Он был прав, он преодолел только одну ступеньку. Но реальность теперь была устойчивой. Черный рыцарь — его черный рыцарь, черный рыцарь Джека Сойера — стоял, закрывая лестничный пролет. Он поднял свою булаву.

Джек был напуган, но все равно взбирался наверх, выставив вперед медиатор Спиди.

— Я не собираюсь связываться с тобой, — произнес Джек. — Тебе лучше уйти с моей…

Черная фигура метнула булаву, которая понеслась вниз с невероятной силой. Джек отскочил в сторону. Булава вдавилась в лестницу в том месте, где только что стоял Джек.

Джек преодолел еще две ступеньки, зажав медиатор между большим и указательным пальцем… и вдруг медиатор просто разъединился, падая яичными скорлупками. Большинство этих желтых обломков упало на ботинки Джека. Он тупо уставился на них.

Рыцарь двумя руками притянул за цепь булаву. Огненный взгляд, видимый сквозь щель шлема. Джеку это казалось кровавой, сплошной линией.

Этот грубый смех, услышанный не ушами, потому что он знал, что этот бронированный панцирь пуст, так же, как и все остальные, не больше, чем просто стальной пиджак для мертвого духа, раздавался у него в голове. «Ты потерялся, малыш, неужели ты действительно рассчитывал пробраться мимо меня с помощью этой дурацкой вещицы?»

Булава снова просвистела вниз, на этот раз очерчивая на цепи круг, и Джек едва успел пригнуться.

Черный рыцарь приближался к нему, скрипя и угрожающе размахивая булавой.

«Джек, тебе вовсе не нужен волшебный напиток, чтобы путешествовать, и тебе вовсе не нужен волшебный медиатор, чтобы свернуть шею этой консервной банке!»

Булава снова просвистела в воздухе.

— Вшшшш!

Джек отшатнулся назад.

Булава не достала до его груди всего какой-то дюйм, разбивая баллюстраду и перила из красного дерева. Джек пошатнулся и чуть не свалился в пустоту. Он ухватился за руины, оставшиеся от перил лестницы, но загнал две занозы в указательный палец. Боль была настолько пронзительной, что глаза чуть не вылезли из орбит. Затем он покрепче ухватился правой рукой, привел себя в равновесие и отодвинулся от дыры.

«Все волшебство в ТЕБЕ, Джек! Неужели ты до сих пор этого не понял?»

Он снова направился вверх, неотступно глядя в пустое железное лицо над ним.

— Вам лучше уйти, сэр Железяка.

Рыцарь снова произвел шлемом какой-то странный жест: «Извини, мой мальчик… действительно ли твои слова относятся ко мне?»

Затем снова раскрутил булаву.

Возможно, ослепленный страхом, Джек не заметил, насколько медлительными были эти создания, как тщательно они выверяли каждый шаг и траекторию своего удара. «Возможно, их соединения проржавели», — подумал он. В любом случае, ему не составляло никакого труда поднырнуть в круг размахиваемой булавы, радуясь тому, что к нему опять вернулась рассудительность.

Он встал на цыпочки, потянулся вперед и ухватился за шлем обеими руками. Металл был ужасно теплым, как кожа больного лихорадкой.

— Я сотру тебя с лица этого мира, — произнес он низким, спокойным голосом. — Во имя ее, приказываю тебе.

Красный свет вспыхнул в шлеме, как свечи внутри канделябров, и неожиданно вся тяжесть шлема фунтов пятнадцать, не меньше, очутилась в руках Джека, потому что больше ничего не поддерживало ее, железная фигура под шлемом распалась на куски.

— Тебе нужно было убить обоих братьев Эллис, — сказал Джек, и отшвырнул шлем в сторону. Тот ударился об пол далеко внизу и покатился, бренча, как игрушка. Отель, казалось, застыл в раболепном страхе.

Джек свернул в широкий коридор второго этажа, здесь, наконец-то, был свет: ясный, чистый свет, как в тот день, когда он видел в небе летающих людей. Коридор заканчивался еще одними дверьми, и эти двери были закрыты, но сверху и снизу от них пробивалось достаточно света, чтобы дать понять, что свет, который сиял внутри, очень ярок.

Он страстно желал увидеть этот свет и источник этого света: он пришел издалека, чтобы увидеть его, ради этого много пережил.

Двери были массивные и искусно инкрустированы. Над ними висела золотая табличка, немного поблекшая, но на которой можно было прочитать, что же находится внутри: «БАЛЬНЫЙ ЗАЛ ТЕРРИТОРИЙ».

— Эй, мам, — произнес Джек Сойер мягким, мечтательным голосом, когда подходил к этому сиянию. Счастье и радость заполнили его сердце. Это чувство было радугой, радугой, радугой. — Эй, мам, кажется я здесь, я действительно здесь.

Благоговейно и нежно Джек взялся за ручку двери обеими руками и нажал ее вниз. Он открыл створки, и, когда сделал это, расширяющаяся полоса яркого белого света упала на его поднятое вверх, ждущее лицо.