Был земляк не стар, не молод,

Но с войны пришел седой,

Не такой уже веселый,

А скорей и вовсе злой.

Даже в годы, когда драпал,

Бодрый дух всегда берег,

Повторял: «Вперед на запад!»,

Продвигаясь на восток.

В общем, битый, тертый, жженый,

Раной меченый двойной,

Даже трижды награжденный,

Возвратился он домой.

Возвратился, как другие,

Всю войну о том мечтал,

Только что-то он России

Сразу будто не признал.

Оглянулся он на Запад,

Головой поник седой:

Край родной, за что ж ты заперт

За железною стеной?

Нет, казалось, такой силы,

Русской, собственной, своей.

Но опять стоит Россия

У кремлевских у дверей.

Срок иной, иные даты,

Мысли были не легки…

Вышли, встретили солдата

Оборванцы земляки.

Вышли молча, не спросили

Ни о чем… Стоит не свой.

Только бабы голосили

У соседа за стеной.

— Всю родню арестовали

В дни, когда ты брал Берлин…

— Вот за что вы воевали, —

Шопотом сказал один.

— Воевали — обещали

Волю дать, а дали вот…

— За народ вы воевали,

Вышло всё наоборот…

Был солдат слуга народа,

С честью думал доложить:

Воевал четыре года,

Воротился из похода,

А теперь желаю жить.

Дом родной, жена и дети,

Брат, сестра, отец и мать —

Всё погибло и на свете

Некому тебе писать.

На земле всего дороже,

Коль имеешь про запас

То окно, куда ты можешь

Постучаться в некий час.

На походах, заграницей,

В чужедальной стороне

Ах, как бережно хранится

Боль-мечта о том окне!

А у нашего солдата,

Хоть войне давно отбой,

Ни окошка нет, ни хаты,

Ни хозяйки, хоть женатый,

Ни сынка, а был, ребята, —

Рисовал дома с трубой.

И бездомный, и безродный,

Придавив зубами стон,

Земляков ел суп холодный

После всех и плакал он.

Ел за домом, у канавы,

С горькой, детской дрожью рта,

Плакал, сидя с ложкой в правой,

С хлебом в левой — сирота.

Плакал, может быть, о сыне,

О жене, о чем другом,

О себе, что знал: отныне

Плакать некому о нем.

Должен был солдат и в горе

Закусить и отдохнуть,

Потому, друзья, что вскоре

Ждал его далекий путь.

Путь далекий — до болота,

До лесной глуши лежал:

Там в лесу остался кто-то,

Мстил властям и друга ждал.

Грозен счет, страшна расплата

За милльоны душ и тел,

Уплати — и дело свято,

И вдобавок за солдата,

Что в войну осиротел!