на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Глава двадцать третья


Мэтью стоял в подвале логова Семейства, глядя на ящики с синими бутылками и на бочонки, которые — он был совершенно уверен — являлись новыми взглядами Профессора Фэлла на этот мир.

— Но ты ведь не можешь… как бы… поставить на это свою жизнь, ведь так? — спросил Кин, стоя подле него рядом с Пай. Каждый из присутствующих держал поднятым фонарь, освещая содержимое склада. — Я имею в виду… ты не можешь быть настолько уверен, что… ну, в том, что все это наркотики. Разве можно вот так это сказать… Пай, помоги подобрать правильное выражение, я что-то совсем слов не нахожу…

— На сто процентов, — подсказала она. — Нельзя быть уверенным на сто процентов.

— Позвольте мне задать вам обоим один вопрос, — спокойно сказал Мэтью. — Вы бы захотели выпить целую бутылку этой гадости?

Никто не ответил.

— А почему нет? — хмыкнул Мэтью. — Если это просто джин, просто с высоким содержанием алкоголя, то почему вы не хотите его выпить?

— Не хочу выблевывать свои внутренности, — буркнул Кин.

— Ты знаешь, что дело не только в этом. Ты сказал мне, что никогда не пробовал ни капли. Ты сказал мне, что видел, что этот напиток может сделать с человеком… что он уже сделал с Джошуа Оукли. Пай рассказала мне то же самое. Есть причина, по которой вы запрещаете всему Семейству пить это.

— Этот запрет пришел не от меня, а от Матушки Диар. Она не хочет, чтобы мы урезали ее прибыль.

— Она не хочет, чтобы ее продавцы стали зависимыми безвольными тварями и испортили ей всю игру, — возразил Мэтью. Он перевел взгляд с Рори на Пай, затем обратно и заметил, что оба его собеседника внутри себя ведут ожесточенную борьбу между моралью и привычками, которые были с ними долгие годы. — Я думаю, план состоит в том, чтобы выпустить эту штуку и расширить рынок сбыта на весь город — и, не побоюсь предположить, что на всю Англию. Джин, продающийся по низкой цене, но имеющий высочайший спрос. Этого вполне достаточно, чтобы со знанием дела обманом продать людям наркотик и превращать их в безумных маньяков, которые готовы будут сделать что угодно, чтобы получить очередную порцию.

— Мы этого не знаем! — лицо Кина побагровело от злости, глаза сузились в тонкие щелочки, а взгляд его, казалось, мог разжечь из мелкой искорки большое пламя.

— Да, — согласилась Пай. — И, так или иначе, я уже тебе говорила… если мы не будем продавать «Бархат», то кто-нибудь другой будет, — она повернула фонарь, чтобы выхватить из темноты лицо своего обвинителя. — Дело в деньгах, Мэтью! Ты просто не понимаешь этого! Ты не можешь! Ты никогда не был частью Уайтчепела и не имеешь понятия, что человеку приходится делать и на что идти, чтобы просто выжить тут! Хорошо, возможно «Бархат» — действительно наркотик в каком-то плане и вызывает сильное привыкание, но мы не отвечаем за выбор всех тех дураков, которые находятся там, снаружи! Мы это дерьмо не трогаем, и Рори никому из нас не позволит это делать, он всем вбил в башку, что эта гадость нужна только для заработка, не более того. Это — единственное, что имеет значение.

— Это неправильно, — твердо сказал Мэтью. — Рори, ты говорил, что хотел бы держаться как можно дальше от Профессора Фэлла. Но посмотри на себя: вот он ты, фактически сидящий в кармане его жилета! Все Семейство находится там же с тех самых пор, как Матушка Диар пришла к Мику Эбернати и заключила сделку. Сколько лет назад, ты говорил, это было? Четыре?

— Примерно четыре…

— Я так понимаю, что в «Бархат» со временем стали добавлять все больше и больше наркотического вещества. Возможно, продавать начинали обычный дешевый джин с едва ощутимой дозой того, что нашли в книге ядов Джонатана Джентри.

— Этот доктор, о котором ты говоришь, — нахмурился Кин. — Был химиком Фэлла, верно?

— В каком-то смысле да.

— Так… почему Фэлл решил распространить наркотический джин по всему городу? И по всей стране, если ты не ошибаешься в этом. Почему бы просто не делать дешевый крепкий джин и не оставить все так? У него была бы уйма покупателей.

— Ему этого недостаточно. Он хочет быть уверенным, что его продукта жаждут… что без него не могут жить. И я уверен, что есть и еще одна причина. Более темная, — Мэтью прошел с фонарем мимо шести бочек, которых, пожалуй, хватило бы, чтобы заполнить все бутыли в ящиках. — Он знает, что зависимость начнется не только у нищих и проституток. Он знает, что «Бархат» пробьет себе путь и в высшее общество, к бизнесменам, адвокатам, констеблям и судьям. Слепая нужда для слепой коррупции. «Бархат» станет тем средством, за которое Фэлл сможет купить любого нужного ему человека или любого оказывающего сопротивление его влиянию. Сейчас, держу пари, целью являются политики, служители закона и, может быть пара судией, которые могут оказывать определенные услуги. Они скрывают свои слабости, и Фэлл на этом наживается. Поверьте мне, так он и действует. Прямо сейчас он уже сгреб к себе в карман несколько властных людей, которых уже ввел в зависимость от «Бархата», и теперь эти люди — те самые, кто скрывает это… скажем так… тем, что топят в нем рынок.

— Но мы не топим рынок! — возразил Кин. — Посмотри на эти бочки. Они здесь уже довольно долго, несмотря на то, что таверны ждут больше!

— Он строит спрос так, чтобы цена росла. Также, возможно, ставит небольшой социальный эксперимент. Хочет посмотреть, что зависимые люди сделают, когда поймут, что не могут…

— Рори? — дверь у верхних ступеней лестницы открылась. Том Лэнси вошел. — Они здесь, — тихо возвестил он.

— Хочешь сказать, она здесь?

— Не она. Фрост и Уиллоу. Они хотят поговорить со всеми нами сразу.

— Они ждут бухгалтерскую книгу?

— Про нее не спрашивали. У них просто есть какие-то вопросы.

— Сейчас будем, — кивнул Кин, и Лэнси ушел, закрыв за собой дверь. Фонарь Кина осветил лицо Мэтью. — Свита. Она всегда с ними, их всегда трое. Вопросы у них, значит. Дерьмо, мне не нравится, как это звучит! Их обычно не интересует ничего, кроме книги, Босс не сует свой нос дальше нужных цифр, — он опустил фонарь. — Ладно, нужно идти. Послушай внимательно, Мэтью. Они вряд ли сюда спустятся, потому что их это не интересует. Но, будь я на твоем месте, я бы все-таки притушил фонарь и нашел бы, где спрятаться. Например, за бочонками. И полежал бы так какое-то время. Понятно?

— Понятно, — он уже подыскивал себе место.

— Пошли, — сказал Кин Пай, и они поднялись по лестнице, вышли из подвала и заперли за собой дверь.

Два человека ждали в центральной комнате, стоя рядом со столом, где Мэтью получил метку Семейства. На улицу опускалась ночь, и ни лучика света не пробивалось сквозь заколоченные досками окна. Остальные члены Семейства собрались здесь по команде Фроста. Кое-кто держал фонари, и двое пришельцев были в их числе. Капли дождя блестели на плаще и треуголках людей Матушки Диар. В желтом отблеске фонаря Кин заметил, что Фрост выглядит немного потрепанным и уставшим: он прижимал руку в перчатке к середине груди, дыхание его было неровным и тяжелым.

— Вы поранились? — поинтересовался Кин, когда он поставил свой фонарь на стол.

— Не твое дело, — Фрост выдержал несколько мгновений, затем сплюнул на пол. Кин заметил, что в слюне явно есть кровь. — Все здесь?

— Похоже, что Карр сегодня не с вами? Или Матушка Диар?

— Это незапланированный визит. Мы ищем… — Фросту пришлось остановиться, потому что от боли ему перехватило дыхание. — Скажи им, Уиллоу.

Второй человек с длинным подбородком и белокурой бородкой, глубоко посаженными темными глазами рассмотрел все Семейство с нескрываемым высокомерием.

— Матушка Диар послала нас на поиски молодого человека. Называет себя Мэтью Корбетт. Последний раз его видели в Уайтчепеле, насколько нам известно. Мы прочесываем округу. Этому человеку чуть больше двадцати, ростом примерно шесть футов, жилистый, худой с черными волосами и серыми глазами. Как говорит Матушка Диар, внешность у него привлекательная. Может носить бороду. Видели такого?

Кин уже собирался сказать «нет», когда в разговор вмешалась Джейн.

— Что ей от него нужно?

Кин бросил на нее дикий взгляд, но ему пришлось быстро опустить голову. Он не обладал достаточным актерским талантом, чтобы подарить свободу своей маске.

— Какая разница? — спросил Уиллоу. — Видели его или нет?

Никто не ответил. Кин почувствовал руку Пай на своем боку. Он знал, что она думает о том же, о чем и он: что любой, кто теперь захочет стать лидером Семейства, может запросто отрезать голову парню по имени Рори Кин. Вероятнее всего, первыми желающими будут Уилл Саттервейт, Джесси Литт и Джон Беллсен.

Кину пришлось снова надеть на себя маску жесткости и посмотреть прямо в лицо Уиллоу.

— Мы такого не встречали.

Монета в одну гинею упала на стол из кармана Фроста.

— Вот, что ждет того, кто вдруг его встретит, — сказал он, хотя говорить ему сейчас было явно трудно.

— Вы не очень хорошо выглядите, — заметил Кин. — Проблемы с легкими?

— Проблемы с мебелью, — был ответ. Фрост потянулся за монетой и положил ее обратно в свой карман. — Нам пора идти. Если увидите этого… ммм… скажи им, Уиллоу…

— Если увидите этого парня, избейте его так, чтобы ходить не смог. Затем идите и дайте знать о поимке хозяину «Львиного Логова». Свое имя тоже назовите. Он передаст нам, кого награждать.

Кин кивнул.

— Сделаем.

Взгляд Фроста вновь остановился на Джейн. Кин почувствовал, что сердце его пустилось вскачь. Этот ублюдок почувствовал ложь? Неужели он услышал в словах Джейн что-то, чего она не произносила? Кин даже вообразил, что, если до этого дойдет, ему придется убить Фроста и Уиллоу…

— Запланированный визит — на следующей неделе, — сказал Фрост. — Подготовьте отчет.

Он прерывисто вздохнул, скривился от боли и приложил руку к груди, словно она могла помочь легким выполнить свои функции, а затем они с Уиллоу вышли через узкую дверь, не оборачиваясь.

— У этого парня, похоже, серьезные проблемы, — сказал Кин, когда люди Матушки Диар ушли.

— Это у нас серьезные проблемы! — воскликнул Уилл. — Какого дьявола мы им соврали, Рори?! Этот проныра здесь?

— Проныра по имени Мэтью, член Семейства, который доказал свою верность и носит знак, являясь для меня и для всех вас братом, действительно здесь. Пока я здесь заправляю, ни один член Семейства не предаст своего собрата, ясно, мать вашу?!

— Чего они от него хотели-то? — спросил Паули. — Похоже, они реально готовы землю рыть, чтобы его разыскать. Как так вышло?

— Если он как-то оскорбил Матушку Диар, — опасливо добавил Джесси Лотт, — то мы все угодили в глубокую задницу.

Это привело к тому, что многие раскрыли рты, чтобы заголосить наперебой, однако Кин поднял обе руки, чтобы все утихомирились.

— Ну-ка, успокоились все! Поверьте мне, все под контролем.

— А не похоже! — выкрикнул Уилл, прищурившись. — Этот парень тут, внизу, когда должен быть в тюрьме, потому что Альбион его освободил, а Альбион, между прочим, прикончил Бена Грира прямо у меня на глазах! Теперь эти парни приходят сюда и…

«И»- «И»- «И», - прощелкал Кин. — Закрой свою икалку во имя Адских колоколов! — он сурово посмотрел на всех собравшихся и сказал. — Уилл, ты, Джон и Билли, идите и соберите с наших заказчиков деньги. Наведайтесь в «Глупого Дудочника» и в «Медный Колокольчик».

— Мы ведь уже были там на прошлой неделе…

— Тогда идите снова! Скажите, что они заплатили недостаточно. Мне нужен новый Субботний костюм. Джесси, ты возьмешь Мика и Паули и отправишься с ними в… да мне плевать! Куда-нибудь. Этот старый ублюдок из «Золотой Туфельки» заслужил встряску. Устройте ему ее, — Кин хлопнул в ладоши, и звук вышел не тише пистолетного выстрела. — Я не шучу! Шевелитесь! Остальные… идите напейтесь или поужинайте или снимите себе шлюху. Меня не волнует, чем вы будете заниматься, но чтоб свалили, понятно? Пай, ты пойдешь со мной.

Он решил не обращать внимания на недовольное бормотание своих подопечных, но на деле он знал, что идет по тонкому льду. Вместе с Пай он вернулся в подвал и посветил вокруг.

— Мэтью, это мы! — крикнул он в темноту. — Они ушли.

Мэтью поднялся с пола из своего укрытия за бочками, причем особенно не спешил, потому что пришлось повозиться, отгоняя от себя нескольких крыс, которые с каждой секундой вели себя все храбрее.

— Ее с ними не было?

— Не-а. Двое ее парней: Фрост и Уиллоу. Они описали тебя очень подробно, но никто не выдал. Учти, она ищет тебя, и ее псы перероют весь Уайтчепел, все с ног на голову перевернут. Похоже, она вышла на охоту. Чтоб ее! — последнее он добавил уже совсем тихо. — Может, там, на Флит-Стрит ты был прав. Отправляйся по своим делам, и будем надеяться, что тебя не убьют, пока ты доберешься, куда нужно. Матушка Диар знает, сколько мы тратим и получаем каждый месяц. Но, может, получится как-нибудь прикрыть траты на эти чертовы поездки.

— Спасибо, — сказал Мэтью, потому что понимал: если люди Матушки Диар узнают, что Семейство солгало им прямо в лицо, всем несдобровать. — Простите, что из-за меня у вас теперь неприятности.

— Мэтью? — обратилась Пай, приблизившись и осветив его лицо светом фонаря. — Если бы те люди тебя схватили… они бы сразу тебя прикончили?

— Сомневаюсь. Думаю, они повели бы меня к Профессору Фэллу, где бы он ни был. А потом… скажем так, Профессор на меня немного зол за то, что я уничтожил его остров на Бермудах.

— О, Господи! Я не желаю этого слушать! — воскликнул Кин, готовясь заткнуть оба уха руками, несмотря на мешающий фонарь. — Святые угодники, ты невыносим!

— Я чувствовала, какой ты из себя, — сказала Пай, многозначительно улыбнувшись. — Когда ты пришел мне на помощь тогда, на улице. Я поняла, какой ты.

— Уверен, этот долг мы уже оплатили. Мэтью, утром ты уйдешь. Мы не можем позволить тебе остаться, потому что иначе они сядут тебе на хвост по нашему кровавому следу. Нам особенно нечего тебе дать, но костюм и ботинки можешь оставить себе.

— Еще раз спасибо, — этот фиолетовый ужас стоил только того, чтобы его сжечь, но ботинки были очень даже удобными и приемлемыми. — Позвольте спросить только… вы знаете, сколько времени?

— Десять или около того, по-моему. А что?

— В полночь, — сказал Мэтью. — Я планирую быть в таверне «Три Сестры».

— Что? При том, что тебе эти головорезы тебя преследуют? Я думал, в тебе есть здравый смысл.

— К сожалению, иногда мой здравый смысл ожесточенно воюет с моим любопытством, и любопытство частенько одерживает победу. Я думаю, что Альбион может оказаться в «Трех Сестрах» и сегодня. Возможно, он бывает там каждую ночь с тех самых пор, как назначил мне там встречу. Время сейчас близится к полуночи, а я рядом с этой таверной, поэтому… я просто должен пойти.

Кин собирался снова возразить, но вместо этого лишь вздохнул и просто сказал:

— Это твои похороны. Тебе и решать, — затем добавил. — Просто постарайся не быть дубом и не дай этим парням себя схватить. А если схватят, держи рот на замке и о нас ни слова, — свет фонаря Кина упал на бочки.

— Дубом, — повторил он, и глаза его подернулись печальной дымкой. Как и глаза Мэтью и Пай, которые прекрасно понимали, о чем он думал. — Ты прав, — сказал Рори спустя какое-то время. — «Бархат» убил Джоша, в этом никаких сомнений. Он убил уже до ужаса много людей там, на улицах. А тех, кого не свел в могилу, превратил в живых мертвецов. Все, что я слышал о «Бархате»… было плохо. Ладно, — он отвел свет фонаря от бочек и посветил на Пай и Мэтью.

— Ты знаешь, о чем я иногда думаю? — спросил он голосом, далеким, как будто звучащим откуда-то из чужого горла. — Иногда на меня это просто наваливается, и я не могу сбросить это. Ты помнишь, Пай… когда Джош сошел с ума и выпрыгнул из того окна… ты помнишь… он приземлился прямо на карету той дамочки на Кейбл-Стрит? Она была одета, как леди. Я все еще вижу, как Джош проламывает крышу. Слышится хруст, как будто ломают детскую игрушку… А потом Джош перевалился через крышу… а женщина закричала. Я до сих пор помню ее крик, вижу ее… не могу забыть, как я смотрел на эту леди и думал, что она делает — вся такая разодетая — здесь, на Кейбл-Стрит. И откуда бы она ни явилась, куда бы ни направлялась… она совершенно точно не попала этой ночью в постель после того, как на ее навалилось безумие Уайтчепела, свалившись с неба.

— Она выжила? — спросил Мэтью.

— Я не знаю. Мы быстро оттуда сбежали. Пришлось бросить прежнее убежище, рядом с госпиталем, о котором я тебе рассказывал сегодня. Вот, почему я счел эту встречу такой странной… и поэтому так странно было сегодня услышать имя Джоша, связанного с этой историей из газеты. Это словно унесло меня назад, в прошлое, — свет его фонаря вновь пал на бочки и чуть поблуждал между ними. — А ведь, если задуматься, то этой женщине тоже навредил не Джош, а «Бархат». Потому что если бы Джош не превратился… в хищника, купающегося в собственном дерьме, готового рыдать или разрывать глотки за стакан этой дряни… если бы не стал тем, во что превратил его «Бархат»… не знаю, если бы мы ему яд скормили или нашли бы способ его закрыть понадежнее… — Кин повернулся к Мэтью и посветил ему в лицо. — Если здесь есть наркотик, такой сладостный, но такой смертоносный… разве это честно?

— Нет, — качнул головой Мэтью. — Не честно.

— Что же с этим делать?

— Ты спрашиваешь, что бы сделал я?

— Возможно.

— Если бы это дело поручили мне, — сказал Мэтью. — Я бы взял топор и спустился бы сюда с ним. И позволил бы крысам забыться сладкими снами.

Воцарилось долгое молчание. Затем Кин слабым голосом сказал:

— Я не могу этого сделать. Если бы сделал, мне было бы негде спрятаться — меня бы всюду нашли и закопали, а все Семейство утонуло бы в крови…

Мэтью не ответил, но понял, что Лондон — это город темниц. Семейство и другие банды были невольниками у тех, кто контролировал их передвижения и заставлял воевать за территории. Уайтчепел был тюрьмой настолько же мрачной, как Ньюгейт и, похоже, лорды и леди в этом городе были заточены в их шелковые клетки хорошего поведения и семейного наследия настолько же, насколько уличные разбойники и нищие были замкнуты в своих правилах. Клетки бывают разными: прутья их могут ослепительно сиять, быть сделанными из золота или из железа. И среди невольников в клетках был и Профессор Фэлл, который заточил себя собственным образом жизни, своей яростью, которая не утихла и после того, как он отомстил тем, кто убил его возлюбленного двенадцатилетнего сына Темпльтона. Фэлл встал на путь, полный греха и тяжелых преступлений и сам воздвиг себе нерушимую тюрьму, в которой пребывает. В этом было столько жалости, что Мэтью понял: если он отступит и посмотрит на все незамутненным эмоциями, разумным взглядом, то до смерти Темпльтона профессор был членом высокого общества, светилом науки. Клото, Лахесис и Атропа были неустанными работницами, и эти три сестры видели, как изменилась после этой смерти судьба человека с глазами, холодными, как могильный камень…

— Я должен идти, — сказал Мэтью, предвкушая предстоящую встречу в таверне.

— Конечно, ты должен, — кивнул Кин. Он провел рукой по своим огненным волосам и издал звук, как будто ему нужно вот-вот сплюнуть что-то отвратительное. — Черт бы это все побрал! Я не могу позволить тебе идти до «Сестер» в одиночку! Дьявол, даже на таком небольшом расстоянии тебя могут поймать на Драйбоун-Лейн, которая еще хуже, чем улица Флинт! Стоит тебе отсюда выбраться, попадешься Культу Кобры, который, если увидит метку Семейства, глаза тебе выколет после темноты.

Это была прекрасная тема для размышлений, но Мэтью лишь ответил:

— Я уверен, что справлюсь сам.

— Конечно, справишься, но неужели ты того реально хочешь? Что ты будешь делать и куда пойдешь, если он не объявится? А еще лучше спросить… что будешь делать, если он там будет?

— Выясню, когда придет время.

— Когда ты выяснишь, — качнул головой Кин. — Ты можешь уже быть мертв.

Мэтью не мог не согласиться. Его логика в вопросе этого любопытства серьезно сбоила. На самом деле, его логика в вопросе этого склада с отравой тоже не имела твердых позиций.

Пай вмешалась в разговор.

— Рори прав. Есть нерушимые законы, которые правят этим местом. Тебе придется быть очень осторожным.

— И учти. Это наши лучшие покупатели «Бархата», поэтому можешь себе представить, что там творится. И около полуночи начинают вылезать грабители, — Кин сделал паузу, чтобы Мэтью успел составить в своем мозгу довольно красочную картину того, что его ждет. — Ты проделал ужасно долгий путь из Нью-Йорка не для того, чтобы умереть на Аллее Флинт. Проклятье, ты не пойдешь один. Это решено.

— Я тоже пойду, — заверила Пай.

— Нет, не пойдешь! Ты не достаточно наигралась в прошлый раз, что ли, раз хочешь оказаться на улице Флинт после полуночи? Ты останешься здесь. Я серьезно, Пай, — сказал он в ответ ее вздернутому с вызовом подбородку. — Ты никому ничего не должна доказывать, но если я увижу тебя там, куда мы направляемся, я буду очень сильно расстроен. Ты меня слышала?

Она сопротивлялась, пока он не спросил ее снова, более жестко, и тогда ей пришлось ответить самым коротким и раздраженным кивком.

— Я принесу твой плащ, треуголку и тот модный кинжал, с которым мы тебя нашли. Фонарь тоже можешь взять, — сказал Кин. — Мы можем есть и пить в «Трех Сестрах» бесплатно, если захотим. Взамен они умоляют поставлять им больше и больше «Бархата».

Внезапно Пай приблизилась к Мэтью. Она встала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. В свете фонаря ее карие глаза светились, как жидкое золото, но были очень печальными.

— Эта девушка в Нью-Йорке… ей повезло с тобой, — сказала она и улыбнулась самой обаятельной и милой из возможных своих улыбок. Правда, держалась она недолго. — Я бы пошла с тобой, если б эта лошадиная задница меня отпустила. Но… в общем, приглядывайте друг за другом, — сказала она с серьезным лицом. — И не подпускай к себе никого близко. Можешь напороться.

Он знал, что она права. Трюк состоял в том, чтобы огибать острые углы. Стоило ли надеяться, что Альбион в своем истинном облике выберет эту ночь, чтобы прийти в таверну «Три Сестры»? Да, пожалуй, стоило. Любопытство… оно сжигало его изнутри и распаляло желание, унять которое было невозможно… и эта сила толкала юного решателя проблем вперед, вопреки всякому здравому смыслу, навстречу трем сестрам Судьбы — на встречу, которая может стоить жизни — и в глазах Клото, Атропы и Лахесис ему предстоит показать себя настолько добрым, чтобы противостоять разрастающемуся в мире злу.

Было ли это решетками его собственной тюрьмы?

Возможно.

Так или иначе, нужно было быть готовым ко всему.



Часть четвертая. На что мы готовы ради любви | Свобода Маски | Глава двадцать четвертая