Как дух во власти мук и грез,

Смеясь, не унимает слёз,

Весна сошла на дол и плёс

Лучистым водопадом гроз.

    В хрустальном мареве повсюду

Искрились проблески небес;

А там, где встал стеною лес,

Вяз выделялся меж древес

    Оттенком изумруда.

То пеночки звенела трель,

То черный дрозд свистал в свирель,

То ястреб, намечая цель,

Смущал покой лесных земель.

    Средь зелени благоуханной

Вилась река, мутна, быстра;

Каштан поникший счел: пора

Раскрыть живые веера

    Над юною поляной.

Был ясен день, и молод год,

Когда с Гвиневрой Ланселот

Въезжали под зеленый свод,

Внимая звонам птичьих нот.

    Она — сродни Весне влюбленной:

Зеленый шелк окутал стан,

Благоухан и златоткан,

Зеленый трепетал султан,

    Златым кольцом скрепленный.

Тут — плющ тенета протянул,

Там — ручеек в траве сверкнул;

По мхам, под крон приветный гул,

Молочно-белый несся мул:

    Летела всадница как птица —

Быстрее той, что при луне

Мчит на эльфийском скакуне,

И звон поводьев в тишине

    Над вереском струится.

Вокруг сменялись свет и мгла,

Прядь трепетала у чела —

И не опишешь, как мила!

В точеных пальчиках несла

    Уздечку всадница, гарцуя:

Всяк согласился бы отдать

Богатство, славу, благодать,

За право душу потерять,

    В уста ее целуя.