Книга: Ребята нашего двора. Вот это было лето!



Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Зента Эрнестовна Эргле

Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Ребята нашего двора

Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Это еще не начало

В Риге на одной улице стоит большой дом — можно сказать, даже целых три дома, поставленные вплотную друг к другу. В первых двух домах есть по маленькому дворику, а позади третьего раньше был песчаный пустырь. Взрослые там вывешивали на просушку белье, а ребятишки гонялись друг за другом в пятнашки, играли в прятки, а то и в футбол — пока дворничиха не видит. Под домами были подвалы, соединенные между собой проходами. Ребята частенько забирались и туда, хотя дворничиха и родители это строго-настрого запрещали.

Всего в доме было восемьдесят квартир, и в них жило много ребят — девочек и мальчиков. Конечно, не в каждой квартире, но в очень многих.

Самым замечательным, самым уважаемым человеком в доме был полковник авиации Воробьев. Ребята все как один были в этом твердо уверены, хотя он поселился тут совсем недавно. Когда по праздникам полковник Воробьев надевал свои ордена и медали, они закрывали ему всю грудь. В обычные же дни полковник носил лишь три ряда колодок с орденскими ленточками и золотую звездочку Героя Советского Союза. Сынишка полковника — Вовка — рассказывал, что отец в Отечественную войну сбил больше пятнадцати фашистских самолетов. Как только полковник появлялся во дворе, ребята тотчас вытягивались по команде «смирно» и отдавали честь.

Люди в большом доме жили разные. Были такие, как Шульцы из седьмой квартиры, которые детей терпеть не могли (сами они были бездетные) и называли ребят не иначе, как дикарями.

— Когда мы росли, — любила вспоминать сама Шульциха, — таких озорников и в помине не было. Если отец ляжет отдыхать, так ты под стол, под кровать забьешься, сидишь и дыхнуть не смеешь. На стене всегда висел пучок розог.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Но попадались и другие жильцы — например, дядя Криш, который жил как раз над Шульцами, этажом выше. Годами хоть уже и не молодой, он был не прочь поиграть с ребятами в футбол. Дядя Криш работал электротехником. Если в доме у кого-нибудь гасло электричество, звали дядю Криша. Придет, что-то покрутит, где-то подвинтит — и вот опять все в порядке. В карманах у него всегда хранились обрывки проводов и другие занятные вещи. А самое главное — у дяди Криша был мотоцикл, и не какой-нибудь, а с прицепом. Иногда он катал на нем ребят.

Шульцы болтали, будто Криш малость умом тронулся, а то разве стал бы человек возиться с этакими озорниками. А дядя Криш только ухмылялся: что ему какие-то там Шульцы!


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Важным лицом в доме была дворничиха — тёть-Силинь. Большая, толстая, шумная, она целыми днями не выпускала из рук метлы и совка, все подбирала какие-то бумажки, сметала мусор. Ее голос раздавался то тут, то там. Тёть-Силинь дворничает тут с незапамятных времен. Дядя Криш, выросший в этом доме, говорил, будто она и раньше была точь-в-точь такая же.

Между тёть-Силинь и мальчишками случались стычки. Тогда им крепко попадало. Но малышей тёть-Силинь никому не давала в обиду, и они вечно ходили за ней по пятам.

В семидесятой квартире жил Алька. Полное его имя — Алексей Томилин, и от роду ему было двенадцать лет. Алькин отец погиб на фронте, а мать работала проводником на железной дороге. Поэтому Альке часто приходилось оставаться одному, и тогда мальчишки у него в квартире чувствовали себя как дома.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Алька отличался от всех ребят. Во-первых, он был мастер свистеть — сунет в рот два пальца, и тут от его свиста, как говорила тёть-Силинь, мороз по коже и волосы дыбом. Из всех ребят только он один умел так свистеть. Правда, Майгонис тоже пробовал — бывало даже покраснеет от натуги, а получалось только шипение да слюна брызгами во все стороны.

Во-вторых, Альке, единственному во всем дворе, принадлежал стальной ножичек, который он гордо именовал кортиком.

В-третьих — и это главное — Алькину голову венчала настоящая красноармейская пилотка. Понимаете, — настоящая! В одном месте пилотка была продырявлена, и Алька хвастал, будто это след пули, хотя ребята были уверены, что он сам гвоздем проткнул эту дырку — для пущей важности. С пилоткой Алька никогда не расставался.

Кроме того, Алька был геройски неустрашим в драках и еще много чего умел. Вот почему все дворовые ребята признавали его своим атаманом.

Жили тут и такие чудаки, как барышня Берзинь из семьдесят первой квартиры. Да, да! Именно «барышня» — так она сама себя величала и так все называли ее. Барышня Берзинь изо всех сил старалась казаться молодой, она красила волосы и одевалась не по возрасту. Платья у нее были чудные — одна юбка, например, вся в каких-то невиданных гадах.

— Таких гадов, наверно, только за границей выпускают, — смеялись мальчишки, ничуть не подозревая, сколь близка к истине их догадка. — А интересно, — ломали они свои головы, — что в тех тяжелых чемоданах, которые так часто таскают к барышне Берзинь разные дядьки?

У барышни Берзинь была крохотная собачонка с огромным розовым бантом. Собачонку звали Эммануильчик. Барышня Берзинь и ее Эммануильчик постоянно находились в состоянии войны с ребятами нашего двора. Поэтому барышня Берзинь всегда сама выводила свою собачку прогуляться во двор, — чтобы мальчишки ее не обидели.

Значительную роль в жизни дома играла управдом, хотя жила она в другом месте. Управдом на ребят была очень сердита, отчасти по причинам сугубо личного характера.


Вечером, накануне того дня, с которого начинается наш рассказ, произошло два чрезвычайно важных совещания: одно во дворе, другое в домоуправлении. Оба они протекали весьма шумно.

— Это не жизнь! — воскликнул Майгонис и сплюнул. — Уж и в мяч не дают поиграть! Так спрашивается, что важнее: белье какой-то там Шульцихи или настоящий спорт?

— Эх, и здорово ты зафитилил! Как саданул, так в простыню, в самую середку — и порядок! — восхищался Янка.

— Послушайте, ребята, надо бы завтра куда-нибудь катнуть! А то послезавтра в школу, тогда насидишься дома.

— Ясное дело! Чего торчать тут в последний день каникул.

— А куда поедем?

— Я знаю! В зоологический, там львы! — выкрикнул маленький Вовка.

— Поди ты со своими львами! Махнем-ка на Взморье. На электричке.

— Только не на Взморье! Там народищу — ступить некуда. Про мяч и не думай, а то выйдет почище, чем сегодня во дворе.

— Тогда поехали в Шмерли, — предложил Алька. — Трамваем. Там озеро — можно выкупаться.

— Меня мать не пустит, — пробубнил Янка.

— А ты наври чего-нибудь. Будто идешь в кино или к кому-нибудь в гости.

Началось подробное обсуждение: кто захватит с собою мяч, где собираться, в котором часу.

Но это уже неинтересно. Поэтому мы покинем двор и поглядим, что происходит двумя домами дальше — в конторе домоуправления.

— Я требую строго наказать эту дикую орду! Сдать в милицию, пускай их там судят! — Квартиросъемщица Шульц стукнула кулаком по столу так, что подскочили чернильница и карандаш. — Вот взять хоть сегодня: я развесила во дворе белье, а эти паршивцы — подумать только! — бах грязным мячом в середину простыни. А ты — стирай, а ты — полоскай…

— Товарищ Шульц права, — заговорила управдом. — Так продолжаться не может. Представьте себе: домоуправление расходует средства, чтобы весь большой двор засадить сиренью, а эти озорники со всех саженцев содрали кору. Чего только они не творят! Растаскивают дрова, запирают в подвал девочек, мучают животных. — Управдом бросила на стол целую пачку исписанных листов. — Я собрала вас сегодня, чтобы обсудить, как быть дальше.

Члены домового комитета кивнули головами.

Тут заговорил до сих пор молчавший полковник Воробьев.

— Неужели дело до того плохо, что надо обращаться в милицию? Я, правда, живу здесь недавно, но мне как-то не верится, будто ребята не могут различить, где черное, а где белое. Ведь они же не дефективные?

— Где черное, а где белое! — вмешалась тёть-Силинь. — Ничего они не различают! С утра до вечера мяч гонять, орать, кричать, стекла бить — это они знают! И ваш Вовка тоже хорош, — куда большие, туда и он, все возле них вертится.

— Бить мячом по воротам — в этом еще нет ничего дурного, — попытался возразить полковник, — а стекла бить — не полагается. Надо бы приглядеться, потолковать с ними.

— Мало ли с ними толковали! И мне и управдому по горло надоело с ними возиться.

— Да с этими сорванцами хоть с утра до ночи толкуй, — поддакнула Шульц, — никакого страху. Когда мы росли — разве дети такое посмели бы!

— Когда вы росли, были другие времена. Нынче детям незачем забиваться под стол. Они не зверята, которых укрощают розгой. Дети должны знать, что у них есть свои права и свои обязанности, которые, разумеется, следует выполнять. Только не за страх, а за совесть.

— Втолкуете вы им, как же! Да и у кого есть время? Со своими-то едва управляемся, — рассуждала управдом. — Кому охота возиться с этой шайкой.

Полковник немного подумал и сказал:

— Придется, видно, мне взяться за этих разбойников.

— Ничего у вас не получится. — В голосе управдома не было ни нотки надежды. — Но попытаться, конечно, можно.

И для полного порядка управдом записала в толстой книге протоколов: «Собрание жильцов поручает полковнику Воробьеву (по его личной просьбе) заняться воспитанием детей дома № 46».

Таким образом этот вопрос пока что считался решенным.

В комнате полковника в тот вечер еще долго горел свет. Если бы мы могли заглянуть в окно, то увидели бы, что полковник с женой обсуждают что-то очень серьезное.

Глава 1. Алька размышляет о жизни

Да, последнее воскресенье летних каникул надо провести честь-честью — это ребята решили твердо.

И вот оно пришло — сияющее, прекрасное, солнечное. На небе ни облачка — у Альки будто камень с души свалился.

С первого же слова послушавшись матери, он схватил помойное ведро и, насвистывая, помчался вниз. У помойки атамана поймала тёть-Силинь.

— Алька, — сказала она, — ты сегодня собери всю свою, ну, как там ее звать, — разбойничью шайку, что ли, и чтоб в четыре все были тут, во дворе. Управдом велела.

— Что вы, тёть-Силинь? — возразил было Алька. — Сегодня же как раз…

— Без никаких, — строго прервала его дворничиха. — Спасенья от вас нету, никому не даете покоя. Сколько окон перебили! И не думайте, не увильнете! С вами будет говорить сам полковник Воробьев! — крикнула она, уходя, и погрозила метлой.

Это был ультиматум. Для Альки небо померкло и земля, казалось, разверзлась под ногами.

— Пропади все пропадом! Приспичило именно сегодня, когда у нас все так хорошо задумано! — Алька осторожно поставил ведро и влез на крышу гаража.

Алька сидел там, колотил пяткой о стену и размышлял. Пилотка съехала на самый затылок, черные кудрявые волосы растрепались, а меж бровей залегли две морщины. Дело принимает серьезный оборот. Какое там серьезный — трагический! Их замечательным планам грозит провал.

Если б их собирала управдомша или одна из мам, так можно было бы вовсе не ходить или наврать чего-нибудь. С полковником Воробьевым так нельзя. Вовка говорил: ему врать лучше и не пытайся. А уж Вовка знает, ведь полковник — его отец.

Алька думал, думал, но ничего не мог придумать.

«Надо посоветоваться с ребятами», — решил он и съехал с крыши гаража.

Почти тотчас на оба двора разнесся Алькин свист — тот самый свист, от которого у дворничихи волосы становились дыбом. И если бы у домов были стеклянные стены, поглядели бы вы, какое этот свист возымел действие!

Близнецы Тонис и Тедис, бросив завтрак, выскочили из-за стола и опрометью кинулись вон.

Маленький Вовка, увлеченный единоборством с отцом и вот-вот готовый одержать победу, поспешно слез с отцовской груди и метнулся к дверям.

— Куда это ты вдруг? — удивился отец.

— Дела, — откликнулся Вовка уже из-за двери.

Янку, любившего в воскресенье подольше поспать, свист застал в постели. В одной ночной рубахе он подбежал к окну.

Белобрысые и черноволосые головы высунулись из окон и мгновенно разобрались в Алькиных знаках, совершенно непонятных постороннему человеку.

Вскоре на крыше гаража уже сидела дюжина мальчишек, и все они старались перекричать друг друга.

— Это все проделки нашей вредной управдомши! — выпалил Майгонис и погрозил кулаком кому-то в небе.

— Тише, ребята! — кричал Алька. — Надо хорошенько все обдумать. За что нам может влететь?

— За дрова Заринихи — наверняка! — напомнил Янка.

Алька сосредоточенно загнул один палец.

С дровами вышло так. Инвалидке бабушке Заринь из шестьдесят второй квартиры привезли дрова — всякие обрезки с фанерного завода. Их сгрузили и аккуратно сложили на большом дворе. Там были и квадратные дощечки, и длинные тонкие планки, и всякие чурочки. Мальчишки мигом очутились тут как тут, и каждый отыскал для себя что-нибудь подходящее — саблю, щит или винтовку. Завязались ожесточенные бои. Когда бабушка Заринь вернулась домой, дрова были разбросаны по всему двору, а на куче еще копошились девочки и малыши, выбиравшие себе подходящие деревяшки. Бабушка Заринь всплеснула руками и, конечно, сейчас же к управдому — жаловаться…

— За девчонок, — добавил Майгонис, — это два. Говорил я тогда, не трогайте вы этих плакс!

С девчонками так вышло случайно. Ребята задумали играть в войну, но никто не хотел быть фашистом. Тут Алька предложил: окружить девчонок, которые забрались в ящик с песком и нянчат своих кукол. Преодолев слабое сопротивление девочек, ребята взяли их в плен и заперли в подвал. Едва покончили с этой операцией, как напал соседский Петерис со своими мальчишками. Про пленниц забыли. А девочки тем временем в своей темнице все слезы выплакали.

— Ну и Шульциха, наверно, тоже бегала жаловаться, — сказал Тонис. — Она говорила нашей маме, что так этого не оставит.

— Тут мы ни при чем! Зачем она развесила свои рубахи да штаны там, где мы играем в футбол?

— А как она разоралась! — припомнил Андрис. — Голосище, как труба! Подумаешь, сколько крику из-за каких-то двух-трех пятен! Дала бы нам, мы бы выстирали — и все.

— Вот вы увидите, больше всего нам попадет за сирень, — заявил Алька, — и за кошку.

Да, эти воспоминания были не из приятных. Весной управдом привезла кустики сирени и засадила ими большой двор: пусть цветут и благоухают на радость жильцам. Мальчики захотели вырезать Алькиным кортиком на сирени свои имена, но веточки были слишком тонкие. Тогда ребята содрали с сирени кору, потому что белые палочки выглядели, по их мнению, куда красивее… Кустики, разумеется, засохли, а управдомша страшно разозлилась. В контору домоуправления вызвали родителей, и они после этого принялись за своих ребят всерьез. И понятное дело, некоторые матери не ограничились проработкой.

Ребята затаили обиду. У управдома был ангорский кот, которого она очень любила. Однажды кот забрел во двор, мальчишки поймали его и защемили хвост в мышеловке. От испуга и боли кот одним скачком перенесся через улицу и шмыгнул во двор напротив. Тут его подобающим образом приняли соседские ребята. Вконец замученный кот был доставлен управдому дворничихой соседнего дома.

С этого и началась вражда между управдомом и мальчишками.

— Незачем было затевать тогда эту кутерьму, — с запоздалым сожалением ворчал Алька.

— Что теперь делать?

— Вы как хотите, а я еду в лес, — объявил Майгонис. — Больно надо опять выслушивать осточертевшие нагоняи. Думаете, вас полковник по головке погладит: «Ах, какие вы молодцы, что девчонок заперли в подвал, что дрова раскидали!» Знаем мы, как такие полковники командуют! Спасибо! Мне это все по горло надоело. — Майгонис повел пальцем по горлу. — Мать каждый день ругает, завтра учительница тоже заведет свое, а тут еще полковник наорет. Благодарю покорно!

— Мой папа никогда не орет, — обиделся Вовка.

— Все равно. Ребята, кто со мной?

Двинулись почти все.

— Как вам не стыдно! — воскликнул Алька. — Сам полковник нас зовет. Его целый полк летчиков слушает, а вы что? Я как атаман приказываю: поездку отложить и продолжать совещание.

Мальчишки заколебались.

— Ребята, я иду за мячом и — едем! — Майгонис, сунув руки в карманы, поддернул штаны и пошел прочь. За ним последовали Андрис и еще несколько мальчишек.

— Трусы! — крикнул им вслед Алька. Майгонис в ответ высунул язык.

— Скатертью дорога! Мы в другой раз поедем. — Гунтис смирился с печальной участью. Янка провел рукой по глазам. Нет, он не плачет — еще чего выдумаете! Просто в глаз попала какая-то соринка…

И ведь так хорошо все было задумано! Еще ладно, если бы дождь шел, а то нет: весь большой двор, как назло, залит солнцем, а по небу плывут белые пушистые облачка. Такой день, такой денечек! Прямо как на заказ! Ребята не могли скрыть огорчения.

Итак, что же теперь делать?

— Не признаваться! — предложил Янка. — Не признаваться, и все!



— Не пройдет, — вздохнул Алька. — Вовкин отец, наверно, и так все знает. Управдомша все рассказала, да еще прибавила. Дернуло же нас тогда гонять ее кота!

— Остается только признаться, — вздохнул Тонис. Тедис тоже вздохнул.

— Поступило предложение, — Гунтис из двенадцатой квартиры всегда говорил умными словами, — поступило предложение послать Вовку к отцу, пусть выяснит, что ему сказала управдомша.

— Ну да: быть может, полковник вовсе и не знает о наших проделках? — оживились мальчики, и в глазах у них появилась надежда.

Но как бы это разузнать? Ведь не может Вовка пойти к своему отцу и заявить: ребята меня послали выведать у тебя, на что жаловалась управдомша. Это не пройдет. Папа ничего не скажет.

— Тут нужна дипломатия, — поучал Гунтис, — ты не серди маму, ешь все, что дают (всем известно, что Вовка плохо ест). Потом скажи папе: «Какая хорошая у нас управдомша», или еще что-нибудь в этом духе. И про кота спроси. Тогда уж он непременно о чем-нибудь проговорится. Только смотри, сейчас же сообщи нам!

— Так вот, братец, теперь многое от тебя зависит. — Алька хлопнул малыша по плечу, и тот прямо надулся от важности.

— Сколько сейчас времени? — спросил Алька у Гунтиса, который тут же небрежно поднес руку к глазам.

— Двенадцать ноль пять, — с гордостью ответил Гунтис: он единственный во всем дворе имел часы.

— Сбор в пятнадцать ноль-ноль. К тому времени все должны что-нибудь придумать. Явиться в полной форме и в галстуках. При полковнике нельзя кое-как. И, — добавил еще Алька, взглянув на свои ногти, — чтоб руки были чистые.

Мальчишки разошлись, повесив носы. За ними Алька с помойным ведром медленно поплелся домой.


У Воробьевых все сидели за обедом. Вовка уже справился с тарелкой супа. Грибы он терпеть не мог и все же терпеливо глотал ложку за ложкой.

Наконец он решил, что пора начинать переговоры. Не думайте, будто это просто. Вовке всего шесть лет, правда до семи уже недалеко, но в школу он еще не ходит.

— Пап, а пап, — завел он речь, мужественно проглотив последний кусок, — как тебе нравится наша управдомша?

— Она очень славный человек, — ответил отец, еще ничего не подозревая.

«Нечего сказать, славный человек! Настоящая ведьма», — подумал Вовка и продолжал расспросы.

— А кот тоже там был?

— Где? Какой кот? — не понял отец.

— Ну, там, в домоуправлении, такой хорошенький серенький котик.

Полковник усмехнулся.

— Тот, что ли, которому вы хвост в мышеловке защемили?

Вовка потупился. Значит, рассказала все-таки.

— Пап, а у вас там совещание долго было? — снова принялся допытываться малыш.

Полковник насторожился. Этакое любопытство! Что-то не похоже на Вовку.

— Разговор шел серьезный, — уклончиво ответил полковник.

— А про Альку… то есть про мальчишек… — ну про нас — тоже говорили?

— Говорили.

— А управдомша очень злится на ребят?

— Послушай, Владимир, что ты крутишь? — строго спросил отец. — Ты хочешь быть летчиком?

— Хочу, — кивнул Вовка.

— Какой летчик ведет машину не по прямому курсу, а зигзагами? Плохой летчик, верно? Так вот, надо всегда идти напрямик. А ты тут все ходишь вокруг да около. Ну, так что же мальчишки велели тебе разузнать?

Вовка почувствовал, что папа видит его насквозь. Он стал красный, как морковка, и с трудом выдавил из себя:

— Ребята велели выведать у тебя, на что жаловалась управдомша.

— Именно этого я тебе сейчас не скажу. После обеда у нас во дворе собрание, там вы все узнаете. — И в знак того, что разговор окончен, полковник взялся за газету.

Вовка знал: папа не любит, когда ему мешают читать газету. На цыпочках он вышел из комнаты и отправился во двор. Хорошо задуманный план потерпел полный крах.

В семидесятой квартире у стола сидел Алька и думал, так крепко думал, что даже голова разболелась.

Что и говорить, примерным поведением они не отличались. И управдомша ничего не скрыла — это тоже ясно. Припомнила, верно, все их проделки со времен царя Гороха и выложила полковнику. Если полковник спросит: «Зачем запирали девочек в подвале?» — не ответишь ведь ему, что это были не девочки, а пленные гитлеровцы.

А полковник станет допрашивать: «Зачем ободрали сирень?» Но честное слово, ребятам и в голову не пришло, что кусты от этого засохнут.

«Видно, придется во всем сознаться, — с грустью подумал Алька, — и обещать исправиться».

Алькины мысли опять ушли куда-то в сторону.

Почему всем родителям хочется, чтобы их дети были паиньками? Мама тоже — вечно тычет Альке в нос паиньку Альфонса из семьдесят второй квартиры: «А вот Альфонс не ругается, а вот Альфонс не дерется, а вот Альфонс ходит чистенький…» Так без конца — как только не надоест! Конечно, Альфонс всегда ужасно вежливый, со всеми здоровается, ходит павлином и воображает из себя невесть какого артиста. Алька таких Альфонсов одной рукой — на обе лопатки! Альфонс труслив, как заяц. Ребят стороной обходит, ни с кем не играет.

Наконец Алькины мысли снова вернулись к сегодняшним событиям.

Майгонис с ребятами сейчас, наверно, гоняют себе мяч где-нибудь в Шмерли или купаются. А он — сиди тут и потей… Алька — в который уже раз! — тяжело вздохнул.


Близнецы Тонис и Тедис мыли руки.

— Что за проклятые чернила! — ворчал Тонис. — Как попадут на палец, так и въедаются, хоть кожу сдирай.

— Когда вырастем большие, изобретем такие чернила, чтоб не въедались, — сказал Тедис.

— И чтоб их можно было стереть простой резинкой, — добавил Тонис. — Интересно, как там у Вовки.

За обедом оба мальчугана сидели притихшие.

— Разве вы не едете в лес? — спросила мать.

Близнецы замотали головой.

Понемногу на большом дворе собрались все ребята. Вовку встретили вопросом:

— Ну, как?

Вовка рассказал все по порядку — как он ел невкусные грибы, как стал расспрашивать и что отец ответил.

— Разве я что-нибудь сделал не так? — чуть не плача спросил Вовка.

— Ничего, Вовка, ты держался как мужчина! — успокоил Алька и так хлопнул его по плечу, что у малыша подогнулись коленки.

— Ну, что скажем полковнику?

— Признаться и обещать исправиться, — решили ребята. — Ничего другого не остается.

Само собой разумеется, что собранию никто не должен мешать. Ведь если девчонки пронюхают, о чем тут идет речь, они непременно раззвонят на весь дом и на завтра разговоров не оберешься. Поэтому от девчонок надо избавиться. Гунтис направился к песочнице. Тут его сестренка Мара, маленькая Таня, Ильза и Лара устроили свое кукольное царство. Запеленутые куклы спали в колясочках, а их «мамаши» вели нескончаемые беседы.

— Послушайте, уважаемые гражданки! — обратился к ним Гунтис. — Будьте так добры, освободите это место.

— Никуда мы не уйдем. Ишь, чего придумал! — отрезала Мара, коновод всех девчонок во дворе.

Остальные ее поддержали:

— Ни-за-что!

— Знаете что? Я вам покажу свою новую книжку. Она с картинками, — попытался соблазнить их Гунтис.

— Подумаешь! Очень нужна нам твоя книжка! Не уйдем.

Ильза пошепталась с подружками и заявила:

— Дадите денег на конфеты, — уйдем.

Гунтис посовещался с товарищами, и сообща они кое-как наскребли двадцать копеек. Мара пересчитала монетки и кивнула головой:

— Ладно.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Девочки забрали своих кукол и не спеша перешли в первый двор.

Раздался свист. Это означало, что полковник вышел из своей квартиры и спускается во двор. Тонис примчался сломя голову и сообщил:

— Идет!

— Становись! — скомандовал Алька и сам выступил на шаг вперед.

Из подъезда вышел Герой Советского Союза полковник авиации Воробьев.

Гунтис, взглянув на часы, отметил:

— Точность!

— Смирно! — крикнул Алька.

Десять ребят в возрасте от шести до тринадцати лет тотчас замерли. Все были в полной форме: бумажная пилотка с нарисованной красным карандашом звездочкой и пояс, за который была заткнута деревянная сабля. Пионеры в красных галстуках. Сам Алька, как всегда, в настоящей пилотке и с «кортиком».

Алька шагнул навстречу полковнику и отрапортовал:

— В строю десять ребят, пятеро отсутствуют. Уехали в Шмерли. Мы вчера еще сговорились, — пояснил он, как бы оправдываясь.

— Здравствуйте, ребята! — приветствовал их полковник, козырнув. Он был — сама серьезность. — Мы с вами уже встречались, только я не знаю, кого как зовут. Давайте познакомимся.

— Алексей Томилин, атаман, — представился Алька, и полковник пожал ему руку.

— Янис Калнынь, — указал Алька на самого толстого мальчугана. С круглого лица на полковника чуть-чуть испуганно глядели такие же круглые глаза.

— Гунтис Ванаг, — продолжал знакомить Алька. Гунтис подал руку так, чтобы полковник увидел его часы.

— Тонис Анцан, Тедис Анцан. — Они были так похожи, что даже Алька их не мог различить. Их только родители различали. Близнецы крепко пожали полковнику руку.

Последним в ряду стоял Вовка.

— Мы, кажется, уже знакомы, — с улыбкой сказал полковник и вдруг спросил: — А почему у вас, Владимир Воробьев, грязные уши?

Вовка стал краснее помидора.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Да… Алька велел только руки вымыть, — пробормотал он. — Про уши он не говорил.

— Ну, что ж, ребята, давайте побеседуем!

Полковник сел на скамейку.

— Вольно! — скомандовал Алька, и мальчики расселись: кто на борт песочницы, кто на камень, а кто и просто на песок.

— Вам, наверно, известно, что вчера управдом собирала домовой комитет, — начал полковник. — Там рассматривали целую кучу жалоб на вас. Понимаете, целую кучу письменных жалоб! А сколько, говорят, еще было устных…

Он окинул мальчиков взглядом и продолжал:

— Глядя на вас, не поверишь, что все вчерашние жалобы — правда. Кажется, такие славные ребята, даже красные звездочки на пилотках! Неужели такие молодцы станут раскидывать по двору дрова бабушки Заринь, а потом разбегутся — пусть старушка гнет спину, собирая свои дрова?

Мальчики все вдруг страшно заинтересовались землей у себя под ногами. Они принялись усердно разглядывать каждую песчинку. Алька совсем сконфузился и был готов провалиться сквозь землю.

Вырулила барышня Берзинь. Как раз в этот момент она вывела во двор свою собачку. А любимым местом Эммануильчика была песочница.

— Глянь-ка! Барышня Берзинь сегодня рыжая, а еще вчера у нее волосы были желтые, как солома! — Янка подтолкнул локтем Гунтиса. Мальчишки насторожились. Вовка засмеялся.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Барышня Берзинь шествовала прямо к песочнице. Конечно, она тоже слышала о вчерашнем совещании в домоуправлении: такие вести распространяются удивительно быстро.

— Полюбуйтесь, глубокоуважаемый товарищ полковник, ведь это настоящие хулиганы. — Она пустила в ход самую очаровательную из своих улыбок. — Не дают покоя моему Эммануильчику. Собачка только раскопает песочек, выберет себе местечко, а они в нее камнями. Такой крик поднимают, просто… — Барышня Берзинь, не закончив, бросилась на выручку своему любимцу, которого прогнали из песочницы метко пущенные комья песку. На Эммануильчике вся шерсть встала дыбом, а розовый бант так и трясся.

— Студень! — хохотал Тонис, а Тедис поддакнул:

— Карикатура, а не собака!

Эммануильчик в это время уже успел укрыться в безопасное место — за пазуху к барышне Берзинь — и скалил оттуда свои белые зубы.

— Вот видите, видите, глубокоуважаемый товарищ полковник! — кричала барышня Берзинь. — Это дикари, а не дети! — Голос у нее был пронзительный, визгливый.

Полковник уже кое-что слышал об этой «барышне».

— Гражданка, — обратился он к барышне Берзинь, — если вы хотите жаловаться, обратитесь в домоуправление, разумеется в письменной форме. А у нас тут совещание, так что я попрошу вас…

Барышня Берзинь бросила на него такой взгляд, будто хотела им тут же пригвоздить полковника к забору. Потом повернулась и ушла.

— Вы видели, товарищ полковник, — говорил глубоко возмущенный Алька, — здесь играют наши малыши, а она тут со своим псом, и он поганит песок.

— Это негигиенично, — добавил Гунтис. — Даже антисанитарно, потому мы и гоним отсюда ее собаку.

— Тут вы правы, — подтвердил полковник и вернулся к начатой теме: — Так вот, ребята, теперь я буду у вас вроде шефа. Я твердо уверен, что вы можете заняться и более интересными делами, чем те, о которых говорили на собрании. А вы как думаете?

К нему обратилось десять пар глаз, удивленных, изумленных, обрадованных. Полковник ясно видел, что это глаза не дикарей и не хулиганов, а ясные, озорные мальчишечьи глаза.

— Можем, товарищ полковник! — пылко и не задумываясь ответил Алька, а остальные только кивнули головой.

— Рад это слышать, — сказал полковник. — Надеюсь, вы меня не подведете. В таком случае у нас найдутся общие дела, — продолжал полковник. — А скажите-ка мне, какие игры нынче в ходу? Ведь с тех пор, когда я был таким, как вы, прошло немало времени. Теперь ребята, наверно, играют по-другому, не так, как мы в свое время.

Мальчики вздохнули с облегчением: кажется, пронесло! Раз про игру — так это совсем другой разговор.

— В мое время ребята играли в прятки, — припомнил полковник.

— И мы тоже играем! — хором отозвались ребята.

— Все больше по подвалам?

— Ну да! Там здорово можно спрятаться, никто не отыщет. Кругом темно, прямо жуть берет, — признался Алька.

— Гм! А на деньги играете?

— Нет, — ответил Алька. — Раньше играли, а теперь — всё. Милиционер запретил.

— А Майгонис вчера играл с Сережкой из соседнего дома, — заявил Вовка.

— На деньги играть не годится. Это вам ни к чему, — решительно сказал полковник. — Ну, а в футбол?

— Гоняем! А как же! — оживились ребята.

— Только нам не дают, — печально протянул один из близнецов.

— Ну да, мол, белье им запачкаем, окна перебьем, — добавил Алька. — А мы все равно играем, когда дворничихи нет дома.

— Даже поля порядочного — и то у нас нет, — жаловались ребята.

— Где уж нам об этом мечтать, — вмешался Алька. — Управдомша раз обещала поставить столбы для волейбола, а потом разозлилась из-за кота.

— И из-за сирени, — вставил полковник.

Мальчики опять принялись разглядывать песок под ногами.

— Плохо дело, из рук вон плохо. — Полковник взглянул на ребят. — А футбольное поле — хорошая штука, и волейбольная площадка тоже бы не помешала.

— Весной на общем собрании управдом обещала устроить во дворе волейбольную площадку, качели для малышей, гигантские шаги… — вспомнили ребята.

— Гигантские шаги? Это что такое? — спросил полковник.

— Это столб, на столбе такое колесико, а от него вниз толстые веревки. Схватишься за веревку и лети себе вокруг столба! Здорово!

— Да-а, видно нет у вас тут порядка, — сказал полковник. — Придется кое о чем подумать. А вы читали книжку «Тимур и его команда»?

— Читали!.. Не читали! — послышались голоса.

— Давайте-ка не все сразу, а по очереди, — остановил ребят полковник.

— Мы видели в кино, — в один голос заявили близнецы.

— А я и кино видел и книжку читал, — похвастался Гунтис.

Алька то ли читал, то ли нет — что-то не помнит.

— Я еще не успел прочитать, — важно объявил Вовка, и все засмеялись, потому что малыш вовсе не умел читать.

— У нас в звене в прошлом году была беседа про Тимура, — вспомнил Янка. — Пионервожатая говорила, что и мы можем, как Тимур. Только все как-то времени не было, и я уже позабыл, про что там написано.

— У тимуровцев была своя организация, свой устав, своя цель, к которой все стремились. У вас тоже что-то вроде организации: есть форма, начальник, даже барабан имеется. — Полковник взглянул на старый жестяной чайник, который держал в руках Вовка. — Но порядка у вас нет. Вот и получается, что вы девочек в подвале запираете, портите насаждения. Разве в школе вы тоже так себя ведете?

У ребят опять уши стали краснее кумача и взоры устремились к земле. Все, все управдомша выболтала!

— В школе так нельзя. Учительница задаст — своих не узнаешь! — пробормотал Янка.

— А во дворе и дома — можно? Так, что ли? Тут некому «задать»? Советую еще раз прочитать «Тимура» и всем вместе обсудить. Автора знаете?

— Аркадий Гайдар, — гордясь собой, сказал Гунтис.

— Запиши, — приказал Алька.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Гунтис вытащил из кармана блокнот, авторучку и записал:


1) прочитать «Тимура»,

2) обсудить.


— Потом пусть каждый подумает о коллективе своего двора, — продолжал полковник. — Если у вас есть коллектив, значит каждому должно быть известно, для чего он существует, какие у него цели. Ясно?

— Ясно! — откликнулись ребята нестройным хором.

— Через неделю встретимся снова. День и час сообщу позднее. Обсудим цели вашего коллектива и другие дела, — закончил полковник и поднялся.

— Становись! — скомандовал Алька.

Мальчики вскочили.

— Смирно!

— До свидания, ребята! — Полковник вскинул руку к козырьку.

— До свидания! — выпалили ребята. Пока полковник шел через большой двор, никто из них не шелохнулся.



— Вот это человек! Не то что другие! — с глубоким почтением сказал Алька.

Все заговорили разом:

— Человек? Герой! Пятнадцать вражеских самолетов на счету!

— А с нами говорил запросто!

— И поддел же он нашу барышню!

— Вот про коллектив и про всякие там цели — чего-то я не очень понял, — признался Янка.

Алька поскреб в затылке.

— Кто его знает, что это за штука такая! Ты, Гунтис, запиши на всякий случай.

Гунтис снова раскрыл блокнот, снял наконечник с авторучки и записал:


3) коллектив и цели,

4) подумать об озорстве.


Между тем уже стемнело.

— Завтра пойдем в библиотеку, — напомнил Алька расходившимся по домам товарищам.

В этот вечер в Алькиной квартире еще долго горел свет. Подперев голову руками, Алька сидел у стола. Перед ним лежал чистый лист бумаги и карандаш. Мысли в Алькиной голове проносились вихрем, обгоняя одна другую.

Как теперь быть? Вот войди сейчас полковник и вели Альке прыгнуть в окно с четвертого этажа, Алька тотчас прыгнул бы, не раздумывая…

Зря они в тот раз заперли девочек в подвале… Эх, и визжали тогда девчонки! — Алька усмехнулся и записал: «Не обижать маленьких девочек».

Подошла мать.

— Что с тобой сегодня? — озабоченно спросила она и пощупала лоб сына. — Ты не захворал?

— Не мешай, мама! — сказал Алька. — Я думаю.

— О чем же ты думаешь, сынок? О том, как завтра пойдешь в школу?

— Я думаю вообще о жизни, — серьезно ответил Алька.

Глава 2. Что будет дальше?

Новая библиотекарша вытаращила глаза от удивления, когда в понедельник, после обеда, к ней в городскую библиотеку явилось десять мальчиков и все как один попросили повесть Гайдара «Тимур и его команда».

— Куда вам столько «Тимуров»? Видно, задумали создать из них тимуровскую команду? — засмеялась она.

— Тут нет ничего смешного, товарищ библиотекарь. Нам задано прочитать эту книгу, — сурово ответил Гунтис.

— И книга нужна всем одновременно? Но у нас нет столько экземпляров. Где ваши читательские билеты?

Озадаченные мальчики переглянулись. Нужны читательские билеты? Это им и в голову не пришло.

— Чтобы стать нашим читателем, — объяснила библиотекарша, — необходимо, во-первых, принести паспорт кого-нибудь из родителей, во-вторых, заполнить анкету и, в-третьих, заверить ее в домоуправлении.

— Вечные церемонии и бумагомарание, — проворчали близнецы.

— Вот, пожалуйста, у меня есть, — Гунтис с гордостью протянул библиотекарше свой читательский билет. Нашлись билеты и еще у троих. Все они получили по «Тимуру». Драгоценная добыча была тщательно завернута в газету, и вся ватага бегом помчалась домой.

Книги разложили на большом дворе на скамейке. Чтобы оповестить тех, кто остался дома, Алька сунул в рот два пальца и трижды свистнул.

Ребят было много, а книг всего четыре. И конечно же, все хотели читать в первую очередь.

— Одну возьму я, — заявил Алька.

— Кто ты такой, что тебе первому?

— Я атаман, я за всех отвечаю.

— Ну, ладно! А мы бросим жребий!

На том и порешили. Книги достались Тонису, Андрису и малышу Вовке. Но так как Вовка читать еще не умел, то Алька вызвался читать ему вслух. Остальным приходилось подождать.

— Не даете — и не надо. Мне папа самому купит, — похвастал Янка.

Отец Янки работал председателем какой-то артели и имел собственный «Москвич», который держал в гараже, построенном целиком из жести.

— А я достану в школьной библиотеке или у кого-нибудь попрошу, — решил Гунтис. — Вот это книжка, ребята! Стоит еще раз перечитать.

— До четверга чтобы все прочитали. А в четверг вечером снова соберемся, — договорились ребята и расстались.

В их жизни появилась цель.


Близнецы, придя домой, сразу же уткнулись в книжку. В комнате воцарилась глубокая тишина.

— Чем это вы там заняты? — спросила мать, выглянув из кухни. Необычайная тишина показалась ей подозрительной.

— Читаем.

— Уроки сделали?

Тонис и Тедис переглянулись: уроки совсем было выскочили из головы! Ох, уж эта мама! Помешала на самом интересном месте, где Женя стреляет из револьвера. Однако, хочешь не хочешь, а слушаться надо.

— Послушай-ка, Тонис, — вдруг предложил Тедис, — а что если ты решишь задачи по арифметике и выучишь русский, а я историю и латышский? Учителя все равно нас не различают. Если, например, вызовут тебя по истории — я пойду отвечать, а если меня спросят по русскому — ты ответишь. Так бы мы вдвое быстрее закончили уроки.

— И как это ты так здорово придумал? — удивился Тонис и от восторга стал скакать по комнате.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Вскоре все уроки были приготовлены и можно было снова приниматься за чтение. В десять часов вечера мать загнала братьев в постель и погасила свет. Но им оставалось дочитать всего несколько страничек. Не оставлять же на утро! Тонис раздобыл карманный фонарик, и чтение продолжалось, только тайком — под одеялом. Мать, ни о чем не подозревая, стирала в кухне.

На другой день близнецы возвращались из школы по разным сторонам улицы. У ворот дома стоял дядя Криш.

— Что у вас стряслось? — спросил он, схватив Тониса за ворот. — Никак повздорили?

Неохотно перейдя улицу, подошел Тедис. И его дядя Криш тоже схватил — за руку. Тедис, правда, побарахтался, пытаясь вырваться, да где там — у дяди Криша пальцы словно железные.

— Я сегодня двойку схватил и все из-за него, — чуть не плача от злости, принялся рассказывать Тонис.

На уроке истории учительница вызвала Тониса, но Тонис в учебник и не заглядывал. Вместо него пошел отвечать Тедис и заработал брату пятерку. На следующем уроке учительница русского языка спросила Тедиса, а тот, по уговору, стихотворение не учил. Поэтому он ткнул Тониса кулаком в бок, тот встал и ответил. Подготовился Тонис неплохо, и Тедису поставили четверку. Все шло как по маслу. Но тут вдруг учительнице вздумалось вызвать Тониса, и весь великолепный план пошел насмарку. Ведь вместо Тониса пришлось отвечать Тедису, и в результате в дневнике Тониса появилась жирная двойка.

— Стоп, стоп, что-то я в толк не возьму. Вызывают Тониса — отвечает Тедис, вызывают Тедиса — отвечает Тонис? Зачем такая катавасия?

— Ну что тут непонятного? Вчера нам было некогда заниматься. И вот мы разделили все уроки пополам. Все равно учительница нас не различает. И надо же мне было послушаться Тедиса! — кипятился Тонис.

Дядя Криш захохотал:

— Так значит ваш грандиозный план провалился?

Он смеялся так, что весь двор гремел. Шульциха высунулась в окно и тотчас же снова захлопнула створки. Она почему-то терпеть не могла Криша.

В окно выглянула мать близнецов и увидела, как дядя Криш сдвигает головы ее сыновей, уговаривая их:

— Ну, поцелуйтесь же, поцелуйтесь! Оба хороши!

А ее ненаглядные мальчишки ощетинились, как ежи, и тянут в разные стороны.


Собрание в четверг предстояло очень важное, поэтому его нужно было провести в строгой тайне. На большом дворе все будто на ладони. Ребята видели, как дворничиха с домовой книгой под мышкой направилась в сторону отделения милиции. Значит, можно собраться в маленьком дворике. Там хранились метлы, лопаты и прочий дворницкий инвентарь тёть-Силинь, поэтому маленький дворик всегда был на замке. Но вскрыть этот замок — для мальчишек было минутным делом. Алька поковырял в замочной скважине кончиком ножа, и дужка легко отскочила. Вот и все — никакой поломки!

Всеми правдами и неправдами добытая книга была прочитана, и ребята твердо уразумели, кто такой Тимур и что делала его команда. Сразу же началось живое обсуждение.

— Атаманом меня больше не называйте, — заявил Алька.

— Верно, Алька. Наша учительница по истории тоже говорила, что атаманы были у всяких разбойников и белогвардейцев, которые боролись против Советской власти. У таких вот, как например Деникин, — добавил Гунтис.

— И как это мы раньше не додумались?

— Вот хоть этот Квакин — атаман драчунов. А я пионер как полагается. — Алька теперь ни за что не хотел называться атаманом.

Правда, в этот момент вид у Альки был далеко не такой, как полагается: шнурок ботинка развязался, пилотка съехала набекрень, на лбу красовалась красная царапина. Но на это никто не обращал внимания.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Чего это вы тут «тимуркаетесь?» — недоумевал Майгонис. — Начитались какой-то там бузы и заладили: «Тимур то, Тимур сё». «Фантомас» — вот это да! Вот книга, так книга! А вы со своим Тимуром.

— Ты прочти, а потом говори, изменник! — не выдержал Янка.

— Что ты сказал? — Майгонис угрожающе засучил рукава, и Янка предусмотрительно отодвинулся подальше, потому что с кулаками Майгониса иметь дело рискованно — в этом Янка неоднократно имел случай убедиться на собственном опыте.

— Янка прав, — вмешался Гунтис. — Конечно, вы изменники. Зачем вас понесло в лес? Чего вы там не видели?

Майгонис счел за лучшее промолчать, потому что, наслушавшись рассказов ребят о полковнике, сам в глубине души сожалел, что не остался в воскресенье. Мальчишки говорили все разом.

— Тише! — крикнул Алька. — А ну, Вовка, ударь в барабан!

Вовка схватил камень и давай колотить по жестяному чайнику.

— Говорите по очереди. Ведь у нас тут важное собрание.

— Я буду вести протокол, — предложил Гунтис.

— Зачем нам протокол? — возразил Алька.

— Как «зачем»? Вот спросит полковник: о чем вы говорили, что решили, а ты все позабыл. В протоколе все записано, внизу подписи — все честь-честью, официально.

— Ну ладно, пиши, коли охота, — согласился Алька.

— Теперь вот еще вопрос: как назвать наш этот, ну, как полковник сказал, коллектив? — заговорил Гунтис.

— А на что нам вообще коллектив? — не понял Вовка.

— Коллектив — это мы, все вместе. В футбол один не сыграешь, нужен коллектив.

— Нападут соседские мальчишки Петериса — что ты с ними один поделаешь? — объяснил Алька.

— Ну да, в прятки и в пятнашки тоже одному нельзя играть. — Вовке все стало ясно.

— У Тимура был коллектив. И пионерский отряд в школе — тоже коллектив. А как назвать наш коллектив?

— Команда!

— Нет, не годится. Команда была у Тимура. Выйдет, что мы слизали. Надо по-другому.

— Полк!

— Не подходит. Полки только в армии.

— Какая же мы армия!

— Компания!

— Только пьяницы и капиталисты устраивают компании, — солидно заявил Гунтис. — В Америке, там всюду компании и компании. В газете писали, что одна такая компания вторглась в Гватемалу и мешает там людям жить.

— Нет, «компания» не подходит. Это ясно. Но как же?

— Дивизия, а командир — комдив!

— Гм! — Алька заколебался: все, что было связано с армией, ему очень нравилось.

— Бригада! У моего папы на заводе тоже бригады! — воскликнул Андрис.

— Вот это уже лучше. Может быть, так: бригада мальчишек имени Альки? — придумал Гунтис.

— Почему «имени Альки?» Тогда уж лучше бригада имени полковника Воробьева. У нас в школе, например, есть пионерский отряд имени Иманта Судмалиса, — предложил Янка.

— Вот, вот! Это то, что надо!

— Других предложений нет? — спросил Алька. — Тогда голосуем. Кто за «бригаду»? Янка, считай!

— Один, два, три… — Янка насчитал девять голосов.

— Кто воздержался? Кто против? Нет. Кто за название «дивизия»?

— Четыре, — объявил Янка.

— Значит, решено, — закрыл голосование Алька. — Теперь мы будем называться «Бригада имени полковника Воробьева», а я буду командиром.

— Откуда в бригаде командир? В бригадах всегда бригадиры, — возразил Андрис.

— Нет, нет. Мне больше нравится командир бригады, — настоял на своем Алька.

— Следующий пункт про коллектив и цели, — прочитал Алька по блокноту Гунтиса. — Кто хочет высказаться?

— Можно бы, как тимуровцы, — помогать семьям красноармейцев, — прикидывал Янка. — Натаскать воды, сложить дрова…

— Это не годится, — возразил Алька. — Куда ты потащишь воду, если вода есть в каждой квартире — только поверни кран? И центральное отопление тоже. А для плиты много ли надо — несколько полешек. Нет, нам надо придумать что-нибудь новенькое.

Гунтис поднял руку:

— Полковник, наверно, имел в виду что-то вроде школьных правил.

— Вот, вот: не драться, не ругаться, не толкаться и прочее и прочее! Надоело! — протестовал Майгонис. — На что это нам? Хватит, что в школе слышишь на каждом шагу: «Майгонис, не ругайся, Майгонис, не толкайся» — тьфу! Сдохнуть можно с тоски! Двор — единственное место, где человек может чувствовать себя свободно, и вдруг тут тоже заведут такую же песню. Может, еще милиционера поставят? Я против!


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Андрис, близнецы и еще некоторые из ребят были с ним совершенно согласны.

— Ну как вы не понимаете? Всюду свои правила: в школе одни, на заводе другие, в армии третьи, у пионеров четвертые. Ведь полковник говорил, что нам надо не то же самое, а что-то свое, — объяснил Гунтис. Уж очень ему пришлась по душе мысль о правилах.

— Пишите, что вам вздумается. Все равно никто не станет соблюдать ваших правил. — Майгонис старался доплюнуть до березки у забора. — Разве что такой теленок, как Альфонс.

— Я тут наметил план. — Алька вытащил из кармана лист бумаги.

Гунтис помусолил во рту карандаш и приготовился писать. Губы и одна щека у него уже посинели от химического карандаша.

— Пункт первый: по возможности, не драться.

— А если нападут мальчишки Петериса? — не унимался Майгонис. — Ведь придется обороняться?

Так и решили — не драться, но если кто нападет, защищаться разрешается.

— Второй пункт: во дворе быть вежливыми и вести себя культурно.

— А в других местах? — вмешался Андрис.

— Так ведь в других местах надо вести себя хорошо по школьным правилам, а про двор там ничего не сказано.

— Что значит «вежливо и культурно»? — все еще не понимал Янка.

Алька замялся, немного подумал и потом сказал:

— Я думаю так: не плевать, не задевать людей, не швырять камней в окна.

— Третий пункт: не трогать девочек и вообще малышей. За это нам досталось от полковника, помните? Больше у меня ничего не написано, — признался Алька. — Может быть, кто-нибудь еще что надумал?

— Надо бы что-нибудь об учебе. Например, чтобы уроки всегда готовить вовремя, — предложил Гунтис.

— Только этого не хватало! Еще чего выдумаешь! — перебивая друг друга, закричали ребята.

— Тебе хорошо, у тебя все пятерки, вот и выдумываешь всякие глупости! — хорохорились некоторые.

— Учебу и вообще школу лучше не трогать, — твердо решил Алька.

— Давайте подпишем наши правила кровью, Том Сойер тоже так делал, — предложил Тонис.

— Само собой — обязательно кровью!

Майгонис был в восторге от этого предложения. Но остальные недоуменно пожали плечами.

— Очень надо такое ломание. Чернил нам не хватает, что ли? Подписывайся хоть красными.

— Сдрейфили, небось слабо палец разрезать? — подзадоривал Майгонис.

Вот-вот готова была вспыхнуть ссора. Спас положение Гунтис.

— Темно, — объявил он. — Больше не могу писать.

Тонис посветил ему своим карманным фонариком, и Гунтис записал:

«Постановили подписывать устав красными чернилами».

— Эх, вот бы придумать что-нибудь стоящее! Мы тут возимся со всякой мелочью — не плеваться, не трогать мелюзгу! Во время войны — вот когда было интересно. Ребята шли в разведчики! А теперь что? В школу, домой! В школу, домой! Надоело! — жаловался Майгонис. Он жаждал совершить героический подвиг, такой, чтобы все о нем заговорили.

— Сначала исправь свои двойки, а то ты, герой, весь класс позоришь! — насмешливо ответил Гунтис.

— Славный парень Тимур! Какая у них сигнализация! Вот бы нам такую! — заговорил Тедис. Даже по голосу было слышно, как он завидует Тимуру. — Нам даже собраться негде. Отовсюду нас гонят, ругают. Дали бы нам хоть какой-нибудь сараишко, мы бы сумели там устроиться.

— Это было бы здорово! — мечтали мальчишки. — Могли бы собраться, почитать, поговорить. А то только и слышишь от матери: «Не смей водить в квартиру мальчишек, все полы засвинячат!»

— Телефон бы провели. В универмаге есть детские. Стоит рубля три.

— Два семьдесят шесть. — Алька знал цену совершенно точно, потому что давно уже мечтал о таком телефоне и потихоньку копил на него деньги.

— Сделали бы из ящиков столы и скамейки. У Петериса целая куча старых ящиков. Вечером, когда стемнеет, их бы можно прибрать, — заговорил Майгонис, который ко всем вопросам подходил с практической стороны.

— Товарищи, соблюдайте повестку дня, — прервал размечтавшихся мальчишек Алька и брякнул по чайнику. — Полковник говорил… погляди, Гунтис, что он говорил?

Гунтис полистал свой блокнот и прочитал:

— Первое: прочитать Тимура. Второе: обсудить. Третье: коллектив и цели. Четвертое: подумать о проделках.

— Третий пункт мы вроде бы обсудили. Теперь первый. Тимура все прочитали? Значит, порядок. Второй пункт. Ну, как? Понравилось?

— Да, да! Понравилось!

— Как они Фигуру заперли в церкви! — радостно воскликнул Вовка.

Не в церкви, а в часовне, — поправил Тедис.

— Это все равно, главное — заперли. Надо бы так наших соседей Петериса и Сережку.

— Дайте-ка и мне вашего знаменитого Тимура, — потребовал Майгонис. Гунтис обещал дать ему книжку.

— Так как же запишем? — спросил Алька.

— Книга всем очень понравилась, я уже записал, — ответил Гунтис.

— Что там еще осталось? О проделках? — протянул Алька и уставился в небо. — Темно уже. Ну что, будем обсуждать?

— Да что там обсуждать! Сами знаем, что натворили, — выразил общее мнение Майгонис.

— Верно, — откликнулся Алька. — Запиши, Гунтис. Пиши так: «Подробно и основательно обсудили все проделки и решили исправиться».

— Чего диктуешь? Сам знаю, что писать. Посвети-ка.

Маленький Вовка уже давно тянул руку. Наконец он закричал во весь голос:

— Дайте же мне сказать!

— Слово предоставляется Вовке! Да слушайте же вы, сам Вовка будет говорить! — воскликнул Алька.

Все смолкли.

— Папа сказал, если чего надо, чтоб приходили к нему.

— Вот это дело! А то тут со всякими целями да правилами ничего не понять. Наверно, полковник думал совсем другое, может быть даже про какой-нибудь великий подвиг. Я предлагаю такой пункт: каждый месяц совершать какой-нибудь подвиг! — Майгонис во что бы то ни стало старался быть необыкновенным.

— Ну, а что бы такое нам совершить?

— Вот если бы, например, поехать в джунгли или в пустыню и сделать какое-нибудь открытие! Раскопать какой-нибудь древний город с домами и дворцами. Красота! — размечтался Майгонис.

— Пустыни! Джунгли! Как ты туда доберешься? — возмутился Гунтис.

— Об этом спросим у полковника, — строго прервал спор Алька.

— Как же мы все пойдем? Может быть, Вовкина мама рассердится, скажет: пол затоптали, — вмешался Андрис.

— Выберем делегацию, — предложил Гунтис. — Давайте кандидатов!

— Алька, Гунтис, Андрис, Майгонис и Вовка!

— Да Вовка сам по себе. Ему вовсе незачем ходить, — рассмеялись мальчишки.

Делегатами были избраны Алька и Гунтис. Алька — потому, что он командир бригады, а Гунтис за то, что больно умно умел говорить.

— Во сколько твой отец приходит с работы? — спросил Алька.

— В шесть. Потом он ужинает, потом читает газету.

— Ну так ты, Вовка, спроси, во сколько нам завтра к нему прийти, и сегодня сообщи мне.

Вовка кивнул. Ясно.

Ребятам надо было бы еще потолковать о том о сем, но калитка малого дворика отворилась и дворничиха, словно черная грозовая туча, надвинулась на ребят. В руках у нее была метла.

— Кто вам разрешил сюда лазить? — сердито закричала она и замахнулась метлой.

Мальчишки бросились врассыпную.

К полковнику не явишься кое-как. Он тотчас же все заметит, как в тот раз Вовкины грязные уши. Поэтому Алька и Гунтис тщательно начистили свои ботинки. Гунтис захотел пришить к школьной курточке белый воротничок, но нигде не мог его отыскать.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Ты чего там роешься? — недовольно спросила мать. — Сейчас же прочь от шкафа!

— Мне надо белый воротничок.

— Зачем он тебе понадобился? Уж не на бал ли ты собрался. Этот еще совсем чистый…

— Мамочка, миленькая, дай, пожалуйста. Я сам пришью.

— Вечно придумывает всякие глупости, — ворчала мать, но воротничок все-таки дала. Гунтис смочил голову маслом для волос и пригладил свой упрямый хохол. За ним зашел Алька. Они еще раз обо всем переговорили. Протокол у Гунтиса был аккуратно переписан, а все спорные вопросы записаны в блокноте. Гунтис любил порядок — что правда, то правда! Не напрасно в его ведении находился дневник пионерского звена. В классе Гунтиса прозвали Корреспондентом, и он нисколько не обижался на это прозвище. Ему доставляло удовольствие все записывать.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Пришло время идти к полковнику.

— Еще две минуты, — взглянув на часы, шепнул Альке Гунтис, когда они подошли к дверям 36-й квартиры.

— Подождем, — так же шепотом ответил Алька. — Полковник любит точность.

Секундная стрелка медленно обошла два круга. Алька нажал кнопку звонка. Дверь тотчас распахнулась.

— Я в замочную скважину видел, как вы там шептались, — тихонько сказал ребятам Вовка и тут же громко: — Пап, Алька с Гунтисом пришли!

Полковник сидел у стола без кителя и выглядел очень по-домашнему.

— Ну, делегаты, садитесь. — И он указал на мягкий диван. Мальчики застенчиво присели на самый краешек.

— Вовка рассказал мне про ваше знаменитое собрание.

Гунтис подал переписанный протокол. На самом верху крупными буквами было написано: «Протокол № 1 бригады мальчиков имени полковника Воробьева».

У полковника вокруг глаз легли сотни мелких морщинок.

— Моего имени не надо, — сказал он. — Можно назвать так: «Детская бригада дома № 46». Ведь в вашей бригаде девочки тоже будут?

— Пока без девочек. А там посмотрим! — Алька принципиально был против девочек.

— Что же вам неясно?

— Ребята не хотят никаких правил. Они хотят совершать подвиги и чтобы вы помогли.

Полковник подумал и сказал:

— Вот что, друзья, о героических подвигах нам надо потолковать. Наверно, вам приходилось слышать, например, про Александра Матросова?

— Слыхали, — поспешил ответить Алька. — Он своей грудью закрыл амбразуру вражеского дзота.

— Верно. А как вы думаете, неужели он отдал свою бесценную жизнь только затем, чтобы совершить подвиг?

Воцарилось глубокое молчание. У ребят нашего двора никогда не хватало времени на размышление о столь сложных вещах.

— Пусть Гунтис ответит, он больше читает, — сказал Алька.

— Он это сделал затем, чтобы товарищи победили, — довольно-таки неуверенно сказал Гунтис.

— Правильно, только это еще не все. Ведь товарищи Матросова, так же как и он сам, сражались за Родину. Вот и выходит, что настоящие герои не ищут подвигов, а героически борются во имя какой-нибудь великой идеи, во имя науки, во имя счастья народов.

— Где же нам сражаться? Сейчас войны нет, — с неудовольствием возразил Алька.

— В нашей стране за счастье народа борются на трудовом фронте, — сказал полковник. — А чтобы на этом фронте быть бойцом полезным, вы должны хорошо учиться. Все зависит от того, как вы справляетесь с этой главной задачей — как герои или как трусы.

Гунтис украдкой подтолкнул Альку локтем и шепнул ему на ухо:

— Говорил я тебе!..

Полковник дочитал протокол и продолжал:

— На вашем месте я бы написал так. Первый пункт. Члены бригады не должны иметь плохих оценок. Если кто-нибудь получает двойку, за это в известной мере отвечают все. Кто отстает в учебе, того не принимать ни в футбольную команду, ни в другие игры. Может быть, стоит выпускать собственную стенгазету и там протягивать двоечников. Тогда все жильцы узнают, кто у нас лентяй.

— Тогда у нас целых полгазеты будет все только про двойки. — Алька совсем приуныл.

— Неужели вы так плохо начали новый учебный год?

Алька опустил голову. Что тут ответишь, когда у самого двойка по латышскому языку?

Полковник, взглянув на Альку, усмехнулся и сказал:

— Так вот, первый подвиг бригады — преодолеть лень, когда она нашептывает: «Что ты корпишь над уроками, на дворе ребята гоняют мяч! Уроки успеешь потом!» Друзья мои, вспомните великого русского полководца Суворова. Он часто напоминал своим солдатам: «Тяжело в учении, — легко в бою». Но я вижу, у вас дела запутались так, что на исправление двоек понадобится целая неделя?

— Да, неделя, не меньше, — сказал Алька и вздохнул с облегчением.

— Вы все из разных классов?

— Точно так, — ответил Гунтис. Разговор о двойках к нему не относился: он был отличником.

— Прекрасно! Значит, старшеклассники могут помочь младшим, объяснить им непонятное и с двойками вы быстро справитесь.

— Запиши, Гунтис, — напомнил Алька.

Гунтис достал из кармана авторучку, пристроил на колене блокнот и стал записывать.

— Иди к столу, будет удобнее, — позвал полковник, но Гунтис отказался.

— Он всегда так пишет, привык, — подтвердил Алька.

— Итак, об учебе всё, — полковник вернулся к начатому разговору. — Вы оба лично отвечаете за то, чтобы двойки были исправлены. О результатах доложите мне.

— Есть доложить вам! — Алька вскочил и вытянулся в струнку.

— А если кто-нибудь нас не послушается? — усомнился Гунтис.

— Такого упрямца присылайте ко мне, я сам с ним поговорю, — обещал полковник.

— А у меня двоек нет, у меня двоек нет! — Вовка от радости запрыгал вокруг стола на одной ноге. Отец поглядел на него.

— Владимиру в течение двух месяцев научиться читать! Иначе — вон из бригады. Запишите это.

Гунтис записал, а Вовка сразу скис.

— Пошли дальше. По-моему, ребята, надо ввести еще такой пункт: помогать пожилым людям. Тимур тоже помогал старшим, помните?

Мальчики в знак согласия кивнули головами.

— Например, позаботиться о дровах для плиты бабушки Заринь. Да мало ли в нашем доме пожилых людей, которым некому помочь! Вот вы и услужите им.

— Они не поверят, что мы всерьез, — возразил Алька.

— Вы добейтесь, чтобы поверили. И вот еще нужный пункт: запретить шуметь во дворе, на лестницах и в квартирах, когда другие жильцы спят. Кстати, кто это у вас так ужасно свистит?

Алька покраснел.

— Кроме того, обязательно надо запретить бранные слова. Их нельзя употреблять ни между собой, ни в разговоре со старшими. Управдом мне кое-что рассказала по этому поводу.

Оба мальчугана усердно разглядывали носки своих ботинок.

— Я думаю, дальше вы сами знаете, что надо делать. Главное — вести себя и всегда поступать так, чтобы с честью носить имя советского школьника и пионера. Так как же, будем друзьями?

Ребята восторженно уставились на полковника: разве можно в этом сомневаться?!

— А понравилось бы вам, если бы про ваших друзей другие говорили: «Да они просто шалопаи»?

Вовкина мама поставила на стол четыре чашки какао и целое блюдо печенья.

— Ну, об этом хватит. Теперь прошу к столу, — пригласил полковник.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Ребята чувствовали себя страшно неловко, сидя за столом рядом с полковником. Но полковник стал им рассказывать о себе, о том времени, когда он был такой, как Алька и Гунтис. Тут было что послушать. Ведь все это происходило много лет назад, во время гражданской войны.

— Товарищ полковник, — попросил Алька, когда каждый выпил по три чашки какао и блюдо с печеньем почти опорожнилось, — не можете ли вы рассказать это всем ребятам? Всем будет интересно.

Полковник согласился. Мальчики стали прощаться.


— Ребята! — захлебываясь от восторга, рассказывал Алька на другой день. — Вот человек — полковник! Какой человек! Мы пили какао, и он рассказывал свои приключения во время гражданской войны. Если б вы слышали! Когда он был такой, как мы, у него даже винтовка была. Настоящая армейская винтовка!

На лицах остальных ясно читалась зависть. Не из-за какао — что им какао! Из-за рассказов…

— Ничего, — успокоил всех Алька. — Полковник обещал всем рассказать.

— Забудет… — не поверили ребята.

— Не забудет. Он теперь шефствует над нами.

Гунтис рассказал, что говорил полковник про учение. Лица мальчишек вытянулись. Хуже всех было положение Майгониса. Он сидел в четвертом классе второй год и все-таки приносил домой двойку за двойкой.

— Неужели у тебя такая тупая башка, что ты не можешь ничего запомнить? — негодовали ребята.

Майгонис почесал в затылке и сплюнул. Плеваться так далеко и так точно умел он один. Это потому, что у Майгониса между передними зубами была широкая щель.

— Мочь-то могу, да все времени не хватает. День короткий, понимаете? То во дворе дела, то на улице.

— Хочешь, я тебе помогу? — предложил Гунтис.

Еще чего не хватало! Что он — маленький? К тому же, зачем смешивать дела дворовые со школьными?

— Полковник сказал, что хорошо учиться — это наш величайший подвиг. Поэтому двоек быть не должно, — твердо ответил Алька. — Мы с Гунтисом отвечаем за это своими головами.

— У тебя у самого двойка! — не сдавался Майгонис.

— Верно, есть, но я ее исправлю. Кто не исправит, того из бригады вон! И еще ему придется идти к полковнику объясняться!

— Не больно-то выскакивай! Думаешь, нужна мне твоя бригада? Детские игрушки! — Майгонис разозлился не на шутку.

— Дурак! — кричал Гунтис. — Куда ты денешься без образования? Только и знаешь плевать в цель да драться! Вот тебя и в пионеры-то не принимают!

Он уколол Майгониса в самое больное место. Почти все ребята в пионерах, а он нет. Пионервожатая говорила: пока будут двойки и плохое поведение, Майгониса в пионеры не примут. Откровенно говоря, Майгонису очень хотелось бы стать пионером, но что поделаешь, когда так не везет. Учительница нарочно вызывает его именно тогда, когда он не приготовил урока, небось рада, если может поставить Майгонису двойку. А когда он все знает, так она и не взглянет в его сторону.

— Подумаешь, большое дело — история! Я буду моряком, зачем моряку история? Вот, к примеру: Ледовое побоище произошло в тысяча триста сорок втором году. Зачем мне это знать?

— Не в тысяча триста сорок втором, а в тысяча двести сорок втором и вел его Александр Невский, — блеснул знаниями Гунтис.

— Это не важно. Раз вы такие дурачки, я с вами не играю.

Майгонис еще раз сплюнул и пошел прочь.

— Беги, беги к своему Сережке играть на деньги! — крикнул вслед Янка.

— А тебе жалко! — Майгонис из-за угла показал ему язык.

— Пускай идет. Он нам не нужен. Потом сам к нам попросится. Пока исключить из бригады, — решили ребята.

Но разговор о двойках на этом еще не кончился. Гунтис рассказал все, что полковник говорил о геройстве.

— Вот тебе и на! Учительница ругает, пионервожатая стыдит, мать недовольна, а тут еще полковник… — Тонис потеребил ухо.

— Родители ничего, они уже привыкли, а перед полковником стыдно. Можно бы соврать, будто двоек нет. А вдруг он потребует дневники? Там у меня двойка по истории, у Альки за контрольную по латышскому языку, у Андриса за прилежание, у Майгониса… Стыда не оберешься. Верно, ребята? — продолжал Тедис начатую Тонисом мысль.

Мальчики решили попытаться исправить двойки, а если что неясно, попросить помощи у других ребят.

— Честное слово? — спросил Алька.

— Честное слово! — обещали все.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

На этом разговор окончился, потому что во дворе появился Андрис с футбольным мячом.

— Ушла? — поинтересовались ребята.

— Ушла, — успокоил Андрис, — в домоуправление за зарплатой, потом в магазины. Вернется не скоро.

Андрису тёть-Силинь приходилась бабушкой, но и ему она строго-настрого запретила гонять мяч.

Завязалась жаркая схватка. Пыль пошла столбом, и далеко разносились все более громкие выкрики:

— Янка, ты куда? Эх, мазила! Говорил я тебе, пасуй сюда! Жми, ребята! Там! Ура-а!

Жильцы последнего дома предусмотрительно позакрывали окна.

Майгонис стоял в стороне и следил за игрой, засунув руки в карманы своего широченного клеша. Как же так: ребята его будто и не замечают, его — капитана команды и центр нападения!

Ну, что ж — нет так нет. Майгонис не станет навязываться.

Вечером Алька засел за латышский язык с твердым намерением справиться с уроком собственными силами. Но это ему не удавалось. Алька никак не мог взять в толк, почему голубь в именительном падеже — черным по белому написано! — называется balodis, а в родительном откуда-то там появляется z — baloza. В дательном вдруг опять balodim.

«Придется идти к Гунтису», — наконец решил он.

Но Гунтиса Алька не застал: тот ушел в театр.

— Нашел время ходить по театрам! — подосадовал Алька. — Именно тогда, когда он до зарезу нужен. Что теперь делать? Значит, опять списывать в школе?

Но на лестнице Алька чуть не наскочил на Альфонса, на этого вундеркинда. Видать — судьба!

— Эй, Альфонс! Что у тебя по латышскому?

— Пять. А что?

— Не поможешь ли ты мне сделать одно упражнение? — На этот раз Алька был поразительно вежлив.

Альфонс согласился. Он объяснил Альке, как чередуются согласные при склонении, и после этого Алька сам написал правильные окончания в заданном рассказе.

— Теперь я все понял. — Он поблагодарил Альфонса за помощь.

У Альфонса дома оказалось очень интересно. На столе Алька увидел скрипку и аккордеон. Ему позволили даже нажать несколько клавишей аккордеона.

— Тебе, наверно, очень много приходится заниматься?

Альфонс кивнул головой.

— Ты на обоих играешь?

— Да, я очень люблю музыку.

— Тогда уж, понятно, тебе некогда выходить во двор. А мы организовали дворовую бригаду. Сам полковник Воробьев — знаешь, из 36-го номера? — он наш шеф.

— Да ну?

— Да! Иди в нашу бригаду, — пригласил Алька.

— Отец не пустит. Он говорит, что у вас там одни драки, — печально проговорил Альфонс.

— Мы обещали полковнику больше не затевать драк.

— А в футбол будете играть?

— Обязательно. Послезавтра у нас сыгровка. Попросись у отца и приходи.

— Я в футбол еще не научился. Вот в хоккей — могу. В школьной команде меня выбрали капитаном, — похвалился Альфонс.

У дверей позвонили. Алька поспешил попрощаться — встречаться с отцом Альфонса ему почему-то не хотелось…

Глава 3. Большой поход

Когда полковник объявил, что намерен отправиться с ребятами в поход, поднялась целая кутерьма. Мальчишки от восторга принялись валять друг друга в песке, а Вовка даже перекувыркнулся. Посыпались вопросы.

— Когда?

— Куда?

— В будущее воскресенье, если, конечно, не будет дождя. Куда — этого я вам не скажу. Подготовьтесь хорошенько, придется идти пешком. Но вы пионеры и, наверно, знаете, как надо готовиться к походу и что брать с собой. Мы отправимся искать клад. Желательно захватить с собой несколько лопат. Сбор в воскресенье, в восемь утра, на первом дворе.

В одно мгновение новость облетела весь дом. В жизни двора такой поход — дело невиданное. Притом во главе с самим полковником! За кладом!

— Интересно, что за клад? Может быть, старинное оружие? Рыцарские мечи и копья? И доспехи, такие, как в историческом музее, все из железа, — пытались угадать близнецы.

— Вам бы только доспехи! Теперь не средневековье! Влезешь в такую железную клетку — не шевельнуться, носа не вытереть. Винтовка, пулемет — совсем другое дело!

— Неплохо бы найти танк! — размечтался Алька.

— А вдруг мы раскопаем тайную пещеру и там найдем древнюю посуду и одежду? — рассуждали девочки.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Маленький Вовка был в центре всеобщего внимания. Его подробно расспрашивали, не говорил ли папа еще чего-нибудь. И Вовка, в который уже раз, терпеливо рассказывал про летчиков, которые на прошлой неделе приходили к папе с какими-то картами и чертежами. У них где-то за городом лагерь, и они там что-то нашли.

— Наверное, это и есть клад. Что они еще говорили? — нетерпеливо выспрашивали Вовку мальчишки.

— Папа говорит: это как раз подойдет моим мальчикам. Закопайте снова и выложите знаки.

— Тебе бы надо было подглядеть, что они там рисуют.

— Я хотел, да мама послала за хлебом.

— Больше ты ничего не подслушал?

— Нет. — Вовка замотал головой. — Я пришел из булочной, а летчики уже ушли.

Эта неделя была полна тревог.

Девочки потребовали, чтобы их тоже взяли в поход. А то кто же будет санитарами? Во время такого путешествия всякое может случиться. Кто-нибудь наколет ногу, оцарапает руку или еще как-нибудь поранится. К тому же, кто будет готовить?

Мара Ванаг сумела так убедить Альку, что тот уже почти уступил. Ладно хоть вовремя спохватился и пошел спросить у полковника.

— Без санитарок не обойтись, — согласился полковник.

Мальчики решили взять с собой Мару Ванаг, сестру Андриса — Ильзу и Лару. Это были надежные девочки. Мара в беге обгоняла кое-кого из мальчиков, а Лара играла в футбол, как заправский парень. Она даже попробовала сколотить собственную команду девочек, но мальчики разбили их наголову.

— Остальных девочек не возьмем. Они из-за всякого пустяка ревут и бегают жаловаться. К тому же им матери все равно не позволят, — решил Алька.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Известие о предстоящей экскурсии дошло и до соседских мальчишек. В среду вечером, когда наши играли в футбол, Петерис со своим адъютантом Сережкой перелез через забор и подал Альке бумагу, наколотую на острие деревянной сабли. Это было прошение взять их тоже в поход. Они обещали больше не драться.

— Еще чего захотели! У нашего полковника нет времени возиться со всякими тут!.. — Алька показал Петерису спину.


Янка ходил сумрачнее осеннего дня. Мальчики подозревали даже, что он плакал.

— Я своего ребенка не намерена отпускать с чужими людьми и неизвестно куда! — говорила Янкина мать маме Гунтиса. — Пусть сидит дома.

У Янки сперло дыхание.

— Как ты, мама, можешь так говорить? Знаешь ли ты, кто он такой? Полковник авиации, понимаешь? И Герой Советского Союза!

— Мне все равно, пусть он будет не знаю кто. Не пущу и кончено! — отрезала мать.

Янка знал: если мама забрала что-нибудь себе в голову, то все разговоры бесполезны. Он решил осаждать отца.

Отец Янки, будто нарочно, в этот вечер пришел домой раньше обычного и в очень хорошем настроении. Даже поинтересовался Янкиными отметками. Янка в эту неделю особенно старался, поэтому с учебой все было в порядке.

Он рассказал отцу о предполагаемом походе.

— По мне — можешь ехать, если мама позволит, — дипломатически сказал отец. У Янки опустились руки.

Мать была неумолима.

— Ни-за-что!


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Тут Янка действительно заплакал. Он нисколько не стыдился своих слез, хотя ему было уже десять лет и он учился в третьем классе.

Отцу стало жаль мальчугана.

— Ну, не вой, не вой! В воскресенье мы тоже поедем куда-нибудь на нашем «Москвиче».

— Не надо мне на «Москвиче»! Мне скучно с вами. Я хочу с ребятами. Они пойдут искать клад. А ты — на «Москвиче»!

Янка чувствовал себя таким несчастным, что ему хотелось умереть. Уснуть и не проснуться. Тогда бы мама поняла, что она наделала — вогнала в гроб сына. Тогда бы она плакала, но было бы поздно.

Подобные разговоры продолжались в шестой квартире всю неделю. В конце концов отец не выдержал:

— Сходи ты наконец к этому полковнику, поговори, узнай, что там за поход такой, — сказал он жене.

Для Воробьевых эта неделя тоже была беспокойной. По вечерам, когда полковник возвращался с работы, к нему приходили и ребята, — спросить, как надо готовиться, и их мамаши, которые беспокоились за своих любимцев. Ребята — это бы еще ничего, но с мамашами приходилось нелегко.

— Не простудится ли ребенок? Куда вы поедете? Что вы там будете делать? Сын говорил, вы отправляетесь за кладом, так скажите, пожалуйста, где вы будете его искать? А это не опасно? — вопросы так и сыпались на полковника.

У полковника был готовый ответ:

— Не беспокойтесь. С вашим сыном ничего не случится. Я сам позабочусь, чтобы все было в порядке. Надеюсь, вы мне доверяете?

Полковник говорил так убедительно и с такой чудесной улыбкой, что мамаши уходили почти успокоенные.

Даже Янкина мать наконец уступила. Однако мужу (осторожность никогда не мешает!) она сказала:

— Они поедут на грузовике, а ты поезжай за ними на «Москвиче» и сам погляди, что там будет.

Отцу пришлось согласиться.

Больше всех волновались, конечно, сами мальчишки. Такой поход — дело нешуточное! Алька спросил у пионервожатой в школе, что надо брать с собой.

— Разве ты весной не ходил со своим классом в Кокнесе? — удивилась пионервожатая.

— Ходил!

— Тогда ты должен знать, что брать с собою в поход.

Алька перечислил: рюкзак, кружку, ложку, нож, салфетку, запасную пару носков, аптечку, компас, карту и спички.

— Палатку надо? — спросил Алька.

— Для однодневного похода не надо.

У дворничихи пропали из маленького дворика обе лопаты, маленькая и большая: если искать клад, без лопаты не обойдешься.

Ребята раздобыли рюкзаки или просто мешочки и за два дня до похода сложили туда все необходимое.

— Аптечку мы сами приготовим, — обещала Ильза, которую назначили главной санитаркой.

Янке отец дал компас, он был на ремешке и надевался на руку наподобие часов. Янка страшно гордился своим компасом и ко всем приставал, предлагая определить страны света.

— Как быть с картой? Пионервожатая говорила, что в походе нельзя без карты, — сокрушался Алька.

— Ничего, — успокоил его полковник. — Карта у меня будет.

Ежедневно все с трепетом выслушивали прогноз погоды на следующий день. Только бы не дождь!

В воскресенье с раннего утра во всем доме чувствовалось оживление. Матери готовили целые горы бутербродов. Ребята, уже в который раз, проверяли, все ли уложено в мешки.

В половине восьмого все были во дворе в полной боевой готовности и глядели на небо. Сентябрьское солнце щедро лило свои лучи на землю. Весь небосвод был ярко-синий, только по самому его краю робко проплыли маленькие белые облачка. Их нечего было опасаться.

— Вот видите! Заказали хорошую погоду, и она действительно хорошая, — радовались ребята.

Только Майгонис печально бродил поодаль. Алька строго заявил ему:

— Ничего не выйдет. Ты не выполнил требования бригады, не исправил свои двойки, значит сиди дома.

— Я, понимаешь, не виноват, что у меня такая дырявая голова, ничего в ней не держится, — оправдывался Майгонис.

— Голова у тебя такая же, как у всех, только ты лентяй. Что мы скажем полковнику? Мы всей бригадой обещали и выполнили обещание. Ты один подкачал. А позор всей бригаде.

Алька был тверд, и Майгонису пришлось остаться дома.

— Вовка, для чего тебе моя лопата? — Тёть-Силинь поймала малыша за ворот. — Я ищу, ищу — где моя лопата? — а ее вон кто прибрал к рукам! — Вовка стал багровый, как свекла. Остальные ребята рассмеялись: лопата была больше самого землекопа.

Маленькую лопатку дворничиха нашла только после похода.

Точно в восемь к воротам подошел армейский грузовик.

— В машину! — скомандовал полковник. Ребята мигом забрались в машину и расселись по скамейкам. Полковник сказал что-то отцу Янки, стоявшему возле своего «Москвича», и тоже влез в кузов к ребятам, встретившим его восторженными возгласами.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Шофер дал сигнал, ребята замахали руками, и машина укатила. У ворот остались немного взволнованные и озабоченные матери и Майгонис.

Майгонису было так горько, что он готов был расплакаться. В таком состоянии его нашел дядя Криш.

— Что с тобой? Тебя не взяли?

Майгонис смахнул предательскую слезу и рассказал все, как было.

— Что же ты сам думаешь о своих двойках?

— Я бы — честное слово! — их исправил. Уроки на завтра еще вчера сделаны.

— Ну, ладно, — подумав, сказал дядя Криш. — Если ты мужчина и умеешь держать слово, так пойди скажи матери и — поехали!

— Дядя Криш! Да ведь вы золотой! — Майгонис так и подскочил, потом умчался и мгновенно вернулся уже с мешком: у него еще с вечера все было приготовлено.

— Вы знаете, куда ехать? Полковник нам не говорил.

Криш, усмехнувшись, кивнул головой.

— Ничего, найдем. Только мы поедем другой дорогой.

Мотоцикл взревел, выбросил синее облако дыма, и они умчались.

Поездка по неизведанной дороге всегда очень интересна. Всю дорогу ребята гадали: «Куда мы едем?» Машина уже миновала пригород Баложи и свернула налево.

— Я знаю, куда мы едем. В Балтэзер! — уверенно определил Андрис. — Мы с папой ездили туда удить рыбу.

Но в Балтэзере машина не остановилась. Мимо бежали поля и луга, пастбища со стадами и леса. Ребята во все горло распевали веселые песни.

Вот показались какие-то дома, железная дорога и станция. Машина остановилась.

— Выходи! — крикнул полковник. — Прибыли.

Ребята соскочили на землю, и машина уехала назад, в город, уволакивая за собой белый дымный хвост.

— Дальше пойдем пешком, — сказал полковник Янкиному отцу. — Вы пойдете с нами?

— Гм! В котором часу вы предполагаете вернуться?

— В двадцать один ноль две будем на вокзале.

— Хорошо. Там я вас встречу. У меня, знаете ли, тут поблизости живет друг детства. Смотри, веди себя, как следует! — еще раз напомнил он Янке и уехал. Янка вздохнул с облегчением.

— Кто знает, где мы находимся? — спросил полковник.

— В Юрмалциеме, — поспешил ответить Гунтис, уже успевший сбегать на станцию.

— Где же тут клад? — не терпелось узнать ребятам.

— Погодите. Клад легко в руки никогда не дается. А сейчас подтянитесь. Мы пойдем через поселок, и на нас все будут смотреть.

Ребята встали в колонну по два. В первой паре Алька с Гунтисом, за ними остальные. Последними шли девочки. У Ильзы был красный крест на рукаве и санитарная сумка через плечо — каждый сразу видел, кто она такая.

— Бригада, шагом марш! — скомандовал полковник, и все четким шагом прошли мимо магазинов, мимо Дома культуры.

Вот уж последние дома остались позади.

Вдруг невдалеке блеснула вода.

— Река, река! — закричали дети и бросились с берега к воде. Но берег оказался очень крутым.

— Ой, мой блокнот! — только и успел крикнуть Гунтис, и тут же — бултых! — очутился по колено в воде.

— Купанье на сегодня не предусмотрено, вода слишком холодна, — строго сказал полковник и тут же велел Гунтису переобуться.

— Надо решить, как пойдем: по дороге или по тропинке вдоль берега? — глядя в карту, спросил полковник.

— По берегу! Конечно, по берегу! — наперебой закричали ребята.

— Но если дальше будет плохая дорога?

— Ну и что же! Мы не неженки!

Командование принял на себя Алька.

— Пусть двое идут впереди и разведывают дорогу. Если что не так — дайте мне знать. Ребята, кто вызовется добровольно?

Вызвались, разумеется, все. Но все не могут идти впереди. Алька выбрал Тедиса и Андриса. Маре он поручил все походное хозяйство. Поход был не какой-нибудь, а по всем правилам. Поэтому Алька справился в своей записной книжке:

— Нам нужны еще: повариха, корреспондент и костровик. Ведь у нас будет костер, товарищ полковник?

— Непременно, — ответил полковник.

Поварихой захотела быть Лара, а корреспондентом, разумеется, Гунтис. Тонис и Вовка взялись позаботиться о костре.

Все должности распределены. Теперь в дорогу!

Тедис с Андрисом двинулись первые. Они шли, как настоящие разведчики: ступали тихо, неслышно раздвигая кусты и внимательно приглядываясь.

Вскоре за ними последовали остальные. Тропинка вилась по самому берегу. Возле реки сидели какие-то отдыхающие, и все они дружелюбно улыбнулись веселым ребятам и полковнику.

Берег стал вязким. Тропинка завернула в заросли черемухи, ольховника и каких-то других кустов. Каждый вырезал себе хорошую палку: в пути пригодится! Вовка выбрал себе такую толщенную орешину, что, как ни старался, не смог пригнуть ее к земле.

— Тебе что надо: бревно или дубинку? — засмеялся Алька, глядя на его покрасневшее от натуги лицо, и протянул ему тоненький стройный посошок.

— Я… я думал, может быть, тут волки или медведи… — оправдывался Вовка.

Тропинка становилась все уже. Деревья и кусты росли так густо, что ребятам казалось, будто они идут по зеленому туннелю. Совсем как в джунглях! Все чаще попадались лужи.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Вдруг впереди послышался подозрительный шум. Алька насторожился и поднял руку. Это означало: всем остановиться и ждать.

— Волк! — шепнул Вовка и крепче ухватил свой посошок.

Сам Алька стал осторожно пробираться вперед. На повороте тропинки он столкнулся с Андрисом. Тот казался крайне смущенным.

— Мы в мешке — на полуострове. Направо река, налево какой-то ее рукав. За рукавом луга, а еще дальше вышка, — доложил Андрис.

— Бригада! На пути оказалось серьезное препятствие. Есть два выхода: либо вернуться и искать другой дороги, либо попробовать перебраться через реку. Что скажете? — спросил полковник.

— Вернуться? Ни в коем случае!

Андрис с Тедисом повернули налево, и через некоторое время их свист возвестил, что удобное для перехода место найдено.

Перед ребятами открылось неширокое водное пространство, заросшее осокой и водорослями. Как перебраться на другой берег?

— Разуться и перейти вброд.

— Не годится. Я уже пробовал: глубоко и дно вязкое, — отверг предложение Тедис.

— Перепрыгнуть с шестом.

— Не выйдет. Слишком широко, — деловито определил Алька.

— Я знаю. Посмотрим плот, — вдруг придумал Вовка, — я еще никогда не плавал на плоту.

— Это долго.

— Придется перекинуть мостки, — наконец решили ребята, когда все другие возможности были обсуждены и отвергнуты. Наломали сучьев и перекинули через речку. Алька перешел первым и протянул веревку, чтобы девочки и Вовка могли за нее держаться.

— Вперед, храбрецы! — вскоре раздался с другого берега голос Альки.

Все перебрались благополучно.

Под полковником мостки прогнулись, и его ноги оказались в воде. Что ж из этого, ведь на нем были высокие непромокаемые сапоги.

Потом пробирались по прибрежному кустарнику. Вдруг открылись залитые солнцем луга. На них паслось большое стадо коров.

— Все коричневые! — изумился Вовка.

— А ты каких хотел? Зеленых? — шутили над ним ребята.

— А пестрые? Почему нет пестрых? — не сдавался Вовка.

— Вот я видел лошадь цвета сирени! — похвастал Тонис.

— Врешь!

— Нет, не вру. Белая сирень бывает?

— Бывает.

— А белые лошади?

Все рассмеялись.

Невдалеке виднелись дома с красными крышами, а за лугом — дюны и смотровая вышка.

— Направление на вышку! — скомандовал полковник.

— Вперед, ур-ра-а! — закричали мальчики и помчались галопом. Но на дюнах… Как вы думаете, кого они там увидели? Майгониса! Вызывающе засунув руки в карманы, он стоял, улыбаясь во весь рот. Рядом на песке лежал дядя Криш.

Откуда они тут взялись?


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Дядя Криш, — заговорил Гунтис. — Майгонис не имел права ехать. Он нарушил устав бригады и не исправил двойки. Теперь он получит новое взыскание за второе нарушение дисциплины, — закончил Гунтис свою грозную речь и обратился к бригаде: — Ребята, что будем делать с Майгонисом?

— Сейчас же отправить домой. Наказание есть наказание. Сам обещал и не выполнил, — решительно потребовал Алька.

— Кто его поведет? — спросил Андрис. — Сам ведь он не поедет.

Никому не хотелось ехать с Майгонисом домой.

— Я знаю. Привяжем его к дереву, как делают индейцы! — предложил Тедис.

— Верно, верно! Так и надо! — разом воскликнули все мальчишки. — Пусть ждет, когда мы поедем домой.

Алька уже принялся искать в рюкзаке веревку, но дядя Криш и полковник запретили такую расправу.

— Так сколько же нам с ним еще канителиться? Я предлагаю так, — заявил Гунтис, — пусть Майгонис перед всеми ребятами даст слово больше никогда не ругаться, не плеваться и ликвидировать хвосты в школе.

— Сколько раз мне давать слово? Сегодня я уже давал слово дяде Кришу!

— Ничего, это не помешает, теперь дай слово бригаде.

— Ну, ладно. Торжественно обещаю, что попробую подтянуться, — процедил сквозь зубы Майгонис. Больше всего ему сейчас хотелось поколотить всех этих мальчишек: так унижать его! Да еще перед полковником и дядей Кришем.

Он выглядел таким смешным, что не только ребята, но и взрослые не могли удержаться от смеха. Майгонис присоединился к ним: он не умел долго сердиться. Так дружба была восстановлена.

— Как мы ехали! — тотчас же расхвастался Майгонис. — Ух и мчались! С горы на гору, по тропинкам, через лужи! И вот — первые прибыли! Дядя Криш говорил, что я хорошо сижу и он возьмет меня напарником на гонки.

— Вот кому везет! Такую длинную дорогу на мотоцикле!

— Товарищ полковник! — вдруг вспомнили близнецы. — Скажите, пожалуйста, где же клад? Мы хотим приняться за дело.

— Он должен быть где-то поблизости. Придется поискать. Но, я думаю, сейчас мы устроим привал, немного отдохнем и закусим. Кто отвечает за хозяйство и провиант?

— Я! И я! — отозвались Мара и Лара.

— Позаботьтесь о картошке!

— Где же ее взять?

— Сходите в колхоз и купите.

Девочки, захватив порожний рюкзак, пошли за провизией.

Мальчики начали с того, что забрались на вышку. Что за вид открылся перед ними!

Невдалеке река впадала в море, образуя небольшой полуостров. Сверху хорошо были видны берега реки: правый — высокий и песчаный, левый — низкий и заболоченный.

— Ребята, ведь это наша речка! — крикнул Алька. — Вон там и рукав, через который мы перебирались.

— И море! Смотрите, какое огромное! А это там, верно, Швеция, или, может быть, остров Роню[1], — указывал Майгонис.

— Вот болтун! Разве отсюда увидишь так далеко! — усомнился Гунтис.

— Ты, может, и не увидишь, тебе очки мешают, а у меня глаз моряка, — стоял на своем Майгонис.

— Вон где Мара и Лара, — Вовка тыкал пальцем в сторону колхозного центра. — Ой, какие малюсенькие!

— А где Рига?

Янка посмотрел на свой компас и повернулся на юго-запад. Но что это? Прямо над тем местом, где должна была находиться Рига, собиралась огромная черная туча.

— Мимо пройдет!

— Не пройдет. — Алька послюнил палец и подержал его на ветру. — Гляди, ветер с той стороны.

— Папа, папа, — ликовал Вовка, поспешно скатившись с вышки. — Будет дождь!

— Скорей за работу! — распорядился полковник. — Сделаем шалаши, и дождь нам будет не страшен.

Все бросились в лес и натаскали целую кучу еловых веток. Полковник и дядя Криш научили ребят, как на скорую руку построить шалаш. Когда упали первые капли дождя, все успели укрыться в шалаше. Было очень весело.

— Ай! Мне каплет за шиворот! — пискнула Лара.

— Спасите, помогите, наша Лара тает! — Мальчики бросились на помощь. Шалаш повалился, и все оказались под дождем. Пока чинили шалаш, дождь прошел.

Из-за черной тучи выглянуло солнце, и на травинках, на метлице, на каждой сосновой иголке — везде-везде заиграли несчетные драгоценные камни. Воздух казался промытым.

— Мне хочется есть, — громко объявил дядя Криш.

Тут все сразу почувствовали, что страшно голодны. Но вот беда! Как быть с костром?

— Объявляю конкурс. Кто первый разожжет костер, тот получит первую охотничью сосиску, — сказал полковник.

Ребята кинулись собирать отсыревшее топливо. Но покамест они раздумывали, как его разжечь, у дяди Криша уже горел веселый огонек.

— Как это вы успели? — приставали все к дяде Кришу.

— В сырое время растопку надо искать под деревьями. Потом надо нащепать лучинок — примерно вот так, — показал дядя Криш. — Дрова можно подкладывать только тогда, когда растопка хорошенько разгорится.

Ни с чем на свете нельзя сравнить зажаренные на костре охотничьи сосиски с печеной в золе картошкой! Кто пробовал — ввек не забудет этого блюда! На этот счет все были одного мнения: и ребята, и полковник, и дядя Криш.

Пир шел горой, когда к костру приковылял Тедис.

— Откуда ты? Что с твоей ногой? — озабоченно спросила Ильза и взялась за санитарную сумку.

— Бедненький! Ногу занозил. Потерпи немного, я сейчас. — Ильза вошла в роль медсестры. — Мара, Лара, придержите его, я вытащу занозу. Не волнуйтесь, товарищ Тедис, больно не будет. Мы сейчас сделаем маленькую операцию и поместим вас в лазарет.

— Ах, ах, подумать только, какое несчастье! — сочувственно вздыхали девочки.

— А ну, не брыкайся, бессовестный! — Ильза вылила на пятку раненого полпузырька йоду и намотала на нее целую гору бинта. Только после этого ему позволили говорить.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Я искал сухой хворост. Вдруг вижу — стрела сложена из палочек. Иду дальше — опять стрела. Я сразу понял: знаки. И верно. Дальше смотрю — на дереве три зарубки, еще дальше — опять стрела. Тут я наколол ногу и пошел назад, — закончил свой рассказ Тедис.

— Клад! — Мальчикам мгновенно все стало ясно. Тут уж не до сосисок с картошкой! Алька и Янка схватили лопаты, и все побежали в лес вслед за Тедисом.

Идя по знакам, они прошли лесок. За ним снова начались песчаные дюны. Никаких знаков не видать. Как тут быть?

— Смотрите, какие ракушки! И расставлены в ряд, как солдатики.

— Так ведь это и есть знак! Острый конец показывает, в какую сторону идти. Точно такие же знаки мы проходили у себя в пионерском отряде, — объяснил Алька. — Вот этот знак означает, что четырьмя шагами дальше есть письмо.

И верно — под камнем оказалось письмо такого содержания: «Дальнейшее направление на юго-запад, к засохшей березе».

Пришел черед послужить Янкиному компасу.

Действительно, прямо на юго-западе стояла занесенная песком засохшая береза. Все побежали туда. Майгонис бежал первым. Вовка споткнулся обо что-то и во весь рост растянулся на песке.

— Какая занятная штука, — пробормотал Вовка. — Вроде лошадиной головы. — Он попытался вытащить из земли деревяшку, за которую запнулся, но она не поддавалась. Полковник глядел на сына и, усмехаясь, говорил дяде Кришу:

— Нашли все-таки. Однако мои орлы постарались, хорошо спрятали.

— Дай-ка мне! — сказал Майгонис, наблюдавший за стараниями Вовки, и засучил рукава. Но не тут-то было — его тоже постигла неудача.

— Ничего, давай откопаем немножко. Откуда тут такая штуковина? — проворчал Майгонис, и они с Вовкой принялись копать. Тем временем остальные бродили кругом, разыскивая клад.

— Гм! Похоже на нос лодки, — пробормотал Майгонис, разглядывая находку. — Дядя Криш, вы как думаете?

Тот усмехнулся и ответил: мол, точно он не берется определить, но возможно, что это лодка.

— Ребята! Мы нашли засыпанную лодку! — не вытерпев, громко крикнул Вовка. Все сбежались посмотреть.

— Так, наверно, это и есть клад! — догадался Алька. — Правда, товарищ полковник?

— Он самый, — подтвердил полковник.

Чего тут еще ждать? Вся ватага взялась за работу. Не думайте, что дело шло очень уж быстро. Пришлось ребятам попотеть, пока откопали.

Лодка, действительно, оказалась невиданная: узкая, длинная, с высоким резным носом. Жаль только, что у нее были проломаны борта и дно, а то была бы совсем хорошая лодка.

Но как она попала в песок?

— Здесь раньше были блуждающие дюны, — объяснил дядя Криш.

— Разве дюны блуждают? — удивился Вовка.

— Видите эти песчаные горы? Теперь они поросли деревьями и кустами. А раньше тут были голые пески и ветер перегонял их с места на место. Вот это и называется блуждающие дюны. Оказалась на пути лодка — засыпало ее, встретится дом или дерево — и их засыплет. Такие блуждающие дюны приносят большую беду, — рассказывал дядя Криш.

— Во время войны мне пришлось побывать на так называемых Куршских дюнах. Они достигают высоты двухэтажного дома и местами в этих песках можно утонуть, как в воде, — рассказал полковник.

— Так, может быть, и эту лодку засыпали пески? — высказал предположение Алька. — А может быть, тут и дом засыпан?

— Возможно, — согласился дядя Криш.

— Это определенно доисторическая лодка. — Гунтис был в этом вполне уверен. — Ребята! Мы совершили историческое открытие — нашли селение предков. Где-нибудь тут в песках, наверно, есть их жилища и доисторическое оружие! Товарищ полковник, нужно эту лодку сфотографировать и сообщить в музей!

— Куда ты со своим музеем! Жаль только, что она дырявая. — Майгонис смотрел на вещи с практической стороны. — А то мы бы все влезли в нее и — айда в Ригу!

— Из рубашек сделать парус — чем не яхта! — подхватили мальчишки.

— Мы обязательно должны сообщить рыбакам. Эта лодка им пригодится, — заговорил Андрис. — Мы ее починим и им подарим.

Дядя Криш переглянулся с полковником — вот какая растет смена! Молодцы! Прежде всего думают о других.

— Нет, ребята, — сказал он затем, — мне кажется, это не доисторическая лодка. Самое большое — прошлого века. И рыбакам она, наверно, не нужна. Нынче на таких лодках не рыбачат.

— Значит… значит, мы сможем ее… себе?! — воскликнул Алька и на радостях повалил Вовку в песок. — Малыш, ты нашел настоящий клад!

Когда ребята наконец осознали, что произошло, началось истинное ликование. А как же! Не шуточное дело самим выкопать из земли для себя лодку!

— Видно, хорошего мастера работа. Местные не делают таких вот лодок, с украшениями. Этот, наверно, был из куршей или из эстонцев, — со знанием дела рассуждал дядя Криш, внимательно осмотрев лодку.

— От нее ведь мало что осталось. Обшивка вся трухлявая. Вон только ребра — шпангоуты целы, да роскошный нос. — Полковник с сомнением покачал головой. — Починить бы, пожалуй, можно, да вам одним не под силу.

— Под силу! Под силу! Мы попросим учителя по ручному труду, он нам поможет!

— Этого мало, — продолжал сомневаться полковник, — сначала надо пригласить специалиста, пусть решит, можно ли вообще тут что-нибудь сделать.

Тут же на месте договорились, что дядя Криш выберет свободный денек, перетащит лодку в рыбачий поселок и оставит ее до весны под каким-нибудь навесом. А весной все примутся за работу и приведут лодку в такое состояние, что на ней можно будет плавать.

Пока что лодку заботливо укрыли еловыми ветвями и сверху чуть-чуть присыпали песком, чтобы ее не мочил дождь. К тому же — всякое бывает! — еще кто-нибудь может найти ее и забрать себе.

— Итак, клад нашли, не пора ли подумать о возвращении домой? — поглядев на часы, заговорил полковник.

— Нет еще! Не пора! — закричали ребята. Их окрыляла фантазия. Они подбирали имя своему судну, мечтали о том, как поставят на нем парус и летом поплывут по реке.

Идти по взморью было приятно, да и котомки изрядно опустели. Дядя Криш всех по очереди покатал на мотоцикле.

Обратный путь тоже не обошелся без происшествий.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Внимание! Видим на воде пловучую мину! — сообщил Тедис с Андрисом. И действительно, волнами вынесло на берег большой металлический шар.

— Буй, — шепнул полковник дяде Кришу.

Мальчуганы очень осторожно — как бы не взорвался! — накинули на шар веревочную петлю, вытащили его на берег и тщательно обследовали. Все очень сожалели, что шар нельзя взять с собой в Ригу. Зато захватили на память четыре небольших стеклянных шара, которые тоже выбросило на берег волнами.

— Это от ставного невода, — объяснил дядя Криш. — Ставной невод — это большие сети, которыми ловят рыбу сразу целыми тоннами. Стеклянные шары держат на поверхности верхний край невода, а сам невод опускается в глубину. Раньше, когда рыбаки рыбачили каждый сам по себе, о таких неводах нечего было и мечтать. Теперь у колхозников все есть — и ставные неводы и моторные катера. — Дядя Криш указал на море. У горизонта еле различными точками виднелись катера.

Полковник дал ребятам свой бинокль, и он стал переходить из рук в руки. Ребята наблюдали, как рыбаки ставят сети, делились впечатлениями.

У места впадения речушки в море все остановились передохнуть. Полковник достал карту и наметил по ней дальнейший маршрут.

Тедис с Андрисом уже успели ознакомиться с окрестностями и теперь докладывали:

— Немного дальше есть мост через речку. За ним дощатые мостки и крутая гора. Оттуда видно железнодорожную станцию.

Все оказалось именно так, как они рассказали. За мостом тропинка действительно была выложена досками, берег кончался обрывом: того и гляди свалишься в воду! А высокая гора так и просила, чтобы ребята на нее влезли.

— Ух, — взобравшись на самый верх, отдувался Вовка. — Тут как на самолете. Глядите-ка, глядите! Вон, даже Рига видна!

Майгонису этого было мало. Он принялся карабкаться на большую березу.

— Хочешь Москву увидеть? — закричали мальчики и тоже облепили березу. Полковник их отозвал.

— Сейчас же слезай! — приказал Майгонису дядя Криш. Но Майгонис прикинулся, будто не слышит, и забрался на самую макушку. Он чувствовал себя настоящим героем.

Дядя Криш очень рассердился и, когда Майгонис слез, не стал с ним разговаривать, хотя тот клялся, что не слышал дядю Криша.

Полковник тоже был очень недоволен:

— Если бы ты сломал шею, кто за тебя был бы в ответе?

— Стало бы одним лентяем и двоечником меньше, — сказал Алька.

Майгонис показал ему язык.

Издали донесся гудок паровоза. Надо было спешить.



Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Вот поход так поход! — с восторгом рассказывали родителям близнецы.

— Там настоящие джунгли. Мы вошли и чуть-чуть не заблудились. Полковник велел всем вырезать по хорошей дубинке — на всякий случай! — набив полный рот, описывал свои приключения Тонис.

— Я шел впереди всех. Меня выбрали проводником. И вот я иду, и вдруг вижу — в кустах горят зеленые глаза. «Волк», — говорю я Андрису. Мы с Андрисом как накинулись на волка, так у того только пятки засверкали! — хвастал Тедис.

Тонис, подняв голову от тарелки, подозрительно закашлялся, а отец прервал Тедиса.

— Откуда там быть волкам! Гляди-ка, у тебя уши огнем горят.

— Остальное завтра доскажете. А теперь — марш в кровать! — охладила пыл рассказчиков мама. Вскоре из соседней комнаты послышался дружный храп близнецов.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Гунтис скатился с берега прямо в воду. Кричит: «Спасите мой блокнот!» — рассказывала матери Мара.

— Уймись ты, — ворчал Гунтис. Ему не хотелось об этом вспоминать.

— Я вела хозяйство. В колхозе нам дали картошки, мы ее испекли в золе. Ой, как вкусно! А Тедис наколол ногу.

Пока она рассказывала, Гунтис дописывал свои походные заметки. Обязанности корреспондента он выполнял безукоризненно.

— Замечательная экспедиция, — делился с матерью впечатлениями Алька. — Жаль, что тебя не было. Нагулялись вволю да нашли еще старую лодку. Дядя Криш говорит, ее, может быть, удастся починить. Вот бы каждое воскресенье так выезжать куда-нибудь! Но у полковника нет времени часто ездить с нами.

— Я помогу тебе убрать со стола, мама, — предложил Майгонис. Он был счастлив, что дядя Криш взял его с собой, что удалось покататься на мотоцикле и что вообще это было такое чудесное воскресенье. А тут еще лодка! Вот бы его назначили на ней капитаном! Ведь только у него есть настоящая матросская тельняшка.

— Знаешь, мам, — Майгонис внимательно разглядывал вытертую тарелку, — я постараюсь взять себя в руки. Дядя Криш и полковник тоже говорят, что с двойками в морское училище не принимают.

Так закончился большой поход.

Глава 4. В собственном помещении

Вы думаете, что история с «кладом» тем и кончилась? Ну, нашли лодку, порадовались и забыли? Ничего подобного.

Гунтис вбил себе в голову, что эта лодка непременно доисторическая. Поэтому он попросил у полковника фотоснимок с нее и показал его своему учителю истории. Учитель подробно обо всем расспросил и сам съездил на место проверить. Оказывается, ребята нашли рыбачью лодку прошлого века, которую занесло песками блуждающих дюн. Но доисторического в ней ничего не было.

— Не повезло нам все же. Был случай сделать мировое открытие, и вот!.. — Гунтис глубоко огорчился.

О походе говорили еще долго. Особенно часто ребята мечтали о том, как на следующий год займутся мореходством и рыбной ловлей — сколько душе угодно. Майгонис, имевший знакомства среди яхтсменов, обещал узнать, нельзя ли на такую лодку поставить парус и какого размера он должен быть.

— Но только, если вы выберете меня капитаном, — добавил он.

Что с ним поделаешь? Майгонис вообще был помешан на воде.

Вдруг произошло событие, заставившее забыть обо всем остальном. Но если рассказывать, так все по порядку.

В те далекие времена, когда на свете еще не было ни Альки, ни Гунтиса, капиталист — владелец нашего дома посадил в большом дворе фруктовый сад. Весь двор тогда был огорожен забором, и там гулял только хозяин со своей семьей. Дядя Криш рассказывал, как в детстве он с товарищами лазал через забор за ягодами (кто бы мог подумать такое о дяде Крише!), а сторож прогонял их палкой. Когда Советская Армия приближалась к Риге, капиталист срубил все фруктовые деревья. Он сказал: «Если не мне, так пусть и им не достанется». Потом он вместе с фашистами удрал за границу. Забор сняли, а сторожка, где раньше жил сторож, все еще стояла. Там тёть-Силинь держала старую кровать, ломаные стулья и еще кое-какой свой скарб. Наша бригада уже давно зарилась на этот домик.

— Эх, отдали бы его нам, — мечтал Янка, — мы бы знали, как там устроиться.

— Было бы где собираться в дождливую погоду. Тогда не пришлось бы играть в рич-рач на лестнице, где каждый на тебя наступит да еще тебя же обругает.

— Слушайте, ребята, — заговорил Алька. — А что если поговорить с полковником?

В тот день целая делегация встречала полковника, когда он возвратился с работы. Ребята сейчас же отвели его на большой двор к сторожке.

— Загляните в окошко, вы сами увидите, что там нет ничего, кроме хлама тёть-Силинь. А нам некуда деваться, — перебивая друг друга, доказывали свою правоту ребята.

— Сходите к управдому, поговорите с ней, — посоветовал полковник.

— Ну нет! Чего зря ходить! Она ни за что нам не даст. Вы не знаете, какая она вредная, — разом закричали все ребята.

— Пожалуйста, товарищ полковник, поговорите с нею сами, — попросил Гунтис.

Полковник согласился помочь. Ребята так и не узнали, чего стоило полковнику выпросить для них сторожку, потому что управдом по-прежнему была в состоянии войны с ребятами.

— Уважаемый товарищ, — говорил полковник с улыбкой. — Я прошу не для мальчиков, а для себя. Надо ведь где-нибудь проводить с ними занятия. Подумайте сами! На улице холод, слякоть. Куда нам деваться? Водить их к себе не всегда удобно. Во дворе есть незанятое помещение, набитое всякой рухлядью. В свое время вы сами поручили мне работу с детьми. Вы не можете не видеть некоторых успехов в этом деле, ведь так?

— Еще неизвестно, кто кого перевоспитает — вы мальчишек или они вас! — Управдом тоже слышала о походе, во время которого полковник будто бы вместе с мальчишками бегал по взморью, и копался в песке.

— Славные ребята! — убежденно сказал полковник.

— Хулиганы! — будто ножом отрезала управдом, но сторожку все же отдала.

— Только на время, — добавила она.

Да, наша управдомша — человек с характером.

Препятствие пришло совсем с другой стороны. Тёть-Силинь ни за что не желала освобождать сторожку. У нее, мол, там хранится мебель и хозяйственные принадлежности. Куда их девать? Полковнику и управдому пришлось долго убеждать ее, прежде чем она согласилась отпереть двери сторожки.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Внутри дарил полный хаос. Груда старой ломаной мебели, повсюду бумага, обрезки досок, в углах и на потолке полно паутины.

— Бр-р! Какая грязища! — передернул плечами Янка.

— Ничего, мы наведем чистоту! — Тедис был готов на все. — Подавай сторожку сюда, мы с Тонисом покажем, как надо работать. Тонис, сбегай домой, попроси у мамы какое-нибудь ведро, метлу, ну, и спроси, что тут еще надо.

— Сначала вынесите мою мебель, а потом делайте, что хотите! — приказала тёть-Силинь. — Только смотрите, осторожно, как бы не поломать чего!

Второй раз ей повторять не пришлось.

— Гунтис, попроси ты. Может быть, она что-нибудь нам оставит? — шепнул Майгонис. — Например, эту качалку или вон тот безногий плюшевый диван. Нам бы пригодилось. Ведь мебель-то нужна.

— Тёть-Силинь, миленькая! Мы вам поможем поливать улицу, а зимой будем сгребать снег, — начал Гунтис.

— Нашлись помощники! Говори лучше, что вам от меня надо?

— Оставьте нам на время эту замечательную качалку, и зеленый диван, и этот трехногий стул. Мы их сами починим.

— Еще чего захотели! Может, прикажете мне принести вам из дому кровать и трюмо! — ворчала дворничиха, но ребята видели, что это просто так, по привычке. Они давно уже изучили интонации ее голоса.

И вот уже все имущество дворничихи выставлено во двор. Пора приниматься за крайне неприятное для всякого мужчины дело — за уборку.

— Надо начинать с потолка. — Тедис принялся водить метлой по потолку. Пауки с перепугу бросились врассыпную и мальчишки — тоже: поднялась такая пыль, что все стали чихать.

В сторожку влетел Алька:

— Дурень, что ты делаешь? Сначала надо подмести пол!

— Подвинти в голове винтики: грязь-то с потолка куда полетит? Все равно на пол!

— А пыль с пола снова поднимается на потолок! Ты знаешь закон, что пыль поднимается вверх, а?


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Назревал серьезный спор: с чего начинать — с пола или с потолка? Одни встали на сторону Альки, другие поддерживали Тедиса. Спас положение Гунтис:

— Все это — чисто женские дела и разобраться в них нам не под силу. Необходимо обратиться за помощью к девочкам.

Так и сделали.

— А что нам за это будет? — спросили девочки.

— Мы примем вас в свои игры.

— Всех девочек?

— Всех, конечно всех, — Алька готов был наобещать что угодно, только бы девочки не отказались.

Ильза, Мара и Лара оглядели сторожку глазами знатоков и принялись за работу. Из газеты они смастерили себе каски — чтобы волосы не пылились. Это выглядело почти красиво. Мальчики тут же сделали себе точно такие же. Потом девочки собрали мусор. Затем взялись за потолки, стены и пол.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Чистоту навели. Но сараишко с некрашенными щербатыми деревянными стенами выглядел очень неуютно.

— Вы тут зимой замерзнете, как воробьи, — сказал дядя Криш, критически оглядевшись кругом.

— Не замерзнем! Видите, вот плита.

— Это не поможет! Надо тряпками или ватой заткнуть все щели и оклеить стены, ну, хотя бы газетами.

Он показал, как это делается. Работы было по горло. Пока зашпаклевали стены, прошла делая неделя. Потом стены вымазали клейстером и оклеили газетами. Но газета есть газета. В одном месте даже оказалось, что человек приклеен вверх ногами. Никакого вида.

— Вот что, давайте соберем денег и купим обои, — предложил Тедис.

— Идет! Тогда будет хорошо, как в настоящей комнате! — обрадовались все.

На другой день Тедис ссыпал в карман собранные деньги и вместе с Марой отправился в универмаг. Там было столько разных обоев, что ребята растерялись.

— Дайте нам, пожалуйста, розовые с цветочками, — попросила Мара.

— Ты в своем уме? — чуть не закричал возмущенный Тедис. — Розовые! Это тебе не девчачья комната для куколок.

Это, понимаешь, будет официальное помещение! Пожалуйста, черные или уж по крайней мере коричневые. Жаль, что нет с танками или с пушками.

Продавщица, с улыбкой слушавшая этот спор, показала им красивые обои песочного цвета и посоветовала:

— Эти прекрасно подойдут для вашего официального помещения. Пожалуйста, платите в кассу. — Она дала Тедису чек.

Кассирше долго пришлось считать, пока она сосчитала всю мелочь, которую Тедис высыпал из кармана. У кассы даже образовалась очередь.

— Что этот мальчишка так долго там возится? — недовольно заворчала одна гражданка. Но кассирша только улыбнулась. Наконец все уладилось, и Тедис с Марой, держа под мышкой рулоны, отправились домой. Обои всем понравились.

Майгонис, Андрис и близнецы каждый вечер ходили к столяру домоуправления. Там они пилили, тесали и строгали до тех пор, пока из подаренной тёть-Силинь «мебели», из обрезков досок и из старых ящиков не получилась вполне приличная обстановка для их новой комнаты: стол, скамьи, качалка и диван. Несколько красивых картин, вставленных в рамки ребячьими руками и висевшие раньше у каждого дома в его уголке, теперь переселились сюда. Девочки сшили на окна хорошенькие занавесочки из марли. В дом пришел уют. Недоставало только электричества.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Обойдемся со свечками, — сказал непритязательный Янка.

— Что ты! Теперь даже в деревне почти повсюду электричество, а ты — со свечками. Надо поговорить с дядей Кришем, — решил Алька.

— С электричеством — это не так-то просто. — Дядя Криш потер лоб. — Нужен счетчик, нужны провода. Когда-то ваш «дворец» был включен в сеть, а теперь его отключили.

— Дядя Криш, пожалуйста, помогите нам!

Ребята упрашивали дядю Криша до тех пор, пока он не сдался. Свое слово он, как всегда, сдержал: он сделал проводку, а какой-то товарищ из Латвэнерго поставил счетчик. Полковник взялся заплатить за первый месяц.

— Жгите осмотрительно, а то загоните меня в долги, — предупредил он.

Андрис, который занимался в кружке юных техников Дворца пионеров, взялся смонтировать радиоприемник.

— Только не так скоро, потому что это дело не шуточное.

На дверях Гунтис повесил собственноручно изготовленную табличку:

«Штаб бригады».


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Большой висячий замок ребята сняли и вместо него повесили хитрый замок, который открывался, только если подберешь одно определенное слово. Это слово ребята держали в строгой тайне.

Устав бригады был красиво переписан, но Гунтис никак не мог найти для такого важного документа подходящую оправу. Не наклеивать же на простую бумагу!

У Янки дома висела на стене картина в золоченой рамке. Сама картина никуда не годилась — какая-то луна, какие-то лебеди, зато рамка была очень красивая. Янка не смел просить эту картину у матери.

— Все равно не даст, только выругает.

— Ты подожди, когда дома будет один отец, и попроси у него, — посоветовал Гунтис.

Янка так и сделал. Отец, — быть может, вспоминая чудесную прогулку, — снял со стены картину и отдал сыну желанную рамку. Да еще сказал:

— Давно пора было ее снять.

Итак, в штабе на стене появился устав в золоченой рамке. В самом низу была приписка: «Каждый, кто нарушит хоть один пункт устава, должен будет трижды повторить устав наизусть от начала до конца».

Под уставом стояли подписи красными чернилами всех членов бригады. Вовка вместо своей подписи нарисовал самолет: ведь он еще не умел писать.

— Подписаться, конечно, можно, только кому это надо, — заявил Майгонис, начертав свою подпись «М. Весминь» с длинным росчерком внизу. — Но раз полковнику так хочется…


Наконец сторожка была приведена в порядок.

— Знаете что, ребята, — предложил Алька. — Давайте устроим в честь открытия штаба большой праздник с концертом. Взрослые всегда так делают.

— Только полковнику и дяде Кришу пока об этом ни слова. Ладно? — сказал Тедис. — Ты, Вовка, держи язык за зубами.

— Сам знаю, — Вовка кивнул головой: не маленький, мол.

— Праздник так праздник, — заявил Гунтис. — Надо подготовить все, как полагается. Во-первых, нужна речь, во-вторых, праздничный концерт, в-третьих, угощение и игры.

— Гунтис совершенно прав. Так надо, так полагается делать, — согласились все.

Решили, что, когда все будет готово, они полковнику и дяде Кришу напишут красивым почерком специальные пригласительные билеты, а Янка попросит для них у отца бумагу с золотым обрезом.

Речь на открытии, конечно, будет говорить сам Алька.

— А как с концертом? Кто составит программу?

— Тедис и Тонис.

— Нет-нет, только не мы! — в один голос откликнулись близнецы. — Мы можем что-нибудь спеть, а программу пусть составляет кто-нибудь другой.

— Эх, головушки! — воскликнул Андрис. — На что у нас гениальный музыкант Альфонс? С нашего он двора или нет, я спрашиваю?

— Альфонс вовсе не маменькин сынок, — вмешался в разговор Алька. — Он даже собирается в нашу футбольную команду. Вот отец у него какой-то… наверно, не позволит.

— Значит, надо пойти прямо к отцу и уговорить его, — предложил Гунтис.

— Кто пойдет?

Добровольно никто не вызвался. Кто не знает отца Альфонса! Он вечно занят, всегда угрюмый.

— Надо идти Гунтису.

— Мне? Почему именно мне? — Гунтис был не в восторге от такого задания.

— Потому что ты никогда не лупил Альфонса.

Это был довод неоспоримый.


Гунтис тщательно вымыл руки и с зеркалом в руках проверил, чистые ли у него уши. Отец Альфонса врач, и каждому известно, что врачи очень любят чистоту.

— Быть может, его не окажется дома? — У Гунтиса еще теплилась надежда, когда он нажимал кнопку звонка квартиры № 72. Но доктор Аузинь был дома и, к счастью, в хорошем настроении.

— Уважаемый товарищ доктор! У меня, то есть у всех ребят с нашего двора, к вам большая просьба. — Гунтис замялся. У него все время было такое чувство, что доктор вот-вот прикажет ему высунуть язык.

— В чем дело? Кто-нибудь заболел?

Гунтис замотал головой.

— У нас теперь своя бригада и свой штаб. Это во дворе, в сторожке. Сами устроили. А теперь мы хотим устроить в честь открытия праздник с концертом.

— Чем же я могу быть вам полезен? Я не играю, не пляшу.

— Не вы, а ваш Альфонс. Разрешите ему нам помочь.

— Но вы во дворе дурно себя ведете. Альфонса не раз колотили.

— Теперь мы не деремся. Сам полковник над нами шефствует. Пожалуйста, приходите и сами убедитесь.

— Имеется в виду полковник Воробьев? — поинтересовался доктор.

— Да. Мы с ним были в походе и нашли историческую лодку.

— Это другое дело, — сказал доктор и позвал Альфонса.

Альфонс отнесся к своей задаче со всей серьезностью. Он сначала посоветовался со своим учителем музыки и только после этого взялся за дело.

Алька три вечера подряд просидел над составлением речи. И вот уже речь готова и переписана начисто. Алька столько раз ее перечитывал, что наконец запомнил чуть ли не наизусть.


Подошла долгожданная минута. Ребята собрались в штабе задолго до назначенного времени. Ровно в восемнадцать тридцать, постучав у дверей, вошел полковник.

С торжественными и серьезными лицами, сверкая алыми пионерскими галстуками, ребята выстроились в два ряда. На стенах, оклеенных красивыми обоями, висели картины, а среди них, на самом почетном месте, — устав в золоченой рамке. В углу топилась плита и весело шипел чайник.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Чудесно! Поздравляю вас, ребята, с новым жилищем. Здравствуйте!

— Здравствуйте, товарищ полковник! — хором поздоровались ребята.

Пора было начинать торжество: дядя Криш обещал прийти позднее.

Алька приготовился. Украдкой он заглянул в бумажку, которую держал в руке.

— Уважаемые гости и все присутствующие! Вот мы собрались в этом прекрасном помещении. Нам тепло и хорошо. Но еще совсем недавно мы дрогли на лестницах или ютились по углам двора. Поэтому я от имени всех товарищей благодарю нашего шефа полковника Воробьева за то, что он выхлопотал нам этот красивый дом. Я обещаю, что мы оправдаем возлагаемые на нас надежды, что мы всегда будем выполнять устав и… и… — Алька покраснел, — конец я оставил дома.

Все засмеялись и захлопали в ладоши. Громче всех — полковник.

Альфонс объявил первый номер концертной программы, когда в штаб вошел его отец, доктор Аузинь.

— Да у вас тут настоящий дворец! — удивленно воскликнул он и поздоровался со всеми, даже малышу Вовке пожал руку.

— Без своего страшного халата он вроде бы человек, как человек, — шепнул Альке Майгонис.

Альфонс постарался на славу: программа вышла обширная и разнообразная. Близнецы спели «Прекрасна наша Родина» и «Пионерскую песню». Альфонс играл на скрипке и на аккордеоне. Больше всего аплодисментов выпало на долю Вовки, который дважды сбивался, читая стихотворение, но все же до конца держался молодцом.

Альфонс исполнял последнюю пьесу, когда послышался треск мотоцикла.

— Дядя Криш! — Ребята бросились во двор.

И верно. Дядя Криш в этот момент отвязывал от багажника большой ящик.

— Это нам?

Дядя Криш кивнул.

Ящик втащили в штаб. Он был очень тяжелый. Что там может быть?

Гадали, гадали, да так и не отгадали. Но и вы бы тоже не угадали, потому что там оказались старые провода и части телефонных аппаратов.

Полковник с доктором, улыбаясь, наблюдали за ребятишками, радостно обступившими дядю Криша.

— Вот здорово! Это получше, чем у Тимура! — обрадовались ребята, когда дядя Криш пообещал помочь им провести телефон от штаба к каждому домой.

На улице лил дождь, а в штабе было тепло и уютно. Все пили чай из банок, кружек или стаканов, которые с разрешения матерей, а то и без оного, были принесены сюда из квартир, ели бутерброды и торт, подаренный Вовкиной мамой.

Потом все вместе пели и рассказывали разные истории. Больше всех рассказывали, конечно, дядя Криш и полковник.

Ребята охотно слушали бы их рассказы всю ночь. Но со двора донеслось:

— Янка, ау-у!

И через минуту:

— Гунтис! Мара! Спать!

Полковник взглянул на часы.

— Что? Уже девять! Ну и достанется нам с тобой, Вовка!

Ребята один за другим покидали штаб. Последним оставался Алька.

Вот и кончился праздник. Сегодня они провели чудесный день. Но сколько еще будет таких чудесных дней теперь, когда у них есть свой собственный штаб!

Алька погасил свет, и штаб до утра погрузился в темноту.

Глава 5. Будни

Матери почти привыкли к тому, что их дети с наступлением сумерек исчезают из дому. Почти всюду шли примерно такие разговоры:

— Куда тебя опять несет? — спрашивала мама. — Разве не видишь: на улице льет как из ведра.

— Я в штаб.

— Никаких штабов! Садись и делай уроки.

— Я уже все сделал.

Обычно мать не верила и желала убедиться собственными глазами. Найдя, что все уроки действительно приготовлены, она говорила:

— Ну ладно, беги! Только чтобы вовремя был дома!

— Мамуленька, милая, — сын делал самую умильную рожицу и умоляюще глядел на мать, — дай мне несколько полешек. У нас кончилось топливо, и сегодня моя очередь добывать.

— Что с тобой поделаешь, — вздыхала мать и разрешала взять дрова.

А из окна бывшей сторожки в углу большого двора лился радушный, приветливый свет. Из трубы вилась тоненькая струйка дыма. Значит, штаб уже обитаем. Там уже сидели Майгонис, Алька, Вовка и один из близнецов — кажется, Тедис. Старшие что-то мастерили: вокруг валялись куски проводов. Вовка сматывал их в большие клубки. Тут велись подготовительные работы к проведению телефонной линии.

Возле плиты в качалке сидела Мара. Тихонько покачиваясь вперед и назад, она читала вслух.

— Тсс! Не мешай! — остановил Майгонис только что вошедшего Янку, который с грохотом бросил на пол охапку дров.

Мара звонким голосом и с выражением читала:

«Штаб? Это штаб? Это кто? Дубинин? Вовка? Слушай, это говорит Крупеня, который на секторе «Волга».

Слушай, скажи начштабу: немцы сбросили в шурф бочки с горючим, а потом мин штуки три. Взрыв, понимаешь… От горючей смеси обшивка ствола занялась. Пожар получается. А тут склад у нас, баталерка как раз рядом. Ты доложи скорей».

— Эх, и повезло этому Володе! Не старше нас, а уже партизанский разведчик и связной. А у нас что? Школа, дом, школа, дом, — вот и все, — брюзжал Майгонис.

— Не перебивай! Мара, читай дальше! — Остальные не захотели его слушать.

По железной крыше барабанил осенний дождь, а в домике всем вместе было так хорошо…

Однажды после обеда Алька стоял у ворот и грыз семечки. Скучно, во дворе никого нет. К Альке подбежал Вовка.

— Ты что делаешь? Ты что делаешь?

— А что? — не понял Алька.

— Посмотри, как заплевал тротуар! Придется тебе вечером повторить устав! Три раза! — Вовка злорадствовал над бедой командира.

— Ладно, ладно уж, повторю. А ну-ка пусти! — Алька отодвинул Вовку и подошел к бабушке Заринь, которая в этот момент вошла в ворота с тяжелой корзиной картошки в руках.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Позвольте, я вам помогу, — учтиво сказал Алька и взял у старушки корзину.

— Отдай сейчас же! Еще рассыплешь как в тот раз дрова!

— Ничего, бабушка, я отнесу.

— С чего это вдруг ты стал такой услужливый? — недоверчиво спросила старушка.

— Бабушка, все ребята сожалеют, что тогда так получилось. Мы больше так не будем.

Они подошли к квартире старушки.

— Хотите, я принесу вам дров из подвала? — предложил Алька. — Вам трудно, там крутая лестница.

Это верно: с такими старыми больными ногами нелегко спускаться в подвал. И мальчуган вроде бы неплохой.

Она дала Альке ключ и корзину.

— Выбирай щепочки помельче. Только не забудь потом запереть сарайчик. Да ты поди, и не знаешь, который мой-то?

Альке ли не знать! Он знал подвал не хуже собственного кармана. Вскоре корзина со щепками и чурочками была доставлена бабушке Заринь. Она протянула Альке конфету. Алька глотнул слюну, но от конфеты отказался. Он уже не маленький!

— Если вам что понадобится — дрова или там хлеб принести из магазина, или еще чего, позовите кого-нибудь из наших, — сказал он изумленной старушке и был таков.

Бабушка Заринь только покачала головой.

А вечером в штабе все чуть со смеху не лопнули! Самому командиру бригады пришлось повторять устав. Когда он сбивался, Вовка кричал:

— Неправильно! Неправильно! Начинай сначала! Ага, зачем плевал на тротуар!

Потом настал черед Лары. Но чтобы все было понятно, сначала надо рассказать о Майгонисе. Как вы уже заметили, его имя нисколько не отвечает его натуре и характеру. Ведь «Майгонис» на латышском языке обозначает — нежный, ласковый. А наш Майгонис дерется, плохо учится, в школе плохо себя ведет. За все это ему не раз приходилось выслушивать по своему адресу разные остроты.

— Зачем ты меня так назвала? — спросил он как-то у матери. — Могла бы назвать Айваром или Янисом. Ну хоть бы Альфонсом, что ли. А то «Майгонис». Мальчишки смеются — «нежненький!».

— Разве я могла предполагать, что из тебя выйдет такой шалопай? Я думала, у меня сын будет вежливый, тихий, скромный, — печально ответила мать. Поведение сына доставляло ей немало горя.

Подобные речи Майгонису не нравились. Ему становилось как-то не по себе. Но самое плохое было то, что его не принимали в пионеры. Все ребята ходят на костры, устраивают экскурсии, только он один не у дела.

— Сначала докажи, что ты можешь хорошо учиться и хорошо себя вести, тогда мы тебя примем в пионеры, — недавно сказала ему вожатая.

Что ж, он докажет! Ведь во время большого похода он обещал это полковнику и дяде Кришу. У него осталась всего лишь одна двойка — по арифметике.

Случилось так, что именно теперь учительница назначила Майгониса санитаром. Майгонис надулся от важности. Теперь он имеет право осматривать руки и уши у всех Янисов, Лар и Аннушек и помечать в своем списке: «У Анны грязные руки. Янис не вымыл ушей». Хуже всего получилось с Ларой. Вот об этом я и хочу вам рассказать.

Майгонис увидел, как Лара мелом что-то усердно пишет на дверце классного шкафа, и стал ее бранить. Тут прозвенел звонок на урок, и Майгонис успел лишь пригрозить: «Ну, погоди, после уроков я с тобой еще побеседую!» Но после уроков Лара удрала. Майгонис был возмущен до глубины души. Ему, Майгонису Весминю, поручили наблюдать за чистотой в классе, а тут эта Ларка пачкает двери!

— Послушай, какое дело бригаде до того, что происходит у вас в классе? — недоумевал Янка.

— Как это «какое дело»? Разве мы только дома должны хорошо себя вести? Когда я получал двойки, меня из бригады исключили, да? Теперь я требую исключить Лару.

Майгонис был прав. Так оставить это дело было нельзя. Решили вызвать Лару и поговорить с нею.

Лара пришла насупившись.

— Чего вам надо? У меня нет времени, надо делать уроки!

— Скажи, Лариса Путнынь, ты сегодня измазала мелом дверцу шкафа? — официально задал ей вопрос Майгонис.

— Чего ты привязался? Ну, измазала, тебе-то какое дело?

— Мне есть дело. У себя дома, ты, понимаешь ли, можешь мазать, сколько влезет, но класс — общее достояние. На что он будет похож, если все так исчертят стены, как ты? А еще дежурная!

— Зачем ты вообще-то мазала? — поинтересовался Гунтис.

— Как вы не понимаете! Меня должны были спросить по естествознанию. Я нарисовала схему насоса. Если б учительница велела мне нарисовать схему на доске, так я бы срисовала оттуда.

Поднялся хохот. Кто не знает схемы насоса! Сразу видать — девчонка! Мальчики до тех пор мучили Лару, пока она не научилась рисовать схему чуть ли не с завязанными глазами.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Так тоненькие невидимые ниточки тянулись из школы к дому, связывая учение с игрой и отдыхом. Всякое интересное дело в пионерском отряде, экскурсия или просто какое-нибудь происшествие в школе живо обсуждалось всей бригадой.

— Ребята, мы сегодня ходили на экскурсию в Музей революции, — однажды рассказал Альфонс. — Там есть подпольная типография, знаете, макет. Вот хитро устроено! В квартире отодвигается ванна, под ней ступеньки вниз. Там в двойной стене типография. Есть и другой выход — от подвала до самой крыши железная лестница. Все как настоящее, даже лампочка горит.

— Зачем они лезли в подвал? Разве нельзя было где-нибудь в комнате? — не понял Вовка.

— Вот чудак! Это были революционеры. Их бы схватили и посадили в тюрьму. Тогда ведь было не то, что теперь.

— Бригада! Предлагаю в следующее воскресенье всем вместе пойти в Музей революции, — сказал Алька.

— Я пойду с вами и все покажу, — предложил свои услуги Альфонс.

Так и сделали.


Дядя Криш хорошо помнил свое детство, помнил, как руки у него так и чесались что-нибудь привинчивать, мастерить, строить.

— С ребятишками я и сам молодею, — признался он как-то полковнику.

— Откровенно говоря, я тоже, — засмеялся полковник.

Больше они об этом не говорили, но было видно, что возня с ребятами им обоим по душе. Поэтому нечего удивляться, что дядя Криш не один вечер проводил в штабе, объясняя и показывая, как налаживать телефон.

Наконец телефон был поставлен.

В штабе к стене была прибита дощечка, на ней кнопка, трубка и звонок. Отсюда во все квартиры тянулись провода. На конце каждого из них было точно такое же устройство. Нажмешь кнопку в штабе — сейчас же во всех квартирах затрещит звонок, снимешь трубку и — пожалуйста: разговаривай со штабом или с любой квартирой.

— Это называется селектором, — сказал дядя Криш.

Алька тут же произвел испытание новой установки. Ребята разошлись по своим квартирам. Алька нажал кнопку.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Алло! — крикнул он в трубку.

— Алло! — откликнулись мальчики и девочки.

— Вовка у аппарата?

— Конечно, у аппарата, — отозвался Вовка.

— Попроси к телефону товарища полковника, — приказал Алька.

Через минуту ребята услышали знакомый голос:

— Я слушаю.

— Товарищ полковник, наш телефон уже действует! — кричал Алька. — Если надо что-нибудь сообщить, пожалуйста, звоните.

— Поздравляю. Хорошо поработали. Только не надо так громко кричать в трубку. Если в воскресенье будет свободный часок, зайду к вам поиграть в рич-рач или в шашки.

— Я вызываю всех вас на партию в шашки, — вмешался в разговор дядя Криш.

— Дядя Криш? — воскликнул Алька. — Принимаю вызов. Значит в воскресенье, договорились? — еще раз переспросил Алька.

— Договорились, — ответил полковник и повесил трубку.



Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Насколько полезная вещь селектор — ребята поняли очень быстро.

Однажды Янка никак не мог справиться с заданием по русскому языку. Он позвонил и вызвал к аппарату Альку.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Знаешь что, у меня с русским не клеится. Сам леший не разберется, когда надо писать «и», а когда «ы».

— Ты не ругайся, — ответил Алька, — Бери-ка тетрадку да ступай ко мне, я тебе все объясню.

Для Альки это — пустяшное дело: ведь он учится в русской школе.

— Хи-хи-хи! — ехидно посмеивалась в селектор Лара. — Кто этого не знает! Всякий младенец знает, где пишется «и», а где «ы».

Она все еще помнила историю с насосом.

— Не вмешивайся. Не с тобой разговаривают, — одернул ее Алька, а потом созвонился с Альфонсом, чтобы тот помог ему по латышскому языку.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Плохие оценки у ребят нашего двора как-то незаметно исчезали. Даже Майгонис подтянулся. С тех пор как его назначили санитаром, он дошел до того, что даже стал каждое утро тщательно мыть уши и шею. А то какой из него санитар, если он сам ходит грязный! Теперь, когда у ребят появился собственный штаб и жить стало так интересно, никто из них не хотел, чтобы его исключили из бригады.


Однажды во всех квартирах прозвучал голос Андриса:

— Скорей собирайтесь в штаб. Есть новость!

Во дворе ребята еще издали услыхали бодрый марш. В штабе на столе стоял радиоприемник. Андрис сдержал слово.

— Двухламповый, — гордо объявил он.

— Это ты сам?

— Сам. Все сам.

— Кто бы мог подумать! Наш Андрис — и вдруг такой мастер! — удивлялись ребята.

Приемник был особенный, не похожий ни на один из тех, что стоят у каждого дома. Андрис вложил его в простой фанерный ящик, у которого впереди было вырезано круглое отверстие. Это отверстие он затянул материей. Но сзади все было открыто, и там были видны лампочки, какие-то катушки и сплетения всяких проводов.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Это громкоговоритель, а это выпрямитель. Тут вот трансформатор, а тут переменный конденсатор. Глядите, эти катушки я сам намотал, — Андрис гордился своими познаниями в радиотехнике. — Он и Москву принимает.

Андрис объяснил, как обращаться с приемником. Оказалось, это так просто, что даже Вовка быстро все понял.

— Вы знаете, что аппарат полагается зарегистрировать? — спросил полковник, когда после обеда зашел в штаб и осмотрел приемник.

— Я уже был там, но на мое имя не регистрируют. Мал еще, говорят, — пожаловался Андрис.

— Товарищ полковник, почему это так? — возмутился Алька. — Разве только у взрослых могут быть собственные приемники? Ведь Андрис сам его сделал.

— Я все улажу, — успокоил ребят полковник.

Начались игры. Вовка увлекся игрой в рич-рач. Каждую сбитую кость противника он сопровождал громким ликующим возгласом:

— Ага! Не путайся под ногами у советского солдата! Ага! Получил?

Потом все слушали музыку по новому приемнику.

— Кем ты будешь, Андрис, когда вырастешь? — спросил полковник. — Наверно, инженером?

— Я — инженером? Ну, нет, — с полной уверенностью ответил Андрис. — Я буду летчиком.

Оказалось, что все мальчики хотят стать летчиками. Даже Майгонис, который всегда мечтал о кораблях, теперь заколебался.

— А кто будет учиться на врачей, на учителей, на токарей, на трактористов? — спросил полковник.

— Пусть девочки учатся, — небрежно ответил Гунтис.

— Вот как? Разве девочки не могут быть летчицами? — воскликнула Мара. — Как же в «Записках штурмана» пишется про женщин-летчиц? Я тоже буду летчицей.

— Видите ли, друзья мои, каждый из вас прав лишь отчасти. Что получится, если все мальчики будут летать по воздуху, а девочкам будет разрешено только ходить по земле? Как ты думаешь, Гунтис? Мара права, девочки тоже могут стать летчицами. В нашей стране можно выбрать любую профессию. Но разве поэтому все должны стать летчиками? Хороших животноводов или, скажем, токарей ценят нисколько не меньше, чем летчиков. Главное — как каждый справляется со своим делом. В любой профессии можно стать Героем труда.

— Расскажите, пожалуйста, как вы стали летчиком, — пристали к полковнику ребята.

— Это длинная история, — начал полковник и пересел поближе к плите. — Когда мне было четырнадцать лет, началась гражданская война. Я тогда жил далеко от Москвы, в деревне, которая называлась Каменская. Это потому, что кругом поля были усыпаны камнями. Мимо деревни протекала речка, прозванная Каменкой. Речушка это небольшая, но быстрая, и текла она по дну глубокого оврага. Местами берега оврага обрывались стеной и прямо из этой стены росли деревья. За речкой начинались дремучие леса.

В этом овраге у нас, мальчишек, была потайная пещера. Попасть туда можно было либо сверху, спустившись по веревке, либо снизу, пробравшись через густые заросли кустарника. В пещере у нас хранились удочки, была куча сухих листьев вместо постели и еще кое-какие вещи.

Однажды после купания, когда мы грелись на песке, мой друг Тимка вдруг говорит:

Глянь, Миша (Миша — это я), какие следы. Здесь прошел чужой. У наших мужиков таких сапог нету».

На песке лежать приятно, вставать неохота.

«Чего мелишь попусту, откуда тут взяться чужому следу?»

А Тимка свое:

«Вон и вон», — тычет он пальцем. И верно: на мокром песке были ясно видны отпечатки кованого сапога, и шли они прямо к нашей пещере. Тут мы бесшумно, как кошки, — по следам. Видим: где сучок надломлен, где след на рыхлом песке, — значит, мы на верном пути. Подобрались к пещере — у меня сердце чуть не остановилось — в пещере лежит бородатый дядька, а рядом с ним патронташ и винтовка.

«Тимка, — шепчу я, — беги скорей в деревню, позови кого-нибудь из взрослых. И пусть на всякий случай захватит веревку».

Тимка убежал, а у меня сердце бьется, будто выпрыгнуть хочет. Что, коли наши подойдут, а он проснется да начнет стрелять? Хороший человек не полез бы в пещеру, а пошел бы в деревню. Тихонько, шажок за шажком, подобрался я к чужаку, схватил винтовку и патроны прибрал. Потом сам спрятался в кустах. Тут у меня страх как рукой сняло.

Прибежал Тимка, запыхался.

«Идут! — шепчет он мне. — Где винтовка?» — Я показал глазами на кусты, а Тимке тумака в бок — молчи!

Пришли наши, связали чужака и отвели в деревню. Он оказался белым разведчиком, которого заслали в нашу деревню.

Вскоре после того в Каменскую пришли белые, а мы ушли все через речку в леса. Отец, как и многие из нашей деревни, пошел в красные партизаны. Нас с Тимкой не принимали. Говорят: ни вояк из нас, ни стрелков не выйдет.

«А если б у нас была винтовка, тогда приняли бы?» — спросил я.

«Тогда пришлось бы принять», — ответил сосед наш Сидор: он тут был командиром.

Мы с Тимкой притащили винтовку и патроны того белогвардейца. Сидор очень обрадовался, потому что в нашем отряде было мало оружия.

«Ну, ладно, — говорит, — будете в разведчиках».

Так началась моя солдатская жизнь.

А летчиком я стал вот как.

Однажды в наш партизанский лагерь принесли раненого советского летчика. Нам с Тимкой поручили за ним ухаживать. В то время самолетов было очень мало, мне даже и видеть их не приходилось. Но летчик с таким восторгом говорил о полетах, что мы с Тимкой решили стать летчиками. Думали: свободные, как птицы, будем носиться в воздухе и бить врага.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Когда война кончилась, комиссар меня спросил:

«Кем ты хочешь быть?»

Я ответил:

«Летчиком».

«Хорошо. Будешь летчиком».

И послали меня учиться в Москву.

— А что с Тимкой?

— Тимка пошел в разведку в одну деревню, занятую белыми, и не вернулся. Позднее мы узнали, что его поймали и повесили. Тимка никого не выдал, умер, как герой.

Глава 6. Сногсшибательное происшествие

На улице не то дождь, не то снег. Словом, слякоть. Близнецы, Майгонис, Вовка, Мара, Ильза и Андрис сговорились играть в свою любимую игру — в партизаны. Это означало: надо спуститься в подвал и вообразить, что ты находишься в каменоломне, как описано в только что прочитанной ребятами книге «Улица младшего сына». Все происходит в темноте, и это страшно интересно.

По жребию, Майгонис и Тонис должны были изображать фашистов, а остальные — захватить их в плен. Андрис тайком утащил из дому ключи от подвалов. Первыми спустились туда «фашисты», и только после того, как Тедис скороговоркой сосчитал до ста, «партизаны» пошли их искать.

Наши «партизаны» разбрелись по ходам и обшарили все углы. Но на этот раз «фашисты» спрятались очень хитро.

Вдруг раздался полный ужаса крик:

— Помогите! Помогите!

Что-то произошло, все бросились к выходу.

— Запри дверь! Скорее запирай! — крикнула Мара и загородила собой двери. Андрис проверил, все ли ребята тут, и запер двери.

— Что случилось? Чего ты орешь?


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Я пошла в подвал вон того дома. Думала, туда забрались Майгонис или Тонис. Вдруг вижу — в сарайчике барышни Берзинь свет. Подобралась поближе. Думаю — может быть, воры? А там кавалер барышни Берзинь — тот, что с усиками, — тихонько разговаривает с каким-то дядькой. И складывают в чемоданы какие-то вещи. Я чихнула, и они меня увидели. «Ты чего тут лазаешь?» — тот с усиками схватил меня за плечо. Я как кусну его руку и вырвалась. А потом закричала и побежала.

— А ты не выдумала?

— Честное пионерское — не выдумала! — все еще бледная с перепугу, ответила Мара. — Гляди, как он сжал мою руку — еще сейчас красная.

И правда, на ее плече видны были красные отпечатки пальцев.

Дело принимало серьезный оборот.

— Вовка! Беги, зови отца. А ты, Тедис, оповести мальчишек. Мы останемся сторожить! — распоряжался Майгонис. — Двоим надо встать у подвальных дверей — как бы они не вылезли оттуда по узкому проходу.

Вовка прибежал, еле переводя дух.

— Папы нет дома!

— Тогда сбегай к дяде Кришу, только мигом!

Дядя Криш пришел, выслушал ребят, осмотрел руку Мары и пошел звонить в милицию. Майгонис тем временем расставил посты у всех подвальных окон. Окна, правда, были засыпаны песком, чтобы зимой не замерзала картошка, но осторожность никогда не мешает.

Пришли два милиционера. Ребята им все рассказали и показали руку Мары.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Один милиционер остался у дверей, другой с карманным фонариком спустился в подвал. Майгонис указывал ему дорогу. В сарайчике барышни Берзинь они увидели обоих мужчин, про которых говорила Мара. Они мирно пилили дрова.

— Мы пришли помочь своей знакомой — Берзинь, — пояснили они. — Женщине нелегко управиться с дровами. Что вам угодно? — обратился усатый к милиционеру. — Показать документы? Пожалуйста, вот они!

Милиционер проверил документы. Как будто в порядке. Он был смущен. Но тут появилась Мара.

— Куда девались ваши чемоданы?

— Какие чемоданы? Что эта девчонка городит? — Друзья барышни Берзинь казались удивленными.

— Ничего не городит. Посмотрите, товарищ милиционер. Вон — один чемодан под дровами. — Майгонис уже успел забраться в сарайчик.

Усатый вдруг кинулся бежать. Майгонис за ним.

Один милиционер с группой ребят остался сторожить задержанного, другой побежал за Майгонисом. Усатый попытался ускользнуть через средний, выход но поставленные там Майгонисом ребята изо всех сил держали дверь и не выпустили его.

Оба приятеля барышни Берзинь были страшно обозлены.

— Мы этого так не оставим! Вы не имеете права нас арестовывать! Видали: уж и дров нельзя напилить! Вы нам за все ответите! — ругались они.

— Заприте подвал и никого туда не пускайте. Мы скоро вернемся, — сказал милиционер Майгонису. Тот надулся от важности. Наконец-то произошло что-то необыкновенное!

В сарайчике барышни Берзинь под дровами был найден целый склад. Там было все, начиная от перца и кончая невиданными тканями.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Так вот откуда у барышни Берзинь всякие чудные юбки, — догадались ребята. — Хороши же ее кавалеры с чемоданами!

Милиционеры тщательно все осмотрели, затем вывели ребят из подвала, заперли его и запечатали.

— Следите, чтобы никто не заходил в подвал, — наказали они ребятам. — Предупредите жильцов.

Затем они пошли к барышне Берзинь и увели ее с собой. Барышня Берзинь выглядела страшно испуганной и растерянной.

Известие об этом происшествии молниеносно облетело все квартиры. Его обсуждали взрослые и дети.

— Говорила я тебе: не лазай по подвалам! — бранила Альку мать.

— Так меня же там и не было, — с великой досадой сказал Янка.

Мама Мары очень расстроилась:

— Ведь он мог тебя задушить! От таких типов всего можно ждать. Чтобы это было в последний раз: не смей ходить в подвал! Поняла?

— Вот ведь оказывается, какова наша барышня, — рассуждали жильцы. — Впрочем, этого следовало ожидать. А то откуда у нее взяться деньгам! Нигде не работает и этак наряжается.


Вечером в штабе Мара сидела на почетном месте. Она была героиней дня.

— Я говорю: «Майгонис, выходи!» — рассказывала она, а ребята слушали, затаив дыхание. — Тут вижу — двое в сарайчике что-то складывают. Я подбираюсь… Воры! У меня мороз по коже. — Но не думайте, я не боялась нисколечко! «Вы что тут делаете?» — спрашиваю. Они как испугаются… Один — хвать меня за горло и давай душить.

— Уж это ты врешь. Сама говорила: за руку, — не вытерпела Ильза.

— Не перебивай! — зашикали на нее остальные.

— Я нагнулась — и цап бандита зубами за руку. Он так взвыл от боли. Я вырвалась и бегом.

— И тогда ты стала кричать?

Мара кивнула.

Все снова принялись осматривать ее руку, на которой едва заметно еще проступали отпечатки пальцев. Маре было жаль, что до завтра они исчезнут и ей нечего будет показать в школе. Поэтому она решила сама себя слегка оцарапать.

— Жаль, что не я там был, — все еще не мог успокоиться Майгонис. — Я бы ему как дал…

— А мы стоим у подвальных дверей, — рассказывали близнецы, — слышим, кто-то подбежал с той стороны, подергал ручку и отпирает. Мы схватились за ручку. «Открой черт побери! — кричит. — Буду стрелять!» — Мы испугались, а все равно держим дверь изо всех сил. А он вот-вот откроет…

— Тут подоспели мы с милиционером, — вмешался Майгонис, — и взяли усатого. Видите, как хорошо, что я расставил посты у всех выходов. Иначе бы один убежал, — похвастал Майгонис.

— Послушайте, что же мне делать с Эммануильчиком? — спросил Алька. — Барышня Берзинь его сунула матери и успела только сказать: — «Кормите манной кашей и котлетками». — Алька совсем приуныл. — Ясно, что мне придется возиться с этим… с этой карикатурой на собаку. У матери нет времени.

— Не забудь поварскую книгу, когда станешь ему обед готовить, — смеялись ребята.

— И белый передник надень: у всех нянек белые передники.

Но Альке было не до шуток. Хоть бы порядочная собака, например овчарка, тогда бы еще ничего. А то этакий… с кошку ростом…

— Не зови ты его Эммануильчиком. Это не собачье имя. Уж лучше Цезарь.

— Я назову его Марсом. Есть такая книжка, где пишется про собаку Марс, — сказал Алька.

— Ага! «Пограничники, два мальчика и собака»! — опять блеснул своей осведомленностью Гунтис.

Алька тяжело вздохнул. Он все никак не мог смириться с судьбой, которая сегодня дважды так жестоко поступила с ним. Во-первых, его не было дома, когда поймали спекулянтов, во-вторых, — Эммануильчик.

О происшествии узнали в школе и ребята Петериса из соседнего дома. Все удивлялись и завидовали нашей бригаде, а ее члены чувствовали себя героями. Да и как не возгордиться: не каждый день ловят в подвалах спекулянтов!


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Но этим дело еще не кончилось. Однажды после обеда к Альке пришел какой-то товарищ из Управления милиции и попросил его собрать всех ребят. Он велел предупредить родителей, что на час увезет ребят из дому, и усадил всех в две машины. Но что это были за машины! ЗИМы! Понимаете, настоящие ЗИМы! Внутри всюду пружины, тепло и радио играет.

Ребят подвезли к большому дому. Они поднялись по широкой лестнице и прошли несколько коридоров. Их ввели в большой кабинет. Здесь все было кожаное — кожаный диван, кресла и даже двери обиты кожей. А на полу огромный ковер. За письменным столом сидел майор милиции.

— Прошу садиться! — улыбаясь, пригласил он ребят.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Все уселись, кто на диван, кто на стулья. Кресло было такое большое, что на нем поместились оба близнеца, да еще Вовка впридачу.

Майор велел подробно рассказать, как они играли и как поймали спекулянтов. Мару он похвалил:

— Ты настоящая пионерка!

Мара задрала нос чуть ли не до потолка.

— Вот что, ребята, вы навели нас на след целой шайки спекулянтов. Этим вы нам очень помогли. Будьте всегда бдительными, потому что в нашей стране еще много мелких вредителей. Спекулянты тоже вредители. Они своими махинациями мешают нормальной советской торговле.

Майор нажал кнопку на столе. Вошел милиционер и принес из соседней комнаты продолговатый ящик.

— Я слышал, у вас собственная бригада, — сказал майор.

Алька встал, вытянулся в струнку и отчеканил:

— Точно так, товарищ майор!

— Так вот я дарю вам это ружье. Учитесь метко стрелять, чтобы стать достойными солдатами Советской Армии и защитниками своей родины.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

У мальчиков захватило дух. Собственное ружье! Об этом они и не мечтали!

Алька взял драгоценный подарок и поблагодарил майора.

— Еще раз спасибо вам, ребята, — сказал майор и встал. — Сейчас я прикажу подать машины. Может быть, у вас есть еще какие-нибудь желания?

— Пожалуйста, пусть нас везут домой по самой дальней дороге, — попросил малыш Вовка. — Уж очень хорошо ехать!

Майор засмеялся и позвонил куда-то по телефону.

Ребята попрощались.

Шофер возил их по Риге целых полчаса. Прокатил по всей улице Ленина от начала до конца и потом отвез домой.

В штабе ребята рассматривали подарок. Это было воздушное ружье, которое стреляет маленькими свинцовыми пульками.

Вот какое было это «сногсшибательное происшествие».

Глава 7. Так прошла зима

Ребят захватило новое увлечение: стрельба в цель. Впрочем, не только ребят — взрослых тоже. Дядя Криш и полковник учили ребят правильно целиться. Даже доктор Аузинь, которому Альфонс все уши прожужжал своими рассказами, однажды вечером пришел «попытать счастья».

Одним из лучших стрелков, к всеобщему удивлению, оказалась Лара.

— Это у меня врожденное, — гордо заявила она. — От отца. Мой отец был лучшим снайпером в полку.

Вечно занятые стрельбой, ребята не заметили, как подошла зима. Надоевшая слякоть сменилась снегопадом. Двор оделся пушистым белым снеговым покровом. А снег все шел и шел. Тёть-Силинь грозила небу кулаком и ворчала себе под нос:

— Валит и валит, конца ему нету!

Ребята решили ей помочь. Это было очень весело. Дворничиха вынесла из подвала старую жестяную ванну — ту самую, в которой когда-то купали Андриса и Ильзу, когда они были совсем крошками. Ванну поставили на салазки. Кое-кто в нее забрался, а командир Алька воскликнул:

— Конница! Вперед! — и ребята вскачь понеслись на улицу. Там вдоль тротуара были наметены огромные сугробы. Ванну быстро наполнили снегом, сверху усадили Вовку и — кто впереди за веревку тащил, кто сзади подталкивал — вывезли салазки на большой двор. Тут уже были навалены груды снега.

— Давайте сделаем горку! — решили ребята и мигом взялись за дело… Еще они утоптали дорожки и залили их водой. После этого можно было и на коньках бегать, и на санках кататься. По всем правилам строительства укреплений в разных концах двора были воздвигнуты две крепости. От них во все стороны тянулись лабиринты ходов, таких глубоких, что над ними виднелся только самый кончик Вовкиной шапки. Здесь чуть ли не каждый день происходили грандиозные снеговые баталии. Бригада разделилась на «южан» и «северян». Было приготовлено громадное количество боеприпасов, произведена разведка расстановки сил противника, и начались бои. Победителями считались те, кто завладевал знаменем противника.

Девочки скатали огромную снежную бабу. Вовка надел ей на голову деревянное ведро, вставил вместо носа морковку. Снежную бабу полили водой, и она простояла возле штаба всю зиму.


Однажды Янка пришел из школы страшно злой и сейчас же обзвонил всех ребят. Произошло нечто неслыханное! Честь бригады была под угрозой.

Среди бела дня на Янку напали мальчишки Петериса, сорвали с него шапку и забросили на крышу сарайчика.

— И ты, дурачина, допустил, чтобы тебя ограбили? — рассердился Алька.

— Да, а что я мог поделать? — оправдывался Янка, готовый заплакать от злости. — Там были Сережка, Айвар и Шурка.

— Это им даром не пройдет, — твердо решил Алька. — Надо что-то придумать.

— Я знаю. Сделаем, как в «Тимуре», — предложил Тедис. — Поймаем Петериса и остальных, запрем их в подвал, пускай дают объяснения.

У забора поставили дежурного: как увидит кого-нибудь из соседей, пусть свистнет.

Первым показался Петерис. Наши мальчишки перелезли через забор и давай совать кулаки под нос захваченного врасплох Петериса.

На заборе с ружьем в руках сидел Майгонис. Петерис испугался и сдался без сопротивления. Ребята отвели его в штаб.

— За что? — спрашивал он.

— Зачем сорвали с Янки шапку? — допрашивал Алька.

— Какую шапку? Я ничего не знаю.

— Знаешь, не знаешь — нам все равно. Это твоя шайка. Лучше скажи, где Айвар и Сережка.

— Не скажу.

Мальчишки слегка потузили Петериса, и он процедил сквозь зубы:

— Ушли в кино.

Сережка и Айвар были схвачены возле кино и приведены в штаб. К Сережке приставили часового, а Айвару приказали:

— Сейчас же принеси Янкину шапку! Бегом! А то этих двоих не отпустим, пускай хоть помрут здесь.

— Маменькины сыночки! Накинулись четверо на одного и воображают, будто герои!

Сережка был вне себя от ярости.

— Ну, погодите! Я вас в порошок сотру! Со свету сживу!

Он плюнул прямо на пол.

— Брось, Сережка, — остановил его Петерис. — У них так не принято.

— Да, тебе хорошо говорить, а мне отец велел к шести быть дома. А сейчас сколько? Трепка обеспечена!

— Так тебе и надо! — злорадствовали бригадники.

Айвар все не шел. Петерис тоже стал нервничать.

— Пока не принесет, мы вас не отпустим, хоть всю ночь сидите, — заявил Алька.

Наконец явился долгожданный Айвар.

— Вот она! — Он бросил на стол Янкину шапку. — Всю крышу облазал.

— Смотрите, чтоб это в последний раз! — предупредил Алька, отпуская Сережку и Петериса.

Пленникам пришлось дать честное слово, что никогда больше они не будут срывать шапок.

Сережка уже взялся за дверь, когда Мара потребовала:

— Сначала подотри свой плевок, а потом уходи.

Это уж чересчур! Ему, Сережке, какая-то девчонка велит вытирать пол! А Петерис, его лучший друг и боевой товарищ, только молча смотрит и даже не думает встать на его, Сережкину, защиту! Глубоко уязвленный, Сережка вытер пол и убежал из комнаты, так хлопнув дверью, что она чуть не соскочила с петель. Этого он им не простит, ни за что не простит!

А Петерис попросил разрешения еще немного побыть в штабе.

— Извините, что так произошло. — Он был сама вежливость. — Нельзя ли посмотреть ваше ружье и разок выстрелить?..

Но у него не клеилось со стрельбой. Пули, будто заколдованные, летели куда угодно, только не в цель.

Потом стреляли бригадники, и Петерис разинул рот от изумления. Даже девочки все пули посадили почти в самое яблочко. Вот что значит тренировка!


На другой день ледяная горка оказалась посыпанной песком, а крепости разрушенными. В штабе было разбито окно, а на дверях кривыми буквами написано: «С Алькинай бригадай враги навсигда!».

— Это Сережка, — сказала Ильза. — Я вчера вечером выносила помойное ведро и вижу: кто-то, вроде бы Сережка, подглядывает через забор.

— Ясно. И по надписи видно, что он, — согласился Гунтис.

Алька забрался на забор, чтобы свистнуть Петерису.

Но на том дворе происходило что-то странное. Мальчишки лопатами очищали двор от снега, а сам Петерис из шланга поливал расчищенное пространство водой.

— Каток, — мгновенно понял Алька.

Петерис передал шланг одному из ребят, а сам влез на забор к Альке.

— В чем дело?

Алька рассказал ему все.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Сережкина работа! Он не может смириться, что вы вчера его поймали и заставили отдать шапку. Я с ним поговорю, — пообещал Петерис.

— Одним разговором тут не поможешь. Мы сами с ним разберемся. Но послушай, Петерис, что вы тут делаете? — не удержался Алька.

— Не видишь, разве? Каток заливаем. Двадцать метров на двадцать. Можно будет и в хоккей сыграть, — похвастал Петерис.

— А на нашем дворе полно снегу. Просто деваться некуда, — Алька, весьма недовольный, слез с забора. Он тоже мечтал о собственном катке.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Сережку схватили по дороге из школы. Несмотря на отчаянное сопротивление, его втащили в штаб. Тедис с Тонисом держали его за руки, а Гунтис и Янка за ноги. Чтобы он не кричал, Алька завязал ему рот своим толстым шерстяным шарфом.

Сережка перепугался не на шутку. Видно было, что Алькины мальчишки рассержены всерьез.

— Отлупить его! Отлупить как следует! Пустите-ка меня! Дам, так больше не захочет! — Майгонис приблизился к пленнику и уже засучил рукава.

— Не стоит об него руки марать. Придумаем что-нибудь другое, — Алька оттолкнул Майгониса.

— Отрезать ему все пуговицы. Пусть пришивает и обдумывает свое поведение. Я читал в одной книжке, — заговорил Гунтис.

— Я знаю! Напишем у него на лбу «хулиган», пусть все знают, что это за птица! — придумал Тонис.

Всем эта мысль понравилась. Но чем писать? Чернилами? Они смываются. Дегтем?

— Дегтем, черным дегтем! — обрадовался Вовка.

Но где взять деготь?

— Мой отец вчера принес бутылочки с красной краской. На этикетках написано «водоустойчивая», — сообщил Янка.

— Так чего же долго раздумывать! Тащи сюда!

Янка принес два пузырька. Мальчики прочитали: «Лак для ногтей. Гарантируется водоустойчивость. Производство артели «Передовик». Как раз то, что нужно.

Сережка только сопел и от злости чуть не разревелся. Он не мог ни говорить, ни пошевельнуться.

Алька собственноручно обмакнул палочку в ярко-красный лак и написал на лбу Сережки «хули». Больше не хватило места.

— Пиши на щеках! На правой «га», на левой «н».

— Ничего. Выглядит здорово. И прочитать можно, — радовались ребята.

— Походи так с недельку, пусть все на тебя полюбуются. Тогда не будешь лезть на нашу территорию и нападать на наших граждан, — прочел нравоучение Алька и велел отпустить пленника.

— В другой раз так легко не отделаешься. Изукрасим тебя татуировкой, как индейца.

По щекам Сережки покатились крупные слезы, оставляя за собой красные полосы.

Все расхохотались: вот тебе и водоустойчивый! Брак, настоящий брак.

— Но ведь там не сказано «слезоустойчивый», — оправдывался Янка. Ему было стыдно за артель отца.


Хоккейное поле Петериса было для наших ребят, как бельмо на глазу. Хорошо им — из дому прямо на лед! А нам до катка — этакий путь! Бригаде вдруг опостылели крепости, горка и двор, полный снега.

Но тут, словно гром с ясного неба, поразил ребят вызов Петериса на турнир по хоккею. Вызов был наколот на палку, а палка вложена в руки снежной бабе.

Очень тщательно отобрали бригадники игроков, разумеется лучших из лучших. Остальные должны были присутствовать на турнире и «болеть» за свою команду.

— Поддерживать морально, — пояснил Гунтис. — Не следует забывать, что встреча произойдет на неприятельской территории.

Как ни старались наши игроки, как ни подстегивали их охваченные энтузиазмом болельщики, бригадников все же побили и притом с большим позором — 10:0.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Вечером, когда ребята в штабе обсуждали причины своего поражения, в дверь постучали и вошел Петерис.

— Добрый вечер! — Петерис был опять отменно вежлив, даже вытер ноги у двери.

— У нас есть одно предложение, — обратился он к Альке. — Приходите на наш каток тренироваться в хоккей, а за это разрешите нам учиться стрелять.

— Мы подумаем, — ответил Алька. — Ответ будет завтра на заборе.

Ответ, который Гунтис аккуратно написал на большом листе бумаги и приколол кнопками по ту сторону забора, на дворе Петериса, гласил следующее:

«Предложение принимаем.

Просим сообщить время, когда мы можем тренироваться.

Иначе могут произойти недоразумения с вашей стороны.

Ружье будет в вашем распоряжении каждый вечер с 18.00 до 19.00, кроме воскресений. Стрелять можно только в штабе, выносить ружье во двор запрещается.

Находясь в нашем помещении и нашем дворе, вы обязаны соблюдать наш устав, один экземпляр которого прилагается тут для вашего сведения.

В воскресенье в 14.00 вызываем вашу команду на соревнования по стрельбе.

Командир бригады А. Томилин.

Секретарь Г. Ванаг.

P. S. Для лучшего сообщения между дворами предлагаем отодрать три доски, но, чтобы дворничиха не заметила, надо их всегда ставить на то же место».

Как вы догадываетесь, в стрельбе победила наша бригада — 457 очков против 120.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Еще бы! Сами сколько тренировались, а теперь важничают! — Сережка плюнул, но тут же ногой растер свой плевок.

— Сейчас же повтори устав! — закричал Вовка.

— А я ваших дурацких уставов вовсе и не знаю, — Сережка вспыхнул, но сдержался: не хотелось ссориться, потому что ему очень понравилось стрелять. — Ну, ладно, давай, я сейчас прочитаю!


Так прошел январь, февраль. Солнце всходило все выше и выше. Снежная баба плакала горючими слезами.

Пора было устроить последнее состязание по хоккею.

— Я попрошу нашего учителя физкультуры, пусть он нас потренирует, — сказал Алька.

— Хорошо вам, что у вас такой учитель. Наш только и знает: руки вверх, руки вниз, вдох, выдох. Ни соревнований, ничего… — позавидовал Майгонис Альке.

— Что и говорить, наш физкультурник — золото. Один из лучших легкоатлетов республики. — Алька за своего учителя физкультуры готов был идти в огонь и в воду.

Учитель показал ребятам разные приемы нападения и обороны, после чего они прилежно тренировались во дворе Алькиной школы. Все это делалось в великой тайне, чтобы «соседский двор не пронюхал».

За день до соревнований случилось нечто ужасное. Майгонис, лучший центр нападения, получил двойку по латышскому языку. Майгонис, конечно, умолчал бы об этом факте, но Лара — девчонка остается девчонкой! — раскричалась на весь двор:

— Ребята, у Майгониса опять двойка! Он не может участвовать в соревновании.

— Без Майгониса нельзя. На карте честь всей бригады! — твердо заявил Алька.

— А как же наш устав? — спросил Гунтис.

— Я вам сразу сказал, что он никуда не годится. И вот, пожалуйста! — Майгонис выразительно посмотрел на золоченую рамку, потом подошел и повернул ее лицевой стороной к стене.

— Как ты смеешь! — Гунтис бросился к нему. — Сейчас же поверни как следует!

— Смеешь, смеешь! — Майгонис вскипел. — Ты хочешь, чтобы мы проиграли, да?

— Чего вы тут раскричались на весь двор? — спросил дядя Криш, заглянув в приоткрытую дверь.

Ему сказали в чем дело, и он рассудил спор так:

— Делать нечего, устав есть устав. Придется искать другого игрока.

Тут всех удивил Альфонс:

— Я могу играть вместо Майгониса, — вызвался он вдруг.

— Ты? Да устоишь ли ты на коньках-то? — презрительно прошипел Майгонис.

— Придержи язык. Я у себя в школе капитан команды. На прошлой неделе мы обыграли соседнюю школу со счетом 10:3.

Теперь и Алька вспомнил, что Альфонс говорил с ним о хоккее.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Идет! — решил он. — А Майгонис остается в резерве. На всякий случай.

— Кто будет судьей?

— Гунтис. Он хоть сам не играет, но правила игры знает на зубок.

На том и порешили.

— Смотри, не забудь свисток, — наказывали Гунтису ребята.

— Хочешь, я тебе дам свой? — предложил Майгонис.

Во время решающего соревнования Алька, Андрис, Альфонс и близнецы не бегали, а носились по ледяному полю, словно птицы в небе. Янка каменной стеной стоял в воротах, сложенных из старых ящиков.

— Алька, не спи, гляди, где Петерис! — кричали Мара и Лара.

— Альфонс — к воротам! Урра-а! 1:0 в нашу пользу! — визжал в исступлении Вовка. — Молодчина Альфонс!

Борьба продолжалась. Вдруг на поле образовалась куча-мала. Гунтис свистел что есть мочи. Наши и ребята Петериса вторили ему.

— Ваш левый защитник подставил ножку нашему правому нападающему, — объявил Гунтис.

— Врешь! — кричали соседские мальчишки. — Вы мошенничаете!

— Нам тоже надо своего судью! — потребовал Сережка.

— Как хотите. Мы все равно вам всыплем, — согласился Алька, и игра продолжалась.

— Эх ты, Янка! Зевака! Зря поставили его в ворота! — посыпались на вратаря упреки, когда счет сравнялся — 1:1.

— Ну, чего пристали! — растирая кулаком нос, огрызался Янка и вдруг бросился животом на лед.

— Поймал! Молодец, Янка! Фигушки вам! — на радостях надрывались наши.

Соседи куда больше тренировались, но у наших техника была лучше. Поэтому силы оказались равными. Игра кончилась вничью — 5:5, причем три из пяти забил Альфонс. В глазах девочек он стал героем.

— Мы бы непременно победили, — утверждал Алька, — но разве это лед?

— Смотрите — поверху вода!

— Это каша, а не лед, — говорил своим Петерис. — Был бы мороз, мы бы им показали.

Как-то совсем незаметно вражда между обоими дворами утихла. Конечно, ребята Петериса завидовали Алькиной бригаде из-за штаба, из-за ружья, но больше всего из-за полковника. Но и соседские ребята имели свои преимущества. Двор у них был больше, на дворе — свой каток и дворничиха была куда покладистей.

Так как в штабе высмеивали всех, кто ругался, дрался, плевался, то ребята Петериса старались вести себя прилично. С ними, с Алькиными бригадниками, шутки плохи. Однажды даже Петерису и Сережке запретили приходить в штаб целую неделю.

С приближением весны все чаще заходил разговор о найденной лодке.

— Майгонис, ты обещал поговорить о парусе, — напоминали мальчику ребята.

— Сейчас есть свободное время, мы бы могли начать шить, — предложили девочки.

— Вот здорово будет! Подтянул парус и — айда! Грести не надо. Позвонить бы дяде Кришу: а то он еще забудет, что обещал помочь нам починить лодку. У него своих дел хватает.

— Алло, алло! — кричал в трубку Майгонис. — Дядя Криш? Мы хотим сшить парус для лодки, только не знаем, какой величины и как его шить.

— У вас еще лодки нет, так что рано говорить о парусах.

— Да вы же сами обещали помочь ее чинить!

— Я и не отказываюсь, но ведь еще зима. Нам теперь никак не удастся туда поехать. У вас уроки, у меня работа. Придет весна, наступят каникулы, тогда можно будет ездить чинить лодку. Успеем и лодку починить, и паруса сшить, — успокоил ребят дядя Криш.

— Все успеем да успеем! А летом дел и без того по горло, — не унимался Майгонис.


Март принес с собой веселые ручейки. Во дворах и улицах малыши пускали соломенные и бумажные кораблики, героически проводили свои суда через все пороги.

Ребята помогали дворничихе скалывать толстый слой льда на тротуаре.

Снег почернел, порыхлел и наконец совсем стаял. Только в самых темных закоулках двора он еще лежал серыми клиньями. Солнце расправилось и со снежной бабой. Сначала она потеряла сигару, потом нос и шляпу. Наконец и голова скатилась. А остальное ребята повалили сами: нельзя терпеть этакую уродину у своего штаба!

Пришла радостная весна.

Глава 8. Мечты сбываются, или собственное футбольное поле

До сих пор так и не выяснено, кому пришла в голову эта идея: бригадникам или мальчишкам Петериса. Но факт тот, что она появилась, и ребята обоих дворов решили приложить все силы, чтобы ее осуществить.

— Сперва, конечно, снесем забор. В нашем дворе будет футбольное поле, — прикидывал Петерис.

— Почему это в вашем?

— Потому что наш двор больше вашего, там меньше окон и дворничиха не так ругается.

— А на нашем посадим цветы и сирень, — обрадовались девочки. — У нас уже растет березка, есть красная смородина и яблони.

— Белье можно будет сушить на маленьком дворике, чтобы оно никому не мешало. — Мальчишки страстно ненавидели развешанное во дворе белье, — ведь именно из-за этих простыней, штанов и рубашек у них было столько неприятностей.

— В одном углу поставим столбик специально для Алькиного Эммануильчика, а то куда Альке водить его на прогулку? — пошутил Майгонис.

— Ты не зубоскаль! Марс теперь вовсе не Эммануильчик. Собака, правда, небольшая, но смелая. Чужой и не думай войти — подымет лай на всю квартиру. Я думаю, он скоро научится считать, как Лобзик из «Вити Малеева». Он тебе поможет задачки решать, — Алька горячо защищал своего воспитанника.

— Большая бригада у нас будет, если тот двор присоединится, — рассуждал Гунтис. — Тебе, Алька, понадобится помощник.

— Надо бы взять Петериса помощником, — заметил Алька.

— Меня? Куда мне, я, как вы, не умею, — отнекивался Петерис, но было видно, что ему по душе Алькино предложение.

— Ясно, Петериса в помощники! Петериса! — закричали ребята из соседнего двора.

— Все-таки нельзя так, надо посоветоваться с полковником, — решил Алька.

— Насчет объединения вы правы, давно бы так, — тотчас же согласился полковник. — А про сад — надо подумать. Вообще-то, мне кажется, тут нет ничего невозможного, ведь оба дома входят в одно домоуправление. Да, идея неплохая, только тебе придется самому говорить с управдомом.

— Мне? Почему мне?

— Так ведь ты — командир бригады.

— Она со мной и говорить не станет. — Алька был в этом твердо уверен.

— А ты скажи, что ты к ней по официальному делу, тогда ей придется разговаривать, — научил его Гунтис.

Планы были так заманчивы, что Алька решил рискнуть. Подумать только: собственное футбольное поле — играй, сколько влезет! Не съест же его управдомша!

Ребята обоих домов проводили Альку до конторы домоуправления. Алька немного потоптался у входа, потом собрался с духом и открыл дверь.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Добрый день, — сказал он вежливо.

Управдом что-то писала.

— Добрый день, — ответила она на приветствие и подняла голову. — Ах, это ты? Чего тебе надо?

— Я по официальному делу.

— По какому делу?

— По официальному.

— Так. Тогда прошу садиться.

— Мы, ребята, придумали, что надо снять забор между нашим и соседним домами. Все равно мы лазаем сквозь него, когда понадобится. Получится большой двор. Мы решили посадить цветы и устроить сад. На самой середине сделать фонтан — огромный, до самой крыши.

О футбольном поле Алька не посмел даже заикнуться.

— Цветы! — Управдом сердито блеснула очками. — В прошлом году я посадила цветы, а что из этого вышло?

— Теперь мы больше так не будем. Сами посадим, сами будем ухаживать. Ребят у нас много. Все будут работать, — Алька смело глядел управдому прямо в глаза, которые под стеклами очков казались огромными.

Управдом заколебалась. Это было бы не плохо — большой двор с красивым садом. Надо подумать.

— Сразу не могу тебе ответить. Зайди завтра утром, — сказала она Альке.

— Утром я в школе.

— Тогда послезавтра после обеда.

— Хорошо. Зайду. До свидания. — Облегченно вздохнул Алька и направился к дверям.

— Ну, как? — теребили командира ожидавшие на улице ребята. — Не ругалась? Не выгнала?

— Как будто согласилась. Обещала подумать.


В это время в конторе домоуправления происходил такой разговор:

— Чего только не выдумают пострелята! — удивлялся бухгалтер.

— Это, наверно, полковник Воробьев. Но мысль хорошая, правда? В нашем районе еще ни в одном доме нет такого сада. Про нас сразу бы все заговорили, — высказала свои соображения управдом. — Вот только как со средствами?

Бухгалтер полистал свои бумаги, что-то подсчитал и ответил:

— Для культурных нужд кое-какие суммы найдутся. Но каковы ребятишки-то наши, а? Цветочки им, деревья понадобились! На самом деле — волейбольная площадка, футбольное поле — вот о чём они хлопочут! А сами — ни слова об этом!

— Воробьев уже давно поговаривает о спортплощадке, — вспомнила управдом. — Как знать… Он так много рассказывает о наших мальчишках — уж и хорошие-то они, и послушные… Может, и правда? Этот их коновод вроде бы — ничего…

Потом она позвонила в райисполком и в трест зеленых насаждений.

Наш управдом — человек дела!

— Все не так просто, как вам, ребятам, кажется — объясняла она Альке на другой день. — Исполком отказывает в средствах. Дескать, дорого обойдется ваша затея, да и едва ли у нас что-нибудь получится.

Так иной раз в жизни бывает. Придумает человек что-нибудь новое, выступит с необычной, с толковой идеей, — и все бы хорошо, да тут вдруг появляется цепь препятствий: это, мол, не предусматривается по положению, для этого нет фондов и т. д. Целый ряд бюрократов посылает вас от одного к другому, и если у вас не хватит энергии бороться, хорошая идея пропадает и забывается.

Алькина бригада была убеждена в ценности своей идеи и поэтому не думала сдаваться.

— Ну и пусть не дают средств. Мы сами все устроим! — загорелся Алька.

— Куда вам! Тут нужны чернозем, машина, саженцы, цветочная рассада, не обойтись без архитектора, который бы начертил план сада, — управдом уже была готова на все махнуть рукой.

Алька отправился посоветоваться с остальными.

— Знаете что? Пойдем сами в исполком и все расскажем, — предложила Мара.

И что вы думаете? Они действительно пошли. Прямо к самому председателю райисполкома.

— У нас все так хорошо задумано, а тут один ваш дядька не разрешает. Говорит, нет денег и все равно у нас ничего не получится.

— Разве нам сад не нужен? Разве мы не хотим играть в мяч? Почему в новых домах есть и сады и все? Чем мы хуже? — Ребята, перебивая друг друга, спешили рассказать о своей беде.

Председатель рассмеялся.

— Ну, хорошо. Позвоним-ка этому «скупому дядьке».

Мальчики переглянулись.

Вошел невысокого роста человек с очками на носу.

— Товарищ Скалынь! Как же это вы так! Вот тут пришли товарищи, хотят устроить во дворе сад. Надо поддерживать хорошее начинание.

Скалынь подобострастно склонился перед начальником.

— Но, товарищ председатель, это нигде не предусмотрено. Еще никто не насаждал таких садов.

— Значит, они первые посадят.

— Товарищ председатель, это все зря. Они все равно все сломают и разорят.

Тут уж была задета честь всей бригады. Ребята рассердились не на шутку.

— Вы нас не знаете, а говорите. Мы — подшефная бригада самого полковника Воробьева, — гордо выпрямившись, заявил Алька.

Имя полковника Воробьева было известно председателю исполкома.

— Ну, хорошо, — сказал он ребятам. — Мы подумаем. Я уверен, что средства найдутся.

Скалынь поклонился с покорным видом и двинулся к дверям. На ходу он бросил на мальчишек недовольный взгляд.

Итак, вопрос был решен.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Архитектор нашелся свой.

— Зачем у нас длинный Янис?

— Какой это длинный Янис? — не поняла управдом.

— Янис Калнынь, мой двоюродный брат из 13-й квартиры, — объяснил Гунтис. — Он учится на архитектора, в этом году кончает. Он нам сделает план, какой захотим.

Тут появилось еще препятствие: управдом не могла достать машину, чтобы привезти чернозем. Встревоженные ребята сообщили полковнику. Полковник взял эту заботу на себя. Только покончили с одним, как появилась новая беда: не оказалось деревьев. Цветов и кустов в тресте сколько угодно, а деревьев нет. А что за сад без деревьев!

— Ничего. Сами добудем. Съездим в Шмерли и привезем оттуда, — решили ребята и поехали.

В Шмерли оказались одни только сосны, да и те большие. Такие не увезешь!

— Эх, вот бы нам танк! Отвез бы все запросто!

— Придумал, называется: танк! Кто нам его даст? Тут надо трактор с прицепом — вот что!

— На что это будет похоже — сосны во дворе? — у девочек нашлись свои возражения. — Нужны дубы, липы, березы. Но тут их нет. Ищи днем с огнем, — нет, да и только!

Наши садовники вернулись, повесив носы. Что делать? Неужели все разладится?

Тут неожиданно пришла помощь. У отца Янки оказалось знакомство в Тресте зеленых насаждений. Он кому-то там позвонил, и ему сразу же обещали дать деревца. Даже больше: пообещали прислать специалиста садовода.

Ребята долго спорили, как снести забор. Наконец решили: забрались на него всей ватагой и давай раскачивать. Раскачивали, раскачивали, пока не рухнули на землю вместе с забором.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Молодому архитектору они сказали:

— Мы тут уже все обдумали. В том углу, у кирпичной стены, будет футбольное поле и волейбольная площадка. Там нет окон и можно спокойно играть. Позади жестяного гаража будет место для сушки белья. Возле березы у нас есть песочница, там же надо сделать для малышей качели и гигантские шаги. На остальном участке будут цветы и деревья. В самом центре нарисуйте, пожалуйста, фонтан, большой фонтан.

— Вы все сами придумали?

— Конечно. А можно так?

— Можно, — ответил студент. — Только кто все это будет делать?

— Мы сами. Думаете, не сможем?

— Гм. Пожалуй и мы, «старшие дети», могли бы прийти вам на подмогу. Со всех домов наберется молодежи человек двадцать.

— Я думаю, возражений нет. Верно? — обратился Алька к своей бригаде.

Ребята в знак согласия кивнули.

— Вы позволите нам тоже играть в футбол и в волейбол?

— А как же!

Глава 9. Неприятный инцидент, или чуть-чуть все не расстроилось

Как это часто бывает, повод подвернулся совсем ничтожный. Майгонис был в плохом настроении: получил двойку и притом перед самыми майскими праздниками. Все время держался ничего себе, а тут… Надо же было, чтобы его вызвали именно сегодня! Майгонис запустил камнем в столб, уже врытый посреди двора: попадет — удастся исправить двойку, не попадет — не удастся.

Тут, откуда ни возьмись, во двор выскочил Марс. Майгонис вовсе не хотел этого, но камень как-то сам собой угодил собачонке в бок. Такому малышу много ли надо! Марс взвыл и растянулся на земле.

— Что ты наделал! Как тебе не стыдно! — Алька в ярости бросился на Майгониса. Майгонис не из тех, кто сдается. Началась схватка. Янка попытался было разнять драчунов, но Майгонис стукнул ему так, что тот не мог не дать сдачи.

— Дикари! Вы что? Бросьте! — кричал Гунтис, но вскоре и сам не выдержал. — Вовка, подержи блокнот и авторучку. Я им покажу драться!

Один за другим ввязывались в потасовку остальные ребята, так что пыль поднялась столбом. Мальчишки сбились в большой клубок, из которого то и дело высовывалась то чья-нибудь рука, то нога. Марс, опомнившись от удара, заливался лаем, стоя в стороне.

— Гляньте, гляньте, как паиньки дерутся! — хохотал Сережка.

Из всех окон высунулись встревоженные жильцы.

Такой потасовки давно не бывало.

Вовка отчаянно вопил в селектор отцу:

— Иди скорее, мальчишки дерутся!

Услышав тревожную весть, прибежала Ильза с санитарной сумкой.

Полковник явился в самый разгар боя. Он стоял, не произнося ни слова. Первым полковника заметил Гунтис, который в драке потерял очки и теперь их разыскивал. С минуту он, словно не веря своим глазам, таращился на полковника, потом смущенно отошел в сторону.

Затем полковника увидел Тонис и дернул Тедиса за ногу: Полковник!

Один за другим мальчишки выходили из боя.

Не сказав ни слова, полковник повернулся и ушел.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Все пропало! Футбол, и штаб, и сад! Полковник не простит. Никогда! — Алька был в отчаянии. — И все из-за тебя! — он сердито повернулся к Майгонису. — Нашел место, где кидаться камнями!

Майгонис потрогал рассеченную щеку, из которой сочилась кровь, и чуть не заплакал.

— Где это тебя так? — спросил доктор Аузинь, когда Альфонс притащил к нему Майгониса.

— Наткнулся на столб и разбил, — соврал Майгонис и покраснел. Ему теперь, так же как и всем, было очень стыдно.

— Вот вам и коллектив, вот вам и хорошие ребята, — говорила управдом полковнику. — То паиньки паиньками, а то вдруг выкинут штуку, так что рот разинешь.

— Что ж это за мальчишки, которые не дерутся? — защищал ребят полковник, но было видно, что вся эта история ему не очень нравится.


Есть вещи, о которых неприятно вспоминать. Например, если получишь в школе двойку, то дома иногда любят о ней поговорить долго и пространно. Ясное дело, в этом нет ничего приятного.

Недавняя драка во дворе тоже была темой неприятной, которую старшие всесторонне обсуждали, особенно в тех квартирах, где были тяжело пострадавшие, такие, как например Майгонис и Янка.

— Мы все же докажем полковнику и всем, что мы — стоящая бригада, — однажды сказал Алька, выразив общее мнение ребят. — И сад все-таки посадим, и футбольное поле устроим.

Глава 10. И все-таки собственное футбольное поле есть

Это были полные хлопот, но радостные дни. Возвратись из школы, ребята делали уроки и потом уж до самого вечера работали в саду.

— Кто бы мог подумать, что тут будет столько работы, — опершись на лопату, рассуждал Янка.

— А ты уж в кусты глядишь? — подтрунил над ним Тедис.

— Нет, что ты! — Янка поспешно поплевал на ладони (это он перенял от дяди Криша) и продолжал копать.

— Какие у тебя ногти! Просто ужас! — однажды вечером воскликнула мать Янки, поглядев на руки сына. На них были весьма заметные следы чернозема. Уничтожить их могло только тщательное мытье. Но разве сейчас до того!

— Да, чуть не забыл. Завтра после обеда надо ехать за деревцами и кустами. Звонили из треста, — сообщил отец Янки. — Машина прибудет около трех. Надо, чтобы туда поехали человек пять самых сильных ребят.

Янка тут же бросился к телефону и оповестил всю бригаду.

На другой день поднялся крик:

— Я поеду!

— Я!

— Ну нет, у меня мускулы побольше твоих!

— Смирно! Поедут только пятеро. Майгонис, Петерис, Тедис, Тонис, — приготовьтесь. Пятый — я, — распорядился Алька. — Остальным срочно собрать лопаты и выкопать ямы для деревьев! Гунтис! Ты будешь руководить и смотри, чтобы копали там, где указано по плану. А то задаст нам Янис Калнынь.

Пятеро счастливцев уехали, а остальные взялись за работу.

— Так это здесь будет новый парк? — отвлек ребят от работы маленький старичок с белой бородкой.

— Не парк, а сад, — поправил его Гунтис.

— А это ямы для деревьев?

— Для деревьев, дедушка.

— Великоваты ямы-то. Каких великанов вы тут надумали сажать?

— Чего он пристал к нам? Шел бы своей дорогой, — заворчал Сережка.

Но старичок снял пиджак, аккуратно его свернул и положил на камень.

— Придется помочь вам. Меня сюда прислали.

— Значит, вы ученый садовод? — поинтересовался Гунтис.

— Ученый, не ученый, а садовод.

Старик достал из сумки фунтик и высыпал из него на ладонь мелкие семена.

— Где тут у вас плац для мячиков?

Ребята показали.

— Пусть девочки граблями хорошенько разрыхлят землю и польют как следует. Посеем вот эти семена, вырастет у нас травушка-муравушка. Вы ее поливайте прилежно, обкашивайте. Можно хоть плясать на зеленом ковре.

Громко гудя, во двор въехали два грузовика с деревьями.

— Они же маленькие! Хворостинки какие-то! — разочарованно протянул Вовка.

— А тебе подавай большие деревья, да чтобы сразу и с листьями? Ничего, они вырастут, оденутся листвой, — улыбаясь, ответил садовник.

— Да, а как же на площади Коммунаров? Там сажали большие деревья. Папа говорил, их привезли с корнями и посадили в огромные ямы, — не сдавался Вовка.

Видя, как стараются дети, во двор вышли и взрослые.

Дядя Криш поплевал на ладони, взял лопату и, будто играя, стал копать яму за ямой. Вовка стоял рядом и, разинув рот, наблюдал, как ходят выпуклые мускулы на руках дяди Криша.

Мать Альки, тёть-Силинь и мать Гунтиса помогли сажать деревья, кусты, цветы. Девочки подносили воду. А бабушка Заринь поливала из своей маленькой лейки.

Пришла нарядная Янкина мать и принесла целую корзину рассады гвоздики.

— Гвоздика — это, знаете ли, мои любимые цветы, — сообщила она.

— Хорошо, хорошо, спасибо? Сажайте ее вон на ту клумбу, — указала тёть-Силинь.

— Я — сажать?! — переспросила мать Янки и посмотрела на свои холеные руки. Но больше она ничего не сказала, а пошла и посадила рассаду, да еще полила ее водой.

Когда много работы, время летит точно на крыльях ветра.

— День короток, понимаете? — жаловался Майгонис. — То школа, то уроки, то красить скамейки в новом саду. Глядишь — тут уж и вечер подошел.

Однако ребята твердо решили закончить все к майским праздникам. Приближались экзамены в школе, которые для многих, как например для Альки, Гунтиса и близнецов, были первыми в жизни. Кроме того, у ребят были свои, как выражался Гунтис, «общественные обязанности». Заключались они вот в чем.

Частенько отворялось какое-нибудь окно и одна из матерей кричала Майгонису, Альке или еще кому-нибудь из ребят:

— Будь добр, принеси мне два батона с изюмом, — и подавала деньги.

Тот, к кому обращались, стряхивал с себя песок и стрелой летел в булочную.

Подобные услуги были для ребят делом чести. Давно миновало то время, когда их называли озорниками и хулиганами.

Бабушке Заринь никогда больше не приходилось самой спускаться в подвал за дровами. Ребята доставляли ей хлеб, молоко и другие продукты. Когда зимой однажды она заболела, девочки готовили ей еду и убирали комнату. К бабушке Заринь особенно крепко привязались малыши, потому что она знала много прекрасных сказок.

Однажды, когда сад уже был посажен, футбольное поле устроено и оставалось доделать лишь кое-какие мелочи, к Альке прибежала сильно расстроенная тёть-Силинь.

— Конец вашему саду и футбольному полю.

— Как «конец»? — не понял Алька.

— Вот так. Один из исполкома разрешил там построить гаражи, целых четыре штуки. Молодой Тимофеев уже возит материалы.

— Не может быть! — Алька одним махом скатился по лестнице.

И верно! Посередине футбольного поля стоял грузовик, и из него как раз выгружали доски. Зеленая, только что взошедшая травка была затоптана, площадка вся в бороздах от автомобильных колес.

— А мы так ровняли, ухаживали за ней, поливали. — На глазах у Лары стояли слезы.

Алька бросился к селектору.

— Наш сад разоряют! — От волнения он кричал во весь голос.

— Что ты выдумываешь! Кто разоряет? Говори толком, — откликнулись со всех сторон.

— Сейчас же всем собраться на большом дворе! — выкрикнул Алька и бросил трубку.

Вскоре возле досок собрались почти все ребята. Туда же пришли мать Альки, мать Янки, дядя Криш и другие взрослые.

В эту минуту во двор въехала еще одна машина и направилась прямо туда, где росли гвозди́ки, посаженные матерью Янки.

— Куда вы едете? Разве не видите — там цветы и кустики! — закричали все.

— Нам-то что? Как велели, так и делаем. Здесь нам отвели место под гараж. — Из кабины вылез Тимофеев.

— Как же так? — вступилась Алькина мать. — Ребята старались, мы все им помогали, а теперь вдруг — гараж! Так нельзя.

— Ну, что ж, там, наверно, знают, что делают. Могу показать разрешение. — Тимофеев вытащил из кармана какую-то бумагу. — Пожалуйста, посмотрите.

Дядя Криш взял бумагу и громко прочитал:

— Настоящим разрешается гражданину Тимофееву Ф. М. строить гараж во дворе дома № 44. Подписал начальник коммунального отдела. Подпись, правда, не разобрать, но печать есть.

— Но остальные трое вовсе не живут в нашем доме, — воскликнул Петерис.

— Ну так это тройное свинство, — не удержался Майгонис. — Сами сперва разрешают, а потом заваривают такую кашу!

— Тише, ребята! Криком не поможешь. Поговорим с управдомом и полковником, тогда будет видно, что делать, — успокаивал детей дядя Криш. — А вам, гражданин, советую пока не спешить с постройкой гаража. И другим это передайте.


— Это дело рук Скалыня, он всегда так, не посоветовавшись с нами. — Управдом тоже рассердилась. Да и как не сердиться — домоуправление вложило в сад немалые средства.

— Надо идти к самому председателю райисполкома. Вот сейчас же и отправлюсь, пока не поздно.

Вся бригада провожала управдома до райисполкома, но вместе с нею вошли туда только Алька и Гунтис.

— Председатель в отпуске. Принимает его заместитель, — сказала секретарь.

— Ладно, поговорим с заместителем.

— Прошу. Вы по какому делу? — заносчиво выпятив узкую грудь, еле шевеля губами, спросил заместитель.

У Альки упало сердце — это оказался никто иной, как Скалынь, тот самый Скалынь, который не хотел давать денег на устройство сада.

— Почему вы разрешили строить в нашем дворе гаражи? — спросила управдом. — Мы там уже разбили сад.

— Я еще тогда предостерегал вас от глупостей. Сад, видите ли! Кому он нужен? Людям некуда девать транспортные средства. Я ничем не могу вам помочь. Вы сами необдуманно истратили денежки. Теперь кусайте локти.

— Нам председатель разрешил, — вмешался Алька.

— А у вас есть письменное разрешение?

Нет, письменного разрешения у них не было.

— Так не о чем нам с вами и разговаривать. Я про сад ничего знать не знаю, а человеку нужен гараж. Ясно?

Скалынь встал, давая понять, что разговор окончен.

— Но ведь остальные трое не живут в нашем домохозяйстве, — не сдавалась управдом.

— Это не имеет значения. Они живут в нашем районе, — высокомерно заявил Скалынь и крикнул: — Секретарь, просите следующего!

Вечером во дворе собрались все, кто участвовал в посадке сада.

— Иначе, видно, не обойтись, придется искать самого председателя, — решили ребята.

— Я уж справлялся: он уехал лечиться в Кемери, — грустно сказал Алька.

— Тогда ничего не выйдет, — Янка горестно поник головой. — А мы-то думали, что к 1 Мая все будет готово.

— Кемери — это ничего. Туда идет электричка. Хорошо, что не в Сочи укатил, тогда действительно была бы неприятность, — не унывал Петерис. — Мы в воскресенье раз-два съездим и поговорим.

— Это ты толково придумал, Петерис, — Алька хлопнул его по плечу.

— Я поеду с вами. Что он воображает, этот бюрократ Скалынь? — возмутилась управдом.


Когда председатель исполкома вернулся в палату после грязевой ванны, санитарная сестра ему сказала:

— К вам гости.

— Пожалуйста, пригласите их.

— Но там целый класс, вместе с учительницей.

— Не может быть! Я сейчас сам выйду.

Председатель сразу узнал Альку.

— Привет, герои! Что у вас стряслось?

Все разом закричали так, что председателю пришлось их остановить:

— Тише! Тут ведь санаторий, кричать запрещается. Выйдем в парк, там вы мне все расскажете. Только — чур! Говорить по очереди.

В прекрасном Кемерском парке они уселись на скамью, и управдом все подробно рассказала председателю.

— К сожалению, мне сейчас трудно вам помочь, — председатель развел руками. — Сами видите: лечу больную ногу. Поговорите-ка еще раз с моим заместителем.

— Нет смысла с ним разговаривать. Он нам уже показал фигу, — ребята безнадежно махнули рукой.

— Ничего не поделаешь. Сейчас все решает он. — В глазах председателя вспыхнули лукавые искорки.

— Товарищ председатель, на нашем проекте есть ваша подпись и печать, — вдруг спохватился Гунтис.

— Ну, если уж подпись и печать, так это официальный документ. Что с вами поделаешь, придется вмешаться.

— Пожалуйста, мы очень вас просим! Нам так хочется свое футбольное поле, — просили мальчики.

— И цветы и деревья, — добавили девочки.

— Договорились, поезжайте спокойно домой, я позвоню товарищу Скалыню по телефону.

— Товарищ председатель, но ведь он опять скажет, что это не в письменной форме, — с этими словами Гунтис подал блокнот и ручку.

Улыбнувшись, председатель взял блокнот и написал:

«Товарищ Скалынь! Разбивка сада во дворах домов № 44 и 46, как вам известно, произошла с моего согласия. Об этом было специальное решение исполкома. Прошу отнестить к нему с уважением. Жильцу Тимофееву следует отвести место для гаража в каком-нибудь другом дворе, а остальным троим — по месту их жительства».

Потом он сложил записку и передал ее управдому.

— Передайте это товарищу Скалыню.

— Но вы, пожалуйста, на всякий случай позвоните еще ему по телефону, — попросила она.

Затем все попрощались и пошли на вокзал.


— Ну, какое же при этом у него было лицо? — на другой день спрашивал дядя Криш у управдома, когда она вернулась из исполкома.

— Рычал и все говорил, что мы рано радуемся. Дескать, смеется тот, кто смеется последний.

Скоро председатель исполкома вернулся из отпуска и Скалынь стал не опасен. Для гаража Тимофеева нашлось место рядом с гаражом Янкиного отца.

— Теперь тащи доски и кирпичи через весь двор, — ворчал Тимофеев. — Не могли сразу указать это место.

— Ничего, дяденька, мы поможем, — пообещали ребята и действительно помогли.

Благоустройство двора продолжалось.


Ребята прямо-таки разрывались на части. Вечерами, когда темнело и в саду уже нельзя было работать, они забирались в штаб и там что-то в тайне подготавливали. Даже полковнику и дяде Кришу ничего об этом не было известно.

Наконец сад был посажен и на березках уже начали распускаться крохотные зеленые листочки. Вот только фонтана не было — управдом вычеркнула его из проекта: мол, денег на фонтан не хватает. Но пока можно было обойтись и без фонтана.

Футбольное поле было обведено полосой из белого песка. В обоих концах его стояли настоящие ворота. Рядом, на волейбольной площадке, были врыты столбы для сетки.

Малышам устроили качели и долгожданные «гигантские шаги».

30 апреля возле всех парадных появились большие плакаты с таким текстом:

!!!Внимание!!!

Все жильцы приглашаются 1 мая сего года в 17.00 на

ОТКРЫТИЕ САДА

Программа:

1) Официальная часть

2) Концерт самодеятельности (участвует отличник музыкальной школы Альфонс Аузинь и другие).

После концерта танцы и игры.

Вход свободный.

— Ишь, чего надумали! Где это у них сад? — удивился кто-то из жильцов.

— Разве вы не знаете? На большом дворе. Почти целый месяц трудились — деревья сажали, площадку для малышей оборудовали, — рассказывали другие жильцы.

Первого мая после обеда двор был полон народа.

— Вот ведь молодцы — ребятишки! В наше время детвора только и знала без дела болтаться да безобразничать. Отец не выпускал из рук розгу. А эти! Глядите, чего понаделали! — всем рассказывала злыдня Шульц, та самая, что раньше ненавидела детей.

— А моя Танечка теперь все в садике. На качелях качается, лазает по лестницам. На улицу больше не бегает, — радовалась мать Тани.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Ровно в 17.00 появился Вовка. Он был в своем нарядном костюме — в матроске. На плече висел сияющий горн на красной ленте (эту ленту принесла из дому Ильза и сама привязала ее).

Вовка вскинул горн и трижды громко прогорнил. Зазвучал марш, и в молодой парк вошли колонной наши мальчики и девочки. На многих была пионерская форма — белая блуза и алый галстук, остальные тоже нарядились по-праздничному. В хвосте семенили малыши, старавшиеся идти в ногу со старшими. У всех на головах были пилотки, да не бумажные, а самые настоящие.

— Полковник подарил, — шепнул дядя Криш доктору Аузиню.

Алька отдал салют и попросил управдома открыть новый сад.

— Еще прошлой осенью я хотела сдать вот этих самых ребят в милицию: ко мне поступали на них жалобы одна за другой. Да вы сами помните, как у нас тут было. Но теперь пора забыть прошлое.

Этот сад был задуман самими ребятами и, можно сказать, их руками возделан. Дети вырастут и разойдутся кто куда, а тут будут собираться жильцы отдохнуть, посидеть. Всем будет хорошо. Этот сад — один из первых дворовых садов в нашем городе. Давно уже надо было снести все хлевушки и заборы, которые разделяли дома и зря занимали место. Наши ребятишки придумали и сделали хорошее дело, и у них, я надеюсь, будет немало последователей. От имени домоуправления спасибо вам, ребята!

Управдом пожала изумленному Альке руку и подала новый волейбольный мяч. Все зааплодировали. Алька был страшно смущен.

После управдома слово взял будущий архитектор Янис Калнынь, который ныне носил громкое название «бригадира молодежной бригады».

— Интересно, что там у него в пакете под мышкой? — Майгонис ткнул локтем Гунтиса. Тот тоже ничего не знал об этом.

— Нам, молодежи, очень понравилась выдумка ребят. Да и не только понравилась. Дело в том, что и нам будет своя корысть от нового сада, и особенно от спортивной площадки. Но чтобы был полный комплект оборудования, дарю это. — Янис подал Альке и Петерису свой пакет.

— Волейбольная сетка! — От неожиданной радости у ребят захватило дух.

— Кроме того, вызываем вашу команду уже сегодня на первое соревнование, — закончил Янис.

— Вызов принят! — сказал Майгонис, и тут раздались такие аплодисменты, что остановить их было невозможно.

Вовка снова трижды протрубил, и Мара громким голосом, так, чтобы всем было слышно, сказала:

— Начинаем самодеятельный концерт. Первым выступает воспитанник музыкальной школы Альфонс Аузинь. Он сыграет «Меланхолический вальс» Эмиля Дарзиня.

Альфонс выступил вперед и поклонился, совсем так, как это делают артисты. Настроив скрипку, он заиграл. Все замерли. Только Мара от восхищения подтолкнула локтем Лару. Зато, когда Альфонс кончил, раздались такие «браво» и «бис», что Мара никак не могла их унять.

Наконец Мара смогла объявить второй номер:

— Марш, посвященный бригаде нашего двора. Композитор Альфонс Аузинь.

Надо сказать, что этот сюрприз Альфонс готовил в большой тайне. Вот почему поднялась такая буря аплодисментов, что Альфонс долго не мог, так сказать, «взять слово».

Потом все ребята хором спели «Пионерскую спортивную». Всех удивил неожиданно проявившийся талант у Сережи и Майгониса — они сплясали «Яблочко». По требованию зрителей им пришлось повторить пляску.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Концерт вышел большой. Ребята выступали поодиночке и все вместе. Последним выступил с декламацией Вовка.

— Собьется! Спорим, что собьется! Так же как в тот раз, — шепнул Янка Тедису. Но он ошибся: Вовка прочитал стихотворение без запинки.

— Внимание, внимание! — объявила Мара. — Программа окончена. Перерыв десять минут. Прошу не расходиться, потому что сейчас начнутся игры и танцы.

Жильцы осмотрели сад.

— Эти гвоздики я посадила своими руками, — не без гордости рассказывала мать Янки.

К самой многолюдной группе, в центре которой находились полковник и дядя Криш, подошла управдом.

— Вы, товарищ полковник, победили. Помните наш разговор осенью в домоуправлении. Из «разбойников» вышел хороший, организованный детский коллектив. Теперь я знаю, что делать и в других домах моего домоуправления.

Возле штаба собрались герои нашей повести.

— Хороший сегодня день, верно? — выразил общую мысль Петерис.

— Все-таки мы устроили сад и спортплощадку. А папа говорил, что у нас ничего не получится, — важничал Тедис.

— Устроить-то устроили, только нам еще много чего надо, — Гунтиса не удовлетворяло достигнутое. — Я тут кое-что записал. — Он вытащил неизменный свой блокнот и прочитал: — Установить: а) турник, б) брусья.

— И канат для лазанья! — дополнил Майгонис.

— Надо место для прыжков, стойки для прыжков в высоту.

— Куда ты подевался, Альфонс? Мы хотим танцевать. — Мара подала Альфонсу аккордеон.

— Алька, покачай нас, — попросили Таня и другие малыши.

Начались веселые игры и танцы.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Стоял чудесный первомайский вечер. Над городом развевались праздничные флаги.

Всем было хорошо и радостно, и не хотелось возвращаться в дом.

Послесловие

В штабе собрались ребята из обоих домов. Даже Сережа пришел. Я прочитала им рассказ от начала до конца. Тогда Гунтис сказал:

— На этом нельзя кончать. Надо послесловие. Это будет очень солидно.

Остальные с ним согласились.

— А какое у этого рассказа будет название? — спросил Алька.

— Вот все никак не придумаю!

— Я знаю: «Алькина бригада, ее радости и горести», — предложил Гунтис.

— Не годится. Это вроде как в сказочке для детишек — «Радости и горести маленькой Даце». Надо что-нибудь такое… такое… Например: «46-я бригада», — придумал Петерис.

Но Вовка подошел и потянул меня за полу жакета.

— Тетенька, назовите рассказ «Ребята с нашего двора».

На том и порешили.

— А картинки там будут?

— Нет, — ответила я. — Я не умею рисовать. У меня в школе по рисованию была тройка.

— Это ничего, — вмешался Альфонс. — Я попрошу своего дядю. Он хорошо рисует! У него картин — полная комната.

— Можно бы еще написать, как мы проведем лето, — предложил Гунтис. — Скоро каникулы. Одни уедут в деревню, другие в лагеря. Но некоторые останутся в городе. А наша лодка! Самое лучшее теперь только начнется.

— Ну, это уж будет другой рассказ, — возразила я. — Купите толстую тетрадь и все хорошенько записывайте: как будете ремонтировать лодку, как будете рыбачить — вообще, как будете отдыхать.

— Это дело Гунтиса.

Гунтис вытащил блокнот и записал:

«1. Купить тетрадь.

2. Писать дневник».

— Про плевание можно бы и не писать, — заметил Майгонис.

— Но ты ведь плевался?

— Мало ли что! Теперь я не плююсь.

— И про то, что я плакал, тоже вычеркните, — попросил Янка. — Еще подумают, что я пискля.

— Я думаю, ничего не надо вычеркивать, если это правда. К тому же все знают, что ты славный парень, — решил Гунтис.

— А про управдомского кота вы все-таки выдумали! Ведь у нее такса, а кота вовсе нет.

— Ну так что же? — возразила я. — У барышни Берзинь тоже была собачка, тогда в рассказе было бы две собачки и ни одной кошки. Я очень люблю кошек.

— Зато про поход и про штаб — все точно.

— И спортплощадку мы сделали, и сад посадили. Кто не верит, пусть придет и посмотрит, — пригласил Алька. — Мы из ружья дадим пострелять, и на качелях покачаться, и в футбол сыграть.

Вот это было лето!

Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Первое предисловие (только для тех, кто не читал повести «Ребята нашего двора»)

Значит, вы не читали эту повесть, ребята? Невелика беда. Я в нескольких словах расскажу вам самое главное, и вам все станет ясно. Зато вы сможете погонять мяч во дворе, вместо того чтобы сидеть над книгой.

Дело было так: в большом доме на одной из рижских улиц (адрес я нарочно утаю) жили ребята. Они играли в футбол, в прятки, горелки и другие игры — словом, были похожи на ребят любого другого рижского двора. Иногда у них бывали стычки с соседними мальчишками, а иной раз и с жильцами своего дома.

— Я требую по всей строгости наказать эту банду дикарей. Отправить в милицию, отдать под суд! — заявила управдому жилица Шульце, которая терпеть не могла ребят. — Подумать только, что вытворяют эти пираты — то белье перепачкают своим мячом, то разбросают дрова, запирают девочек в подвал!

— А моему котенку защемили хвост мышеловкой, — припомнила управдом.

— Взрослые иногда любят из мухи делать слона, — прослышав об этом разговоре, надул губы Алька, признанный атаман и заводила.

— И вообще, что важнее, я вас спрашиваю, футбол или какое-то там Шульцихино белье? — возмутился Майгонис, лучший футболист, но самый плохой ученик из ребят этого двора.

Когда дело дошло до скандала, пришлось вмешаться полковнику Воробьеву и дяде Кришу. Они организовали экскурсию в приморский поселок Юрмалциемс, где раскопали засыпанную песком лодку. Ребята сами оборудовали свой штаб, озеленили двор, соорудили футбольную площадку — одним словом, сделали уйму хороших дел. И теперь уже никто не обзывал их дикарями и пиратами.

Вот вкратце и все. А если вам хочется подробнее узнать эту историю, вам остается только взять книжку и самим прочитать «Ребята нашего двора».

Второе предисловие, в котором говорится о том, как появилась на свет эта повесть

Прошлой осенью ко мне явилась ребячья делегация.

— Вот вам, пожалуйста, — Гунтис важно протянул мне толстую тетрадь. — Напишите про это лето новую книгу.

Я полистала тетрадь. Да, Гунтис сдержал слово — он аккуратно записал все самые важные события этого лета. Вначале записи были очень подробные, потом все короче и короче. Так, например, 11 августа он отметил: «Янка поймал ящерицу и сунул Маре за шиворот. Мара до смерти испугалась, а Лара за это отлупила Янку». 20 августа запись была еще короче: «Работаем».

— На этот раз, пожалуй, из повести ничего не выйдет, — отвечала я, — у меня сейчас много работы.

— Тетя, — выступил вперед маленький Вовка, — ну возьмите у Гунтиса эту тетрадь и просто перепишите! Только запятые поставьте, где надо.

— Думаешь, я сам не знаю, где запятые ставить? — обиделся Гунтис.

— Мы вам все до капельки расскажем, вам только записать останется, — уговаривал меня Алька.

— А расскажете про то, как мы ночью без разрешения ходили купаться? — не утерпела Мара.

Майгонис наступил ей на ногу.

— Такие пустяки никого не интересуют. И вообще, если все писать, так получится толстенная книга. Ни один мальчишка ее читать не станет.

— Так по-твоему выходит, что все толстые книги скучные?

— Нет, зачем, — смущенно признался Майгонис, — например «Граф Монте-Кристо» не скучная. А в другой книжке под конец забудешь, про что говорилось в начале.

— Майгонис прав, — поддержала я, — надо описать только самые интересные события лета.

— Вы так говорите только затем, чтобы писать пришлось поменьше, — сразу же догадался Гунтис. — Я за то, чтобы рассказать все по порядку, начиная с первого дня и кончая большим костром.

После долгих и горячих споров взяли верх все-таки мы с Майгонисом.

И вот я сижу за письменным столом. Передо мной целая горка белой бумаги. Самое трудное — начать, вы это сами знаете. Поэтому название лучше придумаю ближе к концу, там виднее будет.

Но одно мне ясно: записки из дневника Гунтиса мы сфотографируем и поместим в книгу точно в таком виде, как они выглядят в тетради.

Глава 1. Янка бунтует


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Все началось с того, что однажды вечером Янка заявил родителям:

— Я с вами в Майори не поеду. Живите там сами, если хотите.

— Вот это новость! А нельзя ли узнать, почему?

Отец удивленно уставился на сына поверх газеты.

— Мне и во дворе хорошо. Мы будем играть в футбол, ты ведь знаешь — я вратарь. А по воскресеньям вместе с полковником и дядей Кришем будем ездить на взморье, построим там лодку, будем рыбу ловить.

— Распустили мальчишку, скоро на голову сядет! — вспылила мать. — Чем тебе в Майори плохо? Салмини живут рядом, будешь дружить с Леонтиной.

— С этой воображалой, с этой тощей воблой? Очень надо!

— Янка! — повысил голос отец.

— Да, тебе хорошо говорить! А мне мучиться, как прошлое лето, — начал всхлипывать Янка. Это был испытанный прием. — Напялили на меня полосатую пижаму, как у арестанта, и давай командовать — загорать по часам, купаться по часам. Не успеешь в море как следует окунуться, сразу гонят из воды. Я уже не маленький.

— Да не реви ты, не реви, взрослый человек! — Отец не выносил слез.

— Почему бы нам не поехать в Юрмалциемс? — вдруг осенило Янку. — Там не хуже, чем в Майори, — есть море, река и сосны.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Юрмалциемс, Юрмалциемс… — пытался припомнить отец. — А не туда ли мы ездили прошлой осенью на экскурсию?

— Ну как же, папа, помнишь — вот было бы здорово! А сколько там рыбы! — Янка с надеждой взглянул на отца. — Ты бы ловил на спиннинг.

— М-да, — буркнул отец, потирая переносицу. А это верный признак того, что он что-то обдумывает.

Целую неделю Янка был в состоянии войны с матерью. На сей раз он твердо решил не сдаваться. Чтобы он водился с какой-то девчонкой Леонтиной, которая только и знает, что пеленать своих кукол! Войдет в море по щиколотку, завизжит и бегом обратно. Нет, ни за что!


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

В субботу вечером отец неожиданно сам завел разговор:

— Интересно, как там, в Юрмалциемсе, поживает старый морской волк Мартин Гоба? Надо бы завтра съездить в гости, побалакать.

Янкину мать отнюдь не привело в восторг предложение мужа. Зато в Янке отцовы слова заронили надежду сменить скучное житье в Майори на интересное лето в Юрмалциемсе. Тогда хоть по воскресеньям он сможет играть с ребятами.

В выходной день они втроем сели в «Москвич» и скоро приехали в Юрмалциемс. Председатель сельсовета Мартин Гоба очень радушно встретил нежданных гостей. А узнав, что привело их сюда, задумался. Лет двадцать тому назад здесь была глухая окраина. Найти тут комнату было сущим пустяком. А сейчас рыболовецкий колхоз живет зажиточней с каждым днем. Рабочие приезжают даже из Риги. Поэтому все углы забиты до отказа.

— Я же говорила, что ничего у нас тут не выйдет, — с облегчением вздохнула Янкина мать. — Надо ехать в Майори, там дело верное.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Стоп, стоп, зачем же сразу бросаться в панику. — Гоба задумчиво теребил свою рыжеватую бороду. — Может, удастся что-нибудь придумать.

— Хотя бы малюсенькую комнатушку. Нам много не надо, — не утерпел Янка.

— Не вмешивайся, когда взрослые разговаривают! — Мать толкнула его локтем в бок.

— Вы не боитесь призраков? — вдруг обратился Гоба к Янкиной матери. Та недоуменно взглянула на улыбающегося председателя сельсовета и пожала плечами.

— Ну, тогда и дело с концом, пойдемте со мной! — предложил Гоба. — Такой дачи вы в жизни не видели.

Асфальтовое шоссе стальной лентой вьется через рабочий поселок и уходит вдаль, словно бусы нанизывая на себя одно селение за другим. По обеим сторонам дороги стоят хутора рыбаков, ветхие, покосившиеся от времени, будто вросшие в землю. А в самом центре поселка, нацепив на голову красную шляпу из черепицы, высится большой трехэтажный дом.

— Раньше он принадлежал богатому рыботорговцу Кисису, — пояснил Гоба. — Вот уж кто попил людской кровушки! А сейчас здесь чего только нет — магазин, булочная, почта, милиция, правление колхоза и даже парикмахер примостился. Как сельди в бочке.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Председатель и гости дошли до реки и свернули направо. На опушке леса им открылось красивое, еще не достроенное здание с пустыми проемами окон и дверей.

— Это наш новый клуб, — похвалился Гоба. — И доделать-то осталось всего-ничего, а никак кончить не можем. Людей не хватает. Все рвутся в море, там можно больше заработать. Но ничего, непременно закончим, тогда и у нас будет свое кино и театр не хуже, чем в Риге.

Дорога свернула в густой сосновый бор.

Обогнав взрослых, Янка первый увидел дачу, и глаза у него заблестели от радости. Он никогда не видал ничего подобного. Каждый угол дома украшали башенки, будто специально созданные для наблюдения. С одной стороны была пристроена веранда, а над нею балкон. Не дожидаясь остальных, Янка припустился бегом.

— Сразу видно, что у этого барина денег было больше, чем здравого смысла, — усмехнулся Янкин отец, окинув взглядом виллу барона Хазенфуса. — Нормальный человек с такими выкрутасами строить не станет.

Снаружи дом выглядел вполне прилично, зато внутри открывалась неприглядная картина: пол местами прогнил, стекла выбиты.

— Па-ап, как мне тут нравится! — От избытка чувств Янка повис у отца на шее. — Река совсем рядом, ты можешь хоть каждый день ловить на спиннинг. И море близко, я уже сбегал поглядел.

— Гм, — Янкин отец тер переносицу. — А рыба в твоей реке водится?

— Еще какая! — подтвердил Гоба. — Прошлым летом один дядя вытянул пудовую щуку. Не видал бы своими глазами, ей-богу, не поверил.

— Место для отдыха действительно уж на что лучше, — довольный, согласился Янкин отец, — лес, река, море.

— Ну, так за чем дело стало? Если нравится, бери. Заключим договор на десять лет, тогда и ремонт окупится. Лесоматериалы добудем на месте.

— Нет уж, я не позволю на десять лет похоронить себя в такой дыре, — энергично запротестовала Янкина мать. — Ни одного дома поблизости, кругом ни души, словом перекинуться не с кем. Здесь и говорить разучишься!

Так ничего толком и не решив, поехали домой. Настоящая буря разразилась за ужином. Про Юрмалциемс, про этот медвежий угол мать не хотела и слышать. Янка столь же категорично заявил, что его в Майори и силком не затащишь, он просто убежит из дому, и расплакался. Отец тщетно пытался успокоить то жену, то сына.

Янку прогнали спать, но он еще долго не мог успокоиться. Ночью мальчика мучили кошмары: Леонтина разложила всех своих кукол на пляже и Янка должен был их нянчить, а Майгонис, Алька и другие ребята стояли вокруг и потешались над ним.

Глава 2. Быть или не быть?


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Девочки, посмотрите, у нашего Янки опять красные глаза! — засмеялась Лара, увидав Янку на другое утро. — Чего это ты нюни распустил? Мама в кино не пускает?

— Ну и ладно, плакал, — совершенно неожиданно признался Янка, — и еще буду плакать, если понадобится.

— Вот так мужчина! — прыснула Мара.

— Если бы вы видели тот дом, вы бы так не говорили, — тяжело вздохнул Янка и рассказал все по порядку.

С минуту стояла тишина.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— А ведь правда здорово, если бы ты там поселился, — первым высказался Алька. — Мы все равно по воскресеньям туда ездить будем — тогда нам и дождь нипочем, есть где переждать.

— А какие там рыбины ловятся! — не удержался Янка. — Прямо пудовые.

— Что это значит — пудовые? — не понял Вовка.

— Пуд — это лягушка с длинными усами, — пошутил Алька.

— Не обманывай малышей. Пуд — это древняя мера веса — шестнадцать килограммов, — объяснил Гунтис.

— Ох, уж эти мне охотничьи рассказы! — вздохнул Майгонис.

— А вообще-то всем нам неплохо бы переехать в Юрмалциемс. Подумаешь, дачи нет! Построил шалаш из сосновых веток и живи припеваючи.

— Хоть целый день на лодке катайся, купайся, уди рыбу!

— Правильно. Тогда бы мы лодку в два счета починили. А если только по воскресеньям — так мы до осени прокопаемся, — поддержали Майгониса близнецы.

— Построили бы там летний лагерь, — мечтательно сказал кто-то.

— Поговори еще раз с отцом, — подбивал Гунтис Янку.

— Отец говорит, там нужен основательный ремонт, это влетит в копеечку. А мама и слушать не хочет, — отвечал Янка.

— А если нам всей бригадой дружно приналечь? — предложила Мара. — Надо поговорить с полковником и дядей Кришем, может они что-нибудь посоветуют.

— И с управдомшей. У нее государственный ум. — С того времени, как управляющая домами подарила ребятам волейбольный мяч и сетку, Алька питал к ней большое уважение.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Назавтра Алька и Гунтис пошли в домоуправление.

— Какой еще летний лагерь? — не сразу поняла управляющая. — А чего вам здесь не хватает? Играйте в волейбол сколько душе угодно.

— Разрешите, мы вам объясним все по порядку, — Гунтис раскрыл записную книжку.

Управляющая кивнула. Гунтис набрал в легкие побольше воздуха.

— Во-первых, научно доказано, что в большом городе человек каждый раз вдыхает с воздухом несколько миллионов вредных микробов, которые разрушают человеческий организм. А за городом, особенно в тех местах, где много сосен, как например в Юрмалциемсе, в воздухе почти нет вредных микробов, и организм человека крепнет. Во-вторых, пребывание на свежем воздухе, солнце, ветер и вода — а в Юрмалциемсе всего этого хоть отбавляй — закаляет человеческий организм, делает его невосприимчивым к болезням и кроме того…

— Хватит, хватит! — смеясь перебила Гунтиса управляющая. — Алька, объясни-ка ты в двух словах, что вы опять задумали.

Гунтис, надувшись, закрыл блокнот. Так и не дали зачитать самые главные аргументы.

Алька рассказал, что знал, про дачу Хазенфуса.

— Мы очень просим поддержать нашу идею, — перебил его Гунтис. — Обещаем привести дом в полный порядок. Вы знаете, у нас уже накопился большой опыт: белить мы умеем, обоями оклеивать тоже, близнецы смастерят столы и скамейки, девочки вымоют окна. А если мы не справимся, то позовем на помощь столяра домоуправления. И вообще нам нужно какое-нибудь настоящее дело. Сейчас все работают. Мы тоже не хотим сидеть сложа руки, чтобы нас дразнили белоручками.

— У столяра и так хватает работы. — Управляющая вовсе не была в восторге от новой затеи ребят.

Алька с Гунтисом стояли как в воду опущенные.

— Ну, уж сразу и носы повесили! Такие дела не делаются с маху — раз-два и готово, — утешала она мальчиков. — Кто же видел этот ваш замок? Товарищ Калнынь?

— Ага.

— Так попросите его зайти ко мне.

— Так точно, будет сделано! — козырнул Алька.

— Летний лагерь домоуправления, — еще долго качала головой управляющая. — Ведь надо же что выдумали, сорванцы. А почему бы и нет, собственно говоря?

Вместе с Янкиным отцом они съездили в Юрмалциемс и все как следует осмотрели.

— Общими силами дачу можно быстро привести в порядок, — возвратившись, заявила она детям.

— Ну, что я тебе говорил! — шепнул Алька Майгонису. — У этой женщины государственный ум.

— Но я слышала — ваши родители против. Это правда? — спросила управляющая домами.

— М-м… да, — выдавил из себя Гунтис. — Но ничего. Мы их уговорим.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Теплыми весенними вечерами жильцы частенько собирались на лавочках в новом саду. Все разговоры вертелись вокруг летнего лагеря.

— Кто за ними там присмотрит, кто накормит? — говорила мать близнецов матери Гунтиса и Мары. — Одним свежим воздухом сыт не будешь.

— Будут болтаться там целыми днями без надзора. Того и гляди кто-нибудь в речке утонет. Нет, нет, лучше уж пускай дома живут, по крайней мере на глазах, — вторила ей мать Гунтиса и Мары.

— И подумать только, что всю эту кашу заварил мой муж, — вздохнула Янкина мать. — Что ему дался этот Юрмалциемс? Настоящую природу ему подавай, тишину! Взбаламутил ребят, а все впустую. Я уже сняла дачу в Майори.

— Если бы не работа, я бы с удовольствием поехала с ними в лагерь, — вступилась за ребят Алькина мать.

— Я не допущу, чтобы мои дети умерли там с голоду, — тоном, не допускающим возражений, заявила мать Ильзы и Андриса. — Месяц поживут в пионерском лагере, а потом дома.

— Умереть с голоду! — заволновался Алька. — Что мы малышня, что ли, чтобы нас манной кашкой с ложечки кормить! Хлеб в магазине есть?

— Есть, — хором ответили ребята.

— Рыбу ловить умеем?

— Умеем!

— Ну и все. Девочки сварят уху, вот мы и сыты.

— Вы, значит, будете ловить рыбу, а мы сидеть дома и мыть посуду. Как бы не так! — воспротивилась Мара. — Мы тоже хотим удить рыбу.

— Правильно. И варить будем по очереди, — поддержала, ее Лара. — Теперь женщины равноправны с мужчинами.

— Ха-ха-ха! — засмеялся Янка. — И не подумаю чистить картошку.

— Перестаньте! Нашли время для споров, — примирительно сказал Гунтис. — Сейчас перед нами стоят более важные проблемы. Я предлагаю… — Гунтис достал свой блокнот, — я предлагаю развернуть среди родителей массовую агитацию.

— Как же ты ее развернешь? — усмехнулся Майгонис.

— Надо организовать группу агитаторов. Они обойдут всех родителей и поговорят с ними.

— Хотел бы я видеть, как ты будешь просвещать мою маму, — с сомнением покачал головой Янка.

— Дядя Криш, помогите и вы, — попросил Алька. — Ведь там же наша лодка…

— Да я не против. Охотно проведу свой отпуск вместе с вами. Тогда бы мы наверняка привели лодку в порядок, — согласился дядя Криш.

— Ну вот! — повернулся к взрослым, сидящим на лавочках, Алька. — Дядя Криш согласен за нами приглядывать.

И все же решающее слово было за управляющей домами. Она не раз совещалась с полковником, дядей Кришем, Янкиным отцом и наконец пригласила к себе всех родителей.

— Я осмотрела дачу. Если всем вместе взяться, ее нетрудно отремонтировать. Там хватит места и для детей и для родителей. Надо обдумать только, кто будет следить за детьми и как их накормить.

— Следить — это не проблема, — заметил полковник. — Сейчас начинается отпуск у дяди Криша, а потом у товарища Калныня и у меня. Моя жена и, насколько мне известно, жена товарища Калныня, не работают. Не откажутся же они присмотреть за детьми!

— Вот и хорошо, — обрадовалась управляющая. — Тогда остается только вопрос о хозяйке-поварихе. Может, кто-нибудь из родителей согласится?

Женщины смотрели друг на друга и молчали.


На больших листах Гунтис написал объявление:

ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ!

ЛЕТНЕМУ ЛАГЕРЮ ОБЪЕДИНЕННОЙ БРИГАДЫ РЕБЯТ 46-ГО И 48-ГО ДОМОУПРАВЛЕНИЙ ТРЕБУЕТСЯ ПОВАРИХА-ХОЗЯЙКА. ЛЕС С ЯГОДАМИ И ГРИБАМИ ПРЯМО У ПОРОГА. ОБРАЩАТЬСЯ В ДОМОУПРАВЛЕНИЕ.

Он вывесил объявление на всех дверях и лестницах, но никто не откликнулся.

— Из-за такой ерунды придется торчать в городе, — насупился Майгонис. — Янка, ну поговори еще раз со своей мамой. Неужели она действительно не может?

— Да что ты, — махнул рукой Янка. — Мы и так еле-еле уговорили ее поехать в Юрмалциемс.

Уже прошла чуть не целая неделя, а по объявлению никто не приходил. Почти никто больше не верил, что хозяйка найдется.

Однажды перед обедом, когда ребята играли в волейбол, во двор, задыхаясь, влетела Мара.

— Хозяйка!.. — только и могла выдохнуть она.

Тут уж было не до игры.

— Кто такая? Говори!

Мара выдержала паузу и в наступившей томительной тишине важно сообщила:

— Шульциха!

— Не может быть! Ты перепутала! — не поверили мальчишки.

— Честное слово! Она сама только что моей маме говорила. Управдомша насулила ей золотые горы. А потом еще Шульци… товарищ Шульце, — поправилась Мара, завидев проходившего мимо полковника, — сказала, что лес — это для нее все. Ходить по грибы и по ягоды она может хоть с утра до вечера. Только грибами да ягодами и соблазнилась.

— Кто бы мог подумать, что именно Шульциха проявит активность, — подивился Гунтис.

— Ну, теперь нам крышка, ребята, вот увидите. Если она, то я лучше совсем не поеду, — скис Майгонис.

— Не людоедка же она в самом деле, — резонно заметил Алька. — Что поделаешь, если у человека такой сварливый характер. Мы не будем вмешиваться в ее дела, а она пусть не лезет в наши.

— Правильно, Алька, — согласился Гунтис. — Главное, что хозяйка наконец отыскалась.

— Да, теперь уж отговорок никаких не осталось, — обрадовались ребята.

Поехать в Юрмалциемс хотелось всем.

Но Ильзе и Андрису пришлось собираться в пионерский лагерь. Ильзе очень не хотелось расставаться с подружками, Андрис же рассудил, как мужчина:

— Там тоже неплохо. Тоже походы, футбол. Совсем не скучно.

Альфонс готовился вместе с отцом в дальний путь — в Крым и на Кавказ. В другое время такое событие вызвало бы во дворе целую сенсацию, а теперь его почти не заметили, как если бы Альфонс ехал в Сигулду или Кокнесе.

— Подумаешь — горы! А у нас будет лодка, море, лес и река, — хвастался Майгонис.

И Петер тоже завел разговор насчет лагеря.

— Охотно пустила бы тебя, сынок, но кто же присмотрит за малышами? На фабрике детского сада пока нет. А Карлита и Айныню дома одних не оставишь.

Про себя Петер подумал — как хорошо тем, у кого нет маленьких братьев и сестер. Но все же понял, что мать права.

— Ладно, я останусь. Но уж по воскресеньям обязательно буду ездить.

— Конечно, сынок, — согласилась мать.

— Здорово получается, — обрадовался Алька, узнав, что Петер остается в городе. — Хоть один толковый человек останется. А то мало ли что тут может случиться. Ты, Петер, гляди в оба, чтобы малышня цветы не обрывала, не ломала ветки. Или того хуже — какой-нибудь несознательный элемент снова надумает здесь гараж строить.

— Не беспокойся, не один же я остаюсь! Все будет в порядке, — заверил Петер. — Натренируемся за лето в футбол да в волейбол, так что осенью ваша команда — только держись!

Глава 3. Все-таки быть


Ребята нашего двора. Вот это было лето!


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

В воскресенье утром первым во двор вышел Алька.

— Погодка как по заказу! — обрадовался он и по старой привычке заложил было два пальца в рот, чтобы созвать бригаду. — Черт побери… — вовремя спохватился он. — Вот осрамился бы!

Скоро во всех квартирах, соединенных со штабом по селектору, зазвонил звонок и раздалось бодрое Алькино: «Доброе утро! Просыпайтесь, сони-засони!»

— Сам ты соня-засоня! — отвечали одни.

— Мы уже давно встали, — откликались другие.

Только Янка сладко зевнул и перевернулся на другой бок.

* * *

А пока Алькина бригада собиралась в путь-дорогу, в доме Хазенфуса происходили странные вещи. Осторожно ступая след в след, по росистой траве шли четверо ребят. Подойдя к дому, они внимательно огляделись по сторонам и полезли в окно.

— Т-ш-ш! — поднял руку один. — Я чувствую запах бледнолицых!

— Голова садовая! Откуда тут взяться бледнолицым? — не поверили остальные.

— Вот огненный палец бледнолицых! — Первый мальчуган поднял с пола окурок, брошенный Янкиным отцом. — Ну, что я говорил! Бледнолицые открыли тропу к нашему вигваму.

— Наверно, кто-нибудь шел мимо и бросил в окно, а Меткий Гарпун уж сразу не знаю чего выдумал! — успокоил товарищей худощавый веснушчатый мальчонка. — Зря только время теряем. Одевайтесь быстрее и давайте читать.

Ребята поднялись на второй этаж, прошли в угловую комнату, достали из старого ящика головные уборы из перьев. Самый длинный и яркий наряд был у Меткого Гарпуна. Облачившись в перья, ребята размалевали друг другу лица цветными мелками. Теперь у них был вид настоящих индейцев.

— Зоркий Глаз пусть станет в дозор! — распорядился Меткий Гарпун. — Первый будет читать Хитрый Угорь, потом Быстрая Нога, потом я.

Зоркий Глаз примостился у окна. Отсюда хорошо просматривалось поле до самого леска, за которым начинался рыбачий поселок.

Из вороха старых книг, сваленных в углу, Хитрый Угорь вытащил небольшую затрепанную книжицу и, откашлявшись для солидности, стал читать вслух:

— «Гурон бросился, словно тигр, на оскорбившего его соплеменника, но тело упавшего между ними Ункаса разделило борцов. Магуа, обезумевший от совершенного на его глазах убийства, всадил нож в спину распростертого делавара, издав при этом нечеловеческий крик. Но Ункас, вскочив на ноги, кинулся на убийцу Коры и бросил его мертвым к своим ногам; на это ушли его последние силы».

— Вот здорово! — воскликнул Быстрая Нога.

— «Потом суровым, неумолимым взглядом он посмотрел на гурона, и в его глазах выразилось все, что он сделал бы с ним, если бы силы не оставили его. Магуа схватил бессильную руку делавара и…»

— Ну, дальше, дальше-то что? — не терпелось узнать Меткому Гарпуну.

— На этом месте вырваны страницы.

— Не может быть. Поищи в углу!

Хитрый Угорь стал рыться в ворохе книг.

— Майн-Рид, «Всадник без головы» — это мы уже читали. «Анна Каренина» — это про одну женщину, которая бросилась под поезд. «Мадам Бовари». Доде, «Тар-та-рен из Та-рас-кона». Ничего не понимаю. Ага, вот она! «Халдор спокойно огляделся по сторонам и заметил в углу магазина бочку с дегтем»…

— Не то, не то! — перебил его Меткий Гарпун. — Это, наверно, из другой книжки. Откуда же у индейцев магазин?

— Как вы думаете, Хитрая Лисица убил Ункаса? — сгорал от любопытства Зоркий Глаз.

— Наверное, — подтвердил Меткий Гарпун.

— Не может быть! Спорим, что в последний момент появился его друг, бледнолицый Соколиный Глаз, и спас последнего из могикан.

— Не могу найти, — Хитрый Угорь перекидывал с места на место растрепанные книги. — Надо же быть такой дубиной — вырвать из книги самое интересное место!

— А ловко мы придумали устроить здесь свой вигвам. В поселке никто не догадается, — усмехнулся Быстрая Нога.

— Помнишь, как бабушка Вилиса припустилась со всех ног, когда увидала огонь в нашем окне. Призраки ей почудились, ха-ха-ха! Теперь ее сюда ни за какие деньги не заманишь.

— Индейцы могущественного племени чилкутов! — поднявшись, торжественно начал Меткий Гарпун. — Завтра мы идем в разведку вверх по реке. Приказываю взять с собой оружие и удочки. Из дому захватить хлеб и соль. Спички я сам возьму. На обед будет жареная дичь и рыба.

— Тише! — предостерегающе поднял руку Зоркий Глаз. — К лагерю приближаются бледнолицые, целая орава бледнолицых.

Все четверо приникли к окну.

— Наверно, идут на пляж загорать, — предположил Быстрая Нога.

— Как бы не так, свернули по тропинке прямо сюда.

— Замаскироваться и ни звука! — приказал Меткий Гарпун.

В ту же минуту комната опустела.


— Батюшки мои, да это настоящий дворец! — всплеснула руками тетушка Силинь.

— Бежимте наверх! — позвал ребят Янка. — Тут будет мальчишечья спальня, — авторитетно заявил он, приведя товарищей в угловую комнату.

— Книг-то здесь сколько! А как пораскиданы, разорваны! — Гунтис тут же бросился к книгам. — Культурно, нечего сказать! Смотрите, ребята, тут нам на все лето хватит — Купер, Жюль Верн, Толстой! — Гунтис сел прямо на пол и тут же принялся читать.

— Оставил бы хоть немножко на лето! — пошутил Майгонис.

— Алька! Куда вы пропали? Не время разговоры разговаривать, работать надо! — прибежали девочки.

Ребята с шумом и гамом бросились вниз по лестнице.


— Убрались! — Меткий Гарпун осторожно вылез из-за дивана.

— Ой, нога затекла! Как иголками колет, — пожаловался Зоркий Глаз.

— Слыхали? Бледнолицые хотят занять наш вигвам, — заволновался Хитрый Угорь.

Меткий Гарпун подкрался к окну.

— Взяли ведра, веники. Распоряжаются, как у себя дома.

— Не вертись ты около окна. Что, если заметят? — беспокоился Хитрый Угорь.

— Пусть только сунутся! Мы этим сухопутным крысам покажем, как вламываться в вигвам чилкутов, — в сердцах грозил кулаком Меткий Гарпун.

— Ничего не выйдет. Во-первых, их больше, чем нас и, во-вторых, с ними родители, — огорчился Быстрая Нога.

— Тогда выкинь белый флаг — пожалуйте, дорогие товарищи бледнолицые, живите себе на здоровье! — возмутился Меткий Гарпун.

— Дураки! Надо брать хитростью. Как мою бабушку. Они подумают, что здесь и правда поселился дух старого Хазенфуса и сами сбегут, — придумал Хитрый Угорь.

— Вряд ли, — недоверчиво протянул Быстрая Нога. — Это тебе не старухи, чтобы поверить всяким сказкам и испугаться света обыкновенной свечи.

— Как ты не понимаешь! — волновался Хитрый Угорь. — Надо сделать настоящего призрака, с головой и с руками.

— А вместо глаз вставить карманные фонарики!

— И завывать не своим голосом: у-у-у! — подхватили остальные.

— Гениально! — хлопнул по плечу Хитрого Угря Меткий Гарпун. — Бледнолицые как пустятся наутек — до самой Риги без оглядки. Ты — спаситель всего племени чилкутов. Позволь мне пожать твою честную руку.

В это время Зоркий Глаз, стоявший в дозоре, легонько щелкнул языком, и индейцы моментально попрятались.

В комнату, насвистывая, вошел Алька.

— Никого нет, — тихо пробормотал он. — Но я ведь ясно слышал голоса. И пол дрожал. Странно.

В эту самую минуту из-за колченогого дивана раздалось громкое «апчхи!». Алька не растерялся — заложил два пальца в рот, и дачу огласил пронзительный свист.

А через несколько секунд вся бригада ворвалась в угловую комнату.

— Что случилось? — спросил за всех Майгонис.

— Вы когда-нибудь слыхали, чтобы старый диван чихал? — вопросом на вопрос отвечал Алька.

— Тебе привиделся призрак старого Хазенфуса! — хохотал Янка, так что слезы текли по его щекам.

— Сам ты призрак! — рассердился Алька. — Майгонис, ну-ка помоги.

Отодвинуть диван было делом одной минуты… Все оторопело уставились на отчаянно размалеванное лицо и выпученные глаза Меткого Гарпуна. Маленький Вовка заревел с испуга и побежал вниз.

Диковинное существо отряхнулось, поправило перья на голове.

— Хитрый Угорь, Быстрая Нога, Зоркий Глаз, выходите! — раздалась команда. — Нас засекли.

Алька и Гунтис, Майгонис, Мара и Янка только рты разинули, когда из хлама, сваленного по углам, вылезли еще три чудища.

— Ну, чего глаза вылупили! Индейцев не видали, что ли? — первым нарушил молчание Меткий Гарпун. — Вы, наверное, из Риги?

— Он еще спрашивает! — засмеялся Хитрый Угорь. — По их бледным лицам и так видно.

— Эй вы, немножко полегче! — выразительно сжал кулак Майгонис.

— С кем имеем честь говорить? — Гунтис изысканно вежливо поклонился незнакомцам.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Прошу прощения! Марцис Лапинь, по прозвищу Меткий Гарпун, вождь индейцев, — представился их командир, поклонившись так низко, что перья его головного убора коснулись пола.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Меткий Гарпун, ха-ха-ха! — развеселился Янка. — Надо же такое имечко выдумать!

Алька одернул Янку сердитым взглядом.

— Алексей Томилин, командир бригады. Друзьям разрешается звать Алькой.

— Мы — объединенная детская бригада 46-го и 48-го домоуправлений. Нас вся Рига знает, ясно? — не утерпела Мара.

— Прошу прощения, первый раз слышу.

— Сразу видно, что вы деревенские, — презрительно протянула Мара. — Ну так слушайте и мотайте на ус: мы самые первые во всем городе организовали свой клуб!

— Представляю себе, что вы там делаете! Дорожки да салфеточки вышиваете цветочками, лебедями. Думаешь, я не знаю ваших девчачьих занятий? У меня у самого сестра есть, — не остался в долгу Меткий Гарпун.

— Дурак! — с презрением отвернулась Мара.

— Мара! — призвал ее к порядку Гунтис. — Если вам неизвестно, чем занимаются в детском клубе, — продолжал он, обращаясь к индейцам, — я с удовольствием объясню. Мы там играем в разные игры, слушаем радиоприемник, который мы сами собрали, стреляем в цель из ружья.

— Ого! — вырвалось у Меткого Гарпуна.

— Правда, — подтвердил Алька. — У нас есть свое ружье. Нам подарила милиция за то, что мы поймали воров.

— Пошли, вождь, нечего слушать лживые песни бледнолицых…

— Так слушайте и запомните на вечные времена, — сказал предводитель чилкутов. — Это наш вигвам. Мы его первые заняли. И убирайтесь восвояси из наших охотничьих владений! А то за последствия мы не отвечаем. Я все сказал!

С этими словами Меткий Гарпун направился к лестнице. Индейцы последовали за вождем.

— Он спятил! — Янка покрутил пальцем во лбу.

А Гунтис в своем блокноте отметил: «Выяснить, что это за охотничьи владения».


За это воскресенье ребята и взрослые общими силами привели запущенную дачу в образцовый порядок.

Теперь ребята с нетерпением ждали переезда в Юрмалциемс. А у взрослых как на зло все находились какие-то отговорки. Сперва говорили — кроватей нет. Когда наконец достали кровати, оказалось, что нет занавесок.

— Занавески! — возмущался Майгонис. — На что они нам сдались? Болтаются на окне, а какой от них толк!

Но управляющая домами и родители стояли на своем — без занавесок некрасиво. И ребята обегали чуть ли не все рижские аптеки, пока в конце концов нашли марлю.

— Вилки забыли! — схватилась за голову Шульце. — Что же вы, пятерней котлеты с тарелки брать будете?

Вовка прыснул со смеху. Он представил себе, как ребята хватают руками котлеты, и решил, что это было бы вовсе неплохо, поскольку вилка его не очень-то слушалась.

И вот настал день, когда все было готово. Началась погрузка дачного обзаведения на машину.

— Посуду не разбейте! — волновалась повариха. — Майгонис, осторожнее там ворочайся, это тебе не дрова. Перебьете тарелки — из чего есть будете?

— А зачем брали бьющиеся? Надо было алюминиевые, — высказал свое мнение Майгонис.

Шульце передала на верхотуру еще несколько узлов. Дядя Криш и Майгонис просто не знали, куда все это приткнуть.

— Вот еще две большие кастрюли.

— Нет уж, хватит, — запротестовал Майгонис. — Всю Ригу все равно не увезем.

— Кидай с машины свои мячи! — рассвирепела Шульце. — Я думаю, как их всех накормить, а он тут со своими мячами…

Сама она примостилась в кабине шофера. Ребята залезли на другой грузовик и с песнями выехали со двора. Петер, немножко грустный, помахал им рукой.

Пока ребята устроились на даче, застелили постели, поужинали, на дворе стало совсем темно. Усталые, но очень счастливые, они легли спать.

Глава 4. Куда девались краски?


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

На другое утро Алька никак не мог добудиться товарищей:

— Ребята, вставайте! Уже день давно!

— Чего ты орешь?! Не дает людям выспаться! — Янка с головой накрылся одеялом и повернулся на другой бок.

Алька поманил пальцем Майгониса и близнецов, те мигом вскочили, и вчетвером прямо на кровати вынесли Янку во двор. Проснувшись, тот долго озирался вокруг, ничего не понимая.

— Какое безобразие! — притворно возмутилась Мара. — Не дают ребенку выспаться. Чего изволите, Яник? Может, водички вам принести умыться? — она угодливо склонилась над лежащим Янкой. — Какой желаете — тепленькой или холодной?

Все покатывались со смеху, один Янка все никак не мог сообразить, где он находится.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Ну, хватит дурака валять, — наконец решил Алька и тряхнул Янку за плечо. — Одевайся живее, пойдем осматривать лодку!

У Янки сон как рукой сняло.

В низине, почти у самой реки, в густом кустарнике стоит ветхая рыбачья халупа. А перед нею на мостках…

— Ура! Лодка, наша лодка! — Алька первый заметил точеный нос лодки с резной головой коня. Возле нее сидели дядя Криш и старый рыбак.

— Дядя Криш, такого уговора не было. Вы обещали, что мы сами… — с укоризной сказал Майгонис.

— Да я что же… Это все мой старый друг Екауп, — дядя Криш развел руками.

А старый рыбак попыхивал своей короткой глиняной трубочкой и дружески улыбался.

— А давайте, дядя, сейчас же испробуем, а? — загорелся Вовка.

— Погоди, малыш! На такой лодке сразу пойдешь ко дну. — Дядя Криш схватил Вовку за руку.

— А чем она плоха? — не поняли и остальные.

— Сперва надо как следует просмолить лодку. С этим вы справитесь сами.

— Ясное дело! — Майгонис засучил рукава. — Ребята, за работу!

— Гляди-ка ты, какой прыткий! — усмехнулся Екауп. — А деготь у тебя есть?

— Где вы вчера раздобыли деготь? — приступил Алька к близнецам.

— Там за шоссе стоит целый котел.

— Слетайте, ребята!

— Нет, спасибо! Теперь пусть другие, — отказался Тонис.

— За нами кто-то шпионил, мы вчера чуть не засыпались, — поддержал его Тедис. — В кустах вдруг как захрюкало, как замяукало… Пускай теперь кто-нибудь другой сходит.

— Просто вам от страха померещилось, — подкольнул близнецов Майгонис.

— Про какой это деготь идет речь? — прислушавшись к ребячьему разговору, спросил дядя Криш.

— Для лодки. Хотим попросить у дорожных рабочих, — ответил Алька.

— То каменноугольный деготь, для лодки не годится, — объяснил старый Екауп. — Тут надо который из дерева гонят.

Мальчишки глядели разочарованно.

— Ничего не поделаешь, придется отложить до завтра, — грустно заключил Алька.

Вечером гости уехали. Наступила непривычная тишина. За дюнами шумело море, а на берегу реки в черемушнике щелкал запоздалый соловей. Янкина мать, Вовкина мать и Шульце поглядели друг на друга и улыбнулись.

— Наконец-то мы сможем как следует отдохнуть, — с облегчением вздохнула Вовкина мать.

— В последние дни с этими сборами просто голова кругом идет.


В мальчишечьей спальне долго не смолкают разговоры, обсуждаются планы на завтрашний день.

— А в чем мы принесем деготь и где варить будем? — беспокоится Алька. — Ведро слишком мало. Какая-то ерунда получается.

Все молчат.

— Я придумал, — вдруг заявляет Янка.

— Ну? Ну?

— Это секрет. Но все будет в порядке. Можете на меня положиться.

— Сейчас же прекратить разговоры и спать! — отворив дверь, прикрикнул дядя Криш. — Дисциплина у нас будет строгая, как в армии. Не думайте тут шутки шутить!


— Где же она, твоя посудина? — напомнил на другое утро Алька, когда все собрались у лодки.

— Ой, совсем позабыл! — Янка обеими руками схватился за голову. — Ну ничего, я сейчас! — и он бегом припустился в лагерь.

Не прошло и нескольких минут, как оттуда донесся страшенный шум. С пригорка прямо на ребят катилось невиданное существо о двух ногах, но… без головы.

— Отдай котел, разбойник! Сейчас же отдай! — не своим голосом орала Шульциха, на бегу оглушительно колошматя деревянной поварежкой по дну котла.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Вот она, посуда! — Янка сбросил котел к ногам Криша. — Чуть меня за него не пришибла, — храбрился он, прячась на всякий случай за спины ребят.

— Для чего вам этот котел? — увидав Криша, чуть поостыла повариха.

— Нам для дегтя, — робко объяснил Алька.

— Мой котел — для дегтя! — взорвалась Шульциха. — Да вы рехнулись, что ли! В чем же я вам суп варить буду, а?

Она схватила котел и пошла к даче. Она до того рассердилась, что даже слов не находила.

— А ты тоже хорош! — налетел Алька на Янку. — Кто же в суповом котле деготь носит?

— Да разве я… У нее же там четыре кастрюли… — оправдывался Янка.

— Сам ведь знаешь, какая она. Еще разозлится и уедет в Ригу. Что тогда делать? — все не мог успокоиться Алька.

— Досталось тебе на орехи! — засмеялся старый Екауп. — Погляди-ка в сарае, сынок, — обратился он к Кришу, — у меня там должна быть старая посудина, в самый раз подходящая для этого дела.

Насчет дегтя дядя Криш заранее договорился с рыбаками, поэтому обошлось без проволочек. Майгонис, близнецы и Янка с трудом дотащили ванночку до берега. Кто бы мог подумать, что она такая тяжелая!

— Перво-наперво деготь надо разогреть, тогда он помягчеет и будет лучше впитываться в дерево, — наставлял Екауп.

Разогреть деготь поручили Янке. Сперва он даже обиделся, но очень скоро убедился, что это не так-то просто. Едва деготь начал закипать, он стал подниматься кверху. Тогда надо было живо выгребать из-под ванночки пылающие угли.

Дядя Криш смастерил кисть из тряпок, показал, как ею действовать.

— Дайте мне, дядя, — попросил Майгонис. — Что тут хитрого: обмакнул кисть и води по бортам.

Но и другим хотелось смолить лодку, ребята заспорили.

— Без шума! Работать будете все по очереди, — охладил разгоряченные умы дядя Криш.

— Как некрасиво, — морщились девочки, видя, что днище лодки становится черным. — Надо было красить в желтый или синий.

— Ну как вы не понимаете! Ведь лодку надо сперва просмолить, — объяснил Гунтис. — А то доски пропитаются водой и начнут гнить. Понятно?

Девочки кивнули.

— Это несправедливо, — тут же обратились они к дяде Кришу, — что работают одни мальчишки. Мы тоже хотим красить лодку, хотя бы сверху. У нас еще остались краски после ремонта. Мы сейчас сбегаем принесем.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

И девочки со всех ног побежали в лагерь. Вскоре они вернулись с большой корзиной, в которой были сложены банки с краской.

— В какой цвет красить будете? — полюбопытствовал Тедис.

— В канареечный с розовыми цветочками! — чтобы подразнить мальчишек, пошутили девочки.

— Ну, знаешь ли, так нас куры подымут на смех, — забеспокоился Алька. — Это вам не девчоночья юбка!

— Верхнюю часть надо выкрасить в синевато-серый цвет. Так красят все яхты, — заявил Майгонис. И остальные согласились, что такой цвет действительно самый подходящий.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Только ребята кончили смолить лодку, как из лагеря донеслось:

— Обеда-ать!

Девочки поставили краски в тень, под борт лодки и решительно заявили:

— После обеда красить будем мы.

— Ладно уж, ладно, — уступил Алька.

Переговариваясь, ребята пошли к лагерю. Старый Екауп поглядел им вслед и поудобнее улегся отдохнуть в тени раскидистой березы.

Ребятам полагалось спать после обеда.

— Не понимаю, зачем нужен этот тихий час, — ворчал Майгонис, ворочаясь на кровати. — Спать ну ничуть не хочется.

— И мне тоже, — раздалось с других кроватей. Только Вовка ничего не ответил, он уже заснул.

— Послушайте, ребята! — подал голос Тедис. — А как мы назовем свою лодку?

— Лосось.

— Дельфин.

— Тогда уж лучше…

— Ничего смешного! Дельфин, сами знаете, отличный пловец, — стоял на своем Гунтис.

— Я придумал! — Янка прыжком вскочил на ноги.

— Ты уже раз придумал котел для дегтя!

— Да ну тебя! Как называется такая белая птица с большими крыльями?

— Аист!

— Нет, не аист. Которая над морями летает.

— Альбатрос, — подсказал Гунтис.

— Правильно, альбатрос! Я в одной книжке читал, как он здорово летает.

— Думаешь, нам за ним угнаться? У нашей лодки даже парусов нету, — вздохнул Майгонис.

— А если нам сшить паруса? — вдруг осенило Альку.

— Верно, Алька! Тогда не нужно грести, поднимай паруса и — полный вперед! — размечтались ребята.

В эту минуту дверь распахнулась, и в мальчишескую спальню вбежали девочки.

— Говори сейчас же, куда ты спрятал краски! — решительно подступилась Мара к Альке.

— Какие краски? — не понял тот.

— Не притворяйся, мы ваши фокусы знаем, — рассердилась Мара. — Но больше этот номер не пройдет. Сейчас же отдавай!

— Разрешите спросить, уважаемые гражданочки, зачем вам понадобились краски в тихий час? — с ехидцей спросил Гунтис.

Мара прикусила язык. Как признаться, что они вовсе не ложились?

— А вам какое дело! — пришла ей на выручку Лара.

— Мы ничего не знаем. Уходите отсюда и не мешайте людям спать. — Майгонис выразительно указал на дверь.

— Ах, вы ничего не знаете? Сами спрятали, а нам искать? Никуда мы отсюда не уйдем, пока вы не отдадите краски, — заявили девочки.

— Ну, это мы еще посмотрим! Ребята, огонь! — Схватив свою подушку, Майгонис запустил ею в девочек, но — о ужас! — угодил прямо в дядю Криша, который как раз в этот момент появился в дверях.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Хорош тихий час, нечего сказать, — спокойно проговорил он. В комнате сразу воцарилась тишина.

— Девчонки не дают нам спать, — первым нашелся Янка.

— Врет он! — запротестовала Мара.

— Они стащили наши краски и не отдают.

— Честное слово, мы ничего не знаем, — оправдывался Алька.

— Где вы их оставили? — обратился дядя Криш к девочкам.

— Возле лодки.

— Тогда, наверное, Екауп убрал их подальше, чтобы не высохли на жарком солнце.

Девочки, не говоря ни слова, опрометью бросились за дверь.

— Ох, — открыл глаза старик. — Должно быть, я задремал. И снится мне, будто мне кто кулаком прямо по носу.

Девочки прыснули.

— Дедушка, отдайте нам наши краски, — попросили они.

Но и старый рыбак не трогал банки.

— Это мальчишки, больше некому взять. Теперь мы от них не отстанем, — девочки снова побежали к лагерю. И тут же по дороге повстречали ребят.

— Последний раз вас просят: отдайте по-хорошему, а то пожалуемся дяде Кришу.

— А может, правда, кто-нибудь спрятал? — Алька испытующе посмотрел на товарищей.

— Нет, честное слово, нет.

— Куда же они могли деться? — удивились девочки.

Ребята гурьбой повернули к реке.

— Тут что-то не так. Осмотреть местность! — приказал Алька, когда они подошли к лодке.

Ребята разбрелись во все стороны, зорко глядя себе под ноги, нюхая воздух и посматривая на реку.

— Нашел! Нашел! — вдруг закричал Вовка.

— Молодец, малыш! — Все бросились к Вовке, но разочарованно остановились: вместо красок Вовка вертел в руках какое-то птичье перо зеленого цвета. На солнце оно отливало металлом.

— Чего же тут удивительного, уронила какая-нибудь птица, — махнул рукой Майгонис.

— А вот и нет! Кончик пера расщеплен, и вон она, нитка, болтается. Оно было к чему-то привязано, — осмотрев перо, установил Алька. — Возможно, оно принадлежало тому, кто взял краски.

— Ребята, быстрее сюда! — раздался с берега голос Гунтиса.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

На сыром песке четко отпечатались следы босых ног. В один след Янка поставил свою ступню.

— Тридцать седьмой номер, — определил он, — в точности как у меня. А другой след немножко больше.

— Они подъехали на лодке, — догадался Тонис. — Смотрите, в песке еще осталась вмятина от носовой части.

— Из установленных фактов следует, что виновных субъектов надо искать среди жителей рыбачьего поселка, — пришел к заключению Гунтис.

Тем временем подошел и дядя Криш.

— Ну, подождите, мы вам покажем! — пригрозил Майгонис.

— Надо сейчас же идти в поселок и разыскать виновных.

Так бы они, наверное, и поступили, если бы не дядя Криш.

— Стоит ли заводить ссору из-за каких-то красок, да еще в первые же дни.

Ребята послушались дядю Криша, но все же никак не могли успокоиться: они задумали красить лодку, а их планы были сорваны.

Глава 5. Первая агрессия чилкутов


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Назавтра утром Майгонис проснулся чуть свет. Он твердо решил закаляться и, тихонько натянув трусы, никого не разбудив, побежал на реку умываться.

Но что это? К лодке был прислонен кусок фанеры, и надпись на нем гласила:

Благодарим за краски. Мы израсходовали немного. Кисть у вас неважнецкая. Советуем купить новую. В нашем сельмаге есть.

Меткий Гарпун.

Возле лодки стояли пропавшие банки с краской.

— Ах ты, жалкий головастик! — в сердцах сплюнул Майгонис. — Из-за тебя у нас вчера вся работа расклеилась.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Когда Майгонис возвратился с речки, ребята уже встали.

Он показал им послание Меткого Гарпуна на куске фанеры.

— Ну не говорил ли я вам, что это типы из рыбачьего поселка, — хвастался Гунтис. — Надо головой думать!

— Собирайтесь! Сразу же после завтрака пойдем загорать! — совершенно неожиданно объявила Янкина мать.

Мальчики растерянно переглянулись.

— Тетя Аусма, а нельзя ли отложить это на после обеда? Тогда будет теплее. Сегодня что-то свежо, — передернулся, будто от холода, Алька.

— Ничего, наденете тренировочные костюмы, — успокоила Янкина мать. — Утром самый хороший загар, потому что в воздухе больше всего ультрафиолетовых лучей.

— А как же наша лодка? — не сдавался Тонис.

— Мы уговорились сегодня ее красить, — поддержал его Тедис.

— Дядя Криш уехал в Ригу и велел передать, чтобы без него пока ничего не делали, — сообщила Вовкина мать.

Раз такое дело, в конце концов можно и позагорать: по крайней мере набегаешься, мяч погоняешь. И потом интересно, как Янкина мать будет ими командовать? Потому что Янка на вопросы любопытных отвечал неопределенно:

— Скоро на своей шкуре испытаете, каково загорать и купаться по часам…

Надев тренировочные костюмы, ребята выбежали во двор.

— Встаньте парами, друг за другом в затылочек и пойдем на пляж, — распорядилась Янкина мать. — А того, кто будет шалить, сразу отправим в Ригу.

— Шагом — марш! — скомандовал Алька, и бригада под предводительством Янкиной матери выступила из лагеря.

— Как в детском саду, — вслух ворчал Майгонис, в единственном числе замыкавший шествие. — Как это она еще за руки не велела взяться!

Дорога шла лесом.

— Смотрите, смотрите, что там! — Глазастый Вовка первый сбежал с дороги. И остальные ребята, привлеченные его криком, бросились за ним. К сосне был прикреплен фанерный щит.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— О-хот-ни-чьи вла-де-ния, — по складам читал Вовка, — пле-ме-ни чил-ку-тов. Враж-деб-ным пле-ме-нам и блед-но-ли-цым всту-пать о-пас-но. Мет-кий Гар-пун, вождь чил-ку-тов.

— Чилкуты… Чилкуты? — подивился Янка. — Вот и поди узнай, что это за доисторические животные. Надо же придумать такое названьице — просто язык сломаешь.

Гунтис, наморщив лоб, копался в своей памяти и наконец вспомнил:

— Если не ошибаюсь, есть такое племя индейцев на севере Канады. Оно упоминается в рассказах Джека Лондона об Аляске.

— А намалевано это, провалиться мне на месте, нашей краской. Ловко придумали!

— А что такое бледнолицые? — не понял Вовка.

— Да видишь ли, сейчас у тебя рожица чумазая, а когда ты отмоешь ее в море, станешь бледнолицым, — напустив на себя серьезность, объяснял Алька.

— Не запутывай малыша, — вмешался Гунтис. — Бледнолицыми индейцы называют белых людей.

— Значит, мы все бледнолицые?

— Выходит так.

— А почему нам нельзя ходить по лесу?

— Это «индейцы» выдумали. Рассчитывают, что мы испугаемся. Пускай вывешивают хоть сто объявлений! — рассердился Майгонис.

— Ну, где вы там застряли? — начала терять терпение Янкина мать.

Ребята продолжали путь.

— А тебе слабо́ вон на ту залезть! — Мара показала Майгонису на высокую сосну чуть поодаль от дороги.

— На эту? Раз плюнуть. Я еще не на такие лазил, — похвастался Майгонис.

Наконец показалось море. Облюбовав в дюнах местечко, защищенное от ветра, Янкина мать велела всем снять тренировочные костюмы.

— Ну, начинается! — шепнул Янка близнецам.

— Ложитесь на спину, живо! — скомандовала Янкина мать, усевшись на бугорок и поглядывая на часы.

В течение пяти минут стояла мертвая тишина.

— А теперь переворачивайтесь на живот! — послышалась новая команда.

— А как поворачиваться: в левую сторону или в правую? — прикинулся простачком Майгонис.

Ребята засмеялись.

— Теть, а вы всегда так будете сидеть над нами и смотреть на часы? — Вовка подполз на животе к Янкиной матери.

— Ну, разумеется! Чего доброго еще обгорите. А теперь давайте на левый бок!


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Ребята стали валяться, перекатываться друг через друга. Янкина мать беспомощно смотрела на Альку. Тот напустил на себя строгость:

— А ну, прекратить безобразие! Гунтис, дай-ка свои часы. Разрешите мне командовать, — обратился он к Янкиной матери. — Ложись на спину! — Все повернулись на спину и, едва сдерживая смех, ждали, что будет дальше.

— Ноги кверху поднять! — скомандовал Алька. — А то на ступни вовсе не попадает солнце, — объяснил он Янкиной матери.

— Ой, щекотно! — прыснула Мара. — Товарищ командир, Тедис мне щекочет пятки.

— Тедис Анцан, на пятнадцать секунд в угол!

— А здесь нет угла! — захихикал Вовка. — Поставь его под сосну.

— Простите, пожалуйста, товарищ командир, я больше никогда не буду…

Янкина мать махнула рукой.

— Аля, — сказала она, — я буду загорать и книжку почитаю. А вы можете поиграть в мяч. Только не бегайте как угорелые, а то вспотеете и простудитесь. Ну и лето нынче выдалось — хоть пальто надевай.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Морские волны утрамбовали пляж, как асфальт. Лучшего футбольного поля и не придумаешь.

— Вот бы сейчас срезаться — с мальчишками из поселка, что ли! — мечтательно сказал Тонис. — А самим с собой играть какой интерес.

Устав от беготни, ребята расселись на песке у самой воды. Перед ними, сверкая на солнце, огромным зеркалом лежало море. Сквозь прозрачную зеленоватую воду были хорошо видны первая и вторая мель. Маленькие рыбешки шастали взад-вперед по мелководью. Вовка швырнул в море щепку, и сразу же на нее кинулась стая рыбок, окружила, приняв деревяшку за съестное.

— А что, если попробовать? — Майгонис пощупал ногой воду.

— Где уж там, все равно Янкина мама не позволит.

— Мама спит, — доложил Янка, сбегав к пригорку и обратно.

— А если проснется, тогда что? — еще колебалась Мара.

— Раньше чем через полчаса не проснется, — поклялся Янка. — Это я точно знаю.

— Ну тогда пошли, — решил Алька. — В конце концов нам запретили только бегать, о купанье речи не было.

— Смотри, Вовка, не проболтайся! — наказал малышу Майгонис. — Мы только окунемся и сразу обратно. Это называется закалка. Настоящие спортсмены купаются даже зимой, но мамы этого не понимают.

— Я тоже хочу закаляться, — прицепился Вовка.

— Ты еще маленький.

— Никакой я не маленький.

— Ладно уж, иди, но только до колен.

Янке вода показалась до того холодной, что захотелось немедленно выскочить на берег. Но тут кто-то окатил его целым фонтаном, и Янка с перепугу плюхнулся в море. Сзади смеялись девчонки. Так этого оставить было нельзя, и Янка отплатил им тем же.

— С меня довольно, — Гунтис выскочил из воды и побежал на дюны одеваться. Остальные побежали за ним. Но на вершине дюны растерянно остановились — на том месте, где они раздевались, одежды не было.

— Наверно, Янкина мама убрала, — дрожа, проговорила Лара. — Вот уж теперь влетит нам!

Янка тихонько подкрался к маме.

Она спала спокойным сном. Ребячьих вещей рядом не было. Ясно, что их унесли и спрятали.

«Отчаянное положение», — лихорадочно думал Алька, стараясь представить себе, как поступили бы в подобном случае герои знакомых книг.

— Надо искать следы, — наконец сообразил он. — Наши идут от дюн к морю, а ихние, наверное, в обратном направлении.

Ребята стали внимательно осматривать песок. Гунтис первый заметил чужие следы.

— Те же самые, что и вчера возле лодки, — осмотрев следы, установил Алька. — Надо искать дальше.

Вскоре на придорожном кусте Лара заметила Марину косынку. Значит, они напали на правильный след. А еще чуть подальше, как раз к той сосне, которую по дороге на пляж Мара показывала Майгонису, был приколот лист бумаги с надписью:

БЛЕДНОЛИЦЫЕ!

Чтобы ваши вещи не украли, мы убрали их в надежное место. Добраться до них вам, конечно, пара пустяков!

Меткий Гарпун.

На самой макушке сосны болтался узелок с одеждой. Положение было незавидное. К тому же каждую минуту могла проснуться Янкина мать, и тогда шуму не оберешься.

— Лезьте быстрее, мы замерзли! — прыгали с ноги на ногу девочки.

Мальчишки молча переглянулись. Хоть бы ветки были, за что ухватиться, а тут — голый ствол.

— Кто-то недавно хвалился, что влезть на такое дерево для него плевое дело. — Мара с ехидцей посмотрела на Майгониса.

— А думаешь, не сумею? — обиделся Майгонис.

— Не сумеешь!

— А спорим!

— На что?

— На пять щелчков.

— Ладно, — согласилась Мара.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Майгонис обошел вокруг сосны, задрав голову, поглядел наверх, поплевал на ладони и полез. Остальные молча следили за ним взглядом.

— Молодчина, уже до веток добрался, — с облегчением вздохнул Алька.

— Вот это дерево! — крикнул сверху Майгонис. — Выше всех! А как далеко отсюда видно!

— Речи будешь потом произносить, бросай наши вещи! — ребята теряли терпение. Майгонис бросил узел и стал спускаться.

— Все-таки ты герой, Майгонис, — с благодарностью сказал Алька. — У меня, наверно, не хватило бы смелости.

— Я же сказал, для меня это раз плюнуть, — небрежно махнул рукой Майгонис. — Ну, Мара, подставляй свой лоб!

— Только не изо всей силы, — попросила она и закрыла глаза от страха.

— Раз, — отсчитывал Майгонис, — два…

Девочка охнула.

В эту секунду у самого Алькиного уха просвистела стрела. Алька круто повернулся и бросился вдогонку за какой-то фигурой, исчезнувшей в молодом сосняке.

— Алька, куда ты? — крикнул Гунтис, но тот уже скрылся из виду.

— За мной! — скомандовал Майгонис и тоже бегом припустился к сосняку. Где-то справа раздался пронзительный свист. Алька! Вся бригада бросилась на зов. Но сигнал уже раздавался дальше.

«Интересно, кто в нас стрелял? Наверно, эти проклятые индейцы», — на бегу строил догадки Майгонис.

Когда Янкина мать проснулась, на пляже было пусто и тихо, а ребят и след простыл. Из лагеря доносился голос хозяйки, она звала обедать. Янкина мать все горло надорвала, окликая детей, — но безуспешно. Рассерженная, она пошла в лагерь.

Возле самой дачи ее нагнал Алька. Вид у него был очень довольный, на голове — пышное украшение из перьев, какие бывают на картинках у индейцев, а на шее — необыкновенные бусы из рыбьих зубов.

— Где вы околачиваетесь? Разве не было вам сказано — играть на пляже! — налетела Янкина мать на Альку.

Но Алька знать ничего не знал. Он был совершенно уверен, что ребята давно уже дома.

Заблудшие вернулись только под вечер, усталые, измученные, голодные и злые-презлые.

— Нечего сказать — хорош гусь! Кидается в лес сломя голову, свистит, а никаких ориентиров не оставляет, — набросился на Альку Майгонис.

— Это я свистел? — удивился Алька.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Не притворяйся! Кто же еще так свистеть умеет?

— Честное слово, это не я! Индейца одного поймал — это да, было такое дело. Смотрите, какая военная добыча! — хвастался Алька своими трофеями. — Теперь этот тип нас за версту обходить будет.

— Но кто же свистел? Мы ясно слышали, правда, ребята? — совсем смешался Гунтис.

— Ловко же вас провели, — усмехнулся Алька.

— Тебе хорошо смеяться, — надулись девочки. — А мы прямо с ног валимся.

— Слышим — свистят. Мы вдогонку. А свистят уже дальше. Мы туда. Так и забрели в какую-то трясину — ни дороги, ни жилья, — рассказывал Янка. — Хорошо еще, Гунтис по мху на деревьях определил, где север… А то неизвестно, сколько бы мы еще плутали.

Янкина мать собиралась учинить ребятам разнос, но, узнав про все их приключения, только сказала:

— Больше таких глупостей не делайте!

— Вы что же, обедать сегодня не думаете? — сердито позвала из столовой хозяйка. — Долго у меня суп на плите париться будет?

Повторять приглашение ей не пришлось.

— Ни за что больше не дадим себя так одурачить, — с набитым ртом поклялся Тедис.

— Честное слово! — подкрепил клятву брата Тонис.

— Приказываю всей бригаде повысить бдительность. О подозрительных личностях и происшествиях докладывать немедленно. Надо постараться взять «языка» и самим начать активные действия. Шутка ли — за два дня две вражеские вылазки, — горячился Алька.

— А что же ты сам упустил сегодня этого разбойника? — упрекнул его Майгонис.

— Пока я с него перья сдирал, он выскользнул, как угорь, — оправдывался Алька.

Дядя Криш вернулся поздно вечером, когда ребята уже спали сладким сном.

— Обегал в Риге все магазины, — рассказывал он утром за завтраком, — а парусины так и не нашел.

— Великое дело, обойдутся и без парусов, — равнодушно заметила Янкина мать.

— Как это без парусов?! — вскинулся Янка. — Лодка без парусов — все равно что…

— Футбол без мяча, — подсказал Гунтис.

— Вон сколько нас, что-нибудь придумаем, — успокоил Криш взволнованных детей. — У нас ведь еще лодка не готова. Бегите на речку и разыщите старого Екаупа! Я тоже приду следом.

— Мы первые! — крикнула Мара и пулей вылетела за дверь. За ней Лара. За ними опрометью кинулись мальчики.

Шагая берегом реки, Криш еще издали услыхал ребячий гомон: захватив банки с краской и кисти, девочки отбивались от мальчиков.

— Убирайтесь отсюда! — кричала Мара.

— Какие из девчонок маляры, — презрительно процедил Майгонис. — Отдайте нам, сразу дело двинется вперед.

— Нет, так мы не согласны. Дядя Криш обещал, что и мы будем красить, — стояли на своем девочки.

— Что у вас тут за шум? — спросил Криш.

— Мальчишки не дают нам красить лодку, — пожаловались девочки.

— Не дают красить? Ай-ай-ай. А если я вам найду интересную работу? — Дядя Криш, улыбаясь, смотрел на девочек. — Идите к дедушке, у него для вас кое-что есть.

В рыбачьей халупе старый Екауп перебирал куски материи, ворчливо приговаривая:

— Одни лохмотья остались.

— Это на паруса? — с порога спросили девочки.

— На паруса, стрекозы, непременно на паруса.

Екауп забрал в охапку куски поцелее и вынес на двор.

— Сейчас прикроим — и принимайтесь за дело. А только осилите ли?

— Да что вы, дедушка! Будто мы шить не умеем, — даже обиделась Мара.

К ним подошел Криш. Разложив на земле куски полотна, старый рыбак спросил:

— Какой, стало быть, парус будем делать: гафельный, шпрюйтовый или бермудский? — и поразмыслив немного, сам решил: бермудский для такого корабля будет в самый раз. Форсу, конечно, маловато — вроде залатанной юбки.

— Какие-то непонятные названия, — удивились девочки.

— Это разные виды парусов, — объяснил Криш. — Бермудский, например, — это треугольный парус.

Мальчики усердно занимались лодкой и, казалось, забыли о существовании девчонок.

Отмерив и прикроив куски парусиновой ткани, старый Екауп вынес из своей хибары клубок льняных ниток, большую иглу и какой-то чудной кожаный предмет.

— Это рукавица особая, голица называется, — пояснил он. — Вон какая толстая кожа снизу. Чтобы не наколоть руку. Паруса шить — это вам не чулки штопать.

— Мелковаты у тебя ручонки, — Екауп поплотнее натянул Маре перчатку и дал иглу.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Шить надо было справа налево, и Мара никак не могла приспособиться. И стежки получались неровные — один ближе, другой дальше от края.

— Распарывай! — приказал Екауп.

Ничего не поделаешь, пришлось начинать сначала.

До вечера девочки общими силами успели сшить совсем немного, но зато их похвалил старый Екауп.

Глава 6. Ночное происшествие


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Прошло еще несколько дней, и лодка была готова к спуску на воду. На берегу собралась вся бригада, тут же стояли дядя Криш и обе мамы.

— Раз, два, взяли! Раз, два, взяли! — командовал Алька, и ребята, дружно навалившись, все ближе продвигали лодку к воде.

— Пошла, пошла! — закричал Вовка, норовя залезть в лодку, но Янкина мать успела его перехватить.

— Как же вы назвали свой корабль? — поинтересовалась она.

Ребята переглянулись. Долго они судили-рядили, но так ни к чему и не пришли. Альбатрос? Чайка? Такие все обыкновенные названия. Придумать бы что-нибудь особенное!

— Торпеда! — выпалил Янка.

— Браво, Янка!

— Гениальная идея! — шумно подхватили ребята.

— Так, значит, «Торпеда»? — переспросила Янкина мать. — Пожелаем ей счастливого плавания! — С этими словами она взяла бутылку лимонада и разбила ее об нос лодки.

— Не поймешь иногда этих взрослых, — удивилась Мара. — Лучше бы дала нам выпить.

Ребята и дядя Криш сели в лодку.

— Поднять парус! — скомандовал Майгонис.

Близнецы бросились выполнять приказ. Они заранее усердно тренировались и действовали сейчас так ловко, что даже дядя Криш одобрительно кивнул головой.

— Орлы!

Гонимая попутным ветерком, лодка медленно скользила по реке. Ребята смеялись, пели, в общем были очень довольны.

— Подтянуть шкоты! Право руля! — командовал Майгонис голосом заправского капитана. Близнецы и Алька мгновенно исполняли его приказания.

— Ой, у меня сандалия мокрая! — Вовка вдруг заметил, что в лодку просачивается вода.

— Девочки, не спите, вычерпывайте воду! — распорядился Майгонис.

— Вот еще указчик нашелся! — буркнула Мара. Лодка в это время проплывала через водяные лилии, и девочки, перегнувшись через борт, рвали цветы.

— Ну, так как? — настаивал Майгонис. — Придется высадить на берег. Вы разве не знаете, что капитана надо слушаться беспрекословно?

Мара и Лара нехотя принялись черпать воду.

Янка и Вовка, заядлые рыболовы, пристроились с удочками на носу лодки. Вовке посчастливилось вытащить плотичку длиною с палец, и он этим очень гордился:

— Отдам хозяйке, пускай уху сварит.

А у Янки даже ни разу не клюнуло.

И вдруг Янка почувствовал, что леска натянулась. Спокойно, не волноваться! Янка сосчитал про себя до десяти и только тогда дернул удочку. Лодка продолжала удаляться, а рыба и с места не тронулась. Мальчик размотал чуть ли не всю свою леску и прямо не знал, на что решиться.

— Пусти-ка меня, — пришел на помощь парнишке дядя Криш. Добыча наконец поддалась их совместным усилиям и теперь медленно приближалась к лодке.

— Прямо бревно! Гляди, какая спина! — свесившись за борт, докладывал Тонис. У Янки сердце замерло от волнения.

Нагнувшись, Криш хотел поднять в лодку богатый улов, как вдруг… все разразились оглушительным хохотом: он вытащил из воды старый рыбацкий сапог.

Янка чуть не разревелся с досады. И немудрено — ведь в рассказах о незадачливых рыболовах чаще всего выводится как раз такой недотепа, подцепивший на крючок сапог. Надо же так случиться, чтобы ему попался именно сапог.

— А ты небось думал, что кита заарканил, — подтрунивал Майгонис.

— Ай, караул! Змея в лодке! — вдруг не своим голосом завопила Лара и вскочила на лавку. Лодка угрожающе закачалась.

— Только без паники, — приказал Майгонис. — Откуда здесь взяться змее? Сейчас же сойди с сиденья! Еще опрокинешь лодку!

— Честное слово! Я сама видела, — Лара еще крепче прижалась к мачте и ни за что не хотела спуститься со скамейки.

— Вон она, вон она! — закричала и Мара, указывая на сапог. Из него действительно выползало что-то длинное, похожее на змею.

— Да ведь это же угорь! — Майгонис схватил рыбу. — Ого, верных три кило будет.

А угорь, извиваясь, выскользнул из рук мальчика и плюхнулся на лавку, где сидели девочки. Снова раздался испуганный вопль.

— Держи! Хватай! — Мальчики бросились спасать неожиданный Янкин улов. Лодка накренилась на один бок, потом на другой. Парус сперва надулся ветром, потом вяло поник. Алька, Майгонис и близнецы совсем позабыли свои обязанности.

— Где капитан? — Голос дяди Крита вернул ребят к действительности. — Так мы в первом же рейсе сядем на мель.

— Все по местам! — совсем пристыженный, отдал приказание Майгонис.

— Угря надо брать умеючи, — Криш изловчился и тремя пальцами ухватил рыбу за голову. Угорь извивался, но вывернуться уже не мог. Гунтис погладил его скользкую кожу.

— Действительно, грандиозный экземпляр водной фауны, — заявил он.

— Знай наших! — возгордился Янка.

— Давайте поворачивать обратно, — предложил дядя Криш. — Солнце уже садится за лес.

Всем было жаль, что кончается веселое путешествие, но дядя Криш был прав.

Обе рыбы были торжественно переданы хозяйке.

— Завтра зажарьте на обед! — не забыл наказать Вовка.

— Что я вам волшебница, что ли — двумя такими рыбешками весь лагерь накормить? — сердито проворчала хозяйка.

Она была не в духе. Сегодня в магазине жены рыбаков судачили, что в доме Хазенфуса нечистая сила водится. Одна божилась, что своими глазами видела, как белый долговязый призрак с горящими глазами ходил вокруг дачи и завывал, как волк. Неудивительно после этого, что сам богач Хазенфус не своей смертью помер. Все это козни дьявола, а то как же. С какой стати такой богатый барин сам в омут полезет? Чего ему не жить — денег куры не клюют, катается как сыр в масле.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Этот знатный барин, наверное, выпить был не дурак, — усмехнулся Криш. — Хватил как-нибудь лишнего, у него в голове и смешалось, где дом, а где река. А что до нечистого — жалко, не довелось с ним побеседовать: какие там у них нынче в преисподней порядки — так же, как в старых сказках, жарят грешников на сковородках или теперь вся эта музыка механизирована?

Все засмеялись.

— Смейтесь, смейтесь, да смотрите, как бы потом плакать не пришлось! — вконец разозлилась хозяйка и выскочила из столовой.

В тот вечер из-за пробного рейса на лодке ужинали с опозданием, поэтому лагерь уснул позже обычного.

И когда наконец дежуривший в тот вечер Янка один остался у костра, было уже совсем темно. Держа ружье наготове, он прошелся к реке. Там возле сваи покачивалась «Торпеда», их гордость. С противоположного берега донеслось кваканье лягушек. Сперва завела песню одна, так сказать соло, потом вступил весь хор. И вдруг как по команде все смолкло. Немного погодя лягушки снова начали концерт. За дюнами шумело море.

Янка сел у костра, подбросил в огонь сухую еловую ветку. Кверху взвился сноп искр. Притулившись спиною к сосне, он наблюдал, как над крышей дома все выше поднимается луна. Казалось, она смотрит ему прямо в лицо и ухмыляется. Невыносимо клонило в сон. Глаза будто песком засыпало и так резало, что веки сами слипались.

— На посту нельзя спать! — внушал себе Янка. — На посту нельзя… — и уронил голову на грудь.

А тем временем на реке развивались события. Почти бесшумно подъехала чья-то лодка, из нее вышли несколько темных фигур. И одна из них крадучись направилась к лагерю.

— Спит, — возвратившись через несколько минут, доложила фигура. — Хорошо, что у них сегодня на посту сонная тетеря.

В темноте творилось что-то непонятное.

Янка проснулся от истошного вопля и в первую минуту никак не мог понять, что происходит.

— Караул! Спасите, добрые люди! Убивают! Нечистая сила пришла по мою душу! — в голосе Шульцихи слышался смертельный страх.

Завизжали и девочки.

В эту минуту из-за угла дома показалось действительно нечто ужасное — длинное белое привидение с огненными глазами.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

У Янки с испугу отнялись ноги, но он тут же очнулся от столбняка и заорал не своим голосом. Призрак сразу же повернул к реке. Янка за ним.

На шум и крики во двор выскочили остальные мальчишки и дядя Криш. Откуда-то издалека доносился голос Янки.

— За мной! — скомандовал Алька.

Они настигли Янку уже на самом берегу. Он до того запыхался, что слова не мог вымолвить.

— На лодке подъехали… — выдохнул он. — В погоню!..

— Какая там погоня в потемках, — махнул рукой дядя Криш.

— А это не успели захватить, — Янка поддел ногой белый предмет, наполовину валявшийся в воде.

Странный предмет оказался сбитым из жердочек остовом человеческой фигуры, на который были накинуты белые простыни. Из дырок для глаз светили карманные фонарики.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Вот тебе и привидение! — хихикнул Вовка.

— Но как же ты его раньше не заметил? — допытывался Алька. — Наверное, дрыхнул.

Янка сконфуженно молчал.

— Ну, знаешь, за это тебе следует всыпать по первое число, — рассердился Алька.

— Но потом-то он держался молодцом. Не будем уж наказывать на этот раз, — заступился за Янку дядя Криш.

Один Майгонис был недоволен. В кои-то веки представился случай проявить героизм, и как назло именно сегодня дежурить была не его очередь.

— Только это я заснула, и такой меня сладкий сон разморил, — все еще обливаясь холодным потом, рассказывала насмерть перепуганная хозяйка Янкиной и Вовкиной матерям. — Вдруг слышу, батюшки мои, кто-то шебаршится под окном и не то воет, не то лает. Открыла я глаза, высунулась: нечистый дух! О двух рогах, глазища полыхают… Рот нараспашку, а из глотки дым валит… Ну, думаю, пропала моя головушка, сграбастает сейчас. Осенила себя трижды крестным знамением: сгинь, пропади — а ему хоть бы что. Что тут будешь делать — я ка-ак закричу…

Призрак видели и девочки, которые спали в соседней комнате. Рогов, правда, они не заметили, но вой слышали, и глаза у него на самом деле блестели.

— Ну, просто как в воду глядели давеча женщины в лавке, — никак не могла успокоиться Шульце. — Я на таком окаянном месте жить ни за что не стану. Ни за какие коврижки! Ни одного дня, ни одной минуты!

— Не волнуйтесь, хозяюшка, — успокаивала ее Вовкина мать. — Выпейте валерьянки. Привидения бывают только в сказках. Просто кто-то вздумал над нами сыграть глупую шутку. Неужели из-за этого стоит уезжать!

— Смотрите, смотрите, вон он опять стоит! — снова завопила Шульце, пряча голову под одеяло.

За окном раздался хохот, и ребята во главе с «призраком» вошли в комнату. Из белого балахона выпростался Тедис.

— Тьфу, тьфу, тьфу, — трижды сплюнула хозяйка. — А я и правда согрешила, думала — нечистая сила. За уши отодрать таких озорников. Надо же, совсем новые простыни испоганили! И как им родители волю дают, людей пугать позволяют.

— Разве они спрашивают позволения, — улыбнулась Вовкина мать, складывая простыни. — Ничего, пускай полежат, еще сами придут, просить будут.

Ее предсказание исполнилось неожиданно скоро. Назавтра под вечер Мара, которая в этот день была дежурной, доложила, что к лагерю приближаются две подозрительных личности.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Смотри-ка, смотри, сам Меткий Гарпун со своим адьютантом! — злорадствовал Майгонис. — С белым флагом.

— Приветствую тебя, о великий командир бледнолицых! — с такими словами вождь индейцев приблизился к Альке. — Пусть всемогущее небесное светило озаряет твой жизненный путь, да никогда не споткнется твоя нога о камень!

— Ближе к делу. Нам некогда. — Алька держался недоступно.

— Нам стало известно, что в лесу, в наших охотничьих владениях, вы нашли два белых балдахина и унесли их в свой вигвам.

— Первый раз слышу, — Алька притворился, будто ничего не понимает. — Может быть, ты, Майгонис, что-нибудь знаешь? Или ты, Гунтис?

— Согласно приказу могущественного племени чилкутов мы ходим только по дороге, а на дороге ничего подобного нам не попадалось, — официально сообщил Гунтис.

— А не знаете ли вы случайно как туземные жители, где тут в поселке квартирует привидение, такое белое с блестящими глазами? — перешел в наступление Алька.

Меткий Гарпун переглянулся со своим спутником.

— Не в курсе дела, — уклончиво ответил тот. — Раньше как будто в поселке говорили, что здесь оно поселилось, на даче Хазенфуса, а теперь уже давно ничего не слышно.

— Жалко, что вы ничего толком о нем не знаете, — усмехнулся Гунтис. — А то прошлой ночью один такой призрак вздумал нас потревожить. Спасаясь бегством, он растерял тут некоторые предметы своего туалета. Мы с удовольствием вернем их владельцу.

Меткий Гарпун понял, что дальнейшие переговоры ни к чему не приведут и, вежливо откланявшись, удалился вместе с адьютантом.

Следующий день обошелся без происшествий, а потом в лагерь явились две девочки.

— У самих ничего не вышло, так посылают девчонок, — ехидно заметил Тедис.

— Нашли достойных дипломатов, — в тон ему добавил Гунтис.

— Подите, узнайте, чего им нужно, — послал Алька Мару и Лару.

Девочки поздоровались и, сблизив головы, долго о чем-то переговаривались вполголоса. И вдруг громко расхохотались.

— Ох уж эти девчонки! — брюзжал Майгонис. — Не успели еще как следует познакомиться, а уже вешаются друг другу на шею.

— Пускай, — решил Гунтис, — не стоит вмешиваться в их дела.

— А если они шпионки, тогда что? — поддержали Майгониса Тедис и Тонис. — Обязательно надо послушать.

— И чего вы липнете к нам, чего подкрадываетесь? — шикнула Мара на близнецов.

— Поговорить спокойно не дадут. Пойдемте, девочки, к нам в комнату.

— Не понимаю, о чем они могут так долго болтать, — Альке уже надоело ждать, когда уйдут чужие девчонки.

Гунтис взглянул на часы:

— Ровно час и двадцать четыре минуты.

— Поди сюда, Вовка, я тебя подсажу, а ты загляни в окно, что они там делают. — Даже Майгонис больше не мог побороть любопытство.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Смотрят вышивки, — доложил Вовка.

В этом не было ничего опасного, и мальчики успокоились.

Наконец незнакомые девчонки вышли. Одна из них держала под мышкой белый сверток.

— Приходите еще, — пригласила их Лара. — И не забудьте захватить с собой рукоделия!

Чужие девчонки вежливо, слегка присев, попрощались и с мальчиками и ушли.

— Вы что, с ума сошли! Дружить с такими…

— Интересно, с какими? — отрезала Мара.

— Раз не знаешь, так не говори.

— Ну, не тяни, рассказывай быстрее! — торопил Алька.

— Во-первых, они хорошие девочки, — начала Мара, усаживаясь на траву. — Одна, которая с косами, Айна — это сестра Меткого Гарпуна. Мальчишки из рыбачьего поселка придумали себе всякие прозвища: Хитрый Угорь, Быстрая Нога и вообще играют в индейцев.

— Это мы знаем, — перебил ее Майгонис.

— Чего же ты спрашиваешь? — обиделась Мара и замолчала.

— Девочки еще рассказывали, — продолжала за нее Лара, — что у здешних мальчиков в лесу свой шалаш, который они называют вигвамом. Они там сами чего-то жарят и стреляют в цель из лука. А девочек с собой не берут.

— И правильно делают, — одобрил Майгонис. — Такие вещи надо держать в полной тайне.

— Если вы так, то и мы больше ничего не расскажем, — обиделась и Лара.

— Ну, нечего дуться, я не про вас говорил. Ведь вы все равно что мальчишки, — извинился Майгонис.

— Но с этим привидением они так влипли! — повеселела Мара. — Один мальчишка в магазине слышал, как рыбачки рассказывали нашей Шульцихе про привидения. Индейцы задумали над нами подшутить. А вышло наоборот — сами в дураках остались. Назавтра утром мать Меткого Гарпуна перебирала белье и хватилась двух простыней. Марцис стал боком пробираться к двери. Мать сразу поняла, чья это проделка, и строго наказала — чтобы к вечеру простыни были. Да где ему взять — мы-то не отдали. Тогда мать рассердилась и заперла могучего вождя в старую будку для сетей. Пригрозила, что не выпустит, пока он не скажет, куда девал простыни. Его товарищи что только не делали, чтобы освободить своего вождя, но ничего не вышло. Так сегодня утром тот чуть ли не на коленях просил сестру выручить — сходить за простынями. Сам все рассказал про привидение и просил передать, что больше это никогда не повторится. Карманную батарейку, говорит, пускай себе оставят, если хотят.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Очень нужно! — фыркнул Алька. — Она, кажется, у тебя, Майгонис?

Майгонис вытащил из кармана сокровище. Батарейка была не простая — с переключателем на белый, красный и зеленый свет.

— Отдайте ее своим новым подругам, — сказал Алька, вручая батарейку Маре.

— И передайте этим чубукам, пусть они не путаются у нас под ногами, — добавил Майгонис.

— Не чубуки, а чилкуты, — поправил Гунтис.

— По мне хоть чувяки, — махнул рукой Майгонис.

Глава 7. Нескладный день


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Льет как из ведра, — выглянув утром в окно, досадливо поморщился Майгонис. — Плакала наша рыбалка.

— Не ной! Давайте лучше устроим турнир по настольному теннису, — предложил Алька.

— Это можно, — успокоился Майгонис. У него было больше всего шансов на победу. Вскоре началась увлекательная борьба. Первый сет выиграл Майгонис, а второй — Алька. Сейчас шла третья, решающая партия.

— Четырнадцать — десять! — ликовал Майгонис.

— Мы еще посмотрим, кто кого! — сквозь зубы выдавил Алька, и, извернувшись всем телом, принял особенно трудный мяч Майгониса. Борьба обострилась. Даже девочки и Вовка прекратили играть в «Цирк», а Гунтис отложил книгу.

— Двадцать — восемнадцать! Жми, Алька!

В этот самый напряженный момент дверь в столовую отворилась и в ней показалась Шульце.

— Это еще что за новая мода! — выговаривала она. — Где дежурный по кухне? Дров не наносили. Вы, может, думаете, что у меня сто рук?

— Сейчас, сейчас иду! — нехотя буркнул Майгонис. — Чуть что — уж сразу ворчать.

Именно в этот момент Алька послал решающий мяч. Двадцать два — двадцать в его пользу, ура! Майгонис отшвырнул ракетку и выбежал за дверь. Он расстроился из-за проигрыша и во всем винил хозяйку.

— Вот вам дрова, — Майгонис с маху грохнул об пол охапку сырого хвороста.

— Ай-ай-ай, кто же так делает! Сложи-ка поровней, — распорядилась хозяйка, — да принеси еще охапки две из-под навеса, там, верно, посуше.

Наносив дров, как ему казалось, по крайней мере на неделю, Майгонис уже собирался уйти из кухни, как Шульце дала ему новую работу.

— Вот возьми повяжи мой старый фартук и почисть котлы.

Она положила перед мальчиком тряпку, стиральную соду и баночку с белым морским песком.

— А когда котлы вычищу, тогда можно уйти?

— Тогда и видно будет, — не обнадежила хозяйка.

Майгонис вздохнул и взялся за работу.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Янка, чего ты стоишь, как телеграфный столб, бей! — кричали за дверью.

— Ну и мазила, вот так лапша! — громко смеялась Мара.

Игра в настольный теннис продолжалась без Майгониса.

Повариха резала мясо. И она была не в духе: из-за дождя сорвался давно задуманный поход за ягодами с местными кумушками.

— Готово! — сказал Майгонис, подавая хозяйке большущий котел. — Хоть девчонкам в комнату вместо зеркала вешай.

— С боков как будто ничего, — похвалила Шульце, — а дно на что похоже? Кто же дно чистить будет?

— Все равно опять закоптится, — оправдывался Майгонис.

— Рассуждать после будешь. Ты начисть, как полагается.

— Это вы нарочно придумали, чтобы я не играл в теннис, — прошипел он. — И вообще такую работу мы не обязаны делать.

На кухню вошла Вовкина мать.

— Чем ты недоволен? Такой большой мальчик, неужели тебе трудно вычистить две-три кастрюли?

— Пусть мне дадут другую работу, а кастрюли пускай чистят девчонки.

— Ты сегодня дежурный по кухне, значит должен делать все, что велит хозяйка. В лагере такой порядок, — вмешался в спор Гунтис.

— Если хочешь знать, мне этот твой порядок уже вот по-сюда. — Майгонис выразительно провел пальцем по горлу. — Здесь со скуки сдохнуть можно!

— Что ты сказал? Повтори еще раз! — Алька придвинулся к Майгонису.

— И повторю. Думаешь, я боюсь? — Майгонис угрожающе закатал рукава.

— Ты должен сейчас же извиниться перед товарищ Шульце и дочистить котел, — строго сказал Алька.

— И не собираюсь!

— Ладно, — принял решение Алька. — Я извинюсь за тебя. И котлы тоже начищу. Только ты не вздумай жить здесь за чужой счет, паразит этакий!

— Это я — паразит? Я? — Майгонис сгоряча кинулся на Альку.

— Да, ты!

Гунтис бросился между ними.

— Пускай он не обзывает! — кричал Майгонис.

— Сперва извинись! — снова потребовал Алька.

— И не подумаю! Тогда уж лучше в Ригу… — Майгонис схватил плащ и выбежал на улицу.

— Счастливого пути! Смотри не заблудись! — послал ему вдогонку Алька.

— Простудится еще, — забеспокоилась Янкина мать.

— Ничего, небось скоро вернется, — успокоила ее Вовкина мать. — Куда ему деваться. Поезд в Ригу идет только вечером.

Добежав до леса, Майгонис остановился, раздумывая, что делать. Денег на билет нету, а зайцем ехать не хочется — неприятностей не оберешься. Пошел бы пешком, но Рига далеко, засветло не дойдешь. Придется подождать, может быть приедет дядя Криш.

Майгонис свернул с дороги и побрел тропинкой, которая вилась вдоль быстрой речушки. Он обдумывал происшедшее. Надо же было этой Шульцихе встрять как раз в тот момент, когда победа была у него почти в кармане. Загорелось ей котлы чистить!

Так размышлял Майгонис, не замечая, что за ним уже долгое время следуют два индейца. Выждав удобную минуту, когда тропка юркнула в кустарник, они внезапно напали.

— Ага, теперь ты попался, бледнолицый! — ликовали они, скручивая пленнику руки за спиной.

— Разбойники, головорезы, — пытался еще вырваться Майгонис. Но индейцы, не обращая внимания на его сопротивление, продолжали тащить пленника за собой.

Извиваясь и петляя по обширной низине, речка образует здесь заливные луга. Еще со стародавних времен жители Юрмалциемса косили тут сочную траву и построили небольшие сенные сараи. В один из таких сараюшек индейцы и привели Майгониса.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Эй, вы, лохматые собаки, сейчас же отпустите! — от злости шипел Майгонис. Индейцы плотно закрыли дверь и только тогда развязали ему руки.

— Молчи, или твой скальп будет болтаться у меня на поясе! — приказал Меткий Гарпун. Он был при полном параде: страшно размалеван и в пышном уборе из перьев.

— Рыбаки из племени чилкутов! — торжественно обратился Меткий Гарпун к индейцам. — Совершено еще невиданное преступление в истории нашего племени. Сам предводитель бледнолицых тайно проник в наши охотничьи владения, чтобы найти наш очаг и разорить наши вигвамы. Я все сказал.

— Вождь говорит правду. Пусть бледнолицый объяснит! — изрек тонкий, долговязый парнишка, которого другие называли Хитрый Угорь. — Мы сделали им письменное предупреждение.

Майгонис стянул с головы капюшон и снял плащ.

— Во-первых, в этом предупреждении было шесть ошибок, — перешел он в наступление. — Значит, в вашей стране еще есть неграмотные.

— Это тебе не диктант, чтобы там ошибки искать, — вставил слово Хитрый Угорь.

— Во-вторых, — Майгонис распахнул свою курточку, чтобы все увидели его тельняшку и ремень с пряжкой, — во-вторых, вождей в нашем лагере давно похоронили — у нас теперь демократия. Кроме того, я посоветовал бы предводителю чилкутов Тощей Селедке, или как его там, раздобыть бинокли для своих разведчиков. Тогда, может быть, они сумеют отличить меня, Майгониса Весминя, от командира нашей бригады Альки. — И Майгонис проделал свой неподражаемый номер, — длинно сплюнул в узкую щель в двери.

— Врет он! — заорали мальчишки, которые взяли Майгониса в плен.

— Что вы сказали, рыбьи потроха?


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Майгонис готов был ринуться в атаку. Меткий Гарпун осветил его лицо карманным фонариком и поморщился.

— Разведчикам Быстрой Ноге и Зоркому Глазу объявляю выговор! Это действительно не тот экземпляр.

— Когда мы спрятали вещи бледнолицых, он лазил за ними на сосну, — вспомнил Хитрый Угорь.

— Чего же ты сразу не сказал? Мы еще тогда заметили, что из всех рижских слюнтяев ты самый бедовый.

— Ну, ну, — польщенный, осадил его Майгонис. Вся эта история начинала ему нравиться. Совсем другое дело, не то что в лагере.

— Ты думаешь, мы не знаем, что вы там делаете? — усмехнулся Хитрый Угорь. — Мы все подглядели. Утром тра-та-ра-та! — горнист трубит. Все по команде бегом на речку. Один у вас там жирный такой есть, войдет в море — воробью по колено — и уже трясется как студень.

— И на пляже, ой, умора!.. — Меткий Гарпун смеялся, хватаясь за живот. — Загорают по часам! После обеда у них мертвый час — прямо грудные дети!

— Вы бы поменьше зубоскалили, — оборвал его Майгонис. — Думаете, раз мы из Риги, значит — маменькины сынки? Если хотите знать, мы один раз государственного преступника поймали. Лейтенант милиции нам за это воздушное ружье подарил. Лучше бы зашли как-нибудь по-людски поговорить, чем так-то выдуриваться.

— Покорно благодарим, мы к нянькам не привыкли — что хотим, то и делаем. Неохота идти в школу, айда в лес на лыжах.

— А учителя что? — удивился Майгонис.

— Одной двойкой больше или меньше… — махнул рукой Меткий Гарпун. — Мы с Хитрым Угрем уже второй год в пятом классе.

Майгонис тяжело вздохнул.

— У индейских мальчишек — вот это была жизнь! — продолжал Меткий Гарпун. — Мы все книжки Купера и Майн-Рида наизусть знаем, а там нигде не сказано, чтобы ребята ходили в школу или зубрили историю с арифметикой.

— А летом мать придумает разную работу: то огород выполи, то дров наруби, то поросенка накорми, — добавил Хитрый Угорь. — Поэтому мы и решили жить как индейцы — стрелять из лука, выслеживать врага…

— Бледнолицые даже не замечали, что мы за ними наблюдаем, — засмеялся другой индеец.

— Хватит врать-то! — не поверил Майгонис.

— Зачем мне врать, наши разведчики каждый день сидят на большой сосне у ворот вашего лагеря.

— А что ты искал на нашей тайной тропе? — допытывался Хитрый Угорь.

Майгонис медлил с ответом, размышляя, что делать — сказать правду или нет.

— Получилась маленькая неприятность, — неопределенно промямлил он. — Ну, я разозлился и убежал. Поеду в Ригу.

— Что же они, надавали тебе?

— Да нет, — отмахнулся Майгонис, — заставили чистить котлы.

— Ха-ха-ха, не рассказывай басни! — развеселился Меткий Гарпун.

— А что же делает ваша хозяйка?

— Мы ей помогаем, — объяснил Майгонис, — она одна не справляется.

Меткий Гарпун пошептался с товарищами и сказал:

— Если хочешь, можешь когда-нибудь к нам завернуть. Мы тебе такое покажем, что у тебя глаза на лоб полезут. Только остальным бледнолицым ни слова, ясно?

— Ладно, — согласился Майгонис. — А теперь мне пора.

— Я тебя провожу, — вызвался Меткий Гарпун. С минуту они молча шагали по направлению к рыбачьему поселку. — Лодка у вас мировая, — нарушил молчание вождь индейцев. — На такой лодке неплохо по морю прокатиться.

— Может быть, — пожал плечами Майгонис. — Нас не пускают в море.

— Скажи уж лучше, что дрейфишь.

— Это я-то? Послушай, за кого ты меня принимаешь? — Майгонис смерил презрительным взглядом своего проводника.

— Тогда сговоримся как-нибудь и прошвырнемся по морю, идет? Жаль только, что наша лодка без парусов. А на веслах, сам знаешь, возни много, а толку чуть. Вот ваша — это вещь!

— Нашу нельзя. Если кто-нибудь из бригады заметит, то-где мне каюк.

— Знаю, трус. Ладно, что-нибудь придумаем. Когда услышишь — в лесу три раза прокаркает ворона, — на прощанье сказал Меткий Гарпун, — приходи поговорить. Только чтобы твои паиньки мальчики ничего не пронюхали.

И Меткий Гарпун скрылся в кустарнике.

«Вот это был бы номер», — рассуждал про себя Майгонис, шагая по направлению к шоссе. Ни один мальчишка еще не плавал по морю. Он был бы первый. Только надо сделать так, чтобы никто ничего не заметил.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Было как раз обеденное время. Майгонису ужасно хотелось есть. В лагере сейчас все ели картофельное пюре с котлетами и совсем не думали о нем, одиноком, всеми забытом. А еще называются товарищи! Ну ладно, он немножко погорячился. Но зачем же Алька сразу обозвал его паразитом? А может, все-таки пойти и рассказать ребятам про свои сегодняшние приключения? Нет, ни за что! И просить прощения у Шульцихи он тоже не станет, лучше уж тогда в Ригу — к Петеру и другим ребятам. Если бы дядя Криш приехал — у него можно занять денег на дорогу.

По гладкому асфальту мимо Майгониса мчались разные машины, но знакомого зеленого мотоцикла с коляской все не было и не было.

Вдалеке раздался гудок электрички.

«Может, приедет кто-нибудь из родителей», — мелькнула мысль у Майгониса, и он заторопился на станцию. В толпе приезжих он сразу отличил плечистую фигуру полковника Воробьева и метнулся в сторону. Но Воробьев уже заметил мальчика и положил ему руку на плечо.

— Ты что тут делаешь?

— Я… мне… — смешался Майгонис. — Товарищ полковник, вы не можете одолжить мне двадцать копеек?

— Конечно, могу. А зачем тебе деньги?

Майгонис стоял красный и переминался с ноги на ногу.

— У меня зубы болят, — наконец, запинаясь, проговорил он. — Надо съездить в Ригу к врачу.

— А как же тебя отпустили из лагеря без денег? — удивился полковник.

Понурив голову, Майгонис молчал. Полковник догадался, что тут что-то неладно.

— Зачем обманываешь? — Он приподнял голову мальчика за подбородок и заглянул ему в глаза.

— Я ушел из лагеря.

— Как ушел? С чего это вдруг?

— Они обозвали меня паразитом.

— А за что?

Майгонис молчал. Он уже не был так твердо уверен в своей правоте.

— Ладно, пошли! — Полковник взял мальчика за руку. — На месте разберемся и все уладим.

Майгонис не противился.

— Ребята, дезертир явился, — крикнул Янка, завидев Майгониса.

— Товарищ полковник, Майгонис должен понести наказание, — потребовал Алька.

— Правильно, — поддержали остальные. — А то каждый так будет шататься целыми днями неизвестно где, а мы бегай, ищи.

— Пусть Майгонис Весминь объяснит, что он сегодня делал! — официальным тоном потребовал Гунтис.

— Гулял… — упрямо ответил Майгонис.

— Где гулял?

— Чего ты меня допрашиваешь?

— Гражданин Весминь, отвечайте на вопрос!

— Ну, сидел на пригорке у шоссе.

— Целый день?

— Да.

— Ясно.

Ребята с минуту посовещались, поговорили с полковником. Потом Алька подошел к Майгонису и сказал:

— За самовольный уход из лагеря вам объявляется полный бойкот на три дня. Все это время никому не разрешается разговаривать с вами и вы не имеете права покидать территорию лагеря. Вы обязаны извиниться перед хозяйкой за неподчинение.

— Этот приговор согласован с вышестоящими инстанциями и обжалованию не подлежит, — торжественно закончил Гунтис.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Извиняться всегда неприятно, особенно у всех на виду. Кажется, что слова застревают в горле, цепляются за зубы, прячутся за язык, и никак их не выговоришь. Именно такое чувство испытывал Майгонис, стоя перед Шульце.

— Ладно уж, ладно, — благосклонно улыбнулась хозяйка. Гнев ее давно остыл. — В духовке стоят котлеты, ты, верно, проголодался.

Глава 8. Янка проявляет активность


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Наконец-то солнце! — едва протерев глаза, воскликнул Майгонис. — Сегодня обязательно надо сходить к морю.

Никто ему не ответил.

— А что вы мне сделаете, если я все-таки пойду с вами? — начал раздражаться Майгонис.

«Мы тебя исключим из бригады», — написал Алька на листе бумаги.

После завтрака все ушли. Майгонис взял с собой «Последнего из могикан» и пошел в сад. Когда раздался условный сигнал — карканье вороны, он, внимательно оглядевшись, перелез через забор и шмыгнул в лес. Там его уже ждал Меткий Гарпун.

— Ну как? Все обошлось?

— Да что говорить, — махнул рукой Майгонис. — Сделали из меня настоящего преступника, суд устроили! Сиди теперь три дня, как в тюрьме.

— Брось ты путаться с этим детским садом, иди к нам, у нас ребята на все сто, — предложил Меткий Гарпун.

— Ты это всерьез? — Майгонис с сомнением посмотрел на предводителя индейцев. — А где я спать буду?

— Рассуждаешь, как горожанин. Чем плохо — будешь жить в вигваме. И насчет жратвы не беспокойся — настоящие индейцы все сами добывают. Будем ловить рыбу. Знаешь, один раз мы даже зайца в капкан поймали и зажарили на костре.

— Нет, нет, ничего из этого не выйдет, — пошел на попятную Майгонис. — Наши все равно пронюхают, где я. Ты еще не знаешь, какие они.

— Как хочешь, — равнодушно сказал Меткий Гарпун. — А насчет морской прогулочки ты обмозгуй.

— Это можно.

В этот момент где-то неподалеку послышался лай Марса. Майгонис вздрогнул.

— Мне пора бежать. А то еще заметит дежурный, поднимет трам-тарарам.

— Через несколько дней увидимся, — крикнул вдогонку Майгонису предводитель чилкутов.

Янка, который в тот день был дежурным по кухне, с самого утра чистил картошку. Сидел надутый, как сыч. Хозяйка была недовольна: половину картошки Янка переводит в очистки, у нее просто нервы не выдерживают глядеть на такое безобразие. А зачем же на него, мужчину, взваливают женскую работу? Где это видано, чтобы девчонки учились рыбу удить и управлять лодкой, а ребята копались на кухне?

От неприятных мыслей его отвлек лай Марса. Собачонка так свирепела, только когда чуяла поблизости чужого. Янка выглянул в окно и застыл с раскрытым ртом.

Вот это да! Майгонис не подчиняется приказу бригады и тайком перелезает через забор. Зачем ему понадобилось в лес? Нет, тут дело нечисто.

Янка улучил момент, когда хозяйка вышла из кухни, и сиганул в окно. Одним прыжком он очутился в лесу.

Майгонис с каким-то мальчишкой из рыбачьего поселка шушукались в молодом лесочке. Прячась за соснами, Янка подкрался совсем близко и разглядел лицо чужого парня. Сам вождь индейцев Меткий Гарпун! Какие такие дела могут быть у Майгониса с противником?

— А насчет морской прогулочки ты обмозгуй! — услыхал он голос индейца.

Янка ничего не понял. Что если рассказать Альке? Нет, лучше он сам выследит их до конца.

Возвратившись, Янка заглянул в сад. Майгонис сидел в кресле-качалке и читал книгу. «Ну и притвора! — подумал Янка. — Но меня все равно не проведешь».

Из кухни донесся голос хозяйки. Янка сломя голову бросился туда.

— Только слава одна, что помощники кругом, — жаловалась Шульциха Вовкиной матери. — А как до дела дойдет — все приходится своими руками. Ну вот полюбуйтесь, — она подняла ведро с картошкой Янкиной работы. — Похожа она на чищеную? Истинный бог, только свиньям на корм.

— Извините, пожалуйста! — обратился Янка к Вовкиной матери. — У меня вдруг так живот схватило. Ой, опять режет! У вас нет никакого лекарства?

— Сейчас, сейчас, — заторопилась она в столовую и принесла оттуда пузырек с касторкой. У Янки краска сбежала с лица. Это было куда хуже, чем нахлобучка от Шульце. Но ничего не поделаешь, пришлось выпить.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

За обедом Янка сидел как в воду опущенный. Касторка испортила ему весь аппетит. А Майгонис вел себя совсем странно. Он дернул Янку за руку и пальцем потыкал в пустую тарелку.

— Что это с мальчиком приключилось? — удивилась Янкина мать. — Будто воды в рот набрал.

Майгонис замотал головой.

— Он хочет добавки, — первым сообразил Гунтис.

Получив добавку, Майгонис низко поклонился хозяйке. Вовка, глядя на него, чуть не лопнул со смеху.

На завтрашний день с утра был назначен поход на смотровую вышку по ту сторону реки. Янка решил не выпускать Майгониса из поля зрения и, к общему удивлению, вызвался дежурить завтра вместо Альки.

— С чего это ты такой добрый? — даже не поверил своему счастью Алька.

В тот день Майгонис все время сидел в саду и прилежно читал. Янка горько раскаивался в своей оплошности.

— Доброе утро! — первым заговорил с Майгонисом Алька, когда кончился срок наказания. — Сегодня мы едем кататься на лодке.

Майгонис ничего не ответил.

— Человек за три дня небось говорить разучился, — пошутил Тедис.

Жизнь в лагере снова вошла в обычную колею.

Янка не спускал глаз с Майгониса. А тот ничего не подозревал.

Однажды в послеобеденный час, когда ребята с увлечением удили рыбу на берегу реки, снова послышалось карканье вороны. Майгонис сразу засуетился, смотал свою леску и пошел.

— Ты куда? — спросил Алька.

— Пойду повыше. Тут ни одна приличная рыба не клюнет — все шумят, смеются.

— Только не забирайся слишком далеко. Опоздаешь на ужин, хозяйка опять ругаться будет, — предупредил Алька.

Янка сумел улизнуть никем не замеченный, И вот он крадется следом за Майгонисом. Так и есть! Майгонис прячет свою удочку в кусты и быстро удаляется. Янка чуть ли не бегом бежит, чтобы не отстать.

На полпути между лагерем и рыбачьим поселком, в густых зарослях, Майгониса ждал Меткий Гарпун.

— Никто ничего не заметил? — спросил он.

— У них сейчас одна рыбалка на уме. Я сказал, что подымусь немножко выше.

— Айда за мной. Я тебе таких рыбин дам, что у них от зависти глаза на лоб повылазят, — усмехнулся вождь краснокожих. — Мы с ребятами нынче утром легонько сетью прошлись по реке. Рыбы — сила!

Заговорщики дошли до рыбачьего поселка и юркнули в будку, где хранились сети капитана Лапиня.

Вокруг будки густо разрослась крапива. Янка был в одних трусах. Но желание узнать, о чем говорят Майгонис и Меткий Гарпун, было настолько сильным, что он, не задумываясь, улегся в крапиву. Живот и бока у Янки горели как в огне. Но ради того, что он услышал, стоило терпеть.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Ты вечером совсем не ложись, а то еще проспишь, — приглушенным голосом поучал Меткий Гарпун. — Эту веревку опоясай вокруг живота: заметят еще, начнут приставать — зачем да для чего. А ты лазать-то умеешь по канату?

— Спрашиваешь! Я чемпион школы по этому спорту, — похвастался Майгонис.

— Часам к четырем я подам сигнал. Тогда спускайся по веревке. И попробуй раздобыть часы. У нас только стенные ходики.

— Где я их возьму? Гунтис свои не даст. А что если у хозяйки взять будильник?..

— Лучше не надо. Проснется еще, опять шум подымет — призраки! Обойдемся так, солнце-то на что…

— А если мы не вернемся вовремя? — еще сомневался Майгонис.

— Вернемся. Немножко покатаемся и повернем к берегу. Ваши еще глаза продрать не успеют, — рассеял сомнения Майгониса Меткий Гарпун.

«Вон что надумали, — размышлял Янка, — в море выйти!»

— А ты с парусами управляться умеешь? — на всякий случай спросил Майгонис.

— За кого ты меня принимаешь! — обиделся индеец.

— За мной тоже вряд ли кому угнаться. В рижском яхт-клубе все чемпионы со мной за руку здороваются, — приврал Майгонис.

Ребята вышли из будки. В руках Майгонис держал рыбу. Янка выждал немного, пока Майгонис отошел подальше, и вылез из крапивы.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— А это вы видали? — вернувшись к ребятам, хвастался Майгонис, показывая трех крупных голавлей.

— И ты их сам поймал? — удивился Вовка.

— Этот больше килограмма потянет, — Алька прикинул на руке вес самой толстой рыбины. — На какую ты наживку ловил?

— На кузнечика. Представляешь, на обыкновенного кузнечика!

— Как это мы раньше не додумались! — воскликнул Гунтис. — На червяка и на хлеб хоть бы раз клюнуло.

— Значит, сегодня у них аппетит на кузнечиков, а завтра, может, им червей подавай. Рыбы тоже разбираются — у них свое меню! — разглагольствовал Майгонис.

«Ну и врет, вот обманщик!» — разозлился Янка, видя, как Майгонис хвалится чужой рыбой. А у Янки нестерпимо зудели руки, ноги и грудь, обожженные крапивой. Он беспрестанно чесался.

— Что с тобой? Чего ты так ерзаешь? — Гунтис пристально посмотрел на Янку. — Да ты весь в волдырях.

— Сам ты в волдырях! Крапивные ожоги первый раз видишь? — рассердился Янка. Он еще не решил, рассказать про Майгониса или не надо.

— Мара, давай намажем его йодом, чтобы не чесался, — прыснула Лара.

— Идите вы со своим йодом! Лучше поплюй и разотри. Здорово помогает, — посоветовал Тонис. — Сам на себе испытал.

За ужином разговор все еще вертелся вокруг рыбы. Только один Янка не проронил ни слова. Он все думал, на что решиться, и наконец придумал. Почему бы, собственно говоря, и ему не принять участие в морской прогулке? Он сядет в лодку раньше, заберется под дощатый настил на носу. А когда лодка выйдет в море, он вылезет. Интересно, какой вид у них будет, у путешественников.

— Мам, я сегодня у тебя буду спать, — начал действовать Янка.

План его был совсем прост. Мальчики живут на втором этаже — поэтому Майгонису и понадобилась веревка, а Янкина мать — на первом. Спит она очень крепко и всегда при открытом окне. Лучше не придумаешь…

Просьба сына показалась ей подозрительной.

— С чего это вдруг?

— Так, — неопределенно промямлил Янка. — Голова побаливает и вроде знобит немножко.

— Наверняка заболел! — встревожилась мать. — Сейчас поставлю градусник. Говорила я тебе, не кисни ты часами в воде.

— Да ты не волнуйся, мама, я здоров.

Температуры у Янки не оказалось. Мать успокоилась и легла спать. Янка забрался в постель отца. Дождавшись, когда мама уснула, он взял будильник, поставил его на три часа, завел и сунул под подушку.

Как только раздался звонок, Янка мигом проснулся. И мать заворочалась. У Янки сердце екнуло. Но она только повернулась к стене и продолжала спокойно спать.

Янка живо оделся и, захватив часы, осторожно, никем не замеченный, вылез в окно. Только Марс заворчал было, но, узнав своего, затих.

Еще только начинало светать. Черной стеной стояли охотничьи владения чилкутов. На востоке едва занималась заря.

— Бррр! — поежился Янка, переминаясь с ноги на ногу.

Может быть, лучше опять в теплую постель? «Нет», — решил Янка и зашагал к реке. Залез в лодку, забрался под широкий настил на носу и свернулся калачиком. Все бы ничего, только вот ребра днища неприятно вдавливались в бока. Янке вспомнились слова, которые любил повторять отец: в любой обстановке надо устраиваться с комфортом. Он вылез из лодки, наломал целую охапку тростника и постелил на дно. Ага, теперь совсем другое дело.

Вскоре на берегу послышались шаги.

— Все-таки пришел, — тихо сказал Меткий Гарпун.

— А ты как думал! — Это был Майгонис.

— Возьми парус, — напомнил Меткий Гарпун.

Янка слышал, как Майгонис возился у дверей Екаупа.

Лодка покачнулась на воде. Майгонис с индейцем стали натягивать парус.

— Старомодный фасон, — удивился Меткий Гарпун. — У нас давным-давно на таких не плавают.

— Пусти-ка меня! Я знаю, как надо, — Майгонис оттер локтем индейца.

— Всезнайка выискался! — сердито проворчал индеец. Наконец парус был натянут. Майгонис отвязал лодку, и она медленно тронулась вниз по течению.

— Вот балда! — Майгонис шлепнул себя по затылку. — Весла забыли. Надо вернуться и взять.

— Пустая трата времени, — махнул рукою Меткий Гарпун. — Зачем они нам?

Лодка легко и быстро скользила вперед, словно птица с распластанными крыльями. Майгонис громко засмеялся от радости.

— Совсем другое дело, правда? — довольный, заговорил Меткий Гарпун. — Не то что в реке — барахтаешься, как утка в пруду. Держись!

Он еще круче развернул лодку по ветру.

Янка тем временем, скрючившись, сидел под настилом. Одна нога у него совсем затекла — казалось, будто ее колют тонкими булавочками. Он решил вылезти, но вылезти не как-нибудь, а так, чтобы произвести впечатление. Для начала он завел будильник.

Майгонис любовался, как легко «Торпеда» рассекает волны. И вдруг раздался громкий звонок. От неожиданности он рывком вскочил и чуть не свалился за борт. Но тут кто-то схватил его за ногу и повалил в лодку. Из-под широкого настила сперва показалась взлохмаченная голова, и наконец перед изумленными путешественниками предстал Янка.

— Чего это вам физиономии перекосило, человека не видели, что ли? — смеялся от удовольствия Янка.

— Ты? Откуда ты взялся? — опешил Майгонис.

— А вы что думаете — я маменькин сынок? Меня можно провести за здорово живешь? Тоже мне индейцы — копченая салака, вот вы кто! Теперь мы вам покажем, кто такие бледнолицые. Сейчас же поворачивайте назад! — скомандовал Янка. — Смотрите, который час! — он сунул будильник под нос обоим еще не пришедшим в себя морякам. — Уже семь.

Меткий Гарпун, не говоря ни слова, взялся за парус.

— Будем крейсировать. Садись на руль! — приказал он Майгонису.

Майгонис подчинился, потому что имел весьма смутное представление о том, что значит крейсировать.

Лодка повернула к берегу. Но тут произошло нечто совершенно неожиданное: с моря стал подниматься туман. Казалось, будто под водой кто-то развел огонь и теперь море дымится, как огромный котел. Сперва легкие прозрачные струйки пара курились вокруг лодки, а потом вдруг слились вместе и окутали море густой ватной мглой. И ветер вдруг почти совсем утих. Лодка едва-едва продвигалась вперед. Парус безжизненно болтался на мачте.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Садимся на весла, — решил Янка.

— А где их взять? Один умник сказал, что весла не нужны. — Майгонис покосился на Меткого Гарпуна. Обхватив руками голову деревянного коня на носу лодки, тот впился глазами в туман, стараясь хоть что-нибудь разглядеть.

— Я потерял, в какой стороне берег, — понуро признался он.

— Девять часов, — злорадно возвестил Янка. — Посмотрим, Майгонис, как ты на этот раз выкрутишься. Из бригады пробкой вылетишь, факт.

— Тебя тоже по головке не погладят, — буркнул Майгонис.

— Плюнь ты на ихнюю бригаду. Иди к нам, — предложил Меткий Гарпун. — Чилкуты своего в беде не оставят.

Ближе к одиннадцати поднялся ветерок и туман рассеялся. Ребята повеселели, с надеждой поглядывали вокруг.

— Я влезу на мачту, может увижу берег, — вызвался Майгонис.

Но сколько он ни напрягал зрение, вокруг было только море и хмурое небо.

— Надо поднять сигнал об опасности, — решил Меткий Гарпун.

— Сходи в магазин и купи! — съязвил Майгонис.

— Вот дуралей, рубашку надо поднять на мачту! — настаивал Меткий Гарпун.

Янка взглянул на свою рубашку, и мороз подрал его по коже. День был прохладный.

— Бросим жребий! — сказал индеец.

С рубашкой пришлось расстаться ему самому.

Рубашку водрузили на самый верх мачты. Ветер тотчас же надул ее, замахал рукавами.

— Самое позднее через два-три часа какой-нибудь рыболовный катер заметит и спасет нас, — заверил путешественников Меткий Гарпун. Ему было холодно. Янка достал из-под настила взятое с собой одеяло и отдал ему.

Ветер крепчал. Гребни волн пенились белыми барашками. Лодку качало все сильнее.

Сжавшись комочком, Майгонис примостился на носу. И всякий раз, когда лодка взлетала на гребне волны, а потом устремлялась в провал, ему казалось, что у него выворачивает внутренности. Майгонис хватался за деревянную шею коня и перевешивался через борт. Минуту спустя все начиналось сначала.

А ветер все крепчал. Волной стало заплескивать лодку.

— Вычерпывай воду! — приказал Майгонису Меткий Гарпун. Но тот, схватившись за живот, не тронулся с места.

Подняв пустую банку из-под краски, в которую Вовка напустил мальков, Янка принялся за работу. На него качка совершенно не действовала. Ощущение было такое, как на качелях. Только пить ужасно хотелось. Он попробовал морской воды, но тут же выплюнул.

— Тоже называется путешественники, — ругался Янка. — Хотя бы еды или питья запасли. Кто знает, сколько нам еще здесь торчать.

И тут он заметил на корме забытую Вовкину удочку.

— Ура! Мы спасены! Сейчас наловим рыбы!

— Хотел бы я посмотреть, как ты будешь есть сырую рыбу! — скривился Меткий Гарпун.

— А как же индейцы едят?

— Да где ты найдешь такую идиотку-рыбу, чтобы поймалась на пустой крючок? Вычерпывай лучше воду, а то еще сами пойдем рыбам на корм! — распорядился Меткий Гарпун. — А этот, — он кивком указал на Майгониса, — совсем скапустился. Пожалуй, надо его привязать, а то как бы не смыло с палубы.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Майгонису было безразлично, о чем они говорят — только бы скорее добраться до берега, только бы не эта ужасная качка.

А ветер тем временем разбушевался с ураганной силой. Волны швыряли, как щепку, утлую лодчонку. Стиснув зубы, бледный, на руле сидел Меткий Гарпун, стараясь держать лодку против волны. Иногда его с головой накрывали брызги. Неожиданно сильным порывом ветра растрепало парус. Теперь на мачте болтались жалкие лохмотья.

— Ну, пропали мы, ребята! — простонал Майгонис.

— Не поднимай паники! Это тебе не какая-нибудь худая скорлупа. Сам знаешь — ее строили в точности, как лодки викингов, — не прекращая отчерпывать воду, подбадривал остальных Янка.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

К вечеру шторм начал стихать. Волны стали ниже, они уже не заливали лодку. Янка бросил свой черпак, потянулся всем телом и сказал:

— Сегодня на обед были отбивные со свежими огурцами. Представляешь, большой такой ломтик с коричневой корочкой. Прямо объедение!

— Замолчи сейчас же, а то я тебе морду набью, — пригрозил Майгонис, слегка оправившийся от морской болезни. Но Янка его уже не боялся.

— Все-таки это свинство — кругом столько воды, а ты подыхаешь от жажды, — не удержался и Меткий Гарпун. Губы у него запеклись, во рту пересохло. За один-единственный глоток воды он сейчас согласился бы отдать все свои сокровища: сигнальный фонарик с трехцветным огоньком и даже охотничий лук.

Солнце, кроваво-красное, село в море. Мальчики с опаской наблюдали, как с востока надвигаются черные грозовые тучи. Сперва упало несколько крупных капель, а потом хлынуло как из ведра.

— Хоть напьемся теперь. — Янка подставил банку под широкое переднее сиденье в том месте, где с него стекал ручеек, и банка из-под краски почти моментально наполнилась дождевой водой.

Они напились. Зато теперь еще пуще стал донимать голод.

Туча поплыла на запад, застилая последнюю светлую прогалину на горизонте. Стало совсем темно. Продрогшие ребята сидели молча. От утреннего бахвальства и удали не осталось и следа.

— Интересно, сколько сейчас времени? — спросил Майгонис. Но Янкин будильник нахлебался воды и остановился.

— В лагере полный переполох, моя мама, наверное, плачет, — высказался Янка.

— Ты еще будешь скулить, и так сырости кругом хоть отбавляй. — Меткий Гарпун старался придать своему голосу бодрость, но это ему плохо удавалось.

— А если нас унесет в Швецию? — снова робко раздался из темноты Янкин голос. — Свяжись с этими капиталистами, еще не пустят обратно.

— Молчал бы лучше, если ничего умнее придумать не можешь! — одернул его Меткий Гарпун. — Не в джунглях ведь живем. Вот развиднеется, встретим какой-нибудь рыболовный катер, и он нас спасет.

Майгонис сидел притихший и глотал слезы. Мама сейчас спит спокойным сном и не знает, что ее сын в опасности. Отец умер, а теперь и сын… Майгонис вспомнил, что один раз он не заплатил в школе за обед, а на эти деньги посмотрел кино «Мисс Менд», и как сжег тетрадь для контрольных работ по русскому языку, в которой у него стояли две двойки подряд. Только бы вернуться домой… Он учился бы в школе на одни четверки и пятерки. Вот бы мать обрадовалась! И по вечерам не станет убегать из дому — будет помогать маме готовить ужин и мыть посуду. И Шульцихе он начистил бы все кастрюли до зеркального блеска, честное слово! Ну как его угораздило связаться с этим индейцем? Он решил — когда вернется домой, все начистоту расскажет бригаде. Будь что будет.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Притулившись к мачте, Янка дремал. Во сне он сидел за столом, уставленным вкусными вещами. Чего здесь только не было! Бутерброды, конфеты, яблоки, виноград. Но как только он за чем-нибудь протягивал руку, стол тотчас же поднимался в воздух. «Ты почему без разрешения ушел в море?» — гремел неизвестно откуда взявшийся полковник. «Товарищ полковник, я только хотел захватить их на месте преступления», — оправдывался Янка, но голос не слушался его. «Врешь, тебе самому хотелось прокатиться по морю», — сказал кто-то, хватая его за горло.

Янка вскрикнул и проснулся. У него зубы стучали от холода. Где-то высоко над головою сияли звезды. Луна, обратив к Земле свой круглый лик, проложила по морю серебристую дорожку. Вот бы дойти по ней до дому и залезть в теплую постель!

Меткий Гарпун, укутавшись в мокрое Янкино одеяло, сидел за рулем. И ему возвращение не сулило ничего хорошего. Он уже не раз испытал на себе тяжесть отцовской руки. Как хорошо все началось сегодня утром! Если бы не этот дурацкий туман…

На востоке порозовел небосклон. В той стороне был дом. А ветер гнал лодку совсем в противоположном направлении.

Глава 9. SOS! SOS! SOS!


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Утром Алька первый заметил рядом с собой пустую постель.

— Смотри-ка, Майгонис чуть свет вскочил! — усмехнулся он.

— Наверно, хочет опять наловить больше всех. Вчера целый день ходил важный, как павлин, — подхватил Тонис.

— Давай мы тоже возьмем кузнечиков и наловим голавлей, — теребил Альку за руку маленький Вовка. — На заливном лугу знаешь какие большие кузнечики, зеленые, с длинными ножками. Хочешь, я сейчас сбегаю наловлю?

— Подожди ты, малышня, еще успеем, — отмахнулся Алька. — Дай хоть позавтракать.

За столом обнаружилось, что нету и Янки.

— Вчера он жаловался на головную боль и сам просился ночевать у меня, — обеспокоенная, рассказывала Янкина мать. — А утром смотрю: окно настежь и ребенка нет.

— Спорим, что они ушли вместе. Все-таки это нечестно так улизнуть втихомолку, — надулся Гунтис. — Предлагаю обсудить на собрании бригады этот индивидуалистический выпад.

— Хоть бы только все обошлось, — вздохнула Янкина мать. — Я сегодня такой нехороший сон видела: будто мой Янка бежит по трясине. «Увязнешь в болоте, вернись!» — кричу я ему, а он знай бежит.

— Полно вам беспокоиться — как только желудок подаст весть, сами припожалуют как миленькие, — успокаивала ее Шульце.

День был теплый, но ветреный.

— Пойдемте на пляж, — просили девочки. — Может, найдем кусочек янтаря.

— Искупаться тоже не вредно, — поддержали их мальчики.

— Ну ладно, — согласилась Вовкина мать. — Только не надолго.

Огромные волны, догоняя друг друга, мчались к берегу и, набегая на мель, рассыпались белою пеной. Какое это наслаждение зайти по колено в воду и подставлять свое тело встречной волне, ожидая, пока она обдаст тебя брызгами! А Вовку один раз даже накрыло волной. Малыш только фыркал и чихал, когда Алька за трусики поднял его и поставил на ноги. Девочки улеглись на мели и громко повизгивали от восторга. Таких чудесных волн, такого купанья этим летом еще не бывало. И когда Вовкина мама велела им собираться, никто и слышать не хотел о возвращении домой.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!


Майгонис и Янка не пришли и на обед. В довершение всего старый Екауп сообщил, что еще утром исчезла их лодка.

— А что если эти сорванцы взяли лодку и укатили куда-нибудь? — предположила Вовкина мать.

— Ох, чуяло мое сердце беду, — заплакала Янкина мать, — в такую бурю на утлой лодчонке!

— Слезами горю не поможешь, — старался успокоить ее Криш. — Надо действовать. Тедис, беги на почту и позвони товарищу Калныню! Попроси, чтобы приехал. А я дойду до сельсовета — наверное, там где-нибудь мальчишки затесались.

— По-моему, виноваты чилкуты, и больше никто, — заявил Гунтис.

— Знаете что, девчата, сходите в поселок и поговорите по душам со своими подружками. Может, они что-нибудь знают, — предложил Алик.

В столовой стояла тягостная тишина. Есть никому не хотелось. Хозяйка огорченно убирала со стола тарелки с супом и вторым, съеденными только наполовину. Янкина мать сидела у окна и не отрываясь смотрела на дорогу. Вовка устроился на наблюдательной вышке.

— Кто-то бежит по дороге! — крикнул он сверху. Но оказалось, что это всего только Тедис.

— Товарищ Калнынь приедет через час, — совсем запыхавшись, доложил он.

Гораздо более конкретные сведения принесли девочки. Айна сказала, что ее брата Марциса тоже нигде нё могут найти. Ребята из рыбачьего поселка разозлились на своего предводителя за то, что он связался с бледнолицыми. Хитрый Угорь сказал, что Меткому Гарпуну достанется от отца на орехи за то, что он без спроса ушел в море.

— Спасибо, девочки, это ценные сведения, — похвалил Алька Мару и Лару. — Теперь по крайней мере ясно — эти полудурки действительно ушли в море. Надо сходить к отцу Марциса и все ему рассказать. Мара и Гунтис, идите вы. А Лара пусть присмотрит за Янкиной мамой.

— Выпейте, пожалуйста. Вот валерьяновые капли. — Лара протянула взволнованной женщине пузырек с лекарством.

А Мара и Гунтис в это время подошли к дому Марциса.

— Скажите, пожалуйста, дома капитан Лапинь? — вежливо обратился Гунтис к женщине хмурого вида.

— Он спит. Если вам нужно, зайдите попозже.

— У нас очень важное дело, — настаивал Гунтис. — Это касается его сына.

Женщина что-то буркнула себе под нос и скрылась в доме. Через открытое окно было слышно, как она сказала: «Вставай, старина, там тебя ребятишки спрашивают».

— Это его мать, — шепнула Мара.

Капитан Лапинь такого высокого роста, что ему приходится нагибать голову, чтобы не удариться о притолоку.

— Нам очень жаль, что мы разбудили вас, — извинился Гунтис. — Но дело в том, что Меткий Гарпун с двумя членами нашей бригады находятся в море и мы все очень беспокоимся за них.

— Постой, постой, ничего не понимаю: что это за Меткий Гарпун и при чем тут море? — удивился капитан.

— Ваш сын вместе с двумя нашими ребятами взяли лодку и ушли в море. И до сих пор их нет, — объяснила Мара.

— Так, так… — соображал капитан. — Ну, этому разбойнику я всыплю по первое число, пусть только вернется!

— Господи! — запричитала его жена. — А я-то думала, мальчишка опять подался в свой шалаш. И где только у него голова, в такую погоду да в море! Чего ты стоишь, беги, спасай!

Капитан снял кепку с гвоздя и вышел из дома.

— Баллов восемь наверняка будет, — определил он, подставив лицо ветру. — Ох, плачет по ним плетка! Какая она из себя, ваша лодка, большая? — спросил он, широко шагая по направлению к колхозной конторе.

— Ну такая… — не нашелся Гунтис, как объяснить размеры лодки.

— На сколько человек?

— Двенадцать помещается, но тогда битком.

— Дьявольщина! — выругался капитан и чуть ли не бегом ворвался в контору. Мара и Гунтис за ним.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Алло, алло, это начальник порта? — кричал в телефонную трубку отец Марциса. — Вы что там все — оглохли? Я вам пятый раз говорю: попросите начальника порта! Алло!

Скоро в эфире разнеслась тревожная весть: в море затерялась лодка с тремя мальчишками. Всем заметившим их катерам дан приказ немедленно оказать им помощь. Капитан Лапинь сидел рядом с колхозным радистом, не спуская глаз с радиотелеграфа.

— Из порта сообщают, что на розыски послан самолет, — через некоторое время доложил радист.

— Беги в лагерь и расскажи все Янкиной маме! — приказал Гунтис Маре. — Я подожду здесь — может быть, придут новые сообщения.

Часа через два радист передал, что из-за плохой видимости и больших волн лодку обнаружить не удалось, но завтра самолет продолжит поиски.

Начало смеркаться. Полил дождь.

— Боже мой, какой ливень, а ребята в одних рубашках! — убивалась Янкина мать.

— Были бы они мои дети, порола бы их как Сидоровых коз. Это же надо, какую волю взяли, — бубнила себе под нос Шульце, но ее никто не слушал.

— Не надо волноваться, — Криш положил руку на плечо Янкиной матери, — шторм утихает. Если они продержались до сих пор, то теперь уж опасность миновала. А завтра мы этих сорванцов обязательно разыщем.

Этой ночью в лагере никто не спал.

— На что спорим, это работа Майгониса! — строил догадки Тедис. — Он давно прямо помешался на море.

— Допустим. Но при чем тут Меткий Гарпун? — недоумевал Алька. Это было непостижимо.

* * *

Продрогшие, стуча зубами от холода, встретили утро наши путешественники.

Волнение на море улеглось. Лучи восходящего солнца будто залили воду переливчатым перламутром. В голубом небе плыли легкие перистые облачка.

«Будто размазанная сметана», — подумал Майгонис, глотая слюну.

— Наши скоро встанут, — мечтательно сказал Янка. — Хозяйка, наверно, уж кофе варит, мажет бутерброды. Чего бы ты лучше съел — хлеб с ветчиной, творог или яйцо?

— Все сразу и еще порций пять впридачу, — решил Майгонис.

— Послушай, Янка, — немного погодя несмело начал Майгонис, — никому не говори, что я заболел этой, морской… что-мне было плохо…

— Ладно уж. А ты отдай мне свой флотский ремень.

— С какой стати?! — вспылил Майгонис.

— А то расскажу — все смеяться будут: такой бравый моряк, а от первой волны укачало, — издевался Янка.

— Смотрите, самолет! — вдруг крикнул Меткий Гарпун.

— Нашел чему удивляться! — безразлично отмахнулся Майгонис.

Самолет описал круг над лодкой. Летчик, высунувшись из кабины, помахал ребятам рукой.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Ура! Мы спасены! — заорал Янка. — Говорил ведь я вам, что нас не бросят. Видели как, даже самолет прислали!

Но Майгонис и Меткий Гарпун его не слушали. Они как сумасшедшие размахивали носовыми платками и кричали не своим голосом. Пилот улетел.

Час спустя к лодке подошел пограничный катер. Пограничники взяли «Торпеду» на буксир, а трех путешественников передали в объятия повара. Тот только руками развел, глядя, с какой быстротой исчезают бутерброды в ребячьих желудках.

— Ну, герои, куда же вы путь держали — в джунгли, что ли, охотиться на слонов? — шутливо спросил командир катера. Ребята, пристыженные, молчали.

— Товарищ командир, может они только притворяются, а на самом деле иностранные шпионы? — весело подмигнув, спросил молодой пограничник. — Мало мы их таких переловили! По-моему, арестовать их пока что, до выяснения личности.

— Правильно, — поддержал его другой солдат, — так дело вернее будет.

Ребята испуганно переглянулись.

— Даю честное пионерское, мы только хотели немножко прокатиться по морю, — запинаясь, говорил Янка.

— А тут поднялся туман, и мы потеряли, в какой стороне берег, — оправдывался Майгонис.

А Марцис, довольный, что все кончилось так благополучно, с любопытством оглядывался по сторонам. Ведь не каждый день представлялся случай побывать на катере береговой охраны.

— А можно нам, товарищ командир, немножко походить по кораблю? — попросил он.

— Н-не знаю, — усомнился командир. — Как вы полагаете, товарищи?

— Раз они дали честное пионерское, поверим ребятам, — решили пограничники.

У путешественников глаза разбегались от обилия впечатлений. На командирском мостике было полно всяких приборов управления — секстант, компас, огромная подзорная труба.

В машинном отделении все блестело и сверкало чистотой. Матрос, будто играючи, крутанул один, другой, третий маховичок, и катер с огромной скоростью рванулся вперед. Вскоре показался в виду Юрмалциемс.

— А ну, герои, вылезай наверх! — позвал командир. — Вас там встречает целая делегация. Только вместо цветов, пожалуй, будет вам березовая каша.

— Смотри, и полковник приехал! — Майгонис подтолкнул Янку. — Ну, теперь нам обоим хана!

Первым по трапу сошел командир.

— Три охотника за тиграми, потерпевшие в пути аварию, были вынуждены вернуться из путешествия, — доложил он. — Сдаю вам их целыми и невредимыми вместе с их боевым кораблем.

Родители горячо благодарили пограничников. Янкина мать до того обрадовалась возвращению сына, что забыла даже отругать его. Зато отец Марциса рассердился не на шутку.

— Скажи спасибо полковнику Воробьеву, что тебя порка миновала. Но смотри у меня, если еще такой номер отколешь!

У Марциса отлегло от сердца.

Матери Майгониса вовсе не сообщали о происшествии, поэтому его принимали всей бригадой.

— Дома дашь объяснения, — коротко предупредил Алька.

— Пусть они ответят, как Меткий Гарпун попал в нашу лодку! — потребовали близнецы.

Майгонис чистосердечно признался, как было дело, и повинился перед бригадой.

— По-моему, на этот раз надо бы простить ребят, — высказал свое мнение полковник. — Они и так небось во время шторма натерпелись страха.

— Недопустимый либерализм, — пробормотал Гунтис. — Для чего же у нас лагерный устав, если каждый делает, что вздумается!

В мальчишечьей спальне до позднего вечера не смолкали споры и разговоры.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Янка, а как у тебя оказался ремень Майгониса? — полюбопытствовал Вовка.

— Майгонис мне сам подарил.

— А в море сильно качало? — не унимался он.

— Спрашиваешь! Лодку, как щепку, кидало, — взахлеб рассказывал Майгонис. — Волны вышиною с десятиэтажный дом. Ка-ак подбросит — прямо под облака, а потом опять ка-ак ухнет в пропасть! Все время воду вычерпывали из лодки, а то бы потонули.

— И никого из вас не укачало?

— Ну вот еще… — неуверенно протянул Янка. Майгонис вздохнул с облегчением.

Глава 10. Великая война


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Не думайте, что на этом все кончилось. Морское путешествие Майгониса и Янки никто не считал героическим поступком, скорее наоборот — неудачной и глупой затеей. Больше всего бригаде было жаль паруса.

— Греби теперь веслами до седьмого пота. То ли дело раньше — подымешь парус, лодка сама идет, а ты посиживай себе с удочкой, — ругался Тедис. — А веслами плюх, плюх — на километр кругом всю рыбу распугаешь.

— Мы-то старались, шили, — ныла Мара, — а они взяли и в клочья…

— Да не мы же это! Сколько раз вам объяснять, что ветром его разорвало! — оправдывался Янка.

— И не надоест вам одно и то же долбить, одно и тоже, — не удержался и Майгонис. — Прямо на нервы действует.

— Ах, у нашего уважаемого товарища Весминя слабенькие нервы, — подтрунивал Алька. — Может быть, в санаторий его отправить?

Майгонис уже открыл рот, чтобы дать ему достойный отпор, как из лесу послышалось знакомое карканье. Остальные не обратили на это внимания, а Майгонис сразу насторожился. Янка тоже навострил уши — что-то будет. Майгонис рванулся бежать, но потом решил: «К черту!» — и спокойно продолжал строгать палку. Немного погодя во двор влетела стрела с письмом.

— «Все бледнолицые — трусы, — развернув листок, вслух читал Гунтис. — У них заячьи сердца и бараньи головы».

— Это уж слишком! — вырвалось у Тедиса.

— Тише! — одернул его Алька. — Читай дальше.

— «Бледнолицый Майгонис — сухопутная крыса, и настоящий моряк из него никогда не выйдет. Нам известно хорошее средство против морской болезни. Когда он опять…»

— Замолчи! — Майгонис подлетел и выхватил письмо из рук у растерявшегося Гунтиса. — Это мне лично…

Быстро дочитав письмо, он покраснел и разорвал его на мелкие части.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Что это значит? — возмутился Гунтис.

— Правду они говорят, все вы жалкие трусы! — в запале кричал Майгонис. — Они присылают нам оскорбительные письма, а вы молчите, как будто так и надо. Была бы моя воля, я бы им показал таких бледнолицых…

— Правильно! Долго еще они будут водить нас за нос? — поддержали Майгониса и остальные. — Надо окружить их лагерь и всех забрать в плен.

— Вы думаете, это гак просто? — усомнился Янка. — Чулкуты не такие дураки, чтобы дать захватить себя в плен.

— Еще начнется драка, неприятностей не оберешься. И потом, мы понятия не имеем, где их лагерь.

— Интересно, кто ты — командир бригады или последний трус? — чувствуя, что большинство на его стороне, подначивал Майгонис. — Если ты дрейфишь, так и скажи — обойдемся без тебя.

— Кто говорит, что я дрейфлю? — выпятил грудь Алька. — Я только хочу сначала все взвесить.

— Правильно, надо составить план операции, — предложил Гунтис. — А то можем оконфузиться, как наши кругосветные путешественники. Я считаю так: прежде всего надо установить, где находится их лагерь.

— Это мы берем на себя, — вызвалась Лара. — Мы поговорим с подружками из поселка.

— Разболтаете еще про наши планы, что тогда? — с неудовольствием пробурчал Майгонис.

— А что мы разболтали? — обиделась Лара. — Говори, что?

— Без личных пререканий! — вмешался Алька. — Предложение Лары заслуживает внимания.

— Во-вторых, — продолжал Гунтис, — надо засечь передовые посты противника и снять их в первую очередь. А то еще поднимут тревогу и сообщат остальным.

— И надо разведать, когда они там соберутся, — добавил Тедис.

— Наша бригада должна занять выгодные боевые позиции и устроить засаду. А когда покажется неприятель, — молниеносным ударом занять вражескую территорию и захватить их в плен, — закончил Алька изложение своего плана.

После обеда Шульце стала снаряжаться в поселковый магазин за макаронами.

— Мы принесем, — предложила Мара. Хозяйка очень обрадовалась.

— Завтра юрмалциемские ребята устраивают большие соревнования по стрельбе, — вернувшись из поселка, доложили девочки. — А Меткий Гарпун подобрал у матери все булавки и с утра до вечера стрелы мастерит. Остальные ребята, говорят, на него за что-то дуются.

— Вот и хорошо! — потирал руки Майгонис. — Раскол во вражеском стане!

— Не радуйся прежде времени, — охладил его Алька. — А насчет их лагеря вы что-нибудь узнали?

— Их лагерь находится в орешнике на берегу речки Страуйупите. До него полчаса ходьбы от поселка.

* * *

— Мам, мы завтра собираемся в небольшой поход, — как бы между прочим обмолвился Янка за ужином. — Нельзя ли нам завтрак немножко пораньше?

— Что за поход? — насторожилась Янкина мать. — Опять задумали по морю кататься?

— Ну зачем, мама, ведь лодка прикована, а ключ у тебя, — обиделся Янка.

— Мы обследуем ближайшие окрестности и составим карту, — внес ясность Алька.

— И гербарий пора собирать, — добавил Тедис.

— И полезные ископаемые.

— Я пойду с вами, — решительно сказала Янкина мать.

Мальчики переглянулись. Все предприятие рушилось.

— Что же мы — маленькие? Ребята из поселка и так дразнят нас детским садом.

— Если тут неподалеку, пускай уж идут одни, — наконец уступила Вовкина мать.

Весь вечер прошел в подготовке к завтрашней экспедиции. У Янки куда-то запропастился великолепный компас, который, как часы, можно носить на руке.

— Никто не видал моего сачка? — ко всем приставал Вовка.

— Что ты будешь с ней делать? — заволновалась Шульце, видя, что Майгонис добрался до ее бельевой веревки.

— В такую важную экспедицию без веревки выходить нельзя. Так говорится в справочнике пионервожатого, — для убедительности добавил Майгонис.

— Смотри, чтобы принесли обратно, — сдалась наконец хозяйка.

* * *

Назавтра утром Алька распределял обязанности:

— Девочки пойдут в разведку, Майгонис и Тедис снимут вражеских часовых, остальные окружат лагерь.

Ларе как ответственной санитарке доверили походную аптечку — кто знает, в таком сражении могут быть и раненые.

— А я, кем я буду? — тянул Альку за рукав Вовка.

— Ты будешь моим личным адьютантом, — на ходу придумал Алька.

Стороной обойдя Юрмалциемс, заговорщики быстро продвигались вперед. Гунтис едва успевал отмечать в своем блокноте характерные приметы местности — повороты дороги, деревья, сараюшки в излучине реки. Заросшая, давно не езженная дорога шла теперь густым орешником.

Узенькая, едва заметная тропинка сворачивала от дороги к реке. Если бы Лара не увидала оброненную конфетную обертку, возможно девочки прошли бы мимо тропки. Когда они с трудом пробрались сквозь заросли малины и кустарник, перед ними вдруг открылась чудесная солнечная лужайка. Посредине лужайки был очаг, а с краю стояла будка.

— Пришли, — вытерла пот Лара. — Надо позвать мальчишек.

— Ой, какой красивый домик! — восхищался Вовка, когда все сошлись на полянке.

— Это вигвам, — объяснил Гунтис. — В таких вигвамах живут настоящие американские индейцы.

Жерди толщиной в руку, комлями врытые в землю и пучком связанные наверху тонкими концами, образуют остов жилища. Промежутки между ними аккуратно заплетены прутьями, просветы законопачены мхом. Самая верхушка — крыша — обложена еловыми ветками. На двери — огромный висячий замок. У входа — насаженные на колья рыбьи головы.

— Ничего не трогать! — предупредил своих Алька. — И не оставлять никаких следов!

Спрятаться в зеленой чащобе орешника и малины было нетрудно. Алька самолично проверил, не заметно ли чего подозрительного.

— Своего присутствия противнику не выдавать! Категорически запрещается разговаривать, спорить, сморкаться, кашлять, сопеть…

— И чего ты нас все время учишь? — рассердился Гунтис. — Что мы сами не соображаем, что ли?

— Девочки вернутся назад и доложат о приближении неприятеля! — продолжал Алька, не обращая внимания на замечание. — Когда я свистну, каждый выбирает себе противника, налетает и старается захватить его в плен.

— Чтобы предотвратить случаи бегства, предлагаю пленным индейцам связывать руки за спиной, — сказал Гунтис.

— Это можно. Но ведь у нас только одна веревка, — Майгонис потряс связкой хозяйкиного бельевого шнура, перекинутой через плечо.

— Ничего не поделаешь, придется разрезать, — вздохнул Алька и, вытащив свой кортик, отхватил каждому по куску. — Будьте уверены, Шульциха за это не похвалит.

— Гунтис, сколько времени?

— Одиннадцать ноль восемь.

— Прекратить болтовню! — скомандовал Алька. — Неприятель вот-вот должен появиться.

Было невыносимо трудно стоять и ждать. Целые тучи комаров облепили ребят, кусали голые руки и ноги. И когда Альке ждать стало уже невмоготу, из леса наконец донеслось: «У-у-у!» Алька рванул Вовку к себе в густой малинник. Все замерли. Даже самый наблюдательный глаз не заметил бы, что лагерь окружен.

Громко смеясь и переговариваясь, на поляну гурьбой вышли Меткий Гарпун в окружении Хитрого Угря, Быстрой Ноги и других индейцев. Сам предводитель отпер дверь и скрылся внутри вигвама. И когда немного погодя он вылез оттуда, его было не узнать. Голый до пояса, с разрисованным лицом, в головном уборе из зеленых перьев, Меткий Гарпун выглядел настоящим индейцем. В руках он держал большой лук, на поясе болтался колчан со стрелами. И остальные ребята переоделись. Один — такой коренастый крепыш — притащил охапку хвороста и хотел было разложить костер, как вдруг насторожился.

— Здесь кто-то был. Смотрите, отпечатки ступни!

— Кто сюда полезет? — налаживая свой лук, небрежно обронил Меткий Гарпун. — Наверно, прошел кто-нибудь из наших.

— Как бы не так! — присев на корточки, изрек Хитрый Угорь. — Никто из наших летом обутый не ходит.

Альке казалось, будто сердце вот-вот выскочит из груди, будто стук его оглашает всю поляну.

«Ну, держись теперь, Ларка! — негодовал он. — Было же ясно сказано — не оставлять следов!»

— Наверно, кто-нибудь из наших девчонок, — спокойно предположил Меткий Гарпун.

— А если бледнолицые, тогда что? — не унимался Хитрый Угорь.

— Да куда им, этим сусликам! Они нос боятся высунуть из-за своего забора! — насмехался вождь чилкутов.

— Мало ли чего может быть, не мешало бы все-таки сменить лагерь, — высказался другой индеец. А крепыш тем временем развел костер и стал нанизывать на вертел рыбу. Остальные сидели вокруг костра и ждали. По лужайке разлился аппетитный аромат жареной рыбы. У Янки слюнки потекли. «А мы чем хуже, — рассуждал он, — и мы можем так попробовать».

Когда все поели, Хитрый Угорь встал и произнес:

— Коварные птицы с дачи Хазенфуса разинули клювы, и вождь чилкутов открыл свои уши их песне. Она заманила его в лагерь бледнолицых, и он пустился в большое плавание на поганом корабле бледнолицых, не сказав ни слова нам, своим братьям и соратникам по оружию. Мы ожидаем, что скажет вождь.

«Ага, так ему и надо!» — обрадовался Майгонис.

— Мой язык налился свинцом, и на сердце камнем лежит вина, — так же торжественно, в тон предыдущему оратору, начал Меткий Гарпун. Но вдруг озлился: — Вы что ко мне прицепились? Ну, было дело. Откуда же я мог знать, что Майгонис такой раззява? А тот жирный на нас как с неба свалился. Черт его знает, как он нас выследил, а только в море вдруг вылезает из-под настила и давай командовать. А вообще этот бледнолицый на все сто, в шторм он держался как настоящий парень.

— Водить дружбу с врагом — тяжкое преступление, — снова заговорил Хитрый Угорь. — Древние индейцы таких изгоняли из поселения. Надо снять Меткого Гарпуна с должности вождя, пусть он обдумает свой поступок, пусть исправится. Хитрый Угорь сказал все. — С этими словами он сел.

— Знаем мы, почему ты заливаешься соловьем — сам хочешь пролезть в предводители! — ехидно сказал Меткий Гарпун. Он беспрестанно чесался, потому что голую спину его то и дело кусали комары.

— По древним традициям нашего славного племени охотников и рыболовов, вождем станет самый меткий стрелок, — наконец порешили индейцы.

Они взяли луки со стрелами и стали стрелять по висящей на дереве мишени.

— Меткий Гарпун — пять очков! Хитрый Угорь — восемь! — Они до того увлеклись, что даже не слыхали Алькиного свиста. Их так ошеломило внезапное нападение, что некоторые даже не сопротивлялись. Алька с Майгонисом разом навалились на Меткого Гарпуна, и теперь все трое катались по земле. А Хитрый Угорь, видя, что про него в суматохе забыли, хотел было улизнуть в кусты, как вдруг маленький карапуз с громким криком бросился ему под ноги и повалил на землю. На помощь малышу кинулись две девочки и, как ни извивался Угорь, втроем они его одолели.

Все индейцы были захвачены в плен. Только одному — который жарил рыбу на вертеле — удалось сбежать.

— А что же я мог сделать! — оправдывался Гунтис. — Он сорвал у меня очки и как дал по ноге…

На поле боя уже бежала Мара с санитарной сумкой.

— Все раненые ко мне! — громко созывала она.

— Вот вам и трусы! — Майгонис прищелкнул пальцами под самым носом у Меткого Гарпуна. — Еще до захода солнца ваши скальпы будут болтаться у нас на поясах. Теперь тебе ясно, у кого заячьи сердца и бараньи головы?


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Алька поднял лук Хитрого Угря, взял стрелу и, изо всей силы натянув тетиву, прицелился в середину круга. Но стрела не задела даже дерева, на котором висела мишень.

Пленники с нескрываемой радостью встретили Алькин промах.

— За хорошую плату могу давать тебе уроки меткой стрельбы! — поддел его вождь индейцев.

Алька сделал вид, будто не слышал оскорбительного замечания, а про себя решил непременно потренироваться.

Солнце уже клонилось к закату.

— А обед! — первыми спохватились девочки. — Ну и достанется нам!

— Что же делать с пленными? — Алька почесал за ухом. — Ведь в лагерь их не поведешь?

— Я знаю, что делать, — засмеялся Майгонис. — Приведем их в поселок и отпустим на главной улице. Пускай все полюбуются на этих бравых вояк.

Так и решили.

— Тогда уж лучше сейчас снимайте нам скальпы! — помрачнев, сказал Альке Меткий Гарпун. — Весь поселок над нами смеяться будет.

Но Алька остался непреклонным:

— Не надо было устраивать глупые шутки и обзывать нас по-всякому.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Никогда еще чилкуты не переживали такого позора.

Глава 11. Лесной пожар


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Настроение в лагере было приподнятое. Наконец-то они утерли нос этим задавалам чилкутам, доказали, чего стоят городские ребята. А чтобы мстительные индейцы не застали их врасплох, победители выставили в лагере дополнительную охрану.

— Послушайте, ребята, а что если нам смастерить себе такие же луки и стрелы? — на другой день неожиданно предложил Алька.

— Да разве мы сумеем?

— А чего там уметь, — усмехнулся Майгонис. — Срежь прут можжевельника, натяни веревку и готово дело.

— Вот бы здорово было — тренироваться втихомолку, а потом вызвать их на соревнование. Вчера прямо тошно было слушать, как они выхвалялись.

— И рыбу жарить на костре! — мечтательно протянул Вовка.

— Может, ты еще захочешь лицо так же размалевать, как они? — съехидничал Тонис. Остальные задумчиво молчали. Кое-какие обычаи индейцев им явно пришлись по вкусу.

Против всяких ожиданий происшествий не было. Усиленную охрану через несколько дней сняли — кому же охота стоять на посту, когда другие ловят рыбу или купаются! У дяди Криша кончился отпуск, и теперь он наезжал только по воскресеньям. Поэтому все с нетерпением ждали полковника, который на днях собирался идти в отпуск.

В один прекрасный день, когда солнце уже стояло в зените, они всей бригадой вместе с обеими мамами и Янкиным отцом отправились на экскурсию к Крутой дюне. Дядя Калнынь уверял, что это самая высокая дюна на Рижском заливе.

Как раз на этот день пришлось Вовкино дежурство — он должен был стоять на посту. Надутый вышел он за ворота лагеря и сел под сосну. Повариха хозяйничала на кухне и протяжно напевала свою любимую песенку:

Шумит зеленый лес, и соловьи поют,

А в рощах все еще фиалки цветут…

Шульце была в хорошем настроении. Сегодня утром в лесу она с ребятами напала на место, «прямо черное от ягод», и они набрали полную большую корзину. Теперь она варила черничный кисель и пела. Зато Вовка прямо пальцы себе кусал от досады — ребята там небось купаются или кувыркаются с высокой дюны, а ты тут торчи один, как пень.

А жара какая! Даже всегда трепещущая осина стоит не шелохнется. Только громко стрекочут кузнечики. Гунтис говорит, что они поют не горлом, как птицы, а шуршат ножками об крылышки. Чудно! Надо бы одного поймать, проверить. Малыш бросился за большим зеленым кузнечиком и накрыл его. В этот самый момент от реки донеслось разудалое пение. Вовка мигом схватил воздушное ружье и встал на пост. К лагерю приближались двое парней, один — в морской тельняшке и обтрепанных брюках-клеш, а другой с виду настоящий стиляга.

— Стой! — окликнул незнакомцев Вовка. — Здесь летний лагерь нашей бригады, посторонним вход воспрещается.

— Алло, Джек, тут, кажется, кто-то чего-то сказал?

Стиляга притворился, будто не видит Вовку.

— Если вы сейчас же не уйдете, я буду стрелять! — рассердился Вовка.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Джек дал малышу щелчок по лбу и вырвал ружье из рук.

— Отдайте мое ружье! — Вовка уже глотал слезы. А Марс, заливаясь лаем, норовил ухватить чужаков за икры.

— Что тут за шум? — В дверях дачи показалась Шульце.

— А-а, достопочтеннейшая теща! — отвесил ей низкий поклон стиляга. — Дорогих гостей поджидаете?

— Это еще что за чучела гороховые? — возмутилась Шульце.

— Не извольте беспокоиться, мы хотим только посмотреть, как вы тут устроились, — невозмутимо заявил стиляга. — Ты, Джек, развлеки тещу, а я сейчас… — и он прошмыгнул за дверь.

— Не лезьте в бутылку, мамаша, от волнения портится цвет лица, — загородив собой вход, издевался Джек над хозяйкой.

— Ол райт, полный порядочек, можем чапать дальше, — сообщил стиляга, показавшись из двери и размахивая большим кругом колбасы и буханкой хлеба. — Успокойтесь, гражданочка, больше мы ничего не взяли. Напитки держим при себе, — он хлопнул себя по карману, из которого торчало горлышко бутылки. — Пошли, Джек!

— Чтоб вам подавиться этой колбасой! — в сердцах кричала им вдогонку хозяйка. — А ребенку-то ружье отдайте!

— Приходите завтра, прием с десяти до семнадцати, — с издевкой бросил на прощанье Джек, и они разболтанной, вихляющей походкой убрались со двора.

Джон Хиггинс уходит в далекое море,

Бросает девчонку красивую в горе… —

прогорланили они напоследок и скрылись в лесу.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Когда ребята вернулись с дальней прогулки, Вовка был весь зареванный. Хозяйка лежала в постели с холодным компрессом на лбу. Весь дом пропах валерьянкой.

— Утри слезы, малыш. Рассказывай, что случилось! — приказал Алька.

— Эти бандиты… — всхлипывал Вовка, — я выстрелил, а они отняли у меня… — Вовка заревел белугой.

— Ведь ты же мужчина! Ну, что они у тебя отняли?

— Ру… ру… ружье.

Постепенно выяснилось, что произошло в их отсутствие.

— Не иначе как разбойники, — убежденно заявил Янка.

Остальные ребята отвергли такое предположение. Почему же они тогда взяли только колбасу? Ведь в доме есть одежда, деньги.

— Это работа индейцев, — осенило Майгониса. — Они подкараулили, когда нас нет дома, и подослали этих бандитов отнять у нас ружье.

— Это скорее всего иностранные шпионы, — решил Гунтис.

— Правильно, Гунтис! — загорелись близнецы. — Они, наверно, приплыли на лодке. Небось проголодались, как волки, а в Юрмалциемс им заявиться нельзя — там милиция.

— Как они вели себя? — продолжал Алька выспрашивать Вовку. — Вынюхивали, высматривали чего-нибудь?

— Вынюхивали, — подтвердил малыш.

— А давно это было?

— Да нет, совсем недавно.

— Значит, далеко уйти они не могли. Ребята, айда в погоню! Поймаем и отведем в милицию.

Пока родители готовились к обеду, ребята уже были в лесу. Рассыпавшись в цепочку, они молча двинулись вперед. Алька старался не отставать от Марса, а пес, пригнув морду к земле и свирепо рыча, бежал по лесной дороге. Солнце палило нещадно. На деревьях замерла листва, даже птицы замолкли. Лес будто погрузился в полуденную дрему.

С Альки пот катился градом, но он ни на шаг не отставал от Марса. Вдруг собака остановилась и, нюхая воздух, заметалась из стороны в сторону. В ту же минуту раздался свист Майгониса.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Вон там двое сидят и пьют водку, — доложил Майгонис.

— Придержи Марса, смотри, чтобы не залаял! — Алька сунул собаку Тонису за пазуху. — Мы с Вовкой пойдем поглядим, они это или не они. А вы спрячьтесь в том сосняке. И чтобы ни звука!

Немного погодя разведчики вернулись.

— Они, — сообщил Алька. — Вот что, мы останемся сторожить, а Янка с Гунтисом давайте бегом в лагерь и расскажите все товарищу Калныню. Пусть он посоветует, что делать.

— Никуда я не пойду, — воспротивился Гунтис. — Я корреспондент и должен быть в гуще событий.

— Тогда беги ты, Лара! И захвати санитарную сумку, мало ли что может случиться.

«Иностранные шпионы» были окружены по всем правилам военного искусства. Они удобно растянулись в тени молоденькой сосенки и уписывали краденую колбасу, время от времени отхлебывая из бутылки. Воздушное ружье висело тут же на ветке.

— СРТ-1047 отплывает в дальнее, на него можешь поставить крест, — распространялся один. — МБ-345 комсомольский, там тоже дышать нечем. У нас, сам знаешь, старик дрянь попался, а МБ-73 — как раз то что надо. У штурмана связи, свой в доску, кое-что сплавляет налево.

— Надо взять на заметку, может пригодиться, — открыл блокнот Гунтис.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Темные личности сблизили головы и стали шептаться.

— Почему они шушукаются? — Алька посмотрел на Гунтиса. — Неужели они нас заметили?

— Черный Джек, старина! — вдруг завопил дурным голосом стиляга. — Трахнем, кривоногий, за удачу!

Опорожнив бутылку, гуляки швырнули ее в кусты.

— Дай закурить! — потребовал Джек.

— Не ори, я тебе не юнга! — вспылил стиляга, но все же вытащил пачку сигарет и кинул Джеку.

— Притворяются пьяными, — шепнул Алька Гунтису.

— Старый номер. Но нас не проведешь.

Стиляга расслабленной походкой прошелся взад-вперед, потом сел, привалился к сосне, и вскоре оттуда донесся богатырский храп. Черный Джек покосился на него, невнятно что-то пробурчал себе под нос и сладко зевнул. Дымящаяся сигарета выпала у него из рук. Алька с минуту выждал и крадучись подобрался к сосне, на которой висело воздушное ружье. «Шпионы» не пошевельнулись. Алька осторожно снял с ветки бригадное ружье и дал ребятам знак собраться в сосняке.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Спят, — шепотом доложил он.

— Прикидываются, — усомнился Майгонис. — Наверно, заметили нас и теперь комедию разыгрывают. Хотят от нас отделаться. А то зачем бы они вдруг стали шептаться?

Ребята отошли в сторонку и потому не видели, как сперва закурилась тонкая струйка дыма, а потом по сухому мху поползли мелкие язычки пламени. На пути их встал сухой куст можжевельника. Подпрыгивая, словно шаловливые мальчишки, язычки карабкались все выше по веткам можжевельника, и вдруг сухостойный куст занялся ясным огнем, рассыпая искры во все стороны.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Что-то дымом пахнет, — потянула носом Мара.

— Наверное, от сигареты, — махнул рукой Тедис.

— Нет. Где-то недалеко горит лес. — Теперь и Гунтис поднял голову от своего блокнота. Марс вертел мордой, нюхая воздух, и вырывался у Тониса из-за пазухи.

— Ну и дураки же мы! Пока мы здесь болтали, они наверно подожгли лес и смотали удочки! — ужаснулся Алька и бросился вперед. Остальные за ним, но «шпионы» спокойно спали, всхрапывая, когда ветер гнал на них дым. Рядом с ними огонь вылизал уже порядочную плешь. Пламя медленно, но неуклонно приближалось к молодой поросли. Вот один огненный язык вырвался вперед и, словно подбадривая остальных, переметнулся на молодое деревце. Сосенка покачнулась, будто силясь сбросить с себя ненавистное пламя, но тут подоспели жадные языки по всему фронту и разом накинулись на молодой лес. Побледневшие ребята молча смотрели на пляску огня и вдруг заговорили все сразу:

— Надо тушить!

— Давайте ветками по земле хлестать, не пускать огонь дальше!

Все ждали, что скажет командир. А в молодняке уже хозяйничало пламя. Тысячи огненных мотыльков перелетали с ветки на ветку, стирая с лица земли все живое и оставляя за собой серый пепел, который разлетался вместе с дымом и нещадно ел глаза.

— Надо бежать в поселок за «индейцами», звать на помощь, — придумала Мара.

— Только не «индейцев»! Чтобы мы пошли к ним на поклон? Сами потушим, — категорически заявил Алька. В этот момент подоспели Янка с отцом и Лара.

— Где эти люди? — запыхавшись от бега, спросил Янкин отец.

— Там, — показал Гунтис на горящий лесок. — Спят.

— Да как же так, ребята, они ведь там заживо сгорят! — Янкин отец бросился сквозь дым. За ним ребята.

— Кто-нибудь один бегите в поселок за подмогой! — распорядился он. — Самим нам не потушить.

— Мара, живо! — скомандовал Алька.

Спящих гуляк, совершенно обалдевших, выволокли из дыма. Они ничего не понимали, только ошалело таращили глаза.

— Пьяные в стельку, — сказал Янкин отец. — Нет, на шпионов они не похожи.

— Вовка, Лара, посторожите их, как бы не сбежали! — на всякий случай поставил охрану Алька. — А остальные быстро тушить пожар!

* * *

В поселке стояла тишина. Старые рыбацкие дома, по-свойски прилепившись друг к другу, словно дремали в этот полуденный час. Колхозная контора была на замке, сельсовет тоже. На улице ни души.

Вконец запыхавшись, влетела Мара во двор к Лапиням.

Меткий Гарпун колол дрова у сарая. Он сделал вид, что Мару не замечает.

— Карав, не смей! — уняла Айна разъяренного пса. Оскалив зубы, он уже готов был вцепиться в икры чужой девочке.

— Лес горит! — еле выговорила Мара. — Дай напиться!

Немножко отдышавшись, она рассказала все по порядку.

— Ты слышал, Марцис? — окликнула брата Айна.

Меткий Гарпун подошел — нос кверху, руки в карманы.

— Чего надо, говори короче! — сквозь зубы процедил он. — Мне некогда лясы точить.

Мара повторила все сначала.

— Врешь! — не поверил Меткий Гарпун. — Снова хотите заманить нас в ловушку? Скажи своим бледнолицым, пускай они поумнее басню выдумают: в нашем лесу шпионы, ха-ха-ха! И потом у нас на сегодня совсем другие планы.

Меткий Гарпун повернулся, считая, что разговор окончен.

— Даю честное пионерское! Они украли у нас ружье и подожгли лес.

— У нас с бледнолицыми никаких дел быть не может. Сами управляйтесь, как знаете.

— Упрямый осел, неужели ты не понимаешь, что она говорит правду! — вышла из терпения Айна. — Все мальчишки дураки, а наши — совсем безмозглые идиоты. Ведь лес-то наш, государственный.

— Клянись: «Пусть молния убьет меня на месте, пусть атомная бомба упадет мне на голову, если я вру», — потребовал у Мары Меткий Гарпун.

— Дубина ты стоеросовая! — прошипела Айна. — Бежим, Мара, на почту, позвоним оттуда в лесничество.

До Марциса наконец-то дошло, что сейчас не время для шуток. Не прошло и десяти минут, как рыбачий поселок ожил. Ребята с лопатами, топорами и пилами выскочили на улицу.

— Обуйтесь! — наставляли матери. — Ноги опалите.

Стряхнув с себя полуденную дрему, подхватились и пожарники. Подъехал колхозный грузовик, забрал народ и покатил к лесу. Мара села в кабину к шоферу и показывала дорогу. Рядом с ней сидел милиционер с винтовкой в руках.

Когда машина подъехала к месту происшествия, пламя с молодой поросли уже перекинулось на большие сосны. Начальник пожарной команды сразу же оценил положение.

— Взрослые сюда — пилить деревья, а ребята — лопатами счищайте мох и глушите огонь ветками! — скомандовал он.

Алька яростно бился с огнем, стиснув зубы. А Майгонис вообразил, что он сражается со стоглавым змеем.

— Вот тебе! — Он отсек одну голову мохнатой веткой и усмехнулся. Но огненные языки уже тянулись с другой стороны. Майгонис замахнулся для нового удара.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Лара чуть было не осталась без косы. Горячая искра сверху упала прямо ей на волосы. Хорошо еще, что Янка вовремя заметил и потушил. Меткому Гарпуну пылающей веткой опалило руку, но он даже не застонал, когда Лара очищала и бинтом перевязывала ему руку. Гунтис время от времени вынимал свой блокнот и тут же на месте брал на заметку самое главное. Этими страницами, рябыми от копоти и черных оттисков пальцев, бригада впоследствии очень гордилась.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Товарищ милиционер, заберите этих двух иностранных шпионов! — Вовка тянул милиционера за рукав. Ему уже надоело сторожить спящих, в то время как другие занимались настоящим делом.

— Да это же наш Джек, — усмехнулся милиционер. — Опять нализался. А этот — тоже старый знакомый, из Риги. Не так давно в нашей столовой драку учинил.

— Так, выходит, они не шпионы? — разочарованно переспросил Гунтис. — Зачем же они вломились на нашу дачу, а потом подожгли лес? И еще говорили между собой условным шифром, я вот тут записал. — Гунтис показал милиционеру свою запись в блокноте.

— А тебе невдомек, что обозначают эти буквы? — спросил милиционер. — МБ — значит мотобот, небольшое судно, плавает в ближних водах, на Балтике, а СРТ — средний рыболовный траулер, этот ходит в дальние рейсы, в Атлантику. Наверно, твои «шпионы» говорили про лов.

Гунтис что-то вычеркнул в своей записной книжке и вернулся к остальным.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Ну, теперь мне можно идти? — снова заерзал Вовка.

Милиционер поглядел на мальчонку, улыбнулся:

— Придется тебе еще покараулить. Как-никак они преступники, лес подожгли. А если они проснутся и задумают бежать, на вот — свистнешь. — Милиционер протянул Вовке свой свисток и ушел.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Два-три часа прошло, прежде чем опасность миновала и все, усталые, сели отдохнуть.

— А как вы оказались в лесу? — спросил Альку председатель сельсовета.

— Мы преследовали шпи… — начал было Алька, но тут же поправился: — Мы выслеживали воров.

— Молодцы! Если бы не вы, кто знает, сколько бы леса погибло.

— А с виду нипочем не угадаешь, которые рижане, которые местные, — смеялся Янкин отец, оглядывая закопченные ребячьи лица. — Ведь правда, Майгонис?

— Никакой я не Майгонис, я Вилис, по прозвищу Хитрый Угорь, — обиженно пробурчал тот. Раздался дружный смех.

— А ну, народ, садись в машину и по домам, — скомандовал председатель сельсовета.

В лесу остались дежурить двое пожарников.

— Лукавая это штука, — объяснили они, — тлеет, тлеет, а потом как вспыхнет.

* * *

Хозяйка только руками всплеснула, когда во двор завернул грузовик с полным кузовом чумазых, но довольных людей.

— Батюшки мои, да что же это опять за представление? Мальчишки — на всех чертей похожи! И вы туда же! Взрослый человек, а разумение детское! — выговаривала она Янкиному отцу — белая рубашка на нем сделалась черной, как земля, а на лбу красовалась грязная полоса. Хозяйка ничего не знала про лесной пожар и думала: не иначе как эти озорники опять что-нибудь натворили.

— Тетечка Шульце, обед готов? — осведомился Алька. — Прямо ужас как есть охота!

— Еще чего, вы будете гонять неизвестно где, а я тут стой у плиты и разогревай вам обед! — бранилась хозяйка. — Ничего с вами не сделается, поедите холодный.

И только когда все выяснилось, она подобрела:

— Но сперва марш на речку умываться. Да как следует, с мылом!

Меткий Гарпун собрался уходить со своими, но Янкин отец его не пустил:

— Вместе работали, вместе и поедим, — сказал он.

Что Шульце хорошая хозяйка, это все уже давно втихомолку признали, но никогда еще ее поварскому искусству не воздавалось такой хвалы. Котлеты с картошкой, черничный кисель и целые горы хлеба исчезали на глазах, будто по мановению волшебной палочки.

— Вот бы нам сейчас скатерть-самобранку! — смеялись ребята.

— Мы бы сразу приказали — двадцать порций мороженого!

Хозяйка стояла возле стола и, довольная, улыбалась.

— Хорошо, что вы поймали этих хулиганов. Ишь, моду взяли — врываются среди бела дня в чужой дом, честных людей пугают. Круг колбасы — бог с ней. Зато они, голубчики, посидят в тюрьме. Ведь их посадят? — обратилась она к председателю сельсовета.

— Непременно, — подтвердил тот.

Когда все было съедено подчистую, Янкин отец пригласил всех ребят — горожан и местных — в сад.

— А теперь рассказывайте, почему вы все время не ладите? — прямо спросил он.

Обе группы, усевшись порознь, особняком, упрямо молчали.

— Говори ты, Марцис! — велел председатель сельсовета.

— Да мы что… — бормочет Марцис. — Если бы они как люди… а они нос кверху…

— Думают, если они из Риги, так можно и выхваляться! — поддержал его Хитрый Угорь.

— И заладили одно: у нас у одних в Риге свой штаб, мы поймали спекулянтов, мы сами сделали футбольное поле, все мы да у нас… Как будто и мы в своем поселке не можем разравнять футбольное поле еще получше, чем у них!

— На язык-то вы горазды! — не утерпел Майгонис. Алька ткнул его локтем в бок.

— У них тут как в детском саду — по горну вставай, по горну спать ложись! — презрительно заметил кто-то из индейцев. — Мы вольные люди, нам это ни к чему.

— А в армии тоже все делается по сигналу, — возразил Янкин отец. — Выходит, по-твоему, что армия — детская забава?

— Какая же тут армия, обыкновенный лагерь! — не сдавался Марцис.

— И в лагере должен быть свой распорядок дня. Что же получится, если каждый будет вставать, когда хочет, есть, когда вздумается, и пойдет, куда его левая нога захочет?

— Тогда у Янкиной матери каждый день без перестану голова будет болеть, — шепнул Майгонис Гунтису.

— Мы их не трогали, — вмешался в разговор Алька, — они сами к нам все время лезут. Сперва утащили краски…

— Прошу прощения, мы только взаймы взяли и снова положили на место.

— Это называется взаймы — украдкой, без спроса!

— Во-вторых, они спрятали нашу одежду, когда мы ушли ку… — Тут Янка наступил Альке на ногу, и тот замолчал.

Индейцы засмеялись.

— Расскажи-ка, расскажи, как вы без разрешения купались, — прыснул со смеху Марцис. — Думаете, мы не видали: пока мама спит, они раз в воду!

— Сделали ночное привидение, старых людей пугают, — продолжал свою обвинительную речь Алька. — Хозяйка чуть не умерла со страху.

— Повыставляли всюду надписи: «Охотничьи владения чилкутов», как будто они весь мир откупили, — не удержался и Тедис.

— Ну, и вы тоже, насколько мне известно, не такие уж паиньки, — председатель сельсовета посмотрел на Альку. — В поселке был разговор насчет какой-то драки на прошлой неделе.

— Сами виноваты — чего они нас обзывали трусами, бараньими головами… Каково это терпеть? Сами напрашивались, вот и получили.

— А так нечестно — нападать без объявления войны, — упрекнул Марцис.

— Вот так индейцы, мокрые курицы! — насмехался Янка.

— Это уже слишком! — вскочил Меткий Гарпун.

— А то как же, настоящие индейцы еще когда бы заметили, что лагерь окружен. Только и есть у вас индейского, что перья на башке!

— Так дело не пойдет! — разнял забияк председатель. — Здесь, пожалуй, я самый главный и самый могущественный вождь. Мои охотничьи владения простираются далеко по лесам, полям и речным затонам. Там хватит места и нам всем, и гостям из Риги.

— В точности как в «Последнем из могикан», — шепнул Янка Гунтису, но тот, не поднимая головы, что-то строчил в своей записной книжке.

— Надо вырвать семя вражды из ваших сердец и посадить в них цветок дружбы, позабыть все раздоры. Я все сказал, — закончил свою речь председатель.

Все засмеялись.

— Индейцы… — задумчиво сказал Янкин отец. — Какой это был великий и могучий народ! Смелые, отважные, честные! Такие черты делают честь каждому советскому мальчику, каждой девочке. Выследить зверя, сразить стрелою птицу на лету, разжечь костер из сырых веток — это большое искусство. Индейским мальчикам приходилось долго упражняться, чтобы одолеть эту премудрость. А знаете ли вы, что еще совсем недавно, лет этак тридцать тому назад, товарищ Гоба был первым лучником во всей нашей школе?

Местные ребята и рижане с удивлением смотрели на председателя сельсовета.

— Ну-у? — недоверчиво протянул Меткий Гарпун.

Гоба задумчиво поглаживал усы, вспоминая, наверное, те времена, когда он лазил по деревьям, стрелял в цель из лука.

— Тогда уж вам придется показать класс.

— Правда, дядя Калнынь?

— Мы вам мигом притащим лук и стрелы, — предложил Марцис.

— Ну, куда же сейчас, давайте отложим до воскресенья. И рижане пускай тоже попытают счастья.

— Мы не против, — согласился Алька. — Только потом чур — проведем соревнования по стрельбе из воздушного ружья.

— Вот это другой разговор! — похвалил Янкин отец. — Не только по стрельбе — у вас еще в запасе футбол, бег, прыжки в длину…

Марцис и Алька переглянулись. Странно, им это даже в голову не приходило.

— У них же здесь ничего нет — ни стадиона, ни даже приличной волейбольной площадки! — возразил Майгонис.

— Скажите, пожалуйста, какие олимпийские чемпионы! — нахмурился председатель сельсовета. — Пляж гладкий как стол, тренируйтесь сколько влезет! Слишком легко вам все достается, вот что. Мы с Калнынем в вашем возрасте уже давно себе на хлеб зарабатывали. А у вас — не житье, а масленица! Родители одевают, обувают, чуть ли не из ложечки кормят, лишь бы детишки ни в чем отказа не знали.

— Неправда! — обиженный, вскочил Марцис. — Мы уже давно просимся в море, а дома только и слышишь: сперва кончи школу. А на что она нам, эта школа? Читать, считать умеем — и хватит.

— Так может рассуждать только абсолютно темный человек, — рассудительно проговорил Гунтис.

— Так вот откуда ветер дует, — неодобрительно усмехнулся председатель. — Школу, значит, побоку, давай живым манером на корабль, а там раз-два — и в капитаны! Без знаний в наше время быстро сядете на мель, так-то, дружище!

Но Марцис только рукой махнул: на этот счет у него было свое особое мнение.

— Хорошо вам говорить — мы сами работали, сами на хлеб зарабатывали. Значит, у вас были сознательные родители, не вмешивались во все. А наши… — Алька уже не раз думал над этим вопросом.

— Мы не хуже вас сумели бы зарабатывать, да негде, — выпалил Майгонис.

— Ясное дело, — согласно кивали ребята.

— Так вон, оказывается, в чем дело — работы нет? — задумчиво переспросил председатель. — Что ж, постараюсь вам помочь.

— А платить нам за работу будут? — деловито уточнил Майгонис.

— Само собой. Оплата, как говорится, аккордная, — сколько заработаете, столько и получайте!

— А мы… а нам дадите работу? — не утерпел Марцис.

— Так разве ж вы, морские волки, согласитесь работать на суше? — насмешливо прищурился председатель.

— Раз бледнолицые согласны, тогда мы тоже.

— Посмотрим еще, кто кого! — Меткий Гарпун напружинил мускулы на обеих руках. — У меня дома дрова на всю зиму наколоты, огород каждый день поливаю, если надо, могу и корову подоить!

— Тогда придется поговорить с председателем колхоза. Может, у него есть что подходящее на примете. А насчет соревнований по стрельбе не забудьте, — добавил на прощанье председатель сельсовета. — Ты, Марцис, покажи рижанам, как делать луки и стрелы.

Марцис промычал в ответ что-то невразумительное.

— Как же, от них жди помощи! — презрительно процедил Майгонис, когда гости ушли со двора. — Фигу ты от них дождешься.

— Кланяться им не будем, пусть и не мечтают! Можжевельника тут дополна. Только бечевки надо купить в магазине.

— Пожалуй, придется мне выручать вас, ребята, — неожиданно предложил Янкин отец. — Кое-что я еще помню. Голыми руками они нас не возьмут — так, что ли, бригада?

— Мне уж давно опротивело киснуть на реке с удочкой, — уже лежа в постели, признался Алька. — Если бы еще клев настоящий был, а то одна мелюзга ловится — кота не накормишь. Поработать как следует — это совсем другое дело.

— А что мы купим на заработанные деньги? — спросил Тонис.

— Я куплю шоколадных конфет и наемся до отвала, — вырвалось у Янки.

— Правда, правда, — поддержал его Вовка. — «Мишку косолапого»!

Это всех рассмешило.

— Ведь мы работать будем все вместе, а не каждый сам по себе, — вмешался Майгонис, — значит, и деньги будут общие.

— Давайте купим новый проекционный аппарат, каждый день в штабе будем кино смотреть! — придумал Гунтис.

— А где ты возьмешь фильмы?

— В «Кинопрокате».

— Так нам и дали…

— А как же школе дают?

— Придумал, я придумал! — закричал Алька. — Купим телевизор. Вы понимаете, каждый вечер кино, театр или цирк! Вот жизнь-то будет!

Но ему никто не ответил. Только Янка, поворачиваясь на другой бок, промычал что-то непонятное.

Глава 12. Дружной семьей


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Председатель рыболовецкой артели Озол был в отличном расположении духа. У Колки, где сейчас вели промысел его люди, шла «большая рыба». Еще неделя, и квартальный план будет перекрыт вдвое.

— Скоро наш край будет не узнать, — довольный, размышлял он вслух, глядя из окна на берег реки, где строился новый клуб и добрый десяток жилых домов. — На будущий год непременно поставим детский сад, а то меня наши рыбачки без соли съедят. — Эти слова были обращены к девушке-счетоводу. — Баня тоже нужна, и прачечная. Установим там машины, хватит нашим женам мытариться. А эти ветхие хижины оставим, как говорится, для истории — пускай внуки и правнуки видят, как жили их предки.

— А не рано ты насчет истории беспокоишься? — прервал его приятные мечты Мартин Гоба. — Клуб и тот никак не можете достроить.

— Сам знаешь, все люди до единого в море, — развел руками председатель артели. — И доделать-то осталось самую малость. Сюда бы троих парней на подмогу, глядишь к Октябрьским праздникам клуб был бы готов. А то старый Клудзинь с Волдисом как белки в колесе: и красить надо, и материалы подносить…

— А что если я тебе подкину подсобных рабочих?

— Где же ты их откопаешь в самую страдную пору? — недоверчиво покосился Озол на друга.

— Целых две бригады, по десять человек в каждой, и свои бригадиры. Одна здешняя: твой Вилис, Марцис Лапинь и другие ребята, а вторая — рижане из лагеря.

— Ха-ха-ха, детей на стройку! Ну и додумался! — рассмеялся председатель артели.

— Нет, ты погоди смеяться. Сколько тебе лет было, когда ты начал работать?

— Двенадцать.

— А твоему Вилису сейчас сколько?

— Четырнадцать. Так ведь это совсем другой табак.

— Почему другой? Ты сам говорил, что вся тяжелая работа уже сделана, осталась только внутренняя отделка. Пускай помогают мастерам подносить материалы, убирать помещения. От работы еще никто не умирал.

— Так-то оно так, — задумался Озол.

— Или, скажем, пускай грузят на тачки строительный мусор и вывозят на дорогу. А то осенью на машине к клубу не подъедешь.

— Вряд ли из этого что путное выйдет, но попробовать можно, — сдался наконец председатель колхоза.

* * *

— Тоже нашлись работники, — узнав о планах ребят, сказала Янкина мать Вовкиной матери. — Замызгают всю одежду, пособьют обувь — хлопот не оберешься, а толку — кот наплакал.

— Ну, как ты не понимаешь, мама, — перебил ее Янка, — нам в лагере скучно. А работать всей оравой — это же совсем другое дело!


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Вовкина мать и товарищ Калнынь встали на сторону ребят, и Янкиной матери пришлось уступить.

Старый Клудзинь, каменщик и маляр, про которого говорили: мастер — золотые руки, — уже поджидал помощников.

— Четырех орлов — к тачкам! — скомандовал он. — Будете возить строительный мусор и сваливать вон в ту яму.

— Майгонис, Янка! — назначил Алька.

— Вилис, Эрнест! — вторил ему Марцис.

— Здесь тачки и лопаты, — показал мастер. — Только не насыпайте с верхом, а то с места не стронете.

— Ерунда! — Майгонис поплевал на ладони с видом заправского работяги.

— Волдис, тебе сколько маляров требуется? — обратился Клудзинь к молодому парню в комбинезоне, заляпанном красками.

— Двоих на пульверизатор.

— Можно мы с Тонисом? — вызвался Тедис. — Мы видели, мы умеем…

— Валяйте, — согласился Алька.

— И двоих — разводить краску, — договорил Волдис.

За эту работу взялись местные ребята.

— Двое здоровых парней — носить воду! — продолжал распределять Клудзинь.

— Я сам пойду, — выпятил грудь Алька.

Марцису не к лицу отставать — что осилит какой-то рижанин, ему и подавно по плечу.

— И мне подкинь парочку! — запросил стекольщик. — Пускай замазку растирают.

— Девочки — наводить чистоту и мыть полы! Первый этаж уже готов. Как сделаете уборку, можно будет полы красить.

— А где ведра и тряпки? — тут же деловито поинтересовались девочки.

— Чего нету, того нету, — почесал за ухом старый Клудзинь. — Сбегайте к председателю артели, пускай даст.

Девочкам дважды повторять не надо.

— А где я возьму вам тряпки? — развел руками председатель.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Но девочки и не думали уходить с пустыми руками. Пришлось ему пойти в магазин, купить мешков на тряпки и ведра.

— А я? А мне что делать? — потянул за рукав старого мастера Вовка, видя, что только он остался без задания. — Мне уже семь лет, осенью я пойду в школу, — на всякий случай объяснял Вовка, чтобы его не сочли за малыша.

— Ты бы так сразу и сказал, брат, — Клудзинь с трудом сдержал улыбку. — Будешь моим вестовым. Знаешь, который приказы передает.

— А это важная работа? — подозрительно осведомился Вовка.

— Вот тебе и на! В армии вестовой стоит сразу за командиром полка.

Это другой разговор. Теперь Вовка ни на шаг не отставал от Клудзиня.

Очень скоро ребята убедились, что всякая работа, даже самая что ни на есть простая, требует сноровки. Хотя бы тот же мусор вывозить на дорогу надо умеючи.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Увидев, что местные ребята везут наполовину пустую тачку, Майгонис сказал Янке:

— Давай навалим доверху, чего там чикаться!

Поначалу полная тачка ничего себе — подавалась, но на полпути узкое колесо зарылось в мягкую землю и повозка прочно застряла — ни туда и ни сюда. Как ни пыхтели Майгонис и Янка, половину груза все-таки пришлось вывалить. А оставшуюся часть докатить до дороги было уже нетрудно.

— Взялся за гуж, не говори, что не дюж! — поддел их Вилис, проезжая мимо уже со второй тачкой.

— Чего ты спишь на ходу? — все понукал Майгонис Янку. — Смотри, они нас уже на две тачки обогнали!

Но чем выше подымалось солнце, тем заметнее убывало их рвение. Майгонис уже не ворчал на Янку, что тот еле шевелится, скорее даже втайне радовался этому.

— Только и всего? — посмеивались девочки, оглядевшись в большой комнате, куда их привел старый мастер. — Это мы в два счета.

Но скоро им стало не до смеха. Пол был покрыт слоем извести, мела и грязи толщиною в два пальца. Девочки и воду на него лили, и тряпкой его терли, но грязь будто зубами вцепилась в некрашеные доски пола. Алик и Марцис не успевали таскать воду.

— А может, скребок принести и просто соскоблить грязь? — вдруг осенило Мару. Айна сразу же оценила эту мысль.

— Погодите, я сейчас! — Она бросила тряпку и пулей вылетела за дверь.

Немного погодя она возвратилась с цапкой. И дело пошло на лад: Мара счищала грязь, Айна сметала ее метлой, а Лара и остальные девочки орудовали водой и тряпками. И когда подошло время обеда, пол сверкал чистотой.

Самая интересная работа досталась близнецам. Они по очереди качали насос пульверизатора, а Волдис, напевая и насвистывая, белил потолок. Ребята с удовольствием наблюдали, как белая струя из аппарата постепенно ровным слоем покрывает штукатурку.

Их напарники — местные парнишки (близнецы теперь знали, что их зовут Карл и Арвид) просеивали мел и по указанию маляра размешивали его с водой и добавляли клея. А затем всю массу, похожую на жидкую кашицу, надо было еще пропустить через сито, чтобы в пульверизатор не попали мелкие камешки.

Сначала все шло как по маслу, аппарат работал, Волдис насвистывал, ребята старались вовсю. Но вдруг распылитель как-то странно зафыркал, чихнул, и белая струя пресеклась.

— Будь ты неладен! — Волдис отвинтил колпачок длинной трубки и вынул из него несколько камешков величиною с горошину.

Карл и Арвид виновато переглянулись. Один-единственный раз у них сито перекосилось! Но скоро аппарат снова выдал струю, обдав всех мелкими белыми брызгами. Волдис снова насвистывал, работа быстро подвигалась вперед.

После обеда, который сегодня казался вкусным, как никогда, все без разговоров пошли отдыхать.

Прошло несколько дней, и стало ясно, что у бригады из рыбачьего поселка работа спорится лучше, чем у рижан. Строительного мусора они вывезли на пятнадцать тачек больше, чем Майгонис с Янкой. На счету у Марциса, который каждое принесенное ведро воды отмечал мелом на стенке сарая для стройматериалов, оказалось на двадцать пять ведер больше, чем у Альки.

— Что с них взять, с этих белоручек, — презрительно сказал Меткому Гарпуну Хитрый Угорь. — Интеллигенция!

Алька молча проглотил оскорбление, сделав вид, что ничего не слышал. А вечером он созвал собрание бригады.

— Честь бригады под угрозой! — заявил он. — Индейцы дают нам сто очков вперед. И вообще мы работаем слишком примитивно. Взять хотя бы воду — носим ведрами, как в древнем Египте.

— Правильно, Алька! Единственный выход для нас — рационализация.

— Сделаем так — сегодня вечером волейбол отменяется, пусть каждый обдумает, как механизировать работу, — предложил Алька. — А после ужина еще раз соберемся и обсудим все предложения.

— Послушай, Алька, чего ради мы стараемся! Пускай они сами строят свой клуб, если хотят! — осторожно заикнулся Янка. У него здорово саднила ладонь, на которой лопнули волдыри.

— Дезертировать? Только этого не хватало!

— Ни за что!

— Вся малышня в поселке над нами смеяться будет. — Бригада решительно отклонила предложение Янки.

— Если среди нас есть маменькин сынок, пускай сидит дома, без него обойдемся! — покосился на Янку Майгонис.

— Да я что, — оправдывался Янка, — я думал…

— Индюк тоже думал! — ехидно ввернул Тедис.

— Понимаешь, просто колесо у тачки узкое. Зароется в песок, никакими силами его оттуда не вытащить, — жаловался Янка отцу.

— А ты набери досок, проложи дорожку и кати как по рельсам, — посоветовал отец.

— Ведь это же совсем просто! — радостно закричал Янка. — Тачка сама пойдет под гору. Ну, теперь мы утрем нос индейцам!


Ребята нашего двора. Вот это было лето!


Ребята нашего двора. Вот это было лето!


Янкино изобретение транспортники приняли с восторгом. Они с удовлетворением наблюдали, как постепенно убавлялись огромные кучи строительного мусора.

«Много воды расходуют девочки, — никак на них не напасешься», — думали ребята.

— Алька, не спи! Смотри-ка, Марцис уже третье ведро тащит, а ты еще только второе, — подгоняла Мара.

Алька стискивал зубы. Уже несколько дней подряд он ломал себе голову над тем, как механизировать подачу воды, но так ни до чего и не додумался.

— Обрати внимание, Алька, еще древние римляне умели подавать воду на расстояние. Это две тысячи-то лет тому назад! А вы с Марцисом ведрами… — сказал Гунтис как-то после обеда, показывая Алику рисунок в учебнике истории с надписью «Древнеримский акведук».

— Дай-ка мне эту книжку! — попросил Алька. — Ура! Придумал! — заорал он и со всех ног припустился в поселок.

Ребята с недоумением смотрели вслед своему командиру.

Добежав до строительной площадки, Алька направился прямо к сараю с досками и другими материалами. За мешками с цементом он откопал несколько водосточных желобов. Попросил у дяди Клудзиня гвозди, молоток и принялся что-то мастерить.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

А в это время в лагере высказывались самые разные догадки насчет внезапного исчезновения Альки.

— Может быть, его хватил солнечный удар, — сделала предположение Мара. — Я читала, что такие люди бегут все время вперед. Это называется амок.

— Тоже еще выдумает — амок! — отверг эту мысль Майгонис. — Наверно, у него спешные дела в поселке.

Все же бригада решила, что надо найти своего командира, и двинулась на поиски.

Тем временем Алька, очень довольный своей идеей, сбивал уже третьи козлы. Ребята мигом сообразили, что сулит им новшество. Установили водосточные желоба на козлы, и вода по ним потекла к стройплощадке.

— Вот молодец! Ты просто гений! — восхищался Марцис назавтра утром. — Ну, теперь наши девчонки — хоть купайся. Хочешь, заключим мир на веки веков?

Командиры подали друг другу руки.

— Правильно, ребята! — раздался за спиной у Альки очень знакомый голос.

— Папа! — бросился Вовка к полковнику Воробьеву. — Ты к нам насовсем?

— Теперь насовсем. — И со словами: — Командиру бригады срочный пакет, — полковник передал Альке большой конверт с надписью: «Молния».

Алька вскрыл пакет.

— Чего вы там спите? Где вода? — выскочив из клуба, кричали Мара и Айна. — Может, нам самим носить прикажете!

Увидав полковника, Мара остыла, шепнула на ухо Айне: — Наш шеф.

Быстро пробежав глазами письмо, Алька пронзительно свистнул, заложив два пальца в рот.

— Каюк нам, ребята! — сказал он, когда сбежались мальчишки. — Послушайте, что Петер пишет: «Сегодня я получил такое письмо: «Мы, футболисты районной Детской спортивной школы, приглашаем команду вашей бригады сыграть матч 10 сентября на стадионе «Динамо». Если вы согласны, просим сообщить письменно. Капитан команды Детской спортивной школы». Подпись — какие-то загогулины. Гунтис, может быть ты разберешь?

Гунтис повертел в руках письмо.

— Накарябал, как курица лапой, еще неразборчивее, чем врач, — отступился он.

— Дальше пишет сам Петер, — и Алька продолжал читать вслух: — «Мы в Риге все лето как следует тренировались, а вы там в Юрмалциемсе, наверное, разучились мяч забивать в ворота. Поэтому не знаю, что ответить. Альфонс говорит, что надо отказаться, потому что мы можем с треском провалиться».

— Вот еще новости, провалиться! С чего это он взял? — хорохорился Майгонис. — Я не боюсь, по мне хоть сейчас!

— Не говори, все-таки это спортивная школа, — рассуждал Гунтис. — У них настоящие тренеры, несколько команд. А у нас что? Не самим же с собой нам играть.

— Велика беда! — засмеялась Лара. — Мы организуем девчачью сборную.

— Вы в Риге один раз уже пробовали, а что вышло? — махнул рукой Майгонис.

И тут Марцис, который во время этого разговора перешептывался со своими, к великому удивлению рижан сказал:

— А что если вам попробовать с нами?

— Это ты здорово придумал, великий вождь! — обрадовался Алька. — У нас в запасе больше двух недель. Может, еще удастся одолеть этих академиков.

После обеда на пляж явились обе бригады. Полковник тоже хотел посмотреть первый матч.

Ребята соорудили ворота, нагромоздив стоймя ящики из-под салаки. Но в самом начале первого тайма Марцис пробил такой сильный удар, что ворота рухнули и накрыли вратаря Янку вместе с мячом.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Один ноль в нашу пользу! — объявил Хитрый Угорь.

— Э-э, нет! Я взял мяч и уж потом налетел на штангу, — запротестовал Янка.

— Янис прав, — решил спор полковник, который взялся судить встречу.

Мяч не раз залетал в море, и Вовке приходилось доставать его из воды. Как ни старались индейцы, матч они все-таки проиграли: четыре — шесть.

— Только потому, что наша команда несыгранная, — заявил Марцис Альке. — А вообще не такая уж вы интеллигенция, как мы сперва думали.

При активной помощи ребят дела на колхозной стройке шли успешно. Председатель сельсовета каждый день заглядывал на стройку и, довольный, улыбался: ведь это его идея — приспособить к работе ребят. А председатель колхоза жаловался, что совсем потерял покой. Раньше, бывало, не хватает материалов — скажешь мастерам: обождите, и они терпеливо ждут. А теперь — как бы не так! Кончается запас, ну скажем, известки, а эти пострелята уже в конторе, шумят — дескать, план им срывают. Некуда деваться, сам садишься на телефон, звонишь туда-сюда, пока не добудешь эту самую известь.

— Во сне и то не знаю покоя, — признался он председателю сельсовета. — Прошлой ночью будто наяву вижу: наступают на меня ребята с огромными малярными кистями: «Давай краску для полов!» — и никаких гвоздей. Веришь ли, проснулся весь в поту.

— Но работают они что надо! — похвалил Гоба.

— Что правда, то правда, — согласился Озол. — А какие у них планы насчет заработанных денег?

— Рижане думают купить телевизор и парус, а наши еще не решили: твой Вилис мечтает о лодочном моторе, а Марцис Лапинь спит и видит радиолу.

— К субботе надо бы все подчистить. Ты поговори с ребятами, пускай поднажмут, а я им за это премию — парус подарю.

Гоба подозвал Алика с Марцисом и передал им разговор с председателем артели.

— А что там осталось? — деловито прикинул Марцис. — Дорога к клубу уже готова. На нижнем этаже еще окрасить три комнаты, десяток окон и двери. А на верхний хоть сейчас переезжай.

— Лучше уж подождать, пока все будет в порядке, — возразил Алька. — А то начнут топтаться по непросохшему полу.

— За нами дело не станет, — пообещал он председателю сельсовета.

Наконец в субботу часам к трем все было готово. Парадную дверь девочки украсили цветами, увили гирляндами из зелени.

— Пожалуйте в клуб и принимайте работу! — пригласил Клудзинь товарищей Озола, Гобу и полковника, которого особо пригласила Алькина бригада.

— У вас тут такой зал, Риге под стать, — одобрил полковник, когда все прошли в просторное помещение.

— На триста мест! — похвастал председатель колхоза. — И сцена по всем правилам, как в настоящем театре. А там комнаты для наших артистов. Пускай теперь попробуют жаловаться, что им репетировать негде!

— Потрудились вы на славу, — обратился Озол к ребятам. — Заработанное получите через неделю, а за то, что в ударном темпе кончили, получайте обещанную премию.

Ребята переглянулись.

— Слыхал я, что ваш корабль потерпел аварию и теперь приходится водить его вручную. Так вот эта штука, пожалуй, вам пригодится.

— Парус! — шумно ликовала Алькина бригада.

Ребята из рыбачьего поселка стояли невеселые, задумчивые. Алик посмотрел на помрачневшего Марциса, быстро переговорил со своими.

— Вы можете плавать на нашей «Торпеде», — предложил он. — А когда мы уедем в Ригу, мы оставим вам лодку до будущего лета. Согласны?

— Большое спасибо от чилкутов! — хлопнул Марцис его по ладони.

Глава 13. Костер дружбы


Ребята нашего двора. Вот это было лето!


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

В Юрмалциемсе с раннего утра все были на ногах.

— Айна, погладь и мне белую рубашку от пионерской формы! — попросил Марцис, видя, что сестра возится с утюгом.

— Марцис, нет ли у тебя бреолина? — запыхавшись, влетел к Лапиням Вилис. Волосы у него стояли торчком, как иголки у ежа. — Ни водой, ни гребенкой — ни в какую.

— Чего это вы так нафуфыриваетесь? — посмеялась Айна.

— А то сама не знаешь! Рижане приедут, нельзя же так — чучелом гороховым.

— Может, тебе еще одеколончику?

— Не старайся, дорогуша, если надо будет, сами возьмем.

— Вы бы поживее! Алькина бригада уже идет на станцию, — выглянув в окно, торопила ребят Айна. Вдали прогудел поезд.

Сегодня в Юрмалциемсе незаурядный день. Внушительная афиша у входа в клуб извещает, что днем состоится юношеский спортивный праздник, а вечером — костер дружбы. Недаром Гунтис и Айна Лапинь целый день провозились с этим плакатом. Вверху нарисованы два мальчика — один с ружьем, а другой с луком, в головном уборе из перьев. Они протягивают друг другу руки. Всякому ясно, что это значит. В самом низу — чернильного цвета море, а на берегу — костер. Тут же приписка: «В концерте участвуют артисты из Риги».


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Но ведь у нас будет только Альфонс. Какой же он артист? — усомнился Гунтис.

— Это неважно — артист не артист, а выступать будет. И потом во множественном числе солиднее, — поддержали остальные Айну.

Было еще совсем рано, когда дядя Криш привез на мотоцикле Петера и тетушку Силинь.

— Первый и последний раз! — охала она, выпрастываясь из коляски. — Ну, думаю, пришел мой последний час. Я кричу, руками показываю, чтобы высадили меня значит, а они знай хохочут и поддают жару. Обратно я на этой чертовой таратайке ни за что не согласна! Лучше уж пешком.

— Откуда здесь столько ребят? — удивились рижане, сойдя с поезда.

— Это наши новые друзья из рыбачьего поселка, — важно объяснил Гунтис.

Пришел на станцию и председатель сельсовета.

— Прошу всех ребят и гостей в новый клуб.

— Зачем? — не поняли рижане.

— Там увидите, — лукаво улыбнулся Гоба. — И юрмалциемской бригаде тоже яви́ться!


Ребята нашего двора. Вот это было лето!


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

В клубе ребят ожидал большой сюрприз. В зале собралось все правление колхоза.

— Я ведь сперва не верил, что от вашей работы прок будет, — обратился к присутствующим председатель колхоза. — А сейчас вижу, что ошибался. Работали вы все на совесть. Теперь получайте, что заработали!

Председатель жестом подозвал обоих бригадиров и, указывая на два больших ящика, стоявших на столе, сказал:

— Развязывайте!

Ребят упрашивать не пришлось. Все остальные с напряженным интересом ожидают, что окажется в ящиках.

— Телевизор!

— Лодочный мотор! — одновременно закричали Алька и Марцис.

— Погодите, вы же меня раздавите! — еле высвободился председатель от ребят, которые во что бы то ни стало хотели его качать.

— Товарищ председатель, жалко, что на будущий год вы не собираетесь строить еще один клуб. Мы бы охотно помогли, — вызвался Тедис.

— Насчет работы не беспокойся, во всякое время на всех хватит, были бы работники, — пообещал Озол.

— Тогда мы будущим летом опять вам поможем. Правда, ребята? — обернулся Янка к товарищам.

— Ясное дело!


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Неся ценную ношу, ребята и гости направились к лагерю. Маленький Вовка со всех ног бежал впереди.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Тетя Силинь, тетя Силинь, у нас будет телевизор, во какой большой!

— Да полно тебе болтать, откуда ему взяться? Такая машина больших денег стоит, — не поверила дворничиха.

— А мы сами заработали!

— Вот пустомеля! — махнула рукой тетушка Силинь.

Как раз в это время во двор гурьбою ввалились ребята с большим ящиком.

— Ну и бедовые! Что задумают, то и сделают! — пожала плечами хозяйка.

— А теперь пойдемте быстрее на пляж, — взглянув на часы, поторапливал Гунтис. — А то еще опоздаем на соревнования.

Спортивные игры привлекли много участников и публики. Очень весело проходила стрельба из лука. Даже Янкин отец не удержался, решил попытать счастья. Но стрела у него как назло то шла вертикально вверх, то вонзалась в песок прямо у ног. Зрители дружно хохотали.

В стрельбе из лука отличились, конечно, юрмалциемские ребята. Но и среди них Марцис не знал себе равных.

— Чего же тут удивительного! — объяснял Майгонис Альфонсу. — Ни у кого больше нет такого лука.

— А что, если покататься на лодке? — предложил дядя Криш.

— По морю? — заинтересовались девочки.

— Можно попробовать.

— А я… а мне куда? — в растерянности переминался с ноги на ногу Вовка. Ему очень хотелось посмотреть футбол. Но отказаться от катанья по морю было выше его сил. — Я поеду с вами, — наконец решился он.

Легко, словно птица, скользила лодка по волнам. Криш развернул «Торпеду» по ветру, свежий ветерок надул новый парус. Лодка постепенно удалялась от берега.

— Мечтать потом будешь! — Алька вывел из задумчивости Майгониса, который загляделся на удаляющийся парус. — Пора начинать футбольный матч.

Народу собралось много. Болельщики подбадривали то одну, то другую команду.

— Марцис, бей по воротам! — кричал председатель сельсовета, от волнения теребя бороду.

— Янка, не спи! — не утерпел и товарищ Калнынь, заметив, что вратарь становится рассеянным.

Упорная борьба окончилась победой рижан со счетом 3:2.

В играх и развлечениях прошел день.

Стало смеркаться. На берегу моря возле костра расположились обе бригады и гости. Вовка попросил у отца спички и зажег костер. Сперва маленький язычок пламени будто нехотя лизал сухие шишки и хвою, но постепенно разгорался все ярче и ярче.

— Молодец! — похвалил Алька Вовку. — Одной спичкой разжечь костер это не всякий сумеет.

Чилкуты надели головные уборы из перьев, обвешались томагавками и луками.

Меткий Гарпун подошел к Альке и торжественно провозгласил:

— Справедливость — закон могучего племени чилкутов. Наша кровь кипела ненавистью к белым братьям, и мы послали им военный топор. Теперь у нас раскрылись глаза, и в наших сердцах пустил ростки цветок дружбы, которому зеленеть вечно. Мы открыли свои вигвамы белым братьям и предложили им место у своего очага. Пусть эта трубка мира скрепит нашу дружбу, — с этими словами Меткий Гарпун передал Альке старую трубку.

— Не представляю, что ему отвечать, — Алька растерянно глядел на Гунтиса.

— Разреши мне, — поднялся Гунтис. Ему были по душе торжественные речи. — Великий вождь чилкутов Меткий Гарпун! — начал он. — Мы с радостью и гордостью принимаем трубку мира. Да будет согласие между нами! Пусть великое небесное светило всегда благосклонно сияет над нашими и над вашими головами! Я все сказал, — очень серьезно закончил Гунтис, поклонился и, забрав у Альки трубку, сунул ее в рот. Все захлопали.

Ребята и гости расселись вокруг костра.

— А помните лесной пожар? — задумчиво глядя на огонь, проговорил Марцис.

— Если бы вы тогда не выследили этих шпионов, кто знает, сколько бы лесу погибло, — отозвался Янкин отец.

— Каких таких шпионов? — оживились рижане.

— Недоразумение вышло, — коротко ответил Алька.

— Ваши шпионы с годик отработают где полагается, — сообщил председатель сельсовета. — Пускай поразмыслят, до чего доводит пьянка.

— А катер у пограничников мировой, мчится как стрела, — вспомнил Майгонис. — Нам бы такой вместо «Торпеды»!

— Только этого не хватает! — засмеялся полковник. — Тогда бы вам и Балтийское море тесным показалось — не иначе как прямым ходом махнули бы в Африку!

А у женщин свой разговор.

— Грибов тут! — расписывала Шульце гостьям. — Далеко и ходить не надо, маслята прямо к порогу подступают. Пошла я как-то в лес, гляжу — стоит один, ну прямо с тарелку, а под ним малюсенькие, один к одному. Замариновать их — пальчики оближешь.

— Надо будет в воскресенье приехать по грибы, — сказала мать Альки.

— В воскресенье не то — надо ехать в субботу вечером. Тогда утром можно выйти пораньше, — наставляла Шульце. — А привыкла я здесь, что и в город ехать неохота. Дымище опять да пыль, прямо не продохнешь.

— На будущий год, как видно, никого агитировать не придется, — засмеялась Вовкина мать.

Мужчины, усевшись в кружок, рассуждали насчет рыбной ловли.

— Для леща короед самое первое лакомство. Чем белее да жирнее, тем лучше, — уверял Янкин отец.

— Черствую булку вымочить в молоке и растолочь с вареным яйцом — успех обеспечен, — отстаивал свой способ Гоба.

— Однажды мы…

И пошли бесконечные «охотничьи» рассказы — кто знает, сколько в них правды, а сколько вымысла.

— Какие там горы! — вспоминал Альфонс свое путешествие по Кавказу. — Вершины прячутся в облаках. А в заповеднике мы видали настоящих зубров.

— Ну, это уж ты врешь! — не поверил Гунтис. — Я читал, что в нашей стране они давно вымерли.

— Не знаешь, так не говори! — рассердился Альфонс. — Я тебе дома фотографии покажу.

— Заладили про путешествия, а мы хотим танцевать, — запротестовали девочки.

Альфонс взял свой аккордеон.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Пламя отбрасывало трепещущие блики на лица ребят. Засверкал переливами головной убор Марциса.

— Помните, точно такое перо мы нашли тогда на берегу реки, когда пропали наши краски, — заметил Янка. — Мы еще удивились, откуда оно взялось.

Меткий Гарпун с достоинством снял свое убранство вождя и подал Альке:

— Возьми на память от нас. Это перья сизоворонки. Теперь вы никакие не бледнолицые, а настоящие ребята. Прямо жалко, что скоро идти в школу и вам пора уезжать.

— Ничего не попишешь, — вздохнул Майгонис. — Говорят, в пятом классе гораздо труднее учиться, чем в четвертом.

— Но мы еще покажем класс, правда, Марцис? — пообещал Хитрый Угорь. — Вот посмотрите, у нас не будет ни одной двойки! Раз уж мы с клубом справились, с отметками будет полный порядок. А потом мы оба пойдем в мореходное училище, это уже решено.

Марцис кивнул в знак согласия.

Девочки затянули песню.

Как прекрасна ты, Отчизна!

В жизни всё для нас

Ярким светом коммунизма

Осветила ты для нас.

И мальчики звонко подхватили:

Дети вольного народа,

Гордо мы несём свой флаг.

Мы счастливей год от года,

Незнаком нам гнёт и мрак.

В ногу стройными рядами

Мы идём всегда вперёд.

Ясный день встает над нами,

Вся страна цветет.

Последнее и окончательное послесловие

Вот и прошло лето. Начался новый учебный год. Майгониса наконец приняли в пионеры, и он теперь носит красный шелковый галстук, старательно гладит его каждое утро.

Во дворе вывешено объявление о том, что в следующее воскресенье состоится решающий матч между нашей командой и футболистами районной детской спортивной школы.

Новый телевизор работает безотказно. Аккуратно каждый вечер ребята являются в штаб и смотрят передачи с начала до конца. А когда диктор объявляет, что детям до шестнадцати лет смотреть фильм запрещается, тетя Силинь выключает аппарат. И никакие уговоры не помогут.

— Почему люди растут так медленно? — вздохнул Майгонис. — То ли дело кошка или собака! Нам бы так — за один год вырасти, чтобы никто над нами не командовал.

А в остальном жизнь во дворе протекает нормально. Я как раз сейчас собираюсь писать новую повесть — «Рижские приключения Меткого Гарпуна и его товарищей». И даже название для первой главы уже есть: «Как морские львы выступали в цирке».

— Что ты там пишешь? — Мой сынишка с любопытством заглянул мне через плечо. — Слушай, мама, а ты не можешь придумать что-нибудь другое? Ведь кроме Альки, Майгониса и Меткого Гарпуна есть и другие ребята.

— Но это же очень интересно! Представляешь — юрмалциемские мальчики знакомятся с городом, идут в оперу, в цирк и…

— …и осматривают теплоэлектроцентраль, новый мост или что-нибудь в этом роде, — продолжил за меня сын. — А потом ты еще надумаешь описать, как Майгонис учился в мореходке да как Алька стал инженером, и так без конца. Всем уже надоело читать про одних и тех же ребят. Спроси сама, если не веришь.

На другой день он привел чуть ли не весь свой класс — набилась полная комната ребятни.

— Отлично. Давайте устроим читательскую конференцию, и вы мне расскажете, о чем вам хотелось бы почитать, — предложила я. — Только, пожалуйста, не шуметь и говорите по одному!

Поднялся целый лес рук.

— Можно мне? — первым взял слово коренастый мальчонка по имени Айвар. — Вот бы про нас кто написал, про пятый класс. Изобрели мы, например, ракету, на которой можно летать в межпланетные путешествия, и открыли по дороге первую планету, где все наоборот — деревья растут корнями кверху, родители за баловство дают шоколадки, а учителя сидят на партах и ребята их учат. Ох, уж тогда нашему учителю по русскому я бы вкатил во какую двойку…

— Такую же, какую он тебе сегодня? — насмешливо глядя на Айвара, перебила его шустрая девочка. — Планету ему подавай, где все шиворот-навыворот! Наша Земля ему чем-то не угодила. А мне лучше хотелось бы почитать про всякие открытия — новых стран или ископаемых. Можно написать, например, так: пионерская дружина отправляется в поход и где-нибудь далеко в горах находит драгоценные камни или золото. На этом месте потом строят город и дают ему имя в честь нашей дружины.

— Виечка, деточка, уйми свою фантазию! — съехидничал долговязый мальчишка по имени Карл. — Наша страна уже исхожена вдоль и поперек, и золотые россыпи нигде не валяются под ногами.

— Неправда! — вмешался в разговор мой сын. — Еще есть много мест, где не ступала нога человека. В Якутии недавно найдены целые залежи алмазов.

— А мне больше всего хотелось бы книжку про моряков, — сказал другой мальчуган. — Ведь есть детская железная дорога, почему бы не построить детские пароходы! На море бушует шторм, а мы плывем себе и поем:

Ходят волны кругом вот такие,

Вот такие большие, как дом.

Мы, отважные волки морские,

Смело в бурное море плывем.

— Вот видишь! — торжествующе посмотрел на меня мой сын. — Теперь ты знаешь, какие нам нравятся книжки.

Я медленно подняла руки вверх и сказала:

— Сдаюсь.


Ребята нашего двора. Вот это было лето!

Примечания

1

Остров в Рижском заливе.


на главную | моя полка | | Ребята нашего двора. Вот это было лето! |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 6
Средний рейтинг 5.0 из 5



Оцените эту книгу