62

«Скоро. Скоро». Они, «Особые», все пропитали собой — воздух, землю, любовников; он лежал на кровати и глядел в потолок; она спала, уткнувшись лицом в подушку, точно ребенок, ее яркие волосы вымпелом реяли на белье. Более могущественных, чем когда-либо, я чувствовал их, я слышал, как их страстные голоса уговаривают, подгоняют. «Скоро, — шептали они. — Непременно скоро. Непременно сейчас».

Джей смотрел на спящую Маризу. Такая доверчивая, мирная. Тихонько бормотала что-то неразборчивое во сне. Улыбалась. Джей получше укрыл ее одеялом, и она с долгим вздохом зарылась в одеяло лицом.

Джей наблюдал за ней и думал об утре. Он должен что-то придумать. Нельзя, чтобы она потеряла ферму. Нельзя сдать Ланскне застройщикам. Съемочная бригада приезжает завтра. Что это ему дает? Шесть часов? Семь?

Но на что? Что можно сделать за семь часов? Да пусть даже и за семьдесят — кто тут вообще смог бы хоть что-то сделать?

«Джо смог бы».

Голос был смутно знакомый. Циничный, сердечный, немного насмешливый.

«Сам знаешь, что он смог бы».

Конечно. Джей чуть не произнес это вслух. Но Джо мертв. Горе вновь поразило его, как при любой мысли о Джо. Джо мертв. Волшебства больше нет. Как и «Особые», оно кончилось навсегда.

«Здравого смысла тебе малехо не хватало, сынок».

Теперь уж точно голос Джо. На мгновение сердце у Джея подпрыгнуло, но он тут же осознал, что голос Джо звучит в его голове, в его воспоминаниях. Присутствие Джо — настоящее, самостоятельное присутствие — осталось в прошлом. А это всего лишь суррогат. Игра. Пустое воображение, вроде свиста в темноте.

«Я же сказал, чтоб ты помнил „Особые“. Забыл?»

— Ну разумеется, не забыл, — беспомощно прошептал Джей. — Но «Особых» больше нет. Кончились. Я их выпил. Потратил их на всякую ерунду, чтоб людям языки развязать. Или чтобы уговорить Маризу…

«Ты почему не слушаешь, а?» Голос Джо, это был голос Джо, он теперь был повсюду — в воздухе, в отблесках умирающих угольков, в мерцании ее волос, рассыпавшихся по подушке. «Я же сотни раз тебя учил в Пог-Хилле, где ты был все это время? Так ничему и не научился?»

— Научился. — Джей озадаченно покачал головой. — Но без Джо ничего не работает. Как в тот последний раз в Пог-Хилле…

Смех со стен. Воздух загустел от смеха. Призрачный аромат яблок и дыма, казалось, поднимался от углей. Ночь искрилась.

«Будешь часто совать руку в осиное гнездо, — произнес голос Джо, — и тебя укусят. Даже волшебство тут не поможет. Даже волшебство не идет против природы. Иногда волшебству надо подсобить, сынок. Дать ему что-нибудь полезное. Шанс сработать. Надо создать волшебству подходящие условия».

— Но у меня был амулет. Я верил… «Амулет тебе был ни к чему, — ответил голос. — Ты и сам мог себе помочь. Мог дать сдачи, а? Но нет. Ты только убегал. Говоришь, это вера? По мне, так дурь несусветная. Так что про веру можешь мне лапшу не вешать».

Джей на мгновение задумался.

«У тебя уже есть все, что нужно, — весело продолжал голос. — Оно внутри, сынок. И всегда там было. Прекрасно обойдешься и без бражки некоего старого хрыча. Ты сам можешь все сделать».

— Но я не могу…

«Нету такого слова, сынок, во как, — сказал голос— Нету такого слова».

А потом голоса умолкли, и вдруг голова его зазвенела — не от головокружения, а от внезапной ясности. Он знал, что делать.

Шесть часов, сказал он себе. Нельзя терять ни минуты.

Никто не видел, как он вышел из дома. Никто не смотрел. А даже если б и смотрел, не спросил бы, зачем он явился, и не удивился бы. В большой корзине трав, которую он нес, тоже не было ничего необычного. Ее наполняли растения с широкими листьями — может, подарок, дабы оживить гибнущий сад. Даже то, что Джей бормотал себе под нос что-то отдаленно похожее на латынь, вряд ли смутило бы очевидцев. В конце концов, он всего лишь англичанин, а они все немножко того. Un peu fada^[124] мсье Джей.

Как выяснилось, он прекрасно помнил ритуал обхода Джо. Времени готовить ладан или шить новые саше не было, но Джей решил, что теперь это не имеет значения. Даже он ощущал присутствие «Особых» вокруг, слышал их шепотки, их ярмарочный смех. Лопаткой и крохотными вилами он осторожно вынул рассаду из парника — сколько смог унести. Он посадил «Особые» с промежутками на обочине. Несколько на перекрестке с дорогой на Тулузу, еще два у знака «Стоп», еще два на дороге в Марод. Туман, особый туман Ланскне, что накатывает с болот на виноградники, вздымался вокруг ярким парусом под первыми лучами солнца. Джей Макинтош спешил завершить круг, почти бежал, стараясь успеть, посадить tuberosa rosifea Джо на каждой развилке, у каждых ворот, у каждого знака. Дорожные указатели он переворачивал или прикрывал зеленью, когда не получалось выкопать. Заодно он убрал приветственную табличку Жоржа и Люсьена. Когда он закончил, не осталось ни одного указателя на Ланскне-су-Танн. Джею понадобилось почти четыре часа, чтобы провести окружность длиной в четырнадцать миль, обойти вокруг деревни, сначала к дороге на Тулузу, потом обратно через Марод. К концу он изрядно вымотался. Голова болела, ноги шатались, точно ходули. Но он закончил. Дело сделано.

«Как Джо спрятал переулок Пог-Хилл, — триумфально думал Джей, — так я спрятал деревню Ланскне-су-Танн».

Когда он вернулся, Мариза и Роза уже ушли. Небо светлело. Дымка рассеялась.