Отъезд Рамина в Гураб*

Когда погода намерена перемениться, об этом можно узнать, взглянув с утра на небо: облака и тучи предвещают дождь или снег, завывания ветра вселяют в душу тревогу. Так и судьба, прежде чем совершить резкий поворот, посылает человеку предзнаменования, вести о том: жар, лихорадку, ломоту в костях. Рамин-бедняга устал от невзгод, он был измучен постоянной тягой к возлюбленной, бесконечными трудностями, ловушками, попреками и обманами, в которые ввергла его любовь. И вот написал он прошение шаханшаху: «Дозволь мне уехать в Махабад! Здешний климат вреден для моего здоровья, я хвораю, недомогаю постоянно. Прошу шаханшаха, чтобы он назначил меня военачальником Маха, быть может, там я поправлюсь, окрепну. В тех краях есть много угодий для охоты — и в горах, и в степях, я займусь там ловлей зверей и птиц. А как только придет царский приказ воевать, тотчас вернусь к войску во всеоружии».

Мубад очень обрадовался такой просьбе, назначил Рамина управлять Кухистаном, Горганом и Реем, выдал ему на то грамоту царскую, и вот уже Рамин покинул Мерв, разбил шатры на первом переходе по направлению к Махабаду. Но пока его свита готовилась к застолью на той стоянке, он тайно оседлал коня и поскакал назад в столицу: последний раз взглянуть на Вис.

Луноликая восседала на царском престоле, озаряя покой своей блистательной красой, когда Рамин вошел, хотел приблизиться к ней. Но она взглянула на него сурово:

— Не подходи, не посягай на место царя царей! Больно многого ты желаешь, заслужи сначала. Да не поддавайся наущению дивов.

А надо сказать, что перед тем Мубад долго беседовал с Вис, клялся, что станет во всем ей подчиняться, если она будет ему верной супругой. И Вис обещала, что отныне выкинет из сердца Рамина, сделается самой преданной и покорной женой, позабудет былое. Получилось так, что оба влюбленных решили покончить с мучительной любовью, но один не знал о решении другого. И услышав холодные слова Вис, Рамин был поражен. Проклиная свою судьбу, он говорил себе: «Ох, глупое мое сердце, ты само себя завело невесть куда! Сколько претерпело ты из-за этой любви, а теперь слышишь, что говорит твой кумир?.. Нет, ждать от женщины ответной любви — все равно что искать розу на солончаке! Женская любовь, что ослиный хвост: сколько ни тяни, больше не станет… И зачем только я мешкал так долго, дива тешил в его берлоге! Слава Богу, хоть теперь прозрел наконец».

И много еще таких же мыслей проносилось у него в голове, пока он стоял перед Вис с потерянным видом, а сердце его так и сжималось от невыносимой боли. И Вис, глядя, как Рамин изменился в лице, каким горем наполнился его взор, пожалела беднягу, раскаялась в своих немилостивых словах. Приказала она слугам принести множество тюков с прекрасными, дорогими одеждами, изготовленными из заморских тканей, украшенными золотым шитьем, выбрала из них наилучший наряд и велела облачить в него Рамина, а остальные отослала в его шатер на стоянке. Они взялись за руки и вдвоем вышли в сад, стали лобзать и ласкать друг друга, заливаясь слезами. Вис говорила любимому:

— О мой неверный возлюбленный, зачем ты превращаешь для меня день в ночь? Не так ты вел себя поначалу, ты обещал мне любовь и верность, а нынче бежишь от меня!.. Видно, ты пресытился моей любовью, а ведь я осталась прежней, красота моя не изменилась и не поблекла! Ты от меня видел только ласку, что же теперь отворачиваешься от меня? Или ты полюбил другую? О Рамин, душа моя, не подвергай меня страданиям разлуки, не бросай на радость врагам! Знай, ты еще раскаешься, вернешься ко мне, да поздно будет! Я с тобой поступлю так, как ты теперь поступаешь со мной.

А Рамин отвечал ей:

— Господь знает, что у меня на душе, узнай и ты: не от тебя я бегу, а от недругов злых! Из-за этой любви весь мир ополчился на меня, собственная рубаха и та коробится на мне от отвращения. Я шарахаюсь от любой овцы, несчастная рыбка в ручье кажется мне крокодилом, я друзей своих стал опасаться словно неприятелей, мне повсюду мерещатся опасности, во сне являются всякие ужасы… А больше всего боюсь я, что шаханшах при помощи обмана и коварства убьет меня: ведь если я лишусь жизни, то и тебя потеряю вместе с ней! Разве не лучше сохранить жизнь, а вместе с ней и любовь в душе? Проведем в разлуке всего лишь год, потом снова будем вместе! Я верю, что нас еще ждут впереди радости, весна и солнце.

— Быть может, ты и прав, — отвечала ему Вис, — но я-то знаю и чувствую, что мне выпал злой жребий. Судьба ко мне неблагосклонна, боюсь я, поедешь ты через Гураб, встретишь там какую-нибудь красотку и забудешь меня, отдашь ей свое сердце. Ведь Гураб своими красавицами славится!

— Успокойся, жизнь моя! — говорит ей Рамин. — Да пусть хоть луна с небес сойдет, солнечным венцом украсится и начнет вокруг меня выплясывать, речами сладостными привлекать, прелестями своими соблазнять, привораживать, — клянусь, что буду любить только тебя, что ты одна мне любезна и желанна, а все иные красавицы на земле для меня как ведьмы страшные!

И они обнялись в последний раз, осыпая друг друга жгучими поцелуями, обливая горькими слезами, и расстались, пролегла меж ними разлука, словно море необъятное, словно ад пылающий. Наутро Рамин поднялся в седло, а Вис опустилась в пучину отчаяния, горе согнуло ее, она рыдала и причитала:

— Ох, тяжко мне! А ведь это только начало и до часа свидания еще далеко… Я во дворце своем и на престоле — как в темнице, горю я, как в адском пламени, из глаз моих потоки слез льются, никак их не выплачу… Пусть враги мои такую участь испытают!

Да, такова уж доля разлученных сердец: стократно мучаются они и не знают ни на миг покоя, ибо покой и любовь две вещи несовместные.