Книга: С любовью, Элис



С любовью, Элис

Лора Патрик

С любовью, Элис

1

Городской шум не раздражал мисс Элис Брэйсвел, она жила в Манчестере уже более двадцати лет и успела отвыкнуть от тихой и спокойной жизни на ферме, где провела детство и юность.

Она любила Манчестер и особенно любила его таким, каким он был сейчас, – в предрождественские дни, когда тысячи людей сновали по улицам, заходя во все магазинчики на пути в поисках подарков для своих родных, близких и любимых людей.

Мисс Брэйсвел была озабочена тем же. Но в этом году перед ней стояла более сложная задача. Ее племяннику Бенни исполнилось десять лет, и ей хотелось по-особенному отметить этот маленький юбилей, первый в его жизни.

Да, Бенедикту уже десять. Мисс Брэйсвел не любила вспоминать, что произошло три года назад, но память не слушалась ее и время от времени возвращала к тем событиям. Ее сестра Лиз, мать Бенедикта, была на пятнадцать лет моложе ее. Они рано остались без родителей, и Элис всегда испытывала к сестре материнские чувства, опекала, защищала ее, давала ей советы. И тогда, три года назад, ее совет сыграл решающую роль в судьбе самой Лиз, ее сына Бенедикта, мужа Тэодора, да и многих других людей.

Лиз с мужем и семилетним сыном жила тогда на ферме отца Тэда – Мориса Сноу, и, казалось, все было прекрасно. Но однажды молодая женщина случайно познакомилась в городе с артистом балетного шоу Алленом, и любовный вихрь закружил ее. Аллен был необыкновенно хорош собой, и фигурой, и лицом. Роман развивался бурно. Сестра была в растерянности, даже в панике: с одной стороны ее сын Бенедикт и муж, такой надежный, спокойный, любящий ее, а с другой – страстное увлечение Алленом. Любовник предлагал Лиз уехать с ним.

Вся в сомнениях, Лиз приехала к сестре, долго рассказывала ей о своем романе, плакала и просила дать ей совет, что делать. И тогда решающую роль сыграли слова мисс Брэйсвел, сказанные сестре:

– Лиз, может быть, любовь – самое важное, что только однажды происходит в жизни женщины, да и то не каждой. И если ты сейчас не решишься уйти с ним, то потом будешь жалеть об этом всю жизнь.

– А как же Бенедикт? – с отчаянием спросила Лиз.

– Он пока еще маленький и сможет забыть тебя или хотя бы легче перенести разлуку. Решайся, если ты уверена, что у вас с Алленом настоящая любовь.

Таким образом, в том, что Бенедикт наполовину осиротел три года назад, была доля вины мисс Брэйсвел, его тетки.

Эта вина тяжким бременем лежала на ее совести. Она старалась хоть чем-то загладить ее, посылала подарки ко дню рождения Бенедикта и, конечно, старалась порадовать его подарками на Рождество. Своей семьи у нее не было. Так сложилась жизнь. И сейчас, когда у нее не было Лиз, мисс Брэйсвел могла заботиться только о племяннике.

В этом году воспоминания как-то особенно сильно подействовали на Элис, она ощущала грусть и подавленность, и ей вдруг захотелось сделать для племянника что-нибудь… Удивительное. Сказочное. Необычное. Чтобы мальчик почувствовал себя счастливым.

Она вышла из дома, чтобы походить по магазинам, в надежде, что глаза сами остановятся на чем-нибудь особенном. Через несколько шагов Элис лицом к лицу столкнулась со своей соседкой и приятельницей миссис Адой Фаррадэй, которая только что вышла из небольшого заведения под названием «Праздничные услуги». Элис и раньше обращала внимание на эту вывеску и на симпатичную молодую девушку, которую хорошо было видно за стеклянной дверью. Девушка нравилась ей своей спокойной красотой, стилем одежды и приветливым выражением лица.

Интересно, что миссис Фаррадэй делала в «Праздничных услугах»? Элис кивнула соседке.

– Добрый день, как поживаете, Ада?

– О, Элис, добрый день. Рада вас видеть, – ответила Ада Фаррадэй.

– Я вижу, вы в хорошем настроении? – с улыбкой заметила Элис.

– О да! Я очень удачно решила мучительную проблему: как поздравить с Рождеством своего брата, сноху и племянников. У меня ведь их целых три.

– Ада, дорогая, поделитесь со мной. Я сейчас решаю ту же задачу. Случайно, не здесь ли, в «Праздничных услугах», вам помогли?

– Вы угадали.

И миссис Фаррадэй рассказала Элис, что обратилась в «Праздничные услуги» по совету одного из своих знакомых. Он был очень доволен тем, как в прошлом году эта фирма организовала празднование Рождества в его семье. Миссис Фаррадэй встретила в «Праздничных услугах» очень радушный прием. Ее заказ приняла Джеки Ланг, так, оказывается, зовут ту очаровательную девушку, которую мисс Брэйсвел часто видела через стеклянную дверь. Теперь, в Рождество, к брату миссис Фаррадэй и его детишкам приедет настоящий Санта-Клаус с кучей подарков.

Услышав этот рассказ, мисс Брэйсвел поняла: вот оно! Вот счастливое решение ее проблемы! Она еще немного поболтала с Адой, пожелала ей счастливого Рождества и, попрощавшись с ней, тут же вернулась домой.

Она вспомнила большие голубые глаза той девушки, Джеки Ланг. Это глаза феи, подумала Элис, она, несомненно, сможет сделать из празднования Рождества прекрасную сказку для моего Бенедикта. А какая у нее милая улыбка! В тот же день Элис написала письмо в фирму «Праздничные услуги», в котором заказала организацию Рождества с обязательным присутствием «феи» для Бенедикта. Оплата за услуги была обещана наличными на станции того городка, на окраине которого располагалась ферма семьи Сноу. Дело в том, что в этом городке жил ее старинный друг Бернард, которому Элис доверяла, как самой себе, и которому могла поручить такое ответственное дело. Вечером она позвонила ему.

– Бернард, здравствуй, дорогой. Как поживаешь?

– Добрый вечер, Элис. У меня все в порядке. А как ты? – ответил знакомый бархатный голос.

– У меня все по-старому. Работа. Телевизор по вечерам. Чтение романов перед сном. А ты? По-прежнему похищаешь сердца прекрасных дам? – пошутила она.

Впрочем, ее шутка не была лишена основания. Бернард был красивым мужчиной и за свою жизнь свел с ума не один десяток женщин. Сейчас, в свои сорок лет, он продолжал оставаться видным мужчиной, на которого заглядывались не только ровесницы, но и молоденькие девушки. Элис Брэйсвел сумела стать этому красавцу по-настоящему близкой, избежав любовного романа с ним, который вряд ли сделал бы ее счастливой. Зато в лице Бернарда она обрела надежного друга. Из всех женщин он приходил именно к ней, когда ему был необходим душевный разговор или дружеский совет.

– Бернард, у меня к тебе просьба.

– Ты знаешь, Элис, я всегда рад тебе помочь.

– У меня есть племянник, Бенедикт. Он живет в Бакстоне, – начала Элис.

– О! Совсем рядом со мной, – отозвался Бернард.

– Да. Вот поэтому я и хочу попросить тебя встретить там на перроне двух юных особ.

– С удовольствием, – тут же промурлыкал Бернард голосом ловеласа.

– Эти девушки из фирмы «Праздничные услуги». Я наняла их, чтобы они устроили Бенедикту самое лучшее в его жизни Рождество. Передай им, пожалуйста, наличными двадцать пять тысяч фунтов. Я уже перевела эту сумму на твое имя. Только не называй моего имени. Пусть это будет сюрприз для Бенедикта. Чем меньше ты им скажешь, тем лучше.

Объяснив Бернарду детали и описав Джеки Ланг, Элис положила трубку.

Вечером, все еще думая о своем заказе, она поймала себя на мысли, что, отправляя на ферму семьи Сноу такую девушку, как Джеки Ланг, она думает не только о подарке для Бенедикта. Элис хотела повернуть Фортуну лицом к Тэду. Ведь она была виновата и перед ним. А вдруг эти молодые и красивые люди полюбят друг друга, мечтала она. Всякое случается в жизни, особенно в Рождество…


– Не нравится мне все это.

Джеки Ланг взглянула на свою ассистентку, Люси Браун, и покачала головой.

– На прошлой неделе ты подозревала в шпионаже нашего швейцара, а семидесятилетнего привратника записала в международные террористы. Люси, тебе нужно избавиться от этого жуткого пристрастия к чтению газет. Если ты будешь читать по десять штук в день, ты сойдешь с ума!

Стало холоднее, и Джеки поплотнее закуталась в пальто, прильнув к стеклу. За окном замедлившего ход поезда показался провинциальный живописный городок. В глубине души она тоже признавала, что ситуация была немного странная.

– Мне нравится быть в курсе событий. Мужчины находят это сексуальным, – возразила Люси. – А ты слишком доверчивая. Ты уже пять лет живешь в большом городе. Пора бы повзрослеть. – Она вздохнула и покачала головой. – А вдруг это банда? Я не удивлюсь, если окажется, что мы работаем на крутых парней.

– Мы в пятистах километрах от Манчестера, – засмеялась Джеки. – Я не думаю, что это самое подходящее место для логова бандитов. Посмотри, какой чудесный вид!

Поезд шел теперь совсем медленно, давая девушкам возможность рассмотреть городок. За окном бархатными хлопьями падал снег, мерцали нежными переливами огни улиц, но главным украшением была сказочная новогодняя елка, стоявшая в центре площади. Никогда Джеки не видела ничего более прекрасного. Прямо сцена из песни Луи Армстронга «Это удивительный мир».

Половину площади занимал роскошный магазин, построенный в стиле 20-х годов. Его величественный каменный фасад и сверкающие витрины, казалось, так и излучали праздничное настроение. Маленькие магазинчики и рестораны довершали общую картину счастливой, беззаботной жизни городка. Люси подозрительным взглядом смотрела на все это благополучие.

– Именно этого они и ждут от нас. Мы поддадимся чарам этого «гостеприимного» городка, расслабимся, и все. Как в той истории, когда город выглядел таким мирным, таким чинным, а на самом деле…

– Кто – они?

– Разве ты не видишь, что все точно так, как я говорю, – сказала Люси. – Сегодня утром неизвестно от кого мы получаем странное письмо, в котором нам обещают заплатить за услуги баснословную сумму. Нам дают несколько часов, чтобы собрать свои вещи и успеть на поезд, и ты даже не знаешь, кто наши заказчики. Может быть, ЦРУ… Интересно, они справляют Рождество?

Джеки взглянула на письмо, которое всю поездку сжимала в руке.

Она основала свою компанию, занимающуюся проведением праздников, пять лет назад, и этот год стал поворотным. Ей было уже почти тридцать, и у нее было всего триста фунтов на счете. Если фирма в ближайшее время не даст существенной прибыли, ей придется закрыть дело и попробовать себя в какой-нибудь другой области. Может быть, опять заняться дизайном.

Вообще-то Джеки довольно успешно выдерживала огромную конкуренцию. Никто в ее сфере не работал с большим прилежанием и фантазией, чем она. Она была и праздничным консультантом, и дизайнером, и поставщиком всех праздничных украшений. Джеки выполняла любые пожелания своих клиентов: от создания нарядов для домашних собачек до выпечки печений. Но прежде всего она занималась тем, что украшала к празднику дома и интерьеры. И стала знаменита благодаря своим оригинальным темам и необычным подборам материалов. Для миссис Фаринтон она придумала чудесное дерево с огромным количеством разноцветных бумажных бабочек на нем. Другому клиенту украсила к празднику машину с таким мастерством, что та стала выглядеть, как новенькая. Потом она открыла магазин и поняла, что одна уже не справляется с возросшим количеством заказов. Тогда и взяла ассистентку.

Джеки всегда любила Рождество. В детстве, пока мама готовила праздничный обед, Джеки доставала самые красивые игрушки со старого чердака и наряжала елку. Веселье продолжалось до самой ночи, пока Джеки и ее родители, обессиленные, не падали в свои кровати и… не начинали строить планы на следующее Рождество.

Раз в году она превращалась из неприметной серой мышки в маленькую принцессу. Она делала все, чтобы праздник получился на славу. Продумывала все до мельчайших деталей, стремясь к совершенству. Именно мама посоветовала ей сделать ее увлечение профессией.

Поначалу Джеки приводило в восторг то, чем она стала заниматься. Она часами просиживала в комнате, воплощая свои оригинальные идеи в жизнь. Каждый день теперь казался праздником. Но со временем она поняла, что на самом деле лишилась праздников. Пока все ее клиенты веселились, она работала, не покладая рук. А когда родителей не стало, она окончательно утратила знакомое с детства предчувствие чуда, которое появлялось у нее в канун праздника. Теперь в Рождество она оставалась совсем одна, а без семейного торжества он превратился в обычный тоскливый вечер. Джеки тяжело вздохнула. Она отдала бы все на свете ради того, чтобы провести это Рождество с семьей.

– Я поняла! – воскликнула Люси. – Этот парень, на которого мы работаем, попал в неприятную историю, и ему пришлось оставить свою семью, чтобы невольно не причинить ей зла, и теперь он хочет…

– Хватит, – перебила ее Джеки. – Я согласна, что его просьба немного необычна. Но посмотри на это позитивно, Люси. Мы уже выполнили почти все заказы, и сейчас нам все равно нечего делать.

Джеки, конечно же, дорожила клиентом, который платил двадцать пять тысяч фунтов за двухнедельную работу.

– Нечего делать? – возмутилась Люси. – У нас шесть новых заказов от артистов, а ты знаешь, какие они избалованные. Еще придется повозиться с елкой для местного парка. К тому же у нас огромный список подарков, которые надо срочно закупить.

– Мы не можем позволить себе отказаться от этого заказа. Я потратила все свое наследство на поддержание моего бизнеса. Должна же я наконец что-нибудь заработать.

Они подъезжали к станции.

– А как мы узнаем этого заказчика? – спросила Люси.

– В письме написано, что он будет в шляпе темно-синего цвета, ему около сорока лет.

Джеки с интересом принялась рассматривать станцию, на которую они прибыли. За окном было довольно людно. Встречающие при виде подъезжающего поезда выстроились вдоль края платформы. Окинув их взглядом, Джеки увидела высокого джентльмена в темно-синей шляпе. Она кивком головы указала на него Люси, они обе рассмеялись и пошли к выходу.

– Мисс Ланг? Мисс Браун?

– Он знает наши имена! – панически прошептала Люси. – Может быть, он даже знает, где мы живем. Если мы рванем прямо сейчас, то, возможно, успеем на поезд до того, как он вынет свой пистолет.

Мужчина протянул руку Джеки, и она пожала ее, обратив внимание, что одет он в шикарное кашемировое пальто и носит очень дорогие перчатки. Она посмотрела ему в лицо и почувствовала его теплое дыхание. Если это был бандит, то, должно быть, самый очаровательный на свете. Ей понравились его красивые светлые волосы и правильные черты лица.

– Приятно познакомиться, – произнес он. – Благодарю, что так быстро приехали.

– Мистер… Простите, я не расслышала ваше имя, – сказала Джеки, высвобождая руку.

– Вам нет необходимости знать мое имя. – Его лицо было совершенно бесстрастно.

– Как вы узнали, что это мы? – спросила Люси, подозрительно прищурив глаза.

– У меня есть несколько минут. Давайте перейдем сразу к делу. – Он вынул небольшой конверт. – Здесь вся необходимая информация. Контракт на 25000 фунтов стерлингов. Пятнадцать за работу и десять на текущие расходы. Не спрашивайте меня, почему именно такая сумма, это было не мое решение. Вас могут попросить остаться здесь до конца Рождества. Надеюсь, это не проблема?

Озадаченная таким странным требованием, Джеки не знала, что ответить.

– Обычно, – несмело начала она, – мы решаем, сколько уйдет на расходы, после того как создадим проект, и, если он нравится, договариваемся о сроках исполнения заказа. Я не знаю, что именно вы хотите. К тому же мы против жестких сроков.

– В вашей рекламе написано, что вы устраиваете самые лучшие праздники. Это именно то, что ему надо.

– Кому? – спросила Джеки.

– Мальчику. По-моему, его имя Бенедикт Сноу. В этом конверте все есть, мисс Ланг. А теперь, прошу меня извинить, я должен идти. Машина ждет вас.

Вежливо поклонившись, он развернулся и через несколько секунд уже растворился в толпе народа, заполонившего площадь, оставив Джеки и Люси в полном недоумении.

– И это наш клиент! – произнесла Джеки разочарованно. – Какой грубиян! Какой славный мой Дэвид по сравнению с этим типом.

Люси вытаращила глаза.

– Почему твой Дэвид? Ты же рассталась с ним почти год назад и с тех пор его не видела. Он даже не звонит тебе. Какой он жених?

– Мы не расставались, – сухо ответила Джеки, направляясь к указанной машине. – Дэвид сказал, что я могу думать столько, сколько захочу. Он не забыл меня. На прошлой неделе он прислал мне письмо. Написал, что позвонит мне после праздников, потому что ему надо сказать мне что-то очень важное.

Люси схватила ее за руку и потянула к остановке.

– Ты не любишь его, Джеки. Он всегда сует нос в чужие дела и к тому же самый настоящий эгоист, и совершенно холодный.

– Я могла бы его полюбить, – произнесла Джеки, как бы убеждая в этом саму себя. – Если мои дела пойдут в гору, я буду независима. Просто я не хочу выходить за него по расчету. А так мы будем равны.

Некоторое время Люси стояла молча, глядя на подругу полными жалости глазами.



– Я не хотела тебе говорить, – начала она, – тем более перед праздниками, но недавно я прочла в газете…

– Еще одну историю о преступлении века?

– Дэвид помолвлен. – Люси замялась. – Видимо, это он и хотел сообщить тебе после праздников, – прибавила она тихо. – Он женится на дочери какого-то богача в апреле. – Люси обняла подругу за плечи. – Может быть, не стоило говорить тебе это прямо, тем более перед праздниками, но тебе надо забыть Дэвида. Все кончено, Джеки.

– Но ведь мы были помолвлены, – произнесла растерянно Джеки, ошарашенная новостью. – Наконец я приняла решение – и вот…

– Это неправильное решение. Почему ты целый год не могла его принять? Потому что не любишь Дэвида. Настанет день, когда ты встретишь мужчину, который потрясет тебя до глубины души, и ты поймешь, что он твоя судьба, а не Дэвид. – Она сочувственно похлопала Джеки по спине. – Давай займемся работой. У нас теперь новый заказ, за который мы получим двадцать пять тысяч фунтов. Открой конверт и давай прочтем, что там написано.

Словно во сне Джеки вскрыла конверт. В глубине души она знала, что Люси права. Она никогда не любила Дэвида и согласилась стать его женой только потому, что никто больше не предлагал ей руку и сердце. Но все же было очень больно. Быть отвергнутой мужчиной, пусть даже тем, которого ты не любишь, – унизительно.

В конверте она нашла деньги и еще одно письмо, в котором был перечислен длинный список предполагаемых подарков, украшений, блюд и мероприятий, – все будет оплачено анонимным меценатом.

Люси прочитала письмо через плечо Джеки, и от ее настороженности не осталось и следа.

– Ты должна заняться этим. Ты не можешь подвести мальчика. Устрой ему Рождество по первому разряду.

Джеки убрала бумаги обратно в конверт.

– Ладно, не все ли нам равно, откуда деньги на все это празднество. У нас есть работа, и мы ее будем делать.

– А как насчет клиентов в городе?

– Сегодня вечером сядешь на поезд до Манчестера и займешься ими, пока я буду тут работать.

Люси улыбнулась:

– Тебе это поможет, Джеки. Не будет времени думать об этом шуте Дэвиде. Ты можешь тратить, сколько хочешь. Что тебе еще нужно, чтобы устроить настоящее Рождество?

Джеки огляделась по сторонам. Может быть, здесь она сможет обрести утраченное ощущение праздника. Всю дорогу в поезде она сидела, подавленная тяжким грузом житейских проблем, а когда сошла на платформу, как будто очутилась в совершенно другом мире, еще не отравленном духом наживы и погоней за деньгами.

Приятно было видеть улыбающиеся лица прохожих и слышать задорный смех детей. Из дверей домов доносились звуки радостной рождественской музыки, а на площади, серебристо звеня колокольчиком, катала ребятишек маленькая лошадка.

Изумительно, подумала Джеки. Провести Рождество здесь было гораздо лучшей альтернативой, чем просидеть весь праздник в душной комнате, копаясь в бухгалтерских отчетах по налогам.

Она глубоко вздохнула и улыбнулась. Может быть, и у нее наконец будет счастливое Рождество.

Старенький «роллс-ройс» свернул с главной дороги и поехал по тихим улочкам города. К этому моменту Джеки закончила перечитывать свой контракт и стала смотреть в окно автомобиля. Окраины города показались ей еще более живописными, чем его центр. Она залюбовалась симпатичными кирпичными домиками, похожими на летние дома, которые строили себе богачи в начале века. Вскоре, однако, стемнело, уличные фонари стали встречаться все реже, а домов становилось все меньше, и те стояли в отдалении от дороги, спрятанные за толстыми стволами деревьев.

Где-то в темноте шумела река, придавая сказочной атмосфере городка оттенок таинственности. Шофер, Джо, без умолку болтал, рассказывая Джеки историю своего города и его жителей, при этом не обмолвившись ни словом о том, кто его нанял. От него Джеки узнала, что семья Сноу с давних пор живет в Бакстоне и что мистер Сноу занимается разведением лошадей.

Сквозь заиндевелое стекло машины Джеки пыталась разглядеть дом, к которому они приближались. Он не был таким величественным, как те дома, которые она видела в центре, но все же казался достаточно большим и выглядел вполне гостеприимно.

– Вот мы и приехали, мисс, – сказал Джо, останавливая машину. – Я подожду вас здесь, если вы вдруг захотите вернуться обратно в город.

Она кивнула. Они подбросили Люси до вокзала, чтобы она успела сеть на последний поезд. Там Джеки забрала свою сумку из камеры хранения. Так как было уже поздно, она решила сначала представиться Бенедикту Сноу, а уже после подыскать себе гостиницу.

Выйдя из машины, она медленно пошла по направлению к дому. Ее охватило волнение. Ведь она шла в этот дом непрошеной гостьей. Бенедикт, наверное, обрадуется ее появлению, но как отреагирует его отец? Она чувствовала, что сильно нервничает. Через несколько секунд ей предстояло разговаривать с хозяином дома, а она даже не знала, как представиться, с чего начать.

Вид дома не содержал ни одного намека на то, что здесь собираются отмечать праздник: ни украшений на двери, ни зажженных фонарей на елке. Джеки медленно поднялась по ступенькам. Она уже подняла руку, чтобы постучать в дверь, но остановилась. Что она скажет?

«Привет, я приехала, чтобы выполнить ваши рождественские желания». У нее пересохло во рту. Или: «Меня зовут Джеки Ланг. Я от Санта-Клауса». В контракте пояснялось, что она может сказать, что работает на толстого парня в красном костюме.

– Бред какой-то, – пробормотала она, развернувшись, чтобы уйти. Ледяной ветер дул прямо в лицо, она подняла воротник пальто. – Никто не пустит совершенно незнакомого человека в дом.

Однако перспектива заработать хорошие деньги заставила ее побороть свои страхи. Может быть, в этом году она сможет наконец заплатить Люси приличную зарплату, которую та уже давно заслужила. Взяв себя в руки и собрав всю свою смелость, Джеки постучала в дверь. Залаяла собака, и через несколько секунд дверь распахнулась. В ярком свете она увидела маленького темноволосого мальчика с голубыми глазами, пытающегося удержать большого черного пса. Было видно, что мальчик сильно удивлен появлению незнакомой женщины в такое позднее время. Наверное, это и был Бенедикт Сноу.

– Привет, – сказал он, положив руку на голову притихшего зверя.

– Привет, – ответила Джеки нервно.

– Отец сейчас в конюшне. Он скоро придет.

– Я пришла не к твоему отцу. Ты Бенедикт? – Мальчик кивнул.

Она протянула ему руку и улыбнулась.

– Меня прислал Санта, чтобы я исполнила все твои рождественские мечты.

Эти слова показались ей ужасно нелепыми, но когда она увидела, в какой восторг они привели мальчика, то поняла, что первый шаг сделала верно. Он распахнул свои голубые глаза и посмотрел на нее с такой любовью, что сердце Джеки затрепетало. Как будто почувствовав радость своего маленького хозяина, собака завиляла хвостом и весело залаяла.

– Подожди здесь! – закричал он.

Мальчик побежал в комнату и вернулся через несколько секунд. Он быстро надел свитер, натянул варежки и, схватив ее за руку, куда-то потащил.

– Я знал, что ты придешь, – говорил он, задыхаясь от счастья.

– Куда мы идем? – спросила она, спускались за ним по ступенькам крыльца.

– К папе. Ты скажешь ему, что мы не поедем на лыжный курорт на Рождество. Тебя он послушает. Ты же фея.

Они пошли по заснеженной дорожке к ближайшему сараю. Ноги промокли и заледенели – ее изящные ботинки набрали снега. Если бы Джеки была феей, ее бы это не слишком волновало… Но это была ее любимая пара, и она заплатила за них столько, сколько зарабатывала за неделю.

– Ты разговаривала с Санта-Клаусом? – спросил Бенедикт. – Он, наверное, сразу прочитал мое письмо.

– Да. Он меня попросил устроить для тебя настоящий праздник. Все, что ты хочешь.

Когда они подошли к конюшне, Бенедикт взялся за массивные ручки дверей и с усилием потянул их на себя. Они вошли внутрь и оказались в широком проходе, который вел через всю конюшню к противоположной стене.

– Папа! – закричал Бенедикт. – Она пришла! Моя фея здесь!

Он побежал по проходу, разыскивая отца. У Джеки внутри все похолодело. Она с ужасом думала о том, как отреагирует на нее отец Бенедикта. Неожиданно она услышала шорох и, обернувшись, увидела невысокого мужчину. От неожиданности она отскочила назад, невольно закрыв рот рукой, чтобы сдержать крик. А потом в изумлении уставилась на него своими огромными синими глазами. Джеки думала, что отец мальчика будет гораздо старше, хотя бы лет сорока, но мужчине, который стоял перед ней, явно не было и тридцати.

Джеки посмотрела в его серые глаза, строгие и в то же время нежные, такие глаза, от которых растает любая женщина. Он был невысок, но широк в плечах. При этом, хотя он был одет в простую рабочую одежду, облик его не был грубым, мужицким. Наоборот, было что-то детское в его глазах, какая-то затаенная тоска.

Он внимательно посмотрел на Джеки, затем обернулся, взглянув через плечо на сына, который продолжал заглядывать в каждый угол, недоумевая, где же его отец.

– Бенедикт?

Мальчик повернулся и подбежал к отцу.

– Папа! Санта прислал мне фею. – Он показал рукой на своего отца. – Познакомься – это мой папа, Тэд Сноу.

Джеки подавила в себе желание запустить ладонь в густые льняные волосы Тэда и вынуть застрявшую в них соломинку, чтобы ничто не нарушало совершенство его мужественного образа.

– Я от Санта-Клауса, – сказала Джеки подчеркнуто веселым голосом. При этом Тэд Сноу посмотрел на нее таким пронизывающим взглядом, что у нее перехватило дыхание. – Я… я пришла, чтобы осуществить все ваши мечты. – Она окончательно смутилась. – То есть все мечты Бенедикта… все его рождественские мечты.

Его взгляд медленно скользил по ее фигуре. Мурашки побежали у нее по спине. Ей захотелось развернуться и убежать. Если Бенедикт от всей души радовался ее приходу, то его отец смотрел на нее с явным недоверием. Но Джеки стойко держалась под его тяжелым взглядом, не позволяя запугать себя.

Вдруг выражение лица Тэда Сноу смягчилось, и он громко рассмеялся.

– Это шутка, да? Что ты собираешься делать? Включить музыку и начать раздеваться? – Он приблизился и взял ее за отворот пальто. – Что у тебя под ним?

Джеки раскрыла рот от изумления:

– Что, простите?

– Кто тебя прислал? Пап, это ты заказал мне эту фею? – спросил он с усмешкой, оглянувшись через плечо.

– Это моя фея, – настаивал Бенедикт.

Из-за перегородки высунулся пожилой мужчина. Он вышел в проход и встал, облокотясь на вилы.

– Нет, я ничего тебе не заказывал, – ухмыльнулся он. – Но на твоем месте я бы не стал оказываться от такого подарка. – Он подмигнул Бенедикту. – Эта фея нам тут не помешает.

– Ее Санта прислал, – убеждал Бенедикт. Он взял Джеки за руку. – Она сделает праздник таким, каким он был раньше, когда мама жила с нами…

Тэд Сноу сжал челюсти и помрачнел.

– Ступай сейчас же в дом и забери с собой Файдоу. Я с тобой позже поговорю.

– Не отсылай ее назад, пап, – умоляющим голосом произнес Бенедикт.

Но отец посмотрел на него таким суровым взглядом, что мальчик сразу же выскользнул из сарая. Его дед, тихо ворча, пошел обратно в стойло. Когда дверь за Бенедиктом закрылась, Тэд повернулся к Джеки.

– Ну хорошо. А теперь скажите мне, кто вы и кто вас прислал.

– Меня зовут Джеки Ланг. – Она открыла сумочку и достала свою визитку. – Видите? Мы занимаемся тем, что профессионально организуем праздники. Меня наняли, чтобы я порадовала вашего сына. Я должна работать на вас до конца Рождества.

– Кто нанял?

– Боюсь, что я не могу вам это сказать.

– Что это? Благотворительность?

– Нет, – запротестовала Джеки. Она достала из кармана письмо, полученное ею сегодня на платформе. – Думаю, вам стоит это прочитать.

Прочитав письмо, Тэд помрачнел и повернулся к Джеки.

– Наверное, вы считаете меня ужасным отцом, – сказал он потухшим голосом.

– Я… я не знаю, – ответила Джеки. Ей захотелось нежно взять его за руку и прижать к себе, но она не решилась. Она смотрела на его руки, и электрические заряды волнами проходили по ее телу. – Мне уже заплатили. Если вы меня отправите, мне придется возвратить деньги.

Он тихо ругнулся, затем схватил ее за руку и потащил вон из конюшни. Джеки даже не успела понять, стоит ей сопротивляться или нет.

– Пап, я буду через несколько минут, – бросил он на ходу. – Мне нужно обсудить кое-что с этой феей.

2

– Я хочу, чтобы она осталась, – упрямо повторял Бенедикт.

Он сидел на кровати, обхватив колени руками, и глядел прямо перед собой, не желая встречаться взглядом со своим отцом. Тэд мрачно смотрел на сына. На душе у него было тяжело. Сын очень изменился после того, как ушла его мать. Счастье оставило их дом. С тех пор Бенедикт редко улыбался, и в его больших синих глазах Тэд читал затаенную грусть. Он видел, что некогда веселый и беззаботный мальчик, так похожий на свою мать, становился упрямым и жестким, таким же, как и его отец.

– Я виноват перед тобой, Бенни, – глухо произнес он. – Я знаю, что тебе стало плохо со мной после того, как мама ушла. Но я обещаю тебе, что мы изменим нашу жизнь. Нам не нужна эта женщина.

– Она не женщина, – сказал Бенедикт твердо. – Она фея. Моя фея. Все эти годы я ждал ее. Я знал, что она придет и сделает нас счастливыми.

Тэд присел на краешек кровати.

– Ее зовут Джеки Ланг. Она дала мне свою визитку. Ты когда-нибудь видел фею с визиткой?

– Почему бы и нет? Кроме того, не все ли равно, какое у нее имя. Главное, что она может сделать, – произнес Бенедикт уверенно.

– Что она может делать такого, чего не могу делать я? – спросил Тэд. – Я могу поставить елку и повесить на нее гирлянды. – Он похлопал рукой по подушке, и Бенедикт неохотно полез под одеяло.

– Но ты не можешь печь пироги и делать украшения. На прошлое Рождество дедушка так запек индейку, что мы не могли ее есть. – Он натянул одеяло до самой головы. – Неужели ты не заметил, папа, какая она красивая? И от нее так хорошо пахнет.

Тэду не нужно было говорить, что Джеки красива. Если даже мальчик заметил это, то взрослый мужчина, уже давно не имевший близких отношений с женщинами, не мог остаться равнодушным к такой неземной красоте. Бархатные синие глаза с длинными ресницами делали лицо девушки таинственным. Маленький нежный ротик, казалось, был создан для поцелуев. Невозможно было не любоваться ее тонкой дивной кожей и роскошными каштановыми волосами, спускавшимися на плечи двумя плавными волнами.

На Тэда ее красота произвела неизгладимое впечатление. Последние годы он мало где бывал, жил как затворник, с головой уходя в работу. Его профессия не очень-то располагала к активному общению с женщинами. В последний раз он касался женщины на родительском собрании в школе своего сына, здороваясь за руку с его классной руководительницей, старой девой пятидесяти двух лет, похожей на тетрадку в линейку.

Джеки Ланг, действительно, была как будто из другого мира. Он помнил ощущение тепла ее руки, и память снова и снова возвращала его к тому моменту, когда он был настолько близок к ней, что мог ощущать ее дыхание. Сейчас она сидела внизу и ждала его решения. Думая об этом, он невольно начинал придумывать новый предлог дотронуться до нее еще раз.

– Она может поселиться в комнате для гостей, – предложил Бенедикт.

Тэд перевел взгляд на сына.

– Я не позволю совершенно незнакомому человеку…

– Фее, папа, – поправил Бенедикт.

– Хорошо, совершенно незнакомой фее остаться в нашем доме.

– Тогда она может жить в пристройке. После того, как дедушка переехал в дом, там никого больше нет. Между прочим, он тоже считает, что она красивая и хорошая.

Тэд закрыл лицо руками и издал тяжелый стон Если он отправит Джеки обратно, Бенедикт никогда не простит ему этого. Тэд также знал, что скажет ему на это его отец. Черт возьми, может, это и не так плохо, что она некоторое время поживет здесь. С некоторых пор он испытывал особую ненависть ко всем этим рождественским приготовлениям. Рождество всегда напоминало ему Лиз. Любое украшение, любая елочная игрушка навевали на него воспоминания, от которых он не в силах был освободиться. Уже три года он пытался забыть то время, когда они были вместе, когда жили счастливо со своим сынишкой и думали, что так будет всегда. После того, как она ушла, он выбросил все елочные украшения, гирлянды, огни, которые купила она, чтобы уничтожить любое напоминание о ее предательстве.

Теперь судьба давала ему шанс положить начало новой традиции празднования Рождества. Это будет только его традиция, его и Бенни. Конечно, Джеки будет здесь, но это временное явление.

Все же интересно, кто ей платит, подумал он.

– Хорошо, – сказал Тэд. – Я дам ей три дня, чтобы она себя проявила, и, если все будет в порядке, она останется.

– И мы не поедем на лыжный курорт? – Тэд улыбнулся.

– Мы не поедем на лыжный курорт, но учти, это твоя гостья. Ты будешь сам о ней заботиться.



От восторга Бенедикт подпрыгнул на кровати и кинулся на шею отцу.

– Спасибо, папа. Можно я скажу ей об этом?

Почувствовав прилив нежности, Тэд ласково погладил сына по голове и поцеловал его в щеку. Как мало нужно ребенку для счастья. И он мог лишить такого славного мальчугана маленькой радости!

– Залезай под одеяло. Я сам спущусь и скажу ей об этом.

Бенедикт прыгнул обратно в кровать. Отец накрыл его одеялом, поправил подушку и стал легонько тискать.

– Кто любит тебя больше всех?

– Ты! – закричал Бенедикт.

Тэд встал и пошел по направлению к двери.

– Пап, а ты скучаешь по маме? – услышал он вдруг голос Бенедикта.

Его рука застыла на ручке двери. Он не знал, что ответить сыну. Скучает ли он по ссорам, которые происходили между ними? Скучает ли он по той боли, которую испытывал, когда Лиз уезжала в город якобы по делам, а на самом деле для встреч с другим мужчиной? Нет, не скучал. Но он скучал по счастливой улыбке своего сына, которая так часто появлялась на его лице, когда Лиз жила с ними.

– Твоя мама очень талантлива. Ей пришлось уйти, чтобы стать настоящей актрисой. Но это не значит, что она тебя не любит. Она любит тебя так же сильно, как и я.

И хотя Тэд не ответил на вопрос сына, мальчик улыбнулся и укутался в одеяло.

– Спокойной ночи, пап.

Выйдя из комнаты, Тэд вздохнул с облегчением, радуясь, что и на этот раз ему удалось избежать откровенного и очень болезненного для них обоих разговора. В глубине души он понимал, что рано или поздно Бенедикт потребует объяснений, но он не знал, как сказать сыну правду.

Он спустился в библиотеку, где его ждала Джеки. Она сидела на вращающемся кожаном стуле и задумчиво смотрела на языки пламени в камине. Без пальто, в красной вязаной кофточке и черной юбке, плотно облегавшей бедра, она выглядела очень соблазнительно. Увидев ее, Тэд настолько оробел, что почувствовал, что не может сказать ни слова. Никогда он не встречал такой потрясающей женщины. Хотя она была одета по-деловому, в каждом изгибе ее фигуры, в каждой черточке лица сквозила женственность, делающая женщин такими притягательными для мужчин.

– Извините, что заставил вас ждать, – пробормотал Тэд. – Скажите мне, где ваши вещи, и я сейчас же принесу их.

Она выпрямилась, услышав его голос, и положила ногу на ногу. Несколько секунд Тэд стоял, не в силах оторвать взгляд от изящного изгиба ее бедра. Только когда она заговорила, он вернулся к реальности и упрекнул себя в слабости. Если Джеки Ланг будет всю неделю мелькать у него перед глазами, ему не раз придется подавлять в себе пробуждающиеся по отношению к ней фантазии.

– Спасибо, – произнесла она тихим голосом, – что разрешили мне остаться.

– Это я должен вас благодарить, – ответил Тэд. – Бенедикт попросил меня поселить вас в комнате для гостей…

– Нет, что вы, – сказала Джеки, – у меня есть деньги, и я могу позволить себе остановиться в отеле. Я возьму напрокат машину, чтобы ездить к вам из гостиницы.

– Позвольте мне закончить, – произнес Тэд. – Я даю свое согласие на то, чтобы вы остались здесь на три дня. Думаю, больше и не понадобится. Вы можете жить в пристройке. Там очень уютно – две комнаты, кухня и ванная. Вы можете ездить по своим делам на моем пикапе, а я пока воспользуюсь старым грузовиком моего отца.

– Но меня наняли до конца Рождества, – ответила она. Джеки уставилась на свои колени, потом вдруг подняла голову и сказала: – Я понимаю, что ситуация странная и я вмешиваюсь в чужую жизнь, но поверьте, это нетипичный случай и в моей практике. Обещаю, что я сделаю все как надо, но это займет больше трех дней.

– И сколько же надо времени, чтобы поставить елку и украсить ее огнями? – спросил Тэд раздраженно.

Джеки посмотрела на него со снисходительной улыбкой.

– Мистер Сноу, моя работа требует времени и внимания. От вашего отца я узнала, что у вас даже нет праздничных украшений. Три дня уйдут только на то, чтобы все спланировать. А с теми деньгами, которыми я располагаю, можно устроить грандиозный праздник. Мне также надо заняться выпечкой и составить меню…

– Ну хорошо. Посмотрим. Если все пойдет хорошо, поговорим о продлении вашего пребывания у нас. Но сначала я хотел бы узнать, кто оплачивает вашу работу.

Джеки пожала плечами:

– Я не знаю.

– Не знаете или не можете сказать?

– Действительно не знаю.

Некоторое время оба молчали. Джеки повернулась на стуле, и на мгновение ему показалось, что она хочет его о чем-то спросить.

– Она ушла три года назад, – сказал Тэд, холодно посмотрев на нее. – За четыре дня до Рождества. Вы об этом хотели спросить?

– Это… это не мое дело, – смущенно ответила Джеки. – Не думаю, что мне необходимо вникать во все подробности вашей семейной жизни, чтобы выполнить свою работу. Я хорошо знаю свое дело и думаю, что ни вы, ни Бенедикт не будете разочарованы.

– Это нужно только моему сыну, – ответил Тэд, – не мне. В такие дни Бенедикт очень скучает по матери.

Смысл этих слов был абсолютно ясен Джеки. Мистер Сноу не искал себе жену и не хотел бы, чтобы Джеки Ланг претендовала на роль матери Бенедикта.

– Если это все, то до свидания. У меня был утомительный день, и завтра будет не легче. Покажите мне, где находится ваша пристройка или как ее там…

– Да, это небольшая пристройка, где мы храним седла и упряжки.

– Я что, буду спать в сарае? – спросила она.

– Уверяю вас, мисс Ланг, там очень уютно. Где ваши вещи?

– Мои вещи?

– Ну да. Волшебная палочка и все прочее.

– Мой багаж в машине. Водитель ждет у дороги, недалеко от вашего дома.

Тэд кивнул.

– Сейчас принесу ваши чемоданы и провожу вас в комнату.

– Мистер Сноу, я…

– Тэд, – поправил он ее, открывая перед ней дверь библиотеки.

Когда она выходила, он как бы случайно положил руку ей на спину, затем помог надеть пальто. Его пальцы задержались на ее плечах, шелковые волосы скользнули по его щеке. Разум приказывал ему убрать руки, но он так давно не дотрагивался до женщины, не вдыхал запах женских волос, боролся с безумным желанием заняться любовью…

Тэд открыл входную дверь и пропустил Джеки вперед. Свежий морозный воздух подействовал на него отрезвляюще. Джеки Ланг была красива, загадочна, умна, но меньше всего он желал впустить в свою жизнь женщину и снова попасть под власть романтических чувств. Нужно было держаться подальше от этой феи.


– Она фея, я клянусь.

Несколько секунд Джеки находилась в полной прострации. Эти голоса – продолжение ее сна? Постепенно она вспомнила, что произошло вчера и где она находится. Она провела ночь в доме Сноу. Она предполагала, что пристройка будет походить на сарай. На самом же деле комната, в которой она проснулась, напоминала номер в провинциальной гостинице. Справа от нее находился огромный, во всю стену, камин. Остальные стены были обиты сосновым деревом. Кровать Джеки стояла напротив двери, которая вела в крошечную кухню.

– Но она выглядит как обычная девушка, – произнес незнакомый голос.

Джеки медленно открыла глаза и увидела над собой два детских личика, с любопытством разглядывающих ее. Одного из ребят она узнала – это был Бенедикт Сноу. Второй, веснушчатый мальчик с щербинкой, смотрел на нее, как будто она прилетела с другой планеты.

– Она умеет летать? – спросил он, слегка шепелявя.

– Пит, она особенная фея! – ответил Бенедикт. – Рождественская. Они все разные.

– А что у нее с волосами?

Сдерживая улыбку, Джеки приподнялась на локте и посмотрела на Бенедикта и Пита.

– Доброе утро.

От неожиданности Пит отскочил от кровати и густо покраснел. Бенедикт, напротив, ничуть не смутился. Радостный, он присел на краешек кровати и произнес:

– Это мой друг Пит. Он живет в конце улицы. Мы вместе ходим в школу.

Джеки запустила пальцы в свои спутанные волосы и зевнула. Слабый свет пробивался сквозь узкое окошко комнаты. Видимо, было еще очень рано. Приподнявшись на локте, Джеки слегка застонала. Хотя у нее была очень удобная постель, ей всю ночь снились кошмары. Тэд Сноу являлся ей в каких-то причудливых образах, увлекая ее за собой в темноту, а потом они вместе мчались на огромной скорости по прямой дороге, у которой, казалось, не было конца, время от времени ослепляемые неизвестно откуда появлявшимся ярким светом.

Чем он ее так очаровал? Еще вчера она готова была разделить свою судьбу с Дэвидом!

Да, Тэд был красив… Что еще делало его таким притягательным для нее? Может быть, боль в его глазах или огонь, который, казалось, охватывал все тело, когда он смотрел на нее. Она чувствовала в нем страсть, и всякий раз, когда она думала об этом, ее одолевало какое-то странное ощущение грозящей опасности.

– У нее есть волшебная палочка? – спросил Пит, глядя на Джеки исподлобья.

Бенедикт округлил глаза:

– Конечно, есть.

Джеки захотелось объяснить мальчикам, что «фея» – это всего лишь метафора, помогающая ей определить свою роль исполнительницы желаний.

– Почему бы вам не называть меня просто Джеки? – предложила она. Она еще находилась в расслабленном, сонливом состоянии, и ей совсем не хотелось думать о предстоящей работе.

– Мы принесли тебе завтрак, Джеки, – сказал Бенедикт, взяв со стола поднос, аккуратно накрытый салфеткой, и поставив его на кровать. – Папа сказал, что кормить тебя буду я. Здесь пара бутербродов, печенье и чай. Когда поешь, я покажу тебе нашу ферму. У меня есть свой пони.

– Вот вы где!

Джеки взглянула на дверь и увидела Тэда Сноу. Как и вчера, он был одет в грубую рабочую одежду и толстый свитер. Но его волосы были еще влажными после недавно принятого душа, а лицо гладко выбрито. Она натянула одеяло до самой шеи и почувствовала, как кровь приливает к ее щекам.

– Вы опоздаете в школу, – сказал Тэд мальчикам. – Пойдемте, я отвезу вас.

– Но мы должны показать ей ферму, – сказал Бенедикт. – Мы всегда показываем новичкам окрестности.

Усмешка промелькнула на губах Тэда, и он взглянул на Джеки.

– Она еще не проснулась. – Бенедикт умоляюще смотрел на отца.

– Я сам покажу ей ферму, когда вернусь, – решительно произнес Тэд. – Собирайтесь.

Мальчики быстро попрощались с Джеки и выбежали. Глаза Тэда и Джеки встретились, и какое-то время они внимательно смотрели друг на друга, как будто пытаясь разгадать, что скрывается за этим взглядом.

– Я приеду через несколько минут. Приятного аппетита. – Сказав это, он развернулся и вышел из комнаты.

Со стоном Джеки встала с кровати, накинула на плечи жакет и подошла к окну. Тэд и мальчики быстро прошли мимо дома.

Уже год мужчина не заставал ее в спальне. Хотя Дэвид всегда был предельно внимателен и ласков в минуты их близости, она никогда не испытывала с ним то волнение, которое охватывало ее, когда она думала о Тэде Сноу. Может быть, сама судьба уберегла ее от замужества с Дэвидом. Может быть, подсознательно она чувствовала, что есть другой мужчина, с которым она узнает, что такое настоящая… Она остановилась, чтобы подобрать правильное слово. Страсть?

Джеки прижалась лбом к холодному стеклу. Она никогда не считала себя страстной женщиной. Женщиной, способной отбросить все свои комплексы и испытать безумное наслаждение в объятиях мужчины. Может быть, объятия были не такими.

Ты думаешь, Тэд Сноу тот самый мужчина? Она скептически покачала головой и медленно побрела к постели. Все-таки в нем была какая-то непреодолимая сила. Упругая, уверенная походка, спортивный стиль одежды, то, как он проводил рукой по волосам, – любой женщине это понравилось бы.

Но было еще что-то кроме этого. Когда Джеки смотрела на него, новое, незнакомое желание пробуждалось в ней, будоражило ее воображение, вызывая образы сплетенных в единое целое тел, всепоглощающей страсти, стонов блаженства…

Он клиент, говорила она себе, хотя ей было трудно до конца поверить в это из-за того, что ее работа оплачивалась не им, а неизвестным меценатом. Все же будет гораздо лучше, если она будет воспринимать его только как клиента. Она плюхнулась на кровать и вынула из-под салфетки один бутерброд.

– О-ой! – с отвращением произнесла Джеки, откусив большой кусок. Хлеб оказался с каким-то горьким привкусом, и она выплюнула его, промокнув губы бумажной салфеткой. Она с сомнением посмотрела на второй жареный бутерброд. Он оказался таким же противным и холодным и слишком обильно был смазан джемом. Джеки положила его обратно на тарелку и вытерла руки. Зато бесплатно, подумала она.

Она успела одеться, привести в порядок волосы и немного подкраситься, когда раздался тихий стук в дверь. Последний раз взглянув на себя в зеркало, Джеки открыла. Тэд Сноу вошел в комнату.

– Вы еще не готовы? – спросил он, глядя на ее кашемировый свитер, шерстяную юбку и тонкие кожаные сапожки.

Джеки посмотрела на свою одежду.

– Извините, но это все, что у меня есть.

– Эти сапоги не годятся. – Тэд вышел из комнаты и через некоторое время вернулся с парой высоких резиновых сапог. Он бросил их к ее ногам. – Наденьте эти.

Джеки посмотрела на высокие резиновые сапоги, которые, должно быть, лежали бог знает где и были все в пыли и паутине, к тому же размеров на семь больше, чем надо. Наверное, в них было полно пауков. Она сморщилась и замотала головой.

– Спасибо, но я думаю, мне будет более удобно в моих.

– Как хотите. – Тэд пожал плечами. – Начнем с конюшен. – Он посторонился и пропустил ее вперед.

– Вообще-то мне нет смысла осматривать конюшни, – сказала Джеки, надевая пальто, – разве только вы хотите, чтобы я их тоже украсила. Я думаю, нужно начать с дома. Мне нужно измерить комнаты и придумать, как их украсить. К тому же у меня трудности в обращении с животными: собаками, кошками, козами, лошадьми.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Я думаю, что ваши обычные украшения вполне подойдут, – сказал он, шагнув из пристройки на улицу. – Всякие там елочные шары и гирлянды.

– Вы не поняли. – Она закрыла за собой дверь. – Я говорю о настоящих животных. Они меня не любят. Когда я была ребенком, у меня был печальный опыт встречи с соседской коровой.

– Это лошадиная ферма, – сказал он. – Если вы собираетесь остаться здесь до конца Рождества, вряд ли вам удастся избежать встречи с животными.

Смирившись со своей судьбой, Джеки шла за Тэдом. Ее каблуки утопали в рыхлом снегу. Сначала Тэд подвел ее к выгону, и она с интересом смотрела, как отец Тэда водил лошадку по кругу.

– Почему он держит лошадь на привязи? – Она заметила, что Тэд усмехнулся.

– Для безопасности. Но большинство из них смирные.

Постояв здесь немного, они отошли от выгона, и он повел ее к конюшне.

– И сколько у вас лошадей? – спросила она.

– Около семидесяти, – ответил Тэд. – Около сорока чистокровных пород, двадцать семь годовалых стригунков, которых мы будем продавать на аукционе в январе, несколько меринов, кобыл. Летом мы купим еще двадцать.

– Так много лошадей, – вздохнула Джеки. – Я бы не справилась и с одной.

Он улыбнулся.

– На самом деле это очень мало. Смотря с кем сравнивать. Но у нас хорошая репутация. На аукционе наши стригунки идут за хорошую цену. – Он пошарил в кармане и протянул Джеки несколько кусочков сахара. Они приблизились к одной из лошадей. – Это Широкий, внук Секретаря. Широкий – старый коняга. Он большой сластена и любит хорошеньких кобылок. Только его к ним не подпускают.

– А как же вы выводите потомство?

– Жеребят? В наши дни это делается по-научному. Сам жеребец не нужен, только то, что от него требуется.

Нахмурившись, Джеки сжала сахарные кусочки в ладони.

– Разве это не жестоко? А как же его потребности? – Несмотря на то, что она никогда не питала симпатии к животным и считала, что они вонючие, непредсказуемые и страшные, она не могла не почувствовать жалости к старому коню.

– Поверьте мне, – сказал Тэд, – не всегда самцу следует идти на поводу своих инстинктов. – Хотя разговор шел о лошадях, Джеки показалось, что в его словах был некоторый скрытый смысл.

Тэд взял ее за руку и подвел к коню. Как только тот съел сахар, Джеки резко отдернула руку.

– Животные ненавидят меня, – произнесла она нервно и почувствовала нежное прикосновение руки Тэда. – Собаки лают на меня, коты шипят. Я не говорю уже о том, что делают утки и цыплята.

– Забавно, а по-моему, вы ему понравились, – ответил Тэд, задержав на ней взгляд.

Несколько секунд показались ей вечностью. Она опять подумала, что Тэд говорит не только о лошади. Воцарившаяся тишина угнетала ее. Джеки положила руку на дверцу, стараясь вести себя просто и естественно, так, как будто красивые мужчины заинтересованно смотрели на нее каждый день.

– Если мы уже закончили, то я думаю, нам надо… Ах!

Джеки отскочила назад. Резкая боль пронзила ее палец. К несчастью, она отшатнулась от двери так быстро, что даже не заметила, какая опасность подстерегала ее сзади. Оглянувшись, Джеки увидела, что угодила ногой прямо в навозную кучу. Пытаясь выбраться, она поскользнулась и шлепнулась в самую середину вонючей жижи.

Вдыхая противный запах, распространившийся вокруг нее, она готова была разрыдаться от досады и стьща. Джеки взглянула на свой палец и увидела, что из него течет кровь.

– Он укусил меня! – закричала она, показывая Тэду свою руку.

Она услышала тихий храп, раздавшийся из стойла, и увидела зловредную лошадь, которая смотрела на нее насмешливыми глазами, нагло скалясь. Тэд помог Джеки подняться.

– Извините, – пробормотал он сквозь зубы. – Широкий очень агрессивен, когда дело касается еды. Видимо, он хотел еще сахара. Вам надо переодеться и вымыться.

Джеки попыталась стряхнуть налипший навоз с сапог, но это оказалось не так просто, к тому же он попал внутрь.

– Если ты несколько лет не занимался сексом, это не значит, что надо вымещать свою злобу на мне. – Она встретила изумленный взгляд Тэда и почувствовала, что густо краснеет. – Я имею в виду коня.

– Я так и понял. – Тихо ругнувшись, Тэд подхватил ее на руки и отнес к маленькой лавочке.

Возможно, она и запротестовала бы, если бы прикосновения его рук не были ей так приятны. Но удовольствие длилось недолго. Тэд усадил ее на лавку.

Джеки с отвращением скинула испачканное пальто. Она старалась не поворачиваться лицом к Тэду, чувствуя, как горят ее щеки. Тэд скинул с себя куртку и надел на нее.

Продевая руки в рукава, она почувствовала, что куртка согрета теплом его тела, и поймала себя на том, что это ей приятно. Она почувствовала запах мыла, свежего воздуха и лошадей – его запах, который показался ей чудным ароматом после того «парфюма»…

– Спасибо, – пробормотала она.

Тэд встал на колени возле нее и снял с нее один сапог. Липкая масса присохла к ее носкам. Он обхватил ее икру широкой ладонью, затем медленно скользнул к лодыжке, стягивая носок. Это походило на ласку…

– Вам следовало бы надеть те сапоги, которые я предлагал.

– А вам следовало учесть, что животные ненавидят меня. Ведь я предупреждала, – напомнила она ему, порывисто дыша.

– Широкий всегда третировал гостящих у нас дам. – Тэд поднялся на ноги и вошел в маленький закуток. Она услышала, что он включил воду, и устало откинулась на спинку лавки.

– Говорят, что лошадиный навоз полезен для кожи.

Она повернулась на голос и увидела отца Тэда. Вчера, когда они познакомились, они перекинулись только парой слов. Но Джеки успела понять, что обрела в лице Мориса Сноу друга. У него было хорошее чувство юмора, и с ним было легко, чего нельзя было сказать о его сыне.

– Вы знаете, мисс Ланг, вы первая женщина, которая появилась у нас на ферме за последние два года, и я не побоюсь сказать, что на вас гораздо приятнее смотреть, чем на всех этих кобыл.

– Спасибо, мистер Сноу, – улыбнулась Джеки.

– Можете называть меня Морисом. – Он подмигнул ей. – А я могу называть вас Джеки?

– Конечно, Морис.

Тэд вернулся с большим тазом мыльной воды и той самой парой резиновых сапог, от которых она отказалась несколько минут назад. Он сердито посмотрел на отца, и Морис, подмигнув Джеки на прощание, опять занялся своей работой в конюшне. Джеки провожала его взглядом до тех пор, пока не почувствовала, как Тэд взял ее ступню в свои руки. Он поставил ее маленькую ножку в таз с теплой водой и начал ее отмывать. Приятные ощущения волной прокатились по ее ноге. Она никогда не считала ступню эрогенной зоной, но, почувствовав, как стучит ее сердце, она поняла, что ей придется пересмотреть свои взгляды. То, что Тэд Сноу делал с ее ногой, было просто неприлично! Подавив в себе стон блаженства, она попыталась завести разговор.

– Вы давно здесь живете? – Ее голос дрогнул.

– Всю свою жизнь, – произнес Тэд, нежно проведя рукой по изгибу ее ноги. – Мой прадед владел этой фермой до того, как ее унаследовал дед, который передал ее моему отцу, а тот, в свою очередь, мне. Мы купили ее в начале 1900 года. Раньше многие здесь занимались этим делом, а сейчас этот бизнес больше развит на юге.

Он вынул ее ножку из таза, вытер грубым полотенцем и надел на нее резиновый сапог. Она скинула левый сапожок, и со второй ногой было проделано все то же, что и с первой.

– Теперь давайте займемся вашим пальцем. – Тэд взял ее левую руку и внимательно осмотрел ранку. Он вынул из кармана джинсов платок и обвязал его вокруг пальца. – Все не так плохо. Сейчас принесу бинты и что-нибудь обеззараживающее.

– Мне надо сделать прививку? – спросила Джеки.

Он с досадой глянул в сторону Широкого.

– Не волнуйтесь, этот мерзавец совершенно здоров.

Тэд стал возиться с ее пальцем. Джеки умиляли его неуклюжие попытки оказать ей первую помощь. Она улыбнулась. Приятно, когда мужчина о тебе заботится. Эта забота стоила тех страданий, которые она претерпела.

Он осторожно промыл ее ранку водой и смазал йодом. Потом перевязал бинтом.

– Так гораздо лучше. – Тэд прижался губами к кончику ее пальца.

От неожиданности Джеки вздрогнула и изумленно взглянула на Тэда. По испуганному выражению его лица она поняла, что он сам не ожидал от себя такого.

– П… простите, – произнес он заикаясь и густо покраснел. – Когда Бенедикт порежется или получит ссадину, я делаю так, чтобы быстрее зажило. Просто привычка.

Джеки улыбнулась и высвободила свою руку.

– Мне гораздо лучше.

Тэд опустил голову, его челюсти сжались, взгляд стал отсутствующим.

– Мне надо работать, – пробормотал он. – В доме никого нет. Вы можете осмотреть его. Сделайте себе нормальный завтрак.

Сказав это, он развернулся и вышел, оставив Джеки в полной растерянности. Встав, она потопала в огромных сапожищах к дому, думая о том, сможет ли она когда-нибудь понять этого Тэда Сноу. В конце концов она решила, что это неважно. Ей надо сделать свою работу, а для этого совершенно необязательно понять, что на уме у Тэда. Вряд ли то, что он думает или делает, включая поцелуи и прикосновения, хоть как-то изменит ее жизнь.

3

– Эта крошка очень хорошенькая. Не говори мне, что ты этого не заметил. Каждый раз, когда я вижу вас вдвоем, ты трогаешь ее или смотришь на нее, не отрывая глаз. Вчера вечером ты с таким усердием чистил кухонный стол, что я думал, протрешь его до дыр. Когда я готовлю, ты так не стараешься.

– Если бы ты готовил так, как она, я бы постарался, – сказал Тэд не очень громко, чтобы отец не услышал.

Он опять принялся тереть щеткой бок своего любимца Агата, не обращая внимания на недовольные пофыркивания гнедого жеребца, недоумевающего, почему хозяин уже в четвертый раз чистит ему левый бок. Джеки не шла из головы Тэда. Чем бы он ни занимался, он ловил себя на том, что все время думает о ней.

Как часто хотелось ему зайти в дом, чтобы под любым предлогом посмотреть на нее! Вчера она весь день ходила по дому с рулеткой и блокнотом, записывая в него свои идеи. А когда Морис попытался заняться готовкой, выгнала его с кухни и сама приготовила на ужин изумительные бифштексы.

Сегодня утром на завтрак она угощала их каким-то потрясающим блюдом, сделанным из яиц, бекона и домашней выпечки.

– Не притворяйся, будто не слушаешь, – проворчал Морис, облокотившись на лопту. – Я видел, как ты смотришь на нее.

– И как же? – спросил Тэд, не выдержав.

– Так, как будто женщина опять стала для тебя чудом, а не несчастьем. Как будто Лиз и ее измена ушли в прошлое.

Горькая усмешка появилась на губах Тэда. Никогда он не сможет забыть ни Лиз, ни боль от ее измены. Не проходило и дня, чтобы он не вспомнил, что потерпел крах в браке и что больше всего от этого страдает его сын.

– Я совершил большую глупость, женившись на Лиз. Мы знали друг друга всего несколько месяцев до свадьбы.

– Это бич мужчин в нашем роду, – заметил его отец. – Мы встречаем женщину нашей мечты и влюбляемся в нее с первого взгляда.

– Она не была женщиной моей мечты, – вскипел Тэд. – Ни она, ни Джеки Ланг. Я не так глуп, чтобы наступать дважды на одни и те же грабли.

– Не знаю, не знаю. Джеки другая, – произнес Морис. – Она не плакала и не причитала, упав в тот раз в навозную кучу. Не всякая женщина обладает такой силой и достоинством.

– Она горожанка. Умеет себя вести. Я думаю, если она такая мужественная, что может справляться с трудностями, то ей ничего не страшно.

– Он думает! – заворчал Морис. – Ты даже не попытался узнать ее поближе. Эта хрупкая девушка работает, не покладая рук. Целый день она вертится как белка в колесе. Я никогда не видел, чтобы столько возились с выпечкой. Вчера она два раза посылала меня в магазин за продуктами. Сказала, что собирается готовить какое-то «кок… као…» не помню дальше. Наверное, что-нибудь с шоколадом.

– Coq au vin, – поправил его Тэд. – Цыпленок в винном соусе. – В животе его заурчало, и он вспомнил, что забыл сегодня пообедать.

– Да? Ну это даже лучше.

– Хочу напомнить, что у тебя дел невпроворот в конюшне, – сказал Тэд, швырнув щетку в ведро, и взялся за ручку двери. – В твои обязанности не входит ходить для нее за покупками. Она сама может ездить в магазин.

Невольно мысли Тэда перенеслись в то утро, когда он нес ее на руках и поцеловал ее забинтованный палец. Несмотря на то, что это был непроизвольный жест, его желание было вполне определенным. В тот момент ему хотелось страстно обнять ее и обжечь ее губы горячим поцелуем, чтобы снова почувствовать, какое это счастье – обладать женщиной.

До сих пор у него в жизни была только одна женщина – Лиз. Они познакомились десять лет назад, когда им было по восемнадцать. Через три месяца они поженились. После того, как они расстались, он практически не видел женщин. Может быть, поэтому Джеки Ланг его так привлекала. Она была сильная, уверенная в себе женщина, настоящая красавица, и, главное, она была так близко… Он швырнул ведро на бетонный пол, и оно с грохотом покатилось к двери.

Выйдя из конюшни, Тэд увидел отца, стоявшего возле гаража с сигаретой в зубах.

– Не порть ничего. Ради Бенедикта, – предупредил Морис. – Будь с ней обходительным или вообще не приближайся.

Тэд кивнул. Конечно, он будет обходительным. Он не какой-то грубиян, деревенский увалень, не знающий манер. Он заставит себя смотреть на Джеки, как на друга, а не как на объект вожделения, у него хватит воли.

Однако Тэд никак не ожидал, что его чувства придут в такое смятение, когда, подойдя к входной двери, он понял, что значит присутствие женщины в доме.

Из гостиной доносились рождественские мелодии, наполняя весь дом праздничным весельем. В воздухе стоял аромат ванили. Не в силах противостоять ему, Тэд направился в кухню. Заглянув по дороге в гостиную, он был приятно удивлен, увидев, как в жарко полыхающем огне камина весело потрескивают поленья. Волна теплого воздуха окатила его, когда он вошел в небольшое помещение кухни. Все, что можно было заставить, начиная столом и заканчивая верхней частью холодильника, было заставлено различными тарелками, подносами, блюдами, на которых рядами лежали булочки, пироги и пирожные. Джеки, что-то напевая себе под нос, колдовала над плитой со сковородкой в руке. Увидев в дверях Тэда, она застыла, и некоторое время оба стояли в полной тишине. Джеки первая нарушила молчание. Поставив сковородку на стол, она приветливо улыбнулась:

– Добрый день!

– Что все это значит? – произнес Тэд.

– Да я тут кое-что испекла к празднику. Вчера специально для этого посылала вашего отца за продуктами.

Тэд изумленно поднял брови, услышав, как она охарактеризовала все это изобилие.

– Кое-что? Да мы теперь можем претендовать на статус страны, занимающей первое место по производству выпечки.

Джеки окинула взглядом кухню. Только сейчас она осознала, сколько всего напекла.

– Да, действительно, я немного перестаралась. Но на праздничном столе необходимо разнообразие. Два или три пирожных его не украсят. Смотрите.

Она вынула тарелку из буфета и мастерски выложила на нее искусным узором несколько пирожных. Затем вынула из холодильника бутылочку с какой-то жидкостью и сняла крышку.

– Это сидр, – сказала она и поставила перед ним тарелку с пирожными и сидр. – Давайте! Попробуйте. Они гораздо вкуснее, если их поливать сидром.

Она внимательно смотрела, как он взял одно пирожное.

– Нет! – закричала она. Тэд одернул руку:

– Нет?

– Сначала попробуйте это. А потом вон то. У него изумительный вкус. Затем чайное пирожное. Оно не такое сладкое, как остальные.

Он взял небольшое пирожное, на которое указала Джеки. Оно была наполнено джемом и украшено жареными орехами. Тэд с наслаждением прожевал его. Он собирался сделать Джеки комплимент, но вместо этого смог издать только стон блаженства, почувствовав, как свежее тесто буквально растаяло у него на языке. Никогда он не пробовал ничего более вкусного. Дешевые магазинные булочки уже несколько лет были единственным десертом в доме Сноу. А так как никто не заботился о том, чтобы класть их в пакет и плотно его закрывать, они черствели буквально на следующий же день.

– Я упакую их в подарочные коробки, – сказала Джеки, снова вернувшись к плите. – Мы с Бенедиктом обернем их в золотую фольгу, украсим цветными наклейками и перевяжем шелковыми ленточками.

– Да? – удивился Тэд, украдкой положив себе в карман несколько булочек. – Можно было бы купить пирожные в магазине. Нам бы и они сгодились.

– Но это было бы совсем не то, – возразила Джеки, пораженная таким прозаическим отношением к празднику. – Вы не можете угощать друзей и родственников магазинными пирожными. Так никто не делает.

– Подождите. Мы что, отдадим все эти пирожные? – Он взял еще пять булочек и спрятал их в карман, пока Джеки не видела.

– Конечно! Вашим друзьям и родственникам, которые приедут погостить у вас.

Тэд незаметным движением кинул себе в рот еще одно пирожное с джемом.

– Никаких друзей не будет, – сказал он с набитым ртом, – и родственников тоже.

– У вас не будет гостей? Но это же Рождество! – воскликнула Джеки. – Ко всем придут гости!

Тэд равнодушно пожал плечами.

– Мы здесь тихо живем.

– Но что же мы будем делать со всеми этими пирожными? – Она озадаченно уставилась на стол, потом вдруг улыбнулась. – Но ведь есть продавцы из вашего магазинчика, учителя Бенедикта, водитель автобуса…

Он усмехнулся и отправил в карман еще горсть печений.

– Мы можем съесть это все на ужин. На завтрак они тоже нам сгодятся. И на обед.

– Кстати, насчет обеда, – сказала Джеки. – После того, как поедим, мы с Бенедиктом поедем за покупками. Нам нужно купить украшения. Как вы на это смотрите?

Тэд обошел вокруг стола, внимательно изучая следующий ряд пирожных. Джеки молча смотрела на него. Прядь волос, выбившаяся из-под платка, небрежно упала ей на лоб. Щеки и кончик носа были в муке. Тэд подошел к ней и заглянул в глаза. Боже, как она хороша!

– Сначала Бенедикт сделает домашнее задание, а потом поедете, – тихо проговорил он, не отрывая взгляда от ее раскрасневшегося лица.

– Раньше мы готовили эти пирожные вместе с мамой, – объяснила она, убирая сковородку в ящик. – Все эти рецепты я знаю наизусть. – Она взяла печенье, сделанное в форме рождественской елки, покрытой снегом, и откусила маленький кусочек. – Этот вкус возвращает меня в детство.

Тэд вздохнул.

– Я должен вас поблагодарить, – сказал он.

– За что? – Она удивленно посмотрела на него.

– За все это. За то, что потратили на нас столько времени. – Он дотронулся до лица девушки и нежным движением смахнул муку с ее щеки, проведя шершавой рукой по ее шелковой коже. Чувствуя, что не в силах больше сопротивляться бешеному желанию обнять и поцеловать ее, он придвинулся ближе, и его губы медленно стали приближаться к ее губам.

– Вот это да! Вы только посмотрите на это!

Тэд отскочил от Джеки, напуганный голосом сына. Он нервно пригладил волосы и попытался выдавить из себя улыбку. Поворачиваясь к двери, он ожидал увидеть Бенедикта, недоуменно смотрящего, как его отец пытается поцеловать фею. Но внимание Бенедикта было целиком приковано к пирожным. Рядом с ним стоял Пит, восхищенными глазами смотревший на невиданное количество лакомств.

Тэд взглянул на Джеки и увидел, что щеки ее стали пунцового цвета. Войди его сын несколькими секундами позже, он застал бы Джеки в объятиях своего отца. И что бы Тэд сказал сыну? Меньше всего он хотел его ранить. Джеки Ланг Должна была остаться с ними только две недели, и он не собирался продлевать срок ее пребывания в доме. Она должна уехать, и он забудет ее.

– Я должен идти. Работы много, – пробормотал Тэд, забирая со стола бутылку сидра. Проходя мимо Бенедикта, он взъерошил его волосы. – Джеки хочет поехать с тобой за покупками. Можешь ехать после того, как сделаешь уроки.

– Минуточку! – закричала Джеки. – Не уходите. Мы еще не обсудили мои планы.

– Папа, ты еще не обсудил ее планы! – прокричал Бенедикт.

– На следующие две недели мы должны выработать строгое расписание, – начала Джеки. – Мне надо, чтобы вы одобрили мои идеи относительно дизайна вашего дома. Я…

– Я уверен, что все, что вы предложите, будет замечательно, – сказал Тэд. – Если Бенедикту понравится, то мне тоже.

С этими словами он поспешно вышел из кухни, стараясь побыстрее убежать оттуда, где была Джеки Ланг. Громко хлопнув дверью, он направился к сараю, намереваясь поработать там еще часа два. По пути Тэд нащупал в кармане спрятанные пирожные и стал есть их одно за другим, чувствуя, однако, что их восхитительный вкус не приносит ему желаемого удовлетворения. Может быть, ему нужны не пирожные, а тот, кто их испек?


Джеки смотрела сквозь заиндевелое окно пикапа, медленно двигающегося к центру города, любуясь, как в свете ночных уличных фонарей вальсируют снежинки. Справа от нее сидел Бенедикт, широко раскрыв глаза в предвкушении рождественских покупок. Она никогда не встречала такого милого и доброго мальчика, как Бенедикт Сноу. Мысль о том, что она готовит праздник такому чудному ребенку, заражала ее еще большим энтузиазмом. Джеки с нетерпением ждала наступления кануна Рождества.

Она украдкой взглянула на Тэда, сидящего за рулем пикапа. Молчаливый, сдержанный, сильный, он уверенно вел машину по скользкой зимней дороге. Джеки не собиралась приглашать Тэда поехать вместе с ними. После того случая на кухне любая встреча с ним будоражила ее воображение, выбивала ее из колеи. Вместо того чтобы думать о рецептах и составлять праздничное меню, она начинала думать о сильных, властных руках Тэда. И его губы, такие жесткие, такие манящие… Она не могла удержаться, чтобы тайно не полюбоваться им сейчас.

Она бы не пригласила его. Но, увидев, что дороги покрылись тонкой коркой льда, не рискнула сама отвезти Бенедикта в магазин. Тэд согласился, изобразив на лице чувство большого нежелания и немного поворчав по поводу дел на ферме, которые он из-за них не может закончить. Джеки взяла Тэда только в качестве шофера, зная, какое раздражение вызывают у мужчин походы за покупками.

– Давайте послушаем музыку, – предложила Джеки, подавшись вперед, чтобы включить радио.

На пару секунд их оглушил резкий взрыв песни популярной группы «Роллинг Стоунз». От неожиданности она даже шлепнулась назад на сиденье, заметив, что Тэд ухмыльнулся. Джеки быстро настроила радио на волну, транслирующую рождественские песни, и всю дорогу, пока они ехали до магазина, наслаждалась красивой музыкой, время от времени напевая мотив знакомых мелодий, чем несказанно удивила своих попутчиков.

– Знаете, в давние времена Рождество праздновали двенадцать дней подряд, – сказала Джеки. – Так было лет триста назад. В течение двух недель люди каждый день дарили друг другу подарки.

– Правда? – удивился Тэд.

– Двенадцать дней получать подарки? – ахнул Бенедикт.

– Я думаю включить в праздничный дизайн интерьера гостиной тему Двенадцати Рождественских Дней. – Она испытующе посмотрела на Тэда в надежде, что он хотя бы в этот раз выскажет свое мнение по поводу ее идеи. Неужели у него напрочь отсутствовало ощущение праздничной атмосферы Рождества?

– Давайте купим оленя! – с жаром предложил Бенедикт. – Большого оленя из пластика, как у Пита. Он светится изнутри! Пап, ты сможешь установить его на крыше?

Джеки скорчила кислую мину. Может быть, на крыше больших супермаркетов олени неплохо смотрятся, но на крыше маленького деревенского дома такое «украшение» будет выглядеть нелепо.

– Может быть, купим что-нибудь менее…

– А мне нравится эта идея, – издевательски произнес Тэд. – Чем больше всего на крыше, тем лучше. Еще есть много незаполненного места на клумбах. Можно поставить оленей по краям дороги и вокруг конюшен. Превратим нашу ферму в настоящий Лас-Вегас!

– Здорово! – обрадовался Бенедикт. Он облокотился на спинку сиденья отца. – А что такое Лас-Вегас?

– Это место, где царит полная безвкусица, – сказала Джеки, выразительно посмотрев на Тэда. – Не думаю, что в вашем супермаркете продают оленей.

– Там есть все, – уверенным тоном произнес Бенедикт. – У Стива огни на елке сделаны в виде жуков. Это так потрясающе выглядит, как будто вся елка усыпана жуками! Его мама купила их в нашем супермаркете. Давайте тоже такие купим.

– В виде жуков? – ужаснулась Джеки.

– Такая елка отлично будет смотреться в нашей гостиной, – поддакнул сыну Тэд, желая подразнить Джеки.

Она взглянула на него и увидела, что он смотрит на нее: глаза блестят, на губах насмешливая улыбка.

– Вас, наверное, мало интересуют мои собственные предложения, – обиженно произнесла Джеки.

На несколько секунд их глаза встретились. На первый взгляд выражение его лица было холодно и насмешливо, но в глазах светилось совсем другое: что-то теплое, нежное, почти магическое. Джеки быстро отвела взгляд, чтобы Тэд не заметил яркий румянец на ее щеках.

– Бенедикт хочет жуков, – сказал он, усмехнувшись.

Улыбка очень шла ему. Он был просто неотразим. Сильный, стройный и очень сексуальный. Серьезный и мрачный, он мог неожиданно стать веселым и безалаберным. Какая женщина откажется от такого мужчины?

– Можно и жуков, – пробурчала Джеки, выбрав из двух зол меньшее. Хотя она всегда предпочитала украшать дома по-своему, так чтобы все было выдержано в одном стиле, иногда ей приходилось учитывать волю клиентов, подчиняя свой замысел их причудливым идеям. В прошлом году, например, украсила для одного доктора елку пластиковыми внутренними органами. Она прикусила нижнюю губу. Возможно, у лошадей водятся какие-нибудь жуки. В этом направлении стоит поработать, подумала она.

Опустив глаза, Джеки посмотрела на свою ногу, на то самое место, где она соприкасалась с ногой Тэда. Даже через пальто она чувствовала его тепло. Тепло, которое проникало в ее плоть и распространялось по всему телу. Джеки закрыла глаза, чувствуя истому. Одно движение – и ее рука медленно скользнет по шершавой ткани его джинсов, лаская его сильные мускулистые ноги. И так вести ладонь все выше и выше, пока… Джеки открыла глаза.

– У нас будет две елки, – произнесла она. – Одна, в традиционном стиле, в гостиной, и вторая, с жуками, в комнате Бенедикта. В библиотеке тоже можно будет поставить елку.

– Здорово! – воскликнул Бенедикт. – У нас никогда еще не было три елки на Рождество. Санта-Клаусу у нас понравится.

Джеки обернулась в сторону Тэда, но он смотрел прямо перед собой на дорогу. Небольшие деревенские домики уступили место городским постройкам: магазинам, кафе, частным фирмам и зданиям государственных учреждений. Вскоре они остановились возле огромного супермаркета.

– Я заберу вас через три часа, – сказал Тэд. Он повернулся к сыну, положив руку на спинку сиденья Джеки, и дал ему несколько наставлений: – Веди себя хорошо. Слушайся мисс Ланг и никуда от нее не отходи.

Он повернулся к Джеки. Его рука почти лежала на ее плечах. Она еще больше прижалась к спинке сиденья, пытаясь представить ощущение счастья, которое дарят женщине прикосновения сильных мужских рук.

– Купите себе какие-нибудь наряды, – предложил он Джеки. – И новую обувь.

Джеки слабо улыбнулась и, открыв дверцу пикапа, спрыгнула на землю.

Не успела она опомниться, как оказалась в толпе народа, собравшегося возле центрального входа супермаркета. Бенедикт, крепко сжав ее руку, протискивался прямо к ярким витринам. Подойдя вплотную к огромным сверкающим стеклам, он пристроился к ребятишкам, для которых все происходящее по ту сторону прозрачной глади было другим, сказочным, миром.

– Посмотри, какой поезд! – восторженно закричал Бенедикт. Он потащил ее к следующей витрине. – Какие мишки с барабанами! Видишь? Они двигаются.

Подходя к третьей витрине, Джеки оглянулась. Тэд издали наблюдал за ними. Он вышел из машины и стоял, сложив руки на груди, неотрывно следя за двумя фигурками в толпе. Он был слишком далеко, чтобы можно было разглядеть выражение его лица. Определенно можно было увидеть только то, что он не улыбается. Для сухого, угрюмого фермера Тэд Сноу был слишком сложен. Его настроение менялось каждую минуту.

Обернувшись еще раз, Джеки уже не увидела знакомой машины. Она поймала себя на том, что это ее расстроило. Уже давно мужчины не смотрели на нее с таким интересом. И уже давно это перестало ее трогать. Кисло улыбнувшись, она оттащила Бенедикта от витрин.

– Пойдем за покупками!

Они быстро вошли через вращающиеся двери и остановились. У Джеки возникло ощущение, что она оказалась в прошлом. Вот так же они ходили за покупками с мамой. Продавцы вежливо улыбались им, нарядные швейцары приветствовали возле входа кивком головы. Первый этаж весь сверкал. В воздухе стоял опьяняющий запах дорогих духов.

Проходя парфюмерный отдел, Джеки обратила внимание на огромную елку, установленную в центре магазина. Елка возносилась ввысь до третьего этажа. Высоко закинув голову, Джеки рассматривала покупателей, которые, облокотившись на перила лестницы, любовались сверкающими огнями и светящимися украшениями красавицы-елки. Искорка задора зажглась в ее душе. Она почувствовала себя маленькой девочкой, замирающей от восторга в предвкушении Рождества.

– Это сказка! – зачарованно произнесла она. – Настоящая елка. Интересно, как они умудрились поставить ее сюда?

– У них здесь всегда большая елка. – Бенедикт потащил ее к эскалатору. – Поднимемся на второй этаж. Я хочу поблагодарить Санту.

– За что? – спросила Джеки, поспешно направившись к эскалатору, чтобы не отстать от Бенедикта.

– За тебя.

Этот детский комплимент согрел сердце Джеки. Она работала феей всего несколько дней, но за это время успела понять, что это самая лучшая работа. Приносить счастье такому милому мальчику, как Бенедикт Сноу, – это огромная радость.

Они вступили на эскалатор, поднялись наверх и оказались в толпе детей, ждущих своей очереди к Санта-Клаусу, который сидел в маленьком сказочном домике. Каждый год перед Рождеством местные ребятишки приходили сюда, чтобы попросить Санта-Клауса исполнить их рождественские мечты. Ферма Сноу располагалась на самой окраине города, и для Бенедикта посещение городского супермаркета было большой редкостью. Не имея возможности прийти сюда, к Санте, со своим рождественским желанием, он не мог упустить случая хотя бы поблагодарить его за ту, которую, как он верил, прислал ему добрый и могущественный Санта-Клаус.

Празднично разукрашенный дом Санта-Клауса возвышался в центре супермаркета, как ледяной дворец. Ворота были словно покрыты изморозью. Стены усыпаны волшебным снегом, который не таял, даже согреваемый теплым воздухом вентиляторов. Вокруг все было уставлено игрушками. Сказочные эльфы приглашали детей к Санта-Клаусу. Пока они ждали своей очереди, Джеки вспоминала, как в детстве она тоже искренне верила в существование Санта-Клауса и обижалась на каждого, кто посмел сказать, что его нет.

Вдруг перед ними словно из-под земли вырос маленький эльф. Бенедикту не терпелось поделиться своей радостью, поэтому появление эльфа, одного из помощников Санта-Клауса, пришлось как нельзя более кстати.

– Посмотри! – сказал он эльфу. – Это моя фея.

Эльф внимательно посмотрел на Джеки.

– Твоя кто?

– Моя рождественская фея! Ее зовут Джеки. Санта прислал ее для меня. Я пришел, чтобы поблагодарить его.

Эльф поднял глаза вверх и с нескрываемым любопытством уставился на Джеки. Слишком откровенно он меня рассматривает, подумала Джеки.

– Санта прислал тебя? Не может быть. – Джеки взглянула на эльфа и, поняв, что он собирается забросать ее кучей вопросов, на которые она не знала что ответить, потянула Бенедикта к лестнице, ведущей на третий этаж.

– Пойдем, Бенедикт! Потом поблагодарим Санту. Нам надо много всего купить.

– Подожди! – закричал приставучий эльф во весь голос. – Мне надо задать тебе несколько вопросов.

Вскоре они потеряли его из вида, затерявшись среди многочисленных товаров. Джеки вздрагивала теперь каждый раз при виде какого-нибудь эльфа, мирно разгуливающего по магазину. Она обняла Бенедикта за плечи.

– Может быть, не стоит говорить каждому, что я твоя рождественская фея? – предложила Джеки.

– Почему?

Она помолчала, пытаясь найти убедительную причину.

– Потому что тогда все дети будут просить себе рождественскую фею. А нас не так уж и много. Зачем их расстраивать?

Бенедикт понимающе кивнул.

– Да, наверное, так будет лучше.

Выбирая елочные украшения, Джеки взглянула на Бенедикта и провела рукой по его гладким волосам. Он посмотрел на нее и открыто улыбнулся, глаза его светились радостью. Как не похож он был на своего отца. Если у Бенедикта всегда все было написано на лице, то Тэд скрывал свои эмоции за каменной маской холодности и равнодушия. Если Бенедикт был добродушен и общителен, то его отец был сух и угрюм.

Джеки тихонько вздохнула. Она вошла в жизнь этих двух людей с намерением выполнить свою работу и заработать приличные деньги. Но эта работа стала для нее те только способом заработка. Она дала ей возможность внести разнообразие в жизнь Бенедикта, дать ему что-то такое, чего у него никогда не было. Если бы контракт заканчивался завтра, она не оставила бы Бенедикта. Этот славный мальчик совершенно очаровал ее. Надо было только постараться, чтобы то же самое не удалось сделать его отцу.

Утром высыпал густой снег и покрыл дорожки белоснежным ковром, ярко сверкающим на солнце, словно он был украшен крошечными алмазами.


Тэд глубоко вдохнул морозный воздух. Он посмотрел вокруг на холмистые земли, массивные деревья, просторные поля и улыбнулся. Это была его земля, его будущее и будущее его сына. Ничто не могло бы заставить его покинуть это место. Даже женщина.

Лиз пыталась вытащить его отсюда, заставить жить чужой жизнью в Лондоне. Но когда она забеременела, он настоял на том, чтобы они переехали к нему на ферму. У нее не было выбора, поэтому она согласилась. С того самого дня, как она поселилась на ферме, было ясно, что жизнь здесь ей не по душе. Неудивительно, что семь лет спустя она ушла. Хотя для Тэда это стало полной неожиданностью.

Он посмотрел на Джеки, которая с трудом, стараясь наступать туда, куда и он, шла за ним. Рядом с ней торопливо шел Бенедикт. Держа ее за руку, он с восхищением смотрел на нее, как будто она и впрямь была фея. Для Тэда же она скорее была сирена, посланная дьяволом, чтобы мучить и искушать его своей неземной красотой. Она была чужой на ферме. Даже одетая в грубые ботинки и толстый шерстяной свитер, она выглядела как горожанка.

Он ускорил шаг, чтобы увеличить расстояние между собой и Джеки, но каждый раз, когда он оглядывался, она была здесь, обращаясь к нему с каким-нибудь вопросом или прося у него помощи. Вчера, когда Тэд вез их в супермаркет, он собрал все свое мужество, чтобы выглядеть спокойным и равнодушным, в то время как на самом деле сгорал от желания обнять ее. Когда она благодарила его за то, что он помог ей отнести тяжелые коробки в дом, он еле сдержал себя, чтобы не нагнуться и не поцеловать ее в тонкую шею. Сегодня утром за завтраком он не мог глаз оторвать от нее, невольно любуясь нежной и в то же время чувственной красотой ее лица.

И сейчас даже холодный морозный воздух не мог остудить в нем жаркого желания схватить ее и крепко сжать в своих объятиях. Чтобы не думать об этом, Тэд попытался сосредоточиться на ее задании – найти три подходящие рождественские елки. Он остановился и внимательно посмотрел на пятнадцатиметровую ель. Он подождал, пока Джеки и Бенедикт догонят его.

– Как вам это дерево? – спросил он. Джеки измерила взглядом ширину и высоту дерева, затем медленно обошла вокруг него, осматривая каждую деталь. Она уже забраковала сорок семь деревьев, и, если ей не понравится и это, Тэд готов был закопать ее в ближайшем сугробе и продолжить поиски без нее.

– Не знаю, – неуверенно произнесла Джеки. – С этой стороны оно слишком голое. И не достаточно толстое. – Она вздохнула. – Лучше бы мы сходили на рынок и купили три елки. Мы не можем тратить столько времени на поиски.

Тэд сжал зубы от напряжения, пытаясь придумать, какую колкость сказать ей в ответ. Вот почему он не ходил с женщинами за покупками. Что бы они ни искали, они всегда превращали это в событие мировой важности.

– Мы поставим елку той стороной, где она более голая, к стене, – сказал Тэд. – Никто не будет знать об этом.

– Я буду знать, – сказала Джеки. – Эта елка не будет совершенна.

– Ничто из того, что я показываю вам, не совершенно, – ответил Тэд. – Здесь вы не найдет идеального дерева. Мы потому срубаем на Рождество одну из наших елок, что это семейная традиция.

– Не нужно так нервничать, – тихо сказала Джеки. – Я найду елку. Просто нужно время. Иногда мне и моему отцу целыми днями приходилось искать идеальную елку.

Тэд остановился и медленно повернулся к Джеки.

– Днями? Мы уже четыре часа ходим по лесу, из них три мы должны были сидеть дома, чай пить. Скоро стемнеет. Вы видели уже сотни деревьев. Двенадцать метров высотой, шестнадцать метров, толстые и тонкие, с короткими иголками и с длинными иголками. Скажите мне, что вам надо?

– Мне надо что-нибудь особенное, – ответила Джеки. Она скрестила руки на груди и упрямо уставилась на него. Щеки ее пылали, глаза блестели. – Что-нибудь совершенное.

Совершенное?!! В этом лесу нет ничего совершенного, кроме совершенного маньяка с топором, отточенным в совершенстве, у которого есть совершенно определенные причины убить тебя, если ты сейчас же не выберешь подходящую елку.

Джеки прочитала все это в его глазах.

– Если прогулка по лесу вас так расстраивает, почему бы вам не пойти домой?

– Расстраивает? Вы называете это – расстраивает? – Он нагнулся и взял в руки горсть снега, слепив из него плотный снежок.

Джеки сделала предупредительный жест рукой.

– Даже не пытайтесь кинуть это в меня.

Но Тэда ее слова только подзадорили. Поняв, что он не собирается отказаться от своего коварного замысла, Джеки приготовилась позвать на помощь Бенедикта. Тэд издал какой-то агрессивный рык. Он с большим удовольствием запустил бы в нее снежком, но это вряд ли поможет уговорить ее побыстрее уйти из леса.

– Хорошо, – сказал он, бросив снежок под ноги. – Но я даю вам тридцать минут, чтобы вы нашли три приличных дерева, или я оставлю вас здесь замерзать.

Он развернулся, собираясь пойти дальше, как вдруг его обдало холодом, и он почувствовал на шее ледяную массу, медленно скользящую ему за шиворот. Тэд оглянулся. Джеки и Бенедикт стояли с невинными лицами, любуясь красотами зимнего пейзажа. Тэд повел бровью в сторону сына, потом перевел взгляд на Джеки. Неторопливым, уверенным движением он зачерпнул горсть снега и принялся лепить снежок, постепенно приближаясь к Джеки. Сейчас он покажет ей, кто в доме хозяин. Она вскрикнула в притворном ужасе и кинулась к ближайшему дереву. В этот момент второй снежок ударил Тэда прямо в грудь. Повернувшись к Бенедикту, он прокричал:

– Вот как! Ты заодно с девчонкой!

– Она моя фея, и я должен ее защищать. – Бенни воинственно ударил себя кулаком в грудь. – Я объявляю тебе войну! – И, издав боевой клич, он побежал в сторону Джеки, чтобы загородить ее от летевшего в ее сторону снежка.

Завязалась настоящая битва, в которой Тэду пришлось нелегко. Только он начинал метиться в Джеки, как получал предательский удар от родного сына. Не успевал он запустить снежком в Бенедикта, как на него обрушивался целый шквал снежков со стороны Джеки.

Запыхавшись, весь мокрый, Тэд понял, что нужно срочно менять тактику. Он взял немного снега и быстро спрятался за деревьями. Убедившись, что противники потеряли его из виду, он потихоньку подкрался к Джеки, которая недоуменно выглядывала из кустов, пытаясь понять, куда исчез Тэд. В последний момент она резко развернулась, но было уже поздно. Тэд набросился на нее и повалил в снег. Схватив ее за тонкие запястья, он соединил их у нее над головой. Лучше бы она не пыталась закричать! Горсть снега тут же оказалась у нее во рту. Кашляя и выплевывая противную массу, Джеки посмотрела на него. На длинных ресницах блестели снежинки. Как завороженный, смотрел Тэд в ее глаза. Она лежала теперь смирно… Губы его сжались, сердце бешено застучало. Хотя он не отпускал ее, она не звала Бенедикта на помощь.

– Сдаешься? – Он осторожно смахнул снег с ее лица, многозначительно посмотрев Джеки прямо в глаза.

Джеки кивнула. Она посмотрела на его губы, и, когда Тэд откинул прядь волос с ее лица, она прижалась щекой к его ладони, прося новой ласки. Закрыв глаза, она раскрыла губы. Издав тихий стон, Тэд, предвкушая сладость поцелуя, наклонился ниже, уже готовый отдаться давно томившей его страсти.

Неожиданно раздался треск ломающейся ветки, и они услышали шаги. Тэд вскочил на ноги.

– Помоги мне подняться! – тихо попросила Джеки.

Нахлынувшая на них страсть исчезла, как по мановению волшебной палочки. Джеки поднялась и стала интенсивно стряхивать снег с пальто.

– Не надо было этого делать, – бормотала она, боясь встретиться с ним взглядом. – Я здесь должна только работать и ничего больше…

Тэд смутился, почувствовав, как давят джинсы, – улика его страсти.

– Война все спишет, – улыбнулся он. – По-моему, так говорят?

Джеки открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент из-за кустов появился Бенедикт, сияя улыбкой победителя. Выражение лица Тэда еще больше укрепило его уверенность в своей победе.

– Джеки тебе хорошенько задала! – закричал он. – Мы выиграли! Мы выиграли!

Тэд откашлялся и кивнул:

– Да, приятель, Джеки мне хорошенько задала.

«Победительница» изобразила счастливую улыбку на лице и протянула руку Бенедикту.

– Пора идти дальше. Нам все еще надо найти три елки. – С невозмутимым видом она прошла мимо Тэда, намереваясь возобновить свои поиски совершенства.

Тэд догнал их через пять минут. За это время он сумел окончательно подавить в себе охватившее его возбуждение. Но страсть, не получившая выхода, привела его в подавленное состояние. Что было бы, если бы они были одни в лесу, если бы им никто не помешал? Смогли бы они отдаться своему желанию? Она хотела, чтобы он ее поцеловал. Он прочел это в ее глазах, угадал по едва заметному движению чувственных губ, ощутил желание в ее порывистом дыхании. Сколько будут они скрывать то, что скрыть уже невозможно?

– Папа, иди сюда! – раздался звонкий голос. – Джеки нашла елку, которая ей нравится.

Она стояла рядом с елью, ничем не отличающейся от всех предыдущих деревьев, которые она забраковала. Скрестив пальцы рук, Джеки неотрывно смотрела на дерево.

– Это годится, – уверенно сказала она, избегая его взгляда.

Тэд обошел вокруг дерева, отлично понимая, что она выбрала первую попавшуюся елку. Сейчас она готова была сделать все, чтобы только поскорее избавиться от него, даже остановить свой выбор на явно средненьком дереве.

– А как насчет вот этого голого места? – иронично спросил Тэд.

– Мы поставим дерево этой стороной к стене, – сказала она без всякого энтузиазма в голосе. – А вон то маленькое будет замечательно смотреться в библиотеке. А вон то будет стоять в комнате Бенедикта. Срубите их, и мы пойдем домой.

Джеки была явно расстроена. Тэд терялся в догадках, чем именно. Может быть, у него так давно не было женщины, что он уже не может отличить желание от отвращения? Он готов был проклинать себя за свой порыв, за то, что не смог сдержаться и, возможно, все испортил.

– Бенни, отведи мисс Ланг домой. Она, похоже, замерзла.

Реакция не заставила себя ждать. Глаза Джеки сузились, румянец, которым мороз разукрасил ее щеки, стал еще гуще.

– Я сама могу дойти домой, – твердо произнесла она.

– Я уверен, что вы можете. Но мне будет спокойнее, если Бенедикт пойдет с вами вместе.

Тэд долго смотрел им вслед, не шевелясь, пока они не затерялись среди деревьев. Увы, при всем желании он не мог сопротивляться ее чарам. Бесполезно было отрицать очевидное. Он не успокоится, пока не поцелует Джеки Ланг крепко, страстно, так, чтобы все замерло в груди.

Может быть, после этого его влечение к этой фее ослабнет. Именно так он и поступит. При первом же удобном случае он заключит ее в свои объятия и поцелует. И все кончится. А может быть, начнется…

4

К тому времени, как Джеки закончила наряжать елку в комнате Бенедикта, пламя в камине почти потухло, и только раскаленные докрасна угли отдавали свое последнее тепло. Сам хозяин комнаты, устав помогать Джеки, заснул на диване, уткнув голову в мягкий живот Файдоу. Тэд, казалось, был полностью погружен в чтение газеты, но Джеки чувствовала его взгляд на себе. Всякий раз, когда она внезапно оборачивалась, Тэд быстро опускал глаза.

Как быстро все произошло между ними! Еще три дня назад она стояла на крыльце его дома, совсем чужая, а сейчас они оба страстно желают друг друга, как подростки, сгорающие от нетерпения поскорее испытать это, еще незнакомое им наслаждение. И хотя она старалась контролировать свои эмоции в присутствии Тэда, одного его взгляда было достаточно, чтобы она забыла все установки, которые давала себе перед каждой встречей с ним.

Джеки никогда не придавала большого значения физической стороне любви. Близость с Дэвидом приносила ей удовлетворение, но она не знала того неизъяснимого блаженства, о котором пишут в романах. Она впервые почувствовала, в какое волнение способен привести женщину один взгляд желанного мужчины. Дрожь, охватывающая все ее тело каждый раз, когда она встречалась взглядом с Тэдом, приятные ощущения внизу живота, когда он касался ее, сладкая нега от теплоты его дыхания – все это пришло к ней впервые.

Разум приказывал ей не переходить за рамки чисто деловых отношений с Тэдом. Но сердцем она чувствовала, что это невозможно.

После прогулки в лесу Джеки больше ни о чем не могла думать, только о том несостоявшемся поцелуе. Она заставляла работать свое воображение, пытаясь представить, что могло бы быть дальше, к чему мог бы привести простой поцелуй. Но единственным итогом этого романтического приключения ей виделось разбитое сердце и море страданий, и это страшило ее.

Она повесила последнюю игрушку на елку и сделала шаг назад, чтобы полюбоваться своим произведением. Хотя она так и не смогла до конца смириться с «жуками» на рождественской елке, пришлось признать, что тема природы довольно органично вошла в общий замысел. Они с Бенедиктом еще добавили украшения в виде птичек. Джеки нашла оригинальную самодельную гирлянду, сделанную из засушенных диких цветов, которая придала теплый тон зимнему настроению Рождества. Может быть, это была не самая замысловатая елка, сделанная Джеки, но все же в ней было свое очарование.

– Ну, что вы об этом думаете? – спросила Джеки, задумчиво глядя на скворечник, красующийся на самом верху елки.

– Что?

Джеки поправила один из фонариков и повернулась к Тэду.

– Что вы думаете? – Тэд взглянул на сына.

– Я думаю, лучше отнести этого парня в кровать. – Он отложил газету в сторону и взял на руки Бенедикта. Тот открыл глаза и зевнул.

Когда его взгляд упал на елку, украшенную огоньками в виде стрекоз и жуков, мальчик радостно улыбнулся.

– Здорово! – Тэд поставил его на пол, и Бенедикт нежно обнял Джеки, поцеловав ее так, что на душе у девушки сразу стало тепло. – Спокойной ночи, Джеки.

Джеки ласково погладила его по голове и улыбнулась. Тэд взял за руку сына, и они оба вышли из комнаты. Даже оставшись одна, Джеки продолжала улыбаться. Любовь между отцом и сыном была так трогательна! Такие же теплые, доверительные отношения у нее были со своим отцом. Настанет время, мечтала Джеки, когда и у нее будет ребенок, и он будет так же сильно ее любить.

Но когда она начинала думать о своей собственной семье, воображение рисовало ей образ Бенедикта в качестве желанного сына, а своим мужем она почему-то представляла Тэда Сноу. Не то чтобы она хотела выйти за него замуж и иметь от него детей. Просто именно такого отца она хотела бы своему ребенку.

Джеки вздохнула и начала собирать разбросанные по полу упаковки. Когда уборка была закончена, она подошла к выключателю и погасила свет. Настала долгожданная минута: нарядная рождественская елка предстала перед ней во всем своем великолепии. Комнату наполнял свежий аромат хвои, потолок причудливо расцветили отсветы елочных огней. Любой в эту минуту поверил бы, что попал в сказку, а прекрасная девушка рядом с елкой действительно самая настоящая фея.

– Красиво…

Она повернулась и увидела рядом Тэда.

– Вам нравится?

– Я не о елке.

Джеки почувствовала, что краснеет. Как легко обезоружить женщину простым комплиментом! Особенно если он сделан таким мужчиной, как Тэд Сноу.

– Я думаю, идея Бенедикта насчет жуков очень удачна.

– Хотите бокал вина? – предложил Тэд.

С ее губ уже готово было сорваться «да», но она вовремя остановила себя.

– Здесь я уже закончила, но надо еще повесить гирлянды в библиотеке и составить…

Тэд взял ее за руки и медленно развернул к себе. Уверенным движением он обхватил ее голову большими ладонями и прильнул к ее губам. Поцелуй был таким нежным и таким неожиданным, что Джеки даже растерялась. Она не почувствовала ни возмущения, ни стыда, только несказанное наслаждение.

Тэд долго ласкал губами ее губы, словно изучая их, пробуя их на вкус. Джеки обвила руками его шею и крепко прижалась к нему. Когда он попытался слегка отстраниться, она мягким движением руки удержала его. Ее пальцы стали поглаживать его затылок, ласкать плечи. Тэд сжал ее еще сильнее, чувствуя, как страсть захватывает его все больше и больше… Стон блаженства вырвался из его груди.

– Я хотел этого с первой минуты нашей встречи, – прошептал он, обдав ее щеку теплым дыханием. Джеки запрокинула голову назад, и он стал покрывать ее шею поцелуями. – Скажи, что ты тоже хотела этого.

– Я не знаю, – слабо проговорила Джеки, охваченная сладким томлением. Она-то думала, что хочет только одного – как можно дальше держаться от Тэда Сноу. Но сейчас она мечтала, чтобы он довел ее своими поцелуями до исступления.

Тэд провел рукой по ее волосам и посмотрел ей прямо в глаза.

– Почему ты отрицаешь это? Мы нравимся друг другу. Это так просто.

– Не просто, – ответила она. – Я здесь работаю. Потом я вернусь обратно в Манчестер, чтобы продолжить свою карьеру, свое дело.

Тэд нахмурился.

– Я не прошу тебя остаться и не предлагаю тебе выйти за меня замуж.

Джеки вспыхнула:

– Поэтому мы и не должны делать это. – Она резким движением оттолкнула его от себя.

– Тебе необходимо обручальное кольцо, чтобы я мог поцеловать тебя еще раз?

– Не будь смешным!

– Тогда что?

Джеки судорожно пыталась найти разумную причину, по которой она не могла отдаться ему. Но ничего не приходило ей в голову. Почему не целоваться с ним, если это так приятно? Почему нельзя уступить своей страсти? Она же не была помолвлена с Дэвидом. Она была свободной женщиной и могла заводить романы с кем угодно.

– Есть другой мужчина, – наконец произнесла она, найдя первый попавшийся предлог.

Тэд поцеловал ее в шею.

– После сегодняшней ночи его не будет.

– Я серьезно, Тэд.

Он медленно поднял глаза. Джеки почувствовала, как напряглись его плечи.

– Ты помолвлена? – Игривый тон исчез. В его голосе сквозила ревность и едва сдерживаемая злость. Джеки уже пожалела, что не смогла придумать что-нибудь другое.

– Н-нет. То есть, да. Мы давно с ним знакомы, и в прошлом году он сделал мне предложение. – Это не было ложью.

– А где же кольцо?

– Мне не нужно носить кольцо, чтобы помнить о своих чувствах.

– А какие у тебя чувства, когда ты с ним, Джеки? – спросил Тэд. – Ты чувствуешь с ним то же, что и со мной? Задыхаешься от страсти, забываешь обо всем, хочешь идти дальше и дальше, чтобы до конца испытать это? Так?

Он схватил ее за талию и притянул к себе.

– Перестань! – попыталась она оттолкнуть его. Но как только заглянула ему в глаза, сразу сдалась.

Тэд прижал ее к себе сильнее.

– Сделай это со мной. – И он снова прильнул к ее губам.

Она ощутила его желание, такое бешеное, что она почувствовала, как постепенно оно захватывает и ее. Жар его поцелуев распространялся по всему ее телу. Он целовал ее жадно, яростно. Джеки понимала, что с каждым мгновением все больше теряет контроль над собой. Секунда промедления могла обернуться непоправимой ошибкой. Собрав остатки воли в кулак, она заставила себя оттолкнуть его.

– Ты не можешь отыгрываться на мне за свое прошлое. Я – не она. Мы не должны допустить ошибки, о которой потом будем сожалеть. Праздник кончится, настанут серые будни. Я уеду, и ты не сможешь ни в чем обвинить меня, потому что это не будет выглядеть так, что я бросаю тебя. Я просто вернусь к своей прежней жизни.

Помрачнев, Тэд отпустил ее и отвернулся. После того, как еще несколько минут назад она сливалась с ним в одно целое, расстояние в несколько шагов показалось ей огромным, и она вдруг почувствовала себя несчастной и страшно одинокой…

– Я думаю, ты ответила на все мои вопросы, – сказал Тэд. Он потер руки и огляделся вокруг. – Тебе нужно помочь здесь убраться? Если нет, то я пойду. У меня еще на конюшне кое-какие дела.

– Это все?

Он выжал из себя улыбку.

– Не волнуйтесь, мисс Ланг. Больше я вас целовать не буду. Если, конечно, вы сами не попросите меня об этом. – С этими словами он схватил свою куртку и быстрым шагом направился к двери.

Дверь за ним захлопнулась с таким оглушительным грохотом, что Джеки даже подскочила от испуга и прижала руки к груди. Сердце ее колотилось с такой бешеной силой, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.

– Ну и ладно, – пробормотала она. – Даже хорошо, что все прояснилось. – Она принялась убирать оставшиеся в углу вещи, но тело ее сотрясал такой озноб, что пришлось сесть на диван, чтобы успокоиться.

Все к лучшему, подумала она. Не будет больше вожделенных взглядов, страстных желаний, горячих поцелуев. Джеки застонала и закрыла лицо руками. Теперь ей оставалось только убеждать себя, что произошло то, к чему она и стремилась, и что теперь она наконец-то сможет сконцентрироваться на работе. Только почему-то она была разбита и подавлена, и у нее совершенно не было сил, чтобы выйти из этого состояния и заняться работой.


– Упаковывай чемоданы и садись на первый поезд до Бакстона. – Джеки твердым голосом давала указания в телефонную трубку, чувствуя, что ее нервы на пределе. – Первый поезд отходит в восемь двадцать. Он прибывает сюда еще до полудня.

– Мам? Это ты?

– Нет! Это Джеки.

На некоторое время на том конце трубки воцарилась тишина. Затем раздался стон и недовольный голос Люси:

– Джеки! Сейчас пять часов утра!

– Я знаю, сколько сейчас времени, – сказала Джеки, расхаживая взад и вперед. Два шага туда, два – обратно. – Мне надо, чтобы ты сюда срочно приехала. Самое позднее – завтра утром. Я решила, что этим заказом займешься ты.

Джеки могла представить, какое изумленное выражение лица было у Люси в этот момент. Но это мало волновало ее. Она провела бессонную ночь, поедая одно за другим пирожные и взвешивая все за и против своего дальнейшего пребывания на ферме. На рассвете она решила, что единственно правильное решение – немедленно уехать отсюда. Несмотря на то, что Тэд пообещал больше не прикасаться к ней, Джеки знала, что рано или поздно она сама прибежит к нему и дело не закончится невинными поцелуями. Она давно уже хотела большего.

Джеки снова и снова мысленно возвращалась к их поцелую, вспоминая, какое желание он вызвал в ней и как она заглушила это неистовое желание усилием воли. С того самого момента, как Тэд коснулся ее губ, она поняла, как сильно хочет его, и уже была готова отбросить все свои комплексы. Но голос разума еще не совсем умолк, удерживая ее от неосторожного шага.

Как она могла понять, чего хочет? Она целый год не могла решить, нужен ли ей Дэвид. И чем все закончилось? Нет, Джеки Ланг никогда не принимала поспешных решений. Она всегда все тщательно обдумывала, учитывая каждую деталь.

Несмотря на то, что роман с Тэдом мог бы стать для нее удивительной сказкой, его последствия были бы более чем прозаичны. Она отлично видела, что имеет дело не с тем мужчиной, который легко позволяет себе влюбиться. Развод наверняка оставил глубокий и болезненный след в его сердце. Он довольно определенно высказался по поводу своих чувств и желаний. Она ему нравилась, но о предложении выйти замуж даже и речи не заходило.

– А что случилось? – спросила Люси сонным голосом.

– Просто я подумала, что ты лучше справишься с этим заданием.

– Почему?

– Ну… – Джеки запнулась, подыскивая подходящее объяснение. – Потому что ты сильнее.

– Если там надо поднимать что-то тяжелое, почему ты не наймешь кого-нибудь? – наивно предложила Люси. – У нас есть деньги.

– Я не об этом говорю, – сказала Джеки, вытаскивая из-под кровати свою дорожную сумку.

Люси затихла.

– А о чем ты говоришь? – наконец спросила она. – Что-нибудь случилось? У тебя расстроенный голос.

– Со мной все в порядке, – ответила Джеки, раскрывая сумку.

– Неправда, – возразила Люси. – Я всегда знаю, когда ты говоришь неправду, даже по телефону. Что случилось?

Джеки помедлила, раздумывая, рассказать ли Люси все подробно или просто изложить факты.

– Хорошо. Это мужчина. Отец Бенедикта Сноу, Тэд. У нас с ним… ну…

– Между вами что-нибудь есть? Ты там показываешь свой характер? Знаешь, мужчины это не любят. Я всегда говорила тебе, что нужно быть более мягкой и податливой.

– Я не показываю характер! – Она села на край дивана. – Как раз наоборот. Всякий раз, когда мы с ним пересекаемся, у нас доходит до поцелуя или почти до поцелуя.

– Ты уже целуешься с ним? – Люся замолчала на мгновение, переваривая информацию.

– Один раз. До этого мы чуть не поцеловались на снегу и еще в кухне. И однажды он поцеловал мой палец. Но это не считается.

– Не считается? – переспросила Люси.

– Я не думаю, что поцеловать девушку в пораненный палец – это домогательство.

– Джеки, если у меня уже шесть месяцев никого нет, то это не значит, что ты тоже должна лишать себя радостей жизни.

– Но мне нужно заботиться о своей репутации, – ответила Джеки.

– Ты просто капризничаешь.

– Я не могу вступить в подобные отношения с клиентом… – Затаив дыхание, она ждала, что ответит Люси, в надежде, что та не вспомнит, что Тэд Сноу на самом деле не был клиентом. Раз не он оплачивал ее работу, то она имела полное право раздеться догола и вытанцовывать у него на кухне в фартуке и кухонных варежках-прихватках, если ей захочется. – Пожалуйста, Люси, ты должна помочь мне. Если я здесь останусь, я не знаю, что может произойти.

– Ты можешь сходить с ума и заниматься с ним любовью. И это именно то, что тебе нужно! – закричала в трубку Люси. – Джеки, ты всегда жила по плану до такой степени, что знала, какие трусы наденешь в следующий вторник. Может быть, пора позволить себе действовать немножко более спонтанно?

– Речь идет не об особенностях моего характера! Речь идет о сексе. О сексе с мужчиной, который понимает в этом толк. А мне не нужно говорить тебе, что я в этом не сильна. Поэтому, если ты хочешь, чтобы на следующее Рождество я вместе с тобой развешивала гирлянды, то начни упаковывать чемоданы и садись на первый же поезд в южном направлении.

– Но мне тут еще дела закончить надо, – запротестовала Люси. – Самое раннее, когда я смогу сесть на поезд, – это завтра утром.

У Джеки не было больше сил спорить с ней, объясняя, что ее репутация ей дороже нескольких безумных ночей любви с Тэдом Сноу. Тем более, что это было бы ложью.

Она дала Люси еще пару указаний и повесила трубку. Тихонько застонав, она спрятала лицо в ладони и легла на постель. Как она могла позволить себе так далеко зайти? Надо было проявить твердость уже тогда, когда он в первый раз пытался поцеловать ее.

Но все было серьезнее, чем она сама осознавала. С того самого момента, как они встретились, какая-то магическая сила, которой невозможно было противостоять, потянула их друг к другу. С детства привитая ей сдержанность куда-то исчезла, и она чувствовала, что руководствуется скорее импульсом, чем здравым смыслом.

Перевернувшись на живот, она потянулась за телефонным справочником, лежавшим на столе, и стала пролистывать его, не отдавая себе отчета в том, что собирается делать. Наконец Джеки нашла службу такси. Несмотря на то, что первый поезд на Манчестер отправлялся только в час дня, она решила вызвать такси, понимая, что чем скорее она сбежит, тем лучше. Владелец единственной в городе службы такси снял трубку только после восьми гудков, и его голос не оставлял сомнений в том, что его хозяин только что крепко спал. Джеки попросила его подъехать через полчаса. Этого времени ей хватит, чтобы собрать чемоданы и набросать несколько строк Бенедикту, объясняя ему причину своего внезапного отъезда.

Торопливо упаковав сумку, Джеки быстро застегнула ее и схватила пальто. Окинула взглядом свою комнату на прощание и вышла из пристройки. Солнце еще не встало, но фонари, стоявшие во дворе, освещали дорогу к дому. Она торопливо пробежала мимо гаража, стараясь держаться как можно дальше от конюшен, ярко освещенных светом фонарей.

Но, завернув за угол дома, она неожиданно уткнулась в мускулистую грудь, которую плотно облегал знакомый свитер. Сумка выпала у нее из руки прямо на ногу. Джеки вскрикнула от боли и поспешно подхватила тяжелую сумку снова. Она едва осмелилась поднять глаза и посмотреть Тэду Сноу в лицо.

Его взгляд упал на сумку.

– Что это? – спросил он, нахмурившись.

– Я уезжаю, – ответила Джеки, все еще морщась от боли.

– Сегодня?

– Все закуплено и приготовлено. Ты сам можешь нарядить оставшиеся два дерева и повесить гирлянды на двери. Ты ведь хотел, чтоб я осталась только на три дня, а они прошли. Прощай. – И она быстро направилась к воротам.

Тэд, спотыкаясь, поспешил за ней.

– Это было сначала, – сказал он. – Я сказал, что…

– Это не имеет никакого значения. Я думаю, мне и вправду лучше уехать. Но не волнуйся. Я вызвала мою ассистентку, Люси Браун. Она приедет сегодня и доведет все до конца.

– Но Бенедикт хочет тебя, – сказал Тэд, схватив ее за локоть. – Ты его рождественская фея. – Он сжал губы. – Это из-за того, что я поцеловал тебя?

Джеки сдержанно засмеялась, стараясь не обращать внимания на трепет, который охватил ее, как только Тэд дотронулся до ее руки.

– Ты слишком много о себе думаешь, – возразила она и вырвала свою руку из его ладони, но едва сделала шаг, как поскользнулась и растянулась во весь рост.

Что происходит? Просто наваждение какое-то. Ведь она собрала всю свою решимость, чтобы не позволить Тэду производить на нее сногсшибательный эффект! Но собственные ноги вновь подвели ее! Пытаясь подняться, Джеки простонала:

– Я не хочу быть ничьей феей.

Тэд нагнулся, чтобы помочь ей, но Джеки оттолкнула его руку, прекрасно помня, в какое состояние приводят ее его прикосновения. Она стряхнула снег с пальто, схватила сумку и решительно зашагала к выходу. На этот раз Тэд за ней не последовал.

– Бенедикту понравится Люси. Она гораздо лучше ладит с детьми, чем я, – не оборачиваясь, заверила Джеки.

– Ты отлично ладишь с малышней, черт возьми.

Джеки остановилась, ошарашенная таким неожиданным и специфическим комплиментом. Она медленно повернулась к нему и увидела, что он стоит и смотрит на нее, подавленный и угрюмый.

– Ты действительно так считаешь? – спросила она.

Выражение его лица стало мягче.

– Не уходи. Бенни будет скучать. Я не хочу, чтобы он расплачивался за мои ошибки.

– Ты хочешь сказать, что совершил ошибку, когда поцеловал меня? – спросила Джеки, не совсем готовая услышать ответ.

– Нет. Я не это хотел сказать.

– Чего ты хочешь от меня?

Тэд сжал челюсти и покачал головой. Взгляд его потух. Как всегда, настроение его изменилось за одну секунду.

– Откуда мне знать? Я сам не понимаю, что я чувствую к тебе, Джеки. Или чего я хочу. Я думаю, ты тоже не знаешь. Но если ты сейчас удерешь в Манчестер, как трусливый заяц, мы так и не разберемся в своих чувствах.

– Я приехала сюда, чтобы работать, – сказала она. – Но я не могу работать, когда меня каждую минуту пытаются поцеловать.

– Ты боишься изменить своему жениху? – Джеки удивленно сдвинула брови.

– Моему же… А! Да, моему жениху. Вот именно, – пробормотала она, уже забыв о том, что наговорила ему вчера вечером.

– Обрученная женщина не целуется с другими мужчинами, – сказала он.

Джеки раскрыла рот от изумления.

– Я тебя не целовала. Это ты целовал меня. И ты целовал меня не как джентльмен.

Язвительная усмешка появилась на его губах.

– Я принимаю это как комплимент.

– Я повторю его, если тебе так приятно. Ты не джентльмен. – Она резко развернулась на своих высоких каблуках и пошла дальше по дорожке.

Но не успела Джеки сделать и несколько шагов, как Тэд грубо схватил ее за руку. Пытаясь вырваться, она запустила в него сумкой. Но, упаковывая сумку в спешке, Джеки не достаточно хорошо закрепила ремни. Сумка упала и распахнулась, бесстыдно демонстрируя гардероб Джеки.

Шелковые черные трусики упали прямо к ногам Тэда, и он проворно подхватил их, опередив Джеки, а потом издевательски покрутил их перед ее носом.

– Ты сказала, что я не джентльмен, но и ты, как я погляжу, не леди.

Джеки вспыхнула. Внутри у нее все кипело. Но кроме ярости там было еще что-то, более сильное. Она усмехнулась, глядя ему прямо в лицо.

Что ж, тогда мне нечего терять… – Она обхватила его лицо двумя руками и поцеловала Тэда в губы. Не как леди. Как женщина, охваченная неистовой страстью. Потом она отпустила его и, даже не заглянув в затуманенные серые глаза, сделала шаг назад, хрипловато бросив:

– Можешь оставить трусики себе в качестве елочного украшения.

С этими словами она развернулась и пошла прямо по сугробам, оставив выпавшие из чемодана вещи лежать на снегу. Казалось, сердце ее вот-вот выскочит из груди. Голова кружилась. И хотя ее уход не был самым достойным, она не испытывала ни досады, ни стыда. Она вообще больше ничего не чувствовала, кроме сумасшедшего влечения к Тэду Сноу, в чем она лишний раз удостоверилась, когда бешено целовала этого мужчину, сжимающего ее трусики в ладони.

Оказалось, что поезд на Манчестер отбывает в три часа дня. Так как Пит частенько околачивался на станции, он знал расписание поездов наизусть. Бенедикт выскочил из автобуса, моля Бога, чтобы время текло как можно медленнее. Он так запыхался, что не сразу мог заговорить. Пока он стоял, пытаясь отдышаться, раздался голос по радио, объявивший посадку на трехчасовой поезд на Манчестер.

– Мы опоздали! – закричал он.

– Нет, – уверенно сказал Пит, – посадка идет пятнадцать минут.

Бенедикт распахнул дверь, сжимая в руке подарок, и выбежал на платформу. Оглядевшись вокруг, он нигде не нашел свою рождественскую фею. Взгляд его упал на кондуктора, стоявшего возле вагона. Бенедикт был здесь несколько раз, когда приезжала его мама, поэтому он знал, что имеет полное право выйти на платформу поискать Джеки. А вдруг она уже в поезде?

– Держись уверенно, – наставлял его Пит, – как будто мы собираемся садиться на поезд. – Они оба выдвинули челюсти вперед, как это делают крутые парни в кино про шпионов, и зашагали по платформе.

– Я ничего не вижу! Все окна темные! – прокричал Бенедикт.

Пит пожал плечами.

– Тогда пройдись по вагонам. Билет необязательно предъявлять. Если спросят, скажи, что твоя мама уже села, а ты бегал в туалет.

Сердце Бенедикта бешено стучало, он чувствовал, что от страха может упасть в обморок. Но он собрал всю свою храбрость и направился к первому вагону. Когда он уже подошел совсем близко к двери, ему вдруг захотелось развернуться и убежать. Но тут раздался резкий голос кондуктора:

– Ваши родители уже в вагоне, ребята?

– Нет! – прошептал Бенедикт.

– Да! – сказал Пит. – Его мама уже там. А я просто пришел попрощаться.

Бенедикт кивнул в подтверждение слов Пита. Хотя он старался никогда не лгать, сейчас это было не так уж важно. К тому же, раз он сказал «нет», хоть и достаточно тихо, то он не совсем соврал.

– Тогда проходи.

Он не мог поверить в свою удачу! Ему разрешили войти. Без билета. Бенедикт посмотрел на Пита на прощание и забрался по ступенькам в вагон. Ему повезло. Он сразу нашел Джеки, сидевшую с закрытыми глазами почти рядом с дверью.

– Ты не можешь уехать, – сказал Бенедикт, усаживаясь на сиденье напротив.

Когда она открыла глаза, он сунул ей букет искусственных цветов и положил в руку шоколадный батончик. Цветы он нашел в гараже отца Пита, а батончик остался у него с завтрака. Но это было лучшее, что он мог найти.

– Бенедикт! Что ты здесь делаешь? – спросила Джеки, сев прямо.

– Я пришел за тобой, – сказал Бенедикт. – Я не знаю, за что ты рассердилась на меня, но…

Она улыбнулась ему своей нежной улыбкой, от которой ему всегда становилось хорошо на душе.

– Бенни, я совсем не сержусь на тебя. Просто у меня важное дело в городе.

– Джеки, если ты все-таки злишься, то я принес тебе цветы и шоколад. Пит говорит, что, когда его мама злится, отец приносит ей цветы, и она успокаивается.

– Как ты сюда попал? – спросила Джеки.

– Приехал на автобусе. Пит знает расписание. Он настоящий гений, когда дело касается автобусов и поездов.

– Так ты получил мое письмо?

– Да. Я хотел приехать за тобой еще утром, но папа запретил. Тогда я пошел к Питу якобы поиграть, а на самом деле мы с ним сели на автобус, и вот мы здесь. Пит на платформе. – Он перегнулся через Джеки и постучал в окно. Когда Пит увидел его, Бенедикт помахал ему рукой. – Представляешь, Джеки, сюда легко можно попасть без билета.

– Тебе надо немедленно сойти, – сказала Джеки. – Пока поезд еще стоит.

Бенедикт замотал головой:

– Нет. Я поеду с тобой в Манчестер. Мы справим Рождество в твоем доме.

Он представил себе, какой, должно быть, великолепный дом у Джеки. С огромной елкой, под которой лежит куча подарков, обернутых в блестящую бумагу и перевязанных лентами. Ни за что не догадаешься, что у них внутри. У нее есть специальная тарелки и чашка для Санта-Клауса с его именем. Она разрешит ему встать, когда он захочет, в Рождество. И пока он будет открывать все свои подарки, она сделает вафли с шоколадом и поджарит мясо так вкусно, как она умеет делать, до хрустящей корочки. А пить они будут свежевыжатый апельсиновый сок.

– А как же твой папа? А родители Пита? Они будут волноваться.

– Пит знает, куда я еду. Он скажет папе и дедушке. Когда мы отправляемся? Давай перейдем в вагон со стеклянной крышей.

Джеки издала стон, затем схватила Бенедикта за руку.

– Никуда ты не поедешь. И я, пожалуй, тоже. Мы сейчас же сойдем с поезда, и я отвезу тебя домой, пока твой отец не начал искать тебя и обвинять во всем меня.

Бенедикт просиял и вскочил с места.

– Я знал, что ты вернешься. Интересно, что на тебя подействовало? Цветы или шоколад?

Она спустилась по ступенькам и, подхватив Бенедикта на руки, поставила на платформу.

– Твоя улыбка, – ответила Джеки. – Ты очень обаятельный молодой человек.

– Не в отца пошел.

Знакомый суровый голос привел Бенедикта в трепет. Он медленно поднял глаза и виновато посмотрел на отца, стоявшего на платформе рядом с Питом, покрасневшим, как помидор. Мальчик попытался спрятаться за широким пальто своей феи. Сейчас ему достанется. Наверняка отец в качестве наказания запретит ему смотреть телевизор целую неделю и не будет никуда пускать.

– Я заехал к Питу, чтобы забрать тебя домой, – начал его отец, сурово сдвинув брови, – а вас уже и след простыл. Мама Пита уже хотела в полицию звонить, но я догадался, где вас искать.

Бенедикт что-то пискнул в ответ и сжал руку Джеки так крепко, что ей стало больно. Он знал, что сильно рисковал, приехав сюда, но у него не было выбора.

– Мы просто стояли возле автобусной остановки и, когда автобус пришел, зачем-то сели в него, – пробубнил Бенедикт.

– Да! – уверенно подхватил Пит. – Мы только собирались посмотреть, кто там внутри, но дверь вдруг закрылись, и автобус поехал.

– И автобус поехал, – повторил Бенедикт. Он вздохнул и вышел из-за спины Джеки. – Ладно. Все это было не совсем так. Но мне все равно, сердишься ты или нет. Я должен был вернуть мою фею обратно.

Кондуктор убрал подножку с платформы и запрыгнул в вагон. Он засвистел в свисток и закричал:

– Отправляемся!

– Джеки должна ехать домой, – сказал Тэд. – Ее поезд отходит.

– Нет, – ответила Джеки.

Он перевел взгляд с Бенедикта на нее.

– Что?

Они уставились друг на друга. Бенедикт смотрел то на Джеки, то на отца. От напряжения на лбу у него появились морщинки. Тут было что-то не так. Джеки смотрела на его отца так, как Патриция Клейн смотрела на Майкла, когда говорила ему, что любит его и хочет за него замуж. А отец смотрел на Джеки так, как смотрит Пит на фотографию Ринго Стара с автографом, которая стоит у Бенедикта на полке.

– Я не еду домой. Я остаюсь до Рождества. – Она порывисто вздохнула и направилась к выходу, не обращая никакого внимания ни на изумленное выражение лица Тэда, ни на вздох, который он издал. Как будто до предела надутый воздушный шар проткнули иголкой. Он торопливо пошел за ней, оставив позади Бенедикта и Пита.

Пит сделал загадочное выражение лица и хитро улыбнулся:

– Понятно.

Бенедикт нахмурился. Не могла же фея влюбиться в его отца. И разве отец мог влюбиться в фею?

– Ты думаешь? – спросил он.

– Хм, я первый сказал Майклу, что Патриция в него влюблена. Я хорошо разбираюсь в этих делах. Твой отец запал на твою фею. Она тоже к нему не ровно дышит.

Бенедикт молча постоял несколько минут, переваривая информацию, потом широко улыбнулся.

– Здорово! – воскликнул он, схватил за руку Пита и побежал вслед за Джеки. Когда они поравнялись с ней, он взял ее за руку и втиснулся между ней и отцом.

– Джеки, когда придем домой, ты испечешь имбирный пряник в виде домика, как в твоем журнале нарисовано?

– Мы будем делать все, что ты захочешь, – ответила Джеки.

– Здорово! – сказал Бенедикт с хитрой улыбкой на губах. – Потому что мой папа очень любит имбирные пряники.

5

Дом был наполнен запахами различных специй, гвоздики, корицы, имбиря. По радио передавали веселую музыку, призванную создать у людей праздничное настроение. На кухне на краю стола сидел Бенедикт и осторожно поливал глазурью свежеиспеченные имбирные пряники, вылепленные в форме маленьких человечков. Несмотря на то, что он очень старался, его человечки выглядели так, как будто они только что вернулись с войны: рты перекошены, глаза смотрят в разные стороны. Но Джеки они казались прекрасными, потому что они были причиной радости Бенедикта, у которого счастливая улыбка не сходила с лица. С каждым часом этот маленький мальчик становился ей все дороже.

Различные части имбирного домика остывали на столе, пока Джеки доставала из духовки пирог.

– Как дела? – спросила она Бенедикта. – Ты уже заканчиваешь? – Она отрезала маленький кусочек пирога и положила его в рот. – Ммм, как вкусно!

Бенедикт дорисовал рот последнему человечку и, довольный, откинулся на спинку стула.

– Надо было испечь еще несколько девочек, – сказал он, глядя на своих героев. – Без девочек мальчики всегда дичают.

Джеки чуть не поперхнулась.

– Что делают мальчики?

– Дичают. Как мы тут. Я, папа, дедушка. Поэтому я рад, что ты здесь. С тобой они стали другие. – Бенедикт немного покрутился на стуле и, положив локти на стол, заметил: – Я думаю, тебе стоит отнести немного пирога отцу. Он сегодня не обедал, так что, должно быть, очень голоден.

Джеки постояла, обдумывая его предложение. Наверняка Тэд голоден и имбирный пирог пришелся бы как нельзя более кстати. Кроме того, она не любила неопределенность. Сейчас ей нужно было понять, что он думает, что чувствует. Поскольку ей придется провести еще некоторое время в этом доме, ей необходимо договориться с Тэдом о том, как им себя вести, иначе Бенедикт начнет замечать их увлечение друг другом.

– Пожалуй, ты прав, – сказала Джеки. – Почему бы тебе не вернуться в библиотеку и не закончить домашнюю работу? А когда все сделаешь, прими ванну и тщательно вымой волосы, а то они у тебя все в муке. Попроси дедушку помочь тебе. Скажи ему, что я пошла в конюшню. Он в библиотеке смотрит телевизор.

Лицо Бенедикта расплылось в улыбке, его важная серьезность моментально улетучилась.

– Здорово! – воскликнул Бенедикт. – И возьми с собой кофе, сливки и два кусочка сахара. Так отцу нравится! – Сказав это, он побежал вниз к дедушке, звуки его шагов отдавались эхом в пустом доме. Но через несколько секунд он уже опять был на кухне. – Ты можешь распустить волосы?

Джеки нахмурилась, затем потянулась к затылку и распустила стягивающую волосы ленту. Волосы волной легли ей на плечи, и Бенедикт улыбнулся и кивнул.

– Вот так лучше. – И мгновенно исчез. Джеки быстро прибралась на кухне, сдвинув имбирных человечков на одну половину стола. Затем она разрезала горячий имбирный пирог, взяла самый большой кусок, обернула его в чистое кухонное полотенце и налила в термос кофе.

Она окинула взглядом свое отражение в зеркале, надела толстый шерстяной свитер, натянула ботинки и направилась к конюшне.

Обе конюшни были ярко освещены. Сквозь высокие окна свет падал на сугробы. Джеки решила пойти в северную конюшню. С трудом открыв тяжелую дверь, она проскользнула внутрь и пошла наугад по проходу, заглядывая в каждое стойло. Тэда нигде не было. Она обернулась и…

– Привет, – пробурчал он.

Он стоял посредине прохода, волосы его были мокрыми от пота, рубашка не застегнута, руки скрещены на груди. Он не шевелился и, казалось, не мог оторвать от нее глаз.

Она протянула ему еду.

– Я принесла тебе кофе и пирог. Бенедикт помогал мне его делать.

Тэд быстро снял кожаные перчатки и с благодарностью принял нежданный полдник.

– Спасибо, – кивнул он, усаживаясь поудобнее на кучу соломы.

Джеки отряхнула руки, беспокойно оглядываясь вокруг.

– Ну что же, я пойду. У меня еще…

– Подожди, – сказал он, – поешь со мной. – Он подвинулся, указав ей на место рядом с собой, затем налил кофе в крышку термоса и протянул ей. – Я едва узнал тебя в этой одежде, – заметил он, отламывая ей кусок пирога. – Ты выглядишь как деревенская девушка.

Он должен бы узнавать ее одежду, подумалось Джеки, после того как вчера утром подобрал все ее вещи со снега и отнес в ее комнату. Она невольно представила его рассматривавшим ее нижнее белье, но тут же отогнала эти фантазии прочь.

– Ты не пришел сегодня обедать. Почему?

– Я подумал, что тебе будет лучше, если я не буду все время мелькать у тебя перед глазами.

– Это твой дом, Тэд, – вздохнула Джеки. – Я здесь только гостья.

Он глубоко вздохнул.

– Может, скажешь, – что нам делать? – Она скрестила пальцы рук и посмотрела ему в лицо. Лучше так, чем рассматривать его обнаженную грудь, особенно соблазнительную полоску волос, сбегающую под ремень…

– Почему бы нам не остаться друзьями, – предложила она. – Я останусь здесь до Рождества. Если ты собираешься все это время избегать меня, тебе придется проводить все дни в конюшне.

– Здесь не так уж и плохо, – сказал он. – Мне надо много сделать. И потом… Хотя я очень люблю своих лошадей, я не мучаюсь желанием поцеловать их. – Усмехнувшись, он взял чашку кофе из ее рук и сделал глоток. Потом с аппетитом откусил большой кусок пирога и издал стон блаженства. – Ты действительно хорошо готовишь. Твой пирог восхитителен. Еще есть?

– В кухне, – ответила Джеки, стараясь не показать, какое удовольствие доставил ей этот комплимент. Она пыталась подыскать какую-нибудь другую тему для разговора и таким образом справиться с настойчивым желанием запустить пальцы в густые волосы у него на груди.

– А чем ты тут занимаешься все дни? – спросила она.

– Ты действительно хочешь знать? – удивился Тэд. – Я не думал, что тебя интересуют эти сельские дела, тем более после того печального опыта в конюшне.

Джеки покраснела.

– Да нет, все не так уж и плохо, когда привыкнешь к запаху и станешь носить резиновые сапоги. Хотя здесь не помешало бы побрызгать лимонным маслом и приготовить ароматическую смесь.

– Ароматическую смесь?

– Смесь из засушенных цветков с добавлением всяких специй и трав. Кладешь ее в посудину и греешь в воде. Она наполняет комнату восхитительным ароматом. Ты можешь окурить здесь все, и тут будет совсем замечательно.

Его лицо приняло серьезное выражение.

– Мне всегда казалось, что нам не хватает именно этой… как ее?

– Ароматической смеси, – сказала Джеки, смеясь. – У меня есть специальные рождественские рецепты. Один – с сушеными яблоками и корицей, а другой – с хвоей. Хотя тебе, наверное, понадобится целый воз такой смеси, чтобы здесь запахло, как в дамском будуаре.

– Да уж, – усмехнулся Тэд. – Я думаю, лошадям особенно понравится запах яблок. Можно даже не спрашивать.

Непринужденность их разговора приятно удивила Джеки. Она ожидала, что Тэд будет скован и угрюм и им будет нечего сказать друг другу, а вместо этого – веселая улыбка, озорной блеск в глазах. Может быть, у них получится стать друзьями?

– Хочешь, я устрою для тебя экскурсию, – предложил Тэд, дожевывая последний кусок пирога. – Я думаю, ты не много увидела во время своего первого обхода.

Джеки кивнула. Он встал и протянул ей руку, затем вдруг резко отдернул ее, подумав, наверное, что им больше не следует трогать друг друга. Он скрыл этот невольный жест, притворившись, что прячет руку в карман джинсов, и, низко наклонив голову, сделал еще глоток кофе. По правде говоря, Джеки хотелось дотронуться до его руки. Но может быть, то, что он сделал, было к лучшему.

Они пошли вниз по проходу, который пересекал всю конюшню. Джеки заглянула в стойло, положив руки на край высоких ворот. Симпатичная гнедая кобылка одним глазом смотрела на нее, другим на еду, которую ей недавно принесли. В отличие от проказника Широкого, эта лошадка выглядела спокойной и ласковой.

– Кто это?

– Это Джуди. У них у всех есть официальные имена, но мы любим давать нашим питомцам домашние прозвища.

– А Бенедикт жаловался, что на ферме нет женщин. Наверное, он забыл о лошадях.

Тэд нахмурил свои тонкие брови, нарушив красоту их совершенного изгиба.

– Он жаловался?

– Да. – Джеки засмеялась.

– О чем вы разговариваете, пока ты готовишь?

– Это касается только нас двоих, – сказала Джеки с хитрой улыбкой. Она облокотилась на дверцу. – У Джуди скоро будет малыш? – спросила она.

– Да.

– А кто принимает роды?

– Лошади сами могут о себе позаботиться. Иногда они нуждаются в моей помощи, иногда им нужен ветеринар. Надеюсь, что она родит после первого числа.

– Почему? – спросила Джеки. – Не придется платить налоги?

Тэд хмыкнул.

– Если они рождаются до первого января, то к следующему январскому аукциону считаются двухлетками, а не годовалыми.

– Как же вы с отцом справляетесь с таким количеством дел?

– По вечерам к нам приходят двое старшеклассников из местной школы. Они чистят стойла и ухаживают за лошадьми. Если любишь работу, она не кажется тяжелой.

Джеки кивнула.

– Пожалуй. – Она повернулась, чтобы выйти из стойла, но зацепилась каблуком за выемку неровного деревянного пола и споткнулась. В ту же минуту Тэд обхватил ее талию, чтобы помочь удержаться. На этот раз, когда они оба выпрямились, он не отвел рук. Вместо этого он медленно спустил руки с ее талии на бедра. Но Джеки поспешила остановить его. Выжав слабую улыбку, она сказала:

– Я думаю, мне надо убраться на кухне… Я оставлю для тебя имбирный пирог.

Тэд кивнул.

– Завтра увидимся?

– Завтра, – тихо произнесла Джеки. У нее стучало в висках, когда она выходила из конюшни, но она не замедлила шага, пока не дошла до дома.

Она помедлила перед дверью. Пар, вылетавший у нее изо рта, выдавал ее учащенное дыхание… Она все еще чувствовала тепло прикосновения его рук на бедрах.

– Если на него так действуют имбирный пирог и кофе, то моим фирменным кремовым тортом его лучше не угощать, – пробормотала она себе под нос.


Потопав ногами, чтобы стряхнуть с ботинок налипший снег, Тэд открыл заднюю дверь дома. Он работал в конюшне весь день, отдохнув только во время обеда, когда Морис принес ему перекусить. Но сейчас он прекратил все свои дела в преддверии Рождества – традиция, которая соблюдалась после ухода Лиз.

Войдя внутрь, он глубоко вздохнул. Новый восхитительный запах одурманивал его каждый раз, когда он возвращался в дом. Он не переставал удивляться, наблюдая за поразительными метаморфозами, происходящими у него в доме. Комната за комнатой дом превращался в маленький дворец, украшенный волшебными декорациями, прозрачными гирляндами, мерцающими огнями и свечами. Между тем посыльный из супермаркета приносил на крыльцо пакет за пакетом. А Морис целыми днями возил Джеки по городу, останавливаясь возле каждого магазина, на котором была рождественская вывеска.

Он нашел Джеки на ее обычном месте перед плитой, колдующей над дымящейся кастрюлей с водой.

– Что ты готовишь на этот раз? – спросил он, подходя к раковине, чтобы помыть руки. Не глядя, он снял полотенце с крючка и заметил, что оно вышито рождественскими елочками. Он осторожно повесил его обратно и вытер свои мокрые ладони о шершавую ткань джинсов.

– Это удивительно, – оживленно заметила Джеки. – Посмотри, я нашла формочку для пудинга в вашем буфете. Ей, наверное, уже сто лет. Коллекционеры платят огромные деньги за такие вещи. Я даже боюсь попробовать воспользоваться ею.

– Кое-какая посуда в этом доме хранится еще со времен моих прабабушек, – сказал Тэд. – Ты еще не видела чердака! А что особенного в этой формочке?

– Я думаю, это английская формочка, сделанная специально для пудинга из чернослива. Именно этим я и собираюсь сейчас заняться, приготовлю его к рождественскому столу.

– Хм, – задумчиво произнес Тэд. – Я люблю пудинг. А где ты собираешься достать чернослив?

Джеки посмотрела на него так, как будто только что увидела, что он стоит здесь. Иногда она так погружалась в рождественские приготовления, что полностью утрачивала контакт с реальностью.

– В так называемом пудинге из чернослива нет никакого чернослива. Это традиционный рождественский десерт, сделанный из изюма, инжира, нутряного сала и хлеба.

Тэд сморщил нос:

– Нутряного сала?

– Да, оно должно плавиться в течение шести часов, а потом ты оборачиваешь его в пропитанную бренди тряпочку, и так оно лежит до Рождества, а потом ты опять подогреваешь его и обильно поливаешь соусом.

Разве не нутряным салом кормит Морис своих цыплят? Но пока все, что Джеки предлагала, было очень вкусно…

Джеки улыбнулась ему.

– Я уверена, тебе понравится. Я уже сто лет не делала пудинг из чернослива. Когда я была маленькая, мама на Рождество всегда его готовила.

Он кивнул. Затем открыл крышку большой кастрюли, стоявшей на столе, чтобы посмотреть, каким новым лакомством собиралась сегодня угощать их Джеки.

– Так ты точно останешься на Рождество? – спросил он деланно равнодушным голосом.

Джеки пожала плечами.

– Согласно контракту, я должна остаться, если, конечно, это не противоречит твоим желаниям, так что решать тебе.

– Нет, нет, – сказал Тэд, – пусть все будет так, как сказано в твоем контракте. – Повисла неловкая пауза. – Ты готова к нашей ночной прогулке? – спросил он. – Оденься потеплее, ночью становится холодно.

– А куда мы собираемся?

– Разве Бенедикт не сказал тебе? Я повезу вас кататься на санях, как только он вернется из школы, я уже запряг Ромашку. Сегодня полнолуние, так что будет светло.

– Как здорово! – воскликнула Джеки. Ее щеки порозовели от восторга, глаза заблестели. В момент воодушевления она становилась так хороша, что Тэда даже кинуло в жар от такой красоты. Хотя на ней и не было наряда феи. Она была одета почти так же, как вчера в сарае, в простую одежду, а ее волнистые волосы были небрежно сколоты в узел… Тэд почувствовал волнение.

Как назло, именно в этот момент входная дверь громко хлопнула и послышался грохот тяжелых зимних ботинок Бенедикта.

– Привет, скаут! – сказал Тэд появившемуся на пороге кухни сыну, который, запыхавшись, снимал с плеч туго набитый учебниками рюкзак.

– Привет, пап! Привет, Джеки!

– Привет, Бенни. Может, поторопишься? Почему бы тебе не переодеться и не надеть что-нибудь потеплее?

Бенедикт посмотрел на отца и отрицательно замотал головой:

– Я не могу, пап. Я знаю, что обещал тебе этим утром, но Питу задали готовить научный доклад по биологии, и ему нужна моя помощь. Его мама сейчас заедет за мной. Я думаю, что ужинать я тоже останусь у них.

Тэд внимательно посмотрел на сына. Он догадывался, что не все из того, что говорил Бенедикт, было правдой. Такая неловкая улыбка появлялась на лице мальчика, когда он притворялся больным, чтобы не идти в школу, или когда пытался спрятать дневник с записью учителя.

– Но у меня уже все готово. Ты уверен, что не хочешь поехать с нами?

– Я хочу, но не могу. – Бенедикт судорожно сглотнул и еще шире улыбнулся. – У него доклад о лошадях разных пород. Пит в этом совсем не разбирается. Я должен ему помочь. – Он посмотрел на Джеки. – Почему бы вам вдвоем куда-нибудь не съездить. Джеки, это так здорово! Я не хочу, чтобы ты лишилась такого развлечения.

Тэд кивнул, поняв наконец, что побудило его сына к этой лжи. Его сердце сжалось. Он должен был предвидеть это. Бенедикт не настолько уж мал, чтобы не заметить, что между его отцом и Джеки возникло определенное чувство. Джеки была умна, красива, хозяйственна и заботлива. На роль матери она подходила идеально. Но Тэд не мог позволить себе строить воздушные замки, зная, что Джеки после Рождества навсегда уедет обратно в Манчестер. Целый год Бенедикт не мог оправиться после того, как мать оставила его. Насколько сильно он будет переживать отъезд Джеки?

– Хорошо, – сказал Тэд. – Перенесем прогулку на другой день.

– Нет! – закричал Бенедикт. – То есть я хочу сказать, что сегодня самый подходящий день. А что, если снег растает? Тогда Джеки так и не покатается на санях?

У ворот просигналила машина, и Бенедикт, схватив пару пирожных, лежавших на столе, выбежал из комнаты.

– Скажи маме Пита, что к восьми тебе надо быть дома! – крикнул ему вслед Тэд.

– Пока, пап! Пока, Джеки! Развлекайтесь! – Когда дверь за ним захлопнулась, Тэд прислонился к столу, скрестив руки на груди.

– Ну что ж, нас только двое. Если, конечно, ты тоже не передумала, – сказал он.

– Нет, я очень хочу поехать, тем более что ты уже запряг Ромашку, а луна сегодня полная. Мне доклад о разных породах лошадей писать не надо.

Тэд засмеялся:

– Тогда надевай шапку и варежки, и пойдем.

– Подожди, – сказала Джеки. – Я приготовлю нам горячий шоколад и заверну несколько булочек.

– Хорошо, как только закончишь, зайди за мной в конюшню, – сказал Тэд. Он вынул перчатки из карманов и вышел из комнаты. – Только побыстрее.

Но она его уже не слышала. Она выливала молоко в кастрюлю и крошила туда мелкими кусочками шоколад, опять с головой уйдя в свои планы, но на этот раз они касались поездки на санях.

Тэд быстро пошел к конюшням, насвистывая веселую мелодию «Джингл Бэллз». Ромашка была уже готова. Морис проверял, все ли с ней в порядке.

– А где Джеки и наш мальчуган? – спросил он.

– Бенедикту в школе задали написать какой-то доклад с Питом, а Джеки делает горячий шоколад, она подойдет через несколько минут.

Морис удивленно поднял брови.

– Разве Бенедикт не едет?

– Нет, – ответил Тэд. Он заметил хитрый взгляд своего отца. – Не хочешь поехать с нами и быть нашим извозчиком?

Морис засмеялся и почесал небритый подбородок.

– Ты хочешь, чтобы я поехал с вами? Если ты так боишься остаться наедине с нашей маленькой леди, я, конечно, могу.

– Я не боюсь остаться с ней вдвоем, – возразил Тэд. – У нас сейчас прекрасные отношения, мы заключили определенное соглашение.

– О чем оно? О том, что вы будете притворяться, что не влюблены друг в друга? Это глупейшая вещь, о которой я когда-либо слышал.

– Она сама этого захотела, – ответил Тэд.

– То, что женщина говорит, и то, что она действительно хочет, не всегда совпадает.

– Я только знаю, что больше я ее не поцелую, в этом я уверен. Если, конечно, она сама меня об этом не попросит, но в этом я сильно сомневаюсь.

Морис хмыкнул и покачал головой.

– Как вижу, три года одиночества на ферме ничему тебя не научили, сынок! Если ты действительно хочешь эту крошку, ты должен дать ей это понять, рано или поздно она все равно поймет, что у тебя на уме.

– А что у меня на уме? – спросил Тэд.

– Я подозреваю, что ты влюблен в нее, ты просто сам это не осознаешь. – Отец похлопал Ромашку по спине и пошел в конец сарая, бормоча что-то себе под нос.

– Да я почти ее не знаю! – крикнул Тэд. Морис обернулся.

– Так и должно быть. Мужчинам нашего рода никогда не нужно было много времени. Так было и с твоим дедом, и с твоим прадедом, и со мной. Когда мы видим малышку, которую мы хотим, мы не откладываем дело в долгий ящик.

– Я был знаком с Лиз всего три месяца до свадьбы, и что из этого вышло? – Морис кивнул:

– Да, именно об этом я и говорю. Ты слишком долго раздумываешь. Три месяца! Твой брак был обречен с самого начала.

Тэд издал тяжелый стон и принялся поправлять одеяло на сиденьях. Морис уже налил керосин в лампы, украшающие сани с двух сторон, и даже предусмотрительно бросил на сиденья старую, тронутую молью кофту, которую Тэд помнил еще со времен своих детских катаний.

Несмотря на то, что он старался отвлечься, занимаясь приготовлениями к поездке, слова отца не могли не задеть его. Неужели он правда влюбился в Джеки Ланг? Как это могло произойти? Ведь он знает ее всего неделю. Он не мог влюбиться всего за неделю! Тэд соскочил с саней на землю и запустил руку в волосы. Он представил себя наедине с Джеки, укутанной в теплое одеяло, лунной ночью. Идеальная обстановка для любовников.


У Джеки душа уходила в пятки, когда они неслись на санях по заснеженной улице. Колокольчики в упряжке радостно звенели, и эти переливы отдавались эхом в ночной тишине, нарушаемой еще только скрипом старых кожаных подпруг и глухим топотом лошадиных копыт.

Вдыхая бодрящий морозный воздух, Джеки впервые за много лет по-настоящему почувствовала праздничную атмосферу Рождества. Ей хотелось смеяться и до конца испытать радость этого вновь обретенного ею чувства. Они мчались по холмистым заснеженным лугам вниз по дорожкам, по обочинам которых длинными рядами тянулись заборы. Деревья раскачивались на ветру из стороны в сторону и махали им вслед заиндевевшими ветками.

Ее щеки и нос пощипывало от холода. Но тело было согрето теплой старой кофтой, заботливо надетой на нее Тэдом. Тэд ударил хлыстом Ромашку, и они рванулись навстречу снежной вьюге. Сани чуть не снесло на обочину. От неожиданности Джеки вскрикнула и схватилась двумя руками за сиденье, потом рассмеялась.

– Тпррр! Сбавь скорость, Ромашка! – закричал Тэд. Они сделали небольшую петлю и медленно остановились. Джеки оглянулась вокруг, на покрытые снегом просторные луга. Река, еще не совсем замерзшая, таинственно журчала, спускаясь вниз по холмам. – Вон там наша ферма, – показал Тэд.

Солнце низко повисло над горизонтом, раскрасив небо розовыми и золотыми красками.

– Никогда не видела ничего прекраснее! – восхищенно проговорила Джеки. – Твоя земля богата красивыми местами.

Тэд засмеялся:

– Согласен. Каждый раз я открываю здесь для себя что-то новое. Вот там растут дикие оливковые деревья, которые распускаются изумительными цветами весной. Ребенком я приезжал сюда на лошади и, становясь ей на спину, набирал целый пакет ягод. Моя мама делала из них вкусное варенье.

– А Бенедикт тоже так делает? – Тэд отрицательно помотал головой:

– Нет. Сейчас никто не делает оливковое варенье.

Джеки вздохнула.

– Может быть, я вернусь сюда летом и сделаю это для него. Я никогда раньше не делала варенье из плодов диких олив. Наверное, это вкусно.

– Вернешься? – спросил Тэд, напряженно вглядываясь в лицо Джеки, как будто пытаясь прочесть ее мысли.

– Конечно, а почему нет? – сказала она, стараясь казаться равнодушной.

– А я полагал, что ты уедешь домой и забудешь обо всем этом, – сказал Тэд.

Джеки почувствовала, что ее еще несколько секунд назад заледеневшие щеки горят. Она отвела взгляд в сторону и посмотрела на раскинувшиеся вокруг поля, лес, реку.

– Не думаю, что когда-нибудь смогу забыть это место. Оно вернуло мне Рождество. – Она попыталась скрыть свое напряжение, небрежным жестом накидывая на ноги плед. – В последние годы в преддверии праздников я испытывала грусть. Они всегда проходили в трудах. Я работала днями и ночами, чтобы у других людей был праздник, а потом, когда наступало Рождество, я недоумевала, почему мне так тоскливо.

– В этом ты не одинока, – сказал Тэд. – Я тоже всегда старался пробудить в себе энтузиазм и праздничное настроение перед Рождеством ради Бенедикта, но горькие воспоминания не давали мне это сделать.

– Но это Рождество совсем другое, – продолжила Джеки. – Я счастлива. Лучше сказать, очень рада. – Она обернулась к нему, глаза их встретились.

Медленно он придвинулся к ней и провел шершавой ладонью по ее щеке, убрав в сторону упавшую ей на лицо прядь волос.

– Я тоже счастлив, – тихо сказал он, заставляя себя отвести руку.

Эти три слова повисли в холодном воздухе, и они оба замолчали, как бы снова и снова вслушиваясь в них. Джеки отлично понимала, почему был счастлив Тэд. Это можно было прочесть в его глазах, в улыбке, слегка касающейся его губ. Она сглотнула. Как захотелось ей, чтобы он прижался к ней и согрел своим поцелуем… Она бы не стала сейчас сопротивляться.

Но он сидел не шевелясь, и это причиняло Джеки такую боль, что, казалось, она вот-вот закричит. Что останавливает его? Он не мог не чувствовать, что она ждет этого поцелуя! Как еще она может показать ему это: закрыть глаза и кинуться ему на грудь?

Вдруг она вспомнила слова, которые он сказал ей после их последнего поцелуя.

Неужели он, правда, ждет, чтобы она попросила его? Да, это на него похоже. Запомнить, какой сдержанной и холодной она может быть, заставить ее умирать от страсти… Какая жестокость! Ну что ж, она будет такой же черствой, как и он. Ей не нужны его поцелуи, и она докажет это!

– Поехали, – сказала она, резко откинувшись на спинку сиденья.

Он удивленно приподнял бровь, слегка улыбнувшись.

– Не хочешь попробовать управлять лошадью?

Джеки взяла поводья из его рук. Если он хочет, чтобы она была спокойной и холодной, она будет.

– Хорошо. По-моему, это не сложно. Нет ни тормозов, ни ключа зажигания. Что надо делать?

Он обнял ее, взяв ее руки в свои.

– Продень поводья через пальцы, вот так. Крепко держи их, но не слишком. Она должна знать, что ею управляют. – Он приподнял руки Джеки. – Эй, Ромашка, девочка моя, пошла!

Лошадка дернулась и побежала мелкой рысцой. Джеки сжала поводья и, не отрываясь, смотрела на мерно покачивающуюся голову Ромашки. Но все ее чувства в этот момент были поглощены прикосновениями Тэда. Она наслаждалась теплом его рук на своих плечах, теплом, которое исходило от него даже через толстую курткy, запахом его одеколона. Она никогда не встречала мужчину, от которого бы пахло так… по-мужски. Запах Тэда – это не запах дорогой туалетной вода и фирменного шампуня, это запах настоящего мужчины – грубого, сильного, страстного.

И чем дальше они ехали, тем больше она погружалась в мысли о его мускулистой груди, плоском животе, сильных руках. Ей до боли захотелось взглянуть на него. Она стала мысленно с наслаждением раздевать его… Джеки смущенно откашлялась.

– А как ее остановить? – спросила она слегка хриплым голосом.

Тэд посмотрел на нее. Его подбородок был прижат к ее волосам.

– Остановить?

– Да! – нервно произнесла Джеки. – Как остановить лошадь? Я хочу остановить ее прямо сейчас.

– Потяни на себя, – ответил он. – Тпррру, Ромашка, тпррру!

Когда сани медленно остановились, она перебросила поводья ему в руки. Тэд перенес руку через ее голову, не понимая, что произошло.

– Хочешь вернуться домой?

– Нет. – Джеки отрицательно замотала головой.

– Тогда чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты меня поцеловал, – выпалила Джеки. Она сделала глубокий вздох и медленно выдохнула. До сих пор она прислушивалась к голосу разума. И впервые он подсказал ей то, о чем просило сердце.

Почему она не может сделать то, что хочет? Весь год она работала, не думая о своих чувствах и желаниях, вся в преддверии Рождества, которое она надеялась провести так, как захочет, получив заслуженную награду. И теперь этот час пришел. Она имеет полное право на толику счастья, которое так близко и которое наконец приняло вполне определенную форму.

– Я не собираюсь просить два раза, – сказала Джеки. – Я не буду умолять. Поэтому, если хочешь поцеловать меня, целуй или упустишь момент.

Тэд тихо усмехнулся.

– Ты думаешь, я хочу целовать тебя? – спросил он.

Она резко обернулась к нему и сузила глаза.

– А разве нет?

– Ну, я не уверен, – ответил он, равнодушно пожав плечами. – Как-то не задумывался над этим.

– Что? – воскликнула она, задыхаясь от возмущения. Негодуя, она резко скользнула к дальнему краю сиденья, чувствуя, что не в силах находиться рядом с таким подлым типом. Она хотела всего лишь обычного поцелуя. Зачем он все усложняет? – В таком случае, не надо. Я просто подумала, что тебе хочется.

– Может быть, и хочется, – сказал наконец Тэд. Чуть заметная улыбка скользнула по его губам. – Но если ты будешь там, а я здесь… – Он поднял плед, приглашая ее снова спрятаться под его защиту от леденящего ветра. Когда Джеки успокоилась, она села обратно на свое место, и он заботливо укутал ее, обняв за плечи. Джеки прильнула к его груди. Однако Тэд опять застыл.

– Ты можешь меня поцеловать прямо сейчас, – прошептала Джеки.

Он коснулся ее подбородка указательным пальцем и приподнял ее голову, глаза их встретились.

– Признаюсь откровенно, что я хочу тебя поцеловать, – сказал Тэд, склонившись ниже. – Где бы я ни был, чем бы я ни занимался, я всегда хочу. Хочу заключить тебя в свои объятия и почувствовать сладкий вкус твоих губ. Я хочу, чтобы ты тоже меня целовала, ласкала, обвила свои милые ручки вокруг моей шеи и погладила по волосам.

– Я… я могу сделать это, – проронила Джеки, глядя ему прямо в глаза, горевшие страстью. Все чувства, которые она так долго насильственно сдерживала, вырвались на свободу. Она была готова получить то, чего хотела.

– Тогда, может быть, попробуем?

Джеки закрыла глаза и стала ждать, ждать того волнующего момента, когда его губы коснутся ее губ и его язык властно проникнет в ее рот, неистово лаская ее. И это произошло. Долгожданный поцелуй, поцелуй мужчины, о котором она всю жизнь мечтала, с тех самых пор, когда осознала существование противоположного пола.

Джеки обняла его за шею и провела рукой по шелковистым волосам. Тэд издал тихий стон. С каждой секундой его поцелуи становились все яростнее, дыхание учащалось. Он обхватил ее лицо руками и буквально впился в нее, не давая ей продохнуть, заставляя ее сердце биться все сильнее.

Все сомнения и страхи Джеки полностью растворились в водовороте счастья, опьянившего ее до такой степени, что она уже не чувствовала ничего, кроме всепоглощающего желания близости с Тэдом. Простой поцелуй перерос в нечто большее. Порывистым движением она сняла с него куртку, нащупав под ней фланелевую рубашку. Даже через нее жар его тела обжигал ладони.

Но Джеки этого было мало. Она хотела касаться его, касаться по-настоящему, ощущая шелковистость его кожи, припасть к его груди губами, неистово лаская ее. Дрожащими пальцами она расстегивала его рубашку. Следуя ее примеру, Тэд расстегнул молнию ее куртки, запустив руку ей под свитер, и властно привлек ее еще ближе, обхватив за талию. Они не в силах были прервать поцелуй и все яростнее ласкали губы друг друга. Возбуждение доводило их до умопомрачения, и, когда уже было невозможно сдерживать страсть, они стали буквально разрывать одежду друг друга.

Джеки уже почти справилась с пуговицами его рубашки, когда вдруг почувствовала под ней ткань футболки. Не переставая целовать ее, Тэд вынул обе рубашки из джинсов и пустил под них ее горящие ладони. Джеки скользнула пальцами по его груди. Она чувствовала, как бешено бьется его сердце под ее ладонью.

Тэд медленно прижимался к ней, склоняя ее все ниже и ниже на холодное кожаное сиденье. В то время как он, уткнувшись лицом в шею Джеки, покрывал ее бесконечным множеством поцелуев, Джеки открыла глаза и увидела над собой высоко в небе одиноко мерцающую звезду. Снова закрыв глаза, чтобы полнее отдаться охватившей ее истоме, она осознала, что хочет только одного, – чтобы Тэд не переставал целовать ее. И чем больше он целовал ее, тем больше ей хотелось продолжения их близости. Она представила два обнаженных тела, слившихся воедино на смятых простынях. Приятная тяжесть его тела доводила ее до исступления, возбуждение достигло крайнего предела, и только полная близость могла удовлетворить ее желание. И Джеки знала, что это произойдет в самое ближайшее время.

Теперь, когда они перешли за грань поцелуев, они выпустили свою страсть на волю, как джинна из бутылки, и никто и ничто в этом мире не могло бы ее остановить. Но Джеки не боялась этого. Даже если они с Тэдом через несколько дней расстанутся, в ее жизни будет Рождество, о котором она никогда не забудет. И этих воспоминаний будет достаточно, чтобы сделать все остальные праздники Рождества счастливыми.

Она отвела голову и нежно поцеловала его в щеку.

– Я взяла с собой горячий шоколад и булочки. Может быть, сделаем перерыв?

Тэд блаженно улыбнулся и положил обе руки ей на затылок. Он подождет, пока она окончательно придет в себя, и тогда мягко отпустит. Он потерся носом об ее маленький носик.

– Ты открыла мне одну вещь, Джеки Ланг, – сказал он.

– Какую? – спросила она, выпрямившись и сев рядом с ним.

– Что я был полным дураком, когда отказывался от своего счастья.

Она откинула голову назад и звонко рассмеялась. Тэд ласково обнял ее и уткнулся лицом ей в волосы.

– А если я сейчас скажу, что хочу тебя поцеловать? – кокетливо спросила Джеки.

– Ну, если надо будет выбирать между булочками и твоими поцелуями, я думаю, что откажусь от булочек. Путь к сердцу мужчины не всегда лежит через его желудок.

6

– Немного влево… нет, нет, теперь чуть правее. Вот так хорошо. Стой. Не шевелись.

Тэд пытался удержать равновесие на старой покачивающейся лестнице. В руке он держал гирлянду, которую Джеки купила специально для того, чтобы украсить входную дверь. Он уже повесил шикарные гроздья фруктов и орехов прямо над входом и украсил крошечными сплетенными гирляндами все окна дома, но с этой гирляндой, видимо, придется повозиться. Тэд уже пять раз чихнул и опять чувствовал щекотание в носу, вызванное запахом вечнозеленого растения, составляющего основу украшения в его руках.

Не в силах больше переносить такие мучения, он одной рукой попытался почесать нос. Лестница заходила ходуном у него под ногами, что грозило неминуемым падением. Надо было выбирать: или бросить гирлянду и ухватиться двумя руками за козырек двери, или упасть прямо в кусты.

– Нет, нет! – закричала Джеки. – Так не пойдет!

Тэд уставился на гирлянду, которая теперь жалко свисала где-то внизу, зацепившись за неровность деревянной двери.

– Я думаю, она там хорошо смотрится, – сказа он. – У меня уже руки болят. Может быть, просто прибьем ее там, и все?

Джеки упрямо замотала головой и, сняв гирлянду, протянула ее Тэду.

– Ее надо повесить ровно, иначе это будет заметно каждый раз, когда ты будешь подъезжать к дому, и это будет раздражать тебя. Она должна выглядеть…

– Идеально, – договорил за нее Тэд.

– Так, – сказала Джеки. – Я хочу заключить с тобой сделку. Если ты поможешь мне закончить это, я буду очень, очень благодарна тебе после того, как ты спустишься с лестницы.

– В какой же форме будет выражаться эта благодарность? – спросил он, снова поднимая гирлянду наверх до самого козырька.

– Увидишь.

Последние три дня ее жизни были удивительными. Джеки занималась украшением дома и готовила рождественские угощения. Она сделала много маленьких красивых снежинок и сплела их в цепочки, которые послужили орнаментом для гостиной. Она наполнила комнаты свечами и вечерами зажигала их, погружая дом в море восхитительного аромата. И, когда в конце дня она управлялась со своими делами и Бенедикт укладывался спать, Тэд и Джеки забирались на диван, разведя огонь в камине и включив огоньки на елке, и разговаривали, как будто давно знали друг друга.

Хотя он не до конца понимал, что побудило ее поменять свои взгляды, он не спрашивал ее об этом. Он чувствовал себя как подросток, украдкой целующийся во время последнего сеанса кино, каждый раз проверяя, как далеко ему позволят зайти. Было очень трудно сдерживать себя, не позволяя страсти полностью взять над собой верх, потому что он хотел обладать Джеки, обладать ее телом и душой. Но помня, как сложно начинались их отношения, он не рисковал, боясь, что испортит то, что с таким трудом им все же удалось выстроить. Если она опять сбежит, у него не хватит силы духа, чтобы вернуть ее. Ее бегство сейчас грозило бы полным разрывом их отношений.

– Вот так! – закричала Джеки. – Держи ее, где сейчас держишь. – Она нагнулась, чтобы взять молоток и гвозди, которыми они прибивали другие гирлянды, и вручила их Тэду.

Когда наконец гирлянда была прикреплена как положено, Тэд слез с лестницы, швырнул молоток в снег и обхватил Джеки двумя руками за талию.

– Ну, теперь поцелуй меня. – Он положил одну ладонь ей на спину и прижал ее к себе.

Поцелуи, которыми он стал осыпать Джеки, приводили ее в исступление… Когда он насладился ею, он еще раз крепко поцеловал ее в губы, на случай, если вдруг ему больше не представится возможность поцеловать ее до вечера.

Тяжелое фырчанье послышалось в отдалении, и Тэд недовольно застонал, видя, как школьный автобус подъезжает к остановке недалеко от дома. Он выпустил Джеки из своих объятий, поправил куртку и пробормотал:

– Бенедикт приехал.

Джеки взяла его за руку, и так они стояли, пока не увидели, как фигура Бенедикта замаячила среди деревьев. Они никогда не обсуждали свои отношения, несмотря на то что Тэд был уверен, что отношения у них были. Но оба чувствовали, что разговор на эту тему мог бы обнаружить хрупкость и временность их романа. Единственное, что было совершенно определенно и что они оба понимали без всяких слов, было то, что Бенедикт не должен замечать их влечения друг к другу. Тэд знал, что в сердце его сына теплится надежда, что Джеки станет частъю их жизни, и Тэд не хотел разжигать эту надежду.

Он знал, что Джеки должна вернуться к своей прежней жизни в Манчестере – в большом городе, полном вечеринок, театров, друзей-интеллектуалов. Он помнил, что ее ждет жених, о котором она обмолвилась несколько дней назад. Ему бы очень хотелось верить, что она останется. Но вряд ли она предпочтет променять карьеру на жизнь в маленьком городке, на лошадиной ферме, и растить чужого ребенка. Он пытался настроить себя на то, что ему надо наслаждаться тем, что есть сейчас, и не думать о будущем. Когда ее контракт закончится, он ее отпустит.

– Пап! – крикнул Бенедикт, махнув ему рукой. – Мне надо поговорить с тобой. – Он подошел к крыльцу и сбросил рюкзак на ступеньки. – Наедине.

– Мне надо позвонить мисс Грин?

– Нет. По другому вопросу. – Он посмотрел на Джеки. – Мужской разговор.

Джеки собрала инструменты.

– Мне нужно еще кое-что в доме украсить. Ужин будет в пять часов.

– В шесть, – сказал Бенедикт. – Нам с отцом предстоит долгий разговор.

Тэд улыбнулся Джеки, она ответила ему тем же, согрев его сердце. С каждым днем она становилась все красивее. Он удивлялся, за что ему выпало такое счастье, почему эта фея постучала именно в его дверь, чья это воля? Если он когда-нибудь узнает это, он обязательно поблагодарит этого человека.

Когда Джеки исчезла в глубине коридора, закрыв за собой дверь, Тэд сел на ступеньки и похлопал рядом с собой, приглашая сына сесть. Но Бенедикт не сел.

– Нам надо идти прямо сейчас.

– Куда? – спросил Тэд.

– В магазин. Нам надо купить подарки для Джеки. Ведь в Рождество она будет с нами. – Он схватил Тэда за руку и попытался поднять его. – Если мы отправимся прямо сейчас, мы вернемся к ужину. Джеки даже не узнает.

Тэд не думал о подарке для Джеки. Он знал, что она мастерица выбирать подарки, и это была ее прерогатива. Но что он мог подарить женщине, которая не была ни его любовницей, ни его подружкой, женщине, которая на миг вошла в его жизнь и скоро уйдет из нее? Ему придется напрячь свою фантазию, чтобы выбрать подходящий подарок для Джеки, такой, который смог бы сказать о его чувствах, не приуменьшив и не преувеличив их.

– До Рождества осталось восемь дней, – напомнил ему Бенедикт.

– Тогда пойдем, – сказал Тэд, заторопившись к стоявшему на дороге пикапу.

Тэд открыл дверь грузовика и запрыгнул внутрь. Затем он потянулся к противоположной дверце, чтобы впустить Бенедикта. Подождав, пока сын пристегнет ремень, он завел машину и медленно поехал, свернув через минуту на дорогу, которая вела в центр.

Бенедикт ерзал на сиденье, расстегивая и застегивая куртку.

– Я должен купить ей самый лучший подарок.

– Я уверен, что бы ты ни подарил Джеки, она будет рада, – сказал Тэд, мысли которого смешались в голове. Что подарить? Духи? Конфеты? Красивый свитер?

– Нет, это должно быть что-то особенное. Может быть, если я подарю ей то, что надо, она останется?

Тэду захотелось остановить грузовик посредине дороги и сказать ему суровую правду. Но он не мог отрицать, что тешил себя той же самой надеждой. Могло ли случиться так, что она останется? Если он найдет нужные слова, если он совершит что-нибудь особенное, оставит ли она свою прежнюю жизнь в Манчестере?

– Скаут, ты должен подарить ей подарок не для того, чтобы она осталась, а для того, чтобы поблагодарить ее за то, что она осуществила твою мечту. Ты не должен думать, что она бросит свою работу и останется с нами.

– Почему бы и нет? – Бенедикт пожал плечами.

Они долго ехали в полном молчании. Глаза Тэда смотрели на дорогу, но мысли его были далеко. Каждый раз, когда он думал о том, что в его жизни может появиться другая женщина, его беспокоила реакция Бенедикта. Он знал, что у него есть мать, и всегда помнил об этом, несмотря на то что видел ее только несколько раз в год. И даже разлука не могла уничтожить кровную связь между сыном и матерью.

– Ты хотел бы, чтобы у тебя была новая мама? – спросил Тэд.

– Я знаю, что мама не вернется, а тебе нужна жена.

– Не беспокойся обо мне, – сказал Тэд, – со мной все в порядке.

Когда они подъезжали к центру, пошел снег. Тэд нашел место парковки рядом с площадью и вместе с Бенедиктом присоединился к толпе покупателей, снующих по супермаркету. В этот раз Бенедикт даже не полюбовался на витрины, настолько он был озадачен своей миссией.

Они вошли в магазин через вращающиеся двери и остановились.

– Ну, какие у тебя мысли? – спросил Тэд в надежде, что его сын подскажет ему какую-нибудь хорошую идею. Тэд никогда не разбирался в том, что нравится женщинам. А Джеки могли нравиться какие-нибудь определенные духи и определенный стиль одежды.

Бенедикт схватил его за руку и потащил к дальней двери мимо отдела парфюмерии, аксессуаров, прямо в ювелирный отдел. Он прижался носом к стеклу и внимательно посмотрел на коллекцию драгоценных серег, колец и ожерелий.

– Какие красивые, – сказал он.

– Красивые, – согласился Тэд, – но сомневаюсь, чтобы ты мог позволить себе купить хоть одно из них.

– Сколько? – спросил Бенедикт продавца. Тот оценивающим взглядом посмотрел на клиента.

– Самое дешевое здесь вот это колечко, оно стоит девяносто девять.

– У меня есть девяносто девять пенсов, – сказал Бенедикт, радостно посмотрев на отца.

Тэд улыбнулся и положил руку на голову сына.

– Боюсь, что речь идет о фунтах стерлингов. – Лицо Бенедикта приняло унылое выражение.

Но неожиданно мальчик снова просиял.

– Ты можешь купить ей эти сережки. Или браслет. Или кольцо с алмазом. – Он поднял глаза на продавца. – У вас есть кольца с алмазом?

Мужчина вопросительно посмотрел на Тэда, затем подошел к следующей витрине.

– Вот здесь есть хорошие колечки. Вы знаете, какой стиль предпочитает дама? У нас есть кольца с бриллиантами, с сапфирами и изумрудами и просто золотые кольца.

– Посмотри на них, – сказал Бенедикт.

Тэд не возражал, ему стало любопытно. Когда он делал предложение Лиз, он подарил ей дешевое кольцо, бриллиант на котором был таким крошечным, что его почти не было видно. Ему было интересно, сколько стоят эти кольца. Продавец выставил на крышку витрины несколько бархатных коробочек.

– Я думаю, ей понравится вот это, – сказал Бенедикт, показывая на кольцо с самым большим камнем.

– Сколько оно стоит? – спросил Тэд.

– Это кольцо с бриллиантом весом в один карат, как видите, изумительной воды. Стоит почти девять тысяч.

Тэд моргнул от удивления.

– Девять тысяч? Да на эти деньги можно купить несколько здоровых жеребцов.

– Извините?

– Ничего. – Он нагнулся к самому лицу Бенедикта. – Может быть, что-нибудь другое подберем для Джеки? Браслет или свитер.

Бенедикт взглядом сожаления окинул стоявшие перед ним изящные коробочки с драгоценными кольцами и кивнул.

– Пойдем понюхаем разные духи, – сказал он. – Джеки всегда так хорошо пахнет. Наверняка она ими пользуется.

Продавец убрал коробочки с кольцами обратно и нагнулся к ним через прилавок.

– Купите соль для ванны или какой-нибудь душистый лосьон. Я всегда дарю что-нибудь в этом роде моей жене, и она довольна.

– Наверняка в парфюмерном отделе есть какие-нибудь подарочные наборы, – сказал Тэд.

– Я думаю, это лучше, – кивнул Бенедикт. – Эти кольца такие маленькие, что она легко может их потерять.

Тэд вздохнул с облегчением, и они направились в соседний отдел. Но красивые кольца продолжали тревожить его воображение. Какое бы из них она выбрала? У Джеки такой тонкий вкус… Судя по ее простой, но элегантной одежде, она тяготеет к классическому стилю. В самом первом ряду было такое хорошее колечко, наверняка оно бы…

Он остановил себя. О чем он думает? Они всего несколько дней назад первый раз поцеловались, а он уже думает об обручальном кольце. Тэд вздохнул. Надо было быть более разумным и сразу пойти в отдел, где продаются шарфы и прочие аксессуары.


Джеки взглянула на кухонные часы и вытерла руки полотенцем. Она только что закончила украшение из переплетенной мишуры разных цветов, которое предполагалось повесить с двух сторон камина в гостиной Бенедикт растянулся на диване, смотря по телевизору свои любимые мультфильмы. Три часа назад Тэд ушел в конюшню, пообещав, что вернется через несколько минут.

Джеки подошла к дивану и слегка взъерошила волосы Бенедикта.

– Давай, Бенни, уже половина десятого, пора в кровать.

Бенедикт не особенно возражал. Единственным знаком протеста был стон недовольства. Довольная своим успехом на ниве воспитательной деятельности, она вручила мальчику пирожное и поцеловала его. Она мало общалась с детьми и поэтому плохо представляла себя в роли матери. Но с Бенедиктом это происходило само собой. Несмотря на то, что они были друзьями, она сумела внушить ему уважение по отношению к себе. Бенедикт слушался ее и старался во всем угодить. В те редкие моменты, когда он себя плохо вел в ее присутствии, одного взгляда было достаточно, чтобы пристыдить его. В то же время Джеки чувствовала, что Бенедикт дает ей нечто большее. Она не сомневалась, что он не только уважает, но и любит ее. И это укрепляло ее собственную любовь к мальчику. В последнее время, думая о том дне, когда она покинет ферму, она размышляла не только о том, как расстанется с Тэдом, но и о том, что будет с Бенедиктом. Слезы наворачивались у нее на глаза, когда она представляла, какую боль причинит ему ее уход.

Джеки постаралась отвлечься от гнетущих мыслей и не думать о будущем. Она окинула взглядом комнату Морис лег спать еще час назад, и, поскольку ей больше нечего было делать, она решила вернуться в пристройку, заглянув по дороге в конюшню Перед тем как выйти из дома, Джеки завернула в полотенце несколько пирожных и налила немного сидра в термос Тэда.

Джеки предполагала, что Тэд трудится в поте лица, торопясь закончить все дела к Рождеству Но, проскользнув в конюшню сквозь тяжелую дверь, она обнаружила его стоящим в проходе. Тэд, не отрываясь, напряженно смотрел куда-то в глубь стойла. Джеки приблизилась.

– Тэд, все в порядке? Я думала, ты собираешься идти в дом. – Весь день Джеки работала не покладая рук, утешая себя мыслью, что вечером ее ждет заслуженная награда – общение с Тэдом. Она боялась признаться себе в этом, но каждый его взгляд, который показался ей не совсем теплым, заставлял ее проводить бессонные ночи в размышлениях о том, что она сделала не так.

Услышав звук ее голоса, Тэд на миг обернулся и тут же снова перевел взгляд на лошадь, тихо похрапывавшую в глубине стойла.

– Не знаю, она как-то беспокойно себя ведет.

Джеки заглянула внутрь. Это была Джуди – тихая смирная лошадка, которую она любила и которую часто подкармливала сахаром.

– Ей плохо? – спросила Джеки.

– Похоже, она скоро ожеребится. – Джеки вдруг испугалась.

– Может быть, она ела слишком много сахара в последнее время?

Тэд хмуро взглянул на нее.

– Прости меня, пожалуйста, но я без разрешения кормила ее сахаром в последние дни. Это единственная лошадка, которая привязалась ко мне, и раз уж мы с ней подружились…

Тэд приложил палец к ее губам.

– Несколько кусочков сахара ей не могли повредить.

– Целых шесть! – не успокаивалась Джеки. Тэд отрицательно покачал головой. Джеки вздохнула с облегчением. Чего она точно не хотела, так это убить одну из его лошадей.

– Тогда что с ней?

– Она должна ожеребиться в середине января, но в прошлом году она ожеребилась в ноябре, и детеныш родился мертвым. Ей надо выдержать срок, тогда все будет хорошо, и жеребенок обещает быть сильным и здоровым.

– Что-нибудь можно сделать? – спросила Джеки. – Может быть, вызвать ветеринара. Он даст ей какие-нибудь лекарства.

– В таких случаях лучше надеяться на природу. Подождем и посмотрим.

Джеки тяжело вздохнула. Тэд выглядел отдаленным, озабоченным внезапной проблемой. Обычно он был таким внимательным, романтично настроенным… Все же она еще мало его знала. Нужна ли ему сейчас ее поддержка или ему надо остаться одному?

– Ну тогда я, наверное, тебя оставлю, – неуверенно произнесла Джеки. – Бенедикт уже лег. Пирог на плите. Если ты голоден, я принесла тебе пирожные и сидр. – Она поставила термос на низкую скамеечку. – Спокойной ночи.

– Спасибо, – сказал он сухо.

Джеки уже повернулась, чтобы уйти, но в последний момент вдруг почувствовала, как сильные руки остановили ее, обняв за талию.

– Прости, – сказал Тэд, спрятав лицо в ее волосах. – Останься. Я не хочу, чтобы ты уходила.

– Но ты занят. Я не хочу тебе…

– Когда я смотрю на тебя, я забываю обо всех своих проблемах. – Он легко повернул ее к себе и прижался губами к ее щеке. – Не хочешь полежать на сене?

– Давай поцелуемся, – застенчиво промурлыкала Джеки, – а потом посмотрим, чем это кончится.

Тэд приподнял ее голову за подбородок и прильнул к ее губам. Джеки почувствовала слабость в коленках и подумала, стоит ли ей отказывать ему в маленьких радостях? С каждым днем она все больше нуждалась в нем, и не только физически. В течение дня она придумывала множество вещей, которые собиралась сказать ему вечером, чтобы развлечь его.

Несколько дней после той сказочной ночи, когда он целовал ее среди заснеженных полей, она еще пыталась убедить себя, что легко сможет расстаться с ним после Рождества, без всяких сожалений вернуться в Манчестер. Но сейчас она понимала, что это невозможно, только это ничего не меняло. Ей все равно придется уехать, после того как закончится их рождественская сказка.

Джеки обняла его за шею и крепко поцеловала, стараясь надолго запечатлеть этот поцелуй в памяти. Когда-нибудь ей захочется об этом вспомнить. Или, может быть, она будет молить Бога, чтобы он навсегда изгнал эти воспоминания из ее головы. Хотя все равно. Ничто не сможет заставить ее забыть Тэда Сноу – ни время, ни расстояние, ни другой мужчина.

Реакция Тэда на страстный поцелуй Джеки не заставила себя ждать. Его руки все быстрее скользили по ее телу, язык снова и снова изучал ее рот. Обезумев от страсти, он одним рывком поднял ее на руки и понес к большой куче сена.

– По-моему, здесь не очень уютно, – заметила Джеки.

– Да, ты поцарапаешься, и волосы у тебя будут в пыли, – подтвердил Тэд.

– Но каждая девушка хотя бы раз в жизни должна покувыркаться в сене с мужчиной, – решила Джеки.

Игривым движением он бросил ее в самую середину стога, и она притянула его на себя. Облако пыли поднялось вокруг них, и Джеки привстала, несколько раз чихнув.

– В кино это выглядит так романтично!

– Мы можем сделать это очень романтичным, – сказал Тэд, проводя носом по ее шее. – Я тебе покажу. – В ту же секунду его руки скользнули под ее куртку, и он снял ее через голову, отбросив в сторону. Свитер постигла та же участь. Не дав ей опомниться, он снял с себя фланелевую рубашку, которая увенчала кучу брошенной в стороне одежды.

Джеки закрыла глаза, наслаждаясь прикосновениями его пальцев, в то время как он расстегивал ее рубашку. Они еще ни разу не заходили так далеко. Никогда она не подпускала его к интимным местам своего тела. Его губы начали ласкать ее шею, скользя все ниже.

У Джеки закружилась голова. Действительно ли это то, чего она хочет? Сможет ли она посмотреть ему в глаза завтра утром? Почему она не подумала об этом заранее, до того как позволила чувству полностью овладеть сознанием? Сердце ее подпрыгнуло в тот момент, когда он стал ласкать ее грудь. Все страхи и сомнения исчезли в одно мгновение, смытые накатившей на Джеки волной наслаждения. Губами он нащупал затвердевший от возбуждения сосок. Влага поцелуя просачивалась сквозь тонкую ткань ее лифчика, согревая приятным теплом кожу. Джеки вся дрожала, увлекаемая плавными, равномерными движениями его тела, и тихо стонала, когда его ласки Дарили ей особенно приятные ощущения. Она скользнула руками по его плечам до самого живота, исследуя каждый мускул, каждую впадину теплой, упругой плоти. Неясные фантазии, которые тревожили ее по ночам, теперь грозили стать сладкой, притягательной реальностью, от которой было невозможно отказаться. Ей нужен был Тэд, его прикосновения, его ласки и его сердце.

– Это, действительно, может стать романтичным, – прошептала она ему на ухо.

Тэд отвел голову и посмотрел ей в глаза.

– Здесь я поцеловал свою первую девушку.

– На этом самом стоге сена? – ехидно спросила Джеки.

– Нет, тот стог сена давно сгнил. В этом сарае. Ее звали… Не могу вспомнить, как ее звали.

– Мое имя ты тоже забудешь? – спросила Джеки, поглаживая его по щеке.

Улыбка медленно сошла с его лица, и он напрягся. Он приоткрыл рот, как будто хотел сказать что-то, но промолчал.

– Я сказала что-нибудь не то? – спросила Джеки, стараясь понять выражение его глаз.

Тэд отрицательно покачал головой и тихонько передвинулся в сторону, освобождая ее. Посмотрев на смирно лежащую Джеки, он заботливо соединил на ее груди края расстегнутой блузки, закрывая обнаженное тело. Затем он сел, так что Джеки могла теперь любоваться мускулами его шеи и спины.

– Насчет этого…

– Чего?

– Насчет твоего отъезда. Мы еще не говорили об этом. Старались избегать неприятной темы.

Джеки дотронулась до его спины, и он вздрогнул.

– Мне не нужны обещания, – сказала она. – Обещания, которые ты не сможешь сдержать.

– Проблема в том, что я не знаю, как сделать так, чтобы ты была счастлива со мной не только эти несколько минут, но и потом. – Он провел рукой по волосам. – Боюсь, что рано или поздно я все равно сделаю что-нибудь не так, что-нибудь напутаю.

Джеки быстро застегивала пуговицы блузки. Забава в стоге сена закончилась совсем не весело.

– Мне пора спать. Увидимся утром. – Схватив свитер и куртку, она спрыгнула вниз и стала усиленно стряхивать прилипшие к одежде соломинки, бесстыдно напоминавшие ей о любовных играх в стоге сена.

Добежав до своей комнаты, она заперла дверь спальни на ключ, молясь только об одном, – чтобы Тэд не последовал за ней. Надо было срочно избавиться от всех чувств, которые она испытывала к Тэду Сноу. На это у нее была одна неделя. Только неделя на то, чтобы исправить допущенную ошибку. Но как бы она ни старалась, из головы не выходил один тревожащий ее вопрос – будет ли помнить ее Тэд после того, как она уедет? Или она ненадолго задержится в его памяти как мимолетное виденье, реальность которого с каждым днем будет казаться ему все менее и менее вероятной?

– Надо сконцентрироваться на работе, – пробормотала Джеки. Она закрыла горящее лицо руками и кинулась на постель. Как сможет она сделать это, если Тэд будет рядом? В глубине души она знала, что они принадлежат друг другу. Но сможет ли она заставить его забыть о женщине, которая некогда оставила в его сердце шрам?

Джеки всхлипнула. Она понимала, что должна попробовать, но также понимала, что неудача обернется для нее раной, которая будет кровоточить всю оставшуюся жизнь.


В мягких отсветах заката дом семьи Сноу выглядел особенно уютно и нарядно. Постояв в нерешительности перед дверью, Тэд вошел внутрь и направился в кухню. Но там никого не оказалось, было пусто и безжизненно: не пеклись булочки, не шел пар от кастрюли. До его слуха долетели голоса Джеки и Бенедикта, сопровождаемые звуками фортепиано. Чем ближе он подходил к гостиной, тем сильнее звучала музыка, и он уже мог ясно разобрать знакомую с детства мелодию «Джингл Беллз».

– Хорошо, – сказала Джеки. – Теперь я буду играть аккорды, а ты мелодию. Раз, два, три! – Они ударили по клавишам и остановились, затем опять начали играть и опять остановились. Снова и снова они пробовали сыграть песню в четыре руки, но все время сбивались, разражаясь дружным хохотом.

У Джеки, казалось, хватало терпения с легкостью воспринимать неловкие попытки Бенедикта попасть в такт Она то подзадоривала его, то хвалила, когда ему удавалось сыграть песню от начала до конца без ошибки, то вселяла в него уверенность, когда он отчаивался. Она была бы замечательной матерью, подумал Тэд. Такой, какая нужна его сыну и другим детям, которые могли бы у них родиться…

Когда они наконец сыграли песню гладко, без единой ошибки, Бенедикт торжественно встал и поклонился, как артист перед большой аудиторией, а Джеки радостно и громко зааплодировала, подыгрывая ему. Затем она исполнила одну из известных рождественских мелодий «Северный ветер», поразив Тэда своим мастерством игры на фортепиано. Наверное, занималась этим в детстве, подумал он. Тэд покачал головой. Он так мало знал о ней, о ее детстве, о мужчинах ее прошлого, ее мечтах и победах.

Однако он успел понять главное в ней. Джеки Ланг была доброй и заботливой, ранимой, но сильной; женщиной, способной потерять голову от страсти, но в то же время с практичной жилкой внутри. Он уже привык к некоторым ее причудам, к ее извечному стремлению к совершенству. Именно этими качествами она привлекала его.

– Исполним еще одну? – предложила Джеки.

– Джеки! – восторженно произнес Бенедикт. – Я хочу, чтобы ты навсегда осталась с нами. Ты бы научила меня всем песням.

– Было бы хорошо, – сказала Джеки, улыбаясь. – Мы бы быстро сделали из тебя первоклассного пианиста.

– Ты останешься?

– Бенедикт. – Джеки помедлила. – Мне нужно ехать обратно в Манчестер. Там моя работа. Там мужчина, за которого я собираюсь замуж.

Бенедикт прикусил нижнюю губу.

– Разве ты не можешь выйти замуж за моего отца? – спросил он.

– Не думаю, что твой папа хочет жениться во второй раз. Но когда-нибудь он обязательно женится. Он встретит самую лучшую женщину на земле, и она полюбит тебя, и вы будете жить счастливо.

– Ты самая лучшая женщина на земле!

Тэд вышел из тени коридора и шагнул в комнату. Бенедикт первым увидел отца и кинулся к нему.

– Пап, Джеки учит меня играть «Джингл Беллз»! Послушай.

Он сосчитал до трех, и они вдохновенно заиграли. Джеки вела свою партию изумительно, завершив ее торжественным аккордом, как будто выступала на концерте. Когда они закончили, Тэд громко захлопал в ладоши, вызвав на лице сына неописуемую радость.

– Хочешь, мы еще сыграем? – предложил Бенедикт.

Тэд улыбнулся. Наверняка он еще не раз услышит эту мелодию в исполнении сына и до Рождества, и после.

– Давай подождем, когда дедушка вернется, чтоб он тоже услышал, – предложил Тэд. – Я уверен, он обрадуется. Сходи за ним, он в северной конюшне. Нам с Джеки надо поговорить.

Бенедикт кивнул и выбежал из комнаты. Через несколько секунд они услышали, как хлопнула наружная дверь. Тэд нахмурился и скрестил руки на груди.

– Не думаю, что ты поступаешь правильно, – сказал он.

– Ты о чем? – Джеки удивленно взглянула на Тэда. – Ты не хочешь, чтобы я учила его играть на пианино? – Она слегка наклонила голову. – Я знаю, этим больше девочки увлекаются, но мальчики тоже берут уроки музыки. Говорят, что музыка помогает ребенку правильно развиваться, даже усиливает математические способности.

– Я не об этом, – сказал Тэд. – Я думаю, тебе не стоит приучать его к себе. Ему будет слишком больно расстаться с тобой.

– Я этого не делаю! – запротестовала Джеки. – Как раз наоборот. Но я не могу управлять его чувствами.

– Тогда найди способ отучить его от постоянного общения с тобой.

– Нет. – Джеки отрицательно замотала головой.

– Нет?

– Я не буду этого делать. Я не могу и не хочу убивать его любовь ко мне. И ты не заставишь меня разлюбить его. Единственное, что ты можешь сделать, это выгнать меня. Ты хочешь, чтобы я уехала?

– Я не просил тебя приезжать. Мы спокойно жили втроем, до того как ты объявилась.

– Намекаешь на прошлую ночь? – спросила Джеки.

– Нет, – сказал он.

– Я думала, мы понимаем друг друга. Я приехала сюда работать и, когда закончу, уеду назад в Манчестер. Бенедикт должен привыкать к тому, что в его жизни будут появляться новые люди, и он не должен воспринимать их уход как трагедию.

– Ты не видела, что с ним происходило, когда ушла его мать.

– Я не его мать, – возразила Джеки.

– Но могла бы ею стать! – Тэд разозлился. – И ты прекрасно знаешь об этом.

– Тебе нужно поговорить с ним. Все объяснить.

– Ты единственная, кого он хочет. Ты единственная, кого я… – Он запнулся. – Он не поймет. Ты его фея. Он думает, ты принадлежишь ему. Нам обоим.

– Не будь глупым. Он знает, что мне надо возвращаться. Я ему об этом сказала.

– Да? Тогда почему он помогал мне выбирать для тебя обручальное кольцо?

– Что? – Джеки ахнула.

– Вчера вечером. Мы ездили за подарком тебе, и он пытался подбить меня на то, чтобы я купил тебе обручальное кольцо. Он их так досконально изучал, что теперь разбирается в каратах и чистоте воды камня.

– Я не просила обручальное кольцо! – возмутилась Джеки. – Я никогда не вышла бы за тебя замуж, даже если бы ты очень попросил!

– Я и не хочу, чтобы ты вышла за меня, – ответил Тэд.

– Я бы не вышла за тебя, даже если бы ты заплатил мне миллион фунтов стерлингов!

– Если бы у меня был миллион фунтов, я бы никогда не заплатил их тебе за то, чтобы ты вышла за меня замуж!

– Зачем мы кричим друг на друга? – закричала Джеки.

– Не знаю! – рявкнул Тэд и отвернулся, не в силах больше смотреть на то, как прекрасна она в гневе. Ему хотелось сжать ее в своих объятиях и зацеловать, чтобы ушло это внезапное озлобление между ними. Почему все так сложно?

– Ты хочешь, чтобы я уехала? – переспросила Джеки уже спокойным голосом.

– Нет, – ответил он. – В этом-то все и дело. Я не хочу, чтобы ты уезжала.

Его признание, видимо, сильно удивило Джеки, но Тэд не жалел о том, что сказал правду. Неужели она не видит, что он чувствует? Это же очевидно. Неужели он так долго и тщательно скрывал свои чувства, что совершенно отделил себя от Джеки стеной непонимания?

– Будь с ним осторожна, хорошо? – попросил он.

– Хорошо, – сказала она сдержанно. – В конце концов, ты хозяин. – Она встала и направилась в сторону кухни. – Если мы все обсудили, позволь мне удалиться, мне еще надо испечь сладкий пирог.

Тэд схватил ее за руку.

– Я не хочу ссориться с тобой, – сказал он.

– И не надо, – спокойно ответила она. – До моего отъезда осталась всего неделя. Было бы глупо провести ее в криках и ссорах.

– И глупо провести ее в кухне, готовя сладкие пироги, – произнес Тэд.

– Нельзя, чтобы Рождество прошло без праздничного сладкого пирога. Что может быть лучше, чем фруктовый пирог с чашкой горячего кофе рождественским утром? – С этими словами она вышла.

Только через минуту Тэд осознал, что они ничего не решили и не выяснили. Они начали с обсуждения проблемы и закончили сладким пирогом, и оба очень разозлились.

Он пошел за ней в кухню и остановился в дверях, наблюдая, как Джеки насыпает ингредиенты в миску и перемешивает их. Она решила не замечать его. Когда она открыла баночку с орехами, крышка отлетела с такой силой, что банка выскользнула из ее рук и покатилась по столу, оставляя за собой длинный шлейф орехов. Джеки даже бровью не повела. Она стала аккуратно собирать их, ссыпая часть орехов обратно в банку, а часть кладя на кухонную доску. Взяв нож, она стала крошить их в порошок.

– Знаешь, многие имеют совершенно неверное представление о фруктовом пироге. Они думают, что это кусок теста, перенасыщенный приторными фруктами, который лучше использовать как защитный барьер между стеной и дверью, чтобы она не хлопала слишком громко, чем как рождественское лакомство. Уверяю тебя, что настоящий сладкий пирог не имеет ничего общего с теми резиновыми магазинными подошвами. Мой фруктовый пирог легкий и воздушный, и у него изумительный вкус!

– Неужели нам не о чем больше поговорить, кроме как о фруктовом пироге? – не выдержал Тэд. – У меня такое ощущение, что тебе есть что сказать мне.

– О чем ты хочешь поговорить? О пирожках с капустой или о ванильном печенье? Выпечка – самая подходящая тема для нас.

– Неправда, – сказал Тэд.

– Нет, правда. Потому что именно для этого я здесь, а не для чего другого. Печь и наряжать елку. Покупать гостям полотенца с рождественскими картинками и свечи для столовой. Это моя жизнь – угождать другим, радовать чужие семьи. И если я буду претендовать на свою собственную тихую счастливую семейную жизнь, меня сразу поставят на место. Поэтому лучше я буду взбивать крем и раскатывать тесто, и все будут счастливы. – Она вытерла руки о полотенце. – Теперь извини меня, мне пора печь фруктовый пирог.

Тэд долго не мог сдвинуться с места, в отчаянии от собственного бессилия починить то, что он так легко сломал. Никогда Джеки не была так обижена. Он не хотел, чтобы она была холодна к Бенедикту, но ему нужно было защитить сына. Постояв, он медленно развернулся и вышел. Он не подойдет к ней, пока не придумает, что может сделать для нее, чтобы загладить свою вину. Интуиция подсказывала Тэду, что они с Джеки стоят на пороге чего-то такого, к чему ни он, ни она не готовы. И он не был уверен, что сможет сделать первый шаг.

7

Прошли сутки, а они все еще не разговаривали.

Джеки упрямо не желала сдаваться, а Тэд избегал ее всеми средствами. Отношения, которые они сумели выстроить за последнюю неделю, висели на волоске, который Джеки могла бы легко перерезать кухонным ножом. Сначала она хотела извиниться, но потом передумала, посчитав, что не сделала ничего плохого. Он злился на нее за то, что она была добра к его сыну! А как еще она должна была себя вести по отношению к мальчику? Хотя контракт не обязывал ее быть милой, она считала это неотъемлемой частью образа феи.

Потом, как можно не полюбить такого славного мальчика, как Бенедикт Сноу? Что же касается его отца, Джеки пожалела, что так долго заблуждалась относительно его хороших качеств. Не нужно было целовать его после ночного катания на санях. Уже тогда надо было установить дистанцию…

Раздался ужасный грохот. Джеки всегда приписывала весь шум и гам в доме Бенедикту, но он давно ушел. Она взглянула вверх, но потолок не обвалился, а по-прежнему был над головой. Тяжелое громыхание доносилось с крыши, как будто кто-то расхаживал по ней в огромных сапогах. Снедаемая любопытством, Джеки вышла из дома на крыльцо и натолкнулась на приставную лестницу.

Еще до того, как она посмотрела наверх, она поняла, что происходит. Тэд стоял на самом краю скользкой крыши, устанавливая большого пластикового оленя. Потеряв равновесие, он одной ногой скользнул вниз и чуть не упал. Джеки схватилась за сердце.

– Осторожно! – закричала она. Тэд раздраженно взглянул на нее.

– Мне не нужны советы. Я могу установить восемь оленей без твоих указаний.

– Вообще-то их должно быть девять согласно сказке, – заметила Джеки.

– Я устанавливаю их не для тебя, а для Бенни. Он увидит, что можно отлично украсить дом и без тебя.

– А где он? – спросила Джеки, оглядываясь по сторонам.

– Пошел в сарай за проводом.

– Олень в центре расположен слишком низко, – критически заметила Джеки.

– Нормально! – крикнул Тэд.

– Он выглядит, как будто ему ногу подбили, – не унималась Джеки.

Тэд тихо выругался, так чтобы Джеки не расслышала его слов. Конечно, эта дружная стая оленей в глазах Джеки выглядела полной безвкусицей. Но для Тэда главное, чтобы они нравились сыну. Укрепив очередного оленя, он спустился вниз и подошел к следующему.

Но как только он взял его в руки, Джеки со своей поразительной внимательностью к мелочам заметила, что у оленя красный нос.

– В сказке оленя с красным носом зовут Рудольф, и он должен быть первым.

– У меня будет третьим.

– Бенедикт заметит.

– Ты пришла только для того, чтобы портить мне настроение, или по делу?

– По делу. У тебя есть рождественские подарки для Бенедикта? Я их нигде не вижу. Либо они очень хорошо спрятаны, либо ты еще не ездил в магазин. – Она достала сложенную вчетверо бумажку из кармана джинсов и подала Тэду.

– Здесь я указала еще те вещи, которые Бенедикт предложил в качестве подарков Морису. Если хочешь, чтобы их купила я, то я поеду. Это входит в мои обязанности. Надо, чтобы были отдельные подарки для Бенедикта от Санта-Клауса, от тебя и от Мориса. Для достоверности они должны быть завернуты в бумагу разного цвета. Я уже приобрела замечательную французскую оберточную бумагу и бархатные ленты, а также…

– Думаю, я сам справлюсь с этим, – перебил ее Тэд, выдергивая список из ее рук.

Зажав оленя под мышкой, он начал забираться по лестнице на крышу. Сев на край крыши, он попробовал расположить Рудольфа на отведенном ему месте. Но олень, видимо, не хотел быть третьим, потому что он упрямо накренился вбок и не желал менять вызывающей позы. Все попытки Тэда что-либо изменить были тщетны. В конце концов олень просто упал набок и покатился вниз по скользкой поверхности крыши. На мгновение задержавшись у карниза, он с шумом свалился прямо в сугроб.

Джеки никогда не видела летающих оленей, поэтому она не смогла сдержаться и звонко рассмеялась.

– Рудольф не хочет бежать за другими оленями! – крикнула она.

Несчастный олень беспомощно лежал в снегу. Его красный нос раскололся на две половинки. Джеки взяла его на руки, погладила по голове и села на ступеньки крыльца.

– Когда ты собираешься поехать за покупками? – спросила она. – Игрушки могут раскупить, если ты не поторопишься.

Тэд засунул большие пальцы рук в карманы и посмотрел вниз на Джеки.

– Я знаю, что нравится моему сыну, поэтому могу купить ему подарки сам.

– Я просто стараюсь помочь тебе. Именно для этого я здесь.

– Сколько дней ты намереваешься здесь пробыть? – спросил Тэд. – По контракту ты должна остаться до самого Рождества. Но тебе, наверное, не терпится как можно скорее вернуться домой. Тебя там жених заждался.

– Жених? – Джеки удивленно приподняла брови.

– Ну да, парень, за которого ты собираешься замуж. – Он помолчал. – Я слышал, как ты говорила о нем Бенедикту.

– Ты подслушивал?

– Он мой сын. Я должен защищать его. Я подумал, если ты останешься с нами на праздник, он может это неверно истолковать, и потом ему будет больнее.

– Я никогда не причиню ему боли, – сказала Джеки.

– С каждым днем он все сильнее привязывается к тебе. Ты это знаешь.

Джеки снова почувствовала прилив гнева. Почему она должна быть наказана за то, что не подлежит ее контролю?

– Тогда я уеду, – сказала она. – Я закончу все дела на этой неделе, приготовлю вам праздничный обед, а тебе останется только подогреть его. В пятницу я уеду, самое позднее, в субботу днем.

К ее удивлению, Тэд не смутился и не стал уговаривать ее остаться. Он только слегка кивнул головой и стал спускаться с крыши. Остановившись перед Джеки, он взглянул на нее исподлобья и спросил:

– Ты его любишь?

– Бенедикта? Конечно! Он славный мальчик, ты должен гордиться им. – Вспышка удивления на миг озарила каменное лицо Тэда.

– Я имел в виду твоего жениха.

Джеки прошиб холодный пот, когда она взвешивала все «за» и «против» правдивого ответа. Она знала, что не любит Дэвида, но ложь была единственным спасением, единственным, что не позволяло ей утонуть в пучине своей страсти.

– Думаю, что да, – ответила она и жалко улыбнулась. – Во всяком случае, он единственный, кто предложил мне руку и сердце.

Уставившись себе под ноги, Тэд пнул носком ботинка комок снега:

– Тогда я полагаю, тебе следует выйти за него замуж.

– Я тоже так считаю, – еле слышно проговорила Джеки.

Она посидела молча, затем выжала слабую улыбку. Он достаточно ясно выразился о своих чувствах и намерениях. Здесь ей больше нечего было ждать. Те сказочные дни, когда они оба летали, окрыленные любовью, были позади.

– Ладно, – наконец произнесла она. – Мне еще надо съездить за покупками. Будут какие-нибудь заказы к праздничному обеду?

Он отрицательно покачал головой. Она взглянула на него. Он стоял такой непроницаемый, такой холодный. Как он мог забыть о том, что у них было? Джеки подала ему оленя и поспешила в дом.

На кухне, где ее никто не видел, она всхлипнула и крепко ухватилась двумя руками за край стола, пытаясь совладать с собой и приговаривая:

– Работай! Только работай. Не думай ни о чем.

Сдерживая рыдания, она нервно распахивала дверцы шкафов и доставала оттуда ингредиенты. Она приготовит лучший рождественский обед в своей жизни, зажарит самую тучную индейку. Пусть знает, чего он лишился.

Джеки схватила пакет с мукой и разорвала его. Сначала она испечет хлеб с изюмом, а потом приготовит соус для мясного блюда «Биф Велингтон». А когда закончит готовить, украсит оставшиеся помещения, так что дом засверкает, как сказочный дворец.

– Он еще пожалеет, – бормотала она. – Попробовав мою индейку и увидев невообразимые украшения салатов, он поймет, что никогда не сможет забыть меня.


– Но ты должна прийти! – кричал Бенедикт на весь дом. – Я буду исполнять песню «Санта-Клаус приходит к нам». Это очень ответственный момент. Так сказала мисс Грин. Ребекка Бэйл играет миссис Санта-Клаус, и в своем наряде она выглядит просто как огромный ходячий помидор.

Тэд гладил по голове сына, убеждая его, что Джеки не может пойти, потому что у нее много дел. Но Бенедикт стоял на своем.

– Джеки так много работала. Она заслужила развлечение.

– У меня действительно много дел, – подтвердила Джеки, хотя невозможно было придумать, что она еще могла сделать. Дом выглядел как на картинке модного журнала. Она приготовила гору еды, и, хотя Тэд все дни был вне дома, по вечерам, вдыхая кухонные ароматы, он мог представить, сколько всего наготовилось в эти дни.

Джеки скользнула взглядом по комнате и встретилась глазами с Тэдом. Он очень изменился, переодевшись в новый шерстяной свитер и хорошо отглаженные брюки. Он даже расчесал волосы расческой и поменял свои громоздкие резиновые сапоги на модные ботинки. После их последнего разговора он твердо решил навсегда порвать с Джеки. Все равно она вернется к своему жениху. Но случайно встречаясь взглядом с девушкой, он видел в ее глазах боль и грусть, как будто она, как подстреленный зверек, зажалась, пытаясь залечить ранку, чтобы та не ныла так мучительно.

– Нам правда хочется, чтобы ты пошла, – выдавил из себя Тэд.

Они давно уже толком не общались, перекидываясь иногда парой слов по делу. Сейчас у них установился именно тот тип отношений, которого желал Тэд в самом начале, – хорошие, но чисто деловые отношения с соблюдением определенной дистанции. Обеды за общим столом прекратились, Джеки совсем обособилась от семьи Сноу, проводя все свободное время в своей маленькой комнатке. Пока она была в доме, Тэд оставался в конюшнях, возвращаясь в свою комнату только после того, как загорался свет в пристройке. По идее, Тэд должен был быть доволен, потому что именно он был инициатором их взаимного отдаления. Но он чувствовал себя подавленным. Атмосфера в доме была тяжелая Между ними выросла невидимая стена, по одну сторону которой находилась Джеки, а по другую – он с Бенедиктом. Каждый из них испытывал разные чувства, ожидая дня, когда Джеки должна будет уехать.

Джеки положила руку на голову Бенедикта и заглянула ему в глаза.

– Я бы очень хотела пойти, но я не имею права развлекаться, когда не все рождественские приготовления еще закончены. Ты же хочешь самого лучшего в мире Рождества?

Тэд откашлялся:

– Бенни, надень свитер и галоши. Через две минуты выходим.

Когда Бенедикт вышел, Тэд повернулся к Джеки:

– Я очень хочу, чтобы ты к нам присоединилась. Бенедикт будет счастлив.

– Ты просишь меня пойти из-за Бенедикта или… потому что ты этого хочешь?

– Я этого хочу.

Джеки помолчала, раздумывая над его приглашением.

– Хорошо. Я пойду. Мне переодеться?

– Ты и так хороша.

Джеки действительно очаровательно выглядела в маленьком бордовом свитере и короткой расклешенной юбке, обнажающей стройные ноги. Густые каштановые волосы были слегка приподняты шпильками, а легкий, почти незаметный макияж искусно подчеркивал тонкие черты ее лица. Тэд протянул ей руку.

– Пойдем, прошу. Нельзя опоздать на дебют Бенедикта.

Джеки сняла куртку со спинки стула, но Тэд взял ее из рук Джеки и, как галантный кавалер, помог даме.

– Очень любезно с твоей стороны, – сказала Джеки.

За все время, что они мчались по дороге в школу, Джеки больше не произнесла ни слова. В гардеробе он опять помог ей снять куртку, и, взяв его под руку, она чинно направилась в сторону школьного зала. Оба были напряжены. И Джеки, и Тэд боялись произнести даже слово, чтобы ненароком не коснуться запретной темы.

Сколько раз он подавлял в себе желание прижать ее к себе и сказать ей все, что он думает о ней и о себе, и повернуть время вспять, чтобы возвратить те дни, когда им было так хорошо вместе. Но как только он открывал рот, его одолевали сомнения. Он не хотел повторить свою ошибку, терять любимую женщину слишком тяжело. Его сердце не выдержит второго такого испытания.

Они вошли в просторный зал. Свет уже погасили, и вокруг царил полумрак. Все внимание зрителей было приковано к только что вошедшей паре. Красавец Тэд Сноу считался завидным женихом в городе, его появление в обществе с очаровательной незнакомкой повергло всех в шок.

– Почему они уставились на нас? – спросила Джеки.

– Не на нас, а на тебя. – Тэд сжал ее ладонь, чтобы она не робела.

– Но почему?

– Я в первый раз появился на людях с женщиной за последние три года.

– За три года у тебя не было ни одного свидания? – удивилась Джеки.

– Не попадалось женщины, с которой я хотел встречаться, – сказал он. – Теперь у наших одиноких женщин поубавится энтузиазма на мой счет. Не обязательно целовать меня, просто смотри на меня с обожанием.

Джеки тихонько засмеялась. Это немножко разрядило обстановку. Они нашли два места в середине одного из первых рядов. Когда они устроились поудобнее, он дал ей программку.

– Думаю, ты ни разу не была на школьном празднике, и хочу дать тебе несколько советов.

– Каких советов?

– Как бы плохо ни выступали ученики, не смейся. Улыбаться можешь, но не смеяться, прикуси нижнюю губу – это помогает. Поверь мне, ничего хорошего ты не увидишь. Дети в этом возрасте еще не умеют выступать перед большой аудиторией. Когда они поют, кажется, как будто орут десять голодных котов.

Когда все места были заняты, зал погрузился в полную темноту и все стихли. Концерт открыли первоклассники. Малыши неловко мялись на сцене, не зная, куда девать руки. По-видимому, их мало волновало то, о чем они пели. Каждый пытался отыскать своих родителей в зале. К счастью, им надо было исполнить только одну песню.

На сцене появился класс Бенедикта. Джеки сжала руку Тэда, чтобы поддержать его. Он посмотрел на нее и увидел, что она покусывает губы.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Я очень нервничаю. Он неделю ни о чем думать не мог, как только об этом выступлении. Он очень боится сбиться.

– Бенедикт не нервничает, – сказал Тэд.

– Нет, нервничает. Просто молчит, а на самом деле очень хочет спеть хорошо.

Тэд откинулся на сиденье, удивляясь, насколько хорошо Джеки успела узнать его сына. Он всегда считал, что Бенедикт весельчак и оптимист, уверенный, что все будет хорошо. А если и случались неудачи, то у него хватало сил, чтобы посмеяться над ними. Он даже не догадывался, что Бенедикт скрывает свои страхи и неуверенность, стараясь подражать в этом отцу. Только чуткая мать может настолько хорошо понимать своего ребенка.

Он еще раз украдкой взглянул на Джеки. Из нее бы вышла удивительная мать. Сейчас она сидела на краю сиденья, напряженная, как натянутая струна, и взволнованно смотрела на сцену. Она обожала Бенедикта и не скрывала этого. Если бы все эти годы с ним была такая женщина, как Джеки, жизнь Бенедикта была бы намного легче и счастливее, наполненная заботой и лаской.

– Вон он, – прошептала Джеки, указывая в самый конец группы. Она помахала рукой, и Бенедикт, увидев Джеки и отца, широко улыбнулся. – Надо было взять с собой фотоаппарат. Какой он красивый!

У Бенедикта и у остальных мальчиков этого небольшого оркестра на голове были красные шапочки, как у Санта-Клауса. Перед каждым висело несколько колокольчиков. Когда песня началась, раздался мелодичный серебристый звон колокольчиков. Лицо Бенедикта было напряжено. Вдруг он сбился и беспомощно посмотрел на учителя. Тэд увидел, что Джеки вздрогнула. Она сильно сжала его руку. Но тут учитель кивнул Бенедикту, и он снова вступил в такт музыки. Джеки расслабилась и облегченно вздохнула. Когда песня закончилась, она вскочила и воодушевлено зааплодировала.

– Браво! – закричала Джеки, сияющими глазами глядя на Бенедикта.

Тэд оглянулся вокруг и увидел, что все родители смотрят на нее. Он схватил Джеки за руку и усадил ее на место.

– Это не театр, – зашептал он. – Здесь не надо устраивать оваций.

Ее глаза были влажны, но чувствовалось, что она была полна гордости за Бенедикта.

– Не правда ли, он замечательно сыграл? – Тэд обнял ее за плечи и притянул к себе.

– Никогда не видел тебя такой счастливой. Я рад, что ты так переживаешь за него.

Дальше концерт продолжался спокойно. Каждый класс исполнял по две песни и раскланивался, уступая место следующим артистам. В конце вечера все в школе, включая родителей, дружно спели «Мы желаем вам счастливого Рождества».

Они встретили Бенедикта уже в коридоре. Он кинулся к ним, предвкушая заслуженные комплименты. Тэд немного потормошил его, сказав:

– Ты был великолепен!

Джеки наклонилась и взяла Бенедикта за руки.

– Это было замечательно, – сказала она. – Я слышала всю твою партию от начала до конца. Бесспорно, ты был лучше всех.

– Я немножко напутал, – признался он.

– Этого никто не заметил. Я думаю, все были заворожены музыкой и пением, вы играли, как настоящие профессионалы!

– Правда? – спросил Бенедикт. – Как на тех концертах, которые ты видела в Манчестере?

– Именно так, – ответила Джеки. – Даже лучше!

Она взяла его за руку, и они направились к выходу. Тэд не сразу последовал за ними, зачарованный картиной, которую представляли собой идущие Джеки и Бенедикт, его сын, в котором он души не чаял, и любимая женщина. Смущенный, он провел рукой по волосам.

Да, Сноу, сказал он сам себе. Если ты ее действительно любишь, ты должен найти способ, как удержать ее. Иначе придется ощутить на себе в полной мере ярость разгневанной десятилетней звезды.


Джеки лежала на кровати, уставившись в потолок и сложив руки на груди. Сказать, что она была озадачена, значило не сказать ничего. Тэд Сноу был совершенно непредсказуем. Сначала он хотел, чтобы она осталась, потом – чтобы уехала, а теперь она вообще не могла понять, чего он хочет.

Когда они вернулись с концерта, она попыталась улизнуть в свою комнатку в пристройке, но Тэд взял ее за руку и попросил остаться с ними попить чаю с пирожными. Они просидели весь вечер возле камина, слушая рождественские песни и оживленно обсуждая школьный концерт.

Когда Бенедикт наконец лег спать, Тэд подсел к ней на диван. От нежности, которая светилась в его глазах, казалось, можно было растаять, но Джеки, вместо того чтобы не нарушать романтический настрой вечера, запаниковала и вскочила на ноги, бормоча что-то несуразное, вроде того, что ей надо срочно позвонить Люси. Не дав Тэду опомниться, она выскочила из комнаты и через несколько секунд уже была в своей спальне.

Чего она так испугалась? Что Тэд поцелует ее и превратит в ту Джеки, которой она была несколько дней назад, опьяненной любовью и счастливой? Да. Сейчас, как никогда, ей надо было сохранять трезвость рассудка, чтобы не погибнуть. Но что он чувствует? Не поторопилась ли она с выводами по поводу его намерений? Ее размышления были прерваны неожиданным стуком в дверь. Она посмотрела на часы. Было полдвенадцатого. Только один человек в этом доме мог постучать к ней в такое позднее время, и она не была уверена, что хочет открыть ему.

Раздался повторный стук, и Джеки закрыла глаза, стараясь представить, что она где-то далеко и все это происходит с кем-то другим. Но когда он постучал в третий раз, она подлетела к двери и распахнула ее, увидев вместо Тэда груду коробок. Откуда-то сбоку высунулась голова того, кто держал в охапке все это добро.

– Я увидел, что у тебя горит свет, и подумал, что стоит принести это к тебе, – смущенно проговорил Тэд.

Их глаза встретились, и Джеки почувствовала, как мурашки бегут по ее коже. Зачем он это делает? Разве между ними не было все предельно ясно?

– Ты сказала, что собираешь обернуть подарки красивой бумагой и ленточками. Я хочу, чтобы ты это сделала, до того как Бенедикт найдет их. А потом я спрячу их в спальне. Не думаю, что он найдет их там. – Он положил подарки на стол и сделал шаг назад, потирая руки.

Джеки посмотрела на кучу игрушек и вздохнула:

– Займусь этим завтра утром, перед отъездом.

– Уезжаешь завтра? – спросил Тэд. Он кивнул и тяжело выдохнул. – Ну да, завтра.

– Думаю, что в субботу все поезда будут переполнены. Я хочу уехать пораньше.

– Да, так будет лучше.

Джеки кивнула. На этом они оба иссякли и продолжали стоять в полной тишине, которая с каждой секундой становилась все тягостнее. Джеки ждала, когда же он наконец придумает подходящий предлог и удалится. Но этого не произошло. Тэд вдруг поднял на нее глаза, плотно сжал губы и, сделав два огромных шага по направлению к ней, схватил ее в объятия.

Она тихо вскрикнула от неожиданности, когда ощутила жар его дыхания на своих губах. Его влажный язык неторопливо ласкал эти нежные губы, как бы дразня, выжидая, пока ответное желание не проснется в ней и она не начнет отвечать ему, разделив с ним сладость поцелуя.

Джеки почувствовала странную слабость в коленях. Она с трудом могла удержаться на ногах, и Тэд, осознав свою власть над ней, медленно стал увлекать ее к кровати. Он мягко уложил ее на покрывало и лег рядом.

Его рука скользнула вдоль ее кашемировой рубашки вниз к самому животу, нежно массируя его.

– Извини, – порывисто прошептал он. – Я сам всю усложняю.

– Нет, – сказала Джеки, коснувшись пальцем его губ, делая ему знак, чтобы он замолчал. – Не надо извиняться. Сейчас важно только то, что мы делаем. Мне не надо ничего больше этой ночи.

– Джеки, мне надо сказать тебе…

Она закрыла его рот горячим поцелуем, зарывшись пальцами в его волосы, прижимая его голову к себе Он обхватил Джеки за бедра и уложил ее на себя.

Она уже не слышала, что пытался подсказать ей здравый смысл, так сильно было в ней желание – желание чувствовать его, ласкать его, принадлежать ему. Тэд покрывал ее лицо поцелуями, и каждый его поцелуй приближал ее к блаженству. Но ей не хотелось ощутить его как можно скорей, как тогда на сеновале. Сегодня весь мир принадлежал им, и он будет ждать, пока она не насладится каждой секундой близости, растворяясь в сказочных ощущениях.

Его руки медленно изучали ее тело, двигаясь вверх от живота, играя с пуговицами ее блузки, и, когда его ладони стали ласкать ее груди, мягкие и упругие, Джеки не смогла сдержать стон и обхватила его голову обеими руками. Вдруг она оттолкнулась от него и встала возле кровати. Тэд, как завороженный, смотрел на нее, млея от страсти.

Лукавая улыбка коснулась кончиков губ Джеки, когда ее пальцы потянулись к верхней пуговице блузки. Она расстегнула ее, и Тэд, осознав, какое наслаждение Джеки уготовила ему, блаженно улыбнулся. Когда со второй пуговицей произошло то же, что и с первой, Тэд издал сладострастный стон. Наконец вся блузка была расстегнута, обнажив тонкую полоску от живота до груди.

Не в силах больше сдерживать себя, Тэд сделал рывок, чтобы подняться, но Джеки уверенным движением удержала его. Сейчас было ее время. Она наслаждалась своей безраздельной властью над мужчиной, который хотел ее и отдал бы в эти мгновения все на свете за то, чтобы овладеть ее стройным соблазнительным телом. Играя с ним, как с котенком, она скинула с себя блузку. Тэд, не отрываясь, смотрел на нее, лаская взглядом каждый кусочек ее белоснежной кожи.

Но когда она убрала руки за спину, чтобы расстегнуть застежку бюстгальтера, Тэд поднялся и отрицательно покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Дай мне.

Легким движением руки он снял с нее лифчик, и Джеки предстала перед ним обнаженной по пояс. Ее неожиданная нагота, казалось, возбуждала не только Тэда, но и ее саму Она стала снимать с него рубашку, и обнаженные груди ее вздымались в такт учащающемуся дыханию, доводя Тэда до умопомрачения. Наконец вся одежда оказалась на полу, и любовники прижались друг к другу в порыве страсти, каждой частичкой тела ощущая желанное тело другого, согревая друг друга теплом своей кожи.

Они медленно, ни на секунду не отпуская друг друга, опустились на кровать. Их тела сплелись. Тихие стоны перемежались с возбужденным шепотом. Она млела, чувствуя, как его язык играет с ее соском, и запрокидывала назад опаленное желанием лицо. Им не нужны были слова. Он достал презерватив, она быстро взяла его из рук Тэда и сама надела на горячий и подрагивающий жезл, то поглаживая, то сдавливая его своей ладонью.

Они, казалось, интуитивно понимали друг друга, сливаясь в единое целое. Пока он входил в нее, она, тая от наслаждения, не отрываясь, смотрела ему в глаза. В них отражалось все, что он чувствовал сейчас: и невысказанная любовь, и непреодолимое желание, – все это заставляло ее тело трепетать от восторга и предчувствия приближающегося экстаза.

Ей не нужны были слова любви, он читала его чувства в его глазах. Джеки провела ладонью по небритой щеке Тэда. Он еще крепче прильнул к ней губами и закрыл глаза.

Сначала он двигался медленно, но затем уже неконтролируемое желание овладело ими обоими. Чем глубже он проникал в нее, тем приятнее были ощущения, и, когда он провел рукой по ее животу вниз, доведя накал ее страсти до предела, она закричала, не в силах переносить то неизъяснимое наслаждение, которое он доставлял ей. Тэд в исступлении повторял ее имя.

Позже, когда они, обессиленные, раскинулись на кровати, Джеки с нежностью погладила его густые, шелковистые волосы. В детстве она мечтала о мужчине, которого будет глубоко и страстно любить. Но чем старше она становилась, тем призрачнее казались ей эти мечты, и она становилась более прагматичной в своих взглядах, задавив в себе ту страстную, импульсивную женщину, которой она на самом деле была. Тэд разбудил в ней женщину, полную жизни и любви.

– Я люблю тебя, – повторяла она снова и снова. – Даже если это будет единственная ночь в нашей жизни, я все равно не забуду тебя.

Он поцеловал кончики ее пальцев и коснулся ее полураскрытых губ.

Убаюканная его ласками, Джеки наконец заснула глубоким, безмятежным сном.

8

Солнце еще не показалось из-за горизонта, когда Тэд открыл глаза. Первый запах, который подарил ему новый день, был душистый запах волос любимой. Он вспоминал, как ночью, просыпаясь, чувствовал под своими руками нежное, гладкое тело. Спина Джеки плотно прилегала к его груди, как будто сама природа создала эти два тела так, чтобы когда-нибудь они смогли слиться в единое целое.

Когда он пришел к ней вечером, он и не предполагал, что они проведут эту ночь вместе. Он просто хотел еще раз увидеть милое лицо. Какое-то беспокойное чувство привело его сюда, ощущение, что он не может заснуть, не удостоверившись, что Джеки еще здесь. Но каким-то совершенно удивительным образом их чувства, желания, мысли в тот момент достигли полной гармонии, и страсть, вспыхнувшая между ними, словно вспышка молнии, обрела наконец свой выход. Боже! Он так давно не занимался этим, что сам не знал, способен ли он еще довести женщину до экстаза.

Мысленно он вернулся к тому моменту, когда овладел ею, вспоминая, как она на мгновение напряглась под ним и издала громкий сладострастный стон, когда обжигающая волна блаженства захлестнула ее. Никогда он не занимался любовью с большей страстью. Этой ночью они восстановили все, что было разбито. То, что произошло, соединило их так прочно, что никто и ничто в этом мире больше не могло разлучить их.

Тэд взглянул на часы. Было ровно пять. Скоро проснется Морис и пойдет на конюшню. Нужно было опередить отца, чтобы избежать нежелательных вопросов. Но в постели было так тепло, и тело Джеки было таким нежным и мягким, что встать казалось просто невозможным.

Какая резкая перемена произошла в нем! Все эти дни до той секунды, когда он поцеловал ее этой ночью, он вел себя как совершенный дурак. Все страхи, связанные с тем, что Джеки поступит с ним так же, как Лиз, казались ему теперь совершенно несуразными. Когда он познакомился с Лиз, он был наивным мальчиком, который смотрел на свою возлюбленную через призму своих юношеских мечтаний. Джеки же он воспринимал такой, какой она была на самом деле, и полюбил за реальные достоинства ее характера и драгоценные свойства души.

Тэд поцеловал прядь ее шелковистых волос. Что будет, когда Джеки проснется? Будет ли она сожалеть о случившемся или, наоборот, поймет, что ее будущее принадлежит ему и Бенедикту? Он стал тихонько целовать ее плечо. Джеки повернулась к нему в сладкой истоме и, вздохнув, снова погрузилась в сон.

Он не имел морального права что-либо требовать от нее. Три года назад он поклялся, что и сам никогда ничего больше не пообещает женщине. Но, думая о Джеки, он понимал, что хочет видеть ее рядом с собой у алтаря и обещать ей вечно любить только ее.

Он медленно привстал, высвобождая свою затекшую руку из-под ее головы. Прохладный воздух спальни обдал холодом его разгоряченную грудь. Он заботливо укрыл обнажившиеся плечи Джеки, на несколько секунд задержав пальцы на ее нежной коже. Тэд подавил в себе желание разбудить ее и снова заняться с ней любовью. Они заснули всего несколько часов назад. Им еще предстоит о многом поговорить, и надо, чтобы Джеки хорошо отдохнула.

Тэд встал с кровати и осмотрелся по сторонам в поисках своей одежды. Огонь медленно догорал в камине, тихо потрескивая угольками. Он распространял по комнате тусклый свет, так что можно было видеть все предметы в комнате, при этом не тревожа спящую Джеки.

Одевшись, Тэд подошел к кровати и сел на край, с любовью глядя на свою прекрасную фею. Он ласково провел рукой по ее челке, упавшей на лоб. Никогда она не была так красива, как сейчас, погруженная в безмятежный сон. Тихая радость наполняла его сердце, оттого что рядом с ним наконец появилась любимая женщина.

– Эй, – тихо сказал он, – вставай, сладкая.

Ее ресницы задрожали, и Джеки открыла глаза. Увидев Тэда, она сонно улыбнулась ему:

– Ты уже уходишь? Что-нибудь случилось? Бенедикт?

– Нет, – сказал Тэд, нежно целуя ее в губы. – Просто надо вернуться в дом. Морис скоро встанет, и Бенедикт тоже. Я всегда сам бужу его.

– Ммм… – Джеки с удовольствием потянулась и нырнула глубже под одеяло. – Когда Бенедикт уйдет в школу, придешь ко мне?

– Обещаю, – ответил Тэд. – А ты обещаешь не уезжать до моего возвращения?

– Обещаю.

Он еще раз поцеловал ее, на этот раз долго и крепко. Нехотя он стал и вышел, закрыв за собой дверь. Свежий морозный воздух улицы заставил Тэда окончательно проснуться и отвлечься от сладких воспоминаний ночи.

Когда он вошел в кухню, там было абсолютно темно. Тэд попытался отыскать банку кофе и неожиданно услышал голос Мориса:

– Сегодня ты рано встал.

Тэд обернулся и увидел стоявшего в дверях отца. Морис был уже одет, однако не позаботился о том, чтобы побриться. Он отпихнул Тэда в сторону и сам стал делать кофе.

– Или, может быть, ты вообще еще не ложился? – Он внимательно посмотрел на сына. – Разве не эта одежда была на тебе вчера?

– Ты что, из полиции? Не замечал раньше, что я могу носить одни и те же вещи несколько дней подряд?

– На тебе не рабочая одежда. – Он налил в чашку кипятка. – И раньше в нашей пристройке не было красивых женщин. – Он с наслаждением сделал глоток кофе. – Хочешь, чтобы она осталась?

Тэд смущенно провел рукой по волосам.

– Ну, в общем, да. Только я не знаю, как ей сказать об этом.

– Почему?

– Потому что я боюсь, что она откажется. Или того хуже. Согласится. И тогда у нас с ней все завертится, как с Лиз, и так же кончится.

– Сынок, в том, что у вас произошло с Лиз, виноват не ты. Ты делал все, чтобы сохранить брак. Кто еще позволит жене по полгода жить в Лондоне? Вы просто были не пара друг другу. Возможно, сейчас ты нашел свою женщину.

– Я думал, что Лиз моя женщина.

– Нет. Лиз была яркой и взбалмошной. Она думала, что у тебя есть деньги, которые помогут ей сделать карьеру. Лиз была эгоисткой. Если бы она не забеременела сразу после свадьбы, вы бы не протянули вместе и года.

– Ну что ж. Это только доказывает то, что, когда дело касается женщин, я совершенный болван. До нашего разговора я был уверен, что Лиз вышла за меня по любви. Спасибо, что раскрыл глаза.

Однако Мориса было трудно взять одним сарказмом.

– Именно для этого я здесь.

Тэд упрямо посмотрел на отца. Облокотившись на стол, он немного подался в его сторону:

– Как я могу понять, что я чувствую? Прошло всего лишь две недели. Я ничего не знаю ни о ее семье, ни о ее прошлом, ни о духах, которые ей нравятся, ни о ее любимых цветах.

– Ну, кое-что о ней ты уже знаешь.

– Я не знаю, захочет ли она жить здесь, в этом захолустье. Она приехала из большого города. Там ее друзья, ее работа. Что ей делать на ферме?

– Зато ты знаешь, что в твоем сердце, и этого вполне достаточно.

– А что в ее сердце?

– Чтобы это узнать, надо поговорить с ней. Если отпустишь ее, не выяснив отношений, так и будешь всю жизнь гадать. – Морис почесал подбородок. – Подожди. У меня кое-что есть, что поможет тебе решиться. – Он быстро исчез в темноте коридора.

Тэд налил себе кружку горячего кофе. Если б у них с Джеки было больше времени. Хотя бы месяц или два. За это время его сомнения точно бы рассеялись. Ночью, когда Джеки сгорала от страсти в его объятиях, все было так понятно и просто. Но теперь все страхи и сомнения опять выползли на поверхность. Стоит ли снова рисковать? С другой стороны, если он сейчас струсит, откажется от Джеки, какое будущее ожидает его? Долгие годы одиночества? Пустая холодная постель? Его дом так никогда и не наполнится детским гамом? Тэд улыбнулся. Джеки родит ему красивых детей. Может быть, маленькую симпатичную девчушку с синими глазами и светлыми волосами? И маленького братика Бенедикту. Если Джеки останется, жизнь снова обретет смысл.

– Вот то, что я хотел дать тебе, – сказал Морис, возвращаясь в кухню. Он вручил Тэду крошечный бархатный мешочек.

Тэд развязал ленточку и вытряхнул содержимое мешочка на ладонь. Это было золотое кольцо с большим бриллиантом.

– Мамино, – улыбаясь, произнес Тэд. – Я помню.

– Его носила еще твоя прабабушка, – сказал Морис. – Его должна носить и твоя жена.

– Но ведь Лиз была моей женой…

– Когда ты женился на Лиз, я знал, что она не достойна надеть на безымянный палец наше фамильное кольцо, – перебил его Морис. – Я оказался прав. Джеки – та женщина, которая должна носить его.

Тэд отрицательно покачал головой.

– Женитьба, – ответственный шаг, и, прежде чем я на него решусь, я должен все обдумать. Я не буду делать предложение после двух недель знакомства. – Он посмотрел на кольцо. – Да, оно пойдет Джеки. Она любит старинные вещи и уважает традиции.

– Ты – Сноу. Ты не должен выжидать. Если она та, которую ты ждал всю жизнь, ты сразу поймешь это и попросишь ее стать твоей женой.

– Думаю, я не стану продолжателем семейных традиций. Я не могу думать только о себе. – Он взглянул на отца. – У меня есть сын. И он очень ранимый мальчик. Если что-то пойдет не так, он будет переживать сильнее всех. Не забывай, он уже подросток.

Морис положил руку на плечо сына:

– По-моему, ты совершаешь ошибку. – Морис взял со стола свою кружку кофе, снял со спинки стула небрежно брошенный свитер и вышел, оставив Тэда со своими сомнениями и страхами. Тэд чувствовал полное бессилие, пытаясь решись проблему логическим путем. Любовь не поддавалась логике, противоречила ей. Когда он был моложе, все было гораздо проще и понятней, потому что тогда он еще не знал, к каким трагическим последствиям могут привести необдуманные шаги.

Он положил кольцо обратно в мешочек и плотно завязал его ленточкой, вложив в этот жест всю свою решимость еще долго не открывать его. Затем поднялся наверх, в спальню. Взгляд упал на отражение в зеркале: волосы еще взъерошены, глаза сонные, и в то же время во всем его облике появилось что-то новое, какое-то спокойствие, как будто он наконец обрел то, что долго искал.


– Джеки! Ты здесь?

Джеки медленно открыла глаза. Она провела рукой рядом с собой по смятой простыне, Тэда не было. Он куда-то ушел еще на рассвете, вспомнила она, дав ей отоспаться. Джеки улыбнулась и надвинула одеяло до самого подбородка. Какое блаженство ощущать каждой клеточкой своей кожи нежную ткань одеяла! Давно она не спала обнаженной.

– Джеки! Это я, Бенедикт. – Снова раздался тихий стук в дверь. Джеки вскочила, судорожно прикрываясь простыней. Когда Тэд уходил, она не побеспокоилась о том, чтобы закрыть за ним дверь.

– Подожди минутку! – отозвалась она. – Я оденусь.

Вскочив с кровати, Джеки стала бегать по комнате, пытаясь найти хоть что-нибудь из своей одежды. Она торопливо натянула свитер и брюки от пижамы. Коробки с подарками для Бенедикта были разбросаны по всей комнате. Профессиональным движением футболиста она запулила их под кровать. Одна из игрушек выпала, и Джеки поспешно подняла ее.

– Ты не спишь? Можно войти?

Она прыгнула обратно в постель, запихнув крошечного игрушечного робота под свитер.

Приняв непринужденную позу, она только открыла рот, чтобы сказать: «Входи», но дверь сама распахнулась, и Бенедикт влетел в комнату с огромным букетом в руках.

– Джеки! Смотри! Тебе прислали цветы! Самые настоящие, не из пластика!

Бенедикт забрался к ней на кровать и внимательно посмотрел на цветы:

– По-моему, это розы.

– Тэд, – счастливо пробормотала Джеки. Она обняла колени двумя руками, но в этот момент какие-то странные, клокочущие звуки раздались из-под ее свитера. Она вспомнила про маленького заводного робота.

– Что это? – удивился Бенедикт.

– Мой желудок, – не растерялась Джеки. – По-моему, он просит есть.

Бенедикт недоверчиво нахмурился:

– Мой желудок никогда не издает таких звуков. Даже когда я умираю с голода.

– Доброе утро!

Джеки и Бенедикт одновременно повернули головы в сторону двери и увидели Тэда. Он смотрел ни них так, как будто наслаждался тем, что видел перед собой. С того момента, как Джеки появилась в доме, Тэд снова стал замечать улыбку на лице сына и блеск в его глазах. Вот и сейчас Бенедикт сидел рядом с Джеки, и лицо его выражало восторг. Джеки тоже улыбалась. Однако Тэд не сразу заметил причину их радости.

– Пап, посмотри, что прислали Джеки. Цветы! – Первые несколько секунд смысл слов сына оставался для него неясен. Когда глаза Джеки встретились с его глазами, воспоминания о проведенной вместе ночи нахлынули на него. Он почувствовал непреодолимое желание обнять Джеки, поцеловать ее и снова, утопая в волнах бушующей страсти, овладеть ею. Джеки почувствовала, что краснеет, думая, когда же они снова займутся любовью: ночью, или им удастся еще днем выкроить время, чтобы где-нибудь уединиться.

– Спасибо! – сказала она.

– Не за что, – пожал плечами Тэд, – за цветы ты должна благодарить не меня.

Джеки удивленно моргнула и посмотрела на розы.

– А! – догадалась она. – Бенедикт, это ты купил для меня этот чудный букет?

Бенедикт отрицательно замотал головой.

– Там должна быть карточка, – предположил Тэд, подходя к кровати. Ему самому уже было любопытно, кто прислал Джеки такой подарок.

Бенедикт пошарил среди цветов и нащупал небольшой конверт.

– Вот она. Можно, я прочитаю?

– Конечно, – ответила Джеки.

Он достал карточку из конверта и с любопытством уставился на нее. Затем стал читать:

«Счастливого Рождества, дорогая. Я безумно по тебе соскучился. Возвращайся поскорее домой. Жду. Целую. Люблю. Дэвид».

Джеки вытаращила глаза. Взяв карточку из рук Бенедикта, она еще раз прочитала ее.

– Дэвид?! – выдохнула она. Неугомонный робот снова запищал под свитером, вызвав у Бенедикта невольный смешок. – Но я не понимаю. Почему он… – Она замолчала. Неужели он передумал жениться на той богачке?

– А кто такой Дэвид? – невинно спросил Бенедикт.

– Бенни, иди помоги дедушке. Он просил, чтоб ты пришел.

– Но, пап!

– Я сказал, иди! – взревел Тэд так, что через секунду его сына простыл и след. Джеки сжалась.

Когда дверь захлопнулась, оба некоторое время молчали. Джеки вертела карточку в руках и не смела поднять глаза на Тэда. Он тоже ничего не говорил в ожидании объяснений.

Но Джеки не знала, что говорить. Она понятия не имела, почему Дэвид решил прислать ей эти злополучные цветы в такой неподходящий момент. Если только… Если только он не захотел, чтобы она вернулась к нему.

– Я ничего не понимаю, – наконец проронила она.

– Ну да! Цветы от жениха! Что может быть непонятней?

– У меня нет никакого жениха! – выпалила Джеки. – То есть у меня был жених. Но когда он сделал мне предложение, я сказала, что мне надо подумать, и так ничего и не ответила. А потом я узнала, что он обручился с другой девушкой, и я поняла, что между нами все кончено.

– Значит, когда ты сказала мне, что помолвлена, это была…

– Это было маленькое преувеличение, – сказала Джеки. Она посмотрела ему в глаза. – Ладно. Ты прав. Это была ложь. Но у меня на то были свои основания.

– Видимо, твой жених передумал.

– Нет! Он не мог. О его помолвке было в газетах написано. Я с ним уже год не разговаривала. Я даже не знаю, где он сейчас! – чуть не плача сказала Джеки.

– Ты его любишь?

– Нет! – выкрикнула она с жаром, удивляясь, почему он спрашивает ее об этом, когда ответ очевиден. – Неужели ты думаешь, что я бы легла с тобой в постель, если бы любила его?

– Я тебя еще плохо знаю, – сухо ответил Тэд.

– Да он даже предположить не может, что я все еще могу хотеть выйти за него. Я ведь сказала «нет»! – Джеки покраснела. – Или почти сказала. Раз я ничего не ответила ему в течение целого года, значит, я ответила отрицательно!

– Не знаю, не знаю, – сказал Тэд. – Когда ты сказала мне, что помолвлена, я не поверил. Думал, ты говоришь это, чтобы я отстал, чтобы не посягал на твою честь.

– Ну, мы оба знаем все о моей чести, – сказала Джеки.

Тэд не хотел ее обидеть, но в ее голосе он уловил грусть. Он подошел к ней, взял букет и бросил его на пол. Сев на кровать, он двумя руками обхватил ее голову.

– Джеки, прошлой ночью мы были здесь вдвоем. Нам было хорошо. Мы оба этого хотели. Ты сделала меня счастливым. Забудь его. Он год тебя не вспоминал. Он почти призрак, а я здесь. И важно только то, что происходит здесь, сейчас. – Он взял ее руки в свои. – Джеки, я хочу, чтобы ты осталась. Не только на Рождество, навсегда.

Джеки не сразу поняла, что он сказал, все еще озадаченная странным поступком Дэвида. Во всей этой истории было что-то не так. Дэвид был помолвлен с богатой женщиной. Он никогда бы не променял деньги на нее. Они всегда занимали самое главное место в его жизни. И он был не из тех поклонников, кто дарит любимым цветы.

– Мне, наверное, надо ему позвонить? – неуверенно спросила она.

– Не надо, – ответил Тэд. – Послушай меня, Джеки. – Он взял ее за подбородок и поднял ее голову так, чтобы видеть ее глаза. – Ты нужна мне. Ты нужна Бенедикту. Я хочу, чтобы ты осталась.

Джеки широко раскрыла глаза и часто заморгала, пораженная эти неожиданным предложением.

– Ты хочешь, чтобы я осталась? А я думала, что ты еще не готов…

Тэд сжал ее лицо в ладонях.

– Джеки, я знаю, что никогда прямо не говорил тебе о своих чувствах. Но я точно знаю это и могу с уверенностью сказать. Джеки, я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала частью моей жизни.

Джеки пребывала в полном недоумении. Да. Она мечтала о том, чтобы остаться навсегда с Бенедиктом и Тэдом, но считала, что этой мечте не суждено осуществиться. Но вот он делал ей совершенно конкретное предложение…

Как же ей быть? Они едва знают друг друга. Свадьба через две недели знакомства казалась ей абсурдом. Может ли она бросить свою прежнюю жизнь в Манчестере, отказаться от карьеры? Может ли стать Тэду женой, а Бенедикту – матерью9 Несмотря на то, что она любила их и им было хорошо вместе, она не была уверена, будет ли так всегда. Может, это рождественское наваждение? А что, если она не будет Бенедикту хорошей матерью? Что, если она допустит какую-нибудь ошибку и испортит ему жизнь? Тэд никогда не простит ей этого.

А Тэд? Да, он в нее влюбился. Но она совершенно его не знала. Вдруг его чувства завянут? Вдруг он поймет, что совершил ошибку, попросив ее остаться? Каково ей будет тогда оставить Бенедикта и Тэда, уже став частью их жизни?

– Ты не хочешь мне ответить? – спросил он.

– Ты предлагаешь мне стать твоей женой? – спросила она.

– Ты знаешь, как я отношусь к браку. – Джеки нахмурилась.

– Я не знаю, мне надо подумать.

– Столько же, сколько ты думала над предложением того мужчины? Целый год, надеясь, что все решится само собой. От меня так легко не отделаться. Мне нужен ответ сейчас.

Джеки глубоко вздохнула, в ее глазах было сожаление.

– Мой ответ следующий. Я не могу дать тебе ответа прямо сейчас. Мне нужно все обдумать.

– Прошлая ночь для тебя ничего не значит?

– Тэд, прошлая ночь была чудесна. Я никогда не испытывала ничего подобного. Но это только начало. Я не могу изменить всю свою жизнь из-за одной замечательной ночи. Я не такой человек. Если ты действительно хорошо меня узнал, ты это должен понимать. – Она подняла букет и уставилась на него. – Как бы я ни хотела принять это предложение. Я не свободна. Мне надо вернуться в Манчестер и поговорить с Дэвидом. До тех пор, пока я это не сделаю, я не смогу дать тебе ответ.

Тэда буквально трясло от гнева.

– Я так и знал. Я чувствовал, что все так кончится. – Он широкими шагами направился к двери и распахнул ее настежь. – Ладно. Когда наконец решишь, дай мне знать, будь так любезна. Я не хочу ждать целый год.

Джеки подпрыгнула на кровати, когда дверь хлопнула. Она сквозь слезы смотрела на ненавистные розы. Как Дэвид мог так поступить с ней? Она считала его частью своего прошлого. Она влюбилась в другого мужчину. Она хотела счастья. Она его заслужила. И что теперь? Назад, к прошлому? Нет! Она никогда не выйдет замуж за Дэвида. Если она и выйдет замуж, то только за Тэда Сноу. Проблема состоит только в том, что он ее об этом не попросил.

А почему она должна возвращаться в Манчестер? Она не была обязана давать ответ Дэвиду после того, что он сделал. Ее ответ ему был очевиден. Все, что ждало ее в городе, – это ее работа, которую она начинала ненавидеть, ее бизнес, который хирел с каждым годом. Что ей на самом деле было нужно, так это подумать о себе и Тэде. Тэд – вот кого она любила, кто был ей нужен и дорог. С ним она хотела провести свою жизнь. Закрыв глаза, она попыталась успокоиться, собраться с мыслями. Она не представляла своего будущего без Тэда. И сейчас, когда счастье было так близко, протяни руку – и оно твое, именно сейчас Джеки сама не решалась взять его.

Она устало откинулась на подушки. Образы минувшей ночи проплывали у нее перед глазами. Она заново ощутила дрожь желания, сладкое томление. Все это еще могло бы быть в ее жизни много раз, если бы она захотела. Но прочен ли союз, основанный на всепоглощающей страсти и безумной любви? Или должно быть еще что-то?

Джеки напоследок окинула взглядом кухню, место, которое ей так полюбилось за эти дни. Она знала ее как свои пять пальцев. Она завела здесь свой уклад: кастрюли стояли в определенном месте в шкафу, вилки, ложки и ножи лежали отдельно так, что их было удобно брать. Теперь это была ее кухня, и она оглядывала ее с чувством сожаления, боясь, что все здесь превратится в тот хаос, к которому она приехала.

Все было готово для того, чтобы семья Сноу замечательно встретила Рождество. В последнее время она была занята только этим, не думая о своих личных чувствах и переживаниях.

– Биф Велингтон – блюдо непростое, – говорила она внимательно слушавшему ее Морису. – Я уже положила туда начинку. Все, что вам надо, это только залепить тестом отверстие и потом очень быстро поставить его в духовку. Запекайте его тридцать – сорок минут при температуре сто двадцать пять градусов. Это строго.

Она вручила Морису два больших листа с указаниями, как приготовить Биф Велингтон. Джеки не стала говорить ему, что рецепт был взят из книги Джеймса Робертсона «Высший пилотаж кулинарии», Морис и без этого напуган. Джеки выжала из себя улыбку:

– Не волнуйтесь, это блюдо будет самым сложным. Индейку готовить гораздо легче. Ее наполните начинкой, которую я оставлю в этой кастрюле. – Она показала ему небольшую желтую кастрюльку и вручила еще два листа с инструкциями.

– Думаю, я справлюсь с этим, – сказал Морис важно.

Она протянула ему еще один лист бумаги.

– Здесь я написала, что надо будет сделать с неосновными блюдами, и нарисовала схему, как их расставить. Не забудьте поменять свечи. Красные на сегодняшний вечер, белые на завтра.

– Это важно? – спросил Морис.

– Очень, – ответила Джеки. – Я погладила все скатерти и аккуратно сложила их. Белые хлопчатобумажные на сегодняшний вечер, а льняная – на завтра. Если хотите, я могу накрыть стол перед отъездом, чтобы вы не мучились.

Она уже направилась в столовую, но Морис остановил ее.

– А ты не могла бы остаться? – умоляюще попросил он. – Я никогда не начинял птиц раньше, а этот Биф Белингтон просто вгоняет меня в ступор, к тому же я никогда не пользовался термометром для мяса.

– Велингтон, – поправила его Джеки. – У меня есть дело в Манчестере, оно очень срочное.

– Он попросил тебя остаться, не так ли? – спросил Морис.

– Я бы предпочла не говорить об этом, – ответила Джеки. – Я немного запуталась, и чем больше я об этом думаю, тем больше я запутываюсь. Мозги совершенно не соображают. Мне нужно время. Для меня это очень важное решение, и я боюсь сделать ошибку.

– Похоже, ему очень плохо. Он целые дни проводит в конюшнях, начищая их до блеска. Так что теперь там с пола можно есть.

Последние сутки Джеки не видела Тэда и даже не представляла, где он может быть. Она и не пыталась искать его. Вероятно, он все еще злился на нее за то, что она отказалась дать ответ. Но никакие уговоры не могли заставить ее изменить свое мнение. Джеки никогда не принимала решения сгоряча. Она всегда все обдумывала и планировала. Она не собиралась поселиться на этой ферме только потому, что здесь прошла самая безумная ночь в ее жизни.

Ей надо было все обдумать, все взвесить. Чтобы точно удостовериться, что ее жизнь с Тэдом будет счастливой. Но возможно ли это? Когда люди женятся, они всегда думают, что будут счастливы, но это не всегда случается. Тэд уже попробовал один раз, и у него не получилось.

Встретились ли они по воле случая, или это судьба свела их? Джеки вздохнула.

– Ну что ж, думаю, я обо всем вам рассказала, ничего не упустила. Мои сумки стоят в коридоре, а поезд отходит через тридцать минут, пора собираться. – Джеки улыбнулась Морису ободряющей улыбкой. – Не волнуйтесь, все будет хорошо. Биф Велингтон будет вкусным, даже если вы его немножко пережарите. – Она сняла пальто со спинки стула и надела его. – Пойду попрощаюсь с Бенедиктом. Не знаете, где он?

– Он ждет тебя на крыльце. Вы попрощайтесь, а я пока отнесу сумки в машину, – сказал Морис.

Джеки кивнула и медленно пошла к выходу. Бенедикт сидел на ступеньках, уставившись в одну точку. Файдоу лежал рядом с ним, греясь на солнышке. Она тихо закрыла дверь за собой и села рядом. Мальчик не смотрел на нее, но она видела, что он вот-вот заплачет. Она обняла его за плечи и притянула к себе. Поцеловав его в висок, она сказала:

– Мы хорошо провели время, ведь правда? У тебя будет Рождество, о котором ты мечтал.

– Оно было бы гораздо лучше, если бы ты осталась. Я подумал, что ты могла бы быть моей мамой, если бы захотела. – Он с надеждой посмотрел на нее.

– Я не знаю, что ждет нас в будущем, – ответила Джеки. – Может быть, когда-нибудь я и стану твоей мамой, а может быть, придет другая женщина и сделает тебя и твоего папу счастливыми. Но это не значит, что я не буду любить тебя.

– Да, – усмехнулся Бенедикт. – То же самое говорила моя мама, когда уезжала.

Эти слова ранили Джеки в самое сердце, у нее перехватило дыхание. Она едва сдерживалась, чтобы не заплакать самой. Почему этот невинный ребенок должен страдать от того, что близкие ему люди не могут разобраться в своих отношениях? Почему они не могут быть одной счастливой семьей?

– Представь, что я действительно фея, и поверь, что я всегда смогу видеть тебя, где бы я ни была.

Бенедикт залез рукой в карман и достал оттуда какой-то сверток.

– Это подарок к Рождеству. Сначала я купил тебе пену для ванны, но потом решил подарить тебе вот это. Можешь открыть прямо сейчас.

Джеки разорвала бумагу, в которую был обернут подарок, и обнаружила под ней небольшую картонную коробочку, перевязанную шелковой лентой. Она осторожно сняла ленту и вытащила из коробки длинную железную цепочку, в центре которой висела монетка. Сверкающая в лучах солнечного света, она была чуть толще, чем тетрадный лист.

– Это пенни – мой талисман. Я, Пит и Джон решили сделать для себя по одному талисману, чтобы он приносил нам удачу. Мы положили наши монетки на рельсы, и на следующее утро поезд расплющил их. Теперь у каждого из нас есть свое счастливое пенни. Мы всегда берем их в школу на контрольные. Теперь этот талисман твой. Я верю, он принесет тебе удачу.

Джеки надела цепочку на шею. Она чувствовала, что должна сказать мальчику, отдавшему ей, возможно, самое дорогое, какие-то слова, но к горлу подкатил комок и на глаза навернулись слезы. Она не могла даже взглянуть на Бенни, не могла сказать элементарного «спасибо», зажавшись внутри, чтобы не расплакаться. Наконец она взяла себя в руки и повернулась к Бенедикту:

– Спасибо, Бенни. Это самый лучший подарок, который я когда-либо…

Голос ее дрогнул, и слезы потекли из глаз в два ручья. Джеки быстро отвернулась, чтобы не расстраивать Бенедикта, но жизнь, никогда не баловавшая мальчика, сделала его в чем-то мудрее своих сверстников. Он уже научился преодолевать горечь потерь, он все прекрасно понимал. Обхватив Джеки за шею, он прижался к ней:

– Это подарок для самой лучшей феи на свете. – Бенедикт разжал руки, встал и, не глядя на Джеки, побрел к дому в сопровождении верного Файдоу. Джеки опустила голову и посмотрела на свой новый талисман. Вздохнув, она поднялась и направилась к Морису, ждавшему ее возле машины. Ее сумки уже были в багажнике. Из-за ворот доносилось урчание мотора: Морис разогревал машину. Еще несколько секунд, и пикап увезет ее отсюда. Возможно, навсегда.

Джеки не торопилась. Она надеялась, что Тэд все-таки появится, обнимет ее и не даст уйти. Ведь именно этого он хотел? Она не была готова к принятию такого ответственного решения, но точно знала, что уезжать не хочет.

Подойдя к пикапу, она обернулась, почувствовав на себе пристальный взгляд. Тэд стоял возле дома, положив руки на пояс. Морозный ветер раздувал его непослушные волосы. Джеки чуть не задохнулась от радости. Как по команде они медленно стали сближаться, не отрывая глаз друг от друга.

– Вот, решил попрощаться, – сказал он и уставился себе под ноги. – Ты едешь к нему?

– Я не люблю его. Именно это я и собираюсь ему сказать.

– А что потом? Ты вернешься и дашь мне ответ? – спросил Тэд.

– Да, – ответила Джеки.

Морис посигналил несколько раз. Оглянувшись, Джеки увидела, что он показывает на свои часы. Сердце ее застучало с бешеной силой. Она отчаянно обхватила Тэда за шею и стала целовать его, стоя на цыпочках.

Несколько секунд они неотрывно смотрели в глаза друг другу. Джеки думала, что эти секунды будут длиться вечность. Но потом она медленно отстранилась от него и направилась к машине.

Когда пикап уносил ее прочь по заснеженной дороге, она смотрела на домик Сноу, который с каждым мгновением становился все меньше и меньше и наконец совсем исчез.

– Я вернусь, я обязательно вернусь, – сами собой сорвались слова с губ Джеки.

9

Дорога назад показалась Джеки бесконечной. Она старалась вызвать в себе радость от того, что едет домой, возвращается к своей привычной жизни. Но чем больше она удалялась от маленького городка, в котором жила семья Сноу, тем сильнее в ее душе становилось чувство сожаления и неуверенности. Более двух недель она жила совсем другой жизнью, тихой и значительной, с людьми, которые по-настоящему любили и заботились друг о друге. Что ждало ее в Манчестере? Елочные огни, гирлянды? Они не наполнят ее жизнь любовью и теплом, которые подарили ей в доме Сноу. Она смотрела на заснеженные поля, мелькавшие в окне поезда, вспоминая самые лучшие минуты, проведенные вместе с Тэдом. Потом память вернула ей милый образ Бенедикта, украшающего имбирное печенье в форме человечков. И образ старого доброго Мориса, которому она раскрывала свои кулинарные секреты.

Как медленно идет поезд, думала Джеки. Она закрыла глаза и попыталась уснуть. Но и во сне Тэд снова не давал ей покоя. Она очнулась через два часа, разбуженная вокзальным галдежом. Пассажиры протискивались к выходу, преграждая друг другу путь тяжелыми сумками. Джеки вышла из вагона последней. Сойдя с перрона, она почувствовала себя обессиленной. Поэтому, увидев первое же кафе, решила зайти в него.

Взяв себе чашечку чая и сандвич, она села за столик возле окна. В этот ранний час посетителей было немного, поэтому в кафе было тихо и уютно. Играла легкая музыка. Небольшой ланч пошел Джеки на пользу. После чашечки чая она почувствовала себя намного лучше, и в то же время ей страшно захотелось спать. Она закрыла глаза и открыла их только тогда, когда ее потревожил звук отодвигаемого рядом стула.

– Вы позволите? – спросила ее элегантно одетая дама средних лет.

– Да, конечно, – ответила Джеки, удивленно оглядываясь вокруг, ведь в кафе было много свободных столиков.

– С праздником вас, – сказала незнакомка, таинственно улыбаясь.

– Счастливого Рождества, – ответила Джеки, с интересом разглядывая свою соседку. На первый взгляд ей можно было дать лет тридцать восемь, но, приглядевшись, Джеки решила, что ей, должно быть, за сорок.

– Вы, по-видимому, устали. Только что с поезда? – Дама, видимо, жаждала общения.

– Да, приехала домой.

– Что-то у вас не очень-то праздничное настроение, моя дорогая. Это так?

– Да, – грустно сказала Джеки. – Рождество в одиночестве – это не Рождество.

– О, милая, я вас прекрасно понимаю. Возьмите немного бренди, и станет веселее. Лично я позволяю себе это маленькое удовольствие в праздники, когда становится особенно одиноко. – Она взяла Джеки за руку, и та почувствовала, как от незнакомки повеяло каким-то материнским теплом.

– Почему бы вам не рассказать мне, что у вас произошло, милая?

Поначалу Джеки немного смутило это предложение, но потом она подумала, что взгляд на ее проблему со стороны помог бы ей разобраться в ситуации.

– Все началось, когда мне предложили работу феи. Не простой феи, а рождественской. – Рассказ лился сам собой, и вместе со словами из души ее уходили и горечь, и боль, и переживания, которые она все эти две недели держала в себе. Закончив рассказ, Джеки доверчиво спросила свою новую знакомую: – Вы верите в любовь с первого взгляда?

Женщина пожала плечами:

– Я думаю, неважно, возникла любовь с первого взгляда или нет, главное, чтобы она была настоящей. И главное в любви, деточка, слушаться своего сердца. Меня, к сожалению, это чувство так и не посетило. И я предпочла остаться одна, чем провести жизнь с нелюбимым чужим человеком. Но те, кому судьба даровала испытать это волшебное чувство, я думаю, должны сделать все, не останавливаясь ни перед какими преградами, чтобы сохранить его. И если ты действительно любишь Тэда, а он тебя, вы должны поверить своему чувству и, вопреки сомнениям и страхам, попытаться вместе построить свое счастье.

– Да, мы любим друг друга, но достаточно ли этого? – спросила Джеки. – Будет ли наша любовь вечной? – Она вздохнула. – Столько вопросов и ни одного ответа. Может быть, вы можете мне помочь? – Джеки с надеждой посмотрела на таинственную незнакомку.

– Помочь вам может только ваше сердце. – Она взяла свою сумочку, собираясь уходить. – Мне пора.

После такого душевного разговора расстаться с этой женщиной казалось Джеки невозможным. Она не может уйти просто так, ей надо еще стольким поделиться!

– Простите, – попыталась удержать ее Джеки, – я ведь даже не представилась. Меня зовут Джеки, Джеки Ланг. Я могу вас угостить еще чашечкой кофе? Как вас зовут? – Ей очень не хотелось возвращаться в свою пустую, холодную квартиру, где даже не было рождественской елки.

Незнакомка таинственно посмотрела на Джеки. Лукавая улыбка закралась в уголки ее губ.

– Знакомые называют меня Элис, но для тебя я… – Она таинственно посмотрела на Джеки. – Если хочешь, я твоя рождественская фея. – Еще раз улыбнувшись Джеки на прощание, Элис подхватила свою элегантную сумочку и заторопилась к выходу, оставив изумленную Джеки сидеть с полуоткрытым ртом.

«Помочь тебе может только твое сердце», звенели слова Элис в ее ушах. Но сердце совершенно отчетливо говорило ей, что ей надо быть с Тэдом. Значит, ее счастье в ее руках. Она давно бы сама осуществила свои мечты, если бы не была так глупа.

Буквально за несколько секунд настроение ее резко изменилось: от подавленности и отчаяния не осталось и следа. Радость приближения праздника, которую она испытывала две с половиной недели на ферме Сноу, снова вернулась к ней. Джеки вскочила с места, торопливо застегнула пуговицы своего пальто и вышла на улицу. Солнечный свет буквально ослепил ее. И как она могла не замечать божественную красоту зимнего рождественского утра! На небе не было ни одного облака, синицы весело щебетали на ветвях заснеженных деревьев, дорожки, покрытые снегом, словно алмазным ковром, сверкали в лучах солнца, вокруг раздавался веселый детский смех. Если бы она только захотела, это Рождество стало бы самым лучшим в ее жизни. Единственное, что ей надо сделать, – не обращать никакого внимания на все те вопросы, которые возникали у нее в голове относительно будущего с Тэдом, а слушать свое сердце.

Вместо того чтобы поехать домой, как она намеревалась вначале, Джеки решительно направилась в сторону вокзала. Пробираясь сквозь толпы приезжающих и отбывающих, она то и дело вертела головой в поисках самого короткого пути к кассам, чтобы купить себе билет, который обещал стать самым счастливым в ее жизни. Даже если сегодня не будет поезда до Бакстона, она поедет на автобусе или, в крайнем случае, поймает машину. Наконец она добралась до касс.

– Пожалуйста, билет до Бакстона на ближайший поезд.

– Туда и обратно? – спросил вежливый голос.

– Нет, девушка, – воскликнула Джеки, счастливо улыбаясь, – только туда!

Стоявшие рядом удивленно посмотрели на странную девушку в зеленом пальто, которая, легко подхватив два тяжелых чемодана, упорхнула от касс в сторону прибывающего поезда. Они не знали, что это крылья самой чародейки-любви несли Джеки к тому, кто был ей дороже всех. Оглянувшись в очередной раз, Джеки увидела в толпе знакомую фигуру.

– Люси!

Люси Браун стояла на платформе среди снующих вокруг людей, растерянно глядя по сторонам. Через пять секунд Джеки уже была рядом с подругой:

– Люси! Что ты здесь делаешь? – спросила она, запыхавшись. – Что-нибудь случилось?

– Ничего не случилось. От тебя не было никаких вестей, а сегодня заканчивается срок твоего контракта. Я решила сама позвонить на ферму, а мне сказали, что ты уехала. – Люси посмотрела на Джеки исподлобья. – У тебя все в порядке? Я имею в виду с ним? С Тэдом Сноу? – Она старалась не смотреть Джеки в глаза.

– А почему ты спрашиваешь?

– Ведь там, на ферме, произошло нечто странное, да?

– Дэвид прислал мне цветы! Представляешь? – сказала Джеки. Она подозрительно посмотрела на Люси. Только сейчас она обратила внимание на ее виноватый вид. – Ты что, имеешь к этому какое-то отношение?

Люси потупила взгляд:

– Самое прямое.

– Ты рассказала обо мне Дэвиду? Ты что-нибудь знаешь о нем? Вы встречались? Он что, передумал жениться на той женщине? – На Люси обрушился целый шквал вопросов. Джеки не давала ей даже слово вставить.

– Ничего не было. Дэвид тут совсем ни при чем. – Люси испуганно смотрела на свою хозяйку. – Поверь, я хотела как лучше. Я думала, если пришлю тебе этот букет с карточкой, подписанной именем Дэвида, это поможет твоему Тэду решиться сделать тебе предложение. Так всегда бывает, когда мужчина вдруг узнает, что у него есть соперник.

Словно камень упал с души Джеки. Она радостно посмотрела на свою ассистентку и, звонко рассмеявшись, кинулась ей на шею.

– Так это ты прислала эти розы! Слава Богу! Знаешь, что это значит?

– Что я уволена? – Джеки снова обняла ее.

– Нет, глупая! Это значит, что мне не надо теперь встречаться с Дэвидом и выяснять отношения. Это значит, что я наконец освобожусь от своего прошлого и начну совершенно другую жизнь!

– Так я не уволена? – с сомнением спросила Люси.

– Я бы тебя ни за что никогда не уволила. Тем более что с сегодняшнего дня ты президент и единственная владелица «Праздничных услуг». А я уезжаю в Бакстон к мужчине, которого люблю больше всего на свете.

– Ты собираешься замуж за Тэда Сноу?

– Да. Правда, он мне еще не делал предложения. Но я сделаю все, чтобы убедить его, что буду идеальной женой, – сказала Джеки, берясь за ручки чемоданов.

– До свидания, Джеки. Желаю тебе счастья.

– Спасибо, дорогая Люси. Я тебе позвоню.

Подруги поцеловались на прощание, и Джеки поднялась в вагон. Люси долго смотрела вслед удаляющемуся поезду, который увозил Джеки навстречу своему счастью.


В это время в доме Сноу царила гробовая тишина. Пора было накрывать праздничный стол, и ответственным за это был назначен Морис. Но когда он вернулся с вокзала, то был настолько подавлен, что не мог смотреть ни на индейку, ни на пресловутый Биф Велингтон. Когда там, на вокзале, он сажал Джеки Ланг на поезд и она на прощание крепко его поцеловала, у него возникло ощущение, что все они потеряли что-то важное, что было послано им самой судьбой. Эта удивительная девушка не случайно появилась в их жизни. Годы одиночества на ферме были годами ожидания, ожидания закономерной перемены их тоскливой, полной уныния жизни. Судьба семьи Сноу словно сделала кривую, когда Тэд женился на Лиз. Вместо счастья и благополучия начались скандалы, ссоры, непонимание, закончившиеся окончательным разрывом и драмой для их семьи. Между тем и Тэд, и особенно Бенедикт – люди, способные на сильные светлые чувства, – как никто заслуживали счастья. Все эти три года каждый из них в глубине души предчувствовал, что должно произойти что-то, что исправит несправедливость, допущенную судьбой по отношению к ним. И вот появилась Джеки, чудесным образом изменившая весь унылый уклад их жизни. Морис сразу понял, что эта милая, добрая девушка сыграет важную роль в их жизни. Он так надеялся, что Тэд сможет ее удержать, что Джеки навсегда останется с ними. Но надежды оказались призрачными, и он чувствовал, как прежняя тяжелая атмосфера возвращается в их дом, еще недавно наполненный радостью и любовью.

Морис заставил себя взять листы бумаги, оставленные на столе Джеки. Он попытался сконцентрироваться на чтении кулинарных советов, которые она написала ему перед отъездом. Но каждая строчка была напоминанием о «фее», на миг появившейся в их доме неожиданной гостьей.

Он отложил листы в сторону и направился к выходу, надеясь, что работа в конюшне отвлечет его от грустных мыслей. Надо учиться жить без Джеки!

Остальные в доме пребывали в таком же мрачном расположении духа. Бенедикт тихо бренчал на пианино ставшую уже привычной мелодию «Северного ветра». Тэд заперся в своей комнате, не желая никого видеть.

Джеки не выходила у него из головы. Несмотря на то, что последние сутки он морально настраивался на расставание с ней, ее отъезд стал настоящей трагедией для него. Он знал, что ему больно будет после ее ухода, но не ожидал, что разлука будет невыносимой.

Тэд не мог найти себе места. Когда Джеки была здесь, близко, его постоянно мучили сомнения и страхи по поводу их совместного будущего. Тогда он не мог понять, будет ли это правильно, если она останется с ним. Но теперь, когда она все-таки уехала, он понял, что она та единственная, которая нужна ему. Джеки была создана для него. Исчезла мучительная неопределенность. Став очевидной для него, любовь к Джеки наполнила Тэда силой и решимостью.

Встав с дивана, он подошел к столу и выдвинул первый ящик, в котором лежали его документы и деньги. Раскрыв записную книжку, он внимательно изучил расписание ближайших поездов на Манчестер. Первый поезд в северном направлении отходил только послезавтра в одиннадцать часов утра. Ничего, подумал Тэд, доберусь на пикапе. Он не мог ждать ни минуты. Только где же мне ее искать? – подумал он. Ее точный адрес в Манчестере ему был неизвестен. Случайно взгляд Тэда упал на лежавшую в ящике стола визитную карточку Джеки. «Праздничные услуги», конечно! Найти в Манчестере фирму с таким названием было несложно.

Он быстро надел свитер и сменил привычные джинсы на элегантные брюки. Сунув в карман куртки записную книжку, деньги, документы и визитку, он огляделся по сторонам, проверяя, не забыл ли чего-нибудь. Что должен взять с собой мужчина, который едет делать предложение? – подумал он. Неожиданно его осенило. Как он мог забыть! Порывшись в глубине ящика, Тэд нащупал маленький бархатный мешочек. Он развязал его, и на ладонь выпало золотое кольцо. Несколько секунд Тэд, не отрываясь, смотрел на эту реликвию. Оно будет изумительно смотреться на пальчике Джеки. Спрятав кольцо обратно, Тэд аккуратно положил мешочек в карман куртки и отпер дверь, обдумывая на ходу свой разговор с любимой.

Конечно, начать нужно с извинения за свое дурацкое поведение в течение двух недель, что Джеки провела с ним на ферме. Если она примет его извинения, он расскажет ей, как безумно он ее любит. Как страдают без нее и он, и Бенедикт, и Морис. Он попробует уговорить ее перебраться к нему. В конце концов, людям везде нужен праздник. Устраивать Рождество и все остальное можно и в его городе. В любом случае, даже если она откажется, проблема решаема. Можно нанять кого-нибудь в помощь Морису. А когда Бенедикт подрастет, он станет полновластным хозяином фермы. Конечно, это не самый лучший вариант, будет нелегко, но без Джеки жизнь потеряет смысл.

Выйдя в коридор, Тэд решительно зашагал к выходу. Но в этот момент он услышал какой-то топот на лестнице. Тэд поднял голову и увидел, как его сын торопливо сбегает по ступенькам. Лицо его было напряженным. Он был одет в толстую зимнюю куртку, шея плотно замотана шарфом, на спине висел рюкзак.

– Ты куда собрался? – остановил его Тэд.

– Вернуть свою фею! – Бенедикт поднял полные слез глаза на отца. – Как ты мог позволить ей уехать?

Тэд взял его за плечи.

– Сынок, ты хочешь, чтобы Джеки стала твоей мамой? – спросил он.

Бенедикт удивленно посмотрел на отца:

– Конечно, пап. Я давно думаю, почему ты на ней не женишься? Это же так просто, и тогда все будут счастливы.

Тэд внимательно посмотрел на сына. Насколько же он умнее меня, подумал он. Этому маленькому мальчику дано увидеть и понять простую мудрость жизни. Почему, повзрослев, люди теряют это удивительное свойство? Тэд опустил руки.

– Я еду в Манчестер за Джеки. Обещаю, что привезу тебе твою фею.

– Я поеду с тобой, – решительно проговорил Бенедикт.

– Нет, ты останешься дома. Мне надо о многом поговорить с Джеки. Это касается только нас двоих.

– Но, пап! – взмолился Бенедикт.

– Нет! – Тэд решительно направился к выходу. Резким движением он распахнул дверь и остановился, не в силах поверить своим глазам.

Перед ним в ярких лучах солнечного света стояла Джеки. Она появилась так внезапно, как будто ветер принес ее сюда на ковре, сотканном из тысячи маленьких снежинок. В сиянии солнечных лучей она действительно казалась героиней волшебной сказки. Снежинки на ее ресницах сверкали маленькими бриллиантами. Глаза были полны неземной синевы и смотрели на него с такой нежностью и любовью, что Тэду захотелось крепко сжать ее в своих объятиях и больше никогда не отпускать. В этот момент он окончательно понял, что перед ним стоит его судьба.


В уютной спальне Тэда мерцал приглушенный свет. Было видно, как за окном идет пушистый снег, укутывавший высокие сосны в белые нарядные шубки. На мягком диване, прижавшись друг к другу, сидели Тэд и Джеки. Их любовный шепот то и дело прерывался долгими страстными поцелуями. Тэд взял руку любимой, чтобы еще раз полюбоваться, как красиво выглядит на ее пальчике золотое колечко с бриллиантом. Когда он сегодня днем предлагал Джеки стать его женой, он ни секунды не сомневался, что поступает правильно. Никогда он не был так счастлив, как в тот момент. Джеки любовно посмотрела на Тэда.

– Знаешь, когда ты сегодня надел мне его, я чуть было не заплакала от счастья, – тихо сказала она.

– Это самый счастливый день в моей жизни, – сказал Тэд, целуя ее в ухо. – Я люблю тебя, и всегда буду любить.

– Я тоже, – прошептала Джеки и прижалась к нему, положив голову на широкое плечо любимого.

Всего за несколько дней изменилась вся моя жизнь, подумала Джеки. Еще три недели назад у нее не было ничего, кроме работы, которая забирала все ее душевные силы, и ничто, казалось, не предвещало счастья. Но мечты сбываются. Если очень сильно этого хотеть, они обязательно сбываются. Особенно если приближается канун праздника. Не случайно с детства Рождество было для нее самым любимым днем в году. Как будто она еще девочкой предчувствовала, что один из таких дней сделает ее счастливой.

Тэд ласково провел рукой по ее волосам. Глаза Джеки встретились с его глазами, и оба почувствовали, что с этого момента они вступили в новый, счастливый, период своей жизни.

Эпилог

Миссис Элис Брэйсвел вернулась домой из кафе, где она обедала со своим другом Бернардом, приехавшим навестить ее после Рождества. Она рассказывала ему о своем племяннике, жившем на ферме с отцом и дедушкой, о судьбе его матери, ее сестры, и о той милой девушке, которую Бернард по просьбе подруги встречал на станции. Они долго беседовали о превратностях судьбы и о настоящей любви.

Разбирая почту, Элис увидела конверт с обратным адресом фермы Сноу. Сердце ее бешено застучало. Интересно, что же получилось из ее затеи? Вскрыв конверт, она увидела открытку с приглашением на свадьбу Джеки и Тэда. Все-таки рождественские мечты сбываются, с радостным облегчением подумала она. Вот я и искупила свою вину перед Бенедиктом и Тэдом! В конверте было еще небольшое письмо от племянника с восторженным рассказом о потрясающем Рождестве и о новой маме, которую подарил ему Санта-Клаус.

Мисс Брэйсвел была довольна. Нет, счастлива! Радостно улыбаясь, она села писать ответ с благодарностью за приглашение на свадьбу. А в конце письма сделала приписку:

«Феи не оставляют без внимания наши просьбы, особенно в Рождество. Они исполняют наши мечты и делают нас счастливыми, если мы заслуживаем этого. С любовью. Элис».


на главную | моя полка | | С любовью, Элис |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения



Оцените эту книгу