на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Глава четвертая


В центре шторма угрожающе разворачивалась другая буря.

— Я помню… — ахнул Мэтью, все еще не пришедший в себя от двух ударов по голове. Следующие его слова, однако, были способны перекричать даже вой ветра. — Я знаю, кто я!

Возможно, это были самые важные четыре слова, которые он когда-либо произносил в своей жизни. Он подтянулся, цепляясь за свисающий канат, и вызывающе вгляделся в лицо Дальгрена.

— Я сказал, что убью тебя. Так, что… как только прибудем в Англию, первое, что я собираюсь сделать, это убедиться, что тебя арестуют за убийство Куинн Тейт! А после — повесят!

Дальгрен также поднялся, поддерживая себя на висящих канатах, пока корабль содрогался под его ногами, а дождь нещадно врезался острыми каплями в лицо.

— Это есть так? — нервничая, он начинал говорить с б'oльшим акцентом. — Это есть печальная ситуация, — сказал граф, бросив быстрый взгляд на корму, где остальные продолжали сбрасывать за борт веревки. «Странницу» все еще подкидывало на волнах по прихоти моря, однако судно все же чуть стабилизировалось благодаря идее Мэтью, поэтому теперь на нем хотя бы возможно было устоять. Дальгрен одарил юношу тонкой напряженной улыбкой, хотя глаза его были мертвы. — Мне больше нет от тебя пользы, так ведь?

— Улыбайся, сколько хочешь! Я запру тебя в камере, как только…

Рука метнулась к горлу Мэтью и сдавила с ужасающей силой. Пруссак вложил всю свою мощь в попытку сбросить молодого решателя проблем за борт.

«Странница» пару секунд балансировала почти на гребне волны, а затем начала быстро погружаться в зеленую яму. Но не вода, ударившаяся в поврежденный нос корабля и накрывшая палубу, послужила Мэтью спасением — им послужили десятки серебряных рыб, которыми взорвалась волна и которых отправила прямо в лица сражающимся мужчинам, окатив их шквалом вибрирующих плавников и хвостов.

В этом миниатюрном серебряном урагане Мэтью сумел освободиться. Он поскользнулся на одном из скользких тел и свалился на палубу, а Дальгрен повернулся к нему с искаженным от ярости лицом: в тот самый момент рыба врезалась ему в лицо и принялась биться плавниками, запутавшись в его бороде. Тогда Дальгрен увидел нечто подходящее для своей цели — то был топор, выпавший из коробки с инструментами — и пруссак бросился за оружием.

— Ты умрешь! — прокричал он. Ветер унес эти слова от Мэтью, поэтому он сумел услышать лишь нечленораздельный рев, однако по губам противника все прочитал отчетливо и прекрасно понял, что топор будет явно использован не для стрижки.

Дальгрен, продвигаясь, давил ботинками рыбу. Он занес топор над собой и принялся опускать его вниз с яростной силой.

Мэтью успел нашарить расколотый брус, лежащий рядом с ним в куче мусора, и поставить его горизонтально перед собой, едва успев перехватить летящее на него лезвие топора. Еще бы мгновение, и взбешенный пруссак разрубил бы голову юноши пополам. Топор застрял в брусе, и Дальгрену требовалась дюжая сила, чтобы вырвать его оттуда, поэтому Мэтью знал, что не может отпустить этот кусок, пока находится в таком положении. Что было сил, он пнул противника в правое колено. Дальгрен вскрикнул от боли, но шторм заглушил этот звук. Топор граф не выпустил — он отступил и рванул его на себя с такой силой, что сумел высвободить свое оружие из куска дерева.

Мэтью поднялся с палубы, поскользнулся снова на неловко попавшей под ногу рыбе и едва не проехался по деревянным доскам, однако на этот раз ему удалось удержать равновесие. Дальгрен набросился на него, вновь замахиваясь топором для смертельного удара. Мэтью остановил лезвие своим брусом. На это раз его импровизированное защитное оружие треснуло на две части. Топор графа поднялся снова, как поднималась и «Странница» — на ужасающую высоту. Молнии вспыхнули в небе, полдюжины белых плетей разорвало черные облака и потянулось к спине чернильно-черного моря. Мэтью сжал зубы до скрипа и двинулся на Дальгрена, пока топор еще поднимался, и поочередно нанес пруссаку удар в челюсть с левой и с правой сторон теми короткими кусками бруса, которые до сих пор сжимал в обеих руках. Голова Дальгрена откинулась назад, но он все еще удерживал контроль над топором, а затем «Странница» рухнула в море, лопнувшее над ее разбитым носом. Волна обрушилась на сражающихся мужчин с одинаковой силой и увлекла их в своем изощренном акробатическом номере в сторону кормы.

Мэтью натолкнулся на Еноха Феннинга и едва не столкнул за борт и себя, и его. Сила Рэндольфа послужила благословением ему самому и Ноблу Янсу — она уже дважды спасала их от падения в открытое море, пока они бросали в него канаты для стабилизации. Как только Мэтью пришел в себя и сплюнул воду, он увидел, что Дальгрен тоже поднимается из пены и — будь проклята та его рука, что волею Дьявола имела достаточно крепкую хватку — топор все еще был у него!

Мэтью потерял оба куска бруса, а пруссак, хромая, приближался к нему, пока утекала с палубы вода. Феннинг ошеломленно смотрел, как Дальгрен замахивается топором на молодого человека. Тот уклонился в сторону, и лезвие врезалось в транец. Мэтью снова нанес Дальгрену удар в лицо — такой, что едва не сломал себе костяшки пальцев, и, разумеется, сломал врагу нос. Кровь брызнула из обеих ноздрей графа.

Пруссак потянул на себя топор, но на этот раз Мэтью не собирался позволять ему завладеть оружием снова. Он ударил еще раз — прямо в разбитый нос врага, и Дальгрен с ревом боли выпустил рукоять, тут же бросившись на молодого человека с душераздирающей яростью.

— Прекратите это! — закричал Феннинг. — Вы двое, что, с ума посходили?

Мэтью и Дальгрен продолжали бороться на корме. Кузнец и фермер прекратили свою работу и принялись с недоверчивым изумлением наблюдать за тем, что, они понимали, было боем не на жизнь, а на смерть. Дальгрен постарался попасть Мэтью в глаза, но промахнулся и тут же обвил руки вокруг его горла. Мэтью снова нанес удар в окровавленное лицо, но граф явно был настроен вытерпеть все, чтобы убить своего врага, и ничего не замечал вокруг. Они сильно перегнулись через палубу. Рэндольф вмешался, чтобы разнять этих двоих, а корабль тем временем снова начал подниматься… подниматься со страшной скоростью на жуткую высоту. Руки Дальгрена с нечеловеческой силой сжимали горло молодого человека, кровь бешено застучала в пульсирующей болью голове, перед глазами закружились в причудливом танце темные пятна.

«Странница» провалилась в очередную водяную впадину, стены океана начали возвышаться над ней с обеих сторон. Измученная древесина вновь издала жалобный стон, содрогнувшись, когда судно достигло дна этой ямы, и тогда же Рэндольф ухватил Мэтью за рубашку и сбросил руки Дальгрена с горла молодого человека, а волна в тот же момент со всей своей насильственной мощью снова обрушилась на корабль.

В этом взрыве моря Мэтью подумал, что он, должно быть, все-таки упал за корму, потому что вода окружила его полностью, и твердой поверхности он под собою не почувствовал. Рэндольф, наверное, упал вместе с ним, потому что Мэтью все еще ощущал, как жилистые руки этого человека держат его за рубашку — с такой силой, что вот-вот могут попросту оторвать от нее кусок. Но затем ботинки вновь коснулись палубы, а по телу звоном разнесся сильный удар — должно быть, это было столкновение с кормовым транцем, которое выбило из него и без того скудные остатки воздуха. Легкие взрывались огнем, перед глазами темнело, но вдруг лицо оказалось над водой, и он жадно вдохнул из последних сил. Ноги его подкосились от слабости, и он рухнул на транец, как безжизненный мешок с мокрой одеждой.

— Ты в порядке? — вопрос звучал от Рэндольфа, но адресован он был явно не молодому решателю проблем, а Янсу, который дрожащим голосом ответил, что, хвала Господу, он сумел остаться на борту целым.

Феннинга тошнило морской водой, он усиленно пытался отплеваться от нее, стоя на коленях. Его, похоже, хорошенько приложило во время последней атаки волны. Рэндольф держал Мэтью за рубашку, пока тот лихорадочно пытался восстановить дыхание: легкие его работали, как меха в горне.

— Граф упал за борт! — закричал Янс. — Я вижу его! Он ухватился за веревку!

Сквозь завывания ветра и шум дождя Мэтью показалось, что он слышит, как Дальгрен отрывисто кричит о помощи, хотя все это могло быть лишь игрой звуков во время бури. Молодой человек посмотрел за корму и увидел безумие бьющихся волн и летающей пены, где на расстоянии примерно сорока ярдов барахтался светловолосый человек, держащийся за веревку так, как будто она была самым ценным предметом в его жизни.

— Янс! Феннинг! Помогите мне втянуть его! — закричал Рэндольф, выяснив, за какую именно веревку хватается Дальгрен, и начал втаскивать его наверх. Янс вложил всю свою силу в эту задачу, как и священник.

Мэтью Корбетт, однако, не принял участия в этой попытке спасти жизнь. Он вспоминал тот момент, когда нож Дальгрена перерезал горло бедной, убитой горем девушке, которая и так толком не жила даже, а имитировала какое-то болезненное подобие жизни, обитая в мире своих фантазий. Он вспомнил выражение шока на ее лице, вспомнил свое собственное бессилие, вспомнил, что мог лишь смотреть, как жизнь утекает из нее, пропитывая деревянные половицы. Ох, сколько же там было крови… сколько боли было в этой комнате… хижина, которая — Куинн надеялась — должна была стать домом, полным любви для нее и для ее милого Дэниела.

Это было неправильно, думал Мэтью. Это было нечестно.

Он стоял один и с трудом мог двигаться, когда следующая волна напала на корабль, смыла молодого человека с ног и заставила распластаться на спине.

Трое мужчин продолжали делать замечательную работу, втаскивая графа Дальгрена в этот единственный оплот безопасности. Они скоро поднимут его на палубу. Веревка протягивалась от трех Добрых Самаритян к Сыну Сатаны.

Ладно, подумал Мэтью.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, он обнаружил, что поднялся, поставил ногу на транец и принялся с силой тянуть топор за рукоять, высвобождая его из древесины. Он ждал, когда корабль начнет подниматься и опускаться снова, и разгневанная вода потечет по его спине. Затем над ним взял контроль некий хладнокровный инстинкт, подсказывающий, что, как только Дальгрен окажется на борту, он тут же вновь попытается убить его. И, если это не удастся сделать здесь и сейчас, он предпримет еще не одну поездку до прибытия в Англию. Мэтью зашагал по палубе в сторону бушующего шторма и трех мужчин на корме.

Его лицо было маской, не показывающей никаких эмоций. Все они были заперты внутри и, возможно, это было свободой маски… возможность показать миру фальшивое лицо, держа мучение глубоко в себе… способность показать миру ложное лицо, сконструированное под обстоятельства.

Кто бы поверил ему из всей этой корабельной компании, если бы он вдруг потребовал, чтобы Дальгрена посадили под замок и продержали так до самого порта? Кто бы это поддержал? Пьяный капитан? Эти благонамеренные, ничего не подозревающие мужчины? Проклятье, да на этой раскуроченной посудине хотя бы клетка была?

Нет, решение нужно было принимать сейчас.

Он достиг кормы. Веревка была натянута. Дальгрена уже почти втащили.

Мэтью поднял топор и с максимальной силой, которой только могла его наделить холодная ярость, опустил оружие на то место, где канат крепился к кормовому транцу.

Удар не полностью перерезал веревку, потому что она была толстой, как кулак Магнуса Малдуна, но это помогло ослабить три мужские хватки, потому что они втроем изумленно посмотрели на Мэтью, и, когда молодой человек поднял топор снова, Феннинг упал, подняв руки вверх, как будто боялся удара безумного юноши. Рэндольф и Янс могли лишь тупо смотреть на него.

Второй удар… и веревка почти оторвалась, но не до конца.

— Прошу! Вытаскифайте меня! — Дальгрен болтался рядом с кормой, его рот был полон воды. Ничего, подумал Мэтью, еще немного, и этот прусский гад хорошенько искупается.

— Что ты творишь? — воскликнул кузнец. Янс отвлекся от задачи, и теперь только Рэндольф держал канат, который с трудом удерживал собственный вес.

— Я творю справедливость, — ответил молодой человек очень спокойно и с ничего не выражающим лицом опустил топор в третий раз. Лезвие глубоко ушло в дерево и полностью рассекло веревку. Рэндольф отшатнулся, потому что в следующее мгновение он мог рассчитывать только на поддержку воздуха.

Послышался резкий, высокий крик, когда так называемый хозяин понял, наконец, что его ботинки не будут более топтать палубу «Странницы». Мэтью было интересно, хватит ли у этого человека присутствия духа ухватиться еще за одну веревку. Он отпустил топор, оставив его торчать там, куда тот врезался, подошел к корме и посмотрел, как судно удаляется от графа Антона Маннергейма Дальгрена, которого подняла на плечи Атлантика — сильная и мощная, как проснувшийся ото сна гигант. Мелькнул ли в море последний проблеск светлых волос пруссака, или это была лишь кучка водорослей, поднятых со дна?

А затем корабль соскользнул вниз под громовым ударом, водные стены выросли вокруг него, но теперь толкали с заметно меньшей силой, хотя были все такими же вспененными и яростными.

Мэтью вдруг понял, что нос у него кровоточит. Крови набежало уже много — он мог даже попробовать ее на вкус. Молодой человек приложил руку к лицу, затем посмотрел на то, как дождь обмывает его испачканные красным ладони.

— Мы сделали это! — крикнул кто-то позади них.

Все повернулись на голос. Там стоял Изекия Монтгомери, напоминая по красоте наполовину утонувшую крысу, а сзади него в изломанной носовой части корабля маячили и другие фигуры, хотя их было очень тяжело разглядеть, даже несмотря на свет масляных ламп, которые они держали. Четыре фигуры двигались так, как будто прекрасно знали, что надо делать.

— Я пошел вниз! — выдохнул Монтгомери. Похоже, ему в носовой части корабля досталось даже сильнее, чем здешним, кормовым смельчакам. — Сообщил экипажу о том, что мы пытаемся сделать! И четверо из них согласились помочь!

— Что они сделали? — просил Янс.

— Бросили якоря! Усилили лобовое сопротивление корабля и сказали, что это удержит нас от крена!

— Совершенно верно, — сказал Мэтью. Хотя на деле не сказал, а едва слышно пробормотал, поэтому не был уверен, что его кто-нибудь услышит. Впрочем, разве это важно? Нет.

— Что здесь произошло? — спросил Монтгомери. Он увидел обрезанный канат, отметил выражение лица Рэндольфа и воткнутый в транец топор, на основе чего понял, что произошло что-то неладное. — Граф! Где Дальгрен?

— За бортом. Уже утонул, вероятнее всего, — сказал кузнец. — Его слуга убил его.

— Что?

— Я все видел! — воскликнул Феннинг. — Они начали драться друг с другом, как два разъяренных зверя. У Дальгрена был топор… может, он забрал его у своего слуги, я не знаю. Выглядело это так, как будто он изо всех сил старался убить юношу… но я не знаю, кто все это начал! А потом… ну… граф выпал за борт, а этот, — и палец обличительно указал на Мэтью Корбетта. — Оборвал его жизнь, обрезав веревку! Это было хладнокровное убийство! Это не будет признано самозащитой ни в одном уголке Англии!

— Мой Бог! — воскликнул Монтгомери. — Слуга убил своего господина? Но, Боже, мальчик, зачем ты совершил такое преступление?

У Мэтью не было ответа. По крайней мере, никому из этих людей не доведется узнать ответ на практике.

Голова все еще болела, в ушах стоял звон, и юноша был очень слаб. И все же он знал, что ответа от него ждут, поэтому сказал:

— Я подумал, что этой поездке не хватает впечатлений.

Кузнец раскрыл рот, не поверив своим ушам.

— Что ж, посмотрим, как ты будешь впечатлен после того, как проведешь следующие две недели в цепях! Тебя нельзя оставлять с остальными без присмотра! Давайте, ведите его вниз! — он обратился к остальным и снова перевел взгляд на молодого человека. — Сам пойдешь или заставишь тебя тащить?

— Я пойду сам, благодарю, — отозвался Мэтью и пошел.



Глава третья | Свобода Маски | cледующая глава