5

Змеи, звезды и налетчики

Лу очень быстро привыкал к жизни в городе, но мне этого было мало. Вместе с ним мы начали осваивать ликую природу Южной Калифорнии, тот мир, в котором родился Лу. Конечно, это были не совсем холмы его родного Мендосино, но тут тоже не было ни изгородей, ни дверей, ни асфальта. Мир Лу – это были травы, деревья, ручьи, пыль, звериные тропы, еноты и койоты, не имевшие никакого отношения к городам. Здесь каждая пядь земли была напоена запахами, рассказывала тысячи историй, манила все дальше и дальше в холмы, и Лу шел по следу, обнаруживая то чьи-то скрытые от глаз тайны, то укромные лежбища, то старые, давно забытые кострища на стоянках, места рождения и смерти.

Мы мчались по тайным тропам, как два пса, забираясь все выше по склонам иссушенных солнцем холмов, и я заново учился всему на свете, даже тому, что, мне казалось до этого, я хорошо знаю. Но теперь меня вел за собой истинный знаток дикой жизни, ее ценитель и поклонник, зверь, в чьем сердце горела страсть к свободе; он был подобен дикому лососю, вскормленному не химией на рыбной ферме, но теми тысячами миль, которые он плыл по волнам, мимо чаек, китов и голодных медведей. Лу оказался в своей родной стихии, и наблюдать за ним было наслаждением.

Мы выезжали на природу так часто, как только могли. Нэнси присоединялась к нам по выходным, но, в отличие от меня, она зарабатывала на жизнь не частными уроками, а страхованием, и в будние дни ей приходилось сидеть в конторе. Нас же с Лу как раз будни устраивали как нельзя больше: народу в лесах почти не было, и бродить там было весело и приятно, поэтому как минимум раз в неделю мы с ним вырывались подальше от города и получали удовольствие.

В пределах нашей досягаемости было несколько национальных парков и заповедников, мы гуляли там, сколько могли, потом салились в машину, и я отправлялся на очередной урок. Меня приглашали в западные районы Лос-Анджелеса, в Беверли-Хиллс, в Бель-Эйр – в зависимости от этого мы и выбирали подходящий маршрут для прогулок. Если я не успевал забросить Лу домой, то брал его с собой на уроки, и он либо дожидался меня в машине, либо если ученик приглашал нас обоих, заходил в дом. К этому времени он был уже достаточно хорошо воспитан, и я мог быть уверен, что если усажу его у стола, он не двинется с места (если только его не станет задирать домашний кот или хорек).

Порой мы забирались еще дальше, в горы или в бухту Малибу или даже в леса близ Сан-Бернардино, где находилось красивейшее озеро Эрроухед. По выходным мы ездили посмотреть на каньоны, в парки, где росли секвойи, в Джошуа Три, а однажды даже в парк Иосемити. И хотя в заповедниках положено было держать Лу на привязи, я иногда отцеплял его или брал самый длинный поводок, какой мог найти. Согласен, это было пренебрежение правилами, и я нарушал закон, но мне все было нипочем с такой смекалистой собакой, обладавшей отменным чутьем.

Как-то солнечным утром мы отправились в Топангу на перевал, откуда разветвлялась целая сеть тропинок для егерей и охотников. Старые деревянные мосты были перекинуты через ущелья, так что, при желании, можно было обойти все горы Санта-Моники от заповедника Уилла Роджерса на востоке до национального парка Пойнт-Мугу на западе. В наши дни с собаками там появляться нельзя, но в 90-х этот запрет еще не был введен, чем мы и воспользовались.

Тропа вела нас вдоль гряды холмов, вилась среди рощиц, по поросшей разнотравьем равнине, поднималась выше и заводила в заросли чапареля, дарила прохладу у ручьев и открывала восхитительные виды на долину, оставшуюся внизу. Здесь пахло полынью, росли дубы и юкка, а кусты боярышника были такими густыми, что через них не проскочил бы и заяц.

Я люблю растения и животных, нацеленных на выживание вопреки засухам, пожарам, холоду и жаре – эта цепкость и жизнестойкость всегда меня восхищала. Есть в таких созданиях особая красота, элегантная простота и сдержанность, которой невозможно не любоваться, она подобна аромату выдержанного вина, рожденного в мучениях перекрученных лоз.

Повсюду были дикие цветы, насекомые, птицы. Когда мы отошли по тропе достаточно далеко, я отпустил Лу с поводка, чтобы он побегал. Он обнюхивал и помечал стволы дубов собственным запахом, пытался кусать пересохшую на солнце полынь, гонялся за лиловыми колибри – и все это с такой неподдельной радостью, какую другим собакам было бы трудно вообразить.

Лу был представителем старой школы, он был подобен закаленному жизнью фермерскому псу, который охотился, пас стада, спал под солнцем и чьи хозяева всегда были рады ему, но без каких-то там нелепых сантиментов. Лу был крепким, как обычная рабочая псина, очень серьезным и ненасытно любознательным во всем, что касалось мироустройства. Показывал ли он фокусы школьникам или искал со мной вход на старый рудник, где добывали серебро, Лу ко всему подходил вдумчиво и со смыслом. Даже в первый год своей жизни он был очень ответственным псом.

В лесу Лу вел себя как военный разведчик, он бегал, куда хотел, но всегда оставался на расстоянии окрика, ощущая постоянную связь между нами. То и дело он останавливался, возвращался, находил меня взглядом, чтобы проверить, все ли в порядке. Свободолюбие поразительным образом уживалось в Лу с его заботливостью и беспокойством о том, как бы я случайно не заблудился и не исчез где-то среди холмов.

Мне нравились оба эти проявления его натуры, я хотел развивать и уравновешивать их как можно лучше. Поэтому я начал играть с ним в прятки, чтобы научить его моментально реагировать на команду «ко мне» и отточить поисковые способности. И это не было детской игрой: мы играли по-настоящему, подолгу, как может играть человек со зверем – то есть, как если бы на карту была поставлена наша жизнь. Я хотел, чтобы таланты Лу вышли на новый уровень.

Когда я видел, что он всецело поглощен выслеживанием какого-то животного, я осторожно ускользал по боковой тропке и прятался в кустах или в пещере, забирался на камни или на дерево. Я старался отойти как можно дальше, и лучше всего так, чтобы ветер меня не выдал. Через какое-то время я слышал, как он мчится, что-то порыкивая и поскуливая – мне кажется, именно так на собачьем языке звучало мое имя.

Он всегда меня находил. Прятаться от Лу было все равно что пытаться пройти сухим среди дождевых капель. Но весь смысл был не в том, чтобы его обмануть, а в том, чтобы раззадорить. Эти упражнения на подзывание и поиск были особенными в том смысле, что на самом деле я его никогда не звал: он сам включал команду «ко мне» и бросался меня искать.

С каждым разом я старался прятаться лучше, чтобы его обмануть. Мне даже пришлось усаживать Лу и давать команду «место», чтобы я мог уйти достаточно далеко, потому что очень скоро он раскусил все мои хитрости и больше не спускал с меня глаз. Команда «место» обычно давала мне три-четыре минуты, чтобы отыскать укрытие, а потом Лу говорил себе: «Да пошло оно все!» и бросался в погоню. Я пытался сбить его со следа, разбрасывая среди деревьев и пол камнями кусочки ткани с запахом или закидывая в заросли обертки от бутербродов. Я ощущал себя как в кино, индейцем, который пытается спастись от гончих шерифа.

Он всегда меня находил. Потом горло гарцевал с негромким рычанием и был абсолютно прав. Я тоже гордился собой: мне удалось отработать надежную систему, которая гарантировала, что Лу, невзирая ни на какие помехи, никогда от меня не сбежит и всегда найдет способ вернуться.

Когда Лу выучил команды сидеть/место и лежать/место, я научил его команде «ждать». Разница между «ждать» и «место» состоит в том, что здесь собаке нужно только соблюдать очерченные границы на протяжении какого-то времени. Собаку можно приучить ждать у дверей, у ворот, у входа в дом, на ковре или у кровати, даже в клетке или в конуре, пока его не позовут.

Основную команду «ждать» Лу выучил за один день. Для начала я показал ему, что нужно ждать у входа в дом, прежде чем войти внутрь или выйти наружу. Затем я научил его «идти на коврик» – очень полезная команда, чтобы собака не путалась под ногами, если она мешает. Когда Лу научился уходить на свою подстилку (для этого я использовал подкормку, похвалу, поводок и язык жестов), я стал давать ему команду «ждать», постепенно увеличивая время. Наконец он с этим освоился, и теперь я мог посылать его «на коврик» из любой точки в доме.

Затем мы начали отрабатывать вариант команды «ждать» в полях, на парковках и в городских парках. Я усаживал его и давал команду «ждать» голосом и знаками – очень просто, раскрытой ладонью, вертикально, так же как для команды «место» (с той разницей, что «место» показывают ладонью боком). После чего я отходил шагов на тридцать, оборачивался к Лу лицом и кричал: «Ко мне!» – а когда он преодолевал примерно половину этого расстояния (за секунду-другую), вскидывал руки и выкрикивал: «Ждать!» Через какое-то время Лу приучился останавливаться и дожидаться от меня новой команды.

Я стад увеличивать дистанцию между нами, чтобы успевать с командой «ждать» по нескольку раз. Он пробегал десять шагов и ждал, пять шагов и ждал, двадцать – и ждал… Все ближе и ближе ко мне. Прошло совсем немного времени, и это стадо для нас простым, как детская игра; я даже перестал давать команду голосом и оставил только жесты. В ту пору я не мог об этом знать, но именно эта команда в один прекрасный день спасла ему жизнь на горной тропе.

Мы с Лу поднялись на каменистый гребень к востоку от Песчаного пика. Под нами расстилался Тихий океан, к северо-западу виднелись острова Чаннед, а чуть южнее – окутанная дымкой Каталина. Едва заметный теплый ветерок доносил запах полыни и коноплянки, через сушняк пробивались зеленые побеги кустарника, бросая вызов лесным пожарам, наносящим здешней поросли ущерб каждое дето.

Лу пробежался по холму, взметая сухую пыль, поиграл в догонялки со шмелем, а я пока налил ему в миску воды. «Пить!» – позвал я его.

Он подбежал, полакал волу, а потом, широко улыбаясь, опрокинул остатки мне на штаны. Я шлепнул его по пыльному залу и немного побегал с ним в салочки, после чего мы принялись возиться и играть в «бешеного пса».

Внезапно Лу что-то учуял и помчался к соседней груде камней, в полусотне метрах отсюда. Я воспользовался моментом, чтобы посидеть и отдохнуть, пока он тыкался носом в кусты и скалы.

Высоко в небе над нами кружил краснохвостый сарыч, возможно, он искал ту же добычу, что и Лу. «Интересно, кто круче – Лу с его обонянием или сарыч с острым зрением?» – подумал я, наблюдая за ними. По тому с каким задором Лу устремился куда-то дальше, я точно знал, что он поймал новый запах и вышел на след. Немного подумав, я поднялся и пошел следом. Мне стало любопытно.

Лу бежал по залитой солнцем тропинке. Посреди нее валялась выбеленная на солнце кривая палка: возможно, какой-то турист опирался на нее при ходьбе, а потом выбросил. Лу она, похоже, заинтриговала, он замер поблизости и стал принюхиваться.

А потом палка пошевелилась.

– Стоять! – закричал я так громко, как только мог. Лу озадаченно обернулся, словно желая уточнить: «А что, это нормально, когда палки шевелятся?»

Я вскинул руку, подкрепляя команду жестом. Он застыл, по-прежнему не сводя заинтересованного взгляда с гремучей змеи, которая, по счастью, еще не сделалась агрессивной.

Она грелась пол лучами утреннего солнца, еще вялая после ночной прохлады. Лу замер всего в паре шагов, но она еще даже не начала трещать.

Суля по тому, что Лу совсем не выказывал страха, прежде с гремучками ему сталкиваться не доводилось. Я прекрасно понимал, что, невзирая на все мои крики, он очень скоро не удержится и таки решит понюхать загадочную живую палку, поэтому действовать надо было решительно. Еще не хватало лишиться такого пса по вине какой-то бессмысленной рептилии!

– Эй, Лу! – крикнул я. Гремучая змея пошевелилась, подняла хвост и затрещала. Я захлопал в ладоши и попятился, как бы приглашая поиграть в догонялки, чтобы пробудить интерес у своей собаки и отвлечь от змеи.

Он завилял хвостом. Судя по позе, сейчас ему было куда интереснее поймать меня, чем пытаться ухватить непонятную ползучую тварь, оказавшуюся на тропинке между нами. «Будь умницей, Лу, будь умницей!» – молил я его мысленно, отходя все дальше назад.

Змея свернулась. Чтобы нанести удар. Лу взвыл и поднялся на дыбы, как боевой жеребец. А потом, вместо того чтобы обогнуть змею по дуге, взял и радостно через нее перепрыгнул, оставив гремучку далеко позади. Та все же попыталась дернуться в сторону пса, но цели не достигла, однако в первый момент, когда я заметил ее бросок, у меня чуть не случился сердечный приступ.

Лу подбежал ко мне. Я схватил его на руки и крепко прижал к груди. Он зафыркал и облизал мне лицо. Объятия всегда ему нравились, он позволял сжимать себя очень крепко, и сразу чувствовалось, сколько в нем жизни и как много в нем любви.

Завершая картину, он поставил мне на плечо переднюю лапу. Я еще немного подержал его, потом прошептал на ухо: «Выпендрежник».

– Р-р, – согласился он.

– Вот уж точно. Р-р.

Я отпустил его, он помочился на ближайший куст, потом схватил лубовую ветку.

– Хорошая палка! – Я подозвал его к себе. Лу любил грызть палки: это тоже была привычка, оставшаяся у него с детства, когда собачьи игрушки росли на деревьях. – Только сперва проверяй, чтобы она была не живая.

Я уселся под дубом и достал сладкий батончик. Рядом со своей палкой расположился Лу.

– Держи. – Я бросил ему липкий кусочек. Он выпустил палку из пасти и мгновенно поймал угощение, проглотил и вновь с удовольствием принялся грызть древесину. Сперва он тонкими полосками сдирал кору, потом уничтожал остальное.

Палка была слишком тонкой и длинной, ее неудобно было держать в лапах.

– Лай, – велел я, забрал палку и переломил пополам. – Так удобнее, верно?

Он хрюкнул и вернулся к своему занятию. Я счистил со своего обломка кору и слегка надкусил. Лу посмотрел на меня удивленно, точно я открыл какой-то страшный секрет.

– Невкусно, – резюмировал я и выплюнул кусочек дерева. На вкус оно было горьким, как перестоявший чай.

Вытащив перочинный нож из кармана, я закончил шкурить свой кусок палки. Лу поудобнее свернулся на земле, и еще какое-то время мы отдыхали в полном блаженстве, оба были заняты своим делом и думали о змеях и друг о друге.

Мне позвонила Филлис из репетиторского агентства:

– У меня есть для тебя клиент.

– И кто же это?

– Очень важная персона.

– Шейх или политик?

– Знаменитость.

– Не в первый раз, – сказал я.

– Сомневаюсь.

Я миновал пост охраны на воротах, проехал по заворачивающей дорожке к лому и покосился в зеркало заднего вида на Лу.

– Веди себя хорошо, – и бросил ему печенье. Он схватил его на лету и облизнулся. – Молодец. Сиди в машине. Здесь тебе выхолить нельзя – по крайней мере, пока что.

Лу обозрел великолепный особняк, оставив на стекле влажный отпечаток носа. Я медленно заехал на парковку, поставил машину в дальнем уголке и вылез наружу.

– Веди себя хорошо.

Да, скажу честно, я нервничал.

Слева от входа в дом находилась идеально подстриженная, изумрудная поляна, шедшая слегка под уклон. Там было несколько лунок для гольфа, у которых торчали флажки. Добродушный и вальяжный пожилой джентльмен в малиновом жилете, афроамериканец по происхождению, как раз замахивался клюшкой. У его ног лежали мячи.

Он сделал аккуратный удар, и мяч закатился точно в лунку. Потом он обернулся ко мне:

– Чем могу вам помочь?

– Добрый день, сэр. Я Стив Дьюно, новый учитель Аники.

– Добрый день, сынок, – отозвался он любезно, глядя на меня немигающим, как у орла, взглядом. – Тогда тебе к Джоанне, это моя жена. Иди прямо в дом.

– Спасибо, сэр.

– Не за что.

Я не мог отделаться от ощущения, что всего за пару секунд он оценил меня, снял мерку, сделал какие-то выводы. Я, как ребенок, хотел задать разом тысячу вопросов: «Хотите познакомиться с моей собакой?» или «А давно вы играете в гольф?» Конечно, при встречах со звездами мы все ведем себя, как идиоты… но, черт возьми, это же был сам Сидни Пуатье!

Вокруг него всегда было множество таких людей, как я, он ценил наши услуги и всегда был очень добр. Однако он всегда оставался на собственной орбите, словно луна, и не делался ближе. Слава окутывала его, она была почти физически ощутимой преградой, и это было совершенно заслуженно. В любом случае, дважды в неделю приходить в этот дом стало для меня настоящим событием.

Лу считал происходящее совершенно нормальным, он мирно спал в машине, пока я занимался с Аникой, а мистер Пуатье играл в гольф на лужайке.

В погожие дни я привязывал его к дождевальному аппарату, и он сидел там совершенно спокойно, лишь изредка подтявкивая, словно желая оценить меткость уларов.

Никто из членов семьи не возражал против Лу. Впрочем, чаще всего он все же оставался в машине и дожидался меня там, наблюдая, как самый известный актер Америки загоняет в лунку мячи.

Насколько мне известно, эти две знаменитости ни разу даже не поздоровались друг с другом. Такое впечатление, что для мистера Пуатье Лу вообще не существовало. Возможно, он его не замечал. Возможно, пока я давал в доме уроки, они вдвоем наслаждались тишиной и покоем; если когда-нибудь мне представится случай, я спрошу об этом мистера Пуатье. Но, как бы то ни было, когда я думаю об этом и представляю лучшего в мире пса, который наблюдает за лучшим в мире актером, эта картинка согревает мне сердце.

Я подобрал Лу в декабре, и ему тогда было полгода. Это значит, родился он где-то в июне 1986 года. Я постановил, что день его рождения мы будем праздновать шестого июня. Сейчас я не могу даже представить, что было бы, если бы я не решился забрать этого голодного блохастого щенка с собой.

К лету Лу вымахал в крепкого, здорового, красивого пса. Люди в большинстве своем реагировали на него почти так же, как я на мистера Пуатье: они побаивались и одновременно были им очарованы. Лу притягивал к себе людей, как мотыльков на огонь.

Забавнее всего было наблюдать за теми, кто сам никогда не держал собак. Я оставлял Лу на привязи у заднего входа в «Роуз-кафе»; люди заходили туда и внезапно сталкивались с этим псом, излучавшим симпатию и уверенность в себе. Они осторожно трепали его по голове, он топтался на месте, вилял хвостом и порыкивал, после чего широко улыбался – и завоевывал очередное сердце.

Если ему кто-то особенно нравился, он принимался сопеть, как локомотивчик, хрипло и часто – так это делают многие крупные собаки. Тогда он прижимался к человеку боком, наступал ему на ногу, поднимал умильный взгляд – и дело было в шляпе.

Лу быстро понял, что приветствовать посетителей кафе – самый верный способ получать от них вкусности: кусочки круассанов, печенье, хлебные корочки. Я даже замечал, что кое-кто из завсегдатаев со временем тоже завел себе щенка – такое впечатление произвел на них Лу и его нежнейшие карие глаза, как у Греты Гарбо.

Но не все в «Роуз-кафе» были столь благонамеренны. Как-то раз я привычно оставил Лу на привязи, а сам зашел внутрь, чтобы взять супа. Выйдя на террасу с тарелкой и горбушкой в руках, я направился к тому месту, где оставил Лу. Он тоже был любителем ржаного хлеба с маслом.

Но там было пусто.

Я огляделся по сторонам. Иногда случалось, что кто-то из посетителей, давно знавших Лу, отводил его на поводке помочиться. Но рядом никого не было. С криком: «Лу!» я бросился на стоянку. И там – пусто.

– Его увели какие-то парни, – сказал мне помощник официанта, указывая вниз по улице.

– Кто?

– Понятия не имею, их было двое. Крепкие такие громилы.

Одно дело, когда твой пес перепрыгивает через забор и идет охотиться на павлинов, и совсем другое, когда кто-то ворует его посреди беда дня. Наверное, стоило бы ожидать, что уроженец Нью-Йорка проявит больше здравого смысла, но мне никогда и в голову не приходило, что Лу может кто-то украсть. В панике я устремился в погоню, готовый вступить в бой с кем угодно.

Далеко бежать не пришлось. Вскоре я увидел, как по тротуару не спеша трусит Лу, а за ним спешат двое похитителей, пытаясь наступить на поводок. Я бросился к ним. Мне не терпелось начистить кому-нибудь физиономию.

До сих пор Лу, вероятно, считал все происходящее игрой, но когда он увидел меня, с криками мчащегося навстречу во весь опор, что-то щелкнуло у него в голове. Он ощутил мою ярость и понял, что стая в опасности. И какой же меня поджидал сюрприз!

Я схватил поводок и повернулся к двум мерзавцам. Оба были выше меня ростом и шире в плечах, но я был так разъярен, что ничего не замечал.

– Давай сюда собаку! – рявкнул первый. От него несло, как из выгребной ямы. Оба выглядели под кайфом.

И тут Лу встал как вкопанный. Он совершенно преобразился. Рык, который вырвался из его груди, мог бы принадлежать созданию ада. Этот звук начинался где-то глубоко внутри, наливался силой, а потом взрывался так яростно, что у всех, кто его слышал, подгибались колени. Напугались не только оба бандита, но и я тоже. Черт возьми, что же это такое?!

Лу рычал, натягивая поводок. Он жаждал рас членить негодяев, порвать их в клочья. Он щелкал челюстями с таким звуком, как стальной топор вгрызается в дерево. Я с трудом мог его удержать, мне казалось, что стоит его отпустить, и он прикончит обоих.

Мы с Лу сделали шаг вперед, потом еще один. Он поднялся на задние лапы и зарычал еще более грозно, вытягивая передние лапы вперед.

– А ну, пошли отсюда, а то я спущу его с поводка!

Дважды повторять не пришлось. Они бросились прочь со всех ног и вскоре исчезли за поворотом. Все, кто это видел по обе стороны улицы, разразились аплодисментами. Я обнял Лу, который все еще пытался отдышаться и мелко дрожал.

– Молодец! – Я сам слегка заикался. – Ты у меня молодец.

Мы вернулись к кафе, там уже собралась небольшая толпа. Все эти люди любили Лу, он почувствовал это и сразу успокоился. Он улыбался, лизал им руки, он понимал, что есть хорошие люди и есть плохие, и хорошие псы умеют улавливать разницу, а самые лучшие псы делают свои выводы.

Он защитил меня и показал, на что он способен. Он проявил мужество и здравый смысл. Мне кажется, я никогда прежде не чувствовал себя настолько в безопасности.

Мне нравилось работать репетитором. На самом деле, преподаванию как таковому я уделял меньше внимания, а больше старался научить детишек собранности; они должны были понять, что если подготовишься как следует, то нет причин для паники и страха неудачи. Моей любимой присказкой было: «Не надо заниматься долго – надо заниматься с умом».

Прежде всего я заставлял учеников наводить порядок у себя в комнате. Родителям это нравилось. Я приучал их расставлять все по местам на столе, отправлять в стирку грязную одежду, составлять списки дел на день. У большинства из этих ребятишек никаких домашних обязанностей не было вообще, что, по моему скромному мнению, лишь добавляло им проблем. Дети же, со своей стороны, ценили не только те знания, которые я им давал, но и то, что со мной у них появлялось ощущение, что они каждый лень чего-то добиваются и берут новые высоты. Я показывал их родителям, что они способны на большее.

Занимаясь с ребенком, я всегда старался понять, чем можно его мотивировать, что для него имеет ценность – будь то спорт, еда, игры или домашние животные, всегда можно было разжечь искру интереса, чтобы разогреть даже самого безнадежного ленивца. Точно так же я вел себя с Лу, а позднее и с другими собаками, которых обучал. Я никогда не рассказывал родителям, что провожу аналогию между собаками и детьми, но они видели это на практике всякий раз, когда я вводил Лу к ним в дом, чтобы он в очередной раз помог мне при обучении.

Преподаватель, у которого имелся гениальный пес, – это было бесценно. Я усаживал Лу посреди гостиной и, подавая команды исключительно жестами, заставлял исполнить несколько команд и трюков. Детишки считали меня волшебником. а родители стали просить, чтобы я позанимался не только с их чадами, но и с питомцами тоже.

Меня позвали к одному школьнику из Санта-Моники, которому тяжело давалось обучение в целом: он совсем не умел сосредотачиваться. При этом мальчик был неглупым и очень добрым – но до него все доходило слишком медленно, и он легко отвлекался. Тут и пригодилась моя помощь.

Еще сидя в машине, я почуял запах океана, и Лу тоже унюхал его. Он высунул нос из окна и принялся жадно втягивать воздух.

Комната моего нового ученика по имени Ноа, в великолепном просторном доме, стоявшем у самой воды, выглядела так, словно отсюда пять минут назад сбежала стая обезьян.

– Берись за грабли, – пошутил я, поднимая с полу футболку и бросая ее Лу. Футболка повисла у него на хвосте, и с этим «флагом» мой пес принялся обследовать незнакомое помещение, обнюхивая и облизывая все, что можно.

– Вы что, хотите заставить меня убираться? – удивился мальчик. Он снял с хвоста Лу футболку, и по тому, как он это сделал, я сразу понял, что Ноа очень любит собак.

– А еще заправлять постель и стирать грязные вещи.

– Серьезно?

– Ага.

– Может, я лучше домашку сделаю?

– Отличная мысль. Попробуем успеть и то, и другое.

Мы занимались уборкой, пока Лу грыз резиновую косточку, в которую я натолкал ему кусочков сыра. Всего пятнадцать минут – и из-под груд мусора уже показался пол и поверхность стола.

– Отлично поработали. Я буду приходить по вторникам и четвергам, к четырем часам. Твое первое задание – сделать так, чтобы к этому времени в комнате было чисто.

– А Лу тоже придет?

– Да, я иногда буду брать его с собой. Он ведь тоже учится, почти как ты.

– В школе дрессировки?

– Да, и его тоже обучаю я.

– То есть вы и детей учите, и собак?

– Вроде того.

– Ас кем вам больше нравится?

Я боялся, что он задаст мне именно этот вопрос. Сказать по правде, хотя с детьми у меня было больше опыта, но работать мне больше нравилось с Лу. Внутри каждого ребенка скрывался тугой узел эмоций и мотиваций, который надо распутать, прежде чем его чему-то учить. А Лу сам хотел учиться. Он усваивал что-то новое, даже когда я ничего не делал. Так он выучился открывать двери, ящики, шкафы и даже окна (вместо того, чтобы выбивать стекло), а еще срывать сливы с дерева у нас в садике, чтобы помочь мистеру Загалии, и подтаскивать мне шланг, когда хотел пить. Лучшего ученика у меня никогда не было.

– Мне нравится заниматься с Лу, потому что он умница и быстро все схватывает. Его учить легко. Но с детьми мне тоже нравится. Просто с ними бывает сложнее.

– Он очень классный.

– Это правда, а теперь давай составим для тебя список дел и распишем ежедневник.

Я сидел на кухне и дожидался, когда Ноа вернется из школы. Зашла молодая женщина в футболке и шортах и стала делать чай. На вид ей было лет двадцать пять, она была высокой, с очаровательной улыбкой и взъерошенными светлыми волосами, которые падали ей на глаза.

– Меня зовут Стив, я занимаюсь с Ноа, – представился я.

– А я Дэрил, его тетя. Он вас очень любит.

– Кроме тех случаев, когда я заставляю его убирать в комнате.

Она засмеялась и бросила пакетик в чашку с кипятком.

– Мы очень ценим вашу помощь. Он стал гораздо лучше учиться.

– Я пытаюсь сделать все, чтобы мои услуги оказались не нужны, – улыбнулся я. Только сейчас я догадался, кто передо мной.

– Знаете, мне кажется, моей сестренке Пейдж ваша помощь тоже пришлась бы кстати. Она хочет вернуться в колледж, но пока не может даже заявление заполнить.

– Буду рад помочь. Кстати, я большой ваш поклонник. Простите, что сразу не узнал.

– Ничего страшного.

В двух шагах от меня Дэрил Ханна заваривала себе чай, а я сперва даже не понял, с кем разговариваю.

Ноа объяснил мне позже:

– Тетя Дэрил – мамина сводная сестра. Они живут тут неподалеку, часто заходят в гости вместе с Пейдж.

– Я сперва принял ее за домработницу, – сознался я. Лу валялся на спине и махал в воздухе лапами.

– Она красится только на выход. – Ноа опустился рядом с Лу на колени и принялся чесать ему пузо.

– Р-р.

– Что он рычит?

– Так он говорит: «Мне это нравится».

– А лаять он умеет?

– Только если я его попрошу или если это жизненно необходимо.

– Например, когда захочет в туалет?

– Нет… скорее, если случится что-то плохое.

– Это как?

Я рассказал ему, как Лу пытались похитить у «Роуз-кафе». Он прекратил гладить Лу и ткнул в него пальцем.

– Вот этот пес?

– Не веришь?

– Это так круто!

Больше он никогда не заваливал контрольных.

Я зашел в магазин рядом с ломом, чтобы выпить кофе, перед тем как отправляться на свой первый послеобеденный урок. Машину я припарковал на стоянке в углу и вернулся туда со стаканчиком, чтобы еще раз просмотреть план занятия. Лу сидел на заднем сиденье. Сегодня у меня был новый ученик, и в такие дни я всегда брал Лу с собой, он помогал сломать лед недоверия.

Чтобы было чем дышать, я открыл все окна в машине. В магазин заходили и выходили покупатели, я ничего не замечал.

Лу высунулся наружу и понюхал воздух. Обычно когда что-то возбуждало его интерес, он набирал как можно больше воздуха, чтобы нужный запах скопился в пазухах. Потом он на долю мгновения замирал, перерабатывая информацию. Так винный эксперт катает во рту вино, чтобы прочувствовать букет всеми рецепторами.

Дыхание ускорилось. Я по-прежнему был слишком занят своими записями. Лу слушал историю, которую рассказывали ему уличные ароматы.

Люди не могут по запаху определить злой умысел, а вот собаки – другое дело.

Послышалось глухое рычание, словно где-то вдалеке завелся мотоцикл. Сперва я даже не понял, что это собака. Но звук сделался громче, и теперь я осознал, что его источником был Лу.

Я обернулся к нему. Лу пристально смотрел в окно, он не улыбался – на морде проступил оскал, показались острые блестящие клыки.

Когда он противостоял похитителям, там агрессия была явной и прямой, но сейчас я видел перед собой нечто иное. Лу чуял недоброе, он ощущал неведомую угрозу и был готов ей противостоять, у меня было такое ощущение, словно мы вернулись в доисторические времена и готовимся к бою.

Рядом с нами в открытом «понтиаке» о чем-то спорили трое латиноамериканцев. Я немного понимаю по-испански, но смысла происходящего разобрать не мог. Однако Лу не сомневался, что вот-вот случится нечто плохое, поэтому я отложил свои записи и присмотрелся повнимательнее. В машине было двое молодых мужчин и одна невысокая крепкая женщина.

Тощий парень, сидевший на переднем пассажирском сиденье, распахнул дверь. Я забеспокоился, не поцарапает ли он бок моей «хонды».

Нет, обошлось. Он выбрался из машины и захлопнул дверь. И тут я заметил, что у него из-за пояса джинсов торчит револьвер.

– О, черт.

Лу зарычал еще громче. Парень сделал шаг в сторону, потом уставился на меня так, что в жилах застыла кровь.

– Ап, – скомандовал я Лу. Он перепрыгнул на пассажирское сиденье рядом со мной.

Парень отвел взгляд и пошел за своими дружками. Все вместе они направились в магазин.

Откуда Лу знал? Я часто задавался этим вопросом. У собак, конечно, масса предрассудков, в том числе и расовых, но у Лу никогда не было проблем с латиноамериканцами, они кормили его энчиладами и чипсами в мексиканской закусочной. Возможно, он унюхал чужую нервозность? Чем может пахнуть вооруженный грабитель? Возможно, похожий запах Лу чуял в детстве, когда в его стаю стрелял какой-нибудь разозлившийся фермер?

Не знаю, что и откуда он знал. Но если бы он меня не предупредил, я так бы и сидел, уткнувшись носом в бумаги, и пропустил бы все, что произошло дальше.

Я мог бы остаться сидеть спокойно или уехать прочь. Но мне не нравилась мысль о том, что кассиру, получающему гроши за свою работу, могут прострелить голову ради какой-то сотни баксов. Мне всегда хотелось поступать правильно, в этом мы с Лу были солидарны.

Но поскольку на дворе был 1990 год, и никаких мобильных телефонов не было и в помине, я мог позвонить в полицию только из городского телефона на входе. Однако пока я наберу номер, пока меня соединят с оператором… задержка в двадцать секунд.

– Пойдем, Лу.

Мы вышли из машины. Я держал Лу за ошейник. Он рычал так, что я чувствовал, как подрагивает моя ладонь.

Он не хотел идти спокойно и тянул меня изо всех сил. Это было что-то новое, такого с ним никогда не случалось прежде. Ему хотелось попасть в магазин. Он точно знал, что он должен там сделать.

– Тихо, Лу, – велел я, придерживая его левой рукой и снимая трубку телефона. Вздумай я отпустить Лу сейчас, он метнулся бы внутрь, не колеблясь ни единой секунды, как пущенная в цель ракета.

– Девять-один-один. Что вы хотите сообщить?

– Три вооруженных латиноамериканца только что зашли в магазин на бульваре Вашингтона.

– Где вы сами находитесь, сэр.

– В телефонной будке рядом с входом.

– Это на углу с Гурон-стрит?

– По-моему, да.

– Вы их сейчас видите?

– Нет, они уже в магазине. Но я заметил у одного револьвер.

– Пожалуйста, оставайтесь на линии, сэр. Наряд уже направился к вам.

– Я думаю, они выйдут уже через пару секунд.

– Вы можете их описать?

– Трое латиноамериканцев. Возраст – не старше двадцати пяти. Двое тощих парней и коренастая женщина. У того, кто сидел спереди, за поясом джинсов был большой револьвер. Хромированная рукоять.

– Какая машина?

– Старый «понтиак» с открытым верхом, синего цвета.

– Вы запомнили номер?

– К сожалению, нет.

Она продолжала задавать вопросы, это была ее работа. Лу все это время рычал, лаял, пытался вырваться.

– Тихо.

– Сэр?

– Это я не вам. Со мной собака. Это он их первым заметил и поднял тревогу.

– Вы держите собаку пол контролем, сэр?

– Да, – сказал я. Об этом я не подумал. Что сделают копы, когда увидят, как Лу рычит и бесится, пытаясь вывихнуть мне плечо? – Он пол контролем.

– А поло зрительные лица все еще в магазине?

И тут они вышли. Тот самый парень, что выхолил из машины первым, с подозрением покосился на нас. Лу взорвался.

– Сэр, что происходит?

– Нет, Мэри, боюсь, нам придется перенести встречу.

– Они рядом с вами, сэр?

– Да, Мэри, ты права. – Я говорил это как мог спокойно, изо всех сил удерживая Лу, который рычал и тянул поводок. Из пасти у него летела пена, а в пяти шагах стоял грабитель с пистолетом за поясом.

– Наши люди уже почти на месте, сэр. Вы в порядке?

– Не говори глупостей, Мэри.

Парень посмотрел на меня, потом на Лу. Я чувствовал себя идиотом и был до смерти напуган. Он сделал еще шаг в нашу сторону. Мне захотелось спросить, не из той ли он банды, что кормила Лу энчиладами.

Лу был единственным, кто мог спасти меня от пули. Я чувствовал себя Гэри Купером в ковбойском фильме, только у меня с собой был не «кольт» 45 калибра, а годовалый черно-подпалый пес с самыми умными на свете глазами, помесь ротвейлера и овчарки, умница и любимец детей, способный с одного взгляда отличить хороших людей от плохих.

Лу был в ярости и не ведал страха. Грабитель направлялся к нам, не сводя с меня взгляда. Я слегка ослабил хватку на ошейнике Лу. Еще два шага – и этот негодяй не успеет даже выхватить револьвер…

– Венга! – окликнула женщина от машины. Она уже салилась в «понтиак».

Он держал руку на рукояти и смотрел на Лу. Возможно, прикидывал, стоит ли убивать человека с собакой и успеет ли он прицелиться и спустить курок, прежде чем пес вцепится ему в глотку. Если бы он выстрелил сперва в меня, Лу точно порвал бы его на куски.

Он хмыкнул, убрал руку и направился к машине. Я уронил телефонную трубку и потащил Лу за угол магазина, каждую секунду ожидая получить пулю в спину. Нет, обошлось. «Понтиак» взревел и умчался прочь. Никаких выстрелов. Я был жив. Лу тоже. Я привалился к стене и обнял его. Его колотило от волнения.

– О, Господи, Лу… о, Боже.

Из-за угла выбежал полицейский с пистолетом на изготовку. Он был рослым и напряженным, готовым ко всему – но Лу, едва его завидев, дружески завилял хвостом. И оружие в этих руках его ничуть не смутило.

– Стив Дьюно – это вы? – спросил меня коп, не убирая пушку.

– Так точно, сэр. А это мой пес Лу, он спас мне жизнь.

Скоро подтянулись и другие полицейские, вокруг магазина сделалось шумно. Лу радостно приветствовал их всех, я трепал его за загривок. Со мной вновь был мой радостный человеколюбивый пес.

Я сперва объяснил все, что произошло, патрульным, а потом мною занялся детектив в штатском. Он налил мне кофе и попросил еще раз изложить все с начала.

– Кто-то из продавцов пострадал? – для начала уточнил я.

– Выстрелов не было. – По тому, как он безбоязненно почесал Лу за ухом, я тут же понял, что имею дело с собачником.

– Они ограбили магазин?

– Не имею права вдаваться в подробности. Но вы молодец, и ваш пес тоже. – Он взял морду Лу в ладони и посмотрел на него. – Красавчик.

– Он спас мне жизнь.

– Вполне вероятно.

Я рассказал, что случилось, когда грабители вышли из магазина. Он вновь посмотрел на Лу.

– Может, нам взять его на работу?

Патрульный в форме подошел и заговорил с детективом. Через минуту тот вернулся к нам с Лу.

– Минуту назад подозреваемых засекли на бульваре Венеции. Их надо будет опознать. Вы поможете?

– Только я сперва завезу Лу домой.

– Нет времени. Езжайте вместе с ним.

– Тут в районе постоянно крутятся бандиты, которые называют себя Хозяевами Калвер-сити. Это они? Не хочу, чтобы меня подстрелили, когда я пойду за продуктами.

– Нет, это не они. У них номерные знаки из Торранса. К тому же Хозяева в своем районе никогда не стали бы грабить магазин. Так что, если они о вас узнают, вы со своим псом станете героями.

– Тогда ладно, – согласился я. Если речь шла о соперничающей банде, я готов был сыграть роль доносчика.

– Вы не выйдете из машины и будете в безопасности, – заверил меня детектив, – и мы поставим их против света.

– Я готов.

Нас с Лу усадили в черно-белую полицейскую машину и повезли во бульвару Вашингтона в сторону бульвара Венеции. Через пару кварталов на улице я заметил оживление. Там было много машин.

– Далеко не ушли, – сказал я. Лу сидел рядом со мной и радостно обнюхивал все вокруг с видом новобранца.

– Тут не так много «понтиаков» с открытым верхом, – хмыкнул наш водитель.

– Им надо было уезжать на скоростное шоссе, – заметил я. Мы свернули, оставив «понтиак» по левую руку.

Лу оживился и стал очень внимателен. Когда он заметил троих подозреваемых в наручниках, то пару раз негромко гавкнул, а потом зарычал.

– А вот и доказательство, – засмеялся водитель.

– Они ему очень не понравились, – подтвердил я.

Сейчас все трое выглядели совсем молоденькими. Полицейский выстроил их лицом к машине. Лу рычал и тыкался влажным носом в стекло. Водитель включил фары, чтобы ослепить подозреваемых, которые стояли с нарочито скучающим видом. Тощий парень, у которого я видел оружие, попытался отвернуться, но полицейский ему не позволил.

– Это они?

– Да, а тот, что слева, – у него был револьвер.

– Уверены, что именно револьвер? – уточнил коп, сидевший рядом с водителем.

– Хромированный или с никелированной нашлепкой, большой калибр, черная рукоять.

Полицейские переглянулись и заулыбались.

– Все верно. Отличная работа. Теперь мы вас отвезем обратно.

На стоянке у магазина мы распрощались с полицейскими.

– Вам через пару дней скорее всего еще позвонят, – пообещал наш водитель.

– Мне придется идти в суд?

– Сомневаюсь. Их поймали с поличным, они были вооружены. Продавец их тоже узнал.

– Спасибо.

– Славный пес. Еще молоденький, из него может выйти хорошая полицейская собака.

– Нет, думаю, с нас пока достаточно приключений.

Мы пожали друг другу руки, они потрепали Лу за ушами. Он улыбнулся на прощание и лизнул каждого из них.

– Р-р. – А еще он старательно обнюхал их брюки.

– Вы тоже держите собак, да?

– У меня овчарка.

– А у меня лабрадор.

– Он так и понял, – сказал я. – Спасибо.

Мы сели в машину и поехали домой. Я отменил на этот день все занятия и улегся на ковер в гостиной вместе с Лу. Он лениво, как ни в чем не бывало грыз косточку. Я хотел позвонить Нэнси и позвать ее в гости, но решил обождать. Сперва мне хотелось побыть с Лу вдвоем.