title: <b>Купить книгу "Ловушка для плейбоя":</b> feed_id: 5296 pattern_id: 2266 book_author: Майклс Кейси book_name: Ловушка для плейбоя

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«Имеем честь пригласить Вас на прием, который состоится 24 декабря в 20:00. Там Вы получите разъяснения касательно преподнесенного Вам подарка. Билеты и подтверждение брони мест в гостинице для Вас и одного сопровождающего лица прилагаются. Одежда — вечерняя».

Едва взглянув на текст приглашения, Сэм Бэлфор бросил его в стопку таких же, лежащих на роскошном рабочем столе красного дерева. Сидящий напротив в огромном кожаном кресле Сэмюель Эдвард Бэлфор Четвертый пристально посмотрел на племянника:

— Интересно, что означает этот жест?

— Охотно объясню. Мне очень жаль, дорогой мой Санта-Клаус, но, как и в прошлом году, оправдались мои ожидания, а не твои. Трое добряков альтруистов против пятнадцати обыкновенных потребителей. Помнишь советника по правам молодежи из Флориды? Это один из последних призеров. Получив твои деньги, через три дня он уже вовсю веселился в Вегасе. Предупреждал я тебя, что наличные дарить чревато. Так что, дядя Нед, всего трое из восемнадцати — новый антирекорд, худший результат за все годы. И позволь мне не готовить письменный отчет на эту тему.

— Хорошо. Однако не забывай: в сопроводительном письме мы всегда указываем, что получатель волен распорядиться подарком, как сочтет нужным.

— Точно. И большинство считает правильным оставить все себе, и плевать они хотели на все и вся вокруг. Свое получили, а до остальных им дела нет.

— Скажи-ка, Сэм, этот новый рекорд, как ты выразился... тебя-то самого он огорчает или радует? Хотя, пожалуй, вопрос, скорее, риторический...

— Дядя Нед, дело не во мне. — Сэм не собирался оправдываться. — Ты занимаешься этим уже десять лет и не можешь не замечать, что с каждым годом картина все хуже. Пойми, наконец: люди не такие, какими тебе хотелось бы их видеть. Мы просто свора эгоцентричных хищников. Конечно, мы прикрываемся личинами добропорядочных граждан, но на деле каждого волнует только он сам — и никто больше.

— Да, а некоторые еще и циники, каких мало! — с удивлением заметил дядя Нед. — Согласен, Сэм, что результаты этого года весьма огорчительны. Когда мы только начинали, больше половины призеров использовали наши подарки на благо нуждающимся.

— Да-да, знаю, ставили интересы окружающих выше собственных. Утопия.

— Почему же? Ты сказал, у нас все-таки есть три победителя.

Сэму стало жаль дядю.

— Послушай, дядя Нед, ты сделал все, что мог. Давай на этот раз просто отдадим тем, кто прошел испытание, их миллион, подпишем с ними все полагающиеся бумаги и свернем эту деятельность. Не будем устраивать прием из-за трех человек, ладно? Это просто бессмысленно. Или, может, ты хочешь пригласить всех участников и посмотреть, как у них отвиснут челюсти, когда Брюс огласит правила, и они поймут, что большой приз получат лишь трое?

— А ведь тебя это позабавило бы, да?

— Вероятно... — Сэм пожал плечами. — Хотя нет. Не думаю. Что тут забавного? Лично я считаю, что пятнадцать проигравших — абсолютно нормальные люди. Только дурак в состоянии отказаться от такого куша. Дареному коню в зубы не смотрят, и все такое. Зачем ждать от людей чудес?

— Эх, парень. Ты разбиваешь мое старое сердце!

— Я просто говорю то, что думаю, — возразил Сэм, присев на краешек огромного стола. — Кроме того, дядя, я ведь показывал тебе статьи. Эта журналистка, Летиция Трент, не сдается. Уже все судачат о твоей деятельности!

— Читал, читал. Таинственный миллиардер-отшельник, этакий Санта-Клаус, раздающий щедрые призы, чтобы посмотреть, как получатели ими распорядятся. Бескорыстным победителям вручается в качестве рождественского подарка миллион долларов, не облагаемый налогами. Просто удивительно, насколько ее версия близка к истине. Но это все пока на уровне слухов, беспокоиться не о чем. Сравнение даже лестно. Я уже и пузо себе отрастил, как у Санта-Клауса! — сказал он, похлопывая себя по внушительному животу, затем уже более серьезным тоном продолжил: — Ты же знаешь, Сэм, то было желание Морин, наше с ней совместное начинание. И мы сообща вели эту работу несколько лет. Потом Морин не стало. Этот проект — ее завещание, и я не брошу его, пока на свете не переведутся хорошие люди, что вряд ли когда-либо случится.

— Да, понимаю, прости, что завел этот разговор, — неохотно согласился Сэм.

Последние пять лет жизни тетя Морин была прикована к постели, и именно ей в голову пришла идея преподносить достойным согражданам щедрые подарки. Вместе с дядей Недом они целыми днями в прессе и в Интернете собирали материалы, выискивали кандидатов и придумывали, что бы понравилось каждому из них. Если человек оставлял подарок себе, его участие в проекте на этом заканчивалось. Морин говорила, что он все равно заслужил награду. Однако на рождественский прием с вручением главного приза таких людей уже не приглашали.

В глубине души Сэм считал, что дяде с тетей просто нравилось чувствовать себя этакими вершителями судеб, но вслух он об этом, конечно, никогда не говорил и не поэтому стремился поскорее покончить с проектом. Сэму было больно наблюдать, как год за годом разбивается наивное сердце старика. Дядя считал, что сам процесс поиска и выбора претендентов, а также та радость, которую Морин испытывала, когда призер жертвовал свой подарок на благо другим, помогли ей прожить намного дольше, чем предсказывали врачи. И, возможно, сейчас проект служит таким же лекарством для самого дяди Неда. Плохо то, что, похоже, эта деятельность выполняла еще и роль ширмы, которой пожилой мужчина отгородился от всего окружающего мира. С. Эдвард Бэлфор Четвертый не выходил в свет, прятался от общества с того самого дня, как умерла его жена Морин.

— Сэм?

— Да, дядя? — Племянник отсчитывал лишние приглашения, чтобы выбросить их в мусорную корзину.

— Добавь-ка одно приглашение. — С этими словами дядя Нед достал из ящика стола темно-зеленую папку. — Есть еще претендент.

— Я смотрю, ты так просто не сдаешься. — Сэм нехотя взял папку. — Даже если этот случай и выгорит, все равно получится четверо из девятнадцати. Не самый лучший показатель рентабельности, если бы речь шла об инвестициях.

— В том-то и дело, Сэм, что людей нельзя впихнуть в бухгалтерскую ведомость, их невозможно расписать по колонкам «прибыль» и «убытки». Жаль, ты этого не понимаешь. И меня беспокоит твое мнение о человечестве. У тебя нет оснований придерживаться подобного взгляда на жизнь. Можно подумать, ты вырос в борьбе с невзгодами и лишениями, а не в роскоши и достатке.

— Ну, что ты, я даже с трудом научился говорить, поскольку рот постоянно был забит фамильным столовым серебром! — ухмыльнулся Сэм.

Дядя Нед грустно улыбнулся племяннику.

— А ты не задумывался, что, возможно, окружение влияет на твое мировосприятие? Все эти деловые и не только деловые партнеры — хотя есть среди них и очень привлекательные женщины — далеко не образчик щедрости.

— Так и есть. Они всегда четко понимают, что хотят извлечь из ситуации и из общения со мной. Слава богу, в отличие от деловых партнеров, женщина для меня — это на один раз. Взамен одной очень легко подыскать другую. Но давай отложим душеспасительные беседы до лучшей поры. — Сэм поднялся, держа папку. — Пойду, отдам Брюсу, чтобы начинал работать.

— Нет, Сэм. Планы изменились. Этой кандидатурой ты займешься сам.

— Что? Брось, дядя. Я занимаюсь финансовыми вопросами, отчетностью, организую подарки, приглашения и рождественский прием. Все остальное — дело Брюса: встреча, развлечение гостей и особенно доставка подарков и слежка. Не надо меня к этому привлекать.

— Ты будешь делать так, как я скажу, парень. — Тон, которым заговорил дядя Нед, в прежние годы вселял ужас в членов совета директоров. — Призер из местных, ехать никуда не придется. Так, что сможешь спокойно выкроить время в промежутке между руководством моими компаниями и интрижками со смазливыми бабенками. К слову сказать, та рыженькая, с которой ты встречался в прошлом месяце, действительно недурна.

— Не понял. О чем это ты толкуешь? — Сэм изумленно уставился на дядю. — Ты и на меня досье собирал? Превосходно. Сейчас же пойду и расквашу Брюсу его любопытный нос.

— Не трогай Брюса. Он просто выполнял мои распоряжения. И выполнял превосходно, вот только результаты меня совсем не обрадовали. Надо не забыть сказать ему, чтобы не приносил больше пикантных фотографий, на которых ты запечатлен со своими одноразовыми легкозаменяемыми подружками. Слушай, на них всегда такой минимум одежды, что они, наверное, из простуд не вылезают, да? Сэм, ты сын моего брата и мой единственный наследник. И мне не нравится то, что я вижу. Ты становишься черствым и, пожалуй, даже бездушным, потихоньку скатываешься в разряд потребителей и рискуешь к старости превратиться в одинокого разочарованного брюзгу.

— Дядя, меня же назвали в твою честь, я-то думал, ты будешь любить маленького тезку, несмотря ни на что. — Сэм попытался смягчить сурового родственника. — Ты же вынянчил и вырастил меня, научил всему, что знаешь сам. Неужели я действительно стал для тебя таким разочарованием?

— Сэм, не дави на жалость, тебе меня не сбить. Все, что ты знаешь, — это жестокий мир бизнеса, и ты в совершенстве овладел сей наукой. Что же касается отношений с женщинами... Судя по рассказам Брюса и по фотографиям, в этой сфере способностей тебе тоже не занимать. Как выразился Брюс, ты настолько хорош, что мог бы давать уроки.

— Да уж, спасибо ему большое, — поморщился Сэм.

— Забудь про Брюса, шутками проблему не решишь. Потешь старика. Позволь, я покажу тебе то, что научила меня видеть Морин.

— Так ты серьезно?

— Абсолютно. Ты полностью берешь на себя этого нового кандидата. У меня доброе предчувствие, хотя я, конечно, не берусь утверждать, чем все закончится. Посмотрим, не изменится ли твое мнение о людях. Возможно, и ты увидишь, что хороших в мире больше, чем плохих.

— Но уж никак не больше, чем жадных, — бормотал Сэм, направляясь в ту часть огромного особняка, где располагались его кабинет и жилые комнаты. Так и не заглянув в зеленую папку, он швырнул ее на стол и отправился обедать, мысленно полностью переключившись на одну блондиночку, в отношении которой у него были серьезные планы на сегодняшний вечер.

Прижимая к уху радиотелефон, Пейдж Холидей лихорадочно рылась в кучах бумаг на рабочем столе.

— Нет, Клэр, я уверена, что не ошиблась. Клиент планирует рождественскую распродажу и хочет разместить в торговом центре композицию на тему песенки «Двенадцать дней Рождества», понимаешь? Мы все готовим в соответствии с текстом. Никак не могу найти свои записи. Значит, нужно десять прыгающих лордов и двенадцать... Боже, а чего же двенадцать, а, Клэр? Может, ты права, а я все путаю? Но где нам взять двенадцать манекенов прыгающих лордов? Я боялась, что мы и десять-то не найдем. Погоди-ка, вот мой блокнот. Так, записывай: «В двенадцатый день Рождества послала мне любовь моя верная двенадцать барабанщиков, одиннадцать трубачей, десять прыгающих лордов, девять танцующих леди, восемь девушек, занятых дойкой, семь лебедей, шесть гусынь, яйца несущих, пять колец золотых, четырех птиц говорящих, трех куриц, двух горлиц и куропатку». С тебя барабанщики и лорды. Скажи, что они у тебя есть, пожалуйста, скажи. Да, конечно, я подожду.

Облокотившись о стол, Пейдж недоумевала, как ее угораздило согласиться на этот заказ.

— Надо же придумать такое? — удивлялась она.

При этом все должно быть в натуральную величину, чтобы экспозиция не затерялась на огромных площадях магазина.

— А у меня на складе, получается, подобралась одна мелочевка, — проворчала Пейдж. — А ведь еще нужны восемь доярок, с ума сойти можно... Алло, да, Клэр, ну что? Нет лордов? А как насчет... Ой, подожди, кто-то звонит в дверь. Наверное, привезли реквизит. Я перезвоню, ладно? Клэр, не забудь про птиц говорящих, причем они действительно должны говорить. Нет, я не знаю, как они выглядят и что именно говорят. Импровизируй. Господи, опять звонят. Все, я пошла, до связи!

Отключив телефон, Пейдж запустила пальцы в свои короткие черные волосы, пытаясь привести в порядок мысли и унять начинающуюся головную боль. Визитер за дверью от звонков перешел к настойчивому стуку.

Досчитав до трех, Пейдж осторожно направилась к двери. Для нее, хозяйки и руководительницы компании «Праздники от Холидей», декабрь всегда был безумным месяцем. Одни только рождественские дни приносили свыше шестидесяти процентов годовой выручки, поэтому от Пейдж требовалось максимальное напряжение всех сил и умений. Но это, конечно, вовсе не означало, что между Днем благодарения и Рождеством можно было расслабиться.

— Спокойно, я уже бегу! — крикнула она, пробираясь между рулонами лент и коробками с елочными украшениями. Втянув и без того плоский живот, Пейдж протиснулась между громадным снеговиком и оленем с неисправным электрическим носом-лампочкой.

Вновь раздался стук, и Пейдж, неловко повернувшись, уронила коробку с серебряными блестками. Коробка, на беду, оказалась открытой, потому что после прокола с оленем приходилось при доставке проверять качество всего, что ей привозили. Коробку девушка поймала, но часть содержимого все же успела высыпаться.

Зажмурившись и мотая головой, разбрасывая вокруг серебряные искры, Пейдж наконец открыла дверь.

— Ну, вот и я. Извините за задержку. Итак, чем могу быть вам полезна? — поинтересовалась она.

— Время покажет, — ответил мужчина. Сексуальные нотки в его голосе заставили Пейдж побыстрее стряхнуть остатки блесток с ресниц и как следует рассмотреть посетителя.

«Боже, вы только взгляните на него! Чертовски привлекательный мужчина. В глазах прячется улыбка... И почему самые интересные экземпляры появляются именно тогда, когда я выгляжу так, будто сбежала из сумасшедшего дома? » — пронеслось в голове Пейдж.

— И что же покажет время? — поинтересовалась она вслух, смахивая блестки с плеч. Серебряная перхоть — просто прелесть.

— Вы Пейдж Холидей?

— Если я скажу, что нет, вы согласитесь уйти и вернуться через часик, когда я буду посвободней? — ответила она, размышляя про себя, естественного ли происхождения белизна зубов незнакомца. Если да, его дети должны на коленях благодарить своего папочку за такую безупречно красивую улыбку. — Надеюсь, в мире есть справедливость, и вы привезли искусственную розовую елку. Зеленые и белые у меня и самой есть, а вот с розовыми напряжёнка.

— К сожалению, нет. Розовую елку я не привез... Начинается дождь, можно мне войти?

— Э, даже не знаю... — Взгляд Пейдж задержался на изящном, со вкусом подобранном галстуке гостя. — Мы знакомы?

— Нет, мисс Холидей, пока еще нет. Мне следовало принести рекомендательное письмо от родителей?

— Что вы, конечно, нет. — Пейдж почувствовала, что краснеет. — Просто... ну, просто вы не похожи на курьера службы доставки.

— Спасибо, приятно слышать.

Спасибо? Да она, наверное, за вступление в свой жилищный кооператив заплатила меньше, чем этот парень за стрижку. Один только его костюм стоит, пожалуй, больше, чем все автофургоны, на которых сотрудники «Праздников от Холидей» развозят реквизит. Высокий, стройный, красивый и явно очень богатый! Кто же он такой?

— Может, расскажете, какова цель вашего визита? Если вас интересуют наши услуги по украшению помещений к праздникам, то мы открыты с понедельника по пятницу и у нас даже есть парадный вход, с улицы, так что вовсе не обязательно было утруждать себя и подбираться с черного входа.

— Я стучался в парадную дверь, но никто не ответил. Однако, поскольку было видно, что внутри горит свет, я решил попробовать зайти с другой стороны. Я не представляю никакой опасности, честное слово. На самом деле у меня для вас хорошие новости, мисс Холидей. А дождь, между прочим, усиливается.

— Хорошо, хорошо, проходите, — сдалась Пейдж, отодвигаясь. — Аккуратней с теми коробками. Не думаю, что серебряные блестки сильно украсят ваш костюм.

— Согласен. Вам они идут намного больше.

— Гм, спасибо. — Она повернулась и двинулась вперед, прокладывая путь в кабинет. — А как вас зовут?

Пробираясь за ней, мужчина столкнулся нос к носу с бракованным оленем. От Пейдж не укрылось, что он отчего-то медлит с ответом.

— Э-э, какое огромное животное! Зовут меня Сэм.

— Рада познакомиться, Сэм, — сказала она, протягивая гостю руку.

Его рукопожатие было волнующе крепким и длилось на долю секунды дольше, чем того требовали рамки приличий. Пейдж заметила, что карие глаза незнакомца опять смеются.

— Да, просто Сэм. Простите, в обществе таких обворожительных женщин, как вы, мисс Холидей, я всегда теряюсь.

— О-о, все ясно. — Пейдж была разочарована. — Вы страховой агент, да? Знаете, меня вполне устраивает моя страховка, о чем я и доложила парню, который приходил от вас на прошлой неделе!

— Нет, мисс Холидей, я не занимаюсь страхованием, — ответил Сэм, доставая из внутреннего кармана пиджака изящный конверт кремового цвета. — У меня для вас кое-что есть.

— Разумеется, кто бы сомневался, — проворчала Пейдж, вновь занявшись блестками, приставшими к плечу. — Вы уже пятый человек за эту неделю, который пытается под предлогом дождя зайти в мой офис и утверждает, что у него для меня кое-что есть.

Говоря так, она облокотилась о рабочий стол, в душе жалея, что не надела сегодня что-нибудь более элегантное, чем черные джинсы и старый темно-зеленый лохматый свитер. Похоже, первое впечатление о ней у гостя будет не из лучших. Тем более, что она несет какую-то ерунду.

— Вот как? Да вы пользуетесь успехом!

— Ладно, Сэм, прошу прощения, я не всегда ворчу. Просто мне еще нужно раздобыть где-то доярок, не говоря уже о прыгающих лордах и говорящих птицах, и на все про все осталась только пара дней, а ведь надо успеть все расставить. Так что я сейчас не в лучшей форме.

Сэм понимающе кивнул, как будто ему было абсолютно ясно, о чем говорит Пейдж, хотя она и сама-то не до конца себя понимала.

— Я смотрю, у вас размах серьезный, мисс Холидей, — произнес он, окидывая взглядом комнату, которая каким-то чудом и стараниями Пейдж вместила вдвое больше вещей, чем было возможно. — Думаю, это и называется «творческий беспорядок», однако вы, тем не менее, прекрасно ориентируетесь.

— Вы очень дипломатично выражаетесь. Я планирую расшириться и занять еще одно помещение по соседству, но это уже после праздников, так, что сейчас здесь пока немного тесновато. В другое время года, конечно, у нас не такой кавардак.

Она попыталась представить себе, какое впечатление ее офис производит на посторонних. Огромные деревья в кадках, красно-белый транспарант с надписью «Добро пожаловать, Санта!», семь лебедей, два из которых расположились так, словно питали друг к другу запретные чувства...

— Здесь рядом есть кафе, может, выпьем по чашечке кофе? — прощебетала Пейдж, пытаясь отвлечь внимание Сэма, от мало приличной сцены из жизни водоплавающих. — Тут у нас не очень уютно, а кофе у Джоан отменный.

«И, может, волнующий аромат твоего одеколона растворится там в других запахах, и у меня пропадет навязчивое желание броситься тебе на шею», — продолжила она про себя, тут же, правда, устыдившись этих мыслей.

— Звучит заманчиво, мисс Холидей, но у меня через час встреча в другом конце города. Я здесь по просьбе друга. Так что, если не возражаете, я просто отдам вам конверт и откланяюсь. Из письма вы все поймете.

— Что ж. — Пейдж беспокойно смотрела на конверт, никак не решаясь взять его. — В таком случае благодарю вас.

— Не меня, мисс Холидей. — Внезапно мужчина посерьезнел. — Уверяю вас, я не имею к этому ни малейшего отношения. Хотя мне и было приятно познакомиться с вами, но в данном случае я выступаю всего лишь в роли курьера.

— Да не похожи вы на курьера, — повторила Пейдж. Уж не флиртует ли он с ней? Что ж, как аукнется, так и откликнется. Представив себя героиней любовного романа, девушка беспомощно захлопала ресницами. — Сэм, я вам не верю.

Ну вот, теперь он ее разглядывает, уставился без всякого стеснения. Может быть, ее вправду так красят серебряные блестки?

— Поверьте, мисс Холидей, я не лгу, выполняю поручение одного клиента. Так что являюсь курьером, правда весьма высокооплачиваемым.

— Так вы адвокат, Сэм? — Пейдж запаниковала. — Говорите, вас прислал клиент? Это повестка в суд? Мне предъявили иск?

— Вовсе нет. Просто возьмите конверт!

— Нет-нет, погодите. Это по поводу того происшествия на площадке в супермаркете, которую мы оформляли для соревнований? Но ведь никто не пострадал! Это же был просто надувной индюк, причем не самый большой, нечего было пытаться сесть на него верхом. И куда только смотрела мать этого хулигана! Ее тоже нужно призвать к ответу!

— Соревнования в супермаркете? Надувной индюк? Насыщенная у вас жизнь, мисс Холидей. Однако же я не юрист. И еще я не священник, хотя и поклялся хранить тайну своего клиента. Да, далеко не священник...

И снова этот взгляд... Что бы это значило? Ведь не настолько уж она и привлекательна.

— Ну-ка, не шевелитесь. — Мужчина шагнул к Пейдж. — Блестка у самого глаза. Нужно ее убрать.

— Прямо-таки нужно?

У Пейдж перехватило дыхание, когда Сэм приподнял ее подбородок и указательным пальцем легонько провел по нежной коже. Он действовал очень уверенно и находился так близко, что видны были теплые искорки в его взгляде и тонкие лучики морщинок в уголках глаз. Она с трудом сдерживалась, чтобы не упасть в его объятия. Фантазия уже рисовала красочные постельные сцены, в которых Пейдж чуть ли не зубами срывала с Сэма одежду.

Мужчина тем временем все поглаживал собеседницу по щеке и подбородку. Атмосфера накалилась. Пейдж нервно сглотнула. Не много ли она ему позволяет?

— Порядок. Теперь все как надо, по крайней мере, пока. — Отступая назад, Сэм улыбался.

— Что? А, спасибо.

— Всегда пожалуйста. Обращайтесь еще. — Он слегка похлопал конвертом по ложбинке между ее грудей, и Пейдж наконец выхватила конверт. — Было очень интересно с вами познакомиться. Думаю, стоит вскоре повторить. А теперь пора бы вам прочесть письмо. Не провожайте, я найду выход.

— Угу. — Пейдж уже мысленно попрощалась с посетителем и теперь была поглощена посланием. — И поаккуратней там, у коробки с блестками.

Услышав, как захлопнулась дверь, девушка буквально рухнула на стул — так тряслись ноги. Что это было? И кто это был? А она хороша — впустила первого встречного, да еще разрешила ему такие вольности! И даже представляла себе, каково было бы позволить ему еще больше! Он, кажется, сказал, что стоит повторить. И даже скоро. Что ж, она не против.

— Ну, хватит, так дело не пойдет. Нужно почаще, куда-нибудь ходить, с людьми общаться. А то уже сексуальные фантазии начинают одолевать, — произнесла Пейдж вслух, обмахиваясь конвертом. Да, кстати о конверте. Выглядел он весьма безобидно. Пейдж собралась с духом. Сэм сказал, нужно прочесть, и она прочитает.

В конверте лежал всего один листок, без подписи, с напечатанным текстом: «Уважаемая мисс Холидей, настоящим сообщаем, что нам стало известно о бескорыстной помощи, которую Вы регулярно оказываете приюту «Ларк Саммит». В этой связи — как признание Ваших заслуг и для поддержки Вашей благотворительной деятельности — просим принять небольшой подарок.

Подробности Вы узнаете, связавшись с менеджером по продажам салона «Мейнтаун моторс» в любое удобное для Вас время. То, что он предложит, принадлежит Вам, и Вы вольны распорядиться данным имуществом, как сочтете нужным.

Да не оскудеет рука дающего».

— И это все? — Пейдж покрутила листок, но больше никаких объяснений не нашла.

Зазвонил телефон, и Пейдж от неожиданности подпрыгнула. Почему-то она была уверена, что звонит Сэм, дабы растолковать ей смысл письма.

— Сэм, что все это значит? — начала, было она, схватив трубку. — А, это ты, Клэр. Нет, я не жду другого звонка. Ты серьезно? Нашла говорящих птиц? Это же чудесно! — Пейдж вскочила со стула и отложила таинственное письмо в сторону. В конце концов, сейчас есть дела и поважнее. — Супер! Итак, мой пытливый ум жаждет, наконец узнать, что же они собой представляют!

ГЛАВА ВТОРАЯ

— За обедом мне тебя не хватало, парень, — сообщил С.Эдвард Бэлфор, усаживаясь в свое любимое кресло в кабинете Сэма.

Сэм никогда не занимал его кресло. Это всегда было и будет место дяди Неда.

— Прости, как-то потерял счет времени, — ответил племянник, закрывая и откладывая темно-зеленую папку, ту самую, которую дядя вручил ему неделю назад.

— Что это там у тебя? — поинтересовался старик, кивая в сторону папки. — И почему ты сидел такой хмурый, когда я вошел?

— Работа еще не окончена, скоро представлю тебе отчет. — Сэм взял со стола бокал с виски. — Итак, что я пропустил? Можешь не рассказывать, что миссис Кларксон приготовила сегодня свои фирменные спагетти с фрикадельками. Об этом красноречиво говорит пятно у тебя на рубашке.

— М-да, старость не радость. Скоро придется надевать слюнявчик. Надеюсь, до подгузников для взрослых мне еще далеко, — рассмеялся пожилой мужчина, разглядывая свою рубашку, обтянувшую живот. — Ты прав насчет спагетти и фрикаделек. Ведь сегодня вторник.

Дядя Нед отличался весьма консервативным вкусом, которому идеально соответствовал столь же консервативный набор блюд из репертуара миссис Кларксон. На каждый день недели было свое неизменное меню.

— Чему обязан, дядя Нед? Ты хотел что-то обсудить?

Хитрая улыбка старика только подтвердила опасения Сэма насчет того, что сбить дядюшку с толку не удастся.

— Расскажи мне про девушку, — попросил Бэлфор Четвертый.

Глотнув виски, Сэм поинтересовался:

— Брюс точно не ведет это дело? Или я сейчас поведаю тебе то, что ты и так уже знаешь?

— Брюс взял давно заслуженный отпуск и уже летит на Гавайи. Но по твоему лицу можно догадаться — у нас еще один победитель!

— Я не такой хороший фотограф, как Брюс. — Сэм поставил бокал и раскрыл папку. — По правде сказать, необходимость подобного вторжения в частную жизнь вызывает у меня дискомфорт. В общем, вот фотографии. Отчет, как ты слышал, пока не написан. — И он выложил на кофейный столик стопку снимков.

С.Эдвард Бэлфор подошел к столику, доставая по пути из кармана очки в простой пластиковой оправе. Прихоть богача — человек, чье состояние оценивалось в два с половиной миллиарда долларов, обожал самые обычные очки. Дешево и сердито. Он скупал их, чуть ли не оптом и раскладывал по всему дому.

— Не прокомментируешь, Сэм?

— Хочешь насладиться своим триумфом и уесть меня? Ладно. Вот наша мисс Холидей приезжает в салон прекрасным солнечным субботним утром — на следующий день после того, как я вручил ей конверт. — Сэм взял первую фотографию. — Я почему-то так и думал, что она ранняя пташка, поэтому загодя приехал к ее дому. Пришлось позаимствовать машину миссис Кларксон, поскольку мой «мерседес», не очень вписывался в обстановку того района.

Перекладывая снимки, Сэм продолжал свой рассказ:

— А вот мисс Холидей и ее отвисшая челюсть. Это когда ей показали шикарный фургон с надписью «Праздники от Холидей» на бортах. Здесь мисс Холидей с благоговением проводит по надписи рукой. Честно признаюсь, было очень неловко наблюдать за этим. Будто я подсматриваю за интимной сценой. Ну, ты понимаешь.

— Думаю, да. У меня еще остались смутные воспоминания о том, что такое интимные сцены. А вот здесь Брюс взял бы ее лицо крупнее. Знаешь, он делает очень много кадров, щелкает все подряд, а потом выбирает лучшее. А ты, скорее, действуешь по принципу «редко, да метко».

— Это ты сейчас о фотографиях или о чем-то другом?

— Очень остроумно, Сэм. Гляди, тут голова в кадр не вошла. У Морин тоже часто такие снимки получались, потом мы пытались по обуви догадаться, кто же там запечатлен. М-да, вижу, ты старался, просто фотография — не твой конек. Но не переживай, у тебя масса других достоинств. Это все или еще есть?

— Спасибо, дядя, за оценку моих достоинств. — Сэм передал собеседнику вторую стопку фотографий. — Итак, она посидела в кабине, пару раз нажала на клаксон, потом вылезла и застыла перед машиной минут этак на пять. Похоже, плакала, хотя, может, мне и показалось.

— Какая милая девушка, правда? Морин она бы очень понравилась. И что потом? — Старик с блеском в глазах рассматривал оставшиеся снимки.

— Да ты и сам уже все понял, но хочешь услышать это от меня, да? Потом она вернула ключи менеджеру салона.

Дядя Нед расплылся в улыбке, он просто сиял, и ему явно не терпелось услышать конец истории:

— Правда? Это же чудесно! И что было дальше?

— Куда уж чудеснее. Я, как ищейка на охоте за компроматом, торчал там с фотоаппаратом наготове и думал, почему дядя так меня не любит.

— Бедняга Сэм. Как трудно тебе живется! Но не отвлекайся. Я смотрю, она еще раз посетила салон.

— Да, вот она едет на своей старой машине. — Сэм не понимал, что с ним происходит. Неужели он злится из-за того, что Пейдж Холидей оказалась порядочным человеком и теперь совесть помешает ему затащить ее в постель?

— Вижу, действительно машина старая. Она передумала? Вернулась за новой?

— Дядя, ты просто инквизитор какой-то. Я оказался не прав, а ты меня же заставляешь об этом подробно докладывать. Просто досмотри до конца фотографии, и все поймешь.

— Какой ты сегодня чувствительный. Глотни еще виски. — Перебрав до конца всю стопку и глядя на последний снимок, старший Бэлфор задумчиво произнес: — Можно было бы сейчас позлорадствовать, но я не таков. Твой старый дядюшка по-настоящему рад, что у приюта теперь есть новенький микроавтобус. Только ведь это совсем другой автомобиль. Сэм, не молчи, скажи что-нибудь.

— Мисс Холидей обменяла фургон, который выбрал ты, на микроавтобус вместимостью до пятнадцати человек и отдала его в детский приют. Она еще выторговала выгодную гарантию, объяснив менеджеру, что сирот нужно, как можно чаще куда-нибудь вывозить, а автобус приюта постоянно на ремонте. Кстати, мне пришлось компенсировать салону дополнительные затраты.

— Сдается мне, фургон, на котором она ездит, тоже должен быть постоянно на ремонте.

— Думало, да. Ему лет десять, если не больше. — Когда Сэм наблюдал, как воспитанники приюта уезжают на экскурсию в полученном от Пейдж микроавтобусе, у него зародился некий план, и пора приступать к его реализации. — Так что, дядя, ты выиграл, нашел еще одного доброго самаритянина, вернее, самаритянку в этом жадном и жестоком мире. Теперь мой ход.

— Твой ход? Что ты имеешь в виду? — Дядя Нед не мог глаз оторвать от фотографий приютских детей.

— Обычно я организую рождественский прием в каком-нибудь роскошном отеле. Но на сей раз у меня другие планы. Прием, дядя, пройдет здесь, в этом доме. И я знаю отличного декоратора. Надеюсь, она сможет отвлечься от своих развратных лебедей.

— Как это здесь? — Дядя заметно побледнел. — Нет, Сэм, я не согласен. В Бэлфор-Холле не было гостей уже много лет.

— Да, знаю, — мягко сказал Сэм. Со дня похорон тети Морин дядя никого не принимал у себя. Однако пришло время вновь вдохнуть жизнь в огромный дом.

Дом действительно был огромный. В банкетном зале можно спокойно запускать воздушных змеев, если бы там дул ветер. Сэм помнил, что в детстве это помещение, спроектированное еще его прапрапрадедом, неизменно вызывало у него восторг. Правда, тогда мальчика больше восхищали не резные дубовые панели или прекрасная лепнина, а то, какое сильнейшее эхо там всегда раздавалось. А однажды он катался по полированной поверхности громадного обеденного стола и так врезался в полутораметровый серебряный подсвечник, что пришлось вызвать «скорую». И почему говорят, что в богатых семьях дети лишены развлечений?

Сэм помотал головой, отгоняя воспоминания.

— Я считаю, что пора прервать твое затворничество. У нас уже пять лет не было настоящего Рождества. А помнишь, как выглядел дом в праздники, когда я был маленьким? У нас сохранились почти все украшения, я уже проверил.

— Ты мне так мстишь, да? — поинтересовался дядя Нед, бессильно откидываясь в кресле. — Прости, я не могу на это пойти. Я еще не готов.

— А я и не спрашиваю, готов ли ты. Просто ставлю тебя в известность. Ты сам переписал на меня поместье, так что теперь не жалуйся. — Жестокие слова, и Сэм это понимал. Но он был уверен, что поступает правильно. И дело вовсе не в том, что ему хотелось найти предлог ближе пообщаться с Пейдж Холидей. Или, вернее, не только в этом. Он рассчитывал растормошить дядю, вернуть его к настоящей жизни.

— Хорошо, что я не переписал на тебя свою вставную челюсть. А то ты мог бы сейчас ее отобрать на законном основании и шантажировать меня.

— Очень смешно, дядя. Если не хочешь, можешь не показываться на приеме, как и раньше. И вся разница будет только в том, что мероприятие пройдет здесь. Но если все же выйдешь, это замечательно!

— На это ты и надеешься, так ведь? Твой мотив понятен. В нынешнем году принимаешь гостей ты, а не Брюс.

— Да, хотя я предпочел бы, чтобы ты взял все на себя. Но раз тебе ясен мой мотив, значит, ты понимаешь, что все это для твоего же блага. Я волнуюсь за тебя. Тетя Морин не одобрила бы твое стремление спрятаться от всего мира.

— Даже если и так, давай не будем трогать тетю Морин. — Дядя Нед тяжело вздохнул. — Значит, говоришь, все ради меня? И симпатичная Пейдж Холидей тут ни при чем?

— Да, — помрачнел Сэм. — Даю слово.

— Не сомневаюсь, что ты заботишься обо мне. Однако не верю, что у тебя нет никакого интереса к мисс Холидей. И, считаю, она не заслуживает той участи, которую ты ей уготовил. Сэм, она не такая, как твои подружки, и не знает правил твоей бездушной игры.

— После таких слов я чувствую себя просто грязным совратителем, не пропускающим ни одной юбки. — Сэм вновь потянулся за виски.

— Я этого не говорил, — грустно улыбнулся дядя Нед. — Только тебе уже тридцать шесть лет. Почему же ты ведешь себя как озабоченный юнец? Понимаю, в бизнесе ты завоевываешь все новые и новые вершины. И по тем же правилам строишь отношения с женщинами: добился одной — переключился на другую. Тебя занимает процесс достижения цели, а не сама цель, да?

— Похоже, ты провел немало бессонных ночей, обеспокоенный моим поведением, пытаясь разгадать его. — Сэм допил виски, даже не почувствовав вкуса. — Я не знаю, что тебе ответить.

— И ведь нельзя списать это на трудное детство. Родители тебя любили, и у них были прекрасные отношения. Твоя мать души не чаяла в твоем отце — моем брате — до самого его последнего вздоха. У тебя не было эмоциональных травм, и с психикой вроде все в порядке. Так чем объяснить эту бесконечную череду сменяющих друг друга женщин? За что ты их не любишь?

— Дядя, Брюс показывал тебе фотографии. Женщин я очень люблю. — Улыбка у Сэма получилась несколько кривая.

— Они занимают тебя лишь на какое-то время. Ты сам называешь эти отношения одноразовыми и легкозаменяемыми. Пара недель — и ты снова выходишь на охоту. Попробуй сам понять, что ищешь и чего хочешь.

— В данный момент — прекратить этот разговор, — честно признался Сэм. — Если я пообещаю не трогать эту маленькую благотворительницу, ты смиришься с моей идеей устроить прием в нашем доме? Для меня самое главное, дядя, чтобы ты был доволен.

— Что ж, мне не нравится твоя затея, но так и быть. Делай, как задумал. Приглашай декоратора, если уж тебе хочется. — Дядя Нед встал и протянул Сэму фотографии. — Только не давай обещания, которые не сможешь сдержать.

— Не переживай, дядя. — Сэм посмотрел вслед родственнику, выходящему из комнаты, и добавил: — Она не в моем вкусе.

Старик обернулся в дверях и пристально посмотрел на племянника:

— Похоже, на твой вкус женщин вообще не существует. И, будь мне тридцать шесть, меня бы это уже начало настораживать. Пора задуматься. Иначе оглянуться не успеешь, как наступит одинокая старость. Она мучительна, поверь.

Ответить Сэму было нечего, так что он просто кивнул. Когда дядя ушел, Сэм поспешил убрать фотографии и зеленую папку с глаз подальше. Однако образ Пейдж не отпускал его. Надо признать, она очень красива. Не похожа на других.

Когда Пейдж, усыпанная блестками, открыла ему дверь в день их знакомства, Сэм отметил, насколько она естественна, будто и не догадывается о собственной привлекательности. А потом они беседовали в кабинете, и серебро мерцало в ее черных, как вороново крыло, волосах, и на зеленом пушистом свитере, оттеняющем цвет глаз, и на нежной белой коже. Она походила на рождественского ангела. Весьма соблазнительного ангела.

Надо как-то избавиться от этого наваждения. Но сначала он намерен получше узнать Пейдж Холидей и разобраться, почему ее образ не дает ему покоя.

И еще одна мысль немного беспокоила его: дядя считает, что его племянник достоин жалости, хотя Сэм абсолютно доволен своей жизнью. Как в этом разобраться?

В десять часов утра в среду Пейдж в защитной маске и мешковатом рабочем комбинезоне стояла на подъездной дорожке у черного входа в офис «Праздники от Холидей». Перед ней на расстеленной клеенке красовалась невысокая разлапистая пластиковая ель ядовито-розовой окраски. Орудуя баллончиком с искусственным снегом, Пейдж надеялась как-то смягчить дикий оттенок. И все бы хорошо, если бы не ветер, из-за которого вместо ели белой пеной в основном покрывалась сама Пейдж.

Присев на корточки, дизайнер рассматривала нижние ветви. Еще пара штрихов здесь и здесь, и все готово. Красота — это страшная сила. Да она просто мастер по перекрашиванию розовых елок, она — повелитель баллончиков с краской, она — гуру...

— Приглашение на кофе еще в силе? — раздался вкрадчивый голос позади нее.

Не выпуская из рук пульверизатор, Пейдж резко выпрямилась и обернулась. Осознав, кто перед ней и что она натворила, девушка застонала, отшвырнула в сторону баллончик, сдернула маску и буквально набросилась на Сэма, пытаясь помешать ему, стряхнуть сырую пушистую пену с дорогущего пиджака.

— Не трогайте ни в коем случае! Надо подождать, пока высохнет, тогда хлопья сами слетят. По крайней мере, так сказано в инструкции. Я заплачу за химчистку. Извините, что так получилось. Но не надо было подкрадываться!

В извиняющемся жесте Сэм поднял обе руки вверх и ответил:

— Вы абсолютно правы. Это полностью моя вина. И о чем я только думал?

Пейдж разглядывала его, пытаясь понять, шутит он или серьезен.

— Вы смеетесь, да? Конечно, как можно быть готовым к тому, что тебя обстреляют из пульверизатора.

— Я, уж точно, не был к этому готов... А кто такой Бенни?

Пейдж заметила, что полоса «снега» на пиджаке Сэма походит на знак Зорро, это было очень забавно, но смеяться, пожалуй, не стоило.

— Какой Бенни?

— На вашем, ээ... в общем, на том, что на вас надето, на спине написано «Бенни-клопомор».

— Ах, вот о чем речь. То, что на мне надето, называется комбинезон. Мне отдал его Бенни, он занимается уничтожением насекомых в жилых и офисных помещениях. — Склонив голову, она поинтересовалась: — Что привело вас сюда?

— Вы предлагали мне чашечку кофе, не забыли?

— Не забыла. — Пейдж старалась не смотреть ему в глаза — такие смеющиеся, такие невозможно сексуальные глаза. — Но, то было в пятницу. А сегодня среда. Не думала, что вы вспомните. Стойте-ка, думаю, уже высохло и можно стряхнуть.

— Спасибо, я справлюсь сам. Кстати, хоть вы теперь и безоружны, но будьте осторожны: прямо за вами стоит человек.

Пейдж нехотя обернулась и увидела одного из своих помощников.

— Пол, очень кстати. Пожалуйста, отнеси это розовое чудо на склад, до завтра оно не потребуется. Аккуратней, нижние ветки еще не совсем просохли.

— Хорошо. — Пол подобрал маску и пульверизатор. — А у вас краска в волосах.

— Кто бы сомневался. Вот так всегда,— пробормотала Пейдж, быстро проведя рукой по волосам в надежде избавиться от хлопьев искусственного снега. — Спасибо, Пол.

— Подождать вас в кафе? — спросил Сэм.

«Господи, он еще здесь. Любой нормальный человек уже сбежал бы», — подумала Пейдж, а вслух мило прощебетала:

— Конечно. Закажите мне, пожалуйста, черный кофе и пончик с глазурью, если они остались. Я утром уже покупала шесть штук коллегам к чаю. Сейчас переоденусь и скоро к вам присоединюсь.

Не дожидаясь ответа, Пейдж скрылась в офисе, на ходу стягивая комбинезон.

— Мэри-Сью! Нужна твоя помощь! — позвала она свою ассистентку, пышнотелую рыжеволосую даму. — Ставлю задачу: я должна выглядеть сногсшибательно и в то же время по-деловому, но не казаться неприступной. И у нас всего пять минут.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Сидя в кафе, Сэм из окна наблюдал, как Пейдж, перебежав через улицу, резко затормозила, перевела дыхание и уже спокойным шагом вошла в зал. Стройная, высокая, она выглядела сейчас очень ухоженной. Короткая стрижка, темно-зеленые глаза, длинная изящная шея, аристократический овал лица — она притягивала к себе взгляд. По мнению Сэма, Пейдж спокойно могла бы быть топ-моделью. Даже трудно предположить, какая она на самом деле чудаковатая. Он все больше утверждался в своем намерении познакомиться с этой женщиной поближе. И чем ближе, тем лучше.

Сэм помахал остановившейся у входа Пейдж. Заметив его, она так улыбнулась, что у него перехватило дыхание. Мужчина поднялся ей навстречу и дождался, пока она расположилась на диванчике напротив. Вновь садясь за стол, он сообщил:

— Вот ваш черный кофе, как просили. А пончиков действительно больше нет. Поэтому я заказал нам по куску яблочного пирога. Как мне сказали, это лучший пирог по эту сторону Делавэр. Правда, я не в курсе, что там — по другую сторону Делавэр.

Пейдж сделала глоток кофе и улыбнулась:

— Речь идет не о реке, а об улице, у брата Джоан кафе на другой стороне улицы Делавэр, и пирог — по его рецепту.

— Теперь понятно, — рассмеялся Сэм. — А вы таки раздобыли розовую елку, как я погляжу?

— Слушайте, мне действительно очень жаль. Как ваш пиджак? «Снег» должен был превратиться в порошок и слететь. Но давайте я все равно заплачу за чистку.

— Пиджак в порядке. — Сэм оставил его в машине и пока не разбирался, в каком он состоянии. — Не тревожьтесь так и забудьте об этом. Я сам виноват, поскольку застал вас врасплох. Мисс Холидей, я пришел, чтобы поговорить с вами по поводу...

— Зовите меня Пейдж. Я ведь называю вас Сэм — правда, это потому, что не знаю вашей фамилии.

— Моя фамилия Бэлфор. В чем дело? Почему вы так на меня смотрите?

— Знакомая фамилия, я где-то слышала о вас. — Размышляя, девушка откинулась на сиденье. — Точно! Лора Рид — помните ее?

— Возможно, — осторожно ответил он. В списке знакомых Сэма имя Лоры Рид открывало раздел «Большая ошибка».

— Что значит «возможно»? Лора то думала, у вас все серьезно, — заметила Пейдж, склоняясь над столом. Но вместо того, чтобы приняться за пирог, как намеревалась, она наставила вилку на Сэма и продолжила: — Мы жили с ней в одной комнате в общежитии на последнем курсе. И до сих пор время от времени общаемся. Она сейчас замужем, ждет второго ребенка.

— Очень рад, что она замужем. — Сэм прокашлялся. Как неудачно получилось. Хорошо еще, что они только приятельницы, а не родственницы. — Пейдж, это было несколько лет назад. Не помню, чтобы давал Лоре повод думать, будто все серьезно, Я не обманывал ее.

— Не давали повод? Вы сняли на три дня замок в Англии, привезли ее туда на личном самолете, кормили, поили, развлекали, дарили бриллианты. Она сама виновата, что восприняла все слишком серьезно? Должна была догадаться, что для вас это всего лишь мимолетное увлечение?

Сэм судорожно соображал, что бы сказать в свою защиту. Ничего в голову не приходило. А Пейдж продолжала:

— Вернувшись в Филадельфию, вы исчезли на несколько недель. А потом она увидела вас выходящим из ресторана под руку с молоденькой красоткой. И снова Лора все неправильно поняла, да?

Прикрыв глаза, Сэм вспомнил тот вечер, пять лет назад.

— Я никого ни в чем не упрекаю. — Внезапно он улыбнулся: — А у вашей подружки тяжелая рука. У меня долго потом синяк не сходил.

— Вас это забавляет? Вы разбили ей сердце.

— Неужели?

Сэм, наконец расслабился. Смысла злиться не было никакого. Он хорошо помнил блистательную, амбициозную Лору Рид. Она охотилась за его именем и состоянием. Это была игра, и Лора проиграла. Но ей были известны правила. Сэм позволял себе связи лишь с женщинами, которые играли по тем же правилам, что и он. Правда, иногда случались промахи.

— И как долго страдала бедная безутешная Лора?

— Она вышла замуж через полгода. Отец ее мужа — владелец инвестиционного банка в Далласе, что-то связанное с нефтегазовой отраслью. — Пейдж смотрела на Сэма с укоризной. — Но главное не в этом. Главное — я вас знаю. Знаю, что вы собой представляете. И никакой вы не курьер. Так, может, лучше расскажете, кто послал вас в прошлый раз и зачем вы вернулись сегодня?

Сэм отметил, что глаза ее потемнели. Какая она волнующая, завораживающая. Но, похоже, рассчитывать ему не на что.

— Как поет Боб Дилан, все мы кому-то служим.

— Это точно, — Пейдж наконец-то принялась за пирог. Очевидно, неприятное открытие никак не повлияло на ее аппетит. — Так скажите, кому вы служите.

— К сожалению, не могу. А вы не хотите поведать мне, что было в том конверте?

— К сожалению, не хочу. — В ее хитрой улыбке было столько торжества, что Сэм едва удержался от смеха. Пейдж тут же посерьезнела и пристально посмотрела на собеседника.— А вы точно не знаете, что там было?

— Нет, вы же мне не говорите. — У Сэма был небогатый выбор: либо соврать, либо выдать дядю. На последнее он ни за что бы не согласился. Сейчас самое главное было — устроить праздник, вернуть старика к жизни. И Пейдж позволяла совместить приятное с полезным.

— И не скажу, — ответила она с полным ртом. — Пирог еще теплый, какая вкуснятина! Попробуйте скорее.

— Да, действительно. — Сэм последовал ее совету и отломил кусочек лакомства. — Лучший пирог по эту сторону Делавэр. А почему не скажете? Неужели мой клиент замешан в чем-то незаконном?

Пейдж закашлялась и поспешила глотнуть кофе.

— Почему незаконном?

— Я просто предполагаю. Хотя, должен вас уверить, мой клиент — человек очень строгих моральных принципов. Даже весьма строгих.

— Правда? Как это? Хотя какая разница. Я знаю, кто вы, и понимаю, что вряд ли ваши клиенты стали бы отмывать деньги, используя меня.

— Отмывать деньги? Каким образом? — удивился Сэм.

— Не знаю каким. Я вообще не очень представляю, что это значит. Ладно, Сэм, спасибо за угощение. Раз мы оба не хотим ничего друг другу рассказывать, я лучше пойду. Мне еще нужно пять обручей покрасить в золотой цвет.

Она начала было вставать из-за стола, но Сэм потянулся и удержал ее за руку.

— Пожалуйста, не уходите. И не беспокойтесь, мой клиент — порядочный человек. Что бы там ни было в конверте, все совершенно законно, будьте уверены. Но пришел я по другому поводу.

— По другому? — Пейдж опустилась на диванчик. Сэм глядел ей прямо в глаза и не выпускал руку.

— Буду с вами предельно откровенен: я вернулся из-за вас.

— Похоже, вы принимаете меня за очередную Лору. — Пейдж высвободила свою руку.

— Я знаю, где найти очередную Лору, если потребуется.

— Как это пошло и самонадеянно! — Пейдж покачала головой.

— Знаю. Послушайте, Пейдж, не надо постоянно напоминать мне о прошлых ошибках. Тем более, что вы не все знаете.

— Ошибаетесь, Сэм, я все знаю и прекрасно понимаю. Да, Лора всеми силами стремилась удачно выйти замуж, а вы воспользовались этим в своих интересах. Оба хороши! И, наверное, каждый получил по заслугам. Все мы живем, как умеем. Просто это не для меня. Так, что спасибо, конечно, ваше внимание очень лестно. Приятно осознавать, что в тридцать лет еще можно вызвать интерес у симпатичного мужчины. Хорошо, что я догадалась стряхнуть краску с волос. Но со мной вам рассчитывать не на что. А теперь я пойду.

— Постойте, у меня деловое предложение. Я хотел попросить вас украсить мой дом и территорию вокруг, для небольшой вечеринки, которая планируется в Сочельник, — выпалил Сэм. — А потом, возможно, потребуется декорировать помещение и на Новый год, я собираюсь пригласить друзей и деловых партнеров.

— Вот как? — в ее голосе сквозило недоверие.

— Честно, Пейдж. В Бэлфор-Холле давно не было праздников. Я холостяк и, раньше на Рождество постоянно уезжал куда-нибудь на острова.

— А в этом году не уезжаете?

— В этом году дела требуют моего присутствия. У нас, конечно, хранится уйма украшений, но, чтобы использовать их с толком, нужен специалист. А еще есть ели, прошу отметить, натуральные. Штук пять, не меньше. Лестницы и камины можно украсить живой зеленью. На первом этаже, где проходят приемы, у нас целых восемь каминов. Надеюсь, вы сумеете воссоздать атмосферу моего детства. У меня есть масса старых фотографий, можно посмотреть, как дом украшался раньше.

— Кажется, я встречала репортажи о Бэлфор-Холле в журналах. Он просто огромен. Хорошо, что сохранились фотографии, это очень пригодится, — задумчиво произнесла Пейдж.

Ее оборона явно дала трещину. У всех есть слабое место, надо просто знать, куда ударить, — это правило никогда не подводило Сэма ни в делах, ни в личной жизни. Главное, правильно подобрать приманку: кому бриллианты, кому экзотические острова, а кому-то — возможность проявить свои дизайнерские таланты в оформлении праздника. И Сэм вновь выходит победителем. Его жизнь прекрасна. Почему-то только дядя Нед, так не считает...

— Фотографий очень много, я вам покажу. И еще нужно будет поработать над территорией. Только, пожалуйста, никаких надувных персонажей. Думаю, хорошо было бы расставить всюду растения и цветы в горшках, сделать легкую подсветку. Я, конечно, понимаю, что у вас и так масса забот с розовыми елками и прочим, но, надеюсь, мы договоримся. Я оплачиваю все расходы плюс пятьдесят тысяч сверху. Что скажете?

— Скажу, что это авантюра. Мне придется нанять еще целую бригаду разнорабочих — и на ваш заказ, и на текущие. Можно поручить остальных клиентов моим помощникам. И тогда, если я буду безвылазно сидеть в Бэлфор-Холле и заниматься только им, может быть, мы и успеем к Сочельнику. Сэм, о таких заказах договариваются заранее, желательно за год!

— Я компенсирую и дополнительные затраты на рабочих. Сколько это — еще тысяч десять?

— Скорее, пятнадцать. И временные, и постоянные рабочие у меня получают одинаково. — Тут Пейдж осеклась и гневно посмотрела на собеседника. — Все, Сэм, хватит жонглировать пятизначными суммами. Вам не удастся произвести на меня впечатление.

— Бросьте, Пейдж. Вы же предприниматель. Наверняка уже просчитали прибыль и теперь придумываете новый текст рекламы для своей фирмы.

— Не только. Еще я представила, как даю интервью всем местным изданиям. И как будет выглядеть фоторепортаж на пару разворотов в ведущем специализированном глянцевом журнале. Да у нас заказов вдвое больше станет!

— Кстати, пару интервью могу вам устроить.

— Боже, какая самоуверенность! С такими деньгами вы привыкли, что все всегда будет по-вашему.

— Богатство дает некоторые преимущества, отрицать не стану. Так я вас убедил?

Повисло напряженное молчание. Оба прокручивали в голове все сказанное. И когда Пейдж, наконец заговорила, Сэм понял, что она четко уловила истинный смысл разговора.

— Я не продаюсь, Сэм, — твердо произнесла она.

— Все мы продаемся, мисс Холидей, просто не всегда за деньги. — Настало время нанести решающий удар, и у Сэма этот удар был подготовлен. Судя по всему, те заказы, которыми приходилось заниматься его дорогой мисс Холидей (а он думал о ней уже именно так), не давали особого простора для полета ее творческой фантазии. Бэлфор-Холл — вот где она смогла бы по-настоящему развернуться, проявить себя. — Между прочим, самая красивая рождественская ель в Бэлфор-Холле была на самом деле и не елью вовсе, представляете? Как бы объяснить... Это была композиция в форме ели, такой конус, весь целиком собранный из пуансеттий. Гигантская, наверное, пять метров высотой и метра два в ширину. Хотя, может, мне, маленькому, так казалось. Ее всегда ставили в библиотеке, в эркере. Выглядело просто волшебно, особенно когда за окнами шел снег. Как думаете, реально сделать что-нибудь такое?

Пейдж в ответ молча кивнула. Сэм был уверен, что она уже прикидывает, как можно соорудить ель из пуансеттий.

— А с банкетным залом, наверное, придется помучиться. Он занимает три этажа в высоту. Да и выглядит довольно мрачно, знаете, английская готика, — продолжал он. — Как шутил мой отец, там только грешников в камине поджаривать. Прием состоится именно там, то есть не в камине, конечно, хотя он на самом деле огромный, а в банкетном зале. И нужно как-то умудриться создать соответствующую уютную, дружественную атмосферу. Думаете, такой заказ вам не по силам?

Пейдж вскинулась, как от удара.

— Сэм, вот только не надо этих психологических приемчиков. Конечно, ни один дизайнер в здравом уме не откажется от такого предложения! А если еще вы дадите разрешение на фотосъемки, я буду обеспечена работой на всю жизнь. И вам это прекрасно известно. Одного не пойму: почему именно я?

Не скажешь же ей правду: «Потому, что я хочу переспать с тобой»! Дальше флирта и намеков заходить пока нельзя.

— Интересно, Пейдж, вы у всех своих клиентов выпытываете, почему они обратились именно к вам?

— Разумеется, нет. — Казалось, последний вопрос Сэма ее отрезвил. — Я, наверное, сгущаю краски. Просто у меня о вас было совсем другое мнение, пока мы не познакомились.

— Ясно. Дайте мне адрес Лоры, я отошлю ей цветы с извинениями.

— Это очень укрепит ее семейные отношения. Сэм, давайте с самого начала. — Она протянула ему руку. — Привет, я Пейдж Холидей. Чем могу быть вам полезной? Вы заинтересованы в услугах компании «Праздники от Холидей»?

Сэм взял протянутую руку, поцеловал и задержал в своей ладони, легонько поглаживая.

— Для начала можем поужинать вместе, а потом я покажу вам дом.

— Мне все ясно, Сэм. Я берусь за ваш заказ, это обойдется вам в пятьдесят пять тысяч, не считая накладных расходов. И, чувствую, мне придется попотеть за каждый пенни. Заезжайте за мной в офис к шести часам. Как раз успею докрасить обручи и застегнуть пояс целомудрия.

И она устремилась к выходу так быстро, что Сэм едва успел подняться. Мужчина понял, что Пейдж приняла его вызов и что бой легким не будет. Он уже чуть было не проиграл из-за истории с Лорой Рид. Охота за мисс Холидей, похоже, обойдется ему в кругленькую сумму. Однако Сэм почему-то не сомневался, что оно того стоит. Пейдж честно отработает свой гонорар. Разумеется, речь идет только об украшении Бэлфор-Холла. А там, кто знает, может, в качестве бонуса ему удастся получить от нее и кое-что еще...

Мэри-Сью заглянула в кабинет и с трудом разглядела за грудами реквизита, сидящую за компьютером Пейдж:

— Мы все погрузили. Уверена, что не хочешь поехать с нами и проконтролировать процесс?

— Абсолютно. Осталось просто собрать композицию точно по тексту песни. Тем более ты сама все придумывала.

— Как скажешь. А что это ты делаешь? — полюбопытствовала ассистентка, пытаясь заглянуть в экран.

— Ничего, — поспешила ответить Пейдж, разворачиваясь и загораживая монитор спиной. — Кстати, ты успела опубликовать объявление о найме? В эти выходные нам уже понадобятся дополнительные рабочие руки.

— Успела, дорогуша, не волнуйся. Перед праздниками всегда полно желающих подработать, так что проблем с этим не будет. — Она перегнулась через стол и взглянула-таки на экран. — Это он? Мне так хотелось забежать в кафе, пока вы там сидели, и посмотреть на него! Но все время звонил чертов телефон. Дай-ка разобраться, что он за птица?

Пейдж не стала больше препятствовать напору помощницы. На экране красовалась фотография Сэмюеля Эдварда Бэлфора Пятого в сопровождении высокой стройной блондинки в вечернем платье.

— Да, это он, — подтвердила Пейдж. — Фотография старая, однако, он не очень изменился. Черты лица, пожалуй, стали жестче, но так даже лучше.

— Черт возьми, богатый, красивый. И как долго ты намерена держать оборону? Минут пять-десять? Пора нам с ребятами делать ставки, скоро ли ты сдашься.

— Мэри-Сью, я не говорила, что он точно хочет затащить меня в постель. Это лишь мои предположения. Просто, похоже, женщины возбуждают в нем охотничий азарт. И прекрати плотоядно улыбаться. Тебя все это развлекает, я смотрю.

— Ладно, ладно, не хмурься, а то появятся морщинки, и наш богатенький герой передумает и обратится со своим заказом к конкурентам. Но ведь ты считаешь, что его истинная цель — переспать с тобой, правильно?

— Я уже ни в чем не уверена. Мэри-Сью... Он бросается такими суммами, словно для него это мелочь.

— Дорогуша, ты чем-то по-настоящему зацепила его. Не думаю, что он идет на подобные расходы и затевает такие проекты каждый раз, когда хочет кого-то заарканить. Полагаю, обычно ему достаточно пальцами щелкнуть, и он получает все, чего бы ни пожелал, — рассуждала ассистентка, попутно облачаясь в пальто и готовясь уходить.

— Наверное, так. Все весьма запутанно... Во-первых, конверт... Хотя нет, забудь, это другая история. Может, он действительно просто решил украсить свое родовое гнездо к празднику, а я иду как приятное бесплатное приложение. Кто разберет, что на уме у этих богачей.

— Что за конверт? — Мэри-Сью внимательно посмотрела на начальницу. — Скажи-ка, а твой красавчик никак не замешан в истории с микроавтобусом, который ты отдала в «Ларк Саммит»? Нет, я, конечно, понимаю, что сиротам надо помогать и что ты в особых отношениях с этим приютом. Но ведь у нас самих с транспортом проблемы. Посмотри на фургоны: в одном стыдно на людях показываться, другой вообще чаще всего не на ходу... И, кстати, почему этот автомобиль нигде у нас в отчетах не значится?

— Ты бы поторопилась, а то попадете в пробку и опоздаете к клиенту.

— Это не ответ, дорогуша.

Пейдж поняла, что лучше удовлетворить любопытство помощницы, иначе та не успокоится.

— Ладно, какой-то неизвестный благодетель преподнес мне автофургон за то, что я помогаю сиротам. Я обменяла его на микроавтобус и передала в приют. — Она достала из стола конверт с анонимным посланием и протянула напарнице. — Вот и вся история. Больше я сама ничего не знаю.

Мэри-Сью пробежала глазами текст.

— Понятно. Тут сказано: «Да не оскудеет рука дающего», и ты восприняла это, как руководство к действию, да?

— Может быть, и так, не знаю. Кто-то сделал приятное мне, я сделала приятное кому-то еще — вот и увеличилось количество добра в мире. Просто, увидев подарок, я подумала, что у нас и так целый автопарк — два фургона и грузовичок.

— Да это же одни слезы, а не автопарк! — воскликнула Мэри-Сью. — И деньги мы выкроили на замену только одной машины. Извини, я тебя перебила, продолжай.

— А в приюте всего один микроавтобус, и тот разваливается. Они даже собирались отменить экскурсию в город, потому что на их колымаге детей везти просто опасно. А знаешь, как радуются ребятишки возможности куда-нибудь выехать? Особенно в праздники — чтобы были яркие впечатления. В праздничные дни в приюте очень тоскливо, я хорошо это помню: вроде бы приходят люди, дарят подарки, а потом ты все равно остаешься один. — Пейдж беспомощно развела руками.— Я, наверное, была просто в шоке от неожиданности, и в голове все смешалось. В общем, я договорилась о замене фургона на микроавтобус. Думаешь, я идиотка, да?

Мэри-Сью покачала головой:

— Нет, ты вовсе не идиотка. А твой богатый ухажер, значит, принес этот самый конверт, правильно я поняла?

— Да, и между нами тогда, как говорят, будто искра пробежала.

— А вот с этого места поподробнее, пожалуйста. Обожаю такие истории!

— Он сказал, что хотел бы снова меня увидеть, а потом пропал и не появлялся до сегодняшнего дня. Я бы даже сказала, что он отсутствовал ровно столько, сколько мне понадобилось, чтобы начать беспокоиться, а при встрече испытать чуть ли не облегчение и благодарность.

— Коварный расчет с его стороны! — высказала Мэри-Сью свое мнение и вернула Пейдж конверт. — Послушай, может, пока не поздно, откажешься от его предложения? Я понимаю, что такой заказ — мечта дизайнера, и он выведет нас на совсем другой уровень на рынке. Но стоит ли игра свеч? Ведь тебе придется терпеть его приставания...

— Может приставать до посинения, ему ничего не светит.

— Уверена? Представь: стоишь ты на стремяночке, вешаешь шарик на елочку, а внизу кругами ходит и облизывается твой заказчик — красавец, богач... Испытание не из легких. Правда, может, в глубине души ты уже поддалась его чарам?

— Честно говоря, Мэри-Сью, поддалась — еще в прошлую пятницу. На меня раньше ни один мужчина так не действовал. Но мне не дает покоя эта история с подарком — какую роль Сэм Бэлфор в ней играет? Что-то здесь не так. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

— Не только, дорогая. Ты ведь отдала машину приюту просто так.

— Почему же просто так? Я получила удовольствие.

— Так, может, и твой благодетель тоже получил удовольствие, сделав тебе подарок? Наверное, не совсем правильно думать, что ты одна способна на такие чувства.

— Может, ты и права. Тогда благодетель — точно не Сэм. Если он что-то делает, то четко представляет, что получит взамен.

— И сейчас он рассчитывает получить тебя на блюдечке с голубой каемочкой? Точнее — с золотой, уж это он обеспечит.

— Правильно говоришь. Только я сомневаюсь, что ради меня стоит прилагать столько усилий.

— Ну, конечно, ты сомневаешься. Вот за это я тебя просто обожаю. Да ты даже не представляешь, какой ты милый, неповторимый, прекрасный человечек. Все, увидимся завтра. Жду полный отчет со всеми пикантными подробностями. Отговорки не принимаются.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— А теперь попробуй вот это. — Сэм протягивал ей свою вилку, с которой свисало нечто весьма странное.

Пейдж с сомнением посмотрела на угощение:

— Сперва скажи, что это за зверь. А то я уже попробовала...

— Но тебе же понравилось!

— Сначала да — до того, как ты сообщил, что это была мидия. Я мидии не ем.

— Теперь уже ешь. Ну, смелей. Открой ротик.

Собравшись с духом и зажмурившись, Пейдж осторожно попробовала подозрительную субстанцию. И тут же в ужасе вытаращила глаза: рот обожгло, как огнем. Проглотив все, не жуя, она жадно прильнула к бокалу с водой. Рот пылал, на глаза навернулись слезы.

— Признайся: ты садист. Что это было?

По довольному виду Сэма Пейдж, и так уже заподозрившая неладное, поняла, что ответ ее не порадует.

— Это маринованный кальмар. Как тебе?

— Фу, какая гадость! Теперь понятно, зачем столько перца — чтобы отбить истинный вкус этого кошмара. И как ты такое ешь?

— Салат из морепродуктов считается очень изысканным блюдом. Хотя тут действительно в основном одни специи и зелень. А ты молодец — не боишься нового.

— Меня с детства приучили есть, что дают. Однако я, пожалуй, нарушу это правило и перейду к луковому супу, если не возражаешь.

— Как, и даже не отведаешь вот эту осминожку?

— Представь себе, нет.

Девушка окинула взглядом зал, где они находились. Свободных столиков даже сейчас — в будний день — не было.

— Я здесь раньше не бывала. Очень милое местечко.

— Спасибо. Скажу тебе по секрету: это мой ресторан, — небрежно бросил Сэм, поднося к губам бокал с вином.

— Вот как? Рада за тебя. — Пейдж в очередной раз пожалела, что не успела заехать домой, принять душ и переодеться. Тем временем официант принес горячее. Боже, зачем же она заказала отбивную из баранины?!

— Понимаешь, это один из лучших ресторанов в городе, и попасть сюда сложно. Поэтому пришлось купить его.

— Логично. — Пейдж изо всех сил пыталась сохранять невозмутимый вид. — Здорово, наверное, быть таким до неприличия богатым.

— Не то слово. — В прекрасных карих глазах Сэма плескалась улыбка. — Однако есть и другая сторона медали.

— Лора Рид и иже с ней? — Пейдж каким-то образом догадалась, к чему он клонит. Казалось, одному из них достаточно произнести лишь слово, и другой сразу поймет, о чем речь. Это ощущение взволновало ее.

— Именно. Красивые женщины гроздьями вешаются мне на шею, и я тащу эту ношу, как крест.

— И тебе невдомек, что на самом деле их интересует — ты или деньги...

— На этот счет я иллюзий не питаю, Пейдж. Конечно, деньги. Самый черный день в году для меня — день публикации рейтинга самых богатых людей Америки.

— Но ведь ты к тому же весьма привлекательный мужчина. И бываешь даже очень мил, когда захочешь.

— Мисс Холидей, вы вгоняете меня в краску! — Сэм откинулся на стуле, притворяясь смущенным.

— Перестань, это для тебя не новость. Ты прекрасно осознаешь, какое впечатление производишь на слабый пол. Твоя манера держаться, одеваться — все рассчитано, ничего лишнего!

— А что особенного в моей манере одеваться? — Мужчина оглядел себя. — Обычный костюм, какой и полагается носить порядочному бизнесмену.

— Дело не в костюме, а в том, как ты в нем выглядишь. — Пейдж почувствовала, что ее заносит на зыбкую почву, но не могла удержаться. — А прическа? Сама небрежность, но ведь на самом деле над созданием этого эффекта парикмахеру пришлось потрудиться, верно?

— Какого такого эффекта, интересно?

— А такого, будто ты только что встал с постели и не прочь туда отправиться снова, как только подвернется подходящая компания. Боже, что это я несу? — Пейдж чуть не подавилась куском баранины, когда поняла, что сказала.

— Похоже, не мешает прикупить еще и парикмахерскую. А твоя прическа мне очень нравится, редко, кому идет короткая стрижка. Правда, видеть тебя без дополнительных атрибутов в волосах чуток непривычно.

Пейдж посмотрела в его смеющиеся глаза, и внутри у нее будто что-то перевернулось. С трудом отведя взгляд, она решила сменить тему:

— Отбивная такая большая! Правда, очень вкусная. А ты совсем ничего не ешь!

— Я бы сказал, что пожираю глазами тебя, но ведь ты не преминешь тут же упрекнуть меня в банальности!

— Не премину. — Пейдж улыбнулась и расслабилась.

— Я так и знал. — Он принялся за свой стейк. — Обычно, приходя в ресторан с дамой, я не заказываю мясо, но, поскольку ты выбрала баранину, у меня появился шанс на полноценный ужин — без лекций о правильном питании и жестоком обращении с животными. Тебя ведь не смущает, что я не вегетарианец?

— Абсолютно. Сама обожаю картошку с мясом. Правда, времени на готовку почти не остается. Чаще обхожусь бутербродами: например, огромный кусок вредного белого хлеба с вредным ореховым маслом и джемом. Так что, Сэм, съешь ты сейчас хоть целую корову, меня это ничуть не покоробит.

— Любопытно. Не припомню, когда последний раз женщина была столь прямодушна со мной. Да еще при этом и ела нормально.

— Да уж, «ест как птичка» — это не про меня. Интересно, а о чем ты вообще с женщинами разговариваешь? О политике, о глобальном потеплении? Или обсуждаете последние голливудские сплетни?

— Не думаю, что женщинам, с которыми я встречаюсь, все это интересно. В основном разговор идет на тему: «Как тебе мое платье? А прическа нравится?» — Сэм ухмыльнулся.— А какое-то время спустя беседа переходит в разряд: «Осторожней, платье не помни» и «Аккуратней, не испорти прическу».

— Только не со мной! — воскликнула Пейдж. Она понимала, что собеседник просто дразнит ее. Но еще понимала, что каким-то образом ее стало возбуждать его присутствие, общение с ним. Давно она не испытывала ничего подобного. — То есть я хочу сказать, у нас не будет повода вести такие разговоры.

— Не зарекайся, Пейдж, — возразил Сэм. — Однако продолжим беседу. Значит, ты не станешь осуждать гастрономические пристрастия своего мужчины?

— Не стану, за одним исключением. Ему придется отказаться от маринованных кальмаров, иначе я не буду с ним целоваться. У меня рот до сих пор горит.

— Хорошо, учту. Так, надо вспомнить, на что там еще мои женатые друзья жалуются... Да, а сколько раз в неделю ты бы разрешила своему мужчине играть в гольф?

— Ты играешь в гольф? — поинтересовалась Пейдж.

— Да, а ты?

— В настоящий — нет, но зато на аттракционах, когда надо закатить мячик в пасть льва, мне нет равных. Три раза.

— Что, прости? Три раза закатить мячик?

— От своего будущего мужчины, — Пейдж сделала акцент на слове «будущий», — я бы потерпела три партии в гольф в неделю.

— Что ж, это вполне приемлемо. А как насчет секса?

— Что? — Пейдж поперхнулась. — В первую очередь ты спросил про гольф и лишь потом про секс?

— Конечно. В жизни мужчины должны быть четко расставлены все приоритеты. — В его глазах плясали озорные огоньки.

— Похоже, ты чересчур много общаешься с женатыми друзьями. — Пейдж сделала вид, что серьезно обдумывает его вопрос. — Мой ответ: раз в день.

— Неплохо, неплохо. А как насчет ночей?

Пейдж строго посмотрела на своего визави:

— Сэм, имеется в виду, один раз в сутки, и ты прекрасно это понял. Хотел поразить меня своим остроумием? Не вышло.

— Ну вот, опять. Я, было завладел мячом и вышел на нужную траекторию, но невесть откуда взявшийся защитник вновь меня обходит. Пейдж, как мне наконец забить гол в твои ворота?

Пейдж отправила в рот кусочек запеченного картофеля и, жуя, задумалась, медля с ответом. Сэм внимательно и серьезно наблюдал за ней, будто ему чрезвычайно важно было услышать ответ. Наконец она произнесла:

— Может, проявить настойчивость?

Сэм вскинул брови, прямо как Джонни Депп в фильме «Пираты Карибского моря». Чтобы скрыть волнение, Пейдж потянулась за бокалом, и Сэм тоже поднял свой:

— Тогда за настойчивость!

Когда Сэм въехал в ворота Бэлфор-Холла, свет в окнах его дяди уже не горел, а это значило, что уже, как минимум десятый час. Старший Бэлфор всегда ложился спать точно в девять вечера.

Пейдж любовалась открывшейся перед ней картиной.

— По фотографиям в журналах нельзя было понять, какое огромное это поместье! — в ее голосе звучало восхищение. — И ты здесь вырос? Наверное, тут здорово играть в прятки. Главное — не умереть с голоду, пока не найдут.

— Я единственный ребенок в семье, Пейдж. Так что играть было особо не с кем. Зато у меня был пони.

— Да что ты! Пони намного лучше, чем прятки. Как его звали?

— Это была девочка, Сьюзи. — Сэм свернул на подъездную дорожку и затормозил у дверей. — Давно я о ней не вспоминал. Конюшни целы до сих пор, но стойла уже много лет пустуют.

Не дав Сэму возможности проявить любезность, Пейдж самостоятельно выбралась из машины и теперь оглядывала парк.

— Какие просторы, Сэм! Не думала, что рядом с городом еще сохранились подобные владения.

— Первый Бэлфор — еще в семнадцатом веке — был фермером. Так что исконно это фермерские угодья. А один из его потомков сельским хозяйством не сильно увлекался, но зато неплохо ладил с математикой и знал счет деньгам, благодаря чему появился особняк и были заложены основы состояния. Честно говоря, я никогда не думал о поместье, как о чем-то особенном. Для меня все привычно — и дом, и имение. Это моя жизнь, и другой я не знаю. Пойдем в дом, уже холодает.

Он обнял спутницу за плечи и повел по лестнице к массивной входной двери.

— А если, позвонить, то откроет настоящий дворецкий в смокинге? — полюбопытствовала Пейдж и тут же пристыдила сама себя: — Господи, когда же я перестану задавать глупые вопросы. Второй бокал вина был явно лишним.

Сэм, улыбаясь, отпер дверь и отступил, пропуская гостью вперед.

— Второй бокал ты не допила. И мне нравятся твои вопросы. Обычно гости, наоборот, изо всех сил стараются казаться равнодушными, лишь бы не выдать своего восторга. Так что, Пейдж, проходи и не стесняйся. Без лишней скромности скажу, дом великолепен.

Уговаривать Пейдж не пришлось. Она тут же устремилась вперед, с восхищением изучая просторный холл. Пол был выложен мраморными плитами, имелся здесь и камин, а две резные деревянные лестницы вели на широкую галерею.

Сэм и сам смотрел на все по-новому, будто глазами Пейдж. За тридцать шесть лет он слишком привык к дому и перестал замечать его красоту.

Тем временем девушка, запрокинув голову, разглядывала огромную хрустальную люстру. Затем ее внимание привлек круглый инкрустированный столик, на котором красовалась ваза с живыми цветами.

— Букеты меняют каждую неделю. А иногда и вазы. Порой у меня из-за этого даже создается впечатление, будто я живу в отеле. Кстати, ты можешь пригласить флориста или сама придумать, как украсить цветами праздничный стол.

— Каждую неделю свежие букеты... — задумчиво повторила Пейдж, продолжая осматриваться. — А ведь кто-то счастлив, купив пучок искусственных цветов на распродаже, чтобы хоть немного украсить свое жилище. Но ты, конечно, об этом никогда не думал.

Сэм снова мысленно отметил для себя, что Пейдж говорит правду и не старается произвести на него впечатление.

— Извини, как-то не было случая поразмышлять над этим.

— Я и не сомневалась. Слушай, а у вас есть высокая стремянка, чтобы можно было добраться до люстры? Хотелось бы ее украсить, а у нас таких, наверное, не найдется. И покажи, пожалуйста, фотографии. Интересно посмотреть, как вы декорировали лестницы. У меня есть парочка идей, но лучше придерживаться традиций.

— Давай закончим осмотр и возьмемся за фотографии.

Из холла они прошли налево, в комнату, где обычно хозяева встречали гостей. Плинтусы и панели от пола до середины стены — цвета слоновой кости, далее — цвета темного красного дерева. Мебели, пожалуй, слишком много. Дядя Нед называл этот зал главным салоном, а мать Сэма иногда в шутку, желая подразнить дядю Неда, — приемной борделя.

Сэм улыбнулся воспоминанию. Он уже и забыл, когда последний раз был в этой комнате. Вообще все в доме сейчас, в присутствии Пейдж, выглядело по-другому. Его гостья не скрывала эмоций, проходя салон, гостиную и другие залы. Когда-то все они были полны людей, здесь устраивались многочисленные приемы, праздники, благотворительные балы. Ныне это были просто красивые, но безжизненные помещения, заставленные бесценным антиквариатом, который Бэлфоры скапливали из поколения в поколение. Здесь никто больше не бывал, не отдыхал, не развлекался. Дядя Нед проводил все время в своих апартаментах, Сэм жил в крыле, которое прежде занимали его родители. Когда отец внезапно умер, мать не смогла оставаться в стенах Бэлфор-Холла и переехала во Флориду, чтобы попытаться начать жизнь заново. В родительские апартаменты вел отдельный вход, так что Сэм никогда не пользовался главной дверью, ему даже пришлось специально искать ключ от нее, чтобы впустить гостью.

Сейчас, когда по заброшенным комнатам ходила Пейдж, Сэму казалось, будто они начинают оживать. Он почувствовал нечто вроде укола совести, когда внутренний голос произнес не то с упреком, не то с грустью: «Добро пожаловать домой, Сэм. Где же тебя носило все это время?»

Они вошли в библиотеку, и Пейдж остановилась перед камином, разглядывая висящий над ним большой портрет в человеческий рост.

— Это твой, отец? — поинтересовалась она. — Вы похожи.

— Ты считаешь? Я раньше сходства не находил. Ему здесь примерно столько же, сколько мне сейчас.

— У вас много общего. Например, у обоих смеющиеся глаза. Ты не замечал?

— Мама всегда говорила, что у нас в глазах прыгают чертики. Отец умер всего через пару месяцев после того, как я окончил университет. Все случилось очень внезапно. Ему поставили диагноз, а через две недели его уже не стало. Мама была не в силах жить здесь без него и перебралась во Флориду.

— Мне очень жаль. Наверное, терять родителей очень больно.

— Да, это так. — Сэм взял ее за руку и провел в эркер, огромные окна которого выходили в сад. — Вот об этом месте я тебе говорил.

— Здесь ты хочешь установить ель из пуансеттий? Это будет просто великолепное зрелище. И эркер расположен очень удачно — на фасаде. Все, кто приближается к особняку, будут видеть ель в окнах — весьма красноречивое зрелище!

— Красноречивое — потому что ель красная, да?

— Будешь издеваться, я сделаю ее из розовых пуансеттий и покрою искусственным снегом. В этом деле я мастер. — Она в нетерпении взглянула на Сэма. — А когда ты покажешь мне ваш гигантский банкетный зал, который мне предстоит превратить в уютный уголок для маленькой вечеринки? Давай осмотрим его, а потом, похоже, мне придется попросить еще вина, чтобы немного успокоиться и прийти в себя. Потому что, Сэм, работы просто непочатый край!

— Я в тебя верю. Идем, банкетный зал в той стороне. — Он взял ее за руку, и это было так приятно и так естественно. Нужно вести себя осторожнее — девушка начинала интересовать его все сильнее. Необходимо хорошенько все обдумать. Обычно в отношениях с женщинами Сэм трезво контролировал ситуацию. Нельзя терять голову и на этот раз.

Они прошли еще одну гостиную, небольшой холл, столовую, и все это время Пейдж не переставала восхищаться лепными потолками и невообразимой красоты каминами, часть которых была привезена из Англии и Франции.

В музыкальной гостиной Сэм продемонстрировал гостье антикварный рояль. На нем, по легенде, когда-то играл сам Моцарт.

— А с этой старинной арфой тоже наверняка связана какая-нибудь история? — Пейдж указала на стоящий в углу раритет.

— О, да! — Сэм улыбнулся. — Есть одна страшилка о том, что бывает с маленькими непослушными мальчиками, когда они пытаются просунуть голову между струн. Я однажды чуть ухо себе не отрезал. В скучные дождливые дни, знаешь ли, этот дом таит для ребенка немало опасностей.

— Не могу себе представить, каково оказаться единственным ребенком в таком огромном доме, — призналась Пейдж, сочувственно пожимая Сэму руку. — Тебе было здесь одиноко?

— Нет, Пейдж. Я бы мог, конечно, чтобы вызвать твое сочувствие, понапридумывать сейчас, как трудно жилось несчастному богатенькому мальчику. Но мне не было одиноко. На самом деле я был настоящим сорвиголовой.

— Был?

— Ну, да. Сейчас я исправился. — Они уже вернулись в холл и теперь стояли перед высоченными — около пяти метров — резными дверьми, находящимся прямо под галереей. — Ты готова?

— Уже не знаю. Похоже, у меня начинается паника. И это, наверное, станет последней каплей. О боже! — Глаза Пейдж округлились, дыхание перехватило, когда Сэм распахнул двери и медленно под руку ввел ее в зал.

— Посмотри, наверху — хоры для музыкантов. Там очень удобно прятаться и подсматривать за тем, что происходит в зале, особенно когда взрослые считают, что ты уже спишь. А еще оттуда классно пускать самолетики.

— Пускать самолетики здесь? Сэм, это кощунство. Хотя, наверно, они здорово планируют. — Пейдж подошла к обеденному столу. — Сколько человек за ним размещается? Сорок?

— Почти угадала. Сорок два.

Девушка осторожно провела рукой по полированной столешнице.

— А сколько гостей будет на твоем приеме?

— Человек восемь-девять. Как насчет бокала вина?

— Самое время. — Она обернулась к Сэму, в ее изумительных зеленых глазах застыло выражение священного ужаса. — Сэм, невозможно сделать это помещение уютным для девяти человек. Только если разбить где-нибудь в углу палатку и принимать их в ней.

— А что, интересная идея. В каком углу лучше, как считаешь?

— Сэм, я же пошутила. Хотя...

— Продолжай, продолжай, кажется, я даже слышу, как у тебя в мозгах колесики завертелись. Можешь размышлять вслух.

— Я не размышляю, Сэм, я фантазирую. Это разные вещи. Итак, палатка. Вернее, шатер. Вернее, даже несколько навесов...

— Навесов? Не понимаю. — Сэм покачал головой, пытаясь отогнать неприятное ощущение. Ему показалось, что Пейдж, стоя всего в двух шагах, на самом деле сейчас далека от него и полностью поглощена работой.

— Ничего, поймешь. Полосатые яркие навесы, натянутые на пиках или алебардах... Это будет рождественская ярмарка в средневековой английской деревушке — в натуральную величину. Такое само собой напрашивается!

— Не слышал, чтобы кто-то о чем-то спрашивал... — Сэм сделал вид, будто прислушивается.

— Тебе и не обязательно. Главное, чтобы слышала я. Мне уже почти все ясно: шатер мы раскинем для небольшого приема в Сочельник, а вот на Новый год устроим деревушку — вдоль стен навесы, в каждом подают какое-то блюдо — как шведский стол. Ты же собирался устроить шведский стол, правда?

— Даже если и не собирался, соберусь.

— Прекрасно! У меня есть на примете подходящая фирма. Итак, под одним из навесов будут предлагать нарезку, под парой других напитки. Официантов оденем в средневековые костюмы. А между гостями будут ходить фокусники, жонглеры, бродячие певцы и музыканты. Погоди-ка. Не обязательно им всем бродить, ведь есть специальное место для оркестра.

Сэм тоже начал загораться этой идеей. В зале таких размеров вполне можно было устроить все, о чем говорила Пейдж. Но самое главное — наверняка эта затея понравится и дяде Неду, может, ему даже захочется присоединиться к гостям.

— Так и сделаем. В столь гигантском зале люди не будут чувствовать себя комфортно. Здесь нужно что-то особенное. Сэм, пожалуйста, скажи, что согласен!

Глаза Пейдж сияли, как изумруды. Она смотрела на Сэма с надеждой и чуть ли не с мольбой, будто речь шла не об адском объеме работ, а о чем-то легком и приятном.

— Если считаешь, что справишься, — вперед!

Пейдж вздохнула с облегчением.

— Сэм, это будет по-настоящему чудесно! — Она просто светилась от радости. — Подумать только, после украшения «снегом» розовых елок — и такой заказ!

— Рад за тебя. Принимаю благодарности!

На мгновение Пейдж замерла, потом подошла к новоявленному работодателю, обняла за шею и улыбнулась:

— Спасибо, Сэм, честно. И мне неважно, почему ты так делаешь. Для меня это огромная удача! Ты даже не представляешь... Бэлфор-Холл — волшебный шанс, о каком я и мечтать не смела. — С этими словами в порыве чувств она поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы.

Вот тебе раз! Кто бы мог подумать, что Бэлфор-Холл — великолепное возбуждающее средство. Сэм ощутил сильнейшее желание, и начал было отвечать на порыв Пейдж, но в этот момент она отступила.

— Пойдем, Сэм, посмотрим фотографии. Они ведь в библиотеке? Интересно, найду ли я сама дорогу? А завтра мне нужно будет снова приехать и взглянуть на сохранившиеся у вас украшения. Где, ты говорил, они находятся?

— В чулане над гаражом. — Он любовался, как Пейдж, пританцовывая, выходит из зала, цокая высокими каблучками. В золотистой блузке, бежевых слаксах и развевающемся алом газовом шарфе она вновь показалась ему рождественским ангелом. Ангелом с соблазнительно длинными, красивыми ногами. Такая непринужденная, такая прекрасная и уже, кажется, совершенно забывшая про поцелуй, который чуть не выбил у него почву из-под ног. Еще одно открытие за сегодняшний день: Сэм никогда бы не подумал, что Бэлфор-Холл может быть и опасным конкурентом в борьбе за внимание женщины.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Стараясь унять дрожь в руках, Пейдж взяла у Сэма бокал с черносмородиновой настойкой. Он сказал, что, на его вкус, настойка сладковата, но ей должно понравиться. Пейдж украдкой наблюдала, как он вернулся к бару и налил себе бренди из хрустального графина. На его рассуждения о винах и настойках она отвечала только междометиями и кивками, судорожно размышляя, что же с ней произошло. Как так получилось, что она сама обняла его? Хуже того, еще и поцеловала. Куда подевался ее хваленый пояс целомудрия? Хотя, если разобраться, это был просто жест благодарности. Правда, Пейдж не сомневалась, что еще десять секунд — и они слились бы в более жарких объятиях прямо на том огромном обеденном столе.

Пейдж отпила из своего бокала. Вкус сладкий. Очень хотелось надеяться, что настойка приведет ее в чувство. Хотя от глупости лекарство еще не придумали.

Держа под мышкой внушительных размеров фотоальбом, Сэм подошел к кожаному диванчику, на котором расположилась его гостья.

— Альбомов у нас много, но начнем с этого. Здесь моя мама подбирала фотографии так, чтобы можно было получить общее представление о Бэлфор-Холле. — Он присел на диванчик рядом с Пейдж.

— А есть снимок, где ты в младенчестве голенький сидишь на медвежьей шкуре? Или такое издевательство больше не в моде?

— О чем ты?

— Ну, очень распространенная сцена в сериалах: первый школьный бал, мама подсаживается к подружке главного героя, достает альбом и первым делом демонстрирует, как он маленький голышом ползает по полу, или сидит на горшке, или еще что-нибудь в том же духе.

— Мне в этом плане повезло, подобных фотографий тут нет. — Он поставил бокал на столик и положил рядом альбом. — Правда, в одном месте пустота, потому, что я вынул снимок, где видны скобки на моих зубах. Я два года со скобками проходил, это было мучение.

— Как интересно! То есть не потому, что ты мучился, а потому, что я сама скобок не носила и, мне всегда было любопытно, каково это.

— Тебе повезло. Например, два года нельзя было жевать жвачку, и тогда меня это жутко бесило. Однако я уже лет двадцать обхожусь без жвачки, и ничего.

— Это нормально. Запретный плод — самый сладкий. — Сказав так, Пейдж осеклась. Похоже, даже в разговоре с ним о погоде найдется место двусмысленностям.

Сэм пристально посмотрел ей в глаза, слегка усмехаясь:

— А перестав быть запретным, он теряет свою сладость, так?

— Полагаю, чаще всего так. — Пейдж поспешила раскрыть альбом и сменить тему: — Гляди, какой травмо-опасный воротник. По-моему, о такой недолго и порезаться.

— Целлулоидный воротник. Это Сэмюель Бэлфор Второй или Третий, кто-то из них. Мне, конечно, стыдно, но точно я не помню.

— Конечно, стыдно, Сэм. — Он, не подозревая того, задел больную для Пейдж тему. — Семья — самое важное. Они — это ты, Сэм. Поместье, земли — все это хорошо, но самое главное — люди. Понимая, кем были твои предки, и сам понимаешь, кто ты такой. — Пейдж заставила себя замолчать. Она была готова долго еще обсуждать этот вопрос, но они здесь не затем, чтобы «за жизнь» поговорить. Сэм — клиент. И ничего более.

— Думаю, ты права. — Сэм наклонился поближе и стал перелистывать страницы. — Тут мама подобрала фотографии нескольких поколений. Надо бы попросить ее подписать, кто есть кто. А вот пошли фотографии дома. Гляди, холл, где мы были.

Со снимка, на который указывал Сэм, на Пейдж смотрел маленький мальчик в белой рубашечке и темно-синих шортиках, с перебинтованной коленкой. Улыбаясь в объектив, он гордо сжимал удочку, перевязанную большим красным бантом.

Пейдж почувствовала, как в груди у нее все сжалось. В то же время она подумала, что со стороны Сэма это был очень сильный ход.

— Что скажешь? — прервал он молчание. Пейдж вернулась к реальности, прокашлялась и уточнила:

— Насчет чего? Фотография очень важная. Думаю, что смогу все оформить в том же духе. Это несложно — гирлянды из хвои и банты. Банты, правда, придется изготовить новые, вряд ли они сохранились в достойном виде. А мальчик... это ты?

— Да, во всей своей красе! — Сэм с легкой улыбкой разглядывал снимок. — Я обожал эту удочку, хотя давно уже не вспоминаю о ней. — Он повернулся к Пейдж. — По территории поместья бежит речушка. Ничего серьезного в ней не водится, так, всякая мелочь. Но я-то не сомневался, что уж мне точно попадется, по меньшей мере кит. Правда, приносил домой чаще только лягушек, которых мама всегда выпускала.

Пейдж не сомневалась, что Сэм не старается казаться обаятельным. Просто обаяние было его естественным состоянием. Она ощущала себя беззащитной и не понимала; как ей быть дальше.

— Значит, в детстве у тебя были собственный пони и речка для рыбалки. Что еще — бассейн с подогревом? Теннисный корт? — Пейдж старалась говорить без раздражения, но, видимо, это ей не очень удавалось.

Сэм саркастически выгнул бровь и внимательно посмотрел на собеседницу:

— Чувствую, вопрос с подвохом. Пейдж, все шло хорошо, мне казалось, мы достигли взаимопонимания. Неужели я рискую вновь потерять твое расположение лишь потому, что у меня было обеспеченное детство?

— Конечно, нет, не говори глупости. — Пейдж снова принялась просматривать альбом. — А у меня в детстве была воображаемая подружка, Гретхен. Она была смелая, и по ночам я ее всегда отправляла проверить, нет ли под кроватью или в туалете монстров.

— И как?

— Монстров мы ни разу не обнаружили, но это не значит, что их не было. Просто в ее присутствии они боялись на меня нападать.

— А сейчас кто защищает тебя от монстров? Может, мне следует опасаться какого-нибудь рыцаря на белом коне?

Разговор повернул в нежелательное для Пейдж русло.

— Сэм, мне тридцать лет, я теперь сама в состоянии за себя постоять.

— Значит, мужчины у тебя в данный момент нет? — не сдавался Сэм.

— Нет. — Пейдж была на пределе. — И, предвосхищая твой следующий вопрос, сразу скажу: я довольна своей жизнью и мне никто не нужен. Закроем эту тему. Покажи мне фотографии банкетного зала или отвези домой.

— Согласен, что-то мы заболтались, — тихо проговорил Сэм, обнял гостью за шею и привлек к себе. — Пора переходить к делу...

Он держал ее не так уж крепко, Пейдж вполне могла сопротивляться. Но ей было любопытно, так ли волшебно Сэм целуется, как она себе представляла. Кроме того, от его прикосновений по всему телу Пейдж сразу побежали мурашки, и это было удивительно сладостное ощущение. Она прикрыла глаза, а губы ее непроизвольно приоткрылись. В конце концов, она целую вечность не испытывала ничего подобного.

Тем временем Сэм опустил ее на подушки, разбросанные по дивану, и Пейдж обняла его. Их губы слились в поцелуе, и язык Сэма начал исследовать глубины ее рта, чему Пейдж даже не собиралась противиться.

Она ощутила тяжесть его бедер, и немедленно ее окатила волна нарастающего желания, все естество готово было ответить на призывы мужчины, а мысль о том, что последует дальше, волновала и возбуждала еще сильнее.

Сэм действовал очень умело, бережно, искусно, и Пейдж старалась не задумываться о том, скольким женщинам до нее довелось насладиться его опытностью. В данный момент он с ней, а она так давно не была с мужчиной.

Он вытащил ее блузку из слаксов и со знанием дела быстро, одну за одной расстегивал пуговицы на блузке. Язык его все это время не переставал творить чудеса с ее ртом. Сердце Пейдж забилось быстрее, когда Сэм снял с нее бюстгальтер, высвободив груди и положив между ними свою ладонь, будто затем, чтобы почувствовать бешеное биение ее сердца.

Когда Сэм оторвался от ее рта, Пейдж издала слабый стон протеста, но тут же выгнулась навстречу мужчине, как только он принялся жадно целовать ее груди. Поиграв языком с одним соском, затем со вторым, он стал прокладывать жаркие дорожки поцелуев между грудей, одновременно расстегивая молнию на слаксах. Это было невообразимо прекрасно.

— Здесь нет победителей и побежденных, Пейдж, — жарко прошептал Сэм.

— Не всегда.

— Не разбивай мое сердце, Пейдж!

Она мягко отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Ты думаешь, мы поступаем правильно?

Взгляд Сэма обжигал, когда он говорил:

— Ты же сама это чувствуешь. Иначе тебя здесь сейчас не было бы. Мы оба с самого начала были уверены, что это неизбежно.

— Не понимаю, о чем ты... Хотя да, ты прав. Это было неизбежно. — Она отвела глаза.

Сэм погладил ее по щеке и спросил:

— И поэтому ты злишься, да? На себя или на меня?

— На себя, — тихо призналась Пейдж. — Ведь я в курсе, каков ты, и все равно согласилась.

— Я не такой уж злодей, Пейдж. Я просто мужчина и хочу тебя, очень сильно хочу. И, мне кажется, речь идет не просто о сексе. Ты нужна мне. Мне важно быть с тобой.

— Ты ведь меня почти не знаешь.

— Я не знаю никого, похожего на тебя. Ты особенная, и мне хочется разобраться, в чем тут дело.

Пейдж постаралась улыбнуться:

— Странная ситуация. Я полуодета, ты лежишь на мне, и мы ведем столь глубокомысленные разговоры.

— Поправочка: ты полураздета, но я над этим работаю.

— Не перебивай. Лежим мы, значит, дискутируем. И, с одной стороны, мне хочется, чтобы беседа продолжалась, но, с другой стороны, хочется еще и совсем другого.

Сэм улыбнулся своей фирменной улыбкой, и от решимости Пейдж не осталось и следа.

— Можем сейчас прерваться, отсрочить неизбежное, — предложил он. — Или же насладимся друг другом. Просто скажи, чего желаешь.

Она притянула его лицо к себе и приподняла бедра навстречу его телу:

— Хватит болтать, иди ко мне. — Теперь Пейдж ответила на поцелуй Сэма. В конце концов, зачем все усложнять? Он хочет ее, она хочет его, все очень просто. И не нужно пытаться избежать неизбежного.

Она помогла ему снять с нее слаксы, а потом расстегнула его ремень. Все это время они не прерывали страстного поцелуя — этой репетиции любовного акта. Язык Сэма продолжал свое путешествие по жаркой влаге ее рта. Девушка была охвачена невероятной силы желанием, непередаваемой страстью. Сэм прервался на мгновение, чтобы принять необходимые меры защиты, и Пейдж даже застонала, оставшись на какой-то момент одна на мягких подушках и не ощущая веса его тела.

Наконец он вошел в нее, наполнив собой все ее существо, и Пейдж, крепко обхватив партнера руками и ногами, приподнялась и прижалась к нему, чтобы сделать проникновение еще более глубоким.

«Интересно, кто из моих сослуживцев выиграл пари?» — подумала было Пейдж, но охватившее ее в этот миг острое и сладкое ощущение напрочь уничтожило все мысли.

Сэм шагал к оранжерее, расположенной ярдах в тридцати от восточного крыла особняка, и на ходу прикидывал, успеет ли он доехать в офис до пробок. Как он сказал Пейдж однажды, все мы кому-то служим. Вот и на этот раз дядя Нед распорядился провести совещание с несколькими банкирами из зарубежных отделений, сам назначил место и время, и Сэму ничего не оставалось, как исполнить волю родственника и начальника.

Зайдя в оранжерею, Сэм поспешил прикрыть за собой дверь, чтобы не впустить с улицы морозный утренний воздух. Бэлфора-старшего нигде не было видно, и племянник позвал его.

Разведение цветов стало для дяди Неда чуть ли не смыслом жизни. За последние несколько лет оранжерею несколько раз переоборудовали и расширяли, и теперь она могла составить достойную конкуренцию профессиональным растениеводческим питомникам.

В поисках дяди Сэм прошел вдоль длинной стойки, на которой красовались горшки с остролистными цветами — точь-в-точь такими же, какие вчера стояли в вазе в главном холле. Внезапно он понял, откуда в доме появляются живые цветы, и кто именно меняет букеты каждую неделю.

— Надо же, а я и не задумывался над этим раньше. Да, пора сбавить темп и присмотреться к тому, что происходит вокруг. Дядя Нед, где ты?

— Я здесь, Сэм, сразу за амариллисами налево.

— Знать бы еще, как выглядят амариллисы. Ты лучше говори что-нибудь, я пойду на голос. — Вынув платок, он вытер пот со лба, подумал, что при таких температурах здесь спокойно можно дичь без огня зажаривать, и решил снять кашемировое пальто.

— Нашел-таки! — Дядя Нед в рабочем фартуке и зеленых резиновых перчатках восседал на высоком табурете и маленьким секатором обрезал чахлое растеньице. — Срочная операция, видишь.

— Каков прогноз?

— Состояние пациента критическое, но прогноз, скорее, благоприятный. — Он отложил секатор и строго взглянул на племянника. — Ты не послушал меня, Сэм. Я очень расстроен и крайне разочарован.

— Не понимаю, о чем это ты? — Конечно, Сэм прекрасно понимал, о чем и, главное, о ком идет речь.

— Не дурачь меня, Сэм. Пейдж Холидей совсем не такая, как все твои подружки.

Сэм кивнул. Всю прошлую ночь он и сам, не переставая, размышлял о том же. Каким-то непостижимым образом эта девушка запала ему в душу. Он уже стал придумывать, под каким предлогом увидеться с ней сегодня.

— Не спорю. Она очень привлекательна. Могу я заинтересоваться привлекательной девушкой?

— Этой — не можешь. Я провел целое расследование перед тем, как решил включить ее в список призеров. Ты хоть потрудился почитать ее досье?

— Нет. Хочешь сказать, я упустил что-то существенное? Она добрая и бескорыстная, красивая, обаятельная... — Сэм чуть было не добавил «страстная», но вовремя остановился. — Что еще мне нужно знать?

Дядя Нед осторожно, слез с табурета и перенес своего зеленого пациента на стол к другим таким же жалкого вида страдальцам. Очевидно, это было что-то вроде местного лазарета.

— Тебе следовало бы самому поинтересоваться историей Пейдж. Но нет, куда там, ты же был занят, прикидывая, как бы половчее заарканить ее!

Сэм нагнулся и достал из-под стола маленькую лопатку. Он чувствовал, что дядя по-настоящему огорчен, но никак не мог понять, почему и откуда вдруг возник столь пристальный интерес к его — Сэма — личной жизни и поведению. Раньше ничего подобного не было.

— Что происходит, дядя Нед?

Стягивая перчатки, Бэлфор Четвертый ответил:

— Я старею, Сэм. Скоро мне семьдесят шесть. Тебе будет тридцать семь. И столько же было твоему отцу, когда ты родился.

Сэм кивнул. Он понимал, что в данный момент от него требуется дослушать дядю до конца и не перебивать.

— Бог распорядился так, что у нас с Морин не могло быть детей. Ты единственный наследник Бэлфоров и для меня все равно, что сын. И мне хотелось бы, чтобы ты устроил свою жизнь и был счастлив. И еще хочется успеть понянчить маленького Бэлфора Шестого. Я должен увидеть, что род не прервется и продолжится во внуках.

— Дядя, да успеется еще со внуками. Куда торопиться? — Сэм наигранно улыбнулся, но улыбка мгновенно потухла, когда он увидел выражение лица старика. — С тобой все в порядке? Ты что-то скрываешь?

Пейдж никак не могла прийти в себя. Среди всех идиотов она самая круглая идиотка. Как можно было так опозориться? Сначала пламенно пообещала и себе, и ему, что никогда не станет крутить с ним интрижку, а в самый ответственный момент просто растаяла от обаяния этих фантастических смеющихся глаз. Да, он чертовски сексуален и искусен в вопросах любви. Взгляд, голос, мимика, запах — устоять невозможно.

— Ты и не устояла, отдалась как миленькая, — произнесла Пейдж вслух и сжала руль так, что пальцы побелели. Что с ней происходит? Всего одна ночь с парнем, и такое смятение в душе! А вдруг он уже подыскивает ей замену? Или, может, напоследок еще постарается выжать из нее что-нибудь, словно из подержанной машины перед тем, как поменять на новую? Какое жалкое зрелище!

Припарковавшись на обочине главной автострады за большим рекламным щитом, Пейдж сидела, пригнувшись на водительском сиденье, и ждала, когда же проедет Сэм. Провожая ее ночью домой, он предупредил, что утром у него встреча в городе. На прощание Сэм одарил Пейдж сказочным поцелуем, словно хотел заколдовать ее, чтобы бедная женщина ни о чем другом не могла весь день думать. И, надо сказать, у него получилось.

А еще он сообщил ей код главных ворот поместья. Теперь она могла в любой момент приехать, сделать обмеры, посмотреть украшения и так далее. И все это происходило столь непринужденно, столь естественно, будто так и должно было быть. Будто войти в его жизнь и остаться там — очень просто. Если он всегда ведет себя так, не удивительно, что его прежние подружки не замечали сгущающихся над собой туч. Правда, они все равно знали, что рано или поздно грозы не миновать.

— И я это знаю, — сказала себе Пейдж. Когда мимо наконец промчался шикарный автомобиль Сэма, сердце ее сжалось. — И сама ему об этом доложила. Так что теперь он считает, что понимаю и принимаю правила его игры. Пора мне, наконец признаться, что я не такая уж закаленная и умудренная опытом, какой себя считаю.

На работе Пейдж весьма ловко пресекла настойчивые расспросы любопытной Мэри-Сью, сразу огорошив помощницу масштабами предстоящих работ. Вывалив на нее кучу подробностей о новом заказе, она быстро схватила рулетку, фотоаппарат и выскочила из офиса, пока Мэри-Сью, занятая подсчетами маячащей впереди выручки, не успела опомниться.

Пейдж хотела побыстрее добраться до Бэлфор-Холла, пока не вернулся Сэм. Какой бы волшебной ни была прошедшая ночь, девушка прекрасно понимала, что она — лишь эпизод в жизни этого мужчины, такого нежного, такого ласкового, в объятиях которого Пейдж почувствовала себя самой прекрасной и желанной. Она была уверена, что их отношения носят временный характер и продлятся не намного дольше, чем работа по украшению Бэлфор-Холла.

У ворот Пейдж набрала код и въехала на территорию. На полпути к дому она остановилась и залюбовалась открывшейся взору картиной. Особняк по стилю напоминал европейские дворцы, но был не столь огромен и не подавлял своими размерами и величием. Сэм вырос тут один, однако дом был достаточно просторен для того, чтобы здесь резвилась целая свора детворы. Благодаря его удачной конструкции, при этом не создалось бы ощущения тесноты. Трехэтажное здание состояло из центральной части и двух боковых. В обычные дни, когда не устраивалось никаких приемов, центральная часть, где располагались главный холл и банкетный зал, служила лишь переходом между двумя жилыми крыльями. По словам Сэма, он занимал одно из них. Выруливая на площадку за домом, Пейдж размышляла, дозволено ли ей после этой ночи, когда она, скажем так, прошла обряд посвящения, ступить в другие, непарадные апартаменты дома. И еще ей все не давала покоя мысль: она согласилась на секс ради заказа или на заказ ради секса? Что так, что этак — получалось не очень красиво, и девушка пребывала в смятении.

Затормозив у гаражей, Пейдж проверила макияж в зеркальце заднего вида. Выйдя из машины, она посмотрела, в порядке ли наряд: ярко-зеленый шерстяной жакет, кремовая шелковая блузка и темно-серые брюки в рубчик. Надеясь, что выглядит строго и профессионально, дизайнер отправилась предупредить о своем присутствии экономку, миссис Кларксон.

Она уже поняла, в какую дверь следует заглянуть, как вдруг поодаль что-то ярко сверкнуло на солнце. В порыве любопытства Пейдж двинулась в обход, через лужайку к дальнему крылу здания, не переставая в восхищении озираться по сторонам: вот изумительная терраса, а вот бассейн с искусственным водопадом и даже — нет, не может быть — мини-площадка для гольфа!

— Это уже перебор! — рассмеялась Пейдж. А когда ее взору предстала оранжерея, у девушки просто пропал дар речи. Удивляло то, что, будучи определенно современной постройкой, оборудованной по последнему слову техники, оранжерея ничуть не нарушала гармонии ландшафта и выглядела под стать особняку.

Любопытная исследовательница уже пожалела, что оставила пальто в машине, и решила заглянуть на минутку в оранжерею — погреться, прежде чем вернуться к поискам экономки. Пейдж постучала, хотя тут же поняла, что никто ее стука не услышит. Из оранжереи доносилась ария Кристины из мюзикла «Призрак оперы». У Пейдж всегда слезы наворачивались, когда она слышала эту арию — по сути, плач о потерянном отце — в исполнении Сары Брайтман. «Жаль, что ты не можешь быть со мной!» — будто бы это сама Пейдж обращалась к своим родителям.

Девушка толкнула дверь, и та бесшумно поддалась. В лицо посетительнице ударила волна влажного жара и запаха торфа вперемешку с ароматами цветов. Брайтман в этот момент взяла самую верхнюю ноту финала.

— Добрый день, есть здесь кто-нибудь? — позвала Пэйдж.

Музыка умолкла, и в наступившей тишине из глубины оранжереи послышался мужской голос:

— Я здесь, после амариллисов налево. Вы-то, девушка, надеюсь, знаете, как выглядят амариллисы?

— Знаю, — ответила незваная гостья, пробираясь между столами и стеллажами.

— Это не может не радовать. Привет, я дядя Нед.

Свернув за угол, Пейдж увидела пожилого, но совсем еще не дряхлого мужчину с цветочным горшком в одной руке и совочком в другой. Благодушно улыбающийся, с копной спутанных седых волос и щеками, измазанными землей, он как-то сразу расположил ее к себе, и она совершенно искренне улыбнулась в ответ и представилась:

— Здравствуйте, я Пейдж. Простите за вторжение. Оранжерея даже снаружи очень привлекательно выглядит, да еще звучала восхитительная музыка... Я не удержалась! Какие прекрасные цветы, у вас здесь просто райский сад!

— Это правда. Тут я и коротаю время в компании с моими цветочками, волшебной музыкой и тлей, как это ни прискорбно. Но от нее я избавлюсь. Это вас Сэм пригласил украсить дом? Задача не из легких. Особенно для такой милой хрупкой девушки.

— Вы флиртуете со мной, дядя Нед? — воскликнула Пейдж, присаживаясь на один из рабочих табуретов.

— Я бы с удовольствием, но, увы, возраст! Лучше покажу вам цветы. Вон там у меня растут пуансеттии — всех сортов. Вам понадобятся красные.

— Мне понадобится целая куча красных, у вас их много?

— Достаточно. Для сооружения рождественской ели нужно сорок семь штук. Много лет я их выращиваю, главное — вовремя делать обрезку и прятать от солнца. Я очень рад, что наконец-то они снова понадобятся.

— Сэм упоминал, что в Бэлфор-Холле очень давно не устраивались праздники. Значит, вы уже долго здесь работаете.

— Можно сказать, всю свою жизнь. — Дядя Нед снова улыбнулся, на сей раз, как показалось Пейдж, немного хитровато, и это на мгновение заставило ее насторожиться, но пожилой мужчина продолжил, так что на анализ времени у нее не осталось: — Сэм хорошо платит?

— Более чем хорошо, — кивнула Пейдж. — Даже, пожалуй, слишком.

— Уж если он знает, чего хочет, то денег на это не жалеет. — Любитель цветов задумчиво посмотрел на горшок в своей руке, будто силясь вспомнить, что же он собирался с ним сделать. — Уверен, что расходы себя оправдают.

Пейдж с подозрением посмотрела на собеседника. Разговор получался с двойным смыслом. Чтобы проверить свою догадку и заодно положить конец теме, она заявила:

— Я уже взрослая девочка, и репутация мистера Бэлфора мне известна.

— То есть, хотите сказать, что в обиду себя не дадите. Понятно, — произнес дядя Нед и поставил наконец оказавшийся не у дел горшок на место. — Тогда давайте посмотрим пуансеттии.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Сегодня мысли Сэма были как никогда далеки от проблем финансовой глобализации, и он — впервые в жизни — торопился скорее закончить совещание и вернуться домой.

Утром дядя заставил его поволноваться. И хотя, в конце концов родственник признался, что просто чувствует себя старым и одиноким, а со здоровьем все в порядке, их разговор заставил Сэма задуматься над проблемами, которыми он не планировал заморачиваться лет до сорока. Да в сорок он будет еще в самом расцвете! Нет, Бэлфор Пятый не готов заводить детей. Правда, дядя Нед с этим не согласен и утверждает, что Сэму пора, наконец взрослеть.

Отсюда мысли молодого мужчины плавно переключились на предмет, волновавший его даже больше, чем замечания дяди. Образ Пейдж Холидей не давал ему покоя. Накануне вечером не все протекало гладко, и Сэму пришлось изрядно потрудиться, чтобы пробить оборону прекрасного дизайнера. Он провел целую кампанию: романтический ужин, экскурсия по Бэлфор-Холлу, занимательные и сентиментальные эпизоды из детства и коронный номер — фотография с удочкой, способная вызвать слезы умиления у кого угодно. В результате — желанная цель достигнута. Но что-то было не так.

После долгожданной победы ему очень не хотелось отвозить Пейдж домой. Неужели он всерьез подумывал — а не позвать ли ее в свою спальню, где не бывала еще ни одна из его подружек? И почему, поцеловав Пейдж на прощание, он потом вернулся, чтобы поцеловать ее еще раз? Такое поведение для него совершенно нехарактерно. Обычно, добившись своего, он тут же начинал придумывать способ поскорее избавиться от женщины.

Нынче ситуация развивалась иначе. С Пейдж все происходило будто по-настоящему. Она и сама была более настоящая, если можно так выразиться. Взять хотя бы тот факт, что она сама зарабатывала себе на жизнь. В отличие от тех дамочек, которых он раньше, правильнее было бы сказать, использовал.

— Черт побери! — Сэм разозлился на самого себя. — К чему это самокопание? — Свернув к гаражам, он увидел автомобиль Пейдж. — Нам предстоит видеться регулярно до самого Сочельника, и об этом я должен был подумать заранее. Сейчас пойду к ней, буду мил и обходителен, но не более того. Просто она подвернулась именно в тот момент, когда дядя Нед стал вести со мной душеспасительные беседы. Вот и все. Ничего особенного. Подумаешь, говорю сам с собой, со всеми бывает...

Но уверенности его хватило лишь до того момента, пока он не увидел Пейдж. Решив понаблюдать за ней исподтишка, Сэм пробрался на галерею в банкетном зале. Запутавшийся донжуан надеялся, что издалека она не сможет кружить ему голову так же сильно, как все эти дни — с самой первой встречи. Вопросом о том, зачем вообще наблюдать за ней и что это ему даст, Сэм как-то не задавался.

Но едва мужчина открыл дверь на галерею, перед его глазами предстала Пейдж собственной персоной. Она стояла у перил, к нему спиной, и взгляд Сэма неторопливо прошелся по изумительной фигуре: серые брюки, соблазнительно обтягивающие бедра и длинные стройные ноги, зеленый жакет. Сэм вспоминал, как она выглядела ночью, и сегодняшний наряд казался ему досадной помехой. Однако он тут же оборвал себя: в конце концов, дизайнер пришла на работу, смешно было бы ожидать, что она облачится в атласное облегающее платье. Кроме того, она одинаково притягательно выглядела и в скромных брюках, и в вечернем костюме.

Сэм решил, что, пожалуй, можно продолжить отношения с ней до Сочельника. Главное, чтобы партнерша понимала — это не навсегда. Слегка покачав головой, что должно было привести его мысли в порядок, он тихо шагнул к Пейдж и поцеловал ее в шею.

— Наконец-то я тебя нашел в этом громадном доме, — прошептал он ей на ухо.

— Сэм... привет. — Пейдж не оборачивалась. — А миссис Кларксон сказала, что раньше шести ты не появишься.

Мужчина отступил, несколько опешив. Ему очень нравилось целовать Пейдж, однако ее, судя по всему, поцелуй ничуть не тронул.

— А я сбежал пораньше. Вдруг тебе понадобится помощь. Например, рулетку подержать. Что ты делаешь?

— Э... ничего.

Сэм подошел к перилам и заметил, как девушка быстро прячет что-то в карман.

— Что это у тебя там?

— Ничего, правда. Просто записи... Хорошо же, ты поймал меня с поличным. — Покраснев, она протянула хозяину дома бумажный самолетик.

Сэм расплылся в улыбке:

— Есть еще бумага? Вот здесь ты неправильно свернула. Чем больше размах крыла, тем лучше он будет держаться в воздухе.

— Правда? — Пейдж взяла со стула свой блокнот и вырвала страницу. — Покажи скорей. Так и знала, что делаю что-то не так.

Сэм, продолжая улыбаться, посмотрел вниз. Пол банкетного зала был усеян самолетиками, а один экземпляр застрял в хрустальной люстре. Указывая на него, Пейдж пояснила:

— Это был бы самый удачный из всех, если бы люстра не помешала.

— Ну, конечно, люстра виновата! Не ищите оправданий, мисс Холидей. Что за детство у вас было, если вы даже самолетики не научились делать! Сейчас я проведу с вами мастер-класс.

По лицу Пейдж промелькнула тень, однако так быстро, что Сэм ничего не заметил. Протягивая ему лист бумаги, девушка уже весело подзадоривала специалиста по самолетикам:

— Ладно, ладно, Бэлфор, болтать все горазды. Покажи, на что способен!

— Это бумага для эскизов? — Сэм разглядывал разлинованный листок.

— Да. Правда, по твоему заказу у меня их не очень много. Я пока не сильно продвинулась. Честно говоря, до сих пор не покидает ощущение, что эта ноша мне не по плечу.

— И ты решила, что самое правильное в этой ситуации — позапускать самолетики. — Разговаривая, Сэм одновременно ловко сворачивал листок.

— А что? Каждый расслабляется, как может. Кто-то курит, кто-то пьет, а я вот творю какие-нибудь глупости.

Сэм приподнял бровь и хитро улыбнулся:

— Я попадаю в категорию таких глупостей?

Пейдж поморщилась, выслушав неудачную шутку, и ответила:

— Ты на вершине хит-парада. Давай же, демонстрируй свое мастерство. Я имею в виду, запускай самолетик!

Ее замешательство было столь очевидным, что Сэм, смеясь, поинтересовался:

— Принести тебе лопату, чтобы было легче копаться в себе? Или ты уже и так до всего докопалась?

— Если бы докопалась, меня бы тут не было... Прости, Сэм. После вчерашнего я чувствую себя как-то неловко... — Девушка потупилась.

— Я все это время думал только о тебе. Правда, нельзя сказать, чтобы это меня сильно радовало.

Пейдж вскинула голову и недоуменно уставилась на собеседника:

— Что ты имеешь в виду?

Сэм уже понял, что сболтнул лишнее, и счел лучшим не отвечать. Он повернулся и запустил свое бумажное творение. Сначала самолетик опасно покачнулся, но затем выпрямился, идеально спланировал над залом и, чуть-чуть не долетев до противоположной стены, аккуратно опустился на паркетный пол.

С удовлетворением потирая руки, Сэм хвастливо прокомментировал:

— Ну вот, кое-что еще могу!

— Да, кое-что ты можешь, — согласилась Пейдж и жестом предложила ему продолжать. — Ты начал что-то говорить...

— Нет-нет, ничего. Какие у тебя планы на вечер? Я подумывал зажарить в камине кабана, но, боюсь, камин сначала придется проверить и прочистить.

— Я это тоже уже запланировала. В смысле, не кабана, а чистку камина. Чтобы в Сочельник можно было разжечь огонь.

Говоря так, она стала сворачивать свой самолетик, пытаясь сделать все точь-в-точь как Сэм. Пейдж оказалась способной ученицей, правда, для него это может стать опасным. Мужчина взял ее руки в свои и стал поправлять:

— Здесь не переусердствуй. Вот так. А теперь давай посмотрим, правильно ли движется твоя рука при запуске.

— Уж наверняка не так правильно и выверено, как у тебя. — Пейдж бросила на своего учителя быстрый взгляд, и оба ощутили, что разговор снова приобретает интимный оттенок. Сэм начал подозревать, что даже в беседе о самоделках они умудрятся перейти на двусмысленности.

— И снова выпад против меня! — Сэм встал за спиной Пейдж, обнял девушку левой рукой за талию, а правой рукой накрыл ее ладонь. — Учись, как это делается. — Придвинувшись поближе, он ощутил легкий аромат, исходящий от ее кожи. — Что за духи у тебя? Запах приятный.

— Мыло, наверное. — Пейдж судорожно вздохнула.

— Неужели всего лишь мыло? — Сэм готов был поклясться, что чувствует, как у нее участился пульс. Это льстило его самолюбию, которое недавно было сильно задето тем, что Пейдж не отреагировала на поцелуй.

— Может, и шампунь. Я редко духами пользуюсь.

— Тебе и не надо, — мягко заметил он, беря ее за запястье. — Итак, приступим. Отведи руку, держи крепко, мысленно представь траекторию и посылай руку вперед...

— Представить траекторию?

— Да, это воображаемая линия движения тела в пространстве. Ладно, забудь, просто запускай.

— Ну и объяснил... Разумеется, я представляю, что он летит вперед, а не мне за спину. Как это поможет?

— Чувствую, если нужно будет учить тебя играть в гольф, придется запастись терпением и бутылочкой чего покрепче.

С этими словами мужчина губами коснулся нежной кожи за ушком Пейдж. И тут же поразился тому, что именно он произнес. Получается, бессознательно он уже готов провести с ней кучу времени и видит себя рядом с ней и несколько месяцев спустя. Ведь сейчас декабрь, играть в гольф можно будет еще не скоро. Что, черт возьми, с ним происходит? Сказывается психологическая атака, которую устроил дядя Нед, или дело все-таки в Пейдж? Или в нем самом? Ведь он был вначале просто сторонним наблюдателем. Правда, после вчерашней страстной ночи никакой он уже не наблюдатель.

— Почему женщины всегда так болезненно реагируют, если мужчины пытаются их чему-то научить? — Сэм выпустил руку строптивой ученицы и отступил. — Давай запускай.

— Есть, сэр, как прикажете, сэр. — Пейдж повернулась к нему, все еще сжимая в руке самолетик. — Сэм, ты что, пытаешься поругаться со мной?

Сэм хотел было жарко возразить, но вдруг подумал, что, может, она и права.

— Тебе показалось... Хотя, честно говоря, сам не знаю.

— Вероятно, так будет проще для нас обоих. — Пейдж нервно смяла самолетик. — Ой, посмотри, что я наделала! Все, Сэм, уходи. При тебе я нервничаю и совершаю всякие глупости. — Она окончательно скомкала бумажную модель и закатила глаза. — Например, болтаю лишнее. Вот зачем я это только что сказала?

— А что такого? Просто сказала правду. Я даже польщен. — Он протянул руку и забрал у нее испорченную игрушку. — Однако я надеялся, что действую на тебя несколько иначе. Ладно, идем в библиотеку и обсудим наш совместный проект. Тебе, наверное, нужно еще многое уточнить — по поводу того, как у нас все украшалось ранее.

— Вообще-то, уже нет. — Пейдж забрала блокнот и ручку и пошла вслед за Сэмом. — Я все разузнала у дяди Неда. Он был очень любезен, показал мне второй этаж, все сохранившиеся украшения и даже пуансеттии. О, они великолепны. Мы сделаем из них такую ель — просто закачаешься!

Сэм изо всех сил старался не выдать замешательства, в которое его ввергло сообщение Пейдж. Беря ее за руку и помогая спуститься с галереи, он осторожно уточнил:

— Вот как? Тебе все показал дядя Нед?

— Ну да, ваш садовник. Он такой милый. Я осматривала территорию и наткнулась на оранжерею. И встретила его там. Он очень по-доброму к тебе относится, кстати. И знаешь, ты молодец, что до сих пор держишь его, пусть он уже и стар для тяжелой работы. Не знаю, сколько ты ему платишь, но уже за одно лишь то, как он управляется в оранжерее, ему просто цены нет!

— Да уж, цены ему точно нет, — Сэм украдкой улыбнулся. Вот ведь старый хитрец. Садовник, значит... — Итак, с моим садовником ты уже познакомилась. Чем еще ты занималась, если не считать замусоривания банкетного зала самолетиками?

Они дошли до библиотеки. Пропуская даму вперед, Сэм заметил, как она мгновенно напряглась, увидев диван, на котором они устроились вчера вечером. Вот незадача, в доме тридцать пять комнат, а он зачем-то опять повел ее именно сюда. Непростительная оплошность, он теряет бдительность. И всему виной сама Пейдж Холидей.

Тем временем Пейдж уже взяла себя в руки и, обернувшись, с бодрой улыбкой поинтересовалась:

— Удалось подобрать еще фотографии? Я бы хотела посмотреть, как вы устанавливали рождественский вертеп. Дядя Нед рассказал, что все фигурки ручной работы, из Испании. Просто уму непостижимо, как можно было такую красоту все эти годы прятать в чулане.

— Каюсь, виноват. Но теперь ты восстановишь справедливость! — Сэм не мог глаз отвести от чудного видения: солнечный свет, проникая через огромное окно, окутывал Пейдж золотым ореолом. Пытаясь отвлечься и сконцентрироваться на чем-то другом, мужчина стал потирать шею рукой.

— Я постараюсь, хотя времени ты мне отвел совсем немного! — Пейдж склонила голову набок. — Что это ты делаешь?

— Я? Ничего.

— Нет, ты опять как-то странно смотришь. Будто у меня в зубах застрял шпинат или будто я пришелец и только что вылезла из летающей тарелки. Прекрати так смотреть!

— Тебе некомфортно в этой комнате, да? — осторожно спросил Сэм. Действительно, замерев метрах в трех от дивана, она не двинулась дальше. — Извини, я должен был догадаться.

Пейдж развернулась, решительно подошла к дивану и демонстративно уселась на подушки, с вызовом глядя на хозяина дома.

— С чего ты взял? Мне здесь просто прекрасно. — Девушка откинулась на спинку, непринужденно скрестив ноги. — Видишь?

Приближаясь к дивану, Сэм про себя отметил, что это было весьма храбро с ее стороны. Вчера он провел целую операцию, чтобы разрушить оборону Пейдж. Предусмотрительно убрав из альбома фотографию дяди, позаботился, чтобы ей на глаза обязательно попался снимок трогательного мальчугана с разбитыми коленками и новенькой удочкой. Каждый поступок был тщательно спланирован. Все строилось на холодном и трезвом расчете и делалось, как говорится, со злым умыслом.

Он играл с Пейдж, как кошка с мышкой, и бедняга мышка попалась-таки на приманку. Внезапно Сэму открылась вся неприглядность собственного поведения. Мужчина почувствовал себя мелким негодяем, грязным манипулятором. На осознание правды о себе у него ушло почти тридцать семь лет, и легче от этого не становилось.

В порыве искренности и самобичевания он произнес:

— Я соблазнил тебя, Пейдж. — Отодвинув в сторону приготовленный для просмотра фотоальбом, Сэм присел на столик перед гостьей, глядя ей прямо в глаза. — Все мои действия с момента нашей встречи в кафе и до вчерашней ночи были спланированы. Я все подстроил специально: заказ на декорирование особняка, ужин при свечах, обзорную экскурсию по дому, фотографию пацаненка с удочкой. И мой план сработал. Прости меня.

Пейдж продолжала сидеть не шелохнувшись, удобно раскинувшись на диване, скрестив красивые длинные ноги. Она выслушала признания Сэма, не сводя с него глаз и даже не моргая. В этот момент стрелки часов встретились на цифре двенадцать и раздался мелодичный звон, возвещающий полдень. И это был единственный звук, нарушавший тишину, воцарившуюся в библиотеке.

Наконец Пейдж заговорила:

— Ты, наверное, считаешь, что я самая жалкая и наивная женщина из всех, кого ты знаешь.

— Нет-нет, что ты. — Сэм стремительно наклонился к ней, упершись руками в колени, — Просто после того, как ты рассказала о... ну... о своей приятельнице... я из кожи вон лез...

— Ее звали Лора, — ледяным тоном прервала его Пейдж, — тогда еще Лора Рид.

Сэм поморщился, поняв, что снова оплошал, и продолжил:

— Конечно, я помню, Лора Рид... — Он осекся, глядя на Пейдж. Черт побери, хоть бы моргнула уже, что ли. В растерянности он почесал кончик носа. — О чем это я?

— Ты запутался в собственных сетях, Сэм, — тихо произнесла Пейдж. — Позволь, помогу тебе. Итак, ты пытался объяснить, что я слишком глупа и вчера вечером не догадывалась о твоей затее. Похоже, большинство твоих подружек тупы, как пробка, и ты решил, что и я такая же. Разумеется, я отдавала себе полный отчет в том, что происходит. А теперь прекрати глядеть на меня, словно раскаявшийся грешник, чего доброго, еще на колени упадешь. Все, отомри и дай мне пройти.

Сэм автоматически поднялся на ноги, и только спустя несколько мгновений до него дошел смысл слов Пейдж.

— Погоди-ка. — Он схватил девушку за руку, когда она попыталась встать. — Надо прояснить один момент. Это ты меня соблазнила или я тебя?

От ее коварной улыбки ему стало нехорошо.

— Так я тебе и призналась.

— Слушай, никак не пойму, ты все-таки ангел или наоборот. Что происходит? У нас какое-то соревнование — кто кого?

— Не понимаю, о чем ты, — казалось, только сейчас Пейдж что-то встревожило. — Мы взрослые люди... просто приятно провели вчера время. А ты пытаешься увидеть в этом нечто большее...

— Я пытаюсь? — Сэм притянул ее за шею и приблизил рот к полным, слегка раскрытым губам. — Значит, для тебя все очень просто, да? — прошептал он.

В уголках рта Пейдж заиграла хитрая улыбка:

— Скажем так, я осознавала, на что иду.

Свободной рукой Сэм обнял ее за тонкую талию. От поцелуя их отделяла пара миллиметров, и, сокращая это расстояние, мужчина произнес:

— В таком случае, мисс Умнее-Чем-Пробка, может, повторим? И на этот раз вы выступите в роли соблазнительницы.

Но стоило ему закрыть глаза в предвкушении, как Пейдж тут же улизнула, а Сэму осталось лишь обнимать воздух.

— Спасибо, как-нибудь в другой раз, — заявила Пейдж, находясь уже у камина, в паре метров от опасного дивана. — Лучше расскажи мне о своем отце. Вы и вправду очень похожи.

Сэм был в недоумении. Неужели его еще совсем недавно грызли муки совести и, неужели это он представлял себя жестоким, хладнокровным загонщиком, преследующим бедную дичь? Сейчас он чувствовал себя полным профаном. Будто бы пришлось идти на выпускной бал со старшей сестрой, поскольку больше никто с ним идти не согласился.

— Хорошо. Что именно ты хочешь узнать?

— Ну, пока мне известно только, что он умер несколько лет назад и что твоя мать живет во Флориде. Наверняка тебе найдется еще что поведать.

— Найдется. — Сэм подошел к Пейдж, и теперь они оба смотрели на большой портрет, висящий над камином. — А почему тебя это интересует?

— Просто любопытно. — Пейдж пожала плечами. — Меня занимает... тема семьи.

— А тема поцелуев тебя, значит, не занимает.

— В данный момент нет. — Ее откровенно забавляла ситуация. Она даже слегка потрепала его по щеке, будто говоря: «Хороший песик. Вот выполнишь команду, может, и получишь вкусненькое».

— Отец был инструктором, — сдался наконец Сэм. — Вернее, не просто инструктором. Он был специалистом мирового уровня, ездил по разным странам и учил людей своего рода технике безопасности: как выживать в трудных условиях, как рыть колодцы, прочищать водопроводы, определять непригодную пищу. Ему нравилось помогать другим, причем не просто выписав чек, а словом и делом. Имея в активе фамильное состояние Бэлфоров, он мог позволить себе работать не за деньги, а за идею.

Пейдж подошла к Сэму поближе и положила голову ему на плечо:

— Как здорово, Сэм. А вы тоже ездили с ним?

— Я нет, только мама. Отец работал в довольно диких и опасных местах, и ребенку там делать было нечего. Кроме того, надо было в школу ходить. Так что я рос здесь.

— Все время здесь? — Пейдж подняла голову и удивленно посмотрела на него. — Один в таком огромном доме? С тобой, наверное, жила гувернантка или еще кто? Или, может, тебя в интернат сдавали? Ой, извини, не отвечай, если не хочешь.

— Да все нормально. Родители много времени проводили дома, а когда их не было, я без присмотра не оставался. В интернате тоже учился, и мне там, кстати, даже нравилось.

Сэм чувствовал, что Пейдж он готов поведать о себе все. Не выпуская ее руки, он повел девушку обратно и усадил на диван, продолжая рассказ:

— Когда отец заболел, родители вернулись домой. К нему приглашали самых лучших врачей. Как оказалось, он подцепил какую-то экзотическую болезнь, но, когда это выяснилось, было уже слишком поздно. Надежды на исцеление не оставалось. Вот и все.

— Печальная история. — Пейдж сочувственно пожала ему руку. — Но, в то же время и светлая. Твой отец полностью посвятил себя любимому делу. Тебе, наверное, очень его не хватало.

— Да, ты права, — согласился Сэм, глядя на портрет отца. Из-за этого портрета он обычно старался не заходить в библиотеку. Когда отец умер, Сэм не только сильно горевал, но и по-настоящему злился на него. Ведь он сам только вступал во взрослую жизнь, мог бы общаться с отцом на равных, и вдруг того не стало. И мать тоже сразу уехала. Родители всегда довольствовались обществом друг друга, они составляли единое целое, занимались общим делом, помогая людям. И для Сэма в их жизни, словно не было места.

Зато ему нашлось место в жизни дяди Неда и тети Морин. Для них он был, пожалуй, даже больше сыном, чем для собственных родителей.

— Знаешь что, Сэм? Ты мне нравишься — с самой первой встречи. Причем тем сильнее, чем меньше усилий ты к этому прилагаешь. — Наклонившись, Пейдж поцеловала Сэма в щеку.

Он рассмеялся и покачал головой:

— На самом деле никогда еще мне не приходилось прилагать столько усилий, чтобы понравиться женщине. Моя внешность, обаяние и деньги всегда выполняли всю основную работу за меня. Главным образом, конечно, деньги, я себя на сей счет не обманываю.

— Ты забыл еще упомянуть про свою сексуальность и небывалую скромность, — улыбаясь, добавила Пейдж. — Ладно, давай пригласи-ка меня на ужин.

— С удовольствием. Мисс Холидей, не будете ли так любезны, составить мне сегодня компанию за ужином? — Сэм любовался Пейдж и был рад, что она, наконец улыбается.

— Значится ли в меню маринованный кальмар?

— Однозначно нет.

— Отлично. А вы, мистер Бэлфор, значитесь?

— Думаю, это можно устроить.

Девушка ловко поднялась с дивана, прежде чем Сэм успел сгрести ее в охапку и одарить жарким поцелуем. Ему хотелось зацеловать ее до беспамятства, она просто сводила его с ума и прекрасно это понимала.

— Что ж, приглашение принимается. А теперь, с вашего позволения, займусь делами. Надо еще придумать, как извлечь из люстры мой бумажный позор.

Оставшись на диване один, Сэм наблюдал, как гостья выходит из комнаты. Он чувствовал, что от одного только вида ее стройных длинных ног в глубинах его тела зарождается желание, а это было весьма некстати в столь ранний час.

— Обещаю, мидий тоже не будет! — крикнул он вслед удаляющейся Пейдж и довольно улыбнулся, услышав ее веселый смех.

Еще минут пять Сэм просидел в библиотеке, разглядывая портрет отца, а затем отправился к себе с намерением прочитать, наконец досье Пейдж.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Стремясь поскорее убежать из Бэлфор-Холла и от его хозяина, Пейдж добралась до офиса практически на автопилоте. Что с ней происходит? Почему она почти полностью теряет контроль над собой, стоит Сэму очутиться поблизости? Она с трудом узнавала себя в последнее время. Едва красавец заказчик оказывался на расстоянии полуметра, от скромной, воспитанной, рассудительной, порядочной Пейдж не оставалось и следа. И ей больших усилий стоило держать себя в руках и не забывать, что он из себя представляет и кем она для него является. Хотя, может, после сегодняшней ночи что-то изменилось?

Погруженная в эти раздумья Пейдж вошла в офис, где тут же наткнулась на Мэри-Сью, обмотанную гигантской гирляндой из красных птиц и пластиковых золотых шаров.

— Давай-ка я тебе помогу, — Пейдж взяла один конец гирлянды. — Что это?

— Вообще-то, я надеялась, что ты мне объяснишь, — пропыхтела Мэри-Сью, взгромождая ношу на стол. — Это прислала Клэр, и на коробке не было никаких опознавательных знаков.

— Знаю, — Пейдж поморщилась. — Это для украшения лестницы у Хендерсонов. Сначала они заказали гирлянду с голубями. Потом хозяйке что-то приснилось, ну, вроде белые птицы в доме — к несчастью. Слава богу, что доставили. Вечеринка для коллег ее мужа в эту субботу. Я уже боялась, что придется самой срывать всех голубей с первой гирлянды и искать где-то и привинчивать на нее красных кардиналов. Кто-то готов поехать к Хендерсонам? Если нет, то могу я. Миссис Хендерсон — страшная болтушка, боюсь, ты ее долго не выдержишь.

— Пол съездит. Он тоже болтать горазд, так что им друг с другом будет хорошо. — Мэри-Сью наконец удалось уложить гирлянду обратно в коробку. — Как продвигается работа в особняке? Кстати, нам тут тоже попотеть пришлось, я утром не успела тебе рассказать.

Пейдж прошла в подсобку налить себе кофе. Мэри-Сью варила отменный кофе, и Пейдж решила, что ей не помешает чашечка-другая, чтобы прийти в себя перед встречей с Сэмом.

— Выкладывай. Или лучше мне оставаться в счастливом неведении? — вздохнула она.

— Нет уж, тебе придется выслушать эту ужасную историю. Итак, в три часа ночи раздается звонок. Поскольку я значусь твоим заместителем по всем важным вопросам, а до тебя дозвониться почему-то не смогли, то позвонили мне. Сдается мне, кое-кто неплохо провел вчера время, а?

Пейдж пропустила замечание мимо ушей, сделав вид, что полностью сосредоточена на кофе. Она прекрасно понимала, почему до нее не дозвонились, где она была в три часа и чем занималась.

— В три часа? Странно, наверное, я так крепко спала, что не услышала звонок. Прости, Мэри-Сью, мне очень жаль. А, что произошло? Здание на месте, следов пожара не наблюдается. Офис в обычном творческом беспорядке. — Пейдж оглядела загроможденное помещение. — Правда, непосвященному может показаться, что нас ограбили.

— Очень смешно. Ты еще не видела настоящего беспорядка. Вот дома у меня — это да. Боюсь, рождественскую уборку я закончу не раньше февраля. Так вот. Офис тут ни причем. — Мэри-Сью тоже налила себе кофе. — Речь идет о нашей композиции «Двенадцать дней Рождества» в торговом центре.

— Боже, и что с ней произошло? Неужели опять кто-то откуда-то свалился, как тогда мальчишка с индюка? Или что-то на кого-то упало? Но не в три же часа ночи!

— Не угадала. Все гораздо интереснее. — Мэри-Сью ухмыльнулась. — И самое интересное — как охрана будет объясняться с руководством центра. Где были и куда смотрели охранники, вообще непонятно.

Пейдж вернулась в кабинет и села за рабочий стол.

— Не томи, говори уже, что случилось.

— Итак, представь себе картину: доярки, занятые дойкой, в своих характерных позах оказались в самой непосредственной близости от прыгающих лордов, у которых каким-то чудесным образом испарились штаны. При этом, как ты помнишь, лордов десять, а доярок восемь. Так что двум дамочкам пришлось обслуживать двух джентльменов сразу. Наше счастье, что манекены без анатомических подробностей. Но, скажу я тебе, не надо обладать извращенным воображением, чтобы домыслить картину.

У Пейдж воображение было более чем живое, поэтому она очень красочно представила себе то, что описала Мэри-Сью. Качая головой, руководительница фирмы по оформлению праздников смогла выдавить лишь:

— Боже мой...

— Прониклась ситуацией, да? Это еще не все. Между курами, гусями и куропаткой тоже случился свальный грех. В общем, продолжать не буду. Ты не волнуйся, мы все уже исправили, расставили, как надо, и успели к открытию. Думаю, какие-нибудь студенты на спор позабавились.

— Я должна была приехать сама! — Пейдж было очень неудобно перед помощницей. — Не стоило соглашаться на предложение Сэма, какие бы золотые горы он ни сулил. Мы и так перегружены.

— Да, насчет Бэлфор-Холла...

— Неужели тоже что-то срывается?

— Я бы так не сказала, но планы несколько меняются. По графику работ, который ты составила, все завершается двадцать третьего декабря — как раз накануне приема, который устраивает наш красавец миллионер. Так?

— Так, — осторожно подтвердила Пейдж. — Я составляла график, еще не осмотрев поместье. Заложила пару дней про запас. Но в целом, да — нужно все закончить за десять дней. Возможно, придется по воскресеньям поработать.

— Хочу тебе сообщить, что дата сдвинулась на более ранний срок. Не стала говорить сразу, чтобы ты в обморок не упала. Решила сначала развлечь тебя историей с торговым центром.

— Ты меня очень развлекла, слов нет.

— Извини. Значит, так: два часа назад я говорила с редакцией центральной газеты штата. Они хотят уже двадцать первого напечатать материал на целый разворот в разделе «Стиль» — интервью с дизайнером и цветные фотографии. Едва я повесила трубку, как позвонили с телевидения, — в тот же день они приедут делать репортаж. А двадцать минут назад был звонок из... Ты готова? — Мэри-Сью взяла со стола и помахала перед Пейдж номером самого популярного в стране женского глянцевого журнала.

Пейдж почувствовала, что голова идет кругом.

— Не шути так, Мэри-Сью, это не смешно.

— А кто смеется? Я уже планирую, когда подкатить к тебе с разговором о повышении, потому, что мы вступаем в новую эру, Пейдж! У нас начинается новая жизнь! Ребята из «глянца» готовы подождать до двадцать третьего, потому что у них материал пойдет лишь через год — к следующему Рождеству. С моей новой подружкой Мэнди — это главный редактор — мы быстро договорились.

Пейдж молча посидела пару минут, переваривая все услышанное, затем решительно поднялась:

— Так, дай мне план всех незавершенных проектов — их не так много. Всех — и для частных, и для корпоративных заказчиков. И примерный перечень мероприятий по ним, начиная, с сей минуты и до самого Рождества. Включаем сюда полив живых растений, регулярные проверки, что ничего нигде не упало, не сломалось, не взорвалось, что ничей ребенок не разбил елочные игрушки, а собака не сжевала гирлянды. В общем, обычные наши действия.

— Подожди, подожди, — прервала ее Мэри-Сью, хватая блокнот и ручку, и бешено строча указания начальницы. — Может, сама скажешь моему ребенку, что Рождество на этот раз мы будем справлять в феврале? Так, готово, давай дальше.

— Еще прикинь, сколько понадобится дополнительно рабочих, и составь список имеющихся в нашем распоряжении людей. Свяжись с Салли Беркхарт из школы дизайна, думаю, она сможет прислать нам нескольких студентов, все равно у них скоро каникулы. Завтра в семь утра бригада рабочих должна ждать меня у въезда в Бэлфор-Холл. Пусть возьмут с собой что-нибудь перекусить, так, как будут заняты целый день. Нужно перетащить в дом груду украшений, разобрать их, привести в божеский вид, развесить и расставить, куда надо. Надеюсь, к тому времени я уже точно разберусь, что и куда. И закажи цветы и зелень для оформления, пусть привезут сразу в Бэлфор-Холл.

— Чего и сколько?

— Свяжись с нашим обычным поставщиком,— Пейдж прикинула размеры залов, — и бери все, что у них есть. Тогда мы сможем взяться за устройство деревушки в банкетном зале. И еще нужно огромное рождественское полено. И посади кого-нибудь отвечать на звонки, потому, что ты едешь сейчас со мной. Без тебя никак.

Мэри-Сью усмехнулась и шутливым жестом отсалютовала начальнице:

— Так точно, мой бесстрашный командир. Слушаюсь и повинуюсь. Я знала, что ты справишься. Думаю, сейчас самое время обсудить мое повышение!

За час до появления Пейдж, Сэм решил все же разыскать дядю, который целый день каким-то чудесным образом не попадался ему на глаза. Старик нашелся в библиотеке, на коленях у него лежал раскрытый альбом с фотографиями.

— А, Сэм, привет! Я отобрал снимки, которые могут пригодиться мисс Холидей в работе. Вот они, отложены здесь.

— Молодец. Вы оба молодцы. Почему ты не сказал мне? — Сэм прошел в комнату и присел на стол, за которым, удобно откинувшись в кресле, расположился дядя.

— Не знаю, Сэм, о чем ты?

Молодой мужчина потер лоб: предстоял нелегкий разговор, и голова начинала болеть очень некстати.

— Я прочитал ее досье.

— Да, что ты говоришь?! — Дядя Нед закрыл альбом. — Давно пора. Но уж лучше поздно, чем никогда. И что, хочешь со мной обсудить ее биографию? В целом или какой-то конкретный факт?

— Дядя, с виду ты сама невинность, а на деле, оказывается, не так прост. Ведь ты специально включил ее в число призеров, да?

— Что значит, специально? Похоже, у тебя есть какие-то соображения на этот счет. Продолжай, а то пока мне не вполне понятно, о чем речь.

Сэм в негодовании сжал челюсти, но тут же понял, что злиться бесполезно. Никто и никогда еще не одерживал победу в споре с его дядей. Максимум, на что можно было рассчитывать, — это ничья.

— Брюс — человек дотошный. На всех материалах проставлены даты. Ты начал собирать информацию о ней, еще два года назад! И с тех пор папка регулярно пополнялась!

— Хочешь сказать, я тоже очень дотошный? — улыбнулся дядя Нед.

— Нет, я хочу сказать, что так нечестно. По всем остальным призерам данные собирались только в этом году и всего в течение месяца.

— Ну и что? Иногда мне нужно больше времени, чтобы принять решение. Возьми себе что-нибудь выпить и присядь. Что тебя беспокоит?

Сэм счел это хорошей идеей, налил виски и вернулся к столу.

— Ты выбирал ее не как других.

— Повторяешься, Сэм!

— Ты выбрал ее специально для меня.

Дядя Нед едва заметно улыбнулся:

— Ну, слава богу. А то я уже начал сомневаться в твоих дедуктивных способностях.

— Погоди, старый сводник, я еще не закончил! Поскольку Пейдж тоже живет в Филадельфии, у Брюса была возможность следить за ней очень пристально, а меня ты послал вручить ей конверт лично.

— Конечно, чтобы вы, наконец познакомились. Я боялся, что все слишком очевидно, но ты до последнего ничего не подозревал! Думаю, твой разум захлестывали эмоции: во-первых, ты злился, что тебе приходится вместо Брюса заниматься этим ужасным проектом, а во-вторых, тебя по-настоящему увлекла моя милая мисс Холидей!

— Вот именно, твоя мисс Холидей. Значит, ты признаешь, что все подстроил? — Сэм покачал головой. — Господи, как я мог не замечать? Ты манипулировал нами обоими все это время!

— Не совсем так, Сэм, — возразил дядя Нед. — Я просто нашел ее и придумал способ свести вас вместе. Дальше все пошло без малейшего вмешательства с моей стороны. И не было никакой гарантии, что я угадал все правильно. Это ведь как лотерея. Но согласись: при твоем образе жизни и круге общения ваши пути никогда бы не пересеклись. Вот основная проблема, решение которой я и нашел.

— А что, если бы я ею не заинтересовался? Просто отдал бы конверт и забыл о ней?

— Но ведь сначала так и было. После первой встречи ты несколько дней ничего не предпринимал. И я уже подумывал, не приступить ли к плану Б и не пригласить ли мне самому мисс Холидей в Бэлфор-Холл в качестве декоратора. Но в тот момент ты, к счастью, начал действовать самостоятельно. В конце концов, именно тебе пришла в голову идея в этом году устроить прием здесь. Это достойная месть за мою маленькую интригу, так что мы, можно сказать, квиты.

— Квиты? Не похоже, чтобы ты сильно мучился и переживал.

— Верно. Особенно после того, как лично пообщался с мисс Холидей. Она восхитительна!

— И почти так же коварна, как и ты, хоть в это и трудно поверить. — Сэм вспомнил последний разговор с Пейдж, полный неожиданных откровений. — Похоже, в каком-то смысле она умнее и сообразительнее меня.

— Правда? Ну, так тем больше она тебе подходит! Кстати, ты и сам хорош: использовал мой проект, чтобы поближе сойтись с мисс Холидей, а заодно, рассчитывал растормошить меня — заставить выйти в люди, появиться на приеме. Чувствую родственную кровь! Значит, мы все не без греха.

Сэм прищурился и с подозрением взглянул на дядюшку.

— Кстати, а куда подевался Брюс?

— Брюс? Запечатлев, как ты стоишь у офиса мисс Холидей, обстрелянный искусственным снегом, он отбыл на Гавайи и находится там до сих пор. Скажем так, его рейс по непонятным причинам был отложен на несколько дней.

— Ясно. Отложен до тех пор, пока я не начал охоту за Пейдж и лично не привел в исполнение твой план Б. Кстати, ты здорово одурачил меня, притворившись, что идея приема в Бэлфор-Холле тебя ужасает. Я действительно поверил.

— Я старался, — скромно потупился дядя Нед. — У меня есть пара подобных приемчиков в запасе.

— Например, намекнуть мне, что ты тяжело болен. — Сэм залпом опустошил бокал и с мягким укором посмотрел на дядю.

— Это был запрещенный удар, признаю. Но ведь сработало: тебя проняло, наконец! Сэм, время идет, и наступит день, когда меня не станет. Я очень люблю тебя и хочу быть уверен, что ты устроил свое счастье.

— И увидеть Сэмюеля Бэлфора Шестого, — тихо произнес Сэм. — Вот этим ты меня и добил. Я понял, что ты говоришь серьезно, иначе ты не согласился бы устроить прием в Бэлфор-Холле, после такого долгого перерыва.

— Я ведь не только сам советы раздавать умею, но и прислушиваться к советам других. Пора отказаться от отшельничества. Морин пришла бы в ужас, узнав, что я буквально заживо похоронил себя в этих стенах. Думаю, она даже сочла бы меня трусом. Ведь твоя тетя была самой решительной и смелой женщиной из всех, кого я знал. Так что Пейдж Холидей в некотором смысле помогла нам обоим, Сэм. Она ведь тебе правда нравится?

Сэм посмотрел на портрет, висящий над камином.

— Она отдала твой подарок детскому приюту.

— Да, я в курсе, — осторожно подтвердил дядя Нед, словно опасаясь, что разговор может переключиться на опасную тему.

— В папке еще есть статья про маленькую девочку из приюта, которая сейчас проходит курс химиотерапии. Два месяца назад Пейдж обрезала волосы, чтобы ребенку сделали парик. Поэтому у нее такая короткая стрижка.

— И это в очередной раз подтверждает, что у нее доброе и бескорыстное сердце. Ты изучил все материалы в папке?

Сэм разглядывал донышко своего бокала и чувствовал себя так же неловко, как в тот момент, когда читал досье Пейдж.

— Она выросла в приюте. Родители неизвестны, была пара неудачных попыток удочерения. Пейдж задавала мне кучу вопросов о семье. Говорила, что семья — это самое важное. А я только смеялся. И даже один раз прошелся по поводу ее скучного детства, сказав, что стыдно не уметь запускать бумажные самолетики... Уверен, это замечание сильно ранило ее, но она и виду тогда не подала. И ни разу даже не заикнулась про твой подарок и про то, куда она его дела... — Наконец он поднял глаза и прямо посмотрел на дядю. — Я просто осел. Знаю, что выставил себя в самом неприглядном свете и перед ней, и перед собой, да перед всеми. Я собирался поступить с ней, как с остальными своими женщинами.

— Как с остальными твоими легкозаменяемыми, одноразовыми, удобными в использовании подружками.

Неловко улыбаясь, Сэм жестом остановил дядю:

— Не надо, не продолжай, пожалуйста. Рад, что ты запомнил мое определение, но сейчас не стоит. Вопрос вот в чем: если я такой гад, зачем ты свел меня с Пейдж?

— Времена меняются, Сэм. Когда я впервые услышал о мисс Холидей и ее благотворительной деятельности, ты был не готов к появлению такого человека в твоей жизни. Но ты стал меняться. На протяжении всего года я чувствовал, как в тебе нарастает какое-то беспокойство, неудовлетворенность, что ты потихоньку начинаешь понимать: не все так здорово в твоей жизни. Если уж на то пошло, я ждал, пока ты созреешь.

— Чудесно. Ты очень ловкий кукловод, дядя, твоя марионетка даже не замечала нитей.

— Не сердись, сынок. — Дядя Нед поднялся на ноги. — Понимаю, у тебя есть на то все основания, но не сердись. Я считаю, что поступил правильно. Ты встречаешься с мисс Холидей сегодня вечером? Миссис Кларксон сообщила мне об этом. Насколько помню, впервые ты приводишь женщину к себе. Ты всегда говорил, что птица в своем гнезде не... Ну, понятно, что я хочу сказать.

Сэм не решился ответить, чтобы со зла не ляпнуть чего лишнего, поэтому только кивнул.

— Вот и отлично, — улыбнулся Бэлфор Четвертый. — И еще одна новость. Не знаю, кстати или нет, но завтра с утра тебе придется лететь в Сингапур. И если очень постараешься и управишься с делами, то как раз успеешь вернуться к приему.

Изумленный Сэм поднял голову:

— В Сингапур? Но ведь там все спокойно.

— Уже нет. Через три дня будет объявлено о продаже «Чендж индастриз». Я хочу, чтобы ты прощупал почву, а еще лучше — сделал им предложение до того, как появится официальная информация. Мы давно охотимся за ними, и этот шанс нельзя упустить. Конечно, можно было бы послать кого-нибудь другого, но ты один стоишь десятка. Кроме того, небольшая разлука с мисс Холидей, думаю, пойдет вам обоим на пользу. В конце концов, эти две недели она будет плотно занята. Не волнуйся, я за ней присмотрю.

— Прекрасно. Только учти: она считает, что ты мой садовник.

Внезапно лицо старшего Бэлфора преобразилось: глаза загорелись, рот расплылся в широкой улыбке, и старик стал выглядеть лет на десять моложе.

— Похоже, на приеме в Сочельник нашу милую мисс Холидей ожидает сразу несколько открытий, да, Сэм? Знаешь, я уже с нетерпением жду этого дня! — Тут дядя Нед нахмурился. — Только постарайся не испортить ничего. У тебя есть две недели, чтобы хорошенько все обдумать и понять, что же тебе мешало до сих пор найти свою половинку. Уверен, размышления наедине с самим собой пойдут тебе на пользу, и ты осознаешь, в чем настоящее счастье и как его удержать.

— Как говорят, разлука укрепляет чувства.

— Говорят еще и по-другому: с глаз долой — из сердца вон, — возразил старик. — Как бы ни сложились твои отношения с Пейдж, ты, наконец поймешь, что же тебе нужно.

— С женщинами мне всегда все ясно: я прекрасно вижу мотивы их поступков, знаю, что они из себя представляют, чего пытаются добиться. И я всегда с ними откровенен, не даю ложных обещаний — хоть в личной жизни, хоть в работе. Но когда речь идет о всяких благотворителях, — правда, за исключением Пейдж, — тут все сложнее. Я их не понимаю и не доверяю им.

— Я знаю, сынок. А ты спрашивал себя — почему?

Пейдж пришла в половине седьмого. Когда Сэм открыл дверь, она протянула ему два пакета и улыбнулась, стараясь скрыть смущение, охватившее ее при виде него. На этот раз деловой костюм уступил место повседневному наряду: на Сэме красовались синие брюки и трикотажная рубашка с открытым воротом.

— Я не знаю твоих предпочтений, поэтому зашла в кафе и взяла нам по паре сэндвичей. Нормально?

— Звучит и пахнет очень привлекательно. — Сэм отступил, пропуская гостью. Сегодня он пригласил ее не в центральную часть дома, а в свое крыло.

Пейдж окинула взглядом холл: хоть он и был менее масштабным, но все равно поражал воображение.

— Идем наверх. Миссис Кларксон уже накрыла на стол и приготовила напитки.

Пейдж было кивнула, но тут же поняла, что, стоит ей подняться наверх, исход встречи будет предрешен.

— Может, лучше поедим на кухне? И хлопот меньше, — с сомнением предложила она.

Вынимая из нервно сжатых рук пакеты, Сэм наклонился и легонько коснулся щеки Пейдж губами.

— Почему ты не хочешь подняться? У меня там масса интересного!

— Не сомневаюсь. — Пейдж бросила на него решительный взгляд и направилась к лестнице. По пути она подумала, что надо быть начеку, поскольку счет в их схватке уже один-ноль в пользу Сэма.

Небольшая прихожая, куда вела лестница, была искусно отделана деревянными панелями и уставлена антиквариатом. Пейдж приосанилась и, полная достоинства, прошла в просторную уютную гостиную. Сэм не отставал:

— Иди вперед, столовая — слева, сразу за двойными дверьми.

В столовой их ждал накрытый стол, за которым могло бы разместиться человек двенадцать. Усаживаясь, Пейдж похвалила обстановку:

— Здесь очень мило. Прекрасное место для семейных обедов. Не то, что банкетный зал.

— Да, и эхо не мешает, — согласился Сэм, заглядывая, в принесенные Пейдж пакеты и исследуя их содержимое. — Пахнет просто одуряюще. О, сырный сэндвич! Обожаю! Все-таки это исконно наше, так же, как Рокки Бальбоа, Бен Франклин и соленые сухарики. Если где-то еще в мире увидишь, что в меню написано «настоящий сырный сэндвич по-филадельфийски», не верь.

Пейдж почувствовала, как напряжение постепенно отпускает ее. Вот он, Сэм, с ней. Пускай через пару недель этот мужчина станет для нее только воспоминанием. Не важно, что ей кажется, будто у них все могло бы получиться. Пострадать она всегда успеет, а сейчас надо наслаждаться моментом.

— Тебе бы рекламные лозунги писать. Только какой из этих двух сэндвичей ты стал бы рекламировать?

— Выбор прост: оба. — Сэм взял одну из упаковок и выложил сэндвич на свою тарелку. — Твоя очередь.

Пейдж взяла себе сэндвич из другого пакета и встала.

— Ты говорил, где-то есть напитки. Что тебе принести?

Набив рот лакомством, Сэм смог лишь указать рукой на бар. Пейдж достала каждому по бутылке пива. При этом она снова убедилась, что у богатых свои причуды: пиво стояло в серебряном ведерке со льдом.

За ужином Сэм подробнее рассказал, как украшался дом в праздники, и пообещал после еды показать еще фотографии. Пейдж, в свою очередь, сообщила о звонках из разных СМИ и поблагодарила Сэма за то, что помог устроить несколько интервью. Он скромно ответил, что все это ерунда, и взял еще один сэндвич.

Пару раз Пейдж ловила на себе странные, как ей казалось, исполненные особого смысла взгляды Сэма. Но она убеждала себя, что ей почудилось, и старалась сдерживаться и не смотреть на него слишком плотоядно.

Наевшись, Пейдж откинулась на стуле и положила руки на живот.

— Может, и не стоит говорить, но сегодня ужин мне понравился даже больше, чем вчера. В ресторане-то руками не поешь.

— А тебе больше нравится руками? — поинтересовался Сэм, допивая пиво и хитро подмигивая собеседнице. Опять беседа приобретала второй смысл.

— Я же дизайнер. Я работаю руками. Так что да. — Пейдж изобразила, будто не понимает, к чему клонит Сэм. — Мне нравится ощущать вещи — понимаешь, тактильные ощущения. Распознавать различные текстуры и формы, комбинировать их, находить интересные сочетания. У каждого материала свой эффект: мягкость гусиного пуха, уют вельвета, прохлада шелка, чувственное тепло шерсти... — Она замолчала. Хватит разговоров. Они взрослые люди и оба понимают, что сейчас последует.

Сэм взял ее за руку и отвел из столовой в гостиную. Остановившись посередине комнаты, он повернулся и взглянул ей в лицо.

— Значит, тебе больше нравится осязание, прикосновения? — спросил мужчина, нежно поглаживая ее щеку тыльной стороной ладони.

— Да, думаю, если хочешь что-то познать, лучше начинать с этого. — Пейдж решила, что пришла пора отдаться чувствам и забыть о разуме. — А тебе?

— О, я обожаю осязание. — Сэм нагнулся к уху Пейдж. — Запах тоже играет немаловажную роль. Ты, например, пахнешь обворожительно. — Он снова посмотрел на нее и улыбнулся. — Запах сырного сэндвича — что может быть притягательнее?

В камине мирно потрескивали дрова, но тепло, разливающееся по телу Пейдж, было вызвано совсем не близостью к огню.

— Конечно, есть еще и слух, но он все же уступает действенности сырного запаха. Так что, может, перейдем сразу к вкусу? — С этими словами она поднялась на цыпочки и прильнула ртом к губам Сэма, их языки мгновенно переплелись. Он тут же обнял ее и прижал к себе.

Когда, не прерывая поцелуя, Сэм поднял Пейдж на руки, ее трепещущие веки опустились. Спустя пару мгновений она почувствовала, что ее опустили на разобранную уже кровать. Значит, Сэм принес Пейдж в свою спальню. Девушку одолевали противоречивые чувства — страх и блаженство. Сэм снял с них обоих обувь, поцеловал щиколотку Пейдж и лег на кровать, нависнув над девушкой.

Сэм улыбнулся, и впервые улыбка не коснулась его глаз, взгляд оставался совершенно серьезным.

— Пятое чувство, Пейдж, — зрение. Как я и полагал, ты смотришься здесь чудесно, — тихо произнес он. — Я ждал тебя всю жизнь. Просто не догадывался об этом.

Ей очень хотелось верить ему, по-настоящему хотелось.

— Я не понимаю, что с нами происходит, Сэм. — Может, делать это и не стоило, но Пейдж почему-то решила открыться ему. Да, она наслушалась рассказов Лоры. Да, она читала о его похождениях в газетах и Интернете и видела фотографии ослепительных пассий Сэма. Все это внезапно потеряло значение. — Сначала мне казалось, что понимаю. Но на самом деле...

— Тсс, тихо, — прошептал Сэм, расстегивая пуговицы на ее блузке. — Ты нарушаешь очередность. Звук и слух — на последнем месте. А на первом — осязание. — Его рука накрыла ее грудь, излучая томительное тепло, которое растекалось волнами по телу Пейдж и вызывало сладкую истому и ощущение жара между бедер. — Прикоснись ко мне.

Сердце девушки забилось еще сильнее, дыхание стало поверхностным и учащенным. Она восторженно ответила на его настойчивый поцелуй, одновременно стягивая с него рубашку. Наконец Пейдж сомкнула руки на обнаженной спине Сэма. Он весь пылал, словно в лихорадке. Впрочем, как и она.

Сэм слегка приподнялся и припал ртом к ее груди, языком поигрывая с соском прямо через тонкий шелк бюстгальтера. Это позволило Пейдж, наконец освободить его от брюк. Он хочет прикосновений? Она тоже. Вкус и прикосновения,— вот что сейчас им нужно. И Пейдж обхватила возбужденную плоть Сэма. Это походило на сочетание бархата и стали — жар, сила и в то же время нежность. Девушка услышала, как из уст партнера вырвался вздох, больше похожий на стон.

Сэм просунул руку ей под спину и приподнял ее так, что теперь они сидели друг напротив друга. Его глаза стали совсем темными, и она не могла отвести от него взгляд, пока он снимал с нее блузку и бюстгальтер. Пейдж заметила, как блеснули глаза Сэма, когда он наклонился, чтобы снять с нее брюки и трусики. Изогнувшись, она помогла ему.

Сэм действовал очень умело и уверенно. Пейдж решила, что об этом — его умении и уверенности в любовной игре — лучше не задумываться. Значение имеет лишь то, что происходит в данный момент, то, что он делает здесь, сейчас и с ней. А Сэм раздевал ее — причем не только руками, но и взглядом. Он прикасался к Пейдж столь трепетно и нежно, будто боготворил каждый миллиметр ее тела.

Его рот повторял путь, который до этого проложили ладони: Сэм поцеловал ложбинку между грудями, легонько подразнил языком напрягшийся чувственный сосок, спустился к пупку и окатил горячим дыханием низ живота. Ее распалившееся лоно и нервные окончания по всему телу напряглись в предвкушении главного аккорда этой любовной прелюдии.

Сэм раздвинул ее бедра и подложил одну из подушек под ягодицы. Пейдж согнула колени, вся открываясь навстречу партнеру, отринув стыд и скромность. Какое может быть смущение, когда Сэм, словно завороженный, смотрит на нее? Пейдж почувствовала, как от его полного обожания взгляда у нее на глаза навернулись слезы. А когда он прильнул к ее лону в самом интимном поцелуе, какой только может быть, она в истоме опустила ресницы. Его жаркое влажное дыхание распалило ее. Его язык начал творить с ней удивительные вещи, то легко порхая по коже, то проникая внутрь. Пальцы тоже не остались без дела... Сжав зубы от напряжения, Пейдж поднималась все выше на вершину блаженства, охваченная, ощущениями неведомой ей прежде силы.

Она полностью отдалась во власть этих ощущений, во власть мощного и древнего, как мир, желания. Руки и язык Сэма ввергли ее в состояние экстаза, у Пейдж перехватило дыхание, и, не в силах более сдерживаться, она достигла высшей точки наслаждения, тело ее изогнулось в сладких судорогах.

— Сэм! — Не открывая глаз, Пейдж протянула к нему руки, умоляя прийти к ней, обнять ее. Обвив его руками, девушка стала медленно возвращаться к реальности. Внезапно она поняла, что ей тоже хочется подарить ему наслаждение, как он только что подарил наслаждение ей. Это желание было мощным. Надо уметь не только брать, но и отдавать.

— Сэм? — Пейдж почувствовала, как в горле встает ком. Она сглотнула и вопросительно посмотрела на мужчину. Ей хотелось его всего, целиком. Ей не терпелось стать частью партнера. Она робко опустила руку вниз и почувствовала, сколь сильна его страсть. — Сэм, ты позволишь мне?..

Он пристально смотрел на нее, и в его взгляде читалась ранимость, искренность и еще что-то, чему Пейдж побоялась дать определение. Потому что, если ей показалось, если она ошиблась, потом будет очень больно.

— Да, пожалуйста, — тихо ответил Сэм и перекатился на спину, предоставляя ей полную свободу действий. Она стала покрывать поцелуями его лицо, грудь, постепенно опускаясь все ниже, кончиками пальцев лаская каждый мускул, тщательно обследуя рельеф тела.

Пейдж не могла похвастать большим опытом в любовных делах. Она не знала, что нравится Сэму, но надеялась: нехватка умения компенсируется ее искренним стремлением доставить удовольствие, вернуть ему хотя бы малую толику того, что он дал ей. Сэм судорожно вздохнул и прошептал в изнеможении ее имя. Пейдж перестала смущаться и закружилась в вихре новых ощущений.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Перепрыгивая через две ступеньки, на ходу стягивая галстук и бормоча проклятия, Сэм спешил попасть в свое крыло Бэлфор-Холла. Черт побери, он опоздал. Господи, сделай так, чтобы было еще не слишком поздно!

Он обещал Пейдж вернуться за несколько часов до начала приема. Он рассчитывал, что успеет все ей рассказать. Все то, что не решился объяснить по телефону во время их долгих ежедневных бесед.

Она так и не проговорилась об анонимном подарке.

А Сэм так и не признался ей, откуда этот подарок и что за прием на самом деле устраивается в Бэлфор-Холле. Он считал, что лучше раскрыть правду при личной встрече.

И вот теперь Сэм не успевал это сделать. Сначала рейс задержали из-за нелетной погоды. Тут, слава богу, его деньги и связи помогли: удалось покинуть Сингапур на частном самолете и без проблем пройти таможню. Но вот с матушкой-природой не договоришься. Снегопад, обрушившийся на Филадельфию, привел к заторам на дорогах, и с этим уже ничего нельзя было поделать.

Какой же он идиот! Заключить сделку по приобретению «Чендж индастриз» — легко! Объясниться с Пейдж — оттягиваем до последнего, на это у нас смелости не хватает! Потому что не хватает смелости разобраться с самим собой, со своими дурными привычками и предубеждениями, которыми он руководствовался всю сознательную жизнь. Не хватает смелости повзрослеть.

Сэм сбросил одежду, и встал под душ, не дожидаясь, пока прогреется вода. В миллионный раз он корил себя, что вовремя не сказал Пейдж всю правду — про проект, про собственное в нем участие, про дядю Неда, про цель сегодняшнего приема. Главным образом его волновало, что она не знает про дядю. Милый садовник! Интересно, появится ли он сегодня на приеме? Разумеется, дядюшка не упустит такого случая, наверняка захочет посмотреть, как Сэм станет выкручиваться из сложившейся ситуации.

Уже через пятнадцать минут — волосы мокрые, галстук-бабочка наперекосяк — Сэм летел вниз по лестнице в банкетный зал.

В одном из последних разговоров он попросил Пейдж прийти сегодня пораньше и взять на себя роль хозяйки приема. Так что она наверняка здесь и удивляется, где его черти носят. Остановившись перед дверьми, Сэм посмотрел, на часы и поморщился:

— Все, это конец. Думаю, она уже не удивляется. А просто злится.

Пейдж окинула взглядом безупречно сервированный стол. Наблюдая, как Мэри-Сью передвигает хрустальный бокал еще на пару миллиметров правее, она в волнении скрестила руки и в очередной раз вопросила, ни к кому не обращаясь:

— Не понимаю, почему Сэм не захотел, чтобы мы расставили карточки с именами гостей.

— Да не волнуйся ты так, — ответила верная помощница, хотя и в ее тоне сквозило крайнее напряжение. — Он же сказал, что ты хозяйка, так? Значит, он сидит во главе стола, а ты — с противоположной стороны. Хотя иногда хозяйка садится по правую руку от хозяина. Может, он предпочтет этот вариант? Да, думаю, так и произойдет, особенно когда он увидит тебя в этом сногсшибательном вечернем платье.

Пейдж зарделась от смущения и улыбнулась.

— Все же, мне кажется, вырез слишком смелый, — с сомнением произнесла она, дотрагиваясь до ложбинки между грудей. — Что-то из разряда «иди к мамочке, детка». Боюсь, наряд чересчур откровенный.

— Все, с меня хватит. Надоело убеждать тебя, что ты в нем неотразима. Я твердила это и в примерочной, и когда ты расплачивалась, и повторяю сегодня весь вечер. А теперь мне пора, меня дома ребенок ждет. Он, как ни странно, хочет, чтобы Сочельник мама провела с ним. Но напоследок, все же скажу: Пейдж, не волнуйся, ты выглядишь отпадно. Как влюбленная женщина, которая с нетерпением ждет, когда ее мужчина вернется домой. И банкетный зал выглядит отпадно. И сюжет для телевидения получился первый класс. И материал в газетах и журналах — тоже.

— Да, — пробормотала Пейдж, окидывая взглядом зал и чувствуя, как по спине бегут мурашки от волнения. — Отпадно. Это точно. Спасибо, Мэри-Сью, ты права. Тебе пора домой. Сэм скоро придет, его самолет приземлился два часа назад.

— Снегопад его задержал. Типичное для здешних мест снежное Рождество. Сплошные проблемы и волнения. — Мэри-Сью взяла сумочку и большую коробку с портняжными ножницами, лентами, клеем и другим полезным скарбом, который всегда должен быть под рукой у декоратора. — И, если повезет, из-за погоды опоздает не только Сэм, но и остальные, так что все соберутся одновременно.

Пейдж обняла помощницу и поцеловала в щеку.

— Спасибо тебе за все и счастливого Рождества! Идем, провожу тебя до выхода.

Они прошли вдоль ряда пестрых шатров, украшенных зелеными гирляндами и свечами в стаканчиках. На Новый год в них разместятся стойки с различными угощениями на серебряных подносах, которые миссис Кларксон показала Пейдж пару дней назад. Полки с фамильным сервизом из серебра занимали целую комнату, и, чтобы до блеска начистить все это добро, потребовалась уйма времени и сил. Но на празднике сияющая серебряная посуда, наполненная чудесными яствами, создаст незабываемый эффект.

— Здесь будто бы совсем другой мир, правда? — произнесла Пейдж, когда они вышли в главный холл. Каждый раз у нее дух захватывало при виде всего этого великолепия. Сейчас на круглом столике красовалась большая цветочная композиция — творение дяди Неда. Поручни лестниц были увиты гирляндами из еловых веток. В воздухе витал непередаваемый аромат Рождества. Хрустальные подвески люстры разбрасывали вокруг тысячи радужных бликов. Все было просто великолепно. Пейдж любовалась результатами своей работы, но удивленный возглас помощницы отвлек ее.

— Ой, мне пора... — Мэри-Сью смотрела куда-то за спину коллеги.

Обернувшись, Пейдж замерла: в дверном проеме стоял Сэм.

— С Рождеством, Пейдж, удачи тебе, — прошептала Мэри-Сью, ныряя в куртку и выскальзывая на улицу.

Сэм смотрел на Пейдж так, словно видел впервые. На этот раз, на ней не было просыпавшихся блесток, но в мерцающем платье из серебристого шелка она излучала сияние и была похожа на ангела. Сама простота, сама элегантность, сама сексуальность. Сдержанность и стиль — во всем.

— Привет, Пейдж. — Ноги, наконец опять стали повиноваться ему, и Сэм смог сделать шаг навстречу Пейдж. Положив руки ей на бедра, он произнес: — Я так скучал по тебе.

Мгновение помедлив, она подняла глаза и пристально посмотрела на Сэма. Ему показалось, что взгляд ее сверкает из-за еле сдерживаемых слез. Проведя рукой по его щеке, Пейдж прошептала:

— Я боялась этого момента на протяжении двух недель, и вот он настал...

— И ты все еще боишься? — тихо поинтересовался Сэм, прижимая Пейдж к себе.

— Нет. Думаю, нет. — Она медленно покачала головой. — Ты же не собираешься сейчас объявить, что мы расстаемся?

— Нет, милая. Не на этот раз. И никогда.

Наклонившись, он нежно поцеловал девушку в приоткрытые губы и тут же осознал, что его охватывает страсть. Но к этому чувству примешивалось еще одно: Сэм отчетливо ощутил себя дома.

— Идем в библиотеку, — прошептал он на ухо Пейдж. — Надо поговорить.

— Но гости уже скоро...

— Я знаю, Пейдж, — прервал ее хозяин дома и взял за руку. — Поэтому я и должен кое-что тебе сказать. До того, как все появятся. Я и так слишком долго откладывал этот разговор. Все надеялся, что ты первая затронешь тему. Черт возьми!

Звонок в дверь прервал его. В холл заглянула миссис Кларксон в строгом черном платье. Минуту поколебавшись, она все же осведомилась:

— Сэр, вы с мисс Холидей будете встречать гостей здесь или пройдете в банкетный зал?

— Минуточку, миссис Кларксон. Какую тему я должна была затронуть? — поинтересовалась Пейдж, поправляя Сэму галстук-бабочку. — Ладно, давай отложим. Хоть мне и самой не терпится отвести тебя в библиотеку, показать ель из пуансеттий и все остальное, услышать твое мнение о нашей работе. Кстати, дядя Нед столько помогал! Не думаю, что мы справились бы без него. Но сейчас главное — твои гости. Так что поговорим потом.

— Да, без дяди Неда вы не справились бы. Он настоящий Санта-Клаус. — Сэм жестом попросил миссис Кларксон дать им еще пару минут. — Тогда пообещай мне кое-что.

— Сэм, да в чем дело? Я думала, у нас все в порядке...

— В порядке? Да, в общем-то, в порядке. Просто ты не все знаешь насчет...

Тут в дверь снова позвонили. Сэм положил руки на плечи Пейдж и спросил:

— Ты мне доверяешь?

— Доверяю ли я тебе? О чем ты?

— Что бы ты ни услышала сегодня, что бы ни произошло, — а только Богу известно, какой фокус может выкинуть дядя Нед, — помни: все это неважно. Важно только то, что мы вместе, Пейдж, ты и я.

— Дядя Нед? Что такого может выкинуть дядя Нед? Сэм, ты меня пугаешь, — встревожено вымолвила хозяйка приема.

— Так ты доверяешь мне?

— Да, Сэм, доверяю, — кивнула Пейдж.

Он перевел дыхание и разрешил миссис Кларксон открыть входную дверь.

Представляя Пейдж гостям, Сэм называл ее «Гений дизайна, сотворивший красоту, которую вы сегодня видите вокруг» и «Мой очень хороший друг, Пейдж Холидей». Каждый раз, когда Сэм знакомил ее с кем-то, Пейдж замирала и все ожидала услышать слова, которые он так и не произнес. Пока все собирались, гостям предлагали напитки и легкие закуски. Прибывшие вели непринужденную беседу, и все это время Сэм обнимал ее за талию и прижимал к себе.

Наконец Пейдж с Сэмом поприветствовали третью пару, и это означало, что все в сборе. Стол был накрыт на девять персон, но Сэм предупреждал, что один человек может и не появиться. Тут подошла миссис Кларксон, что-то тихо сказала ему, и они ушли, оставив Пейдж с гостями одну. До сих пор они постоянно были вместе. Ей даже стало казаться, что он почему-то боится выпускать ее из виду. Но, будучи хозяйкой приема, Пейдж понимала, что должна и сама уделять внимание гостям. Поэтому она продолжила беседу с новыми знакомыми, которые осыпали ее комплиментами по поводу убранства зала.

Эмили Рейнс, симпатичная блондинка, пышущая оптимизмом, даже предположила, что Пейдж — художница.

—Я сама художник и, должна сказать, сейчас испытываю некоторую профессиональную зависть. Нужен талант, особое видение, чтобы создать уют в таком огромном помещении, — заявила она.

— Моя невеста знает, о чем говорит, Пейдж, — подхватил Коул Престон, обнимая Эмили за плечи. — Вы бы видели, что она сотворила с одной старой развалюхой. Получился не дом, а просто мечта!

— Ничего бы не вышло, если бы не чек на кругленькую сумму, который я получила от незнакомца, пожелавшего остаться неизвестным, — наставительным тоном напомнила ему Эмили. — Кстати, с Либби произошло то же самое. Либби Джост — вон та эффектная красотка, от которой ты пару минут назад глаз отвести не мог! — Она весело рассмеялась. — В дамской комнате можно узнать массу интересного. В общем, мы думаем, что все собрались здесь по одной причине, — нам наконец представят этого щедрого анонима. Жду не дождусь, когда смогу лично поблагодарить его!

Все мило друг другу улыбнулись, и разговор перекинулся на центр искусств для престарелых, организацией которого занималась Эмили. Тем временем, в голове Пейдж зародилась догадка, которая не давала ей покоя и заставляла сердце биться чаще.

Подойдя к Либби и ее жениху Дэвиду Холстрому, Пейдж застала их за оживленной беседой с третьей парой — знаменитым и до неприличия красивым доктором Сетом Эндрюсом и его невестой Беккой.

— Не правда ли, невероятная история! — воскликнула Бекка, обращаясь к Пейдж. — Мы все получили дорогие подарки и все теряемся в догадках, от кого они. Кто способен на столь щедрый и бескорыстный жест? И тут приходит приглашение на этот прием... Я так волнуюсь!

— В предвкушении встречи с нашим таинственным Санта-Клаусом, — пояснила Либби.

— Не обращайте внимания, Пейдж, — покачал головой спутник Либби, — она просто вычитала где-то историю о миллиардере, который якобы раздает подарки тем, кто занимается благотворительностью, в награду за их добрые дела и все такое.

— Не где-то, а в колонке слухов и сплетен Летиции Трент. И, между прочим, я проверяла в Интернете — эта история тянется уже много лет.

— Ну, раз в колонке слухов и сплетен — тогда спору нет, история правдивая! — Дэвид подмигнул хозяйке приема. — Может, вы, Пейдж, что-то знаете? Сэм очень приятный человек, но совсем не похож на Санта-Клауса.

Пейдж через силу улыбнулась и уточнила:

— А что за история с Санта-Клаусом? Можно поподробнее? Боюсь, я не совсем понимаю, о чем речь.

Тут к беседующим присоединились Эмили и Коул. И Либби с удовольствием поведала всем следующий сюжет: некий неизвестный миллиардер преподносит людям богатые подарки — кому деньги, кому что-то еще. Причем одаривает тех, кто совершил добрый поступок, благотворительный жест. Если получатель оставляет подарок себе, как практически любой нормальный человек, на этом история заканчивается.

— Однако если тот, кто получил дар, распоряжается им иначе, с пользой для других, то он удостаивается еще большего вознаграждения. — Дэвид внес свою лепту в рассказ: — Трент утверждает, что это миллион долларов, не облагаемый налогами.

— Что?! — воскликнула Пейдж и тут же спохватилась. — Прошу прощения, не может быть. — Девушка стала гневно озираться по сторонам в поисках Сэма, которого она непременно убьет сегодня. Медленно, но наверняка.

— Это просто слухи, — откликнулась Либби. — Но если все же правда, мы с Дэвидом уже решили, что не оставим деньги себе. Мы, конечно, не призываем никого следовать нашему примеру. Просто сами, прочитав заметки Трент, решили именно так.

Доктор Эндрюс вопросительно посмотрел на Бекку:

— Очень интересно... Я думал, мы приглашены, чтобы узнать, от кого подарок. Не более того. Не ожидал, что последует какое-то продолжение. Может, лучше уйдем?

— Ну, уж нет, я хочу поблагодарить нашего незнакомца за щедрый жест. — Бекка со вздохом обратилась к Пейдж: — Кроме того, сомневаюсь, что кто-то готов расстаться с такими деньгами. Это уже из области фантастики.

— Согласна, — кивнула Пейдж и отошла от гостей якобы сделать последние приготовления перед тем, как все сядут за стол. Нахмурившись, она ждала Сэма, которому сейчас лучше было бы не попадаться ей на глаза. Все детали головоломки встали на свои места. Таинственный миллионер — это Сэм. Он сам написал то письмо, которое было в конверте. Он устроил все это, чтобы наблюдать за ней, чтобы выяснить, как она поступила с его подарком. Вот зачем вся эта чехарда с украшением особняка. Изучал ее, как жука под микроскопом, смотрел, как же она себя поведет.

Это было ужасно! Возмутительно! Гадко! Но зато у детского приюта есть теперь новенький микроавтобус. А у стариков в Канзасе — современный центр искусств. А в Западной Виргинии — новая больница. А в штате Миссури — чудесный парк для детей.

Но все это, как-то не вязалось с поведением Сэма Бэлфора. Пейдж обернулась к гостям и увидела, что Сэм, наконец появился в зале и собирается сделать какое-то объявление, попросив у всех минуточку внимания. Его встревоженный взгляд искал повсюду Пейдж, и девушка еле удержалась, чтобы не развернуться и не выбежать вон. Но она утверждала, что доверяет ему. Поэтому, по крайней мере может остаться и послушать, что же он собирается сказать, хотя вряд ли это спасет его репутацию в глазах Пейдж.

— Хочу поблагодарить собравшихся за то, что откликнулись на приглашение и прибыли сегодня к нам, — начал Сэм, одаряя присутствующих гостеприимной улыбкой. — Приглашение, правда, сформулировано так, что от него сложно отказаться, правда? Уверен, вы уже поняли, что всех вас объединяет: каждый в этом году получил анонимный подарок. И, наверное, вы полагаете, будто прием устроен, чтобы можно было поблагодарить того, кто преподнес эти подарки. Но на самом деле все наоборот: вы пришли, чтобы он смог поблагодарить вас. Вы порадовали его сердце и укрепили в нем веру в добро. Все вы — удивительные люди, представители, я бы сказал, исчезающего вида.

Пейдж почувствовала, что горло и губы пересохли от волнения. Она глядела на Сэма, слушала, и у нее складывалось впечатление, что она его совсем не знает.

— Чуть позже необходимо будет выполнить ряд юридических формальностей, но сейчас хотел бы сообщить вам: из множества людей, получивших подарки, лишь четверо приглашенных сюда сегодня — Либби, Бекка, Эмили и... Пейдж — заслужили особое почтение, а также по миллиону долларов, освобожденному от уплаты налогов.

Кто-то из дам тихо вскрикнул, и Пейдж услышала громкий шепот Либби:

— Я же говорила!

— Обычно организатор всего этого остается в тени и не показывается на публике. Но сегодня мне удалось убедить его снять завесу тайны со своего имени и почтить нас своим присутствием. Он много лет скрывался под маской таинственного Санта-Клауса, но пришла пора, ему выйти в свет и лично встретиться с теми, кто восхитил его своими добрыми и бескорыстными делами. Итак, дамы и господа, позвольте представить вам моего дядю, Сэмюеля Эдварда Бэлфора Четвертого.

Повернувшись вместе со всеми туда, куда указывал Сэм, Пейдж не поверила своим глазам:

— Дядя Нед?!

Дядя Нед в шикарном смокинге и белоснежной рубашке прошествовал в зал. Его седые волосы сияли в свете множества огней, улыбка сияла еще ярче. Найдя среди гостей Пейдж, он довольно неуверенно помахал ей рукой. Девушка, качая головой и с трудом осознавая открывшуюся ей правду, начала медленно пятиться к выходу, затем вдруг резко развернулась и выбежала из зала.

— Пейдж! Стой! Черт побери, ты же говорила, что доверяешь мне! — послышался голос Сэма.

В центре главного холла Пейдж остановилась, вспоминая, где оставила пальто и сумочку. Поняв, что ее вещи в библиотеке, на улице валит снег и никуда ей в таком виде не уйти, она встала лицом к догнавшему ее Сэму, полная решимости высказать все, что думает.

— А ты обещал, что... Хотя нет, ты же ничего и никогда мне не обещал! Я просто шла у тебя на поводу. Ты и твой дядя — вы играли со мной, как с куклой! Вот уж точно, яблоко от яблоньки! Во всем сплошная ложь. А я просто наивная дура.

— Я собирался тебе рассказать, — промолвил Сэм, медленно подходя к девушке, очень осторожно, будто боясь спугнуть. — Я был не прав, согласен. Но дядя предпочитал, чтобы никто ничего не знал. Ты тоже никогда не поднимала эту тему. Я надеялся, ты сама захочешь со мной обсудить таинственный подарок, но ты молчала.

Пейдж отвела взгляд, внутренне соглашаясь с Сэмом. Да, могла и сама первой заговорить, но ведь не стала.

— Я боялась, что с этой машиной что-то нечисто.

Сэм улыбнулся, и Пейдж захотелось ему врезать. Она любит его, но это не значит, что она не может на него сердиться.

— Нечисто? Да что может быть нечисто с автофургоном, боже мой!

— Понятия не имею. Отмывание денег, например. Ты же заявил, что доставил конверт по просьбе клиента и ничего о его содержимом не знаешь. Как я могла рассказать, когда клиент тебе эту информацию раскрывать не стал? Тем более, если все это нелегально, чего я опасалась. И еще я боялась, что придется вернуть машину. А она была так нужна приюту, ты не представляешь... Поэтому я просто постаралась выбросить всю эту историю из головы. Сделала — забыла, живу дальше.

— Хорошо, а почему ты сейчас злишься? Потому, что на голову свалился еще и миллион?

— Да, то есть, нет. — Она в растерянности провела рукой по лицу, не заботясь о судьбе макияжа. — Я и его отдам приюту, а деньги на свои нужды заработаю сама. Я всего добиваюсь сама.

— Но никогда не забываешь, откуда ты, верно? — Сэм подошел чуть ближе.

— Вы с дядей Недом следили за мной, да? — Пейдж пристально посмотрела на него. — Вы, наверное, знаете обо мне больше, чем я сама.

— Пейдж, я знаю, что ты — прекрасный человек. И твои добрые поступки — не для показухи. Ты — как мой отец. Я, правда, часто злился на него. И никогда не разделял взгляды дяди Неда на благотворительность. Но я вижу, что ты — по-настоящему хороший человек, который искренне совершает добрые дела.

Пейдж покачала головой:

— Нет, Сэм, ты ошибаешься. Не насчет своего отца, а насчет меня. Я настоящая эгоистка и помогаю приюту потому, что мне это нравится. Я получаю удовольствие.

— Мы еще поспорим об этом, только позже. — Сэм взял ее за руку. — Пойдем в библиотеку, пока дядя Нед занимает гостей. Мне не терпится увидеть твою чудесную ель из пуансеттий.

Пейдж послушно пошла с ним. Ель красовалась у огромного окна, слегка подсвеченная огнями уличных светильников, прятавшихся в сугробах. Это было ее самое любимое детище из всего, что пришлось сделать в Бэлфор-Холле.

— Правда, чудесно получилось?

— Именно так все и было в моем детстве! — Сэм наклонился и поцеловал ее в щеку. — Спасибо, Пейдж. Хочешь, верь, хочешь, нет, но ты на самом деле изменила и мою жизнь, и жизнь дяди Неда. Не думал даже, что так все произойдет. Уверен, дядя скажет, что я, наконец повзрослел. Послушай меня, а потом решай, уйти или остаться. Я люблю тебя, Пейдж. И хочу, чтобы ты была рядом со мной всегда.

Жизнь научила Пейдж различать, когда нужно бороться, а когда лучше смириться с неизбежным. Сейчас неизбежностью был Сэм. Поэтому...

— Ах, Сэм...

— Знаю, для тебя все это, может быть, слишком быстро. Для меня тоже. Но когда я увидел тебя сегодня в холле, окруженную сиянием, первой моей мыслью было: «Господи, я люблю эту женщину!» Затем я представил себе, будто на ступеньках у тебя за спиной сидят наши дети, потому что сегодня им разрешили лечь спать попозже в честь праздника и принимать гостей вместе с их очаровательной мамой и гордым за своих чад отцом. Картинка была такая яркая и отчетливая, что я даже не сразу сообразил — это всего лишь плод воображения. Но ведь все это может стать реальностью. Если ты простишь меня...

Пейдж приложила руку к его губам, заставляя замолчать:

— Слишком много слов, Сэм. Давай перейдем к делу. Поцелуй меня...

ЭПИЛОГ

Радостно улыбаясь, Пейдж и Сэм вошли в кабинет дяди Неда. Они без умолку хохотали над происшествием, которое приключилось только что. Несколько минут назад Сэм по всем правилам на руках внес Пейдж на их половину дома. При этом они спугнули горничную, убиравшую холл. От неожиданности женщина рванулась вместе с пылесосом на выход, Сэм споткнулся о натянувшийся шнур и чуть не уронил свою драгоценную ношу.

Как они и предполагали, их внезапное возвращение вызвало переполох. Однако близилась Пасха, Мэри-Сью оборвала телефон, сообщая Пейдж всякую радостную информацию вроде того, что Пол покалечился, расставляя гигантские пасхальные яйца фиолетового и желтого цвета. Теперь Пол и сам был преимущественно фиолетовой окраски с отливом в синеву, а местами в желтизну. Поэтому Пейдж срочно должна была прибыть в офис. Так вот и получилось, что медовый месяц пришлось прервать и без предупреждения приехать домой на пару дней раньше.

— Сэм! Пейдж! Вы вернулись! — воскликнул дядя Нед и одарил их приветственным жестом, достойным короля. — Чудесно выглядите. Как прошел медовый месяц? Как там, на Барбадосе?

— В следующий раз, дядя, тебе надо поехать с нами, и увидишь сам, — ответил Сэм, а Пейдж обошла стол и наклонилась, чтобы обнять и поцеловать своего нового родственника. — Помнишь, ты пообещал, что с затворничеством покончено?

— Помню. И, к вашему сведению, я даже на днях выезжал вместе с Брюсом. — Он обратился к Пейдж: — Мы съездили в «Ларк Саммит». Думаю, им не помешает новая бейсбольная площадка.

— Это точно, — улыбнулась Пейдж.

— А ты в курсе, Сэм, что Брюс когда-то серьезно занимался бейсболом? И он не только обещал помочь с планировкой и организацией работ, но и вызвался потренировать ребят.

— Да, что ты говоришь?! А как же он сможет продолжать свою разведывательную деятельность в поисках лауреатов для твоего проекта? Вся эта маскировка, сидение под кустами, вторжение в частную жизнь в лучших традициях папарацци — неужели с этим покончено?

— Боюсь, да. Проект закрыт. Ты оказался прав, Сэм. Эта настырная Трент подобралась к нам уж слишком близко. По нашей с Морин задумке, анонимность была важной частью всей этой деятельности. И если уж инкогнито нарушено, почему бы не начать что-то новое? Пейдж, я буду очень признателен, если ты согласишься вместе со мной управлять фондом имени Морин Бэлфор. Таинственность исчезла, но идея помощи людям осталась!

Пейдж снова крепко обняла старика.

— Сочту за честь, дядя Нед. Большое вам спасибо!

Наклонившись, она взяла со стола газетную вырезку и вгляделась в снимок:

— Сэм, взгляни-ка? Это же Либби Джост!

Она передала мужу статью, и он прочел вслух:

— «Сегодня стало известно о крупном пожертвовании, сделанном на нужды развития нового детского парка. Чек на миллион долларов передала мэру Клиффу Хагену Либби Джост. Она заявила, что деньги предназначены для приобретения современной уникальной карусели и для благоустройства территории. Карусель и расположенное рядом строение предполагается время от времени сдавать в аренду для проведения различных мероприятий, что обеспечит стабильную прибыль, которая пойдет на дальнейшее развитие инфраструктуры парка».

— Последний материал в мою подшивку. По крайней мере, по этому проекту, — объяснил дядя Нед, забирая протянутую Сэмом вырезку. — Эмили Рейнс взялась за организацию еще двух центров искусств для престарелых, а Бекка с мужем, как вы знаете, передали деньги в ту же больницу в Западной Виргинии. А теперь мы с тобой, Пейдж, заведем новую папочку. И составим новый букет из добрых дел — в память о моей дорогой Морин.

— Дядя Нед, это замечательная идея! И неплохое название для фонда.

— А чем же я буду заниматься? — поинтересовался Сэм, обнимая подошедшую к нему жену. — Или мне остается только наблюдать?

— Я не предполагал, что тебе захочется участвовать в такого рода деятельности. — Дядя Нед, прищурившись, посмотрел на племянника. — Ты действительно, хочешь помочь? Искренне и от всего сердца?

— От всего сердца, дядя. Это мое самое сильное желание в данный момент. Ну, правда, сразу после желания поцеловать жену.

И он поцеловал — и тоже от всего сердца.

КОНЕЦ