на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить

реклама - advertisement



Глава 4

Гости

Башня Безысходности возвышалась над Нэрфисом почти с момента основания города. Она темным безмолвным стражем неизменно стояла в храмовом квартале, на отдельном острове, к которому вел лишь один мост. Если посмотреть на город сверху, то было видно, что сам храм Богов Близнецов – служит весами, а залы Безысходности и залы Надежды – чашами. Светлый и Темный Близнецы отождествляли собой добро и зло, жизнь и смерть, день и ночь, правду и ложь. Точно так же, как свет не может быть без тьмы, без смерти – нет жизни, а без жизни – нет смерти, так и один Близнец не может существовать без другого. Но все должно быть уравновешено. «Если лжи станет больше, чем правды, то наступит хаос, а если правды окажется больше, нежели лжи, то случится то же самое, ибо нельзя жить в мире без лжи, так как преисполнен он будет горькой правды, не прикрытой от слабого человеческого разума, который не сможет долго выносить существующую действительность», – так было написано в едином учении жрецов. Культ Богов Близнецов свято верил, что стоит одной из чаш весов перевесить другую – неизбежно наступит Апокалипсис. Жрецы неустанно наставляли жителей Нэрфиса на путь истинный, стремясь сохранять пусть и шаткую, но все-таки гармонию.

Однако обители темных и светлых жрецов разнились между собой так же, как день отличается от ночи.

В отличие от мрачных залов Безысходности, залы Надежды были почти точной копией главного храма Нэрфиса. Высокое здание, больше напоминающее собор, пятинефную базилику, выполненную так же, как большинство зданий Нэрфиса, в готическом стиле. Высокий шпиль главной башни венчали серебряные весы, остальные шпили украшали серебряные же звезды. Алан хорошо помнил великолепные витражи, украшающие высокие стрельчатые окна. Он часто любовался ими в детстве, пока состоял на службе, куда его постоянно водил дед или родители. Рэвендел живо мог представить себе огромное изваяние двух безликих человеческих фигур, установленное в нартексе залов Надежды. Оно изображало двух близнецов, стоявших друг напротив друга и удерживающих замершие весы в равновесии. Алан вспомнил, как, будучи мальчишкой, он сидел на холодной скамье, в середине центрального нефа, ожидая, когда его дед выйдет из исповедальни, расположенной за рядом ровных колонн, отделяющих левый неф от основного. Он слушал монотонное пение хора, расположившегося где-то наверху и скрытого от его глаз. Разглядывая украшенное мозаикой помещение, маленький Алан с нетерпением ждал возвращения деда, стремясь покинуть эти пусть и красивые, но неизменно давящие на него стены. Задыхаясь от запаха благовоний, Алан иногда даже затыкал уши, чтобы не слышать пения, разносящегося под высокими потолками залов Надежды. Самое главное было сделать все незаметно, желательно спрятавшись за спинку скамьи, иначе, если дед узнает о том, как вел себя Алан – непременно накажет.

Поначалу Алану нравились облаченные в светлые одежды улыбчивые люди, со светло-голубыми символами на лице. От них веяло спокойствием и добротой, а их прикосновения всегда были такими теплыми, но потом все это исчезло, когда он смотрел в улыбчивые лица держащих его людей и, заливаясь слезами, чувствовал, как плавится его плоть под раскаленным металлом. Больше Алан ничего не помнил, он потерял сознание от боли, а когда очнулся, оказалось, что прошло уже три дня, и все это время над ним совершали различные очищающие обряды, призванные изгнать скверну из его крови.

Но жители Нэрфиса не разделяли неприязнь юного Рэвендела ни тогда, ни сейчас. Со всего города в залы Надежды стекались больные, ищущие покаяния люди, нуждающиеся в чем-то большем, нежели обычная служба в главном храме, в который и ходили-то крайне редко.

В отличие от первой чаши весов, залы Безысходности так же оправдывали свое название. В это мрачное, выполненное в виде единой башни строение свозили всех преступников и неугодных власти граждан. Мало кого из них видели после того, как решетка жуткой башни опускалась за его спиной.

С залами Безысходности у молодого человека тоже были связаны не самые приятные воспоминания. Как только он получил клеймо, его каждый месяц водили в Черную башню, где плохо пахнущие жрецы в черных балахонах придирчиво осматривали мальчика, ежегодно обновляя это клеймо. Алану было жутко, страшно, одиноко, но ни его дед, ни отец и даже ни мать не хотели слушать его. Их не трогали слезы ребенка, умоляющего не водить его на страшные острова, они были одержимы идеей очистить свою кровь.

«Тщетно», – грустно подумал Алан, сидевший в удобном кресле и ожидавший, когда лорд Мортимер Тэрис вернется в свой кабинет, располагавшийся на вершине башни Безысходности. Даже самым влиятельным людям Нэрфиса путь сюда был заказан, разумеется, если их не приглашал лично глава темного культа. Алан провел довольно долгое время, погруженный в невеселые воспоминания, прежде чем резная дверь бесшумно отворилась и внутрь помещения вошел лорд Мортимер. Точнее, «вошел» – не самое подходящее слово. Жрец скорее плыл по воздуху, а его ног не было видно из-под черных лохмотьев, едва касавшихся отполированного до блеска пола. Фигура главы культа проплыла по кабинету, столь мрачному, что он больше походил на склеп, нежели на обитель того, кто ежедневно вершит судьбы десятков людей.

«Впрочем, Смерть также вряд ли сидит в вычурных покоях», – Алан едва заметно улыбнулся, столь меткому сравнению. Действительно, иначе как самой Смертью лорда Мортимера Тэриса назвать было нельзя. Пусть Рэвендел никогда полностью не видел его лица, сокрытого за безликой маской, но он знал, что хозяин Черной башни давно утратил не только человеческий облик, но и многое другое, не чуждое живым существам.

– Прошу меня простить за то, что заставил вас ждать, – прошелестел в голове у Алана тихий шепот. Лорд Мортимер обогнул лакированный черный стол и расположился на неудобном стуле, больше напоминающем какой-то пыточный аппарат.

– Ничего страшного, лорд Тэрис, я не скучал, – учтиво улыбнулся Рэвендел. – К тому же у вас здесь довольно весело. – Он обвел многозначительным взглядом просторное, лишенное окон помещение, где единственной мебелью служило кресло, в котором сейчас и сидел Алан, да стол со стулом, занимаемым хозяином кабинета. Висящие под потолком огненные шары лишь добавляли мрачности и без того давящей обстановке.

– Весело… – эхом повторил Мортимер, слегка подавшись вперед и положив острые локти на гладкую столешницу. – Помнится, раньше вы не находили эту башню веселой, – доносящийся из-под маски голос ничего не выражал. – Но, как я вижу, многое изменилось, вы стали сильнее. Сегодня вы сдержались, но что будет дальше? Может, все же прислушаетесь к моему совету и восстановите символ?

– Клеймо, – спокойно поправил собеседника Алан. – Называйте вещи своими именами, лорд Мортимер.

– Как вам будет угодно. Ради вашей безопасности и безопасности окружающих вашу силу следует ограничить.

– Разве мы пришли сюда говорить об этом? – скучающим тоном поинтересовался Алан, поглаживая голову ворона на своей трости. Ему не нравился тон собеседника, словно Мортимер Тэрис знал что-то, чего не знал Алан. Знал и упивался этим. – Мне казалось, что вы звали меня в гости и хотели поделиться результатами допроса. – Рэвендел решил держать себя в руках.

– Результатов нет, – жестко отрезал Мортимер, откинувшись на спинку стула. – Приведенный вами преступник слишком быстро умер, и мы не сумели ничего узнать.

– Как это знакомо, – иронично заметил Рэвендел, вставая со своего места. – Какое поразительное совпадение – очередного покушавшегося на меня преступника смерть забрала к себе раньше, чем он успел открыть рот, точно так же, как пару десятков тех, кто был до него. Вы ничего не знаете, прямо как тогда, когда погибли мои родители или родители Кристины.

– Позвольте, вам известно, что виновные были пойманы и наказаны.

– Исполнители умерли еще до появления солдат, а заказчиков никто не нашел. – Наконечник трости Алана ударил по полу, и резкий звук эхом отскочил от голых стен. – Или сказал, что не нашел. – Он многозначительно посмотрел в черные прорези, служившие глазами безликой маске.

– Все так же одержимы местью, как много лет назад, – прозвучал мягкий голос, и в помещении из ниоткуда появился еще один посетитель. Опрятный старец, с белоснежной бородой, синими рунами на добром улыбчивом лице и светлыми, почти белыми глазами. На нем была невесомая белая туника, а в руке он сжимал прямой серебряный посох. – Бедное дитя, – босые ноги вновь прибывшего легко и едва слышно касались ониксовых плит, когда тот шел вперед.

– Лорд Арнувий, добро пожаловать в мою обитель. – Мортимер поднялся со своего места.

– Башня так же, как храм – обитель Близнецов, отнюдь не наша, вам ли этого не знать, уважаемый лорд Мортимер? – Пусть мужчина в белых одеждах тщательно прятал свои эмоции за добродушной улыбкой, Алан точно знал, ему не нравится находиться в этом месте. Лорд Арнувий Далгрин, глава светлого культа, не очень-то жаловал темного коллегу.

– Ваши слова, как всегда, истинны, – не стал спорить Мортимер. – Но я уверен, Близнецы простят мне сказанное.

– Ибо они всемилостивы, – довольно кивнул Арнувий.

– Не буду мешать вам, господа. – В отличие от глав культа, Алан не делал вид, что ему приятно находиться в их обществе.

– Я бы попросил вас еще немного задержаться, – мягко произнес Арнувий. – Я хотел бы взглянуть на вашу печать, господин Рэвендел.

– К вашему сожалению, я не разделяю подобного стремления. – Не оборачиваясь, Алан двинулся к дверям, но те вдруг пропали, а на их месте появилась гладкая стена.

– Мы настаиваем, – шепот лорда Мортимера стал громче.

– Меня это не волнует. Я служу лишь королю и самому себе. – Обернувшись, Алан с вызовом взглянул на собеседников.

– Короля здесь нет, юноша. – Теперь улыбка лорда Арнувия не казалась такой доброй, постепенно она сползла с его открытого лица.

– И за вас некому заступиться, здесь – наши владения. – Мортимер поднялся и, перелетев через стол, замер рядом с главой светлого культа.

– Я и сам смогу постоять за себя, господа. – Взгляд Алана оставался холодным. Он стукнул тростью о гладкие плиты, и висящие под потолком огни, как по сигналу, погасли. – Или вы считаете, что поймали меня в ловушку? – В кромешной темноте зажглись два горящих злобой фиолетовых глаза.

– Не глупите, вам не покинуть эти покои живым. – Серебряный посох Арнувия засиял, разгоняя тьму, но та лишь слегка отпрянула, став еще гуще.

– Так же, как вам, – голос Алана изменился, стал жестче.

– Не глупите, думаете, что сможете противостоять нам? – Арнувий говорил спокойно и уверенно, а на его добродушном лице не дрогнул ни один мускул, лишь густая борода и длинные седые волосы развевались в стороны под воздействием пробужденной внутренней силы.

– Если бы вы могли меня убить, то давно уже сделали бы это, но вы слишком боитесь короля. Цепляетесь за свою власть и трясетесь за свои никчемные жизни.

– В своем ли вы уме, господин Рэвендел? Мы же хотим вам помочь, спасти вашу душу…

– Не вам говорить мне о спасении, лорд Мортимер.

– Вы не понимаете, как далеко зашли, позвольте нам оказать вам помощь! Мы лишь хотим…

– …подчинить меня, – закончил за Арнувия Алан. – Подчинить так же, как моего деда и отца. Король предупреждал меня, что рано или поздно вы попытаетесь это сделать, но, увы, я вынужден огорчить вас.

– Стало быть, вы подчиняетесь королю, смертному, презрев истинных богов? – Лорд Арнувий напрягся. – Это богохульство!

– Правда? – Не выдержав, Алан громко рассмеялся, но его смех стих так же внезапно, как начался. – Шутки кончились, господа.

– Хватит! – Посох лорда Арнувия вдруг погас. – Довольно, господин Рэвендел, вы можете идти.

В помещении вновь вспыхнули огни. Они осветили улыбающегося Рэвендела, и главы культа увидели, как тени, танцевавшие на стенах, неохотно сползаются, сливаясь с тенью Алана.

– Всего хорошего, господа. – Двери за спиной Рэвендела отворились, и он, слегка склонив голову, покинул ониксовую комнату.

– Разумно ли было отпускать его? – прошептал Мортимер, и его маска повернулась к Арнувию.

– Пусть верит, что силен и в состоянии если не победить, то серьезно потрепать нас. Король уделяет мальчишке слишком много внимания, чтобы мы могли с ним что-нибудь сделать. К тому же Алан Рэвендел по-прежнему нужен нам.

– Возможно…

– Пес не так страшен, пока он на цепи. – Арнувий шумно выдохнул. – А еще Рэвендел нужен королю, – старец улыбнулся в бороду.

– Жду не дождусь, когда все решится, мне уже надоели эти игры. Из них все сложнее извлекать хоть что-нибудь интересное.

– Тихо! – вдруг вскинул руку Арнувий, заметив, что у дальней стены шевельнулась крохотная тень. Подобно живому существу, она встрепенулась, вытянулась в узкую полоску и змеей выскользнула из комнаты.

– Скоро все закончится, – мрачно изрек лорд Мортимер. – Или, наоборот, только начнется, – добавил он, поправив серебряную маску.

Спускающийся по винтовой лестнице, Алан мрачно ухмыльнулся…

– Уже вернулись, господин? – вежливо улыбнулся Винсент.

Дворецкий Рэвендела замер рядом с экипажем, стоявшим недалеко от моста, ведущего на остров с башней Безысходности.

– Как видишь, – отозвался Алан. Он обернулся и взглянул на возвышавшееся над Нэрфисом мрачное строение, темным силуэтом выделявшееся даже на фоне серых дождливых туч. Дождь, ливший с самого утра, уже подрастерял свой былой задор и теперь лишь слабо моросил, бросая крохотные водяные кристаллы в лица жителям Нэрфиса. После мерзкого, пропитанного разложением и тленом воздуха залов Безысходности морская свежесть казалась Алану одним из самых замечательных ароматов на свете. Ему хотелось постоять на улице подольше, подставив лицо дождю и ветру, но на это не было времени.

– Ах, – грустно вздохнул Винсент, – вы так быстро выросли и теперь уже не нуждаетесь в моей защите, господин. Все, что мне остается, так это продолжать служить вам, пока…

– Опять ты за свое? – Алану показалось, что Винсент вот-вот вытащит из кармана белоснежный платок и сотрет готовую пролиться слезу. – Прекрати это представление. Ты выполнил мое задание?

– Как грубо! – недовольно фыркнул дворецкий, разом прекратив быть сентиментальным. – Разве я хотя бы раз подводил вас, господин? – Винсент распахнул дверцу экипажа. – Как вы и приказывали – гость ожидает в поместье. Жак и Жанна составляют ему компанию, чтобы он не скучал.

– В таком случае не станем заставлять его долго ждать, это невежливо. – Сделав несколько шагов к карете, Алан остановился, вглядываясь в пространство перед собой, где капли дождя бесследно исчезали, не долетая до земли, и даже вода в большой луже оставалась гладкой.

– Похоже, у вас сегодня не один гость, господин, – произнес Винсент, глядя, как из мутной лужи вырастает сгорбленная человеческая фигура.

– Здравствуй, Повелитель теней, – уже знакомый Алану темнокожий старик, которого он видел в Доках, в компании гиганта с топором и мужчины в дорогом костюме. – Мое имя Гранга, и я пришел с миром, чтобы сказать тебе кое-что. – Он говорил с сильным акцентом, нещадно коверкая слова, но его речь все же оставалась вполне понятной.

– Какое звучное прозвище, – Винсент позволил себе легкую улыбку и отошел немного в сторону, чтобы не стоять между Рэвенделом и странным человеком.

– Слушаю. – Алан с возрастающим подозрением смотрел на темнокожего старика, изучавшего его заинтересованным взглядом. – Зачем я понадобился одному из щупалец Осьминога?

– Он просил поблагодарить вас за помощь в сегодняшней неловкой ситуации. Также он просил передать, что восхищен вашей силой и приглашает вас посетить его скромное обиталище.

– Интересно, – Алан ничем не выдал заинтересованности в подобном предложении, хотя она была. В конце концов, никогда еще он не получал приглашения в гости от главы преступного мира Нэрфиса.

Приняв сторону того, кого называли Осьминогом, в недавнем конфликте, Рэвендел, естественно, руководствовался лишь личной выгодой. Кто еще может знать о творящихся преступлениях больше, чем тот, кому подчиняется добрая половина головорезов, населяющих острова? Алан давно хотел лично переговорить с Осьминогом, но на принадлежавшем тому острове действовали свои законы. Осьминог так же, как и король, лорд Мортимер и лорд Арнувий, вполне мог позволить себе не общаться с тем, с кем не хочет, обладая практически безграничной властью в северо-восточной части Нэрфиса. Даже «Коралловым стражам» и главам гильдий вход на остров Осьминога был заказан, если они, конечно, направлялись туда не с целью потратить деньги и отдохнуть. Сам дядюшка О, как его называли жители Нэрфиса, давно отошел от грязных делишек и теперь занимался относительно чистыми. Он содержал все кабаки, публичные и игорные дома в городе, ворочая такими деньгами, что даже король, со своей казной, мог бы позавидовать ему. Поговаривали, что почти все чиновники Нэрфиса чем-то обязаны дядюшке О, или же у него имелись на них какие-то компроматы, которые он, дабы обезопасить себя, держал в одному ему известных местах. К тому же важную роль в неприкосновенности Осьминога играли его «щупальца» – восемь туземцев, привезенных им с каких-то далеких островов. Владеющие странной магией, называемой шаманством, они внушали ужас всему городу. Их, конечно, боялись меньше, чем, к примеру, лорда Мортимера или самого Алана, но они вполне оправдывали вызываемый собой ужас. Именно «щупальца» надоумили дядюшку О выстроить свой остров в довольно причудливой манере. Поговаривали, что в разных местах этого острова сокрыты тотемы, образующие сложную фигуру, способную управлять магией в определенных пределах. Несколько раз, когда Алан пытался встретиться с дядюшкой О, он приплывал на его остров и действительно чувствовал, как его волшебная сила начинает растворяться в воздухе, лишая его магических способностей, так что он ничего не мог противопоставить головорезам, охранявшим покой своего главаря, не желавшего ни с кем общаться. Чувство, давящее на Алана все время, пока он находился под действием шаманства, было настолько мерзким, что Рэвендел быстро покидал остров и никогда там не задерживался. Но теперь все изменилось. Если бы Алан верил в судьбу, то непременно возблагодарил бы ее за представившуюся возможность лично побеседовать с Осьминогом. Однако молодой человек, не спеша выставлять свою радость напоказ, равнодушно ответил темнокожему шаману:

– Передай своему хозяину, что я принимаю его приглашение и в ближайшее время воспользуюсь им.

– Он будет рад услышать подобный ответ, – склонил морщинистую бритую голову Гранга. – Мы будем ждать вас в любое время ночи, господин Рэвендел. – Он еще раз поклонился и, обратившись водой, расплескался по мокрой брусчатке.

– Я что-то пропустил? – вежливо поинтересовался Винсент, распахивая перед господином дверцу экипажа.

– Почти ничего. Я лишь оказал скромную услугу одному нужному мне человеку, – улыбнулся Алан. – К счастью для капитана «Летучих рыб», его люди сумели совладать с охватывающей их злостью, и никто не пострадал, почти. Все решилось обычным разговором. – Рэвендел сел в экипаж.

– Интересно. А если бы к вашим словам не прислушались? Людям, как вы знаете, свойственно совершать необдуманные поступки.

– Жизни нескольких солдат, коих в городе и без того великое множество, – довольно скромная цена за разговор со столь нужным мне человеком.

– Думаете, Осьминог поможет вам разобраться в убийствах?

– Если не знает он – не знает никто.

– Вы так упорствуете в расследовании совсем не потому, что король ждет результатов, не так ли? – Винсент взглянул на Рэвендела поверх очков. – Вопреки своим же словам, вас волнует судьба леди Кристины?

– Она не сможет спокойно жить, зная, что убийца ее родителей все еще на свободе и вновь взялся за старое, – со злостью произнес Алан, и его пальцы до боли сжали древко трости. – Нам с тобой не понять того, что она чувствует, когда узнаёт об очередном убийстве, ведь она сама видела тела родителей, после того как подлые убийцы выбросили их в парке, сотворив с ними то же, что и с остальными своими жертвами.

– Воистину, бедное дитя, – в голосе Винсента не было слышно ни заботы, ни волнения. – Вы готовы на все ради нее, не так ли? – Дворецкий поймал мрачный взгляд господина.

– Дело не только в ней, – наконец произнес Алан, выпустив трость и облокотившись на мягкую спинку сиденья. – Конечно, король рассчитывает на меня, но сколь я выгоден ему, столь и он выгоден мне. По крайней мере, под его защитой я могу не думать о культе, который так любит совать свой чрезмерно длинный нос в мои дела. Так же и маги не смотрят в мою сторону только потому, что дорожат защитой Его Величества. Волшебников становится все меньше и меньше, и теперь они целиком и полностью зависят от короля. Так что и мне выгодно быть полезным Его Величеству.

– Только до тех пор, пока этот союз выгоден вам?

Алан Рэвендел многозначительно промолчал, но, заглянув в его глаза, Винсент узнал ответ и без слов…

…Влажные каменные ступени узкого коридора, коих под имением Рэвенделов было довольно много, уходили вниз. Сокрытые от посторонних глаз, подземелья в своих размерах едва ли уступали расположившемуся над ними особняку. Здесь пахло плесенью и сыростью, под ногами постоянно хлюпала вода, а вокруг царила непроглядная тьма. Но Алан давно не нуждался в свете. Прекрасно видя в темноте, он легко двигался по коридору, то и дело поворачивая и скрываясь во множестве его ответвлений. Сохранявший молчание Винсент неотступно следовал за господином.

По Нэрфису уже давно ходило множество слухов о том, что под имением Рэвенделов находились огромные катакомбы, среди которых можно было отыскать даже дверь, ведущую в чистилище. Конечно, никакой двери в обитель Темного Близнеца Алан в своих подвалах не прятал и не заводил сюда десятки девственниц для кровавых оргий и жертвоприношений. Но определенная доля истины в слухах все же присутствовала, однако она была несущественно мала. Рэвендел зловеще улыбнулся, представив, как расстроятся жители огромного города, если узнают, что он не ест на завтрак младенцев и не спит в гробу. Однако Алана не слишком волновала его скверная репутация, он к ней давно привык, не считаясь с мнением трусливых, перешептывающихся за его спиной людишек. Они даже не находили в себе храбрости встретиться с ним взглядом и уж тем более заговорить. Зачем прислушиваться к мнению недостойных?

Свернув налево, Алан замер у одной из дверей, за которой скрывались мрачные залы, раскинувшиеся под его домом. Во многих искусственно созданных пещерах Алан бывал лишь единожды, используя для своих нужд всего десяток, и в них он наведывался довольно часто.

Рэвендел толкнул тяжелую дверь, и та бесшумно отворилась. Пройдя через округлый зал, весь пол которого занимал рисунок, выполненный теперь уже запекшейся кровью, Алан открыл еще одну дверь и сразу встретился взглядом с парой испуганных ярко-красных глаз. Хозяин старого поместья щелкнул пальцами, и в помещении вспыхнули два факела, горящих темно-фиолетовым пламенем.

– С возвращением, господин. – Стоявшие у дальней стены Жак и Жанна низко поклонились Алану, и тот скупо кивнул им.

– Винсент, как невежливо, – укоризненно произнес Алан, обращаясь к стоявшему за его спиной дворецкому и указывая ему на кляп, затыкающий рот испуганного заблудшего.

– Прошу простить меня, господин, но он так орал, что я счел возможным позволить себе немного вольности, – невозмутимо ответил Винсент, подмигнув связанному мужчине. – Теперь же, прошу простить меня, кажется, у нас будут еще гости, кто-то подошел к воротам.

– Проверь, – бросил Алан слуге и вновь обернулся к заблудшему.

– Как пожелаете. – Дворецкий бесшумно растворился в темноте.

Стоило Алану сделать крохотный шажок к пленнику, прикованному к каменному столбу, соединяющему пол и потолок в центре небольшого выдолбленного в камне помещения, как заблудший попятился. Он вжался спиной в холодный камень так сильно, словно хотел слиться с ним воедино. Скованные за спиной руки пленника задергались.

– Слушай внимательно, – кончик трости Рэвендела уперся заблудшему в горло, и тот замер, стоя на коленях перед хозяином особняка. – Ответишь на мои вопросы, и я тебя не убью. Учти, у меня сегодня болит голова, так что, если вздумаешь кричать, я найду себе другого волчонка. – Алан жестом указал Жаку на пленника, и тот, бесшумно приблизившись, освободил заблудшего от кляпа.

– Ты…

Свистнув в воздухе, трость Рэвендела ударила мужчину по лицу, и заблудший, ударившись головой о камень, повалился на землю, гремя цепями.

– Не помню, чтобы разрешал тебе говорить, тварь, – процедил сквозь зубы Алан. – Настоятельно рекомендую впредь не расстраивать меня. Ясно?

Заблудший кое-как сел и поспешно закивал, слизнув сочащуюся по щеке кровь.

– Замечательно, – улыбка Рэвендела вышла весьма пугающей. – Расскажи-ка мне, что ты и твои дружки делали в Доках? Говори, я разрешаю. – Алан заметил нерешительность пленника.

– Мы почуяли кровь… до этого долго не ели… шли за добычей. – Заблудший говорил обрывками, проглатывая окончания фраз.

– И только? – По тону Рэвендела было понятно, что тот разочарован подобным объяснением. – Ты ведь ничего не скрываешь от меня?

Мужчина поспешно замотал головой:

– Клянусь, господин! Из-за постоянных рейдов стражи мы уходим все глубже и глубже в Свалку, у нас почти не осталось еды…

– Довольно! – Алан поднял трость, и его пленник сжался, ожидая удара. – Расскажи о теле. Зачем ты хотел его утащить?

– Еда. – Открыв один глаз, заблудший нерешительно взглянул на молодого человека. – Труп большой, хватило бы надолго.

– Погоди-ка. Ты только что сказал, будто вас загнали далеко на Свалку, так?

– Да, господин! – подобострастно закивал заблудший. Похоже, его обращение уже входило в завершающую стадию, и теперь он испытывал лишь два чувства – страх и голод. Через два-три дня он станет одержим жаждой крови и потеряет человеческий облик, окончательно превратившись в безумную тварь.

Алан поморщился от омерзения.

– Как вы почуяли кровь с такого расстояния и так быстро добрались до нужного места? – Рэвендел нахмурился. Подойдя ближе к пленнику, он приподнял его лицо тростью. – Отвечай! – По глазам Алана расползлась тьма.

– Фенрос! – завопил заблудший, пытаясь отшатнуться, но появившиеся за его спиной Жак и Жанна крепко схватили пленника. – Это все Фенрос, он сказал нам, где будет добыча! – Оборотень не прекращал отчаянных попыток освободиться.

– Фенрос? – задумчиво повторил Алан. Он вдруг почувствовал странный отголосок магии, пытающейся пробраться в его сознание. Прислушавшись к своим ощущениям, Рэвендел понял, что целью чар является еще и заблудший, который неожиданно перестал сопротивляться и безвольно уставился в одну точку. Прикрыв глаза, Алан несколько раз глубоко вдохнул, и тьма, отделившаяся от его тени, быстро обволокла всю залу, чужая воля исчезла. – Кто это, Фенрос? – Не сумев найти следов странной магии, Рэвендел вернулся к беседе. – Ваш вожак?

– Да, да! – судорожно закивал заблудший. Судя по его поведению, можно было сделать вывод, что чужая воля, сковывающая оборотня, пропала.

– Как мне найти его?

– Я, я не могу…

Новый удар тростью пришелся по уху заблудшего.

– Мне показалось, будто ты только что попытался отказать мне. – Смахнув с лакированного дерева капли крови, Алан взглянул на пленника. – Сейчас мне надоест марать руки, и я возьмусь за тебя всерьез. – Словно в подтверждение слов Рэвендела, тени, скользящие по стенам, заметались из стороны в сторону, подбираясь ближе к центру зала.

– Я не могу… Вы не сможете понять, мы находим путь…

– По запаху, – за спиной Алана появился Винсент. – Они ориентируются по запаху, господин. – Дворецкий достал белоснежный платок и убрал со щеки Алана каплю крови заблудшего.

– Логично, они же звери. – Рэвендел задумался. – Сможешь привести меня к логову? – спросил он заблудшего.

– Мне нельзя, Фенрос убьет…

– Ты, кажется, еще не понял, – угрожающе прошептал Алан. – Я намного страшнее этого вашего Фенроса. Если не скажешь сам, я все равно узнаю то, что мне нужно, правда, ты мне больше не понадобишься.

– Я не знаю, как вам объяснить! – Не в силах больше сдерживаться, заблудший зарыдал. – Клянусь, мы находим логово по запаху, человек не сможет ничего отыскать в катакомбах!

– Вот как… – скучающим тоном произнес Алан, отворачиваясь от пленника.

– Постойте! – взвыл заблудший, зажмурившись. – Вход, я скажу, где вход! Очистные сооружения, там люк, за третьим баком, ближним к стене, он завален обломками! Спуститесь в него, пройдите прямо до первой развилки, затем три раза влево, опять прямо, вправо, прямо и снова влево, до решетки, за ней будет еще одна развилка, оттуда увидите еще одну решетку с отогнутыми прутьями, за ней начинаются катакомбы, и там… вы не сможете ничего найти, но найдут вас. – Заблудший говорил быстро, едва не задыхаясь, а его круглые от ужаса глаза непрерывно дрожали.

– Ты все запомнил, Винсент? – спросил Алан дворецкого, когда пленник закончил свое запутанное объяснение.

– Да, господин, но, боюсь, сами мы не сможем ничего отыскать в катакомбах.

– А ты сказал правду? – Недоверчиво прищурившись, Алан взглянул в глаза заблудшему, и тот тихо заскулил.

– Он так напуган, что не будет врать, мой господин, – заметил Винсент. – Провести он нас также не сможет. Я чувствую его страх. Скорее всего попробует удрать, едва мы спустимся под землю. Попробует и умрет, а нам придется самостоятельно бродить по катакомбам.

– Стало быть, я узнал что хотел, – ободряюще улыбнулся пленнику Алан, и тот выдавил из себя услужливую, дрожащую улыбку, выглядящую довольно жалко.

– Вы отпустите меня? – едва слышно спросил заблудший, полным слепой надежды голосом.

– Что? – Алан вскинул бровь. – Мне не послышалось?

– Вы… Вы обещали… я же помог…

– Нет, – отрезал Рэвендел. – Я сказал, что не убью тебя, если ты поможешь мне, но ни о какой свободе речи не шло, или ты хочешь назвать меня лжецом? Впрочем… – Алан взглянул на Винсента, и тот едва заметно усмехнулся. – Почему бы и не отпустить тебя. – Рэвендел перевел взгляд на близнецов. – Жак, Жанна – я давно не баловал вас, так что примите мой подарок, он полностью ваш. – Потеряв всякий интерес к пленнику, Рэвендел развернулся и легкой походкой направился к выходу.

– Но… Вы… Вы же сказали, что отпустите! – заикаясь, простонал пленник, пятясь от наступающих на него близнецов и все сильнее вжимаясь в холодный камень.

– Для таких, как ты, – Алан взглянул на бледного заблудшего через плечо, – смерть – единственное отпущение.

Полный страха и отчаяния вопль пленника донесся из-за двери, которую Винсент любезно закрыл за спиной господина. Заблудший кричал страшно, словно его тело медленно раздирали на части, а возможно, так оно и было.

– Кстати, а кто приходил? – спросил Алан, когда смолк последний вопль пленника.

– Фердинанд, дворецкий госпожи Кристины. – Привычным движением Винсент поправил очки. – Он еще вчера говорил, что сегодня явится за вашим ответом, вот только…

– Что «только»?

– Прошу простить меня за дерзость, но я рекомендовал бы вам выслушать его, прежде чем привычно отказать.

– И что же подвигло тебя дать мне подобный совет? – Алан нахмурился.

– Я никогда прежде не видел этого человека в таком смятении, он очень испуган. Возможно, с госпожой Кристиной что-то…

– Почему ты сразу не сказал? – в голосе Рэвендела зазвучало несвойственное ему волнение.

– Я пригласил его войти, он ждет в гостиной.

Но Рэвендел уже не слушал дворецкого. Обратившись в размытую тень, Алан заскользил по стенам темных безмолвных коридоров, подобно древнему призраку, никогда не ведающему покоя.

– Только бы с ней ничего не случилось, – тихий шепот Рэвендела растворился в непроглядной тьме.


Оказавшись в гостиной, Алан сразу же увидел сгорбленного старика в помятом фраке, стоявшего в нерешительности рядом с креслом. Старик то и дело поправлял редкие седые волосы, зачесанные назад, и тяжело вздыхал. Его гладко выбритый подбородок слегка подрагивал, под глазами нависли мешки, а морщин на усталом лице стало гораздо больше, чем было неделю назад, когда Алан видел его в последний раз.

– В чем дело, Фердинанд? – Рэвендел решительно шагнул к гостю, и тот поднял на него взгляд покрасневших глаз.

– Молодой господин! – обрадованно прошептал старик. – Как же я рад вас видеть, молодой господин! – Он сделал пару неуверенных шагов и едва не упал, вовремя облокотившись на небольшой журнальный столик, так кстати оказавшийся под рукой.

– Что случилось, Фердинанд? – Подскочив к пожилому дворецкому, Алан ухватил его за трясущуюся руку и довел до кресла. – Тебя бьет озноб.

Рэвендел знал Фердинанда, верного слугу Кристины, очень давно, с самого детства. Старик был для своей госпожи скорее добрым и заботливым дедушкой, нежели слугой, и Кристина очень дорожила им. Так же Фердинанд был всегда любезен и с Аланом, относясь к нему как к собственному внуку.

– Забудьте о никчемном старике, мой господин, – прокашлял Фердинанд, послушно опускаясь в кресло, к которому слегка подтолкнул его Алан. – Я знаю, что сейчас не могу вызвать ничего иного, кроме жалости, и от этого мне еще противнее. Ведь моя госпожа, госпожа…

– Что с Кристиной! – Рэвендел едва сдерживался, чтобы не вытрясти из мямлящего дворецкого все, что тот знает.

– С ней все в порядке… – потупившись, ответил Фердинанд, и Алан перевел дух. – Пока что, – с тоской добавил пожилой дворецкий.

– Что произошло? – В глазах Алана всколыхнулась злость, и Фердинанд, поспешно опустив взгляд, торопливо заговорил:

– Все дело в господине Мирезенте, да сократят всевидящие Близнецы его дни!

– Дядя Кристины? – вскинул бровь Алан. – Что еще он натворил? Снова проиграл в карты на острове Осьминога? Я же предупреждал его…

– Нет, господин, все гораздо хуже.

– Ну же, Фердинанд, не заставляй меня тянуть из тебя по слову, говори, что стряслось! – Исключительно из-за теплых чувств к Кристине и уважения к возрасту старика Алан до сих пор ничего не сделал с ним за то, что он столь неспешно вел свой рассказ. Фердинанд заботился о Кристине с самого ее рождения, и Алан даже представить себе не мог, как бы горевала девушка, если бы со стариком что-нибудь случилось, а он не хотел больше видеть ее слез, ему хватило одного раза.

– Господин Мирезент решил уйти в залы Надежды, отречься от своих грязных пороков и начать новую жизнь, обретя равновесие в служении Светлому Близнецу!

– Там ему и место! – презрительно фыркнул Винсент. – Прошу прощения, – тут же добавил он, наткнувшись на колючий взгляд Рэвендела.

– Вы правы, мистер Винсент, но все гораздо хуже, чем кажется на первый взгляд. – Фердинанд закашлялся. – Господин Мирезент, он… два дня назад передал все имущество рода Кравен Храму Близнецов!

– Что?! – Алан ушам своим не поверил. – Но ведь все принадлежит Кристине, он не мог…

– По праву опекунства он может полностью распоряжаться всем до той поры, пока леди Кристина не выйдет замуж, таково было желание ее родителей. – Губы старика задрожали, он едва сдерживался, чтобы не заплакать.

– Что за вздор?!

– Я лично присутствовал при составлении бумаги. – Фердинанд смотрел в пол. – Такова была воля родителей леди Кристины, – повторил он.

– А я говорил вам, что не следует упускать шанса, господин, тем более что вы ее искренне…

– Приготовь нам чаю, Винсент, – оборвал Алан речь дворецкого.

– Будет исполнено, – с непередаваемой тоской вздохнул Винсент и направился было на кухню, но тут Фердинанд снова заговорил:

– Не извольте беспокоиться, я уже ухожу, – он оперся дрожащими руками на подлокотники кресла и с трудом поднялся. – Сейчас мое место рядом с госпожой, я сказал ей, что буду искать нам новое жилье, и она даже не подозревает, что я решил встретиться с вами. Мне нужно поспешить и успеть в жилой район до заката, возможно, я сумею найти какое-нибудь недорогое…

– Что ты несешь, Фердинанд? Что значит недорогое? Мерзавец Мирезент ничего не оставил вам? – Кулаки Рэвендела сжались, и его тень едва заметно затряслась.

– Он отдал культу все, совершенно все, – сокрушенно покачал головой старый дворецкий, бессильно опустив руки. – Моя госпожа пыталась добиться аудиенции у старших жрецов, но ей отказали, заявив, что Мирезент совершил добровольное пожертвование и все бумаги уже оформлены. Завтра утром особняк полностью переходит во владение храма, так что нам следует позаботиться о крыше над головой. Госпожа Кристина сказала, что если мы продадим ее гардероб, то сможем…

– Винсент.

– Да? – с готовностью отозвался стоящий у двери дворецкий.

– Отправляйся вместе с Фердинандом к Кристине и привезите ее сюда. Будете жить с нами. – Алан положил руку на плечо старика, чей фрак был мокрым от дождевой влаги.

– Но господин… – старик, казалось, не верил своим ушам.

– Таково мое решение.

– Молодой господин. – Фердинанд не удержался, и на его выцветающих глазах выступили слезы. – Спасибо вам, молодой господин! – Он хотел поклониться, но Алан удержал его за плечо.

– Скажи мне еще кое-что, Фердинанд. – Рэвендел заглянул старому дворецкому в глаза, и тот затаил дыхание при виде его мрачной улыбки: – Где сейчас Мирезент?


В просторном зале горели десятки свечей, и их блики то и дело вздрагивали на золоченой поверхности стен. Все устройство помещения дышало немыслимой роскошью. Мраморные полы устилали дорогие ковры, привезенные из далеких восточных стран. Расшитые драгоценными камнями портьеры свисали вдоль витражных окон, а высокий потолок покрывала мозаика, изображающая светящийся серебряным светом человеческий силуэт. Горящие в золотых подсвечниках свечи источали приятный аромат корицы.

Посреди зала, перед высоким троном, замер коленопреклоненный человек. Он смотрел в пол, не смея даже шевельнуться и стараясь дышать как можно тише. Его светлые одежды и свежие, покрывающие лицо светло-синие символы выдавали в нем новообращенного жреца культа. Сидящий на троне благопристойный старец, также носивший светлую мантию, одобрительно улыбнулся в пышную бороду и тихо, но властно произнес:

– Встань.

Человек поднялся, по-прежнему глядя в пол.

– Взгляни на меня. – Говорящий дождался, когда мужчина поднимет на него испуганные, тускло-зеленые глаза, и продолжил: – Ты сделал все правильно, и деяния твои и твой щедрый дар, безусловно, зачтутся тебе.

– Благодарю вас, лорд Арнувий! – Мужчина низко поклонился, а в его глазах зажегся фанатичный огонек.

– Значит, ты жаждешь спокойствия и решил посвятить жизнь на благо нашему культу? Ты тверд в этом намерении?

– Да, лорд Арнувий, я же сделал все так, как вы и приказывали. На протяжении всех этих лет я…

– Верой и правдой служил мне, – Арнувий поднялся с роскошного трона, чья поверхность сияла в свете свечей. – Ты приблизил час, когда все, о чем мы раньше могли лишь мечтать, станет реальностью. Я сделаю все, что обещал, а ты можешь идти в свою келью.

– Благодарю вас! – Мужчина упал на колени, уткнувшись лбом в мраморные плиты пола.

– Ступай. – Вновь сев на трон, Арнувий положил руки на выполненные из чистого золота подлокотники. – Теперь нам осталось лишь ждать, так что посвяти свое время молитвам.

– Как вам будет угодно. – Пятясь, человек на четвереньках покинул залу.

Когда высокие створки плотно закрылись за его спиной, новообращенный нервно хихикнул и поспешил по широким коридорам. Он уже много лет не был в этих стенах, и вот теперь, теперь ему наконец-то разрешили вернуться. Уйти из прогнившего мира в обитель Света, укрывшись здесь от всех пороков и грехов, раздирающих всех несчастных, кому неведома благодать священных стен. Подобострастно мужчина припал губами к теплому камню.

Спустившись с верхних ярусов залов Надежды, мужчина ускорил шаг. В приподнятом расположении духа он вошел в свою келью, плотно заперев за собой дверь. Сейчас он помолится, и Близнецы непременно услышат его молитву, ведь он сделал все, как ему велел глава культа, а значит, услужил божеству.

Замерев напротив изображения весов, мужчина дрожащей рукой вытащил из подсвечника единственную горящую свечу и, затаив дыхание, зажег ею остальные. Пламя выхватило из тьмы золотые часы, чьи чаши находились в абсолютном равновесии. Сложив руки на груди, человек закрыл глаза и прошептал:

– Услышьте мою молитву о…

Непонятно откуда взявшийся ледяной ветер разом задул все свечи, и в уютной келье стало сыро и холодно. Окружающая тишина казалась жуткой, безжизненной. Человек испуганно заозирался, надеясь услышать хотя бы какой-нибудь звук, но все стихло. Он не мог разобрать даже звука собственного сбившегося дыхания.

– Никто не услышит тебя… – зловещий шепот раздался одновременно со всех сторон и показался мужчине поразительно знакомым и в то же время чужим. – Никто не услышит тебя и не спасет, Мирезент.

Внезапно сгустившаяся тьма, грациозно изогнувшись, бросилась на человека. За миг до того, как мрак окутал его, Мирезент понял, что уже давно пытается кричать, вот только ни одного звука так и не донеслось из его открытого рта. Даже тогда, когда алая волна нестерпимой боли растеклась по всему его телу, Мирезент Кравен не смог даже вскрикнуть, завороженно глядя в глаза тьме, которые оказались фиолетовыми.


Глава 3 Грязь Доков | Оковы судьбы | Глава 5 Щупальца Осьминога