В итоге Северной войны Россия заняла прочное положение великой европейской державы. Теперь, по выражению французского посланника Кампредона, «при малейшей демонстрации его (т.е. Петра I. — Авт. ) флота, при первом движении его войск ни шведская, ни датская, ни прусская, ни польская корона не осмелятся сделать враждебного ему движения, ни шевельнуть с места свои войска... Он один из всех северных государей в состоянии заставить уважать свой флаг». После смерти Петра I на его преемников объективно легла сложнейшая задача — сохранить и закрепить положение великой державы. Эта задача состояла из трех слагаемых: 1) сохранение выхода к Балтийскому морю; 2) упрочение своего влияния во взаимоотношениях с Польшей и 3) решение черноморской проблемы, оставленной Петром I своим наследникам.

Укрепление позиций на берегах Балтики, стремление воссоединить исконные земли Древней Руси (белорусские и украинские), ликвидация постоянных угроз с юга и выход к Черному морю — эти генеральные направления во внешней политике имели для России, несомненно, исторически прогрессивное значение. Однако решать все вопросы предстояло в сложной не только международной, но и, как мы уже видели, внутриполитической обстановке.

Дело в том, что недавние успехи России в европейских делах встревожили и даже настроили весьма враждебно ряд крупных европейских держав. Довольно открыто проявила свою враждебность Англия, боясь ослабления своей посреднической торговли с Россией и укрепления ее морского и военного могущества. На недружелюбные позиции встала и франция, которой были выгодны и сила Швеции, и могущество Турции. Не в восторге была и Австрия, ведь сила России ослабляла ее исконного врага — Турцию, но та же сила России тревожила Австрию в балтийском и польском вопросах. Однако, несмотря на все это, многие страны Европы искали теперь союза с могучей Россией и уж во всяком случае при-стальнейшим взором следили за ее действиями.

Для создания благоприятных условий на Балтике российской дипломатии еще предстояло много работы, и прежде всего — выполнение замысла Петра I сделать Курляндию, Голштинию и Мекленбург дружественными государствами. Первым шагом к этому были династические связи царствующих семейств. Именно сюда была направлена целая «обойма» царственных невест — Анна Ивановна, Екатерина Ивановна и Анна Петровна.

Первым же дипломатическим актом правительства Екатерины I была попытка поддержать претензии голштинского герцога на Шлезвиг, захваченный Данией. Весной 1726 г . русская эскадра собралась в поход на Копенгаген, готовилась к войне и гвардия из 20 тыс. армейской пехоты. Но объединенная англо-датская эскадра вскоре встала в виду Ревеля. Теперь благоприятная для России ситуация стала молниеносно ухудшаться. Оказалось, что Швеция согласилась на ввод английской эскадры в Балтику и тем самым пошла навстречу ликвидации заключенного еще в 1724 г . союза с Россией. Для этого усиленно старались в Стокгольме и английский посол С. Поинтц и французский — Бранкас-Серест. Разумеется, Швеции сулили при этом возврат всех территорий, потерянных в Северной войне. Россия же стремилась привлечь Австрию к шведско-русскому союзу, усиливая эту коалицию. В апреле 1726 г . такой акт с Австрией был даже подписан (и там был «голштинский вопрос»!).

Швеция, впрочем, и раньше согласилась на поддержку претензии Голштинии. Но теперь в Швеции брали верх сторонники Англии и Франции. Она стала сближаться с другой крупнейшей европейской коалицией держав — Ганноверским союзом. Таким образом, в «голштинском вопросе» выявились и опасные стороны.

Так или иначе, визит английского адмирала У. Вейгеля на Балтику вызвал оборонительные меры России, но тем не менее не ликвидировал угрозу новой войны. Россия ответила Англии энергичной нотой. Вместе с тем русские постоянно подтверждали в дипломатических документах сохранение привилегий английским купцам в торговле с Россией.

Следующим актом русской дипломатии в области балтийского вопроса были «выборы» курляндского герцога. Курляндия в этот период была постоянной ареной борьбы русских, прусских, польских и шведских интересов. Конкретное столкновение русской и польской дипломатий произошло по поводу кандидатуры жениха вдовствующей герцогини Анны Ивановны Морица Саксонского — внебрачного сына польского короля Августа II. Но планы России были иными, русское правительство выдвинуло свою кандидатуру — князя А.Д. Меншикова (не трудно догадаться, что светлейший князь выдвинул себя сам!). Когда сейм взял сторону Морица Саксонского, Меншиков под благовидным предлогом сам отправился в Митаву. По пути он остановился в Риге, куда поспешно в коляске с одной лишь девушкой прибыла Анна Ивановна с единственной просьбой утвердить герцогом Кур-ляндским князя Морица. Анна Ивановна была готова вступить с ним в супружество. Но Меншиков был непреклонен, грозя сейму визитом 20-тысячного войска. Вместе с тем, как ни силен был временщик, осторожные расчеты влиятельных лиц из русских государственных деятелей взяли верх. Из-за опасности нападения Турции Меншиков не стал Курлянд-ским герцогом. Правда, в следующем 1727 г . войска все же были введены, и Мориц Саксонский не стал курляндским герцогом, и Анна Ивановна не могла простить этого Меншикову. В итоге всех этих действий влияние России на курлян-дские дела по сравнению с Польшей стало преобладающим.

Тем временем с помощью Англии и Франции колеблющаяся было Швеция в марте 1727 г . вступила в Ганноверский союз. Чуть позже к Ганноверскому союзу присоединилась и Дания. С этого момента завершается перераспределение основных европейских держав на два больших блока: Венский союз, куда входили Австрия, Россия, Пруссия и Испания, и Ганноверский союз, составленный из Англии, Франции, Швеции, Дании и Голландии.

Внутреннее положение России (вступление на престол мальчика-царя, тяжелый финансовый кризис, резкое ухудшение состояния балтийского флота и т.д.) и осложнение внешнеполитического положения, выразившееся в объединении «северных» противников России (Англии, Дании и Швеции), заставило русских дипломатов резко изменить тактику. А.И. Остерман, фактически руководивший всей внешнеполитической линией правительства, берет курс на умиротворение Англии и Дании. Важную роль при этом играл фактор экономический — выгодность балтийской торговли.

Эта линия проводилась русскими дипломатами (А.Г. Головкиным и др.) на Суассонском конгрессе в 1728—1729 гг. Русские вскоре даже отказались от забот о Шлезвиге. И все же общая идея конгресса — умиротворение двух блоков — не нашла своего воплощения. Более того, в ходе конгресса от Венского союза вдруг была оторвана Испания. Англия и Франция, уступив по всем спорам, заключили в 1729 г . с ней Севильский трактат. В 1731 г . Австрия заключила с Испанией второй Венский договор, куда вошли и Англия, и Голландия. Франция оказалась в положении блестящей изоляции. Таким образом, Ганноверский союз все-таки распался.

Все эти довольно резкие изменения европейской ситуации были на руку российской дипломатии.

В то же время на долгий десяток лет усилия Франции сосредоточились теперь на создании враждебного России «восточного барьера» из Швеции, Польши и Турции. Важнейшим объектом в этом барьере была Швеция. Однако при дружеских отношениях России и Англии, при потеплении атмосферы русско-датских связей Швеция нашла выгодным союз с Россией, который и был возобновлен в 1735 г . Положение России на Балтике снова укрепилось, хотя и ненадолго.