Книга: Сплошные проблемы и неприятности



Сплошные проблемы и неприятности

Ли Чайлд

Сплошные проблемы и неприятности

Глава 01

Мужчину звали Кельвин Франц, а вертолет назывался «Белл-222». У Франца были сломаны обе ноги, и его пришлось привязать к носилкам, чтобы загрузить на борт. Ничего особенно сложного. «Белл» — просторное летающее средство с двумя двигателями, созданное для корпоративных перелетов и полицейских департаментов, в нем помещается семь пассажиров. Задние двери, большие, как у автофургона, открываются достаточно широко. Средний ряд сидений убрали, и на полу освободилось достаточно места для Франца.

Мотор вертолета работал. Два человека, несущие носилки, пригнулись, спасаясь от воздушного потока, создаваемого вращающимися лопастями, и поспешили к вертолету, один спиной вперед, другой — лицом. Когда они добрались до открытой двери, тот из них, что шел спиной вперед, поставил одну ручку на порог и отскочил в сторону. Другой сделал шаг и с силой затолкнул носилки внутрь. Франц, находившийся в сознании, вскрикнул от боли и слегка дернулся, но ремни на груди и бедрах надежно удерживали его на месте. Мужчины залезли в вертолет вслед за ним, уселись на задние сиденья и захлопнули дверь.

И стали ждать.

Пилот вертолета тоже ждал.

Из серой двери вышел третий мужчина и зашагал по бетонному покрытию в сторону вертолета. Он поднырнул под лопасти, прижимая к груди руку, чтобы удержать на месте галстук, развеваемый ветром. Этот жест сделал его похожим на человека, виновного в каком-то преступлении, но утверждающего, что он не сделал ничего плохого. Мужчина обошел длинный нос вертолета и забрался на переднее сиденье рядом с пилотом.

— Давай, — сказал он и наклонил голову, пристегивая ремни безопасности.

Пилот включил двигатель на полную мощность, ленивый говорок лопастей тут же набрал силу и мощь, и их мелькание исчезло в туче выхлопа. Вертолет с места взмыл в воздух, немного сдвинулся налево, покружил, затем убрал шасси и поднялся на тысячу футов. Опустив нос, он быстро помчался на север.

Внизу проносились дороги, технопарки, маленькие заводы, аккуратные загородные поселки. Кирпичные стены и металлическая обшивка вспыхивали на солнце красными сполохами. Крошечные изумрудные лужайки и бирюзовые бассейны подмигивали в сиянии последних лучей.

Мужчина на переднем сиденье спросил:

— Ты знаешь, куда мы направляемся?

Пилот молча кивнул.

«Белл» устремился вперед, повернул на восток и забрался немного выше, направляясь в сторону темноты. Он промчался над шоссе, кажущимся с высоты рекой белых огней, ползущих на запад, и красных — на восток. Немного к северу от шоссе последние обработанные акры земли уступили место невысоким необитаемым холмам с низкорослым кустарником. Склоны со стороны заходящего солнца были залиты оранжевым светом, а долины и тени словно выкрашены тускло-коричневой краской. Холмы сменились маленькими округлыми горами. Не снижая скорости, «белл» летел дальше, поднимаясь и опускаясь в соответствии с рельефом местности. Мужчина на переднем сиденье повернулся и посмотрел на Франца, лежавшего на полу у него за спиной. По его губам скользнула улыбка, и он сказал:

— Осталось минут двадцать.

Франц ничего не ответил. Он страдал от сильной боли.


«Белл» был рассчитан на полет со скоростью 161 миля в час, так что еще через двадцать минут он удалился от города на пятьдесят четыре мили и оказался за горами, над безлюдной пустыней. Пилот слегка сбросил скорость. Мужчина на переднем сиденье прижался лбом к окну и стал вглядываться в темноту.

— Где мы? — спросил он.

— Там, где были раньше, — ответил пилот.

— Точно?

— Примерно.

— Что под нами?

— Песок.

— Высота?

— Три тысячи футов.

— Воздух?

— Неподвижный. Один-два термальных потока, но ветра нет.

— Безопасно?

— С точки зрения полета — совершенно.

— Тогда за дело.

Пилот еще больше сбросил скорость и завис в трех тысячах футов над пустыней. Мужчина на переднем сиденье подал знак двоим сидящим позади. Оба отстегнули ремни безопасности. Один из них перегнулся над ногами Франца, держа в одной руке свои ремни, и открыл запор на двери. Пилот повернулся вполоборота, наблюдая за происходящим. Он слегка наклонил вертолет, и дверь распахнулась под собственным весом. Затем он снова выровнял вертолет и начал медленно вращать его по часовой стрелке, чтобы движение и давление воздуха не давали двери закрыться. Второй мужчина с заднего сиденья наклонился над головой Франца и резким движением поставил носилки под углом в сорок пять градусов. Его напарник удерживал ногой другой конец носилок, чтобы они не скользили по полу. Потом первый мужчина сделал рывок, точно тяжеловес, и установил носилки почти вертикально. Франц повис на ремнях. Он был крупным и тяжелым человеком. И упрямым. Его ноги стали бесполезны, но верхняя часть тела и руки отлично действовали и были напряжены. Он вертел головой из стороны в сторону.

Первый мужчина достал складной нож, вытащил лезвие и перерезал им ремни на ногах Франца. Подождал мгновение и сделал то же самое с ремнями на груди. Одним быстрым движением. Его напарник одновременно резко поставил носилки вертикально, и Франц невольно ступил на сломанную правую ногу. Он коротко вскрикнул и сделал второй инстинктивный шаг, сломанной левой ногой. Размахивая руками, он повалился вперед и вылетел через открытую дверь в грохочущую темноту и ветер, поднятый лопастями.

В трех тысячах футов над пустыней.

На мгновение повисла тишина, казалось, стих даже шум двигателя. Затем пилот изменил положение вертолета, тот начал вращаться в противоположную сторону, и дверь аккуратно закрылась. Снова заработали турбины, лопасти завертелись в бешеном танце, и нос вертолета опустился.

Мужчины вернулись на свои места.

Тот, что сидел спереди, сказал:

— А теперь домой.

Глава 02

Семнадцать дней спустя Джек Ричер находился в Портленде, штат Орегон, и почти без денег. В Портленде, потому что нужно же где-то быть, а автобус, на котором он ехал два дня, остановился именно там. Почти без денег, потому что он познакомился в полицейском баре с заместителем окружного прокурора Самантой и дважды пригласил ее на обед, прежде чем провести с ней две ночи. Сейчас она отправилась на работу, а он в девять часов утра вышел из ее дома и зашагал в центр, на автобусную станцию, с влажными после душа волосами, довольный жизнью, расслабленный, как всегда не зная, куда он двинется дальше, и имея в кармане всего несколько долларов.

Атака террористов 11 сентября 2001 года внесла в жизнь Ричера два изменения. Во-первых, в дополнение к складной зубной щетке он стал носить в кармане паспорт. В новых обстоятельствах слишком часто требовалось предъявлять документы, включая большую часть способов путешествия. Ричер был бродягой, а не затворником, беспокойным и деятельным, и потому без возражений подчинился.

А во-вторых, он изменил способ общения с банком. На протяжении многих лет после увольнения из армии он звонил в свой банк в Виргинии и просил перевести ему деньги через «Вестерн юнион» в то место, где он находился. Но опасения правительства по поводу финансирования террористов практически свели на нет проведение банковских операций по телефону. Поэтому Ричер завел карточку для банкомата. Он носил ее в паспорте, а в качестве пин-кода использовал сочетание цифр 8197. Ричер считал себя человеком, наделенным некоторыми талантами и большим количеством самых разнообразных способностей, большинство из которых были физическими благодаря его высокому росту и огромной силе. Кроме того, он мог определять время, не глядя на часы, и с легкостью совершал арифметические действия. Отсюда 8197. Ему нравилось 97, потому что это самое большое двузначное простое число, и нравилось 81, потому что это единственное число, сумма цифр которого равна квадратному корню из него же. Квадратный корень из 81 равен 9, а 8 плюс 1 тоже 9. Ни одно число во Вселенной не обладало такой изумительной симметрией. Безупречной.

Знание математики и врожденный цинизм касательно финансовых учреждений заставляли Ричера всякий раз проверять состояние счета, когда он снимал с него деньги. Он никогда не забывал вычесть то, что банкоматы взимали за свои услуги, а также прибавить даже самые незначительные банковские проценты. Однако, несмотря на все подозрения, его ни разу не обманули. Сумма на его счету всегда была именно такой, какую он ожидал увидеть, и ему никогда не доводилось испытывать удивление или возмущение по этому поводу.

Никогда — до этого утра в Портленде. Он был удивлен, но не так чтобы сильно возмущен. Потому что у него на счету оказалось на тысячу с лишним долларов больше, чем следовало.

Ровно на тысячу тридцать долларов больше, чем рассчитывал Ричер. Очевидно, это банковская ошибка. Судя по всему, деньги случайно переведены не на тот счет. Но он непременно исправит эту ошибку и не станет брать чужие деньги. Он оптимист, но не дурак. Ричер нажал на другую кнопку и запросил распечатку. Из щели выползла полоска тонкой бумаги с едва различимыми серыми буквами, которые сообщали о последних пяти операциях с его счетом. Три из них Ричер прекрасно помнил — он снимал со счета деньги. Еще одна была процентами, начисленными банком. А последняя — перевод тысячи тридцати долларов, сделанный три дня назад. Так-так. Чек был слишком узким, чтобы на нем уместились отдельные колонки для дебита и кредита, поэтому вклад стоял в скобках, чтобы показать его положительный характер: (1030,00).

Одна тысяча тридцать долларов.

1030.

Не такое уж интересное число, но Ричер смотрел на него целую минуту. Естественно, оно не было простым. Ни одно четное число больше двух не может быть простым. Квадратный корень из него? Немногим больше, чем 32. Кубический корень? Немногим меньше, чем 10,1. Делители? Не слишком много, но среди них есть 5 и 206 вместе с очевидными 10 и 103, не говоря уже об элементарных 2 и 515.

Итак, 1030.

Тысяча тридцать.

Ошибка.

Возможно.

Или не ошибка?

Ричер снял пятьдесят долларов, нашарил в кармане мелочь и отправился на поиски телефона-автомата.


Он нашел телефон на автобусной станции и набрал номер банка по памяти. Сейчас на Западе девять сорок, значит, на Востоке двенадцать сорок. В Виргинии время ланча, но кто-нибудь должен быть на месте.

Так и оказалось. Это был не тот, с кем Ричер разговаривал раньше, но голос звучал вполне авторитетно. Наверное, менеджер подменила других служащих на время перерыва. Она назвала ему свое имя, но он не расслышал. Затем она перешла к длинному, тщательно отрепетированному вступлению, целью которого было дать ему почувствовать себя уважаемым клиентом. Ричер терпеливо позволил ей закончить и рассказал про взнос. Ее поразило, что клиент звонит по поводу банковской ошибки, совершенной в его пользу.

— Возможно, это и не ошибка, — сказал Ричер.

— Вы ждали перевода денег на ваш счет? — спросила менеджер.

— Нет.

— Третьи лица часто вносят деньги на ваш счет?

— Нет.

— Тогда, скорее всего, произошла ошибка. Вы так не думаете?

— Я хочу знать, кто перевел мне деньги.

— Можно спросить, зачем вам это?

— Долго объяснять.

— Мне необходимо это знать, — сказала женщина. — В противном случае мы будем вынуждены вспомнить о конфиденциальности. Если банковская ошибка раскроет операции одного клиента другому, это явится нарушением всех правил, законов и этических норм.

— Возможно, это послание, — пояснил Ричер.

— Послание?

— Из прошлого.

— Я не понимаю.

— Из того времени, когда я служил военным полицейским, — уточнил Ричер. — Радиопередачи военной полиции закодированы. Если военному копу нужна срочная помощь коллеги, он объявляет по радио код тысяча тридцать. Вы меня понимаете?

— Не очень.

— Видите ли, если я не знаю человека, который перевел деньги на мой счет, значит, произошла ошибка стоимостью в тысячу тридцать долларов. Но если я этого человека знаю, скорее всего, он просит меня о помощи.

— Я все равно не понимаю.

— Посмотрите, как записаны цифры. Возможно, речь идет не о тысяче тридцати долларах, а о полицейском коде. Посмотрите, как это выглядит на бумаге.

— А разве этот человек не мог позвонить по телефону?

— У меня нет телефона.

— Послать электронное письмо, телеграмму или обычное письмо?

— У меня нет никакого адреса.

— Тогда как же мы с вами связываемся?

— Никак.

— Перевод денег на ваш счет — довольно необычный способ войти с вами в контакт.

— Вероятно, другого не было.

— К тому же он очень непростой. Кому-то пришлось узнать номер вашего счета.

— Вот именно, — сказал Ричер. — Сделать это мог только очень умный и изобретательный человек. А если такой человек нуждается в помощи, значит, где-то возникли серьезные проблемы.

— Не говоря уже о том, что это дорого. Кто-то потратил больше чем тысяча тридцать долларов.

— Совершенно верно. Этот человек должен быть умным, изобретательным и находиться в отчаянном положении.

На другом конце на мгновение воцарилась тишина.

— Вы не могли бы составить список возможных кандидатур, а затем их проверить?

— Я работал с огромным количеством умных людей. С большинством — довольно давно. У меня уйдут недели, чтобы всех отыскать. И возможно, я уже не смогу им помочь. Кроме того, у меня нет телефона.

Снова наступило молчание. Слышался только стук клавиш.

— Вы ведь проверяете, от кого пришли деньги, да? — спросил Ричер.

— Вообще-то мне не следует это делать, — ответила женщина.

— Я вас не сдам.

Телефон и стук клавиш смолкли, и Ричер понял, что на экране перед ней появилось имя.

— Скажите мне, — попросил он.

— Я не могу просто взять и назвать имя. Вы должны мне помочь.

— Каким образом?

— Дайте какую-нибудь подсказку, чтобы я могла без угрызений совести ответить на ваш вопрос.

— Например?

— Это мужчина или женщина? — спросила она.

Ричер улыбнулся. Ответ содержался в вопросе. Это женщина. Умная, изобретательная, одаренная воображением, обладающая оригинальным мышлением. Женщина, которая знает про его страсть к вычитанию и сложению.

— Давайте я угадаю, — предложил Ричер. — Перевод сделан в Чикаго?

— Личным чеком через банк в Чикаго.

— Нигли, — сказал Ричер.

— Да, у нас значится это имя, — подтвердила женщина. — Фрэнсис Л. Нигли.

— В таком случае забудьте про наш разговор, — сказал Ричер. — Это не банковская ошибка.



Глава 03

Ричер отслужил в армии тринадцать лет, и все в военной полиции. Десять из них он был знаком с Фрэнсис Нигли и в течение семи лет периодически с ней работал. Он был офицером, вторым лейтенантом, лейтенантом, капитаном, майором, затем его понизили до капитана, но через некоторое время он опять стал майором. Нигли категорически отказывалась от продвижения по службе и не желала подниматься выше сержанта. Она даже слышать не хотела о школе офицерского состава. И Ричер не знал почему. Несмотря на десятилетнее знакомство, он вообще мало о ней знал.

Впрочем, кое-что ему все-таки было известно. Она была умна, изобретательна и тщательно делала свою работу. А еще отличалась упрямством. И несдержанностью. Не в смысле личных отношений — их она избегала, была невероятно закрытой и не признавала никакой близости, ни физической, ни эмоциональной. Если она считала что-то правильным или необходимым, она становилась бескомпромиссной. Ее ничто не могло остановить — ни политика, ни практицизм, ни правила поведения, ни даже то, что гражданские лица назвали бы законом. Ричер включил ее в отряд специальных расследований, и в течение двух лет она играла в отряде значительную роль. Большинство людей считали, что их замечательные, яркие успехи — заслуга Ричера, возглавлявшего отряд, но он сам относил их на счет участия Нигли в операциях. Она производила на него сильное впечатление. Иногда почти пугала.

Если она попросила срочной помощи, дело было явно не в том, что она потеряла ключи от машины.

Ричер знал, что она работает в частной охранной фирме в Чикаго. По крайней мере, так было четыре года назад, когда он с ней разговаривал. Она уволилась из армии через год после него и поступила в фирму какого-то своего знакомого. В качестве партнера, как полагал Ричер, а не обычного служащего.

Он снова порылся в кармане и достал несколько четвертаков. Набрал номер междугородной справочной службы, спросил про Чикаго и дал название компании, как он его запомнил. Оператор-человек отключился, и на смену ему пришел робот, который назвал нужный номер. Ричер набрал его, услышал голос секретарши и попросил позвать Фрэнсис Нигли. Ему вежливо предложили подождать. У него сложилось впечатление, что эта фирма солиднее, чем он думал. Он представлял себе комнату с грязным окном, двумя видавшими виды столами и забитым папками шкафом. Но ровный голос секретарши, тихое пощелкивание телефона и спокойная музыка говорили совсем о другом: два этажа, прохладные белые коридоры, картины на стенах, внутренняя телефонная связь.

— Офис Фрэнсис Нигли, — услышал он мужской голос.

— Она на месте? — спросил Ричер.

— Могу я поинтересоваться, кто ее спрашивает?

— Джек Ричер.

— Хорошо. Спасибо, что позвонили.

— А вы кто?

— Помощник мисс Нигли.

— У нее есть помощник?

— Есть.

— Она на месте? — снова спросил Ричер.

— Мисс Нигли отправилась в Лос-Анджелес. Думаю, в настоящий момент она находится в воздухе.

— Она оставила мне какое-нибудь сообщение?

— Она хотела бы как можно быстрее встретиться с вами.

— В Чикаго?

— Она пробудет в Лос-Анджелесе несколько дней. Мне кажется, что вам нужно полететь туда.

— А что случилось?

— Я не знаю.

— Это имеет отношение к вашей работе?

— Вряд ли. Она бы завела дело, обсудила его с нами. И не стала бы обращаться к незнакомому человеку.

— Я знаком с ней дольше, чем вы.

— Извините, я этого не знал.

— Где она остановится в Лос-Анджелесе?

— Этого я тоже не знаю.

— В таком случае как я ее найду?

— Она сказала, что вы сумеете ее найти.

— Она что, решила устроить мне проверку? — спросил Ричер.

— Она сказала, что если вы не сможете ее найти, значит, вы ей не нужны.

— С ней все в порядке?

— Ее что-то беспокоит, но она не рассказала мне что.

Ричер прижал трубку к уху и отвернулся от стены. Металлический шнур телефона обернулся вокруг его груди. Он взглянул на стоящие в ряд автобусы и расписание.

— С кем еще она связалась? — спросил он.

— Она составила список фамилий, — ответил помощник, — вы первый, кто позвонил.

— Она сообщит вам, когда прилетит в Чикаго?

— Возможно.

— Скажите ей, что я скоро буду.

Глава 04

Ричер добрался на пригородном автобусе до портлендского аэропорта и купил билет на самолет компании «Юнайтед» до Лос-Анджелеса, в одну сторону. Он показал свой паспорт и воспользовался карточкой банкомата, чтобы заплатить за билет, который стоил бешеные деньги. Лететь самолетом «Аляска эрлайнз» было бы дешевле, но Ричер ненавидел эту компанию. Они клали на поднос с едой листок с цитатами из Библии, и у Ричера сразу пропадал аппетит.

Служба безопасности аэропорта не доставила ему никаких хлопот. У него не было ручного багажа, ремня, ключей, мобильного телефона и часов. Он высыпал на пластмассовый поднос мелочь, лежащую в кармане, снял ботинки и прошел через металлодетектор. Вся процедура заняла тридцать секунд. И вот он уже идет к выходу на посадку, мелочь снова в кармане, ботинки на ногах, а мысли заняты Нигли.

Не имеет отношения к работе. Значит, это личное дело. Но насколько он знал, у Нигли не было ни личных дел, ни личной жизни. Никогда. Только обычные проблемы и заботы. Как у всех. Однако Ричер был уверен, что она и без посторонней помощи сумела бы с ними разобраться. Слишком шумный сосед? Любой здравомыслящий человек после одного короткого разговора с Фрэнсис Нигли тут же побежит продавать свою стереосистему или отдаст ее в благотворительное общество. Торговцы наркотиками на углу улицы, где она живет? Они закончат свои дни в каком-нибудь глухом переулке в виде трупов с множественными ножевыми ранениями. И никаких подозреваемых. Кто-то ее преследует? Или какой-то безумец приставал к ней в метро? Ричера передернуло. Нигли ненавидела, когда к ней прикасались. Ричер не знал почему. Но все, что выходило за рамки случайного короткого контакта, стоило провинившемуся сломанной руки. Или даже двух.

Так что же у нее случилось?

Он решил, что речь идет о прошлом, а это означало армию.

Список имен? Может, что-то произошло? Армия представлялась Ричеру далеким прошлым. Другая эра, иной мир. И другие правила. Возможно, кто-то захотел применить сегодняшние законы ко вчерашним ситуациям и остался чем-то недоволен. Или начато внутреннее расследование, которое по каким-то причинам долго откладывалось. Отряд специальных расследований, в котором служил Ричер, нередко срезал углы и разбил немало голов. Кто-то, кажется сама Нигли, придумал лозунг: «Не связывайтесь с отрядом спецрасследований». Его без конца повторяли в качестве предупреждения и обещания неприятностей. Причем очень серьезно.

Итак, вероятно, кто-то посмел связаться с отрядом спецрасследований. Может быть, выписаны повестки в суд и выдвинуты обвинения. Но зачем Нигли втягивать в это Ричера? Его практически невозможно отыскать. Почему она не сделала вид, что ничего о нем не знает, и не предоставила его самому себе?

Ричер покачал головой, прекратил бесплодные размышления и сел в самолет.


Во время полета он пытался придумать, где искать Нигли в Лос-Анджелесе. Когда он работал в военной полиции, ему нередко приходилось разыскивать людей, и у него это неплохо получалось. Успех зависел от эмпатии. «Думай и чувствуй как они. Постарайся увидеть то, что видят они. Поставь себя на их место. Стань тем, кого ты ищешь».

Естественно, когда дело касалось солдат, отправившихся в самоволку, это было значительно легче. Отсутствие определенной цели всегда придавало их решениям некую простоту. Кроме того, они убегали от чего-то, а не направлялись в какое-то место. Они нередко становились жертвами бессознательного географического символизма. Если они попадали в город с востока, то непременно двигались на запад, стараясь максимально увеличить расстояние между собой и своими преследователями. Ричер в течение часа изучал карту, автобусные маршруты и «Желтые страницы» и зачастую мог точно предсказать, в каком квартале найдет беглеца. И в каком мотеле.

С Нигли было труднее, потому что она направлялась куда-то. По личному делу, и Ричер не имел ни малейшего представления, по какому и куда. Что он вообще о ней знает? Что может являться определяющим фактором? Ну, она тратила мало денег. Не потому, что была бедной или жадной, просто не видела смысла в приобретении того, что ей не нужно. А нужно ей было совсем немного. Ей не требовалась роскошная кровать и мята на подушке. Ей не нужны были обслуживание в номере и прогноз погоды на завтра. А также пушистый халат и подарочные тапочки, запечатанные в полиэтиленовый пакет. Она нуждалась в кровати и двери, которую можно закрыть на ключ. В толпах людей и в тенях. Предпочитала районы с дешевыми отелями, где постоянно меняются жильцы, а у барменов и портье плохая память.

Значит, забудем о центре города. И естественно, о Беверли-Хиллз.

Остается двадцать одна тысяча квадратных миль улиц.

«Куда бы отправился я?» — спросил себя Ричер.

И ответил: «В Голливуд. Немного южнее и восточнее его роскошной части. В более тихую часть Сансет. Вот куда бы отправился я».

И она наверняка находится там.


Самолет приземлился в аэропорту Лос-Анджелеса с небольшим опозданием, уже после ланча. Во время полета пассажиров не кормили, и Ричер страшно проголодался. Саманта, прокурор из Портленда, напоила его кофе с булочкой из отрубей, но это было давно.

Он не стал никуда заходить, чтобы поесть, а сразу направился к очереди на такси, и ему достался водитель кореец в желтом минивэне «тойота», которому ужасно хотелось поговорить о боксе. Ричер ничего не знал о боксе и совершенно им не интересовался. Очевидная искусственность этого вида спорта вызывала у него отвращение. Боксерским перчаткам и правилам, запрещающим бить ниже пояса, не было места в его мире. К тому же он не любил разговаривать. Поэтому он молча откинулся на спинку сиденья, предоставив водителю болтать о своем. Ричер наблюдал в окно за жарким коричневым светом раннего вечера, за пальмами, щитами с рекламой фильмов, светло-серой разметкой на дороге, испещренной многочисленными двойными следами резиновых шин. А еще были машины, реки машин, целые потоки. Мимо промчались новый «роллс-ройс» и старый «ситроен ДС», оба черные. Кроваво-красный «мицубиси» и светло-голубой «тандерберд» 1957 года с открытым верхом. Желтый «корвет» 1960 года, уткнувшийся носом в хвост зеленого, 2007 года выпуска. Ричер пришел к выводу, что если достаточно долго наблюдать за движением на дорогах Лос-Анджелеса, то можно увидеть все марки машин, когда-либо выпускавшиеся в мире.

Водитель поехал по 101-й автостраде на север и съехал с нее примерно в квартале от Сансет. Ричер вышел из машины и заплатил за проезд. Он зашагал на юг, повернул налево и остановился лицом на восток. Прямо здесь, на Сансет, находилось огромное количество дешевых мотелей, тянущихся по обе стороны бульвара примерно на три четверти мили. Воздух был характерным для Южной Калифорнии: теплый, пропитанный запахами пыли и парами бензина. Ричер немного постоял, раздумывая. Ему предстояло пройти полторы мили, сначала по одной стороне бульвара, потом по другой, и в дюжине мотелей задать вопросы портье. Это займет час или даже больше. Он страшно проголодался, а впереди и направо виднелась вывеска кафе «Денни». Ричер решил сначала поесть, а уж после заняться делом.

Он миновал припаркованные машины и пустые места для парковки, огороженные заборчиком, защищающим от ураганов. Перешагнул через кучи мусора и заросли сорняков. По длинному мосту перебрался на другую сторону автострады. Срезав путь через заросли травы, доходящей до плеч, оказался на парковке «Денни», прошел по подъездной дорожке мимо окон.

И увидел внутри Фрэнсис Нигли, которая сидела одна в кабинке.

Глава 05

Несколько мгновений Ричер стоял на парковке, наблюдая за Нигли в окно. Она почти не изменилась за четыре года, прошедшие с тех пор, как он видел ее в последний раз. Ей скоро должно было стукнуть сорок, но выглядела она моложе. Те же длинные, темные и блестящие волосы, те же карие живые глаза, та же стройная и гибкая фигура. Судя по всему, Нигли по-прежнему проводила много времени в спортзале. Она была в обтягивающей белой футболке с крошечными рукавами-фонариками, и, наверное, потребовался бы микроскоп, чтобы отыскать на ее руках хоть грамм жира. Или на каком-нибудь другом месте.

Она немного загорела, и это ей очень шло. Аккуратные, ухоженные ногти, недешевая футболка. В общем, Нигли выглядела богаче, чем он помнил ее. Довольная жизнью, успешная, она явно чувствовала себя уютно в гражданском мире. На мгновение Ричеру стало неловко за свою дешевую одежду, потертые ботинки и плохую стрижку. Словно она добилась успеха, а он нет. А потом радость от того, что он видит старого друга, прогнала неприятные мысли, и Ричер прошел через парковку к двери. Не обращая внимания на вывеску «Пожалуйста, подождите, пока вас посадят за столик», он направился прямо в ее кабинку. Нигли подняла голову, увидела его и улыбнулась.

— Привет, — сказала она.

— И тебе того же, — ответил Ричер.

— Хочешь есть?

— Я как раз собирался перекусить.

— Так давай закажем, раз ты наконец-то здесь.

— Звучит так, будто ты меня ждала, — сказал Ричер.

— Ждала. И ты как раз вовремя.

— Правда?

Нигли снова улыбнулась.

— Ты позвонил в мой офис из Портленда. Мой помощник узнал твое имя, проследил звонок и выяснил, что он сделан из телефона-автомата на автобусной станции. Мы подумали, что ты сразу направишься в аэропорт. Я предположила, что ты полетишь на «Юнайтед», поскольку должен ненавидеть «Аляска эрлайнз», затем возьмешь такси и приедешь сюда. Твой маршрут было легко вычислить.

— Ты знала, что я приду сюда? В это кафе?

— Как ты учил меня, когда мы вместе работали.

— Я ничему тебя не учил.

— Очень даже учил, — возразила Фрэнсис. — Помнишь? «Думай как они, стань ими». Вот я и стала тобой, который вынужден стать мной. Ты должен был предположить, что я отправлюсь в Голливуд, и начать поиски отсюда, с Сансет. Но во время рейса «Юнайтед» из Портленда пассажиров не кормят, поэтому я подумала, что ты будешь голоден и захочешь сначала поесть. В квартале имеется несколько подходящих мест, но у этого заведения самая большая вывеска, а ты не гурман. И я решила подождать тебя здесь.

— Подождать меня здесь? Мне казалось, это я тебя выслеживаю.

— Ты и выслеживал. А я выслеживала тебя, выслеживающего меня.

— Ты действительно тут остановилась? В Голливуде?

Она покачала головой.

— В Беверли-Хиллз, в отеле «Уилшир».

— Значит, ты приехала сюда, чтобы меня подобрать?

— Я здесь всего десять минут.

— «Уилшир» в Беверли? Ты изменилась.

— Не слишком. Это мир изменился. Я больше не останавливаюсь в дешевых мотелях. Мне требуется электронная почта, Интернет и «Федерал экспресс». Бизнес-центры и консьержи.

— Господи, я чувствую себя старомодным!

— Ты меняешься в лучшую сторону. Теперь ты пользуешься банкоматами.

— Это был хороший ход — послание с помощью банковского перевода.

— Ты прекрасно меня обучил.

— Я ничему тебя не учил.

— Как бы не так!

— Но это был весьма экстравагантный поступок, — добавил Ричер. — Десять долларов и тридцать центов тоже сделали бы свое дело.

— Я подумала, что тебе понадобятся деньги на билет, — объяснила Нигли.

Ричер ничего не сказал.

— Я обнаружила твой счет. Вскрыть его и проверить не составило большого труда. Ты совсем не богат.

— Я не хочу быть богатым.

— Знаю. Но я не хотела, чтобы в ответ на мою просьбу о помощи ты платил собственные деньги. Это было бы нечестно.

Ричер пожал плечами и не стал спорить. Он действительно был небогатым человеком. А если по правде, почти нищим. Его сбережения уменьшились до такой точки, когда он начал подумывать о том, что неплохо бы снова их увеличить. Возможно, ему на пару месяцев пришлось бы стать поденным рабочим. Или заняться еще чем-нибудь в том же роде.

Официантка принесла меню. Нигли сделала заказ, не заглядывая в него: чизбургер и содовую. Ричер выдал свой с такой же скоростью: сэндвич с тунцом и плавленым сыром и горячий кофе. Официантка забрала меню и ушла.

— Итак, ты расскажешь мне наконец, что означает твой сигнал «десять-тридцать»? — спросил Ричер.

Вместо ответа Нигли наклонилась, вытащила из сумки, стоящей на полу, черную папку на трех кольцах и передала ее Ричеру. Это был отчет патологоанатома.

— Кельвин Франц мертв, — сказала она. — Я думаю, кто-то выбросил его из самолета.

Глава 06

Значит, все-таки прошлое и армия. Кельвин Франц служил в военной полиции одновременно с Ричером и сделал практически такую же карьеру. Время от времени они встречались то тут, то там, как это часто случается с офицерами, пару дней проводили вместе в самых разных частях света, советовались друг с другом по телефону, иногда работали бок о бок, когда два или больше расследований пересекались или сталкивались. Оба побывали в Панаме. И это было прекрасное время, короткое, но очень напряженное. Они обнаружили друг у друга качества, позволившие им чувствовать себя больше братьями, чем просто сослуживцами. Когда Ричера реабилитировали после временного понижения в должности и поручили создать отряд специальных расследований, имя Франца оказалось в первых строках списка людей, которых Ричер хотел в него заполучить. Следующие два года они провели вместе, создав свою собственную группу внутри отряда. Они быстро подружились. А потом, как это часто бывает в армии, пришел новый приказ, их отряд распустили, и Ричер больше не видел Франца.



До настоящего момента, когда он взглянул на фотографию вскрытия, лежавшую в папке на липком ламинированном столе в дешевой забегаловке.

В жизни Франц был меньше Ричера, но крупнее большинства остальных людей. Наверное, шесть футов три дюйма и двести десять фунтов. Сильная верхняя часть тела, низкая талия, короткие ноги. В определенном смысле примитивная внешность, как у пещерного человека. Но в целом достаточно привлекательный мужчина, спокойный, решительный, умелый. С ним было приятно находиться рядом. Его манеры внушали людям спокойствие.

На фотографии вскрытия Франц выглядел отвратительно. Он лежал голый на столе патологоанатома, и от вспышки камеры его кожа окрасилась в зеленый цвет.

Ужасно.

Впрочем, мертвые люди часто выглядят не слишком привлекательно.

— Как ты это получила? — спросил Ричер.

— Обычно я умею получать разные вещи, — ответила Нигли.

Ричер промолчал и перевернул страницу. Он начал с технических сведений. Рост трупа составлял шесть футов три дюйма, вес — сто девяносто фунтов. Причина смерти: множественные травмы внутренних органов от удара о землю. Обе ноги и ребра сломаны. В крови свободные гистамины. Тело сильно обезвожено, в желудке только слизь. Имелись все свидетельства быстрой потери веса, произошедшей в недавнее время, и никаких следов того, чем он питался в течение нескольких последних дней. Исследование одежды ничего не дало, если не считать того, что на нижней части брючин обнаружен непонятный порошок окиси железа.

— Где его нашли? — спросил Ричер.

— В пустыне, милях в пятидесяти к северо-востоку отсюда, — ответила Нигли. — Жесткий песок, мелкие камни, примерно в ста ярдах от поворота дороги. Никаких следов.

Официантка принесла еду. Ричер подождал, пока она поставит все на стол, а потом начал есть, держа сэндвич левой рукой, чтобы правая оставалась чистой и не запачкала странички отчета.

— Два копа увидели, как над тем местом кружат канюки, и решили проверить. Они отправились туда пешком. Сказали, что он выглядел так, словно свалился с неба. Патологоанатом с ними согласен.

Ричер кивнул. Он прочитал заключение врача, где говорилось, что свободное падение с высоты в три тысячи футов на жесткий песок могло вызвать обнаруженные внутренние повреждения, если Франц упал прямо на спину, что возможно с точки зрения аэродинамики в том случае, если он падал, будучи живым и размахивая руками. Если бы он был мертв, то упал бы на голову.

— Они идентифицировали его по отпечаткам пальцев, — сказала Нигли.

— Как ты об этом узнала? — спросил Ричер.

— Мне позвонила его жена. Три дня назад. Похоже, у него в записной книжке имелись все наши имена. На отдельной странице. Друзья из прошлого. Ей удалось разыскать только меня.

— Я не знал, что он был женат.

— Женился недавно. Их ребенку четыре года.

— Он работал?

— Частным детективом, — ответила Нигли. — Фирма, состоящая из одного человека. Первоначально стратегические советы корпорациям. Но в последнее время по большей части проверка биографий, базы данных и все такое. Ты знаешь, как тщательно он все делал.

— Где?

— Здесь, в Лос-Анджелесе.

— Вы что, все стали частными детективами?

— Думаю, большинство из нас.

— Кроме меня.

— Это единственное, что мы умеем и что можно продать.

— А чего хотела от тебя жена Франца?

— Ничего. Просто сообщила о его смерти.

— Она не хотела узнать, кто его убил?

— Этим делом занимаются копы из округа Лос-Анджелес. Место, где его нашли, формально находится на территории округа и за пределами юрисдикции полиции Лос-Анджелеса. Так что убийство расследует парочка местных шерифов. Разрабатывают версию, что его сбросили с самолета. Они полагают, что он, возможно, летел на запад из Вегаса. У них уже случались подобные вещи.

— Это был не самолет, — сказал Ричер.

Нигли вопросительно посмотрела на него.

— Чему равняется скорость самолета, если заглушить мотор? — спросил Ричер. — Сто миль в час? Восемьдесят? Он бы вылетел из двери горизонтально и попал в поток воздуха, который отбросил бы его на хвост или крыло. Мы бы увидели соответствующие раны.

— У него были сломаны обе ноги.

— Сколько нужно времени, чтобы упасть на землю с высоты в три тысячи футов?

— Секунд двадцать, наверное?

— В его крови обнаружено огромное количество свободных гистаминов. Это реакция на сильную боль. За двадцать секунд между моментом получения травмы и смертью никакие гистамины не могли бы появиться.

— И что?

— Ноги сломали раньше. Минимум за два или три дня. Возможно, больше. Знаешь, что такое окись железа?

— Ржавчина на железе, — ответила Нигли.

Ричер кивнул.

— Кто-то сломал ему ноги железным прутом. Сначала одну, потом другую. Его наверняка привязали к столбу и целились в голень. Удар был достаточно сильным, чтобы сломать кость и оставить ржавчину в ткани брюк. Он испытал страшную боль.

Нигли ничего не сказала.

— Кроме того, его морили голодом и не давали ему воды. Он потерял двадцать фунтов. Иными словами, он был их пленником два или три дня. Возможно, больше. Его пытали.

Нигли по-прежнему молчала.

— Его сбросили с вертолета, — продолжал Ричер. — Скорее всего, ночью. Вертолет завис над землей на высоте трех тысяч футов. Его вытолкнули из двери, и он полетел вниз.

Он закрыл глаза и представил, как его старый друг падает в течение двадцати секунд в темноту, размахивая руками, переворачиваясь, не зная, где земля и когда он о нее ударится. Две сломанные ноги болтаются в воздухе, причиняя ему страшную боль.

— Отсюда следует, что вертолет прилетел не из Вегаса, — сказал Ричер и открыл глаза. — Большинство вертолетов не способны проделать такой путь и вернуться назад. Вероятно, он летел на северо-восток из Лос-Анджелеса. Копы лают не на то дерево.

Нигли сидела молча и неподвижно.

— Пища для койотов, — добавил Ричер. — Идеальный способ избавиться от тела. Никаких следов. Воздушный поток унесет все волоски и куски тканей. Никаких улик. Вот почему они выбросили его, когда он был жив. Они могли бы сначала пристрелить его, но не хотели рисковать и оставлять баллистические улики.

На какое-то время Ричер замолчал. Затем он закрыл черную папку и подтолкнул ее к Нигли.

— Но ты и сама все знаешь, — сказал он. — Верно? Ты умеешь читать. Захотела еще раз меня проверить? Посмотреть, работает ли у меня голова, как раньше?

Нигли ничего не ответила.

— Ты играешь на мне, как на скрипке.

Нигли продолжала молчать.

— Зачем ты меня позвала? — спросил Ричер.

— Ты же сам сказал: копы лают не на то дерево.

— И что?

— Ты должен кое-что сделать.

— Я кое-что сделаю. Можешь мне поверить. Они еще пока ходят по земле, но они уже мертвецы. Нельзя выбрасывать моих друзей из вертолета и после этого оставаться в живых.

— Нет, я хочу, чтобы ты сделал кое-что другое, — сказала Нигли.

— И что же?

— Я хочу, чтобы ты снова собрал наш старый отряд.

Глава 07

Старый отряд. Он был типичным изобретением американской армии. Через три года после того, как нужда в нем стала очевидна всем, Пентагон задумался о его создании. Через год заседаний и комиссий гражданские и военные зашли в тупик, все материалы свалили на чей-то стол, и тут началась безумная активность по претворению новой идеи в жизнь. Были изданы приказы. Разумеется, ни один командир в здравом уме не хотел с этим связываться, а потому новый отряд был создан на основе 110-го подразделения военной полиции. Конечно, было желательно, чтобы новое соединение добилось успеха, но провал никого не удивил бы. И поэтому они принялись искать компетентного изгоя, чтобы поручить ему командование.

Кого же еще они могли выбрать, как не Ричера?

Начальство думало, что наградой для него стало возвращение звания майора, но в действительности он радовался тому, что получил возможность сделать для разнообразия что-то как полагается, то есть по-своему. Ричеру предоставили свободу в подборе кандидатур, и ему это нравилось. Он считал, что в отряде спецрасследований должны служить самые лучшие представители вооруженных сил, и знал, кто они и где их найти. Он хотел организовать небольшой отряд, быстрый и маневренный, без какой-либо канцелярской поддержки, чтобы защититься от утечки информации. Он полагал, что они смогут сами справляться с бумажной работой или вообще не вести ее, если сочтут это необходимым. В конце концов он остановился на восьмерых, кроме самого себя, и это были Тони Суон, Хорхе Санчес, Кельвин Франц, Фрэнсис Нигли, Стэнли Лоури, Мануэль Ороско, Дэвид О'Доннел и Карла Диксон. Диксон и Нигли были единственными женщинами, а Нигли — единственным сержантом. Все, кроме нее, имели офицерские звания. О'Доннел и Лоури были капитанами, остальные — майорами, что было совершенно недопустимо с точки зрения командования. Но Ричера это не волновало. Он знал, что девять человек, работающих вместе, будут действовать скорее по горизонтали, чем по вертикали. Так и произошло. Отряд организовал сам себя, как бейсбольная команда из маленького городка, радуясь неожиданной удаче. Талантливые мастера своего дела, работающие вместе, никаких звезд, никаких эго, взаимная поддержка и, что самое главное, невероятная эффективность.

— Все это было давно, — сказал Ричер.

— Мы должны что-то сделать, — возразила ему Нигли. — Все мы. Дружно. «Не связывайтесь с отрядом спецрасследований». Ты не забыл?

— Это был просто лозунг.

— Нет, не просто. Мы в него верили.

— Он был нужен для поддержания морального духа, и все. Самая обычная бравада. Свист в темноте.

— Нет, он значил гораздо больше. Мы защищали спины друг друга.

— Тогда.

— Сейчас и всегда. Это у нас в крови. Кто-то убил Франца, и мы не можем остаться в стороне. Как бы ты чувствовал себя на его месте, если бы мы, все остальные, никак не отреагировали на случившееся?

— Будь я на его месте, я бы ничего не чувствовал. Я был бы мертв.

— Ты понимаешь, о чем я говорю.

Ричер снова закрыл глаза и увидел, как Франц, переворачиваясь в воздухе, летит в темноте к земле. Возможно, кричит. Или нет. Его старый друг.

— Я сам могу с этим разобраться. Или мы с тобой, вдвоем. Но мы не можем вернуться в прошлое. Из этого никогда ничего не получается.

— Мы должны вернуться в прошлое.

Ричер открыл глаза.

— Почему?

— Потому что остальные имеют право принять участие. Они заслужили его за два очень трудных года. Мы не можем отнять у них это право. Они будут возмущены. Это неправильно.

— И что?

— Они нужны нам, Ричер. Потому что Франц был хорошим копом. Очень хорошим. Как ты и я. Однако кто-то сломал ему ноги и выбросил его из вертолета. Мне кажется, нам понадобится помощь, чтобы с этим разобраться. А потому необходимо найти остальных ребят.

Ричер посмотрел на нее. Вспомнил голос ее помощника: «Она составила список фамилий. Вы первый, кто позвонил».

— Отыскать остальных наверняка гораздо легче, чем меня, — сказал он.

— Я не смогла найти никого из них, — ответила Нигли.

Глава 08

«Список фамилий». Всего девять фамилий. Девять человек. Ричер знал, где находятся трое из них. Двое — он и Нигли — сидели в кафе «Денни» на Западном Сансет в Голливуде. Третий, Кельвин Франц, лежал в каком-то морге.

— Что тебе известно об остальных шестерых? — спросил он.

— Пятерых, — поправила его Нигли. — Стэн Лоури умер.

— Когда?

— Много лет назад. Погиб в автомобильной аварии в Монтане. Другой парень был пьян.

— Я не знал.

— Жизнь — паршивая штука.

— Это точно, — согласился Ричер. — Мне нравился Стэн.

— Мне тоже, — сказала Нигли.

— Так где же остальные?

— Тони Суон является заместителем директора корпоративной безопасности в оборонной компании где-то здесь, в Южной Калифорнии.

— Какой компании?

— Я не знаю наверняка. Какая-то новая компания. Он работает там всего год.

Ричер кивнул. Тони Суон ему тоже нравился. Невысокий широкоплечий мужчина, напоминающий куб, добродушный, дружелюбный, умный.

— Ороско и Санчес в Вегасе, — сказала Нигли. — У них общий охранный бизнес, казино и отели, работают по контрактам.

Ричер снова кивнул. Он слышал, что Хорхе Санчес уволился из армии примерно тогда же, когда и он сам, разочаровавшись в том, что она предлагала. Мануэль Санчес собирался служить дальше, но в общем Ричера не удивило, что он передумал. Оба были вольнодумцами, ловкими, быстрыми, жесткими, и ненавидели всякое дерьмо.

— Дейв О'Доннел в округе Колумбия, — сказала Нигли. — Обычный частный детектив. Работы у него там более чем достаточно.

— Не сомневаюсь, — откликнулся Ричер.

О'Доннел был самым педантичным из них и практически в одиночку занимался бумажной работой отряда. Он выглядел как джентльмен, закончивший один из старейших университетов Новой Англии, но в одном кармане носил складной нож, а в другом — кастет. Иметь такого под рукой очень полезно.

— Карла Диксон в Нью-Йорке, — продолжала Нигли. — Судебно-бухгалтерская экспертиза. Очевидно, она неплохо разбирается в финансовых операциях.

— У нее всегда было хорошо со счетом, — заметил Ричер. — Это я помню.

Ричер и Диксон иногда часами просиживали вместе, пытаясь доказать или опровергнуть знаменитые математические теоремы. Безнадежная задача, учитывая, что оба были военными да к тому же любителями, но их упражнения помогали убить время. Диксон была темноволосой, невысокой, очень привлекательной жизнерадостной женщиной, предполагавшей в людях самое худшее. Впрочем, она оказывалась права в девяти случаях из десяти.

— Откуда ты так много о них знаешь? — спросил Ричер.

— Мне интересно, что с ними происходит, и я стараюсь за этим следить, — ответила Нигли.

— Почему ты не смогла с ними связаться?

— Понятия не имею. Я звонила им несколько раз, но никто не ответил.

— Значит, это выступление против всех нас?

— Вряд ли, — возразила Нигли. — Я, по крайней мере, нахожусь на виду не меньше Диксон и О'Доннела, и никто за мной не пришел.

— Пока.

— Возможно.

— Ты позвонила остальным тогда же, когда внесла деньги на мой счет?

Нигли кивнула.

— Прошло всего три дня, — сказал Ричер. — Может быть, они заняты.

— И что ты намерен делать? Ждать?

— Я хочу о них забыть. Мы с тобой можем отомстить за Франца. Только ты и я.

— Будет лучше, если мы снова соберем наш старый отряд. Мы были хорошей командой. А ты — самым лучшим командиром, который когда-либо имелся в армии.

Ричер ничего не сказал.

— Что? — спросила Нигли. — О чем ты думаешь?

— Я думаю о том, что, если бы я решил переписать историю, я бы начал с гораздо более ранних времен.

Нигли положила руки на черную папку. Тонкие пальцы, загорелая кожа, лак на ногтях, сухожилия и вены.

— У меня к тебе один вопрос, — сказала она. — Предположим, мне бы удалось связаться с остальными и я не стала бы тратить силы на заморочки с твоим банком. Предположим, через несколько лет ты бы узнал, что Франца убили и шестеро из нас разобрались с этим делом без тебя. Что бы ты тогда почувствовал?

Ричер пожал плечами, задумался на мгновение и ответил:

— Думаю, мне бы это не понравилось. Я бы чувствовал, что меня обманули. Исключили из команды.

Нигли молча ждала.

— Ладно, мы попытаемся отыскать остальных, — сказал Ричер. — Но не станем ждать их всю жизнь.


Нигли заплатила по чеку, и они с Ричером вышли наружу. На парковке стояла машина, которую Нигли взяла напрокат. Они сели в «мустанг» с откидным верхом, и Нигли, нажав на кнопку, опустила его. Затем она взяла с приборной доски солнцезащитные очки и надела их. Выехала задом со стоянки, на следующем светофоре свернула с Сансет и направилась в сторону Беверли-Хиллз. Ричер молча сидел рядом и щурился от солнца.


Внутри коричневого «форда краун виктория» в тридцати ярдах к западу от кафе человек по имени Томас Брант наблюдал за тем, как они выехали с парковки. Он позвонил по мобильному телефону своему боссу, которого звали Кёртис Мани. Тот не ответил, и Брант оставил ему голосовое сообщение:

— Она только что встретилась с первым из них.


В пяти машинах за «краун викторией» Бранта стоял темно-синий «крайслер», в котором сидел мужчина в темно-синем костюме. Он тоже проследил за тем, как красный «мустанг» исчез в дымке, и тоже воспользовался мобильным телефоном:

— Она только что встретилась с первым из них. Я не знаю с кем. Крупный парень, похож на бродягу.

Он выслушал ответ своего босса, представляя, как тот одной рукой разглаживает галстук на рубашке, а в другой держит телефон.

Глава 09

В строгом соответствии со своим названием отель «Беверли Уилшир» находился на бульваре Уилшир, в самом сердце Беверли-Хиллз, в начале Родео-драйв. Два огромных здания из известняка, стоящие друг за другом, — одно старое и великолепно отделанное, второе современное и простое, — были разделены собственным переулком, идущим параллельно бульвару. Нигли въехала в него и остановилась рядом с несколькими черными лимузинами.

— Я не могу позволить себе номер в этом отеле, — сказал Ричер.

— Я уже зарезервировала для тебя номер.

— Зарезервировала или оплатила?

— Его записали на мою карточку.

— Я не смогу отдать тебе долг.

— Расслабься.

— Здесь, наверное, берут несколько сотен за ночь.

— Я бы на твоем месте не стала переживать раньше времени. Возможно, нам удастся захватить боевые трофеи.

— Если плохие парни богаты.

— Они богаты, — усмехнулась Нигли. — Можешь не сомневаться. Иначе разве они могли бы позволить себе иметь собственный вертолет?

Оставив ключ в зажигании и не выключив мотор, она открыла тяжелую красную дверь и вышла из машины. Ричер сделал то же самое со своей стороны. Тут же к Нигли подбежал служащий отеля и протянул парковочную квитанцию. Она взяла ее, обошла машину спереди и поднялась по ступеням к заднему входу в главный вестибюль отеля. Ричер последовал за ней, наблюдая за тем, как она двигается. Она парила, точно была невесомой и не касалась земли. Умело лавируя в заполненном людьми боковом коридоре, Нигли вышла в вестибюль размером с бальный зал в замке какого-нибудь барона. Ричер заметил отдельные стойки портье, консьержа и посыльных. Повсюду стояли бархатные кресла, в которых сидели прекрасно одетые люди.

— Я здесь выгляжу как бродяга, — сказал Ричер.

— Или как миллиардер. В наше время их отличить невозможно.

Нигли подвела его к стойке и зарегистрировала. Она зарезервировала для него номер на имя Томаса Шеннона. Шеннон был басистом в группе Стиви Рэя Вона и одним из любимцев Ричера. Это вызвало у Ричера улыбку. Он предпочитал по возможности не оставлять следов на бумаге. Так было всегда и стало для него привычкой. Он повернулся к Нигли, кивком поблагодарил ее и спросил:

— А ты как себя назвала?

— Собственным именем, — ответила она. — Я больше не играю в эти игры. Слишком сложно.

Служащий протянул Ричеру карточку-ключ, и он положил ее в карман рубашки. Затем отвернулся от стойки и окинул взглядом вестибюль. Камень, приглушенный свет люстр, толстые ковры, цветы в громадных стеклянных вазах. Приятные ароматы в воздухе.

— Давай займемся делом, — сказал он.


Они начали заниматься делом в номере Нигли, оказавшемся двухкомнатными апартаментами. Квадратная гостиная с высоким потолком была отделана в голубых и золотистых тонах. Такая комната вполне могла находиться в Букингемском дворце. У окна стоял стол с двумя портативными компьютерами. Рядом с ними Ричер заметил пустое зарядное устройство для мобильного телефона и открытый блокнот на спирали, новый, размером с конверт для письма, — такие ученик средней школы покупает в сентябре. В самом конце ровного строя лежала тонкая стопка бумаг. Официальные бланки. Пять. Пять имен, пять адресов, пять телефонных номеров. Их старый отряд, кроме двоих погибших и двоих находящихся в номере.

— Расскажи про Стэна Лоури, — попросил Ричер.

— Особенно рассказывать нечего. Он уволился из армии, перебрался в Монтану, и его сбил грузовик.

— Жизнь — паршивая штука, а потом ты умираешь.

— Это точно.

— Чем он занимался в Монтане?

— Разводил овец. Взбивал масло.

— Один?

— У него была подружка.

— Она все еще там?

— Наверное. У них было много земли.

— Почему овцы? И масло?

— В Монтане не нужны частные детективы. Кроме того, там жила его подружка.

Ричер кивнул. Если оглядываться назад, Стэн Лоури был первым кандидатом на претворение в жизнь сельскохозяйственных фантазий. Крупный чернокожий парень из жалкого фабричного городка в Западной Пенсильвании, невероятно умный и жесткий. Он чувствовал себя как дома и в темных переулках, и в бильярдных залах. Но где-то в его ДНК сохранилась сильная связь с землей, и Ричера не удивило, что он стал фермером. Нетрудно было представить Стэна в старой, потрепанной рабочей куртке, шагающего по высокой, до колен, траве в прерии, под бескрайним синим небом, замерзшего и абсолютно счастливого.

— Почему мы не смогли отыскать остальных? — спросил он.

— Я не знаю, — ответила Нигли.

— Над чем работал Франц?

— Складывается впечатление, что никому это не известно.

— А его новая жена ничего не рассказала?

— Она не новая. Они были женаты пять лет.

— Для меня она новая, — возразил Ричер.

— Вообще-то я ее не допрашивала. Она позвонила мне, чтобы сказать, что ее муж умер. Кроме того, возможно, она ничего не знает.

— Нам нужно ее спросить. Она в этом деле очевидная отправная точка.

— После того, как мы попытаемся еще раз связаться с остальными, — сказала Нигли.


Ричер взял пять листочков с напечатанными на них данными, отдал три Нигли, а два оставил себе. Она стала звонить по своему мобильному телефону, а он воспользовался телефоном в номере. Они начали набирать номера. Он взял себе Диксон и О'Доннела. Карлу и Дейва, живущих на Восточном побережье, в Нью-Йорке и округе Колумбия. Ни та ни другой не ответили на звонок. В обоих случаях Ричер наткнулся на автоответчик и услышал их давно забытые голоса. Он оставил обоим одинаковые сообщения: «Это Джек Ричер, десять-тридцать от Фрэнсис Нигли, которая находится в отеле „Беверли Уилшир“ в Лос-Анджелесе, Калифорния. Подними задницу и перезвони ей». Затем он повесил трубку и повернулся к Нигли, которая расхаживала по номеру и диктовала такое же сообщение для Тони Суона.

— А номеров их домашних телефонов у тебя нет? — спросил он.

— Они все не зарегистрированы. Чего, впрочем, и следовало ожидать. Кстати, мой тоже. Мой помощник в Чикаго сейчас занимается поиском — непростая задача в наше время. Компьютеры телефонных компаний значительно усилили систему безопасности.

— У них должны быть мобильные телефоны, — сказал Ричер. — Кажется, сейчас они есть у всех.

— У меня нет их номеров.

— Но где бы они ни находились, они могут позвонить в свои офисы и проверить голосовые сообщения, оставленные на стационарных телефонах.

— Легко.

— Так почему они этого не делают?

— Понятия не имею, — ответила Нигли.

— У Суона должна быть секретарша. Он же заместитель директора чего-то там. У него наверняка целый штат служащих.

— Они отвечают, что его временно нет в офисе.

— Дай-ка я попробую.

Он взял у нее номер Суона и нажал девятку, чтобы выйти на линию. Начал набирать номер. Услышал щелчок соединения и гудки в офисе Суона.

Телефон звонил и звонил.

— Молчат, — сказал Ричер.

— Кто-то ответил мне минуту назад, — сказала Нигли. — Это его прямая линия.

Никакого ответа. Ричер держал телефон около уха и слушал терпеливые электронные гудки. Десять, пятнадцать, двадцать. Тридцать. Он отключил телефон. Проверил номер. Набрал еще раз, с тем же результатом.

— Странно, — удивился он. — Где же Суон, черт его побери?

Он снова посмотрел на листок бумаги. Имя и номер телефона. Строка с адресом пустая.

— А где находится его офис? — спросил он.

— Не имею понятия.

— У него есть название?

— «Защитные системы новой эры». Так они называют себя, когда отвечают по телефону.

— Довольно необычное имя для производителя оружия. Они что, убивают тебя добротой? Играют на флейте, пока ты не согласишься облегчить им жизнь и не вскроешь себе вены?[1]

Он набрал номер справочной службы, но ему ответили, что у них нет номера «Защитных систем новой эры». Ричер повесил трубку.

— Могут ли корпорации иметь незарегистрированные номера? — спросил он.

— Наверное, — ответила Нигли. — В оборонной промышленности обязательно. Кроме того, это новая компания.

— Мы должны их найти. Наверняка у них где-то есть завод. По крайней мере, офис, чтобы Дядя Сэм мог посылать туда чеки.

— Хорошо. Добавим этот вопрос в наш список. После того, как поговорим с миссис Франц.

— Нет, до разговора с ней, — сказал Ричер. — Офисы заканчивают работу и закрываются, а вдовы всегда на месте.

Поэтому Нигли позвонила своему помощнику в Чикаго и попросила найти физический адрес «Защитных систем новой эры». Из той части разговора, которую Ричер слышал, выходило, что самый надежный способ добыть необходимую информацию — это забраться в компьютер «Федэкса», Единой посылочной службы или почтовой службы «Ди-эйч-эл». Всем приходят посылки, а курьерам требуются адреса. Они не могут воспользоваться почтовым ящиком, потому что должны вручить посылку в руки и получить от адресата подпись.

— Попроси его найти номера мобильных телефонов остальных ребят, — сказал Ричер.

Нигли прикрыла рукой трубку.

— Он занимается этим уже три дня. Трудная задача.

Она закончила разговор, подошла к окну и стала смотреть на людей, паркующих машины.

— Теперь будем ждать, — сказала она.

Они прождали меньше двадцати минут, а потом запищал один из компьютеров Нигли, сообщая, что пришло электронное письмо из Чикаго.

Глава 10

Электронное письмо от помощника Нигли содержало адреса «Защитных систем новой эры», которые удалось узнать в Единой посылочной службе. Один адрес в Колорадо, другой — в Восточном Лос-Анджелесе.

— Разумно, — заметила Нигли. — Рассредоточенное производство. Так безопаснее на случай атаки.

— Ерунда, — возразил Ричер. — Вдвое больше сенаторов — вдвое больше свиней. Там республиканцы, здесь демократы, и те и другие суют свои морды в кормушку.

— Суон не пропал бы неизвестно куда, если бы дело было только в этом.

— Возможно, — кивнул Ричер.

Нигли раскрыла карту и принялась искать адрес в Восточном Лос-Анджелесе. Оказалось, что он находится за парком «Эко», за стадионом «Доджерс», где-то среди пустырей между Южной Пасадиной и Восточным Лос-Анджелесом.

— Далеко, — сказала Нигли. — Дорога туда займет много времени. Начинается час пик.

— Уже?

— Час пик в Лос-Анджелесе начался тридцать лет назад и закончится, когда подойдут к концу запасы нефти. Или кислорода. Так или иначе, мы не успеем добраться туда до того, как они закроются. Поэтому давай оставим «Новую эру» на завтра, а сегодня навестим миссис Франц.

— Как ты и говорила с самого начала. Ты играешь на мне, как на скрипке.

— Просто она ближе. И у нее может быть важная информация.

— А где она живет?

— В Санта-Монике.

— Франц жил в Санта-Монике?

— Не на берегу океана. Но все равно, думаю, в хорошем месте.


Место действительно оказалось хорошим. Значительно лучше, чем могло бы быть. Маленькое бунгало на маленькой улочке, посередине между 10-й автострадой и аэропортом Санта-Моники, примерно в двух милях от океана. Не самое лучшее расположение с точки зрения недвижимости, но очень красивый дом. Нигли дважды проехала мимо в поисках места для парковки. Дом представлял собой крошечное симметричное строение. Два эркера с входной дверью между ними. Большое крыльцо под выступающей крышей. На крыльце два одинаковых кресла-качалки. Немного камня, немного балок в стиле Тюдоров, немного декоративных деталей, немного Фрэнка Ллойда Райта, испанская плитка. Настоящее смешение стилей в одном маленьком доме, но получилось очень неплохо. Славный домик, и в идеальном состоянии. Безупречная краска сияет. Чистые окна сверкают в лучах солнца. Аккуратный дворик. Зеленая лужайка тщательно подстрижена. Яркие цветы, никаких сорняков. Короткая асфальтовая подъездная дорожка, гладкая, как стекло, старательно подметена. Кельвин Франц был педантичным и основательным человеком, и Ричер почувствовал присутствие старого друга на этом небольшом участке его собственности.

В конце концов симпатичная женщина в двух улицах от нужного им дома отъехала на своей «тойоте камри» от тротуара, и Нигли тут же заняла освободившееся место. Она закрыла «мустанг», и они вместе зашагали назад. Близился вечер, но было тепло, и Ричер чувствовал запах океана.

— У скольких вдов мы побывали? — спросил он.

— И не сосчитать, — ответила Нигли.

— Где ты живешь?

— В Лейк-Форесте, Иллинойс.

— Я слышал о нем. Говорят, хорошее местечко.

— Так и есть.

— Мои поздравления.

— Я отдала этому много сил.

Они свернули на улицу, где жил Франц, а затем на его подъездную дорожку и немного сбавили шаг, подходя к двери. Ричер не знал, что они тут обнаружат. В прошлом ему приходилось иметь дело с вдовами, чьи мужья умерли меньше чем семнадцать дней назад. Очень часто они не имели понятия о том, что они вдовы, пока не появлялся он и не сообщал им об этом. И он не представлял, что могли изменить прошедшие семнадцать дней и на каком этапе она находится.

— Как ее зовут? — спросил он.

— Анджела, — ответила Нигли.

— Понятно.

— Ребенка зовут Чарли.

— Понятно.

— Ему четыре года.

— Понятно.

Они поднялись на крыльцо, Нигли нашла звонок и коснулась его кончиком пальца, мягко, коротко, уважительно, словно электрическая цепь могла почувствовать разницу. Ричер услышал внутри приглушенный звонок, а потом — ни звука. Они ждали. Примерно через полторы минуты дверь открылась, словно бы сама собой. Но тут Ричер опустил глаза и увидел маленького мальчика. Ручка находилась высоко, а мальчик был маленьким, и ему пришлось встать на цыпочки, чтобы открыть дверь.

— Ты, наверное, Чарли, — сказал Ричер.

— Да, — ответил мальчик.

— Я был другом твоего папы.

— Мой папа умер.

— Я знаю. Мне очень жаль.

— И мне тоже.

— А тебе можно самому открывать дверь?

— Да, можно, — сказал Чарли.

Он был как две капли воды похож на Франца. Поразительное сходство. То же лицо, то же строение тела. Короткие ноги, низкая талия, длинные руки. Под футболкой вырисовывались худые плечи, но почему-то было ясно, что позже они станут такими же широкими, как у отца. И совершенно такие же, как у Франца, глаза, темные, спокойные, ободряющие, словно мальчик хотел сказать: «Не волнуйтесь, все будет хорошо».

— Твоя мама дома, Чарли? — спросила Нигли.

Мальчик кивнул:

— Она в задней части дома.

Он отпустил ручку и отошел в сторону, пропуская их внутрь.

Нигли прошла первой. Дом был слишком маленьким, чтобы можно было говорить о наличии в нем «задней части». Он скорее напоминал одну большую комнату, разделенную на четыре. Справа две маленькие спальни, между ними, вероятно, ванная и туалет. В левом переднем углу маленькая гостиная, а за ней маленькая кухонька. И все. Все крошечное, но красивое. Белое и бледно-желтое. Цветы в вазах. На окнах белые деревянные ставни. Пол из гладко отполированного темного дерева. Ричер повернулся и закрыл за собой дверь. Уличный шум исчез, и в доме воцарилась тишина. «Иногда это приятно, — подумал он. — Но сейчас, наверное, не слишком».

Со стороны кухни из-за тонкой стены, такой короткой, что она вряд ли могла послужить укрытием, появилась женщина. Ричеру показалось, что, когда они позвонили, она неосознанно попыталась спрятаться за этой стеной. Она выглядела гораздо моложе его и немного моложе Нигли.

Моложе, чем был Франц.

Высокая, белокожая, со светлыми волосами и голубыми глазами, как у уроженки Скандинавии, и худая. Она была в легком свитере, сквозь который проступали ключицы. Прибранная и накрашенная, с аккуратной прической, пахнущая туалетной водой. Превосходно владеющая собой, но не расслабленная. Ричер видел замешательство в ее глазах, словно она скрывала испуг под маской.

На миг повисло неловкое молчание, а затем Нигли шагнула вперед и сказала:

— Анджела? Я Фрэнсис Нигли. Мы разговаривали с вами по телефону.

Анджела машинально улыбнулась и протянула руку. Нигли пожала ее, и тогда наступила очередь Ричера.

— Я Джек Ричер. Сожалею о вашей потере.

Он взял ее руку и ощутил, какая она холодная и тонкая.

— Вы произносили эти слова не один раз, — сказала Анджела. — Верно?

— Боюсь, что так, — ответил Ричер.

— Вы есть в списке Кельвина, — продолжала она. — Вы, как и он, служили в военной полиции.

Ричер покачал головой.

— Не совсем как он. Мне до него было далеко.

— Вы очень добры.

— Я сказал правду. Я искренне им восхищался.

— Он рассказывал мне о вас. Обо всех вас. Много раз. Иногда я чувствовала себя второй женой, как будто до меня он уже был женат. На вас.

— Это правда, — повторил Ричер. — Служба — это все равно что семья. Если повезет, конечно. Нам повезло.

— Кельвин говорил то же самое.

— Мне кажется, после службы ему повезло еще сильнее.

Анджела снова машинально улыбнулась.

— Может быть. Но потом удача отвернулась от него.

Чарли наблюдал за ними полуприкрытыми, оценивающими глазами Франца.

— Большое вам спасибо за то, что приехали, — сказала Анджела.

— Мы можем что-нибудь для вас сделать? — спросил Ричер.

— Вы способны оживить мертвого человека?

Ричер не нашелся что ответить.

— После того, что он мне о вас говорил, я бы не удивилась, если бы вы и это смогли.

— Мы можем найти того, кто это сделал, — сказала Нигли. — У нас такие вещи хорошо получались. И так мы сможем его вернуть — в каком-то смысле.

— Но не на самом деле.

— Да. Мне очень жаль.

— Зачем вы здесь?

— Чтобы выразить свои соболезнования.

— Но вы меня не знаете. Я появилась позже. Я не была членом вашего отряда.

Анджела направилась в сторону кухни, но потом передумала, вернулась, протиснулась между Ричером и Нигли в гостиную и села в кресло, положив ладони на подлокотники. Ричер видел, как шевелятся ее пальцы — это были едва заметные движения, как будто она печатала или во сне играла на невидимом пианино.

— Я не была частью вашего отряда, — повторила она. — Иногда я об этом жалела. Это так много значило для Кельвина. Он то и дело говорил: «Не связывайтесь с отрядом спецрасследований». Его любимые слова, постоянно повторяющаяся присказка. Например, когда он смотрел футбол и кто-то бросался под ноги защитнику, Кельвин тут же кричал: «Эй, дружок, не связывайся со спецрасследованиями!» Он говорил это даже Чарли. Если он просил Чарли сделать что-то, а малыш начинал возмущаться, Кельвин произносил эту фразу.

Чарли поднял голову и улыбнулся.

— Не связывайся, — сказал он тоненьким певучим голоском, но с интонацией отца и остановился, словно ему было трудно выговорить более длинное слово.

— Вы здесь из-за этого лозунга, верно? — спросила Анджела.

— Не совсем, — ответил Ричер. — Мы приехали из-за того, что́ за ним стояло. Мы хорошо друг к другу относились. Я здесь, потому что так поступил бы Кельвин, если бы со мной случилось что-нибудь подобное.

— Вы так полагаете?

— Да.

— Он отказался от всего этого, когда родился Чарли. Я его не заставляла. Но он хотел быть отцом. Он все бросил, если не считать самых простых и безопасных дел.

— Он не мог полностью покончить с этим.

— Нет, мог.

— Над чем он работал?

— Извините, — спохватилась Анджела. — Я забыла предложить вам сесть.

В комнате не было дивана, для него попросту не хватало места. Любой диван нормального размера перекрыл бы вход в спальни. Вместо него стояли два кресла и небольшое кресло-качалка для Чарли. Кресла — по обе стороны от камина, внутри которого Ричер заметил сухие цветы в кувшине из необожженной глины. Креслице Чарли находилось слева от трубы, и его имя было выжжено на верхней части спинки прибором для выжигания по дереву или паяльником. Пять аккуратно выведенных букв. Их писал явно не профессионал. Наверное, сам Франц. Подарок отца сыну. Какое-то мгновение Ричер рассматривал надпись, затем сел в кресло напротив Анджелы, а Нигли примостилась на ручке рядом с ним, на расстоянии менее дюйма от его тела, но не прикасаясь к нему.

Чарли перешагнул через ноги Ричера и устроился в своем деревянном креслице.

— Над чем работал Кельвин? — снова спросил Ричер.

— Чарли, пойди поиграй на улице, — сказала Анджела.

— Мама, я хочу остаться здесь, — ответил Чарли.

— Анджела, над чем работал Кельвин? — повторил Ричер.

— С тех пор как на свет появился Чарли, он занимался только проверкой биографий, — ответила Анджела. — Хороший бизнес. Особенно здесь, в Лос-Анджелесе. Все беспокоятся о том, чтобы случайно не взять на работу вора или наркомана. Все хотят выяснить, что представляет собой человек, с которым они встречаются или планируют вступить в брак. Кто-то с кем-то знакомится в баре или по Интернету и первым делом ищет его в Google, а потом звонит частному детективу.

— Где работал Кельвин?

— У него был офис в Калвер-Сити. Арендованный, всего одна комната. Там, где Венис пересекается с Ла-Сьенега. Туда можно легко и быстро добраться по Десятой автостраде. Кельвину там нравилось. Наверное, мне нужно съездить и забрать его вещи.

— Вы не позволите нам сначала обыскать офис? — спросила Нигли.

— Люди шерифа уже его обыскали.

— Нам нужно сделать это еще раз.

— Зачем?

— Возможно, он работал над чем-то более серьезным, чем проверка биографий.

— Наркоманы ведь тоже убивают людей. А иногда и воры это делают.

Ричер посмотрел на Чарли и увидел глаза Франца.

— Но не так, как убили вашего мужа.

— Ладно. Можете взглянуть на его офис, если хотите.

— У вас есть ключ? — спросила Нигли.

Анджела медленно поднялась и прошла на кухню. Через некоторое время она вернулась с двумя ключами, одним большим и одним маленьким, на стальном кольце диаметром в дюйм. Она подержала их на ладони и неохотно протянула Нигли.

— Только верните их мне. Это ключи Кельвина.

— Он хранил дома что-нибудь относящееся к его работе? — спросил Ричер. — Записи, папки, что-нибудь в этом роде?

— Здесь? — удивилась Анджела. — Какое там! Когда мы сюда перебрались, Кельвин перестал носить майки, чтобы освободить место в ящиках.

— А когда вы сюда перебрались?

Анджела продолжала стоять. Хрупкая женщина, она, казалось, заполняла собой все пространство.

— Сразу после того, как родился Чарли, — ответила она. — Мы хотели, чтобы у нас был настоящий дом. Мы были здесь счастливы. Он маленький, но нас вполне устраивал.

— Что произошло, когда вы видели его в последний раз?

— Он ушел утром, как всегда. Но так и не вернулся домой.

— Когда это было?

— За пять дней до того, как ко мне пришли люди шерифа и сказали, что найдено его тело.

— Он разговаривал с вами о своей работе?

— Чарли, хочешь пить? — спросила Анджела.

— Со мной все хорошо, мама, — ответил Чарли.

— Кельвин когда-нибудь разговаривал с вами о своей работе? — повторил Ричер.

— Не слишком много, — ответила Анджела. — Иногда какая-нибудь киностудия просила его проверить актера, узнать, какие в его шкафу прячутся скелеты, и тогда Кельвин рассказывал мне разные сплетни. И больше ничего.

— Когда мы работали с ним вместе, он был очень прямым парнем и всегда говорил то, что думал, — сказал Ричер.

— Он таким и остался. Вы полагаете, он кого-то разозлил?

— Нет, просто я хотел узнать, изменился ли он. А если нет, нравилась ли вам его прямота.

— Очень нравилась. Я любила в нем все. Я вообще уважаю честность и открытость.

— Значит, вы не будете против, если я скажу вам прямо то, что думаю?

— Нисколько.

— Мне кажется, вы чего-то недоговариваете.

Глава 11

Анджела Франц снова села и спросила:

— И что же я, по-вашему, недоговариваю?

— Что-то очень полезное, — ответил Ричер.

— Полезное? Что сейчас может быть для меня полезным?

— Речь не только о вас, но и о нас. Да, Кельвин принадлежал вам, потому что вы вышли за него замуж. Но он принадлежал и нам, поскольку мы вместе работали. Мы имеем право знать, что с ним случилось, даже если вы этого не хотите.

— А с чего вы взяли, будто я что-то скрываю?

— Всякий раз, когда я задаю вопрос, который может приблизить нас к истине, вы уклоняетесь от ответа. Я спросил, чем занимался Кельвин, и вы тут же принялись нас усаживать. Я спросил об этом еще раз, и вы предложили Чарли пойти поиграть. И не потому, что хотите уберечь его от выслушивания вашего ответа, — нет, вы тянете время, чтобы решить, станете ли вы отвечать.

Анджела посмотрела на него в упор.

— Вы собираетесь сломать мне руку? Кельвин рассказывал, что он видел, как вы во время допроса сломали кому-то руку. Или это был О'Доннел?

— Скорее всего, я, — признался Ричер. — О'Доннел больше специализировался на ногах.

— Даю вам честное слово, — сказала Анджела, — я от вас ничего не скрываю. Совсем ничего. Я не знаю, над чем работал Кельвин, и он мне не говорил.

Ричер посмотрел на нее, заглянул в ее смущенные голубые глаза — и поверил ей, хотя и не до конца. Она что-то скрывала, но это не обязательно касалось Кельвина Франца.

— Ладно, — проговорил он. — Извините меня.

Вскоре после этого они с Нигли ушли, получив указания, как найти офис Франца в Калвер-Сити, еще раз выразив соболезнования и пожав холодные тонкие пальцы хозяйки.


Человек по имени Томас Брант видел, как они ушли. Он находился в двадцати ярдах от «краун виктории», припаркованной в сорока ярдах к западу от дома Франца, и как раз выходил из магазинчика на углу с чашкой кофе в руках. Брант замедлил шаг и смотрел в спины Ричеру и Нигли, пока они не свернули за угол в ста ярдах впереди. Затем он сделал глоток кофе, одной рукой нажал кнопку быстрого набора номера своего босса, Кёртиса Мани, и оставил голосовое сообщение о том, что видел.


В тот же самый момент мужчина в темно-синем костюме вернулся к своему темно-синему «крайслеру» с откидывающимся верхом, стоящему на дорожке у «Беверли Уилшира». Мужчина в костюме обеднел на пятьдесят баксов, выданные служащему в качестве взятки, но стал значительно богаче за счет полученной информации. Впрочем, эти сведения его озадачили. Он позвонил по мобильному телефону своему боссу и сообщил:

— Судя по тому, что мне сказали в отеле, большого парня зовут Томас Шеннон, но в нашем списке нет человека с таким именем.

— Думаю, мы можем быть уверены, что у нас точный список, — ответил его босс.

— Видимо, да.

— В таком случае будем считать, что имя Томас Шеннон фальшивое. Очевидно, эти парни никогда не расстаются со своими привычками. Так что надо за ним присматривать.


Как только они свернули за угол и ушли с улицы, на которой жил Франц, Ричер сказал:

— Ты заметила коричневый «краун вик»?

— Припаркованный в сорока ярдах к западу от дома, на другой стороне, — ответила Нигли. — Базовая модель две тысячи второго года.

— Мне кажется, я видел эту же машину перед «Денни», когда мы там сидели.

— Уверен?

— Нет.

— Старые «краун вики» очень популярны. Среди такси и прокатных машин их полным-полно.

— Ты права.

— Так или иначе, там никого не было, — сказала Нигли. — Не стоит беспокоиться из-за пустых машин.

— Около «Денни» она не была пустой. В ней сидел какой-то парень.

— Если это та же машина.

Ричер остановился.

— Хочешь вернуться? — спросила Нигли.

Ричер постоял немного, покачал головой и пошел дальше.

— Нет, — ответил он. — Возможно, я перестраховываюсь.


10-я автострада в восточном направлении была забита машинами. Плохо зная географию Лос-Анджелеса, Ричер и Нигли не стали рисковать и сворачивать на боковую улицу и потому проехали пять миль в сторону Калвер-Сити медленнее, чем прошли бы их пешком. Они добрались до места пересечения бульваров Венис и Ла-Сьенега, а оттуда, следуя точным указаниям Анджелы Франц, доехали до офиса ее мужа. Это было унылое строение в длинном ряду низких коричневых домов, первым из которых была маленькая почта. Не солидное здание почтовой службы США, а совсем крошечное отделение. Отдел обслуживания? Отдел доставки корреспонденции? Бог знает как там оно называется. Следом за ним пристроились аптека, где продавали лекарства со скидкой, маникюрный салон и химчистка. А дальше — офис Франца. Со стеклом в двери, закрашенным изнутри коричневой краской почти до самого верха, так что оставалась только узкая щель, которая пропускала внутрь свет. По краям шла золотая с черными краями полоска. Такой же черно-золотой краской на двери было написано: «Кельвин Франц, частные расследования», и номер телефона. Простые буквы, три строчки на уровне груди, ничего выдающегося или кричащего.

— Грустно, правда? — проговорил Ричер. — Из большой зеленой машины — и сюда!

— Он был отцом, — сказала Нигли. — И пытался заработать, не прикладывая особых усилий. Он сам так захотел. Ему ничего другого не требовалось.

— Полагаю, твой офис в Чикаго выглядит совсем не так.

— Ты прав, — согласилась Нигли.

Она достала ключ на кольце, с которым так неохотно рассталась Анджела, выбрала тот, что побольше, открыла замок и потянула на себя дверь. Но не вошла в офис Франца.

Потому что он был перевернут вверх дном.

Это было квадратное помещение, маленькое для магазина, но довольно большое для офиса. Если раньше там и имелись компьютеры, телефоны и прочая электроника, то они исчезли. Стол и картотечный шкаф сначала подверглись обыску, а потом были разбиты молотками. Все соединения оказались разломаны в поисках тайников. Стул разрезан и выпотрошен. Панели на стенах сорваны при помощи лома, а утеплитель разодран в клочья. Потолок раскурочен, пол вскрыт. Все в туалете превращено в мелкие фарфоровые осколки. Обрывки бумаги и обломки были свалены в кучи, доходящие до колена, а кое-где и выше.

Офис выглядел так, словно в нем взорвалась бомба.

— Здесь вряд ли потрудились парни из офиса шерифа округа Лос-Анджелес — они не такие старательные, — заметил Ричер.

— Уж это точно, — подхватила Нигли. — Тут поработали плохие ребятишки. Пытались подтянуть концы, забрать то, что Франц сумел на них накопать, прежде чем сюда явятся люди шерифа. Возможно, опередили их на несколько дней.

— Люди шерифа видели все это и не сообщили Анджеле? Она ведь ничего не знает. Собирается ехать сюда, чтобы забрать вещи Франца.

— Они специально ничего ей не сказали. Зачем расстраивать вдову еще больше?

Ричер вышел на улицу, сделал шаг влево и посмотрел на аккуратные золотые буквы на двери: «Кельвин Франц, частные расследования». Он поднял руку так, чтобы закрыть имя старого друга, и мысленно представил на его месте другое: «Дэвид О'Доннел». Затем два имени: «Санчес и Ороско». И наконец: «Карла Диксон».

— И почему эти мерзавцы не отвечают на телефонные звонки? — пробормотал он.

— Это не имеет отношения к нам как к отряду, — сказала Нигли. — Просто не может иметь. Прошло больше семнадцати дней с тех пор, как убили Франца, а за мной никто так и не пришел.

— И за мной, — кивнул Ричер. — С другой стороны, Франц тоже не пришел.

— В каком смысле?

— Если бы у него были проблемы, кому бы он позвонил? Нашим ребятам, вот кому. Но не тебе, потому что ты забралась очень высоко и, вероятно, слишком занята. И не мне, потому что никто, кроме тебя, не способен меня отыскать. Но что, если Франц оказался по уши в дерьме и позвонил кому-то из остальных, потому что они были доступнее нас с тобой? Что, если они бросились ему на помощь? Что, если все они теперь в одной лодке?

— Включая Суона?

— Суон находился ближе остальных. Он добрался бы сюда первым.

— Возможно.

— Более чем возможно, — с нажимом сказал Ричер. — Если бы Францу понадобилась помощь, кому еще он мог бы доверять?

— Он должен был позвонить мне. Я бы приехала.

— Ты наверняка была следующей в его списке. Видимо, он решил, что шестерых будет достаточно.

— Но что такое могло случиться, из-за чего пропало шесть человек? Шестеро наших ребят?

— Даже думать не хочется, — ответил Ричер и замолчал.

В прошлом он мог выставить своих людей против кого угодно. Нередко он так и поступал. И они всегда справлялись, даже с гораздо более опасными противниками, чем те, что обычно встречаются среди гражданского населения. Гораздо более опасными, потому что военная подготовка имеет тенденцию усиливать криминальные наклонности в некоторых весьма важных областях.

— Нет смысла тут торчать, — сказала Нигли. — Мы только зря тратим время. Здесь мы ничего не найдем. Думаю, можно предположить, что они нашли то, за чем явились.

— Думаю, можно предположить, что они ничего не нашли, — возразил Ричер.

— С чего ты это взял?

— Практическое наблюдение, — ответил Ричер. — Офис перевернут вверх дном. Полностью. Обычно если ты находишь то, что ищешь, ты прекращаешь поиски. Но эти парни их не прекратили. Значит, если они нашли то, что искали, то случайно и в самом последнем месте, куда заглянули. И насколько такое вероятно? Не слишком, я думаю. Они разгромили тут все, потому что им ничего не удалось найти.

— Тогда где это?

— Понятия не имею. Что бы это могло быть?

— Бумаги, компьютерная дискета, компакт-диск — что-нибудь в этом духе.

— Маленькое, — подчеркнул Ричер.

— Он не отнес его домой. Мне кажется, он разделял дом и работу.

«Думай как они. Стань ими». Ричер повернулся спиной к двери и шагнул на тротуар. Поднял руку и посмотрел на пустую ладонь. За свою жизнь ему пришлось иметь дело с огромным количеством бумаг, но он никогда не пользовался компьютерными дискетами и компакт-дисками. Но знал, как выглядит компакт-диск: круглый кусок поликарбоната около пяти дюймов в диаметре, часто в тонком футляре. Дискета еще меньше: квадратная, примерно три дюйма в ширину. Лист бумаги, сложенный в три раза, — восемь с половиной на четыре дюйма.

Очень маленький предмет.

И жизненно важный.

Где Кельвин Франц мог спрятать что-нибудь маленькое и жизненно важное?

— Может быть, оно лежало у него в машине? — предположила Нигли. — Он много ездил. Значит, если речь идет о диске, он мог вставить его в проигрыватель с автоматической сменой дисков. Лучше всего прятать предметы на самом виду. Например, в четвертом гнезде, после Джона Колтрейна.

— После Майлза Дэвиса, — поправил ее Ричер. — Франц предпочитал Дэвиса. А Колтрейна слушал, только если он был в альбомах Дэвиса.

— Франц мог представить дело так, будто это обычный диск. Скажем, написать на нем маркером «Майлз Дэвис».

— Они бы его нашли, — возразил Ричер. — Парни, устроившие такой тщательный обыск, проверили бы все. Мне кажется, Франц постарался бы спрятать этот предмет понадежнее. «На самом виду» означает, что ты все время на него смотришь и не можешь расслабиться. А мне кажется, что Франц хотел чувствовать себя спокойно. Чтобы, возвращаясь домой к Анджеле и Чарли, ни о чем не беспокоиться.

— В таком случае где? В сейфовой ячейке?

— Поблизости не видно ни одного банка, — возразил Ричер. — Он вряд ли хотел отъезжать далеко от своего офиса. Не стоит забывать о том, какое тут движение. А если возникнет срочная необходимость достать этот предмет? Кроме того, банки всегда работают по жесткому расписанию.

— На кольце два ключа, — заметила Нигли. — Хотя вполне возможно, что маленький от его стола.

Ричер снова повернулся и посмотрел сквозь сгустившиеся сумерки на раскиданные повсюду обломки и мусор. Замок от стола, скорее всего, валялся где-то среди них. Маленький стальной прямоугольник, вырванный из дерева и отброшенный в сторону. Ричер снова вышел на тротуар и взглянул на свою пустую ладонь.

Прежде всего: «Что я стал бы прятать?»

— Это компьютерный файл, — сказал он. — Иначе и быть не может. Потому что они искали именно это. Если бы речь шла о бумагах, написанных от руки, Франц ничего бы им не сказал. Но скорее всего, они первым делом забрали его компьютеры и нашли там следы того, что он копировал файлы. Это ведь обычное дело, верно? В компьютерах остается информация обо всех операциях. Но Франц отказался говорить им, где находятся копии. Возможно, именно по этой причине они сломали ему ноги. Но он продолжал молчать, и потому они пришли сюда и устроили дикий обыск.

— Так где же этот предмет?

Ричер снова посмотрел на свою ладонь.

«Где бы я спрятал нечто маленькое и жизненно важное?»

— Не под камнем, — пробормотал он. — Я бы выбрал какую-нибудь структуру. Место, где можно хранить предметы и где кто-то за них отвечает.

— Сейфовая ячейка, — повторила Нигли. — В банке. На маленьком ключе нет никаких обозначений. Так обычно поступают в банках.

— Мне не нравится идея насчет банков, — поморщился Ричер. — Из-за распорядка их работы и из-за того, что нужно куда-то ехать. Один раз этот прием можно использовать, но не чаще. А проблема как раз в этом. Потому что речь идет о чем-то регулярном, верно? Люди ведь именно так поступают с компьютерами: они каждый вечер сохраняют данные, скопившиеся за день. Это привычка, обычная рутина. И она в определенном смысле все меняет. Если ты делаешь что-то один раз, можно придумать какую-нибудь хитроумную схему. Но для ежевечерней процедуры требуется что-нибудь простое и надежное. И постоянно доступное.

— Я отправляю все на свою электронную почту, — сказала Нигли.

Ричер на мгновение замер, а потом улыбнулся.

— Вот-вот, — сказал он.

— Ты думаешь, Франц так и поступил?

— Ни в коем случае, — ответил Ричер. — Электронная почта вернулась бы на его компьютер, который находится в руках плохих парней. И вместо того чтобы громить офис, они взломали бы пароль.

— Тогда что он сделал?

Ричер повернулся и посмотрел на выстроившиеся в ряд дома. Химчистка, маникюрный салон, аптека.

Почта.

— Не электронное письмо, — сказал он, — а самое обычное. Вот что он сделал. Он переписывал все, что ему требовалось, на диск, каждый вечер запечатывал его в конверт и отправлял по почте. Самому себе, на свой почтовый абонентский ящик. Потому что именно туда приходила его корреспонденция. В его двери нет щели для писем. Как только Франц выпускал конверт из рук, все было в порядке. Конверт оказывался внутри системы, и целая куча охранников следила за ним днем и ночью.

— Письма идут медленно, — заметила Нигли.

Ричер кивнул.

— Скорее всего, у Франца было три или четыре диска, которые ходили по кругу. Каждый день два или три из них оказывались внутри почтового отделения, а он отправлялся домой, зная, что последние сведения находятся в полной безопасности. Вскрыть почтовый ящик или заставить служащего отдать тебе то, что принадлежит другому абоненту, не просто. Почтовая бюрократия — такая же надежная штука, как швейцарский банк.

— Маленький ключ, — сказала Нигли. — Он не от стола. И не от сейфовой ячейки.

Ричер снова кивнул:

— От почтового ящика.

Глава 12

Однако бюрократическая машина почтовой службы оказалась палкой о двух концах. Близился вечер. Химчистка все еще была открыта. Маникюрный салон тоже. А вот почта закрылась в четыре часа.

— Завтра мы целый день проведем в машине, — сказала Нигли. — Нужно посетить почту и заехать к Суону. Конечно, можно разделиться.

— Сюда мы должны прийти вдвоем, — возразил Ричер. — Но может, объявится кто-нибудь из наших и немножко поработает.

— Как бы мне хотелось, чтобы они уже объявились! И не потому, что я ленивая.

Для проформы, словно исполняя какой-то незначительный ритуал, она достала мобильный телефон и взглянула на крошечный экран.

Никаких сообщений.


У стойки портье в гостинице тоже не оказалось никаких сообщений. И на голосовой почте гостиничного телефона. И на компьютерах Нигли.

Ничего.

— Не могут же они нас просто игнорировать, — сказала Нигли.

— Не могут, — согласился Ричер.

— У меня плохие предчувствия.

— У меня тоже, с того самого момента, как я подошел к банкомату в Портленде. Я потратил все свои деньги, когда пригласил кое-кого на обед. Дважды. Теперь я жалею, что не остался и не заказал пиццу. За пиццу заплатила бы она, и я до сих пор ничего бы об этом не знал.

— Она?

— Одна знакомая.

— Хорошенькая?

— Настоящий бутончик.

— Симпатичнее Карлы Диксон?

— Примерно в одну силу.

— Симпатичнее меня?

— Да разве такое возможно?

— Ты с ней спал?

— С кем?

— С женщиной из Портленда.

— А тебе зачем это знать?

Нигли не ответила. Словно игрок в карты, она перетасовала пять листков с контактной информацией, выдала Ричеру два из них, а себе оставила три. Ричеру достались Тони Суон и Карла Диксон. Сначала он попытался дозвониться по гостиничному телефону до Суона. Тридцать, сорок гудков — никакого ответа. Он положил трубку, а потом набрал номер Диксон. Региональный код 212, Нью-Йорк. Никакого ответа. После шести гудков включился автоответчик. Ричер выслушал знакомый голос Диксон, дождался сигнала и оставил такое же сообщение, что и в первый раз: «Это Джек Ричер, десять-тридцать от Фрэнсис Нигли, которая находится в отеле „Беверли Уилшир“ в Лос-Анджелесе, Калифорния. Подними задницу и перезвони ей». После короткой паузы он добавил: «Пожалуйста, Карла. Нам действительно нужно с тобой связаться». И повесил трубку. Нигли в этот момент закрыла свой телефон и покачала головой:

— Никакого ответа.

— Они могли поехать в отпуск.

— Все одновременно?

— А если они в тюрьме? Мы были задиристой компанией.

— Это я проверила в первую очередь. Они не в тюрьме.

Ричер ничего не сказал.

— Тебе ведь нравилась Карла, правда? — спросила Нигли. — Твой голос звучал очень нежно, когда ты говорил по телефону.

— Вы все мне нравились.

— Но она больше других. Ты с ней спал?

— Нет, — ответил Ричер.

— Почему?

— Я взял ее в отряд и был ее командиром. Это было бы неправильно.

— Это единственная причина?

— Возможно.

— Ну ладно.

— Что тебе известно о том, чем они занимаются? — спросил Ричер. — Есть ли какая-то причина, по которой все они вот уже несколько дней находятся вне пределов досягаемости?

— Думаю, О'Доннел мог отправиться куда-нибудь за океан, — ответила Нигли. — У него очень широкое поле деятельности. Брачные дела могли привести его в какой-нибудь отель на островах. Или в любое другое место, если он разыскивает неплательщика алиментов. То же относится к похищению детей и вопросам опекунства. Люди, собирающиеся усыновить ребенка, иногда посылают частного детектива в Восточную Европу или Китай, чтобы убедиться, что все в полном порядке. Возможностей миллион.

— Но?

— Мне придется долго себя уговаривать, чтобы поверить в какую-нибудь из них.

— А что насчет Карлы?

— Она может находиться на Каймановых островах и искать чьи-нибудь деньги. Но полагаю, она бы сделала это через компьютер из своего офиса. На самом деле там ведь нет никаких денег.

— А где они?

— Они воображаемые. Электричество в компьютере.

— Чем занимаются Санчес и Ороско?

— Они живут в замкнутом мире. И я не представляю причин, которые заставили бы их покинуть Вегас. По крайней мере, по работе.

— Что нам известно о компании Суона?

— Она существует. Делает бизнес. У нее есть адрес. Кроме этого, почти ничего.

— Вероятно, их интересуют вопросы безопасности, иначе бы они не наняли Суона.

— Все в их бизнесе беспокоятся о безопасности. Или думают, что должны беспокоиться, потому что им нравится считать, будто то, чем они занимаются, имеет огромное значение.

Ричер ничего не ответил. Просто сидел и смотрел в окно. Уже начало темнеть. Длинный день подходил к концу.

— Франц не пошел в свой офис в тот день, когда исчез, — сказал он.

— Ты так думаешь?

— Мы это знаем. У Анджелы были его ключи. Он оставил их дома. В тот день он собирался в какое-то другое место.

Нигли молча ждала, что он скажет дальше.

— Владелец дома, в котором находится его офис, видел плохих парней. Замок не взломан. Они не забирали ключи у Франца, потому что у него их не было. Значит, украли или купили у владельца дома. Получается, что он их видел. А следовательно, завтра утром, кроме всего прочего, мы должны найти этого владельца.

— Франц должен был позвонить мне, — сказала Нигли. — Я бы бросила все дела.

— Лучше бы он тебе позвонил, — кивнул Ричер. — Если бы ты была рядом, с ним бы ничего не случилось.


Ричер и Нигли пообедали в ресторане, расположенном внизу, в переднем углу вестибюля, где бутылка воды из Норвегии стоила восемь долларов. После этого они попрощались и отправились в свои номера. Ричеру достался безвкусно обставленный кубик двумя этажами ниже апартаментов Нигли. Он разделся, принял душ, сложил одежду и отправил под матрас — гладиться. Затем лег в кровать, положил руки под голову и уставился в потолок. Сначала он подумал о Кельвине Франце, и перед его глазами замелькали обрывочные картинки, совсем как в тридцатисекундном видеоролике про какого-нибудь политического деятеля. В воспоминаниях Ричера некоторые образы были окрашены в сепию, другие — совсем бесцветные, но во всех Франц двигался, разговаривал, смеялся, полный сил и энергии. Затем к этому параду присоединилась Карла Диксон, крошечная, смуглая, язвительная, смеющаяся вместе с Францем. И Дейв О'Доннел, высокий, светловолосый, красивый, похожий на брокера со складным ножом в кармане. И Хорхе Санчес, надежный, с прищуренными глазами, мимолетной улыбкой, обнажившей золотой зуб, и довольный, насколько он вообще мог выглядеть довольным. И Тони Суон, почти одинаковый в высоту и ширину. И Мануэль Ороско, без конца щелкающий своей зажигалкой «Зиппо», потому что ему нравился этот звук. Там был и Стэн Лоури, который качал головой и постукивал пальцами по столу, отбивая только ему одному слышный ритм.

Потом Ричер моргнул, и картинки исчезли. Он закрыл глаза и в пол-одиннадцатого уснул. Для него этот длинный день подошел к концу.


Когда в Лос-Анджелесе пробило двадцать два тридцать, в Нью-Йорке наступило тринадцать тридцать следующего дня и последний рейс «Бритиш эруэйз» из Лондона только что приземлился в аэропорту Джона Кеннеди, задержавшись в полете. Терминал собственной иммиграционной службы «Бритиш эруэйз» уже закончил работать, и самолет подкатил к четвертому терминалу, где и высадил пассажиров в огромный зал прибытия. Третьим в очереди стоял пассажир первого класса, проспавший большую часть полета на своем месте под номером 2К. Мужчина лет сорока, среднего роста и среднего веса, в дорогой одежде, он излучал самоуверенное благодушие, типичное для людей, знающих, как им повезло, что они богаты всю свою жизнь. У него были густые и блестящие черные волосы, прекрасно подстриженные, смуглая кожа и правильные черты лица, которые могли означать, что он индус, пакистанец, иранец, сириец, ливанец, алжирец или даже израильтянин либо итальянец. Его британский паспорт прошел через иммиграционный контроль без всяких проблем, как и ухоженные пальцы его владельца — через электронное устройство, считывающее отпечатки. Через семнадцать минут после того, как он расстегнул ремень безопасности, мужчина вышел в нью-йоркскую ночь и торопливо зашагал к очереди на такси.

Глава 13

В шесть часов утра Ричер поднялся в номер Нигли. Она уже встала и приняла душ, и Ричер предположил, что она целый час делала зарядку. У себя в номере или в спортивном зале отеля. Возможно, бегала на улице. Она выглядела спокойной, энергичной и бодрой, как бывает, когда по твоим жилам бежит насыщенная кислородом кровь.

Они заказали завтрак в номер и, дожидаясь, пока его принесут, предприняли очередную бесплодную попытку дозвониться до своих друзей. Никто не ответил ни в Восточном Лос-Анджелесе, ни в Неваде, ни в Нью-Йорке, ни в Вашингтоне. Они не стали оставлять сообщения, не стали еще раз набирать номера, а повесив трубки, не стали это обсуждать. Просто сидели молча, пока не пришел официант, и тогда они принялись за яйца, блины, бекон и кофе. Затем Нигли позвонила в гараж и попросила подогнать ее машину.

— Сначала к Францу? — спросила он.

— Франц у нас сейчас главный, — кивнул Ричер.

Спустившись вниз на лифте, они сели в «мустанг» и поползли на юг по Ла-Сьенега к почтовому отделению в Калвер-Сити.


Они припарковались перед разгромленным офисом Франца и зашагали назад мимо химчистки, маникюрного салона и аптеки. Внутри почты никого не оказалось. Вывеска на двери сообщала, что заведение открыто уже полчаса. Очевидно, если здесь и был какой-то наплыв народа, он закончился.

— Мы не можем это сделать, когда тут пусто, — сказал Ричер.

— Тогда давай поищем владельца дома, — предложила Нигли.

Они спросили в аптеке. Старик в коротком белом халате, стоявший за прилавком под устаревшей видеокамерой, сказал им, что все эти дома принадлежат хозяину химчистки. Он разговаривал с ними с той настороженностью, с какой жильцы дома обычно встречают тех, кто проверяет их платежи. Аптекарь поведал им историю быстрого успеха, в которой его сосед вернулся из Кореи и открыл химчистку, а позже на вырученные деньги скупил все близлежащие дома. Американская мечта в действии. Ричер и Нигли поблагодарили его. Пройдя мимо маникюрного салона, они вошли в химчистку и нашли того, кто им был нужен. Он метался по тесному рабочему помещению, пропитанному запахом химикатов. Барабаны шести больших машин с грохотом крутились, гладильные столы шипели. Вешалки с одеждой, упакованной в пакеты, ползли по движущемуся конвейеру над головой. Сам хозяин усердно трудился в поте лица. Похоже, он заслужил иметь целых два набора домов с лавками и самыми разными полезными заведениями. Или три. Или даже больше. Может, они у него уже были.

Ричер не стал терять время на обходные маневры и спросил:

— Когда вы в последний раз видели Кельвина Франца?

— Я его вообще почти не видел, — ответил тот. — Я не могу его видеть. Первое, что он сделал, — это закрасил окно.

Он произнес это с таким видом, будто его раздражал поступок Франца. Будто он знал, что, прежде чем сдавать помещение в следующий раз, ему придется отдирать краску.

— Но вы же наверняка видели, как он приходил и уходил, — сказал Ричер. — Могу побиться об заклад, что никто здесь не работает дольше вас.

— Ну, я видел его время от времени, — сказал хозяин химчистки и всего остального.

— А как вы думаете, когда вы перестали его видеть время от времени?

— Три или четыре недели назад.

— До того, как сюда пришли те парни и попросили у вас ключи от его офиса?

— Какие парни?

— Те, которым вы дали ключи.

— Это были копы.

— Вторые были копами.

— И первые тоже.

— Они показали вам свои документы?

— Естественно, показали.

— Естественно, не показали, — сказал Ричер. — Уверен, что они показали вам вместо документов бумажку в сто долларов. А возможно, две или три такие бумажки.

— И что с того? Это мой ключ и мой дом.

— Как они выглядели?

— Да с какой стати я должен вам отвечать?

— Потому что мы были друзьями мистера Франца.

— Были?

— Он мертв. Кто-то выбросил его из вертолета.

Хозяин химчистки пожал плечами и ответил:

— Я их не запомнил.

— Они разгромили ваши владения, — сообщил ему Ричер. — Сколько бы они ни заплатили за ключ, этого не хватит на ремонт.

— Ремонт — моя проблема. Это мой дом!

— Что, если он превратится в вашу кучу тлеющих углей? Что, если я приду сегодня ночью и сожгу ваш дом дотла?

— Вы отправитесь в тюрьму.

— Не думаю. Если у вас такая плохая память, как вы утверждаете, вам будет нечего сказать полиции.

Хозяин химчистки кивнул.

— Приходили двое. Белые, в синих костюмах, на новой машине. Самые обычные люди.

— И все?

— Просто белые парни. Не копы. Слишком чистые и слишком богатые.

— В них не было чего-то особенного?

— Я бы вам сказал, если бы мог. Они разгромили мой дом.

— Ладно.

— Мне очень жаль, что ваш друг умер. Он был славным парнем.

— Это правда, — подтвердил Ричер.

Глава 14

Ричер и Нигли вернулись к почте. Она была маленькой и пыльной, отделанной как все государственные учреждения, и сейчас здесь царило умеренное оживление. Обычная утренняя суета. Работал один служащий, к которому выстроилась очередь. Нигли вручила Ричеру ключи Франца и встала в хвост. Ричер подошел к низкой стойке в задней части помещения и вынул из ящичка первый попавшийся бланк. Это оказалось уведомление о доставке. Взяв ручку на цепочке, Ричер наклонился, делая вид, что заполняет бланк. При этом он развернулся боком и положил локоть на стойку, продолжая шевелить рукой. Взглянул на Нигли — она находилась примерно в трех минутах от головы очереди. Ричер принялся изучать ряды почтовых ящиков, занимавшие всю заднюю стену.

Они были трех размеров: маленькие, средние и большие. Шесть рядов маленьких, под ними четыре ряда средних, и у самого пола — три ряда больших. Итого сто восемьдесят маленьких, девяносто шесть средних и пятьдесят четыре больших. В общей сложности триста тридцать ящиков.

Который из них принадлежал Францу?

Один из больших, это несомненно. У Франца был бизнес такого рода, который порождал огромное количество почты, самых разных почтовых отправлений, среди которых наверняка встречались толстые пакеты государственного образца. Отчеты о кредитоспособности, финансовая информация, протоколы судебных заседаний, фотографии восемь на десять. Большие плотные конверты. Профессиональные журналы. Иными словами, ящик должен быть большим.

Но какой из них?

Непонятно. Если бы у Франца был выбор, он бы предпочел ящик в верхнем ряду, третьем от пола, и крайний справа. Кому охота идти дальше, чем необходимо, от входной двери, а потом практически ложиться на линолеум? Но Францу явно выбирать не пришлось. Если тебе нужен почтовый ящик, ты берешь тот, который есть. Это все равно что наследство. Кто-то умирает или переезжает, их ящики освобождаются, и ты становишься наследником. Простая случайность. Лотерея. Один шанс из пятидесяти четырех.

Ричер засунул левую руку в карман и нащупал там ключ Франца. Он прикинул, что ему потребуется от двух до трех секунд на проверку каждого ящика. В худшем случае трехминутная прогулка вдоль рядов. У всех на виду. В самом худшем случае он вставит ключ в замок ящика в присутствии законного владельца, оказавшегося у него за спиной. Вопросы, жалобы, крики, вызов почтовой полиции, потенциальное дело. Ричер не сомневался, что он сможет без проблем убраться с почты, но не хотелось уходить с пустыми руками.

Он услышал, как Нигли произносит:

— Доброе утро.

Ричер взглянул налево и увидел, что она стоит у окошка. Она наклонилась вперед, приковывая к себе внимание служащего, который смотрел прямо на нее. Ричер положил ручку и достал из кармана ключи. Незаметно шагнул к стене с ящиками и попробовал открыть первый слева, в трех рядах от пола.

Неудача.

Он повернул ключ по часовой стрелке, потом против. Никакого движения. Он вытащил его и вставил в замок ящика среднего ряда. Неудача. Проверил нижний замок. Неудача.

Нигли задавала длинный, запутанный вопрос о стоимости авиапочтовых отправлений, положив локти на стойку. Она держалась так, что служащий чувствовал себя самым важным человеком в мире. Ричер сдвинулся вправо, к следующему ящику в верхнем ряду, и предпринял новую попытку.

Неудача.

Осталось пятьдесят ящиков. Потрачено двенадцать секунд. Шансы увеличились с одной целой восьмидесяти пяти сотых из ста до двух из ста. Ричер попытался открыть следующий ящик, расположенный ниже предыдущего. Неудача. Он присел на корточки и вставил ключ в замок ящика, находящегося у самого пола.

Неудача.

Оставаясь в том же положении, он сдвинулся вправо. Приступил к следующей колонке, двигаясь наверх. С нижним ящиком ничего не вышло, как и с тем, что был расположен над ним. Третий открыть тоже не удалось. Минус девять ящиков, потрачено двадцать пять секунд. Нигли продолжала разговаривать со служащим. Тут Ричер заметил, что слева от него появилась какая-то женщина. Она открыла свой ящик в самом верхнем ряду, достала оттуда целую кучу каких-то побрякушек и принялась их сортировать, стоя на месте. «Уходи отсюда, — безмолвно взмолился Ричер. — Встань около урны». Она отошла. Ричер шагнул вправо и принялся за четвертый ряд. Нигли продолжала говорить, служащий внимательно слушал ее. Ключ не подошел к верхнему ящику. Не подошел к среднему. И не подошел к нижнему.

Минус двенадцать. Шансы один к сорока двум. Лучше, но не слишком хорошо. Ключ не подошел ни к одному ящику в пятом ряду. И в шестом. Минус восемнадцать. Одна треть. Шансы постоянно увеличиваются. «Нужно во всем видеть светлую сторону». Нигли все еще говорила. Ричер слышал ее голос. И знал, что люди, стоящие за ней в очереди, скоро начнут терять терпение, переступать с ноги на ногу, оглядываться по сторонам. Им станет скучно, и они заинтересуются тем, что происходит вокруг.

Ричер занялся седьмым рядом, сверху. Попробовал покрутить ключом в замке — тот не сдвинулся ни на йоту. Ничего не вышло и со средним ящиком. И с самым нижним. Ричер еще немного переместился вправо. Нигли замолчала. Служащий что-то объяснял ей, а она делала вид, что не понимает. Ричер передвинулся немного правее. Восьмой ряд. Верхний ящик — не получилось. В помещении стало тихо. Ричер спиной чувствовал, как его разглядывают люди, стоящие в очереди. Он опустил руку и занялся средним ящиком в восьмом ряду.

Пошевелил ключом, и этот слабый металлический звук показался ужасно громким.

Неудача.

На почте царила тишина.

Ричер вставил ключ в самый нижний ящик в восьмом ряду.

Пошевелил ключом.

Он повернулся.

Замок открылся.

Ричер отошел назад, настежь распахнул маленькую дверцу и наклонился. Ящик был забит до отказа: пухлые конверты с защитным слоем внутри, большие коричневые, большие белые, письма, каталоги, журналы в пластиковой обертке, открытки.

В зал вернулся звук.

Ричер услышал, как Нигли сказала:

— Большое вам спасибо за помощь.

Ее каблуки застучали по плитке. Очередь, стоявшая за ней, зашевелилась, люди снова принялись оценивать свои шансы покончить с делами до того, как они состарятся и умрут. Ричер засунул руку в ящик и пододвинул его содержимое вперед. Собрал все в одну кучу, зажал ее между ладонями и выпрямился. Спрятал свою добычу под мышку, снова запер ящик, положил ключ в карман и направился к выходу, словно ничего особенного не произошло.


Нигли ждала его в «мустанге» в трех домах от почты. Ричер бросил все, что ему удалось добыть, на центральную консоль и сел в машину. Покопавшись в куче корреспонденции, он вытащил из нее четыре маленьких мягких конверта, адресованных Францу его собственным, знакомым Ричеру почерком.

— Слишком маленькие для дисков, — заметил он.

Глядя на марки, он разложил их по числам. На самом последнем конверте стоял штамп с датой того утра, когда Франц исчез.

— Отправлено накануне вечером.

Ричер открыл конверт и вытряхнул из него маленький серебристый предмет. Металлический, плоский, длиной в два дюйма и шириной в три четверти дюйма, тонкий, с пластиковой крышечкой. На нем было напечатано: «128 МБ».

— Что это такое? — спросил Ричер.

— Флешка, — ответила Нигли. — Новая версия дискеты. Никаких подвижных частей и в сто раз больше объем информации, который можно на ней хранить.

— Что мы будем с ней делать?

— Мы вставим ее в один из моих компьютеров и посмотрим, что на ней.

— И все?

— Если только там не стоит пароль. А он, скорее всего, стоит.

— Но разве нет какого-нибудь программного обеспечения, которое помогло бы нам решить эту задачу?

— Раньше было. Сейчас нет. Программы постоянно усовершенствуются, становятся лучше — или хуже, все зависит от того, как посмотреть.

— И что же мы станем делать?

— Пока едем, составим мысленный список. Возможные варианты для пароля. Старый, испытанный способ. Думаю, у нас будет три попытки, а потом файл сам себя уничтожит.

Она завела двигатель и отъехала от тротуара. Аккуратно развернулась и покатила на север, в сторону Ла-Сьенега.


Мужчина в темно-синем костюме провожал их взглядом, пригнувшись к рулю темно-синего «крайслера», припаркованного в сорока ярдах от почты, на стоянке, принадлежащей аптеке. Он открыл мобильный телефон и набрал номер своего босса.

— На этот раз они не стали заходить в офис Франца, — доложил он. — Они поговорили с хозяином дома. Потом довольно много времени провели на почте. Думаю, Франц посылал сам себе письма. Вот почему мы не смогли ничего найти. Скорее всего, это у них.

Глава 15

Нигли вставила флешку в отверстие на боку ноутбука, и Ричер стал смотреть на экран. Секунду ничего не происходило, затем появилась иконка — стилизованное изображение предмета, вставленного в компьютер. На нем было написано: «Без названия». Нигли провела пальцем по тачпаду и дважды легонько стукнула по нему. Иконка превратилась в требование пароля, занявшее весь экран.

— Проклятье, — пробормотала Нигли.

— Этого следовало ожидать, — сказал Ричер.

— Есть какие-нибудь идеи?

Во время службы в армии Ричер множество раз взламывал компьютерные пароли, применяя обычную методику: представить себе человека, поставившего пароль, и попытаться думать как он. Стать им. Параноики использовали сложные сочетания строчных и заглавных букв и цифр, ничего не значившие ни для кого, кроме них самих. Такие пароли взломать практически невозможно. Но Франц никогда не был параноиком. Он был спокойным человеком и относился к требованиям безопасности серьезно, но с определенной долей иронии. Кроме того, он предпочитал слова цифрам. Имел множество разных интересов и увлечений. Был верным и любящим. Обладал вкусами среднестатистического гражданина. И великолепной памятью.

— Анджела, Чарли, Майлз Дэвис, «Доджерс», Куфакс, Панама, Пфайфер, «Ронин», Бруклин, Хейди и Дженнифер, — выдал Ричер.

Нигли записала все на чистой странице блокнота.

— Почему ты выбрал эти слова?

— Анджела и Чарли — это очевидно. Его семья.

— Слишком очевидно.

— Может, да, а может, и нет. Майлз Дэвис — его любимый певец, «Доджерс» — любимая команда, а Сэнди Куфакс — любимый игрок.

— Понятно. А что такое Панама?

— Его отправили туда в конце тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. Думаю, там он пережил самое лучшее время — с профессиональной точки зрения. Такое не забывается.

— Пфайфер — это Мишель Пфайфер?

— Его любимая актриса.

— Анджела немного на нее похожа, тебе не показалось?

— Вот-вот.

— «Ронин»?

— Его самый любимый фильм, — сказал Ричер.

— Так было десять лет назад, когда ты его знал, — заметила Нигли. — С тех пор появилось много хороших фильмов.

— Пароли обычно рождаются в глубинах человеческого существа.

— Слишком короткое слово. Сейчас большинство программ требует пароль, состоящий не менее чем из шести символов.

— Хорошо, вычеркни «Ронин».

— Бруклин?

— Он там родился.

— Я не знала.

— Мало кто знал. Их семья перебралась на запад, когда он был маленьким. Неплохое слово с точки зрения пароля.

— Хейди?

— Первая настоящая подружка. Насколько я понимаю, та еще штучка была. Он сходил по ней с ума.

— Я ничего про это не знала. Совсем. Меня, ясное дело, исключали из мужских разговоров.

— Ясное дело, — подтвердил Ричер, — Карлу Диксон тоже. Мы не хотели, чтобы вы знали, что у нас есть чувства.

— Вычеркиваю из списка Хейди. Всего пять букв, к тому же он слишком любил Анджелу и наверняка посчитал бы неправильным использовать имя прежней подружки в качестве пароля, какой бы классной штучкой она ни была. Вычеркиваю Мишель Пфайфер по той же причине. А кто такая Дженнифер? Вторая подружка? Она тоже была той еще штучкой?

— Дженнифер была его собакой, — ответил Ричер. — Когда он был ребенком. Маленькая черная дворняжка. Прожила восемнадцать лет. У него чуть не разорвалось сердце, когда она умерла.

— Это годится. Он мог использовать ее имя в качестве пароля. Но у нас только три попытки.

— У нас двенадцать попыток, — возразил Ричер. — Четыре конверта — четыре флешки. Мы можем позволить себе спалить три из них, посланные первыми. Информация на них все равно устарела.


Нигли разложила четыре флешки на столе в строгом хронологическом порядке.

— А вдруг он менял пароль каждый день?

— Франц? — удивился Ричер. — Ты шутишь? Такие, как он, выбирают слово, которое для них что-то значит, и уже никогда его не меняют.

Нигли вставила самую первую флешку в порт и стала ждать, когда на экране появится иконка. Потом кликнула по ней и перевела курсор в рамку для пароля.

— Итак, — сказала она, — выбирай, в каком порядке мы будем их вводить.

— Первым делом имена людей, — решил Ричер. — Потом названия мест. Думаю, так будет правильно.

— А «Доджерс» — это люди?

— Конечно. В бейсбол играют люди.

— Ладно. Но мы начнем с музыки.

Она напечатала: «Майлз Дэвис» — и нажала на «Enter». Возникла короткая пауза, и на экране снова появилось диалоговое окно и надпись: «Ваша первая попытка была неправильной».

— Минус один, — сказала Нигли. — Теперь спорт.

Она напечатала: «Доджерс».

«Неправильно».

— Минус два.

Она набрала: «Куфакс».

Компьютер заворчал, и экран потемнел.

— Что происходит? — спросил Ричер.

— Он стирает данные, — ответила Нигли. — Куфакс тоже не подошел. Минус три.

Она вынула флешку из компьютера, и, та, вспыхнув серебристым светом, полетела в мусорную корзину. Нигли вставила вторую флешку и набрала: «Дженнифер».

«Неправильно».

— Минус четыре, — сказала она. — Не собака.

Затем она ввела слово «Панама».

«Неправильно».

— Минус пять, — прокомментировала Нигли и напечатала: «Бруклин».

Экран потемнел, а жесткий диск принялся ворчать.

— Минус шесть, — сообщила Нигли. — И не место, где он родился. Осталось всего шесть, Ричер.

Вторая флешка полетела в корзину вслед за первой.

— Есть идеи?

— Твоя очередь. Что-то у меня не получается.

— Как насчет его личного номера?

— Сомневаюсь. Он предпочитал слова цифрам. Кроме того, что касается меня, мой личный номер совпадает с номером социального страхования. Возможно, у него то же самое. Значит, это не годится для пароля. Слишком очевидно.

— А ты что взял бы для пароля?

— Я? Я предпочитаю цифры буквам. Верхний ряд клавиатуры, все в одну строчку, легко пользоваться. Не требуется умения печатать.

— Какое число ты бы выбрал?

— Шесть знаков? Наверное, я написал бы день, месяц и год своего рождения и нашел бы ближайшее простое число к тому, что получилось. — Он на секунду задумался и добавил: — Вообще-то тогда возникла бы проблема, потому что оказалось бы два равноудаленных числа, одно ровно на семь меньше, а другое ровно на семь больше. Поэтому я, скорее всего, извлек бы из полученного числа квадратный корень и округлил его до трех десятичных знаков. Потом отбросил бы запятую и получил новое шестизначное число.

— Странно, — проговорила Нигли. — Думаю, можно не сомневаться, что Франц никогда не сделал бы ничего подобного. Наверняка никто во всем мире не придумал бы такого пароля.

— Превосходный получился бы пароль.

— А его первая машина?

— Скорее всего, какой-нибудь дерьмовый кусок железа.

— Но мужчины любят машины, верно? Какая у него была любимая марка?

— Я не люблю машины.

— Думай как он, Ричер. Он любил машины?

— Он всегда хотел иметь красный «ягуар ХКЕ».

— Может, стоит попробовать?

«Человек, имеющий множество интересов и увлечений. Любящий и верный».

— Возможно, — сказал Ричер. — Для него этот «ягуар» был чем-то особенным. Что-то вроде талисмана. То, к чему следует стремиться, постоянный предмет желания и привязанности. Так что это может сработать.

— Ну что, попробуем? У нас осталось всего шесть попыток.

— Я бы непременно попробовал, если бы у нас оставалось шестьсот.

— Подожди минутку, — встрепенулась Нигли. — Помнишь, что сказала Анджела? Он постоянно повторял наш лозунг: «Не связывайтесь с отрядом спецрасследований!»

— Слишком длинно для пароля.

— Так давай его сократим. Либо «спецрасследования», либо «не связывайтесь».

«Великолепная память». Ричер кивнул.

— Хорошие тогда были времена по большей части, верно? Воспоминания о них могли вызывать у него теплые чувства. Особенно учитывая, что он сидел в Калвер-Сити и не делал ничего серьезного. Люди ведь любят погрустить о своем прошлом. Как в песне «Какими мы были».

— Еще и фильм такой есть.

— Вот видишь. Универсальное чувство.

— Что попробуем сначала?

Ричер вспомнил маленького Чарли и его детский голос, пропевший начало их любимого лозунга.

— «Несвязывайтесь», — сказал он. — Четырнадцать букв.

Нигли напечатала: «Несвязывайтесь».

Нажала на «Enter».

«Неправильно».

— Вот дерьмо! — выругалась она, напечатала «Спецрасследования» и задержала палец над клавишей «Enter».

— Слишком длинное сочетание для пароля, — сказал Ричер.

— Да или нет?

— Попробуй.

«Неправильно».

— Проклятье, — выдохнула Нигли и замолчала.

Ричер не мог отделаться от мысли о Чарли и о маленьком кресле, на спинке которого аккуратно выжжено его имя. Он почти видел, как Франц твердой рукой выписывает буквы. Чувствовал запах горящего дерева. Подарок отца сыну. Наверное, Франц думал, что этот подарок будет первым из многих. Любовь, гордость, обязательства.

— Мне нравится Чарли, — сказал он.

— Мне тоже, — ответила Нигли. — Славный малыш.

— Нет, в качестве пароля.

— Чересчур очевидно.

— Франц относился к подобным вещам не слишком серьезно. Выполнял, конечно, все необходимое, но только потому, что проще следовать принятым правилам, чем заново все программировать, чтобы их обойти.

— Все равно слишком очевидно. И по-моему, ты ошибаешься. Он не мог относиться к таким вещам несерьезно, по крайней мере на этот раз. Он попал в большие неприятности, если вынужден был посылать письма самому себе.

— А если предположить двойной блеф? Это слово настолько очевидно, что никто даже проверять не станет. Получается очень надежный пароль.

— Возможно, но маловероятно.

— Что мы рассчитываем обнаружить в этом файле?

— То, что мы очень хотим увидеть.

— Попробуй для меня «Чарли».

Нигли пожала плечами и напечатала: «Чарли».[2]

«Неправильно».

Жесткий диск заворчал и стер информацию.

— Минус девять, — констатировала Нигли, бросила третий диск в корзину и вставила четвертый, и последний.

— Кого он любил до Чарли? — спросил Ричер.

— Анджелу, — ответила Нигли. — Это еще более очевидно.

— Попробуй.

— Ты уверен?

— Я игрок.

— У нас осталось три попытки.

— Попробуй, — повторил Ричер.

Она набрала: «Анджела».

Нажала на «Enter».

«Неправильно».

— Минус десять, — сказала она. — Осталось две попытки.

— Анджела Франц?

— Еще хуже.

— А какая у нее девичья фамилия?

— Я не знаю.

— Позвони и спроси.

— Ты серьезно?

— Давай хотя бы узнаем.

Нигли перелистала записную книжку, нашла номер и взяла телефон. Она снова представилась, немного поболтала о пустяках, затем задала вопрос. Ричер не слышал ответа Анджелы, но увидел, как глаза Нигли слегка расширились, что для нее было равносильно падению в обморок.

Она отключила телефон и произнесла:

— Пфайфер.

— Любопытно.

— Очень.

— Они родственницы?

— Она не сказала.

— Попробуй. Отличное имя с двойным значением. Франц использует его, получает удовольствие, но при этом не чувствует себя предателем.

Нигли напечатала: «Пфайфер».

Нажала на «Enter».

«Неправильно».

Глава 16

В комнате было жарко и душно, словно из нее выкачали весь воздух. А еще она вдруг стала как-то меньше.

— Минус одиннадцать, — сказала Нигли. — Осталась одна попытка. Последний шанс.

— А что случится, если мы ничего не сделаем? — спросил Ричер.

— Тогда мы не узнаем, что в файле.

— Нет, я имел в виду, должны ли мы попытаться открыть его сейчас или это можно отложить?

— Он никуда не убежит.

— Значит, нужно сделать перерыв и вернуться к нему через некоторое время. У нас остался один шанс, и мы должны постараться использовать его правильно.

— Да разве мы не старались?

— Видимо, не так, как следовало. Мы отправимся в Восточный Лос-Анджелес и поищем Суона. Если мы его найдем, возможно, он предложит нам что-нибудь полезное. Если же не найдем, по крайней мере, вернемся сюда на свежую голову.


Нигли снова позвонила в гараж, и через десять минут они уселись в «мустанг» и направились на восток по Уилшир. Проехали через центр Уилшира, через Уэстлейк, повернули на юг и промчались прямо через парк Макартур, а потом на северо-восток по автостраде Пасадина, мимо бетонного стадиона «Доджерс», скучающего в окружении огромной пустой парковки. Затем они углубились в переплетение улиц Бойл-Хайтс, Монтерей-Парка, Алхамбры и Южной Пасадины. Они проезжали мимо технопарков и бизнес-парков, мимо длинных рядов магазинов, мимо старых и новых домов. У тротуаров плотными рядами стояли припаркованные машины, остальные медленно тащились по дороге. Небо хмурилось. У Нигли в бардачке лежала дорожная карта «Рэнд Макнэлли», изданная в таком масштабе, что создавалось впечатление, будто смотришь на землю с высоты в пятьдесят миль. Ричер прищурился и вгляделся в еле различимые серые линии. Сравнивая названия улиц на вывесках с названиями на карте, он находил перекрестки через тридцать секунд после того, как их проезжал. Он держал палец на том месте, где находилась компания «Защитные системы новой эры», и направлял Нигли туда по широкой неровной спирали.

Когда они добрались до места, то обнаружили низкий гранитный столб с высеченным на нем названием и большое роскошное здание в форме куба с зеркальным остеклением фасадов, стоящее за высокой оградой, поверху которой шла колючая проволока. Ограда на первый взгляд производила впечатление, но почти сразу же становилось ясно, что человек, вооруженный кусачками, сможет перебраться через нее за десять секунд без малейших потерь для себя. Само здание окружала широкая парковка, обсаженная деревьями редких видов. В зеркальных стеклах отражались деревья и небо, и это делало здание реальным и одновременно создавало впечатление, что его тут и нет вовсе.

Легкие главные ворота были широко распахнуты, и рядом с ними не оказалось охраны. Всего лишь ворота. Парковка была наполовину заполнена машинами. Нигли остановилась, чтобы пропустить грузовичок, въехала в ворота и припарковала «мустанг» в месте, отведенном для посетителей, около входа в вестибюль. Они с Ричером выбрались наружу и несколько мгновений стояли не шевелясь. Близился полдень, и воздух был горячим и плотным. Вокруг царила тишина. Либо все сотрудники одновременно сосредоточились на какой-то важной проблеме, либо никто ничего не делал.

Несколько ступеней вели к стеклянным дверям, которые автоматически открылись при приближении визитеров. Ричер и Нигли оказались в большом квадратном вестибюле с полом, выложенным плиткой, и алюминиевыми стенами. В дальней части находились стойка дежурного администратора и кожаные кресла. За стойкой сидела светловолосая женщина лет тридцати в корпоративной рубашке с надписью «Защитные системы новой эры», вышитой над маленькой левой грудью.

Вне всякого сомнения, она слышала, как открылась дверь, но дождалась, пока Ричер и Нигли дойдут до середины вестибюля, и только тогда подняла голову.

— Чем я могу вам помочь? — спросила она.

— Мы приехали повидать Тони Суона, — сказал Ричер.

Женщина привычно улыбнулась и спросила:

— Можно узнать ваши имена?

— Джек Ричер и Фрэнсис Нигли. Мы были его друзьями, когда служили в армии.

— Пожалуйста, присядьте.

Женщина взяла телефонную трубку, а Ричер с Нигли отошли к кожаным креслам. Нигли села, Ричер остался стоять, наблюдая за тусклым отражением женщины с телефонной трубкой в руках в алюминиевой стене. Он услышал, как она сказала:

— Пришли двое друзей Тони Суона. Они хотят его видеть.

Она положила трубку и улыбнулась в направлении Ричера, хотя он не смотрел прямо на нее. В вестибюле воцарилась тишина, и так продолжалось четыре минуты, а потом Ричер услышал стук каблуков по плитке, доносившийся из коридора, выходящего в вестибюль сбоку и сзади стойки администратора. Ровный шаг, никакой спешки, человек среднего роста и среднего веса. Вскоре появилась женщина лет сорока с хорошо подстриженными каштановыми волосами, в явно сшитом на заказ черном брючном костюме и белой блузке. Она выглядела деловой, энергичной и приветливой. Улыбкой поблагодарив служащую за стойкой, она прошла мимо нее прямо к Ричеру и Нигли, протянула руку и сказала:

— Я Маргарет Беренсон.

Нигли встала, и они с Ричером представились и пожали ей руку. Вблизи на ее лице стали заметны старые шрамы после автокатастрофы, спрятанные под косметикой, и Ричер уловил прохладное дыхание любительницы жевательной резинки. У нее были достойные украшения, но никакого обручального кольца.

— Мы ищем Тони Суона, — сказал Ричер.

— Я знаю, — ответила Маргарет Беренсон. — Давайте найдем какое-нибудь местечко, где мы могли бы поговорить.

Одна из алюминиевых панелей оказалась дверью, ведущей в маленький прямоугольный конференц-зал. Не вызывало сомнений, что он предназначался для бесед с посетителями, которые не были допущены в святая святых. Прохладное пустое помещение со столом, стульями и окнами от потолка до пола, выходящими на парковку. Передний бампер «мустанга» Нигли находился всего в пяти футах от них.

— Я Маргарет Беренсон, — снова представилась женщина. — Директор по работе с персоналом компании «Новая эра». Перейду сразу к делу. Мистер Суон больше у нас не работает.

— С какого момента? — спросил Ричер.

— Чуть больше трех недель, — ответила Беренсон.

— А что произошло?

— Я чувствовала бы себя гораздо спокойнее, разговаривая с вами, если бы знала наверняка, что вы имеете к нему определенное отношение. Любой может подойти к стойке дежурного администратора и назваться старым другом.

— Не знаю, как мы можем это доказать.

— Расскажите, как он выглядел.

— Рост около пяти футов и девяти дюймов. В ширину — пять футов восемь дюймов.

Беренсон улыбнулась.

— Если я скажу вам, что он пользовался куском камня вместо пресс-папье, вы сумеете ответить, где он его взял?

— У Берлинской стены, — сказал Ричер. — Он был в Германии, когда ее разрушили. Я видел его там почти сразу же после этого. Он отправился туда и заполучил сувенир. Вообще-то это кусок бетона, а не камень, и на нем имеется граффити.

Беренсон кивнула.

— Я слышала ту же историю, и вы описали предмет, который я видела.

— Что же случилось? — спросил Ричер. — Он уволился?

Беренсон покачала головой.

— Не совсем. Нам пришлось с ним расстаться. И не только с ним. Вы должны понять, что у нас новая компания, а значит, риск есть всегда. С точки зрения нашего бизнес-плана мы не совсем там, где хотели бы быть. По крайней мере, пока. В данной ситуации мы вынуждены были пересмотреть состав персонала и, естественно, сократить количество людей, работающих на нас. Следуя политике компании, на последнем этапе этой операции мы уволили помощников менеджеров на всех уровнях. Я тоже лишилась заместителя. Мистер Суон был заместителем начальника службы безопасности, поэтому, к сожалению, и он стал жертвой нашей политики. Мы очень жалели, что он ушел, потому что он был настоящей находкой. Если наши дела пойдут на лад, мы попросим его вернуться. Но я уверена, что к тому моменту он уже найдет себе достойную работу.

Ричер посмотрел в окно на полупустую парковку. Прислушался к тишине, царившей в здании, — оно тоже производило впечатление полупустого.

— Хорошо, — сказал он.

— Ничего хорошего, — вмешалась Нигли. — Я несколько раз звонила в его офис в течение последних трех дней, и мне всегда отвечали, что он ненадолго вышел. Что-то тут не складывается!

Беренсон снова кивнула.

— Это профессиональная вежливость, на которой я настаиваю. Для человека, занимавшего такой высокий пост, станет настоящей катастрофой, если его доверенные лица узнают новость из вторых рук. Будет лучше, если мистер Суон лично сообщит своим знакомым о том, что произошло. В таком случае он сможет прокомментировать это как ему угодно и привести такие причины, какие сочтет правильными. Поэтому я требую, чтобы в период перегруппировки сил оставшийся вспомогательный состав прибегал к небольшой лжи во спасение. Я не стану извиняться, но надеюсь, вы меня понимаете. Это меньшее, что я могу сделать для тех, с кем нам пришлось расстаться. Если мистер Суон сможет разговаривать с новым работодателем как человек, уволившийся от нас по собственной инициативе, он окажется в более благоприятном положении, чем если бы стало известно, что его отсюда уволили.

Нигли задумалась на мгновение, а затем кивнула.

— Мне понятна ваша позиция, — сказала она.

— Это особенно важно в случае мистера Суона, — подхватила Беренсон. — Нам всем он очень нравился.

— А как насчет тех, кто вам не нравился?

— Таких не было. Мы никогда не взяли бы на работу людей, которым не могли бы доверять.

— Я тоже звонил Суону, но никто не ответил, — сказал Ричер.

Беренсон в очередной раз кивнула, по-прежнему терпеливая и высокопрофессиональная.

— Нам пришлось урезать и секретарский штат. Те, что остались, вынуждены сидеть на пяти-шести телефонах каждый. Иногда они просто не успевают снять трубку.

— Так что же случилось с вашим бизнес-планом? — спросил Ричер.

— Я не могу обсуждать с вами детали. Но уверена, что вы меня поймете. Вы же служили в армии.

— Мы оба служили в армии.

— Тогда вам должно быть известно, какое количество новых систем оружия сразу берется на вооружение.

— Не много.

— Это еще мягко сказано. К тому же наша система потребовала больше времени, чем мы рассчитывали.

— О каком оружии идет речь?

— Я действительно не имею права это обсуждать.

— Где его делают?

— Прямо здесь.

Ричер покачал головой.

— Ничего подобного. Через вашу ограду сможет перебраться трехлетний ребенок, а у ворот и в вестибюле нет охраны. Тони Суон не допустил бы ничего подобного, если бы здесь у вас происходило что-то серьезное.

— Я не могу обсуждать деятельность нашей компании.

— Кто был боссом Суона?

— Начальник службы безопасности. Лейтенант из департамента полиции Лос-Анджелеса, в отставке.

— И вы оставили его, а Суона уволили? Ваша политика «последним пришел, первым уволили» на этот раз вас подвела.

— Они все прекрасные люди, и те, кто остался, и те, кто ушел. Нам очень не хотелось кого-то увольнять. Но это было необходимо.


Через две минуты Ричер и Нигли снова сидели в «мустанге» на парковке «Новой эры». Двигатель работал, чтобы разогнать застоявшийся воздух, а они размышляли о размерах бедствия.

— Да, неудачное совпадение по времени, — сказал Ричер. — Суон неожиданно остался без работы, ему позвонил Франц, у которого возникли проблемы, и что сделал Суон? Бросился к нему на помощь. Тут всего-то двадцать минут пути.

— Он бы все равно бросился к нему на помощь, даже если бы не был безработным.

— Все бы бросились. И думаю, они так и сделали.

— Значит, все они мертвы?

— Надейся на лучшее, но готовься к худшему.

— Ты получил, что хотел, Ричер. Нас всего двое.

— Я этого хотел совсем по другим причинам.

— Не могу поверить! Все наши ребята?..

— Кто-то непременно за это заплатит.

— Ты так думаешь? У нас ничего нет. Осталась одна попытка угадать пароль. Но мы просто побоимся ею воспользоваться.

— Сейчас не время бояться.

— Тогда скажи мне, какое слово следует напечатать.

Ричер не ответил.


Они вернулись назад тем же маршрутом. Нигли молча вела машину, а Ричер представлял себе, как Тони Суон вот так же ехал три недели назад. Возможно, в багажнике у него лежала коробка с вещами, которые он забрал с работы: ручки, карандаши и кусок советского бетона. Он спешил на помощь старому другу. Остальные старые друзья тоже бросились на выручку. Санчес и Ороско приехали по 15-й автостраде из Вегаса. О'Доннел и Диксон прилетели на самолетах с Восточного побережья, забрали багаж, сели в такси. Собрались все вместе.

Встретились и радостно приветствовали друг друга.

И налетели на кирпичную стену.

А потом их образы потускнели, и Ричер снова остался наедине с Нигли в машине. «Нас всего двое». Фактам нужно смотреть в лицо, а не сражаться с ними.


Нигли оставила машину швейцару «Беверли Уилшира», и они вошли в вестибюль с заднего хода. Прошли по боковому коридору. Нигли открыла ключом дверь в свой номер.

И замерла на пороге.

Потому что в ее кресле у окна сидел человек в костюме и читал отчет о вскрытии Кельвина Франца.

Высокий, светловолосый, аристократичный и спокойный.

Дэвид О'Доннел.

Глава 17

О'Доннел мрачно посмотрел на них.

— Я хотел спросить у вас, что означают грубые и оскорбительные сообщения на моем автоответчике. — Он помахал в воздухе отчетом о вскрытии. — Но теперь я все понимаю.

— Как ты сюда попал? — спросила Нигли.

— Ой, перестань! — только и сказал О'Доннел.

— И где ты был, черт тебя побери? — спросил Ричер.

— В Нью-Джерси, — ответил О'Доннел. — Моя сестра заболела.

— Насколько серьезно?

— Очень серьезно.

— Она умерла?

— Нет, поправилась.

— Значит, тебе давно следовало быть здесь.

— Спасибо за сочувствие.

— Мы очень беспокоились, — вмешалась Нигли. — Думали, они и тебя захватили.

О'Доннел кивнул.

— Правильно беспокоились. И продолжайте в том же духе. Это очень непростая ситуация. Мне пришлось ждать своего рейса четыре часа, которые я потратил на телефонные звонки. Понятное дело, Франц мне не ответил. Теперь я знаю почему. Связаться с Суоном, Диксон, Ороско и Санчесом мне тоже не удалось. Я решил, что один из них собрал остальных и они вляпались в неприятности. Без тебя и Ричера, потому что ты слишком занята в своем Чикаго, а Ричера найти не может никто. И без меня, потому что я временно оказался вне досягаемости, в Нью-Джерси.

— Я не до такой степени занята, — сказала Нигли. — Как они могли такое обо мне подумать? Я бы все бросила и помчалась к ним.

О'Доннел снова кивнул.

— Сначала только это соображение давало мне надежду. Я подумал, что они непременно позвонили бы тебе.

— И почему же они не позвонили? Я что, им не нравлюсь?

— Они бы связались с тобой, даже если бы тебя ненавидели. Без тебя это все равно что драться, держа одну руку за спиной. Кто добровольно пойдет на такое? Но на самом деле важно восприятие, а не реальность. Ты забралась очень высоко по сравнению со всеми нами. Думаю, у них могли возникнуть на твой счет сомнения. А после, возможно, было слишком поздно.

— И что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что кто-то из них — теперь понятно, что это Франц, — попал в неприятности и позвонил тем из нас, кто, по его мнению, был доступен. Что исключало тебя и Ричера по определению, а меня — по счастливому стечению обстоятельств, потому что меня не оказалось на моем обычном месте.

— Мы пришли к тому же выводу. Если не считать того, что ты стал чем-то вроде бонуса. То, что твоя сестра заболела, для нас большая удача. И возможно, для тебя тоже.

— Но не для нее.

— Прекрати ныть, — вмешался Ричер. — Она ведь жива, не так ли?

— Я тоже рад тебя видеть, — сказал О'Доннел. — После стольких лет.

— И все-таки как ты сюда попал? — снова спросила Нигли.

О'Доннел поерзал на месте, потом достал из одного кармана складной нож, а из другого кастет.

— Тот, кто может пронести это мимо службы безопасности в аэропорту, в состоянии попасть в номер отеля, уж ты мне поверь.

— А как тебе удалось пронести это в аэропорту?

— Это мой секрет, — усмехнулся О'Доннел.

— Керамика, — сказал Ричер. — Таких больше не делают. Потому что металлодетектор их не видит.

— Правильно, — кивнул О'Доннел. — Никакого металла, кроме стальной пружины в ноже. Но она очень маленькая.

— Я рад снова тебя видеть, Дэвид, — сказал Ричер.

— Я тоже. Только жаль, что обстоятельства не слишком радостные.

— Обстоятельства стали на пятьдесят процентов радостнее. Мы думали, что нас только двое. А теперь нас уже трое.

— И что у нас есть?

— Очень мало. Ты видел отчет о вскрытии Франца. Кроме этого, мы знаем, что двое белых мужчин разгромили его офис. Но они ушли ни с чем, потому что Франц отправлял самому себе по почте всю важную информацию. Мы нашли почтовый ящик и обнаружили там четыре флешки. У нас осталась одна попытка отгадать пароль.

— Так что подумай о системе защиты компьютера, — добавила Нигли.

О'Доннел сделал глубокий вдох и задержал воздух дольше, чем представлялось возможным. Затем он выдохнул, тихо и медленно. Старая привычка.

— Какие слова вы уже попробовали? — спросил он.

Нигли открыла блокнот на нужной странице и протянула ему. О'Доннел приложил палец к губам и стал читать. Ричер наблюдал за ним. Он не видел О'Доннела одиннадцать лет, но тот почти не изменился: пшеничного цвета волосы без всяких признаков седины и тело гончей без грамма лишнего жира. Отличный костюм. Как и Нигли, он выглядел прекрасно устроенным в жизни, процветающим и успешным. В общем, человеком, добившимся всего, чего хотел.

— Куфакс не подошел? — спросил он.

— Третья попытка, — покачав головой, ответила Нигли.

— А должна была быть первой. Франц — это иконы, боги, люди, которыми он восхищался, выступления, приводившие его в восторг. Куфакс единственный, кто подходит под данную категорию. Остальное — обычная сентиментальность. Возможно, еще Майлз Дэвис, потому что Франц любил музыку, но при этом считал ее чем-то несущественным.

— Значит, музыка не имеет значения, а бейсбол имеет?

— Бейсбол — это метафора, — объяснил О'Доннел. — Великий питчер, такой как Сэнди Куфакс, цельная личность, один на базе, в Мировой серии, ставки выше некуда — вот каким Франц хотел бы видеть себя. Возможно, он не сказал бы это теми же словами, но я не сомневаюсь, что пароль должен быть достойным вместилищем для его привязанности. А также выражаться коротко и сдержанно, по-мужски, — значит, это просто фамилия.

— И что ты выберешь?

— Учитывая, что осталась одна попытка, это трудная задача. Я буду выглядеть настоящим болваном, если ошибусь. А что мы там найдем?

— Что-то, что он считал необходимым спрятать.

— И за что ему сломали ноги, — добавил Ричер. — Он ничего не сказал им. И этим привел их в ярость. Его офис выглядит так, словно там пронесся торнадо.

— Какова наша главная цель в этом деле?

— Найти их и уничтожить. Тебе это подходит?

О'Доннел покачал головой.

— Нет, не подходит, — ответил он. — Я хочу прикончить всех членов их семей и помочиться на могилы их предков.

— Ты не изменился.

— Я стал еще хуже. А ты изменился?

— Если и изменился, то готов снова стать прежним.

О'Доннел усмехнулся.

— Нигли, чего нельзя делать?

— Связываться с отрядом спецрасследований, — ответила та.

— Правильно, — похвалил ее О'Доннел. — Этого нельзя делать ни в коем случае. Мы можем заказать кофе в номер?


Они пили густой крепкий кофе из видавших виды никелированных кофейников, какие можно найти только в старых отелях. По большей части все молчали, понимая, что каждый из них ходит по тем же мысленным кругам в последней попытке угадать пароль, рассматривает варианты, пытается найти какую-нибудь боковую дорожку к цели, не находит ее и начинает все сначала. Наконец О'Доннел поставил свою кружку и сказал:

— Пора делать дело или слезать с горшка. Или как там еще вы это назовете. Есть какие-то идеи?

— У меня никаких, — ответила Нигли.

— Зато у тебя есть, О'Доннел, — медленно проговорил Ричер. — Я вижу, ты что-то придумал.

— Насколько ты мне доверяешь?

— Настолько, насколько я смогу тебя зашвырнуть, а это далеко, учитывая, какой ты тощий. А как далеко, ты узнаешь, если ошибешься.

О'Доннел встал с кресла, пошевелил пальцами и подошел к ноутбуку, стоящему на столе. Поставил курсор в диалоговое окно и что-то напечатал.

Сделал вдох и задержал дыхание.

Замер.

Подождал.

И нажал на «Enter».

На экране появилась директория файла. Перечень содержания. Крупно, четко и понятно.

О'Доннел выдохнул.

Он напечатал: «Ричер».[3]

Глава 18

Ричер отпрянул от компьютера, словно ему дали пощечину.

— Послушай, приятель, это нечестно.

— Ты ему нравился, — сказал О'Доннел. — Он тобой восхищался.

— Это как голос из могилы. Как призыв.

— Ты ведь уже здесь.

— Теперь все меняется. Я не могу его подвести.

— И не подведешь.

— Слишком сильное давление.

— Такого понятия не существует. Мы любим, когда на нас оказывают давление. Мы питаемся давлением.

Нигли стояла около стола, положив руки на клавиатуру, и смотрела на экран.

— Восемь отдельных файлов, — сказала она. — Семь — какие-то цифры, а восьмой — имена.

— Покажи имена, — попросил О'Доннел.

Нигли кликнула на иконку, и открылась страничка с вертикальным столбцом имен. В первой строке, жирным шрифтом да еще подчеркнутое, значилось имя Эзари Махмуд. Затем шли четыре западных имени: Эйдриен Маунт, Элан Мейсон, Эндрю Макбрайд и Энтони Мэтьюс.

— Инициалы везде одинаковые, — отметил О'Доннел. — Самое верхнее имя арабское, из какой угодно страны от Марокко до Пакистана.

— По-моему, сирийское, — выразила предположение Нигли.

— Последние четыре имени похожи на британские, — сказал Ричер. — Вам так не кажется? Они явно не американские. Скорее, британские или шотландские.

— И что это значит? — спросил О'Доннел.

— Складывается впечатление, что, проверяя чью-то биографию, Франц обнаружил сирийца с четырьмя вымышленными именами. Об этом говорит набор из пяти одинаковых инициалов. Может быть, у него рубашки с монограммами. А фальшивые имена британские, потому что у него британские документы, которые здесь будут проверяться не так тщательно, как американские.

— Вполне вероятно, — кивнул О'Доннел.

— Покажи цифры, — попросил Ричер.

Нигли открыла первую из семи электронных таблиц, состоящую из столбца дробей. В верхней строке стояло 10/12. В самой нижней — 11/12. Между ними располагалось двадцать с чем-то похожих чисел, включая повторение 10/12, а также 12/13 и 9/10.

— Дальше, — сказал Ричер.

Следующая таблица оказалась точно такой же. Длинная вертикальная колонка, начинающаяся с 13/14 и заканчивающаяся 8/9. Около двадцати похожих чисел между ними.

— Дальше, — повторил Ричер.

Третья таблица была примерно такой же.

— Это даты? — спросил О'Доннел.

— Нет, — ответил Ричер. — Тринадцать четырнадцатых не может быть датой, потому что в году только двенадцать месяцев.

— И что же это такое? Просто дроби?

— Не совсем. Десять двенадцатых было бы записано как пять шестых, будь это обычной дробью.

— Похоже на счет в игре.

— Игре в аду. Тринадцать четырнадцатых и двенадцать тринадцатых означает множество дополнительных иннингов и, возможно, трехзначный окончательный счет.

— Тогда что это?

— Покажи следующую таблицу.

Четвертая таблица тоже состояла из вертикального столбца дробей. Знаменатели были почти такими же, как в первых трех: 12, 10 и 13. А вот числители оказались меньше. 9/12 и 8/13. Даже 5/14.

— Если это счет, тогда кто-то сильно проигрывает, — заметил О'Доннел.

— Дальше, — попросил Ричер.

Тенденция сохранилась и в пятой таблице — 3/12 и 4/13. Самым большим числом оказалось 6/11.

— Кто-то возвращается в низшую лигу, — пробормотал О'Доннел.

В шестой таблице лучшим результатом было 5/13, а худшим — 4/11 и 3/12.

Нигли посмотрела на Ричера и сказала:

— Тебе во всем этом разбираться. Ты у нас специалист по математике. Да и вообще, Франц адресовал все это тебе.

— Я был его паролем, — возразил Ричер. — И все. Он никому ничего не адресовал. Это не послания. Если бы он хотел что-то нам сообщить, он бы придумал шифр попроще. Это его рабочие записи.

— Очень таинственные рабочие записи.

— Ты можешь напечатать их для меня? Я не могу думать, пока не увижу их на бумаге.

— Я могу напечатать их в бизнес-центре внизу. Именно по этой причине я теперь останавливаюсь в подобных местах.

— Зачем было громить офис, чтобы заполучить какие-то цифры? — спросил О'Доннел.

— Возможно, цифры их не интересовали, — ответил Ричер. — Возможно, они разгромили офис из-за имен.

Нигли закрыла таблицы и снова вывела на экран файл с именами: Эзари Махмуд, Эйдриен Маунт, Элан Мейсон, Эндрю Макбрайд и Энтони Мэтьюс.

— Так кто же такой этот человек?


В трех часовых поясах от них, в Нью-Йорке, было на три часа позже, и темноволосый сорокалетний мужчина, который мог быть индусом, пакистанцем, иранцем, сирийцем, ливанцем, алжирцем, израильтянином или итальянцем, сидел на корточках в ванной в дорогом отеле на Мэдисон-авеню. Дверь была закрыта. В ванной не было пожарной сигнализации, зато имелась вентиляция. Британский паспорт, выданный Эйдриену Маунту, горел в унитазе. Как всегда, внутренние страницы мгновенно превратились в пепел. С жесткими красными обложками было сложнее. Пластик свернулся и расплавился. Мужчина взял висевший на стене фен и с расстояния направил его на пламя. Затем концом зубной щетки разворошил пепел и несгоревшие хлопья бумаги. Зажег еще одну спичку и уничтожил все, что можно было узнать.

Через пять минут Эйдриена Маунта смыла вода, а Элан Мейсон спустился в лифте и направился на улицу.

Глава 19

Нигли зашла в подвальный этаж «Беверли Уилшира», где располагался бизнес-центр, и распечатала все восемь секретных файлов Франца. После этого она присоединилась к О'Доннелу и Ричеру, заказавшим ланч в ресторане. Она сидела между ними с таким выражением на лице, что Ричеру показалось, будто она вспоминает сотни похожих трапез.

Потому что он тоже их вспоминал. Но в прежние времена они были в помятой военной форме и ели в офицерских клубах и грязных закусочных или делили между собой сэндвичи и пиццу, сидя за обшарпанными металлическими столами. Сейчас же воспоминания о прошлом портила совсем другая обстановка. В роскошном зале с высокими потолками царил полумрак, здесь сидели люди, которые могли быть киношными агентами или исполнительными директорами. Или даже актерами. Нигли и О'Доннел выглядели тут на своем месте. Нигли была в свободных черных брюках с высокой талией и в хлопчатобумажной кофточке, сидевшей на ней точно вторая кожа. Косметика была так мастерски нанесена на загорелое безупречное лицо, что складывалось впечатление, будто ее нет вовсе. На О'Доннеле был серый костюм с едва заметным блеском, белая рубашка, тщательно отглаженная и кажущаяся безупречной, хотя он, судя по всему, надел ее в трех тысячах миль отсюда, и в довершение всего полосатый, солидный, идеально завязанный галстук.

Ричер был в рубашке на размер меньше нужного, с дырой на рукаве и пятном спереди. Дешевые джинсы и потрепанные ботинки дополняли наряд. Волосы у него отросли слишком сильно. И он не мог заплатить за блюдо, которое заказал. Он даже не смог бы заплатить за норвежскую воду в своем стакане.

«Грустно, правда? — сказал он, когда увидел офис Франца. — Из большой зеленой машины — и сюда!»

Интересно, что думают о нем Нигли и О'Доннел?

— Покажи мне страницы с цифрами, — сказал он.

Нигли передала ему через стол листки бумаги. Она пронумеровала их карандашом в верхнем правом углу, чтобы не перепутать порядок. Ричер просмотрел все семь, один за другим, очень быстро, пытаясь составить общее представление. Всего 183 простые дроби, не сокращенные. Простые, потому что числитель, то есть верхнее число, был всюду меньше знаменателя, нижнего числа. Без сокращений, потому что 10/12 и 8/10 не превратились в 5/6 и 4/5, как должно быть, если следовать арифметическим правилам.

Значит, это не дроби. Может быть, счет, результат или оценка деятельности. Например: что-то произошло десять раз из двенадцати или восемь раз из десяти.

Или не произошло.

На каждой странице было двадцать шесть таких цифр. Кроме четвертой страницы, где их оказалось двадцать семь.

Счет, или результат, или коэффициент, или что там еще, на первых трех страницах выглядел вполне нормально, как среднее число или процент выигрыша. Он находился между прекрасным 0,870 или превосходным 0,907. На четвертом листке наблюдалось сильное понижение: среднее число равнялось 0,574. На пятой, шестой и седьмой страницах дела постепенно становились все хуже: 0,368, потом 0,308 и 0,307.

— Понял что-нибудь? — спросила Нигли.

— Ничего не понял, — ответил Ричер. — Жаль, что здесь нет Франца, он бы объяснил.

— Если бы он здесь был, тогда не было бы нас.

— Почему? Мы могли бы собираться время от времени.

— Как на встречу одноклассников?

— Могло быть весело.

О'Доннел поднял стакан и сказал:

— За отсутствующих друзей.

Нигли взяла свой стакан, и Ричер последовал ее примеру. Они выпили воду, которая замерзла на самой вершине скандинавского ледника десять тысяч лет назад, а затем много столетий медленно сползала вниз и наконец превратилась в горные источники и реки. Выпили в память о четырех своих друзьях — о пяти, включая Стэна Лоури, — о тех, кого они не надеялись увидеть снова.


Но они ошиблись. Один из их друзей в этот момент сел на самолет в Лас-Вегасе.

Глава 20

Официант принес их заказ. Лосось для Нигли, курицу для Ричера и тунец для О'Доннела.

— Насколько я понимаю, вы побывали дома у Франца, — заговорил О'Доннел.

— Вчера, — сказала Нигли. — В Санта-Монике.

— Удалось найти что-нибудь интересное?

— Вдову и осиротевшего ребенка.

— А кроме этого?

— Ничего существенного.

— Нам нужно побывать у всех наших. Сначала у Суона, потому что он ближе всех.

— У нас нет адреса.

— Вы что, не спросили у дамочки из «Новой эры»?

— Не имело смысла. Она бы нам все равно не сказала. Она вела себя исключительно корректно и сдержанно.

— Ты мог бы сломать ей ногу.

— Те времена остались в прошлом.

— Суон был женат? — спросил Ричер.

— Не думаю, — ответила Нигли.

— Он слишком уродливый, — добавил О'Доннел.

— А ты женат? — спросила у него Нигли.

— Нет.

— Понятно.

— Но по обратной причине. Моя женитьба огорчила бы слишком большое число заинтересованных лиц.

— Мы можем снова попробовать узнать через Единую посылочную службу. Возможно, Суон получал что-нибудь на домашний адрес. Если он не был женат, то, скорее всего, обставлял свой дом по каталогам. Не могу представить, чтобы он ходил и покупал стулья и столы, ножи и вилки.

— Давайте попробуем, — сказала Нигли.

Она взяла свой телефон и, не вставая из-за стола, принялась набирать номер в Чикаго. И стала еще больше похожа на кинопродюсера. О'Доннел наклонился вперед и посмотрел на Ричера.

— Расскажи мне все, что вам известно, о временных рамках интересующих нас событий.

— Дракониха из «Новой эры» сказала, что Суона уволили более трех недель назад. Скажем, двадцать четыре или двадцать пять дней. Двадцать три дня назад Франц ушел из дома и не вернулся. Его жена позвонила Нигли через четырнадцать дней после того, как обнаружили его тело.

— Зачем?

— Просто чтобы сообщить, что он умер. Она надеется, что местные копы во всем разберутся.

— Какая она?

— Гражданская. Похожа на Мишель Пфайфер. До некоторой степени недовольна тем, какими мы с ее мужем были хорошими друзьями. Их сын похож на него.

— Бедняга.

Нигли прикрыла телефон рукой и сказала:

— У нас есть номера мобильных телефонов Санчеса, Ороско и Суона.

Она покопалась одной рукой в сумке и достала бумагу и ручку. Записала три десятизначных номера.

— Узнай по ним адреса, — сказал Ричер.

— Не выйдет, — покачав головой, ответила Нигли. — Номера Санчеса и Ороско корпоративные, номер Суона числится за «Новой эрой».

Она отключила номер своего помощника в Чикаго и стала один за другим набирать номера, которые записала.

— Голосовая почта. Все телефоны выключены.

— Это было неизбежно, — заметил Ричер. — Батарейки разрядились три недели назад.

— Знаешь, слышать их голоса было не слишком приятно, — сказала она. — Ты записываешь приветствие на голосовой почте и не имеешь ни малейшего представления о том, что может с тобой произойти.

— Маленький кусочек бессмертия, — вставил О'Доннел.

Помощник официанта убрал тарелки с их стола, и тут же появился официант с десертным меню. Ричер просмотрел перечень сладких блюд, стоивших дороже, чем ночь в мотеле почти в любой части Америки.

— Мне ничего не надо, — сказал он, уверенный, что Нигли станет настаивать.

Но в этот момент зазвонил ее мобильный телефон. Она послушала немного и записала что-то на том же листке бумаги.

— Адрес Суона, — пояснила она. — Санта-Ана, возле зоопарка.

— В таком случае в путь, — проговорил О'Доннел.

Они сели в его машину, взятую напрокат в «Херце», четырехдверную, с навигатором, и медленно поползли на юго-восток по 5-й автостраде.


Мужчина по имени Томас Брант наблюдал за их отъездом. Его «краун виктория» была припаркована в квартале от отеля, а сам он сидел на скамейке в начале Родео-драйв в окружении двухсот туристов. Он позвонил по мобильному телефону Кёртису Мани, своему боссу.

— Их уже трое, — доложил он. — Отлично сработало. Получилось похоже на собрание кланов.


В сорока ярдах к западу мужчина в синем костюме тоже наблюдал за их отъездом. Он сидел, низко пригнувшись, в «крайслере» на парковке парикмахерской на Уилшир. Он позвонил своему боссу и сказал:

— Их уже трое. Думаю, третьего зовут О'Доннел. Значит, тот, что похож на бродягу, — Ричер. У них такой вид, будто они закусили удила.


А в трех тысячах миль от них, в Нью-Йорке, темноволосый сорокалетний мужчина сидел в офисе на углу Парк-авеню и 42-й улицы, который делили несколько авиакомпаний. Он покупал билет с открытой обратной датой из аэропорта Ла Гуардиа в Денвер, штат Колорадо. Мужчина расплатился платиновой карточкой «Visa», выданной на имя Элана Мейсона.

Глава 21

Санта-Ана находилась довольно далеко на юго-востоке, за Анахаймом, в Апельсиновом округе. Сам городок расположился в двадцати милях западнее гор Санта-Ана, откуда дули злые ветры. Время от времени они налетали на город, сухие, горячие, упрямые, сводившие с ума весь Лос-Анджелес. Ричер несколько раз видел, как они действуют на людей. Как-то раз он находился в этом городе после встречи с представителями корпуса морской пехоты в Кэмп-Пендлтоне. А второй раз — во время недельного отпуска из Форт-Ирвина. Он видел, как мелкие разборки в барах превращались в убийство первой степени, а пережаренный тост привел к жестокому избиению жены, тюрьме и разводу и как мужчину отделали до полусмерти за то, что он слишком медленно шел по тротуару.

Но в тот день не дул ветер. Воздух был горячим, неподвижным, бурым и плотным. Взятый О'Доннелом напрокат навигатор разговаривал вежливым, но настойчивым женским голосом, который велел им съехать с 5-й автострады напротив Тастина и двинуться на юг в сторону зоопарка. Затем они покатили по просторным улицам в сторону Музея искусств Апельсинового округа, но, не добравшись до него, свернули налево, направо, снова налево, и им сообщили, что они приближаются к месту назначения. А потом — что они туда прибыли.

Впрочем, сомневаться в этом не приходилось.

О'Доннел остановился около почтового ящика, украшенного таким образом, чтобы он был похож на лебедя. Это был самый обычный стандартный почтовый ящик, металлический, на столбе, выкрашенный ослепительно белой краской. Наверху была прикреплена выпиленная из дерева грациозная шея, дальше шли спина и поднятый вверх хвост, тоже выкрашенные белой краской, только клюв был темно-оранжевым, а глаза — черными. Сам почтовый ящик выступал в роли туловища. В общем, получилось совсем неплохо.

— Скажи мне, что его сделал не Суон,[4] — произнес сраженный О'Доннел.

— Племянник или племянница, — предположила Нигли. — Подарок на новоселье.

— Которым он должен был пользоваться, на случай если они приедут в гости.

— А мне нравится.

Сразу за ящиком начиналась бетонная подъездная дорожка, ведущая к двойным воротам в ограде высотой в четыре фута. Параллельно дорожке шла бетонная тропинка, которая заканчивалась у калитки. Ограда была сделана из проволоки в зеленой пластиковой оплетке. На всех четырех столбах красовались крошечные металлические ананасы. Ворота и калитка оказались закрыты. На обоих висела вывеска, купленная в магазине: «Берегитесь, злая собака!» Подъездная дорога вела к пристроенному гаражу на одну машину. Тропинка — к передней двери маленького простого бунгало, оштукатуренного и выкрашенного пропеченной солнцем коричневой краской. Над окнами нависли покрытые ржавчиной металлические карнизы, похожие на брови. Над дверью имелся такой же карниз, только подвешенный выше. В целом дом выглядел серьезным, строгим, солидным и приличным. Мужским.

Тихим и безмолвным.

— Такое ощущение, что в доме пусто, — сказала Нигли. — Как будто там никого нет.

Ричер кивнул. Во дворе перед домом росла только трава, никаких растений, цветов или кустарника. Трава выглядела сухой и чуть-чуть высоковатой, словно старательный хозяин перестал поливать и косить ее недели три назад.

Системы безопасности нигде не было видно.

— Давайте заглянем в дом, — предложил Ричер.

Они вылезли из машины и подошли к калитке. Оказалось, что она не заперта, даже цепочки не было. Они направились к входной двери, Ричер нажал на звонок и стал ждать. Никакого ответа. По периметру дома шла тропинка, выложенная плитами. Они прошли по ней против часовой стрелки и обнаружили сбоку от гаража запертую дверь. У задней стены дома располагалась кухня, тоже запертая. Верхняя часть двери представляла собой стеклянную панель. Сквозь стекло они разглядели маленькую кухоньку, старомодную, не видевшую ремонта лет сорок, но чистую и рационально организованную. Никакого беспорядка или грязной посуды. Вся утварь из пятнистой зеленой эмали. Маленький стол и два стула. Пустые миски для собаки, аккуратно стоящие рядом на полу, покрытом линолеумом.

За кухонной дверью имелась раздвижная дверь с одной ступенькой, ведущей вниз, в патио. Там оказалось пусто. Раздвижная дверь тоже была заперта. За ней Ричер разглядел не до конца задернутые шторы. Спальня, одновременно служащая кабинетом?

Вокруг царила тишина. В доме тоже, если не считать едва различимого гудения, от которого у Ричера зашевелились волосы, а в голове прозвучал сигнал тревоги.

— Кухонная дверь? — спросил О'Доннел.

Ричер кивнул, и О'Доннел достал из кармана кастет, сделанный из керамики, но не имеющий ничего общего с чашками и блюдцами. Он был изготовлен из минерального порошка, весьма сложного по составу, отлит под огромным давлением и спрятан в эпоксидную пленку. Такой кастет был прочнее стали и, несомненно, тверже меди. А процесс отливки позволял придать поверхности самую разную форму и сделать на ней весьма опасные выступы. Получить удар таким оружием от человека с габаритами Дейва О'Доннела было все равно что получить удар шаром для боулинга, усеянным акульими зубами.

О'Доннел взял кастет в руку и сжал кулак. Затем подошел к кухонной двери и внешней стороной кулака постучал по стеклу, довольно аккуратно, словно пытался привлечь внимание хозяина дома, не напугав его. Стекло разбилось, и треугольный осколок влетел на кухню. Природа наградила О'Доннела такой безупречной координацией движений, что костяшки его пальцев замерли в дюйме от острых краев стекла. Он еще два раза постучал, и в результате получилось отверстие, достаточное для того, чтобы засунуть в него руку. Он снял кастет, закатал рукав и повернул ручку двери изнутри.

Дверь открылась.

Никакой сигнализации.

Ричер вошел первым. Сделал два шага и остановился. Внутри дома гудение, которое он слышал чуть раньше, стало громче. А еще он уловил в воздухе запах. И то и другое не вызывало сомнений. Он слышал такие звуки и вдыхал такой запах гораздо чаще, чем ему бы хотелось.

Гудение означало, что в воздухе мечутся тучи обезумевших мух.

А запах — что здесь лежит мертвая плоть, разлагающаяся, гниющая, испускающая вонючие жидкости и газы.

Нигли и О'Доннел вошли вслед за ним и остановились.

— Мы же знали, — сказал О'Доннел, возможно, самому себе. — Это никакая не неожиданность.

— Это всегда неожиданность и потрясение, — возразила Нигли. — Надеюсь, так будет и дальше.

Она прикрыла нос и рот, а Ричер подошел к двери на кухню. На полу в коридоре ничего не было. Но запах стал сильнее, а гудение громче. Тут и там летали отдельные мухи, оторвавшиеся от остальных; большие, синие и блестящие, они жужжали и метались, с тихим шелестом ударяясь о стены. Они роились около полуоткрытой двери.

— Ванная, — сказал Ричер.

Планировка дома почти ничем не отличалась от дома Франца, только этот был просторнее, потому что участки в Санта-Ане больше, чем участки в Санта-Монике. Более дешевая земля, и все остальное больше. По центру дома шел нормальный коридор, и каждая комната была настоящей комнатой, а не уголком открытого пространства. В задней части кухня, в передней гостиная, разделенные солидным стенным шкафом. По другую сторону коридора две спальни, а между ними ванная комната.

Сказать, откуда шел запах, было невозможно. Он заполнил весь дом.

Но мух интересовала ванная.

Воздух был жарким и отвратительным. В доме царила тишина, если не считать безумного метания мух. Они были повсюду — на фарфоре, на плитках пола, на обоях, на деревянном полу.

— Оставайтесь там, — сказал Ричер и прошел вперед по коридору.

Два шага. Три. Остановился перед ванной. Толкнул дверь ногой, и на него набросился рой разозленных мух. Он отвернулся и помахал рукой в воздухе. Затем ногой распахнул дверь пошире. Снова помахал рукой и заглянул внутрь сквозь тучи жужжащих насекомых.

На полу лежало тело.

Собака.

Когда-то она была немецкой овчаркой, большой, красивой, весом в сто фунтов, может, сто десять. Пес лежал на боку. Шерсть потускнела и свалялась. Пасть была открыта. На языке, носе и глазах пировали мухи.

Ричер вошел в ванную, и мухи закружили вокруг его ног. В ванне никого не оказалось. Унитаз был пустым, там совсем не осталось воды. На вешалке висели нетронутые полотенца. На полу виднелись высохшие коричневые пятна. Не кровь. Выделения из отказавшего сфинктера.

Ричер выглянул наружу.

— Здесь его собака, — сказал он. — Посмотрите в других комнатах и в гараже.

Но они ничего не нашли в других комнатах и гараже. Ни признаков борьбы или насилия, ни самого Суона. Они снова встретились в коридоре. Мухи вернулись к прерванному пиршеству в ванной.

— Что здесь случилось? — спросила Нигли.

— Суон ушел и не вернулся, — ответил О'Доннел. — Собака умерла от голода.

— Она умерла от жажды, — поправил его Ричер.

Нигли и О'Доннел посмотрели на него.

— Миска для воды в кухне сухая, — объяснил Ричер. — Потом она выпила все, что ей удалось добыть в туалете. Возможно, продержалась неделю.

— Ужасно, — прошептала Нигли.

— Да уж. Мне нравятся собаки. Если бы я жил в каком-то определенном месте, я бы завел трех или четырех псов. Мы возьмем напрокат вертолет и сбросим этих мерзавцев на землю, одного за другим, маленькими кусочками.

— Когда?

— Скоро.

— Нам потребуется знать больше, чем мы знаем сейчас, — заметил О'Доннел.

— Значит, давайте искать, — сказал Ричер.


Они нашли на кухне бумажные полотенца, свернули из бумаги шарики и запихали в ноздри, чтобы защититься от запаха. И занялись длительными и серьезными поисками. О'Доннел взял на себя кухню. Нигли выбрала гостиную. А Ричер отправился в спальню Суона.

Они не нашли ничего существенного. Даже если не принимать во внимание печальную судьбу собаки, было ясно, что Суон собирался вернуться. Посудомоечная машина была наполовину загружена и не включена. В холодильнике они нашли еду, в помойном ведре — мусор. Под подушкой Ричер обнаружил аккуратно сложенную пижаму. На ночном столике лежала недочитанная книга. В качестве закладки Суон использовал собственную визитку: «Энтони Суон, армия США (в отставке), заместитель директора службы безопасности „Защитные системы новой эры“, Лос-Анджелес, Калифорния». Внизу стоял адрес электронной почты и те же прямые телефонные номера, по которым Ричер и Нигли несколько раз звонили.

— А что именно производит «Новая эра»? — спросил О'Доннел.

— Деньги, — ответил Ричер. — Хотя меньше, чем раньше, насколько я понимаю.

— У них есть какая-то продукция или они продают исследовательские данные?

— Женщина, с которой мы разговаривали, сказала нам, что они где-то что-то производят.

— Что?

— Неизвестно.

Они втроем занялись второй спальней, той, что находилась в задней части дома, с завешенной раздвигающейся дверью и ступенькой, ведущей в патио. Здесь стояла кровать, но они сразу поняли, что комната по большей части использовалась как кабинет. Письменный стол с телефоном, картотечный шкаф, на одной стене полки, забитые вещами, которые постепенно накапливаются у сентиментального человека.

Они начали со стола. Три пары глаз, три разных взгляда. Но ничего не обнаружили. Тогда они перешли к картотечному шкафу. В нем лежало множество бумаг, какие имеются у каждого владельца дома: налоги на собственность, страховка, погашенные чеки, оплаченные счета, квитанции. Через некоторое время они наткнулись на отделение, в котором хранились документы Суона. Социальное страхование, налоги, федеральные и штата, контракт на работу в «Защитных системах новой эры», корешки платежных чеков. Складывалось впечатление, что Суон неплохо устроился. За месяц он получал столько, сколько Ричер мог заработать за полтора года.

Бумаги из ветеринарной клиники. Собака оказалась сукой. Ее звали Мейзи, и Суон своевременно делал ей все прививки. Она была старой, но вполне здоровой. Еще они нашли брошюры организации «Мы за этическое обращение с животными». Суон жертвовал им солидные деньги. Видимо, считал, что это достойное дело. А обмануть его было совсем не просто.

Напоследок они проверили полки. Нашли коробку из-под обуви, заполненную фотографиями, разрозненными снимками из жизни и карьеры Суона. На некоторых была собака Мейзи. На каких-то — Ричер, и Нигли, и О'Доннел. А еще Франц, Карла Диксон, Санчес, Ороско и Стэн Лоури. Все в далеком прошлом, молодые, совсем другие, сияющие молодостью, энергичные, деловые. Время от времени попадались фотографии пар и троек офицеров в кабинетах или казармах по всему свету. На одном из снимков были изображены все девять членов их отряда в полной парадной форме после церемонии вынесения им благодарности за успешную работу. Видимо, снимок делал официальный фотограф, но Ричер не вспомнил, за что их благодарили.

— Пора идти, — сказала Нигли. — Нас могли увидеть соседи.

— У нас есть уважительная причина, — ответил О'Доннел. — Друг, который живет один, не открыл нам, когда мы позвонили в дверь, а изнутри идет отвратительный запах.

Ричер подошел к столу и взял телефон. Нажал на кнопку повторного набора. Послышалась последовательность электронных сигналов — в памяти активировался последний вызов. Затем раздались гудки, и трубку взяла Анджела Франц. Ричер слышал где-то неподалеку голос Чарли. Он положил трубку.

— Последний звонок он сделал Францу. Домой, в Санта-Монику.

— Доложил, что готов действовать, — сказал О'Доннел. — Мы это и так знали. Никакого проку.

— Здесь нет ничего, что могло бы нам помочь, — посетовала Нигли.

— Но то, чего здесь нет, может нам помочь, — сказал Ричер. — Здесь нет куска берлинской стены. А также коробки с вещами, которую он принес из «Новой эры».

— И что нам это дает?

— Можно установить временны́е рамки. Когда тебя увольняют, ты собираешь свои вещи, кладешь коробку в багажник машины, и сколько времени ты ее там держишь, прежде чем принести в дом и разобрать?

— День или два, — ответил О'Доннел. — Парень вроде Суона может ужасно расстроиться, когда такое случается, но в основе своей он очень организованный человек. Он переживет неприятности и будет жить дальше.

— Два дня?

— Максимум.

— Значит, все это произошло не позже чем через два дня после того, как его уволили из «Новой эры».

— И как нам это поможет? — снова спросила Нигли.

— Понятия не имею, — сказал Ричер. — Но чем больше мы знаем, тем лучше.


Они вышли через кухонную дверь, но не стали ее запирать — не было смысла. Разбитое стекло делало дом открытым. Они прошли по выложенной плитами тропинке, обогнули гараж и по подъездной дорожке направились к тому месту, где оставили машину. Это был очень тихий район. Спальный. Нигде никакого движения. Ричер огляделся по сторонам в поисках любопытных соседей, но никого не обнаружил. Никаких зевак и прячущихся за занавесками глаз.

Но зато он увидел «краун викторию», припаркованную в сорока ярдах от дома Суона.

Машина стояла передом к ним.

А за рулем сидел мужчина.

Глава 22

— Остановитесь как бы случайно и повернитесь, словно вы хотите в последний раз посмотреть на дом, — сказал Ричер. — Разговаривайте.

О'Доннел послушно повернулся к дому.

— Похоже на казарму для женатых офицеров в Форт-Худе, — начал он.

— Если забыть про почтовый ящик, — подхватил Ричер.

— А мне нравится, — заявила Нигли. — Я имею в виду почтовый ящик.

— В сорока ярдах к западу у тротуара стоит коричневая «краун виктория», — сказал Ричер. — Парень, который в ней сидит, следит за нами. Точнее, за Нигли. Он стоял на парковке, когда я встретился с ней на Сансет, а потом перед домом Франца. Теперь здесь.

— Есть идеи насчет того, кто это может быть? — спросил О'Доннел.

— Никаких, — ответил Ричер. — Но думаю, пришла пора узнать.

— Как раньше?

Ричер кивнул.

— Точно, как раньше. Я сяду за руль.

Они бросили последний взгляд на дом Суона и медленно направились к тротуару. Спокойно уселись в машину О'Доннела: Ричер на водительское место, Нигли рядом с ним, О'Доннел устроился сзади. Ремни безопасности они пристегивать не стали.

— Не обижай мою машинку, — попросил О'Доннел. — У меня нет запасной страховки.

— А следовало бы иметь, — сказал Ричер. — Это очень мудрая мера предосторожности.

Он завел мотор и отъехал от тротуара. Посмотрел, что там впереди, взглянул в зеркало заднего вида.

Никакого движения.

Ричер нажал на педаль газа и быстро развернулся на широкой дороге. Прибавил газу и, разгоняясь, проехал тридцать ярдов. Затем резко нажал на тормоза, и О'Доннел выскочил наружу в ярде от носа «краун виктории», а Ричер снова нажал на газ, потом на тормоза и остановился рядом с водительской дверью. О'Доннел уже стоял возле пассажирского окна. Ричер выпрыгнул из машины, и О'Доннел разбил стекло кастетом, вынуждая водителя спасаться бегством из машины. Тот угодил прямо в руки Ричеру, который ударил его в живот, а потом в лицо, быстро и очень сильно. Мужчина шмякнулся о машину и рухнул на колени. Ричер закрепил успех, врезав ему в третий раз, локтем в ухо. Мужчина стал медленно валиться вбок, словно подрытое бульдозером дерево. В результате он оказался между асфальтом и дверью «краун виктории». Он неподвижно лежал на спине, без сознания, из сломанного носа обильно текла кровь.

— Да, все еще получается, — отметил О'Доннел.

— Пока я делаю тяжелую работу, — сказал Ричер.

Нигли взялась за полу расстегнутого спортивного пиджака и перевернула мужчину на бок, чтобы кровь из носа стекала на асфальт и не попадала в горло. Совершенно ни к чему, чтобы он утонул в собственной крови. Потом она заглянула внутрь в поисках кармана.

И замерла.

Потому что этот парень носил подплечную кобуру, старую, из черной потрепанной кожи, а в ней — пистолет «Глок-17». Еще на нем был надет ремень, на котором имелся карман для запасных патронов, а также круглое кольцо с парой стальных наручников.

Полицейского образца.

Ричер заглянул в «краун викторию». На пассажирском сиденье валялись осколки стекла. Под приборной доской был вмонтирован радиоприемник.

Не такой, каким пользуются таксисты.

— Вот дерьмо, — выругался Ричер. — Мы только что вырубили копа.

— Ты сделал тяжелую работу, — съязвил О'Доннел.

Ричер присел на корточки и приложил пальцы к шее мужчины. Нашел пульс — он был ровный и сильный. Мужчина дышал. Нос у него был сильно разбит, что станет для него позже эстетической проблемой, но парень и без того не отличался красотой.

— Почему он за нами следил? — спросила Нигли.

— Узнаем чуть позже, — ответил Ричер. — Когда будем далеко отсюда.

— Зачем ты так сильно бил?

— Расстроился из-за собаки.

— Это ведь не он виноват в ее смерти.

— Теперь я это знаю.

Нигли проверила карманы мужчины и достала удостоверение личности. Внутри был прикреплен хромированный значок, рядом с ламинированной карточкой в белом пластиковом окошке.

— Его зовут Томас Брант, — доложила она. — Помощник шерифа округа Лос-Анджелес.

— А мы в Апельсиновом округе, — сказал О'Доннел. — Он находится за пределами своей юрисдикции. Кстати, в Санта-Монике и на Сансет было то же самое.

— Думаешь, нам это поможет?

— Не слишком.

— Давайте устроим его поудобнее и будем валить отсюда, — сказал Ричер.

О'Доннел взял Бранта за ноги, Ричер — за плечи, и они взвалили его на заднее сиденье машины. Постарались устроить поудобнее и оставили в положении, которое медики называют восстановительной позой: лежа на боку, одна нога подтянута к животу, чтобы он мог дышать и не задохнулся. «Краун виктория» была просторной машиной. Двигатель не работал, а через разбитое окно внутрь проникало достаточно воздуха.

— С ним все будет в порядке, — сказал О'Доннел.

— Да что с ним сделается? — проворчал Ричер.

Они закрыли дверь и повернулись к машине, взятой О'Доннелом напрокат. Она так и стояла посреди улицы с тремя открытыми дверями и урчащим двигателем. Ричер сел на заднее сиденье, О'Доннел — за руль, Нигли устроилась рядом с ним. Вежливый голос из навигатора начал объяснять им, как добраться до автострады.

— Мы должны сдать эту машину, — сказала Нигли. — Прямо сейчас. А потом и мой «мустанг». У этого парня наверняка есть номера.

— На чем мы будем передвигаться? — поинтересовался Ричер.

— Твоя очередь брать напрокат машину.

— У меня нет прав.

— Значит, придется ездить на такси. Мы должны разорвать цепь.

— Тогда нам придется и отели сменить.

— Ну так сменим.


Навигатор не допускал корректировки маршрута во время движения. Очень надежный прибор! О'Доннел остановился и внес поправки, изменив место назначения с «Беверли Уилшир» на станцию проката машин «Херц» в аэропорту Лос-Анджелеса. Приборчик тут же приступил к выполнению нового задания. В течение примерно секунды горела надпись «Расчет маршрута», потом снова зазвучал терпеливый голос, который попросил О'Доннела развернуться и ехать на запад вместо востока, в сторону 405-й автострады вместо 5-й. На боковых улицах движение было нормальным, а на шоссе машин оказалось много, и потому они медленно продвигались вперед.

— Расскажи мне про вчерашний день, — попросил Ричер, обращаясь к Нигли.

— Что конкретно?

— Расскажи, что ты делала.

— Я прилетела в аэропорт Лос-Анджелеса и взяла напрокат машину. Приехала в отель на Уилшир. Сняла номер. Поработала час. Затем поехала в «Денни» на Сансет. И стала ждать тебя.

— Скорее всего, за тобой следили от самого аэропорта.

— Это понятно. Вопрос: почему?

— Нет, это второй вопрос. А первый такой: кто знал, когда и где ты появишься?

— Очевидно, что этот коп знал. Он расставил на меня силки, и как только я купила билет, служба национальной безопасности сообщила ему об этом.

— Хорошо, тогда почему?

— Он расследует смерть Франца как представитель полиции округа Лос-Анджелес. Ему известно, что я служила вместе с Францем.

— Мы все служили вместе с ним.

— Я приехала первая.

— Мы что, подозреваемые?

— Возможно. При отсутствии других.

— Насколько они глупы?

— Они почти нормальные. Даже мы рассматривали близких друзей и знакомых, если остальные варианты отпадали.

— «Не связывайтесь с отрядом спецрасследований», — напомнил Ричер.

— Правильно, — сказала Нигли. — Но мы только что связались с полицией округа Лос-Анджелес. Высший класс! Надеюсь, у них нет такого же лозунга.

— Можешь не сомневаться, что есть.


Аэропорт Лос-Анджелеса занимал огромную территорию и, как все аэропорты, в которых Ричеру довелось побывать, находился в состоянии постоянного строительства. О'Доннел пересек зоны реконструкции и дороги, идущие по периметру, и добрался до пункта возврата арендованных машин. Различные компании выстроились в ряд — красная, зеленая, голубая и, наконец, желтая, принадлежащая «Херцу». О'Доннел припарковался в конце длинной цепочки машин, к ним тут же подошел служащий в форме компании и при помощи ручного считывающего устройства проверил штрихкод на заднем стекле. И все. Они вернули машину и разорвали цепь.

— И что теперь? — спросил О'Доннел.

— Теперь сядем на автобус, который довезет нас до терминала, а там возьмем такси, — ответила Нигли. — После этого выпишемся из отеля, и мы с тобой вернемся сюда с моим «мустангом». А Ричер найдет новый отель и начнет работать над цифрами из файла Франца. Хорошо?

Но Ричер не ответил. Он смотрел в сторону офиса, в котором оформляли документы на прокат машин. Через большое оконное стекло была видна стоящая внутри очередь.

Ричер улыбался.

— Что? — спросила Нигли. — Ричер, что случилось?

— Посмотрите вон туда, — сказал Ричер. — Четвертая в очереди. Вы ее видите?

— Кого?

— Невысокую женщину с темными волосами. Бьюсь об заклад, это Карла Диксон.

Глава 23

Ричер, Нигли и О'Доннел торопливо зашагали по парковке. Их уверенность в том, что Ричер не ошибся, росла с каждой секундой. Когда до офиса оставалось десять футов, они уже в этом не сомневались. Внутри действительно находилась Карла Диксон. Это точно была она. Смуглая, невысокая жизнерадостная женщина, предполагавшая в людях самое худшее. Она стояла там, теперь уже третья в очереди. Язык ее тела говорил о том, что она недовольна ожиданием, но смирилась с ним. Как всегда, она выглядела расслабленной, но не вялой, ее переполняла энергия, и создавалось впечатление, что двадцати четырех часов в сутки ей недостаточно. Карла похудела по сравнению с тем, какой ее помнил Ричер. Ее густые черные волосы были коротко подстрижены. Она была в обтягивающих черных джинсах и черном кожаном пиджаке. На плече у нее висела черная кожаная сумка на ремне, а рядом стояла черная кожаная дорожная сумка.

И тут, словно почувствовав их взгляды, она повернулась, посмотрела прямо на них, и в ее лице ничего не изменилось, точно она виделась со своими друзьями совсем недавно, а не несколько лет назад. Карла коротко улыбнулась, немного грустно, будто уже знала, что происходит. Она мотнула головой в сторону служащих за стойкой, и ее жест был понятен без слов: «Я скоро выйду, но вы же знаете этих гражданских». Ричер показал на себя, потом на Нигли и О'Доннела, поднял четыре пальца и одними губами произнес: «Возьми четырехместную машину». Диксон кивнула и стала ждать.

— Какой-то библейский сюжет получается, — сказала Нигли. — Люди продолжают возрождаться.

— Ничего библейского, — возразил Ричер. — Просто мы сделали неправильные предположения, вот и все.

Из задней части офиса вышел четвертый служащий и встал у стойки. Диксон из третьей в очереди стала первой, и ее обслужили примерно за тридцать секунд. Ричер увидел розовый промельк водительских прав, выданных в Нью-Йорке, и платиновую вспышку кредитной карты. Служащий принялся печатать, Диксон подписала кучу каких-то бланков, получила толстый желтый пакет и ключ, поправила сумку на плече, взяла дорожную сумку и поспешила к выходу. Выйдя на улицу, она остановилась перед Ричером, Нигли и О'Доннелом и посмотрела на всех по очереди серьезным, спокойным взглядом.

— Извините, что опоздала на вечеринку, — сказала она. — Впрочем, народу что-то собралось не слишком много.

— Что тебе известно? — спросил Ричер.

— Я получила ваши сообщения, — сказала Диксон. — Не хотела ждать в Нью-Йорке прямого рейса. Решила не терять времени. Первый подходящий самолет летел сюда через Вегас. Мне пришлось два часа болтаться в аэропорту, и потому я сделала пару звонков и кое-что проверила. Выяснила, что Санчес и Ороско пропали. Складывается впечатление, что три недели назад они просто исчезли с лица земли.

Глава 24

Диксон получила от «Херца» приличного размера четырехместный седан «Форд-500». Она положила сумки в багажник и села за руль. Нигли устроилась рядом с ней впереди, а Ричер и О'Доннел втиснулись назад. Диксон завела мотор и поехала на север по Сепульведа. Первые пять минут она говорила. Рассказала, что работала под прикрытием в качестве нового сотрудника в брокерской компании на Уоллстрит. Ее клиентом был крупный ведомственный инвестор, которого беспокоили незаконные сделки фирмы. Как и все оперативники, действующие под прикрытием, она не хотела, чтобы ее раскрыли, и потому старательно придерживалась своей легенды, а это означало, что связь с ее прежней жизнью на время оказалась прерванной. Она не могла позвонить в свой офис по мобильному телефону, выданному брокерской компанией, а также по городскому телефону, предоставленному брокерской компанией, из квартиры, принадлежавшей брокерской компании. Она не могла получать электронные письма на компьютер брокерской компании. В конце концов она тайно отправилась на автобусный вокзал на Восьмой авеню и из телефона-автомата связалась со своим офисом. И обнаружила на автоответчике кучу отчаянных посланий. Она тут же отказалась от работы и клиента, поспешила в аэропорт Джона Кеннеди и села на рейс «Америка Уэст». Из аэропорта в Вегасе она позвонила Санчесу и Ороско, но те ей не ответили. Хуже того, их голосовая почта была переполнена, а это плохой знак. Поэтому она взяла такси и поехала в их офисы, где никого не обнаружила. Зато за дверью скопилась почта за три недели. Соседи заявили, что уже давно их не видели.

— Понятно, — сказал Ричер. — Теперь нам точно известно, что остались только мы четверо.

Следующие пять минут говорила Нигли. Она четко изложила факты, которые уже повторяла тысячу раз. Никаких лишних слов или пропущенных деталей. Она рассказала обо всех точных данных и предположениях, начиная с первого звонка Анджелы Франц до настоящего момента. Отчет о вскрытии, маленький дом в Санта-Монике, разгромленный офис в Калвер-Сити, флешки, посещение «Новой эры». Появление О'Доннела, мертвая собака, нападение на полицейского перед домом Суона в Санта-Ане, решение вернуть машины в «Херц», чтобы задержать неминуемое преследование.

— Ну, по крайней мере, проблема передвижения решена, — заметила Диксон. — Сейчас за нами никто не следит, так что некоторое время эта машина останется чистой.

— Выводы? — спросил Ричер.

Диксон думала триста ярдов, пока они медленно катили по запруженному машинами бульвару. Потом она выехала на 405-ю автостраду, оттуда на автостраду Сан-Диего, но на север, в противоположную от Сан-Диего сторону, к Шерман-Оукс и Ван-Найс.

— Собственно, вывод один, — сказала она наконец. — Дело не в том, что Франц позвонил лишь некоторым из нас, поскольку думал, что остальные не смогут ему помочь. И не в том, что он недооценил серьезность проблемы, с которой столкнулся. Франц был слишком умен для этого. И к тому же очень осторожен, учитывая, что у него был ребенок и все такое. Значит, нам нужно по-другому взглянуть на ситуацию. Посмотрите, кто здесь, а кого нет. Я думаю, Франц позвонил только тем из нас, кто мог быстро до него добраться. Очень быстро. В первую очередь Суону, потому что тот находился прямо здесь, в городе. Следующие — Санчес и Ороско, потому что от Вегаса досюда всего час. Остальные были ему бесполезны. Потому что нам нужен по меньшей мере один день, чтобы добраться до Лос-Анджелеса. Получается, речь идет о скорости, панике и срочности, когда даже полдня имеют огромное значение.

— Например? — спросил Ричер.

— Понятия не имею. Жаль, что вы уничтожили одиннадцать паролей. Мы могли бы посмотреть, как менялась информация и что там появлялось нового.

— Думаю, имена, — сказал О'Доннел. — Это единственные определенные данные.

— Цифры тоже могут являться определенными данными, — заметила Диксон.

— Ты ослепнешь, пытаясь в них разобраться.

— Может, ослепну, а может, и нет. Иногда цифры со мной разговаривают.

— Эти ничего тебе не расскажут.

В машине некоторое время царила тишина. Движение стало не таким напряженным. Диксон оставалась на 405-й автостраде, промчавшись мимо пересечения с 10-й.

— Куда мы едем? — спросила она.

— Давайте в «Шато Мармон». Он не в центре, и там тихо.

— И очень дорого, — сказал Ричер.

Что-то в его голосе заставило Диксон оторвать глаза от дороги и оглянуться назад.

— Ричер на мели, — сообщила ей Нигли.

— Меня это не удивляет, — усмехнулась Диксон. — Он не работает вот уже девять лет.

— Когда он служил в армии, то тоже не слишком переламывался, — заявил О'Доннел. — Зачем же менять привычки?

— Ему неловко, когда другие за него платят, — добавила Нигли.

— Бедняжка, — сказала Диксон.

— Просто я стараюсь вести себя прилично, — проворчал Ричер.

Диксон оставалась на 405-й до бульвара Санта-Моника, затем свернула на северо-восток, собираясь проехать через Беверли-Хиллз и Западный Голливуд и выбраться на Сансет прямо у начала бульвара Лавровый Каньон.

— Цель миссии: «Не связывайтесь с отрядом спецрасследований», — сказала она. — Мы, четверо, должны это доказать. Ради тех четверых, которых с нами нет. Следовательно, нам требуется командная структура, план и бюджет.

— Я позабочусь о бюджете, — сказала Нигли.

— А ты сможешь?

— Только в этом году семь миллиардов долларов из системы национальной безопасности ушло в частные структуры. Часть попадает к нам в Чикаго, и мне принадлежит половина.

— Так ты богата?

— Богаче, чем когда была сержантом.

— Мы получим эти деньги назад, — сказал О'Доннел. — Людей убивают из-за любви или денег, и уж можете не сомневаться, наших ребят убили не из-за любви. Значит, речь идет о деньгах.

— Итак, мы все согласны с тем, что Нигли будет отвечать за бюджет?

— У нас что, демократия? — спросил Ричер.

— Временно. Мы согласны?

Все четверо дружно подняли руки. Два майора и капитан позволили сержанту платить по счетам.

— Так, хорошо, а теперь план, — продолжила Диксон.

— Сначала командир, — прервал ее О'Доннел. — Нельзя ставить телегу перед лошадью.

— Ладно, — согласилась Диксон. — Я предлагаю Ричера в качестве командира.

— Я согласен, — поддержал ее О'Доннел.

— Я с вами, как всегда, — сказала Нигли.

— Не получится, — возразил Ричер. — Я избил копа. Возможно, мне придется сдаться и оставить вас троих разбираться с этим делом без меня. В такой ситуации я не могу быть командиром.

— Давайте сначала подойдем к мосту, а уж потом будем думать, как его перейти, — проговорила Диксон.

— А мы к нему вот-вот подойдем, — сказал Ричер. — Можете не сомневаться. Завтра или в крайнем случае послезавтра.

— Может, они не станут ничего предпринимать.

— Размечталась! Разве мы спустили бы такое?

— Ему будет стыдно докладывать о том, что случилось.

— Ему не нужно ничего докладывать. Все и так увидят. У него фасад разбит и нос сломан.

— А он знает, кто вы такие?

— Он ввел имя Нигли в систему. Он за нами следил. Он знает, кто мы такие.

— Ты не можешь сдаться, — сказал О'Доннел. — Тебя отправят в тюрьму. Если дойдет до этого, тебе придется уехать из города.

— Если им не удастся заполучить меня, они займутся тобой и Нигли как соучастниками. Нам это совсем ни к чему. Сейчас нам нужна надежная опора под ногами.

— Мы наймем тебе адвоката. Дешевого.

— Нет, хорошего, — возразила Диксон.

— Как бы там ни было, я буду вне игры, — прервал их Ричер.

Все замолчали.

— Командиром должна быть Нигли, — сказал Ричер.

— Я отказываюсь, — тут же выпалила Нигли.

— Ты не можешь отказаться. Это приказ.

— Пока ты не командир, ты не можешь мне приказывать.

— Тогда Диксон.

— Я отказываюсь, — заявила Диксон.

— Ладно, в таком случае О'Доннел.

— Мимо.

— Ричер — до тех пор, пока его не посадят в тюрьму, — сказала Диксон. — Потом Нигли. Все согласны?

Три руки поднялись в воздух.

— Вы об этом пожалеете, — предупредил их Ричер. — Я заставлю вас пожалеть.

— Итак, какой у нас будет план, босс? — спросила Диксон, мгновенно вернув Ричера на девять лет назад, когда он слышал этот вопрос в последний раз.

— Как всегда, — ответил он. — Мы расследуем, готовимся, уничтожаем. Мы их найдем, прикончим, а потом помочимся на могилы их предков.

Глава 25

«Шато Мармон» оказался богемного вида старым отелем на Сансет у начала Лаврового Каньона. Здесь останавливались все самые знаменитые кинозвезды и рок-музыканты. На стенах висело множество фотографий: Эррол Флинн, Кларк Гейбл, Мэрилин Монро, Грета Гарбо, Джеймс Дин, Джон Леннон, Мик Джаггер, Боб Дилан, Джим Моррисон. «Led Zeppelin» и «Jefferson Airplane» тоже здесь побывали. Тут умер Джон Белуши, после того как принял столько героина с кокаином, что этого количества хватило бы, чтобы свалить всех до одного постояльцев отеля. Его фотографии на стенах не висели.

Портье у стойки регистрации потребовал удостоверения личности, не удовлетворившись платиновой карточкой Нигли, и им пришлось снять номера под собственными именами. К тому же в отеле имелось только три свободных номера. Нигли не могла жить с кем-то еще, а потому Ричер и О'Доннел решили поселиться вместе, предоставив женщинам отдельные номера. О'Доннел повез Нигли в машине Диксон в «Беверли Уилшир», чтобы забрать вещи и выписаться из отеля. После этого Нигли предстоит вернуть «мустанг» в «Херц», а О'Доннел поедет за ней, чтобы доставить ее обратно. Все это должно было занять у них три часа, которые Ричер и Диксон намеревались потратить на изучение цифр.

Они устроились в номере Диксон. Портье сказал им, что здесь однажды останавливался Ди Каприо, но его бывшего присутствия ничто не выдавало. Ричер разложил семь листков в ряд на кровати и стал наблюдать за Диксон, которая наклонилась и принялась их изучать, так же как некоторые люди читают ноты или стихи.

— Главная особенность, — сказала она, — заключается в том, что здесь нет стопроцентных значений. Например, десяти из десяти или девяти из девяти.

— И что?

— На первых трех страницах имеется двадцать шесть чисел, на четвертой — двадцать семь, а на последних трех снова двадцать шесть.

— Что это значит?

— Я не знаю. Но ни одна из страниц не заполнена до конца. Таким образом, двадцать шесть и двадцать семь имеют какое-то значение. Это сделано не случайно, а сознательно. Перед нами вовсе не длинный список чисел, который продолжается с первой страницы по седьмую. Иначе Франц записал бы их на шести страницах, а не на семи. Значит, у нас семь отдельных категорий чего-то.

— Отдельных, но похожих, — сказал Ричер. — Это последовательный ряд.

— Результаты становятся все хуже, — заметила Диксон.

— Гораздо хуже.

— И резко. Сначала они вполне приличные — и вдруг словно падают в пропасть.

— Но что это такое?

— Понятия не имею.

— Что можно измерить таким образом, периодически повторяя? — спросил Ричер.

— Думаю, что угодно. Например, умственные способности при помощи ответов на простые вопросы. Или физическое развитие при помощи заданий на координацию. Возможно, здесь зарегистрированы ошибки, и в таком случае результат становится лучше, а не хуже.

— О каких категориях идет речь? На что мы смотрим? Семь чего?

— Это и есть ключ к разгадке, — кивнула Диксон. — Первым делом нам нужно понять именно это.

— Явно не медицинские исследования. И не какие-то другие тесты. Зачем вставлять двадцать семь вопросов в середину последовательности из двадцати шести? Это разрушает логику.

Диксон пожала плечами и выпрямилась. Она сняла пиджак и бросила на стул. Подошла к окну, отодвинула выцветшую занавеску и выглянула вниз, на улицу. Потом посмотрела на горы.

— Мне нравится Лос-Анджелес, — сказала она.

— Наверное, и мне тоже, — откликнулся Ричер.

— Но Нью-Йорк я люблю больше.

— Наверное, я тоже.

— Но они классно контрастируют друг с другом.

— Наверное.

— Мы встретились при дерьмовых обстоятельствах, но я рада тебя видеть, Ричер. Очень рада.

Ричер кивнул.

— Я тоже рад тебя видеть. Мы думали, что ты погибла. Это было отвратительно.

— Можно мне тебя обнять?

— Ты хочешь меня обнять?

— Я хотела обнять вас всех, когда увидела перед офисом «Херца». Но я не стала, потому что Нигли это не понравилось бы.

— Она пожала руку Анджеле Франц. И мегере из «Новой эры».

— Это прогресс, — заметила Диксон.

— До некоторой степени, — согласился Ричер.

— Думаю, в прошлом ее изнасиловали.

— Она об этом не говорит, — сказал Ричер.

— Грустно.

— Да уж.

Карла Диксон повернулась к нему, Ричер обнял ее и крепко прижал к себе. От нее восхитительно пахло. Волосы окутывал едва уловимый запах шампуня. Ричер поднял ее в воздух и медленно закружил. Она казалась легкой, хрупкой и тоненькой. У нее была узкая спина. Кожа под черной шелковой блузкой излучала тепло. Ричер снова поставил ее на ноги, она выпрямилась и поцеловала его в щеку.

— Как же я скучала по всем вам!

— Я тоже, — сказал Ричер. — Я и сам не понимал, как сильно соскучился.

— Тебе нравится жизнь после армии? — спросила она.

— Да, очень нравится.

— А мне — нет. Но может быть, тебе лучше меня удалось перестроиться.

— Я не знаю, удалось ли мне перестроиться. И вообще что со мной происходит. Я смотрю на вас, и мне кажется, будто я еле-еле держусь на плаву. Или вообще тону. А вы все прекрасно плаваете.

— Ты действительно на мели?

— У меня практически ни гроша.

— У меня тоже, — призналась она. — Я зарабатываю триста тысяч в год и едва свожу концы с концами. Такова жизнь. Но ты в эти игры не играешь.

— Обычно меня это устраивает. Пока не приходится возвращаться в реальность. Нигли положила на мой банковский счет тысячу тридцать долларов.

— Намек на радиокод десять-тридцать? Умница.

— И чтобы я смог купить билет на самолет. Без ее денег я бы все еще добирался сюда автостопом.

— Ты бы шел пешком. Никто в здравом уме не посадит тебя в свою машину.

Ричер посмотрел на себя в старое запятнанное зеркало: шесть футов пять дюймов, двести пятьдесят фунтов, ладони огромные, точно замороженные индюшки, вздыбленные волосы, щетина на щеках, обтрепавшиеся манжеты рукавов, закатанных на предплечьях, как у чудовища Франкенштейна.

Бродяга.

«Из большой зеленой машины — и сюда!»

— Можно задать тебе вопрос? — спросила Диксон.

— Валяй.

— Я всегда хотела, чтобы мы были чем-то большим, чем просто сослуживцы.

— Кто?

— Ты и я.

— Это было утверждение, а не вопрос.

— Ты чувствовал то же самое?

— Честно?

— Пожалуйста.

— Да, то же самое.

— Так почему же мы ничего такого не делали?

— Это было бы неправильно.

— Мы игнорировали кучу других правил.

— Это разрушило бы наш отряд. Остальные завидовали бы.

— Включая Нигли?

— В определенном смысле.

— Мы могли хранить наши отношения в тайне.

— Размечталась, — усмехнулся Ричер.

— Мы можем сейчас сделать это и никому не говорить. У нас есть три часа, — сказала Диксон и, не дождавшись ответа, добавила: — Извини. Просто все эти кошмарные события заставляют меня думать о том, что жизнь коротка.

— А отряд все равно разрушен.

— Именно.

— Разве у тебя никого нет на востоке?

— Сейчас нет.

Ричер подошел к кровати. Карла встала рядом, касаясь бедром его бедра. Семь листков бумаги по-прежнему лежали в строгом порядке на покрывале.

— Хочешь еще на них посмотреть? — спросил Ричер.

— Сейчас не хочу, — ответила Диксон.

— Я тоже. — Он собрал листки и положил на ночной столик под телефон. — Ты уверена насчет этого?

— Вот уже пятнадцать лет.

— Я тоже. Но это должно остаться тайной.

— Согласна.

Он обнял ее и поцеловал. Прикосновение языком к ее зубам подарило ему новые ощущения. Пуговички на ее блузке были маленькими и неудобными.

Глава 26

Потом они лежали в кровати, и Диксон сказала:

— Пора снова заняться делом.

Ричер перекатился, чтобы взять листки со столика, но Диксон остановила его:

— Нет, давай попробуем сделать это в уме. Мы сумеем больше увидеть.

— Ты так думаешь?

— Всего чисел сто восемьдесят три, — сказала она. — Расскажи мне про сто восемьдесят три как про число.

— Оно не относится к простым, — ответил Ричер. — Делится на три и шестьдесят один.

— Какая разница, простое оно или нет?

— Умножь его на два, и получится триста шестьдесят шесть, а это количество дней в високосном году.

— Значит, это половина високосного года?

— Но не на семи листках, — сказал Ричер. — Половина любого года — это шесть месяцев и шесть листков.

Диксон замерла.

Ричер подумал:

«Полгода.

Половина года.

И куча возможностей.

Двадцать шесть, двадцать семь».

— Сколько дней в половине года? — спросил он.

— Обычного года? Зависит от того, о какой половине идет речь. Либо сто восемьдесят два, либо сто восемьдесят три.

— Как ты получаешь половину?

— Делю на два.

— А если умножить результат на семь двенадцатых?

— Получится больше половины.

— А если умножить то, что получилось, на шесть седьмых?

— Получится опять ровно половина. Сорок две восемьдесят четвертых.

— Вот видишь!

— Я что-то не понимаю…

— Сколько в году недель?

— Пятьдесят две.

— Сколько рабочих дней?

— Двести шестьдесят при пятидневной рабочей неделе, триста двенадцать при шестидневной.

— А сколько дней в семи месяцах при шестидневной рабочей неделе?

Диксон на минуту задумалась.

— Зависит от того, о каких семи месяцах идет речь. И куда попадают воскресенья. И каким днем недели будет первое января. А еще от того, какие семь месяцев тебя интересуют: идущие подряд или разрозненные.

— Посчитай, Карла. Есть только два возможных ответа.

Диксон помолчала немного.

— Сто восемьдесят два или сто восемьдесят три.

— Совершенно верно, — подтвердил Ричер. — Семь листков — это семь месяцев, состоящих из шестидневных рабочих недель. Причем в одном из длинных месяцев было четыре воскресенья. Отсюда аномалия в двадцать семь дней.

Диксон выскользнула из-под простыни и, не одеваясь, подошла к своему портфелю, из которого достала кожаный органайзер. Она открыла его, положила на кровать, взяла листки со стола и выстроила в линию под органайзером. Семь раз подняла и опустила глаза.

— Этот год, — сказала она. — Последние семь календарных месяцев. До самого конца последнего месяца. Если убрать воскресенья, получится три месяца по двадцать шесть дней, затем один, в котором было двадцать семь, и еще три по двадцать шесть.

— Вот видишь, — сказал Ричер. — Какие-то цифры по шестидневной рабочей неделе становились все хуже и хуже за последние семь месяцев. Какие-то результаты. Мы уже прошли половину пути.

— Легкую половину, — добавила Диксон. — А теперь скажи мне, что означают цифры.

— Что-то должно было происходить девять, десять, двенадцать или тринадцать раз в день с понедельника по субботу, но не всегда получалось как задумано.

— И что же это такое?

— Я не знаю. Что происходит десять или двенадцать раз в день?

— Могу точно сказать, что речь не идет о производстве «форда» модели «Т». Это должно быть что-то маленькое. Или профессиональное. Вроде записи к зубному врачу. К адвокату. Или парикмахеру.

— Около офиса Франца есть маникюрный салон.

— Они принимают гораздо больше клиентов за день. И какое отношение могут иметь ногти к исчезновению четырех людей, а также к сирийцу с четырьмя фальшивыми именами?

— Понятия не имею, — ответил Ричер.

— Я тоже, — сказала Диксон.

— Нам нужно принять душ и одеться.

— После.

— После чего?

Диксон не ответила, лишь молча подошла к кровати, прижала Ричера к подушке и снова поцеловала.


В двух тысячах горизонтальных миль и семи вертикальных милях от них темноволосый мужчина, называвший себя Эланом Мейсоном, сидел в передней части «Боинга-757», принадлежащего авиакомпании «Юнайтед эрлайнз» и совершающего перелет из нью-йоркского аэропорта Ла Гуардиа в Денвер, штат Колорадо. Он занимал место 3А, на ручке его сиденья стоял на подставке стакан газированной минеральной воды, а на коленях он держал развернутую газету. Он смотрел в окно, на ослепительно белые облака внизу.


А в восьми милях к югу от них мужчина в темно-синем костюме, сидящий за рулем темно-синего «крайслера», ехал за Нигли и О'Доннелом, которые возвращались из отделения «Херца» в международном аэропорту Лос-Анджелеса. Он пристроился за ними, когда они вышли из отеля «Беверли Уилшир». Предположив, что они собираются улететь, он решил проследить за ними до терминалов. Когда О'Доннел снова повернул на север по Сепульведа, мужчине в «крайслере» пришлось приложить немалые усилия, чтобы их не упустить. А потому он всю дорогу находился в десяти машинах от них, что было хорошо с точки зрения незаметной слежки.

Глава 27

— У нас ничего нет, — сказал О'Доннел.

— Нужно смотреть фактам в лицо, — поддержала его Нигли. — След давно остыл, и у нас нет никакой полезной информации.

Они собрались в спальне Карлы Диксон. Там, где ночевал Леонардо Ди Каприо. Постель была заправлена. Ричер и Диксон приняли душ и оделись, они даже успели высушить волосы. И стояли достаточно далеко друг от друга. Семь распечаток электронных таблиц лежали на туалетном столике. Никто не оспаривал, что они соответствуют последним семи календарным месяцам. Но никто так и не сумел догадаться, как использовать эту информацию.

Диксон посмотрела на Ричера и спросила:

— Как будем действовать дальше, босс?

— Сделаем перерыв, — ответил Ричер. — Мы что-то пропустили. В наших рассуждениях есть какой-то изъян. Мы вернемся к этим проблемам через некоторое время.

— Раньше мы никогда не делали перерывов.

— Раньше у нас было на пять пар глаз больше.


Человек в темно-синем костюме докладывал:

— Они перебрались в «Шато Мармон». Теперь их четверо. Появилась Карла Диксон. Они все собрались здесь.

Он выслушал ответ своего босса, представляя, как тот стоит перед зеркалом и разглаживает ладонью галстук.


Ричер отправился пройтись на запад по Сансет. Одиночество по-прежнему было его естественным состоянием. Он вытащил из кармана деньги и пересчитал. Осталось совсем немного. Он зашел в магазин сувениров и отыскал стойку, где по сниженным ценам продавались рубашки. Мода и стиль прошлого года. Или прошлого десятилетия. На конце стойки висели голубые рубашки с белым рисунком, сшитые из какой-то блестящей ткани искусственного происхождения, с широким воротничком и короткими рукавами. Ричер выбрал одну из них. Такую рубашку мог бы надеть его отец, отправляясь поиграть в боулинг в пятидесятых годах прошлого века. Только эта рубашка была на три размера больше: Ричер был значительно крупнее своего отца. Он нашел зеркало и приложил вешалку с рубашкой к подбородку. Создавалось впечатление, что рубашка ему подойдет, даже по ширине плеч. А короткие рукава решали другую проблему — обычно подобрать рубашку с достаточно длинными рукавами было совсем не просто. Его руки напоминали конечности гориллы, только длиннее и толще.

Вместе с налогом рубашка стоила двадцать один доллар. Ричер заплатил в кассу, оторвал ярлыки, снял свою старую рубашку и тут же надел новую, не заправляя ее в брюки. Он повел плечами — если не застегивать верхнюю пуговицу, рубашка идеально ему подходила. Короткий рукав плотно обхватывал бицепсы, но не настолько, чтобы помешать крови циркулировать.

— У вас есть мусорная корзина? — спросил Ричер.

Продавец наклонился и вытащил из-под прилавка круглый металлический контейнер с белым пластиковым мешком внутри. Ричер свернул старую рубашку и бросил в контейнер.

— Где здесь поблизости парикмахерская? — спросил он.

— В двух кварталах на север, — ответил продавец. — Нужно подняться по склону. Там, рядом с продуктовым магазином, чистят туфли и стригут.

Ричер молча слушал.

— Это Лавровый Каньон, — добавил продавец, словно это что-то объясняло.


В продуктовом магазине продавали пиво из холодильника и кофе в запечатанных стаканах. Ричер выбрал стакан среднего размера с черным кофе и направился к креслу парикмахера. Оно было старомодным, из красного винила в крапинку. На раковине лежали опасные бритвы, рядом стоял стул, где можно было почистить обувь. В кресле сидел худощавый парень в майке. На его руках виднелись следы иглы. Он поднял голову и наморщил лоб, словно пытаясь оценить стоящую перед ним задачу.

— Давайте я угадаю, — сказал он. — Побрить и подстричь?

— И сколько вместе? — спросил Ричер.

— Восемь долларов, — ответил парень.

Ричер еще раз проверил свой карман.

— Десять, — предложил он. — Вместе с чисткой туфель и кофе.

— Это будет стоить двенадцать.

— У меня всего десять.

Парень пожал плечами.

— Ну ладно.

«Лавровый Каньон», — подумал Ричер.

Через тридцать минут он расстался с последним долларом, но его туфли стали чистыми, а лицо гладким. Кроме того, ему практически обрили голову. Ричер попросил стандартную военную стрижку, но парень подстриг его еще короче, и получилось как в морской пехоте, причем не как у ветерана. Ричер немного подождал, а потом еще раз посмотрел на руки парня.

— А где здесь можно вмазать?

— Но вы сами не употребляете, — заметил парень.

— Для друга.

— У вас нет денег.

— Я могу достать.

Парень пожал плечами и ответил:

— Около галереи восковых фигур всегда можно что-нибудь найти.


Ричер прошел обратно два квартала и вошел в отель с заднего входа. По дороге ему попался темно-синий «Крайслер 300C», припаркованный у тротуара. За рулем сидел человек в темно-синем костюме. Цвет костюма почти идеально соответствовал цвету корпуса автомобиля. Водитель чего-то ждал, он выключил двигатель. Ричер пришел к выводу, что это заказная машина. Лимузин. Наверное, «Крайслер» предложил компании более выгодные условия, чем «Линкольн», и соответствующим образом переодел водителей, чтобы выделяться на рынке. Ричер знал, что в Лос-Анджелесе суровая конкуренция в сфере проката лимузинов. Он где-то об этом читал.


Диксон и Нигли вежливо одобрили его новую рубашку, но О'Доннел над ней посмеялся. И все повеселились, глядя на его стрижку. Ричеру было все равно. Краем глаза он уловил свое отражение в зеркальце Диксон и неохотно признал, что парикмахер немного перестарался. Впрочем, Ричер был рад, что дал им возможность немного отвлечься. В ближайшее время на веселье рассчитывать не приходилось. В течение двух лет они вместе расследовали преступления, порой весьма отвратительные, порой совершаемые из корыстных побуждений, порой жестокие, порой ужасные, и при этом шутили, как шутят полицейские во всем мире. Черный юмор. Универсальный способ бегства от реальности. Однажды они нашли полуразложившееся тело с садовой лопаткой, вонзенной в то, что осталось от головы. Они тут же окрестили труп Дагом[5] и смеялись до упаду.

Позднее, во время военного суда, Стэн Лоури ошибся и использовал прозвище убитого вместо настоящего имени. Главный военный прокурор его не понял. Тогда Лоури рассмеялся и сказал: «Ну, как „копать“! С лопатой в голове! Понимаете?»

Но теперь никто не смеялся. Когда такое происходит с кем-то из твоих близких, тебе не до смеха.

Таблицы вновь были разложены на кровати. Сто восемьдесят три дня за семь месяцев. 2197 событий. Рядом лежал еще один листок, исписанный почерком Диксон. Она сделала экстраполяцию до трехсот четырнадцати дней и 3766 событий за год. Ричер предположил, что она устроила для Нигли и О'Доннела мозговой штурм на тему «Какие события случаются 3766 раз за триста четырнадцать дней в году». Однако оставшаяся часть листка была пустой. Никто ничего не сумел придумать. Страница с пятью именами пристроилась на подушке. Она лежала так, словно кто-то ее изучал, а потом небрежно отбросил в сторону.

— Должно быть еще что-то, — сказал О'Доннел.

— Что именно тебе нужно? — спросил Ричер, — «Конспекты Клиффа»?[6]

— Я хочу сказать, что не вижу здесь ничего такого, из-за чего должны были умереть четыре человека.

Ричер кивнул.

— Согласен. Мы располагаем не слишком многим. Плохим парням досталось все остальное: компьютеры Франца, его картотека, список клиентов, записная книжка. Мы видим лишь верхушку айсберга. Фрагменты. Как при археологических раскопках. Однако нам нужно к этому привыкнуть, потому что на большее рассчитывать не приходится.

— Так что же нам делать?

— Отказаться от прежних привычек.

— Каких привычек?

— Спрашивать у меня, что делать. Завтра меня здесь может не быть. Представляю себе, на каком взводе сейчас эти парни. Вам пора начинать думать самостоятельно.

— А до этого что нам делать?

Ричер не стал отвечать на последний вопрос. Он повернулся к Карле Диксон и спросил:

— Когда ты брала напрокат машину, ты позаботилась о дополнительной страховке?

Она кивнула.

— Ладно, сделаем еще один перерыв, — сказал Ричер. — А потом пообедаем. Я угощаю. Что-то вроде последнего ужина. Встретимся через час в вестибюле.


Ричер взял «форд» Диксон и поехал на восток по бульвару Голливуд. Он миновал Музей развлечений и Китайский театр Манна. Свернул налево, на Хайленд, и оказался двумя кварталами западнее бульвара Голливуд и Вайн-стрит, где раньше обычно происходили нехорошие вещи. Теперь они, похоже, перебрались в другое место. Обычное дело. Полицейским никогда не удается одержать окончательную победу. Противник просто перемещается на пару кварталов.

Ричер остановил машину. За галереей восковых фигур находился широкий проезд. Точнее, пустой участок, засыпанный гравием и ничем не огороженный. Раньше водители использовали его для разворота, а теперь дилеры приспособили для мобильной торговли. Все было организовано довольно просто, по обычной трехсторонней схеме. Покупатель въезжал на площадку и притормаживал. К нему подходил ребенок не старше одиннадцати лет. Водитель делал заказ и отдавал деньги. Ребенок бегом относил деньги человеку с мешком, а потом брал товар у дилера. Между тем машина покупателя описывала медленный полукруг по площадке и встречала ребенка на другой стороне. Получив товар, покупатель уезжал. Ребенок возвращался на прежнее место и ждал следующего клиента.

Умная система. Полное разделение товара и денег, а в случае опасности участники могли скрыться в трех разных направлениях. И у полиции нет никаких доказательств против дилера и кассира, а третий участник слишком мал, чтобы отвечать за свои поступки. Дилеру постоянно подвозили новый товар, при себе он держал только минимум, что уменьшало опасность возможных потерь.

Умная система.

Система, с которой Ричер уже встречался.

Система, которую он уже использовал.

Человек с мешком и был человеком с мешком. Он сидел на бетонном блоке посреди площадки, поставив у ног черную виниловую сумку. Он носил темные очки и был вооружен пистолетом, который выбрал именно для этой недели.

Ричер ждал.

Черный «Мерседес ML» притормозил и въехал на площадку. Красивый внедорожник с затемненными стеклами и калифорнийским номером, представляющим собой акроним, который Ричер не сумел расшифровать. «Мерседес» задержался на въезде, и к нему тут же подбежал мальчишка. Его голова едва доставала до окна водителя, но длины руки вполне хватило. Рука проникла в открытое окно и вернулась обратно с несколькими банкнотами. Мальчишка отправился по хорошо известному маршруту к черной сумке, а «мерседес» начал медленно разворачиваться.

Ричер включил зажигание. Посмотрел на север, потом на юг. Нажал на педаль газа, развернул рулевое колесо и оказался на площадке. Он не поехал по круговой колее, а направил «форд» в центр площадки.

Прямо на человека с мешком, продолжая давить на газ так, что гравий летел из-под колес.

Человек с мешком застыл на месте.

Когда до него оставалось десять футов, Ричер сделал три вещи. Он резко повернул руль. Нажал на тормоз. И открыл дверь машины. «Форд» занесло вправо, передние колеса вгрызлись в гравий, а дверь описала дугу и с размаху ударила парня, крепко шлепнув его по груди и по лицу. Парень упал на спину. «Форд» остановился как вкопанный, Ричер наклонился и схватил виниловую сумку левой рукой. Тут же захлопнув дверь, он нажал на газ и сделал резкий разворот перед медленно катившим «мерседесом». «Форд» с ревом пронесся по площадке и выскочил на Хайленд. Бросив взгляд в зеркало, Ричер увидел, что парень, лишившийся сумки, лежит на спине, а двое других бегут в разные стороны. Через десять ярдов он уже скрылся за зданием галереи восковых фигур. Промчался через перекресток и вновь оказался на бульваре Голливуд.

Двенадцать секунд с начала и до конца.

Ни малейшей реакции. Ни единого выстрела. И никакого преследования.

Его и не будет, подумал Ричер. Они запомнят самый обычный «форд», жуткую рубашку, короткие волосы и решат, что это полицейский, который захотел получить небольшую прибавку к пенсионному фонду. Неизбежные издержки. Ну а водитель «мерседеса» тем более будет помалкивать.

«Да, малыш, не стоит связываться с отрядом спецрасследований».

Ричер сбавил скорость, перевел дыхание, свернул направо и сделал полный оборот против часовой стрелки: Николас Каньон-роуд, Вудро Вильсон-драйв и снова бульвар Лавровый Каньон. Никто его не преследовал. Он остановился на пустынном U-образном развороте, вытряхнул содержимое черной сумки на сиденье, а сумку швырнул через плечо. Затем пересчитал деньги. Почти девятьсот долларов, в основном двадцатками и десятками. На обед хватит, даже с норвежской водой. И на чай.

Он вышел и проверил «форд». Дверь со стороны водителя была слегка помята точно по центру. Лицо человека с сумкой. Крови не было. Ричер сел в машину и пристегнулся. Десять минут спустя он уже сидел в вестибюле «Шато Мармон» в потертом кресле и ждал остальных.


На расстоянии в тысячу двести миль на северо-восток от «Шато Мармон» темноволосый сорокалетний мужчина, называвший себе Эланом Мейсоном, ехал на поезде метро, в который он сел в аэропорту Денвера. В вагоне больше никого не оказалось. Он устало сел и улыбнулся, услышав пронзительные звуки шумового оркестра, предшествующие объявлению станций. Вероятно, выдумка психолога, предназначенная для снятия стресса после путешествия. Что ж, в данном случае она сработала. Мужчина чувствовал себя превосходно. Гораздо более свободно и расслабленно, чем ему бы следовало.

Глава 28

На самом деле Ричеру этот обед обошелся значительно дешевле, чем девятьсот долларов. То ли у его друзей действительно были непритязательные вкусы, то ли они учитывали его затруднительное финансовое положение, но команда выбрала шумное кафе на Сансет, к востоку от отеля «Мондриан». Норвежской воды здесь не оказалось, зато было местное пиво, толстые сочные гамбургеры и маринованные огурчики в сопровождении разнообразных блюзов. Ричер прекрасно смотрелся здесь, словно вышел из пятидесятых. Остальные выглядели немного странно. Они заняли круглый столик на четверых. Разговор то и дело прерывался: приятно вновь оказаться среди старых друзей, но они слишком часто вспоминали тех, кого уже никогда не будет рядом. Ричер в основном слушал. Круглый стол предрасполагал к свободному общению, и в центре внимания оказывались все по очереди. После тридцати минут воспоминаний разговор вернулся к Францу.

— Начнем с самого начала, — предложил О'Доннел. — Если верить жене Франца, он более четырех лет занимался только рутинной работой с базами данных. Почему же он вдруг взялся за что-то столь серьезное?

— Потому что кто-то его попросил, — ответила Диксон.

— Совершенно верно, — сказал О'Доннел. — Все началось с клиента. Так кто же это был?

— Да кто угодно!

— Нет, — возразил О'Доннел. — Это был кто-то особенный. Франц изменил привычкам, которых придерживался в течение четырех лет. В некотором смысле он нарушил верность жене и сыну.

— Это мог быть человек с большими деньгами, — предположила Нигли.

— Или человек, которому Франц был обязан, — подхватила Диксон.

— Или поначалу задача могла показаться самой обычной, — добавила Нигли. — Наверное, Франц не представлял, куда это может привести. Не исключено, что и клиент мог этого не знать.

Ричер слушал. «Это должен быть кто-то особенный. Или человек, которому Франц был обязан». Он наблюдал, как на первый план выдвигался то О'Доннел, то Диксон, то Нигли. Вектор перемещался от одного к другому, образовался треугольник. В сознании Ричера зашевелилась какая-то мысль. Слова, которые несколько часов назад произнесла Диксон, когда они ехали из аэропорта. Ричер закрыл глаза, но никак не мог вспомнить. Он заговорил, и треугольник превратился в квадрат, включив в себя Ричера.

— Нужно спросить у Анджелы. Если у него был серьезный клиент, с которым он давно работал, то Франц мог упоминать о нем дома.

— Я бы хотел познакомиться с Чарли, — обрадовался О'Доннел.

— Мы поедем туда завтра, — сказал Ричер. — Если только полиция не придет за мной. В таком случае вы отправитесь к Анджеле без меня.

— Давайте надеяться на лучшее, — предложила Диксон. — Может быть, у этого копа сотрясение мозга и он забыл, как его зовут, не говоря уже о том, кто ты такой.


Они пешком вернулись в отель и расстались в вестибюле. Никто не предложил выпить перед сном. Все молча согласились с тем, что лучше лечь спать, а назавтра встать пораньше и начать работать. Ричер и О'Доннел поднимались наверх вместе. Они почти не разговаривали. Ричер заснул через пять секунд после того, как его голова коснулась подушки.


Он проснулся в семь часов утра. В окно заглядывало раннее солнце. Дэвид О'Доннел торопливо вошел в номер, полностью одетый. Видимо, он уже успел побывать на улице. Под мышкой у него была зажата газета, а в руках он нес два картонных стаканчика с кофе.

— Я вышел погулять, — сообщил О'Доннел.

— И? — спросил Ричер.

— У тебя неприятности. Так мне кажется.

— Кто?

— Тот полицейский. Он сидит в машине, припаркованной в ста ярдах отсюда.

— Тот же самый парень?

— Тот же парень, в той же машине. На лице у него металлическая шина, а разбитое стекло он заменил пластиковым мешком.

— Он тебя видел?

— Нет.

— Что он делает?

— Просто сидит. Вроде чего-то ждет.

Глава 29

Они заказали завтрак в номер Диксон. Первое правило, усвоенное много лет назад: ешь при каждом удобном случае, потому что неизвестно, когда у тебя появится следующая возможность. В особенности если ты можешь исчезнуть в системе. Ричер с аппетитом поглощал яичницу с грудинкой, часто прикладываясь к кружке с кофе. Он был спокоен, но разочарован.

— Мне следовало остаться в Портленде, — сказал он. — Было бы лучше.

— Как они сумели так быстро нас отыскать? — спросила Диксон.

— Благодаря компьютерам, — ответила Нигли. — Безопасность государства и Патриотический акт.[7] Они имеют право в любое время проверить регистрацию в отелях. Мы превратились в полицейское государство.

— Мы сами полиция, — заметил О'Доннел.

— Мы были полицией.

— Лучше бы мы ею и оставались. Тогда нам не приходилось бы так напрягаться.

— Вы можете продолжать без меня, — сказал Ричер. — Я не хочу, чтобы вы завязли вместе со мной. Нельзя терять время. Так что не дайте полицейскому засечь, как вы уходите. Съездите к Анджеле Франц. Поищите клиента. Я свяжусь с вами, как только смогу.

Он допил остаток кофе и вернулся в свой номер. Засунул складную зубную щетку в карман, спрятал паспорт, кредитную карту и семьсот из оставшихся у него восьмисот долларов в чемодан О'Доннела: некоторые вещи могут исчезнуть после ареста. Потом Ричер на лифте спустился в вестибюль, сел в кресло и стал ждать. Не нужно превращать дело в грандиозную драму, бегать вверх и вниз по коридорам отеля. Есть второе правило, усвоенное за годы неудач и неприятностей: старайся сохранять достоинство.

Он ждал.

Тридцать минут. Шестьдесят. В вестибюле лежали три утренние газеты, и он прочитал все три до последнего слова. Спорт, очерки, редакционные статьи, местные и международные новости. Он узнал о влиянии строгих мер безопасности на развитие частного сектора. В статье упоминались те же семь миллиардов долларов, о которых говорила Нигли. Огромная сумма денег. Больше заработали только те, кто получил оборонные заказы. Пентагон по-прежнему располагал колоссальными суммами и тратил их не задумываясь.

Девяносто минут.

Ничего не происходило.

Через два часа Ричер встал и положил газеты обратно на столик. Подошел к двери и выглянул наружу. Яркое солнце, синее небо, совсем слабый смог. Легкий ветерок раскачивал верхушки экзотических деревьев. Мимо медленно проезжали новенькие автомобили. Отличный денек. Двадцать четвертый день с того момента, когда в последний раз видели Кельвина Франца. Почти четыре полные недели. Предполагается, что Тони Суон, Хорхе Санчес и Мануэль Ороско исчезли в то же время.

«Они еще пока ходят по земле, но они уже мертвецы. Никому не позволено выбрасывать моих друзей из вертолета и после этого оставаться в живых».

Ричер вышел из отеля. Постоял немного, словно ждал, что по нему сейчас откроют снайперский огонь. У них было достаточно времени, чтобы расставить отряд полиции. Однако все вокруг выглядело самым обычным образом. Ричер не заметил ни подозрительных автомобилей, припаркованных возле тротуара, ни невинных грузовиков, развозящих цветы по заказу, ни фальшивых мастеров с телефонными проводами. Никакого наблюдения. Ричер свернул налево, на Сансет, и снова налево, на бульвар Лавровый Каньон. Медленно зашагал вперед, держась поближе к оградам и растениям. Еще раз повернул налево и оказался на дороге, огибающей отель сзади.

Впереди стоял коричневый «краун вик».

Он стоял совершенно отдельно, в ста ярдах от Ричера. Двигатель не работал. Как и рассказал О'Доннел, разбитое стекло со стороны пассажира было затянуто черным пластиковым пакетом для мусора. Водитель сидел за рулем. Просто сидел. Он практически не двигался, лишь изредка поворачивал голову. Смотрел по очереди в зеркало заднего вида, вперед и в зеркало у правой двери. Парень явно вошел в ритм. Это зрелище завораживало. Зеркало заднего вида, вперед, зеркало справа. Ричер сумел разглядеть алюминиевую шину на носу.

Машина выглядела совершенно холодной, словно не сдвигалась с места много часов.

Парень сидел один, вел наблюдение и ждал.

Вот только чего?

Ричер развернулся на каблуках и возвратился в отель тем же путем. Прошел через вестибюль и уселся на то же кресло. У него начала зарождаться новая теория.

«Мне позвонила его жена», — сказала Нигли.

«А чего она хотела от тебя?»

«Ничего, — ответила Нигли. — Просто сообщила о его смерти».

Просто сообщила.

И потом: Чарли поворачивает дверную ручку. Ричер спрашивает: «А тебе можно самому открывать дверь?» И маленький мальчик отвечает: «Да, можно».

И потом: «Чарли, пойди поиграй на улице».

И еще: «Мне кажется, вы чего-то недоговариваете».

«За бизнес нужно платить».

Ричер сидел в кресле в вестибюле «Шато Мармон», обдумывая эту идею. Теперь оставалось только дождаться, кто первым войдет в отель: его команда или разъяренные полицейские из округа Лос-Анджелес.

Глава 30

Первой вошла его команда. Точнее, те, кто от нее остался: О'Доннел, Нигли и Диксон. Они двигались быстро и целеустремленно. Увидев Ричера, который приветственно поднял руку, группа остановилась посреди вестибюля.

— Ты все еще здесь! — воскликнул О'Доннел.

— Нет, я оптическая иллюзия.

— Потрясающе!

— Что сказала Анджела?

— Ничего. Она ничего не знает о его клиентах.

— Как она себя чувствует?

— Как женщина, чей муж умер.

— Что ты думаешь о Чарли?

— Славный ребенок. Как и его отец. В некотором смысле Франц продолжает жить.

— Почему ты еще здесь? — спросила Диксон.

— Это очень хороший вопрос, — ответил Ричер.

— И какой ты дашь на него ответ?

— Полицейский все еще на улице?

Диксон кивнула.

— Мы его видели издалека.

— Давайте поднимемся наверх.


Они собрались в номере, который занимали Ричер и О'Доннел. Этот номер был немного больше, чем у Диксон. Первым делом Ричер забрал свои деньги, паспорт и кредитку из сумки О'Доннела.

— Похоже, ты рассчитываешь, что останешься с нами, — сказал О'Доннел.

Ричер кивнул.

— Почему?

— Потому что Чарли сам открыл нам дверь.

— И что из этого следует?

— Мне кажется, что Анджела хорошая мать. По крайней мере, нормальная. Чарли выглядел чистым, накормленным и ухоженным. Из чего мы делаем вывод, что она добросовестно выполняет свои материнские обязанности. Однако она позволила ребенку открыть дверь двум незнакомцам.

— Ее мужа только что убили, — ответила Диксон. — Может быть, она отвлеклась на печальные мысли.

— Скорее, наоборот. Ее мужа убили более трех недель назад. Полагаю, она уже пережила первый приступ горя. И теперь должна беречь Чарли еще сильнее, ведь он единственное, что у нее осталось. Однако она позволила мальчику открыть дверь. И сказала, чтобы он пошел поиграть. Она не предложила ему уйти в свою комнату. Мало того, она сказала, чтобы он поиграл на улице. В Санта-Монике? Во дворе на шумной улице, где полно прохожих? Почему она так поступила?

— Я не знаю.

— Потому что она была уверена: ребенку ничего не грозит.

— Почему?

— Ей было известно, что за домом наблюдает полиция.

— Ты думаешь?

— А почему она позвонила Нигли только через четырнадцать дней?

— Она была в шоке, — вновь предположила Диксон.

— Весьма возможно, — ответил Ричер. — Или на то была другая причина. Может быть, она вообще не собиралась нам звонить. Мы для нее — древняя история. Ей куда больше нравилась нынешняя жизнь Франца. Естественно, ведь она и была этой жизнью. Мы явились из его дурного прошлого, грубого и опасного. Полагаю, она не одобряла это прошлое. Или немного ревновала к нему.

— Я согласна, — сказала Нигли. — У меня сложилось такое же впечатление.

— Так почему же она тебе позвонила?

— Не знаю.

— А теперь посмотрите на это с точки зрения полицейских. Маленькое отделение, ограниченные ресурсы. Они находят мертвого человека в пустыне, проводят опознание, начинают расследование. Все по правилам. Сначала составляют краткий очерк жизни жертвы. По ходу дела выясняется, что он был членом команды военных полицейских, расследовавшей особо тяжкие преступления. И довольно быстро они узнают, что почти всех членов команды можно отыскать.

— И у них появляются подозрения против нас?

— Нет, полагаю, они почти сразу отбросили эту версию. Так или иначе, но они застряли. Полное отсутствие улик, никаких следов. Тупик.

— И?

— И вот по прошествии двух недель у них появляется идея. Анджела рассказала им о нашем отряде, о дружбе и старом девизе, и они ухватились за эту возможность. Фактически они получили отряд частных детективов, готовых бесплатно вести расследование. Весьма квалифицированный отряд, который к тому же имеет максимальную мотивацию. И тогда они предложили Анджеле позвонить нам. Просто рассказать о смерти Франца, ничего больше. Они знали, что таким образом включают кролика Банни с «энерджайзером». Они не сомневались, что мы очень быстро окажемся здесь. И будем искать ответы. Им же достаточно оставаться в тени и наблюдать, а потом присвоить себе результаты нашего расследования.

— Это смешно, — заявил О'Доннел.

— Однако я считаю, что все произошло именно так, — продолжал Ричер. — Анджела рассказала им, что дозвонилась до Нигли. Они занесли Нигли в список людей, за которыми следует вести наблюдение, и, когда она приехала в город, пустили за ней хвост, а сами притаились в кустах, дожидаясь нашего приезда. С этого момента за нами постоянно следили. Полиция работает через доверенных лиц. Именно это и скрыла от нас Анджела. Полицейские попросили ее использовать нас втемную, и Анджела согласилась. Вот почему я все еще здесь. Другого объяснения не существует. Они пришли к выводу, что разбитый нос — это неизбежные издержки, ведь за бизнес надо платить.

— Бред какой-то.

— У нас есть только один способ проверить — прогуляться вокруг квартала и поговорить с полицейским.

— Ты думаешь?

— Лучше всего это сделать Диксон. Она не была с нами в Санта-Ане. Так что парень с разбитым носом не станет в нее стрелять.

Глава 31

Диксон молча вышла из номера.

— Мне не показалось, что Анджела что-то скрывала сегодня, — заметил О'Доннел. — А потому я не думаю, что у Франца был клиент.

— Насколько жестко вы с ней разговаривали? — спросил Ричер.

— В этом не было необходимости. Ей явно нечего скрывать. Невозможно себе представить, чтобы Франц влез в такую историю, если бы речь не шла о постоянном клиенте, а Анджела обязательно бы знала имя такого клиента.

Ричер кивнул и улыбнулся. Ему нравилась его старая команда. Он мог полностью положиться на этих людей. И никаких вариантов. Если Нигли, Диксон и О'Доннел начинают задавать вопросы, они получают ответы. Так бывало всегда, какие бы вопросы ни приходилось задавать. Он мог бы отправить их в Атланту, и они вернулись бы с рецептом кока-колы.[8]

— Что дальше? — спросила Нигли.

— Давайте сначала поговорим с полицейскими, — сказал Ричер. — Прежде всего выясним, ездили ли они в Вегас.

— В офис Санчеса и Ороско? Диксон только что там побывала. Там все в порядке.

— Однако она не была у них дома.


Диксон вернулась через тридцать минут.

— Он не стал в меня стрелять, — сказала она.

— Это хорошо, — ответил Ричер.

— Тут я с тобой совершенно согласна.

— Он в чем-нибудь признался?

— Не сказал ни «да», ни «нет».

— Он в ярости из-за разбитого лица?

— Очень зол.

— И что он говорит?

— Он позвонил своему боссу. Они хотят с нами встретиться. Здесь, через час.

— Кто его босс?

— Кёртис Мани, департамент шерифа округа Лос-Анджелес.

— Ладно, — сказал Ричер. — Мы можем с ним встретиться. Посмотрим, что у них есть. Будем вести себя с ним как с каким-нибудь тупым начальником военной полиции. Все берем и ничего не даем взамен.


Они провели час в вестибюле, дожидаясь приезда полицейских. Никакого напряжения, все спокойно. Военная служба учит умению ждать. О'Доннел устроился на диване и принялся чистить ногти свои любимым складным ножом. Диксон снова и снова изучала семь таблиц, а потом откладывала их в сторону и закрывала глаза. Нигли уселась отдельно на стуле у стены. Ричер сел под старой фотографией Рэкел Уэлч. Фотографию сделали перед отелем во второй половине дня, и солнце было таким же золотым, как кожа актрисы. Волшебный час — так называют его фотографы. Короткий, сияющий и прекрасный. «Как слава», — подумал Ричер.


Темноволосый сорокалетний мужчина, называвший себя Эланом Мейсоном, тоже ждал. Ему предстояла тайная встреча в его номере в отеле «Браун палас», расположенном в центре Денвера. Он заметно нервничал, что случалось с ним очень редко. На то было три причины. Во-первых, его номер оказался темным и убогим — совсем не то, на что он рассчитывал. Во-вторых, с ним был небольшой плоский чемоданчик, который он поставил у стены. Темно-серый, чрезвычайно прочный чемоданчик компании «Самсонайт», достаточно дорогой, чтобы свидетельствовать о достатке его хозяина, но не такой роскошный, чтобы привлекать к себе всеобщее внимание. Внутри чемоданчика находились облигации на предъявителя, ограненные бриллианты и коды доступа к счетам в швейцарских банках на очень крупные суммы. В общей сложности шестьдесят пять миллионов долларов, если уж быть точным, а люди, с которыми он собирался встретиться, были не из тех, кому можно доверить подобные вещи.

И в-третьих, он плохо спал. Ночной воздух был полон неприятных запахов. После некоторых сомнений мужчина понял, что это собачья еда. Очевидно, рядом находилась фабрика и ветер в эту ночь дул в сторону отеля. Мужчина лежал без сна и размышлял об ингредиентах собачьей еды. Без мяса там явно не обошлось. А он знал, что запах — это физическое явление, заключающееся в проникновении определенных молекул в ноздри. Таким образом получалось, что фрагменты мяса попадали ему в нос. Они находились в контакте с его телом. А с некоторыми видами мяса Эзари Махмуд не мог контактировать ни при каких обстоятельствах.

Он вошел в ванную. В пятый раз за день вымыл лицо. Посмотрел на себя в зеркало и стиснул челюсти. Он не Эзари Махмуд. Во всяком случае, не сейчас. Он Элан Мейсон, западный человек, и ему нужно сделать работу.


Первым в вестибюль «Шато Мармон» вошел полицейский с разбитым лицом, Томас Брант. На его лбу красовался здоровенный синяк, а металлическая шина была так сильно прижата к лицу, что кожа вокруг глаз слегка натянулась. Он шел с оскорбленным видом. На одну треть его наполняла ярость — как он мог допустить, чтобы его застали врасплох? На одну треть он чувствовал себя уязвленным. И еще на треть — униженным, потому что ради дела ему приходилось скрывать свои чувства. За ним вошел мужчина постарше, вероятно, его босс Кёртис Мани. Мани было около пятидесяти. Невысокий, плотный, с усталыми глазами — так выглядят люди, много лет занимающиеся одной и той же работой. Он красил волосы в черный цвет, не соответствующий его бровям. В руке Мани держал потертый кожаный портфель.

— Кто из вас, придурков, ударил моего парня?

— А это имеет значение? — спросил Ричер.

— Этого не должно было произойти.

— Не нужно переживать. У него не было ни единого шанса. Трое против одного, даже если один из этих трех — женщина.

Нигли бросила на него взгляд, который ослепил бы Ричера, если бы взгляды были клинками. Мани потряс головой и сказал:

— Я не подвергаю сомнению способность моего парня к самозащите. Вам не следовало приезжать сюда и бить полицейского.

— Он находился вне пределов своей юрисдикции, не представился и вел себя подозрительно. В общем, сам напросился.

— Что вы здесь делаете?

— Мы приехали на похороны друга.

— Тело еще не передано в морг.

— Что ж, мы подождем.

— Это ты ударил моего парня?

Ричер кивнул.

— Я приношу свои извинения. Но вам нужно было только попросить.

— О чем?

— О нашей помощи.

Мани с недоумением посмотрел на Ричера.

— Вы думаете, мы позвали вас сюда для этого?

— А разве нет?

Мани покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Вы исполняете роль приманки.

Глава 32

Томас Брант так и остался стоять, он даже на время не хотел становиться членом группы. Но его босс Кёртис Мани уселся в кресло, поставил портфель на пол между ногами и уперся локтями в колени.

— Давайте проясним кое-какие вопросы, — сказал он. — Мы подчиняемся шерифу округа Лос-Анджелес. Мы не дерьмо на лопате, не идиоты и не чьи-то бедные родственники. Мы быстрые и умные, мы умеем вовремя реагировать. Мы знали все подробности жизни Кельвина Франца через двенадцать часов после того, как было обнаружено его тело. В том числе и тот факт, что он являлся одним из девяти членов элитного военного отряда. Уже через двадцать четыре часа нам стало известно, что еще трое членов отряда исчезли: один из Лос-Анджелеса и еще двое из Вегаса. Отсюда возникает вопрос: насколько элитным был ваш отряд? По мановению руки от него осталась ровно половина.

— Мне нужно выяснить, кто нам противостоит, прежде чем делать выводы.

— В любом случае это не Красная армия.

— Мы никогда не воевали с Красной армией. Мы имели дело с армией США.

— Я наведу справки, — сказал Мани. — Выясню, были ли у Восемьдесят первого воздушно-десантного серьезные победы.

— То есть, согласно вашей версии, кто-то преследует наш отряд?

— У меня нет никакой версии. Но возможность такая существует. Вот почему я только выигрывал, вызывая сюда вашу четверку. Если вы не появитесь в Лос-Анджелесе, значит, они уже добрались и до вас, а это дополнило бы сложившуюся картину. Ну а если вы соберетесь здесь, то станете наживкой, и, возможно, мне удастся выманить их.

— А что, если оставшиеся четверо им не нужны?

— Тогда вы можете подождать в Лос-Анджелесе до похорон. Мне без разницы.

— Вы были в Вегасе?

— Нет.

— Так откуда вам известно, что двое из Вегаса исчезли?

— Потому что я туда звонил, — ответил Мани. — Мы много работаем со штатом Невада, а они — с нами. Ваши парни, Санчес и Ороско, исчезли три недели назад, в их квартирах был учинен обыск. Там не осталось ни одной целой вещи. Вот откуда мне это известно. Телефонная связь — очень полезная технология.

— Их квартиры выглядят так же, как офис Франца?

— Там поработали те же люди.

— Они что-нибудь пропустили?

— С какой стати?

— Люди часто пропускают полезные вещи.

— Хотите сказать, в офисе Франца они что-то пропустили? Или мы?

Ричер сказал своим людям: «Будем вести себя с ним как с каким-нибудь тупым начальником военной полиции. Все берем и ничего не даем взамен». Однако Мани произвел на Ричера хорошее впечатление. Он показался ему настоящим полицейским. Совсем неглупым. Но возможно, им удастся манипулировать. Поэтому Ричер кивнул и сказал:

— Франц для надежности отправлял себе по почте компьютерные файлы. Они их пропустили. И вы их пропустили. А мы нашли.

— На почте?

Ричер кивнул.

— Это федеральное преступление, — сказал Мани. — Вам следовало получить ордер на обыск.

— У меня нет такой возможности, — ответил Ричер. — Я вышел в отставку.

— Вы не должны были туда соваться.

— Ну так арестуйте меня.

— Я не могу, — сказал Мани. — Я не федерал.

— А что они пропустили в Вегасе?

— Мы что, начинаем торговаться?

Ричер кивнул:

— Но вы будете первыми.

— Ладно, — не стал спорить Мани. — В Вегасе они не заметили салфетку с надписью. Обычную бумажную салфетку, какие используются в китайских ресторанах. Она была скомкана и валялась в мусорной корзине в доме у Санчеса. Вероятно, Санчес ел, когда ему позвонили. Он нацарапал заметки на салфетке, а потом переписал в файл или записную книжку, которые нам найти не удалось. А салфетку выбросил, ведь она была ему больше не нужна.

— Откуда вы знаете, что она имеет отношение к их исчезновению?

— Мы не знаем, — ответил Мани. — Но многое определяет время. Судя по всему, заказ в китайском ресторанчике был последним действием Санчеса в Лас-Вегасе.

— Что было в записке?

Мани наклонился, открыл портфель и вытащил оттуда пластиковый конверт с цветной фотокопией. Ричер увидел жирные пятна и складки. И строку, написанную хорошо знакомым почерком Хорхе Санчеса: «650 на $100к per». Уверенный четкий почерк, синяя шариковая ручка, все символы хорошо видны.

— Что это может значить? — спросил Мани.

— Ваша догадка будет ничуть не хуже моей, — ответил Ричер.

Он смотрел на числа и знал, что Диксон их не пропустит. Сокращение «к», общепринятое среди армейских служащих поколения Санчеса, означало тысячу, оно пришло из обучения в математической или инженерной школе либо после долгих лет службы за океаном, где расстояния измерялись в километрах, а не в милях. Километр, получивший прозвище «клик», состоял из тысячи метров, что составляло около шестидесяти процентов от мили. Таким образом, $100к означало сто тысяч долларов. Ну а «per» — обычный латинский предлог, означающий «на каждый», например мили на каждый галлон или мили в час.

— Я думаю, это предложение или ставка, — заговорил Мани. — Скажем, ты можешь получить шестьсот пятьдесят чего-то по сто тысяч за штуку.

— Или биржевой отчет, — предположил О'Доннел. — Скажем, шестьсот пятьдесят чего-то продано по сто тысяч за штуку. Общая стоимость шестьдесят пять миллионов долларов. Довольно крупная сделка. Вполне достаточная, чтобы из-за такой суммы убивать.

— Людей убивают и за шестьдесят пять центов, — сказал Мани. — Для этого не требуются миллионы долларов.

Карла Диксон молчала. Она сидела тихая и сосредоточенная. Ричер знал, что в числе 650 она нашла то, чего он не заметил. Он не мог себе представить, что именно. Это число не показалось ему интересным.

«650 на $100к per».

— Никаких блестящих идей? — спросил Мани.

Все молчали.

— А что удалось получить вам из почтового ящика Франца?

— Флешку для компьютера, — сказал Ричер.

— Что на ней записано?

— Мы не знаем. Нам не удалось разгадать пароль.

— Давайте мы попытаемся, — предложил Мани. — У нас есть специальная лаборатория.

— Даже не знаю. Осталась всего одна попытка.

— Вообще-то у вас нет выбора. Это улика, а потому она принадлежит нам.

— А вы поделитесь с нами информацией?

Мани усмехнулся:

— Складывается впечатление, что стороны готовы сотрудничать.

— Хорошо.

Ричер кивнул Нигли. Она вынула из сумочки серебристый пластиковый контейнер и небрежно бросила Ричеру. Тот поймал его и передал Мани.

— Удачи, — сказал он.

— У вас есть какие-то идеи? — спросил Мани.

— Это числа, — ответил Ричер. — Франц любил числа.

— Хорошо.

— И это был не самолет, как вам известно.

— Да, — кивнул Мани. — Мы просто хотели вас заинтересовать. Это был вертолет. Вы знаете, сколько частных вертолетов обретается достаточно близко от того места, где его сбросили?

— Нет.

— Более девяти тысяч.

— Вы проверили офис Суона?

— Он ушел с работы. У него не было офиса.

— А его дом вы проверяли?

— Только через окна, — ответил Мани. — Он не подвергался обыску.

— Окно ванной?

— Там матовое стекло.

— Тогда последний вопрос, — сказал Ричер. — Вы проверили Суона и обратились к властям Невады относительно Санчеса и Ороско. Почему вы не позвонили в Вашингтон, Нью-Йорк и Иллинойс, чтобы связаться с остальными людьми из нашего отряда?

— Потому что в тот момент я работал с информацией, которой располагал.

— С какой информацией?

— Все четверо были на видеопленке наблюдения. Франц, Суон, Санчес и Ороско. Все четверо. Видеонаблюдение за сутки до того, как Франц ушел и не вернулся.

Глава 33

Не дожидаясь новых вопросов, Кёртис Мани открыл свой портфель и вытащил другую пластиковую папку. В ней лежала копия фотографии, сделанная с видеопленки. Четверо мужчин, стоящие плечом к плечу перед прилавком в каком-то магазине. С такого расстояния и вверх ногами Ричер не мог разобрать детали.

— Я сумел идентифицировать всех четверых, сравнивая этот снимок с фотографиями, найденными в коробке из-под обуви, которая лежала в шкафу в спальне Франца.

Мани вложил фотографию в руки Нигли. Она молча вгляделась в снимок, и на ее лице не отразилось ничего, кроме слабого отблеска от поверхности пластика. Нигли передала фотографию Диксон, которая разглядывала ее десять долгих секунд, потом на миг закрыла глаза и протянула О'Доннелу. Тот посмотрел на своих погибших друзей, покачал головой и отдал фотографию Ричеру.

Мануэль Ороско, первый слева, глядел куда-то вправо от себя, и камера поймала его встревоженный взгляд. Рядом с ним стоял Кельвин Франц, засунув руки в карманы, с терпеливым видом. Дальше — Тони Суон, смотревший прямо перед собой. Справа расположился Хорхе Санчес в рубашке, застегнутой на все пуговицы, но без галстука. Один палец он засунул за ворот. Ричеру был знаком этот жест, виденный им тысячу раз. Сразу стало понятно, что Санчес брился часов десять назад, щетина на шее успела вырасти и начала его раздражать. Ричеру не нужно было смотреть на время в уголке фотографии, чтобы понять: снимок сделан в начале вечера.

Они все немного постарели. У Ороско поседели волосы на висках, вокруг усталых глаз залегли морщины. Франц похудел, его плечи выглядели не такими мускулистыми, как прежде. Суон остался таким же широкоплечим, с мощной грудью, но живот у него заметно вырос, а линия коротко подстриженных волос отступила назад на полдюйма. У Санчеса из-за вечно хмурого выражения лица вокруг рта образовались две вертикальные морщины.

Они стали старше. И мудрее. На фотографии были сняты четверо мужчин, чьи таланты и умения не вызывали ни малейших сомнений. И еще Ричер чувствовал, что их объединяет дружба и взаимное доверие. Четверо крутых парней. Лучшие из девяти лучших на свете.

Как их могли победить?

За их спинами шли узкие ряды полок, которые показались Ричеру знакомыми.

— Где сделана фотография? — спросил Ричер.

— В аптеке в Калвер-Сити. Рядом с офисом Франца. Парень за прилавком их вспомнил. Суон покупал аспирин.

— Это не похоже на Суона.

— Для своей собаки. У нее артрит. Он давал ей четверть таблетки в день. Аптекарь сказал, что собакам часто прописывают аспирин, в особенности большим.

— И сколько аспирина он купил?

— Экономичную упаковку. Девяносто шесть таблеток, непатентованный аспирин.

— По четверти таблетки в день этого хватит на год и еще девятнадцать дней, — проронила Диксон.

Ричер снова посмотрел на фотографию. Четверо мужчин стояли в расслабленных позах, они никуда не торопились, делали обычную покупку для пса, обеспечивали его аспирином на целый год вперед.

«Они не понимали, что им грозит опасность».

Так кто же с ними расправился?

— Могу я оставить себе эту фотографию?

— Зачем? Вы там что-нибудь заметили? — спросил Мани.

— Здесь четверо моих друзей.

Мани кивнул.

— Ладно, забирайте ее себе. Это копия.

— Что будет дальше?

— Оставайтесь здесь, — ответил Мани и закрыл портфель, громко щелкнув замком. — Будьте на виду, а если увидите что-нибудь подозрительное, сообщите мне. И никаких независимых действий, договорились?

— Мы приехали на похороны, — сказал Ричер.

— Но на чьи похороны?

Ричер ничего не ответил. Он встал, повернулся и снова посмотрел на фотографию Рэкел Уэлч. В стекле отражался встающий с кресла Мани, все остальные последовали его примеру. Когда человек встает, он перемещается немного вперед, поэтому в тех случаях, когда на ноги поднимается группа людей, расстояние между ними уменьшается. Затем люди обычно отступают на шаг, поворачиваются и расходятся, уважая личное пространство каждого человека. Естественно, первой встала и шагнула в сторону Нигли. Мани повернулся к двери и направился в узкий проход между стульями. О'Доннел отступил в другую сторону. Миниатюрная Диксон, двигаясь легко и уверенно, обогнула кофейный столик.

Однако Томас Брант выбрал другой путь.

Вперед.

Ричер продолжал смотреть в стекло, наблюдая за отражением Бранта. Он сразу понял, что сейчас произойдет. Брант легонько постучит левой рукой по его правому плечу, а когда Ричер обернется, нанесет удар прямой правой ему в лицо.

Брант сделал еще шаг вперед. Ричер сосредоточился на золотом кольце между чашечками лифчика Рэкел Уэлч. Левая рука Бранта двинулась вперед, а правая переместилась назад для замаха. Брант вытянул вперед указательный палец левой руки, а правую сжал в кулак величиной с мяч для софтбола. Неплохая, но не слишком эффективная техника. Ричер ощущал, что ноги Бранта расположены не идеально. Брант был драчуном, а не бойцом. Он сам ограничивал свои возможности на пятьдесят процентов.

Брант постучал рукой по плечу Ричера.

Ричер ждал этого, а потому развернулся гораздо быстрее, чем рассчитывал Брант, и поймал его удар своей левой ладонью в футе от лица. Так перехватывают быстро летящий мяч в поле во время игры в бейсбол. Удар получился тяжелым. Левую руку Ричера пронзила боль до самого локтя.

Теперь вопрос был только в сверхчеловеческом контроле.

Все животные инстинкты Ричера требовали нанести Бранту удар головой в поврежденный нос. Это желание было совершенно подсознательным. «Используй адреналин. Резко наклонись вперед, действуй лбом как тараном». Это движение Ричер отработал до совершенства в возрасте пяти лет. Через много лет оно стало для него одним из обязательных приемов.

Однако Ричер удержался.

Он стоял неподвижно, сжимая кулак Бранта. Глядя ему в глаза, Ричер выдохнул и покачал головой.

— Я уже извинился, — сказал он. — И приношу извинения снова, здесь и сейчас. Но если для тебя этого недостаточно, подождем до тех пор, пока все не закончится, хорошо? Я немного здесь задержусь. А ты можешь взять парочку приятелей и напасть на меня втроем, когда я не буду ожидать никакого подвоха. Это будет честно, согласен?

— Возможно, я так и сделаю, — сказал Брант.

— Что ж, давай. Только выбирай приятелей потщательнее. Не бери с собой тех, кто не может себе позволить провести на больничной койке шесть месяцев.

— Крутой парень.

— Не у меня сейчас стоит шина.

Кёртис Мани повернулся и сказал:

— Никаких драк. Ни сейчас, ни потом.

Он схватил Бранта за воротник. Ричер подождал, пока оба скроются за дверью, а потом скривился и потряс левой рукой.

— Проклятье, как больно! — пожаловался он.

— Приложи лед, — посоветовала Нигли.

— Возьми в левую руку банку с холодным пивом, — сказал О'Доннел.

— Забудь. Я хочу вам рассказать о числе шестьсот пятьдесят, — вмешалась Диксон.

Глава 34

Они поднялись в номер Диксон, и она вновь разложила на кровати семь листов с таблицами.

— Итак, мы имеем семь последовательных календарных месяцев, — заговорила Диксон. — Анализ неких событий. Для простоты будем называть их попаданиями и промахами. В первые три месяца результаты получились хорошими. Много попаданий, промахи случаются редко. Средняя величина попаданий составляет примерно девяносто процентов. Восемьдесят девять целых и пятьдесят три сотых процента, если уж быть точной, а я не сомневаюсь, что вы именно этого от меня и ждете.

— Продолжай, — проворчал О'Доннел.

— На четвертом месяце начинаются неудачи, результаты заметно ухудшаются.

— Нам это известно, — заметила Нигли.

— Для простоты дальнейших рассуждений предположим, что первые три месяца дают нам базовую величину удач. Мы знаем, что это около девяноста процентов. Предположим, они рассчитывали продолжать выбивать девяносто процентов до бесконечности.

— Однако так не получилось, — сказал О'Доннел.

— Вот именно. Что-то не заладилось. И каков результат?

— Промахов стало больше, — ответила Нигли.

— На сколько больше?

— Не знаю.

— Зато я знаю, — улыбнулась Диксон. — Судя по этим листам, если бы они сохранили процент попадания первых трех месяцев, то за оставшиеся четыре месяца сделали бы ровно на шестьсот пятьдесят промахов меньше.

— Неужели?

— Именно так, — уверенно сказала Диксон. — Цифры не умеют лгать, а проценты — это те же цифры. Что-то случилось в конце третьего месяца, и дополнительных промахов стало шестьсот пятьдесят.

Ричер кивнул. За 183 дня произошло 2197 событий, 1314 успешных и 883 промаха. Вот только их распределение было неравномерным. В первые три месяца 897 событий, 802 попадания и всего 95 промахов. А в следующие четыре месяца 1300 событий, жалкие 512 попаданий и катастрофические 798 промахов, 650 из которых не должны были произойти.

— Как жаль, что мы не знаем, что нужно искать, — сказал Ричер.

— Саботаж, — предположил О'Доннел. — Кто-то заплатил, чтобы испортить какой-то процесс.

— По сто тысяч? — спросила Нигли. — Шестьсот пятьдесят раз подряд? Отличная работа, только вот где ее найти?

— Нет, речь не о саботаже, — возразил Ричер. — За сто тысяч долларов можно сжечь фабрику или офис. Или даже целый город. И не нужно платить каждый раз.

— Так что же это такое?

— Я не знаю.

— Однако все связано, — сказала Диксон. — Есть очевидная математическая связь между тем, что было известно Францу, и информацией, которая поступила к Санчесу.


Минуту спустя Ричер подошел к окну и стал смотреть на улицу.

— Разумно будет предположить, что Ороско знал все, что было известно Санчесу, — сказал он.

— Конечно, — согласился О'Доннел. — И наоборот. Они были друзьями. Работали вместе и постоянно общались между собой.

— Значит, у нас нет только той информации, которой располагал Суон. Мы получили фрагменты от всех остальных. А от Суона — ничего.

— В его доме ничего не найдено.

— Как и в офисе.

— У него не было офиса. Его уволили.

— Но это произошло недавно. Значит, его офис все еще остается пустым. Они избавляются от персонала, а новых людей не берут. Поэтому им не нужен кабинет, который занимал Суон. Сейчас его офис покрывается пылью. А компьютер все еще стоит на столе. И возможно, в ящиках письменного стола остались какие-то заметки.

— Ты хочешь еще раз встретиться с этой драконихой?

— Думаю, у нас нет выбора.

— Лучше сначала позвонить, чтобы зря не ездить в такую даль.

— Лучше просто приехать.

— Я бы хотел посмотреть на место, где работал Суон, — сказал О'Доннел.

— И я, — добавила Диксон.


Диксон вела машину. Она взяла ее напрокат — ей и отвечать за нее. Диксон направилась на восток по Сансет, чтобы выехать на 101-ю автостраду. Нигли подсказывала ей, что делать дальше. Сложный маршрут. Медленное движение на дорогах. Но езда по Лос-Анджелесу была любопытным делом. Диксон явно получала удовольствие. Ей нравился Лос-Анджелес.


Мужчина в темно-синем костюме и темно-синем «крайслере» следовал за ними всю дорогу. Перед выездом на автостраду он достал сотовый телефон и сообщил боссу:

— Они едут на восток. Все четверо сидят в машине.

— Я все еще в Колорадо, — ответил босс. — Наблюдай за ними, ладно?

Глава 35

Диксон свернула в открытые ворота и остановилась напротив блестящего здания корпорации — на том же месте, где в прошлый раз ставила машину Нигли. Парковка по-прежнему была наполовину пуста. Экзотические деревья застыли в жарком, плотном воздухе. Дежурила та же секретарша. На ней была та же самая рубашка с короткими рукавами, и она так же медленно реагировала на окружающий мир. Она прекрасно слышала, что дверь открылась, но не подняла головы до тех пор, пока Ричер не положил руку на стойку.

— Чем я могу вам помочь? — спросила она.

— Нам необходимо снова поговорить с госпожой Беренсон, — сказал Ричер. — Она отвечает за работу с персоналом.

— Я узнаю, свободна ли она. Пожалуйста, присядьте.

О'Доннел и Нигли сели, но Ричер и Диксон остались стоять. Диксон не могла больше сидеть, ее переполняла энергия. Ричер не хотел садиться рядом с Нигли, чтобы не вторгаться в ее личное пространство, а если бы он сел в другое место, она бы стала спрашивать себя, почему он так поступил.

Они ждали те же четыре минуты, прежде чем услышали стук каблуков Беренсон. Она вышла из коридора и без колебаний свернула за угол, благодарно кивнув секретарше. И продолжала идти дальше. Она одарила их двумя видами улыбок — для Ричера и Нигли, с которыми она уже была знакома, и для О'Доннела и Диксон, знакомство с которыми ей еще предстояло, — и пожала всем руки. Те же шрамы под макияжем, то же прохладное дыхание. Она открыла алюминиевую дверь и подождала, когда все четверо пройдут мимо нее в комнату для совещаний.

Выяснилось, что одного стула не хватает, и Беренсон отошла к окну. Вроде бы акт вежливости, но благодаря этому она оказалась в доминирующем положении. Посетители вынуждены были смотреть на нее снизу вверх и щуриться от света, падающего из окна.

— Чем я могу вам помочь сегодня? — спросила Беренсон.

В ее голосе появились покровительственные нотки. И легкое раздражение. Она сделала едва заметное ударение на «сегодня».

— Тони Суон исчез, — сказал Ричер.

— Исчез?

— Мы так и не нашли его.

— Я не понимаю.

— Это не слишком сложно для понимания.

— Однако он может находиться где угодно. Например, у него появилась новая работа за пределами штата. Или он взял отпуск, который так давно откладывал. Он мог отправиться туда, где давно мечтал побывать. В положении мистера Суона многие так поступают. Нет худа без добра.

— Его собака умерла от жажды, запертая внутри дома. Тут нет никакого добра, только худо. Суон не уезжал в отпуск, он не планировал никаких поездок.

— Его собака? Как ужасно!

— Я с вами согласна, — подхватила Диксон.

— Ее звали Мейзи, — добавила Нигли.

— Я не совсем понимаю, чем я могу вам помочь, — сказала Беренсон. — Мистер Суон ушел от нас более трех недель назад. Разве этим не должна заниматься полиция?

— Так оно и есть, — согласился Ричер. — Но и мы над этим работаем.

— Я по-прежнему не понимаю, какой помощи вы от меня ждете.

— Мы бы хотели осмотреть его стол и компьютер, а также органайзер. Там могли остаться какие-то записи, информация о встречах.

— Записи о чем?

— Обо всем, что могло послужить причиной его исчезновения.

— Его исчезновение не связано с «Новой эрой».

— Будем надеяться. Но многие люди занимаются в рабочее время личными делами и оставляют записи, имеющие отношение к их частной жизни за стенами офиса.

— Только не здесь.

— Почему? Вы все время заняты?

— Здесь не делают записей. У нас нет бумаги. Нет ручек и карандашей. Это одна из базовых мер безопасности. Мы полностью исключили использование бумаги. Таков закон. Всякого, кто нарушает данное правило, мы увольняем. Мы работаем на компьютерах. У нас действует замкнутая сеть, защищенная самыми надежными системами с автоматическим отслеживанием всех данных.

— Мы можем взглянуть на его компьютер? — спросила Нигли.

— Взглянуть-то вы можете, — сказала Беренсон, — но это вам ничего не даст. Через тридцать минут после того, как человек увольняется из нашей организации, жесткий диск его компьютера вынимается и уничтожается. Его разбивают на части в полном смысле слова. Молотком. Это еще один закон безопасности.

— Молотком? — повторил Ричер.

— Единственный надежный способ. В противном случае из диска можно извлечь информацию.

— Иными словами, у вас не осталось никаких следов пребывания Суона?

— Боюсь, так оно и есть.

— У вас довольно жесткие правила.

— Я знаю. Их придумал сам мистер Суон в первую же неделю своего пребывания здесь. Именно таким был его первый вклад в общее дело.

— Он с кем-нибудь общался? — спросила Диксон. — Вместе ходил на ланч? Есть ли у вас человек, с которым он мог поделиться своими заботами?

— Вы говорите о чем-то личном? — уточнила Беренсон. — Я сомневаюсь. Едва ли такое возможно. Здесь он играл роль полицейского. Мистер Суон должен был держаться особняком, чтобы делать свою работу эффективно.

— А как насчет его босса? — спросил О'Доннел. — У них могли возникнуть дружеские отношения. Ведь оба находились в одной лодке — в профессиональном смысле.

— Я обязательно у него спрошу, — пообещала Беренсон.

— Как его зовут?

— Я не могу ответить на ваш вопрос.

— Вы весьма сдержанны.

— На этом настаивал мистер Суон.

— Мы можем встретиться с этим человеком?

— Сейчас его нет в городе.

— И кто же остался на хозяйстве?

— В некотором смысле мистер Суон. Все предписанные им процедуры продолжают исполняться.

— А с вами он общался?

— По личным вопросам? Нет, никогда.

— Был ли он чем-то озабочен или огорчен в последнюю неделю своей работы здесь?

— Я ничего не заметила.

— Он делал много телефонных звонков?

— Не сомневаюсь, что так и было. Мы все проводим много времени, разговаривая по телефону.

— Как вы думаете, что с ним случилось?

— Я? — слегка удивилась Беренсон. — Понятия не имею. Я проводила его до машины и сказала, что, как только дела у нас пойдут лучше, я сразу позвоню ему с просьбой вернуться, а он ответил, что будет с нетерпением ждать моего звонка. И с тех пор я его не видела.


Они сели в машину Диксон и отъехали от здания с зеркальными стенами. Ричер обернулся и стал наблюдать за тем, как отражение их «форда» становится все меньше и меньше.

— Напрасно потратили время, — сказала Нигли. — Я же говорила, что лучше просто позвонить.

— Я хотела посмотреть, где он работал, — сказала Диксон.

— «Работал» — неправильное слово, — вмешался О'Доннел. — Они его использовали. В течение года применяли его знания и опыт, а потом вышвырнули вон. Они просто купили его идеи, не дав ему работы.

— Да, со стороны все выглядит именно так, — согласилась Нигли.

— Они ничего здесь не производят. Здание не охраняется.

— Очевидно. Должно быть, у них есть другие объекты. Фабрика, где налажено производство.

— Так почему же Единая посылочная служба не дает второй адрес?

— Возможно, они держат его в тайне. Или вообще не получают там почту.

— Я бы хотел знать, что они производят.

— Почему? — спросила Диксон.

— Просто любопытно. Чем больше мы знаем, тем больше шансов, что нам повезет.

— Ну так выясни это, — предложил Ричер. — Задай нужные вопросы.

— Я не знаю, у кого спрашивать.

— А я знаю, — сказала Нигли. — У меня есть знакомый парень в Пентагоне, который занимается поставками оборудования.

— Позвони ему, — велел Ричер.


Темноволосый сорокалетний человек, называвший себя Эланом Мейсоном, завершил деловую встречу в своем номере в денверском отеле. Его гость пришел вовремя в сопровождении единственного телохранителя. Мейсон посчитал оба этих знака позитивными. Он ценил пунктуальность. А соотношение один к двум для него было почти роскошью. Очень часто ему одному приходилось иметь дело с шестью или даже десятью участниками сделки.

Начало получилось удачным. Да и дальше все пошло неплохо. Он не услышал неловких извинений из-за поздней доставки или пространных разговоров о трудностях. Никаких изменений в последний момент. Никто не пытался торговаться и менять цену. Все шло, как было оговорено заранее: шестьсот пятьдесят единиц по сто тысяч долларов за штуку. Мейсон открыл свой чемоданчик, и его клиент начал долгий процесс оценки. Деньги на швейцарских счетах не подвергались сомнению, как и облигации на предъявителя. Они имели вполне определенную цену. С бриллиантами оценка получалась более субъективной. Конечно, был известен вес в каратах, но очень многое зависело от огранки и чистоты камней. Люди Мейсона даже слегка недооценили их, чтобы он мог иметь запас при торговле. Гость Мейсона очень быстро это понял. Он сказал, что полностью удовлетворен, и согласился, что чемоданчик действительно стоит шестьдесят пять миллионов долларов.

И с этого момента чемоданчик перешел в его руки.

А Мейсон получил ключ и листок бумаги.

Ключ был маленьким, старым, потертым и поцарапанным. И выглядел как самый обычный ключ. Похожий изготовят в любой мастерской прямо в присутствии заказчика. Мейсону сказали, что он от висячего замка, запирающего транспортный контейнер, который будет ждать его в доках Лос-Анджелеса.

Лист бумаги был транспортной накладной, описывающей содержимое контейнера: шестьсот пятьдесят DVD-плееров.

Гость Мейсона и его телохранитель ушли, а Мейсон пошел в туалет и сжег в раковине свой паспорт. Через полчаса Эндрю Макбрайд вышел из отеля и направился в аэропорт. И к своему удивлению, обнаружил, что с нетерпением ждет, когда заиграет шумовой оркестр.


Фрэнсис Нигли позвонила в Чикаго с заднего сиденья машины Диксон. Она попросила своего помощника послать по электронной почте письмо ее приятелю в Пентагон и объяснить, что сейчас ее нет в офисе, что она находится в Калифорнии, где нет защищенного телефона. И что ее интересует, какой продукт производит «Новая эра». Она знала, что ее приятель в Пентагоне охотнее ответит по электронной почте, чем по обычной телефонной линии.

— У тебя в офисе есть защищенные телефоны? — спросил О'Доннел.

— Конечно.

— Потрясающе. И кто же этот твой приятель?

— Обычный парень, — ответила Нигли. — Но он мне должен. Больше, чем ты можешь представить.

— И поэтому всегда помогает?

— Всегда.

Диксон съехала со 101-й автострады на Сансет и повернула на запад, к отелю. Движение было медленным. Им оставалось ехать всего три мили, но даже любитель бега трусцой преодолел бы это расстояние быстрее. У входа стоял «краун вик». Полицейская машина без опознавательных знаков. Но не Томаса Бранта. Она была новее, с целым стеклом.

В машине их ждал Кёртис Мани.

Он распахнул дверь и выбрался из автомобиля, как только Диксон припарковалась. Мани подошел к ним, невысокий, плотный, усталый. Остановился перед Ричером и немного помедлил. А потом спросил:

— У кого-то из ваших друзей была татуировка на спине?

Он говорил тихо.

С сочувствием.

— О господи, — пробормотал Ричер.

Глава 36

Мануэль Ороско четыре года проучился в колледже на деньги армии и предполагал, что будет служить боевым пехотным офицером. Его младшей сестрой овладела иррациональная паника: она почему-то вообразила, что он погибнет в бою и его лицо будет так изуродовано, что родные не сумеют опознать тело. И она никогда не узнает, что с ним произошло. Тогда Ороско рассказал ей о личных знаках, которые носят военные. Она возразила, что знак можно сорвать с шеи. Он сослался на отпечатки пальцев. Она ответила, что солдат может потерять конечности. Он рассказал, что личность погибшего можно установить по зубам. Она ответила, что челюсть может пострадать от взрыва. Позднее он понял, что страх сестры прятался на более глубинных уровнях, но тогда он решил, что положит этому конец, сделав себе татуировку в верхней части спины — ОРОСКО М., крупными черными буквами, а ниже личный номер такими же крупными цифрами. Он вернулся домой, снял рубашку и с радостным видом повернулся спиной к сестренке, но та принялась плакать еще горше.

В результате он не пошел в пехоту и оказался в 110-м подразделении военной полиции, где Ричер тут же дал ему прозвище Вещевой Мешок, поскольку его широкая оливковая спина напоминала солдатский вещевой мешок с именем и номером. Теперь, пятнадцать лет спустя, Ричер, стоявший на залитой солнцем парковке отеля «Шато Мармон», сказал:

— Вы нашли еще одно тело.

— Боюсь, что да, — ответил Мани.

— Где?

— В тех же местах. В овраге.

— Вертолет?

— Скорее всего.

— Ороско, — произнес Ричер.

— Именно такое имя написано на спине, — сказал Мани.

— Так зачем же спрашивать?

— Мы хотели быть уверены.

— Все бы тела были так хорошо подготовлены к опознанию.

— Кто его ближайший родственник?

— У него есть младшая сестра.

— В таком случае опознание лучше сделать кому-то из вас. Такие вещи младшей сестре видеть нельзя.

— Сколько он пролежал в овраге?

— Довольно долго.


Они сели в машину, и Диксон поехала вслед за Мани в окружной морг, находившийся к северу от Глендейла. Все молчали. Ричер сидел сзади с О'Доннелом, и оба были заняты тем, что вспоминали многочисленные эпизоды, связанные с Ороско. Парень был настоящим комиком, иногда сознательно, иногда нет. Мексиканец, родившийся в Техасе и выросший в Нью-Мексико, Ороско в течение многих лет выдавал себя за белого австралийца. Он всех называл «приятель». Превосходный офицер, он никогда не отдавал прямых приказов. Он дожидался, пока младший офицер или рядовой не поймет, что нужно делать, а потом говорил: «Если ты не возражаешь, приятель, пожалуйста». И это стало одной из любимых фраз отряда наряду с вездесущим «Никогда не связывайтесь…».

«Кофе?»

«Если ты не возражаешь, приятель, пожалуйста».

«Сигарету?»

«Если ты не возражаешь, приятель, пожалуйста».

«Хочешь, чтобы я пристрелил этого долбаного дурака?»

«Если ты не возражаешь, приятель, пожалуйста».

— Мы уже знали, — сказал О'Доннел. — Это не стало неожиданностью.

Никто ему не ответил.


Окружной морг находился в новом медицинском центре. По одну сторону широкой улицы располагалась больница, а напротив построили современную принимающую станцию для тех районов, в которых не было собственных моргов. Белый бетонный куб на сваях высотой в целый этаж. Санитарные автомобили проезжали под зданием прямо к скрытым грузовым лифтам. Все аккуратно, чисто, скромно. По-калифорнийски. Мани оставил машину на парковке для посетителей, Диксон припарковалась рядом. Все вышли из машин и немного постояли, оглядываясь по сторонам. Никто не спешил.

Подобные посещения никому не доставляют удовольствия.

Мани повел их к лифту для персонала, нажал на кнопку вызова, дверь лифта открылась, и наружу вырвался холодный, насыщенный химикатами воздух. В лифт вошли Мани, Ричер, О'Доннел, Диксон и Нигли.

Мани нажал кнопку четвертого этажа.

Здесь было холодно, как в морозильнике. Они оказались в небольшом холле с широким окном, закрытым жалюзи. Мани распахнул дверь, и они вошли в хранилище. На трех стенах размещались дверцы десятков холодильников. Холодный воздух был наполнен тяжелыми запахами, всюду блестела нержавеющая сталь. Мани открыл дверцу холодильника, и наружу выехали носилки на роликах. Послышался щелчок, и носилки остановились.

Внутри находился замороженный труп. Мужчина. Латиноамериканец. Запястья и щиколотки связаны прочным шнуром, глубоко впившимся в кожу. Руки связаны за спиной. Голова и плечи сильно повреждены. Лицо стало практически неузнаваемым.

— Он падал головой вниз, — тихо произнес Ричер. — Именно так его и должны были связать, если вы правы относительно вертолета.

— Не найдено никаких следов ни к телу, ни от тела, — сказал Мани.

С медицинской точки зрения трудно было что-то добавить. Началось разложение, но благодаря сухому воздуху и высокой температуре в пустыне процесс больше напоминал мумификацию. Тело сжалось, уменьшилось. Оно казалось пустым. Имелись незначительные повреждения, нанесенные животными. Очевидно, тело защитили стены оврага.

— Вы его узнаете? — спросил Мани.

— Вообще-то нет, — ответил Ричер.

— Проверьте татуировку.

Ричер не двинулся с места.

— Хотите, чтобы я вызвал санитара? — осведомился Мани.

Ричер покачал головой и просунул руку под ледяное плечо. Приподнял его. Тело сдвинулось как единое целое, словно бревно. Ричер перевернул его спиной вверх, и связанные руки зашевелились, точно отчаянная борьба за свободу продолжалась до самого конца.

«Так наверняка и было», — подумал Ричер.

Татуировка слегка сжалась вместе с усохшей кожей.

И немного выцвела.

Однако сомнений не оставалось.

«ОРОСКО М.»

Под этой надписью виднелся девятизначный номер.

— Это он, — выдавил из себя Ричер, — Мануэль Ороско.

— Приношу свои соболезнования, — сказал Мани.

На некоторое время воцарилось молчание. Тишину нарушал лишь шум вентилятора.

— Вы продолжаете поиски в тех местах? — спросил Ричер.

— Ищем ли мы остальных? — уточнил Мани. — Пожалуй, нет. Ведь речь не идет об исчезнувшем ребенке.

— Франц находится здесь? В одном из этих проклятых ящиков?

— Вы хотите на него взглянуть? — спросил Мани.

— Нет, — ответил Ричер, потом перевел взгляд на Ороско. — Когда будет вскрытие?

— Скоро.

— Даст ли нам что-нибудь изучение шнура?

— Боюсь, его можно купить в любом месте.

— Можно ли установить время смерти?

По лицу Мани проскользнула удовлетворенная улыбка полицейского.

— Мы знаем, когда он упал на землю.

— И когда же это произошло?

— Три или четыре недели назад. Раньше Франца, по нашему мнению. Но наверняка мы никогда не узнаем.

— Мы узнаем, — сказал Ричер.

— Как? — удивился Мани.

— Я спрошу у того, кто это сделал. И он мне расскажет. Он будет об этом умолять.

— Никаких независимых действий, вы помните?

— Только в ваших мечтах.


Мани остался оформлять бумаги. А Ричер, Нигли, Диксон и О'Доннел спустились на лифте вниз, к теплу и солнечному свету. Они остановились на парковке. Все молчали. Каждый с трудом сдерживал ярость. Солдат знает, что такое смерть. Он сталкивается с ней постоянно. Он живет с ней рядом и принимает смерть. Некоторые даже ждут ее. Но в глубине души каждый хочет, чтобы она была честной. Я против нее, и пусть лучший из нас победит. Смерть должна быть благородной. Победа или поражение, но каждый мечтает умереть с достоинством.

Солдат, погибший со связанными за спиной руками, — худшее, что можно себе представить. Беспомощность, покорность и жестокость. Бессилие.

Потеря всех иллюзий.

— Пойдем, — сказала Диксон. — Не будем терять время.

Глава 37

В отеле Ричер некоторое время сидел, глядя на фотографию, которую отдал ему Мани. Кадр с камеры видеонаблюдения. Аптека. Четверо мужчин перед прилавком. Мануэль Ороско стоит слева и с нетерпением смотрит направо. Рядом спокойно стоит Кельвин Франц, сунув руки в карманы. Тони Суон глядит прямо перед собой. И Хорхе Санчес справа, оттягивает пальцем воротник.

Четверо друзей.

Двое из них мертвы.

Вероятно, мертвы все четверо.

— Жизнь — дерьмовая штука, — сказал О'Доннел.

Ричер кивнул.

— Но мы с этим справимся.

— В самом деле? — спросила Нигли. — И на этот раз?

— Прежде всегда справлялись.

— Такого прежде не случалось.

— Мой брат умер.

— Я знаю. Но это хуже.

Ричер снова кивнул.

— Да, хуже.

— Я надеялась, что остальные трое живы.

— Мы все надеялись.

— Но это не так. Они мертвы.

— Похоже на то.

— Нужно работать, — сказала Диксон. — Больше нам ничего не остается.


Они поднялись в номер Диксон, но работа — понятие относительное. Они зашли в тупик. Не осталось ни одной ниточки. Их настроение не улучшилось, когда они перешли в номер Нигли и она получила ответ от своего приятеля в Пентагоне.

«Извини, но ничего не выходит. „Новая эра“ засекречена». Всего восемь слов, холодных и равнодушных.

— Получается, он не так уж сильно тебе должен, — заметил О'Доннел.

— Ты ошибаешься, — возразила Нигли. — Очень сильно ошибаешься. Его ответ больше говорит о «Новой эре», чем о наших отношениях.

Нигли проверила другие сообщения в своем почтовом ящике. И замерла. Она получила еще одно сообщение от того же человека. Другой вариант имени, другой электронный адрес.

— Адрес одноразового использования, — сказала Нигли и открыла сообщение.

В нем говорилось: «Фрэнсис, рад тебя слышать. Нам нужно встретиться. Может, пообедаем или ты предпочитаешь сходить в кино? Я должен вернуть тебе диски Хендрикса. Спасибо, они мне ужасно понравились. Шестая песня второго альбома динамически безупречна. Дай мне знать, когда в следующий раз будешь в Вашингтоне. Пожалуйста, позвони как можно скорее».

— Ты собираешь диски? — поинтересовался Ричер.

— Нет, — ответила Нигли. — И не переношу Джимми Хендрикса.

— Ты ходила в кино или на свидания с этим парнем? — спросил О'Доннел.

— Никогда, — ответила Нигли.

— Значит, он путает тебя с другой женщиной.

— Сомневаюсь, — пробормотал Ричер.

— Это шифр, — сказала Нигли. — Он отвечает на мой вопрос. Иначе быть не может. Он дал мне официальный ответ со своего обычного электронного адреса, а потом послал кодовое сообщение с одноразового. Так он прикрывает свою задницу.

— Что за шифр? — спросила Диксон.

— Это как-то связано с шестой песней второго альбома Хендрикса.

— А каким был второй альбом Джимми Хендрикса?

— «Electric Ladyland»? — высказал предположение О'Доннел.

— Этот альбом вышел позднее, — возразила Диксон. — Первый назывался: «Are You Experienced».

— А на каком альбоме была обнаженная женщина на обложке?

— На «Electric Ladyland».

— Мне нравилась обложка.

— Ты отвратителен. Тебе ведь было всего восемь лет!

— Почти девять.

— Второй альбом — «Axis Bold As Love», — сказал Ричер.

— Как называлась шестая песня? — спросила Диксон.

— Понятия не имею.

— Когда возникают проблемы, нужно прошвырнуться по магазинам, — заявил О'Доннел.


Они пошли на восток по Сансет, наткнулись на «Тауэр рекордс», зашли и оказались в окружении прохладного воздуха, молодых людей и громкой музыки. Довольно быстро им удалось обнаружить секцию «X», где продавали альбомы Джимми Хендрикса. Четыре старых названия, которые Ричер узнал, а также ряд посмертных изданий. Продавался и «Axis Bold As Love» — три экземпляра. Ричер взял один из них и открыл, чтобы просмотреть названия песен. Однако ярлык с ценой закрывал список.

Аналогичная картина наблюдалась на втором и третьем экземплярах.

— Сорви ярлык, — предложил О'Доннел.

— Украсть диск?

— Нет, сорви пластик.

— Я не могу так поступить. Диск нам не принадлежит.

— Ты лупишь полицейских по носу, но не можешь испортить упаковку в магазине?

— Это другое дело.

— И что же ты собираешься делать?

— Куплю диск. В машине есть проигрыватель дисков?

— Последние сто лет, — проворчала Диксон.

Ричер взял диск и встал в очередь за девушкой, на лице которой было больше металла, чем у человека, пострадавшего от взрыва гранаты. Оказавшись у кассы, Ричер вытащил тринадцать из оставшихся у него восьмисот долларов и впервые в жизни стал обладателем продукта цифровых технологий.

— А теперь сними обертку, — нетерпеливо сказал О'Доннел.

Это оказалось непростой задачей. Ричеру пришлось пустить в дело зубы. Наконец он извлек диск, провел пальцем по списку песен и прочитал:

— «Маленькое крыло».

О'Доннел пожал плечами. Нигли тоже ничего не понимала.

— Все без толку, — упавшим голосом произнесла Диксон.

— Я помню эту песню, — сказал Ричер.

— Только не надо ее петь! — взмолилась Нигли.

— И что все это значит? — спросил О'Доннел.

— «Новая эра» создала систему вооружения, которую назвали «Маленькое крыло», — ответил Ричер.

— Очевидно, так. Но это нам не поможет, если мы не сумеем узнать, что такое «Маленькое крыло».

— Судя по названию, как-то связано с аэронавтикой. Похоже на беспилотный летательный аппарат или что-то в том же роде.

— Вы о нем слышали? — спросила Диксон. — Хоть что-нибудь?

О'Доннел покачал головой.

— Только не я, — сказала Нигли.

— Значит, это действительно суперсекрет, — продолжала Диксон. — И никто не проболтался ни в Вашингтоне, ни на Уолл-стрит, ни среди знакомых Нигли.

Ричер стал открывать коробку и обнаружил, что она запечатана клейкой лентой с названием. Он попытался сорвать ее ногтями, но у него в руках остались только липкие обрывки.

— Вот почему этот бизнес пришел в упадок, — заметил Ричер. — Не так-то просто получить удовольствие от этой штуки.

— Что будем делать? — спросила Диксон.

— А что говорилось в электронном послании?

— Ты знаешь, что там говорилось.

— А ты?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну так что там говорилось?

— «Найди шестую песню во втором альбоме Хендрикса».

— И?

— И ничего.

— Нет, там говорилось: «Пожалуйста, позвони как можно скорее».

— Это смешно, — вмешалась Нигли. — Если он ничего не написал в письме, что он может сказать по телефону?

— Но там не написано «позвони мне». Когда речь идет о зашифрованном письме, каждое слово имеет смысл.

— И кому мне следует позвонить?

— Должен быть кто-то. Он знает, что тебе знаком человек, который может помочь.

— Но кто может помочь с такими вещами, если даже ему это не под силу?

— Кого из твоих знакомых он знает? Может быть, из Вашингтона, раз уж он использовал это слово, а каждое слово важно?

Нигли открыла рот, чтобы ответить: «Никого». Ричер видел, как это отрицание зарождается у нее в горле. Но в последний момент она что-то вспомнила.

— Есть одна женщина, — сказала она. — Ее зовут Диана Бонд. Мы с ним оба ее знаем. Она работает в штабе у одного типа из комитета по обороне.

— Ну вот видишь. И что это за тип?

Нигли назвала известную, но не слишком популярную фамилию.

— У тебя есть подруга, которая работает у этого идиота?

— Ну, не совсем подруга.

— Очень надеюсь.

— Всем нужна работа, Ричер. Кроме тебя.

— Так или иначе, но ее босс подписывает чеки, а потому должен быть в курсе. Он наверняка знает, что такое «Маленькое крыло». В таком случае она тоже должна быть в курсе.

— Если только это не секретная информация.

— Этот парень свое имя не сумеет написать без подсказки. Уж поверь мне, если он что-то знает, то знает и она.

— Но она мне не скажет.

— Скажет. Потому что ты должна играть с ней жестко. Ты ей позвонишь и скажешь, что тебе стало известно о «Маленьком крыле» и ты намерена сообщить в газеты, что утечка произошла из офиса ее босса, и если она хочет, чтобы ты хранила молчание, она должна рассказать тебе все, что ей известно.

— Грязный трюк.

— Это политика. Она наверняка знакома с подобными вещами, если работает на этого типа.

— Нам действительно нужно так поступать? Это необходимо?

— Чем больше мы знаем, тем больше шансов добиться успеха.

— Я не хочу втягивать ее в наше дело.

— А твоей приятель из Пентагона хочет, — заметил О'Доннел.

— Но это лишь догадка Ричера.

— Нет, нечто большее. Подумай о письме. Он сказал, что шестая песня динамически безупречна. Странная фраза. Он мог бы сказать, что шестая песня великолепна. Или восхитительна. Или поражает воображение. Однако он написал слова «динамически безупречна», слова, которые начинаются на «д» и «б». Инициалы Дианы Бонд.

Глава 38

Нигли настояла на том, что будет звонить Диане Бонд одна. Когда они вернулись в отель, она устроилась в дальнем уголке вестибюля и начала нажимать на кнопки сотового телефона. Разговор продолжался довольно долго. Нигли вернулась только через двадцать минут. Судя по выражению ее лица, ей было немного противно и неловко. Но в ее движениях ощущалось также возбуждение.

— Пришлось потратить некоторое время, чтобы ее найти, — сказала Нигли. — Оказалось, что она здесь, недалеко. На военно-воздушной базе «Эдвардс». Там будет крупная презентация.

— Вот почему твой парень из Пентагона предложил позвонить ей поскорее. Он знал, что она в Калифорнии. Каждое слово имеет значение.

— И что она сказала? — спросил Ричер.

— Она приедет, — ответила Нигли. — Хочет встретиться лично.

— В самом деле? — протянул Ричер. — И когда ее ждать?

— Она уже выехала сюда.

— Это производит впечатление.

— Кто же спорит! Должно быть, «Маленькое крыло» — это нечто серьезное.

— Все еще мучаешься из-за того, что пришлось ей позвонить?

Нигли кивнула.

— Мне вообще вся эта история не нравится.


Они отправились в номер Нигли, изучили карту и примерно прикинули, когда Диана Бонд может появиться в отеле. «Эдвардс» находится по другую сторону гор Сан-Габриель, примерно в семидесяти милях на северо-восток; нужно проехать мимо Палмдейла и Ланкастера и свернуть на полпути к Форт-Ирвину. Им придется прождать не менее двух часов, если Бонд действительно сразу отправилась в Лос-Анджелес. Или больше, если ее что-то задержит.

— Я пойду немного прогуляюсь, — сказал Ричер.

— А я составлю тебе компанию, — вызвался О'Доннел.

Они зашагали на восток по Сансет, туда, где Западный Голливуд встречается с просто Голливудом. Было около полудня, и Ричер чувствовал, как солнце жжет голову сквозь коротко подстриженные волосы. Казалось, лучи солнца обретали особую силу, отражаясь от частиц смога.

— Мне нужно купить шляпу, — сказал Ричер.

— Тебе нужно купить рубашку получше, — сказал О'Доннел. — Сейчас ты можешь себе это позволить.

— Может быть, я так и поступлю.

Они увидели магазин, мимо которого проходили по дороге в «Тауэр рекордс». Он принадлежал популярной торговой сети, и его витрина была оформлена с некоторой претенциозностью, но цены оказались вполне приемлемыми. Здесь продавали одежду из хлопка, джинсы, летние брюки, рубашки и футболки. И бейсболки. Все они были новыми, но выглядели так, словно их стирали тысячу раз. Ричер выбрал себе синюю бейсболку без надписей. Он никогда не покупал одежду с надписями, потому что слишком долго носил форму. Целых тринадцать лет на его форме имелись нашивки с именем.

Ричер примерил бейсболку и спросил:

— Ну, что скажешь?

— Подойди к зеркалу, — ответил О'Доннел.

— Неважно, что я увижу в зеркале. Ты единственный, кто смеется над тем, как я выгляжу.

— По-моему, нормальный головной убор.

Ричер не стал снимать бейсболку. Он прошел между стойками и остановился возле низкого столика с разложенными на нем футболками. В центре стола стоял манекен, на который было надето сразу две футболки — светло-зеленая и темно-зеленая. Нижняя выглядывала снизу, в вороте и на рукавах. Вместе они казались обнадеживающе плотными.

— Что ты думаешь? — спросил Ричер.

— Хорошо смотрятся, — кивнул О'Доннел.

— А они должны быть разных размеров?

— Вероятно, нет.

Ричер выбрал светло-синюю и темно-синюю, размер XXL. Он снял бейсболку и отнес все три предмета к кассе. Отказался от предложенного пластикового пакета, перекусил все ярлычки и снял свою дурацкую рубашку прямо посреди магазина. Он немного постоял, чувствуя, как прохладный воздух приятно холодит разгоряченное тело.

— У вас есть мусорная корзина? — спросил он.

Девушка-кассир наклонилась и вытащила пластиковую корзинку. Ричер бросил в нее свою старую рубашку и надел новые футболки, одну на другую. Повел плечами и надел бейсболку. Они вышли на улицу и свернули на восток.

— От чего ты убегаешь? — спросил О'Доннел.

— Я не убегаю.

— Ты мог бы сохранить старую рубашку.

— Это скользкий путь, — ответил Ричер. — Как только я начну носить с собой запасную рубашку, мне очень скоро потребуются запасные штаны. Затем придется таскать с собой чемодан. Не успею оглянуться, как у меня появится дом, машина и пенсионный план, а я начну заполнять разные бланки и квитанции.

— Именно так люди и живут.

— Кроме меня.

— Так от чего же ты убегаешь?

— Наверное, не хочу быть таким, как все.

— Я такой, как все. У меня есть дом, машина и пенсионный план. И я заполняю разные бумаги.

— Ну, значит, тебе это подходит.

— Ты считаешь, что я самый обычный человек.

Ричер кивнул:

— В этом отношении.

— Не все могут быть такими, как ты.

— Все наоборот. На самом деле лишь немногие из нас могут быть такими, как ты.

— А ты хочешь стать таким?

— Тут дело не в желании. Это просто невозможно сделать.

— Почему?

— Ладно, пусть будет по-твоему. Я убегаю.

— От чего ты бежишь? От того, чтобы стать таким, как я?

— Чтобы перестать быть таким, как прежде.

— Мы все не такие, как прежде.

— Но это не всем должно нравиться.

— Мне не нравится, — признался О'Доннел. — Но я справляюсь.

Ричер кивнул.

— У тебя отлично получается, Дейв. Я серьезно. Меня тревожит собственная персона. Я смотрю на тебя, Нигли и Карлу и чувствую себя неудачником.

— В самом деле?

— Посмотри на меня.

— То, что есть у нас и чего нет у тебя, — это всего лишь чемодан.

— Но есть ли у меня то, чего нет у вас?

О'Доннел не ответил. Они свернули на север и пошли по Вайн-стрит. Во втором по величине городе Америке ярко светило солнце. И тут из движущегося автомобиля выскочили двое парней с пистолетами в руках.

Глава 39

Это был совершенно новый черный седан «лексус». Машина тут же набрала скорость и уехала, оставив двух парней на тротуаре, примерно в тридцати ярдах от Ричера. Он узнал дилера и человека с мешком, которые работали на площадке за галереей восковых фигур. Пистолеты были «Хардболлер АМТ» — выполненные из нержавеющей стали копии «Кольта Гавернмент 1911», калибра 0,45. Руки, сжимающие их рукояти, слегка дрожали. Оружие было направлено вперед и повернуто параллельно земле, как это водится у плохих парней в кинофильмах.

Руки О'Доннела тут же потянулись к карманам.

— Они интересуются нами? — спросил он.

— Они интересуются мной, — ответил Ричер и посмотрел назад.

Он не слишком беспокоился, что в него попадут из кольта сорок пятого калибра на расстоянии в тридцать ярдов, да еще парни, не умеющие правильно держать оружие. Конечно, он представлял собой крупную мишень, но статистика была на его стороне. Пистолеты — это оружие для комнаты. У опытного стрелка в напряженной ситуации среднее расстояние для успешной стрельбы равно примерно одиннадцати футам. Но даже если сам Ричер не пострадает, пуля может попасть в кого-то другого. В человека, находящегося в квартале отсюда, или в низко летящий самолет. Сопутствующий ущерб. На улице полно случайных прохожих: мужчины, женщины, дети и другие существа, которых Ричер не мог с уверенностью отнести к какой-то определенной категории.

Он повернулся к двум вооруженным парням. Они продвинулись не слишком сильно. Не больше чем на пару шагов. О'Доннел пристально наблюдал за ними.

— Нужно увести их с улицы, Дейв, — сказал Ричер.

— Согласен, — ответил О'Доннел.

— Уходим влево, — решил Ричер.

Он сделал шаг в сторону и бросил быстрый взгляд налево. Ближайшая дверь находилась в подвальчике, где гадали на картах Таро. Разум Ричера перешел в боевой режим и заработал холодно, быстро и четко. Сам он двигался нормально, но мир вокруг замедлил свой бег. Тротуар превратился в четырехмерную диаграмму: вперед, назад, в сторону, время.

— Назад на ярд и влево, Дейв, — сказал он.

О'Доннел напоминал слепца. Его глаза были прикованы к двум парням с пистолетами. Однако он услышал голос Ричера и быстро сделал шаг назад и влево. Ричер распахнул дверь, ведущую к гадалке, давая возможность О'Доннелу обойти его и попасть внутрь. Двое парней медленно приближались. Теперь они находились на расстоянии в двадцать ярдов. Ричер быстро скрылся за дверью вслед за О'Доннелом. В приемной никого не было, кроме молодой женщины с длинными черными волосами, сидевшей у большого обеденного стола, покрытого длинной, до пола, красной скатертью. На скатерти лежали колоды карт. Женщина была одета в пурпурное марлевое платье, которое почти наверняка сильно линяло, окрашивая ее кожу.

— У вас есть задняя комната? — спросил Ричер.

— Только туалет, — ответила женщина.

— Спрячьтесь там и лягте на пол, — сказал Ричер.

— Что происходит?

— Это вы мне скажите.

Женщина не шевелилась до тех пор, пока О'Доннел не вытащил руки из карманов. Кастет на правой руке напоминал крокодилью улыбку. В левой руке О'Доннел держал складной нож. Лезвие было убрано в рукоять, потом оно выпрыгнуло наружу с резким щелчком, как будто сломалась кость. Женщина вскочила со стула и выбежала из комнаты. Ангелина, которая работала на Вайн-стрит, знала правила игры.

— Что это за парни? — спросил О'Доннел.

— На их деньги я только что купил себе футболки.

— С ними будут проблемы?

— Не исключено.

— Какой у тебя план?

— Тебе нравится «Хардболлер АМТ»?

— Это лучше, чем ничего.

— Ну тогда ладно.

Ричер приподнял край скатерти, встал на колени и залез под стол. О'Доннел последовал за ним и устроился слева. Опустив скатерть, он ножом сделал в ткани разрез на уровне глаз и слегка расширил отверстие пальцами, чтобы через него можно было видеть. Затем он быстро повторил ту же операцию перед Ричером. Ричер уперся ладонями в столешницу. О'Доннел переложил нож в правую руку, а левой сделал то же самое, что и Ричер.

Теперь им оставалось только ждать.

Парни подошли к двери примерно через восемь секунд. Они немного помедлили и заглянули внутрь через стекло. Наконец, набравшись мужества, вошли и остановились в шести футах от стола, направив пистолеты вперед и повернув их параллельно полу.

Они сделали осторожный шаг вперед.

Опять остановились.

На правой руке О'Доннела был надет кастет, и в ней же он держал нож, но это была единственная свободная рука под столом. С ее помощью он начал отсчет. Большой, указательный палец и средний. Один, два, три.

На счет «три» Ричер и О'Доннел толкнули стол вверх и от себя. Стремительно описав в воздухе четверть круга и переместившись на три фута вперед, столешница прошла вертикальное положение и сначала выбила из рук парней пистолеты, а потом ударила их в грудь и в лицо. Стол был очень тяжелым. Настоящее дерево. Вполне вероятно, дуб. Он с легкостью сбил обоих парней с ног. Оба рухнули на спину в облаке взметнувшихся вверх карт Таро и остались лежать неподвижно под красной скатертью. Ричер поднялся на ноги, наступил на перевернутый стол и прошелся по нему пружинистым шагом, потом пару раз подпрыгнул. Как только он перенес свой вес на пол, О'Доннел отодвинул стол на шесть дюймов, открывая лежащие на полу пистолеты. Он забрал «хардболлеры», а потом быстрым движением ножа глубоко рассек у обоих парней перепонку между большим и указательным пальцами. Весьма болезненно и очень эффективно: теперь у них долго не возникнет желания брать в руки пистолет, да и заживет эта рана не скоро, тут многое будет зависеть от питания и антисептики. Ричер слабо улыбнулся. Именно так они действовали прежде в своем отряде. Потом улыбка исчезла: Ричер вспомнил, что этот прием придумал Хорхе Санчес, а сейчас его тело лежит где-то в пустыне.

— Проблем оказалось не слишком много, — заметил О'Доннел.

— И мы получили некоторый бонус, — ответил Ричер.

О'Доннел убрал свою керамическую коллекцию обратно в карманы и засунул «хардболлер» за брючный ремень, под пиджак. Второй пистолет он протянул Ричеру, который спрятал его в карман брюк, а сверху прикрыл футболками. Они вместе вышли на солнце и вновь зашагали по Вайн-стрит, а затем свернули на бульвар Голливуд.


Карла Диксон поджидала их в вестибюле отеля «Шато Мармон».

— Звонил Кёртис Мани, — сказала она. — Ему понравилось то, что ты сделал с почтой Франца. Он предложил полицейским в Вегасе проверить офисы Санчеса и Ороско. И они кое-что нашли.

Глава 40

Через тридцать минут подъехал сам Мани. Он вошел в вестибюль отеля, все такой же усталый и с тем же потертым портфелем. Усевшись в кресло, он спросил:

— Кто такой Эйдриен Маунт?

Ричер поднял голову. «Эзари Махмуд, Эйдриен Маунт, Элан Мейсон, Эндрю Макбрайд, Энтони Мэтьюс». Сириец и его четыре псевдонима. Мани не знал, что они владеют этой информацией.

— Понятия не имею, — ответил он.

— Вы уверены?

— Совершенно.

Мани поставил портфель на колени, открыл его, вытащил лист бумаги и протянул Ричеру. Текст на листе выглядел каким-то расплывчатым и невнятным. Копия копии, полученной по факсу. Сверху было написано: «Министерство национальной безопасности». Но не официальным шрифтом. Скорее, заголовок был скопирован из компьютерного файла. Простой шрифт DOS. В документе сообщалось, что человек по имени Эйдриен Маунт вылетел самолетом «Бритиш эруэйз» из Лондона в Нью-Йорк. Билет заказан две недели назад, а сам полет состоялся три дня назад. Первый класс, в одну сторону, из Хитроу в аэропорт Джона Кеннеди, место 2К, последний вечерний рейс, очень дорогой билет, куплен по кредитной карте. Забронирован через сайт «Бритиш эруэйз» Великобритании, хотя совершенно невозможно установить, в каком именно месте на земле нажимали на кнопку мыши.

— Это пришло по почте? — спросил Ричер.

— Сохранилось в памяти факса. Сообщение пришло две недели назад. В аппарате не было бумаги. Однако мы знаем, что две недели назад Санчеса и Ороско уже не было в Вегасе. Из чего следует, что запрос сделан по меньшей мере на неделю раньше. Мы полагаем, что они поместили несколько имен в неофициальный список наблюдения.

— Несколько имен?

— Нам удалось найти исходный запрос. Они, как и Франц, посылали письма по почте. Четыре имени.

Мани вытащил из папки второй лист бумаги, фотокопию страницы с неразборчивым почерком Ороско. «Эйдриен Маунт, Элан Мейсон, Эндрю Макбрайд, Энтони Мэтьюс, проверить прибытие через МНБ». Быстрый небрежный почерк, строки написаны в спешке; впрочем, почерк Ороско никогда не отличался аккуратностью.

Четыре имени, а не пять. Настоящее имя — Эзари Махмуд — отсутствует. Видимо, Ороско знал, что Махмуд, кем бы он ни был, путешествует под разными именами. Зачем иметь дополнительные имена, если ты ими не пользуешься?

— МНБ, — сказал Мани. — Министерство национальной безопасности. Вам известно, как сложно гражданскому лицу заручиться его содействием? Ваш приятель Ороско имел серьезные связи. Или тратил большие деньги на взятки. Я должен знать зачем.

— Возможно, это как-то связано с игорным бизнесом.

— Не исключено. Хотя система безопасности Вегаса не слишком тревожится, если плохие парни прибывают в Нью-Йорк. Те, кто попадает в Нью-Йорк, охотнее отправляются в Атлантик-Сити.[9] И становятся головной болью совсем других людей.

— Возможно, они помогают друг другу. Возможно, речь идет о сети. Они могут сначала нанести удар в Джерси, а потом в Вегасе.

— Не исключено, — повторил Мани.

— Эйдриен Маунт действительно прибыл в Нью-Йорк?

Мани кивнул.

— Компьютер СИН[10] показывает, что он прошел через Четвертый терминал. Седьмой терминал был закрыт на ночь. Рейс прибыл с опозданием.

— И что потом?

— Он остановился в отеле на Мэдисон-авеню.

— А после этого?

— Исчез. Больше никаких следов.

— Но?

— Мы двигаемся дальше по списку. Элан Мейсон летит в Денвер, штат Колорадо. Снимает номер в отеле в центре города.

— И что потом?

— Пока мы больше ничего не знаем. Продолжаем проверять.

— Но вы считаете, что это один и тот же человек?

— Очевидно, речь идет об одном и том же человеке. Его выдают инициалы.

— Ну, тогда я главный прокурор Верховного суда, — сказал Ричер.

— Вы ведете себя именно так.

— Так кто же он?

— Понятия не имею. Инспектор Службы иммиграции и натурализации его не помнит. Парни с четвертого терминала видят по десять тысяч лиц в день. Служащие из отеля в Нью-Йорке тоже его не помнят. Мы еще не обращались в Денвер. Но и там, наверное, его никто не запомнил.

— Разве у СИН нет его фотографии?

— Мы работаем над тем, чтобы получить фотографию.

Ричер вернулся к первому факсу. Сведения из МНБ, информация о пассажирах.

— Он британец, — предположил Ричер.

— Необязательно, — ответил Мани. — Просто у него есть по крайней мере один британский паспорт, вот и все.

— Какие у вас планы?

— Мы составим собственный список наблюдения. Рано или поздно Эндрю Макбрайд или Энтони Мэтьюс где-нибудь появится. И тогда мы будем знать, куда он следует.

— Чего вы хотите от нас?

— Вы слышали какие-то из этих имен?

— Нет.

— У вас нет друзей с инициалами Э. и М.?

— Что-то не припоминаю.

— А врагов?

— Вряд ли.

— Знал ли Ороско кого-то с такими инициалами?

— Понятия не имею. Я не общался с Ороско десять лет.

— Я ошибался относительно веревки, которой были связаны его руки и ноги, — сказал Мани. — Я передал ее специалисту для изучения. Веревка оказалась не совсем обычной. Это лубяное волокно сизаль с Индийского полуострова.

— Где можно достать такую веревку?

— В Соединенных Штатах подобный товар не продается. Вероятно, его можно найти там, где экспортируют товары из Индии.

— Какие, например?

— Ковры, необработанные ткани из хлопка, ну и так далее.

— Спасибо за информацию.

— Никаких проблем. Приношу вам свои соболезнования.


Мани ушел, и они поднялись в номер Диксон. Без особой цели. Они все еще находились в тупике. Но так не могло больше продолжаться. О'Доннел отчистил от крови нож, а потом с обычной тщательностью проверил добытые «хардболлеры». Их производила фирма «АМТ» неподалеку от Ирвиндейла, штат Калифорния. В них имелись обоймы, полностью снаряженные патронами калибра 0,45. Пистолеты находились в отличном состоянии, чистые, смазанные и ухоженные. По-видимому, они были украдены совсем недавно. Продавцы наркотиков обычно не слишком аккуратно обращаются с оружием. У пистолетов имелся один существенный недостаток: они были скопированы с модели 1911 года. Их обойма вмещала всего семь патронов, что было совсем неплохо в мире шестизарядных револьверов, но выглядело не лучшим образом рядом с современными пистолетами с обоймами на пятнадцать или даже больше патронов.

— Два куска дерьма, — презрительно фыркнула Нигли.

— Все лучше, чем просто бросать камни, — возразил О'Доннел.

— Они слишком большие для моей руки, — сказала Диксон. — Я предпочитаю «глок-девятнадцать».

— Я люблю все, что работает, — ответил Ричер.

— В обойме «глока» содержится семнадцать патронов.

— Но для каждой головы требуется только одна пуля. Мне никогда не противостояли сразу семнадцать человек.

— Всякое бывает.


Темноволосый сорокалетний мужчина, называющий себя Эндрю Макбрайдом, находился в поезде метро, курсирующем в аэропорту Денвера. Ему нужно было убить время, и он ездил между главным терминалом и залом С, последней остановкой, получая удовольствие от музыки шумового оркестра. Он испытывал удивительную легкость и свободу. Он избавился от тяжелого чемоданчика, и при нем остался минимальный багаж: небольшая сумка с туалетными принадлежностями и портфель. Транспортная накладная лежала в портфеле, вложенная в книгу с твердым переплетом. Ключ от замка он спрятал в потайной карман на молнии.


Мужчина в темно-синем костюме, сидевший в темно-синем «крайслере», позвонил по сотовому телефону.

— Они вернулись в отель, — сказал он. — Все четверо.

— Они приблизились к нам? — спросил его босс.

— У меня нет ответа.

— А интуиция?

— Да, мне кажется, они нас настигают.

— Ну что ж, пришло время разобраться с ними. Оставь их и приезжай. Мы сделаем свой ход через пару часов.

Глава 41

О'Доннел встал и подошел к окну в номере Диксон.

— Итак, что у нас есть?

Обычный вопрос из прошлого. Существенная часть их методов работы. Неизменная привычка. Ричер настаивал на регулярном подведении предварительных итогов. Он считал необходимым снова и снова возвращаться к найденным фактам, их изучению под новыми углами, с учетом изменившейся ситуации. Но сейчас никто не ответил на призыв О'Доннела, лишь Диксон произнесла:

— У нас четверо мертвых друзей.

В номере стало тихо.

— Давайте пообедаем, — предложила Нигли. — Нет смысла морить себя голодом.

«Пообедаем». Ричер вспомнил кафе, в котором они сидели двадцать четыре часа назад. Бульвар Сансет, шум, толстые сочные гамбургеры, холодное пиво. Круглый стол на четверых. Разговор. И то, как центр внимания постоянно перемещался от одного к другому. Один говорит — трое слушают. Вращающаяся пирамида.

«Один говорит, трое слушают».

— Ошибка, — сказал Ричер.

— Это ты про обед? — уточнила Нигли.

— Нет, можешь поесть, если хочешь. Но мы совершили ошибку. Принципиальную ошибку.

— Где?

— Это полностью моя вина. Я сделал неправильный вывод.

— В какой момент?

— Почему мы не нашли клиента Франца?

— Я не знаю.

— Потому что у Франца не было клиента. Мы совершили ошибку. Его тело нашли первым, и мы предположили, что дело в нем. Как если бы он был инициатором этого дела. Как если бы он говорил, а трое остальных его слушали. Но если говорил не он?

— А кто?

— Мы все время повторяли, что Франц не стал бы ввязываться во что-то серьезное ради обычного клиента. То есть он был чем-то обязан этому человеку.

— Но тогда опять получается, что Франц был инициатором. Ради клиента, которого мы так и не нашли.

— Нет, мы неправильно представили иерархию. Вот цепочка, которую мы все время держали в уме: клиент, потом Франц, а потом остальные помогают Францу. Теперь я думаю, что Франц находился в другой части цепочки. Он вовсе не был первым. Вы понимаете, о чем я? Что, если он помогал одному из трех остальных? Что, если он слушал, а не говорил? Что, если с самого начала это было дело Ороско и речь идет о клиенте Ороско? Или Санчеса? Если бы помощь потребовалась им, то к кому бы они обратились?

— К Францу и Суону.

— Вот именно. Мы ошибались с самого начала. Нужно полностью пересмотреть концепцию. Предположим, Франц получил призыв о помощи от Ороско или Санчеса. Вот люди, к которым он относился не так, как к другим. У него были обязательства перед Ороско и Санчесом. Они не являлись его клиентами, но Франц не мог им отказать. И он был обязан им помочь, что бы ни думали Анджела и Чарли.

Все молчали.

— Ороско связался с Министерством национальной безопасности, что совсем не просто. И это единственный шаг, который, судя по всему, принес какую-то пользу. Это больше, чем сумел сделать Франц.

— Люди Мани считают, что Ороско погиб раньше Франца, — заговорил О'Доннел. — Это может оказаться существенным.

— Верно, — подхватила Диксон. — Если бы дело изначально вел Франц, то зачем ему обращаться к Ороско для наведения подобных справок? Франц лучше справился бы с такой работой. Разве это не доказывает, что все началось в Вегасе?

— Это наводит на размышления, — согласился Ричер. — Но давайте не будем повторять прежние ошибки. Возможно, инициатива исходила от Суона.

— Суон не работал.

— Ну, тогда от Санчеса, а не от Ороско.

— Скорее всего, они действовали вместе.

— Тогда получается, что все происходило в Вегасе, а не в Лос-Анджелесе, — вступила в разговор Нигли. — Возможно, эти числа как-то связаны с казино?

— Не исключено, — сказала Диксон. — Может быть, казино пыталось бороться с теми, кто придумал новую систему ставок.

— Но что может происходить девять, десять или двенадцать раз в день?

— Да все, что угодно. Здесь нет ограничения ни сверху, ни снизу.

— Карты?

— Почти наверняка, если речь идет о системе.

О'Доннел кивнул.

— Шестьсот пятьдесят дополнительных выигрышей по сто тысяч зараз не могут не привлечь внимания.

— Никто никому не позволит выиграть шестьсот пятьдесят раз за четыре месяца, — возразила Диксон.

— В таком случае, возможно, речь идет о нескольких людях. Может быть, о целой команде.

— Нам нужно поехать в Вегас.

В этот момент зазвонил телефон. Диксон подняла трубку, ведь они находились в ее номере. Она немного послушала, а потом передала трубку Ричеру.

— Это Кёртис Мани, — сказала она. — Хочет говорить с тобой.

Ричер взял трубку, назвал свое имя, и Мани сказал:

— Эндрю Макбрайд только что сел на самолет в Денвере. Он направляется в Лас-Вегас. И я сообщаю вам об этом исключительно из вежливости. Вы остаетесь на месте. Никаких независимых действий, вы помните?

Глава 42

Они решили поехать в Вегас на машине, а не лететь на самолете. Так было проще все спланировать, да и машина у них уже была. К тому же они не могли взять в самолет «хардболлеры». Не стоило сомневаться, что оружие им обязательно понадобится. Ричер ждал в вестибюле, пока остальные собирали вещи. Нигли спустилась вниз первой и, не глядя, подписала чек. Поставив свою сумку на пол рядом с Ричером, она стала ждать остальных. Следующим спустился О'Доннел. Затем Диксон с ключом от взятой напрокат машины.

Положив сумки в багажник, все расселись по своим местам: Диксон и Нигли впереди, О'Доннел и Ричер за ними. Они поехали на восток по Сансет и некоторое время потратили на поиски 15-й автострады. Им предстояло двинуться дальше на север через горы, а потом на северо-восток до самого Вегаса.

Они знали, что проедут рядом с теми местами, где более трех недель назад вертолет по меньшей мере дважды зависал на высоте в три тысячи футов посреди ночи, с распахнутой дверью. Ричер не хотел туда смотреть, но не удержался. Когда дорога привела их в горы, он невольно повернулся на запад, в сторону коричневых пустошей. Краем глаза он заметил, что О'Доннел делает то же самое. И Нигли. И Диксон. Она на несколько мгновений отвела глаза от дороги и взглянула налево, прищурившись от солнца и плотно сжав губы.


Они остановились поесть в Барстоу, штат Калифорния, в паршивом придорожном кафе, имевшем одно достоинство: оно оказалось единственным на много миль вокруг. Здесь было грязно, обслуживали медленно, а еда оказалась невкусной. Ричер никогда не был гурманом, но даже он почувствовал себя обманутым. В прошлые времена он, Диксон, Нигли и, конечно, О'Доннел могли бы устроить скандал или даже швырнуть стул в окно, но в этот вечер все вели себя тихо. Они доели жалкий обед, допили слабый кофе и вернулись в машину.


Мужчина в темно-синем костюме позвонил с парковки возле «Шато Мармон».

— Они смотались. Уехали. Все четверо.

— Куда? — спросил босс.

— Клерк думает, что в Вегас. Он что-то слышал.

— Превосходно. Мы сделаем это там. Так даже лучше. Поедешь на машине, лететь не нужно.


Темноволосый сорокалетний мужчина, называющий себя Эндрю Макбрайдом, вышел по телескопическому трапу в здание аэропорта Лас-Вегаса и сразу увидел ряд «одноруких бандитов». Массивные коробки черного, серебристого и золотого цветов мигали неоновыми огнями. Их было не меньше двадцати. Рядом с ними стояли виниловые кресла. У каждой машины имелся узкий серый выступ с пепельницей слева и подставкой для чашки справа. Чуть больше половины кресел были заняты. Мужчины и женщины смотрели на экраны с поразительным видом усталой сосредоточенности.

Эндрю Макбрайд решил испытать удачу. Если ему повезет, это будет означать будущий успех. Если он выиграет, все будет хорошо.

А если проиграет?

Он улыбнулся. Тогда он придумает рациональное объяснение. Он никогда не был суеверным.

Эндрю Макбрайд уселся в кресло и поставил портфель у ног. Кошелек с мелочью он носил в кармане. Так ему удавалось быстрее проходить через систему безопасности аэропорта, не привлекая к себе внимания. Он достал кошелек и вытащил из него все монеты по двадцать пять центов. Их оказалось не слишком много. Он выстроил их в ряд на сером выступе между пепельницей и подставкой для чашки.

Один за другим он скормил все четвертаки машине. Всякий раз, когда монета падала вниз, раздавался приятный звук. Красная надпись показала, что у него пять попыток. На автомате имелась большая панель, прикосновение к которой запускало игру. Она была потертой и грязной от миллионов пальцев.

Он стал нажимать ее раз за разом.

Первые четыре раза он проиграл.

На пятый — выиграл.

Приглушенно звякнул звонок, включилась негромкая сирена, и машина начала раскачиваться — находившийся внутри механизм принялся отсчитывать сотню четвертаков, которые с приятным звоном падали в металлическую чашу, прикрепленную возле его коленей.


От Барстоу, штат Калифорния, до Лас-Вегаса, штат Невада, нужно проехать около двухсот миль. Поздним вечером по 15-й автостраде, с должным уважением к дорожной полиции обоих штатов, этот путь займет немногим более трех часов. Диксон сказала, что она с удовольствием будет вести машину все это время. Она жила в Нью-Йорке, и садиться за руль ей приходилось не слишком часто. Сидевший рядом с Ричером О'Доннел задремал. Ричер смотрел в окно.

— Проклятье, мы забыли про Диану Бонд, — сказала Нигли. — Она приезжает в Лос-Анджелес с базы «Эдвардс». И не застанет нас на месте.

— Теперь это уже не имеет значения, — бросила Диксон.

— Мне нужно ей позвонить, — сказала Нигли.

Однако ее сотовый телефон не работал. Они находились в пустыне Мохаве, и зона приема была здесь выборочной.


Они приехали в Лас-Вегас в полночь, то есть в такое время, когда город выглядит лучше всего. Ричер бывал здесь и раньше. Днем Вегас казался нелепым — непостижимый, помпезный и уязвимый. Но сейчас, в ореоле бесчисленных огней, он походил на воплощение чудесных фантазий. Они подъехали с того конца Стрипа,[11] что победнее, и Ричер заметил скромный бар с облупившейся краской, без окон, зато с рекламной надписью без знаков препинания: «ДЕШЕВОЕ ПИВО ПЛОХИЕ ДЕВЧОНКИ». Напротив стояла группа пыльных мотелей и единственный высотный отель. Именно в таком районе Ричер стал бы искать себе номер, но Диксон молча двинулась дальше, в сторону блистающих дворцов, видневшихся в полумиле отсюда. Она остановилась возле одного из них, с итальянским названием. Из отеля тут же выскочили несколько служащих, один отогнал машину на стоянку, другие подхватили вещи. В вестибюле имелись мозаика, бассейн и фонтаны, шумели «однорукие бандиты». Нигли сразу подошла к стойке и заплатила за четыре номера. Ричер заглянул ей через плечо.

— Дорого, — задумчиво произнес он.

— Однако мы кое-что выигрываем, — ответила Нигли. — Возможно, здесь знают Ороско и Санчеса. Может быть, наши парни занимались их системой безопасности.

Ричер кивнул. «Из большой зеленой машины — прямо в Вегас». Что ж, это огромный шаг наверх. По крайней мере, с точки зрения потенциального заработка. Это место буквально сочилось деньгами. Бассейны и фонтаны имели символическое значение. Такое количество воды посреди пустыни говорило об экстравагантности владельцев. Исходные вложения должны были быть огромными. Денежные потоки поражали воображение. Если Ороско и Санчес стали здесь своими, значит, они добились материального процветания. Ричер понял, что гордится своими старыми друзьями. В то же время он испытывал недоумение. Покидая армию, Ричер прекрасно понимал, что́ ждет его в жизни, но никогда не планировал свое будущее дальше чем на один день. Он не строил планов и ни о чем не мечтал.

В отличие от остальных.

Почему так получилось?

Почему?

Нигли протянула им карточки-ключи, и они договорились принять душ, встретиться через десять минут и начать работать. Уже перевалило за полночь, но Лас-Вегас не спал двадцать четыре часа в сутки. Время не имело значения. Говорят, что в казино нет окон и часов, и это чистая правда, насколько Ричеру было известно. Ничто не должно мешать денежным потокам. Во всяком случае, такая незначительная деталь, как сон. Что может быть лучше уставшего парня, который продолжает проигрывать всю ночь напролет?

Номер Ричера находился на семнадцатом этаже. Это был бетонный куб, обставленный и отделанный под старинную гостиную в Венеции. Не слишком убедительная имитация. Ричеру довелось побывать в Венеции. Он вытащил складную зубную щетку и поставил в стаканчик в ванной. Тем самым он распаковал свои вещи. Плеснув водой в лицо, он провел ладонью по коротким волосам и спустился вниз, чтобы немного осмотреться.

Даже в таком первоклассном заведении большую часть первого этажа занимали игровые автоматы. Терпеливые, не знающие усталости, они круглые сутки продолжали затягивать в себя поток наличных — тонкий ручеек, который не пересыхал ни днем ни ночью, семь дней в неделю. Звенели колокольчики, сверкали огни. Многие люди выигрывали, но проигравших было больше. В вестибюле Ричер не обнаружил особых мер, обеспечивающих безопасность. Впрочем, здесь было не так-то просто что-нибудь украсть: автоматы имели надежную защиту, а совет директоров Невады постоянно держал руку на пульсе. Среди сотен гостей отеля Ричер сумел распознать лишь двух служащих. Это были мужчина и женщина, одетые как все остальные, с таким же скучающим выражением на лице, но без маниакального блеска в глазах.

Пожалуй, Ороско и Санчес не тратили много сил на охрану игровых автоматов.

Ричер двинулся дальше и оказался в огромных залах, где играли в рулетку, покер и очко. Подняв голову, он заметил камеры. Посмотрел налево, направо и вперед и увидел множество азартных игроков, охранников и шлюх.

Он подошел к столу, где шла игра в рулетку. Насколько Ричер понимал, рулетка ничем не отличалась от «одноруких бандитов». Если, конечно, колесо работало честно. Клиенты платили деньги, а колесо распределяло их между другими клиентами, но если шарик попадал на 0 или 00, то заведение получало все. Этакий встроенный процент для владельца, столь же неумолимый и безжалостный, как микропроцессор игрового автомата.

Пожалуй, Ороско и Санчес не тратили много сил на охрану рулетки.

Ричер перешел к столам, где играли в карты, и подумал, что именно здесь разворачиваются главные события. Единственное место в казино, где можно использовать интеллект, — это игра в карты. А там, где проявляется интеллект, возникает преступность. Однако для крупных преступлений одного игрока мало. Игрок, обладающий самодисциплиной, превосходной памятью и минимальными представлениями о статистике, способен победить вероятность. Однако это не принесет шестьдесят пять миллионов долларов за четыре месяца. Доход будет несравнимо меньше. Если только исходные ставки не будут сопоставимы с ВВП небольшой страны. Чтобы получить шестьдесят пять миллионов, потребуется помощь крупье. Но крупье, который много проигрывает, будет уволен в течение недели. Или через день, или даже через час. Чтобы четыре месяца подряд выигрывать — тут должен быть очень хитрый план. Заговор. Дюжины крупье, дюжины игроков. Или сотни.

Может быть, весь отель играет против владельцев казино.

Или целый город.

Из-за таких афер людей убивают без колебаний.

В зале использовались самые разные меры безопасности. Множество камер постоянно снимали игроков и крупье. Некоторые камеры были большими и бросающимися в глаза, другие — маленькими и скромными. Наверняка имелись и совсем незаметные. Некоторые мужчины и женщины в вечерних нарядах прогуливались по залу с наушниками и микрофонами, точно агенты секретной службы. Были и другие, в обычной одежде, работающие под прикрытием. За минуту Ричер насчитал пятерых и пришел к выводу, что еще большее количество он пропустил.

Он вернулся в вестибюль. Там у фонтанов уже ждала Диксон. Она приняла душ и переоделась, сменив джинсы и кожаную куртку на черный брючный костюм. Ее влажные волосы были зачесаны назад. Пиджак ее костюма застегивался на пуговицы, и Диксон не надела под него никакой блузки. Она выглядела превосходно.

— Ты знал, что Вегас основан мормонами? — сказала она.

— Нет, — ответил Ричер.

— А теперь город растет так быстро, что они вынуждены дважды в год издавать новые телефонные справочники.

— И об этом я не знал.

— Семьсот новых домов в месяц.

— У них должны возникнуть проблемы с водой.

— Наверняка. Но пока они пользуются моментом. Доходы от азартных игр приближаются к семи миллиардам долларов в год.

— Такое впечатление, что ты читала брошюру для туристов.

Диксон кивнула.

— У меня в номере есть такая. Они принимают тридцать миллионов человек в год. Из чего следует, что каждый в среднем проигрывает двести долларов за один визит.

— Двести тридцать три доллара и тридцать три цента, — машинально поправил Ричер. — Определение иррационального поведения.

— Или обычные человеческие качества, — парировала Диксон. — Каждый думает, что выиграет.

Потом появился О'Доннел. Он остался в том же костюме, но сменил галстук и рубашку. Начищенные туфли сияли. Наверное, он нашел в ванной сапожную щетку.

— Тридцать миллионов посетителей в год, — сказал он.

— Диксон мне уже рассказала, — улыбнулся Ричер. — Она прочитала ту же брошюру.

— Это десять процентов всего населения. Вы только посмотрите вокруг!

— Тебе здесь нравится?

— Это заставило меня увидеть Ороско и Санчеса в другом свете.

Ричер кивнул.

— Я же говорил, что вы все двигаетесь вперед и вверх.

Из лифта вышла Нигли. Она, как и Диксон, надела строгий черный костюм. Влажные волосы были тщательно уложены.

— Мы обмениваемся фактами из путеводителя, — сказал Ричер.

— Я не стала его читать, — ответила Нигли. — Вместо этого я позвонила Диане Бонд. Она приехала в отель, подождала час, а потом уехала обратно.

— Она на нас рассердилась?

— Она встревожена. Ей не нравится, что кому-то стало известно про «Маленькое крыло». Я обещала связаться с ней позже.

— Почему?

— Она вызвала у меня любопытство. Я люблю узнавать тайны.

— Я тоже, — признался Ричер. — А сейчас мне бы очень хотелось узнать, сумел ли кто-то в этом городе прикарманить шестьдесят пять миллионов долларов. И как.

— Должно быть, крупная афера, — заметила Диксон. — Эти деньги составляют три процента годового дохода всего Лас-Вегаса.

— Два и семь десятых, — машинально поправил Ричер.

— Давайте начинать, — предложил О'Доннел.

Глава 43

Они начали у столика портье, где спросили, как найти менеджера службы безопасности.

— Возникли какие-то проблемы? — спросил портье.

— Мы думаем, что у нас есть общие друзья, — ответил Ричер.

Им пришлось довольно долго ждать, прежде чем появился дежурный офицер безопасности. Очевидно, ему редко приходилось принимать посетителей. Наконец он подошел к ним, мужчина среднего роста в итальянских туфлях и костюме за тысячу долларов. В свои пятьдесят с чем-то лет он сохранял стройность и уверенность и вел себя свободно и расслабленно, но в его глазах читалось, что он занимал и другие должности, требовавшие куда большего напряжения. Хорошо скрывая свое нетерпение, он спокойно представился и пожал руки всем четверым. Он сообщил, что его зовут Райт, и предложил поговорить в каком-нибудь спокойном уголке. «Чистый рефлекс», — подумал Ричер. Инстинкты и прошлая подготовка подсказывали менеджеру, что лучше отвести потенциальные неприятности подальше. Ничто не должно мешать денежным потокам.

Они нашли спокойный уголок. Конечно, там не оказалось стульев. Ни в одном казино Вегаса не найти места, где можно с удобствами посидеть, не участвуя в игре. По той же причине свет в спальнях был не слишком ярким. Читающий у себя в номере клиент никому не нужен. Они встали в круг, и О'Доннел показал свою вашингтонскую лицензию частного детектива и карточку от полиции, подтверждающую его надежность. Диксон продемонстрировала свою лицензию и карточку полиции Нью-Йорка. Нигли достала карточку ФБР. Ричер не показал ничего. Лишь натянул пониже свои футболки, чтобы они скрыли пистолет в кармане.

— Когда-то я и сам работал в ФБР, — сказал Райт, обращаясь к Нигли.

— Вы знали Мануэля Ороско и Хорхе Санчеса? — спросил Ричер.

— Знал? — уточнил Райт. — Или знаю?

— Знали, — сказал Ричер. — Нам известно, что Ороско мертв, и мы подозреваем, что Санчеса тоже нет в живых.

— Они ваши друзья?

— С армейских времен.

— Приношу свои соболезнования.

— Мы и сами скорбим.

— Когда это случилось?

— Три или четыре недели назад.

— И как?

— Нам неизвестно. Вот почему мы здесь.

— Я их знал, — сказал Райт. — И даже очень хорошо. Все в нашем бизнесе их хорошо знали.

— Вы пользовались их профессиональными услугами?

— Не здесь. Мы не заключаем контракты на стороне. Мы слишком солидная структура. Та же картина и с другими крупными отелями.

— У вас все свое?

Райт кивнул.

— Здесь заканчивают свою карьеру агенты ФБР и лейтенанты полиции. Мы выбираем лучших. Платят очень хорошо, и от желающих нет отбоя. Не проходит и дня, чтобы я не проводил собеседование с парочкой парней, которые ушли в последний отпуск перед отставкой.

— Тогда откуда вы знаете Ороско и Санчеса?

— Дело в том, что места, за которыми они присматривали, были чем-то вроде тренировочных лагерей. Если у кого-то появляется новая идея, ее не станут испытывать здесь. Это было бы безумием. Сначала ее доводят до совершенства где-то в другом месте. Так что мы поддерживаем тесные отношения с такими людьми, как Ороско и Санчес, поскольку нам нужны их оценки. Мы все периодически входим с ними в контакт, беседуем, устраиваем конференции, обеды, выпиваем вместе.

— У них было много работы? У вас у самого много работы?

— Как у однорукого оклейщика обоев.

— Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Эзари Махмуд?

— Нет. А кто он такой?

— Мы не знаем. Но мы полагаем, что он находится где-то здесь под вымышленным именем.

— Здесь?

— В Вегасе. Вы можете проверить регистрацию в отеле?

— Естественно, я могу ее проверить в нашем отеле. И могу позвонить коллегам.

— Попробуйте Эндрю Макбрайда и Энтони Мэтьюса.

— Тонко.

Диксон спросила:

— Как вы узнаете, что карточный игрок жульничает?

— Он начинает выигрывать, — ответил Райт.

— Но люди должны выигрывать.

— Они выигрывают столько, сколько мы позволяем. Если получается больше, значит, они жульничают. Это вопрос статистики. Числа не лгут.

В разговор вступил О'Доннел:

— У Санчеса был лист бумаги с написанным на нем числом. Шестьдесят пять миллионов долларов. Сто тысяч долларов, взятых шестьсот пятьдесят раз, за период в четыре месяца, если уж быть точным.

— И что с того?

— Вам знакомы эти цифры?

— В каком качестве?

— Как сумма похищенного.

— Сколько это получается за год? Почти двести миллионов?

— Сто девяносто пять, — ответил Ричер.

— Такое возможно, — сказал Райт. — Мы стараемся держать потери на уровне ниже восьми процентов. Это что-то вроде производственного задания. Мы теряем более двухсот миллионов в год. Но потерять двести миллионов на одной афере — это маловероятно. Разве что речь идет о чем-то принципиально новом. В таком случае наши потери в восемь процентов летят к дьяволу. И тогда ваши слова вызывают у меня серьезную тревогу.

— Это вызвало тревогу у Ороско и Санчеса, — кивнул Ричер. — Мы думаем, что именно это их и погубило.

— Это было бы очень серьезное дело, — сказал Райт. — Шестьдесят пять миллионов за четыре месяца? Для этого придется покупать крупье, распорядителей и людей из системы безопасности. Вмешиваться в работу камер и стирать записи. И заставлять молчать кассиров. Масштаб подобной аферы огромен.

— Однако такое могло произойти.

— Так почему же ко мне не пришла полиция?

— Мы их опережаем.

— Полицию Лас-Вегаса? Или Совет директоров?

Ричер покачал головой.

— Наши парни погибли на территории округа Лос-Анджелеса. Ими занимается полиция округа Лос-Анджелес.

— И вы их опережаете? Что это значит?

Ричер не ответил. Райт на мгновение замер, потом внимательно посмотрел каждому из них в лицо. Сначала Нигли, потом Диксон, О'Доннелу и Ричеру.

— Подождите, — произнес он. — Ничего не говорите. Армия? Вы из отряда спецрасследований. Вы служили вместе с ними. Они постоянно об этом вспоминали.

— Значит, вы должны понимать наш интерес. Вы работаете с людьми, — сказал Ричер.

— Вы сообщите мне, если что-нибудь узнаете?

— В обмен на вашу помощь.

— Есть одна девушка, — сказал Райт. — Она работает в одном жутком баре с грилем, рядом с тем местом, где раньше была Ривьера. Она в близких отношениях с Санчесом.

— Его подруга?

— Не совсем. Возможно, когда-то они и были любовниками. Но у них теплые отношения. Она должна знать больше меня.

Глава 44

Райт вернулся к работе, а Ричер выяснил у портье, где находится Ривьера. Ему объяснили, что нужно вернуться к дешевому концу Стрипа. Они пошли пешком. Ночь выдалась теплой. Над далеким горизонтом, над смогом и уличными фонарями загорелись звезды. На тротуарах валялись цветные открытки, рекламирующие услуги проституток. Складывалось впечатление, что свободный рынок сбил цены до пятидесяти долларов. Впрочем, Ричер был уверен, что цена быстро увеличится, когда злополучный игрок приведет девушку в свой номер. Женщины на снимках были хорошенькими, но Ричер не сомневался, что они не имеют отношения к тем, кто здесь работает. Скорее всего, это фотографии невинных моделей, отдыхающих на пляжах Рио или Майами. Вегас — город обманов. Наверное, Санчес и Ороско были завалены работой. «Как однорукий оклейщик обоев», — сказал Райт, и Ричер был готов ему поверить.

Они поравнялись с баром, где продавалось дешевое пиво и работали плохие девчонки, а потом свернули направо, в лабиринт кривых улочек с одноэтажными домами желтовато-коричневатого цвета. Некоторые из них были мотелями, другие — бакалейными магазинами, ресторанами и барами. И у всех — одинаковые вывески на высоких шестах, под стеклом, с горизонтальным рядом черных наборных букв. Все буквы одинакового удлиненного шрифта, а потому отличить одно заведение от другого было затруднительно. В магазинах висела реклама содовой воды — предлагалось купить упаковку из шести бутылок за 1,99 доллара, мотели похвалялись кондиционерами, бассейнами и кабельным телевидением, рестораны предлагали шведский стол двадцать четыре часа в сутки. Бары приглашали посетить их в счастливые часы и получить скидку. Все эти заведения казались близнецами. Четверо членов отряда спецрасследований миновали пять или шесть таких баров, пока не увидели вывеску «Гриль».

Вывеска находилась перед небольшим домиком с оштукатуренными стенами, которому не помешало бы иметь побольше окон. Он не походил на бар. Здесь могло находиться все, что угодно: от клиники, где лечат венерические заболевания, до неформальной церкви. Однако стоило войти внутрь, как сразу становилось понятно, что вы в баре Вегаса. Здесь царили буйство красок и страшный шум. Пять сотен людей пили, кричали, смеялись, громко разговаривали. Пурпурные стены, красные скамьи. Ни одной прямой линии. Стойка бара имела S-образную форму. Один из хвостов S охватывал жаровню, в центре которой разместился фальшивый круглый камин. Роль пламени выполнял оранжевый шелк, приводимый в движение скрытым вентилятором, лоскутки ткани танцевали в лучах ярко-красного света. Вдоль стен шли кабинки, обитые плюшем. Все они были заняты. Повсюду стояли люди. Из скрытых динамиков доносилась громкая музыка. Официантки в коротеньких юбочках ловко сновали в толпе с высоко поднятыми подносами.

— Замечательное местечко, — проворчал О'Доннел.

— Вызывайте полицию дурного вкуса, — поддержала его Диксон.

— Давайте отыщем девушку и поговорим с ней снаружи, — предложила Нигли.

В таком скоплении людей она чувствовала себя не лучшим образом.

Однако им не удалось найти девушку. Ричер спросил в баре про подругу Хорхе Санчеса, и женщина, к которой он обратился, сразу поняла, кого он имеет в виду. Она сказала, что девушка закончила работу в полночь и что ее зовут Милена. На всякий случай Ричер задал тот же вопрос двум официанткам и получил такой же ответ. Милена дружила с Санчесом, занимавшимся безопасностью, но она ушла домой, чтобы поспать и вернуться к следующей двенадцатичасовой смене.

Никто не согласился рассказать им, где она живет.

Ричер сообщил свое имя всем трем официанткам. Затем они вышли из бара на свежий воздух. В час ночи Вегас был залит огнями, но после шумного бара на улице их встретила приятная тишина, озаренная холодным серым светом луны.

— Каков план? — спросила Диксон.

— Мы вернемся сюда утром в одиннадцать тридцать, — сказал Ричер. — И перехватим ее по пути на работу.

— А до тех пор?

— Будем отдыхать.

Они неспешно пошли обратно по Стрипу. В сорока ярдах позади них резко затормозил темно-синий «крайслер» и остановился возле тротуара.

Глава 45

Мужчина в темно-синем костюме тут же позвонил:

— Я их нашел. Просто невероятно! Они оказались прямо у меня под носом!

— Все четверо? — спросил босс.

— Они прогуливаются передо мной.

— Ты можешь их взять?

— Думаю, да.

— Ну тогда сделай это. Не жди подкрепления. Как справишься, возвращайся сюда.

Мужчина в темно-синем костюме закончил телефонный разговор, развернул автомобиль от тротуара через четыре линии и снова остановился на боковой улочке возле бакалейного магазина, предлагавшего самые дешевые сигареты в городе. Он вышел из «крайслера», запер машину и быстро зашагал по Стрипу, держа правую руку в кармане пиджака.


В Лас-Вегасе больше гостиничных номеров на квадратный дюйм, чем в любом другом месте на планете, но Эзари Махмуд не стал останавливаться в отеле. Он снимал дом в пригороде, в трех милях от Стрипа. Дом был арендован два года назад для проведения одной операции, которую спланировали, но так и не осуществили. Он был вполне безопасен тогда и не вызывал ни малейших опасений сейчас.

Махмуд находился на кухне, на стойке перед ним лежал справочник «Желтые страницы». Он листал справочник в поисках места, где можно взять напрокат грузовик. Он никак не мог решить, насколько большой грузовик ему потребуется.


Стрип постоянно перестраивался, и волны изменений перекатывались через него, как вода в ванне. Когда-то Ривьера была самым великолепным местом в городе. В нее вкладывались огромные средства, роскошь распространялась квартал за кварталом, от одной улицы к другой. К тому моменту, когда обновление добралось до противоположного конца, ставки поднялись до предела, а Ривьера вдруг стала выглядеть старой и малопривлекательной по сравнению с последними инновациями. И тогда направление волны обновления повернуло в другую сторону, охватывая дом за домом. В результате какие-то кварталы оказывались закрытыми на реконструкцию, отделяя совершенно новые казино от их устаревших собратьев, обреченных на снос. Появлялись дороги и тротуары — старые были засыпаны строительным мусором. В этой части город становился тихим и пустынным, словно ты оказался на ничейной полосе.

Именно здесь мужчина в темно-синем костюме приблизился сзади к своим жертвам. Они медленно шагали, словно им принадлежал весь окружающий мир. Нигли слева, Ричер и О'Доннел в центре, Диксон справа. Они шли рядом, не касаясь друг друга, точно марширующий взвод, занимая почти весь тротуар. Общая цепь составляла девять футов в ширину. Нигли почему-то выбрала это направление. Она двинулась сюда, словно у нее была какая-то цель, а остальные просто последовали за ней.

Мужчина в темно-синем костюме вытащил из правого кармана пистолет. Это был «Дэу DP-51», сделанный в Южной Корее, черный, маленький, купленный нелегально, нигде не зарегистрированный. Проследить его было невозможно. В магазине содержалось тринадцать девятимиллиметровых патронов «Парабеллум». Мужчина в темно-синем костюме носил пистолет так, как его учили, — не дослав патрон в ствол и не сняв оружие с предохранителя.

Он поднял правую руку с пистолетом и прикинул, в каком порядке будет убирать этих четверых. Сначала нужно разобраться с крупными мишенями. Опыт подсказывал, что так будет лучше всего. Поэтому он прицелился в спину Ричера, затем слегка перевел дуло направо, поймав на мушку спину О'Доннела, сделал резкое движение налево, к Нигли, и обратно — к Диксон. Четыре выстрела, около трех секунд, с расстояния в двадцать футов, достаточно далеко, чтобы не пришлось перемещать дуло более чем на двадцать градусов, и достаточно близко, чтобы не промахнуться. Простая геометрия. Легкая задача. Никаких проблем.

Мужчина огляделся.

Все чисто.

Посмотрел назад.

Все чисто.

Он снял пистолет с предохранителя, взял дуло «дэу» левой рукой и передернул затвор правой, почувствовав, как первый толстый патрон аккуратно входит в ствол.


Ночь не была тихой. Со всех сторон доносился обычный уличный шум. По Стрипу проезжали автомобили, гудели бесчисленные кондиционеры, от сотен тысяч играющих людей исходил приглушенный гул. Однако Ричер услышал звук передернутого затвора в двадцати футах у себя за спиной. Он услышал его очень отчетливо. Он уже давно научился выделять этот звук. Для его ушей это была симфония, длившаяся доли секунды, и его сознание четко регистрировало каждый ее фрагмент. Легкий скрежет сплава по сплаву, металлический резонанс, слегка приглушенный мясистой ладонью, кончиком большого пальца и частью указательного, радостное высвобождение пружины обоймы, щелчок пули в медной оболочке, входящей в ствол, обратный ход затвора. Эти звуки достигли его ушей за тринадцатую долю секунды.

В истории его жизни недоставало многих вещей. Он никогда не знал стабильности и комфорта. Никогда не рассчитывал, что его жизнь обойдется без неожиданностей и опасностей. Он воспринимал мир таким, какой он есть. Вот почему, услышав щелчок затвора, Ричер не почувствовал ни паники, ни шока. И ни малейшего удивления. Эта ситуация представлялась ему совершенно естественной: он идет ночью по улице, и какой-то человек готовится выстрелить ему в спину. Ричер не испытал ни малейших колебаний, сомнений или торможения. У него за спиной возникла механическая проблема, невидимая четырехмерная диаграмма, показывающая пространство и время, цели, быстрые пули и медленные тела.

А еще через тринадцатую долю секунды последовала реакция.

Он знал, куда будет направлена первая пуля. Знал, что любой разумный убийца захочет сначала покончить с самой крупной целью. Элементарный здравый смысл. Таким образом, первый выстрел будет направлен в него.

Или в О'Доннела.

«Лучше действовать наверняка».

Он резко толкнул О'Доннела правой рукой в левое плечо, и тот врезался в Диксон, а сам Ричер повалился в другую сторону, на Нигли. Они оба споткнулись, Ричер упал на колени, услышал выстрел у себя за спиной и почувствовал, как пуля прошла через вектор пространства, в котором мгновение назад находилась его спина.

Его рука сжала рукоять «хардболлера» еще до падения на землю. И прежде чем пистолет покинул свое место у него за поясом, Ричер успел просчитать углы и траектории. У «хардболлера» два предохранителя. Один — удобный рычаг слева, а второй срабатывает, когда рукоять правильно ложится в ладонь.

И еще до того, как пистолет был готов к стрельбе, Ричер принял решение, что не станет стрелять.

Во всяком случае, сразу.

Он упал на Нигли, то есть в сторону внутреннего края тротуара. Убийца находился посреди тротуара. Если Ричер выпустит пулю в этом направлении и промахнется, он может попасть в прохожего или в проезжающую машину. И даже если выстрел будет удачным, он может задеть кого-то еще. Оболочечная пуля сорок пятого калибра легко пройдет сквозь плоть и кости. У нее слишком большая пробивная сила.

Ричер решил предоставить дело О'Доннелу.

У О'Доннела был более удобный угол обстрела. Он упал на Диксон, возле проезжей части. Рядом со сточной канавой. Выпущенная им пуля полетит в сторону домов. И если он промахнется или попадет в тело убийцы, пуля никому больше не причинит вреда.

Пусть стреляет О'Доннел.

Ричер упал на землю и сразу перевернулся. Он находился в той зоне, когда разум работает быстро, а физический мир замедляется. Ему стало казаться, что его тело обволакивает патока. Ричер приказывал телу: «двигайся, двигайся, двигайся», но оно подчинялось с большой неохотой. У него за спиной медленно, но четко действовала Нигли. Краем глаза он заметил, как ее плечо задевает землю и голова дергается от удара, как у тряпичной куклы. Он с огромным усилием повернул свою голову, словно она была невероятно тяжелой, и увидел распростертую под О'Доннелом Диксон.

Он увидел, как невероятно медленно двигается левая рука О'Доннела. Увидел кисть. Увидел, как большой палец отводит в сторону предохранитель «хардболлера».

Убийца выстрелил во второй раз.

И снова промахнулся. Как он и планировал, выстрел пришелся в то место, которое только что занимала спина О'Доннела. Убийца действовал в соответствии с планом. Он все продумал заранее: выстрел — новая цель — выстрел. Сначала Ричер, потом О'Доннел. Разумный план, но убийца не отреагировал на изменение обстановки. Обычный человек, действующий достаточно логично, но не сумевший изменить исходный план. Хороший план, но не лишенный недостатков.

Ричер увидел, как рука О'Доннела сжалась на рукояти пистолета. Увидел, как его палец нажимает на спусковой крючок. Увидел, как поднимается вверх дуло пистолета.

О'Доннел выстрелил.

Выстрел навскидку, из неудобного положения. О'Доннел нажал на курок еще до того, как его центр массы занял устойчивое положение.

«Слишком низко, — подумал Ричер. — В лучшем случае ранение в ногу».

Ричер заставил себя повернуть голову. Он не ошибся: пуля попала в ногу. Но ранение в ногу, полученное от оболочечной пули сорок пятого калибра, — не самое приятное зрелище. С тем же успехом можно приставить к конечности мощное электрическое сверло, предназначенное для сверления отверстий в каменной кладке. К тому же все происходит почти мгновенно, менее чем за тысячную долю секунды. Враг получил впечатляющий удар. Пуля попала в нижнюю часть бедра, и бедренная кость взорвалась изнутри, словно там сдетонировала маленькая бомба. Огромная рана. Парализующий шок. Мгновенная катастрофическая потеря крови из разорванных артерий.

Убийца еще продолжал стоять, но его рука с пистолетом резко опустилась, а О'Доннел уже вскочил на ноги. Его рука нырнула в карман и вылетела обратно, он моментально преодолел разделяющие их двадцать футов и нанес удар кастетом в лицо убийце. Прямой правой, всей массой несущегося вперед двухсотфунтового тела. Все равно что ударить арбуз молотком.

Убийца упал на спину. О'Доннел ногой отбросил в сторону пистолет, опустился на корточки рядом с ним и прижал дуло «хардболлера» к его горлу.

На этом игра закончилась.

Глава 46

Ричер помог Диксон встать. Нигли поднялась сама. О'Доннел быстро переместился в сторону, чтобы его ноги не попали в стремительно увеличивающуюся лужу крови, хлещущей из раны. Очевидно, была разорвана бедренная артерия. Здоровое человеческое сердце — довольно мощный насос, и сейчас убийца быстро сливал свою кровь на тротуар. В человеке таких размеров около пятнадцати пинт крови. Большая ее часть уже вылилась наружу.

— Отойди в сторонку, Дейв, — велел Ричер. — Пусть истечет кровью. Нет смысла портить туфли.

— Кто он такой? — спросила Диксон.

— Возможно, мы никогда не узнаем, — сказала Нигли. — У него изуродовано лицо.

Она была права. Керамический кастет О'Доннела хорошо сделал свое дело. Создавалось впечатление, что над парнем поработали молотками и ножами. Ричер обошел его по широкой дуге, схватил за воротник и оттащил в сторону. Озеро крови приняло форму слезы. Ричер воспользовался тем, что у него под ногами оказался сухой тротуар, присел рядом на корточки и проверил карманы.

Там было пусто.

Ни бумажника, ни документов, ничего.

Только ключи от машины и устройство дистанционного открывания дверей на простом стальном кольце.

Кожа раненого уже заметно побледнела и начала синеть. Ричер приложил палец к шее и нащупал пульс. Он стал слабым и постоянно сбивался с ритма. Выливающаяся из бедра кровь пенилась. В сосудах убийцы теперь было больше воздуха, чем крови. Кровь вышла, и ее место занял воздух. Простой физический процесс. Природа не терпит пустоты.

— Он долго не протянет, — сказал Ричер.

— Хороший выстрел, Дейв, — похвалила Диксон.

— И с левой руки, — усмехнулся О'Доннел. — Надеюсь, вы это отметили.

— А ты правша.

— Я падал на правую руку.

— Выдающийся выстрел, — отметил Ричер.

— Что ты услышал?

— Затвор. Это вопрос эволюции. Хищник наступил на сучок.

— Лучше находиться рядом с пещерным человеком, чем с любым из нас.

— Несомненно.

— Но кто так делает? Нападает, не дослав патрон в ствол?

Ричер отошел на пару шагов, чтобы получше рассмотреть тело.

— Мне кажется, я его узнаю, — сказал он.

— Но как такое возможно? — удивилась Диксон. — Сейчас его и родная мать не узнает.

— Костюм, — ответил Ричер. — По-моему, я его уже видел.

— Здесь?

— Не знаю. Где-то. Не могу вспомнить.

— Подумай хорошенько.

— Я никогда не видел этот костюм, — покачал головой О'Доннел.

— Я тоже, — добавила Нигли.

— И я не видела, — сказала Диксон. — Так или иначе, это хороший знак, верно? Никто не пытался в нас стрелять в Лос-Анджелесе. Вероятно, мы приближаемся к врагу.


Ричер бросил Нигли ключи от машины и пистолет, а сам раздвинул в стороны доски забора, огораживающего строительный участок. Он постарался как можно быстрее затащить тело внутрь, чтобы минимизировать кровавые следы. Кровь все еще продолжала течь. Ричер поволок его дальше, мимо высоких куч гравия, и вскоре нашел широкую траншею, подготовленную для опалубки. Глубина траншеи составляла восемь футов. Дно было устлано гравием. Скоро сюда зальют бетон для фундамента. Ричер столкнул тело в траншею, оно с глухим стуком упало на дно и осталось лежать на боку.

— Найдите лопаты, — сказал Ричер. — Нужно засыпать его гравием.

— Он уже мертв? — спросила Диксон.

— Не имеет значения.

— Давайте перевернем его на спину, — предложил О'Доннел. — Тогда потребуется меньше гравия.

— Кто будет добровольцем? — спросил Ричер.

— На мне костюм. И я уже сделал сегодня трудную работу.

Ричер пожал плечами и спрыгнул в траншею. Пару раз лягнул тело, а когда оно повернулось на спину, подгреб к нему гравий, уже лежащий на дне. Потом выбрался наверх, и О'Доннел протянул ему лопату. Им пришлось с десяток раз наведаться к куче гравия, чтобы полностью засыпать тело. Нигли нашла напорную трубу, развернула шланг, включила воду и довольно быстро смыла кровь в сточную канаву. Затем они вместе отправилась на строительную площадку и уничтожили оставленные ими следы. Ричер вернул доску от забора на место. Оглядевшись по сторонам, он подумал, что дело сделано неплохо. Не идеально, но и так сойдет. Он прекрасно понимал, что компетентная команда криминалистов обнаружит множество улик, но сейчас ничто не привлекало внимания. У них есть надежда, что некоторое время они будут в безопасности. По меньшей мере несколько часов. Может быть, больше. Не исключено, что бетон будут заливать с самого утра, и тогда этот парень станет еще одним бесследно исчезнувшим в Лас-Вегасе. Ричер не сомневался, что немало таких же, как он, спрятано в фундаментах города.

Он выдохнул.

— Ладно, теперь можем немного отдохнуть.

Они привели в порядок одежду и вновь зашагали по Стрипу. Четверо в ряд, не торопясь, готовые расслабиться. Но в вестибюле отеля их ждал Райт, менеджер отеля по безопасности. И хотя он жил в Вегасе, едва ли из него получился бы хороший игрок в покер. Не вызывало сомнений, что Райт сильно встревожен.

Глава 47

Райт поспешил им навстречу, и они отошли в тот самый спокойный уголок, где уже беседовали прежде.

— Эзари Махмуд не останавливался ни в одном из отелей Лас-Вегаса, — сказал Райт. — Это совершенно точно. А также Эндрю Макбрайд и Энтони Мэтьюс.

Ричер кивнул.

— Спасибо, что проверили, — сказал он.

— И еще я сделал несколько срочных звонков своим коллегам, — продолжал Райт. — Уж лучше так, чем всю ночь лежать без сна и тревожиться. И вы знаете, что мне удалось обнаружить? Вы, ребята, здорово врете. Никто не мог ограбить этот город на шестьдесят пять миллионов долларов за последние четыре месяца. Этого просто не было.

— Вы уверены?

Райт кивнул.

— Мы проверили текущее состояние наличных денег. Все как обычно, ничего подозрительного. Я пришлю вам счет на «прозак».[12] Сегодня у меня едва не случилось передозировки.


Они нашли бар в вестибюле, купили пива и сели в ряд перед четырьмя игровыми автоматами. Автомат Ричера раз за разом имитировал крупный выигрыш, как реклама соблазнения. Четыре части по восемь символов в каждой. Астрономически малая вероятность, даже если микропроцессоры работают честно. Ричер попытался подсчитать, сколько весят четвертаки, которые потребуются игроку, чтобы рассчитывать на первый выигрыш. К несчастью, он не знал точного веса одной монетки. Небольшая доля унции, однако при сложении вес быстро увеличивается. Наверняка у игрока будет растяжение связок, повреждение мышц, переломы из-за поднятия тяжести. Интересно, содержат ли владельцы казино ортопедические клиники? Содержат, наверное.

— Райт сразу подумал, что речь идет о широкомасштабной афере, — начала разговор Диксон. — Он так и сказал. Крупье, распорядители, парни из безопасности, камеры, пленки, кассиры. Иными словами, необходимо оказывать влияние на денежные потоки. Они могли установить фальшивую программу, которая создает видимость порядка до тех пор, пока им это необходимо. Во всяком случае, я бы поступила именно так.

— И когда этот обман будет обнаружен? — спросил Ричер.

— Когда они начнут подводить итоги в конце финансового года. Потеря столь огромной суммы денег обязательно будет обнаружена.

— Но как могли Санчес и Ороско узнать об этом раньше?

— Возможно, они случайно наткнулись на какие-то несоответствия и сделали экстраполяцию.

— Кто должен участвовать в такой афере?

— Люди на ключевых постах.

— Вроде самого Райта?

— Вполне возможно, — сказала Диксон.

— Мы поговорили с ним, и через полчаса нас попытались прикончить. Выстрелом в спину.

— Необходимо поговорить с подругой Санчеса, пока ее не нашел кто-нибудь другой, — сказала Нигли.

— У нас ничего не выйдет, — ответил Ричер. — Ни в одном баре не дадут незнакомым людям адрес официантки.

— Мы скажем, что ей грозит опасность.

— Можно подумать, они услышат такие слова в первый раз.

— Есть и другие способы, — сказала Диксон. — Через Единую посылочную службу.

— Мы не знаем ее фамилии.

— Так что же делать?

— Будем ждать до утра.

— Может быть, стоит сменить отель? Вдруг Райт работает на плохих парней?

— Нет смысла. У него друзья по всему городу. Просто заприте двери номеров.


Ричер последовал собственному совету, как только переступил порог своего номера. Он запер замок и накинул цепочку. Это едва ли остановит упорного врага, но даст Ричеру лишних пару секунд, а этого ему обычно хватало.

Он положил «хардболлер» в прикроватную тумбочку. Убрал одежду под матрас, чтобы выгладилась, и долго стоял под горячим душем. Потом начал думать о Карле Диксон.

Она одна.

Возможно, ей это не нравится.

Возможно, она считает, что вдвоем спокойнее.

Ричер обернул полотенце вокруг талии и прошлепал к телефону. Но прежде чем он успел поднять трубку, в дверь постучали. Он изменил направление движения. И не стал смотреть в глазок. Ему не хотелось приставлять к стеклу незащищенный глаз. Убийце нужно лишь подождать, пока линзы потемнеют, а потом выпустить в них пулю из пистолета большого калибра. Такой ход произведет ошеломляющее действие. Пуля, фрагменты стекла и стали пройдут через глаз и мозг и вылетят наружу из затылка. Ричер считал, что глазок — это дурацкая выдумка.

Он снял цепочку, отпер замок и приоткрыл дверь.

Карла Диксон.

Полностью одетая. Иначе и быть не могло, ведь ей нужно было пройти по коридорам и подняться на лифте. Черный костюм без блузки.

— Могу я войти? — спросила она.

— Я как раз собирался тебе позвонить, — сказал Ричер.

— Правильно.

— Я уже шел к телефону.

— Почему?

— Мне стало одиноко.

— Тебе?

— Мне — определенно. Надеюсь, и тебе тоже.

— Так я могу войти?

Он широко распахнул дверь. Она вошла. Через минуту Ричер обнаружил, что под костюмом нет не только блузки.


Утром, в девять тридцать, позвонила Нигли.

— Диксон нет в ее номере, — сказала она.

— Может быть, она делает зарядку, — ответил Ричер. — Или решила пробежаться.

Диксон улыбнулась, и ее теплое тело лениво пошевелилось у него под боком.

— Диксон не делает зарядку, — возразила Нигли. — И не бегает.

— Может быть, она в душе.

— Я звонила ей дважды.

— Не волнуйся. Я сам ей позвоню. Завтракаем внизу, через полчаса.

Он повесил трубку и посоветовал Диксон досчитать до шестидесяти, а потом позвонить Нигли и сказать ей, что она только что вышла из ванной. Через тридцать минут они уже завтракали в ресторане отеля. Вокруг деловито шумели игровые автоматы. А еще через час они шагали по Стрипу, направляясь к бару с грилем.

Глава 48

По утрам Вегас казался маленьким и плоским под жарким солнцем пустыни. Безжалостный яркий свет не оставлял никаких иллюзий. Он показывал все недостатки города. То, что ночью казалось вдохновенными впечатлениями импрессиониста, днем выглядело глупой фальшивкой. Сам Стрип мог бы оказаться четырехполосной улицей в любом городе Америки. На сей раз они шли иначе — двое впереди и двое сзади, полностью контролируя все вокруг.

Однако улицы оставались пустынными, машин почти не было. По утрам Вегас был едва ли не самым спокойным местом на свете.

В зоне строительства также царила тишина.

Пусто.

Никакого движения.

— Сегодня воскресенье? — спросил Ричер.

— Нет, — ответил О'Доннел.

— Праздник?

— Нет.

— Так почему же они не работают?

Они не увидели полицейских. И желтой ленты, которой отгораживают место преступления. Никто не занимался расследованием. Ничего не происходило. Ричер посмотрел на ту часть забора, где он отодвинул в сторону доски. В том месте, где Нигли поливала землю водой из шланга, виднелись разводы. На тротуаре осталось большое пятно. В сточной канаве стояла вода. В целом ничего необычного для строительной зоны. Едва ли это место привлечет постороннее внимание.

— Странное дело, — сказал Ричер.

— Может быть, у них закончились деньги, — сказал О'Доннел.

— Жаль. Этот парень скоро начнет вонять.

Они пошли дальше. Теперь они знали, что искать, и в ярком свете дня быстро нашли короткий путь к бару. Однако на этот раз они приблизились к нему с другой стороны. Бар все еще был закрыт. Они присели на низкой стене и стали ждать, щурясь от солнца. Было очень тепло, почти жарко.

— В Вегасе двести одиннадцать ясных дней в году, — сообщила Диксон.

— Летом температура доходит до сорока градусов, — добавил О'Доннел.

— А зимой опускается до двух.

— В год выпадает четыре дюйма дождя.

— А иногда один дюйм снега.

— Я так и не добралась до моего путеводителя, — посетовала Нигли.

Когда часы в голове Ричера показали без двадцати двенадцать, люди начали приходить на работу. Они шли по узким улицам по одному или по двое, мужчины и женщины двигались медленно, без всякого энтузиазма. Ричер спрашивал женщин, не зовут ли их Милена. Они отрицательно качали головой.

Затем на улице снова стало тихо.

Без девяти минут двенадцать появилась следующая группа. Ричер сообразил, что так можно изучать расписание движения автобусов. Мимо прошли три женщины. Молодые, усталые, небрежно одетые, в белых кроссовках.

Ни одну из них не звали Милена.

Часы в голове Ричера продолжали тикать. Без одной минуты двенадцать. Нигли посмотрела на часы.

— Начал беспокоиться? — спросила она.

— Нет, — сказал Ричер, потому что за спиной у Нигли он увидел девушку, которая просто обязана была оказаться Миленой.

Она находилась в пятидесяти ярдах от них и шагала довольно быстро. Невысокая, стройная и смуглая, в голубых джинсах и короткой белой футболке. На пупке поблескивал драгоценный камушек. Через плечо был перекинут синий нейлоновый рюкзачок. У девушки были длинные, черные как уголь волосы, обрамлявшие красивое лицо, выглядевшее лет на семнадцать. Но двигалась она так, что Ричер дал бы ей тридцать. Она казалась усталой и озабоченной.

И еще несчастной.

Ричер встал со стены и, когда до нее оставалось десять футов, спросил:

— Милена?

Она замедлила шаг, и у нее на лице появилось беспокойство, как у всякой женщины, которую останавливает на улице огромный незнакомец. Она посмотрела на дверь бара и на противоположную сторону улицы, словно оценивая свои шансы на спасение. Она даже сбилась с шага, не зная, остановиться или побежать.

— Мы друзья Хорхе, — сказал Ричер.

Она посмотрела на него и на остальных, и ее взгляд остановился на Ричере. На лице отразилась гамма чувств: сначала недоумение, потом надежда, недоверие и наконец понимание — именно в таком порядке. «Наверное, нечто похожее испытывает игрок в покер, когда к нему приходит четвертый туз», — подумал Ричер.

И еще он уловил в ее глазах удовлетворение, словно вопреки всем ожиданиям, замечательный миф оказался правдой.

— Вы из армии, — сказала она. — Он говорил, что вы появитесь.

— Когда?

— Все время. Он говорил, что если он когда-нибудь попадет в беду, то рано или поздно вы появитесь.

— И вот мы здесь. Где мы можем поговорить?

— Я только скажу, что сегодня опоздаю.

Она немного смущенно улыбнулась, обошла их и скрылась в баре.

Милена вернулась две минуты спустя, но теперь она двигалась быстрее, расправила плечи и стала как будто выше, словно с нее сняли тяжелую ношу. Она больше не была одинокой. Она помолодела, в ее ясных карих глазах засветился ум. Ричер обратил внимание на хорошую кожу и жилистые сильные руки человека, напряженно работавшего последние десять лет.

— Позвольте мне угадать, — сказала она и повернулась к Нигли. — Вы, наверное, Нигли. — Потом она обратилась к Диксон. — Из чего следует, что вы Карла. — Посмотрела на Ричера и О'Доннела. — Ричер и О'Доннел, верно? Один большой, а другой — красивый.

О'Доннел улыбнулся ей, и Милена повернулась к Ричеру.

— Мне сказали, что вы искали меня вчера вечером.

— Мы хотели поговорить с вами о Хорхе.

Милена вздохнула, сглотнула и спросила:

— Он мертв?

— Вероятно, — ответил Ричер. — Мы точно знаем, что Ороско мертв.

— Нет! — охнула Милена.

— Я сожалею, — сказал Ричер.

— Где мы можем поговорить? — спросила Диксон.

— Давайте зайдем в дом Хорхе, — сказала Милена. — Вам следует на него посмотреть.

— Мы слышали, что там учинили разгром.

— Я немного прибрала.

— Это далеко?

— Мы дойдем пешком.


Они зашагали обратно по Стрипу, теперь уже впятером. Зона строительства оставалась все такой же пустынной. Никакого движения. Но и полицейских не было. Милена еще два раза спросила, мертв ли Санчес, словно, повторяя этот вопрос, рассчитывала услышать другой ответ. И оба раза Ричер ответил:

— Вероятно.

— Но наверняка вы не знаете?

— Его тело не найдено.

— А Ороско нашли?

— Да. Мы видели тело.

— А как же Кельвин Франц и Тони Суон? Почему их здесь нет?

— Франц мертв. И Суон, наверное, тоже.

— Точно?

— Франц — точно.

— Но не Суон?

— Нет, относительно Суона полной уверенности нет.

— И относительно Хорхе?

— Да. Но это очень вероятно.

— Ладно.

Она пошла дальше, отказываясь сдаться и оставить надежду.

Они прошли мимо дорогих отелей, отображавших все крупнейшие города мира на пятачке в несколько сотен ярдов, и увидели многоквартирные здания. Милена свернула налево, потом направо, и они вышли на параллельную улицу. Она остановилась в тени навеса — там находился вход в здание, которое четыре поколения назад могло быть лучшим местом в городе, где постоянно все перестраивается.

— Мы пришли, — сказала Милена. — У меня есть ключ.

Она сняла рюкзак с плеча, вытащила кошелек, расстегнула молнию и достала дверной ключ из потускневшей латуни.

— Вы долго были с ним знакомы? — спросил Ричер.

Милена замешкалась с ответом, не желая использовать прошедшее время и пытаясь придумать ответ, который прозвучал бы нейтрально.

— Мы встретились несколько лет назад, — наконец сказала она.

Они вошли в вестибюль. Сидевший за столиком портье поздоровался с Миленой. Она подвела их к лифту, они поднялись на десятый этаж и свернули направо по коридору с потускневшей краской на стенах. Остановились возле зеленой двери.

Милена отперла дверь и впустила их внутрь.

Квартира не производила ошеломляющего впечатления, но и маленькой ее нельзя было назвать. Две спальни, гостиная и кухня. Скромная внутренняя отделка. В основном белая, но с яркими вставками, немного старомодная. Большие окна. Когда-то из них открывался прекрасный вид на пустыню, но теперь напротив находилась большая строительная площадка.

Это была чисто мужская квартира: никаких украшений, все просто и функционально.

И еще здесь царил ужасный беспорядок.

Квартира живо напоминала офис Кельвина Франца. Стены, пол и потолок были из бетона, а потому практически не пострадали. Но в остальном… Стулья, диваны, письменный стол, обеденный стол сломаны и выпотрошены. Телевизор и стереосистема разбиты. Повсюду разбросаны диски. Ковры перевернуты и отброшены в сторону. Кухня практически уничтожена.

Уборка Милены ограничилась тем, что она собрала мусор в кучки и засунула часть набивки в подушки. Книги и бумаги она сложила рядом с разбитыми полками, на которых они находились прежде.

Больше ничего и нельзя было сделать. Задача, не имеющая решения.

Ричер отыскал на кухне мусорное ведро, где, по словам Кёртиса Мани, нашли смятую салфетку. Ведро было сорвано с кронштейна под раковиной и отшвырнуто в сторону. Часть мусора вывалилась на пол, часть осталась в ведре.

— Это больше похоже на проявление злобы, чем на систематичный обыск, — заметил Ричер. — Уничтожение ради уничтожения. Словно их переполняла не только тревога, но и ярость.

— Согласна с тобой, — сказала Нигли.

Ричер открыл дверь и перешел в главную спальню. Кровать была сломана, матрас вспорот. В шкафу валялась сорванная с вешалок одежда. Полки расколоты на куски. Хорхе Санчес всегда был аккуратистом, а годы, проведенные в армии, приучили его к определенным стандартам. В квартире больше не чувствовалось его присутствия. Не осталось даже эха.

Милена бессмысленно перемещалась по квартире, пытаясь навести какое-то подобие порядка, изредка останавливаясь, чтобы перелистать книгу или рассмотреть фотографию. Она подтолкнула на место изуродованный диван, на котором уже никто не будет сидеть.

— Полицейские здесь были? — спросил Ричер.

— Да, — ответила она.

— Они пришли к каким-то выводам?

— Они считают, что эти люди переоделись в фальшивых подрядчиков. Представителей электрической или телефонной компании.

— Ясно.

— Но я думаю, что они дали взятку портье. Это проще.

Ричер кивнул. «Вегас, город афер».

— Полиция дала объяснение причинам обыска?

— Нет, — ответила Милена.

— Когда вы в последний раз видели Хорхе?

— Мы вместе обедали, — ответила она. — Здесь. Заказали еду в китайском ресторане.

— Когда?

— В его последнюю ночь, проведенную в Вегасе.

— Значит, вы были здесь?

— Да, мы провели тот вечер вдвоем.

— И он что-то записал на салфетке, — сказал Ричер.

Милена кивнула.

— Кто ему звонил? — спросил Ричер.

— Кельвин Франц, — ответила Милена.

Глава 49

Милена явно пребывала в шоке, поэтому Ричер смел рукой осколки фарфора с кухонной стойки, чтобы она могла сесть. Милена села, подложив ладони под ноги.

— Нам нужно знать, над чем работал Хорхе. Необходимо выяснить, в чем причина того, что произошло.

— Я не знаю, чем он занимался.

— Но вы проводили с ним немало времени.

— Да, мы часто встречались.

— И неплохо знали друг друга.

— Вы правы.

— В течение нескольких лет.

— Мы сходились и расходились.

— Значит, он говорил с вами о работе.

— Постоянно.

— И что его занимало?

— В последнее время было мало работы — вот что его занимало, — ответила Милена.

— Здесь, в Вегасе?

Милена кивнула.

— Вначале все шло замечательно. Несколько лет назад они были постоянно заняты. Заключали много контрактов. Но потом крупные казино стали одно за другим отказываться от их услуг. Они переходили на собственные системы безопасности. Хорхе говорил, что это неизбежно. Как только казино достигало определенных размеров, такой шаг выглядел естественным.

— Мы познакомились с одним парнем в нашем отеле, который сказал, что у Хорхе было много работы. Как у однорукого оклейщика обоев.

Милена улыбнулась.

— Он просто вежливый человек. К тому же Хорхе всегда старался сохранить лицо. Как и Мануэль Ороско. Сначала они говорили: «Делать вид — уже полдела». А потом их девиз изменился: «Если не будем делать сейчас, то не сделаем уже никогда». Они не сдавались. И никогда ни о чем не просили — были слишком гордыми.

— Вы хотите сказать, что они катились под гору?

— И довольно быстро. Перешли на совсем другую работу. Нанимались вышибалами в клубах, отслеживали мошенников и вышвыривали их из города. Ну и все в таком же духе. Иногда консультировали отели. Но это случалось довольно редко. Люди в отелях думают, что они и сами все знают, даже в тех случаях, когда ошибаются.

— Вы видели, что Хорхе написал на салфетке?

— Конечно. Я наводила порядок в квартире, когда он ушел. Он записал цифры.

— Что они означали?

— Я не знаю. Он очень встревожился.

— А что он делал потом? После звонка Франца?

— Позвонил Мануэлю Ороско. Практически сразу. Ороско тоже встревожился из-за цифр.

— Но как все это началось? Кто к ним обратился?

— Обратился к ним?

— Кто был их клиентом? — уточнил Ричер.

Милена посмотрела в глаза Ричеру. Потом оглядела О'Доннела, Диксон и Нигли.

— Вы меня не слушаете, — сказала она. — У них уже давно не было клиентов.

— Значит, что-то произошло, — сказал Ричер.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Кто-то обратился к ним с проблемой. Пришел в офис.

— Я не знаю, кто к ним приходил.

— Хорхе ничего не говорил?

— Нет. Один день они могли просидеть совсем без дела, а назавтра были заняты, как мухи с синими задницами. Так они любили говорить. Мухи с синими задницами, а не однорукие оклейщики обоев.

— Но вы ничего не знаете?

Милена покачала головой.

— Они мне не говорили.

— А кто еще может что-то знать?

— Жена Ороско.

Глава 50

В разоренной квартире наступила тишина. Ричер пристально посмотрел на Милену.

— Мануэль Ороско был женат?

Милена кивнула:

— У них трое детей.

Ричер взглянул на Нигли и спросил:

— Почему мы об этом не знали?

— Я не могу знать все, — ответила Нигли.

— Мы сказали Мани, что его ближайшей родственницей является сестра.

— Где живет Ороско? — спросила Диксон.

— Немного дальше по этой же улице, — ответила Милена. — Почти в таком же доме.


Милена прошла вместе с ними еще четверть мили, удаляясь от центра города, и остановилась возле дома на противоположной стороне улицы. Здесь жил Ороско. Здание ничем не отличалось от того, где поселился Санчес. Тот же архитектурный стиль и размеры, только навес над дверью был синим, а не зеленым.

— Как зовут миссис Ороско? — спросил Ричер.

— Тэмми, — сказала Милена.

— Она сейчас дома?

Милена кивнула.

— Сейчас она спит. Тэмми работает по ночам. В казино. Она приходит домой, сажает детей в школьный автобус и ложится спать.

— Придется ее разбудить.


Тэмми разбудил портье. Он позвонил наверх по местному телефону, и им пришлось довольно долго ждать ответа. Портье назвал имена Милены, Ричера, Нигли, Диксон и О'Доннела. Он проникся серьезностью момента и говорил достаточно убедительно. И сразу дал понять, что посетители принесли дурные вести.

Им снова пришлось довольно долго ждать. Ричер догадывался, что Тэмми Ороско соотнесла четыре новых имени с ностальгическими воспоминаниями своего мужа. Потом она стала приводить себя в порядок. Он хорошо знал, как ведут себя в такой ситуации вдовы.

— Пожалуйста, поднимайтесь, — наконец сказал портье.

Они поднялись на лифте на восьмой этаж, стоя совсем рядом в тесной кабинке. Потом свернули налево по коридору и остановились возле синей двери. Она уже была распахнута. Тем не менее Милена постучала, и все они вошли.

Тэмми Ороско, ссутулившись, сидела на диване. Непокорные черные волосы, бледная кожа, халат с цветочным узором. Ей было около сорока, но сейчас она больше походила на столетнюю старуху. Она подняла голову, однако даже не посмотрела в сторону Ричера, О'Доннела, Диксон и Нигли. Ричер сразу ощутил враждебность. И это была не ревность и смутная обида, как у Анджелы Франц. Ее переполнял гнев. Она взглянула на Милену и спросила:

— Мануэль мертв?

Милена села рядом с ней и сказала:

— Эти люди так говорят. Я сожалею.

— И Хорхе тоже? — спросила Тэмми.

— Пока мы еще не знаем, — ответила Милена.

Две женщины обнялись и заплакали. Ричер ждал. Он знал, как это бывает.

Квартира Ороско оказалась больше, чем у Санчеса. Скорее всего, три спальни, другое расположение комнат, да и окна выходили на другую сторону. В застоявшемся воздухе пахло чем-то жареным. Особого порядка в квартире не наблюдалось. Возможно, здесь также проводили обыск три или четыре недели назад, или состояние хаоса является постоянным, если вместе живут трое детей и двое взрослых. Ричер плохо разбирался в детях, но догадывался, что у Ороско не может быть взрослых детей. К тому же он успел обратить внимание на книги и игрушки, разбросанные по комнате. Это были куклы, медведи, видеоигры и сложное сооружение из пластиковых деталей. Пожалуй, детям было девять, семь и пять лет. Примерно. Все они родились после того, как Ороско уволился из армии. Ричер знал, что, пока они служили вместе, Ороско не был женат.

Наконец Тэмми Ороско подняла голову и спросила:

— Как это случилось?

— Полиции известны все подробности.

— Он страдал?

— Смерть произошла мгновенно, — ответил Ричер, как его научили много лет назад.

Все солдаты, погибшие на службе в армии, умирали мгновенно, если не существовало очевидных доказательств иного. Считалось, что это может послужить утешением близким погибшего. В случае с Ороско это почти правда, подумал Ричер. После пленения, жестокого обращения, голода и жажды, полета на вертолете и двадцатисекундного свободного падения.

— Почему он погиб? — спросила Тэмми.

— Мы пытаемся найти ответ на этот вопрос.

— Это ваш долг. Меньшее, что вы можете сделать.

— Именно по этой причине мы здесь.

— Но здесь нет ответов.

— Не совсем так. Начать нужно с клиента.

Заплаканная Тэмми недоуменно посмотрела на Милену.

— С клиента? — спросила она. — Вы что, до сих пор не знаете, кто это был?

— Не знаем, — ответил Ричер. — Иначе не стали бы задавать этот вопрос.

— У них не было клиентов, — сказала Милена, обращаясь к Тэмми. — В последнее время они лишились всех своих клиентов, я же тебе говорила.

— Но эта история имела начало, — возразил Ричер — Кто-то обратился со своей проблемой в их офис или в какое-то казино. Мы должны знать кто.

— Никто к ним не обращался, — отрезала Тэмми.

— Значит, они сами натолкнулись на проблему. В таком случае нам необходимо выяснить, где, когда и как.

Наступило долгое молчание. А потом Тэмми сказала:

— Вы действительно не понимаете, верно? Все это не имело к ним никакого отношения. Не только к ним, но и к Вегасу.

— Вот как?

— Да.

— С чего же все началось?

— Им позвонили с просьбой о помощи, — сказала Тэмми. — Вот как все это началось. Однажды, совершенно неожиданно. Один из вас, живущих в Калифорнии. Один из его драгоценных армейских друзей.

Глава 51

По дороге на станцию проката грузовиков Эзари Махмуд выкинул паспорт Эндрю Макбрайда в мусорный бак и стал Энтони Мэтьюсом. У него имелось несколько кредиток и даже права на новое имя. Адрес, указанный в правах, прошел бы достаточно серьезную проверку. Это было вполне реальное здание, в котором жили люди, а не просто почтовый адрес или пустырь. И на него приходили счета. Махмуд многому научился за прошедшие годы.

Он решил взять напрокат грузовик средних размеров. Если у него появлялся выбор, он предпочитал все среднее. Средние вещи не выделялись и не бросались в глаза. Служащие запоминали людей, которые требовали самое большое или самое маленькое. Представления Махмуда о науке были минимальными, но считать он умел. Он знал, что объем вычисляется как произведение высоты на ширину и длину. Значит, шестьсот пятьдесят коробок можно сложить в штабель из расчета десять на тринадцать на пять. Сначала ему показалось, что десять в ширину — это слишком большой размер, который не влезет даже в самый большой грузовик, но потом он сообразил, что получит искомый результат, если поставит коробки на ребро. Тогда все поместится.

Махмуд знал, что все будет хорошо, — он продолжал носить с собой сотню четвертаков, выигранных в аэропорту.


Они принесли свои соболезнования и сообщили Тэмми Ороско имя Кёртиса Мани, после чего оставили ее одиноко сидеть на диване. Потом они проводили Милену в бар с грилем. Ей нужно было зарабатывать на жизнь, а она уже потеряла три часа рабочего времени. Милена сказала, что ее могут уволить, если она будет отсутствовать, когда наступит час пик. По мере того как день клонился к вечеру, на Стрипе становилось все больше народу. Однако на строительной площадке все еще царили тишина и спокойствие. Никакой активности. Лужа в канаве успела высохнуть, а в остальном ничего не изменилось. Солнце стояло высоко, жара еще не началась, но было достаточно тепло. Ричер задумался о том, насколько глубоко они похоронили парня. И о разложении, газах, запахах и любопытных животных.

— Здесь есть койоты? — спросил он.

— В городе? — удивилась Милена. — Нет, я никогда не видела.

— Хорошо.

— Почему вы спросили?

— Так, просто интересно.

Они прошли хорошо знакомым путем и оказались возле бара около трех часов.

— Тэмми злится, — сказала Милена. — Мне очень жаль.

— Этого следовало ожидать, — ответил Ричер.

— Она была дома, когда плохие парни пришли делать обыск. Она спала. Ее ударили но голове. Она неделю не приходила в сознание. Ничего не помнит об этом. А теперь во всем винит тех, кто обращается к ней по поводу мужа.

— Вполне объяснимо, — сказал Ричер.

— Но я вас не виню, — закончила свою мысль Милена. — Не вы ему звонили. Похоже, в этой истории участвовала только половина из вас.

И она, не оборачиваясь, скрылась за дверью бара. Ричер подошел к низкой стене, на которой они ждали утром, и снова уселся на нее.

— Извините, ребята, — сказал он. — Мы напрасно потратили кучу времени. Это полностью моя вина.

Никто не ответил.

— Нигли должна взять руководство на себя, — сказал Ричер. — Я растерял прежние навыки.

— Махмуд прилетел сюда, а не в Лос-Анджелес, — напомнила Диксон.

— Вероятно, он с кем-то здесь встречался. Сейчас он уже в Лос-Анджелесе.

— Почему он сразу не полетел в Лос-Анджелес?

— А зачем ему четыре фальшивых паспорта? Махмуд осторожен, кем бы он ни был на самом деле. Он оставляет ложные следы.

— На нас напали именно здесь, а не в Лос-Анджелесе, — сказала Диксон. — Все это не укладывается в схему.

— И мы все вместе решили отправиться сюда, — напомнил О'Доннел. — Никто не возражал.

Ричер услышал сирену со стороны Стрипа. Не низкий вой пожарной машины и не отчаянный вопль «скорой помощи» — это на высокой скорости мчалась патрульная машина. Ричер посмотрел в сторону строительной площадки, находившейся в полумиле от них, встал, сделал несколько шагов вправо, прикрыл ладонью глаза от солнца и принялся изучать короткий отрезок Стрипа, который был виден с его места. Один полицейский еще ничего не значит, подумал он. Если бы прораб появился на строительной площадке и что-то нашел, то сюда примчался бы целый конвой.

Ричер ждал.

Ничего не происходило. Сирена смолкла. Полицейские не появились. Никакого конвоя. Он сделал еще шаг вправо, чтобы улучшить обзор и убедиться наверняка. И увидел что-то красное и синее за углом бакалейного магазина. Это оказалась машина, припаркованная на солнце. Красный пластик над задними фарами. Темно-синяя краска на крыле.

Машина.

Темно-синяя.

— Я знаю, где я видел этого парня, — сказал Ричер.

Глава 52

Они остановились на некотором расстоянии от «крайслера», словно возле огороженного экспоната на выставке современного искусства. «Крайслер 300C», темно-синий, с калифорнийскими номерами, припаркованный очень близко к тротуару и запертый. Холодный и слегка запыленный после долгого пробега. Нигли вытащила ключи, которые Ричер нашел в карманах умирающего убийцы, вытянула их вперед, словно пистолет, и нажала кнопку дистанционного открывания дверей.

Фары темно-синего «крайслера» мигнули, и замки дверей с тихим щелчком разблокировались.

— Этот «крайслер» стоял возле «Шато Мармон», — сказал Ричер. — Стоял и ждал. В нем сидел тот самый человек в синем костюме. Цвет его костюма полностью соответствовал цвету машины. Я подумал тогда, что он работает шофером и кого-то поджидает.

— Другие рассказали им, что мы сюда приедем, — сказал О'Доннел. — Сначала в качестве угрозы, а потом в виде утешения. И тогда они послали этого парня разобраться с нами. Наверное, он заметил нас на тротуаре, как только въехал в город. Мы оказались прямо перед ним. Ему повезло.

— И правда повезло, — усмехнулся Ричер. — Пусть всем нашим врагам так же сильно везет.

Он распахнул дверь со стороны водителя. Машина пахла новой кожей и пластиком. Внутри все было самым обычным. Из кармана на двери торчали новенькие карты. И все. Ничего, что могло бы привлечь внимание. Ричер вытянул длинную руку и открыл отделение для перчаток. Там лежал бумажник и сотовый телефон. И больше ничего. Никакой регистрации или страховки. Только бумажник и телефон. Узкий бумажник предназначался для кармана брюк. Прямоугольник из черной кожи с отделением для банкнот с одной стороны и кредиток — с другой. Ричер вытащил наличные. Более семисот долларов, в основном полтинниками и двадцатками. Он засунул деньги себе в карман и сказал:

— Теперь я смогу еще две недели не искать работу. Во всем есть хорошая сторона.

Он перевернул бумажник. Вторая половина тоже была заполнена, там лежали калифорнийские права и четыре кредитные карточки. Две «Visa», «Amex» и «MasterCard». Срок использования истекал очень не скоро. Права и кредитки были на имя Саропиан. Адрес на правах состоял из пятизначного номера дома в Лос-Анджелесе, названия улицы и почтового индекса, который ничего Ричеру не говорил.

Он бросил бумажник на сиденье.

Складной сотовый телефон был маленьким, серебристым, с жидкокристаллическим дисплеем. Отличный прием, но аккумулятор уже садился. Ричер открыл телефон, и длинное окошечко засветилось, сообщая о пяти голосовых сообщениях.

Ричер протянул телефон Нигли.

— Ты сможешь прослушать сообщения?

— Нужно знать код.

— Посмотри список звонков.

Нигли стала просматривать меню.

— Все звонки, как входящие, так и исходящие, на один номер, — сказала она. — Первые три цифры — триста десять — означают Лос-Анджелес.

— Он звонил на сотовый или на обычный телефон?

— С ходу определить трудно.

— Солдат докладывает боссу?

Нигли кивнула:

— Или наоборот. Босс отдает приказы солдату.

— Твои люди в Чикаго смогут узнать фамилию и адрес босса?

— Со временем.

— Так пусть начинают работу. И сообщи им номер «крайслера».

Нигли по собственному сотовому телефону позвонила в свой офис. Ричер открыл центральный подлокотник, но нашел там только шариковую ручку и зарядное устройство для телефона. Он вылез из машины и проверил багажник. Там лежали запасное колесо, домкрат и монтировка. И все.

— Никакого багажа, — сказал он. — Этот тип не планировал долгой поездки. Считал, что мы будем легкой добычей.

— И был близок к успеху, — заметила Диксон.

Нигли закрыла телефон мертвеца и протянула его Ричеру. Ричер бросил его на сиденье рядом с бумажником.

А потом снова взял в руки.

— Странная сложилась ситуация, — сказал он. — Мы не знаем, кто послал этого парня, откуда он появился и почему.

— Но? — спросила Диксон.

— Но у нас есть телефон. И мы можем позвонить его боссу и сказать «привет», если захотим.

— А мы захотим?

— Думаю, захотим.

Глава 53

Они сели в припаркованный «крайслер», чтобы не мешал уличный шум. Двери были толстыми и плотно закрывались, обеспечивая тишину, на которую и рассчитан роскошный седан. Ричер открыл телефон мертвеца, просмотрел все вызовы и нажал зеленую кнопку, чтобы повторить последний номер. Потом поднес телефон к уху и стал ждать. У Ричера никогда не было сотового телефона, но он умел им пользоваться. Люди чувствуют, как телефон вибрирует в кармане, или слышат звонок, вытаскивают телефон, смотрят, кто им звонит, и решают, отвечать на звонок или нет. Процесс занимает несколько больше времени, чем с обычным телефоном. Иногда требуется подождать пять или шесть гудков.

Ричер услышал один гудок.

Второй.

Третий.

А затем на звонок ответили — кто-то очень торопился.

— Проклятье, где ты был? — сказал голос.

Голос был низким. Мужчина, немолодой. И не маленький. Несмотря на нетерпение, Ричер уловил вполне цивилизованный акцент Западного побережья, профессиональный, но еще и с некоторой толикой опыта острых ситуаций. Ричер не стал отвечать. Он напряженно прислушивался к окружающему мужчину шуму. Но его не было. Совсем. Только тишина, словно говоривший находился в закрытой комнате или тихом офисе.

— Алло! Черт возьми, где ты? Что происходит?

— Кто это? — спросил Ричер, словно имел полное право знать.

Словно случайно набрал неправильный номер.

Однако его собеседник не попался на эту простую уловку. Он видел, с какого телефона ему позвонили.

— Нет, кто вы? — спросил он в ответ.

Ричер немного подождал и ответил:

— Твой парень вчера потерпел поражение. Он мертв и похоронен, в буквальном смысле слова. Теперь мы идем за тобой.

Наступило долгое молчание. А потом голос произнес:

— Ричер?

— Ты знаешь мое имя? — спросил Ричер. — А тебе не кажется несправедливым, что я не знаю твоего?

— Никто и не говорит, что жизнь справедлива.

— Верно. Но справедлива она или нет, насладись тем, что тебе осталось. Купи бутылку вина, возьми напрокат хороший диск. Только не рассчитывай на многое. Даю тебе максимум два дня.

— У тебя ничего не выйдет.

— А ты выгляни в окно.

Ричер услышал поспешное движение. Шелест пиджака, легкий скрежет вращающегося кресла.

«Офис. Он в костюме. Письменный стол расположен напротив двери.

Всего лишь миллион имеющих код 310».

— У тебя ничего не выйдет, — повторил голос.

— Очень скоро мы тебя увидим, — сказал Ричер. — И вместе полетим на вертолете. В точности как ты летал прежде. Но с одним большим отличием. Вероятно, мои друзья делали это неохотно. Но ты… Ты будешь просить о том, чтобы тебе разрешили выпрыгнуть. Умолять. И это я тебе обещаю.

Он закрыл телефон и бросил на колени.

В машине было тихо.

— Первые впечатления? — спросила Нигли.

Ричер выдохнул.

— Чиновник, — сказал он. — Крупный мужчина. Босс. Неглуп. Обычный голос. Личный кабинет с окном и закрытой дверью.

— Где?

— Трудно сказать. Я не уловил фонового шума. Не слышно ни дорожного движения, ни пролетающих самолетов. Он не слишком встревожился, когда понял, что у нас есть его телефонный номер. Наверняка регистрация окажется фальшивой. Как и номера этой машины, я уверен.

— Что будем делать дальше?

— Вернемся в Лос-Анджелес. Нам не следовало сюда приезжать.

— Все дело в Суоне, — сказал О'Доннел. — Иначе и быть не может. Мы выяснили, что Франц, Санчес и Ороско здесь ни при чем, значит, остается только он. Очевидно, он влез во что-то сразу после того, как покинул «Новую эру». Наверное, собирал материалы и выжидал.

Ричер кивнул.

— Необходимо поговорить с его прежним боссом. Выяснить, не делился ли он с ним своими опасениями, перед тем как ушел из «Новой эры». — Он повернулся к Нигли. — Итак, мы возвращаемся к Диане Бонд, женщине из Вашингтона. Нужно узнать побольше о «Новой эре» и «Маленьком крыле». Нам нужно иметь на руках козыри. Прежний босс Суона будет говорить охотнее, если узнает, что у нас есть нечто серьезное и мы будем хранить это в тайне в обмен на его согласие сотрудничать с нами. Кроме того, мне стало любопытно.

— И мне тоже, — призналась Нигли.


Они украли «крайслер». Даже не стали выходить из него. Ричер взял у Нигли ключ, и они поехали прямо в отель. Ричер остался ждать в машине, а остальные пошли собирать вещи. Ему понравился «крайслер». Тихий и мощный автомобиль. Ричер видел его отражение в окне отеля. Отличный синий цвет. Старомодная машина без особых изысков — именно такая годилась ему больше всего. Он проверил систему управления, а потом подключил сотовый телефон к зарядному устройству и закрыл крышку подлокотника.

Первой из отеля вышла Диксон. Коридорный вынес ее чемодан, а швейцар бегом отправился за машиной. Затем появились Нигли и О'Доннел. Нигли засовывала счет в сумочку, одновременно закрывая свой сотовый телефон.

— Нам удалось идентифицировать номер «крайслера», — сказала она. — Автомобиль принадлежит корпорации «Уолтер», расположенной в центре Лос-Анджелеса.

— Остроумно, — сказал Ричер, — «Уолтер» в честь Уолтера Крайслера. Готов поспорить, что телефон принадлежит корпорации «Александр», в честь Грэма Белла.[13]

— Корпорация «Уолтер» имеет всего семь машин, — добавила Нигли.

Ричер кивнул.

— Нам нужно иметь это в виду. Где-то рядом находятся крупные силы поддержки.

Диксон сказала, что повезет О'Доннела в своей машине. Ричер открыл багажник «крайслера», и Нигли забросила туда свои сумки, а потом уселась рядом с ним на пассажирском сиденье.

— Где мы поселимся? — спросила через окно Диксон.

— Совсем в другом месте, — сказал Ричер. — До сих пор они видели нас в «Уилшире» и «Шато Мармон». Нам нужно сменить стиль. Выберем такое место, где они не станут нас искать. Попробуем «Дюны» или «Сансет».

— А что это такое?

— Мотель. Место, которое выбрал бы я.

— И насколько там плохо?

— Там хорошо. Там есть кровати и двери с замком.


Первыми уехали Ричер и Нигли. Движение оставалось медленным, пока они не выбрались из города, но на 15-й автостраде Ричер смог увеличить скорость. Машина катилась быстро и бесшумно. Первые тридцать миль Нигли возилась с телефоном, пытаясь дозвониться до военно-воздушной базы «Эдвардс», чтобы поговорить с Дианой Бонд, до того как связь будет потеряна. Ричер перестал обращать на нее внимание и сосредоточился на дороге. Он был неплохим водителем, но не более того. Ричер научился водить машину в армии, и у него никогда не было профессионального гражданского наставника. Он так и не сдал экзамен на гражданские права. Нигли управлялась с машиной гораздо лучше. И гораздо быстрее. Она закончила телефонные переговоры и нетерпеливо заерзала на своем месте, бросая недовольные взгляды на спидометр.

— Ты ведешь машину так, словно украл ее, — проворчала Нигли. — Впрочем, это истинная правда.

Тогда Ричер немного увеличил скорость. И начал обгонять другие машины, в том числе средних размеров грузовик, ехавший по правой полосе.


В десяти милях до Барстоу Диксон догнала их и помигала фарами, а О'Доннел знаками показал, что неплохо бы перекусить. Они остановились в том же кафе, словно безвольные мазохисты. Рядом не было ничего другого, а они проголодались.

Еда была такой же отвратительной, а разговор получился отрывочным. В основном они говорили о Санчесе и Ороско. О том, как трудно эффективно вести мелкий бизнес, в особенности если ты прежде служил в армии. Они входили в гражданский мир с ложными представлениями о нем, рассчитывая найти в нем те ценности, к которым привыкли: прямоту, искренность, честность, готовность к общим жертвам. Временами Ричеру казалось, что Диксон и О'Доннел говорят о себе. Насколько они успешны? Быть может, их уверенность — это лишь желание сделать хорошую мину при плохой игре? Каковы их реальные доходы? И какими они будут еще через год? У Диксон возникли проблемы, она недавно отказалась от прежней работы. О'Доннел не работал некоторое время из-за сестры. Только Нигли ни о чем не тревожилась. Она добилась очевидного успеха. Но она была одной из девяти. Немногим больше одиннадцати процентов, а ведь речь шла о лучших людях, покинувших армию.

Паршивый результат.

«Но ты в эти игры не играешь», — сказала Диксон.

«Обычно меня это устраивает», — ответил ей Ричер.

«То, что есть у нас и чего нет у тебя, — это всего лишь чемодан», — сказал О'Доннел.

«Но есть ли у меня то, чего нет у вас?» — ответил ему Ричер.

Когда обед подошел к концу, Ричер немного приблизился к ответу.


После Барстоу они миновали Викторвилл и озеро Эрроухед. Впереди замаячили горы. Но сначала, на этот раз с правой стороны, показались те самые пустоши, над которыми летал вертолет. Ричер снова сказал себе, что не станет туда смотреть. И снова не смог удержаться. Он то и дело отрывал взгляд от дороги и смотрел на северо-запад, думая: «Где-то там находятся Санчес и Суон». У него не было оснований надеяться на другой исход.

Они въехали в зону приема, и телефон Нигли зазвонил. Диана Бонд была готова немедленно покинуть «Эдвардс».

— Скажи, чтобы она встретилась с нами у «Денни» на Сансет, — предложил Ричер.

Нигли скорчила гримасу, и Ричер добавил:

— После той забегаловки нам даже в «Денни» покажется, будто мы у «Максима» в Париже.

Нигли договорилась о встрече, а Ричер перешел на другую передачу, и «крайслер» начал взбираться по первым пологим склонам гор Сан-Антонио. Не прошло и часа, как они сняли номера в мотеле «Дюны».


В мотеле «Дюны» стоимость одного номера за ночь даже близко не подходила к трехзначному числу, а гостям приходилось оставлять залог за пульт дистанционного управления телевизором, который торжественно вручался вместе с ключом. Ричер расплатился наличными из украденной пачки за все четыре комнаты, что позволило им не регистрироваться под настоящими именами. Они припарковали машины так, чтобы с улицы их было трудно заметить, и собрались в темном холле рядом с прачечной, где никто не стал бы обращать на них внимание.

Самое подходящее место, по представлениям Ричера.

А еще через час Диана Бонд позвонила Нигли, чтобы предупредить, что она въезжает на парковку «Денни».

Глава 54

Они прошли несколько кварталов по Сансет и оказались в вестибюле «Денни», освещенном яркими неоновыми огнями. Там их уже поджидала одинокая светловолосая женщина, одетая в черное. Черный пиджак, черная блузка, черная юбка, черные чулки и черные туфли на высоких каблуках. Деловой стиль Восточного побережья, совершенно не подходящий для посещения «Денни». Диана была стройной, привлекательной и явно неглупой женщиной лет тридцати восьми.

Она выглядела немного раздраженной и озабоченной.

И слегка встревоженной.

Нигли представила ее:

— Это Диана Бонд. Из Вашингтона через военно-воздушную базу «Эдвардс».

Диана Бонд держала в руках лишь маленькую сумочку из крокодиловой кожи. Ричер не обнаружил портфеля, в котором могли бы находиться документы. Они прошли в довольно скромный ресторан и заняли круглый столик в задней части зала, так как пятеро человек не помещались в кабинке. К ним подошла официантка, и они заказали кофе. Вскоре официантка вернулась с пятью тяжелыми чашками и кофейником. Она разлила кофе и удалилась. Каждый сделал по глотку, и только после этого Диана Бонд заговорила. Она не стала тратить время на любезности.

— Я могла бы всех вас арестовать, — заявила она.

Ричер кивнул.

— Странно, что вы этого не сделали, — сказал он. — Честно говоря, я ожидал увидеть вместе с вами агентов.

— Одного звонка в Агентство национальной безопасности было бы вполне достаточно.

— Так почему же вы им не позвонили?

— Я стараюсь вести себя цивилизованно.

— И лояльно по отношению к своему боссу, — добавил Ричер.

— И к своей стране. Я самым серьезным образом прошу вас прекратить расследование.

— В таком случае вы во второй раз напрасно потратили время.

— Я готова сделать это еще раз.

— На деньги налогоплательщиков?

— Я убедительно прошу вас.

— Здесь вы не найдете понимания.

— Я обращаюсь к вашим патриотическим чувствам. Речь идет о национальной безопасности.

— Рядом с вами сидят четыре человека, которые в общей сложности носили форму шестьдесят лет. А сколько прослужили вы?

— Я не служила в армии.

— А ваш босс?

— И он тоже.

— Тогда не надо говорить про патриотизм и национальную безопасность! У вас нет на это права.

— Зачем вы хотите знать о «Маленьком крыле»?

— У нас был друг, который работал в «Новой эре». Мы должны исполнить наш долг по отношению к нему.

— Он мертв?

— Скорее всего.

— Приношу свои соболезнования.

— Спасибо.

— Но я вновь прошу вас оставить это дело.

— Так мы ни о чем не договоримся.

Диана Бонд довольно долго молчала. Наконец она кивнула.

— Я готова заключить с вами сделку. Я сообщу вам кое-какие общие детали, а вы поклянетесь своими шестьюдесятью годами в форме, что об этом никто от вас не услышит.

— Договорились.

— И после того как я поделюсь с вами информацией, я больше никогда вас не увижу.

— Согласен.

Диана Бонд еще немного помолчала, договариваясь со своей совестью.

— «Маленькое крыло» — это новый вид торпеды, — сказала она. — Для тихоокеанских подводных лодок. Торпеды не оснащены ядерными боеголовками, но для управления ими применяются новые электронные системы.

Ричер улыбнулся.

— Хорошая попытка, — сказал он. — Однако мы вам не верим.

— Почему?

— Мы в любом случае не поверили бы в ваш первый ответ. Вы явно пытаетесь сбить нас со следа. К тому же большую часть шестидесяти лет, о которых я упоминал, мы провели, слушая лжецов, а потому умеем их распознавать. Я уже не говорю о том, что все шестьдесят лет мы читали всякую чушь, написанную в Пентагоне, и хорошо знаем, как они используют слова. Новую торпеду они назвали бы «Маленькая рыба». Кроме того, «Новая эра» создана исключительно для этого проекта, с правом выбора, где построить свою базу. Если бы они работали с военно-морскими силами, то выбрали бы Сан-Диего, или Коннектикут, или Ньюпорт-Ньюс, штат Виргиния. Однако они выбрали Лос-Анджелес. Восточный Лос-Анджелес ближе всего расположен к военно-воздушным базам, в частности к «Эдвардс», откуда вы сейчас и прибыли, а название «Маленькое крыло» должно иметь отношение к летательному аппарату.

Диана Бонд пожала плечами.

— Я должна была попытаться.

— У вас есть еще одна попытка, — сказал Ричер.

Снова наступила пауза.

— Это оружие пехоты, — наконец заговорила Диана Бонд. — Для армии, а не для военно-воздушных сил. «Новая эра» расположена в Восточном Лос-Анджелесе, чтобы находиться ближе к Форт-Ирвину, а не к авиабазе «Эдвардс». Но вы правы, это летательный аппарат.

— А немного конкретнее?

— Переносная установка для пехотинца, системы «земля-воздух». Новое поколение.

— Для чего она предназначена?

Диана Бонд покачала головой.

— На этот вопрос я не могу ответить.

— У вас нет выбора. Иначе голова вашего босса покатится с плеч.

— Это нечестно.

— По сравнению с чем?

— Я могу лишь сказать, что это революционное достижение.

— Мы слышали это уже много раз. Ваши слова означают, что оружие устареет через год, а не через обычные шесть месяцев.

— Мы полагаем, что пройдет два года.

— И что же оно делает?

— Вы ведь не станете звонить в газеты. Это будет предательством.

— А вы испытайте нас.

— Вы серьезно?

— Как рак легких.

— Не могу в это поверить!

— Лучше поверьте. Или ваш босс может уже завтра начинать искать новую работу. Если уж на то пошло, мы сделаем нашей стране немалое одолжение.

— Он вам не нравится.

— А кому он нравится?

— Газеты не станут ничего печатать.

— Продолжайте мечтать.

Бонд молчала больше минуты.

— Обещайте, что это не пойдет дальше, — сказала она.

— Я уже дал обещание, — напомнил Ричер.

— Все довольно сложно.

— Как ракетная наука?

— Вы имеете представление о «стингерах» последнего поколения? — спросила Бонд.

Ричер кивнул.

— Я видел их в действии. Мы все видели.

— И как они работают?

— Они реагируют на тепло от выброса ракетного топлива.

— Снизу, — сказала Бонд. — Это их главная слабость. Они должны набирать высоту, одновременно маневрируя, что делает их сравнительно медленными и неповоротливыми. И они видны на радаре, направленном вниз. Пилот в состоянии уйти от «стингера». К тому же они не способны распознавать ложные цели.

— И?

— «Маленькое крыло» — это революционный прорыв. Как и большинство замечательных идей, эта родилась от простой посылки. Пока «Маленькое крыло» набирает высоту, оно не реагирует на цели. Оно делает свою работу по пути вниз.

— Понятно, — сказал Ричер.

— Пока оно летит вверх, — продолжила Бонд, — это всего лишь глупая ракета. Она достигает восьми тысяч футов, а затем замедляется и начинает спуск. Включается электроника, отвечающая за поиск цели. У ракеты есть ускоритель для маневра, но большую часть работы делает тяготение, поэтому «Маленькое крыло» обладает очень высокой точностью.

— Падает на жертву сверху, — сказал Ричер. — Как ястреб.

Бонд кивнула.

— На невероятной скорости. Намного выше скорости звука. Ракета не может промахнуться, и ее невозможно остановить. Антиракетные радары самолетов направлены вниз, ложные цели всегда выбрасываются вниз. Поскольку до сих пор все обстояло именно так, самолеты оказались очень уязвимы сверху. Они могли позволить себе это, потому что оттуда им крайне редко что-то угрожало. Но теперь все изменится. Вот почему проект окружен такой секретностью. В течение двух следующих лет мы будем иметь огромное преимущество при использовании ракет типа «земля-воздух». И в течение всего этого срока «Маленькое крыло» сможет сбивать любые летательные аппараты. Возможно, даже дольше. Очень многое зависит от того, как скоро люди придумают контрмеры.

— Скорость ракеты делает это очень сложным.

— Почти невозможным, — сказала Бонд. — Время человеческой реакции слишком велико. Поэтому защита должна быть автоматической. То есть нам придется доверить компьютеру распознавание разницы между птицей, летящей на высоте в сто ярдов, «Маленьким крылом», находящимся в миле от земли, и искусственным спутником, до которого пятьдесят миль. Резонно предположить, что возникнет хаос. Гражданские самолеты пожелают иметь защиту от террористов. Однако небо над гражданскими аэропортами всегда заполнено самолетами. Ложное срабатывание станет нормой, а не исключением. Поэтому они будут вынуждены отключать защиту при взлете и посадке, что сделает их очень уязвимыми как раз в тот момент, когда этого нельзя допустить.

— Сам черт не разберет, — сказала Диксон.

— Но это все теория, — вмешался О'Доннел. — Насколько нам известно, «Маленькое крыло» еще не доведено до совершенства.

— Эти сведения не должны пойти дальше, — сказала Бонд.

— Мы уже обо всем договорились.

— Сейчас речь идет о коммерческих секретах.

— Ну да, значительно более важных, чем секреты военные.

— Опытные образцы проявили себя с самой лучшей стороны, — сказала Бонд. — Бета-тестирование прошло блестяще. Но у них возникли проблемы с массовым производством.

— С ракетами, электроникой или и с тем и с другим?

— С электроникой, — ответила Бонд. — Ракетной технологии уже более сорока лет. Они могут производить ракеты даже с закрытыми глазами. Этим занимаются в Денвере, штат Колорадо. Сложности возникли с пакетом электроники. Здесь, в Лос-Анджелесе. До сих пор не начато массовое производство. Они продолжают работать на испытательном стенде. И далеко не все проблемы устранены.

Ричер кивнул, но ничего не сказал. Некоторое время он смотрел в окно, а потом взял кучу салфеток, сложил в аккуратную стопку и прижал сверху сахарницей. В ресторане почти не было посетителей. В дальнем конце зала, в кабинке, сидели двое мужчин. Садовые рабочие, усталые, с опущенными плечами. И больше никого. Красно-желтые неоновые огни огромной вывески становились все ярче и ярче. Некоторые из проезжающих мимо автомобилей уже включили фары.

— Значит, «Маленькое крыло» ничем не отличается от множества других проектов, — заговорил после долгой паузы О'Доннел. — Несбыточные мечты Пентагона, сжигающие доллары.

— Никто не рассчитывал, что результат будет таким.

— Да, все надеются на лучшее.

— Но это нельзя назвать полным провалом. Некоторые устройства работают.

— То же самое говорили о винтовке М-шестнадцать. Большое утешение, когда ты отправляешься патрулировать с таким оружием.

— Но М-шестнадцать со временем довели до ума. С «Маленьким крылом» будет так же. И оно того стоит. Вам известно, какой самолет защищен лучше всего?

— Вероятно, борт номер один,[14] — сказала Диксон. — Политические соображения всегда на первом месте.

— «Маленькое крыло» способно с легкостью сбить его, — сказала Диана Бонд.

— Ну так примените его, — предложил О'Доннел. — Это намного проще, чем голосовать.

— Вам бы следовало прочитать закон о патриотизме. Вас можно арестовать только за то, что в вашей голове появились такие мысли.

— Тюрем не хватит, — огрызнулся О'Доннел.


К ним вернулась официантка, которая рассчитывала получить более солидный заказ от такой большой компании. Диксон и Нигли поняли намек и заказали по порции пломбира с орехами и фруктами. Диана Бонд не стала ничего заказывать. О'Доннел выбрал гамбургер. Официантка стояла и терпеливо смотрела на Ричера. Но он ее не видел. Ричер продолжал играть со стопкой салфеток. Ставил на нее сахарницу, поднимал, а потом возвращал на прежнее место.

— Сэр? — окликнула его официантка.

Ричер поднял голову.

— Яблочный пирог, — заказал он. — С мороженым. И еще кофе.

Официантка ушла, а Ричер вернулся к манипуляциям с салфетками. Диана Бонд подняла сумочку с пола и демонстративно отряхнула ее от пыли.

— Мне пора возвращаться, — заявила она.

— Хорошо, — сказал Ричер. — Большое вам спасибо за то, что приехали.

Глава 55

Диане Бонд предстоял долгий путь до базы «Эдвардс», а Ричер вновь выровнял кипу салфеток и сверху, точно по центру, водрузил сахарницу. Принесли десерт, новый кофейник и гамбургер для О'Доннела. Ричер быстро прикончил половину пирога, а потом прекратил есть. Он сидел молча, устремив взгляд за окно. Затем неожиданно повернулся, указал на сахарницу и спросил у Нигли:

— Ты знаешь, что это такое?

— Сахарница, — ответила она.

— Нет, — возразил он. — Это пресс-папье.

— И что с того?

— Кто носит пистолет, не дослав патрон в ствол?

— Тот, кого так обучали.

— Например, полицейский. Или бывший полицейский. Возможно, работавший на департамент полиции Лос-Анджелеса.

— И что?

— Дракониха из «Новой эры» солгала. Когда люди думают, они делают заметки, что-то машинально чертят. Им привычнее работать с карандашом и бумагой. Не бывает мест, где вообще не используется бумага.

— Многое могло измениться с тех пор, как ты в последний раз имел постоянную работу, — сказал О'Доннел.

— Когда мы беседовали с ней в первый раз, она сказала нам, что Суон превратил свой кусочек берлинской стены в пресс-папье. Довольно трудно пользоваться пресс-папье в заведении, где нет бумаги, не так ли?

— Она могла неудачно выразиться, — не сдавался О'Доннел. — Пресс-папье, сувенир, украшение письменного стола — какая разница?

— Когда мы приехали в первый раз, нам пришлось ждать, чтобы въехать на парковку. Помнишь?

Нигли кивнула:

— Мы пропускали грузовик, выезжавший из ворот.

— Какой грузовик?

— Грузовик с рекламой копиров. Ремонт и доставка.

— Кто станет использовать копиры там, где нет бумаги?

Нигли не нашлась что возразить.

— Если она солгала тогда, значит, могла солгать и в чем-то другом, — гнул свое Ричер.

Никто не ответил.

— Шеф безопасности «Новой эры» — бывший полицейский из департамента полиции Лос-Анджелеса. Могу спорить, что большинство его сотрудников прежде работали там же. Пистолет на предохранителе, патрон не дослан в ствол. Базовая подготовка.

И вновь все промолчали.

— Позвони Диане Бонд, — велел Ричер. — Пусть вернется прямо сейчас.

— Но она только что уехала, — сказала Нигли.

— Значит, не успела отъехать далеко. Она сумеет развернуться. Я уверен, что в ее машине есть руль.

— Она не захочет.

— У нее не будет выбора. Скажи ей, что, если она не вернется, в газетах всплывет нечто более серьезное, чем имя ее босса.


Диана Бонд сумела вернуться только через тридцать пять минут. Пробки, неудобный съезд с автострады. Наконец ее машина остановилась на парковке. Через минуту она подошла к их столику и остановилась рядом, но не стала садиться. Диана Бонд была в ярости.

— Мы ведь договорились! — выпалила она. — Я побеседовала с вами, ответила на вопросы, а вы обещали оставить меня в покое.

— Еще шесть вопросов, — сказал Ричер. — И тогда мы оставим вас в покое.

— Идите к дьяволу!

— Это важно.

— Но не для меня.

— Однако вы вернулись. Никто не мешал вам ехать дальше. Вы могли позвонить в Агентство национальной безопасности. Но вы выбрали другой путь. А потому перестаньте прикидываться. Вы дадите ответы на наши вопросы.

В зале было тихо. Лишь с улицы доносился шорох шин по асфальту да в кухне гудел какой-то агрегат. Наверное, посудомоечная машина.

— Шесть вопросов? — сказала Бонд. — Ладно, я буду очень внимательно их считать.

— Присаживайтесь, — предложил Ричер. — И закажите десерт.

— Я не хочу десерт, — сказала она. — Тем более здесь.

Однако она уселась на тот же самый стул.

— Первый вопрос, — начал Ричер. — Есть ли у «Новой эры» конкурент? Соперник, разрабатывающий аналогичные технологии?

— Нет, — ответила Диана Бонд.

— И никто не затаил обиды из-за того, что упустил удачный заказ?

— Нет, — повторила Бонд. — Предложение «Новой эры» носило уникальный характер.

— Ладно, второй вопрос. Правительство действительно заинтересовано в том, чтобы «Маленькое крыло» работало?

— А с чего бы ему не быть заинтересованным?

— Возможно, правительство обеспокоено тем, что будет изобретен способ атаки, от которого на данном этапе не существует защиты.

— Я никогда не слышала, чтобы подобные опасения высказывались вслух.

— В самом деле? Предположим, «Маленькое крыло» попадет в руки противника и будет скопировано. Пентагон знает, какой урон оно может причинить. Неужели нас устроит, что такое эффективное оружие будет направлено против нас?

— Так вопрос не стоит, — ответила Бонд. — Если бы мы так относились к новым видам оружия, то ничего бы не делали в этом направлении. Манхэттенский проект был бы заморожен, сверхзвуковые истребители — тоже, да и все остальное.

— Хорошо, — сказал Ричер. — Теперь расскажите мне о стендовой сборке в «Новой эре».

— Это третий вопрос?

— Да.

— Что именно вас интересует?

— Расскажите в общих чертах, как все организовано. Я никогда не работал в электронной промышленности.

— Это ручная сборка, — ответила Бонд. — В стерильных помещениях женщины в специальных шапочках работают у лабораторных столов, используя увеличительные стекла и паяльники.

— Медленно, — уточнил Ричер.

— Естественно. Дюжина изделий в день вместо сотен или тысяч.

— Дюжина?

— Это средняя цифра. Девять, десять, двенадцать или тринадцать единиц в день.

— Когда начала работать стендовая сборка?

— Это четвертый вопрос?

— Да.

— Стендовая сборка началась семь месяцев назад.

— И как она проходит?

— Это пятый вопрос?

— Нет, уточнение.

— В первые три месяца все шло хорошо. Ракеты попадали в цель.

— Шесть дней в неделю, верно?

— Да.

— А когда они столкнулись с проблемами?

— Около четырех месяцев назад.

— Какого рода проблемы?

— Это последний вопрос?

— Нет, я все еще уточняю.

— После сборки делается тестирование изделий. И с каждым разом процент брака увеличивался.

— Кто производит тестирование?

— У них есть директор по контролю за качеством.

— Независимый?

— Нет. Сначала он был главным инженером проекта. На данной стадии только он способен производить тестирование, потому что лишь ему известно, как изделия должны работать.

— Что происходит с бракованными изделиями?

— Они уничтожаются.

Ричер замолчал.

— Теперь мне действительно пора ехать, — сказала Диана Бонд.

— Последний вопрос, — остановил ее Ричер. — Вы урезали их фонды из-за возникших проблем? Они начали увольнять персонал?

— Конечно нет, — ответила Бонд. — Вы с ума сошли? Система работает иначе. Мы сохраняем их бюджет. А они сохраняют своих сотрудников. У нас нет выбора. И у них нет выбора. Мы должны сделать все, чтобы эта штука заработала.

Глава 56

Диана Бонд ушла во второй раз, и Ричер вновь принялся за свой десерт. Яблочный пирог успел остыть, а мороженое растаяло. Однако Ричеру было все равно. Он не ощущал вкуса.

— Нам нужно это отпраздновать, — сказал О'Доннел.

— Ты так считаешь? — осведомился Ричер.

— Конечно. Теперь нам известно, что произошло.

— И из этого следует, что нам нужно праздновать?

— Да, а разве нет?

— Ну так расскажи, как ты все себе представляешь, а потом подумай над этим.

— Ладно. Теперь мы знаем, что Суон не занимался частными расследованиями. Он усомнился в собственной компании. Суон проверял, почему количество работающих устройств заметно уменьшилось после первых трех удачных месяцев. Его тревожила возможность внутреннего саботажа. Вот почему ему потребовалась независимая помощь, ведь все, что он делал в офисе, фиксировалось. Он призвал на помощь Франца, Санчеса и Ороско. Кому еще он мог доверять?

— Дальше!

— Сначала они анализировали цифры. Именно эти выкладки нам удалось найти. Семь месяцев, шесть дней в неделю. Потом отказались от идеи саботажа. У «Новой эры» не было внешних конкурентов, которые могли что-то выиграть, и Пентагон не вел никаких интриг у них за спиной.

— Дальше!

— Какие еще могли быть варианты? Они выяснили, что человек, следящий за контролем, отбраковал шестьсот пятьдесят вполне исправных устройств. Фирма фиксировала, что они уничтожены, а на самом деле их продавали через заднюю дверь по сто тысяч долларов за штуку человеку по имени Эзари Махмуд, имеющему еще несколько псевдонимов. Отсюда список имен на салфетке Санчеса.

— Дальше!

— Они преждевременно выступили против «Новой эры» и были убиты. Фирма состряпала историю, чтобы объяснить исчезновение Суона, а дракониха скормила ее тебе.

— Так что же нам праздновать?

— Мы знаем, что произошло, Ричер. А в таких случаях мы всегда праздновали.

Ричер ничего не ответил.

— Это успех, — не сдавался О'Доннел. — И знаешь, что самое смешное? Ты ведь говорил, что нам следует побеседовать с прежним боссом Суона? Так вот, я думаю, что ты с ним уже говорил. Кто еще мог ответить на твой звонок по сотовому телефону? Шеф безопасности «Новой эры».

— Весьма возможно.

— Так в чем проблема?

— Что ты сказал в отеле в Беверли-Хиллз?

— Я не помню. Много чего было сказано.

— Ты сказал, что хочешь помочиться на могилы их предков.

— Да, и я это сделаю.

— У тебя ничего не выйдет, — сказал Ричер. — Ни у тебя, ни у меня, ни у кого из нас. И это очень плохо. Вот почему мы не можем праздновать.

— Они же здесь, в городе! Мы легко с ними разберемся!

— Они продали шестьсот пятьдесят электронных устройств через заднюю дверь. Из чего можно сделать кое-какие выводы. Если кто-то хочет украсть технологию, он приобретает одно устройство и копирует его. Но если кто-то приобрел шестьсот пятьдесят устройств, значит, он хочет их применить. Он не стал бы покупать электронику здесь, не купив ракеты и пусковые установки в Колорадо. Вот что нам следует понимать. Некий человек по имени Эзари Махмуд сейчас владеет шестьюстами пятьюдесятью новейшими ракетами класса «земля-воздух». Мы не знаем, кто он такой, но нетрудно догадаться, зачем ему ракеты. Все очень серьезно. А потому мы должны кому-то об этом рассказать.

Все молчали.

— И как только мы сообщим об этом куда следует, вокруг нас начнут роиться федеральные агенты. Мы не сможем даже улицу перейти без разрешения, не говоря уже о том, чтобы добраться до плохих парней. Нам ничего не останется, кроме как сидеть и смотреть на этих уродов, которые наймут лучших адвокатов и будут питаться трижды в день в течение следующих десяти лет, пока суды будут разбирать их апелляции.

Никто не произнес ни слова.

— Вот почему мы не можем праздновать, — закончил Ричер. — Они посмели связаться с отрядом спецрасследований, а мы не можем достойно им ответить.

Глава 57

В ту ночь Ричер не сомкнул глаз ни на минуту, ни на секунду. «Они посмели связаться с отрядом спецрасследований, а мы не можем достойно им ответить». Он ворочался с боку на бок и лежал без сна час за часом. Глаза его оставались открытыми, но перед ними лихорадочно проносились образы и видения. Кельвин Франц, оживленный, разговаривающий, смеющийся, полный сил и энергии. Хорхе Санчес с его прищуренными глазами и легкой улыбкой, демонстрирующей золотой зуб, с его бесконечным цинизмом и постоянно хорошим настроением. Тони Суон, невысокий, широкоплечий, искренний и достойный человек. Мануэль Ороско с его дурацкой татуировкой, фальшивым акцентом, шутками и бесконечными щелчками неизменной зажигалки.

Его друзья.

Неотмщенные друзья.

Брошенные друзья.

Потом перед ним возникли другие люди, столь же реальные, словно они парили под потолком его номера. Анджела Франц, опрятная, аккуратно одетая, с расширенными от страха глазами. Мальчик Чарли, раскачивающийся в маленьком креслице. Милена, словно призрак ускользающая с яркого солнца Вегаса в темноту бара. Тэмми Ороско, сидящая на диване. Ее трое сбитых с толку детей, бродящих по разоренной квартире в поисках отца. Они предстали перед Ричером как две девочки и мальчик, девяти, семи и пяти лет, хотя он их не видел. Там же была и собака Суона, виляющая хвостом и громко лающая. Даже почтовый ящик Суона, сверкающий в ослепительном солнце Санта-Аны.

В пять часов утра Ричер сдался. Он встал, оделся и вышел прогуляться. Свернув на запад по Сансет, он энергично прошагал целую милю, без особых на то оснований надеясь, что кто-то к нему пристанет и он сможет выплеснуть свое раздражение. Но на тротуарах было пусто. Никто не разгуливает по Лос-Анджелесу в пять часов утра, не говоря уже о том, чтобы близко подходить к незнакомому великану, пребывающему в ярости. На бульваре также царила тишина. Лишь изредка проезжали старенькие седаны, которые везли на работу кротких клерков, да еще промчался одинокий «харлей» с толстым седовласым типом в кожаном прикиде. Ричера разозлил шум, и он показал байкеру средний палец. Мотоцикл замедлил ход, и на мгновение у Ричера появилась надежда, что байкер остановится, чтобы выяснить с ним отношения. Но нет, удача от него отвернулась: байкер внимательно посмотрел на Ричера, до предела выжал газ и умчался прочь.

Впереди справа Ричер увидел проволочную ограду. Возле автобусной стоянки на боковой улице собралась небольшая толпа рабочих, дожидавшихся восхода солнца и начала работы. Маленькие мужчины со смуглой кожей и усталыми лицами стоиков пили кофе, которым угощали представители какой-то миссии. Ричер двинулся в этом направлении и заплатил сотню из украденных долларов за чашку кофе. Он сказал, что это пожертвование. Женщины, разливавшие кофе, молча взяли деньги. «Они видели и более странные вещи, — подумал Ричер. — Это Голливуд».

Кофе оказался хорошим. Как у «Денни». Ричер медленно тянул горьковатый напиток, опираясь на ограду. Проволока поддерживала его спину, как батут. Ричер слегка покачивался, глотая кофе. В голове у него клубился туман.

Затем туман рассеялся, и Ричер начал думать.

В основном о Нигли и о ее таинственном приятеле из Пентагона.

«Он мне должен, — сказала Нигли. — Больше, чем ты можешь представить».

К тому моменту, когда Ричер допил кофе и выбросил бумажный стаканчик, у него появилась слабая надежда и первые очертания нового плана. Шансы на успех — пятьдесят на пятьдесят. Лучше, чем при игре в рулетку.


К шести утра он вернулся в мотель, но не смог разбудить остальных: в их номерах никто не отвечал. Тогда он отправился на Сансет и нашел всю компанию у «Денни», в той же кабинке, которую Нигли выбрала с самого начала. Он уселся на оставшееся свободным место, и официантка положила перед ним бумажную салфетку и выдала нож, вилку и чашку. Он заказал кофе, блины, ветчину, сосиски, яичницу, тосты и джем.

— Ты проголодался, — заметила Диксон.

— Ужасно, — ответил Ричер.

— Где ты был?

— Гулял.

— И не спал?

— Ни минуты.

Вернулась официантка и налила в его чашку кофе. Он сделал большой глоток. Остальные молчали и ели без особого аппетита. Все трое выглядели усталыми и мрачными. Было видно, что они плохо спали или не спали совсем.

— Когда же мы позвоним в полицию? — спросил О'Доннел.

— Возможно, нам не придется это делать, — ответил Ричер.

Все насторожились.

— Давайте кое-что проясним с самого начала, — продолжил Ричер. — Если у Махмуда есть еще и ракеты, то все настолько серьезно, что нам одним не справиться. Нужно будет сообщить куда следует и отойти в сторону. Слишком многое поставлено на карту. Либо он имеет какое-то отношение к военным и хочет превратить весь Ближний Восток в зону, где не смогут летать самолеты, либо он террорист, планирующий учинить такое, что башни-близнецы покажутся легкой прогулкой по пляжу. В любом случае речь пойдет о сотнях или тысячах погибших. Или даже о десятках тысяч. Подобные цифры ставят крест на наших собственных интересах. Вы согласны?

Диксон и Нигли кивнули и опустили глаза.

— Тут не может быть никаких «если», — сказал О'Доннел. — Мы обязаны предположить, что у Махмуда есть ракеты.

— Нет, — возразил Ричер. — Мы обязаны предположить, что у него есть электроника. Мы не знаем, есть ли у него сейчас ракеты и пусковые установки. Наши шансы — пятьдесят на пятьдесят. Либо он сначала достал ракеты, либо сначала взялся за электронику. Мы позвоним в полицию, лишь когда убедимся, что он получил и то и другое.

— А как мы это узнаем?

— Нигли вновь обратится к своему приятелю из Пентагона. Она использует все свои фишки. А приятель организует проверку в Колорадо. Если там что-то уже пропало, то для нас игра закончена. Если же ракеты на месте, тогда игра продолжается.

Нигли посмотрела на часы. Чуть больше шести часов на западе — чуть больше девяти на востоке. Пентагон включился в работу час назад. Она вытащила телефон и стала набирать номер.

Глава 58

Приятель Нигли был неглуп. Он сказал, что перезвонит после того, как выйдет из здания, и не станет пользоваться своим сотовым телефоном. Более того, у него хватило ума сообразить, что все телефоны-автоматы в радиусе мили от Пентагона постоянно прослушиваются. Вот почему прошел почти час, прежде чем он перебрался через реку и проехал полгорода, пока не оказался возле винного погребка на Нью-Йорк-авеню.

И с этого момента началось веселье.

Нигли рассказала, чего она хочет. Ее приятель принялся подробно объяснять, почему ее просьба невыполнима. Тогда она стала использовать свои фишки, одну за другой. Парень был по уши в долгу перед ней, тут не могло быть сомнений. Ричер даже ему посочувствовал. Если ты попался, то лучше иметь дело с кем угодно, но только не с Нигли. Приятель Нигли сопротивлялся десять минут. Потом их разговор приобрел деловой характер: как можно сделать работу, кого следует привлечь, какие доказательства можно считать достаточными. Нигли предложила использовать криминальный отдел военной полиции, который должен произвести внеочередную проверку бумаг и физического наличия ракет. Ее приятель согласился и попросил неделю. Нигли дала ему четыре часа.


Эти четыре часа Ричер проспал. После того как решение было принято и план начал реализовываться, он сразу расслабился и ему ужасно захотелось спать. Он поднялся в свой номер и улегся на кровать. Через час зашла горничная, но он ее отослал и снова заснул. А потом его разбудила Диксон. Она сказала, что Нигли ждет его внизу с новостями.


Новость Нигли нельзя было назвать ни хорошей, ни плохой. Так, серединка на половинку. У «Новой эры» не имелось завода в Колорадо, только офис. Они заказывали ракеты у известного производителя аэрокосмической продукции в Денвере. У этого производителя находилось несколько «Маленьких крыльев» в собранном виде. Офицер военной полиции видел их и сосчитал, и у него все сошлось с учетными данными. Все на месте, полное соответствие, никаких проблем. Вот только ровно шестьсот пятьдесят ракет хранилось на отдельном охраняемом складе, и все они были предназначены к транспортировке в Неваду для дальнейшей разборки и уничтожения.

— Почему? — спросил О'Доннел.

— Нынешнее производство ориентировано на «Марк-два», и они собираются уничтожить все оставшиеся «Марк-один».

— Которых оказалось ровно шестьсот пятьдесят штук.

— Именно.

— Чем же они отличаются?

— На ракетах «Марк-два» есть маленькая стрелка, светящаяся в темноте. Таким образом, в темноте намного легче осуществлять их погрузку.

— И все?

— И все.

— Это жульничество.

— Естественно. Удобный способ позволить людям Махмуда вывезти ракеты за заводские ворота.

Ричер кивнул. Охрана будет сражаться до последней капли крови, чтобы помешать вывозу ракет без соответствующего распоряжения. Но если у людей Махмуда будут бумаги, разрешающие вывоз, охранники не станут возражать, а лишь пожелают им счастливого пути. Даже если причина — это отсутствие маленькой светящейся стрелки на предмете, который стоит больше, чем охранник зарабатывает за год. Ричер не раз видел, как Пентагон отправлял на слом дорогую аппаратуру по еще менее значительным причинам.

— Как туда вставляются электронные блоки? — спросил он.

— Сбоку, — ответила Нигли. — У ракеты имеется специальный люк. Достаточно отвинтить крышку и вставить блок. Ну а потом делается проверка и калибровка.

— Я смогу справиться с такой задачей?

— Сомневаюсь. Для этого нужно пройти подготовку. В армии этим будет заниматься специалист.

— Значит, Махмуд не справится. И его люди тоже.

— Скорее всего, такой человек у него есть. Они не станут платить шестьдесят пять миллионов долларов, если им не покажут, как собирать ракеты.

— Мы можем запретить вывоз ракет?

— Только если поднимем тревогу. Иными словами, если сообщим куда следует.

— Этот парень все еще тебе должен?

— Да, пара фишек осталась.

— Пусть он поставит своего человека, чтобы немедленно позвонил тебе, как только ракеты начнут вывозить.

— А до тех пор?

— А до тех пор у Махмуда их нет. И у нас полная свобода действий.

Глава 59

И с этого момента началась гонка со временем. Как только дверь хранилища в Колорадо откроется, в Лос-Анджелесе захлопнется дверь совсем другого рода. А им еще многое предстояло подготовить. И многое узнать. В том числе местонахождение главных игроков. Стеклянный куб «Новой эры» в Восточном Лос-Анджелесе определенно не стоял в центре событий. Прежде всего, там не было вертолета.

Им требовалось установить имена. Выяснить, кто все знал и кто летал на вертолете.

— Я хочу их всех, — сказал Ричер.

— Включая дракониху? — спросила Нигли.

— Начиная с драконихи. Она солгала мне.

Им требовались оборудование, связь и дополнительные средства передвижения.

«И подготовка», — подумала Нигли.

— Мы стали старыми, не такими быстрыми, мы изрядно проржавели, — сказала она. — Мы совсем не такие, как были прежде.

— Мы не так уж плохи, — возразил О'Доннел.

— Было время, когда ты положил бы по пуле в каждый глаз тому типу, — сказала она. — И не радовался бы удачному выстрелу в ногу.

Они сидели в холле отеля, как четверо туристов, обсуждающих, как провести день. На настоящий момент у них было два «хардболлера» и «дэу» из Вегаса. По тринадцать патронов на каждый «хардболлер» и одиннадцать для «дэу». Этого было недостаточно. У О'Доннела, Диксон и Нигли имелись личные сотовые телефоны, зарегистрированные на их настоящие имена и адреса, а у Ричера не было ничего. Все это их не устраивало. У них был «форд», арендованный у «Херца» на настоящее имя Диксон, и украденный «крайслер». Неудовлетворительно. О'Доннел был одет в костюм за тысячу долларов от собственного портного с Восточного побережья, у Нигли и Диксон были джинсы, куртки и вечерние платья. И это также никуда не годилось.

Нигли сказала, что бюджет для нее не проблема. Другое дело — фактор времени. Им требовалось четыре сотовых телефона, происхождение которых нельзя проследить, четыре такие же машины и рабочая одежда. На это в Лос-Анджелесе уйдет день. Им требовались пистолеты и патроны. В лучшем случае — пистолет по выбору и много запасных патронов. В худшем — любой пригодный пистолет и много патронов. Это еще один день. Как и в большинстве других городов, в Лос-Анджелесе имелся черный рынок по торговле оружием, но для того, чтобы на него выйти, нужно было время.

Два дня на то, чтобы добыть оборудование.

Два дня на наблюдение и поиски.

— У нас нет времени на переподготовку, — сказал Ричер.


А у Эзари Махмуда было время для неторопливого ланча. Он выбрал кафе в Лагуна-Бич. Махмуд остановился в арендованном доме, который находился неподалеку. Вполне безопасное место. Все документы были настоящими. Люди часто сюда переезжали, а потому припаркованный на ночь грузовик не вызывал особых подозрений. Пустой грузовик Махмуда находился в двух кварталах отсюда, на стоянке, запертый и пустой.

Он недолго будет оставаться пустым.

Агенты Махмуда в «Новой эре» потребовали, чтобы «Маленькое крыло» не использовалось на территории США. Махмуд охотно согласился. Он сказал, что намерен применить оружие в Кашмире, на границе, против военно-воздушных сил Индии. Естественно, он солгал. Махмуда сильно забавляло, что они приняли его за пакистанца и что их заботят его намерения. Наверное, они патриоты или у них имеются родственники, которые много летают на местных рейсах.

Однако в интересах дела он вынужден был притворяться лояльным. Вот почему возникли временные неудобства, связанные с транспортным контейнером и местоположением доков. Но с этим легко было справиться. В Южной Калифорнии полно людей, нуждающихся во временной работе. Махмуд прикинул, что его грузовик будет загружен быстрее чем за тридцать минут.


Они решили, что с сотовыми телефонами и одеждой затруднений не будет. В любом крупном магазине найдется все, что им необходимо. С пистолетами дело обстояло сложнее: они либо успеют вовремя ими обзавестись, либо нет. Диксон хотела «Глок-19». У Нигли были руки побольше, а потому она предпочитала «Глок-17». О'Доннел любил «беретту». Ричера этот вопрос вообще не интересовал. Он не планировал в кого-либо стрелять. Ричер намеревался обойтись голыми руками. Однако он сказал, что согласен на «глок», «ЗИГ», «беретту», «хеклер-кох» или на любой другой пистолет, стреляющий девятимиллиметровыми патронами «Парабеллум». Так они все могли использовать одинаковые патроны. Максимальная эффективность.

С автомобилями было еще сложнее. Не так просто достать действительно анонимную машину. В конце концов О'Доннел предложил выбрать «рисовые ракеты» — маленькие японские седаны и купе с громкими глушителями, низкой подвеской и синими фарами. И с затемненными окнами. Трех-четырехлетние экземпляры достаточно дешевы, к тому же на улицах их полно. В Южной Калифорнии такие машины станут настоящими невидимками. О'Доннел сказал, что они будут отличной маскировкой с психологической точки зрения. В сознании обывателей эти автомобили прочно связаны с латиноамериканскими гангстерами, а потому никому и в голову не придет, что за темными стеклами могут находиться бывшие белые военные.

В результате машины и телефоны получили приоритет перед пистолетами. По крайней мере, двое или трое из них смогут наконец начать вести наблюдение. Ну а купив телефоны, можно заглянуть в «Гэп» или в любой другой магазин, где продается одежда. В дальнейшем, обеспеченные связью и переодетые, они разделятся, чтобы начать поиски подходящих машин.

Теперь оставалось раздобыть наличные деньги. Много денег. Для этого Нигли пришлось отправиться в банк. Ричер отвез ее в Беверли-Хиллз на трофейном «крайслере» и подождал снаружи. Через пятнадцать минут она вернулась с пятьюдесятью тысячами долларов в коричневом пакете для сэндвичей. А еще через полтора часа у них была необходимая одежда и телефоны. Телефоны купили самые дешевые, без фотокамеры, игр и калькуляторов. Вместе с телефонами были приобретены автомобильные зарядные устройства и наушники. Каждый обзавелся серой рубашкой и брюками из джинсовой ткани и черными парусиновыми куртками в дешевом магазине на бульваре Санта-Моника — по два набора для О'Доннела, Диксон и Нигли и один для Ричера, — а также перчатками, вязаными шапочками и ботинками для горных прогулок в специальном магазине в Мелроузе.

Они переоделись в мотеле и минут десять провели в холле, разбираясь с номерами телефонов и выясняя, как устроить общий разговор. Затем они направились на северо-запад по бульвару Ван-Найс в поисках автомобилей. Во всех городах имеется хотя бы одна улица, где полно дилеров, продающих машины, а в Лос-Анджелесе их даже больше одной. Но О'Доннел слышал, что на Ван-Найс, к северу от автострады Вентура, лучше всего. И он оказался прав. Это был настоящий рог изобилия. Безграничный выбор машин, новых и подержанных, дешевых и дорогих, и никто не задает лишних вопросов. Через четыре часа большая часть бюджета Нигли, выделенная на транспорт, была потрачена, а они стали владельцами четырех подержанных «хонд»: двух далеко не новых «цивик» и двух таких же «прелюд», двух серебристых и двух белых. Все четыре автомобиля успели многое повидать на своем веку. Однако они легко заводились, поворачивали и тормозили. И никто не станет обращать на них особого внимания.

Если учесть, что все четверо приехали на трофейном «крайслере», перед ними встала сложная задача — перегнать на Сансет пять автомобилей, поэтому пришлось сделать две поездки. Наконец каждый сел в свою «хонду», и они направились в Восточный Лос-Анджелес, чтобы снова взглянуть на стеклянный куб «Новой эры». Однако движение под вечер было довольно напряженным, и они добрались туда довольно поздно. «Новая эра» успела опустеть.


Они организовали общий разговор по телефону и решили пообедать в Пасадине. На шумной улице нашли бар, где подавались гамбургеры, заняли столик на четверых и уселись по двое друг против друга в новых серых костюмах из джинсовой ткани. Своего рода форма. Никто из них в этом не признался, но Ричер знал, что все они чувствуют себя хорошо. Мобилизованные, полные энергии, готовые играть по высоким ставкам. Они поговорили о прошлом: о приключениях, аферах и скандалах. Годы отступили, и серый цвет сменился на зеленый, а Пасадина на Гейдельберг, Манилу или Сеул.

Прежний отряд вновь собрался вместе.

Почти.


Когда через два часа они вернулись на Сансет, О'Доннел и Нигли вызвались начать наблюдение за «Новой эрой». Они планировали прибыть туда к пяти утра. Ричер и Диксон должны были добыть пистолеты. Перед тем как лечь спать, Ричер вытащил телефон водителя «крайслера» и набрал номер, по которому он говорил из Вегаса. Ответа не последовало. Только голосовая почта. Ричер не стал оставлять сообщение.

Глава 60

Опыт подсказывал Ричеру, что наилучший способ добыть пистолет, который невозможно отследить, — это украсть его у человека, который сам украл его еще раньше, или отобрать у того, кто владеет оружием нелегально. В таких случаях не приходилось опасаться неприятностей с законом, хотя существовала вероятность, что тебе попытаются отомстить, как это сделали парни, продававшие наркотики за галереей восковых фигур (впрочем, Ричер и О'Доннел разобрались с ними без особых проблем).

Но добыть четыре пистолета определенных марок было гораздо более трудной задачей. Группу всегда сложнее снабдить оружием, чем отдельных людей. Кроме того, требовались еще и патроны определенного вида. Не следовало забывать и о состоянии оружия. Пока Ричер утром пил кофе, он сделал кое-какие прикидки. Конечно, девятимиллиметровые патроны «Парабеллум» весьма популярны, но на улицах часто попадаются калибры 0,380, 0,45, 0,22, 0,357 и 0,40, да еще во множестве модификаций. С учетом всех возможностей получалось, что им придется совершить сорок восемь отдельных краж, чтобы заполучить оружие, пригодное по всем статьям. На это уйдет целый день, и к тому же это всколыхнет весь преступный мир города.

Потом Ричеру пришло в голову найти продажного армейского снабженца, благо Форт-Ирвин находился неподалеку. А еще лучше — снабженца из морской пехоты. Кемп-Пендлтон подальше, чем Ирвин, но дороги в том направлении лучше, а значит, добраться туда можно быстрее. К тому же морские пехотинцы считают, что «Беретта М-9» не слишком надежное оружие, и охотно от него избавляются, делая вид, что с пистолетом что-то не в порядке. Иногда они правы, но далеко не всегда. И тогда исправную «беретту» продают за сотню долларов, используя тот же принцип, что в афере «Новой эры». Однако организация покупки может занять целый день или даже неделю. Нужно заручиться доверием, а это не простое дело. Много лет назад Ричер делал такие вещи, работая под прикрытием. Много усилий ради сомнительного результата.

Карла Диксон заявила, что у нее есть идея получше, и поделилась ею во время завтрака. Она сразу отвергла идею пойти в магазин и легально купить там пистолеты. Ни она, ни Ричер не знали, какие формальности принято соблюдать в Калифорнии, но оба не сомневались, что необходима регистрация и документы, к тому же почти наверняка пройдет некоторое время, прежде чем они получат оружие. Поэтому Диксон предложила покинуть округ Лос-Анджелес и поехать туда, где больше избирателей-республиканцев, иными словами, на юг, в Апельсиновый округ, зайти в местный ломбард и с помощью щедро выданных Нигли долларов обойти формальности, которые там наверняка не так существенны. Она полагала, что уважение местных жителей ко Второй поправке[15] в сочетании с любовью к прибыли поможет решить проблему. Кроме того, она рассчитывала, что у них будет большой выбор и они смогут отыскать то, что им нужно.

Ричер не вполне разделял ее уверенность, но согласился с ней. Он лишь предложил, чтобы она надела свой черный костюм. И будет лучше, если они поедут на синем «крайслере», а не на старенькой «хонде». В таком случае Диксон будет выглядеть как встревоженная представительница среднего класса и у продавцов не возникнет дополнительных опасений. А Ричер сыграет роль ее советника. Может быть, соседа, который в прошлом имел дело с оружием.

— Наши ребята знали все, что сейчас знаем мы, да? — неожиданно спросила Диксон.

— Полагаю, они продвинулись еще дальше, — ответил Ричер.

Она кивнула.

— Они все это знали: кто, что, когда, почему и как. Но где-то они совершили промах. В чем была их ошибка?

— Я не знаю, — сказал Ричер.

Он уже несколько дней задавал себе этот вопрос.


Они отправились в Апельсиновый округ сразу после завтрака. Ричер не знал, когда открываются ломбарды, но они с Диксон решили, что лучше появиться там пораньше, когда в заведении будет мало народу. За руль сел Ричер. Сначала они ехали по 101-й автостраде, потом свернули на 5-ю, по которой добирались к дому Суона. Но на этот раз они дольше не съезжали с автострады, а потом покатили на восток. Диксон хотела начать с Тастина. До нее доходили нехорошие слухи об этом городе. Или хорошие — тут как посмотреть.

— Что ты собираешься делать, когда мы покончим с этим? — спросила Диксон.

— Все зависит от того, останусь ли я в живых.

— А ты сомневаешься?

— Как сказала Нигли, мы уже не те, что были прежде. Остальные определенно утратили какие-то навыки.

— Я думаю, с нами все будет в порядке.

— Надеюсь.

— Не хочешь потом заглянуть в Нью-Йорк?

— Я бы не прочь.

— Но?

— Я никогда не строю планов, Карла.

— Почему?

— У меня уже был похожий разговор с Дейвом.

— Люди строят планы.

— Я знаю. Такие люди, как Кельвин Франц, Хорхе Санчес и Мануэль Ороско. И Тони Суон. Он собирался давать своей собаке аспирин каждый день в течение следующих пятидесяти четырех с половиной недель.


Они проехались по улицам, идущим параллельно автостраде. Небольшие торговые центры, бензоколонки и банки застыли в полудреме под косыми лучами утреннего солнца. Мебельные магазины и солярии пустовали.

— Кому нужны солярии в Калифорнии? — удивилась Диксон.

Они нашли первый ломбард рядом с книжным магазином, возле торгового центра. Но им не повезло. Во-первых, ломбард был закрыт и решетки на окнах опущены. Во-вторых, здесь продавались совсем другие вещи: антикварное серебро и ювелирные изделия, столовые приборы, подносы для фруктов, кольца для салфеток, булавки, кулоны на изящных цепочках, рамки для картин. И никаких «глоков», «ЗИГ-Зауэров», «беретт» или «хеклер-кохов».

Они поехали дальше.

В двух длинных кварталах от автострады они нашли то, что искали. Ломбард был открыт. В окнах красовались электрические гитары, толстые мужские золотые кольца с маленькими бриллиантами и дешевые часы.

И пистолеты.

Не в окне, а в длинной стеклянной витрине, размещенной за прилавком. Около пятидесяти пистолетов и револьверов, черные и никелированные, с резиновыми и деревянными рукоятями, аккуратно выложенные в ряд.

Вот только хозяин оказался неподходящим — честным, законопослушным человеком.

Это был белый мужчина лет тридцати пяти, немного грузноватый: хорошие гены испорчены пристрастием к еде. У него над головой висела лицензия на продажу оружия. С видом священника, совершающего литургию, он перечислил условия, необходимые для покупки пистолета. Прежде всего покупательница обязана продемонстрировать сертификат на приобретение оружия, иными словами, лицензию, затем пройти три независимые проверки: подтверждение того, что она не пыталась купить оружие дважды за предыдущие тридцать дней, подтверждение того, что в базе данных штата нет свидетельств ее криминального прошлого, и подтверждение того же самого на федеральном уровне через компьютер Национального центра криминальной информации.

Затем ей придется подождать десять дней, прежде чем она получит оружие, на случай если она замыслила совершить преступление в состоянии аффекта.

Диксон открыла сумочку, чтобы продемонстрировать пачку банкнот, однако на продавца они не произвели впечатления. Он равнодушно скользнул взглядом по деньгам и отвернулся.

Они поехали дальше.


В тридцати милях к северо-западу от них Эзари Махмуд стоял на солнце, слегка потея, и наблюдал, как опустошается контейнер и наполняется кузов его грузовика. Коробки оказались меньше, чем он предполагал. И это вполне естественно, ведь сами приборы были не больше сигаретной пачки. Он подумал, что записывать их в накладной как элементы домашнего кинотеатра было бы довольно глупо. Правильнее представить их как персональные DVD-плееры. Такие штуки, которые люди берут с собой в самолеты. Или MP3-плееры, с белыми проводами и крошечными наушниками. Это гораздо правдоподобнее.

Он улыбнулся: «Самолеты».


Ричер ехал на восток по зигзагообразной траектории от одного плаката к другому, стараясь отыскать самую дешевую часть города. Он не сомневался, что на пути от Беверли-Хиллз до Малибу имеется множество мест, где дела идут не лучшим образом, но здесь они ничего похожего не встречали. Впрочем, в Тастине долго искать не пришлось. Как только он увидел объявления с предложением купить четыре шины меньше чем за сто долларов, он стал внимательнее смотреть по сторонам. И тотчас был вознагражден. Почти одновременно он заметил подходящее заведение справа, а Диксон — слева. Находка Диксон выглядела солиднее, а потому они доехали до следующего светофора, развернулись — и по дороге увидели еще три подходящие лавки.

— Богатый выбор, — сказал Ричер. — Мы можем провести эксперимент.

— Какой? — заинтересовалась Диксон.

— Прямой подход. Но тебе придется остаться в машине. Ты слишком похожа на полицейского.

— Ты сам сказал, чтобы я так оделась.

— План меняется.

Ричер припарковал «крайслер» так, чтобы его не было видно из магазина, вытащил из сумочки Диксон пачку денег, выданных Нигли, и спрятал в карман. Затем он медленно двинулся к зданию ломбарда, чтобы осмотреться. Заведение оказалось довольно крупным. Ричер больше привык к маленьким помещениям с пыльными полками. А здесь вполне мог бы разместиться магазин по продаже ковров. В витринах стояли электронные приборы, камеры, музыкальные инструменты и ювелирные изделия. И ружья. Он приметил дюжину спортивных винтовок, расположенных горизонтально за лесом вертикально стоящих гитар. Достойное оружие, хотя Ричер не считал его спортивным. Ну какой же это спорт — стрелять в оленя пулями, летящими с высокой скоростью, с расстояния в сто ярдов, спрятавшись за деревом! Гораздо спортивнее было бы привязать к своей голове рога и встретиться с оленем в честном бою. Тогда у глупого несчастного животного остался бы какой-то шанс. Наверное, шанс совсем неплохой, раз уж охотники предпочитают стрелять из винтовок.

Ричер подошел к двери ломбарда, заглянул внутрь и сразу же отказался от своих намерений. Слишком большое заведение. Слишком много продавцов. Прямой подход годился в тех случаях, когда ты разговариваешь с продавцом один на один. Он вернулся к машине.

— Я ошибся. Нам нужно заведение поменьше.

— На другой стороне улицы, — указала Диксон.

Они проехали сто ярдов вперед, на перекрестке развернулись и поехали обратно. Возле пивной лавки поставили машину на стоянку. Рядом располагалась небольшая аптека, а чуть дальше еще один ломбард, маленький и пыльный. В витрине было полно обычного барахла: часы, барабаны, цимбалы, гитары. Сквозь полумрак Ричер разглядел на задней стене застекленный шкаф, полный пистолетов. Их было никак не меньше трехсот. Все они висели на гвоздиках. За стойкой стоял одинокий продавец.

— Вот то, что мне нужно, — сказал Ричер.

Он вошел внутрь один. На первый взгляд владелец этого ломбарда был похож на того, другого владельца, уважающего закон. Белый, немного за тридцать, коренастый. Они могли бы быть братьями. Впрочем, в семье не без урода. Если первый сиял розовой кожей, то кожа этого человека посерела от неправильного образа жизни, к тому же Ричер сразу разглядел смазанные фиолетовые наколки, сделанные либо в колонии, либо в тюрьме. Или в морской пехоте. Красные глазки бегали, словно приводились в движение электричеством.

«Это будет легко», — подумал Ричер.

Он вытащил большую часть пачки Нигли из кармана, развернул деньги веером, потом постучал о ладонь, вновь превратив в аккуратную стопку, и бросил на прилавок. Звук получился вполне солидным. Толстая пачка старых банкнот весит больше, чем думают большинство людей. Бумага, чернила, грязь и жир. Владелец ломбарда задержал на пачке взгляд, оценивая ее. А потом повернулся к Ричеру.

— Я могу вам помочь?

— Уверен, что можете, — ответил Ричер. — Мне только что преподали урок гражданских прав. Выяснилось, что человеку, пожелавшему купить четыре пистолета, нужно долго прыгать через веревочку.

— Так и есть, — ответил владелец и показал за спину большим пальцем.

Там висела такая же лицензия на продажу оружия, как и у законопослушного владельца ломбарда.

— А нельзя ли это как-то обойти? — спросил Ричер. — Сразу, в один прыжок?

— Нет, — ответил владелец. — Раз велено прыгать, значит, нужно прыгать.

Он улыбнулся, словно произнес нечто глубокомысленное.

Примерно секунду Ричер обдумывал, не взять ли этого типа за горло и не разбить ли его головой стекло в шкафу. Владелец ломбарда снова посмотрел на пачку, лежащую на прилавке, и сказал:

— Я должен выполнять законы Калифорнии.

Однако по его интонациям Ричер понял, что сейчас последует продолжение.

— Вы адвокат? — спросил хозяин магазина.

— Разве я похож на адвоката? — удивился Ричер.

— Однажды я беседовал с адвокатом, — сказал владелец.

«Ты разговаривал с адвокатом много раз, — подумал Ричер. — В запертом помещении, где стол и стулья надежно привинчены к полу».

— У закона есть дополнения, — сказал владелец.

— В самом деле? — спросил Ричер.

— Юридические ухищрения. — Ему понадобились три попытки, чтобы правильно произнести оба слова. — Я, или вы, или любой другой человек не можем продать или передать кому-то пистолет без соблюдения формальностей.

— Но?

— Но мы можем одолжить его. Если речь идет о периоде, не превышающем тридцать дней, все в порядке.

— В самом деле? — повторил Ричер.

— Это есть в правилах.

— Любопытно.

— Ну, как между членами одной семьи, — продолжал владелец. — Между мужем и женой, отцом и дочерью.

— Я начинаю понимать.

— Или между друзьями, — сказал владелец. — Друг может одолжить пистолет другу на тридцать дней.

— А мы друзья? — спросил Ричер.

— Мы могли бы ими стать.

— А что друзья могут сделать друг для друга?

— Ну, например, одалживать друг другу вещи. Скажем, один одалживает револьвер, а другой — деньги.

— Но только временно, — сказал Ричер. — На тридцать дней.

— Всякое может случиться. Иногда кое-что приходится списывать. Это риск. Люди перебираются с места на место, перестают дружить. Тут никогда нельзя знать заранее.

Ричер оставил деньги на прилавке и подошел к шкафу. Тут было немало всякий дряни, но попадались и хорошие экземпляры. Соотношение между револьверами и пистолетами — пятьдесят на пятьдесят. Две трети пистолетов были дешевыми, но треть — лучших марок. Примерно к четверти из них подходили патроны «Парабеллум».

Результат: тринадцать подходящих пистолетов из трехсот. Четыре и три десятых процента. Почти вдвое хуже, чем Ричер прикидывал утром за завтраком.

Семь из тринадцати были «глоками». Когда-то эти пистолеты считались модными. Один — «Глок-19», остальные — «Глок-17». Состояние, во всяком случае по виду, от хорошего до идеального.

— Предположим, вы одолжили мне четыре «глока», — сказал Ричер.

— Предположим, что нет, — ответил владелец.

Ричер повернулся. Деньги с прилавка исчезли. Ничего другого Ричер и не ждал. В руке владельца был зажат пистолет. А вот этого Ричер никак не ожидал.

«Мы стали старыми, не такими быстрыми, мы изрядно проржавели, — сказала Нигли. — Мы совсем не такие, как были прежде».

«Она права», — подумал Ричер.

Владелец держал в руке «кольт питон». Синяя углеродистая сталь, рукоять из древесины грецкого ореха, калибр 0,357 «Магнум», дуло восемь дюймов. Не самый большой револьвер на свете, но очень близко к тому. И уж наверняка не самый маленький. И один из самых точных.

— Это как-то не по-дружески, — заметил Ричер.

— Мы не друзья, — отрезал владелец.

— И довольно глупо, — продолжил Ричер. — Я сейчас в паршивом настроении.

— Засунь его себе в задницу. И держи руки так, чтобы я их видел.

Ричер немного помедлил, а потом поднял руки, развернув их ладонями вперед.

— И постарайся, чтобы дверь не ушибла твою задницу, когда ты будешь выходить.

Магазинчик был совсем маленьким. Ричер находился в самом конце, на максимальном расстоянии от двери. Владелец оставался за прилавком, он стоял значительно ближе к выходу. Проход был довольно узким. Солнечный свет ярко светил в окно.

— Покинь помещение, Элвис, — велел владелец.

Ричер некоторое время стоял совершенно неподвижно, прислушиваясь, потом посмотрел налево, направо, бросил быстрый взгляд назад. В левом углу магазина была дверь. Наверное, там находился туалет, а не офис. За стойкой Ричер увидел какие-то бумаги. Никто не кладет бумаги за стойку, если у них есть еще одно помещение. Значит, владелец один. У него нет партнера, нет подстраховки.

Больше сюрпризов не предвидится.

Ричер придал своему лицу выражение, которое видел в Вегасе, — выражение расстроенного неудачника, думающего: «Стоило попробовать, иначе нельзя выиграть. Но бывают и проигрыши». Продолжая держать руки на уровне плеч, он сделал один шаг. Второй. Третий. После четвертого он оказался на одном уровне с хозяином ломбарда. Теперь их разделяла только стойка. Ричер смотрел на дверь. Владелец находился слева от него, под углом в девяносто градусов. Стойка имела глубину в тридцать дюймов. Два с половиной фута.

Левая рука Ричера начала двигаться от плеча по прямой в сторону.

Принято считать, что руки боксера Мохаммеда Али доставали противника с расстояния в сорок дюймов, а его кисти перемещались со скоростью восемьдесят миль в час, преодолевая это расстояние. Ричеру было далеко до Али. В особенности когда речь шла о его более слабой левой руке, которая двигалась со скоростью, едва ли превышавшей шестьдесят миль в час. Однако шестьдесят миль в час — это миля в минуту или восемьдесят восемь футов в секунду. Из чего следовало, что левая рука Ричера преодолела расстояние над стойкой менее чем за тридцать тысячных секунды. И в процессе движения пальцы сложились в кулак.

Тридцать тысячных секунды — слишком малое время, чтобы спустить курок «питона». Любой револьвер — это сложное механическое устройство, а такой большой, как «питон», является одним из самых медленных. И он крайне редко срабатывает сам. Палец на спусковом крючке не успел даже напрячься. Кулак Ричера угодил в лицо хозяина ломбарда прежде, чем его мозг зафиксировал начало движения. Ричер был заметно медленнее, чем Мохаммед Али, зато руки у него были гораздо длиннее. Из чего следовало, что голова владельца ускорялась лишний фут, пока рука Ричера окончательно не распрямилась. Ускорение завершилось только после того, как затылок вошел в соприкосновение со стеной за стойкой и разбил стекло, защищавшее от пыли лицензию на продажу оружия.

Владелец ломбарда начал медленно сползать вниз по стене.

Прежде чем тело оказалось на полу, Ричер перепрыгнул через стойку, отбросил «питон» в сторону и каблуком сломал пальцы хозяину ломбарда. На обеих руках. Когда кругом столько оружия, это необходимо и к тому же гораздо быстрее, чем связывать руки. Ричер забрал деньги Нигли из кармана владельца, куда они перекочевали минуту назад, и вытащил оттуда связку ключей. Перескочил обратно через стойку и оказался возле застекленного шкафа. Забрал все семь «глоков», прихватил сумку с витрины и бросил туда пистолеты. Затем стер отпечатки пальцев с ключей и со стойки и вышел из ломбарда на солнечный свет.


Они заехали в магазин, где вполне легально продавалось оружие, и купили патроны. Много патронов. Никаких ограничений при покупке патронов не существовало. После этого они направились обратно на север. Автострады были забиты. Когда они проезжали через Анахайм, из Восточного Лос-Анджелеса позвонил О'Доннел.

— Здесь ничего не происходит, — сказал он.

— Ничего?

— Никакой активности. Тебе не следовало звонить из Вегаса. Это была серьезная ошибка. Они в панике. Похоже, все попрятались.

Глава 61

До самого Голливуда Ричер и Диксон не съезжали со 101-й автострады. Они оставили «крайслер» на стоянке мотеля, каждый сел в свою «хонду» и направился в Восточный Лос-Анджелес. Ричеру досталась серебристая «хонда»-купе с разбитым четырехцилиндровым двигателем. У нее были широкие шины, проскальзывающие на плохом асфальте, и хрипящий глушитель, который первые три квартала развлекал Ричера, а потом начал раздражать. Обивка пахла моющими средствами, в ветровом стекле была небольшая трещина, и она увеличивалась всякий раз, когда машину потряхивало. Однако сиденье отодвигалось достаточно далеко, и Ричеру было удобно сидеть, а кондиционер работал на полную мощность. Не самый плохой вариант машины для слежки. Ему приходилось пользоваться транспортными средствами и похуже.

Они организовали четырехсторонний разговор по телефону, припарковавшись на значительном расстоянии друг от друга. Ричер остановился в двух кварталах от здания «Новой эры», отсюда ему открывался вид на вход в здание, которое находилось на расстоянии шестидесяти ярдов по диагонали между хранилищем документов и серым складом. Ворота «Новой эры» были закрыты, а парковка оставалась пустой. Двери на входе закрыты. Все вокруг выглядело тихо и спокойно.

— Кто находится внутри? — спросил Ричер.

— Возможно, там никого нет, — ответил О'Доннел. — Мы болтаемся здесь с пяти часов, но за это время в здание никто не входил.

— Даже дракониха?

— Даже она.

— У нас есть номер ее телефона?

— У меня есть номер коммутатора.

Он назвал номер, Ричер отключился, тут же набрал его на своем телефоне и нажал зеленую кнопку.

И услышал гудки. Однако трубку никто не взял.

Он снова включился в общий разговор:

— Я надеялся, что мы сможем отследить кого-то, когда он поедет на фабрику.

— Едва ли стоит на это рассчитывать, — сказал О'Доннел.

Все молчали. Никакого движения в стеклянном кубе.

Пять минут. Десять. Двадцать.

— Достаточно, — сказал Ричер. — Возвращаемся на базу. Последний платит за ужин.


Последним оказался Ричер. Он не слишком быстро водил машину. Остальные три «хонды» уже стояли на парковке, когда он добрался до мотеля. Он поставил свою машину так, чтобы она не привлекала внимания, забрал сумку с украденными пистолетами из багажника «крайслера» и запер в своем номере. Потом он направился в «Денни» и сразу заметил на стоянке машину Кёртиса Мани. «Краун вик» шерифа округа Лос-Анджелес. Затем он увидел в окно самого Мани, который сидел за круглым столом вместе с Нигли, О'Доннелом и Диксон. Именно за этим столиком они беседовали с Дианой Бонд. Пять стульев. Один из них пустой. На столе ничего нет, даже воды со льдом, салфеток или приборов. Они еще не сделали заказ. Судя по всему, собрались совсем недавно. Ричер вошел и сел за стол. Несколько мгновений все молчали, а потом Мани сказал:

— Еще раз здравствуйте.

Он говорил тихо.

Сочувственно.

— Санчес или Суон? — спросил Ричер.

Мани не ответил.

— Что, оба сразу? — сказал Ричер.

— Мы еще поговорим об этом. Но сначала скажите, почему вы прячетесь?

— А кто сказал, что мы прячемся?

— Вы уехали из Вегаса. И нигде не зарегистрировались в Лос-Анджелесе.

— Но из этого не следует, что мы прячемся.

— Вы поселились в Западном Голливуде под вымышленными именами. Вас выдал клерк. Вы слишком выделяетесь как группа. Вас было совсем нетрудно отыскать. И я легко догадался, что вы будете ужинать здесь. Если бы я не застал вас сейчас, то приехал бы к обеду. Или утром к завтраку.

— Хорхе Санчес или Тони Суон? — повторил Ричер.

— Тони Суон, — ответил Мани.

Глава 62

— Мы кое-чему научились за последние несколько недель, — сказал Мани. — Мы предоставили стервятникам делать нашу работу. А сами всякий раз, когда у нас выдается полчаса свободного времени, изображаем из себя орнитологов. Забираемся на крышу автомобиля с биноклем и смотрим по сторонам. Почти всегда можно увидеть то, что тебя интересует. Если в небе кружат две птицы, на земле, скорее всего, укушенный змеей койот. Ну а если птиц больше двух, значит, речь идет о чем-то более серьезном.

— Где? — спросил Ричер.

— Приблизительно в том же месте.

— Когда?

— Некоторое время назад.

— Вертолет?

— Иначе и быть не может.

— Опознание проведено?

— Он лежал на спине. Руки были связаны за спиной. Поэтому пальцы почти не пострадали и отпечатки сохранились. Бумажник был в кармане. Я приношу свои соболезнования.

К столу подошла официантка, уже обслуживавшая их прежде. Постояв немного, она уловила настроение и молча направилась к другим столикам.

— Почему вы скрываетесь? — снова спросил Мани.

— Мы не скрываемся, — ответил Ричер. — Мы ждем похорон.

— Тогда почему вы использовали фальшивые имена?

— Вы пригласили нас в качестве приманки. Мы хотели усложнить жизнь тем, кто нами интересуется.

— И вы до сих пор не знаете, кто они такие?

— А вы?

— Никаких самостоятельных действий, ладно?

— Мы находимся на бульваре Сансет, — заметил Ричер. — Это территория полиции Лос-Анджелеса. Вы говорите с нами от их имени?

— Это всего лишь дружеский совет, — ответил Мани.

— Мы принимаем его к сведению.

— В Вегасе Эндрю Макбрайд исчез. Он прилетел в Вегас, но нигде не зарегистрировался, не стал брать в аренду машину или снова садиться в самолет. Тупик.

Ричер кивнул.

— Какая досада, правда?

— Однако человек по имени Энтони Мэтьюс взял напрокат грузовик.

— Последнее имя в списке Ороско.

Мани кивнул.

— Эндшпиль.

— И куда он направился?

— Понятия не имею, — ответил Мани. Он вытащил из кармана четыре визитные карточки, развернул веером и аккуратно выложил на стол. На карточках было напечатано его имя и два телефона. — Позвоните мне. Я вас прошу. Вам потребуется помощь. Вы имеете дело не с любителями. Судя по всему, Тони Суон был по-настоящему крутым парнем. И вот что от него осталось.


Мани отправился по своим делам, и через пять минут к ним подошла официантка. Ричер чувствовал, что никому теперь не хочется есть, но все что-то заказали. Старая привычка. Ешь, когда тебе представляется возможность, чтобы не испытывать недостатка энергии потом. Суон бы их одобрил. Он ели при любых обстоятельствах: на вскрытиях, эксгумациях, на месте преступления. Ричер почти не сомневался, что Суон уплетал сэндвич с говядиной, когда они отыскали Дага, разложившегося мертвеца с торчащей из головы лопатой.

Никто не стал об этом вспоминать.

Они молчали. За окном светило яркое солнце. Отличный день. Голубое небо, маленькие перистые облака. Мимо проезжали машины, в кафе входили новые посетители, кто-то заканчивал есть и уходил. Звонили телефоны на кухне и мобильники в карманах клиентов. Ричер ел механически, не обращая внимания на то, что лежит у него на тарелке.

— Может, стоит сменить мотель? — заговорила Диксон. — Ведь теперь Мани знает, где нас искать?

— Мне не понравилось, что нас выдал клерк, — заметил О'Доннел. — Давайте украдем у него пульт дистанционного управления телевизором.

— Нет смысла переезжать, — сказал Ричер. — Мани для нас не опасен. И я хочу знать, когда они отыщут Санчеса.

— Что будем делать дальше? — спросила Диксон.

— Будем отдыхать, — ответил Ричер. — И выйдем из мотеля после наступления темноты. Пора нанести визит в «Новую эру». Раз наблюдение не приносит результатов, значит, пора предпринять упреждающие действия.

Он оставил десять долларов для официантки и расплатился по чеку у стойки. Все четверо вышли на солнце и несколько мгновений стояли, щурясь под его ослепительными лучами, а потом направились в мотель.


Ричер принес сумку, и они собрались в номере О'Доннела, чтобы проверить украденные «глоки». Диксон взяла «Глок-19» и сказала, что он ее вполне устраивает. О'Доннел быстро осмотрел остальные пистолеты и выбрал три, которые находились в лучшем состоянии. Он добавил к ним магазины от трех лишних «глоков», чтобы у него, Нигли и Ричера не возникло проблем с перезарядкой, когда закончатся патроны в первой обойме. Диксон придется снаряжать обойму вручную после первых семнадцати выстрелов. Ничего страшного. Если пистолетная перестрелка не заканчивается после семнадцати выстрелов, значит, кто-то был не слишком внимательным, но Ричер не сомневался, что с Диксон такого случиться не может. Во всяком случае, в прошлом он всегда мог на нее положиться.

— Какого рода меры безопасности могут применяться в таком здании? — спросил Ричер.

— Сложные замки, — ответила Нигли. — Сигнал тревоги на открывание ворот. Скорее всего, механизм открытия ворот связан с сенсором, реагирующим на близость любых объектов. Возможно, еще одна тревожная сигнализация. Естественно, датчики, фиксирующие движение внутри. Не исключено, что имеется тревожная сигнализация на входных дверях всех офисов. Питание через телефонные провода. Возможно, беспроводная поддержка с привлечением спутника.

— И кто будет реагировать?

— Очень хороший вопрос. Едва ли полиция: это слишком ненадежно. Полагаю, появится их собственная охрана.

— Без участия правительства?

— Хотя это было бы разумно. Пентагон тратит огромные средства, а в таких случаях правительство хочет держать руку на пульсе. Но я сомневаюсь, что дело обстоит именно так. Сейчас далеко не все выглядит разумным. Безопасность аэропортов доверяется частным компаниям. А ближайший офис РУМ[16] находится далеко. Вот почему я считаю, что здание «Новой эры» охраняется их собственными силами, каким бы секретным ни было «Маленькое крыло».

— Сколько у нас будет времени, после того как мы вскроем ворота?

— А кто сказал, что нам это удастся? У нас нет ключей, а такие замки не откроешь при помощи ржавого гвоздя. Сомневаюсь, что мы сумеем справиться хотя бы с одним из замков.

— О замках я позабочусь. Сколько времени у нас будет после того, как мы окажемся внутри?

— Две минуты, — ответила Нигли. — В таких ситуациях мы можем рассчитывать только на правило двух минут.

— Хорошо, — сказал Ричер. — Выходим в час ночи. Обед в шесть. А сейчас нужно отдохнуть.

Все направились к двери. Ричер последовал за ними с ключами от «крайслера» в руке.

Нигли вопросительно посмотрела на него.

— «Крайслер» нам больше не нужен, — ответил он. — Я собираюсь его вернуть. Но сначала его нужно вымыть. Будем вести себя цивилизованно.


Ричер доехал на «крайслере» до бульвара Ван-Найс, к северу от автострады Вентура. Здесь находилось множество заведений, так или иначе связанных с автомобилями. Здесь продавались машины — новые и подержанные, дорогие и дешевые, роскошные и самые обычные, а также шины, колеса и различные аксессуары. Здесь ремонтировали кузова, глушители, механическое и электронное оборудование.

И мыли машины.

У Ричера был огромный выбор: автоматическая мойка, ручная мойка без щеток, обработка паром, покрытие воском в три стадии, полное сервисное обслуживание. Он проехал милю туда и милю обратно и выбрал четыре заведения, в которых предлагались любые виды обслуживания. Остановился в первом из них и попросил сделать полную обработку. Тут же прибежала свора служащих, одетых в комбинезоны, а Ричер вышел на солнце и стал наблюдать, как они работают. Сначала салон был вычищен пылесосами, затем машина проехала через прозрачный туннель, где ее поливали горячей водой и разными моющими средствами. Парни с губками мыли обшивку, парни на лесенках занимались крышей. Машина прошла через специальную сушилку, после чего другая группа принялась за обработку внутренней части при помощи тряпочек и аэрозолей. И вскоре «крайслер» сиял как новенький. Ричер расплатился, не забыв о чаевых, вытащил из кармана перчатки, сел за руль и поехал дальше.

Через сто ярдов он заехал во второе заведение и попросил повторить процесс. Приемщик с недоумением посмотрел на сияющую машину, но потом пожал плечами и махнул рукой. Ричер отошел на солнце, откуда он мог наблюдать за шоу. Пылесосы, шампунь, аэрозоли и полотенца. Ричер расплатился, добавив чаевые, надел перчатки и поехал в мотель.

Он оставил «крайслер» на углу парковки, на солнце, чтобы автомобиль высох. Затем прошел длинный квартал на север, до авеню Фонтейн. Отыскал хозяйственный магазин и купил четыре фонарика. Черные, мощные, достаточно большие, чтобы их можно было использовать в качестве дубинки. Девушка за кассой сложила фонарики в пластиковую сумку с надписью «Я люблю ЛА» — три заглавные буквы и красный символ в форме сердечка. Ричер нес сумку, слегка помахивая ею и прислушиваясь к тихому шуршанию пластика.


Они не пошли обедать в «Денни», а выбрали «Домино», заказали пиццу и съели ее в скромном зальчике рядом с прачечной. Потом купили содовую в красном автомате, стоящем за дверью. Идеальная трапеза, если учесть, что́ им предстоит сегодня сделать. Калории, жиры, сложные углеводы. Энергия, которой должно хватить на двенадцать часов. Армейский врач объяснил им это много лет назад.

— Какие цели мы ставим на эту ночь? — спросил О'Доннел.

— Три, — ответил Ричер. — Первая: Диксон попытается отыскать что-нибудь полезное у секретарши. Вторая: Нигли найдет офис драконихи и займется им. А мы с тобой осмотрим остальные офисы. Сто двадцать секунд — войти и выйти. Ну а потом мы постараемся идентифицировать людей, которые приедут по сигналу тревоги.

— Мы будем ждать их прибытия?

— Я один буду ждать, — ответил Ричер. — А вы, ребята, отправитесь обратно.


Ричер вернулся в свой номер, почистил зубы и долго стоял под горячим душем. Затем он растянулся на постели и заснул. Часы у него в голове разбудили его в половине первого. Он потянулся, снова почистил зубы и оделся. Серые брюки, серая рубашка, черная куртка, застегнутая до самого верха. Тщательно зашнурованные ботинки. Перчатки. Ключи от «крайслера» в одном кармане брюк, запасная обойма для «глока» в другом. Сотовый телефон, добытый в Вегасе, в одном кармане рубашки, его собственный телефон — в другом. Фонарик в одном кармане куртки, «глок» — в другом. И больше ничего.

Он вышел на стоянку без десяти час. Остальные уже собрались. Три темные фигуры, прячущиеся в глубокой тени.

— Отлично, — сказал Ричер и повернулся к О'Доннелу и Нигли. — Вы поедете в своих «хондах». — Он посмотрел на Диксон. — Карла, ты поведешь мою. Припаркуешь машину поблизости от здания, развернув ее на запад. Ключи оставишь в замке. А потом уедешь вместе с Дейвом.

— Ты что, собираешься оставить там «крайслер»?

— Нам он не нужен.

— В нем полно наших отпечатков и волос!

— Теперь их там не осталось. Об этом позаботились ребята, работающие на Ван-Найс. Ладно, поехали.

Они соединили кулаки, как это делают игроки в командных видах спорта, и разошлись по своим машинам. Ричер уселся в «крайслер» и включил зажигание. Мощный восьмицилиндровый двигатель ровно и тихо заработал в темноте. Ричер услышал, как закашляли двигатели «хонд», зашумели выхлопные трубы. Он направил машину к выезду со стоянки. В зеркало ему было видно, как три пары ярких лучей разрезают темноту у него за спиной. Он свернул на восток, выехал на Сансет, затем на юг, на Ла-Бреа, и снова на восток по Уилшир. Остальные три машины продолжали следовать за ним — маленький конвой, несущийся по тихим ночным улицам.

Глава 63

Шум огромного города стих, когда они миновали парк Макартура и выехали на 110-ю автостраду. Оставшийся справа центр города казался тихим и безлюдным. С другой стороны высилась темная пустая громада стадиона «Доджерс». Они съехали с автострады и по окраинным улицам помчались на восток. Здесь даже днем было совсем не просто ориентироваться. Однако Ричер уже трижды проделывал этот путь — дважды как пассажир и один раз как водитель — и не сомневался, что сумеет повернуть в нужных местах.

Так оно и вышло. За три квартала до «Новой эры» он сбросил скорость, чтобы остальные его догнали. На всякий случай описал широкую дугу в два квартала. И еще один круг, радиусом в один квартал. В воздухе клубился туман. Стеклянный куб выглядел темным и покинутым. Деревья вокруг стоянки были красиво подсвечены снизу, свет отражался в зеркальных стеклах здания, но другого источника освещения не наблюдалось. Колючая проволока на ограде казалась в темноте серой, главные ворота оставались закрытыми. Ричер притормозил перед ними, опустил стекло, высунул руку и сделал круговое движение пальцем в перчатке, как судья в бейсболе, показывающий, что команда выиграла очко. «Еще один круг». Они проехали три четверти пути, когда Ричер показал то место, где он хотел оставить «хонды». Сначала припарковалась Нигли, за ней О'Доннел, а потом Диксон в серебристом «прелюде» Ричера. Когда они закончили маневр, Ричер жестом провел пальцем по горлу, показывая, что им следует заглушить двигатели и выйти наружу. О'Доннел быстро подошел к воротам и вскоре вернулся.

— Там очень большой замок, — сказал он.

Ричер все еще сидел за рулем «крайслера», двигатель которого продолжал работать. Окно оставалось открытым.

— Чем больше замок, тем труднее его открыть, — откликнулся Ричер.

— Мы проберемся туда незаметно?

— Не слишком, — сказал Ричер. — Встречаемся у ворот.

Они пошли вперед, а он медленно поехал за ними на «крайслере». Дороги вокруг «Новой эры» были стандартными асфальтовыми лентами шириной в двадцать два фута. Типичные для деловых центров дороги без тротуаров. Это был Лос-Анджелес — двадцать одна тысяча одетых в асфальт миль и чуть поменьше тротуаров. Ворота «Новой эры» находились там, где ограда изгибалась дугой, отступая от автострады на двадцать футов, — это было сделано для того, чтобы прибывающие машины могли съехать с дороги и спокойно подождать, пока их впустят внутрь. Расстояние от ворот до противоположного края асфальтового покрытия составляло сорок два фута. Маньяк, сидящий в голове Ричера, тут же сообщил ему, что это ровно 14 ярдов, или 504 дюйма, или 0,795 процента от мили, или чуть больше 1280 сантиметров в европейских единицах измерения. Повернув на девяносто градусов, Ричер заехал в дугообразную выемку и остановил «крайслер» в дюйме от ворот. Затем стал отъезжать назад, пока не почувствовал, что задний бампер «крайслера» уперся в бордюрный камень. Он поставил правую ногу на тормоз, переключил передачу и опустил все четыре стекла. Внутрь ворвался холодный ночной воздух. Все посмотрели на него, и он показал, что двое должны встать слева от ворот и один — справа.

— Включаем часы, — сказал Ричер. — Две минуты.

Не снимая ноги с тормоза, он нажал на газ, чтобы получить возможность стартовать сразу. «Крайслер» начал тихонько раскачиваться. Ричер убрал ногу с тормоза и утопил педаль газа. Машина прыгнула вперед, преодолела сорок два фута и с дымящимися задними колесами врезалась в ворота. Замок разорвало, ворота распахнулись, а внутри «крайслера» надулась дюжина воздушных подушек безопасности. Однако Ричер был к этому готов. Одной рукой он держал руль, а другой прикрывал лицо. Подушку, направленную на водителя, он остановил локтем. Никаких проблем. Четыре открытых окна смягчили удар, и это спасло его барабанные перепонки. Однако шум оглушил Ричера. Это было все равно как если бы он сидел в машине и кто-то выстрелил в него из пистолета сорок четвертого калибра. Впереди, на стене здания, заметался синий луч света. Если сирена и включилась, то Ричер ее не услышал.

Он продолжал давить на газ. После удара в ворота машина слегка сбавила ход. Но потом быстро набрала скорость, оставляя на асфальте следы резины. Ричер выровнял руль и рискнул бросить быстрый взгляд в зеркало. Три фигурки бежали за ним изо всех сил. Тогда он положил обе руки на руль и направил «крайслер» на входные двери.

Когда машина подъехала к дверям, она успела разогнаться до пятидесяти миль в час. Передние колеса ударили в невысокую ступеньку, «крайслер» подпрыгнул вверх и врубился в двери на высоте фута от земли. Во все стороны полетели стекла, двери вырвало из петель, и автомобиль продолжил движение вперед. Как только он опустился на колеса, Ричер нажал на тормоз. «Крайслер» занесло, и он начисто снес столик секретарши и находившуюся за ней стенку. Через мгновение машина застыла на месте, вся, от капота до ветрового стекла, засыпанная обломками конторки и стены.

«Задача Диксон заметно усложняется», — подумал Ричер.

Потом он заставил себя забыть об этой проблеме, отстегнул ремень безопасности, распахнул дверь машины, вывалился на пол и отполз в сторону. Вокруг метались белые снопы света. К Ричеру вернулся слух, и он услышал вой сирен. Вскочив на ноги, он успел заметить, как остальные вбегают в изуродованный дверной проем. Диксон сразу же бросилась в дальний конец холла, а О'Доннел и Нигли помчались к коридору, в котором дважды скрывалась строгая леди. Они уже достали фонарики, и в ярких конусах света замельтешила белая пыль. Ричер вытащил свой фонарик, включил его и побежал за ними.

«Прошла двадцать одна секунда», — подумал он.

В коридоре было два лифта. Их индикаторы показывали, что в этом здании три этажа. Ричер не стал нажимать на кнопки: сигнал тревоги наверняка блокировал лифты. Распахнув соседнюю дверь, он побежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки. На лестнице вой сирены стал невыносимым. Ричер выскочил в коридор третьего этажа. Здесь ему не требовался фонарик. Тревожный свет заливал все вокруг, словно он попал на дискотеку в аду. По обе стороны коридора шли двери из клена, отстоящие друг от друга на двадцать футов. Офисы. На каждой имелась табличка с именем. Длинные черные пластиковые прямоугольники с выгравированными на них белыми буквами. Чуть впереди Нигли выбивала дверь в кабинет с надписью «Маргарет Беренсон». Из-за эффекта стоп-кадра, вызванного пульсацией тревожного света, движения Нигли казались диковинными и отрывистыми. Дверь не поддавалась. Она вытащила «глок» и трижды выстрелила в замок. Три громких взрыва. Три гильзы покатились по ковру и застыли в лучах белого цвета, словно золотая цепочка. Нигли ударила ногой в дверь, и та сразу поддалась. Нигли скрылась внутри.

Ричер двинулся дальше.

«Прошло пятьдесят две секунды».

Он миновал дверь с надписью «Аллен Ламейсон». Еще через двадцать футов возникла следующая: «Энтони Суон». Ричер уперся в противоположную стену и нанес мощный удар каблуком в дверь над замком. Кленовая доска расщепилась, и дверь вогнулась внутрь, но замок выдержал. Ричер закончил дело ударом ладони и ввалился внутрь.

«Прошло шестьдесят три секунды».

Он застыл на месте и лучом фонарика осветил офис погибшего друга. Все было на своих местах. Казалось, Суон просто вышел помыть руки. На вешалке висел пиджак, точнее, поношенная куртка цвета хаки, короткая и свободная. Картотечные шкафы. Телефоны. Кожаное кресло, местами продавленное — Суон был тяжелым. На столе компьютер. Новый блокнот. Ручки, карандаши. Часы. Степлер. Небольшая стопка бумаг.

И пресс-папье, которое придерживало бумаги. Кусок советского бетона величиной с кулак, отполированный прикосновениями пальцев Суона. На одной грани — какие-то рисунки.

Ричер шагнул к столу и положил кусок бетона в карман. Взял стопку бумаг, свернул их в трубку и засунул в другой карман. Неожиданно он почувствовал под ногами что-то мягкое. Он направил луч фонарика вниз и увидел яркие красные цвета. Необычный орнамент. Восточный ковер, совсем новый. Он вспомнил веревку на запястьях и щиколотках Ороско и слова Кёртиса Мани: «Это лубяное волокно сизаль с Индийского полуострова. Вероятно, его можно найти там, где экспортируют товары из Индии».

«Прошло восемьдесят девять секунд, — подумал он. — Осталась тридцать одна».

Ричер подошел к окну. Увидел далеко внизу Карлу Диксон, спешащую к стоянке. Ее брюки и куртка были покрыты белой пылью сухой штукатурки, и она походила на призрак. Она держала в руках бумаги и какую-то белую папку. Диксон освещали вспышки голубого света, озаряющие фасад здания.

«Осталось двадцать шесть секунд».

Он увидел, как выскакивает наружу О'Доннел — словно убегает из горящего дома — и мчится огромными скачками к парковке, что-то крепко прижимая к груди. Через секунду появилась Нигли. Она бежала очень быстро, длинные черные волосы развевались за спиной, в каждой руке она держала по толстой зеленой папке.

«Осталось девятнадцать секунд».

Ричер пересек кабинет и легко прикоснулся к плечу висящей куртки, словно она все еще была надета на Суоне. Затем обошел стол и уселся в кресло. Оно затрещало под его тяжестью. Ричер услышал этот звук совершенно отчетливо, несмотря на вой сирен.

«Осталось двенадцать секунд».

Он посмотрел на безумное мелькание света в коридоре. Теперь ему оставалось только ждать. Рано или поздно, скорее всего через минуту, здесь появятся люди, которые убили его друзей. И если их окажется меньше тридцати четырех, он сможет сидеть здесь и приканчивать одного за другим.

«Осталось пять секунд».

Вот только у него ничего не получится. На свете не найти таких дураков. После того как первые трое или четверо полягут в дверях кабинета, остальные перегруппируются в коридоре и начнут думать о слезоточивом газе, подкреплении и бронежилетах. Не исключено, что они решат позвонить в полицию или в ФБР. Ричер понимал, что он не сумеет прикончить нужных парней за те три или четыре дня, которые он продержится здесь против хорошо подготовленного спецназа.

«Осталась одна секунда».

Он вскочил со стула, вылетел через выбитую дверь в коридор и бросился на лестницу. Нигли оставила для него дверь открытой. Он оказался на первом этаже, перебрав десять секунд, обогнул разбитый «крайслер» и выскочил из здания, опаздывая на пятнадцать секунд. Когда Ричер выбежал из разбитых ворот, он отставал от графика на сорок секунд. Он метнулся к серебристому «прелюду», до которого оставалось сто ярдов. «Хонда» стояла одна, далекая и невинная. Остальные две уже уехали. Ричер покрыл сто ярдов за двадцать секунд, прыгнул за руль, захлопнул дверь и выпрямился на водительском кресле. Он тяжело дышал, хватая ртом воздух. Повернув голову, где-то вдалеке он увидел свет быстро приближающихся фар. Машины срезали углы на поворотах, стараясь не терять скорость.

Глава 64

Всего примчалось три машины. Они затормозили и остановились возле сломанных ворот. Двигатели продолжали работать, свет фар рассекал темноту, увязая в ночном тумане. Это были новенькие «Крайслеры 300C», темно-синие, ничем не отличающиеся от своего собрата, «припаркованного» в холле «Новой эры».

Из трех машин вышли пять человек: двое из первой, один из второй и еще двое из третьей. Ричер находился в ста ярдах и наблюдал за происходящим сквозь затемненное стекло «хонды» и угол ограды, к тому же его слепил яркий свет шести фар. Вот почему он не сумел хорошенько рассмотреть приехавших людей. Однако у него сложилось впечатление, что тот, кто явился в одиночестве на второй машине, был главным. Худощавый мужчина в коротком плаще, показавшемся Ричеру черным. Под плащом на нем была белая футболка. Он посмотрел на сорванные с петель створки ворот, жестом показывая своим людям, чтобы они не подходили к ним, словно там могла таиться какая-то опасность.

«Бывший полицейский, — подумал Ричер. — Подсознательно избегает что-либо нарушать на месте преступления».

Наконец пятеро мужчин сделали несколько шагов к воротам. Мужчина в плаще шел первым. Они двигались медленно и осторожно, делали шаг и останавливались. Их тела были наклонены вперед, словно они не верили своим глазам. Затем они остановились, быстро отступили к машинам и выключили двигатели. Фары погасли. Все вокруг погрузилось в темноту.

«Не так уж глупо, — подумал Ричер. — Они сообразили, что их может ждать засада. Опасаются, что мы все еще здесь».

Он наблюдал за ними до тех пор, пока к нему не вернулось ночное зрение. Тогда Ричер вытащил телефон, добытый в Вегасе, и повторил звонок по последнему номеру. Он поднес телефон к уху, не сводя глаз с пятерых парней, все еще топтавшихся у ворот. Кто же из них возьмет трубку?

Он поставил на парня в плаще.

И ошибся.

Никто из пятерых не ответил на его звонок.

Никто из них не отреагировал. Никто не вытащил из кармана телефон, чтобы выяснить, кто ему звонит. Никто даже не шевельнулся. Ричер услышал, как заработала голосовая почта. Он отключился и нажал на кнопку повтора. И вновь никто из пяти парней не ответил на его звонок. Ричер не мог себе представить, чтобы глава службы безопасности проигнорировал входящий звонок в такой ситуации. Значит, никто из них не был главой службы безопасности. В том числе и парень в плаще. Получалось, что в самом лучшем случае он был третьим в иерархии, и тогда Суон являлся его непосредственным начальником. Да и вел себя этот парень, как и положено человеку, занимающему невысокое место. Он действовал слишком медленно, с трудом принимал решения. У него не было интуитивного понимания тактики. Любой человек, обладающий хотя бы половиной мозга, уже давно бы понял, как следует поступить. Он находился возле небольшого здания кубической формы, внутри которого засел противник, и в его распоряжении имелись три тяжелых автомобиля. Решение лежало на поверхности: все три машины на высокой скорости окружают здание с трех сторон, два человека сзади, два спереди, и игра закончена.

«Гражданские», — подумал Ричер.

Он ждал.

Наконец парень в плаще принял правильное решение. Далеко не сразу, но лучше поздно, чем никогда. Он приказал всем вернуться в машины, и после недолгих маневров они на высокой скорости устремились к зданию с разных сторон. Ричер дождался, пока они сделают вокруг «Новой эры» несколько кругов, а потом завел двигатель «хонды» и поехал на запад.


Ричер не стал выезжать на автостраду. Он заметил, что по ночам там бывает много полицейских, а в других местах они встречаются гораздо реже. Сейчас ему не стоило рисковать. Возле стадиона «Доджерс» он заплутал и сделал бесцельный круг, который вывел его прямо к полицейской академии Лос-Анджелеса. Остановившись в Эко-Парке, он связался с остальными по телефону. Они уже приближались к мотелю, стремясь на запад с благоразумной скоростью, как бомбардировщики после успешного рейда.


Они собрались в комнате О'Доннела ровно в три часа ночи. Похищенные бумаги лежали на кровати, разложенные в три аккуратные стопки. Ричер вытащил из кармана бумаги Суона и положил их рядом с остальными. В них не оказалось ничего интересного. Большинство этих бумаг были служебными записками Суона о том, что его помощникам придется поработать сверхурочно. Остальные — объяснительными по поводу их прежних переработок.

Улов О'Доннела также оказался не слишком удачным. Впрочем, благодаря ему удалось получить подтверждение, что стеклянный куб — это лишь административный центр, защищенный не слишком серьезно, поскольку в нем не хранится ничего секретного. Здесь производились незначительные исследовательские работы над некоторыми компонентами системы, но в основном решались управленческие вопросы. Личные дела, финансовые документы, транспортные перевозки и другая бюрократия. Ничего по-настоящему ценного.

Из чего следовало, что крайне важно выяснить, где находится фабрика.

И здесь особое значение приобретали бумаги, которые добыла Диксон. Она успела покопаться в обломках письменного стола секретарши, забралась под «крайслер» и за каких-то пятьдесят секунд наткнулась на золотую жилу. Среди обломков разбитого ящика письменного стола она обнаружила справочник со всеми внутренними телефонами «Новой эры». Теперь он лежал на постели — толстая пачка разрозненных листов, скрепленных тремя кольцами, немного потрепанных и покрытых тонким слоем пыли. На обложке стоял логотип «Новой эры», и на большинстве страниц оказались ничего не значащие имена, которым соответствовали четырехзначные номера телефонов. Однако на первой странице имелась диаграмма, изображающая различные подразделения корпорации. Прямоугольники с впечатанными в них именами были связаны друг с другом стрелочками, и все вместе создавало картину внутренней иерархии компании. Систему безопасности возглавлял человек по имени Аллен Ламейсон. Тони Суон находился у него в непосредственном подчинении. От Суона шли стрелочки к двум другим парням, под ними располагалось еще пять прямоугольников с именами. Одного из них звали Саропиан, и он был убит в Вегасе. Команда состояла из девяти человек. Двое мертвы. Осталось семеро.

— Посмотри в конец, — сказала Диксон.

В последней части справочника находились номера счетов «Федэкса», Единой посылочной службы и почтовой службы «Ди-эйч-эл», а также адреса и номера городских телефонов двух зданий «Новой эры», куда доставлялись почтовые отправления: стеклянного куба в Восточном Лос-Анджелесе и офиса в Колорадо.

И еще третий адрес. В примечании к нему, набранном жирным шрифтом и подчеркнутом, значилось: «Никаких доставок».

По третьему адресу находилась фабрика, производящая электронные устройства.

Хайленд-Парк, между Глендейлом и Южной Пасадиной. В шести с половиной милях к северо-востоку от центра, в девяти милях к востоку от того места, где они находились.

Совсем рядом.

— А теперь переверни несколько страниц назад, — предложила Диксон.

Ричер последовал ее совету и нашел список местных телефонов фабрики.

— Посмотри на букву «П».

Список начинался с Паско и заканчивался Праттом. Но в середине Ричер нашел строку «Пилот».

— Мы нашли вертолет, — сказала Диксон.

Ричер кивнул и улыбнулся Карле. Он представил, как она вбегает в здание с фонариком, а потом выскакивает наружу через пятьдесят секунд, запачкавшись в белой пыли. Его прежняя команда. Он мог бы отправить их в Атланту, и они вернулись бы с рецептом кока-колы.

Нигли удалось добыть досье на весь отдел безопасности. Девять зеленых папок. Первая на Саропиана, вторая на Тони Суона. Ричер не стал их открывать. Какой смысл? Он начал с начальника отдела, Аллена Ламейсона. К первой странице была прикреплена фотография, сделанная «Полароидом». Ламейсон был грузным мужчиной с бычьей шеей, темными пустыми глазами и слишком маленьким ртом для такой массивной челюсти. На следующей странице было написано, что он двадцать лет прослужил в полиции Лос-Анджелеса, последние двенадцать — в отделе ограблений и убийств. Ему было сорок девять лет.

Следующими шли двое парней, занимавших третье место в общей иерархии. Первого звали Леннокс. Сорок один год, бывший полицейский, короткая стрижка, коренастый, мясистое красное лицо.

Вторым оказался парень в плаще. Его звали Паркер. Сорок два года, бывший полицейский, высокий, стройный, бледное жесткое лицо, испорченное сломанным носом.

— Они все служили в полиции Лос-Анджелеса, — заметила Нигли. — И ушли в отставку почти одновременно.

— После скандала?

— Скандалы случаются регулярно. Статистика показывает, что большинство офицеров уходят в отставку именно после скандалов.

— Твой человек в Чикаго сумеет раздобыть их истории?

Нигли пожала плечами.

— Мы можем забраться в их компьютер. И мы знаем нужных людей. Кое-какие сведения получим.

— Что было на полу в кабинете Беренсон?

— Новый восточный ковер. В персидском стиле, но почти наверняка привезенный из Пакистана.

Ричер кивнул.

— В кабинете Суона тоже. Очевидно, они использовали такие ковры для всего здания.

Нигли набрала номер в Чикаго, чтобы оставить голосовое сообщение для своего помощника, а Ричер отложил досье Паркера в сторону и стал просматривать фотографии четырех оставшихся сотрудников отдела безопасности. Затем он закрыл эти четыре папки и сложил их в аккуратную стопку поверх досье Паркера, объединив их в одну категорию.

— Ночью я видел этих пятерых, — сказал он.

— Как они себя вели? — спросил О'Доннел.

— Паршиво. Медленно и довольно глупо.

— А где оставшиеся двое?

— Вероятно, в Хайленд-Парке. Именно там решаются все вопросы.

О'Доннел подтолкнул пять папок к Ричеру и спросил:

— Как эти неповоротливые болваны сумели справиться с четырьмя нашими людьми?

— Не знаю, — ответил Ричер.

Глава 65

Наконец Ричер открыл досье Тони Суона — он знал, что этот момент неизбежно наступит, но не продвинулся дальше фотографии, также сделанной «Полароидом». Она была годичной давности и не слишком хорошего качества, но намного четче, чем снимок, полученный Кёртисом Мани с камеры видеонаблюдения. Десять лет назад, когда Суон служил в армии, волосы у него были длиннее, чем теперь. В те годы безумная мода на бритые головы еще не успела распространиться на офицеров. Суон носил аккуратную стрижку с пробором. Вероятно, с годами волосы поредели, и он начал стричь их совсем коротко — длиной в полдюйма, в стиле Цезаря. В армии у него были каштановые волосы. Сейчас они поседели. Под глазами появились мешки, челюсти заметно округлились. Шея стала шире. Интересно, где шьют рубашки с воротниками такого размера, точно автомобильная шина?

— Что дальше? — спросила Диксон в наступившей тишине.

Ричер знал, что это не традиционный вопрос. Карла пыталась помешать ему читать дальше. Пыталась смягчить удар. Он закрыл папку и бросил ее на кровать в стороне от остальных, так что она составила отдельную категорию. Суон не заслужил такого, чтобы его объединяли с его недавними коллегами, даже на бумаге.

— Кто все знал и кто летал на вертолете, — сказал Ричер. — Вот что мы хотим знать. Все остальные могут прожить немного дольше.

— Когда мы узнаем?

— Сегодня, но позже. Вы с Дейвом отправитесь на разведку в Хайленд-Парк. Мы с Нигли вернемся в Восточный Лос-Анджелес. Через час. Поэтому постарайтесь немного поспать.


Ричер и Нигли вышли из мотеля в пять утра. Они ехали на разных «хондах», одной рукой крутили руль, а в другой держали телефоны и вели разговор, как обычные жители пригорода, отправляющиеся на работу. Ричер предположил, что, как только поступил сигнал тревоги, Ламейсон и Леннокс поехали в Хайленд-Парк.

Обычная схема при возникновении внештатной ситуации, ведь Хайленд-Парк являлся ключевым звеном. Нападение в Восточном Лос-Анджелесе могло быть отвлекающим маневром. Однако несколько спокойных часов развеяли их опасения, и на рассвете они отправятся на место настоящего преступления. Далее они объявят, что стеклянный куб нельзя использовать для обычной работы, и все служащие получат выходной. За исключением глав отделов, которые будут заниматься описью исчезнувших предметов и составлять список повреждений.

Нигли согласилась с анализом Ричера. И ухватила суть следующей части его плана, не задавая вопросов, — именно по этой причине она так нравилась Ричеру.


Они припарковались на расстоянии ста ярдов друг от друга, на различных улицах, оставив машины у тротуара. Солнце уже вышло из-за горизонта, и заметно посветлело. Ричер находился в пятидесяти ярдах от здания «Новой эры» и видел, как его машина отражается в зеркальных стеклах, крошечная, далекая и анонимная, одна из сотен стоящих неподалеку. У входа в здание появилась грузовая платформа для перевозки автомобилей. Стальной кабель уходил в темноту. Паркер так и не снял свой плащ. Он руководил операцией. Вместе с ним находился один из рядовых оперативников. Ричер решил, что остальных троих отправили в Хайленд-Парк, чтобы сменить Ламейсона и Леннокса.

Кабель натянулся, заработала лебедка. Синий «крайслер» начал медленно выползать из вестибюля задним бампером вперед. У Ричера обратный процесс занял гораздо меньше времени. На корпусе виднелись царапины, передний бампер был поврежден. По ветровому стеклу расползлись трещины, а в одном месте образовалась вмятина. Но в целом машина почти не пострадала. Она была так же уязвима, как молоток. Наконец она замерла на платформе, водитель закрепил колеса и увез ее куда-то. Как только место освободилось, его тут же занял другой «крайслер», близнец пострадавшего. Синий «300C», быстрый и уверенный в себе. Из него выбрался Аллен Ламейсон, чтобы осмотреть поврежденные ворота.

Ричер сразу же узнал этого человека по фотографии и теперь смог оценить его рост и вес. Шесть футов и двести сорок фунтов. Массивные плечи, узкие бедра, стройные ноги. Он выглядел быстрым и ловким. На нем был серый костюм, белая рубашка и красный галстук. Одной рукой он придерживал галстук у груди, хотя погода не была ветреной. Ламейсон бросил быстрый взгляд на ворота, сел в машину и подъехал к зданию. Когда он вышел возле разбитых дверей, к нему подскочил Паркер в своем неизменном плаще, и они о чем-то заговорили.

Чтобы убедиться наверняка, Ричер вытащил из кармана телефон, добытый в Вегасе, и нажал на кнопку повтора звонка. Стоявший в пятидесяти ярдах от него Ламейсон тут же потянулся к карману и через мгновение уже смотрел на дисплей. Все его тело напряглось.

«Вот ты и попался», — подумал Ричер.

Он не рассчитывал, что Ламейсон ответит, однако тот открыл телефон и поднес его к уху.

— Что?

— Как проходит твой день? — спросил Ричер.

— Он только что начался, — ответил Ламейсон.

— А как прошла ночь?

— Я тебя убью.

— Многие до тебя пытались это сделать, — заметил Ричер. — Но я все еще здесь. А их уже нет.

— Где ты?

— Мы уехали из города, так безопаснее. Но мы вернемся. Может быть, на следующей неделе, может быть, через месяц или через год. Так что привыкай оглядываться. Теперь ты будешь делать это постоянно.

— Я тебя не боюсь.

— Значит, ты глупец, — сказал Ричер и отключил телефон.

Ламейсон посмотрел на свой мобильник, а потом набрал номер. Однако он не стал перезванивать. Ричер ждал, но его телефон молчал, а Ламейсон начал разговаривать с кем-то другим.


Десять минут спустя в «крайслере» приехал Леннокс. Черный костюм, короткая стрижка, грузная фигура, мясистое красное лицо. Еще один третий номер, заместитель Суона, коллега Паркера. Он вышел из машины и скрылся внутри здания. Через пятьдесят минут прикатила Маргарет Беренсон. Дракониха. Человеческие ресурсы. Семь часов утра. Она прибыла на серебристой «тойоте» средних размеров, не останавливаясь, проехала в разбитые ворота и припарковалась возле самого входа в здание. Потом она быстро прошла внутрь. Вскоре появился Ламейсон и поставил оставшегося рядового караулить ворота. Паркер устроил вторую линию обороны у разбитых дверей. Он так и не снял плащ.

Через некоторое время появились еще два менеджера. Ричер предположил, что они отвечают за финансы и строительство. Часовой жестом показал, что они могут входить, а Паркер встретил их у двери. Еще позже прибыл какой-то управляющий высшего ранга, пожилой человек на «ягуаре», его с поклоном встретили у ворот и в дверях. Однако он так и не вылез из «ягуара», ограничившись разговором с Паркером через открытое окно. Затем он уехал. Очевидно, он избегал прямых контактов с подчиненными.

Потом события перестали происходить, и в течение двух часов было спокойно.


Где-то в середине этого периода им позвонила Диксон из Хайленд-Парка. Они с О'Доннелом находились там с шести часов утра и видели, как прибыла троица охранников. Ламейсон и Леннокс почти сразу же уехали. Потом стали подъезжать рабочие. Для полноты картины Диксон сказала, что они оставляли свои автомобили в радиусе двух кварталов от фабрики.

— Тут все на полном серьезе. Целый комплекс зданий, высокий забор, превосходная система безопасности. А внутри ангар для вертолета. Там и сейчас стоит вертолет. Белый «Белл-двести двадцать два».


В полдесятого утра дракониха ушла. Она ловко лавировала между осколками стекла, на мгновение задержалась у выхода, а потом решительно направилась к своей «тойоте». В этот момент зазвонил сотовый телефон Ричера, предназначенный для связи с его командой. Это была Нигли.

— Работаем вместе? — спросила она.

— Обязательно, — ответил Ричер. — Ты ближе, я подальше. Пришло время рок-н-ролла.

Он надел перчатки и завел двигатель своей «хонды» одновременно с Беренсон, которая повернула ключ зажигания «тойоты». Она приехала сюда справа, значит, выезжая, повернет налево. Ричер проехал двадцать ярдов и развернулся на перекрестке с соседней улицей. Тело у него затекло после долгого сидения на месте. Его «хонда» медленно покатила вдоль ограды «Новой эры». «Тойота» пересекла парковку. В квартале от себя Ричер увидел «хонду» Нигли, медленно едущую в облаке белого пара. Беренсон миновала разбитые ворота и свернула налево. Нигли повторила ее маневр и поехала следом, держась в двадцати ярдах позади. Ричер немного подождал, а потом последовал за ними, в семидесяти ярдах от Нигли и в девяноста — от Беренсон.

Глава 66

«Прелюд» обладал низкой посадкой, а потому положение Ричера не было идеальным, но большую часть времени он хорошо видел находившуюся впереди серебристую «тойоту». Беренсон ехала не слишком быстро, не нарушая правил. Возможно, у нее уже были неприятности с дорожной полицией. Или она думала о чем-то другом. Возможно, шрамы от автомобильной аварии, почти незаметные на лице, оставили в ее памяти свой след. Она свернула на Хантинг-драйв, бывшую частью старой 66-й автострады. Беренсон двигалась на северо-восток. Ричер начал тихонько напевать, получая удовольствие от происходящего. Потом он замолчал. Беренсон притормозила, загорелся сигнал поворота. Она собиралась свернуть налево. Беренсон ехала в Южную Пасадину.

Зазвонил его телефон.

— Я слишком долго ехала за ней, — сказала Нигли. — На следующем перекрестке уйду в сторону. Занимай мое место.

Ричер, не отключая трубку, нажал на газ. Беренсон свернула на авеню Ван Хорна. Он последовал за ней, отставая на пятьдесят ярдов, — и не увидел «тойоты». Дорога была слишком извилистой. Он вновь прибавил скорость, повернул и разглядел «тойоту» в сорока ярдах впереди. Ричер немного снизил скорость и в зеркале заднего вида заметил, как Нигли сворачивает с соседней улицы и пристраивается за ним.

Монтерей-Хиллс уступил место Южной Пасадине, и дорога стала называться Виа-Дель-Рей. Красивое имя, красивое место. Калифорнийская мечта. Невысокие холмы, извилистые улицы, деревья, бесконечная весна, постоянное цветение. Ричер вырос на мрачных военных базах в Европе и на Тихом океане, и ему часто давали книжки с картинками, чтобы он узнал, что такое родина. Большинство картинок напоминало Южную Пасадину.

Беренсон свернула налево, а потом направо и въехала в тихий тупик. Ричер увидел маленькие симпатичные домики, купающиеся в утреннем солнце. Он не поехал дальше. Подержанная «хонда» не привлекала внимания в большей части Лос-Анджелеса, но только не на таких улицах. Он притормозил и остановился у тротуара. Нигли — рядом с ним.

— Сейчас? — спросила она по телефону.

Существует два основных способа организовать визит к человеку, который возвращается к себе домой. Вы либо даете ему возможность войти, а потом придумываете правдоподобный повод для того, чтобы вас впустили, или следуете за ним по пятам и входите вместе с ним, пока он держит ключи в руках, а дверь остается открытой.

— Сейчас, — ответил Ричер.

Они выскочили из машин, заперли двери и побежали. Это было вполне безопасно. Если бежит одинокий мужчина, это может вызвать подозрения. Гораздо меньше внимания привлекает бегущая женщина. А бегущих рядом мужчину и женщину принимают за друзей, совершающих совместную пробежку.

Они вбежали в тупик и сначала ничего не увидели. Впереди был небольшой подъем, а потом поворот. Они успели вовремя свернуть и заметить, как открывается дверь гаража рядом с домом, расположенным справа. Серебристая «тойота» Беренсон ждала на черной подъездной дорожке. Дом был маленьким и аккуратным, передняя стена отделана кирпичом и недавно выкрашена. Во дворе перед домом было много камней, гравия и красивых цветов. На стене гаража висело баскетбольное кольцо. Поднимающаяся дверь гаража дала им возможность увидеть кучу детских вещей возле дальней стены. Велосипед, скейтборд, бейсбольная бита «Малой лиги», наколенники, шлемы и перчатки.

Тормозные огни «тойоты» погасли, и машина начала медленно въезжать в гараж. Нигли резко увеличила скорость. Она бегала значительно быстрее Ричера. Нигли влетела в гараж еще до того, как дверь стала опускаться. Ричер задержался на десять секунд, но успел подставить ногу, сработал механизм безопасности, и дверь снова поползла вверх. Когда она оказалась на высоте пояса, Ричер наклонился и вошел внутрь.

Маргарет Беренсон уже выбралась из машины. Нигли держала ее за волосы рукой в перчатке, а другой рукой сжимала запястья рук, заведенных за спину. Беренсон сопротивлялась, но не слишком активно. Нигли дважды стукнула ее лицом о капот «тойоты», и сопротивление прекратилось. Однако Беренсон тут же принялась кричать, но через секунду смолкла — Нигли заставила ее выпрямиться, а подошедший Ричер легонько ткнул ее в солнечное сплетение, и воздух покинул легкие.

Ричер отошел к стене и нажал кнопку, и дверь снова стала опускаться. В потолке имелась слабая лампочка, и как только дверь опустилась, загорелся тусклый желтый свет. Справа Ричер увидел дверь, выходящую наружу, а слева — ведущую в дом. Рядом находилась панель сигнализации.

— Она включена? — спросил Ричер.

— Да, — задыхаясь, ответила Беренсон.

— Нет, — возразила Нигли и кивком показала в сторону велосипеда и скейтборда. — Ребенку около двенадцати. Мама уехала на работу слишком рано. Ребенок садится на школьный автобус сам — непривычная ситуация. Едва ли он вспомнил о том, что нужно включить сигнализацию.

— Может быть, это сделал отец.

— Отца давно нет. Мать не носит кольцо.

— Друг?

— Ты шутишь!

Ричер попытался открыть дверь. Она была заперта. Он вытащил ключи из зажигания «тойоты» и выбрал ключ от дома. Ключ легко вошел в замок и повернулся. Дверь открылась. Никаких тревожных гудков, света или сирены.

— Вы часто лжете, госпожа Беренсон, — сказал он.

Беренсон ничего не ответила.

— Она специалист по человеческим ресурсам, — сказала Нигли. — Это их основное занятие.

Ричер придержал дверь, и Нигли протащила Беренсон через маленькую комнатку, где стояла стиральная машина, на кухню. Дом был построен еще до того, как архитекторы стали делать кухни величиной с авиационный ангар, так что это было маленькое квадратное помещение, заполненное шкафчиками и устаревшими несколько лет назад бытовыми приборами. Еще на кухне стояли стол и два стула. Нигли заставила Беренсон сесть на стул, а Ричер вернулся в гараж и нашел рулон клейкой ленты. Перчатки мешали ему подцепить ее край, и он вытащил кухонный нож из кленовой стойки. Затем он плотно примотал лентой торс, руки и ноги Беренсон к стулу. Быстро и эффективно.

— Мы служили в армии, — сказал Ричер. — Я уже говорил об этом, помните? Когда нам нужна информация, мы первым делом обращаемся к администратору компании. То есть к вам. Так что начинайте говорить.

— Вы спятили, — пробормотала Беренсон.

— Расскажите об автомобильной катастрофе.

— О какой?

— О той, в которой вы получили эти шрамы.

— Это было давно.

— Серьезная была катастрофа?

— Ужасная.

— А сейчас может быть гораздо хуже. — Ричер положил на стол кухонный нож, рядом с ним «глок» и кусок бетонной стены, принадлежавший Тони Суону. — Колотые раны, огнестрельные раны или раны, нанесенные тупым предметом. Выбирайте.

Беренсон заплакала. Это были безнадежные визгливые рыдания. Ее плечи тряслись, голова упала на грудь, и слезы капали на колени.

— Не поможет, — сказал Ричер. — На меня слезы не действуют.

Беренсон повернула голову и посмотрела на Нигли. Лицо Нигли оставалось таким же выразительным, как камень Тони Суона.

— Начинайте говорить, — велел Ричер.

— Я не могу, — сказала Беренсон. — Он обидит моего сына.

— Кто?

— Мне нельзя говорить.

— Ламейсон?

— Я не могу ответить.

— Пришло время принять решение, Маргарет. Мы желаем знать, кто все знал и кто летал на вертолете. В данный момент вы входите в этот список. И если вы хотите, чтобы мы вычеркнули вас из него, вы должны немедленно начать говорить.

— Он убьет моего сына.

— Ламейсон?

— Я не могу сказать кто.

— Взгляните на проблему с нашей стороны, Маргарет. Если у нас останутся сомнения, вам конец.

Беренсон молчала.

— Ведите себя разумно, Маргарет, — надавил на нее Ричер. — Если вы расскажете нам о том, кто угрожает вашему сыну, он умрет и никому больше не причинит вреда.

— Я не могу на это рассчитывать.

— Просто пристрели ее, — бросила Нигли. — Мы напрасно тратим время.

Ричер шагнул к холодильнику, открыл его и достал оттуда пластиковую бутылку с минеральной водой «Эвиан». Французская вода без газа, в три раза дороже бензина. Он отвинтил крышку и сделал большой глоток. Предложил бутылку Нигли. Та отрицательно покачала головой. Тогда Ричер вылил оставшуюся воду в раковину, вернулся к столу, взял кухонный нож и прорезал в донышке бутылки овальную дыру. Затем надел бутылку на дуло «глока». Получилось идеально: дуло оказалось на одном уровне с горловиной бутылки.

— Домашний глушитель, — сказал он. — Соседи ничего не услышат. Работает всего один раз, но мне больше и не потребуется.

Он направил пистолет в лицо Беренсон, так что ее правый глаз оказался прямо напротив дула.

Беренсон начала говорить.

Глава 67

Эту историю Ричер мог бы рассказать и сам. После того как главный инженер проекта в Хайленд-Парке стал менеджером по контролю за качеством, он начал производить впечатление человека, переживающего жестокий стресс. Его звали Эдвард Дин, и он жил на севере, за горами. Так уж получилось, что его ежегодный отчет должен был состояться через три недели после того, как поведение Дина стало таким странным. Маргарет Беренсон, как истинный профессионал своего дела, решила разобраться в проблемах Дина.

Сначала Дин заявил, что его неприятности начались после того, как он переехал на север. Он хотел спокойной жизни и купил большой участок земли в пустыне, немного южнее Палмдейла. Ежедневные поездки на работу и обратно его убивали. Однако Беренсон ему не поверила. Все жители Лос-Анджелеса сталкиваются с теми же проблемами, отправляясь на работу. Тогда Дин сказал, что дело в соседях. Рядом с его домом часто крутятся байкеры, поскольку где-то поблизости находится подпольная лаборатория по производству наркотиков. Эта версия показалась Беренсон более правдоподобной. Подобных историй она уже успела наслушаться. Однако случайное замечание Дина о дочери заставило предположить, что его проблемы как-то связаны с ней. Дочери было четырнадцать. Беренсон сложила два и два — и получила пять. Она решила, что девочка связалась с байкерами или начала баловаться наркотиками, что и привело к возникновению неприятностей в доме у Дина.

Потом она изменила точку зрения. Проблемы с качеством, возникшие в Хайленд-Парке, стали известны многим внутри компании. Беренсон понимала, что Дин попал в сложное положение. Как директор корпорации, он отвечал за ее благополучие. Однако у него имелись обязательства перед Пентагоном — «Новая эра» должна была выдавать только качественную продукцию. Беренсон пришла к выводу, что конфликт интересов и вызвал стресс. Однако Дин ни в чем не нарушал закон, а потому она постаралась забыть о своих тревогах.

Затем исчез Тони Суон.

Он попросту испарился. Сегодня он был на месте, а на следующий день его уже не было. Как истинный профессионал, Беренсон заметила его отсутствие и занялась расследованием. Она тоже попала в сложное положение. Суон обладал секретной информацией. Речь шла о безопасности страны. Беренсон вцепилась в проблему, как собака в кость, и стала задавать множество вопросов разным людям.

В один далеко не прекрасный день она вернулась домой и обнаружила, что ее сын играет с Алленом Ламейсоном в баскетбол.

Беренсон побаивалась Ламейсона. Так было всегда. Но насколько сильно она его боится, ей стало ясно только в тот момент, когда она увидела, как он гладит ее двенадцатилетнего сына по голове своей огромной ладонью, способной раздавить череп ребенка. Ламейсон предложил мальчику потренироваться в штрафных бросках, пока он немного поболтает с его мамой.

Их беседа началась с признания. Ламейсон рассказал ей о том, что случилось со Суоном. Рассказал во всех подробностях. И намекнул на причину. На этот раз Беренсон сложила два и два и получила четыре. Она вспомнила о стрессе, в котором пребывал Дин. Ламейсон не спеша объяснил ей, что Дин вынужден работать над специальным проектом. У него нет выбора: если он откажется сотрудничать, его дочь исчезнет, а через несколько недель ее найдут в банде байкеров, и по ее ногам будет стекать кровь.

Или ее вообще не найдут.

Потом Ламейсон намекнул, что нечто похожее может произойти с сыном Беренсон. Он сказал, что многие байкеры с удовольствием развлекаются с мальчиками. Большинство из них побывали в тюрьме, а тюрьма резко меняет сексуальные предпочтения.

Ламейсон предупредил ее и дал два указания. Он сказал, что рано или поздно появятся двое мужчин и две женщины, которые начнут задавать вопросы. Старые армейские друзья Суона. Первое указание состояло в том, что их следовало вежливо, но очень твердо отшить. И естественно, Беренсон никому не должна рассказывать о беседе с Ламейсоном — таким было второе указание.

Затем он заставил Беренсон подняться в спальню и вступить с ним в сексуальные отношения. Чтобы закрепить их соглашение, сказал он.

После этого Ламейсон спустился вниз и еще немного поиграл в баскетбол с ее сыном.

И уехал.


Ричер поверил в рассказ Беренсон. Ему много раз приходилось слышать, как люди лгут, и гораздо реже, как они говорят правду. Он знал, как отличать одно от другого. Он понимал, кому можно верить, а кому — нет. Ричер был циничным человеком, но обладал удивительным талантом видеть все стороны проблемы. Он поверил в баскетбол, тюрьму и секс в спальне. Люди вроде Маргарет Беренсон не выдумывают такие вещи. Они просто не способны на такое. Их представления о мире сильно ограничены. Он взял кухонный нож, срезал липкую ленту и помог Беренсон подняться на ноги.

— Так кто же знает? — спросил он.

— Ламейсон, Леннокс, Паркер и Саропиан, — ответила Беренсон.

— И это все?

— Да.

— А остальные четверо бывших полицейских?

— Они не такие. Из другой эпохи и другого мира. Ни одному из них Ламейсон по-настоящему не доверяет.

— Тогда зачем он их нанял?

— Живая сила. Численность. К тому же он доверяет им во всех остальных вопросах. Они выполняют его приказы.

— А зачем он нанял Тони Суона? Суон всегда оставался бы занозой у него в заднице.

— Ламейсон не нанимал Суона. Он его не хотел. Но я убедила нашего управляющего, что необходимо разнообразие. Плохо, если все люди прежде служили в одном месте.

— И он нанял Суона?

— Да. Я сожалею.

— Где они расправились с Суоном?

— В Хайленд-Парке. Там есть вертолет. И вспомогательные здания. Много свободного пространства.

— У вас есть место, куда вы могли бы уехать? — спросил Ричер.

— Уехать? — не поняла Беренсон.

— На пару дней, пока все это не закончится?

— Это не закончится. Вы не знаете Ламейсона. Его невозможно победить.

Ричер посмотрел на Нигли.

— Мы сможем его победить?

— Одной левой, — ответила она.

— Но их четверо, — сказала Беренсон.

— Трое, — поправил ее Ричер, — Саропиан уже вне игры. Их трое, нас четверо.

— Вы сумасшедшие.

— Именно так они и подумают. Это уж точно. Они наверняка решат, что я настоящий псих.

Беренсон довольно долго молчала.

— Я могу поселиться в гостинице, — сказала она.

— Когда ваш сын возвращается домой?

— Я заберу его из школы.

Ричер кивнул.

— Соберите вещи.

— Хорошо.

— Кто летал на вертолете? — спросил Ричер.

— Ламейсон, Леннокс и Паркер. Только они трое.

— И пилот, — добавил Ричер. — С пилотом четверо.


Беренсон поднялась наверх собирать вещи, а Ричер убрал кухонный нож. Затем он спрятал камень Суона в карман и снял пластиковую бутылку с «глока».

— Неужели она сработала бы как глушитель? — спросила Нигли.

— Сомневаюсь, — ответил Ричер. — Когда-то я читал об этом в книге. Там срабатывало. Но боюсь, что в реальном мире бутылка взорвалась бы и меня ослепило бы осколками пластика. Однако выглядит неплохо, правда? И производит куда более сильное впечатление, чем просто пистолет.

Зазвонил телефон Ричера. Тот, что они купили для связи, а не трубка Саропиана, добытая в Вегасе. Это была Диксон. Они с О'Доннелом вели наблюдение за Хайленд-Парком уже четыре с половиной часа. Всю возможную информацию они собрали, и Диксон опасалась, что они могут вызвать подозрения.

— Отправляйтесь домой, — сказал Ричер. — Мы выяснили все, что нужно.

Затем подал голос личный телефон Нигли. Звонил ее человек из Чикаго. Десять тридцать в Лос-Анджелесе, в Иллинойсе время ужина. Нигли выслушала, не двигаясь и не задавая вопросов, молча воспринимая информацию. Потом отключила телефон.

— Информация от нашего источника в полиции Лос-Анджелеса, — сказала она. — За двадцать лет службы на Ламейсона было заведено восемнадцать дел отделом внутренних расследований, и во всех случаях он сумел выкрутиться.

— Обвинения?

— Самые разные. Превышение полномочий, взятки, коррупция, пропажа наркотиков, пропажа денег. Он плохой парень, но очень умный.

— Как этот человек мог получить работу на объекте с такой высокой степенью секретности?

— Как он вообще умудрялся работать в полиции Лос-Анджелеса? И даже сделать там карьеру? Да просто создавал видимость работы и прикладывал все усилия, чтобы его личное дело оставалось чистым, — вот как. И еще имел подходящего напарника, который знал, когда нужно держать язык за зубами.

— Значит, его напарник такой же мерзавец, — заметил Ричер.

— Тебе лучше знать, — сказала Нигли.


Через сорок минут Беренсон спустилась вниз. В одной руке она несла дорожную сумку из дорогой черной кожи, во второй — ярко-зеленый нейлоновый рюкзак со спортивным логотипом. Для себя и сына. Она положила сумки в багажник «тойоты». Ричер и Нигли вернулись к своим машинам и поехали вслед за Беренсон в качестве охранников. Тот же метод наблюдения, только с другой целью. Нигли держалась рядом, Ричер чуть подальше. Проехав милю, Ричер подумал, что О'Доннел ошибся, предположив, что в Калифорнии самыми незаметными машинами будут подержанные «хонды». «Тойота» подходила под эту категорию гораздо лучше. Он не спускал с нее взгляда, но опасался, что может потерять в любой момент.

Беренсон остановилась возле школы. Большое коричневое здание было окружено кольцом тишины — так бывает, когда идут уроки. Через двадцать минут она вышла вместе с мальчиком с каштановыми волосами. Он был довольно маленьким и едва доставал до плеча матери. Недоумение на его лице мешалось с радостью освобождения.

Потом Беренсон проехала небольшое расстояние по 110-й автостраде, свернула на Пасадину и направилась к гостинице на тихой улице. Ричер одобрил ее выбор. Стоянка находилась во внутреннем дворе, значит, с дороги «тойота» не будет видна. У дверей швейцар, две женщины за конторкой. Лифты постоянно под наблюдением. Гораздо лучше, чем мотель.

Ричер и Нигли дали Беренсон с сыном десять минут на то, чтобы устроиться. Они провели это время в баре на первом этаже. Двойные сэндвичи и кофе для Ричера, содовая для Нигли. Ричер любил двойные сэндвичи. Ему нравилось, что после еды он мог поковыряться в зубах заостренной палочкой, скрепляющей сэндвич. Он не хотел говорить с людьми, когда у него во рту оставались остатки курицы.

Когда он заканчивал пить кофе, зазвонил его телефон. Снова Диксон. Они вместе с О'Доннелом вернулись в мотель. У портье их поджидало срочное сообщение от Кёртиса Мани.

— Он хочет, чтобы мы приехали в медицинский центр к северу от Глендейла, — сказала Диксон. — Прямо сейчас.

— Это то место, куда мы ездили взглянуть на Ороско?

— Да.

— Они что, нашли Санчеса?

— Он этого не сказал. Но, Ричер, он не уславливался о встрече в морге. Мы должны встретиться с ним в больнице, которая находится на другой стороне улицы. Если это насчет Санчеса, то он жив.

Глава 68

Диксон и О'Доннел стартовали из мотеля, а Ричер и Нигли — из отеля в Пасадине. Оба этих места находились на одинаковом расстоянии от больницы, расположенной к северу от Глендейла. Десять миль, две боковые стороны равнобедренного треугольника.

Ричер предполагал, что они с Нигли прибудут на место первыми. Им предстояло двигаться почти по прямой, вдоль подножия гор Сан-Габриель, по 210-й автостраде. А Диксон и О'Доннелу пришлось ехать по обычным улицам на северо-восток, под углом к различным автострадам.

Однако 210-я автострада была забита. Проехав сто ярдов, они остановились. Поток замерших автомобилей уходил далеко вперед, сверкая на солнце, двигатели пожирали бензин, — классическая картина для Лос-Анджелеса. В зеркало заднего вида Ричер видел «хонду» Нигли, стоявшую сразу за ним. У нее был белый «цивик», давно вышедший из моды. Ричер не мог разглядеть ее лицо за затемненным стеклом. Вдоль верхнего края ветрового стекла шла пластиковая лента с серебристой надписью «Без страха». «Очень подходит Нигли», — подумал он.

Ричер позвонил ей.

— Впереди произошла авария, — сказала Нигли. — Я слышала по радио.

— Замечательно.

— Если Санчес сумел выжить, он потерпит еще немного.

— Где они допустили ошибку? — снова подумал вслух Ричер.

— Я не знаю. Им приходилось иметь дело и с более серьезными противниками.

— Значит, что-то случилось. Что-то непредсказуемое. С чего должен был начать Суон?

— С Дина, — ответила Нигли. — С человека, который отвечал за качество. Его поведение не могло не привлечь внимания. Сами по себе плохие результаты испытаний еще ничего не значат. Но плохие цифры в сочетании с очевидным стрессом, который переживал Дин, значат очень многое.

— Удалось ли ему услышать всю историю от Дина?

— Скорее всего, нет. Но он узнал вполне достаточно, чтобы немного продвинуться дальше и утвердиться в своих подозрениях. Суон был гораздо умнее Беренсон.

— Каким был его следующий шаг?

— Два независимых шага, — ответила Нигли. — Он постарался подстраховать Дина и начал искать новые улики.

— С помощью остальных членов отряда.

— Более того, он полностью доверил им это дело, — сказала Нигли. — Ему пришлось так поступить, потому что ситуация в офисе была небезопасной.

— Значит, он вообще не разговаривал с Ламейсоном?

— Думаю, да. Первое правило — никому не верить.

— Так где же они ошиблись?

— Не знаю.

— А как мог Суон подстраховать Дина?

— Он поговорил с местными полицейскими. Попросил о защите или хотя бы о том, чтобы патрульная машина почаще проезжала мимо дома Дина.

— Ламейсон служил в полиции Лос-Анджелеса. У него остались там приятели. И они могли его предупредить.

— Не получается, — возразила Нигли, — Суон не входил в контакт с полицией Лос-Анджелеса. Дин жил за горой, вне юрисдикции полиции Лос-Анджелеса.

Ричер немного помолчал.

— Из чего следует, что Суон ни к кому не обращался, — сказал он. — Ведь речь идет о владениях Кёртиса Мани, а он ничего не слышал о Дине или о «Новой эре». Да и о Суоне он узнал только через Франца.

— Суон не оставил бы Дина без защиты.

— А если предположить, что все началось вовсе не с Дина? Что Суон вообще о нем не знал? Что он нашел какой-то другой путь?

— И какой же? — поинтересовалась Нигли.

— Понятия не имею, — ответил Ричер. — Возможно, Санчес сумеет нам что-то рассказать.

— Ты думаешь, он жив?

— Будем надеяться на лучшее.

— Но готовиться к худшему.

Они закончили разговор. Машины впереди продвинулись еще немного. За время разговора они переместились на пять корпусов «хонды». За следующие пять минут — на десять, то есть в шесть раз медленнее, чем пешеход. Сидящие в машинах люди занимались своими делами. Говорили по телефону, брились, накладывали макияж, курили, ели, слушали музыку. Некоторые загорали: закатывали рукава и высовывали руки в открытые окна.

Зазвонил телефон. Снова Нигли.

— Новая информация из Чикаго, — сказала она. — Моим людям удалось внедриться в главную информационную систему полиции Лос-Анджелеса. Леннокс и Паркер ничуть не лучше Ламейсона. Они были напарниками. Вышли в отставку, когда отдел внутренних расследований в двенадцатый раз за двенадцать лет выдвинул против них обвинение. А уже через неделю Ламейсон нанял их для работы в «Новой эре».

— Я рад, что у меня нет акций «Новой эры».

— Ошибаешься. Это деньги Пентагона. Как ты думаешь, откуда они берутся?

— Не от меня, — сказал Ричер.

Еще через сто ярдов они выбрались на ровный участок автострады и увидели причину задержки, теряющуюся в дымке. На левой линии находилась разбитая машина. Ничего страшного, но вся автострада стояла. Ричер закончил разговор с Нигли и позвонил Диксон.

— Вы уже приехали? — спросил он.

— Нам осталось десять минут.

— Мы застряли в пробке. Позвони нам, если будут хорошие новости. Ну а если плохие, все равно позвони.


Только через четверть часа они добрались до разбитой машины и проехали мимо нее. А дальше все помчались со скоростью семьдесят миль в час, словно ничего не случилось. Через десять минут Ричер и Нигли подъехали к больнице. Десять миль за сорок минут. Средняя скорость пятнадцать миль в час. Не слишком хороший результат.

Они оставили машины на стоянке для посетителей больницы и по солнцепеку пошли к главному входу. Ричер заметил на стоянке «хонду» О'Доннела, а потом и машину Диксон. В вестибюле было полно красных пластиковых стульев. На некоторых сидели посетители. Люди почти не разговаривали. И нигде не было видно ни Диксон, ни О'Доннела, ни Кёртиса Мани. За длинным столом сидели не медсестры, а какие-то клерки. Ричер спросил у них про Мани, но не получил никакого ответа. Они ничего не знали о Хорхе Санчесе. Тогда Ричер поинтересовался, где можно узнать о неопознанных больных, доставленных на машинах скорой помощи. Его направили к столику в углу.

Там ему сказали, что новых больных недавно не поступало и что им ничего не известно о Хорхе Санчесе или об окружном шерифе Кёртисе Мани. Ричер вытащил сотовый телефон, но его попросили не звонить внутри здания, чтобы сигнал не испортил сложное медицинское оборудование. Он вышел на стоянку и позвонил Диксон.

Никакого ответа.

Тогда он позвонил О'Доннелу.

Тот же результат.

— Может быть, они отключили телефоны, так как пошли в блок интенсивной терапии? — предположила Нигли.

— К кому? Здесь ничего не знают о Санчесе.

— Но они должны быть где-то рядом. Они только что приехали в больницу.

— Что-то мне это не нравится, — сказал Ричер.

Нигли достала из кармана визитную карточку Мани и протянула Ричеру. Ричер набрал номер сотового телефона Мани.

Никакого ответа.

Он набрал номер обычного телефона.

Аналогичный результат.

И тут зазвонил личный телефон Нигли. Она ответила и какое-то время слушала. Внезапно от ее лица отхлынула кровь. Оно стало белым, как воск.

— Это из Чикаго, — сказала она. — Кёртис Мани был напарником Аллена Ламейсона. Они вместе проработали в полиции Лос-Анджелеса двенадцать лет.

Глава 69

«Значит, что-то случилось. Что-то непредсказуемое». Нигли оказалась права, но только наполовину. Дин был существенным фактором, но все началось не с него. Суон вышел на него позже, каким-то иным путем, после того как подключил к делу своих друзей. Другого способа объяснить масштаб этой катастрофы не существовало. Стоя на больничной парковке, Ричер закрыл глаза и представил себе, как это могло происходить. Он увидел, как Суон беседует с Дином, последней частью этой головоломки, у него дома, на севере, за горами, в пустыне возле Палмдейла, в маленьком городке, в раю для тех, кто бежит от городской жизни, в идеальном убежище. Он увидел проходящую мимо дверей молодую девушку, увидел страх на лице Дина и тревогу на лице Суона. Ричер увидел, как Суон вытягивает из Дина всю историю, спокойно и уверенно, как и всегда. А потом Ричер представил, как Суон подъезжает к пыльному офису шерифа, разговаривает с Мани, все ему объясняет, просит или даже требует помощи. Потом Суон уходит, и Мани поднимает телефонную трубку. И определяет судьбу Суона. А заодно Франца, Ороско и Санчеса.

«Что-то непредсказуемое».

Ричер открыл глаза и сказал:

— Мы не потеряем еще двоих. Во всяком случае, пока я жив и дышу.


Они оставили «цивик» Нигли на парковке возле больницы и сели в «прелюд» Ричера. Они не знали, куда им двигаться дальше. Просто ехали, лишь бы не оставаться на месте. И говорили, чтобы как-то заполнить тишину.

— Они знали, что рано или поздно мы появимся, — сказала Нигли. — Но их снедало нетерпение. И они начали выстраивать временну́ю линию событий так, как им было удобно. Мани убедил Анджелу Франц позвонить мне. Он придумал ложную версию, чтобы удержать в своей команде Томаса Бранта. Он отслеживал каждое наше движение, подбрасывал нам информацию, которая уже и так была нам известна, он задавал вопросы, пытаясь понять, насколько нам удалось продвинуться. Они рассчитывали, что мы успокоимся и отстанем от них. А когда стало очевидно, что мы не остановимся, они попытались нас убрать. Сначала в Вегасе, а потом возле больницы.

Они вновь свернули на 210-ю автостраду. Машины мчались по ней на полной скорости.

— Каков план? — спросила Нигли.

— Нет плана, — ответил Ричер.


Телефонный справочник, который добыла Диксон, остался в номере О'Доннела, но они не хотели появляться рядом с бульваром Сансет. По крайней мере, сейчас. Совместными усилиями они вспомнили адрес фабрики в Хайленд-Парке и двинулись в том направлении.

Хайленд-Парк удалось найти довольно быстро. Симпатичное место с множеством улиц, домов, скверов и небольших фабрик по производству высокотехнологичного оборудования. «Новую эру» найти было несколько сложнее. Ричер и Нигли не рассчитывали на помощь указателей. Они стали искать здание без вывески с прочной оградой и вертолетной площадкой. И нашли несколько подобных. Такой уж здесь был район.

— Диксон сказала, что речь идет о вертолете «Белл-двести двадцать два», — вспомнил Ричер. — Ты узнаешь его, если увидишь?

— За последние пять минут я видела три таких вертолета, — ответила Нигли.

— Она сказала, что вертолет белый.

— Таких было два.

— Где?

— Второй примерно в миле позади. Два поворота налево и один направо. А первый — за три участка до этого.

— И в обоих случаях имелись ограды?

— Ага.

— И различные пристройки?

— Верно.

Ричер сделал запрещенный разворот, и они поехали обратно. Он дважды повернул налево и один раз направо, притормозил, и Нигли указала на группу металлических ангаров за оградой, которая больше подошла бы для тюрьмы строгого режима. В высоту ограда была никак не меньше восьми футов, а в толщину — четыре: два ряда туго натянутой колючей проволоки с цилиндрическими спиралями внутри. Верхнюю часть ограды защищали такие же спирали. Такой барьер совсем не просто преодолеть. За оградой Ричер насчитал четыре здания: один огромный ангар и три поменьше. На большой прямоугольной бетонной площадке стоял белый вертолет с длинным носом.

— Это «Белл-двести двадцать два»? — спросил Ричер.

— Точно, — ответила Нигли.

— Значит, мы нашли нужное место?

— Трудно сказать.

Рядом с вертолетной площадкой высился столб с оранжевым ветровым конусом, который вяло висел в неподвижном сухом воздухе. На небольшой парковке стояло тринадцать машин. Все довольно скромные. И ни одного синего «крайслера».

— На чем должны ездить рабочие такой фабрики? — спросил Ричер.

— На таких машинах, — ответила Нигли.

Ричер поехал дальше, миновал одно место с вертолетной площадкой, потом другое. Третье очень напоминало первое. Мощный забор, четыре здания без вывесок, обшитые серым металлом, парковка, забитая дешевыми машинами, белый «Белл-222» на площадке. Никаких имен, знаков или обозначений.

— Нам нужен точный адрес, — сказал Ричер.

— У нас нет времени. А до мотеля отсюда далеко.

— Но до Пасадины близко.


Они помчались на восток по бульвару Йорк, а потом по 110-й автостраде и через пятнадцать минут остановились возле отеля в Пасадине. Еще через пять минут они вошли в номер Маргарет Беренсон и сказали ей, что им нужно. Но не стали объяснять зачем. Ради ее спокойствия они притворились, будто знают, что им делать.

Беренсон объяснила, что первое место, которое они видели, и есть то самое.


Через пятнадцать минут они проехали мимо нужного участка. Ограда производила сильное впечатление. Возможно, боевой танк сумел бы пробить подобную преграду, но обычная машина не справится с такой задачей. В частности, «хонда прелюд». И даже мощный «крайслер». И большой грузовик. Все дело в эластичности проволоки. Внешняя часть проволоки натянется, как гитарные струны, принимая на себя силу удара, замедляя скорость машины, уменьшая инерцию. А затем внутренняя часть среагирует как пружина. В результате машина остановится. На колесах здесь не прорваться. Не преодолеть ограду и пешком. Человек с кусачками умрет от потери крови, прежде чем преодолеет половину пути. Да и перебраться сверху не получится. Верхние витки висят свободно, и на них не поставить лестницу.

Ричер объехал весь квартал. «Новая эра» занимала около двух акров. Участок имел форму почти идеального квадрата со стороной около ста ярдов. Четыре здания, одно большое и три маленьких. Желтая пожухлая трава, гаревые дорожки от одного здания к другому. Общая протяженность ограды была около четырехсот ярдов, но Ричер не нашел ни одного слабого места. Всего одни ворота — широкий стальной щит, отъезжающий в сторону на колесиках. По верхней планке — витки колючей проволоки. Рядом с воротами находилась будочка охраны.

— Требования Пентагона, — заметила Нигли.

В будке сидел охранник, пожилой седовласый мужчина в серой форме с пистолетом на поясе. Простая работа. Правильный документ или пропуск — и он нажимает на кнопку, после чего ворота отъезжают в сторону. Нет пропуска — ворота не откроются. Над головой у охранника висела лампочка. После наступления темноты она будет освещать желтым светом участок радиусом в двадцать футов.

— Внутрь нам не проникнуть, — сказал Ричер.

— А они точно здесь?

— Почти наверняка. Это нечто вроде частной тюрьмы. Гораздо безопаснее, чем держать их где-то в другом месте. Именно здесь находились остальные.

— Как же все это могло произойти?

— Мани захватил их на больничной парковке. Возможно, ему помогали парни Ламейсона. Оживленное место, полнейшая неожиданность — что они могли предпринять?

Ричер поехал дальше. «Прелюд» нельзя было назвать запоминающийся машиной, но Ричер не хотел слишком часто показываться в одном и том же месте. Он свернул за угол и остановил машину в четверти мили от «Новой эры». Он молчал. Сказать было нечего.

Зазвонил личный телефон Нигли. Она ответила. Выслушала. Отключилась. Закрыла глаза.

— Мой человек из Пентагона, — сказала она. — Ракеты только что выехали из ворот базы в Колорадо.

Глава 70

«Если у Махмуда есть еще и ракеты, то все настолько серьезно, что нам одним не справиться. Нужно будет сообщить куда следует и отойти в сторону».

Ричер посмотрел на Нигли. Она открыла глаза и повернулась к нему.

— Сколько они весят? — спросил Ричер.

— Весят?

— В фунтах и унциях.

— Я не знаю. Они новые, я их никогда не видела.

— Тогда сделай предположение.

— Наверное, они тяжелее «стингеров», ведь они способны на большее. Однако пуск ракеты осуществляется человеком, а значит, ее вес не должен превышать его возможностей. Ну а в ящиках, с пусковыми установками, запасными частями и инструкциями… Скажем, по пятьдесят фунтов каждая.

— Это шестнадцать с четвертью тонн.

— Грузовик с полуприцепом, — подытожила Нигли.

— Средняя скорость на автостраде — пятьдесят миль в час?

— Наверное.

— На север по двадцать пятой автостраде до двадцать восьмой, затем на запад до Невады — это примерно девятьсот миль. Значит, у нас есть восемнадцать часов. Даже двадцать, ведь водителю нужно отдыхать.

— Но они не поедут в Неваду, — возразила Нигли. — Невада — это фальшивый след. Они намерены использовать эти штуки, а не уничтожать их.

— Так или иначе, в радиусе восемнадцати часов езды от Денвера нет ни одного значительного населенного пункта.

Нигли покачала головой.

— Это безумие. Мы не можем ждать двадцать четыре часа. Или даже восемнадцать. Ты сам сказал, что могут погибнуть десять тысяч человек.

— У нас есть время.

— Мы не можем ждать, — повторила Нигли. — Грузовик легче остановить на выезде из Денвера. Он может направляться куда угодно. Например, в Нью-Йорк. В аэропорт Кеннеди или в Ла Гуардиа. Или в Чикаго. Хочешь представить себе, что произойдет, если «Маленькое крыло» применят в аэропорту О'Хара?

— Не хочу.

— Каждая минута промедления усложняет поиски грузовика.

— Перед нами моральная дилемма, — сказал Ричер. — Два человека, которых мы знаем, или десять тысяч неизвестных нам людей.

— Мы должны кому-то рассказать.

Ричер ничего не ответил.

— Мы должны, Ричер.

— Они могут нас не послушать. Они не стали слушать, когда их предупреждали об одиннадцатом сентября.

— Ты хватаешься за соломинку. Они изменились. Мы должны кому-то рассказать.

— Мы расскажем, — пообещал Ричер. — Но не сейчас.

— У Карлы и Дейва появится больше шансов, если на их стороне будет пара отрядов быстрого реагирования.

— Ты шутишь! Их спишут на неизбежные потери.

— Нам даже не перебраться через ограду. Диксон умрет, О'Доннел умрет, десять тысяч невинных людей умрут, и мы умрем.

— Ты хочешь жить вечно?

— Я не хочу умирать сегодня. А ты?

— Мне все равно.

— Серьезно?

— Так было всегда. Почему теперь я должен думать иначе?

— Ты псих.

— А ты взгляни на ситуацию с другой стороны.

— Это как?

— Может быть, ничего плохого не произойдет.

— Почему?

— Может быть, мы победим. Ты и я.

— Здесь? Может быть. Но потом? Об этом можно только мечтать. Мы понятия не имеем, куда направляется грузовик.

— Мы можем узнать позднее.

— Ты так думаешь?

— У нас это всегда хорошо получалось.

— Настолько хорошо, что ты готов поставить на кон десять тысяч жизней против двух?

— Да, я на это надеюсь, — ответил Ричер.


Он проехал милю на юг и припарковался у тротуара рядом с магазином, в котором продавали мотоциклы «харлей». Отсюда был хорошо виден белый вертолет «Новой эры».

— Какая у них может быть система безопасности? — спросил Ричер.

— При обычных обстоятельствах? — уточнила Нигли. — Детекторы движения на ограде, большие замки на всех дверях и охранник в будке двадцать четыре часа в сутки. Обычно им ничего больше не требуется. Но сегодня все будет иначе. Ты не должен об этом забывать. Они знают, что мы все еще в городе. Здесь наверняка собралась вся охрана «Новой эры». Они нас ждут.

— Семь человек.

— Семь, о которых мы знаем. Возможно, их больше.

— Возможно.

— К тому же они находятся за оградой. А мы — снаружи.

— Позволь мне побеспокоиться об ограде.

— Сквозь нее не пробиться.

— А нам и не потребуется. Для этого есть ворота. В какое время становится совсем темно?

— Скажем, после девяти, чтобы уж наверняка.

— Они не вылетят до темноты. У нас есть семь часов. Семь из двадцати четырех.

— У нас никогда не было двадцати четырех часов.

— Вы выбрали меня командиром. Если я сказал, что мы располагаем двадцатью четырьмя часами, значит, так оно и есть.

— Они могли уже убить их обоих.

— Однако они не стали стрелять в Ороско, Франца и Суона. Их пугает баллистическая экспертиза.

— Это безумие.

— Я не намерен потерять еще двоих, — повторил Ричер.


Они еще раз объехали вокруг «Новой эры», быстро и не привлекая к себе внимания, и закрепили в памяти расположение зданий и всего остального. Ворота находились посередине одной из сторон квадрата. Главное здание стояло прямо напротив ворот, в конце короткой подъездной дороги. За ним — остальные три: одно рядом с вертолетной площадкой, другое чуть в стороне и последнее на отшибе, примерно в тридцати ярдах от других сооружений. Все четыре здания стояли на бетонных площадках. И все были обшиты серым гальванизированным металлом. Никаких вывесок или названий. Ни единого дерева, ни малейших попыток как-то украсить территорию. Лишь неровная порыжелая трава, посыпанные гравием дорожки и парковка.

— А где «крайслеры»? — спросил Ричер.

— Разыскивают нас, — ответила Нигли.

Они поехали обратно в больницу в Глендейл, и Нигли взяла со стоянки свою машину. Они остановились возле супермаркета. Купили пачку деревянных кухонных спичек и две упаковки воды «Эвиан», двенадцать литровых бутылок, обтянутых пластиком. Второй раз они остановились возле магазина по продаже запчастей для автомобилей. Там они приобрели пятигаллонную канистру из красного пластика и набор тряпок для мытья машины.

Затем они заехали на бензоколонку и заполнили баки своих машин и канистру.


Из Глендейла Ричер и Нигли поехали на юго-запад до Силвер-Лейк. Ричер позвонил Нигли по телефону и сказал:

— Нужно заехать в мотель.

— Они могут все еще наблюдать за мотелем, — возразила Нигли.

— Именно по этой причине мы туда и наведаемся. Если нам удастся сейчас вывести одного из них из игры, впоследствии у нас будет на одного противника меньше.

— Их там может оказаться несколько.

— Тем лучше. Повеселимся.

Бульвар Сансет проходил через Силвер-Лейк, южнее водохранилища. Это была очень длинная дорога. Ричер выехал на нее и двинулся на запад. Через шесть миль, не сбавляя скорости, он промчался мимо мотеля. Нигли следовала за ним в двадцати ярдах на своей «хонде цивик». Ричер свернул налево и остановился в квартале от мотеля. Отсюда можно было кружным путем подойти к заднему входу в мотель. Они зашагали по узкому переулку, держась в пятнадцати футах друг от друга. Зачем делать из двух людей одну цель? Первым шел Ричер, правой рукой сжимая рукоять лежащего в кармане «глока».

Он медленно ступил на парковку перед отелем со стороны двух мусорных контейнеров. Ничто не привлекало внимания. Восемь машин, пять с номерами других штатов, и ни одного синего «крайслера». Никто не прятался в тени. Ричер двинулся направо. Он знал, что отстающая на пятнадцать футов Нигли свернет налево. Эти действия были отработаны много лет назад. Направо для Ричера — буква «р» в его фамилии, и налево для Нигли — буква «л» из ее фамилии. Он обошел здание с правой стороны. Все на своих местах. Ничего подозрительного. Никого нет ни в вестибюле, ни в прачечной. Через стоянку он видел одинокого портье за столиком.

Ричер осмотрел улицу. Все спокойно. Мимо проезжали машины, но они не вызвали у него тревоги. Он вернулся на парковку и подождал, пока Нигли завершит обход мотеля со своей стороны. Она проверила тротуар и улицу. Ничего. Нигли покачала головой, и они направились в номер О'Доннела разными путями, все еще сохраняя дистанцию в пятнадцать футов.

Замок в номере О'Доннела был взломан.

Точнее, замок был в порядке, но кто-то повредил косяк двери. Они использовали монтировку или ломик, чтобы открыть дверь. Ричер вытащил из кармана «глок», стоя с той стороны двери, где петли. Нигли заняла позицию с другой стороны. Она кивнула, и он распахнул дверь ударом ноги, а Нигли упала на колени и вкатилась внутрь с пистолетом в руке. Еще один давно отработанный прием. Тот, кто находился со стороны петель, открывал дверь, а тот, кто стоял с другой стороны, врывался внутрь, стараясь двигаться так, чтобы минимизировать для противника цель. Обычно те, кто прятался в комнате, целились значительно выше, туда, где должен был находиться центр массы.

Однако в комнате никто не прятался.

В ней было совершенно пусто. Те, кто перевернул ее вверх дном, забрали все бумаги, связанные с «Новой эрой», запасные «глоки», патроны, «хардболлеры» и даже пистолет Саропиана и фонарики. Одежда О'Доннела была разбросана по номеру. Дорогой костюм вытащили из шкафа, швырнули на пол и потоптались на нем. Вещи из ванной валялись рядом.

В номере Диксон было пусто, вещи разбросаны по полу.

И в номере Нигли.

И у Ричера. Складная зубная щетка валялась на полу, раздавленная.

— Сволочи! — сказал он.

Они с Нигли еще раз осмотрели номера, мотель, а потом и все вокруг в радиусе одного квартала. Никого.

— Они ждут нас в Хайленд-Парке, — сказала Нигли.

Ричер кивнул. У них на двоих было два «глока» и шестьдесят восемь патронов. И покупки, лежащие в багажнике «прелюда».

Вдвоем против семи или еще большего количества врагов.

Нет времени.

Отсутствует элемент неожиданности.

Противник засел в крепости, куда нет возможности пробраться.

Безнадежная ситуация.

— Нам пора, — сказал Ричер.

Глава 71

Ожидание сумерек — долгий и утомительный процесс. Иногда кажется, будто земля вращается быстро, а порой она совсем замедляет свое движение. На этот раз время тянулось очень медленно. Они припарковались на тихой улице в трех кварталах от фабрики «Новой эры», на противоположных сторонах улицы. «Цивик» Нигли смотрел на запад, а «прелюд» Ричера был направлен на восток, и оба могли наблюдать за «Новой эрой». Дешевые машины рабочих уехали с парковки. Их места заняли шесть синих «крайслеров». Очевидно, все операции были завершены и враг приготовился к предстоящей схватке. За машинами виднелся вертолет, до него было около четверти мили. Небольшой белый контур, но если винт начнет вращаться, они увидят. В этом случае ситуация становилась непредсказуемой.

Ричер переключил оба своих телефона в режим вибрации. Нигли дважды ему звонила, чтобы скоротать время. Она даже была готова опустить стекло и позвать его, но решила не привлекать внимания.

В первый раз она задала вопрос:

— Ты спал с Карлой?

— Когда? — спросил Ричер, чтобы выиграть время.

— Недавно.

— Дважды, — ответил Ричер. — И все.

— Я рада.

— Спасибо.

— Вы оба всегда этого хотели.

Второй раз она позвонила через пятнадцать минут.

— Ты написал завещание?

— Какой смысл? — усмехнулся Ричер. — Они сломали мою зубную щетку, и теперь я ничем не владею.

— И как ты себя чувствуешь?

— Паршиво. Мне нравилась моя щетка. Она была со мной уже довольно давно.

— Нет, я имею в виду все остальное.

— Нормально. Не думаю, что Карла и Дейв чувствуют себя лучше.

— Сейчас — наверняка.

— Они знают, что мы придем.

— Их взбодрит мысль о том, что мы погибнем вместе.

— Лучше, чем умирать в одиночку, — сказал Ричер.


Большой белый грузовик с прицепом двигался на запад по автостраде I-70 в Колорадо, в сторону штата Юта. Он был заполнен менее чем наполовину, ведь его прицеп предназначался для груза в сорок тонн. Поэтому грузовик катил по дороге легко, но водитель не торопился из-за гористой местности. Он не собирался увеличивать скорость вплоть до поворота на I-15, после чего можно будет ехать быстрее до самой Калифорнии. Водитель запланировал держать среднюю скорость в районе пятидесяти миль в час. Восемнадцать часов на весь путь, от двери до двери. Он не собирался отдыхать. Да и как он мог? Он выполнял важную миссию и не имел права отвлекаться.


Эзари Махмуд в третий раз проверил карту и пришел к выводу, что ему потребуется три часа. Возможно, больше. Ему предстояло пересечь весь Лос-Анджелес, с юга на север. Он не рассчитывал, что это будет простым делом. Грузовик был медленным и не слишком удобным в управлении, к тому же движение по городу наверняка будет напряженным. Он решил дать себе четыре часа. Если он доберется до места раньше, то подождет. Ничего страшного. Он поставил будильник, улегся в постель и попытался заснуть.


Ричер смотрел вперед, на восточную часть горизонта, пытаясь оценить освещенность. Затемненное ветровое стекло мешало, давая слишком оптимистичную оценку. Небо казалось более темным, чем на самом деле. Ричер опустил стекло и выглянул наружу. И не увидел ничего хорошего. Оставался еще час до конца дня. Еще час сумерек. И только после этого наступит полная темнота. Ричер поднял стекло и откинулся на спинку сиденья. Он задышал ровнее, расслабился, его сердце забилось медленнее.

Ричер дремал до тех пор, пока не позвонил Аллен Ламейсон.

Глава 72

Ламейсон позвонил Ричеру на телефон, который был куплен для общения между членами отряда. На телефоне Ричера высветилось имя Карлы Диксон. Ламейсон воспользовался ее телефоном. Открытая провокация. Его голос звучал самодовольно.

— Ричер? — сказал он. — Нам нужно поговорить.

— Ну так говори, — ответил Ричер.

— Ты совершенно бездарен.

— Ты уверен?

— До настоящего момента ты проиграл все раунды.

— За исключением Саропиана.

— Верно, — ответил Ламейсон. — И я очень об этом жалею.

— Пора привыкать. Потому что следующие шесть раундов проиграешь ты, а потом мы с тобой получим возможность развлечься по-настоящему.

— Нет, — возразил Ламейсон. — Этого не будет. Мы совершим сделку.

— Мечтать не запрещено.

— Условия будут превосходными. Хочешь их послушать?

— Только давай побыстрее. Я сейчас в центре. У меня назначена встреча с ФБР. Я собираюсь рассказать им про «Маленькое крыло».

— И что ты им расскажешь? — осведомился Ламейсон. — У тебя ничего нет. У нас были неисправные устройства, которые мы уничтожили. Есть документы из Пентагона, где это написано черным по белому.

Ричер ничего не ответил.

— К тому же ты не собираешься обращаться в ФБР, — продолжал Ламейсон. — Ты хочешь освободить своих друзей.

— Ты так думаешь?

— Ты не доверишь их безопасность ФБР.

— Ты меня с кем-то путаешь, мне плевать на такие вещи.

— Тогда тебя бы здесь не было. Тони Суон, Кельвин Франц, Мануэль Ороско и Хорхе Санчес рассказали нам все. Перед тем, как умерли. Предполагалось, что нам не следовало связываться с отрядом спецрасследований.

— Это всего лишь девиз. Он и тогда устарел, а теперь о нем смешно вспоминать.

— Они в него верили. Кстати, госпожа Диксон и мистер О'Доннел тоже. Их надежда на тебя просто трогательна. Так что поговорим о сделке. Ты можешь избавить своих друзей от страданий.

— Как?

— Ты и госпожа Нигли придете к нам прямо сейчас, и мы подержим вас здесь в течение недели. Пока не спадет напряженность. А потом мы вас отпустим. Всех четверых.

— Или?

— Или я сломаю О'Доннелу руки и ноги, а потом поработаю его ножом с госпожой Диксон. Но сначала я с ней немного развлекусь. А затем мы посадим их обоих в вертолет.

Ричер ничего не ответил.

— И не беспокойся о «Маленьком крыле», — продолжал Ламейсон. — Сделка завершена. Ты опоздал. В любом случае, они отправляются в Кашмир. Ты там когда-нибудь бывал? Настоящая свалка. Куча дерьма. Уроды сражаются друг с другом. Какое тебе дело?

Ричер вновь промолчал.

— Так мы договорились? — спросил Ламейсон.

— Нет.

— Подумай хорошенько. Диксон не понравится то, что я собираюсь с ней сделать.

— Разве тебе можно верить? Мы придем к вам, а ты меня пристрелишь.

— Согласен, это риск, — сказал Ламейсон. — Но я думаю, что ты на него пойдешь. Ведь ты несешь ответственность за своих людей. Ты их не уберег. Ты их командир, и ты совершил серьезные ошибки. Я много о тебе слышал. Честно говоря, меня уже тошнит от твоего имени. Ты сделаешь все, чтобы им помочь.

— Где ты находишься? — спросил Ричер.

— Я уверен, что ты знаешь.

Ричер посмотрел сквозь ветровое стекло. Попытался прикинуть, сколько времени до полной темноты.

— Мы находимся в двух часах езды, — сказал он, подбавив напряжения в голос.

— Где именно?

— К югу от Палмдейла.

— Почему?

— Мы собирались навестить Дина, чтобы сложить все кусочки головоломки. Как это сделал Суон.

— Разворачивайся прямо сейчас, — сказал Ламейсон. — Ради госпожи Диксон. Могу спорить, она будет громко кричать. Мои парни ею займутся. И я дам ей телефон, чтобы ты мог послушать.

Ричер немного помолчал.

— Через два часа мы поговорим снова, — сказал он.

Потом позвонил Нигли:

— Мы начинаем через шестьдесят минут.

Снова откинулся назад и закрыл глаза.


Через шестьдесят минут небо на востоке стало темно-синим, почти черным. Видимость стремительно ухудшалась. Много лет назад, где-то на побережье Тихого океана, педантичная учительница объяснила Ричеру, что сначала начинается закат, затем сумерки и только потом наступает ночь. Она настаивала, что это разные вещи. А если нужно описать сгустившуюся вечернюю темноту, следует употреблять слово «сумрак».

Сумрак — именно это слово пришло сейчас в голову Ричеру. Темно, но не так, как ему бы хотелось.

Он набрал номер Нигли и после первого гудка отключился. Она опустила окно и помахала рукой. Маленькая бледная рука в темноте. Ричер завел двигатель и отъехал от обочины, не включая габаритных огней. Он двинулся на восток, навстречу приближающейся ночи, свернул направо и через три квартала уже катил вдоль ограды «Новой эры» по часовой стрелке. Он еще раз свернул направо и остановился у тротуара. Если принять здание «Новой эры» за часы, Ричер находился возле цифры «4». Если же принять его за компас, Ричер был немного южнее отметки «восток».

Он вышел из машины, замер на месте и прислушался. Ничего не услышал и ничего не увидел. В Хайленд-Парке жило много народу, но «Новая эра» находилась в коммерческой зоне. Рабочий день давно закончился, и люди разъехались по домам. На улицах стало темно и тихо.

Ричер открыл багажник «Прелюда». Кулаком разбил подсветку. Надорвал пластиковую упаковку с бутылками «Эвиан». Вытащил одну бутылку, отвинтил крышку и долго пил из горлышка. Остатки воды он вылил в канаву, а пустую бутылку поставил в багажник. Затем проделал то же самое еще одиннадцать раз. У него получился аккуратный ряд из дюжины пустых литровых бутылок.

После этого он взялся за канистру с бензином.

Пять галлонов, почти девятнадцать литров. Он аккуратно наполнил все бутылки. Ему в нос ударил резкий запах бензина. Ричеру нравился этот запах. Один из лучших известных ему ароматов. Когда двенадцатая бутылка была наполнена, он поставил канистру на землю. В ней оставалось еще семь литров. Почти два галлона.

Он разорвал упаковку с тряпками для мытья машины.

Это были квадратные куски белого хлопчатобумажного трикотажа со стороной в один фут. Из такого материала делают футболки. Ричер плотно скатал их, как сигары, и аккуратно засунул в горлышки бутылок. Половина «сигары» внутри, половина снаружи. Бесцветный бензин сразу стал подниматься вверх, увлажняя ткань.

«Коктейль Молотова». Грубое, но весьма эффективное оружие, изобретенное фашистами во время гражданской волны в Испании и названное так финнами, воевавшими с Красной армией в 1939 году, в насмешку над советским министром иностранных дел Вячеславом Молотовым. «Никогда бы не подумал, что танк может так долго гореть», — вспоминал финский ветеран.

Танки, здания — Ричер не видел существенной разницы.

Он свернул тринадцатую тряпку и положил на землю. Вылил на нее немного бензина из канистры. Нашел коробок спичек и засунул в карман. Одну за другой снял все двенадцать бутылок с багажника и поставил на дороге в шести футах от заднего бампера «прелюда». Затем поднял тринадцатую тряпку и закрыл багажник так, чтобы тряпка торчала наружу. У машины появился маленький белый хвостик, как у серебристой овечки.

«Шоу начинается», — подумал Ричер.

Он зажег спичку и поднес ее к тряпке, зажатой в багажнике. Через несколько мгновений она вспыхнула. Отбросив спичку, Ричер взял первую бутылку с «коктейлем Молотова». Поджег фитиль от горящей тряпки, отступил назад и швырнул бутылку высоко в воздух через ограду. Она описала широкую пылающую дугу и ударилась в основание задней стены главного здания. Бензин взорвался, вспыхнуло пламя, и образовалось маленькое огненное озеро.

Ричер швырнул вторую бомбу, проделав ту же процедуру. Поджег фитиль, отступил на шаг и сильно метнул бутылку. Снаряд описал такую же дугу и ударил почти в ту же часть стены. Через мгновение огонь запылал еще ярче, огненное озеро увеличилось.

Третью бутылку он швырнул прямо в огонь, за ней четвертую. Пятую сместил немного левее. Появился новый источник пламени. Туда же отправились шестая и седьмая бутылки. После своих мощных бросков Ричер почувствовал боль в правом плече. Загорелась трава возле задней стены здания. Появился дым. Ричер метнул восьмую бутылку в промежуток между двумя кострами. Она немного не долетела до стены — вспыхнула трава. Возникло пылающее пятно длиной в десять футов и глубиной в восемь. Пламя поднималось фута на четыре, красное, оранжевое и зеленое, — бензин ускорил процесс горения.

Девятую бутылку он бросил еще дальше и еще левее. Она взорвалась рядом с входом в здание. За ней последовала десятая бутылка. Она не взорвалась, а покатилась по земле, разбрызгивая горящий бензин. Пламя стремительно побежало по высохшей траве. Ричер прицелился перед следующим броском — и одиннадцатая бутылка вызвала пожар возле угла здания, куда огонь еще не успел добраться. Туда же он швырнул последнюю, двенадцатую бутылку. На этот раз значительно выше — загорелась вся задняя стена.

Ричер открыл багажник, вытащил оттуда тряпку, бросил ее на землю и затоптал огонь. Потом он подошел к ограде и внимательно посмотрел в сторону горящего здания. Пылала трава у дальней стены. Пламя поднималось довольно высоко, но его опережал густой дым. Металлические стены здания сопротивлялись воздействию огня. Но внутри становилось тепло.

«А скоро станет еще теплее», — подумал Ричер.

Он завинтил крышку на канистре и сделал бросок, как дискобол. Канистра перелетела через ограду и упала точно в центр костра — тонкий красный легковоспламеняющийся пластик с двумя галлонами бензина внутри. Какую-то долю секунды ничего не происходило, а потом канистра превратилась в огромный белый огненный шар. Показалось, что все вокруг горит. Затем огненный шар погас, но пламя стало в два раза выше, и загорелась краска на стене здания.

Ричер сел в «прелюд», включил двигатель, сделал резкий разворот и поехал обратно тем же путем. Он полностью выжал газ, и глушитель издал громкий трубный звук. Ричер надеялся, что Диксон и О'Доннел его услышали, где бы они ни находились. Он подъехал к «цивику» Нигли, выключил двигатель и остался сидеть, глядя в окно. Клубы дыма поднимались в небо, озаренные яркими сполохами пламени. Настоящий пожар, разгорающийся с каждой минутой.

Впечатляющее зрелище.

Ричер мысленно поднял бокал в честь товарища Молотова.

Потом он откинулся на спинку сиденья и стал ждать, когда приедут пожарные.

Глава 73

Пожарные примчались через четыре минуты. Очевидно, у «Новой эры» имелась сигнализация, связанная с ближайшим пожарным депо. Требования Пентагона, сообразил Ричер, как и будка часового у входа. Далеко справа он услышал низкий рев сирен и увидел синие вспышки света на горизонте. Нигли включила двигатель своего автомобиля, Ричер последовал ее примеру. Они ждали. Сирены стали громче. Возле перекрестков вой становился невыносимым, потом ослабевал, чтобы через некоторое время вновь нарушить покой местных жителей. Синие вспышки стали ярче. Пожарные машины находились уже в двух кварталах. Фары разрезали темноту. Нигли поехала вперед, Ричер двинулся за ней.

Пожарные машины находились уже в одном квартале и стремительно приближались. Нигли нажала на газ и свернула налево прямо перед пожарными машинами. Ричер повторил ее маневр, шины протестующе завизжали, и «хонда» пролетела всего в нескольких ярдах от бампера передней машины. Водитель сердито нажал на клаксон. Нигли проехала пару сотен ярдов. Один квартал, второй. Вот и «Новая эра». Она промчалась вдоль ограды к главному входу. Ричер держался за ней. Сирены у него за спиной возмущенно ревели. Затем Нигли, как и положено добропорядочному гражданину, съехала на обочину. Ричер сделал то же самое. Пожарные машины взяли немного левее и с ревом промчались мимо. И почти сразу затормозили около ворот «Новой эры». Машин было три. Целая рота. Один из главных клиентов имел высокий статус.

Ворота «Новой эры» уже отъезжали в сторону. Пожарная машина лучше любых документов или пропусков.

Нигли свернула на соседнюю улицу, проехала двадцать ярдов, выскочила из машины и быстро побежала сквозь темноту. Ричер все время следовал за ней. Они пересекли улицу на максимальной скорости и догнали последнюю пожарную машину, когда она притормозила, перед тем как свернуть в ворота. Они держались слева, в мертвой зоне, подальше от будки охранника и от пожара. Им пришлось бежать очень быстро, чтобы не отстать. И они успели проскользнуть в ворота вместе с машиной. Сирена продолжала реветь, двигатели пожарных машин шумели так, что закладывало уши. Над огнем поднимался едкий дым, медленно плывущий в холодном ночном воздухе. Пожарная машина понеслась вперед. Нигли резко взяла влево и помчалась вдоль ограды. Ричер свернул налево не так круто и еще секунд десять бежал изо всех сил, а потом бросился на землю, несколько раз перекатился и замер лицом вниз.

Через минуту он приподнял голову.

Он находился в шестидесяти ярдах от огня. Между ним и пламенем стояли три огромные и шумные пожарные машины, ослепляющие вспышками синих проблесковых огней и фар. За машинами ревело пламя. Ричер видел, как перемещаются люди. Охрана «Новой эры». Они направлялись к дальнему периметру, чтобы выяснить, кто устроил пожар. Охранники приближались к стене и тут же отступали перед невыносимым жаром. Повсюду суетились пожарные, они разматывали шланги и разворачивали свое оборудование.

Хаос.

Ричер повернул голову, всмотрелся в темноту и сумел разглядеть фигурку Нигли, которая лежала в темноте в сорока футах от него.

Они смогли проникнуть внутрь.

И их не заметили.


У храбрых пожарных Лос-Анджелеса ушло восемь минут на то, чтобы потушить пожар. И еще минут тридцать, чтобы залить пепел и попытаться разобраться в причинах возникновения огня. Визит пожарных занял тридцать девять минут. Первые двадцать из них Ричер провел, изучая здания издалека. В последние девятнадцать он постарался понадежнее спрятаться. К тому времени, когда третья машина выехала за ворота, он затаился в самом дальнем углу территории, в ста пятидесяти ярдах от места действия.

Ближе всего находился вертолет. Он по-прежнему стоял на площадке, примерно в семидесяти ярдах от Ричера. Далее располагалось ближайшее из трех маленьких зданий, по-видимому домик пилота. Ричер видел, как из дверей выбежал парень в кожаной куртке, и успел разглядеть за его спиной развешанные на стене карты.

На равном расстоянии от вертолета и домика пилота, в тридцати ярдах к югу, находилась парковка. На ней стояли шесть синих «крайслеров», холодные и тихие.

За строением, в котором обитал пилот, находилось второе здание. Наверное, склад. Командиру пожарных разрешили туда заглянуть.

Далее располагалось главное здание. Центр всех операций. Сборочный цех. Здесь работали женщины в специальных шапочках. Вокруг здания все еще расхаживали люди. Ричер был почти уверен, что узнал Ламейсона благодаря его высокому росту и размерам. Ламейсон затаптывал остатки тлеющих углей, отдавал приказы, управлял процессом. Здесь же находились Леннокс и Паркер. И остальные. Ричер не смог сосчитать всех. Слишком темно. Не меньше троих, скорее четверо или даже пятеро.

Третье строение находилось в стороне от всех остальных, почти в самом углу, вдали от того места, где спрятался Ричер. Его дверь ни разу не открылась, и к нему никто не подходил, ни Ламейсон, ни его люди, ни пожарные. Вероятно, это тюрьма, решил Ричер.

Между тем ворота закрылись. Они с громким скрежетом откатились на прежнее место, как только уехала последняя пожарная машина, и захлопнулись с таким грохотом, что задрожала вся ограда. Охранник по-прежнему находился в будке. Его силуэт четко вырисовывался за стеклом. Свет у него над головой озарял идеальный двадцатифутовый круг, на котором отчетливо виднелись черные линии оконной рамы.

За главным зданием продолжались поиски. Ламейсон собрал четверых охранников и дал им указания. Они разбились на пары и отправились осматривать ограду, причем одна пара двигалась по часовой стрелке, другая — против. Они шли медленно, внимательно изучая траву у себя под ногами и поглядывая на проволоку ограды. В ста пятидесяти ярдах от них Ричер перевернулся на спину и посмотрел на небо. Темнота стала почти полной. Смог, днем серо-коричневый, стал черным, как одеяло. Луны не было. Света тоже, если не считать последних отблесков заката и красноватого сияния городских огней.

Ричер вновь перекатился на живот. Охранники все еще парами медленно двигались вдоль ограды. Ламейсон отправился в главное здание. Паркер и Леннокс куда-то исчезли. Наверное, они еще раньше туда вернулись. Ричер наблюдал за охранниками, сначала за одной парой, потом за другой. Те, что двигались по часовой стрелке, принадлежали Нигли. Те, кто шел против, — Ричеру. Им предстояло преодолеть еще сто пятьдесят ярдов, прежде чем они окажутся рядом. Чуть больше четырех минут при движении с такой скоростью. Они сконцентрировались на ограде и полосе шириной около пятнадцати футов между двумя рядами колючей проволоки, похожей на полосу вокруг бейсбольного поля. Фонариков у охраны не было. Они искали на ощупь. Им удастся что-нибудь обнаружить только в том случае, если они упадут на этот предмет. Ричер отполз на двадцать ярдов. Нашел углубление под холмиком в траве и забрался туда. Ничейная земля. Вся территория занимала около двух акров, или 9680 квадратных ярдов. Ричеру требовалось никак не больше двух ярдов. Нигли — и того меньше. Четыре квадратных ярда из 9680. Один шанс из 2420, что их найдут случайно. Конечно, если они будут сидеть тихо.

Но этого Ричер не мог себе позволить.

Часы в его голове сообщили, что два часа уже почти прошло. Он приподнялся на локтях, вытащил телефон и набрал номер Диксон.

Глава 74

Находившийся всего в ста ярдах от него Ламейсон ответил на звонок. Ричер прикрыл большим пальцем яркий дисплей телефона. Он хотел сохранить ночное зрение и совсем не желал, чтобы маленькое пятнышко света заметили охранники. Ричер заговорил так громко, как только мог, не привлекая их внимания.

— Мы застряли на двести десятой, — сказал Ричер. — Там какая-то авария.

— Чепуха! — рявкнул Ламейсон. — Ты где-то рядом. Ты швырял бензиновые бомбы через мою ограду!

Ламейсон говорил громко и рассерженно. Звук слегка искажался, но казался очень громким. Ричер прикрыл динамик указательным пальцем и посмотрел в сторону охранников. До них оставалось сто двадцать ярдов. Они никак не отреагировали на шум.

— Какие бомбы? — спросил Ричер.

— Ты меня прекрасно понимаешь.

— Мы на автостраде. Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Чепуха, Ричер! Ты здесь. Ты устроил пожар. Но он был жалким. Понадобилось всего пять минут, чтобы его потушить. Я уверен, что ты видел, как это произошло.

«На самом деле они тушили его восемь минут, — подумал Ричер. — Мог бы отдать мне должное». Однако он ничего не ответил, продолжая наблюдать за охранниками, до которых оставалось сто десять ярдов.

— Наш договор теряет силу, — отрезал Ламейсон.

— Подожди, — остановил его Ричер. — Я все еще размышляю о возможности договориться. Но я не идиот. Мне нужно получить доказательство, что они живы. Ты вполне мог их пристрелить.

— Они живы.

— Докажи.

— Как?

— Я позвоню тебе, когда мы выберемся из пробки. И ты сможешь подвести их к воротам.

— Не выйдет. Они останутся в прежнем месте.

— Тогда мы не договоримся.

— Я задам им вопрос от твоего имени.

Охранники находились в девяноста ярдах.

— Какой вопрос? — спросил Ричер.

— Придумай вопрос, на который только они могут ответить. Мы его зададим, а потом я тебе перезвоню.

— Я сам тебе перезвоню, — сказал Ричер. — Я не отвечаю на звонки, когда веду машину.

— Ты не ведешь машину. Так какой вопрос им задать?

— Спроси у них, где они служили, перед тем как перешли в сто десятое подразделение военной полиции.

Он выключил телефон и убрал в карман.


Охранники приблизились уже на семьдесят ярдов. Ричер медленно и осторожно прополз двадцать ярдов параллельно ограде. За это время охранники продвинулись еще на десять ярдов. Теперь их отделяло от Ричера сорок ярдов, и они медленно приближались, двигаясь на расстоянии пяти футов друг от друга, проверяя траву и внимательно изучая ограду, нет ли в ней брешей.

Ричер увидел свет в передней части главного здания. Открылась дверь, и наружу вышла высокая фигура. Наверное, Паркер. Он закрыл за собой дверь, свернул за угол и поспешно зашагал к дальнему строению, которое находилось на расстоянии в тридцать ярдов. Отпер дверь, вошел и через минуту вышел. Аккуратно заперев за собой дверь, он отправился обратно.

«Тюрьма, — подумал Ричер. — Спасибо».

Охранники находились в двадцати ярдах. Это восемнадцать с четвертью метров, шестьдесят футов, 720 дюймов, 1,13 процента от мили. Ричер слегка переместился вперед, сократив расстояние. Охранники продолжили движение и теперь оказались в десяти ярдах впереди, по диагонали, примерно на восемь ярдов левее Ричера.

У него в кармане завибрировал телефон.

Ричер вытащил его и посмотрел на дисплей. Диксон. Значит, звонит Ламейсон. Он готов дать ответ на вопрос, который задал Паркер.

«Я же сказал, что сам позвоню, — подумал Ричер. — Сейчас я не могу говорить».

Он засунул телефон в карман и стал ждать. Охранники почти поравнялись с ним, оставаясь левее на восемь ярдов. Не поднимаясь с земли, Ричер бесшумно сделал пол-оборота. Охранники продолжали двигаться дальше. Ричер завершил поворот. Теперь он оказался позади них. Он бесшумно поднялся и сделал несколько быстрых коротких шагов, высоко поднимая ноги, чтобы подошвы не задевали траву. Он постепенно нагонял охранников. Десять футов, восемь, шесть… Наконец Ричер оказался точно между ними. Они были довольно крупными мужчинами. Рост — шесть футов и два дюйма, вес — двести десять фунтов, оба белокожие и массивные. Синие костюмы, белые рубашки, короткие стрижки. Широкие плечи, мощные шеи.

Ричер нанес прямой удар правой в затылок первого — за этим ударом стояли все его двести пятьдесят фунтов и долгие дни сдерживаемой ярости. Шея выгнулась вперед, голова качнулась назад, ударилась о кулак Ричера и отлетела обратно, так что подбородок врезался в грудь. Перелом шейных позвонков. Так ведет себя на испытаниях кукла, сидящая за рулем, когда сзади в машину врезается грузовик. Охранник мешком повалился на землю, его товарищ с изумлением уставился на него, а Ричер сделал несколько быстрых приставных шагов и ударил его лбом в лицо. По звуку он определил, что удар получился удачным. Кость, хрящи, мышцы, плоть, безошибочно узнаваемый хруст — да, охранник пострадал очень серьезно. Он сразу потерял сознание, но еще секунду стоял на ногах, а потом рухнул на землю.

Ричер перевернул первого охранника на спину, зажал ему нос одной рукой, а рот закрыл ладонью другой. И подождал, пока он задохнется. Меньше минуты. Затем проделал то же самое со вторым охранником. Еще минута.

Теперь проверка карманов. У первого он обнаружил сотовый телефон, пистолет и бумажник с деньгами и кредитными карточками. Ричер взял пистолет и наличные, оставив телефон и кредитки. Пистолет оказался марки «ЗИГ-П226», девятимиллиметровый. Наличных было около двухсот долларов. У второго охранника в карманах оказался такой же набор.

И еще керамический кастет О'Доннела.

Он лежал в кармане пиджака. Награда за хорошую работу по захвату в больнице или украденный сувенир. Добыча, взятая на поле боя. Ричер положил кастет в свой карман, пистолеты засунул за пояс брюк, а наличные — в задний карман. Потом он вытер руки о пиджак второго охранника и быстро отполз в сторону, вглядываясь в темноту туда, где должна была находиться Нигли. Ничего. Однако Ричер не слишком тревожился. Нигли против двух парней в темноте столь же надежна, как солнце, садящееся на западе.

Ричер нашел небольшую впадину, лег в нее и, приподнявшись на локтях, вытащил сотовый телефон. Набрал номер Диксон.

— Черт возьми, где ты был? — спросил Ламейсон.

— Я же говорил тебе, что не беру трубку, когда веду машину, — ответил Ричер.

— Ты не вел машину.

— Так почему же я не взял трубку?

— Не имеет значения, — проворчал Ламейсон. — Где ты сейчас?

— Недалеко.

— Перед тем как перейти в сто десятый отдел, Диксон служила в пятьдесят третьем подразделении военной полиции, а О'Доннел утверждает, что работал в сто тридцать первом.

— Хорошо, — сказал Ричер. — Я перезвоню тебе через десять минут, когда мы приедем.

Он отключился и сел на траве, скрестив ноги. Он получил ответы, доказывающие, что его друзья живы. Вот только оба ответа не соответствовали действительности.

Глава 75

Ричер пополз по траве на юг, стараясь найти Нигли в темноте. Он быстро преодолел пятьдесят ярдов, но обнаружил лишь труп. Он наткнулся на него сначала руками, а потом коленями. Тело быстро остывало. Синий костюм, белая рубашка. Сломанная шея.

— Нигли? — шепотом позвал он.

— Здесь, — прошептала она в ответ.

Она находилась в двадцати футах от него, лежала на боку, опираясь на локоть.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Чувствую себя отлично.

— А где второй?

— У тебя за спиной, — ответила она. — Справа.

Ричер обернулся. Такой же мужчина в синем костюме и белой рубашке.

Тот же характер повреждений.

— Проблемы?

— Все получилось легко, — сказала она. — И гораздо тише, чем у тебя. Я даже отсюда слышала твой удар головой.

Они соединили кулаки — старый ритуал. На более серьезный физический контакт Нигли шла крайне неохотно.

— Ламейсон думает, что мы снаружи и ищем способ проникнуть внутрь, — сказал Ричер. — Он пытается уговорить нас заключить сделку. Если мы сдадимся, они продержат нас неделю, а потом, когда все успокоится, отпустят.

— Неужели он рассчитывает, что мы ему поверим?

— У одного из этих парней был кастет О'Доннела.

— Плохой знак.

— Пока что они в порядке. Я потребовал у Ламейсона доказательство того, что они живы. Личные вопросы. Диксон ответила, что она служила в пятьдесят третьем подразделении, а О'Доннел — что в сто тридцать первом.

— Чушь собачья. Пятьдесят третьего подразделения не существует. А Дейв пришел к нам после окончания офицерского училища.

— Они хотят нам что-то сообщить, — сказал Ричер. — Пятьдесят три — простое число. Карла знает, что я это обязательно замечу.

— И?

— Пять плюс три равно восьми. Она хочет сказать, что у нас восемь врагов.

— Теперь уже осталось четыре. Леннокс, Паркер и Ламейсон. И еще один. Кто же четвертый?

— Ответ в словах Дейва. Он всегда предпочитал слова цифрам. Один-три-один. Тринадцатая буква алфавита и первая.

— M и А, — сказала Нигли.

— Мани, — кивнул Ричер. — Здесь Кёртис Мани.

— Превосходно, — улыбнулась Нигли. — Не нужно будет охотиться за ним потом.

Они снова легонько соединили кулаки. В этот момент начали звонить сотовые телефоны, издавая громкие, пронзительные трели. Сразу две разные мелодии из разных карманов мертвецов. Ричер не сомневался, что аналогичные звуки раздаются в пятидесяти ярдах от них. Ламейсон вызывает всю четверку, чтобы дать им новые указания.

«Нечто непредсказуемое».

Наконец телефоны смолкли. Наступила тишина.

— Что бы ты стала делать на месте Ламейсона? — спросил Ричер.

— Я бы посадила своих людей в «крайслеры», включила фары и устроила моторизованное патрулирование. И уже через минуту нашла бы нас.

Ричер кивнул. Для человека, перемещающегося пешком, территория была огромной. Но объехать ее на машине совсем просто. А если машин будет несколько, она станет крошечной. В темноте они с Нигли могли ничего не опасаться. А когда загорятся мощные фары, они почувствуют себя как золотые рыбки в аквариуме. Он представил «крайслеры», едущие по неровной земле, представил, как они с Нигли попадают в свет фар и мечутся то вправо, то влево, прикрывая глаза руками, преследуемые одной машиной и зажатые в клещи двумя другими.

Он посмотрел на ограду.

— Правильно, — сказала Нигли. — Ограда мешала нам попасть внутрь, и она же не дает нам возможности выбраться отсюда. Мы подобны двум шарам на бильярдном столе: сейчас они зажгут свет и возьмут в руки кий.

— Что они будут делать, если не сумеют нас найти?

— А как они могут нас не найти?

— Ну предположим.

Нигли пожала плечами и сказала:

— Они придут к выводу, что мы каким-то образом сумели выбраться наружу.

— И тогда?

— Они запаникуют.

— А дальше?

— Решат убить Карлу и Дейва и попытаются проделать все как в предыдущие разы.

Ричер кивнул.

— Согласен.

Он вскочил на ноги и побежал. Нигли последовала за ним.

Глава 76

Ричер бежал прямо к вертолету, до которого оставалось шестьдесят ярдов. Его светлая громада была слегка подсвечена отраженным светом, идущим от города. Нигли терпеливо трусила рядом. Ричер был плохим спринтером — слишком крупным и тяжелым. К тому же у него были набиты карманы. Любой спортсмен из колледжа пробежал бы шестьдесят ярдов за шесть или семь секунд. Нигли могла бы преодолеть такую дистанцию за восемь. Ричеру потребовалось почти пятнадцать. Однако он все сделал вовремя. Как раз в тот момент, когда распахнулась дверь главного здания и наружу выскочили люди, он успел спрятаться за вертолетом. Нигли устроилась рядом. Трое мужчин поспешно шагали к парковке. Паркер и Леннокс. И Ламейсон. Они заметно торопились. Одновременно с ними перемещались и Ричер с Нигли, чтобы вертолет оставался между ними и тройкой врагов. Ричер касался пальцами корпуса «белла», холодного и влажного от ночного тумана, как машина, припаркованная под открытым небом. От вертолета пахло машинным маслом и керосином.

В тридцати ярдах от них заработали двигатели трех «крайслеров». В темноте их фары показались удивительно яркими — широкие белые лучи света. Фары сразу переключились на дальний ослепляющий свет. Машины тронулись с места, и конусы яркого света заметались по огражденной территории. Ричер и Нигли проскользнули под длинным носом «белла» и прижались к другому боку. Машины разделились и начали ездить по территории в разных направлениях.

Через десять секунд они нашли четыре трупа.

«Крайслеры» затормозили возле тел, находящихся в пятидесяти футах друг от друга. Застывшие лучи фар освещали четыре неподвижных тела, которые отбрасывали диковинные тени. Три далекие фигуры заметались перед глазами Ричера, то погружаясь в полную темноту, то снова попадая в ослепительный свет фар.

— Мы не можем оставаться здесь, — сказала Нигли. — Они вернутся сюда, и мы окажемся в свете фар, как на сцене «Голливудской чаши».[17]

— Сколько у нас времени?

— Сначала они должны тщательно осмотреть ограду. Около четырех минут.

— Начинай отсчет, — сказал Ричер.

Он оттолкнулся от корпуса вертолета и побежал к главному зданию. Преодолел сорок ярдов за десять секунд. Дверь осталась распахнутой, свет внутри продолжал гореть. Ричер остановился. Затем вошел, ступая очень тихо и держа руку на рукояти «глока», лежащего в кармане. И никого не увидел. Внутри было пусто. Справа находились офисы с невысокими стенами, а слева — открытое рабочее пространство за толстым листовым стеклом от пола до потолка. Там стояли длинные лабораторные скамьи, горел яркий свет, в потолок уходили многочисленные воздуховоды, предназначенные для отвода пыли, пол покрывала металлическая сетка, контролирующая статическое электричество. В воздухе пахло теплым кремнием, как от нового телевизора.

Офисы с правой стороны представляли собой небольшие клетушки со стенами, по высоте доходящими до уровня головы. На двери одного из них имелась табличка «Эдвард Дин». Главный инженер проекта. А теперь человек, отвечающий за качество. На следующей двери Ричер прочитал: «Маргарет Беренсон». Дракониха. На тот случай, если она хотела поговорить с персоналом, не заставляя их ездить в стеклянный куб в Восточном Лос-Анджелесе. Далее находился кабинет Тони Суона. Тот же принцип. Два центра, два офиса.

А на следующей двери было написано: «Аллен Ламейсон».

Дверь была распахнута.

Ричер сделал вдох. Вытащил из кармана «глок». Вошел в открытую дверь и остановился на пороге. Перед ним предстало помещение восемь на восемь футов: письменный стол, кресло, стены, телефоны, шкафы, кипы бумаг.

Ничего необычного.

Если не считать того, что за столом сидел Кёртис Мани.

У стены стоял чемодан.

В комнату вошла Нигли.

— Прошло шестьдесят секунд, — сказала она.

Мани продолжал неподвижно сидеть за столом. На его лице застыла маска обреченности, как у тяжелобольного человека, который ожидает вердикта другого врача, но понимает, что диагноз будет столь же ужасным. Пальцы рук, лежащих на столе, были переплетены. Пистолета Ричер не заметил.

— Ламейсон был моим напарником, — сказал Мани, словно это все объясняло.

Ричер кивнул:

— Верность — подлая штука.

Темно-серый дорогой чемодан аккуратно стоял у стены возле письменного стола. Не самый большой из всех, что доводилось видеть Ричеру. Ничего общего с великанами, которые люди таскают за собой в аэропортах. Но и маленьким его никак нельзя было назвать. Возле замка Ричер прочитал инициалы: «Э. М.».

— Прошло семьдесят секунд, — сказала Нигли.

— Что ты собираешься делать? — спросил Мани.

— С тобой? Пока ничего, — ответил Ричер. — Расслабься.

Нигли навела пистолет в лицо Мани, а Ричер сделал пару шагов, опустился на колени рядом с чемоданом и попытался открыть замки. Они были заперты. Он положил «глок» на пол, взялся кончиками указательных и больших пальцев за застежки, напряг плечи и рванул. Ричер против двух тонких металлических язычков. Силы были неравны. Замки мгновенно сломались.

Он открыл крышку.

— Прошло восемьдесят секунд, — напомнила Нигли.

— День платежа, — сказал Ричер.

В чемодане лежали бумаги с водяными знаками и надписями иностранных банков, а также тяжелые маленькие замшевые мешочки.

— Шестьдесят пять миллионов долларов, — раздался у него за спиной голос Нигли.

— Приблизительно, — сказал Ричер.

— Прошло девяносто секунд, — отметила Нигли.

Ричер повернул голову, посмотрел на Мани и спросил:

— И сколько предназначалось тебе?

— Некоторая часть, — ответил Мани. — Думаю, совсем небольшая.

Ричер аккуратно сложил бумаги и передал их Нигли. За бумагами последовали мешочки. Нигли быстро разложила их по карманам. Ричер поднял с пола пистолет, встал и повернулся к Мани.

— Ты ошибаешься, тебе это не принадлежит, — сказал Ричер.

— Прошло две минуты, — напомнила Нигли.

— Твои друзья здесь, — сказал Мани.

— Я знаю, — ответил Ричер.

— Ламейсон был моим напарником.

— Ты это уже говорил.

— Да, говорил.

— Значит, они знают, что ты здесь?

— Я уже бывал здесь, — сказал Мани. — Много раз.

— Возьми телефон.

— Или?

— Я выстрелю тебе в голову.

— Ты все равно это сделаешь.

— Естественно, — сказал Ричер. — Ты предал шестерых моих друзей.

Мани кивнул.

— Я знал, что этим кончится, когда мы не сумели взять тебя на стоянке в больнице.

— Пробки Лос-Анджелеса, — сказал Ричер. — Они всегда могут укусить тебя за задницу.

— Две минуты и пятьдесят секунд, — произнесла Нигли.

— Может, договоримся о сделке? — спросил Мани.

— Бери телефон.

— И что?

— Скажи охраннику у ворот, чтобы он открыл их ровно через минуту.

Мани колебался. Ричер приставил дуло «глока» к его виску. Мани взял телефон и набрал номер. Ричер напряг слух, услышал длинный гудок в трубке и рокот моторов «крайслеров» в ста ярдах от офиса и даже приглушенный звонок в будке охранника.

Охранник взял трубку. Мани сказал:

— Это Мани. Откроешь ворота ровно через минуту, — и повесил трубку.

Ричер повернулся к Нигли.

— Я твой командир? — спросил он.

— Да, — ответила она.

— Тогда слушай, — сказал Ричер. — Когда ворота откроются, мы помчимся к нашим машинам.

— А потом?

— Мы вернемся позднее.

— Мы успеем?

Ричер кивнул.

— Мы успеем, если сейчас будем действовать достаточно быстро. Ты бегаешь намного лучше, поэтому я отстану. Но ты меня не жди. И не оглядывайся. Мы не можем потерять ни единого ярда.

— Я поняла, — сказала Нигли. — Прошло три минуты.

Ричер схватил Мани за ворот и поднял на ноги. Вытащил его из-за письменного стола, а потом из офиса в коридор и поволок к выходу из здания. Они вышли наружу и окунулись в ночь. Сильно пахло влажным пеплом. Три «крайслера» продолжали двигаться на некотором расстоянии от них. Они перемещались кругами, и их фары выхватывали участки ограды, как прожектора в фильме про тюрьму.

— Ждем стартового выстрела, — сказал Ричер Нигли, глядя на ворота.

Он увидел, как охранник зашевелился в будке, как закачалась колючая проволока, и услышал скрежет колес по рельсу. Ворота начали двигаться. Ричер прижал дуло «глока» к виску Мани и нажал на курок. Череп Мани взорвался, а Нигли и Ричер побежали изо всех сил, как спринтеры, рванувшиеся со стартовых колодок.

Нигли опередила Ричера уже на первом шаге. Он остановился и проследил за тем, как она убегает. Она промчалась сквозь залитый светом участок перед воротами, резко свернула в сторону и проскочила в пространство, которое уже открылось. Через мгновение Нигли оказалась на улице, метнулась в сторону и скрылась в темноте.

Ричер повернулся и побежал в противоположном направлении. Через тридцать секунд он снова спрятался под длинным носом «белла».

Глава 77

Возможно, они видели, как убегала Нигли, и подумали, что Ричер ее опередил. Или через опущенные окна «крайслеров» услышали, как открылись ворота. И наверняка слышали выстрел. Остальное они себе представили. Однако они проглотили наживку и мгновенно отреагировали. Все три машины затормозили, развернулись и устремились к воротам. Трое водителей отчаянно надавили на газ и, словно на гонках, с воем вылетели из ворот. Их фары осветили улицу так, что ночь тут же сдала свои позиции.

Ричер смотрел им вслед.

Он подождал, когда вокруг станет темно и тихо. Затем досчитал до десяти и стал медленно перемещаться вдоль правого борта «белла». Он не обращал внимания на кабину. Пройдя мимо нее, он положил ладонь на ручку задней двери.

И нажал на нее.

Дверь была не заперта.

Ричер бросил взгляд через плечо на домик пилота. Никакого движения. Он отжал ручку. Дверь распахнулась. Вопреки его ожиданиям она была широкой, легкой и тонкой, как стенка фургона, а вовсе не тяжелой и пневматической, как в самолете.

Он приоткрыл дверь на два фута и забрался внутрь. Прикрыл за собой дверь, а потом коротким решительным движением захлопнул ее. Замок негромко щелкнул. Ричер выглянул в окно на домик пилота.

Никакой реакции.

Ричер развернулся и опустился на колени на полу кабины. Внутри она напоминала обычный минивэн с тремя рядами сидений. Немного шире и длиннее, чем минивэны, на которых ездят матери футболистов в рекламных роликах. Не такая низкая. Чуть уже впереди и шире на уровне пола, сужающаяся кверху и совсем узкая сзади. Всего в вертолете должно было быть семь сидений — два в кабине пилота, три в центральном ряду и два сзади, но центральные сиденья сняли. Обтянутые черной кожей оставшиеся кресла можно было опускать. У них имелись подлокотники и подголовники. Капитанские кресла. И еще Ричер обратил внимание на ремни безопасности. На полу лежал черный ковер, потолок был обит черным винилом. Очень корпоративно, но немножко устарело и вышло из моды. Видимо, они купили подержанный вертолет. Внутри слегка пахло ракетным топливом.

За задними креслами оставалось свободное пространство. Багажное отделение, как в джипе. Не слишком большое, но вполне достаточное. Ричер нашел рычаги и опустил спинки кресел вперед. Перелез через них, сел на пол и выпрямил ноги, а спиной уперся в переборку. Затем он вытащил из-за пояса захваченные «ЗИГи» и положил на пол рядом с коленями. Наклонился вперед и поднял спинки кресел. Они щелкнули, возвратившись в исходное положение. Ричер сполз назад, проверяя, сумеет ли он расположиться так, чтобы спрятать голову.

Наверное, да.

Он снова поднял голову. Окна кабины были покрыты росой, темные, серые и пустые, как выключенные экраны телевизоров. Снаружи ничего не происходило. Все звуки стали приглушенными. Очевидно, ковер и обивка потолка усиливали звукоизоляцию кабины.

Он ждал.

Пять минут.

Десять.

Потом серые окна осветились — появились яркие полосы и тени. Машины возвращались. Три пары фар, свет которых перемещался при поворотах. Наконец источники света замерли и погасли. Машины вернулись на парковку.

Ричер напряг слух.

До него доносились лишь шаги и негромкие голоса. И в них не было триумфа. Они потерпели поражение.

Поиски закончились неудачно.

Он ждал.

Глава 78

Он ждал и уже начал замерзать от неподвижного сидения. Ричер представил себе сцену, разворачивающуюся в сорока ярдах от вертолета. Тело Мани на пороге, пустой чемодан в офисе, споры, доводы, паника, смятение, дурные предчувствия. Лицо Ричера находилось всего в нескольких дюймах от спинки кресла. Кожа была так близко, что он мог ее понюхать. При обычных обстоятельствах Ричер испытывал бы сильный дискомфорт. Он ненавидел ограниченные пространства. Пожалуй, лишь клаустрофобия могла вызвать у него страх. Но сейчас его занимало совсем другое.

Он ждал.

Двадцать долгих минут.

Потом дверь распахнулась, и вертолет слегка накренился. Кто-то взобрался на борт. Дверь закрылась. Заскрипело кресло. Ричер услышал, как кто-то пристегивает ремень. Защелкали переключатели. От дюжины приборов начал исходить слабый оранжевый свет, по потолку пробежали легкие тени. Заработал топливный насос. Ричер наклонился вперед и повернул голову так, чтобы его глаз оказался между сиденьями. Он увидел рукав кожаной куртки пилота. И ничего больше. Все остальное скрывалось массивным креслом. Руки пилота порхали над переключателями, прикасались к циферблатам. Он проводил предполетную проверку систем и что-то тихонько бубнил себе под нос, повторяя длинный список необходимых действий, как молитву.

Ричер отодвинулся назад.

И тут раздался невероятно громкий звук.

Нечто среднее между пистолетным выстрелом и выбросом сжатого воздуха. Этот звук стал повторяться с возрастающей частотой. Стартовый механизм оживил винт вертолета. Пол задрожал. Наконец двигатель заработал, и звук сменился ленивым «вуп-вуп-вуп». Вращающий момент ритмично раскачивал вертолет, словно исполняя какой-то танец. Все внутри заполнилось громкими бренчащими звуками. Над головой начали вращаться ведущие валы. До Ричера донесся свист выхлопных газов ракетного топлива. Ричер прижал ногами к полу оба «ЗИГа», чтобы они не стучали, вытащил из кармана «глок» и опустил руку с оружием на колени.

Он ждал.

Минуту спустя задняя дверь распахнулась. Сразу стало очень шумно. Ричер ощутил едкий запах керосина. Потом появилась Карла Диксон. Ричер повернул голову и увидел, как ее сбросили на пол головой вперед, как бревно. Она осталась лежать на боку, спиной к Ричеру. Ее запястья и лодыжки были связаны грубой веревкой. Руки предварительно завели за спину. В последний раз Ричер видел ее в горизонтальном положении в своей постели в Вегасе.

Две минуты спустя они засунули О'Доннела ногами вперед. Он был крупнее и тяжелее, а потому упал на пол с громким стуком. Его связали так же, как Диксон. О'Доннел остался лежать лицом вниз, его ноги оказались рядом с лицом Диксон. Оба пытались освободиться от веревок.

Затем корпус снова закачался, и на борт забрались Леннокс и Паркер. Они захлопнули дверь и плюхнулись на задние сиденья. Кресло перед Ричером немного подалось назад и коснулось его щеки. Он слегка отодвинулся. Его короткие волосы зашуршали по ковру.

Винт продолжал медленно вращаться: «вуп-вуп-вуп».

Кабина вертолета тихонько раскачивалась, странный танец продолжался.

Ричер ждал.

Наконец распахнулась передняя дверь, Аллен Ламейсон уселся на сиденье рядом с пилотом и приказал:

— Вперед.

Ричер услышал, как начали вращаться турбины, кабина задрожала, винт завертелся быстрее, «вип-вип-вип», и вертолет слегка приподнялся.

А в следующее мгновение они оказались в воздухе.

Ричер почувствовал, как пол поднимается вверх, услышал, как уходят в пазы колеса. Вертолет набирал высоту, нос слегка накренился вперед, скорость увеличилась. Ричеру пришлось упереться пальцами в спинку кресла, чтобы не сползти вперед. Вскоре двигатель перестал менять режимы работы и загудел ровно, и Ричеру вспомнились хорошо знакомые ощущения полета на вертолете. Ему довелось немало попутешествовать на таких машинах, и не раз он сидел на полу.

Знакомые ощущения.

Пока.

Глава 79

Часы в голове у Ричера показали, что полет продолжается ровно двадцать минут. Он ожидал, что все будет развиваться именно так, понимая, что современные вертолеты должны летать быстрее, чем «хьюи», к которым он привык. Он предполагал, что армейскому «АН-1» потребуется несколько больше двадцати минут, чтобы перелететь через горы, а потому ровно двадцать минут было вполне естественно для воздушной машины с черными кожаными сиденьями и ковром на полу.

Эти двадцать минут Ричер провел, опустив голову вниз. Животный инстинкт, насчитывающий миллион лет и до сих пор распространяющийся на детей и собак: «Если я тебя не вижу, то и ты меня не видишь». Он старался едва заметно двигать руками и ногами, чтобы не затекали мышцы. Ему больше не было холодно, но он не хотел, чтобы тело подвело его в решающий момент. Шум в кабине был совсем не таким сильным, как ожидал Ричер. Гудение двигателя оставалось ровным, рокот винта сливался с ревом воздуха, и ему удалось отключить этот звук в своем сознании. Однако никто в вертолете не разговаривал. Ричер не услышал ни единого слова.

Пока двадцатиминутная прогулка не подошла к концу.

Он почувствовал, что вертолет замедляет полет. Пол выпрямился и даже наклонился на пару градусов назад — нос вертолета чуть-чуть приподнялся, корпус слегка развернуло влево. Как у лошади на экране, когда всадник натягивает поводья. Шум в кабине усилился. Теперь они двигались гораздо медленнее, пойманные в пузырь звуков, издаваемых вертолетом.

Ричер наклонился вперед, приложил глаз к щели между креслами и увидел, что Ламейсон прижался лбом к стеклу и смотрит вниз. Потом он повернулся к пилоту и заговорил. Или Ричеру только показалось, что он слышит его слова. С того момента, как Ричер раскрыл досье Франца, он тысячу раз восстанавливал этот разговор с пилотом. И сейчас ему казалось, что он знает его слово в слово, в неумолимой последовательности повторяющихся событий.

«Где мы?» — спросил Ламейсон в сознании Ричера, а возможно, и в реальности.

«Над пустыней», — ответил пилот.

«Что под нами?»

«Песок».

«Высота?»

«Три тысячи футов».

«Ветер?»

«Неподвижный. Один-два термальных потока, но ветра нет».

«Безопасно?»

«С точки зрения полета — совершенно».

«Тогда за дело».

Ричер почувствовал, что вертолет завис в воздухе. Двигатель загудел на более низких нотах, винт перешел на другой режим работы. Пол начал медленно и непредсказуемо вращаться. Ламейсон повернулся назад и кивнул сначала Паркеру, а потом Ленноксу. Ричер услышал, как щелкнули ремни безопасности, и в следующее мгновение сиденья кресел перед лицом Ричера слегка приподнялись. Кожаные подушки вздохнули, усталые пружины распрямились, и жизненное пространство Ричера немного увеличилось. Кабину по-прежнему освещало лишь отраженное оранжевое сияние приборов. Паркер находился слева, Леннокс справа. Оба застыли в странных позах: колени согнуты, головы наклонены, чтобы не касаться потолка, ноги широко расставлены для равновесия, руки вытянуты вперед. Один из них умрет легко, а другому достанется трудная смерть.

Все зависело от того, кто из них откроет дверь вертолета.

Леннокс сделал шаг к борту — дверь будет открывать он.

Левой рукой он ухватился за свой ремень безопасности. Сделал шаг вбок и правой рукой нащупал рычаг, открывающий дверь. Потянул за него и толкнул дверь. В кабину ворвались шум и ветер. Пилот, глядя через плечо, слегка развернул вертолет, чтобы дверь распахнулась до конца под собственным весом. Потом он выровнял «белл» и заставил его медленно вращаться по часовой стрелке, чтобы инерция и давление воздуха не давали двери захлопнуться.

Леннокс повернулся обратно. Большой, краснолицый, массивный, с согнутыми коленями, он походил на обезьяну. Его левая рука крепко держала ремень безопасности, а правая болталась в воздухе, как у человека, оказавшегося на льду.

Ричер наклонился вперед и левой рукой нашарил рычаг, опускающий спинку кресла, резким движением повернул его, и сиденье тут же сложилось вперед. Левой рукой Ричер опустил его в горизонтальное положение. Подушки снова вздохнули. Он поднял правую руку с «глоком» и положил правое предплечье на спинку кресла. Прикрыл левый глаз и прицелился на дюйм ниже пупка Леннокса.

И нажал на курок.

Выстрел прозвучал негромко, почти заглушённый ревом двигателя. Конечно, он был слышен, но совсем не так, как если бы Ричер стрелял в библиотеке. Пуля угодила в живот Леннокса. Ричер понял, что она прошла навылет. Это было неизбежно, ведь он стрелял девятимиллиметровыми пулями с расстояния в четыре фута. Именно по этой причине он стрелял в Леннокса, а не в Паркера. Ричер не боялся летать, но предпочитал делать это в исправном вертолете. Выстрел в живот Паркера мог привести к тому, что пуля повредила бы гидравлику или электрический кабель. А сейчас пуля прошила Леннокса насквозь и вылетела в открытую дверь, не причинив вреда вертолету.

Леннокс продолжал стоять все в том же неловком положении. Вокруг дыры на его рубашке расплывалось кровавое пятно. В тусклом оранжевом свете оно казалось черным. Левая рука Леннокса отпустила ремень безопасности и бессмысленно хватала воздух, словно повторяя движения правой. Он балансировал в футе от распахнутой двери, у него за спиной ревела пустота, лицо исказилось от ужаса.

Ричер слегка переместил «глок» и выстрелил снова, но на этот раз целясь в грудину. У такого крупного человека, как Леннокс, грудина должна быть твердой, толщиной примерно в три четверти дюйма. Конечно, пуля преодолеет и такое препятствие, но прежде она разобьет кость и сделает толчок в нужном направлении. Как если бы Леннокса кто-то пихнул в грудь. Выстрел в голову такого эффекта не дает — уж слишком много степеней свободы имела человеческая шея.

Однако вопрос решили колени, а не грудь Леннокса. Его лишь незначительно качнуло назад, словно он хотел сесть на корточки. Но он был большим и тяжелым, к тому же ему перевалило за сорок — и колени не выдержали. Они согнулись чуть больше, чем на девяносто градусов, а потом перестали сгибаться. Масса верхней части тела перевесила, зад стукнулся о порог, голова и плечи потянули его назад, и он исчез в темноте. Напоследок Ричер увидел подошвы его туфель, все еще широко разведенных в стороны, но через мгновение на месте, где только что стоял Леннокс, уже никого не было.

С того момента, как Ричер опустил кресло, прошло менее двух секунд, но для него они показались равными двум жизням. Может быть, Франца и Ороско. Он ощущал себя бесконечно текучим и замедленным. Его движения были одновременно легкими и вымученными, он планировал свои ходы, как в шахматной партии, заранее оценивая опасность и ответные действия противника. Между тем все, кто находился в кабине, еще не начали реагировать. О'Доннел по-прежнему лежал лицом вниз, пытаясь поднять голову и повернуться. Диксон старалась перекатиться на спину. Пилот повернулся назад — дальше ему мешал ремень безопасности. Паркер замер в своей дурацкой стойке. Ламейсон застывшим взглядом смотрел на пустое пространство, которое еще недавно занимал Леннокс, словно так и не поняв, что произошло.

Ричер поднялся на ноги, опустил второе сиденье и забрался на него, как чудовище из ночного кошмара, — гигантская фигура, беззвучно возникшая из пустоты в ревущем оранжевом сумраке. Он стоял, упираясь головой в потолок и расставив ноги на ярд, — идеальная стойка для сохранения равновесия. В левой руке он держал «ЗИГ», направленный в лицо Паркера. В правой сжимал «глок», наведенный на Ламейсона. Оба пистолета были совершенно неподвижны. Лицо Ричера ничего не выражало. Ревел винт, шумел двигатель. «Белл» продолжал медленно вращаться по часовой стрелке. Дверь оставалась широко распахнутой, словно поднятый парус. В кабину врывались волны шума, ветер приносил резкий запах керосина.

О'Доннел выгнул спину и сумел повернуть голову. Его взгляд переместился с одного ботинка Ричера к другому. Диксон перевернулась на спину, на связанные руки, а потом слегка перекатилась на одно плечо и сумела посмотреть назад.

Теперь на Ричера смотрели все — пилот, Паркер и Ламейсон.

Момент наивысшей опасности.

Ричер не мог стрелять вперед — слишком велика вероятность повредить сложную аппаратуру управления. Он не мог опустить пистолет, чтобы освободить О'Доннела или Диксон, потому что Паркер находился совсем рядом, всего в восьми футах. И он не мог разобраться с Паркером руками, потому что боялся пошевелиться. Все пространство перед ним занимали О'Доннел и Диксон.

Между тем Ламейсон все еще оставался пристегнутым к креслу. Как и пилот. Пилоту только и нужно было сделать, что бросить «белл» в сторону, чтобы все, кто находился в задней части вертолета, вывалились наружу. Конечно, будет принесен в жертву Паркер, но Ричер не сомневался, что Ламейсон сделает это без малейших колебаний.

Патовая ситуация, если они это поймут.

Победа для них, если они воспользуются моментом.

Глава 80

Они ничего не поняли. И не воспользовались моментом. Зато О'Доннел отчаянно напрягся, приподнял над полом голову и ноги и сместился на шесть дюймов ближе к Ричеру, а Диксон откатилась в другую сторону. В результате между ними образовалось свободное пространство в три фута. Благодарный Ричер сделал большой шаг вперед и ударил Паркера в живот стволом «ЗИГа». Тот захрипел, сложился пополам и инстинктивно шагнул вперед, в пространство, которое только что освободили О'Доннел и Диксон. Ричер ловко обошел его, как тореадор, и ударил подошвой правого ботинка по заду Паркера. Удар получился таким сильным, что Паркер сделал еще пару шагов на негнущихся ногах и вылетел в дверь. Его пронзительный крик еще не успел стихнуть, а Ричер уже обхватил Ламейсона левой рукой за горло, направив «ЗИГ» на пилота и уперев дуло «глока» в затылок Ламейсона.

Дальше пошло легче.

Пилот так и не оторвался от рычагов управления, и «белл» продолжал висеть в воздухе. Винт вращался, кабина медленно поворачивалась. Дверь оставалась широко раскрытой, словно приглашала следующего прыгуна. Ричер сильнее прижал левый локоть и приподнял Ламейсона так, что натянулись ремни безопасности. Затем он положил «глок» на пол и вытащил из кармана кастет О'Доннела. Вытянув правую руку, он перевернул Диксон на живот и принялся острыми зубцами кастета перетирать веревку на ее запястьях. Она напрягла руки, и волокна сизаля стали медленно рваться одно за другим. Ричер ощущал каждое удачное действие сквозь твердый керамический материал, слышал тихий приятный звук, иногда сразу два. Ламейсон начал сопротивляться. Ричер сжал его шею сильнее, и Ламейсон стал задыхаться, но дуло «ЗИГа» слегка сместилось в сторону от пилота. Однако пилот даже не попытался использовать возникшую возможность. Он вообще никак не реагировал. Просто сидел в своем кресле, положив руки на рычаги управления, а ноги на педали и удерживая «белл» в неизменном положении.

Ричер продолжал вслепую пилить веревки. Одна минута. Две. Диксон перемещала руки, предлагая новые места. Ламейсон начал сопротивляться с новой силой. Он был крупным и сильным человеком с мощной шеей и широкими плечами, к тому же очень напуганным. Однако Ричер был больше и сильнее. И его переполнял гнев, который был сильнее страха Ламейсона. Ричер напряг руку. Ламейсон продолжал сопротивление. Ричером овладело искушение как следует ударить Ламейсона, но он хотел, чтобы его враг сохранял сознание до самого конца. Поэтому он продолжал пилить веревки, пока не разорвалось сразу несколько волокон и запястья Диксон не высвободились. Она сразу повернулась и села на колени. Ричер передал ей кастет и «глок», а «ЗИГ» перекочевал из его левой руки в правую.

После этого положение и вовсе упростилось.

Диксон поступила умно: она не стала возиться с кастетом, а подтащила себя вперед, как русалка, и залезла в карманы Ламейсона, где нашла еще один «ЗИГ» и нож О'Доннела. Через две секунды ее ноги были свободны, а еще через пять Диксон разрезала веревки О'Доннела. Диксон и О'Доннела связали несколько часов назад, и у них заметно дрожали руки. Однако им предстояло решить совсем простую задачу — разобраться с пилотом. О'Доннел схватил его за шиворот одной рукой, одновременно приставив ствол «ЗИГа» к подбородку. Он не мог промахнуться из такого положения, как бы сильно ни дрожали у него руки. У пилота не оставалось ни единого шанса. Он прекрасно понимал это и вел себя пассивно. Ричер засунул ствол «ЗИГа» в ухо Ламейсона и наклонился к пилоту.

— Высота?

Пилот сглотнул и ответил:

— Три тысячи футов.

— Пожалуй, нам стоит подняться повыше, — сказал Ричер. — Давай попробуем пять тысяч футов.

Глава 81

Подъем привел к тому, что «белл» перестал вращаться, а дверь после нескольких неудачных попыток захлопнулась. В кабине сразу стало почти тихо. О'Доннел продолжал держать пистолет возле головы пилота. Ричер все еще сжимал шею Ламейсона, заставляя его выгибаться назад. Руки Ламейсона вцепились в левое предплечье Ричера, он пытался ослабить хватку, но делал это как-то неуверенно. Он стал странно пассивным и инертным. Словно понимал, что́ сейчас произойдет, но никак не мог в это поверить.

«Как не мог поверить Суон, — подумал Ричер. — Как не могли поверить Ороско, Франц и Санчес».

Он почувствовал, что «белл» слегка накренился вперед, а потом выровнялся. Услышал, как винт перешел на другой режим вращения. Пилот посмотрел в сторону Ричера и кивнул.

— Еще немного, — сказал Ричер. — Поднимемся еще на двести восемьдесят футов. Пусть будет целая миля.

Шум двигателя вновь изменился, и вертолет снова начал подниматься вверх. И вновь завис.

— Одна миля, — сказал пилот.

— Что сейчас под нами? — спросил Ричер.

— Песок.

Ричер повернулся к Диксон и сказал:

— Открой дверь.

У Ламейсона вдруг нашлись силы. Он заметался на своем сиденье и взмолился:

— Нет, пожалуйста, пожалуйста, нет!

Ричер усилил давление на горло и спросил:

— А мои друзья просили о пощаде?

Ламейсон в ответ лишь покачал головой.

— Им не позволяла гордость, — сказал Ричер.

Диксон подошла к двери и взялась левой рукой за ремень безопасности кресла Леннокса. Она натянула ремень, а правой рукой нащупала ручку двери. Она была меньше Леннокса, и ей пришлось тянуться. Тем не менее Диксон справилась. Она нажала на рычаг и сильно толкнула дверь. Ричер повернулся к пилоту и сказал:

— Сделай так, чтобы эта штука вращалась.

Пилот завозился с рычагами, вертолет начал медленно вращаться по часовой стрелке, и дверь распахнулась на максимум. И вновь в кабину ворвались шум и холодный воздух. На горизонте высились темные очертания гор. За ними, в пятидесяти милях, сияли огни Лос-Анджелеса, миллионы ярких точек под густым, как суп, воздухом. Затем вертолет повернулся, и теперь Ричер видел лишь черные очертания песка.

Диксон присела на сложенное кресло Паркера. О'Доннел сильнее сдавил ворот пилота. Ричер задрал подбородок Ламейсона вверх и вновь приподнял его так, что натянулись ремни безопасности. Тогда Ричер наклонился, дулом «ЗИГа» нажал на кнопку, высвобождающую ремни безопасности, стащил Ламейсона с кресла и швырнул на пол.

Ламейсон тут же воспользовался представившимся ему шансом, сел и попытался подобрать под себя ноги, чтобы встать. Однако Ричер был к этому готов. Готов в самом лучшем виде. Он сильно ударил Ламейсона ногой в бок, а локтем с размаху заехал ему в ухо. В следующую секунду Ламейсон повалился на живот, а Ричер уперся коленом ему между лопаток и с силой ткнул дулом «ЗИГа» в спину. Голова Ламейсона поднялась, и Ричер понял, что он смотрит в черную пустоту. Его ноги начали стучать по полу, и Ламейсон закричал. Несмотря на шум, Ричер прекрасно его слышал и чувствовал, как вздымается и опускается грудь Ламейсона.

«Слишком поздно, — подумал Ричер. — Что посеешь, то и пожнешь».

Ламейсон пытался наносить удары назад, но ему не удавалось достать Ричера. Тогда он положил ладони на пол и попробовал сбросить его с себя.

«Никаких шансов, — подумал Ричер. — Если только ты не можешь сделать отжимание с весом двести пятьдесят фунтов на спине».

Некоторые парни на такое способны. Ричер видел, как они это делали. Но только не Ламейсон. Он был сильным человеком, но его силы не хватало. Он сделал одну попытку, другую, а потом опустился на пол.

Ричер перебросил «ЗИГ» в левую руку, а правой схватил шею Ламейсона, как клещами. У Ламейсона была мощная шея, но природа наградила Ричера огромными руками. Он сжал большим и средним пальцами впадины под ушами и стал усиливать давление на них. Артерии Ламейсона были пережаты, и его мозг начал страдать от нехватки кислорода, он перестал кричать и дрыгать ногами. Ричер продолжал давить еще минуту, а потом посадил его, как пьяного.

Схватил Ламейсона за ворот и пояс.

И стал толкать к распахнутой двери, ногами вперед.

Наконец Ламейсон оказался возле порога с заломленными за спину руками. Вертолет медленно поворачивался. Двигатели надрывно гудели, мощно ревел винт. Ричер ощущал эти звуки у себя в груди, словно биение сердца. Прошло несколько минут, и свежий воздух привел Ламейсона в себя. Он обнаружил, что сидит, свесив ноги над пропастью, как человек на высокой стене.

В миле внизу находилась пустыня. В пяти тысячах двухстах восьмидесяти футах.

Ричер выучил свою речь. Он начал сочинять ее у «Денни» на Сансет, с досье Франца в руке. И постоянно совершенствовал ее в последующие дни. В ней было немало превосходных фраз о верности и мести и искренних сожалений о четырех дорогих мертвых друзьях. Но когда пришло время, он не стал говорить долго. Никакого смысла. Ламейсон все равно ничего бы не услышал. Он сходил с ума от ужаса, да и шум в кабине стоял жуткий. Кончилось тем, что Ричер наклонился вперед, к самому уху Ламейсона, и сказал:

— Ты совершил ошибку. Ты вмешался в жизнь не тех людей. Пришло время расплаты.

Затем он выпрямил руки Ламейсона у него за спиной и толкнул. Ламейсон сдвинулся вперед на дюйм, но тут же дернулся обратно, пытаясь отодвинуть свой зад. Ричер надавил снова. Ламейсон сложился вперед, и его грудь коснулась колен. Теперь он смотрел прямо в темноту. Одна миля. Набравший скорость автомобиль преодолеет это расстояние за одну минуту.

Ричер снова толкнул. Плечи Ламейсона поникли — у него не было точки опоры.

Ричер поставил ногу на поясницу Ламейсона.

Согнул.

Отпустил руки Ламейсона.

И быстрым резким движением распрямил ногу.

Ламейсон перелетел через порог и скрылся в ночи.


Крика они не услышали. Возможно, его перекрыли шум двигателя и рев винта. О'Доннел встряхнул пилота, тот прекратил вращение вертолета, и дверь аккуратно захлопнулась. В кабине стало тихо. Почти тихо. Диксон изо всех сил обняла Ричера и прижалась к нему.

— Ты дотянул до последней минуты, верно? — сказал О'Доннел.

— Я пытался решить, не позволить ли им вышвырнуть тебя до того, как я спасу Карлу. Трудное решение. Оно отняло некоторое время.

— Где Нигли?

— Надеюсь, работает. Ракеты выехали из ворот базы в Колорадо восемь часов назад. И мы не знаем, куда они направляются.

Глава 82

Пилот не мог причинить им зла — разве что погибнуть вместе с ними, а потому они оставили его одного в кокпите. Но прежде проверили, сколько в баке топлива. Оказалось, что совсем немного. Хватит значительно меньше чем на час полета. Сотовые телефоны не работали. Ричер велел пилоту снижаться и лететь на юг, чтобы поймать сигнал. Диксон и О'Доннел поставили задние сиденья и сели. Они не стали пристегиваться. Очевидно, им не хотелось сковывать свои движения. Он сам улегся на полу, раскинув руки и ноги, точно снежный ангел.[18] Он устал и упал духом. Ламейсона больше не было, но никто из друзей Ричера не вернулся к жизни.

— Куда вы бы отправили шестьсот пятьдесят ракет «земля-воздух»? — спросил О'Доннел.

— На Ближний Восток, — ответила Диксон. — По морю. Электронику через Лос-Анджелес, а ракеты через Сиэтл.

Ричер приподнял голову.

— Ламейсон сказал, что они отправляются в Кашмир.

— Ты ему поверил?

— И да, и нет. Я полагаю, он поверил в эту ложь, чтобы успокоить свою совесть. Все-таки он оставался гражданином США. Он не хотел знать правду.

— И в чем она состоит?

— Терроризм здесь, в Соединенных Штатах. Иначе и быть не может. Кашмир — это спор между правительствами. Правительства закупают оружие другими способами. Они не бегают с чемоданчиками, набитыми ценными бумагами на предъявителя, кодами доступа к банковским счетам и бриллиантами.

— Так вот что тебе удалось найти! — воскликнула Диксон.

— В Хайленд-Парке. Шестьдесят пять миллионов долларов. Они у Нигли. Тебе придется обратить их для нас в наличные, Карла.

— Если я выживу. Мой самолет на Нью-Йорк могут сбить.

Ричер кивнул:

— Если не завтра, то в любой другой день.

— Как мы будем их искать? За восемь часов со скоростью пятьдесят миль в час — это радиус в четыреста миль. Иными словами, круг площадью в полмиллиона квадратных миль.

— Пятьсот две тысячи семьсот двадцать, — автоматически уточнил Ричер. — Если брать число «пи» с точностью до трех десятичных знаков. Но мы сами сделали выбор. Мы могли остановить их, когда радиус был маленьким, или прийти за вами, ребята.

— Спасибо, — сказал О'Доннел.

— Да ладно, я голосовал за то, чтобы остановить грузовик. Нигли со мной не согласилась.

— И как мы будем решать эту проблему?

— Вы когда-нибудь видели, как великий игрок в бейсбол ведет себя в дальней части поля? Он никогда не бежит за мячом. Он мчится туда, куда мяч должен прилететь. Как Микки Мантл.

— Ты не видел, как играл Мантл.

— Я видел записи игр.

— Соединенные Штаты занимают почти четыре миллиона квадратных миль. А это больше, чем центр поля стадиона «Янки».

— Но не намного, — ответил Ричер.

— Так куда же нам следует бежать?

— Махмуд совсем не глуп. Более того, он производит впечатление очень умного и осторожного человека. Он только что потратил шестьдесят пять миллионов долларов на детали, которые являются компонентами целого. Он наверняка настоял на том, чтобы кто-то показал ему, как собираются ракеты.

— И кто же это?

— А что сказала нам подруга Нигли? Эта дама-политик Диана Бонд?

— Она много чего говорила.

— Она сказала, что главный инженер «Новой эры» отвечает за качество, потому что только он один знает, как работает «Маленькое крыло».

— А Ламейсон сумел его приручить, — заметила Диксон.

— Он угрожал его дочери.

— Значит, Ламейсон собирался его использовать. И для этого он его куда-то отвез. А ты вышвырнул Ламейсона из чертова вертолета до того, как задал нужный вопрос.

Ричер покачал головой.

— Ламейсон говорил об этом деле так, словно оно уже в прошлом. Он сказал, что сделка совершена. И я ему поверил. Ламейсон никого никуда не отвозил.

— Тогда кто?

— Не кто, а где, — ответил Ричер.

— Если речь идет только об одном человеке и Ламейсон не собирался его куда-то отвозить, значит, они должны привезти ракеты к нему, — подхватила Диксон.

— Это просто смешно! — воскликнул О'Доннел. — Нельзя пригнать грузовик с прицепом, полным ракет, к садовому домику в Сенчури-Сити или в любом другом месте.

— Этот человек живет не в Сенчури-Сити, — сказал Ричер. — Он поселился где-то в пустыне. На краю земли. Самое подходящее место, куда можно приехать на грузовике с прицепом, полным ракет.

— Сотовые телефоны уже работают, — сказал пилот. Ричер вытащил свой сотовый и набрал номер Нигли. Она сразу ответила.

— В доме у Дина? — спросил он.

— В доме у Дина, — сказала она. — Наверняка. Я в двадцати минутах езды от него.

Глава 83

В вертолете была система джи-пи-эс, но она не выводила на экран дорожную карту, как во взятой О'Доннелом напрокат машине. Система «белла» бледными зелеными цифрами выдавала пару постоянно меняющихся значений широты и долготы. Ричер сказал пилоту, чтобы тот летел к югу от Палмдейла. Пилот нервничал из-за топлива. Ричер предложил ему снизиться. Если авария с двигателем происходит на высоте в несколько сотен футов, вертолеты иногда не разбиваются. Ну а если это случается на высоте нескольких тысяч футов, выживших обычно не остается.

Потом Ричер снова позвонил Нигли. Она получила адрес от Маргарет Беренсон, навестив ее в отеле в Пасадине. Но и у Нигли не было системы распознавания. Она дрейфовала в темноте, а фары ее старой «хонды» плохо освещали дорогу из-за голубой краски на стеклах. Связь постоянно прерывалась, и им дважды пришлось начинать разговор снова. Наконец Ричер попросил Нигли найти место неподалеку от дома Дина, включить дальний свет и ездить кругами.

Ричер занял место Ламейсона рядом с пилотом и прижался лбом к стеклу, как это недавно делал тот. Диксон и О'Доннел уселись возле окон сзади. Вместе они охватывали все пространство внизу и даже перекрывали друг друга. На всякий случай Ричер приказал пилоту периодически описывать плавные круги — вдруг они уже миновали то место, которое их интересует.

Они ничего не видели.

Совсем ничего, за исключением однородной черноты и редких вспышек оранжевого света. Бензоколонки или небольшие стоянки возле мелких продуктовых магазинов. Изредка они замечали одинокие машины на пустынных дорогах, но ни одна из них не была «цивиком» Нигли. Да и свет фар был желтым, а не голубым. Ричер еще раз попытался позвонить Нигли. Телефон не работал.

— Топлива осталось совсем мало, — с тревогой напомнил пилот.

— Слева автострада, — сказала Диксон.

Ричер посмотрел вниз. Автострада была не такой уж широкой. На протяжении одной мили Ричер насчитал всего пять автомобилей, два из них направлялись на юг, три — на север. Он закрыл глаза и представил себе карты, которые изучал прежде.

— Мы не должны видеть автостраду, идущую с севера на юг, — сказал он. — Мы слишком сильно удалились на запад.

«Белл» описал плавную кривую и полетел на восток.

— Очень скоро я буду вынужден сделать посадку, — сказал пилот.

— Ты сделаешь посадку, когда я тебе скажу, — заявил Ричер.

К северу от гор воздух был более прозрачным. И хотя в нем висела пыль жаркого лета, горизонт оставался чистым. Далеко впереди мерцали огни. Вероятно, Палмдейл. Ричер слышал, что это симпатичное место. Там шло строительство, и люди охотно селились в этом городке. Значит, дома должны стоить дорого. Из чего следовало, что человек, желающий иметь изолированную территорию в несколько акров, будет держаться отсюда подальше.

— Поворачивай на юг, — сказал он. — И начинай набирать высоту.

— Подъем требует дополнительного расхода топлива, — возразил пилот.

— Нам нужно улучшить точку обзора.

«Белл» медленно поднялся на пару сотен футов. Пилот опустил нос и описал широкий круг, словно хотел осветить горизонт воображаемым прожектором.

Они ничего не увидели.

Телефон по-прежнему не работал.

— Выше, — сказал Ричер.

— Не могу, — ответил пилот. — Посмотрите на показания приборов.

Ричер нашел индикатор топлива. Стрелка показывала на ноль. Формально баки были пусты. Ричер закрыл глаза и снова представил карту. Беренсон сказала, что Дин жаловался на ежедневные долгие поездки на работу. Чтобы добраться до Хайленд-Парка, у него имелся выбор только из двух вариантов: или 138-я автострада вдоль подножия гор Сан-Антонио, или 2-я, уходящая на запад, мимо Обсерватории Вильсона. 2-я автострада была более узкой и извилистой. В Глендейле она пересекалась с 210-й автострадой. Выходит, этот вариант был более неудобным, чем восточный вариант. Выбрать его мог только глупец. Значит, Дин стартовал на юг от Палмдейла, а не на юго-восток. Ричер смотрел прямо вперед — далекие огни постепенно приближались.

— Теперь разворачивайся на сто восемьдесят градусов. Мы возвращаемся.

— У нас нет топлива.

— Делай, что я сказал.

Вертолет развернулся и полетел обратно.

Через шестьдесят секунд они нашли Нигли.


В миле впереди они увидели конус голубого света, пульсирующего, как маяк. Складывалось впечатление, что Нигли максимально вывернула руль «хонды» и описывает тридцатифутовые круги, переключая свет фар с дальнего на ближний. Получалось весьма эффектно. Свет непрерывно перемещался, метались тени. Словно маяк на высоком каменистом берегу. Вокруг находились плоские холмы, пригорки и овраги, что еще больше усиливало это впечатление. На севере виднелись невысокие здания. На востоке — линии электропередач. А еще дальше пересеченная местность переходила в высохшее русло реки шириной в сорок футов.

— Приземляйся в низине, — сказал Ричер. — И не выпускай колеса.

— Почему? — спросил пилот.

— Потому что я так хочу.

Они немного пролетели на запад, снизились на пару сотен футов и свернули так, чтобы лететь вдоль сухого русла. Затем пилот опустил «белл», точно лифт. Коротко завыла сирена, предупреждая, что они садятся, не выпуская колес. Пилот продолжал спуск. Он совсем замедлил движение на высоте в двадцать футов, а потом совершил мягкую посадку на каменистое дно. Заскрежетали камни, пол вертолета слегка накренился. В окно Ричер увидел, что Нигли развернула машину и направила фары в их сторону, сквозь тучу поднятой винтом пыли.

И тут двигатель смолк — топливо закончилось. Винт перестал вращаться. Ричер первым спрыгнул на землю и отправил Диксон и О'Доннела навстречу Нигли, а сам вернулся в вертолет. Распахнув дверь кабины, он посмотрел на пилота. Тот, все еще не отстегнув ремни, постукивал пальцам по индикатору топлива.

— Мягкая посадка, — сказал Ричер. — Ты хороший пилот.

— Спасибо.

— И эта штука с вращением кабины, чтобы дверь оставалась открытой, — удачный ход.

— Основы аэродинамики.

— Впрочем, у тебя была возможность попрактиковаться.

Пилот ничего не ответил.

— Четыре раза, — продолжал Ричер. — О них я знаю точно.

Пилот молчал.

— Все эти люди были моими друзьями, — сказал Ричер.

— Ламейсон приказывал мне, что я должен делать.

— Или?

— Или я потеряю работу.

— И все? Ты позволял им выбрасывать из своего вертолета живых людей, чтобы сохранить работу?

— Мне платят за то, что я выполняю инструкции.

— А ты когда-нибудь слышал о Нюрнбергском процессе? С тех пор такие объяснения не принимаются.

— Я поступал неправильно, я знаю, — сказал пилот.

— Но ты продолжал это делать.

— Разве у меня был выбор?

— Множество, — сказал Ричер.

Потом он улыбнулся, и пилот немного расслабился. Ричер покачал головой, словно происходящее его позабавило, наклонился вперед и потрепал пилота по щеке — этакий дружеский жест. Однако он не стал убирать руку. Его большой палец скользнул к глазной впадине, указательный прижался к виску, а три остальных оказались за ухом пилота и погрузились в волосы. Затем Ричер одним быстрым движением правой руки сломал пилоту шею. И сделал еще пару резких движений, чтобы знать наверняка, что спинной мозг перебит. Ричер не хотел, чтобы у пилота был паралич нижних конечностей. И чтобы он вообще приходил в себя.

А потом Ричер спрыгнул на землю и пошел прочь, оставив пилота пристегнутым к креслу. Отойдя на пятьдесят футов, он оглянулся и посмотрел на «белл». Вертолет стоял на дне высохшего русла, слегка накренившись, с невыпущенными колесами и пустыми топливными баками. Катастрофа. Пилот остался на борту, получил травмы при посадке, несчастный случай. «Не очевидный, но вполне возможный», — подумал Ричер.


Нигли остановила машину в ста футах от русла. До дома Эдварда Дина оставалось пройти лишь вдвое больше. Она так и не выключила дальний свет. Подойдя к машине, Ричер вновь обернулся. «Белл» был спрятан очень неплохо. С того места, где они стояли, виднелась лишь верхняя часть винта. Лопасти слегка прогибались под собственной тяжестью. Пыль уже почти осела. Нигли, Диксон и О'Доннел стояли тесной группой.

— Мы в порядке? — спросил Ричер.

Диксон и О'Доннел кивнули. Нигли — нет.

— Ты на меня обиделась? — спросил Ричер.

— Пожалуй, нет, — ответила она. — А вот если бы у тебя не получилось…

— Ты нужна была мне там, куда направлялись ракеты.

— Ты это и без меня знал.

— Я хотел, чтобы ты проверила мои догадки. И узнала адрес.

— Ну вот мы и здесь. Правда, ракет что-то не видно.

— Они еще в пути.

— Мы очень на это надеемся.

— Давайте навестим мистера Дина.

Они сели в «цивик», и Нигли довезла их до дома Дина. Он открыл после первого же стука. Очевидно, его разбудил шум пролетевшего мимо вертолета и вспышки фар машины Нигли. Дин не походил на ученого. Его можно было принять за тренера из самой обычной средней школы. Высокий, гибкий мужчина лет сорока с копной густых светлых волос. Дин вышел к ним босиком, в спортивных брюках и футболке. Неудивительно, ведь близилась полночь.

— Кто вы такие? — спросил он.

Ричер объяснил, кто они такие и почему пришли к нему.

Дин заявил, что не знает, о чем они говорят.

Глава 84

Ричер ожидал, что Дин будет все отрицать. Ламейсон предупреждал Беренсон, что она должна молчать, и не вызывало сомнений, что с Дином он поступил так же. Однако Дин казался искренним. Он не производил впечатления человека, который что-то скрывает, — скорее, он недоумевал.

— Давайте с самого начала, — предложил Ричер. — Мы знаем, что́ вы делали с электронными устройствами, и нам известно, почему вы так поступали.

Неожиданно на лице Дина появилось выражение, которое Ричер видел у Маргарет Беренсон.

— Нам известно, что Ламейсон угрожал вашей дочери, — сказал Ричер.

— О чем вы говорите? — спросил Дин.

— Где сейчас ваша дочь?

— Уехала. Ее мать тоже.

— Учебный год еще не закончился.

— Возникло срочное семейное дело.

Ричер кивнул.

— Вы ее отослали. Разумный поступок.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Ламейсон мертв, — сообщил Ричер.

В глазах Дина промелькнула надежда. И тут же исчезла.

— Я выбросил его из вертолета, — сказал Ричер.

Дин молчал.

— Вы любите наблюдать за птицами? Подождите денек, а потом отправляйтесь на пару миль на юг и заберитесь на крышу своей машины. Если увидите, как кружат два канюка, значит, койота укусила змея. Если больше двух — Ламейсон. Или Паркер, или Леннокс. Они там все трое.

— Я вам не верю.

— Покажи ему, Карла.

Диксон достала из сумочки бумажник, который она вытащила из кармана Ламейсона. Дин взял его и повернул к свету, горевшему в коридоре. Потом высыпал содержимое на ладонь, внимательно изучил водительское удостоверение Ламейсона, кредитные карточки, пропуск «Новой эры» с фотографией, карточку социального страхования.

— Ламейсон мертв, — повторил Ричер.

Дин положил документы в бумажник и вернул Диксон.

— У вас его бумажник. Но это не доказывает, что он мертв.

— Я могу показать вам его пилота, — предложил Ричер. — Он тоже мертв.

— Он только что приземлился.

— Я только что его убил.

— Вы сумасшедший.

— А вы больше не на крючке у Ламейсона.

Дин ничего не ответил.

— Не торопитесь, — сказал Ричер. — К этой мысли следует привыкнуть. Но мы должны знать, кто к вам приедет и когда.

— Никто не приедет.

— Кто-то должен появиться.

— Об этом речь ни разу не заходила.

— В самом деле?

— Скажите мне еще раз, — попросил Дин, — Ламейсон мертв?

— Он убил четверых моих друзей, — ответил Ричер. — И если бы он до сих пор был жив, можете не сомневаться, я не стал бы терять время на разговоры с вами.

Дин задумчиво кивнул. Он привыкал к этой мысли.

— Но я все равно не знаю, о чем вы говорите, — сказал он. — Да, я подписывал фальшивые бумаги, готов это признать, шестьсот пятьдесят раз, что уже само по себе ужасно, но я это сделал. Однако до сих пор ни разу не шла речь о том, что я должен производить сборку или показывать кому-то, как это делается.

— А кто еще знает, как это делается?

— Да ведь это совсем не трудно. Нужно вставить устройство на место и нажать на кнопку. Нет ничего проще. Иначе и быть не может. Собирать ракету будут солдаты. Не обижайтесь. Я хочу сказать, в боевых условиях, возможно ночью, в спешке.

— Это просто для вас.

— И сравнительно просто для любого другого человека.

— Солдаты ничего не делают до тех пор, пока им не покажут.

— Они, конечно, пройдут обучение.

— С кем?

— Мы подготовили курс в Форт-Ирвине. Наверное, первый класс буду учить я.

— Ламейсон об этом знал?

— Обычная процедура.

— И он заставил вас все ему показать?

Дин покачал головой.

— Вовсе нет. Он ничего мне не говорил о каком-то обучении. А мог бы заставить меня показать ему, как собираются ракеты. Я был не в том положении, чтобы ему отказывать.

— Девять часов, — сказала Нигли.

— Еще сто тридцать тысяч квадратных миль, — добавила Диксон.

«Сто тридцать три тысячи тридцать пять», — автоматически подсчитал Ричер. Сюда попадала почти вся Калифорния и большая часть Техаса. Площадь круга равна произведению числа «пи» на квадрат радиуса — именно поэтому площадь так быстро увеличивалась.

— Они приедут сюда, — сказал Ричер. — У них нет выбора.


Дин завел их в дом — длинное низкое строение из бетона и дерева. Бетон пожелтел от времени, древесина стала темно-коричневой. На полу в большой гостиной лежали ковры навахо, повсюду стояла старая мебель, в камине с зимы остался пепел. В комнате было много книг. И повсюду компакт-диски. Ричер заметил стереосистему с мощными усилителями и колонками. Настоящее убежище для тех, кто не любит город.

Дин вышел на кухню сварить кофе. А Диксон сказала:

— Девять часов двадцать шесть минут.

Нигли и О'Доннел не поняли, что она имеет в виду, но Ричер сразу сообразил. Если округлить число «пи» до трех десятичных знаков, а скорость грузовика до пятидесяти миль в час, то время девять часов и двадцать шесть минут соответствовало площади ровно в семьсот тысяч квадратных миль.

— Махмуд осторожен, — сказал Ричер. — Он не станет покупать кота в мешке. Либо это его деньги и он не захочет их потерять, либо они чужие и тогда он рискует головой. Он приедет.

— Дин с тобой не согласен.

— Дин лишь утверждает, что его не предупредили заранее. А это совсем другое.

Вернулся Дин и налил всем кофе.

С четверть часа они молчали, затем Ричер повернулся к Дину и спросил:

— Вы работаете дома с электроникой?

— Иногда, — ответил Дин.

— У вас есть кабель?

— Полно. Мастерская в задней части дома.

— Предлагаю вам поехать на север, — сказал Ричер. — В Палмдейл, чтобы позавтракать.

— Сейчас?

— И остаться там на ланч. И не возвращаться сюда до полудня.

— Почему? Что здесь произойдет?

— Я еще и сам не знаю. В любом случае вам лучше находиться в другом месте.

Дин задумался. Потом встал, взял ключи и ушел. Они слышали, как заработал двигатель его машины, шины зашуршали по гравию, но вскоре шум стих, и в доме воцарилась тишина.

— Девять часов сорок шесть минут, — сказала Диксон.

Ричер кивнул. Теперь площадь круга равнялась трем четвертям миллиона квадратных миль.

— Он приедет, — сказал Ричер.


Площадь круга увеличилась до миллиона квадратных миль в семнадцать минут второго. Ричер нашел на полке атлас, принялся изучать возможный маршрут и пришел к выводу, что путь от Денвера займет восемнадцать часов, из чего следовало, что Махмуд прибудет в шесть часов утра. Идеальное время с его точки зрения. Ламейсон наверняка рассказал ему про угрозу дочери, а в такое время ребенок наверняка будет дома и не даст забыть Дину о его уязвимости. Вполне возможно, что Махмуд собирался приехать без предупреждения, но не приходилось сомневаться, что он рассчитывал получить здесь все, что ему требовалось.

Ричер встал и пошел прогуляться, сначала снаружи, а потом внутри дома. Владения Дина состояли из дома, гаража и мастерской, о которой упоминал Дин. Больше на территории ничего не было. Несмотря на полную темноту, Ричер ощущал пустые пространства вокруг. Внутри дом был устроен предельно просто: три спальни, кабинет, кухня и гостиная. Одна спальня принадлежала дочери. На доске девочка прикрепила фотографии, распечатанные на обычном принтере. Группы из трех или четырех девочек-подростков. Дочь Дина и ее друзья. Методом исключения Ричер выяснил, какая девочка присутствует на всех фотографиях, и решил, что это и есть дочь Дина. Высокая блондинка четырнадцати лет, немного неловкая, со скобками на зубах. Но через год или два она станет эффектной девушкой и будет иметь привлекательную внешность в течение следующих тридцати лет. Будущая заложница. Ричер очень хорошо понимал тревогу Дина и пожелал, чтобы Ламейсон кричал как можно громче, пока падал вниз.


Считается, что самый темный час наступает перед рассветом, но это не так. По определению, темнее всего в середине ночи. К пяти небо на востоке поменяло цвет. К пяти тридцати стало заметно светлее. Ричер еще раз вышел из дома. Соседей у Дина не было. Его дом окружали тысячи пустых акров. Вид открывался до самого горизонта. Бесполезная, выжженная солнцем земля. Линии электропередач шли с юга на восток и исчезали в туманной дымке. Каменная подъездная дорожка подходила к дому с юго-востока. Она была в милю длиной или даже больше. Ричер прошелся по ней, а потом повернулся к дому, чтобы понять, что увидит Махмуд, когда будет подъезжать к владениям Дина. Разглядеть отсюда вертолет было невозможно. Волей случая одинокое мескитовое дерево закрывало верхушку винта. Ричер поставил «цивик» Нигли за здание гаража и проверил еще раз. Безупречно. Три дремлющих здания, низких и покрытых пылью, ставших частью ландшафта. В ста ярдах от себя Ричер заметил плоский кусок камня, по форме и размеру напоминающий гроб. Он подошел к нему и поставил сверху камень Суона, как памятник. Вернувшись, Ричер зашел в мастерскую. Дверь была открыта. Здесь царил порядок и пахло машинным маслом, нагретым солнцем. Он нашел поднос с черными пластиковыми кабелями, каждый длиной в два фута, и взял восемь штук.

Потом вернулся в дом и стал ждать.

Наступило шесть часов, но Махмуд так и не появился. Теперь площадь круга выросла до двух с половиной миллионов квадратных миль. Когда миновало шесть пятнадцать, площадь уже составляла две целых шесть десятых миллиона квадратных миль. В шесть тридцать — две целых и семь десятых миллиона.

А в шесть тридцать две вдруг звякнул телефон — всего один раз, едва слышно.

— Ну вот, — сказал Ричер. — Кто-то перерезал телефонный кабель.

Они подошли к окнам и стали ждать. Наконец в пяти милях к югу-востоку они увидели крошечную белую точку, блестевшую под утренним солнцем. Быстро движущаяся машина с хвостом серой пыли, которую раннее солнце превращало в ореол.

Глава 85

Они отошли от окон и стали напряженно ждать в гостиной. Все молчали. Через пять минут они услышали, как шуршит гравий под колесами, и уловили приглушенный гул работающего восьмицилиндрового двигателя. Хруст гравия смолк, кто-то заглушил двигатель, стукнула дверь, и раздались шаги по гравию. Водитель шел по дорожке, потягиваясь.

Еще через минуту они услышали стук.

Ричер ждал.

Стук повторился.

Ричер досчитал до двадцати и вышел в коридор. Открыл дверь. На пороге стоял мужчина, освещенный косыми лучами солнца. За его спиной Ричер разглядел среднего размера крытый фургон, массивный и немного неуклюжий — такие сдаются в аренду. Ричеру показалось, что он уже где-то встречал этот грузовик. А вот стоящего перед ним человека он увидел в первый раз. Среднего роста и веса, одет в дорогую, но мятую одежду. Около сорока лет, густые блестящие черные волосы, отличная стрижка, смуглая кожа, приятное лицо. Он вполне мог оказаться индусом, пакистанцем, иракцем, сирийцем, ливанцем, алжирцем или даже израильтянином либо итальянцем.

В свою очередь, Эзари Махмуд увидел неряшливого белого великана. Два метра ростом, сто десять или даже сто двадцать килограммов, бритая голова, широченные запястья, руки, больше похожие на лопаты. Одет в пыльные серые брюки и рубашку из хлопка и рабочие ботинки.

«Безумный ученый, — подумал Махмуд. — Такому самое место в хижине, расположенной посреди пустыни».

— Эдвард Дин? — спросил он.

— Да, — ответил Ричер. — А вы кто?

— Я заметил, что здесь сотовые телефоны не работают.

— И что с того?

— И позаботился о том, чтобы перерезать телефонную линию в десяти милях отсюда.

— Кто вы такой?

— Мое имя не имеет значения. Я друг Аллена Ламейсона. Больше вам ничего знать не нужно. И вы должны оказать мне такие же услуги, какие вы оказывали ему.

— Я не оказываю услуг Аллену Ламейсону, — заявил Ричер. — Так что проваливайте отсюда.

Махмуд кивнул.

— Тогда я сформулирую свою мысль иначе. Угроза Ламейсона продолжает действовать. И сегодня пользу из нее буду извлекать я, а не он.

— Угроза? — спросил Ричер.

— Относительно вашей дочери.

Ричер ничего не ответил.

— Вы покажете мне, как снаряжать «Маленькое крыло».

Ричер посмотрел на фургон.

— Я не могу, — сказал он. — У вас здесь только электроника.

— Ракеты уже на пути сюда, — сказал Махмуд. — Они будут тут очень скоро.

— И где вы намерены их использовать?

— В разных местах.

— На территории США?

— Здесь очень много интересных целей.

— Ламейсон говорил про Кашмир.

— Ну, мы кое-что пошлем нашим лучшим друзьям.

— Мы?

— У нас большая организация.

— Я не стану это делать.

— Станете. Как вы уже делали прежде. И по той же причине.

Ричер немного помолчал, а потом сказал:

— Вам лучше войти.

Он отступил в сторону. Махмуд привык к уважению, поэтому вошел в дверь и сразу двинулся вперед по коридору. Ричер сильно ударил его по затылку, и Махмуд влетел в комнату, где его хорошим апперкотом встретила Фрэнсис Нигли. Через минуту он был полностью обездвижен: черный прочный кабель связывал левое запястье и правую щиколотку, а другой стягивал правое запястье и левую щиколотку. Путы были сильно затянуты, и плоть вокруг них начала распухать. Изо рта Махмуда шла кровь, и он довольно громко стонал. Ричер лягнул его в бок и предложил заткнуться. Потом он переступил через него, вернулся в гостиную и стал ждать грузовик из Денвера.


Грузовик из Денвера оказался белым восемнадцатиосным сооружением. Его водителя связали аналогичным образом и уложили рядом с Махмудом уже через минуту после того, как он вышел из кабины. Затем Ричер вытащил Махмуда из дома и положил лицом вверх на солнце рядом с фургоном. Глаза Махмуда были полны страха. Он понимал, что его ждет. Ричер знал, что Махмуд предпочел бы умереть, а потому оставил его в живых. О'Доннел притащил водителя и бросил на землю возле грузовика. Они немного постояли рядом, в последний раз огляделись по сторонам, сели в «цивик» Нигли и быстро поехали на юг. Как только заработали сотовые телефоны, они остановились и Нигли позвонила своему приятелю в Пентагон. Семь часов на Западе, десять часов на Востоке. Она объяснила, где следует искать и что там можно найти.

И они поехали дальше. Ричер поглядывал в заднее окно и еще до того, как они начали подниматься в горы, увидел в небе эскадрилью вертолетов, летящих на запад. «Белл АН-1», наверное с ближайшей военной базы. Все небо потемнело от вертолетов.


После того как горы остались позади, разговор зашел о деньгах. Нигли отдала Диксон документы и бриллианты, и все согласились с тем, что Диксон отвезет их в Нью-Йорк и превратит в наличные. Первым делом они возместят расходы Нигли, затем было решено создать фонды для Анджелы и Чарли Франца, Тэмми Ороско и ее троих детей, а также подруги Санчеса Милены, после чего они сделают взнос в Фонд помощи домашним животным в честь собаки Тони Суона, Мейзи.

Потом возникла неловкость. У Нигли проблем с деньгами не было, но Ричер чувствовал, что у О'Доннела и Диксон дела идут неважно. Однако они не хотели об этом говорить. Ричер видел, что ими овладело некоторое искушение. Тогда он сам признался, что стал банкротом, и предложил разделить остаток денег поровну, в качестве гонорара. Все согласились.

После этого они почти не разговаривали. Ламейсон был мертв, Махмуд попал в систему, но им не удалось вернуть друзей. И Ричер без конца задавал себе один и тот же вопрос. Если бы их с Нигли машину не задержала пробка на 210-й автостраде, сумел бы он выступить лучше, чем Диксон и О'Доннел? Чем Суон, или Франц, или Санчес, или Ороско? Возможно, остальные задавали себе тот же вопрос. К несчастью, Ричер не знал ответа, и его это ужасно раздражало.


Два часа спустя они приехали в Лос-Анджелесский международный аэропорт, оставили «цивик» на стоянке и разошлись по разным терминалам. Но прежде они остановились на тротуаре и в последний раз соединили кулаки, попрощались и дали друг другу обещание, что обязательно будут встречаться. Ричер молча стоял и смотрел, как Нигли, О'Доннел и Диксон расходятся в разные стороны. Он стоял на жаре, а вокруг куда-то спешили люди.


Ричер покинул Калифорнию с двумя тысячами долларов в кармане, оставшимися у него от продавцов наркотиков у галереи восковых фигур в Голливуде, от Саропиана в Вегасе и от двух парней из «Новой эры» в Хайленд-Парке. В результате ему хватало наличных денег в течение почти двух недель. Наконец он подошел к банковскому автомату, стоящему на автобусной остановке в Санта-Фе, штат Нью-Мексико. Как всегда, он сначала прикинул, каким должно быть состояние его счета, а затем проверил, сходится ли результат.

Во второй раз в его жизни этого не произошло.

Автомат сообщил, что его счет увеличился на сто с лишним тысяч долларов. Получилось ровно на сто одиннадцать тысяч восемьсот двадцать два доллара и восемнадцать центов больше, чем он рассчитывал.

111822,18.

Очевидно, перевод сделала Диксон. Военный трофей.

Сначала Ричер был разочарован. Нет, не суммой — денег получилось намного больше, чем у него бывало в последнее время. Он разочаровался в себе, потому что не нашел никакого послания в этом числе. Он не сомневался, что Диксон изменила общую сумму на несколько долларов или центов, чтобы вызвать у него улыбку. Но он никак не мог понять, в чем суть. Данное число не было простым. Ни одно четное число, больше двух, не может быть простым. Оно имело сотни делителей. Вычислять обратную величину не было ни малейшего смысла. Квадратный корень составил длиннющую последовательность цифр. Кубический корень — еще того хуже.

111822,18.

Потом Ричер почувствовал разочарование в отношении Диксон. Чем больше он размышлял, чем больше анализировал, тем сильнее в нем росла убежденность, что это просто скучное число.

Диксон больше не участвовала в игре.

Она его бросила.

Может быть.

А может быть, и нет.

Он нажал на кнопку, чтобы получить выписку, и из банкомата выползла узкая полоска бумаги. Тусклый серый шрифт, последние пять операций с его счетом. Первым шел перевод Нигли из Чикаго. Затем пятьдесят долларов, которые он снял на автобусном вокзале в Портленде, по дороге в Орегон. Затем третья операция, когда он снял деньги на авиабилет из Портленда в Лос-Анджелес.

Четвертая операция — на его счет положили сто одну тысячу восемьсот десять долларов и восемнадцать центов.

Наконец, пятая операция в тот же день: еще один взнос на сумму десять тысяч двенадцать долларов.

101810,18.

10012.

Он улыбнулся. Нет, Диксон осталась в игре. Она ее никогда и не прекращала. Первый вклад — 10–18, повторенный дважды. Код военной полиции, означающий успешное выполнение миссии. Дважды. Она сама и О'Доннел. Или Ламейсон и Махмуд побеждены. Или и то и другое.

«Отлично, Карла», — подумал он.

Второй депозит был ее почтовым индексом: 10012. Гринвич-Виллидж. Место, где она живет. География.

Намек.

Этим она как бы спрашивала: «Не хочешь потом заехать в Нью-Йорк?»

Он снова улыбнулся, скатал тонкий листок бумаги в шарик и выбросил в урну. Снял сто долларов со своего счета и вошел в здание автобусного вокзала, где купил билет на ближайший автобус. Ричер не знал, куда он направляется.

Этим он как бы ответил: «Я не строю планов, Карла».

Примечания

1

Намек на нью-эйдж (англ. New Age, буквально «новая эра») — общее название совокупности различных мистических течений и движений, сформировавшихся в XX веке. (Здесь и далее примечания переводчиков.)

2

В английском написании этого имени семь букв.

3

В английском написании этой фамилии семь букв.

4

Swan (англ.) — лебедь.

5

Прошедшая форма глагола dig (копать) созвучна с именем Даг.

6

Небольшая книжечка, в которой кратко излагается содержание литературного произведения и даются комментарии к нему.

7

Федеральный закон США, дающий правительству и полиции широкие полномочия по надзору за гражданами. Принят после террористического акта 11 сентября 2001 года.

8

В Атланте расположена штаб-квартира компании «Кока-кола».

9

Город на северо-востоке США, в штате Нью-Джерси, известный своими казино.

10

Служба иммиграции и натурализации.

11

Стрип — бульвар длиной в 5,5 миль в Лас-Вегасе (к югу от центральной части города), на котором сосредоточены отели и казино. Ночью залит неоновым светом ярче, чем солнцем пустыни в дневное время.

12

Антидепрессант.

13

Александр Грэм Белл (1847–1922) — американский ученый, изобретатель и бизнесмен, основоположник телефонии, основатель компании «Белл».

14

Обозначение самолета президента США.

15

Вторая поправка к Конституции США гарантирует право человека на хранение и ношение оружия.

16

Разведывательное управление Министерства обороны США.

17

Огромный (на 17 630 мест) открытый амфитеатр на склоне Голливудских холмов.

18

Детская игра. Нужно лечь на чистый снег, широко раскинув руки и ноги, и подвигать ими. Получатся крылья и мантия.


на главную | моя полка | | Сплошные проблемы и неприятности |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 36
Средний рейтинг 4.6 из 5



Оцените эту книгу