Книга: Что я сделала ради любви



Что я сделала ради любви

Сьюзан Элизабет Филлипс

"Что я сделала ради любви"

Что я сделала ради любви

Оглавление

Глава 14

Глава 2.23

Глава 335

Глава 447

Глава 567

Глава 684

Глава 7100

Глава 8115

Глава 9124

Глава 11.147

Глава 12166

Глава 13181

Глава 14195

ГЛАВА 15214

Глава 16230

ГЛАВА 17240

Глава 18259

Глава 19280

Глава 20298

Глава 21317

Глава 22333

Глава 23346

Глава 24356

Глава 25379

Глава 26394

Глава 27413

Эпилог430

Глава 1

Стоило ей появиться на улице жарким апрельским полднем, как «шакалы» начали кружить вокруг нее. Когда Джорджи только вошла в парфюмерный магазин на бульваре Беверли, её преследовали трое, сейчас же их было пятнадцать-двадцать – а может быть, и больше – ревущая, неудержимая, словно спущенная с цепи и готовая разорвать её на части лос-анджелесская свора с расчехленными камерами. Фотовспышки ослепили ее. Джорджи сказала себе - не важно, что они будут вытворять, она сможет вынести все. Разве не это она делала в течение последнего года? Они начали выкрикивать бестактные вопросы – слишком много вопросов, слишком быстро, слишком громко, слова, сливаясь в сплошной гул, перестали нести смысловую нагрузку. Один из них что-то сунул ей в руки – какую-то газетенку – и прокричал прямо в ухо:

- Это бьет все рекорды, Джорджи. Ваши комментарии?

Джорджи автоматически бросила взгляд вниз на газету: там, на первой странице, была сонограмма ребенка. Ребенка Ланса и Джейд. Ребенка, который должен был быть ее. Кровь отхлынула у нее от лица. Вспышки фотоаппаратов не прекращались, камеры щелкали. Она поднесла к губам ладонь тыльной стороной. После стольких месяцев удачных попыток держать себя в руках, она сломалась, и глаза ее наполнились слезами. Камеры запечатлели все – руку у рта, слезы в глазах. Наконец-то она дала шакалам то, за чем они гонялись целый год, - фотографию тридцатиоднолетней Джорджи, выставленной в смешном свете. Она выронила из рук газетенку и повернулась, надеясь спастись бегством, но они поймали ее в ловушку. Джорджи попыталась отступить, но шакалы были повсюду – позади, впереди, по бокам от нее, окружив ее вспышками и безжалостными выкриками. Она задыхалась от их запаха – запаха пота, сигарет, резкого одеколона. Кто-то наступил ей на ногу. Толкнул локтем в бок. Они окружили её, душили в плотном кольце, не давая вздохнуть…

Брэмвел Шепард наблюдал за отвратительной сценой, которая развернулась у соседнего здания, с порога ресторана. Он только что закончил с ланчем, когда поднялась эта суматоха, и задержался на верхней ступеньке, чтобы посмотреть, в чем дело. Последний раз он видел Джорджи Йорк пару лет назад, да и то мельком. Сейчас, пока он наблюдал за атакой папарацци, старое горькое чувство вернулось.

С высоты ступенек ему был хорошо виден весь творящийся хаос. Некоторые из папарацци держали фотоаппараты над головами, другие совали объективы ей прямо в лицо. Джорджи приходилось иметь дело с прессой с тех пор, когда она была еще ребенком, но ничто не могло подготовить ее к скандалам, преследовавшим ее весь этот год. Жаль, что не нашлось героев, только и ждущих шанса спасти ее.

Брэм провел восемь ничтожных лет, вытаскивая Джорджи из переделок, но те дни, когда он играл галантного Скипа Скофилда для Джорджи в роли Скутер Браун, были давно позади. В этот раз Скутер Браун могла бы сама спасти свою задницу, или, что более вероятно, подождать, пока не объявится её папочка, чтобы сделать это. Его папарацци не заметили. В последнее время он не был в центре их внимания, но непременно попал бы, запечатлей они его рядом с Джорджи. Скип и Скутер был одним из наиболее успешных комедийных сериалов в истории телевидения. Восемь лет в эфире, восемь лет, как закончились съемки проекта, но публика ничего не забыла, особенно когда дело касалось любимой хорошей девочки Америки - Скутер Браун, которую сыграла Джорджи Йорк.

Будь Брэм кем-то лучшим, он бы посочувствовал ее нынешним злоключениям , но он носил значок героя только на экране. Он смотрел на неё, скривив рот . Ну, и как работает твоя стойкая - я-все-могу - жизненная позиция теперь, Скутер?

Тем временем происходящее приняло еще более отвратительный характер. Двое папарацци начали бороться, пытаясь подобраться поближе, и один из них жестко толкнул Джорджи. Она потеряла равновесие и начала падать, и, вскинув падая голову, заметила его. Сквозь творящуюся неразбериху, дикие маневры и сумасшедшую давку, сквозь шум и хаос, она каким-то образом увидела его, стоящего в тридцати шагах. На ее лице отразился шок, не от падения – ей удалось поймать равновесие и выпрямиться – а от того, что она увидела его. Их глаза встретились, камеры придвинулись еще ближе, и мольба о помощи, написанная на ее лице, сделала ее вновь похожей на ребенка. Брэм смотрел на Джорджи, не двигаясь, просто смотрел в эти пленительные зеленые глаза, по-прежнему словно полные надежды, что под елкой приготовлен еще один рождественский подарок. Затем ее глаза потемнели, и он отметил тот момент, когда она поняла, что он не собирается помогать ей, что он остался все тем же эгоистичным ублюдком, каким был всегда.

А чего, черт побери, она ожидала? Когда она могла рассчитывать на него хоть в чем-то? Ее лицо, напоминавшее в данный момент лицо маленькой девочки, скривилось от отвращения, и она переключилась на борьбу с папарацци.

Брэм с запозданием осознал, что упускает прекрасную возможность, и начал спускаться по ступенькам, но было слишком поздно. Она уже нанесла первый удар. Не слишком хороший, но он сделал свою дело, и парочка папарацци отступила, образовав лазейку, позволившую ей пробраться к своей машине. Джорджи прыгнула внутрь и, мгновение спустя, нажала на газ. Пока она пыталась вклиниться в пятничное движение лос-анджелесского шоссе, папарацци кинулись к своим черным джипам и рванули вслед за ней.

Если бы ресторанный служащий не выбрал именно этот момент, чтобы подать его белый ауди, Брэм, возможно, выбросил бы этот инцидент из головы, но стоило ему сесть за руль и любопытство пересилило. Куда поедет принцесса желтой прессы зализывать свои раны, если у нее не осталось места, где она могла бы скрыться?

Свой ланч он уже закончил, заняться ему в данный момент было нечем , поэтому он решил проследовать за кавалькадой папарацци. Хоть он и не мог видеть ее тойоту-приус, но, судя по маневрам папарацци на шоссе, можно было догадаться, что Джорджи едет не по прямой. Она повернула к Сансет бич. Брэм включил было радио, но тут же выключил, обдумывая ситуацию. В его голове забрезжила любопытная идея…

Наконец, кавалькада нагнала машину Джорджи, едущую в северном направлении, и тогда до него дошло. Он понял, куда она направлялась. Брэм задумчиво потер руль большим пальцем.

Жизнь полна интересных совпадений, не правда ли ?…

Джорджи хотела бы скинуть свою шкуру и никогда не возвращаться в нее. Она больше не хотела быть Джорджи Йорк. Она хотела быть человеком, у которого есть достоинство и самоуважение.

Скрытая тонированными стеклами своего приуса, она вытерла нос тыльной стороной руки. Когда-то она заставляла мир смеяться. Сейчас, несмотря на все ее попытки, она стала униженной девочкой для битья. Единственным утешением из всего скандала вокруг их с Лансом развода было осознание того, что камеры папарацци всегда запечатлевали ее с высоко поднятой головой. Даже в самый худший день ее жизни – день, когда муж бросил ее ради Джейд Джентри, – Джорджи удалось изобразить перед шакалами, которые атаковали ее, одну из фирменных насмешливо-глуповатых ухмылок Скутер Браун. Но сегодня последние остатки гордости были раздавлены. И Брэм Шепард это видел. Желудок скрутило. Последний раз она видела его на вечеринке пару лет назад. В окружении женщин, что не удивительно. С вечеринки она сразу ушла. Просигналила машина. Она не смогла заставить себя поехать в свой пустой дом или на очередное жалкое пати, которые стали ее жизнью, и сейчас обнаружила, что направляется в пляжный домик своего старого друга - Тревора Элиота в Малибу. Хотя она провела в дороге почти час, ее сердце все еще сумасшедше билось. Одну за другой она потеряла две самые значимые для неё на свете вещи: своего мужа и свою гордость. Три вещи, если добавить к этим двум постепенное крушение ее карьеры. А теперь это. Джейд Джентри вынашивала ребенка, которого так жаждала Джорджи. Тревор открыл дверь.

- Ты с ума сошла? Он схватил ее за руку, втащил в прохладную прихожую, затем высунул голову наружу оглядеться, но подъезд к дому в виде буквы «Г» был достаточно хорошо скрыт от глаз, чтобы защитить их от папарацци, которые остановились на обочине Пацифик Коаст Хайвей.

- Наконец-то, в безопасности, - произнесла она с иронией в голосе, потому что нигде не чувствовала себя в безопасности в последнее время. Тревор потер свой чисто выбритый затылок.

- К выпуску сегодняшних вечерних новостей они нас поженят, а тебя выставят беременной. Хорошо бы, подумала она, следуя за ним в дом. Джорджи познакомилась с Тревором четырнадцать лет назад на съемках Скипа и Скутер. Тогда он играл глупого друга Скутер Гарри, но уже давно перестал быть актером второго плана и сейчас снимался в главных ролях в успешных комедиях, популярных у молодежи. На прошлое Рождество она подарила ему футболку с надписью: “Не выношу глупых шуток”. Хотя Тревор был всего пяти футов роста, у него было пропорциональное тело, приятные черты лица и небольшое косоглазие, благодаря которому ему отлично подходили роли глуповатых неудачников, занимавшие не последние места в рейтинге самых популярных.

- Мне не стоило, наверное, вот так врываться к тебе, - не совсем искренне сказала Джорджи. Тревор убрал звук на плазменном телевизоре – шел бейсбольный матч, затем нахмурился, увидев как она выглядит. Джорджи знала, что похудела сверх меры. Но виной тому, что ее желудок бунтовал, были нервы, а не анорексия.

- Почему ты не ответила на два моих последних звонка? – спросил Тревор. Джоджи подняла было руку, чтобы снять солнцезащитные очки, но передумала. Никому не следует видеть слезы на глазах клоуна, даже лучшему другу.

- Ну, я слишком занята собой, чтобы заботиться о ком-то, кроме себя любимой.

- Это неправда. – В его голосе прозвучали теплые нотки сочувствия. – У тебя такой вид, словно пара глотков чего-нибудь покрепче не помешали бы.

- В мире недостаточно алкоголя, чтобы… Да, пожалуй.

- Я не слышу шума вертолетов. Иди, присядь на веранде. Я сделаю маргариту. Когда Тревор исчез на кухне, Джорджи, наконец, сняла очки и заставила себя пройти по пестрому полу террасы в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок после атаки папарацци.

С потерей веса на ее округлом лице отчетливо выступили скулы, а глаза казались бы неестественно огромными, если бы не достаточно большой рот. Она заправила прядь прямых цвета вишневой колы волос за ухо. В попытке поднять настроение и смягчить обострившиеся черты, она сделала себе неровную стрижку полукругом, с длинными рваными прядями, обрамляющими щеки. В дни Скипа и Скутер ей приходилось носить крутые локоны, выкрашенные в клоунский морковно-оранжевый цвет, потому что продюсеры хотели нажиться на ее мегауспешном перерождении Энни на Бродвее. Кроме того, эта унизительная прическа подчеркивала контраст между ее забавным детским видом и внешностью Скипа Скофилда – мечты девчонок. Ее кукольные щеки, наивные зеленые глаза и широкий рот никак не вязались между собой. С одной стороны, неординарные черты лица принесли ей славу, но в таком месте, как Голливуд, где даже кассирши в супермаркетах выглядели как секс-бомбы, трудно быть некрасивой. Не то чтобы ее это все еще волновало, но, когда она была женой Ланса Маркса, самой популярной звезды приключенческих фильмов и боевиков, внешность определенно доставляла ей беспокойство. Джорджи чувствовала, что измождена. Она не ходила на уроки танцев уже полгода, потому что по утрам едва могла вставать с кровати. Она кое-как поправила макияж на глазах, затем вернулась в гостиную. Тревор переехал в этот дом совсем недавно, обставил он его мебелью в средневековом стиле . Должно быть перед её приходом он предавался воспоминаниям - на кофейном столике лежала открытой книга «История телевизионных комедийных сериалов Америки». Со страницы на нее смотрела фотография Скипа и Скутер. Джорджи отвернулась. Высокие растения, высаженные в белые горшки, защищали веранду от любопытных глаз вздумавших прогуляться по пляжу прохожих. Она скинула сандалии и плюхнулась в бирюзовый с коричневыми полосками шезлонг. Океан простирался далеко за пределы белых ограждений. Как раз у ограничительной линии дрейфовали несколько серфингистов , но вода сегодня была слишком спокойной для приличного катания, поэтому их доски для серфинга лишь слегка ударялись о волны. От нахлынувшей вдруг боли у нее перехватило дыхание. Они с Лансом были сказочной парой. Он - мужественный принц, сумевший рассмотреть сквозь уродливую внешность её прекрасную душу. Она - обожающая жена, дающая столько любви, сколько ему было нужно. В течение двух лет романа и одного года брака желтая пресса преследовала их повсюду, но Джорджи не была готова к тому безумию, которое началось, когда Ланс оставил ее ради Джейд Джентри. Дома в одиночестве она лежала в кровати, не в силах пошевелиться. На публике с ее лица не сходила словно приклеенная улыбка. Но как бы высоко она не держала голову, жалостливые статьи в газетах становились все хуже. Заголовки кричали: «Сердце храброй Джорджи разбито!» «Бесстрашная Джорджи готова умереть, тогда как Ланс заявляет: “Я не знал настоящей любви до тех пор, пока не встретил Джейд Джентри”!» «Джорджи чахнет! Друзья опасаются за ее жизнь!» Хотя кинокарьера Ланса была гораздо успешнее, Джорджи все еще была Скутер Браун, любимицей Америки, и волна народного негодования обернулась против того, кто бросил девушку, являющуюся телевизионным идолом. Ланс подготовил собственную контратаку: «Как утверждают неназванные источники, Ланс отчаянно хотел детей, но Джорджи была слишком занята своей карьерой, чтобы уделять время семье.» Эту ложь она ему не простит никогда. Тревор вышел на веранду, держа в руках обтянутый белой кожей поднос с бокалами маргариты и графином.

- Бар официально считается открытым.

- Спасибо, приятель. – Джорджи взяла ледяную маргариту и вытерла мокрые от слез щеки, пока он отвернулся, чтобы поставить поднос на белый столик. Она не могла говорить с ним о сонограмме ребенка. Даже ее лучшие друзья не знали, как много для нее значит ребенок. Это была тайная боль. Секрет, о котором сегодня узнал весь мир, благодаря фотографии на обложке газеты.

- Мы закончили с «Проще простого» в прошлую пятницу, - сказала она. – Очередная бомба.

На момент выхода на экраны «Проще простого» Джорджи перенесла три кассовых провала подряд, и еще один был бы для неё уже слишком. Она поставила бокал на пол, так и не прикоснувшись к напитку.

- Папа на самом деле расстроен из-за шестимесячного отпуска, который я беру. Тревор сел на пластиковый стульчик.

- Ты работала чуть ли не с самого рождения. Пол должен дать тебе отдохнуть.

- Да, и я отдохну.

- Ты знаешь, что я думаю о том, как он заставляет тебя работать. Все, молчу.

- Молчи. – Она была прекрасно знакома с мнением Тревора о ее непростых отношениях с отцом. Джорджи обхватила руками колени и подтянула их к подбородку.

– Развлеки меня какими-нибудь сплетнями.

- Моя партнерша по съемкам каждый день все очевиднее сходит с ума. Если я еще когда-нибудь просто подумаю о том, чтобы сниматься в одном фильме с этой женщиной, пристрели меня. – Он отодвинул свой стул так, чтобы его бритая голова осталась в тени. – Ты знала, что они с Брэмом когда-то встречались?

Ее желудок сжался.

- Одного поля ягоды.

- Он сидит дома…

Девушка подняла руку.

- Стоп. Я не могу говорить о Брэмвелле Шепарде. Особенно сегодня. – с Брэма бы сталось спокойно смотреть, как ее затопчут до смерти сегодня днем, и не перестать улыбаться при этом. Боже, она ненавидела его, даже спустя столько лет. Тревор милостиво сменил тему, не задавая лишних вопросов.

- Ты видела голосование “США - сегодня” на прошлой неделе, не так ли? Выбирали самую любимую героиню комедийных сериалов. Скутер Браун оказалась на третьем месте после Люси и Мэри Тайлер Мур. Ты опередила даже Барбару Иден. Она видела это голосование, но оно ее не тронуло.

- Я ненавижу Скутер Браун.

- Ты единственная, кто ее ненавидит. Она – идол. Это не по-американски – ненавидеть ее.

- Сериал не выходит на экран уже восемь лет. Почему бы всем не забыть о ней?

- Возможно, к этому имеет отношение тот факт, что этот сериал до сих пор крутят по всей планете?

Она сдвинула очки на макушку.

- Я была ребенком, когда начался сериал, мне было пятнадцать. И мне едва исполнилось двадцать три, когда он закончился.

Тревор заметил ее красные глаза, но не стал говорить об этом.

- У Скутер Браун нет возраста. Она лучшая подруга каждой женщины. Любимая девственница каждого мужчины.

- Но я не Скутер Браун. Я Джорджи Йорк. Моя жизнь принадлежит мне, а не всему миру.



- Желаю тебе удачи.

Она не могла позволить себе продолжать так жить. Постоянно реагировать на окружающих. Быть неспособной противостоять им. Поступать только так, как должно. Никогда не делать того, что хочешь. Джорджи подтянула колени ближе к себе и начала задумчиво рассматривать маленькие радуги на пальцах ног, которые педикюрша нарисовала по ее просьбе. Этими радугами, она надеялась хоть немного поднять себе настроение. Если она не сделает этого сейчас, она не сделает этого никогда.

- Трев, что ты думаешь о том, чтобы мы с тобой завели небольшой… большой роман?

- Роман?

- Да. – Джорджи не могла заставить себя посмотреть на него, поэтому продолжала разглядывать радуги. – Так, чтобы показать свою влюбленность на публике. И… может быть… - Она, собравшись духом, продолжила: - Трев, я уже долго думала над этим… Знаю, ты сочтешь это безумием. Это и есть безумие. Но… Если тебе не так уж ненавистна эта идея, я подумала… мы могли бы, по крайней мере, рассмотреть возможность того, чтобы… пожениться.

- Пожениться? – Тревор с грохотом спустил ноги на пол.

Он был одним из ее лучших друзей, однако щеки Джорджи предательски вспыхнули. Но что значило еще одно унижение в череде многих, преследовавших её целый год? Она сняла руки с колен.

- Знаю, что не должна была вываливать на тебя все это так сразу. И я знаю, что это странное предложение. Действительно странное. Я тоже чувствовала себя глупо, когда только начала думать об этом, но, когда я разложила все по полочкам, то не смогла увидеть больших препятствий.

- Джорджи, я гей.

- Ходят слухи, что ты гей, - поправила она его.

- Я на самом деле гей, и еще какой гей!

- Но ты не выставляешь свою жизнь напоказ, так что вряд ли кто-то знает об этом наверняка. К тому же, это положит конец слухам. Подумай об этом, Трев.

Он потер затылок.

- Джорджи, твоя жизнь превратилась в замкнутый круг, и, как бы я ни любил тебя, я не хочу оказаться в его центре.

- В том-то и дело. Если мы с тобой будем вместе, круг разорвется. – Когда он снова сел, она подошла к нему и опустилась рядом на колени. – Трев, просто подумай об этом. Мы бы всегда справлялись со всем вместе. Мы могли бы жить так, как нам хочется - безо всякого вмешательства в дела друг друга. Подумай о том, насколько ты – мы оба – были бы свободны. – Джорджи на мгновение прислонилась щекой к его колену, затем снова подняла голову. – Мы с тобой не казались бы такой странной парой, какой были я и Ланс. Тревор и Джорджи – скучная парочка, и спустя пару месяцев журналисты от нас бы отстали. Мы будем избавлены от их пристального внимания. Тебе бы не пришлось продолжать заводить романы с женщинами, притворяясь, что они тебе интересны. Ты мог бы встречаться с теми, с кем захочешь. Наш брак был бы прекрасным прикрытием для тебя. – И для нее, это заставило бы мир прекратить этот жалкий пир. Она бы вернула свое достоинство перед публикой и некоторую уверенность в том, что больше никогда не бросит свои чувства на растерзание мужчине.

- Подумай об этом, Трев. Пожалуйста. – Ей нужно было, чтобы он привык к этой мысли, прежде чем упоминать о детях. – Подумай, насколько свободными в своих действиях мы бы стали.

- Я не женюсь на тебе.

- Я бы тоже не женился. – На веранде раздался до ужаса знакомый голос. – Я бы скорее бросил пить.

Джорджи вскочила на ноги и обернулась, глядя, как Брэмвелл Шепард поднимается по ступеням. Он остановился на последней ступеньке, на губах играла удивленная улыбка.

Она глубоко вдохнула.

- Не хочу вас перебивать. – Брэм прислонился к перилам. – Это самый интересный разговор, который мне когда-либо удавалось подслушать, с тех пор, как Скутер и ее друзья в последний раз обсуждали окрашивание волос на лобке. Трев, почему ты не сказал мне, что ты гей? Теперь мы даже не сможем появляться вместе на публике.

В отличие от Джорджи, Тревор, казалось, почувствовал облегчение, когда их прервали. Он отсалютовал своим бокалом с маргаритой в сторону Брэма.

- Ты сам свел меня с моим последним дружком.

- Должно быть, я упустил этот момент из виду. – Ее бывший партнер по съемкам перевел взгляд на девушку. – Говоря об упущениях… Ты ужасно выглядишь.

Ей необходимо было убраться отсюда. Она кинула быстрый взгляд на дверь, которая вела в дом, но хрупкая искра достоинства все еще тлела в золе сгоревшего самоуважения, и она не могла позволить увидеть свое бегство.

- Что ты здесь делаешь? – спросила она. – Это ведь не случайность.

Брэм кивнул в сторону графина.

- Вы ведь не пьете на самом деле это дерьмо, правда?

- Уверен, ты помнишь, где я держу настоящий ликер. – Трев не сводил с Джорджи задумчивого взгляда.

- Позже. – Брэм улегся в шезлонг рядом с тем, в котором раньше сидела Джорджи. Песок, приставший к его икрам, сверкал, как крошечные бриллианты. Легкий бриз резвился в его золотисто-бронзовых волосах. Желудок снова скрутило. Прекрасный беспутный ангел.

Это выражение возникло из очерка, написанного известным телевизионным критиком после фиаско, поставившем точку в самом популярном шоу в истории. Она до сих пор помнит это.

«Мы можем представить Брэма Шепарда на небесах, его лицо столь совершенно, что даже у ангелов рука не поднимается изгнать его, не смотря на то, что он выпил все священное вино, соблазнил всех прекрасных невинных ангелов, и стащил арфу, взамен проигранной в божественный покер.

Мы наблюдаем, как он подвергает себя опасности, взлетая прямо к солнцу, а потом безрассудно устремляется вниз, навстречу морским глубинам….

Но ангелы очарованы лавандовым полем его глаз, солнечными лучиками, из которых сотканы его волосы, поэтому прощают ему все проступки…пока его последний опасный нырок не потянет их всех на дно…»

Брэм откинул голову на спинку шезлонга, подставив свой все еще безупречный профиль солнечным лучам. В тридцать три ушла вся мягкость черт свойственная юности, сделав его ленивую, блистательную красоту еще более сокрушительной. Белокурые волосы стали отливать бронзой, мальчишеские глаза цвета лаванды подернулись налетом цинизма, а в уголках совершенного рта затаилась насмешка.

Джорджи стало дурно от того, что кто-то настолько бессовестный точно слышал ее разговор с Тревором. Она не могла сбежать, еще рано, но ее ноги отказывались подчиняться ей.

– Зачем ты здесь?

Джорджи опустилась на стул-тюльпан.

– Я как раз собирался сказать тебе, – сказал Трев. – Брэм иногда пользуется моим домиком на пляже, который я все пытаюсь продать. С тех пор, как Брэм стал не в состоянии найти работу, он не придумал ничего лучше, как бездельничать и донимать меня.

– Не совсем так. – Брэм скрестил свои запачканные песком лодыжки. Даже линия ноги от колена до щиколотки была изогнута у него изящно, словно лезвие ятагана . – Вот не далее, как на прошлой неделе мне поступило предложение унизить себя в очередном реалити-шоу. Если бы я не был пьян в стельку, я бы принял предложение. Все к лучшему.

Он махнул рукой.

– Слишком много работы.

– Что и требовалось доказать.

Джорджи отчаянно сканировала берег на предмет появления фотографов. Это частный пляж, но пресса пойдет на все, чтобы заполучить их совместный снимок. Скип и Скутер снова вместе спустя столько времени. Ей стало тошно от мысли, что такой человек как Брэм Шепард – ходячая неприятность, станет частью ее публичного кошмара.

Брэм откинулся назад и прикрыл глаза. Он выглядел как скучающий аристократ в солнечных лучах – обманчивое впечатление, с тех пор как его отчислили из средней школы, он воспитывался отцом-тунеядцем в Саут-Сайд в Чикаго.

– Надеюсь, ты спрятал свою бритву, Трев. Поскольку наша Скутер пала духом после жестокого урока, преподанного ей жизнью. Лично я считаю, она должна отпраздновать, что наконец-то избавилась от идиота, за которого вышла замуж. Джейд Джентри должно быть лишилась рассудка, если решила связать себя с Мистером-Любимец-всей-Америки. Скажи мне правду, Скут. У Ланса Маркса не стоит, да?

– Вижу, ты все такой же безупречный джентльмен. Это вселяет надежду.

Она должна сбежать, но так, чтобы побегом это не выглядело. Джорджи медленно встала и сделала вид, что якобы пошла за своими сандалиями. Слишком поздно она поняла, что не помнит, где их оставила.

Брэм открыл глаза и одарил ее ленивой, дразнящей улыбкой, которая сводила с ума более чем благоразумных женщин.

– Я читал, что счастливая парочка вернулась на побережье и продолжила творить свои раскрученные добрые дела.

Ланс и Джейд провели свой медовый месяц с гуманитарной миссией в Таиланде. Она никогда не забудет его пресс-релиз. «Мы обязаны использовать популярность Джейд, чтобы привлечь внимание к такой проблеме как эксплуатация детей в секс-индустрии».

Джорджи не занималась благотворительностью, самое большее, что она делала, это выписывала щедрые чеки. Она отчаянно высматривала свою обувь.

Брэм указал кончиком длинного тонкого пальца на то место, где она сидела ранее.

– Их компания по продвижению законов, запрещающих сексуальную эксплуатацию детей, весьма трогательна. И в то время как они сражаются с Конгрессом, ты делаешь грандиозные покупки у Фреда Сигала .

От этого ее самообладание лопнуло.

– Я искренне тебя ненавижу.

– Не может быть. Скутер никогда не сможет ненавидеть своего любимого Скипа. Ведь он потратил восемь лет своей жизни, вытаскивая ее из всевозможных переделок.

Она схватила сандалии и сунула ногу в одну из них.

– Прекрати, Брэм, – сказал Трев.

Но Брэм еще не закончил с ней.

– Помнишь, как ты свалилась в озеро в шубе Мамаши Скофилд? О, или как ты выпустила мышей из клетки на ее ежегодной рождественской вечеринке?

Если Джорджи не будет реагировать на подначивания Брэма, он остановится.

Но Брэм всегда предпочитал медленную пытку.

– Даже в день нашей свадьбы у тебя были неприятности. Благо, это шоу закончилось. Я слышал, что я должен был обрюхатить тебя в наш медовый месяц. Если бы сеть не перекрыла нам кислород, у нас был бы маленький Скип.

И Джорджи не вытерпела.

– Это был не маленький Скип! Это были близнецы! У нас должны были быть близнецы - мальчик и девочка. Очевидно, ты был слишком пьян, чтобы запомнить эту маленькую деталь.

– Непорочное зачатие, точно. Представь Скутер голой и …

У неё не было больше сил выносить это, и она направилась к дому, обутая в одну сандалию, другую держа в руке.

– На твоем месте я бы не стал уходить, – лениво произнес Брэм. – Десять минут назад я приметил фотографа, ползущего в те кусты напротив дороги. Должно быть, кто-то увидел твою машину.

Это была западня.

Брэм сверлил ее взглядом, одна из его неприятных привычек.

– Скут, ты случайно не захватила с собой курево? Мне нужна сигаретка, а Трев отказался достать коробочку, припасенную для гостей. Он у нас бойскаут.

Брэм изогнул свою безупречную бровь.

– Не считая его грязных делишек с представителями своего пола.

Тревор попытался разрядить обстановку.

– Знаешь, я терплю его только потому, что тайно жажду его сильного тела. Какая жалость, что он натурал.

– Ты слишком разборчив, чтобы хотеть его, – парировала Джорджи.

– Разуй глаза, – сухо ответил Трев.

Это не справедливо. Брэм давно должен был умереть от своей собственной невоздержанности, но его худощавое тело, которое она помнила со времен Скипа и Скутера, эта растраченная впустую изящность, трансформировалась в стальные мускулы и гибкие связки. Чуть ниже рукава белой футболки его мощный бицепс опоясывала татуировка, а синие плавки открывали взору ноги с тугими сильными сухожилиями, как у бегуна на длинные дистанции. У Брэма были густые взлохмаченные волосы цвета бронзы, а бледноватый оттенок кожи, бывший такой же неотъемлемой его частью, как и похмелье, исчез. Если не обращать внимания на обволакивающую его ауру распущенности вкупе с дурной репутацией, Брэм Шепард выглядел отвратительно здоровым.

– Он поработал над собой, – прервал ее мысли Трев наигранным шепотом - будто открыл ей нечто скандальное.

– Брэм не занимался ни одного дня в своей жизни, – сказала Джорджи. – Он получил эти мускулы, продав остатки своей души.

Брэм улыбнулся и повернул к ней свое лицо дерзкого ангела.

– Расскажи-ка мне о своем плане по возвращению гордости при помощи брака с Тревом. Это не так интересно как разговор про лобковые волосы, но все же…

Она стиснула зубы.

– Если ты скажешь кому-то хоть слово …

– Не скажет, – сказал Трев. – Нашего Брэма не интересует никто кроме него самого.

Вот это было правдой. Но то, что он услышал нечто, настолько унизительное, было невыносимо. Они с Брэмом работали вместе с тех пор, как ему исполнилось семнадцать и до двадцати пяти. В семнадцать он был эгоистично беспечен, но по мере того, как росла его популярность, его поступки становились отчаянно безрассудными. Не трудно заметить, что сейчас он стал еще более циничным эгоистом.

Брэм распрямил колено.

– Не слишком ли ты молода, чтобы разочароваться в истинной любви?

Джорджи ощущала себя столетней. Ее сказочный брак не удался, положив конец мечтам о семье и мужчине, который будет любить ее просто так, а не за то, что она может сделать для его карьеры. Она одела солнцезащитные очки, взвешивая, кто для нее опаснее - шакалы снаружи или зверь рядом с ней.

– Я не хочу обсуждать это с тобой.

– Полегче, Брэм, – сказал Тревор. – У нее был тяжелый год.

– Обратная сторона славы, – ответил Брэм.

Трев фыркнул.

– То, о чем тебе никогда не придется беспокоиться.

Брэм взял оставленную Джорджи маргариту, сделал глоток и поморщился.

– Никогда не видел, чтобы общественность принимала развод знаменитости так близко к сердцу. Удивлен, что не один из твоих чокнутых фэнов не устроил самосожжения.

– Люди чувствуют себя семьей Джорджи, – сказал Трев. – Они выросли со Скутер Браун.

Брэм поставил стакан.

– Они росли и со мной.

– Но Джорджи и Скутер в сущности одна и та же личность, – заметил Тревор. – А ты и Скип – нет.

– И слава Богу.

Брэм поднялся с шезлонга.

– До сих пор ненавижу этого озлобленного маленького щенка.

Но Джорджи любила Скипа Скофилда. В нем ей нравилось все. Его большое сердце, его преданность, то, как он пытался защитить Скутер от семьи Скофилд. И то, что он в итоге влюбился в ее глупенькое круглое личико и ротик с брекетами. Ей нравилось все, за исключением мужчины, в которого он превращался, когда выключались камеры.

Двое из них вернулись к своим привычным ролям – Брэм нападает на нее, а Тревор становится на защиту. Но она уже не ребенок и ей следует самой себя защищать.

– Я не думаю, что ты так уж и ненавидишь Скипа. Думаю, ты всегда хотел быть им, но пал столь низко, что должен теперь притворяться, будто презираешь его.

Брэм зевнул.

– Может, ты и права. Трев, ты уверен, что у тебя нигде не завалялась травка? Или хотя бы сигаретка?

– Уверен, – ответил Тревор, одновременно с ним раздался телефонный звонок. – Не поубивайте друг друга, пока я отвечаю.

Тревор вышел из комнаты.

Джорджи хотелось наказать Брэма за то, кем он в действительности был.

– Меня могли затоптать насмерть сегодня. Спасибо и на этом.

– Ты неплохо со всем справляешься. И даже без помощи папочки. Что удивительно.

Она смерила его взглядом.

– Чего ты хочешь, Брэм? Мы оба знаем, что твое появление здесь вовсе не случайность.

Брэм поднялся, подошел к перилам и глянул вниз в сторону пляжа.

– Если Трев окажется настолько глуп, и примет твое идиотское предложение, то как насчет твоей сексуальной жизни?

– Ага, именно это я и хотела бы обсудить с тобой.

– Кому же еще довериться? – сказал Брэм.– Я был здесь с самого начала, помнишь?

Это было уже слишком, и Джорджи развернулась к французским дверям.

– Просто из любопытства, Скут, – раздался голос Брэма позади нее. – Если Трев откажет тебе, кто следующий претендент на место Мистера Джорджи Йорк?

Она растянула губы в насмешливой улыбке и повернулась.

– Очень мило с твоей стороны беспокоиться о моем будущем, когда в твоей собственной жизни полная неразбериха.

Рука дрожала, но Джорджи изящно взмахнула ею и вышла. Трев как раз повесил трубку, момент был удачный, но Джорджи была выжата как лимон, и единственное на что способна, так это попросить его хотя бы рассмотреть ее идею.

К тому времени, как Джорджи достигла Пацифик Палисэйдс , она вымоталась вконец. Проигнорировав фотографов, припарковавшихся в конце ее двора, Джорджи свернула на узкую дорожку, ведущую к ее скромному псевдо-среднеземноморскому домику величиной с ее плавательный бассейн в предыдущем жилище. Оставаться там, где она жила вместе с Лансом, Джорджи было трудно. Нынешнее её пристанище было заставлено слишком громоздкой мебелью для таких маленьких комнат, и в нем были слишком низкие потолки с грубыми деревянными балками, но подыскивать себе другое место из-за таких пустяков не хотелось.

Джорджи распахнула окно в спальне, затем заставила себя проверить голосовую почту.

– Джорджи, я увидел этот дурацкий таблоид и…

Стереть.

– Джорджи, сожалею…

Стереть.

У ее друзей были благие намерения – у большинства из них – но их безостановочное сочувствие просто душило. Для разнообразия она сама хотела бы оказывать кому-нибудь поддержку, а не только постоянно принимать ее.



– Джорджи, позвони мне незамедлительно, – раздался жесткий голос ее отца. – В новом Флэш появились фото, которые расстроят тебя. Я не хотел бы, чтобы это застало тебя врасплох.

Уже поздно, папочка.

– Ты должна быть на высоте. Я отправил е-мейл Аарону с заявлением для твоего Веб-сайта о том, как ты рада за Ланса. Уверен, ты знаешь…

Джорджи нажала на кнопку «стереть». Почему ее отец не может хоть раз в жизни вести себя как отец, а не как менеджер? Он занялся ее карьерой, когда Джорджи было пять - меньше чем через год после смерти ее матери. Он сопровождал ее на каждое прослушивание, организовал ее первую рекламу на телевидении, и заставил брать уроки танца и вокала, что помогло ей получить звездную роль в новой версии бродвейского мюзикла «Энни», приведшую ее на кастинг на роль Скутер Браун. В отличие от большинства других родителей детей-звезд, отец Джорджи сумел выгодно инвестировать ее деньги . Благодаря отцу, Джорджи могла больше никогда не работать, и хотя она была благодарна ему за то, что он присмотрел за ее деньгами, она отдала бы все до последнего пенни, только чтобы иметь настоящего отца.

Джорджи отшатнулась от телефона, как только услышала голос Ланса.

– Джорджи, это я, – говорил он мягко. – Вчера мы прибыли на Филиппины. Я только что узнал об этой статье во Флэш… Не знаю, видела ли ты ее уже. Я…я хотел сам рассказать тебе, прежде чем ты прочтешь . Джейд беременна…

Джорджи дослушала сообщение Ланса до конца. В его голосе она услышала отголоски вины, мольбы и гордости, которую он не смог скрыть. Он просто хотел, чтобы Джорджи простила его за то, что он бросил ее и за его ложь прессе о том, как она не желала ребенка. Ланс был актером, нуждающимся во всеобщей любви, даже в любви женщины, сердце которой он разбил. Он хотел ее прощения. Но она не могла простить Ланса. Она отдала ему все. Все, что у нее было, сердце, тело и душу, и вот к чему это привело.

Джорджи опустилась на кушетку. Прошел уже год, а она опять плачет. Когда же она справится с этим? Когда она перестанет быть неудачницей, какой считает ее весь мир? Если она продолжит в том же духе, горечь, разъедающая ее изнутри, победит, и она станет человеком, которым не хотела бы быть. Она должна сделать что-нибудь – что угодно – чтобы почувствовать себя победительницей.

Примечания:

1) Район г. Чикаго, расположенный к югу и востоку от р. Чикаго. Значительная часть района - трущобы. Заселен, в основном, переселенцами с негритянского Юга и пуэрториканцами.

2) Магазины дизайнерской одежды

3) Район в Калифорнии, расположенный между Брентвудом, Малибу и Санта-Моникой.

Глава 2.

Что бы сделала Скутер Браун? Этот вопрос Джорджи продолжала задавать самой себе, и вот до чего додумалась, пересекая наружное патио ресторана «Айви» и направляясь к столику прямо около знаменитого белого деревянного заборчика : Скутер Браун - храбрая сиротка, которая пряталась в помещениях для слуг в поместье Скофилд, чтобы её не смогли удочерить , взяла бы свою судьбу в собственные руки. С тех пор, как Джорджи делала то же самое в последний раз, прошло уже много времени. Она помахала рэперу с громким именем, известному ведущему ток-шоу, и послала воздушный поцелуй бывшей звезде сериала «Анатомия Грейс». Только Рори Кин, новая глава Студии Вортекс, была так занята полуденным разговором с боссом C.А.А., что не заметила прибытия Джорджи. Первым пунктом в новом плане Джорджи стояла задача быть увиденной с идеальным мужчиной. Ей пора было перестать прятаться еще несколько месяцев назад до того унижения с расклеенной везде фотографией, на которой она пялится на сонограмму ребенка Ланса. Сегодняшнее свидание за ланчем должно было стать той самой новостью, что заставит всех забыть ее ошарашенное выражение лица. К несчастью, идеальный мужчина, которого Джорджи выбрала для первого свидания, не приехал, заставив ее в одиночестве сидеть за столиком для двоих. Она старалась выглядеть так, словно неимоверно счастлива, что выкроила несколько лишних минут для себя любимой. Джорджи не могла сердиться на Тревора. Возможно, она не сумела уговорить его жениться на ней, но, по крайней мере, он согласился несколько недель поучаствовать в этом цирке с прессой.

Ресторан «Айви» был превосходным заведением для того, чтобы увидеть кого-то и быть увиденной, поскольку армия папарацци постоянно поджидала у входа. Звезды, которые обедали в Айви и притворялись, будто раздражены вниманием публики, были самыми большими лицемерами, особенно те, кто расположились на патио, где видавший виды частокол забора тянулся вдоль пешеходной дорожки и запруженного людьми бульвара Робертсон.

Джорджи сидела под белым зонтиком. Вино на ланч могло быть расценено всеми так, будто Джорджи топит свои неприятности в алкоголе, поэтому она заказала холодный чай. Две женщины за забором остановились на тротуаре и вытаращились на нее. Где же Тревор?

Ее план был прост. Вместо того чтобы скрываться от общественности, она выйдет в свет, но на своих условиях: как свободная женщина, уделяющая время самой себе. Она проведет несколько недель с одним идеальным мужчиной, несколько недель с другим, не встречаясь с ними достаточно долго, чтобы можно было предположить серьезный роман. Только развлечения, развлечения, развлечения, сопровождаемые множеством фотографий, где она смеется и наслаждается самой собой – фотографий, которые ее агент непременно удачно пристроит. Она знала дюжину прекрасно выглядящих актеров, которые страстно желали внимания общественности и понимали правила игры. Тревор начнет эту ее кампанию. Если бы только он умел приезжать вовремя.

И если бы только идея о намеренном провоцировании публики не была столь противна. Пять минут уже пролетели. Стилист Джорджи подобрала идеальный наряд для этой встречи: черное хлопковое платье без рукавов с широкой алой окантовкой на лифе и россыпью разнообразных рыжеватых и коричневых листьев опадающих по короткой узкой юбке. Сочетание коричневых туфель с завязками на лодыжках и янтарных серег завершало повседневный, неординарный и утонченный образ, который шел ей больше, чем разномастные оборки или одежда потаскушки. Ее платье грамотно маскировало потерю веса. Прошли восемь минут. Рори Кин, наконец-то заметила ее и приветливо помахала. Джорджи махнула рукой в ответ. Пятнадцать лет назад, когда снимался второй сезон «Скипа и Скутер», Рори была лишь скромным ассистентом продюсера, но сейчас она стала главой студии Вортекс и одной из самых могущественных женщин Голливуда. Поскольку два последних фильма Джорджи провалились в прокате, а участь нового обещала быть еще хуже, ей претила сама мысль, что кто-то столь влиятельный увидит как она сидит тут, словно последняя неудачница. Но с другой стороны, что в этом нового? Она никогда не пасовала перед трудностями, и сейчас нужно было отказаться от подобных мыслей. Только вот десять минут уже пролетели...

Джорджи притворялась, что не замечает, как все на нее пялятся, но уже начала покрываться испариной. Сидеть в «Айви» одной было равносильно публичному признанию в том, что она сторонится общества. Джорджи размышляла, не достать ли ей свой сотовый, но не хотела, чтобы показалось, будто она выслеживает своего приятеля.

Чуть дальше патио, группа молодых, донельзя стильных наследниц с красивыми пустыми лицами собралась на ланч. Там были вялые дочери потускневшей рок звезды, магната киностудии и владельца международной компании по производству безалкогольных напитков. Девушки были знамениты тем, что просто были знамениты - иконы всего модного и восхитительно недоступного всем обыкновенным женщинам, облизывающимся на их фотографии. Ни одна из них не желала признаваться, что живет за счет денег папочки, поэтому они предпочитали говорить, что являются «дизайнерами дамских сумочек». Однако их настоящая работа заключалась в том, чтобы их фотографировали. Их лидер, наследница безалкогольных напитков, встала и подплыла к Джорджи, словно блестящая Феррари.

- Привет, я Мэдисон Мерил. Мы не знакомы. – Она повернулась задом к длинной шеренге папарацци, собравшихся на другой стороне улицы, открывая им аппетитный вид на платье от Стеллы Маккартни. – Вы мне очень понравились в «Лето в городе», не могу понять, почему этот фильм не стал большим хитом. Я обожаю романтические комедии. – Складка прорезала ее безупречный лоб, и она поспешно добавила, - В смысле, я люблю и серьезные вещи, типа Скорсезе и всего такого прочего.

- Я понимаю, - Джорджи послала ей веселую улыбку. Она представляла, как щелкают затворами фотоаппаратов папарацци, делающие снимки великолепной фотогеничной Мэдисон Мерил рядом с изнуренной Джорджи Йорк, сидящей в одиночку за столиком на двоих.

- Скип и Скутер тоже были классными. – Мэдисон чуть подвинулась, чтобы зонт не затенял ее лицо. – Это было мое любимое шоу, когда мне было… лет девять.

Девушка была слишком глупа для коварства. Ей бы следовало над этим поработать, если она желала и дальше главенствовать в Лос-Анджелесе.

Мэдисон посмотрела на пустой стул:

- Я должна вернуться к подругам. Можете присоединиться к нам, если вам не с кем пообедать? – она превратила предложение в вопрос.

Джорджи потеребила одну из своих янтарных сережек:

- О, нет. Он задержался на встрече. Я обещала подождать его. Мужчины.

- Могу представить, - Мэдисон махнула фотографам и поспешила обратно к своему столику.

Джорджи казалось, что ослепительная неоновая стрелка указывает на пустой стул напротив нее. Тысячи мужчин по всему миру – миллионы мужчин – отдали бы все за то, чтобы пообедать со Скутер Браун, но она выбрала своего ненадежного бывшего лучшего друга.

Официант Джорджи появился в третий раз:

- Вы уверены, что не хотите сделать заказ, мисс Йорк?

Джорджи оказалась в ловушке. Она не могла остаться, но и уйти тоже не могла.

- Еще один чай со льдом, пожалуйста.

Официант испарился. Джорджи подняла запястье и с подчеркнутым вниманием поглядела на часы. Она не могла просто так это оставить. Нужно было притвориться, что ей позвонили. Тот, с кем у нее назначена встреча, сказал бы, что попал в аварию. Сначала она разыграла бы волнение, потом облегчение оттого, что никто не пострадал, а потом полнейшее понимание. «Продинамили! Неизвестный не явился на свидание с Джорджи.»

Джорджи уже видела свое фото: она одна за столиком на двоих. Как мог настолько простой план так быстро сделать ситуацию еще хуже? Ей бы следовало начать выходить в свет с кем-то из эскорт-услуг, но сама идея, платы за сопровождение вызывала отвращение. Потянувшись за телефоном, Джорджи ощутила едва заметную перемену в атмосфере, невидимые электрические волны, проскользнувшие по патио. Она подняла голову, и её кровь застыла в жилах. Брэм Шепард вошел внутрь.

По всему патио стали поворачиваться головы: от Брэма к ней и обратно. Он был одет как бесцельно слоняющийся второй сын европейского монарха в изгнании: дизайнерский блейзер – возможно от Гуччи, джинсы, подчеркивающие все сто девяносто сантиметров его роста и вылинявшая черная футболка, призванная подчеркнуть его безразличие к моде. Пара мужчин-моделей завистливо глазела на него. Мэдисон Мерил почти поднялась со своего стула, чтобы его перехватить, но Брэм направлялся прямиком к Джорджи.

Завизжали тормоза, когда машина с папарацци выехала на встречную полосу, чтобы сделать снимок недели: их не видели вместе с самого окончания съемок. Брэм дошел до столика, нырнул под зонтик и коснулся ее губ легким поцелуем.

– Трев не смог приехать. – Он понизил голос, чтобы их не подслушали. – Незапланированные обстоятельства.

– Не могу поверить, что ты это делаешь! – Джорджи не могла понять, зачем ему это. Брэму что-то было нужно – может быть, чтобы она закатила публичный скандал? Она с трудом растянула застывшие губы в некое подобие улыбки. – Что ты с ним сделал?

– Какая подозрительность. Бедолага потянул спину, выходя из душа. – Брэм поставил свой стул напротив нее, понизив голос, также как и она, и одарил ее своей самой соблазнительной улыбкой.

– Тогда почему он не позвонил мне и не отменил встречу? – спросила Джорджи.

– Он не хотел воскрешать неприятные воспоминания о Лансе-Неудачнике, отменившем ваш брак. В этом плане Трев очень чуток.

Ее улыбка стала шире, но шепот сочился ядом.

– Ты пытаешься успокоить меня. Я знаю.

Брэм изобразил удивленный смешок.

– Ну и паранойя. Да еще и неблагодарность. Несмотря на то, что Трев загибался от боли, он не хотел, чтобы ты сидела тут в одиночестве. Ты можешь не догадываться об этом, Скут, но все в городе и так жалеют тебя, и Трев не хотел усугубить твое унижение. Поэтому и позвонил мне.

Джорджи подперла щеку ладонью и поглядела на него с фальшивым обожанием.

– Ты лжешь. Он знает, что я чувствую к тебе, лучше чем кто бы то ни был.

– Ты должна быть благодарна, что я согласился тебе помочь.

– Тогда почему ты опоздал на полчаса?

– Ты же знаешь, у меня всегда были проблемы со временем.

– Ерунда! – Она так растягивала губы, играя на камеру, что у нее заболели щеки. – Ты хотел устроить впечатляющее появление. За мой счет. Брэм тоже продолжал улыбаться, а она склонила голову и рассмеялась. Он потянулся через стол и пощекотал ее под подбородком – они вновь стали Скипом и Скутер, как в старые добрые времена. К тому времени, когда появился официант, толпа фотографов на тротуаре заполонила и улицу, а желудок Джорджи превратился в один сплошной комок. Через несколько минут фотографии всплывут на экранах компьютеров по всему миру, и весь этот цирк станет еще хуже.

– Крабовые котлеты для Скутер, – произнес Брэм, элегантно щелкнув пальцами. – А мне, скотч со льдом. Лафройг . И равиоли с лобстером. – Официант исчез. – Боже, мне нужно покурить. Он взял ее за руку и погладил большим пальцем костяшки ее пальцев. Кожа загорелась от непрошенной ласки. Джорджи почувствовала мозоль на кончике его пальца и не могла понять, откуда она могла там взяться. Брэм, может быть, и рос в суровых условиях, но никогда в жизни не занимался физическим трудом. Она весело рассмеялась:

– Я тебя ненавижу.

Брэм сделал глоток ледяного чая из стакана и позволил уголкам своего точеного рта изогнуться в улыбке.

– Чувство полностью взаимно.

У Брэма не было причин ненавидеть ее. Она была «образцовым солдатом», в то время как он своими собственными руками загубил один из лучших ситкомов в телевизионной истории. В первые два года съемок Скипа и Скутер он лишь изредка нарушал правила, но годы шли, и Брэм становился все более неуправляемым. К тому времени, когда отношения между Скипом и Скутер переросли в романтические, он перестал заботиться о чем-либо, кроме собственного удовольствия. Брэм тратил деньги так же быстро, как и зарабатывал: на модные машины, дизайнерские костюмы и содержание армии дружков своего детства. Съемочная группа часто не знала, появится он трезвым или пьяным, и появится ли вообще. Он разбивал машины в хлам, громил ночные клубы, и отвергал любые попытки обуздать его безрассудство. Он был опасен: для женщин, репутаций и запасов транквилизаторов съемочной группы. Если бы он играл негативного персонажа, шоу смогло бы пережить порнографическую кассету, которая всплыла в конце восьмого сезона, но Брэм играл воспитанного пай-мальчика Скипа Скофилда, молодого наследника состояния Скофилдов, и даже самые преданные фанаты были шокированы тем, что увидели. Спустя пару недель шоу было закрыто, что навлекло на Брэма гнев публики и ненависть всех, кто был хоть как-то связан с проектом. Их обед все тянулся и тянулся, до тех пор, пока терпение Джорджи не иссякло. Она положила вилку рядом с разломанной, но так и не съеденной крабовой котлетой, поглядела на часы и постаралась выглядеть такой разочарованной, словно внезапно закончилось Рождество.

– О, жаль, но мне нужно идти. Брэм поддел вилкой последний кусочек равиоли и сунул ей в рот. Не так быстро. Нельзя уходить из Айви, не попробовав десерт.

- Не смей продолжать этот фарс. Осторожнее. Ты теряешь свое счастливое лицо. Джорджи проглотила равиоли и вновь надела улыбку.

– Ты на мели, да? Мой отец вложил мои деньги, а ты свои растранжирил. Вот почему ты это делаешь. Никто не дает тебе работу, потому что ты ненадежен, и тебе нужна хорошая реклама, чтобы вновь встать на ноги. Несмотря на то, что Брэм продолжал сниматься, он получал лишь мелкие роли, играя морально неустойчивых персонажей – мужей-изменщиков, распутных пьяниц – даже роли мало-мальски приличных злодеев ему не доставались.

– Ты в таком отчаянии, что вынужден выплывать за счет моих проблем с прессой.

– Ты должна признать, что это работает. Скип и Скутер снова вместе.

– Движением руки он подозвал официанта, который поспешил к их столику. – Слоеный торт с ореховой начинкой в горячей сливочной помадке. И две ложечки.

Когда официант оставил их, Джорджи подалась вперед, еще сильнее понизив голос.

– Так за что же я ненавижу тебя? Дай-ка посчитать. Я ненавижу тебя за свое несчастное детство…

– Тебе было пятнадцать, когда начался сериал. Не таким уж ты была и ребенком.

– Но Скутер было всего четырнадцать, а я была наивной.

– Еще какой.

– Ненавижу тебя за дурацкие шутки, которые унижали меня перед съемочной группой, прессой и всеми остальными.

– Да кто ж знал, что ты будешь постоянно наступать на одни и те же грабли?

– Ненавижу за все те часы, что я провела на съемочной площадке, ожидая тебя.

– Непрофессионально с моей стороны, признаю. Но поскольку ты постоянно сидела, зарывшись в свои книжки, то должна еще и поблагодарить меня за свое высшее образование.

– А еще за твое невыносимое поведение, из-за которого шоу закрыли, а я потеряла миллионы.

– Ты?! А как насчет тех миллионов, которых это стоило мне?

– По крайней мере, это меня утешает.

– Отлично, моя очередь… – его губы изогнулись в нежной улыбке.

– Ты была высокомерной маленькой ханжой, милая, а еще выдающейся ябедой. Если тебе хоть что-то не нравилось, ты тут же заставляла Папочку Пола бежать к продюсерам и устраивать скандал. Все должно было быть так, как желала его маленькая принцесса. Ее рот все еще изгибался в улыбке, однако глаза сверкали от гнева.

– Это ложь!– А еще ты была эгоистичной актрисой. Ты настолько дотошно следовала сценарию, что не оставалось никакого места для импровизации. Это душило меня.

– Он вновь пощекотал ее под подбородком. Джорджи пнула его по лодыжке так, чтобы никто ничего не заметил. Брэм вздрогнул, а она потрепала его по руке.

– Ты хотел импровизировать только потому, что не мог запомнить свой текст.

– Как только я пытался что-то изменить в шоу, отойти от привычных и удобных рамок, ты саботировала мои начинания.

– Несогласие – это не саботаж.

– Ты поливала меня грязью в прессе.

– Только после твоей порнопленки.

– Чьей-то пленки. Вся моя одежда была при мне.

– Неправда! – Джорджи с трудом вернула на место ускользающую улыбку. – Почему бы тебе не сказать, что в действительности было у тебя на уме. Тебя бесило, что я зарабатываю больше и обладаю большей популярностью.

– О, да. Как же я мог забыть о твоем появлении на Бродвее в роли Энни?

– А ты в то время прогуливал школу, болтаясь по улицам.

– Она подперла подбородок рукой. – Тебе хоть удалось окончить среднюю школу?

– Так, так… Как интересно…Их настолько поглотил спор, что они не заметили, как высокая, красивая блондинка подошла к их столику. Рори Кин с ее классическим французским пучком и аристократическими чертами лица, больше напоминала светскую львицу с Восточного Побережья, нежели влиятельного руководителя студии, однако еще в те времена, когда эта женщина занимала должность скромного помощника режиссера во время съемок одного из сезонов Скипа и Скутер, она уже слегка пугала.Брэм вскочил и запечатлел легкий поцелуй на ее щеке.

– Рори, я так рад тебя видеть. Прекрасно выглядишь, как всегда. Тебе понравился ланч?

– Очень. Не могу поверить, что вы двое сидите за одним столом, не держа друг друга на мушке.

– Мой пистолет в сумочке. – Сказала Джорджи, изобразив одну из усмешек Скутер. Брэм сжал ее плечо.

– Много воды утекло. Мы уже давным-давно заключили мир.

– Правда? – Рори подтянула ремешок сумочки повыше и окинула Брэма долгим, тяжелым взглядом. – Береги Джорджи. Запас хороших людей в этом городе ограничен, и мы не можем позволить себе потерять одного из них. – Она кивнула на прощание, развернулась и пошла к выходу из патио.

Заискивающая улыбка Брэма потускнела. Он взглянул на Джорджи сверху вниз.

– Когда это вы с Рори успели стать такими хорошими подругами?

– Мы не подруги.

Не извинившись, он направился вслед за Рори. Разговор с Брэмом оказался как обычно выматывающим, поэтому Джорджи была рада паре минут передышки. Принесли десерт, но ее желудок взбунтовался. Она отвела глаза и вспомнила тот день, когда отец дал ей сценарий к пилотной серии Скипа и Скутер. Тогда она даже и не подозревала, что ее жизнь вскоре изменится навсегда. Нелепый сюжет шоу оказался залогом успеха ситкома. Скутер Браун была храброй четырнадцатилетней сиротой, которая очутилась в шикарном особняке Скофилдов на Золотом Берегу Чикаго . Пытаясь избежать патронатного воспитания , она хотела найти сводную сестру, которая когда-то работала там. Однако та давно исчезла в неизвестном направлении. Не зная, куда пойти, Скутер спряталась в особняке, где ее обнаружил скучный пятнадцатилетний Скип, наследник состояния Скофилдов. Он, вместе с прислугой, сам того не желая, оказался вовлечен в заговор, с целью укрыть Скутер от взрослых Скофилдов.

Никто не ожидал, что шоу протянет больше одного сезона, но удивительные отношения между действующими лицами и находки сценаристов сделали свое дело. А главное, им удалось расширить рамки характеров героев далеко за пределы их первоначальных стереотипов.

Джорджи одарила Брэма злобной улыбкой.

– Закончил подлизываться к Рори?

– Я ходил за сигаретами.

– Ну, конечно.

– Купить сигарет и поподлизываться к Рори. Я люблю работать с несколькими задачами одновременно. Наш адский ланч закончился?

– Не успев даже начаться.Брэм настоял на том, чтобы подождать снаружи, пока служащий кафе не подгонит ее машину. Джорджи приготовилась и, естественно, как только они вышли на тротуар, шакалы окружили их. Брэм намеренно защитным жестом обвил ее плечи рукой, которую ей захотелось сбросить, и приветственно поднял ладонь, посылая свою ослепительную улыбку прямо в камеры.

– Двое старых друзей всего лишь встретились, чтобы пообедать, – сказал он, пытаясь перекричать их возгласы.

– Не пытайтесь превратить это в нечто большее.

– Вы же должны ненавидеть друг друга.

– Вы зарыли топор войны?

– Вы встречаетесь?

– Джорджи, ты говорила с Лансом? Он знает, что ты встречаешься с Брэмом?

Брэм напустил на себя обиженный вид, который, как она знала, был абсолютно фальшивым.

– Ребята, дайте передохнуть. Это всего лишь ланч. И не обращайте внимания на слухи о шоу с воссоединением Скипа и Скутер. Его не будет. Шоу с воссоединением? Папарацци сорвались с цепи.

– А сценарий уже существует?

– Остальная часть съемочной группы уже согласилась?

– Когда начнутся съемки?

Брэм с трудом проложил ей дорогу к машине. Она попыталась прищемить дверью его пальцы, но он оказался проворнее. Отъезжая, Джорджи заставила себя улыбнуться и помахать камерам рукой, но, едва миновав их поле зрения, она издала громкий вопль. Не было никакого шоу с воссоединением, хоть со слухами, хоть без них. Брэм сделал это специально, чтобы насолить ей.

Примечания:

Лафройг – сорт виски

Золотой Берег – район богатых особняков города Чикаго.

Патронатное воспитание - проживание без юридического усыновления или удочерения у приёмных родителей.

Глава 3

Утром в субботу Джорджи припарковала свою машину прямо у Темескал каньон роуд, втиснувшись между серо-голубым Бентли и красным Бенц Родстером. Папарацци все еще отсыпались после вчерашней клубной ночи, поэтому нежеланное сопровождение ее не беспокоило.

– Ты опоздала! – воскликнула Саша, когда Джорджи выбралась из машины. – Была слишком занята, обжимаясь с Брэмом Шепардом?

– Ага, как раз именно этим я и занималась, – Джорджи хлопнула дверью.

Саша расхохоталась. Она выглядела как всегда потрясающе: высокая и гибкая в белой толстовке от L.A.M.B. и серых брюках. Саша стянула свои прямые темные волосы в конский хвост и защитила глаза от солнца розовой кепкой-козырьком.

– Не обращай внимания на Сашу, – Эйприл, самая старшая и единственная по-настоящему здравомыслящая подруга в тесном кругу Джорджи, была одета в черную футболку, привезенную ее мужем из последнего турне. – Она сама подъехала тридцать секунд назад.

– Я проспала, – оправдывалась Саша. – С молодыми это случается.

Эйприл было чуть больше пятидесяти. У нее были красивые правильные черты, выразительное лицо с квадратной челюстью и румянец, говорящий о тщательно поддерживаемом здоровье. Она работала стилистом Джорджи много лет, но что еще важнее – она стала близким другом. Эйприл тряхнула мелироваными волосами и подарила Саше теплую улыбку.

– Я спала, как младенец. Но с другой стороны, у меня была бурная ночь.

Саша нахмурилась.

– Ну да, у меня бы тоже была бурная ночь, если бы я была замужем за Джеком Пэтриотом.

– Но это не так. – Самодовольно протянула Эйприл.

Тридцать лет назад она была известной рок-н-рольной группи, но печально известные дни ее бурной молодости остались далеко позади. Теперь она была женой легендарного рокера Джека Пэтриота, матерью известного куортербэка НФЛ, а совсем недавно стала бабушкой. Она больше не работала стилистом, делая иногда исключение ради Джорджи.

Джорджи заправила волосы за уши и надела бейсболку. Она вытащила рюкзак с бутылками воды из машины, поскольку единственная из них не отказывалась его нести. Когда она сильно похудела, подруги пытались уговорить ее бросить этот дополнительный сжигатель калорий, но Джорджи не соглашалась.

Иногда она спрашивала себя, как женщины, у которых нет подруг, справляются с проблемами. За все то время, что они знали друг друга, эти женщины никогда не подводили, несмотря на то, что их часто разделяли огромные расстояния, превращая эти субботние утренние прогулки в настоящую редкость. Саша жила в Чикаго, Эйприл в Лос Анжелесе, но проводила столько времени, сколько могла на семейной ферме в Теннеси. Мэг Коранда, самая младшая в их компании, снова отправилась в одно из своих путешествий. Никто из них точно не знал куда.

Они следовали за Сашей по направлению к железной дороге. Она сбросила свой обычный убийственный темп, чтобы Джорджи, которая когда-то была их лидером, могла держаться рядом.

– Расскажи, что там у вас случилось с Брэмом, – спросила она.

– В самом деле, Джорджи, о чем ты только думала? – нахмурилась Эйприл.

– Это произошло случайно. – Джорджи подтянула рюкзак. – С моей стороны, во всяком случае. И полностью преднамеренно с его.

Она рассказала им о своем плане по поводу регулярных свиданий, потом объяснила, что случилось в «Айви». Она не упомянула лишь о предложении, которое сделала Тревору, но не потому, что не доверяла им. В отличие от Ланса, эти женщины никогда бы не предали ее, однако Джорджи не хотела, чтобы даже самые близкие подруги знали, что она находится в еще более жалком состоянии, чем они предполагали. К тому времени, как они достигли края каньона, Джорджи едва дышала.

Последние остатки утренней прохлады сгорели в лучах солнца, и их взору открылось побережье от бухты Санта-Моника до Малибу. Они остановились на несколько минут, чтобы снять куртки и повязать их вокруг талии. Саша вытащила два шоколадных батончика и предложила один из них Джорджи, пытаясь выглядеть так, будто сделала это не нарочно, но Джорджи отказалась.

– Я кое-что съела утром. Честно.

– Ложку йогурта, – сказала Эйприл.

– Целую баночку. Мне уже лучше. Правда.

Они не поверили ей.

– Ну и ладно. А я умираю от голода, – заявила Саша.

Когда она вонзила зубы в свой батончик, ни Джорджи, ни Эйприл не указали на тот факт, что Саша Холидэй, основательница «Здорового Питания Холидэй» скорее должна была бы съесть ломтик фрукта или питательный батончик «Холидэй» вместо «Милки Уэя». Об этом знали лишь они - Саша была тайной поклонницей «вредной» еды, что, однако, никак не сказывалось на ее фигуре.

Саша засунула обертку за корсаж своего белого топа, оставляя свернутый комок выпирать из-под эластичной ткани.

– Давайте обдумаем все это. Может быть, встречаться с Брэмом – это не такая уж плохая идея. Это наверняка отвлечет всех от разговоров насчет Ланса и Святой Джейд. – Саша откусила от шоколадки. – Вдобавок, Брэм Шепард все еще остается самым горячим плохим мальчиком в городе.

Джорджи не могла вынести ничего, что хотя бы отдаленно напоминало комплимент Брэму.

– В отношении кассовых сборов он совсем не горяч, - возразила она. – И я счастлива, что его торговец наркотиками не объявился, пока мы обедали.

Саша зажала батончик в зубах и обошла Джорджи, чтобы расстегнуть рюкзак и вытащить бутылки с водой.

– Трев мне говорил, что Брэм не принимает наркотики уже много лет.

– Трев слишком доверчив. – Джорджи открутила крышку на бутылке. – Больше ни слова о Брэме, ладно? Я не позволю ему испортить себе утро. Он уже испортил достаточно, подумала она.

Следующие две мили они бежали по дороге, петляющей среди платанов, дубов и лавровых деревьев. Джорджи наслаждалась ощущением уединенности. Они добрались до мелководной бухты. Саша наклонилась, чтобы потянуть ноги.

– Мне пришла в голову замечательная идея. Давайте съездим в Вегас на следующих выходных.

Эйприл присела у воды.

– Я не люблю этот город. К тому же у нас с Джеком есть кое-какие планы.

Саша фыркнула:

– Голые планы.

Эйприл усмехнулась, и Джорджи улыбнулась вместе с ней, ощущая внутри знакомую боль предательства. Однажды, она была также уверена в любви Ланса, как Эйприл в Джеке Пэтриоте. А потом Ланс встретил Джейд Джентри, и все переменилось.

Ланс и Джейд вместе снимались в Эквадоре. Ланс играл лихого наемника, а Джейд – нудного археолога, хотя в это верилось с трудом, учитывая ее экзотическую красоту. Первое время звонки Ланса были полны рассказов о том, что Джейд полностью погружена в свою работу профессионального благодетеля и редко общается со съемочной группой в неформальной обстановке, и что она проводит столько времени на телефоне, занимаясь благотворительностью, что не всегда успевает выучить свой текст.

Но постепенно истории прекратились, а Джорджи этого не заметила.

Она повернулась к Саше.

– Поездка в Вегас, то, что нужно. Можешь на меня рассчитывать. – Она уже представляла фотографии Джорджи Йорк и ее очаровательной подруги, развлекающихся в Городе Грехов. Если за этой поездкой последуют несколько месяцев регулярных свиданий, как она и планировала, то, возможно, истории под заголовками «Неутихающее горе Джорджи» сменятся чем-то вроде «Джорджи и ее Дикие Ночи».

Саша начала напевать «Девочки просто хотят повеселиться». Джорджи даже исполнила символический танец. Это была хорошая идея. Великолепная. Как раз то, что нужно.

* * *

– Что значит, тебе нужно было вернуться в Чикаго? – шипела Джорджи в телефонную трубку шесть дней спустя. Она сидела за столиком в ресторане Ле Кирк отеля Белладжо, где они с Сашей должны были встретиться и начать свой уикенд в Вегасе.

В голосе Саши не хватало обычного сарказма, его сменила тревога:

– Я оставила три сообщения. Почему ты не перезвонила?

Потому что Джорджи случайно забыла телефон в чемодане и вытащила его только по пути в ресторан.

– У нас на складе случился пожар, – продолжила Саша. – Мне пришлось срочно вернуться.

– Никто не пострадал?

– Нет, но ущерб очень велик, Джорджи. Я знаю, что поездка в Вегас – это моя идея, я бы никогда не подвела тебя так, если бы…

– Не глупи. Со мной все будет в порядке. – Саша оставалась собранной в трудных ситуациях, однако она все равно не была таким крепким орешком, каким хотела казаться. – Береги себя, и обязательно позвони мне, когда будут новости.

– Ладно.

Повесив трубку, Джорджи окинула взглядом обеденный зал отеля, напоминавший сверкающий бриллиант с его драпированным шелком потолком и видом на озеро Белладжо. Несколько человек открыто глазели на нее, и она поняла, что снова сидит одна за столиком на двоих. Джорджи оставила стодолларовую банкноту рядом с бокалом для воды и прошла в казино через двери, у которых толпились звездные гости. Она шла мимо игровых автоматов с Монополией, не поднимая головы.

– Готов поклясться, что ты меня преследуешь.

Она резко развернулась и увидела Брэма Шепарда, стоящего у дверей Кирко, ресторана дочернего тому, который она только что покинула. Он был как всегда великолепен в джинсах и рубашке в тонкую полоску с отложными манжетами: смесь небрежности и элегантности, которая отнюдь не выглядела отвратительной, хотя и должна бы. Освещение казино превратило его глаза из лавандовых в серебристые. Брэм походил на одно из семи чудес света, слегка потускневшее от кислотных дождей.

– Это совсем не случайность, – сказала Джорджи.

– На самом деле, как раз она.

– Ну да, как же. – Она ускорила шаг, пытаясь убраться подальше, пока никто не заметил их вместе, но он пошел рядом с ней.

– У меня был бенефис, – сообщил Брэм.

– Мне все равно. Отстань.

– Меня пригласили на корпоратив и заплатили двадцать пять тысяч за то, что я провел два часа на вечеринке, устроенной компанией, общаясь с гостями.

– Не совсем бенефис.

– Для меня – бенефис.

– Логично.

Джорджи знала многих не очень известных актеров, которые зарабатывали себе на жизнь таким образом, однако никто из них не признавался в этом.

Она пошла еще быстрее, но было уже слишком поздно. Они уже начали привлекать внимание, что было неудивительно, учитывая фотографии их совместного обеда, заполонившие все таблоиды. Джорджи хотела хороших статей, содержание которых она могла бы контролировать, но Брэм Шепард хорошим отнюдь не был и контролю не поддавался.

Они миновали круглый бар, где рок-группа мучила одну из песен Никелбэк[1]. Не имея возможности сбежать, Джорджи выдавила улыбку. Было самое время дать ему понять, что дни, когда она представляла из себя легкую добычу, давно прошли.

– Дай-ка угадаю. – Сказала она, когда они огибали автоматы. – Ты, должно быть, направляешься в спальню стареющей третьей жены магната, владеющего корпорацией. Она платит тебе за дополнительные услуги.

– Желаешь присоединиться? Представь, сколько она отвалит за возможность порезвиться с нами обоими.

– Спасибо за заботу, но в отличие от тебя, я до сих пор непристойно богата, а потому не опускаюсь до торговли своим телом.

– Кого ты пытаешься надуть? Я видел тебя в «Красавцах». Ты продавала себя, чтобы сколотить свое состояние.

Она пыталась убедить отца, что тот фильм был ошибкой, но он отказывался слушать. Неудачи стали липнуть к ней, словно запах дешевых духов.

– Ты должна подать в суд на тех, кто создавал твои костюмы к этому фильму. – Он подмигнул симпатичной девушке с азиатской внешностью, раздающей карты за столом для блэкджэка. – Им следовало бы сделать акцент на твоих ногах, а не на груди.

– Раз уж речь зашла о моих недостатках, не забудь мои круглые глаза, большой рот и…

– Глаза у тебя не круглые. А большой рот вовсе не мешает Джулии Робертс.

Но Джорджи не была Джулией Робертс.

Его глаза скользнули по ее телу. Она была высокой, но он все равно был на полголовы выше.

– Кстати, хорошо выглядишь сегодня. Одежда почти скрывает, насколько ты тощая. Эйприл должно быть подбирает тебе гардероб.

– Да. – Хотя Джорджи сама выбрала это платье-футляр с рисунком из белых и черных брызг краски. От плеч оно спускалось прямо, а черный кожаный пояс, охватывающий бедра, делал силуэт платья свободным. Волосы она уложила отдельными прядями вокруг лица и надела пару массивных браслетов.

Он проводил взглядом длинноногую блондинку, которая откровенно пожирала его глазами.

– Ну, рассказывай. Охота все еще продолжается, или ты нашла парня, достаточно тупого, чтобы жениться на тебе?

– Несколько дюжин. К счастью, я вовремя пришла в себя. Удивительно, как хорошо помогает небольшая шоковая терапия. Ты должен попробовать.

Он хлопнул ее по спине ладонью.

– Знаешь, что я тебе скажу, Скут? Ты все еще не разучилась попадать в эти забавные, смущающие переделки. Твоя нежная сцена с Тревом была лучшим, что я видел за последние месяцы.

– Это лишь доказывает, насколько грустна твоя ограниченная жизнь.

Они дошли до переполненного людьми фойе. Его кричаще-яркие потолки, украшенные стеклянными цветами от Дейла Чихули[2], не сочетались с остальным декором, но все равно были красивыми. Сразу же поднялся шум, и люди оставили свои дела, чтобы поглазеть на них. Джорджи вымучила более широкую улыбку. Одна из женщин подняла сотовый, чтобы сделать фото. Замечательно. Просто великолепно.

– Давай выбираться отсюда. – Брэм схватил ее за руку и потащил сквозь толпу. Следующее, что она увидела, был лифт, пропитанный ароматом «Туберозы» от Джо Малоне. Брэм сунул карточку в отверстие на панели и нажал кнопку. Их отражения уставились на нее из зеркальных стен – Скип и Скутер полностью повзрослевшие. На крошечную долю секунды Джорджи задумалась, а кто же присматривает за близнецами, пока мама с папой проводят вечер в городе.

Лифт поехал. Она потянулась и нажала кнопку тридцатого этажа.

– Еще нет и одиннадцати, – сказал он. – Давай сначала развлечемся.

– Хорошая идея. Надо захватить свой шокер.

– Колючая, как всегда. У тебя красивая обертка, Джорджи, но внутри нет подарка. Держу пари, ты никогда не позволяла Лансу-Неудачнику увидеть тебя обнаженной.

Она прижала ладони к щекам.

– А разве нужно было снимать одежду? Почему мне никто об этом не сказал?

Брэм прислонился плечами к стене лифта, скрестил лодыжки и окинул ее своим мастерским плавящим беглым взглядом.

– Знаешь, о чем я жалею? О том, что не трахнул Джейд Джентри, когда у меня был шанс. Эта женщина – чистый секс.

Его комментарий должен был опустошить ее, но это был Брэм, поэтому все ее бойцовские инстинкты ринулись на поверхность.

– У тебя не было ни единого шанса со Святой Джейд. Она выбирает своих мужчин из актеров списка А, а последний фильм Ланса собрал восемьдесят семь миллионов.

– Удачливый ублюдок. Он совершенно не умеет играть.

– В противоположность твоим невероятным кассовым сборам. Хотя, должна признать…выглядишь ты хорошо. – Она сжала сумочку. – Напомни мне, чтобы я записала имя твоего потрясающего пластического хирурга.

Брэм выпрямил ноги.

– Джейд звонила мне пару лет назад, но я был настолько не в себе, что так и не перезвонил. Вот как наркотики разрушают мозг, но никто не предупреждает детишек о таком дерьме. – Двери раскрылись на двадцать восьмом этаже. Он схватил ее за локоть. – Время развлекаться. Пошли.

– Нет.

Он потянул ее за собой.

– Да ладно тебе, Джорджи. Мне скучно.

– Это не мои проблемы. – Джорджи попыталась упереться каблуками в толстый ковер, лежащий в центре роскошного коридора.

Его хватка усилилась.

– Ты, кажется, забыла о том, что я подслушал в доме у Трева, а то бы поняла, что ты практически моя рабыня.

Она слишком часто становилась жертвой Брэма, когда он играл в кошки-мышки, чтобы не видеть, куда он клонит, и все это ей совсем не нравилось.

Брэм завернул за угол, таща ее за собой.

– Ты хоть представляешь, сколько денег я мог бы заработать, если бы продал историю грустной, отчаявшейся Джорджи Йорк, умоляющей мужчину жениться на ней?

– Даже ты не сделал бы такого.

Но он мог.

– Думаю, это зависит от того, насколько послушной рабыней ты будешь. Надеюсь, что на тебе сексуальное белье, потому что я настроен на приватный танец.

– Я сделаю звонок ради тебя. В Вегасе полно доведенных до отчаяния девушек.

Он постучал в дверь костяшками пальцев.

– Я признаюсь в этом только тебе, Скут, но я уже почти в стельку пьян, после тех мартини, что прошли через меня. И поскольку я хочу быть трезвым, как стеклышко во время твоего приватного танца, то остаток вечера я собираюсь пить только газировку.

Он не выглядел пьяным, но из прошлого опыта Джорджи знала, что он мог проглотить бесчисленное количество спиртного, прежде чем у него начнет хотя бы слегка заплетаться язык. Возможно, он и пудрил ей мозги насчет танца, но это совсем не означало, что он не замыслил чего-нибудь настолько же жестокого, чтобы шантажировать ее. Ее могли поджидать серьезные проблемы, и нужно было быстро решить, как с ними справиться.

Дверь открылась, и Брэм втолкнул ее в просторный частный номер, наполненный мрамором, позолотой, живыми цветами и несколькими молодыми, очень молодыми женщинами, которых мужчины ненамного превосходили числом. Судя по росту, большинство из них были баскетболистами, за исключением пары агентов в дорогих костюмах и дорогими часами на руках, с озабоченными лицами подпирающих углы.

– Это Скутер! – Один из баскетболистов поднялся на ноги и сверкнул парой золотых зубов. – Черт, малышка, ты здорово выглядишь. Иди, выпей с нами.

– Твоя обожающая публика, – Брэм махнул рукой и направился к бару, где сидели женщины.

Учитывая, что ее ждал лишь пустой гостиничный номер, а внимания Брэма - толпа женщин, Джорджи решила, что она может без опасений немного поболтаться вокруг. Кроме того, она не могла позволить Брэму увидеть свое бегство. Вскоре она обнаружила, что большинство мужчин в комнате играли за Никсов[3]. Тот, который окликнул ее, оказался наркоманом, а вот его партнер по команде – настоящим очаровашкой. У Керри Кливленда были сексуальные дреды, длинные темные ресницы и заразительный энтузиазм. Выпив половину своего шоколадного мартини, Джорджи начала наслаждаться вечером. Ей не нужно было волноваться насчет щелчков камер вокруг, а Брэм был слишком занят молоденькими штучками, повисшими на нем, чтобы докучать ей.

Около двух часов ночи, вечеринка переехала в частный игровой зал, где Керри стал учить ее играть в кости. Впервые за несколько месяцев, ей было действительно весело. Она сделала свою первую ставку, когда рядом с ней появился Брэм.

– Ты осознаешь, что это пятисотдолларовые фишки?

– Да, и мне плевать. Ты слишком скован.

– Я не думаю, что ты скован, Брэм. – Убийственно-выглядящая рыжеволосая женщина с прокуренным голосом пыталась обернуться вокруг него, но он оттолкнул ее и заявил, что тоже будет играть.

Когда подошла очередь Джорджи бросать кубики, Брэм положил свои фишки на черту. Она бросила. Раздались одобрительные восклицания, когда выпали победные шестерка и пятерка. Только Брэм ставил против нее.

– Какая жалость, – прошептала она. – Я знаю, что у тебя проблемы с деньгами, но я слышала, что мужчины проститутки делают состояния на нужных клиентах.

– Ты всегда так заботишься обо мне.

– А для чего еще нужны друзья.

Рыжая не оставляла попыток завладеть вниманием Брэма, а он продолжал игнорировать ее. Наконец, она исчезла, но только для того, чтобы вернуться с двумя свежими мартини. Она сунула один в руку Брэму, но когда она поднесла второй к своим губам, он забрал его и протянул Джорджи.

– Может быть, это ослабит тебя.

Рыжеволосая женщина выглядела настолько подавленной тем, что он отверг ее, что Джорджи пожалела бы ее, не будь та настолько бесцеремонной. Брэм бросил кости и выкинул семерку. Пока что он оставался при своих, а Джорджи проиграла несколько тысяч. Ей было все равно. Это было весело. Она сделала глоток мартини и подбодрила Керри, когда настала его очередь бросать.

Время летело, и мир начал превращаться в бурлящий цветной калейдоскоп. Кости со стуком отскакивали от края стола. Клюшка скребла по зеленому сукну. Фишки щелкали. Внезапно все вокруг стало красивым, даже Брэм Шепард. Когда-то они творили магию на экранах телевизоров. Конечно же, это хоть что-то да значило. Она прислонилась к нему щекой.

– Я больше не ненавижу тебя.

Брэм обвил рукой ее плечи, и в его голосе звучала та же радость, что переполняла Джорджи.

– Я тебя тоже.

Пролетела еще одна прекрасная минута, а потом, безо всякой причины, он отстранился. Она хотела запротестовать, когда он уходил, но ей было так хорошо.

Краем глаза Джорджи заметила, что он подошел к рыжей. Он выглядел рассерженным. Как он мог быть таким сердитым в такую чудную ночь?

Кости стучали снова и снова. Брэм вернулся к ней.

– Нужно убираться отсюда.

Это было последнее, что Джорджи помнила, до следующего дня, когда проснувшись, обнаружила, что совершила огромную ошибку,.

Глава 4

Джорджи застонала. В висках пульсировало, во рту стоял привкус, напоминающий чем-то кислотный электролит, а на месте желудка образовалась выгребная яма. Когда она подтянула колени к животу, ее зад уперся в бок Ланса. Его кожа была теплой и…

Неееееет!

Джорджи распахнула тот глаз, который не прикрывала подушка.

Жестокий луч послеобеденного солнца просочился сквозь шторы и осветил белый атласный бюстгальтер, лежащий на ковре ее номера в отеле Белладжо. Одна из туфель на каблуках, которые она надевала вчера вечером, торчала из-под пары мужских джинсов.

Пожалуйста, пожалуйста, пусть эти джинсы принадлежат тому милому баскетболисту.

Она зарылась лицом в подушку. Что, если это не так? Что, если они принадлежат…

Этого не может быть. Она и баскетболист…Керри – его звали Керри… Они зажигали вчера за столом для игры в кости. Флиртовать было так приятно. Ну и что с того, что он младше?

Ну, хорошо, она была обнажена, и это порождало некоторую неловкость. Но теперь Ланс уже не был последним мужчиной, с которым она спала, и это уже был прогресс, так ведь? Желудок неприятно заурчал. Джорджи вновь открыла глаз. Несколько раз ей приходилось страдать от похмелья, но такого, чтобы потерять память, она еще не испытывала никогда.

Бедро потерлось о ее зад. Оно было достаточно мускулистым, чтобы принадлежать спортсмену. Но, как бы Джорджи не пыталась сосредоточиться, последнее, что она помнила – это Брэм, уводящий ее с вечеринки.

Керри, должно быть, пошел за ней. Да, она была уверена, что помнила, как он украл ее у Брэма. Они пришли сюда, где проговорили до рассвета. Он смог рассмешить ее и заметил, что у нее больше отваги, чем у любой из знакомых ему женщин. Он сказал, что она умна, талантлива и гораздо красивее, чем думают большинство людей. Что Ланс выставил себя идиотом, бросив такую женщину, как она. Они заговорили о том, что заведут детей – прекрасных детей, рожденных в смешении рас, непохожих на будущих бледных отпрысков Ланса. Они решили продать фото своего очаровательного ребенка тому, кто заплатит больше и пожертвовать все деньги на благотворительность, что будет особенно трогательно после того, как на Драдж Репорт всплывут новости о том, что Джейд Джентри потратила все деньги, собранные ею, на покупку яхты. Тогда Джорджи выиграет Оскар, а Керри – Суперкубок.

Ну, хорошо, она перепутала виды спорта , но ее оправдывало то, что голова просто раскалывалась от боли, в желудке мутило, а твердое колено так и норовило впиться в ее зад.

Джорджи пора было положить конец своим мучениям, но для этого нужно было повернуться и разобраться с последствиями увиденного. Ей необходима вода. И целый пузырек тайленола.

Джорджи пришло в голову, что ликер не мог вызвать такую дикую амнезию. Это было не простое похмелье. Ее накачали наркотиками. И Джорджи знала только одного человека, настолько безнравственного, чтобы сделать это.

Она изо всех сил двинула его локтем в грудь.

Он застонал от боли и перекатился, утащив за собой простыню.

Джорджи снова зарылась лицом в подушку. Вскоре матрас прогнулся и он встал. Она услышала приглушенный звук его шагов, когда он поплелся в ванную. Когда дверь захлопнулась, Джорджи неловко нащупала простыню и заставила себя сесть. Комната накренилась, а в желудке поднялась волна. Она завернулась в простыню, с трудом встала на ноги и, пошатываясь, побрела во вторую ванную, где скорчилась над раковиной и закрыла лицо руками.

Как поступила бы Скутер, проснувшись обнаженной и одурманенной наркотиками в постели с незнакомцем? Или нет. Скутер ничего не сделала бы, потому что с ней не случалось ничего, настолько ужасного. Легко быть жизнерадостной оптимисткой, когда целая команда сценаристов защищает тебя от всего того дерьма, что способна принести реальная жизнь.

Когда Джорджи отняла руки от лица, кошмарный образ, в духе ранней Кортни Лав , поприветствовал ее в зеркале. Всклокоченные, как у ведьмы, волосы цвета вишневой колы совсем не скрывали раздражение от щетины на шее. Потеки туши вокруг зеленых глаз походили на грязь у заросшего водорослями пруда. Уголки широкого рта были опущены вниз, а цвет лица напоминал протухший йогурт. Она заставила себя выпить стакан воды. Все туалетные принадлежности были в другой ванной, но она все же умылась и прополоскала рот жидкостью, входящей в комплект, предлагаемый отелем.

Джорджи чувствовала, что не способна пока иметь дело с тем, кто притаился по другую сторону двери, поэтому она откинула волосы с лица и села на мраморное основание ванны. Ей хотелось позвонить кому-нибудь, но нагружать сейчас проблемами Сашу не стоило, Мег была недоступна, а признаваться в своем падении Эйприл, которая наверняка будет в ней сильно разочарована, она была еще не готова. Бывшая группи стала для Джорджи нравственным компасом. Что до отца… Никогда.

Она заставила себя встать и затянула простыню покрепче. Спальня была пуста, но надежда на то, что он уже ушел, растаяла, когда Джорджи увидела его одежду, все еще разбросанную по полу. Она прошла в гостиную, еле передвигая ноги по ковру.

Мужчина стоял у окна, спиной к ней. Он был высок. Однако, недостаточно для того, чтобы играть в НБА. Он представлял собой ее худший кошмар.

– Не говори ни слова, пока не принесут кофе, – предупредил он, не оборачиваясь. – Я серьезно, Джорджи. Я сейчас не в состоянии иметь с тобой дело. Разве только, если у тебя есть сигарета.

Ярость затопила все ее существо. Джорджи схватила подушку с дивана и швырнула ее прямо во взъерошенную, рыжевато-каштановую голову Брэма Шепарда.

– Ты опоил меня наркотиками!

Он пригнулся, и подушка ударилась в окно.

Джорджи попыталась добраться до него, но, когда он повернулся, она запуталась в простыне, которая тут же сползла до талии.

– Прикройся, – сказал он, – Из-за них уже и так много проблем.

С его потерянным ботинком у нее получилось удачнее, чем с подушкой.

– Ой! – Брэм потер грудь, и ему хватило наглости выглядеть оскорбленным. – Я ничего не подсыпал тебе! Поверь, если бы я собирался накачать женщину наркотиками, это была бы не ты.

Джорджи натянула простыню до подмышек и поискала взглядом, что бы еще в него запустить.

– Ты лжешь. Меня опоили.

– Да, и меня тоже. Но это сделал не я. Это Мередит, Мэрилин, Мэри-кто-то…

– Ты о ком?

– Та рыжая на вчерашней вечеринке. Помнишь, она принесла напитки? Я взял один, а другой отдал тебе – тот, который она сделала для себя.

– Зачем ей подсыпать что-то в свой стакан?

– Потому что ей нравятся ощущения, которые она от этого получает.

У Джорджи появились смутные подозрения, что, возможно, впервые в жизни Брэм Шепард говорит правду. Она вспомнила, как он сопротивлялся призывам женщины, и насколько рассерженной та выглядела. Девушка подтянула простыню повыше и, пошатываясь, приблизилась к нему.

– Ты знал, что в напитках был наркотик? Ты знал и не остановил меня?

– Я не знал. Я понял это только тогда, когда допил свой, взглянул на тебя и заметил, что не испытываю отвращения.

В дверь постучали, и голос объяснил, что это служба доставки.

– Возвращайся в спальню, – прошипела Джорджи, – И дай мне свой халат! У таблоидов везде есть глаза. Живее!

– Только попробуй еще раз приказать мне…

– Да быстрее же, идиот!

– Ты мне нравилась больше, когда была пьяна. – Брэм стянул халат, перекинул его через руку Джорджи и исчез. Она швырнула простыню на диван и затянула пояс халата по пути к двери.

Горничная вкатила тележку и расставила блюда на обеденном столике, который располагался под позолоченной люстрой. Джорджи услышала, как в ванной зашумел душ. Пойдут слухи о том, что она провела ночь не одна. С кем именно она ее провела, никто, к счастью, не знал, так что вся ситуация была даже на руку Джорджи

Горничная, наконец, ушла. Джорджи бросилась к кофейнику, а потом подошла к окну и попыталась привести мысли в порядок. Далеко внизу, туристы собрались, чтобы поглазеть на фонтан Белладжо. Что же вчера произошло в спальне? Она ничего не помнила. Только тот первый раз…

Когда они впервые встретились, Джорджи было пятнадцать, а ему – семнадцать. Его привлекательность лишила ее дара речи, а он лишь окинул ее дерзким взглядом своих лавандовых глаз и скучающе фыркнул. Как и следовало ожидать, она влюбилась в него по уши.

Предупреждения отца на его счет лишь подпитывали ее страсть.

Высокомерный, мрачный, недисциплинированный и потрясающе красивый, Брэм действовал на пятнадцатилетнюю романтичную девочку, словно валерьянка на кошку. Однако во время съемок первых двух сезонов он переставал игнорировать ее только тогда, когда они вместе работали на площадке.

Ее лицо глядело с обложек многих журналов для подростков, но она все равно оставалась тощей, с круглыми, как леденцы, глазами, розовыми щеками и огромным ртом. Кожа постоянно шелушилась из-за грима, который ей накладывали, а кудрявые морковно-рыжие волосы Сиротки Энни делали Джорджи еще младше. Ее уверенность в себе не повысили даже несколько свиданий с привлекательными актерами-подростками, потому что ее отец организовал их исключительно ради привлечения внимания прессы.

Все остальное время Пол Йорк держал ее подальше от пороков Голливуда.

Ослепительная внешность Брэма, его самоувенность и по-уличному грубоватая манера держаться будоражили воображение Джорджи. Она еще никогда не встречала человека с такой буйной натурой, свободного от необходимости угождать окружающим. Джорджи покупала ему подарки – новый диск, который он просто должен был послушать, дорогой шоколад, лучший на свете, футболки с забавными надписями, которые он никогда не носил. Она запоминала шутки, чтобы рассказать ему, соглашалась с каждым его словом и делала все возможное, чтобы понравиться ему, но, когда камеры были выключены, она с таким же успехом могла бы быть невидимкой.

Контраст между грубоватым Брэмом и изящным выпускником частной школы, которого он играл, завораживал Джорджи, и она по крупицам выуживала информацию о нем у его приятелей - горластых придурков, постоянно болтающихся на съемочной площадке.

Брэм вырос в Южной Стороне Чикаго. Когда ему было семь, его мать умерла от передозировки наркотиков, и ему пришлось заботиться о себе самостоятельно. Его безответственный отец, иногда подрабатывавший маляром и тратящий деньги своих подружек на пиво, умер, когда Брэму было пятнадцать. Вскоре после этого, он бросил школу и начал «подрабатывать», продавая наркотики. Однажды сорокалетняя разведенная женщина-волонтер заметила его на улице и взяла под крыло, а может быть и в свою постель – Джорджи не знала наверняка. Эта женщина сгладила острые углы его характера и уговорила заняться модельным бизнесом. После того, как дорогой магазин мужской одежды в Чикаго нанял его для своей рекламной кампании, Брэм бросил свою покровительницу, посетил несколько уроков актерского мастерства, а потом получил пару ролей в одном из местных театров, что в конечном итоге, привело его на пробы для роли Скипа.

Начался четвертый сезон шоу. Джорджи дала себе обещание, что, наконец, заставит Брэма увидеть в себе не надоедливую помеху, а желанную восемнадцатилетнюю женщину. Они начали работу в июле, снимаясь в Чикаго. Один из дружков Брэма упомянул, что тот собирается снять яхту для субботнего ночного круиза с выпивкой по озеру Мичиган. Отец Джорджи уезжал в Нью-Йорк на выходные, поэтому она решила прийти на вечеринку без приглашения.

Джорджи оделась очень тщательно: на ней было платье на бретельках с леопардовым рисунком и босоножки на небольшой платформе. Ступив на борт яхты, она заметила, что большинство женщин были одеты в короткие шорты и купальники.

Р. Келли ревел из динамиков. Всем женщинам было уже за двадцать, и у них были сверкающие волосы, длинные ноги и сексуальные тела, но на стороне Джорджи была слава, и, когда яхта покинула док, они окружили её, чтобы поболтать, оставив дружков Брэма в одиночестве.

– А вы не дадите автограф для моей племянницы?

– А вы посещаете уроки актерского мастерства и все такое?

– Вам так повезло, что вы работаете с Брэмом. Он самый горячий парень на планете.

Джорджи улыбалась и давала автографы, пытаясь отыскать Брэма взглядом.

Наконец, он появился из каюты, одетый в мятые шорты и желто-коричневую рубашку-поло. Брэм шел со стаканом в руке, дымя сигаретой и приобнимая за плечи двух красоток. Джорджи до боли хотела его.

Взошла луна, и вечеринка постепенно превратилась в одну из тех, от которых ее ограждал отец. Одна из девушек сняла лифчик. Мужчины засвистели. Две другие начали целоваться. Джорджи поняла бы, если бы они были лесбиянками, но поскольку это было не так, шоу, устроенное специально для мужчин, вызывало лишь отвращение. Когда они стали ласкать друг другу груди, девушка проскользнула в салон, где несколько человек околачивались у бара и сидели на белом кожаном диване в форме подковы.

Воздух, охлажденный кондиционером, коснулся ее лодыжек. Она питала столько надежд на сегодняшний вечер, а Брэм даже не заговорил с ней. Свист над головой стал еще громче. Девушка чувствовала себя чужой. Чужой везде, кроме съемочной площадки.

Дверь открылась, и Брэм неторопливо спустился по ступенькам. На этот раз один. Надежда на то, что он последовал за ней, расцвела с новой силой, когда он опустился в кресло неподалеку и окинул ее взглядом. От сочетания стрижки выпускника частной школы Скипа, золотистой щетины и модной татуировки, обвивающей его тонкий бицепс чуть ниже рукава, Джорджи бросило в дрожь. Брэм перекинул ногу через подлокотник кресла и сделал глоток из стакана, все еще не сводя с нее глаз.

Джорджи пыталась придумать что-нибудь умное, чтобы начать разговор.

– Клевая вечеринка.

Он снова вернулся к своему скучающему виду, зажег еще одну сигарету и, прищурившись, взглянул на нее через пелену дыма.

– Тебя никто не приглашал.

– Я все равно пришла.

– Что означает – папочки нет дома.

– Я не всегда поступаю так, как говорит мой отец.

– Мне так не кажется.

Джорджи пожала плечами и попыталась выглядеть безразличной. Брэм стряхнул пепел на ковер. Она никогда не могла понять, чем заслужила его неприязнь, не считая более высокой зарплаты, хотя даже в этом не было ее вины.

Он указал бокалом на палубу.

– Вечеринка стала для тебя слишком необузданной?

Джорджи хотелось сказать, что вид унижающихся девушек удручал ее, но он и так уже считал ее ханжой.

– Вовсе нет.

– Я тебе не верю.

– Ты только думаешь, что знаешь меня. На самом деле, это не так.

Джорджи пыталась казаться загадочной, и, возможно, это сработало, потому что его взгляд скользнул по ней так, как будто теперь он по-настоящему видел ее.

Ее морковно-рыжие кудряшки представляли собой дикое зрелище, растрепавшись от влажности, но макияж был в полном порядке. Она использовала бронзовые тени, чтобы подчеркнуть глаза, а бесцветный бальзам для губ немного уменьшал их. Скутер никогда не одела бы платье на бретельках, а вставки в бюстгальтере должны были еще сильнее подчеркнуть их отличие. Однако когда его взгляд упал на ее грудь, у Джорджи возникло чувство, что он знает о ее ухищрениях.

Брэм выпустил тонкое колечко дыма.

– Готов поспорить, что ты еще девственница.

Она округлила глаза.

– Мне восемнадцать. Я уже несколько лет не девственница.

От этой лжи ее сердце забилось чаще.

– Как скажешь.

– Он старше меня. Если бы я назвала тебе его имя – ты узнал бы его. Но я не собираюсь этого делать.

– Ты лжешь.

– У него был этот пунктик по поводу сильных женщин. Поэтому, в конце концов, мне пришлось с ним порвать.

Эти слова были словами опытной женщины, и Джорджи это нравилось, но его насмешливая улыбка совсем не обнадеживала.

– Папочка Пол ни за что не подпустил бы к тебе взрослого мужчину. Он не выпускает тебя из виду ни на минуту.

– Я же пришла сюда сегодня, так ведь?

– Думаю, да. – Брэм осушил стакан, потушил сигарету и поднялся на ноги. – Ну, тогда пойдем.

Джорджи уставилась на него, стремительно теряя былую уверенность.

– Пойдем?

Он кивнул головой в сторону деревянной двери с выгравированным на ней якорем.

– Вон туда.

Девушка неуверенно вглядывалась в его лицо.

– Я не…

– Тогда забудь об этом. – Брэм пожал плечами и повернулся, чтобы уйти.

– Нет! Я пойду.

И она действительно пошла. Вот так просто, не спрашивая ни о чем, она последовала за ним в первую каюту.

Полураздетая парочка развалилась на двуспальной кровати. Они подняли головы, чтобы посмотреть, кто к ним ворвался.

– Убирайтесь, – сказал Брэм.

Они поспешно выбрались из постели.

Ей следовало бы уйти с ними. Но, вместо этого, Джорджи стояла перед ним в своем леопардовом платье, босоножках на платформе, с заколками, стягивающими ее рыжие волосы, и смотрела, как закрывается дверь. Она не спросила, чем был вызван его внезапный интерес к ней. Не спросила, как низко она пала, вот так последовав за ним. Джорджи просто стояла там, позволяя Брэму прижать себя к двери.

Он уперся руками по обе стороны от ее головы. Его пальцы зарылись в ее волосы и запутались в кудрях, заставляя девушку вздрогнуть от боли. Брэм склонил голову и поцеловал ее. У его губ был вкус ликера и дыма. Джорджи целовала его в ответ, вкладывая в этот поцелуй все, что чувствовала. Щетина царапала ей щеку, и их зубы стукнулись друг о друга. Вот чего она хотела: чтобы Брэм увидел в ней женщину, а не ребенка, которого он по сценарию обязан спасать от всяческих неприятностей.

Он задрал подол ее платья. На ней были тоненькие трусики-бикини, и застежка его джинсов оцарапала ее голый живот. Брэм действовал слишком быстро для нее, и ей хотелось попросить его притормозить немного. Если бы это был кто-то другой, она оттолкнула бы его и попросила отвезти домой. Но это был Брэм, а ее дом остался за полконтинента отсюда, поэтому она позволила ему запустить пальцы в ее трусики и касаться так, как он того захочет.

Джорджи даже не успела заметить, как он избавился от ее трусиков и притянул ее к койке.

– Ложись, – сказал Брэм.

Сев на кровать, девушка почувствовала вибрацию двигателей сквозь тонкую ткань платья и сказала себе, что это то, о чем она мечтала. Он сунул руку в карман и вытащил презерватив. Это на самом деле случится.

Джорджи так нервничала, что ее кожа покрылась потом, несмотря на работающий кондиционер. Она глядела, как Брэм скидывает джинсы, и старалась не глазеть на его пенис, но он был полностью возбужден, и девушка не смогла отвести глаз. Он стянул рубашку через голову, обнажая костлявую грудь, покрытую пушком светлых волос. Пока Брэм надевал презерватив, Джорджи изучала потолок.

Кровать была достаточно высокой, и ему не пришлось слишком сильно тянуться, чтобы пододвинуть ее бедра к краю. Джорджи откинулась на локти, и подол ее платья скомкался под ней. Брэм просунул руки под колени девушки и раздвинул ноги, став меж ними. На его лице застыло напряженное выражение, глаза затуманились, когда он взглянул на нее. Она лежала, беспомощно раскрывшись перед ним, и чувствовала себя уязвимой, как никогда.

Брэм скользнул ладонями по ее бедрам, приподнимая их. Почти весь ее вес лег на локти. Шея болела от неудобной позиции. Джорджи чувствовала запах латекса от «резинки», его собственный запах: пиво, табак, едва уловимый аромат духов другой женщины.

Пальцы впились в ее ягодицы, когда он вошел в нее. Было больно, и она вздрогнула. Яхта накренилась, и Брэм вошел еще глубже. Когда он начал двигаться, Джорджи ударилась головой о стену. Она выгнула шею, но это не помогло. Брэм вбивал себя в ее тело. Снова и снова. Она глядела на безупречно симметричные черты его лица, тень щетины на щеках.

Наконец, он задрожал.

Локти Джорджи подкосились, и она упала на спину. Через несколько мгновений Брэм вышел из нее и уронил ее ноги на ковер. Они были так напряжены, что девушка едва смогла их сдвинуть. Он зашел в крошечную ванную. Джорджи опустила подол платья и сказала себе, что все еще, возможно, будет в порядке. Теперь он просто обязан увидеть ее в новом свете. Они будут болтать. Проводить вместе время.

Она прикусила губу и поднялась на дрожащих ногах. Брэм вернулся и зажег сигарету.

– Увидимся, – бросил он, и за ним захлопнулась дверь.

Когда замок щелкнул, все ее иллюзии рухнули. Джорджи, наконец, увидела его таким, каким он был: грубым, самовлюбленным, эгоистичным ослом. А еще она увидела себя – жалкую и глупую. Содрогаясь от стыда, Джорджи опустилась на колени, и ненависть к самой себе опалила грудь. Она ничего не знала о людях, о жизни. Все, что она могла – это корчить рожи в камеру.

Джорджи жаждала мести. Она хотела вонзить в него нож. Пытать его так, чтобы он умер, и ему стало также больно, как было ей. Как она вообще, хоть на мгновение, смогла вообразить, что любит его?

Следующий сезон был просто невыносимым. Когда они не снимались вместе, Джорджи делала вид, что его не существует. По иронии, ужасная напряженность между ними в жизни привела к всплеску чувств на экране, и их рейтинги выросли. Она окружала себя друзьями из съемочной группы или занималась в своем трейлере, делая все возможное, чтобы избежать встречи с ним или его постоянно сквернословящими дружками, иногда шатающимися по площадке. Ненависть Джорджи переросла в нечто, достаточно ощутимое, чтобы защитить ее.

Сезоны следовали друг за другом, и к концу шестого года в эфире из-за нелепых выходок Брэма рейтинги стали падать. Пьяные вечеринки, безрассудное вождение, слухи об употреблении наркотиков. Фанаты пай-мальчика Скипа были недовольны, но он продолжал игнорировать предупреждения продюсеров шоу. Когда в конце восьмого сезона всплыла компрометирующая Брэма сексуальная съемка, все рухнуло.

По сравнению с другими подобными записями, эта была сравнительно безобидной, но недостаточно, для того, чтобы скрыть все происходящее. Пресса сорвалась с цепи, и, как бы ни старалось руководство студии склонить мнение общественности на свою сторону, все было бесполезно. Представители телевизионного канала решили, что с них достаточно выходок Брэма. Шоу «Скип и Скутер» сняли с эфира.

– Черт возьми!

Джорджи подпрыгнула, когда появился Брэм. Пару мгновений ушло на то, чтобы сопоставить озабоченного малолетнего придурка, которого она помнила, со здоровым, повзрослевшим придурком, который направлялся к ней. Он надел такой же халат, как у нее, а его волосы были все еще влажными после душа. Больше всего сейчас ей хотелось отомстить за восемнадцатилетнюю себя.

Брэм выглядел необычно хмурым, завязывая еще один узел на поясе халата. На часах было два часа, значит этот неудачный день уже наполовину закончился.

– Ты не видела случайно презервативов в мусорном ведре?

Горячий кофе выплеснулся на руку, а сердце замерло. Она забежала в спальню и начала рыться в мусорке, но обнаружила только свои трусики. Она метнулась обратно в гостиную. Брэм ткнул своей чашкой кофе в направлении ее головы.

– Лучше бы тебе сказать, что ты проверялась с тех пор, как спала со своим долбаным мужем.

– Мне? – Ей хотелось швырнуть в него второй ботинок, но она не могла найти его. – Ты трахаешь все, что движется: проституток, стриптизерш, мальчиков, чистящих бассейны!

Восемнадцатилетних девственниц с неуместными фантазиями.

– Я никогда не трахал чистильщиков бассейнов.

Брэм был известен, как закоренелый гетеросексуал, но, учитывая его сладострастную натуру, Джорджи полагала, что это всего лишь недосмотр прессы.

Брэм перешел в наступление.

– Я держу свой прибор в прекрасном рабочем состоянии и чист, как стеклышко. Но, с другой стороны, я никогда не спал с Лансом Неудачником и теми трусливыми мальчишками, которыми ты его заменила.

Джорджи не могла в это поверить.

– Это я – проститутка? Да ты забыл, что такое считать любовниц однозначными числами еще в четырнадцать.

– А я готов поспорить на что угодно, что сама ты, в свои тридцать один, на двузначные еще и не перешла. Может тебе к психиатру надо?

Благодаря чрезмерной защите отца, у нее было всего четверо мужчин, но, поскольку Брэм был ее первым, так называемым любовником и, предположительно, последним – общее число не изменилось.

– У меня было десять мужчин, поэтому приз «Проститутка года» можешь оставить себе. И я тоже «чиста, как стеклышко». А теперь убирайся отсюда. У нас с тобой ничего не было.

Однако его отвлекла тележка с едой.

– Вот дерьмо. Они забыли принести Кровавые Мэри. – Брэм начал снимать крышки с сервировочных тарелок. – Прошлой ночью ты вела себя, как животное. Царапала мне спину и издавала стоны… – Когда он сел, его халат распахнулся, обнажая мускулистое бедро. – Ты просила о таких вещах, – Брэм отрезал кусочек манго, – что даже я смутился.

– Ты ничего из этого не помнишь.

– Не так много.

Джорджи хотелось умолять его рассказать, что точно он помнил. Как знать, может быть, Брэм принудил ее. Однако, почему-то, это казалось менее ужасным, чем вероятность, что она добровольно отдалась ему. У Джорджи закружилась голова, и она опустилась на стул.

– Я уверен, что помню, как ты назвала меня диким жеребцом, – произнес Брэм.

– А я уверена, что это не так.

Ей нужно было выяснить, что случилось, но как заставить его рассказать? Он принялся за омлет. Джорджи попыталась утихомирить желудок, отщипнув кусочек булочки.

Брэм потянулся к перечнице.

– Значит…ты на таблетках, да?

Она отшвырнула булочку и вскочила.

– О, Господи…

Он перестал жевать.

– Джорджи…

– Может быть, ничего не случилось. – Джорджи прижала пальцы к губам. – Может быть, мы были не в состоянии ничем заниматься и просто уснули.

Брэм резко поднялся.

– Ты что, пытаешься сказать мне…

– Все будет в порядке. Должно быть. – Она принялась мерить комнату шагами. – Вероятность же не так велика, правда? Скорее всего, я вовсе не беременна.

Его лицо приняло дикое выражение.

– Вполне можешь быть, если ты не принимаешь таблетки!

– Если… Если это случится, я отдам его на усыновление. Я знаю, это будет непросто найти настолько отчаявшихся людей, чтобы они согласились на младенца с раздвоенным языком и хвостом, но, я уверена, что смогу.

К его щекам вернулся цвет. Он снова сел и взял кружку с кофе.

– Звездное представление.

– Спасибо.

Возможно, эта скромная месть и была по-детски глупой, но она достаточно подняла дух Джорджи, чтобы та смогла съесть одну клубнику. Однако вторая застряла в горле, когда она представила теплый, осязаемый вес ребенка в своих руках. Ребенка, которого у нее никогда не будет.

Брэм налил еще кофе. Неприязнь запустила в нее свои когти: впервые с момента развода ее охватили сильные эмоции по отношению к чему-либо, кроме разрушенного брака.

Брэм откинул салфетку.

– Я собираюсь одеться. – Его взгляд скользнул в приоткрытый вырез халата. – Если только ты не хочешь…

– Не в этой жизни.

Он пожал плечами.

– Мне немного жаль, вот и все. Теперь мы никогда не узнаем, как у нас все прошло.

– Я была великолепна. Ты же, как всегда, был законченным эгоистом. Мгновенный укол боли напомнил ей о девочке, которой она когда-то была.

– Я в этом сомневаюсь.

Брэм вышел из-за стола и направился в спальню. Джорджи пристально изучала клубнику, пытаясь убедить себя съесть еще одну. Громкое ругательство прервало ход ее мыслей.

Брэм влетел обратно в гостиную. Его джинсы были расстегнуты, полы белой рубашки свободно свисали, а манжеты болтались на запястьях. Было тяжело соотнести эти тугие грудные мышцы с тем костлявым телом, что было у него в юности.

Он сунул лист бумаги ей под нос. Джорджи была готова к насмешкам и колкостям, но вряд ли ей когда-либо приходилось видеть его неподдельно расстроенным.

– Я обнаружил это под одеждой, – объяснил Брэм.

– Записка от твоего полицейского надзирателя?

– Давай, радуйся, пока можешь.

Джорджи прочитала бумагу, но то, что она увидела, не имело смысла.

– Зачем кому-то оставлять тут брачное свидетельство? Это же… – У нее сжалось горло, и она начала задыхаться. – Нет! Это шутка, так ведь? Скажи мне, что это одна из твоих дурацких шуточек.

– Даже я не настолько больной.

Его лицо было мертвенно-бледным. Она вскочила со стула и выхватила листок у него из рук.

– Мы… – Джорджи едва заставила себя выговорить это. – Мы поженились?

Брэм поморщился.

– Но зачем мы это сделали? Я же ненавижу тебя!

– Должно быть, во вчерашних коктейлях было достаточно наркоты, чтобы заставить нас преодолеть наше взаимное отвращение.

Ее дыхание участилось.

– Этого не может быть. Они же изменили закон в Лас-Вегасе. Я читала об этом. Отдел, выдающий разрешения на брак закрыт по ночам, чтобы предотвратить подобные вещи.

Губы Брэма сжались в усмешке.

– Мы – знаменитости. Видимо, мы нашли кого-то, кто смог нарушить правила ради нас.

– Но, может быть, он не настоящий. Может это…этот - сертификат – шутка.

– Потрогай официальную печать штата Невада и скажи, что это похоже на долбаную шутку.

Подушечки пальцев нащупали выпуклость, и Джорджи накинулась на Брэма.

– Это все твоя идея! Я знаю.

– Моя?! Это же ты жаждала заполучить мужа. – Его глаза сузились, когда он ткнул в нее указательным пальцем. – Ты меня использовала.

– Я звоню адвокату.

– Не раньше, чем я поговорю со своим.

Они бросились к ближайшему телефону, но ноги Брэма были длиннее, поэтому он успел первым. Джорджи метнулась к своей сумочке и вытащила сотовый. Брэм набирал номер.

– Это будет самое быстрое аннулирование брака в истории.

Слово «история» заставило ее похолодеть.

– Подожди!

Она уронила сотовый, подбежала к нему и вырвала телефон у него из рук.

– Ты что делаешь?

– Дай мне немного подумать. – Джорджи кинула трубку на рычаг.

– Подумать ты можешь и позже.

Брэм попытался снова взять телефон, но она прижала его рукой.

– Свадьба, аннулирование… Все это станет достоянием общественности. – Джорджи запустила руку в спутанные волосы. – Через двадцать четыре часа об этом будут знать все. Журналисты опять устроят настоящий цирк, с вертолетами и погонями на машинах.

– Ты к этому уже привыкла.

Ее пальцы были ледяными, а в желудке мутило.

– Я не собираюсь снова оказываться в центре скандала. Даже сейчас, когда я спотыкаюсь на тротуаре, они пишут, что я пытаюсь покончить с собой. Представь, что будет после этого.

– Это не мои проблемы. Ты сама виновата, не нужно было выходить замуж за Неудачника.

– Ты перестанешь называть его так или нет?

– Он тебя бросил. Какая тебе разница?

– За что ты так ненавидишь его?

– Лично у меня к нему нет неприязни, – съязвил Брэм. – Я ненавижу его за тебя, поскольку сама ты, кажется, делать это не в состоянии. Этот парень – маменькин сынок. – Вместо того чтобы оттолкнуть ее и завладеть телефоном, он наклонился, поднял ботинок и начал оглядываться в поисках носков. – Я собираюсь пойти и найти ту тварь, что накачала нас наркотиками.

Джорджи направилась за ним в спальню, все еще не в силах поверить, что он не позвонил адвокату.

– Ты не можешь уйти, пока мы не придумали легенду.

Брэм нашел носки и сел на край кровати, чтобы одеть их.

– У меня есть своя легенда. – Он натянул один носок. – Ты – отчаявшаяся женщина, я женился на тебе из жалости и…

– Ты этого не скажешь.

Брэм надел второй носок.

– …а теперь, когда я протрезвел, я понял, что не создан для страданий.

– Я тебя засужу. Клянусь.

– Где твое чувство юмора? – Сам он его не выказывая ни на грамм, он сунул ногу в ботинок и направился в гостиную, чтобы отыскать второй. – Мы обернем все в шутку. Скажем, что слишком много выпили и начали пересматривать старые серии «Скипа и Скутер». На нас накатила ностальгия, и в тот момент нам показалось, что это хорошая идея.

Для него этого было бы достаточно, но для нее…Никто не поверит, если она расскажет правду о напитках. Ее до конца жизни заклеймят неудачницей и помешанной. Джорджи была в ловушке, и не могла дать понять своему заклятому врагу, что находится полностью в его власти. Она сунула руки в карманы халата.

– Нам нужно восстановить события прошлой ночи шаг за шагом. Должны же быть какие-то зацепки по поводу того, где мы были. Ты что-нибудь помнишь?

– А твои слова «Ну, давай же, гигант» считаются?

– Постарайся хотя бы выглядеть серьезным.

– Я не настолько хороший актер.

– Ты знаком со многими сомнительными личностями. Наверняка у тебя есть кто-то, кто может сделать так, чтобы записи о нашем браке исчезли?

Джорджи рассчитывала, что он отмахнется от нее. Вместо этого его пальцы замерли на пуговицах рубашки.

– Есть парень, которого я встречал пару раз. Он бывший член городского совета, к тому же обожает отираться около знаменитостей. Вряд ли у него что-то получится, но мы можем позвонить ему.

Лучшей идеи у нее не было, поэтому Джорджи согласилась.

Брэм сунул руку в карман.

– Очевидно, это твое. – Он раскрыл ладонь, показывая дешевое металлическое колечко с пластиковым «бриллиантом». – Ты не сможешь сказать, что у меня нет вкуса.

Когда Брэм бросил его ей, Джорджи подумала об обручальном кольце с бриллиантом в два карата, которое хранилось в ее сейфе. Ланс сказал, чтобы она оставила кольцо, как будто ей когда-нибудь захочется носить его снова.

Джорджи сунула кольцо в карман.

– Ничто не говорит о любви так, как фальшивые бриллианты.

В Вегас она прилетела на частном самолете, поэтому им оставалось лишь воспользоваться машиной Брэма. Пока Джорджи принимала душ, он придумал, как выйти из отеля незамеченными. Она натянула серые хлопковые брюки и белый топ с запахом – наименее заметную одежду из того, что у нее было с собой.

– Машина ждет у заднего входа, – объявил Брэм, когда Джорджи вышла из ванной.

– Мы спустимся на служебном лифте. – Она потерла лоб. – Снова как Росс и Рэйчел. С ними произошло то же самое в конце сезона…

– Если не считать того, что Росс и Рэйчел не существуют на самом деле!

Спускаясь на лифте, оба молчали. Она даже не потрудилась сказать ему, что он неправильно застегнул пуговицы на рубашке.

Они вошли в служебный коридор и направились к выходу. Когда Брэм открыл дверь, дневная жара окатила их удушливой волной. Джорджи сощурилась от солнца и вышла наружу.

Прямо перед ее носом щелкнул затвор камеры.

Глава 5

Мел Даффи - Дарт Вейдер всех папарацци - поймал их в объектив своего фотоаппарата. Джорджи пережила странное чувство, будто отделилась от своего тела, и наблюдает за этой катастрофой с точки, находящейся где-то над головой.

- Мои поздравления, – воскликнул Даффи, щелкая камерой. – Или, как говорила моя бабушка-ирландка: "Будьте бедны на неудачи и богаты счастьем". Брэм просто стоял на месте, упершись рукой в дверь и стиснув зубы, рубашка на нем была неправильно застегнута. Разбираться с ситуацией он предоставил ей. Что ж, на этот раз она не позволит шакалам добраться до нее. Джорджи нацепила на себя улыбку Скутер Браун:

- Как приятно получить благословение от вашей бабушки. Но по какому поводу? Даффи был толст, румян и носил растрепанную бороденку.

- Я видел копию вашего свидетельства о браке и говорил с парнем, который проводил церемонию. Он был похож на потрепанного Джастина Тимберлейка. – Даффи продолжал снимать и во время разговора. – Через час новость разлетится по всему миру, так что может вам стоит просто рассказать мне всю историю. Обещаю прислать вам шикарный свадебный подарок. – Он снова сменил ракурс, – Как давно вы...

- Нет никакой истории. – Брэм обвил рукой талию Джорджи и увлек ее обратно в дом. Игнорируя законы о вторжении на частную собственность, Даффи поймал дверь, прежде чем та захлопнулась, и проследовал за ними:

- Вы говорили с Лансом? Он знает об этом?

- Отвали, – огрызнулся Брэм.

- Давай, Шепард. Ты знаешь правила игры не хуже меня. Это самая громкая звездная история года.

- Я сказал - отвали. – Брэм сделал выпад в сторону Даффи. Джорджи в проблеске остатков здравомыслия схватила Брэма за руку, останавливая его:

- Не делай этого!

Даффи быстро отступил, сделав последнюю фотографию, и нырнул за дверь:

- Расстанемся без обид. Брэм стряхнул с себя руку Джорджи и бросился за ним.

- Остановись! – Джорджи заслонила собой дверь . – Ну, разобьешь ты вдребезги его камеру. Чем это нам поможет?

- Я буду лучше себя чувствовать.

- Это так на тебя похоже. Все еще пытаешься решать проблемы кулаками?

- В отличие от тебя я не улыбаюсь каждому придурку, наставляющему объектив в мою сторону, притворяясь, что все отлично.– Брэм опасно прищурился, – в следующий раз, когда я решу разобраться с кем-то, не стой у меня на дороге. В коридор вышел паренек-официант, заставив Джоржи сдержать гневный ответ. Они направились к служебному лифту и поехали вверх. В кабинке стояла напряженная тишина. Когда они добрались до номера, Брэм пинком распахнул дверь и вытащил из кармана мобильник.

- Нет! – Джорджи выхватила телефон из рук Брэма и бросилась с ним в ванную комнату.

Он побежал за ней:

- Что, к черту, ты себе позволяешь? Она бросила мобильник в унитаз прежде, чем он сумел подхватить его. Брэм отпихнул ее в сторону и посмотрел вглубь резервуара:

- Я поверить не могу, что ты сделала это. Скутер когда-то случайно уронила семейный альбом миссис Скофилд в садовый фонтан, а потом провела остальную часть шоу, пытаясь замести следы. В конечном итоге, Скип спас ее тем, что взял вину на себя. Сейчас этого не случится.

- Ты никому не будешь звонить, пока мы вместе не решим, что нам делать. – Сказала Джорджи.

- Ах, так?

Она глубоко вдохнула и сконцентрировала на нем всю свою злость: - Даже не пробуй обвести меня вокруг пальца. Я - Американское личико, помнишь? Даже Лансу это едва сошло с рук, а он мистер-Чистота-чистоТайд. А вот ты - нет, и тебе не сойдет. Отразившееся в зеркале лицо Брэма со стиснутой челюстью обнадеживающим не выглядело:

- Мы будем следовать моему оригинальному плану. – Сказал он. – Точно через час твой агент, и тот, которого я найму, дадут заявление в прессу. Слишком много коктейлей, слишком много ностальгии, остаемся хорошими друзьями, бла-бла-бла. Он гордо прошествовал из ванной. Джорджи пошла за ним, за Лансом она так никогда не ходила:

- Может быть поп-звезда с воздушным шариком вместо головы и смогла бы выйти сухой из воды из-за брака в Вегасе, продлившемся меньше двадцати четырех часов, но я не могу, и ты тоже не можешь. Дай мне время подумать.

- Сколько бы ты не думала, эта неприятность не исчезнет. – Он направился к телефону рядом с диваном.

- Дай мне пять минут! Это все, что мне нужно. – Она указала на телевизор, – можешь посмотреть порно, пока ждешь.

- Сама смотри порно, а я звоню агенту. Джорджи обежала диван и шлепнула руками по телефону:

- Не заставляй меня выбросить и этот в туалет.

- Не заставляй меня связать тебя, запереть в шкафу и бросить внутрь зажженную спичку! Отчего-то сейчас это не звучало так ужасно. А потом... У нее родилась невероятная идея. Идея намного хуже, чем любой план убийства, который он сможет придумать... Идея настолько невыносимая, настолько отвратительная... Она отошла от телефона:

- Мне нужен алкоголь. Он взмахнул телефонной трубкой в её сторону: - Керосин горит лучше и быстрее. Наверное, она выглядела так же плохо, как и чувствовала себя, потому что он не сразу начал набирать номер:

- Что случилось? Тебя ведь не стошнит сейчас, правда? Ах, если бы все было так просто. Она сглотнула:

- Т-только выслушай меня, хорошо?

- Только говори покороче.

- О Боже... – У неё подгибались коленки, и она опустилась на стул по другую сторону дивана.

– Может... – комната начала кружиться вокруг нее, – может, есть выход и-из этой ситуации.

- Ты права. И я обещаю, что позабочусь о том, чтобы на твою могилу доставляли свежие цветы раз в месяц. Плюс твой день рождения и Рождество. Смотреть на него она была не в состоянии, и потому разглядывала складки своих серых брюк:

- Мы можем... – Она прочистила горло. Сглотнула. – Мы можем ост-таться женатыми. Вязкую тишину, наполнившую комнату, прорезало пронзительное блеянье трубки, которую забыли вернуть на место. Ее ладони вспотели, а щеки полыхали. Брэм вернул телефонную трубку в гнездо.

-Что ты сказала? Она снова сглотнула и попыталась собраться: - Только на... На год. Останемся женатыми на год. – Ее голос звучал хрипло, будто она говорила через казу – Ч-через год, начиная с сегодняшнего дня, мы объявим, что…. что мы лучше будем друзьями, чем любовниками, и подаем на развод. Но мы будем любить друг друга вечно. И... Тут самая важная часть. – Набегающие одна на другую мысли, наконец, выстроились в ряд.

– Мы... Мы будем стараться появляться вместе на публике после этого. Всегда смеющиеся и наслаждающиеся обществом друг друга, и тогда никого из нас не будут считать…, – она остановила себя за мгновение до того, как слово "жертвой" сорвалось с ее языка, – и тогда никого из нас не будут считать злодеем. Маленькие осколочки собрались в ее воображении в ясную картину, как эпизод комедии положений придуманный под героиновым кайфом: - Постепенно мы дадим просочиться в прессу историям о том, как я начала знакомить тебя с моими подругами, а ты знакомишь меня с парочкой тех кретинов, с которыми ты водишь компанию. Все невероятно дружелюбны. Все как у Брюса и Деми. Без скандалов и драмы.

И без жалости. Это было самой главной частью и единственным выходом, при котором она сумеет не расклеиться. Пусть никто больше не сочувствует жалкой Джорджи Йорк, которая не умеет удержать любовь. Брэм все еще застрял где-то в самом начале:

- Мы остаемся женаты? Ты и я? - Только на год. Это... Я знаю, это не идеальный план.

– Оглушающее преуменьшение.

– Но, если брать в расчет обстоятельства, я думаю это самое лучшее, что мы можем предпринять.

- Мы ненавидим друг друга.

Джорджи не могла отступить сейчас. На кону стояло все. Ее репутация, ее карьера, и больше всего - ее раненая гордость. Нет, дело шло о чем-то большем, чем просто гордость. Гордость - чувство поверхностное, а это было намного глубже, это касалось ощущения себя как личности. Она смотрела горькой правде в лицо – за всю свою жизнь она не приняла ни единого важного решения сама. Отец вел ее через все ступеньки карьеры и личной жизни: от выбора работы, за которую она возьмется, до того, как она выглядит. Он даже познакомил ее с Лансом, который в свою очередь диктовал ей, когда они поженятся, где они будут жить и еще тысячи других вещей. Это Ланс возвестил о том, что у них не будет детей, и он был тем, кто вынес вердикт о том, что их брак окончен. Тридцать один год она позволяла другим людям вершить свою судьбу, и ее уже тошнило от этого. Она либо будет продолжать жить под диктовку других, либо выберет свою дорогу, какой бы странной та не была. Ее накрыла пугающее, почти возбуждающее чувство целенаправленности:

- Я заплачу тебе. Это привлекло его внимание:

- Заплатишь мне?

-Пятдесят тысяч за каждый месяц нашего брака. Это больше полумиллиона долларов, на случай если ты не умеешь складывать.

- Я умею складывать.

- Мы подпишем брачный контракт. Он снова взмахнул рукой в ее сторону:

- Ты все подстроила. Ты заманила меня в ловушку, совсем как собиралась поймать Тревора. Вот что было у тебя на уме все это время. Она вскочила со стула:

- Даже ты не можешь поверить в это! Каждая минута, что я провожу с тобой - это пытка. Но меня больше волнует моя... карьера, чем моя ненависть к тебе.

- Твоя карьера или твой имидж?

Она не будет обсуждать комплексы собственной значимости с врагом:

- Имидж значит карьера в этом городе. – Сказала Джорджи, отделавшись легким ответом. – Ты знаешь это лучше всех. Вот почему ты никак не можешь найти стоящую работу. Потому что никто тебе не доверяет. Но публика доверяет мне, даже после всех неприятностей с Лансом. Моя репутация отразится на тебе. Тебе есть что выиграть, и ты ничего не потеряешь от нашего брака. Люди подумают, что ты исправился, и ты сможешь, наконец, найти пристойную работу. Что-то блеснуло в его глазах. Она выбрала неправильный аргумент, но быстро поменяла направление:

- Полмиллиона долларов, Брэм. Он отвернулся от нее, его взгляд блуждал по балконной двери:

- Шесть месяцев.

Ее отвага увяла и она задохнулась:

- Правда?

- Я согласен на это, но только на шесть месяцев, – сказал он. – А потом мы пересмотрим наш договор. К тому же, ты должна согласиться на каждое мое условие. У нее в ухе пронзительно зазвенел предупредительный колокольчик. Джорджи попыталась собраться:

- Какие условия?

- Я посвящу тебя в них, когда придет время.

- Тогда нет никакой сделки. Он пожал плечами:

- Ладно, никакой сделки. Это твоя идея, не моя.

- Ты ведешь себя совершенно неразумно!

- Но это не я - тот, кто страстно желает всего этого. Или мы делаем все по моим правилам, или я вне игры.

Ни за что в мире она не будет играть по его правилам. Ей хватило этого выше головы от отца и Ланса.

- Ладно, - сказала она. – Твои правила. И я уверена в том, что они будут в высшей степени справедливыми.

- Ах да, можешь на меня положиться.

Она притворилась, будто ничего не слышит:

- Первым делом мы должны...

- Первое, что мы сделаем, это доберемся до Мела Даффи. – Брэм вдруг превратился в настоящего бизнесмена, что выбивало землю из-под ног, потому что ему всегда было наплевать на бизнес. - Мы скажем ему, что он может получить эксклюзивные снимки прямо тут в номере, но только если он вернет нам негативы снятые внизу. – Брэм глянул на нее, задрав свой совершенной формы нос, - Он не успел запечатлеть меня с удачного угла. Брэм был прав. Фотографии, снятые Даффи, представят их скорее в виде беглецов, чем счастливых молодоженов.

- Что ж, приступим, - сказала она. - Ты ведь помнишь, как это делается, не правда ли?

- Не смеши меня. Она попросила управляющего отключить звонки, которые скоро хлынут сплошным потоком. Брэм отправился искать Даффи. Спустя три часа, она и ее дорогой-ненавистный жених были одеты во все белое, благодаря безупречному обслуживанию горничных Белладжо. У ее платья был пышный верх, платочный край и пара стратегически расположенных клейких лент, чтобы платье сидело как влитое. На Брэме был белый хлопковый костюм и белая рубашка с открытым воротом. Светлая одежда красиво контрастировала с его загорелой кожей, темно-русыми волосами и щегольской щетиной. Он выглядел как пират, только что спустившийся со своей роскошной яхты, чтобы ограбить фестиваль кино в Каннах.

Джорджи обзвонила своих людей, - всех, кроме отца – сообщить о новостях. Она худо-бедно смогла изобразить радость и возбуждение от свадьбы с Плэйбоем западного полушария перед знакомыми, но с близкими друзьями разговор предстоял не легкий. Она нарочно старалась оставить сообщение на автоответчике, чтобы избавить себя от прямого контакта. Что касается ее отца... Пусть будет один кризис за раз.

Брэм подошел к ней сзади, когда она стояла в ванной. Если она позволит ему задавить себя на этот раз, второго шанса у нее не будет. Он должен увидеть совершенно новую Джорджи Йорк.

Она схватила помаду, которую только что отложила:

- Я не делюсь косметикой, – сказала Джорджи, – Пользуйся своей.

- Скажи, это штука действительно не размажется? Не хочу испачкаться в ней, когда буду целовать тебя.

- Ты не будешь целовать меня.

- Хочешь поспорить? – Он скрестил руки на груди и прислонился плечом к дверному косяку. – Знаешь, что я думаю?

- Ты правда думаешь?

- Я думаю, что все эти глупости про то, что нужно защитить твою карьеру, просто фальшивка, – в дверь позвонили. – Настоящая причина, по которой ты хочешь продолжать разыгрывать этот фарс, кроется в том, что ты все еще хочешь меня.

- Ой, правда, вот ты меня и раскусил. – Она больно ударила его локтем, проходя мимо.

Брэм схватил ее прежде, чем она успела дойти до салона, и взъерошил ей волосы:

- Ну вот. Теперь ты выглядишь, будто только что выбралась из постели. – Он направился к двери. – Улыбнись доброму дяденьке фотографу.

Мел Даффи вломился внутрь, принося с собой запах жаренных луковых колец:

- Джорджи, ты чудесно выглядишь. – Он осмотрел комнату и махнул в сторону балкона. – Давайте начнем там.

Спустя несколько минут, они позировали у перил на фоне заходящего солнца, их руки сплелись на талии друг друга. Даффи снял несколько романтичных фотографий жениха и невесты, смеющихся над пластиковым бриллиантом, потом предложил Брэму взять Джорджи на руки.

Как раз то, чего она опасалась. Брэм Шепард держит ее в воздухе на высоте тридцатого этажа.

Ее тонкая белая юбка завихрилась вокруг них, когда Брэм закружил ее в своих объятьях. Джорджи изо всех сил вцепилась пальцами в его бицепс. Он посмотрел на нее - на лице выражение влюбленного голубка. Она просунула руку под его жакет и сахарно улыбнулась в ответ. Она задумалась, какого это - жить, не изображая эмоции, столь далекие от ее истинного душевного состояния. На этот раз она хотя бы сама выбрала свою дорогу, а это хоть чего-нибудь да стоило.

Даффи сменил угол съемки:

- Так что насчет поцелуя?

- Как раз то, о чем я думал. – Голос Брэма просто источал секс.

Джорджи изобразила шелковую улыбку:

- Я уже заждалась.

Он опустил голову, и в одно мгновение она унеслась в прошлое – во времена их первого поцелуя перед камерами.

Тогда она стояла подле других перил, с видом на Чикагскую реку, около моста на Мичиган авеню. Как всегда, первые две недели снимали окрестности перед возвращением в Лос-Анжелес, где должны были отснять оставшуюся часть пятого сезона. Это было воскресное утро позднего июля, и полиция временнно закрыла участок дороги для съемок. Не смотря на прохладный ветерок с озера, температура подбиралась к тридцати градусам.

- Брэм уже появился? – Крикнул Джерри Кларк, их режиссер.

- Еще нет, - ответил помощник режиссера.

Брэм ненавидел ранние съемки, почти так же, как он ненавидел играть роль Скипа и, Джорджи точно знала, Джерри нанял специального человека, будить его по утрам. Она стиснула перила руками. Джорджи не могла дождаться, когда закончится сегодняшний день . Почти год прошел с ужасной ночи на лодке, но она все еще не простила его, за то, что он сделал, и не простила себя, за то, что позволила ему зайти так далеко. Она справлялась с ситуацией, притворяясь, что его не существует. Только когда начинали жужжать камеры, и он превращался в ее Скипа Скоффилда, с нежным, интеллигентным взглядом и заботливым, взволнованным выражением лица, она могла опустить защитные стены.

В тот день они одели ее в облегающую, но не слишком, рубашку, и короткую, но не слишком, хлопковую юбку. Продюссоры стали позволять ей добавлять золотисто-каштановых тонов в волосы, но она все равно ненавидела детские локоны. Студия владела не только ее волосами, но и всем остальным впридачу. Ее контракт запрещал пирсинг, татуировки, сексуальные скандалы и наркотики. Очевидно, контракт Брэма не запрещал ничего.

Режиссер взорвался от негодования:

- Кто нибудь пусть пойдет и найдет этого сукина сына!

- Сукин сын к вашим услугам. – Брэм проскользнул вперед, в уголке его рта болталась сигарета, покрасневшие глаза не вязались со светло-голубым вязаным свитером, отглаженными брюками и модными часами.

- Ты хоть сумел посмотреть одним глазком на сценарий? – Сказал Джерри с неприкрытым сарказмом. – Мы снимаем первый поцелуй Скипа и Скутер.

- Да, я прочитал его. – Он выкинул окурок через перила. – Давайте покончим с этим дерьмом.

Когда она стояла там, в одежде девушки из соседнего дома, она ненавидела его так сильно, что горела изнутри. Первые несколько лет, она упрямо видела в нем романтическую фигуру. Грешника, ждущего правильной женщины, которая исправит его. Но на самом деле он был простой садовой гадюкой, а она - простофиля, которая не смогла с ходу раскусить его.

Они пробежались по строкам и заняли свои места. Камеры начали снимать. Она ждала начала волшебства, когда Брэм превращается в Скипа.

СКИП (нежно смотря на СКУТЕР): Скутер, что же мне с тобой делать?

СКУТЕР: Ты можешь поцеловать меня. Я знаю, что ты не хочешь. Я знаю, что ты скажешь, что я...

СКИП: Беда.

СКУТЕР: Я не специально.

СКИП: Я бы не хотел ничего другого.

(СКИП испытывающе смотрит СКУТЕР в глаза и медленно целует ее.)

Джорджи почувствовала твердое прикосновение его губ, и на этот раз магия не сработала. Губы Скипа должны быть мягкими. И у Скипа не должно быть вкуса сигарет и презрения. Она отшатнулась назад.

- Стоп, - крикнул Джерри. - В чем проблема, Джорджи?

- Я скажу вам, в чем проблема. Сейчас, к чертовой матери, восемь утра!

- Давайте попробуем во второй раз.

И они пробовали. Снова и снова. Это был простой поцелуй на сцене, но как бы она ни старалась, она не могла заставить себя поверить, что это Скип целует ее. И каждый раз при встрече их губ, она чувствовала, что опять позорит себя.

После шестого дубля, Брэм взорвался и предложил ей взять "долбаные уроки актерского мастерства". Она в ответ закричала, что ему не мешает проглотить "долбаного освежителя дыхания". Группа привыкла к вспышкам темперамента Брэма, но не ожидала такого от нее, и ей стало стыдно.

- Я извиняюсь перед всеми. – Прошептала Джорджи. – Я не хотела вымещать на вас мое плохое настроение.

Режиссер загнал Брэма назад. Джорджи заглянула в себя и зачерпнула из собственных запутанных эмоций, чтобы показать смущение Скутер. Наконец у них вышел удачный дубль.

И вот она снова тут, делает то, что не думала никогда повторять. Целует Брэма Шепарда.

Рот Брэма накрыл ее, его губы мягкие, как должны были быть у Скипа. Она начала мысленный побег в свое секретное место, в котором она пряталась много лет назад. Но что-то было не так. У Брэма больше не было вкуса поздних пирушек и сомнительных заведений. У него был вкус чистоты. Не чистоты Ланса, который никогда не забывал о мятных пастилках, но чистый как...

Она не могла назвать причину, но знала, что ей это не нравится. Она хотела, чтобы Брэм был Брэмом, она хотела кислоты его снисходительности, гнилой желчи его пренебрежения. Она знала, как справиться и с тем, и с другим.

Она ждала, что он попытается загнать свой язык глубоко в ее рот. Не то, чтобы она хотела этого. О Боже, нет! Но хотя бы это будет нечто знакомое.

Брэм прикусил ее нижнюю губу и медленно поставил ее обратно на ноги:

- Добро пожаловать в замужнюю жизнь, миссис Шепард. – Он произнес это нежным, мягким голосом, в то время как его рука, скрытая складками платья, ущипнула ее за попу.

Она облегченно улыбнулась. Наконец Брэм вел себя как обычно:

- Добро пожаловать в мое сердце. – Сказала она с такой же нежностью. – Мистер Джорджи Йорк. – Под пиджаком она со всей силы пихнула его в ребра.

Уже стемнело, когда Даффи уехал, и кто-то из обслуживающего персонала отеля подсунул записку под дверь. Коммутатор разрывался от звонков; снаружи собралась толпа фотографов. Джорджи включила телевизор и увидела, что новости об их браке заполонили все каналы. Пока Брэм переодевался, она сидела на краю кушетки и смотрела.

Все были потрясены.

Никто не мог этого предвидеть.

Поскольку подробностей никто не знал, новостные кабельные каналы пытались дополнить историю комментариями множества так называемых экспертов, которым и вовсе ничего не было известно.

- После оглушительного краха своего первого брака, Джорджи вернулась к чему-то более знакомому...

- Возможно, Шепард решил отказаться от образа жизни плейбоя …

- Действительно ли он изменился? Джорджи богатая женщина, и …

Брэм вышел из спальни в чистых джинсах и черной футболке.

- Сегодня вечером мы уезжаем.

Джорджи выключила звук.

- Я точно не собираюсь ехать в Лос-Анджелес в сопровождении толпы фотографов. Как сказала бы принцесса Диана: «Через это мы уже проходили».

-Я позаботился об этом.

- Ты не можешь позаботиться даже о себе.

- Хорошо, я скажу это иначе. Я собираюсь уехать. Ты можешь или ехать со мной, или объяснять прессе, почему твой новый муж бросил тебя тут.

Брэм явно собирался выиграть эту схватку, и Джорджи усмехнулась про себя.

- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Оказалось, он действительно позаботился о ситуации. Обшитый панелями фургон сантехника ждал их в темном погрузочном доке. Брэм бросил их чемоданы внутрь и сунул водителю несколько свернутых банкнот из бумажника. Потом, он помог ей забраться в машину, подтолкнув в спину, поднялся сам и закрыл дверь.

Внутри воняло тухлыми яйцами. Они втиснулись в пространство около дверей, подтянув колени и упершись спинами в багаж.

- Надеюсь, нам не придется ехать так до самого Лос-Анджелеса – проворчала Джорджи.

- Ты всегда такая капризная?

- Была когда-то, - подумала она. По крайней мере, в прошлом году. Теперь это всё изменится.

- Думай лучше о себе.

Фургон покачнулся, съезжая с эстакады и Джорджи навалилась на Брэма. Во что превратилась ее жизнь? Побег из Лас-Вегаса в фургоне сантехника... Она прижалась щекой к согнутым коленям и закрыла глаза, пытаясь не думать о том, что ещё ждало её впереди.

СКУТЕР: Я никогда не смотрю на звезды.

СКИП: Почему это?

СКУТЕР: Потому, что они заставляют меня чувствовать себя слишком маленькой. Меньше, чем пятнышко. Я лучше сунула бы руку в клетку со львом, чем взглянула на звезды.

СКИП: Это безумие. Звезды прекрасны.

СКУТЕР: Звезды действуют на меня угнетающе. Я хочу сделать что-то важное в своей жизни, но как я могу, если звезды постоянно напоминают мне о том, насколько я ничтожна?

В конце концов, фургон съехал с шоссе и остановился на ухабистой грязной дороге. Брэм спрыгнул на землю. Джорджи высунула голову наружу. Вокруг было абсолютно темно и совершенно непонятно где они находятся. Она спустилась вниз и осторожно обошла вокруг фургона. Фары освещали деревянный знак с надписью «Жан Драй Лэйк». Рядом с ним красовалась изодранная афиша к какому-то фестивалю фейерверков. Брэм разговаривал с водителем неприметного темного седана. Джорджи не хотелось ни с кем общаться, и она осталась на месте.

Водитель фургона прошел мимо нее, неся их багаж.

- Вы мне действительно понравились в «Скипе и Скутер», - сказал он.

- Спасибо, - Джорджи бы хотелось, чтобы больше людей могло сказать, что она им понравилась в каком-нибудь из ее фильмов.

Водитель седана вышел и погрузил их чемоданы в багажник. Затем оба мужчины поднялись в фургон и уехали. Она и Брэм остались одни, только его светлые волосы сияли в лунном свете.

- Они не будут молчать об этом, - сказала Джорджи. - Ты знаешь, что не будут. Это слишком пикантная новость.

- К тому времени, когда всё станет известно, мы давно будем дома

Дом. Джорджи с ужасом представила себе их вдвоем в ее маленьком арендованном домике, словно в мышеловке. Нужно найти другое место как можно быстрее, что-нибудь достаточно просторное, где они не будут мозолить друг другу глаза. Она открыла дверцу машины и посмотрела на часы. Два часа; всего двенадцать часов прошло с тех пор, как она проснулась и оказалась в этом кошмаре

Брэм сел за руль. Он ехал быстро, но аккуратно.

- Один из друзей пригонит мой автомобиль в Лос-Анджелес через несколько дней. Если нам повезет, то это произойдет прежде, чем станет известно, что мы уехали.

- Нам нужно где-то жить, - сказала Джорджи. - Я попрошу моего агента по недвижимости найти что- нибудь поскорее.

- Мы переезжаем ко мне.

- К тебе? Я думала, что твой дом в Maлибу.

- Я остаюсь там только когда хочу скрыться ото всех.

- От кого?- Джорджи сбросила сандалии. – Подожди, разве Tрев не говорил мне, что ты живешь в квартире?

- Ты имеешь что-то против квартир?

- Да. Они очень маленькие.

- Ты всегда была таким снобом?

- Я не сноб. Речь идет о личном пространстве. Независимости друг от друга.

- Это будет немного сложно в квартире с одной спальней. Хотя и довольно большой спальней.

Джорджи сердито посмотрела на него.

- Мы не будем жить в твоей квартире с одной спальней.

- Тебя никто не заставляет, если ты не хочешь, но я буду жить там.

Теперь она всё поняла. Это было то, как он намеревался строить их отношения. Или так как хочет он, или никак.

У Джорджи разболелась голова, шея затекла, и она не видела смысла спорить, пока они не доберутся до Лос-Анджелеса. Джорджи отвернулась и закрыла глаза. Решить взять под контроль свою жизнь было легко. Выполнить это оказалось намного труднее.

Джорджи проснулась на рассвете. Она спала, прислонившись к пассажирской двери, и теперь разминала негнущуюся шею, они ехали по извилистой улице, вдоль домов, утопающих в зелени. Брэм искоса глянул на неё. Кроме отросшей щетины, ничего не указывало на то, что он провёл бессонную ночь. Джорджи нахмурилась:

- Где мы?

- На Голливудских холмах.

Они проехали мимо высокой живой изгороди из фикусов, сделали ещё несколько поворотов, затем заехали на подъездную дорожку между двумя каменными колоннами. Отделанный красновато-коричневой штукатуркой и камнем дом в испанском колониальном стиле предстал перед их глазами. Цветы бугенвиллии окружали мавританский фасад, составленный из шести полукруглых окон, виноградная лоза поднималась наверх, обвивая круглую двухэтажную башенку, венчавшую одну из сторон дома.

- Я знала, что ты врал, что живешь в квартире.

- Это - дом моей подруги

- Твоей подруги?

Брэм остановил машину перед домом и выключил двигатель.

- Ты должна будешь объяснить ей, что случилось. Будет лучше, если она услышит эту историю от тебя.

- Ты хочешь, чтобы я объяснила твоей подруге, почему ты женился?

- Полагаешь, я позволю ей узнать об этом из газет? Разве ты не думаешь, что я должен быть немного более внимательным к женщине, которую люблю?

- Ты никогда никого не любил в своей жизни. И когда это у тебя была только одна подруга?

- Все бывает в первый раз, - Брэм отстегнул ремень безопасности и вышел из машины.

Джорджи поспешила за ним ко входу на одноярусную крытую галерею, выложенную синими и белыми испанскими плитками. Разнообразные терракотовые горшки с цветами располагались между тремя небольшими витыми каменными колоннами такого же красновато-коричневого цвета, как и штукатурка.

- Мы никому не должны рассказывать правду, - прошептала Джорджи, - Особенно женщине, у которой может появиться вполне понятное желание отомстить.

Он поднялся на крыльцо.

- Если она относится ко мне так серьезно, как я думаю, то будет держать свой рот на замке и переждет это.

- А если нет?

Брэм иронически изогнул бровь.

- Давай будем честными, Скут. Ты когда-нибудь встречала женщину, которая не относилась бы ко мне серьезно?

Глава 6.

У Брэма были ключи от дома его девушки, это означало, что он либо жил с ней, либо проводил тут много времени, понятно теперь почему у него всего лишь однокомнатная квартира. Поднявшись по ступенькам, вымощенным плиткой, Джорджи вошла вслед за ним в просторный холл с бронзовыми канделябрами на глянцевых стенах цвета старого пергамента.

- Ты должен был раньше рассказать мне о ней.

Он кивнул головой в сторону коридора:

- Кухня находится там. Ей понадобится кофе. Займись этим, а я пойду подготовлю ее.

- Брэм, это плохая идея. Я тебе говорю как женщина...

Но тот уже испарился вверх по лестнице. Она осела на нижнюю ступеньку и спрятала лицо в ладонях. Его девушка. Брэма всегда окружали красивые женщины, но она никогда не слышала , чтобы с кем-то из них у него было что-то серьезное. Сейчас она жалела, что прерывала Тревора каждый раз, когда он начинал сплетничать о Брэме.

Джорджи поднялась со ступеньки и осмотрелась вокруг. Нужно отдать должное этой девушке – она знает толк пусть не в мужчинах, так в дизайне. В отличие от других старых домов, отделанных под гасиенду, здесь полы были выстланы светлыми, неокрашенными, тяжелыми досками, которые или были такими изначально, или обработаны специально, чтобы выглядеть тепло и по-деревенски. Мебель выглядела удобной – строгих форм, обитая тканями в приглушенных тонах, и украшенная индийскими подушечками и тибетскими покрывалами, в узорах которых смешались оттенки охры, оливок, ржавчины, олова и старого золота. Ряд высоких, французских окон вел на заднюю веранду, позволяя утреннему свету проливаться в комнату. Этот солнечный свет надо было благодарить за пышную зелень сочных деревцев лимона и кумквата, растущих в декоративных горшках. В старинной урне росла роскошная виноградная лоза, которая обвивала край камина и карабкалась дальше по тяжелой каминной полке выполненной в мавританском стиле.

В хорошо оборудованной кухне были грубо оштукатуренные стены, блестящая кухонная утварь, и кафель теплого коричневого цвета, перемежавшийся кое-где темно-синими плитками. Железная люстра с оловянным абажуром висела над столом в центре помещения, а уютная ниша с шестью арочными окнами, которые она заметила, когда они подъезжали к дому, создавала укромный уголок для завтрака. Джорджи нашла кофеварку и сварила кофе. Никаких криков сверху она пока не слышала, но это дело времени. Она подхватила свою чашку и вышла на крытую веранду с такими же витыми красно-коричневыми колоннами и сине-красным плиточным полом в испанском стиле, как и на крыльце у парадного входа. Филигранные металлические фонарики, мозаичные столы с изогнутыми железными ножками, затейливая деревянная ширма и мебель, обитая цветными марокканскими и турецкими тканями, заставили ее почувствовать себя так, будто она попала в один из старых кварталов Северной Африки. Роскошные виноградные лозы, низкие пальмы и заросли бамбука создавали ощущение уединенности.

Джорджи накинула на плечи хлопковое покрывало и расположилась на удобной кушетке. Слабый звон медных ветряных колокольчиков плыл в прохладной, утренней тишине. Определенно, Брэм плохо знал свою девушку. Потому что женщина, владеющая таким домом, никогда бы не допустила, чтобы ее мужчина женился на другой женщине, неважно при каких обстоятельствах. Это просто глупо с его стороны, даже вообразить такое, и это странно, потому, что Брэм никогда –

Она вскочила с кушетки. Кофе выплеснулся ей на руку. Джорджи слизнула его, потом поставила свою чашку на стопку журналов и протопала внутрь. За считанные секунды она взлетела по ступенькам и нашла хозяйскую спальню - поперек кровати королевских размеров крепко спал Брэм. Один.

Джорджи забыла об одном фундаментальном законе, имеющем силу всякий раз, когда имеешь дело с Брэмом Шепардом. Не верь ни единому его слову!

Она уже была готова опрокинуть на его голову ведро ледяной воды, но потом одумалась: пока он спит, он её не достает. Джорджи вернулась вниз, и снова устроилась на веранде. В восемь утра она позвонила Треву. Как и следовало ожидать, от его крика у неё чуть не лопнули барабанные перепонки:

- Что, черт возьми, происходит?!

- Настоящая любовь – парировала она.

- Не могу поверить, что он женился на тебе. Я категорически отказываюсь верить, что ты сумела его уговорить.

- Мы были пьяны.

- Поверь мне, он не был таким уж пьяным. Брэм всегда знает, что делает. Где он сейчас?

- Спит наверху в великолепном доме, который, очевидно, принадлежит ему.

- Он купил его два года назад. Только Господь знает, где он нашел деньги для оплаты в рассрочку. Его ненадежность в финансовых вопросах ни для кого не секрет.

Вот по этой причине Брэм и согласился продолжать их брак. Пятьдесят тысяч долларов, которые она ему обещала.

Но Трев не знал о "кровавых деньгах".

- Он решил, что ты тот счастливый билетик, который ему нужен, чтобы восстановить репутацию. Такая известность может помочь ему снова получать приличные роли. Он делает вид, что ему по барабану, что он своими руками превратил себя в безработного, но поверь мне, ему не наплевать.

Охваченная беспокойством, Джорджи спустилась с веранды во внутренний дворик и обернулась, оглядев дом. Второй ряд витых колонн над первым, держал крышу балкона, опоясывающего почти весь второй этаж. По красновато-коричневой штукатурке стен карабкались виноградные лозы.

- Он не может быть бедняком – сказала она – этот дом изумителен.

- И заложен по самое основание. Он сделал большую часть работы своими руками.

- Не может быть. Наверняка он уговорил какую-нибудь ослепшую от любви женщину оплатить хотя бы часть его счетов.

- Такая возможность тоже не исключена.

Она хотела знать больше, но стоило ей немного надавить, как Трев остановил ее:

- Вы оба мои друзья, и я не собираюсь вмешиваться в это, но я определенно жду приглашения на ужин, чтобы посмотреть на фейерверк.

На её мобильном было всего 38 сообщений и пропущенных звонков, из них десять оставлены отцом. Она могла представить себе в какой он ярости, но разговор с ним сейчас она бы не выдержала. Эйприл уехала со своей семьей на их ферму в Тенесси два дня назад. Джорджи набрала ее номер и, когда она услышала голос подруги, возведенная ею в душе защитная стена дала трещину, и Джорджи прикусила губу…

- Эйприл, ты же не можешь быть уверенной, что все, что я собираюсь рассказать тебе сплошная ложь, так что ты прими информацию с чистой совестью, хорошо?

- О, милая – голос Эйприл звучал, как у озабоченной матери.

- Брэм и я случайно встретились в Лас-Вегасе. Полетели искры, и мы поняли, насколько все это время любили друг друга. Мы решили, что потратили слишком много времени в разлуке, поэтому поженились. Ты не знаешь точно, где мы находимся, но подозреваешь, что до сих пор пропадаем где-то в Белладжо, наслаждаясь импровизированным медовым месяцем, и все счастливы, что Брэм Шепард, наконец, преобразился, и мир получил в итоге тот хэппи-энд, которого не было у "Скипа и Скутер", когда проект закрыли. – Джорджи прочистила горло – Ты можешь позвонить Саше и сказать ей тоже самое? И если Мег появится на горизонте...

- Конечно, я все сделаю, но милая, я очень волнуюсь за тебя. Я полечу обратно и...

- Нет – забота в голосе Эйприл вызывала желание залиться слезами. – Я в порядке. Честно. Только немного взбудоражена. Я люблю тебя.

Когда она повесила трубку, то заставила себя посмотреть правде в глаза. Она заперта в этом доме на ближайшее будущее. Общество ожидает от нее с Брэмом, что молодожены будут неразлучны. Пройдут недели, прежде чем она сможет куда-нибудь выйти без него. Она откинулась на спинку кушетки на веранде, закрыла глаза и постаралась подумать. Легких ответов тут не предвиделось, и постепенно она задремала под звуки ветрянных колокольчиков.

Когда спустя пару часов Джорджи проснулась, она чувствовала себя не более отдохнувшей, чем перед тем как заснула, и, поднявшись, нехотя поплелась наверх. Латиноамериканская музыка доносилась из дальнего конца коридора. Ориентируясь на звук, она прошла по пути мимо спальни Брэма и заметила там свой чемодан, расположившийся посреди комнаты.

Да уж прям таки. После дождичка в четверг.

Если бы её попросили угадать, как выглядит спальня Брэма Шепарда, она бы представила себе блестящий дискотечный шар и шест для стриптиза и ошиблась бы. Полуцилиндрический свод и грубо оштукатуренные стены цвета гречишного меда обрамляли помещение, которое выглядело богатым, элегантным и чувственным, не впадая в вульгарность. Прямоугольные кожаные панели, вставленные в бронзовую решетку, заменяли изголовье кровати королевских размеров, а в башенке, которую Джорджи заметила с улицы, располагалась комфортабельная зона отдыха.

Стоило ей войти в комнату, чтобы забрать чемодан, как музыка прекратилась. Спустя пару мгновений в дверях спальни появился Брэм во влажной от пота рубашке «Лейкерс» и серых тренировочных шортах. Уже одного его пышущего здоровьем вида было достаточно, чтобы Джорджи взорвалась.

- Я встретила внизу твою подружку. Она на коленях благодарила меня за то, что я избавила ее от тебя

- Я надеюсь, ты была с ней любезна.

Ему не хватило вежливости даже на извинения за свою ложь, но ведь он никогда не просил у нее прощения, что бы ни делал.

Она перешла в наступление:

- Нет никакой подружки, и нет никакой квартиры. Это твой дом, и я хочу, чтобы ты прекратил мне врать.

- Ничего не мог с собой поделать. Ты действовала мне на нервы.

Он прошел мимо нее в ванную комнату.

- Я не шучу, Брэм! Мы вместе в этой переделке. Не важно, насколько мы это ненавидим, официально - мы команда. Я понимаю, тебе невдомек, что это значит, но я-то знаю. И команда работает, только если все сотрудничают друг с другом.

- Ладно, ты снова действуешь мне на нервы. Постарайся занять себя, пока я искупаюсь. - Он снял влажную рубашку и скрылся в ванной. – Если только, – его голова снова появилась в проеме – ты не хочешь запрыгнуть со мною в душ и поиграть в водные игры – он нарочно окинул ее своим особенным обжигающим взглядом. – После прошлой ночи... Я не говорю, что ты нимфоманка, но ты чертовски близка к этому.

О нет, он ее так легко не получит. Она задрала подбородок и вернула ему не менее жгучий взгляд.

- Боюсь, что ты перепутал меня с большим датским догом, который когда-то у тебя был

Он засмеялся и закрыл за собой дверь ванной.

Джорджи схватила чемодан и потащила его в холл. Ощущение , что она оказалась в ловушке, снова заставило ее сердце биться чаще, и она в который раз заставила себя успокоиться. Ей нужно место, где она сможет сегодня переночевать. Она бросила быстрый взгляд на домик для гостей в задней части двора, но у Брэма определенно должна была быть какая-то прислуга, поэтому там она устроиться не могла.

Она осмотрелась наверху и обнаружила пять спален. Брэм использовал одну из них как кладовку, другую превратил в хорошо оборудованный тренировочный зал, третья была просторной, но совершенно пустой. Только комната подле его спальни была меблирована: двуспальная кровать с мавританским орнаментом в изголовье и подходящий по стилю комод. Свет проникал сквозь ряд французских окон, которые вели на задний балкон. Прохладный лимонный оттенок стен составлял притягательный контраст темному дереву и цветному восточному ковру.

Завтра ее ассистент привезет одежду, а до тех пор в ее распоряжении оставался всего один чистый комплект. Джорджи распаковала чемодан и отнесла туалетные принадлежности в соседнюю ванную, отделанную стеклом и красновато-коричневым кафелем. Ей отчаянно хотелось принять душ, но когда Джорджи вернулась в свою комнату, чтобы переодеться, там обнаружился Брэм, вальяжно развалившийся на её кровати в чистой рубашке и шортах со стаканом чего-то вроде шотландского виски, стоящим у него на груди. На часах не было и двух пополудни.

Он поболтал жидкость в бокале.

- Мне совсем не подходит то, что ты будешь спать тут. Моя экономка живет рядом, над гаражом. И у меня есть предчувствие, что наши раздельные спальни не окажутся незамеченными.

- Я буду застилать кровать каждое утро, прежде чем она ее увидит – сказала она с поддельной вежливостью – а что касается моих вещей... Скажи ей, что я превратила эту комнату в свой гардероб.

Он глотнул виски и вольготно раскинулся на постели:

- Насчет вчерашнего: я не шутил. Мы будем вести себя по моим правилам. И регулярный секс - это часть сделки.

Она знала его слишком хорошо, не было смысла даже притворяться удивленной.

- Это двадцать первый век, Скиппер. Мужчины не предъявляют сексуальных ультиматумов.

- Этот мужчина - предъявляет. – Он поднялся с кровати с грацией охотящегося льва – Я не откажусь от секса, и это значит, что либо я буду спать с кем попало, либо мы будем заниматься тем же, что и все женатые пары. И не беспокойся. Я уже не так увлечен садо-мазо как раньше. Ну, не то что бы я совсем от этого отказался...

Легкая ирония из его уст пугала больше, чем все памятные ей грубые насмешки. Он лениво отпил глоток виски:

- В городе новый шериф, Скутер. У вас с папочкой больше нет туза в рукаве. Мы играем новой колодой, и раздаю - я.

Он шутливо отсалютовал ей бокалом и исчез в коридоре.

Джорджи глубоко вздохнула дюжину раз .Потом еще с полдюжины. Она знала, что превращение в целеустремленную женщину будет нелегким. Но ведь это она держала в руках чековую книжку, не так ли? А значит, она готова принять его вызов. О, еще как, абсолютно, полностью, совершенно готова принять вызов.

Она была уверена в этом. Почти.

Мобильник завибрировал в кармане шортов, когда Брэм ступил на последнюю ступеньку. Прежде чем ответить, он отошел в самый дальний угол зала:

- Здравствуй, Кейтлин.

- Ну - ну – ответил ему знакомый грудной женский голос– ты просто полон сюрпризов.

- Люблю разнообразить свою жизнь.

- Хорошо, что я удачно включила вчера телевизор, а то бы и не узнала о новостях.

- Можешь считать меня бесчувственным, но в списке моих друзей ты не на первых местах.

Пока она отчитывала его, он сквозь французские окна смотрел на веранду. Он любил этот дом. Это первое место из всех, где он жил, в котором он чувствовал себя как дома, или так, как он себе представлял это ощущение, потому что дома у него никогда не было. Роскошные особняки, которые он снимал во времена "Скипа и Скутер", больше напоминали общежитие, чем настоящий дом, там всегда было хотя бы четверо парней, которые жили с ним в то время. В одной половине комнат ревели видеоигры, в другой - порнуха, и повсюду - бутылки из-под пива и фаст-фуд. И женщины, много женщин – среди них попадались и умные, честные девушки, которые заслуживали лучшего отношения к себе.

Пока Кейтлин разглагольствовала, он прошел через холл и вниз по ступенькам в маленький проекционный зал, который он обновил. Наверное, Чэз смотрела фильм прошлой ночью - здесь все еще слабо пахло попкорном. Брэм сделал глоток из бокала и присел в кресло с откидной спинкой. Пустой экран напоминал о его теперешнем состоянии. Со "Скип и Скутер" он продул шанс, который дается раз в жизни, совсем как его старик упускал каждую возможность, которая встречалась на его пути. Фамильная черта.

- У меня звонок на второй линии, дорогая, - сказал Брэм, когда закончилось его терпение. – Мне нужно идти.

- Шесть недель. Это все, что у тебя осталось.

Как будто он мог забыть.

Он проверил входящие сообщения, на случай если появились новые, а затем выключил свой телефон. Он не мог осуждать Кейтлин за ее язвительность, но у него сейчас были более важные проблемы. Когда он услышал, что Джорджи собралась провести выходные в Вегасе, он решил последовать за ней. Однако игра, начатая им, получила безумный поворот, о котором он даже помышлять не мог. Ни один из его планов совершенно определенно не содержал пункт «женитьба».

Сейчас ему нужно сообразить, как сыграть этот фарс с пользой для себя. У Джорджи были тысячи отличных причин его ненавидеть, тысячи причин использовать каждую его слабость, которую она обнаружит, а значит, она должна увидеть в нем только то, что ожидает. К счастью, Джорджи и так думает о нем только самое худшее, и вероятность того, что он совершит поступок, который изменит её мнение, ничтожно мала.

Он почти пожалел ее. В Джорджи не было ни капли беспощадности, так что это был неравный бой. Она ставила интересы других людей выше своих, а когда эти же самые люди подводили ее, винила в этом себя же. Он же, со своей стороны, был эгоистичным, эгоцентричным сукиным сыном, который вырос, понимая, что рассчитывать он может только на самого себя, и он ни секунды не колебался, решив использовать ее. Сейчас, когда он, наконец-то узнал, чего хочет от жизни и получил шанс достигнуть этого, он поставит на кон все что имеет.

У Джорджи Йорк не было ни единого шанса.

Джорджи приняла душ и стащила на кухне бутерброд с индейкой. В поисках какой-нибудь книги, она набрела на столовую, которая помимо своего прямого назначения служила еще и уютной библиотекой. На восточном ковре стоял массивный, круглый, черный стол с ножками в виде когтей, в нем было что-то испанское или может португальское, прямо над столом нависала медная мавританская лампа. У каждой стены, кроме той, что выходила в сад, стояли книжные шкафы от пола до потолка. Кроме книг полки занимала эклектичная коллекция артефактов: колокольчики из Бали, глыбы кварца, средиземноморская керамика и мексиканские народные миниатюры.

Декоратор Брэма создала уютное помещение, которое так и манило присесть и остаться здесь надолго, но оригинальная коллекция показывала, что его декоратор либо не очень хорошо знала своего заказчика, либо ей было все равно, что бывший двоечник не оценит ее находок. Джорджи откопала богато иллюстрированный томик современных художников Калифорнии и присела с ним на обтянутый кожей легкий стул в уголке, но с приближением вечера сосредоточиться на чтении становилось все труднее. Пришло время поговорить о делах. Может быть, Брэм и не видел причин для разработки сплоченной стратегии общения с прессой, но Джорджи-то понимала, что это необходимо. Им нужно как можно быстрее решить, когда и как появиться на публике. Она отложила книгу и отправилась на его поиски. В доме Брэма она не нашла и решила пройти по выстланной галечником дорожке, вьющейся через заросли бамбука и высокого кустарника к домику для гостей.

Коттедж был чуть больше, чем гараж на две машины, и, так же как и большой дом, был покрыт красной цилиндрической черепицей и оштукатурен. Окна, выходящие на дорожку были темными, но в глубине дома раздавался телефонный звон, и Джорджи направилась на звук. Сквозь множество открытых стеклянных окон свет проливался на маленькое, покрытое галькой патио, в котором стояли пара кушеток со светло зелеными, парусиновыми подушками, и несколько растений, кажется это были «слоновьи-уши», в горшках. По стенам вокруг окон карабкался виноград. Внутри дома она увидела уютный офис, со стенами цвета паприки и бетонным полом, покрытым плетеным ковриком из морских водорослей. Коллекция постеров к фильмам, украшавшая стены, включала как вполне предсказуемые «На береговой линии» с Марлоном Брандо и «Африканская королева» с Боггартом, так и несколько неожиданные, вроде Джонни Деппа в "Бенни и Джун", Дона Чидла в "Отель Руанда", и отца Мег - Джейка Коранды в "Детектив Калибр".

Брэм разговаривал по телефону, когда она вошла. Он сидел за деревянным темно-персикового цвета столом в виде буквы «Г» с непременным бокалом спиртного в руке. На встроенных полках в одном из концов офиса лежала пачка журналов, где среди прочих были и высокоинтеллектуальные киноиздания - «Синеаст» и «Когда гаснет свет». Джорджи не помнила, чтобы Брэм брал в руки что-то серьезнее чем «Пентхаус», поэтому она отметила эти журналы, как еще один дизайнерский штрих.

Казалось, Брэм не слишком рад ее видеть. Придется потерпеть.

- Я должен закончить разговор, Джерри, – сказал он в трубку. – Мне нужно подготовиться к встрече завтра утром. Передай мои лучшие пожелания Дори.

- У тебя есть офис? – Спросила Джорджи, как только он повесил трубку.

Брэм сцепил руки на затылке.

- Он принадлежал предыдущему владельцу. Я еще не успел заняться его превращением в наркопритон.

Джорджи углядела подле телефона нечто напоминающее "Творческий справочник Голливуда" , но Брэм закрыл его прежде, чем она успела что-то рассмотреть.

- Что это еще за утренняя встреча, о которой ты говорил? – Спросила она – Ты же не признаешь никаких встреч. Более того, ты не признаешь утро.

- Ты моя встреча – он кивнул в сторону телефона – пресса обнаружила, что мы смылись из Вегаса, и за домом следят. Нужно установить новые ворота на этой неделе. Я позволю тебе заплатить за них.

- Какой сюрприз.

- Это ты имеешь большие бабки.

- Вычти их из пятидесяти тысяч в месяц, что я плачу тебе. – Она посмотрела на афишу Дона Чидла – нам нужно составить план. Первым делом завтра, мы должны...

- Я наслаждаюсь медовым месяцем, никаких разговоров о бизнесе.

- Мы обязаны поговорить. Нам необходимо решить...

- Джорджи, ты тут?

Ее сердце ухнуло вниз. Одна ее часть хотела знать, как он сумел найти ее так быстро. Другая часть была удивлена, тем, что это заняло у него столько времени.

Снаружи послышались звуки шагов по гравийной дорожке, а затем появился ее отец. Как всегда консервативный: в белоснежной рубашке, светло серых штанах и кожаных мокасинах с кисточками. В пятьдесят два, Пол Йорк был строен и в отменной форме, в очках без оправы и слегка вьющимися подернутыми ранней сединой волосами, из-за которых его часто путали с Ричардом Гиром.

Он прошел внутрь и молча остановился, рассматривая ее. Они были совершенно не похожи, кроме разве что одинакового – зеленого - цвета глаз. Свое круглое личико и широкий рот она унаследовала от матери.

- Джорджи, что ты наделала – сказал он как всегда тихим, бесстрастным голосом.

Пара слов, и ей снова восемь лет, и эти самые зеленые глаза укоряют ее за то, что она выпустила щенка бульдога во время рекламы корма для собак, или за то, что она пролила сок на платье перед пробами. Если бы только он был одним из этих мятых, страдающих ожирением, со щетиной на щеках отцов, которые ничего не смыслили в шоу-бизнесе, но которых заботило бы только ее счастье. Она собралась с духом:

- Здравствуй, папа.

Он сцепил руки за спиной и терпеливо ждал ее объяснений.

- Сюрприз! – Сказала она, растягивая губы в фальшивой улыбке. – Не то, что бы это действительно было сюрпризом. Я имею в виду... Ты должен был знать, что мы встречаемся. Все видели наши фотографии в "Айви". Я понимаю, может показаться, что все произошло очень быстро, но мы практически выросли вместе и... Когда это правильно, это правильно. Ведь, правда, Брэм? Не правда ли?

Но «жених» слишком наслаждался созерцанием ее мучений, чтобы вступиться за нее.

Ее отец очень старался не смотреть в сторону Брэма:

- Ты беременна? – Спросил он тем же профессиональным тоном.

- Нет! Конечно же, нет! Это, – Джорджи постаралась не поперхнутся, – союз по любви.

- Вы ненавидите друг друга.

Брэм наконец-то встал со своего стула и пришел к ней на помощь:

- Это уже давняя история, Пол. - Он обвил рукой ее талию – сейчас, мы совершенно другие люди.

Пол продолжал его игнорировать:

- Ты имеешь хотя бы малейшее представление о том, сколько репортеров собралось сейчас у ваших ворот? Когда я подъехал, они просто накинулись на мою машину.

Джорджи на мгновение задумалась о том, как он смог найти ее тут, позади дома, но быстро поняла, что такая мелочь, как тишина в ответ на звонок в дверь, не сможет остановить ее отца. Перед глазами у неё так и стояла картинка, как он пробирается между зарослями кустарника и выходит оттуда с идеальной прической - волосок к волоску. Пол Йорк – это не Джорджи Йорк. Никогда не смущается и не суетится. Он никогда не сворачивал на пути к цели, и поэтому ему было так тяжело понять, почему она настаивала на шестимесячном отпуске.

- Вам необходимо срочно взять общение с прессой под контроль. – Сказал отец.

- Мы как раз обсуждали с Брэмом наш следующий шаг.

Пол, наконец, обратил внимание на Брэма. Они были врагами с самого начала. Брэм ненавидел, когда Пол вмешивался в съемочный процесс, особенно, когда тот добился того, чтобы Джорджи никогда не теряла самой высокой зарплаты. А Пол ненавидел в Брэме абсолютно все.

- Я не знаю, как ты уговорил Джорджи на этот цирк, – сказал ее отец – но я догадываюсь почему. Ты снова хочешь прокатиться на ее лаврах, точно так же как и тогда. Ты хочешь использовать ее, чтобы продвинуть собственную жалкую карьеру.

Ее отец ничего не знал о деньгах, так что в этот раз он промахнулся, что было для него совершенно нехарактерно.

- Не говори так, – Джорджи должна была хотя бы притвориться, что защищает Брэма. – Именно поэтому я не хотела звонить тебе. Я так и знала, что ты расстроишься.

- Расстроюсь? – Ее отец никогда не повышал голос, что делало его отвращение еще более болезненным, – Ты специально пытаешься разрушить себе жизнь?

Нет, она пытается спасти ее.

Пол покачался на каблуках, совсем как в детстве, когда ей не удавалось запомнить свои реплики.

- А я было подумал, что наихудшая часть этого дела уже позади.

Она знала, что он имел в виду. Он восхищался Лансом и был в ярости, когда они разбежались. Иногда ей хотелось, чтобы он просто подошел к ней и прямо сказал, что думает. Что Джорджи должна была быть настоящей женщиной и суметь удержать своего мужа.

Пол покачал головой:

- Не думаю, что я когда-либо так разочаровывался в тебе.

Его слова больно ужалили, но Джорджи прилежно пыталась быть самостоятельной личностью и поэтому заставила себя улыбнуться очередной сияющей улыбкой:

- Только подумать, мне всего-то тридцать один. У меня впереди еще куча времени, чтобы побить рекорд!

- Достаточно, Джорджи – сказал Брэм, почти весело. Он дал своей руке свободно соскользнуть с ее талии пониже. – Пол, дай мне кое-что четко сформулировать для тебя. Джорджи теперь моя жена, а это - мой дом, а значит, тебе придется вести себя вежливо, или ты лишишься приглашения в гости.

Джорджи резко вдохнула.

- Правда? – Пол скривил губы.

- Правда. – Брэм направился к двери. Но за мгновение до выхода он обернулся, исполняя свой старый трюк под названием "ложный исход", так же безупречно, как делал это бесчисленное количество раз во множестве эпизодов "Скипа и Скутер". Он даже начал с тех же слов:

- Ах, и еще одна вещь, – тут он вылетел далеко за границы сценария и сделал это с улыбкой, – я хотел бы увидеть налоговые книги Джорджи за последние пять лет. И ее финансовые отчеты.

Она не могла поверить в это. Она безотчетно шагнула вперед к нему.

На лице Пола разлился гневный румянец:

- Не хочешь ли ты сказать, что я плохо управлял деньгами Джорджи?

Брэм высокомерно скривил губы:

- Откуда я знаю, это ты мне скажи.

Он зашел слишком далеко. Может, Джорджи и возмущалась тем, как отец пытался контролировать ее, и конечно ставила под вопрос его здравый смысл в выборе ее последних проектов. Но он был единственным человеком в мире, которому она полностью доверяла, когда речь заходила о деньгах. Не всем детям-актерам улыбается удача иметь столь щепетильно честных родителей, которые защищают их доходы.

Ее отец становился все более спокойным внешне, а это всегда предвещало бурю.

- Ну вот, наконец, мы и добрались до настоящей причины этого брака. Деньги Джорджи.

Губы Брэма растянулись в надменной усмешке:

- Сначала ты говоришь, что я женился на ней, чтобы продвинуть мою карьеру... Теперь ты думаешь, что я женился на ней ради денег. Чувак, я женился на ней ради секса.

Джорджи кинулась вперед:

- Ладненько, мне что-то достаточно шуток на сегодня. Папа, я тебе позвоню завтра, хорошо? Я обещаю.

- И это все, что ты хочешь мне сказать?

- Если ты дашь мне пару минут, я, наверное, смогу придумать что-нибудь остроумное. Но пока, это все на что я способна.

- Я покажу, где выход, – сказал Брэм.

- Не нужно, – Пол направился в сторону двери – я выйду так же, как и зашел.

- Нет, папа... Подожди, дай мне...

Но он уже прошел через патио. Джорджи осела в мягкое коричневое кресло, прямо под Хамфри Боггартом.

- Это было весело, – сказал Брэм.

Она сжала кулаки на коленях.

- Я просто не могу поверить, что ты усомнился в его честности. Это ты-то! Образец финансовой безответственности. Что мой отец делает с моими деньгами - это только мое дело, не твое.

- Если ему нечего скрывать, то он не будет возражать против того, чтобы открыть книги.

Джорджи взорвалась:

- Я возражаю! Моё финансовое состояние совершенно конфиденциально, и завтра первым делом я позвоню моему адвокату, чтобы оно таким и осталось!

Она также поговорит с глазу на глаз со своим бухгалтером про то, как лучше всего скрыть от отца пятьдесят тысяч долларов, которые она будет платить Брэму. "Домашние расходы" и "повышенная безопасность" звучат намного лучше "кровавых денег".

- Остынь, – сказал он, – ты действительно думаешь, что я могу прочитать финансовый отчет?

- Ты специально злил его.

- А разве ты не получила от этого удовольствие? Хоть чуть-чуть? Теперь твой отец знает, что я ему не парень на побегушках, в отличие от тебя.

- Я управляю своей жизнью, – ну хотя бы пытается.

Она ждала, что он начнет препираться с ней насчет последнего пункта, но вместо этого он потушил лампу и подтолкнул ее к выходу:

- Пора баиньки. Спорим, ты не откажешься от массажа спинки?

- Спорим, что откажусь. – Она вышла наружу и подождала, пока он закроет дверь позади них.

- Почему ты продолжаешь настаивать на этом? – Спросила Джорджи, – Ведь я тебе даже не нравлюсь.

- Потому что я мужчина, а ты доступна.

Она предоставила тишине ответить за себя.

Глава 7

Следующим утром Джорджи тщательно застелила постель, в которой спала одна, и спустилась вниз. На кухне она увидела девушку с миской клубники, стоящую у стола спиной к двери. Чёрные крашеные волосы с одной стороны были коротко подстрижены, а с другой - острыми неровными зубцами касались подбородка. Татуировка у основания шеи в виде трёх маленьких иероглифов скрывалась под серой майкой, рваная дырка на джинсах была сколота большими английскими булавками. Девушка была похожа на панк-рокера девяностых годов, и Джорджи не могла представить, что она делала на кухне Брэма.

- Мм … Доброе утро. – Её приветствие оставили без внимания. Она редко общалась с людьми, которые не подлизывались к ней, и попробовала еще раз. - Я - Джорджи.

- Как будто я этого не знаю. – Девушка так и не обернулась. - Это – специальный протеиновый коктейль на завтрак Брэму. Вам придётся самой приготовить то, что вам нужно. - С рёвом включился блендер.

Джорджи подождала, пока стихнет шум. – А вы…?

- Домоправительница Брэма. Чэз.

- А полностью?

- Чэз.

Теперь Джорджи стало понятно. Чэз ненавидит её и не хочет разговаривать. Вполне возможно, что у Брэма есть экономка, словно вышедшая из фильма Тима Бартона. Джорджи стала открывать дверцы буфета в поисках кружки, и, обнаружив её, понесла к кофеварке.

Чэз повернулась к ней. - Это – смесь специально для Брэма. Только для него. – У неё были густые тёмные брови, одна из которых была проколота; и мелкие, резкие, весьма недружелюбные черты лица. – Обычный кофе вон там в буфете.

- Я уверена, что Брэм не будет возражать, если я позаимствую у него чашечку. - Джорджи потянула кувшин от профессиональной кофеварки.

- Я сделала только на одного.

- Возможно теперь, стоит делать немного больше. - Игнорируя брошенные в её сторону ядовитые взгляды, Джорджи взяла яблоко из мексиканского блюда талавера и отнесла его вместе с кофе на веранду.

Она выпила половину чашки его кофе, он был восхитителен, а затем проверила свои сообщения. Ланс звонил снова, на сей раз из Таиланда: “Джорджи, это – сумасшествие. Немедленно мне перезвони”.

Она удалила сообщение, затем позвонила пресс-агенту и адвокату. Её уклончивость в обсуждении случившегося в выходные, нервировала их, но Джорджи никому не говорила правды, даже тем людям, которым должна была бы доверять. Она использовала для них тот же самый сценарий, который вчера испытала на своем личном ассистенте, когда попросила собрать её вещи:

- Не могу поверить, что ты, как и остальные, не заметил наших с Брэмом отношений. Мы, конечно, сделали всё возможное, чтобы скрыть их, но ты обычно видишь меня насквозь.

Наконец, она набралась храбрости и позвонила Саше. Джорджи начала спрашивать о пожаре, но Саша перебила её:

- Я разберусь с этим. А теперь объясни, что действительно происходит. Только, не повторяй те вздорные враки, рассказанные Эйприл, будто вас с мистером Секси охватила ностальгия по временам Скипа и Скутер.

- Это - моя версия, и мы будем её придерживаться, хорошо?

- Но…

- Пожалуйста.

Наконец, Саша сдалась. – Сейчас я оставляю всё как есть, но когда снова приеду в Лос-Анджелес, у нас будет долгий разговор. К сожалению, пока я должна оставаться в Чикаго.

Джорджи всегда ждала приездов Саши в Лос-Анджелес, но была более чем счастлива, отложить разговор, который, она точно знала, будет упорным допросом.

Она не потрудилась вызвать своего агента. Отец мог запросто обратиться к Лауре. Попытки завоевать любовь отца походили на бесконечный бег хомячка в колесе. Как бы быстро она не бежала, цель не становилась ближе. Однажды придется прекратить попытки. Что касается того, чтобы сообщить ему правду … Не сейчас. Никогда.

Брэм появился на веранде, допивая остатки чего-то розового, густого и пенистого. Она подумала, что тенниска слишком липнет к его немного непривычным мускулам, и решила, что ей больше нравился его старый облик в стиле «героиновый шик» . По крайней мере, он был ей понятен. Она проследила за последним клубничным глотком. Ей тоже хотелось пенистого, розового, взбитого блендером завтрака. С другой стороны она хотела многого, чего не могла получить - удачного брака, детей, здоровых отношений с отцом, карьеры, которая с возрастом бы только росла. Сейчас она не отказалась бы от хорошо продуманного плана по убеждению публики в своей влюблённости.

- Каникулы закончились, Скиппер, - она поднялась со стула. – Выходные позади, и пресса требует ответов. По крайней мере, необходимо спланировать ближайшие несколько дней. Первое, что мы должны сделать….

- Не расстраивай Чэз, - он вытер розовую пену в уголке рта.

- Я? Эта девчонка ходячий механизм для оскорблений.

- А еще она - лучшая домоправительница, какая у меня когда-либо была.

- Похоже, ей около восемнадцати. Кто берет такую молодую экономку?

- Ей двадцать, и это моё дело. Оставь её в покое.

- Это довольно трудно сделать, пока я живу здесь.

- Позволь мне подробно всё объяснить. Если я должен буду выбрать между тобой и Чэз, Чэз без труда победит. - Он вместе с пустым стаканом исчез внутри дома.

Они спали вместе. Этим объяснялась враждебность Чэз. Едва ли она походила на его привычных сексуальных лапочек, но что Джорджи знала о его нынешних предпочтениях? Ничего, и она собиралась продолжать в том же духе.

Аарон Виггинс, ее личный ассистент, прибыл полчаса спустя. Она придержала открытой переднюю дверь, чтобы он смог протиснуться через неё с огромным чемоданом и кое-какой одеждой на вешалках. – Снаружи, как в военной зоне, - сказал он с азартом двадцатишестилетнего поклонника видеоигр. - Папарацци, команда из новостей. Думаю, что я видел ту пташку из «E»!

- Замечательно, - хмуро проворчала она. Аарон стал ее личным ассистентом с тех самых пор, как предыдущий Л.A . переметнулся в лагерь Ланса и Джейд. В ширину он был таким же, как и в высоту - примерно триста фунтов веса и только пять и девять футов роста. Жесткие каштановые волосы обрамляли пухлое лицо, украшенное очками ботаника, с длинным носом, и маленьким, очаровательным ротиком.

– Остальную вашу одежду я соберу завтра, - сказал он. – Куда это отнести?

- Наверх. Шкаф для одежды у Брэма забит полностью, поэтому я превратила соседнюю комнату в гардеробную.

К тому времени, когда они достигли вершины лестницы, Аарон запыхался, черная мужская сумка съехала на сгиб локтя. Ей хотелось, чтобы он больше заботился о себе, но он игнорировал её советы. Поскольку они проходили мимо спальни Брэма, Аарон мельком заглянул туда и остановился: – Конфетка.

Его внимание привлекла аудиосистема, а не декор помещения. – Не возражаете, если я зайду посмотреть? - спросил он.

Зная, насколько он любил навороченную электронику, она не смогла отказать. Он внес её одежду и чемодан в соседнюю комнату, затем вернулся, чтобы исследовать электронику. – Потрясающе!

- Вечеринка, малышка? – раздался у двери вкрадчивый голос.

Это вызвало фырканье у зацикленного на технике Аарона. - Я - Аарон. Личный ассистент Джорджи.

Брэм выгнул одну из своих совершенных бровей в сторону Джорджи. Личные ассистенты традиционно были или симпатичными молодыми женщинами, или вышедшими в тираж геями. Аарон не подходил ни под одну категорию. Она не собиралась нанимать его, даже при том, что его рекомендовал отец. Но во время собеседования в доме закоротило пожарную сигнализацию, и он настолько легко справился с проблемой, что она решила дать ему шанс. Он оказался веселым, умным, хорошо организованным, и особо не распространялся о её делах. К тому же, он не обладал чересчур раздутым чувством собственного достоинства, чтобы драматизировать простые вещи. Он никогда не просил у неё помощи, чтобы получить доступ в модный клуб или популярный ресторан, что предыдущий личный ассистент считал само собой разумеющимся.

Множество парней, таких как Аарон, стремились попасть в Лос-Анджелес из городков на Среднем Западе. Мечтая заниматься спецэффектами в Голливуде, они обнаруживали, что рабочие места не так-то легко получить. В данный момент Аарон работал Л.A. и занимался вебсайтом Джорджи. В свободное время он играл в видеоигры и ел фаст-фуд.

Аарон пожал руку Брэму, затем махнул в сторону звуковой аппаратуры. Та размещалась в шкафчике с дверцами, украшенными простой крупной резьбой и выглядевшими так, словно они прибыли из испанской миссии. - Я читал о такой. Давно она у вас?

- Я установил её в прошлом году. Хотите посмотреть, как работает?

Пока Аарон знакомился с техническими новинками, Джорджи осмотрела пустую угловую комнату, в которой было решено сделать её офис. Вскоре Аарон присоединился к ней, и они решили, какую часть её мебели нужно привезти со склада. После того, как они спланировали закрытие арендованного дома и написали письмо для её фанклуба в Интернете, Джорджи попросила Аарона отменить несколько намеченных встреч. Она рассчитывала закончить все свои дела прежде, чем возьмёт шестимесячные каникулы.

Она предполагала путешествовать по Европе, избегая больших городов и двигаясь по сельской местности. Она собиралась заглядывать в маленькие городки, пройти пешком по древним тропам и, может быть, именно, может быть, найти себя. Но эти поиски собственного «я» уже завели её на опасную дорожку.

- Теперь понятно, почему вы взяли шесть месяцев, - сказал Аарон. - Отличный план. Ваш график помешает насладиться длинным медовым месяцем.

Медовый месяц.

Они с Лансом остановились на частной вилле в Тоскане, окружённой оливковой рощей. Ланс заскучал уже через несколько дней, а она полюбила дом.

Она столько думала этим утром о своем бывшем муже, что должно быть поставила рекорд. Когда Аарон собрался уходить, в холл вышла Чэз, и Джорджи представила их друг другу. - Это - Аарон Виггинс, мой личный ассистент. Аарон, Чэз – домоправительница Брэма.

Глаза с черной подводкой пробежались по жестким волосам Аарона, натянувшейся вокруг пуговиц клетчатой рубашке, пухлому животику и черным, с толстой подошвой кедам. Чэз скривила губы. – Держись подальше от холодильника, хорошо? Это запрещено.

Аарон покраснел, и Джорджи захотелось отшлёпать девицу.

« Если я должен буду выбрать между тобой и Чэз, Чэз без труда победит.»

- Пока Аарон работает на меня, - твердо сказала Джорджи, - он будет свободно перемещаться по дому. Я ожидаю, что вы сделаете его пребывание здесь комфортным.

- Удачи ему. - Чэз вместе с лейкой метнулась прочь.

- Что это с ней? – спросил Аарон.

- У неё небольшая проблема – не может переварить тот факт, что Брэм женился. Не обращай на неё внимания. - Это был хороший совет, но Джорджи с трудом могла представить кроткого Аарона, держащего оборону против двадцатилетней домоправительницы Брэма с гадючьим язычком.

После того, как Аарон уехал, Джорджи в поисках Брэма вышла наружу. Они собирались разработать план действий, а он достаточно долго это откладывал. Она пошла на звук журчащей воды и нашла укромный уголок, скрытый за кроной одинокого дуба и высокой травой. В маленький, неправильной формы бассейн падал четырехфутовый каскад воды, брызгая на блестящие черные камни и усиливая ощущение уединённости.

Она пошла дальше и нашла Брэма, запершегося в своем офисе. Он говорил по телефону и, когда она подергала ручку, пытаясь войти, повернулся к ней спиной. Джорджи попыталась подслушать через стекло, но не смогла разобрать слов. Он повесил трубку и начал стучать по клавиатуре. Она не могла представить, что же Брэм мог делать с компьютером. Может, стоило задуматься о том, почему он вообще встал с кровати раньше четырёх часов пополудни?

- Впусти меня.

- Не могу, - ответил он, не нарушая ритма. - Я очень занят, выискивая способы потратить твои денежки.

Она не клюнула на приманку. Вместо этого она начала петь “Твое тело - Страна чудес”, выстукивая басовую линию на оконном стекле, пока Брэм не выдержал и не поднялся, наконец, чтобы открыть дверь. - Лучше если это не займет много времени. Те шлюхи, которых я нанял, появятся здесь с минуты на минуту.

- Хорошо, буду знать. - Она зашла внутрь и кивнула на компьютер. – Пока ты пускал слюни на картинки с голыми чирлидерами , я работала над нашим возвращением в светское общество. Возможно, тебе стоит делать пометки. - Она села на продавленную коричневую кушетку под Марлоном Брандо и скрестила ноги. – У тебя есть вебсайт, правильно? Я написала письмо от нашего имени для наших почитателей. - Она потеряла ход мыслей, глядя на Брэма, облокотившегося о стол. У Скипа был стол, не у Брэма. У Скипа также было прекрасное образование, цель в жизни и сильный высоконравственный склад характера.

Она снова сосредоточилась. - Аарон зарезервировал для нас ужин завтра ночью в «Мистере Чоу». Мы будем там как в зоопарке, но я думаю, что это - самый быстрый путь для нас к…

- Письмо нашим почитателям и ужин в «Мистере Чоу»? Для такого требуется мощное незаурядное мышление. Как же тебе это удалось?

- Ланч в «Шато» в среду, потом обед в «Ил Соол» в четверг. Через пару недель состоится большая благотворительная акция в поддержку страдающих болезнью Альцгеймера. После неё будет бал, воздушные шары и всё, как обычно – мы едим, улыбаемся и позируем.

- Никаких балов. Никаких шаров. Ни одного.

- Жаль это слышать. Ты не пробовал обратиться к врачу?

Губы скривились в змеиной улыбке, сверкнули белые зубы. – Я собираюсь сполна насладиться теми пятьюдесятью тысячами, которые ты мне платишь за то, что я терплю твою компанию.

У него совсем нет стыда. Она проследила за тем, как Брэм положил ноги на край стола. – И что дальше? – спросил он. – Это и есть твой план по созданию шумихи вокруг нас. Будем ходить по ресторанам?

- Я полагаю, что можно последовать твоему примеру, сесть пьяными за руль и спровоцировать несколько ДТП, но это кажется немного экстремальным, как ты думаешь?

- Прекрасно. - Он опустил ноги на пол. - Мы устраиваем прием.

Джорджи почти наслаждалась пикировкой, но сейчас насторожилась. – Какой прием?

- Большой, дорогостоящий прием, чтобы отпраздновать женитьбу, а что, черт возьми, ты думаешь? Через шесть недель, начиная с сегодняшнего дня, возможно два месяца. Этого достаточно, чтобы отослать приглашения и подогреть ожидания, и не слишком долго для публики, чтобы потерять интерес к истории нашей великой любви. Почему ты так странно на меня смотришь?

- Ты сам всё это придумал?

- Я довольно креативен, когда трачу впустую своё время.

- Ты же ненавидишь формальности. Ты имел обыкновение появляться босиком на вечеринках спонсоров телеканала. - И такой великолепный в своей небрежности, что каждая женщина в комнате желала его.

- Обещаю, что одену ботинки. Поручи своему парню найти хорошего организатора вечеринок. Тема очевидна.

Она вытянула ноги. - Что значит, тема очевидна? Для меня это не очевидно.

- Дело всё в том, что ты слишком мало пьешь для того, чтобы думать творчески.

- Просвети меня.

- Скип и Скутер, конечно. Что еще?

Она встала с кушетки. - Тема Скипа и Скутер? Ты что, рехнулся?

- Попросим, чтобы каждый пришел в костюме. В одном из двух: или как Скофилд, или как служащий Скофилдов. Верхи и низы.

- Ты издеваешься.

- Сделаем так, чтобы дизайнер на верхушке торта поставил рядышком те самые дерьмовые куклы Скипа и Скутер.

- Куклы?

- Флорист должен будет использовать те же синие цветы, что были в заставке и титрах. Может быть, леденцы в виде миниатюрного особняка в качестве сувениров на память . Что-то типа того…

- Ты сошёл с ума?

- Давай людям то, что они хотят, Джорджи. Это - первое правило бизнеса. Я удивлен, что такая важная персона, как ты этого не знает.

Она настороженно уставилась на него. В ответ он невинно улыбнулся, и эта улыбка совсем не соответствовала лицу падшего ангела. И только тогда она поняла. - О, Мой Бог … ты тогда говорил о шоу воссоединения Скипа и Скутер серьезно.

Он усмехнулся. - Думаю, что мы поместим скофилдовский герб на карточки для стола. И фамильный геральдический девиз … Что там, черт возьми, было? Жадность навсегда?

- Ты на самом деле хочешь сделать шоу воссоединения, - Она опустилась на кушетку. – Не только из-за денег ты согласился на этот брак.

- Я бы на это пари не держал.

- Ты хочешь шоу воссоединения, в самом деле.

Заскрипел стул, поскольку он откинулся назад. – Наша вечеринка будет в тысячу раз забавнее, чем гламурный прием, устроенный по случаю твоего брака с Лузером. Скажи мне, что на самом деле ты НЕ уехала из церкви в экипаже с шестеркой белых лошадей.

Экипаж был идеей Ланса, и она чувствовала себя подобно принцессе. Но потом её принц убежал со злой ведьмой, а Джорджи случайно вышла замуж за большого злого волка. - Я не буду участвовать в шоу воссоединения, - сказала она. - Я провела восемь лет, пытаясь выбраться из тени Скутер, и назад я не вернусь.

- Если бы ты действительно хотела выбраться из тени Скутер, то не снималась бы в тех романтических комедиях.

- Нет ничего плохого в романтических комедиях.

- Есть кое-что плохое в неудачных романтических комедиях. Те фильмы точно не походили на «Красотку» или «Джерри Магуайера», малышка.

- Мне не понравилась «Красотка».

- Но зрители были иного мнения. С другой стороны, они действительно возненавидели «Красавцев» и «Лето в городе». И я не слышал ничего хорошего о проекте, который ты только что закончила.

- Это - твоя карьера спущена в сортир, не моя. – Это было верно лишь формально, поскольку «Проще простого» должен был выйти не раньше зимы. – И не надо тащить меня за собой.

Телефон на столе зазвонил. Проверив входящий номер, Брэм ответил на звонок. - Да? … Хорошо … - Он повесил трубку и поднялся из-за стола, захватив недопитый стакан. - Это была Чэз. Наложи макияж. Пришло время начинать спектакль для прессы.

- С каких это пор ты способен устраивать спектакли перед кем-то, кроме низкопробных женщин?

- С тех пор как я стал представительным женатым человеком. Встречаемся у входной двери через пятнадцать минут. Не забудь ту помаду, которая не оставляет следов.

- О, я не забуду. - Она вскочила с кушетки, успев загородить ему дорогу. - Черт возьми, ты затеял весь этот разговор, чтобы удержать при себе козырные карты. Какой очаровательный пример самообмана … - Обратно к дому она летела как на крыльях.

К тому времени, когда она поправила косметику, расчесала свои прямые волосы, и сменила одежду на зеленое хлопковое ажурное платье от Марка Джейкобса, запах свежей выпечки достиг верхнего этажа. В животе заурчало. Она не могла вспомнить, когда в последний раз так хотела есть. Брэм ждал в холле, вместе с Чэз, смотревшей на него так, будто он мог с неба достать луну и звезды.

Как только Джорджи подошла к нему, Брэм обнял её за плечи. - Чэз, ты должна следить, чтобы у Джорджи было всё, что она захочет.

Ответ Чэз сочился дружелюбием, на которое мог бы купиться Брэм, но Джорджи не поверила ни на мгновение. – Всё что нужно, Джорджи. Вы только скажите.

- Спасибо. В действительности, я почти не ела весь день и не возражала бы…

- Попозже, любимая. У нас есть работа, которую нужно сделать, - Брэм поцеловал её в лоб, затем повернулся, чтобы взять один из двух подносов, нагруженных сахарным печеньем домашней выпечки. - Чэз сделала добровольное пожертвование для нас, чтобы угостить наших друзей из прессы. - Он вручил один поднос Джоржди, другой взял себе. - Мы будем раздавать печенье и позировать для фотографий.

Пресса ничего не любила сильнее дармовой еды. Это была прекрасная идея, и ей было жаль, что она сама не додумалась до такого. Он открыл перед ней дверь. - Я усилил меры безопасности, пока ворота будут подняты, - предупредил он. - Уверен, что ты будешь не против оплатить часть расходов.

- Насколько эта часть большая?

- Всё, полностью. Согласись, это по-честному, так как я даю тебе крышу над головой?

- Если бы вместе с крышей полагалась какая-нибудь настоящая еда….

- Неужели ты не можешь думать ни о чем, кроме еды?

- Только не в настоящий момент. - Она схватила печенье с подноса и откусила большой кусок. Оно было ещё теплым … и восхитительным.

- На это нет времени. - Он выхватил печенье и засунул себе в рот. - Проклятье, до чего вкусно. Способности Чэз в кулинарии совершенствуются день ото дня.

Она наблюдала, как печенье исчезает. В течение года многие пытались уговорить её поесть, и вот теперь, когда у неё появился аппетит, еду отобрали. От чего голод только усилился.

– Откуда мне знать.

В конце подъездной дорожки стояли в ряд раскормленные охранники. Пара дюжин папарацци и несколько членов официальной прессы шумной толпой кучковались на улице. Джорджи беззаботно помахала им. Брэм взял её за руку, переплетя их пальцы. Они выставили вперед подносы с печеньем. Журналюги начали “сливать” их. Этот неприятный термин означал стремительный поток агрессивных вопросов к знаменитостям.

- Если вы, парни, будете играть по-честному, мы попозируем для нескольких фотографий, - начал Брэм. - Но если кто-нибудь подойдет слишком близко к Джорджи, мы уходим. Я понятно объяснил? Никто к ней не подойдет.

Она, на мгновение, была тронута, но быстро вернулась к обычному здравомыслию, вспомнив, что Брэм только играл роль мужа-защитника.

- Мы всегда играем по-честному, Брэм, - перекричала общий шум одна из женщин-репортеров.

Прежде, чем Брэм передал оба подноса охранникам, чтобы те раздали печенье, полетели вопросы. Когда они сошлись? Где? Почему, после стольких лет, они вместе? Что случилось с их ненавистью друг к другу? Один вопрос следовал за другим.

- Джорджи, это рикошет после ухода Ланса?

- Есть мнение, что вы страдаете анорексией. Это правда?

Они с Брэмом были профи по обработке прессы и отвечали только на те вопросы, которые хотели.

- Люди думают, что все эти вещи - большой рекламный трюк, - высказался Мэл Даффи.

- Ради рекламы вы ходите на свидания, - парировал Брэм. - Но не женитесь. А люди могут думать всё, что им заблагорассудиться.

- Джорджи, ходят слухи, что вы беременны.

- Действительно? - Рана болела, но Джорджи изобразила клоуна, похлопав себя по животу. - Привет? Есть там кто-нибудь?

-Джорджи не беременна, - ответил Брэм. - Когда это случится, мы, конечно же, сообщим.

- У вас будет медовый месяц? – У репортера был британский акцент.

Брэм погладил её между лопатками. - Когда найдем время для этого.

- Вы уже знаете где?

- Мауи, - ответил он.

- Гаити, - ответила Джорджи.

Они посмотрели друг на друга. Джорджи привстала на цыпочки и поцеловала его в уголок рта. - Брэм и я собираемся использовать свою популярность, чтобы привлечь внимание к тяжелому положению бедных. - Она мало что знала о Гаити, но знала, что там были бедные. К тому же, Гаити был намного ближе, чем Таиланд или Филиппины, где Ланс и Джейд занимались общественно-полезной работой.

- Как вы могли заметить, мы ещё обсуждаем этот вопрос, - выкрутился Брэм. Без предупреждения, он обнял её и поцеловал, крепко, чувственно, как того ждала пресса. В ответ она проделала все надлежащие движения, но при этом чувствовала себя усталой, голодной, пойманной в ловушку своим самым старым врагом.

Наконец, они разъединились. Брэм обратился к толпе, не отрывая от нее пристального взгляда изголодавшегося любовника. – Милости просим! Можете бродить вокруг сколько угодно, но я могу гарантировать, что сегодня вечером мы никуда не выйдем.

Она попыталась покраснеть, но сил на это уже не было. Узнает ли она когда-нибудь, что случилось в гостиничном номере в Лас-Вегасе? Не было никаких признаков того, что они занимались любовью, если не считать, что они оба проснулись голыми, но этот аргумент, как ей казалось, был достаточно веским.

Когда они пошли назад к дому, Брэм спустил руку гораздо ниже её талии, на радость зрителей, оставшихся позади. - Хорошо сработано, - сказал он.

Тоска, которую она так старалась подавить, медленно поднималась на поверхность. - Я не простила тебе того, что случилось той ночью на судне. И никогда не прощу.

Он отодвинулся. - Я выпил. Знаю, что точно не был любовником, о котором мечтают, но….

- То, что ты сделал, было в шаге от насилия.

Он резко остановился. - Ерунда. Я никогда в своей жизни не принуждал женщину, и, черт побери, уверен, что не принуждал тебя.

- Не физическое насилие, а…

- Ты влюбилась в меня без памяти. Все это знали. Ты с самого начала вешалась на меня.

- Ты даже не лёг со мной, - сказала она. – Ты задрал мне юбку и помог себе облегчиться.

- Всё, что нужно было сделать, это сказать «нет».

- Ты сразу вышел. Как только всё закончилось.

- Я никогда не собирался влюбляться в тебя, Джорджи. Я делал, что мог, чтобы это стало очевидным, но ты не понимала намеков. По крайней мере, та ночь положила конец этому.

- Не смей вести себя так, как будто ты действовал в моих интересах! Ты хотел потрахаться, а я была под рукой. Ты использовал глупого ребенка, который думал, что ты - романтичный и загадочный, хотя, на самом деле, ты был эгоистичной, самовлюбленной задницей. Мы - враги. Мы были ими тогда, и до сих пор остаемся ими.

- Меня это устраивает.

Когда он стремительно унесся прочь, она сказала себе, что высказала всё, что должна была. Но ничто не могло изменить прошлого, и она не почувствовала себя ни на йоту лучше.

Глава 8

На следующее утро Джорджи почти час плавала в крытом бассейне. Вчера она позволила ему увидеть, как больно он ей сделал, а подобная уязвимость была роскошью, которую она не могла себе позволить. Никогда больше.

Выбираясь из бассейна, она услышала голос, раздающийся с дорожки за кустарниками.

– Успокойся, Кэйтлин… Да, я знаю. Немного доверия, дорогая…

Брэм прошел мимо, так что Джорджи не успела услышать что-либо еще. Заворачиваясь в полотенце, она думала, кто такая Кэйтлин, и сколько времени пройдет, прежде чем Брэм подберет себе для внебрачного секса одну из своих загадочных подружек.

Она расчесала пальцами влажные волосы, заткнула полотенце подмышки и отправилась в дом, чтобы порыться в холодильнике. В тот момент, когда она достала стаканчик черничного йогурта, вошла Чэз и бросила на стол стопку писем. – Я буду очень признательна, если ты не станешь лазить по холодильнику. Все расставлено так, как мне удобно.

- Я не стану переставлять ничего, что не стала бы есть. – Чэз – дрянь, каких поискать, но Джорджи все равно было жаль ее. Она, конечно, не считала Чэз любовницей Брэма, но была уверена, что та влюблена в него. Помня, как мучительна эта болезнь, она предприняла еще одну попытку. – Расскажи о себе, Чэз. Ты выросла здесь?

- Нет. – Чэз вытащила из шкафа стакан для миксера.

Она попробовала снова. – Я не слишком умею готовить. А как ты научилась?

Чэз захлопнула дверцу шкафа. – У меня нет времени на болтовню. Мне нужно приготовить Брэму ленч.

- И что же в меню?

- Особый салат, который он очень любит.

- Здорово.

Чэз схватила полотенце. – Я не могу готовить для вас обоих. У меня и так много обязанностей. Если не хочешь, чтобы я уволилась, тебе придется самой о себе позаботиться.

Джорджи слизнула йогурт с крышечки. – Кто сказал, что я не хочу, чтобы ты уволилась?

Лицо Чэз вспыхнуло от гнева. Джорджи все понимала, но враждебность Чэз лишь усложняла и так непростую ситуацию. Она вытащила ложку из ящика.

– Приготовь ленч на двоих, Чэз. Это – приказ.

- Я получаю их только от Брэма. Он сказал, что не станет вмешиваться в то, как я выполняю свою работу.

- Он не был женат, когда говорил это, а теперь – женат, и твое драконье поведение уже не актуально. У тебя есть выбор. Ты можешь или притвориться любезной, или я найму собственную прислугу, и тебе придется делиться своей кухней. Почему-то, мне кажется, что тебе это не понравится.

И она вышла с йогуртом обратно на террасу.

Когда шаги Джорджи затихли, Чэз прижала руки к животу, пытаясь сдержать всю ненависть, что так хотела вырваться наружу. У Джорджи Йорк было все. Она богата и знаменита. У нее великолепная одежда и блестящая карьера. Теперь у нее есть еще и Брэм, а ведь раньше только Чэз могла заботиться о нем.

За окнами кухни на веранду залетела колибри. Чэз схватила бумажное полотенце и открыла дверцу холодильника. Молоко было не там, где она его поставила, и несколько баночек с йогуртом попадали. Даже яйца лежали с другой стороны полки.

Она расставила все по местам и вытерла пятно с дверцы. Чэз не могла вынести мысли о ком-то еще на ее кухне. В ее доме. Она закинула полотенце в мусорное ведро. Джорджи даже не была красивой, не то что женщины, с которыми Брэм встречался. Она его не заслуживала. Она не заслуживала ничего из того, что имела. Всем известно, что она популярна только потому, что ее папочка сделал ее звездой. И пока Джорджи росла, все целовали ей зад и говорили, что она – это что-то. Никто не целовал зад Чэз. Никогда.

Чэз оглядела кухню. Падавшее сквозь узкие окна солнце делало голубую плитку еще ярче. Это было ее самое любимое место в мире, даже лучше квартирки над гаражом, и Джорджи была здесь лишней.

Она все еще не могла поверить, что Брэм не сказал ей, что женится. Это было больнее всего. Но что-то было не так во всей этой ситуации. Он обращался с Джорджи совсем не так, как, по мнению Чэз, он обращался бы с женщиной, которую любит. И Чэз решила выяснить, почему.

Джорджи старалась никому не попадаться на глаза, пока Аарон следил, как грузчики заносят ее вещи. Ближе к вечеру он обустроил ее рабочий кабинет, а она распаковала коробки с одеждой, которую забрала к себе в спальню, но оставила только ту, что собиралась носить. К тому времени, как Аарон уехал, стены словно сомкнулись вокруг нее. Даже несмотря на то, что ее «Приус» стоял на подъездной аллее, она никуда не могла поехать одна, только не на четвертый день брака, когда каждый фотограф в городе следит за этим домом. Она села, чтобы попробовать почитать.

Много позже Брэм нашел ее у балконных дверей в спальню, где она пыталась мысленно подбодрить себя внутренним монологом на тему независимости и самоутверждения. – Давай съездим на пляж, - сказал он. – Я схожу с ума.

- Уже темнеет.

- Какая разница? – Он потер костяшками пальцев золотистую щетину. – Я выкурил уже две пачки сигарет. Мне нужно выбраться отсюда.

Ей тоже, даже если придется ехать с ним. – Ты пил?

- Нет, черт возьми! Но начну, если проторчу здесь еще немного. Ну, так что, хочешь поехать или нет?

- Дай мне двадцать минут.

Как только он ушел, она заглянула в раздел «Супер Небрежное» своей папки, в которую Аарон добавил полароидные фотографии всех предметов гардероба Джорджи с инструкциями Эйприл, что с чем носить. Может, в один прекрасный день Джорджи и сможет позволить себе роскошь выйти из дома, не беспокоясь о том, как выглядит, но только не сейчас. Она выбрала джинсы «Rock & Republic», топ с корсетом и простое кимоно-кардиган от Майкла Корса, которые, как заметила Эйприл «заиграют вместе».

Джорджи и сама умела одеваться, но Эйприл это удавалось лучше. Люди и не подозревают, насколько беспомощны многие знаменитости-законодатели моды, и как сильно они зависят от своих стилистов. Джорджи была бесконечно благодарна Эйприл за то, что та продолжала ей помогать.

Папарацци поджидали их в конце подъездной аллеи словно стая голодных псов. Стоило Брэму выехать за ворота, как они бросились к его «Audi». Ему удалось проехать сквозь толпу, но с полдюжины джипов двинулись за ними. – У меня такое ощущение, что мы возглавляем похоронный кортеж, - сказала она. – Хотелось бы мне хоть раз выйти из дома нерасчесанной и ненакрашенной и поехать куда-нибудь, не попав в газетные снимки.

Он бросил взгляд в зеркало заднего вида. – Нет ничего хуже знаменитостей, жалующихся на тяготы славы.

- Я сталкиваюсь с этим, с тех пор как мы с Лансом начали встречаться. А тебе пришлось мириться с этим всего несколько дней.

- Эй, мне доводилось фотографироваться.

- Порнофото не в счет. И давай посмотрим, будешь ли таким же приветливым через пару месяцев.

Он притормозил у знака «Стоп», и их машину чуть не ткнули сзади, так что она решила оставить его в покое, позволив сосредоточиться на дороге.

Движение было достаточно оживленным, и эскорт провожал их до самого Малибу. Еще несколько джипов присоединились к «похоронной процессии», несмотря на то, что папарацци, наверняка, поняли, что Брэм направляется на один из закрытых пляжей.

Тех, кто приезжал в Малибу впервые, всегда удивлял длинный ряд гаражей, выстроившихся вдоль автострады, создающий прочную стену, скрывавшую пляж от всех, кроме немногих избранных, которые здесь жили. Брэм съехал с дороги сразу за домом Тревора и остановился перед темными воротами гаража. Спустя несколько секунд они уже шли через бывший пляжный домик Трева – тот самый, что он выставил на продажу.

Ночь просто дышала романтикой. Лунный свет серебрил гребни волн. Прибой ласкал песчаный берег. Влажный песок щекотал пальцы ее ног. Чего не хватало, так это подходящего мужчины. Она вспомнила обрывок разговора, который подслушала чуть раньше, с загадочной Кэйтлин, и задумалась, сколько времени пройдет, прежде чем она окажется втянутой в новый скандал из-за очередной женщины.

Он замедлил шаг, когда они подошли к воде. Полоска лунного света серебрила кончики его ресниц. – Ты права, Скутер, - сказал он. – В ту ночь на яхте я вел себя как мерзавец и прошу прощения.

Она никогда не слышала, чтобы он за что-либо извинялся, но боль и стыд слишком долго терзали ее, чтобы всего несколько слов могли что-либо изменить.

– Извинения не приняты.

- Ладно.

Она подождала. – То есть?

Он сунул руки в карманы. – Я не знаю, что еще сказать. Это случилось, и гордиться тут нечем.

- Ты хотел трахнуться, - с горечью сказала она, - а под рукой оказалась я. Как удобно.

- Подожди. – В отличие от нее он не надел свитер, и ветер прижимал его футболку к груди. – В ту ночь я мог трахнуться с любой другой женщиной на борту. И я вовсе не самонадеян. Действительно мог.

Волна лизнула ее щиколотки. – Но не стал. Потому что подвернулась такая идиотка как я.

- Ты не была идиоткой. Просто наивной.

Она должна была спросить его, но смотреть на него не хотелось, поэтому она наклонилась, чтобы подвернуть джинсы – Зачем ты это сделал?

- А как по-твоему? – Он поднял с песка камень и закинул его в воду. – Мне хотелось поставить тебя на место. Сбить с тебя спесь. Показать, что хотя твой Папочка сделал так, чтобы твоя фамилия в титрах шла перед моей, а твой гонорар больше, я могу заставить тебя делать то, что мне захочется.

Она встала. – Да ты – славный парень.

- Ты сама спросила.

От того, что он, наконец, признал, что поступок его был отвратителен, ей стало чуть легче. Не настолько, чтобы простить его, но достаточно, чтобы смириться с тем, что им придется как-то сосуществовать, пока они оба загнаны в ловушку этого фальшивого брака. Они снова пошли вдоль берега.

– Это было много лет назад. – Она обошла черепаху из песка, которую построил кто-то из детей. – Ничего непоправимого не случилось.

- Ты была девственницей. Я не поверил той чуши - о мужчине постарше.

- Хью Гранте, - сказала она.

- Мечтать не вредно.

Она поймала выбившуюся прядь и заправила ее за ухо. – Хью называл меня великолепной. Нет, погоди-ка. Это был Колин Ферт. Все время путаю этих стареющих британцев, с которыми спала.

- И не только ты одна. – Он швырнул в воду еще один камень.

Она подняла глаза на первую вспыхнувшую звезду. В прошлом году на пляжной вечеринке кто-то сказал ей, что это вовсе не звезда, а Международная Космическая Станция. – Кто она?

- Ты о ком?

- О женщине, с которой ты шептался по телефону сегодня утром.

- Ну и большие у кого-то уши.

- Это чтобы ловить тебя на изменах.

- Не слишком ли рано для измен? Хотя ты должна признать, что медовый месяц пока ни к черту.

Она вогнала каблуки поглубже в песок. – Когда дело касается человеческих слабостей, тебя не стоит недооценивать.

- Ты стала мудрее.

- Дело было не только в сексе, Брэм. Во всем. Со «Скип и Скутер» ты получил шанс, какой выпадает раз в жизни, и профукал его. Ты не ценил того, что имел.

- Я ценил то, что мне это давало. Машины, женщин, выпивку, наркотики. У меня были дизайнерская одежда, коллекция ролексов, большие дома, где я мог веселиться со своими приятелями. Я наслаждался жизнью.

- Я заметила.

- Меня так воспитали – если у тебя есть деньги, ты их тратишь. Я наслаждался каждой секундой.

Но его наслаждение слишком дорого обошлось другим людям. Она подвернула рукава свитера. – Многие заплатили высокую цену за твое веселье. Актеры, команда.

- Ага, что ж, тут ты меня уела.

- Ты тоже заплатил свою цену.

- Моих жалоб ты не услышишь.

- Нет, конечно, нет.

Он поднял голову. – Черт.

- Что…?

Он крепко прижал ее к себе и смял ее рот жгучим поцелуем. Одна его рука скользнула ей на поясницу под футболку, другая обхватила ее бедро. До них добралась волна и вспенилась вокруг лодыжек. Идеальная сцена страсти в лунном свете.

- Камеры. – Он выдохнул слово ей в губы, как будто она до сих пор об этом не догадалась.

Она обвила руками его шею и наклонила голову. Неужели они действительно думали, что смогут найти хоть немного уединения, даже на предположительно закрытом пляже? Шакалы всегда найдут ход. Она задумалась, сколько же можно будет выручить за снимки. Пожалуй, немало.

Их поцелуй становился все жарче. Все глубже. Ее грудь прижалась к его груди, и соски начало покалывать. Она почувствовала, как он стал тверже.

Он провел большим пальцем по нежной коже вдоль ее позвоночника. Втиснул свое бедро между ее ног. – Я хочу почувствовать тебя всю. - Его рука скользнула по ее ребрам к груди. Та рука, которую ни один фотограф видеть не мог. Он ласкал ее сквозь лифчик, и легкий трепет запретного возбуждения охватил ее. Прошло уже так много времени, к тому же это было абсолютно безопасно, потому что все было обманом. И потому что это могло зайти лишь так далеко, насколько она позволит.

Его пальцы обвели ее грудь над чашечками бюстгальтера, и он прошептал ей в губы: - Когда мы перестанем играть в эти игры, я собираюсь взять тебя так жестко и так глубоко, что ты захочешь, чтобы это длилось вечно.

Его грубые слова послали волну желания по ее телу, но она не испытывала ни капли сожаления по этому поводу. Между ними не было никаких отношений. Это был просто секс. Брэм мог бы стать мужчиной, которого она сняла на ночь.

Но тот после выполненной работы отправлялся домой, и потому она неохотно вырвалась из его рук. – Ну, ладно, мне надоело.

Его пальцы задели ее затвердевший сосок, прежде чем он сделал шаг назад.

- Вижу.

Ветер зашевелил волосы у нее на затылке, послав волну мурашек по ее спине. Она обхватила себя руками, сильнее натягивая свитер. – Ну, ты, конечно, не Хью Грант, но твоя техника определенно улучшилась со старых недобрых времен.

- Рад это слышать.

Ей не понравились шелковые нотки в его голосе. – Поехали обратно, - сказала она. – Мне холодно.

- Я могу это исправить.

Ну еще бы не мог. – Кстати, о той женщине, с которой ты сегодня разговаривал по телефону… - Она ускорила шаг.

- Мы снова об этом?

- Ты должен знать… Если я умру, пока мы женаты, все мои деньги пойдут на благотворительность или моему отцу.

Он застыл на месте. – Я не совсем понимаю, при чем здесь это.

- Ты не получишь ни цента. – Она зашагала еще быстрее. – Я ни в чем тебя не обвиняю, просто хочу внести ясность на случай, если ты и подружка, с которой ты разговаривал по телефону, задумаетесь над тем, как здорово было бы пожить за мой счет.

Она сознательно действовала ему на нервы. Но у Брэма за душой не было ни гроша, и моральных ценностей тоже не было, поэтому она почувствовала себя несколько лучше, убедившись, что он понимает, что ему нет никакого резона планировать ее преждевременную кончину.

Он подошел к ней. – Ты идиотка.

- Просто прикрываю тылы.

Он схватил ее за руку, скорее как тюремный надзиратель, чем как любовник. – К твоему сведению, никакого фотографа не было. Мне захотелось немного развлечься.

- А к твоему сведению… Я знала, что никакого фотографа не было, и мне тоже хотелось развлечься. – Она не знала, но ей следовало догадаться.

Вздыхал ветер, шумел прибой. Она все еще не теряла надежды вывести его из себя, поэтому прижалась к его руке. – Скип и Скутер вместе в лунном свете. Как романтично.

В ответ он просвистел мелодию «Завтра » из Энни, так же как делал всегда, когда хотел вывести ее из себя.

Глава 9

Джорджи дождалась следующего утра и, услышав, как Брэм направился в тренажерный зал, побежала в столовую. Схватив ключ – она видела, как он кинул его на медное блюдо, стоявшее на книжной полке – Джорджи направилась к его кабинету в домике для гостей. Она все еще не могла привыкнуть к тому, что Брэм обзавелся кабинетом, вместо того, чтобы вести свои дела из-за стойки бара.

Шагая по засыпанной гравием дорожке, она думала о том, как непохожа сексуальная агрессия Брэма на то, что было у нее с Лансом. Ее бывший муж хотел, чтобы она была соблазнительницей, и именно это она и пыталась делать. Она читала десятки руководств по сексу и покупала самое эротичное белье, какое только могла найти, неважно, насколько оно было неудобное. Она устраивала стриптиз, после которого чувствовала себя полной дурой, шептала ему на ухо мужские фантазии, которые сводили ее возбуждение на нет, и пыталась находить необычные места для занятий любовью, чтобы сохранить новизну в отношениях. Он казался признательным и всегда говорил, что доволен, но, видимо, она все же не оправдала его надежд, иначе он не бросил бы ее ради Джейд Джентри.

Она слишком усердно трудилась, чтобы так жалко провалиться. Может, для некоторых женщин секс – это легко, но для нее все это было слишком сложно, и одна только мысль о том положении, в котором оказались они с Брэмом, вызывала у нее тошноту. Брэм не собирался отказываться от секса. Либо он будет заниматься этим с ней, либо с кем-то еще. А может, и то, и другое.

Она пообещала себе, что первым делом займется своими проблемами, но они были женаты всего пять дней, и ей нужно было больше времени, чтобы со всем этим разобраться.

Джорджи отперла дверь его кабинета и включила компьютер. Дожидаясь, пока тот загрузится, она стала обыскивать его полки. Ей нужно было знать сейчас же, было ли шоу-воссоединение плодом воображения Брэма или чем-то более осязаемым.

Она нашла очень необычное собрание книг и стопку разнообразных сценариев, но ни одного, связанного с возвращением «Скип и Скутер», затем наткнулась на коллекцию всевозможных DVD, от «Бешеного Быка» до чего-то с названием «Секс Трек: Следующее Проникновение». Его картотека была заперта, но ящики стола открыты, и именно там она отыскала коробку с рукописью, на которой стояла бутылка скотча. Коробка была запечатана, а надпись на ярлыке гласила: «Скип и Скутер: Воссоединение».

Джорджи была просто ошеломлена. Она надеялась, что Брэм просто придумал это, чтобы поиздеваться над ней. Он знал, что такое шоу стало бы огромным шагом назад для ее карьеры, так почему же он думал, что ему удастся уговорить ее на это?

Единственный ответ, который приходил в голову, ей не понравился. Шантаж. Он мог пригрозить ей, что разведется, если она не согласится на его предложение. Но если бы он ее бросил, это положило бы конец денежному потоку, к тому же он выглядел бы настоящей задницей, хотя, ему, пожалуй, плевать. И все же… Она вспомнила, как он вел себя рядом с Рори Кин. Может, этот образ был для него более важен, чем он старался ей показать.

- Что ты здесь делаешь?

Она вскинула голову и увидела стоящую в дверях Чэз. Та выглядела как дитя любви Марты Стюарт и Джоуи Рамона . Ее униформа на сегодня состояла из дырявых джинсов, оливкового топа и черных резиновых шлепанцев. Джорджи захлопнула ящик стола ногой. Так как разумное объяснение ей в голову не приходило, она решила сама перейти в наступление.

– У меня вопрос получше – что здесь делаешь ты?

Обведенные черным глаза Чэз злобно прищурились. – Брэм не любит, когда чужие заходят к нему в кабинет. Ты не должна здесь находиться.

- Я - не чужая. Я - его жена. – Она совсем не ожидала, что эти слова вылетят из ее рта.

- Он не пускает сюда даже уборщиц. - Чэз задрала подбородок. – Только меня.

- Какая преданность. Интересно, с чего бы это?

Она вытащила из маленького чулана метелку. – Это моя работа.

Теперь Джорджи не могла прошерстить файлы на его компьютере, поэтому она собиралась уйти, когда вдруг заметила видеокамеру, лежащую на углу стола. Чэз начала подметать. Джорджи рассматривала камеру достаточно долго, чтобы убедиться, что Брэм стер все компрометирующие записи, которые успел снять за последнее время.

Чэз перестала подметать. – Положи это.

Неожиданно для себя Джорджи направила камеру на Чэз и нажала кнопку записи. – Почему ты так серьезно ко всему этому относишься?

Чэз прижала ручку метлы к груди. – Что ты делаешь?

- Мне любопытно, откуда такая верность.

- Выключи ее.

Джорджи настроила фокус. Под пирсингом и хмурым видом Чэз оказались тонкие, почти нежные черты. С одной стороны она убрала волосы с глаз, прихватив маленькой серебряной заколкой, а с другой - волосы стояли рожками прямо над ухом. Враждебная независимость Чэз восхищала Джорджи. Она не могла представить себе такой свободы от чужого мнения. – Думаю, ты – единственный человек во всем Лос-Анжелесе, который не любит сниматься, - сказала Джорджи. – Никакого желания стать актрисой? Именно для этого сюда приезжает большинство девушек.

- Я? Нет. И откуда ты знаешь, что я не всегда жила здесь?

- Просто догадалась. – Через окуляр камеры Джорджи могла видеть, как Чэз напряженно поджала губы. – Многим двадцатилетним девушкам подобная работа показалась бы скучной.

Чэз еще крепче стиснула метлу, словно это было оружие. – Мне нравится то, чем я занимаюсь. Ты, наверное, думаешь, что работа по дому не важна.

Джорджи процитировала слова отца. – Думаю, работа - это то, что вкладывает в нее сам человек.

Камера неуловимым образом изменила отношения между ними, и впервые с их знакомства, Чэз казалась неуверенной. – Люди должны заниматься тем, что хорошо им удается, - наконец сказала она. – Мне хорошо удается именно это. – Она попыталась продолжить подметать, но камера явно ее нервировала. – Выключи эту штуку.

- Как так получилось? – Джорджи медленно обогнула стол, чтобы удерживать ее в кадре. – Где ты научилась вести домашнее хозяйство в таком возрасте?

Чэз стукнулась об угол стола. – Просто часто занималась этим. - Джорджи подождала и, к ее удивлению, Чэз продолжила. – Моя мачеха работала в мотеле Барстоу. Двенадцатичасовой рабочий день плюс обед. Ты выключишь ее или нет?

- Через минуту. – Одних камера лишала дара речи, других заставляла говорить. По-видимому, Чэз относилась к последним. Джорджи приблизилась к ней еще на шаг. – Ты работала там?

- Иногда. Ей нравились вечеринки, и она не всегда успевала домой вовремя, чтобы пойти на работу на следующий день. Когда такое случалось, я пропускала школу и шла работать вместо нее.

Джорджи взяла лицо девушки крупным планом, пользуясь своей маленькой победой.

– Сколько тебе было лет?

- Не знаю. Одиннадцать или около того. – Она еще раз прошлась по месту, где только что подметала. – Типу, которому принадлежал тот мотель, было плевать, сколько мне лет, если работа выполнена, а я работала лучше, чем она.

Камера просто фиксировала данные. Она не давала свою оценку тому, что одиннадцатилетнему ребенку приходилось тяжело работать. – А как же пропущенные уроки в школе? – На камере загорелась лампочка, показывавшая, что батарея разряжена.

Чэз пожала плечами. – Нам нужны были деньги.

- Работа, наверное, была не из легких.

- У нее были и хорошие стороны.

- Например?

Чэз продолжала ковыряться все на том же месте. – Не знаю. – Она прислонила метлу к стене и схватила тряпку для пыли.

Джорджи слегка подтолкнула ее. – Не думаю, что хороших сторон было много.

Чэз провела тряпкой по книжной полке. – Иногда комнату снимала семья с несколькими детьми. Они могли заказать пиццу или принести с собой бутерброды из кафе, а дети могли пролить что-нибудь на ковер. И номер был в полном беспорядке. - Она сосредоточенно стирала пыль с одной и той же книги. – Мусор и еда кругом. Простыни на полу. Все полотенца запачканы. Но когда я из него выходила, все снова было на своих местах. – Она выпрямилась и бросила тряпку. – Ерунда все это. Мне нужно работать. Я вернусь, когда тебя здесь не будет. – И она торжественно удалилась как раз в тот момент, когда камера полностью разрядилась.

Джорджи выдохнула – все это время она почти не дышала. Чэз ни за что не рассказала бы ей столько, если бы не камера. Достав пленку и засунув ее себе в карман, она почувствовала то же, что испытывала, когда ей удавалось сыграть напряженную сцену.

В ту же ночь она обнаружила, что ее дожидается самый отвратительный сэндвич в мире: огромное, чудовищное сооружение из ломтей хлеба, толстых кусков мяса и нескольких ломтиков сыра, тонущих в майонезе. Она разобрала его, сделала себе бутерброд поменьше и съела его в одиночестве на веранде. Весь оставшийся вечер Брэма она не видела.

На следующий день Аарон вручил ей новый номер журнала «Вспышка». На обложке красовалась одна из фотографий, сделанных Мэлом Даффи, заголовок гласил:

Брак, Потрясший Мир!

Эксклюзивные Фото Семейного Счастья Скипа и Скутер

На снимке Брэм держал ее на руках, ее тонкая белая юбка обвилась вокруг его рукавов, и оба глядели друг другу в глаза. Ее свадебное фото с Лансом тоже появлялось на этой обложке, но настоящие молодожены не казались и близко такими влюбленными, как поддельные.

Она должна была бы почувствовать себя лучше. Не было никаких исполненных жалости статей, лишь восторженные отзывы.

Поклонники Джорджи Йорк были поражены ее внезапным побегом с бывшим коллегой по «Скип и Скутер», плохим парнем Брэмвеллом Шепардом.

– Они много месяцев тайно встречались, - сказала лучшая подруга Джорджи Эйприл Робийар Пэтриот. – …Они вне себя от счастья, и все мы чертовски за них рады.

Джорджи про себя поблагодарила Эйприл и просмотрела статью до конца.

… PR служба отрицает все слухи о многолетней вражде звезд «Скип и Скутер». – Они никогда не были врагами. Брэм давно взялся за ум.

Какая чушь.

Друзья говорят, что у парочки много общего.

Кроме взаимной ненависти Джорджи что-то ничего в голову не приходило, и она отбросила журнал в сторону.

Так как заняться было нечем, она побрела в гостиную и стала срывать засохшие листья с лимонного дерева. Краем глаза она увидела, как Брэм зашел на кухню, наверное, за очередной порцией выпивки. Ей не хотелось, чтобы он думал, что она нарочно его избегает, хоть это была и правда, поэтому она достала из кармана сотовый и позвонила ему. – Ты выиграл этот дом в покер? Это все объясняет.

- Например?

- Славный дизайн, красивый вид, книги со словами, а не только с картинками. Ну, да Бог с ним… Сегодня Скипу и Скутер нужно снова появиться на людях. Как насчет кофе?

- Не возражаю. – Он вошел в столовую, прижимая к уху телефон. На нем были джинсы и старая футболка с «Нирваной». – Почему ты звонишь мне вместо того, чтобы просто поговорить?

Она приложила телефон к другому уху. – Я решила, что нам лучше общаться на расстоянии.

- С каких это пор? Ах, да, вспомнил. С тех пор как два дня назад я поцеловал тебя на пляже. – Он прислонился к дверному косяку и окинул ее жарким взглядом. – Я ведь все понял по тому, как ты на меня смотрела. Я тебя возбуждаю, и это пугает тебя до чертиков.

- Ты – красавчик, а я, похоже, настоящая нимфоманка, но что я могу с этим поделать? – Она еще сильнее прижала телефон к уху. – К счастью, твоя личность полностью сводит на нет все впечатление. Я звоню тебе …

- Вместо того, чтобы пройти через комнату и поговорить со мной лицом к лицу…

-… потому что это деловое соглашение, и…

- С каких это пор брак стал деловым соглашением?

Это ее просто взбесило, и она захлопнула телефон. – С тех пор, как ты заставил меня платить тебе пятьдесят тысяч долларов в месяц.

- Резонно. – Он запихнул в карман свой телефон и подошел к ней. – Я слышал, что Мистер Неудачник при разводе не дал тебе ни цента.

Джорджи могла бы отсудить у Ланса миллионы, но зачем? Ей не нужны были его деньги. Ей нужен был он сам.

– Кто хочет еще больше денег? Упс… ты.

- Мне нужно позвонить, - сказал он. – Дай мне полчаса. – Он сунул руку в карман джинсов. – Да, и еще одно… - Брэм бросил ей коробочку для обручального кольца. – Купил это за сотню баксов на И-Бэй . Ты должна признать, выглядит оно как настоящее.

Она открыла коробочку и увидела на подушечке бриллиант карата в три.

– Вау. Фальшивый бриллиант вдобавок к фальшивому мужу. Самое то, что надо. – Она надела его на палец.

- Этот камень больше, чем в кольце, которое подарил тебе мистер Неудачник, настоящая дешевка.

- Только его кольцо было настоящим.

- Таким же, как и его брачный обет?

Какая-то часть ее все еще хотела верить в лучшее о мужчине, который бросил ее, но она подавила в себе желание встать на защиту Ланса. – Я всегда буду бережно его хранить, - сказала она, растягивая слова, и проскользнула мимо него наверх.

Джорджи сверилась с папкой Эйприл и выбрала поплиновые брюки и отделанный рюшем темно-зеленый топ с короткими пышными рукавами. К этому она добавила туфли без каблуков от Тори Берч, но дизайнерскую сумочку за три тысячи долларов, которую рекомендовала Эйприл, не взяла. Фанаты не понимали, что эти неприлично дорогие сумочки, которые их любимые звезды повсюду носят с собой, были бесплатными, а Джорджи надоело быть частью заговора, имеющего целью заставить обычных женщин тратить огромные деньги на подобную сумочку, чтобы вскоре сменить ее на такую же другую, и так далее, пока на их кредитке не кончатся деньги. Вместо этого она достала старомодную тканевую сумку, которую ей в прошлом году подарила Саша.

Она причесала волосы, поправила макияж и с трудом сдержала возмущение, когда, спустившись, увидела Брэма, который стоял в холле в тех же джинсах и футболке с «Нирваной», что и раньше. Насколько можно было судить, он и пальцем не пошевелил, чтобы хоть как-то подготовиться к тому, что их будут снимать, а еще сильнее раздражало то, что ему это было и не нужно. Щетина на его лице заслуживала быть сфотографированной не меньше, чем его блестящие растрепанные волосы. Еще одно свидетельство голливудского заговора против женщин-знаменитостей.

Он вытащил карточку из экстравагантной корзины с цветами, стоявшей на столике. – Как это вы с Рори Кин стали такими приятельницами?

- Это от нее?

- Она желает нам всего наилучшего. Поправь меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, у нее к тебе какой-то особый интерес.

- Мы едва знакомы. – Это было правдой, хотя Рори как-то позвонила ей, чтобы посоветовать отказаться от участия в одном проекте. Джорджи последовала ее совету, а у проекта, и в самом деле, начались проблемы с деньгами, и съемки были остановлены на середине. Поскольку «Вортекс» не была заинтересована в этой картине, и Рори ничего не выгадала, Джорджи была крайне озадачена ее интересом. – Думаю, она чувствует некую связь со мной из-за того года, что она проработала помощником продюсера «Скип и Скутер».

Брэм бросил карточку обратно на столик. – Почему-то она не чувствует никакой связи со мной.

- Я была с ней приветлива. – Джорджи почти не помнила Рори, но хорошо помнила привычку Брэма осложнять жизнь съемочной группе.

- От скромной помощницы продюсера до главы «Вортекс Студиос» за четырнадцать лет, - сказал он. – Кто бы мог подумать?

- По всей видимости, не ты. – Она послала ему самую раздражающую улыбку из своего арсенала. – Платить по счетам – задача не из приятных.

- Полагаю, ты права. – Он нацепил на нос невероятно сексуальные очки-консервы. – Пошли – покажем твое кольцо американской публике.

Они позировали для папарацци у «Кофейное Зерно и Чайный Лист» на бульваре Беверли. Брэм поцеловал ее волосы и улыбнулся фотографам. – Ну разве она не красавица? Я – самый везучий парень в мире.

После отвратительного года публичного унижения его полные восхищения - хоть и неискреннего - слова были бальзамом для ее израненной души. Какая же она жалкая. В отместку она наступила ему на ногу.

Чэз возвращалась в дом после уборки кабинета Брэма, когда увидела толстого помощника Джорджи, который стоял у бассейна и вглядывался в воду. Она зашагала к нему. – Ты не должен здесь находиться.

Он моргнул за стеклами очков. Ну и видок же у парня. Жесткие каштановые волосы торчали, а тот, кто подобрал ему эти дурацкие здоровущие очки, должно быть, слепой. Он одевался словно шестидесятилетний толстяк, живот нависал над поясом, а полы клетчатой спортивной рубашки еле сходились.

- Хорошо. – Он обошел ее и направился к дому.

Она отряхнула руки. – А чем ты тут вообще занимался?

Он сунул руки в карманы, так что бедра его стали казаться еще толще. – Решил передохнуть.

- С чего бы это? У тебя легкая работа.

- Иногда. Сейчас она немного напрягает.

- Да, ты, похоже, очень напрягаешься.

Он не послал ее к черту, хотя она этого и заслуживала за свою грубость, но ее ужасно злили все эти люди, бродившие по дому. А тот случай с Джорджи и камерой, вчера в кабинете Брэма, просто выбил ее из колеи. Ей следовало тотчас же уйти, но…

Она попыталась как-то извиниться за то, что была такой стервой. – Пожалуй, Брэм не стал бы возражать, если бы ты иногда пользовался бассейном, только не слишком часто.

- У меня нет времени плавать. – Он вытащил руки из карманов и зашагал к дому.

Она тоже больше не плавала, но в детстве очень любила воду. Наверное, его смущало то, как он выглядел в купальном костюме. Или только женщин такое смущало.

- Здесь очень уединенно, - крикнула она. – Тебя никто не увидит.

Он зашел в дом, не потрудившись ей ответить.

Она вытащила сетку из-за камней с водопадом и начала вылавливать листья. У Брэма имелся чистильщик бассейна, но ей нравилось самой делать так, чтобы вода была чистой, а поверхность ее гладкой. Брэм сказал, что она может купаться, когда пожелает, но она никогда этого не делала.

Чэз отшвырнула сетку. До понедельника она была так счастлива, но теперь, когда весь дом заполонили чужие, ее снова одолевали неприятные предчувствия.

Полчаса спустя она вошла в кабинет Джорджи на втором этаже. Новая мебель представляла собой большой стол под стать стенке и пару ультрасовременных стульев, обтянутых коричневой тканью с узором в виде ветвей деревьев. Все это было слишком современным для этого дома, и Чэз это не понравилось.

Аарон стоял к ней спиной и разговаривал по телефону. – Мисс Йорк пока не дает интервью, но я уверен, она с радостью поможет вашему благотворительному аукциону… Нет, она уже пожертвовала сценарии «Скип и Скутер» Музею Телевидения и Связи, но каждый год она проектирует новые рождественские украшения для таких сообществ как ваше, и каждое с персональным автографом…

Разговаривая по телефону, он казался абсолютно другим человеком, уверенным в себе и не таким чудным. Чэз положила бутерброд на письменный стол. Она приготовила его из низкокалорийной маисовой лепешки, постного мяса, порезанного помидора, нескольких листьев шпината, кусочка авокадо, и пары морковных палочек. Надо ведь как-то намекнуть парню.

Он заметил бутерброд, когда закончил разговор. Как только Аарон выключил телефон, она сказала, - На каждый день не рассчитывай. - Чэз взяла новый номер журнала «Вспышка» с Брэмом и Джорджи на обложке и присела на угол стола, чтобы полистать его. – Давай, ешь.

Он взял бутерброд и откусил немного. – А майонез у тебя есть?

- Нет. – Она поднесла пробник духов к носу и понюхала. – Сколько тебе лет?

Он был хорошо воспитан и поэтому прожевал, прежде чем ответить. – Двадцать шесть.

На шесть лет старше ее, а казался моложе. – Ты ходил в колледж?

- Университет штата Канзас.

- Множество людей, которые ходили в колледж, ни черта не знают. – Она внимательно посмотрела ему в лицо и решила, что кто-то все же должен ему сказать. – Твои очки – отстой. Только без обид.

- Что с ними не так?

- Они уродливые. Тебе нужно купить контактные линзы или что-нибудь еще.

- С контактными линзами слишком много возни.

- У тебя красивые глаза. Тебе нужно их показать. Хотя бы достань приличные очки. – Глаза у него были ярко-голубые, обведенные густыми ресницами, единственная нормальная его черта.

Он нахмурился, отчего все его лицо словно скрылось за щеками. – Не думаю, что кто-то с дырками в бровях имеет право критиковать других.

Ей нравились ее проколотые брови. Они помогали ей чувствовать себя крутой, бунтаркой, которой плевать на остальных. – Мне правда очень важно твое мнение.

Он развернулся к компьютеру и стал чертить какую-то диаграмму. Чэз поднялась, чтобы уйти, но по пути заметила большой уродливый портфель, который открытым валялся на полу, внутри лежала упаковка чипсов. Она подошла к портфелю и вытащила их.

- Эй! Что ты делаешь?

- Тебе это не нужно. Я принесу немного фруктов чуть позже.

Он с трудом поднялся со стула. – А ну-ка отдай. Я не хочу никаких фруктов.

- Вместо них ты хочешь эту дрянь?

- Да, хочу.

- Какая незадача. – Она бросила чипсы на пол и с силой наступила на упаковку. Та с громким хлопком лопнула. – Вот так.

Он свирепо уставился на нее. – Да что с тобой такое?

- Просто я - стерва. – Выйдя из кабинета и шагая вниз по ступенькам, она почти ясно представляла себе, как он тянется за раздавленными чипсами.

Брэм продолжал исчезать в своем кабинете, как будто у него была настоящая работа, не оставляя Джорджи способа избавиться от не отпускавшего ее разочарования. В конце концов, она забрела в спортзал и снова начала заниматься своими балетными упражнениями, которые раньше выполняла каждый день. Мышцы не желали слушаться, но она не сдавалась. Пожалуй, ей стоит установить станок. Она всегда любила танцы, и знала, что ей не стоило позволять себе их забрасывать. То же самое с пением. Певица из нее была не ахти. Громкий, звучный голос, словно из бродвейского шоу, который так нравился многим, когда она была ребенком, с годами так и не развился, но она не фальшивила, а ее энтузиазм полностью компенсировал все, чего ей не хватало в плане вокальных данных.

После тренировки она поговорила по телефону с Сашей и Эйприл и сделала несколько покупок через Интернет. Ее дни сводились к тому, что она мешала своим работающим друзьям и следила за тем, чтобы достаточно хорошо выглядеть на случай, если ее будут фотографировать. Она поднимала себе настроение, повсюду преследуя Чэз с видеокамерой и надоедая той вопросами.

Чэз не переставая жаловалась, но это не мешало ей говорить, и Джорджи узнавала все больше. Лишь растущий интерес к экономке Брэма удерживал ее от того, чтобы нанять собственного повара.

В пятницу утром, на седьмой день ее брака, они с Брэмом встретились с организатором вечеринок, до крайности услужливой, очень высокооплачиваемой и отлично себя зарекомендовавшей Поппи Пэттерсон. Все в этой женщине действовало на нервы, но ей понравилась идея о вечеринке в стиле «Скип и Скутер», поэтому они и наняли ее, попросив, чтобы она проработала идеи с Аароном.

В этот день ее отец решил, что наказывал ее достаточно долго, и, наконец, позвонил. – Джорджи, я понимаю, ты хочешь, чтобы я одобрил твое замужество, но я не могу этого сделать, зная, какая это ошибка.

Она не стала говорить ему правду, но и лгать тоже не стала. – Я просто думала, что мы можем все вежливо обсудить. Разве я многого прошу?

- Сейчас? Да. Мне не нравится Шепард, я не доверяю ему и беспокоюсь за тебя.

- Тебе не о чем беспокоиться. Брэм не… Не такой, каким был раньше. – Она попыталась припомнить какой-нибудь убедительный пример того, что Брэм стал мудрее, одновременно пытаясь не думать о его пристрастии к выпивке. – Он стал… старше.

Ее отца это не впечатлило. – Запомни, Джорджи. Если он когда-нибудь попытается сделать тебе больно, обещай, что придешь за помощью ко мне.

- Ты говоришь так, словно он собирается меня избивать.

- Боль можно причинить по-разному. В том, что касается его, ты никогда не была рациональна.

- Это было давным-давно. Теперь мы совсем не те.

- Мне нужно идти. Поговорим позже. – И он просто повесил трубку.

Она закусила губу, глаза защипало от слез. Отец любил ее – конечно, любил, но это была не та уютная родительская любовь, которой ей так хотелось. Любовь без каких-либо условий. Любовь, которую не нужно было зарабатывать упорным трудом. Глава 10

Джорджи проснулась около трех часов ночи в субботу и не смогла заснуть снова. В это время неделю назад она стояла рядом с Брэмом и произносила свадебные клятвы. Знать бы еще, в чем именно она поклялась.

В спальне было душно. Джорджи сбросила простыню, сунула ноги в старые желтые Кроксы и прошлепала по ковру, чтобы выйти на балкон. Огромные пальмовые листья шелестели на ветру, а из бассейна доносился тихий плеск водопада. Ланс оставил еще одно сообщение на телефоне. Он волновался за нее. Ей хотелось, чтобы он оставил ее в покое или чтобы она сама смогла возненавидеть его. Чаще всего у нее не получалось, и от этого становилось только хуже.

Стук кубиков льда о бокал прервал ход ее мыслей, и из темноты раздался голос.

– Если собираешься прыгать, подожди до утра. Я сейчас слишком пьян, чтобы разбираться с трупом.

Брэм сидел в дверях своей комнаты, слева от нее. Ноги, обутые в пару древних кроссовок, упирались в перила. Стакан в руке и серповидная тень, упавшая на лицо, делали его похожим на человека, решающего какой из семи смертных грехов совершить следующим.

Джорджи знала, что все спальни в этой части дома выходили на один и тот же балкон на втором этаже, но до сих пор не видела на нем Брэма.

– Нет нужды прыгать. – Сказала она. – Я же на седьмом небе от счастья. – Джорджи стиснула ладонь на перилах. – Почему ты не спишь?

– Потому что за эту неделю это первая возможность спокойно выпить.

Брэм оглядел ее пижаму, которая сильно отличалась от всех тех мишек и веселых куклят, которых она носила с Лансом. Однако казалось, он не возражал против ее удобных шортиков с рисунком из розовых и желтых губ.

Когда Джорджи заметила его ссутуленную спину и вяло поникшие запястья, у нее появилось чувство, что она что-то упустила, но никак не могла понять, что именно.

– Тебе никто не говорил, что ты пьешь слишком много?

– Я подумаю о том, чтобы завязать, когда мы разведемся. – Он сделал еще один глоток. – А что это ты делала в моем офисе в среду?

Джорджи было интересно, когда же Чэз, наконец, ее сдаст.

– Вынюхивала, естественно. Что же еще?

– Я хочу, чтобы ты вернула камеру.

Она провела большим пальцем по шершавому местечку на перилах.

– Ты получишь ее назад. Аарон купит мне свою собственную.

– Зачем она тебе?

– Буду болтаться с ней по округе.

Брэм поставил стакан на кафельный пол.

– Что ты там еще делала, кроме того, что стащила мои вещи?

Джорджи не была уверена, что именно рассказать ему, а потому решила выдать все, как есть.

– Мне нужно было узнать, действительно ли существует сценарий для шоу с воссоединением или это плод твоего воображения. Я нашла его, но коробка была заклеена очень тщательно. Не то чтобы я стала читать его в любом случае…

Он встал со стула и, не спеша, подошел к ней.

– Ты должна была спросить меня. Доверие – это основа прочного брака. Джорджи, мне обидно.

– Неправда. И я не собираюсь участвовать в этом шоу. Ни за что. Меня тошнит от однотипных ролей. Я хочу что-то, что захватило бы меня полностью. Если я снова начну играть Скутер – это станет худшим поворотом в моей карьере. А ты ненавидишь Скипа, поэтому я вообще не могу понять, почему ты так зациклился на этой идее. Ну, ладно, я понимаю, и мне жаль, что ты на мели, но я не собираюсь разрушать свою собственную карьеру, чтобы помочь тебе справиться с финансовыми неурядицами.

Он скользнул мимо нее и сунул голову в ее комнату.

– Тогда, я думаю, на этом стоит поставить точку.

– Определенно.

– Хорошо.

Брэм провел рукой вдоль дверного косяка, как будто проверяя его на наличие плесени, но она не верила, что он так легко сдался.

– Я серьезно.

– Я понял. – Брэм повернулся к ней. – А я думал, ты пытаешься сунуть нос в мою половую жизнь.

– Ты не забыл, что женат на мне? У тебя нет никакой половой жизни. – Как только эти слова слетели с губ, Джорджи захотелось затолкнуть их обратно. Она на блюдечке преподнесла ему приглашение обсудить тему, которую всеми силами пыталась избежать. – Я иду спать.

– Не так быстро. – Брэм коснулся ее руки, прежде чем она успела зайти в комнату, и тогда ее осенило. Это не дающее покоя чувство, что она что-то упустила… – Ты больше не куришь!

– С чего ты взяла? – Он выпустил ее руку и вернулся к своему стакану.

С самого начала Джорджи заметила, что он пах мылом и цитрусовыми, но до этого самого момента, у нее не получалось прийти к логическим выводам. Конечно, они были вместе всего семь дней, но в любом случае, как она могла пропустить нечто, настолько очевидное? – Ты постоянно говорил о сигаретах, но я ни разу не видела тебя курящим.

– Конечно, видела. – Брэм плюхнулся на стул. – Я постоянно дымлю. Я как раз затушил одну, когда появилась ты.

– Неправда. От тебя не пахнет табаком и, когда мне приходилось выносить те жалкие поцелуи с тобой, я тоже ничего не чувствовала. Когда мы снимались в «Скипе и Скутер», целуя тебя, я думала, что облизываю пепельницу. Но сейчас… Ты действительно бросил курить.

Брэм пожал плечами.

– Ну, хорошо, ты меня подловила. Я бросил, но только потому, что мое пьянство начало прогрессировать, а я могу справиться только с одной зависимостью за раз. Он поднял бокал к губам.

По крайней мере, он это понимал. Джорджи видела его со стаканом в руках даже утром, а прошлым вечером за ужином он пил вино. Она тоже, но это был один единственный бокал за день.

– Когда ты бросил курить?

Брэм пробурчал нечто неразборчивое.

– Что?

– Я сказал, пять лет назад.

– Пять лет! – Это повергло ее в ярость. – Почему ты не мог просто сказать, что бросил? Зачем играть в эти игры?

– Затем, что мне это нравится.

Джорджи знала его, и в тоже время он был для нее незнакомцем, и ей надоело постоянно быть настороже.

– Я устала. Мы можем поговорить утром.

– Ты же понимаешь, что дальше так продолжаться не может?

Джорджи сделала вид, что не поняла его.

– Мы не поубивали друг друга, так что, я считаю, мы прекрасно справляемся.

– А теперь ты сама играешь в игры. – Его стакан звякнул, когда он поставил его на кафель и поднялся. – Ты должна признать, что я был терпелив.

– Мы женаты-то всего неделю.

– Вот именно. Целая неделя без секса.

– Ты – маньяк. – Джорджи направилась к двери, но Брэм вновь перехватил ее.

– Я не хвастаюсь, а просто описываю ситуацию. Я не рассчитываю на секс на первом свидании, но обычно так и происходит. На втором максимум.

– Очаровательно. К несчастью для тебя, я верю, что сначала нужно наладить отношения, но, с другой стороны, брак строится на взаимных уступках, поэтому я согласна на компромисс.

– Какой?

Джорджи притворилась, что обдумывает это.

– Мы займемся сексом после четвертого свидания.

– И что ты подразумеваешь под словом «свидание»?

Она неопределенно помахала рукой.

– О, я узнаю, когда увижу.

– Готов поспорить, что это так. – Брэм провел пальцами по ее обнаженному плечу. – Честно говоря, я не сильно волнуюсь. Мы оба знаем, что долго ты не продержишься.

– Из-за твоей непреодолимой сексуальности?

– И из-за нее тоже. Но давай будем честными, ты уже дозрела.

– Ты так думаешь?

– Детка, ты сама, словно один, готовый разразиться оргазм.

Ее кожа покрылась мурашками.

– Да неужели?

– Ты уже год, как разведена. А Неудачник – наполовину девчонка, поэтому ничто не заставит меня поверить, что он хоть что-то представлял собой, как любовник.

Джорджи бросилась на защиту Ланса, что было предсказуемо и унизительно.

– Он был великолепным любовником. Нежным и деликатным.

– Вот облом.

– Естественно, ты просто обязан поиздеваться.

– К счастью для тебя, я не нежный и совсем не деликатный. – Брэм скользнул большим пальцем в изгиб ее руки. – Мне нравится грубый и грязный секс. Или наша маленькая Скутер боится заниматься делом с взрослым мужчиной?

Джорджи отстранилась.

– Каким мужчиной? Я вижу перед собой лишь симпатичного малолетку – переростка.

– Кончай молоть чепуху, Джорджи. Ради тебя я от много отказался, но лишать себя секса не собираюсь.

Она знала, что не сможет и дальше игнорировать его. Если не дать ему желаемого, он, не колеблясь, позвонит кому-нибудь, кто не станет так ломаться. Джорджи ненавидела чувствовать себя в ловушке.

– Это ты мелешь чепуху, – возразила она, – Мы оба знаем, что шансы на твою верность еще меньше, чем твой банковский счет.

– Я – не Ланс Маркс.

– Верно. Ланс изменил только с одной женщиной. С тобой, их будут легионы. – Джорджи ткнула пальцем в его совершенное лицо. – Меня уже однажды унизили публично. Можешь назвать меня чересчур чувствительной, но повторения я не хочу.

– Я вполне могу быть верным одной женщине шесть месяцев. – Его взгляд опустился на грудь Джорджи. – Если она достаточно хороша в постели, чтобы удержать мой интерес.

Брэм намеренно подкалывал ее, но его слова ужалили достаточно сильно, чтобы ее саркастичный ответ совсем не звучал таковым.

– Тогда у нас определенно проблемы.

Он нахмурился.

– Эй, только я имею право унижать тебя. Когда ты делаешь это сама, пропадает все веселье.

Джорджи терпеть не могла, когда ему удавалось заметить ее сомнения.

– Я прослежу, чтобы больше этого не случалось.

Брэм выглядел раздраженным.

– Не могу поверить, что ты позволила этому уроду настолько заморочить себе голову. Проблема в нем, а не в тебе.

– Я знаю.

– Я так не думаю. Ваш брак развалился из-за его характера. Ты тут ни при чем. Такие, как Ланс, всегда тянутся к женщинам, которых считают самыми сильными, и Неудачник решил, что это Джейд.

Все, что Джорджи до этого сдерживала, прорвалось наружу.

– Конечно, это Джейд! Она может все! Она красива, она великолепная актриса, а когда дело доходит до благотворительности, Джейд и тут нет равных. Джейд спасает жизни. Благодаря ей, маленькие азиатские девочки ходят сейчас в школу, вместо того, чтобы насильно продавать свои тела сексуальным извращенцам. Возможно, она скоро получит Нобелевскую Премию Мира. И она ее заслужила. С такой трудновато соперничать.

– Уверен, Ланс уже начинает это понимать.

Все эмоции, которые Джорджи так долго стремилась удержать, ринулись на поверхность.

– Я тоже забочусь о людях!

Брэм моргнул.

– Ладно.

– Мне, правда, не все равно! Я знаю, что в мире существуют страдания. Я знаю, и собираюсь с этим бороться. – Она приказывала себе заткнуться, но слова продолжали вырываться изо рта. – Я поеду на Гаити. Как только смогу организовать это. Я буду покупать медикаменты и отправлять их туда.

Брэм наклонил голову. Повисла долгая пауза. Когда он, наконец, заговорил, в его голосе звучала необычная для него мягкость.

– А ты не считаешь, что это несколько…равнодушно с твоей стороны? Использовать бедность в стране, чтобы создать себе хорошую репутацию в прессе?

Джорджи закрыла лицо руками. Он был прав, и в этот момент она ненавидела себя.

– Господи, я просто отвратительна.

Брэм развернул ее, взяв за плечи. И прижал к груди.

– Я, в конце концов, женился и умудрился выбрать самую большую чудачку в Лос Анжелесе.

Джорджи застыла, не доверяя его состраданию.

– У тебя всегда был паршивый вкус на женщин.

– И только одно на уме. – Брэм приподнял пальцем ее подбородок. – Как бы я не сочувствовал тебе после этого ужасного нервного срыва, давай все же поговорим о более насущных делах.

– Давай лучше не будем.

– Я обещаю, что пока ты носишь мой фальшивый бриллиант, измен не будет.

– Твои обещания ничего не стоят. Как только исчезнет вызов, ты вновь станешь шнырять по округе в поисках добычи, мы оба это знаем.

– Ты не права. Да ладно, Джорджи. Хватит.

– Мне нужно еще немного времени, чтобы свыкнуться с мыслью, что я шлюха.

– Позволь мне подтолкнуть процесс.– Брэм впился губами в ее рот.

Поцелуй был настоящим: не было ни фотографов, наблюдающих за ними, ни режиссеров, готовых крикнуть «снято!». Джорджи начала отстраняться, но поняла, что ей этого совсем не хочется. Это был Брэм. Она прекрасно понимала, насколько он двуличен, насколько мало значит его поцелуй, и чувствовала себя очень комфортно, ничего не ожидая от него.

Брэм скользнул языком в ее рот, чувственно исследуя его. Оказалось, что он потрясающе целуется, а ей не хватало подобной близости больше, чем хотелось бы признаться. Джорджи обвила руками плечи мужа. У его губ был вкус темных ночей и вероломного ветра. Юношеского предательства и бессердечного отказа. Но, поскольку она слишком хорошо знала его и начинала доверять самой себе, она не чувствовала никакой угрозы своим чувствам. Брэм хотел использовать ее. Отлично. Она тоже использует его. Только один раз. Только пока длится этот поцелуй.

Брэм обхватил рукой ее поясницу, прижимая их бедра друг к другу. Он был тверд, а она собиралась сказать ему «нет», и обладание такой властью сводило ее с ума от радости. Его рука обхватила ее бедро. Если бы только мужчина, который так хорошо пах и целовался, и которого было так приятно трогать, не был Брэмом Шепардом.

Ночная темнота и тусклый свет, льющийся из ее спальни превратили его глаза из лавандовых в угольно-черные.

– Я так чертовски сильно тебя хочу.

Темное, эротическое возбуждение, разливающееся по телу, прервала вспышка голубовато-белого света.

Брэм резко поднял голову.

– Черт!

Мозг Джорджи заработал не сразу. К тому времени, когда до нее дошло, что причиной этой вспышки был фотоаппарат, Брэм уже начал действовать. Он перекинул ноги через перила балкона и спрыгнул на крышу веранды. Она выдохнула и перевесилась через опору.

– Погоди! Ты что задумал?

Игнорируя ее, Брэм вскарабкался по черепице, также как делали Ланс и его дублеры в дюжине фильмов. Вспышка по всей вероятности исходила с большого дерева, отделяющего собственность Брэма от соседской.

– Ты свернешь себе шею! – закричала Джорджи.

Он повис на краю веранды, держась одними пальцами, а потом упал на землю.

В задней части дома сработала охранная система, заливая светом все вокруг. Брэм поднялся на ноги, пробежал по двору и исчез за зарослями бамбука. Спустя несколько секунд показались голова и плечи, когда он влез на высокий каменный забор, отделяющий их от соседей.

Надо же сделать такую глупость…Джорджи поспешила вниз и выбежала во двор, освещенный словно днем. Ее тошнило оттого, что такой личный момент станет теперь достоянием всего мира. Она побежала по дорожке к стене. Ее Кроксы шлепали по пяткам. Стена возвышалась на добрых полметра над ее головой, но она обнаружила, что на некоторые камни можно опереться и начала подтягиваться вверх.

Острый край оцарапал икру. Наконец, Джорджи взобралась достаточно высоко, чтобы опереться руками на край стены и поглядеть, что происходит на другой стороне.

Соседский двор был больше и более открытый, чем у Брэма, с аккуратно подрезанными кустами, прямоугольным бассейном и теннисным кортом. Охранная сигнализация сработала и тут, поэтому Джорджи смогла увидеть, как Брэм бежит по газону, преследуя мужчину, сжимавшего руках то, что могло быть только камерой. Должно быть, он забрался на дерево, чтобы шпионить за ними, но, скорее всего, использовал какую-то высокочувствительную пленку, и вспышка сработала случайно. Кто знает, сколько фотографий он успел сделать, прежде чем выдать себя?

У фотографа было преимущество, но Брэм не уступал. Он перепрыгнул через ряд кустов. Мужчина выбежал на открытое пространство газона. Невысокого роста и жилистый, Джорджи он был незнаком. Фотограф скрылся за коттеджем.

Из соседского дома вылетела женщина. Свет заливал двор, и Джорджи увидела длинные светлые волосы и шелковую рубашку персикового цвета. Женщина сбежала по полукруглым ступеням во двор, что было не лучшей идеей, учитывая, что поблизости рыскал незваный гость. Когда на женщину попал луч яркого света, Джорджи одновременно поняла две вещи. Женщиной была Рори Кин…а в руках у нее был пистолет.

Глава 11.

Джорджи тихонько позвала…так дружелюбно и успокаивающе, как только могла…

– М-м…Рори? Пожалуйста, не стреляйте.

Рори направила пистолет к стене, ее светлые волосы развевались на ветру.

– Кто здесь?

– Джорджи. Йорк. А мужчина, которого вы видели бегущим по вашей лужайке, это Брэм. Мой…хм…муж. Наверное, и в него тоже стрелять не стоит.

– ¬Джорджи?

Пальцы на ногах уже онемели в Кроксах, и она стала соскальзывать.

– Папарацци влез на дерево, чтобы сфотографировать нас. Брэм побежал за ним.

Она пыталась сильнее схватиться за выступ стены, но руки уже устали.

– Я…у меня больше нет сил. Мне надо спуститься.

– Кажется, в конце стены есть ворота.

Джорджи достала до земли, но прежде ободрала голень.

– Они должны быть где-то здесь, – крикнула Рори с другой стороны, пока Джорджи продиралась вдоль стены.

– Дом принадлежит студии, а я живу здесь не так долго, так что я и правда не знаю где они.

Джорджи обнаружила деревянные ворота, частично скрытые кустами.

– Я нашла их, но они застряли.

– Я толкну их со своей стороны.

Ворота медленно, но приоткрывались, и, в конечном счете, появилось достаточно места, чтобы Джорджи могла протиснуться. Рори стояла, держа оружие, которое прикрывали складки длинной ночной рубашки. И хотя ее светлые волосы были взъерошены, она выглядела такой спокойной и невозмутимой, будто каждый день сталкивалась с ночными злоумышленниками.

Джорджи оглянулась в поисках Брэма, но его нигде не было видно.

– Я очень извиняюсь за все это. Мы с Брэмом вышли на балкон и увидели вспышку фотоаппарата. Фотограф прятался на вашей секвойе. Брэм бросился за ним, все произошло так стремительно.

– Фотограф прокрался в мои владения, чтобы следить за вашим домом?

– Похоже на то.

– Хотите, я позвоню в полицию?

Если бы Джорджи была обычным человеком, именно так она бы и поступила, но поскольку это было не так, полиция не лучший выбор. Рори пришла к такому же выводу.

– Глупый вопрос.

– Мне надо… Мне лучше убедиться, что Брэм никого там не прикончил.

Она направилась в ту сторону, куда исчез Брэм. Когда Джорджи дошла до бассейна, то заметила, как он идет со стороны дома. Не считая легкой хромоты и убийственного выражения лица, Брэм выглядел невредимым.

– Сукин сын сбежал от меня.

– Ты мог убиться, прыгая вот так с крыши.

– Мне все равно. Таракан переступил черту.

Только затем он заметил Рори, с оружием, которое она держала так естественно, будто это сумочка от Прада. Джорджи не могла не позавидовать ей. Такая выдержанная женщина как Рори Кин никогда не проснется в номере отеля в Лас-Вегасе замужем за своим старым недругом. Такая женщина как Рори Кин сама управляет своей жизнью, а не наоборот.

Брэм застыл. Рори его проигнорировала.

– Завтра я первым делом позвоню в свою службу безопасности, Джорджи. Очевидно, сигнализации недостаточно для защиты от нежеланных гостей.

Брэм уставился на пистолет.

– Эта штуковина заряжена?

– Разумеется.

Джорджи воздержалась от остроты по поводу опасности вооруженной блондинки. Кроме шуток: не очень умно отпускать колкости в адрес такой могущественной женщины, особенно, если они разбудили ее в три ночи.

– Похоже на Глок, – сказал Брэм.

– 31 калибр.

Из-за его интереса к оружию Джорджи покрылась мурашками и решила вмешаться.

– Тебе оно не нужно. Ты слишком импульсивный, чтобы иметь оружие.

Брэм небрежно потрепал ее за подбородок, что вызвало у нее непреодолимое желание влепить ему пощечину. Он быстро и деловито поцеловал ее, и это разительно отличалось от их близости несколькими минутами ранее.

– Я все никак не привыкну к тому, как ты волнуешься за меня, сладенькая, – сказал он.

– Как ты здесь очутилась?

– Тут есть ворота.

Брэм кивнул.

– Я почти забыл. Очевидно, первоначальные владельцы были хорошими друзьями.

Джорджи удивилась, почему Рори живет в арендованном студией доме, а не в своем собственном.

– Брэм забыл упомянуть, что вы живете по соседству.

Она провела рукой по его спине преувеличенно нежным движением, незаметно ущипнув в отместку за то, что он потрепал ее за подбородок.

Брэм вздрогнул.

– Уверен, я говорил об этом, любимая. После всего случившегося, вероятно, это просто вылетело у тебя из головы. Кроме того, это не те соседи, о которых следует упоминать.

Это верно. Дорогие поместья за высокими стенами и запертыми воротами создавали впечатление закрытой вечеринки. В окрестностях Брентвуда, где она жила с Лэнсом, по соседству не встретишь поп-идолов 90-х. Взгляд Джорджи вернулся к Глоку Рори.

– Может вам стоит вернуться в кровать.

Рори посильнее запахнула свою ночную рубашку.

– Сомневаюсь, что хоть кто-нибудь из нас заснет сегодня после всего этого.

– Это точно, – сказал Брэм. – Почему бы нам не зайти в дом? Я приготовлю кофе и разогрею рулетики с корицей, приготовленные моей домоправительницей. Вы будете нашей первой официальной компанией.

Джорджи уставилась на него. Сейчас середина ночи. Он в своем уме?

– В другой раз. Я хочу вернуться к чтению, – Рори одарила его ледяным взглядом, затем шокировала Джорджи, порывисто обняв ее.

– Я позвоню вам, как только переговорю со своей службой безопасности, – Она повернулась к Брэму.

– Не обижай ее. И Джорджи, если тебе понадобится какая-то помощь, дай мне знать.

Брэм изобразил наигранное добродушие.

– Если ей понадобится какая-нибудь помощь, я позабочусь об этом.

– Ну, разумеется, ты позаботишься, – ответила Рори так, будто сомневалась в этом. Она пошла прочь, складки ее ночной рубашки скрывали пистолет.

Брэм дождался, пока они не оказались по ту сторону стены, прежде чем заговорить.

– Если таблоиды опубликуют хоть один из этих снимков, мы сотрем их в порошок.

– Скорее всего, они не станут. Не здесь. Но в Европе на них большой спрос и они могут разместить их в Сети. Мы ничего не сможем с этим поделать.

– Мы предъявим иск.

– Наш брак закончится раньше, чем иск будет рассмотрен в суде.

– И что ты предлагаешь? Мы просто забудем обо всем? Тебе все равно?

По правде говоря, она была просто в шоке.

– Я ненавижу это, - сказала она.

Они молча шли через двор. Нет нужды так расстраиваться. Их совместные фотографии придадут правдоподобность их фальшивому браку. Она чувствовала себя почти также отвратительно, как в тот день, когда папарацци застали ее уставившейся на сонограмму.

– Я иду спать, – сказала она, когда они достигли дома. – Одна.

– Тебе же хуже.

Она стала уже подниматься по лестнице, когда еще один кусочек головоломки под названием «Брэм Шеппард», встал на свое место.

– Рори имеет какое-то отношение к шоу с воссоединением, не так ли? Вот почему ты подлизывался к ней в Айви две недели назад? И это неуместное приглашение разогреть рулетики с корицей…

– Детка, я подлизываюсь к любому, кто может дать мне приличную роль.

– Как трогательно. Но признаюсь, мне чрезвычайно приятно видеть как ты унижаешься.

– Все что угодно, лишь бы преуспеть, – сказал он небрежно.

Спать не хотелось, поэтому Брэм направился к бассейну. Жизнь становится слишком сложной, думал он, раздеваясь и ныряя в воду. Он надеялся, что этот идиотский брак сделает жизнь проще, но не учел, что Рори будет защищать Джорджи. Он перевернулся на спину и расслабился. Каждый раз, когда он пытался выбраться из туннеля, в котором очутился, очередной обвал угрожал похоронить его. Джорджи думает, что все дело в деньгах. Она не знает, что намного больше он нуждается в уважении. И он не хотел, чтобы она знала об этом. Он должен убедиться, что Джорджи продолжает считать его тем ублюдком, каким он всегда был. Его жизнь принадлежит только ему, и он не допустит, чтобы эта женщина стала для него чем-то важным.

Он не всегда был одиночкой. Тот факт, что он рос без настоящей семьи, побудил его создать некий её суррогат из компании парней, которые, в конечном счете, дали ему пинка под зад. Брэм считал их своими друзьями, но они были паразитами – тратили его деньги, использовали его связи и, в конечном счете, из-за них появилась та чертова компрометирующая запись. Он выучил урок: для того чтобы стать номером один, надо действовать в одиночку.

Джорджи паразитом не была, но это отнюдь не значит, что ему хотелось впустить ее в свою душу, и позволить понять, как стремится он начать новую жизнь. Она слишком долго его знает, и видела так много, что с ней было до опасного легко разговаривать. Но Брэм не мог смириться с мыслью, что она увидит его поражение, которое день ото дня становится все более вероятным.

Джорджи нужна ему для восстановления репутации и секса. И хотя он особенно жаждал последнего, его отвратительное поведение на лодке той ночью значило, что он должен дать ей столько времени, сколько потребуется …и затем соблазнить ее.

Прошло четыре дня. Как только Джорджи стала надеяться, что фото с балкона уже не появятся, они всплыли в британских таблоидах. И после этого они были повсюду. Вместо того чтобы обличать свидание влюбленных, на ночных расплывчатых фотографиях это выглядело как отвратительная ссора. На одном кадре Джорджи смотрелась довольно-таки воинственно, уперев руку в бедро. На следующем фото она закрывала ладонями лицо, мучаясь от угрызений совести из-за своего корыстного плана поехать на Гаити, так, что даже самый несведущий наблюдатель решил бы, что она плачет. На другом фото Брэм держал ее за плечи. Жест можно было бы принять за утешительный, но из-за затемненной фотографии он выглядел угрожающе. На последнем, самом расплывчатом кадре, был запечатлен их поцелуй. К сожалению, невозможно было сказать – целовал ли он ее, или встряхивал.

Кошмар начался.

– Я не могу поверить, что им сойдет с рук все это дерьмо.

Брэм со злостью прихлопнул муху, которая имела неосторожность приземлиться рядом с его кружкой кофе. Когда-то он возвел в искусство умение отделываться от негативной гласности, но сейчас он жаждет крови – фотографа и тех, кто напечатал фото, от первоисточника до сайтов с желтой прессой.

– Если бы я мог добраться хотя бы до одного из них…

– Не смотри на меня, если ты собираешься прибегнуть к насилию, - сказала она. - На этот раз я на твоей стороне.

Они сидели на террасе Урт Кафе на Мелроуз, потягивая из чашек натуральный кофе. Прошло семь дней с момента появления их фото в прессе. Фотографы и зеваки выстроились на тротуаре, а остальные клиенты кафе открыто уставились на самых известных молодоженов в городе.

Все, чего она хотела добиться этим браком, привело к неожиданным результатам. Все друзья уже звонили ей, за исключением Мэг, которая пока не объявлялась. Она не позволила Эйприл и Саше прилететь в Лос-Анджелес. Что касается отца… Он примчался домой и угрожал прикончить Брэма. Джорджи не была уверена, что Пол поверил в ее версию случившегося, и его неприятие их брака только увеличилось. Слишком много людей, пытающихся контролировать ее жизнь. Ее уверенность в себе пошатнулась.

– Ты собираешься меня целовать или нет?

Из-за плотно сжатой челюсти его улыбка выглядела подозрительной, но она изображала образцовую жену и наклонилась вперед, чтобы коснуться уголка его напряженного рта легким поцелуем.

Больше не было поцелуев так похожих на настоящие, как тот - ночью на балконе двадцать дней назад, и Джорджи подозревала, что он значил нечто большее, чем ей хотелось бы. Брэм может не нравиться ей как человек, но, очевидно, что его тело привлекает ее. Всю последнюю неделю она наслаждалась созерцанием этого самого тела, как в футболке, так и без нее.

– И это свидание, черт возьми. Уже пятое на этой неделе.

– Зануда, – сказала она, сдерживая улыбку. – Это - работа, всего лишь способ исправить ситуацию. Я говорила тебе – пока нам не хорошо вместе - это не свидание и, если ты не заметил, мы не очень-то счастливы.

Он стиснул зубы.

– Может, у тебя получится стараться лучше.

Она обмакнула вторую по счету вафлю в свой кофе и откусила кусочек. По крайней мере, она смогла набрать несколько фунтов, но это была слишком маленькая компенсация за то, чтобы оказаться в западне в невероятной ситуации, преследуемой прессой, и …с мужчиной, источающим тестостерон.

Он наклонил свою чашку.

– Люди думают, фотографии не лгут.

– Эти лгут.

Заголовки гласят:

Брак закончен! Добро пожаловать в Разводвилль!

Сердце Джорджи снова разбито!

Ультиматум Джорджи! Надо реабилитироваться!!

Они старались исправить весь вред, причиненный папарацци. Они покупали сдобы в Сити Бэкэри в Брентвуде , завтракали в ресторане «Шато», снова посетили Айви , так же как и Нобу , Поло Лонж и Мистера Чоу . Они потратили две ночи на беготню по клубам, из-за которых Джорджи стала чувствовать себя старой и еще более угнетенной. Сегодня они посетили бутик Армани на Робертсон и магазин Фреда Сегала в районе Мелроуз, после чего в одном из магазинчиков приобрели две одинаковые футболки, чтобы появляться в них на публике.

Они рискнули выходить по отдельности всего несколько раз. Брэм сбегал на пару таинственных встреч. Она посетила несколько уроков по танцу, ходила на утренние прогулки, и послала анонимный чек для программы Еда для Бедных Гаитян. А в целом они должны были держаться вместе. По его совету она стала привлекать рекламу – меняла свою одежду по нескольку раз в день, поскольку каждое новое облачение означало, что у журналистов будут свежие фото. Какая ирония, ведь весь прошедший год она старалась избегать публичности.

Большинству посетителей кафе было достаточно просто глазеть на них, но один молодой парень с неряшливой бородкой и фальшивым Ролексом подошел к их столику.

– Не дадите мне автограф?

Она не возражала против того, чтобы дать автограф своим настоящим фанатам, но что-то ей подсказывало, что этот будет выставлен на продажу на И-Бэй уже к концу этого дня.

– Одного вашего автографа будет достаточно, – сказал он, подтверждая ее подозрения, как только она взяла в руки фломастер и чистый листок бумаги, который он протягивал ей.

– Позвольте мне персонализировать его, – сказала она.

– Вы не обязаны делать это.

– Я настаиваю.

Именная подпись обесценивалась, и неудачник скривил рот, как только до него дошло, что она раскусила его номер. Он пробормотал невнятно, что его зовут Гарри. Она написала: «Гарри с любовью». На следующей строчке она намеренно сделала орфографическую ошибку, добавив к своей фамилии букву «е» так, что автограф выглядел поддельным.

Между тем Брэм небрежно черканул поперек другого листка бумаги «Майли Сайрус»

Парень сгреб оба автографа и побрел прочь.

– Спасибо и на том!

Брэм резко откинулся назад в кресле и пробормотал:

– Что к черту это за жизнь?

– В настоящий момент это наша жизнь и мы должны сделать все от нас зависящее.

– Окажи услугу и избавь меня от саундтрека из «Энни»

– Ты очень мрачный человек. – Она стала напевать «Завтра».

– Ну, вот что, – вскочил он. – Пойдем отсюда.

Они шли вниз по тротуару, держась за руки, его волосы отливали бронзой на солнце, ее же отчаянно нуждались в стрижке, а папарацци сидели у них на хвосте.

– Теперь ты будешь останавливаться на каждом шагу и болтать со всеми детьми, которых встретишь? – проворчал Брэм.

– Это неплохой вариант для фото. – Она не хотела признаваться насколько ей нравилось разговаривать с детьми. – И кто ты такой, чтобы жаловаться? Сколько раз мне приходилось любоваться, как ты флиртуешь с другими женщинами?

– Последней было шестьдесят.

У нее также была огромная родинка на лице и жуткий макияж, но Брэм выразил восхищение ее серьгами, что заставило ее глаза потеплеть. Она не раз замечала , как он игнорировал королев красоты, болтая с их невзрачными сестрами. Он позволял им почувствовать себя красивыми хотя бы на несколько мгновений.

Она ненавидела, когда он делал что-то хорошее.

Однако его как обычно дурное настроение улучшило ее собственное и, заприметив симпатичный цветочный магазинчик, она потянула его туда. Внутри все благоухало, повсюду были красивые цветы, а служащий оставил их наедине. Джорджи занялась изучением цветов и, наконец, остановила свой выбор на смешанном букете из ирисов, роз и лилий.

– Ты платишь.

– Я всегда был щедрым парнем.

– А потом выставишь мне счет?

– Печально, но - правда.

Прежде чем они дошли до кассы, у него зазвонил сотовый. Он взглянул на дисплей и, не отвечая, захлопнул телефон. Он часто разговаривал по телефону, но ей редко удавалась расслышать разговор. Она протянула руку, прежде чем он убрал телефон в карман.

– Ты позволишь? Мне надо позвонить, а свой я забыла.

Он протянул ей телефон, но вместо того чтобы набрать номер, она посмотрела от кого был звонок.

– Кэйтлин Картер. Теперь я знаю фамилию твоей любовницы.

Он выхватил у нее телефон.

– Прекрати шпионить. И она не моя любовница.

– Тогда почему ты не стал разговаривать с ней при мне?

– Потому что не хочу.

Он подошел с букетом к прилавку. Когда он остановился возле тележки, наполненной причудливыми цветами пастельных оттенков, ее поразил контраст его уверенной мужественности и этих напоминающих кружево цветов. Опять она ощутила это отвлекающее сексуальное притяжение. Этим утром она даже нашла причину для тренировки с ним, чтобы поглядеть шоу.

Все это грустно, но можно понять. Она даже немного гордилась собой. Несмотря на весь этот хаос, возникший из-за фотографий, она просто испытывала банальную похоть, не приправленную даже малой толикой привязанности. По сути, она становится парнем.

Брэм вручил ей цветы, чтобы она вышла с ними из магазина. Им повезло найти место для парковки поблизости, но все равно пришлось пройти через толпу шумных папарацци, которые поджидали их на тротуаре.

– Брэм! Джорджи! Сюда!

– Вы помирились!

– Цветы в знак примирения, Брэм?

– Джорджи! Сюда!

Брэм притянул ее к себе.

– Отойдите, ребята. Дайте пройти.

– Джорджи, я слышал, ты встречалась с адвокатом.

Брэм отпихнул дородного фотографа, подошедшего слишком близко.

– Я сказал – отойдите!

Откуда ни возьмись от толпы отделился Мэл Даффи и направил на них камеру.

– Эй, Джорджи, есть что сказать по поводу выкидыша Джейд Джентри?

Он щелкнул объективом.

Джорджи стало дурно. Ее зависть каким-то образом отравила этот беззащитный плод. Даффи сказал, что выкидыш случился в Таиланде почти две недели назад, всего через несколько дней после ее свадьбы в Вегасе, когда Джейд и Ланс собирались присоединиться к миссии ООН. Их пресс-агент только что сообщил эту новость, сказав, что пара конечно опустошена, но доктора заверили, что они еще смогут иметь ребенка. Все те телефонные сообщения, что Ланс оставлял ей…

Брэм не сказал ни слова, пока они не оказались у дома. Тогда он выключил радио и посмотрел на нее.

– Скажи мне, что ты не приняла все это близко к сердцу.

Что за женщина способна сердиться на невинного, нерожденного ребенка? Ее мутило от чувства вины.

– Я? Конечно, нет. Да, это печально, но и все. Разумеется, мне жаль их.

Понимание на его лице заставило ее отвести взгляд. Ей нужен жиголо, а не психиатр. Джорджи поправила свои солнцезащитные очки.

– Никто не хотел, чтобы случилось нечто подобное. Может, мне не следовало так расстраиваться, когда я узнала, что она беременна. Это так естественно.

– Это не имеет к тебе никакого отношения.

– Я знаю.

– Твой разум понимает это, но остальная твоя часть чертовски нервничает при упоминании чего-либо, связанного с Лузером.

Ее самообладание лопнуло.

– Он только что потерял своего ребенка! Ребенка, которого я не хотела видеть рожденным!

– Я так и знал! Я знал, что ты решишь, что ты каким-то образом в ответе за это. Будь сильной, Джорджи.

– Ты думаешь, я размякла? Я же выживаю в этом браке, не так ли?

– Это не брак. Это партия в шахматы.

Он был прав и она сыта уже по горло всем этим.

Весь оставшийся путь до дома они ехали молча, но после того как он загнал машину в гараж, он не стал сразу же выходить. Вместо этого, он снял солнцезащитные очки и стал крутить их в руках.

– Кэйтлин – дочь Сары Картер.

– Писательницы? – Она отпустила ручку двери.

– Она умерла три года назад.

– Я помню.

Учитывая прошлое Брэма, она не сомневалась, что Кэйтлин была пустоголовой красоткой, хотя это и маловероятно, учитывая интеллект ее матери - Сары Картер. Картер написала множество остросюжетных романов, ни один из которых не стал успешным. Спустя некоторое время после ее смерти небольшое издательство опубликовало ее ранее не издававшуюся книгу «Домик на дереве». Роман постепенно стал иметь успех у публики и, в конечном счете, стал одним из любимых у книгочеев. Как и все, Джорджи очень любила его.

– Я и Кэйтлин стали встречаться, когда первая книга только вышла, – сказал Брэм. – Это было задолго до того, как она попала в списки бестселлеров. Она рассказала, что последнее, написанное ее матерью перед смертью, было сценарием к «Домику на дереве», и она дала мне прочитать его.

– Сара Картер написала адаптированный сценарий к своей книге?

– Чертовски хороший сценарий. Я приобрел права на него спустя два часа после прочтения.

У Джорджи перехватило дыхание.

– Тебе принадлежат права на «Домик на дереве»? Тебе?

– Я был пьян и не осознавал, во что ввязываюсь.

Он выбрался из машины, такой же великолепный и бесполезный как всегда.

Она поспешила за ним.

– Подожди-ка. Ты утверждаешь, что выкупил права на книгу до того, как она стала бестселлером?

Он направился к дому.

– Я был пьян, и мне повезло.

– Это понятно. Насколько повезло?

– Очень. Кэйтлин могла продать права на сценарий раз в двадцать дороже, чем заплатил я, о чем она не устает напоминать мне.

Джорджи прижала руку к груди.

– Дай мне минутку. Я не знаю, что мне сложнее представить. Тебя в роли продюсера или тот факт, что ты прочел весь сценарий от корки до корки.

Он направился на кухню.

– Я повзрослел со времен Скипа и Скутера.

– Это ты так думаешь.

– Мне нет нужды хвастаться. – Она не ожидала, что он скажет еще что-то, и была удивлена, когда Брэм продолжил:

– К сожалению, у меня возникли сложности с финансированием.

Она остановилась.

– Ты на самом деле пытаешься осуществить этот проект?

– Это лучшее, что я могу сделать.

Это объясняет все эти таинственные звонки, но вовсе не объясняет, почему Брэм делает из всего этого такую тайну. Он швырнул ключи от машины на кухонную тумбу.

– Плохая новость заключаются в том, что мои права истекают меньше чем через три недели, и если я не получу поддержку, они возвратятся к Кэйтлин.

– И она станет намного богаче.

– Ее не волнует ничего, кроме денег. Она ненавидела свою мать. Она продала бы «Домик на дереве» даже мультипликационной студии, если бы они сделали лучшее предложение.

Джорджи никогда не владела книгой либо сценарием, но она знала, как все это работает. У держателя прав, в данном случае у Брэма, есть определенное количество времени, чтобы получить твердую поддержку для своего проекта, прежде чем его права истекут и вернутся к первоначальному владельцу. Поскольку, когда все это случилось у него на банковском счете оставалась лишь дырка от бублика, его подхалимаж к Рори Кин наконец-то приобретает смысл.

– Насколько ты близок к тому, чтобы получить зеленый свет для «Домика на дереве»? – спросила она, хотя уже догадывалась об ответе.

Он вытащил бутылку воды из холодильника.

– Достаточно близко. Хэнку Питерсу понравился сценарий, и он заинтересовался режиссурой, что привлечет достаточно внимания. С правильным кастингом мы снимем фильм при небольших затратах, что также является плюсом.

Питерс был великим режиссером, но Джорджи не могла представить, чтобы он захотел работать с ненадежным Брэмом Шепардом.

– Так Хэнк интересуется или уже участвует?

– Заинтересован в участии. И у меня уже есть человек на роль Дэнни Гримса. Это часть сделки.

Гримс был фантастически многоплановым персонажем, и неудивительно, что многие актеры будут заинтересованы.

– Кого ты заполучил?

Он открутил крышку у бутылки.

– А ты как думаешь - кого?

Она уставилась на него, затем простонала:

– О, нет…ты не…

– Парочка уроков актерского мастерства… И я буду в состоянии сыграть эту роль.

– Ты не умеешь играть роли подобные этой. Гримс – сложный персонаж. Он противоречивый, мучительный… Тебя поднимут на смех. Неудивительно, что ты не можешь получить финансирование.

– Благодарю за вотум доверия, – он сделал глоток воды.

– Ты действительно продумал все это до конца? Для успешных продюсеров важна в первую очередь хорошая репутация, а не абсолютная ненадежность. И то, что ты настаиваешь на исполнении главной роли… Не разумно.

– Я могу сделать это.

Его решимость выбивала ее из колеи. Брэм, которого она знала, заботился только лишь об удовольствиях. Она допускала, что возможно понимает его не так хорошо как думает, и не только из-за его интереса к «Домику на дереве». Она не видела признаков употребления наркотиков, он проводил все свое время в кабинете. Он даже избавился от своих старых сомнительных дружков, что странно для парня, который ненавидит одиночество. – Я иду поплавать. – Он исчез по направлению к бассейну.

Джорджи пошла в свою комнату, чтобы переодеться в шорты и маечку. Если сценарий настолько хорош, как он утверждает, то каждый в городе будет только ждать, когда истечет срок его прав, что самим взяться за этот проект. Ведущая роль будет отдана какой-нибудь знаменитости, актеру, лучше всего подходящему для неё, но в любом случае это будет не Брэм. Он блестяще играл Скипа Сколфилда, но ему не хватало мастерства или проницательности, чтобы взяться за что-то более сложное в эмоциональном плане, о чем свидетельствовали те несложные роли, за которые он с тех пор брался. Как только она скользнула ногами в свои самые удобные сандалии, у нее в голове что-то щелкнуло.

– Ублюдок!

Она побежала вниз по лестнице, потом через веранду к бассейну, где он плавал по кругу.

– Ах ты, сопляк! Это вовсе не фильм о воссоединении Скипа и Скутер! Это всего лишь дымовая завеса, которую ты придумал, чтобы скрыть то, чем ты на самом деле занят.

– Я не говорил тебе, что это фильм о воссоединении, – Брэм нырнул.

– Но ты заставил меня думать, что это так, – сказала она, когда он вынырнул. – Этот глупый фальшивый брак…Мои деньги это всего лишь бонус, верно? «Домик на дереве» - единственная причина, по которой ты согласился сотрудничать. Ты не мог позволить себе стать вторым мужчиной в новейшей истории, кто разбил сердце милашки Джорджи Йорк. Только не тогда, когда тебе нужно, чтобы боссы поверили, что ты стал надежным человеком, и отнеслись к тебе серьезно.

– У тебя с этим проблемы?

– Проблема в том, что меня ввели в заблуждение! – сказала она.

– Ты имеешь дело со мной. Чего ты ожидала?

Она вышагивала по кромке бассейна вслед за ним, пока он плыл к водопаду.

– Если люди поверят, что со мной ты станешь более респектабельным, тебе придется потрудиться, чтобы доказать, что ты можешь сделать этот фильм, теперь понимаешь?

– Ты не должна называть духовные узы священного брака « идиотскими»

– Какие еще духовные узы? Единственная причина, по которой ты наконец-то сказал мне правду, заключается в том, что ты хочешь залезть ко мне в трусики.

– Я – парень, ну так засуди меня.

– Не разговаривай больше со мной. До конца твоей жизни. – Она пошла прочь.

– Принято, – крикнул он. – Я не люблю женщин, болтающих в постели, только если они не произносят грязные словечки.

Зазвонил телефон, оставленный им возле бассейна. Он подплыл к краю и схватил его. Она остановилась, чтобы подслушать.

– Скотт…Как все проходит? Да, это было безумством…– Он поднес телефон к другому уху и поднялся по лесенке. – Я не хочу говорить лишнее по телефону, но у меня есть нечто такое, что должно заинтересовать тебя. Давай встретимся завтра днем на Мандарин, выпьем и все обсудим. – Он нахмурился: – В пятницу утром? Хорошо. Я передвину кое-что. Эй, мне надо идти. Я опаздываю на встречу.

Он захлопнул свой телефон и схватил полотенце. Она постукивала ногой.

– Не поздновато для встреч?

– Это Лос-Анджелес. Всегда будь первым, кто повесит трубку.

- Я помню это. И ты не получишь от меня ни цента.

Вместо того, чтобы вернуться в дом, она направилась в его кабинет. Мысль о Брэме, усердно работающим над чем-то, выбивала ее из колеи. Но, по крайней мере, его признание насчет сценария позволило ей подумать о чем-то ином, помимо ее метафизического участия в потере ребенка Ланса.

Она рывком открыла коробку с рукописью, где должен был быть сценарий о воссоединении Скипа и Скутер, и вытряхнула аккуратную стопку порно-журналов, на обложке одного из них был приклеен голубой стикер с надписью «настоящий намного лучше».

Пока Брэм шел в свой тренажерный зал, он задавался вопросом, как можно было сделать такую глупость и рассказать Джорджи о «Домике на дереве». Но она выглядела такой чертовски печальной, когда услышала о ребенке Ланса и Джейд – снова выскочило это гипертрофированное чувство ответственности– и едва позволив правде вырваться, он тот час пожалел об этом. Катастрофа уже нависала над ним подобно грибовидному облаку. И поскольку очки были не в его пользу, чем меньше людей знает о «Домике на дереве», тем лучше для него. Особенно это касалось Джорджи, которая не могла дождаться его провала.

Он не потрудился переодеть свои мокрые плавки, и пошел прямо в спортзал. Балетный станок появился там пару дней назад. Еще одно вторжение в его личное пространство. Что ему делать со своей жизнью, если «Домик на дереве» ускользнет от него? Вернуться к ролям скучных плейбоев в качестве приглашенной звезды? От этой мысли его мутило.

Он включил CD с Ашером и с отвращением уставился на эллиптический механизм. Он хотел быть снаружи, свободно пробежаться по холмам как обычно делал, но благодаря несчастному случаю в Вегасе, он был пойман в ловушку. По крайней мере, у него есть своя комната. Наблюдать, как Джорджи регулярно делает растяжку, стало мучительным. Она стягивала волосы, прежде чем начать, так что даже задняя часть ее шеи становилась эрогенной зоной. Затем следовала очень возбуждающая череда упражнений для этих длинных ног. Вот такова его неудавшаяся жизнь, где грязные мысли о Маленькой Сиротке Энни были на вершине хит-парада вещей, которые его возбуждают.

Но он не мог выкинуть ее из головы так же легко, как это сделала она. Она обладала неосознанной сексуальной привлекательностью, которая была чем-то большим, чем большая грудь и фальшивые позы. Никто никогда не застанет Джорджи Йорк, публично демонстрирующую свою классную грудь.

Или не публично… В нем зрела решимость кое-что изменить. Она может ненавидеть его нутро, но ей определенно нравится то, во что оно упаковано.

Кто сказал, что его волнует только он сам? Освобождение Джорджи Йорк станет его гражданским долгом.

Глава 12

Прошло еще два дня. Джорджи была на кухне, пытаясь сообразить, как приготовить один из восхитительных коктейлей Чэз, когда со стороны центрального входа послышался какой-то шум. Секунду спустя Мэг Коранда влетела в комнату словно молоденькая резвая борзая, которую столько раз вышвыривали из школ для дрессировки, что хозяева оставили попытки ее обучить. В данном случае «владельцами» были ее обожаемые родители: звезда кино Джейк Коранда и Блестящая девочка Флер Савагар Коранда, женщина, которая когда-то была самой известной фотомоделью в Америке, а сейчас являлась влиятельной главой самого эксклюзивного агентства по поиску талантов в стране.

Мэг подскочила к Джорджи, окружив ее ароматом благовоний.

– Обожетымой, Джорджи! Я узнала новости только когда позвонила домой два дня назад и села на первый же самолет. Я была в том знаменитом монастыре – полностью оторвана от мира, даже заполучила вшей! Но это того стоило. Мама сказала, ты сошла с ума.

Крепко обнимая Мэг, Джорджи надеялась, что ее 26-и летняя подруга преувеличивает насчет вшей, но короткий темный ежик на голове Мэг не предвещал ничего хорошего.

Хотя, с другой стороны, прическа Мэг была изменчива словно погода, а красная точечка в центре лба и длинные серьги, которые выглядели так, будто сделаны из костей яка, наводили на мысль о том, что ее подруга решила основать новый стиль – монастырский шик. Симпатичные кожаные сандалии и легкий коричневый топ Мэг только подтверждали это впечатление. Только ее джинсы стопроцентно были из Лос-Анджелеса.

Мэг была высокой и стройной словно тростинка, от матери она унаследовала длинные ноги и руки, но не ее экстравагантную красоту. Вместо этого ей достались от отца неправильные черты лица, а также его каштановые волосы и смуглая кожа. В зависимости от освещения глаза Мэг могли быть либо сине-зелеными, либо карими, такие же изменчивые, как и она сама. Мэг была для Джорджи младшей сестренкой, о которой она всегда мечтала, и Джорджи нежно любила ее, но это не мешало ей замечать ее недостатки. Подруга была избалованной и импульсивной: пять футов десять дюймов веселости, добрых намерений, доброго сердца и абсолютной безответственности в своих попытках избежать наследия знаменитых родителей.

Джорджи пожала плечами.

– Как ты могла так надолго исчезнуть и не звонить нам? Мы скучали по тебе.

– Я была оторвана от цивилизации. И время бежало незаметно.

Мэг отступила назад и заметила блендер с чем-то розовым внутри.

– Если там есть алкоголь, я попробую.

– Сейчас десять утра.

– Не в Пенджабе. Начни с начала и расскажи мне все.

Брэм, который, должно быть, и впустил ее в дом, возник на пороге.

– Как прошло великое воссоединение?

Мэг подскочила к нему. Какое-то время они встречались, вопреки запрету Джорджи, Саши, Эйприл и обоих родителей Мэг. Мэг клялась, что между ними не было секса, но она не до конца верила ей. Мэг приобняла Брэма за талию.

– Прости, что проигнорировала тебя, когда вошла, – она пристально посмотрела на Джорджи. – Мы никогда не спали вместе. Я клянусь. Скажи ей, Брэм.

– Если мы никогда не спали, – сказал Брэм с хрипотцой, сексуально растягивая слова, – откуда тогда я знаю про тату в виде дракона на твой попке?

– Потому что я рассказала тебе. Не верь ему, Джорджи. Серьезно. Я встречалась с ним только потому, что моим родителям это дико не нравилось. – Она посмотрела на Брэма для чего, учитывая ее немаленький рост, ей потребовалось поднять глаза всего на несколько дюймов. – Я всегда поступаю наперекор. Если кто-то говорит мне не делать что-то, я делаю наоборот. Такой вот недостаток характера.

Он пробежался рукой по ее спине и понизил свой голос до сексуального мурлыканья.

– Если бы я знал об этом, когда мы встречались, я бы потребовал, чтобы ты ходила в одежде.

Вспыхнув, ее глаза потемнели из сине-зеленых до оттенка штормового неба.

– Ты заигрываешь со мной?

– Не забудь рассказать Джорджи.

Мэг указала пальцем.

– Она стоит прямо здесь.

– С чего ты взяла, что она обратила внимание? Если ты ее подруга, ты не должна позволить ей игнорировать то, что творится прямо у нее под носом.

Джорджи приподняла бровь, а затем заглушила их обоих, включив блендер. К несчастью, она забыла закрыть крышку.

– Осторожно!

– Черт, Джорджи!..

Она попыталась выключить его, но кнопки были скользкими, и машина залила своим содержимым все вокруг. Земляника, бананы, льняное семя, пырей и морковный сок разлетелись по деревянной тумбе, вниз по шкафу и забрызгали пол и дико дорогую цветную тунику Джорджи. Брэм отодвинул ее в сторону и нашел нужную кнопку, правда, к тому времени его белая футболка и он сам оказались украшенными разноцветной бурдой.

– Чэз прикончит тебя, – сказал он, перестав сексуально растягивать слова. – Серьезно.

Мэг стояла достаточно далеко, чтобы не испачкаться, не считая маленького кусочка банана, который она слизнула с руки.

– Кто такая Чэз?

Джорджи схватила кухонное полотенце и стала тереть им свою тунику.

– Помнишь миссис Денверс, жуткую домработницу Ребекки ?

Сережки Мэг из кости яка запрыгали в ушах.

– Я читала книгу в колледже.

– Представь ее в образе неприветливой двадцатиоднолетней панк-рокерши, которая управляет домом как сестра Рэтч в «Гнезде кукушки» , и получишь очаровательную домоправительницу Брэма – Чэз.

Мэг наблюдала, как Брэм стягивает через голову свою футболку.

– Что-то я не улавливаю между вами вибрации большой и сильной любви.

Брэм схватил полотенце.

– Тогда, полагаю, ты не так проницательна, как думаешь. Почему иначе мы поженились бы?

– Потому что Джорджи не отвечает за свои действия в последнее время, а тебе нужны ее деньги. Мама говорит, что ты из тех парней, которые никогда не взрослеют.

Джорджи не смогла сдержать ухмылку.

– Вот почему мамочка Флер отказалась представлять твои интересы.

Неудовольствие Брэма было бы более эффектным, если бы его лицо не было испачкано липкими льняными семечками.

– Она отказалась быть и твоим агентом.

– Только потому, что мы так близки с Мэг. Это был бы конфликт интересов.

– Не совсем. Ты нравишься маме как человек, но она дико не хочет иметь дело с твоим отцом. Ребята, не возражаете, если я переночую у вас пару дней?

– Возражаем! – сказал Брэм.

– Нет, конечно же, нет. – Джорджи с беспокойством посмотрела на нее. – Что случилось?

– Я хочу побыть с вами какое-то время, вот и все.

Джорджи не совсем поверила ей, но кто знает, что на самом деле творится в голове Мэг?

– Ты можешь остановиться в домике для гостей.

Брэм ощетинился:

– Нет, не может. В домике для гостей мой офис.

– Только половина дома. Он занимает лишь половину дома. Ты никогда не заходишь в спальню.

Брэм повернулся к Мэг.

– Мы женаты менее трех недель. Что за неудачница лезет к людям, у которых сейчас фактически медовый месяц?

Легкомысленная Мэг Коранда исчезла, и появилась дочь Джейка Коранды, чье лицо стало столь же сурово, как и у ее отца, когда он играл детектива Калибра.

– Та самая неудачница, которая хочет удостовериться, что деньги ее подруги защищены, ведь она подозревает, что та не в состоянии блюсти свои интересы.

– Я в порядке, – быстро ответила Джорджи. – Мы с Брэмом страстно влюблены. Мы просто довольно странно это выражаем.

Брэм оставил попытки навести порядок.

– Ты сказала родителям, что хочешь остаться здесь? Потому что, клянусь Господом, мне не нужны разборки с Джейком. Или с твоей мамочкой.

– Я договорюсь с отцом. А мама и так тебя не любит, так что это не проблема.

В этот момент на кухню зашла Чэз. Сегодня у нее на голове красовались дьявольские рожки из ядовито-красных волос. На вид ей можно было дать лет четырнадцать, но она стала ругаться как заправский моряк, когда увидела, в каком состоянии находится кухня. Пока Брэм не шагнул к ней.

– Чэз, прости. Я не совладал с блендером.

Та тут же смягчилась.

– В следующий раз дождись меня, ладно?

– Конечно, – с раскаянием в голосе покаянно ответил Брэм.

Чэз стала отрывать бумажные полотенца и протягивать им.

– Вытрите ноги, чтобы не разнести это дерьмо по всему дому.

Она отказалась от всех предложений помочь и начала сосредоточенную атаку на беспорядок. Джорджи вспомнила, с каким энтузиазмом Чэз берется за наведение чистоты и порядка, и пожалела, что у нее под рукой нет видео камеры.

Взамен она решила довольствоваться Мэг и позже в тот же день, когда они сидели около бассейна, Джорджи направила на нее камеру и стала расспрашивать, чем та занималась в Индии. Но в отличие от Чэз, Мэг выросла под прицелом камер и отвечала лишь на избранные вопросы. Когда Джорджи попыталась надавить на нее, Мэг сказала, что ей наскучило говорить о себе и она хочет поплавать.

Брэм появился чуть позже. Он отключил телефон, растянулся на шезлонге рядом с Джорджи и стал пристально смотреть на Мэг в бассейне.

– Присутствие твоей подружки не самая хорошая идея. Я все еще хочу ее.

– Нет, не хочешь. Тебе просто хочется разозлить меня.

На нем не было рубашки, и желание пронзило ее маленькое развратное тело. Брэм думает, что она играет с ним, не подпуская к себе, но все было несколько сложнее. Для нее секс никогда не был бессмысленным развлечением. Для нее он был чем-то важным. До этих пор.

Была ли она готова и достаточно уверена, чтобы окунуться в ничего не значащую интрижку? Немного любовных утех и затем «Ариведерчи, детка, и не забудь закрыть за собой дверь» . Но у такого сценария есть один недостаток. Как она может иметь интрижку с мужчиной, которого потом не сможет прогнать? Не важно, как она к этому относится, но проживание под одной крышей это препятствие, которое нельзя обойти.

– Как прошла встреча в «Мандарине» этим утром? – спросила она, чтобы отвлечься.

– Нечего рассказывать. Парню нужны были грязные подробности нашего брака, – пожал Брэм плечами. – Кого это волнует? Чудесный день и мы счастливы. Ты должна признать, что это отличное третье свидание.

– Хорошая попытка.

– Брось, Джорджи. Я заметил, как ты смотрела на меня. Ты разве что не облизывалась.

– К сожалению, я всего лишь человек, а ты горячее, чем был раньше. Вот если бы ты был реальным человеком, а не надувной куклой…

Он перебросил ноги через шезлонг и встал напротив нее как золотой Адонис, спустившийся с горы Олимп, чтобы напомнить смертным женщинам о том, к чему приводят связи с богами.

– Еще одна неделя, Джорджи. Это все, что у тебя есть.

– Или что?

– Увидишь.

И, по всей видимости, это не было пустой угрозой.

В своем стеклянном офисе на третьем этаже Старлайт Артистс Мэнеджмент Лаура Муди, доела салат и бросила контейнер в ведро для мусора под столом. Ей сорок один год, она одинока и постоянно сидит на диете, чтобы сбросить лишние десять фунтов, которые делают ее слишком толстой по голливудским меркам. У нее вьющиеся каштановые волосы, все еще без единого седого волоска, глаза цвета бренди и длинный нос, уравновешенный выдающимся подбородком. Она не могла похвастаться ни внешностью, ни происхождением, это делало ее невидимкой в Лос-Анджелесе. Дизайнерские костюмы были необходимой униформой для агента из Голливуда, но они никогда не сидели как надо на ее коренастом теле, и даже когда Лаура была одета в Армани, кто-то обязательно просил ее принести кофе.

– Привет, Лаура.

Она чуть не опрокинула баночку с диетической пепси, когда услышала голос Пола Йорка. Она неделю пыталась избегать его звонков. Пол выглядел славным парнем с копной серебристо- серых волос, но за обманчивой внешностью скрывался скорее начальник тюрьмы. Сегодня его одежда была привычной: серые слаксы и сине-зеленая рубашка, очки Рэй Бэн виднелись из нагрудного кармана. Его легкая, упругая походка не одурачит ее. Пол Йорк был собран как кобра.

– В последнее время ты не отвечаешь на звонки.

– Были сумасшедшие дни, – босыми ногами она попыталась нащупать под столом сброшенные ранее туфли на шпильках. – Я как раз собиралась позвонить вам.

– Спустя пять дней.

– Желудочный грипп, – стараясь обнаружить одну туфлю, она заставила себя вспомнить все, что так восхищало в нем. Может он и был типичным папашей-деспотом, но проделал хорошую работу, воспитав Джорджи. В отличие от остальных звездных детишек, Джорджи никогда не лечилась в реабилитационных клиниках. Она не меняла дружков каждую неделю и никогда не «забывала» надеть трусики, выходя из машины. Пол также был очень скрупулезен в отношении ее финансов, получая лишь скромное вознаграждение за свою работу в качестве менеджера, чтобы жить с комфортом, но без излишеств. Единственное, чего он не сделал, так это не оградил ее от своих собственных амбиций.

Он прошел вдоль стены позади ее кресла и принялся изучать декоративные тарелки и фотографии с благодарственными надписями, профессиональные свидетельства, снимки с разными знаменитостями, ни с одним из которых она на самом деле не работала. Джорджи была ее самым выдающимся клиентом и основным источником дохода.

– Я хочу, чтобы Джорджи участвовала в проекте Гринберга, – сказал он.

Каким-то образом она продолжила улыбаться.

– История вампира Бимбо? Интересная идея.

Ужасная идея.

– Там грандиозный сценарий, – сказал он. – Я был потрясен, настолько он талантлив.

– Невероятно смешной, – согласилась она. – Все только об этом и говорят.

– Джорджи поднимет эту историю на новый уровень.

В очередной раз Пол проигнорировал желания своей дочери. «Месть вампира Бимбо» несмотря на забавный сюжет и остроумные диалоги, был именно тем фильмом, участия в котором Джорджи хотела бы избежать.

Лаура постукивала своими ноготками по столу.

– Роль написана прямо для нее. Жаль, что Гринберг решительно настроен пригласить на главную роль драматическую актрису.

– Он только думает, что знает, что ему нужно.

– Вероятно, вы правы, – Лаура закатила глаза, – он верит, что участие серьезной драматической актрисы придаст его проекту большую весомость.

– Я не говорил, что все будет просто. Отработай свои пятнадцать процентов и сделай так, чтобы он встретился с ней. Скажи ему, что Джорджи понравился сценарий и она очень хочет участвовать.

– Конечно. Я сразу же переговорю с ним.

Как к черту она сможет убедить Гринберга встретиться с Джорджи? В способностях Пола уговорить дочь, сделать то, чего та не хочет, она не сомневалась.

– Вы знаете…

Встать она не могла, поскольку нашла пока только одну туфлю, поэтому Пол возвышался над ее столом.

– Они начинают съемки в следующем месяце, а Джорджи потребовался шестимесячный перерыв.

– Я позабочусь о Джорджи.

– У нее сейчас медовый месяц и …

– Я же сказал, о ней можно не волноваться. Когда будешь разговаривать с Гринбергом, не забудь напомнить ему, как велик комический талант Джорджи и как много зрительниц отождествляют ее с собой. Ты знаешь, как это все работает. И напомни ему, сколько о ней пишут в прессе. Все это сделает нам хорошую кассу.

Не факт. Популярность Джорджи в таблоидах никогда не приводила к большим кассовым сборам. Она пододвинула к себе записную книжку.

– Хорошо… Я сделаю все, что в моих силах, но не надо забывать, что это – Голливуд.

– Никаких оправданий. Сделай это, Лаура. И сделай быстро.

Он резко кивнул ей и вышел из кабинета.

Ее голова раскалывалась. Такое же волнение Лаура испытала шесть лет назад, когда Пол из всех других агентов в Старлайт выбрал именно ее представлять интересы Джорджи. Она считала это огромным прорывом, запоздалым признанием ее упорной работы в течение десяти лет, когда ее обходили эти выскочки из Лиги Айви, не имеющие и половины ее опыта. Она не понимала тогда, что заключила сделку с дьяволом по имени Пол Йорк.

Ее мечты стать ведущим игроком в Голливуде кажутся сейчас смехотворными. У нее не было ни дерзости, ни лоска как у других агентов. Единственной причиной, почему Пол нанял ее, было то, что ему требовался такой представитель, которым он сможет управлять, а ведущие агенты Старлайт не стали бы плясать под его дудку. Ее достаток, включающий шикарную квартиру, зависел от ее способности выполнять пожелания Пола.

Лаура всегда гордилась своей честностью. Сейчас же она только припоминает значение этого слова.

В течение следующих четырех дней Брэм встретился с потенциальным инвестором, который был заинтересован рискнуть вместе с ним не больше остальных. Джорджи посетила еще два урока танцев, подстригла волосы на дюйм и волновалась о своем будущем. Когда обстановка стала совсем гнетущей, она попыталась уговорить Мэг пройтись по магазинам. Но Мэг отлично знала порядки Голливуда.

– Если бы я хотела, чтобы мое лицо красовалось на всех страницах US Weekly, я бы прогуливалась вместе с родителями. Вы ребята сами выбрали такую жизнь. Я – нет.

Вместо этого Мэг отправилась кататься на лошади, а Джорджи пришлось вытерпеть непростой ланч с отцом в новом ресторане в Лос-Анджелесе, где они сидели в обтянутом кожей отдельном кабинете при свете канделябров.

– Сценарий «Месть Вампира Бимбо» просто блестящий и на самом деле забавный, – сказал он, с аппетитом приступая к своему салату из жареного стейка. – Ты знаешь, какая это редкость.

Он пододвинул к ней корзинку с хлебом, но у Джорджи не было аппетита. Две последние недели Чэз закормила ее лазаньей и макаронами с сыром. По правде говоря, ее кости уже не выпирали так сильно и щеки больше не были такими впалыми, но Джорджи была почти уверена, что Чэз делала это ненамеренно.

– Я не сомневаюсь, что он поразительно хорош. Но…

Она вертела тарелку с лимонным ризотто и пыталась отстоять свое решение. Это ее жизнь, ее карьера, и она должна идти своим собственным путем.

– Мне нужен перерыв от легкомысленных ролей. Пап, я заплатила свои долги, и не хочу играть в очередной комедии. Я жажду вызова, чего-то, что подстегнет меня.

Она не стала поднимать вопрос о своем шестимесячном отпуске, за который она боролась так отчаянно. Она должна вернуться к работе как можно скорее, чтобы меньше времени проводить с Брэмом.

Он откинулся в кресле.

– Не будь банальной. Джорджи – очередная комедийная актриса, мечтающая сыграть Леди Макбет. Делай то, в чем ты сильна.

Она не могла позволить себе сдаться.

– Откуда мне знать, что я не справлюсь с другими ролями, если у меня не было шанса испытать себя?

– Ты хоть представляешь, чего стоило Лауре организовать твою встречу с Гринбергом?

– Ей следовало для начала поговорить со мной.

Вряд ли Лаура хотя бы задумывалась о том, чтобы посоветоваться с ней.

Пол снял свои очки и потер глаза. Он выглядел уставшим, из-за чего Джорджи чувствовала себя виноватой. Должно быть нелегко ему пришлось: стать вдовцом в двадцать пять лет, оставшись с четырехлетним ребенком, которого надо поднимать на ноги. Он посвятил ей жизнь и все, что получил взамен от нее в последние дни, это недовольство.

Он надел очки и взял вилку, но тут же отложил ее.

– Полагаю, это твоя лень…

– Это несправедливо.

– Ну, тогда - несобранность, по-видимому, влияние Брэма и, признаться, меня пугает, что ты набралась от него непрофессионализма.

– Брэм не имеет к этому никакого отношения.

Джорджи вертела своё ризотто и ждала, когда же он напомнит ей, насколько покладистей она была в браке с Лансом. Ее отец и Ланс по многим вопросам имели схожее мнение, и ей частенько казалось, что это Ланс должен был быть его сыном.

Но Пол продолжил упорствовать.

– Релиз «Вампира Бимбо» запланирован на уикенд после 4 июля, прекрасное летнее кино. Он станет блокбастером.

– Нет, если я в нем сыграю.

– Не надо, Джорджи. Негативные мысли могут материализоваться.

– «Проще простого» ждет провал. Мы оба знаем это.

– Согласен, там не все было идеально, вот почему необходимо связать твое имя с Вампиром Бимбо как можно скорее. Эта реклама даст тебе уникальную возможность, которой больше не предвидится. Если ты упустишь ее, то будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.

Она подавила свое негодование, вспомнив, что отец всегда заботился об ее интересах. С самого начала он был ее самым преданным защитником. Если Джорджи не получала роль, Пол говорил ей, что агенты по кастингу – неудачники. Вот таким он был. Пол всегда делал все возможное, чтобы защитить ее. Когда Джорджи было двенадцать, он даже не позволил ей сыграть звездную роль малолетней проститутки. Если бы только его заботливость была продиктована любовью, а не амбициями.

Джорджи в очередной раз задумалась, как бы все сложилось, если бы она не потеряла мать.

– Папа… Как ты думаешь, если бы не погибла мама, ты бы продолжил свою карьеру?

– Кто знает? Бессмысленно гадать.

– Понимаю, но…

Ризотто оказалось пересоленным, и Джорджи отодвинула его.

– Расскажи мне снова, как вы познакомились.

Он вздохнул.

– Мы познакомились в колледже на последнем курсе. Я играл Беккета в «Убийстве в соборе» и она брала у меня интервью для университетской газеты. Притяжение противоположностей. Она была очень легкомысленной.

– Ты любил ее?

– Джорджи, это было очень давно. Надо сфокусироваться на настоящем.

– Любил?

– Очень сильно.

То, с каким раздражением он отвечает, дало Джорджи понять, что Пол просто говорит то, что она хочет услышать.

Разглядывая своё недоеденное ризотто, Джорджи осознала иронию: ей комфортнее со своим пользующимся дурной репутацией мужем, чем с собственным отцом. Но в то же время ей было плевать на мнение Брэма.

Может однажды мнение отца также перестанет иметь для нее значение.

Прежде чем завершился ланч, чувство вины Джорджи взяло верх, и она пригласила отца на ужин в ближайший уик-энд. Трева она тоже позовет и сделает так, чтобы Мэг была поблизости. Может она даже пригласит Лауру. Ее марионеточный агент пригодится для поддержания беседы, когда Брэм и ее отец начнут кидаться друг в друга дротиками.

Чэз закатила истерику, когда узнала, что Джорджи хочет нанять поставщика провизии.

– Моя еда всегда устраивала Брэма и его друзей, – заявила она, – но, полагаю, я не достаточно хороша для вас.

– Отлично! – резко ответила Джорджи. – Хочешь готовить – готовь. Просто я хотела, чтобы тебе было легче.

– Тогда скажите Аарону, чтобы он помог мне обслуживать.

– Скажу.

Она не могла не спросить.

– Для каких друзей Брэма ты готовила? Он не производит впечатления компанейского парня.

– На самом деле он такой. Я готовила для его подружек. Для Тревора. И еще для того большого парня, режиссера, мистера Питерса, несколько месяцев назад.

Он на самом деле встречался с Хэнком Питерсом. Как интересно.

Шумиха, связанная с фотографиями на балконе стала утихать, но им было необходимо еще разок появиться вместе на публике, прежде чем все начнется сначала. Во вторник, за два дня до праздничного ужина, они посетили Пинкберри в Западном Голливуде. Брэм никак не комментировал отсутствие у них сексуальной жизни. Что приводило в замешательство. Брэм вел себя как ни в чем не бывало, будто секс его вовсе не волнует, что не мешало ему щеголять без рубашки и постоянно как бы невзначай касаться ее руки. Джорджи чувствовала, что вот-вот загорится.

Он играл с ней.

Пинкберри в Западном Голливуде стало излюбленным местом для знаменитостей, поэтому там всегда поблизости крутились папарацци. На Джорджи были темно-синие слаксы и белая блуза с глубоким декольте, украшенным рядом красных пластиковых ретро-пуговиц. На Брэме были те же джинсы и футболка, что и утром.

Джорджи заказала себе йогуртовое мороженное, украшенное черникой и манго. Брэм проворчал, что хочет в чертов Дэйри Квин и ничего не стал брать. Стоило им выйти из ресторана, как к ним подскочили полдюжины фотографов, пытаясь привлечь их внимание.

– Джорджи! Брэм! Ребята, мы не видели вас несколько дней! Где вы пропадали?

– Мы молодожены, – ответил Брэм. – А вы как думаете?

– Джорджи, ничего не хочешь сказать по поводу выкидыша Джейд Джентри?

– Ты говорила с Лансом?

– Вы двое планируете создать семью?

Вопросы так и сыпались на них, пока фотограф с явным бруклинским акцентом не крикнул:

– Брэм, у тебя по-прежнему проблемы с приличной работой? Полагаю, Джорджи и ее деньги пришлись кстати.

Брэм напрягся, и Джорджи взяла его руку в свою.

– Не знаю, кто вы такой, – она продолжала улыбаться, – но те дни, когда Брэм колотил навязчивых фотографов, остались не так далеко позади. Или это именно то, чего вы добиваетесь?

Несколько папарацци с отвращением уставились на мужчину, однако это не мешало им держать камеры наготове на случай, если Брэм потеряет терпение. Снимок того, как Брэм кого-то бьет, стоил бы тысячи долларов, наряду с той прибылью, что принесет урегулирование судебного разбирательства в пользу фотографа, подвергшегося нападению.

– Я не собирался бить его, – сказал Брэм, когда они наконец пробились сквозь толпу. – Я не настолько глуп, чтобы клюнуть на это дерьмо.

– Потому что в прошлом ты не раз на этом попадался.

Брэм обернулся на папарацци, которые наступали им на пятки.

– Давай подкинем им стоящий снимок.

– Какой?..

– Увидишь.

Он взял ее за руку и потянул вниз по тротуару. Папарацци последовали за ними.

Глава 13

Небольшой магазинчик с его богатым, горчично-желтым фасадом напомнил Джорджи старомодную британскую галантерейную лавку. Изображенная на вывеске над дверью фигура женщины в стиле модерн изгибалась вокруг черных глянцевых букв названия магазина. «Провокация». Ее грудь заменяла две буквы «о».

Джорджи слышала об этом высококлассном секс-шопе от Эйприл, но сама никогда там не была.

– Отличная идея, – сказала она.

– А теперь самое время показать мне все свое ханжество, - рука Брэма легла на затылок Джорджи…

– Я уже давно не веду себя, как ханжа.

– Могла бы и соврать.

Он придержал для нее дверь, и они вошли в благоухающий зал магазина, сопровождаемые криками фотографов и оглушительными щелчками затворов. Законы о частной собственности держали шакалов снаружи, и они дрались за возможность сделать снимок через окно.

Эдвардианский интерьер отличался изысканными горчично-желтыми стенами и деревянными молдингами. Узор в виде павлиньих перьев окружал люстру, а эротические рисунки Обри Бёрдсли, вставленные в позолоченные рамы, украшали стены.

Они с Брэмом были единственными посетителями, но Джорджи подозревала, что все изменится, как только пройдет слух об их присутствии.

Магазин казался пиром сексуальных фантазий. Брэм сосредоточился на эротической коллекции нижнего белья, в то время как Джорджи не могла оторвать глаз от выставки фаллоимитаторов, художественно оформленной перед антикварным зеркалом. Она поняла, что смотрела слишком долго, когда губы Брэма коснулись ее уха.

– Я буду рад одолжить тебе свой.

Желудок Джорджи слегка сжался.

Менеджер, женщина средних лет с длинными темными волосами, затянутая в облегающий топ и юбку из полупрозрачной ткани, узнав их, встала по стойке "смирно". Ее шпильки утонули в ковре.

– Добро пожаловать в «Провокацию».

– Спасибо, – ответил Брэм. – Интересное место.

Задыхаясь от волнения, вызванного присутствием таких печально известных знаменитостей, менеджер начала перечислять специальные предложения.

– За той аркой у нас расположен чудесный отдел для БДСМ. Отличные плетки, стеки, зажимы для сосков, а еще по-настоящему шикарные фиксаторы. Вы будете удивлены, насколько они удобны. Все наши игрушки высокого качества. Как вы можете видеть, у нас есть широкий выбор фаллоимитаторов, вибраторов, несколько жадеитовых колец для пенисов, и, – она указала на витрину, – действительно красивый набор жемчужных анальных шариков.

Джорджи вздрогнула. Она слышала об анальных шариках, но вообще-то никогда не задумывалась, как и зачем кто-то мог их использовать.

Пока менеджер отвернулась, чтобы внимательно осмотреть полки, Брэм прошептал:

– Бывало-бывало. Хотя и не с тобой.

Ее желудок сжался снова. Менеджер обратилась к Джорджи.

– Я только что закончила распаковывать новую партию украшенных драгоценностями меркинов. Вы когда-нибудь носили меркин?

– Намекните хоть, что это такое.

С чопорной улыбкой, продавщица сложила руки на талии, как экскурсовод художественного музея:

– Меркины изначально были лобковыми париками, которые носили проститутки, чтобы скрыть редкие волосы или сифилис. Современный вариант гораздо более эротичен.

И они стали достаточно популярными, учитывая количество женщин, удаляющих волосы на лобке.

Джорджи была и в эротическом, и философском смысле против удаления всех своих лобковых волос. Идея полного отказа от признака женственности, чтобы выглядеть недостигшей половой зрелости девушкой, чересчур отдавала детским порно. Но продавщица уже открыла витрину и извлекла украшенный драгоценностями треугольный комплект со сверкающими пурпурными, синими и малиновыми кристаллами. Джорджи рассмотрела вещь и увидела небольшой V-образный вырез в нижней точке треугольника, очевидно, оставленный, чтобы продемонстрировать расщелину за ним.

– Естественно, все наши меркины идут в комплекте с клеем.

Брэм взял вещицу, чтобы разглядеть ее, а затем вернул обратно.

– Я думаю, мы обойдемся и без этого. Некоторые вещи не нуждаются в дополнительном украшении.

– Понимаю, – сказала женщина. – Хотя у этой модели есть парные колпачки для сосков, украшенные драгоценностями.

– Они будут только мешать…

Румянец Джорджи подсказывал ей, что она в большой беде.

– У нас есть потрясающее нижнее белье, – менеджер обратилась к Брэму. – Бюстгальтеры с тремя отстегивающимися лепестками очень популярны. Их можно носить всеми лепестками вверх, застегивать только боковые или опускать все лепестки вниз.

Грудь Джорджи затрепетала.

– Очень удобно, – рука Брэма плавно передвинулась под волосы Джорджи и коснулась затылка. Её кожа покрылась мурашками.

– Слышали ли вы о нашей VIP-примерочной?

Кое-что вспомнилось из разговора с Эйприл. Джорджи пыталась выглядеть задумчивой.

– Я, ну, думаю, подруга что-то упоминала.

– Там в задней стенке есть глазок, – пояснила менеджер. – Вы можете открыть его, если хотите. Позади раздевалка поменьше для вашего мужа.

Брэм засмеялся тем своим настоящим смехом, который она редко слышала с тех пор, как появились фотографии с балкона.

– Если бы больше мужчин знало об этом месте, они перестали бы говорить, что ненавидят ходить по магазинам.

Продавщица понимающе улыбнулась Джорджи.

– У нас есть экзотическая коллекция мужского белья, а глазок работает в обе стороны, – она не могла больше сдерживаться. – Я должна сказать, что обожаю вас обоих в «Скип и Скутер». Все очень рады, что вы поженились, и не позволяйте этим глупым сплетням беспокоить вас. – Женщине пришлось прерваться: в магазине появились новые клиенты. – Я сразу вернусь, если вам что-нибудь понадобится.

Джорджи посмотрела ей в след.

– Список того, что мы купим, будет вывешен в Интернете к обеду. Массажное масло – самый безопасный выбор.

– О, я думаю, мы можем позволить себе нечто более возбуждающее.

– Никаких плеток и тростей. Я давно покончила с садо-мазо. Сначала было весело, но через некоторое время мне стало скучно заставлять взрослых мужчин плакать.

Он улыбнулся.

– И никаких фаллоимитаторов, хотя я знаю, как сильно ты его хочешь. Что не удивительно, учитывая...

– Ты можешь быть выше этого?

– И выше... и ниже... – он коснулся изгиба ее верхней губы, – ... и внутри...

Тело окатило волной жара. Джорджи собиралась растаять.

Он слегка подтолкнул ее локтем к коллекции нижнего белья, где среди мягко освещенных витрин были выставлены сексуальные, вызывающие наборы бюстгальтеров и трусиков, пояса с подвязками и откровенные боди с завязками спереди и прозрачными вставками. Все белье было безумно дорогим и очень красивым. Брэм указал на бюстгальтер с шелковым шнурком по верху каждой чашечки.

– Какой у тебя размер? Где-то…

– Тридцать четыре двойных D, – сказала она.

Он приподнял темную бровь и совершенно точно выбрал 34 B, что было не удивительно с учетом его знания женской анатомии. Еще несколько клиентов вошли в магазин, но их до сих пор никто не трогал.

– Просто, чтобы ты знал, – прошептала она, больше себе, чем ему, – это не свидание, и глазок останется закрыт.

– Это определенно свидание. – Брэм рассматривал обтягивающий корсет из черной сетки, – Восхитительная работа. – Он дотронулся до атласных завязок. – Намного мягче, чем кожа.

– Люблю кожу, – Джорджи схватила пару кожаных мужских трусов с низкой талией, дополненных спереди мешочком.

– Ни за что, даже через миллион лет, – резко возразил он.

Она отобрала у него корсет.

– Жаль.

Они играли в гляделки. Брэм отступил первым.

– Хорошо, ты выиграла. Давай меняться.

– Договорились. Они обменивались одеждой, как будто все, что происходило, было реальностью, а не искусным притворством двух актеров. Брэм добавил к ее куче несколько бюстгальтеров без чашечек и пару трусиков без промежности. Она выбрала еще несколько изделий из кожи для него. Когда Джорджи откопала пару интересных ковбойских "наштанников", лицо Бэма так мучительно скривилось, что она вернула их обратно. Он отблагодарил тем, что отказался от корсета, напоминающего орудие пыток.

Наконец, они обменялись одеждой, и консультант проводила их в заднюю части магазина в VIP-раздевалку. Она отперла филенчатую деревянную дверь старомодной отмычкой и повесила одежду Джорджи на изогнутый бронзовый крюк, прежде чем отвести Брэма в его раздевалку.

Джорджи стояла в окружении антикварных розовых стен. Убранство примерочной составляли огромное зеркало в позолоченной раме и пушистый пуфик. Настенные бра с розовыми абажурами заливали кабинку мягким свечением. Самая интригующая особенность комнаты располагалась на уровне глаз в задней стенке: дверь приблизительно фут на фут с крошечной ручкой выполненной не очень изящно - в форме приоткрытой раковины с жемчужиной на кончике.

Достаточно значит достаточно. Игра окончена. Точно закончена. Если только не...

Нет. Абсолютно нет.

Послышался легкий удар по стене.

– Открывай.

Она потянула за раковину моллюска и открыла дверь. Лицо Брэма показалось сквозь черную железную решетку. Едва ли это глазок. Розовый цвет стен должен был придать Брэму женственности, однако он выглядел еще более мужественным, чем обычно. Он потер челюсть:

– Мне неловко признаться, но это место всерьез возбуждает меня.

Он ничуть не смутился, а невероятная атмосфера магазина не на шутку возбудила и ее тоже. Она крутила фальшивое обручальное кольцо. Мелроуз Авеню могла быть в нескольких кварталах отсюда, но этот эротический магазин заставил ее почувствовать, будто бы они шагнули в другой мир. Странно безопасный мир, где ненадежный человек может посмотреть, но не трогать. Мир, где все было о сексе, а душевная боль была невозможной.

– Жаль, что мы не взглянули на те приспособления для связывания, – сказал Брэм.

Джорджи не смогла отказать себе в удовольствии поиграть с огнем.

– Просто из любопытства... Кого из нас ты хотел бы увидеть связанным?

– Для начала? Тебя, – в его голосе прозвучали низкие, хриплые нотки, – но после того, как ты покажешь должную покорность, мы могли бы поменяться. Что ты скажешь о том, чтобы примерить ту черную сетчатую штуку для меня?

Соблазн поиграть с дьяволом в таком возбуждающем месте был просто непреодолим.

– Что я получу в ответ?

– Что ты хочешь?

Она задумалась на мгновение.

– Отступи назад. – Когда он отошел, Джорджи прислонила лицо к решетке и увидела, что стены его раздевалки – меньшей по размеру - были темно-золотые и на больших железных болтах висела одежда, которую она выбрала для него.

– Те черные кожаные трусы.

– Ни за что.

– Жаль. – Джорджи закрыла дверь.

– Эй!

Она немного подождала перед тем, как открыть её снова.

– Ты передумал?

– Если ты будешь первой.

– Ну конечно, как будто я на это поведусь.

Они снова играли в гляделки. Джорджи не отводила глаз, хотя ее сердце билось, как сумасшедшее.

– Давай, Джорджи. У меня была плохая неделя. Примерить для меня кое-какие тряпки это меньшее, что ты можешь сделать.

– У меня тоже была плохая неделя, и это не тряпки, а приспособления для секса. Если ты хочешь этого настолько сильно, начинай первым.

– А почему бы нам не сделать это вместе?

– Договорились. – Она снова заперла дверь. Ее руки тряслись. Она сняла свои бело-голубые, в горошек балетки.

Прошло несколько минут, прежде чем он постучал с другой стороны.

– Готова уже?

– Нет. Я чувствую себя глупо.

– Ты чувствуешь себя глупо? У этой вещи есть чертов гульфик.

– Знаю. Я ее выбирала, помнишь? И я не единственная кому следует жаловаться. Эти лямки на корсете расположены так, что ничего не скрывают.

– Открывай двери. Сейчас же.

– Я передумала.

– Считаю до трех, – сказал он.

– Отойди от двери, чтобы я тебя увидела

– Хорошо. Отхожу. Раз ... два ... три.

Она открыла дверь и посмотрела.

Брэм поглядел на нее в ответ.

Они оба были полностью одеты.

Брэм покачал головой:

– У тебя серьезные проблемы с доверием.

Джорджи прищурила глаза.

– По крайней мере, я сняла туфли. Ты даже этого не сделал.

– Новое предложение, – сказал он. – Дверь остается открытой. Ты снимаешь одну вещь. Я снимаю одну вещь. Я даже начну. – Он стянул рубашку через голову.

Она уже знала, что у него великолепный торс. Она провела достаточно времени, разглядывая его. Мышцы были рельефными, но не настолько, чтобы он потерял баллы ай-кью. И в самом деле, насколько сексуальным может быть мужчина, которому нечем больше заняться, кроме тренировок.

– Я жду, – сказал он.

Быстрый подсчет подсказывал, что на ней одежды больше. Она что действительно собирается это сделать? Секс с Брэмом не давал никаких гарантий, что он не изменит ей в будущем, однако глупцом ее муж тоже не был. Он знал, под каким микроскопом они находились, и как трудно в случае чего будет избежать шумихи. Кроме того, Брэм всегда выбирал самый легкий выход, а в данной ситуации этим выходом была она.

Джорджи завела руку за шею и сняла серебряное ожерелье.

– Нечестно.

Уж если она решила поиграть с дьяволом на его территории, то можно и поюлить немного.

– Скидывай джинсы. Гульфик ждет.

– Ты не забыла, что я еще обут. - Брэм отступил назад, и она увидела, как он скидывает кроссовок.

– Это мошенничество. – Джорджи отошла и сняла маленькую алмазную клипсу с мочки уха.

– И ты еще будешь говорить мне что-то о мошенничестве? – Он снял другой кроссовок.

– В жизни не жульничала. – Она сняла вторую клипсу.

– Я тебе не верю. – Один носок.

– Может быть, только когда играла в «Пикшенери». - Обручальное кольцо.

Снимая новый предмет, они по очереди отступали от решетки, чтобы другой мог видеть. Туда и обратно ... туда и обратно ... чувственный танец – открыть и скрыть.

Второй носок упал на ковер.

– Тебе когда-нибудь капали мед на живот, чтобы потом слизать?

– Десятки раз. – Джорджи играла с верхней пуговицей на блузке, выигрывая время, по-прежнему не уверенная в том, как далеко сможет зайти с этим частным пип-шоу.

– Сколько времени прошло с тех пор, как у тебя была любовница?

– Слишком много. – Он скользнул пальцем за пряжку пояса.

– Сколько?– Она зажала красную пластиковую пуговицу между пальцами.

– А мы не можем поговорить об этом в следующий раз? - Он щелкнул застежкой.

– Не думаю. – Обсуждение его бывших любовниц должно было уменьшить желание, но этого не произошло.

– Позже. Я обещаю.

– Я не верю тебе.

– Если обману, можешь пройтись на шпильках по моей голой спине.

– Если обманешь, – казалось, верхняя пуговица расстегнулась сама собой, – никогда не увидишь этого снова. – Она расстегнула блузку пуговица за пуговицей, а затем позволила ей соскользнуть с плеч. На ней был белый кружевной бюстгальтер Ла-Перла и соответствующие трусики, о которых он все еще не знал.

Его рука скользнула к запястью. Он медленно снял часы – она совсем позабыла о его дурацких часах – оставшись только в джинсах и в том – в чем? – что было под ними. Она не смогла сдержать глубокий вздох. Джорджи отступила назад и расстегнула голубые брюки. Глядя ему прямо в глаза, она стащила их вниз.

Ноги всегда были самой лучшей ее чертой – длинные, стройные и сильные – ноги танцовщицы, и его взгляд задержался на них. Прошло довольно много времени, прежде чем он отступил и снял брюки. На нем были серые хлопковые боксеры Энд-Зоун, которые обрисовывали внушительную эрекцию. Джорджи уставилась на нее.

– Теперь трусики, – сказал он, снова подходя к решетке.

Она никогда еще не была настолько возбуждена, хотя они не обменялись ни единым прикосновением. Девушка расстегнула бюстгальтер. Лямки скользнули с плеч, но она обхватила руками кружевные чашечки, чтобы удержать их на месте, и подошла к решетке.

– За это тебе стоит поднапрячься, – прошептала она.

Его голос стал хриплым.

– Придется довериться тебе.

Брэм просунул пальцы под пояс боксеров, снял их, и встал перед ней в своем обнаженном великолепии. Девушка обвела его взглядом: широкие загорелые плечи, мускулистый торс, узкие бедра на несколько тонов бледнее, чем все остальное тело. Она практически не почувствовала как бюстгальтер выскользнул из пальцев.

– Отступи дальше, – хрипло прошептал он.

Брэм использовал ее, она использовала его, и Джорджи это не волновало. Она отошла в центр примерочной и стянула крохотные нейлоновые трусики. Он смотрел на нее с таким напряжением, что кожу начало покалывать. У него были женщины намного красивее ее, но с ним она не испытывала той мучительной неуверенности, как с Лансом.

Это был Брэм. Ее не волновало его мнение. Ее волновало его тело. Она наклонила голову.

– Отойди, чтобы я смогла посмотреть на тебя снова.

Но его терпение закончилось.

– Игра окончена. Мы выбираемся отсюда. Сейчас.

Ей не хотелось уходить. Она хотела бы навсегда остаться в этом мире чувственной фантазии. Она сняла с крючка бледно-синий бюстгальтер с лепестками.

– Мне интересно, как это будет выглядеть.

– Ты там, что, одеваешься?

– Мне нужно проверить подходит ли. – Она повернулась к нему спиной и одела бюстгальтер. Каждая чашечка состояла из трех шелковистых лепестков. Она повернулась к нему снова и без слов, расстегнула каждый лепесток, сначала боковые, затем центральный. Это, казалось, длилось вечно.

Его глаза сверкнули сквозь решетку.

– Ты меня убиваешь.

– Знаю. – Она схватила соответствующие трусики с крючка и шагнула обратно так, чтобы он мог наблюдать, как она их надевает. Они были без промежности. – Сидит хорошо, как ты думаешь?

– Я не могу думать. Иди сюда.

Потребовалось немного времени, прежде чем она приблизилась к глазку. Когда она подошла, он прошептал.

– Ближе.

Они прижали лица к решетке, и их губы встретились через завитки черного металла. Только их губы.

А потом земля сдвинулась. Действительно сдвинулась. Или, по крайней мере, стена. Джорджи распахнула глаза. Она открыла рот от удивления, когда последнее препятствие между ними скользнуло внутрь стены. Она должна была знать, что в таком изобретательном магазине как «Провокация» не могли не предусмотреть что-то вроде этого. Чувство безопасности исчезло.

Брэм нагнулся и зашел.

– Не каждому рассказывают о двери.

У нее никогда не было секса без любви, а Брэм предлагал всего лишь грязные игры. Она точно знала насколько он лжив, насколько ненадежен, поэтому не испытывала никаких иллюзий. Ее глаза были открыты. Именно так, как она и хотела.

– Это только первое свидание.

– Чертовски хорошее свидание.

Он закрыл дверь за своей спиной и взглянул на обнаженную грудь Джорджи, красоту которой лишь подчеркивал бюстгальтер с лепестками.

– Леди, мне нравится ваше белье.

Кончик его пальца коснулся соска. Он взял один из прозрачных лепестков бюстгальтера, поднял и закрепил, а потом начал посасывать ее грудь сквозь хрупкую преграду.

У Джорджи подкосились ноги. Он потянул ее вниз на большой пушистый пуфик так, что она очутилась между его бедрами. Они поцеловались. Он продолжал ласкать грудь.

Она запустила пальцы в его волосы и прикусила губу, чтобы не застонать. Брэм раздвинул ее бедра своими. На ней все еще были те самые открытые трусики. Он отодвинул тонкую ткань, проник в шелковые глубины, дразня, пока она не начала трепетать от желания.

Не в силах больше выносить эту муку, она оперлась коленями на пуфик, приподнимая себя над ним, и медленно приняла Брэма в свое тело.

У мужчины вырывались лишь сдавленные вздохи, однако он не пытался проникнуть глубже. Вместо этого он дал ей время, чтобы принять его. И она воспользовалась этим. Безнравственно воспользовалась. Получив добытый с таким трудом дюйм, она отступила и начала все сначала. Его плечи покрылись потом. Она не заботилась о его желаниях, о том, чтобы доставить ему удовольствие. Она не заботилась о его чувствах, фантазиях, его эго. Все что ее заботило это то, что он может сделать для нее. И если он не удовлетворит ее, если в конце концов превратится в негодяя, она не будет искать ему оправданий, как это было с Лансом. Вместо этого она будет выражать свое недовольство долго и громко, пока до него не дойдет. Хотя не похоже, что в этом будет необходимость.

– Ты за это заплатишь, – просипел Брэм сквозь стиснутые зубы, но все равно позволил Джорджи делать так, как хотелось ей, пока туман в голове не заставил ее прекратить игру. Только тогда он обхватил пальцами ее попку и грубо притянул девушку к себе.

Они не могли издать не единого звука. Лишь тонкая стена отделяла их от остального магазина. Он зарылся лицом в грудь девушки и терся о нее, там где соединялись их тела. Она изогнулась в руках Брэма, откинув голову назад, сжав его плечи, и присоединилась к нему в дикой, молчаливой скачке.

Не любя его. Только используя.

Он содрогнулся. Она откинула голову назад.

Освобождение ...

И только тогда практичность Джорджи напомнила о себе. Беспорядок. Использованное белье, за которое они не заплатили. Муж, причиняющий беспокойство. Когда они разъединились, к ней вернулся рассудок. Джорджи нужно было убедиться, что он понимает: это ничего не меняет.

– Классно сработано, Скипер. – Она вытянула затекшие ноги. – Ты, конечно, не Джордж Клуни, но определенно подаешь надежды.

Он подошел к потайной двери, а затем внимательно окинул взглядом тело Джорджи, как если бы метил свою территорию.

– По крайней мере, это ответ на один вопрос.

– Какой?

Он лениво улыбнулся ей.

– Я наконец-то вспомнил, что произошло в ту ночь в Вегасе.

Глава 14

Чэз увидела в окне, как темно-синяя «Хонда» Аарона затормозила на стоянке. Несколькими минутами позже открылась входная дверь. Боже, ну и скорость. Она вышла в коридор, чтобы встретить его, но в руках у Аарона была только дурацкая черная сумка и никакого пакета с пончиками, как она ожидала. Похоже, встреча радости у него не вызвала, и он попытался просто кивнуть ей и пройти мимо, но Чэз перегородила путь на лестницу.

- Что ты ел на завтрак?

- Оставь меня в покое, Чэз. Ты мне не мать.

Она оперлась одной рукой на стену, положив другую на перила. Он уже начал покрываться потом, а ведь на улице даже не жарко.

- Готова поспорить, она каждое утро готовила своему мальчику яичницу с колбасой и большую гору блинчиков.

- Я ел хлопья, довольна?

- Я же сказала, что приготовлю тебе завтрак.

- Так и поверил. В прошлый раз ты приготовила омлет из двух яичных белков.

- А еще тост и апельсин. Перестань вести себя как маленький. Нужно смотреть в лицо проблемам, а не пытаться их заесть.

- Значит, теперь ты еще и психоаналитик. – Он снял ее руку со стены и протиснулся на лестницу. – Тебе всего двадцать. Что, черт возьми, ты вообще во всем этом смыслишь?

Он никогда не ругался, и Чэз нравилось, что удалось настолько задеть его. Она пошла за ним по лестнице.

- Так ты видел Бекки на этих выходных?

К тому времени, когда они поднялись наверх, он уже начал задыхаться.

- Не надо было тебе о ней рассказывать.

Бекки жила в соседней квартире. Аарон был влюблен в нее, но Бекки почти не подозревала о его существовании, боже, вот уж удивительно. По всей видимости, Бекки, как и Аарон, была очень умной, а еще она была симпатичной, хотя и не красивой, а значит, у Аарона был шанс, что у них что-то выгорит, если он, конечно, немного похудеет, сделает приличную прическу, купит нормальную одежду и перестанет вести себя, как полный придурок.

- Ты пытался поговорить с ней, как я советовала?

- Мне нужно работать.

- Вот как? – Она говорила ему быть дружелюбным, но не слишком, а значит, ему не следовало бы хрюкать, когда смеется. И еще не надо было разговаривать о видеоиграх. Никогда.

- Я ее не видел, довольна?

- Нет, видел. – Чэз прошла вслед за ним в кабинет Джорджи. – Ты видел ее, но тебе не хватило смелости с ней заговорить. Ведь так трудно сказать «привет» и спросить, как дела?

- Думаю, я мог бы быть и пооригинальнее.

- Когда ты пытаешься быть оригинальным, то кажешься совсем странным. Хотя бы раз веди себя подобающе. Просто: «Привет» и «Как дела?». Ты принес плавки, как я просила?

Он бросил черную сумку на стул.

- Ты не мой личный тренер.

- Так принес?

- Не знаю. Может быть.

Чэз подумала, что делает успехи. Он разрешил ей приготовить ему ленч и перестал таскать с собой эту несъедобную гадость, потому что знал, что Чэз все равно найдет ее и выбросит. Прошло всего три недели, но она была почти уверена, что его живот стал меньше.

- По нескольку кругов каждый вечер перед отъездом. Я не шучу.

- Может, тебе стоит поработать над собой, вместо того, чтобы лезть к другим. – Он втиснулся в кресло перед компьютером. – Для разнообразия займись собственными психическими расстройствами.

- Мои расстройства меня вполне устраивают. По крайней мере, ко мне зануды не пристают, – она ухмыльнулась. – Правда, сейчас это, похоже, не работает.

На самом деле Аарон не был занудой. Он был приличным парнем, и Чэз втайне восхищалась его умом. Но он был абсолютно бестолковым. И одиноким. Если бы только он делал то, что она ему советует, подумала Чэз, то смог бы найти себе девушку. Не красотку, конечно, но кого-нибудь такого же умного, как он.

- Ленч в полпервого, - сказала она. – Не опаздывай. – Чэз развернулась, чтобы спуститься вниз, и увидела Джорджи, которая стояла в дверях кабинета, записывая все на видеокамеру.

Чэз хлопнула ладонями по бедрам.

- Знаешь, это незаконно. Снимать людей без их разрешения.

Джорджи не отрывала глаз от окуляра.

- Найми себе адвоката.

Чэз выскочила в коридор и сбежала вниз по лестнице. Ей совсем не хотелось разговаривать с Джорджи. Вчера, когда они с Брэмом приехали домой, оба вели себя странно. У Джорджи на шее выступило раздражение от щетины, и она не смотрела на Брэма, который не переставая нахально улыбался. Чэз не знала, что между ними происходит. Они думали, что она не догадывается, что они спят в разных спальнях – как будто Джорджи могла прилично заправить постель. Так что же произошло вчера?

Чэз задумалась, сколько денег могла бы выручить, обратись она к таблоидам с историей о том, что знаменитые новобрачные спят в разных постелях. Может, так она и поступила бы, но только если бы это ударило по одной Джорджи. Но она никогда не станет делать больно Брэму.

Джорджи спустилась по лестнице вслед за ней.

- Зачем ты усложняешь Аарону жизнь?

Чэз и сама могла бы задать ей пару вопросов, например, зачем Джорджи усложняет жизнь Брэму, и что случилось вчера, и почему Джорджи прошлой ночью все равно спала в отдельной комнате? Но Чэз научилась держать язык за зубами, пока у нее не появлялось причины этого не делать.

- У меня вопрос получше, - сказала Чэз. – Почему ты не пытаешься помочь Аарону? Он выглядит просто ужасно. Да он едва может подняться по ступенькам, не заработав инфаркт.

- А тебе нравится во всем наводить порядок.

- Ну и что? – Все эти записи – это так странно. Она не знала, зачем Джорджи продолжает ее снимать, или почему сама просто не откажется говорить. Но каждый раз, стоило появиться Джорджи с камерой, Чэз ловила себя на том, что начинает болтать без умолку. Как будто… как будто то, что она рассказывала о себе перед камерой, делало ее жизнь важной. Как будто в ее жизни было что-то особенное, то, о чем стоило рассказать.

Они спустились на первый этаж, и Джорджи последовала за ней на кухню.

- Расскажи мне, что заставило тебя оставить Барстоу.

- Я тебе уже говорила. Я приехала в Лос-Анджелес и нашла место подальше от Сансета.

- У тебя ведь не было денег. Чем ты расплатилась?

- Нашла работу. А как, по-твоему?

- Какую работу?

- Мне нужно пописать. – Чэз направилась к маленькой ванной рядом с кухней. – Ты и туда за мной пойдешь? – Она захлопнула дверь и заперлась. Никто никогда не заставит ее рассказать о том, что произошло, когда она добралась до Лос-Анжелеса. Никто.

Когда она вышла, Джорджи уже не было, а Брэм как раз договаривал по телефону. Она схватила тряпку и начала вытирать стойку.

- Скажи Джорджи, чтобы она прекратила всюду таскаться за мной с камерой, - заявила она, когда он отключился.

- Джорджи очень сложно что-нибудь сказать. – Брэм вытащил из холодильника графинчик с ледяным чаем.

- Да что с ней такое? Зачем она это делает?

- Кто знает? Пару дней назад я видел, как она снимала женщин, которые убираются в доме. Она разговаривала с ними на испанском.

Чэз никогда бы в этом не призналась, но мысль о том, что Джорджи снимала кого-то, кроме нее, ей не понравилась.

- Вот и отлично, может, она оставит меня в покое.

Брэм потрогал пальцем сотовый.

- Ты так и не сделала этого?

Она открыла посудомоечную машину и поставила туда стаканы, оставшиеся после завтрака.

- Я думаю над этим.

- Чэз, вокруг тебя огромный мир. Ты не можешь прятаться вечно.

- Я не прячусь! А теперь, ты не против? Завтра вечером к ужину придут гости, у меня полно дел.

Он покачал головой.

- Иногда мне кажется, что я оказал тебе плохую услугу, дав работу.

Он был неправ. Он оказал ей самую лучшую услугу в ее жизни, и она никогда этого не забудет.

В тот день, одеваясь для папарацци, Джорджи продолжала задаваться вопросом, почему секс с плохим парнем оказался настолько более волнующим, чем с порядочным. Даже если учесть, что этот порядочный бросил ее ради другой. Так почему же прошлой ночью она спала одна? Потому что вчера было слишком хорошо. Слишком весело. Слишком здорово и слишком опасно. Она чувствовала себя такой беззаботной и беспечной, что была просто не готова позволить реальной жизни все испортить. А еще ей хотелось, чтобы Брэм понял, что она не станет легкой целью просто потому, что это было самым волнующим сексуальным переживанием в ее жизни. Но чтобы отгородиться от него, Джорджи понадобилась вся сила воли, и ей не понравился понимающий взгляд, которым он окинул ее, когда она сказала, что будет спать одна.

Они выехали из дома, чтобы выпить кофе и позволить себя сфотографировать. Джорджи решила, что лучший способ вернуть обычные отношения – поругаться с ним.

– Перестань мычать, – она, нахмурившись, поглядела на него с пассажирского сидения. – Тебе только кажется, что ты попадаешь в тональность.

- Что тебя мучает? Не я, к сожалению.

- Ты отвратителен.

- Эй, что случилось с твоим прославленным чувством юмора?

- Ты.

- Что ж, тоже объяснение. – Он напел несколько строчек из «Это тяжелая жизнь» , просто чтобы поддразнить ее. – Вчера днем ты была гораздо более дружелюбной. Гораздо.

- Это была похоть, дружок. Я тебя использовала.

- И чертовски здорово.

Ей не понравилось, что он отказался поддержать ссору, которая была так ей необходима.

- Тебе не стоило говорить, что ты помнишь, что случилось в ту ночь в Вегасе, если на самом деле это не так.

- Это все процесс отбора. Зуб даю, один из нас вырубился раньше, чем мы успели закончить, потому что, если бы мы довели дело до конца, я бы запомнил.

И впервые она была склонна ему поверить.

Когда они выходили из «Кофейное зерно и Чайный лист», их окружили папарацци. Джорджи подумала о миллионах снимков знаменитостей с кофейными стаканчиками или бутылками воды в руках. Интересно, с каких пор обезвоживание превратилось в одну из производственных опасностей для знаменитостей?

- Сюда! Посмотрите сюда!

- Какие-нибудь планы на уик-энд?

- Ваш брак все еще прочен?

- Как скала. – Брэм крепче обнял ее за талию и прошептал, - если бы ты была такой крутой, как притворяешься, ты бы не сбежала в свою безопасную постельку прошлой ночью.

Она послала ему лучезарную улыбку.

– Я же сказала. У меня месячные.

Он улыбнулся не менее лучезарно.

– А я ответил, что мне плевать.

Лансу не было плевать. Он относился к этому нормально, но секс с женщиной в менструальный период ему не нравился. Хотя на самом деле у Джорджи даже месячных-то почти не было.

- Видимо, я не так объяснила, - прошептала она, продолжая изображать сексуальную хищницу, а вокруг них все щелкали вспышки. – Вчера в «Провокации» у тебя были пробы. И теперь твоя единственная задача ублажать меня. Тогда и там, где я пожелаю. А сейчас мне совсем этого не хочется.

Лгунья. Ей хотелось этого именно сейчас и именно с ним. Вчерашняя авантюра оказалась такой невероятной только потому, что Джорджи была с великолепным, никчемным, испорченным Брэмом Шепардом. Секс значил для него не больше рукопожатия, и то, что ей это было известно, будило захватывающее дух ощущение свободы. Ее фальшивый – и, возможно, спивающийся – муж никогда не получит над ней той власти, что была у Ланса. С Брэмом ей никогда не придется думать о том, достаточно ли соблазнителен ее пеньюар, или читать книги о сексе, чтобы его заинтересовать. Кому какое дело? Она может даже ноги не брить.

Он чмокнул ее в кончик уха.

- И давай проясним, Скут. Нет у тебя никаких месячных. Ты просто струсила, потому что боишься, что не сможешь со мной сладить.

- Неправда.

Он последний раз помахал фотографам и начал выруливать на улицу, продолжая говорить так, чтобы только она могла слышать.

- Все дело в ограничениях, которые ты пытаешься поставить… - Он провел костяшками пальцев по ее спине. – Мне до них нет дела.

Брэму нравилось дразнить Джорджи – и словами, и физически. Вчера она просто поразила его. В его представлении Джорджи и Скутер всегда оставались фактически одним и тем же человеком, но Скутер никогда бы не устроила подобного шоу. То, что случилось в «Провокации», доказывало, что Неудачнику не удалось лишить ее всей уверенности в себе, и за последние несколько недель это стало еще более заметно. Тот факт, что Ланс променял Джорджи на эту холодную рыбу Джейд, доставлял Брэму гораздо больше удовольствия, чем можно было бы подумать.

Когда они вернулись из поездки за кофе, Брэм как раз обдумывал идею раздеть ее здесь и сейчас - много усилий на это бы не потребовалось – но Аарон разрушил все его планы, встретив их у двери.

- Звонила секретарь Рори Кин. Ты приглашена в ее дом на стаканчик вина в пять.

Брэм мысленно подпрыгнул. Он надеялся, что нежное отношение Рори к Джорджи даст ему возможность встретиться с ней лицом к лицу, чтобы он мог изложить свои доводы лично, вместо того чтобы посылать к ней других. Он улыбнулся и потряс ключами от машины.

- Позвони ей и скажи, что мы будем.

Аарон поправил очки.

- Она ничего не говорила о тебе, Брэм. Только о Джорджи.

Брэм крепче сжал в ладони ключи.

- Она имела в виду нас обоих.

- Не думаю. Она сказала передать Джорджи, чтобы та не наряжалась, потому что будут только они вдвоем. – Аарон поспешно удалился.

Брэм яростно выругался. Рори все еще не желала идти на мировую. Ей нравился сценарий «Домика на дереве», но, по словам ее вице-президента, она не станет даже думать о том, чтобы взяться за него, пока Брэм не откажется от места продюсера и ведущего актера, что означало бы полный провал его попытки возобновить свою карьеру. Иногда он думал, что нужно купить рекламное место в «Variety» и объявить миру, что он уже не тот глупый ребенок, которому когда-то не хватило характера, чтобы избежать звездной болезни. Или что-нибудь попроще… Как насчет гребаного второго шанса?

Если бы только Рори встретилась с ним лично, но ближе всего ему удалось к ней подобраться только во время того инцидента у нее на заднем дворе. Он даже как-то зашел через задние ворота с бутылкой «Cristal» парой дней позже, чтобы извиниться за то, что разбудил ее, но один из ее лакеев забрал у него шампанское и закрыл дверь.

Брэм вызверился на Джорджи. Благодаря готовке Чэз она поправилась, так что огромные зеленые глазищи, смотрящие на него сквозь челку, уже не казались запавшими, а блестящие каштановые волосы обрамляли округлившиеся щеки.

- Чтобы была в моем офисе через десять минут.

Она открыла рот сказать ему, чтобы убирался к чертям собачьим, но он был к этому готов.

- Если, конечно, тебе хочется увидеть сценарий «Домика на дереве»…

Он знал, что она попалась, и поэтому не оборачиваясь зашагал прочь.

Она заставила его прождать на десять минут дольше, чем он ожидал. И время она потратила вовсе не на то, чтобы переодеться, на ней все еще был тот же наряд, что и во время поездки за кофе под прицелами фотокамер: ярко-лимонный трикотажный топ со скромным круглым вырезом, короткий кардиган – прозрачный как паутинка – и широкие кремово-зеленые слаксы из тика , которые могла себе позволить только очень стройная женщина. Одежда скрывала гораздо больше, чем показывала, отчего казалась чертовски сексуальной.

Джорджи сделала первый ход в игре, в которую они играли, кивнув на постер с Джейком Корандой в роли детектива Калибра.

- Вот это настоящий мужчина.

- Обязательно передам ему твои слова. – Он стиснул в руке эспандер, изображая Хамфри Богарта в «Восстании Кейна» . – Мне нужна твоя помощь для разнообразия.

Она приняла оскорбленный вид.

- Что ты хочешь сказать этим «для разнообразия»? Я всегда готова помочь. – Она плюхнулась на диван. – Ну хорошо, не тебе, но все же…

- Перестань нести чушь и послушай. – Он сжал эспандер в ладони и потряс указательным пальцем перед ее носом. – Не подведи меня с Рори Кин.

- Я бы никогда не стала этого делать.

- Не стала бы? Рори нравится в «Домике на дереве» все, кроме…

- Тебя? – круглые зеленые глаза стали еще больше. – Это оттого, что у тебя плохая репутация.

- Спасибо за напоминание. – Брэм положил эспандер на стол. – Я должен снять этот фильм, Джорджи. Я и никто другой. Тебе нужно убедить ее, что я превратился в Мужа Года.

- Ты не превратился.

- Притворись.

- Ты просишь меня о помощи? – снова этот взгляд Сиротки Энни, но Джорджи всегда была командным игроком, и он понял, что она поможет ему… правда, сначала хорошенько помучает.

Она приставила палец к щеке.

- И что я получу с того, что стану ради тебя подлизываться к Рори?

- Горячий секс и мою вечную благодарность.

Она притворилась, что задумалась.

– Нет. Не пойдет.

- Я позволю Мэг пожить в домике для гостей.

- Мэг и так живет в домике для гостей.

- Давай я сформулирую по-другому. Я не стану приставать к ней, пока она живет в домике для гостей.

- Ты никогда не станешь к ней приставать. Ты обращаешься с ней так, словно ей двенадцать, – Джрджи наконец перешла прямо к делу. – Я хочу прочитать сценарий, прежде чем встретиться сегодня с Рори. Давай его сюда.

- Я же сказал, что дам тебе его посмотреть.

- Да, но не сказал, что дашь мне его прочесть.

- О, ты заметила.

Она протянула руку.

Он колебался.

– Ты ведь не самый лучший судья, когда дело касается сценариев. Ты одна из тех, кто сделал «Лето в городе».

- А еще «Красивых людей», тоже барахло. И «Проще простого», который ты еще не видел, и не советую. – Она помахала перед ним рукой. – Это все в прошлом. Ты смотришь на новую Джорджи Йорк. Давай.

Она давно перестала быть мягкотелой, поэтому у него не оставалось выбора. Брэм вытащил перевязанный сценарий из среднего ящика стола - того, в котором Джорджи рылась всего три недели назад, но нашла лишь сломанный телефон. Она выхватила у него сценарий, прежде чем он успел передумать, радостно помахала рукой и вышла из кабинета.

Он ненавидел просить помощи у других, особенно у Джорджи, поэтому тяжело опустился в кресло, погрузившись в невеселые размышления. Когда это ни к чему не привело, он снова повернулся к компьютеру. Хотя сценарий был хорош, он требовал доработки, и Брэм переделывал сцены одну за другой с самого начала. Он мог себе представить, что сказала бы Джорджи, если бы узнала, что парень, который даже школу не закончил, правит слова Сары Картер. Или… еще хуже, как она смеялась бы, если бы узнала, что он написал собственный сценарий.

Вот только она не смеялась бы. В отличие от него она не была жестокой, и он даже мог представить, как она подыскивает для него одобрительные слова.

От этой идеи ему стало нехорошо. Ему ни от кого не нужно фальшивое одобрение, и уж тем более – от Джорджи. Он вырос сам, сам испортил свою жизнь, а теперь выбирается из дерьма. Сам.

Джорджи читала не слишком быстро, поэтому закончила сценарий за два часа. Он оказался так же изумителен, как и книга. Удивительная возможность… и не только для Брэма.

«Домик на дереве» рассказывал о Дэнни Граймзе, мужчине, которого арестовали и осудили за изнасилование ребенка по фальшивому обвинению. Освободившись досрочно, он вынужден вернуться домой из-за смертельно больного отца и столкнуться лицом к лицу с городом и безжалостной женщиной-прокурором – ныне сенатором штата – которая скрыла результаты анализа ДНК, чтобы доказать его виновность. Добровольное одиночество Дэнни оказывается под угрозой, потому что он начинает подозревать, что его сосед издевается над своей дочерью. Сценарий был сильным и тяжелым, полным завораживающих характеров, ни один из которых не был таким, каким казался.

Она нашла Брэма нарезающим круги в бассейне. Джорджи остановилась на краю у водопада и стала нетерпеливо переминаться с ноги на ногу, ожидая, когда он остановится. Он увидел ее, но продолжил рассекать воду. Она подняла сачок для очистки воды и стукнула его по голове.

- Эй! – он развернулся, вокруг разлетелись брызги.

Она сделала глубокий вдох.

– Я хочу играть Хэлену.

- Удачи тебе. – Он нырнул и поплыл к лесенке с другой стороны бассейна.

Джорджи положила сачок, сердце ее взволнованно заколотилось. К тому времени, как она закончила читать первую сцену, она знала, что должна играть холодную и амбициозную прокуроршу. Это была возможность, которой она ждала. Роль Хэлены поможет ей сорвать с себя давно приклеенный ярлык, станет тем вызовом, который так отчаянно ей необходим. Она подошла к лесенке.

- Сценарий блестящий. Пробирающий до костей, неоднозначный, заставляющий задуматься. Все, как ты сказал. Я должна играть Хэлену. И я не шучу.

Он выбрался из бассейна, струйки воды стекали по его телу.

- Если ты не заметила, у меня небольшая проблема с финансированием, так что кто будет играть Хэлену – последнее, что меня волнует.

Она схватила полотенце и протянула ему.

- Но если ты получишь зеленый свет… Единственная причина, почему никто не считает меня драматической актрисой, в том, что у меня не было шанса показать, на что я способна. И не говори мне, что зрителям будет мешать то, что мы вместе снимались в «Скип и Скутер». Любовная линия здесь между Дэнни и сиделкой, не Хэленой. Я знаю, как надо играть эту роль. И мне нужно расширять кругозор.

- Ты упускаешь главное, Джорджи, даже если мне удастся добиться съемок этого фильма, ты все равно не будешь играть Хэлену. – Он вытер голову и повесил полотенце на шею. – Учитывая мою собственную не слишком блестящую карьеру, этому фильму нужна известная актриса, а ты должна признать, твое имя скорее помогает продавать таблоиды, чем билеты в кино.

Но она не собиралась сдаваться.

- Подумай о том, какая это будет реклама – мы вдвоем в одном фильме. Зрители будут в очередь выстраиваться, лишь бы увидеть, удастся нам это или нет.

- Не удастся. – Он отбросил полотенце в кресло. – Джорджи, эта дискуссия преждевременна.

- Думаешь, я не смогу сыграть сложную роль? Ты сможешь, а я не смогу? Ты ошибаешься. У меня есть опыт и усердие, чтобы все это провернуть.

- Хочешь сказать, что у меня их нет.

Ей не хотелось открыто оскорблять его, но факт есть факт.

- Чтобы сыграть Дэнни, нельзя полагаться на актерские фокусы. Он ожесточен и измучен. Он пережил такое, чего никому не пожелаешь.

- Этот сценарий у меня больше года, - парировал он. – Я знаю, что им движет. А сейчас вместо того, чтобы спорить, почему бы тебе не подумать о том, как убедить Рори Кин, что я полноценный гражданин Голливуда, и что ей необходимо со мной увидеться?

Джорджи редко пользовалась задними воротами. Белый кирпичный особняк Рори, построенный во французско-нормандском стиле, был больше дома Брэма, но оказался совсем не таким уютным. С округлых задних террас открывался вид на бассейн и английский сад. Рори сидела в тени боковой террасы на черной металлической кушетке, заваленной ярко-оранжевыми подушками. С длинным блондинистым конским хвостом, сидя, поджав длинные же ноги, Рори должна была бы выглядеть по-семейному, но это было отнюдь не так. Даже в таком простом наряде от нее исходила холодная, пугающая решимость грозного директора киностудии.

Она отложила в сторону сценарий, который читала, и предложила Джорджи бокал шампанского. Теперь, когда не только Брэму было что терять, Джорджи с трудом взяла себя в руки, приняла бокал и присела на стоящий рядом стул. Они обсудили выручку с картин, вышедших в этот уик-энд, и успех нового фильма Джека Блэка. И, наконец, Рори перешла к истинной причине своего приглашения.

- Джорджи, мне немного неловко… - По ее пристальному взгляду было ясно, что неловкость ее мало тревожит. – С тех пор, как появились эти ужасные фотографии, я говорила себе не вмешиваться, но больше не могу. Если с тобой что-нибудь случится, я никогда себе этого не прощу.

Такого Джорджи не ожидала, поэтому смутилась. Может, слухи, распускаемые таблоидами, и угасли, но Рори, по всей видимости, было не так легко в чем-то убедить.

- Забудь. Нет, все отлично. Лучше расскажи мне о доме. Странно, что ты его снимаешь.

Рори хлебнула шампанского и поставила бокал на стол.

- Его снимает студия. Это наша версия Белого Дома. У меня есть личные апартаменты, но одно крыло отведено для особых гостей: VIP-персон, режиссеров, продюсеров, тех, кого мы хотим привлечь к нашим проектам. Сейчас, например, здесь живет несколько очень талантливых кинорежиссеров – они часть проекта, которым я в настоящее время занимаюсь.

- Уверена, им очень лестно, что их сюда пригласили.

- О них заботится отдельный персонал. И мне не нужно никого развлекать, если не хочется. – Рори вытянула ноги и снова внимательно уставилась на Джорджи холодными глазами.

- Если тебе когда-нибудь станет… плохо, и, например, захочется по-быстрому сбежать, можешь прийти сюда в любое время дня и ночи.

Джорджи не знала, что злит ее больше – мысль о том, что Рори считает, что Брэм бьет жену, или ее вера в то, что у Джорджи так мало самоуважения, что она позволила бы себя избивать.

- Те снимки обманчивы, Рори. Знаю, все выглядело так, словно мы ругаемся, но это неправда. Брэм никогда не сделает мне больно. Он сводит меня с ума, да. Но причинить физическую боль, никогда.

- Женщины не всегда мыслят здраво, когда дело касается мужчин вроде Брэма Шепарда, - сказала Рори. – А после того, через что тебе пришлось пройти с Лансом…

- Меня очень трогает твоя забота. Правда. Но в ней нет необходимости. – Джорджи не могла это так оставить. – Ты и раньше… старалась присматривать за мной. Я очень признательна, но не понимаю, почему.

- Ты не помнишь, что сделала для меня, ведь так?

- Надеюсь, я одолжила тебе пару великолепных бриллиантовых сережек, которые ты собираешься вернуть?

Рори улыбнулась улыбкой снежной королевы.

– Тебе не настолько повезло. – Она снова подняла бокал и покрутила ножку. – Когда я работала над «Скип и Скупер» ты всегда хорошо относилась в команде.

Джорджи никогда не понимала логики звезд, которые осложняли жизнь людям, чьей работой было следить за тем, чтобы они хорошо выглядели. Кроме того, ее отец не стал бы терпеть подобного поведения. И все же хорошее отношение к команде, похоже, было недостаточной причиной для того, чтобы объяснить мотивы Рори.

- Мне нравится, когда достойные люди достигают успеха, - Рори сделала еще глоток.

Сейчас Джорджи вовсе не казалось, что она достигла успеха.

- Ты была лучшим помощником, который только был у шоу. Мне было так жаль, что ты проработала у нас всего один сезон.

- Шоу было не из легких. Слишком много тестостерона.

Джорджи вспомнила, как дразнила Брэма, напоминая, как он не давал Рори житья, но сейчас это уже не казалось смешным.

- Брэм к тебе приставал, да?

- Каждый день. – Она рассеянно теребила бриллиантовую сережку. – Но настоящей проблемой были его друзья.

- Настоящие неудачники. Целая свора паразитов, живущих за его счет. Рада доложить, что он от них избавился. – Он избавился от всех, что казалось странным для кого-то, кто раньше всегда был окружен людьми.

- Они подсовывали порнокартинки мне в папку, - холодно сказала Рори. – Цепляли бретельки моего лифчика, когда я проходила мимо. Иногда хуже.

- А Брэм не пытался это остановить?

- Думаю, о худшем он просто не знал. Но они были его друзьями, и именно он настаивал на том, чтобы их пускали на площадку. Когда я попыталась поговорить с ним об этом, он сказал мне не кипишиться. - Она оперлась рукой о бедро. – А потом однажды вечером они зажали меня в углу.

Джорджи выпрямилась.

- Вспомнила. Мы закончили съемки, но я оставила на площадке книгу или что-то еще. Я вернулась ее забрать и увидела, как они прижимают тебя к стене. Вот только я забыла, что это была ты.

- Но это была я. Ты начала кричать на них и даже пару раз врезала. Может, ты и была подростком, но оказалась сильнее, чем никчемная личная помощница, и они отстали. А после ты пошла к продюсерам. И они запретили этим типам бывать на площадке, и Брэм ничего не смог с этим поделать. – Она едва заметно склонила голову набок. – Я не забыла, как ты бросилась мне на помощь.

- Уверена, каждый сделал бы то же самое.

- Кто знает? Просто я не забываю своих друзей.

Джорджи подумала о Брэме.

– Думаю, и врагов ты тоже не забываешь.

Рори вскинула бровь.

– Нет, если, конечно, моя амнезия не принесет студии кучу денег.

Джорджи улыбнулась, затем успокоилась.

– Если бы у вас с Брэмом не было той старой истории, ты бы изменила свое отношение к «Домику на Дереве»?

- Студия вкладывает деньги не только в сценарий. Это комплексная сделка.

- И в этом случае, Брэм – главный пункт договора.

- У него нет опыта подобных проектов.

Брэм был в этом бизнесе с ранних лет. Рори пугала не его неопытность, а его характер, и в своей «нелюбви» она была беспощадна.

- Он сам заработал свою репутацию, Джорджи. Он подвел очень многих.

- Знаю. Но… люди меняются. Я никогда не видела, чтобы его хоть что-то так увлекало.

Рори слабо улыбнулась, так что сразу стало ясно, что ее решение окончательно. С таким отцом как Пол, Джорджи никогда не нужно было пробивать лбом стены, но никто другой не мог вести за нее эту битву. Она отчаянно хотела получить шанс сыграть Хэлену, и успех Брэма был ее счастливым билетом.

– Думаю, увлечение много значит, если ты хочешь снять великий фильм. Весь опыт в мире не сделает столько, сколько любовь к проекту.

Неподдельная страсть Брэма к «Домику на Дереве» заставила ее увидеть, как давно она сама не испытывала подобного. Роль Хэлены поможет вернуть это ощущение.

Рори наклонилась вперед и внимательно посмотрела на Джорджи.

- Если ты в самом деле хочешь помочь Брэму, убеди его отойти сторону и отдать этот проект мне.

- То есть, он не будет ни продюсером… ни ведущим актером.

- Брэм – хороший актер, но этому фильму нужен великий. Он слишком ограничен.

Ограничен. Точь-в-точь как Джорджи.

- Ну, хватит о работе. – Рори высказала свою точку зрения и нарочно сменила тему. – Я слышала, что дочь Джейка и Флер вернулась в Лос-Анджелес.

Джорджи не могла больше давить на нее, поэтому позволила разговору плавно перетечь к подругам.

- Хорошая женская дружба требует времени, которого у меня никогда не было, - холодно сказала Рори. – Но все имеет свою цену, и я люблю свою работу, поэтому не жалуюсь.

Может, она и не жаловалась, но Джорджи явно расслышала в ее голосе сожаление. Она не могла себе представить жизнь без поддержки друзей и перед уходом пригласила Рори вечером на ужин.

К ее изумлению, та согласилась.

Брэм ждал ее у ворот.

– Как все прошло?

- Отлично. – Завтра еще будет время сказать ему, что она пригласила Рори. Если сказать сейчас, он пойдет вразнос и пригласит французского повара и оркестр. На ее деньги.

- Насколько отлично?

- Я сказала, что не подведу, и не подвела.

- Хочешь сказать, ты говорила серьезно?

- Я сказала ей, что ты поумнел, и что ты действительно увлечен этим проектом.

- С серьезным видом?

- Да, с серьезным. Господи.

Он притянул ее к себе и поцеловал, очень возбуждающе, потому что его поцелуи всегда были возбуждающими, но очень жадно, словно он был убийцей-доберманом, которому неожиданно кинули сочную косточку. Как и следовало ожидать, Джорджи растаяла. А почему бы и нет? После всего, через что она прошла, она заслужила столько удовольствия, сколько только сможет получить.

Он подхватил ее под ягодицы.

– Где Мэг?

- На концерте. Хочешь устроить групповуху?

- Не сегодня. – Он поцеловал ее еще раз. И еще. Вскоре они уже не могли оторваться друг от друга.

Он отпустил ее так внезапно, что она чуть не упала.

– Чэз! Аарон! – Брэм бросился к веранде. – Идите-ка сюда!

Ему пришлось позвать дважды, прежде чем они появились. Аарон работал сверхурочно, переделывая дизайн ее веб-сайта, и на шее у него висели наушники. Чэз вышла с угрожающе огромным поварским ножом в руке. Брэм протянул им пару пятидесятидолларовых банкнот, которые только что вытащил из бумажника.

- На сегодня вы оба свободны. Вот маленький бонус за то, что вы были такими преданными работниками. А теперь убирайтесь. Увидимся утром.

Аарон посмотрел на банкноты так, словно никогда не видел денег. У Чэз на лице появилось почти обычное хмурое выражение.

- Я готовлю ужин.

- Уверен, что из него выйдет просто замечательный ленч на завтра. – Он взял обоих под руки и стал подталкивать к открытой двери гаража, Чэз без остановки возмущалась.

- По крайней мере, дай мне выключить гребаную плиту, прежде чем вы спалите дом!

- Я сам. – Когда Чэз и Аарон наконец ушли, он последовал за Джорджи. Чтобы запереться в доме, ему понадобилось всего несколько секунд. После короткого похода на кухню, чтобы включить плиту, они отправились в спальню. Его нетерпение очень возбуждало, поэтому Джорджи нахмурилась.

- Ты не думаешь, что немного… торопишься?

- Нет. – Он запер дверь спальни. – Раздевайся.

ГЛАВА 15

- Не заставляй меня просить дважды, - сказал Брэм, когда Джорджи не отреагировала достаточно быстро.

Сексуальная угроза, прозвучавшая в его голосе, вызвала в её теле волну безумного желания. Это было так чудесно и так просто. Все, чего он хотел, это переспать с ней, и это было всё, чего хотела она… В голове, наконец, сложилась картина происходящего, и теперь Джорджи наслаждалась каждым украденным у судьбы мгновением.

- Тогда получай, что хотел, - Джорджи стянула маечку через голову, – можешь начинать действовать.

Брэм внимательно оглядел ее грудь, обрамленную бледно-желтым кружевом, и то, как он смотрел на нее, доставило ей удовольствие. Джорджи нравилось чувствовать себя желанной и не думать о том, что её просто используют.

Он схватил её за руку.

- В этот раз мы отправимся в кровать. Там я смогу разглядеть каждый сантиметр твоего тела

Она чуть не растаяла прямо здесь, посреди его спальни. Вглядываясь в его дымчатые глаза цвета лаванды, Джорджи напомнила себе, что Брэм не настолько её волнует, чтобы разбить ей сердце. Потом он поцеловал ее, и она вообще прекратила думать.

В этот раз не было медленного стриптиза. Они сбросили одежду и упали друг другу в объятия. До вчерашнего дня она никогда бы не отдала себя без любви, но теперь отдавалась ему, забыв обо всем. Брэм не оставил без внимания ни одного местечка на её теле, раздвигая ноги, поддерживая одну из лодыжек на своем плече. Она дразнила и мучила его в ответ, но не для того, чтобы раззадорить, а просто потому, что ей так хотелось, потому, что речь шла об ее удовольствии, а не о попытке удержать человека, который не любил ее.

Он был земным. Неистовым. Требовательным. Использовал свои пальцы, свой рот, свою сексуальность. Она испытала блаженное, полное освобождение. Заключительный взрыв был просто невероятным.

Позже, безвольно лежа под ним, полностью обессиленная, Джорджи едва смогла выговорить:

- О, это было неплохо … я уверена, в следующий раз будет лучше.

Брэм перевернулся на спину, его кожа была такой же влажной, как и у нее, рот изогнулся в ленивой улыбке.

- Давай посмотрим правде в лицо, в тебе слишком много женщины, чтобы один мужчина мог с тобой справиться.

Джорджи усмехнулась. Кондиционер гнал прохладный воздух, успокаивая их разгоряченные тела. Она чувствовала …

Джорджи изо всех сил пыталась найти название своим чувствам и, наконец, нашла его.

Она чувствовала себя счастливой.

Единственным человеком, когда-либо бывавшим в квартире Чэз, был Брэм, но теперь на ее кушетке сидел Аарон с наушниками вокруг шеи, шнур от которых болтался где-то возле его колена, в бесформенных джинсах и мятой зеленой футболке, дурацкая надпись на которой гласила: « Все твои базы принадлежат нам», что не имело никакого смысла. Его вьющиеся волосы торчали во все стороны, как после взрыва, окружая и без того круглое лицо, и очки на его носу сидели криво.

- Ты не можешь остаться здесь, - сказала Чэз. - Ты должен уехать.

- Я уже говорил тебе, что ключи от моей машины в кабинете Джоржи.

- Возьми мой автомобиль, - Брэм купил ей сияющую новенькую «Хонду-Одиссей», но Чэз не любила покидать дом без крайней необходимости. Так что она почти не пользовалась машиной, кроме как для каких-либо хозяйственных нужд. Всё остальное время она проводила в своей квартирке. Брэм позволил ей обставить её по своему вкусу. Чэз выбрала современную мебель в шоколадных и светло-коричневых тонах, большой чёрный стеллаж во всю стену, угловое кресло для чтения и несколько простых черно-белых абстрактных постеров. Никакого беспорядка. Ничего лишнего. Все опрятное и мирное. Все, кроме Аарона.

Он потер грудь сквозь футболку.

- Мои водительские права в бумажнике, который тоже остался в кабинете Джорджи.

- Ну так что? Я много лет ездила без прав. – Она научилась водить машину в тринадцать, полагая, что представляет собой на дороге меньшую опасность, чем ее вечно пьяная мачеха.

И у нее и у Аарона были ключи от двери, но ни один из них не стремился возвратиться в дом прямо сейчас. По крайней мере, ее квартирка над гаражом была далеко от главной спальни - в противоположной стороне дома. Она не могла представить, что ей придется услышать Брэма и Джорджи в такой момент. Чэз ненавидела Джорджи. Ненавидела смех Брэма над глупостями, которые та произносила, ненавидела слушать их разговоры о фильмах, которых Чэз никогда не смотрела. Чэз хотелось всегда быть для Брэма на первом месте…Что было глупо.

Лучше бы он не забыл выключить плиту.

- Ты не будешь здесь спать, - сказала она.

- Кто сказал, что я собираюсь? Я дам им немного времени, затем вернусь в дом и заберу свои вещи.

Аарон встал и побрёл вдоль ее стеллажа, на котором стоял телевизор, поваренные и другие книги, подаренные Брэмом, включая несколько написанных очень важным авторитетом по вопросам питания по имени Рут Рейчел, которая размышляла о важности еды и обо всем на свете. Это были лучшие книги, которые когда-либо читала Чэз.

- Ты не должна быть такой сукой по отношению к Джорджи. - Аарон взял одну из книг Рейчел с полки и перевернул её, чтобы прочитать то, что было на обратной стороне. – С тем же успехом ты могла бы повесить на шею табличку, оповещающую всех, что ты влюблена в Брэма.

- Я не влюблена в него! - взорвалась Чэз, выхватила книгу из рук Аарона и пихнула обратно на полку.

- Я забочусь о Брэме и мне не нравится, как Джорджи относится к нему.

- Только потому, что она не целует его в задницу, как это делаешь ты.

- Я не целую его задницу! Я всегда говорю ему всё, что думаю.

- Да, и ругая его, в то же самое время бегаешь вокруг, стараясь приготовить что-нибудь вкусненькое и гладя ему футболки. Вчера я видел, как ты подскочила, чтобы сбросить какие-то крошки со стула, прежде чем Брэм сядет на него.

- Я забочусь о нем, потому что это моя работа, а не потому, что я влюблена в него.

- Это выглядит большим, чем просто работа. Похоже, ты посвятила ему всю свою жизнь.

- Глупости. Я только … обязана ему, это - все.

- Обязана ему чем?

Всем.

Чэз отвернулась от Аарона и прошла в свою крошечную, но тщательно продуманную кухню с двумя рядами шкафов. Он был слишком глуп, чтобы понять разницу между любовью к кому-то и влюбленностью. Чэз любила Брэма всем сердцем, но в этом не было ничего сексуального. Он был для неё как брат, лучший брат во вселенной, для которого она сделает всё, что угодно.

Она порылась в холодильнике в поисках Маунтин Дью [1]. Аарон говорил ей, что пристрастился к Маунтин Дью, когда учился в колледже, но она налила стакан только себе. Чэз хотела пойти в кулинарную школу, а не в колледж. После того, как ее мачеха умерла, она накопила достаточно денег, чтобы поехать в Лос-Анджелес, но найти работу для человека без диплома средней школы было тяжелее, чем она могла себе представить, и ее план заработать деньги на обучение, работая в дорогом ресторане, очень быстро провалился. Кончилось тем, что она мыла посуду и накрывала столы в нескольких дешевых мексиканских забегаловках, но Лос-Анджелес был дорогим городом, и, даже работая по шестнадцать часов в сутки, ей все равно приходилось влезать в свои сбережения, чтобы кое-как свести концы с концами.

Однажды Чэз пришла домой с работы и обнаружила, что кто-то забрался в ее отвратительную арендованную комнату и украл все, что у неё было, включая и сбережения. Чэз приказала себе не паниковать. Ей придется экономить на еде, и она не сможет купить автомобиль в ближайшее время, но она вполне способна платить аренду, если будет работать на несколько часов в день больше.

Чэз, возможно, смогла бы продержаться, если бы её не сбила машина, когда она переходила улицу, направляясь в прачечную. Водитель автомобиля даже не остановился, а Чэз отделалась треснутыми ребрами и сломанной рукой, но потеряла оба своих рабочих места, потому что не могла мыть посуду, пока рука была в гипсе. Она жила на улице целый месяц...

Аарон вошел в кухню следом за ней.

- У тебя есть что-нибудь перекусить? У меня крошки во рту не было с полудня.

У Чэз был шкаф, полный всякой «вредной» еды, такой, как чипсы и шоколадки, но она не собиралась говорить ему об этом.

- Только хлопья и немного фруктов. - Она задвинула свой стакан с Маунтин Дью за тостер, где Аарон не мог его увидеть, но не потому, что была жадной, а потому что напиток не был диетическим.

- Я полагаю, это лучше чем ничего, - сказал Аарон.

Чэз вытащила коробку с хлопьями и поставила перед Ароном немного свежей клубники, но тот начал бросать ягоды в миску целиком, не нарезая их, и она оттолкнула его от стола и порезала их сама. Ей было жаль, что у нее не было Спешиал K [2], чтобы дать ему вместо Фростед Флэйкс [3]**

В кухне была крошечная барная стойка. Чэз успела протереть все свои столовые приборы, пока Аарон ел. Она уже заметила, что у него хорошие манеры за столом, и подумала, что его соседке Бекки это могло бы понравиться, если бы та когда-нибудь обратила на него внимание. Когда Аарон закончил есть, Чэз забрала у него миску.

- Я собираюсь тебя подстричь.

- Нет. С моими волосами всё в порядке.

- Они выглядят как куст на голове. Ты хочешь, чтобы Бекки обратила на тебя внимание, или нет?

- Если она настолько ограничена, что её заботит только внешность, то мне она не интересна.

Аарон окинул взглядом ее джинсы и черную футболку.

- Ты ведь тоже не эксперт по моде?

- У меня есть свой собственный стиль.

- Ладно, у меня тоже есть свой собственный стиль.

- Дурацкий стиль, - Чэз посмотрела на лозунг на его зеленой футболке: «Все ваши базы принадлежат нам». – Что это означает?

Он закатил глаза, как будто она обязана была знать.

- Нулевое Крыло. Японская видеоигра 1989 года. Она вошла в историю. Ты легко можешь найти информацию о ней.

- Неважно. - Чэз вытащила ножницы из ящика. - Пойдем в ванную. Я не хочу, чтобы твои волосы валялись повсюду

- Если тебе так сильно хочется подстричь кого-нибудь, подстригись сама, - он фыркнул и указал на её короткий боб [4]. - Нет, подожди. Ты уже сделала это.

Чэз нравилась её прическа, и она хлопнула ножницами по кухонной стойке.

- Можешь забыть о Бекки. Или о любой другой женщине … потому что они не взглянут на тебя дважды.

- Почему я должен принимать совет от человека, у которого у самого нет личной жизни?

- Ты думаешь, что у меня нет личной жизни?

- Что-то я не видел никаких парней, болтающихся вокруг.

- Это не означает, что у меня нет личной жизни. - Чэз не хотела говорить ему, что не может даже подумать о том, чтобы быть с мужчиной. Так было не всегда. В средней школе у нее было два серьезных кавалера, и с одним из них она занималась сексом.. Парень оказался полным придурком, но секс ей понравился. Теперь же всё было по-другому.

Аарон смотрел на нее так, будто считал себя её психоаналитиком, и это настолько взбесило Чэз, что она набросилась на него:

- Сними эти дурацкие наушники. Ты выглядишь глупо.

- Я подожду в своей машине. - Арон выскочил за дверь и затопал вниз по лестнице к черному ходу.

Она кинулась за ним и крикнула вслед:

- Отлично! Но у меня есть Маунтин Дью и картофельные чипсы!

- Тем лучше для тебя. - Дверь хлопнула, и все стихло.

Чэз возвратилась к кушетке и подняла поваренную книгу, которую изучала. Она была рада, что он ушел. В любом случае ей не хотелось, чтобы он оставался.

Чэз подошла к угловому столику, на котором лежал блокнот, где она делала пометки для всех необходимых приготовлений к завтрашней вечеринке. Черт с ним. Теперь ее квартира была такой, как она любила. Вся ее.

Но блокнот выскользнул из рук, и поваренная книга упала на ковёр. Чэз заплакала.

Все утро Брэм, казалось, не собирался одеваться, и во время ланча Джорджи уже просто хотелось стукнуть его по притягательной голой груди. Он или бродил по заднему двору, одетый только в плавки и потягивая скотч из одного из своих бездонных стаканов, или - и это было особенно забавно,- забирался наверх по раздвижной лестнице, полуголый, чтобы вычистить какие-то водосточные трубы, которые, как он сказал, были забиты, как будто кто-нибудь в Голливуде чистил водосточные трубы сам.

Он наказывал Джорджи за то, что она выскользнула из кровати, чтобы провести остаток ночи в собственной комнате. Это было трудно. Но их отношения были чисто физическими, в них не было места близости ночных объятий.

Она попыталась убежать в кухню, но там была такая проблема, как Чэз, которая отказывалась от помощи и игнорировала все предложения Джорджи. И Мэг была не лучше. Когда она увидела, что Джорджи подходит к ней с видеокамерой, то задрапировала голову шарфом и притворилась одним из детей Майкла Джексона, что было забавно, но не совсем то, что Джорджи хотела снимать. В конце концов Джорджи закрылась в своей комнате, чтобы перечитать «Домик на дереве» и подумать о Хелен.

Днем Джорджи накрыла на стол. Несмотря на вероятность дождя, они ели на веранде, которая оставалась сухой во время всех гроз, кроме, может быть, самых сильных. Джорджи декорировала центр стола артишоками, лимонами и листьями эвкалипта в синей глиняной миске. Композиция выглядела немного небрежной, но зато отлично оттеняла яркие желтые подставки для столовых приборов и кобальтовые тарелки. Оставалось добавить несколько коротких свечей, и всё будет прекрасно.

Она почувствовала приближение Брэма за мгновение до того, как его рука обвилась вокруг ее бедер.

- Почему стол накрыт на семь человек?

- Семь? - Настало время рассказать ему новости, но Джорджи сделала вид, словно никогда не слышала это число прежде.

- Давай посмотрим. Ты, я, папа, Рори и Трев, Лора, Мэг … Да, всё правильно.

Его рука, исследовавшая ее бедра, замерла.

-Ты говоришь … Рори?

- Ага …

- Рори Кин приедет на обед сегодня вечером?

- Ты никогда не слушаешь что я говорю. Могу поклясться, мой голос для тебя нечто вроде невнятного шума. Выглядит так, будто мы женаты всю жизнь.

- Рори? - Брэм оставил в покое ее бёдра.

- Я уверена, что говорила тебе об этом.

- Я уверен, что ты этого не делала! Ты что, сошла с ума? Твой отец ненавидит меня до глубины души. У меня есть только две с половиной недели в запасе до истечения срока действия моих прав на сценарий, и я не хочу, чтобы он даже близко подходил к Рори.

- Я позабочусь о нем.

- Так же хорошо, как ты заботилась о нём раньше?

- Я думала, что ты будешь счастлив. - Джорджи попыталась обиженно надуть губы, но не удивилась, когда у неё ничего не получилось.

- Рори нравится этот сценарий, - сказал Брэм больше себе, чем ей. - Если бы я только мог заставить её довериться мне.

- Судя по тому, что она сказала мне, это, вероятно, бесполезная трата времени.

Пока Брэм вышагивал из одного конца веранды в другой, Джорджи пересказала свою беседу с Рори. Закончив, она спросила:

- Почему ты привез тех идиотов с собой в Лос-Анджелес?

Горечь, которую он пытался скрыть, вдруг вырвалась наружу.

- Потому, что я был глупым ребенком. У меня не было семьи, и я думал... Я не знаю, о чем я думал

У Джорджи были свои идеи на этот счёт.

Брэм сгорбил плечи и отвел взгляд.

- Эти парни сказали мне, что Рори придумала все это. Я хотел верить им, поэтому и действовал таким образом, но, когда я наконец поумнел, она давно ушла. К тому времени, когда я нашел ее, моя карьера уже была разрушена, и, мягко говоря, она не поверила в искренность моего извинения.

- И теперь она может отомстить.

- Ничего не закончилось, пока оно не закончилось. Она хочет этот сценарий, и она может получить его намного дешевле, работая со мной, чем попытавшись купить его после истечения срока моих прав.

Тот самый парень, который когда-то сорвал трехдневные съемки, чтобы порыбачить в открытом море, внезапно стал очень деловым.

- Мы должны будем показать себя как можно лучше сегодня вечером. Ты ей нравишься, и я готов полностью использовать это преимущество в своих интересах. Как можно больше прикосновений. Привязанность. Ни единой шпильки...

- Все будут думать, что мы заболели.

- Я рассчитываю, что ты поможешь мне ненадолго остаться наедине с Рори. - Он осмотрел ее лимонно-артишоковую композицию. - Попробуй найти флориста. Я найму бармена и пару официантов. И мы должны пригласить сюда настоящего повара.

Она подняла руку.

- Немедленно остановись. Никакого флориста, никакого бармена и Чэз сама приготовит шашлыки. Цыпленок, говядина и морские гребешки.

- Ты что, сошла с ума? Мы не можем угощать Рори Кин домашними шашлыками.

- Ты должен довериться мне. Помни, для меня лично тоже важно, чтобы Рори поддержала твой проект. Если ты всё испортишь …

- Джорджи, я сказал тебе. Хелен должна быть забыта.

- Оставь меня в покое. Мне ещё многое нужно сделать.

Её главной задачей было помочь Брэму убедить Рори, что он тот самый человек, который сможет сделать фильм. Если бы Рори Кин увидела, как хорошо он нынче ведет себя, она смогла бы забыть его прошлое идиотское поведение.

В отличие от Джорджи, которая никогда ничего не забывала.

После того как Брэм уехал, она начала устанавливать свечи вокруг веранды, но в конце концов не смогла противиться зову своей видеокамеры. Сегодня, больше чем в любой другой день, ей не следовало беспокоить Чэз, но то, что началось как прихоть, превратилось в навязчивую идею. В дополнение к тому, что её притягивала Чэз, Джорджи полюбила сам процесс запечатления жизни других людей. Она не могла даже представить себе какой всепоглощающей окажется возможность находиться за видеокамерой, а не перед ней.

Она нашла Чэз на кухне, готовящей имбирно-чесночный маринад. Когда та заметила Джорджи, она хлопнула поварским ножом по лежавшим перед ней зубчикам чеснока.

-Убери отсюда эту камеру.

- Ты не разрешаешь мне помогать. Мне скучно, - Джорджи сняла на видео панораму кухни, весь этот хорошо организованный беспорядок.

- Пойди поснимай уборщиков. Ты, кажется, получаешь большое удовольствие, делая это.

Джорджи действительно услышала нотку ревности?

- Мне нравится говорить с ними. Соледад - та высокая красивая девушка - отсылает большую часть денег своей матери в Мексику, поэтому живет вместе с сестрой. Им приходится вшестером проживать в квартире с одной спальней. Ты можешь себе это представить?

Чэз покачала лезвием над чесноком.

- Ничего особенного... По крайней мере, она не спит на улице.

Кожу Джорджи закололо.

- Как это пришлось делать тебе?

Чэз опустила голову.

- Я никогда не говорила тебе этого.

- Ты рассказывала мне о несчастном случае, и что тебя уволили после того, как ты сломала руку. - Джоржи увеличила масштаб изображения. - Я знаю, что у тебя украли все деньги. Это довольно очевидный вывод.

- Куча детей оказывается на улице. В этом не было ничего особенного.

- Все же … Для тебя это должно быть было невыносимо. Вся эта грязь ...и никакой возможности избавиться от неё.

- Я справилась с этим. Теперь уходи. Я действительно хочу, чтобы ты ушла, Джорджи. Мне нужно сосредоточиться.

Джорджи знала, что должна уйти, но бурные эмоции, скрытые за жестким фасадом Чэз, привлекали ее с самого начала, и каким-то образом камера требовала, чтобы она запечатлела это. Она изменила свой вопрос.

- Необходимость готовить обед больше чем для одного человека раздражает тебя?

- Я устраиваю обед больше чем для одного человека фактически каждый вечер. -Чэз бросила измельченный чеснок в миску с очищенным имбирем. - Я ведь кормлю тебя, не так ли?

- Но ты не вкладываешь в это душу. Клянусь, Чэз, даже твои десерты имеют горьковатый привкус.

Выстрел в голову Чэз.

- Это - подло, говорить так.

- Только личное наблюдение. Брэм любит, как ты готовишь, да и Мэг тоже. Но с другой стороны, наверное, тебе нравится Мэг.

Чэз крепко сжала губы. Лезвие ножа двигалось всё быстрее.

Джорджи подошла к краю разделочного стола.

- Ты должна следить за собой. Великие повара знают, что шедевры кулинарии – это нечто большее, чем просто набор ингредиентов, которые в них входят. Какой ты человек, и как ты относишься к другим людям, всё это проявляется в том, что ты создаёшь

Ритм ударов ножа Чэз замедлился.

-Я не верю в это.

Джорджи приказала себе остановиться, но не смогла, не с камерой в руках, не сейчас, когда это казалось таким правильным. Волна сострадания накрыла ее наряду со странным чувством понимания. И она, и Чез - обе нашли свой собственный способ справиться с миром, над которым они, казалось, не имели большой власти.

- Тогда почему твои десерты так горчат? – Произнесла она мягко. - Это действительно меня ты ненавидишь … или себя?

Чэз опустила нож и смотрела в камеру широко раскрытыми черными глазами.

- Оставь ее в покое, Джорджи, - резко произнес Брэм, остановившись у входа в кухню. – Убери свою камеру и оставь ее в покое.

Чэз заметила его.

- Ты сказал ей!

Брэм вошел в комнату.

-Я ничего не говорил ей.

- Она знает! Ты рассказал ей!

Гнев Чэз и её ненависть к себе шли откуда-то изнутри, из тайных уголков её души, и Джорджи хотела понять их. Она хотела заснять это, как завет всем молодым девочкам, поглощенным своей собственной болью. Но Джорджи не имела никакого права вторгаться в частную жизнь Чэз так, как она это сделала, и поэтому она заставила себя опустить видеокамеру.

- Она не знает ничего, кроме того, что ты сама ей выболтала, - сказал Брэм.

Еще раз Джорджи приказала себе уйти, но ноги не двигались. Вместо этого она сказала:

-Я знаю, что ты не единственная девочка, которая приехала в Лос-Анджелес и сделала всё, что могла, чтобы выжить.

Руки Чэз сжались в кулаки.

-Я не была шлюхой. Ты именно это думаешь обо мне, не так ли? Что я была наркоманкой и шлюхой!

Брэм бросил на Джорджи убийственный взгляд и двинулся в сторону Чэз.

- Оставь это. Ты не должна ни перед кем оправдываться.

Но что-то, казалось, сломалось в Чэз. Она сосредоточилась только на Джорджи. Ее губы напряглись, плотно прижавшись к зубам, и голос стал низким, рычащим.

-Я не принимала наркотиков! Никогда! Я только хотела иметь жильё и немного приличной еды.

Джорджи выключила видеокамеру.

- Нет! - Чэз заплакала. – Включи её. Ты так сильно хотела это услышать… Включи камеру!

- Всё в порядке. Я не …

- Включи её! - отчаянно сказала Чэз. - Это важно. Ты должна понять, насколько это важно.

Руки Джорджи задрожали, но она поняла, и сделала то, что просилаЧэз .

- Я была грязной и жила на улице. - Глядя в объектив, Джорджи наблюдала, как слезы пробивались сквозь чернильный заслон нижних ресниц Чэз.

- У меня не было еды целый день, и потом ещё один день. Я услышала об этой столовой для бездомных, но не смогла заставить себя войти. Я чувствовала, что схожу с ума от голода, но мне казалось лучше продать своё тело, чем взять милостыню.

Брэм попытался погладить ее по спине, но она оттолкнула его.

- Я сказала себе, что это будет только один раз, что запрошу столько, чтобы хватило, пока с моей руки не снимут гипс. - Ее слова били в камеру. - Он был уже немолод. Он обещал заплатить мне двести долларов. Но после того, как всё было закончено, выкинул меня из машины и уехал, ничего не заплатив. Я упала в грязь. - Ее рот напрягся от горечи. - После этого я научилась брать деньги вперед. В большинстве случаев двадцать долларов, но я не принимала… я никогда не принимала наркотиков! И я заставляла их одевать презервативы, так что я не походила на других девочек, которые принимали наркотики и не заботились ни о чем. Я заботилась, и я не была шлюхой!

Еще раз Джорджи попыталась отключить камеру, но Чэз возразила:

- Это - то, чего ты хотела. Не смей теперь останавливаться.

- Хорошо, - ответила Джорджи мягко.

- Я ненавидела спать на улице. - Грязные слезы стекали вниз по ее щекам. - И больше всего я ненавидела мыться в общественных уборных. Я ненавидела это так сильно, что хотела умереть, но совершить самоубийство намного труднее, чем ты думаешь. - Она вытащила салфетку из коробки на кухонном столе. - Я встретила одного парня незадолго до Рождества и взяла у него какие-то таблетки. Не те, от которых улетаешь. Это были таблетки, чтобы … прекратить это все. - Она высморкалась.

- Я собиралась сохранить их до Сочельника, как подарок самой себе. Я надеялась принять таблетки, свернуться в чьем-нибудь парадном, и заснуть навсегда.

- О, Чэз … - сердце Джорджи болело. Брэм прижал спину Чэз к своей груди и растирал ее плечи.

- Все, что я должна была сделать, это дождаться Сочельника, но я была очень голодна. - Чэз скомкала салфетку в руке. - Однажды ночью я увидела, как этот парень вышел из клуба. Он был один и выглядел действительно чистым. Когда я подошла, чтобы поговорить с ним, он спросил сколько мне лет. Многие из них спрашивали, и я отвечала то, что они хотели услышать. Иногда я говорила, что мне четырнадцать или даже двенадцать. Но он не казался одним из этих уродов, и я сказала ему правду. Он вытащил немного денег, дал их мне и ушел. Это были сто долларов, я должна была сказать спасибо, но я совсем обезумела от голода и завопила, что не нуждаюсь в его милостыне. И когда он обернулся, я вроде бы швырнула эти деньги в него.

Она отодвинулась от Брэма и выбросила салфетку.

- Он вернулся и поднял деньги, и спросил, как давно я ничего не ела. Я сказала ему, что не помню, и он взял меня в бар и заказал гамбургеры и другую еду. Он не позволил мне пойти вымыть руки, потому что боялся, что я попытаюсь смыться, но я и не смогла бы. Я была слишком голодна. Я обернула еду бумажной салфеткой и ела так, чтобы мои руки ничего не касались.

Чэз подошла к раковине и открыла воду. Стоя к ним спиной, она вымыла руки.

- Он дождался, пока я не закончу есть, а затем сказал, что отвезет меня в специальное место, в убежище для бездомных, где были социальные работники, но я сказала ему, что не нуждаюсь ни в каких социальных работниках. Что мне действительно было нужно, так это работа в ресторане, но, несмотря на то, что мой гипс уже сняли, я не могла получить работу, потому что у меня не было адреса, и я не могла содержать себя в чистоте.

Джоржи опустила камеру и облизнула губы:

- Поэтому он дал тебе работу сам. Он пригласил бездомную девочку, о которой ничего не знал, в свой дом и дал ей работу.

Чэз развернулась и стояла перед ней: гордая, непреклонная, воинственная.

- И он полагает, что прекрасно во всем разбирается. Я могла бы пырнуть его ножом. Он не думает о том, какими плохими могут быть люди. Теперь ты понимаешь, почему я должна приглядывать за ним?

- Понимаю, - сказала Джорджи. - Не понимала прежде, но теперь я понимаю.

- Я уверен, что смог бы защититься от такого карлика, как ты, - сказал Брэм.

Чэз схватила бумажное полотенце и проследовала к Джорджи, как будто не слыша, что он говорит.

- Теперь, когда ты записала всё это на свою камеру, может быть, ты оставишь меня в покое?

- Может быть, - сказала Джорджи. – А возможно и нет.

Чэз резко повернулась к Брэму:

- Ты видишь, насколько она странная? Теперь ты видишь?

Брэм засунул руку в карман:

- Что ты хочешь, чтобы я с этим сделал?

- Просто...ну я не знаю. Просто скажи ей, что она очень странная.

- Ты очень странная, - сказал он Джорджи. - Чэз права.

- Я знаю. И я ценю то, что вы двое терпите меня.

Чувствуя, будто она сделала что-то очень хорошее, Джорджи ушла.

Глава 16

Джорджи заперлась у Брэма и погрузилась в ванну с водой. Она и Чэз, обе были преданы мужчинами: Чэз намного ужаснее - на улицах; Джорджи - на яхте посреди озера Мичиган, и позже мужем, которого она обещала любить вечно. Теперь каждая из них пыталась понять, как жить дальше. Она задавалась вопросом, рассказала бы Чэз свою душераздирающую историю, если бы не было камеры?

- Это важно, - сказала девушка, когда Джорджи хотела прекратить снимать. - Сделай это важным.

Камера просто записала реальность или изменила ее? Смогла бы она изменить будущее? Джорджи задавалась вопросом, поможет ли эта запись Чэз оставить прошлое позади и начать жить полной жизнью. Разве это не было бы удивительно? И не будет ли еще более удивительным, если история Чэз поможет Джорджи определиться с ее дальнейшей жизнью.

Она глубже погрузилась в воду и обдумывала ту единственную часть истории Чэз, которая действительно ее потрясла. Роль Брэма. Он был разрушителем Джорджи, но стал спасителем Чэз. Она продолжала узнавать о нем все новые и новые вещи, и ни одна из них не соответствовало тому, что ей казалось, она уже знала о нем. Он гордо заявил, что ни о ком кроме себя не заботится, но это не было правдой.

Джорджи вымыла и высушила волосы так, чтобы они блестящей волной ниспадали вокруг ее немного округлившегося лица. Она наложила макияж в стиле «smoky eyes » [1] и подкрасила губы одной из своих многочисленных помад телесного цвета, затем надела стрейчевые слаксы [2] цвета красного перца и мерцающий серый топ, в тон серебристым балеткам. Добавив пару абстрактных серебряных сережек, она была готова.

Внизу, у лестницы, она обнаружила Брэма, вышагивающего по холлу в белых брюках и рубашке.

- Я думала, ты будешь в джинсах, - сказала Джорджи.

- Я передумал.

Он осматривал ее, обжигая взглядом, что ужасно нервировало.

- Ты похож на Роберта Редфорда в «Гэтсби », [3] - сказала Джорджи. - Разве что ты - сексуальнее. Это констатация факта, не комплимент, так что не надо благодарить меня.

- Не буду. - Он продолжал прожигать её глазами, пристальным взглядом поднимаясь от ее серебряных балеток, по ногам и бедрам, задержался на грудях и остановился на лице. - Ты и сама выглядишь довольно хорошо. Эти большие зеленые глаза …

- Выпученные.

Чувственность во взгляде уступила место раздражению:

- Твои глаза не выпученные, и тебе давным-давно следовало преодолеть свои комплексы.

- Я - реалистка. Лунообразное лицо, выпученные глаза и резиновый рот, но я снова начинаю любить свое тело и не собираюсь ставить имплантаты.

Он вздохнул:

- Никто не хочет, чтобы ты ставила имплантаты, особенно я. У тебя не лунообразное лицо. И когда ты прекратишь свои попытки скрыть рот и расцветишь его какой-нибудь красной помадой? Мне довелось довольно близко познакомиться с ним этим утром, и должен сказать тебе, он произвел глубокое впечатление. - Брэм провел ладонью вдоль ее бедра. - Констатация факта, не комплимент.

Для нее это было слишком возбуждающе, поэтому она разрушила атмосферу дружеским предложением.

- Если хочешь, чтобы Рори думала, что ты переменился, возможно, тебе следует отказаться от спиртного.

- Только чай со льдом.

- Да, точно.

Она направилась на кухню, чтобы посмотреть, что там делает Чэз. Стол покрывали кобальтовые керамические чаши, наполненные красным перцем, инжиром и манго, кольцами сладкого лука и кусочками свежего ананаса.

- Убедись, что повернул цыпленка на гриле спустя четыре минуты, - наставляла Чэз Аарона, который убирал очки в футляр. - Не позже. Понял?

- Я понял еще тогда, когда ты сказала это первые два раза.

- Те веточки розмарина положишь на говядину, пока она готовится, - игнорируя Джорджи, Чэз бросила в раковину помидор, который уронила. - И полей гребешки сладким соусом-чили. Помни, они быстро высыхают, так что не держи их на сильном огне слишком долго.

- Это ты должна их жарить, а не я, - возразил Аарон.

- Мне что, больше делать нечего?

Чэз казалась такой же злой как всегда, это обнадеживало. Джорджи не стала приставать к ней и обратилась только Аарону.

- Что случилось с твоими волосами?

- Я постригся днем. - Чэз фыркнула, и он сердито посмотрел на нее. - Их слишком долго приходилось сушить по утрам, вот и все.

Еще одно фырканье.

- Выглядит здорово, - Джорджи рассмотрела его пристальнее. Пуговицы выстроились в ровную линию вдоль его темно-зеленой рубашки без малейшего признака натяжения, и брюки-хаки больше не растягивались так сильно на его животе. Аарон худел, и у Джорджи было такое чувство, что она знала, кто за этим стоял.

- Спасибо, что помогаешь Чэз сегодня вечером, - сказала она, стащив гриб из чаши на столе. - Если она станет слишком опасной, воспользуйся слезоточивым газом.

- Он брызнул бы себе в глаза, - парировала Чэз. Она уже готова была завестись, но помнила, что Джорджи была свидетелем ее боли, и даже не взглянула на нее.

Джорджи сжала руку Аарона:

- Потом напомни повысить тебе зарплату за тяжелые условия труда.

Заглянула Мэг. На ней были очень короткая туника бледно-зеленого цвета, синие леггинсы с леопардовым узором и оранжевые полусапожки. Узкая плетеная джутовая [4] лента заменила бинди [5] на лбу. Она усмехнулась и развела руками:

- Я выгляжу изумительно! Признай это.

Джорджи так и сделала, хотя знала ее достаточно хорошо и понимала, что Мэг на самом деле не верила в это. Она могла носить даже самый странный наряд с таким же достоинством, как и ее мать, супермодель в прошлом, но все еще видела в себе гадкого утенка. Но даже несмотря на это, Джорджи завидовала отношениям Мэг с ее известными родителями. Несмотря на малоприятные сложности между ними, они безоговорочно любили друг друга.

Позвонили в дверь, и к тому времени, когда Джорджи вышла в холл, Брэм впустил Трэвора.

- Миссис Шепард, я полагаю. - Он вручил ей подарочную корзину, наполненную дорогой СПА-косметикой. - Я не хотел вносить свою лепту в его проблемы с выпивкой, принося спиртное.

- Спасибо.

Брэм глотнул скотча:

- У меня нет проблем с выпивкой.

Сразу после этого приехала Лаура, запыхавшаяся, с бледными щеками, взъерошенными волосами, совсем не соответствующая образу влиятельного голливудского агента, но именно за это Пол и нанял ее. Она споткнулась, входя в дом, и побледнела, когда Брэм поймал ее за руку.

- Простите, - сказала она. - Я не пользовалась ногами весь день и забыла, как они работают.

Брэм улыбнулся:

- Обычное дело.

- Прекрасные новости. - Лаура клюнула Джорджи в щеку. - У тебя встреча с Гринбергом во вторник. - Джорджи была в бешенстве, но Лаура уже повернулась к Брэму. - Красивый дом. Кто его для Вас декорировал?

- Я сам. С помощью Трэва Эллиота.

Они с Лаурой направились к веранде, оставив Джорджи смотреть им вслед. Брэм выбирал восточные коврики и тибетские покрывала? Мексиканские народные картины и колокольчики с Бали? А как же все эти ряды зачитанных книг на полках в столовой?

Ее отец показался раньше, чем она смогла переварить новую информацию. Его губы, коснувшиеся её щеки, казались ледяными.

- Папа, мне нужно чтобы ты вел себя прилично по отношению к Брэму сегодня вечером, - сказала она, провожая его через холл. - Приглашена Рори Кин, и Брэм нуждается в ее поддержке на проекте. Никаких оскорбительных выпадов. Я серьезно.

- Может быть, мне вернуться, когда тебе не будет казаться, что ты должна читать мне лекции, как только я переступаю порог.

- Давай просто весело проведем время сегодня вечером. Пожалуйста. Для меня важно, чтобы вы двое продержались.

- Ты разговариваешь не с тем.

Когда он ушел, в голове всплыл обрывок воспоминания… Ее мать сидит со скрещенными ногами на одеяле и смеется над отцом, бегающим по лужайке с Джорджи на плечах. Такое действительно было или это ей приснилось?

Выйдя на веранду, Джорджи увидела, что Брэм и ее отец расположились настолько далеко друг от друга, насколько было возможно. Брэм очаровывал Лауру, в то время как отец слушал Трэва, рассказывавшего о комедии, в которой снимался в настоящее время. Мэг вызвалась быть барменом, и в итоге Пол направился в ее сторону. Ему всегда нравилась Мэг, чего Джорджи никогда не понимала, ведь он должен был ненавидеть ее недисциплинированный образ жизни. Но в отличие от Джорджи, Мэг заставляла его смеяться.

Джорджи пыталась подавить острый приступ ревности, когда на боковой дорожке появилась Рори. Лаура опрокинула свой бокал, а отец прекратил говорить в середине предложения. Только Мэг и Трэв не были сбиты с толку новой гостьей. Брэм вскочил бы на ноги, если бы Джорджи не сжала пальцы вокруг запястья мужа, чтобы немного притормозить его. К счастью, он понял намек и поприветствовал Рори более спокойно.

- Придется подстричь розы, боюсь, вы их затмили.

- Жаль. Растения погибают даже от одного моего взгляда.

- Тогда позвольте мне вместо этого принести Вам что-нибудь выпить.

Мэг начала развлекать их историями ее недавних путешествий. Вскоре все смеялись над тем, как она описывала опрометчивый сплав по реке Мангде Чу [6] на каяке. Аарон принес подносы с ингредиентами для шашлыков "сделай сам", и все они собрались вокруг барбекю. Рори удивила всех, сбросив туфли и добровольно предложив помощь в жарке. К тому времени, когда они сели за стол с бокалами вина и тарелками, заваленными едой, все, кроме Брэма и Джорджи, расслабились.

Брэм сделал первый шаг в кампании по завоеванию хорошего расположения Рори. Он поднял бокал и поймал взгляд Джорджи, сидевшей на противоположном конце стола.

- Я хотел бы предложить тост за мою веселую, умную, замечательную жену, - его слова были нежны и полны эмоций, - за женщину с любящим сердцем, способностью видеть все глубже, чем другие, - голосом "боже-мой-как-трогательно" он продолжил, - и готовую прощать.

Отец нахмурился. Мэг выглядела ошеломленной, Лаура сидела с немного мечтательным взглядом. Трэв казался смущенным, а по лицу Рори было невозможно прочесть ее реакцию. Брэм улыбнулся Джорджи от всего сердца, полного любви.

Сердца, полного дерьма.

Джорджи злилась на себя.

- О, прекрати это, ты, глупенький. Ты заставишь меня плакать.

Они выпили за этот тост. Лаура улыбнулась:

- Я знаю, что скажу за всех нас, как это замечательно видеть вас такими счастливыми.

- Для этого нам обоим пришлось немного повзрослеть, - сказал Брэм со всей искренностью. - Особенно мне. Будем тактичны и проигнорируем брак Джорджи с мистером Болваном. Мы, наконец, там, где хотели быть. Не то чтобы у нас совсем не было некоторых вопросов, которые нужно решить …

Джорджи приготовилась к самому худшему.

- Джорджи хочет только двоих детей, - сказал он, - а я хочу больше. У нас был довольно крупный спор по этому поводу.

Что за человек - никакого стыда.

Пол отложил свою вилку и в первый раз за вечер обратился к Брэму:

- С босой и беременной Джорджи тебе будет трудно поддерживать твой нынешний образ жизни. - Он коротко засмеялся в неубедительной попытке выдать свой комментарий за шутку.

Это было именно то, о чем Брэм предупреждал ее, но он просто откинулся на стуле и выдавил ленивую усмешку.

- Джорджи здорова как бык. Ее могут снимать только по грудь. Черт, держу пари, что она сможет родить ребенка и вернуться на работу на следующий день. Как ты думаешь, любимая?

- Или же я могу просто сесть на корточки посреди съемочной площадки и родить на месте.

Брэм подмигнул:

- Вот и молодец.

- Профсоюзы не смирятся с этим, - сказал Трэвор. - Нарушение трудового контракта.

Мэг застонала.

Брэм выиграл этот раунд, и ее отец выглядел угрюмым, сосредоточившись на еде в тарелке. Трэв рассказал забавную историю о своей нынешней партнерше. Они все смеялись, но грусть заползла в сердце Джорджи. Ей было жаль, что Брэм заговорил о детях. Она или должна была бросить идею иметь ребенка, или набраться храбрости действовать в одиночку. А почему бы и нет? Роль отцов была значительно переоценена. Она могла бы пойти в банк спермы или …

Нет. Конечно же нет!

На десерт был роскошный лимонным пирог, украшенный свежей малиной и шоколадной стружкой. Позже, Брэм вытащил Чэз из кухни. Все похвалили ее, и она ужасно покраснела.

- Я рада, что вам … ну…понравилось. - Она сердито посмотрела на Джорджи.

- Великолепный десерт, Чэз, - сказал Джорджи. - Прекрасный баланс между кислым и сладким.

Чэз подозрительно покосилась на нее.

У Трэва на шесть была назначена встреча, и он уехал, но остальные не спешили заканчивать вечер несмотря на то, что поднялся ветер, и в воздухе запахло дождем. Брэм включил музыку - немного легкого джаза - и вовлек Рори в тихую беседу об итальянском кино. Джорджи мысленно поздравила его с тем, что он так сдержан и деликатен. Когда Рори извинилась, чтобы пойти в дамскую комнату, Джорджи проскользнула в его сторону. - Ты великолепен. Оставь ее в покое ненадолго, когда она вернется, чтобы не выглядело, будто ты в отчаянии.

- Я и так в отчаянии. По крайней мере... - он уставился на ее руку, когда она заложила волосы за ухо. - Где твое обручальное кольцо?

Она взглянула на свой голый палец.

- Я случайно уронила его водосток, когда одевалась. Ты только заметил?

- Ты, что?

- Дешевле заказать другое, чем платить водопроводчику.

- С каких это пор ты стала волноваться о дешевизне? - Он повернулся к гостям, и заговорил спокойно, но со скрытой напряженностью. - Извините меня на несколько минут. Один из моих поклонников находится на смертном одре, бедный парень. Я обещал его жене, что позвоню ему сегодня вечером. - И вот так вот просто Брэм исчез.

Джорджи печально улыбнулась и вела себя так, как будто звонки у смертного одра были обычным делом в распорядке дня.

Дождь начал падать мягкими брызгами, из-за чего освещенная свечами веранда казалась еще более уютной. Все гости были заняты беседой, и Джорджи сбежала незамеченной.

Она нашла Брэма на коленях, с головой под раковиной, пластмассовым ведром и частью трубы у колен.

- Что ты делаешь?

- Пытаюсь спасти твое кольцо, - прозвучало из-под туалетного столика.

- Почему?

- Потому что это твое обручальное кольцо, - сказал он строго. - У каждой женщины есть сентиментальная привязанность к обручальному кольцу.

- У меня нет. Ты купил мое на eBay [7]за сто долларов.

Он высунул голову наружу.

- Кто это тебе сказал?

- Ты сказал.

Он пробормотал что-то, схватил гаечный ключ, и просунул голову обратно под туалетный столик.

В Джорджи просыпалось жуткое чувство.

- Ты ведь купил его на eBay, так?

- Не совсем, - послышался его приглушенный ответ.

- Тогда, где ты достал его?

- В … том магазине.

- В каком магазине?

Он высунул голову.

- Я что, по-твоему, должен помнить?

- Это было всего месяц назад!

- Не имеет значения. - Его голова исчезла.

- Ты сказал мне, что кольцо фальшивое. Это - фальшивка, так ведь?

- Что ты подразумеваешь под "фальшивкой? - Гаечный ключ ударился о трубу.

- «Не подлинный».

- О-о.

- Брэм?

Еще один лязг.

- Это не фальшивка.

- Это - настоящая вещь?

- Я ведь так и сказал, нет?

- Почему ты не сказал мне это сразу?

- Потому что наши отношения основаны на обмане. - Он протянул свою руку. - Подай мне ведро.

- Я не верю в это!

Он нащупал ведро, хотя его голова была все еще под раковиной.

- Я была бы более осторожной! - Она вспомнила все места, где оставляла кольцо, и ей захотелось пнуть его. - Я оставляла его на трамплине, когда плавала вчера!

- Это просто глупо. - Вода полилась в ведро. - Нашел! - послышалось мгновение спустя.

Она опустилась на крышку унитаза и схватилась за голову.

- Я устала от брака, основанного на обмане.

Брэм вылез, доставая ведро.

- Если подумать, то ты и не знала других браков, только основанные на обмане. Это должно утешать.

Она подскочила:

- Я хочу поддельное кольцо. Мне нравилось иметь поддельное кольцо. Почему ты никогда не делаешь то, что тебе следовало бы?

- Потому что никак не могу определить, что именно мне делать. - Он бросил спускную пробку и начал отмывать ее неподдельное кольцо. - Когда мы спустимся вниз, я собираюсь увести Рори. Не позволяй никому прервать нас, хорошо?

- Джорджи! - Мэг позвала снизу. - Джорджи, ты должна спуститься. У тебя гость.

Как у нее мог быть гость с охраной у ворот?

Брэм схватил ее руку и надел кольцо.

- Давай будем немного более осторожными на сей раз.

Она уставилась на большой камень.

- Я заплатила за это, не так ли?

- Каждому стоит иметь богатую жену.

Она резко прошла мимо него и поспешила вниз. На полпути она остановилась.

На нижней площадке лестницы стоял ее бывший муж.

ГЛАВА 17

Мэг нервно рванула янтарную сережку.

– Я сказала ему, чтобы он не входил.

Ланс выглядел настолько плохо, насколько вообще может выглядеть человек, обладающий подобной физической формой. Очевидно, он готовился к новому боевику: подбородок украшала черная щетина, темные волосы повисли неровными прядями вокруг квадратного лица. Не слишком приятное зрелище, хотя ситуация безусловно улучшится, когда над ним поработают стилисты и визажисты. Выпуклые мускулы облегала футболка, на которой красовалось большое пятно от кофе. Тело было подтянутым: видно, что тренировкам Ланс уделяет не один час в день. С запястий свисали узкие, плетеные браслеты, такие же как у Мэг, но более потертые. Картину дополняли плетеные сандалии на ногах. Крепкие белые зубы говорили о прекрасном дантисте. Только нос был немного искривлен, но Ланс никому не позволял затрагивать эту тему. Для прессы говорилось, что нос пострадал в уличной драке, хотя в действительности Ланс упал на центральной лестнице колледжа и из-за страха хирургического вмешательства не стал его лечить.

– Джорджи, я оставил полдюжины сообщений. Когда ты не перезвонила, я стал волноваться. Почему ты не связалась со мной?

Ее пальцы обвились вокруг перил.

– Не захотела.

Как и большинство актеров в Голливуде, он был не слишком высок, всего пять футов и девять дюймов [1], но гранитная челюсть, мужественная ямочка на подбородке, пронизывающие темные глаза и рельефная мускулатура компенсировали недостаток роста.

– Я хотел поговорить с тобой, услышать твой голос, убедиться, что с тобой все в порядке.

Больше всего на свете Джорджи хотелось, чтобы он унижался. Хотелось услышать, что он совершил самую большую ошибку в жизни и хочет вернуть ее, Джорджи. Но, кажется, этого не будет. Она спустилась на одну ступеньку.

– Ты ужасно выглядишь.

– Я прямо из аэропорта. Мы только что прилетели с Филиппин.

Она заставила себя преодолеть оставшуюся часть лестницы и спустилась в холл.

– Ты летел на частном самолете? Полет был трудным?

– Двое из нашей команды заболели. Это было… – он обернулся и увидел Мэг, стоявшую на страже позади него. Она сбросила оранжевые сапоги, и голые щиколотки, выглядывавшие из-под синих леггинсов с леопардовым рисунком, выглядели так, словно ее окунули в бадью с жидким мелом. – Мы могли бы поговорить без свидетелей? Одни?

– Нет. Но ты всегда нравился Мэг, так что можешь говорить при ней.

– Уже не нравится, – сказала Мэг. – Я думаю, что он ничтожество.

Ланс привык к всеобщему обожанию, поэтому в его глазах промелькнула боль. Так ему и надо!

– Пошли мне письмо на электронную почту, – сказала Джорджи. – У меня гости, я должна к ним вернуться.

– Пять минут. Это все, о чем я прошу.

Вдруг Джорджи посетила тревожная мысль:

– Здесь кругом фотографы. Если они увидели тебя, направляющегося в…

– Я не так глуп. Окна машины тренера, на которой я приехал, тонированные, поэтому меня никто не мог увидеть. Правда, кто-то открыл ворота.

Джорджи даже не сомневалась, кто это мог быть. На кухне есть селекторная связь, и Чэз прекрасно знала, что Джорджи не хотела бы, чтобы ее заметили рядом с Лансом. Джорджи сунула большой палец в карман легких твидовых брюк.

– Интересно, а Джейд знает, что ты здесь?

– Конечно. Мы обо всем рассказываем друг другу, и она понимает, почему я должен был приехать. Она знает о моих чувствах к тебе.

– И что же ты чувствуешь? – Брэм лениво спускался по лестнице. С взъерошенными бронзовыми волосами, уставшими фиалковыми глазами, в легком белом костюме он выглядел как пресытившийся, но потенциально опасный наследник потерянного состояния, сколоченного на производстве виски где-то в Новой Англии. Ланс придвинулся поближе к Джорджи, словно хотел ее защитить.

– Это касается только Джорджи и меня.

– Прости, спортсмен, – Брэм прогулочным шагом спустился в холл. – Но ты потерял возможность приватного общения с Джорджи, когда променял ее на Джейд. Жалкий ублюдок!

Ланс сделал шаг вперед.

– Остановись, Шепард. Ни слова о Джейд.

– Расслабься. – Брэм облокотился о стойку перил в конце лестничного марша. – Я восхищаюсь твоей женой, но это не означает, что хотел бы быть ее мужем. Слишком дорого содержать.

– Это не твоя забота, – произнес Ланс с непроницаемым выражением лица.

Даже если учесть, что Брэм был значительно выше ее бывшего мужа, благодаря мускулистому телу Ланс казался сильнее. Но убийственная элегантность давала Брэму преимущество перед любым соперником. Джорджи до сих пор поражалась, как она умудрилась выйти замуж за таких потрясающих мужчин.

Она придвинулась к Брэму.

– Говори, что хотел, Ланс, и оставь меня в покое.

– Не мог бы ты выйти на минутку?

– У нас с Джорджи нет секретов друг от друга, – голос Брэма плавно снизился до угрожающего шепота, почти как у Иствуда [2] образца 1973 года. – Мне не нравятся тайны. Совсем не нравятся.

На секунду она задумалась, не оставить ли в покое «основные инстинкты», но только на секунду.

– Он настоящий собственник. Чаще всего в хорошем смысле слова.

Брэм прикоснулся к ее шее.

– И давай оставим это как есть.

Мгновенная вспышка удивления доказывала, что она слишком долго имела дело с дьяволом. Но это ее битва, а не Брэма, и хотя Джорджи оценила его поддержку, она хотела решить проблему самостоятельно.

– Похоже, Ланс не собирается уезжать, поэтому мне придется разобраться с этим.

– Ты не обязана разговаривать с ним. – Брэм убрал руку с ее шеи. – Я только и жду предлога, чтобы дать этому сукину сыну под зад коленом.

– Представляю себе, милый. И мне жаль портить тебе игру, но прошу, оставь нас на несколько минут. Обещаю, что после все тебе расскажу. Знаю, как ты любишь похохотать.

Мэг стрельнула взглядом в Ланса и взяла Брэма под руку.

– Пойдем, приятель. Я налью тебе что-нибудь выпить.

Уж в этом он точно не нуждался, но намерения Мэг были добрыми.

Брэм пристально посмотрел на Джорджи, и та почувствовала, что он решает, насколько глубоко и долго ее поцеловать. Но мудро решил не переигрывать и лишь коснулся ее руки:

– Я буду рядом, если тебе понадобиться помощь.

Она планировала остаться в холле, но у Ланса оказалось свое мнение, и он прошел в гостиную. Испытывая страсть к свободным поверхностям и четким современным линиям, он, скорее всего, презрительно посмотрит на эту милую комнату с кумкватовыми [3] деревьями, тибетскими покрывалами и парными индийскими подушками. У Брэма был просторный дом, но он бы поместился в одном углу огромного здания, в котором раньше жили Джорджи и Ланс.

Она вспомнила кое-что, о чем думала ранее.

– Я сожалею о ребенке. Правда.

Он остановился перед камином так, что вьющаяся по каминной доске лиана, казалось, росла из его головы.

– Было тяжело, но что было, то прошло. Джейд забеременела настолько легко, что мы не позволяем себе слишком расстраиваться. Все имеет свою причину.

Джорджи не поверила этому. Она считала, что такие вещи случаются только потому, что жизнь бывает дерьмом.

– Но я все равно сожалею.

Он пожал плечами и этот жест показал ей, что он немного раскрепостился. Она услышала отдаленный грохот грома и спросила себя, как она могла любить человека с такими поверхностными, неглубокими чувствами и мелкими страстями. Она плакала и молила его, но никогда не срывала на нем свой гнев. Самое время.

Джорджи подошла к нему.

– Я никогда не прощу тебя за ложь, которую ты распространял обо мне, будто я не хотела детей. Как ты мог поступить так трусливо?

Он был озадачен ее внезапным нападением и начал теребить браслет на запястье.

– Журналист попался слишком рьяный.

– Ложь! – Ее гнев прорвался одновременно со вспышкой молнии. – Ты лгун и обманщик! У тебя было множество возможностей исправить ту историю, но ты этого не сделал.

– Чего ты так взъелась на меня? Что я мог сказать?

– Правду! – Джорджи подошла еще ближе. Они были одного роста, и она смотрела ему прямо в глаза. – Но даже сказав правду, в остальном ты бы выглядел перед публикой ничтожеством. А вот этого ты не мог перенести!

Он начал брызгать слюной.

– Тебе ли говорить о ничтожествах. Как ты могла выйти замуж за эту задницу?

– Легко. Он страстный, и он меня обожает. – Правда и ложь смешались вместе.

– Ты всегда ненавидела его. Я не понимаю, как такое могло произойти.

– Есть тонкая грань между ненавистью и великой страстью всей твоей жизни.

– Это ты сейчас о чем? О сексе?

– В большей части. Я подразумеваю именно большую.

Намек был очевиден. То, что Ланс в постели не был суперменом, никогда ее не волновало, но беспокоило его. Ей бы следовало стыдиться себя, но стыдно не было.

– Брэм совершенно ненасытный. Я провела так много времени раздетой, что удивляюсь, как не разучилась носить одежду.

Он всегда пытался уйти от обсуждения проблем в их сексуальной жизни, вот и сейчас отвернулся, рассматривая мавританские узоры на каминной доске.

– Я не хочу воевать с тобой, Джорджи. Мы не враги.

– Подумай-ка получше.

– Если бы ты только перезвонила мне… Я действительно виноват перед тобой. Не знаю, как он это делает, но уверен, что он тебя принуждает. Я должен помочь тебе выбраться из этой ситуации.

– Очаровательно! Вот только помощь мне не требуется.

– Ты вышла за него замуж… – он повернулся к ней лицом. – Разве ты не видишь? Это не только плохо для тебя, но и унижает то, что когда-то было у нас.

Сначала она была слишком ошеломлена, чтобы ответить, а потом рассмеялась.

Ланс обиженно надулся, ведь задели его чувство собственного достоинства.

– Это не смешно. Если бы он был приличным человеком… Наши отношения были верными и честными. Только потому, что они закончились, не означает, что их не было. – Он отступил от камина. – Если ты вышла замуж за Брэма по собственному желанию – во что я верю с трудом – то запачкала наши отношения и унизила себя.

– Все, твое время закончилось.

Ланс вдруг вышел из себя.

– Он – игрок. Ленивый, ни к чему не приспособленный. Пьяница и наркоман, наконец. Он живет за чужой счет.

– Убирайся отсюда!

– Ты не собираешься сказать мне правду, не так ли? Все еще слишком сердишься? Скажи мне! Что бы ты сделала на моем месте? Если бы ты встретила любовь всей своей жизни, в то время как была замужем за кем-то еще. Что бы ты сделала?

– Да легко. Во-первых, я бы никогда не вышла замуж за того, кто не был бы любовью всей моей жизни.

Он вздрогнул.

– Я знаю, ты думаешь, что я совершил непростительную ошибку, но прошу тебя, посмотри на это по-другому. Попытайся понять. То, что случилось у нас с Джейд, могло бы никогда не произойти, если бы ты мне не показала, что значит любить кого-то всем сердцем.

От его наглости хотелось и плакать, и смеяться. Он потрогал неопрятную растительность на подбородке.

– Трудно это понять, но без тебя я бы не знал, на что способно мое сердце. – Он потянулся к ней, но блеск в ее глазах его остановил. – Джорджи, ты дала мне смелость, чтобы любить Джейд так, как она этого заслуживает. Как я заслуживаю любить кого-то.

Она была зачарована его словами.

– Ты серьезно?

– Говорю же, мне очень жаль, что я причинил тебе такую боль. Я никогда не хотел этого.

Она заметила то же самое выражение лица, которое у него бывало после просмотров новостей, чтения трогательной книги или посещения приюта для животных. Ланс всегда чувствовал глубоко. Однажды она видела, как он плакал над рекламой пива.

– Ты себе не представляешь, сколько храбрости мне потребовалось, чтобы оставить тебя, – сказал он. – Но мои чувства к Джейд... чувства Джейд ко мне – они были намного сильнее, чем наши с тобой.

– Ты сказал «больше, чем наши с тобой»?

– Я не знаю, как лучше объяснить. Ты показала мне, как нужно любить, и я в долгу перед тобой. Ты не хочешь рассказывать, как попала в ловушку Брэма. Это – твой выбор. Но я все равно помогу тебе. Позволь мне сделать это для тебя. Пожалуйста, Джорджи. Позволь мне помочь тебе освободиться.

– Я не хочу освобождаться.

Молния ударила ближе, от грома задребезжали стекла.

– Мы с Джейд говорили об этом. У нее есть дом на Ланаи . [4] Собственный дом. Оставь его, Джорджи. Поезжай туда на несколько недель, отдохни, а затем… – он сцепил руки, и когда она не ответила, продолжил. – Выслушай меня, хорошо? Я знаю, что поначалу тебе это покажется странным, но обещай, что выслушаешь меня до конца.

Она уставилась на него.

– Я вся внимание. Ни за что на свете не пропустила бы такое.

– Думаю, мы нашли способ повернуть то, что произошло между нами тремя, в хорошую сторону. В нечто действительно экстраординарное, что вернет блеск твоей репутации.

– Не знала, что моей репутации нужен дополнительный блеск.

– Позволь нам только сделать так, чтобы люди забыли, что ты когда-либо выходила замуж за Брэма Шепарда. – Он опять начал теребить браслет. – Ты, Джейд и я... у нас есть шанс сделать кое-что выдающееся, что будет примером для целого мира. Обещай, что не скажешь «нет», пока серьезно не обдумаешь. Это – все, о чем я прошу.

– Эта неизвестность убивает меня.

– Мы, Джейд и я, хотим, чтобы ты поехала с нами, когда мы вернемся из Таиланда.

От грома дом содрогнулся.

– Поехать с вами?

– Я знаю, что мысль кажется сумасшедшей. Сначала я думал так же. Но чем дольше мы говорили об этом, тем больше понимали, какой нам выпал редкий случай. У нас появился шанс показать всему миру, что люди, которые, как предполагается, должны быть врагами, могут жить в мире и согласии.

Джорджи не знала, что лучше: схватить кока-колу или позволить, чтобы ее стошнило. Дождь хлестал в окна.

– Пресса сойдет с ума, – сказал он. – Ты будешь похожа на святую, все забудут о твоем сумасшедшем браке. Причина, по которой мы с Джейд это сделали – достойная причина – привлечет больше внимания. Но, самое главное, что люди во всем мире обратят внимание на собственную вражду и религиозную вендетту. Возможно не в нашей власти изменить весь мир, но мы можем попытаться.

– У меня нет слов!

Вдруг двери на веранду распахнулись и в комнату хлынули гости. Очевидно, Брэм и Мэг не поделились ни с кем новостью о появлении Ланса, потому что вошедшие один за одним прекратили разговор и уставились на парочку. Наконец Рори нарушила молчание:

– Ребята, мы чуть не пропустили самое интересное на вечеринке.

– И не говори! – Лаура не могла отвести взгляда от Ланса, который расплылся в широкой улыбке при виде Пола.

– Пол, приятно снова встретиться. – Он поспешил через всю комнату, протягивая руку – Я скучал по тебе.

– Ланс.

Джорджи поразилась, что Пол просто пожал руку ее бывшему мужу вместо того, чтобы упасть перед ним на колени и просить Ланса забрать ее назад. Хотя, скорее всего, он уже просил.

Чэз с непроницаемым лицом вошла в комнату с подносом, на котором стояли чашки и тарелка с чем-то похожим на домашние шоколадные трюфели. Следом шествовал Аарон с кофейником. Чэз не отводила взгляда от Ланса, поэтому споткнулась о коврик и чуть не уронила поднос.

– Кажется, кто-то сидит в вашем автомобиле, – сказала она.

– Это Джейд, – ответил Ланс. – Мне пора идти.

В голове у Джорджи внезапно загудело.

– Ты привез сюда Джейд?

– Я же говорил, – оправдывался Ланс, – что приехал прямо из аэропорта. Окна машины тонированные, никто ничего не заметит.

В комнате наступила полная тишина, пока Брэм не вышел вперед.

– Как тебе не стыдно, Ланселот, оставлять жену одну в машине. – Его глаза опасно сузились. – Принесите мне зонтик Чэз, я хочу пригласить ее к нам.

Джорджи застыла на месте. Конечно же она ослышалась. Этого не может быть. Брэм был в гневе, он как всегда, реагировал упрямо и импульсивно.

Пол вышел вперед.

– Сейчас же остановись.

Губы Брэма сложились в прямую линию.

– Эта же вечеринка! Чем больше народу, тем веселее.

В эту секунду Джорджи ненавидела его, хотя, предполагалось, что любит, однако показать перед многочисленными свидетелями настоящие чувства не могла. Вместо этого она должна изобразить реакцию веселой девчонки, вступившей в счастливый повторный брак, на женщину, укравшую у нее бывшего мужа-идиота.

– Чэз, когда возьмешь зонтик для Брэма, захвати и пистолет, я покончу с собой.

Кажется она выбрала правильный тон, потому что Рори усмехалась.

– Это – лучшая вечеринка за последние годы.

– Самая лучшая! – усмехнулась Лаура.

– Взбей волосы, – сказала Мэг, как только Брэм и Чэз вышли из комнаты, а за ними поплелся и Ланс. – И подкрась губы. Быстро!

– Не бери в голову, – взмахнула рукой Рори. – Ты и так прекрасно выглядишь.

– Рори права, – проговорила агент Джорджи. – Джейд Джентри ничего против тебя не имеет.

Мэг закатила глаза.

– Кроме самого красивого лица во вселенной, тела, за которое можно умереть, и бывшего мужа Джорджи.

– Нет, правда, – проговорила Джорджи, присев на кушетку. – Все, что мне сейчас нужно, это пистолет.

Пол поспешно подошел к ней.

– Пошли со мной, Джорджи. Ты не обязана с ней встречаться.

Несвоевременная настойчивость отца заставила ее принять прямо противоположное решение.

– Мне нет никакого дела до Джейд.

Ложь. То, что Джорджи перестала любить Ланса, не означало, что она простила его за Джейд. Она жаждала отомстить.

Через некоторое время, Джейд вошла в гостиную, и как будто солнечный луч осветил все вокруг. Как ей удается быть настолько изящной? Какая ирония! Большинство кинозвезд мужского пола выглядят в жизни лучше, но знаменитые женщины выглядят как энцефалитики с большими головами в противовес телу, похожему на палку. Но это не про Джейд. В жизни она была еще эффектней, от ее изящества, напоминающего о старом Голливуде, перехватывало дыхание: сексуальный взгляд Одри Хэпберн, скулы Кэтрин Хэпберн и сливочная кожа Грейс Келли. Прямые, темные, блестящие волосы обрамляли идеальное, в виде сердечка, лицо без единой капли косметики. Грудь эффектная, но не вульгарная, тонкая талия, длинные ноги. Она была чуть ниже Джорджи, но держалась с такой уверенностью, что Джорджи неосознанно внутренне сжималась.

Ланс стоял слева от Джейд, а Брэм оказался с правой стороны от нее. Поскольку Пол вышел вперед, чтобы поприветствовать Джейд, он загородил ее от взгляда Джорджи. Кто знает, преднамеренно это было проделано или случайно.

– Я – Пол Йорк. Как я понимаю, вы только что с самолета.

– Кажется, что мы путешествовали вечность. – Как и Ланс, она была растрепана, но в черных слаксах на красивых стройных ногах и черном топе она выглядела шикарно. Ничто не напоминало в ней женщину, менее месяца назад потерявшую ребенка. Джейд отступила немного, чтобы увидеть гостей за спиной Пола. Она, несомненно, искала Джорджи, чтобы заключить ее в свои объятия. К счастью, прежде чем это произошло, у нее зазвонил телефон.

– Я должна ответить на звонок. Двое наших людей почувствовали себя плохо в самолете.

Она вытащила телефон из своей дорожной сумки и отошла в сторону. Лаура налила кофе в чашку, Мег стащила шоколадный трюфель. Брэм медленно приближался к Джорджи. Она надеялась, что он подойдет к ней не слишком близко, так как она была сейчас не в силах сопротивляться искушению пнуть его как следует.

Рори приложила все усилия, чтобы ослабить напряжение.

– Лаура, я слышала, что ты предложила Джорджи присоединиться к проекту Ричи Гринберга? Очень симпатичный сценарий. Мне жаль, что у нас не было такого раньше.

– Кино о женщине-вампире? – Мег сморщила носик. – Мама что-то говорила о нем.

– Там есть прекрасная роль для Джорджи, – сказал Пол.

– Джорджи это не интересно, – сказал Брэм. – Она устала от комедийных ролей.

Он был прав, но Джорджи сердилась на некую незрелую половину в своем браке.

– Лаура устроила мне встречу с Гринбергом.

Волнение Джейд возрастало, хотя они могли разобрать всего несколько слов. Наконец, она закрыла свой телефон и, нахмурив красивые брови, направилась к Лансу.

– Дурные вести о Дари и Элен. Помнишь о той вспышке атипичной пневмонии на Филиппинах? Доктора боятся, что диагноз подтвердится.

– Атипичная пневмония? Мой бог… – Ланс взял ее за руку. – Как они себя чувствуют?

– Не знаю. Их изолировали и напичкали антибиотиками.

– Мы должны немедленно поехать в больницу.

– Это невозможно.

– Уверен, мы можем войти через черный вход.

– Не в этом проблема. – Она запихала телефон в свою сумку и убрала волосы за плечи. – Мы никуда не можем пойти.

Ланс погладил ее пальцы.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я разговаривала по телефону с руководителем отдела здравоохранения округа. Результаты анализов Элен и Дари будут известны через сорок восемь часов, и пока не известно наверняка, являются ли эти симптомы атипичной пневмонией, все, кто был в самолете, находятся под карантином. – Она окинула взглядом всех, находящихся в комнате. – То же относится и к тем, с кем мы общались после возвращения.

Воцарилась мертвая тишина. Джорджи почувствовала головокружение, и Брэм подошел к ней, чтобы поддержать.

– Ты подразумеваешь нас, – наконец произнес Пол.

– Боюсь, что так.

Брэм замер.

– Не хочешь ли ты сказать, что вы все должны остаться здесь, в моем доме, на следующие двое суток? Мы общались с вами всего ничего.

– До утра вторника, – с нажимом ответила она. – Нелепо, да?

Ее пристальный взгляд устремился на Джорджи.

– Это невозможно, – сказала Лаура. – У меня в понедельник две деловые встречи одна за одной.

Мэг нахмурилась.

– У меня с мамой завтра занятия по верховой езде.

– Если я должна быть в изоляции, я сделаю это в своем доме. – Рори огляделась в поисках сумки. – Я выйду через черный вход.

– Сначала ты должна спросить разрешения в отделе здравоохранения, – сказала Джейд. – Эти парни говорят серьезно. Уверена, сначала необходимо известить их об этом.

Рори приостановила поиски сумки, так как внезапно вспомнила о киношниках, которым она предоставила жилье.

Чэз взяла кофейник, стоявший около Аарона и повернулась к Брэму.

– А что такое атипичная пневмония? Каковы ее симптомы?

Аарон ответил за него.

– «Тяжёлый острый респираторный синдром», очень серьезная инфекционная болезнь. Несколько лет назад была пандемия, во время которой умерли сотни людей, а переболели тысячи. Пандемия очень похожа на эпидемию, только распространена на большую территорию.

– Я знаю, что такое пандемия, – парировала Чэз, но Джорджи знала, что это неправда.

– Абсурд, – возмутился Брэм. – Ланс находился в доме не больше пятнадцати минут. И, видит бог, никто не целовал его.

Джейд откинула волосы за плечи.

– Я объяснила это представителю отдела здравоохранения, но они и пальцем не пошевелят.

Лаура достала свой сотовый.

– Дай мне номер телефона. Я заставлю их сдвинуться с места.

Но она была не единственной в комнате, у кого имелись телефоны – Брэм, Пол, и Рори уже держали их в своих руках. Аарон бросил мимолетный взгляд на Джорджи, у которой он тоже был наготове. Ланс поглядел вокруг:

– Все сразу не могут звонить.

– Я сама позвоню, – предложила Рори. – У меня есть связи.

В течение следующего получаса Джорджи сидела молча и вместе с остальными внимательно прислушивалась к беседе Рори с чиновниками отдела здравоохранения, а потом непосредственно с мэром. Наконец, она признал поражение.

– Даже связи не помогают. Это политика. Поскольку вовлечены знаменитости, никто не хочет брать на себя ответственность, опасаясь, что болезнь выйдет из-под контроля. Это перестраховка, но кажется, мы попались в ловушку.

Присутствующие бросали взгляды на Джорджи, как та отреагирует на то, что ей придется оказаться взаперти с новой женой бывшего мужа. Скутер Браун знала бы, как выйти из этого положения. Скутер часто выходила сухой из еще более жестких ситуаций. Прекрасно. Джорджи подняла Скутер с дивана.

– Мы поступим следующим образом: организуем большой прием гостей. Вот будет забавно!

Чэз бросилась в омут с головой.

– У меня в холодильнике полно еды, так что с этим проблем не будет.

– Мне нужно выпить, – пробормотал Брэм.

– Конечно, ни в чем себе не отказывай, – резко выпалила Джорджи, прежде чем смогла себя остановить. Скутер должна помочь выбраться из сложившейся ситуации. – Прекрасная идея, милый. Открой пару бутылок.

Чэз обратилась к Брэму:

– Где мы всех уложим?

Джорджи хотела предложить Полу пожить в одной комнате с Лансом. Ему понравится побыть накоротке со своим любимчиком.

Постепенно вопрос уладился. Мег настояла на том, чтобы спать на кушетке в кабинете Брэма, уступив кровать в гостевом доме Рори и Лауре. Пол выбрал кабинет Джорджи. В гостиной, где спала Джорджи, расположились Ланс и Джейд. Пришлось немного слукавить, что она якобы использовала комнату для переодевания, и вынести некоторые вещи. После спора вполголоса Чэз нехотя согласилась позволить Аарону спать в ее гостиной. Так Джорджи оказалась в опасной близости к постели мужа. Перспектива вырисовывалась настолько тревожной, что Скутер придется еще раз выручить Джорджи.

– Ветер успокаивается, – прощебетала она. – Давайте включим свет на веранде. Мы могли бы даже положить начало традиции.

– Или нет, – растягивая слова, произнес Скип.

Рори позвонила домоправительнице и попросила принести в непромокаемой сумке и оставить у ворот некоторые личные вещи. Мэг предложила Лауре широкую ночную сорочку. Джейд заявила, что спит нагой, поэтому Джорджи не стоит волноваться. Чэз и Аарон распределили полотенца, туалетные и постельные принадлежности, а так же зубные щетки. Джорджи все время казалось, что ей все это снится.

После того, как гроза закончилась, Мэг повела Рори и Лауру в гостевой дом. Под последними каплями дождя Брэм направился за вещами Рори. Отец Джорджи налил бренди и вышел на веранду. Ланс и Джейд решили принять душ после долгой поездки, и Аарон повел их наверх.

Джорджи начала помогать недовольной Чэз. Через некоторое время она услышала, как включили воду в ее ванной комнате и через двадцать минут выключили.

Один душ на двоих. Очень удобно!

В животе у нее все перевернулось. Хватило бы одного присутствие Ланса, но появление Джейд сделало ситуацию невыносимой. И все благодаря Брэму!

Джорджи спряталась в его спальне. Она нашла себе убежище в самом углу комнаты, где между двумя мягкими стульями располагался инкрустированный деревянный столик, а лампа с тяжелой бронзовой ножкой стояла в изголовье небольшого углового диванчика, обитого тканью в шоколадных тонах, дополнявшей цветовую гамму стен цвета гречишного меда. На диване мог поместиться только один человек, и она выбрала для сна именно это место. Кровать Брэма располагала к сексу, а не к невинной близости на целую ночь.

Она подошла к окну и пристально всмотрелась в омытую дождем дорогу, ведущую к воротам. Несмотря на позднее - далеко за полночь время - она заметила по крайней мере две машины, припаркованные на улице. Папарацци несут бессменную вахту, молясь о единственном удачном кадре, который принесет им целое состояние.

В отделе здравоохранения были все имена изолированных, утечка информации не заставит себя ждать. Теперь придется выпустить общий пресс-релиз. Старые проблемы забыты. Одна большая счастливая семья. Ланс, наконец, получит желаемое – видимость ее прощения и полное оправдание в глазах общественного мнения.

Она облокотилась щекой об оконную раму и задумалась, какой окажется жизнь, если говорить все время одну правду. Но для этого она выбрала не тот город. Этот город построен на иллюзиях. Фальшивые фасады вдоль улиц, ведущих в никуда.

Позади нее открылась дверь. Она услышала звон кубиков льда и уловила запах дождя, когда Брэм подошел ближе.

– Я не ожидал, что так получится, когда ее пригласил. Мне очень жаль.

После неожиданных извинений ее пыл начал угасать.

– А чего именно ты ожидал?

– Послушай, я был взбешен, – он понизил голос, чтобы его не услышали незваные гости, находящиеся за стенкой. – Этот парень появился у нас и решил, что ему все простят? А еще эта мысль о Джейд, которая сидит в машине, жалеет тебя и считает настолько сломленной историей их большой любви, что у тебя не хватит смелости смотреть в ее красивые, гребаные глаза. Я разозлился!

Оставить как есть… Но его самоуправство так походило на поведение ее отца!

– Не ты должен был принимать решение.

– Ты вроде не собиралась его принимать. – Он расстегивал пуговицы своей влажной белой рубашки. – Мне больно видеть, как ты трусишь всякий раз, когда произносят ее имя. Где твоя гордость? Прекрати думать, что она лучше тебя.

– Я не думаю…

– Нет, ты именно так и думаешь. Джейд может в чем-то и лучше. Она просто чертовски умело может уводить чужих мужей. Но все это не имеет никакого отношения к тебе. Научись быть счастливой в своей собственной шкуре. Пора повзрослеть.

– Ты говоришь со мной о взрослении?

– Джейд и Ланс созданы друг для друга. Он не больше твой мужчина, чем…

– Чем ты?

– Точно! – Брэм сделал большой глоток из своего стакана.

– Спасибо за твою проницательность. – Она взяла спальные принадлежности, которые принесла ранее, и прошла в ванную переодеться. Умываясь, она признала, что сердце не обмануло Брэма. Пригласив Джейд в дом, он ошибочно предположил, что так ее защищает. Он не мог предвидеть последствия.

Когда Джорджи вошла, то увидела его развалившимся на подушках, в одних белых боксерах, которые выделялись на смуглых ногах. Покрывало откинуто, на груди открытая книга. Брэм Шепард, читающий книгу, выглядел достаточно фантастично, но очки в стальной оправе на его носу выглядели еще более фантастически.

– Что это?

– Что?

– Ты носишь очки?

– Только для чтения.

– У тебя очки для чтения?

– А что такого?

– У людей с татуировками не должно быть очков для чтения.

– Когда я делал татуировку, у меня их и не было. – Он снял очки и окинул взглядом ее футболку и синие пижамные шорты. – А я-то надеялся, что ты наденешь что-то соблазнительное.

– Даже если бы у меня было настроение, которого у меня сейчас определенно нет, я бы этого не сделала, так как у нас в соседней комнате гости.

– Понимаю, что тебя смущает. – Он встал с кровати, повел ее по ковру в ванную, зашел вместе с ней и закрыл дверь изнутри. – Проблемы больше нет.

– Я все еще зла на тебя.

– Знаю. И это только потому, что я недостаточно искренне просил у тебя прощения.

И он начал ее целовать.

Глава 18

Джорджи ненавидела кинофильмы, в которых единственное, что должен был сделать герой, чтобы заставить героиню обо всем забыть и потерять голову - это зацеловать ее до потери чувств. Она не собиралась легко расставаться со своими обидами, но и не была намерена бросать это долгожданное развлечение. Вместо этого она всё свое разочарование вложила в поцелуй: вонзила ногти в голые плечи Брэма и, прихватив зубами его губу, надавила коленом на …

- Эй, поаккуратнее там, - пробормотал он.

- Заткнись и отрабатывай свои деньги.

Брэм терпеть не мог подобного обращения, поэтому следующее, что она увидела, это пижамные штанишки, свисающие с её лодыжек. Джорджи снова подняла колено, но он поймал его и одним движением оттолкнул подальше от своего достоинства, усадив ее на длинный гранитный прилавок.

Это было единственное, в чём ему не было равных. Джорджи зацепила пояс его боксёрских трусов, но не смогла стащить их сама. Брэм освободил ее, чтобы закончить начатое, и она соскочила со столешницы. Отбросив трусы ногой в сторону, он усадил ее обратно. Выскользнув, Джорджи дотянулась до стеклянной дверцы душевой, представлявшей собой гранитные стены, медную фурнитуру и множество гидронасадок. Превращение любовных ласк в борьбу за власть, едва ли было разумным способом наладить сложные взаимоотношения, но только это можно было получить прямо сейчас.

- Вообще-то, если задуматься … - вмешался он.

Джорджи взмахнула футболкой над головой:

- Включи воду посильнее.

Его не нужно было просить дважды, и мгновенье спустя горячие струи обрушились на их тела.

Два человека. Один душ. Ей хотелось, чтобы об этом узнал Ланс.

А затем Брэм начал намыливать ее, и она напрочь забыла о Лансе. Груди, бедра, ноги. Брэм всему уделил внимание. Она забрала у него мыло и оставила на его теле свои собственные блестящие спирали.

- Ты меня убиваешь, - простонал Брэм.

- Если бы, - Джорджи переместила руку в самое отзывчивое место.

Вода текла по их телам. Он встал на колени и стал ласкать ее ртом. Когда она уже была готова растаять, Брэм прислонил ее к твердой, влажной стене и насадил на себя. Она цеплялась за его плечи, уткнувшись лицом ему в шею. Тяжело дыша, они двигались, словно одно целое, стремясь достичь вершины приливной волны.

- Не говори мне ничего, - сказала она позже. - Я заплатила за это хорошие деньги и не хочу всё испортить.

Он куснул ее за шею.

– Как скажешь, мамочка.

Несмотря на первоначальное решение, Джорджи в конце концов оказалась в его постели. Она ворочалась с боку на бок, в то время как Брэм спокойно спал — ну, если исключить второй любовный раунд, который она затеяла, пытаясь излечиться от бессонницы. Когда все закончилось, Брэм заснул без проблем, а Джорджи оказалась не так удачлива. Она вылезла из кровати и отнесла стакан с недопитым скотчем в башенку, где уселась в одно из глубоких, удобных кресел и уставилась на стены с неясными узорами. Она не любила крепкие напитки, но лед внизу давно растаял, поэтому Джорджи сделала большой глоток и приготовилась к тому, что жидкость провалится в желудок.

Что-то, конечно, провалилось… но это был не скотч.

Джорджи понюхала стакан и щелкнула выключателем настольной лампы. Оставшаяся жидкость имела слабый коричневатый оттенок разбавленного алкоголя, но не вкус. Этот факт медленно проникал в ее сознание… Брэм и его бесконечные стаканы скотча … Неудивительно, что он никогда не выглядел пьяным. Все это время он упивался охлажденным чаем! Говорил же он ей, что не пьет, но Джорджи никогда не приходило в голову поверить ему.

Джорджи оперлась на руки подбородком. Испарился еще один из изъянов. Это ей не понравилось. Предполагалось, что Брэм - создание невоздержанное. Без своих пороков, кто же он на самом деле? Ответ не заставил себя ждать. Более утонченная, опасная версия того мужчины, которым он был всегда. Мужчина, продолжавший доказывать, что ему нельзя доверять, чтобы он ни сказал и что бы ни сделал.

Чэз не могла уснуть. Столько всего нужно сделать. Столько людей, о которых необходимо позаботиться. Горничные не смогут войти из-за карантина, значит, ей нужно будет предусмотреть все. Приготовить еду, постелить постели, выстирать полотенца. Джорджи предложила помочь, но Чэз сомневалась, что та знала, как выглядит стиральная машина, не говоря уж о том, как пользоваться ею.

Чэз встала, чтобы сходить в туалет. Обычно она спала в футболке и трусиках, но сегодня вечером добавила спортивные брюки. Закончив свои дела в ванной, она заглянула к Аарону. Ее должно было бы волновать наличие парня в ее квартире, но только не присутствие Аарона. Ей нравилось, что он немного боялся ее, особенно потому что был старше и намного умнее. Жизнь была бы гораздо легче, имей она такого брата, как Аарон. Больше всего на свете ей хотелось иметь старшего брата, кого-то, кто будет всегда присматривать за ней.

Чэз была слишком занята, чтобы постоянно думать о словах, сказанных Джорджи. Сейчас, в тишине, стоя в дверях, она поняла, что не чувствует ожидаемой паники. Даже Джорджи – казалось бы, ее злейший враг - не назвала Чэз отвратительной. И если ее злейший враг не смотрел на нее, словно она была грязью, возможно, и Чэз ни к чему видеть себя в таком свете. В одном можно было не сомневаться. Нельзя больше лгать о своем прошлом и притворяться, что ничего не случилось, только не после того, как она выболтала правду в камеру. Как знать, может, Джорджи вообще выложит это видео на «YouTube» [1].

Ну и что с того?

Довольно долго Чэз стояла, думая обо всем, через что ей пришлось пройти. Она выжила, не так ли? И была все еще жива, и имела эту замечательную работу. Если кое-кто задирает нос, это его проблема, не ее. Все это время, Чэз пыталась притвориться, что прошлого не существовало, но оно было, и нужно прекратить утаивать его, или она не сможет разговаривать с Джорджи.

Она посмотрела на книжную полку, где спрятала нераскрытые книжки с заданиями для теста GED [2], которые достал для нее Брэм. Он говорил, что многие поступали в колледж всего лишь с тестом GED. Он сам так и поступил, хотя вряд ли кто-нибудь знал о курсах лекций, которые он прослушал за эти годы. Чэз не волновало поступление в колледж, но ее по-настоящему заинтересовала кулинарная школа, а для того, чтобы попасть туда, нужен был этот тест.

Вероятно, она шумела больше, чем думала, потому что Аарон зашевелился. Как ей хотелось, чтобы он перестал быть таким упрямым. Если бы только он послушался ее, то наверняка смог бы заполучить Бекки.

- Что тебе нужно? – проворчал он.

Чэз подошла к книжной полке: - Не могу уснуть. Хочу что-нибудь почитать.

- Бери и выметайся отсюда.

Ей нравилось, когда он начинал говорить как нормальный парень, а не как гиганутый компьютерщик: - Это – мой дом.

- Иди уже спать, ладно?

Вместо того, чтобы взять книгу, она устроилась на стуле напротив него, подтянув босые ноги на край сидения:

- Что, если мы подцепим атипичную пневмонию?

- Маловероятно, - Аарон сел, позевал, потер глаза. Кроме сброшенных ботинок, вся остальная одежда была на нем. - Полагаю, что не повредит стерилизовать посуду, которой пользовались Ланс и Джейд.

Чэз обхватила руками колени.

- Не верится, что Ланс Маркс и Джейд Джентри находятся в доме.

Аарон надел очки и направился на кухню. Чэз поднялась и последовала за ним.

- Единственная знаменитость, кого Брэм приглашает к себе - Тревор. Он выдающаяся личность и все такое, но помимо него, хочется встретить и других, более известных людей. Я мечтаю, чтобы хоть когда-нибудь появился отец Мэг.

Аарон взял стакан воды.

- Что насчет Джорджи?

- Как будто мне она нужна.

- Ты чертовски ревнива.

- Я не ревнива! - Чэз отвернулась к дверному проему. - Я только думаю, что ей нужно уделять Брэму больше внимания.

- Это он должен быть добрее к ней. Она - чудесная, а он ее не ценит.

- Я ложусь спать. Не ешь мою еду.

- Ты думаешь, что я смогу уснуть после того, как ты разбудила меня?

- Это - твоя проблема.

В итоге дело закончилось тем, что они сели смотреть один из фильмов Тревора. Чэз уже три раза видела ее, поэтому заснула, уронив руку на подлокотник.

Утром, проснувшись, она обнаружила Аарона, спящего на другом конце кушетки. Целое мгновение она наслаждалась мыслью о том, как хорошо чувствовать себя в безопасности.

У Джорджи не было сил встретить утро, и когда ее муж-трезвенник встал, она зарылась лицом в подушку. Брэм открыл дверь на балкон, впустив утренний воздух, но даже когда он похлопал ее по попке, она не пошевелилась. Зачем так стремиться начинать день, обещающий стать незабываемо ужасным?

Брэм покинул спальню, и Джорджи снова задремала, казалось, прошло всего несколько минут, как он возвратился.

– Тебе обязательно так шуметь? - заворчала она в подушку. - Я люблю, чтобы мои мужчины были сексуальными и безмолвными, помнишь?

- Джорджи?

Осторожный голос не принадлежал Брэму. Он вообще не принадлежал мужчине. Глаза Джорджи мгновенно открылись. Она повернулась и увидела Джейд Джентри, стоявшую как раз у открытой двери балкона. На ней были вчерашние слаксы и черный топ без рукавов, но так или иначе, она по-прежнему выглядела свежей, даже элегантной. Джейд собрала гладкие прямые волосы в небрежный узел на затылке и использовала дымчатые тени для глаз и блеск для губ цвета бледного мокко. Из украшений на ней были лишь неброские серебряные браслеты и простое серебряное обручальное кольцо.

- Восемь тридцать, - сказала Джейд. - Я предполагала, что ты уже проснулась.

Джорджи заморгала от солнца, и ее левая рука с внушительным бриллиантом выскользнула из-под простыни. – Не хочу быть невежливой, Джейд, но почему бы тебе не убраться отсюда.

- Нам нужно поговорить.

- Ошибаешься, - Джорджи сдернула свободную простыню и обернула ее вокруг голого тела. - Не хочу разговаривать ни с одним из вас.

Глаза Джейд замерли на шее Джорджи:

- Мы застряли здесь на пару дней. Можно избежать неловкости, если мы с тобой проясним ситуацию конфиденциально, прежде чем спустимся вниз.

- Неловкость вообще меня не беспокоит. – Как только Джорджи завязала на груди простыню, с балкона вошел Ланс.

- Джейд? Что ты здесь делаешь? - спросил он.

- Я надеялась поговорить с Джорджи наедине, - ответила спокойно Джейд. – У нее другие планы.

- Например, скинуть ваши задницы с этого балкона!

Ланс обнял жену.

- Джорджи, дай Джейд шанс.

Джорджи, подобрав простыню спереди и стараясь не споткнуться, направилась к ним. - Я уже отдала Джейд мужа. И мои извинения за это, между прочим.

- А мне удастся поучаствовать в ваших извращенных играх? - спросил Брэм от двери, выходящей в холл.

- Выкини их отсюда, - попросила Джорджи, туго натягивая простыню. - Я бы сделала это сама, но у меня только одна свободная рука.

Брэм пожал плечами.

- Хорошо.

- Стойте, – Джейд протянула руку. – Мы с тобой должны быть разумными людьми, Брэм. Все, что я хотела сделать, это поговорить с Джорджи без свидетелей. Она - хороший человек. Я хочу принести извинения за то, что сделала ей больно. Я знаю, это поможет ей избавиться от враждебности, и она сможет исцелиться.

- Какое великодушие, - похвалил Брэм. - Уверен, что исцеление Джорджи и вам обоим позволило бы чувствовать себя намного лучше.

- Не нападай на Джейд, - Ланс напряг кое-какие мускулы. - Джорджи, ты всегда была благоразумна. Это необходимо Джейд, я нуждаюсь в этом. Потом каждый сможет двигаться дальше. - Внимательный взгляд Ланса добрался до шеи Джорджи.

Брэм поднял бровь.

– Признаюсь, эти два клоуна возбудили мое любопытство. Джорджи, нет ли у тебя хотя бы малейшего желания узнать, что они хотят сказать?

- Я уже слышала, что один из этих клоунов собирался сказать вчера вечером, однако я не хочу разрушать свой брак и отправляться с ними в Таиланд на грандиозную фотосессию.

- Ты шутишь.

- Но все должно было быть совсем не так, как выходит со слов Джорджи, - быстро возразила Джейд. – Мы с Лансом говорили о гуманитарной поездке. Джорджи, нам всем нужно начинать мыслить глобальными проблемами вместо личных.

- Я не настолько духовно продвинута.

- Как и я, - сказал Брэм. - Кроме того, мы с Джорджи уже запланировали поездку. На Гаити. Доставляем медикаменты.

Джейд казалась искренне взволнованной.

- Действительно? Замечательно. Если я могу чем-нибудь помочь, только скажите.

- Начни с ухода из моей спальни, - сказала Джорджи.

Джейд выглядела обиженной и великолепной.

- Я думаю, что ты - замечательный человек, Джорджи, и я сожалею, что ты так ужасно обиделась.

- Я не обижена, ты, ненормальная. Я разъярена.

- У тебя есть право сердиться, Джорджи. Я знаю, то, что предлагаем мы с Лансом, сумасшествие, но это так или иначе нужно сделать. Во что бы то ни стало. Давай покажем миру, что женщины разумнее мужчин.

- Разумнее? Ты и мой бывший муж завели интрижку у меня за спиной. Ланс лгал прессе обо мне. Теперь ты хочешь, чтобы я участвовала в каком-то альтруистическом ménage à trois [3]? Я так не думаю.

Глаза Джейд замерцали бездонными озерцами печали.

- Я говорила Лансу, что ты слишком сосредоточена на себе, чтобы задумываться о таких вещах.

- Все, хватит, - Брэм толкнул балконную дверь. - Это был продолжительный визит, однако, по-моему, Джорджи сейчас стошнит.

На сей раз Ланс и Джейд не возражали.

- Забавная пара, - сказал Брэм, защелкивая за ними замок на двери. - Немного впечатлительные, но очень смешные.

Джорджи направилась к ванной.

- Под этой простыней - я голая, мои волосы торчат во все стороны. Я даже не чистила зубы. Джейд может обыграть меня, даже не стараясь.

- Мне нужно было быть более внимательным к твоим трогательным проявлениям заниженной самооценки, - ответил ей вслед Брэм. - Я собираюсь наказать самого себя, забрав тебя в кровать и работая над тем, чтобы стать мужчиной из твоих сексуальных фантазий.

- Или нет, – Джорджи увидела свое отражение в зеркале. Неудивительно, что они пялились на ее шею. Там красовался огромный засос. Она дотронулась до него рукой. - Большое спасибо.

Брэм провел собственным пальцем по изгибу ее плеча: - Я хотел быть уверенным, что Ланс не забыл, кому ты принадлежишь.

Она схватила зубную щетку. Женщины – это не собственность, особенно эта конкретная женщина. Однако, приятно, что он так считает. Что ей действительно не нравилось, так это открытие, что пороков у Брэма оказалось на один меньше, чем он заставил ее поверить. И им скоро придется об этом серьезно поговорить.

Он вручил ей зубную пасту.

- Вчера вечером, когда я выходил наружу, чтобы встретить Джейд, она уже шла к передней двери, говоря по мобильнику. Я не могу доказать это, но думаю, что она обсуждала с кем-то карантин.

- Прежде, чем войти? - спросила Джорджи с полным ртом зубной пасты. - Но какой в этом смысл. Если она уже знала о карантине, почему позволила себе застрять здесь?

- Возможно, потому что она не слишком доверяет своему мужу, чтобы оставить его на два дня с бывшей женой, хорошенькой и сексапильной?

- В самом деле? - Джорджи улыбнулась и сплюнула. - Здорово.

- Ты ведь скажешь мне, когда прекратишь мучиться из-за этой парочки и начнешь жить реальной жизнью.

Она сполоснула рот.

- Это Лос-Анджелес, так что реальная жизнь - иллюзия.

- Брэм! – пронзительно закричала Чэз у подножья лестницы. - Брэм, быстрее! В бассейне змея! Избавься от нее!

Брэм содрогнулся.

- Я притворюсь, что не слышал этого.

- Нужно было бы заставить Джейд и Ланса разбираться с этим. - Джорджи поставила зубную щетку. - Это наверняка один из их родственников.

- Брэм! – взывала Чэз. - Быстрее!

Джорджи накинула халат и пошла вслед за Брэмом к бассейну, где гремучая змея заползла на покачивающуюся на воде доску для плавания. Гремучник, хоть и небольшой - фута два длиной - оставался ядовитой змеей, нелюбящей воду.

Вопли Чэз подняли по тревоге других гостей. Поскольку появились Ланс с Джейд, Брэм подобрал сачок для сбора листьев и протянул им: – Твой выход, Ланселот. Произведи на женщин впечатление.

- Я - пас.

- Не смотрите на меня, - сказала Джейд. - У меня фобия.

- Я ненавижу змей, - скорчила гримасу Чэз.

Джорджи протянула руку к Брэму.

-О, дай сюда. Я сама все сделаю.

Хорошая девочка, - Брэм передал ей сачок.

Когда Джорджи брала его, появилась Лаура, сопровождаемая Рори. Последняя щелчком закрыла сотовый и бросилась к кромке бассейна, каблуки ее дорогих сандалий от Гуччи [4]застучали по террасе.

- Это что, гремучник?

- Наверняка, - Брэм мельком взглянул на Рори, затем протянул руку Джорджи. - Милая, что ты делаешь? Дайте это мне. Я ни за что не позволю тебе приблизиться к опасной гремучей змее.

Подавив улыбку, Джорджи возвратила сачок. Брэм стиснул зубы и осторожно вытянул его над бассейном. Появились Мэг с Полом и стали наблюдать за процессом. Мэг время от времени давала советы. Змея шипела и извивалась, но в конечном счете, Брэм сумел сбить ее с доски для плавания в сачок. Между лопатками у него расплылось пятно пота. Пятясь, он оттащил растянувшийся сачок к задней части двора, а затем перебросил змею через каменную стену.

- Великолепно, - сказала Рори. – Теперь, как только она полностью подрастет, то сможет приползти назад, ко мне во двор.

- Если это случится, сообщи мне, - сказал Брэм. - Я сразу приду и позабочусь о ней.

- Нужно было убить ее, - сказал Ланс.

- Почему? - парировала Мэг. – Потому что она вела себя как змея?

Джорджи поняла, что нужно кое-что прояснить. И, несмотря на неловкость, нужно сделать это прямо сейчас, пока Рори рядом.

- Знаешь, Рори… Те самые напитки, которые Брэм повсюду носит с собой… Это охлажденный чай.

Брэм посмотрел на нее так, словно она потеряла рассудок, впрочем, как и все остальные.

– Только так все поймут, что ты больше не пьешь, - сказала она неуверенно. - Ты прекратил курить пять лет назад, и орегано [5] на кухне - действительно орегано. Что касается наркотиков… я нашла какие-то витамины «Флинстоун» [6] и «Тайленол» [7], но……

- Я не пью витамины «Флинстоун»!

- «Одна в день» [8]. Как бы то ни было, если бы люди узнали, что ты не такой уж большой говнюк, то перестали бы считать меня сумасшедшей из-за того, что я вышла замуж за тебя. - А еще Джорджи подумала, что Рори могла бы более охотно продвигать «Домик на дереве». Мозг Джорджи заработал по-новому, загадывая далеко вперед.

Брэм, наконец, вступил в игру.

- Ты была не в себе, выходя за меня замуж, но я счастлив.

Они изобразили короткое супружеское объятие, хотя по напряженно сдвинутым бровям Брэма она поняла, что он ею не доволен.

- Мой герой, - Джорджи погладила его по груди.

- Ты слишком добра ко мне, дорогая.

Лаура задала Лансу и Джейд вопрос, который будоражил умы всех присутствующих: – А как вы двое? Появились какие-нибудь симптомы?

- Устали после перелета, но в остальном здоровы, - сказала Джейд.

Рори щелкнула крышкой сотового:

- Дайте мне список всего, что вам нужно. Один из моих помощников соберет все это и сложит у задних ворот.

Ланс похлопал Пола по плечу: – Как здорово снова тебя увидеть. У нас наконец-то появилась возможность пообщаться.

Их воссоединение вызвало у Джорджи тошноту, и она собралась было уйти, но ее остановил ответ отца: - Боюсь, сейчас нам не о чем говорить, Ланс.

Казалось, Ланс не знал, что сказать: - Пол … Это было для всех тяжело, но …

- Для всех? - спросил ее отец. - Как мне представляется, главным образом трудности испытывала Джорджи. У тебя, кажется, дела идут прекрасно.

Ланс опешил, Джейд наморщила лоб. А Джорджи была тронута: – Продолжай, папа. Я не возражаю..

- Возражаю я, - ответил он и ушел.

Губы Брэма слегка изогнулись:

- Не понимаю. Вчера вечером, когда мы вдвоем планировали пойти на рыбалку, папа был в таком хорошем настроении…

Джорджи изучала его. С каких пор, Брэм Шепард стал человеком, на которого она могла рассчитывать? Что касается ее отца … он пренебрежительно обошелся с Лансом, оберегая ее или теша собственную гордость?

Джорджи повозилась волосами и косметикой, но надела джинсы и простую белую футболку, чтобы не выглядеть так, как будто излишне старательно трудилась над своим внешним видом. Спустившись вниз, она обнаружила всех вынужденных обитателей дома, жующими разнообразные хлопья и булочки и нерасстающимися со своими сотовыми. Чэз стояла у плиты, готовя яйца по заказу, а Ланс пробормотал, что хотел бы омлет из двух белков. Рядом с ним Джейд, прервав телефонный разговор, попросила кипяток для травяного чая. Наверху гудел вертолет. Сквозь французские двери Джорджи заметила Пола, говорившего с кем-то по мобильнику. Лаура сидела в столовой с телефоном у уха и блокнотом. За кухонным столом Рори быстро делала пометки на полях первой полосы «Los Angeles Times »[9]. Мэг, усевшись напротив нее на табуретку, настойчиво пыталась заверить свою мать по мобильнику, что с ней все в порядке.

Брэм принес из гаража упаковку бутылок с водой. Шум от второго вертолета присоединился к первому, и он взглянул вверх. Вертолет начал кружиться над домом.

– Да, шоу-бизнес - исключительный бизнес в своем роде.

Информация просочилась гораздо быстрее, чем ожидала Джорджи. Она представила фотографа, свисающего с полозьев вертолета, с телеобъективом, направленным на их дом, рискующего жизнью, чтобы получить тот первый совместный кадр: она, Ланс и Джейд. Сколько такая фотография может принести? Наверняка шестизначную цифру.

Она наполнила кружку кофе и скользнула под укрытие веранды. Здесь вращение вертолетных лопастей было слышно гораздо громче. Отец стоял прислонившись к одной из витых колонн. Заметив ее, Пол закончил телефонный разговор. Они изучали друг друга. Его глаза за стеклами очков без оправы выглядели усталыми. Может быть, когда Джорджи была маленькой, отношения между ними были проще, но она этого не помнила. В то время он остался двадцатипятилетним вдовцом и в одиночку воспитывал дочь. Джорджи прижала к груди кружку с кофе:

- Ты все еще подписываешь автографы за Ричарда Гира?

- Вот только вчера подписал один.

Такие просьбы стали поступать, когда Пол начал седеть. Сначала он пытался объяснить, что он не Гир, но люди часто не верили ему, а некоторые даже отпускали комментарии о зазнавшихся кинозвездах. В конечном счете, Пол решил, что не принесет Гиру пользы, если будет отшивать его фанатов и начал подписываться.

- Держу пари, что это была женщина, - сказала Джорджи, - и держу пари, что она полюбила тебя в «Офицере и джентльмене» [10]. Люди должны быть выше этого. Это не лучший твой фильм.

- Это правда. Они легко забывают о «Неверной» [11]и «Мистификации» [12].

- Что на счет «Чикаго» [13]?

- Или «Первобытного страха» [14].

- Нет. Эд Нортон [15] украл его у тебя.

Он улыбнулся, и они оба замолчали, нейтральные темы были исчерпаны. Джорджи поставила кофе на один из покрытых кафелем столиков и попыталась вести себя как взрослый человек.

- Я ценю то, что ты недавно сказал Лансу, но у вас двоих собственные отношения. С моей стороны было бы неправильно испортить их.

- Ты действительно думаешь, что я собираюсь дружить с ним после того, что он тебе сделал?

Нет, конечно. Отец слишком сильно беспокоился о ее имидже, чтобы быть замеченным с Лансом Марксом.

Неровный солнечный луч разрезал серебряное пламя его волос.

– То, как ты защищала Брэма – это очень трогательно, - сказал он, - но я сомневаюсь, что все тебе поверили. Что ты с ним делаешь, Джорджи? Объясни мне так, чтобы я понял. Объясни, как ты могла скоропалительно влюбиться в мужчину, которого не выносила. Мужчину, который…

- Он - мой муж. Я больше ничего не хочу слышать.

Но перчатка была брошена, и Пол подошел ближе.

- Я надеялся, что теперь ты, наконец, поймешь, что представляет собой человек, с которым ты должна быть вместе.

- Что ты подразумеваешь под словом «наконец». Я уже поняла это, помнишь? И тот брак уж точно не стал потрясающим успехом.

- Ланс никогда не был подходящим тебе мужчиной.

Это все вертолеты. Они так шумят, что искажают его слова.

- Прости?

Пол отвернулся от нее: - Я поддерживал тебя с Лансом, даже зная, что он никогда не сможет сделать тебя счастливой, но больше этого делать не буду. Публично я произнесу правильные слова, но в личной беседе собираюсь высказывать свое мнение. У меня нет желания снова начинать с тобой игры в притворство.

- Минутку! О чем ты говоришь? Ты представил меня Лансу. Он тебе нравился.

- Но не в качестве твоего мужа. Ты бы не услышала ни слова критики.

- Ты никогда не говорил, что не любил его, только что он, в отличие от меня, не так многогранен, еще раз подразумевая, что я должна быть более сосредоточена.

- Я совсем не это имел в виду. Джорджи, Ланс - приличный актер. Он нашел свою нишу, и он достаточно умен, чтобы держаться ее. Но у него никогда не было актерской индивидуальности. Он полагается на людей вокруг себя, чтобы определить, кто он. Пока он не встретил тебя, он вообще едва читал. Ты – тот человек, кто заинтересовал его музыкой, танцами, искусством и даже общественной жизнью. Его манера впитывать индивидуальность других людей, помогает ему быть хорошим актером, но не делает его хорошим мужем.

Вообще-то, Брэм говорил то же самое.

- Я не мог выносить, как ты вела себя с ним, - продолжал Пол, - будто ты благодарна, что он выбрал тебя, хотя должно было быть наоборот. Он питался этим. Он питался тобой: твоим чувством юмора, твоим любопытством, непринужденными отношениями с людьми. Ему такие вещи давались нелегко.

- Не могу поверить… Почему ты никогда ничего мне не говорил? Почему ты не сказал мне, что думал о нем?

- Я пытался, но каждый раз ты поворачивалась спиной. Чтобы я ни говорил, стараясь повлиять на тебя, все равно ты поклонялась ему. У нас были достаточно напряженные отношения из-за твоей карьеры. Разве критика в его адрес не заставила бы тебя обидеться на меня еще больше?

- Ты должен был быть честнее. Я всегда полагала, что ты заботился больше о нем, чем обо мне.

- Ты любишь думать обо мне самое худшее.

- Ты обвинял меня в разводе!

- Я никогда не обвинял тебя. Но я действительно обвиняю тебя в том, что ты вышла замуж за Брэмвелла Шепарда. Это самая большая глупость…

- Остановись. Больше ничего не говори, - Джорджи прижала пальцы к вискам. Она чувствовала себя перевернутой вверх тормашками. Отец говорил ей правду или пытался переписать историю, чтобы сохранить иллюзию собственного всемогущества?

Внутри звонили телефоны, можно было услышать гудение селекторной связи у ворот. Третий вертолет опустился ниже двух других.

– Сумасшествие какое-то, - Джорджи махнула рукой. - Мы … поговорим об этом позже.

Лаура подождала, пока Джорджи не исчезла, и появилась с задней части веранды. Пол выглядел настолько ранимым, насколько вообще может выглядеть неуязвимый Железный человек. Он был загадкой для нее. Всегда жестко контролирующий себя. Она не могла представить его смеющимся над забористым грязным анекдотом, не говоря уж о том, чтобы быть застигнутым в момент невероятного оргазма. Она не могла представить, как он делает что-либо неумеренно.

По голливудским стандартам Пол жил скромно. Водил «Лексус» вместо «Бентли», владел таунхаусом [16] с тремя спальнями вместо особняка. Он не держал личный штат прислуги и назначал свидания женщинам своего возраста. Какой еще пятидесятидвухлетний мужчина из Голливуда вел себя также?

За эти годы она потратила столько сил и времени, обижаясь на него, что он стал для нее лишь символом ее неудач . Только сейчас Лаура обнаружила его ахиллесову пяту, и что-то внутри нее дрогнуло.

- Джорджи потрясающий человек, Пол.

- Вы думаете, я этого не знаю? - он быстро вернулся к своему высокомерному имиджу. – Вот как вы строите свою карьеру? Подслушивая?

- Это произошло случайно, - сказала Лаура. - Я вышла сюда, надеясь поймать связь получше, и услышала ваш разговор. Я не хотела мешать.

- А вернуться в дом и оставить нас в покое?

- Я была обескуражена вашей тупостью. Это на время меня парализовало. - Лаура с трудом вздохнула, не веря, что эти слова покинули ее рот. Она хотела бы списать свой неосторожный язык на счет бессонной ночи, но вдруг это было кое-что более опасное? Что если все эти годы самоуничижения, наконец, разрушили последние барьеры ее сдержанности?

Пол никогда не сталкивался с чем-то, кроме ее раболепия, и его брови приподнялись в удивлении. Вся карьера Лауры строилась на представлении Джорджи Йорк, и нужно было быстро принести извинения.

- Я только имела в виду … Вы всегда кажетесь уверенным в себе, в своих убеждениях и никогда не пересматриваете их. - Она взглянула на его темно-синие слаксы, дорогую рубашку-поло, и ее извинение пошло вкривь и вкось. - Только посмотрите на себя. На вас та же самая одежда, что и прошлой ночью, но вы не испачкали, не измяли ее. Вы выглядите устрашающе.

Если бы только он не откинулся на пятках назад и не взглянул сверху вниз на ее прискорбно измятую блузку-кимоно и поникшие слаксы цвета слоновой кости, возможно, Лаура смогла бы остановиться. Вместо этого она слишком громко сказала: - Та, с кем вы разговаривали, ваша дочь. Ваш единственный ребенок.

Его пальцы сжались вокруг кофейной чашки, которую оставила Джорджи.

- Я знаю, кто она.

- Я часто думала, что мой отец был плох. Он паршиво обращался с деньгами, не мог удержаться на работе, но день никогда не проходил без того, чтобы он не обнял своих детей и не сказал, как сильно он нас любит.

- Если вы полагаете, что я не люблю свою дочь, вы ошибаетесь. У вас нет детей. Вы не можете понять, на что это похоже.

У Лауры было четверо замечательных племянниц, и она довольно хорошо представляла сложности родительской любви. Нужно было остановиться на этом. Но кажется, ее язык действовал отдельно от мозга.

- Я не представляю, как вы можете настолько отдаляться от нее. Неужели нельзя вести себя как отец?

- Очевидно, вы недостаточно усердно подслушивали, иначе бы знали, что я так себя и вел.

- Читая лекции и критикуя? Вы не одобряете то, как она поступает со своей карьерой. Вам не нравятся ее вкусы в выборе мужчин. Что именно сближает вас с ней? Кроме продвижения ее карьеры, конечно.

Лицо Пола вспыхнуло от ярости. Она не знала, кто из них потрясен сильнее. Лаура рушила все, над чем работала долгие годы. Нужно было просить прощения, но она слишком устала от себя, чтобы найти правильные слова.

- Вы только что перешли черту, - сказал Пол.

- Я знаю. Я… Мне не следовало это говорить.

- Вы чертовски правы – не следовало.

Но вместо того, чтобы спастись бегством прежде, чем будет нанесен более значимый ущерб, Лаура упрямо осталась стоять на месте.

- Я никогда не понимала, почему вы так неодобрительно относитесь к ней. Джорджи - потрясающая женщина. У нее мог бы быть лучший вкус в выборе мужчин, хотя должна сказать, что Брэм стал приятным сюрпризом, но … В ней есть теплота и щедрость. Сколько вы знаете актеров, пытающихся облегчить жизнь людям вокруг них? У нее острый, как бритва, язык и она многим интересуется. Если бы она была моей дочерью, то я просто любила бы ее, а не вела себя так, словно хочу переделать ее.

- Понятия не имею, о чем вы говорите.

Но Лаура видела, что Пол точно понял, что подразумевалось.

- Почему бы вам не подурачиться с ней иногда? Полентяйничать. Поделать что-нибудь не связанное с бизнесом. Сыграть в карты, поплескаться в бассейне.

- Как насчет поездки в Диснейлэнд? - спросил он язвительно.

- А что в этом плохого? - бросила она в ответ.

- Джорджи - тридцать один, а не пять.

- А вы возили ее туда, когда ей было пять?

- Ее мать тогда умерла, и я был немного занят, - отрезал он.

- Должно быть, это было ужасно.

- Я старался быть таким хорошим отцом, каким умел.

Она увидела в его глазах настоящую боль, но не поддалась сочувствию.

- Вот что беспокоит меня, Пол… Если даже я не понимаю, насколько сильно вы любите Джорджи, понимает ли она?

- Достаточно. Более чем достаточно. Если вы с таким же уважением относитесь к нашим деловым отношениям то, видимо, нужно пересмотреть их.

У Лауры скрутило живот. Еще можно было все спасти. Можно было сослаться на болезнь, безумие, атипичную пневмонию … Но она не сделала ничего. Вместо этого она расправила плечи и ушла с веранды.

Она возвращалась в домик для гостей, и сердце ее колотилось. Лаура думала об убийственных ипотечных выплатах за дом; о том, что случится с ее репутацией, если она потеряет звездного клиента, о том, как ужасно, как катастрофично она облажалась. Так почему бы ей не побежать обратно и не извиниться?

Потому что хороший агент – настоящий агент – должен понимать, как помочь своим клиентам, и впервые, Лаура почувствовала, что сделала именно то, что нужно.

Примечания:

1) YouTube (Ютуб или Ютъюб) - сервис, предоставляющий услуги хостинга видеоматериалов. Пользователи могут добавлять, просматривать и комментировать те или иные видеозаписи.

2) GED - General Educational Development (Общий образовательный тест развития) - что-то вроде диплома об окончании общеобразовательной школы. GED-тесты ввели во времена Второй Мировой Войны как способ помочь возвращающимся ветеранам, прервавшим свое обучение и не получившим аттестат. Эти тесты дают возможность недоучившимся гражданам доказать колледжам и работодателям свою образованность и знание элементарных школьных предметов

3) Ménage à trios (менаж а труа) - буквально «хозяйство/ семья втроем» (фр.). Классически определяет буржуазную семью "втроем": муж, жена и богатый содержатель.

4) Gucci (гуччи) – всемирно известный бренд, созданный итальянцем Гуччо Гуччи, стал известен благодаря по мягким кожаным туфлям типа мокасин, сумкам и чемоданам, является синонимом блеска и роскоши. Ходят слухи, что в новом голливудском блокбастере Анжелина Джоли сыграет Патрицию Реджани, покушавшуюся на жизнь Маурицио Гуччи, внука основателя компании Gucci Гуччо Гуччи, и осужденную на 29 лет. Фильм Ридли Скотта будет называться Gucci, съемки начнутся в 2010 году.

5) Орегано - смесь пряностей для паштетов, начинок из ливера или мяса, домашних колбас. Одним из основных компонентов этой всемирно известной пряной смеси является сушёная или свежая Душица обыкновенная (лат. Origánum vulgáre, вид многолетних травянистых растений из рода Душица семейства Яснотковые), которая и дала смеси название. Орегано добавляют к жареному, тушёному и запечённому мясу, соусам и подливкам. В итальянской кухне ею ароматизируют пиццу. В некоторых европейских странах с этой пряностью готовят блюда из шампиньонов, отличающиеся нежным вкусом и ароматом.

6) Флинстоун - популярные детские витамины, их рекламируют персонажи одноименного мультсериала.

7) Тайленол - ненаркотический гипоаллергенный анальгетик и жаропонижающее средство, парацетамол.

8) Одна в день - One A Day – пищевая добавка от фирмы BioTechUSA , содержащая в одной таблетке дневную норму витаминов и минералов. 9) Los Angeles Times (Лос-Анджелес таймс) - (сокращённо LA Times) — одна из наиболее популярных и авторитетных газет США. Публикуется в Лос-Анжелесе и первоочередное внимание уделяет освещению событий городской жизни. По тиражу занимает 4-е место в США .

10) «Офицер и джентльмен» (An Officer and a Gentleman) - мелодрама режиссёра Тэйлора Хэкфорда, снятая в 1982 году, с Ричардом Гиром в главной роли. Фильм получил шесть номинаций на награду американской киноакадемии "Оскар" и две статуэтки Оскара в номинациях "Лучшая мужская роль второго плана" - Луис Госсет мл. и "Лучшая песня"- «Up Where We Belong»,а также награду Британской киноакадемии и два "Золотых глобуса" в тех же номинациях. Не рекомендуется к просмотру детьми и подростками моложе 16 лет.

11) «Неверная» (Unfaithful) – триллер 2002 года режиссёра Эдриана Лайна, с опять-таки Ричардом Гиром в главной роли. Номинация Оскар за 2003 год - Лучшая женская роль (Дайан Лэйн).

12) «Мистификация» (The Hoax) – драматическая комедия 2006 года режиссера Ласе Хальстрёма.

13) «Чикаго» (Chicago) – экранизация известного одноименного мюзикла, снятая Робом Маршаллом в 2002 году. Фильм был удостоен шести из тринадцати «оскаровских» статуэток, на которые он был номинирован. Не рекомендуется лицам до 13 лет.

14) «Первобытный страх» (Primal Fear) - остросюжетный фильм режиссёра Грегори Хоблита по одноимённой книге Уильяма Дила. Смесь драмы, триллера, детектива. Среди всех фильмов выпуска 1996 года фильм остался в числе 30 лидеров проката, войдя в десятку самых кассовых за первую половину киносезона. Блистательный дебют в кино Эдварда Нортона.

15) Эдвард Нортон - американский актер, режиссер, продюсер, сценарист. Среди наиболее известных его ролей: Рассказчик в «Бойцовском клубе», король Балдуин в «Царствии небесном», Уолтер Фейн в «Разрисованной вуали».

16) Таунхаус (Townhouse ) – комплекс малоэтажных комфортабельных домов, совмещённых друг с другом боковыми стенками. Каждый из таких домов имеет свой вход, иногда гараж и небольшой палисадник.

Глава 19

Весь день, пока над головой кружили вертолеты, Брэм наблюдал за разворачивающейся перед ним шахматной партией. Он видел, как Джорджи старается по мере возможности держаться подальше от Ланса, Джейд и своего отца, в то время как Пол почти ни с кем не говорил. Он видел, как Чэз угождает Лансу и Джейд, но оставляет свое привычное «шило в заднице» для Джорджи и Аарона. Мег помогала на кухне, презрительно улыбаясь Лансу всякий раз, как тот проходил мимо, и делая вид, что Джейд – невидимка. Лаура взяла на себя роль нервной Швейцарии, стараясь держаться нейтралитета среди воюющих народов. И все подлизывались к Рори, включая его самого.

Брэм решил, что карантином доволен он один, ну за исключением, может быть, Чэз. Он уже планировал прорекламировать себя Рори, но тут объявился Ланс, а так у него появился еще остаток выходных, чтобы застать ее одну, ведь она не могла избегать его вечно.

Вертолеты и несчастный случай со змеей отбили у всех всякое желание идти в бассейн. Некоторые собрались на кухне, и Брэм заметил, что Джорджи опять дурачится с видеокамерой. Чэз стала закипать, и он быстренько вмешался:

– Джорджи, почему бы тебе не попрактиковать свои навыки интервьюера на Лауре? Женщина-агент в Голливудском акульем заповеднике и всё такое.

- Я не хочу разговаривать с Лаурой. Я хочу снова поговорить с Чэз.

- Только потому, что здесь нет уборщиц, - презрительно ухмыльнулась Чэз. – Она просто обожает с ними разговаривать.

Чувствовать себя единственным взрослым человеком в комнате было для Брэма ощущением незнакомым.

– А как тогда насчет интервью с Аароном, - предложил он, что показалось ему верхом разумности.

- Меня не интересуют разговоры с мужчинами, - рявкнула Джорджи. – Ладно. Я проведу интервью с тобой.

- Пусть он снимет одежду, - высказалась стоявшая возле кухонного стола Мег. – Это придаст остроты.

- Прекрасная мысль, - сказал Брэм. – Давай сделаем это в спальне.

Джорджи наконец-то вспомнила про свою роль любящей женушки.

– Не дразни меня так, пока мы тут не одни.

И в его голове мелькнула серия полупорнографических видений. Кто бы подумал, что Джорджи окажется такой горячей? С самого начала ее сексуальное доминирование заводило его. В отличие от других женщин, ей было наплевать на то, как возбудить его, и каким-то образом это лишь сильнее заводило. Он и представить не мог, насколько забавной окажется сексуальная часть его фиктивного брака . Настолько забавной, что он начинал испытывать некоторые неудобства. В его жизни было место только для одного человека. Чэз была случайностью.

Ближе к вечеру все мобильные телефоны и карманные компьютеры стали разряжаться. Только Рори, у которой была зарядка и еще один телефон из пакета, оставленного за воротами, продолжала работать. Лаура заявила, что без своего мобильного она просто задыхается, и попросила Джорджи спеть, но в связи с тем, что в доме не было пианино, Джорджи отказалась. И хотя Брэм частенько дразнил ее из-за роли в «Энни» , слушать Джорджи, с ее сильным голосом и неисчерпаемой энергией, было забавно. Возможно, он приобретет пианино, чтобы сделать ей сюрприз.

Джейд устроилась в библиотеке с книгой по международной экономике. Джорджи исчезла с Аароном, остальные перешли в проекционный зал. Брэм направился в свой офис со стаканом крепчайшего ледяного чая, который был менее вредной привычкой, если сравнить с его прежними пристрастиями.

Он взял сценарий, присланный ему агентом. Со всей этой шумихой вокруг его женитьбы, он получил на несколько сценариев больше, чем обычно, а вот роли не изменились: плейбой, жиголо, какой-то посредственный торговец наркотой. Он не мог припомнить, когда в последний раз видел что-то, что не было бы бредом. Прочтя несколько страниц, Брэм понял, что этот сценарий ничем не отличается от предыдущих. Ему захотелось выкурить сигарету, но вместо этого он глотнул ледяного чая, проверил почту и вернулся в дом, чтобы приняться за настоящую работу из его повестки дня.

Рори перенесла свой оперативный центр в уголок веранды. Хотя было воскресенье, она висела на телефоне с полудня, устраивая и разрушая карьеры. А сейчас засела за лэптоп . Он прошел к столу, где она работала, и не дожидаясь приглашения, которого все равно не последовало, сел в кресло напротив нее.

- Как бы я не ценила ваше гостеприимство, - заговорила та, не поднимая головы, – вы тратите свое время, если только не желаете побеседовать о погоде.

- Я полагаю, что лучше тратить понапрасну время, чем деньги «Вортекс».

Она посмотрела на него.

Брэм вытянул ноги и устроился в кресле, демонстрируя ледяное спокойствие, хотя его внутренности скрутило в узел. – Вы самая умная женщина в этом городе, но сейчас ведете себя глупо.

- Обычно разговор начинают с лести.

- Вам не нужна лесть. Я точно знаю, насколько вы хороши. Но ваша личная неприязнь ко мне мешает вам судить объективно.

- Это вы так считаете.

- Кейтлин Картер становится жадной. Если вы подождете, пока я отзову свое предложение, то потратите на «Домик на дереве» намного больше денег, чем сейчас. Как вы это объясните своему совету директоров?

- Я рискну. И это вы ведете себя глупо. Если вы передадите «Домик на дереве» без всяких ограничений сейчас, то гарантированно становитесь помощником продюсера…

- Бессмысленно.

- И вы в самом деле заработаете деньги на своих первоначальных вложениях. Но если вы так и будете упрямиться, то останетесь ни с чем. Я могу сделать эту картину. Чего еще вам желать?

- Я хочу, чтобы в реальность обратилась та картина, что находится у меня в голове, - он старался оставаться спокойным, но это значило для него слишком много, и он чувствовал,

что теряет хладнокровие. - Я хочу сыграть Дэнни Граймса. Я хочу получить гарантии, что режиссером будет Хэнк Питерс. – Брэм поднялся из кресла. – Я хочу быть в курсе событий каждый день, чтобы быть уверенным, что именно тот сценарий, что я передаю и будет на экране, чтобы какая-нибудь сволочь из студии не вмешалась, решив добавить проклятую погоню на машинах.

- Я не позволю этому произойти.

- Вам же нужно управлять студией. Вы этого даже не заметите.

Рори потерла глаза.

– Брэм, вы слишком много просите. Если говорить напрямик, то вас знают по трем вещам: Скипу и Скутер, порно-пленке и званию тусовщика. Я начинаю верить Джорджи, когда она говорит, что вы переросли последнюю роль. Но вы не участвовали ни в чем крупномасштабном с тех пор, как закончилось то шоу. Вы действительно можете себе представить, как я иду к совету директоров и говорю им, что доверила такой проект, как «Домик на дереве», вам?

- У меня есть собственное видение! Как вы не понимаете? – вены на его шее запульсировали. – Я точно знаю, как снять этот фильм. На что он должен быть похож. Какое ощущение от него должно быть. Я – единственный могу поставить фильм, который вы хотите. Разве так тяжело это понять?

Она посмотрела на него долгим и пристальным взглядом.

– Простите, - сказала она мягко. – Я не могу этого сделать.

Подлинное сожаление в ее голосе поведало ему, что он уже достиг конца пути. Он сделал всё, что мог, чтобы убедить её, и он проиграл. Он был в шоке, когда осознал, что его руки дрожат. Но каким-то образом сумел пожать плечами. Он не станет умолять.

Его офис был единственным местом, куда можно было сбежать из переполненного дома, но он свернул в сторону от него, заметив какое-то движение возле двери. Это была Джорджи. Даже с расстояния в пятнадцать футов, он мог видеть взволнованно нахмуренные брови и участие в зеленых глазах.

Она слышала каждое слово. Ему не понравилось это точно так же, как не понравилось потерять свою мечту.

Ужин оказался пыткой. Ланс пытался очаровать и вернуть расположение Пола, но Пол оставался невосприимчивым. Джейд пустилась в долгие разглагольствования насчет индустрии детской порнографии, что заставило их чувствовать себя расстроенными и виноватыми. Джорджи почти не разговаривала, Рори казалась очень занятой, а Лаура продолжала кидать обеспокоенные взгляды на Пола и Джорджи. Черта с два Брэм покажет Рори, что она его победила, поэтому он заставил себя поддразнивать Мег, которая единственная за этим столом не выглядела так, словно хотела бы оказаться в другом месте.

Вертолеты наконец-то улетели на сегодня. Чэз принесла клейкий карамельный десерт, такой насыщенный, что только Джорджи съела всю порцию, черпая его вилкой с упрямой решимостью, которой Брэм до конца так и не понял. Джейд, казалось, не слишком волновалась о еде, оставила свою порцию нетронутой и, когда Чез появилась вновь, заказала четверть яблока. Ее требование должно быть в самом деле разозлило Джорджи, потому что та вскочила из-за стола и вошла в роль Скутер Браун:

– Уже почти восемь часов. Все идем в гостиную. Для вас запланировано специальное развлечение.

Это было новостью для него. Плохой новостью. Ему очень хотелось сбежать.

- Я не играю в шарады, - заявила Мег, – или другие игры, в которые вы, актеры, так любите играть.

Лаура и Рори выглядели огорченными, но Джорджи не сдавалась.

– У меня на уме есть кое-что поинтереснее.

- Вот и держи это там же, - сказал Брэм, стремясь доказать Рори, что она его не расстроила. – Ты обещала, что никто, кроме меня, не увидит тебя танцующей обнаженной.

- Никаких танцев, - ответила она без промедления. – В прошлый раз, извиваясь на шесте, я потянула сухожилие.

Даже Пол выдавил улыбку, и все женщины рассмеялись, за исключением Джейд, и у Брэма создалось впечатление, что жизнь слишком сильно потрепала ее, чтобы она могла принять что-нибудь легко. Ланс немедленно стал серьезным, чтобы поддержать жену. Каков придурок.

Когда все остальные покинули столовую, Джейд потребовала, чтобы Чэз приготовила еще один чайник мятного чая, потому что первый уже остыл. У него возникла мысль, что Джейд предпочитает направлять свои гуманные идеи в мир, не замечая вокруг людей. В это время Джорджи, все еще стараясь выказывать бодрость, согнала всех в гостиную и усадила по местам, устроив Брэма в кресле у камина. Она указала Рори на диван рядом с ним, а других усадила в таком порядке, который только для нее одной имел хоть какой-то смысл. Он бы чертовски хотел, чтобы она посоветовалась с ним, прежде чем играть в эти салонные игры.

А потом зашел Аарон с кипой сценариев, и все стало ясно.

Джорджи передала сценарий ему первому.

– Сюрприз, дорогой.

Он посмотрел на обложку. Это был «Домик на дереве». Что она задумала?

- Некоторые из вас наверно уже слышали, что Брэм купил «Домик на дереве» Сары Картер.

Это заставило многих поднять головы.

Рука Джорджи опустилась на его плечо.

– Но насколько я знаю, он никогда не слышал, как его читают, поэтому сегодня днем я попросила Аарона сделать для нас копии. Когда в одном месте столько талантов, я полагаю, что мы можем доставить удовольствие нашему хозяину, не так ли?

В одном месте столько талантов… И рядом с ним сидит Рори Кин. Джорджи бросила кости. Она вовсе не хотела, чтобы он сдавался. Даже после той беседы, которую она подслушала. Она устроила ему последнее прослушивание.

И потом он очнулся.

Она это делала не для него. Она делала это для себя.

Он точно видел, как она надеялась, что у нее получится. Она знала, что Рори перекупит права на книгу, как только его срок выйдет, и поэтому намеревалась использовать сегодняшнее личное прослушивание, чтобы получить преимущество на роль Элен.

Напористый план, горько подумал Брэм, хотя он и не сработает. Джорджи не обладала характером, чтобы сыграть эту роль. Она впилась пальцами ему в плечо.

– Милый, если не возражаешь, я сыграю роль директора по подбору актеров.

Ему пришлось предоставить это ей. Она сделала все точно так же, как сделал бы он при подобных обстоятельствах. Но почему он чувствует такое разочарование?

Потому что именно он был эгоистичным придурком. А не она.

Джорджи начала раздавать сценарии.

– Брэм, ты читаешь Дэнни Граймса, разумеется. Папа, почему бы тебе не взять Фрэнка, умирающего отца Дэнни? Ланс, ты – Кен, жестокий сосед. Для тебя будет прекрасным опытом сыграть плохого парня. Джейд, ты сыграешь Марси, тряпку-жену Кена.

Самая неблагодарная роль.

Она протянула сценарий Лауре.

– Вызови своего внутреннего ребенка. И почитай роль Лиззи, их пятилетней дочери. А Мег почитает за Натали, их домашнюю сиделку, к которой Дэнни испытывает любовное влечение, но которая об этом не догадывается.

- Я не актриса.

- Представь, что ты актриса.

Он не мог винить Джорджи за то, что она хотела бы получить роль Элен. Такая роль делает карьеру. Но для Элен нужна была актриса вроде Джейд, которая собаку съела на сильных характерах. Даже просто читая, Джейд была бы фантастична, и Джорджи знала это также хорошо, как и он, вот почему она решила отдать той роль Марси.

Джорджи села в кресло в другой части гостиной.

– Аарон согласился почитать оставшиеся мужские роли. Я почитаю за автора и оставшиеся женские персонажи.

Элен едва ли можно было бы назвать оставшейся. Его замешательство перешло в шок, когда Джорджи протянула Рори сценарий.

– Вы никогда не развлекаетесь. Вы почитаете роль Элен.

- Я?

- Попробуйте свои артистические навыки, - сказала она, ослепительно улыбаясь.

- Я не думаю, что у меня они есть.

- А нам не все равно? Это же просто развлечение.

Он не понимал. Почему она отказалась? У Брэма было только одно объяснение, и на него нахлынуло что-то подобное панике. Она давала ему возможность прослушивания, вместо того, чтобы взять ее себе.

Черт возьми! Он этого не просил. Она, должно быть, думала, что Рори вложит в этот проект больше, если сама прочтет ключевую роль. Или, что было даже более тревожно, вероятно, она желала, чтобы он был в центре внимания, а не она. Какой бы ни была ее логика, маленькая мисс Скутер Браун снова летала вокруг и осыпала всё своей треклятой волшебной пылью.

Он вдруг вспотел. Она была настолько глупа. Когда она поймет, что нужно заботиться о себе? Если она желала изменить течение своей карьеры, то ей следовало бы идти за тем, чего она хотела, и к чертям всех прочих. Он бы никогда не принес подобной жертвы ради нее. Но Джорджи Йорк, проклятье, была командным игроком.

Она скрестила ноги.

– Брэм расскажет немного о сценарии прежде, чем мы приступим, ведь так? Ты дашь им представление о том, чего ты от них хочешь.

Он не готовился, и он трепетал. Если он с этим не справится, у него не останется другой возможности, но он не мог собраться с мыслями.

– Некоторые из вас… Кто-то должно быть…э… читал эту книгу. Вероятно, большинство из вас. Вы знаете, что это… - он вымученно улыбнулся, - это прекрасная история. А этот прекрасный сценарий, вероятно, даже лучше книги, - он начал говорить свободнее. – Но так как для всех вас это просто чтение, давайте, пусть так и будет. Не пытайтесь развить персонаж за рамки того, что написано на странице. Просто читайте голый текст. Во-первых…

Джорджи наблюдала за Брэмом с другого края гостиной. Начал он прерывисто, но понемногу его страсть начала проявляться. Она посмотрела на Рори, но по выражению ее лица было сложно что-то понять.

Сама мысль о чтении сценария пришла к Джорджи после того, как она подслушала их разговор и заметила то отчаяние, которое Брэм так старался скрыть. У него на пути стояли два больших препятствия: его репутация ненадежного человека и его настойчивое желание играть Дэнни Граймса. Она не могла ничего сделать с первым, но ей пришло в голову, что она могла бы помочь ему со вторым. Он или сможет справиться с этой ролью, или нет, но, по крайней мере, у него будет возможность.

Все внимательно слушали, как он кратко описывал каждого персонажа. Попросить Рори прочитать Элен вместо того, чтобы прочесть ее самой, было мучительно, но это был проект Брэма, и ему нужно было это прослушивание. К тому же, если есть хоть крошечный шанс, что ее план сработает, то Брэм ей будет обязан по гроб жизни, и она точно потребует с него должок. И снова она ставила потребности мужчины выше своих собственных, но страсть, с которой Брэм относился к этому проекту, заставила ее ощутить пустоту в душе. Правильно или нет, но ей показалось, что стоит пойти по этому пути. Она будет безжалостной в другой раз.

Они начали читать, и скоро стало понятно, что ее скрытые мотивы привели к неправильному распределению ролей. Джейд не могла не добавить скрытого гнева к характеру Марси, сделав ее превосходным персонажем. В отличие от высокопарной Элен, которую читала Рори, или Натали в исполнении Мег. Ланс практически все время подкручивал злодейские усы в роли Кена, а Лаура крайне неестественно играла пятилетнего ребенка. Ее отец, с другой стороны, был просто шокирующе хорош в роли отца Дэнни. Но не так хорош, как Брэм, который буквально вскрыл свой персонаж до костей так, что все в комнате могли почувствовать, какое молчаливое страдание испытывает человек, ложно обвиненный в одном из самых гнусных преступлений в обществе. Человек, который упрямо старается не замечать, как подобное преступление разворачивается за соседней дверью.

Они дочитали до последней страницы. Дэнни Граймс стоял над могилой своего отца вместе с Натали.

НАТАЛИ: Дождь прекратился. Кажется, сегодня все-таки будет хорошая погода.

ДЭННИ (берет Натали за руку): Хороший денек, чтобы построить домик на дереве. Давай начнем.

В комнате наступила тишина. По очереди все стали закрывать свои экземпляры.

Брэм посмотрел ей в глаза. Она почувствовала, что лениво улыбается. Его выступление было великолепным - спокойным, отчаянным, поглощенным - и совершенно неожиданным. Снова она его недооценила.

Мег наконец прервала молчание.

– Черт, Брэм… А кто-то знает, что ты способен так играть?

Лаура фыркнула:

– Сукин сын, - она посмотрела на Пола, который глядел в пространство.

- Прекрасная работа, Брэм, - сказал Ланс. – Немного пресновато, но неплохо для первого чтения…

- Я думаю, что это было великолепно, - прямо сказала Джейд, – ты просто напрасно тратил время на дерьмовые роли.

- Верно, - снова встрял Ланс. – Очень интересное представление.

Джорджи посмотрела на своего бывшего мужа. Брэм и ее отец были правы. Ланс был словно… гигантский кусок тофу . У него не было собственного вкуса. Вместо этого он подбирал тот вкус, что был у людей, близких ему.

Лаура все еще смотрела вслед Полу, который просто вышел из комнаты. Джорджи боялась взглянуть на Рори, пока не услышала долгий, тяжелый вздох:

– Ладно, Брэм… Это совсем против здравого смысла, но идемте куда-нибудь, поговорим.

Джорджи издала приглушенный визг, но Брэм только слегка скривил рот и был сама ленивая самоуверенность: – Разумеется. Мы можем поговорить в моем офисе.

- Ну… ну… - сказала Джейд, когда Рори и Брэм ушли.

- Лично я, - Мег вытянула ноги и поднялась со своего насеста на полу, – не могу дождаться, когда расскажу об этом маме.

Ланс барабанил пальцами по своему бедру, а делал он это только когда был расстроен. Чэз вышла из кухни, где, без сомнения, подслушивала, и спросила, не хочет ли кто-нибудь кофе. Но Джорджи желала вскочить и плясать.

Ее гости разбрелись по своим кроватям. Джорджи, наконец, отправилась наверх. Она умирала от желания подслушать беседу Рори и Брэма и пыталась читать, пока ждала. Но скоро забросила это дело. Она снова подумала о своем бывшем муже. С тех пор, как они начали встречаться и до конца их брака, она позволяла своей любви к нему определять, кем ей быть: сначала – подружкой Ланса Маркса, потом женой Ланса Маркса и, наконец, трагически уничтоженной бывшей женой Ланса. Она позволила себе стать эмоционально зависимой от известного, талантливого, неверного, но не совсем испорченного… куска тофу.

Брэм ввалился в дверь и упал на постель. Откинув одеяла в сторону, он стал целовать ее, пока у Джорджи не затуманилось сознание.

- Я поняла… - тяжело дыша, сказала она, - что так ты выражаешь свою благодарность.

- Так и есть, - он улыбнулся и потер ее виски большими пальцами. – Спасибо тебе, Джорджина. Я в самом деле имею это в виду.

Он пробрался рукой под ее майку на лямках и ущипнул сосок.

– Но больше никогда не устраивай подобное, не предупредив меня. У меня чуть сердечный приступ не случился.

Она решила, что может и подождать рассказа в деталях о его встрече, и выгнулась так, что ее грудь оказалась в его руке.

– Пожалуйста. Теперь покажи мне, насколько ты благодарен.

Он так и сделал.

На следующее утро Брэм был таким счастливым, каким Джорджи его никогда не видела. Его глаза сияли, а острые уголки рта смягчились. Рори согласилась продюсировать «Домик на дереве» через «Сайрэкка Продакшнс», дочернюю компанию «Вортекс», выпускающую низкобюджетные, так называемые, независимые картины. У него, наконец, было то, чего он хотел. Джорджи испытала небольшой приступ зависти. Гораздо больший творческий подъем она чувствовала, снимая Чэз, чем делая свою настоящую работу. И тогда она вспомнила про Элен.

Наконец, после того, как тесты подтвердили, что у помощниц Джейд был просто вирус, а не атипичная пневмония, департамент здравоохранения снял карантин. Обе женщины все еще испытывали слабость, но поправлялись. К тому времени, как все были готовы уехать, три вертолета жужжали над головами, а вихрь пресс-служб ждал их у ворот. Рори ускользнула через черный ход, но остальные были вынуждены подождать, пока приедет полиция и очистит путь.

Теперь, когда мечты Брэма осуществились, Джорджи пришлось сделать еще шаг для осуществления свой мечты. Она вышла из дома, чтобы найти Лауру. Когда ее агент возвращалась по тропинке из гостевого домика, Джорджи спустилась по ступенькам ей навстречу. Детские кудряшки Лауры прыгали вокруг ее мягкой красоты лица. Она не была похожа на жесткую женщину, которой и должен был быть агент, но, может, она таковой и не была. Джорджи облизнула губы:

– Я хочу, чтобы ты отменила завтрашнюю встречу с Ричем Гринбергом.

Лаура застыла, а ее карие глаза тревожно расширились.

– Джорджи, я не могу этого сделать. Ты даже не представляешь, как трудно мне было устроить эту встречу. Тебя не было даже на радаре у Рича, пока я с ним не поговорила, но теперь он серьезно подумывает о тебе.

- Я понимаю, но ты сначала не поговорила об этом со мной. Я не буду участвовать в этом фильме.

- У Рича есть прекрасные идеи. Ты должна по крайней мере выслушать их.

- Это пустая трата времени. Я сама ему перезвоню и извинюсь.

Лаура подергала свое ожерелье. Темные круги под глазами намекали на то, что она плохо спала.

– Твой отец… Он очень верит, что это лучший проект для тебя.

- Я определенно дам ему понять, что это было мое решение.

Лаура не выглядела убежденной.

- Я не могу сделать это, - сказала Джорджи. – В прошлом фильме… Я просто снималась для проформы.

- Не говори так. Ты прекрасная актриса.

- Ты говоришь, как настоящий агент, - она знала, что ей нужно сделать. Из всех людей, только Брэм показал это ей. – Я не думаю, что люди должны проживать свои жизни для проформы. Я хочу большего от себя.

- Я понимаю это, но…

- Я хочу сыграть Элен в «Домике на дереве».

Лаура моргнула.

– Ух ты. Я не замечала, к чему всё идет. Это… совершенно отличается от твоих обычных ролей. Брэм… он согласен на это?

- Он должен мне за прослушивание. Я знаю, что смогу с ней справиться. Эта роль волнует меня, и я сделаю все, чтобы получить ее.

- Разумеется, я тебя поддерживаю, но…

- Нам лучше зайти внутрь, - она схватила Лауру за запястье, это был жест сожаления, и провела ее по веранде.

Полиция стояла у ворот, и Брэм ожидал Джорджи в холле, чтобы проводить остальных. Аарон появился с блокнотом и попросил у Ланса и Джейд автографы.

- Вы не подпишите это для Чэз? – он передал блокнот и ручку Джейд. – Может быть что-нибудь насчет того, как вам понравилась ее готовка. Она слишком смущена, чтобы попросить самой.

Джейд выглядела сбитой с толку.

- Наша экономка, - пояснила Джорджи. – Та девушка, которая готовила нам все выходные.

- Ах, да…

Брэм фыркнул.

Джейд подписалась, потом стала постукивать ножкой, торопясь уйти. Ланс отошел, все еще ожидая прощения Джорджи. Те раны, который он ей нанес, пронеслись в ее голове. Но она столько раз играла на камеру, что смотреть на это было слишком скучно. Она подумала обо всем, что могла сказать, чтобы причинить боль ему, но оказалось, что это тоже скучно.

Она прищурилась и посмотрела на него:

– Ты свободен, Ланселот. Ступай и не греши.

Рука Брэма оказалась на ее спине, и он погладил ее.

- Ты в самом деле так считаешь? – спросил Ланс. – Ты меня простила?

- Почему нет? Сложно ненавидеть, когда тебе уже все равно. К тому же, у тебя достаточно своих проблем.

- Что ты имеешь в виду?

Она подразумевала то, что Джейд никогда не относилась к Лансу так, как относился к ней он: с таким же слепым обожанием. Вероятно, Джейд любила его по-своему, но не так, как он любил ее, что не предвещало ничего хорошего столь неуверенному мужчине.

Месть свершается странным образом, но Джорджи только сказала:

– Не так-то просто изменить мир, а вам обоим придется серьезно потрудиться.

Она дала ему то, чего он желал, но видела, что это совсем не сделало его счастливым. Какая-то часть неё радовалась его мучениям - немножко – она не был готова забыть обо всем. Джорджи улыбнулась и взяла Брэма под руку. Ланс нахмурился, а Джейд посмотрела на часы, явно ничего не замечая.

Когда они наконец ушли, Брэм тихонько рассмеялся ей на ушко.

– Впечатляет. Когда это ты повзрослела?

- Я уверена, что это твое влияние, - сухо ответила она. В каком-то смысле это так и было. Жизнь текла слишком быстро, чтобы бередить раны, которые зажили, пока она не обращала на них внимания.

Мег заявила, что переезжает на время домой:

– Теперь, когда я знаю, что Брэм не бьет тебя, я оставляю тебя одну, - она недружелюбно стрельнула глазками в Брэма в стиле ее папаши-Калибра. – Но не думай, что я не присматриваю за тобой.

Наконец, остался только Пол.

– Я набросал заявление для прессы, которое посоветовал бы вам произнести как можно скорее.

Джорджи почти сразу ощетинилась, но вмешался Брэм:

– Что нам нужно сказать в этом заявлении?

- Точно то, что вы и ожидали, - Пол передал лист бумаги, который держал в руках. – Какую радость вы оба чувствуете, что те две женщины в больнице поправляются… Прошлое в прошлом… Вы оба поддерживаете ту работу, которую делают Джейд и Ланс. И так далее, и тому подобное.

- Кто бы знал, что мы настолько цивилизованы? – заметила Джорджи.

Брэм кивнул:

– Мне кажется, это хорошо. Аарон может все устроить, - он протянул листок Джорджи, потом направился в офис бойким шагом человека, который только что выиграл в лотерею.

- Что ты собираешься делать сегодня? – спросил Пол.

Она побоялась сказать ему, что отменила встречу с Гринбергом:

– У меня куча бумажной работы, которую следует сделать.

- Сделай ее потом. Вертолеты улетели. Что ты скажешь насчет того, чтобы поплавать со мной.

- Поплавать?

- Я видел запасные плавки в гостевом домике, буду ждать тебя у бассейна, - он ушел, не дожидаясь ее согласия, что для него было типично. Джорджи протопала наверх и не торопясь натянула лимонно-желтое бикини, потом обернула пляжное полотенце вокруг талии. Она достаточно пережила за эти дни и вовсе не была готова к еще одной гарантированно мерзкой сцене.

Пол ждал ее в бассейне, неловко стоя в воде. Он плавал ради физической нагрузки, а не удовольствия, и выглядел странно, просто стоя тут. Она уронила полотенце, села на край бассейна у ступенек и побултыхала ножками в воде.

– Мне нужно поговорить с тобой о завтрашней встрече. Я говорила с Лаурой, и …

- Давай поплаваем.

Он любил говорить о карьере, особенно, когда разговоры касались встреч с продюсерами и руководителями проектов. Он мог бесконечно говорить о том, какое впечатление она должна произвести, и что она должна сказать. Джорджи с любопытством посмотрела на него, пытаясь понять, почему он ведет себя так странно.

- Водичка просто превосходная, - сказал он.

- Ладно, - Джорджи скользнула в воду.

Пол тут же отплыл к глубокому краю, а когда повернулся к ней, она оттолкнулась от бортика.

Некоторое время они плавали туда-сюда в противоположных направлениях, и никто из них так и не заговорил. Когда Джорджи уже не могла больше терпеть, она, наконец, опустила ноги на дно.

– Папа, я знаю, какое значение имеет эта встреча с Гинсбургом для тебя, но…

Он остановился:

– Нам не нужно всё время говорить о делах. Почему бы нам просто… немного не отдохнуть?

Она озадаченно оглядела его:

– Что-то не так?

- Нет, нет. Все в порядке. – Но он не смотрел ей в глаза и, казалось, испытывал неловкость. Вероятно, она насмотрелась фильмов, потому что начала раздумывать, может, у него какая-то смертельная болезнь. Или он решил жениться на одной из тех женщин, с которыми встречался, ни одну из которых Джорджи не приветствовала, хотя и была довольна тем, что ее отец встречался с подходящими ему по возрасту дамами, а не с двадцатилетними финтифлюшками, которые всё еще находили его привлекательным.

- Папа, ты не…

Ей в лицо ударила огромная волна воды. Она вскинула руки, но не раньше, чем он снова послал брызги прямо в ее сторону. Вода попала ей в нос и резанула по глазам. Джорджи стала отплевываться и, испытывая шок, поинтересовалась:

– Чем ты занимаешься?

Его рука опустилась, лицо покраснело, и если бы она не знала его настолько хорошо, то подумала бы, что он смущен.

– Я просто… немного поразвлекся.

Джорджи прокашлялась и, наконец, смогла вздохнуть:

– Ну так прекрати!

Пол отступил:

– Прости, я подумал…

- Ты болен? Что не так?

Он кинулся к лестнице:

– Я не болен. Мы потом поговорим.

Он схватил свое полотенце и поспешил к дому. Джорджи смотрела ему вслед, пытаясь осознать, что же только что произошло...

Примечания:

1) "Энни" - знаменитый бродвейский мюзикл, идет с 1977. В центре сюжета - история подкидыша Энни [Little Orphan Annie], время действия - Великая депрессия. Самый доходный мюзикл, получил самое большое количество наград - 7 премий "Тони" [Tony Award ], премию "Грэмми" [Grammy Award] и др. Сценарий мюзикла продан за рекордную сумму в 9,5 млн. долларов для создания киноверсии

2) Лэптоп (от англ. Laptop: lap - колени сидящего человека, top – верхушка, то, что сверху) – портативный компьютер. К лэптопам относят ноутбуки, нетбуки, планшетки и иные виды нестационарных ПК.

3) Тофу - соевый творог — пищевой продукт из соевых бобов, богатый белком. Тофу обладает нейтральным вкусом (то есть собственный вкус почти отсутствует), что является одним из преимуществ тофу и позволяет универсальное использование в кулинарии, так как он впитывает в себя вкус приправ и соусов.

Глава 20

Джорджи приняла душ и переоделась, а затем зашла в свой офис. Аарон сидел за компьютером, работая под невидимую музыку, звучащую в его наушниках. Увидев ее, он хотел их снять, но Джорджи махнула ему, пусть оставит на месте. Вещи ее отца исчезли. Отлично. Это означает, что она может трусливо послать ему вечером сообщение о том, что отказалась от встречи, вместо того, чтобы сказать ему об этом лицом к лицу.

Она проглядела список гостей, приглашенных на свадебный прием, который они давали менее, чем через три недели, и увидела, что почти все ответили согласием. Что ж, никаких сюрпризов. Джорджи ожидала стопка приглашений на благотворительные вечера, показы мод и презентацию новой линии продукции ее парикмахера, но ни на одно из этих мероприятий она идти не хотела. Все, чего она желала, это посмотреть фильм, который она сделала для Чэз.

Аарон помог ей установить новое оборудование для монтажа в дальнем уголке комнаты. Джорджи загрузила пленку и вскоре погрузилась в изображение. История Чэз очаровала ее, но не меньше заинтриговала фигура Соледад, уборщицы. А ведь есть еще столько других, с которыми она хотела бы поговорить. Официантки и продавщицы. Женщины-полицейские и нянечки в домах престарелых. Она хотела записать истории простых женщин, делающих будничную работу в самой гламурной столице мира.

Когда она, наконец, оторвалась от монитора, то обнаружила, что Аарон уже ушел домой. Лаура, наверное, уже должна была отменить ее встречу, но Джорджи решила повременить со звонком Ричу Гринбергу и извинениями до завтра, на случай, если та этого еще не сделала.

Она спустилась вниз и была неприятно удивлена, увидев своего отца, выходящим из проекционного зала.

- Смотрел старый фильм Альмодовара [1], – пояснил он.

- Я думала, ты уже ушел.

- Служба уборки обнаружила плесень в моем доме. Этой проблемой уже занимаются, но мне нужно остановиться где-то на несколько дней, пока все не будет сделано. Надеюсь, ты не будешь против, если я побуду у вас?

Джорджи вообще-то была против, особенно сейчас, когда ей придется рассказать ему об отмененной встрече лично.

- Ну ладно.

Брэм появился из кухни:

- Оставайся сколько хочешь, папа, – протянул он, – ты знаешь, мы всегда рады тебя видеть.

- Как чуму, – отрезал в ответ ее отец.

- Нет, пока ты придерживаешься правил.

- Что это значит?

Брэм определенно получал удовольствие от ситуации и к тому же чувствовал себя на гребне волны, так почему бы и нет?

- Для начала, оставь Джорджи в покое. Она моя головная боль, не твоя.

- Эй! – Джорджи уперла руку в бедро.

- Во-вторых... Впрочем, это все. Будь помягче с дочерью. И к тому же я не прочь услышать твои мысли насчет "Домика на дереве".

Ее отец сердито посмотрел на него:

- Ты еще не устал от сарказма, Шепард?

Джорджи уставилась на Брэма:

- Не думаю, что он саркастичен, папа, скорее всего он действительно заинтересован в твоем мнении. И поверь мне, я так же удивлена, как и ты.

Фиктивный муж посмотрел на нее свысока:

- То, что Пол – заноза в заднице, сводящая тебя с ума, еще не значит, что он не умен. Он сыграл вчерашнюю роль просто неподражаемо, и я хотел бы услышать его мнение по поводу сценария.

Ее отец, у которого на все был заготовлен ответ, кажется, не знал что сказать. Наконец, сунув руку в карман, он согласился:

- Хорошо.

Разговор за ужином вначале не клеился, но ссоры не случилось, и спустя немного времени они уже общими силами обдумывали варианты разрешения проблемы правдоподобности первой сцены Элен и Дани. Позже, Пол попытался доказать, что характер Кена должен быть более сложным, настаивая, что если добавить дополнительные штрихи к портрету его жестокого отца, герой станет куда более зловещим. Джорджи согласилась с отцом, а Брэм внимательно прислушивался.

Постепенно, она начала понимать, что первичный сценарий не был столь удачен, как Брэм заставил ее поверить, и что именно Брэм совершенствовал его, иногда всего лишь мелкими деталями, а иногда добавляя новые сцены, при этом стараясь придерживаться оригинальной идеи книги. Открытие, что Брэм умеет так бесподобно писать, добавило еще одну трещинку в фундамент прошлого предубеждения против него.

Брэм залпом выпил остаток кофе.

- Вы подкинули мне пару стоящих идей. Мне нужно сделать несколько записей.

Уже давно пришло время для того, чтобы, наконец, заняться страшным делом и честно переговорить с отцом. Она нехотя помахала Брэму на прощание.

Как Джорджи и ожидала, неловкое молчание накрыло их, и перед ней пронеслось еще одно воспоминание. Ей было всего лишь четыре, когда умерла мать, так что помнила она не много, но перед глазами ясно стояла убогая квартирка, которую постоянно заполнял смех, солнечный свет и то, что ее мама называла дармовыми цветами. Она могла отрезать кусочек картофелины или верхушку ананаса и посадить в горшочек с землей, или подвесить косточку авокадо над стаканом с водой с помощью зубочисток. Ее отец почти не говорил о матери, но когда вспоминал о ней, то описывал ее как добродушную, но неорганизованную и легкомысленную. И все же, они выглядели счастливыми на фотографиях.

Она стиснула салфетку на коленях.

- Папа, я хотела сказать тебе кое-что, насчет завтра...

- Я знаю, что ты не горишь желанием браться за эту роль, но не давай Гринбергу это увидеть. Расскажи, что ты внесешь искру своим видением героини. Заставь его предложить тебе роль. Этот проект поможет твоей карьере выйти на новый уровень, я обещаю.

- Но я не хочу эту роль.

Она видела, что Пол разочарован, и уже приготовилась к лекции по поводу собственного упрямства, отсутствия перспектив, наивности и неблагодарности. Но затем случилось нечто весьма странное. Он сказал:

- Почему бы нам не поиграть немного в карты?

- Карты?

- А почему бы и нет?

- Потому что ты терпеть не можешь карты. Папа, что с тобой?

- Ничего особенного. Я хочу поиграть в карты с моей дочерью, это ведь не преступление? Можно проводить время по-другому, не только за деловыми разговорами.

Она ни на минутку не купилась на его уловку. Лаура наверное проговорилась об отмененной встрече, и вместо прямой конфронтации с Джорджи, отец решил изменить стратегию. Он думал, что сможет манипулировать Джорджи жалкой попыткой подружиться, и этот факт огорошил ее. Отец размахивал самыми заветными мечтами Джорджи перед ее носом, чтобы заставить подчиниться своей воле. Вот каков его новый план удержать Джорджи подле себя.

Боль превратилась в гнев. Пришло время показать ему, что она не позволит контролировать свою жизнь в напрасной надежде на жалкие крохи его внимания. Этот месяц изменил ее. Да, она наделала ошибок, но это были ее ошибки, пусть они таковыми и останутся.

- Ты не заставишь меня перенести встречу, – ровно сказала она, - я отменила ее.

Ее сердце забилось сильнее. Имела ли она достаточно мужества, чтобы настоять на своем, или снова сдастся перед ним?

- О чем ты говоришь?

У Джорджи встал комок в горле. Она быстро ответила, пытаясь сгладить ситуацию.

- Даже если бы Гринберг предложил роль с моим именем в названии, я бы не согласилась. Я хочу участвовать в проектах, которые увлекут меня, и если тебе это не подходит, очень жаль. – Она тяжело сглотнула – Я не хочу причинять тебе боль, но больше не буду мириться с тем, что вы с Лаурой все решаете за моей спиной.

- Джорджи, ты не в своем уме.

- Я благодарна за все, что ты для меня сделал. Я знаю, ты желаешь самого лучшего для моей карьеры. Но то, что хорошо для карьеры, не всегда оказывается лучшим для меня. – О Боже, ей нельзя плакать, нужно вести себя по-деловому, так же как он. Джорджи поглубже зачерпнула из колодца решимости: – мне нужно, что бы ты отступил, папа. Я беру управление в свои руки.

- Отступить?

Она резко кивнула:

- Понимаю, – его правильные черты не выдавали ни намека на эмоции. – Да хорошо... понятно.

Она ожидала холодности, снисхождения, уничижительных аргументов. Кроме ее карьеры их ничего не связывало и если Джорджи не отступит, у нее с отцом вообще не останется отношений, как таковых. Какая ирония. Полчаса назад она, наконец, впервые за долгое время наслаждалась компанией отца, а сейчас она близка к тому, чтобы потерять его навсегда. И все же она не сдастся. Джорджи освободилась от Ланса. Теперь пришло время освободиться и от отца.

- Пожалуйста, папа, постарайся понять.

Он даже не моргнул.

- Мне тоже жаль, Джорджи. Прости, что до этого дошло.

И это было все. Он ушел. Без единого слова. На улицу к домику для гостей, чтобы собрать свои вещи. Вон из ее жизни.

Она противилась почти оглушающему порыву побежать за ним. Вместо этого, она потащилась наверх. Наверное Брэму было лень идти в свой офис, потому что он развалился на диване в ее. Его лодыжка покоилась на колене, одна из записных книжек Аарона пристроена у бедра. Она остановилась у двери:

- Думаю я... уволила моего отца.

Он посмотрел на нее:

- Ты не уверена?

- Я... – она осела на косяк. – Что я наделала?

- Выросла?

- Он больше никогда не заговорит со мной. И не то чтобы у меня имелась запасная семья.

Бедная, жалкая Джорджи Йорк.

Она выпрямилась. Ей уже надоело все это:

- Я увольняю и Лауру тоже. И сделаю это прямо сейчас.

- Вау, Джорджи Йорк устраивает кровавую баню.

- Ты думаешь, я не права?

Он опустил ноги и отложил в сторону блокнот:

- Не думаю, что ты нуждаешься в чьем-либо руководстве по ведению карьеры, если прекрасно справляешься с этим сама.

Она оценила его поддержку. В то же время Джорджи предпочла бы, чтобы он с ней поспорил или согласился.

Брэм наблюдал, как она протянула руку к телефону. Джорджи чувствовала, что ее тошнит. Она никогда никого в своей жизни не увольняла. Этим всегда занимался отец.

Лаура подняла трубку после первого гудка.

- Привет, Джорджи, я как раз собиралась тебе позвонить. Мне это совсем не нравится, но я отменила встречу. Я думаю, что тебе стоит самой позвонить Ричу завтра и...

- Да, я сделаю это, – она опустилась на рабочий стул Аарона.- Лаура, мне нужно кое-что тебе сказать.

- С тобой все в порядке? У тебя странный голос.

- Я в порядке, но... – она осмотрела ровную стопку бумаги, в действительности не видя ничего вокруг. – Лаура, я знаю, что мы очень долго работали вместе , и я ценю твою упорную работу, все что ты для меня сделала, но... – она потерла лоб, – я должна отпустить тебя.

- Отпустить меня?

- Я… я должна кое-что изменить. – Она не слышала, как Брэм подошел к ней сзади, но его рука легла ей между лопатками. – Я знаю, каким трудным человеком может быть мой отец, и я не виню тебя, честно, не виню. Но мне нужно... Начать все с начала. С представителем, которого я найму сама.

- Ясно.

- С-с таким, который будет прислушиваться только к моему мнению.

- Какая ирония, - Лаура сухо засмеялась. - Да, да я понимаю. Сообщи мне, когда наймешь нового агента. Я... Постараюсь помочь ему на первых порах. Удачи, Джорджи.

Лаура положила трубку. Не умоляя, не торгуясь. Джорджи стало плохо. Она опустила голову на стол.

- Это не честно. Папа установил правила, я подыгрывала ему. А поплатилась она.

Брэм забрал у нее телефон и положил в гнездо.

- Лаура знала, что дела идут не идеально. Она должна была что-то предпринять, это часть ее работы.

- И все равно...

Она спрятала лицо в углубления локтя.

- Перестань.

Брэм обвил пальцами ее плечо и усадил прямо.

- Не сомневайся в своем решении.

- Тебе легко говорить. Тебе беспощадность легко сходит с рук.

Она оттолкнулась от стула.

- Мне нравилась Лаура, - сказал он. - Наверное, она могла бы стать для тебя хорошим агентом. Если бы не служила двум господам.

- Мой отец больше никогда не будет со мной разговаривать.

- Ты не настолько везучая, - сказал он и уселся на край ее стола. - Так что же вызвало ядерную зиму Джорджи Йорк?

- Отец хотел поиграть со мной в карты. И брызгался водой в бассейне.

Она пнула урну под столом, но ничего этим не добилась, кроме отбитого большого пальца на ноге и кучи мусора, разлетевшейся по ковру. - Черт.

Джорджи встала на колени, чтобы убрать беспорядок.

- Помоги мне скорее, пока Чэз не увидела.

Он подтолкнул к ней комочек бумажки ногой.

- Чисто из любопытства... Твоя жизнь всегда была катастрофой, или я просто попал в особенно удачное время?

Она бросила в урну банановую кожуру.

- Ты ведь мог бы и помочь.

- И я сделаю это. Я помогу тебе утопить свои проблемы в крышесносном сексе.

Если принять во внимание хрупкое состояние ее брака, то немного крышесносного секса не может помешать.

- Я сверху, от подчинения меня уже тошнит.

- Я в твоем распоряжении.

Золотистый луч осветил обнаженное тело Брэма от плеча до бедра. Задыхаясь, он упал назад в ворох подушек, изнуренный. Он был красивым, порочным ангелом, опьяненным сексом и грехом.

- Ты влюбишься в меня, - сказал он. - Я это знаю.

Она убрала волосы с лица и скользнула взглядом вниз по его гладкой, покрытой потом груди. Последний оргазм оставил Джорджи мягкой и беззащитной. Она попыталась собраться с мыслями.

- Ты сошел с ума.

Он сжал ее ноги, которые все еще были обвиты вокруг его бедер.

- Я тебя знаю. Ты влюбишься в меня и все испортишь.

Она вздрогнула и отодвинулась от него.

- Почему это я в тебя влюблюсь?

Брэм провел рукой чуть ниже ее спины.

- Потому что у тебя дрянной вкус на мужчин.

Джорджи рухнула подле него.

- Не настолько дрянной!

- Это сейчас ты так говоришь. Но совсем скоро ты начнешь оставлять угрожающие сообщения на телефоне и следить за моими новыми девушками.

- Только чтобы предупредить их о тебе.

Его бок согревал ее кожу, и земной запах тел смешивался с чистым ароматом свежих простыней. Секс с ним как всегда был великолепен, и позже она будет винить свой сошедший с ума от удовольствия мозг за то, что произошло. А может быть, это просто был день сожжения всех мостов.

- Единственное, что я могу... могу хотеть от тебя…– Она закрыла рукой глаза и выпалила: – Может быть... ребенка.

Он рассмеялся.

- Я серьезно, - она приподняла руку и заставила себя посмотреть Брэму в глаза.

- Я знаю. И поэтому смеюсь, - пояснил он.

- Это ведь ничего не будет тебе стоить.

Она села в кровати, напрягая расслабленные сексом мышцы.

- Без скучных визитов, никакой финансовой ответственности за ребенка. Все, что тебе нужно сделать, это отдать товар и испариться до главного события.

- Этого никогда не случится. Даже через триллион лет.

- Я бы никогда не заговорила об этом...

- Ага, вот мы и добрались до главного...

- Если бы ты не был так красив. Твои недостатки – всего лишь изъяны характера, а это не проблема, потому что я даже близко не подпущу тебя к моему ребенку, кроме, конечно, официальных фотосессий. Естественно, воспользовавшись твоим ДНК, я рискую получить несколько хромосом, поврежденных твоим образом жизни. Но я готова пойти на этот риск, потому что, исключая это, ты представляешь собой генетический джек-пот.

- Я необычайно польщен. Но... Нет. Ни за что.

Она упала обратно на подушки.

- Я знала, что ты слишком эгоистичен, чтобы обсуждать такое. Это так похоже на тебя.

- Ты не двадцать баксов просишь одолжить.

- Вот и хорошо, иначе мне пришлось бы отдавать долг самой себе.

Он наклонился над Джорджи и прикусил ее нижнюю губу.

- Почему бы тебе не использовать этот восхитительный ротик для чего-то, помимо пустой болтовни?

- Хватит насмехаться над моим ртом. Ну скажи, в чем дело?

- Дело в том, что я не хочу ребенка.

- Вот именно.– Она снова вскочила. – У тебя его и не будет.

. – Думаешь, это будет так легко?

Нет. Это будет неприятно и невероятно сложно, но мысль о том, чтобы смешать их гены выглядела заманчивей с каждым днем. Его внешность и - ей было тяжело признать это - его интеллект, соединенные с ее характером и дисциплиной создадут самого замечательного ребенка на свете. Ребенка, которого она безумно хотела выносить.

- Это будет легче легкого, - сказала она, - тут даже думать не над чем.

- Нечем, ты хотела сказать? Хорошо, что хоть остальные части тела компенсируют твою пустую голову.

- Побереги силы, я не в настроении.

- Ты представить не можешь, как мне жаль это слышать.

Он перекатился, оказавшись сверху, и бедрами раздвинул ее ноги.

- Что ты делаешь?

- Восстанавливаю свое мужское превосходство.

Он схватил ее запястья и завел их за голову.

- Прости, Скут, но дело должно быть сделано.

Брэм начал двигаться внутри нее.

- Я не на таблетках!

- Неплохая попытка, – он прикусил ее сосок. - Но тщетная.

Она не стала продолжать. Во-первых, это была ложь. Во-вторых, она превратилась в секс-маньячку. А в-третьих...

Она забыла о третьем и обвила его торс ногами.

Брэм не мог в это поверить. Ребенок! Она действительно думала, что он согласится с этой безрассудной идеей. Брэм всегда знал, что никогда не женится, тем более не заведет детей. Такие мужчины, как он, не подходили ни для чего, требующего самоотверженности, сотрудничества или великодушия. Если он находил в себе крупицы этих качеств, то направлял их в работу. Джорджи была страннейшим сплавом здравого смысла и диких идей, какого он никогда не встречал, и она начинала сводить его с ума.

После встречи с «Вортекс» он выждал целый день, прежде чем позвонить Кэйтлин с новостями.

- Соберись с духом, милая. «Вортекс» дали зеленый свет "Домику на Дереве". Рори Кин приняла сделку.

- Я тебе не верю.

- А я уж думал, что ты обрадуешься за меня.

- Сукин сын! У тебя оставалось всего две недели.

- Пятнадцать дней. Постарайся посмотреть на дело под другим углом. Теперь ты можешь спать спокойно, зная, что я не дам никому превратить книгу твоей матери в кусок дерьма. Я уверен, что это огромное утешение.

- Да пошел ты!

Она бросила трубку.

Он посмотрел в сторону второго этажа.

- Отличная идея.

Судя по головной боли, угнетающей встрече с начальниками в «Старлайт Мэнеджмент» и штрафом за превышение скорости на пути к Санта-Монике у Лауры был ужасающе плохой день. Она позвонила в дверь двухэтажного особняка Пола Йорка, который находился всего в четырех кварталах от причала, хотя она не представляла, чтобы он когда-нибудь ходил туда. Глубокий клиновидный вырез ее шелкового без рукавов платья от Эскада [2] помогал охладиться, но ей все равно было жарко, влажные волосы начали завиваться на кончиках. Она всегда начинала день, выглядя опрятно и аккуратно, но не проходило и часа, как все начинало рушиться: подтек туши под глазом, бретелька лифчика спустившаяся с плеча. Ее туфли изнашивались, одежда расходилась по швам, и не имело значения, сколько стоила укладка - ее по-младенчески мягкие волосы теряли форму с течением дня.

Лаура слышала, как внутри играет музыка Стили Дэн [3], а значит, в доме кто-то был, но он не отвечал на дверной звонок, так же как и на телефон. Она пыталась дозвониться Полу с тех пор, как Джорджи уволила ее две недели назад, в день снятия карантина.

Она постучала в дверь, а когда это не сработало, забарабанила по ней. Желтая пресса сошла с ума, пытаясь разведать детали о карантине, но после известия о присутствии Рори и новостей о том, что «Вортекс» приняло "Домик на Дереве", истеричные слухи о развратных оргиях и женских драках поутихли.

Замок, наконец, щелкнул и Пол загородил проем, сердито глядя на нее.

- Что, к чертовой матери, тебе нужно?

Его обычно безупречные, свинцово седые волосы находились в беспорядке, он был бос, и выглядел, как будто не брился неделю. Мятые шорты и выгоревшая футболка сменили обычный костюм от Хьюго Босс [4]. Она никогда не видела его таким, и нечто непрошеное зашевелилось внутри.

Она с силой толкнула дверь.

- Ты выглядишь, как труп Ричарда Гира.

Он автоматически отступил, и Лаура проскользнула мимо него в залитый ярким светом прохладный холл с бамбуковыми полами, высокими потолками.

- Нам нужно поговорить.

- Нет, не нужно.

- Всего несколько минут, - сказала она.

- Раз наши деловые отношения окончены, то я не вижу в этом смысла.

- Перестань вести себя, как большой ребенок.

Он уставился на нее, и Лаура поняла, что даже в своей футболке и поношенных шортах, он выглядит представительнее нее, в платье от Эскады и красных лодочках от Тарин Роуз [5]. И вновь то непонятное шевеление в груди... Она криво улыбнулась ему.

- Я больше не обязана пресмыкаться перед тобой. Это единственное преимущество от потери моей карьеры.

- А, ну да. Извини за это.

Он отошел от нее в гостиную - приятно обставленную комнату, но без индивидуального стиля. Удобная мебель, бежевый ковер и белые жалюзи. Видимо, он не дал ни одной из интеллектуалок, с которыми встречался за последние годы, оставить след в квартире.

Лаура обнаружила его музыкальный центр и выключила музыку.

- Спорим, что ты с ней не разговаривал с тех пор, как все развалилось.

- Ты ничего не знаешь.

- Правда? Я наблюдала за твоим поведением годами. Если Джорджи не ведет себя так, как хочется папочке, он наказывает ее ледяным отношением.

- Я никогда не делал ничего подобного. Но тебе нравится рисовать меня злодеем, не так ли?

- Для этого много краски не нужно.

- Уходи, Лаура. Мы можем решить все оставшиеся дела через электронную почту. Нам больше нечего сказать друг другу.

- Это не совсем правда.

Она пошарила в сумке и вручила ему сценарий.

- Я хочу, чтобы ты попробовался на роль Хауи. Ты ее не получишь, но мы должны с чего-то начать.

- Пробы? О чем ты говоришь?

- Я решила представлять тебя. Ты можешь быть хладнокровным ублюдком в личной жизни, но ты еще и талантливый актер, которому давно пора выйти из-за спины Джорджи и сосредоточиться на собственной карьере.

- Забудь об этом. Я уже пробовал, и это никуда меня не привело.

- Теперь ты другой человек. Знаю, ты немного заржавел, поэтому я назначила пару сессий с Леа Колдвелом, бывшим учителем Джорджи по актерскому мастерству.

- Ты сошла с ума.

- Первый урок завтра в десять. Леа поработает над твоими шагами, значит, следует хорошо выспаться.

Она достала пачку бумаг из сумки.

- Вот стандартный контракт агентства. Просмотри его, пока я сделаю пару звонков.

Лаура достала мобильник.

- И чтобы все было ясно с самого начала. Твое дело играть, мое - заниматься твоей карьерой. Ты будешь делать свою работу, я свою и посмотрим, куда это приведет.

Он бросил сценарий на кофейный столик.

- Я не буду ни на что пробоваться.

- Слишком занят воспоминаниями о милых кадрах жизни с дочерью?

- Иди к черту.

Сильные слова, сказанные совершенно невыразительным тоном. Он опустился на стул, покрытый шотландским пледом.

- Ты правда думаешь, что я хладнокровный ублюдок?

- Я могу судить только по собственным наблюдениям. Если это не так, то ты чертовски хороший актер.

Это остановило Лауру. Он был замечательным актером. Ее поразило его прочтение роли отца в "Домике на дереве". Она не могла вспомнить, когда в последний раз чье-то выступление столь взволновало ее. И разве это не ирония судьбы, что выступал именно Пол Йорк?

Он всегда казался таким неуязвимым, что видеть его без обычной защиты было не по себе..

- Скажи, что с тобой?

Он смотрел в пространство.

- Забавно, что жизнь никогда не соответствует ожиданиям.

- Каковы были твои ожидания?

Он протянул ей контракт.

- Я прочитаю сценарий и подумаю. Потом поговорим о контракте.

- Ничего не выйдет. Без контракта я ухожу вместе со сценарием.

- Ты думаешь, я так сразу подпишу его?

- Да. И знаешь, почему? Потому что ты интересуешь меня одну.

- Кто сказал, что меня это волнует?

Он бросил сценарий поверх контракта.

- Если бы я хотел вновь стать актером, я бы сам себя представлял.

- Актер, представляющий сам себя, выглядит дураком в глазах клиента.

- Мне кажется, поговорка была об адвокатах.

- Суть та же. Ни один актер не может восхвалять сам себя, не выглядя при этом напыщенным пижоном.

Лаура была права, и он это знал, но еще не был готов сдаться.

- У тебя на все готов ответ.

- Это потому, что хороший агент знает, что делает, а я собираюсь стать лучшим агентом для тебя, чем когда-либо была для Джорджи.

Он провел большим пальцем по костяшкам руки.

- Ты должна была высказаться, если была недовольна.

- Я пыталась - больше чем пару раз - но ты так смотрел на меня, что - presto, chango! [6] - я вспоминала о ссуде на дом и моя отвага улетучивалась.

- Люди должны бороться за свои идеалы.

- Ты абсолютно прав.

Она указала пальцем на контракт.

- Так каково решение, Пол? Ты будешь сидеть тут, предаваясь жалости к себе, или у тебя достаточно смелости, чтобы начать новую игру?

- Я не выступал почти тридцать лет. Я даже не думал об этом.

- Голливуд любит свежие талантливые лица.

- Не такое уж оно и свежее

- Поверь мне, все твои морщины расположены в правильных местах.

Она строго посмотрела на него, чтобы он не воспринял ее слова, как пустую болтовню женщины в климаксе, которая уже не помнит, когда в последний раз была на свидании.

- Мне трудно поверить, что актер с твоим талантом никогда не думал вернуться к работе.

- Карьера Джорджи была на первом месте.

Лаура ощутила к нему укол жалости. Каково ему было обладать таким талантом и ничего с ним не делать?

- Джорджи больше не нуждается в тебе, - сказала она более мягким тоном. - По крайней мере, как в советчике по карьере.

Он выхватил контракт из ее рук.

- Иди, звони кому тебе надо, к черту. Я просмотрю его.

- Хорошая идея.

Она вышла в патио. Затененное и укрытое, это было отличное место для приема гостей, но сейчас тут стояла лишь пара разных металлических стульев. Ей показалось странным, что у столь утонченного человека не было более богатой светской жизни. Лаура раскрыла мобильник и проверила автоответчик, затем долго разговаривала с папой, который вышел на пенсию и жил в Фениксе. Во время разговора, она силой заставила себя не шпионить за Полом через окно. Потом она позвонила сестре в Милуоки, но трубку подняла ее шестилетняя племянница и сразу начала рассказывать о новом котенке.

Пол вышел на патио, и Лаура вклинилась в монолог племянницы.

- Он замечательный актер. Почти никто не знает, что он обучался в Джуллиард Драма. Он также участвовал во многих интересных проектах, прежде чем заморозил карьеру, воспитывая Джорджи.

- Кто такая Джули Йард, тетя Лаура?

Лаура пригладила волосы.

- Вы не представляете, как тяжело уговорить его сосредоточиться на себе. Как только вы услышите, как он читает роль, вы поймете, почему я столь счастлива представлять его.

- Ты ведешь себя странно, - ответил тонкий голосок. - Я зову маму. Мама!

- Отлично, я перезвоню на следующей неделе.

Лаура закрыла мобильник.

- Все прошло лучше моих ожиданий.

Капелька пота скатилась в ложбинку между ее грудей.

- Глупости. Ты разговаривала со своим автоответчиком.

- Или с племянницей из Милуоки, - дерзко ответила она, - или с офисом Брайана Глэйзера. Как я веду свои дела, тебя не касается. Только результаты, которых добиваюсь.

Он помахал контрактом перед ее носом.

- То, что я подписал эту чертову вещь, не значит, что я начну ходить на прослушивания. Это всего лишь значит, что я прочитал сценарий.

Сумела ли она его убедить? Тяжело поверить, что у нее получилось.

- Это значит, что ты будешь ходить, куда я тебе скажу.

Она выхватила контракт и направилась обратно в дом, надеясь, что он проследует за ней.

- Следует предупредить, что путь легким не будет. Тебе следует подготовить для себя одну из лекций, которыми ты потчевал Джорджи, насчет того, что отказы - это неотъемлемая часть работы, не стоит принимать их близко к сердцу. Будет интересно посмотреть, также ли ты вынослив, как Джорджи.

- Тебе это доставляет удовольствие, не так ли?

- Больше, чем ты думаешь.

Она собрала свои вещи.

- Позвони, как только прочитаешь сценарий. О, и я собираюсь продвигать твою карьеру, используя доброе имя Джорджи.

Он покраснел от гнева.

- Не смей делать этого.

- Конечно посмею. Она же уволила нас, помнишь?

Лаура направилась к двери, но в последний момент остановилась и повернулась к Полу.

- Если бы я была на твоем месте, то позвонила бы ей сегодня, вместо того, чтобы морозить Джорджи молчанием.

- Ага, ведь твои идеи всегда отлично срабатывали.

- Это всего лишь предложение.

Она вышла на улицу и направилась к машине. Ей хотелось прыгать от восторга. Лаура преодолела первое препятствие, теперь осталось всего лишь найти ему работу.

Выезжая с парковки, Лаура напомнила себе, что найти Полу работу - не единственная трудность, стоявшая перед ней. Теперь нужно выставить дом на продажу, заменить мерседес на более дешевую машину, отменить отпуск в Малибу и держаться подальше от «Barneys» [7]. Все это очень печально.

Но пока... Она включила радио, качнула головой и запела в полный голос.

Примечания:

[1] - Пе́дро Альмод'овар Кабалье́ро (исп. Pedro Almodóvar Caballero) — испанский кинорежиссёр, кинопродюсер, сценарист, писатель и певец армянского происхождения. Родился 25 сентября 1949 года. Со второй половины 1980-х годов — один из самых популярных и известных в мире режиссёров.

[2] Эскада - Escada, один из самых роскошных Домов моды, созданный в 1976 году в Мюнхене. Основали фирму модель и дизайнер Маргарита Лей и ее муж Вольфганг - бизнесмен, разработавший и реализовавший маркетинговую политику Escada.

[3] Стили Дэн - (Steely Dan), американская поп-рок-группа. Была образована в 1972 в Лос-Анджелесе, Калифорния.

[4] Хьюго Босс - Hugo Boss - германская компания-производитель модной одежды. Свой упор в одежде Hugo Boss делает на классический стиль, в основном, это костюмы и пиджаки, а также различные модели классической обуви, то, что является униформой делового человека.

[5] Тарин Роуз - Taryn Rose – американский дизайнер кожгалантереи и обуви, в том числе ручной работы..

[6] presto, chango! – престо чанго! – междометие, обозначает некое внезапное превращение или появление чего-то. Что-то вроде нашего: «Хоп!», « Бац!», «О-па!», «Алле-хоп!»

[7] Barneys /Барнис/ - Barneys New York — американская сеть магазинов по продаже модной одежды. В торговую сеть компании входят 35 магазинов на территории Соединённых Штатов Америки.

Глава 21

Джорджи оторвала голову от подушки, когда Брэм вышел из ванной после утреннего душа. Две с половиной недели назад, в ночь после отмены карантина, она столкнулась с дилеммой: вернуться в комнату для гостей или остаться там, где была. В итоге, пришлось сказать Брэму, что в ее прежней комнате после Ланса и Джейд осталось так много вшей, что вернуться она туда не может . Он согласился, что некоторые вши слишком заразны, чтобы так рисковать.

Джорджи с минуту любовалась им. Угольно-черное полотенце, повязанное вокруг бедер, превращало лавандовый цвет его глаз в индиго. Волосы были влажными, и Брэм не брился несколько дней, что придавало ему грубой, мужской элегантности. Ее воображаемый ребенок пошевелился под сердцем. Моргнув, она вернулась к реальности:

- Когда, ты сказал, вы с Хэнком Питерсом собираетесь начать прослушивание?

- Во вторник, после нашей свадебной вечеринки, как тебе прекрасно известно.

- Правда?.. Всего лишь полторы недели. - Подготовка к съемкам начиналась немедленно, потому что в ноябре Хэнк Питерс начинал снимать другой фильм, а терять его не хотелось. Джорджи позволила простыне скользнуть по груди, но это была попытка, потраченная впустую, так как муж уже прошел в свою гардеробную за джинсами и футболкой, которые стали для него униформой продюсера. - И я все еще первая в списке, да?

- Ты успокоишься? Я обещал тебе первое прослушивание, и ты его получишь. Но клянусь Богом, если ты возлагаешь большие надежды на это…

- Трудно иметь с тобой дело, когда ты доказываешь, насколько я никчемна.

Брэм высунул голову:

- Не преувеличивай. Ты - потрясающая актриса и талантливый комик, и знаешь об этом.

- Но не достаточно талантливая, чтобы играть Элен? - Она попробовала ухмыльнуться. - Запомни этот момент, Брэмвел Шепард, потому что я собираюсь заставить тебя съесть эти слова.

Джорджи хотела бы быть уверена в этом так же, как это прозвучало. Она еще дважды прочитала сценарий и начала создавать файл для персонажа, заполняя его идеями о прошлом и манерах поведения Элен. Но до прослушивания всего десять дней, и эта роль будет самой сложной из всех, что она когда-либо получала. Еще много всего нужно было сделать прежде, чем Джорджи будет готова, а она никак не могла сосредоточиться.

Пристальный взгляд Брэма опустился к ее груди. Следовало заставить себя уступить желанию, и купить самые сексуальные ночные сорочки, которые она могла найти.

Вместо этого она осталась верна своей обычной одежде для сна, но ее простая белая майка и черные боксеры с пиратскими черепами теперь лежали мятые на полу у кровати. Джорджи специально натянула простыню до подбородка.

- Не забудь, что в девять у нас последняя встреча с Поппи.

Брэм застонал и вернулся в гардеробную.

- Вряд ли я выдержу еще одно обсуждение цветочных композиций и «Джордан алмонд », [1] с отпечатанным на нем фамильным гербом. Что, черт возьми, это такое - «Джордан алмонд»?

- Это глазированный миндаль, на вкус, будто мыло. - Тревога, мучившая Джорджи с тех пор, как стало понятно, что теперь Брэм имеет все желаемое, вытолкнула ее из постели. – Это была твоя идея, устроить свадебную феерию «Скипа и Скутер», а осталось только восемь дней. Не увиливай, тебе не избежать этой встречи.

- Я дам тебе сто долларов и еще раз потру спинку, если ты позволишь мне пропустить ее.

- Я не нуждаюсь в ста долларах. А что касается твоих манипуляций… Проштудируй книгу по анатомии, приятель. То, что ты тер - не спина.

- А ты разве не довольна?

Признаться, она была довольна.

Дело кончилось тем, что Брэм остался на встречу.

Тяжелые духи Поппи Пэттерсон, ее подобострастная речь, и гремящие браслеты с брелоками сводили их обоих с ума, но она была креативным и знающим свое дело организатором праздников. Поппи поняла, что вертолеты папарацци сделают невозможным празднование на воздухе, и нашла прекрасное помещение для проведения вечеринок - великолепный особняк Элдридж Мэншн, построенный в 20-е годы в том же самом английском стиле, что и особняк Скофилдов. Его роскошно обставленный бальный зал мог уютно вместить каждого из двухсот гостей, которые были проинструктированы надеть костюмы, вдохновленные ситкомом.

Аарон и Чэз присоединились к ним за обеденным столом Брэма, чтобы пробежаться по финальным приготовлениям. Они начали с художественного оформления и закончили едой. Все, что было в меню упоминалось в каком-нибудь эпизоде «Скипа и Скутер», начиная с закусок: мини-пиццы в глубоких блюдах; крошечные бутерброды в форме сердца с арахисовым маслом, и крохотные чикагские хот-доги без кетчупа.

Меню было более официальным, и Чэз начала читать его вслух:

- Рокет-салат [2] с сыром пармезан, эпизод сорок первый, «Скутер встречает мэра». Хвосты омара в роме с манго, эпизод второй, «Хороший Лошадник». Приправленная черным перцем говяжья вырезка, эпизод шестьдесят третий, «Потерянный уик-энд Скипа».

- Рокет? – зевнул Брэм. - Звучит огнеопасно.

- Это - руккола, - ответила Чэз. - Тебе понравится. - Она уставилась на Поппи, которая была в вязаном костюме от Сен-Джона, в круглых дизайнерских очках, сдвинутых на вершину ее боб-карэ светской львицы.

- Я рада, что Вы избавились от того дерьма - мусс-паштета из гусиной печёнки.

С самого начала Поппи высказала свое возмущение тем, что имеет дело с двадцатилетней девчонкой с фиолетовыми волосами, которая к тому же не являлась рок-звездой:

- Он был упомянут в двадцать восьмом эпизоде, «Проклятие Скофилда».

- Когда Скутер скормила его собаке.

Брэм скучал, пока шло обсуждение. Прошедшие несколько недель были странными. Он уходил в студию рано утром и возвращался поздно вечером. Джорджи в некотором смысле скучала по нему, но не могла точно определить, как… Просто жизнь казалась более унылой без их словесных перепалок. Даже ночные любовные игры не могли достаточно компенсировать их. Любовные ласки доставляли удовольствие, были захватывающими, но чего-то не хватало.

Конечно, чего-то не хватало. Доверия. Уважения. Любви. Будущего.

Хотя… Сама того не желая, Джорджи начала уважать его. Она не знала другого мужчину, который принял бы Чэз, еще ей нравилось то, как он находил в толпе самую невзрачную женщину и дарил ей такой теплый взгляд, что та начинала чувствовать себя настоящей супермоделью. Он также начал удивительно серьезно относиться к работе. Но по существу, Брэм всегда был самоуверенным, и это никогда не изменится.

В конце концов, Поппи захлопнула свою сумку из кожи питона, выпустив большую порцию аромата своих духов.

- К вашему сведению, я запланировала маленький сюрприз для вечеринки, - объявила она. - Один из специальных приемов, которые стали моей торговой маркой. Вам понравится.

Брэм быстро вышел из скучающего состояния:

- Какой еще сюрприз?

- Ну-ну. Спонтанность - наше все.

- Я как-то не очень увлекаюсь спонтанностью, - сказала Джорджи.

Браслеты Поппи загремели.

- Вы наняли меня, чтобы устроить захватывающую вечеринку, и это - то, что я делаю. Вы будете на седьмом небе от счастья. Я обещаю.

Брэму не терпелось уйти, и он отклонил протесты Джорджи:

- Если мне не придется носить трико или пить светлое пиво, то валяйте.

Вскоре после этого Поппи уехала, и Брэм отправился в студию.

Джорджи хотела смонтировать больше пленки, и еще должна была поработать над файлом Элен, но сначала позвонила Эйприл. Они вместе по междугородней связи продумали ее туалет и аксессуары. Скоро должна была состояться последняя примерка. Когда их беседа закончилась, Джорджи сделала еще некоторые заметки об Элен, но мысли продолжали где-то витать, и, наконец, она позволила себе пойти наверх, чтобы посмотреть последний отснятый материал - группу матерей-одиночек, пытающихся устроить свою жизнь, работая за минимальную зарплату. Слушая из первых уст рассказы о жизни этих работающих женщин, она еще раз напомнила себе о том, насколько ей повезло.

Во время этих операторских вылазок Рори помогала ей спасаться от шакалов, предложив один из собственных гаражей, чтобы прятать автомобиль, незнакомый папарацци. Когда Джорджи хотела выехать из дома без «сопровождения», она проскальзывала через боковую калитку и по подъездной дорожке Рори уезжала на «Тойоте Королла», арендованной Аароном. Пока ни один из папарацци не догадался об ее уловке, а видеооборудование неожиданно предоставило определенную долю анонимности. Хотя собеседники знали, кто перед ними, перемещалась она с некоторой степенью свободы.

Прошло несколько часов, когда Чэз просунула голову в дверь:

- Твой старик переезжает обратно в гостевой домик.

Джорджи оторвала голову от монитора.

- Папа?

Чэз откинула свою флюоресцентно-фиолетовую челку.

- Говорит, что еще не весь дом очистили от плесени. Лично я думаю, что он просто хочет пожить за счет Брэма. - Отец не ответил ни на один звонок с тех пор, как она уволила его, откуда же это внезапное появление? Она не нуждалась в еще одной лекции о неправильных суждениях и общей некомпетентности, и определенно не хотела говорить о Лауре. Ее увольнение, возможно, и было хорошим делом, но Джорджи не была полностью уверена в этом. Как ей хотелось, чтобы Брэм был здесь.

Аарон выполнил все свои поручения и вернулся с кучей пакетов в руках:

- Твой отец внизу.

- Мне уже сказали. - Ей хотелось закончить монтаж фильма, а не иметь дело с неизбежным, и она подошла к Чэз. – Послушай… если есть хотя бы крошечная часть тебя, которая не ненавидит все, что со мной связано, ты подержишь его подальше от этой комнаты, хотя бы час? Пожалуйста.

Чэз немного подождала, обдумывая.

- Хорошо, я сделаю это… - ухмыльнулась она. - Но только если ты сначала что-нибудь съешь.

- Прекрати пилить меня.

Чэз ответила мегаухмылкой.

Благодаря меню Чэз Джорджи вернулась к своему прежнему весу, но это не уменьшило ее раздражения.

- Ладно! Но час не начнется, пока я не закончу есть.

- Вернусь через десять минут.

И она вернулась, принеся две тарелки: в одной салат из свежих овощей, увенчанный лососем, в другой огромный сэндвич «субмарина», [3] наполненный тремя различными видами мяса, сыра и гуакамоле[4]. Джорджи и Аарон обменялись покорными взглядами, когда Чэз со стуком поставила салат перед ним, а жирную «субмарину» перед Джорджи.

- Тебе нужны калории, - сказала Чэз, когда Джорджи попросила поменяться. - Аарону нет.

Джорджи схватила бутерброд.

- Теперь ты большой эксперт по питанию.

- Чэз - эксперт во всем, - добавил Аарон. - Только спроси ее.

Чэз скрестила руки и выглядела самодовольной.

- Я знаю, что вчера Бекки, наконец, заговорила с тобой.

- Она хочет, чтобы я посмотрел ее компьютер, вот и все, - ответил он.

- Ты - такой болван. Не знаю, почему я впустую трачу свое время.

Джорджи знала, но не была настолько глупой, чтобы сказать вслух - просто Чэз по своей натуре была воспитателем.

Почти покончив с едой, она отправила Чэз вниз, следить за отцом. Аарон уехал сменить масло в ее машине, и Джорджи вернулась к монтажу. Час быстро пролетел.

- Можно войти?

Вздрогнув, она подняла голову, и увидела отца в дверном проеме. На нем были серые шорты, светло-голубая рубашка поло, и он нуждался в стрижке. Пол кивнул в сторону компьютера:

- Чем занимаешься?

Несомненно, отец станет критиковать, но Джорджи все равно сказала ему.

- Новое хобби. Я сняла фильм.

Молчание в ответ расстраивало. Она играла с компьютерной мышью.

- Каждый имеет право на хобби. - Джорджи подняла свой подбородок. - Я купила монтажное оборудование. Просто так, забавы ради.

Пол потирал указательный и большой пальцы.

- Я вижу.

- Тебе что-то не нравится?

- Нет. Просто удивлен.

Он был удивлен, потому что идея исходила не от него.

Пронзительная тишина заполнила комнату. Джорджи заставила себя еще больше выпрямиться на стуле.

- Папа, я знаю, что ты не одобряешь мои поступки, но больше не собираюсь обсуждать это с тобой.

Он кивнул, переминаясь с ноги на ногу.

- Я ... я просто хотел спросить, ты в курсе, где в домике для гостей находится блок предохранителей? Одна из электросхем перегорела, и я не хотел бы ковыряться, не спросив сначала.

- Блок предохранителей?

- Не бери в голову. Я спрошу у Чэз. - Его шаги постепенно утихали.

Джорджи уставилась на пустой дверной проем. Отец вел себя так странно после инцидента у бассейна. Нужно поговорить с ним, серьезно поговорить - но разве она не пыталась сделать это в течение многих лет?

Она вернулась к монитору. У него был хороший глаз. Ей хотелось показать ему часть отснятого материала, но она нуждалась в его поддержке, а не критике. Если бы они только могли … расслабляться вместе.

Перед глазами пронесся обрывок воспоминания.

Маленькая, убогая комната … уродливый золотистый ковер … книги, разбросанные повсюду … Ее родители танцевали … и затем они начали щекотать друг друга. Гонялись друг за другом по комнате. Отец перепрыгнул через стул. Мать схватила Джорджи: “И что ты теперь собираешься делать, верзила? У меня ребенок”.

Все трое, смеясь, повалились на пол.

Пол уехал обедать, поэтому Джорджи не смогла спросить его, было ли ее воспоминание реальным или нет, хотя из этого вероятно ничего бы не вышло, так как у него была привычка отмахиваться от ее вопросов о прошлом. Джорджи отдавала ему должное, что он, по крайней мере, пытался не говорить плохо о ее матери, даже учитывая очевидную ошибочность их брака.

Следующим утром она проснулась встревоженная. До вечеринки оставалась всего неделя. Ее отец перебрался к ним. В карьере намечалось самое важное прослушивание на роль, которая, по всеобщему мнению, была ей не по зубам. И … теперь, когда фальшивый муж имел все, что надо для работы над фильмом, он мог решить, что не нуждается в пятидесяти тысячах в месяц. На этом фоне прыщик, который выскочил на лбу, казался почти облегчением. Маленькой проблемой, которая недолгое время будет докучать ей.

Утро Джорджи потратила на себя, сделала мелирование и подправила брови. К тому времени, когда вернулась домой, она была готова прыгать до потолка, слишком была взволнована, чтобы сконцентрироваться на подготовке к прослушиванию. Вместо этого она решила собрать свое съемочное оборудование и выехать за «зону папарацци», возможно на улицу Санти, чтобы взять интервью у некоторых из женщин, продающих поддельные дизайнерские вещи.

Отец не показывался все утро, но появился, как только она спустилась вниз с сумкой. Пол засунул руку в карман своих штанов-хаки и погремел ключами.

- Не хочешь днем поглядеть где-нибудь кино?

- Ты имеешь в виду кинотеатр?

- Было бы весело.

Из его уст это слово звучало странно.

- Я так не думаю, - прозвучало в ответ.

- Тогда, может быть, пообедаем вместе?

Нужно было покончить с этим, и Джорджи подтянула свою сумку на плече повыше.

- Тебе не обязательно быть таким вежливым. Это раздражает. Давай, выплесни все, что ты хотел сказать: что я дерьмовая, неблагодарная дочь. Что я ничего не понимаю в бизнесе. Что...

- Ты не дерьмовая или неблагодарная, и мне нечего больше сказать. Я просто подумал, что ты, должно быть, хочешь прогуляться. - Он вытащил ключи из кармана. - Все в порядке. Мне надо съездить по делам, – и вышел через переднюю дверь.

Она нахмурилась, глядя на нетипичное отступление, и последовала за ним.

Джорджи всегда нравилась крытая входная терраса дома Брэма с ее сине-белым плиточным полом и галереей из витых лепных колонн. Фиолетовая бугенвиллия образовала тенистую завесу в дальнем конце, и Чэз недавно добавила еще несколько терракотовых горшков рядом с тяжелой резной мексиканской скамьей и таким же деревянным стулом.

- Папа, подожди. - Недолго думая, она полезла в сумку.

Выражение его лица сменилось от шутливого к подозрительному, когда она вытащила свою камеру и отложила сумку в сторону.

- Я видела сон, - начала она, - точнее не сон. Воспоминание … - камера была ее щитом, ее защитой. Джорджи подняла ее и включила. - Воспоминание о вас с мамой, танцующих и дразнящих друг друга. Ты перепрыгнул через стул. Мы все смеялись и … были счастливы, - подошла ближе. - Эти воспоминания, которые иногда всплывают … я их все придумала, правда?

- Убери эту камеру.

Она вздрогнула, когда врезалась в острый угол скамьи, но не прекратила снимать.

- Я сочинила их, чтобы заменить ими правду, которой не хочу смотреть в глаза?

- Джорджи, я серьезно …

- Я могу только гадать, - женщина обошла скамью и поймала его в объектив. - Я знаю, что ты женился на ней только потому, что она была беременна мной. Ты поступил благородно. И ненавидел каждое мгновение той жизни.

- Ты сверхдраматизируешь.

- Скажи мне правду. - Она начала потеть. - Только один раз, и потом я никогда не подниму этого вопроса. Я не собираюсь обвинять тебя. Ты мог бросить ее, но ты не сделал этого. Ты мог бросить меня, но ты и этого не сделал.

Пол поднялся на террасу и вздохнул, как будто это была утомительная встреча, которую он должен перетерпеть.

- Все было не так.

Джорджи обогнула его, двигаясь назад, становясь между ним и ступеньками, чтобы он не смог уйти.

- Я видела ее фотографии. Она была такой хорошенькой. Я знаю, что она любила хорошо проводить время.

- Джорджи, убери эту камеру. Я говорил тебе, что твоя мать любила тебя. Я не знаю, что еще ты...

- Ты также говорил, что она была легкомысленной. Но ты только пытался быть дипломатичным, - ее голос начал дрожать. - Мне все равно, если она была всего лишь доступной девушкой. Одна ночь секса и такие неприятные последствия. Я только...

- Хватит! - Он указал пальцем на камеру. Вена пульсировала на его виске. - Сейчас же выключи это.

- Она была моей матерью. Я должна знать. Если она просто была еще одной проституткой, по крайней мере, скажи мне это.

- Она не была такой! Не смей больше говорить так. - Он выхватил камеру из ее рук и бросил на пол, выложенный плиткой, где та разбилась. - Ты ничего не понимаешь!

- Тогда скажи мне!

- Она была любовью моей жизни!

Слова повисли в воздухе.

По телу Джорджи пробежала дрожь. Поймав его взгляд, она почувствовала головокружение. Ее затрясло, когда она увидела, как боль исказила черты лица отца.

- Я не верю тебе.

Он снял очки и опустился на резную скамью.

- Твоя мать была... восхитительной, - сказал он сиплым голосом. - Очаровательной… Смеяться для нее было так же естественно как и дышать. Она была живой - более живой, чем я когда-либо мог быть - и она была веселой. Она отказывалась видеть плохое в ком-либо. - Его рука дрожала, когда он положил очки рядом с собой. - Она умерла не в автомобильной катастрофе, Джорджи. Мама увидела беременную девушку, которую избивал бой-френд, и попыталась помочь ей. Он выстрелил твоей матери в голову.

- Нет, - произнесла она тихим, жалобным голосом.

Пол оперся локтями на колени и повесил голову:

- Боль, которую я испытал, когда потерял ее, была больше, чем я мог вынести. Ты не понимала, куда она исчезла, и все время кричала. Я не мог успокоить тебя, едва мог найти силы накормить тебя. Она так любила тебя, что ей бы это не понравилось. - Он спрятал лицо в ладонях. - Я перестал ходить на прослушивания. Это было невозможно. Игра требовала открытости, которой я больше не имел. - Он запустил пальцы в волосы. - Я бы не смог пережить еще раз такую боль. Я пообещал себе, что никогда не полюблю другого человека так, как любил ее.

У нее в груди возникло стеснение, боль:

- И ты сдержал слово.

Он поднял к ней свое лицо, и его глаза были полны слез.

- Нет, не сдержал. И посмотри, куда это нас завело.

Ей потребовалось мгновение, чтобы понять.

- Я? Ты любишь так же сильно меня?

Он грустно засмеялся.

- Поразительно, правда?

- Я... В это трудно поверить.

Отец опустил голову и оттолкнул ногой в сторону сломанную камеру.

- Кажется, я - лучший актер, чем думал.

- Но … почему? Ты был так холоден. Так …

- Потому что я должен был продвигаться вперед, - сказал он резко. - Ради нас. Я не мог снова развалиться.

- Все эти годы? Она ведь умерла так давно.

- Отчужденность стала привычкой. Безопасным местом для существования. - Он поднялся со скамьи. Впервые в ее памяти, он выглядел старше, чем был. - Иногда ты так похожа на нее. Твой смех. Твоя доброта. Но ты более практична, чем была она, и не так наивна.

- Как ты.

- В конце концов, ты - это ты, и это то, что я люблю. Всегда любил.

- Никогда не чувствовала себя … особо любимой.

- Знаю. Я не понимал... Не смог понять, как изменить это, поэтому пытался компенсировать, сосредоточившись на твоей карьере. Я должен был убедить себя, что сделал все для тебя, но все это время я знал, что этого было недостаточно. Даже близко не так хорошо, как должно было быть.

На Джорджи нахлынула жалость вместе с грустью о том, что она пропустила, и уверенность, что ее мать - женщина, которую он описал - не хотела бы увидеть его таким.

Пол поднял очки и потер переносицу.

- Видеть тебя после ухода Ланса, то, как ты страдаешь, и не иметь возможности утешить. Мне хотелось убить его. И потом твой брак с Брэмом. Я не могу забыть прошлое, но пытаюсь, потому что знаю, что ты любишь его.

Протест чуть не сорвался с ее губ. Она вовремя прикусила язык.

- Папа, я понимаю, что причинила тебе боль, сказав, что сама должна управлять своей карьерой, но я… хочу, чтобы ты просто был моим отцом.

- Ты ясно дала это понять. - Он сел на скамью напротив нее, выглядя больше обеспокоенным, чем оскорбленным. - В этом моя проблема. Я знаю этот город слишком хорошо. Наверное, это говорит мое эго или, возможно, излишняя осторожность, но я не могу доверить кому-либо еще представлять твои интересы.

Она поняла, что он так делал всегда, даже если не всегда соглашалась с результатами.

- Тебе придется довериться мне, - сказала она мягко. - Я буду спрашивать твое мнение, но окончательное решение - будь оно верным или нет - будет за мной.

Он медленно, неуверенно кивнул.

- Думаю, мне пора. - Он наклонился и поднял то, что раньше было ее камерой. - Извини за это. Я куплю тебе другую.

- Все в порядке. У меня есть запасная.

Между ними установилось молчание. Неловкое, но они выдержали его.

- Джорджи … я точно не уверен, как это произошло, но кажется … - Он вертел в руках пустой корпус камеры. - Есть малая вероятность - очень малая - что я мог бы … сконцентрироваться на моей собственной карьере.

Он рассказал ей о визите Лауры, ее настойчивости заняться им, как клиентом, и об уроках актерского мастерства, которые он начал посещать. Он казался и смущенным, и немного растерянным: - Я уже и забыл, насколько мне это нравится. Мне кажется, что наконец я занимаюсь тем, чем должен был все это время. Как если бы я... вернулся домой.

- Не знаю, что и сказать. Это замечательно. Я поражена. Потрясена. - Она коснулась его руки. - Ты был великолепен той ночью, когда мы читали «Домик на дереве», а я даже не сказала тебе. Кажется, не ты один сдерживал чувства. Когда у тебя прослушивание? Расскажи побольше.

И он сделал это, коротко описав сценарий и персонажей, рассказав о первом уроке. Когда она увидела его воодушевление, ей казалось, что перед ней человек, освобождающийся от эмоциональной тюрьмы.

Разговор перешел на Лауру.

- Я не могу обвинять ее, если она ненавидит меня. - Чувство вины снова возникло в ней. - Возможно, мне не следовало делать этого, но я хотела начать все с чистого листа и не видела другого пути.

- Тебе будет трудно в это поверить, но с Лаурой, кажется, все будет в порядке. Не проси меня понять. Ты пробила большую брешь в ее доходах, но вместо того, чтобы впасть в депрессию, она... я не знаю - возбуждена, полна энергии - не уверен, как точно назвать ее состояние. Она - необычная женщина, намного более бесстрашная, чем я предполагал. Она … интересная.

Джорджи резко взглянула на него. Он поднялся со скамьи. Опять неловкое молчание. Он положил руку на колонну.

- Что мы дальше будем делать, Джорджи? Я хотел бы быть таким отцом, каким ты хочешь, но, кажется, для этого немного поздно. У меня нет ответа, как это сделать.

- Не смотри на меня. Я эмоционально травмирована всеми "сюрпризами", которые ты преподнес. - Ее всегда считали умницей, но сейчас она не могла думать ни о чем, кроме как о том, чтобы он обнял ее, просто заключил в свои объятия. Она скрестила руки на груди. - Разве только ты не хочешь начать с какого-нибудь глупого объятия.

К ее удивлению, его глаза закрылись с болью:

- Я... Не думаю, что я помню как.

Его полная беспомощность тронула ее:

- Возможно, ты мог бы попытаться.

- О, Джорджи … - Он протянул руки, приблизил ее к себе и сжал так сильно, что чуть ребра не треснули. - Я так люблю тебя. - Он прижался подбородком к ее макушке и начал качать, как будто она была ребенком. Это было неуклюже, неудобно и замечательно.

Джорджи уткнулась в воротник его рубашки. Это было нелегко для него или для нее. Ей пришлось проявить инициативу, но теперь она поняла, где было его сердце, и совсем не возражала.

Примечания:

1) «Джордан алмонд» - миндаль «Джордан» - драже, глазированный разноцветной сахарной глазурью миндаль, традиционное свадебное угощение.

2) Рокет-салат или руккола - двулетнее травянистое растение рода Эрука (Eruca) семейства Капустные (Brassicaceae). Обладает богатым, острым вкусом. В основном используется в салатах, а также как овощная добавка к мясным блюдам и пастам. В прибрежной Словении (особенно в Копере) также добавляется в сырный чебурек. В Италии часто используется при приготовлении пиццы; обычно руккола добавляется в неё незадолго до окончания приготовления либо сразу после этого. Также используется в качестве ингредиента для песто в дополнение к базилику (или заменяя его). На Кавказе едят молодые побеги и листья. Листья употребляются как приправа к кушаньям в виде салата, молодые побеги едят в свежем виде, семена идут на приготовление горчицы

3) Субмарина - сэндвич, сделанный из белого хлеба с различными наполнителями: сосисками, сыром, специями, солеными и маринованными овощами .

4) Гуакамоле - отдельный соус или ингредиент салатов мексиканской кухни, представляет собой пюре из авокадо и томатов со специями, обычно с перцем "чили".

Глава 22

Построенный из серого камня особняк Элдридж служил площадкой для дюжины фильмов и телешоу, но никто никогда не видел его портик [1] с двумя навесами, обрамляющими входы. Больший и более богато украшенный белоснежный навес с надписью «Скофилды», вел к главному входу. Меньший, зеленого цвета, навес был установлен сбоку и помечен надписью «Только для служащих».

Гости, смеясь, выходили из своих лимо [2], «Бентли» и «Порше». Подчиняясь духу вечеринки те, кто были одеты в платья и смокинги, белые тенниски и костюмы от Шанель, задирали носы и направлялись к главному входу, но Джек Пэтриот не входил в число этих придурков. Легендарная рок-звезда в своих самых удобных джинсах и рабочей рубашке, с парой садовых перчаток и с несколькими пакетиками семян, засунутыми за пояс, бодро направился ко входу для служащих, сопровождаемый женой. Черное платье горничной на Эйприл выглядело бы простым, если бы она не дополнила его корсетом и глубоким декольте по случаю вечеринки. Пара отмычек покачивалась на черном шелковом шнуре в ложбинке ее груди, а свои длинные светлые волосы она собрала в свободный и невероятно сексуальный пучок.

Рори Кин в скромной версии костюма горничной-француженки присоединилась к Джеку и Эйприл у входа для слуг вместе со своим другом на сегодняшний вечер - учтивым венчурным инвестором [3], одетым в костюм дворецкого. Он был традиционным спутником Рори для особых случаев. Другом, а не любовником.

Родители Мег воспользовались главным входом. Белый костюм для приема гостей на открытом воздухе актера-драматурга Джейка Коранды подчеркивал его загорелую кожу, а его жена, великолепная Флер Савагар Коранда, была одета в модельное пышное цветочное шифоновое платье. Мег, одетая как лучшая подруга Скутер, хиппи Зои, предпочла пройти через служебный вход вместе со своим кавалером на сегодняшний вечер, безработным музыкантом, пародирующим Джона Леннона образца 70-х .

Чэз стояла на пороге бального зала, спрашивая себя, почему она позволила Джорджи выбрать ей костюм. И вот она здесь, наряженная чертовым ангелом в блестящем серебристом платье с нимбом, прикрепленном к пышному оранжевому парику. Если бы она подняла глаза, то увидела бы, как несколько оранжевых кудряшек спадают ей на брови. Идея пришла к Джорджи после просмотра тринадцатого эпизода – «У Скипа есть мечта». Когда Чэз высказала Джорджи свое недовольство костюмом, та подарила ей таинственную улыбку и сказала, что Чэз замаскированный ангел. И что, черт побери, это должно означать?

Предполагалось, что она будет помогать Поппи - организатору вечеринки - следить, чтобы все шло гладко, но она только и могла, что таращиться на всех этих звезд, приехавших сюда. Согласно Поппи, это была самая важная вечеринка лета, и куча знаменитостей, которых Брэм и Джорджи даже не знали, молили о приглашении. «Никаких дизайнеров сумочек», –твердила Джорджи Поппи не переставая, и Чэз совершенно этого не понимала, пока Джорджи не объяснила ей в чем дело, после чего Чэз пришлось с ней согласиться.

Блестящие молдинги [4] из орехового дерева на стенах бального зала и деревянные потолочные панели сверкали в свете хрустальных люстр. Накидки в лавандово-синюю клетку изящно покрывали круглые кремово-желтые скатерти. Синие соцветия гортензий, обязанные своим появлением вступительным кадрам, занимали центральное место, выглядывая из ярко-желтых чайников. У каждого прибора стояла модель особняка Скофилдов, выполненная из сахарной ваты, а также серебряная фоторамка с выгравированным на ней меню, несущим изображение не только гребня [5] семьи Скофилдов, но и отпечаток лапки Баттерскотча, кота Скутер. Четыре больших телевизора, расставленных по периметру комнаты, без звука показывали эпизоды из шоу.

Чэз увидела направляющегося к ней Аарона с милой, но несколько безмозглой на вид, брюнеткой, которой могла быть только Бекки. Аарон никогда бы не решился пригласить ее, если бы Чэз не доставала его. Благодаря Чэз, он никогда не выглядел лучше. «Все, что тебе нужно, так это надеть действительно хороший костюм, – сказала та, уговаривая его прийти в облике адвоката Скофилдов. – Тот, который тебе подходит. И позволь Джорджи заплатить за него». Это было еще одной положительной стороной Джорджи. Она не была скрягой. Она даже отправила Аарона к портному своего отца.

С хорошей стрижкой, контактными линзами, с телом, становившимся с каждым днем стройнее, и в нормальной одежде вместо своих обычных эксцентричных футболок со всякой дрянью из видеоигр на них, он казался совсем другим человеком.

– Чэз, это Бекки.

Бекки была немного полновата, с блестящими темными волосами, округлым лицом и робкой, дружелюбной улыбкой. Чэз понравилось, как она изо всех сил старалась не таращиться на всех знаменитостей в толпе.

– Привет, Чэз. Мне нравится твой костюм.

– Этот костюм просто какое-то издевательство. Но спасибо.

– Бекки работает в отделе кадров в здравоохранительной компании, – сказал Аарон, словно Чэз еще этого не знала, точно также как и того, что родители Бекки приехали из Вьетнама, но сама она родилась в Лонг Бич.

Она оглядела белую блузку Бекки с V-образным вырезом, короткую черную юбку, темные колготки и четырехдюймовые [6] черные шпильки.

– Из вас выйдет великолепный шофер.

– Это Аарон предложил.

На самом деле, это именно Чэз предложила Аарону, чтобы Бекки появилась в облике Лулу, сексуального шофера адвоката семейства Скоффилд. Она предположила, что Бекки будет слишком нервничать по поводу вечера, а будучи одетой во что-нибудь простое, она будет беспокоиться чуть меньше.

– Это своего рода была идея Чэз, – сказал Аарон, хотя Чэз не стала бы ругать его, если бы он сделал вид, что это его идея.

– Спасибо, – проговорила Бекки. – Сказать по правде, я немного нервничала насчет сегодняшнего вечера.

– Прекрасное первое свидание, ты так не считаешь?

– Невероятно. Я все еще не могу поверить, что Аарон пригласил меня. – Бекки подняла глаза и одарила его широкой улыбкой, словно он был суперсексуальным, а это было не так, несмотря на то, что выглядел он сейчас намного лучше, чем обычно. Когда Аарон также улыбнулся ей в ответ, Чэз ощутила укол ревности. И не потому, что хотела Аарона себе в бойфренды, а потому что привыкла о нем заботиться. Ей также нравилось разговаривать с ним. Она даже рассказала ему обо всем том дерьме, что случилось с ней. Но если между ним и Бекки все серьезно, он, возможно, захочет разговаривать только с ней. Может быть, Чэз испытывала ревность еще и потому, что ей хотелось иметь действительно очень, очень, очень милого парня, который не был бы ублюдком и смотрел на нее так, как Аарон смотрит на Бекки. Не сейчас, а когда-нибудь.

– Это Саша Холидей, – Аарон указал на высокую стройную женщину с длинными черными волосами. Очки-половинки [7] болтались на цепочке в районе лифа ее умопомрачительного черного платья-футляра [8]. Она была невероятно похожа на личного секретаря миссис Скоффилд, только еще сексуальнее. – Саша – одна из лучших подруг Джорджи, – рассказывал Аарон Бекки.

– Я узнала ее по рекламе «Здорового Питания Холидей», – сказала Бекки. – Она великолепна. И даже стройнее, чем на фотографиях.

Чэз считала, что та выглядит слишком худой, а вокруг глаз у нее легкие морщинки, но ничего не сказала.

Она, Аарон и Бекки стояли и старались не пялиться на пришедших звезд – Джейк Коранда и Джек Пэтриот, все актеры из Скипа и Скутер, плюс куча актеров второго плана из фильмов Джорджи. Мег помахала ей рукой из другого конца комнаты. Чэз махнула в ответ. Парень Мег выглядел неудачником, и Чэз подумала, что та могла бы выбрать и получше. Взглянув на лицо отца Мег, она поняла, что тот думает так же.

Чэз была удивлена, увидев входящую Лауру Муди, бывшего агента Джорджи, но не так, как Поппи, которая выглядела так, словно у нее вот-вот будет сердечный приступ. Лаура была приглашена до того, как Джорджи уволила ее, и никто не ожидал, что она появится.

– Где мисс Йорк или мистер Шепард? – прошептала Аарону Бекки.

Странно было слышать, что кто-то называет их так. Аарон бросил взгляд на свои часы.

– Они собираются сделать громкий выход. Идея Пупи. – Он покраснел. – Я хотел сказать Поппи. – Он хмуро посмотрел на Чэз. – Прекрати смеяться. Ты ведешь себя по-детски… и непрофессионально. – Но потом рассмеялся сам и объяснил Бекки, что организатор вечеринок относится ко всему чересчур серьезно, и что он и Чэз, попросту говоря, ненавидят ее.

Когда они пробовали hors d’oeuvres [9], поговорить с ними подошла Рори Кин, что было невероятно здорово, так как из-за этого все подумали, что они являются VIP-персонами. Лаура тоже подошла. По ее поведению нельзя было сказать, что она чувствует смущение, находясь здесь, хотя все знали, что Джорджи уволила ее, и, несмотря на то, что у нее, казалось, не было спутника.

Поппи и официанты начали направлять всех гостей к главному залу, месту появления жениха и невесты. Чэз начала нервничать. Джорджи привыкла играть на сцене, но сегодняшний случай был иным, и Чэз не хотела, чтобы она запнулась или сделала еще что-нибудь столь же неловкое перед всеми этими людьми. Музыканты начали играть увертюру Моцарта или кого-то там еще. Брэм вошел в холл через дверь на первом этаже. Чэз впервые видела его в смокинге, но он вел себя так, словно носил его каждый день – как Джеймс Бонд или Джордж Клуни, или Патрик Демпси [10], но со светлыми волосами. Он выглядел богатым и известным, и Чэз ощутила всплеск гордости, что она была той, кто заботился о нем.

Он подошел к основанию главной лестницы и посмотрел вверх. Загремела музыка. После чего появилась Джорджи, и Чэз ощутила еще один прилив гордости. Джорджи выглядела сияющей и здоровой, а не изнуренной и со впалыми глазами. Чэз позаботилась об этом. Она взглянула на Брэма и увидела, что он тоже считает ее красивой.

Джорджи настояла, чтобы на прием они приехали по отдельности, поэтому Брэм видел ее в первый раз. Он даже подозревал, что она появится в грязных лохмотьях Скутер, как и грозилась. Ему следовало бы лучше знать ее.

Джорджи выглядела так, словно обнаженной пробежала сквозь хрустальную люстру. Платье образовывало тонкую колонну сверкающего льда, прекрасно подчеркивая ее высокую изящную фигуру, пока не достигало коленей, где плавно ниспадало до самого пола. Тонкая застежка из блестящего кружева соединяла ткань на одном плече, оставляя второе обнаженным, а вставки из легкого кружева, по диагонали пересекавшие платье, представляли взглядам невесомый и невероятно изысканный намек на обнаженную кожу.

Именно этого публика и жаждала увидеть все восемь сезонов – зрелище, которого они были лишены из-за его разрушительного поведения – превращение Скутер Браун из беспомощной бродяжки в элегантную женщину со щедрой душой и живой открытостью, которыми никогда не обладал ни один Скоффилд. Брэм был потрясен. Он мог подшучивать над Скутер, но это интеллигентное, утонченное создание казалось более… опасным.

Ее прическа была самим совершенством. Темные, мягкие кудри были забраны назад, и лишь несколько прядей свободно вились вокруг лица в художественном беспорядке. Несмотря на все утверждения Джорджи, что она положилась во всем на Эйприл, она сама обладала здравым смыслом относительно того, что лучше для нее, и никогда не допустила бы ошибки, позволив кому-либо приблизиться к своей естественно-бледной коже с баллончиком автозагара. Она также не навесила на себя слишком много драгоценностей. Пара эффектных бриллиантовых висячих сережек украшала мочки ушей, но свою изящную шею она оставила обнаженной, показывая ее естественную красоту.

Пол стоял рядом с ней, ее рука покоилась на рукаве его смокинга. Наличие отцовского сопровождения не входило в их план, и выражение их лиц, когда они улыбнулись друг другу, привело его в замешательство. Он знал, что Пол в последнее довольно часто ошивался поблизости, но Брэм так много работал и понятия не имел, что же такое произошло, чтобы улучшить их отношения.

Пол и Джорджи начали спускаться по лестнице. Брэм не мог отвести от нее взгляда. Она не была красавицей по меркам Голливуда, но проблема была в самих стандартах, а не в ней. Она была гораздо более интересной, чем калифорнийские искусственные красавицы [11] с их холодными накаченными ботоксом губами и липосаксо-силиконовыми фигурами.

Когда она замерла на площадке, он запоздало вспомнил, что ему полагается подняться на несколько ступенек, чтобы встретить ее. Но она привыкла к тому, что он пропускает свои реплики, и не стала ждать долго. Он отлепил свои ноги и поднялся по лестнице, остановившись на три ступеньки ниже ее. Потом повернулся в полуанфас [12] к толпе и протянул ей руку, ладонью вверх. Слащаво, но она заслужила как можно более романтичной картины. Пол поцеловал Джорджи в щеку, кивнул Брэму, после чего уступил лестницу жениху с невестой. Рука Джорджи тепло соскользнула в его собственную. Гости разразились аплодисментами, когда она спустилась на три ступени и встала рядом с ним.

Они стояли перед бальным залом, до краев наполненным улыбками и хорошим настроением, хотя половина гостей, несомненно, заключала пари, как долго продлится этот брак. Джорджи пристально посмотрела на него, в ее глазах таилась нежность. Он поднес ее пальчики к своим губам и ласково поцеловал. Он мог сыграть Очаровательного Принца не хуже, чем Неудачник Ланс.

А вот чтобы стать циничным, ему пришлось потрудиться. Сегодня вечером планировалась не что иное, как еще одна Голливудская сказка, но иллюзия начала казаться реальной.

Джорджи хотелось, чтобы все это было на самом деле. Вечер. Волшебное блестящее платье. Ее друзья вокруг нее и ласковое выражение на лице отца. Только человек, стоящий рядом с ней не вписывался во все это. Но его присутствие не казалось таким неправильным, каким должно было быть. Они смешались со своими гостями, которые были одеты в самую разнообразную одежду – от джинсов и теннисок до смокингов и школьной формы. Трев и Саша вызвались сказать тост, но после того как все сели, неожиданно встал Пол и поднял свой бокал.

– Сегодня мы празднуем клятвы, которые эти два замечательных человека дали друг другу. – Он пристально посмотрел на Джорджи. – Одного из которых… я люблю очень сильно. – Его голос дрогнул, а глаза Джорджи наполнились слезами. Пол прочистил горло. – Второй же… только начинает мне нравиться.

Все рассмеялись, включая Брэма. Прошедшая неделя, проведенная вместе с отцом, была странной и чудесной. Знать, как сильно он ее любит – знать, как сильно он любил ее мать, – означало все. Но когда Пол начал выражать надежду на будущее жениха и невесты, Джорджи с трудом удавалось сохранять на лице улыбку. Рассказать своему отцу правду вместо того, чтобы скрывать свои ошибки из страха расстроить его, стало следующим шагом на ее пути становления самой собой.

Пол дождался утра, прежде чем сообщить, что пригласил ее экс-агента в качестве своей пары. Она была рада, что он подумал об этом, независимо от того, как неловко ей будет приветствовать Лауру.

– Это то малое, что мы можем сделать для нее, – сказал он. – Таким образом, каждый увидит, что ты все еще считаешь ее частью своего близкого окружения.

Джорджи постаралась обратить все это в шутку.

– Это также прекрасная возможность показать людям, что ты вернулся к актерской профессии и что Лаура представляет тебя.

Он спал с лица.

– Джорджи, я не поэтому…

– Я знаю, что это не так, – быстро ответила она. – Я совсем не это имела в виду. – Они строили новые отношения, и каждый пытался найти верный шаг. Она ткнула ему пальцем в ребра, чтобы заставить его рассмеяться.

Последовали остальные тосты – непочтительный Трева, теплый Саши - но оба забавные. Когда наступило время еды, гости часто прерывали их с Брэмом, стуча бокалами об стол [13]. Их прилюдные поцелуи больше не казались такими фальшивыми. Она никогда не была знакома с мужчиной, который бы так же наслаждался поцелуями, как Брэм Шепард… или который бы делал это так хорошо. Она никогда не была знакома с мужчиной, с которым бы ей так нравилось целоваться.

За соседним столиком Лаура, поигрывая ломтиком лобстера, незаметно подтянула бретельку своего лифчика. Она планировала сегодня надеть платье, предназначенное для приема на открытом воздухе, как и многие остальные гостьи, но в последнюю минуту передумала. Это было деловое событие, и она не могла позволить себе надеть костюм, который неизбежно покажет слишком глубокое декольте, или волноваться об обнаженных руках, которые были не того оттенка, какого следовало бы. Вместо этого она надела простой бежевый деловой костюм с блузкой под горло и жемчуг – наподобие того, какой носила миссис Скоффилд. Если не считать вечные проблемы с бретельками лифчика, ей неплохо удавалось поддерживать свой опрятный вид.

Приглашение Пола поразило ее. Она позвонила, чтобы осторожно сообщить ему неприятную новость: он не прошел первое прослушивание, но агент по подбору актеров хочет видеть его в другой роли. Однако как только она начала свою привычную эговосстанавливающую ободряющую речь, он перебил ее: «Я не подошел на роль, но прослушивание оказалось хорошей практикой». А затем пригласил ее на вечеринку.

Она бы поступила глупо, отказавшись. Засветившись сегодня здесь, она сможет вернуть хоть толику былого блеска своей профессиональной репутации, о чем Полу было прекрасно известно. Но она не могла не быть осторожной. Его холодность была прекрасным противоядием к прекрасной внешности и остальным мужским достоинствам, но его новообретенная уязвимость искушала взглянуть на него другим взглядом.

К счастью, Лаура понимала опасность высвобождения женских фантазий. Она четко знала, чего хочет от своей жизни, и ей не хотелось испортить все это лишь потому, что Пол Йорк оказался как более интересной, так и более сложной для понимания натурой, чем она себе представляла. Ну и что, что она иногда чувствует себя одинокой? Дни, когда мужчина мог отвлечь ее от реальной цели, давно позади. Пол являлся клиентом, а присутствие на этой вечеринке – выгодно для дела.

Он был внимателен весь вечер, настоящий джентльмен, но она слишком сильно нервничала, чтобы много есть. Пока остальные за столом вступили в частную беседу, она наклонилась к нему поближе.

– Спасибо, что пригласил меня. Я твоя должница.

– Тебе следует признать, что сегодняшний вечер оказался не таким неловким, как представлялось.

– Только потому, что твоя дочь великолепная актриса.

– Брось защищать ее. Она тебя уволила.

– Она была вынуждена уволить меня. И вы двое не могли прекратить улыбаться друг другу весь вечер, так что не нужно строить из себя крутого парня.

– Мы разговаривали. Вот и все. – Он указал на уголок своего рта, показывая, что у нее что-то осталось на лице. Она смущенно потянулась за салфеткой, но не смогла найти нужное место, поэтому это сделал он, легко коснувшись своей.

Когда он закончил, она схватилась за бокал с водой.

– Должно быть, это был долгий разговор.

– Так и было. Напомни мне рассказать тебе об этом, когда я в следующий раз напьюсь.

– Не могу представить тебя пьяным. Ты слишком дисциплинирован для этого.

– Поверь, такое случалось.

– Когда?

Она ожидала, что Пол отмахнется от нее, но он этого не сделал.

– Когда умерла моя жена. Каждую ночь, после того, как Джорджи засыпала.

Перед ней был Пол Йорк, которого она только начинала узнавать. В течение долгого момента она пристально рассматривала его.

– Какой была твоя жена? Можешь не отвечать, если не хочешь.

Он положил вилку.

– Она была удивительной. Яркой. Забавной. Милой. Я не заслуживал ее.

– Она, должно быть, думала по-другому, иначе не вышла бы за тебя замуж.

Он выглядел слегка обескураженным, словно привык смотреть на себя как на второсортного участника этого брака и не мог думать по-другому.

– Ей едва исполнилось двадцать пять лет, когда она умерла, – сказал он. – Совсем ребенок.

Она покрутила свой жемчуг между пальцами.

– Ты все еще любишь ее?

– Не так, как ты имеешь в виду. – Он поиграл миниатюрой особняка из сахарной ваты, стоящей на его тарелке. – Я думаю, что двадцатипятилетний парень, живущий во мне, всегда будет любить ее, но это было так давно. Она была рассеянной. Я мог найти ключи от машины в холодильнике или в ее кошельке. Она совсем не заботилась о своей внешности. Это сводило меня с ума. Она всегда теряла пуговицы или рвала вещи…

Ее поясница покрылась гусиной кожей.

– Так трудно представить тебя с кем-нибудь подобным. Сопровождающие тебя женщины всегда такие элегантные.

Он пожал плечами.

– Жизнь – это грязное дело. Я ищу порядок везде, где могу найти.

Она поправила салфетку на своих коленях.

– Но ты не влюблялся ни в одну из них.

– Откуда ты знаешь? Может, я влюблялся, но получал отказ.

– Вряд ли. Ты главный приз конкурса среди бывших жен. Решительный, умный и привлекательный.

– Я был слишком занят устройством карьеры Джорджи, чтобы думать о повторной женитьбе.

Она услышала невысказанный самоупрек.

– За эти годы ты проделал с ней хорошую работу, – сказала она. – Я слышала все эти истории. Будучи ребенком, Джорджи не могла устоять ни перед микрофоном, ни перед парой туфель для танцев. Прекрати казнить себя за это.

– Она любила выступать. Она залезала на столы, чтобы станцевать, когда я не следил за ней. – Его лицо вновь погрустнело. – И все же, я не должен был давить на нее так сильно. Ее матери это не понравилось бы.

– Эй, легко критиковать, когда смотришь с небес, наблюдая, как кто-то другой занимается таким тяжелым делом, как воспитание.

Ей хватило наглости преуменьшить святость его жены, и черты его лица застыли, став холодными. В старые дни она бы пересилила себя, стараясь исправить все это, но сейчас ей не хотелось, хотя выражение лица Пола становилось более резким. Вместо этого она наклонилась вперед и прошептала.

– Покончи с этим.

Его голова резко дернулась, а от убийственного взгляда глаза превратились в пули.

Она прямо встретила его пристальный взгляд.

– Пора.

Уход был излюбленным средством самозащиты Пола Йорка, и она ждала, что он и сейчас отвернется, но он этого не сделал. Лед исчез из его глаз.

– Интересно. Джорджи сказала то же самое.

Он поднял оброненную Лаурой салфетку и передал ей, одарив женщину взглядом, от которого ее кости расплавились.

Примечания:

1) Портик (лат. porticus) — крытая галерея, перекрытие которой опирается на колонны, поддерживающие её или непосредственно, или с помощью лежащего на них архитрава, или посредством перекинутых между ними арок. Портик, открытый с одной стороны, с противоположной стороны ограничивается стеной — или глухой, или имеющей двери и окна.

Портик введён в архитектуру древними греками и был заимствован от них древними римлянами. В античных постройках он служил местом, в котором можно было сидеть и прогуливаться, укрывшись от палящих лучей солнца или от дождя. Этот род построек удержался в зодчестве средних веков (монастырские клуатры) и эпохи Возрождения. В новое время портики широко использовались в архитектуре классицизма XVIII — первой трети XIX века.

2) Лимо - лимузин

3) Венчурный инвестор – бизнесмен, вкладывающий деньги в рискованные дела. Венчурное инвестирование отличается от обычного высоким уровнем риска вложений, с целью получения сверхприбыли.

4) Молдинг — накладная выпуклая планка с поперечными сечениями. Используется для декорирования различных поверхностей: стен, потолка, дверей, каминов, арок, придавая им более выразительный, завершенный и аккуратный вид.

5) Имеется в виду украшение наверху гербового щита

6) 4 дюйма – это примерно 10,16 см

7) Очки-половинки - изначально бифокальные очки, т.е. верхняя половинка линз для дальнозоркости, нижняя – для близорукости. Упрощенный вариант – очки с узкими –вполовину обычных – линзами для близорукости, которые носят чуть ниже на переносице, чем обычные (когда нужно смотреть вдаль, взгляд поднимается поверх очков).

8) Платье-футляр — узкое, подчёркивающее фигуру женское платье. Пик популярности платья-футляра приходился на 1930-е и 1960-е годы ХХ века. В настоящее время платье-футляр считается неотъемлемым элементом дамского гардероба. Платье-футляр — это вечернее и коктейльное платье, но его также можно надевать на деловые встречи.

Отличительными чертами платья-футляра является отсутствие горизонтального шва по талии. У классического платья-футляра нет рукавов и воротника, а вырез обычно имеет закруглённую форму. Длина платья-футляра — обычно до колена. Платья-футляры носили Жаклин Кеннеди, Эдит Пиаф, Одри Хепбёрн. В платье-футляре появляется и первая леди США Мишель Обама.

9) hors d’oeuvres – о-ордёвр - закуска (фр.)

10) Патрик Демпси - Patrick Galen Dempsey – американский актер и режиссер.

11) В оригинале Frankenbeauty – производное от Frankenstein (Франкенштейн). Франкенштейн – творение рук человеческих, искусственный человек-чудовище;

12) Полуанфас (Полуоборот) — положение головы или сложной фигуры «вбок», под 45° к наблюдателю. Бывает левый полуанфас и правый полуанфас — в зависимости от направления поворота лица.

13) Стучать бокалом об стол – традиция, равнозначная русским крикам «Горько».

Глава 23

Официанта Чэз заметила сначала потому, что тот был настоящим красавчиком и не похожим на актера. Слишком низкий, но с хорошим телом и темной стрижкой-ежиком. Когда он разносил закуски на подносах, то всё время всех разглядывал, что было немного странно, но она тоже этим занималась, поэтому не посчитала чем-то из ряда вон. Потом она заметила, как неловко он поворачивался.

Когда Чэз, наконец, поняла, чем он занят, ее это крайне разозлило, она подождала, пока еда не дошла почти до кондиции, потом извинилась, и выскользнула в коридор для персонала, где увидела, как он ставит блюда на металлическую тележку. Чэз подошла к нему, и он заметил ее нимб и развязно ухмыльнулся.

- Эй, ангелок, я могу что-то для тебя сделать?

Чэз посмотрела на его бейджик.

- Ты можешь отдать мне свою камеру, Маркус.

Его самодовольство испарилось.

– Я не знаю, о чем ты говоришь.

- У тебя скрытая камера.

- Ты с ума сошла.

Она попыталась вспомнить, куда папарацци с телевидения прятали свои камеры.

- Я знаю, кто ты, - сказал официант. – Ты работаешь на Брэма и Джорджи. Сколько они тебе платят?

- Больше, чем получаешь ты, - Маркус был невысок, но было заметно, что он занимается спортом, и ей запоздало пришло в голову, что, вероятно, следовало бы вызвать одного из охранников, чтобы это уладить. Но вокруг были люди, и, казалось, что лучше уладить всё по-тихому. – Ты можешь передать камеру мне, Маркус, или я позову кого-нибудь, кто снимет её с тебя.

Должно быть, ее речь прозвучала убедительно, потому что он, словно бы, испытывал неловкость. Тот факт, что она смогла его напугать, пусть даже немного, привел Чэз в хорошее расположение духа.

- Это не твое собачье дело, - сказал официант.

- Ты только стараешься заработать. Да, я понимаю, и как только ты отдашь мне камеру, я обо всем забуду.

- Не будь сукой.

Она быстро метнулась к нему, потянувшись за пуговицей, которая отличалась от остальных, у него на жилете. Пуговица оказалась у нее в руке, и, вытягивая ее, она почувствовала сопротивление тонкого кабеля.

– Эй!

Чэз рывком выдрала его:

– С камерами вход воспрещен. До тебя не дошло?

- Зачем тебе это? Ты хоть имеешь представление, сколько фотоагентства платят за такую хреновину?

- Недостаточно.

Он покраснел, но не мог забрать у нее камеру так, чтобы никто не увидел.

Она собралась было уходить, но официант направился следом за ней.

– Ты могла бы продать собственную историю, знаешь ли. Как на них работается. Я могу поспорить, что тебе заплатят как минимум сотню штук. Верни мне камеру, и я сведу тебя с тем парнем. Он всё для тебя устроит.

Сто тысяч долларов.

- Тебе даже не нужно говорить про них гадости.

Чэз не ответила. Просто ушла.

Сто тысяч долларов…

Забавный видеомонтаж, состоящий из отрывков из «Скип и Скутер», был показан после ужина. Незадолго до церемонии разрезания торта, появился Дирк Дюк с микрофоном. Он был самым популярным городским ди-джеем - настоящее имя Адам Левенштайн - и Поппи наняла его ставить музыку для танцев, а они по плану должны были начаться только через полчаса. Дирк был невысоким, с продолговатой головой, татуированной шеей и образованием Айви Лиги , которое тот старательно пытался скрыть. Этим вечером он был одет в плохо сидящий смокинг вместо привычных джинсов. – Йо, всем! Это прикольная туса! Давайте поприветствуем Джорджи и Брэма.

Публика послушно приветствовала их.

- Вы все – фанаты «Скипа и Скутер». То, что Брэм и Джорджи поженились – великолепно, верно?

Раздались аплодисменты и несколько свистков, один из которых исходил от Мэг.

- Мы пришли сюда отпраздновать свадьбу, состоявшуюся два месяца назад. Тот брак, на церемонию которого нас не пригласили, потому что мы не такие уж важные шишки.

Смех.

- А сегодня… Мы кое-что сотворим с этим…

Четыре официанта внесли изогнутую свадебную беседку, задрапированную в белый тюль и украшенную голубыми гортензиями. Поппи шла вслед за ними, одетая в черное платье до пола, и ее лицо осветилось предвкушением.

Джорджи двинула Брэма локтем:

– Я полагаю, что Поппи раскрыла свой сюрприз. Тот, на который ты дал ей свое разрешение.

Брэм поморщился.

– Тебе следовало бы стукнуть меня по голове. Мне это не нравится.

Джорджи ситуация нравилась еще меньше, пока он наблюдала, как официанты устанавливают беседку перед бальным залом. Брэм тихонько выругался. – Эта женщина официально уволена.

- Как священник в сане при Церкви Юниверсал Лайф , - Дирк сделал паузу для драматического эффекта, - я имею честь, - снова пауза, - попросить наших невесту и жениха выйти вперед и, - он повысил голос, - повторить свои клятвы перед всеми нами!

Гостям это предложение очень понравилось. Даже ее отцу. Блестящие пухлые губы Поппи сложились в триумфальную улыбку. У Брэма задергалась мышца в уголке челюсти. Поппи не имела права устраивать что-то настолько личное, не посоветовавшись с ними.

Брэм стиснул зубы и поднялся.

– Надень маску.

Джорджи говорила себе, что это не имеет значения. Что значило еще одно публичное представление в череде многих? Ее хрустальное платье зашуршало, когда она поднялась.

Дирк растягивал гласные, как ведущий игрового шоу:

– Папаша. Давайте, присоединяйтесь к ним. Мистер Пол Йорк, давайте все! Брэм, выбери себе шафера.

- Он выбирает меня, - появился Трэв, и гости рассмеялись.

Джорджи почувствовала, что задыхается.

- Джорджи, а кто будет твоей подружкой невесты?

Она посмотрела на Сашу, Мэг и Эйприл, и подумала, как ей повезло, что эти чудесные женщины – ее лучшие подруги. Потом она подняла голову:

– Лаура.

Лицо Лауры отразило удивление на грани шока, и, вставая, она едва не свалилась со стула. Они собрались у свадебной беседки. Ее отец, Трэв, Лаура и невольные жених с невестой.

Дирк заботливо повернулся спиной к аудитории, чтобы Брэм и Джорджи оказались лицом к гостям, потом взял в руку микрофон. – Все готовы?

Брэм и Джорджи посмотрели друг на друга, и между ними прошло мгновение идеального, безмолвного общения. Он поднял бровь. Она глазами высказала, о чем именно думала. Он улыбнулся, сжал ее руку, и взял микрофон у Дирка.

- Священник, раввин и министр вошли в бар… - Все рассмеялись. Брэм ухмыльнулся, и поднес микрофон еще ближе. – Спасибо всем за хорошие пожелания. Я и Джорджи ценим их так, что не выразить словами.

В сторонке Поппи стала пожевывать нижнюю губу. В ее программе не было речи Брэма, и она явно не испытывала восторга от того, что надоедливый клиент вмешивается в ее План. Брэм отпустил руку Джорджи и указал на беседку:

– Как вы, вероятно, уже поняли, эта церемония оказалась сюрпризом. Но, по правде сказать, хотя мы оба понимаем, как это волнующе - увидеть свадьбу Скипа и Скутер, Джорджи и я - мы не персонажи, и мы не считаем это правильным.

Джорджи взяла его под руку, и улыбнулась милым людям.

Он накрыл ее пальцы своими.

– Мне хочется сказать что-то сентиментальное о Джорджи. Какая она добросердечная. Милая и забавная. Что она – мой лучший друг. Но я не хотел бы смущать ее…

- Всё нормально, - наклонилась она к микрофону. – Можешь меня смущать.

Все рассмеялись: он и толпа. Они поцеловались, потом обменялись любящими взглядами, пока Брэм тайком лез к ней под юбку, а она ущипнула его за зад.

А потом, внезапно, ее колени затрепетали. По-настоящему затряслись. Как при землетрясении. Но это землетрясение происходило у нее внутри.

Она влюбилась в него.

Вся кровь отхлынула от ее головы. Она раздумывала над правдой. Несмотря на все, что она знала, она все равно влюбилась в Брэма Шепарда, сосредоточенного на себе, самоубийственно плохого парня, который украл ее невинность, потопил телешоу, и почти погубил себя.

Брэм блистал под софитами, его сияющая красота и мужественная элегантность были созданы для кино. Джорджи едва могла дышать. Едва она научилась самостоятельности, как погубила себя, влюбившись в мужчину, которому не могла доверять, в мужчину, которому платила за то, чтобы он находился с ней рядом. От размаха катастрофы у нее закружилась голова.

Брэм закончил свою речь, и к ним выкатили свадебный торт, разноцветное чудо из ледяного кружева и кондитерских гортензий, с куклами Скипа и Скутер, одетых в свадебные наряды, на верхушке. Брэм протянул ей первый кусочек, на ее губах осталось немного мороженого, которое он убрал поцелуем. Каким-то образом она смогла ответить ему тем же. Торт на вкус отдавал страданием.

После этого, Эйприл потянула ее в сторонку, чтобы сменить ее магическое, хрустальное платье на ярко голубое платье со шлейфом, немного переделанное, которое они выбрали для танцев. Джорджи пережила остаток ночи в шквале бесконечного движения, танцуя и смеясь, двигая бедрами, ее волосы хлестали по щекам.

Она танцевала с Брэмом, который сказал ей, что она – красавица, и что он с нетерпением ждет возможности увлечь ее в постель. Она танцевала с Трэвом и своими подружками, с Джейком Коранда, Аароном и своим отцом. Она танцевала с коллегами по звездному цеху и Джеком Патриотом. Она даже танцевала с Дирком Дюком. Пока ее ноги шевелились, ей можно было не думать о том, как спасти себя.

Брэм склонился к ней в вестибюле часа в два ночи. Его черный галстук был развязан, а ворот рубашки открыт. – Какого черта, почему ты собираешься спать в гостевом домике?

Джорджи всё еще была слегка пьяна, но не так пьяна, чтобы не сознавать, что ей необходимо было сделать. Она хотела заплакать… или закричать, но у нее потом будет для этого куча времени.

- Ты помнишь, что у меня прослушивание во вторник? Если я пересплю с тобой за три дня до этого, то это будет нечестно в отношении других актрис.

- Это самая жалостливая вещь, которую я когда-либо слышал.

Каким-то образом, ей удалось изобразить дерзкую прежнюю Джорджи, ту Джорджи, которая снова так глупо влюбилась. – Прости, Скиппер. Я верю в честную игру. Это будет на моей совести.

- К черту твою совесть, - он прижал ее к стене у лестницы, и начал целовать. Глубокие, захватнические поцелуи с оттенком упрямства. Ее пальцы на ногах поджались в туфлях. Он сунул руку под край голубого платьица со шлейфом и ущипнул за верх груди, выступающей из корсажа. – Ты сводишь меня с ума, - прошептал он у ее влажной кожи.

Она испытывала головокружение от шампанского, желания и отчаяния. Он скользнул пальцами в ее трусики, настолько крохотные и тонкие, что они даже не могли считаться предметом туалета. Перестань. Не останавливайся. Слова бились в ее голове, его поцелуи становились все более настойчивыми, а прикосновения настолько интимными, что она не могла этого вынести.

- Достаточно, - сказал он и подхватил ее в свои объятия.

Музыка стала громче. Фрагменты из «Доктора Живаго» и «Титаника», «Незабываемого романа » и «Из Африки » окутали их, пока он нес ее наверх самым романтичным способом на свете, вот только было уже два часа ночи, и он ударился локтем о дверь, перешагивая через порог.

Но чтобы прийти в себя ему понадобилось лишь мгновение,. Он положил ее на край кровати, потянул за одежду, и всё было словно в тот первый раз на яхте. Ее обнаженные бедра на краю матраса. Ее платье, поднятое до талии. Его одежда раскидана в беспорядке. И она по глупости влюбленная в человека, который не любит ее в ответ.

Это было как в первый раз… и всё-таки не так. После первой стремительной атаки, он стал действовать медленнее - он любил ее своими прикосновениями, ртом, членом, всем, кроме сердца. И она позволила себе любить его в ответ. Лишь еще один последний раз.

Что-то неясно пытливое промелькнуло в его взгляде, когда он посмотрел в ее глаза. Он чувствовал в ней перемену, но не мог понять, что это такое. Их удовольствие вздымалось волнами, музыка дошла до крещендо в ее голове, и камера отступила. Джордджи закрыла глаза и двигалась вместе с ним к забвению…

Лежа, свернувшись у его плеча, она снова испытала отчаяние. Нужно было остановить это самоуничтожение.

– Так когда ты в меня влюбился? – поинтересовалась она.

- В ту минуту, как посмотрел на тебя, - сонно ответил Брэм. – Нет, подожди… Это был я. В первый раз, как посмотрел в зеркало.

- Нет, на самом деле.

Он зевнул и поцеловал ее в лоб:

– Спи.

Она неуклюже пошевелилась:

- У меня было такое ощущение…

- Какое ощущение?

Теперь он совсем проснулся и подозрительно на нее посматривал, но ей надо было знать точно, где она находилась. Для них это было слишком важно, чтобы не пережить потом какое-то недоразумение из комедийного сериала, которое объяснялось в нескольких словах.

– Чувство, что ты меня любишь.

Он сел, бесцеремонно сбросив ее.

– Из всех глупых… ты точно знаешь, что я чувствую к тебе.

- Вообще-то нет. Ты более чувствителен, чем стараешься это показать, и ты многое прячешь.

- Я вовсе не чувствительный, - он посмотрел на нее сверху вниз. – Ты хочешь запомнить это, не так ли? То, что я сказал на вечеринке.

Она не могла вспомнить, что он говорил на вечеринке, поэтому она закусила губу.

– Разумеется, я хочу это помнить. Скажи это снова.

Он раздраженно вздохнул и снова лег на подушки.

– Ты лучший друг, который у меня когда-либо был. Давай смейся. Поверь мне, я вовсе не ожидал, что всё так получится.

Его лучший друг… Она сглотнула.

– Я не знаю почему. Я всем нравлюсь.

- Ты шоколад с орехами. И за миллион лет я бы не подумал, что ты будешь тем человеком, которому я больше всех буду доверять.

А она совсем ему не доверяла. Только в этом. Он говорил ей правду о своих чувствах к ней.

– А как насчет Чэз? Она за тебя бросится под пули.

- Ладно, ты второй человек, которому я доверяю из всех своих знакомых.

- Это лучше, - Джорджи сказала себе закрыть тему, но ей необходимо было попробовать. Еще разок. – Мы в самом деле могли бы влипнуть, - вздохнула она, как будто эта тема утомляла ее, - если бы ты превратился в идиота и решил влюбиться…

- Иисусе, Джорджи, ты не оставишь это в покое? Никто ни в кого не влюблен.

- Если ты уверен…?

- Я уверен.

- Какое облегчение. Теперь перестань болтать, чтобы я могла поспать.

Ногу свело судорогой, но Джорджи не осмелилась пошевелиться, пока не услышала, как его дыхание стало глубоким и ровным. Только тогда она вылезла из постели. Она одела первое, что попалось ей под руку - его брошенную рубашку под смокинг - и крадучись, направилась вниз. Ее отец уехал обратно в кондоминиум, и гостевой домик снова опустел. Джорджи прошла по холодной каменной дорожке, слезы текли по ее щекам. Если она продолжит заниматься с ним любовью, ей придется притвориться, что это всего лишь секс. Ей придется играть для него, так же, как она играла на камеру.

Она не могла этого сделать. Ни для него. Ни для себя. Никогда больше.

Примечания:

1) «Незабываемый роман» (An Affair to Remember) – романтическая драма Лео МакКэри 1957 года. В ролях Кэрри Грант, Дэбора Керр.

2) «Из Африки» (Out of Africa) – драма Сидни Поллака 1985 года, основанная на автобиографической книге Карин Бликсен. В ролях Мэрил Стрип, Роберт Рэдфорд, Клаус Мария Брандауэр.

3) Айви Лига (Ivy League) – Лига Плюща - ассоциация восьми частных американских университетов (Гарвард, Йель, Дартмут, Принстон, Брауновский, Колумбийский, Корнельский и Пенсильванский Университеты) расположенных в семи штатах на северо-востоке США. Это название происходит от побегов плюща, обвивающих старые здания в этих университетах. Считается, что члены лиги отличаются наиболее высоким качеством образования.

4) Церковь Всеобщей Жизни (Universal Life Church) – официально зарегистрированная на территории США вполне легальная религиозная организация, которая может выдать свидетельство священника данной церкви практически любому желающему. Примерно за 10 долларов вы получите по почте свидетельство пастора, епископа, архиепископа и т. п.

Глава 24

Брэм опоздал на прослушивание Джорджи, и Хэнк Питерс прохладным кивком показал, насколько он «счастлив». Брэм знал: все они так и ждали, когда он оступится и вернется к своим старым, ненадежным привычкам, но он задержался вполне обоснованно - из-за звонка от одного из партнеров из «Эндевора». И, тем не менее, не смог заставить себя объясниться - в прошлом он изверг слишком много чертовых оправданий. Поэтому просто произнес короткое извинение:

- Сожалею, что заставил вас ждать.

Хотя никто и не говорил этого в лицо, но все они думали, что прослушивание Джорджи – это пустая трата их времени. Однако, он был должен ей это прослушивание, независимо от того насколько не хотел участвовать в чем-то, что в конце концов опустошит ее.

- Давайте примемся за работу, - сказал Хэнк.

В комнате для прослушивания были тошнотворные зеленые стены, запятнанный коричневый ковер, несколько разбитых металлических стульев и пара складных столиков. Она была расположена на верхнем этаже старого здания в задней части съемочной площадки Вортекс, в котором размещалась «Сиракка Продакшн» - независимая дочерняя кинокомпания Вортекс. Брэм занял свободный стул между Хэнком и женщиной-ассистентом режиссера.

Со своим вытянутым лицом, тонкими волосами и очками Хэнк больше походил на профессора из Лиги Плюща, чем на голливудского режиссера, но он был чрезвычайно талантлив, и Брэм все еще не мог поверить, что они работают вместе. Ассистент режиссера кивнула своему помощнику, который вышел, чтобы привести Джорджи оттуда, где они спрятали ее.

Он не видел жену с ночи вечеринки. Позже выяснилось, что Пол заболел - что-то вроде расстройства желудка, если верить Чэз - и Джорджи уехала присмотреть за ним прежде, чем Брэм проснулся следующим утром. Джорджи не следовало прямо перед важным прослушиванием отвлекаться на роль сиделки, и Брэм не мог поверить, что Полу не удалось отослать ее домой. Брэму нужен был еще один шанс, чтобы отговорить ее от всего этого.

Кастинг-помощник вернулся и оставил дверь открытой. Уверенность в себе Джорджи была намного более хрупкой, чем она хотела показать. Ее игра не была бы ужасной, но и хорошей тоже, и он ненавидел мысль о том, что все будут разбирать ее исполнение по косточкам.

Вошла высокая, темноволосая актриса. Актриса, которая не была Джорджи. Пока ассистент режиссера расспрашивала ее о том, что она делала после ее последнего фильма, Брэм наклонился ближе к Хэнку:

- Где, черт возьми, Джорджи?

Хэнк странно посмотрел на него:

- Разве ты не знаешь?

- У нас не было возможности поговорить. Ее отец простудился, и она ухаживает за ним.

Хэнк снял очки и начал протирать их низом своей рубашки, словно хотел избежать прямого взгляда:

- Джорджи передумала. Она решила, что роль была не совсем для нее, и она не прослушивается для нас.

Брэм не мог понять, в чем дело. Он просидел весь кастинг, не услышав ни слова, затем извинился и попытался дозвониться до нее. Но она не поднимала трубку. Также как Пол и Аарон, а Чэз не знала ничего сверх того, что Джорджи первоначально сказала ей. Наконец он позвонил Лауре. Та ответила, что говорила с Полом несколькими часами ранее, и он не упомянул, что болен.

Что-то было совсем не так. Он отправился домой.

Только три черных внедорожника стояли на страже около ворот. Воскресное свадебное празднование сильно подействовало на TMZ (1) и другие он-лайн сайты-сплетники, но помешательство первых двух месяцев наконец-то, казалось, исчезло. Однако, не нужно было многого, чтобы повторно разжечь огонь, и если хоть слово проскользнет о том, что Джорджи исчезла, все полетит к черту.

Как только он подъехал к гаражу, зазвонил его мобильный. Это был Аарон:

- У меня сообщение от Джорджи. Она велела передать тебе, что улетела, что у нее маленький «RandR» (2) .

- Что за черт? Какой еще «RandR»!

- Я знаю. Я тоже не понимаю.

- Где она?

Длинная пауза.

- Я не могу тебе сказать.

- Черта с два ты не можешь!

Но Аарон был, прежде всего, предан Джорджи, и угрозы Брэма не переломили его решимость. Брэм наконец повесил трубку, затем ошеломленный сидел в машине. Неужели ей было стыдно встретиться с ним, потому что она струсила? Но Джорджи никогда в жизни не боялась прослушиваний. Ничего не понятно.

Он переиграл в уме их странный разговор ночью после вечеринки. Могла ли Джорджи всерьез решить, что он влюбился? Подумал обо всех неоднозначных сигналах, которые он послал ей и схватил снова свой мобильник. Она не отвечала, так что ему пришлось оставить сообщение:

“Хорошо, Джорджи, я понял. Ты была серьезна той ночью. Но клянусь Богом, я не люблю тебя, так что прекрати волноваться. Это - полное дерьмо. Подумай об этом. Ты когда-нибудь слышала, чтобы я заботился о ком-либо, кроме себя любимого? Так с чего вдруг я начал бы делать это теперь? Особенно с тобой. Черт побери, если бы я знал, что ты так взбесишься, то держал бы свой рот на замке и не болтал бы о дружбе. Дружбе. Вот и всё. Я обещаю. Так прекрати дурить и перезвони мне”.

Но она не позвонила, и к следующему утру ему на ум пришло кое-что более коварное. Джорджи хотела ребенка, и прямо сейчас она не могла забеременеть без него. Что, если это шантаж? Ее способ манипулировать им? Факт, что она могла даже просто подумать о выполнении чего-то настолько одиозного, разъярил его. Брэм позвонил ей на голосовую почту и разразился бранью. Так как он особо не выбирал слов, то не был удивлен, когда она не перезвонила.

Белая оштукатуренная частная вилла, которую арендовала Джорджи, стояла высоко над морем Кортеса (3) прямо за городом Кабо-Сан-Лукас (4). В доме были две спальни, джакузи в форме раковины и раздвижная стеклянная стена, открывающаяся на тенистое патио. Так как Джорджи не могла лететь в Мексику коммерческим рейсом, она воспользовалась частным чартерным сервисом.

Каждое утро в течение недели, она натягивала футболку размером больше обычного и пару мешковатых капри, затем надевала большие темные очки и широкую соломенную шляпу. И все это для того, чтобы неузнанной пройтись милю вдоль берега. Днем она занималась монтажом фильма и пыталась смириться со своей печалью.

Брэм был взбешен из-за ее исчезновения, и телефонные сообщения разрывали ей сердце.

«Клянусь Богом, я не люблю тебя … Дружба. Вот и всё. Я обещаю».

Что касается второго сообщения о шантаже, чтобы иметь ребенка … Она удалила его, не прослушав до конца.

Отец знал, где она. Джорджи, наконец, рассказала ему правду о Лас Вегасе и немного о том, почему должна была уехать. Естественно, он попытался обвинить Брэма, но она не позволила ему и заставила пообещать не связываться с ним.

- Просто дай мне немного времени, пап, хорошо?

Он неохотно согласился.

День спустя отец позвонил с новостью, которая потрясла ее.

- Я собрал некоторые сведения. Брэм не взял и пенни из денег, которые ты, как предполагалось, платила ему. Оказывается, он не нуждается в них.

- Конечно, нуждается. Все знают, что он продул все свои деньги от «Скип и Скутер».

- «Пустил на ветер», я бы сказал. Но когда он, наконец, пришел в себя и протрезвел, то начал вести более скромный образ жизни и инвестировать остатки средств. Учитывая его характер, то для такого как Брэм, он весьма преуспел. Он даже выплатил закладную на свой дом.

Ирония судьбы. Единственной вещью, о которой Брэм не солгал, были его чувства к ней. Дружба. И на этом все.

Джорджи ловила себя на том, что смотрит в никуда, или берет книгу и снова и снова читает одно и то же предложение. Но она не плакала так, как из-за Ланса. На сей раз ее печаль была слишком глубока для слез. Единственное занятие, которое её привлекало, побуждало взять камеру и пойти на один из фешенебельных курортов и интервьюировать горничных. Но поскольку она не могла вынести такое появление на публике, то установила камеру в тенистом белокаменном патио и взяла интервью сама у себя.

- Скажи мне, Джорджи. Ты всегда была неудачницей в любви?

- Более или менее. Как насчет тебя?

- Более или менее. И почему ты думаешь, это так?

- Жалкая потребность быть любимой?

- И ты винишь в этом… что? Твои отношения с отцом в детстве?

- Предположим.

- Так значит, получается в том, что ты влюбилась в Брэма Шепарда, виноват твой отец?

- Нет, - прошептала она, - это моя ошибка. Я знала, что нельзя было влюбляться в него, но должна была пройти через это, так или иначе.

- Ты бросила свое прослушивание и шанс сыграть Хелену.

- А как же. Чего только женщина не сделает ради любви, так ведь?

- Дура.

- А что я должна была делать? Работать с ним каждый день, затем ночью ехать с ним домой?

- Что ты должна была сделать, так это поставить свою карьеру выше всяких приоритетов.

- Прямо сейчас меня мало волнует моя карьера. Я даже не наняла нового агента. Я только хочу…

- Быть несчастной?

- Несколько месяцев и я переболею им.

- Ты действительно веришь в это?

Нет, она не верила. Она так ясно, так трезво любила Брэма, как никогда не любила своего бывшего мужа - не было никаких розовых очков или бессмысленных головокружений, никаких «золушкиных фантазий» или ложной уверенности, что он привнесет покой в ее жизнь. То, что она чувствовала к Брэму, было беспорядочно, честно и исходило из глубины души. Он казался… ее частью, лучшей и худшей. Словно был человеком, с которым бы она хотела прожить жизнь, делить победы и поражения, проводить вместе отпуска, дни рождения и вообще все дни.

- Превосходно, - произнесла ее «интервьюер». - Я все-таки заставила тебя плакать. Точно как Барбара Уолтерс (5).

Она выключила камеру и спрятала лицо в ладонях.

Джорджи отсутствовала почти две недели, и Аарон был единственным источником информации для Брэма. Личный ассистент его жены взял всё на себя и устроил для таблоидов «утечку информации» о ряде фиктивных историй. Он разъяснил решение Джорджи взять каникулы, пока Брэм работает, а также преподносил длинные описания романтичных телефонных разговоров между молодожёнами. Выдумки Аарона сдерживали прессу, так что Брэм не возражал.

«Домик на дереве» продолжал продвигаться без особых помех, хотя они все еще не закончили подбор актеров. Он должен был быть на вершине мира, но больше всего хотел найти своего старого торговца наркотиками. Вместо этого он полностью погрузился в работу, чтобы сдерживать своих демонов.

Чэз ждала его в понедельник ночью, когда он вернулся домой из студии. Новая партия поваренных книг была разбросана на кухонном столе вместо учебных пособий GED, которые все еще оставались нетронутыми. Чэз подпрыгнула, когда он появился.

- Я сделаю для тебя сэндвич. Хороший, с цельнозерновым хлебом, индейкой и гуакамоле (6) . Держу пари, все, что ты ел сегодня - дрянь.

- Я ничего не хочу и велел тебе не ждать меня.

Она суетилась около холодильника:

- Еще нет и полуночи.

Многолетний опыт научил его тщетности споров с Чэз о еде. Поэтому, даже при том, что все, чего Брэм желал – это спать, он бродил вокруг и делал вид, что просматривает почту, лежащую на столе, в то время как она вынимала контейнеры из холодильника и делилась новостями.

- Аарону плохо. Они с Бекки расстались – даже трех недель не прошло, как они вместе. Он сказал, что они слишком похожи. Но это ведь хорошо, так?

- Не всегда, - Брэм пристально разглядывал на приглашение на вечеринку, но ничего не видел, затем бросил его в мусор. У них с Джорджи было больше схожего, чем различий, хотя он не сразу это понял.

Чэз с такой силой бросила контейнер на стол, что он чуть не слетел вниз.

- Аарон знает, где Джорджи.

- Да, я в курсе - он знает, также как и ее отец.

- Ты должен заставить их сказать тебе.

- Зачем? Я не собираюсь бегать за ней, - Кроме того, Брэму стало известно, что она поехала в Кабо, благодаря телефонной беседе с Тревом, который был в Австралии на съемках своего нового фильма. Брэм подумывал о том, чтобы полететь в Мексику и притащить ее обратно, но было задето его самолюбие. И, в конце концов, это она уехала, и это она должна вернуться и исправить все.

Чэз положила батон хлеба на доску и начала нарезать его, с силой опуская нож.

- Я знаю, почему вы, ребята, поженились.

Он поднял голову.

Девушка раздраженно бросила крышку на контейнер с гуакамоле.

- Вы должны были быть честными в том, что случилось в Лас-Вегасе, и аннулировать нелепый брак или что-нибудь еще. Как сделала Бритни Спирс в тот первый раз, когда вышла замуж.

- Откуда ты знаешь, что случилось?

- Я подслушивала, когда вы с Джорджи говорили об этом.

- Тогда, должно быть, ты подслушивала с припечатанным к замочной скважине ухом. Если ты кому-нибудь проболтаешься...

Она хлопнула дверцей буфета.

- Значит, вот что ты обо мне думаешь? Что я такая большая задница, не умеющая держать язык за зубами?

Теперь в его жизни были две разъяренные особи женского пола, но вернуть благосклонность Чэз было относительно легко.

- Нет, я так не думаю. Извини.

Чэз обдумала его извинение, но, в конечном счете, решила принять его, как он и рассчитывал. Он сел напротив еды, которую она подала.

Брэм пока еще не хотел ставить крест на своем фальшивом браке. В нем было слишком много преимуществ: начиная с секса, который был настолько восхитительным, что он не мог даже думать о том, чтобы бросить все это. Благодаря Джорджи, он вернулся к профессии актера и намеревался остаться там. Он хотел, чтобы «Домик на дереве» стал первым в череде великих фильмов, и каким-то образом жена стала запутанной частью осуществления этой мечты.

Чэз положила перед ним сэндвич.

- Все еще не могу поверить, что она не прослушивалась. Идет на всё ради этой работы и затем продувает ее. Ты не поверишь, как она заставила Аарона побегать, чтобы достать для нее специальную «экипировку». Потом уговорила меня перепробовать различные прически и макияж. Она даже заставила меня записать свое дурацкое прослушивание. А в конце струсила и смылась.

Он отложил свой сэндвич.

- Ты записала ее прослушивание?

- Ну, ты же знаешь какая она. Она снимает все подряд. Вероятно, мне не стоит этого говорить, но если она записала на пленку ваш секс, я серьезно думаю, что ты должен...

- Запись все еще тут?

- Я не знаю. Возможно. Вероятно в ее офисе.

Брэм начал подниматься, затем опустился обратно на стул. Послал все это куда подальше. Он точно знал, что увидит.

Но прежде, чем Брэм лег спать той ночью, в нем победило любопытство, и он обыскал ее офис, пока не нашел то, что искал.

***

Это была их первая борьба за счет.

- Отдай, - сказала Лаура, искренн удивленная, что Пол выхватил чек прежде, чем она смогла его взять.

Они обедали вместе большее количество раз, чем она могла сосчитать, и она всегда брала счет. - Это - деловой обед. Клиент никогда не платит.

- Этот обед был деловым в течение первого часа, - ответил Пол. - Дальше я уже не так уверен.

Она вертела в руках свою салфетку. Верно, сегодняшний вечер был особенным. Они никогда прежде не говорили о своих трудностях в средней школе или о взаимной любви к музыке и бейсболу. И он конечно никогда не настаивал на том, чтобы заехать за ней в ее новую квартиру. Весь вечер она прилагала массу усилий, чтобы держаться в профессиональных рамках, но Пол продолжал саботировать их. Что-то произошло. Что-то такое, что она должна была ликвидировать как можно быстрее.

Она протянула руку к счету.

- Пол, я настаиваю. Это заслуженное празднование. Ты мой клиент только шесть недель, а уже получил великолепную роль. - Его утвердили на роль в необычном новом сериале канала HBO (7) о группе ветеранов Вьетнама, Залива и Ирака, которые провели выходные на исторической реконструкции Гражданской войны.

Он положил свою ладонь на кожаную папку, в которой был чек.

- Я отдам его тебе. Но только если следующий уикенд будет за мной.

Он только что назначил ей свидание? Она была слишком стара для игр.

- Ты сейчас пригласил меня на свидание?

Он наклонил голову, легкая улыбка играла в уголке его рта.

- А я пригласил?

- Нет, не пригласил.

- И почему же?

- Потому что я не худая.

- Ах да.

- И не блондинка, не элегантная, и не бывшая жена высокопоставленного руководителя студии. У меня нет времени на личного тренера, я не ношу одежду правильно, и моя прическа делает из меня скуку смертную. - Лаура скрестила ноги. - Но самое главное, я - твой агент, и я планирую заработать много денег на твоей карьере.

- И тем не менее. Так ты пойдешь со мной на свидание в следующий уикенд?

- Нет!

- Очень жаль.

Появился официант, и Пол передал свою кредитную карту. Режиссер, которого они оба знали, остановился около их стола, чтобы поболтать, и к тому времени, когда служащий подогнал автомобиль Пола, Лаура решила, что они уже закрыли эту тему. Но ее спутник быстро доказал что она не права.

- Лос-анджелесский Камерный оркестр играет в Ройс-холле в следующий уикенд, - произнес Пол, когда они отъезжали от ресторана. - Я думаю, что мы должны пойти. Если только ты не предпочтешь посмотреть игру Доджеров (8).

Два ее любимых занятия.

- Я не понимаю. Ты профессионал с большой буквы. Ты знаешь, что я не могу встречаться с клиентом, особенно с таким важным клиентом.

- Мне нравится эта «важная» часть.

- Я серьезно. У тебя будет прекрасная карьера, и я хочу устраивать каждую ее стадию.

Он повернул на север, на Бульвар Беверли Глен.

- Если бы ты не была моим агентом, ты бы встречалась со мной?

Через нью-йоркскую минуту (9):

- Вероятно, нет. Мы слишком разные.

- Почему ты продолжаешь повторять это?

- Потому что ты невозмутимый и рациональный. Ты любишь приказывать. Как давно ты забывал платить по кабельному счету или расплескал вино на свою одежду? - она указала на маленькое красное пятно на подоле своего шелкового платья-рубашки, одновременно прикрывая недавнюю прореху. Она хотела настоять на своем, но не выглядеть при этом полной неряхой.

- Это - одна из вещей, которая мне в тебе нравится, - ответил он. - Ты так погружаешься в беседу, что забываешь обращать внимание на то, что делаешь. Ты хороший слушатель, Лаура.

Как и он. То, как он настойчиво уделял ей внимание этим вечером, заставляло ее чувствовать себя самой очаровательной женщиной на земле.

- Я не понимаю, - произнесла она. - Откуда этот внезапный интерес?

- Не все из этого внезапно. Ты была моей дамой на свадебной вечеринке, помнишь?

- Это был бизнес.

- Разве?

- Я так думала.

- Ты неверно думала, - ответил он. - В тот день ты загнала меня в угол, ты встряхнула меня, освободив от моих уз. Ты заставила меня открыть глаза на ситуацию с Джорджи, и с тех пор все изменилось. - Тень улыбки тронула уголок его рта. - И, если ты не заметила, я довольно глубоко ранен. С тобой очень легко, Лаура Муди. Ты расслабляешь меня. О, и мне нравится твое тело.

Лаура рассмеялась. Откуда все это обаяние? Разве не достаточно, что он умный, с потрясающей внешностью, и намного приятнее, чем она когда-либо представляла?

- Тебя так и распирает.

Он усмехнулся и свернул в узкий переулок, который бежал выше водохранилища Стоун-кэньон.

- Ты вернула мне дочь. Ты дала мне новую карьеру. Я почти боюсь произнести это, но впервые за долгое время, больше, чем я могу вспомнить, я счастлив.

Салон его Лексуса внезапно оказался слишком тесным. Обстановка стала еще более интимной, когда он повернул на темную, немощеную дорогу, заехал в заросли кустарника и опустил стекла. Она села прямее, когда он заглушил двигатель.

- Есть причина, почему ты остановился здесь?

- Я надеюсь, мы её найдем.

- Ты должно быть шутишь.

- Посмотри на это с моей точки зрения. Я весь вечер хотел прикоснуться к тебе. Я определенно предпочел бы комфорт хорошей постели, но вряд ли могу ожидать приглашения войти, если уж ты не соглашаешься даже на свидание. Так что, я импровизирую.

- Пол, я - твой агент! Можешь назвать меня сумасшедшей, но я придерживаюсь принципа не заниматься сексом со своими клиентами.

- Я понимаю. На твоем месте, у меня был бы тот же принцип. Давай всё же попробуем. Просто, чтобы увидеть, что получится.

Она знала, что получится. О, Господи, знала ли она. Его сексуальный магнетизм было всё труднее игнорировать с каждой их встречей, но у нее не было никакого намерения портить свою уже и без того испорченную карьеру.

- Давай не будем.

Автоматические фары, которые освещали ряды чапараля и падуба дуба, погасли, погрузив их в уединение мягкой, теплой темноты.

- Вот такие дела, - Пол отстегнул ремень безопасности на своем сидении. - Я позволял логике управлять моей жизнью в течение многих лет и, откровенно говоря, это сработало не так хорошо, как хотелось бы. Но теперь я актер, что официально делает меня маньяком, так что я собираюсь начать делать то, что хочу. А хочу я, - он наклонился к ней и прижал губы к ее губам, - вот этого...

Все, что ей надо было сделать, это отвернуться. Вместо этого она позволила себе насладиться его вкусом … его ароматом … Головокружительное, опьяняющее удовольствие. Лауре хотелось большего.

Но дни принесения ею в жертву своих насущных интересов ради коротких острых ощущений были далеко позади. Она погрузила свои руки в его волосы, поцеловала его глубоко, долго, затем отвернулась.

- Было забавно. Не делай так больше.

На самом деле ничего большего Пол не ожидал. Но надеялся. Он погладил ее щеку костяшками пальцев. Она бы не поверила ему, если бы он сказал, что влюбляется в нее, поэтому и не думал говорить. Он едва мог сам поверить в это. В пятьдесят два года, он, наконец, снова влюбился, да еще в женщину, которую знал много лет. Но даже в дни, когда Лаура позволяла ему запугивать себя, она физически привлекала его.

Ему всегда нравились женщины с округлыми формами и мягкими линиями. С пушистыми волосами и глазами цвета арманьяка (10) . Умные, независимые женщины, которые знали, как найти свое место в этом мире, которые любили поесть и были больше заинтересованы беседой с человеком напротив, чем проверкой своего сотового. Тот факт, что он не позволял себе подойти близко к кому-либо, кто обладал бы этими качествами, только доказывал, насколько решительно он хотел уберечь себя от всех «неприятных» эмоций, что едва не разрушили его раньше.

Но даже при том, что Лаура физически привлекала его, он не уважал ее, до того дня, когда она решилась противостоять ему. Он стал свидетелем ее порядочности, заботливости, и это произвело на него глубокое впечатление. Лаура окончательно захватила его, когда, наконец, заставила вспомнить, что он актер. Она знала, что ему нужно, прежде чем узнал об этом он сам.

За последние недели он почувствовал себя рожденным заново, иногда с дрожью в ногах, как новорожденный жеребенок, иногда переполненный чувством справедливости. Он не мог поверить, что позволил себе так долго оставаться потерянным. Только беспокойство о Джорджи омрачало прекрасное чувство удовлетворенности, которое он испытывал. Это и еще ноющее ощущение, что он не сможет преодолеть те внушительные барьеры между ними, на которых будет настаивать Лаура.

Но у него была стратегия, и сегодня вечером Пол сделал свой первый ход, позволив понять, что между ними лежит что-то большее, чем бизнес. Сейчас он не хотел спешить, чтобы у Лауры было достаточно времени приспособиться к мысли, что они принадлежат друг другу. Не было бы никаких внезапных шагов. Никакого раскрытия души. Только терпение, спланированная охота.

А потом сумочка соскользнула с ее колен, и когда она наклонилась, чтобы поднять ее, то ударилась лбом о бардачок, и его план рухнул.

- Лаура, я влюбляюсь в тебя.

Он был так потрясен, услышав, как произнес это вслух, что едва различил взрыв ее смеха.

- Знаю, это безумие, - сказал он, - и я не ожидаю, что ты поверишь мне, но это - правда.

Ее смех стал более радостным.

- Никогда не знала, что ты такой актер. Ты же не думаешь, что я правда попадусь на такой крючок, - все еще смеясь, Лаура потерла лоб и вгляделась в его глаза. Она не торопилась, внимательно изучая, как делала всегда. Наклонила голову, всматриваясь в него. Постепенно ее смех исчез, и губы слегка приоткрылись. Тогда она сделала кое-что, что действительно потрясло его. Она прочитала его мысли.

- Боже мой, - сказала она. - Ты серьезно.

Пол кивнул, неспособный говорить. Прошло несколько долгих секунд. Он дал ей время, в котором она нуждалась. Бретелька ее лифчика соскользнула с плеча. Она моргнула.

- Я не люблю тебя, - сказала Лаура. – Как я могу? Я только-только узнаю тебя. - Она пригвоздила его этими глазами цвета бренди, - но упаси-меня-боже, для меня это только похоть, и я клянусь Богом, если из этого ничего не выйдет, и ты вздумаешь уволить меня, - она отстегнула ремень безопасности, - то я занесу тебя в черный список каждого кастинг-агентства в городе. Понятно?

- Понятно, - сказал Пол, как раз перед тем, как она атаковала.

Это было великолепно. Лаура обхватила его лицо ладонями и позволила их ртам соединиться в танце. Когда она предложила ему сладкий кончик своего языка, поток нежности еще больше усилил его возбуждение. Он отодвинулся достаточно далеко от руля, чтобы она могла перекинуть колено через его бедро. Ее струящиеся волосы слегка коснулись его щеки. Их поцелуй становился более настойчивым. Он должен был дотронуться до нее, почувствовать ее. Ладонями он обхватил ее бока. Ее тело под тонким шелком платья было поэмой чувственности.

- Я люблю тебя, - прошептал он, больше не заботясь о своей стратегии.

- Ты - сумасшедший.

- А ты восхитительна.

Он не делал в машине ничего подобного с тех самых пор, как ему было семнадцать, и это уже не было так удобно. Он возился с застежкой молнии и умудрился ничего не спутать, спуская ее. Его руки скользнули под платье, касаясь лифчика.

- Это сумасшествие, - простонала она ему в рот, когда он спустил ее лифчик вниз, и стал ласкать грудь. Ее пальцы скользили в его волосах, голова откинулась назад.

Автомобиль стал их врагом. Она тянула его рубашку, царапая своим кольцом. Каким-то образом он приподнял ее так, чтобы проскользнуть под нее на пассажирское место, но не раньше, чем получил локтем в челюсть, а ее колено толкнуло его в бок. Наконец, она оседлала его. С все еще соединенными ртами, он проник ей под юбку…

Их ласки становилась страстными. Ее рука - бесстыдной и знающей … Одежда была помехой. Еще один опьяняющий поцелуй, и затем он оказался в ней. Любил ее. Заполнил ее. Доставлял ей удовольствие. Заявлял на нее свои права. Звуки их стонов, их дыхания, их сливающихся тел, врывались в его сознание. Она ухватилась за него. Замерла. Они парили … приостановились … полетели … растворились.

Позже он вышел из машины, чтобы потянуться и тайком ослабить судорогу в спине. Она присоединилась к нему мгновение спустя.

- Это, - сказала она прозаичным голосом, - было безумно нелепо. Давай притворимся, что ничего не произошло.

Он пристально глядел на звезды:

- Прекрасно. Тогда мы сможем с нетерпением ждать наш первый раз.

Ее крутизна исчезла, оставляя беспокойство.

- Ты действительно серьезно относишься к этому, так ведь?

- Да, - он приобнял ее. - И я так же потрясен, как и ты.

- Удивительный. Ты - удивительный человек, Пол Йорк. Я с нетерпением жду знакомства с тобой.

Он прикоснулся губами к ее мягким волосам.

- Это все еще только похоть для тебя?

Она прижалась щекой к его плечу:

- Дай мне пару месяцев, и мы вернемся к этому вопросу.

Джорджи не могла обрести покой. Она лежала на тиковом шезлонге, пока послеполуденное солнце клонилось к горизонту, освещая белокаменное патио. Был вторник, ровно шестнадцать дней с тех пор, как она прилетела в Мексику. Она хотела бы вынудить себя возвратиться в Лос-Анджелес до конца недели, вместо того чтобы остаться здесь навсегда, как она и хотела. Остаться здесь, пока не выяснит, какую форму должна принять ее жизнь. Сидя перед компьютером, который купила несколько дней назад, она ни на чем не могла сконцентрироваться. Ей было слишком больно.

Пара гекконов метнулась в тень. Лодки качались вдали, их ветровые стекла, вспыхивали на солнце как стробы (11). Было слишком жарко, чтобы и дальше лежать, но она не двигалась. Прошлой ночью ей снилось, что она невеста. Она стояла у окна в своем платье, с белыми ленточками в волосах, и наблюдала, как Брэм приближается сквозь паутинку кружевных занавесок.

Ворота заскрипели на своих петлях. Она взглянула, и там был он, медленно входил в ее патио, как будто она наколдовала его, но романтичный жених из ее сна теперь носил бронзово-серые авиаторы на сердитом лице. Ей не понравилось, как желудок провалился куда-то вниз. Он был худой, высокий и здоровый, годы мотовства далеко позади. Ее эгоцентричный, самоуничтожающийся плохой мальчик прекратил быть плохим мальчиком несколько лет назад, только никто этого не заметил. Комок в горле не позволял произнести ни слова.

Через линзы своих темных очков он рассматривал ее - от влажных от пота волос до нижней части фиолетового бикини и затем вернулся к голым грудям. Патио было частным, и она не ожидала посетителя, особенно этого посетителя, так что вот она, во всей красе - обнажена до пояса, когда меньше всего хотела этого.

- Наслаждаешься отпуском? - Мягкий рокот его голоса прошелся по коже как передний край шторма.

Джорджи была актрисой, камеры заработали, и она обрела дар речи.

- Оглянись. Разве это можно не любить?

Он медленно подошел к ней:

- Ты должна была поговорить со мной, прежде чем убегать.

- У нас не такой брак. - Рука показалась ей резиновой, когда она дотянулась до желто-фиолетовой полосатой накидки.

Он выхватил накидку из ее руки и резким движением бросил через дворик, где она приземлилась на маленьком столике.

- Не трудись одеваться.

- Полегче. - Джорджи отошла, чтобы принести накидку, медленно считая про себя, так чтобы не спешить, позволяя ее бедрам качаться в крошечном фиолетовом бикини, возможно в последнем отчаянном усилии влюбить его в себя? Но он не станет этого делать. Брэм не влюблялся не потому, что был настолько эгоистичен, как думал сам, а потому что не знал как.

Она надела накидку и встряхнула волосами.

- Это бесполезная поездка. Я скоро возвращаюсь в Лос-Анджелес.

- Так я слышал от Трева. - Его пальцы сжались в кулаки. - Я звонил ему в Австралию несколько дней назад, но получил полную историю из таблоидов. Согласно Флэшу (12), мы оба переезжаем в его дом, чтобы наслаждаться летом на пляже, в то время как он находится на натурных съемках.

- Мой некогда застенчивый ассистент превратился в рупор для СМИ.

- По крайней мере, кто-то присматривает за тобой. Что происходит, Джорджи?

Она попыталась сформулировать:

- Я переезжаю в дом Тревора. Ты - нет. Это - хорошее решение.

- Решение чего? - Он теребил свои очки. - Я не понимаю, почему всё это случилось ни с того ни с сего, так что может тебе лучше объяснить?

Он был так холоден, так зол.

- Наше будущее, - сказала она. - Следующая стадия. Ты не думаешь, что нам пора продолжить свои жизни? Все знают, что ты работаешь, поэтому никого не удивит, что я провожу лето в Малибу. Аарон может продолжать подкидывать свои истории, если это - то, чего ты хочешь. Ты даже можешь приехать, чтобы совершить пару совместных публичных пляжных прогулок. Это будет прекрасно. - Это вовсе не было бы прекрасно. Любой контакт с ним, с этого времени, только продлит ее муку.

- Это не то, как мы решили справиться с этим, - он запихнул дужку темных очков за ворот футболки. - У нас есть соглашение. Один год. Я настаиваю на выполнение тобой его условий, каждой секунды.

Он настаивал на шести месяцах, не на годе, но она промолчала.

- Ты невнимательно слушаешь меня, - каким-то образом Джорджи выдавила из себя невинный тон Скутер. - Ты работаешь. Я на побережье. Пара публичных выходов. Никто ничего не заподозрит.

- Ты должна быть дома. У меня дома. И я, кажется, пропустил объяснение, почему ты не там.

- Потому что мне давно пора начать новую жизнь. Пляж станет отличным местом для моих первых шагов.

Тени африканского тюльпанового дерева легли на его лицо, когда он подошел ближе:

- Твой нынешний образ жизни в полном порядке.

Она сыграла немного раздраженную женщину, в то время, когда ее сердце разбивалось.

- Я так и знала, что ты не поймешь. Все вы мужчины одинаковы. - Она подняла свое полотенце и прижала его к груди как детскую игрушку. - Я собираюсь принять душ, пока ты остынешь.

Но как только Джорджи повернулась, чтобы уйти в дом, Брэм холодно остановил ее.

- Я видел твою запись для прослушивания.

Брэм наблюдал, как менялось выражение лица Джорджи от замешательства до недоуменного понимания. Он хотел обнять ее, встряхнуть, заставить сказать ему правду.

Ее пальцы на полотенце ослабли.

- Ты говоришь о ленте, которую Чэз записала для меня?

- Это было великолепно, - медленно произнес он. - Ты была великолепна.

Она уставилась на него своими большими зелеными глазами.

- Ты сделала это, точно так, как обещала, - сказал он. - Люди недооценивают меня как актера. Мне никогда не приходило в голову, что я делаю то же самое по отношению к тебе. Мы все делали это.

- Я знаю.

Ее прямой ответ расстроил его. Он не знал, и когда увидел пленку, у него было чувство, будто получил удар кулаком в живот.

Прошлой ночью он сидел в своей темной спальне и просматривал кассету. Когда он нажал на кнопку «воспроизведение», в центре экрана появилась глухая стена в офисе Джорджи, и он услышал голос Чэз за кадром:

- У меня есть чем заняться. И нет времени на все это дерьмо.

Джорджи вошла в кадр. Ее волосы были разделены на строгий пробор, и на ней было минимум косметики: легкая основа, никакой туши, едва заметный намек на карандаш для бровей, и отвратительно темно-алый рот, который, просто не мог быть более неподходящим для Хелены. Камера поймала ее выше талии: строгий черный пиджак, белая блузка и ряд запутанных перекрученных черных бус.

- Я серьезно, - сказал Чэз. - Мне пора обед готовить.

Джорджи оборвала недовольство Чэз ледяной властностью Хелены вместо своей нормальной дружелюбной щенячьей манеры:

- Ты сделаешь так, как я говорю.

Чэз пробормотала что-то, что микрофон не поймал, и осталась, где была. Груди Джорджи слегка приподнялись под пиджаком, и затем ее губы скривились в презрительной улыбке - чертовой ледяной улыбке, и заставили этот алый рот казаться абсолютно правильным.

«Ты думаешь, что можешь смутить меня, Дэнни? Я не стыжусь. Стыд для проигравших. А проигравший - ты, не я. Ты - ноль. Ничто. Мы все знали это, даже когда были детьми».

Ее голос был низким, смертельно тихим и совершенно спокойным. В отличие от других актрис, которых они прослушивали, она не проявляла эмоций. Никакого скрежетания зубами или театральных телодвижений. Все очень приглушенно.

«У тебя не осталось ни одного друга в этом городе, но ты все еще думаешь, что возьмешь верх надо мной…»

Слова лились из нее, холодная ярость таилась за ее кроваво-красной улыбкой, она прекрасно уловила эгоизм Хелены, ее хитрость, интеллект, и ее решительную убежденность, что она заслужила все, что может захватить. Он сидел завороженный пока, наконец, она не дошла до конца с той холодной, как наледь на ее губах, улыбкой.

«Помнишь, как ты имел обыкновение высмеивать меня, когда мы были в школе? Как жестоко ты смеялся? Ну, кто смеется теперь, остряк? Кто смеется теперь?»

Камера оставалась на ней, но она не двигалась. Она просто ждала, каждая клетка ее тела излучала тихий гнев, упрямую гордость и твердую решимость. Камера качнулась, и он услышал голос Чэз:

- Блин! Джорджи, это было...

Картинка исчезла.

Он смотрел на Джорджи теперь, стоящую напротив него посреди белого патио, ее волосы, подколотые в потный, неопрятный узел, ее чистое лицо свободное от косметики, свисающее вдоль тела пляжное полотенце, и на мгновение он подумал, что видит оценивающий взгляд Хелены, оглядывающий его решительно, цинично, проницательно. Он бы понял это.

- Я разбудил Хэнка этим утром и заставил его посмотреть запись, даже не дав выпить кофе.

- Правда?

- Он просто обалдел. Точно так же, как я. Никакая другая актриса, которую мы видели, не передала то, что смогла передать ты – сложность характера, этот черный юмор.

- Я - комик. Это то, чем я занимаюсь.

- От твоей игры просто мороз по коже.

- Спасибо.

Ее сдержанность начинала раздражать его. Он ожидал, что она будет кричать и скажет: «Я же говорила тебе». Когда она не сделала этого, он попробовал еще раз.

- Ты полностью уничтожила Скутер Браун.

- В этом был мой замысел.

Казалось, до нее все еще не дошло то, что он хотел сказать, поэтому он объяснил:

- Роль твоя.

Вместо того чтобы броситься в его объятия, она отвернулась.

- Я должна принять душ. Будь как дома, пока я одеваюсь.

_________________

1- TMZ.com - веб-сайт, специализирующийся на новостях о знаменитостях, начавший работу 8 ноября 2005г.

2 -RandR - Сокращение от «rest and relaxation» – отдых, отпуск.

3 Море Кортеса - Больше известен как Калифорнийский залив - залив, отделяющий полуостров Калифорния от мексиканского континентального побережья Тихого океана.

4 Кабо-Сан-Лукас - Город в Мексике, входит в штат Южная Нижняя Калифорния и муниципалитета Лос-Кабос. Один из популярных морских курортов.

5 - Барбара Уолтерс (англ. Barbara Walters, род. 25 сентября 1929) — американская телеведущая, журналистка и писательница.

6 -Гуакамола - Отдельный соус или ингредиент салатов мексиканской кухни. Представляет собой пюре из авокадо и томатов со специями (обычно перец "чили"). В него макают чипсы.

7- HBO – (эйч-би-о) - (Home Box Office) — американский кабельный телевизионный канал. Входит в корпорацию Time Warner. Славен своими сериалами, такими как «Клан Сопрано», «Клиент всегда мертв», «Байки из склепа», «Тюрьма Оз» и конечно же «Секс в большом городе».

8 Доджер'с - Бейсбольная команда.

9 "Ньюйоркская минута" - Выражение, обозначающее очень короткий промежуток времени, произошло, предположительно, от быстрого темпа жизни в Нью-йорке.

10 - Арманьяк - крепкий спиртной напиток на основе виноградного спирта. Старший, хотя и менее известный «брат» коньяка. Имеет насыщенный золотисто-коричневый цвет.

11- Строб-лампы - Импульсные лампы предназначены для создания особо контрастных светодинамических эффектов. Они широко используются в иллюминации, рекламных конструкциях, на дискотеках и др.

12 Флэш - Периодическое издание Flash

Глава 25

Джорджи закрылась в ванной и подставила тело под струи воды. Ее способности признали, но это было неважно. Она знала, насколько хороша. Какая ирония: она сама была тем единственным человеком, в чьем одобрении нуждалась. И как это повлияет на персональный рост?

Джорджи натянула те же белые шорты и темно-синюю свободную блузку, в которых была утром, и провела расческой по влажным волосам. Настало время встретить Брэма со всей правдой, на которую ее хватит, но она не могла сделать этого одна. Ей нужна была помощь самой преданной подруги.

В небольшой прохладной гостиной были белёные стены, кафельный пол и коричневые плетеные кресла с голубыми подушками. Каждое утро Джорджи открывала раздвижную дверь, так что патио становилось продолжением этой комнаты. Иногда внутрь заползали гекконы, но она не возражала. Джорджи читала, что способом размножения у некоторых из них был партеногенез (1) , то есть самки могли давать потомство без помощи самцов. Если бы только она сама могла так же.

Брэм обнаружил кувшин с холодным чаем в холодильнике, и теперь сидел, закинув ноги на кофейный столик. Зеленый бокал из толстого стекла балансировал на бедре. Он слышал шаги Джорджи по холодному терракотовому кафелю, но даже не взглянул на нее.

– Кажется, ты не так обрадована результатами проб, как я думал.

– Очевидно, мне просто нужно было доказать себе кое-что, – весело прощебетала Скутер – верная подружка Джорджи. – Кто бы мог ожидать?

– Это тот прорыв в карьере, о котором ты мечтала.

– Да, но… – Когда Джорджи заколебалась, Брэм повернулся, чтобы посмотреть на нее. Она подняла ладонь. – Я должна кое-что тебе сказать и тебе это не понравится. Я и сама не в восторге. Ты можешь обзывать меня, как тебе захочется, и я не буду спорить.

Брэм встал с дивана и подошел к ней так осторожно, будто она была бесхозным чемоданом в аэропорту.

– Ты не останешься у Трева. Я серьезно, Джорджи. Я придерживался каждой буквы этого дурацкого брачного соглашения, и ты могла бы, для разнообразия, поступить также.

– Тебя на это толкало не благородство, а собственные эгоистичные причины.

– Не важно, – отмахнулся он. – Я выполняю свою часть соглашения, а ты должна выполнять свою, или ты не такая женщина, какой я тебя считал.

¬– Верно в теории, но… – Настало времени выпалить все одним махом, но она так не умела. – Карты на стол, Скиппер. – Джорджи поправила журнал на краешке стола. – Я чувствую, что снова влюбляюсь в тебя.

– К черту, этого не может быть.

Брэм даже не моргнул. Она продолжила.

– Смешно, не так ли? Унизительно. К счастью, это не зашло пока слишком далеко, но ты же меня знаешь – готова сама прострелить себе ногу, как только представится шанс. Но не на этот раз. Я задушу это чувство в зародыше.

– Ты не влюбляешься в меня.

– Я сама не могу в это поверить. Слава богу, я пока балансирую на краю. – Джорджи ткнула пальцем в его направлении. – Это все твое тело. Твое лицо. Эти волосы. Ты – настоящий лакомый кусочек и, стыдно признаться, я оказалась такой же легкой добычей, как и любая другая женщина.

– Я понял. Это все из-за секса. В глубине души ты старомодная девушка, которой нужно вообразить любовь, чтобы им заниматься.

– Боже, думаю, ты прав.

Брэм моргнул и слишком поздно понял, что она загнала его в угол.

– Я имею в виду, что…

– Ты определенно прав, – решительно сказала Джорджи. – Спасибо. Больше никакого секса.

– Я не об этом говорил.

– А какой у меня выбор? Вернуться в твой дом и влюбиться в тебя по уши. Я уверена, мы оба понимаем, к чему это приведет. К нелепым сценам с мольбами и слезами. Ты будешь паршиво себя чувствовать. Зная себя, я могу сказать, что тайком брошу пить противозачаточные таблетки. Представляешь себе картинку?

– Не могу в это поверить. – Он провел рукой по волосам. – Ты же не настолько глупа. Это не любовь. Это секс. Ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы влюбиться.

– На твоем месте, я бы тоже так подумала.

– Ты же лучше всех на свете знаешь, какой я эгоистичный, самовлюбленный бабник.

– Ненавижу себя. На самом деле.

– Джорджи, не делай этого.

– Что я могу сказать? Из всех невероятных переделок, в которые я попадала – эта самая худшая. – Когда он не ответил, Джорджи облизнула губы. – Неловко, не так ли?

– Вовсе не неловко. Ты просто снова в своем репертуаре. Слишком эмоциональна. Подумай головой. Мы оба знаем, что ты заслуживаешь лучшего, чем я.

– Наконец-то мы хоть в чем-то согласны.

Джорджи рассчитывала немного снять напряжение, но его сердитый взгляд стал еще более грозным.

– Тот глупый разговор насчет влюбленности…Ты убедила меня, что просто беспокоилась о моих чувствах, – сказал он, – а на самом деле, прощупывала почву.

– Пожалуйста, давай не будем поднимать эту тему. Ты же должен понимать, чего мне стоит проглотить свою гордость и признать, что я вновь наступаю на старые грабли.

– Это временно. Ты изголодалась по сексу, а я оказался чертовски умелым любовником.

– А что, если это нечто большее?

– Это не так. Вспомни, я старался вести себя хорошо. Теперь я вижу, это было большой ошибкой. Собирай чемодан и выкини все из головы. Я гарантирую, что такого больше не повторится.

– Извини, но так поступить я не могу.

– Конечно, можешь. Ты придаешь всему этому слишком большое значение.

– Хотела бы я, чтобы это было так. Как, по-твоему, я должна чувствовать себя, признаваясь в настолько унизительных вещах? Мое самоуважение висит на волоске.

– Это потому, что ты ведешь себя, как идиотка.

– И я намерена положить этому конец.

– Мы, наконец, пришли к соглашению. – Брэм сжал руку в кармане. – Хорошо, я согласен на компромисс. Ты можешь пожить в гостевом домике некоторое время. Пока твои мозги не встанут на место.

– Слишком неловко, учитывая, что Чэз и Аарон, постоянно вертятся рядом. Малибу кажется мне лучшей идеей.

– Чэз уже знает о Вегасе, а Аарон сделает ради тебя все, что угодно. Домик – это лучшее место, где ты сможешь справиться со своим сумасшествием. Что до рабочих отношений… Когда будешь на съемочной площадке, веди себя профессионально, как всегда, а я снова стану высокомерной занозой в заднице. Через некоторое время ты придешь в чувство.

Они подошли к самой трудной части разговора, и как раз тогда, когда она была ей так нужна, Скутер исчезла, чтобы раздавать свою помощь где-то еще. Джорджи не смела взглянуть на него, поэтому вышла наружу и прижалась к каменной стене патио.

– Брэм… Я не хочу сниматься в этом фильме. Я не буду играть Хелену.

– Что? Конечно будешь.

Джорджи окинула взглядом крутой холм и красные черепичные крыши внизу.

– Нет.

Позади раздался сердитый звук его шагов.

– Это самая большая глупость, которую я когда-либо от тебя слышал. Это шанс, которого ты столько ждала. Все твои разговоры о возобновлении карьеры… Это все вранье?

– Тогда не было, но…

– К черту все, я звоню твоему отцу! – Он маячил рядом с ней. – Ты профессионал. Нельзя упускать шанс всей жизни из-за чего-то настолько глупого.

– Можно, если этот шанс способен разрушить твою жизнь на многие годы.

– Ты же не серьезно?

– Сейчас, учитывая мои чувства к тебе, я не могу рисковать, работая с тобой бок о бок каждый день.

Тогда Брэм взорвался. Он мерил патио шагами, приводя один аргумент за другим. Он то скрывался в тени, то выходил на свет, и Джорджи увидела его таким, каким он был на самом деле – порождение света и тьмы, показывающим окружающим лишь то, что хотел сам. Когда он остановился, чтобы перевести дыхание, она покачала головой.

– Я слышу все, что ты говоришь, но свое мнение менять не собираюсь.

Наконец Брэм понял, что она настроена серьезно. Джорджи увидела, как он вновь возвращается к своему обычному виду, словно создание моря, исчезающее в своей раковине.

– Мне жаль это слышать. – Холодный. Отстраненный. – По крайней мере, Джейд будет счастлива.

– Джейд?

– Она мечтает об этой роли после читки у меня дома. Разве ты не знала? Мы уже были готовы сделать ей предложение, когда я увидел твою запись.

– Ты не можешь отдать эту роль Джейд!

– Это, конечно, сильно разворошит осиное гнездо, – сказал Брэм без проблеска эмоций, – но вокруг картины создастся шумиха, а я не собираюсь терять бесплатную рекламу.

В голове зашумело. Джорджи не могла шевельнуться и едва сумела выдавить:

– Я думаю, тебе лучше уйти.

– Хорошая идея. – С холодной, деловой отстраненностью Брэм вытащил очки из кармана рубашки. – Сегодня вторник. У тебя есть время до конца недели, чтобы изменить свое решение или Джейд получит эту роль. Подумай об этом, когда сегодня будешь лежать в постели. – Он надел очки. – И когда будешь размышлять, реши, хочешь ли ты на самом деле полюбить человека, который готов скормить тебя стае волков.

Через два дня после возвращения из Мексики, Брэм вернулся из студии и обнаружил Рори Кин, которая стояла босиком посреди его кухни, выжимая маленькие розовые комочки на вощеную бумагу под руководством сердитой Чэз. Он почти не спал с тех пор, как вернулся. У него болело горло, голова ныла, а желудок находился в постоянном расстройстве. Все, чего он хотел, это погрузиться в работу.

– Они должны выглядеть, как розочки, – ворчала Чэз. – Ты вообще слушала, что я говорила?

Брэм вздрогнул, когда Рори со стуком бросила кондитерский рожок на стол.

– Если бы ты немного медленнее показывала как это делается, у меня бы все получилось как надо.

Когда только Чэз научится правильно вести себя с важными людьми? Брэм заставил себя вмешаться.

– Извини мою домоправительницу. Ее воспитывали волки. – Он подошел поближе, чтобы поглядеть на розовые кляксы. – Выглядит аппетитно.

И Рори и Чэз фыркнули одновременно.

– Дело не в этом. Они декоративные. – Пояснила Рори, как будто он должен был это знать. – Я всегда хотела научиться украшать торты, и Чэз помогает мне выучить основы.

– Специальные дополнительные курсы, - пробормотала Чэз.

– Я исполнительный директор, – резко возразила Рори, – а не кондитер.

– Это уж точно.

– Убирайся, Чэз. – Общение с Рори всегда заставляло его нервничать, и он не был уверен, что в данный момент сможет справиться с ними обеими.

– Но мы как раз только…

– Иди! – Брэм вытолкал ее за дверь.

Рори взяла рожок и прижала кончик к вощеной бумаге. Они не разговаривали со времени их встречи в офисном здании Вортекса, но холодная блондинка в сером шелковом костюме, сидящая за массивным деревянным столом под огромной абстрактной картиной Ричарда Дибенкорна (2) совсем не походила на босоногую женщину в голубых джинсах, с хвостиком и розовыми пятнами на пальцах. Он потер спину и направился к холодильнику.

– Прости за поведение Чэз. Ее зачастую нужно просто игнорировать.

Рори сосредоточила все свое внимание на том, чтобы выдавить закорючку в форме буквы «С».

– Что происходит с Джорджи?

– С Джорджи? Ничего. – Брэм не спеша достал кувшин с холодным чаем.

Рори выдавила еще одну кляксу рядом с первой.

– Я слышала от Чэз, что она исчезла.

– Чэз только думает, что знает все. – Он пожалел, что бросил курить. Выглядеть невозмутимым было проще с сигаретой, чем с кувшином в руках. – Мы решили провести лето в пляжном домике Трева. В новом. Он продал старый дом месяц назад. Я буду приезжать туда только по выходным, из-за работы, но она сейчас там.

По крайней мере, такие намеки делал Аарон для представителей развлекательной прессы. Также его сведения включали описание несуществующего воссоединения Брэма и Джорджи, упоминания об их планах на романтические выходные в пляжном домике. Врать у Аарона получалось все лучше и лучше.

Рори направила рожок к бесформенному пятну крема.

– Черт побери. Это труднее, чем кажется. – Наконец она подняла глаза. – Ты можешь рассказать мне все остальное прямо сейчас, или мы можем встретиться у меня в офисе вместе с Лу Дженсеном и Джейн Клеманти из «Сиракки».

Встреча, которой он всеми силами старался избежать.

– Рассказать о чем?

Рори сконцентрировалась на создании нового ряда розовых лепестков. Она не проронила ни слова, и Брэм наконец сдался.

– Ты, должно быть, слышала о пленке, которую Джорджи записала для проб.

– Я ее видела. Джорджи сыграла превосходно, она нужна тебе.

Брэм попытался изобразить безразличный вид а-ля Джонни Депп, но все, что он мог сделать без сигареты, это прислониться к стойке стола со стаканом чая и скрестить лодыжки.

– У моей жены легкий приступ малодушия. Но я над этим работаю.

– И что послужило причиной для этого приступа?

Главу Вортекса не должны были волновать проблемы подбора актеров для скромного фильма студии «Сиракка», и Брэма уже тошнило от роли защитницы Джорджи, которую Рори самовольно на себя взяла.

– Джорджи через многое пришлось пройти за последние несколько лет. И она боится рисковать. – Он пытался не потерять самообладания. – Я собираюсь повлиять на ее мнение, и был бы очень признателен, если бы мне никто не мешал, пока я этим занимаюсь.

– Правда? – ее приподнятая бровь показывала, что Рори не поверила ни единому слову. – А вот что думаю я. Думаю, ты все испортил. Как всегда.

Депп не дрогнул бы, и Брэм тоже.

– Это не так.

– По словам всех, с кем я говорила, включая Чэз, Джорджи хотела участвовать в этой картине вплоть до самых проб. – Она отбросила рожок в сторону. – Джорджи – профессионал, и я никогда не слышала, чтобы она трусила. А это подводит меня к тому, что она выходит из игры, потому что по какой-то причине не желает работать с тобой.

Брэм с трудом разжал челюсти.

– Это ты не хочешь работать со мной, а не Джорджи.

– Я поручилась за тебя, Брэм. Не потому, что мне понравился сценарий, и не потому, что ты превосходно прочитал свою роль. Я решила сделать это, потому что Джорджи верит в тебя. Или, по крайней мере, верила. – Рори взяла со стола полотенце для посуды и вытерла руки. – Не обманывай себя. Многие люди думают, что ты провалишься, и это именно то, чего они от тебя ждут. Если не хочешь закончить карьеру ведущим телевизионных игр, я настоятельно рекомендую тебе решить проблемы со своей женой и вернуть ее туда, где ее место – под объектив камеры.

– Это все?

– Скажи Чэз, что я рассчитываю еще на один урок в ближайшем будущем.

Она прошла мимо него к задней двери.

Брэм закрыл глаза и сжал холодный стакан в ладонях. Нежданное появление Рори лишь усилило чувство вины, с которым он жил каждый день, несмотря на то, что скормленная Джорджи ложь должна была пойти ей на пользу. Если она будет с ним, его мечта осуществится. И как только Джорджи разберется в той драме, что сотворила сама, она будет благодарна, что он не позволил ей упустить такую блестящую возможность.

Но ложь все равно оставалась ложью, и, как бы Брэм не старался, он не мог перестать думать о своем обмане.

Следующим утром он натянул шорты, футболку и отправился в Малибу. На этот раз за ним следовали только два черных внедорожника. Несмотря на штормовое предупреждение, движение в пятницу утром было ужасным, поэтому у него было больше времени подумать, чем хотелось бы. Подъезжая к дому Трева, он помахал папарацци, прежде чем они отстали, выискивая места для парковки, которые сегодня было чертовски сложно найти.

Джорджи не открыла на стук, поэтому Брэм использовал ключ, который ему дал Трев. В доме было тихо, но на веранде лежал забытый коврик для йоги. Трев жил на одном из самых престижных пляжей Малибу, но сегодня толпа обожателей солнца поредела из-за приближающегося шторма. Брэм снял туфли и вышел на песок. Звезда телевизионного сериала о полицейских лежал рядом со своей третьей женой, пока его дети копали ямки в песке. У линии горизонта пыхтело контейнерное судно, а над головой кричали чайки.

Джорджи стояла у кромки воды в одиночестве. Ветер развевал ее темные волосы. То же самое фиолетовое бикини, которое было на ней в Мексике, облегало попку, а открытая белая футболка заканчивалась у талии. Когда она успела вырасти такой красивой? Брэму хотелось затащить ее в дом, сорвать эти фиолетовые трусики и погрузиться в нее.

Джорджи заметила его, но не бросилась с объятиями, когда он подошел. Он скучал по этому завышенному энтузиазму больше, чем мог бы представить.

– Твое сердце подпрыгивает при виде меня? – спросил Брэм – Или ты поумнела?

– Так, легкое подергивание. Ничего, с чем бы я не справилась.

– Рад это слышать. – Но он не был рад. Он хотел, чтобы она рассмеялась и поцеловала его. – Давай прогуляемся. – Брэм сжал ее руку, прежде чем Джорджи успела возразить.

На этой пляжной полосе знаменитостей было пруд пруди, и, когда они шли мимо, их встречали лишь кивками. Лучшей частью отношений с Джорджи он считал то, что с ней не нужно было придумывать о чем поговорить, но сегодня эта легкость исчезла.

– Угадай, кто берет уроки по украшению тортов.

– Не имею понятия.

Брэм рассказал ей о Чэз и Рори, но не упомянул реальную причину визита последней. Он отстал, возвращая фризби (3), который улетел у пары детишек. Когда он вернулся, Джорджи сидела на песке, сцепив руки вокруг коленей.

Брэм опустился на песок рядом с ней, наблюдая, как пенные волны ударяют о берег.

– Собирается шторм. Давай зайдем в Чарт Хаус и пообедаем.

Она сильнее сжала колени.

– Не думаю, что смогу спокойно есть рядом с мужчиной, скормившим меня волкам.

Брэм уперся пятками в песок.

– Кажется, это благоприятный знак, говорящий, что ты образумилась насчет меня и все это сумасшествие позади.

Джорджи поймала прядь своих волос.

– К сожалению, все, что говорят – правда. От любви до ненависти один шаг.

Неприятное чувство свернулось у него в желудке.

– Ты не ненавидишь меня, Скут. Ты всего лишь потеряла то уважение ко мне, которое начала приобретать. – Он уперся локтем в колено и смотрел на темные облака, несущиеся по небу. – Нам удавалось творить чудеса на телеэкране, когда ты не могла меня выносить. Нет причин, по которым мы не смогли бы перенести это на большие экраны.

Она склонила к нему голову, в глазах застыла грусть.

– Срок, который ты мне отвел, закончился. Джейд уже получила роль Хелены.

Брэм поднял гладкий камешек и покрутил его в руках.

– Она не будет сниматься.

– Да? Почему это?

Он не мог и дальше откладывать этот разговор.

– Потому что ее кандидатура никогда не рассматривалась. – Джорджи выпрямилась. Брэм швырнул камень в волны. – Я лгал тебе. – Она сжала руки в кулаки, и он не смел взглянуть на нее. – Тогда у меня были благие намерения.

Ее рот изогнулся в горькой усмешке.

– Ты и в самом деле настоящий ублюдок, не так ли?

– Точно! Я же говорил тебе, что я такой!

Когда Джорджи вскочила, взлетевший песок ожег его лодыжки. Он резко поднялся и пошел за ней.

– Подумай об этом, Джорджи. Теперь, когда ты увидела меня в истинном свете, ничто не стоит у тебя на пути. Эта роль твоя, и после того, что я натворил, ты можешь взяться за нее, не волнуясь о дурацкой, эмоциональной чепухе. Ты должна радоваться моей лжи.

Даже произнося эти слова, он не мог в них поверить. Так же как и Джорджи.

– Я иду в дом. – Она ускорила шаг.

Брэм шел за ней.

– Я… почти уверен, что вон у того парня в руках камера. Нам нужно немного попритворяться сначала.

– Притворяйся сам с собой. – Ее пятки поднимали облака песка. Он обвил ее плечи руками, заставляя сбросить темп.

С таким же успехом он мог бы обнимать и кактус.

Они сделают картину и без нее. Найдут другую актрису, может быть не настолько хорошую, но приличную. Если не считать того, что все хотели видеть Джорджи, а его работа, как продюсера, заключалась в исполнении невозможного. Брэм не мог позволить никому из них – Рори, Хэнку, даже самым низшим членам группы, увидеть, что он не годится для этой работы.

Они почти добрались до домика, когда вспышка молнии осветила берег. Он схватил Джорджи за запястье, заставляя остановиться, когда она собралась подняться на веранду.

– Джорджи… – ему было трудно дышать. – Я не знаю, как сказать тебе об этом…

Ветер растрепал ее волосы и еще один локон упал на лицо. Она отвела его назад и склонила голову. Брэм отпустил ее руку.

– Я… скучал по тебе эти несколько недель. Больше, чем мог подумать. – Желчь поднялась в желудке, а она продолжала стоять, терпеливо ожидая продолжения. – Помоги мне.

– Я не знаю, что ты пытаешься сказать.

– Что…я не понимал, насколько привык к тебе, пока ты не ушла. Мы двое…Я думал, что это была прекрасная дружба, но…я не знаю, как сказать об этом. – Навес затрещал от ветра. – Возможно, я…тоже влюбился в тебя.

Джорджи уставилась на него.

– Забавно, не так ли. Теперь, когда ты выкинула меня из головы, я стою тут…желая, чтобы этого не произошло.

– Я не верю тебе.

– Та ложь, по поводу Джейд. Было в этом что-то отчаянное, так ведь? Я думаю, что просто боялся признать, что на самом деле чувствую.

– А что ты чувствуешь, Брэм? Тебе придется сказать все прямо, потому что я не понимаю.

– Ты знаешь, о чем я говорю.

Видимо с нее хватило игр в прятки, поскольку она развернулась и направилась к короткому лестничному пролету.

– Знаешь, это началось здесь. – кинул он вдогонку – Не пятнадцать или шестнадцать лет назад, когда шли съемки Скипа и Скутер, а прямо тут, на веранде Трева три месяца назад. Ты и я. – Джорджи остановилась на веранде, глядя на него сверху вниз. Он поднимался по ступенькам, перешагивая по две за раз, чтобы быстрее добраться до нее. – С тех пор, как мы проснулись в том номере отеля в Вегасе, мы словно катались на чертовом колесе. – Порыв ветра поднял в воздух газету и погнал ее по полу веранды. – Я продолжал думать, что ты лучший друг, который у меня когда-либо был, но теперь я знаю, что это больше, чем просто дружба.

– Это секс.

Брэм ощутил вспышку злости.

– Конечно, и секс тоже, но это не все. Когда мы вместе, нам не нужно притворяться. Мы…понимаем друг друга, – он спешил, заставляя себя произнести следующие слова, ненавидя себя за них. – Я тут думал…только думал. Твоя идея… – Огромная рука казалось сдавила его грудь, – насчет ребенка. – Джорджи издала слабый, сдавленный звук. Брэм продолжил. – Я не готов пока сказать – давай сделаем это. Я только говорю, что…Просто, что я согласен, по крайней мере, обсудить это.

Джорджи пожирала его лицо глазами, а Брэму хотелось наорать на нее, сказать, что он лжец, что ему нельзя верить так легко. Вместо этого, он откинул в сторону последние остатки чести и подошел к долбанному важному финалу.

– Я влюбляюсь в тебя, Джорджи. Это правда.

Джорджи прижала кончики пальцев к губам. Раскат грома сотряс веранду.

– Правда? – прошептала она.

Капли дождя, острые словно галька, обожгли лицо Брэма, и он кивнул.

Джорджи ничего не сделала. Она просто стояла, а потом произнесла его имя:

– Брэм…

Раскрыв объятия, Джорджи бросилась к нему. Она обвила его грудь руками, прижалась бедрами к его ногам, и ему захотелось взвыть от того, что натворил…до того момента, пока она не двинула ему коленом в пах. Сквозь собственный стон мучительной боли, он расслышал всего два слова.

– Ты ублюдок.

Рев ветра…Топот голых ног по полу веранды…Звук захлопнувшейся двери, когда она исчезла внутри…И его собственное сдавленное дыхание. Брэм сжал каменный угол, и попытался не потерять сознание. Дверь снова открылась и ключи от его машины пролетели над оградой веранды, упав в песок.

Разразился шторм.

Джорджи стояла перед закрытой дверью, обняв себя руками, чтобы не дать внутренней боли просочиться сквозь кожу. Дождь хлестал в окна, по ее телу. Брэм не изменился. Он остался таким же потребителем и манипулятором, каким всегда был, притворяясь, что готов дать ей то, о чем она так мечтала, чтобы добиться желаемого.

Шторм бушевал снаружи, но внутри нее буря была еще яростнее.

Ее притворный брак окончен, и дружеского развода не будет. Ничего похожего на Брюса и Деми. На этот раз публичное унижение будет страшнее, чем в прошлый раз. Но ей было все равно. Годы, когда она позировала и притворялась, прошли. Она никогда больше не будет отважной Скутер Браун, девочкой, которая могла перенести любой удар судьбы с улыбкой и остротами. Она была настоящей женщиной, которую предали.

И на этот раз женщина отомстит.

Когда Брэм смог пошевелиться снова, он, пошатываясь, прошел по песку и бросился в океан. Не замечая бушующих волн и скрытого подводного течения, он молился, чтобы вода смыла его грехи. Брэм нырнул в накатившую волну, выплыл и нырнул вновь. Всю свою жизнь он шел вперед, манипулируя людьми, но никогда не поступал настолько жестоко, как сейчас, с человеком, который меньше всего этого заслуживал.

Брэм едва заметил волну прямо перед тем, как огромный столб воды ударил в него. Волна сбила его с ног и накрыла своим весом. Брэма крутило, подбрасывало, на секунду он всплыл на поверхность, а потом его снова затянуло. Песок оцарапал локоть, что-то острое впилось в ногу. Он потерял все свои вещи. Легкие горели. Течение подхватило его и болтало – он не мог понять вверх или вниз. Эгоистичный поток воды следовал своим курсом, не делясь мыслями с жертвой.

Брэм прорвался к воздуху, на мгновение увидел берег, а потом его вновь утащило течением. Джорджи стала его совестью, любовницей, ангелом-хранителем, лучшим другом. Она стала его любовью.

Его тело рванулось к свету – ослепительному свету, который сиял лишь в его сознании. Воздуха не хватало. Брэм ушел под воду, погружаясь на дно. Он любил ее.

Волна подхватила его и выбросила обратно – бесполезный человеческий обломок, чьей жизненной целью стало достижение своего собственного удовольствия.

В воображении Брэма возникло лицо Джорджи, и это видение подтолкнуло его, схватило и тащило, пока ноги не коснулись дна. Кровоточил локоть, нога, сердце… Пошатываясь, он вышел на берег и упал на песок.

________________

1 - Партеногенез - девственное размножение, одна из форм полового размножения организмов, при которой женские половые клетки (яйцеклетки) развиваются без оплодотворения.

2 - Ричард Дибенкорн - Richard Diebenkorn, (22 апреля 1922 года, Портленд, Орегон - 30 марта 1993 года Беркли, Калифорния) - американский художник - абстракционист, представитель второго поколения абстрактного экспрессионизма, наиболее известные его работы написаны в жанре абстрактного пейзажа.

3 - Фризби - Летающий диск - общее название спортивного снаряда, представляющего собой пластиковый диск с загнутыми краями диаметром 20 - 25 сантиметров. Диск сделан таким образом, чтобы при его полёте создавалась подъёмная сила, что позволяет бросать диски на значительные расстояния. У нас так и называется – летающая тарелка))

Глава 26

Джорджи заперла двери прямо перед ним. Казалось, что с него содрали кожу, сорвали красивый фасад, за которым Брэм прятался, чтобы показать все уродство, скрытое за ним. Спотыкаясь, он побрел обратно к берегу, снимая на ходу промокшую футболку и прижимая ее к окровавленному локтю. Ключи от машины нашлись в песке, те, что от дома Трэва были на отдельном кольце и словно в воду канули. После последней бесполезной попытки заставить Джорджи открыть дверь, он сдался.

Папарацци исчезли. Дрожа и истекая кровью, Брэм дошел до своей машины, и отправился сквозь бурю в долгий путь домой. Как заставить Джорджи понять произошедшее только что? Она никогда не поверит ему. И с чего бы ей делать это? Он ведь как козырь использовал даже ее желание иметь ребенка.

Брэму стало трудно дышать от всей полноты несчастья, которое он навлек на свою голову. Что, черт возьми, произошло, и как это исправить? Определенно не с помощью еще одного телефонного сообщения.

Но, вернувшись домой, Брэм не смог остановить себя. Когда включился автоответчик, он позволил словам выплеснуться:

- Джорджи, я люблю тебя. Не так, как я сказал раньше, а по-настоящему. Знаю, кажется, что это не так, но я не понимал всего так, как теперь… - он говорил много и сбивчиво, путая слова, мысли, пытаясь все рассказать и терпя страшную неудачу, зная, что делает все только хуже.

Джорджи услышала каждое слово его сообщения, каждую ложь. Они словно врезались в плоть, оставляя кровоточащие следы. Ее ярость была безгранична. Брэм заплатит за все. Он отнял то, что Джорджи хотела больше всего, и теперь она сделает то же самое.

Тем же вечером, приняв душ, Брэм на свежую голову решил вернуться в Малибу. Должно быть папарацци считали, что он все еще на пляже, потому что ни один внедорожник не торчал у подъездной аллеи. Он решил, что выломает дверь, если Джорджи снова не впустит его. Хотя вряд ли это смягчит ее сердце.

По пути Брэм купил ей цветы, как будто пара дюжин роз изменит что-то к лучшему. Затем он остановился прикупить манго, потому что помнил, как оно нравилось Джорджи. Еще он взял ей белоснежного плюшевого мишку с красным сердцем в лапах, но, выйдя из магазина, понял, что подобные вещи скорее присущи четырнадцатилетним школьникам, и выкинул игрушку в урну.

Когда Брэм добрался, в доме было темно, и автомобиль Джорджи исчез из гаража. Некоторое время он подождал поблизости, надеясь, что она вернется, но подозревал, что нет. И в конце концов направился в Санта-Монику, в машине все еще полной цветов и манго.

Подъехав к городскому дому Пола, он тщетно высматривал автомобиль Джорджи на улице. Последний человек, с которым Брэм желал бы сейчас встретиться, был тесть. Конечно, можно повернуть обратно, но Пол был его лучшим шансом достучаться до души Джорджи.

Они не виделись с ночи свадебной вечеринки, и явная враждебность на лице тестя, когда тот открыл дверь, в корне уничтожила всякую надежду Брэма на помощь. Губы Пола вытянулись в тонкую линию, пока он оценивающе осмотрел зятя.

- Золотой мальчик выглядит немного потрепанным.

- Да… Ну… В общем, это был дождливый день. Дождливый месяц.

Брэм ожидал, что дверь захлопнется перед его носом, и был потрясен, когда Пол впустил его.

- Хочешь выпить?

Желание было велико - верный признак того, что рисковать не стоило.

- У тебя есть кофе?

- Немного найдется.

Пока Брэм следовал за Полом в кухню, он не знал, куда девать руки. Они казались слишком большими для его тела, как будто не принадлежали ему.

- Ты не видел Джорджи? - наконец справился он с собой.

- Ты - ее муж. Ты обязан следить за ней.

- Да, но…

Пол включил воду.

- Что ты здесь делаешь?

- Думаю, ты уже знаешь.

- Все равно, скажи мне.

И Брэм сделал это. Пока варился кофе, он начал с Лас-Вегаса, но вскоре понял, что Джорджи уже все рассказала отцу.

- Я также знаю, что Джорджи уехала в Мексику, потому что думала, что слишком привязывается к тебе. - Пол достал из буфета ярко оранжевую кружку.

- Поверь, - произнес Брэм с горечью, - теперь это не проблема. О чем еще она рассказала тебе?

- Я знаю о записи для проб, и я знаю, что она отказалась от роли.

- С ума сойти, Пол. Она была изумительна. - Он потер глаза. - Мы все недооценивали ее. Мы попались в ту же ловушку что и публика, желая, чтобы она играла лишь видоизмененную Скутер. Я отправлю тебе копию записи, чтобы ты смог лично убедиться.

- Если Джорджи захочет, чтобы я увидел ее, она сообщит мне.

- Должно быть, это приятно - позволить себе роскошь быть благородным.

- Тебе стоит как-нибудь попробовать. - Пол наполнил кружку и передал ему. - Расскажи остальное.

Брэм описал визит Рори и всеобщую реакцию на уход Джорджи.

-Они знают, что я ответственен за это, они хотят ее в этом фильме, и ждут, что я все устрою.

- Не самая хорошая ситуация для новоиспеченного продюсера.

Брэм едва сдерживался. Он начал шагать по кухне, неуклюже вырисовывая на полу овалы, пока рассказывал Полу остальное: о поездке в Мексику, лжи о Джейд, и затем самое худшее, о том, что он сказал Джорджи сегодня. Он ничего не стал утаивать, кроме детали о ребенке, не потому, что пытался защитить себя - он был далек от этого - но потому, что желание Джорджи иметь ребенка было ее личной тайной.

- Ну что ж, дай-ка мне разобраться, - сказал Пол, с угрожающей ноткой в голосе. - Ты солгал моей дочери о Джейд. Потом ты попытался манипулировать ею, притворяясь, что влюблен в нее. После того, как она вышвырнула тебя, ты волшебным образом понял, что действительно любишь, и теперь хочешь, чтобы я помог тебе убедить ее в этом.

Брэм тяжело сел на высокий табурет у стойки:

- Я в таком дерьме!

- Да уж.

- Ты знаешь, где она?

- Да, и не собираюсь говорить тебе.

На самом деле он этого и не ожидал.

- По крайней мере, ты скажешь ей?… Черт! Скажи ей, что мне жаль. Скажи ей… Попроси ее поговорить со мной.

- Ни черта я не буду просить. Ты сотворил этот беспорядок. Ты прекрасно сможешь все уладить.

Но как? Это не размолвка, которую можно устранить розами, манго или бриллиантовым браслетом. Это не простая ссора любовников, которую можно забыть после нескольких слов извинений. Если он хочет вернуть свою жену, ему следует сделать что-то намного более убедительное, и он не имел понятия, что бы это могло быть.

Когда он уехал, Джорджи спустилась вниз. Она не могла оставаться в Малибу с бьющимся в дверь Брэмом и приехала сюда.

- Я слышала каждое слово. - Ее голос, звучал странно даже для нее самой: так холодно, невозмутимо.

- Мне жаль, котенок.

Отец не называл ее так, с тех пор, как она была ребенком. Поэтому когда Пол обнял ее, Джорджи спрятала свое лицо у него на груди. Но ярость так сильно пылала в ней, что, боясь обжечь отца, она отошла.

- Мне кажется, Брэм говорил правду, - сказал он.

- Нет. "Домик на дереве" значит для него все, и из-за меня он выглядит не с лучшей стороны. Брэм сделает все, что угодно, чтобы заполучить мою подпись в том контракте.

- Не так давно, это было именно то, что ты хотела.

- Но не теперь.

Пол выглядел таким обеспокоенным. Джорджи сжала его руку, только на мгновение, достаточно долгое, чтобы успокоить его, и при этом не оставить волдырей на коже.

- Я люблю тебя, - сказала она. - Теперь пойду спать. - Надо на время отодвинуть свой гнев. - Поезжай к Лауре. Я знаю, ты хочешь.

Отец звонил Джорджи в Мексику, рассказать, что он влюбился в ее прежнего агента. Она была потрясена, пока не вспомнила всех женщин, с которыми у него не было серьезных отношений.

- Ты привыкаешь к мысли о нас с Лаурой? – спросил Пол.

- Я - да, а как насчет нее?

- Прошло только четыре дня, с тех пор как я сказал ей о своих чувствах, и я делаю успехи.

- Я рада за тебя. И за Лауру тоже.

Джорджи подождала, пока не уехал отец, прежде чем позвонить Мэлу Даффи. Шакалы существа ночные, и Мэл сразу же ответил:

- Даффи.

Он казался сонным, но она быстро его разбудит.

- Мэл, это - Джорджи Йорк. У меня для вас есть материал.

- Джорджи?

- Сенсационный материал. О нас с Брэмом. Если вы заинтересованы, встретимся в Санта-Монике через час. На Четырнадцатой улице, у входа на кладбище Вудланд.

- Господи, Джорджи, не делайте этого со мной! Я в Италии! В Позитано. Дидди (1) устроил на своей яхте эту чертову большую вечеринку. - Он закашлялся сухим сигаретным кашлем. - Я вылетаю обратно. Боже мой, здесь нет даже восьми утра, и еще эта проклятая забастовка. Дайте мне время, чтобы вернуться в Лос-Анджелес. Обещайте, что не будете говорить с кем-то еще, пока я не доберусь туда.

Джорджи могла бы связаться с представителями серьезной прессы, но хотела, чтобы материал попал именно шакалу, и именно Мэлу, который был достаточно прожорливым и, не брезгуя, смаковал любую грязную деталь.

- Хорошо. В понедельник ночью. В полночь. Если вас там не будет, я не буду ждать.

Джорджи повесила трубку, сердце ее бешено билось, ярость кипела. Брэм отнял то, что она хотела больше всего. Теперь ему придется испытать то же самое. Только было жаль, что надо ждать сорок восемь часов, чтобы отомстить.

Брэм не мог ни спать, ни есть, и всерьез собирался прикончить Чэз, если она не перестанет вести себя как наседка. В тридцать три года, он обзавелся двадцатилетней матерью, и это ему не нравилось. Но с другой стороны, в эти дни ему не нравилась большая часть всего и всех. Особенно Брэм был недоволен собой. В то же самое время, его постоянно охватывало чувство необходимости принять решение.

- Джорджи не будет играть Хелену, - сказал он Хэнку Питерсу в понедельник днем, два дня спустя после той уродливой сцены в Малибу. - Я не могу уговорить ее передумать. Делай что хочешь.

Брэм не удивился, когда меньше чем через полчаса, его вызвали на встречу с Рори Кин. Он проследовал мимо флотилии из ее встревоженных ассистентов и вошел в офис, не ожидая, пока о нем сообщат. Рори сидела за своим столом из дерева с наплывами, под картиной Дибенкорна , и правила миром.

Брэм отшвырнул в сторону проволочный стул в форме перевернутой буквы "S".

- Джорджи отказалась от роли Хелены. И ты права. Я облажался в браке. Но я люблю свою жену больше, чем любил кого-либо. И хотя сейчас она до смерти ненавидит меня, мне хотелось бы, чтобы ты, черт побери, не вмешивалась в это, пока я пытаюсь вернуть ее. Понятно?

Прошли несколько долгих секунд, прежде чем Рори положила свою ручку.

- Ну что ж, думаю, на этом наша встреча окончена.

- Точно. - Когда Брэм вышел из ее офиса, он уже знал часть того, что должен сделать. Теперь бы только придумать остальное.

Джорджи припарковала арендованную «Короллу» напротив двухэтажного жилого дома немного в стороне от входа на кладбище Вудланд, достаточно близко, чтобы увидеть, как Мэл подъезжает, но не достаточно, чтобы он заметил ее, пока она сама этого не захочет. Время было к полуночи, и движение на Четырнадцатой улице поредело до размеров ручейка. Сидя в темноте, женщина воскрешала в памяти все: от момента, когда Брэм подслушал ее предложение Трэву, до бурного дня на том же самом пляже, когда муж заявил о своей вечной любви.

Боль не утихала. Джорджи собиралась рассказать шакалу все. История фальшивого объяснения в любви Брэма разойдется по всем таблоидам, потом попадет на страницы серьезной прессы. Репутация, которую он с таким трудом восстанавливал, будет снова запятнана. Пусть Брэм попробует сыграть героя после этого. Воспоминания причиняли боль, но Джорджи уже было все равно. Она никогда не была настолько разгневанной, но и настолько свободной тоже. Дни, когда она позволяла бульварным заголовкам управлять ее жизнью, закончены. Больше никаких фальшивых улыбок для фотографов. Никаких позирований для прессы, ради сохранения гордости. Она больше не позволит имиджу овладеть душой.

Черный внедорожник остановился немного дальше от входа на кладбище. Джорджи села ниже и стала наблюдать в боковое зеркало. Когда фары погасли, Даффи вышел и осмотрелся, но не заметил «Короллу». Теперь лжи конец. Она ранит Брэма так же сильно, как и он ее. Это отличная месть.

Шакал закурил. Джорджи начала потеть, и с желудком что-то было не так. Даффи вышагивал у машины. Пора. После сегодняшней ночи не будет никаких уловок и ухищрений. Она сможет жить честно, с высоко поднятой головой, зная, что удержалась и не позволила себе стать эмоциональной жертвой другого человека. В ней говорила женщина, в которую она превратилась. Женщина, которая сама контролировала свою жизнь и свою месть.

Шакал бросил сигарету в сточную канаву и направился ко входу на кладбище. Она не рассчитывала на это. Джорджи хотела рассказать свою историю в безопасности уличных фонарей. Шакал на пустынном кладбище был слишком опасен, и она потянулась к дверной ручке прежде, чем он смог бы пройти дальше. Но когда рука сомкнулась вокруг холодного металла, что-то в Джорджи развалилось. Именно в этот момент она поняла, что шакал в автомобиле был намного опаснее, чем тот, что приближался к воротам кладбища.

Шакалом в автомобиле была она. Эта мстительная, разъяренная женщина.

Джорджи сжала ручку. Брэм предал ее, и он заслуживал наказания. Она должна была причинить ему боль, разрушить его, предать так же, как он. Но такое разрушение не было ей свойственно.

Джорджи откинулась на сиденье и заглянула себе в душу - кем она была, кем стала. Воздух в автомобиле становился тяжелым и спертым. Нога затекла. Но она оставалась там, где была, и постепенно начала понимать свою сущность. С неистовой ясностью пришло осознание того, что она скорее станет жить с тяжестью свого гнева, с бременем своего горя, чем превратит себя в мстительную тварь.

Шакал, наконец, появился из глубин кладбища, с прижатым к уху телефоном. Он закурил еще одну сигарету, в последний раз осмотрелся, затем забрался в машину и укатил.

Джорджи бесцельно катила по улицам, чувствуя себя пустой. Все еще сердитая, неспокойная, но уверенная в себе. В конце концов, она оказалась в бедном квартале бульвара Линкольна в Санта-Монике, заполненного массажными салонами и секс-шопами. Припарковавшись у придорожного магазина, закрытого на ночь, Джорджи взяла сумку с камерой из багажника и отправилась по тротуару. Она никогда прежде не была одна ночью в таком опасном соседстве, но ей и в голову не приходило испугаться.

Вскоре Джорджи нашла то, что искала, девочку-подростка с обесцвеченными волосами и измученными взглядом. Она осторожно приблизилась к ней.

- Меня зовут Джорджи, - мягко произнесла она. - Я - кинорежиссер. Могу я поговорить с Вами?

Чэз появилась в пляжном доме два дня спустя. Джорджи сидела перед своим компьютером. Все утро просматривала фильм и даже не приняла душ. Как только Аарон открыл дверь, началась перепалка.

- Ты следила за мной! – воскликнул он. - Ты не можешь съездить даже в бакалею и следила за мной всю дорогу до Малибу?

- Дай мне пройти.

- Ни за что, - сказал он. - Возвращайся домой.

- Я никуда не уйду, пока не поговорю с ней.

- Сначала тебе придется иметь дело со мной.

- О-о, ради Бо-о-ога, как будто ты можешь остановить меня. - Чэз стремительно прошла мимо него и быстро нашла гостевую спальню, где Джорджи установила оборудование. Она была одета во все черное, включая вьетнамки. - Знаешь в чем твоя проблема? - объявила Чэз без всякой прелюдии, надвигаясь на Джорджи. - Ты не заботишься о людях.

Джорджи почти не спала и была слишком утомлена, чтобы спорить с ней.

- Брэм уже две ночи подряд не приходит ночевать, застрял в офисе, - продолжала свое нападение Чэз. - Он несчастен, и все это из-за тебя. Я не удивлюсь, если он снова начнет колоться. - Когда Джорджи не ответила, какая-то доля пыла Чэз уступила место неуверенности. - Я знаю, что ты любишь его. Так ведь, Аарон? Почему ты просто не вернешься к нему? Тогда все будет прекрасно.

- Чэз, прекрати травить ее, - спокойно сказал Аарон, подойдя к той со спины.

Джорджи никогда не предполагала, что ее помощник превратится в такого решительного сторожевого пса. Потеря веса, казалось, вселила в него уверенность в себе. Однажды во вторник, когда появилась история Мэла Даффи о телефонном обращении Джорджи, Аарон пошел в атаку и выпустил решительное публичное опровержение, даже не посоветовавшись с нею. Она сказала ему, что заявление Мэла было правдой, и что теперь ей все равно, но он отказался слушать.

Легче было вытащить на свет слабости Чэз, чем думать о своих собственных.

- Вот есть же люди, всегда сующие свои носы в жизни других. Как правило это потому, что они не хотят иметь дело с их собственными проблемами.

Чэз немедленно начала обороняться:

- В моей жизни все просто прекрасно!

- Тогда почему ты сейчас не в кулинарной школе? Насколько я знаю, ты даже не заглядывала в те учебные пособия по GED (2) .

- Чэз слишком занята, чтобы учиться, - вмешался Аарон. - Только не спрашивай ее, чем.

- Думаю, ты просто боишься, что, покинув то безопасное убежище, которое имеешь сейчас, ты, так или иначе, снова окажешься на улице. - Не успели слова сорваться с губ Джорджи, как она поняла, что выдала секрет Чэз. Ей стало плохо. - Мне жаль, я...

Чэз нахмурилась:

- О, перестань смотреть так. Аарон знает.

Он знает? Джорджи не ожидала этого.

- Если Чэз не будет учиться, - сказал Аарон, - она не будет беспокоиться, что завалит экзамен. Она трусит.

- Вздор.

Джорджи сдалась:

- Я слишком устала, чтобы думать об этом сейчас. Уходи.

Как и следовало ожидать, Чэз даже не шелохнулась. Вместо этого девушка с недовольством рассматривала Джорджи:

- Выглядишь так, будто снова похудела.

- Ничего в рот не лезет.

- Мы займемся этим. - Чэз стремительно прошла в кухню, где немного пошумела, хлопая дверьми буфета, открывая и закрывая холодильник. Вскоре она подала свежий салат и тарелку макарон с сыром. От такой еды Джорджи получала одно удовольствие, но еще большее - от присутствия трясущейся над ней Чэз.

Джорджи тоже сделала для Чэз кое-что очень важное, одолжив один из своих купальников и отправив на пляж.

- Если только ты не боишься воды, - она сказала это с некоторой насмешкой, как будто подначивала Чэз тем, что та не сможет надеть купальник. Джорджи знала, Чэз ненавидит выставлять свое тело напоказ, и, должно быть, решила, что это будет своего рода терапией. Так как в сущности ей бросили вызов, Чэз надела купальник, затем порылась в вещах Джорджи, пока не нашла махровый халат, чтобы накинуть поверх.

Аарон лежал на пляжном полотенце, читая какой-то потрепанный журнал о видеоиграх. Прежде он и близко не подходил к воде. А теперь на нем были новые белые плавки с морским орнаментом. Ему все еще нужно было сбросить несколько фунтов, чтобы добавить себе сексуальности, но он начал работать с весом, и это было заметно. Он также тратил деньги на приличные стрижки и контактные линзы.

Чэз села на край полотенца, спиной к нему. Халат не доставал даже до середины ее бедер, и она немного подогнула ноги под себя.

Аарон отложил свой журнал.

- Жарко. Пойдем, поплаваем.

- Что-то не хочется.

- Почему нет? Ты говорила, что раньше постоянно плавала.

- Я не хочу именно сейчас, вот и все.

Он сел рядом с ней:

- Я не собираюсь накидываться на тебя только потому, что ты надела купальный костюм.

- Я знаю это.

- Чэз, ты должна забыть то, что случилось.

Она ковыряла палкой в песке.

- Возможно, я не хочу забывать этого. Возможно, я должна быть уверена, что никогда не забуду, чтобы снова не оказаться вовлеченной в нечто подобное.

- С тобой такого больше не произойдет.

- Откуда ты знаешь?

- Простая логика. Скажем, ты снова сломала свою руку или даже ногу. Ты действительно думаешь, что Брэм вышвырнет тебя? Или что Джорджи не вступится, или что я не позволю тебе остаться у меня? Теперь у тебя есть друзья, хотя ты об этом не знаешь, судя по тому, как ты к ним относишься.

- Я заставила Джорджи поесть, разве нет? И ты не должен был говорить ей о том, как я боюсь завалить экзамен.

- Ты умная, Чэз. Все кроме тебя знают об этом.

Она подняла разбитую ракушку и провела большим пальцем по острым краям.

- Я, возможно, была бы умна, но слишком много пропустила в школе.

- И что с того? Для этого и существует GED. Я сказал тебе, что помогу подготовиться.

- Я не нуждаюсь в помощи. - Если Аарон поможет ей, то точно обнаружит, сколько всего она не знает и перестанет уважать ее.

Но, казалось, он понял, о чем она думала.

- Если бы ты не помогла мне, я все еще оставался бы полным. У людей бывают способности в различных областях. Я всегда хорошо учился, и теперь моя очередь оказать тебе услугу. Доверься мне. И я даже близко не буду таким беспардонным, какой ты была со мной.

Она вела себя ужасно по отношению к нему. И к Джорджи тоже. Чэз вытянула свои ноги. Ее кожа была бледная, как у вампира, и она увидела то небольшое место, которое пропустила, когда брила ноги.

- Мне жаль.

Должно быть, ее слова прозвучали так, словно на самом деле она не это имела в виду, потому что Аарон продолжил:

- Ты должна прекратить быть такой грубой с людьми. Ты думаешь, что выглядишь крутой, но на самом деле только кажешься жалкой.

Она резко поднялась с полотенца:

- Не говори так! - Он посмотрел на нее. Чэз смерила его злым взглядом, вытянув руки вдоль тела и сжав кулаки.

- Прекрати всю эту ерунду, Чэз. - Аарон казался уставшим, как будто она ему наскучила. - Тебе пора вырасти и начать вести себя как хорошо воспитанный человек. - Он медленно поднялся на ноги. - Мы с тобой - лучшие друзья, но чаще всего мне стыдно за тебя. Как сегодня с Джорджи. Любой, имеющий глаза, увидел бы, насколько ей плохо. Тебе не обязательно было делать еще хуже.

- С Брэмом творится то же самое, - парировала Чэз.

- Это не оправдывает твой тон.

Казалось, он готов был махнуть на нее рукой. Чэз хотелось плакать, но она скорее покончит собой, поэтому, сорвав с себя халат, она бросила его на песок. Чэз чувствовала себя голой, но Аарон смотрел только на ее лицо. Когда она была на улицах, мужчины почти никогда не смотрели на ее лицо.

- Ты удовлетворен? - крикнула она.

- А ты? - спросил Аарон.

Чэз не была удовлетворена большей частью своей жизни и устала бояться. То, что она вышла из дома, заставляло ее нервничать. Она боялась проходить свой GED. Боялась так многого.

- Если я буду милой с людьми, то они начнут использовать меня, - снова крикнула она.

- Если они начнут использовать тебя, - сказал он спокойно, - прекратишь быть с ними милой.

Чэз почувствовала покалывания на коже. Неужели действительно должно быть все или ничего? Она думала о том, что он сказал ранее, что у нее есть друзья, которые позаботятся о ней. Она ненавидела быть зависимой от других людей, но возможно это потому, что она прежде не имела такой возможности. Аарон был прав. Теперь у Чэз действительно были друзья, но она все еще вела себя так, словно была одинока в своей борьбе против всего мира. Ей не нравилась сама мысль о том, что он думал о ней как о грубом человеке. Грубость не спасет ее ни от чего. Чэз изучала свои ноги:

- Не отказывайся от меня, хорошо?

- Я не смогу, - ответил Аарон. - Мне слишком любопытно увидеть, какой ты окажешься, когда вырастешь.

Она посмотрела на него с теплотой и увидела это странное выражение на его лице. Он не смотрел на ее тело и даже отводил взгляд, но она чувствовала его так, что это вызывало у нее... зуд или острое желание. Что-то такое.

- Ты все еще хочешь поплавать? - спросила она. - Или ты намерен простоять здесь весь день, подвергая меня психоанализу?”

- Плавать.

- Я так и думала.

Она помчалась к воде, чувствуя себя почти свободной. Возможно только на время, но сейчас это было чудесно.

Джорджи монтировала фильм в течение дня, а ночью бродила по самым бедным улицам Голливуда и Западного Голливуда, имея в качестве защиты лишь камеру и известное лицо. Большинство девочек, к которым она приближалась, узнавали ее и были более чем готовы говорить в объектив.

Джорджи нашла мобильную клинику, которая обслуживала уличных детей. Снова,ее известность сыграла ей на руку, и медики позволили ей ездить с ними каждую ночь, пока они предлагали тестирование на ВИЧ и другие венерические заболевания, срочную консультацию, презервативы и обучение профилактике болезней. То, что Джорджи увидела и услышала в течение тех ночей, подавляло ее. Она снова и снова представляла Чэз среди этих девочек и думала, где бы та сейчас была, не вмешайся Брэм.

Две недели пронеслись, но он не делал больше попыток увидеть ее. Джорджи была изнурена до предела, но спала всего несколько часов, пока резким движением не просыпалась, в пижаме влажной от пота, среди мятых простыней. Она отчаянно скучала по человеку, которым как она полагала, был Брэм, человеку, который скрывал заботливое сердце за циничной оболочкой. Только ее работа и понимание того, что она поступила правильно, не отдав свою душу ради мести, удерживали ее от отчаяния.

Так как папарацци не имели привычки ошиваться в районах, которые она посещала, то не было никаких ее фотографий. И хотя она приказала Аарону прекратить скармливать таблоидам его истории о счастливом браке, он продолжал делать это. Но Джорджи было все равно. Пусть Брэм разбирается с этим.

Спустя три недели после разрыва с ним, в пятницу, позвонил Аарон и попросил ее зайти на сайт "Вэрайети " (3) . Когда она сделала это, то увидела объявление:

«Закончен кастинг к фильму "Домик на дереве", киноверсии бестселлера Сары Картер от Брэма Шепарда. Неожиданным ходом оказалось утверждение Анны Чалмерс, практически неизвестной актрисы независимого кино на роль Хелены, одного из главных женских персонажей».

Джорджи пристально глядела на экран. Все кончено. Теперь Брэму незачем убеждать ее в своей вечной любви, что объясняло, почему он не попытался снова поговорить с ней. Она натянула свои кроссовки и пошла прогуляться по берегу. Ее защитные стены рухнули, она была обессилена, иначе не позволила бы себе погрузиться в мир ситкома, где Брэм появился бы в дверях, бросился бы на колени и молил бы ее о любви и прощении.

Чувствуя отвращение к себе, она повернула к дому.

Следующим утром, когда она сидела за своим компьютером, зазвонил телефон. Джорджи заставила себя выйти из ступора и вскользь глянула на дисплей мобильного. Это был Аарон. Он полетел в Канзас на выходные, чтобы отпраздновать шестидесятый день рождения своего отца. Она прочистила горло:

- Как воссоединение семьи?

- Прекрасно, но Чэз больна. Я только что говорил с ней, и кажется ей действительно плохо.

- Что случилось?

- Она не сказала, но голос звучал так, как будто она плачет. Я велел ей найти Брэма, но Чэз не знает, где он.

«Уж точно не в Малибу, пытаясь вернуть меня», - подумала Джорджи.

- Я беспокоюсь за нее, - продолжал Аарон. - Думаешь...

- Я съезжу к ней, - прервала она его.

Когда Джорджи выехала на шоссе, ситком снова начал крутиться в ее голове. Она видела себя, входящей в дом Брэма, повсюду воздушные шары. Много шариков летало под потолком, с лентами колыхающимися в воздухе. И она увидела Брэма, стоящего посреди них, с мягким, взволнованным и нежным выражением на лице.

“Сюрприз!”

Она надавила на газ и вернула себя к действительности.

Ни одного воздушного шара не было в пустом, тихом доме, и не видно было человека, который предал ее. Из-за папарацци, снова оккупировавших подъездную дорогу, Джорджи оставила свой автомобиль у Рори и проскользнула через боковую калитку. Оставив свою сумочку, она позвала Чэз. Никакого ответа.

Джорджи прошла через пустую кухню в заднюю прихожую и поднялась наверх, к квартирке Чэз над гаражом. Она не удивилась, обнаружив, что это было скромно декорированное и тщательно убранное место.

- Чэз? Ты в порядке?

Оттуда, где видимо была единственная спальня, прозвучал стон. Джорджи нашла девушку, лежащей на смятом сером стеганом одеяле, ее колени притянуты к груди, лицо бледное. Она застонала, когда увидела незваную гостью:

- Аарон звонил тебе.

Джорджи поспешила к кровати.

- Что случилось?

Чэз сильнее прижала колени.

- Не могу поверить, что он звонил тебе.

- Он беспокоился. Сказал, что ты больна, и очевидно был прав.

- У меня колики.

- Колики?

- Колики. Вот и все. У меня иногда такое бывает. Теперь уходи.

- Ты приняла что-нибудь?

- У меня ничего не осталось, - ее слова были почти воплем. - Оставь меня в покое. - Девушка уткнулась лицом в подушку и сказала, уже более мягко, - Пожалуйста.

Пожалуйста? Должно быть Чэз действительно плохо. Джорджи достала немного тайленола на кухне Брэма, сделала чашку чая, и отнесла это в квартирку. По пути в спальню на журнальном столике она увидела открытое учебное пособие по GED рядом с несколькими исписанными блокнотными листами и карандашами. Она улыбнулась, впервые за неделю.

- Я не могу поверить, что Аарон позвонил тебе, - снова сказала Чэз после того, как приняла лекарство. - Ты проехала всю дорогу от Малибу, чтобы дать мне немного тайленола?

- Аарон был изрядно расстроен. - Джорджи поставила бутылку на ночной столик. Ты сделала бы то же самое для меня.

Это отвлекло Чэз от боли.

- Он был расстроен?

Джорджи кивнула и протянула горячий, сладкий чай.

- Теперь я оставлю тебя в покое.

Чэз потянулась, чтобы взять кружку:

- Спасибо, - пробормотала она. - Я серьезно.

- Я знаю, - ответила Джорджи, выходя из комнаты.

Она уловила кое-какие изменения в Чэз и боялась даже взглянуть в сторону спальни. Когда она спустилась вниз, потоки золотого дневного света лились в окна. Джорджи любила этот дом. Его укромные уголки и пространство. Она любила лимонные деревца в горшках и тибетские покрывала, ацтекскую каминную полку и теплые деревянные полы. Она любила столовую, заставленную книжными полками и медные ветряные колокольчики. Как мог человек, который спроектировал такой гостеприимный дом, иметь такое пустое, враждебное сердце?

И в этот момент вошел он.

_____________________

(1) Дидди (Diddy), он же Пи Дидди (P. Diddy), он же Пафф Дэдди (Puff Daddy), он же Шон Джон Комбс (Коумбс) – американский рэппер и продюсер. По оценке журналов «Форбс» и «Тайм», является одним из самых влиятельных и состоятельных деятелей в мире хип-хопа.(2) GED - General Educational Development (Общий образовательный тест развития) - что-то вроде диплома об окончании общеобразовательной школы. GED-тесты ввели во времена Второй Мировой Войны как способ помочь возвращающимся ветеранам, прервавшим свое обучение и не получившим аттестат. Эти тесты дают возможность недоучившимся гражданам доказать колледжам и работодателям свою образованность и знание элементарных школьных предметов

(3) Вэрайети (Variety ) - Еженедельный журнал-таблоид, посвященный театру, кино, телевидению и радио.

Глава 27

Шок на лице Брэма ясно показывал, что она была последней, кого он ожидал – или хотел – увидеть. На ее собственном лице свой след оставили бессонные ночи: меловая бледность и тени под глазами, но Брэм мог бы запросто сняться для обложки GQ. Новая стрижка, почти такая же короткая, как во времена Скипа и Скутер и, Джорджи могла бы в этом поклясться, профессиональный маникюр на ногтях.

Джорджи совершенно не хотела, чтобы Брэм подумал, будто она искала его.

– Чэз заболела, – ровно произнесла она, – Я заехала проверить, как она, и уже ухожу.

Она распрямила плечи и пошла к веранде, но он догнал ее прежде, чем она успела коснуться ручки.

– Ни шагу дальше.

– Давай обойдемся без драм, Брэм. У меня нет никакого желания возвращаться к этому.

– Мы – актеры. Драма у нас в крови. – Брэм схватил ее за плечи и развернул к себе. – Я не для того прошел через все это, чтобы ты вот так ушла от меня.

Ярость, которую она, казалось бы, давно подавила, вспыхнула с новой силой.

– Через что ты прошел? Посмотри на себя! Да у тебя ни морщинки. Ты наслаждаешься жизнью!

– Так вот как ты это видишь?

– Ты работаешь и снимаешься в великолепном фильме. Все твои мечты исполнились.

– Не совсем. Я потерял тебя, помнишь? Самого важного человека в моей жизни. – Он прижал ее к французским дверям. – И пытаюсь это исправить.

Она недовольно фыркнула.

– Каким образом?

Брэм смотрел на нее, его штормовые глаза выдавали версию «измученной души» от Актерской Студии.

– Я люблю тебя, Джорджи.

Перед ее глазами вспыхнули огоньки.

– И почему же?

– Потому что люблю. Потому что ты – это ты.

– Ты говоришь искренне. Ты выглядишь искренним, – усмехнулась Джорджи и смахнула его руку. – Но я не верю ни единому слову.

Кто-нибудь менее циничный мог бы поверить, что уголок его рта искривился от настоящей боли.

– То, что случилось тогда на пляже… – произнес Брэм. – Я знаю, насколько это отвратительно, но я все понял…

– А-а, это круто.

– Я знал, что ты мне не поверишь, и даже не могу тебя винить, – он сунул руки в карманы. – Просто послушай, Джорджи. Мы нашли актрису на роль Хелены. Это решенное дело. Какие еще скрытые мотивы могут у меня быть?

На этот раз Джорджи не собиралась молча страдать, как в случае с Лансом. Она решила высказать все.

– Начнем с твоей карьеры. Три с половиной месяца назад это я была готова пожертвовать всем, чтобы спасти свою репутацию, теперь же пришел твой черед. Твое мерзкое прошлое не давало тебе двигаться вперед, в будущее и ты использовал меня, чтобы исправить ситуацию.

– Это не…

– «Домик на дереве» – не последний твой проект в жизни. Это просто первая часть тщательно спланированной стратегии, направленной на восстановление облика уважаемого и надежного актера и режиссера.

– Нет ничего плохого в том, что у меня есть амбиции.

– Именно поэтому ты хочешь использовать меня, чтобы поддержать имидж мистера «Мне-можно-доверять».

– Это Голливуд, Джорджи! Земля обетованная для разведенных. Кому к черту, кроме Рори, интересно женаты мы все еще или нет?

– Рори Кин. Точно!

– Ты же не думаешь на самом деле, что я хочу сохранить брак, чтобы не потерять хорошее отношение Рори?

– А разве это не так?

– Это было так. Но все в прошлом. Я более чем счастлив, строить свою карьеру на качестве своей работы, а не на наличии брака.

Сердце Джорджи успело зачерстветь, и она не верила ни единому слову.

– Ты скажешь все, что угодно, лишь бы избежать публичного скандала, а я по горло сыта ложью, призванной показать людям, которых я не знаю, то, чем я не являюсь. Я собираюсь запретить Аарону общаться с прессой. И на этот раз, он сделает так, как я скажу.

– Черта с два. – Выражение глаз Брэма изменилось с холодной расчетливости на ослиное упрямство. А потом его слегка понесло. Он жадно впился в ее губы, а затем то ли подтолкнул, то ли пихнул вперед, по направлению к задней двери. – Ты идешь со мной.

Джорджи споткнулась, но он слишком крепко держал ее, чтобы она могла упасть.

– Отпусти!

– Мы едем на прогулку, – отрезал он.

– Как будто это что-то может изменить.

– Заткнись. – Брэм втолкнул ее в гараж. Он не был груб, но и нежности было маловато. – Самое время тебе понять, насколько я на самом деле ценю свою репутацию. – Он выглядел таким же безумным, как в юности.

– Никуда я с тобой не поеду.

– Посмотрим. Я сильнее. Я вреднее и в куда более отчаянном положении.

Ярость разгоралась все жарче и жарче.

– Если ты так отчаялся, то почему не поговорил со мной сразу же, как только закончились пробы на роль Хелены? Почему ты не...?

- Потому что сперва я должен был кое-что сделать!

Он затолкнул ее в машину, и в следующее мгновение Джорджи обнаружила, что они пулей вынеслись на подъездную дорожку и выехали вон через ворота, на хвосте повисли два черных внедорожника.

Брэм включил кондиционер на полную мощность, это было слишком холодно для ее обнаженных ног и тонкой футболки, но она не стала просить Брэма выключить его. Она вообще не разговаривала. Он вёл машину как маньяк, но Джорджи была слишком зла, чтобы переживать из-за этого. Он снова хотел разбить ей сердце.

Они достигли бульвара Робертсона, где царила обычная многолюдная суета субботнего вечера. Джорджи подалась вперед на сидении, когда Брэм, с силой нажав на тормоза, остановился напротив парковки "Айви" - второго дома папарацци.

- Почему ты приехал сюда?

- Чтобы мы могли устроить совместное появление на публике.

- Ты шутишь.

Один папарацци заметил их и попытался сфотографировать через ветровое стекло. Она вышла из домика на пляже без единого мазка макияжа. Ее волосы находились в беспорядке, синяя футболка совершенно не подходила к голубым шортам, и она обула старые кроссовки вместо сандалий.

- Я не выйду на улицу в этой одежде.

- Это же тебе всегда было наплевать на имидж, помнишь?

- Есть большая разница между равнодушием к имиджу и походом в ресторан в грязной футболке и запачканных кроссовках!

Еще три фотографа прижались к машине, а остальные стремились подобраться к ним с другой стороны дороги через поток автомобилей.

- Мы не будем есть, - сказал он. - И я думаю, что ты красавица.

Он выпрыгнул из машины, сунул пачку купюр парковщику и протиснулся сквозь толпу снимающих фотографов, чтобы открыть для нее пассажирскую дверь.

Неподходящая футболка и мятые шорты. Ужасная прическа, отсутствие макияжа... и муж, который возможно любит ее, но скорее всего нет. С чувством нереальности происходящего, Джорджи ступила наружу.

И разразился ад. Их не видели вдвоем несколько недель, и все папарацци стали снимать одновременно.

- Брэм! Джорджи! Сюда!

- Где вы оба были?

- Джорджи, лжет ли мистер Мел Даффи о вашей встрече?

- Ты беременна?

- Вы еще вместе?

- Что случилось с твоей одеждой, Джорджи?

Брам обнял ее одной рукой и подтолкнул сквозь толпу по направлению к каменным ступенькам.

- Дайте нам пройти, ребята. Вы получите свои снимки. Только дайте немного пространства.

Прохожие останавливались на тротуаре, обедающие в патио вытягивали шеи, троица безупречно одетых «дизайнеров сумочек» прекратила разговор и уставилась на них. Джорджи на мгновение подумала, не одолжить ли у них немного блеска для губ, но потом ощутила какую-то дикую свободу от появления в свете в своем самом ужасном виде.

Он прошептал ей в самое ухо:

- Зачем собирать пресс-конференцию, если существует "Айви"?

- Брэм, я...

- Послушайте все, - он поднял руку.

У Джорджи кружилась голова, но она как-то сумела скривить рот в Скутер-улыбке. А потом перестала. Хватит притворяться. Она была зла, взбудоражена и устала, как собака, и ей было все равно, знает об этом кто-то или нет. Она позволила всем своим чувствам отразиться на лице.

Толпа затопила тротуар. Щелкали объективы, видеокамеры снимали, а голос Брэма возвышался над шумом.

- Вы все знаете о том, что Джорджи и я поженились в Лас-Вегасе три месяца назад. Чего вы не знаете...

Она не имела представления, к чему он ведет, и ей было все равно. Какой бы лжи он не наговорил, пусть выкручивается сам.

- ... это то, что мы стали жертвами пары сдобренных наркотиками коктейлей и по существу ненавидели друг друга. Этот брак ни что иное, как притворство.

Джорджи резко вскинула голову. На мгновение она подумала, что ослышалась. Брэм был готов выставить напоказ всю историю, расположившись у парадного входа в "Айви»?!

Выходило, что так. Он рассказал все - укороченную версию, но факты налицо, включая уродливую сцену на пляже. Она изучала твердую линию его подбородка и невольно вспомнила грозных героев кино, висящих на стене его кабинета.

У папарацци было больше опыта работы с ложью, чем с правдой и они не поверили ни одному слову.

- Ты разыгрываешь нас, правда?

- Без шуток, - сказал Брэм. - У Джорджи новая мода - жить честной жизнью. Слишком много Опры[4].

- Джорджи, ты заставила Брэма сказать это?

- Вы расстались?

Они атаковали, как шакалы, коими и являлись, но голос Брэма осадил их.

- С этого момента, все, что мы говорим вам - чистая правда, но не ждите, что мы скажем вам что-то, чего не хотим, даже если нам нужна реклама для продвижения нового фильма. Что касается будущего нашего брака... Джорджи готова бросить меня, но я люблю свою жену и изо всех сил стараюсь заставить ее поменять мнение. Это все, что вы услышите от нас обоих. Ясно?

Папарацци словно сорвались с цепи, они толкались, работая локтями. Брэму удалось каким- то образом пропихнуть их двоих через толпу, он держал Джорджи так крепко, что ее ноги оторвались от земли, и она потеряла кроссовок. Парковщики смогли распахнуть дверь машины, и Джорджи забралась внутрь.

Когда Брэм выруливал, то чуть не задавил двух фотографов, кинувшихся на капот машины.

- Я больше не хочу ничего слышать о скрытых мотивах, - его хмурый вид и срывающийся голос не оставляли места для пререканий. – Я вообще не хочу сейчас разговаривать.

С ее стороны возражений не было, потому что Джорджи не знала, что сказать.

Очередь из внедорожников, напоминающих цепочку цирковых вагончиков, проводила их до дома. Брэм проскочил в ворота, подъехал к парадному входу и резко затормозил перед тем, как выключить мотор.

Его тяжелое дыхание заполнило внезапную тишину машины. Он открыл бардачок и достал DVD-диск.

- Вот почему я не мог прийти раньше, чтобы увидеться с тобой. Он еще не был готов. Я планировал отдать его тебе сегодня вечером, - Брэм положил DVD ей на колени. - Посмотри его прежде, чем принимать важные решения насчет нашего будущего.

- Я не понимаю. Что это?

- Я думаю, можно сказать, что это... мое любовное письмо к тебе.

- Любовное письмо?

Но он уже исчез за поворотом дома.

Она посмотрела на DVD и увидела написанное от руки название:

СКИП И СКУТЕР

"На пути в другой мир"

"Скип и Скутер" закончились на сто восьмой серии, но на ярлыке значилась сто девятая. Прижимая диск к груди, Джорджи сбросила единственный кроссовок и босой поспешила в дом. У нее не было терпения возиться со сложным оборудованием в проекционном зале, поэтому она понесла любовное видеопослание наверх в спальню и вложила его в DVD-плеер. Джорджи устроилась посреди кровати, обхватила рукой колени и с грохочущим в ушах пульсом нажала на кнопку воспроизведения.

Камера сосредоточилась на двух парах маленьких ножек, шагающих по ярко-зеленому газону. Одни были обуты в туфли с перемычками и носочки с оборочками. На вторых красовались блестящие черные туфли-оксфорды[5], по которым скользили отвороты широких черных слаксов. Обе пары остановились и развернулись к кому-то позади них. Маленькая девочка всхлипнула:

- Папочка?

Джорджи обхватила себя руками.

Мальчик ответил яростно:

- Ты сказала, что не будешь плакать.

Еще один всхлип от маленькой девочки.

- Я не плачу, я хочу папу.

На экране появилась третья пара ботинок. Черные, мужские, с перфорированным узором на мыске.

- Я тут, милая. Я должен был помочь бабушке.

Джорджи поежилась, когда камера двинулась вверх по строго отглаженной складке на брюках до ухоженной мужской руки, с длинными пальцами и платиновым обручальным кольцом. Девочка вложила свою ладошку в эту руку.

Камера показала лицо девочки крупным планом. Ей было семь или восемь лет, она была светловолоса и похожа на ангела. На девочке было черное бархатное платье и тонкая ниточка жемчуга.

Камера отъехала назад. Серьезный мальчик того же возраста взял мужчину за вторую руку.

Кадр сменился, показывая теперь со спины подтянутого мужчину и двух маленьких детей, идущих по ухоженному газону. На экране появилось тенистое дерево, большая часть газона, еще деревья. Какие-то камни. Картинка увеличилась.

Это совсем не камни.

Джорджи прижала кончики пальцев к губам.

Кладбище?

Вдруг экран заполнило лицо мужчины. Скип Скофилд. Он был старше, более утонченный и идеально ухоженный, как и все Скофилды. Жесткие, короткие волосы, черный костюм, сшитый на заказ, галстук цвета бургундского вина, повязанный на белоснежной рубашке. И глубокие горькие морщины, пересекающие это красивое лицо.

Джорджи неверяще покачала головой. Он же не мог...

- Я не хочу, папочка, - сказала девочка.

- Я знаю, милая. - Скип поднял ее на руки. В то же время обвил свободной рукой хрупкое плечо мальчика.

Джорджи хотелось закричать. Это ситком! Ему положено быть смешным!

Теперь троица стояла на краю открытой могилы, позади них толпились гости, одетые в траур.

Мальчик уткнулся лицом в бок отца и глухо проговорил:

- Я уже ужасно скучаю по маме.

- Я тоже, сын. Она так и не узнала, как сильно я любил ее.

- Ты должен был сказать ей.

- Я пытался, но она не верила мне.

Священник начал говорить за кадром, его звучный голос казался знакомым. Джорджи сощурила глаза.

Конец церемонии. Крупным планом гроб в земле. Горсть земли летит на лакированную крышку, а за ней три пышные голубые гортензии.

В кадре Скип и священник - священник, который не имел права быть священником.

- Мои соболезнования сын мой, - сказал святой отец, похлопывая Скипа по спине.

Следующая сцена: Скип и его двое плачущих детей стоят одни у могилы. Скип опускается на колени и обнимает малышей, его глаза крепко сжаты от боли.

- Слава Богу... - шепчет он. - Слава богу, что вы у меня есть.

Мальчик отступает назад, на его лице самодовольное, почти мстительное выражение.

- Только вот нас нет.

Девочка упирается руками в бедра.

- Мы воображаемые, помнишь?

Мальчик насмешливо ухмыльнулся:

- Мы дети, которых ты мог бы иметь, если бы не был таким ублюдком.

Внезапно дети исчезли, и мужчина остался стоять один подле могилы. Страдающий. Мучающийся. Он взял гортензию из одного из букетов и поднес к губам.

- Я люблю тебя. Всем сердцем. Это навсегда, Джорджи.

Экран стал черным.

Джорджи сидела ошеломленная увиденным, затем взлетела с кровати и выбежала в коридор. Из всех... Она понеслась вниз по лестнице, через веранду, по тропинке к домику для гостей. Сквозь французские двери она увидела, что Брэм сидит за столом, уставившись в пустоту. Когда она вбежала внутрь, он вскочил на ноги.

- Любовное письмо? - закричала она.

Он резко кивнул головой, его лицо было белым, как мел.

Джорджи уперла руки в бедра.

- Ты убил меня!

Кадык дернулся, когда Брэм сглотнул.

- Ты... э... ведь не думала, что я убью себя, правда?

- И мой отец! Мой собственный отец похоронил меня!

- Он хороший актер. И на... на удивление пристойный тесть.

Она стиснула зубы.

- Я заметила пару знакомых лиц в толпе. Чэз и Лаура?

- Им обеим, - Брэм снова сглотнул, - кажется, понравилась церемония.

Она всплеснула руками.

- Поверить не могу, что ты убил Скутер!

- У меня было не много времени на сценарий. Это было лучшее, что я сумел придумать, учитывая то... что пришлось снимать без тебя.

- Вот именно!

- Все было бы готово еще вчера, но твоя ангелоподобная фальшивая дочь оказалась совершеннейшей дивой. С ней работать, как на еже сидеть, что не сулит ничего хорошего "Домику на дереве". Она играет в нем ребенка.

- Зато она отличная маленькая актриса, - сказала Джорджи, растягивая слова и скрестив руки на груди. - У меня аж слезы на глаза навернулись.

- Если наш ребенок будет так же хорошо играть...

- Виноват будет его отец.

Брэма запнулся, но она все еще не была готова полностью простить его, несмотря на то, что маленькие пузырьки счастья уже начали подниматься внутри.

- Клянусь Богом, Брэм, это был самый глупый, самый слащавый, самый слезливый кусок киношного дерьма...

- Я знал, что тебе понравится. - Он не знал, куда девать руки. - Тебе понравилось, правда? Это был единственный способ доказать тебе, что я полностью понял, как сильно обидел тебя в тот день на пляже. Ты ведь поняла?

- Как ни странно, да.

Его лицо скривилось в гримасе.

- Ты должна помочь мне, Джорджи. Я никогда раньше никого не любил.

- Даже себя, - тихо сказала она.

- Нечего было любить. До тех пор, пока ты не полюбила меня. - Он сунул руку в карман. - Я не хочу вновь причинять тебе боль. Никогда. Но я уже сделал это. Я пожертвовал тем, что ты желала больше всего. - Он поморщился. - Хелены больше нет, Джорджи. Контракт подписан. Это роль значила для тебя все - я знаю - а я все испортил, но не мог придумать ничего иного. Только взять другую актрису. Не было иного пути доказать, что ты нужна мне для меня самого.

- Я понимаю. - Она подумала о боли, которые люди причиняют себе и друг другу, потому что любят, и она знала, что пришло время рассказать ему то, что сама она поняла совсем недавно. - И я рада.

- Ты не понимаешь. Я не могу исправить это, милая, и не знаю, как возместить ущерб.

- Не нужно возмещать. - Она в первый раз говорила это вслух. - Я режиссер, Брэм. Делаю документальные фильмы. Вот чем я хочу заниматься в жизни.

- О чем ты говоришь? Ты же любишь играть.

- Я любила быть Энни. Любила быть Скутер. Мне были нужны аплодисменты и похвала. Но теперь я больше не ищу этого. Я выросла и хочу рассказать истории других людей.

- Это отлично, но... Твоя проба? Великолепное выступление?

- Это не шло от сердца. Всего лишь техника. - Она осторожно выбирала слова, стараясь сложить кусочки вместе, описать все точнее. - Подготовка к тем пробам должна была стать самым волнующим событием моей карьеры, но оказалась нудной работой. Мне не нравилась Хелена и я ненавидела то темное место, куда она вела меня. Все, чего я хотела - это сбежать с моей камерой.

Он поднял бровь и стал выглядеть более похожим на себя.

- И когда ы все это поняла?

- Наверное, я всегда это знала, но думала, что просто реагирую на наши с тобой сложные отношения. Я репетировала некоторое время, а когда больше не могла терпеть, брала камеру и донимала Чэз, или шла брать интервью у официантки. Я так много говорила об изменении карьеры, но не поняла, что уже сделала это. - Джорджи улыбнулась. - Подожди, когда увидишь, отснятый материал - историю Чэз, уличных детей, этих чудесных матерей-одиночек. Пока что не все укладывается в один фильм, но размышления над тем, что к чему подходит многому меня научат.

Брэм наконец вышел из-за стола.

- Ты говоришь это, чтобы я не чувствовал себя виноватым?

- Ты шутишь? Я обожаю тебя виноватого. Так намного легче удержать тебя под каблуком.

- Ты уже сделала это, - хрипло сказал он. - Крепче, чем ты можешь себе представить.

Казалось, он упивался ей чертами. Джорджи никогда не чувствовала себя более желанной. Они смотрели друг другу в глаза. В душу. И никому не пришло в голову сострить.

Он поцеловал ее, будто она была невинной. Самая нежная встреча губ и сердец. Это было до стыда романтично, но не вызывало такого смущения, как их влажные щеки. Они крепко сжимали друг друга в объятиях, глаза закрыты, сердца глухо стучат, обнаженные как никогда. Они знали все недостатки друг друга, как свои собственные, а сильные стороны - еще лучше. Это делало мгновение еще слаще.

Они долго говорили. Она ничего не скрыла и рассказала ему о звонке Мелу Даффи и о том, что почти уже сделала.

- Если бы ты решилась на этот поступок, я не смог бы тебя винить, - сказал он. - И напомни мне никогда не давать тебе в руки огнестрельное оружие.

- Я хочу снова пожениться, - прошептала она. – По-настоящему пожениться.

Он поцеловал ее в висок.

- Значит, теперь хочешь?

- Частная церемония. Красивая и уютная.

- Хорошо.

Рука Брэма нашла ее грудь, и кипевшая в них страсть вырвалась наружу. Джорджи собрала все силы, чтобы отстраниться от него.

- Ты не представляешь, как тяжело мне говорить это, - она поднесла его руку к губам и поцеловала пальцы, - но я хочу брачную ночь.

Он застонал:

- Пожалуйста, пусть это не значит то, о чем я думаю.

- Ты очень против?

Брэм обдумал и ответил:

- Да.

- Но все равно согласишься, правда?

Он взял ее лицо в ладони.

- Не даешь мне никакого выбора, не так ли?

- Даю. Мы все решаем вместе.

Он улыбнулся и обвел рукой ее ягодицы.

- У Поппи точно есть ровно двадцать четыре часа, чтобы организовать свадьбу твоей мечты. А я позабочусь о медовом месяце.

- Двадцать четыре часа? Мы не можем...

- Поппи - может.

И Поппи смогла, хотя ей и понадобилось сорок восемь часов. На церемонию её не пригласили, что ей совсем не понравилось.

Они поженились на закате, на изолированном пляже в песчаной бухте. Рядом с ними стояло только пятеро гостей: Чэз и Аарон, Пол и Лаура и Мег, которая пришла одна, потому что ей не разрешили привести кавалера. Саша и Эйприл не смогли приехать вовремя, а Брэм отказался их ждать. Джорджи хотела пригласить Рори, но Брэм сказал, что слишком нервничает рядом с ней, отчего Джорджи прыснула со смеху, а Брэм зацеловал ее до бесчувствия.

Они попросили Пола провести церемонию. Джорджи сказала, что это самое малое, что он может сделать, после того как похоронил ее. Когда он заметил, что не посвящен в духовный сан, они только отмахнулись. Законную часть провели месяцы назад. Эта свадьба была церемонией сердца.

В ту ночь пляж обрамлял словно нарисованный цветными карандашами закат. Букеты шпорника, ириса и душистого горошка заполняли простые оцинкованные ведерки, перевязанные лентами, трепетавшими на теплом ветерке. Джорджи запретила Поппи сооружать свадебную беседку и рисовать сердечки на песке, но забыла упомянуть про строительство песчаного замка, поэтому около жениха и невесты возвышалась шестифутовая копия особняка Скофилдов, украшенная ракушками и цветами.

Джорджи надела простое желтое хлопковое платье, веточка цветов была вплетена в темные волосы. Брэм пришел босиком. Клятвы, написанные ими, говорили о том, что они знали, чему научились и что обещают друг другу. После церемонии они уселись у костра, чтобы отдать должное крабам и шоколадными кексам с кремовой начинкой производства Чэз. Пол и Лаура не сводили друг с друга глаз. Когда в костре что-то треснуло, Лаура на минуту оставила Пола, чтобы подойти к Джорджи.

- Скажи, тебе мешает то, что происходит между мной и твоим отцом? Все слишком быстро, я знаю...

- Я не могла бы быть счастливее.

Джорджи обняла ее, а Чэз и Аарон в это время отошли в глубину пляжа рука об руку.

Брэм наблюдал за тем, как костер отбрасывает блики на красивое лицо жены, и вдруг понял, что паника - его тихий многолетний компаньон - исчезла. Если такая мудрая женщина, как Джорджи, приняла его со всеми недостатками, то давно пришло время, когда он должен принять себя сам.

Это изящное, заботливое, умное создание принадлежало ему. Может, ему следовало бояться подвести ее, но он не боялся. Он собирался быть рядом с ней во всех возможных смыслах.

Когда ночь вступила в свои права, Джорджи заметила, что от пришвартованной неподалеку яхты к берегу приближается шлюпка.

- Что это?

- Мой сюрприз, - прошептал Брэм ей в волосы. - Я хочу, чтобы наша брачная ночь прошла на яхте. Чтобы компенсировать первый раз.

Она улыбнулась.

- Ты уже давно сделал это.

Гости проводили их дождем настоящего бурого риса, который принесла с собой Мег. По дороге к яхте, Брэм крепко обнимал жену. Он хотел, чтобы их брачная ночь была идеальной. Ланс подарил ей карету с шестеркой лошадей, и Брэм не собирался уступать ему.

Как только они вступили на палубу, он провел ее через тихое судно в главную каюту.

- Добро пожаловать в медовый месяц, любовь моя.

- О, Брэм...

Все было так, как он подготовил. Большие белые свечи в стеклянных подсвечниках бросали мерцающий свет на теплые, деревянные панели и роскошные ковры.

- Это прекрасно, - сказала она, и её голос убедил Брэма, что она позабыла и карету, и лошадей. - Мне нравится. Я люблю тебя.

Ее взгляд переместился с него на кровать, и Джорджи прыснула со смеху.

- Неужели это лепестки роз разбросаны по покрывалу?

Он улыбнулся.

- Перестарался?

- Еще как! - она обвила его руками. - Мне нравится!

Брэм медленно раздел ее, покрывая поцелуями каждый обнажаемый кусочек кожи: изгиб плеча, упругую грудь... Он встал на колени и покрывал поцелуями её живот, бедра, осознавая, что он самый счастливый человек на свете. Джорджи так же медленно раздела его и, когда терпение Брэма кончилось, он потянул ее на кровать, на простыни, покрытые лепестками роз…

Они казались хорошей идеей, но...

Брэм вытащил лепесток изо рта.

- Эти сволочи повсюду.

- Согласна. Даже тут, - она раздвинула бедра. - Сделай с этим что-нибудь, ладно?

Наверное все-таки лепестки роз не были такой уж плохой идеей.

Яхта качалась на волнах. Они вновь и вновь любили друг друга, укутанные в свой собственный чувственный мир, клянясь телами во всем, что обещали словами.

На следующее утро Брэм проснулся первым и просто лежал, держа жену в руках, вдыхая ее запах, чувствуя благодарность... и думал о Скипе Скофилде.

"Ты должен помочь мне, друг. У меня нет твоего опыта, как быть чувствительным парнем."

"Во-первых, можешь избавиться от сарказма," - ответил Скип.

"Джорджи меня не узнает".

"Хотя бы выбирай моменты".

Это он мог сделать. Джорджи перекатилась поближе, и он обвил рукой ее бедро. «Я наконец обошел тебя, Скиппер. Ты-то там, застрял навсегда с маленькой Скутер Браун. А я здесь...» - Брэм поцеловал мягкие волосы жены: « Я здесь с Джорджи Йорк».

Джорджи наконец проснулась, но не разрешила поцеловать себя, пока не почистила зубы. Когда она вышла обнаженная из ванны, он снял увядший розовый лепесток, прилипший к ее соску, и протянул ей руку.

- Иди сюда, жена, - мягко сказал он. - Сделаем тебя беременной.

Она шокировала его, ответив:

- Позже.

Он приподнялся на подушках, пока она доставала видеокамеру из одного из чемоданов, привезенных на яхту.

- Чэз предупреждала меня об этом, - простонал Брэм.

Джорджи улыбнулась и устроилась у подножья кровати, лицом к нему. Утреннее солнце, светившее в иллюминаторы, играло в ее темных волосах. Брэм облокотился на подушки и наблюдал, как Джорджи поднимает камеру.

- Начни сначала, - сказала она. - Расскажи мне обо всем, что ты любишь в своей жене.

Он видел, что она дразнит его, но не собирался становиться частью ее игры. Вместо этого он откинулся на изголовье кровати, схватил рукой ее ступню и сделал в точности то, что она просила.

Эпилог

Айрис Йорк Шепард была недовольна так, как умеют только четырехлетние дети. Она стояла посреди двора со злобным выражением на хмуром личике, скрестив руки на плоской груди и раздраженно топая ножкой по траве. Айрис не любила, когда что-то отбирало у нее внимание окружающих, а сейчас даже бабушка и дедушка, обожающие ее, отошли, чтобы поговорить с дядей Тревом.

Брэм заметил дочь с веранды и усмехнулся. Он очень хорошо знал, что их ждет. Также как и Джорджи, оценившая разъяренное выражение лица Айрис с другого конца двора, где приглядывала за маленьким сыном.

– Сделай что-нибудь, – крикнула она, чтобы Брэм смог расслышать сквозь шум, производимый гостями.

Он задумался. Можно было схватить Айрис на руки и пощекотать или перевернуть ее вверх тормашками, что она обожала, или даже поговорить с ней – это у нее получалось на удивление хорошо, но он не стал ничего делать. Будет гораздо веселее, если оставить все, как есть.

Двадцать пять самых близких друзей Джорджи и Брэма были приглашены на их годовщину, которая по традиции проходила на заднем дворе – сегодняшняя знаменовала пятилетие их пляжной свадьбы. Многое произошло за эти годы. «Домик на дереве» получил скромное признание зрителей и потрясающую реакцию критиков, что принесло Брэму дюжину замечательных ролей. При поддержке Рори, он стал режиссером своей собственной кинокартины. Она понравилась аудитории, и его карьера пошла в гору.

Что касается Джорджи, она продолжала показывать мир через объектив своей камеры, и была чертовски в этом хороша. Каждая из трех ее документальных картин оказалась лучше предыдущей, и награды не заставили себя долго ждать. Но как бы они оба не любили свою работу, даже индустрия кино не приносила им столько радости, сколько семья.

Чэз проталкивалась через толпу. Разглядывая ее блестящую темную стрижку-боб, вишнево-красный сарафан и серебристые босоножки, Брэм едва мог вспомнить отчаявшуюся девочку, которую он подобрал возле бара много лет назад. Исчезла даже озлобленная молодая девушка, которая управлялась на его кухне. Не то чтобы Чэз потеряла весь свой боевой настрой – она и Джорджи до сих пор могли слегка увлечься – но теперь они все были семьей: он, Джорджи и их дети, Чэз и Аарон, и, конечно, Пол и Лаура, которые поженились на этом самом дворе.

Их свадьба стала первым заказом Чэз после окончания кулинарной школы. Она удивила всех, отказавшись от работы в известном ресторане, о которой всегда мечтала, чтобы открыть свой собственный бизнес по обслуживанию праздничных мероприятий.

«Я люблю бывать в домах людей», – объяснила она.

Чэз остановилась рядом с ним.

– Айрис уже готова устроить шоу. Тебе лучше поспешить.

– Или я могу постоять тут и посмотреть, как она будет сводить Джорджи с ума. - Брэм взял канапе и указал на бассейн, где бывший личный ассистент Джорджи обсуждал что-то с Эйприл и Джеком Пэтриотами. – И когда ты собираешься сжалиться над Красавчиком и выйти за него замуж?

– Когда он заработает свой второй миллион.

– Не хотелось бы портить сюрприз, но, по-моему, он уже это сделал.

Аарон основал свою собственную компанию по разработке видеоигр, которую назвал «Форс Альфа Зебра». С его подтянутым телосложением, аурой власти и неожиданным утверждением в роли законодателя мужской моды, он изменился даже больше, чем Чэз. Брэм взял еще одно канапе.

– Долго же до вас обоих доходило, что вы любите друг друга.

– Нам пришлось немного повзрослеть. – Когда Чэз взглянула на Аарона, ее взгляд смягчился. – Однажды я выйду за него, но пока я наслаждаюсь тем, как он ходит вокруг меня на цыпочках.

Пол, наконец, заметил свою несчастную внучку и оставил жену, чтобы подойти к ней, но было поздно. Айрис уже выбрала себе стол из кованого железа, стоящий прямо посреди переполненного людьми двора, и начала карабкаться на него.

– Айрис, – Джорджи хотела поспешить к ней, но качели и извивающийся на них сын не позволяли ей уйти. – Айрис! Слезай!

Айрис предпочла не услышать. Вместо этого, она аккуратно шагнула между оставленными бокалами, раскинула руки и скомандовала голосом, слишком сильным, чтобы исходить из такого крошечного тела:

– Слушайте меня все! Я буду петь!

Аарон сунул пальцы в рот и свистнул:

– Давай, Айрис!

Пробравшись через столпившихся людей, Брэм подошел к Джорджи и взял у нее сына в тот момент, когда Айрис открыла ротик и позволила музыке вырваться. Когда она дошла до первого припева своей энергичной и мелодичной интерпретации открывающего саундтрека к «Энни», ни у Брэма, ни у Джорджи уже не хватало духа снять ее со стола.

– И что нам с ней делать? – вздохнула Джорджи.

– Подозреваю, что в конце концов нам придется доверить ее бабушке Лауре, – он поцеловал вспотевший лобик сына. – Ты же знаешь, Лаура и Пол просто умирают от желания посмотреть, как пройдет ее прослушивание.

– Мы и так знаем, как оно пройдет. Просто сказочно.

– У нее правда хорошо получается, так ведь?

– Ни одной фальшивой нотки. Она была рождена для сцены. И нам хватит одного звездного ребенка в семье.

Брэм опустил завертевшегося малыша на землю.

– Хорошо, что у нее никогда не будет чувства, что заработать любовь она может лишь своими выступлениями.

– Да, любовь и так ее окружает.

Они были слишком поглощены, улыбаясь друг другу, чтобы заметить, как их сын плюхнулся на попку и начал хлопать в ладоши, безупречно отбивая ритм песни сестры. Голос Брэма стал хриплым, как бывало всякий раз, когда он лицом к лицу встречался с благословением, которое подарила ему судьба.

– Кто бы мог подумать, что такому парню, как я, достанется такая семья?

Джорджи положила голову ему на плечо.

– У Скипа не могло быть по-другому. – Она нахмурилась. – О, боже… А вот вам и чечетка.

– Ну, по крайней мере, она не стала раздеваться.

Однако, оказалось, что он рано радовался. Маленький сарафан в цветочек приземлился прямо в розовый куст.

– Это у нее от мамочки, – прошептал Брэм, – никогда прежде не видел женщины, которая так любит обнажаться.

– Я не виновата. Это все твоя настойчивость.

– И твоя неотразимость.

Скип Скофилд выбрал этот момент, чтобы потрепать его по плечу: «Кто бы мог представить? В конце концов, ты все же стал семейным человеком».

«И какая у меня семья», – подумал Брэм, оглядываясь вокруг.

Айрис поклонилась и перешла к следующему номеру. Сынишка катался по траве. А его жена - его собственная жена - поднялась на цыпочки и прошептала ему на ухо:

– Это лучшее шоу воссоединения в истории.

И он не мог не согласиться.

1

Никелбэк (Nickelback) – американская рок-группа.

2

Дейл Чихули – известный американский скульптор.

3

Никсы (Knicks) – баскетбольная команда.

4

Опра Гэйл Уинфри (англ. Oprah Gail Winfrey; род. 29.01.1954) — известная американская актриса и ведущая ток-шоу «Шоу Опры Уинфри».

5

Туфли «Оксфордс» - Это самая официальная из всех моделей мужской обуви. Оксфорды должны сочетаться со строгим костюмом в полоску, это идеальный вариант для официальных церемоний, свадеб и похорон. Их отличает закрытая шнуровка, при которой две стороны, стянутые шнурком, вшиты под переднюю часть туфли и отрезной носок.


на главную | моя полка | | Что я сделала ради любви |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 62
Средний рейтинг 4.6 из 5



Оцените эту книгу