Книга: Цвет моих крыльев
Название: Цвет моих крыльев
Автор: Шашкова Екатерина Владимировна
Серия: Марготта. Книга 2
Жанр: фэнтези
Страниц: 352
Издательство: Альфа-книга
ISBN: 978-5-9922-0727-9
Год: 2010
Формат: fb2
Одни собирают марки, другие вышивают крестиком носовые платочки, третьи мечтают о вечной любви…
А бывает еще и такое хобби – ввязываться в приключения. Впрочем, это скорее дурная привычка, да к тому же весьма опасная для здоровья. Но ведь начиналось все вполне невинно: в военной академии решили устроить показательный турнир. А у любимого сапога подошва оторвалась… вдруг!
ОБЪЯВЛЕНИЕ НА ДВЕРЯХ СТОЛОВОЙ В ТАИНСКОЙ ВЫСШЕЙ ВОЕННОЙ АКАДЕМИИ
Настоящим объявляем, что все желающие принять участие в показательном турнире, посвященном дню весеннего равноденствия, должны подать письменную заявку не позднее завтрашнего дня. В случае несвоевременной подачи заявки решение о допуске к турниру принимается организаторами в индивидуальном порядке. Двое финалистов получают право беспошлинного участия в Турнире Равных.
Я облизнулась. Не на объявление, конечно, а на запахи, доносящиеся из столовой. Впрочем, завоевать право на бесплатное участие в Большом турнире тоже было заманчиво, но это мне в ближайшее время не светило.
Несмотря на кажущееся равноправие полов, девушкам в турнирах побеждать было не положено. Эльфийкам и полукровкам – тем более. Будь ты хоть любимица ректора, лучшая фехтовальщица академии и племянница столичного начальника внешней стражи, подтасуют жеребьевку, выставят против тебя двухметрового детину с бугрящимися мышцами и рожей матерого уголовника… А детину того потом красиво отделает в финале смазливый мальчик с хорошей родословной.
…Шквал аплодисментов. Море комплиментов. Глава Восточного совета господин Сайон айр Нермор обнимает сына, а потом оплачивает всей академии праздничный ужин. Восторженные девицы первого года обучения выстраиваются в очередь, чтобы поздравить победителя и попытаться отодрать на счастье клок его рубашки. А новоявленный герой радостно улыбается, но, едва завидев меня, отводит бесстыжие голубые глазищи в сторону.
Помню, я тогда жутко обиделась и влепила ему нехилую пощечину. Парень рефлекторно замахнулся дать мне сдачи, но в последний момент сдержался, обозвал истеричкой и, круто развернувшись на каблуках, промаршировал в направлении пищащих от восхищения поклонниц. Девчонки смотрели на него как на бога. На меня, соответственно, как на святотатца. Это же надо было такое придумать – поднять руку на красу и гордость академии…
Но как только «краса и гордость», потирая щеку, скрылся за углом, я отвесила оплеуху уже себе. Неужели нельзя было сдержаться? Ну перетерпела бы немножко, позлилась в сторонке… В крайнем случае поругалась бы с Глюком или побилась головой о стенку… или о Кьяло. О Кьяло, пожалуй, даже лучше – он мягче, и на лбу синяков не останется. А то негоже княжне ходить с побитой физиономией. А тем более давать волю эмоциям при посторонних.
– Неужели я и вправду истеричка?
Вообще-то вопрос задумывался как риторический, но легкий на помине Кьяло неслышно возник за спиной и недоуменно поинтересовался:
– Кто тебе сказал такую чушь?
– Флай, – буркнула я и тут же пожалела об этом, потому что лучший друг немедленно сжал кулаки и двинулся следом за моим обидчиком. – Но он не хотел, честное слово. Он совсем так не думает, он не это имел в виду.
– А вот пусть он мне сам это теперь объяснит.
– Ну какая разница, что человек ляпнул не подумав? Я тебя вот тоже как только не обзывала. А ты меня стервой несколько раз, и что теперь?
– Я – это я. А он – высокомерный кретин и бабник. И давно уже должен заплатить за свое поведение.
– Он заплатит, но потом. Кья-а-ало, ну остановись ты уже! – Я ухватила парня за пояс и попробовала затормозить в движении. Ну да… По-моему, он даже не заметил помехи. Этому медведю все мои старания, как локомотиву – шлагбаум из бумажной салфеточки. – Ну куда тебя несет, а?
Кьяло все-таки остановился, безо всяких усилий отцепил меня от своего ремня и с убийственной честностью ответил:
– На конюшню.
– Э-э-э… Так она же в другой стороне.
– Зато главный мерин именно в той, куда иду я. И сейчас я ему копыта пообломаю, гриву повыдергиваю и хвост отрежу!
– У него хвоста уже несколько лет нет, нечего отрезать-то, – попробовала я достучаться до здравого смысла.
– То есть по поводу гривы и копыт возражений нет?
– Есть! И вообще… Ну он же лично тебе ничего не сделал. Да, он меня обидел. Но только меня, понимаешь. А я его прощаю. Вот такая я сегодня добрая и заботливая. Все, инцидент исчерпан!
– А зачем он тогда в меня стрелял?
Ну все! Пошли дела минувших дней, преданья старины глубокой. Все же парни – странные существа. То спокойненько так общаются, даже выгораживают друг друга перед преподавателями, если вдруг припрет. То собачатся по десять раз на дню, припоминая все стародавние обиды.
– Так метил-то он не в тебя!
– Но попал именно в меня! Чуть не убил, между прочим.
– Убьешь тебя, как же… Разве что с башни сбросить. На вертикально стоящее копье. А потом к ногам привязать каменюку покрупнее и отпустить на волю волн где-нибудь возле Главных ворот. Да и тогда, наверное, всплывешь…
– Я просто поражаюсь, как ты меня любишь, – вздохнул Кьяло. Но было видно, что злость на Флая у него уже поутихла. Не совсем, конечно, но неорганизованного мордобития в тот день избежать удалось. И на следующий тоже. И через месяц…
Короче, полгода спустя, когда стало известно об очередном турнире, я глубоко задумалась. Вопрос, участвовать или нет, даже не вставал. Поединщиков на несколько дней отпускали с занятий, давали в столовой добавку, разрешали вставать и ложиться спать не по графику и вообще позволяли им всякие приятные вольности. Но вот надо ли стремиться к победе или и так сойдет?
Можно, конечно, расшибиться в лепешку и занять второе место… И даже попасть на Большой турнир – настоящий, престижный, с призами… И торжественно проиграть первый же поединок, потому что силы к тому моменту уже иссякнут. Как, собственно, и случилось в прошлый раз с нашим золотым мальчиком, Флайяром айр Нермором.
Тем самым, который почти три года назад имел честь возить меня на своей роскошной конской спине.
Три года… Если совсем точно, то два года и восемь месяцев прошло с того дня, как я попала в этот мир. Но кому она нужна, такая точность? Это первое время я считала дни своего пребывания здесь. И каждое утро просыпалась с мыслью: «А вдруг именно сегодня меня найдут и заберут?» Однако не находили и не забирали. От родителей не было никаких вестей. От Ксанки тоже. Я не знала, где они, как они и что произошло в ту ночь.
Три года. Я не перестала ждать, просто научилась с этим жить. А что мне еще оставалось?
Однажды я поймала себя на мысли, что все больше срастаюсь с этим миром. Учеба в академии, ежедневные тренировки и ненавязчивая опека приемного дядюшки постепенно делали свое дело, и я уже с трудом представляла, как раньше могла без этого обходиться. Кроме того, у меня наконец-то появились друзья.
Там, дома, я большую часть времени проводила, носясь по двору с мальчишками, но ни о какой дружбе и речи быть не могло. Это были случайные приятели, для которых величайшей жизненной трагедией считалась полученная в школе двойка и последовавший за этим нагоняй от отца. Они курили под лестницей сигареты, которые перед тем настреляли у прохожих, пили дешевое пиво и чувствовали себя хозяевами этой жизни.
Здешние друзья были совсем другими. Я могла поссориться с ними из-за какого-нибудь пустяка, разругаться в пух и прах, несколько дней не разговаривать, но при этом была свято уверена, что, случись настоящая беда, они в тот же момент окажутся рядом, готовые защищать меня не на словах, а на деле, пусть даже ценой собственной жизни. А я со своей стороны отдала бы жизнь за них. Хоть за обоих вместе, хоть за каждого в отдельности. Без пафоса и без сожаления.
Вспыльчивый, но отходчивый Кьяло служил ходячим опровержением поговорки «сила есть – ума не надо». Эта гора мускулов думать при необходимости умела, хотя и не очень любила. По документам он считался моим кузеном, а свое настоящее происхождение афишировать не спешил. Да я и не больно-то интересовалась. В конце концов, какая разница, кем человек был в прошлом. Главное – кто он сейчас.
Что же касается Флая… Когда я первый раз увидела его в академии, то жутко удивилась. И обрадовалась, конечно, – хоть какое-то знакомое лицо. Только вот радость была недолгой, потому что при ближайшем рассмотрении Глазастый оказался хамоватым бабником с замашками человека, который все в этой жизни может себе позволить. И все бы ничего, кто из нас без недостатков, но в данный момент он хотел позволить себе меня. А я… Что у меня, других дел нет, что ли? Тот же турнир, к примеру.
А он начался, как всегда, неожиданно. Накануне выяснилось, что кольчуга нечищена и на плече расклепалась, одна перчатка куда-то пропала, у сапога подошва оторвалась… вдруг. То есть она уже почти месяц как-то странно хлюпала, но я упрямо надеялась, что обойдется. Не обошлось.
Как же не вовремя-то! И в чем я завтра на поединок выйду? В замшевых туфельках?
Упс! А ведь и в туфельках тоже не получится: у правой каблук сломался еще осенью.
Конечно, я могла просто купить новую обувь – деньги-то были. Или сдать старую в починку. Но время уже перевалило за полночь, а до того, что сфера услуг должна работать круглосуточно, в Предонии еще не доросли. Да и кто бы меня выпустил из академии после заката?!
То, что Таинская академия – это просто колония для несовершеннолетних (причем строгого режима), я поняла уже спустя неделю своей жизни здесь. Кьяло пребывал в блаженном неведении еще несколько месяцев, и только потом до него начал доходить весь грандиозный замысел создателей этого учебного заведения.
Ни шагу без разрешения. Ни слова без ведома преподавателей и ректора. Никаких тайных свиданий, романтических прогулок под луной и записок с признаниями. Выход в город – только по большим праздникам и обязательно с наблюдающими (мне всегда хотелось обозвать их конвоирами). Вся почта проверяется. Все комнаты периодически обыскиваются.
И все об этом знают. Но все равно стараются всеми мыслимыми и немыслимыми средствами выбить себе тепленькое местечко в этом гадюшнике, потому что это престижно. В академию приходят разновозрастные раздолбаи со своими мечтами и устремлениями, а выходят квалифицированные военачальники, политики и шпионы. Или не выходят, а вылетают в процессе обучения – заваливают экзамены или просто не выдерживают ежедневной муштры и начинают проситься домой.
Вместе со мной, Кьяло и Глазастым в академию поступили почти двести человек, из них девушек оказалось больше половины. До конца обучения продержались около тридцати парней и всего четыре представительницы прекрасного пола.
Вот их-то я и начала бодренько перебирать в уме, размышляя, у кого бы одолжить обувку. Потому что просить у младших, чтоб потом на каждом углу болтали, будто Марготта айр Муллен не может сама себе сапоги купить, – ну уж нет!
Кардинн не даст. Просто из-за природной вредности не даст. Соврет, что ей тогда самой не в чем пойти будет… Ну да, а я привычно сделаю вид, что поверила. С ее-то гардеробом, как у Ксении Собчак… Да и зачем ей завтра сапоги? Ведь она в турнирах никогда не участвовала, если не считать самого первого, на который интереса ради записались вообще все. А на трибуне и босиком посидеть можно. Но все равно не даст!
Вильда даст без вопросов и выкрутасов, все равно она недавно ногу сломала. Но в ее сапог я нырну целиком, и еще место останется. Не у каждого парня бывает такая лапища, как у этой гренадерши. Так что отпадает.
Остается Рисса… Полноватую блондиночку я невзлюбила с того самого момента, как поставила против нее в местном подобии тотализатора. Ставки принимались на то, кто первый вылетит, а я нисколько не сомневалась, что эта инфантильная дура надолго в академии не задержится. Как ни странно, ошиблась: проиграла кучу денег и воспылала к этой белобрысой пылкой нелюбовью, которую не особенно-то старалась скрывать.
Но спустя пару минут эта нелюбовь переросла в бурлящую ненависть: комната Риссы оказалась заперта, а на стук никто не вышел.
Я несколько раз пнула дверь босой ногой, отбила палец, беззвучно обматерила все, что находилось в пределах видимости (за ругательства в полный голос, да еще посреди ночи можно было схлопотать немаленький штраф), развернулась на сто восемьдесят градусов… и нос к носу столкнулась с Кардинн.
– Э-э-э… привет. – Я почему-то смутилась, словно меня застукали на месте преступления. – Ты тут какими судьбами?
– Здравствуй. Я шла мимо… – Голос девушки был лишен всех интонаций, да и смотрела она сквозь меня, будто пьяная. Это напрягало.
– Кар, слушай, а ты лунатизмом не страдаешь, нет? А валерьянки на ночь много выпила? И вообще, ты знаешь, сколько сейчас времени?
– Нет… Нет, не пила. Два часа пополуночи.
– А коноплю не курила? Кар, это вредно, от этого глюки бывают. Ты меня хорошо видишь?
– Не курила. Вижу хорошо.
То, как методично она ответила на все вопросы, не проявив при этом и толики своей обычной стервозности, окончательно убедило меня: что-то здесь неладно. Хотя… в данный момент у ситуации были и свои плюсы.
– А можно я на завтра твои сапоги возьму!
– Да.
– А на послезавтра? Ну, на весь турнир, пока свои не починю!
– Да.
Та-а-ак… Что-то уж совсем странное. Дает мне свои вещи и ничего не требует взамен. И даже хамить не пытается… Это лечить надо! Потом, после турнира.
– А можно я их сейчас возьму? Ты мне ключ от комнаты дашь?
– Там открыто. Бери все, что хочешь.
Я настолько обалдела, что убежала не попрощавшись. Зазомбировали ее, что ли? Или закодировали? Только вот не слышала я, чтоб от хамства кодировали. Или это такой новый способ заманить меня в ловушку, чтоб потом вволю поиздеваться? Но комната Кардинн действительно была открыта, замаскированные капканы у порога не стояли, взведенные самострелы в углах не прятались, да и вожделенные сапоги не были прибиты к полу.
Но ощущение скрытого подвоха только усилилось.
– А завтра утром она поднимет на уши всю академию и будет орать, что ее ограбили. Взяли сапоги, вечернее платье, кольцо-печатку и треснувшую чернильницу. Точнее, две. И три сапога, – мрачно пробормотала я, заваливаясь спать. – Потом разбудит меня городская стража… нет, внешняя, я же из Тангара…
Но разбудил меня Кьяло, ворвавшийся в комнату, как голодный медведь на пасеку.
– Подъем! Хватит уже дрыхнуть, а то без тебя начнут!
– Не начнут. Я первая… то есть вторая… ладно, третья претендентка на победу. А еще я девушка, а девушкам положено опаздывать. И вообще, рань же несусветная.
– Очень даже сусветная! Через полчаса общее построение всех участников.
– Ну так еще полчаса целых… Чего? – Я подскочила в кровати как ужаленная. – А как же завтрак?
– Завтрак был час назад, – развел руками парень. – Я честно пытался тебя разбудить, но ты не отзывалась, а дверь была заперта… В общем, пока я ее открыл…
Зная этого бронебойного субъекта, «открыл» надо понимать как «разнес вдребезги вместе с прилегающим косяком и запирающим заклинанием». Ну ни фига себе я спала!
А есть, как назло, хотелось все больше и больше…
– Я что, голодная должна отстаивать свою честь на поле боя?
– Почему? Я тебе бутербродов принес. Какой будешь: с сыром или с колбасой?
– Оба! – Я вцепилась в вожделенный завтрак сначала руками, а потом и зубами.
– А я не знаю, как там твоя честь, – в комнату протиснулся Флай, – но если опоздаешь на построение, то защищать ее придется в другом месте и со-о-овсем другими методами. И кстати, ты хоть заявку-то подать не забыла?
– Ч-черт! – Я судорожно сглотнула мешанину из хлеба, сыра и колбасы и потянулась за валяющейся возле кровати одеждой. – Хоть бы отвернулись, олухи.
– Да я уже, – пробубнил зардевшийся Кьяло.
– А чего я там не видел? – привычно отшутился Глазастый.
Но, что характерно, оба сразу же с преувеличенным вниманием уставились на пол и потолок соответственно. Пока парни изучали качество побелки и покраски моего обиталища, я поспешно натянула форму, побрызгала в лицо водой, мельком глянула в зеркало. И в который уже раз сама себе напомнила новогоднюю елку.
Дело в том, что форма академии делилась на мужскую и женскую. Причем женская представляла собой безразмерный суконный сарафан длиной до щиколотки, и в нем даже красавица Кардинн выглядела как баба на чайник. Естественно, все девушки, когда была такая возможность, носили мужской вариант формы: штаны, рубашку, куртку и сапоги. При этом штаны и куртка были выдержаны в цветах академии – зеленые с золотом, а рубашке полагалось быть либо белой, либо родового цвета. То есть в моем случае тоже зеленой. (Вообще поговаривали, что в основании академии самое непосредственное участие принимал какой-то предок моего «дядюшки» Муллена, отсюда и совпадение цветов.) А у меня еще и глаза зеленые. Ну и прибавьте теперь коричневые сапоги. Что получается? Натуральная вечнозеленая елка, только вместо пятиконечной звезды на макушке россыпь коротких черных волос. И уши торчат, как у добермана на тропе войны.
– Ну ты там скоро? – поторопил Флай, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
А у меня вдруг возникло жгучее желание двинуть его чем-нибудь по башке, чтоб стабильно опоздал на построение. Если меня из-за не поданной в срок заявки не допустят до участия, хоть не так обидно будет. Посидим втроем, как в старые добрые времена, предадимся ностальгии… Благо Кьяло уж точно никуда не торопится.
Мой лучший друг в турнирах вообще никогда не участвовал из-за природного человеколюбия. В смысле боялся, что в процессе особо напряженного поединка его опять может переклинить в берсерка, и тогда – бедный соперник, бедные зрители, попавшиеся под раздачу, и бедный он сам, естественно. Мне было проще: я хотя бы могла самостоятельно решать, применять магию или нет. Но колдовство на соревнованиях все-таки здорово походило на жульничество. Тем более что могли заметить, и это поставило бы под удар не только меня, но также Кьяло, и Хозяина… Так что пока что я не рисковала. Честно говоря, за прошедшее время я магией пользовалась исключительно для того, чтобы запирать двери да зажигать в комнате свечи, потому что с местными способами добывания огня так и не освоилась. А метать фаерболы во все стороны нужды не было. Хотя иногда очень хотелось запустить парочку в особо занудного преподавателя. Или в Кардинн. А уж с каким удовольствием я подпалила бы Риссу…
– Пошли уже, соня!
Терпение парней все-таки лопнуло, и моим пироманским фантазиям пришел конец. Потому что мечтать о таких вещах надо в тихой и уютной обстановке, а не болтаясь как мешок с мукой на широком плече Флая (и когда только этот задохлик успел вырасти?).
– Все собрала, надеюсь? – Кьяло подхватил объемистую сумку с доспехами и поспешил следом за нами.
– Не помню, – честно призналась я, пытаясь подтянуть сползающий сапог. Все-таки великоват, зараза. – Да и какая разница? Вот если бы я целенаправленно шла выигрывать …
– А ты что, показательно проигрывать собралась, что ли? Сюрприз Муллену готовишь?
– А он тут при чем?
– Как это? Он же вчера приехал!
Вот как, значит! Приехал, а мне даже словом не обмолвился. Кьяло в курсе, и еще полгорода наверняка знает, и весь замок… А ко мне даже в гости не зашел!
Кажется, я наконец-то начала понимать Тьяру, вечно упрекавшую отца в отсутствии внимания. Ему до всего дело есть, кроме нее… и меня.
– Что, решил тряхнуть стариной и поучаствовать в организованном мордобитии? – Я изо всех сил постаралась придать лицу выражение относительного безразличия. Сделать это было нелегко, особенно учитывая, что Глазастый как раз начал спуск по крутой лестнице и все время норовил задеть перила моей головой.
– Насколько я знаю, нет. По делам, наверное. Или просто поглазеть, как молодежь резвится.
Поглазеть… Явно не на образцово-показательный фарс, организуемый академией. А на настоящий турнир, куда я с таким упадническим настроением могу и не попасть. И Хозяин в очередной раз убедится в том, что его «племянница» – полнейшая бездарность.
– Обидно…
– Что именно?
– Да так, не бери в голову. Лучше скажи честно: я могу пробиться в Турнир Равных? Теоретически?
– Только если возьмешь второе место в нашем. Первое-то тебе точно не грозит: не доросла еще, – вклинился в разговор Флай.
– И кто это говорит? Мое постоянное и излюбленное средство передвижения! – Я извернулась и отвесила парню беззлобную затрещину, от которой он даже не попытался уклониться. – Ну а серьезно? Шансы-то у меня есть?
– Шансы-то есть… – задумчиво ответил он. – А вот как ты ими воспользуешься, сейчас посмотрим. Только учти – я поддаваться не буду.
– И не придется! Я сильнее.
– Не сильнее, а увертливее, – лениво поправил Кьяло.
– И умнее! – подхватила я. – Ведь если признанный чемпион, победитель трех последних турниров несет меня на руках, значит, он давно признал свое поражение и хочет таким образом показать, как ничтожно мало значит его скромная персона в этом бренном мире.
– Ну хватит! – не выдержал Флай, резко опуская меня на землю.
Но было поздно: мы уже пришли. Как выяснилось, мою вдохновенную тираду слышали и собравшиеся участники, и преподаватели, и зрители, явившиеся полюбоваться на торжественное построение. Грянул хохот. Даже главный организатор (он же спонсор) всего этого мероприятия, господин Сайон айр Нермор, ухмыльнулся в седеющие усы.
Невозмутимым остался только Жеом Понжер, наш ректор, к которому я первым делом и подбежала.
– Разрешите доложить, Марготта айр Муллен для участия в построении и жеребьевке прибыла.
– А госпожа Муллен ничего не забыла? – В серых глазах главы академии мелькнули лукавые искорки.
– Ну, доспехи взяла. – Я кивнула на Кьяло, который как раз плюхнул рядом со мной тяжелую сумку. – Сапоги у Кар одолжила … извиняюсь, у Кардинн Герьез. А меч выдается из общей оружейной, разве нет?
– Я не экипировку имел в виду. Где ваша заявка, княжна?
– Сейчас напишу! Если одолжите перо и чернила. А бумага у меня с собой. – Я продемонстрировала ректору мятый листок, который специально для этой цели успела выхватить из стола, пока собиралась. То есть изначально он мятым не был, но в силу некоторых особенностей моего прибытия на смотровую площадку… Судьба у него такая, в общем!
– А ничего, что с обратной стороны на нем что-то уже писали?
– Да? – Я растерянно перевернула листок и с изумлением уставилась на неровные строчки. Почерк был незнакомый. Чужой конспект схватила, что ли? – А какая разница? Главное, чтоб все было написано по форме, а на чем – дело десятое.
Ректор и Нермор-старший переглянулись. Общий смысл их незатейливого обмена взглядами сводился к одному: «Ох, ну и молодежь нынче пошла!»
Нермор-младший тем временем крадучись пробрался на свое место в середине строя, и теперь исправно делал вид, что пребывает там уже как минимум полчаса. Уж он-то заявку написал как только объявление увидел, это точно.
– У вас пять минут, госпожа Муллен. – Организаторы турнира наконец-то прекратили строить друг другу рожи и вернулись к более насущным вопросам. – Пишите скорее заявку и начинаем жеребьевку. Вам присваивается номер сорок восемь в общем списке участников. И раз уж вы позволили себе честь опоздать на построение, а жетона с данным номером вообще не заготовлено, то предлагаю с вас и начать. Итак, прошу, господин Нермор… – Ректор протянул главе Восточного совета резную шкатулку, в которой мерно перестукивались друг о друга жетончики.
Я нервно закусила губу.
– Извините, можно вас на минуточку!
Неожиданно для всех на площадку выбежал какой-то мальчишка из первогодков, ничуть не смущаясь, схватил ректора за рукав и что-то бодро зашептал ему в ухо. Наш руководитель заметно переменился в лице, буркнул: «Показывай!» – и умчался вслед за пацаненком в сторону конюшен. Понятное дело, все собравшиеся бросились следом. Несколько секунд я еще поразрывалась между любопытством и недописанной заявкой, а потом все-таки сделала выбор в пользу первого и рванула за толпой, на ходу засовывая листок в карман, чтобы не потерялся.
Бежать пришлось недалеко, метров двести. Весь народ внимательно что-то изучал возле задней стены замка. Что именно, я из-за маленького роста рассмотреть не могла. А пробиться в первые ряды не представлялось возможным, так плотно там все скучковались. Сзади же напирали все новые и новые любопытствующие, даже самые младшие из которых были выше и шире меня. Не элитное учебное заведение для дворян, а клуб культуристов какой-то!
Самая крупная из всех окружающих фигур как назло маячила аккурат передо мной. Мало того, что обзор заслоняла, так еще и с рождения не стриженные волосы, которые доходили ему почти до талии, то и дело лезли мне в нос и рот. Мысленно досчитав до десяти (ладно, до девяти с половиной), я немного успокоилась и передумала поджигать эту роскошную шевелюру. Ограничилась звонким подзатыльником ее обладателю.
– Ты чего дерешься? – удивился Кьяло.
– А чего ты тут стоишь? – возмутилась я.
– А-а-а… Тебе не видно, что ли? Так бы и сказала! – Парень легко выхватил меня из толпы и посадил себе на шею. – Так нормально?
– Вполне! Ого!
Я наконец-то поняла, на что все собравшиеся уставились, как критики на «Черный квадрат» Малевича. В том смысле, что кто-то с негодованием, кто-то с восхищением, а большинство с искренним непониманием. На брусчатке возле стены лежала Кардинн. А точнее то, что от нее осталось после падения с большой высоты.
Лица видно не было, но, кроме нее, ни одна из студенток академии не обладала такими роскошными каштановыми кудрями. И уж тем более не разгуливала по замку на таких высоченных каблуках-шпильках.
– Интересно, кто это ее так? – Из людского моря вынырнул Флай.
– А может, она сама, – нерешительно предположил Кьяло.
– Не, это вряд ли. Я, конечно, допускаю, что она за новую блузку могла удавиться, но чтоб со стены прыгать…
– Ну, если она вдруг увидела у кого-нибудь точно такие же серьги, как у нее, то вполне могла. От ревности, что у нее не эксклюзив, – хихикнула я. – Хотя нет, тоже не катит. Она бы тогда конкурентку скинула, а сама осталась.
– А вдруг конкурентка оказалась ей не по зубам? Марго, признавайся, эти злополучные серьги случайно не в твоих очаровательных ушках были?
– Скорее уж в твоих.
Мои «очаровательные ушки», к слову сказать, до сих пор не были проколоты вопреки последней предонской моде. Зато Глазастый щеголял сразу двумя побрякушками в левом ухе, да и Кьяло всерьез задумывался, не обзавестись ли чем-нибудь подобным.
Пока мы перекидывались дежурными шутками, на месте происшествия наконец-то появились представители городской стражи. Вояки усердно пытались отогнать любопытствующих подальше, мотивируя это тем, что «для дела свежий воздух и простор нужны, да и убивца надо по следам вычислять, а если все затоптано, то словить его не получится». Студенты вежливо кивали, соглашались со всеми доводами, но расходиться не спешили. И правильно. Какие могут быть следы «убивца», если она два десятка метров пролетела?!
– Так жеребиться мы сегодня будем или как? – выкрикнул из толпы кто-то нетерпеливый.
Ректор окинул собравшихся тяжелым взглядом:
– Жеребьевка переносится… ну как минимум на завтра. Турнир, естественно, тоже. Подробности сообщу дополнительно. А теперь все марш по своим комнатам. Тот, кто рискнет высунуться из окна, чтоб рассмотреть подробнее, что здесь происходит, останется без обеда.
Толпа ответила руководителю академии грустным вздохом. Ну вообще-то все логично. Зрелище вы, господа студенты, уже получили. Захотите чего-то большего – пожертвуете хлебом.
– Ну хоть заявку теперь успею спокойно написать, – хмыкнула я.
– Тебе ее совсем не жалко, – Кьяло не спросил, а скорее поставил в известность всех окружающих, которых, впрочем, кроме Флая, уже и не было – толпа медленно разбредалась.
Я прислушалась к собственным ощущениям. Где в организме помещается жалость, я примерно представляла. Там же, где ненависть, страх, любопытство, ожидание… Все чувства находились на своих местах. Кроме одного.
– Ты прав, мне ее не жалко. Но интересно.
– Что?
– То же самое, что и всем. Кто убил Кар? Точнее, кто заставил ее спрыгнуть со стены.
– Заставил? То есть не столкнул, а уговорил? – уцепился за мою мысль Флай.
– Это бред. – Кьяло попытался пожать плечами, но на них все еще сидела я. – Может, слезешь наконец?
– А зачем? Ты даже не представляешь, какое это наслаждение – когда из спальни тебя на руках выносит один парень, а обратно гордо вносит другой. Кстати, никто не забыл мои доспехи?
– Марго, у тебя совесть есть? – фыркнул Глазастый, но сумку подхватил и даже дотащил до моей комнаты, что по его меркам было просто неслыханной услужливостью. Правда, после этого марш-броска он прямо в сапогах завалился на кровать и заявил, что в ближайшие полчаса сдвинуть его отсюда не получится.
Я и не спорила – все-таки чужой труд надо уважать. Но так как стульев в моих апартаментах было весьма ограниченное количество (то есть всего один, и его уже оккупировал Кьяло), то я плюхнулась прямо на Флая.
– Я тоже устала, между прочим.
– Ты-то с чего? – сдавленно раздалось из-под меня.
– Как это с чего? А хронический недосып? А тяжелый умственный труд? А отсутствие завтрака?
– Я же тебе лично бутерброды утром принес! – возмутился Кьяло.
– Бутерброды – это не завтрак, а перекус. А обед еще не скоро. Так что самое время поговорить.
– А мы что делаем? Если хочешь знать, именно этим мы и занимаемся уже…
– Серьезно поговорить, – обрубила я, делая ударение на слове «серьезно». – Кьяло, закрой дверь, пожалуйста.
– Так ведь я ее… того… – смутился парень, – выбил с утра. Ну, могу, конечно, на место поставить, только держаться не будет, наверное.
– С такими друзьями врагов не надо, – пробурчала я. – Ладно, будем делать вид, что так и должно быть. А сейчас у меня вопрос ко всем собравшимся: что вы, ребята, знаете о зомбировании?
– Ну зомбяки – они такие… Вроде упырей. Страшные! – Кьяло широким жестом обрисовал контур предполагаемого ужастика. Выходило метра два в ширину и столько же в высоту. – По кладбищам гуляют.
– Я не о том зомбировании. О мозговом. Когда один человек подчиняет себе другого и заставляет выполнять свои приказы.
Я кратко обрисовала свои ночные похождения, особый упор делая на поведении Кардинн.
– Хочешь сказать, что ее кто-то зазомбировал? – выпучил глаза Флай. – Разве в академии есть другие маги, кроме тебя?
– Еще вчера я искренне думала, что нет. Но по всему выходит, что есть. Значит, будем искать.
– Приятно думать, что в тебе есть что-то человеческое, – улыбнулся Кьяло.
– Где? – искренне удивилась я, дергая ухом.
– Ну ты же хочешь найти убийцу…
– Я хочу найти мага. А это не одно и то же! И начну, пожалуй… – Паузу я выдержала исключительно для красоты, потому что вывод был прост до банальности.
В моей жизни было не так уж много жестоких разочарований. Гораздо меньше, чем счастливых случаев или неожиданных совпадений. И когда два с лишним года назад в ярких лучах восходящего солнца мелькнула рыжеволосая фигура в розовом платье, я даже на секунду не поддалась сомнению.
А зря. Потому что когда я, пыхтя, как марафонец после забега, догнала девушку и рывком развернула ее к себе, выяснилось, что Ксанкой там и не пахло. Единственное, что роднило незнакомку с моей сестрой, – принадлежность к женскому полу. В остальном же…
Девушка была ниже ростом, но зато ощутимо толще, а круглое улыбчивое лицо обрамляли пушистые светлые волосы, кажущиеся рыжеватыми только из-за прихоти рассветных бликов.
Я пробормотала что-то вроде «извините, обозналась» и, красная от стыда (а может, и от злости), сбежала в ближайшую подворотню. И все бы ничего, но блондинка почему-то рванула за мной с воплем: «У вас что-то случилось? Может, я смогу чем-то помочь?» Понятное дело, у меня не было никакого желания болтать или жаловаться на жизнь, но девушка не отставала. Некоторое время мы поплутали по городу, потом я наконец-то оторвалась от своей преследовательницы… но только затем, чтобы спустя несколько часов наткнуться на нее в академии. Где она хвостом ходила за мной еще полдня, пытаясь вызнать, чего же я все-таки хотела от нее добиться.
Поэтому неудивительно, что Риссу я невзлюбила задолго до того злополучного проигрыша в доморощенном тотализаторе. Собственно, иначе я никогда не поставила бы против нее.
Но сейчас против блондинки играла не я, а обстоятельства. Ее не было ночью в комнате, ее зачем-то искала невменяемая Кар, а логику ее поступков я вообще категорически не понимала… Начну-ка я с Риссы.
* * *
Варвара взгромоздила на стол корзинку с продуктами и принюхалась. В доме отчетливо пахло жженой пластмассой.
– Олежа… Олеженька… – осторожно позвала девушка.
Никто не отозвался, но в дальнем углу что-то явственно зашуршало. Варвара вздохнула, набрала в легкие побольше воздуха и крикнула звонко и требовательно:
– Олег!!!
– Да? – Парень сразу же высунулся из-за шкафа, делящего комнату на две неравные части, и стянул с головы наушники, из которых доносились тяжелые аккорды «Апокалиптики». В одной руке он держал паяльник, в другой – букет из разноцветных проводков, за ухом торчала отвертка.
– Ты чем тут развонялся?
– Привожу системник в приличный вид. – Олег снова нырнул за шкаф и уже оттуда поинтересовался: – Что слышно?
– Да совершенно ничего. Нас уже три недели никто не ловит. Кажется, оторвались наконец-то.
– Сплюнь и постучи.
– Разве что по твоей голове непутевой. Вот зачем тебе компьютер, если у нас электричества нет?
– Ну так это дело наживное. Побольше аккумуляторов заведем, подумаешь…
– Куда больше?! И так каждую неделю мотаемся их заряжать. Надоело, сил нет. Жили бы лучше как люди, сливались с толпой…
– В Запределье? Сливаться? Шутить изволите, матушка? Тут все так пытаются выпендриться, что лучший способ стать незаметным – навертеть вокруг себя всяких тайн и недомолвок и притащить из ниоткуда гору необычных вещей неизвестного назначения.
– По-моему, с вещами ты малость переборщил. Половину из них давно пора выкинуть.
– Ага! Предлагаю начать с холодильника! – радостно провозгласил из своего закутка парень.
– С ума сошел? – Варвара, как раз разбиравшая продукты, чуть колбасу не выронила от такого предложения.
– Во-во, ты без холодильника не можешь, а я без компа.
– Но у тебя их три!
– Ну… – Вялое оправдание заглушил невразумительный скрежет, который, в свою очередь, сменился громоподобным стуком.
Варвара не сразу поняла, что стучат в дверь. А когда сообразила, то невольно поежилась. Случайные прохожие так требовательно не колотят, а клиенты тем более.
– Кто там? – осторожно спросила девушка, попутно нащупывая в кармане амулет мгновенной телепортации. Без Олега удирать, конечно, неэтично. Но и не впервой.
– Письмо от ее королевского величества, властительницы Запределья Араи Первой, ныне гостящей у всемилостивейшего короля Девианта, адресованное придворному магу вышеозначенного и всемилостивейшего короля Девианта, с просьбой о встре…
– Короче, это мне!
Королевский посыльный, стоявший за запертой дверью, даже не понял, в какой момент тонкий конверт исчез из его рук. А Олег, отбросив не успевший еще остыть паяльник, уже изучал послание.
Следующие несколько минуту курьер протоптался на пороге, напряженно вслушиваясь в шуршание бумаги. А когда оно затихло, набрался наглости и спросил:
– Ответ будет? – Посыльный изо всех сил пытался вложить в вопрос побольше самоуверенности и достоинства, но отчего-то смутился, запнулся и едва расслышал собственные слова. Но из-за двери незамедлительно донеслось:
– Письменного не будет. А на словах передайте ее величеству Арае… хм… Первой, что я приду. Даже постараюсь не опоздать.
– Рад стараться, – отрапортовал курьер в направлении замочной скважины и поспешно удалился.
А Варвара, шипя, как лесная кошка, вцепилась в рукав Олега.
– Никуда ты не пойдешь! Не пущу! От одной погони ели оторвались, а ты снова лезешь к черту на рога.
– А разве у Араи есть рога? – вяло отшутился придворный маг, рассеянно теребя длинную светлую челку.
– Раньше не было, ты же ее видел. И она тебя, между прочим, тоже. Она тебя узнает – и все пропало. Или сама прибьет, или заложит Высшим. Или еще чего похуже удумает… А если она поймет, кто я?
– Уже… – Олег сунул девушке письмо. – Она уже все знает.
Варвара от растерянности даже шипеть перестала. И не сразу решилась взять в руки лист бумаги с рубиновым тиснением по краю.
«Здравствуй, мальчик!
Давно не виделись. От кого прячешься? От меня? От Высших? Или прячешь кого-то? Придворный маг – это же надо такое удумать! Что ж, я умею ценить чужие тайны. Но услуга за услугу. Если хочешь узнать подробности, приходи завтра днем.
Как видишь, я сегодня добрая. Даже даю время подумать. Или сбежать.
С любовью, твоя королева Арая Первая».
– Маргошенька, а ты слышала последнюю новость? А куда твоя дверь делась? Ой, а ничего, что я на ней стою, да? Ты это специально или она сама упала? Только я же не об этом хотела сказать! А вас тут так много… А парням же нельзя находиться в женских комнатах, разве нет? А вы не боитесь, что вас застукают? Я, конечно, никому не скажу, но если вдруг кто-то пойдет мимо и заметит… Ничего, что я заглянула?
– Ничего, – сдавленно прорычала я, даже не надеясь прервать бесконечный словопоток Риссы. Вообще-то она была права, и Кьяло с Флаем, находясь сейчас в моей комнате, действительно нарушали одно из многочисленных правил академии. К слову, до меня только сейчас дошло, что они парни. Обычно я связывала с их именами другое слово – друзья, без какой либо пометки о половой принадлежности. Может быть, именно поэтому нас еще никто и не застукал?!
– Так вот, я только что видела Альку, которая со второго курса, а она слышала от… от кого же? Ой, не помню… Но тебе же это все, наверно, неинтересно, да? Ты сейчас скажешь, что я могла бы и покороче! – (Я энергично закивала.) – Но Маргошенька, ты же знаешь, что меня не переделать. То есть можно попытаться, конечно, но вряд ли получится, потому что все уже пытались. Или почти все. А папа вообще всегда говорил, что меня проще убить, чем заставить замолчать, но мама тогда…
– А можно покороче? – не сговариваясь попросили я и Флай.
– Да можно, конечно, я же ведь и говорила, что вы обязательно так скажете. А я ведь вам очень важную новость принесла! Мне-то она без надобности, а вам интересно будет, особенно Флайчику, наверное. Поэтому хорошо, что вы все здесь собрались, чтоб мне не пришлось все это несколько раз повторять.
– Короче, – рявкнули мы. Теперь к слаженному дуэту прибавился просительно-извиняющийся бас Кьяло.
– Ну как хотите. Я ведь собиралась как лучше… – Рисса надула и без того полные губки и заговорщическим шепотом поведала: – А Кардинн, кстати, никто не убивал. Она сама со стены спрыгнула, это Фаньё из первогодков видел. А еще он видел, что перед этим она говорила с тобой, Маргошенька.
– Что еще за Фаньё? – нахмурилась я.
Блондинка мигом сменила гнев на милость (ну как же, наконец-то ее слушают!) и присела на краешек стола.
– Да плюгавенький парнишка такой, поменьше тебя ростом, волосенки жиденькие, физиономия страшненькая… Короче, смотреть не на что.
Я честно напрягла память, пытаясь вспомнить хоть кого-то ниже меня, но меня постигло жестокое разочарование. Видимо, Фаньё был настолько неказист, что я и внимания на него не обращала. В том числе и этой ночью.
Ну и что теперь делать?
Хотя а почему это я должна что-то делать? У меня есть стопроцентное оправдание – я за сапогами шла. А то, что мы случайно столкнулись и поговорили, еще ничего не значит. Тем более что я действительно ни в чем не виновата.
– Ну мало ли кто с кем поговорил. Вот если ты сейчас выйдешь от нас и навернешься с лестницы, кто виноват будет?
– Не дождетесь! – гордо задрала носик Рисса.
– Ладно, это все весьма интересно, но я-то здесь при чем? – Флай сладко потянулся, всем своим видом выражая полное безразличие.
– Что ты имеешь в виду? – растерялась наша гостья.
– Ну, ты хотела сказать нечто такое, что будет особенно интересно именно мне. Я не ошибаюсь?
– Ах это… Ну да, совсем забыла. Турнир переносится на завтра, закончить его хотят побыстрее, поэтому построение в семь утра. Все, я побежала, а то мне до обеда надо еще к Вильде заскочить. Ей тоже, наверное, интересно будет.
– Ей без разницы, она же ногу сломала!
– А вдруг она уже срослась!
И Рисса выбежала из комнаты, по пути споткнувшись о дверную ручку. А чуть позже с лестницы раздался сдавленный крик.
Флай и Кьяло дружно вскочили со своих мест (Глазастый при этом стряхнул меня с кровати) и ломанулись к дверям.
– Только не говорите мне, что она все-таки навернулась, – лениво пробормотала я, поднимаясь с пола. – Шею свернула, надеюсь?
– Вроде нет! Вон и встала уже. Марго, ты все-таки сумасшедшая ведьма.
– Во-первых, не ведьма, а магичка. А во-вторых, это не я. К сожалению.
– Да? Жаль, а то я хотел тебе спасибо сказать! – хихикнул Флай.
– Ребята, ну нельзя же быть такими безжалостными, – угрюмо посмотрел на нас Кьяло. – Ей же больно, наверное.
– Если больно, то почему она бежит так, как будто на обед опаздывает?
– О, кстати! Обед!!!
После обеда мое настроение значительно улучшилось, смерть Кар отошла куда-то в глубь сознания, а перенос турнира перестал восприниматься как досадное недоразумение. Ну подумаешь, сдвинули на день. Так не на два же и не на неделю. А то, что кому-то теперь придется прямо после поединка за первое место, не успев передохнуть, отправляться на Турнир Равных, – это явно не мои проблемы. Я все равно не выиграю.
Лениво помахав во дворе мечом (не тренировки ради, а приличия для), я написала нудную объяснительную по поводу выломанной двери (в другое время это послужило бы источником для длинного разбирательства, но сейчас всем хватало проблем с трупом) и отправилась к себе в комнату.
Делать было решительно нечего, ложиться спать рано, поэтому я, чуть помедлив, залезла под кровать, приподняла одну из половиц и извлекла оттуда пухлую пачку бумаги. С некоторых пор это стало навязчивой необходимостью – описывать все странное, непонятное или интересное случившееся за последнее время. При этом я честно старалась не думать о периодических обысках в комнатах. Тайник казался мне достаточно замаскированным, а чары неоткрываемости, наложенные не только на двери, но и на кусок пола, давали определенную надежду.
В общем, весь остаток дня я методично конспектировала историю с Кар. Хотя истории-то пока никакой и не было, одни домыслы и предположения. Может быть, именно поэтому желание пографоманствовать растянулось не на всю ночь, как обычно, а только до темноты. И заснула я еще до отбоя. А следовательно, проснулась с первыми лучами солнца, то есть непростительно рано.
Вышла на балкон, с наслаждением вдохнула морозный весенний воздух, привычно вздохнула, любуясь рассветными бликами, отраженными в колыхающемся зеркале залива… и вдруг резко присела, прячась за перила. По двору, прямо подо мной, шли ректор академии господин Жеом Понжер, и мой Хозяин, он же «дядюшка», Топиэр Рулипп айр Муллен.
– И что мне теперь делать? Опять переносить? – надрывался глава академии.
– Да зачем? Пусть все идет как идет. Я пока не понимаю, что тут происходит, но дело явно не в турнире.
– Думаешь?
– Уверен! Ни одна из девушек не собиралась в нем участвовать, правда?
– Да, но… Бесы их раздери, что же они время-то такое неудачное выбрали!
– Кто?
– Да кто угодно! Убийцы, убитые… Ты вообще представляешь, как мне с их родителями теперь объясняться? А стража? А власти? А инквизиция? А в моем возрасте, знаешь ли, такая нервотрепка даром не проходит.
Понжер привалился к стене и шумно вздохнул. Видок у него был, надо сказать, тот еще. Всю ночь не спал, что ли? Хозяин выглядел посвежее, но было заметно, что он тоже не на шутку встревожен.
Что же у нас еще успело случиться, пока я спала? Кто умер? Надеюсь, Рисса?
Но отвечать на мой невысказанный вопрос никто пока что не спешил. Муллен только беспомощно развел руками:
– Ну, стражу, предположим, я возьму на себя. О том, чтобы в совете не поднимали особого крика – это к Нермору, ему большая шумиха тоже невыгодна. А вот инквизиция… Думаешь, святоши припрутся?
– А куда они денутся? Два самоубийства за два дня, без записок, без видимых причин – это уже попахивает культом. А оттуда и до магии недалеко. Если академию после этого не закроют, будет чудо!
– Не говори чепухи. Никто вас не закроет. И вообще, привел бы ты себя в порядок, что ли. Тебе еще весь турнир делать вид, будто ничего не случилось.
– Какой уж тут может быть порядок? – Ректор снова вздохнул. – Это же конец всей моей карьере.
– Всей или не всей – это мы еще посмотрим. А сейчас иди отсюда и до построения не высовывайся. И не ори о своей проблеме на каждом углу, а то у стен, знаешь ли, тоже бывают уши!
– Эй, ты что себе позволяешь? Ты кого жизни учишь, я же тебе в отцы гожусь?! Я тебе сейчас припомню, как ты голеньким карапузом бегал по поместью от кошек и кричал, что они больно грызутся!
– Уже припомнил. Знаешь, я ведь серьезно. Постарайся хоть чуть-чуть отдохнуть, а я пока погуляю и подумаю о том, что делать дальше, договорились? – Кажется, Хозяин пустил в ход всю свою убедительность. Впрочем, уболтать он действительно мог любого, кроме разве что Тьяры. И меня. Так что Понжеру осталось только покорно склонить голову.
– Может, ты и прав. Ты же у нас столичный начальник, в конце концов. А я… теперь уже никто, наверное…
И глава академии понуро побрел по двору в направлении своих покоев.
А Муллен тем временем немного покрутился на месте, что-то неразборчиво бормоча себе под нос, и вдруг поднял голову к моему балкону. Я вжалась в оградку, честно пытаясь представить себя маленькой незаметной пылинкой, но тщетно. Видимо, на каждую пылинку найдется свой пылесос.
– Марго-о-о! Слезай вниз, все равно я тебя видел! Есть разговор.
– Так нечестно… – пробормотала я, перелезая через ограждения и сползая во двор по плющу, густо обвивающему стены замка. Третий этаж – конечно, не шутка, даже для меня. Особенно учитывая здешнюю высоту потолков. Но именно под моими окнами крепкая зеленая плетенка разрослась настолько буйно, что я бы и с закрытыми глазами по ней спустилась. Или поднялась, в зависимости от ситуации.
– Нечестно подслушивать чужие разговоры. Впрочем, иногда допустимо. Но только тогда, когда речь заходит о твоей собственной безопасности. Чуешь, к чему я клоню? – (Я помотала головой.) – Ладно, постараюсь объяснить понятнее. Что ты делала этой ночью?
– Спала, – пожала плечами я и, не удержавшись, ехидно добавила: – Как ни странно!
– Замечательно. А свидетели есть?
– Какие еще свидетели? Я же одна спала!
– Как ни странно! – передразнил меня Муллен. – Лучше бы ты в нарушение всех правил ночевала с кем-то. Так было бы гораздо надежнее. А прошлой ночью?
– К турниру готовилась. И сапоги искала.
– И при этом тебя тоже никто не видел!
– Почему? Меня видела Кардинн и еще какой-то мелкий парнишка. Ой… – До меня плавно начало доходить, к чему он клонит. – Так вы что, меня подозреваете, что ли? Но это не я, честное слово. Я и заклинаний-то таких не знаю… Да и зачем мне кого-то доводить до самоубийства? Смысл в чем?
– Сам не знаю. И тебя ни в чем не виню. Пока. Потому что через пару часов на меня скорее всего свалят всю ответственность за это дело, и вот тогда я начну подозревать всех. Поэтому я тебя очень прошу: будь осторожна. Старайся держаться на виду и не выпендривайся. Не забывай, что ты, помимо всего прочего, еще и эльфа. А отношения с западом сейчас – сама знаешь.
Я, к сожалению, действительно знала. Размолвки между двумя расами в стране были всегда, но именно сейчас они, кажется, достигли своего апогея. Недавно в Релте по подозрению в каком-то мелком преступлении задержали одного эльфа. В ответ выходцы из Западной Предонии, полностью уверенные в невиновности соотечественника, взяли тюрьму штурмом. А на следующую ночь люди без суда прирезали всех зачинщиков этого происшествия. Остроухие, понятное дело, обиделись и пригрозили нам войной.
Нам – потому что подсознательно я всегда причисляла себя к людям, несмотря на внешность. К сожалению, некоторые придерживались другого мнения. И если в Таине все еще пропагандировали политику терпимости, то ближе к западу меня могли спокойно прирезать представители любой из противоборствующих сторон. Люди – за длину ушей, эльфы – за то, что ношу форму человеческого учебного заведения.
Короче, в стране назревала полноценная гражданская война. И что-то мне подсказывало, что меня это все еще коснется. Лишь бы не сегодня.
Пока я пересказывала самой себе краткий обзор политической ситуации в Предонии, Хозяин тихонько развернулся и пошел своей дорогой. Видимо, решил оставить меня наедине с внезапно проклюнувшимся здравым смыслом. Я не сразу вспомнила, что хотела у него спросить.
– А кого еще убили-то? Ну пока я спала.
– Еще одну девушку с вашего курса. Вильду. Она повесилась на люстре. Только чтоб никому ни слова! Те, кому надо, и так все знают.
Упс! Я, признаться, тайно надеялась, что это окажется кто-то незнакомый. Ну или хотя бы Рисса. Кстати, о Риссе… Она ведь вчера сболтнула, что идет докладывать последние новости нашей хромоногой воительнице. Вот вам и зацепка!
Самое странное, что я никогда не замечала за собой пристрастия к детективам, даже до классики типа Шерлока Холмса руки не доходили. А тут вдруг проклюнулась совершенно дикая потребность разобраться с этим делом. И желательно опередив Хозяина. Пусть поймет, что я умею находить не только приключения на свою многострадальную задницу, но и ответы на вопросы. Тем более что магия – черт, видимо, все-таки магия – это, как ни крути, мой профиль.
Хотя первая мысль, пришедшая мне в голову, была так же далека от волшебства, как я от балета.
Если неведомый злодей решил методично пройтись по всем девчонкам моего курса, то рано или поздно он доберется до меня (ха, пусть попробует справиться!) либо до Риссы. Если этот гад остановит свой выбор на мне – я точно узнаю, кто он. А если на блондинке – значит, она не преступница, а просто жертва обстоятельств. В любом случае за ней стоит проследить. Но до темноты можно даже не рыпаться: во-первых, убийца явно работает по ночам, а во-вторых, мне некогда, потому что турнир.
Турнир! Построение!!!
От души чертыхнувшись, я помчалась в свою комнату за вещами. Лестницу одолела если не в три прыжка, то в четыре точно. И уперлась носом в новенькую, поставленную взамен выломанной дверь, запертую изнутри не только на заклинание, но и на вульгарный дубовый засов.
Пришлось бежать обратно и снова карабкаться по зарослям плюща, теперь вверх. А потом опять вниз, уже нормальным путем, но волоча за собой сумку с доспехами. Что самое обидное, ни Кьяло, ни Флая, на которых можно было бы взвалить эту ношу, поблизости не наблюдалось.
Но на жеребьевку я, как ни странно, не опоздала. Почти.
В том смысле, что, как всегда, влетела на площадку в самый последний момент и незаметно пристроилась с краю общей шеренги. Грустный и помятый Понжер тем временем нарочито веселым голосом объяснял, что у господина Нермора какое-то важное совещание, поэтому в данный момент он присутствовать не может, будет позже.
– …А помочь нам с определением пар любезно согласился мой хороший друг, начальник внешней стражи Тангара, господин Муллен, – заявил он.
Ну вот, не успели попрощаться… ладно, теперь хоть будет кого обвинять в выборе некомфортных соперников. А вот чтоб я его за подходящих похвалила, – не дождется. Не по-спортивному это как-то.
– Так как при вынужденном переносе соревнований никто не снял свою кандидатуру, – продолжил начальник академии, – и у нас по-прежнему сорок семь участников…
– Так было же сорок восемь! – вырвалось у меня.
– Хорошо, – легко согласился ректор, мгновенно стряхнув с лица озабоченное выражение. (У меня сразу же возникло ощущение, что он все утро только и делал, что ждал этого вопроса.) – У нас сорок восемь участников, но всего сорок семь заявок. И если в ближайшие несколько минут…
Я мигом растолковала намек и бросилась к столу, на котором лежали письменные принадлежности. Словно специально для меня кто-то добрый оставил. Хотя, кто их знает, может, и для меня. Все же я не в первый раз забываю про эту чертову заявку. И даже не во второй… Если честно, я вообще ни разу не подавала ее в положенные сроки, все как-то не получалось. Но обычно успевала за пару часов до начала поединков, а не за несколько минут.
Как только исписанный моими каракулями листок лег в руку Понжера (он даже не потрудился прочитать, что я там накорябала), Хозяин сразу же деловито зашуршал жетончиками. Как я поняла, сейчас из шкатулки должен был появиться номер моего потенциального соперника. Волноваться и загадывать какого-нибудь малолетку было уже поздно, поэтому я просто терпеливо ждала вердикта.
– Номер два, – возвестил собравшимся Муллен.
Кто-то удивленно присвистнул, а из середины строя раздалось нервное покашливание. Ректор мигом вспомнил, что он сегодня усталый и замученный и, кажется, с трудом сдержался, чтобы не схватиться за сердце. Словно все присутствующие и без сверки списков знали, на кого указывал резной жетончик.
Я недоуменно покосилась на Хозяина. Мол, что я сейчас-то сделала не так?! Он едва заметно пожал плечами. Дескать, нас тут двое таких неосведомленных. Уже хорошо.
Я честно пострадала от неопределенности еще пару секунд, и уже готова была лопнуть от распиравших меня эмоций, когда глава академии на всякий случай сверился со списком и умирающим голосом объявил:
– Итак, первой парой являются: номер сорок восемь, Марготта айр Муллен, и номер два, Флайяр айр Нермор.
Упс! Я закатила глаза к низкому облачному небу и искренне пожалела, что не могу прямо сейчас завыть от злости. В принципе можно было ожидать, что нам опять придется выходить друг против друга. Но не в первом же поединке!!!
Я еле сдержалась, чтобы прямо на площадке не высказать Хозяину все то, что я думаю о его «легкой» руке. Но он, кажется, и сам уже понял. Хотя, с его точки зрения, дело было не столько в наших дружеских отношениях с Флаем, сколько в политике. Сын главы Восточного совета против племянницы начальника внешней стражи – это же идиотизм. Как если бы в нашем мире схлестнулись отпрыски президента и какой-нибудь большой шишки из ФСБ.
Какое счастье, что Нермор-старший из-за своего совещания не увидит этот образцово-показательный трагифарс!
Не успела я обругать последними словами злодейку-судьбу, как меня подхватил под локоток какой-то непонятный субъект, с ног до головы закутанный в черный плащ. Если он хотел таким образом стать незаметным или слиться с толпой, то здорово просчитался – никого более нелепого вокруг не наблюдалось.
– Чего надо? – как можно грубее осведомилась я, выдергивая руку.
– Не надо срывать на мне вашу праведную злость, глубокоуважаемая госпожа. Поверьте, я того не стою, – извиняющимся тоном пролепетал этот непонятный тип.
А я запоздало отметила, что он совершенно крошечного роста, почти на полголовы ниже меня.
– Тогда хватит меня лапать.
– Что вы, и в мыслях не было. Просто нужно поговорить, причем исключительно о деле. Впрочем, я уже заранее предвижу, что разговор наш успехом не увенчается.
Я с сомнением осмотрела субтильную фигурку незнакомца. В голове тем временем мелькнули две версии возможного развития событий: врезать ему сразу, чтоб под ногами не путался, или сначала выслушать, а уже потом врезать. Коротышка, кажется, прочитал мои мысли. Или правильно растолковал то, что было большими буквами написано на лбу.
– Но молю, не надо меня бить, я же всего лишь посредник, существо подневольное. Я же о малом прошу – выслушайте меня, и все.
– Ну?
– Э-э-э… Я правильно понимаю, что вам бесполезно предлагать деньги за проигрыш в этом поединке?
Я наконец-то перестала колебаться и выбрала версию «врезать сразу». Но стоило только замахнуться, как вкрадчивая речь незнакомца резко ускорилась, и мне невольно пришлось дослушать до конца.
– Мне неважно, какое решение вы примете, я ведь только посредник. Скажу лишь, что в случае вашего проигрыша, намеренного или случайного, вас будет ждать сумма в сто золотых. Я лично передам ее. Видите ли, это как раз тот случай, когда быть проигравшим очень выгодно, и наоборот…
– Марго, вот ты где! – (Замах оборвался на середине. Я оглянулась и увидела, как ко мне бегом приближается Кьяло.) – Ты что тут делаешь? Тебе давно пора одеваться, весь турнир хотят впихнуть в один день, поэтому поединки начнутся сразу же, как только закончится жеребьевка. А ты первая, помнишь?!
– Я не первая, я – сорок восьмая, – уныло сообщила я парню. – А где?..
– Кто?
– Да тут стоял такой мелкий, весь в плаще… Неужели не видел, я с ним разговаривала.
– Никого я не видел, – пожал плечами Кьяло.
Еще некоторое время я тупо глазела по сторонам, пытаясь засечь коротышку-посредника. Естественно, безрезультатно.
А потом Кьяло отволок меня, нерасторопную, в какой-то темный уголок и принялся методично запаковывать в доспех. Я этот процесс никогда не любила, но без должной защиты на турнир никого не пускали, даже на показательный.
Хотя нет, не так – особенно на показательный. На Большой-то как раз многие выходили даже без кольчуги, благо вся ответственность за жизнь этих камикадзе ложилась на них самих. А вот в академии с этим делом было строго. Оружие – только тупое, защита – по полному разряду и куча лекарей по краям ристалища – бегают, караулят… Тоска зеленая, в общем.
Тоска эта обрела совершенно убийственные очертания, когда Кьяло с размаху нахлобучил на меня шлем, безжалостно придавив уши.
– Садюга, – огрызнулась я, тряся головой.
– Ничего, целее будешь, – ответил этот нехороший человек, затягивая последний ремешок. – Ну давай, покажи этому сивому мерину, где раки зимуют.
– А где они зимуют? – машинально поинтересовалась я. На самом-то деле меня сейчас занимал совсем другой вопрос, но надо же разговор поддерживать.
– Откуда я знаю!
– И я не знаю! А куда тогда показывать?
– Можно в сторону сортиров, он оценит.
– С ума сойти, как же вы друг друга любите, – хихикнула я. И наконец-то решилась: – Кьяло, а сто золотых – это очень много, правда?
– Это год учебы в академии. Включая питание. Или очень неплохой меч, комплект доспехов и еще какой-нибудь кинжальчик в довесок. Или призовая лошадь. Короче, прилично. А что?
– Да так, просто вдруг подумалось… неважно!
– Раз неважно, тогда не выпендривайся, а иди уже! Удачи! – Парень подтолкнул меня к ристалищу, сунул в руки клинок, а сам нырнул за ограждение для зрителей.
А я пошла вперед, лениво размышляя над предложением коротышки. В его словах явственно чудилось двойное дно. Если я проиграю, даже случайно, то получу деньги. А если выиграю? Что тогда? Прирежут меня в темной подворотне? Или повесят, как Вильду? Ага, а Хозяин их тогда… А если они его?
Но в любом случае проигрывать я не собиралась, поэтому поспешила выкинуть из головы дурные мысли. А чтоб хоть как-то отвлечься, забубнила себе под нос первое, что пришло в голову:
Меч тупой, кольчуга старая,
В шлеме не видать ни зги,
Потерялась наручь правая,
И натерли сапоги,
Поддоспешник – рвань кошмарная,
Рукавицы велики.
Все равно иду упрямо я
По дороге, где враги.
Врагов, впрочем, на горизонте видно не было. Даже мой противник не спешил идти навстречу. Видимо, кто-то спешно занимался его экипировкой. Поэтому я продолжила:
А враги на это зрелище
Без улыбки не глядят.
Что за чудное нелепище
Обрядилось в сей наряд?
Ржут они, а мне до смеха ли?!
Мне обидно – прямо жуть!
Над моими ржут доспехами,
Но назад не повернуть!
Пробежав глазами по трибунам, я уловила взгляд Хозяина. Он лукаво подмигнул мне и улыбнулся. Я почувствовала, что краснею. Ой, ну какого черта, а? Ведь только что все было нормально: душевное равновесие на месте, желание выиграть бурлило и искрилось… Последнее, впрочем, никуда не делось. Но общее настроение как-то сразу перестало быть воинственным.
Тем временем Флай все-таки появился, отсалютовал мне клинком, я послала ему шутливый воздушный поцелуй – и завертелось.
Дальнейшее описывать не буду. Рассказывать о поединках – занятие неблагодарное. Во-первых, очень сложно вспомнить, что именно ты там делал с мечом, собственным телом и противником. И даже если вспомнишь (это уже во-вторых), то кто-нибудь шибко умный обязательно скажет, что так не бывает. Это, видите ли, вопреки законам физики, здравому смыслу и технике безопасности.
Есть, конечно, и те, кто прекрасно знает, что еще и не такое бывает, а рассказчику нужно верить на слово. Только встречаются они очень редко, к сожалению.
Короче, наше мельтешение с мечами закончилось для меня в тот момент, когда я пропустила удар сверху. Очень неплохой удар, к слову сказать. Аж в мозгах зазвенело.
Честно говоря, за последнее время я уже успела отвыкнуть от того, что самый многострадальный орган в моем организме – голова. Даже на поединках я так старательно берегла ее от посторонних вмешательств, что удары приходились только вскользь. А уж таких ощущений, как сейчас, я не испытывала уже года два. С тех пор, как на меня упала люстра.
Вообще подозреваю, что люстры в жилых комнатах висели исключительно для красоты, потому что ни один здравомыслящий человек не будет каждый вечер лазить на трехметровую высоту, чтобы зажечь в них свечи. Но я была бы не я, если бы однажды не решила устроить полную иллюминацию. Подтащила на середину комнаты стол, на него взгромоздила стул, сверху себя… Подпалила шесть свечек из семи и никак не могла дотянуться до последней. Тянулась, тянулась… Что было дальше, я думаю, и так понятно. Стул качнулся, на мгновение застыл на одной ножке и вдруг резко ухнул куда-то вниз. Я следом, судорожно хватаясь за люстру. Зря! Если бы я просто упала – это еще ничего. Но падать в обнимку с горящей люстрой?!
Естественно, я поспешно выпустила светильник и вполне изящно приземлилась на четвереньки. Только и успела, что улыбнуться и почувствовать себя героиней… и тут люстра крепко вмазала мне по темечку. А следом и стул. Дубовый, между прочим!
После этого происшествия я накрепко уяснила, что «мебель» в академии лучше не трогать, особенно если она подвешена к потолку. Ведь если она не падает под тяжестью своего веса, то не факт, что выдержит что-то еще…
Кстати… Если люстра и меня-то не удержала, то… учитывая богатырское телосложение Вильды… Повесилась на люстре, говорите? Ну-ну, как же! Да эта кованая фигня навернулась бы с таким грохотом, что и пол бы проломила! Там такой тарарам был бы…
Тьфу ты! Я настолько увлеклась рассуждениями, что забыла, где нахожусь. Поэтому тарарам действительно был, но опять-таки по моей голове. Перед глазами заплясали звездочки, ноги подкосились. Упс! Кажется, я умудрилась проиграть первый же поединок. На глазах у Хозяина. Позор-то какой!!!
Впрочем, сотня золотых тоже на дороге не валяется…
Да пошла она к черту, эта сотня!
Меня усадили на скамейку, стянули изрядно помятый шлем, сунули в дрожащие руки кружку с водой и принялись тыкать в лицо пальцами, слезно умоляя их посчитать.
– Тридцать девять, – отрапортовала я после минутного ступора. – А теперь тридцать семь, кто-то два убрал. И вообще, если вы все будете постоянно размахивать руками и галдеть, как базарные торговки, то я собьюсь со счета.
– Жить будет! – констатировал кто-то из набежавших лекарей.
– А никто и не сомневался. Эльфы – они вообще на удивление твердолобые, – подхватил еще какой-то «доброжелатель».
– Неправда, я нежная и ранимая.
– В упор из арбалета?
Голос Флая над самым ухом я бы ни с чем не спутала.
Ну вот и главный виновник происшествия пожаловал. Судя по ехидству, сквозившему в голосе, виноватым он себя отнюдь не считал, но состроить извиняющуюся рожу попытался.
– Марго, солнышко, ну не убивай меня, безмозглого. Ведь если однажды я проснусь и обнаружу, что ночью скоропостижно скончался, то обвинят все равно не тебя, а какую-нибудь влюбленную в меня малолетку, которая не вынесла душевных страданий. И как же ей, бедняжке, не страдать, ведь ее-то я никогда не бил. Я ведь умный, я знаю, что девушек бить не следует, а если и следует, то только тогда, когда они сами попросят, но и в этом случае нужно проявлять заботу и ласку, и только если не получается…
– Я тебе сейчас такую заботу проявлю, что одной лаской не отделаешься, – мрачно пробормотала я, пытаясь вычленить хоть какой-то смысл из его словоблудия. Бесполезно, только голова разболелась. – Хоть бы извинился, коняга.
В ответ голубые глазищи распахнулись во всю их немыслимую ширину:
– Прости меня, о прекраснейшая из воительниц! Прояви столь несвойственное тебе милосердие и одари меня своей пленяющей улыбкой, сравнимой лишь с первым рассветным лучом…
– …Или последним закатным, – смеясь подхватила я. Всерьез злиться на этого шута горохового было совершенно невозможно.
– А ну пошел отсюда! – (Ага, а вот и Кьяло появился. Где его раньше черти носили, хотела бы я знать?) – Доволен небось, что без проблем победил девчонку, да? Я бы посмотрел, как ты со мной справишься, если бы пришлось. А то тоже мне, нашел предмет для гордости! И еще издеваешься…
– Я не издеваюсь, а прощения прошу, – фыркнул Глазастый. – И между прочим, я имел точно такие же шансы получить по башке, как и она. Поединок был честный, это кто хочешь подтвердит.
– Да о какой чести вообще может идти речь, когда о твоей победе все знают заранее? Она же проплачена на полгода вперед!
Запахло скандалом. Причем скандалом политическим, и немногочисленные любопытствующие поспешили смыться. А то поди потом докажи, что ты ничего такого не думаешь и вообще просто прогуляться вышел.
Мне уходить было неохота, да и некуда, разве что глазеть на следующие поединки. А чего я там не видела?! Поэтому я поморщилась от все нарастающей громкости крика и привычно пробормотала:
– А спорим, не подеретесь?
Не знаю почему, но фраза эта всегда действовала безотказно. Вот и сейчас раскрасневшиеся парни мигом заткнулись. Еще некоторое время они угрюмо сверлили друг друга взглядами, потом дружно выдохнули и демонстративно разошлись в разные стороны.
Флай, понятное дело, готовиться к следующему поединку, а вот Кьяло…
– Эй, ты куда? А кто мои доспехи наверх потащит?
Парень, не сбавляя хода, вильнул в сторону, подхватил мою сумку, в которую я и сложить-то еще ничего толком не успела, и вернулся на прежнюю траекторию.
– А ну стой! – Пришлось сделать над собой усилие и подняться с такой родной и уютной скамейки. Земля под ногами качнулась, но сохранила горизонтальное положение. Что ж, не так уж все и плохо, видимо. – Или ты сейчас же объясняешь мне, что происходит, или я буду тебя зверски пытать. А если ты умрешь в процессе пыток, то приглашу Тьяру – она и мертвого разговорит. И вообще, где тебя носило?
– Что? – Кьяло обернулся через плечо.
– Ну, где ты был во время моего поединка? Ясно, что не среди зрителей, иначе не подошел бы ко мне последним…
– Да я сначала искал, откуда лучше видно, а потом мельком услышал… короче, ночью Вильда повесилась!
– Не повесилась, – отмахнулась я. – Нельзя на здешних люстрах вешаться, опасно для жизни.
– А ты откуда знаешь?
– Я вообще все знаю!
– Да? И то, что труп пропал?
– Как пропал???
– А вот так! Ее нашли повешенной, полюбовались и оставили висеть до дальнейшей экспертизы. Потом отвлеклись на построение и открытие турнира. А труп тем временем исчез из запертой комнаты.
Я невольно хихикнула. Жизнь становилась все интереснее, а существование в академии еще одного мага уже не подвергалось сомнению. Ладно, ночью пойду ловить этого сумасшедшего. Хотя… ловить-то ночью… А вот осмотреть комнату Вильды можно было бы и прямо сейчас, пока все глазеют на турнир.
– И еще… – На лице Кьяло появилось совершенно непередаваемое выражение. С таким обычно говорят две фразы: «Мне нужно в туалет» и «К нам едет ревизор!» Но, кажется, первая была бы сейчас не совсем в тему. – К нам едет комиссия от инквизиции!
* * *
Как любой квалифицированный маг, Олег прекрасно знал, что заклинания – вещь крайне ненадежная. Поэтому в кармане куртки у него лежал пистолет, а на поясе висел кинжал. Варвара ласково называла это холодное оружие тесачком и одно время даже приноровилась чистить им картошку. Когда Олег узнал об этом, то долго ругался: все-таки ритуальный стилет, да еще и некромантский – это вам не кухонный ножик с пластмассовой ручкой. Но девушка только лукаво ухмылялась и разводила руками. Да и сам кинжал, как ни странно, не возражал против такого применения.
От мыслей о Варваре в груди потеплело. Конечно, она устроила настоящую истерику, пытаясь не пустить парня к самопровозглашенной властительнице Запределья, но это вполне можно понять. В конце концов, должен же быть в мирах хоть один человек, которого стоит бояться. Ну или хотя бы остерегаться…
Олег неожиданно для себя обнаружил, что волнуется. Руки начали ощутимо подрагивать, да и коленки вели себя как чужие.
Парень достал из внутреннего кармана куртки фляжку и сделал душевный глоток. Помогло. В голове прояснилось, и дрожь прошла.
Ну, пора!
Все действия были продуманы до мелочей.
Пройти по секретному тоннелю к дверце, ведущей в тронный зал Девианта. Посмотреть, где Арая. И выстрелить.
Просто, как все гениальное.
Задача, стоящая перед придворным магом, облегчалась еще и тем, что королева не гуляла по огромному помещению, а спокойно сидела на троне. Лицом к главному входу. Спиной к нему.
Несмотря на внешнюю непоколебимость, трон Девианта представлял собой далеко не самую прочную конструкцию. Прострелить спинку – плотный бархат, натянутый на фанерный каркас, – сложности не вызывало.
И Олег выстрелил. Раз, другой, третий… Четвертого не получилось.
– Впервые убиваешь кого-то, да? – вкрадчивый женский голос прозвучал возле самого уха. – Забавный ты парнишка! Первый раз вижу некроманта, которому доводилось только оживлять. Зато так качественно оживить, как ты, сумел бы не каждый.
Олег нервно сглотнул и скосил глаза на источник звука. Арая, живая и невредимая, стояла рядом с ним. В руках королева небрежно крутила какую-то палку, увенчанную рубином. Не то скипетр, не то жезл. Оправдываться было поздно. Все, что оставалось, – состроить хорошую мину при плохой игре.
– Рад видеть вас в добром здравии, ваше величество!
– Я бы на твоем месте не радовалась… Впрочем, как знать. И, кстати, можешь выдохнуть. В ближайшие несколько часов я тебя убивать не буду. Сначала поговорим. Присаживайся!
Парень бегло оглядел тронный зал, уже представив себе, как где-то возникает из воздуха стул. Или хотя бы колченогая табуретка… А вот ничего подобного!
– А куда садиться?
– Да куда хочешь, – пожала плечами королева. – Можно даже на трон, я не обижусь. Не знаю, правда, как твой законный правитель на это отреагирует… В конце концов, это его сиденье, не мое.
Олег покосился на трон, в спинке которого зияли ровненькие дырочки с оплавленными краями. Потом на собственный пистолет. Задумчиво хмыкнул и убрал оружие в карман куртки.
– Нет, спасибо. Я постою, если позволите. Не хочу джинсы об пол пачкать.
– Ну стой. Только учти – разговор будет долгим.
С этими словами властительница Запределья взмахнула длинными ресницами и величественно опустилась в незамедлительно появившееся кресло.
В коридорах академии было удручающе пусто. Казалось, даже вездесущие мухи, активизировавшиеся с наступлением весны, умотали смотреть турнир.
Кьяло бодро промаршировал до моей комнаты, закинул сумку внутрь и выжидающе уставился на меня. А я, в свою очередь, на него, мучительно раздумывая, что еще такого страшного этот тип имеет мне сообщить.
Парень, как назло, молчал. То ли надеялся, что я сама догадаюсь, то ли уповал на неведомое мне искусство телепатии.
– Ну что еще? – выждав для приличия пару минут, поинтересовалась я.
– Да я это… пойду, наверно… Там турнир же…
– Иди… – Я выразительно пожала плечами.
Но он почему-то остался на месте. И стоял так до тех пор, пока с улицы не донеслась очередная партия восторженных криков и горестных вздохов. Турнир шел своим чередом: кто-то выигрывал, кто-то проигрывал. А мой друг изображал древнюю статую.
– Что стоим? Кого ждем? – не выдержала я.
– Я вот думаю…
– Да?
– Ведь стоит мне сейчас уйти, как ты что-нибудь натворишь. А Муллен потом с меня шкуру сдерет и над камином повесит. Так?
– Есть такое дело, – серьезно кивнула я. – Только можешь расслабиться, я до вечера ничего творить не собиралась. По крайней мере до того, как ты предложил.
– А я предлагал?
– Ну предположил. Вот я теперь и думаю, что бы такого сделать… К Вильде в комнату, что ли, наведаться?
– Только попробуй. Я тебя сам тогда прибью. Чтоб впредь неповадно было!
– И не стыдно тебе девушек обижать?
– Девушек – стыдно, тебя – нет!
– Вот ведь… ты к нему со всей душой… Пошла спать! – И я решительно шагнула в комнату, захлопнув за собой дверь.
Спать я конечно же не собиралась. Да и о каком сне может идти речь, если сама судьба предоставила в мое распоряжение целый свободный день. Хоть ей для этого и понадобилось пару раз шарахнуть меня по голове.
Обидно, конечно. Но так мне и надо, если рассудить. А то привыкла тут, понимаешь, без проблем входить в десятку, да еще и на призовые места претендовать!
Я как раз заканчивала переодеваться, когда из коридора донесся звук удаляющихся шагов. Видимо, происходящая в душе Кьяло вселенская битва между ответственностью и желанием посмотреть турнир обернулась победой последнего.
Ну вот, от навязчивого присмотра отделалась. Теперь можно и делом заняться.
Под «делом» я подразумевала осмотр комнаты нашей повешенной. Ну, или хотя бы попытку осмотра в зависимости от ситуации.
При этом я сама толком не знала, что хочу найти. Ну, хоть приблизительно оценить возможности потенциального противника. Или союзника… Кто его знает, как обернется?
Напрягало то, что способности у этого субъекта скорее всего немалые. Настоящий труп на люстре висеть не мог, это понятно. Значит, будем исходить из того, что его там и не было. Но если кто-то видел, как тело болталось под потолком, а затем оно пропало из запертой комнаты – значит, это был морок. Но его наверняка всячески щупали, искали пульс, пытались вынуть из петли… или даже вынули… Значит, морок осязаемый и очень качественный. Интересно, это вообще возможно? Я лично такого никогда не видела.
Но ничего более реального мне в голову не приходило. Разве что массовая галлюцинация… Нет, вряд ли. А если?..
От очередного предположения я отмахнулась, как от назойливой мухи. Потому что если Вильда на самом деле просто повесилась (а люстра такое издевательство просто выдержала), а Кар просто спрыгнула со стены… И никакой магии там вообще нет, и тайн никаких тоже…
Ага! А куда тогда делся труп?
Но чем ближе я подходила к комнате покойной воительницы, тем тише и осторожнее становились шаги. Кто его знает, что меня там ждет. Впрочем… уж по коридорам-то средь бела дня у нас ходить не запрещено. Вот я и хожу. Гуляю. И фиг кто придерется…
Но к правому крылу, где жила Вильда, я все равно не шла, а кралась. Замерла перед поворотом, горячо жалея, что не имею привычки носить с собой зеркальце, чтоб сподручнее было заглядывать за углы…
Да что это со мной? Старею, что ли? Или это сегодняшний удар по голове так влияет?
Плюнув на все меры предосторожности, я вышла из-за угла и бодрым шагом направилась к нужной двери. По совершенно пустому коридору. Ни наблюдателей, ни охраны. Может, все внутри? Сидят себе на подоконнике, турнир смотрят. Сверху такой замечательный вид на ристалище!
Я подошла к двери вплотную и прислушалась. Нет, кажется, действительно никого. А если попытаться открыть?
Но прежде чем потянуться к дверной ручке, я прошептала заклинание отвода глаз. Не знаю, пригодится ли, но лишним точно не будет. Давненько я им не пользовалась, все как-то необходимости не было.
Странным образом вместе с чарами меня окутала какая-то сумасшедшая уверенность в том, что я все делаю правильно. Меня просто переполняли энергия и жажда действия. Ну все, теперь хоть к черту в зубы, хоть к парням в раздевалку!
И я решительно толкнула дверь. Она, как ни странно, легко поддалась, распахнувшись внутрь. Никого! Я не стала лишний раз вертеть головой, разглядывая обстановку – и до того не раз бывала у Вильды в гостях. Ну бардак, ну пыль на тех вещах, которыми не пользуешься каждый день. Кстати, кажется, люстрой она тоже не пользовалась, предпочитая обходиться небольшими подсвечниками? Вот сейчас и проверим. Главное, не забыть дверь за собой закрыть!
Пыхтя, как ежик в брачный период, я вытащила стол на середину комнаты, взгромоздила сверху стул (малость косой, но другого не оказалось), забралась на эту импровизированную пирамиду и принялась разглядывать злополучный светильник. Все кованые финтифлюшки и завитушки, равно как и свечи, покрывал толстый и безупречно ровный слой пыли. То есть за последнюю пару месяцев до люстры даже не дотрагивались, а уж тем более не обвязывали ее веревкой. Значит, в активе у нас иллюзорный труп Вильды, висящий в иллюзорной петле. Замечательно… пыль-то настоящая, надеюсь?
Я легонько провела пальцами по ближайшему завитку. Серая пудра легко стерлась, обнажив металл. Часть ее осталась на руке, часть дымным облаком взвилась в воздух, запорошив все вокруг. В носу мучительно засвербело.
– А-а-апчхи! – громогласно выдала я, машинально отшатнувшись подальше. Стул опасно качнулся. Я, чертыхнувшись про себя, рванулась обратно, но моя неустойчивая «пирамида» от этого движения как-то странно заскрипела и начала оседать вниз. Я мысленно съежилась и поняла, что если в замке остался хоть один человек, не убежавший на турнир, то будет мне сейчас крышка. Причем от канализационного люка. – Упс!
В последний момент оттолкнувшись от разламывающегося на куски стула, я легко взвилась в воздух, уцепилась за люстру, качнулась вперед, разжала руки и приземлилась уже на подоконник. Замерла, сама себе напоминая человека-паука на карнизе, и осторожно оглянулась через плечо.
От стула осталась живописная кучка обломков, стол завалился набок, люстра свихнувшимся маятником моталась из стороны в сторону, но пока не падала. Неужели выдержит?
Но посмотреть, чем закончится противоборство отважной люстры и земного притяжения, мне не дали. По коридору прогрохотали шаги, раздались голоса, нецензурно повествующие о том, что можно бы и потише.
Хмыкнув, я покосилась вниз, мечтая о том, чтобы… Да!
Под этим окном тоже буйствовали заросли вьюнка. До земли, правда, они не доставали, но вполне позволяли доползти до одного из ближайших окон. Что я и сделала. Одна нога, вторая… Уже распластавшись по стенке, я обновила заклинание (а то мало ли!) и выдохнула.
Вот ведь попала. Счастье, что отпечатки пальцев в этом мире снимать еще не умеют, а то вычислили бы меня в пять секунд. Ну и что с того, что я не виновата. Кто-то умный говорил, что преступник всегда возвращается на место преступления!
Эх… лучше бы я пошла следить за Риссой.
С «места преступления» тем временем доносились приглушенные голоса. Чья-то вихрастая голова высунулась из окошка, обозрела местность и, зевнув, исчезла в недрах комнаты.
– Нету там никого! – провозгласил неизвестный голос.
– Ну-ну… – раздалось скептическое хмыканье, голос Хозяина-то я из тысячи различу. – А кто же тогда… – Конец фразы утонул в грохоте. Кажется, многострадальная люстра все-таки упала. Интересно, на кого…
Вот говорила мне мама: «Не суй свой нос в чужие комнаты, если он тебе еще дорог!» Правда, последний раз я слышала эту фразу лет в восемь, когда родителям надоело каждое утро по очереди освежать все то же пресловутое заклинание отвода глаз на кончиках моих ушей и они сообща решили изготовить небольшой амулетик мне в подарок. Как я поняла, эта штука должна была носиться на шее, подзаряжаться раз в месяц и все время действия скрывать от чужих взглядов мои нестандартные уши. И все бы ничего, но создание амулета велось в глубокой тайне, а раскрытие тайны было приурочено как раз ко дню моего рождения. Я же, как существо весьма любопытное, за несколько дней до этой знаменательной даты решила устроить в доме обыск. Ну и наткнулась на шкатулочку, в которой обнаружился симпатичный медальончик. Откуда же я знала, что он зачарованный. И что точную структуру заклинаний предки еще не задали.
Конечно же я вцепилась в украшение обеими руками и поспешила напялить его на себя, чтоб покрасоваться перед зеркалом. Но в процессе ныряния головой в цепочку медальон стукнул меня по носу и по неизвестной причине активизировался.
Нет, взрыва не было. Я вообще ничего не почувствовала, кроме легкого магического фона. Еще некоторое время покрутила безделушку так и эдак, а потом сняла и убрала на место, пытаясь обставить все так, будто меня тут и близко не стояло.
Но как только мама пришла домой с работы и бросила рассеянный взгляд на младшую дочь… Я давно не слышала, чтоб она так хохотала.
– Ну, чего? – обидевшись на странную реакцию, спросила я.
– А ты в зеркало посмотри!
– Смотрю! – ответила я, действительно уставившись на свое отражение. – Чего такого?
– А ты неправильно смотришь! Внимательнее надо. А то ты заранее знаешь, что увидишь. Глаза зеленые, брови черные… а вдруг что изменилось?
Я снова вперилась в зеркало и принялась рассматривать свою растерянную физиономию по частям. Особое внимание уделила бровям с глазами, потом опустила взгляд ниже… и выдала тихое «Упс!». Нос у меня отсутствовал напрочь.
То есть когда я потянулась к нему рукой, он конечно же нашелся на своем законном месте. Да и при беглом взгляде на отражение казалось, что все в порядке. Но факт оставался фактом – мой милый и родной носик настолько перестал привлекать к себе внимание, что стал практически невидимым. На целый месяц! Даже несмотря на то что медальон в это время спокойно лежал в своей шкатулке.
Месяц я просидела дома, выслушивая ехидные Ксанкины подколки и фальшивые родительские сочувствия. Без друзей, без беготни по двору. В самый разгар лета.
Впрочем, была от этого случая и польза – заклинание отвода глаз я за этот месяц освоила в совершенстве, со всеми модификациями. Но зато у меня появилась стойкая антипатия к всякого рода побрякушкам. Кольца, кулоны и брошки, даже безо всякой магической примеси, я игнорировала напрочь. Ну а серьгами (и необходимыми для них дырками) вообще так и не обзавелась.
Ностальгируя, я доползла до соседнего окна, но оно оказалось заперто. Как и следующее. Вот ведь незадача – и спуститься никак, и стенка кончается. Разве что вверх…
Вздохнув, я продолжила путь в единственном доступном направлении. И через несколько метров поняла, что не прогадала – окно, находившееся этажом выше, было приоткрыто. Но не успела я воодушевленно ухватиться за подоконник, как сообразила, до чьей комнаты добралась. И почти сразу же услышала голоса:
– Все поняла?
– Да было бы, что понимать! Ты мне объясни только, зачем вообще где-то прятаться? Думаешь, какая-то там доморощенная инквизиция меня раскусит? Если бы все было так просто, меня бы уже двадцать раз поймали и сорок три раза повесили! – Торопливый речитатив Риссы звучал как-то странно. Более рассудительно, чем обычно.
– Сожгли.
– Что?
– Не повесили, а сожгли. Здесь ведьм сжигают. – А вот в голосе Кьяло чувствовалось беспокойство.
Кьяло? Что он вообще делает в комнате этой блондинки?
– Да какая разница. Мне все равно ничего не грозит! Точнее, не грозило бы, если бы я оставалась в академии. А вот если я исчезну неизвестно куда, меня точно хватятся, будут искать. И обвинят во всех грехах! Ты этого хочешь?
– Не хочу! Но и здесь тебе оставаться нельзя! Давай ты уйдешь, а я… Я пойду к Понжеру и все ему объясню. Ну, про то, что ты тут делаешь. Он хороший мужик, он поймет. А потом скажу, что… ну, что тебя срочно вызвали… письмом.
– Во-первых, все письма через него проходят! Так что в это он вряд ли поверит. А во-вторых, про меня он и так в курсе. И про тебя, кстати, тоже! А ты не знал?
– Не-э-э… – Пауза затянулась. (Я живо представила себе, как Кьяло буравит взглядом потолок, пытаясь найти на нем верные слова или решение проблемы.) – То есть он знает, кто ты? И кто я, знает тоже?
– Конечно, знает, глупенький. А иначе принял бы он тебя в академию, сам посуди?
– Ну Марго же принял!
– Э-э, родной, не путай теплое с мягким! Маргошка – мулленовская родственница, а ты – раздолбай из ниоткуда. Все ваши притянутые за уши генеалогии яйца выеденного не стоят, даже не обольщайся.
Одновременно у меня началось самое натуральное раздвоение личности. То есть одна половина меня очень хотела дождаться конца разговора и понять, что они имеют в виду, а у другой начали ощутимо уставать руки.
Пока побеждало любопытство, но отрыв неотступно сокращался. Все же зеленая плетенка – это вам не шведская стенка в школьном спортзале. Да и на той долго не провисишь…
– Тогда Понжер сам должен был первым делом сплавить тебя подальше отсюда, когда началась вся эта катавасия! – не унимался Кьяло.
– Вношу ясность: Понжер знает, какая у меня должность и что я здесь делаю. Но кто я, ему знать не обязательно! Так что не надо тут делать такие страшные глаза, как будто я вот так походя взяла и раскрыла ему все семейные тайны. Все же Предония – это Предония, а Лесса – это Лесса.
Лесса?
После секундного ступора я вспомнила, что так назывались земли на востоке. Не страна, а именно земли – без точных границ, без информации о городах и жителях. То, что на картах обычно оставляли белым, изредка снабжая ветвистой подписью «Царство Лесское, неизведанное».
Так она оттуда, что ли? Или они оба?
Теперь я просто обязана была дослушать до конца. Несмотря на то что руки уже ничего не чувствовали, да и неловко подогнутая правая нога начала затекать.
– Ну, если уж речь зашла о твоей должности… Ты еще не забыла, что вообще-то обязана мне подчиняться? – В голосе Кьяло прорезались командирские нотки.
А я и не знала, что он умеет отдавать распоряжения, да еще таким непререкаемым тоном.
– Забудешь тут, как же!
– Тогда так! Я приказываю тебе собрать все необходимое и удалиться за пределы академии. И отсидеться где-нибудь до ухода инквизиции. Или до тех пор, пока я не разрешу тебе вернуться. Все! Это приказ! А приказы не обсуждаются!
– И не выполняются, – мрачно пробормотала Рисса. Но, судя по шорохам и скрежетам, долетевшим из окна, немедленно начала собирать вещи. – Ты мне переодеться дашь или так и будешь над душой стоять?
– Твоя душа, между прочим, принадлежит мне. Что хочу, то и делаю!
Но дверь хлопнула почти сразу же – Кьяло все-таки вышел в коридор.
Хм, с каждой минутой все любопытностнее и любопытностнее…
Но, кажется, лимит подслушанных разговоров на сегодня был исчерпан. Сборы блондинки проходили в гробовом молчании, которое лишь изредка прерывалось угрюмым сопением.
Выждав для приличия еще пару минут, я с трудом отодрала занемевшие руки от спасительного вьюнка и поудобнее ухватилась за подоконник. Подтянулась, влезла на него с ногами, сбросила с себя остатки заклинания и тактично постучала по раме.
– Можно войти?
– Ой, Маргошечка! Что ты тут делаешь? – Рисса всплеснула руками и с такой неуемной прытью бросилась к окну, что я машинально отшатнулась и чуть было не вывалилась наружу. А пока я пыталась восстановить равновесие, девушка метким пинком зашвырнула под кровать объемистую сумку и снова повернулась ко мне: – Что ты тут делаешь? Тебе помочь?
– Не надо, – поспешно отмахнулась я, красочно представляя, чем может кончиться такая помощь. – Я тут случайно мимо проползала. Хотела к себе, но у меня окно заело, и… ну, короче, я просто сейчас выйду в дверь, и ты меня сегодня больше не увидишь, хорошо?
– Хорошо! А то, может, посидела бы у меня немножко, поболтали бы! Знаешь, мы ведь так давно не разговаривали просто так, как две подруги. Мы же подруги, правда? А то в последнее время у меня совсем никого не осталось, со всеми что-то случается. Как ты думаешь, оно нечаянно так получается или это кто-то нарочно? Ну, то есть, я имею в виду, что все говорят, будто по академии ходит убийца, и все это так страшно, да?
Если бы я только что не удостоверилась, что Рисса может вполне логично рассуждать и говорить с нормальной скоростью, я бы сейчас взвыла и поспешила удрать из комнаты. Но ее диалог с Кьяло заставлял на многое посмотреть с другой стороны. Блондинка была гораздо умнее, чем хотела казаться. И знала больше, чем могла. И что-то скрывала.
Поэтому я переборола желание как можно быстрее бежать к себе и вежливо улыбнулась.
– А если тебе страшно, то почему ты сидишь здесь одна? Смотрела бы турнир, там куча народу и нечего бояться. Кругом все свои…
– Свои-то они свои, – очень натурально поежилась девушка, – но вдруг именно среди них прячется кто-то чужой? Я уж лучше одна посижу. Дверь запру и окно тоже закрою. И чтоб никто-никто меня не тронул. А ты почему не на турнире? Просто я кого угодно ожидала увидеть, но не тебя, потому что ты же обычно там в первых рядах – и участвуешь, и смотришь. Ну, то есть я видела из окна, как тебя Флайчик победил, но я думала, что ты там останешься, и… Ну, это же нечестно, правда? Что он так взял и победил?
Я пожала плечами, не представляя, что ответить. Не признаваться же, что пропустила удар из-за собственной рассеянности. Как-то не к лицу мне…
А Рисса тем временем все болтала и болтала не переставая. Она вновь превратилась в ту самую словоохотливую простушку, которую я знала уже два с лишним года. Актриса, черт бы ее побрал!
С другой стороны, а на что я надеялась? На то, что она сейчас прекратит притворяться и выложит мне все начистоту? Это вряд ли – ведь и я не спешила что-либо ей рассказывать.
Поэтому, когда разговор (точнее, бесконечный монолог) сам собой перешел на вечные темы типа погоды и природы, я не стала изображать из себя прилежную слушательницу и предприняла попытку тактического отступления.
– Уже уходишь? – удивилась Рисса, вскидывая на меня круглые глазищи.
– Да, – кивнула я. – Ведь надо же и за турниром немного понаблюдать. Какое место Флай займет… и вообще…
– А мне из окна лучше видно. Я отсюда посмотрю, – пролепетала девушка, закрывая за мной дверь. И почти сразу же я услышала, как прошелестела по полу вытаскиваемая из-под кровати сумка. Сборы возобновились с удвоенной скоростью.
И только тогда я поняла, что вся трясусь. Дрожь начиналась где-то в районе щиколоток и оттуда неумолимо распространялась по всему телу. Зубы стучали так, будто я полдня провела на морозе в тридцать градусов. Но здесь таких холодов даже зимой не бывало, да и сейчас температура воздуха была явно ни при чем.
Это что, от страха?
Повисела полчаса на стене и уже расклеилась? Ну я даю!
Но сколько бы я ни убеждала себя, что ничего особо экстремального пока не произошло, организм напрочь отказывался верить разуму. Пришлось привалиться спиной к ближайшей стенке, а потом и опуститься на корточки.
И только через несколько минут мне полегчало настолько, что я смогла встать и двинуться по направлению к… Своей комнате? Как бы не так! Сначала следовало найти Кьяло и устроить ему допрос с пристрастием.
Но искать человека в большой толпе – занятие, как правило, совершенно бесполезное. Во-первых, все равно не найдешь. А во-вторых, кто-нибудь непременно найдет тебя.
Так вот, пока я лавировала среди зрителей, высматривая двухметровую фигуру Кьяло, сзади ко мне подкрался Хозяин.
– Продула! – с плохо скрываемым ехидством провозгласил он.
Я не сразу поняла, что он имел в виду. Но когда сообразила, бурлящий в крови охотничий азарт сразу же испарился и на его место пришло осознание всей прозы жизни.
– Ну, продула. И что с того? – огрызнулась я. – Нельзя же всегда побеждать! Я вам не Верба! И не вы в молодости!
– Я и не думал тебя в чем-то обвинять. Просто сказал…
– А что, я сама не в курсе? Мне, думаете, приятно по башке получать?
– Да не кипятись ты! Я, наоборот, хотел сказать, чтоб ты не расстраивалась. У тебя же все еще впереди…
– Что у меня впереди? Что? Учеба в этом году закончится и показательные турниры для меня тоже. А участие в Большом стоит таких денег, каких у меня отродясь не водилось. Вы мне когда последний раз деньги давали, а? За учебу платите – и хорошо, мол. Правильно, я же вам никто. Так, дура приблудная. А вы вообще в курсе, что у меня сапоги порвались? Что одеть, кроме формы, нечего? Вы меня запихнули сюда и думаете, что этим решили все проблемы! А потом что? Сплавите меня замуж за первого встречного? Или просто выгоните? Вы об этом подумали? А я живой человек, между прочим! У меня свои чувства есть! И вообще…
Я осеклась, наконец-то сообразив, кому я это говорю.
Упс! Он же меня сейчас по стенке размажет за такое поведение. Или устроит так, что меня завтра же отчислят из академии. Или просто обидится… Последнее хуже всего, потому что… Ну, наверное, просто потому, что вообще-то я очень не хотела его обижать. Как-то так само получилось…
Но Муллен обижаться, кажется, не собирался. Он спокойно смотрел на меня сверху вниз и думал о чем-то своем. Долго думал – целую минуту, наверное. А потом у меня кончилось терпение, и я, привстав на цыпочки, помахала рукой перед его лицом.
– Что? – мрачно осведомился Хозяин, отвлекаясь от своих мыслей.
– Ничего, – потупилась я. – Извините. Глупость сморозила.
– Не за что извиняться. Ты все правильно сказала. И я все понял. Сколько тебе надо?
От его тона, неожиданно холодного и делового, у меня перехватило горло.
Нет, все-таки обиделся…
И вот тут, уж сама не знаю на что, обиделась я.
– Ничего вы не поняли! И ничего мне не надо! Сама справлюсь. – Я резко развернулась на каблуках и, чеканя шаг, отправилась… А куда, собственно? Куда бы могла отправиться оскорбленная в лучших чувствах девушка, которую один друг треснул по голове, второй обманывает (или просто что-то от нее скрывает, но это уже неважно), а опекун, как всегда, ничего не понял?!
Наверное, я должна была пойти в столовую. Или к ближайшему лоточнику, ловко снующему среди зрителей. Или хотя бы в свою комнату, где в ящике стола прятались от посторонних глаз кусок сыра и две шоколадные конфеты.
Но все это, как назло, осталось у меня за спиной.
Затылком я все еще чувствовала взгляд Хозяина, и возвращаться не было никакого желания. Так что я упрямо продолжала двигаться в том направлении, куда развернула меня судьба. То бишь в сторону конюшен. Не самый плохой выбор, честно говоря. Тем более что там у меня тоже была припрятана небольшая съедобная заначка.
* * *
– Итак, мальчик… – Арая закинула ногу на ногу и обворожительно улыбнулась. – Пожалуй, начнем нашу беседу.
– Начнем, – согласился Олег, невольно подстраиваясь к светскому тону королевы. – Только я все же попросил бы не называть меня мальчиком. Внешность бывает обманчива, знаете ли.
– Да, я понимаю… Но я помню тебя еще мальчишкой, а ты совершенно не изменился. В замке Высших время идет по-другому? Не идет вовсе? Или делает петлю? Впрочем, неважно. Это мы обсудим в другой раз. А сейчас, юноша… Так ведь можно? Юноша – это уже не мальчик, правда?
Олег сдержанно кивнул. К щебетанию Араи он прислушивался, но больше для виду. Юноши, мальчики, время – это все для отвода глаз. Но почему она его не убила? И даже не удивилась, когда он попытался убить ее? Скорее… обрадовалась?!
Она настолько обрадовалась, что он вообще пришел, что просто махнула рукой на все сопутствующие обстоятельства. Он нужен ей. Именно он. Только зачем?
– Позвольте вопрос, ваше величество?
– Конечно, милый мой. Хоть несколько. Возможно, я даже отвечу. Я не хочу, чтоб ты меня боялся. Знаю, что предыдущая наша встреча не сопутствовала развитию взаимопонимания, но…
– Ваше величество! – Олег слегка повысил голос, перебивая королеву. – Что вы от меня хотите? Только честно и без отвлеченной болтовни, пожалуйста.
– Честно и без болтовни? – Арая вздохнула, мгновенно меняя позу и выражение лица. Светская львица превратилась в деловую леди. А рядом с парнем возник-таки вожделенный стул. Которым он не преминул воспользоваться. – Ну что же, давай обсудим все как цивилизованные люди. Что ты знаешь об оллах?
– Их не существует!
– Забавное заблуждение. А ты допусти, что существуют. Тогда что?
– Ну, оллы – мифическая раса, которая существовала несколько тысяч лет назад. Якобы. И от которой якобы…
– Стоп, хватит! – Королева откинулась на спинку кресла. – Забудь все, что тебе рассказывали в детстве. И слушай меня. Оллы не раса. Среди них встречаются и люди, и эльфы… кто угодно, хоть ниекки. Но уровень магии у них гораздо выше. Хм… как бы так объяснить, чтоб ты сам понял… Чем отличается маг от ведьмы?
– Маг использует силу какой-то конкретной стихии, ведьма – просто чистую энергию, ни к чему не привязанную.
– А Верховная ведьма?
– А Верховная может аккумулировать в себе силу всех ведьм и магов своего мира и использовать по собственному желанию.
– Значит, Верховная ведьма – это самая высокая ступень? Она самая сильная?
– В пределах своего мира – да. Но при перемещении в другой она теряет связь со своими и, соответственно, часть своего могущества.
Уж это-то Олег знал хорошо. Все-таки он был сыном самой настоящей Верховной.
– К чему вы клоните, ваше величество?
– Неужели непонятно? Ведь можно предположить, что есть кто-то способный пользоваться силой всех миров. Тот, сила которого равна силе Верховной, находящейся в родном мире, или даже превосходит ее. Понимаешь? Но этот человек не привязан к миру! Он могущественен везде! И кроме этого, может свободно перемещаться между мирами. Без пентаграмм, без специальных предметов. Ничего не надо – только желание! Все подчинено твоему желанию! Стоит лишь захотеть…
– Это невозможно! – обрубил Олег. – Если бы такие люди… эльфы, да кто угодно… если бы они существовали – они подчинили бы себе все миры!
– Зачем все? – искренне удивилась Арая. – Достаточно взять под контроль Запределье, а остальные придут на поклон сами.
– А Запределье сейчас…
– А Запределье контролирую я! – улыбнулась королева. – Все эти многочисленные корольки, самопровозглашенные монархи, владетели, государи – все они постепенно признают мою силу. Все склоняют голову под моей рукой. Им так удобнее, а мне выгоднее.
– Но это же не значит, что вы…
– Хватит! Я и так объяснила достаточно. Умей смотреть правде в глаза, мальчик. Перед тобой олла! А как бы иначе я сумела победить твою мать?!
– Это вышло случайно!
– Хватит, я сказала!
Но Олег уже и сам видел, что Арая права. Некоторые необъяснимые вещи сразу стали логичными и понятными. Например, почему властительница Запределья до сих пор жива. Особенно учитывая ту ловушку, в которую они ее заманили в прошлый раз. Поэтому он решил признать наличие оллов (ну как минимум одной оллы) как факт. Существуют – и ладно. Не так страшен черт, как его малюют.
Но один вопрос все-таки не давал парню покоя:
– Ваше величество, я сильно извиняюсь… Но я-то здесь при чем? Я не олл, это явно. Так зачем вы мне все это рассказали?
– Между прочим, некоторые оллы очень долго не осознают инакость своей природы. И даже, как правило, считаются не самыми сильными магами… – Королева усмехнулась. – Но речь сейчас не о тебе, это верно. Дело в другом. Оллов весьма сложно убить с помощью магии. Она для них родная стихия. Пережует и выплюнет, извини уж за натурализм. Но с помощью обычного оружия это сделать не так уж и сложно.
– Однако вас я убить не смог.
– Всего лишь потому, что я была готова к нападению. А она не будет.
– Она?
– Да. Девушка. Эльфа. Совсем молоденькая и глупенькая. Прикончишь ее – и мотай на все пять сторон света, держать не буду. Еще в дорогу снаряжу и перед Высшими прикрою. Ну как тебе предложение? Согласен?
– Я не буду убивать того, кто не сделал мне ничего плохого.
– Стыдишься?
Усмешка Араи все больше и больше раздражала Олега. Он почувствовал, как сами собой сжимаются кулаки, и… усилием воли расслабил руки. Не сейчас! Пусть она пока упивается собственной силой. А он подождет. И подыграет ей.
– Я еще никогда не убивал.
– Ничего, все когда-нибудь бывает в первый раз! И было бы кому бояться! Ты – один из самых сильных магов не только в Запределье, но и в других мирах. Некромант. Красавец. Сбежавший от Высших. Твоя эпопея с воскрешением матери уже легендой стала! Ну так как? Согласен?
В карих глазах королевы зажглись алые искры азарта, дыхание стало прерывистым. Казалось, она наслаждается этим моментом, своим триумфом, зная, что молодой маг не посмеет отказать ей. Особенно после всех этих комплиментов.
– Согласен?
– И все равно я не вижу никаких причин убивать ее! – Олег решительно мотнул головой. – Для меня. Объясните, почему я должен это сделать? Что это мне даст? Свободу? Так она пока при мне! Богатство? Оно мне не нужно! Силу? Помилуйте, мне и своей хватает.
– А если… меня? – Арая кокетливо поправила золотистый локон, повела плечом. – Если этот маленький, но геройский поступок даст тебе меня? Что скажешь?
Парень ошеломленно молчал. Конечно, можно было предположить, что он внезапно осознал, какая эффектная женщина сидит перед ним, как она обворожительна и притягательна. И как бы ему хотелось быть с ней…
Но, честно говоря, Олег думал совсем о другом. Он вспоминал слова Варвары о том, что королева удивительно похожа на селедку. Такую блестящую с виду, весело резвящуюся в мутных водах своих интриг. Но уже малость протухшую. А с одного конца – кем-то обгрызанную…
– Зачем вы мне, ваше величество? Я геронтофилией не страдаю. По крайней мере, до настоящего времени думал, что эта напасть меня стороной обходит.
– Обходит? Ну-ну…
Арая резко поднялась с кресла, и в то же мгновение стул Олега растаял в воздухе. Правда, парень был внутренне готов к чему-то похожему, поэтому красочное падение не состоялось. Маг легко вскочил на ноги и приготовился удирать от разъяренной королевы.
А властительница Запределья действительно была в ярости. Мало того что какой-то мальчишка пытался ее убить, а потом посмел ей отказать… так он еще и со стула не упал!
– Стра-а-ажа-а-а!!!
Не успел Олег обернуться к выходу из тронного зала, как двери распахнулись, впуская вооруженных охранников. А тайный ход за троном преградила плотная магическая завеса.
– А сохраниться на этом этапе, конечно, нельзя, – мрачно пробормотал парень и мысленно позвал Варвару. Точнее, попытался позвать.
Но она не откликнулась.
Молчала. Впервые за несколько лет. И, кажется, Олег знал, кого в этом винить.
– Что ты с ней сделала, селедка сушеная? Где она?
– Никогда… слышишь?! Никогда не называй меня селедкой! – прошипела в ответ королева, морщась, словно от зубной боли. И куда только делось все ее царственное очарование? – Ты будешь служить мне, хочешь этого или нет! Взять! – Последнее относилось, понятное дело, к стражникам.
– Знаешь, Глюк… – После пятого пряника жизнь перестала казаться мне такой уж паршивой штукой. – Наверное, я что-то неправильно делаю. Сидела бы себе спокойно, вышивала крестиком парадные портянки для Хозяина. Так ведь нет – тянет меня турниры выигрывать, тайны раскрывать.
Конь (да, вот уже полгода, как мой зверь был конем) ехидно заржал. Мол, всегда я знал, что ты дура, но чтоб настолько.
– А как мне еще доказать ему, что я не пустое место? Я же и делать-то больше ничего не умею! Даже магию совсем забросила… – продолжила я свой монолог.
– Все! Еще одно слово – и я за себя не отвечаю!
Я подскочила от неожиданности и недоуменно уставилась на Глюка. Но конь только рассеянно тряхнул головой – не я, мол. Да и правильно. С чего бы это ему говорить голосом Кьяло. Но откуда тогда звук?
Оглядевшись по сторонам, я заметила под самой крышей маленькое окошко. Не знаю уж, служило ли оно для вентиляции, для красоты или просто доска вывалилась, но отголоски разговора доносились именно оттуда.
Конечно, я тут же отодвинула кулек с пряниками и полезла смотреть, что происходит снаружи!
Вскарабкаться по дощатой стенке, отгораживающей стойла друг от друга, было легче легкого. Спустя пару секунд я уже балансировала на верхней рейке, пытаясь одновременно произвести поменьше шума, устроиться поудобнее и обзор получить повыгоднее. Уж не знаю, как там с шумом, но вид мне открылся достаточно интересный: Кьяло со сжатыми кулаками, а напротив него – Флай, внимательно изучающий облака.
– А ты никогда за себя не отвечаешь, – усмехнулся Глазастый. – Я, по крайней мере, всегда держу ситуацию под контролем.
– Вот прямо-таки всегда?
– Да, всегда.
– То есть когда ты бьешь девушек по башке, это называется контролем?
– Нет, это называется турниром! Неужели ты не видел, что она сама подставилась?
– Ничего я не видел… А виноват все равно ты! – Кьяло, похоже, уже все для себя решил, и переспорить его было непросто.
– Ну да, – Флай рассеянно пожал плечами, – я всегда во всем виноват. Если небо упадет на землю – это тоже будет по моей вине.
– И все победы у тебя купленные! Можешь не отнекиваться, это и так все знают.
Нермор-младший наконец-то отвел взгляд от облаков… и резко, без каких-либо отвлекающих маневров врезал Кьяло в челюсть. Тот ответил – тоже резко и очень охотно. Чувствовалось, что этого и добивался.
Короче, долгожданная драка все же состоялась! Причем не успела я решить, за кого буду болеть в этой потасовке, как оба парня, забыв про одиночные удары, сцепились и покатились по земле, подняв тучу пыли. Они даже ругаться перестали: до меня доносилось только сердитое сопение и сдавленное рычание. Однако разобрать, кто из них какой звук издавал, я смогла только тогда, когда рычание перешло на качественно новый уровень. Оно внезапно стало глубже, раскатистее…
Окончательно сомнения покинули меня, когда Кьяло вдруг на мгновение замер и напрягся. Я не видела его глаз, но живо представила, как они стекленеют и наливаются золотом. Только этого не хватало!
Флай тоже почувствовал перемену и попытался отползти подальше, воспользовавшись заминкой, но не успел. Берсерк уже крепко ухватил его обеими руками, сжал… Мне показалось, что я слышу, как у Глазастого трещат ребра. А может, и не показалось…
В любом случае медлить было нельзя, а звать на помощь крайне нежелательно. Поэтому я сделала первое, что пришло в голову, – прыгнула на Кьяло сверху. Точнее, попыталась прыгнуть, но тут вмешался пресловутый человеческий фактор. Или нечеловеческий… В общем, фактор был на пару размеров больше нормы и имел вид в меру растоптанного сапога, который в самый неподходящий момент зацепился за край окошка. В результате вниз я не спрыгнула, а спикировала. Впрочем, приземлилась именно туда, куда задумывала, – на шею нашего спятившего берсерка.
Но он, кажется, даже не почувствовал моего появления. Как и удара каблуками под ребра, которым я его немедленно наградила. А никакого более действенного оружия у меня с собой конечно же не было. Разве что… Магичка я или нет, черт возьми?
Я вцепилась обеими руками в плечи Кьяло и начала нагревать ладони. Медленно, слишком медленно… Впрочем, это мое восприятие времени опять дало сбой. На деле не прошло и пары секунд, а рубашка моего лучшего друга уже начала дымиться. И тут до меня дошло, что плечи не самое уязвимое место у такого бугая.
Одна ладонь спешно переползла на шею, другая на щеку. В этот раз ожог получился более резким: Кьяло дернулся всем телом, разжал руки и попытался стряхнуть меня со спины. А фиг вам! Держалась я крепко и при этом лихорадочно пыталась сообразить, как привести парня в чувство. Зато он пустыми рассуждениями себя не утруждал и, нащупав мою левую руку, дернул ее с такой силой, что мое запястье обиженно хрустнуло. Я взвизгнула, но только сильнее вцепилась в шею берсерка раскаленными пальцами. Кьяло, в свою очередь, издал что-то отдаленно напоминающее вопль самца бабуина в брачный период, крутанулся вокруг своей оси и со всей дури приложил меня спиной об стену конюшни. А потом еще раз. Третьего удара доски не выдержали, и мы ввалились в стойло сквозь образовавшуюся брешь. Точнее, я повалилась на усыпанный опилками пол, а Кьяло – на меня. И тут же возле моего виска мелькнуло что-то большое и темное. И врезалось парню в затылок.
Но вырубилась при этом почему-то я.
Очнулась, впрочем, почти сразу же, от перешептываний.
– А она точно жива? – Встревоженный голос Кьяло (нормальный, человеческий!) сложно было с чем-то спутать.
– Вроде бы да. Мертвые же не дышат! Кажется… – А вот Флай как-то странно похрипывал.
– Тогда ее, наверное, в комнату отнести надо…
– Ага! Ты еще скажи – лекаря позвать! И попутно объяснить, что здесь произошло.
– Ну подумаешь, выяснили отношения.
– А заодно снесли стенку конюшни.
– Да она гнилая была!
– Это ты Понжеру объяснять будешь. А ожоги свои инквизиции показывать.
– Они пройдут к утру! У меня все быстро заживает.
– А до завтра ты в парандже будешь ходить, как алийская красавица?
– Я тебя сам сейчас в паранджу по самые уши замотаю!
– Это мы еще посмотрим, кто кого замотает!
– А спорим, не подеретесь! – прошептала я.
Прошептала? Хотела же гордо провозгласить! Но губы меня не слушались, и звуки получились едва слышными. Не знаю, насколько хорошо парни разобрали, что я сказала, но спорить они сразу же перестали. И то хорошо. Ведь от каждого их слова голова готова была расколоться на кусочки, как плохо склеенная вазочка. Неприятное ощущение.
Молчание, впрочем, длилось недолго.
– Ты как? – поинтересовались ребята, в кои-то веки проявляя солидарность.
– Бывало и хуже, – поморщилась я. – А вы?
– Бывало и лучше! – вновь хором отрапортовали парни.
Я поняла, что словами ничего путного от них не добьюсь, и попыталась разлепить глаза. Веки были тяжеленными, будто к каждой реснице привязали по пудовому каменюке. Однако крепкие у меня реснички – не отрываются! Но и не поднимаются.
Изображать Вия и замогильным голосом просить: «Поднимите мне веки!» – я не рискнула, поэтому пришлось справляться самостоятельно. Зато когда я наконец-то смогла различить склонившихся надо мною друзей… Ой! Оказывается, смеяться – это так больно!
– Ты что? Тебе плохо? – по-своему истолковал мою гримасу Кьяло.
– Мне уже хорошо, – хмыкнула я. – Вы бы себя видели, вам бы тоже хорошо стало.
Парни пожали плечами и посмотрели друг на друга. Вгляделись повнимательнее. И начали робко ощупывать собственные физиономии. Ага, дошло!
Флай щеголял шикарным фонарем под глазом (Вот теперь действительно Глазастый!) и разбитой губой. Да и дышать старался пореже и потише.
У Кьяло на щеке красовался нехилый ожог, по форме точно повторяющий мою ладонь. Еще один, чуть поменьше, украшал шею. Рубашка на плечах прожжена, один рукав оторван, второй держится на двух хиленьких ниточках. На коленке дырка.
Ну и грязные оба, как два шахтера после пьянки в забое.
Флай, видимо, первым сообразил, как он выглядит со стороны, выразительно хмыкнул и сразу же поморщился.
– У тебя ребра целы? – подозрительно спросила я, припоминая все подробности драки.
– Вроде бы да. Хотя ощущение такое, будто я – обломки кровати, на которой два дракона предавались бурным утехам.
– Извращенец, однако, – ухмыльнулся Кьяло. – Ну все, теперь я точно знаю все твои фантазии. Осталось только найти подходящих драконов…
– Опять нарываешься?
– А ты опять выпендриваешься?
– Так, мальчики! – вмешалась я. – Если вы сейчас же не прекратите ругаться, то я просто развернусь и уйду.
– Тебе сначала встать придется, – заметил Глазастый.
– Ну, значит, встану, развернусь и уйду.
И я немедленно попыталась выполнить собственную угрозу. Встала я с третьей попытки. Развернулась с четвертой. А вот уйти не получилось вообще, потому что на первом же шаге ноги подкосились, и я непременно грохнулась бы обратно, если бы Кьяло меня не поймал.
– Нет, не уйдешь, – резюмировал Флай. – Можно продолжать ругаться хоть до вечера.
– Да хоть всю ночь, – нахмурилась я. – Только чтоб потом ко мне никаких претензий не было, что кто-то не выспался и из-за этого в первом же круге вылетел с Турнира Равных. Ты же участвуешь?
– Ну да… – Глазастый вдруг помрачнел. – С практической точки зрения – да. А с теоретической – еще ведь впереди показательный финал.
– Так его что, еще не было?
– Нет. Решили сделать небольшой перерыв, чтоб мы отдохнули.
– Вижу я, как ты отдыхаешь…
– Отдых – всего лишь смена вида деятельности, – нравоучительно произнес Кьяло.
– А тебя вообще никто не спрашивал, – огрызнулась я. – Какого черта тебя опять переклинило? Не мог просто подраться и успокоиться?
– Ну я же не нарочно! Честное слово, не нарочно! Просто разозлился очень… и вот…
– Ну как-то же ты в себя пришел?!
– Ну да, пришел. Так не сам ведь. Мне эта твоя зверюга так копытом по башке врезала, что я аж вырубился. А потом обратно врубился и все вроде как уже нормально стало. И сейчас мне стыдно. Правда, стыдно очень. Хочешь, прощения попрошу?
– Проси, – великодушно разрешила я.
Парень с готовностью рухнул на колени и покаянно опустил голову:
– Прости меня, пожа…
– Да не у меня! – перебила я его. – У Флая прощения проси. Это же у него финал и завтрашний турнир. На который ему точно в парандже идти придется. Ну или шлем не снимать даже под страхом смертной казни.
Ребята смерили друг друга самыми угрюмыми взглядами. Повисла пауза.
– Ну что? Кто ее в этот раз тащит? – наконец спросил Глазастый.
– Давай я! А то у кого-то там турниры, победы…
– Эй, вы чего? – запротестовала я.
Но Кьяло уже подхватил меня на руки и бодро зашагал в направлении жилых комнат.
Сил на сопротивление не было, поэтому я позволила себе расслабиться и надеяться, что навстречу никто не попадется. Как ни странно, в этом нам повезло. А может, и не повезло, но я этого уже не видела, потому что позорно уснула.
Проснулась (или, скорей уж, очнулась) я перед дверью собственной комнаты, когда меня довольно бесцеремонно поставили на пол и велели:
– Открывай!
– Сами без рук, что ли? – фыркнула я, изо всех сил стараясь удержаться в вертикальном положении.
– Хочешь, чтоб я ее опять выломал? – ехидно осведомился Кьяло. – Запирала ты – тебе и расколдовывать.
Сил на пререкания уже не было, поэтому я просто шепнула нужное заклинание и сделала легкий жест левой рукой.
Уй! Жест-то был, может, и легкий, но запястье тут же свело совершенно дикой болью. Я закусила губу, чтоб не вскрикнуть, но раскаленная волна не ограничилась моей рукой и поднялась выше, охватывая плечи. И почти сразу же в поясницу мне вонзился десяток отточенных спиц. В глазах потемнело, дверь уплыла куда-то вбок…
О том, что парни подхватили меня и уложили на кровать, я догадалась только тогда, когда смогла различить на потолке знакомую паутинку. Она там давно висела, а смахнуть все руки не доходили. Да и зачем? Паук на мое жилище вроде бы не покушался, так с чего мне разрушать его плетение?
– Ну вот… – пробормотала я, – Теперь все в норме.
– А по-моему, ничего не в норме, – сразу же запротестовал Кьяло. – Тебе к медикам надо! На тебе же лица нет.
– Есть, я им смотрю и говорю! И нормально себя чувствую!
– Это – нормально? – В голосе Флая было столько ехидства пополам с сочувствием, что я не смогла удержаться от улыбки.
– Да, это совершенно нормально для человека, которым только что прошибли стену. Отлежусь немножко – и все пройдет. Лучше вот с этим что-нибудь сделайте. – Я не без труда приподняла левую руку.
– А что с ней?
– Вывихнула. Точнее, кое-кто помог, но не будем показывать пальцем.
Флай выразительно покосился на Кьяло, берсерк уставился в пол.
– Если это тоже я, то… ну, я же извинился, кажется…
– Да извинился, извинился. Помочь не хочешь?
– А что делать-то?
– Вправлять!
– А… ну… тебе же больно будет! Да я и не умею.
– Флай? – нахмурилась я.
– А я что? Я тебе руку только отрубить могу, но ты же будешь против, да?
Я тихонько заскулила. Ох уж эти парни! И как они только учатся?! И это при том, что здесь, в академии, оказание первой помощи стоит в списке обязательных предметов. Мол, в боевой ситуации каждый военачальник должен знать, уметь, понимать и т. д.
– Ладно, герои, – вздохнула я, пытаясь придать телу сидячее положение, – тогда просто держите меня крепко. Если буду орать – заткнете рот бутербродиком!
Команду «держать» Глазастый воспринял с энтузиазмом: после таких объятий разнополые люди обычно или женятся, или один из них получает обвинение в злостном домогательстве. Впрочем, одно другому не мешает.
Я поудобнее устроилась в его руках, прикрыла глаза и сосредоточилась на ощущениях в районе запястья. Ну ладно, не в первый раз… хотелось бы верить, что в последний.
Обхватила посильнее. Зажмурилась. Дернула. Щелчок.
– Ой-е! – сквозь зубы прошипела я, чувствуя, что кость встала на место.
И снова рухнула в никуда.
Очнувшись, я еще некоторое время полежала с закрытыми глазами, мысленно ощупывая свой организм. Рука была в порядке, хоть и ныла. Спина казалась одним большим зудящим синяком, но это тоже было вполне терпимо. Голова вообще вела себя на удивление прилично, то есть не болела и не кружилась. Но очень хотелось есть! О чем я и сообщила немедленно в полный голос, попутно открывая глаза.
Кьяло, до этого сидевший возле меня с выражением полного покаяния на лице, дернулся от неожиданности.
– Слушай, скажи честно, в гроб тебе потом тоже еды положить, чтоб по ночам голодный труп не являлся?
– А ты меня уже хоронишь?
– Пока нет. Но на будущее надо учесть.
– Ладно, напомнишь попозже, чтоб я включила в завещание полный перечень блюд. А где Флай?
– Ушел свой финал проигрывать.
– Выигрывать, – машинально поправила я.
– Да какое там выигрывать, он же на ногах еле держится.
– Зато он упрямый. И сражается действительно хорошо. – Я сползла с кровати и потянулась всем телом. Мышцы слушались, ноги держали… Живем! – А поединка еще не было? Пошли посмотрим, что ли!
Кьяло смерил меня недоверчивым взглядом. Потом встал, обошел по кругу и снова уставился на меня, как на хрупкий музейный экспонат:
– Ты уверена?
– Вполне! А что?
– Да ничего, просто… А ведьмы все так быстро выздоравливают?
– Во-первых, я магичка, – привычно буркнула я. – А во-вторых… не знаю, честно говоря. Никогда об этом не задумывалась. Может, у меня просто регенерация хорошая? Да и то мне до тебя далеко.
– Но у меня это скорее побочный эффект…
– Ну и ладно! Вот тебе сейчас надо углубляться в генетику и физиологию? – (Парень замотал головой с таким видом, что сразу стало понятно: он и слов-то таких не знает.) – Ну тогда пошли вниз на турнир смотреть!
Финальный поединок решили обставить с помпой. На середину двора выволокли дощатый помост, с которого Понжер в начале каждого учебного года обычно высказывал свои пожелания касаемо нашего хорошего поведения, а в конце – долго ругался на плохое. По углам помоста воткнули флаги: красный с золотой башней – Восточная Предония, синий с белым парусником – город Таин, зеленый с золотой извилистой полосой по центру – наша академия.
Касаемо происхождения этой полосы были разные варианты. Кто-то считал, что это просто волна – вежливый кивок в сторону портового города, приютившего студентов; другие рассуждали о женских локонах и о лентах, вплетаемых в них, раз уж это единственное учебное заведение, куда берут девушек; третьи с пеной у рта доказывали, что это символическое изображение извилистого жизненного пути, который предстоит пройти ученикам за время обучения. Сами же студенты прозвали знамя академии червяком и не особо утруждались поиском скрытого смысла.
Четвертый угол помоста пустовал. Флаг Западной Предонии так и не решились воткнуть на законное место и, поколебавшись, отнесли обратно на склад. Ну и ладно, зато обзор загораживать не будет!
Повертев головой, я заметила Глазастого на другом конце двора. Он уже полностью упаковался в доспех, и лицо с фингалом спряталось под шлемом. Чуть поодаль переминался с ноги на ногу его противник. Я вгляделась повнимательнее, но второго претендента на победу так и не опознала.
– Ты не знаешь, что это за тип? – Я дернула Кьяло за рукав.
Парень присмотрелся повнимательнее и удивленно помотал головой:
– Не имею ни малейшего понятия. Странно… Обычно все лучшие на виду. А раз он пробился в финал, значит, не худший, логично?
– Угу, – согласилась я, изучая финалиста.
Проблема состояла в том, что разглядеть что-либо под слоем доспехов не так уж легко. Я сумела выяснить только то, что паренек был невысок, да и особой полнотой не отличался. Пришлось-таки пожертвовать честью выпускницы и снизойти до какой-то пробегавшей мимо малявки. К слову сказать, малявка была на голову выше меня и отличалась богатырским телосложением.
– Слушай, а кого сейчас младший Нермор будет показательно избивать, а? – спросила я, останавливая эту богатыршу.
– Это еще вопрос, кто кого там изобьет, – хмыкнула девица. – Лично я поставила на Лавянки.
Некоторое время я честно копалась в памяти, пытаясь выудить из темных закоулков хоть какую-нибудь информацию об этом самом Лавянки, но по всему выходило, что я даже имя это слышу впервые. А судя по обескураженной физиономии Кьяло, с ним была та же история.
Пришлось признаваться в собственной неосведомленности.
– А что это за фрукт-то? Он хотя бы парень? – Я внутренне напряглась. Было бы очень неприятно узнать, что в финал пробилась девушка, причем эта девушка не я.
– Конечно, парень! – хохотнула богатырша. – Хотя мелкий такой, что глянуть не на что. Если победит, я его даже обнимать не пойду, чтоб не задушить ненароком. Но молодец, верткий. С нашего потока.
– Первогодок? – удивился Кьяло. И было чему удивляться: за все время нашего обучения малышня даже близко к финалу не подбиралась.
– Ну, не все же вам выделываться! Вот сейчас он вашего хваленого Нермора отлупит хорошенько, и будет нам тоже счастье!
С этими словами девица убежала, мощным бюстом пробивая себе дорогу в толпе, а я нахмурилась.
– Тебе этот Лавянки уже заранее не нравится? – ухмыльнулся берсерк. – Да не бойся, наш Глазастый его разнесет в пух и прах. В чистом фехтовании он даже меня уделает и не поморщится.
– Тебя-то кто угодно уделает, ты неповоротливый…
– Ну спасибо, – надулся Кьяло.
– Да погоди ты злиться! Я имею в виду, что в настоящей битве, где много народу, ты незаменим, потому что сильный, тяжелый… сам знаешь какой. Но в такой одиночной дуэли ты его даже не достанешь.
– Ну, это мы еще посмотрим, достану или нет! Тем более что я его сегодня уже повалял, и он, мягко говоря, далеко не в лучшей форме.
– Все равно он молодец! И он выиграет! – запальчиво крикнула я.
– Ну вот, дошло наконец-то. А то стояла с таким лицом, будто он уже проиграл.
– Ах ты…
Пока мы спорили, Понжер вещал с помоста что-то шаблонное о чести и достоинстве. Причем только глухой и слепой не понял бы, что на собственную речь ректору откровенно наплевать и мысли его витают где-то далеко. Поэтому собравшиеся тоже не баловали оратора вниманием, перешептываясь о чем-то своем. Наконец глава академии понял, что его все равно никто не слушает, и изобразил многозначительную паузу. Зрители поспешно замолчали, а наиболее вежливые еще и сделали вид, будто бы все это время старательно внимали.
– А теперь разрешите представить вам наших финалистов, воспитанников Таинской высшей военной академии: Флайяр айр Нермор… (Под бурные аплодисменты на помост поднялся Глазастый.) – И Фаньё Лавянки.
Конкурент Флая сразу же встал напротив него. А я задумчиво тряхнула головой. Имя царапнуло слух, будто я где-то его уже слышала. Но вот только где?
Понжер пожелал финалистам удачи, привычно провозгласил: «И пусть победит сильнейший!» – и спустился к зрителям. А противники, не сводя глаз друг с друга, начали медленно двигаться по кругу.
– Ты только глянь! – Кьяло тронул меня за плечо. – Он же еще и хромает! Да, как-то не вовремя этот псих полез ко мне отношения выяснять!
– Вообще-то ты первый его оскорбил, – хмыкнула я, приглядываясь к походке Глазастого. Он действительно ощутимо припадал на правую ногу. И вообще вся его поза была чересчур напряженной, как будто любое движение требовало огромных сил.
Впрочем, может быть, именно так оно и было…
Лавянки первым потерял терпение и нанес удар. Нарвался на блок, попытался еще раз. Первогодок действительно двигался очень быстро, и движения его были отточены до автоматизма. Интересно: это он уже здесь, в академии, фехтовать выучился или таким приехал? В любом случае сражался он мастерски и постоянно теснил Флая к краю помоста. Глазастый больше блокировал, чем бил, но долго так продолжаться не могло. Наконец мой друг решил, что настал его черед переходить в наступление, и рубанул мечом, целя малолетке в плечо. Если бы это был настоящий поединок и настоящий, заточенный, меч, Лавянки просто разрубило бы напополам. Но, во-первых, меч был тупой, а во-вторых, этот паршивец каким-то неимоверным образом сумел увернуться, поудобнее перехватил свой клинок и ударил, целя открывшемуся Флаю в грудь. Тот отшатнулся, дернулся вбок, и удар пришелся в предплечье.
– Минус один, – пробормотал Кьяло, для верности загибая палец.
– А счет до десяти? – уточнила я.
– Да, как обычно.
– Все равно Флай выиграет, – уперлась я.
Но в следующие несколько минут Глазастый пропустил еще пару ударов, причем один из них в корпус.
– Осталось шесть очков, – вздохнул Кьяло. – Уже не выправится.
– Еще как выправится! Сейчас он сделает этого малолетку, вот увидишь!
– Да брось ты, – отмахнулся берсерк, – проиграет он, точно тебе говорю.
– А спорим?
– На что?
– Ну… – задумалась я, – давай на желание, а то придумывать лень.
– Согласен.
И мы с удвоенным вниманием уставились на постамент, на котором Лавянки усиленно изображал горного козла. То есть бодро скакал вокруг Флая, а тот едва успевал отмахиваться. Я прикусила губу. Ведь должен же этот нахальный мальчишка сделать хоть какую-нибудь ошибку. Хоть одну-единственную…
И он ее сделал!
Когда Глазастый в очередной раз поднял меч для замаха, первогодок резко пригнулся и рванул вперед. Намерения его были вполне понятны – поднырнуть под клинок, одновременно рубанув противника по животу, а потом, оказавшись у него за спиной, ударить в спину или в голову. Красивый прием и достаточно легко реализуемый, когда один из бойцов ниже и быстрее другого. Я сама его очень любила и охотно демонстрировала на всех желающих, кроме Флая. Потому что Нермор-младший был единственным, кто умудрялся поймать меня на первом же движении.
Я не видела его лица, спрятанного под шлемом, но была уверена, что Глазастый улыбнулся. И резко рубанул сверху, так и не доведя замах до конца.
Удар пришелся точно в шлем малолетки. По толпе прошел гул.
– Минус три с Лавянки.
Еще один удар Флая, и снова по голове. Глазастый явно вошел в раж, даже хромать перестал. Теперь уже он гонял оглушенного мальчишку по всему помосту, не забывая наносить точные и сильные удары.
– Еще минус три, минус два… и еще два… Все!!!
Зрители завопили. Нермор-старший восторженно запрыгал на одной ножке, забыв, что он первое лицо в государстве. Муллен зааплодировал. Даже Понжер на мгновение забыл обо всех проблемах и убийствах.
Фаньё Лавянки сорвал с головы шлем и зло швырнул его на землю. Светлые волосы мальчишки были мокрыми от пота, лицо раскраснелось, глаза сверкали… Обычный пацаненок, расстроенный проигрышем. Тогда почему у меня такое нехорошее предчувствие?
Тем временем Флай тоже стянул шлем, явив миру разноцветный фингал, и отправился принимать поздравления.
– И ты опять будешь уверять, что не колдовала? – ухмыльнулся Кьяло.
– Даже в мыслях не было. – Я выразительно пожала плечами. – Да и не знаю я таких заклинаний, чтоб жульничать на турнире. Даже не представляю, есть ли они вообще. И, кстати, ты теперь должен мне одно желание.
– Смотри-ка, погода портится, – поспешил сменить тему мой друг.
Я рассеянно глянула на небо да так и замерла. И все время, пока Понжер с помоста поздравлял Флая и втолковывал толпе, что в Турнире Равных будут принимать участие оба финалиста, я не сводила глаз с огромной тучи, наползающей со стороны порта. Небо стремительно темнело, воздух становился холоднее.
– Гроза идет! – крикнул кто-то. – Шторм!
И тут небо наискосок рассекла яркая извилистая молния. Гром ударил почти в тот же момент, да так, что земля под ногами затряслась. Некоторые дамочки из зрителей встретили стихию дружным визгом (ладно хоть в обморок решили не падать), большинство мужчин – лаконичными и звучными ругательствами, а самые умные молча засобирались по домам.
К счастью, и я, и мои друзья относились к третьей группе, поэтому, когда первые крупные капли забарабанили по крышам, мы уже сидели в моей комнате и отмечали победу Флая. Ради такого дела я достала почти все вкусности, припрятанные по углам, и устроила настоящий пир. Вообще-то чуть позже должен был состояться праздничный ужин, но ведь до него нужно было еще дожить, а есть хотелось сейчас!
– Итак, – провозгласил Глазастый, поднимая бокал с яблочным соком (ничего крепче кефира я не пила и, соответственно, не держала), – предлагаю выпить за завтрашний Большой турнир. За мою победу не предлагаю, ибо нереально… но хоть за достойное участие!
– Скорей уж за то, чтоб турнир вообще состоялся, – фыркнула я, выглядывая в окно. Дождь шел все сильнее, и весь двор Академии уже скрылся под водой. – А то такими темпами не в искусстве фехтования придется состязаться, а в скоростной гребле.
– Да, не завидую я тем, кто сейчас в море. Или даже на суше, но под открытым небом.
– Ага! По такой погодке и на улице утонуть можно.
Кьяло вдруг судорожно сглотнул, залпом осушил свой бокал и вскочил.
– Э-э-э… я скоро буду. Просто вдруг вспомнил, что мне еще сделать надо кое-что. Если к ужину не приду… ну, значит, не приду… – С этими словами он рывком распахнул дверь и скрылся в коридоре.
– Куда это он? – удивился Флай.
– Не имею ни малейшего поня… Хотя нет, имею! – Догадка обрушилась на меня так же неожиданно, как и ненастье на город. – Пошли, надо его перехватить!
* * *
Двоих Олег затормозил сразу же, инстинктивно. Просто остановил обоим сердца, ни секунды не задумываясь о том, что делает это первый раз в жизни, и совершенно не испытывая мук совести. Да и о какой совести можно вести речь, если опасности подвергается твоя собственная жизнь. Единственная и неповторимая, а не одна из девяти, как у тех же ниекки.
Впрочем, кидая пульсар в третьего нападающего, парень уже понимал, что ему-то как раз ничего не угрожает. Если он нужен Арае, значит, будут брать живьем. Иначе она не разводила бы всех этих дурацких разговоров, а просто прибила бы его собственноручно. Если уж настолько сильна… Или это только видимость?
Еще один пульсар… Гораздо слабее, чем первый. Заряда у темного сгустка едва хватило, чтоб долететь до очередного стражника и опалить ему ухо. Неприятно, но не смертельно.
А в двери тем временем нахально протиснулся наконечник стрелы или болта – с такого расстояния не разобрать. Тем более что сам стрелок вместе с оружием на глаза показываться не торопился.
Олег поспешно нырнул за трон, чертыхаясь сквозь зубы.
Некромантия – весьма специфичная область магии, для боя подходит мало. Большинство заклинаний требует глубокой сосредоточенности и спокойной обстановки. Ни того ни другого в распоряжении парня не было.
– Вот вам и один из самых сильных магов. Сейчас завалят количеством – и капут, – проворчал он, доставая пистолет. – Чтоб я еще работал на вашего психованного Девианта!
Первый выстрел попал в цель, об этом возвестил короткий вскрик со стороны одного из нападавших. Раненый стражник неловко вскинул руки, словно пытаясь заслониться от всех, а потом стал заваливаться на бок. Почему-то медленно, как в кино. Остальные замерли в нерешительности, не веря своим глазам.
Нет, огнестрельное оружие в Запределье диковинкой не было. Как и само Запределье не было стандартным миром, застывшим в эпохе типа Раннего Средневековья. Видели местные жители и автоматы, и пулеметы, и даже стреляющие зажигалки. Но не пользовались ими никогда!
Никто не мог точно объяснить, откуда взялось это табу. Но все знали, что, притащи ты с собой в этот мир хоть гильотину, хоть коллекцию метательных ножей, хоть обвешайся мечами с головы до ног, – никто на тебя и не взглянет. А вот если в твоих вещах обнаружат пистолет, пусть даже и игрушечный, – сначала казнят, а только потом будут разбираться, в чем тут причина.
Так что Олег, готовясь к убийству Араи, рассчитывал по большей части именно на эффект неожиданности. Но просчитался. Зато теперь удивление и искреннее недоумение было крупными буквами написано на всех лицах, обращенных к нему. А еще злость. И все нарастающая ненависть.
– Ну все, теперь точно убьют, – пробормотал парень, выпуская одну за другой еще две пули. Первая, как назло, только чиркнула по кольчуге одного из стражников, выбив сноп искр, а вот вторая… Вторая замедлила движение, будто воздух вокруг нее стал густой и вязкий. И не только вокруг нее.
Олег вдруг заметил, что ему тяжело дышать и почти невозможно двинуться с места. Со всех сторон словно сжимали невидимые руки, и руки эти принадлежали как минимум мастерам спорта по тяжелой атлетике.
– Что за… – Слова давались с трудом, да и звучали как через сложенное вчетверо одеяло.
– Все, мальчики, повоевали – и будет! – воскликнула Арая, небрежным кивком отсылая стражников. (Те неохотно, но все же подчинились. То есть забрали трупы и поспешно удалились из зала, закрыв за собой дверь.) – Ну что, выпустил пар? Успокоился?
– Где она?
– Кто? – притворно удивилась олла. – А, твоя милая мамочка? Да здесь она, здесь. Ты оглянись.
Олег попытался повернуть голову, но сопротивление воздуха было таким сильным, что она не сдвинулась ни на сантиметр.
– Что, не можешь? Ну, тогда придется поверить мне на слово. За твоей спиной стоит клетка. Серебро и самородное железо, все как полагается. Ну, антимагический порошок, конечно, тоже. В нашем деле без него никуда. Ах да, еще шипы. Они там торчат из стен, из потолка, а кое-где и из пола тоже. Направлены, как ты уже догадался, вовнутрь. Так что смею заметить, нашей прелестной ведьме там весьма и весьма неуютно. А если ты откажешься со мной сотрудничать, будет еще неуютнее. Хотя кто его знает, как там, на том свете?
– Не посмеешь!
– Еще как посмею! Тем более что опыт уже есть. Кстати, это тело ей не идет. Прежнее мне нравилось гораздо больше.
– Су… – начал было парень, но горло сразу же сдавила невидимая рука, а где-то за спиной раздался женский вскрик.
– Слышишь? Ей больно! – Арая улыбалась. Казалось, она упивается моментом собственного триумфа. – А если начнешь своевольничать, станет еще больнее. Ну что? Согласен? Жизнь какой-то девчонки – за жизнь матери. И я не имею к тебе больше никаких претензий.
– Не слушай! – Голос Варвары резанул по ушам. Сомнений больше не было – там, за спиной, действительно была она. – Не верь ей!
Но Олег уже знал, что придется согласиться.
Воздушные тиски немного ослабли и позволили ему сделать кивок.
– Я сделаю то, что вы велите.
– Вот и хорошо, вот и замечательно! – прощебетала властительница Запределья, возвращая воздуху его нормальную консистенцию.
Первым делом парень развернулся и бросился к клетке. Которая, впрочем, тут же начала таять в воздухе. Нет, это был не мираж. Это была настоящая Варвара, попавшая в настоящую западню. Только находилась она уже не в тронном зале, а в одном из многочисленных подвалов замка. И не факт, что именно этого замка.
– А вот теперь обговорим подробности нашего маленького предприятия, – усмехнулась Арая, повторно наколдовывая стул. (Олег вздохнул, но сел. Так глупо он себя еще никогда не чувствовал.) – Ты уже понял, что действовать тебе придется обычным оружием. На магию даже не рассчитывай – бесполезно. В остальном же, если будешь меня слушаться, шансы у тебя есть, и неплохие. В принципе мне все равно, как именно ты ее убьешь: застрелишь, отрежешь голову, сбросишь на нее гранитную плиту. Условие одно – после смерти проткнешь ей сердце вот этим мечом. Если будет что протыкать, конечно.
Олег не понял, откуда Арая достала клинок. Луч света скользнул по лезвию, задел посеребренную гарду, выполненную в виде двух раскрытых крыльев… Если бы вместо этого излишества была обычная крестовина, то меч, наверное, ничем не отличался бы от тысяч своих собратьев. Самый заурядный одноручник.
– А это еще зачем? Ритуальная убивалка такая, что ли? Как осиновый кол для вампира? Чтоб не возродилась?
– Нет, скорее просто дань традиции… – Властительница Запределья покачала головой. – Но всем будет лучше, если ты сделаешь так, как я велю. На, возьми.
Олег осторожно принял меч, сжал рукоять, примериваясь к длине и весу… И вдруг правую руку до локтя пронзила нестерпимая боль. Это было похоже на удар электрическим током. С той лишь разницей, что удар током никогда еще не оставлял после себя ощущения близкого знакомства с абсолютным нулем температур. А меч, словно электрический угорь, моментально выскользнул из онемевшей руки.
Ударившись об пол, клинок зазвенел, точно хрустальный. Лезвие мелко задрожало. Казалось, сейчас оно разлетится на крошечные осколки. Но обошлось… Звонкое эхо еще гуляло по залу, когда Арая насмешливо поинтересовалась:
– Что, совсем обессилел? Руки не держат?
– Он… – Парень со злостью покосился на меч. – Он же ледяной! Ну, не в том смысле, что сделан изо льда… Но он холодный до невозможности. До костей прожигает!
– А ты думал, я тебе ржавую железяку дам?
– Да уж получше было бы! Потому что эту дрянь я в руки больше не возьму. И не надо на меня так снисходительно смотреть! Да, мне больно, черт возьми!
– Ладно, ладно. Пусть больно, я не спорю, – королева примирительно пожала плечами, – но отказываться уже поздно. Ты сам согласился мне помочь. И придется тебе… ну я не знаю даже… перчатки надеть!
– А я в чем? – Для наглядности Олег продемонстрировал Арае свои руки. На обеих красовались черные кожаные перчатки с обрезанными пальцами.
– Ну, еще одни. Это уже, извини, не мое дело!
Кьяло мы нашли в коридоре первого этажа. Впрочем, «нашли» – не совсем верное слово, потому что потерять это чудо природы, топающее, как подкованный бегемот, было весьма и весьма затруднительно. А учитывая, что бегемот еще и торопился… Странно, что вся обслуга (а на первом этаже обитала именно она) не повыскакивала из своих комнат, чтобы посмотреть, что происходит.
Поэтому мы просто шли следом, ориентируясь на звук. И очень удивились, когда шаги вдруг затихли в маленьком тупичке с подсобными помещениями. Зато раздался тихий скрежет.
Я осторожно выглянула из-за угла, пригляделась… Ну так и есть! Кьяло увлеченно возился с замком какой-то неприметной на вид дверки, ничего вокруг себя не замечая. У меня появилось совершенно безумное желание подкрасться к нему и сказать «бу!». И если кто-то думает, что я это желание стоически преодолела, то он просто плохо меня знает.
Я даже заклинание на себя накидывать не стала. Просто подошла, привстала на цыпочки за спиной берсерка и…
– Именем святой инквизиции, стойте!
Кьяло резко выпрямился, взвился в воздух и с разворота врезал локтем по предполагаемому источнику звука. Упс! Счастье, что я успела пригнуться.
– Марго! Чтоб тебя приподняло и шлепнуло сорок три раза коромыслом об забор! Ну нельзя же так пугать!
– А как можно? – Я заинтересованно посмотрела на парня и выразительно похлопала ресницами.
– И не надо изображать наивную дурочку, тебе не идет!
Вот как мы заговорили, значит! Если он после этого еще посоветует мне идти своей дорогой (а ведь похоже, что прямо сейчас и посоветует), то я обижусь, наверное. По крайней мере, честно попытаюсь обидеться.
Но проверить правильность моей гипотезы не удалось, потому что Флай потерял терпение и тоже высунулся из-за угла.
– Куда собрался? Только вот не надо делать вид, будто ты просто так тут гуляешь, ладно?
– А что, гулять по коридорам теперь запрещается? С каких это пор? – огрызнулся Кьяло. – И вообще, почему я должен перед вами отчитываться? Я самостоятельный человек, между прочим! Что хочу, то и делаю! И всякие там победители турниров мне не указ!
– Ты чего? – искренне удивился Глазастый и повторил мой трюк с хлопаньем ресницами.
К моему глубокому стыду, у голубоглазого красавчика получилось лучше, чем у меня. Кьяло даже слегка оттаял:
– Да пойми ты, Флай… Мне, правда, очень нужно ненадолго уйти. Я не могу объяснить, это не моя тайна. Простите, ребята.
– Да никто и не просит тебя раскрывать тайны, – фыркнула я, – тем более что я и так все знаю. Гораздо интереснее, как ты собрался выбраться из замка. Ведь все ворота или охраняются, или запираются на ночь.
– Плох тот замок, где нет черного хода! – наставительно произнес берсерк. И тут же спохватился: – Что ты знаешь? Откуда?
– Ну, не совсем все, честно говоря, – покаялась я, – но про то, что Рисса сейчас где-то мокнет под дождем, а ты собрался оказывать ей моральную поддержку, я поняла. А если ты еще и объяснишь, какого черта ты ее отослал, будет просто замечательно.
Кьяло смерил меня долгим оценивающим взглядом. Потом еще один взгляд, точно такой же, достался Флаю. Вот уж не знаю, что он пытался в нас углядеть такого, чего не обнаружил за несколько лет, но разглядывал, как уцененный товар в магазине, типа: «Вот где-то меня кидают, а где – не пойму». Наконец берсерк посчитал осмотр завершенным (о его результатах нас в известность так и не поставили) и вернулся к недовскрытому замку. Пара движений – и дверь перед ним приветливо распахнулась, приглашая в маленькую каморку, заваленную всяким хламом. Здесь были какие-то доски, куски ткани, приставная лестница без верхних ступенек, дырявые ведра, хромоногие стулья, битое зеркало, три люстры с оторванными крепежными крюками (видать, не только у меня эта конструкция с потолка падала), ломаные тренировочные мечи, ржавые составные части от доспехов и прочий мусор, накопившийся за долгие годы существования нашего учебно-военного учреждения.
Оглядев всю эту свалку, Кьяло удовлетворенно хмыкнул и сноровисто нырнул в недра кладовки. Я и Глазастый, переглянувшись, полезли следом, изо всех сил стараясь не уронить шаткую конструкцию из нагроможденных друг на друга предметов. Спустя пару минут (и несколько метров) нашему вниманию предстала прислоненная к стене и слегка обгорелая по периметру дверь. А за ней – дверь настоящая. И даже незапертая.
– Дверь! – прокомментировал Кьяло.
– Вижу, что не окно, – ответила я, попутно пытаясь отцепить от рубашки какую-то металлическую фиговину. Фиговина при ближайшем рассмотрении оказалась гнутой вилкой без двух зубьев, которой я немедленно попыталась уколоть нашего берсерка, а то что-то он слишком серьезный стал, не к добру.
– Дверь закрой, я сказал, – вздохнул Кьяло, лениво отбиваясь от моего страшного оружия. – Ту, через которую мы вошли.
– Сразу не мог сказать? – проворчала я, протискиваясь обратно. – И как я ее закрою, если замок снаружи должен висеть?
– Ну, просто прикрой, чтоб в глаза не бросалось. Вернемся – запрем.
– Главное, чтоб нас самих здесь не заперли, – нахмурилась я, в порыве вдохновения накладывая на дверь сразу два заклинания – для отвода глаз и чары неоткрываемости. В кладовке сразу стало темно и как-то жутковато. Но ровно до того момента, пока Кьяло не запалил масляную лампу. И откуда только достал… – Слушай, а когда Рисса уходила, это ты потом замок обратно вешал?
– А она не здесь выходила. У нее свои пути.
– И что же, она этими путями своими вернуться сама не может? Обязательно нам за ней под дождь лезть? – удивился Флай.
– Вас, между прочим, никто со мной идти не просил! А она не вернется, пока я ей не прикажу.
– И вот тут мы возвращаемся к самому интересному. – Я снова шутливо кольнула Кьяло вилкой в бок. – Почему ты ей приказываешь? И кто она вообще такая?
– Идите за мной… – Берсерк смело шагнул в темный тоннель, обнаружившийся за потайной дверью. – Вам действительно так надо это знать?
Я призадумалась. Может, он прав, и эта тайна из тех, в которые лучше не совать свой нос, если хочешь его сохранить? Но ведь шаг уже сделан, а возвращаться с полпути – это не для меня.
Флайяр, кажется, подумал о том же самом:
– Не обижайся, но ты о нас знаешь очень многое. Такое, чего в здравом уме никому не рассказывают. Мы немало вместе испытали, хоть я большую часть этих приключений и пережил на копытах и под седлом. И мне никогда – слышишь, никогда – даже в голову не приходило, что ты можешь рассказать кому-то обо мне что-то такое, что могло бы помешать, скажем, карьере отца. Или моей карьере в будущем. Или просто стать поводом для шуток. И я никогда не боялся быть при тебе самим собой, хоть это и чревато некоторыми не очень приятными последствиями. – Глазастый выразительно потрогал разноцветный синяк. – И я не знаю, что у тебя там за тайны, но неужели ты думаешь, будто, узнав их, мы сразу же нарисуем красочные транспаранты и пойдем в народ рассказывать всем встречным и поперечным…
– Понял, понял, – перебил Кьяло его словопоток. – Просто это действительно не моя тайна. Но если хотите… – На несколько секунд парень замолчал, подбирая нужные слова. – Дело в том, что Рисса – мой телохранитель.
– Что? – осторожно переспросила я, боясь, что ослышалась. – Да ее же одним пальцем перешибить можно!
– Ну, на самом деле она не такая уж и слабая, просто хорошо маскируется. Короче, это длинная история. Я ведь вам говорил, что меня из дома выгнали?
– Раз сто! – хмыкнул Флай.
– Ну вот… А почему выгнали, не говорил. Дело в том, что я подрался с сестрой.
– И что с того? Я со своим старшим братом по семь раз на дню дрался! – пожал плечами Глазастый.
– Вот именно, что со старшим. А она у меня младшая. Три года разницы. Совсем тогда малявка еще была. А я – тоже болван малолетний, но силы-то немерено… Короче, строила она какой-то дворец песочный, а я его раздолбал шутки ради. Ярка разревелась и налетела на меня с кулаками. А какие там у нее могли быть кулаки? Я и ударов-то не чувствовал! Но мне эти нападки надоели, я ее оттолкнул… Сначала несильно. Но она снова ко мне приставать начала. Я терпел, терпел… Потом еще раз толкнул, уже ощутимо. А она подобрала какой-то камень и в меня кинула. Даже не добросила… Но меня это почему-то так разозлило! Я налетел на нее, ударил, она упала, я снова ударил… Так и бил, пока злость не улеглась. А потом выяснилось, что у нее рука сломана, несколько ребер, нос, губа разбита, щека разодрана… А она же девочка, как ей потом с таким лицом. Да и вообще ее после этого еле откачали. А когда меня спросили, как это случилось, я соврал, что не мог себя контролировать. Мол, нашло что-то, в глазах потемнело, дальше не помню. Врал, конечно. Мог я остановиться, тысячу раз мог.
Кьяло замолчал и оглянулся на нас. Флай смотрел на него с едва заметным осуждением, я – с любопытством. Избитую девчонку было, конечно, жалко, но, при чем тут Рисса, я пока упорно не понимала и, чтобы хоть как-то заполнить возникшую паузу, начала глазеть по сторонам. Мы шли по тоннелю, длинному и прямому. Он был выкопан прямо в земле и ничем толком не выстлан – лишь иногда попадались деревянные балки, поддерживающие потолок. Балки было старые, местами прогнившие от сырости, а кое-где их оплетали белесые корни деревьев. Не знаю, каким образом этот памятник архитектуры сохранился до наших дней. Лично мне все время пути казалось, что стены и потолок вот-вот обвалятся и погребут нас под собой.
Но наш Сусанин уверенно шел вперед. Казалось, он уже неоднократно пользовался этим проходом и был достаточно уверен в его надежности. Только вот боюсь, что во время его предыдущих вылазок сверху не капала дождевая вода, просочившаяся с поверхности.
Короче, подземный ход оказался весьма мрачным местом. А рассказ Кьяло только нагнетал атмосферу:
– Знаете, отец меня тогда даже ругать не стал. Просто сказал, что я больше ему не сын, и с этого момента никогда со мной не разговаривал. А мать… у нее истерика была, и она кричала, что если я себя не умею в руках держать, то никогда и не научусь, и что я – наказание для всех, кто меня знает, и что я проклят… Знаете, она же не ведьма, моя мама. Она обычный человек. Но в тот момент мне показалось, будто она меня насквозь видит. И я действительно проклят. С того самого момента, как соврал. И теперь я на самом деле иногда не могу остановиться. Так что никто меня из дому не выгонял, я сам ушел. Потому что не мог там больше находиться. Я там чужой теперь. Вот! Можете начинать меня презирать!
На парня было жалко смотреть. Кажется, он никому и никогда не рассказывал эту историю и вообще изо всех сил пытался ее забыть. А я почему-то чувствовала себя очень неловко, словно вытащила наружу из глубины души что-то грязное и выставила на всеобщее обозрение.
– Ну, у всех бывают ошибки, – смущенно кашлянул Флай, – особенно в детстве. В конце концов, тебе сколько лет-то тогда было?
– Шесть. А Ярке три. Почти. Через два дня у нее день рождения должен был быть.
– Ну, так она небось и не помнит ничего уже. А ты тоже на себя наговариваешь! Дети – вообще жестокие существа. В шесть лет многие и без всяких проклятий глупости делают и на самом деле ничего не соображают.
– Но я-то соображал! – Голос Кьяло сорвался на крик.
– Ладно, ладно, соображал, верю. Только я, честно говоря, никак не пойму, Рисса-то тут при чем?
– Да ни при чем в принципе, – вздохнул наш проклятый, – просто мне вдруг показалось, что вам нужно знать обо мне еще и это. Чтобы мне действительно больше нечего было от вас скрывать. А Рисса… Дело в том, что она мавка, а не человек.
– Нежить? – Я едва успела подхватить нижнюю челюсть, устремившуюся в направлении пола.
– Да, нежить. Но так сложилось, что их племя в долгу перед моим родом. И они подчиняются нам, приносят клятву верности. И Рисса давным-давно принесла эту клятву мне. Так что теперь она сама, ее тело и душа… ну и далее по тексту… это все принадлежит мне. И как только она узнала, что я здесь, в академии, то сразу же приехала.
Я лениво сопоставила даты и выразительно хмыкнула.
– Знаешь, учитывая, что она приплыла из Лессы… Ведь из Лессы же? – Я дождалась кивка и продолжила: – Тогда выходит, что она отправилась в путь даже раньше, чем мы сами узнали о том, что едем в академию. Это как понимать?
– Вот у нее и спросишь. Только не надо во всем искать подвох. Просто учти – я ей доверяю целиком и полностью. Может, мы просто чего-то не знаем.
Я промолчала, потому что, честно говоря, о мавках не знала вообще ничего, кроме того, что они существуют. Память, правда, услужливо подсунула какую-то полусказочную ерунду о воскресших некрещеных младенцах, но я поспешно выкинула этот бред из головы. В нашем мире этот вид нежити точно появился раньше христианства, поэтому никакой привязки к религии иметь просто не мог. Да и здесь скорее всего тоже.
– А вот интересно, – задумчиво протянул Флай, – ее внешность настоящая или нет?
– Конечно! – Судя по нарочитой уверенности в голосе, Кьяло сам уже давненько мучился этим вопросом. – А какой же ей еще быть?
– Ну обычно всякая нечисть…
– Нежить, – поправила я.
– Ладно, нежить… Но мне почему-то всегда казалось, что они все должны быть худые, бледные, красноглазые, с клыками, когтями…
– И чтоб боялись солнечного света, – с азартом подхватила я, – а еще страдали наследственной аллергией на чеснок! Ты их с вампирами не перепутал, нет?
– Вампиры – тоже нежить! – парировал Глазастый.
– Вампиров не существует, – ехидно ответила я и едва удержалась, чтоб не показать парню язык. Остановило меня только то, что в полумраке тоннеля он все равно ничего не разглядел бы. Но душа усиленно требовала какой-нибудь каверзы, поэтому я неожиданно прыгнула на него сзади и вцепилась зубами в шею. – А-а-а! Свежая кровь!
Я не знаю, как Флай выработал такую выдержку, но он не только не завопил – даже не дернулся. Лишь подхватил меня под коленки, чтоб не сползла, и хорошо поставленным голосом объявил:
– Ну вот, так я и знал! Стоило за день не сделать девушке ни одного комплимента, как она сразу же сама лезет целоваться!
– Скорей уж кусаться, – уточнил Кьяло.
– Изголодалась по мужскому телу, бедняжка, – притворно вздохнул Глазастый, при этом перехватив мои ноги так, чтоб я не смогла от него отстраниться.
– Да ну вас, – буркнула я, чувствуя, что неудержимо краснею, и уставилась в пол. Точнее, в слой жидкой грязи, его заменяющий. – Мне кажется или в начале пути было гораздо суше?
Парни переглянулись и посмотрели себе под ноги с таким вниманием, будто надеялись найти там рассыпанные золотые монеты.
– Да, откуда-то подтекает, – глубокомысленно изрек Кьяло после минутного раздумья. – Но тут недалеко осталось, так что дойдем. Главное не навернуться, а то скользко.
– Зря ты это сказал! Теперь точно…
Плюх!
По закону мирового свинства, не повезло конечно же мне. Вернее, Флаю, но ведь я все еще висела на нем, так что грохнулись мы вместе. Одно хорошо – Глазастый приземлился не на спину (читай – на меня), а на живот, нырнув в грязь всей своей высокородной физиономией. Зато ноги мои он при падении отпустил, и я наконец-то почувствовала дух свободы. А если точнее, то затхлый такой душок…
– А чем пахнет?
Флай отлепился от земли, кое-как вытер лицо рукавом и тоже принюхался:
– Как будто сдох кто-то…
– Ребята, вы не поверите, но они здесь все сдохли! – Кьяло ускорил шаг и махнул рукой, предлагая поспешить.
И вскоре я почувствовала, что коридор начинает круто забирать вверх. И почти сразу же земляной потолок сменился каменным, а стены оказались обшиты крепкими досками. Цивилизация восторжествовала!
Буквально пара шагов – и тоннель кончился. Теперь мы оказались в тупике, зато потолок радовал глаз квадратным люком. Впрочем, снаружи отверстие загораживала какая-то каменная плита, и как ее открыть, я совершенно не представляла. Как попасть наверх, соответственно, тоже.
Флай задумчиво прикинул расстояние до потолка, поднялся на цыпочки и едва дотянулся до преграды.
– И дальше что? Если эту каменюку толкать, то я пас.
– Да она не тяжелая, там все очень точно подогнано. – Кьяло оттеснил Глазастого от люка и легко сдвинул плиту в сторону.
Но лучше бы он этого не делал!
В открывшуюся дырку хлынул поток воды, моментально залив берсерка с головы до ног. И если у истока этого Ниагарского водопада поток был еще более-менее прозрачным, то, разбившись о землю, он приобрел грязно-бурый оттенок. Брызги разметало по стенам, потолку и Флаю, не успевшему отскочить в сторону… Мне бы тоже перепало, но я в кои-то веки вовремя вспомнила о своем магическом происхождении. Вот только об огненной стихии забыла. И в ситуации, где любая нормальная магичка поставила бы щит, я не задумываясь выпустила с обеих рук по пульсару.
Эффект превзошел даже самые смелые мои ожидания: столкнувшись с огненными шарами, летящая в меня вода попросту испарилась. Не в смысле исчезла, а превратилась в пар. Меня окружило облако раскаленного воздуха, защититься от которого не было никакой возможности. Разве что зажмуриться, прикрыть лицо руками и терпеть, что я и сделала.
Жаль, при этом я не догадалась заткнуть уши. Во-первых, потому что их тоже окатило паром, и кончики моментально защипало, а во-вторых, парни дружно разразились таким потоком ругательств… Если бы давешний водопад состоял из слов, он показался бы хиленьким ручейком по сравнению с этой прорвавшейся плотиной.
А самое обидное, что все мои ухищрения оказались напрасными. Стоило мне отнять руки от лица, как насквозь промокший Кьяло решил отряхнуться и незамедлительно приступил к этому увлекательному занятию. Видели когда-нибудь, что делает большая и лохматая собака, вылезая из реки? А теперь представьте на месте собаки двухметрового, но еще более лохматого богатыря.
После импровизированной парилки капли, слетевшие с его тела, показались мне ледяными.
– Эй, прекрати! – озвучил мои мысли Флай. – Тоже мне, устроил тут фестиваль поющих фонтанов!
– Это как? – заинтересовалась я.
– Это в Тангаре летом. На центральной площади. Красивое зрелище! А ночью их еще фонариками цветными подсвечивают – вообще загляденье.
– Да, наверное, – согласилась я. – Только вот, чую, сейчас тоже будет зрелище.
– А что?
– Ну, как мы вылезать-то отсюда будем? Я не допрыгну! А лестница не предусмотрена. – Я выразительно глянула вверх, на зияющий темнотой люк. С краев отверстия продолжала ручейками стекать вода, но это было уже не смертельно – все равно отовсюду капало, а ноги утопали в грязной жиже по щиколотку. В сапогах тоже предательски булькало – кажется, они уже начали подтекать.
– Ой, тоже мне, нашла проблему! – махнул рукой Кьяло, передавая мне светильник. А потом он ухватился руками за край люка и легко подтянулся. Мгновение – и его ноги уже исчезли в дыре, а к нам вниз протянулась спасительная ладонь: – Хватайся.
Ну я и схватилась, не подумав. Левой рукой! Просто совсем из головы вылетело, что меньше чем полдня назад я ее в очередной раз… ммм… слегка повредили. Память-то девичья. Не болит, мол, и ладно.
Короче, от рывка я взвыла! Проникновенно так, от всей души!
Берсерк от неожиданности выпустил мою больную конечность и зажал уши. А я, не успев сгруппироваться, тяжело плюхнулась в грязь. Флай, стоящий неподалеку, ухмыльнулся.
– Не смешно, – буркнула я, поднимаясь на ноги. – Мог бы и поймать!
– Мог, – согласился он. – Но тогда ты единственная осталась бы почти чистой и относительно сухой. А это неинтересно!
Вторая попытка втащить меня наверх прошла более удачно: Кьяло тянул за здоровую руку, а Флай, сжалившись, подталкивал снизу. Так что на поверхности я оказалась довольно быстро. И сразу же начала с любопытством глазеть по сторонам, благо лампа все еще горела. Каким чудом она уцелела после всех наших падений и намоканий – оставалось только гадать. Но светила исправно, хоть и тускло.
Мы оказались в небольшой прямоугольной комнате без окон и с одной-единственной маленькой дверцей. Обстановки здесь не было никакой, не считая четырех каменных ящиков, выстроившихся рядком вдоль одной из стен. Еще один был сдвинут в сторону и поэтому выбивался из общего ряда – это он служил крышкой для люка. И все!
Короче, тот, кто обустраивал это помещение, явно исповедовал философию минимализма. А вот за качеством строения не следил – с потолка капало, каменные стены покрылись в углах сетью трещин, из-под двери просачивалась вода, по полу бежали мутные ручейки.
Сгорая от любопытства, я подбежала к выходу и выглянула наружу. В лицо сразу же ударил поток свежего воздуха, щедро приправленный дождем. Кажется, за все то время, что мы шли, ливень и не думал утихать. Зато окончательно стемнело, и я совершенно ничего не могла разглядеть за сплошной пеленой падающей с неба воды.
– А где Рисса? – непонятно у кого поинтересовался Кьяло. – Мы же договорились, что она будет ждать меня здесь.
– Может, перебралась туда, где посуше? – предположил Флай, выкарабкиваясь из люка.
– Куда? Это же единственное помещение с крышей на всю округу!
– Толку-то от этой крыши, – фыркнул Глазастый. – И, кстати, мы вообще где?
– На восточном кладбище.
Я нервно сглотнула. С некоторых пор я очень не любила без особой необходимости гулять среди могилок. Впрочем, я же и не гуляю, просто стою. И даже не на могиле, а… Упс!
– Так мы что, в склепе?
Кьяло рассеянно кивнул, продолжая обшаривать глазами маленькое помещение. Как будто все еще надеялся увидеть Риссу. Ага, щас! Вот откроется крышка одного из этих ящиков (Хм… если мы в склепе, то ящики, стало быть, саркофаги? А в них – высокопоставленные покойники? Неаппетитное, наверное, зрелище!), и оттуда, как чертик из табакерки, выскочит наша блондинка. Мечтать не вредно!
Однако берсерк мечтать и не собирался. Он вполне целенаправленно вышел на середину склепа и, сложив ладони рупором, гаркнул:
– Ри-и-сса-а-а! Ри-и-ис!!!
Голос у него был зычный и перекрыл даже отдаленный раскат грома, но ответа не последовало.
– Может, она все-таки вышла? – спросила я, тщетно вглядываясь в пейзаж сквозь пелену дождя. – Что тут еще есть поблизости, кроме кладбища?
– Да ничего тут нет! Лес кругом, все заброшено давно. Чуть севернее проходит дорога на Таин, но… Нет, не могла она уйти. Я чувствую, что она где-то рядом!
– Так не обязательно же уходить далеко. Она могла просто в лес податься.
– Зачем? Тем более в такую погоду.
– Мало ли что девушка может делать в лесу! Шишки собирать, подорожники нюхать, ежиков распугивать…
– Ну, если ежиков… – понимающе вздохнули парни. – Может, тогда ты ее и поищешь?
– Хм… – Я с сомнением покосилась на бушующее ненастье. – А что мне за это будет?
– Могу поцеловать! – великодушно предложил Флай.
Я досадливо поморщилась и, спасаясь от столь щедрой награды, решительно шагнула под дождь.
Промокла я сразу же и насквозь. Волосы прилипли к голове, одежда – к телу, сапоги, булькнув, погрузились в вязкую грязь. Зато обожженные уши наконец-то перестали зудеть. Ну, и то польза.
Кроме этого, сделав пару шагов вперед, я наконец-то начала различать размытые очертания окружающего пейзажа. Склеп оказался не в центре кладбища, как мне почему-то представлялось, а на окраине. Так что сейчас с трех сторон меня окружали мрачные и высоченные деревья, и только с одной – благопристойные бугорки могилок.
На секунду я замешкалась – куда идти, но тут прямо надо мной ослепительно блеснула извилистая молния, и все вокруг на какую-то долю секунды приобрело четкие, дневные очертания. И я совершенно точно уловила размашистое движение за деревьями.
– Рисса, стой!
Мир снова погрузился во тьму, но направление движения я уже задала и теперь неслась к цели, наплевав на лужи и ловко уворачиваясь от веток, норовивших хлестнуть по носу или отсечь кончик уха.
– Рисса!
Что-то блондинистое мелькнуло перед самым моим лицом. Не раздумывая, я вытянула вперед руку, намереваясь схватить девушку за волосы… но внезапно обнаружила, что держу за хвост верещащую белку. Мех у зверюшки был необычный, очень светлый, а зубы безумно острые. Это я поняла, когда пойманная лесная жительница не раздумывая вонзила их мне в палец.
Я взвизгнула от боли и неожиданности и перехватила белку поудобнее. Ну не отпускать же такую добычу! А в голове мелькнула вдруг совершенно шальная мысль: «А ты случайно не Рисса?» В конце концов, ведь я так мало знаю о мавках. Может, они и в животных могут превращаться?
Но белка в ответ скорчила такую обиженную физиономию (разве что головой не замотала), что я сразу поверила – не она. И в качестве извинения даже почесала зверюшку по мокрому пузику. Мохнатая попрыгунья сразу же разомлела, лежа на моей ладони, и вдруг рванулась из рук, сноровисто вскарабкалась на плечо, оттуда прыгнула на ближайшее дерево и вскоре скрылась в густой листве. Я так и не поняла, что ее напугало. Я вроде бы ничего такого не делала.
Пожав плечами и еще раз для приличия окрикнув Риссу, я развернулась, чтоб идти обратно… и скакнула в сторону не хуже белки. Потому что прямо передо мной воздух вдруг пошел странной рябью, замерцал и порвался. Понимаю, что представить себе рваный воздух достаточно трудно, но именно так оно и выглядело: крупная дыра с обмахрившимися краями, сквозь которую виднелась иная реальность. А потом из разрыва вышел парень.
Ну, парень как парень, лет двадцати с хвостиком. Я бы и внимания особого на него не обратила (интересно, а можно ли вообще не обратить внимания на человека, появившегося из ниоткуда прямо перед тобой?), если бы не два обстоятельства: его руки и ноги.
Руки – потому что в одной он держал пистолет, а в другой – меч. Причем рукоять его была в несколько слоев обмотана какой-то плотной тряпкой. Желтенькой, с голубыми цветочками.
А ноги… Они были в кроссовках. Обычных таких, поношенных. Не знаю, почему обувь заинтересовала меня больше, чем оружие. Но смотрела я именно на ноги незнакомца и именно поэтому раньше него обнаружила, куда он попадет, сделав шаг из портала.
Глубокая лужа с жадным чавканьем приняла в себя сперва кроссовки, а потом и самого парня, не удержавшего равновесия на скользкой грязи. Меч отлетел в одну сторону, пистолет в другую, а пришелец из ниоткуда разразился длинной матерной тирадой, рассказывающей много нового и интересного о погоде, природе, косых порталах, моих предках и обо мне самой.
– А я-то здесь при чем? – заинтересовалась я, протягивая руку, чтоб помочь парню выкарабкаться из лужи.
Но он шарахнулся от меня, как блондинка от учебника по ядерной физике, предпочитая выбираться самостоятельно.
– А кто тебя просил оборачиваться? – зло бросил он, пытаясь что-то нашарить в мутной воде. – Постояла бы пару секунд спокойно – мне даже вылезать из портала не пришлось бы.
– А ты вообще кто такой? – запоздало спросила я. И сама удивилась, как этот вопрос раньше не пришел мне в голову. Ведь не каждый же день из порталов выпрыгивают разговорчивые типы в кроссовках! – Ты из какого мира?
– Звучит, как «Ты с какого района, чувак?», – усмехнулся парень, наконец нащупав что-то в луже. Усмешка у него вышла какая-то… нехорошая. Кривая. Да и глаза, которые я с трудом разглядела под длинной челкой, мне совсем не понравились. Может, просто потому, что я не привыкла видеть черные глаза у блондинов. А может, оттого, что чернота в них казалась совершенно живой. Она клубилась, как дым над костром или как чернила, вылитые в миску с водой.
А ведь ему далеко не двадцать лет. И даже, пожалуй, не тридцать…
Я невольно отступила на шаг.
А незнакомец выпрямился, попутно выуживая из лужи свой пистолет. Оружие было направлено на меня. Вот ведь западло-то… А я сегодня так устала…
– Слушай, ну объясни хоть, что я тебе сделала? Ты же специально за мной явился? Сам портал настраивал? А откуда проекцию ауры взял? – Я старательно тянула время, пытаясь создать максимально мощный и плотный пульсар. А то в такую погоду от обычного толку мало.
– Извини, ничего личного… – пожал плечами пришелец.
А потом все произошло одновременно. Его пуля, мой огненный шар. Грохот выстрела, сливающийся с громом, и яркий свет пульсара, почти незаметный в блеске молнии. Я метнулась вниз, чувствуя, как что-то горячее бьет меня по кончику уха. Ладно, переживем! Но незнакомец тоже успел уклониться, и мое заклинание впечаталось в дерево, растеклось по нему огненной кляксой и тут же погасло, залитое дождем.
Не дожидаясь следующего выстрела, я метнулась вперед. Цель была проста до банальности – прыгнуть на нападающего, уронить его на землю и выбить из руки пистолет. Можно в другом хронологическом порядке, но с тем же результатом. Однако реакция у моего противника была просто потрясающая. Отскок в сторону – и я неэстетично плюхнулась животом в грязь. При этом попытка смягчить падение, приняв основной удар на руки, ничем хорошим не кончилась – при соприкосновении с землей левую пронзила такая боль, что у меня в глазах потемнело.
Нет, день определенно не задался!
Я поспешно перекатилась в сторону и наугад выпустила еще один пульсар. Судя по отсутствию воплей и многоступенчатой ругани, снова мимо. Плохо! Если меня хватит еще хотя бы на один – это уже удача. Только вот хватит ли?
Сразу устраивать проверку я не рискнула, решив немного подкопить сил. Проблема в том, что копить их предлагалось не лежа под кустиком, а кувыркаясь по грязи и уворачиваясь от пуль. Кстати, а где пули-то?
Ба-бах!
Я уже не знала, какого бога благодарить за криворукость и косоглазие доставшегося мне стрелка. Ведь практически в упор же палил, и каждый раз мимо!
– Мазила! – крикнула я, делая совершенно немыслимый кульбит назад через голову. Эх, все ветки на своем пути собрала, да еще и коленкой врезалась во что-то острое. Поспешно смахнув со лба пот, перемешавшийся с дождевой водой, я бросила рассеянный взгляд под ноги и обомлела. Обнаружить рядом с собой меч – тот самый, вылетевший из руки незнакомца, – о таком счастье я и не мечтала.
Рука сама потянулась к рукояти, вцепилась в нее мертвой хваткой. Глаза еще изучали необычную гарду в форме распахнутых крыльев, а мозг уже прикинул вес клинка, его баланс и необходимую силу удара. Тело рванулось вперед, совершенно не принимая в расчет возможность быть расстрелянным. Отточенное лезвие со свистом рассекло воздух.
Удар!
Всего один удар, точно в сердце. Все-таки несколько лет тренировок сделали из меня неплохого фехтовальщика. Впрочем, особого умения здесь и не требовалось. Скорее уж свою роль сыграл пресловутый фактор неожиданности.
Да, такой исход мой противник вряд ли предполагал. А вот теперь лежит с клинком в груди… На какую-то секунду мне даже стало его жаль. А потом вдруг свинцовой тяжестью навалилось понимание того, что я только что сделала. Я убила человека! Своими руками! И даже не пульсаром, брошенным издалека, а мечом. Один на один, глядя в глаза. Ой, мама, мне же эти глаза теперь ночами сниться будут.
Я попятилась назад, чуть не навернувшись в грязь, и попыталась взять себя в руки. Как ни странно, получилось. Истерика отступила в глубь сознания, остались только трезвые размышления на тему: что мне грозит за убийство… А вот не знаю! С таким опекуном – и не знаю!
Внезапно за моей спиной предательски хрустнула ветка. Я мигом вырвала из трупа меч, из кармана вилку и обернулась, готовясь порубить в капусту каждого, кто застанет меня на месте преступления… Флай и Кьяло бодро отскочили на несколько метров назад.
– Ты чего? – удивился Глазастый, переводя взгляд с распаленной меня на свежеубиенное тело.
– Он первый начал! – буркнула я. – Я тут всю грязь собрала, а вы под крышей отсиживались. И вообще, у вас за убийство сажают? А если это была самооборона?
– Ладно, успокойся… – Флай приобнял меня за плечи и внимательно посмотрел в глаза. – Ты его знаешь?
– Первый раз вижу.
– Меч был его?
– Его.
– Тогда оставь оружие здесь, и пошли обратно. Даже если труп и найдут, то… Да кому он нужен, этот труп?! А вот клинок приметный.
– Ты что, не понимаешь? Я же человека убила!
– Понимаю я, понимаю. Потом поговорим. Меч только оставь.
Я вздохнула. Расставаться с клинком очень не хотелось. Легкий, удобный, когда еще удастся заполучить что-то подобное?
Но все же я наклонилась и вложила меч в безвольную руку. Даже пальцы вместе свела, будто бы так и должно быть.
А потом вдруг поняла, что выпрямиться уже не могу. От шеи до поясницы прокатилась обжигающая волна боли, словно кто-то невидимый, но безжалостный решил содрать с меня кожу. Дыхание перехватило, ноги подогнулись, и земля с ужасающей скоростью метнулась навстречу лицу.
– Марго! – Коллективный вскрик насквозь пробил виски и заметался в голове.
– В порядке… – выдохнула я одеревеневшими губами.
Но мне почему-то не поверили и до склепа несли на руках. А там бережно уложили на один из саркофагов и даже услужливо поплескали на лицо дождевой водичкой. Как будто до этого я была недостаточно мокрая.
Впрочем, через пару минут мне надоело изображать умирающего лебедя на каменном ложе (холодно же!), и я решительно привела тело в вертикальное положение. Две пары глаз тут же с любопытством воззрились на меня.
– Что там случилось? – деловито поинтересовался Флай.
– Где Рисса? – вспомнил о насущном Кьяло.
– Не имею ни малейшего понятия, – ответила я на второй вопрос.
– Да где же ее носит! – Берсерк со злостью ударил кулаком по крышке одного из саркофагов.
– Кто там? – незамедлительно вопросили из каменного ящика, и крышка начала медленно сдвигаться в сторону.
Кьяло поспешно перекрестился, я чертыхнулась, а Глазастый геройски отодвинул меня от гроба, прикрывая своим телом. А из саркофага, зевая и потягиваясь, вылезла наша потерявшаяся блондинка.
– Какого?.. – высказал общую мысль Флай, украдкой выдыхая.
– Ах, какого? Флайчик, миленький, отойди в сторону. Ты хороший мальчик, тебе незачем слушать все те слова, которые я сейчас скажу этому проклятому отпрыску великого рода. Маргошенька, и ты тоже отойди. Да, лучше подальше, ибо я страшна в гневе! И вообще, я еще спрошу с этого недотепы за все, в том числе и за то, что он приволок с собой вас, но сейчас… Кьяло, солнышко, какого лешего ты меня не послушался, когда я говорила, что мне и в академии будет неплохо? И где тебя носило все это время, я даже заснуть успела?! И вообще, чего вы все застыли, как мраморные статуи в эльфийском парке? Собираетесь возвращаться в родные пенаты или до утра будете здесь торчать? А то оно ведь не за горами! – С этими словами Рисса бодро спрыгнула в люк и зашагала по подтопленному подземному ходу. Даже светильник с собой прихватила.
– Слушай, Рис… Можно один вопрос? – крикнул ей вдогонку Флай, пока Кьяло отходил от гневной тирады своей телохранительницы.
– Ну? – донеслось из недр.
– А как ты в этом гробу-то оказалась?
– Просто это было самое сухое место на всем этом треклятом кладбище!
* * *
Четверка лошадей натужно тянула по размытой дороге черную карету. Колеса скрипели, крупные дождевые капли непрестанно стучали по крыше, а ветер порой задувал с такой силой, что норовил снести с козел двух скукожившихся под плащами мужчин. Один из них уже продрог насквозь и теперь постоянно чихал, второй же, несмотря на тряску и ненастье, даже умудрился задремать.
Те путники, что находились в карете, ехали с большим комфортом. Если, конечно, путешествие в такую погоду вообще можно было назвать комфортным. По крайней мере, отец Силько, старший инквизитор, находил такое времяпрепровождение просто ужасным. У него ныла спина, затекли ноги и как-то подозрительно постреливало в ухе – должно быть, надуло из окна.
Инквизитор поерзал, поудобнее устраивая на сиденье свой обширный зад, помянул недобрым словом Нечистого, пославшего грозу, и недовольно покосился на свою спутницу. А та, казалось, вообще не замечала тягот пути. Так и сидела всю дорогу: спина прямая, руки сложены на коленях, голова чуть опущена, плотный капюшон полностью скрывает лицо. Не женщина – статуя.
Если бы отцу Силько сказали, что сестра Анелла и в самом деле высечена из камня, он бы, пожалуй, поверил. А что? Перчатки на людях не снимает, лицо прячет. Говорят, это потому, что обет какой-то дала. А что может быть проще, чем все свалить на обет? Сама-то она небось правду никому не скажет. От такой никогда слова не дождешься!
Инквизитор нахмурился, пытаясь вспомнить, говорила ли она вообще при нем хоть что-нибудь… По всему выходило, что нет. Как же тогда с этой каменной девой общаться? Впрочем, какое уж тут общение! С такой даже о погоде не поговоришь, об урожае винограда не поспоришь…
Настроение у священника совсем испортилось.
И зачем ее вообще к нему приставили? Задание-то инквизитор получил простенькое – съездить в Таин, в военную академию, и посмотреть, что там случилось. Ну, людей поспрашивать для приличия, порыскать. И ничего не найти. В любом случае не найти, в таких местах находить не положено. Только доложить куда следует. Всего-то!
Он и в дорогу уже собрался, а тут вдруг как снег на голову: «Сестра Анелла с тобой поедет». И все. Нет бы объяснить, зачем?! И кто она вообще такая? А то появилась неделю назад неизвестно откуда… С отцом-настоятелем все долгие разговоры разводила… Вот и договорилась!
Нет, польза от нее есть, конечно. Сразу карету выделили, бутыль вина хорошего в багаж добавили. А все же неспокойно на душе. А ну как сестра за ним шпионить приставлена? Доложит потом, факты подтасует – и прости-прощай жизнь смиренного служителя Господа, отца Силько.
Инквизитор поежился… И тут капюшон, скрывающий лицо монахини, легонько качнулся:
– Вели остановить карету.
Ишь ты! Значит, умеет говорить-то! И голос такой приятный. Глубокий, бархатистый…
Священник так удивился, даже не сразу сообразил, что от него требуется. Зато когда понял, мигом подскочил с сиденья, высунулся из кареты почти по пояс и не крикнул, а гаркнул:
– Стойте! Остановите!
– Стоять! – подхватил его вопль один из тех, кто сидел на козлах. – Тпру-у-у! А-а-апчхи! Стоять, клячи дохлые!
Лошади, к слову сказать, на кляч вовсе не походили. Крупные, холеные. Но встали как миленькие.
Сестра Анелла же не мешкая распахнула дверцу, выбралась наружу и бодрым шагом направилась в придорожный лесок. Казалось, она вообще не замечала ни льющейся сверху воды, ни грязи под ногами.
– Ланья, вы туда по делу или до кустиков? А-а-апчхи! А то, может, помочь чем? – окрикнул монахиню простуженный.
Инквизитор брезгливо сморщился – частично от неприкрытого панибратства, частично от принятого в богопротивном Альсоро обращения. И только тогда вспомнил: а ведь карета-то ее, Анеллы. Она в ней и приехала. И мужчины эти с ней же были. А ведь они не монахи, и не послушники даже. Ну дела!
– Сиди на месте, олух. Еще я перед тобой не отчитывалась!
– Как хотите, ланья, – не стал спорить возница. Только поплотнее закутался в плащ и прикрыл глаза, намереваясь вздремнуть.
Отец Силько провожал женщину взглядом до тех пор, пока она не скрылась за деревьями. А потом любопытство пересилило, и священник, бегло перекрестившись, направился следом за Анеллой. Проламываясь сквозь кусты, он изо всех сил старался не шуметь, но получалось плохо – инквизитор постоянно проклинал свое грузное тело и благословлял ливень, заглушающий звуки. Впрочем, вскоре монахиня замедлила движение, а затем и вовсе остановилась. Священник еще раз перекрестился и постарался подобраться поближе. Любопытство служителя Господа было вознаграждено – последние несколько шагов ему удалось проделать совершенно бесшумно. Силько осторожно сдвинул в сторону загораживающие обзор ветки и нервно сглотнул: на небольшой полянке, открывшейся его взгляду, лежал труп.
В том, что молодой парень, с ног до головы вымазанный грязью, был мертв, сомневаться не приходилось. Неестественная поза, неловко подвернутая нога, огромное количество крови – какие уж тут сомнения. Непонятно было другое: каким образом монахиня узнала о том, что в лесу покойник.
Сама же женщина сейчас стояла над телом и с любопытством его разглядывала. Потом присела рядом на корточки, не обращая ни малейшего внимания на то, что плащ давно уже промок насквозь, а весь подол платья испачкан густой коричневой грязью. Некоторое время сестра Анелла сидела не шевелясь, а затем легонько повела ладонью над мертвым. Медленно, от головы к ногам, не касаясь тела. Потом она точно таким же образом исследовала меч, который мертвец все еще сжимал в руке.
Капюшон качнулся, и священник был готов поклясться, что разглядел довольную ухмылку.
– Первый, – удовлетворенно произнесла женщина и резко поднялась. – Святой отец, вам не надоело стоять в одной позе? Так подойдите, разомнитесь.
Инквизитор побледнел. Ноги вмиг стали ватными, перед глазами все поплыло. И как он только мог поддаться уговорам Нечистого и последовать за этой страшной женщиной? И уже неважно, каменная ведьма она или приставленный настоятелем соглядатай. Он, отец Силько, только что сам подписал свой приговор.
– Что, неужели ноги затекли? – всплеснула руками сестра Анелла и сама приблизилась к окаменевшему от страха священнику. – Ох, откуда только берутся такие идиоты. Ну что вы на меня так вылупились, Силько? Не съем же я вас в самом деле. Так, понадкусываю…
Женщина медленно, словно рисуясь, сняла перчатку, прищелкнула пальцами – сверкнуло тонкое серебряное колечко – и легонько дотронулась до лба инквизитора. Небо наискось перечеркнула извилистая молния, громыхнуло где-то совсем близко. Отец Силько вздрогнул… и проснулся.
Карета все так же подпрыгивала на ухабах, дождь стучал по крыше, и каменная женщина по-прежнему сидела все в той же неудобной позе.
«Задремал, – с неожиданным облегчением подумал инквизитор. – А ведь что-то страшное снилось. А что именно, уже и не вспомню. Ну и ладно, без того хлопот хватает!»
Обратная дорога показалась мне вдвое короче. Скорее всего потому, что большую ее часть я бесстыдно проспала.
Точнее, сначала я честно месила ногами грязь и пыталась не отставать от ребят. А они как назло вспомнили, что неплохо было бы вернуться в академию затемно, и теперь спешили изо всех сил. Рисса задала неплохой темп и неслась впереди, что-то сердито бормоча сквозь зубы, Флай чуть прихрамывал, но в целом держался вполне бодро, а Кьяло вообще все было нипочем. Ну да, они же через кусты не продирались, в грязи не кувыркались и от выстрелов не уворачивались.
Кстати, о выстрелах… А также о джинсах, кроссовках и потертой «косухе»…
По всему выходит, что этот чертов мазила из моего родного мира. И охотился он за мной целенаправленно. Только вот с чего бы это? Кто-то настолько не хочет, чтоб я вернулась домой? Бред! Ангелом я, конечно, никогда не была, но и крепко насолить никому не успела. А этого белобрысого вообще в глаза не видела. Может, он просто наемник? Вполне возможно. Тогда кто заказчик? Кто-то весьма неслабый, чтоб поставить прямой портал между мирами.
Впрочем, почему обязательно «между»… Заказчик вполне может находиться здесь, а наемник – существо без родины и национальности. Одежда же была выбрана специально, чтобы ввести меня в заблуждение.
Только вот зачем пудрить мне мозги костюмчиком, если все равно убивать? Нет, что-то не сходится… Может, меня вообще с кем-то спутали? Эх, не догадалась поближе рассмотреть рубец от портала. Я в них, конечно, не разбираюсь, но могло и повезти. Вдруг именно в тот момент кто-нибудь выглянул бы посмотреть, чем дело кончится?..
Задумавшись, я споткнулась раз, другой. На третий Кьяло подхватил меня на руки (Флай тоже хотел, но не успел), и дальше я путешествовала с комфортом. Сама не заметила, как задремала. Проснулась только на пару минут, чтоб уже в комнате стянуть с себя насквозь промокшую форму, и сразу же отрубилась снова.
А разбудили меня вопли:
– Маргошенька, солнышко, открой глаза и дверь! Потому что, если ты сейчас не встанешь, мы уйдем смотреть Турнир Равных одни, и тебе потом будет крайне обидно за пропущенное зрелище. Марго-о-о!
Рисса надрывалась в коридоре уже минут десять, и все это время я тщетно пыталась подняться с кровати. Все тело болело, левая рука еле слушалась, ноги гудели, голова трещала, кончики ушей немилосердно чесались… Уши-то с чего? Ах, да, паром обожгло… А потом пулей зацепило, кажется…
«Марго, не заставляй меня вышибать дверь. Я могу перестараться и снести всю стену». – Голос блондинки, прозвучавший почему-то прямо в голове, застал меня врасплох. А мавка тем временем подкрепила свою угрозу решительным пинком по дверному косяку.
«Вот я сейчас встану – и ты ляжешь!» – мрачно подумала я, решительно придавая организму вертикальное положение. Но, кажется, от моих благих намерений мало что зависело. Комната резво крутанулась вокруг своей оси, в глазах потемнело, и я едва успела ухватиться за спинку кровати, чтоб не грохнуться.
Упс!
Где-то на задворках сознания раздалось явственное хихиканье:
«Ты сначала до меня доберись!»
Ах так? Я решительно сжала зубы и двинулась к дверям. Пол качался, потолок норовил свалиться на голову, а каждый шаг превратился в пытку. Что там про Русалочку говорили? Как по острым ножам ходила? Да я бы сейчас и по горящим углям прошлась, лишь бы не чувствовать этой слабости и отупляющей боли во всем теле.
Еще немножко, еще…
Какого черта здесь целых две комнаты? И одной с лихвой хватило бы…
Шаг… еще шаг…
Дверь!
Стой, дверь, не убегай! Я все равно тебя поймаю. И двоиться не вздумай!
Ага!
Я вцепилась в ручку, как утопающий в шею спасателя, и рванула на себя. Дверь издевательски заскрипела, но не открылась. А если наружу? Тоже бесполезно! Да что же с ней такое? Или со мной…
Перед глазами все плыло. Я прислонилась лбом к косяку и попыталась сообразить, в какую же сторону открывается эта дурацкая дверь.
– Быстрее, Марго!
Еще и блондинка эта верещит как резаная. Нет бы оставить меня в покое. Ну его, этот турнир. Сколько раз смотрела – всегда одно и то же. Глазастый вылетит в первом круге, Верба победит. Она всегда побеждает. А раньше Муллен побеждал…
– Марго, если ты сейчас же не откроешь дверь, я скажу Флаю, что ты не хочешь его видеть. Он обидится, нарвет в оранжерее каких-нибудь вонючих пустоцветов, зажмет букет в зубах и полезет через окно. Но веточки окажутся ядовитыми, и он геройски умрет у твоих ног. Если не откроешь!
– Не пролезет он через окно, – огрызнулась я. – Там заклинание…
Заклинание! Ну и дура же я.
Я снова схватилась за ручку, пытаясь не ошибиться в магической формуле. В этот раз дверь поддалась, и я вывалилась в коридор. Прямо в объятия Риссы.
– Не возражаешь, если я зайду? – церемонно осведомилась мавка, демонстративно не замечая, что мне, мягко говоря, не до нее.
– Заходи, – выдавила я, цепляясь одновременно и за блондинку, и за остатки сознания. Первая не сопротивлялась, чего нельзя сказать о втором.
– Благодарю… – Рисса нырнула в комнату, втащила туда же меня и рывком захлопнула дверь. – Дура, ты что творишь? Ты же фонишь на всю академию! А по этажам, между прочим, инквизиция гуляет! Ты в курсе?
– Сама дура, – из последних сил прошептала я, лениво наблюдая, как зеленые шторы расплываются по потолку. Они уже почти добрались до люстры и тянулись к ней тяжелыми бархатными щупальцами. – Все-таки это ты убивала. И меня сейчас…
– Дура! – повторила блондинка. – Не будешь меня слушаться – точно убью! А ну ложись.
Выполнить это указание было проще простого. Почувствовав, что меня не держат, я с готовностью рухнула на пол. Шторы тем временем совершенно распоясались. Они уже покончили с люстрой и поползли дальше, уничтожив даже мелкого паучка, спокойно дремавшего в своей паутине. Жаль… Я уже привыкла его за домашнюю зверюшку считать.
Тем временем мне на лоб опустилось что-то прохладное, и глаза закрылись сами собой. Мысли немножко прояснились, но исключительно для того, чтоб секунду спустя вновь закружиться в бешеном круговороте. Причем это были уже не мои мысли.
«Трон стоит тысячи лет. И всегда будут те, кто заслонит его собой в минуты опасности. Не мертвые, не живые, отдавшие душу и принесшие клятву, распахнувшие крылья и обнажившие сталь. И покуда стерегут они Уряду – крепок трон. А пока стоит трон – живет Опрежь…»
– Что такое Опрежь? – машинально спросила я вслух.
– Чего? – не поняла Рисса. – Ты как?
– Нормально. – Я запоздало удивилась тому, что язык не заплетается. И остальные части тела тоже, кажется, слушаются. Глаза, по крайней мере, открылись без проблем. – А что это было?
– Чтоб я знала… – Мавка сидела рядом со мной прямо на полу, устало прислонившись к ножке стола. – Полчаса назад во всей академии подскочил магический фон. Да так, что я аж проснулась. Пошла искать источник и добрела до твоей комнаты. Еле до тебя докричалась, между прочим. Спишь, как заколдованная принцесса из сказки!
– Вообще-то я чутко сплю! Иногда…
– Вот именно, что иногда. Но когда ты проснулась, то энергия вдруг пошла таким потоком – меня чуть по стенке не размазало. И весь этот напор исходил от тебя. Я еле сумела комнату снаружи заблокировать, пока святоши ничего не почуяли… А потом ты открыла дверь и грохнулась в обморок. Скорее всего от резкой потери силы. То есть минуту назад ты была совершенно на нуле.
– А сейчас? – Насколько я могла судить, моя магия была при мне и никуда не девалась. А в момент пробуждения? А тогда мне было не до того!
– Сейчас все в норме. И не надо на меня так удивленно смотреть!
В этот момент я действительно сверлила блондинку взглядом, пытаясь понять, говорит она правду или это такая специфическая шутка юмора. Ну какие могут быть потоки энергии, если меня хватает на три пульсара с половиной?
А в голове навязчиво вертелась подленькая мысль, что мавка все это придумала. А на самом деле она сама наслала на меня эту слабость. Потом поняла, что не может открыть дверь, разбудила меня, ворвалась в комнату… А убить не успела, потому что я пришла в себя.
Жаль только, что оружия у нее с собой нет. Задушить она меня собиралась, что ли? Или защекотать до смерти?
Я поднялась с пола, оседлала стул и задумалась, к чему бы еще придраться.
– А как ты привела меня в чувство?
– Да никак, – хмыкнула Рисса. – Хотела в голове у тебя покопаться, посмотреть, с чего это вдруг пошла такая мощная отдача энергии. Но по мне вдарило такой волной, что свои-то мысли разбежались, как тараканы. Еле собрала. А тут уже и ты очнулась.
– И часто ты так в чужих мыслях копаешься?
– Иногда приходится, – серьезно ответила мавка.
– То есть ты и сейчас знаешь, о чем я думаю?
– Знаю. Пытаешься подловить меня на вранье. Только чтоб это понять, телепатом быть не надо. У тебя на лбу все написано. И, кстати, сейчас я тебя не читаю. И вообще, я могу работать только с мыслями тех, кто себя не контролирует – со спящими или теми, кто в обмороке. Так что расслабься.
Легко сказать – расслабься. Во-первых, мавка наверняка что-то недоговаривает. Во-вторых, что же со мной все-таки произошло? И что это за Опрежь? А еще наемник этот непонятный… Ладно, наемника отложим на потом.
– Ты спрашивай, спрашивай, – зевнула Рисса. – Все равно спать ложиться уже поздно, а вставать – еще рано.
Я мельком глянула в окно.
На улице медленно светлело. Тучи уверенно расползались в стороны, мокрые крыши и стены тускло поблескивали в первых солнечных лучах.
– И какого черта ты мне врала, что мы опаздываем на турнир?
– А ты бы иначе встала?
– Нет… – покаялась я. – Послала бы тебя далеко и надолго.
– А наутро проснулась бы совершенно здоровая и никогда не узнала бы, что умудрилась ночью нехило всколыхнуть магическое поле, – продолжила блондинка. – У тебя хоть что-нибудь болит? Только честно.
Я закрыла глаза и покорно прислушалась к ощущениям. Немного чесались кончики ушей, но в остальном все было в полном порядке.
– Не дождетесь! Готова к еще одной прогулке по сто лет нехоженным и порядком изгаженным тропам! И, кстати, как вы выбрались из тайного хода? Я же точно помню, что зачаровала двери!
– А я, думаешь, зачем нужна? Для украшения интерьера, что ли?
Я вздохнула. Иногда мне казалось, что лучше бы блондинка и впрямь была украшением. Желательно безмолвным. И спрятанным на дно сундука. А то больно уж она въедливая.
– Ты же не магичка…
– Нет. Но я мавка. А такое простенькое заклятие снять – много умения не требуется.
Упс! А я-то всегда думала, что надежнее этих чар ничего нету. Почему же тогда дома ни родители, ни Ксанка никак не могли их взломать? Или могли, только мне не говорили?
– Тогда… выходит, что любой мало-мальски приличный маг и даже некоторая нежить смогут снять мое заклинание?
– Ну да. Дел-то на пару секунд. – Рисса пожала плечами. (А мне вдруг стало слегка волнительно за судьбу своего тайника с записями. Я-то надеялась, что он закрыт надежно! Да и смысл тогда комнату запирать? Кстати, о комнате… Во-первых, когда я успела ее зачаровать? А во-вторых…) – Так на кой черт ты мне утром в дверь дубасила? Открыла бы да зашла!
– Ну открыла бы. Но все равно не вошла…
– Это еще почему?
– Видишь ли, я не могу войти в жилое помещение без разрешения! Особенно в спальню. Я все ж таки нежить, причем высшая. А у нас свои законы.
– Кстати, уважаемая нежить, – ухватилась я за ниточку, – а что ты еще можешь и не можешь? Ну, кроме как читать мысли и торчать под дверями, пока не впустят?
Мавка уставилась на меня взглядом, достойным высококачественного рентгеновского аппарата.
– Могу песню спеть… – решилась наконец она. И после длинной паузы добавила: – А могу и не спеть.
– Я из магии имею в виду, – нахмурилась я.
– А из магии, уважаемая магичка, я могу читать мысли и торчать под дверями, пока не впустят.
Я вздохнула. Нет, не выйдет у нас с ней конструктивного диалога. Подумаешь, я ее во всех грехах подозреваю… Так это не то чтоб совсем я, просто обстоятельства так сложились. Но она-то меня в чем винит? Надеюсь, не в том же са…
– А-а-а-а-а-а!!!
От неожиданности я подскочила вместе со стулом. В воздухе мы с ним, правда, разделились и приземлились уже по отдельности: я – на ноги, а он – кувырком и на то место, где только что сидела Рисса.
Сама же мавка в этот момент уже выскакивала за дверь. Я поспешила следом, невольно отмечая, как у нее меняются осанка, походка… Жаль, выражение лица не разглядела. Но все равно я готова была поспорить на последнюю заначку печенья, что оно сразу же стало более простецким. И более привычным.
– У-у-у-у-у-у!!! – Женский голос в коридоре сменил тональность, но упорно продолжал изображать пароходную сирену.
Голосила какая-то молоденькая девчонка, замершая перед входом в соседнюю комнату. При этом она так старательно заслоняла собой дверной проем, что я видела только ее спину да распахнутую дверь. Мавка оказалась чуть проворнее меня и первой оттолкнула крикунью с линии обзора, втиснувшись на ее место. И сразу же подхватила эстафету, затянув:
– Ы-ы-ы-ы-ы-ы!!!
Сдвинуть Риссу с места было проблематично, поэтому я попыталась встать на цыпочки и заглянуть в комнату через ее плечо. Ага, разбежалась! Обзор там плотно загораживали густые пушистые волосы мавки, которые, кажется, жили собственной жизнью. И в этой жизни их явно держали впроголодь, иначе с чего бы это им набрасываться на меня, как могучему хищнику на трепетную лань?!
С трудом отбившись от блондинистых локонов, я переключила свое внимание на нижнюю часть вражеской амбразуры. Проще говоря, опустилась на четвереньки и поползла между ногами Риссы. Но там меня ждала новая преграда – блондинка относилась к тому самому абсолютному меньшинству студенток, которые мужской форме предпочитали женскую. Короче, я уперлась лбом в плотный подол длинного сарафана и некоторое время упрямо бодала его, прежде чем догадалась поднырнуть.
Впрочем, все усилия того стоили. Зрелище моему взору открылось незабываемое: во-первых, моя соседка Нинетта, девица второго года обучения, точнее, ее тело, полулежащее в кресле, а во-вторых, кровь. Крови даже на первый взгляд было много. Она темным пятном выделялась на ковре, бурыми ручейками стекала по ножкам кресла, алыми кляксами расплывалась по ночной рубашке.
Картину довершала бритва, выпавшая из безвольной окровавленной руки.
– Упс! – пробормотала я, категорически не желая присоединяться к двухголосому вою, который, к слову, уже и так привлек достаточно внимания.
Из других комнат начали выглядывать заспанные студентки. Постепенно подтягивались к месту событий и студенты мужского пола. Слуг тоже набежало приличное количество. Только преподавателей пока не наблюдалось, но это было делом времени. Вопли, однако, начали потихоньку стихать, уступая место истеричному всхлипыванию.
Прибежал Кьяло, закутанный в простыню, как римский патриций. Уж не знаю, что он там подумал, разглядев в толпе любопытствующих меня и Риссу, но в комнату Нины он даже не заглянул – просто выдернул нас двоих из дверного проема и прижал к стенке.
– Что вы еще успели натворить?
– И в мыслях не было! – дружно возмутились мы.
– Тогда почему вы опять в центре событий?
Мы недоуменно посмотрели друг на друга. При этом в глазах блондинки мелькнуло что-то такое… нехорошее. И я крепко пожалела, что не умею читать мысли. Впрочем, тут и без чтения все было ясно. Мавка явно прикидывала, не мог ли ночной всплеск энергии, который ее разбудил, быть связан со смертью Нинетты…
А разбудил ли? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста!
Я скользнула взглядом по невыспавшимся студентам, продолжавшим заполнять коридор. Все девушки были в ночнушках, пеньюарах, каких-то цветастых халатиках. И только вездесущая мавка – в розовой блузке с ужасными оборочками и в форменном сарафане. Да еще и причесанная, хотя по ее шевелюре этого никогда нельзя утверждать наверняка.
Что-то она явно недоговаривает. Пожалуй, эту нежить еще рано сбрасывать со счетов!
Увлекшись размышлениями, я не сразу заметила, что вокруг стало как-то подозрительно тихо.
Я торопливо отвела взгляд от розовых оборочек и увидела в конце коридора Понжера. Выглядел он, мягко говоря, не очень: мятая рубашка удивительно гармонировала с землисто-серым лицом.
Интересно, он за последние несколько суток вообще спал? А то похоже, что нет… Но сонного он, впрочем, не напоминал. Двигался четко, уверенно и очень быстро, на грани бега. Думаю, от преодоления этой грани его удерживали разве что ранг ректора да две персоны, торопливо шагающие следом. Весьма примечательные персоны, надо заметить.
Тучный краснолицый священник выдерживал заданный темп с явным трудом. Он тяжело дышал и постоянно утирал катящийся по лицу пот. Но так как платка у него с собой не оказалось, он украдкой пользовался то рукавом черного монашеского балахона, то краешком плаща. То есть это он так думал, что украдкой.
За толстяком следовала еще одна фигура. Небольшого роста, с ног до головы закутанная в плащ с глубоким капюшоном, она представляла собой огромный простор для фантазии, потому что издалека даже пол этого человека определить было невозможно. Да и насчет человека у меня были некоторые сомнения. Помнится, светловолосый нотариус, прислуживавший Роледо и не снимавший капюшона даже в помещении, в итоге оказался эльфом.
Завидев вновь прибывших, студенты как-то сразу выстроились вдоль стеночки и изобразили на лицах скорбное недоумение. Понжер промаршировал к комнате Нины, заглянул внутрь и неопределенно хмыхнул. Кажется, удивить его чем-либо было уже невозможно.
– Итак, господа студенты, – обернулся к нам ректор, – кто нашел тело?
Смотрел он при этом почему-то на меня, лишь изредка переводя взгляд на Кьяло. Поэтому невольно вздрогнул, когда вперед выступила давешняя девица.
– Я нашла, господин Понжер.
Брови ректора метнулись вверх. Кажется, я поторопилась с выводами – удивить его было можно. Главное знать чем.
– А что вы делали здесь в столь ранний час?
– Я зашла к Нине, чтоб помочь ей с прической, – отчаянно смущаясь, пропищала девица.
– С какой еще прической? – нахмурился глава академии.
– С парадной. Она хотела быть самой красивой, ведь сегодня праздник и турнир. Я постучала, но она не открывала. А потом дверь вдруг сама распахнулась, и я увидела… что там… она…
– То, что вы увидели, мы обсудим чуть позже и не здесь, – к нам стремительно приближался Муллен, – поэтому вы все сейчас разойдетесь по своим комнатам и будете сидеть там до тех пор, пока я лично с каждым из вас не переговорю. А вы, – Хозяин наугад ткнул куда-то вбок, – составите мне список всех собравшихся.
– Вообще-то я собирался пойти немного размяться. Перед турниром. Я в нем участвую, знаете ли, – лениво отозвался тот, на которого пал выбор моего «дядюшки».
Оба-на! Лавянки собственной персоной!
– Сюда вы, надо полагать, тоже зашли в качестве разминки? Нет? Тогда будьте любезны выполнять мои требования. И не волнуйтесь, на турнир вы не опоздаете. Из-за погодных условий он состоится не на городской площади, а во дворе академии. Сейчас там как раз идет подготовка, поэтому искренне советую не мешать. Марготта, выдайте этому молодому человеку бумагу и перо.
Молодой человек смерил меня таким взглядом, будто я должна была принести ему змеиного яда в чашечке. Да еще и дождаться, пока выпьет. Но с опекунами не спорят, по крайней мере, прилюдно, поэтому я покорно притащила из комнаты письменные принадлежности, торжественно вручила их мальчишке и, виновато улыбнувшись Кьяло и Риссе, удалилась к себе, нисколько не сомневаясь, что меня Хозяин навестит с допросом в последнюю очередь. Если вообще навестит. А я тем временем гляну, чему там во дворе нельзя мешать.
Стук в дверь застал меня на полпути к балкону:
– Эй! А чернильницу?
– А о ней речи не было. Все претензии – к Муллену!
В коридоре сердито засопели. Кажется, Лавянки на меня обиделся. Мне даже на какое-то мгновение стало стыдно. Впрочем, длилось это мгновение очень недолго, потому что, добравшись наконец-таки до балкона, я просто обалдела от того, как изменился наш двор.
Нет, к показательному турниру его тоже украшали, но как-то более скромно. А теперь на стенах и столбах просто места свободного не было от ленточек, рюшечек и бантиков. Самого ристалища я не видела, зато слышала из-за угла непрекращающийся стук молотков – возводили дополнительные трибуны. На свободных местах как грибы вымахали торговые палатки. Одна, особо разноцветная, примостилась у самых ворот. Причем с наружной стороны. Я долго к ней присматривалась, пытаясь понять, чем же она отличается от остальных, но так ни до чего и не додумалась. Пришлось пойти на разведку, а для этого прибегнуть к испытанному способу – спуститься вниз по плющу. Предварительно натянув мятую, измазанную грязью и не просохшую с ночи форму. Счастье, что без кровавых разводов обошлось. Но все равно та еще гадость.
А внизу меня уже караулили.
– Я весьма рад, то вы согласились уделить мне минутку вашего драгоценного времени, княжна. Я, признаться, даже не надеялся, но если само провидение решило устроить нашу с вами встречу…
Я хмуро обозрела коротышку в черном плаще. Того самого посредника, что предлагал мне деньги за проигрыш в поединке с Флаем.
– Ну? Чего еще?
– Ваши честно заработанные, госпожа. – Посредник протянул мне плотно набитый бархатный кошелек. – Если помните, я упоминал, что вы получите их независимо от своего намерения. Все должен был решить только исход поединка. И судьба была к вам благосклонна. Так порадуйтесь же, госпожа. А я, с вашего позволения, удаляюсь.
И коротышка бодро посеменил прочь.
– Постойте, – отойдя от секундного ступора, я бросилась за ним, – кто вы? Как вы сюда попали? Кто вас нанял?
– Слишком много вопросов, юная госпожа. – Он притормозил и обернулся: – Слишком много вопросов остается без ответов. Такова судьба. И, кстати, возможно, вас заинтересует… Одно из слагаемых вашей судьбы находится сейчас вон там!
Я взглянула в указанном направлении, но там не было ровным счетом ничего интересного. Разве что двое мужиков тащили какой-то ящик, но разве его можно назвать слагаемым судьбы?!
– Ничего там нет, – буркнула я, переводя взгляд обратно на посредника… но того уже и след простыл. Бред какой-то.
От нечего делать я снова повернулась к мужикам и начала за ними наблюдать. Не походили они на обычных грузчиков-таскальщиков – слишком уж бережно обращались с ящиком. Почти торжественно.
Не вытерпев, я подошла поближе и напрямую спросила, что там.
– Приз! – гордо провозгласил старший из пары. – Тому, значит, кто турнир выиграет да лучшим из равных себя покажет, тому и достанется. Ценная вещь, госпожа.
– А посмотреть можно? – загорелась любопытством я. – Ну хоть одним глазком. Ну пожа-а-алуйста-а-а.
– Да отчего же нельзя, – хмыкнул мой собеседник, даже не дослушав мои причитания. – Смотрите, нам не жалко. Все равно же его потом на всеобщее обозрение выставят. Чтоб, значит, поединщики все на него смотрели и зрелищем вдохновлялись. Так что любуйтесь, госпожа.
И с этими словами он откинул крышку.
– Упс! – пробормотала я, нервно сглатывая. Другие слова на ум упорно не шли. Разве что матерные.
В ящике, бережно обложенный соломой и какими-то тряпками, лежал меч.
Обычный такой меч, одноручный. Потертая кожаная оплетка на рукояти, пара зазубрин на лезвии, пятнышко ржавчины возле гарды… И, собственно, гарда – в виде двух распахнутых крыльев.
Точная копия клинка, которым я ночью заколола того парня. Но именно копия. Внешних отличий не было, но я была уверена – не тот.
– Смотрите, смотрите, госпожа, – неверно истолковал мое замешательство мужик. – Еще детям своим и внукам потом рассказывать будете, что вблизи такую редкую вещь видели. Говорят, клинком этим сам святой Кондий последнего дракона изничтожил. Да только жар драконий в железо как впитался, так по сию пору и не вышел. И если до меча дотронуться, так сразу пламя чувствуется.
– А почему такая реликвия в обычном деревянном ящике? Положили бы в футляр какой-нибудь, на бархатную подушку…
– Нельзя, госпожа. Говорят, уже не один век этот меч так хранится, и ни дерево не гниет, ни ржа металл не берет.
Ну, по поводу ржи я бы с ними поспорила, конечно, но в остальном… Даже интересно, сколько ему лет? Или веков? Когда в этом мире драконы перевелись?
– Ну, госпожа, нам торопиться надо. Не возражаете, если пойдем?
– Да, конечно, – неопределенно отмахнулась я.
Крышка с тихим скрипом закрылась, и ящик потащили дальше.
Вместе с мечом.
А я осталась посреди дороги, чувствуя, как мимо меня проходит что-то важное. И это важное нужно обязательно догнать, поймать, ухватить за хвост… или за рукоять.
Да, точно! Меч – это ключ. Если не ко всему, то ко многому. Он мне нужен. А я нужна ему.
Я помнила, с какой готовностью клинок лег мне в руку там, в лесу. Он был частью меня, я чувствовала его от оголовья до самого острия. И если этот, его двойник, настолько же хорош… Значит, он должен быть моим! Любым способом!
Что же делать? Я лихорадочно оглядела двор в поисках подсказки. В самом деле, не красть же меч у всех из-под носа! А надо заполучить его до вечера, иначе победитель увезет приз с собой. Впрочем…
В тот момент идея показалась мне гениальной – надо просто выиграть турнир! Но уже через секунду я поняла, что затеваю глупость. Победить в Турнире Равных – задача не для студентки академии. С той же Вербой мне не сравниться… Но попробовать-то стоит!
Окружающая действительность все-таки подсунула мне инструкцию к действию в виде таблички «Запись участников». Что характерно – на той самой цветастой палатке, которую я заприметила еще с балкона. Положение осложнялось тем, что она находилась по ту сторону решетчатых ворот, отгораживающих замок от остального мира. Ну, правильно! С нашей-то стороны она кому нужна? У студентов таких денег нет. По крайней мере, не должно быть.
Я подбежала к решетке и прильнула к прутьям. Охрана меня не останавливала – ведь ничего противоправного я не делала и за территорию выходить не собиралась.
– Эй! Эй, люди! А запишите меня, пожалуйста! Я на турнир хочу!
– Ты сначала подрасти, малышка, – беззлобно хохотнули из палатки.
– У меня есть деньги! Честно!
Я потрясла свежеобретенным мешочком. Смех оборвался.
Участие в турнире стоило сто двадцать золотых. Целое состояние, и гораздо больше, чем я предполагала. Пришлось срочно разрывать все свои тайники и заначки (обе), и только тогда у меня в руках наконец-то оказалась нужная сумма. А затем и бумага, подтверждающая мое участие.
Прижимая к груди заветный листок, я отлепилась от решетки…
– Что ты здесь делаешь?
Упс! Хуже некстати подвернувшегося Хозяина может быть только некстати подвернувшийся и весьма раздраженный Хозяин – это я уже давно поняла.
– А вы? Узнали что-нибудь интересное про труп? – попыталась я перевести тему.
– Ровным счетом ничего. Все прибежали на вопль. Ты ведь тоже?
– Ага, – охотно кивнула я. Уф, кажется, пронесло.
– А когда ты увидела тело, тебе что-нибудь необычное не бросилось в глаза?
– Еще как бросилось! Вы видели, что она в кресле сидела?
– Ну да. И что? – непонимающе мотнул головой Муллен.
– Как это что? Кресло! У нее в комнате есть самое настоящее кресло! А у меня только какой-то кривоногий стул.
– Марго!
– Что? Я тоже имею право на кресло! В конце концов, я ваша племянница!
– А она – внучка Роледо. И что?
– У Роледо же не было никаких внуков. У него и детей-то, кажется, не было. Ну, по крайней мере тогда, когда его убили! – не поняла я.
– Убили Котво Роледо. А у него был младший брат, Персо, который и унаследовал все деньги старого хапуги. Так вот, Нинетта – внучка этого самого Персо. И единственная наследница, к слову сказать.
– Была, – добавила я.
– Была, – согласился Хозяин. – И все-таки мы отклонились от темы. Что ты здесь делаешь?
Я вздохнула. А ведь ничего не попишешь, придется признаваться. А то все равно ведь узнает.
– Я участвую в турнире.
– Что-что? – переспросил Муллен, тряхнув головой. – Каким образом? На какие деньги?
– Я участвую в турнире, – спокойно повторила я, наблюдая за тем, как лицо моего опекуна меняет выражение. – А все остальное не имеет значения.
– Как это не имеет? Еще как имеет! Ох, Марго, что же ты творишь, а?
Я пожала плечами. От чистого сердца, между прочим. Потому что сама еще не до конца поняла, что именно я хочу сделать. Просто мне нужна была победа.
– У тебя хоть меч нормальный есть?
– Э-э-э… – выдавила я из себя. Про оружие я вообще не подумала. Привыкла, что на показательные турниры его, как и доспехи, выдают из общей оружейной.
– Значит, нет, – верно истолковал Хозяин мое невразумительное мычание. – Ладно, эльфеныш. Пошли, что-нибудь придумаем. Не может же моя племянница опозориться, верно? И еще, Марго, пожалуйста, помой сапоги. А то они выглядят так, будто ты полночи гуляла по глухому лесу.
Я хмыкнула. Ну не объяснять же ему, что примерно этим я и занималась.
* * *
Дождь кончился.
Тучи, правда, так до конца и не развеялись, но заметно посветлели и поредели, а кое-где сквозь разрывы виднелись мелкие предрассветные звезды. Ветер тоже утих. Решил, видно, что хорошего понемножку.
Любопытная белка выбралась из своего убежища и, чуть слышно шурша коготками по коре дерева, спустилась вниз. Потом добежала до распростертого на земле тела, запрыгнула на него, брезгливо отряхнула испачканные лапки и отправилась исследовать содержимое карманов Олеговой куртки.
Но тут зверюшку поджидало жестокое разочарование – все карманы оказались застегнутыми на молнии. Но белка энтузиазма не потеряла и переключилась на джинсы. В правом кармане она обнаружила две жареных семечки и с удовольствием ими перекусила. Левый же был удручающе пуст, должно быть, из-за немаленькой дырки. Набравшись смелости, белка протиснулась в прореху и побежала по ноге внутри штанины, при каждом шаге вонзая в кожу острые коготки.
На третьем беличьем шаге Олег вздрогнул, на четвертом – открыл глаза, а на шестом – вскочил и принялся вытряхивать из штанины ошалевшую от такого поворота событий зверюшку. При этом в руке он по-прежнему сжимал меч, которым, увлекшись изгнанием белки, чуть не пропорол себе ногу.
Коротко ругнувшись, парень отбросил мешающий клинок в сторону… и только тут до него начал доходить весь смысл произошедшего. Рука сама собой метнулась к груди, ощупала продырявленную насквозь куртку, пропитавшуюся кровью рубашку… Шрама не было, сердце работало ровно и уверенно, чего никак нельзя было сказать о голове. Мысли путались, перескакивали с места на место и упорно не желали понимать причины произошедшего.
Белка, воспользовавшись замешательством молодого мага, выскользнула из джинсов и рыжей молнией метнулась к своему дуплу. Она была очень зла – ведь нельзя же так издеваться над порядочными животными: сначала прикидываться трупом, а потом вытряхивать ее, голодную, из штанов.
А Олег, не обращая внимания на грязь и лужи, уселся прямо на землю (после того, как всю ночь на ней провалялся, жалеть одежду смысла не было) и прислонился спиной к толстому, поросшему мхом дубовому стволу. Он упорно пытался понять, что же случилось. Впрочем, пока что безрезультатно. Принимать же произошедшее как данность он не мог: все-таки сам был некромантом и уж о смерти-то, кажется, знал все. Теперь вот выяснилось, что не все!
Парень сидел под деревом до тех пор, пока солнце не выбралось из-за горизонта. Тучи к тому времени уже окончательно превратились в облака, да и те спешили поскорее убраться с небосвода. Лес тоже преобразился: ярко-зеленая листва, вынырнувшие из-под земли грибы, звонкое щебетание местных птичек. О ночной битве напоминали лишь подсохшие бурые пятна на траве да меч, валяющийся чуть поодаль. Кстати, о мече…
Олег не сразу понял, что привлекло его внимание. Лишь когда случайный луч скользнул по лезвию, отразился от него и заметался по деревьям безумным солнечным зайчиком, парень заставил себя встать, подобрать клинок и рассмотреть его поближе.
Так и есть! Крови на лезвии не было ни капли. Возможно, конечно, что ее смыл дождь… но ведь и водяных потеков тоже не наблюдалось. Меч выглядел так, будто его только что кто-то старательно начистил и отполировал до блеска. Гарда вообще сияла сама по себе да и выглядела совсем не так, как накануне.
Парень присмотрелся внимательнее, осторожно провел пальцем по крыльям. Нет, не показалось. То, что еще ночью было серебристым металлом, теперь напоминало горный хрусталь, прозрачный и хрупкий. Да и сами крылья стали другими – теперь они больше походили на нетопыриные, чем на птичьи.
– Это что еще за чертовщина?
Фраза была произнесена вслух, но отвечать на нее было некому. Только белка высунулась из дупла, бросила на Олега презрительный взгляд и снова скрылась.
Парень вздохнул и поплелся к спрятанному в кустах порталу. Не то чтобы ему так уж хотелось отчитываться перед Араей, а тем более рассказывать ей о неудаче… но ведь именно властительница Запределья вручила ему этот меч, и не может такого быть, чтоб она ничего не знала о его особенностях. Да и Варвара… ее он бросить никак не мог.
Дойдя до нужного места, Олег нащупал оставленную загодя трещину портала, открыл проход и уже почти сделал шаг, как вдруг на него снизошло еще одно озарение. Маг внимательно посмотрел на клинок, на свою руку, сжимающую рукоять… тряпки не было. Он просто держал меч. А тот и не думал обжигать.
Турнир Равных состоял из двух частей-туров. Первый не особо отличался от наших показательных «махаловок»: тренировочное оружие, обязательная защита, жеребьевка, счет по очкам. И, как по заказу, откровенно слабые противники. Из тех, которые просто хотели, как говорится, мир посмотреть и себя показать.
Не знаю уж, много ли они там увидели сквозь прорези шлема, надетого, кажется, первый раз в жизни, но себя показали совсем чуть-чуть, и то не с лучшей стороны. После третьего соперника – дюжего парня, которому я вышибла меч из руки первым же ударом, – я начала всерьез подозревать, что часть поединщиков набрали просто для массовки. Чтобы тем, кто реально рассчитывает на победу, было кого побеждать. Ну они и побеждали. Я, как ни странно, тоже.
Впрочем, и Флаю с Лавянки пока что везло. До второй половины турнира мы все добрались без поражений, ни разу не схлестнувшись между собой.
Академия ликовала! Мало того что в Большом турнире в кои-то веки участвовали не два студента, а три, так мы еще и не думали выбывать из борьбы. Только вот меня почему-то не оставляло поганое чувство, что нам просто дали фору, и ее срок уже подходит к концу. Так я Кьяло в перерыве и заявила.
– Да ну, брось! – отмахнулся от моих предположений берсерк. – Просто вы молодцы: и ты, и коняга наш недоделанный. Видела бы ты, как он во втором круге уложил того мордоворота!
Но я, конечно, ничего не видела – многие поединки шли параллельно, на разных площадках, и как раз в этот момент я тоже с кем-то сражалась.
– Так что не волнуйся, – успокоил он. – Лучше съешь бутербродик, специально для тебя припас.
– Спасибо. – Я с готовностью цапнула еду у него из рук.
– А мне? – вмешался отыскавший нас Флай.
– А тебе-то за что? – удивился Кьяло, но бутербродом все же поделился. – Собрались тут нахлебники! Еще скажите, что я и того белобрысого недомерка кормить должен!
– Его и без тебя накормят, – фыркнул Глазастый, кивая куда-то вбок.
Я проследила его взгляд и невольно хмыкнула: Лавянки окружила толпа девиц его года обучения, каждая из которых пыталась впихнуть своему кумиру что-нибудь вкусненькое. Положение осложнялось тем, что мнения о вкусностях у девушек различались кардинально, и бедному мальчишке подсовывали под нос попеременно то пирожные, то салаты. Причем салаты есть полагалось, видимо, руками, потому что ни вилки, ни ложки ни одна из поклонниц не припасла.
– Вот и кончилась твоя слава, – я шутливо пихнула Флая в бок, – раньше эта мелкотня вокруг тебя увивалась.
– А толку-то от них… Только под ногами путаются. Вот если бы ты к этому новоявленному герою убежала, тогда бы я огорчился, это да.
– Хоть сейчас-то не начинай, – поморщилась я, опасливо косясь на Кьяло. (Берсерк нахмурился и демонстративно отвернулся.) – Лучше сделай умное лицо и послушай, что там Понжер хорошего скажет.
Флай обернулся к центральной ложе, в которой как раз вставал наш замученный ректор. Ничего интересного он, правда, не сказал. Вежливо заметил, что ему очень приятно принимать Турнир Равных в стенах академии, однако он искренне сожалеет, что центральная городская площадь пострадала из-за разгула стихии. Он и перед началом поединков то же самое говорил. Наверное, решил повторить для тех, кто проспал.
К числу проспавших, очевидно, относился и градоправитель Таина, господин Филак. Он обрядился во что-то ярко-бирюзовое, украшенное перьями, и в отличие от Понжера выглядел бодрым и довольным жизнью.
Градоправитель едва дождался, пока ректор закончит свой монолог, и сразу же начал расточать ответные комплименты. Из его речи мы в очередной раз узнали, что и замок у нас восхитительный, и студенты великолепные, и организация на высоте. Говорил он долго, вдохновенно и многословно. Естественно, я к болтовне не прислушивалась, поэтому едва не пропустила тот момент, когда Филак перешел к описанию приза.
– …Наградой победителю станет легендарный Крылатый – меч святого Кондия. Тот самый, в котором до сих пор живет пламя последнего из драконов, усекновенного великим рыцарем.
Среди зрителей прокатился благоговейный гул. Некоторые участники отреагировали точно так же. Странно… Они что, не знали, за что сражаются? Я напрягла память и постаралась сообразить, объявляли ли о призе заранее. По всему выходило, что нет. Так мне что, просто повезло? Или были и другие «всезнайки»? Наверняка были. За деньги можно купить любую информацию.
Я мельком глянула на парней. Кьяло уставился на меч, как Ксанка на новую косметичку. Разве что рот от восторга не открыл. Флай же, наоборот, всем своим видом показывал явное пренебрежение:
– Кажется, власти хотят сэкономить.
– В смысле? – не поняла я.
– Ну, этот меч, конечно, безумно дорогая вещь, единственная в своем роде и все такое. Но в качестве приза совершенно бесполезная. И сражаться за него все равно, что задаром.
– Почему?
– Потому что по традиции владеть Крылатым может только тот, кто сумеет взять его в руку. А это еще никому из ныне живущих не удавалось.
– Как это? Его маслом полили, чтоб выскальзывал?
– Нет, он… Лучше потерпи до конца, сама увидишь.
Но терпения моего хватило очень ненадолго.
– Флай… А почему ты сказал, что этот меч единственный в своем роде?
– Потому что он единственный, – пожал плечами Глазастый.
– А ночью тогда какой был? Там, в лесу.
– А ночью была подделка. Их много похожих. Не бери в голову. Считай, что тебе это приснилось. И вообще, зря мы туда пошли. Остались бы в академии – ничего бы не случилось.
– Случилось бы, – покачала головой я. – Тот человек охотился за мной, и выход портала был настроен на меня. А я в это время должна была спокойно спать в своей постели. Даже проснуться бы не успела. А в лесу у меня появился шанс.
– И ты им воспользовалась. – Кьяло наконец оторвал взгляд от меча. – Только вот кому ты помешала? Это ведь с твоей родины подарочек?
– Видимо. Но я не знаю, в чем дело. Правда, не знаю.
– А знать и не обязательно. Просто я теперь тебя одну никуда не отпущу. Если понадобится, буду весь день за тобой хвостом ходить. И всю ночь возле тебя сидеть. И пусть только кто-нибудь попробует сунуться… – В карих глазах мелькнули золотистые искорки.
– Спать ты когда будешь, герой? – поддела я.
– А мы по очереди! – ухмыльнулся Флай. – Или ты думала, что этот медведь будет протирать твой прикроватный коврик, а я – почивать в мягкой постели? Мы все уже продумали!
Глаза парней сверкали. Вот ведь… Я-то уж было решила, что им на ночное происшествие наплевать. Жива, мол, и ладно. А они, оказывается, уже мой коврик поделили.
– Вы еще Риссу на это благое дело подпрягите! Кстати, где она?
– С утра не видел. – Кьяло рассеянно огляделся в поисках собственного телохранителя. – Как Муллен всех по комнатам разогнал – вот с того момента. Где ее действительно носит?
– Опять спит в каком-нибудь гробу? С нее станется! – предположил Нермор-младший.
Я хотела в очередной раз напомнить, чтоб он не путал мавок с вампирами, но тут непрекращающийся гул толпы заглушил трубный рев – сигнал к продолжению турнира. И спустя пару мгновений мы с Флаем уже стояли на помосте вместе с остальными претендентами на победу. Кроме нас во второй тур прошли еще шесть человек, но знала я из них только двоих – Лавянки и Вербу. Кьяло, несомненно, помнил по именам и всех остальных, но я великими воителями современности никогда особо не интересовалась. Наверное, зря. Сейчас было бы полезно знать слабые места и привычки соперников. Но, видно, не судьба.
На помост поднялись Понжер, Филак и еще какой-то разряженный франт. Градоправитель и его спутник предъявили нам ларчик для жеребьевки, показывая, что все честно. Могли бы обойтись и без этой демонстрации. Все равно же смухлюют, если понадобится.
Ректор академии тем временем напоминал нам правила второго тура. Как будто их кто-то не знает…
– Оружие у обоих участников должно быть равнозначное, заранее оговоренного вида и длины.
Я скосила глаза на свой клинок. Одноручник мне презентовал Хозяин с четким условием: «Отдашь, как только проиграешь». Проигрывать я не собиралась, отдавать, стало быть, тоже… Но если мне достанется Крылатый – пусть забирает свою железяку, не жалко.
– Доспехи и прочая защита любые, по желанию участника.
История стерла имя того, кто впервые решил сражаться в финале без доспехов. Чего он хотел? Смерти? Славы? Или банально поспорил? Уже неважно, ведь тогдашний его соперник поступил честно – тоже снял с себя всю защиту. А потом люди прониклись идеей. Им стало казаться, что скрипящий бронемишка на ристалище – это даже как-то неэстетично.
В итоге условия в правилах остались прежние, но каждый решал сам за себя. Вот и стоящие сейчас на помосте предпочли остаться без доспехов. Ведь нельзя же всерьез считать защитой откровенный бронелифчик Вербы?
– Поединок идет до победы, до первой крови или до смерти – по договоренности соперников.
До смерти на моей памяти не сражались еще ни разу. До победы, впрочем, тоже. Эта формулировка означала, что один из бойцов должен добровольно сдаться и публично признать свое поражение. Поступить так – покрыть себя позором и пожизненно лишиться права участвовать в Большом турнире.
– Нельзя покидать огороженную территорию, нельзя оскорблять соперника и судью, нельзя спорить с судьей. Любое требование судьи должно быть немедленно выполнено, даже если это требование – прекратить поединок. Вопросы?
Вопросов, понятное дело, не последовало.
Когда я впервые услышала о предонских турнирных правилах, то сильно удивилась: «А как же сверкающие доспехи, взмыленные кони, копья, длинные мечи, гербовые щиты, культ прекрасной дамы, наконец?» «А зачем? – ответил вопросом на вопрос Муллен. – Турниры – забава для знатных и богатых. Для тех, кому не положено нестись на коне впереди войска и хранить верность мельком увиденной девице. Они сидят в штабе, отдают приказы, плетут интриги и изменяют женам». «А Верба? – не поверила я. – Она-то уж точно никак не связана с политикой. И не изменяет своему…» – Я поспешно зажала рот обеими руками. Чуть не проболталась. А ведь обещала же хранить тайну. Но оказалось, что Хозяин и без того был прекрасно осведомлен.
«Верба, говоришь… Княгиня Вербина айр Астэр изменила своему роду, за что была лишена имени, титула и герба. А еще она изменила своей стране, за что была лишена домов и земель. Ей запрещено оставаться в любом населенном пункте Восточной Предонии дольше чем трое суток кряду. Верна ли она мужу? Об этом судить не мне и не тебе».
Я сморгнула, отгоняя воспоминание.
Воительница стояла совсем недалеко от меня, высокая, статная, горделивая. Я в который раз удивилась, какое у нее сильное, молодое тело. Возраст выдавали разве что глаза – глубокие, окруженные сеточкой лукавых морщинок. Верба заметила, что я ее рассматриваю, улыбнулась, чуть склонив голову набок. Изменница? Нет, кто угодно, только не она!
Герольды вновь протрубили что-то бодренькое. Градоправитель с его подручным взялись за жеребьевку, и не успела я подумать о том, кому выпадет открыть второй тур, как услышала:
– Княжна Марготта айр Муллен, – Флай одобряюще сжал мою руку и подтолкнул вперед, – и княжич Флайяр айр Нермор.
Я не верила своим ушам! Второй раз за два дня – это уже не смешно. Совсем не смешно.
Никто и не смеялся. Мой вечный противник хлопал ресницами и, кажется, вообще мало что соображал. Черт! А ведь я была так настроена на победу.
Решимость и боевой задор стремительно таяли. Я искала хоть какой-то выход из сложившейся ситуации и не находила.
– Ваш выбор?
Я не сразу поняла, о чем спрашивает крепкий мужчина с суровым морщинистым лицом.
– Хочешь, сдамся? – одними губами прошептал Глазастый.
– До первой крови! – решительно произнесла я, наконец-то сообразив, что от меня требуется.
– До первой крови, – со вздохом подтвердил Флай.
– Я слышал вас, – изрек положенную по регламенту фразу судья (конечно, это был судья!) и отошел к краю помоста. Теперь дело было только за нами.
Я отсалютовала противнику мечом… и сразу же, без раздумий, буквально рухнула в битву, как в водоворот. К чему пробные удары, переглядывания, перемигивания и ложные выпады? Мы оба знаем, на что годимся. Знаем каждое движение, каждый жест, каждый взмах. И знаем, кто победит.
Флай всегда был сильнее меня. А еще – быстрее, изворотливее, удачливее. Одним словом – лучше. Так к чему гадать?
Нет, я сопротивлялась. Сопротивлялась упорно и несколько раз даже чуть-чуть не достала его кончиком меча по плечу. Но это было то самое «чуть-чуть», которое в расчет не принималось. Иногда казалось, что он мне подыгрывал. Клинок мелькал в миллиметре от моего тела, в самый ответственный момент замирал в воздухе или уходил вбок. Возможно, только казалось. А может, так оно и было. Кто теперь разберет?
В любом случае я была обречена. Осталось только уйти красиво и дать Флаю в полной мере показать себя. Пусть Нермор-старший порадуется за сынишку.
Я намеренно замедлилась. Рука, сжимающая меч, почти зависла в воздухе, давая противнику шикарный шанс нанести удар. И он его нанес. Но почему-то не по мне, а по клинку. Сталь зазвенела, пальцы с силой вцепились в рукоять. Что он творит? Я для кого открывалась?!
Поединок длился непростительно долго, я начала уставать, а Флай – прихрамывать. Надо было кончать с этим театром. Очередной обмен ничего не значащими ударами – для приличия, чтоб зрители не заскучали, – и Глазастый поднял меч вверх, замахиваясь. Красиво и очень знакомо.
Я не раздумывая рванулась вперед в вечной надежде поднырнуть под клинок. Это уже рефлекс! Горбатого могила исправит!
Но собственные мысли о могиле мне совсем не понравились. Даже наконец-то заработал какой-то слабенький инстинкт самосохранения. И внезапно нахлынуло понимание того, что мы натворили: он не успеет погасить удар, а я – проскочить. Меч боевой, голова беззащитная. И безмозглая. Что же я делаю?
Времени на раздумья больше не оставалось! Вместо того чтоб бежать, я всем телом рухнула вниз и впечаталась лицом в доски помоста. Где-то в районе моего затылка раздался свист, а в голове мелькнула ехидная мысль: «Вот так и изобретают гильотины!» Но боли не последовало, и я перекатилась на спину, чтоб хоть как-то видеть, что происходит. А происходило следующее: мой противник снова поднимал меч, чтобы красиво поразить беззащитную меня, развалившуюся у его ног. Беззащитную, но не безоружную!
Каким чудом я успела поставить блок, сама не знаю. Помню, как звякнул металл, как Флай склонился надо мной чуть ниже, чем было нужно для следующего удара… Похоже, его просто немного занесло по инерции, но я вошла в раж и не собиралась упускать такой случай.
Обе ноги взметнулись вверх, метя в холеное лицо этого представителя золотой молодежи. А что? Если не запрещено, значит, разрешено!
Глазастый следил за моими руками, за клинком, но этого не ожидал. Каблуки попали в цель, парень отшатнулся, бестолково взрезав мечом воздух, открылся… Я вскочила, коротко замахнулась…
– Стоп! Стоп! – Между нами бесстрашно вклинился судья. – Достаточно!
– А что, ногами все-таки нельзя? – смущенно спросила я, опуская клинок. – Кажется, в правилах ничего такого не было…
– Да при чем тут ваши ноги? Просто поединок окончен.
У меня внутри все оборвалось. Про ноги пункта, может, и не было, а вот этикет, правила приличия и все такое… Что же я из этого нарушила? Или Флай еще до сего момента успел меня зацепить? Но когда? Вроде нигде не болит…
– В поединке до первой крови победителем объявляется Марготта айр Муллен.
Зрительская толпа вокруг помоста вздрогнула и взревела.
– Что? – прошептала я, поднимая глаза на судью. – Как так? Я же его…
– Ты мне нос разбила, – прогнусавил Глазастый, утираясь рукавом рубашки. Кажется, он даже улыбался. – Все правильно, до первой крови. Поздравляю с победой.
Кьяло нигде не было. Как и Риссы, и Хозяина…
Я помогла Флаю умыться, и теперь мы лениво наблюдали, как на помосте Лавянки сражается с каким-то огромным мускулистым телом. Именно телом – голова у таких субъектов обычно маленькая и существует только для того, чтоб с ее помощью есть.
Контраст между бойцами был огромным. Мальчишка был едва по грудь своему сопернику и раза в четыре худее. Но уступать не собирался – крутился юлой, прыгал, метался по огороженной площадке… и явно выигрывал.
– Слушай, ты же с ним сражался вчера… Он сильный?
– Он вертлявый. И гибкий, – подумав, ответил Глазастый. – Реакция просто потрясающая. А что? Думаешь, он достанется тебе?
– Почти уверена. Три студента Академии во втором туре – это уже нонсенс, этого не может быть. Значит, нужно стравить нас между собой, чтоб хотя бы двое вылетели точно. Сначала мы с тобой, потом я с Лавянки. А одного оставшегося общественность, так и быть, переживет.
– А что? Очень даже может быть. Но ты молодец, ты справишься, – подбодрил меня Флай. – И еще… Слушай, ведь если ты победишь в следующем поединке, ты выйдешь в финал, так?
– Да. Так близко, а попробуй дотянись…
– Ты справишься, – повторил парень. – Только вот зачем тебе это? Не верю, что ради престижа и всеобщей любви.
– Мне нужен меч, – честно ответила я. – Он мне позарез нужен, и я его в любом случае добуду. Только не спрашивай зачем. Я сама не знаю.
Вокруг загомонили: Лавянки удалось чиркнуть своего противника по груди. Это означало, что мальчишка все-таки прошел в полуфинал. Ну что ж… осталось дождаться очередной жеребьевки и выяснить, насколько честен и неподкупен наш градоправитель!
То ли господин Филак излишней честностью не страдал, то ли проказница-судьба опять вмешалась в ход истории, но моя гипотеза все-таки подтвердилась, и в соперники мне достался именно первогодок. Сражаться нам выпало во вторую очередь, и сейчас мы мрачно разглядывали друг друга. Точнее, я смотрела на Лавянки, а вот он – куда-то вбок.
Я проследила за его взглядом, и у меня даже уши дернулись от неожиданности – мальчишка смотрел на приз. Меч прямо в ящике водрузили на высокий постамент, приставили к нему парочку охранников, и теперь любой желающий мог с почтительного расстояния изучить эту раритетную штуку. Ну, он и изучал. Да как!
Глазами Лавянки впился в клинок, словно намеревался просмотреть в нем дырку. Губы дрожали, правая рука сжималась и разжималась, будто хотела ухватить потертую рукоять. Кажется, о том, что нужно иногда дышать, он позабыл напрочь.
И мне это совсем не понравилось!
– Флай, ты погляди-ка! – Я кивнула в направлении мальчишки. – Кажется, не я одна за главным призом охочусь.
– Ну, фанатики всегда находились, – фыркнул Глазастый. – Ты не представляешь, сколько раз Крылатого пытались украсть из ратуши. Видимо, этому малолетке тоже не дают покоя лавры великого охотника на драконов.
– Возможно, – пробормотала я, рассеянно переводя взгляд со своего будущего противника на помост. Там как раз боролись за выход в финал Верба и молодой парень, имя которого я конечно же прослушала. Хотя нет, «боролись» – неверное слово. Они даже не сражались, они танцевали.
Танец был дикий, стремительный, завораживающий. Поединщики двигались с совершенно сумасшедшей скоростью, я не успевала разглядеть отдельные движения, все сливалось в какой-то немыслимый круговорот.
Зрители смотрели во все глаза, даже говорливые дамочки прекратили шептаться с соседками, а седеющие мужчины забыли про скептическое хмыканье. Воительница двигалась с кошачьей грацией, парировала, наступала и ни на секунду не переставала улыбаться. При этом улыбалась она всем сразу и каждому в отдельности, разве что не отвечала кивком на каждый, даже вскользь брошенный, взгляд.
Признаться, раньше я думала, что ее любят исключительно за откровенные наряды. Нет, ошибалась. Ее любили потому, что не могли не любить. Она жила битвой, упивалась ею, была ее частью. И она не могла проиграть. Просто не могла!
Впрочем, противник Вербе попался достойный, и это сразу бросалось в глаза. Во-первых, он был просто нечеловечески красив. Что-то такое чарующее было в его высокой, изящной фигуре, в немного резковатых чертах лица, в пронзительных серых глазах… Сама не знаю, как я умудрилась рассмотреть глаза в мельтешении поединка, но готова была поклясться, что видела его лицо так четко, будто оно было на расстоянии вытянутой руки. А еще у него были просто потрясающие волосы, золотистой волной струящиеся по плечам. А уши… вот уши, к сожалению, были совершенно обычные, а то я бы подумала, что он самый настоящий эльф.
Во-вторых, он действительно мог сражаться с Вербой на равных и с успехом это демонстрировал. И я бы не сказала, что воительница была против.
Смертоносный танец длился и длился. Мне показалось, что это может продолжаться до бесконечности… когда все внезапно закончилось. Улыбка сползла с лица воительницы вместе с азартом боя. Она вежливо кивнула судье и зрителям, перешагнула через низкое ограждение и легко спрыгнула с помоста. Златоволосый неэльф с готовностью продемонстрировал всем желающим тонкий порез на предплечье, из которого неохотно выкатилась пара алых капель.
– В поединке до первой крови победителем объявляется называемая Вербой! – запоздало проорал в толпу судья.
Но воительница уже исчезла из виду, и на поединок не мешкая вызвали меня и Лавянки.
– Я буду болеть за тебя, – шепнул Флай, помогая мне подняться на помост.
– Лучше Кьяло найди. Что-то мне не нравится его отсутствие…
Но Глазастый, понятное дело, никуда не пошел. Так и остался караулить возле помоста. Как будто на глазах у всей толпы со мной может что-нибудь случиться. То есть может, конечно… Со мной все что угодно может случиться, но не сидеть же теперь в комнате под усиленной охраной.
Лавянки встал напротив меня, поудобнее перехватил меч…
– До первой крови? – Вопросительная интонация прозвучала несколько неуместно. А как еще мы можем драться? Не до смерти же!
– До первой крови, – кивнула я, примериваясь к противнику. Как ни странно, мне еще никогда не приходилось фехтовать с людьми моего роста. А мальчишка, кажется, даже чуть ниже.
Я шагнула вправо, отводя руку для пробного удара… и едва успела поставить блок. Клинки стукнулись друг о друга с такой силой, что у меня зубы лязгнули. Ничего себе малолетка первого года обучения!
В следующие секунды на меня обрушился настоящий шквал ударов, каждый из которых был мощнее и резче предыдущего. Я пятилась назад, едва успевая парировать, а он все бил и бил!
Черт! Откуда в этом хиленьком теле столько сил? И столько злости?
О злости я догадалась не сразу, а только встретившись с Лавянки взглядом. Глаза у него были совершенно дурные – огромные и темные. Казалось, что радужки в них не существует вовсе, только гигантский зрачок, в котором медленно разгорается багровое пламя. Наркоман он, что ли? Хотя нет, где-то я читала, что от наркотиков зрачок, наоборот, сужается. И уж никак не краснеет.
Тем временем мальчишка все бил и бил. Без остановки и без усталости. Я вдруг подумала, что если пропущу хоть один удар, то мне крышка! Он ведь не погасит замах, не отведет клинок в сторону. Этот псих рубанет меня туда, куда достанет. И рубанет сильно. Интересно, а за убийство во время турнира здесь какое-нибудь наказание предусмотрено? Вряд ли, ведь отсутствие доспеха – исключительно моя вина!
Удар, удар, еще удар!
Я вертелась по площадке, как загнанный в ловушку таракан, и никак не могла понять, что происходит. Может, я двигаюсь слишком медленно? Может, меня отравили, что-то подмешали? Нет, бред! Это не со мной, это с Лавянки что-то не так. Он нечеловечески быстр. И это пламя…
Зрачки моего противника уже откровенно полыхали. Огонь, самый настоящий огонь! И самая настоящая магия!
Как же ему нужна эта победа, что ради нее он готов колдовать здесь, в академии, на глазах у всех? Как же ему нужен Крылатый…
А плевать! Мне он тоже нужен. И более того – я нужна ему!
Кажется, эта мысль была верной. Я словно воочию увидела клинок, его странную гарду, наливающуюся алым пламенем… Только это пламя в отличие от того, что танцевало в глазах Лавянки, было дружественно ко мне настроено. Оно было частью меня.
Все внезапно встало на свои места.
Я легко отбила очередной удар, нанесла свой, затем еще один… Третий достиг цели, из рассеченной щеки мальчишки брызнуло алым.
Я выдохнула. В груди щемило, будто этот выдох был первым за все сражение.
– В п-поединке д-до крови победила Марготта айр Муллен, – запинаясь и пропустив половину положенных слов, выдавил из себя судья.
Я спрыгнула с помоста, приземлившись аккурат в объятия Флая. Непонятно откуда вдруг накатила нечеловеческая усталость, и я даже не сопротивлялась парню, вцепившемуся в меня, как ребенок в тряпичную куклу.
– Марго, ты… Что это было? Как тебе удалось?
– А что? – недоуменно спросила я, отстраняясь. – Что-то не так?
– Все так, но… Я просто не понял… Вы фехтовали быстрей, чем Верба с этим ее красавчиком. Честно, я не разглядел ни единого движения!
– Так уж и не одного? – не поверила я. – И для кого я тут десять минут скакала, как полоумная?
– Какие десять? Полминуты не прошло!
– Врешь!
Флай покачал головой. И вдруг снова обхватил меня за плечи, прижимая к себе. Я так обалдела, что даже сопротивляться не стала.
Полминуты… Значит, не зря мне показалось, что за время поединка я ни разу не вздохнула. Все правильно, я и не дышала!
Перед финалом сделали небольшой перерыв. Очень кстати, потому что я чувствовала себя как кусок лимона, пропущенный через мясорубку. Так же кисло и бесформенно.
Никто из наших пропавших так и не появился, а в довершение куда-то исчез и Лавянки. Девчонки-первогодки с ног сбились, разыскивая своего кумира, но тот как в воду канул.
Кто же он все-таки такой? Нет, не маг, я бы почувствовала. Очередная человекообразная нежить? Похоже на то. Черт, не военная академия, а какой-то заповедник для исчезающих видов. Одна беда – не разбираюсь я в этих видах совершенно.
– Эй, – кто-то легонько потянул меня за рукав, – привет, малышка. Давно не виделись.
– При… Здрасьте!
Вот уж чего не ожидала, так это того, что до меня снизойдет Верба. Однако же вот она, стоит рядом и заговорщицки улыбается.
– Отойдем в сторонку? На пару слов.
Я, как послушная собачка на поводке, сразу же побежала за воительницей. Флай хотел было рвануть следом, но, сделав пару нерешительных шагов, передумал. И правильно. Если ничего важного, то я ему все равно потом всю беседу перескажу. А если все ужасно важно и секретно – тем более перескажу, потому что одна голова хорошо, а две… или, считая Кьяло, три… Нет, три головы – уже Змей Горыныч!
Однако никакой интригующей беседы не получилось.
Стоило нам выбраться из толпы, как Верба резко затормозила, обернулась ко мне и задала один-единственный вопрос:
– А оно тебе надо?
О чем речь можно было даже не уточнять, и так понятно.
– Надо, – упрямо ответила я. При этом я почему-то никак не могла решиться встретиться с воительницей взглядом, а потому смотрела прямо перед собой. На тот самый злополучный бронелифчик. Нет, мне такой не пойдет. Мне в него класть нечего.
– Ну, смотри. Если что – претензии потом принимать не буду.
Женщина развернулась и решительно двинулась обратно к помосту.
– Э-э-э… – Я хотела ее окликнуть, но никак не могла решиться на фамильярное Верба. – Госпожа Астэр!
Воительница замерла так резко, будто врезалась с размаху в каменную стену.
– Неужели это имя еще кто-то помнит? Отец рассказал?
– Он не отец, он дядя!
– Ну да, дядя. Знаем мы таких дядь. Ты учти на будущее, что у него родных братьев с сестрами отродясь не было. – Она все-таки обернулась, и я облегченно вздохнула. Разговаривать с затылком было не больно-то удобно. – Чего тебе еще?
– Что вы хотите сделать?
– Отдать долг, малышка. Всего лишь отдать долг. Передавай привет… дяде.
И она снова зашагала прочь. А окликнуть ее во второй раз у меня духу не хватило. Да и некогда было – трубы снова изобразили рев мамонта в брачный период, а господин Филак торжественно объявил, что сейчас состоится финал.
Я привычно полезла на помост, попутно гадая, что имела в виду Верба и что теперь будет. Значат ли ее слова, что она мне поддастся? Было бы неплохо, а то руки-ноги уже еле двигаются. Только вот зачем ей это? Кому задолжала?
Судья оценивающе глянул на меня, потом перевел взгляд на Вербу и хмыкнул. Ну да, сравнение не в мою пользу получилось. Интересно, сколько он поставил на бессменную победительницу Турнира Равных? Или ему не положено?
– Ваш выбор?
– До первой… – начала было я, но воительница меня перебила:
– До победы!
Я как стояла, так и застыла. Судья, кажется, тоже. Прошла по меньшей мере минута, прежде чем он повернулся ко мне с вопросом:
– Вы подтверждаете выбор?
Верба едва заметно кивнула мне. Мол, соглашайся. А что мне еще оставалось? После малолетнего идиота Лавянки сил на очередной поединок все равно уже не было. И даже если бы сейчас выяснилось, что сдаться должна я… Ну и ладно!
– Да, подтверждаю. До победы.
– Я слышал вас, – выдавил из себя судья. Хотя думал он явно о том, что лучше бы не слышал.
– Женская логика – суть вещь непознаваемая, – ошарашенно пробормотал какой-то доморощенный философ среди зрителей. Но в наступившей тишине слова показались чуть ли не громогласными.
– Я, называемая Вербой, считаю себя побежденной в этом поединке и тем самым признаю победу княжны Марготты айр Муллен.
Непонимание зрителей теперь ощущалось едва ли не физически. По их мнению, если кто и должен был сдаться, то это я. Я же могла только стоять и хлопать ресницами. Да какая из меня победительница? Даже то, что я дошла до финала, – всего лишь череда случайностей.
– От лица всех жителей славного города Таина я поздравляю нового победителя, – воспользовался всеобщим молчанием градоправитель. – Госпожа Муллен, вы показали, что воистину достойны главного приза. Так возьмите же его и владейте по праву.
Давешние мужики втащили на помост ящик с мечом и бухнули его у моих ног. Нет бы торжественно вручить, передать из рук в руки…
Ах да, Флай же что-то говорил насчет того, что клинок невозможно взять в руку. А если и у меня не получится? Что же, все было зря?
И снова все взгляды были устремлены на меня. Как будто люди знали то, о чем я едва догадывалась, и с нетерпением ждали развития событий. Ну не разочаровывать же их всех, в самом деле?!
Я нагнулась, выхватила меч из ящика и театральным жестом воздела его над головой.
Ничего не произошло. Молния с безоблачных небес в клинок не ударила, земля подо мной не разверзлась. Даже икота не напала. Разве что зевота попыталась, потому что стоять перед всеми с поднятой рукой было утомительно.
От нечего делать я начала разглядывать лица зрителей. Взволнованные, заинтересованные… и даже откровенно скучающие. К последним относился странный лысоватый тип, старательно прижимающий к лицу носовой платок. Заметив, что я на него смотрю, мужчина торопливо отвернулся и пошел прочь, скрываясь в толпе. А у меня осталось стойкое чувство дежавю. Где-то я его уже видела!
Я попозировала благодарным зрителям еще пару секунд, а потом все же опустила меч и вопросительно посмотрела на Филака. Мол, а дальше что?
– Э-э-э… – невразумительно протянул градоправитель. На такой исход он, видимо, не рассчитывал. – Вы действительно достойны этого святого орудия, благочестивая госпожа. Так владейте им во веки веков, если такова воля Господа.
– Спасибо, – немного не в тему ответила я, крепче сжимая рукоять. Она оказалась неожиданно теплой, словно и впрямь хранила в себе чье-то жаркое дыхание.
Кажется, на этом церемонию награждения можно было считать законченной. Я кивнула Филаку и спрыгнула на землю.
– Флай, слушай…
Я уже привыкла, что парень исправно караулит меня возле помоста. И искренне удивилась, не найдя его на привычном месте.
– Флай? Фла-а-ай!
Я привстала на цыпочках, вглядываясь в толпу, ища знакомые русые вихры… Но Глазастого нигде не было.
Он тоже куда-то пропал!
* * *
Некоторое время Рисса чинно сидела в комнате, сложив руки на коленях. Дверь мавка не запирала – пусть видят, что скрывать ей нечего. Тем более что и в самом деле нечего. Магия не оружие, не подложные письма, не пятна на платье. Ее не надо прятать, чтобы при необходимости эффектно представить всем желающим. Она сама хорошо обеспечивает собственную безопасность, таясь ровно до того момента, когда в ней возникнет нужда.
Естественно, мавка имела в виду собственную магию. Способности людей – другой природы. Со стороны-то разницы иногда не видать, а начнешь всматриваться – вот она, родимая. Это как у зверей и рыб. И те и другие дышат, но первые – ртом, а вторые – жабрами. И поди разберись, чей способ лучше и правильнее.
Так что в человеческом способе колдовать Рисса не слишком-то разбиралась. Однако не думать об этом не могла. Мысли сами собой возвращались к тому моменту, когда ее, уставшую и сонную, насквозь пробило потоком холодной, чуждой энергии. Откуда эта энергия взялась и почему ее проводником послужила остроухая недоэльфа – отдельный вопрос. Пока без ответа.
Мавка лениво потянулась, встала и подошла к окну. Двор жил своей собственной, причем весьма бурной жизнью: все спешили, бежали, сталкивались друг с другом, сверяли списки участников и приглашенных, занимали места – одним словом, готовились к турниру.
Промчался куда-то Муллен. О своем намерении лично наведаться в гости ко всем, кого он застал час назад в коридоре, начальник внешней стражи уже благополучно забыл. А может, и изначально ничего такого делать не собирался. Так, припугнул, чтоб под ногами не путались.
В любом случае Рисса рассудила, что выходить уже можно, и немедленно покинула комнату. Ведь надо же было, в конце концов, закончить оборвавшийся на полуслове разговор с Марго. И лучше бы до того, как начнется турнир.
По коридору мавка почти бежала… не остановилась даже тогда, когда увидела, что у нужной двери кто-то есть. Так и врезалась с разгону в Лавянки, увлеченно изучавшего косяк. Вот спросить бы его сейчас, что он тут забыл… Но глуповатой блондиночке такие вопросы задавать не положено. Зато прямо-таки рекомендуется нести чушь.
– Ой, как хорошо, что я тебя встретила! А то ищу, ищу. Всю академию уже оббегала!
– Это еще зачем? – нахмурился мальчишка, с усилием отлипая от стенки, в которую его вдавила полненькая нежить.
Сама нежить тем временем усиленно придумывала, что бы еще такого наболтать. Чтоб и на правду было похоже, и концов потом не найти. Главное, имен побольше!
– Да мне Жес сказал, что ему Алька сказала, знаешь, со второго года которая, что она встретила… или ее встретили… В общем, она видела Понжера, и он зачем-то тебя искал. То есть не он сам искал, а его кто-то спрашивал, где ты. Кажется, Муллен спрашивал, хотя я не уверена, потому что Алька – она же растяпа такая, вечно все забывает. Но я подумала, что тебе, Фаньёльчик, наверное, важно будет знать, что тебя искали, и тоже пошла тебя искать. А в комнате тебя не оказалось, но я же не знала, что ты здесь, потому что если знала бы, то пошла бы сразу сюда. А ты к Марго пришел?
– Ага, – не раздумывая согласился Лавянки, чтоб хоть как-то среагировать на всю эту тираду. Но сразу же взял себя в руки: – То есть нет, конечно.
– А что ты тогда здесь делал? – Тут главное сделать наиглупейшее выражение лица и выразительно похлопать ресницами. – А! Знаю! Наверное, ты ее тайный поклонник, да? И собирался серьезно с ней поговорить, а ее нет? Или просто хотел оставить ей какую-нибудь записку или подарок, чтоб сделать приятное перед турниром? А я тебе помешала, да?
– Вообще-то я просто хотел ей перо отдать, – пожал плечами мальчишка.
– Ой, извини, пожалуйста! Да, да, конечно, отдать перо. Я так и поняла. Не волнуйся, я никому не скажу, что тебя тут видела. Это ведь, наверное, тайна, да? Ну так я тайны хранить умею! Честное слово. Вот просто честное-пречестное. Веришь?
Сама-то Рисса в такой бред никогда бы не поверила. Да и не один здравомыслящий человек тоже. И если Лавянки еще не вышел из себя и не спровадил ее далеко и надолго, значит, ему действительно было что скрывать. Знать бы еще что. Ох, не нравился ей чем-то этот пацаненок. Крепко не нравился.
– Да, верю. Так что давай ты сейчас пойдешь туда, куда шла… А я тут еще немножко постою. Договорились?
– Ага, – закивала мавка, – только ты не забудь, что я говорила, что Алька говорила, что…
– Я помню! – Мальчишка уже почти рычал. Вот в таком состоянии люди обычно и делают ошибки.
Однако ошибаться Фаньё не торопился. Он просто в упор смотрел на улыбающуюся блондинку. Долго смотрел. Пока, видимо, терпение не лопнуло.
– Так ты пойдешь?
– Да, конечно! – заверила его Рисса и с готовностью прокрутилась на каблуках. Но тотчас же почувствовала удар по затылку.
Человек от такого сразу отрубился бы на неопределенный срок. Мавка же сознание не потеряла, но все равно предпочла упасть, чтоб понаблюдать, что будет дальше.
Но тут из-за поворота раздались чьи-то приглушенные голоса, и планы Лавянки, какими бы они ни были, моментально изменились. Он подхватил девушку на плечо и помчался в противоположном направлении. Учитывая, что «бесчувственная жертва» была гораздо крупнее мальчишки, Рисса в происходящее верила с трудом. Даже в какой-то момент подумала, что удар был чуть сильнее, чем сперва показалось, и теперь ей чудится всякий бред.
Но бред и не думал кончаться. Фаньё петлял по коридорам с неутомимостью призового скакуна, а все, кто мог бы попасться ему навстречу, уже удобно устроились во дворе на зрительских трибунах.
– Ты на турнир не опоздаешь? – машинально спросила мавка и чуть не взвыла от осознания собственной глупости. Вот ведь вжилась в роль набитой дуры!
– Ты еще дышишь? – искренне удивился Лавянки. И сразу же, не вдаваясь в подробности, исправил свою оплошность. В этот раз удар был действительно сильный. А Рисса так и не поняла, как он сумел его нанести. Ведь только что, кажется, держал ее обеими руками.
Я угрюмо шагала по двору.
На триумфальное шествие победительницы прогулка не походила совершенно. Разве что толпа при виде меня расступалась, но вряд ли это было как-то связано с турниром. Просто никого не вдохновляла перспектива оказаться на пути у хмурой девицы, тащившей в каждой руке по клинку. При этом Крылатый был еще и без ножен. Как выяснилось, они у него отсутствовали как факт.
Казалось бы, я должна прыгать от радости и упиваться победой. Но упиться хотелось разве что водой, а ее поблизости не наблюдалось. Как и Кьяло, который мог бы быстро раздобыть все, что требуется. И Флая, чтоб подбодрить. И даже Риссы, чтоб забить тишину.
А еще мужик этот с платком… Я все-таки вспомнила, где его видела. В Тангаре, когда меня похитили, перепутав с Тьярой. У него еще был громила-напарник, а руководила этой парочкой какая-то колдунья.
Ну, допустим, это действительно он. И что этот вечный аллергик тут забыл? Опять ищет какую-то жертву? Или я просто обозналась и спешу повесить все грехи на ни в чем не повинного мужика?
Непонимание раздражало. Но больше всего действовало на нервы то, что я понятия не имела, куда делись мои ребята. Потому что прекрасно знала: эта компания вполне может ввязаться без меня в какое-нибудь приключение. Со мной, конечно, тоже может. Но тогда я буду в курсе дела, буду знать, что с ними все в порядке, и перестану наконец ощущать эту непонятную тяжесть на душе и желание порвать на куски первого встречного.
– Марго… – На мое плечо легла чья-то ладонь.
Я резко обернулась, наотмашь рубанув мечом. Клинок со свистом рассек воздух, легко преодолел сопротивление нескольких чахлых веточек и замер у шеи Флая. Парень нервно сглотнул, переведя взгляд с лезвия на то, что всего пару мгновений назад было аккуратным букетиком. Сейчас в руке Глазастого остались только замусоленные стебельки. Мелкие красные цветочки россыпью валялись под ногами.
– Рехнулась? – спросил Флай.
– Кажется, да, – созналась я, убирая меч и последними словами ругая себя за нервозность. Раньше за мной такого не водилось, чтоб на своих с оружием кидаться. – Где вас всех носит?
– За всех не скажу, но меня уже нигде не носит. Износился. Но все равно поздравляю с победой! – Парень с галантным поклоном протянул мне пучок обкромсанных веточек, который я конечно же не приняла, потому что обе руки уже были заняты мечами. – Ты чего такая дерганая?
– Мне это не нравится.
– Что именно?
– Чтоб я знала! – вздохнула я. Но все-таки попыталась объяснить: – Вообще все не нравится. Вся ситуация и весь сегодняшний день… Предчувствие какое-то нехорошее. И есть охота.
– Вечером будет праздничный ужин, – напомнил Глазастый.
– Да знаю я…
– Ладно, уговорила! Пошли.
– Куда? – опешила я, но Флай уже направился к замку, увлекая меня за собой.
Причем шли мы явно не в жилое крыло, а туда, где располагались учебные залы, библиотека, некоторые подсобные помещения и…
– Кухня! – догадалась я, принюхавшись. – Только никто нас туда не пустит! Там Вальф!
Вальфом звали главного повара, и все кухонные помещения он не без оснований причислял к своей вотчине. Среди первогодков особым шиком считалось пробраться на эту вотчину и спереть оттуда что-нибудь вкусненькое. Вот только удавалось это благое дело далеко не всем, потому что повар не просто хозяйничал на кухне, он там жил. То есть дневал, ночевал, ругался с женой, воспитывал поварят из многочисленных детей… По слухам, он даже женился, не выходя из своих владений. Потребовал, чтоб священника ему привели с доставкой на дом. А Понжер не посмел отказать человеку, кормящему весь замок.
И вообще, Вальф в академии считался существом полумифическим. Например, никто и никогда не видел его спящим или даже дремлющим. А еще он постоянно что-то жевал. Казалось, его челюсти жили собственной, отдельной от всего остального организма жизнью. И двигались, двигались, двигались…
– Ничего, Вальфа мы как-нибудь обойдем, – беспечно отмахнулся Флай, почесывая припухший нос. – Думаешь, только Кьяло здесь все тайные ходы изучил?
Я прокрутила в голове все известные мне способы нелегального посещения кухни, начиная от банальных (к сожалению, окна забрали решетками еще в прошлом году) и кончая экстраординарными (мешки с картошкой теперь проверяют), и решительно выдала:
– Через каминную трубу больше не полезу!
– Так это ты была? Когда у всех потом форму проверяли, остатки сажи искали?
– Ага, – гордо кивнула я.
– А как же ты это все потом отчищала? Стирала?
– Вот еще! Во-первых, я не в форме ползала, а в пижаме. А во-вторых, это была пижама Кардинн.
– Тебя в детстве не лупили? – ехидно осведомился парень.
– Грозились. Даже пытались. Но так ни разу и не догнали. А что?
– Да так… пытаюсь придумать способы твоего перевоспитания. А то зачем мне невеста, которая ночами по трубам ползает?
– Я тебе не невеста! – сквозь зубы зарычала я, заключая «жениха» в ласковые объятия двух клинков.
– Да? – наигранно удивился Флай. – А кто тогда?
– Не знаю, – почему-то смутилась я. – Наверное, никто. Так что прекрати эти свои вечные подколки! Сколько раз уже просила.
– И еще попросишь, проблем-то! – Глазастый осторожно отодвинул один из мечей и выбрался из окружения. А прежде чем я успела возмутиться, добавил: – Так что, разлюбезное мое «никто», ты есть хочешь? Если хочешь, то нам туда. – И распахнул передо мной дверь в библиотеку.
Я скептически оглядела ряды книг на полках и несколько кресел вокруг небольшого овального столика в центре комнаты, ковырнула ногой потрепанный коврик, лежащий на пороге, и нерешительно шагнула внутрь.
Нет, в библиотеке я до этого была не раз. Даже, помнится, просидела тут немало вечеров, читая очерки местных полководцев и монографии служителей Господа о богопротивном происхождении магии. И каждый раз меня сильно отвлекали умопомрачительные ароматы, неизвестно как сюда проникавшие. В коридоре и то пахло гораздо меньше.
– Только не говори мне, что сейчас мы отодвинем какой-нибудь шкаф, а за ним окажется проход прямиком на кухню.
– Почему сразу шкаф? – искренне возмутился Флай. – Стол! Да и двигать его вовсе не обязательно.
С этими словами он заткнул так и не выброшенный пучок веточек за пояс, приподнял край длинной скатерти и нырнул под нее. Я кое-как ухватила оба меча одной рукой и полезла следом.
Под столом было тесно и темно, но Глазастый довольно легко подцепил одну из досок, сдвинул вбок… Конечно же под ней был лаз. Довольно узкий, но богатырским телосложением мы оба не отличались, так что проблем с застреванием не предвиделось. Напрягало другое.
– Там темно!
– И что? С каких это пор ты боишься темноты?
– Я не боюсь, но… ничего не видно же.
– А на что там смотреть? Тоннель – он и есть тоннель. Даже сворачивать никуда не придется. Так что ползи давай.
– А ты?
– А я следом.
– А мечи?
– Марго!
– Что?
– Вот именно – что? Что с тобой сегодня? Возьми себя в руки! Ведешь себя так, будто тебя несколько раз головой об стенку шарахнули.
Я вздохнула. Не объяснять же, что примерно так я себя и чувствую.
Как ни странно, с появлением Флая ощущение чего-то непонятного и тяжелого только усилилось. Я напряженно прислушивалась к себе, пытаясь понять, к чему бы это, но все было бесполезно. Или даже вредно, потому что, погружаясь в себя, я совершенно переставала воспринимать, что творится вокруг. Я казалась самой себе форменной блондинкой.
– Так куда мечи-то девать? Я с ними не поползу.
– Да оставь их прямо тут, проблем-то! А когда вернемся, заберешь.
В тоннеле умопомрачительно пахло разными вкусностями. Даже если бы он разветвлялся, а не шел прямо, выдерживать направление не составило бы никакого труда – достаточно было просто ориентироваться на запах. При этом ароматерапия подействовала на меня более чем удачно – я наконец-то отвлеклась от туманных предчувствий и начала понимать, что происходит вокруг.
И это понимание убило меня наповал.
– Мы опять куда-то лезем!
– Да, а что? – немедленно отозвался откуда-то сзади Флай.
– Просто вдруг осознала… Мы все время куда-то лезем. Даже тогда, когда вполне можно обойтись без этого.
– Можем повернуть обратно! – с готовностью предложил парень. – И ты еще пару часов будешь зудеть, что хочешь есть.
– Ну уж нет! Так неинтересно! Тем более я этой дорогой еще никогда не пользовалась.
А дорога тем временем явно подходила к концу. Запахи стали насыщеннее, а воздух теплее. Или даже горячее. Стенки лаза тоже ощутимо нагрелись, и у меня возникли весьма неприятные мысли, что мы такими темпами сейчас угодим прямиком в разожженный камин. Но не успела я рассказать о своих подозрениях Флаю, как врезалась лбом в стенку. По тоннелю эхом разнеслось гулкое «бамс».
– Все, добрались! – провозгласил Глазастый. – Теперь посмотри вверх, там должен быть люк.
– И как я его найду, если ничегошеньки не видно?
– На ощупь!
Я слепо поерзала руками по потолку тоннеля. Деревянная, плотно подогнанная крышка обнаружилась почти сразу же, но открываться не желала.
– Толкай сильнее, – прошипел над ухом Флай, – или пусти, я сам.
Я с готовностью вжалась в стенку, пропуская парня вперед.
Несколько минут он упорно пыхтел в кромешной темноте, заехал мне локтем по уху, дважды наступил на ногу… и только после этого робко предложил попробовать вдвоем.
Мне к этому времени уже совершенно расхотелось лезть куда бы то ни было, но бросить все и повернуть назад было бы совсем уж неспортивно. Поэтому я кое-как развернулась в узком проходе и тоже взялась за крышку.
– Давай!
Совместная попытка удалась – преграда немного приподнялась. В образовавшуюся щель проник лучик света, скользнул по стенке лаза… и тут же погас, словно на крышку что-то навалилось с той стороны.
– Еще раз!
Я нажала изо всех сил. Глазастый, видимо, тоже, потому что люк наконец-то поддался. Причем крышка откинулась с таким грохотом, будто мы своротили в сторону по меньшей мере посудный шкаф.
– Кажется, сверху что-то стояло, – пробормотала я, щурясь от света.
– Скорей уж кто-то, – уточнил Флай, легонько толкая меня в бок.
Я неохотно разлепила глаза… и сразу же об этом пожалела.
Нет, Вальфа в помещении не было. А вот его жена была!
Госпожа Вальф была дамой во всех отношениях видной. Ростом она могла поспорить с Кьяло, по толщине превосходила даже своего немаленького мужа, а голос ее по сладкозвучию походил на пароходный гудок.
И вот сейчас эта роскошная женщина возвышалась над нами, как статуя работы Церетели, выразительно похлопывая скалкой по ладони. А мы смотрели на нее как завороженные.
– Ну? – вопросила повариха, вдоволь налюбовавшись на наши торчащие из люка физиономии.
– А мы… это… дверью ошиблись! – машинально пробормотала я, пытаясь втиснуться обратно в тоннель. Но узкий проход полностью загородил Глазастый.
– Дверью ошиблись, – кивнула женщина. – А куда же вы направлялись, милые мои?
– Да мы… в общем…
– Мы безумно рады, что судьба привела нас сюда, – перебил меня Флай, – и спешим засвидетельствовать свое почтение достопочтенной госпоже Вальф, чьими усилиями мы вот уже третий год не остаемся голодными и искренне наслаждаемся каждым съеденным кусочком и прожитым днем. Больше того, скажу вам по секрету, о великая богиня скалки и сковородки, что мы и живем-то здесь исключительно ради вашей стряпни и просто не представляем, что будем делать и чем питаться, когда окончим это достойное учебное заведение.
Повариха зависла, пытаясь переварить эту тираду. Я честно старалась не рассмеяться, но Глазастый пресек все мои попытки на корню. Видимо, произведенного эффекта ему показалось мало, и он решительно вытащил многострадальные мятые веточки.
– И в знак искренности моих слов я вручаю вам этот букет, который конечно же не идет ни в какое сравнение с вашей величественной красотой. Но тем не менее надеюсь, что он послужит достаточным залогом нашего к вам расположения.
Та гамма чувств, которая отразилась на лице Вальфихи при виде этого веника, описанию не поддается. Я мысленно сжалась в комочек, ожидая, что сейчас в нас полетит если не чугунный котел, то уж поток ругательств, это точно. Повариха краснела, бледнела, открывала рот, как выброшенная на берег огромная рыбина… а потом вдруг протянула вперед свою лапищу, сграбастала «букет» и замерла, глядя на него, как на дохлую мышь, извлеченную из кастрюли.
И улыбнулась.
– Вы… это… мне?
– Ага! – радостно осклабился Флай, задним ходом втискиваясь в тоннель. – Ну, пойдем мы, пожалуй. Не хотели вас беспокоить, так уж вышло… Искренне рады были увидеться…
– А ну стоять! – внезапно гаркнула госпожа Вальф, отбрасывая в сторону «залог нашего расположения» и хватая меня за воротник. В следующее мгновение раздался треск крепкой материи, шумный вздох… и повариха выдернула меня из люка и поставила рядом с собой. Флай, повинуясь ее суровому взгляду, вылез сам. – Куда это вы собрались? Сейчас ужинать будем!
От еды я, понятное дело, никогда не отказывалась, тем более от дармовой. Вальфиха оказалась неожиданно рачительной хозяйкой и постоянно подкладывала нам на тарелки все новые и новые вкусности. В какой-то момент я даже подумала, что она специально хочет накормить нас до такого состояния, чтоб мы могли только сидеть и смотреть осоловелыми глазами. А потом предъявить нарушителей порядка мужу или сразу Понжеру. Только вот что ректор сделает победительнице Турнира Равных? Из академии не выгонит, это точно, а на остальное наплевать.
Флай, видимо, подумал так же, но все-таки не удержался и спросил:
– Госпожа Вальф, а где ваш муж?
– Муж? – Женщина как-то странно дернулась и быстро огляделась, словно испугавшись, что повар сейчас выйдет из стены и объявит ей выговор с занесением в личное дело за разговоры с непричастными к великому кулинарному искусству. – Муж готовит все к вечернему пиру. А сюда он не заходит… и не зайдет! Тут я хозяйка! Я тут… ладно, неважно. Вы, кстати, никуда не торопитесь? А то уже поздно, и как бы вас не начали искать и…
– Торопимся, торопимся, – заверили мы внезапно засуетившуюся повариху. – Уже уходим. Спасибо, все было очень вкусно!
– Ребята, вы только не обижайтесь, я вас не выгоняю. Просто так надо. Вы заходите если что. Только лучше днем, хорошо? И… Да куда же опять в свою дыру полезли? Нормальная дверь же есть! Нет, не эта. Вот сюда, да. Осторожно, не споткнитесь!
Предупреждение немножко запоздало. Сытая, я не заметила высокого порога и, запнувшись, грохнулась на четвереньки, с размаху вмазавшись ладонями в какой-то белесый порошок.
– Ой, у вас тут что-то просыпалось.
– Не трогай! – чуть ли не завопила повариха, рывком вздергивая меня на ноги. И, выдохнув, уже поспокойнее добавила: – Да, я знаю. Не обращай внимания, так надо. Все, детки, идите, идите. Вам пора уже!
И дверь за нашими спинами с грохотом захлопнулась.
– Это только мне показалось, что она не в себе? – недоуменно спросил Флай, устремляясь в глубь коридора.
– Да, тараканы у нее в башке однозначно водятся, и немалые, – ответила я, отряхивая ладони от непонятного вещества. – Как думаешь, что это?
– Ну, может, отрава от мышей какая-нибудь? Чтоб в муку не влезли…
– Вот так открыто, по всему порогу? Вряд ли! – Я принюхалась к крупинками и осторожно слизнула одну из них. – Ага, точно. Соль это. Обычная соль.
– А почему на полу?
– Да кто ее знает… может, она нежити боится? Есть такое поверье, что они не могут перейти через соляную дорожку.
– А на самом деле? Могут?
– Откуда я знаю. У Риссы спроси, ей виднее.
– Знать бы еще, где она.
– Ну… – Я многозначительно пожала плечами. – Кстати, а мы сейчас куда?
– А ты в библиотеке ничего не забыла? – с ехидной улыбкой поинтересовался Глазастый.
– Ой, клинки! Пошли скорее, пока их кто-нибудь не нашел.
Но как мы ни торопились, нас все-таки опередили. Дверь была приоткрыта (хотя я точно помнила, что Флай плотно ее закрывал), и из помещения доносились неясные звуки. Будто кто-то нарезал по библиотеке круги, стараясь не шуметь. Только вот получалось у него плохо.
Мы озадаченно переглянулись, не решаясь войти.
– Да в конце концов! – первым не выдержал Глазастый. – Что нам уже в библиотеку сунуться нельзя? Мы ученики военной академии или воры в здании Восточного совета?
Но внутрь он так и не зашел, предпочтя сначала осторожно заглянуть в щелочку. Последовавшее за этим глубокомысленное хмыканье развеяло все мои опасения.
– Что там?
– Сама посмотри!
Я с готовностью прильнула к щели.
Пока мы совершали свою героическую выползку, на улице наступили сумерки, а в помещении ощутимо потемнело. Свет неизвестный не зажигал, предпочтя блуждать в полумраке, и мне пришлось подождать, чтобы глаза привыкли. Зато когда я наконец-то поняла, что за книголюб сунулся в библиотеку на ночь глядя, то старательно скопировала флаевское хмыканье. Да, могли бы и догадаться…
– Здравствуй, таинственный незнакомец! Что делаешь ты в столь поздний час в этом приюте пыльных свитков и гримуаров? – нараспев произнесла я, распахивая дверь.
Вопреки ожиданиям Кьяло даже не вздрогнул. Только досадливо отмахнулся и продолжил неспешную прогулку по периметру комнаты. И тут я разглядела, что глаза у него закрыты.
– Эй, ты чего? После учебы лунатиком подрабатываешь? А почему нам не рассказывал?
– Марго, заткнись и отстань. Или иди победу отмечать. А я занят!
Такой подлянки от всегда вежливого и обходительного парня я не ожидала. Флай, видимо, тоже, потому что поспешно вылез вперед и бросился на берсерка… нет, пока еще не с кулаками. Но с намерением душевно поругаться – это точно.
– Ты чего несешь? Ты как с девушкой разговариваешь? Да если бы не она, ты до сих пор жил бы на улице, грабил прохожих в подворотнях и жрал объедки.
– Ну, объедки я, предположим, никогда не ел, – Кьяло все-таки остановился и открыл глаза, – а где жить – это уже мое дело. Эх, весь настрой сбили!
– Какой еще настрой? – влезла я. – А ну выкладывай, что ты тут творишь?
– Да ничего я не творю. Ищу просто.
– Что? Очередной тайный ход? Так он не за шкафами, а под столом.
– При чем тут ход? Риссу я ищу, а она… Что ты сказала?
Повторить я не успела. Да он, видимо, и так все прекрасно расслышал, потому что тут же метнулся к столу. Замер на мгновение, будто прислушиваясь, и удовлетворенно полез под скатерть. Я едва успела вытащить у него из-под ног свои мечи.
– Может, объяснишь все-таки, куда собрался?
– А куда ход ведет?
– В одну сторону – кухня, а в другую – подвалы какие-то, – припомнил Флай. – Не знаю, до конца не добирался. Но там все время вниз, потом даже ступеньки начинаются.
Кьяло вновь завис, переваривая информацию.
– Нет, на кухню мне не надо, – наконец решил он. – Там ее нет.
– Нет, – подтвердила я, понимая, что диалог становится все бессмысленнее. – А откуда ты знаешь, что ее там нет?
– Просто я знаю, где она есть. И это не кухня.
– Стоп! – решительно мотнул головой Флай. – Еще раз, и по порядку, пожалуйста. А то я уже ничего не соображаю.
Берсерк вздохнул и смерил нас взглядом из серии «Все, сейчас буду открывать очередную военную тайну, и только попробуйте хоть кому-нибудь…». Мы с Глазастым синхронно закивали, пытаясь изобразить на лицах осознание полной серьезности момента. Судя по постной мине Кьяло, получилось у нас не очень хорошо, но выбирать не приходилось…
Поэтому он помялся для приличия еще некоторое время и все же сообщил трагическим шепотом:
– Я ее чувствую. Риссу. Чувствую, что она где-то заперта и не может выбраться. И это «где-то» находится примерно под библиотекой. Вот я и искал, как туда попасть. А тут вы ворвались, отвлекли, перебили мне все восприятие…
– То есть мы тебе сказали, где начинается тоннель, и мы же еще и виноваты? Ты думаешь, это нормально? – огрызнулся Флай.
– Я думаю, что было бы нормально, если бы ты хоть на минутку замолчал и дал мне сосредоточиться. Потому что сейчас я ее не слышу, а мне нужно подтверждение, что мы движемся в правильном направлении.
– Во-первых, мы пока что никуда не движемся. А во-вторых, почему это «мы»? С каких пор мы стали придатком могущественного и неустрашимого тебя?
– Так, девочки, не ссорьтесь! – вмешалась я. – Флай, тебя никто здесь не держит, можешь уходить. Кьяло, объясни понятнее. Как ты ее слышишь? На что это похоже? И почему только ты?
– Ну… – Парень задумался, подбирая слова. – Видимо, это отголосок той клятвы, что связала два наших рода. Если я попаду в беду, она почувствует. А если она – то я… Сложно объяснить. Словно у меня в голове играет музыка. Тревожная такая. И чем ближе я подбираюсь к Риссе, тем громче звучит эта музыка. И образы… как будто она в какой-то клетке и ее надо спасать. Так что или вы прекращаете спорить и идете со мной, или…
– Или спорить не прекращаем, но все равно идем с тобой, – кивнула я. – Потому что кто же тебя одного отпустит? Мало ли что случится? Тоннель узкий, вдруг застрянешь? Вытаскивать придется!
Кьяло нерешительно улыбнулся… и вдруг замер, уставившись куда-то за мою спину. Я поспешно обернулась, еще не до конца понимая, что насторожило парня.
– Дверь. – Голос берсерка прозвучал на самой границе слышимости.
– Я закрывал, – немедленно отозвался Флай.
– Внизу.
Я скользнула взглядом в направлении пола. Ага, вот оно! Под дверью была щель, сквозь которую свет из коридора проникал в сумрачную библиотеку. А сейчас эту яркую полоску что-то загородило.
Скрипнула, поворачиваясь, ручка…
Мы не сговариваясь ломанулись под стол. До сих пор не понимаю, каким чудом три человека на такой ограниченной территории умудрились устроиться так, чтобы руки, ноги и головы не торчали наружу. А уж в каких позах мы замерли, боясь пошевелиться, даже описать не возьмусь.
Дверь тем временем все-таки открылась и сразу же захлопнулась снова. По дощатому полу простучали каблуки.
– Вы уверены, что сюда никто не зайдет?
– Сегодня? В библиотеку? Не смешите меня, сестра. Это далеко не самое популярное место в замке.
Услышав этот голос, я едва сдержалась, чтоб не взвыть в голос. Хозяина что, магнитом ко мне притягивает? А сестра… Видимо, одна из представителей той самой злополучной инквизиции. Интересно, какие у этой пары могут быть секреты?
– Надеюсь, вы правы. Так о чем же вы хотели со мной поговорить, господин Муллен?
– Я? Мне казалось, это вы меня искали.
– Не искала. Лишь поинтересовалась у многоуважаемого господина Понжера, долго ли вы еще пробудете в академии. Я не ожидала, что он сразу же перескажет вам наш разговор.
– Он не пересказывал. Просто учтите на будущее, что у стен тоже есть уши, сестра Анелла.
– Не называйте меня так. Хотя бы вы не называйте… – Голос монахини начал подрагивать.
Щедрое воображение сразу же подсунуло картинку, как она, едва сдерживая слезы, хватает начальника внешней стражи за руку. Не утерпев, я приподняла краешек скатерти и попыталась рассмотреть, что же там происходит.
Нет, хватание за руки не состоялось. Маленькая женщина в черном предпочитала стоять подальше от Хозяина. И, по мне, правильно делала. Что же касается слез – лицо, скрытое капюшоном, давало большой простор для фантазии.
– И как же мне вас называть? Может, стоит сначала решить, кто вы сейчас? Как вы считаете?
– Я… А кем бы вы хотели, чтоб я была? Я давно забыла себя и уже не знаю, как снять маску.
– Нет, так мы ничего не решим, – вздохнул Муллен, падая в кресло. – Садитесь, сестра. Садитесь и объясняйте, зачем вы приехали.
– Хотела посмотреть на вас. И на нее.
– Посмотрели?
– Да.
– Ну так уезжайте.
– Я не могу. В том, что у вас тут происходит… в смерти этих девушек явно замешана магия. И мой долг служителя Господа – найти преступившего закон и передать его в руки правосудия.
– Тогда ищи и передавай. Только объясни, за какими бесами ты тут изображаешь оплот нравственности и безгрешности? Я ведь не святой, могу и сорваться.
– Лан Муллен, – голова монахини дернулась, словно от пощечины, – у вас действительно нет сердца.
– Нет, – спокойно согласился Хозяин. – И я даже знаю, кто в этом виноват.
– Ах так? Скотина ты неблагодарная! Сволочь двуличная!
Ого! А вот таких слов я от инквизиторши не ожидала. Муллен, кажется, тоже. По крайней мере, на его лице отразилось искреннее удивление. Пока он боролся со столь несвойственной ему эмоцией, женщина уже успела выскочить в коридор, не забыв громко хлопнуть дверью.
– Вот кто из нас двуличная сволочь, я бы еще подумал, – мрачно сообщил в пустоту начальник внешней стражи Тангара, вставая с кресла. – Дура психованная.
И, пнув по ходу движения пару шкафов, Хозяин тоже покинул библиотеку.
– И что это было? – поинтересовалась я, едва его шаги затихли в конце коридора.
– Тебе виднее, – хмыкнул Флай, разминая затекшие от неудобной позы конечности. – Твой же опекун.
– Теоретически мой. Но он же никогда ничего не рассказывает!
– Значит, считает, что тебе это не надо.
– Он-то считает, да! Хоть бы раз моим мнением поинтересовался!
– Хватит, – одернул меня Кьяло. – Мы Риссу искать идем?
– Нет, не идем, – буркнула я. И, насладившись растерянностью на лице берсерка, уточнила: – Ползем.
Этот лаз был намного длиннее того, что вел на кухню. Длиннее, но просторнее. Спустя несколько минут в нем уже можно было стоять в полный рост (правда, только мне), а стены раздались в стороны настолько, что я доставала от одной до другой только разведя руки. К сожалению, в нашем случае такая ширина коридора только мешала, потому что шагали мы в кромешной темноте.
– Вот идем мы тут, как слепые котята, вдоль стеночки, а вдруг с другой стороны какое-нибудь ответвление пропустим? – проворчала я.
– Можно выстроиться в шеренгу и касаться обеих стен одновременно, – посоветовал Кьяло.
– Или просто один справа, другой слева… – поддержал его Флай.
– Ага, а третий – посередине и за все запинается.
– Зачем запинается? Третий – держит факел.
– Какой еще фа-а-а… – Посередине и немного впереди шла как раз я, в очередной раз пытаясь измерить ширину тоннеля. При этом я так увлеклась, стараясь дотянуться руками до стен, что о ногах совершенно забыла. Спохватилась, только ощутив под каблуком пустоту вместо ставшего уже привычным каменного пола. И тут же ухнула куда-то вниз.
Летела недолго, но громко.
– Марго? Ты жива? – тихо и с некоторой опаской вопросил сверху Глазастый, как только я наконец-то соизволила замолчать.
– Не дождетесь! – отозвалась я, ощупывая себя на предмет синяков и ссадин. – Кстати, тут лестница. В семь ступенек.
– Когда это ты умудрилась их сосчитать?
– Когда-когда… Падала и считала. Они у меня, можно сказать, впечатались… в память.
– Ну, если в память… – усмехнулся парень. – Факел нашла?
– Нашла. – Я как раз пыталась понять, на что такое деревянное я приземлилась. Но раз говорят, что факел – значит, факел. – А ты откуда знаешь, что он тут есть?
– Так я его туда и уронил. Когда исследовал все. Он, когда грохнулся, погас, а я плюнул и вернулся. Говорил же, что до лестницы доходил.
– Говорил, – согласилась я, наколдовывая огонь.
Факел загорелся без проблем. Темнота покорно отступила, затаившись в углах и нишах длинного извилистого коридора.
– Ну что? Пошли дальше? – Глазастый лихо спрыгнул вниз, проигнорировав ступеньки, и тут же скривился: – Вот ведь мракобесие!
– Нога болит? – вспомнила я.
– Нет, – геройски соврал парень, пытаясь незаметно помассировать коленку.
Я тактично сделала вид, что полностью поглощена изучением стены.
* * *
Арая бушевала. Долго, громко и старательно.
Властительница Запределья металась из одного конца кабинета в другой, швыряла об пол мраморные статуэтки, срывала со стен картины именитых живописцев, топтала книги. Хотелось орать и ругаться, но нужных слов не находилось, а тоскливо выть на одной ноте не позволяло положение. Все же королева, а не базарная торговка.
Мальчишка смирно сидел в кресле.
Он, может, и хотел бы оказаться сейчас подальше отсюда, да только выбора не было. Паршивец был так плотно связан заклинаниями по рукам и ногам, что даже пошевелиться не мог. О кляпе, конечно же магическом, олла тоже позаботилась. Единственное, что она не смогла, – это предугадать развитие событий.
Когда, в какой момент все пошло наперекосяк? То, что сопливая малявка умудрилась каким-то образом отбиться от этого горе-некроманта, – это одна проблема. Но ведь она же…
– Повтори еще раз. Она ударила тебя точно в сердце, так?
Мальчишка молчал. Королева досадливо поморщилась и прищелкнула пальцами, снимая чары.
– Ну?
– Да, она ударила меня в сердце.
– А потом?
– А потом я умер. – Олег картинно пожал плечами. – Так что как ни прискорбно это звучит, но дальнейшие события были скрыты от меня темной пеленой небытия.
– Прекрати паясничать! – прокричала Арая.
– А вы прекратите орать. И вообще, сколько можно повторять одно и то же? С утра тут сидим.
– Это ты сидишь!
– А вам кто мешает?
У этого нахала еще хватало наглости издеваться!
Конечно, ему легко говорить. Он же не знает, что натворил. Однако надо как-то исправлять ситуацию. И чем скорее, тем лучше.
– Сегодня же ночью пойдешь и довершишь начатое.
– Не пойду.
– Что? – Королева подумала, что ослышалась. – Что ты хочешь этим сказать?
– Именно то, что говорю. Я не хочу никуда идти, я не хочу никого убивать. И умирать самому мне тоже не очень-то понравилось. Поэтому можете искать себе другую марионетку.
– Да ты понимаешь, что говоришь? Ты забыл, что сейчас твоя жизнь зависит только от меня? И жизнь твоей матери, между прочим, тоже. Тебе ее не жалко? – Властительница Запределья остановилась напротив кресла и посмотрела на негодника сверху вниз.
Мальчишка поймал ее взгляд и улыбнулся краешком губ.
– Жалко. Только вы ей ничего не сделаете. И мне тоже.
– Это еще почему? – растерялась королева.
– Я вам нужен, ваше величество. Уж не знаю, почему именно я, но то, что нужен, – факт. Иначе не стали бы вы со мной церемониться. А значит, вы будете меня холить, лелеять и кормить пряниками до тех пор, пока я не соглашусь выполнить ваши условия. А соглашусь я только в том случае, если вы объясните мне, зачем это надо. Желательно подробно и правдоподобно. Это во-первых. А во-вторых… что касается матери… – В черных глазах мелькнули льдистые искры. – Если ты, селедка драная, хоть что-то ей сделаешь, то никакого «во-первых» не будет. Я просто тебя убью. И в этот раз у меня получится.
– Ах ты, паршивец! – Арая замахнулась, чтобы дать мерзавцу пощечину, но в последний момент передумала и опустила руку.
Мальчишка был прав. Прав во всем от начала и до конца.
И что с ним теперь делать? Убить нельзя, отпустить невозможно, а заставить делать то, что надо, не получается. Впрочем…
Королева поспешно отвернулась, чтобы Олег не заметил скользнувшей по губам улыбки. Нет, она не будет его заставлять, не будет намекать и подсказывать. Он все сделает сам. Все – сам.
Блуждание по тоннелю кончилось внезапно.
Вроде бы только что петляли по закоулкам, попутно спускаясь все ниже и ниже, и вдруг – дверь.
Честно говоря, это была не первая дверь на нашем пути. Да и не последняя. Коридор тянулся дальше, и глупо было бы предположить, что он закончится тупиком. Но Кьяло, до этого с непробиваемым упорством игнорировавший все боковые ответвления и дверные проемы, вдруг остановился.
– Мы что, пришли? – уточнила я.
Берсерк на мгновение прикрыл глаза, прислушиваясь к внутреннему голосу, и уверенно кивнул.
– И что дальше? – осведомился Флай. – Будем выламывать?
– Зачем? – удивился Кьяло. – Может, просто постучим?
– Ага, так нам и откроют!
– Ну почему же… Могут и открыть, – вмешалась я. – Через открытую дверь гораздо удобнее расстреливать непрошеных гостей из арбалета.
– А вдруг мы прошеные! – не унимался берсерк. – Если постучим, нас могут принять за своих. Вдруг у него есть сообщники?
– У кого – «него»?
– У злодея, который похитил Риссу!
– Он не злодей! – вступилась я за нашего неведомого противника. – Он спас мир от непрекращающейся болтовни и воплей. Ему памятник поставить надо. Или даже два.
– А два-то зачем?
– На выбор! Вдруг один не понравится!
– А если оба не понравятся?
– Тогда… тогда… – Я так и не смогла с ходу решить, что делать с памятниками. Зато поняла другое: – Знаете, у меня такое ощущение, что можно и не стучать. Все равно кто бы там, внутри, ни был, он нас уже услышал.
– А чего же он тогда не вышел?
– А оно ему надо?
– Логично, – согласился Флай, дергая дверь. Та, естественно, и не думала поддаваться.
– Она внутрь открывается! Тоже мне спасатели нашлись, не могут посмотреть, с какой стороны петли навешаны, – бодро прозвучало с той стороны. – И вообще, где вас весь день носило? Я тут сижу, жду, изображаю, можно сказать, прекрасную принцессу в заточении. А отважные герои все не идут и не идут!
Голос был знакомый. И настолько пронзительный, что я невольно поморщилась. Мелькнула даже мысль бросить эту болтушку тут и вернуться в библиотеку. Причем вместе с догорающим факелом. Только вот Кьяло мои желания нисколько не интересовали.
Берсерк встряхнулся, прорычал что-то нечленораздельное и безо всякого разгона врезался в преграду. Кажется, головой. Что-то хрустнуло. В прочности черепной коробки этого бронебойного типа я не сомневалась, значит, не повезло двери.
Второго удара (нет, не головой, все-таки плечом) крайняя доска не пережила, треснув по всей длине. Доломать оставшиеся было делом нескольких секунд, и вскоре мы дружно ввалились в комнату.
Да, за дверью была комната. Достаточно большая, но без единого окна. Из мебели – тонкая ширмочка в углу да громаднейшая кровать с балдахином. А на кровати – две девушки. И если увидеть Риссу я ожидала и практически смирилась с ее присутствием, то появление второй – высокой, крепко сбитой брюнетки – меня откровенно удивило. Парней, впрочем, тоже.
– Вильда? – недоверчиво сощурился Кьяло. – Ты же того… повесилась!
– Да, мне уже рассказали.
– И как тебе пребывание среди трупов? – не удержался от шпильки Флай.
– Я уже и к трупам готова, лишь бы подальше от этой… – Девушка угрюмо кивнула на Риссу.
– А что я? Что сразу я? – затараторила блондинка. – Почему если что-то случается, то виновата обязательно Рисса, а если ничего не случается – опять Рисса? Или это теперь у всех хобби такое – валить все проблемы на меня?
Мавка явно пребывала в своей говорливой ипостаси. Значит, Вильде она ничего о себе не рассказывала. Ну и правильно, не со всеми товарищами по несчастью можно открыто делиться информацией. Иногда полезнее казаться наивной дурочкой.
– Она тебя заболтала до смерти? – сочувственно поинтересовался Глазастый.
– Хуже! Она тут еще и пела!
– Я же сказала: могу петь, а могу не петь, – подмигнула мне мавка.
Я невольно хихикнула. Пела она, значит. Вот откуда взялась музыка в голове у Кьяло. Ну, хоть что-то выяснили.
– Да если бы она нормально пела, – Вильда сложила руки на груди и нахмурилась, – а то тянула какую-то заунывную ерунду на одной ноте. Даже этот сморчок сбежал, чтоб не слушать.
– Какой еще сморчок?
– Да Лавянки же!
– Лавянки? – Удивленное трехголосье прозвучало так слаженно, будто мы специально репетировали.
– Может, вы нас сначала отсюда вытащите, а потом будете делать такие круглые глаза и переглядываться, а? – почти взмолилась Рисса. – Я вам все расскажу, честно-честно, только давайте уже пойдем отсюда, а то он ведь и вернуться может.
Я недоверчиво покосилась на мавку. Мне показалось или она действительно боится этого непонятного мальчишку? Верится с трудом. Но тогда почему она ждала нас, ведь наверняка уже сто раз могла сбежать. Чтобы нежить не справилась с какой-то хлипкой дверью? Да и у Вильды кулаки покрепче, чем у иного мужика.
– А что вы без нас-то не ушли? – Кьяло, кажется, подумал о том же.
– С этим? – Брюнетка выразительно посмотрела на свои ноги.
Хм… А вот о том, что правая у нее сломана, я, признаться, совсем забыла. Впрочем, с другой ногой тоже были проблемы – лодыжку обхватывал плотный металлический обруч, от которого шла толстая цепь. Точно такое же «украшение» было и на Риссе. Другим концом обе цепи крепились к скобе, вделанной в стену в какие-то незапамятные времена. Если она изначально была предусмотрена для крепления оков, то выдернуть эту штуку точно не получится.
Берсерк резко переменился в лице и ринулся к девушкам с явным намерением освободить их прямо здесь и сейчас. Причем исключительно силой мышц. То есть схватил первую попавшуюся цепь двумя руками и с силой дернул в стороны. Звенья жалобно задрожали, но выдержали.
Второй рывок был на порядок сильнее, и тут уже задрожала прикованная к раздираемым путам Вильда. Видимо, испугалась, что лопнувшая цепь по инерции стукнет ее по лбу. Цепь, однако, лопаться не собиралась. Зато после третьего рывка эпидемия дрожи перекинулась на Флая. Я незаметно отодвинулась к стенке: а вдруг это заразно?! Но как оказалось – нет. Глазастый просто пытался сдержать смех.
– Ну чего ты ржешь, коняга? – огрызнулся Кьяло, окончательно убедившись в том, что цепь сдаваться не собирается.
– А ты головой думать не пробовал?
– Вот только не надо мне говорить, что здесь где-то есть какой-нибудь маленький рычажок, который нужно сдвинуть в сторону – и все колодки раскроются сами собой. Все равно не поверю!
– Да я вообще-то совсем не это имел в виду. Просто ты же с дверными замками ловко управляешься. А чем эти хуже?
Берсерк ругнулся и вытащил из кармана тонкую проволочку. Следующие несколько минут он увлеченно ковырялся сначала в оковах Вильды, а потом и Риссы. При этом его лицо приобретало все более и более растерянное выражение.
– Что-то не получается? – осторожно поинтересовалась я.
– Не понимаю, – честно признался парень. – Я все сделал. Механизмы простенькие, на один зубок. Но они не открываются. Оба.
– А тебе никогда не приходило в голову, что существуют такие замки, которые ты при всем желании взломать не сможешь? – влезла мавка.
– Рис, ты не понимаешь. Я их открыл. Кандалы сейчас ничего не держит. Но они все равно не размыкаются.
– Значит, неправильно размыкаешь. Может, тут другой подход нужен! Им, наверное, хочется, чтоб с ними обращались ласково, нежно. Чтоб их касалась маленькая женская ручка…
– Рис, у тебя жар? Ты бредишь? – поморщилась Вильда. – Я их сколько дней касаюсь?
– Если у тебя маленькая ручка, то я – эльфийская принцесса! – отрезала блондинка. – Пусть вон Марго попробует. А то стоит в углу как неродная.
– Где хочу, там и стою, – отмахнулась я. – Да и что от моего присутствия изменится? Я замки взламывать никогда не умела.
– А ты попробуй, попробуй, – с нажимом повторила Рисса, – у тебя получится. С такими замками получится.
Я недоверчиво покосилась на мавку. Это у нее нервный тик или она опять мне подмигивает? Видимо, все же подмигивает. А слабо ей мигать более вразумительно?
Совершенно не понимая, что от меня хотят, я приблизилась к девушкам и нерешительно тронула оковы. Металл как металл, только почему-то теплый. Причем именно в районе замка. Кьяло нагрел руками, пока пытался вскрыть? Нет, не похоже. Скорее тепло идет изнутри… и странное оно какое-то… неестественное, будто магическое.
Ой, ну и дура же я! Никаких «будто», оно и есть магическое. Замки поверх механизма заперты на заклинание! Я для вида ковырнула ногтем какую-то щербинку на металле, а другой рукой незаметно изобразила несложный пасс. Браслет, сковывающий лодыжку Вильды, тут же распался на две половинки.
Вдохновленная успехом, я занялась Риссой. Сама блондинка тем временем задрала нос к потолку, всем своим видом показывая, что надо было сразу с ней соглашаться и все вышло бы гораздо быстрее. Мне, впрочем, было совершенно все равно, что она там из себя изображает. Молчит – и ладно.
– Ребята-а-а…
Ага, так я и думала! Надолго ее безмолвия не хватило!
– Ребята, нам нужно уходить. Срочно! Он возвращается!
– А ты откуда знаешь, – недоверчиво спросил Флай.
– Знаю – и все тут! – Блондинка резво соскочила с кровати и бросилась к двери.
В этот раз я почему-то сразу же ей поверила. Может быть, потому, что сама почувствовала что-то странное. Будто волна горячего воздуха, налетевшая извне.
– Она права. Уходим!
– А я? – Окрик Вильды застал нас уже на пороге.
Черт! Про ее злополучную ногу мы, конечно, совершенно забыли. Как же некстати-то!
– И кто у нас любит таскать девушек на руках? – осведомился Кьяло, с сомнением оглядывая дюжую фигуру загипсованной брюнетки.
– Ты? – наивно захлопал ресницами Флай.
Берсерк поморщился, но Вильду подхватил. А вот сделать хотя бы шаг не успел, потому что в дверном проеме вдруг возникла из ниоткуда огненная стена. Хорошая такая, горячая… хоть и не очень высокая. Я едва успела отшатнуться.
– Ничего себе! – выдохнул Флай.
– Марго, твоя работа? – покосился на меня Кьяло, совершенно забыв про конспирацию. Хотя, какая уж тут конспирация. В живых бы остаться.
– Это не я! Я так не умею.
– Зато он умеет! – «обрадовала» нас Рисса, отодвигаясь в дальний угол комнаты.
– Лавянки? – недоверчиво сощурился Глазастый. – С какого перепугу?
Но мавка только покачала головой. Молча! Где бы записать дату этого эпохального события, а? Только вот именно сейчас я предпочла бы, чтоб она говорила.
– Рис, а действительно… Он кто?
Блондинка снова не ответила. Только закусила губу… и вдруг рванулась вперед с совершенно нечеловеческой скоростью. В пламя она не вбежала, а влетела. Огонь тут же взметнулся под потолок, окружив фигуру девушки ярким ореолом.
Я машинально сжала кулаки. Что она творит? Ведь сгорит же! Шанс, что сумеет прорваться, настолько мал…
Она и не прорвалась. Но и не сгорела.
Не успел зеленый подол окончательно скрыться за стеной огня, как пламя зашипело, полыхнуло алым, и Рисса спиной вперед вылетела обратно. Прямо на Кьяло. Тот бы ее, конечно, поймал… если бы при этом не держал на руках Вильду. Но он честно попытался. Правда, для этого пришлось высвободить одну руку.
Брюнетка, почувствовав, что ее почти ничего не держит, басовито взвизгнула и повисла у берсерка на шее. Тот от неожиданности дернулся, промахнулся мимо падающей мавки… Но она все равно грохнулась именно туда, куда надо. Я, конечно, сомневаюсь, что Рисса сделала это специально, но приземлилась она аккурат на Вильду. И вцепилась руками в первое, до чего дотянулась – в волосы девушки и в нос парню.
Следующие несколько секунд спонтанная пирамида колыхалась из стороны в сторону, пытаясь сохранить шаткое подобие равновесия. Постепенно девушки даже разобрались, за что лучше держаться, но тут огонь погас так же внезапно, как и загорелся. Тихий хлопок, с которым это произошло, стал последней каплей – скульптурная группа из трех человек все-таки развалилась.
На полу образовалась куча-мала, от вдумчивого созерцания которой меня отвлекло растерянное флаевское «хм». Причем сказано это было настолько проникновенным тоном, что я заранее поняла: ничего хорошего оно не предвещает.
Так и вышло.
Оказывается, пока я пыталась понять, где чьи руки в общей свалке и кому при падении Вильда заехала гипсом по голове, в комнате возник Лавянки. Не пришел, а именно возник. Появился в дверях вместо огненной стены, которую сам же наверняка и соорудил.
Я угрюмо уставилась на белобрысого мальчишку:
– Ну и?.. Может, хоть ты объяснишь, что здесь происходит?
– Зачем? – удивился тот. – Я вас просто убью. Только сначала ты отдашь мне меч!
– Ха-ха! Очень смешно, – огрызнулась я, мучительно пытаясь понять, шутит он так или говорит серьезно. – А если не отдам?
– Тогда я его отберу.
– Попробуй… – В этот раз мой смех вышел более натуральным. – Только как отобрать то, чего нет?
Вот люблю я наблюдать искреннюю растерянность на чужих лицах. Весьма приятное занятие, хоть и не совсем приличное. А уж когда лица такие выразительные, как у этого мальчишки…
Лавянки недоверчиво оглядел меня с головы до ног, потом подошел поближе и окинул взглядом еще раз – теперь уже с ног до головы. Искомого меча конечно же не обнаружил, и заметно расстроился.
– А где он?
– Так я тебе и сказала.
– Если не скажешь, я тебя убью.
Какой, однако, честный мальчик. Что на уме, то и на языке. И в каком только инкубаторе его таким вырастили?!
– Если убьешь, то не узнаешь, где клинок.
– Тогда… тогда я убью ее! – Лавянки ткнул пальцем в Риссу. – Она мне надоела!
– Какое совпадение, мне тоже, – улыбнулась я.
– Я… Ты что, не понимаешь? Я ведь взаправду ее убью!
Я-то понимала. Но если этот меч ему настолько нужен, значит, отдавать его не стоит – это я понимала тоже. И что мавку убить не дам, понимала…
А вот интересно, что из всего этого дошло до Кьяло? Потому что он себя усердными размышлениями, кажется, не утруждал. И едва речь зашла о блондинке, бросился ее спасать. Тоже мне защитник слабых и обиженных!
Оружия у берсерка с собой не было, но кулаки его с успехом заменяли. Один удар в челюсть – и по всем законам человеческой анатомии мальчишка должен был вырубиться на неопределенный срок. Только вот анатомия у Лавянки была явно нечеловеческая. И реакция тоже.
Во-первых, он уклонился. А во-вторых, ухватил Кьяло за пояс, поднял в воздух и швырнул об стенку. Да, этот белобрысый малолетка! Да, двухметрового берсерка! Не видела бы своими глазами, не поверила бы.
Флай в это время ухватил выломанную из двери доску и предпринял героическую попытку огреть ею мальчишку по затылку. В этот раз Лавянки среагировать не успел, и удар пришелся туда, куда и должен был. Доска сломалась. А Глазастый спустя мгновение полетел вслед за Кьяло.
Светлая идея швырнуть пару пульсарчиков пришла в мою голову только тогда, когда вся потасовка уже закончилась. Впрочем, не думаю, чтобы от огненных шаров был какой-то прок против этого терминатора. Только спалила бы что-нибудь ненароком.
– Бесполезно, – вздохнула Рисса.
– Конечно, – сверкая красными глазами, подтвердил Лавянки. – Вам со мной не тягаться!
– …жалкие людишки, – не удержавшись добавила я.
– Что? – не понял мальчишка.
– Ну, ты должен был сказать: «Вам со мной не тягаться, жалкие людишки!» А потом чтоб раздался демонический смех. Злодеи всегда так делают.
– А я злодей?
– А кто ты после этого? – Я кивнула на парней, живописно развалившихся под стенкой. Они как раз пытались сообразить, на каком свете находятся и что вообще случилось. А Вильда, сидящая неподалеку, впала в самый натуральный ступор. Кажется, происходящие события настолько шли вразрез с ее мировоззрением, что мозги попросту отказывались их воспринимать. По крайней мере, глаза у нее были совершенно дурные. Хорошо хоть дым из ушей не шел.
Лавянки тем временем усердно думал. Занятие это ему, видимо, было в новинку. Так что глазищи он выпучил не хуже Вильды, да притом еще и шевелил губами, словно проговаривая что-то про себя. Если смотреть со стороны и не знать, что он тут учудил, так можно подумать, что это старательный школьник повторяет заученное наизусть стихотворение.
– Я не злодей! – Мальчишка наконец-то пришел хоть к какому-то выводу. – Я ничего плохого не сделал.
– Ну-ну! – хмыкнула я. Кажется, убивать меня уже передумали. Вот и замечательно! Теперь бы еще разговорить его… – А кто Вильду сюда приволок?
– Да какая ей разница, где сидеть со сломанной ногой: у себя или здесь? Я ее вообще хотел сначала в своей комнате оставить, но она грозилась, что кричать будет. И сбежать хотела. Вот и пришлось…
– А зачем она вообще тебе понадобилась?
– Ну так это… – Щеки и уши у Лавянки немедленно залились ярким румянцем. – Так… чтоб поближе к ней быть. И вообще… так получилось. Я ей говорил, что ее люблю, а она не верила. Сказала, что я ни на что не способен, что я ребенок еще. А я решил доказать, что способен. Ради любви я на все способен.
Я недоверчиво хмыкнула и перевела взгляд на Вильду. Она по-прежнему изображала из себя статую. Разве что дышала, да и то редко. И чего он в этой мужиковатой девице нашел? Она же его на полторы головы выше. А еще страшна, как зомби с похмелья, разве что мозгов чуть больше. Да и характер не сахар. Вот это и называется – любовь зла!
– И?.. – Флай тоже решил включиться в спонтанный сеанс психоанализа для несовершеннолетних. – На что именно ты оказался способен?
– Ну, она сначала сказала, что я ей не нужен, что я ей мешаю. И чтоб я шел к Кардинн. Мол, у той таких поклонников много, одним больше, одним меньше – она и не заметит. А я подумал, что Вильда, наверное, просто стесняется. Из-за внешности. Кар ведь красивая… Даже слишком красивая. А это нехорошо так выделяться, потому что от этого другим плохо. А я не хотел, чтоб Вильде было плохо, поэтому я… в общем… я…
– Поэтому ты Кар убил, – бесцеремонно закончила за него я.
– А вот и неправда! Не убивал я ее!
– Ага, она сама со стены бросилась, – хмыкнул Глазастый.
– Да, сама! Я только приказал! Если бы у нее хватило силы воли мне отказать, была бы жива. А если не хватило, значит, она слабая и туда ей и дорога!
М-да… Логика железная. И ведь что самое страшное – он действительно так думает.
– Псих, – вздохнул Кьяло.
– Ага, маньяк, – согласилась я. – А иллюзию трупа зачем к потолку подвешивал?
В этот раз мальчишка отвечать не торопился. Стоял и молча сверлил меня взглядом. А я терпеливо ждала продолжения отповеди. Главное, чтобы до него не дошло, что мы просто выуживаем из него информацию.
Ну и что, что этот мелкий пакостник себя злодеем не считает. Это не мешает ему совершать типично злодейские ошибки – рассказывать потенциальным жертвам всю подноготную своих поступков. Оно, конечно, понятно – поболтать-то хочется. Но головой работать тоже иногда надо. А он нас, похоже, за стоящих противников вообще не считает. Так уверен в своих силах? А ведь на турнире я его обошла. Знать бы еще, каким образом.
– Я подумал… – Желание высказаться, похоже, все-таки победило здравый смысл. – Я подумал, что если будут искать, кому выгодна смерть Кардинн, то подумают именно на Вильду. Я ведь ее в это время уже сюда перетащил. То есть все решили бы, что она пропала потому, что сбежала. А сбежала потому, что убила. А я не мог допустить, чтобы на нее пали хоть какие-то подозрения. Вот и решил устроить все так, будто она тоже жертва.
– Гениально, – покачал головой Кьяло.
– Что, серьезно? – просветлел лицом Лавянки.
– Нет, это он так шутит, – разочаровал мальчишку Флай. – А та девчонка, которая вены перерезала, что, тоже слишком красивая была?
– Нет. То есть да, но не настолько. Она просто дурой была. Она сказала, что Вильда повесилась потому, что с такой рожей жить невозможно. А турнир я выиграл потому, что заплатил. И на самом деле я ничего не могу, только выделываюсь. Но я совсем не выделываюсь, я на самом деле такой. И нечего про меня всякие глупости говорить, вот!
Вот так! Он людей убивает не потому, что выделывается, а потому, что он такой.
Нет, я, конечно, тоже не ангел… Но вот такого я просто физически не могу переварить. Убить живое существо из-за каких-то глупых слов… или из-за внешности. Да еще и так спокойно об этом говорить. При этом списывать все на отсутствие силы воли… Нет, он действительно псих. Причем опасный псих. Буйный. Самого б его со стены да на камушки…
Наверное, все эти размышления сразу же отразились на моем лице. Крупно и разборчиво. Потому что Рисса внезапно подошла и положила руку мне на плечо:
– Успокойся. Не надо злиться. А то сама будешь как он.
– Я не злюсь, – буркнула я, рывком освобождаясь от непрошеных объятий. – Я просто не понимаю.
– Нет, злишься. А на него нельзя злиться. Он по-другому не умеет. Он действительно такой.
– Какой? Рис, ладно, я не понимаю! Тогда объясни! Кто он, черт возьми?
Кажется, эмоции наконец-то нашли выход. Мавка, конечно, ни в чем не провинилась и вообще вела себя в этот раз исключительно достойно, но кричала я все равно на нее. Мне было искренне стыдно, но остановиться я уже не могла.
– И какого черта ему можно то, что для всех остальных считается преступлением? Почему именно ему? Особенный? Чем? Тем, что вставил в глаза красные лампочки и теперь радует всех разноцветным зрением? Я тоже так могу, если с иллюзиями потренируюсь!
– Марго…
– Ну что Марго? Я уже восемнадцать лет Марго, а толку-то? – Я рассерженно сбросила с плеча чью-то горячую ладонь. Вот ведь взяли привычку меня лапать по поводу и без.
– Марго, – повторил мальчишка грустно, – извини, пожалуйста. Я не хотел никого убивать. Правда, не хотел. Я только мечтал Вильде понравиться. Честно. Я не думал, что так получится. Я просто не привык, когда мне отказывают, вот и все.
– А к чему ты привык? – Злость понемногу отступала. Кажется, я тоже погорячилась, причем в самом прямом смысле – пальцы сводило от нерастраченного жара. Нет, никаких пульсаров сейчас! – Кто ты, Фаньё?
– Ну, во-первых, я не Фаньё. Я это имя сам себе выбрал. А на самом деле меня зовут Лавянки Ямаити, и… Ой! – Мальчишка вдруг вздрогнул и поспешно зажал себе руками рот, будто сказал нечто недозволенное. И в тот же момент под потолком что-то громыхнуло.
По глазам резануло светом, а по ногам ударило чем-то тяжелым. Не удержавшись я грохнулась на пол. И только тогда услышала могучий бас:
– Так вот где тебя носит, Лавянки Ямаити!
Зрение после вспышки восстанавливалось медленно. Перед глазами плавали разноцветные пятна, и тот осколок реальности, который удалось разглядеть, я поначалу приняла за глюк. Проморгавшись, снова попыталась осмотреться… и тогда уже окончательно замерла с открытым ртом.
Потому что посреди комнаты, скукожившись и поджав хвост, сидел дракон. Самый настоящий: ярко-алый, чешуйчатый и пышущий жаром. Примерно трехметровый. А еще – говорящий.
– Не ушиблась, малявка? – пророкотало создание.
– Н-нет, спасибо… – Запоздало пришло понимание, что это он хлестнул меня хвостом по ногам, оттого и упала. – Здравствуйте.
– И тебе здоровья. Что этот паршивец тут натворил?
– Лавянки? – зачем-то уточнила я, хотя прекрасно понимала, что других паршивцев тут не водится.
– Ну да, он.
Я задумалась. С одной стороны, перспектива обвинить мальчишку во всех грехах выглядела весьма соблазнительно. С другой же – вываливать на дракона (Дракона! Живого! Настоящего!) кучу грязного белья…
– Да ничего особенного. Так, по мелочи кое-что…
– Ох, что-то не верится мне в эти мелочи. – Реликтовое животное шумно вздохнуло, из ноздрей вырвались язычки пламени. – Что-то ты недоговариваешь. Боишься меня, что ли?
Я нехотя кивнула. А кто бы не сознался, когда на тебя в упор смотрят огненно-алые глаза. Такие же, как у Лавянки, только большие…
– А вы не родственники случайно?
– Толковая малявка! – громыхнул дракон. – А вот боишься зря. Ну ничего, сейчас будет проще. Зажмурься.
Едва я успела захлопнуть глаза, как последовала новая вспышка, ослеплявшая даже сквозь зажмуренные веки. Но дышать в комнате как будто бы стало легче. Выждав для приличия пару секунд, я рискнула посмотреть, что произошло.
Теперь посреди комнаты стояла молодая женщина. Огненно-рыжая, с алыми губами и ногтями. Одежда у нее, впрочем, была белая. Причем этот белый цвет был таким ярким, что снова захотелось зажмуриться.
Значит, не дракон, а драконица! Вот ведь рассказать кому – не поверят. Хотя все, кому можно было бы рассказать, уже здесь. И, кажется, все равно не больно-то верят. Даже своим собственным глазам.
– Лавянки Кимура, – представилась женщина, – мать это мелкого пакостника. И поверьте мне, ребята, я знаю его подольше, чем вы. Так что давайте рассказывайте, что такого случилось, раз он меня позвал. У него спрашивать не буду, все равно ведь наврет.
– А… как это он вас позвал? – заинтересовался Глазастый. Парень совладал с собой удивительно быстро. Впрочем, ему-то к превращениям было не привыкать.
– Мы договаривались, что, если я понадоблюсь, ему достаточно будет произнести вслух свое полное имя. Или мое, на выбор. Он его произнес.
«Лавянки Ямаити и Лавянки Кимура», – мысленно повторила я. Получается, сначала фамилия, а потом имя? Как в Японии, что ли? Но внешность у драконицы (в человеческом воплощении) была не азиатской. У мальчишки, кстати, тоже. Интересно, почему так?..
– Ну а теперь давайте к делу. По пунктам. Я считаю. Итак… – Женщина приготовилась загибать пальцы на руке.
– Убил двух девушек, – обреченно начала я с самого главного.
– Еще одну похитил, – добавил Флай.
– Двух, – поправил Кьяло, кивая на Риссу.
– Магией пользовался направо и налево, – внесла свою лепту мавка.
– И на турнире чуть меня не прибил, – закончила я.
– Ой, дитё! – всплеснула руками драконица, глядя на отпрыска. – Вот дался тебе этот турнир!
– Там меч был призом. Крылатый, – хмуро сообщил матери Лавянки.
– И что?
– Ну Крылатый же! Тот самый, которым тот рыцарь дедушку убил!
– И что?
– Как что? – растерянно захлопал ресницами мальчишка. – В мече же теперь его сила хранится. И вообще, он волшебный!
– Ой, балбес! – покачала головой Кимура. – Никакой он не волшебный. Стражный он. Дед твой на старости лет по дурости с его хозяином сцепился, а ты от горшка два вершка, а все те же ошибки повторяешь.
– И ничего я не повторяю…
– Ну да, как же… Девиц крадешь, на оружие чужое покушаешься. Вот как есть, весь в него. Меч в итоге тебе достался? – Драконица бесцеремонно ткнула в меня пальцем.
– Мне, – кивнула я.
– Ну и правильно. Только ты смотри, воли ему особо не давай. А ты, – она повернулась к сыну, – иди сюда, домой пора. Не умеешь себя по-человечески вести – так и не пытался бы. Тридцать лет дуралею, а все как вчера вылупился!
Тридцать? Ну ничего себе, маленький мальчик!
Впрочем, чему удивляться? Драконы живут тысячелетиями. Неудивительно, что несколько десятков лет для них – раннее детство. Поэтому Лавянки и ведет себя так по-детски… И жизнь человеческая для него… Черт, а ведь Рисса была права. Ему и убивать можно. Ему вообще все дозволено по праву сильного и по праву рождения. Он – дракон, вершина эволюции!
– Мам, ну можно я хоть до конца года останусь… – Одна «вершина эволюции» глядела на другую огромными влажными глазами. – У меня друзья тут уже появились. И весело здесь.
– Нет.
– И меня тут всякому разному учат. И никто ведь не догадался, кто я. А на Бельтейн нас обещали отпустить погулять в город. И еще…
– Нет, нет, и еще раз нет! – категорично оборвала отпрыска драконица.
– Ну ма-а-ам! – Да, мимика у мальчишки, конечно, потрясающая. Чтоб устоять перед таким жалостным взглядом, нужно иметь железную силу воли. Или титановую. – Ну пожа-а-алуйста! Ну хоть еще одну попытку мне дай! Я справлюсь, вот увидишь. Я буду хорошим, я думать буду!
– Думать он будет, – фыркнула мать. – Ладно. Но только если найдется хоть кто-нибудь, кто будет твои думы контролировать. Вот если друзья твои новые согласятся за тобой иногда присматривать…
Губы дракончика растянулись в улыбке.
– Ну вы же согласитесь, да? Ну пожа-а-алуйста! – завел он все ту же песню, только теперь адресовав ее нам. Нашел друзей, тоже мне! – Я вас не подведу, честно-честно. Я ничего не натворю, я даже историю учить буду!
Этим он, признаться, меня подкупил.
Историю в академии преподавал мерзкий вспыльчивый старикашка, который признавал только одну точку зрения – свою собственную. А она у него менялась по двадцать раз на дню. Поэтому на одном уроке он мог сказать, что в разделе Предонии на Западную и Восточную виноваты эльфы, а на следующем – обвинить во всем людей. Учить же по книгам было бесполезно, с чужими научными трудами этот зловредный тип не соглашался никогда.
– А когда на обед будут сдобные булочки, я с тобой поделюсь. Честно-честно!
Эх, еще и булочки…
Я с сомнением поглядела на ребят. Кьяло пожал плечами. Мол, как решишь, так и будет. Рисса демонстративно отвернулась, всем своим видом показывая, что она тут ни при чем. Флай скорбно вздохнул.
– Ну что? – Мальчишка уже чуть не прыгал от нетерпения.
– Нет!
– Как это нет?
Столько ужаса в одном-единственном вопросе я еще никогда не слышала.
– Вот так! Нет! У меня и без тебя проблем хватает.
– Нет – значит, нет, – улыбнулась драконица, цепляя Лавянки за руку. – Прощайся, мы уходим.
– До свидания, – выдавил из себя мальчишка.
Я не удержалась и одобряюще взъерошила ему волосы. Вот ведь… Полчаса назад убить его была готова, а тут вдруг расчувствовалась. Кошмар какой…
– Еще увидимся.
– Увидитесь, – подтвердила Кимура, – жизнь длинная. Хоть и не у всех. Отойдите в угол и закройте глаза.
Мы забились за кровать и старательно зажмурились.
Вспышка.
В комнате стало на двух человек меньше и на двух драконов больше. Лавянки Ямаити был меньше матери, но она и одна-то здесь еле помещалась, а вдвоем они, кажется, заняли вообще все пространство.
Вспышка.
Помещение резко освободилось. Драконы исчезли, оставив после себя только волну горячего воздуха, которая смела с кровати Вильду.
– А она, кажется, до сих пор не в себе, – задумчиво произнес Флай.
– В себе, в себе, – хмыкнула Рисса. – Просто очень глубоко в себе.
– Так это ты ее так… заморозила? – уточнила я.
– Я, – не стала отпираться мавка. – Проблем с ней много. И вопросы потом пойдут… А оно нам надо? Так что память я ей чуток подтерла, что надо, подправила. Очнется к утру в своей комнате, и пусть дальше Понжер, инквизиция и твой дядюшка как хотят, так и разбираются. А нас тут и рядом не стояло.
– Ну да, не стояло… – Кьяло скептически оглядел бессознательную девицу. – А в комнату свою она как попадет? Опять мне нести?
– Понимаешь ли, друг, есть в мире вещи переменные, а есть постоянные, – велеречиво начал Глазастый. – Вот у тебя сила постоянная. А я устал. С утра на ногах, между прочим. Причем с прошлого. Два часа сна – это как бы не совсем то, что нужно для полноценного отдыха здоровому организму!
Берсерк демонстративно рыкнул, подхватил Вильду на плечо и вышел из комнаты. Когда мы наконец-то выскочили следом, он уже бодро шагал по направлению к выходу.
Я подхватила Риссу под руку и немного приотстала.
– А говорила, будто можешь воздействовать только во сне… Что-то я не помню, чтоб Вильда спала.
– При вас не спала. А вот при мне и днем дремала. А я на всякий случай маячок ей в голове поставила. И ведь пригодился же!
– Я теперь в твоем присутствии спать не лягу, – хмыкнула я.
– И надолго тебя хватит? – ехидно осведомилась мавка. – Кстати, что там за меч такой странный?
– Стражный, – машинально поправила я. – Крылатый.
– И?
– Я думала, ты мне объяснишь… Я его на турнире выиграла.
– Первый раз о таком слышу, – нахмурилась Рисса. – Покажешь потом. А где он, кстати?
– В библиотеке, под столом валяется. То есть лежит. И еще… Слушай, ты же вроде умеешь снимать чары неоткрываемости? Так почему сама цепи не сняла?
– Пыталась. Но заклинание было слишком сильным, мне не по зубам.
– А мне, значит, по зубам? Ой, не смеши мои тапочки!
– И в мыслях не было, – пожала плечами мавка. – Просто ты сама не представляешь своих возможностей.
– Очень даже представляю. Три с половиной пульсара и еще пара заклинаний средней корявости.
– Это ты так думаешь. Более того, ты убедила сама себя, что ничего более мощного сделать не в состоянии, и именно поэтому застряла на таком низком уровне. Ты открыла замки на колодках только потому, что даже не представляла, с какой силой они запечатаны.
– Да ну тебя, – отмахнулась я. – Просто ты не справилась, вот и несешь ерунду. А силы там никакой особой не было, я бы почувствовала.
– Ну, как знаешь. А я тебе свое мнение сказала.
Как же, мнение! Ее послушать, так я вообще энергетический излучатель какой-то. Сила из меня потоками хлещет, заклинания любой мощности пощады просят.
– А все-таки как-то слишком легко мы их отпустили, – пробормотал Кьяло, перекидывая Вильду с одного плеча на другое. – Получается, что Лавянки совсем безнаказанным ушел.
– А что, надо было его поймать, связать, а потом предъявить Понжеру и заодно инквизиции? – вмешалась я. – Извини, но это нереально. С голыми руками против двух драконов в закрытом пространстве – это, конечно, неплохой способ превратиться в отбивную. Но мне покамест и так неплохо.
– Ну не обязательно связывать. Можно было поговорить как-нибудь. Объяснить ему, что нехорошо так поступать.
– У него мать есть, вот пусть она и объясняет. Или сам бы ему высказал все, что думаешь, если уж так справедливости захотелось. А я драконят воспитывать не нанималась.
– Да уймитесь вы, – шикнула на нас Рисса. – Чего разорались на весь замок?
– Нечаянно, – смутилась я. – Кстати, народ, я придумала, что делать с памятниками!
– С какими памятниками? – непонимающе уставились на меня все.
– Ну мы же говорили про два памятника злодею, которые могут ему не понравиться… Так вот, их можно поставить на въезде в город, по обочинам главной дороги. А между ними натянуть транспарант «Добро пожаловать!». Такая офигительная триумфальная арка получится! А понизу веревочку тонкую натянуть. Все будут смотреть на приветствие, а не под ноги, и обязательно кто-нибудь запнется. Это и будет считаться проявлением божественной и монаршей воли. Запнувшегося сразу должны хватать стражники, обыскивать и допрашивать. В профилактических целях.
– Марго, ты сумасшедшая! – Флай с хохотом притянул меня к себе.
– А ты против? – Мне вопреки обыкновению даже не слишком хотелось вырываться из его объятий.
– Нет, что ты! Я исключительно «за»!
* * *
На деревню напали ночью. Внезапно, без предупреждения, без объявления войны. Совершенно безмолвно, но четко и организованно. Смутные, как полуночные тени, захватчики врывались в дома. Их движения казались смазанными и нечеловечески быстрыми, будто во сне.
Ксанке даже показалось, что это и есть сон.
Ну да, задремала сидя у окна, с кем не бывает. Если каждую ночь сидеть, напряженно вглядываясь в лесную тьму за околицей, еще и не такое привидится.
Во дворе хрипло взвыла собака… И этот вой словно пробил невидимую стену между сном и явью. В ночную оторопь ворвалась какофония звуков: звон разбитого стекла, женский крик, лязг металла, топот подкованных сапог по выложенной камнями тропинке. Дверь распахнулась с такой силой, будто с той стороны в нее ударили по меньшей мере тараном. Видимо, нападавшие рассчитывали на то, что придется выламывать засов. Зря старались – в этом доме не принято было запираться на ночь.
Трое в зеленом и черном – стройные, гибкие – ворвались в комнату, потрясая оружием, и замерли в нерешительности, обнаружив, что никто и не думает сопротивляться. Одинокая девушка у окна – разве же это противник? Ее и убивать-то не обязательно – можно просто развлечься да бросить в разграбленной деревне. Выживет – не страшно, а помрет – не жалко.
Так подумала Ксанка, и так же, видимо, решили непрошеные гости. Первый не глядя вбросил меч в ножны и с нехорошей ухмылкой направился к девушке. Остальные последовали за ним. Почему-то медленно-медленно… Как во сне…
Ксанка подпустила их поближе. Дождалась, когда пальцы в черной перчатке попытаются ухватить ее за запястье… и резко вскинула руки вверх. Ладони охватило голубоватое сияние. Внезапный и чуждый порыв ветра разметал мужчин в стороны, а девушка бросилась бежать.
– Ведьма! Матерь лесная, ведьма.
Стрела свистнула у самого виска. Еще бы чуть-чуть, и…
– Не стрелять! Ведьма живая нужна!
Куда бежать? Только не по дороге – догонят. В лес, и затаиться там, спрятавшись под какую-нибудь корягу? Может, повезет, и не заметят.
Если бы было хоть чуточку потемнее… До новолуния осталось лишь несколько дней, серебристый месяц совсем истончился, но все равно слишком светло – видно каждую травинку, не то что девицу в белой сорочке. А преследователей много, слишком много, и всем глаза не отвести.
– Стой, ведьма! Стой, если жить хочешь!
Она бы не остановилась, нет. Но нога внезапно провалилась в ямку, коварно спрятавшуюся под контрастной ночной тенью. Кто постарался – дикий крот или просто собака какая разрыла? К чему теперь гадать…
Падение… Больно не было. Во сне никогда не бывает больно, а это был просто сон. Из тех, когда ты точно знаешь, что спишь, но никак не можешь проснуться.
Ксанка отрешенно наблюдала, как ее окружают черно-зеленые силуэты. Не какие-то случайные разбойники, а самые настоящие солдаты. Эльфийские. Значит, остроухие все-таки перешли рубеж. И теперь начнется война. Или уже началась? До маленькой деревни на берегу Граничной новости всегда доходили медленно. Если вообще доходили.
– И не вздумай рыпаться, ведьма.
Вся ее вина состояла в том, что она ведьма. Или это, наоборот, счастье? В отличие от других ее не убьют, не изнасилуют. Просто свяжут, отведут к начальству… А там будь что будет. Главное – выжить.
– Ты слышишь меня? Только попробуй выкинуть какой-нибудь фокус, поняла?
Конечно, поняла, чего же тут не понять. Предонские эльфы говорят на том же языке, что и люди. Истинный эльфийский давно уже мертв. Его помнят разве что врачи, законники… да ведьмы.
– Я не буду сопротивляться. Я сдаюсь. – Голос хриплый, будто чужой. Это не от волнения; она уже и не верит, что он когда-то был другим. Но слух царапает каждый раз. – Делайте со мной все, что хотите.
– Умная девочка. Знаешь, что тебе не справиться с нами.
Не справиться. Их слишком много, а ведьмы не всесильны.
Зачем она вообще убегала? Зачем тратила силы, играла с судьбой? Ведь с самого начала было понятно, чем это все закончится.
Наверное, потому, что это всего лишь сон. Тяжелый предрассветный сон, после которого можно не проснуться.
Давненько мне не снились кошмары. Скажу больше – они мне почти никогда не снились. Впрочем, этот сон недельной давности не являлся кошмаром в полном смысле слова. В нем не было совершенно ничего страшного. Но зато была Ксанка. И от того становилось и жутко, и тоскливо… и стыдно.
Стыдно потому, что я почти не вспоминала о ней в последнее время. Ни о ней, ни о родителях… Я запретила себе думать о них, гадать, предполагать, на что-то надеяться. Я практически поверила в то, что я – Марготта айр Муллен, племянница начальника внешней стражи Тангара. Казалось, что Предония, военная академия, Флай и Кьяло, фехтование, окно с видом на залив – все это было всегда. Единственная ниточка, соединявшая меня с прошлым, – Глюк стоял на конюшне, и я все реже находила время, чтобы зайти к нему в гости.
Даже дневник я вела теперь на предонском. Так было проще.
Да, это существенно облегчало его чтение тем, кто мог случайно или специально на него наткнуться. Но я все же надеялась, что этого никогда не произойдет. Правда, тайник под кроватью очень скоро перестал казаться мне надежным, и теперь я всегда таскала записи с собой в сумке. Так их, по крайней мере, в случае какой-нибудь непредвиденности, всегда можно было сжечь. Пусть даже и вместе с сумкой.
Да, пачка бумаги к этому времени была уже достаточно толстой и весила прилично. Но мы же не ищем легких путей, мы из тех, кто спит стоя, в гамаке и в противогазе!
Короче, я как раз запихивала в сумку листок с описанием сна, когда в дверь деликатно постучали.
– Кто там? – лениво поинтересовалась я. А, кстати, действительно кто? Явно же не мои ребята. Те никогда так вкрадчиво не стучат. Они вообще не стучат. Сразу долбят так, что стены замка содрогаются от подвала до чердака.
– Княжна, откройте, пожалуйста. Нам надо поговорить.
Понжер? Под дверью моей комнаты? В шесть утра? Такого на моей памяти еще не случалось!
Я подлетела к дверям, мысленно перебирая все причины, которые могли занести сюда главу академии, да еще в такую рань. Опять кого-нибудь убили? Так это не ко мне, это к Хозяину… Упс!
– Что-то с дядей? – с порога набросилась я на ректора.
– Нет, с чего вы взяли? Насколько я знаю, он жив и здоров. Простите, можно войти? Не хотелось бы разговаривать в коридоре.
– Да, конечно… – Я покорно посторонилась, пропуская Понжера в комнату.
Что же все-таки случилось? Меня отчисляют? Или в чем-то подозревают? Не в колдовстве, надеюсь…
Таинственное исчезновение Лавянки и появление Вильды с частичной амнезией сошло нам с рук удивительно гладко. Даже та непонятная инквизиторша не нашла, к чему придраться. А Муллен, может, и нашел бы, но его вызвали в столицу каким-то срочным письмом… В общем, последний месяц мы жили в свое удовольствие: Рисса без умолку болтала, парни препирались по мелочам, а я вдохновенно конспектировала ночами воспоминания о турнире, драконах и… стыдно признаться, учила историю. Мне вдруг стало интересно, что из брюзжания вреднющего педагога правда, а что он сам себе на досуге выдумал, чтоб помучить учеников. Выяснилось, что не так уж много и выдумал. Просто точку зрения постоянно менял.
– Садитесь. – Я кивнула на единственный стул, а сама бесцеремонно примостилась на краешке стола.
– Я, признаться, удивлен, что вы не спите… – Ректор решил начать издалека. Интересно, хорошо это или плохо?
– Надеялись разбудить?
– Нет, что вы. Просто увидел в окне свет и решил, что раз вы уже проснулись, то дольше откладывать разговор смысла нет. Ваш… дядя всегда говорил, что действовать надо быстро и что длительные раздумья только увеличивают шансы противника на победу. А так как в данном случае это нам совсем не на руку, а я бы даже сказал, наоборот… Вы слушаете меня, княжна?
Я торопливо кивнула, попутно пытаясь побороть зевоту. Проснулась, как же! Сказать ему, что я еще не ложилась, или пусть пребывает в блаженном неведении?
– И кто же наш противник, господин ректор?
– Что вы знаете о политической обстановке в стране? – вопросом на вопрос ответил Понжер.
– Смотря, что вас интересует. – Я все-таки зевнула в кулак. Такие разговоры на кого угодно тоску наведут, а уж на меня после бессонной ночи… – Но в целом она, кажется, довольно напряженная.
– Я рад, что вы это понимаете. Потому что исход нашей беседы во многом зависит от вашего понимания. И от нашего взаимопонимания. Дело в том, что я не должен бы говорить вам то, что сейчас сообщу… и вы, конечно, вправе отвергнуть мое предложение, потому что такие вещи… они в некотором роде не для юных девушек, но…
– Господин Понжер, извините, конечно, но можно покороче, а? Что случилось?
– Хм… понимаете, Марготта… Я смею надеяться, что сказанное мной не выйдет за пределы этой комнаты, и…
Я снова зевнула. На этот раз демонстративно.
– Эльфы перешли западную границу. Официально о войне еще не объявлено, но она уже началась, – единым духом выпалил ректор.
Если глава академии надеялся, что после этой новости я упаду со стола, то он сильно просчитался. Магичка из меня, конечно, никакая, но, чтоб отличить пророческий сон от обычного ночного сумбура, больших способностей не требуется.
– Неделю назад? – дотошно уточнила я.
– Да. Вы уже знаете? Как?
Я с трудом сдержала почти сорвавшееся с языка «элементарно, Ватсон!» и попыталась быстренько изобрести какое-нибудь правдоподобное оправдание моей осведомленности.
– Нет, я… Я просто прикинула, сколько времени потребуется, чтоб новость добралась от границы до нас, и сказала наудачу. Я удивлена, что угадала, честно.
– Мне нравится ваша реакция, – неожиданно улыбнулся ректор. – Большая часть студенток сперва сказали бы, что это кошмар и катастрофа, а потом принялись бы прикидывать, во сколько им обойдется временная эмиграция в глубь страны.
– А почему вглубь? И зачем вообще куда-то эмигрировать? – не поняла я. – Ведь от линии фронта до нас расстояние гораздо больше, чем до столицы. А с моря эльфы не зайдут.
– Почему?
Странный вопрос. Понжер явно знал на него ответ, но все равно спрашивал, как на каком-то непонятном экзамене. Или это и был экзамен? Тогда мне совсем не хотелось его провалить.
– Эльфы никогда не воевали на море. У них и кораблей-то толком нет. По крайней мере, так считается. А если бы и были! Только самоубийцы будут нападать на Главные ворота Таина. Здесь же сплошные мели, фарватер узкий, берега крутые… Нет, к нам они вряд ли полезут. Их цель – Релта. Город близко к границе, укреплен плохо. Тем более там сплошные торговцы, а они вряд ли полезут на стены с оружием. Скорее уж соберут вещи и сбегут. Или останутся и взвинтят цены… А если Релта падет, то… Не думаю, что большинству из них будет важно, с кем заключать сделки. Люди, эльфы – ерунда. Лишь бы платили…
– Я рад, что не разочаровался в вас, Марготта. Вы, возможно, не знаете об этом, но практически все преподаватели отмечают вашу усидчивость и эрудицию. Вы действительно одна из лучших выпускниц академии.
Выпускниц? Не студенток? Та-а-ак… Кажется, экзамен я все же сдала. Причем сразу итоговый. Что-то мне это совсем не нравится… Может, не надо было умничать? Ляпнула бы глупость какую-нибудь, глядишь, ректор и отвязался бы.
– Господин Понжер, я, конечно, очень рада, что вы меня так любите и цените… Но я до сих пор не понимаю, зачем с утра пораньше сообщать мне о начале войны, да еще и под большим секретом?
– Видите ли, Марготта, дело в том, что наша академия – все же военное заведение. А военная наука обычно больше дается юношам, чем девушкам… Вы – заметное исключение. После победы на турнире особенно заметное. И при этом эльф. Пусть частично, но… Понимаете, к чему я клоню?
– Не очень, – честно ответила я. – Может, намекаете на то, что я могу оказаться эльфийской шпионкой? Так тут я вас разочарую. Лично я не знаю ничего, что могло бы их заинтересовать.
– Я это понимаю. Но наши противники – нет. Они могут лишь предполагать, что есть некая девушка, которая пользуется особой благосклонностью Вербы, находится в родственных связях со столичным начальником внешней стражи, весьма близко общается с младшим сыном главы Восточного совета…
– И ничего не близко! – не выдержала я. – Сколько можно всем объяснять, что мы просто друзья?!
– Успокойтесь, княжна. И выслушайте меня до конца, пожалуйста.
– Слушаю. Только вы же ничего не говорите. Ходите вокруг да около.
Ректор вздохнул и посмотрел на меня усталыми, красными от недосыпа глазами. Наверное, надеялся, что я устыжусь и перестану его перебивать.
Нет, я, конечно, устыдилась. Немножко. Даже попыталась сделать серьезное лицо. И со стола слезла, потому что княжне айр Муллен не полагалось сидеть на столешнице и болтать ногами. Впрочем, смирения моего надолго не хватило, и вскоре я взгромоздилась на подоконник. Ректор, следивший за мной с траурным молчанием, снова вздохнул.
– У меня есть веские основания предполагать, что в ближайшее время эльфийская разведка попытается вас завербовать. Возможно, они попробуют с вашей помощью вызнать какую-либо информацию. Или воздействовать на перечисленных мной людей.
– На Вербу? А зачем на нее воздействовать?
– Я имел в виду Нермора и вашего дядю. Так вот, могу ли я в этой ситуации надеяться на ваше благоразумие?
– Вы хотите, чтоб я послала остроухих далеко и надолго, если они попытаются сделать мне предложение, от которого невозможно отказаться? Так это вроде бы само собой разумеется. То есть я же не предательница, и вообще…
– Нет, Марготта, все не так просто. Я хотел бы, чтоб вы приняли это предложение. Приняли и полностью перешли на сторону эльфов.
С подоконника все-таки пришлось спрыгнуть, потому что сидя такие вещи не усваиваются. Как выяснилось впоследствии, стоя тоже. Мне пришлось нарезать пару кругов по комнате, прежде чем удалось собрать в кучу разрозненные мысли.
– Вы хотите, чтоб я делала вид, будто работаю на эльфов, но на самом деле в это время собирала бы информацию для вас? То есть была бы двойным агентом?
– Совершенно верно. – Понжер улыбнулся.
Я не видела никакого повода для радости, поэтому продолжила:
– Одна малость – меня еще никто не вербовал.
– Думаю, они рискнут. А вы при случае попытаетесь во всеуслышание объявить о своей лояльности к эльфам. Если они на это не купятся – что ж, вам же проще. Забудете о нашем разговоре и вернетесь к прежней жизни. Думаю, не надо напоминать вам, что эту беседу необходимо сохранить в тайне.
– Даже от Муллена? – Ох, зря я назвала «любимого дядюшку» по фамилии. Как-то не по-семейному это… Но ректор, кажется, ничего не заметил.
– Он знает. Более того, он это и предложил.
– С-с-скотина! – не сдержавшись прошипела я.
– Княжна! – с укором возразил глава академии.
– А что? Могу я в кои-то веки дать волю чувствам? Тем более что в ближайшее время мне придется постоянно себя контролировать, так ведь?
Ректор кивнул и поднялся, давая понять, что разговор окончен. Как у него все просто: вот тебе задание, иди выполняй.
– Господин Понжер… – Мой окрик застал мужчину почти на пороге. – Но я же ничего не знаю. С чего мне начать? Я не умею ничего такого…
– Умеете, княжна, умеете. Неужели вы окончили военную академию, а так и не поняли, что война – это не только битвы и маневры? Большая часть сражений выигрывается головой. А голова у вас работает хорошо, уж можете мне поверить. Все необходимое в нее за минувшие три года вложили. Еще вопросы?
– Да! Почему вы говорите, что я уже окончила академию? Еще два месяца осталось, и экзаменов не было…
– Но тем не менее ваше обучение закончено. В течение ближайших нескольких дней вас отчислят. За вопиющее нарушение дисциплины. Не подводите меня лишний раз и постарайтесь за это время что-нибудь натворить. Это вы, насколько я знаю, тоже умеете. До свидания, княжна.
– До свидания, – пробормотала я, закрывая за ректором дверь.
Мыслей в голове не было. Наверное, они просто испугались ответственности и разбежались в разные стороны, оставив меня в гордом одиночестве. От нечего делать я подошла к зеркалу и тоскливо вгляделась в мутноватое отражение. Марго из зазеркалья смотрела на меня настороженно и угрюмо. Ей проще – не нужно хитрить и притворяться. Только копировать действительность. И неважно, что эта действительность тебе совершенно не нравится.
За внимательным изучением собственного отражения меня и застал Флай.
Нет, дверь я запереть не забыла. Но он в нее и не входил. Улыбающаяся физиономия возникла в окошке. Впрочем, улыбка истаяла сразу же, как только Глазастый заметил меня.
– За какими бесами ты не спишь? – нахмурился парень. – Я проснулся в такую рань специально для того, чтобы сделать тебе сюрприз, влез сюда, ободрал коленку, а ты не спишь? А ну-ка ложись обратно в кровать и сделай вид, будто досматриваешь последние предрассветные сны.
– Рассвет уже был, – отмахнулась я.
– Тогда послерассветные. Или предзакатные, неважно. Главное, чтоб ты меня не видела. А я тем временем залезу и начну тебя будить. Потом ты проснешься, завизжишь от неожиданности…
– Не буду я визжать, Флай. И вообще, шел бы ты отсюда, а?
– Та-а-ак… – Глазастый сноровисто перевалился через подоконник и подошел ко мне. – Что случилось?
– Ничего.
– А на самом деле?
– И на самом деле ничего. Просто сон плохой приснился.
Я даже не соврала. Был же сон. Не сегодня, не вчера, но был.
– Марго, ты за идиота меня принимаешь, да? Думаешь, что твое оправдание меня полностью удовлетворит и я со стыдом удалюсь тем же путем, что и вошел? Так я тебя разочарую – обратно я по стенке не полезу, я не паук и не безумный акробат. Вообще не представляю, как ты там карабкаешься.
– Нормально, – пожала плечами я. – Просто я легче. Так что худеть тебе надо. На диету сядь, что ли…
– И это говорит человек, который ест всегда, когда не спит!
– А я не человек, я эльф! – Теперь бы самой еще в это поверить…
Кстати, займемся-ка аутотренингом на досуге: я – эльф, я на стороне остроухих, желаю им (то есть нам) счастья, здоровья, разномастных успехов и, главное, победы в войне. Люди-заразы, оттеснили нас на край континента, взвинтили таможенные пошлины, забыли старую веру и вообще всячески нас, бедных-несчастных, притесняют… Да, как-то так!
– О чем задумалась?
– Вот не поверишь, о человеческой несправедливости. Слушай, Флай, я действительно хочу побыть одна. Так надо. Потом все тебе объясню. Наверное.
– Вот это «наверное» мне и не нравится, – невесело усмехнулся парень. – Ладно, пошел я. Увидимся. Дверь открой.
– А что, сам ты со щеколдой не справишься? Мало каши ел?
– Так, мелкая, ты определись уже: мне кашу есть или на диету садиться?!
– Конечно на диету. Из каши. На завтрак – овсяную, на обед – рисовую, на ужин – гречневую, а если проголодаешься ночью, то пшенку.
– Кажется, после такой диеты я к тебе в окно точно не пролезу. Да и не одна стенка меня не выдержит.
– Выдержит, – решила я. – Но только очень прочная!
– Что-то меня такие перспективы совсем не радуют. Может, без диет обойдемся? Я и так красавец хоть куда!
– Слушай, красавец! Я ведь серьезно! Шел бы ты уже, а?
– Да, я понял, что ты не в духе, – кивнул Глазастый. – Только дверь все-таки открой. А то знаю я тебя, понавешаешь там заклинаний всяких…
– Нет там ничего, успокойся. Только щеколда.
…И еще я теперь не магичка. Я заурядный эльф, я ничего не умею, я до чертиков зла на людей… Тьфу ты, глупость какая!
– Я ушел! Не опоздай на завтрак!
Ну вот, еще и завтрак. Вообще-то я хотела перед тем хоть капельку подремать, но теперь уже не успею.
И вот кто, спрашивается, просил Понжера заявляться с утра пораньше? Пришел бы вечером, а лучше ночью. Все тайные дела нужно обговаривать ночью. Нет, не потому, что так положено. Просто в это время суток я лучше соображаю.
Я плюхнулась на кровать, закинула руки за голову и уставилась в потолок. Смотрела долго, ни на что особо не надеясь, но втайне мечтая, что на беленом камне сейчас возникнут огненные письмена. И начертаются этими письменами ответы на все мои вопросы, и снизойдет на меня озарение, и будет мне счастье великое во веки веков.
Короче, завтрак я проспала! И утренние занятия тоже.
Совесть из-за прогула меня не мучила совершенно. Сказано было нарушать дисциплину, ну так я этим и занимаюсь по мере возможностей. На отчисление такие мелочи, конечно, не тянут… А что тянет?
На кухню, что ли, снова пробраться? Только сразу к Вальфу, а не к его жене. Хотя нет, не катит. Отчислять за это тоже не будут, а вот попасться повару под горячую руку чревато. А если тихонько спереть оттуда масло и полить им ступеньки? В принципе можно.
Можно еще пририсовать что-нибудь нецензурное к портрету основателя академии. Или вывесить на забор панталоны Риссы. Много что можно. Но это глупо, скучно и не по возрасту. Да и вообще, все эти измазанные чернилами сиденья, прибитые к полу туфли и вовремя (а чаще не вовремя) опрокидывающиеся на голову ведра с водой – просто детский сад. Но как же, оказывается, сложно изобрести достойную каверзу! Да еще так, чтоб меня потом вычислили. А то могут ведь свалить всю вину на того, кто первый под руку подвернется… И доказывай потом, что это все я! Да, и часовню тринадцатого века тоже я развалила…
Думала я долго, аж до обеда. В итоге на него тоже чуть не опоздала, пришлось бежать в столовую сломя голову. Тут уж не до дисциплины, лишь бы добавки потом хватило!
Коридоры в замке были ветвистые, с крутыми поворотами. На одном из них меня занесло, и я изящно сшибла с ног какую-то первогодку. Извиняться конечно же не стала. А впереди уже мелькнула невысокая фигура в черном плаще. Как кстати!
Предположения о том, почему монашка до сих пор обитает в академии, ходили самые разные. Большинство неромантично склонялось к тому, что служительнице Господа просто нечего делать. Тем более что ее коллега инквизитор давно уже уехал. Причем верхом. Посмотреть, как толстяк забирается на лошадь, сбежалось пол-академии. Несчастное животное испуганно косилось на грузного наездника, нервно перебирало ногами и совершенно по-кошачьи прижимало уши к голове.
– Сбросит, – резюмировал Флай. – Как только за город выберется, сразу сбросит.
Я не спорила. В конце концов, кому как не ему разбираться в лошадиной психологии. Сколько он там под седлом проходил?
Впрочем, добрался ли инквизитор до места назначения, я так и не узнала. А сейчас это было совершенно неважно.
Я хмыкнула и рванулась вперед. Догнать монашку и «нечаянно» толкнуть ее плечом было секундным делом. Вот только красиво отлетать к стенке женщина почему-то не пожелала. Вместо этого носом вперед полетела я. Запнулась, что ли? Этого только не хватало!
Приземлилась я довольно ловко, тут же вскочила на ноги, бросилась бежать… и сразу же споткнулась опять, зацепившись пряжкой сапога за длинную лямку собственной сумки, так некстати сползшую с плеча. Рванула посильнее, мысленно попрощавшись с пряжкой… Зря! Фурнитура оказалась приделана на совесть. А вот тот, кто шил сумку, явно схалтурил.
Раздался тихий хлопок. Лямка лопнула, сумка с размаху хлопнулась на пол и распахнулась. По коридору разлетелись исписанные листки. Черт! Кажется, носить все с собой было далеко не лучшей моей идеей!
Выругавшись сквозь зубы, я бросилась собирать записи. А монашка, как назло, и не думала уходить. Взирала из-под своего капюшона на ползающую по полу меня и улыбалась. То есть лица ее я, конечно, не видела. Но почему-то все равно была твердо уверена, что она улыбается.
А что еще делать? Я бы на ее месте уже хохотала в голос. А еще обязательно улучила бы момент и посмотрела, нет ли чего интересненького в чужих бумагах.
Впрочем, она и улучила!
Стоило мне отвернуться, как женщина стремительно нагнулась и подхватила один из листков. Я бы и не заметила ничего, если б не тень, повторившая ее движение. Темный силуэт на стене выдал монашку с головой. Я резко крутанулась обратно и едва успела выхватить трофей из ее руки. Мельком взглянула на строчки… Уф, пронесло! Всего лишь описание турнирного поединка с Флаем. Ничего компрометирующего, никаких двусмысленностей…
– Спасибо, что помогли мне собрать бумаги, сестра. Но вам не стоило себя утруждать. Я бы и сама справилась.
– Ничего, мне не трудно. Но в следующий раз глядите под ноги, это бывает полезным.
– Я учту.
А вот интересно, издевка в ее голосе мне только послышалась или она на самом деле была? И что-то у меня нехорошее ощущение, что такая ведь может и не пожаловаться. Подстроить при случае какую-нибудь ответную пакость – да, а вот целенаправленно настучать на нерадивую ученицу вряд ли. Кажется, я промахнулась.
Словно в ответ на мои мысли женщина качнула капюшоном и отправилась своей дорогой. Мне оставалось только молча смотреть ей вслед.
– Марго! Вот ты где?!
Я с трудом отвела взгляд от удаляющейся монахини и обернулась. По коридору бежали Флай и Кьяло. Вместе. Ну надо же, какое поразительное единодушие. К чему бы это?
– А где же мне еще быть?
– Зная тебя – где угодно, – усмехнулся Глазастый.
– В комнате тебя нет, на площадке для фехтования – нет, в конюшне – нет, в столовой – тоже нет, – методично перечислил берсерк, для верности загибая пальцы. – А Понжер, между прочим, хотел за обедом какое-то объявление сделать. Так что пошли скорее.
– Пошли, – кивнула я, напоследок оглядывая коридор. Нет, вроде бы все листочки собрала.
На понжеровское объявление мы почти не опоздали. Почти – потому что вводная тягомотина к нашему появлению как раз закончилась, и ректор перешел к делу:
– Многие из вас, наверное, с нетерпением ждут завтрашнего дня. Завтра Бельтейн. В этот день в нашей академии всегда отменяли занятия и разрешали ученикам погулять по Таину. Естественно, в сопровождении преподавателей. Но в этом году мы нарушим традицию.
– Отпустите без сопровождения? – весело поинтересовался кто-то нетерпеливый.
– Нет, не отпустим вообще. И все уроки будут идти своим чередом, – покачал головой ректор. – Дело в том, что…
Договорить ему не дали. Все собравшиеся в столовой загалдели одновременно, стараясь как можно громче выказать свое недовольство нововведением. Яростнее всех были, конечно, первогодки, которые ждали этого дня чуть ли не с самого приезда в академию. Иногда мне казалось, что они только ради него сюда и рвались. Впрочем, многие преподаватели тоже были неприятно удивлены. И их можно было понять – ведь погулять хотелось всем.
– Кажется, в этот раз Понжер все решил сам, ни с кем не посоветовавшись. – Флай покосился на брызжущего слюной историка.
Тот как раз громогласно объяснял окружающим, что эта традиция старше, чем все мы здесь, вместе взятые, и нарушать ее ни в коем случае нельзя. А то его, старого, больного человека, такое пренебрежительное отношение к истории сведет в могилу.
И в кои-то веки я была абсолютно согласна со стариканом. Хоть и предпочитала про себя называть канун Бельтейна Вальпургиевой ночью.
– Наверное, у него есть веская причина, – примирительно начал Кьяло.
– Да хоть две! – возмутился Глазастый.
– Точно! – поддержала я. – Пусть хоть конец света настанет, а праздники отменять нельзя. Это не по-человечески! И даже не по-эльфийски. Те-то небось отмечать будут.
– Дело в том, что… – Ректору наконец-то удалось переорать собравшихся. – …Что в последнее время в нашем городе участились случаи стычек между коренным и эльфийским населением. Напряженность постоянно нарастает, а я несу ответственность за вас перед вашими родителями и родственниками. И отмена самостоятельного выхода за пределы академии направлена в первую очередь на обеспечение вашей же безопасности!
Я вздохнула. Все, что вещал недовольной публике Понжер, до боли напоминало родные выпуски новостей. Вот слово в слово! Не может он человеческим языком объяснять, что ли? Сказал бы: «Народ, тут такое дело! В стране война, а я над вами главный!» – и все бы сразу заткнулись.
Хотя… про войну нельзя, ее же официально еще нет. А волнения по всей стране есть, и все об этом знают. Вот и несет бедный ректор всякую чушь… Мерзкая у него работа, как ни крути. Не хотела бы я когда-нибудь оказаться на его месте. Тем более что это, как выяснилось, не единственная его работа. Только вот вторая еще хуже. Как же, интересно, называется его вторая должность? Глава разведки и контрразведки? Или не глава… Но ведь не последний человек – это точно. А кто тогда первый? Хм, не мой же «дядюшка», в самом деле?!
– Вы все здесь взрослые, серьезные люди, – продолжал тем временем обладатель неизвестного чина предонской разведки, – и я надеюсь, что никто из вас не попытается нарушить мое распоряжение. Уверяю вас, что наказание за проступок будет максимально строгим. Вплоть до отчисления. Так что я надеюсь на вашу сознательность и понимание.
– Да-да, мы все здесь сознательные и понимающие, – пробормотала я в такт собственным мыслям.
– Даже не думай! – одернул меня Флай. – Отец писал, что в городе действительно неспокойно. Лучше здесь отпразднуем. Вина хорошего раздобудем… А тебе – компот!
– Не собираюсь я удирать из академии, больно надо, – отмахнулась я, надеясь, что говорю достаточно убедительно.
– Точно? – сощурился Кьяло.
– Честное слово, – обреченно соврала я.
Говорить друзьям заведомую неправду было неприятно, но их я за собой тащить не собиралась ни в коем случае. Причем не только потому, что злостно нарушать дисциплину и огребать за это по полной программе я намеревалась в гордом одиночестве. Была и другая причина: с парней бы сталось вывести меня за пределы замка, а потом вернуть обратно так, что никто ничего бы и не заметил. И наказания бы, понятное дело, никакого не получилось. Смысл тогда ползать туда-сюда по очередным осыпающимся тоннелям?!
Нет уж, мы лучше по-простому – через забор! Если повезет – поймают еще до того, как я выберусь за территорию академии.
– Марго?.. – недосказанный вопрос Флая повис в воздухе.
– Чего? – нахмурилась я.
– Ты сегодня слишком много молчишь и слишком мало ешь. И мне это не нравится.
– Мне тоже много чего не нравится, и что дальше? Может, я просто не выспалась?
– Так иди спать. До вечерних занятий время есть.
– И пойду! – решила я.
И пошла. Конечно, не спать, а думать… Но в голову как назло лезли совершеннейшие глупости. Я их усилием воли из мозгов вытряхивала, а они нахально перли обратно. Не помог даже общественно полезный труд – ремонт сумки. Вздорные мысли продолжали напирать. А раз отделаться от них не было никакой возможности, приходилось терпеть.
Я геройски протерпела до наступления темноты. А потом собралась и тихонько спустилась во двор. Там было неожиданно пустынно. Слуги, вечно слонявшиеся туда-сюда, словно испарились. Стражника, обычно лениво подпиравшего стену возле входа, тоже видно не было. И куда все подевались?!
До кованых ворот я шла совершенно не таясь, – и хоть бы кто окликнул. Через решетку лезла внаглую, выбрав для этого самое высокое место, – и снова никакой реакции. Мой гордый проход по освещенной фонарями дороге заметил бы каждый выглянувший в окно, но выглядывать никто не спешил.
Я совершенно ничего не понимала.
Нет, то, что в такую ночь люди предпочитают сидеть дома и не высовываться без нужды, я знала. Местные священники вообще рекомендовали проводить все время до завтрашнего утра в молитвах и покаяниях – и это тоже было понятно. В конце концов, многие традиции одинаковы в разных мирах, даже если они всего лишь суеверия. Праздник должен был начаться утром, и знаменовал он, кроме всего прочего, еще и окончание этой мистической ночи.
Другое дело, что ничего мистического в ней отродясь не бывало. Шабаши устраивали, над городом летали, в окна скреблись, народ загулявший пугали – это, да, было. Ну а мистика-то тут где? Тем более что здешние зашуганные ведьмы даже на такие мелочи не решались. Если они (ведьмы) вообще тут остались!
Так что единственная странность этой ночи состояла в том, что мне до сих пор никто не встретился.
Впрочем, стоило мне об этом подумать, как сзади раздались топот копыт и поскрипывание. Я торопливо свернула на обочину, пропуская карету. Черная повозка пронеслась мимо, и ни возница, ни пассажир не уделили мне ни малейшего внимания.
– И куда это сестра Анелла собралась на ночь глядя? – ехидно вопросили кусты за моей спиной.
Не буду врать, что я подпрыгнула от неожиданности. Хотя соблазн был большой.
– Флай! С ума сошел? Нельзя же так пугать! Ты что здесь делаешь?
– Как это что? За тобой слежу, непонятно разве?
– И давно?
– От самых ворот. Не заметила?
– Неа, – созналась я. – А Кьяло где?
– Откуда я знаю?! Я его не пасу! Или ты нас только на пару воспринимаешь, а по отдельности нет? – вскинулся парень.
– Почему? Я очень даже воспринимаю… Просто странно, что ты здесь, а его нет. Или есть? – Я огляделась, почти уверенная, что берсерк сейчас выползет из придорожной канавы. Но все было тихо.
– Кажется, он зря понадеялся на твою честность, – ухмыльнулся Глазастый. – А теперь, раз мы здесь одни, может, все-таки скажешь, что случилось?
Я задумалась. Держать все внутри было тяжело. Душа настоятельно просила длинного, почти исповедального монолога. И стороннего одобрения. Наверное, я просто не создана для тайн.
– Мне приснился не слишком хороший сон. И я всю ночь не спала. А еще порвалась сумка, отменили праздничный выходной… в общем, ты и сам все знаешь.
– Марго, кому ты врешь, а? Что на самом деле случилось?
– Я же сказала, у меня порвалась сумка. Просто порвалась сумка, и от этого испортилось настроение. И мне срочно понадобилось развеяться. Я бы погуляла немного и вернулась. Честное слово!
– Ты сегодня уже давала честное слово, что никуда не пойдешь.
– Ну и что. Я девушка, а девушка всегда имеет право передумать! А ты, между прочим, тоже никуда не собирался. Зачем тогда за мной пошел?
Теперь задумался Флай.
Кьяло бы честно признался, что волновался, беспокоился, не хотел оставлять одну. А этот…
– А у меня пятка зачесалась. Левая. И знаешь, так страшно зачесалась, что просто сил никаких нет. Ну, думаю, надо прогуляться, чтоб перестала. И пошел я на прогулку. А кругом так спокойно, романтика, птички поют. И тут ты. Придется, видимо, вдвоем прогуливаться. Согласна?
Парень галантно подал мне руку. И я ее приняла. Надеюсь, не менее галантно.
– Согласна! Все равно от тебя теперь не отделаться.
* * *
Олег читал. А что еще оставалось делать?
Из дворца его не выпускали. Да что там, даже из комнаты, где он жил, выходить разрешали не всегда. Комната, правда, была огромная, впору балы устраивать или фехтованием заниматься. Но склонности к танцам молодой маг никогда не испытывал, а вот поединки…
Поединки здесь же и проходили. Несколько раз в неделю, под личным контролем ее величества Араи Первой. Сперва на этом настаивала сама королева, но со временем Олег понял, что такое времяпрепровождение ему даже нравится.
Оружие всегда было одно и то же – тот самый меч с крыльями на гарде, а вот учителя и соперники менялись часто, несмотря на то что платила Арая щедро. Те, кто поумнее, уходили сами, своими ногами. Менее сообразительные (или более жадные) рисковали задержаться… Как правило, у них были неприятные лица с маленькими бегающими глазками, хамоватая улыбка и много гонору. Олегу они не нравились. Мечу тоже.
Маг довольно быстро сообразил, что его новое оружие имеет собственную волю. И не сказать чтоб это сильно его удивило. С подобными вещами он уже встречался – когда-то ими очень интересовалась Варвара. Помнится, ведьма даже метлу свою сделала из какой-то особой, не пойми как добытой, дриадской ольхи. Помело получилось быстрое, маневренное и на редкость самостоятельное. Могло летать без всадника, умело выбирать дорогу по своему усмотрению, любило охотиться за кошками и мелкими собаками, пугало непрошеных гостей… И, естественно, никого, кроме владелицы, не слушалось. Да и ей, честно говоря, подчинялось не всегда.
У меча характер оказался попроще, чем у метлы. На зверей клинок не реагировал, на хозяина не покушался. Но проливать чужую кровь любил очень.
Олег чувствовал, что вполне может контролировать свое оружие, удерживая его от кровопролития. Но настроение у него в последнее время было отвратительное, а противники подбирались на редкость мерзкие… Большинство из них после поединков уносили. Некоторых уводили, бережно поддерживая с двух сторон.
Потом прибегали слуги, споро подтирали с пола кровь, убирали осколки очередной подвернувшейся под руку вазы, снимали со стены ненароком рассеченный гобелен… А маг уходил за тоненькую ширмочку, где стояла его кровать, и читал. Колдовать он даже не пытался. Арая достаточно четко дала понять, что комната заблокирована от любой магии, кроме ее собственной.
Стоило вспомнить о королеве, как по мраморному полу застучали тонкие каблуки. Вот ведь легка на помине!
– Здравствуй. Скучаешь?
Она задавала этот вопрос изо дня в день с завидным постоянством. Впрочем, ответы Олега тоже разнообразием не отличались.
– Не дождетесь, ваше величество. Мне весело, как никогда.
– Врешь. – Властительница Запределья присела на краешек кровати и кокетливо поправила локон. – Ты всегда мне врешь.
– Просто отвечаю взаимностью. Вы тоже правду говорите редко.
– Почему же? Ты в моей власти. Твоя мать тоже в моей власти. И это будет продолжаться до тех пор, пока кто-либо из вас не убьет ту девчонку. Что из сказанного ложь?
– Последнее. – Олег демонстративно уткнулся в книгу. – Вы не собираетесь меня отпускать, иначе не стали бы так опекать. Не знаю, что вы задумали, но я вам свою точку зрения уже объяснил. До свидания.
– До свидания, мальчик мой. До завтра. – Королева легко поднялась и, покачивая бедрами, направилась к выходу.
Некромант ухмыльнулся. Что бы ни замышляла эта царственная особа, он останется при своем мнении и не сделает отсюда ни шагу. А когда припрет – Арая сама все расскажет. Интересно будет послушать. Предсмертные монологи всегда вызывают любопытство.
Да будь эта драная селедка хоть тысячу раз королева и миллион раз олла! Она считает себя великой правительницей и непобедимой чародейкой – пусть считает. Она запрещает ему колдовать и практиковаться в магии – и ладно. Она хочет добиться своего любыми методами – ее проблемы.
Олег рассеянно провел рукой по клинку, лежащему в изголовье. Кончики пальцев привычно кольнуло холодом. Мечу не было никакого дела ни до Араи, ни до ее антимагических штучек. Все запреты он попросту игнорировал. И это следовало учесть.
Замок, в котором находилась академия, стоял на небольшом холме за городской чертой. Впрочем, самой черты как таковой здесь и не было. Дома, поставленные в художественном беспорядке, начинались сразу у подножия холма. Постепенно их становилось все больше, улицы извивались под совершенно немыслимыми углами, пересекались, делали петли, но в конечном итоге всегда приводили к гавани. Даже если изначально шли в совершенно противоположном направлении.
Поэтому, гуляя по ночному Таину, мы просто обязаны были рано или поздно оказаться на берегу. И конечно же оказались.
Залив, который я каждый день наблюдала из собственного окошка, гордо назывался Главные ворота и, по сути, ими и являлся. Так же, чтоб не путаться, именовали и местный порт, который я тоже к этому времени досконально изучила, не выходя дальше балкона.
Честно говоря, из моей комнаты открывался гораздо более удачный вид на побережье. Но раз все равно пришли, почему бы не полюбоваться природой. Любованию, правда, слегка мешал назойливый запах рыбы, справиться с которым не мог даже постоянный ветер, но мы стоически терпели. В конце концов, во всем остальном обстановка вполне способствовала романтическому настроению. С точки зрения Флая.
Парень по-джентльменски расстелил на берегу свой плащ и предложил мне на него усесться. Я подумала и оседлала громадный булыжник неподалеку. Глазастый ехидно сощурился и вытащил из сумки нехилый кусок мясного пирога, который тут же принялся с аппетитом уплетать. Я срочно передумала и перебралась на предложенную подстилку.
Хотелось просто поговорить ни о чем, но беседа не клеилась. Сначала потому, что рты были заняты пирогом, а потом… Я мучительно пыталась придумать, с чего начать разговор, но все слова будто вылетели из головы. И у Флая, кажется, тоже.
– Марго, слушай… тут такое дело… – наконец-то решился он.
– Ну?
– Ты только пообещай, что сразу ругаться не начнешь, ладно?
– Так уж и быть, пару минут потерплю, – согласилась я.
– Десять!
– Ладно, десять. Даже пятнадцать. Не знаю, что ты хочешь сказать, но оставшиеся пять тебе даются на то, чтобы удрать подальше.
– Тогда я начинаю? Ну то есть ты готова?
Честно говоря, мне очень хотелось подольше полюбоваться таким редким явлением, как Флай, не отваживающийся что-то сказать. Но взгляд у него при этом был таким жалостным, а рожи он корчил такие скорбные… Короче, я не выдержала:
– Вперед, мой герой!
– Ты еще не думала, где будешь жить после окончания академии?
– Нет… – А ведь действительно, не мешало бы подумать. Не у Хозяина же торчать. Вот только постоянно снимать комнату хлопотно. И крайне накладно… – И какие будут варианты?
– Понимаешь, я тут подумал… – Парень зачем-то вскочил и вытянулся по струнке. Видимо, шило в известном месте засвербело. – Ты могла бы жить у меня. То есть выйти за меня замуж и жить.
После такого заявления мне тоже осталось только вскочить. Но не из-за осознания торжественности момента, а потому, что я резко пожалела об обещанном пятнадцатиминутном перемирии. Рука невольно сжалась в кулак. А Флай, вместо того чтобы отшатнуться, плюхнулся на колени и покорно склонил голову.
– Ну и что это за миниатюра? Типа повинную голову меч не сечет? – ехидно осведомилась я.
– Ага. В общем, ты подумай над этим, если что… Я же от всей души…
– Так я и думаю… стою тут и думаю, что дурак ты, Флайяр айр Нермор, княжич Предонский! Ну, притащишь ты меня в дом, и что? Что отец твой скажет? А всякие высокопоставленные шишки? А люди? Я – эльфа! Я – магичка! Без родословной, без денег, без нормального воспитания, без ничего! Только и умею, что мечом махать и в приключения ввязываться. Я никто, понимаешь?! Или нет? Ты вообще о престиже семьи думаешь?
Ой, что-то меня понесло. Учитывая, что сама я о пресловутом престиже имела весьма посредственное представление… неожиданный результат получился. А ответная реакция Глазастого оказалась еще более неожиданной.
Во-первых, он наконец-то прекратил утаптывать землю коленками. А во-вторых, разразился пламенной речью:
– Нет, это ты дура, Марготта айр Муллен! Потому что мне наплевать, что там у тебя с деньгами и на мнение всяких идиотов из Восточного совета тоже! А если тебе званий не хватает или титулов, то вспомни, что ты, между прочим, выпускница Таинской академии, победительница Турнира Равных, дочка тангарского начальника внешней стражи…
– Племянница, – уныло прервала его словоблудие я. – Тем более фиктивная.
– Да какая, к черту, племянница? Ты же видела портрет Аллены! Неужели не заметила, что вы с ней как две капли воды похожи?! И, между прочим, все люди, о мнении которых ты так рьяно заботишься, думают, что ты – самая настоящая мулленовская дочка, просто воспитывалась где-то на родине матери. А почему он тебя признавать не хочет – это отдельная история. Большинство считает, чтоб ты потом на наследство не претендовала.
Странно… До этого момента мне даже в голову не приходило, что обо мне вообще кто-то думает. Да еще и гадает, где я могла воспитываться… Ладно хоть не пришли к выводу, что в монастыре. А то я бы прямо сейчас от смеха окочурилась.
– С ума сойти. А уши они как объясняют?
– А что уши? Да в Предонии у всех в роду попадаются эльфы. А у аристократии особенно. Это не секрет. Ну, значит, и у Муллена где-то были. Кстати, скорее всего действительно были!
– С чего ты взял?
– А у него слишком хорошая реакция для человека. Ты видела, как он сражается? Люди с такой скоростью не двигаются!
– Ну не скажи… За тобой, например, очень сложно уследить.
– А кто тебе сказал, что я чистокровный человек? У меня бабушка по маминой линии – эльфа, между прочим. Ну все, я пошел.
– Куда это?
– Неважно, лишь бы подальше. Пятнадцать минут-то уже кончились, сейчас ты меня убивать будешь!
– Да нет, наверное, не буду, – неожиданно для самой себя созналась я. – Ты сам-то в это веришь?
– Во что?
– Ну, в то, что я могу на самом деле оказаться родственницей Муллена. Ведь ни у какой материнской родни я, как ни крути, не воспитывалась. Да и вообще, по-моему, эта версия за уши притянута. Хоть бы и за мои. Есть уже у Хозяина одна дочка. Не подарок, конечно, но родная, и он ее любит. Зачем еще и меня туда же?
– Не скажи… тут еще один факт есть. Я в тот раз, когда домой вернулся, у отца повыспрашивал насчет этой истории со смертью Аллены. Так вот, вполне вероятно, что она действительно до сих пор жива. Потому что в склепе ее тела нет!
– Что-то частенько у вас тут тела пропадают, – невольно хихикнула я, вспомнив Вильду. – А Хозяин что, не в курсе?
– Откуда я знаю! Думаю, ему об этом доложили. Но скорее всего не сразу. Возможно даже, что спустя несколько лет. Он же как раз после той истории из замка Муллен уехал и долго потом туда не возвращался.
– То есть он уехал, а труп его жены встал и своими ножками вышел из склепа? Так, что ли? Извини, но это бред.
– Ну, вам, магам, лучше знать, что бред, а что нет.
– Упс! – Я хлопнула себя ладонью по лбу.
– Что?
– Ты прав, я – дура. Аллена же была некроманткой. А у них таких фокусов со смертью навалом… То есть не такой уж и бред получается…
– Вот! А теперь слушай дальше.
Лицо Флая приняло совершенно неописуемое выражение. Мол, «я такую тайну всех времен и народов знаю, что ты сейчас упадешь». Я вздохнула и приготовилась слушать. Хотя точно знала, что сейчас он сморозит какую-нибудь глупость.
– Ну давай, рожай уже!
– О великая пророчица! И как ты догадалась, что именно об этом я хотел тебе рассказать? О, воистину ведомы тебе тайны всех времен и народов! – Парень снова плюхнулся на колени и принялся бить шутливые поклоны.
– Э-э-э… не догоняю, – созналась я, несколько раз повторив мысленно свою последнюю фразу: «Чего я такого сказала? И о чем догадалась?»
Надо было видеть выражение его лица. Как оно из гротескно-комического становится совершенно серьезным, даже торжественным.
– Аллена, когда умерла… или не умерла… В общем, она в это время была беременна! И об этом Муллен точно знал! И еще некоторые знали. А вот куда она потом делась вместе с ребенком…
Я задумалась. Ненадолго. Что-то во всей этой картине не складывалось, и я даже знала, что именно.
– Слушай, да какая разница, кто куда делся? Устроил мне тут мыльную оперу похлеще «Санта-Барбары»… А ты подумал о том, что у меня вообще-то есть родители. Свои, родные. Правда, я понятия не имею, где они и живы ли… Но они все равно есть, понимаешь? Они меня родили и воспитали! Или ты думаешь, что я на них с неба свалилась?
– А почему нет? На нас же свалилась.
– Не на вас, а на мостовую. Жесткую, между прочим! И вообще… пошли!
– Куда?
– Куда угодно. Мы ведь гуляем? Значит, будем гулять! – И я с целеустремленностью неуправляемого танка направилась по узенькой улочке в глубь города.
Флай подхватил с земли плащ и бросился следом. Некоторое время молча шел рядом, приноравливаясь к моему шагу, потом попытался возобновить разговор… Впрочем, дальше попытки дело не шло. Стоило ему открыть рот, как откуда-то сверху прямо нам под ноги рухнул горшок с розой. Как ни странно, не разбился. Просто цветок с комом земли отлетел в одну сторону, а посудина – в другую.
Мы не сговариваясь задрали головы кверху. Глазастый – настороженно (вдруг оттуда еще что-нибудь прилетит), а я – с любопытством. Из открытого окна второго этажа на нас тоже смотрели. На лице неопрятной и необхватной тетки надежда странным образом мешалась со злостью. Горшок она, видимо, сбила, когда закрывала ставни. И теперь старательно соображала, спуститься за ним или так сойдет.
– Мальчики, горшочек не занесете мне?
Я невольно улыбнулась. Давно меня с парнями не путали… Надо почаще в город выбираться!
– Чего лыбишься? – моментально среагировала тетка. – Горшок верни, говорю, отродье эльфийское!
Тут я не сдержалась и расхохоталась в голос. Сама не знаю почему. Наверное, нервное напряжение всего сегодняшнего дня наконец-то нашло выход. А вот Флаю смешно не было:
– Уважаемая, вы заткнуться не хотите? Нет? А то еще пара слов – и я вам лично объясню, кто здесь чье отродье. Боюсь только, что портовые нищие этого родства не признают, потому что такие постыдные вещи принято опровергать с гордо поднятой головой.
Тетка как стояла, так и зависла. Правильно, чтоб такое адекватно переварить, надо обладать хоть какими-то мозгами. А у нее, видимо, и зачатков их не имелось. Зато глотка была луженая.
– Благоро-о-одные, мать вашу через колено об забор, – раскатисто проревела владелица небьющегося горшка. – Вы мне тут поговорите еще. Ужо я все знаю, что недолго вам тут командовать осталось, злыдням остроухим!
– Марго, я не понял, – демонстративно мотнул головой Флай, – это у почтенной госпожи галлюцинации или у меня тоже вдруг уши отрасли?
– Нет, просто она считает, что моих должно хватить на двоих. Или… ты же сам говорил, что эльфы у всей аристократии в родне отметились. – Приступ смеха прошел так же внезапно, как и начался.
– Говорил. Но на всю улицу-то об этом зачем орать?
– А может, ей просто завидно, что на ее прабабку никакой остроухий красавец не польстился?
– Если прабабка была похожа на эту заплывшую бочку, то охотно верю.
– Это кто тут бочка? Кто бочка? – Проблем со слухом у тетки тоже не наблюдалось. – Сами тощие, что мужнин кошелек, а девок ваших и вовсе тростинкой перешибить можно. Ничего в красоте не смыслите, а еще благоро-о-одные. А кто дело делать будет, а? Расплодили эльфов в городе!
– Вот теперь я на самом деле не понял… Мы все-таки эльфы или мы их расплодили?
– А кто нас, эльфов, разберет, – усмехнулась я, подбирая с земли злополучный горшок. – Тяжеленький!
– Ты чего задумала?
– Как это что? Вернуть вещь законному хозяину!
И, прежде чем парень успел перехватить мою руку, горшок полетел в открытое окно. Прямо в голову владелице. Увернуться та не успела, и округу огласило звонкое «бом!». Горшок, благополучно переживший падение со второго этажа, разлетелся мелкими осколками, а тетка потерла лоб и разразилась отборной бранью. Слов в ее речи было гораздо больше, чем смысла. Я разобрала только про поганых эльфов, что все «благоро-о-одные» – сволочи и в каком-то гробу она нас видела. Потом пошел вольный бред о том, что до утра нам не дожить, потому что бог все видит, а люди – слуги его… Но это я уже не дослушала, потому что Флай ухватил меня за руку и потащил дальше.
– А красивый монолог был! Мне даже интересно стало, чем все это закончится, – хмыкнула я, когда мы отошли на достаточное расстояние.
– Закончилось бы тем, что на ее крик из окон вылезли бы все соседи и в нас полетела бы еще парочка горшков. И хорошо, если цветочных. А то можно и ночных!
– Да ну, брось. Если б соседям было до этого дело, они бы еще раньше появились. А все сидели за закрытыми ставнями и молчали, словно вымерли. Да и вообще, тебе это все странным не кажется?
– Что именно? Летающие горшки?
– Да нет же! Безлюдность абсолютная. И тишина. Даже бандитов никаких на улицах нет. Где все?
– Смотри, сейчас накаркаешь на нашу голову какую-нибудь шайку, – припугнул меня парень, но я уже видела, что он тоже задумался. – А может, тут всегда так? Я ведь ночью в Таине никогда не бывал. Тем более такой ночью…
– Сразу видно, что у тебя окна на другую сторону выходят. А из моего окна все как на ладони видно. Бывает тут народ ночами, еще как бывает. И в будни, и в праздники. И даже если предположить, что одни сейчас усердно отсыпаются перед Бельтейном, а другие так же усердно молятся…
– А тебе обязательно надо предполагать? – едва заметно поморщился Глазастый. – Сама же сказала, что мы просто гуляем.
– Какое-то у нас непростое «просто» выходит…
Я попыталась улыбнуться, но получилась только косая гримаса. Чувство опасности, поначалу едва заметное, все нарастало. Тревога сочилась из всех щелей, пробивалась сквозь плотно закрытые ставни, стелилась низким туманом по мостовой. Я сама не заметила, как прижалась к Флаю.
– Ты чего дрожишь? Замерзла?
Глазастый великодушно укутал меня своим плащом. С наружной стороны накидка была в прибрежном песке, с внутренней – в крошках от пирога. Которые сразу же посыпались мне за шиворот. По спине побежали мурашки. То ли от крошек, то ли от страха. Не моего. Боялись люди, спрятавшиеся в домах. Некоторые даже в подвалы забрались, тщетно надеясь, что беда их там не найдет. А многие дома и вовсе были пусты. Их хозяева решили провести эту ночь за городом.
Откуда я это знала? Как поняла? Или это просто бред воспаленного воображения?
– Флай, пошли отсюда.
– Куда? К ратуше? Там, наверное, уже все украсили к завтрашнему. Хочешь посмотреть?
– Нет. Мы пойдем обратно, в академию. И быстро.
– Ладно.
Парень пожал плечами, но спорить не стал. И хорошо. Я потом все ему объясню. Если смогу. Если успею.
Башенные часы отбили полночь, а стоило им замолкнуть, как мы услышали стук копыт. Одинокий всадник был еще далеко, но в ночной тишине звуки казались такими четкими, словно неизвестный находился прямо за спиной. Я даже не выдержала – обернулась. И конечно же никого не увидела.
– Интересно, кому еще не спится? – беспечно осведомился Глазастый.
– Без понятия, – как можно небрежнее бросила я, прибавляя шагу. Встречаться с наездником у меня не было никакого желания. Только вот мои желания в эту ночь совершенно никого не интересовали.
Вскоре стало понятно, что встречи избежать не удастся. Всадник, кто бы он ни был, ехал прямиком к нам. Уж не знаю, видел он нас или чувствовал, но стук копыт неуклонно приближался, а вскоре в конце улицы появился и темный силуэт.
Флаю, кажется, передалась моя тревога, и теперь уже он неуклонно тянул меня вперед. А потом мы и вовсе побежали.
Цокот за спиной действовал на нервы и звучал громче набата. При этом все вокруг казалось каким-то странным, нереальным. Улица словно бы раздалась вширь и вытянулась в длину. Но вместо того, чтобы свернуть в какую-нибудь подворотню, мы упрямо неслись посередине дороги. И какая-то часть меня даже понимала, что это глупость… Но часть эта за координацию движений явно не отвечала, и тело продолжало мчаться в том же направлении.
Чувствовала я себя при этом маленьким загнанным хоббитом. А то, что нас догоняло, представлялось мне в виде какого-то инфернального назгула на коняге размером со слона. Интересно, оно нас съест или только понадкусывает?
Силы кончались – все-таки человеку с лошадью не равняться. Да еще я, как всегда, вознамерилась сделать глупость. Ведь понимала же, что останавливаться нельзя, а оглядываться очень нежелательно, но все равно притормозила и бросила взгляд через плечо.
Наш преследователь был уже совсем близко. Достаточно близко, чтобы его можно было разглядеть. Но вместо этого я почему-то уставилась на лошадь. Животное мои опасения оправдало – это был настоящий монстр. Высоченный, широкогрудый и совершенно нереального красно-бурого цвета. Если бы из его ноздрей вдруг вырвались языки пламени, я бы не удивилась.
– Марго, скорее!
Я с трудом отвела глаза от адской зверюги и прибавила ходу. Сбежать от такого преследователя нереально. Но это не значит, что я не буду пытаться!
Впрочем, энтузиазма моего надолго не хватило. Под ногу совершенно некстати подвернулся какой-то кособокий камушек, и я полетела на землю. И уже в падении вспомнила, что мне все это напоминает.
Мой сон. Тот самый, про Ксанку. Она точно так же бежала, словно продираясь сквозь реальность, и так же падала…
…Ни додумать, ни упасть мне не дали.
Чья-то рука над самой мостовой подхватила меня за воротник. Коленками я, конечно, все равно приложилась, но не так сильно, как можно было ожидать.
– Спасибо, – машинально буркнула я и только тогда поняла, что произошло. Рука, все еще держащая меня за шкирку, принадлежала тому самому всаднику. – Только не ешьте меня, я ядовитая!
– Малышка, ты рехнулась? Делать мне больше нечего, кроме как есть костлявых остроухих подростков?
Голос был знакомый. Настолько знакомый, что я наконец-то набралась наглости поднять глаза, чтоб взглянуть на «инфернального назгула».
– Верба, ты… вы… вы откуда здесь?
– Проездом. Я всегда проездом. А вот какого… огородного растения вы двое тут делаете в такую ночь?
– Гуляем… – Флай никак не мог отдышаться после сумасшедшего бега, да и я тоже.
– Не могли другого места выбрать для прогулок? – Воительница отпустила мой воротник и легко спрыгнула на землю. Одежда на ней в этот раз была совершенно обычная – никаких бронелифчиков и коротеньких юбочек. Это было непривычно, но почему-то казалось правильным. – Или хотя бы другого времени?
– А какая разница? Или вы тоже верите во всякую мистику?
– Мистику? – Верба удивленно вскинула брови. – Ты про эти церковные бредни, что ли? Ну уж нет, мне и реальности вполне достаточно. И хватит тут мне зубы заговаривать. Быстро взяли ноги в руки и шагом марш из города, пока не поздно.
– Зачем? – не поняла я.
– Куда? – Глазастый тоже убегать не торопился.
Воительница вдруг ухватила его за подбородок и пристально всмотрелась в глаза. Лицо у нее при этом как-то странно посерело, словно тень упала.
– Тебе – уже некуда. Можешь не торопиться. Главное, чтоб она ушла. Головой за нее отвечаешь, понял?
Парень торопливо кивнул.
– Да что все-таки происходит, а? – не выдержала я. Нет, день сегодня точно не задался. А ночь – и подавно.
– А сама подумать не пробовала? Тебе Понжер еще утром должен был все рассказать!
– А вы откуда знаете, что должен был?
– А кто, думаешь, письмо привез? – вопросом на вопрос ответила Верба. – Чтоб ты знала, малышка, такое случайным гонцам не доверяют. А еще он должен был запереть вас всех в замке, и чтоб ни одна живая душа наружу не вылезла. Запер?
– Запер, – понуро согласились мы.
– Так за какими бесами вас понесло в город, а? Романтики долбаные! Глаза б мои вас не видели! Все! Хватит препираться! Бегом отсюда, и срочно. Да не туда! Вот же два идиота мне на шею…
– А куда? – Флай, направившийся было в сторону академии, недоуменно обернулся.
– Из города. То есть совсем! Лучше через Вторые ворота, а оттуда – в Тангар. Деньги есть?
– Н-нет…
– Не просто романтики, а еще и блаженные! Держите, дуралеи. – Воительница сорвала с пояса кошелек и протянула мне. – В трех лигах к востоку по тангарскому тракту ферма будет, там лошадей разводят. На двух тут должно хватить. Скажешь, что от меня, еще и скидку сделают. Дома Муллену передашь, что тут не все так гладко, но я справлюсь. И уши прикрой чем-нибудь. Да держитесь подальше от вот таких меток…
Женщина кивнула на один из ближайших домов. Я присмотрелась и с трудом разглядела косо намалеванный белый крестик над дверью. Выглядел он так, будто его долго пытались стереть, но так и не преуспели в этом благом деле.
– А почему?
Не знаю, стала бы Верба отвечать на этот наивный вопрос, но тут башенные часы глухо стукнули один раз.
– Полпервого, – машинально расшифровал Флай.
– Как? Уже? Вот мракобесие! – Кажется, воительнице резко стало не до нас. Она одним движением взлетела в седло, поудобнее перехватила повод… Нет, все-таки оглянулась. – Вы еще здесь? Все, побежали! Быстро, быстро.
И, словно подавая нам пример, огромный конь резво двинулся вперед. Только почему-то в противоположном направлении.
– Она, значит, в академию, а нам нельзя? – нахмурился Глазастый.
– Дискриминация по возрастному признаку, – угрюмо подтвердила я. – Ты хоть чего-нибудь понял?
– Только то, что я головой за тебя отвечаю.
– Безумно информативное заявление! – Я зевнула. Бежать через полгорода до Вторых ворот не было ни сил, ни желания. Тем более что я собиралась по мере сил нарушать дисциплину.
И тут зазвонил колокол.
Сначала я вздрогнула от неожиданности, потом – от вернувшейся тревоги. Но если до этого волнение было какое-то неясное, словно тщательно скрываемое, то сейчас человеческие эмоции набросились на меня, как свора бешеных собак на зазевавшегося прохожего.
А потом в домах начали распахиваться двери.
Вроде бы ничего особенного. Просто двери, просто люди, вдруг скопом повалившие на улицу. Почему-то только мужчины. Вооруженные тем, что нашлось дома. Крепкая палка, кочерга, топор, вилы, кухонный нож, кованый прут от старой решетки – в качестве оружия годилось все. Многие были пьяны. И почему-то мне с трудом верилось, что они просто уже наотмечались. Вид у них был совсем не праздный. Скорее уж для храбрости выпили. Или за упокой… кого-нибудь.
Улицы заполнялись народом с ужасающей быстротой. Люди выглядывали из дверей, находили взглядом друг друга, кивали, улыбались… Улыбки были какие-то растерянные, словно никто не мог понять, а что теперь делать. Ну вышли по условному сигналу, а дальше? На нас никто особо и не глядел.
Постепенно мужчины скучковались на перекрестке. А все мои умные мысли дезертировали в неизвестном направлении, оставив меня в гордом одиночестве посреди дороги. Не знаю, сколько бы я так простояла, но Флай сориентировался быстрее: натянул мне на уши капюшон, схватил за руку и потащил. Сначала прямо сквозь толпу, расступившуюся от такой наглости, потом в какой-то незаметный переулок.
За нами никто не пошел, и паника снова отступила… Ровно до той поры, пока нам навстречу из другого конца переулка не вышла еще одна нетрезвая группа. Тоже вооруженная чем попало. Но в отличие от первой настроенная гораздо более воинственно. Ребята были уже в той самой кондиции, когда просто необходимо приложить к чему-нибудь свою буйную молодецкую силушку. А в объекты приложения не сговариваясь определили нас.
– Эльфы? – хором вопросила толпа, вжимая нас в стенку.
– Нет! – гордо соврал Флай, уставившись огромными честными глазами на разномастный сброд.
– Докажи, – выкрикнул кто-то шибко умный из заднего ряда.
Парень покрутил головой, с готовностью демонстрируя всем присутствующим вполне человеческие уши.
– Ты тоже! – В меня ткнулся чей-то палец с обломанным ногтем. – Показывай.
– Это брат мой! – Глазастый оттеснил меня за спину. – Родной. И уши у него такие же.
– Мало ли, кто чей брат. Может, мамка твоя с эльфом загуляла! Показывает пускай!
– Он… того… дурной он. Сумасшедший. Если с него капюшон снять, он орать начнет. И о стенки биться. И слюни пускать! Он и так уже боится. Из дома удрал, бестолочь, и заблудился. Я его еле нашел.
– Дык тем более сымай! На дурачка-то посмотреть всем охота!
Больше всего я в тот момент жалела, что не могу слиться со стеной. То есть, конечно, могу… Но не сейчас. Глаза всем этим борцам за чистоту крови надо было раньше отводить. А теперь уже слишком поздно, не прокатит. Да и многовато их…
Я ухватилась за рукав Флая и гнусаво замычала. Интересно, психи так делают или нет? Но не слюни же пускать, в самом деле!
Эффект от моего мычания, правда, вышел совершенно дурацкий. Все собравшиеся захохотали, а тот, что тыкал в меня пальцем, подскочил поближе и рванул плащ на себя. Завязки с треском порвались, и я вцепилась в ускользающую ткань руками. Глазастый потянулся за мечом, но вспомнил, что тот остался в академии. И недолго думая полез на обидчика с кулаками. Кажется, сын первого лица государства решил перенять методы решения проблем у Кьяло. Лучше бы он мозги у кого-нибудь перенял! Один против тридцати человек – это как называется? Особо жестокий способ самоубийства?
В общем, мне ничего не оставалось, кроме как выпустить капюшон, схватить парня за куртку и заорать. Вопль получился громкий и душевный. Все сразу же дружно обернулись поглазеть на «дурачка», а в особенности на его уши. И разочарованно вздохнули. Уши как уши, вполне обычные. Ну да, совсем глаза отвести у меня не получилось бы. Но навесить привычную иллюзию на любимые органы слуха – легко!
– И стоило тут кулаками махать, – разочарованно буркнул говорливый тип. – Забирай своего брата и идите себе.
– А зачем вы остроухих ловите? – наивно хлопая ресницами, поинтересовался Флай.
– Дык ясно ж зачем. Все проблемы от них. Караваны грабят, девок наших уводят. А главное – религия ихняя богопротивная, и все беды от нее. А вот как мы всех седня перебьем, так и заживем спокойно. Ну, бывай, парень. И за братом следи.
– Ага, – кивнул Глазастый, укутывая меня плащом. – Пошли… братишка.
Я, не переставая орать и не отцепляясь от его куртки, поплелась следом. Замолчала только тогда, когда борцы за чистоту человеческой расы оказались на достаточном расстоянии.
– Я тебе сумасшедшего братишку еще припомню!
– Припоминай на здоровье. Ты тоже хороша! Не могла сразу уши спрятать?
– Забыла, – потупилась я. – Отвыкла и растренировалась. Слушай, а если бы они меня раскусили, они бы нас убили?
– Нет, по головке бы погладили! – фыркнул парень. – А сама-то как думаешь?
– Да какие-то они… добродушные слишком. Вроде и настроены решительно, и подраться им хочется, видно же. А вот убивать… не будут они убивать. По крайней мере, специально.
– А вон те?
На другом конце улицы выламывали дверь. Дружно, старательно и с громкими комментариями. Из комментариев я узнала, что именно взломщики хотят сделать с семейством, запершимся внутри. Предложений было много. Самое гуманное из них – распять на воротах. А остальные мне и выслушивать не хотелось. Но мнением моим никто не интересовался, а поэтому – пришлось.
После красочных описаний всевозможных надругательств я искренне пожалела, что у меня крепкие нервы. Изнеженная столичная барышня, услышав такие слова, должна была немедленно рухнуть в обморок. Желательно на руки кавалеру.
Кавалер мой тем временем уволок меня на соседнюю улицу от греха подальше. А я все-таки прикрыла нас заклинанием, кое-как растянув его на двоих. Лучше уж так, чем совсем ничего. Хоть в глаза бросаться не будем. Может, и пронесет…
Не пронесло.
* * *
– Кьяло! Кьяло, проснись!
Мавка вот уже несколько минут старательно барабанила в дверь. За это время от ее криков и стука проснулся весь этаж, но в нужной комнате по-прежнему царила тишина. Чтобы разбудить берсерка посреди ночи, нужно было как минимум опрокинуть на него бадью с ледяной водой. Да и тогда оставалась вероятность, что он перевернется на другой бок и будет спокойно досматривать свой сон.
Рисса рычала, шипела, ругалась, но ничего не помогало. Ну почему, почему нельзя разбудить его магией? Сейчас наслала бы какой-нибудь кошмар – так вскочил бы как миленький. Но она ему присягала, а значит, у этого нестриженого богатыря полный иммунитет ко всем ее воздействиям. К любым, даже к самым полезным. Вот ведь проблема-то!
И через окно не влезть. Хорошо Марго, она по стенке ползает, как свихнувшийся паучок – быстро, ловко и по любой траектории. Еще бы ей не ползать, эльфа же. Да и легче она почти в два раза. А такую фигуру, которой боги наделили несчастную мавку, никакой настенный вьюнок не выдержит, даже самый крепкий.
Девушка сердито пнула злополучную дверь. Результата никакого, разве что душу отвела и палец ушибла.
– Да проснись ты уже, соня великовозрастная! Подъем! Утро! Завтрак! Враги!
Неизвестно, на что среагировал берсерк – на завтрак или на врагов, но в комнате тут же скрипнула половица, и почти сразу же распахнулась дверь. В проеме возник хмурый спросонья Кьяло.
– Чего тебе?
– В окно смотрел?
– Делать мне больше нечего, кроме как посреди ночи в окна пялиться!
– Так посмотри, голова твоя дубовая! – Мавка резко развернула парня в нужном направлении.
Тот хотел было что-то возразить… да так и застыл с открытым ртом. Потому что посмотреть было на что.
В городе творилось нечто немыслимое.
По улицам тут и там сновали люди с факелами и без. Никакой закономерности в их передвижениях не было, наоборот, все происходило донельзя сумбурно и хаотично. Казалось, они сами с трудом понимали, куда бегут и зачем. Но бежали. Все время двигались, словно боясь замедлиться или остаться на одном месте. На главной площади горел невообразимых размеров костер, в порту полыхало огненное зарево, и даже до академии долетал терпкий запах гари. И надо всем этим раздавался глухой, монотонный колокольный звон.
Во дворе замка тоже было неспокойно. Носилась прислуга, выглядывали из окон воспитанники, ржали кони, кто-то хриплым голосом отдавал приказы…
– Что происходит? – оглянулся на мавку Кьяло.
– А я откуда знаю? Похоже на какое-то восстание. Или бунт. Беспорядки, одним словом.
– А Марго ты разбудила?
Рисса нахмурилась. Знала же, что первым делом он спросит об этой остроухой недоучке. И что теперь говорить? Правду? Как бы ее за такую правду ненароком по стенке не размазали!
– Я не застала ее в комнате.
– То есть она проснулась и куда-то побежала?
И-ди-от! Наивный идиот! Недомолвок и полутонов не понимает совершенно. Все нужно говорить открытым текстом и без двусмысленностей. И как он только так живет?
– То есть она и не ложилась. Дверь нараспашку, сумки нет. И… у Флая то же самое.
– Она же обещала, что никуда не пойдет!
– Мало ли что она обещала. Значит, соврала.
– Так что, она сейчас там, что ли? – Парень махнул рукой в сторону окна. – И этот конь зачарованный тоже?
– Да.
– Пошли!
– Куда?
– К ней в комнату! Я хочу сам убедиться.
– В чем? Я же сказала, что ее там нет! Кьяло… Да погоди ты! Оденься сначала.
Парень, уже выскочивший в коридор, смутился и вернулся обратно. Извлек из-под кровати мятые штаны, схватил со стула рубашку… Куртка обнаружилась на люстре. Как она туда попала, оставалось только гадать. Впрочем, учитывая рост обитателя комнаты, вполне возможно, что он частенько использовал ее завитушки вместо одежных крючков. Но именно в этот раз подкладка намертво сцепилась с какой-то острой загогулиной.
– Не снимается, – сам себе пожаловался берсерк и дернул посильнее.
Форму в академии шили на совесть! А вот люстры…
Рисса даже не удивилась, когда светильник с грохотом рухнул на пол. Видимо, на нем не только самим вешаться было нельзя, но и что-то другое вешать не рекомендовалось.
Город все больше походил на ад.
В порту что-то горело, не переставая бил колокол, а со всех сторон слышались невразумительные вопли, от которых хотелось зажать уши и бежать вперед, не останавливаясь и не оглядываясь. Что многие и делали. Зря. На бегущих сразу обращали внимание те, кто этой ночью примерил на себя ипостась охотников. Показывать уши больше не требовали. Вообще ничего не требовали. Просто убивали. Казалось, все вокруг сошли с ума. Причем внезапно и одновременно. И не было никого, кто мог бы хоть как-то взять ситуацию под контроль.
На стражников мы не наткнулись ни разу. То ли они все заблаговременно попрятались, то ли просто смылись из Таина, едва узнав о том, что тут намечается. А что знали – это точно. Многие знали. И Понжер наверняка знал. Только всех остальных оставил в блаженном неведении. Чтоб не волновались, надо полагать.
А еще знали многочисленные бродячие проповедники. Но эти из города не сбежали. Напротив, чувствовали себя здесь как крокодилы в зоопарке – сытно и комфортно. Вездесущие типы в рясах кричали на каждом углу, что все происходящее – кара за грехи. Самыми большими грешниками объявлялись, конечно, эльфы и все, кто состоит с ними в родстве или дружбе. А заодно их соседи, соседи их соседей да еще те, кто хоть немного богаче, образованнее да культурнее всех прочих.
Священников слушали с жадным вниманием. А потом, воодушевленные, отправлялись нести «божью кару». Это было легко и понятно. Чего же тут непонятного: кто не с нами, тот против нас! Да здравствует крестовый поход по центральной улице Таина!
Именно поэтому мы старались пробираться безлюдными закоулками, но и там случалось наткнуться на воинствующих идиотов. Нас пока не замечали, зато мы видели все. Не закрывать же глаза, в самом деле. По пути, как назло, попадалось все больше и больше выломанных дверей и разбитых окон, а на мостовой то и дело встречались лужицы крови.
Несколько раз мы натыкались на трупы. А может, они были живы, просто не шевелились. Сначала я все время порывалась проверить и убедиться, но Флай упрямо тянул меня вперед. Мозгами я понимала, что он прав и нам некогда останавливаться возле каждого избитого, но все равно это было бесчеловечно. А еще жестоко, несправедливо, страшно, мерзко… Но каждый раз я с усилием отводила глаза от очередного тела и шла за своим другом.
Хуже было, когда мы точно видели, что человек еще жив. Он стонал, шевелился, звал на помощь… Помочь мы не могли и молча проходили мимо, а я еще долго чувствовала затылком умоляющий взгляд. Он не мог нас видеть, тот бедняга. Заклинание по-прежнему действовало. Так какого черта он так смотрел?
В какой-то подворотне насиловали молоденькую девчонку. Она кричала, вырывалась, брыкалась… а десяток извращенцев любовались на это и хохотали.
– Сволочи!
– Не смей! – Флай до боли сжал мою руку. – Не вздумай туда соваться.
– Ты что, не понимаешь? Так же нельзя! Ее спасать надо!
– Каким образом? У тебя есть оружие? Или собираешься раскидать всех врукопашную? Марго, не дури. Пошли. Ничего ты тут не сделаешь.
– Я могу и без оружия! Я же магичка, я справлюсь! И ты… ты же мне поможешь, да? А вдвоем мы точно справимся, мы же лучшие!
Парень молчал. Сомневался. Или размышлял, как бы потактичнее заткнуть мое разбушевавшееся чувство справедливости. А я стояла и думала о том, что если сейчас даже не попытаюсь что-то сделать, то никогда себе этого не прощу. Потому что есть вещи, мимо которых просто нельзя пройти. Нельзя, потому что если ты закроешь глаза на происходящее, то уподобишься тем самым скотам, которые сейчас упиваются собственной безнаказанностью.
Темноту прорезал очередной вопль, полный боли и отчаяниья. Я разом избавилась от последних остатков здравого смысла и рванулась на помощь… И в тот же момент Глазастый схватил меня в охапку и потащил подальше от места происшествия.
– Ты просто трус! – Я совсем забыла, что нужно вести себя тихо.
– Трус, – спокойно согласился Флай. – Я и не скрываю, что боюсь. Только я же не за себя боюсь, а за тебя. И кроме того, я Вербе обещал, что ты выберешься из города живой и невредимой.
– Про «невредимой» ты ничего не говорил. И вообще… это же бесчестно! И та девчонка… она же ни в чем не виновата. Она же человек! Не эльф ни капельки!
– Человек, – кивнул парень, обходя очередную кровавую лужу. – Они все тут люди.
– Нелюди! – прошипела я.
Глазастый не ответил. Зато из ближайшей арки вдруг раздался восторженный вопль: «Эльфы!» – и наперерез нам бросилась целая толпа. Кажется, заклинание от моих криков все-таки слетело. А капюшон – еще раньше.
Дальнейшее в памяти сохранилось плохо. Вроде бы я поднырнула под чью-то руку, кого-то пнула в самое уязвимое место, другому заехала локтем в нос. Без меча было непривычно – ни ударить как следует, ни блокировать. Плащ, спешно намотанный на руку, помогал мало. От магии тоже никакого толку, в общей свалке можно и себе что-нибудь подпалить, и друга зацепить ненароком. Оставалось только вертеться, как живая рыба на раскаленной сковородке. Впрочем, любой, даже самой живучей рыбе до меня было далеко.
В какой-то момент мы с Флаем сомкнулись спинами – и тут же наступила короткая передышка. Нападающие поняли, что первая атака не прошла, и расступились, образовав вокруг нас злобное, ощерившееся кольцо. На повторную вылазку они пока что не решались. Тем более что Глазастый к этому времени уже отобрал у кого-то крепкий дрын и сейчас демонстративно постукивал им по ладони. Мне с трофейным оружием не повезло. Точнее, мне даже в голову не пришло попытаться вырвать у кого-нибудь дубинку. Слишком занята была спасением собственной шкуры.
Зато теперь на безоружную меня смотрели с гораздо большим интересом, чем на Флая. Оно и понятно – нечто мелкое, ушастое и злорадно ухмыляющееся опасным не выглядело нисколечко. Ухмылку я, понятное дело, тут же спрятала, но в немытых головах злостных человекофилов к тому времени что-то уже щелкнуло. Еще пара секунд отдыха – и на меня, отталкивая друг друга, бросились сразу трое.
Первый получил огненный шар в лицо, второй – в грудь, третий, завидев такое дело, резко развернулся и рванул в обратном направлении. Крики «Держите эльфа!» сразу же сменились на «Хватайте колдуна!». Ага! Значит, с моей половой принадлежностью они пока что не определились. И хорошо, а то участь давешней девчонки из подворотни меня все же смущала!
Ох, лучше бы меня смущала местная охота на ведьм!
Не успела я пригрозить нападающим еще одним пульсаром, как откуда-то выскочил щуплый священник. Размахивая крестом и надрывно вопя что-то пафосное, этот задохлик устремился ко мне… И вот тут-то и началось самое интересное. Мой очередной фаербол испарился, едва коснувшись его драненькой сутаны. Упс!
Мужики восприняли это как знак свыше и накинулись на нас всей кучей. Флай еще как-то удерживал их вокруг себя, а мне пришлось совсем худо. Кажется, я слишком понадеялась на собственную магическую мощь.
Самое обидное, что я точно знала: святость и набожность монаха здесь ни при чем. Скорее всего он с ног до головы в антимагическом порошке. Эта противная субстанция, в моем мире неизвестная, в Предонии пользовалась большой популярностью. Особенно в разных религиозных организациях. И изготавливали эту дрянь как раз с помощью «богопротивной» магии. Так что с этой точки зрения священник был ничуть не меньшим еретиком, чем я.
Но ведь вооруженной банде это не объяснишь!
Я попробовала шарахнуть по толпе еще одним пульсаром, но не успела сконцентрироваться и только без толку подпалила намотанный на руку плащ. Впрочем… Так ли уж и без толку? Я схватила ткань за непострадавший край и махнула в сторону ближайших противников пылающим подолом. И еще раз!
Кому-то перепало по физиономии, еще одному задело руку. Вряд ли дело дошло до ожога, но нападающие снова отпрянули. Я украдкой перевела дух… и едва успела уклониться от прилетевшего из толпы камня. Новая забава нападавшим понравилась, и вскоре на нас обрушился целый град камней. К счастью, эти градины были не слишком крупные. Впрочем, и такого размера мне хватило, чтоб зашипеть от боли, когда одна из них двинула меня по плечу. И почти тут же еще одна чиркнула по лбу. Вроде и несильно, но по виску сразу же потекло что-то мокрое и горячее. Спустя мгновение на мостовую упала первая капля крови.
А потом Флай за моей спиной с глухим стоном осел на землю. И тут же кто-то ушлый выдернул у меня из рук горящий плащ. В ответ я швырнула в наглеца пульсаром и, когда огненный шар уже сорвался с пальцев, отчетливо поняла – это последний. Больше я сегодня ничего не наколдую.
Мужики об этом, понятное дело, не подозревали. Никому из них не хотелось стать следующей жертвой моей магии, поэтому нападение в очередной раз застопорилось. Мои противники использовали получившуюся передышку для того, чтоб поймать и выпихнуть вперед упирающегося священника. А я – чтоб подхватить все тот же дрын, выпавший из руки Флая, встать покрепче и…
Нет, вниз не смотреть! Ни в коем случае не смотреть! Чего я там не видела? Да, там лежит мой друг, замечательный человек, который мне очень-очень дорог. И у него пробита голова, и он весь в крови, и бледный, как отбеленная простынка. И больше всего мне сейчас хочется убедиться, что он жив, поймать взглядом малейшее движение, услышать, как он дышит… И именно поэтому туда смотреть нельзя! Чтобы не отвлекаться. Чтобы дать достойный отпор этим скотам, которые посмели покуситься на его жизнь. Потому что если они сейчас задавят меня количеством, то умрем мы оба. Прямо здесь, на этой самой мостовой. Ой, мамочки…
Умирать мне не хотелось. Ни сейчас, ни в ближайшее время. Но что делать, я не представляла совершенно.
Бежать? Даже если прорвусь через кольцо, все равно рано или поздно догонят. Да и Флая я здесь не оставлю. А бежать вместе с ним – тоже не вариант. Это он меня мог бы на плечо взвалить, а я ведь его даже не подниму.
Отбиваться? От… сколько их там? Человек двадцать? Такое, наверное, даже Хозяину не под силу. А мне и подавно. И никакая победа на турнире тут не поможет. И руки уже дрожат. Еще бы им не дрожать, я же выжата полностью. Нападающие об этом не знают, им и не надо. Но легче от этого не становится.
Звать на помощь? Было бы кого! Верба сейчас, наверное, уже в академии. Кьяло – там же. Муллен – в столице. Одни мы тут застряли, как идиоты. Хотя почему «как»? Идиоты и есть. Точнее, я – идиотка. Далась мне эта ночная прогулка по городу!
Если выживем, всегда буду слушаться старших. Правда, всегда! Ведь говорили же, что из замка выходить нельзя, а я… Да что там, теперь вздыхать поздно. Теперь драться надо!
Я судорожно втянула воздух сквозь сжатые зубы и поудобнее перехватила палку.
– Итак, господа, кто из вас первый кандидат на тот свет?
Голос не дрожал. Уже хорошо. Совсем уболтать эту кодлу вряд ли получится, но хоть время потяну. А там будь что будет. Благо камнями кидаться больше никто не собирается. Наверное, собрали все, что под ногами валялось, а новые наколупать неоткуда. Самый чистый город Предонии, чтоб его…
Из толпы все же вытолкнули незадачливого святошу. Он, кажется, уже и сам был не рад, что полез в эту свалку. Но хорошую мину при плохой игре сделать постарался.
– Молодой человек, зачем же так грубо? Убивать – это плохо, это грешно. Давайте вы сейчас положите свое оружие, а потом…
– А потом эти улыбчивые люди, так и быть, возьмут грех на душу и быстренько меня забьют, – с готовностью подхватила я. – А вы, как лицо духовное, их потом простите или даже благословите. Так?
– Не совсем. Видите ли…
– Не вижу.
– Но ведь вы даже объяснить мне ничего не даете!
– А зачем? Ничего принципиально нового я от вас не услышу, а на общеизвестное мне наплевать. Лучше бы рассказали, откуда вы эту антимагическую дрянь достаете? Уже любопытно стало, честное слово.
Священник заметно смутился. Правильно, я бы тоже смутилась, если бы на меня вдруг уставились два десятка немытых, но крайне заинтересованных рож.
А что делать, святой отец? Вы, может, и неплохой человек, но, если вдруг удастся перевести все стрелки на вас, я буду только рада. Такова жизнь!
– Зачем вы упорствуете в грехе, сын мой? Зачем толкуете о несуществующем и вселяете смуту в сердца этих честных горожан? – Ага, решился-таки на ответ. И как красиво загнул. Их что, специально учат так лихо нести благозвучный бред? – Неужели разум ваш настолько замутнен чужеродной ересью, что вы не в состоянии отличить силу истинной веры от богомерзкого колдовства? Неужели не видите вы, что ваше неверие – суть проявление бесовского влияния…
Дальше я не дослушала, потому что краем глаза уловила какое-то движение возле своей ноги. Флай! Жив! Наверное, на моем лице в тот момент отобразилось слишком много эмоций, никак не способствующих дальнейшим богословским беседам, поэтому священник все-таки заткнулся. На мгновение. А потом махнул рукой и устало, даже немного грустно, произнес:
– Да что с него возьмешь, с эльфа. Одно слово, еретик.
Не знаю, что он имел в виду, но горожане восприняли эту фразу как прямое побуждение к действию. И немедленно бросились на меня. Всей толпой.
Какое там отбиваться! Палку у меня из рук выдернули в первые же секунды. А потом я успела только скукожиться на мостовой, заслоняя собой Флая, и прикрыть руками голову. По спине застучали удары. Главное, чтоб не по почкам. Хотя какая теперь разница.
Мне даже больно не было. То есть было, но это была совсем другая боль, не физическая. От ощущения собственного бессилия хотелось выть. Неужели это конец? Неужели можно умереть так глупо и бессмысленно?
Флай снова шевельнулся. А может, просто дернулся от чьего-то пинка.
Его-то за что? Ведь только я во всем виновата! Это из-за меня… Все из-за меня…
Мамочка, папа, простите, я так и не узнала, что с вами случилось и живы ли вы. Ксанка, я так и не смогла тебя найти. Хозяин, я больше никогда не буду вам докучать. Кьяло, ты замечательный парень, и хорошо, что тебя здесь нет. Рисса… Верба… Тьяра…
Имена и образы мелькали перед глазами безумным калейдоскопом. Все, кого я когда-либо знала. Не так уж и мало их было. И ведь не только люди. Мавка, никса, драконы… Драконы! Они же… как же я сразу не сообразила…
Кажется, меня все-таки задели по голове, потому что мысли начало стремительно ускользать. Мир свернулся в тугую спираль и готов был вот-вот распрямиться с безумной, неудержимой силой, разорвав сознание на клочки. Я цеплялась за реальность как могла. Мне нужно было успеть сказать два слова. Всего два слова.
– Лавянки Кимура…
На выдохе, едва слышно.
Помню еще, как где-то на границе сознания промелькнула дурная мысль: а что, если она не услышит, не поймет? Или просто не захочет прийти?
А потом я все-таки отключилась. Показалось, что буквально на мгновение, но за это время ситуация успела кардинальным образом измениться. Когда я пришла в себя, улица была пуста, а надо мной склонялась встревоженная драконица в своем человеческом, но не менее грозном облике.
– Жива, малявка?
– Да, я… – Это мой голос? Вот этот невразумительный хрип – мой голос? Нет, так не пойдет, нужно взять себя в руки, и срочно.
Легко сказать! При попытке вдохнуть поглубже по всему телу пробежала волна такой боли, что из глаз брызнули слезы, и я невольно закусила губу. Мир вопреки всем законам гравитации крутанулся вокруг своей оси и теперь угрожающе покачивался. Паршиво…
– Молчи и не шевелись. Я лечить не умею и понятия не имею, что там у тебя может быть сломано. Или отбито. Или перебито. И что с тобой делать, тоже не знаю. Поэтому ты будешь лежать, а я буду думать. И так до тех пор, пока…
– Надо отсюда убираться… – В этот раз слова получились четче, а усилий на их произнесение было затрачено меньше. Значит, не все так плохо, как мне сперва показалось. – Здесь опасно.
– Конечно, опасно, – подтвердила драконица. – Особенно сейчас, когда здесь нахожусь я. Я вообще-то не самое дружелюбное существо на свете, не находишь?
– Они могут вернуться!
– Этот недоделанный шашлык? Пусть возвращаются! Я с удовольствием ими поужинаю. Или позавтракаю.
– Приятного аппетита.
– Издеваешься? – Кимура смерила меня пронзительным взглядом. – Нет, точно издеваешься! Ты что, видела, как я кусала того типа?
– Ничего я не видела. А которого?
– Да монаха этого плешивенького, чтоб из него на том свете Праматерь подушечку для иголок сделала. Вот ведь скотина первостатейная! Мало того что он грязный, как жук-навозник, так еще и весь в этой пакости неперевариваемой! Слов у меня больше нет, одни эмоции, и те нецензурные! Это же издевательство над всей магической природой!
– А разве на вас этот порошок тоже действует?
– Еще как действует. Иначе бы я с тобой сейчас болтологию не разводила. А приходится тут сидеть и… Кстати, кто тебе разрешал разговаривать? Я же приказала молчать?!
– Но мне уже лучше. Честно слово.
Мне действительно полегчало. Резких движений я делать больше не рисковала, но потихоньку пробовала шевелить руками, ногами, головой… Вроде бы все было на месте и даже относительно цело. А синяки посчитать можно и потом, когда выберусь отсюда. А выбираться надо, и срочно, потому что Флай… Вот черт, как же я могла забыть?! Флай!
Я попыталась сесть и осмотреться, но сил хватило только на то, чтобы чуть приподняться на локтях. Да и то ненадолго. Боль накатила с новой силой, в глазах потемнело, и я постыдно плюхнулась обратно на мостовую.
– Где он?
– Да здесь он, твой герой, здесь. Рядом лежит.
– Он… жив?
– Пока что жив. Без сознания только.
– Его к врачу надо срочно! – Ее безразличное «пока что жив» мне совершенно не понравилось. Драконица могла сколько угодно говорить, что не разбирается в медицине, но отличить раненого от умирающего могла наверняка.
– А я, по-твоему, о чем думаю? Об особенностях изготовления кровяной колбасы из святош? Хотя… и об этом тоже, конечно…
– Но вы же… Вы же можете нас телепортировать куда-нибудь, да? Туда, где ему помогут…
– Не могу, – огрызнулась Кимура. – Если б могла, давно бы уже избавилась от вас двоих.
– Но ведь сюда же вы переместились, когда я вас позвала.
– Переместилась, на свою голову. Любопытно стало, кто такой умный. Как ты вообще догадалась, что меня достаточно просто назвать по имени, чтоб я услышала?
– Когда Фаньё… ну, то есть Ямаити, назвал свое настоящее имя, то вы сразу появились. И я подумала, что если вы на его имя так среагировали, то и на свое должны.
– Никому я ничего не должна. Еще раз позовешь – не явлюсь, так и знай! А то мчишься тут к ним с самыми благими намерениями, а тебя отравленными священниками кормят! Чтоб ему Разящий в истинном облике ночью явился да объяснил, что ноги надо мыть!
– Вы… – До меня наконец-то дошло: – Вы теперь не можете телепортироваться, потому что куснули служителя, который был весь в порошке? А как же тогда… Ну, вы же сперва драконом были, а потом уже превратились в человека. Или это и есть ваш настоящий облик?
– Облик тут ни при чем. Его я и сейчас могу менять сколько заблагорассудится. Это же не колдовство, а врожденная особенность. И, между прочим, их у меня не два, а гораздо больше. А какой из них истинный – это уже дело десятое.
– Но ведь летать вы без магии можете?
– Какие тебе сейчас могут быть полеты? Ты на земле-то усидеть не можешь, а уж на мне…
– Я могу! И на вас смогу! – Главное, побольше уверенности в голосе. Тогда у меня, может быть, и получится ее в этом убедить. А заодно и себя. – Тут же недалеко, полчаса пешком. Вон замок виднеется! Ведь вы же это расстояние за минуту пролетите! А уж это время я как-нибудь продержусь!
– Ты, допустим, продержишься. А он? – Драконица хмуро кивнула на Флая.
Я скосила глаза туда, где лежал парень, и в очередной раз убедилась, что с этой точки видно только его ноги. Пришлось пересилить себя и все-таки сесть. Ме-э-эдленно. Пейзаж сумасшедших кульбитов больше не выделывал, да и организм мой вел себя практически хорошо. Пару раз резануло где-то в груди, но это было вполне терпимо.
На ноги я подниматься пока не стала и несколько метров, отделявших меня от друга, проделала на четвереньках. Довольно бодро и даже без помощи Кимуры. Впрочем, сомневаюсь, что она стала бы мне помогать. В таком белом платье только с замызганными эльфами нянчиться.
Флай лежал на спине с закрытыми глазами. В позе не было ничего страшного. Казалось, что он просто спит. Или притворяется, что спит. А сейчас вскочит, засмеется и сделает какую-нибудь глупость. Будет надо мной подшучивать или дразнить. Или вернется к разговору о свадьбе. И вот как ему, такому замечательному, объяснить, что никакой любви нет и не было. Лишь дружба и привязанность… А все остальное он сам себе выдумал.
Тьфу ты, какая фигня в голову лезет!
Усилием воли я запретила себе думать о всяких глупостях и снова взглянула на парня. Ночь стирала краски и размывала очертания, но я все равно разглядела слипшиеся от крови волосы и алые потеки на бледной щеке.
– Как же ему досталось, бедному.
– Ты еще порыдай тут, – фыркнула драконица. – Решила лететь, так залезай. Или так и будешь сопли по мостовой размазывать?
– Я не… – Только сейчас я заметила, что Кимура уже вернула себе настоящий облик. В этот раз она, видимо, решила обойтись без вспышек света. – А как же он? Вы его в руках понесете? Ну, то есть в лапах?
– В этих, что ли? – Кимура сунула мне под нос верхнюю конечность. Вся она была покрыта крепкими и острыми наростами, а громадные когти напоминали набор столовых ножей. – Тогда он точно не доживет! Да и неудобно будет. Так что придется тебе его держать. Уронишь – сама будешь виновата.
– Не уроню, – заверила я, поднимаясь на ноги. В груди снова резануло, отдало куда-то в позвоночник, спустилось к пояснице и тонкими иголками вонзилось в правую ногу. Ну и пускай, переживу. – Я сильная!
– Упрямая ты, а не сильная, – ворчливо заметила драконица, подставляя спину. – Затаскивай его. И сама залезай.
Как я умудрилась в одиночку взгромоздить парня на нашу спасительницу, ума не приложу. Наверное, будь на его месте Кьяло, тот так и остался бы лежать на мостовой. Но берсерк, к счастью, спокойно спал в академии, а Флай грандиозными габаритами никогда не отличался. Но все равно он был просто неимоверно тяжелым и на голову выше меня. А еще при попытке его поднять он вздрагивал, дергался, стонал, но в себя не приходил. Мне тоже, честно говоря, хотелось постонать, а иногда и поорать. О том, как хотелось упасть и отключиться, вообще молчу. Но нужно было двигаться. И я двигалась.
Кое-как усадила Флая на дракона, залезла сама. С облегчением оперлась спиной о широкий костяной гребень, поставила ноги на основания крыльев, подождала, пока окружающий мир перестанет качаться и двоиться… и удивленно отметила, что сидеть на теплой, широкой спине до неожиданности удобно.
– Взлетаю! – предупредила Кимура.
Я покрепче обхватила Флая и приготовилась к толчку. Как выяснилось, совершенно зря.
Не знаю, как это получилось, но в воздух мы поднялись удивительно плавно. Если бы не ветер, ударивший в лицо, и мостовая, стремительно ушедшая куда-то вниз, я бы в жизни не догадалась, что мы куда-то летим. В общем, верховой дракон оказался намного комфортнее лошади. А уж насколько быстрее!
Кимура сделала несколько кругов, каждый раз поднимаясь все выше и выше, и, наконец удовлетворившись высотой, стремительно понеслась в сторону академии. А под нами, по дороге, в том же направлении шла целая процессия с факелами. Им что, в городе мало эльфов оказалось? Решили в двери замка постучаться? Ага, так им и откроют!
Флай снова застонал. Он полулежал, опершись спиной на меня; запрокинутая голова покоилась на моем плече, и я видела, как дернулась при этом его измазанная кровью щека. А потом он открыл глаза.
– Летим? – Его голос был едва различим за свистом ветра.
– Летим, – подтвердила я, посильнее прижимая парня к себе. Огромный булыжник, все это время лежавший на сердце, с триумфальным ревом рухнул куда-то вниз. Наконец-то! – Сейчас доберемся до академии, и все будет хорошо. Вот увидишь. Ты только сознание больше не теряй, а то я так с ума сойду. Слышишь меня?
– Слышу. Марго?
– Что?
– Прости меня.
– За что?
– Не знаю. За все. За предложение это дурацкое. Не хочешь выходить за меня замуж – и не надо. Я того не стою. А тебя я все равно любить буду. До смерти.
– Дурак! До смерти ты еще пятьдесят раз меня разлюбишь! А то и сто! И вообще, кто тебе сказал, что…
– Сама дура… – Обескровленные губы сложились в знакомую усмешку.
А потом он вдруг весь как-то обмяк и почему-то потяжелел. От неожиданности я чуть было не разжала руки. Потом спохватилась, вцепилась в него так, что свело пальцы… И только тогда поняла, что он не дышит.
– Флай! Флай, ты… А ну прекрати! Не вздумай умирать, слышишь? Флай, ну пожалуйста! Я даже замуж за тебя пойду, я все что угодно сделаю, только живи! Флай!
– Да не ори ты так, – рыкнула драконица. – Ему уже не поможешь, а у меня и без воплей твоих голова болит.
– Но он же… он ведь… – выговорить предложение до конца у меня не получилось. Горло перехватило, и уже родившиеся слова так и не смогли вырваться наружу.
– Умер, – закончила за меня Кимура. – Все смертны.
– Но он же пришел в себя!
– Это нормально, так бывает. Если хочешь, можешь пореветь, станет легче. Только тихо.
Но реветь у меня тоже не получалось. Слезы, как и слова, были накрепко заперты внутри.
Ну почему, почему? Почему все так глупо? Если ему с самого начала суждено было умереть, то лучше бы нас обоих убили там, на темной таинской улочке. Так было бы проще. И правильнее.
Ведь его смерть целиком и полностью на моей совести. Если бы я не решила погулять этой ночью… Если бы он не увязался за мной… И еще миллион «если бы». А виновата во всем я. Одна я! И как мне теперь с этим жить?
Может, и вовсе жить не стоит? От меня же всем одни неприятности. И вообще…
Я почувствовала, как начинают трястись руки. Нет, только не это! Только бы они не разжались. Я ведь должна удержать Флая, должна отвезти его домой и объяснить… Как? Как я все произошедшее объясню? Меня же убьют, не дослушав до конца! И правильно сделают, потому что иного я и не заслуживаю. А если не убьют, то я сама… Да, так даже лучше.
Только как же мне им всем в глаза теперь смотреть?
Допустим, Нермору-старшему я все объясню в письме. Точно, я напишу ему письмо и скажу, что вина за смерть его сына лежит на мне, и поэтому… А Хозяину что сказать? Или тоже написать? Он меня не поймет. Он плюнет на дела и пойдет к Льени напиваться. А ему сейчас нельзя, потому что война.
– Что же мне делать? – Я не собиралась произносить этот вопрос вслух, он сам вырвался.
А Кимура не замедлила откликнуться:
– Откуда мне знать. Лучше скажи, в этой твоей академии как к непрошеным гостям относятся?
– Плохо. А что?
– А то! Я очень не люблю, когда в меня целятся из арбалетов. Слухи о прочности драконьей шкуры сильно преувеличены.
– А они целятся? – Смотреть вниз мне не хотелось. Даже просто шевелиться. Все силы уходили на то, чтобы удержать Флая. Его голова все еще лежала на моем плече. Бледное лицо человека, бывшего моим другом… пустые глаза, глядящие в небо…
– Еще как целятся. Боятся, заразы, до дрожи в коленках, но глаз не спускают. И перед замком приземлиться не получится, там эта злобствующая кавалькада с факелами бродит.
– Ну, оставьте меня где-нибудь еще, я сама доберусь.
– Доберешься ты, как же. Повесишься на ближайшем дереве, лишь бы успокоить совесть.
– Еще чего! Делать мне больше нечего! – Я не на шутку обиделась. И как эта крылатая рептилия разгадала, что у меня на уме?! – Да и веревки у меня нет.
– Мозгов у тебя нет! Говори быстро, куда тебя отнести. А то у меня кончится запас хорошего настроения, и я вас обоих просто сброшу.
– Сбрасывайте. Никто вас ни в чем не обвинит.
– Хотела бы я посмотреть на того бедолагу, который попробует в чем-нибудь меня обвинить. Надеюсь, он будет молодой и не слишком жирный. И чистый! Запомни, малявка, самое отвратительное в еде – это грязные ноги. Запах перебивает все!
У меня просто в голове не укладывалось, как Кимура умудрялась в такой ситуации шутить. Хотя, возможно, она и не шутила вовсе. Просто говорила то, что думала. Кто их, драконов, разберет.
– Ну что? Надумала? Могу сбросить в море, заодно и охладишься. Опять же несколько секунд свободного падения – это ощущение, которое редко кому доводится испытать. Если выживешь, мне будет очень интересно послушать твое мнение о таком виде развлечений.
– В Тангар, – наконец решилась я.
– Куда??? – В реве драконицы явственно послышалось удивление. – А в Лессу тебя не отнести, нет? А в восточные земли Алиев? А на край света?
– Мне не надо на край света. Только в Тангар. Если не можете – то лучше в море.
– Наглая стала, да? Я-то могу… – Кимура завершила очередной круг почета над академией и развернулась к северо-востоку. – Только к концу полета тебя даже сбрасывать не обязательно будет, сама сверзишься.
– И не подумаю! Я…
– Да-да, я помню. Ты сильная, упрямая и вся такая из себя героиня. На что спорим, что сверзишься?
– На что угодно. – Если я свалюсь с дракона, то наверняка разобьюсь. И тогда мне уже будет все равно, что проигрывать. Впрочем, мне и сейчас все равно.
– Тогда так: если упадешь – чтоб я больше тебя никогда не видела и не слышала. А если вдруг выдержишь весь полет, то можешь звать меня на помощь в любое время дня и ночи. Устроит?
Я кивнула, уверенная, что Кимура это мое движение и без слов почувствует. Но потом не выдержала и все же добавила:
– Только не радуйтесь раньше времени. Я падать не собираюсь. Так что придется вам, если что, исправно являться на мой зов.
– Не передергивай! – фыркнула драконица. – Являться я не обещала, хоть ты до посинения ори.
– Но вы же… Вы…
– Я, – довольно хмыкнула Кимура, – существо древнее, непознанное и безответственное. Приятно познакомиться. А теперь держись, малявка. У меня нет никакого желания подлетать к вашей столице при свете дня. Значит, придется поторопиться.
– Было бы за что держаться, – вздохнула я, покрепче сжимая ногами теплые бока драконицы.
– Ну тогда жмурика своего держи.
– Он не жмурик!
– Да ты что? А так похож!
И, не слушая больше моих возражений, Кимура резко рванулась вперед. А я сразу же поняла, что до этого мы тащились с черепашьей скоростью. Былая плавность движений канула в небытие, взмахи крыльев стали частыми и сильными, а алая чешуйчатая спина перестала казаться мягким уютным креслом.
Встречный ветер бил в лицо, путал волосы, проникал под тонкую куртку. Не знаю, от высоты или от ветра, но сразу же стало холодно. Только это был правильный холод. Он успокаивал раны, прочищал мысли, не давал впасть в тупое оцепенение.
Я стремительно неслась вперед, забыв о боли и горечи. Скорость пьянила и будоражила. В глубине души я понимала, что сейчас мне должно быть так же тоскливо, как несколько минут назад, но ничего не могла с собой поделать. Мне хотелось жить и дышать полной грудью. И лететь, словно я сама была ветром. Ледяным ветром, обдувающим душу.
– Нравится? – пророкотала драконица.
– Не то слово! – созналась я. И, обалдев от собственной наглости, попросила: – А еще быстрее можно?
Кимура не ответила. А может, я просто не расслышала ее слов в безумном реве ветра. Но, как выяснилось, быстрее было очень даже можно.
Скорость, ветер и восторг вдавили меня в спинной гребень драконицы, заставив захлебнуться ощущением свободы и вседозволенности. Я была счастлива, как никогда раньше. И, что самое странное, мне совсем не было за это стыдно.
Я бы подумала, что это какое-то волшебство, если б не знала точно, что после «ужина» антимагическим порошком Кимура не сможет колдовать еще около суток. Или чуть меньше, все же она не человек, а высшее существо…
Нет, то была не магия. По крайней мере, в общепринятом смысле этого слова. Скорее нечто непознанное и неуправляемое, рожденное самой стихией. И эта стихия творила со мной все, что хотела. Она несла меня вперед, уверяя, что все хорошо, и я ей верила. Меня тянуло петь, плясать, смеяться – и все это одновременно. Хотелось заключить в объятия весь мир, признаться ему в любви и рассыпаться звездами в темном безлунном небе. Я сама была этим небом и серебристыми кристаллами звезд, я была ветром и лунным светом, я была вечностью и растворялась в ней…
…А потом я разжала руки.
О том, что стряслось, Кимура, видимо, сообразила раньше меня. Я еще обнимала воздух и дивилась тому, что ничего не давит на колени и плечо, а она уже нырнула вниз, за несущимся к земле Флаем. Все произошло с такой стремительностью, что я, не успев прийти в себя, чуть не слетела со спины драконицы. Кое-как удержалась, прижавшись к ней всем телом и вцепившись пальцами во вздыбившиеся чешуйки, и только тогда поняла, что натворила.
Кимура, сложив крылья, мчалась к земле. От немыслимой скорости гудело в ушах, в теле просыпалась задремавшая было боль. Хваленое ощущение свободного падения на поверку тоже оказалось весьма сомнительным удовольствием. А уж когда я мельком глянула вниз и увидела, как темный массив на глазах рассыпается на отдельные пятна – деревья, мне совсем поплохело. Как морально, так и физически. Обозвать себя последней дурой я не успела только потому, что драконица вдруг резко взмахнула крыльями, ловко спланировала над самыми кронами и начала снова набирать высоту. Я поняла, что она подхватила парня задними лапами, а потом представила, как полуметровые когти впиваются в его тело, и невольно вздрогнула. Да, ему уже не больно, но это же не значит, что можно вот так.
А как можно? Так, как я? Как же это вышло, что я его уронила?
Кажется, последний вопрос я произнесла вслух, потому что драконица невразумительно хмыкнула. А спустя некоторое время и вовсе расхохоталась.
– И ничего смешного, – буркнула я.
– Это тебе ничего, а мне очень даже. Люди вообще необыкновенно смешные существа.
– Почему?
– Ты Посвящение проходила, малявка? – вопросом на вопрос ответила Кимура.
– Да, конечно. Еще в детстве.
– И что тебе определили?
– Огонь. – Я наконец-то нашла в себе силы отлепиться от драконовской спины и усесться нормально. – Там, правда, были какие-то непонятки, но я точно не помню, потому что маленькая была.
– То есть тебя классифицировали как огненную магичку? И учили соответственно? И еще небось долго удивлялись, что у них ничего не получается, и валили все на тебя. Мол, ты бездарность, а они все белые и пушистые?
– Да-а-а, – непонимающе протянула я. – А что? Что-то не так?
– Ой, уморила! Да все не так! Увидишь тех, кто проводил твое Посвящение, передай им мое громкое «фи».
– Так я что, не огненная? Или вообще не магичка? – После всех сегодняшних событий сил удивляться у меня уже не было. Приходилось принимать информацию как данность. – По-моему, вы надо мной прикалываетесь!
– Да чтоб меня Праматерь обратно в яйцо запихала, если вру!
– И кто же я тогда?
– А это уж ты сама должна решить. Не в моей компетенции рассказывать такие вещи. Еще зазнаешься! Опять же меньше знаешь – крепче спишь. Так что не бери в голову. Думай, что злая тетка-драконица глупость сморозила. Вот уж воистину: язык мой – враг мой. Как всегда. Помнится, как-то сперла я одну принцессу… На спор. Ее так назойливо охраняли и ото всех прятали, что грех было не поспорить. А про принцессу эту слухи ходили, что она красавица писаная, рыцари ей стихи посвящали, на турнирах сражались… А она знай сидит себе на скамеечке, лицо вуалькой прикрыла и усмехается. Жениха выбирает. Ну, я ее схватила, к себе притащила, вуальку откинула и обалдела. Страхолюдина несусветная оказалась! Так я ей открытым текстом и говорю: «Что ж ты такая уродина-то!» А она мне в ответ вопит: «Я красавица! Я венец творения!»
А я ничего умнее не придумала, чем ткнуть ее физиономией в зеркало. Кто же знал, что в их замке все зеркала заговоренные были и она действительно в них красотку видела. Короче, перебила она мне в пещере все, в чем отражение свое увидела, наорала на меня такими словами, которых девушкам и знать-то не положено… А потом взяла и в обморок грохнулась. Не выдержала!
И вот лежит она, вся такая из себя обморочная, а тут и рыцарь едет. Весь статный, в броне, на коне таком внушительном и с мечом. Это он против меня, значит, с мечом. Самоубийца!
Встал у входа в пещеру и вещает: «Выходи, чудище, на смертный бой!» Да еще и шлем снял, чтоб удобнее кричать было. А я как его лицо увидела, так и влюбилась. Красавец, блондин и во всех отношениях шикарный мужчина! И вот стою я столбом, смотрю на этот идеал и думаю, что делать. Бить его жалко. Прятаться стыдно. Принцесса эта еще под ногами валяется… И тут меня кто-то за язык дернул. Выхожу я к нему и говорю: «О мой герой! Это я, прекрасная пленница. Забери меня отсюда, пока дракон этот страшный не вернулся. А я за тебя замуж пойду!»
А он и рад, что сражаться не пришлось! В седло подхватил, до замка домчал… А я вуальку принцессочкину нацепила, чтоб никто не узнал. И так несколько дней всем головы морочила: и слугам, и королю… И хоть бы кто догадался!
На третий день и свадьбу сыграли. Торжественная церемония, гости, подарки, все дела… «Объявляю вас мужем и женой». И тут я вуальку откидываю… И все ближайшие родственники, кто принцессу в лицо знал, роняют на пол челюсти. А остальные ничего понять не могут, только недоуменно переглядываются. Дальше, конечно, визги, вопли, истерики…
Я не стала дожидаться, пока они стражу позовут. Превратилась да телепортировалась. А они потом еще долго решали, считать ли брак действительным и стал ли тот рыцарь официально принцем… Потом еще принцесса эта обморочная до родного замка добралась. Тоже масла в огонь подлила. Короче, так я и не знаю, чем оно там все у них кончилось. Иногда только думаю, что надо бы того драконоборца найти да с сыночком познакомить. Ну да, Ямаити мой – отпрыск того красавчика. А в кого, ты думаешь, он такой блондинистый?
– Да, наверное… – Я, честно говоря, о малолетнем дракончике вообще не думала, поэтому и брякнула первое, что в голову пришло. Но Кимура на мой неподходящий ответ внимания не обратила. Своей баечкой она явно пыталась увести разговор в сторону. Но я все же сделала еще одну попытку вернуться к прежней теме: – Послушайте, не хотите объяснять, кто я, и не надо. Скажите лишь, что недавно произошло. Я же не могу чувствовать ветер, это не моя стихия! Так в чем дело? Вы ведь знаете! И знаете, что я была не в себе…
– Не в себе? – переспросила драконица и причмокнула, словно пробуя фразу на вкус. – Нет, пожалуй, как раз в себе. Точнее, в одной из своих ипостасей. А что произошло… Ну, считай, что ты прошла еще одно Посвящение и раскрыла очередную часть себя. Все, больше ничего не скажу. И вообще, хватит болтать. Ты-то сидишь, а я крыльями работаю! А от разговоров дыхание сбивается и все такое…
Я совершенно не замечала, чтоб у нее что-то там сбивалось, но настаивать на продолжении беседы не посмела. В конце концов, кто я такая, чтобы с драконами спорить?! Тем более что из всех ее намеков и туманных объяснений я не поняла ровным счетом ничего. А открытым текстом она говорить не желала. Размышлять же над недомолвками и искать скрытый смысл я была решительно не в состоянии. Осталось только прикрыть глаза, расслабиться и постараться ни о чем не думать. Что я и сделала.
Никакой воздушно-звездной эйфории больше не было. Только свежий ветер, обдувающий лицо, и незнакомое прежде ощущение свободы и легкости. Как будто какая-то часть меня действительно очнулась от долгого сна, выползла на поверхность и по мере сил наслаждается жизнью. Хорошенькое же она выбрала время!
За этими размышлениями я и задремала. А проснулась (или скорее очнулась) от удара. Причем удар этот был настолько неожиданным – я даже не сразу поняла, что случилось. Только когда открыла глаза и обнаружила, что лежу на песке лицом вниз, наконец-то сообразила – приземлились.
– Упала! И проспорила, – злорадно расхохоталась Кимура, уже успевшая принять человеческий облик. – Ну, все! Теперь только попробуй меня позвать – сразу же сожру и не поморщусь.
– Вы сами меня скинули! – возмутилась я, пытаясь подняться. Все тело затекло, рук и ног я почти не чувствовала. Зато очень хорошо чувствовала, как каждый вдох отдается в груди дикой болью.
– Докажи, – осклабилась драконица. – И вообще, нет бы спасибо сказать. Я всю ночь летела, между прочим. И садилась в авральном режиме, потому что у меня крыло свело. И жмурика я твоего дотащила. И тебя доставила в целости и сохранности. Чего тебе еще надо?
– Насчет целости я бы поспорила, – вздохнула я, с трудом разминая руки. Но в остальном Кимура была права: Флай лежал тут же, на песчаном берегу, за небольшим перелеском виднелись белые стены Тангара, а небо на западе медленно розовело. – Спасибо вам огромное. Я не знаю, что бы я без вас делала. Я ведь вас даже за спасение не поблагодарила, а вы меня и сюда донесли, и вообще… Может, вам что-нибудь надо в ответ? Если я смогу это достать или сделать, то…
– Надо, – тряхнула огненной шевелюрой Кимура. – Во-первых, чтоб ты больше не появлялась в моей жизни. А во-вторых, выспаться. Так что забирай своего покойника и катись отсюда на все четыре стороны.
– А… как? То есть он же тяжелый. Я его не подниму! А если стража на воротах увидит, то меня сначала схватят, а только потом будут думать.
– А вот это, малявка, уже твои проблемы. Хочешь жить – умей вертеться. И, кстати, вот тебе еще совет на будущее, пока я добрая. Слушай и запоминай. Когда-нибудь ты встретишь людей… а, возможно, и не людей… Главное, их будет двое. И с каждым из них тебя будет что-то связывать. Что-то, чего ты не сможешь понять и объяснить. Возможно, чувства или обстоятельства. Не суть важно. Вас в любом случае будет тянуть друг к другу. Так вот, если такие люди найдутся, спроси у них, что с ними было в даты твоих Посвящений. Того, первого, огненного, и сегодняшнего, воздушного. Если они те, кто тебе нужен, они вспомнят. Такое не забывается. И если выяснится, что они именно те, не теряй их из виду. Вы должны быть вместе. Запомнила?
– Запомнила, – кивнула я. – Кимура, почему вы не можете сказать все открытым текстом? Обязательно нужны эти недомолвки и загадки?
– Совершенно не нужны. Но мне так больше нравится. Вот такой я забавный зверек. Ну, бывай, малявка! Надеюсь, больше не увидимся!
Драконица вновь сменила ипостась на чешуйчатую, махнула на прощание хвостом и исчезла. Значит, действие антимагического порошка закончилось. Интересно, давно ли? И если давно, то зачем нужно было лететь остаток пути, ведь можно было просто телепортироваться?
Ох уж эти драконы! Воистину древние и непознанные!
Ну а мне-то что теперь делать?
Я присела на корточки рядом с Флаем, зачем-то стряхнула песок с его куртки (как будто это имело какое-то значение) и скользнула взглядом по окрестности. Пейзаж был знакомый: раскидистое дерево, изломанная линия дикого пляжа, мелкая речушка – все точно такое же, как и несколько лет назад. Мне даже показалось, что сейчас из воды должна обязательно появиться красавица-никса…
И она конечно же появилась. Правда, совсем с другой стороны.
Сначала я услышала стук копыт и тихое поскрипывание. Потом мягкие шаги. А затем за моей спиной зашелестели кусты, и сразу же наступила полнейшая тишина.
– Доброе утро, – не оборачиваясь бросила я в пространство.
– Уже не доброе! – Голос у речной ведьмы совсем не изменился. Так и остался высоким и противным. – Как ты сюда попала? От дороги следов нет… Опять рекой принесло?
– На драконе прилетела.
– Врешь! В нашем мире нет драконов! – убежденно взвизгнула никса.
– Значит, этот был из другого мира. Можете сами убедиться. – Я кивнула на разворошенный песок, на котором виднелись четкие отпечатки когтистых лап.
Речная ведьма немедленно подошла к следам, внимательно их изучила и с неохотой выдавила:
– Все-таки не врешь. Надо же! А это кто? – Носок зеленой туфельки указал на Флая.
– Сами посмотрите, – огрызнулась я. – Вы ведь говорили, что вхожи во все влиятельные дома столицы. Значит, должны узнать.
– Мало ли куда я вхожа. – Никса наклонилась над моим другом, вгляделась в его лицо… и тут же отшатнулась словно ужаленная. Брови удивленно поползли вверх, в каштановых волосах проявились изумрудные прядки. – Сайон знает?
– Никто пока что не знает. А я ума не приложу, как протащить его в город и где искать Нермора.
– Можно провезти в моей карете, – после минутного раздумья решила зеленоволосая. – А вот где искать, не скажу. Его сейчас где угодно можно застать, даже дома. Хотя дома, наверное, в последнюю очередь. Только я не представляю, как он это переживет. Потерять сначала жену, потом старшего сына, а теперь и младшего… Бедняга.
– Старший, кажется, как пропал, так и не вернулся? – вспомнила я. С Флаем мы на эту тему старались не разговаривать. Иначе сразу всплывали обстоятельства нашего знакомства, сопровождаемые далеко не лучшими воспоминаниями с обеих сторон. Но три года назад старший братец Глазастого совершенно точно был жив. А вот его дальнейшей судьбой я никогда не интересовалась.
– Нет, не вернулся, – кивнула никса. А затем распахнула глаза во всю их нечеловеческую ширь, подняла лицо к небу и издала странный переливчатый звук.
Пахнуло магией. И сразу же за моей спиной вновь что-то заскрипело, застучали копыта, и на берег, с трудом продравшись сквозь густые кусты, выехал экипаж, запряженный парой лошадей.
Бледный возница без лишних слов спрыгнул на землю, распахнул резную дверцу, подхватил на руки Флая и положил на сиденье внутри кареты. А потом, продолжая хранить траурное молчание, вернулся на свое место.
Я невольно поймала себя на том, что с интересом разглядываю безмолвного слугу. Лицо у него было странное – одутловатое, с бесцветными, водянистыми глазами. Казалось, оно в принципе не способно выражать какие-либо эмоции.
– Жаба, – пояснила никса, видя мой интерес. – Эх, не догадалась что-нибудь подстелить. Прощай теперь, новый обивочный бархат. Только на той неделе поменяла!
– Как вам не стыдно? Человек умер, а вы о бархате!
– А почему мне должно быть стыдно? Особенно если обивка действительно новая! Ты хоть знаешь, сколько я за нее отдала? Тебе такие деньги и не снились!
– Если вы так меркантильно ко всему относитесь, почему решили мне помочь?
– Разве тебе? Своим поступком я оказываю услугу Нермору. И, думается, Муллену. А это такие люди, с которыми выгоднее иметь хорошие отношения. Так что не строй из себя самую умную и полезай в карету.
– А вы?
– А я сначала переоденусь! Не может же девушка появиться на людях в одном и том же платье два дня подряд. Это дурной тон и, кроме того, означает, что она не ночевала дома.
– Вы и не ночевали, – вполголоса пробормотала я, наблюдая, как одежда никсы на глазах меняет цвет и фасон. Рукава удлинились, декольте сменилось на аккуратный воротник-стоечку… Хочет выглядеть серьезной и деловой, а не вернувшейся со свидания. Или откуда еще можно возвращаться домой под утро? А вот интересно, где же она живет по официальной версии? Ведь если она вся такая из себя светская дама, то должна принимать гостей, устраивать званые вечера. Не на дне же речном обхаживать предонское дворянство!
– Ну как? – Речная ведьма закончила приводить себя в порядок. – Достаточно прилично для официального визита к сильным мира сего?
– Волосы перекрасьте, – подсказала я.
– Ах, да! Спасибо, что напомнила. – Изумрудные кудри вновь превратились в каштановые, став при этом заметно короче. – Ты представляешь, некоторые уже бились об заклад, сколько у меня париков – десяток или больше. Вот наивные! Кстати, почему ты еще не в карете?
– Там Флай.
– И что? Не думала, что такие, как ты, боятся трупов.
– Я не боюсь. Просто… не хочу, чтоб он остался в памяти таким, – неожиданно для самой себя созналась я.
– Так и не запоминай его таким, глупая. Твоя же память, а не чья-то посторонняя. Как хочешь, так ею и вертишь.
– Я не умею.
– Придется научиться. Если не научишься забывать, сведешь себя в могилу. Да и для кожи лишние волнения вредны. Все, залезай. Поехали. Кстати, куда едем-то?
Я задумалась. От мысли, что придется как-то объясняться с Сайоном айр Нермором, сердце начинало колотиться как бешеное. А если его еще и дома нет… Как втолковать слугам, зачем он мне нужен? Да и кто меня, такую остроухую, вообще слушать будет?
– К Муллену, – выдавила я. Хозяин выслушает и поймет. Главное, чтобы он оказался на месте.
И мы поехали.
Видимо, стражники на воротах карету никсы знали, поэтому пропустили без вопросов. Даже не соблаговолили заглянуть в окошко, предусмотрительно занавешенное плотной шторкой. «Дядюшки» на них нету! Он бы за такую халатность… Впрочем, сейчас разгильдяйство стражи было мне только на руку.
Людей на улицах ранним утром было немного, добрались быстро. Я так и не придумала, что говорить, с чего начать. И как объяснить, что еще вчера вечером я была в Таине, а сегодня оказалась в столице. Придется вываливать на Хозяина всю правду, а не хотелось бы. Впрочем, кого сейчас интересуют мои желания?
Я вздохнула, посмотрела на Флая… и решительно вылезла из кареты. Никса сказала, что подождет внутри, дабы не попасть под горячую руку. И я прекрасно понимала ее осторожность. Да и сама я пыталась оттянуть момент объяснения.
О смерти всегда говорить неприятно и даже страшно. О смерти близких и родных еще страшнее. А о смерти, которую мог бы предотвратить? Черт! Почему я опять стою и философствую, когда нужно что-то делать?
К воротам я подошла быстрым шагом, стремясь не растерять по дороге остатки мужества. Решительно тряхнула кованую решетку. Открыли мне сразу же. Значит, узнали. Даже попытались поздороваться и выразить свою радость, что госпожа вернулась… Но осеклись, заметив выражение моего лица, потеки крови на лице и куртке, драную штанину.
В ухоженном, цветущем дворике я, наверное, смотрелась дико и чужеродно. А уж когда вошла в прихожую, грохоча каблуками по мраморному полу, слуги просто прыснули кто куда, справедливо стремясь не попадаться мне на глаза. Причину такой расторопности я понимала очень хорошо. Точно так же они себя вели, когда мрачный и не всегда трезвый Хозяин вваливался в дом после какого-нибудь совещания, или заседания Восточного совета, или иного официального мероприятия. Подобные сборища он откровенно ненавидел и, возвращаясь, частенько срывался на тех, кто имел неосторожность попасться ему на глаза.
Я тоже была бы рада сорваться, но, заметив в углу недостаточно расторопную девчонку, односложно спросила:
– Где?
О ком речь, уточнять не требовалось. Не Тьяра же мне могла понадобиться с утра пораньше.
– В кабинете, – пискнула служанка, вжавшись лопатками в стену. По общей бледности физиономии она вполне могла с этой стеной соперничать. Неужели я так страшно выгляжу?!
Лестницу на второй этаж я одолела бегом, перепрыгивая через три ступеньки. Потом, не сбавляя скорости, промчалась по коридору. В кабинете, значит. Интересно, уже встал или еще не ложился? Зная Муллена – скорее второе, хотя все возможно.
Незапертая дверь легко распахнулась внутрь. На то, чтоб отдышаться и дисциплинированно постучать, моего здравомыслия уже не хватило.
– Хозяин, я…
«Дядюшка» сидел за столом, с унылым видом изучая какую-то бумагу, но при моем появлении сразу же про нее забыл. На его лице немедленно отобразилась немаленькая гамма эмоций, самой понятной из которых было удивление. Еще бы! Ведь я сейчас должна быть на другом конце страны. А еще он сразу понял, что со мной что-то не то. Не увидел (это-то было как раз несложно), а словно почувствовал. Даже не стал ругать меня за «некняжеское» обращение. Кажется, он вообще не заметил оговорки. Просто резко встал, подошел и положил руки мне на плечи, будто не решаясь обнять.
– Что случилось?
Произнес он это неожиданно мягко, успокаивающе, но я стояла и молчала. Казалось, чего бы проще – сказать несколько слов. Но горло вдруг перехватила чья-то невидимая рука, а ладони Муллена на плечах нисколько не прибавляли уверенности, лишь пригибали к земле.
Я несколько раз открывала рот, потом снова закрывала его и все никак не могла решиться произнести вслух одну-единственную фразу. Губы дрожали, перед глазами все плыло, сердце билось о ребра, как безумное. И я молчала.
В углу за моей спиной скрипнуло кресло, и я вздрогнула, запоздало сообразив, что в комнате есть еще кто-то. Но обернуться и посмотреть почему-то не смогла. А этот кто-то тактично кашлянул и спросил:
– Может, мне выйти?
Голос я узнала. Тот голос, который меньше всего хотела бы сейчас услышать. Сайон айр Нермор, глава Восточного совета. Отец Флая.
– Да, наверное, – пробормотал Хозяин.
– Нет, – тут же выкрикнула я, не давая ему договорить. – Это и вас тоже касается… Я объясню… Мы… Мы с вашим сыном…
Снова скрипнуло кресло. Нермор встал и подошел поближе, а я так и не нашла в себе сил обернуться.
– Мы сбежали из академии. Не навсегда. Просто погулять. Но… так получилось… на нас напали, и… в общем…
Это было так странно – обращаться к человеку, который у тебя за спиной, и при этом разглядывать расстегнутый воротник хозяйской рубашки. Я уже запомнила каждый стежок, все переплетения нитей, досконально изучила едва заметное чернильное пятнышко…
– Ну, говори же, Марготта. И не волнуйся, никто не будет наказывать вас за побег. Просто это удивительно, как вы сумели добраться сюда, когда в стране такое творится, что представить страшно. Так что главное – вы живы, и…
– Нет, – с усилием вытолкнула я, наконец-то переведя взгляд со злополучного воротника на мужчину. – Я жива, а он… нет…
Лицо главы Восточного совета не дрогнуло. И за сердце он не схватился. И вообще мне на какое-то время показалось, что он просто не понял, что я сказала.
– Нет? – наконец шепотом переспросил Нермор. – Нет?
– Внизу… там, в карете… Я… понимаете, так получилось… – Как же глупо это все звучит! Почему я даже объяснить не могу толком?!
В глазах мужчины что-то блеснуло. И он сразу же метнулся прочь из комнаты, а Хозяин, словно решившись, прижал меня к себе. Я уткнулась лицом в его грудь, в этот проклятый воротник и все-таки разревелась. Слезы, копившиеся всю ночь, лились сплошным потоком и кончаться никак не желали. Впрочем, я не больно-то старалась их остановить.
– Ну что ты, эльфеныш? – прошептал Муллен, рассеянно поглаживая меня по спине. – Ведь главное, что ты жива!
– Ничего вы не поняли! – сквозь слезы прорычала я. – Вы опять ничего не поняли!
– Все я понял, – вздохнул он. – Я вообще понятливый. Но для меня… понимаешь, для меня… Так вот, для меня важнее всего, чтоб с тобой ничего не случилось. С тобой и с Тьярой! И плевать на остальных, понимаешь? Вы мне важнее всего остального мира! И даже важнее всех миров!
– Так вы меня все-таки любите? – всхлипнула я.
– Конечно, я люблю тебя, доченька. У меня же есть сердце… что бы там по этому поводу некоторые ни говорили.
* * *
Пока Кьяло внимательно осматривал опустевшую комнату эльфы, Рисса стояла в дверях, демонстративно скрестив руки на груди. Она так и не поняла, что берсерк стремился найти, и только глубокомысленно фыркнула, когда он полез под кровать. И крайне удивилась, услышав оттуда радостный вскрик:
– Так я и знал!
– Что? – не выдержала мавка.
– Сейчас покажу! Будь другом, кинь мне какую-нибудь плотненькую тряпочку.
Тряпочек в обозримой близости не наблюдалось, пришлось сдернуть со стола скатерть. Снежно-белую и явно недавно стиранную. Рисса поморщилась, представив, во что она превратится, побывав под кроватью, но если уж так надо…
После непродолжительного сеанса шорохов и шуршания, Кьяло выполз наружу, сжимая в руке нечто замотанное в ткань, назвать которую чистой теперь не смог бы даже портовый нищий. Берсерк тоже был в серо-бурой пыли, с ушей свисали густые лохмотья паутины, но на лице сияла улыбка.
– Значит, она точно скоро вернется. Без этого надолго не ушла бы.
– Без чего? Ну не томи, показывай уже, что нашел?
– Любуйся! – Парень отогнул край материи, и мавка увидела приметную «крылатую» гарду.
О боги, какой же растяпой надо быть, чтоб хранить боевой клинок под кроватью! Тем более такой клинок! И ножны она к нему так и не подобрала.
Только вот если меч валяется здесь, а его владелица где-то бродит, то получается…
– Так она что, без оружия убежала?
– Выходит, что так. – Улыбка разом сползла с лица Кьяло. Берсерк настороженно покосился в сторону окна и нервно сглотнул. – Если еще и этот конь недоделанный с собой ничего не взял, то я их обоих поубиваю, как только вернутся. Пошли!
– Куда?
– К Флаю! Убеждаться, что он болван!
Убедиться оказалось несложно. Дверь была незаперта, меч обнаружился висящим на стене, а кинжал красовался в оконной раме. Причем засел он там так крепко, что вытаскиваться упрямо не пожелал.
Следующей точкой спонтанного ночного марш-броска послужила конюшня. Точнее, Глюк, мирно дремавший в стойле. Ему, кажется, было совершенно наплевать на шум и беготню во дворе. Он и на друзей-то отреагировал только тогда, когда Кьяло бесцеремонно дернул его за ухо и сурово вопросил: «Где Марго?» Но о местонахождении хозяйки конь тоже ничего не знал.
– Значит, она еще и пешком туда потащилась! – вздохнул берсерк, тактично не уточняя, где находится это самое «туда».
Риссе оставалось только сочувственно кивнуть.
На самом деле она не испытывала совершенно никакого восторга от всей этой суеты и беготни. Ну пропала эльфа, и ладно. Вернется, никуда не денется. Пропала вместе с младшим Нермором? И пусть их погуляют на пару. Может, хоть разберутся в своих отношениях. А то он только на нее и смотрит, а этой остроухой недотепе лишь бы подраться и желудок набить. Воистину, некоторым девушкам нужно было бы рождаться парнями!
Однако Кьяло отсутствие остроухой беспокоило. Настолько, что он теперь стоял посреди двора и отчетливо не знал, куда себя приткнуть. Впрочем, не он один. Всем ученикам уже не раз недвусмысленно намекнули, что выходить из своих комнат не рекомендуется, но большинство все равно толпилось на улице, стремясь не упустить ничего интересного. Мавка считала такое поведение совершеннейшей глупостью, потому что из окон видно и слышно было гораздо лучше. А уж с балконов тем более.
Еще ей не нравилось торчать у всех на виду. В первую очередь потому, что на людях нужно было изображать болтливую простушку. Делать это в последнее время почему-то становилось все труднее. Хотелось молчать и думать. А еще привстать на цыпочки, ухватить великовозрастного подопечного за ухо и не отпускать, пока не пообещает сейчас же собрать вещи и вернуться в Лессу. В ту самую далекую, неисследованную, дикую Лессу, где просто живут и знать не знают о межрасовых конфликтах, о запрете на использование магии, о здешнем культе единого Бога и о прочих тому подобных глупостях. Хотелось пообщаться с сестрами, побегать босиком по весеннему лугу, затянуть веселую песню, сидя у ночного костра.
А приходилось встревоженной квочкой прыгать вокруг Кьяло и нести чушь!
– Ой, а это ведь не опасно, да? То есть если они там, в городе, всех поубивают, то к нам потом не пойдут, нет? А то я где-то слышала, что такие погромы иногда очень далеко заходят, а мы ведь не далеко, мы очень даже близко. Но ты представляешь, что если мне даже тут страшно, то каково тем, кто там? Они, наверное, завтра все будут такие злые и невыспавшиеся! И мы тоже не выспимся. А ведь завтра еще и занятия! Или их теперь должны отменить? Кьяло, солнышко, ты не слышал, про отмену занятий ничего не говорили? А то ведь должны бы, если совсем что-то серьезное случится. Вот то, что сейчас происходит, это же серьезно? Или нет? Ну, это, конечно, не так страшно, как стихийное бедствие, но…
– Рис! – глухо зарычал берсерк. – Если ты не уймешься, то я сам тебе сейчас устрою стихийное бедствие.
– Серьезно? – Мавка распахнула зеленые глазищи. – А как? Я имею в виду, это же только природное явление, разве нет? А если ты спровоцируешь бедствие, то оно будет какое угодно, только не стихийное.
Блондинка прекрасно осознавала, что нарывается. Но ругаться с ней при всех парень не посмеет. Значит, потащит в какой-нибудь укромный закуток, чтоб выяснить отношения там. И уж тогда она ему выскажет все, что думает.
Но ссоре так и не суждено было состояться.
За воротами раздался стук копыт, потом какой-то невразумительный гомон, и наконец все заглушил звонкий крик:
– Если мне сейчас не откроют, то всем потом будет очень стыдно. А некоторым даже больно!
– Верба, – облегченно выдохнул парень.
Рисса тоже невольно улыбнулась. У воительницы был какой-то совершенно непонятный талант поднимать всем настроение самим фактом своего существования.
Ворота, конечно, тут же открыли. Кто-то быстроногий помчался искать Понжера, а женщина тем временем въехала во двор, но спешиваться не стала. Наоборот, приподнялась на стременах, выглядывая кого-то в толпе. Нашла глазами высокую фигуру Кьяло и направила коня прямо к нему.
– Ну что? Тебя сейчас отругать, что не уследил за подружкой, или подождать, когда все закончится?
– А что с ней? Что-то случилось? – сразу же забеспокоился берсерк.
– Надеюсь, что нет. Если у нее хватило ума меня послушать, то сейчас эта сладкая парочка уже выбралась из города и направляется в Тангар.
– Какой еще Тангар? – Подошедший ректор успел ухватить обрывок разговора. – Ведь они же должны быть в замке! Я приказывал никого не выпускать.
– А никого не впускать тоже приказывали? Однако я перед вами! Ладно, забудьте. У меня к вам совсем другое дело. – Воительница легко спрыгнула на землю и перехватила коня под уздцы. Потом, будто что-то вспомнив, обернулась к Кьяло и Риссе: – Вы еще здесь? А ну брысь. Тут деловые разговоры ведутся!
– Может, в кабинет? – услужливо предложил Понжер.
– Ради одной фразы? Не смешите меня. Лучше примите к сведению, что вся эта мразь, которая сейчас развлекается в Таине, вскоре пойдет к замку. Намерения у них, как вы понимаете, весьма далеки от дружелюбных. Отбить сумеете?
– Они вооружены?
– Разве что энтузиазмом! Некоторые для разнообразия вилами.
– Тогда точно сумеем. Мы все же военная академия, а не пансионат для благородных девиц.
– По поводу девиц я бы поспорила, но не буду. Идите лучше командовать. А я тут боевым духом займусь. Заодно и прослежу, чтоб ваши подопечные под ногами не путались. А то любопытные они у вас – сил нет! Открытым текстом их посылаешь, а они все равно стоят и слушают.
Последняя фраза явно относилась к Риссе и Кьяло. Мавка, смутившись, отступила назад, чтоб в случае чего спрятаться за берсерка, но вдруг обнаружила, что тот куда-то пропал. Пока она оглядывалась, пытаясь определить, куда делся этот великовозрастный охламон, парень вновь появился. И не один.
Кьяло тащил за узду упирающегося Глюка. Конь был оседлан, но едва перебирал ногами, двигался непонятным зигзагом и, кажется, вообще спал на ходу. Изредка он открывал глаза, недоумевающе вертел головой и решительно старался повернуть обратно к конюшне. Парня это не устраивало, он тянул животное за собой, а так как силы были примерно равны, борьба проходила с переменным успехом.
– Далеко собрался? – со смешком спросила Верба, наблюдая это представление.
– Спасать! – многозначительно объявил берсерк, в очередной раз дергая повод.
– Не пущу! – категорично объявила мавка. – Потому что даже если ты уговоришь эту скотину дойти до ворот, если тебя выпустят наружу, если ты доедешь до города и найдешь там Марго, если ее вдруг действительно понадобится спасать и если ты даже сумеешь это сделать, то… то…
– Что?
– Не знаю, – потупилась Рисса, которая к концу предложения уже забыла, о чем хотела сказать. – Но одного точно не пущу!
– Так все равно же другой лошади нет! А этот доходяга нас двоих не довезет.
Глюк, услышав про доходягу, обиженно всхрапнул. Чрезмерная худоба к его недостаткам точно не относилась. Скорее уж наоборот – покушать конь любил, и на его фигуре это сказывалось вполне ожидаемым образом.
Верба, до этого с вежливым интересом слушавшая дружескую перепалку, вдруг вздрогнула и безо всяких видимых причин посмотрела вверх. И невольно присвистнула. Мавка тут же проследила ее взгляд и поняла, что спор окончен. Потому что в ночном небе летел дракон, а на его спине смутно угадывались два силуэта. Впрочем, если для Риссы это было «смутно», то для человеческих глаз, наверное, и вовсе не различимо.
– Кажется, спасать уже никого не надо. – Рисса дернула парня за рукав и жестом заставила посмотреть вверх. – Вон они, оба.
Где-то совсем рядом раздалось восторженное: «Ух ты, какая птичка!» – и вскоре весь двор заполнили разноголосые охи и вздохи. Студенты стояли, задрав головы к небу, и не сводили глаз с дракона. Кто-то жалел, что не может рассмотреть как следует; другие уверяли, что это просто крупная птица или летучая мышь; третьи с опаской вопрошали, а не может ли крылатый ящер спалить весь замок. К сожалению, последних было большинство. Кто-то даже притащил лук и выпустил по едва заметной цели пробную стрелу. Стражники, подумав, решили поддержать одинокого стрелка и тоже вскинули свои арбалеты.
– Идиоты, – сквозь зубы прошипела Верба.
– Вы их не остановите? – спросил Кьяло.
– Уже не послушаются. Да и права не имею, если уж на то пошло. А заставлять силой и прибавлять к обширной коллекции своих грехов еще и спасение нечисти от доблестной стражи очень не хочется.
– Дракон не нечисть! – вскинулась мавка.
– Это ты служителям культа объясни при случае!
Темная крылатая тень тем временем поднялась повыше, чтобы не задело шальным выстрелом, сделала еще пару кругов над замком, а потом свернула к северо-востоку.
– Куда это они? – недоуменно спросила Рисса.
– Видимо, в столицу. Значит, малышка все же иногда слушает, что ей советуют.
– Ну в столицу – так в столицу! – Кьяло бодро вскочил на Глюка.
Разом проснувшийся конь от неожиданности прянул в сторону, а потом и вовсе встал на свечку. Однако сбросить берсерка не сумел и быстро успокоился. А потом повод перехватила мавка.
– Не пущу!
– А кто тебя спрашивать будет? Приказы здесь отдаю я!
– Все равно не пущу! Свяжу и запру в комнате! Никуда ты без меня не поедешь.
– Поеду!
– Не поедешь!
– Поеду!
На их крики начали оборачиваться, но спорщикам было уже все равно.
– Не поедешь!
– А чего бы вам обоим не поехать, если уж совсем неймется? – сощурилась Верба.
– Конь один, – дружно вздохнули оба.
– Тоже мне, нашли проблему. Можете мою Злючку взять.
– Эту? – Мавка с подозрением покосилась на огромного зверя, который при ближайшем рассмотрении действительно оказался кобылой.
– Ну да. Как прибудете на место, оставьте ее в «Тарелке», а там уж Льени сам разберется. Заодно и привет передадите.
– Вы что, серьезно? – Рисса упорно не понимала, как можно вот так, не раздумывая, отдать лошадь. Пусть на время, да и не первому встречному, но все же…
– Серьезней некуда. Чую, я здесь надолго застряну, а она свободу любит. Так что забирайте, пока я не передумала, и марш отсюда.
Мавка не заставила себя долго упрашивать и влезла в седло. Глюк, видя такое дело, понял, что отвертеться от похода уже не удастся, и обреченно двинулся к воротам, которые сразу же загородили бдительные стражи.
– Без особого разрешения никого из замка выпускать не велено! Учеников особенно.
– А если у нас есть разрешение? – не растерялся Кьяло.
– Так ведь нет же! – парировал пожилой стражник.
– Рис, покажи им.
– А без этого никак? – Мавка угрюмо посмотрела на товарища. – А то, может, здесь останемся?
– Рис, я приказываю!
– Слушаюсь, ваше высочество, – вздохнула блондинка. И запела.
Это была песня без слов. Но все, кто ее слышал, вдруг поняли, что это самое совершенное, что только может быть в жизни. Музыка лилась из ниоткуда, очаровывала, затмевала сознание, заставляла беспрекословно повиноваться. И стражники повиновались.
Спустя всего несколько секунд ворота были открыты, а граница замка преодолена.
– Вот обязательно было про высочество говорить? – буркнул Кьяло, как только они выехали на дорогу.
– Так все равно забудут, – беспечно отмахнулась мавка. – И про наш отъезд забудут, и про разговор, если слышали.
– А Верба?
– Верба не забудет, я на нее маячков не ставила. Но это не проблема. Она, мне кажется, и так все знает. Я другого не пойму: вот ты бы свою лошадь мне отдал?
– Никогда в жизни. Жалко было бы бедную животинку. Разве что она изначально глухая была бы, потому что любую другую ты насмерть заболтаешь!
– Ах так? – нахмурилась Рисса. – Хочешь, чтоб я молчала? Хорошо, буду молчать! Долго и упорно, до самого Тангара.
– Не выдержишь! – хмыкнул парень.
– Выдержу!
– На что спорим, что не выдержишь?
Но мавка не ответила. Она уже начала молчать.
Следующие три дня я проторчала дома.
А все потому, что врач, которого Муллен пригласил, чтобы меня осмотреть, бодро наплел Хозяину что-то о сотрясении мозга, сломанных ребрах и опасности внутреннего кровотечения. Врал, конечно. С самого начала было понятно, что чем больше болезней он перечислит, тем плотнее будет набит кошелек, который ему достанется. Поэтому щедрый на диагнозы доктор ушел домой счастливый и богатый, прописав мне постельный режим и кучу всякой лекарственной гадости.
Гадость питьевую я без зазрения совести вылила в окно, гадостью мазеобразной запустила в кого-то из слуг, ворох бинтов зашвырнула в угол за ненадобностью… А потом пришел хмурый Хозяин и пригрозил привязать меня к кровати, если я сейчас же не угомонюсь.
Пришлось пообещать вести себя прилично.
Честно говоря, это было не так уж и сложно. У меня не было совершенно никого желания носиться по дому или тем паче выходить на улицу. Даже разговаривать ни с кем не хотелось. И, что самое странное, все это понимали. Поэтому желающие меня навестить появлялись обычно ночью и на цыпочках. Предполагалось, что я в это время сплю и ничего вокруг не замечаю. Не учли непрошеные гости одного – спать мне тоже не больно-то хотелось. Стоило поудобнее устроить голову на подушке и расслабиться, как перед глазами начинали появляться красочные образы. То разгромленный Таин, то пышущий огнем дракон, то какие-то нереальные эльфы с накладными ушами, то Флай с пробитой головой. Чаще всего, конечно, Флай.
Чувства, которые я испытывала при каждом таком «явлении», назвать добрыми невозможно было при всем желании. Были там и стыд, и жалость, и страх, и какая-то неясная, почти физическая боль. И, что самое страшное, до меня наконец-то начало доходить, что это навсегда. Совсем навсегда. Никакой смутной надежды, никакой слепой веры в чудо. И не увижу я его больше нигде, разве что в этих кошмарах на границе сна и яви.
Муллен меня даже на похороны не пустил. Официально – из-за проблем со здоровьем, а на самом деле – кто его знает. Может, боялся, что взбешенные родственники на клочки порвут. Я бы на их месте так и сделала.
Нермор меня, правда, рвать не собирался. Даже зашел проведать. Как и все, ночью и стараясь особо не шуметь. Постоял над кроватью, посопел, выдавил из себя: «Бедная девочка», – и понуро удалился. Я все это время благоразумно «проспала».
Пару раз забегала Тьяра. Встала в дверях, полюбовалась на мой точеный профиль в лунном свете и сбежала, пока ее не засекли за столь недостойным занятием.
Сквозь стенку заглянул призрак алленовской няни. Прозрачная старушка сначала повздыхала над моими синяками, потом почуяла, что я не сплю, обозвала симулянткой и испарилась.
Как минимум по одному разу отметились все слуги. Наверное, за неимением телевизора лицезрение побитой меня доставляло им непонятное эстетическое удовольствие. Подробностей о произошедшем они, естественно, не знали, но слухи по городу уже пошли, причем весьма разнообразные. Самая бредовая версия гласила, что Флая, пардон, залюбила до смерти всем известная госпожа Соланж Оре (так, оказывается, звали зеленоволосую никсу), а я попыталась его отбить, за что и пострадала. А самым популярным вариантом стал тот, согласно которому Нермор-младший пытался меня изнасиловать, а я активно сопротивлялась… и досопротивлялась!
Кажется, одна из служанок придерживалась именно этой гипотезы, потому что каждое свое появление она сопровождала скорбным вздохом и фразой: «Эх, такого парня загубила!» Однажды подобное постоянство ей наскучило, и упрек сменился на: «Эх, такому парню не дала». В девицу тут же полетел сапог, а я вдруг осознала, что не могу больше сидеть в четырех стенах. Тем более что чувствовала я себя непростительно хорошо.
Хозяина, который мог бы меня остановить, дома, к счастью, не оказалось. И я, наскоро умывшись и на всякий случай прикрыв уши заклинанием, выскользнула за дверь.
Пройти удалось ровно до ближайшего угла. Потом «кузина» Тьяроника, так некстати попавшаяся навстречу, обозвала меня дурой, подхватила под руку и потащила обратно.
– Ты себя в зеркале видела, чудище эльфийское?
– Нет, – созналась я. – А что, все так страшно?
– Скорее смешно! – «обрадовала» Тьяра, втаскивая меня в свою комнату и ставя перед фактом. В роли факта оказался большой платяной шкаф с зеркальными дверцами. И то, что я обнаружила в отражении, действительно выглядело весьма необычно. Мою академическую форму, конечно, постирали и кое-где даже зашили, но менее потертой и мятой она от этого не стала. Да и пятна крови не везде отошли. Рубашка выглядела так, будто ей до этого неделю мыли пол: воротник и манжеты обмахрились, часть пуговиц канула в небытие, а остальные были от разных комплектов. Вкупе с желтоватым, почти сошедшим синяком на щеке и ссадиной на лбу зрелище получалось душещипательное. Из серии «Подайте бедному эльфу, ветерану неначавшейся войны».
Пока я разглядывала себя в зеркале, Тьяра вытащила из шкафа скромное черное платье, расставила на туалетном столике десяток баночек с непонятным содержимым и приготовилась священнодействовать.
– А это обязательно? – недоверчиво спросила я, изучая на просвет одну из склянок. В темной жидкости плавало что-то, подозрительно напоминающее отрубленный палец.
– Зато через полчаса от твоего фингала и следа не останется! – пообещала начинающая некромантка.
– Что это ты вдруг так обо мне заботишься?
– А что, нельзя? – огрызнулась девушка. – Может, у меня материнский инстинкт проснулся! Или просто поэкспериментировать захотелось. Не на нянюшке же опыты ставить. Кстати, ты знаешь, что она здесь?
– Еще перед отъездом выяснила. Подслушала случайно один из ваших уроков. Это она тебе мозги вправила, чтоб ты на меня не кидалась?
– Ничего она мне не вправляла.
– А кто тогда?
– Никто.
– Не верю! – категорично заявила я.
– А мне какое дело до того, веришь или нет? Нужна ты мне больно! – Тьяра так саданула кулаком по столику, что банки подпрыгнули. – Можешь хоть сейчас встать и идти куда глаза глядят. А папаня мой непутевый потом будет носиться по городу, тебя разыскивая, и орать на всех, что не уследили. А если с тобой что-нибудь случится, он опять завалится в этот свой любимый трактир, надерется там до полного отключения мозгов и уснет за столом. А как ты думаешь, кто поедет забирать домой ужасного господина Муллена? Слуги? Как бы не так! Когда он в таком состоянии, они и близко не подойдут! Или ты думаешь, что мне приятно, когда он ходит мрачный и на всех кидается? У него, между прочим, тоже нервы на пределе. Вот ты явилась, поставила весь дом с ног на голову, наревелась в свое удовольствие, отлежалась в постели – и счастлива. А то, что он все это время даже спать не ложился, до этого тебе дела нет. Что он каждую свободную минуту к твоей двери подходил, просто чтоб убедиться лишний раз, что с тобой все в порядке – на это тебе тоже наплевать. Правильно, кто он тебе? Добрый дяденька, который приютил, накормил, деньгами снабдил, документы оформил, какие надо! А мне он, между прочим, отец! И я хочу, чтоб ему было хорошо. А хорошо ему будет, когда он увидит, что ты, дура, выглядишь по-человечески: умыта, одета, причесана и накормлена. Уяснила?
– Уяснила, – буркнула я, с опаской шевеля ушами. И как только мои бедные органы слуха в трубочку не свернулись от такого монолога! – А орать-то так зачем?
– Я не ору, я пытаюсь до тебя докричаться! – Тьяра резко выдернула пробку из первого попавшегося флакончика, брызнула несколько капель на чистую тряпочку и прищурилась, разглядывая мой синяк. – А будешь выводить меня из себя, перепутаю дозировку, и ходить тебе потом всю жизнь с обожженной физиономией.
– Не всю. Если с моей кожи даже татуировка самоустранилась, то уж ожог как-нибудь рассосется.
– Ничего, я его на место верну! А, кстати, почему так получается? Это какое-то заклинание?
– Если б я знала!
– А можно я у тебя кусочек кожи откромсаю для исследования?
– Перебьешься.
– Ну и жадина! – вздохнула девушка, приступая наконец-то к лечению.
Не знаю, чего она намешала в свой раствор, но синяк действительно исчез почти сразу же. Да и голова, немилосердно трещавшая все последние дни, поутихла. И даже платье пришлось впору, разве что чуток длинновато. Правда, черный цвет я никогда не любила, но раз другого нет…
– Спасибо. И извини, – покаянно пробормотала я. – Я же ничего плохого не имела в виду. Просто ты меня немного удивила, когда решила помочь.
– Только немного? – хмыкнула Тьяра. – А теперь выкладывай, куда собралась. Чтоб, если что, знать, где искать.
– А куда я тут могу пойти, если и города-то толком не знаю? Разве что в тот самый трактир. Да не морщи ты нос, там очень даже уютно. Тем более у меня там знакомые. Надо же поздороваться, сказать, что я вернулась.
– Что ты вернулась, и так всем известно. Что слуги не растрепали, то Соланж добавила. Счастье, что тебя горожане в лицо не знают. И все равно, будь осторожна. Если опять влезешь в какую-нибудь историю или платье порвешь – я тебя даже на том свете достану. Поняла?
– Так точно, мой генерал! – Я вытянулась по струнке и щелкнула каблуками. Как «кузина» ни пыталась убедить меня сменить привычную обувь на туфли, в этом я осталась непреклонна. И теперь из-под длинной юбки нахально выглядывали носы растоптанных сапог.
До трактира я добралась быстро. Даже не пришлось вспоминать дорогу – ноги сами вынесли меня к яркой вывеске. Причем чуть более яркой, чем прежде. Кажется, ее недавно обновляли.
Что ж… Надеюсь, меня здесь еще помнят. В конце концов если Верба не забыла, то почему ее семейство должно забыть?! А вот будут ли рады?
Я поймала себя на том, что стою перед закрытой дверью и не решаюсь войти внутрь. Вот ведь глупость! Какая-то я слишком рассудительная в последнее время стала! Чего проще – зайти в трактир.
Что я и сделала. И замерла на пороге, нерешительно осматриваясь.
В «Полной тарелке» за три года моего отсутствия почти ничего не изменилось. В воздухе по-прежнему витали аппетитные ароматы, за стойкой восседал улыбчивый Льени, а кошка Марыська сверкала золотыми глазищами с потолочной балки. Разве что среди посетителей теперь преобладали обвешанные оружием наемники. С мечами эти типы не расставались даже за обеденным столом да и общий вид имели весьма угрожающий. Оставалось надеяться, что дело они свое знают, а воевать собираются на нашей стороне. А то мало ли…
– О, кто к нам пришел! – воскликнул трактирщик, наконец-то увидев торчащую в дверях меня. Значит, узнал все-таки. – Я уж боялся, что не зайдешь. Иди сюда, садись и рассказывай.
Я покорно подошла, заодно пытаясь высмотреть хоть один пустующей стул. Но, как назло, в трактире сегодня был явный аншлаг, поэтому свободных мест не наблюдалось. В итоге я не придумала ничего лучше, чем взгромоздиться прямо на стойку. Трактирщик ухмыльнулся, но протестовать не стал.
– А о чем рассказывать?
– Для начала, наверное, о том, что такого стряслось, раз вся бабская половина города только о тебе и судачит.
– А можно без этого? – нахмурилась я. – Как-нибудь потом.
– Потом – так потом, – легко согласился Льени. – Просто я, как основной источник сплетен в столице, должен знать, какую лапшу вешать на уши постояльцам, а о чем лучше умолчать. Понимаешь меня?
– Понимаю. Вешайте, что хотите, от вермишели до спагетти, мне без разницы.
На самом деле разница, конечно, была, но делиться переживаниями с рыжим трактирщиком не тянуло. Хватит того, что пришлось выложить все Хозяину. И о нечеловеческой сущности госпожи Соланж в том числе.
Так что с гораздо большим удовольствием я бы сейчас не рассказывала, а слушала. Вот как бы поделикатнее выспросить, не заметил ли кто третьего дня подлетающего к городу дракона? Или что у нас с военным положением, а то Хозяин все равно ничего не расскажет, как вокруг него ни прыгай. Или…
– Послушайте, а лет двадцать назад вы тоже сплетни распространяли?
– Нет, тогда я их только собирал. А что?
– Не припомните, в каком году умерла Аллена айр Муллен?
– Припомню. В двадцать пятом, – уверенно кивнул трактирщик. – А тебе зачем?
– То есть примерно девятнадцать лет назад? – подсчитала я, напрочь игнорируя второй вопрос.
– Не примерно, а ровно девятнадцать. Я тогда как раз заведение это прикупил, незадолго до Бельтейна. А в самый разгар праздника заявился твой опекун, выгнал отсюда всех посетителей и начал методично уничтожать мои запасы алкоголя. Я, конечно, сразу понял, что у него проблемы какие-то, но с вопросами лезть не рискнул. Потом уже все узнал. А он после этого каждый год в этот день сюда приходил. И сидел до тех пор, пока совсем соображать не переставал. Только в этот раз почему-то не соизволил.
– А правда, что, когда пьешь, – становится легче? – Я задумчиво покосилась на ряд разномастных бутылок, выставленных вдоль стойки.
– Неправда. Наоборот, все, что хочешь забыть, наружу вылезает. Только хуже получается.
– А зачем тогда люди пьют?
– Откуда же я знаю! Кому-то своей дури в голове не хватает, другие пытаются отвлечься, чем-то себя занять. Некоторые просто по привычке. И вообще, хватит задавать глупые вопросы. А то я подумаю, что ты у меня тут напиться решила!
Честно говоря, была у меня такая мысль. Купить чего-нибудь высокоградусного, залиться им по самые уши, а потом благополучно свалиться в беспамятстве под стол. Может, хоть так выспаться удалось бы. Однако когда Льени так буйно отреагировал на малюсенький намек, пришлось признать, что затея провалилась. Эксперимент с алкоголем придется перенести куда-нибудь в другое место.
– И вообще, искать ответы на дне бутылки – это признак малодушия и слабости характера! – не унимался трактирщик. – Поэтому если я еще хоть раз узнаю, что ты об этом думала, не посмотрю, что ты теперь дворянка! Перекину через колено да выпорю так, что неделю не сядешь, так и знай! А Муллен твой мне только спасибо за это скажет!
– Ладно, поняла! – Если сейчас его чем-нибудь не отвлечь, так и будет до вечера мне нотацию читать. – Скажите лучше, я вот слышала… это опять про Аллену. Говорят, что она была беременна, когда умерла. Это правда?
– Далась тебе эта Аллена! – тряхнул головой Льени. – Мало ли что говорят. Тебе-то что с того?
– Просто любопытно.
– Так я и поверил в это твое «просто». Но насколько я знаю, действительно была. Вроде бы летом у них ребеночек должен был родиться.
Летом, значит…
И если жена Муллена все-таки не умерла, да еще и благополучно родила, то этим летом таинственному дитю исполнится уже девятнадцать. Как и мне! Флай был прав, слишком много совпадений получается. Но не могу же я в самом деле оказаться дочерью Хозяина и Аллены. Просто потому, что не могу… Вот найти бы саму некромантку да спросить…
А может, это все пустые домыслы, и она давно умерла, а я тут из воздуха гипотезы строю. И посоветоваться-то не с кем. Не с Тьярой же подозрениями о возможном родстве делиться!
Я как раз размышляла, чем запустит в меня «кузина», если узнает о моих домыслах, когда с улицы раздался слаженный вопль:
– Папа, угадай, кто приехал! – И в двери одновременно просунулись сразу две рыжие головы – мужская и женская.
Не дождавшись от отца ответа, двойняшки ввалились в помещение, таща за руки очередного наемника. Тот смущенно улыбался и смотрел на Литу такими глазами, что все было ясно без слов. Ответные взгляды, которые щедро дарила гостю дочка трактирщика, тоже были настолько пронизаны любовью, что я невольно закусила губу. Вот бывает же так, что у людей все взаимно, и они от этого счастливы. И только меня кидает из крайности в крайность, как пьяного пилота, попавшего в зону турбулентности.
Льени, однако, радости своей дочери при виде наемника не разделял. Суровый взгляд, которым он немедленно одарил влюбленную парочку, трактовался вполне однозначно: «Что он тут забыл?»
Лито, который до этого помогал вталкивать гостя в трактир, сразу почувствовал себя крайним и поспешно отошел в сторонку. А я с любопытством разглядывала незнакомца. И довольно быстро поняла, что, строго говоря, незнакомцем он не является. Это был тот самый похожий на эльфа красавчик, с которым Верба сражалась на турнире. Вот уж действительно мир тесен.
Мужчина тоже меня узнал, но промолчал. Правда, молчание его было настолько красноречивым, что сомнений в факте опознания не осталось. Одни метнувшиеся вертикально вверх брови и округлившиеся глаза чего стоили.
Однако трактирщик эту гримасу растолковал по своему:
– И не надо мне тут рожи корчить, молодой человек! Вы не в цирке и не в театре! Если хотите есть, то цены вам известны. А комнат свободных нет.
– Пап, перестань ворчать. Тебе не идет, – отважно рванулась на защиту избранника Лита. – Если ты все еще злишься из-за прошлого раза, то…
– Да, я злюсь из-за прошлого раза, – категорично обрубил Льени. – И из-за позапрошлого тоже злюсь.
– А что было в прошлый раз? – не удержалась я.
Ко мне тут же повернулись три рыжих головы и одна светловолосая. Выразительные переглядывания всех четверых означали, что я опять ляпнула то, чего не следовало. От этого мигом стало еще любопытнее.
– Ну что вам, жалко рассказать? Или вы дружно зарыли в подвале труп и теперь боитесь, что об этом узнает мой дядюшка?
– Он и так знает, – отмахнулся Лито. И тут же покраснел, поняв, что сморозил лишнее. Боязливо повертел головой, но в зале, кажется, к разговору не прислушивались.
– Ну давай, что уж теперь, – махнул рукой трактирщик.
– В прошлый раз он поругался с Вербой, – начал парень. – Хорошо так поругался. Аж до драки дошло. А драка в трактире – это такое дело… Все же на виду! И в нее сразу лезут все кому не лень. Стулья летают, окна бьются, двери с петель срывает. Короче, мы потом неделю здесь ремонт делали.
– А из-за чего хоть поругались-то?
– Из-за позапрошлого раза. Потому что тогда он подрался со мной. Потом, правда, мы, понятное дело, помирились и даже подружились… Но все же драка была, а драка в трактире – это… – Лито многозначительно развел руками.
– А с тобой из-за чего?
– А со мной из-за позапозапрошлого раза. Потому что тогда он подрался с… Чего ты смеешься? Кто ж виноват, что я как раз уехал по делам, а тут только Литка с отцом оставались.
– И он подрался с ним? – Я бесцеремонно ткнула пальцем в трактирщика.
– Если бы! Он подрался с ней! – Парень не менее бесцеремонно показал на сестру. – Потому что принял ее за… ну, за обычную подавальщицу. И осмелился намекнуть, что… Ладно, сама понимаешь. Короче, она его огрела подносом по голове, завязалась драка. А драка в трактире – это… Я повторяюсь, да?
Я кивнула, уже не пытаясь скрыть улыбку.
– Молодежь, – вздохнул Льени. – Лишь бы кулаками помахать! А мне сплошные убытки.
– Я больше не буду, – обнадежил его наемник. – Тем более, я никогда первым не начинал. Оно всегда как-то само по себе выходило.
– То есть трупов в подвале не зарыто? – обрадовалась я. – Ну и в чем тогда проблема? Драться ведь больше никто не собирается!
– Я надеюсь. – Трактирщик окинул незваного гостя многозначительным взглядом. – А комнат свободных все равно нет.
– Да у меня, честно говоря, и денег-то на оплату жилья нет. Думал, может, тут заработаю немного.
– Опять играть собрался?
– А вы против?
– Молодой человек, если вы еще не заметили, я вообще против того, чтоб вы лишний раз появлялись в моем заведении. Не то чтоб вы мне так уж откровенно не нравились, но за вами всегда тянется длинный хвост из неприятностей и досадных случайностей. И все бы ничего, но разгребать результаты этих случайностей приходится мне. Я доступно излагаю?
Наемник понуро кивнул.
– Пап, ну пусть хоть разок сыграет. Что в этом плохого? – выдвинулась вперед Лита. – С музыкой ведь веселее!
– А если он что-нибудь заработает, так все равно в конечном итоге нам отдаст, в счет долга за ремонт, – ввернул Лито, за что тут же схлопотал тычок под ребра от сестры.
– Ну а ты что скажешь? – обернулся ко мне трактирщик.
– А я-то тут при чем? – пожала плечами я. – Это уже ваши дела, внутрисемейные.
– Может, мне интересно мнение постороннего слушателя? – улыбнулся Льени.
И я поняла, что решение-то он давно уже принял, просто не хотел прилюдно уступать собственным детям.
– А на чем он хоть играет?
– На всем! – горячо заверила Лита.
– На нервах! – влез ее брат.
– На флейте, – смущенно поведал наемник собственным сапогам и скрипучим половицам.
– Вот если бы на гитаре, – демонстративно потянулась я.
– Гитару я разбил, – грустно сообщил мужчина.
– Об меня, – не преминул вставить Лито.
– Да ладно, пусть сыграет, – решила я. – Уж от флейты ничего страшного не случится.
Наемник радостно кивнул и зачем-то покосился в окно. Я проследила его взгляд, но ничего интересного не увидела – лишь кусочек безоблачного неба да несколько случайных прохожих. Может, показалось?
– Ну, валяй, раз уж такое дело, – торжественно провозгласил трактирщик. – Только смотри у меня, чтоб без эксцессов.
Блондин кивнул, достал флейту и огляделся в поисках места. Поиски успехом не увенчались, поскольку свободных стульев за время разговора не прибавилось. Пришлось мне пожертвовать насиженным местом ради искусства. Мужчина с легкостью влез на стойку, поднес инструмент к губам и снова с едва заметной настороженностью глянул в окно. Нет, все-таки не показалось. Но что же его могло так заинтересовать? Не тучка же, появившаяся на горизонте?!
А играл наемник хорошо. Даже я, совершенно не разбирающаяся в музыке, была мгновенно заворожена мелодией. Быстрые композиции сменялись медленными, от одних хотелось плакать, от других – смеяться, от третьих – танцевать.
Момент, когда к музыке прибавился голос, я пропустила. А Лита, пристроившись рядом с мужчиной, уже затягивала очередную песню. Получалось у них настолько слаженно и душевно, что даже самые зверские рожи посетителей все больше смягчались. Бывалые вояки откладывали ложки, ставили на стол кружки и начинали прихлопывать в такт мелодии. Лито приволок из подсобки кастрюлю и теперь использовал ее как барабан, а я отбивала ритм каблуком. О том, что я могла пропустить этот импровизированный концерт, оставшись дома, даже думать не хотелось.
А потом мы с Литой и вовсе пошли танцевать на узеньком пространстве перед стойкой. Народ сразу же передвинулся вместе со столами поближе к стенкам, освобождая место. Те, кто помоложе, даже присоединились к танцу. Лито окончательно отбил ладони о кастрюлю и теперь вдохновенно дубасил по ней половником, попутно изображая какую-то шаманскую пляску. Восседающий на стойке гибрид воина с менестрелем извлекал из флейты совершенно немыслимый диапазон звуков. Льени, решившись, достал откуда-то потрепанную гитару без одной струны, и к общей какофонии добавились его робкие аккорды.
В конце концов, светловолосый наемник посовещался с трактирщиком, и они дружно затянули развеселую песенку про классический любовный треугольник: дракона, принцессу и рыцаря. Слова знали, кажется, все, кроме меня, поэтому подпевали так, что от многоголосого хора сотрясался весь трактир.
Как в одном далеком замке девушка жила
Да красавицей отменной меж людей слыла.
Песни деве посвящали рыцари не раз
И погибнуть обещали ради милых глаз.
А бывало, та принцесса выйдет на крыльцо,
Всю себя покажет людям, только не лицо.
Мол, нельзя красу такую видеть всем подряд,
Жениху лишь я откроюсь, вот он будет рад.
Между тем над этим замком пролетал дракон,
А ему, как всем известно, нипочем закон.
Он принцессочку сграбастал да умчался вдаль,
Ох, причудливо ругался папа-государь!
Наконец, как водится, появился отважный рыцарь, который пообещал королю вернуть его дочь.
Рыцаря изображал Лито, напяливший на голову многострадальную кастрюлю. Он окрестил половник сверкающим мечом, оседлал швабру и бодро поскакал по залу. Его сестра тут же затребовала себе роль принцессы и теперь театрально заламывала руки, мелодично стеная после каждого куплета.
Меня недолго думая назначили драконом. Экспериментировать с огнем я не рискнула, но скорчила зверскую рожу, схватила Литу за талию и потащила «в темную пещеру» под лестницей.
Рыцарь к логову дракона скоро прискакал.
Гад крылатый это дело тут же услыхал,
Обратился юной девой, выглянул на свет,
Говорит: «Я – та принцесса, что прекрасней нет!»
Юная дева из меня получилась более убедительная, чем дракон. Я по мере сил состроила глазки Лито, он великодушно предложил мне место на швабре… И только тогда до меня дошло, что история какая-то подозрительно знакомая. Интересно, слышала ли ехидная Кимура эту песню? И где все происходило?
Так дракон оставил с носом рыцаря и двор,
Даже пекарь с водоносом знают про позор.
Рыцарь сам не понимает, был ли он женат,
Улетел дракон беспечный, не вернешь назад.
Грустный «рыцарь» стянул с головы кастрюлю, продемонстрировал всем собравшимся пустое дно и пошел собирать гонорар за выступление. Монетки бодро застучали по металлической посудине. Флейтист в заключение сыграл еще что-то простенькое, Льени стыдливо спрятал гитару обратно под стойку, Лита поправила платье, рассеянно принюхалась… и с визгом умчалась на кухню. Кажется, там за это время что-то основательно подгорело.
Я еще некоторое время проторчала посреди зала, пытаясь понять, что это было, а потом меня бесцеремонно отодвинули в сторону, чтоб не мешала переставлять обратно столы. При этом отодвигавшего ни капельки не волновало, что в момент отодвигания он стоял на моем подоле.
Треск рвущейся ткани и мой разгневанный вопль раздались почти одновременно. А уж когда я обнаружила, что оторвался не просто случайный лоскуток, а кусок подола аж до колена…
– Меня же Тьяра за платье четвертует!
– А нечего юбки по полу стелить! – Глотка у мужика была луженая. Если от моего крика все вздрогнули, то от его – замерли и заткнулись.
– А нечего ноги куда попало ставить!
– Мои ноги, куда хочу, туда и ставлю. А ты свои лучше уноси отсюда, пока цела.
Самым разумным, наверное, было бы действительно развернуться и уйти. Но в голове у меня все еще звучала музыка, а разогретое танцем тело требовало действия. Да и, в конце концов, княжна я или дырка от бублика, раз меня тут каждый паршивый наемник обидеть норовит?
Поэтому я осталась на месте. Даже изобразила на лице многозначительную ухмылку, подсмотренную у Флая.
– Это мы еще посмотрим, кто что унесет. Как бы вас самого уносить не пришлось!
– Слушай, крошка, была бы ты парнем, я б тебе уже все зубы выбил.
– Угрожать вы все горазды…
– Ах так! Ну смотри у меня!
– Смотрю. Ничего не вижу.
И вот тут склочный мужик окончательно вышел из себя и сделал большую ошибку – он меня толкнул. Вернее, попытался. Я ловко уклонилась, попутно сдвигаясь в сторону… И больше ничего сделать не успела, потому что со стойки спрыгнул светловолосый музыкант. Видимо, у него очень не вовремя взыграл инстинкт защитника.
Оттоптавший мне платье тип от удара в челюсть отлетел в угол, где Лито, лучась улыбкой, добавил ему кастрюлей по голове. Собранные монетки с траурным звоном разлетелись по полу.
– Деньги! – завопил кто-то, ринувшись подбирать сверкающие кругляшки.
– Ноги! – не согласились с ним молодые парни с другого конца зала, алчно разглядывая мои голые коленки.
– Наших бьют, – меланхолично сообщил пивной кружке седобородый бугай.
Кто именно считался в данном случае «нашим» он не уточнил, но подхватились все. Даже те, кто до этого был полностью увлечен деньгами и ногами. Видимо, эта фраза была таким универсальным сигналом, на который просто нельзя было не откликнуться.
Льени, сообразив, что за этим последует, с громким стоном сполз под стойку.
А я почему-то подумала, что сейчас все накинутся на меня, как на основную зачинщицу, и приготовилась удирать. Но, как оказалось, истинные виновники происшествия никого не волновали. Главное было ударить хоть кого-нибудь. Желательно того, кто ближе, даже если ты только что сидел с ним за одним столом.
В трактире сразу стало суетно и шумно. Звуки ударов смешались со скрипом мебели и звоном разбиваемой посуды. В ход шло все, что только могло подвернуться под руку герою, желавшему потешить молодецкую душу: миски, кружки, чесночные вязанки со стен, доска, только что служившая подоконником, ремень с тяжелой пряжкой и даже чей-то одинокий сапог с торчащей наружу портянкой. Портянка, кстати, сама по себе тоже была оружием, причем самым страшным – биологическим. Случайная муха, рискнувшая приблизиться к этому источнику моровых поветрий, сразу же упала на пол и задрыгала лапками в предсмертных судорогах.
Осознание того, что не стоит торчать посреди зала, как береза в чистом поле, снизошло на меня, когда над головой просвистел стул. Ну да, Лито же говорил, что они во время драки вечно летают.
Сам сын трактирщика в это время уже предусмотрительно залез под лестницу и теперь с жизнерадостной улыбкой любовался оттуда на общественный мордобой. Не успела я присоединиться к нему, пнув по пути кого-то из любителей женских ножек, как на то место, где я только что стояла, приземлилась лавка. Широкая, деревянная и, наверное, жутко тяжелая. На грохот прибежала вооруженная скалкой Лита. Ненадолго замерла в дверях, уперев руки в бока, а потом упрямо тряхнула рыжими кудрями и ввинтилась в толпу. До Вербы ей было далеко, но двигалась девушка быстро, и по лбу огребли многие.
Ее избранник тем временем прочно увяз в клубке из сцепившихся тел, причем где-то в самой середине. Наружу торчали только копна светлых волос да рука, сжимающая флейту. Вся эта куча-мала с криками и воплями металась по залу, сшибая все, что попадалось на пути. Они умудрились походя перевернуть даже дубовый стол, который до этого еле сдвигали восьмером. И именно это непонятное сложносоставное существо выбрала своей целью кошка, до этого меланхолично взиравшая на происходящее из-под самого потолка.
Марыська спикировала аккурат на вершину клубка, располосовала когтями чью-то спину, торчащее ухо, пару рук и наконец, узрела флейту. Глаза кошки вспыхнули двумя золотыми огнями, и полосатое создание с утробным мурчанием вцепилось в музыкальный инструмент. А заодно и в руку, его держащую.
– Кто посмел покуситься на самое дорогое? – раздалось из середины всеобщей свалки, и рука поспешно втянулась внутрь. Вместе с флейтой и не пожелавшей отцепляться кошкой. Помещение потряс дикий мяв, за которым последовал не менее дикий вопль. Кажется, когтистая зверюга нашла внутри клубка еще что-то ценное и немедленно решила попробовать это на вкус.
Лита, ловко орудуя скалкой, метнулась на помощь домашней любимице. А я, не выдержав, – на подмогу девушке. Правда, чтоб не лезть в потасовку с голыми руками, пришлось прихватить со стойки непочатую бутылку весьма внушительных размеров. Надеюсь, Льени ничего не заметил… Тем более что бутылка оказалась на удивление прочной. Я уже три раза огрела ею какого-то мордоворота по затылку, а она и не думала разбиваться. Мордоворот, впрочем, тоже на удары не шибко реагировал. Может, затылок у него был самым прочным местом? Или просто я била не в полную силу?
Потом Лито заела совесть, и он тоже выбрался из укрытия. Неразлучную кастрюлю парень с ходу нахлобучил кому-то из наемников на голову, и приложил по днищу половником. Звон посудины слился с ревом «околпаченного» и с треском очередного стула, врезавшегося в стену.
Однако необходимое влияние со стороны мы все же оказали, и людской клубок поспешно распался на отдельные составляющие, чтобы дать достойный отпор внешнему врагу. Внешние враги, то есть наша троица, оказавшись в окружении недружелюбно настроенных амбалов, переглянулись и слаженно заверещали. Блондин, все еще не потерявший надежду отвоевать флейту у кошки, попытался по мере сил нам помочь, но не придумал ничего умнее, чем гордо рвануть на выручку, пробивая дорогу в толпе грудью и заковыристой руганью. Не учел он только того, что у Марыски могут быть совсем другие планы. Кошка наконец-то выпустила инструмент и шмыгнула на пол, прямо под ноги наемнику. Тот запнулся за услужливо подставленную лохматую спину и всем телом рухнул вниз. Жалобно хрустнула ломающаяся флейта…
И вдруг наступила тишина. Полнейшая, кристально чистая. Только из-под стойки доносилось жалобное поскуливание Льени, оплакивающего свое разгромленное заведение. А мужики, до этого увлеченно месившие друг друга кулаками, вдруг заулыбались, а потом и вовсе зашлись дружным хохотом. Флейтиста вздернули на ноги, Лито вернули изрядно помятую кастрюлю, а ко мне несмело приблизился тот самый грубиян, из-за которого я лишилась куска юбки.
– Ну, это… Ты извини, что так вышло. Я ж не со зла. На вот, новое платье себе справишь, лучше прежнего. – Мужчина запустил руку в висящий на поясе кошель, покопался там, выудил пару золотых и протянул мне. – Не сердись только. Такой красивой девушке сердиться не к лицу!
– Я не сержусь, – улыбнулась я, нерешительно принимая деньги. И вдруг поняла, что действительно не сержусь. Да черт с ним, с платьем, у Тьяры их все равно целый шкаф. А вот за мощный выброс адреналина совместно с хорошим настроением я этому забияке сама приплатить была готова. От этой дурацкой сумбурной драки почему-то вдруг стало очень легко на душе, как будто именно ее мне для полного счастья и не хватало.
– Ну что, вытрясли друг из друга дурь? – Льени наконец-то выбрался из-за стойки. – А за ущерб платить кто будет?
Наемники, не переставая улыбаться, полезли за деньгами. Я тоже хотела отдать те самые, только что обретенные монеты, но рыжие брат с сестрой подхватили меня под руки и тихонько утащили в уголок.
– Ничего, пусть эти герои кружки и бутылки расплачиваются. Им полезно перед настоящими битвами жирок растрясти, – махнул рукой Лито. – Это же все как игра, не всерьез.
Да, серьезной потасовку назвать было сложно при всем желании. Даже травм у участников почти не было, одни синяки да шишки. Единственным существом, умудрившимся довести дело до кровопролития, была кошка Марыська. Остальные даже не попытались воспользоваться нормальным оружием, хотя обвешаны им были с ног до головы.
– Просто стыдно как-то… Ведь начала все вроде как я.
– Да при чем тут ты? Все к тому и шло. Особенно после того, как Лайс появился.
– Это который с флейтой? – догадалась я.
– Ну да. Действительно, талант у него на драки.
– Он не со зла, – вмешалась Лита. – Он же всегда хочет, как лучше, а к нему просто всякие неприятности липнут. Или просто дурацкие случайности, которые больше ни с кем произойти не могут.
– Ага! Одна из этих случайностей сейчас его старательно выгораживает, – поддел девушку брат.
– Да я же… я…
– А как еще ваше знакомство назвать? Он тебя – за задницу, ты его – подносом! Еще пара таких случайностей – и дети появятся!
– Да ну тебя, – покраснела дочка трактирщика.
– А вообще, тебе судьба за него замуж выйти! – подумав, сообщила я.
– Почему это? – дружно удивились двойняшки.
– А у вас в семье имена у всех на одну и ту же букву начинаются. Кроме матери. Так что это уже практически судьба.
– У мамы тоже, – усмехнулся парень. – Ее полное имя Вербина Леорика. Так что действительно судьба. Видать, придется мне невесту тоже по алфавиту выбирать. У тебя, случаем, второго имени нет?
– Мне и первого хватает. И вообще, не хочу я замуж!
– Ну, не хочешь – и не надо! И кстати, дай-ка сюда. – Лито выхватил у меня из руки небьющуюся боевую бутылку и ловко вышиб пробку. – Предлагаю отметить грядущий ремонт и твое возвращение.
Я хотела было ответить, что не пью, но мысли о возвращении и его причинах потянули за собой такую череду воспоминаний, что я чуть не взвыла. Нет, с памятью действительно нужно было что-то делать. Может, правда залить ее алкоголем и не мучиться?
Но когда я решительно взяла бутылку и уже поднесла ее ко рту, в разбитое окно вдруг влетела какая-то неясная тень. Нечто черное и растрепанное метнулось ко мне, вышибло бутылку из руки, взмыло под самый потолок, шугануло с балки кошку, покружило по залу и в конце концов приземлилось на стойку. При ближайшем рассмотрении непонятное существо оказалось крупным вороном. Причем создавалось впечатление, что птица прекрасно осознает, где находится и что только что сделала. По крайней мере, на упавшую бутылку она косилась весьма неодобрительно.
Не успела я удивиться и задуматься на вечную тему «Что бы это значило?», как чудом уцелевшая в драке дверь трактира распахнулась, и в помещение гордо вошла лошадь. Да не одна, а с двумя седоками. При этом первый из них не успел пригнуться, вписался лбом в притолоку и тут же вылетел из седла, не забыв прихватить с собой второго. Точнее, вторую.
– Кьяло, ты знаешь, что ты идиот? – Рисса, постанывая, выползла из-под свалившегося на нее берсерка и, нисколько не смущаясь присутствующих, продолжила его отчитывать: – Кто тебя просил направлять эту психованную кобылу внутрь? На улице спешиться нельзя было? Я понимаю, что у тебя голова дубовая, но о других тоже надо думать!
– Злючка? – Льени с удивлением уставился на лошадь.
– Нет, я вообще-то обычно добрая и на людей не бросаюсь. Но просто этот остолоп так надоел мне за время пути, что…
– Рис, он о кобыле, – поддел Кьяло.
– А… Ой, извините. Так вот, эта ваша лошадь… Ну, то есть не ваша, а Вербы, но…
– Что с ней?
– Да ничего, просто сумасшедшая какая-то. То идет-идет, а потом как что-то ей в голову ударит – и пускается галопом. Поводьев вообще не слушается, к коням чужим пристает, пиво хлещет…
– Кажется, он спрашивал о Вербе, – одернула я мавку.
– О Вербе? А что ей сделается? Просто она нам эту ошибку природы одолжила и велела сюда доставить. Мол, вы знаете, что с ней делать. Вот мы и явились. А вот Маргошеньку мы у вас заберем. Вы ведь не возражаете, нет? Вот и ладненько! Марго, пошли, поговорить надо. Но не здесь. Кьяло, к тебе это тоже относится. А то расселся тут, как баба на самоваре. – Рисса сноровисто ухватила парня за руку и поволокла наружу. Тот едва успел отцепить от седла Злючки какой-то продолговатый сверток.
Я виновато улыбнулась, помахала на прощанье всем обитателям трактира и выбежала следом за ребятами. Ворон тоже не остался в «Тарелке». Птица выпорхнула через окно и закружилась над нами, как живой символ каких-то грядущих гадостей.
Некоторое время мы молча шли по улице. Я не знала, что сказать, друзья тоже почему-то молчали. Я не выдержала первой:
– И что все это значит?
– Во-первых, я рад тебя видеть, – нерешительно начал Кьяло.
– Я тоже рада. Но удивлена. Каким ветром вас сюда занесло?
– Понятное дело, за вами ехали. Только в отличие от некоторых летающих нам пришлось двигаться по земле, а это, знаешь ли, занимает некоторое время, – вмешалась Рисса. – Кстати, где Флай?
– А где Глюк? – вопросом на вопрос ответила я. – Вы ведь не всю дорогу вдвоем на одной лошади ехали. Я права?
Берсерк философски пожал плечами, а Мавка в глубокой задумчивости уставилась в затянутое тучами небо. Эх, а ведь утром такая хорошая погода была… И настроение у меня почти исправилось… Но, как видно, белая полоса может длиться долго, только если идти вдоль нее. А меня, как всегда, тянет поперек.
– Так, конспираторы чертовы! Где моя зверюшка?
– Да не психуй ты! Вон твое магическое недоразумение летает. И надо же ему было почти на подъезде к городу превратиться!
У меня отлегло от сердца. Каким бы несуразным, ленивым и избалованным созданием ни был Глюк, но если бы пришлось вдруг потерять еще и его… Наверное, я бы просто свихнулась. А ворон… Что ж, не такая уж и плохая птица. Кажется, некоторые даже говорить умеют.
– А как же вас выпустили из академии? Или вы через какой-нибудь черный ход ушли?
– Неважно, – отмахнулась Рисса. – Главное, что выбрались. Но как мы ехали – это ужас! Сначала на дороге чуть не столкнулись с этими горе-бунтовщиками, пришлось срочно сворачивать и ехать лесом, а там везде ветки торчат и темно. Чуть все глаза не повыкалывали! А кобыла эта Вербина действительно ненормальная, прет вперед сквозь кусты, да быстро так. Глюк за ней еле поспевал, только на одной гордости держался. Всю ночь ехали, на следующий день все сонные, мы только что из седел не вываливаемся, перевертыш твой еле ноги передвигает, а Злючке этой все нипочем. А потом она и вовсе к Глюку приставать начала. То боднет его, то плечом заденет, то за хвост цапнет. Он под конец уже шарахаться стал от этой озабоченной. А на подъезде к городу и вовсе в птицу перекинулся. Ему от этого, может, и счастье, а нам пришлось вдвоем на одной лошади трястись. Кьяло хоть в седле, а я за ним на крупе себе отбила все, что только можно. Одна радость – пошлину при въезде только за одного коня платили. Эх, надо было с трактирщика этого деньгу за пошлину стребовать. А с Вербой пусть как хочет потом, так и разбирается.
– Как же было хорошо, пока ты молчала, – вздохнул Кьяло. – Марго, представляешь, она всю дорогу до города рта не открыла!
– А такое бывает? – удивилась я.
– Как выяснилось, да. Даже жаль, что так быстро доехали.
– Жаль ему! – обиделась мавка. – Лучше бы тебе было жалко тот десяток золотых, что мы по твоей милости потеряли!
– Это когда?
– А когда ты Глюково седло за пять монет продал, хотя оно втрое больше стоит. Не умеешь торговаться, так и не брался бы.
– Да ладно вам ругаться, – вздохнула я. – Скажите лучше, куда мы идем?
– А я откуда знаю? Ведешь-то ты. Я в вашей столице впервые. – Рисса демонстративно пожала плечами. – Так что скажи лучше, где Флая потеряла, и пойдем туда.
– Туда – точно не пойдем.
Все-таки жаль, что я так и не приложилась к той бутылке. Говорят, алкоголь еще и на разговорчивость влияет, а это мне совсем не помешало бы. Чтобы не выдавливать опять по капле то, что вроде и надо рассказать, а слов не хватает.
– Марго? – Кьяло обогнал меня и заглянул в лицо. – Что стряслось?
И, конечно, я все рассказала. В этот раз даже без слез обошлось.
* * *
Арая появилась раньше обычного. Королева даже не стала дожидаться, пока закончится очередная тренировка, просто вбежала в комнату, выгнала всех вон и только тогда украдкой перевела дыхание.
– Здравствуй, мальчик мой.
– Добрый день, – отозвался Олег, присаживаясь на подлокотник кресла. – Или не добрый? Вы выглядите так, будто за вами гналась армия зебр на полосатых танках.
– Все шутишь? Ничего, сейчас перестанешь.
– Это угроза? – Парень словно бы невзначай коснулся рукояти меча. Оружие отозвалось легкой дрожью. Клинок был зол, ведь из-за того, что поединок прервали раньше времени, он не успел никого ранить.
– Это просто констатация факта, мальчик. У меня весьма скорбные новости. Причем касаются они в первую очередь тебя. Будешь слушать?
– А у меня есть выбор?
– Нет.
Королева улыбнулась, но улыбка вышла какая-то растерянная. Казалось, женщина сама еще не решила, как относится к тому, что собирается сказать. И даже не уверена, стоит ли вообще об этом говорить. Наконец она решительно прищелкнула пальцами и начала:
– Видишь ли, обстоятельства сложились так, что твоя мать оказалась несколько сговорчивее тебя. Стоило лишь красочно описать ей, что я могу с тобой сделать, и она согласилась выполнить любой приказ. В том числе и тот, с которым ты так и не справился. Но, кажется, она несколько переоценила свои силы и… В общем, знаешь, мальчик мой, наверное это действительно было нелегко…
– Где она? Что с ней? – Олег вскочил со своего места. Крылья, украшавшие гарду меча, тускло сверкнули.
– К моему горькому сожалению, она не вернулась. И не потому, что сбежала, бросив тебя. Просто судьба сложилась так, что больше ты свою мать не увидишь. Поверь, мне тоже от этого совсем не радостно. Впрочем, насколько я знаю, срок, отмеренный ей судьбой, вышел много лет назад. Один раз ты ее уже воскрешал, больше не получится… Эй, с тобой все в порядке? Может, мне уйти?
– Да… То есть нет! – Очертания комнаты смазались и куда-то поплыли, пришлось рухнуть обратно в кресло. Руки невольно вцепились в подлокотники с такой силой, что под пальцами затрещала обивка. Парень зажмурился и тряхнул головой, пытаясь привести в порядок спутавшиеся мысли, но помогло мало.
Как же это? Именно сейчас, когда все уже решено и продумано? Нет, бред! Этого просто не может быть! Варвара – сильная ведьма, и ей не составило бы труда справиться с какой-то девчонкой. Правда, эта девчонка с ним, Олегом, разобралась шутя, но ведь это была просто случайность. Хотя… кто сказал, что такая случайность не может повториться?
И ведь похоже, что сушеная селедка не врет. Ей же от этого никакой пользы. Наоборот, со смертью Варвары она теряет всякую власть над ним. Теперь ему нечего терять, и он точно не будет выполнять ее распоряжения. И это в лучшем случае. В худшем же…
Рукоять меча услужливо ткнулась в ладонь.
Нет, не сейчас! Сначала нужно во всем разобраться. Если сказанное – правда, значит… А ничего это не значит! Потому что теперь ничего нет. Ни прошлого, ни будущего. Какой смысл в жизни, если нет человека, ради которого можно жить? Когда-то он семь лет угробил на то, чтоб ее оживить, но сейчас нет даже такого призрачного шанса.
Проклятье!
– Как это произошло?
– А как это могло произойти? Она так же, как и ты, пыталась убить ту малявку. И глупейшим образом подставилась под ответный удар. Единственное отличие в том, что ты каким-то непостижимым манером выжил. Но дважды одно и то же чудо не случается. Я даже не сумела забрать ее тело, потому что сама в тот мир проникнуть не могу.
– Вы могли позвать меня.
– Извини, я не подумала об этом. Хотя нет, на мгновение подумала. Но… – Арая выглядела виноватой. Неужели ей тоже может быть стыдно? – Мне показалось, что если ты уйдешь через портал, то никогда уже не вернешься. Пропал тот поводок, на котором я тебя держала. А больше мне никто не поможет. Прости.
– Тогда почему вы сейчас об этом говорите? Могли бы хранить все в тайне…
– Как долго? Рано или поздно ты все равно докопался бы до правды. И первое, что сделал, – убил бы меня в припадке ярости.
– А что мне сейчас мешает это сделать? – Олег выразительно покосился на меч.
– А зачем? Что изменится?
– Ничего. Вы правы, ничего уже не изменится. Хотя виноваты в случившемся только вы.
– Только я. – Женщина кивнула. – Не отрицаю. Я слишком многого не предусмотрела. Зря я вообще все это затеяла, наверное. Только сделанного не воротишь. Нам остается лишь смириться.
– Вот вы и смиряйтесь! – Парень снова тряхнул головой, и все неожиданно встало на места. Он отомстит. Всем, кто виновен. И Арае в том числе. Но ей потом, а сперва… – Ваше величество, могу я попросить вас об одном одолжении?
– Я слушаю. – Королева вежливо улыбнулась.
– Откройте мне портал. К ней, к этой девчонке.
– Зачем? Ох, извини, глупый вопрос. Но неужели тебе это действительно нужно? Нет, можешь не отвечать. Просто подумай как следует. Сейчас ты слишком возбужден. Тебе надо успокоиться, побыть в одиночестве, разобраться в себе. Так что отдыхай. А я навещу тебя через некоторое время. Допустим, завтра. Согласен?
Олег коротко кивнул.
Понятно, что королева не хочет его отпускать, ведь теперь он может шагнуть в портал и пропасть навсегда. Вот только он вернется. Вернется, чтоб довершить начатое. Если уж мстить – так всем.
Властительница Запределья тем временем удалилась. Даже без своих обычных подколок и эротических намеков. Все-таки ей тоже было заметно не по себе.
…Впрочем, едва Арая вышла из комнаты, как с ее лица сразу же сползло взволнованно-сочувствующее выражение. Женщина кокетливо поправила локон и усмехнулась. Этот мальчишка хотел ее обхитрить, а на простейшую разводку попался как полный идиот. Маменькин сынок! Даже доказательств не потребовал. Более того, теперь он готов эту мерзкую девчонку голыми руками придушить. И завтра будет умолять королеву открыть портал, а потом она, так уж и быть, «поддастся на уговоры».
Как же все-таки легко управлять мужчинами, особенно теми, которые мнят себя самыми умными. Пара нужных слов, пущенная вовремя слеза, притворный вздох и самая малость магии. Такая, что можно не упоминать. Лишь бы подтолкнуть мысли в верном направлении.
А Варвару она убивать не будет, нет. Зачем? Вдруг опять оживет, с нее ведь станется! А пока ведьма в плену, она неопасна. Более того, в будущем может быть еще и весьма полезна. Так что пусть пока сидит в своей клетке и поет слезливые песенки.
Погода испортилась окончательно: небо затянуло тучами, начал накрапывать мелкий дождик, а порывистый ветер неприятно холодил голые ноги. Настроение у всей нашей троицы после моего сумбурного рассказа было соответствующее – такое же хмурое и пасмурное.
А на меня еще и пялились все кому не лень. И их тоже можно было понять – не каждый же день девчонки в коротких юбках по улицам разгуливают. У меня даже появилась шальная мысль снять иллюзию с ушей, чтобы все смотрели на них, а не на мои костлявые коленки.
Возвращаться в разгромленный трактир было не только бессмысленно, но и небезопасно: могли припрячь к уборке, а больше идти было некуда, кроме как в особняк Муллена. Туда мы и направились. Успели как раз вовремя. Стоило нам войти, как дождь все-таки зарядил в полную силу.
При виде меня в драном платье, пыльных с дороги ребят и ручного ворона на слуг напал столбняк. Ну хоть не разбежались по закоулкам, как три дня назад, и то счастье.
При попытке разговорить обслуживающий персонал выяснилось, что Хозяин еще не появлялся. Ну и хорошо. Вряд ли бы он обрадовался, узнав, что я выходила в город. Тьяра куда-то убежала. Еще лучше! Может, удастся вернуть платье в шкаф так, чтобы она не заметила. Зато в библиотеке уже час сидит какая-то странная женщина, которая жаждет поговорить хоть с кем-нибудь из владельцев дома.
К владельцам я себя не относила, на неизвестных женщин внимания обращать не собиралась… ровно до того момента, как подошла к своей комнате и обнаружила, что дверь не заперта.
– Может, ты сама забыла ее закрыть? – предположила Рисса. – Знаешь, так бывает, когда задумаешься о чем-то и на все остальное внимания уже не хватает.
– Прекрати глупости говорить. Я же помню, что запирала!
– Да? – Кьяло внимательно осмотрел дверь. – А ничего, что на ней вообще замка нет?
– На заклинание запирала! – уже слегка раздраженно объяснила я. – Значит, какой-то умник его взломал.
– Тьяра?
– Теоретически возможно. А на практике – что ей тут могло понадобиться? Кусок моей кожи на анализ? Бред это все… Да и не забыла бы она заклинание восстановить. Забывают когда торопятся, когда боятся, что их застукают. А ей чего бояться?
– Но если не она, то кто?
– Откуда я знаю. В вашем дурацком мире только на словах магии нет, а на деле куда ни плюнь – сплошные колдуны.
– И ничего он не дурацкий, – оскорбилась за родину Рисса, – просто ты плюешься как-то слишком прицельно.
– Ага. Сейчас вот хочу плюнуть в ту неизвестную, которая засела в библиотеке. И вообще, у меня такое чувство, что я знаю, кто там.
– Откуда?
– От верблюда. – Я пожала плечами. – Библиотека, Муллен, странная женщина, непонятные разговоры… Ничего не напоминает?
– Сестра Анелла? – сообразил Кьяло. – Кстати, мы ее карету обогнали на подъезде к городу.
– Тем более. Интересно, что ее с Хозяином связывает?
– Да все что угодно. Может, она какая-нибудь бывшая преступница, и он ее уже ловил. А потом сжалился, сраженный наповал неземной красотой сей невинной девы, и отпустил. Причем исключительно с условием, что она не будет мелькать в свете, а уйдет в монастырь. – Рисса, не спрашивая разрешения, плюхнулась на мою кровать.
Ворон, до этого бестолково круживший под потолком, убедился, что прямо сейчас никто никуда уходить не собирается, и приземлился на подоконник. Кьяло подумал и решил последовать его примеру – оседлал стул. Сверток свой странный он пристроил на коленях, зато сумку мою при этом нагло спихнул прямо на пол.
Стоп! А как она вообще оказалась на стуле? Была же под подушкой?
– Она не только сюда заходила, она еще и в моих вещах копалась! – Я подхватила сумку и полезла внутрь. Так и есть, листы с записями явно кто-то доставал. И хорошо, если в конечном итоге они все оказались на месте. А если нет? Не пересчитывать же! Да я и понятия не имею, сколько их было.
– Погоди, не кипятись. Мы же не уверены, что это именно она! Даже не знаем точно, кто в библиотеке, – остановил меня берсерк.
– Почаще бы ты был таким рассудительным – цены бы тебе не было, – проворчала я. – А она на мои записки давно глаз положила, я же знаю. И в академии не зря околачивалась. Вот чуяла я, что будут у нас еще проблемы с этой инквизиторшей.
– Не у нас, а у тебя, – хмыкнула Рисса. – Остальные страстью к бумагомарательству не отличаются и провокационных дневников по комнатам не раскидывают.
– Вообще-то у меня и про вас немало написано, – созналась я. – А мавки и всякие проклятые берсерки тоже под запрет на использование магии попадают.
– Ты что, совсем дура, о таких вещах писать? Если эти твои заметки попадут куда надо, тебя даже Муллен от костра не убережет! Короче, селезенкой чую: бежать надо, пока эта таинственная сестричка своему руководству обо всем не доложила. Как думаешь, зачем ей твой дядюшка понадобился? Наверняка шантажировать его собралась.
– Упс!
– Вот тебе и «упс»! – Блондинка решительно вскочила с кровати. – Собирайся. Сейчас же уезжаем!
– Куда?
– В Лессу. Втроем. Ну и эта ошибка природы тоже с нами. – Она кивнула на Глюка. – Главное, до границы добраться, а там уже нас не выдадут. Потому что здесь оставаться себе дороже. Война, инквизиция… скоро налоги поднимут, а потом и вовсе беженцы пойдут… А все студенты академии, и мы в том числе, военнообязанные, между прочим. Забыла? Или тебе так не терпится пойти воевать? За страну, которая никаким боком не родина и где тебя заранее ненавидят исключительно из-за формы ушей? Или ты на костер хочешь? Так это легко устроить! Только, извини, у меня нет никакого желания к тебе присоединяться в богоугодном порыве самосожжения.
– Рис, прекрати. Что ты на нее набросилась? – вмешался Кьяло.
– Я просто объясняю ситуацию. И заодно пытаюсь спасти твою шкуру. Потому что остаться здесь я тебе не позволю. А домой ты без нее не поедешь.
– Не поеду, – кивнул берсерк.
– Ну и дурак!
– Сама истеричка!
– Так, спокойно, – прервала я начинающуюся ссору. – Дружно вдохнули, выдохнули, сосчитали до десяти, а потом спокойно объяснили мне, почему ехать надо именно в Лессу. Я знаю, что вы оттуда родом. Ну и что дальше? Разве это показатель того, что вас и меня там примут с распростертыми объятиями? Сдается мне, будто вы оба что-то недоговариваете.
На несколько секунд повисла тишина, нарушаемая разве что стуком Глюковых когтей по подоконнику. Ворон был насторожен и явно чем-то недоволен. Наверное, все еще переживал из-за очередного превращения. Ладно хоть птица получилась нормальная, не павлин и не страус. Только вот чем его, интересно, теперь кормить?
Пока я разглядывала ворона, друзья бурно перемигивались и корчили многозначительные рожи, пытаясь прийти хоть к какому-нибудь консенсусу.
– Ну давай, рассказывай, герой, – буркнула наконец мавка, складывая руки на груди. – Я хоть проверю, насколько ты усвоил все то, что я объясняла.
– Ладно… – Берсерк поерзал на стуле, собрался с духом и начал: – Во-первых, Рис правильно сказала, что все, кто учится в академии, причисляются к военным. И наше коллективное бегство оттуда, да еще в такое время, равносильно дезертирству. Что, понятное дело, ничем хорошим не светит.
– Это вы дезертировали. А я, между прочим, по официальной версии отчислена. Надеюсь…
– С чего бы это? Ладно, потом объяснишь, а то я так и недоговорю. Тем более что речь ведь сейчас не о тебе. Тебя Муллен от такой мелочи в любом случае отмазал бы. Да и… ты все же девушка, с тебя в таких делах и спрос другой. А проблема, как ни странно, во мне. Потому что парню после такого бегства – или в тюрьму, или на войну. А ни туда, ни сюда мне, как выяснилось, нельзя, потому что это будет… ну, как его…
Берсерк умоляюще посмотрел на мавку. Та поморщилась, но все же выговорила старательно, словно растолковывая ребенку прописную истину:
– Политический прецедент это будет. Со всеми вытекающими последствиями.
– Да, вот оно самое.
– Потому что ты гражданин другого государства? – не поняла я. – Так ведь Лесса ваша даже не на всех картах обозначена. А по всем документам ты здешний. И вообще, якобы мой кузен по какой-то там линии.
– Если бы все было так просто. Я ведь не просто блудный подданный какой-то там непонятной страны. Я, к сожалению, еще и принц этой страны. Точнее, царевич, но смысл от этого не меняется.
– Обалдеть! – ахнула я. – Серьезно? Или это шутка такая специфическая?
– Какие уж тут шутки, – вздохнул парень. – Все так серьезно, что самому тошно.
– Слушай, можешь говорить все что угодно, но, по-моему, надо Хозяину рассказать. И он обязательно придумает, как с этим быть.
– Да знает он. Я ему все объяснил еще тогда, когда только познакомились. От такого человека лучше секретов не иметь. А решение у этой проблемы одно – домой мне надо, как ни крути. Поедешь со мной?
Сговорились они, что ли? Один замуж звал, второй на край света тащит…
Была бы я вся такая из себя умница-красавица, тогда понятно. Но на что им всем сдались мои полтора метра неприятностей? А еще говорят, что женскую логику понять трудно. Да куда уж нам, бедным, до сильного пола.
Поэтому я старательно попыталась увести разговор в другую сторону:
– Ты мне лучше другое объясни: у вас там что, можно вот так запросто принца из дому выгнать, да еще с проклятием? Если я хоть что-то понимаю, то когда ты пропал, родители должны были полмира вверх дном перевернуть, но вернуть тебя на родину.
– Так они и перевернули. И награду тому, кто меня найдет, обещали. И простили наверняка. Только мне сначала возвращаться не хотелось, стыдно было… а потом далеко ушел уже да и привык к вольной жизни. А в конце концов ко мне все-таки прицепилось вот это сопровождение. – Кьяло кивнул на мавку. – Она ведь действительно не такая безобидная, как кажется на первый взгляд. Только, помнишь, ты тот раз спрашивала, да и сам я до сих пор не пойму, как меня все-таки вычислили. Да так, что Рис в академию приехала одновременно с нами.
– Зато я уже поняла. Нечего было перед Мулленом рассекречиваться. Времени, чтоб послать гонца в Лессу, у него было предостаточно. А я еще думала, за какими бесами он тебя не выгнал, да еще и учебу оплатил. А все так просто оказалось…
– Он же обещал никому не говорить! – наивно удивился новоявленный царевич.
– Такой пообещает, – хмыкнула я. – А можно глупый вопрос? Вот вернешься ты домой, и что дальше? Будешь жить во дворце, а потом станешь королем?
– Не королем, а царем. У нас царство, – педантично уточнила Рисса.
– И все равно не стану ни тем, ни другим. У меня семь старших братьев, четверо младших и еще сестра в качестве довеска. Найдется, кому трон занять. Не думаю даже, что меня насильно будут дома удерживать. Но и без сопровождения, конечно, никуда теперь не отпустят. А вообще, если и случится со мной что, невелика потеря. В такой большой семье одним ребенком больше, одним меньше…
– Балбес ты! – с чувством сказала я. – Тебя же родители все равно любят. Они за тебя волнуются, чего бы ты в свое время ни натворил. Я тоже не ангелом росла, но, когда пропала, даже в другом мире нашли. Только потом опять почему-то потеряли…
– Может, найдут еще… – попытался успокоить Кьяло. – Только ты так и не ответила, поедешь со мной или нет.
Ну вот, приехали. Теперь этот горе-царевич от меня не отстанет, пока не соглашусь. И что делать?
Ехать в Лессу, убегая от войны, но оставлять тут Хозяина наедине со всеми проблемами? А он-то надеялся, что я ему помогу… Пусть шпионки из меня не получится, завербовать меня так никто и не успел, но вдруг я еще на что сгожусь? Не сидеть же без дела!
Но остаться здесь – значит подвести под удар Кьяло и Риссу. Потому что мавка права: он без меня не поедет, зараза упрямая. А она без него с места не сдвинется. Да и мне с ними расставаться совсем не хочется. Привыкла уже.
Ничего себе выбор получается!
А еще инквизиторша эта в библиотеке сидит, Муллена ждет. Да и у меня в сумке бомба замедленного действия, которую я по недоразумению считала дневником. Тоже проблема…
– И что мне теперь со своими записями делать?
– Сжечь! – сразу же откликнулась Рисса. – И пепел развеять по ветру от греха подальше.
– Жалко, – вздохнула я. – Там же целая жизнь. Пусть не вся, но такой кусок, который терять обидно. Может, спрятать их где-то?
– Где ты их спрячешь? В лесу под кустом зароешь?
– Можно и в лесу! Только не под кустом, а… – Идея пришла внезапно, стоило представить себе непролазную чащу и таинственное укромное место, которое можно обнаружить, если очень постараться. – Я придумала! Я знаю, где их спрятать так, чтоб совсем никто не нашел!
– И где? – заинтересовался берсерк.
– Не скажу! Чтоб даже вы не знали. Эх, Глюк, как же ты не вовремя перестал быть лошадью… Придется хозяйскую из конюшни брать. Кьяло, отвернись, я переоденусь.
Парень не успел еще толком сообразить, а я уже распустила шнуровку на платье. И только потом до меня дошло, что форма моя осталась в комнате Тьяры! Пришлось срочно за ней бежать, придерживая спадающую одежду. Одно счастье – недалеко. Но короткой пробежки по коридору хватило, чтоб услышать, как внизу раздаются знакомые тяжелые шаги. А долетевший обрывок разговора только подкрепил мою уверенность:
– Господин Муллен, вас дожидается некая женщина.
– Что еще за женщина?
– Она не представилась, но…
Дослушивать я не стала, времени не было.
– Народ, вставайте! Хозяин вернулся. Если уж ехать, то прямо сейчас, пока они болтают.
– Оденься сначала, – проворчала Рисса, помогая мне выпутаться из платья.
– Так ты с нами? – не поверил своим ушам Кьяло.
– И не надейся! Я – прятать свой дневник, а потом по обстоятельствам.
– Тогда я остаюсь здесь! – Вскочивший было парень плюхнулся обратно на стул.
– Нет, ты едешь в свою Лессу. Кстати, держи… – Я порылась в вещах и нашла кошелек, великодушно презентованный мне Вербой во время таинской бойни. – Тут должно хватить на двух лошадей.
– Я тебя одну никуда не пущу. И плевать мне на все прецеденты, сколько бы их ни было.
– Пустишь, куда ты денешься. Ты мне желание должен, помнишь?
– Н-нет, – с запинкой соврал берсерк.
– Значит, помнишь! Когда Флай на показательном турнире дрался с Лавянки и ты уверял, что он проиграет. Ты мне тогда проспорил одно желание. Так вот, желаю, чтоб ты ехал в Лессу без меня. И в дороге нигде не задерживался дольше, чем надо для того, чтоб поесть и отдохнуть.
– Это… это бесчеловечно.
– А я не человек, забыл?
Кьяло в ответ скорчил такую скорбную физиономию, что мне даже стало его жалко. Зато Рисса просто светилась от счастья. Ее в сложившейся ситуации устраивало все. В том числе и то, что я остаюсь в Предонии.
– Все, уезжаем немедленно. А то кто знает, сколько они проговорят и что эта сестра Анелла ему расскажет. А ты, остроухая, смотри, чтоб твои записи точно нигде не всплыли.
– Обещаю. Я их запрячу так, что даже маги не найдут! Так что вы идите, а я следом.
Мавка недоверчиво покачала головой, привычно уцепила Кьяло за рукав и потащила вон из комнаты. Но в дверях парень все же освободился от блондинистой конвоирши и обернулся:
– Так что, мы теперь больше не увидимся, что ли?
– Почему? – удивилась я. – Как только все утрясется, я к вам в гости приеду. Или вы ко мне. И вообще, как прибудете на место, письмо отправьте с кем-нибудь, а то я волноваться буду.
Кстати, о письмах… Надо Хозяину хоть записочку накорябать, что я жива и вернусь, а то Рисса мне потом голову открутит за безответственность.
– Марго, – Кьяло все еще торчал в дверях, за его спиной нервно переминалась с ноги на ногу Рисса, – ты только не лезь никуда, ладно?
– Ага, – рассеянно кивнула я, вспоминая, куда задевала чернильницу. Интересно, как она оказалась в углу за дверью? Ведь ей же я, кажется, ни в кого не швырялась…
– И обязательно приезжай. Я буду ждать. Хотя, если честно, все равно не понимаю, почему ты не можешь просто сжечь свои бумажки и отправиться вместе с нами.
– А чего тут непонятного? Жалко мне их, вот и все!
– Просто жалко?
Нет, не просто… На самом деле мне совесть не позволит уйти от Хозяина, а сам он меня не отпустил бы. Да и не хотелось уходить, снова терять то зыбкое ощущение родного дома, которое вроде бы начало появляться. Да и если верить сну, то Ксанка в плену у эльфов, но жива, и ее обязательно надо найти. Значит, нужно держаться поближе к западной границе, а не ехать за тридевять земель. И тот дурацкий бунт в Таине тоже не сам по себе возник. Надо понять, кто его организовал и зачем, и отомстить за Флая. Потому что толпа не виновата, она лишь орудие. А вот того, кто все это устроил, я своими руками убью.
А что? Как выяснилось, я вполне в состоянии убить человека и не мучиться после этого угрызениями совести. Вон о том парне, которого ночью мечом заколола, даже не вспоминаю. Так за чем же дело стало?
Но не могу же я обо всем этом рассказать?! Особенно после просьбы «не лезть».
– Да, мне просто жалко эти бумажки! Мы уже все решили. Уезжай.
Кьяло кивнул, сделал пару шагов по коридору, но потом снова вернулся.
– Совсем забыл. Это же твое! – Парень протянул мне сверток.
– А что там?
– Меч.
Я вцепилась в сверток и сразу же почувствовала сквозь слои ткани знакомое тепло. Да, это был он, мой Крылатый. Опрометчиво забытый в… или под?.. В общем, там, куда я его после турнира запихнула. М-да, я, конечно, догадывалась, что я растяпа, но чтоб настолько… Надеюсь, он еще не весь скрылся под слоем ржавчины и вековой пыли.
– Спасибо. Теперь точно все? Тогда иди, а то Рис скоро локти кусать начнет.
– Не дотянется, – вяло отмахнулся Кьяло.
– Твои.
– Да ну тебя!
– И тебе до свидания. Рис, присмотри за ним в дороге, ладно?
– Обещаю, – кивнула мавка. – Пошли уже.
Берсерк наконец-то подчинился, и вскоре ребята уже спускались вниз по лестнице. А я занялась письмом. Причем написать его нужно было так, чтобы Хозяин все понял, а кто-нибудь другой, если прочитает, ни о чем не догадался. Учитывая, что дипломатический талант у меня отсутствовал напрочь, а делать изящные полунамеки я вообще никогда не умела, послание получилось какое-то сумбурное.
«Здравствуй, дядюшка.
Извини, что не сообщаю об этом лично, но мне подумалось, что ты будешь против. Так вот, я решила немного проветриться. Постараюсь вернуться к завтрашнему вечеру. Если что, я там, где в год нашего знакомства встретила свой день рождения. Что до моих друзей (а тебе, несомненно, уже доложили, что они здесь были), то они уехали домой. Совсем домой.
Подробнее расскажу по возвращении.
Твоя Марготта».
Вот и все. Теперь главное, чтоб Муллен разобрался что к чему и не бросился меня догонять.
Я оставила записку на столике возле кровати, придавив ее чернильницей, и решительно вышла из комнаты. Изначально план действий был прост, как медная монетка: взять коня и поехать. Однако стоило мне начать действовать, как всякие досадные мелочи устроили настоящую гонку за право отсрочить мой отъезд.
Сначала обнаружилось, что меч, расставаться с которым снова мне совсем не хотелось, ножнами до сих пор не обзавелся. А повторять подвиг Кьяло, который провез его через треть страны завернутым в скатерть, я не собиралась. Поэтому пришлось пробираться в оружейную и подбирать подходящую деталь амуниции. Одно счастье – клинок мой был настолько стандартной формы, что искать долго не пришлось.
Следующая неприятность поджидала меня на выходе из дома – снаружи все еще лил дождь. И кончаться, судя по тяжелым тучам, не собирался. В мои же планы не входило возвращаться за плащом и снова терять время. Главное, чтоб сумка не промокла, но она вроде как плотная.
Сумка, как впоследствии выяснилось, испытание выдержала, а вот я в конюшню ворвалась насквозь промокшая. И сразу же чуть не врезалась в мужчину, как раз закончившего обтирать хозяйскую лошадь.
– Седлай!
Конюх воззрился на меня с искренним удивлением.
Нет, ну почему, когда Муллен срывается из дома в любую погоду – это нормально, а когда я – надо непременно делать такие огромные глаза и ронять челюсть на пол?! Совсем распустились!
– Которую? – наконец-то выдавил мужчина, справившись с собой.
– Любую, – махнула рукой я, понимая, что плохих здесь не держат. – Только быстро.
Быстро конечно же не получилось. Конюх как будто специально тянул время, а под конец еще и вопросы задавать начал. Мол, куда еду, зачем, когда вернусь, в курсе ли Хозяин и не лучше ли вообще в такую погоду остаться дома. Я в ответ исправно бурчала что-то условно правдоподобное и думала только о том, сколько еще драгоценных минут у меня в запасе. В итоге даже не спросила, как зовут лошадь.
Впрочем, за ворота безымянная кобылка вывезла меня беспрекословно. А стоило мне оказаться на улице, как Глюк спланировал из окна и приземлился прямо на седло, давая понять, что без него я никуда не поеду. Ну и хорошо! Какая-никакая, а все же компания!
В этот момент я даже поверила, что затея с незаметным исчезновением удалась. Но тут, как глас небесный, с высоты второго этажа раздалось колкое:
– Куда это вы собрались, барышня?
От неожиданности я аж в седле подпрыгнула. Лошадь восприняла это как прямое побуждение к действию и сразу же припустила по улице галопом.
– А ну стой, голова твоя дубовая! – заорал мне вслед «любимый дядюшка». И, обнаружив, что останавливаться я не собираюсь, обреченно припечатал: – Шею свернешь – домой не возвращайся!
Я не ответила. Да он бы меня уже и не услышал.
Выехав из города, я обнаружила, что невольно подстроила себе еще одну подлянку – не взяла никакой еды. И деньги, на которые можно было бы ее купить, тоже забыла. Так что уже через пару часов в животе у меня бурчало, а в одежде не осталось ни одной сухой нитки. Глюк нагло забрался ко мне под куртку и сидел там, временами оглашая окрестности скрипучим карканьем. Кажется, ворон неприкрыто надо мной издевался, но я была слишком зла, чтоб хоть как-то реагировать на его вопли. Настроение, которое в последнее время и так было далеко от хорошего, совсем сползло в ноль.
Кроме этого, я начала сомневаться, что найду свою цель. При хорошей погоде еще можно было бы попытаться, а сейчас, когда дорога размокла и превратилась в одну большую грязную колею, разве сообразишь, где с этой колеи надо свернуть, чтоб оказаться на тонюсенькой, поросшей травой тропке. Хотя Муллен в тот раз как-то сообразил. Но то он, а то я…
Так что вперед я ехала на чистом упрямстве. Лошадь мерно шлепала копытами по лужам, Глюк перестал каркать и, кажется, задремал. Да я и сама впала в какое-то странное, полусонное состояние, при котором вроде бы улавливаешь, что происходит вокруг, но одновременно витаешь где-то далеко-далеко.
Из-за общей сумрачности погоды я не сразу сообразила, когда стемнело, зато очень хорошо почувствовала, что похолодало. Все-таки начало мая – это далеко не лето, а когда ты мокрый, как сумоист в сауне, каждое дуновение ветерка ощущается буквально всем организмом. Именно холод вывел меня из дремотного оцепенения и заставил оглядеться. Но никаких результатов это не дало. Лес, тянущийся по обеим сторонам дороги, сливался в непроглядную темную массу, и я понятия не имела, сколько еще осталось плестись до нужного места. Или, может, я его уже проехала? Тогда, если не останавливаться, то к обеду я доберусь до Мулленовского замка. Только вот мне туда совсем не надо.
Чертовы тучи заслоняли все небо так плотно, что нельзя было различить ни луны, ни звезд. Сколько сейчас времени – полночь или больше? И когда же кончится этот дурацкий дождь?
– Глюк, ты спишь?
Ворон под курткой недовольно заворочался, давая понять, что да, спал он. Вот как раз до этого вопроса мирно спал.
– Не помнишь, куда дальше?
Черная всклокоченная голова высунулась наружу, бусинки глаз настороженно уставились в темноту.
– Кар!
– Извини, не понимаю. Нормальным языком слабо ответить? Вороны, между прочим, говорящие птицы.
– Кар-рга!
– Издеваешься, да? Или злишься на меня? За что? Что оставила в академии? Так я же думала, что вернусь. Или за то, что тебе пришлось скакать до Тангара? Ничего в этом страшного нет! Подумаешь, жирок растряс чуточку.
– Кар-раул!
– А по-моему, караул – это то, что сейчас происходит. Мокро, холодно и темно! Так и заболеть недолго. А ты вместо того, чтоб показать дорогу, сидишь и ругаешься. Это как назвать?
– Кар-рма!
– Да, зря спросила… Молчи уж, так и быть! Только если я потом геройски умру от воспаления легких, кормить тебя больше никто не будет.
– Кра? – В карканье явственно послышалась вопросительная интонация. То ли Глюк интересовался, когда я его в последний раз кормила, то ли…
– Повтори-ка еще раз.
– Кра… кар-рта?
– А зачем тебе карта? У вас, зверей, должно быть врожденное чувство расстояния.
– Кар… кра?
– Как это куда? В Пещеру, неужели не понятно! Только, кажется, мы ее уже проехали. Или нет?
Ворон высунулся из-под куртки полностью, потоптался на седле, разминаясь, и взмыл в дождливое небо. Описал пару кругов надо мной, метнулся вперед, потом вернулся и, наконец призывно каркнув, свернул влево. Я направила лошадь за ним, радуясь, что хоть кто-то не страдает от топографического кретинизма. Коняга моего счастья не разделяла – ей совсем не нравилась идея переться куда-то сквозь кусты, утопая копытами в грязи.
Страдать ей, правда, пришлось недолго. Всего через несколько минут Глюк торжественно приземлился на раскидистое дерево возле знакомого холмика. Вход в Пещеру мы искали не в пример дольше. Пришлось несколько раз обойти холм по периметру, прежде чем я заприметила небольшое, заросшее травой и плющом отверстие. Кажется, в прошлый раз лаз был с другой стороны… Впрочем, с магическими местами и не такое бывает. Я бы не удивилась, узнав, что кому-нибудь Пещера вообще не открылась.
Несколько раз извинившись перед лошадью за то, что не могу взять ее с собой, я полезла внутрь. Глюк, довольный, как Тьяра при виде неиспробованного рецепта, шмыгнул следом.
В Пещере оказалось неожиданно холодно и сыро. Сквозь дырку входа с вкрадчивым журчанием подтекала вода, в дальнем углу что-то капало, под ногами хлюпало. Да еще и передвигаться пришлось практически вслепую: темнота скрывала стены и пол, непроницаемым маревом клубилась под потолком.
Я помнила это место совсем другим, теплым и уютным. Неужели после исчезновения одного-единственного махонького костерочка все могло так измениться? И если все здесь держалось на магии этого огня, то получится ли то, что я задумала?
Кое-как различив силуэт «карликового медведя», я подползла поближе к каменюке и села, привалившись к нему спиной. Отстегнула меч, вцепилась обеими руками в сумку и попыталась заснуть.
Снаружи доносились шелест листьев, перестук дождевых капель и вздохи несчастной кобылки. Сна не было ни в одном глазу! Зато начала болеть голова, и в носу как-то подозрительно засвербело. Неужели все-таки простыла?
Глюк попробовал устроиться у меня на коленях, но я его турнула. А то вдруг на двоих здешнее колдовство не подействует. А если и на одну меня не подействует? Может, прошлый раз был случайностью? Или нужны какие-то особые условия… Фаза луны, день недели, положение тела? Количество пряников, съеденных на завтрак за сорок пять дней до последнего полнолуния?
Я мрачно перебирала в уме все возможные ограничения, с каждой минутой все больше и больше убеждаясь в собственной глупости и бессмысленности затеи. Мало того что ничего не получится, так еще и заболеть умудрилась… И от Хозяина влетит. Ладно хоть Кьяло и Риссу удалось спровадить, а то мотались бы тут со своими прецедентами. А без них скучно, даже поговорить не с кем. Разве что с Глюком, так он спит уже.
Ворон, почти неразличимый в темноте, действительно дрых. Я поерзала, устраиваясь поудобнее, зевнула раз, другой… и неожиданно для самой себя тоже заснула.
А проснулась в совершенно другом месте. Правда, совсем не там, где хотела.
Я снова была в обычной комнате заурядного многоквартирного дома. Только это была совсем другая комната. Изменились и площадь, и интерьер, и вид из окна. Такого я, признаться, не ожидала. Мысль, что перемещение вообще не состоится, мелькала, да. Но вот к тому, что меня снова перекинет неизвестно куда, я не была готова совершенно.
Я с любопытством осмотрелась… и облегченно выдохнула. Комната-то изменилась, а вот ее хозяйка, кажется, нет. На это весьма недвусмысленно указывала знакомая лохматая метла, пристроившаяся в углу за дверью. Значит, привязка не на место, а на человека? Но где тогда обитательница этого жилища? У меня на эту рыжую особу были весьма конкретные планы!
В квартире, по всей видимости, вообще никого не было, потому что тишина стояла полнейшая. Обнаглев, я включила свет, чтоб повнимательней изучить, куда меня в этот раз занесло. И тут в дверь позвонили…
* * *
Катриона
Я бы с удовольствием открыла дверь пинком, провозгласила на всю квартиру, что «Меня пришло!», и завалилась на диван прямо в грязных берцах… но обстоятельства оказались сильнее.
Начну с того, что родная Астрахань встретила свою блудную дщерь, выходящую из поезда, проливным дождем. А поезд этот, к слову сказать, пришел в три часа ночи. Нет, не опоздал, так и было запланировано в расписании. Но легче мне от этого почему-то не стало. Только тяжелее. Килограммов так на двадцать с лишним – как раз вес моего рюкзака.
Ну почему, когда мы брали билеты, ни один «умник» не подумал, как он будет добираться от вокзала до дома? Маршрутки-то уже не ходят!
Такси? Ха, наивные! Да, конечно, пара потрепанных водил встрепенулась, углядев толпу, повалившую с перрона, и сразу же бросилась предлагать свои услуги дамочкам с чемоданами на колесиках, щуплым очкарикам с неохватными баулами, подтянутым мужчинам со спортивными сумками… В сторону ребят с рюкзаками ни один даже не глянул.
И правильно в принципе. Глаз-то у них наметанный: знают, что у нас на всю толпу хорошо если рублей двадцать наберется, да и то мелочью.
В итоге домой я шагала пешком, периодически тряся головой и подпрыгивая, чтобы согнать накатывающий сон. А в один из таких «прыгов» рюкзак подстроил мне катастрофическую подлянку – он порвался!
Ну не сам рюкзак, допустим, просто лопнула пластмассовая крепежка, удерживавшая лямку на месте. Но ругалась я так, будто у него как минимум вывалилось дно.
Груда старых коробок, возле которой и приключилась эта досадная неприятность, немедленно зашевелилась, и из недр картонного обиталища высунулась недовольная морда разбуженного бомжа.
– Девушка, ну зачем ночью бранитесь? Спать честным людям не даете опять же. – Интеллигентный попался, ишь ты. – Откуда же вы такая злая по мою душу пожаловали?
– С войны, – зло отрезала я.
– С какой еще войны? – недоуменно поднял брови обитатель коробок.
– С англо-саксонской! – Настроение стремительно катилось в тартарары, и я, обычно весьма болтливая, была совершенно не намерена что-либо объяснять. Только вздохнула, избавляясь от неожиданно нахлынувших эмоций, и грустно добавила: – Ричарда убили, гады! И всех саксов вообще… того…
Бомж на мою последнюю реплику ответил сочувственным кивком и поспешно уполз обратно. Ну и правильно – чего с идиоткой связываться! Мало ли, вдруг шизофрения – вещь заразная! А я только философски усмехнулась. Не объяснять же ему всю концепцию ролевых игр, начиная с ХИшек и заканчивая страйкболом.
Оставшиеся до дома полкилометра я тащила рюкзак на одном плече, периодически оскальзываясь в лужи и оглашая спальный (и спящий) район воплями весьма нецензурного содержания. В том смысле, что ругаться мне быстро надоело, поэтому я начала петь. А поющая я – это страшное зрелище. Особенно ночью под дождем и с недосыпу.
Но стоило мне добрести до родного подъезда, как пение резко оборвалось.
– Опя-а-ать, – жалобно проскулила я, буравя глазами дверь. – И какой идиот в этот раз? Покажите мне его немедленно!
Естественно, на мои причитания никто не отреагировал. В том числе и тот нехороший человек, который вечером (или уже ночью?) захлопнул металлическую дверь с кодовым замком. Хм, поправка: с заедающим кодовым замком!
Прижав растопыренными пальцами три тугие кнопки, я дернула ручку на себя.
Ага, щас! Дверь даже не дрогнула.
Следующие пять минут я сосредоточенно хлопала мокрыми замерзшими руками по кнопкам и дергала, дергала, дергала… Небо тщательно скрывало раскатистый хохот за громом, а я – нарастающую панику за злостью. Меньше всего мне бы хотелось провести остаток ночи скорчившись под дождем на колченогой лавочке у подъезда.
Палатку, что ли, поставить?
Или маме позвонить?
Я истерически расхохоталась, вспомнив, что изнутри дверь открывается без проблем. И полезла в глубь рюкзака за телефоном. Нащупала наконец-то вожделенную «мобилку», вытащила наружу, прикрывая полой куртки от крупных дождевых капель…
«Батарея разряжена», – злорадно возвестил мне экран, прежде чем потухнуть.
У меня от обиды весь словарный запас из головы улетучился. Осталось только одно многофункциональное «ня».
– Ня? – вопросила я у телефона, а затем и у двери. Ответа конечно же не получила и разозлилась окончательно. – Ня! И вообще, что это за кретинизм такой, а? Я устала, я промокла, я не выспалась! Я хочу домой! Понятно? И мне плевать, что какой-то идиотский замок снова не хочет меня впускать! И если я сейчас же не войду в подъезд, то полезу по балконам. Или по деревьям. В любом случае лазать я не умею, балконы аварийные, деревья хрупкие… И если я сорвусь, то это будет на вашей совести!!!
Честно говоря, я сама не знала, к кому именно обращаюсь. Я частенько разговаривала сама с собой (а еще чаще ругалась) или обвиняла во всех грехах кого-то неизвестного. Ему, неизвестному этому, без разницы, а мне хоть какое-то утешение в трудную минуту.
Но сейчас, выговорившись в пространство, я никакого облегчения не почувствовала. Наоборот, накрутила себя до такой степени, что действительно была готова лезть на пятый этаж по соседским балконам. И даже схватилась руками за ограждение ближайшего из них. Вздохнула, подтянулась…
Не успели мои ноги оторваться от земли, как раздался треск разрываемых ниток, практически неслышный за громовым раскатом. Рюкзак стремительно рухнул в лужу: вторая лямка не выдержала.
Молния, наискось перечеркнувшая небо, высветила распахнувшуюся дверь.
Изнутри при этом никто не появился. Сама по себе она открылась, что ли? Мистика какая-то! Ну и ладно. Лишь бы под дождем не торчать!
Старательно не обращая внимания на странности (ладно бы только дверь, но ведь если я ничего не путаю, то молния должна быть раньше грома), я схватила мокрый рюкзак в охапку и одним духом взлетела по ступенькам на последний этаж.
И, не рискуя разжать руки, надавила на кнопку звонка лбом. А потом еще раз… И еще… Открывать мне явно не спешили. Ну, если еще и дома никого нет…
Чертыхаясь сквозь зубы, я полезла за ключом. Нашла его в одном из многочисленных карманов рюкзака, рывком вставила в замочную скважину, провернула… И ввалилась наконец-то в квартиру, усилием воли водворяя на место крышу, готовую сорваться в неистовый полет.
Я дома! Неужели я все-таки дома?!
Мокрая куртка полетела на пол вслед за рюкзаком. Пару минут спустя в эту же кучу рухнули и берцы.
Спа-а-ать…
Но несмотря на общее состояние глубокого пофигизма, подойдя вплотную к входу в собственную комнату, я заметила что-то неладное. Изумленно поглазела на полоску света под дверью. Принюхалась… в мозг стремительно ворвался аромат корицы. Запах тайны и неизвестности. Впервые за… почти за три года.
Я задумчиво колупнула ногтем заплатку на джинсах.
Что, опять?
– Что? Опять? – В комнату ворвалась ее хозяйка. Девушка совершенно не изменилась – все те же растрепанные рыжие волосы, чуть прищуренные глаза и… непредсказуемая реакция на мое появление. В прошлый раз она пыталась меня накормить, а сейчас решила начать с претензий. – Какого черта ты тут забыла? Я тебя звала? Нет? Вот и убирайся обратно в свои порталы!
– Кошмар! Мой собственный сон на меня ругается, – усмехнулась я.
– Это еще вопрос, кто чей сон. И сон ли вообще, – нахмурилась девушка. – Я после твоего последнего посещения полдня ковер чистила, какие уж тут сны! Хоть бы разувалась предварительно, что ли!
Я мельком глянула под ноги и присвистнула. Грязи с меня действительно натекло изрядно.
– Слушай, я не хочу с тобой ругаться. И исчезнуть никуда самостоятельно не могу, перемещение от моих желаний не зависит. И вообще, мне помощь твоя нужна.
– Торта больше нет! – отрезала рыжая. – Пирогов тоже. Навязалась тут на мою голову, Карлсон недокормленный.
– Да не в пирогах счастье! Просто… можешь подержать у себя некоторое время? – Я вытащила из сумки стопку бумаги.
Злость во взгляде девушки живо сменилась недоверием, а затем и любопытством. Ярко-зеленая радужка посветлела, став ровного серо-стального цвета.
– Что это?
– Просто записи. Сжигать жалко, а если они попадут в чужие руки, будут большие неприятности.
– У тебя?
– Не только. У многих хороших людей. Возьмешь?
– Спорами сибирской язвы странички не пересыпаны, нет? – хмыкнула девушка, уже протягивая руки к бумагам. – Читать можно?
– Ну-у, если поймешь там что-нибудь… – Я пожала плечами. В конце концов, почему бы и нет? Пусть читает.
– А они не исчезнут вместе с тобой? В смысле, если ты испаришься, как в прошлый раз…
– Не должны, – после секундного размышления решила я. – Грязь же с ковра не испарилась.
– К сожалению. Ой, это мне все опять чистить… Ну ешкин кот! Почему от приключений всегда так много проблем? Хоть бы помогла, что ли… Эй! Ты куда?
Если бы не этот вопрос, я бы и не догадалась сразу, что происходит. Комната стала плоской, двухмерной. Пол с потолком поменялись местами и начали стремительно таять. Я еще успела заметить, как рыжая обеими руками вцепилась в бумаги и прижала их к себе, а потом этот мир окончательно вышвырнул меня наружу.
И почти сразу же я почувствовала, что сижу на холодном влажном полу, привалившись спиной к камню. Неужели удалось? Я немедленно запустила руку в сумку и довольно улыбнулась, обнаружив отсутствие записей. Интересно, получится ли потом забрать их обратно? И не попаду ли я снова к этой ведьмочке, если сейчас усну повторно? Кстати, а почему я проснулась? В прошлый раз разбудили, а сейчас? Может, время вышло?
Хм… попробовать заново, что ли?
Я устроилась поудобнее, прикрыла глаза. И вдруг услышала шаги, доносящиеся сквозь стену ливня.
– А, чтоб вас всех на колбасу! Я же так все ноги переломаю!
– Ноги в жизни не главное. Была бы… а-а-апчхи!.. голова на плечах.
– Тогда шею сверну!
– А святая ланья тебя воскресит. А-а-апчхи! И меня заодно, если помру от простуды.
От двух голосов, басовитого и гнусавого, меня бросило в пот. Прошлое не только всплыло в памяти, оно буквально выскочило из каких-то туманных глубин подсознания и предстало передо мной во всей своей непознанной красе. И разрозненные обрывки воспоминаний вдруг начали складываться в одну целую картину.
Итак, это все-таки они, и они здесь! Та самая парочка, некогда промышлявшая киднеппингом. Это именно они в свое время похищали и меня, и Тьяру. Меня – по ошибке, приняв за мулленовскую дочку. Потому что как ни крути, а похожи. А ее – просто чтоб показать некой женщине. Магичке, которая потом наложила на мою «кузину» заклятие забвения. Вроде бы все было именно так. Потом здесь, в Пещере, заклятие развеялось…
Что же за магия-то в этом месте сосредоточена, ё-мое? И откуда она здесь взялась в таком количестве и качестве?
– Глянь-ка, лошадь. Значит, и девчонка где-то тут. Ланья, вы идете?
– Иду…
Хрипловатый женский голос развеял мои сомнения окончательно. Потому что его я тоже узнала.
Здравствуйте, сестра Анелла. Значит, вы и есть хозяйка этих отморозков. И, значит, я действительно видела одного из ваших слуг в академии. Приятно, что не ошиблась. Но что вы здесь делаете?
– Я вход нашел. А-а-апчхи! Острожно, ланья, здесь скользко. И темно.
– Ничего, я пройду.
– Сейчас я… а-а-апчхи!.. факел запалю.
Я поскорее спряталась за камень. Вот ведь попала! Как же они меня нашли? Да и вообще, на кой им сдалось гнаться за мной всю ночь напролет? Из-за дневника? Или думают, что я знаю нечто секретное. Например, кто такая на самом деле госпожа инквизитор. Допустим, теперь знаю, и что?
А убьют меня, чтоб не совала свои длинные уши куда не следует, вот что!
Факел наконец-то загорелся, по стенам заплясали алые отблески. Я в своем дальнем углу по-прежнему оставалась в тени и наблюдала. Колеблющееся пламя высветило невысокую женщину в капюшоне и двух мужчин: крепкого, быкообразного и худого, зябко кутающегося в плащ. А где же Глюк? Вылетел проветриться? Или так и спит, слившись с какой-нибудь тенью?
– Кажется, тут никого нет. – Сестра Анелла подняла источник света повыше. – Неужели мы опоздали?
– Лошадь-то здесь. Значит, и девчонка где-то бродит, – рассудительно прогундосил простуженный. – Подождем немного, сама придет.
– Да, наверное, – кивнула монахиня-магичка и сунула факел амбалу: – Подержи-ка.
Быкообразный тип торжественно принял источник света, а женщина тем временем направилась прямиком к моему укрытию. Я не придумала ничего лучше, чем вжаться в пол и начать тихонечко отползать назад. И ползла до тех пор, пока не уперлась в озеро. А женщина как назло подходила все ближе и ближе. Ну чего она здесь забыла, а?
Дальше мне деваться было некуда, разве что нырять. Эх, а ведь одежда только-только начала подсыхать…
Впрочем, лучше умереть от воспаления легких, но потом, чем от чего-нибудь другого, но прямо сейчас. Я все-таки решилась и осторожно, чтоб не выдать себя плеском, погрузилась в воду. Ледяную! Тысячи маленьких иголочек одновременно впились в кожу. Интересно, что хуже: мерзнуть в подземном озере или висеть на дыбе где-нибудь в пыточных подвалах инквизиции? Спорный вопрос на самом деле.
Женщина все приближалась. Магнитом ее тянет, что ли?
За мгновение до того, как она присела на корточки и зачерпнула в ладонь воды, я зажмурилась и окунулась в озеро с головой. Дыхание моментально перехватило, уши свело. Из мозгов вылетели все мысли, за исключением одной: «Вынырнуть!» Но я, пересилив себя, опустилась еще глубже, уцепилась там за какой-то выступ и только после этого осторожно открыла глаза.
Вода в озере была совершенно прозрачная. Не знаю, как монахиня не увидела меня в глубине. Потому что я, даже несмотря на темноту, разглядела, как она долго и тщательно умывается и с наслаждением пьет. Только само лицо разобрать не удалось. Ну и ладно. Меня в тот момент гораздо больше беспокоило другое: как же медленно она все делает! Еще пара таких глотков, и меня просто разорвет от нехватки кислорода. Перед глазами уже поплыли какие-то цветные пятна, сердце заколотилось как бешеное…
Нет уж, тонуть в ледяной воде, изображая из себя внеплановую жертву «Титаника» я не собиралась. Поэтому разжала руки и замолотила ногами, всплывая. Вынырнула как раз в тот момент, когда инквизиротша в очередной раз наклонилась над озером. И конечно же по закону мирового свинства врезалась прямо в нее.
Видимо, за время пребывания под водой, мозги я успела отморозить напрочь, иначе объяснить то, что произошло потом, я не могу. Вместо того чтобы бодренько отплыть подальше, выбраться на берег и попытаться сбежать, я вцепилась в женщину и повисла на ней. А теперь представьте лицо монахини, которую неожиданно сграбастало непонятное, выпрыгнувшее из воды существо. Нет, к ее чести, она не завизжала. Гораздо хуже – она шарахнула по мне заклинанием. Чем именно она меня «приласкала», я так и не поняла, но руки разжала как миленькая. Однако, рухнув обратно в озеро, я почему-то не успокоилась и предприняла еще одну попытку выкарабкаться на сушу, используя инквизиторшу в качестве лесенки. В этот раз женщина среагировать не успела. Кажется, она вообще не была готова к тому, что я после ее магии продолжу трепыхаться. Поэтому, когда я снова за нее ухватилась, монахиня растерялась, попыталась вырваться, не удержалась… и тоже рухнула в воду.
Плотный плащ и тяжелое платье моментально напитались водой и потянули женщину вниз. И теперь уже она вцепилась в меня, надеясь на поддержку. Правда, толку от меня в благом деле спасения утопающих было немного: я и сама уже окоченела настолько, что еле двигалась. Так что на дно мы пошли обнявшись, как лучшие подруги после долгой разлуки.
Все произошло так быстро, что ее слуги-охранники даже не успели подбежать к озеру. Точнее, они попытались. Только в темноте не посмотрели под ноги и в итоге пробежались прямо по бесстыдно дрыхнущему Глюку. По Пещере разнесся гневный вопль. Судя по бодрости карканья, ничего жизненно важного ворону не отдавили, но он все равно бросился защищать свою поруганную честь.
Клевался он метко, а двигался быстро, поэтому отделаться от него смогли далеко не сразу. Подробностей борьбы двуногих с крылатым описать не могу, но в итоге Глюка замотали в куртку и отбросили в угол. Не добили только потому, что вспомнили, куда они, собственно, спешили. А когда подоспели, то долго не могли понять, какое из двух сцепившихся тел им нужно и как его достать. Наконец быкообразный все-таки прыгнул в воду к нам на помощь. Вместе с факелом, который тут же и утопил. Зато нас вытащил, обеих сразу.
Сам процесс вытаскивания я уже не помнила. А когда пришла в себя, то с удивлением обнаружила, что сижу на берегу. Причем по-прежнему в обнимку с инквизиторшей. Она этот факт осознала примерно в тот же самый момент, но в сторону не шарахнулась и рук не разжала. Напротив, обняла меня посильнее и как-то странно закашлялась. Воды нахлебалась, что ли?
Отстраняться я не стала, сил не было. Спросить, чего она на мне повисла, тоже не получилось: зубы стучали так, что слышно было, наверное, на другом конце леса. Утешало только то, что убивать меня пока что не спешили. Наоборот, простуженный тип вслух посетовал на то, что у них нет ни сухого одеяла, ни плаща, ни вообще хоть какой-нибудь запасной одежды. Впрочем, при чем тут я? Это он, наверное, о госпоже своей беспокоился…
– Костер бы развести, – задумчиво пробормотал быкообразный, приплясывая, чтоб согреться.
– Вот сам и разводи! А-а-апчхи! Тут сейчас на всю округу ни одной сухой ветки.
– Поискать можно, вдруг найдется.
– Ищи! – великодушно разрешил простуженный. – Раз факел утопил.
– Так я же не специально, я ланью спасал.
– Хватит спорить. Несите хоть что-нибудь, а то я вас самих спалю, – перебила их монахиня.
Ее тоже трясло от холода, но по сравнению со мной не так сильно. По-крайней мере, она все-таки отпустила меня и попыталась дрожащими руками распутать завязки плаща. Узел разбух от воды и никак не хотел поддаваться, женщина злилась и шипела сквозь зубы слова, равно далекие как от молитв, так и от заклинаний. Эльфийские и местные ругательства я разобрала, но неопознанных осталось еще много. Полиглотка, однако!
В свою очередь, Глюк выбрался из куртки, в которую его упаковали, и поковылял к нам. Кажется, крыло ему все-таки помяли, потому что он его как-то странно приволакивал. Я с трудом подняла руку, чтоб ободряюще потрепать ворона по голове, но он неожиданно ловко увернулся и скакнул в сторону монахини.
– Кар! Кар-ралева!
– Гил? Гил, неужели это ты? – Женщина оставила в покое плащ и подхватила птицу. – Извини, не узнала. Как же ты изменился! Когда я тебя в последний раз видела, ты был собакой. Слушай, как же он дошел до жизни такой?
Вопрос был адресован мне и требовал ответа. Еще бы я понимала, о чем речь… и что, собственно, здесь происходит.
– Т-так в-вышло, – кое-как выговорила я, отчаянно пытаясь сдержать дрожь. Меня уже не просто трясло, а прямо-таки колотило, и все происходящее воспринималось словно через какую-то ледяную призму. Лицо инквизиторши то расплывалось, то преломлялось под причудливыми углами, стены Пещеры складывались гармошкой, как ширма, а в ушах не прекращался хрустальный звон. И такое состояние мне совсем не нравилось!
Сколько еще эти два идиота могут искать дрова? И неужели нельзя обойтись без них? В конце концов, горел же здесь раньше этот непонятный костер. Ну да, как раз вон на той каменной плите и горел.
Плита, словно услышав эту мысль, немедленно подползла поближе и потерлась о мои ноги. Она была мокрой и холодной, как и все вокруг.
– Кар!
Нет, я ошиблась. Это не плита, а Глюк. Подлизывается… А ползучая плита – это бред какой-то. Надо же такое придумать! Где она, кстати? А, вижу, вон летит! Низенько так. Наверное, к дождю. Как бы на голову не упала…
– Кар!
– Марго, что с тобой?
А голос такой заботливый-заботливый. С чего бы это? Видимо, жалеет, что если меня этой плитой зашибет, то сама она меня убить не сможет… Зря страдает, я живучая, меня такими глупостями не свалить. Согреться бы только немного…
Я поймала пробегающую мимо плиту за хвост и повела над ней рукой, отыскивая магическую жилу. Ведь должна же она здесь быть, что-то же тот костер питало. Ага, нашла! Тоненькая какая, как фитилек. Вот я сейчас этот фитилек подожгу – и сразу станет тепло. Всем-всем тепло станет.
Пылающая искра сорвалась с дрожащих пальцев так легко, будто только этого и ждала. Магическая жила запульсировала, делясь с разгорающимся огнем своей силой. Холод отступил, по телу разлилась непривычная легкость.
– Марго, ты что творишь? Прекрати, дура! Прекрати, сгоришь же!
И чего она так кричит? Разве не чувствует, как стало хорошо, тепло. Даже жарко. Куртку бы снять…
Я потянулась к верхней застежке, но внезапно обнаружила, что руку что-то удерживает. Какой-то странный золотистый шнурок крепко обвивал запястье, поднимался по предплечью и окончательно скрывался в недрах рукава. Откуда он взялся? Да еще крепкий такой?! Я ухватила шнурок свободной рукой и попыталась сообразить, к чему он ведет. И с удивлением обнаружила, что это и не шнурок вовсе, а тот самый фитиль! На одном конце его – огонь, на другом – я. Упс! Так это, значит, не магическая жила, а мой собственный энергетический канал. И я сама себя только что подожгла! Нет, так мы не договаривались. А ну погасни, зараза!
Но разгоревшийся огонь гаснуть не собирался. Он весело полыхал, используя для своей подпитки самое доступное топливо – меня.
– Отсеки его! Слышишь?
Кажется, меня начали трясти за плечи. Но никакой пользы, окромя вреда, от этого не получилось. Только ледяные зеркала, в которых отражалась реальность, окончательно потрескались и разлетелись мелкими осколками. А потом один из них вонзился мне под ребра, разом выбив из легких весь воздух. Больно…
– Дыши сейчас же! Дыши, дура!
Нет, я, конечно, особым умом не блещу, но зачем обзываться-то? Дышать ей надо, видите ли. Сама бы попробовала вдохнуть, когда на тебе лежит каменная плита. Да, та самая. А на ней – костер. Горит. И плита от этого костра раскаляется. И вот она уже такая горячая, что не выдерживает температуры и начинает плавиться. Края оплывают, обнимая меня, и душат. Жарко. Интересно, а эльфы, печенные в собственном соку, – это вкусно? Хотя откуда во мне соки?
– Карэсто ано! Дыши, бесы тебя дери!
Плита исчезла, и на меня посыпались тончайшие лезвия, каждое из которых пробивало насквозь. Я уже не чувствовала боли, просто знала, что она есть. Одно из лезвий перерезало горящий фитиль у самого основания, но слишком поздно. Огонь уже перекинулся на меня и теперь пьет силы напрямую. Да и сколько их там осталось, этих сил… Я горю вся, целиком. Я сама – ревущее пламя. Я огненными лепестками взмываю ввысь, рассыпаюсь искрами по черному небосводу, колеблюсь на ветру и горю, горю, горю. У огня нет глаз, и я ничего не вижу, да это и не обязательно. Вокруг ничего нет, только раскаленный воздух и тьма. А огонь не светит, он только горит. Горит все слабее, значит, терпеть осталось совсем недолго. Интересно, я после смерти Флая увижу? Или у нас, как у представителей разных миров и религий, загробная жизнь тоже будет разная?
– Открой рот! Так, хорошо. Терпи, детка, недолго осталось. Сейчас все кончится. Терпи, маленькая. Вот так, вот и умница…
Нет, ну она бы уже определилась, дура я или умница. А то двусмысленно как-то получается.
В рот мне тем временем тоже посыпались лезвия. Они резали язык, гортань… Есть ли у пламени гортань?
– Глотай. Ну пожалуйста, проглоти хоть немножко!
Ладно, если вы так просите… Все равно умирать, так что мне несложно. Знать бы еще, как это сделать. Ведь мышц у пламени тоже нет. Ну и не надо, без них обойдусь…
…Ох, а я ведь думала, что больнее уже не будет! Однако меня так тряхнуло, что из глаз брызнули слезы.
Стоп, так у меня все-таки есть глаза? Это радует. Точнее, радовало бы, не будь я так занята попытками пережить эту дикую боль и не заорать.
– Терпи, маленькая, терпи… Продержись еще немножко. Ну пожалуйста, солнышко мое.
О, теперь еще и солнышко! Я уже начала сомневаться, кто из нас бредит, я или эта непонятная женщина.
– Маленькая моя…
А это еще что? Она что, ревет, что ли? Из-за меня? И бормочет опять на каком-то своем языке. Поди пойми, к чему это все.
– Девочка моя, не умирай!
– Да не орите вы, и без того голова трещит! – И как я умудрилась выговорить такую длинную фразу? Как я вообще смогла выдавить из себя хоть что-то членораздельное? Наверное, это то самое временное просветление, после которого дороги назад уже нет. Или продолжение бреда. Разве можно говорить со сгоревшими легкими?
Нет, похоже, не бред. Иначе с чего бы она тогда опять начала трясти меня за плечи. Уй, как же больно-то…
– Ты пришла в себя!
– И не уходила.
Кажется, я заявила это слишком самоуверенно.
И тут же ушла. Из себя. Ненадолго.
Первое, что я почувствовала, очнувшись, – уютное, почти домашнее тепло. На какое-то мгновение мне даже показалось, что все, начиная с того момента, как я заснула в обнимку с сумкой, было дурным бредом насквозь промерзшего организма. Бред причем получился весьма болезненный: голова до сих пор трещала, а уши горели.
Я с трудом разлепила глаза и огляделась. Все лужи и дождевые потеки уже высохли, и совершенно сухую Пещеру сквозь отверстие входа освещало яркое рассветное солнце. Быстро же здесь все изменилось, всего за пару часов. Или… Я мысленно сориентировалась по сторонам света. Так и есть, солнце-то не рассветное, а закатное. Значит, я целый день провалялась. Кошмар какой!
– Ты лежи, маленькая, лежи… – Стоило пошевелиться, как в поле моего зрения немедленно возникла сестра Анелла. Для разнообразия – без капюшона. Впрочем, свою оплошность она обнаружила довольно быстро и сразу же попыталась прикрыть лицо распущенными волосами. Интересно, она действительно меня дурой считает? Или думает, что так хорошо замаскировалась?
Кстати, Глюк же тоже ее узнал. И она его. И если эта безуспешно шифрующаяся дамочка что-нибудь с ним сделала…
– Где он?
– Кто?
– Мой ворон.
– Гил? Да вон он спит, как всегда. Не волнуйся, все с ним в порядке. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?
– Вам-то какая разница?
– Мне… мне… – Густая копна черных волос нерешительно шевельнулась. – Понимаешь, так получилось, что мне это очень важно. Наверное, стоит тебе объяснить, да?
Да, вот мне сейчас с больной головой только объяснения выслушивать! И так уже почти все поняла. И как только раньше не догадалась? Пещера, что ли, на мои мозги так благотворно влияет? Вполне возможно, между прочим. И не только на мои. Кажется, если бы не здешняя магия, то фиг бы я в прошлый раз развела Хозяина на откровенности об убийстве Аллены. Жаль, не видела его лица, когда он обнаружил свою женушку живой и невредимой. Уж его-то этот дурацкий капюшон точно не смутил!
– Рассказывайте, чего уж там. Только с начала.
– Понимаешь, когда Муллен после твоего отъезда нашел записку…
– Я же просила с начала!
– Ладно… – Женщина замялась. – Когда я увидела тебя в академии…
– С самого начала, сестра Анелла. С того момента, как вы умерли, воскресли и начали писать свое имя задом наперед.
– Догадалась? – В вопросе послышалось явное облегчение. А ведь она боялась этого разговора, очень боялась. Хотела рассказать, но не знала, как я отреагирую. А что я? Мне тоже было неловко. Приходилось постоянно напоминать себе, что все происходящее – правда. И если в нее местами сложно поверить, то только потому, что я чего-то не знаю. Чего-то очень важного. – Сама догадалась?
– Кое в чем люди помогли. Слишком часто рассказывали, как я на вас похожа. А нянюшка ваша, которая призрак, уверяла, что вы живы. А еще Тьяра кольцо ваше видела. Сначала на вас, потом на портрете. Зря вы его не сняли, уж больно приметное.
– Не могу я его снять, это же символ! Регалия нашего правящего дома.
– Ладно, тогда начинайте с правящего дома, потому что об этом я тоже не совсем в курсе. Только, если можно, покороче и без лишних лирических отступлений, а то голова раскалывается.
– Очень больно?
На мой лоб легла прохладная ладонь. Как ни странно, стало легче, но я все равно поспешила стряхнуть руку женщины. Еще наколдует что-нибудь, замешенное на тактильном контакте, и забуду я все свои умные мысли. Или даже саму себя забуду.
– Вы разговор-то в сторону не уводите.
– Постараюсь. Значит, с самого начала… Родилась я в Альсоро. Это такой остров чуть севернее эльфийской половины Предонии. Он не очень большой, если сравнивать с другими странами. У нас даже город нормальный всего один – он же столица. И, естественно, именно там живет правящая династия. То есть жила… Сейчас всех ее членов можно по пальцам одной руки пересчитать.
Так сложилось, что на троне Альсоро может сидеть только тот, кто обладает магической силой. Другое дело, что магические способности в нашем роду далеко не редкость, но все же бывают исключения. Из-за этих исключений власть в королевской семье иногда передается не только по прямой, но и совершенно невероятными зигзагами. И когда возникают эти зигзаги, то наибольшее значение имеет не старшинство претендента на престол, не пол, не заслуги перед отечеством, а именно магическая сила. Существует огромный свод правил, который регламентирует все эти вопросы, но я, признаться, никогда им не интересовалась. А, как выяснилось, надо было бы.
Я была племянницей правящего короля и на трон претензий предъявлять не собиралась. Росла себе потихоньку, скучала. Знаешь, когда все королевство можно объехать по периметру за несколько дней, – это ужасно скучно. Ну и вот, после того как я изучила в своем родном Альсоро каждый закуток, захотелось мне посмотреть, как живут в других странах. И отправилась я в Западную Предонию, к эльфам. Отношения с остроухими у нас всегда были хорошие, количество смешанных браков и полукровок превышало все возможные нормы… В общем, поселилась я у одного дальнего родственника, работавшего в посольстве. И надо же было такому случиться, что буквально на следующий день Муллен прибыл в это посольство с какой-то дипломатической миссией. Дальше, думаю, объяснять не надо. Мы оба были молодые, дурные… Влюбились настолько, что готовы были хоть сейчас свадьбу сыграть. Смущало меня только то, что к магии Топи относился крайне отрицательно. И Альсоро тоже называл не иначе как рассадником ереси. Поэтому я ему о своем происхождении рассказывать не стала. Притворилась, будто эльфийка, сирота…
– И он ни о чем не догадался? – не удержалась я после безуспешных попыток представить себе, как Хозяина можно обвести вокруг пальца.
– Ему и в голову не пришло. Это сейчас он бы всю информацию пятьсот раз перепроверил, а тогда наивный был, как и все парни в двадцать лет. А я свою роль хорошо играла. Да там и играть-то ничего особо не надо было. От расспросов о родне уклонялась под предлогом «Все умерли, больно вспоминать», а внешне я всегда была хрупкая. Да и эльфы в моей родословной все-таки наследили. – Женщина откинула назад прядь волос и продемонстрировала заостренное ухо. Не такого внушительного размера, как у меня, но тоже весьма характерное. – Так что спустя пару месяцев я оказалась в Тангаре, где и стала княгиней Алленой айр Муллен.
Осознание того, что я натворила, пришло примерно через год. Я вдруг обнаружила, что у меня нет друзей, из дома я выхожу только на официальные приемы и в сопровождении мужа, магию забросила, о родне позабыла. Потом родилась Тьяра, и все стало еще хуже. Магический дар, хоть и очень слабенький, у девочки был, а я даже Посвящение не могла организовать. Муллен с головой ушел в работу, ночевать и то не всегда приходил. А мне оставалось только вежливо улыбаться при встрече да вышивать цветочки крестиком.
Несколько раз думала о том, чтобы собрать вещи, взять Тьяру и удрать обратно в Альсоро. Но Топи к тому времени уже перестал быть наивным мальчиком, у него были деньги, связи… он поймал бы меня в любом случае. Если бы я была одна, то, возможно, и смогла бы осуществить свой план. Но не рисковать же ребенком!
А потом на одном из приемов я познакомилась с интересным человеком. Точнее, он сам ко мне подошел, представился. Оказалось, что он тоже некромант. Это было так удивительно – встретить в Предонии мага, да еще и моей стихии. Мы начали общаться, встречаться, обмениваться знаниями. Подгадывали время, когда Муллена не было дома, запирались в моей комнате и колдовали. А потом я снова забеременела.
– Доколдовались? – не удержалась я от подколки.
– Что? – Женщина непонимающе уставилась на меня. – Нет, ты неправильно поняла. Между нами действительно ничего не было, кроме общих магических интересов. Я никогда в жизни не изменяла мужу. Хотя слухи, конечно, ходили всякие. А некоторые нехорошие личности были всерьез заинтересованы в том, чтоб Топи в эти слухи поверил. Ну, он и купился. Ворвался однажды в комнату, застал нас вдвоем, начал кричать всякие гадости… А потом и вовсе словно свихнулся – схватил со стола подсвечник, начал им размахивать, ударил меня по голове. Да ты все это, наверное, уже знаешь.
– Мало ли что я знаю. Мне, может, ваша точка зрения интересна.
– Да ничего в ней интересного нет. В себя я пришла довольно быстро. Обнаружила, что Эриса, того мага, уже схватили и сдали инквизиторам, и поняла, что меня, как уличенную в ереси магичку, ждет та же участь. На костер мне совсем не хотелось, поэтому я сделала единственное, на что хватило сил и фантазии, – притворилась мертвой. Заклинание несложное, хоть и достаточно специфичное. Больше всего я волновалась, не повредит ли оно моему будущему ребенку, но все обошлось. Похоронили меня в склепе, откуда я потом без проблем выбралась и отправилась домой, в Альсоро.
Не учла я одного – все эти несколько лет до меня практически не доходили вести с родины, и я понятия не имела, что там происходит. А оказалось, что там в это время шел глобальный передел власти. Король с королевой и все их старшие дети погибли при невыясненных обстоятельствах, остался только один мальчик, Гил. Было ему в тот момент около трех лет, и на трон он сесть никак не мог. Во-первых, по малолетству, а во-вторых, из-за полного отсутствия каких бы то ни было магических способностей. И выходило, что ближайший родственник, имеющий право на престол, – это я. Но известить меня об этом никто не позаботился, и власть взяла в свои руки моя кузина Арая – редкой стервозности тетка. Свое возвышение она мотивировала тем, что сильнее меня магически. И это было правдой, потенциал у нее немереный. В общем, спорить было бесполезно. В конце концов, кто я такая, чтоб тягаться с оллой.
– Оллов не существует! – недоверчиво сощурилась я.
– Ну да, как же! А в некоторых мирах люди считают, что магов не существует. Что дальше?
– Так то маги, а то оллы… Их никто никогда не видел!
– Да ты что? – Некромантка так искренне расхохоталась, что я на миг подумала, будто действительно сказала глупость. – И ты тоже никогда оллов не видела? А в зеркало посмотреть недосуг было? Ой, детка, уморишь ты меня.
– Та-а-ак… – Я сжала голову ладонями, пытаясь собрать мысли в кучку. – Вот если вы сейчас открытым текстом скажете, будто я олла, то я точно пойму, что это все продолжение ночного бреда!
– Хорошо, открытым текстом говорить не буду. Ты девочка умная, тебе и намеков хватит.
От нецензурной оценки своих умственных способностей я удержалась только чудом. Но все же взяла себя в руки и потребовала объяснений и доказательств. Аллена ненадолго прикрыла глаза, раздумывая, потом устроилась поудобнее рядом со мной и начала перечислять:
– Значит, так, теорию опустим, я в ней сама не сильна, поэтому перейдем сразу к практике. Магия оллов вообще носит сугубо практический характер. Они просто делают, не задумываясь, как именно. Во-первых, им для колдовства не нужны заклинания или какие-то особые жесты. Более того, вся эта внешняя мишура не помогает, а мешает. Подходит?
– Ну, с заклинаниями у меня вечно что-то не ладится, это правда. Но ведь без них вообще нельзя…
– Разве? – притворно удивилась женщина. – А кто ночью костер зажег молча и на расстоянии?
– А я его зажгла?
– Еще как зажгла! – Некромантка кивнула мне за спину. (Я обернулась и действительно обнаружила посреди пещеры весело горящий огонек. Совсем такой же, как прежде.) – Он горит безо всякой внешней подпитки уже почти сутки и, судя по всему, продержится еще лет триста. А теперь представь, сколько энергии для этого надо было в него вбухать. И кто, кроме оллы, мог это сделать так, чтоб самому не сгореть.
– Не знаю, – смутилась я, до этого свято верившая, что вся история с костром мне привиделась. – Но это все как-то нечаянно получилось. Да и я действительно чуть не сгорела. Кстати, как вы это сделали?
– Что?
– Перекрыли тот канал, по которому огонь пил мои силы. Сама бы я никак не смогла от него оторваться.
– Да ничего особенного я не делала. Просто обсыпала тебя антимагическим порошком. А потом для верности еще и проглотить его заставила.
– Тьфу, гадость какая.
– Пусть гадость, зато подействовало. И можешь не плеваться, все равно ты уже полностью восстановилась в отличие от меня. Вот тебе, кстати, и «во-вторых». Оллы обладают огромным запасом силы и крайне быстро ее восстанавливают. Будешь спорить?
Спорить я не собиралась. То, о чем рассказывала Аллена, отменяло все то, чему меня учили с детства, но тем не менее я чувствовала, что она говорит правду. А ведь и драконица заявляла, что я не магичка, и Рисса уверяла, что через меня какие-то огромные потоки силы проходят. Не могли же они сговориться!
Значит, нужно было верить словам некромантки. Верить, как бы невероятно они ни звучали.
– А «в-третьих» будет?
– Да, конечно. И «в-четвертых», и «в-пятых». Например, оллы практически не болеют, а если вдруг и заболели, то очень быстро выздоравливают. Способны самостоятельно залечить практически любые раны, включая внутренние. Владеют частичной регенерацией. То есть отрубленную руку ты, например, не нарастишь, а вот шрамы со временем исчезнут. Если, конечно, захочешь, чтоб они исчезли.
– А татуировка?
– Вполне возможно. Кроме этого, твоя физическая сила в некоторых случаях может превосходить силу взрослого мужчины. Очень быстрая реакция. Тело само адаптируется к новым условиям, поэтому ты очень легко осваиваешь неизвестные ранее занятия.
– Какие, например? К фехтованию это относится?
– Не только к фехтованию. Это может быть все что угодно, начиная от верховой езды и заканчивая вышиванием. Главное, чтоб ты хотела овладеть этим в совершенстве. То же самое можно сказать и о языках. В перспективе ты способна освоить все языки мира. Главное – твое желание это сделать. Чужая враждебная магия на тебя практически не действует. Ментальная тоже. Срок жизни никому измерить не удалось. Но если маги живут около ста лет, а ведьмы способны дотянуть до пятисот, то максимальный порог оллов составляет, по-видимому, несколько тысяч лет.
Я уже устала примерять способности на себя и только кивала после каждого нового аргумента. От некоторых глаза вопреки всем законом физиологии пытались вылезти на лоб. Зато многие вещи, не дававшие мне покоя, вдруг стали ясными и понятными. Смущало одно.
– Так что же получается? Я практически всемогущая и вообще натуральный венец творения? Или есть еще кто-то стоящий в иерархии на ступеньку выше?
– Не знаю, – пожала плечами женщина. – Возможно, драконы. Только ты не слишком-то обольщайся. До всемогущества тебе еще очень далеко. Пару сотен лет как минимум.
– Не больно-то и хотелось, – хмыкнула я. И, поколебавшись, все-таки спросила: – А людей воскрешать я, случаем, не умею? Только не как вы, некроманты, а так, чтоб совсем.
– Ну, это ты замахнулась, милая! Такое никому не под силу. Оллы же не боги, а просто более высокая ступень развития магических способностей. И вообще, хватит уже меня расспрашивать. Я ведь и сама знаю далеко не все. Тебе бы с Араей поговорить…
– Это та, которая у вас в Альсоро власть захватила? А может, мне действительно махнуть на остров да ее вопросами помучить? Не убьет же она меня, как конкурентку, да?
Вообще-то я шутила. Но лицо Аллены, услышавшей мои слова, вдруг явственно помрачнело, а руки сами собой сжались в кулаки. Казалось, она готова разорвать родственницу на куски.
– Упс! – пробормотала я, сообразив, что история об альсорском перевороте еще не окончена. – Значит, все-таки убьет, да? А почему? Рассказывайте теперь до конца, чего уж там.
– Ты же сама меня перебила, когда начала про оллов расспрашивать, – фыркнула женщина. – На чем мы остановились? Ах да, я приехала и обнаружила, что через две недели планируется коронация Араи. Это было, конечно, неожиданно, но вполне законно. Если кто-то и имел что-нибудь против новой королевы, то возмущения свои прилюдно не высказывал, потому что с оллой связываться себе дороже. Гил, правда, попытался мне рассказать, что вроде бы маму убила тетя Рая, но никаких подробностей от него добиться не удалось. А на следующий день мальчик пропал, зато во дворце появился щенок. Арая даже не подумала отрицать свою причастность к этому делу. Сказала: «Пусть так побегает до коронации. Может, тогда уяснит, что врать нехорошо». Поругались мы с ней по этому поводу крепко. Я со злости даже рожать начала. И тут же на территории дворца в несколько раз подскочил магический фон.
Не знаю, кому первому пришла в голову мысль связать этот скачок с новорожденным. Возможно, что и Арае. Мне-то в тот момент было, мягко говоря, не до того. О том, что у моей дочери огромный магический потенциал, я узнала только через несколько дней, когда мне об этом сообщил один из местных колдунов. Он же и растолковал одно место в нашем корявом законе. Из него следовало, что при равных магических способностях трон наследует тот, кто находится с бывшим монархом в более близком родстве. Получалось, что коронация Араи теперь оказалась под вопросом, потому что престол должен перейти к моей младшей дочери. А я в таком случае становилась при ней регентом. Не могу сказать, что меня такое положение вещей обрадовало, но закон есть закон.
Арая, у которой королевство буквально из рук уплыло, рвала и метала. В открытую грозилась убить меня и ребенка. Иногда мне казалось, что она просто помешалась. И, думаю, это было недалеко от правды.
Тот же маг, который разъяснял мне законы, предложил спрятать девочку до коронации в каком-нибудь тайном месте. А какая тайна может быть на острове, который меньше, чем земельный надел небогатого предонского дворянина? Логичным выходом казалась телепортация, но единственная перемещающая звезда в подвале дворца оказалась разрушена. Думаю, это тоже постаралась моя предусмотрительная кузина…
Но мы были упрямы и решили поэкспериментировать с порталом. Два не самых сильных мага, некромантка и воздушник, пробивающие пространство, – это, конечно, страшный риск. Поэтому было решено, что мой спутник пройдет первым, убедится, что портал стабилен, и только после этого примет ребенка.
Все прошло удачно, воздушник благополучно перенесся в Западную Предонию, протянул руки за девочкой… И тут в комнату ворвалась Арая. Я не знаю, что и как она сделала, но я сразу же потеряла возможность двигаться. Так и стояла с младенцем на руках почти вплотную к порталу. Однако в этот момент из-под стола выскочил Гил. Я даже не знала, что все это время он сидел там. Щенок подпрыгнул, выбил у меня из рук сверток с ребенком и вместе с ним рухнул в портал. Арая, конечно, сразу же изменила траекторию перемещения и рванула следом. А потом портал схлопнулся, и больше я никого из них не видела.
Только спустя пару минут я снова смогла двигаться. А через несколько дней вернулся помогавший мне маг. Уже безо всяких порталов, просто на корабле. Вместе мы перепробовали все возможные способы, чтобы найти хоть кого-то из пропавших, но так ничего и не добились.
От коронации я отказалась. Сказала, раз есть хоть малейшая надежда на то, что мой ребенок жив, я остаюсь регентом. Никто не спорил. А потом я перепоручила управление государством все тому же воздушнику и махнула в Предонию. В человеческую ее половину. И опять никто не спорил.
Затем я сменила имя… Да, согласна, написать «Аллена» задом наперед – не весть какой взрыв фантазии, но ведь никто же не догадался. А я довольно успешно изобразила набожную старую деву, попала в монастырь, затем примкнула к инквизиторам. Начиная с этого момента у меня всегда была самая свежая информация по всем пойманным колдунам и ведьмам. Я помогала им по мере возможности. А сама все мечтала найти нашу Верховную. Думала, что если кто и поможет мне в поисках ребенка, то только она. Все сходились на том, что она где-то в Предонии, но точно не знал никто.
Спустя несколько лет я настолько осмелела, что рискнула сунуться в Тангар. Очень хотела увидеть Тьяру, но все никак не могла до нее добраться. Тогда мои ребята решили сделать сюрприз и выкрали ее. Причем сначала перепутали с тобой. В тот раз я не придала большого значения тому, что существует еще какая-то невысокая темноволосая девочка. Если на всех обращать внимание, это же свихнуться можно. Тем более что как раз в это время у меня появилась новая зацепка, где искать Верховную. Как оказалось, верная. Так я попала в Волчью рощу. Но там все уже было выжжено дотла, ведьма, более известная как Волчья тетушка, погибла, и ни один человек не мог толком объяснить, что произошло. Однако магический фон над лесом зашкаливал и при этом был весьма знакомым. А еще мне сообщили, будто в произошедшем как-то замешаны двое молодых людей и одна эльфийка. Невысокая и темноволосая. Которую Муллен где-то подобрал и теперь выдает за свою племянницу.
Естественно, я начала тебя разыскивать. Но в академии строгие порядки, и пробраться туда удалось только недавно. Зато когда я наконец-то тебя увидела, то последние сомнения развеялись. Я уже почти решилась подойти к тебе и все рассказать, когда меня засек Топи. Пригрозил, что, если я хоть словом тебе обмолвлюсь о том, кто ты на самом деле, он объявит всем, кто я. Пришлось вести себя тихо и выжидать.
А потом до меня дошли новости о войне. И я придумала, что нужно сделать. Я поехала в столицу к Муллену и объяснила ему, что самое безопасное место для тебя сейчас Альсоро. Потому что иначе твои эльфийские корни и магические способности слишком уж бросаются в глаза. И, знаешь, он со мной согласился. Решил, что ты должна все знать. Но когда мы пошли к тебе в комнату, то увидели записку…
– Это он объяснил вам, где меня искать?
– Он сперва даже не мог сообразить, когда у тебя день рождения, – усмехнулась женщина. – С трудом вспомнил, что где-то летом – и все. А когда я назвала дату, сказал, что три года назад ты в это время еще была в другом мире. Тогда я и подумала, что ты, наверное считаешь за дату своего рождения тот день, когда тебя выбросило через портал. Ну и вот, бросилась вдогонку.
– А он почему не поехал?
– Ему некогда. Ты можешь не верить, но ему сейчас действительно очень некогда. Ну что? Будут еще вопросы?
Я задумалась. Вопросы были. Один другого хлеще. Но я никак не могла решить, которые стоит задать, а каким лучше бы остаться непроизнесенными. Наконец, решилась на самый невинный:
– Гил – это Глюк? Ну, то есть мой ворон – на самом деле тот мальчик, которого Арая превратила в щенка?
– Да. А кстати, как он вороном-то стал? Только по ауре и узнала…
– Ой, это долгая история.
– Так ведь и моя была не короткая. Теперь твоя очередь.
– Потом, – отмахнулась я, все же созрев для еще одного вопроса: – А в комнату мою вы вчера лазили? И дневник мой из сумки доставали?
– Я, – не стала отпираться женщина.
– А зачем?
– Не удержалась. Мне было так любопытно, что ты думаешь, чем интересуешься, как живешь. Ну, чтобы знать, о чем с тобой разговаривать, например… Или чтобы лишний раз убедиться, что мы с Топи поступили правильно. Только я все равно ничего прочитать не успела. Услышала голоса внизу и сбежала. Я понимаю, что не должна была этого делать и я, наверное, плохая мать, но…
– Послушайте… – перебила я, – извините, если что не так, но выходит, что ошибки быть не может? И я действительно ваша дочь, да?
Аллена кивнула. Потом, видимо, подумала, что этого жеста недостаточно, и одобряюще сжала мою руку. Вырываться я не стала.
– То есть Муллен – мой отец, Тьяра – старшая сестра, а я сама – одновременно настоящая предонская княжна и в перспективе – королева Альсоро? А те люди, которых я до этого считала своими родителями, которые меня вырастили, – на самом деле совсем не мои родители. Так?
– Да.
– С ума сойти… – А я еще удивлялась, когда Кьяло рассказывал о своей родословной. – И что, я теперь должна вас мамой называть?
– Зачем? Вовсе не обязательно. Называй, как хочешь, это твой выбор и твое право.
– Ага… И что мы будем делать дальше?
– Сейчас, думаю, выспимся. Потом вернемся в Тангар, обсудим все еще раз вместе с Топи. Ты расскажешь мне, как жила в другом мире. А потом, наверное, действительно поедем в Альсоро. Если ты, конечно, согласишься.
– Я подумаю… – Да уж, подумать предстояло о многом. Как минимум уложить в голове свежеузнанную информацию. В последнее время я, конечно, о многом догадывалась, но что все настолько запущено, даже помыслить не могла. – Вы не будете против, если я немного прогуляюсь по лесу? Обещаю, что никуда не сбегу. Мне просто нужно побыть одной.
– Ты уверена? То есть ты хорошо себя чувствуешь?
– Да, все в порядке.
– Может, ты есть хочешь?
– Нет. – Я даже сама удивилась сказанному. Последний раз я ела… когда же? Перед тем, как пойти в трактир. Значит, вчера утром. Больше суток назад. Но голода почему-то не чувствовала. – Я же сказала, все в порядке. Так я пойду?
– Хорошо, милая. Только будь осторожна и далеко не уходи.
Женщина с трудом подавила зевок. И только тогда я заметила на ее красивом ухоженном лице неожиданно резкие морщины и темные круги под глазами.
– Простите, но… вы прошлой ночью вообще спали?
– Не получилось. – Аллена покачала головой. – Я ждала, когда ты придешь в себя, и поэтому…
– Тогда ложились бы вы спать, сестра Анелла. И не волнуйтесь, я действительно не собираюсь удирать из-под вашей опеки. Подышу свежим воздухом и вернусь. Честно.
Видимо, мои слова прозвучали достаточно правдиво, и женщина наконец-то отпустила мою руку. Поверила.
А вот я себе верила с трудом…
* * *
Катриона
Проснулась я ближе к обеду. С наслаждением потянулась, зевнула, принюхалась… В воздухе все еще витал стойкий аромат корицы. Да и грязные следы на полу явственно указывали: нет, это был не сон. И даже не игра воспаленного воображения.
– Черт! Ну почему все всегда происходит не со мной? – спросила я у потолка. – Почему другие мотаются между мирами, нарываются на приключения, спасают королевства, а я опять сижу дома и ни в чем не участвую? Так вот всю жизнь и проторчу в четырех стенах…
Конечно, я благополучно забыла о том, что последние две недели дома не появлялась, а через несколько дней снова собиралась уезжать. В тот момент весь мир стал для меня чудовищно тесным, и мне отчаянно захотелось вырваться за его пределы. Хотя бы одним глазком взглянуть за грань, убедиться, что это в моей власти…
По поводу собственного могущества я, если честно, очень сомневалась. Ну, напророчить что-нибудь спросонья или глянуть так, что человек споткнется на ровном месте, – это да, не вопрос. Но даже такие мелочи получались у меня спонтанно, неосознанно. А вот создать портал в другой мир – это было бы настоящее чудо, из тех, которые раз в жизни происходят. Самое обидное, что я в чудеса исправно верила. А вот они в меня, похоже, не очень. По крайней мере, все волшебное и магическое обычно проходило мимо. Причем проходило так, что я успевала его почувствовать, заметить, сжать зубы… Но вот броситься в погоню недоставало решимости. Да и не знала я, куда бросаться… Но попробовать стоило!
Вдохновленная шальной идеей, я взялась за приготовления.
Нашла три витые свечки, прилепила их к блюдцам (не хватало еще ковролин парафином закапать) и расставила на полу, пытаясь изобразить равносторонний треугольник. Линейку, чтоб выровнять фигуру, не нашла, а с глазомером у меня всегда были проблемы… Ну да ничего, должно сойти. Теперь бы еще граничные линии как-нибудь изобразить…
Покопавшись пару минут в кладовке, я извлекла оттуда длинный моток атласной ленты и расстелила ее на полу, соединяя свечи. А затем с чувством глубокого морального удовлетворения плюхнулась на задницу внутри получившегося треугольника и приготовилась… К чему?
Я не имела ни малейшего понятия, как и что делать дальше. Осталось только закрыть глаза, расслабиться и ждать ниспосланного мне свыше озарения.
Но озарение, как назло, не спешило. Я просидела в одной позе почти полчаса, старательно отгоняя навязчивые мысли о том, что надо купить новую застежку для рюкзака, высушить шмотки и умыться… Потом у меня затекли ноги…
Вскоре я вспомнила, что забыла зажечь свечи!
От души чертыхнувшись, я исправила эту оплошность и решила повторно испытать судьбу. То есть снова устроилась внутри треугольника и попыталась погрузиться в атмосферу таинственности.
Свечные огоньки мерно трепетали на сквозняке, но в комнате, залитой полуденным солнцем, они смотрелись несколько неуместно. Пришлось снова вставать, задергивать шторы…
Решаясь на третью попытку, я уже чувствовала себя полной дурой. Утешало одно – подсмотреть за моей глупостью, чтобы затем растрезвонить о ней по всему свету, было некому. Кошка, дремавшая на диване, в расчет, понятное дело, не принималась.
Устроившись поудобнее, я уставилась на ближайшую свечу и попыталась разглядеть в огне… ну, хоть что-нибудь необычное. Но пламя, к сожалению, было совершенно банальным – алая капля, временами меняющая очертания. Капля пульсировала в каком-то своем ритме, то разрастаясь, то сжимаясь до маленькой искорки, наклонялась и вправо, и влево, пригибалась к самой свече, а затем резко взлетала ввысь…
Я завороженно следила за странным танцем, боясь спугнуть наваждение неловким движением. Даже дышать, кажется, забыла. И уж, конечно, пропустила момент, когда метла, спокойно стоявшая в углу за моей спиной, неожиданно вздрогнула и шелестнула прутьями. Мутный темный камень, вделанный в древко, стал медленно наливаться глубоким синим цветом.
А между мной и свечой вдруг соткалась из воздуха и начала медленно разрастаться серебристая паутинка. Постепенно в нее добавлялись все новые и новые нити, и вот в плетении уже ясно угадывались очертания какой-то пещеры, людские силуэты, курносый профиль моей остроухой знакомой…
За моей спиной скрипнул диван, и почти сразу же раздался грохот, сопровождаемый диким мявом. Пламя резко взметнулось вверх и тотчас же погасло.
Я подскочила, почти физически ощущая, как рвутся серебристые нити, связующие меня с «прекрасным далеко». Обернулась.
Крупная черная кошка прижимала к полу трепыхающуюся метлу, умудряясь при этом буравить меня по-человечески свирепым взглядом.
– Ну что? Доэкспериментировалась?
– Э-э-э? – невразумительно промычала я, протирая глаза.
– Ой, ну и странные же вы существа, люди! В другие миры верите, а говорящим кошкам удивляетесь.
– Я не удивляюсь… – поспешно подбирая с пола упавшую челюсть, запротестовала я. – То есть не удивляюсь кошкам как таковым… но ты… Ты же всегда была просто кошкой! Со странностями, конечно…
– А ты всегда была просто девушкой, хоть и со странностями, – парировала Багира. – Я же не удивляюсь, что ты вдруг решила выпустить на волю всех своих тараканов. Что ты без подручных средств почти пробила портал… И пробила бы, если бы я тебя не остановила! Вся в прабабку, такая же сумасшедшая. Вообразила себе черт знает что, а попутно еще и метлу разбудила.
– А она что, спала? – До этого я была свято уверена, что помело, пылящееся в углу, – просто сувенир. А по совместительству еще и показатель чувства юмора моих подруг, однажды подаривших мне на день рождения вот такое… хм, орудие труда.
– Не спала, а… скажем так, дремала. Ждала, когда ты наберешься сил, чтоб с ней совладать.
– А я набралась? Так я что, правда ведьма? И я это не придумала, это на самом деле так? А я и летать теперь смогу, да? Так я же самый счастливый человек на свете!
Я чувствовала себя как вездесущий мальчик со шрамом, которому сообщили, что он волшебник. И выглядела, надо полагать, так же глупо. Но кошку это, по всей видимости, забавляло. Некоторое время она просто следила за моим лицом, на котором одно выражение сменяло другое, как на анимированной аватарке. А потом…
– Нет!
– Э-э-э? – протянула я, чувствуя, что начинаю повторяться.
– Летать тебе еще рано. Это во-первых. Сознательно колдовать тоже пока не позволю – это во-вторых. Ну а в-третьих, ты не человек.
– Э-э-э?..
Закат давно отгорел, и сейчас мир за пределами Пещеры освещали лишь редкие звезды да куцая луна. Я немного постояла, привыкая к скудному освещению, а затем решительно направилась в глубь леса. Слуги Аллены, вольготно развалившиеся на вершине холма, слаженно смерили меня недоверчивыми взглядами, но останавливать не стали. Но стоило мне сделать несколько шагов, как сзади жалобно заржала привязанная к дереву лошадь.
Мне даже стыдно стало. Затащила несчастное животное черт знает куда, оставила под дождем. Конечно, пока я валялась в Пещере, конягу расседлали и обтерли, но все равно как-то нехорошо получилось. Кстати, а если расседлали, то где мой меч? Ведь когда я последний раз его видела, ножны был приторочены к седлу.
Я огляделась и обнаружила клинок валяющимся все под тем же деревом. Его, в отличие от лошади, никто высушить не догадался. Я аккуратно потянула его из ножен, уже успев красочно представить себе лезвие, покрытое толстым слоем ржавчины, но в реальности все оказалось не так страшно. Не знаю, случайно это получилось или вмешалась какая-то непонятная магия, но меч выглядел так, будто его только что почистили и наточили. Я поудобнее перехватила рукоять, сделала несколько пробных взмахов и сама удивилась, как же я, оказывается, соскучилась по этим движениям. А ведь не фехтовала всего несколько дней!
Я вернула клинок в ножны и, подумав, прицепила их к поясу. Может, заодно найду какую-нибудь удачную полянку и потренируюсь!
Шла я долго. Хоть и не собиралась уходить далеко, но воздух был таким свежим, а рыхлая, не до конца просохшая за день почва так легко ложилась под ноги, что хотелось просто идти и наслаждаться прогулкой. Что я и делала.
Опомнилась только тогда, когда путь мне преградило толстое поваленное дерево. Недолго думая я уселась прямо на него, прикрыла глаза и начала старательно, фразу за фразой, вспоминать рассказ Аллены. И чем больше вспоминала, тем больше убеждалась, что обещание вернуться после прогулки в Пещеру я дала несколько опрометчиво. Потому что никакого желания возвращаться не было.
А ведь так все хорошо складывалось… Какая девчонка не хочет стать королевой? А жить несколько тысяч лет? А обладать огромной силой? И вот детские мечты сбываются одна за другой. Казалось бы, радоваться надо. Только вот почему-то не радуется.
Мысли постоянно возвращались к маме и папе. К настоящим. Ну то есть, наоборот, ненастоящим. К тем, которые меня вырастили, воспитали, а потом так глупо потеряли. Знали ли они, что я не их дочь? Знали, конечно, а как же иначе. Но от меня скрывали. Неужели боялись, что я их разлюблю? Вот глупые… А Ксанка? Нет, она, наверное, не знала, иначе давно разболтала бы.
Кстати, о Ксанке. Я вдруг вспомнила, что собиралась ее спасать! А вместо этого сижу и предаюсь воспоминаниям. Тоже мне, королева! Так что не поеду я ни в какое Альсоро, пока не найду сестру, пусть даже она мне тысячу раз неродная. А всякие короны и всемогущества подождут! Хотя… если я такая всесильная, то почему я не могу найти Ксанку магически? Тем более что она находится в этом же мире. Правда, я понятия не имею, как это делается, но ведь всегда можно поэкспериментировать…
Где-то я слышала, что для пространственного поиска нужны карта и какая-нибудь вещь пропавшего, но ни того, ни другого у меня не было. И если без вещи, думаю, можно было обойтись, то как определить место?
Впрочем, зачем его определять, если можно переместиться прямо туда?
Кстати, ставить порталы я тоже не умею, но раз я теперь такая крутая, то должно получиться. Просто обязано! Ведь я уже видела, как это делают другие. Аж два раза. Причем один раз тетя Лена что-то недоработала, и ее вышвырнуло обратно, но это мелочи.
Значит, так, сначала нужно найти трещину в пространстве…
Я вытянула руки перед собой и попыталась нащупать в воздухе какую-то зацепку. Но или я неправильно искала, или воздух вокруг был неподходящий – ничего не получалось.
Убедившись, что оболочка мира рваться не собирается, я вспомнила еще один способ: представить себе нужного человека и просто потянуться к нему.
Я старательно зажмурилась, вызвала в мыслях образ Ксанки и пожелала немедленно оказаться с ней рядом. Для верности сосчитала до трех, потом на всякий случай еще до десяти и открыла глаза. Конечно же ничего не произошло: лес не исчез, темнота не развеялась, а бревно, на котором я сидела, не испарилось.
Но стоило мне разочарованно вздохнуть, как прямо передо мной вдруг появилась какая-то неясная дымка. Следующие несколько секунд я с удивлением наблюдала, как странная аномалия разрастается до размеров входной двери. А потом пространство внутри этой двери резко разорвалось, открывая проход в неизвестность.
Я даже дышать забыла от радости, что сама смастерила самый настоящий портал. Радость, правда, была недолгой. Не успела я вдоволь налюбоваться делом рук своих, как из разрыва вышел человек. От неожиданности я кувырнулась назад с бревна и только тогда сообразила, что портал-то, кажется, создала вовсе не я. И ведет он отнюдь не к моей сестре.
Но кому могло понадобиться посреди ночи перемещаться в чащу?
Я аккуратно вынырнула из-за дерева и чуть ли не лоб в лоб столкнулась с пришельцем, который оказался неожиданно знакомым. По крайней мере, черные глаза, настороженно выглядывающие из-под светлой челки, я помнила совершенно точно. Такое не забывается!
Смущало меня одно.
– Я же тебя убила! Вот этими самыми руками!
– Я помню.
Парень ухмыльнулся и, не вдаваясь в подробности своего воскрешения, потянул из ножен меч. Тот самый, с крылышками на гарде. Я недолго думая достала свой.
– В этот раз решил обойтись без огнестрельного оружия? А что так?
Вместо ответа ночной гость рубанул клинком. Коротко, почти без замаха, но так быстро, что я едва успела отбить. Да, фехтует он явно лучше, чем стреляет!
– Слушай, а как ты догадался, что я как раз хотела потренироваться? Только жалела, что не с кем. А тут такой подарок судьбы.
Еще удар. И еще. И снова…
Парировать я успевала, а вот до атаки дело не доходило. Я никак не могла уловить закономерности в движениях противника и предсказать, откуда ждать следующий удар. Парень смотрел совсем не туда, куда собирался ударить, а двигался вообще как-то неправильно. Казалось, он сам по себе, а клинок сам по себе.
– А кто тебя фехтовать учил? Не познакомишь? Нет? Жалко… А почему ты сегодня такой неразговорчивый?
– Я с убийцами не общаюсь!
Снизошел-таки! Выплюнул слова, как будто монетку нищему бросил. И тут же рубанул с разворота. Чуть ухо мне не отсек! Да и сам непонятно каким чудом руку на таком замахе не вывихнул. Вот маньяк!
– Ты чего злой такой? Чего я тебе сделала? Ну заколола, подумаешь. Так ведь ты первый начал.
В этот раз меня ответом не удостоили. Значит, уболтать не получится. Но не убивать же его во второй раз! Во-первых, это, видимо, бесполезно. А во-вторых, кто мне тогда объяснит, что здесь происходит.
А происходило явно что-то непонятное. Бился мой противник как-то слишком уж хорошо. Настолько хорошо, что я даже не знала, с кем его сравнить, хотя вроде бы навидалась всякого. Флай в свое время побеждал потому, что знал наизусть все мои выверты. Лавянки мог взять верх за счет нечеловеческой скорости и силы, ну так он и человеком-то не был. Кьяло, когда на него находило желание помахать мечом, бил так, что после второго отбитого удара у меня рука отнималась, а после третьего – клинок улетал к чертовой матери. Но он опять же не совсем человек.
А этот белобрысый маньяк тогда кто?
Отчаявшись достать нападающего прямым ударом, я пригнулась и рубанула его по ногам. Парень подпрыгнул, но как-то неловко. Еще немножко – и навернулся бы на ровном месте.
Ага! Меч держать научился, а с координацией движений проблемы. Значит, сейчас будем бегать!
Я сделала пару шагов назад, разрывая дистанцию, и метнулась за ближайший дуб. Теперь его необъятный ствол служил мне щитом, и блондин не мог до меня дотянуться. Я до него, правда, тоже, но этого и не требовалось.
Как я и надеялась, парень в надежде меня достать попытался обогнуть дерево, и некоторое время мы нарезали круги вокруг него. Пока длилась эта беготня, я умудрилась запихать свой клинок в ножны, а потом подпрыгнула, уцепилась за толстую ветку, подтянулась и ловко поползла вверх по стволу.
Преследователь остался внизу. Было заметно, что лезть следом он не рискнет, потому что для этого потребуется убрать меч. А без оружия он станет практически беспомощен. В отличие от меня!
Забравшись на приличную высоту, я поудобнее устроилась на раскидистой ветке, наколдовала пульсар и запустила им в противника. Тот ничего подобного не ожидал, но магический шар отбил. Мечом. И второй тоже.
Вот такого исхода я предусмотреть не могла. А кто бы мог подумать, что сгустки огня, коснувшись серебристой стали, просто испарятся? Блондину, кажется, такое тоже было в новинку. Он с любопытством осмотрел собственный клинок, потом перевел взгляд на меня… После чего тряхнул головой, отбрасывая со лба челку, перекинул меч в другую руку, чуть шевельнул пальцами правой – и в меня полетел ответный пульсар. Увернуться, сидя на дереве, было проблематично. А вот вытащить свое оружие и отбить атаку я успела. Удивиться, что это получилось, тоже.
Да, интересный мне приз за победу в турнире достался! Значит, действительно какой-то артефакт, а не простая железка. Как там его драконица называла? Стражный меч? Только вот что теперь с ним делать? Положение-то у меня, как ни крути, паршивое. Ну, час я еще так просижу. Пусть даже два. А дальше? Одна надежда на то, что этот белобрысый маньяк скоро уйдет. Или устанет ждать, отвлечется, и я снова попробую поджарить его пульсаром.
Но уходить или отвлекаться парень не собирался. Наоборот, мельком глянул на меня, ухмыльнулся и начал стягивать куртку. Запарился, что ли? Или решил потешить меня бесплатным стриптизом? Я, конечно, не откажусь, но зачем? Может, думает, что я, обалдев от такого зрелища, с дуба рухну?
Вслед за курткой на землю полетела футболка, украшенная логотипом какой-то рок-группы. Я окончательно убедилась, что версия про стриптиз оказалась правильной, но смысла в происходящем все еще не видела.
А потом мой противник перехватил клинок обеими руками, глубоко вздохнул, напрягся… И в тот же момент крылья на гарде его меча засветились изнутри льдисто-голубоватым светом. Свет становился все ярче, под конец я не выдержала и зажмурилась. А когда снова открыла глаза, то первым делом заметила, что крылья исчезли. Просто испарились с крестовины. Но только для того, чтобы мгновение спустя появиться у парня за спиной. При этом они сменили цвет на черный и нехило выросли в размере.
– Ой, – только и сумела пробормотать я. Даже «упснуть» забыла. А потом было уже не до удивлений, потому что непонятный маньяк легонько повел плечами, хищно оскалился и взмыл в воздух. До той ветки, где я сидела, он добрался за пару взмахов. За это время я только и успела, что встать, прижаться спиной к шершавому стволу и выставить перед собой меч. Руки дрожали, как на первой тренировке.
Дальнейший поединок этого крылатого мутанта с балансирующей на ветке мной описывать неинтересно, а местами и вовсе стыдно. Несколько ударов я честно отбила. Обнаружила, что не все так страшно, как мне сперва показалось, осмелела и начала экспериментировать. В том числе примериваться к крыльям, мельтешение которых жутко раздражало. Улучила момент, рванулась вперед, ушла вбок, уклоняясь от клинка противника… И только потом сообразила, что никакого «вбок» на дереве быть не может. Надежная ветка осталась справа, а я, потеряв опору под ногами, рухнула вниз. И тут же сделала еще одну глупость – вместо того чтобы ухватиться хоть за что-нибудь крепкое и стационарное, обеими руками вцепилась в рукоять клинка.
Падение почему-то было очень долгим. Или это я думала слишком быстро? Причем о том, что если мечи у нас с нападающим одинаковые, то почему он смог в нужный момент обзавестись крыльями, а я не могу? Или могу? И если могу, то что для этого нужно сделать? Как там говорила моя блудная мамаша? Главное – желание, да?
Желание-то у меня было. Огромное желание уцелеть, навернувшись с дерева. А потом набить морду этому любителю гулять по порталам. Но для этого мне нужно было срочно научиться летать. Что ж, пришлось учиться!
Я представила, как взмываю вверх, и сильнее стиснула клинок. Рукоять ощутимо потеплела, а крестовина запульсировала красным. А потом спину вдруг обожгло резкой болью, будто невидимый палач решил живьем содрать с меня кожу. Затрещала разрываемая ткань рубашки. Сознание заволокло туманом, а когда он рассеялся, то я обнаружила, что столкновение с землей так и не состоялось. Зато у меня явно увеличилось количество конечностей. Причем я понятия не имела, что делать с новыми, но каким-то чудом не падала.
Я обернулась через плечо и оторопело уставилась на огромные, ярко-алые крылья, прорезавшиеся где-то в районе лопаток. Цвет их навевал не слишком хорошие ассоциации с кровью. Интересно, от чего зависит окраска – от меча или от владельца? А то даже как-то жутковато иметь за спиной такой ореол.
Вдоволь насладиться зрелищем, правда, не получилось – засмотревшись, я совсем забыла о том, что этим роскошным агрегатом нужно иногда махать, и снова устремилась к земле. Взлететь удалось только над самой травой, но при этом левое крыло почему-то запоздало, меня развернуло вокруг своей оси и чуть не впечатало лицом в дерево.
Пока я неуклюже бултыхалась в воздухе, пытаясь освоиться, противник с любопытством за мной наблюдал. Даже попыток нападать не делал. Тоже мне, джентльмен!
– Чего уставился? – проворчала я, когда свежеобретенные крылья в очередной раз вышли из-под контроля, заставив меня сделать сальто назад. – Сам небось еще и не такие вензеля выделывал, когда первый раз взлетел!
– Если тебе интересно, то сегодня была моя первая попытка. Так что хватит кувыркаться, – бросил мой противник. И тут же устремился ко мне, весьма недвусмысленно замахиваясь клинком.
Я блокировала, поднырнула под нападающего и оказалась за его спиной. Но ударить не успела – парень, вместо того чтобы тратить время на разворот, просто взмахнул крыльями и поднялся на несколько метров. Я бросилась следом.
Сражаться в воздухе было непривычно, но интересно. Ровно до того момента, когда блондин, сделав абсолютно немыслимый кульбит, рухнул на меня сверху и совершенно неромантично двинул меня коленкой по затылку. Сомневаюсь, что он планировал это действие заранее. Скорей всего просто запутался в собственных крыльях, но результат не замедлил сказаться – я потеряла ориентацию в пространстве, крутанула еще одно сальто и едва успела поймать на лезвие очередной удар. Отбить-то сумела, но не очень удачно – меч выскользнул из руки и, мигнув на прощание красным, полетел на землю.
И в тот же момент мои крылья исчезли.
Потеряв возможность летать, я взмахнула руками и схватилась за первое, до чего сумела дотянуться, – за собственного противника. Вернее, за его штанину.
Парень, не ожидавший такого поворота событий, попытался меня стряхнуть, но держалась я крепко. А тыкать в неожиданный груз мечом он остерегался, боясь ненароком задеть собственную ногу.
Джинсы тем временем решили, что хорошенького понемножку, плюнули мне в лоб отлетевшей пуговицей и медленно, но уверенно, поползли вниз.
Блондин чертыхнулся и попытался свободной рукой подтянуть штаны, но я явно перевешивала. Видя, что такими темпами через пару секунд из одежды на нем останутся только кроссовки, парень все же рискнул замахнуться на меня клинком. Отбиваться было нечем, падать вниз – высоковато, поэтому я из последних сил подтянулась на штанине, освободила левую руку и попробовала перехватить меч. Пальцы скользнули по прохладной рукояти и вцепились в крестовину. Некоторое время мы перетягивали оружие, как канат. А потом молния на джинсах с треском разошлась, и они окончательно устремились вниз под моим весом.
В следующее мгновение каждый из нас сделал выбор в пользу самого в данный момент необходимого: я обеими руками вцепилась во вражеский меч, а парень – в удирающие штаны. Естественно, как только он выпустил рукоять, его крылья испарились, и незадачливый летун устремился к земле. Я, впрочем, тоже.
Напрасно я пыталась материализовать крылья. Видимо, меч признавал только конкретного владельца и никому другому служить не желал.
Падение было неожиданно безболезненным. Рыхлая земля смягчила удар, и на ноги я встала почти сразу. Противник, приземлившийся неподалеку, слегка замешкался, и теперь уже я решилась атаковать первой. Ударила несильно, в плечо – чтобы не убить, а только лишить возможности сопротивляться. И очень удивилась, когда лезвие встретило на своем пути не беззащитную плоть, а крепкий металл. Оказалось, блондин грохнулся совсем рядом с тем местом, куда до этого упал мой клинок, и уже успел его подобрать.
Таким образом мы поменялись оружием, лишились возможности летать и вынуждены были продолжать бой на земле. Правда, у меня к этому времени желание сражаться пропало совершенно. Да и парень, застывший напротив меня, как статуя Аполлона со спущенными штанами, боевым задором не лучился.
– Что же тебе по ночам не спится-то? – пробормотал он.
– Кошмары мучают, – хмыкнула я. – Мужики всякие снятся. Такие, знаешь, белобрысые и черноглазые. Без штанов.
Воплощение ночного кошмара угрюмо зыркнуло на меня из-под челки и торопливо натянуло джинсы.
– Все шутишь? Ты хоть понимаешь, что я тебя убить могу?
– Не можешь, – улыбнулась я. – Второй раз пытаешься, и опять не выходит. Продолжишь попытку или свалишь домой отдыхать?
Вместо ответа парень резко вскинул левую руку – и в меня полетел сгусток магии. Почти в упор. Я взмахнула клинком, пытаясь отразить пульсар, но опоздала, и в лицо мне врезалось какое-то темное заклинание. Впрочем, никакой боли или даже дискомфорта я не почувствовала. Разве что машинально зажмурилась и отшатнулась назад. Но этого замешательства вполне хватило для того, чтобы маг резким движением выбил у меня меч и приставил свой к моему горлу.
…И тут же, коротко вскрикнув, завалился назад, зажимая свободной рукой плечо.
Я не сразу сообразила, что произошло. Успела откатиться в сторону, вскочить, подобрать клинок, наставить его на противника… и только тогда увидела стрелу, застрявшую в его правой руке. И тут же еще одна стрела предупреждающе ткнулась в землю возле моих ног.
– Бросай оружие, малышка, – посоветовал добродушный голос, раздавшийся за моей спиной. – Бросай, бросай. И чтоб никаких магических штучек, поняла? Нас все равно больше.
Я выпустила меч и оглянулась. Их действительно было больше. Около десятка эльфов, одетых в разные оттенки зеленого, стояли полукругом по периметру поляны и беззвучно посмеивались.
Эльфы? На территории Восточной Предонии? Хоть и не очень далеко от границы, но все же… какого черта?
– Что вы здесь делаете? – Умом я понимала, что лучше молчать, но вопрос все же вырвался.
– А это, милочка, не твое дело. Гораздо интереснее, что ты здесь делаешь? Дезертировала?
– Я? – Доходило до меня с явным торможением. Но когда наконец-то дошло… Конечно, ведь внешне я вылитая эльфа. И зеленая рвань, бывшая когда-то парадной формой таинской академии, не так уж сильно отличается от одежды остроухих. – Да… то есть нет. Понимаете, тут такая история…
– Истории будешь рассказывать не мне, не здесь и не сейчас. Скоро рассвет, пора убираться отсюда. Взять ее. И этого тоже.
И меня взяли. Связали руки за спиной и, легонько подталкивая, повели сквозь лес в неизвестном направлении. Подстреленного блондина подхватили под руки и потащили следом. Он честно пытался сопротивляться, но выходило плохо.
– А зачем вы с ним мучаетесь? – спросила я, набравшись смелости. – Добили бы – и дело с концом.
– С ума сошла? Он же маг! – провозгласил главный таким тоном, будто это все объясняло. Я ничего не поняла, но на всякий случай кивнула.
* * *
Катриона
Никаких объяснений я от кошки так и не добилась. Черная зараза на все мои вопросы отвечала крайне однообразно: «Тебе еще рано это знать» или «Потом расскажу». А чаще – вообще отмалчивалась.
Кое-как я сумела выдавить из нее информацию, что это она открыла мне заклинившую подъездную дверь, но на этом все мои успехи и ограничились.
Чтобы хоть чем-то занять мозги, гудящие от непонимания и неизвестности, я вытащила записи, оставленные эльфийкой, и начала их читать. С самого начала.
Сперва все было довольно просто. Единственной проблемой, мешающей чтению, был паршивый почерк остроухой писаки. Но ближе к середине в тексте стали то и дело попадаться нерусские слова или даже целые предложения. А в конце Марго и вовсе перешла на неизвестный мне язык.
Буквы походили на латинские и вполне поддавались прочтению, но смысл написанного все равно ускользал. Я вертела куски текста так и эдак, сравнивала с языками, существующими в нашем мире…
– Багира, глянь, это же французский, да?
– Дошло наконец-то, – буркнула кошка, даже не открывая глаз.
– А перевести сможешь?
– Смогу. Но не буду. Сама учись.
– И выучусь!
Я уже успела убедиться, что переспорить зверюгу практически невозможно. Значит, придется записываться на курсы французского. Или закупать самоучители. Ну и ладно! Может, еще когда-нибудь пригодится.
– Багира…
– Чего тебе еще?
– А ты сколько языков знаешь?
– Много.
– А конкретнее?
– Очень много.
Кошка явно была не в настроении болтать. Но отвязаться от меня было не так легко.
– А тебя кто-то учил разным языкам? Или ты сама выучилась?
– Жизнь учила. Поживешь с мое…
– А сколько тебе вообще лет?
– Столько не живут!
– А как тебя зовут?
– Багира.
– Нет, это я тебя так назвала, когда подобрала. Но ведь изначально тебя звали как-то по-другому, да?
– Изначально меня вообще никак не звали. Я всегда сама приходила. – Кошка наконец-то соблаговолила открыть глаза и сейчас смотрела на меня в упор. – А здесь и сейчас меня зовут именно так. И никак иначе. Уяснила?
– Ага… – Я рассеянно кивнула. Понятнее не стало.
* * *
Арая сидела за столом и буравила взглядом календарь. Прошло уже несколько дней, а мальчишка все не возвращался. Удрал! Все-таки удрал!
Как же она могла так ошибиться? Ведь до этого все его поступки были абсолютно предсказуемы. Как он должен был поступить, узнав о гибели матери? Сначала уговорить властительницу Запределья переместить его к девчонке, потому что больше этого никто сделать не мог. Да, все верно, так и было.
Потом он убил бы малявку… Он достаточно сроднился с мечом, чтоб иметь возможность это сделать. Воин смерти с ледяным клинком. Полностью инициированный. Идеальный инструмент для убийства. Девчонка не смогла бы совладать с ним, будь она хоть тысячу раз олла. Впрочем, так оно и есть, потому что этот смазливый блондинчик до сих пор жив. Если бы он умер, то клинок снова погрузился бы в спячку. А если бы клинок уснул, то погас бы камень, вделанный в левый подлокотник трона Уряды.
Но камень светится. Значит, меч бодрствует. Выходит, его владелец жив. Жив, но не возвращается. Почему? Потому что удрал.
Убил ли он девчонку, неизвестно. И проверить невозможно, потому как портал в тот мир отнимает у нее, Араи, слишком много сил. Когда она сможет открыть новый? Хорошо, если через месяц. Да если и откроет, что тогда? Все равно саму ее мир почему-то раз за разом отвергает. Тоже та еще загадка…
Но каков паршивец! Колеблясь между местью и свободой, все же выбрал последнее. Она-то была уверена, что он, покончив с малявкой, вывалится из портала обратно во дворец и, пылая праведным гневом, тут же постарается покрошить королеву Запределья в капусту. Она ждала его и была к этому готова. А он удрал!
В дверь осторожно постучали:
– Ваше величество…
– Входите, – благосклонно разрешила Арая, отвлекаясь от злополучного календаря и принимая максимально царственную позу.
– Ваше величество… – В комнату ворвался один из слуг. (Властительница мельком отметила, что лицо торопыги ей знакомо, но имя так и не вспомнила.) – Тут такое стряслось… Та пленница, которая в подвале… Которая ведьма… Я сейчас ходил относить ей еду, а она – того…
– Что «того»? – Королева приподнялась в кресле.
– Совсем того… Сбегла она, в общем.
– Как?
– Известно как. Замок открыла, дверь распахнула – и поминай как звали.
– Дверь, значит… И замок, да? – Голос Араи стал ласковым, будто она обращалась к младенцу. – И как же она его открыла? Ногтем? Или зубами дужку перегрызла? Или кто-то забыл сегодня утром обсыпать ее порошком?
– Не забыл. Вот чтоб мне провалиться, не забыл, – засуетился слуга.
– Значит, полдня назад она сидела в запертой клетке. Клетка, в свою очередь, находилась в закрытом подвале. И клетка, и пол вокруг нее были посыпаны антимагическим порошком. И ведьма тоже. А еще она была совершенно голая. И никто с утра к ней не входил.
– Да. То есть нет. Ну, не входил, да.
– И при этом она сбежала?
– Д-да…
– И никто не знает, как это произошло.
– Да.
– Та-а-ак, хорошо… Тогда последний вопрос. Это ты сказал ей о том, что мальчишка исчез, да?
Слуга часто заморгал и, не выдержав взгляда королевы, робко кивнул. Кивнул, уже догадавшись, что только что подписал себе смертный приговор.
* * *
Меня втолкнули в низкую землянку, предупредили, чтоб не орала, заперли снаружи и оставили в покое. То есть, конечно, в полнейшем беспокойстве, но, можно подумать, мое душеное состояние кого-то, кроме меня, волновало. Сходила, называется, в лес погулять! Ох, и влетит же мне от Хозяина, когда он меня найдет. И Аллена тоже волноваться будет, наверное.
Сначала мне показалось, что внутри совершенно темно. Но потом глаза привыкли, и стало заметно, что свет все-таки проникает в помещение сквозь щели под самой крышей. Еще пара минут – и я наконец-то смогла нормально оглядеться. Хотя смотреть было практически не на что: земляные, едва укрепленные в углах стены никакой ценности для науки не представляли, а из обстановки здесь были только две лавки вдоль противоположных стен. Одна из них пустовала, а на второй кто-то спал, укрывшись с головой драным плащом.
Я осторожно дотронулась до спящего:
– Эй… Извините, что бужу, но можно с вами поговорить?
Край плаща откинулся, и на меня в упор уставились огромные серые глаза в обрамлении пушистых ресниц. Глаза, которые я узнала бы из тысячи.
Нет, в этот раз никаких ошибок, никаких притянутых за уши подозрений, никаких рассветных иллюзий. И никаких сомнений! На лавке лежала моя сестра собственной персоной.
– Ксанка, – ошарашенно пробормотала я, протягивая к ней руку и одновременно боясь дотронуться до бледной, покрытой мелкими царапинами щеки. – Я тебя все-таки нашла!
Но девушка вдруг испуганно шарахнулась от меня и снова с головой скрылась под плащом.
– Ксан, ты чего? Это же я, Марго. Я – твоя сестра. Я ничего плохого тебе не сделаю. Или ты меня не узнала?
– Я никого не знаю. Я ничего не знаю. Я ничего не видела, – глухо прозвучало из-под толстой ткани. – Ничего не видела и ничего не знаю.
– Ксан, прекрати. – Я осторожно потянула плащ на себя. – Расскажи, что с тобой случилось? Тебя напугали, да? Кто это сделал?
– Ничего не знаю и ничего не видела!
Я отпустила плащ и присела рядом на лавку. Что же с ней произошло? Кто посмел довести мою веселую, беззаботную сестренку до такого состояния? Эльфы? Но со мной они обращались вполне бережно. Или все еще впереди?
– Ксана… – Я нащупала под плащом тонкую руку и ободряюще ее сжала, девушка не вырывалась, но мелко дрожала. – Ксана, ты, главное, успокойся. Все будет хорошо. Я придумаю, как нам отсюда выбраться. Я тебя вытащу и отвезу домой. Понимаешь меня? Домой. Ты будешь дома.
– У меня нет дома, – после непродолжительно молчания сообщила моя сестра. А потом резко стряхнула плащ на земляной пол и села, поджав под себя босые ноги. Некоторое время она просто молча смотрела на меня. Я чувствовала, как ее взгляд изучает меня сантиметр за сантиметром. Наконец, осмотр завершился. Девушка, явно удовлетворенная увиденным, тряхнула головой, подсела поближе и совершенно нормальным, осмысленным голосом спросила: – А ты кто?