Copyright © 2012 by Morgan Rice

Все права защищены. За исключением случаев, предусмотренных законом США об авторском праве от 1976 года, запрещено копировать, распространять или передавать данное произведение и его части в любой форме и любыми средствами, а также хранить в любой базе данных или системе поиска без письменного разрешения владельца авторских прав.

Данная электронная книга предназначена только для личного пользования. Данную электронную книгу запрещено перепродавать или передавать другим лицам. Если вы желаете поделиться этой книгой с другим лицом, просим вас приобрести дополнительную копию книги для этого человека. Если вы читаете эту книгу, но вы ее не покупали, или она не была приобретена специально для вас, просим вас вернуть книгу и приобрести собственную копию произведения. Благодарим за проявленное уважение к работе автора.

Данная книга является художественным вымыслом. Имена, герои, названия организаций, мест, событий и происшествий являются вымышленными. Любое совпадение с реальными людьми, ныне живущими или умершими, является случайным.

Права на изображение с обложки принадлежат Copyright f9photos, согласно лицензии Shutterstock.com.

* * *

О Морган Райс

Морган Райс – автор ряда бестселлеров:

«ДНЕВНИКИ ВАМПИРА» (серия для подростков, состоящая в данный момент из 11 книг, их число постоянно растет);

«ТРИЛОГИЯ ВЫЖИВАНИЯ» (постапокалиптический триллер – на настоящий момент – две книги, ожидается продолжение);

эпическое фэнтези «КОЛЬЦО ЧАРОДЕЯ» (в настоящее время – четырнадцать книг, ожидается продолжение).

Книги Морган доступны в аудиоформате и в печатном виде, в настоящее время они переведены на немецкий, французский, итальянский, испанский, португальский, японский, китайский, шведский, датский, турецкий, венгерский, чешский и словацкий языки (и количество языков растет!).

Морган Райс очень рада получать от вас письма, поэтому, пожалуйста, не стесняйтесь, заглядывайте на её личный сайт ^{www.morganricebooks.com}. Там вы сможете присоединиться к списку рассылки, получить бесплатно книгу, выиграть призы, скачать бесплатное приложение, узнать самые последние эксклюзивные новости, и даже связаться с автором по Facebook и Twitter!

Избранные отзывы о Морган Райс

Один

Бывают дни, когда жизнь кажется просто замечательной. Тогда мир погружается в тишину, спокойствие накрывает тебя с головой так, что кажется, что ты вот-вот исчезнешь, а умиротворение позволяет забыть обо всех печалях. О страхе. О мыслях о завтрашнем дне. Чтобы пересчитать такие моменты, мне хватит пальцев одной руки.

И сейчас один из них.

Мне тринадцать лет, Бри – шесть. Мы стоим на пляже, покрытом мягким и ровным песком. Папа держит за руку меня, а мама – Бри, и все вчетвером мы идем по горячему песку в океан. На моем лице остаются прохладные брызги от волн, освежающие в знойный августовский день. Перед нами бурлят волны и папа с мамой беззаботно смеются. Я никогда не видела их такими радостными. Я вижу, как они смотрят друг на друга с любовью, и эта картинка оседает в моей памяти. Это один из редких моментов, когда они счастливы вместе, и я не хочу его забыть. Бри кричит от восторга, восхищаясь грохочущими волнами, которые то поднимаются ей по грудь, то опускаются до бедер. Мама крепко держит ее, а папа сжимает мою руку, чтобы нас не унесло в океан.

– ОДИН! ДВА! ТРИ! – кричит папа.

Папа тянет меня за руку, и я поднимаюсь в воздух, мама подымает Бри. Я взлетаю над волной и вскрикиваю, когда она разбивается подо мной. Меня восхищает, что папа стоит крепко, как скала, неподвластный силам природы.

Когда я снова погружаюсь в океан по грудь, от холодной воды у меня перехватывает дыхание. Я крепко вцепляюсь в папину руку, и, когда волна возвращается, он снова не дает ей унести меня. В этот момент я чувствую, что он будет защищать меня от всего, всегда.

Волна приходит за волной, и впервые за долгое время я чувствую, что папа с мамой никуда не торопятся. Они снова и снова поднимают нас, и Бри с каждым разом это доставляет все больше удовольствия. Этот летний день на тихом пляже под чистым безоблачным небом с прохладными брызгами на моем лице такой потрясающий, что я мечтаю, чтобы солнце никогда не зашло, чтобы ничего не менялось. Я хочу, чтобы это продолжалось вечно. И в тот момент мне кажется, что это возможно.

Я медленно открываю глаза, не понимая, где я. Я не в океане, а в пассажирском кресле моторной лодки, которая мчит вверх по реке. Сейчас вовсе не лето, а зима, и берега покрыты снегом. Мимо нас иногда проплывают льдины. От летящей навстречу воды у меня лицо покрылось влагой, но это не прохладные брызги летних океанических волн, а ледяная вода замерзающего зимнего Гудзона. Я моргаю несколько раз, пытаясь осознать, что сейчас не безоблачное летнее утро, а хмурый зимний вечер. Я не понимаю, как все могло так резко измениться.

Меня пробивает озноб, и я настороженно оглядываюсь по сторонам. Я крайне редко сплю днем и сейчас это меня удивляет. Я быстро осматриваюсь и вижу Логана, мужественно стоящего за рулем, сосредоточенно глядя на реку и управляя лодкой. Обернувшись, вижу Бена, опустившего голову на руки и смотрящего на реку, он погружен вглубь себя. На другой стороне лодки сидит Бри. Ее глаза закрыты, она откинулась на сиденье, к ней прижалась ее новая подруга Роза, задремав на ее плече. На коленях у Бри спит ее новый питомец – одноглазый чихуахуа.

Я удивлена, что тоже позволила себе задремать, но, опустив глаза, я вижу наполовину выпитую бутылку шампанского в своей руке и это все объясняет: должно быть, алкоголь, который я не пила уже несколько лет, вырубил меня – в сочетании со столькими бесонными ночами и всем стрессом последних дней. Все мое тело – просто большая рана – погрузилось в сон по собственному почину. Я чувствую себя виноватой: я никогда не выпускала Бри из поля зрения. Но когда я смотрю на Логана, на силу, которую излучает его присутствие, я осознаю, что рядом с ним полностью безопасно. Он напоминает мне папу. Может быть, он поэтому мне снился?

– Доброе утро, – слышу я глубокий голос Логана. Он смотрит в мою сторону с легкой улыбкой, играющей в уголках губ.

Я наклоняюсь вперед, изучая реку перед нами: мы прорезаем воду, двигаясь по ней легко, как по маслу. Звук мотора стоит оглушающий, и лодка мягко поднимается вверх и вниз на волнах, легонько покачиваясь. Я чувствую ледяные капли на своем лице и тут только понимаю, что одета во все ту же одежду, что и последние несколько дней. Пропитанная потом, кровью, грязью, а теперь еще и влагой, она прилипла к моей коже. Мокрая, замерзшая, голодная, я бы что угодно отдала за горячий душ, за чашку горячего шоколада, за треск огня и сменную одежду.

Я смотрю на горизонт – Гудзон широк, как море. Мы едем прямо по его середине, одинаково далеко от обоих берегов: Логан мудро держится подальше от любых возможных недоброжелателей. Вспомнив об этом, я начинаю крутить головой в поисках охотников за головами, но ничего не вижу.

Я выглядываю лодки на горизонте за нами. Ничего. Осматриваю берега, но не вижу ни малейшего движения. Все выглядит так, будто мир принадлежит нам одним. Это утешает и одновременно приводит в отчаяние.

Я медленно расслабляюсь. Кажется, что я проспала вечность, но по положению солнца на небе ясно, что еще даже не вечер. Я проспала максимум час, не больше. Я смотрю вокруг, ища знакомые места, ведь мы сейчас совсем рядом с домом. Но ничего не вижу.

– Как долго я проспала? – спрашиваю я Логана.

Он пожимает плечами: «Где-то час».

«Час, – думаю я, – а кажется, что прошла вечность»

Я проверяю датчики с бензином: бак наполовину пуст. Это не сулит ничего хорошего.

– Где-нибудь здесь есть заправка? – спрашиваю я. И тут же понимаю, что это глупый вопрос.

Логан оборачивается ко мне, в его глазах читается недоумение. Конечно же, если бы он увидел склад с горючим, он бы хорошенько заправился.

– Где мы? – спрашиваю я.

– Это твои края, – говорит он. – Я собирался задать тебе тот же вопрос.

Я снова осматриваю реку, но ничего не узнаю. Гудзон так широк, кажется, что он простирается бесконечно; запутаться здесь проще простого.

– Почему ты не разбудил меня? – спрашиваю я.

– А зачем? Тебе надо было выспаться.

Я даже не знаю, что еще ему сказать. В этом проблема с Логаном: он мне нравится и я чувствую, что нравлюсь ему, но нам не о чем с ним поговорить. А его сдержанность, как и моя, в этом мало помогают.

Мы едем дальше в тишине, вода пенится под лодкой. Интересно, надолго ли нам еще хватит топлива? И что мы будем делать, когда оно кончится?

Я замечаю что-то на горизонте. Это похоже на какое-то здание в воде. Сначала я думаю, что мне кажется, но когда Логан встревоженно вытягивает шею, я понимаю, что он тоже увидел его.

– Думаю, это мост, – говорит он. – Разрушенный мост.

Я понимаю, что он прав. Мы постепенно приближаемся к куску изогнутого металла – памятнику аду. Я помню этот мост: когда-то он красиво нависал над рекой, теперь же это просто груда железа, торчащая из воды под острым углом.

Логан снижает скорость, мотор шумит тише, когда мы приближаемся к нему. Наша скорость падает и лодка сильно качается на волнах. Железо торчит из воды там и сям, и Логан объезжает его, поворачивая то вправо, то влево, прокладывая свою собственную «тропу». Я оглядываю останки моста, которые возвышаются над нами на десятки метров, свидетельствуя о том, чего достигли люди, пока не начали убивать друг друга.

– Мост Таппан Зи, – отмечаю я. – Мы в часе езды к северу от города. Мы неплохо оторвались от «хвоста», если он у нас есть.

– Он есть, – говорит Логан. – Могу поспорить.

Я смотрю на него: «Как ты можешь быть так уверен?»

– Я знаю их. Они ничего не прощают.

Как только мы проезжаем мимо последнего куска железа, Логан вновь набирает скорость и я едва удерживаюсь на ногах.

– Как далеко они от нас отстали, как ты думаешь? – спрашиваю я.

Он в раздумьях смотрит на горизонт. Наконец, он пожимает плечами.

– Сложно сказать. Зависит от того, сколько у них ушло времени на то, чтобы собрать людей. Сейчас сильный снегопад, нам это на руку. Может быть, на три часа? Может быть, на шесть, если нам повезло? Хорошо, что эта игрушка умеет разгоняться. Думаю, мы будем обгонять их до тех пор, пока у нас есть топливо.

– Но скоро у нас его не будет, – отмечаю я очевидное. – У нас был полный бак, когда мы уезжали, а сейчас осталась всего половина. Топливо кончится всего через несколько часов. До Канады еще очень далеко. Как ты думаешь, где нам взять бензин?

Логан смотрит на воду, размышляя.

– У нас нет выбора, – говорит он. – Нам придется его найти. Без вариантов. Мы не можем остановиться.

– В какой-то момент нам придется сделать остановку, – говорю я. – Нам понадобится еда и кров. Мы не сможем существовать при таких температурах весь день и всю ночь.

– Уж лучше мы замерзнем и проголодаемся, чем нас поймают охотники за головами, – произносит он.

Я думаю о папином доме вверх по течению. Мы будем проезжать совсем рядом с ним. Я вспомнаю свою клятву нашей собаке, Саше – о том, что похороню ее. Я думаю обо всей еде, которая осталась там, в каменной хижине – нам ее хватило бы на несколько дней. Думаю обо всех инструментах в старом папином гараже, обо всем, что мы могли бы использовать. Не говоря уже об одежде, одеялах и спичках.

– Я хочу сделать остановку.

Логан оборачивается и смотрит на меня, как на сумасшедшую. Я вижу, что эта идея ему вовсе не по душе.

– О чем ты говоришь?

– Папин дом. В горах Катскилла. Примерно в часе езды к северу отсюда. Я хочу остановиться там. Там много вещей, которые могут нам пригодиться. Которые нам нужны. Например, еда. И… – я помедлила, – я хочу похоронить свою собаку.

– Похоронить собаку? – переспросил он, его голос повысился. – Ты совсем спятила? Ты хочешь, чтобы нас из-за этого убили?

– Я ей обещала, – говорю я.

– Обещала? – снова нападает он. – Своей собаке? Мертвой собаке? Ты, должно быть, шутишь.

Я смотрю на него так, что он быстро понимает, что я не шучу.

– Когда я что-то обещаю, я это выполняю. Я бы похоронила тебя, если бы пообещала.

Он трясет головой.

– Слушай, – говорю я твердо. – Ты хотел в Канаду. Мы могли поехать куда угодно. Это была твоя мечта. Не моя. Кто знает, существует ли вообще тот город? Но я последовала за тобой. И эта лодка не твоя личная. Все, что я хочу, это сделать остановку у дома папы. Взять кое-что, что нам очень нужно, и успокоить душу моей собаки. Это не займет много времени. Мы неплохо оторвались от охотников. Не говоря уже о том, что там у нас есть небольшая канистра с топливом. Там немного, но все же.

Логан медленно качает головой.

– Я бы предпочел остаться без топлива, нежели рисковать. Ты говоришь о горах. Это ведь порядка тридцати километров, так? Как, ты думаешь, мы доберемся дотуда, когда остановимся? Будем карабкаться?

– Там есть старый грузовик. Побитый пикап. От него остался лишь ржавый остов, но он все еще работает, и в нем топлива хватит как раз, чтобы доехать до дома и вернуться обратно. Он спрятан на берегу. Река выведет нас прямиком к нему. Мы проедем на грузовичке туда и обратно. Это будет быстро. А затем продолжим наше путешествие в Канаду. Так будет лучше.

Логан долго смотрит на воду, крепко зажав руль в кулаках.

Наконец, он произносит: «Как хочешь. Рискуй своей жизнью. Я останусь в лодке. У тебя будет два часа. Если не вернешься вовремя, я уеду без тебя».

Я отворачиваюсь от него и смотрю вдаль, кипя от злости. Я хотела, чтобы он поехал с нами. А теперь все выглядит так, будто он заботится лишь о себе, и это меня разочаровывает. Я думала, он выше этого.

– Ты думаешь только о себе, верно? – спрашиваю я.

Меня также беспокоит, что он не пойдет со мной в дом папы – этого я не предвидела. Я знаю, что Бен не захочет пойти, а поддержка мне бы не помешала. Но это не важно. Я все равно пойду. Я дала обещание и я его сдержу. С ним или без него.

Он не отвечает, и я вижу, как он раздражен.

Я смотрю на воду, не желая его видеть. Наблюдая за кипящей водой под гул мотора, я вдруг осознаю, что злюсь не только потому, что разочаровалась в нем, но и потому, что он мне действительно начал нравиться, я стала полагаться на него. Уже очень долго я ни от кого не зависела. Чувство зависимости пугает, и я чувствую, будто меня предали.

– Брук?

От звука знакомого голоса у меня прыгает сердце, я поворачиваюсь и вижу, что моя сестра проснулась. Роза тоже встала. Они похожи как две капли воды, как две части одного целого.

Я все еще с трудом могу поверить, что Бри здесь, со мной. Это похоже на сон. Когда ее забрали, в глубине дыши я была уверена, что я никогда не увижу ее снова. Каждую секунду, что мы проводим вместе теперь, я воспринимаю, как второй шанс, и полна решимости никогда ее не отпускать.

– Я хочу кушать, – говорит Бри, потирая глаза тыльной стороной ладони.

Собачка на коленях Бри тоже садится. Ее непрерывно трясет и она смотрит на меня здоровым глазом, как бы говоря, что тоже проголодалась.

– Мне холодно, – эхом отзывается Роза, потирая плечи. На ней лишь тоненькая футболка, и я сочувствую ей.

Я понимаю. Я тоже замерзла и хочу кушать. Мой нос покраснел и я едва чувствую его. Сладости, что мы нашли в лодке, – замечательны, но не питательны, особенно на пустой желудок. Да и ели мы их несколько часов назад. Я думаю о ящике с едой, о том, как мало там осталось и насколько нам этого хватит. Я знаю, что нужно определить суточную норму. Но мы так голодны, а я не могу видеть Бри в таком состоянии.

– Еды осталось немного, – говорю я ей. – Но я могу дать вам чуть-чуть. У нас есть немного печенья и крекеров.

– Печенье! – кричат девочки в голос, собака лает.

– Я бы этого не делал, – слышу я сзади себя голос Логана.

Я оборачиваюсь и натыкаюсь на его неодобряющий взгляд.

– Еду нужно разделить на пайки.

– Пожалуйста! – кричит Бри. – Мне нужно что-нибудь съесть, я умираю с голоду!

– Нужно накормить их, – говорю я твердо, глядя на Логана, понимая, о чем он думает, но злясь на него за отсутствие сочувствия. – Я разделю печенье на всех.

– А как же собака? – спрашивает Роза.

– Она не будет есть нашу еду, – бросает Логан. – Она сама по себе.

Я снова чувствую приступ злости на Логана, хотя и знаю, что он рассуждает правильно. И все же, когда я вижу, как удрученно выглядят Роза и Бри, когда слышу снова лай собачонки, я не могу заставить себя смириться с ее голодом. Я решаю давать ей еду из собственной доли.

Я открываю шкаф и снова изучаю наши запасы еды. Я вижу две коробки печенья, три коробки крекеров, несколько пачек мармеладных мишек и полдюжины шоколадных батончиков. Жаль, что у нас нет ничего основательного, и я не знаю, насколько хватит этих сладостей, ведь нас пять человек и каждому нужно питаться три раза в день.

Я достаю печенье и даю каждому по штуке. Бен очнулся, когда раздавали еду, и получил свою печеньку. Под его глазами видны черные круги и он выглядит так, будто не спал несколько суток. Мне больно видеть его таким раздавленным потерей брата и я отворачиваюсь, как только вручаю ему печенье.

Я иду на нос лодки и даю Логану его долю. Он принимает ее и кладет в карман, откладывая на потом. Не знаю, откуда он берет силу воли. Я не могу сдержаться, лишь почувствовав запах печенья с шоколадной крошкой. Я знаю, что его нужно беречь, но ничего не могу с собой поделать. Я откусываю небольшой кусочек, собираясь оставить остальное на потом, но это так вкусно, что я неосознанно съедаю печеньку целиком, оставив лишь последний кусочек, который я отдаю собаке.

Потрясающе вкусно. От углеводов я чувствую прилив сил и жалею, что не могу съесть еще дюжину таких порций. Я глубоко вдыхаю, стараясь не обращать внимания на боль в желудке, стараясь контролировать себя.

Река сужается, берега становятся ближе друг к другу с каждым ее поворотом. Мы теперь рядом с землей и я с напряжением и тревогой всматриваюсь в берега, стараясь вовремя заметить любые признаки опасности. На очередном повороте я смотрю налево и вижу высоко на скале оборонительное сооружение, взорванное когда-то. Это меня шокирует – я знаю, каким неприступным оно было раньше.

– Вест-Пойнт, – говорит Логан. Должно быть, он думает о том же.

Вид бастиона американской силы, ставшего лишь горкой мусора с бессильно свисающим к реке изогнутым флагштоком, мягко говоря, шокирует. Едва ли что-то осталось таким, каким было.

– Что это? – спрашивает Бри, ее зубы стучат от холода. Вместе с Розой они забрались на нос лодки и встали рядом со мной, следя за моим взглядом. Я не хочу ей отвечать.

– Ничего, милая, – говорю я. – Просто руины.

Я обнимаю ее и притягиваю ближе к себе, другой рукой я обнимаю Розу. Я пытаюсь согреть их, растирая им плечи изо всех сил.

– Когда мы поедем домой? – спрашивает Роза.

Мы с Логаном обмениваемся взглядами. Я не знаю, что на это ответить.

– Мы не едем домой, – говорю я Розе так мягко, как могу. – Но мы направляемся на поиски нового дома.

– Мы будем проезжать мимо нашего старого дома? – спрашивает Бри.

Я медлю. «Да», – говорю я.

– Но мы там не останемся, так? – спрашивает она.

– Так, – отвечаю я. – Сейчас там слишком опасно.

– Я не хочу снова жить там, – говорит она. – Я ненавижу это место. Но мы не можем оставить там Сашу. Мы же остановимся и закопаем ее? Ты обещала.

Я снова думаю о своем споре с Логаном.

– Ты права, – говорю я мягко. – Я обещала. И да, мы остановимся.

Логан отворачивается, явно разозлившись.

– А что потом? – спрашивает Роза. – Куда мы поедем потом?

– Вверх по течению, – объясняю я. – Настолько далеко, насколько возможно.

– А что потом? – спрашивает она.

Это хороший вопрос, а я воспринимаю его чересчур глубоко. Что потом? Мы умрем? Или выживем? Чем все закончится? Будет ли у всего этого вообще конец?

Я не отвечаю.

Я поворачиваюсь, встаю на колени и смотрю ей в глаза. Мне нужно вселить в нее надежду. Что-то, ради чего стоит жить.

– Потом мы найдем прекрасное место, – говорю я. – Там снова все будет хорошо. Улицы там такие чистые, что сверкают, там замечательно и совершенно безопасно. Там снова будут люди, дружелюбные и добрые, и они возьмут нас к себе и защитят. Там будет еда, настоящая еда, которую можно будет есть всегда. Это будет лучшее место, которое ты видела.

Глаза Розы широко раскрываются.

– Это правда? – спрашивает она.

Я киваю. Она постепенно расплывается в широкой улыбке.

– Когда мы туда приедем?

Я улыбаюсь: «Не знаю, сладкая».

Однако Бри не такая доверчивая, как Роза.

– Это правда? – спрашивает она тихо. – Такое место действительно существует?

– Да, – отвечаю я, изо всех сил стараясь звучать убедительно. – Правда, Логан?

Логан оборачивается и коротко кивает, затем снова отворачивается. Все-таки это он здесь верит в Канаду, верит в «обетованную землю». Он не смог бы это опровергнуть.

Гудзон поворачивает и петляет, становясь все уже, затем снова расширяясь. Наконец, мы оказываемся в знакомых местах. Я начинаю узнавать берега, мы становимся все ближе и ближе к папиному дому.

Русло снова поворачивает и за его изгибом я вижу маленький нежилой остров – просто торчащую скалу. На ней видны развалины маяка, его фонарь давно разбит, а от здания остались лишь стены.

Мы снова поворачиваем, следуя руслу реки, и я вижу мост, на котором мы были несколько дней назад, спасаясь от охотников за головами. В центре моста видна дыра от взрыва – круглая, будто огромный шар упал прямо в его центр. Я вспоминаю, как мы летели в нее с Беном и чуть было не провалились. Не могу поверить. Мы снова здесь.

Это заставляет меня вспомнить о Бене, о том, как он спас мне жизнь в тот день. Я поворачиваюсь и смотрю на него. Он мрачно уставился на воду.

– Бен? – окликаю я.

Он поворачивается и смотрит на меня.

– Помнишь тот мост?

Он смотрит на него и я вижу страх в его глазах. Он помнит.

Бри трогает меня за локоть: «Ничего, если я дам кусочек печеньки собаке?» – спрашивает она.

– И я? – повторяет за ней Роза.

– Конечно, – говорю я громко, чтобы услышал Логан. Он здесь не главный и мы вольны поступать с нашей едой так, как захотим.

Собачонка оживляется на коленях у Розы, как будто поняв. Просто невероятно. Никогда не встречала такое умное существо.

Бри встает на колени, чтобы покормить ее, но я останавливаю ее.

– Погоди, – говорю я. – Если ты собираешься ее кормить, ей нужно обзавестись именем.

– Но у нее нет ошейника, – говорит Роза, – ее могут звать как угодно!

– Теперь это твоя собака, – говорю я. – Дай ей новое имя.

Бри с Розой обмениваются возбужденными взглядами.

– Как нам назвать ее? – спрашивает Бри.

– Может быть Пенелопа? – говорит Роза.

– Пенелопа! – кричит Бри. – Мне нравится!

– И мне нравится, – говорю я.

– Пенелопа, – окликает Роза собаку.

Удивительно, но собака поворачивается к ней так, будто ее всегда так звали.

Бри улыбается и протягивает ей кусочек печенья. Пенелопа выхватывает его из ее рук и проглатывает в один момент. Бри и Роза хихикают, а Роза скармливает ей остаток своей печеньки. Она проглатывает и его, и я отдаю ей свой кусочек. Пенелопа дрожит и взволнованно смотрит на нас троих, затем три раза гавкает.

Мы смеемся. На мгновение мы забываем о всех невзгодах.

Но затем я замечаю что-то над плечом Бри, далеко от нас.

– Там, – говорю я Логану, вставая и указывая налево. – Нам туда, поворачивай.

Я вижу полуостров, с которого мы съезжали с Беном на мотоцикле на лед Гудзона. Меня передергивает от мысли о том, какая это была сумасшедшая гонка. Странно, что я до сих пор жива.

Логан оглядывается через плечо, чтобы проверить, что нас никто не преследует, затем неохотно жмет на тормоз, сбрасывая скорость, и поворачивает, подъезжая к причалу.

Я напряженно осматриваюсь, пока мы приближаемся к берегу. Мы едем вдоль него, огибая полуостров. Мы уже совсем близко к суше, вот мы объезжаем обветшалую водонапорную башню и проезжаем мимо останков города, прямо к его сердцу. Катскилл. Повсюду сгоревшие здания, наверное, здесь была бомбежка.

Мы встревоженно пробираемся вглубь по сужающемуся каналу, берег всего в нескольких метрах от нас. Мы открыты для нападения и я неосознанно кладу руку на бедро, там где прикреплен нож. Я замечаю, что Логан делает то же самое.

Я оглядываюсь на Бена, но он все еще сидит в каком-то бессознательном состоянии.

– Где грузовик? – спрашивает Логан с напряжением в голосе. – Я не собираюсь ехать еще глубже. Если что-то случится, нам нужно будет выбираться обратно к Гудзону, причем быстро. Это ловушка, – говорит он, с тревогой сканируя берег.

Я тоже оглядываю его. Но берег пустой, заброшенный и замерзший, в поле зрения нет и признака чего-то живого.

– Видишь вон там, – говорю я, показывая рукой. – Тот ржавый навес? Он внутри него.

Логан проезжает еще метров тридцать, затем сворачивает к навесу. Это старый разрушенный док, и он подъезжает к самому его краю, заглушив мотор в нескольких сантиметрах от берега. Он кидает на помостки якорь, затем хватает веревку с лодки, делает на ней узел и кидает на ржавый металлический столб. Веревка затягивается вокруг него и он подтягивает лодку еще ближе, так что мы можем выйти на помост.

– Мы выходим? – спрашивает Бри.

– Я пойду, – говорю я. – А вы ждите меня здесь, в лодке. Там слишком опасно. Я скоро вернусь. Я похороню Сашу, обещаю.

– Нет! – кричит она. – Ты обещала, что мы больше не расстанемся. Ты обещала! Ты не можешь оставить меня здесь одну! Ты НЕ МОЖЕШЬ!

– Ты не остаешься одна, – отвечаю я с колотящимся сердцем. – Ты остаешься с Логаном, Беном и Розой. Ты в полной безопасности. Я обещаю.

Но Бри стоит на своем и, к моему удивлению, неожиданно разбегается и прыгает на берег, приземлившись прямо в снег.

Она стоит на берегу, уперев руки в бедра и вызывающе глядя на меня.

– Если ты пойдешь, я тоже пойду, – заявляет она.

Я глубоко вдыхаю, видя, что она настроена решительно. Я знаю, что в такие минуты ничто не сможет заставить ее передумать.

Взять ее туда – большая ответственность, но, следует признать, что какая-то часть меня рада, что она всегда будет со мной. А все попытки разубедить ее – лишь пустая трата времени.

– Ладно, – говорю я. – Тогда не отходи от меня ни на шаг, обещаешь?

Она кивает: «Я обещаю».

– Мне страшно, – говорит Роза, с широко раскрытыми глазами глядя на Бри. – Я не хочу уходить с лодки, я останусь здесь с Пенелопой, ладно?

– Ты и должна остаться, – говорю я, отказываясь брать с собой и ее.

Я смотрю на Бена, он поворачивается и мои глаза встречаются с его скорбным взглядом. Их вид пробуждает во мне желание отвернуться, но я заставляю себя выдержать взгляд.

– Ты пойдешь? – спрашиваю я. Я надеюсь, что он скажет «да». Я сержусь на Логана за то, что он остается, что дает мне уйти тогда, когда мне действительно может понадобиться помощь.

Но Бен все еще в шоке, он просто смотрит в ответ, будто ничего не понимая. Интересно, он вообще осознает, что происходит вокруг него?

– Ты идешь? – спрашиваю я настойчиво. Я начинаю терять терпение.

Медленно он отрицательно качает головой. Он действительно погружен в свой мир и я прощаю его – правда, с трудом.

Я поворачиваюсь, чтобы выйти из лодки и прыгаю на берег. Так славно снова почувствовать под ногами сухую землю.

– Погоди!

Я поворачиваюсь и вижу, что Логан встает с водительского кресла.

– Я знал, что случится какая-то фигня типа этого, – говорит он.

Он ходит по лодке, собираясь.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– А ты как думаешь? – спрашивает он. – Я не отпущу вас одних.

Мое сердце захлестывает облегчение. Будь я одна, меня бы это не сильно беспокоило, но мне очень нужна еще одна пара глаз, чтобы присматривать за Бри.

Он спрыгивает с лодки на берег.

– Еще раз говорю тебе, что это глупая затея, – говорит он, приземляясь рядом со мной. – Нам нужно спешить. Скоро стемнеет, Гудзон может замерзнуть и тогда мы застрянем здесь. Не говоря уже об охотниках. У тебя полтора часа, поняла? Полчаса едем туда, полчаса там, полчаса на обратный путь. Никаких исключений. Или я уйду без тебя.

Я смотрю на него с благодарностью и восхищением.

– Идет, – говорю я.

Я думаю о жертве, которую он принес, и начинаю чувствовать что-то еще. За напускным равнодушием я вижу, что я ему по-настоящему нравлюсь. И он не так эгоистичен, как я думала.

Когда мы уже поворачиваемся, чтобы идти, мы слышим шорох на лодке.

– Стойте! – кричит Бен.

Я поворачиваюсь и смотрю на него.

– Вы не можете просто оставить меня здесь с Розой. Что, если кто-то придет? Что я должен делать?

– Приглядывать за лодкой, – говорит Логан, собираясь уходить.

– Я не знаю, как ей управлять! – кричит Бен. – И у меня нет оружия!

Логан снова оборачивается с раздражением, наклоняется и снимает один из пистолетов с ремня на бедре и кидает ему. Пистолет сильно ударяет Бена в грудь и он неловко берет его в руки.

– Может быть, научишься пользоваться, – бросает ему Логан, снова отворачиваясь.

Я хорошенько смотрю на Бена, стоящего в лодке с таким безнадежным и испуганным видом, держа в руках пистолет, которым он едва ли знает, как пользоваться. Он в ужасе.

Я хочу успокоить его. Сказать, что все будет хорошо и мы скоро вернемся. Но когда я поворачиваюсь и вижу перед собой неприступный горный хребет, я впервые начинаю в этом сомневаться.

Два

Мы быстро идем по снегу и я с тревогой смотрю в темнеющее небо, чувствуя давление времени. Я оглядываюсь через плечо и вижу свои следы в снегу, а в отдалении – Бена и Розу, стоящих на покачивающейся лодке и смотрящих на нас широко открытыми глазами. Роза стискивает Пенелопу, обе они одинаково напуганы; Пенелопа лает. Вынужденная покинуть их троих, я чувствую себя ужасно, но я понимаю, что моя миссия необходима. Я знаю, что так мы добудем вещи и еду, которые нам помогут, и я знаю, что мы достаточно оторвались от охотников за головами, чтобы позволить себе остановку.

Я бегу к ржавому навесу, покрытому снегом, и открываю нараспашку его кривую дверь, молясь, что грузовик, который я спрятала когда-то давно, до сих пор здесь. Это был старый заржавевший пикап на последнем издыхании, просто кусок железа, в котором оставалась всего одна восьмая бака бензина. Я наткнулась на него однажды в канаве у 23 трассы и спрятала его здесь, поближе к реке, на случай, если он мне понадобится. Помню, как я удивилась, что он вообще завелся.

Дверь в сарай раскрывается со скрипом и я вижу его в глубине, там же, где и оставила тогда, он все еще покрыт сеном. Я вздыхаю с облегчением. Я подхожу к нему, отодвигаю солому, замерзшими руками касаясь ледяного металла. Я пошире раскрываю дверь сарая и внутрь врывается свет.

– Классные колеса, – говорит Логан, изучив машину. – Ты уверена, что он на ходу?

– Нет, – отвечаю я. – Но до папиного дома километров двадцать, без него мы просто не сможем забраться туда.

По его виду ясно, что он не хочет быть здесь и не прочь поскорее вернуться в лодку и продолжать движение вверх по течению.

Я запрыгиваю на водительское сиденье и шарю по полу в поисках ключей. Наконец, я нахожу их – в тот раз я неплохо их запрятала. Я вставляю ключи в замок зажигания, глубоко вдыхаю и закрываю глаза.

Пожалуйста, боже, пожалуйста.

Сначала ничего не происходит. У меня обрывается сердце.

Но я пытаюсь снова и снова, поворачивая ключ до предела направо, и постепенно мотор начинает заводиться. Поначалу он издает тихий шум, похожий на стоны умирающего кота, затем звук становится все громче и уверенней.

Давай, давай.

Наконец, мотор заводится, грохочанием и рычанием отмечая свое пробуждение к жизни. Он хрипит и посапывает на последнем издыхании. Но хотя бы сейчас он работает.

Я невольно улыбаюсь от переполнившего меня облегчения. Он работает. Действительно работает. Мы доберемся до дома, закопаем собаку, добудем еду. Мне кажется, что Саша смотрит на нас сверху, помогая. А может быть и мой папа.

Пассажирская дверь открывается и внутрь запрыгивает Бри, сияя от восторга. Она подвигается на обитом кожзамом кресле ближе ко мне, освобождая место Логану, который захлапывает за собой дверь и смотрит вперед.

– Чего ты ждешь? – говорит он. – Часы тикают!

– Мне не нужно повторять дважды, – так же резко отвечаю я.

Я завожу мотор и жму на газ, выезжая из помещения прямо в снег и вечернее небо. Поначалу колеса буксируют в снегу, но я прибавляю скорость и мы вылетаем вперед.

Мы едем, скользя на льду резиной без шипов, пересекая поле и то и дело подпрыгивая на ухабинах. Но мы едем – и это главное.

Вскоре мы выезжаем на небольшую проселочную дорогу, и я радостно отмечаю для себя, что снег немного стаял на солнце. Это здорово, ведь иначе у нас ничего бы не вышло.

Мы начинаем набирать скорость. Грузовичок удивляет меня: прогреваясь, он идет все ровнее. Мы уже едем на скорости под 60 км/ч по 23 трассе на запад. Я продолжаю разгоняться, но тут мы въезжаем в выбоину и я жалею об этом. Мы все стонем, ударившись головами о крышу. Я сбавляю скорость. Колдобины практически невозможно рассмотреть в снегу, а я забыла, как сильно испортились дороги.

Странно снова быть на шоссе, направляясь в то место, что раньше было домом. Я снова еду тем путем, которым преследовала охотников за головами, и воспоминания накрывают меня волной. Я помню, как мчалась здесь на мотоцикле, думая, что направляюсь навстречу смерти, и стараюсь выбросить эти мысли из головы.

Мы приближаемся к огромному дереву, которое лежит на пути, теперь покрытое снегом. Я узнаю это дерево, которое повалили на моем пути, преградив дорогу охотникам за головами, неизвестные выжившие, которые присматривали за нами. Я невольно думаю о том, здесь ли эти люди, живы ли они и наблюдают ли за нами сейчас. Я смотрю из стороны в сторону, но нигде нет и намека на них.

Мы едем с неплохой скоростью и, к моему облегчению, все пока идет по плану. Но я не доверяю этому. Все как-то слишком просто. Я смотрю на уровень бензина – мы потратили совсем немного, но я не знаю, насколько датчик точен и сомневаюь, что нам хватит бензина, чтобы добраться до места и вернуться обратно. Наверное, это была глупая затея.

Мы наконец сворачиваем с главной трассы на узкую и петляющую сельскую дорогу, которая ведет нас вверх в горы к папиному дому. Я все больше и больше волнуюсь, петляя между гор, на краю отвесной скалы, но все же замечаю, какой потрясающий вид открывается отсюда на весь хребет гор Катскилла. Однако обрыв очень крутой, а слой снега еще толще, и я знаю, что одно неверное движение, один занос – и эта куча железа полетит с обрыва вместе с нами.

К моему удивлению, грузовик неплохо держится. Он похож на бульдога. Вскоре мы уже проехали худшую часть и за поворотом я неожиданно вижу наш старый дом.

– Эй, это папин дом! – кричит Бри, вскакивая в возбуждении.

Я тоже рада ему. Мы здесь и у нас еще осталось время.

– Видишь, – говорю я Логану, – все не так плохо.

Однако Логан не выглядит довольным. На его лице застыла гримаса, он встревоженно вглядывается в деревья.

– Сюда мы добрались, – ворчит он, – но доберемся ли назад?

Отказываться признать свои ошибки – это так на него похоже.

Я торможу перед нашим домом и вижу старые следы машин охотников за головами. Они воскрешают воспоминания о том ужасе, который я ощутила, узнав, что они увезли Бри. Я кладу руку на ее плечо и крепко прижимаю к себе, вознамерившись никогда больше не выпускать ее из поля зрения.

Я выключаю зажигание; мы спрыгиваем из кабины и направляемся к дому.

– Извини за беспорядок, – говорю я Логану, идя следом за ним ко входной двери. – Я не ждала гостей.

Он сдерживает улыбку.

– Ха-ха, – говорит он ровным голосом. – Мне разуться?

А у него есть чувство юмора. Удивительно.

Когда я открываю дверь и делаю шаг внутрь, все хорошее настроение куда-то улетучивается. То, что я вижу перед собой, заставляет мое сердце сжаться. На полу лежит Саша, ее кровь высохла, а тело застыло и замерзло. В паре метров от нее лежит тело охотника за головами, которого убила Саша, оно примерзло к полу.

Я смотрю на куртку, которая надета на мне – его крутку, на одежду – его одежду, на ботинки – его ботинки, и у меня появляется странное чувство, будто я его копия.

Логан смотрит на меня и, должно быть, тоже это понимает.

– Ты не взяла его штаны? – спрашивает он.

Я смотрю вниз и вспоминаю, что не стала этого делать. Это было слишком.

Я качаю головой.

– Ну и зря, – говорит он.

Сейчас, когда мы говорим об этом, я понимаю, что он прав. Мои старые джинсы промокли и замерзли, прилипнув к коже. Они пригодились бы – не мне, так Бену. Это просто расточительство – оставлять хорошую одежду.

Я слышу сдержанные всхлипывания и вижу, что Бри стоит и смотрит на Сашу. Выражение ее лица, такое печальное от вида погибшей собаки, просто разбивает мое сердце.

Я подхожу к ней и обнимаю ее рукой.

– Не переживай, Бри, – говорю я. – Не смотри на нее.

Я целую ее в лоб и пытаюсь увести, но она на удивление сильно отталкивает меня.

Она делает шаг вперед, встает на колени и обнимает лежащую на полу Сашу. Она обвивает руками ее шею, наклоняется и целует ее голову.

Мы с Логаном обмениваемся взглядами. Мы не знаем, что делать.

– У нас нет времени, – говорит Логан. – Хорони ее и надо двигаться дальше.

Я встаю на колени рядом и глажу Сашу по голове.

– Все будет хорошо, Бри. Саша сейчас в лучшем месте. Сейчас она счастлива. Слышишь?

Из ее глаз капают слезы, она поднимается, глубоко вздыхает и вытирает их задней стороной ладони.

– Мы не можем оставить ее вот так, – говорит она, – надо похоронить ее.

– Конечно, – говорю я.

– Ничего не получится, – говорит Логан. – Земля промерзла.

Я встаю и смотрю на Логана с еще большим раздражением, которое усиливается от осознания, что он прав. Мне нужно было это предусмотреть.

– И что ты предлагаешь? – спрашиваю я.

– Это не мое дело. Я посторожу вас снаружи.

Логан поворачивается и выходит наружу, хлопнув за собой дверью.

Я поворачиваюсь обратно к Бри, стараясь быстро что-нибудь придумать.

– Он прав. – говорю я. – У нас нет времени, чтобы похоронить ее.

– НЕТ! – взвыла Бри. – Ты обещала. Ты обещала!

Она права. Я обещала. Но я не продумала всего. Мысль о том, чтобы оставить здесь Сашу вот так, просто убивает меня. Но я не могу рисковать нашими жизнями. Саша бы не хотела этого.

У меня появляется идея.

– Как насчет реки, Бри?

Она поворачивается и смотрит на меня.

– Что, если мы устроим ей морские похороны? Ну, знаешь, как солдатам, которые погибли с честью.

– Какие солдаты? – спрашивает она.

– Когда солдаты погибают в море, иногда их хоронят в воде. Это очень торжетсвенно. Саша любила реку. Я уверена, там она будет счастлива. Мы можем отнести ее вниз и похоронить в воде. Как ты думаешь?

Мое сердце бухает в груди, пока я жду ответа. У нас истекает время, а я знаю, как непреклонна может быть Бри, когда речь заходит о чем-то важном для нее.

К моему облегчению, она кивает.

– Хорошо, – говорит она. – Но нести ее буду я.

– Мне кажется, она слишком тяжелая для тебя.

– Или я ее несу, или мы не идем, – говорит она, в ее глазах сверкает решимость: она встает лицом ко мне, уперев руки в бока. По ее глазам ясно, что переубедить ее не получится.

– Хорошо, – говорю я. – Ты понесешь ее.

Вдвоем мы поднимаем Сашу с пола и я быстро осматриваю дом, размышляя, что нам может пригодиться. Я подбегаю к трупу охотника и стягиваю его штаны, почувствовав что-то тяжелое и металлическое внутри его заднего кармана. Я с радостью вытаскиваю небольшой перочинный ножик и кладу его себе в карман.

Я быстро обегаю весь дом, из комнаты в комнату, в поисках того, что может нам пригодиться. Я нахожу несколько старых пустых тканевых мешков и беру их все. Открываю один и опускаю туда любимую книжку Бри – «Щедрое дерево» и моего «Повелителя мух». Я забегаю в кладовку, хватаю оставшиеся свечи и также бросаю их в мешок.

Пробегаю по кухне в гараж – его двери широко распахнуты еще после прихода охотников. Я отчаянно надеюсь, что у них не было времени, чтобы обыскать стоящий глубоко внутри шкаф с инструментами. Я хорошенько спрятала его в углублении в стене и теперь с облегчением вижу, что он не тронут. Ящик с инструментами слишком тяжел, чтобы брать его целиком, так что я роюсь там и тщательно выбираю то, что может пригодиться. Я беру маленький молоток, отвертку, небольшую коробку гвоздей. Я нахожу фонарик с батарейкой. Проверяю его – работает. Хватаю небольшой набор плоскогубцев и гаечный ключ, закрываю ящик с инструментами и собираюсь уходить.

Когда я уже собираюсь выбежать, что-то высоко на стене бросается мне в глаза. Это большой канат, аккуратно свернутый и висящий на гвозде. Я совсем забыла о нем. Много лет назад папа купил этот канат, привязал его между деревьев, чтобы мы развлекались. Мы попрыгали через него однажды, и с тех пор он так и висел в гараже. Глядя на него сейчас, я понимаю всю его ценность. Я прыгаю на верстак, тянусь и сдергиваю его с крючка, повесив на одно плечо и перекинув мешок через другое.

Я выбегаю из гаража обратно в дом: Бри стоит здесь, держа Сашу обеими руками и глядя на нее.

– Я готова, – говорит она.

Мы выбегаем из входной двери, Логан поворачивается и видит Сашу. Он встряхивает головой.

– Куда вы понесли ее? – спрашивает он.

– К реке, – отвечаю я.

Он неодобрительно качает головой.

– Время идет, – говорит он. – У вас осталось 15 минут до того, как мы поедем обратно. Где еда?

– Не здесь, – говорю я. – Нам нужно подняться выше к хижине, которую я нашла. Мы успеем за пятнадцать минут.

Мы идем с Бри обратно к грузовику, я закидываю внутрь веревку и мешок. Однако пустые мешки я беру с собой – они понадобятся для того, чтобы нести еду.

– Зачем веревка? – спрашивает Логан. – Она нам не пригодится.

– Кто знает, – отвечаю я.

Он неохотно следует за нами вверх в гору.

Втроем мы поднимаемся в гору, ветер становится сильней и холодней на такой высоте. Я обеспокоенно смотрю на небо: темнеет намного быстрее, чем я ожидала. Я понимаю, что Логан прав: нам нужно вернуться на воду до наступления темноты и начинающийся закат меня очень беспокоит. Но я также понимаю, что нам необходимо достать еды.

Мы с трудом тащимся вверх по горе и наконец выходим на верхушку; сильный порыв чуть не сбивает меня с ног. С каждой минутой становится все холоднее и темнее.

Я иду к хижине: здесь снег еще глубже, я чувствую, как он набивается мне в ботинки. Я замечаю дом, хорошо скрытый, все такой же неприметный под густым слоем снега. Я бегу к нему и открываю дверцу, ведущую внутрь. Логан и Бри стоят сзади меня.

– Неплохая находка, – говорит Логан и я впервые слышу восхищение в его голосе. – Хорошо спрятан. Мне нравится. Настолько, что я остался бы тут – не преследуй нас охотники за головами и будь у нас источник еды.

– Я знаю, – говорю я, входя внутрь.

– Здесь здорово, – говорит Бри. – Это тот дом, в который мы собирались переехать?

Я поворачиваюсь к ней, чувствуя себя ужасно. Я киваю.

– В следующий раз, ладно?

Она понимает. Она тоже не очень-то хочет дожидаться охотников.

Я вбегаю внутрь, открываю дверь в погреб и спускаюсь вниз по лестнице. Внизу темно и я пробираюсь наощупь. Я вытягиваю руку и чувствую ряды банок, которые звенят, когда я прикасаюсь к ним. Я не трачу ни минуты: достаю мешок и наполняю его банками настолько быстро, насколько могу. Я едва могу разглядеть их, но мой мешок становится все тяжелей. Варенье из малины, варенье из смородины, соленые огурцы и помидоры… Я беру столько, сколько сможет выдержать мешок, отдаю его Логану, который ждет наверху лестницы, затем наполняю еще три таких же.

Стена опустевает.

– Хватит, – говорит Логан. – Мы не унесем. И уже становится темно. Надо идти.

Теперь в его голосе слышится уважение. Очевидно он впечатлен количеством добра, которое я нашла, и наконец понял, что прийти сюда было необходимо.

Он наклоняется и протягивает руку, чтобы помочь мне, но я вскарабкиваюсь по лестнице самостоятельно, не принимая его помощи, все еще обиженная его прежним отношением.

Когда я снова оказываюсь в хижине, я хватаю два самых тяжелых мешка сама, в то время как Логан берет остальные. Мы выбегаем из дома и спускаемся обратно по крутой тропинке. Через несколько минут мы уже снова у грузовичка и я с облегчением вижу, что все осталось в том же положении. Я осматриваю горизонт, но не вижу ни следа движения ни на горах, ни в долине внизу.

Мы запрыгиваем обратно в грузовик, я поворачиваю ключ зажигания, радуясь, что он срабатывает, и мы едем обратно по дороге. Мы взяли еду, вещи, собаку и теперь я могу попрощаться с папиным домом. Я чувствую удовлетворение. Я чувствую, что Бри, которая сидит рядом, также довольна. Логан смотрит в окно, погрузившись в свой мир, но мне кажется, что он тоже согласен с тем, что мы сделали правильный выбор.

* * *

Мы без происшествий спускаемся с горы, тормоза в стареньком пикапе работают на удивление хорошо. В некоторых местах на особенно резких поворотах, наша езда больше напоминает контролируемое скольжение, чем торможение, но за считанные минуты мы проезжаем худший отрезок и снова оказываемся на трассе № 23, направляясь на восток. Мы набираем скорость и я впервые чувствую уверенность в благоприятном исходе нашей миссии. Мы добыли бесценные инструменты и еду, которой хватит на несколько дней. Моя правота признана, и мы мчимся по 23 трассе буквально в минутах езды от лодки.

Но вдруг все меняется.

Я жму на тормоза, когда прямо посреди дороги, просто из ниоткуда, выскакивает человек и начинает истерически махать руками, преграждая нам путь. Он всего в пяти метрах и мне приходится сильно нажать на педаль, отчего машину заносит.

– НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ! – командует Логан. – Продолжай ехать! – он говорит это очень жестким военным голосом.

Но я не слушаю. Там на морозе стоит человек, беззащитный, одетый в изорванные джинсы и рубашку с оторванными рукавами. У него длинная черная борода, обросшие волосы и большие черные безумные глаза. Он такой худой, будто не ел несколько дней. На его груди висит лук со стрелами. Этот человек – выживший, такой же, как мы, это очевидно.

Он машет нам руками, как сумасшедний, и я просто не могу проехать мимо. Мысль о том, чтобы оставить его, кажется мне невыносимой.

Мы резко останавливаемся буквально в паре метров от него. Он стоит с широко раскрытыми глазами, как будто не ожидав, что мы действительно остановимся.

Логан без промедления выскакивает, хватает обеими руками пистолет и целится мужчине в голову.

– ОТОЙДИ! – кричит он.

Я тоже выпрыгиваю.

Мужчина медленно поднимает руки, он выглядит озадаченным и отступает на несколько шагов.

– Не стреляй, – умоляет человек. – Пожалуйста! Я такой же, как вы. Пожалуйста. Вы не можете оставить меня здесь. Я умираю с голоду. Я не ел несколько дней. Возьмите меня с собой. Пожалуйста. Пожалуйста!

Его голос ломается и я вижу страдание на его лице. Я знаю, что он чувствует. Совсем недавно я была такой же, как он, перебивалась всем, что могла достать в этих горах. Да и сейчас мое положение немногим лучше.

– Вот, возьмите! – говорит мужчина, снимая лук и колчан со стрелами с плеча. – Дарю вам! Я не желаю вам зла!

– Не делай резких движений, – говорит Логан все еще с подозрением.

Человек с опаской протягивает оружие.

– Брук, возьми, – говорит Логан.

Я делаю шаг вперед, хватаю лук и стрелы и бросаю их в кузов пикапа.

– Видите, – говорит мужчина, расплываясь в улыбке. – Я не представляю угрозы. Я всего лишь хочу присоединиться к вам. Пожалуйста. Вы не можете оставить меня здесь умирать.

Логан мало-помалу расслабляется и немного опускает пистолет. Но он все еще не сводит цепких глаз с мужчины.

– Прости, – говорит Логан. – Мы не можем взять с собой лишний рот.

– Подожди, – кричу я на Логана. – Ты здесь не один. Ты не можешь принимать все решения. – Я поворачиваюсь к человеку. – Как тебя зовут? – спрашиваю я. – Откуда ты?

Он в отчаянии смотрит на меня.

– Меня зовут Руперт, – говорит он. – Я выживаю здесь уже два года. Я видел тебя с сестрой раньше. Я пытался помочь, когда охотники забрали ее. Я повалил на дорогу дерево.

Мое сердце дрогнуло от этих слов. Так это был он. Я просто не могу его здесь оставить. Это неправильно.

– Мы берем его с собой, – говорю я Логану. – У нас найдется место для еще одного.

– Ты его не знаешь, – отвечает Логан. – Кроме того, у нас нет еды.

– Я умею охотиться, – говорит мужчина. – У меня есть лук и стрелы.

– Больше пользы они принесут тебе здесь, – говорит Логан.

– Пожалуйста, – говорит Руперт. – Я вам пригожусь. Мне не нужна ваша еда.

– Мы берем его, – говорю я Логану.

– Нет, не берем, – отвечает он, – Ты не знаешь этого человека. Ты ничего не знаешь о нем.

– Я и о тебе почти ничего не знаю, – говорю я Логану, моя злость все растет. Я ненавижу в нем этот цинизм, настороженность. – Почему ты считаешь, что лишь у тебя здесь есть право на жизнь?

– Если ты возьмешь его, ты подвергнешь риску всех нас, – говорит он. – Не только себя. Но и свою сестру.

– Вообще-то нас здесь трое, – слышу я голос Бри.

Я поворачиваюсь и вижу, что она выпрыгнула из машины и стоит рядом с нами.

– А это значит, что у нас демократия. И мой голос тоже считается. А я голосую за то, чтобы взять его. Мы просто не можем оставить его умирать.

Логан с отвращением качает головой. Он не говорит ни слова, лишь его скулы сжимаются, он отворачивается и садится в грузовик.

Мужчина смотрит на меня с широкой улыбкой, отчего его лицо испещряют тысячи морщинок.

– Спасибо, – говорит он. – Не знаю, как отблагодарить вас.

– Просто пошевеливайся, пока он не передумал, – говорю я и иду обратно к грузовику.

Когда Руперт подходит к двери, Логан говорит: «Ты не сядешь спереди. Садись сзади.»

Прежде чем я успеваю открыть рот, чтобы поспорить, Руперт со счастливым лицом забирается в кузов. Бри запрыгивает внутрь, то же делаю я, и мы трогаем.

Остаток пути назад к реке проходит в напряженной атмосфере. Пока мы едем, небо все темнеет. Я смотрю на закат, кровью стекающий из-за облаков. С каждой секундой становится все холодней и снег усиливается, в некоторых местах превращаясь в лед и затрудняя вождение. Топливо кончается, лампочка горит красным, и хотя нам осталось всего километра полтора, у меня возникает ощущение, будто я сражаюсь за каждый метр. Я чувствую тревогу Логана из-за нашего нового пассажира. Еще один незнакомец. Еще один рот, который надо кормить.

Я жму на газ и в душе умоляю грузовик ехать дальше, небо – оставаться светлым, снег – не застывать. Как только я думаю, что у нас ничего не получится, мы выезжаем из-за поворота и я вижу наш съезд. Я резко сворачиваю на узкую проселочную дорогу, ведущую вниз к реке, и молюсь, чтобы грузовик осилил этот путь. Лодка, я знаю, всего в паре сотен метров от нас.

Мы заезжаем за еще один поворот и мое сердце переполняется облегчением, когда я вижу лодку. Она все еще там, качается на воде, и я вижу, что Бен стоит на ней, нервно глядя, как мы подъезжаем.

– Наша лодка! – кричит Бри возбужденно.

Дорога с холма еще более неровная, но у нас получится доехать. Мое сердце переполняет облегчение.

И все же я смотрю на горизонт и вдалеке вижу то, что заставляет мое сердце сжаться. Не могу поверить. Логан смотрит туда же.

– Черт побери, – шепчет он.

Там, на Гудзоне, видна лодка охотников за головами – большая, блестящая, черная моторная лодка мчится по воде по направлению к нам. Она в два раза больше нашей и оборудована, я уверена, гораздо лучше. Что еще хуже, я замечаю в отдалении еще одну лодку.

Логан был прав. Они были ближе, чем я думала.

Я жму на тормоза и мы останавливаемся в десяти метрах от берега. Как только машина останавливается, я открываю дверь и выпрыгиваю, собираясь побежать к лодке.

Неожиданно что-то идет не так. Мне становится трудно дышать и я чувствую чью-то руку на своем горле. Меня тащат назад. Мне не хватает воздуха и вокруг меня пляшут звездочки. Я не понимаю, что происходит. Неужели охотники устроили засаду?

– Не шевелись, – слышу я шепот в своем ухе.

Я чувствую что-то острое и холодное на своем горле и понимаю, что это нож.

Затем до меня доходит: это Руперт. Незнакомец. Он напал на меня.

Три

– ОПУСТИ ОРУЖИЕ! – кричит Руперт. – Быстро!

Логан стоит в нескольких метрах от нас с поднятым пистолетом, нацелившись выше моей головы. Я вижу, как он размышляет, попадет ли мужчине в голову. Я понимаю, что он хочет выстрелить, но боится, что заденет меня.

Я осознаю, как глупо поступила, взяв этого человека. Логан был прав во всем, мне нужно было послушать его. Руперт лишь пользовался нами все это время, желая добраться до нашей лодки, еды, вещей и пользоваться всем этим одному. Он полностью отчаялся. Молнией меня ударяет мысль, что он, по всей видимости, убьет меня. Я даже не сомневаюсь в этом.

– Стреляй! – кричу я Логану. – Сделай это!

Я доверяю Логану, я знаю, что он отличный стрелок. Но Руперт крепко держит меня и Логан колеблется в нерешительности. В этот момент я вижу по его глазам, что он боится потерять меня. Все-таки он ко мне неравнодушен. По-настоящему неравнодушен.

Логан медленно опускает пистолет и осторожно кладет его на снег. Мое сердце падает.

– Отпусти ее! – командует он.

– Еду! – кричит в ответ Руперт, я чувствую ухом его горячее дыхание. – Мешки! Дай их мне! Сейчас!

Логан медленно подходит к кузову пикапа, засовывает руку, вытаскивает четыре тяжелых мешка и идет с ними к мужчине.

– Положи их на землю! – кричит Руперт. – Медленно!

Логан медленно кладет их на землю.

Я слышу шум моторов в отдалении и вижу, как лодки охотников за головами все приближаются. Невероятно, я просто тупица. Все идет крахом прямо на моих глазах.

Бри вылазит из грузовика.

– Отпусти мою сестру! – кричит она на него.

В этот момент мне как бы открывается то, что сейчас случится: Руперт разрежет мне горло, возьмет пистолет Логана и убьет его и Бри. Затем Бена и Розу. Он возьмет нашу еду и лодку и уберется восвояси.

Меня не так заботит собственная смерть. Но ведь он навредит Бри. Этого я не могу допустить.

Неожиданно я моргаю и перед глазами проносится образ моего папы и те основы контактного боя, которые он вбил в мою голову. Слабые точки. Удары. Захваты. Как выбраться из практически любого захвата. Как поставить человека на колени одним пальцем. И как избавиться от ножа у горла.

Я отдаюсь какому-то древнему рефлексу и позволяю телу действовать самому. Я поднимаю локоть вверх на пятнадцать сантиметров и отправляю его прямо назад, целясь в его солнечное сплетение.

Резкий удар попадает точно в цель. Его нож немного впивается в мое горло, оставляя царапину, которая тут же начинает саднить.

Но в то же время я слышу его стон и осознаю, что удар сработал.

Я делаю шаг вперед, убираю его руку со своего горла и наношу ему обратный удар прямо между ног.

Он отступает на пару метров и обрушивается в снег.

Я тяжело дышу, задыхаясь, горло сильно болит. Логан прыгает за пистолетом.

Я поворачиваюсь и вижу, что Руперт срывается и бежит к нашей лодке. Он делает три больших шага и прыгает прямо в ее центр. Одним движением он тянется и отрезает веревку, которая держит лодку у берега. Все происходит за считанные мгновения – я не могу поверить, что человек способен передвигаться с такой скоростью.

Бен стоит в остолбенении и смущении, не зная, что предпринять. Руперт же не медлит: он бросается к Бену и сильно бьет его по лицу свободной рукой.

Бен оступается и падает и прежде, чем он успевает подняться, Руперт хватает его в мертвую хватку, приставляя нож к горлу.

Он поворачивается к нам, используя Бена как живой щит. Роза забилась в угол лодки и визжит, Пенелопа лает, как сумасшедшая.

– Убьешь меня и он умрет тоже! – кричит Руперт.

Пистолет снова у Логана, и он стоит, нацелившись на мужчину. Но попасть нелегко. Лодка отплыла далековато от берега, на добрых пятнадцать метров, и сильно качается на волнах прилива. Логан может промахнуться не больше, чем на пять сантиметров, чтобы не убить Бена. Логан медлит и я вижу, что он не хочет рисковать Беном даже для собственного выживания. Это подкупает.

– Ключи! – орет Руперт Бену.

Бен, следует отдать ему должное, хоть что-то делает правильно: должно быть он спрятал где-то ключи, когда увидел приближение Руперта. Правильный ход.

На расстоянии я неожиданно вижу, что в поле зрения попадают охотники за головами, шум их мотора стал еще громче. Мой ужас и ощущение безнадежности усиливаются. Я не знаю, что делать. Наша лодка слишком далеко от берега, чтобы мы могли попасть на нее – и даже если бы могли, Руперт убьет Бена раньше.

Пенелопа лает и прыгает с рук Розы, несется по лодке и впивается зубами в лодыжку Руперта.

Он кричит и на мгновение отпускает Бена.

Слышится выстрел. Логан пользуется возможностью и не тратит времени зря.

Пуля входит прямо промеж глаз. Руперт смотрит на нас, широко раскрыв глаза, еще мгновение, пока пуля не доходит до мозга. Затем он опускается назад на край лодки, будто собираясь сесть на него, и падает за борт, с плеском приземлившись в воду.

Все кончено.

– Подгони лодку обратно к берегу! – кричит Логан Бену. – БЫСТРО!

Бен, все еще ошеломленный, начинает действовать. Он выуживает из кармана ключи, заводит лодку и приводит ее обратно к берегу. Я хватаю два мешка с едой, Логан хватает остальные и мы закидываем их в лодку, когда она подплывает ближе. Я хватаю Бри и воодружаю ее на борт, затем бегу обратно к грузовичку. Логан хватает мешок с моими припасами, а я беру Сашу. Затем, вспомнив, я бегу обратно к машине и беру лук со стрелами Руперта. Затем я последняя прыгаю с берега в лодку, когда она уже начинает отплывать. Логан встает за руль, вжимает газ и мы мчимся по узкому каналу.

Мы несемся ко входу в Гудзон, который в сотне метров от нас. На горизонте видна лодка охотников за головами – черная, блестящая, угрожающая – она несется к нам, и уже меньше, чем в километре от нас. Сейчас будет жестко. Похоже мы вылетим с канала как раз вовремя, чтобы у нас остался крошечный шанс убежать от них. Они окажутся прямо за нами.

Мы врываемся на воды Гудзона, уже сильно стемнело и мы видим, что лодка охотников совсем рядом, едва ли в двухстах метрах, она быстро приближается. За ней я замечаю еще одну лодку, однако до нее еще километра полтора.

Я уверена, что будь у нас чуть больше времени, Логан бы сказал: «Я тебе говорил!». И был бы прав.

Как раз, когда я размышляю над этим, я слышу выстрел. Пули пролетают мимо нас, одна задевает борт и пробивает деревянную обшивку. Роза и Бри визжат.

– Ложитесь! – кричу я.

Я бросаюсь к девочкам, хватаю их и прижимаю к полу. Логан однако не бросает руля и мужественно продолжает вести лодку. Он немного виляет, но не теряет контроль. Он пригибается и продолжает управлять лодкой, уворачиваясь от пуль и стараясь объехать большую льдину прямо по курсу.

Я встаю на колено по-военному, с пистолетом в руках в задней части лодки, моя голова поднимается над бортом ровно на столько, чтобы я могла видеть цель. Я прицеливаюсь в водителя лодки охотников и несколько раз стреляю.

Все пули пролетают мимо, но это заставляет их лодку вильнуть.

– Вставай за руль! – кричит Логан Бену.

Бен не медлит. Он бросается вперед и встает за руль; в этот момент лодка виляет.

Логан же подбегает ко мне и встает на одно колено рядом.

Он стреляет, но его пули лишь царапают борт лодки. Охотники стреляют в ответ, пуля проходит в нескольких сантиметрах от моей головы. Они быстро приближаются.

Еще одна пуля отщепляет большой кусок дерева с задней стороны нашей лодки.

– Они стреляют в наш бак! – кричит Логан. – Целься в их!

– Где он? – кричу я, стараясь перекричать шум мотора и свист пуль.

– Сзади лодки, слева! – отвечает он.

– Я не смогу попасть, – говорю я, – пока они к нам передом.

Неожиданно у меня появляется идея.

– Бен! – кричу я. – Заставь их развернуться. Мне нужно попасть в их бак!

Бен не медлит. Не успеваю я закончить говорить, как он резко поворачивает руль так, что меня отбрасывает к другому борту.

Охотники также поворачивают, повторяя наши движения. Мне открывается нужный борт их лодки.

Я встаю на одно колено, как и Логан, и мы несколько раз стреляем.

Поначалу все наши пули проходят мимо.

Давай. Давай!

Я думаю о папе. Я напрягаю запястье, делаю глубокий вдох и стреляю еще раз.

К моему удивлению, в этот раз я попадаю прямо в цель.

Лодка охотников неожиданно взрывается. Полдюжины охотников на ней оказываются в огне, они вопят, несясь на неуправляемой лодке. Через секунду она врезается в берег.

Еще один огромный взрыв. Их лодка стремительно тонет и если кто-то и выжил в огне, сейчас он, конечно, утонет в Гудзоне.

Бен поворачивает снова вверх по течению, выравнивая лодку. Я медленно поднимаюсь и глубоко вздыхаю. Я не могу поверить. Мы убили их.

– Неплохой выстрел, – говорит Логан.

Но сейчас не время праздновать победу. На горизонте, все время приближаясь к нам, едет еще одна лодка. Сомневаюсь, что с ней мы будем так же удачливы.

– У меня кончились патроны, – говорю я.

– У меня тоже почти ничего не осталось, – говорит Логан.

– Мы не сможем сразиться со второй лодкой, – говорю я. – И мы едем недостаточно быстро, чтобы обогнать ее.

– Что ты предлагаешь? – спрашивает он.

– Нам нужно спрятаться.

Я поворачиваюсь к Бену.

– Найди нам укрытие. Прямо сейчас. Нам нужно спрятать лодку. НЕМЕДЛЕННО!

Бен жмет на газ и я бегу на нос, вставая рядом с ним и сканируя реку на возможные укромные места. Может быть, нам повезет и они проскочат мимо.

А может быть и нет.

Четыре

Мы все в отчаянии осматриваем горизонт и наконец я замечаю справа узкую бухточку. Она ведет в ржавый каркас старого речного вокзала.

– Вон там, справа! – говорю я Бену.

– Что если они увидят нас? – спрашивает он. – Оттуда нет пути. Мы окажемся в ловушке. Они убьют нас.

– Это наш шанс, придется использовать его, – говорю я.

Бен набирает скорость и резко сворачивает в узкий пролив. Мы проезжаем мимо ржавых ворот в узкий вход старого заржавевшего склада. Как только мы оказываемся внутри, он выключает мотор и поворачивает влево так, чтобы нас не было видно с реки. Я смотрю на след, который остался за нами в лунном свете, и молюсь, чтобы вода разгладилась и он исчез до приезда охотников, не дав им проследить за нашим передвижением.

Мы все встревоженно сидим в тишине, качаясь на воде в тревожном ожидании. Гул мотора охотников становится все громче и я сдерживаю дыхание.

Пожалуйста, Боже, пусть они проедут мимо.

Секунды кажутся вечностью.

Наконец, их лодка пролетает мимо, нисколько не сбросив скорость.

Еще секунд десять я не дышу, пока звук их мотора не становится еще слабее, молясь, что они не вернуться и не найдут нас.

Они не возвращаются. Это сработало.

* * *

Проходит около часа с тех пор, как мы затаились в бухте. Мы в панике сбились в кучу и сидим в лодке. Мы едва шевелимся из страха быть замеченными. Но я не услышала ни звука и не заметила никакого движения с тех пор, как лодка проехала мимо. Я думаю о том, куда они поехали. Неужели они все еще мчат по Гудзону, направляясь в темноте на север, все еще думая, что мы за следующим поворотом? Или же они сообразили, в чем дело, и уже едут назад, осматривая берега в поисках нас? Я не могу не понимать, что их возвращение – лишь дело времени.

Но вытянувшись в лодке, я чувствую себя более расслабленной, моя тревога немного спала. Мы хорошо скрыты внутри ржавой конструкции, и даже если они вернутся назад, я не представляю, как они смогут заметить нас.

От долгого сидения у меня затекли ноги, кроме того становится холодно и я начинаю замерзать. Я вижу, что у Бри и Розы от холода стучат зубы. Я жалею, что у меня нет одеял или одежды, чтобы дать им, или какого-то другого источника тепла. Я жалею, что нельзя развести огонь – не только для тепла, но хотя бы чтобы просто видеть друг друга, чтобы вид друг друга ободрил нас. Но я понимаю, что об этом не может быть и речи – это слишком рисковано.

Я вижу Бена, съежившегося и дрожащего, и вспоминаю про штаны, которые добыла в доме. Я встаю, отчего лодка качается, и делаю несколько шагов к своему мешку, засовываю в него руку и достаю их. Я бросаю штаны Бену.

Они приземляются ему на грудь и он непонимающе смотрит на меня.

– Надень, – говорю я. – Они должны подойти.

На нем изорванные джинсы, заляпанные кровью, покрытые дырами, слишком тонкие и промокшие. Он медленно нагибается, снимает ботинки, затем натягивает военные кожаные штаны охотника прямо поверх джинс. Они смотрятся на нем странно, но, как я и подозревала, сидят отлично. Он застегивает их, не произнося не слова, и я вижу благодарность в его глазах.

Я чувствую, что Логан повернулся ко мне, и ощущаю его ревность к моей дружбе с Беном. Это напоминает мне о том случае, когда Бен поцеловал меня на Пенсильванском вокзале. Это неловко, но я ничего не могу с этим поделать. Мне они оба нравятся, но по-разному. Я никогда не встречала настолько разных людей – и все же они напоминают мне друг друга.

Я подхожу к Бри, все еще дрожащей, сидящей в обнимку с Розой и с Пенелопой на коленях и сажусь рядом с ней, обняв ее и целуя в лоб. Она кладет голову мне на плечо.

– Все хорошо, Бри, – говорю я.

– Я хочу есть, – говорит она тихо.

– И я, – эхом отзывается Роза.

Пенелопа тихонько повизгивает и я могу сделать вывод, что она также голодна. Она умнее, чем все собаки, которых я встречала до этого. И храбрая, несмотря на то, что дрожит. Я не могу поверить, что она тогда укусила Руперта – если бы не она, мы бы сейчас здесь не сидели. Я наклоняюсь и глажу ее по голове и она в ответ лижет мне руку.

Когда речь зашла о еде, я поняла, что это хорошая идея. Я уже очень долго стараюсь сдержать голодные спазмы.

– Вы правы, – говорю я. – Нужно покушать.

Они обе смотрят на меня широко раскрытыми глазами с надеждой и ожиданием. Я встаю, пересекаю лодку и засовываю руку в один из мешков. Я достаю две большие банки с малиновым вареньем и протягиваю Бри одну из них, предварительно раскрутив ее.

– Эта банка для вас, – говорю я им. – А мы втроем будем есть из этой.

Я открываю вторую банку и даю ее Логану. Он засовывает в нее палец, зачерпывает побольше варенья и кладет его в рот. Он глубоко дышит от удовлетворения – должно быть он был очень голоден.

Я передаю ее Бену, который тоже хорошенько зачерпывает, затем приходит моя очередь и я достаю значительную порцию варенья и кладу на язык. Я чувствую, как в кровь врываются углеводы и думаю, что это лучшее, что я когда-либо ела. Я знаю, что это не то, что можно назвать настоящей едой, но это хотя бы похоже.

Кажется, здесь я – хранитель еды, поэтому я достаю из другого пакета то, что осталось от печенья, и раздаю каждому, включая себя. Я смотрю, как Бри и Роза счастливо поедают варенье, через раз предлагая и Пенелопе. Она облизывает их пальцы, как сумасшедшая, повизгивая от удовольствия. Бедняжка, должно быть, голодна не меньше нашего.

– Они вернутся и ты знаешь это, – слышу я за собой зловещий голос.

Я поворачиваюсь и вижу Логана, который чистит оружие, глядя на меня.

– Ты это знаешь, верно? – настаивает он. – Мы здесь легкая добыча.

– Что ты предлагаешь? – спрашиваю я.

Он пожимает плечами и смотрит в сторону в разочаровании.

– Нам не нужно было останавливаться. Нужно было продолжать ехать, как я и говорил.

– Ну, теперь уже поздно, – огрызнулась я в ответ. – Хватит жаловаться.

Я устала от его пессимизма насчет всего, от нашей постоянной борьбы. Я недовольна его присутствием настолько же, насколько я ему рада.

– У нас нет никакого выхода, – говорит он. – Если мы отправимся вверх сейчас, мы наткнемся на них. Возможно, повредим лодку. Возможно, напоремся на лед или на что-нибудь еще. Хуже всего, если они нас поймают. Если мы поедем утром, им будет легче заметить на на свету. Мы сможем лучше видеть путь, но они могут нас подкараулить.

– Так что давайте поедем утром, – говорю я. – На рассвете. Мы поедем на север и будем надеяться, что они вернулись на юг.

– А что, если нет? – спрашивает он.

– У тебя есть идеи получше? Если мы не найдем укрытия, мы замерзнем до смерти. И у нас кончится еда. Мы не можем остаться здесь. Нужно ехать дальше.

– О, теперь ты захотела ехать дальше, – сказал он.

Я уставилась на него – он реально начинает действовать мне на нервы.

– Хорошо, – говорит он. – Поедем на рассвете. Но если мы собираемся ночевать здесь, нам нужна охрана. Будем дежурить посменно. Сначала я, потом ты, потом Бен. Ложитесь спать сейчас. Никто из нас не спал, а сон необходим всем. Идет? – спрашивает он, переводя взгляд с меня на Бена и обратно.

– Идет, – говорю я. Он прав.

Бен ничего не отвечает, все еще глядя в пространство, погрузившись в свой мир.

– Эй, – говорит Логан грубо, наклонившись и пнув его ногу. – Я с тобой говорю. Идет?

Бен медленно поворачивается и смотрит на него, затем в сторону и кивает. Но я уверена, что он его не услышал. Я ужасно переживаю за Бена; похоже, мыслями он действительно где-то очень далеко. По всей видимости, скорбь и чувство вины за брата поглотили его полностью. Я даже представить не могу, через что он прошел.

– Хорошо, – говорит Логан. Он проверяет патроны, заряжает пистолет и выпрыгивает из лодки на помостки рядом с нами. Лодка качается, но не уплывает. Логан стоит на твердой поверхности, изучая окрестности. Он садится на деревянный столбик и смотрит в темноту, положив пистолет на колени.

Я устраиваюсь рядом с Бри, обнимая ее рукой. Роза ложится рядом и я обнимаю и ее.

– Вам нужно хорошенько выспаться. У нас впереди длинный день, – говорю я, втайне гадая, не станет ли этот день нашим последним и доживем ли мы вообще до него.

– Сначала я должна позаботиться о Саше, – говорит Бри.

Саша. Я совсем забыла.

Я оглядываюсь и вижу застывший труп нашей собаки у дальнего края лодки. Я с трудом верю, что мы взяли ее с собой. Бри очень преданна.

Бри встает, молча пересевает лодку и встает над Сашей. Она опускается на колени и гладит ее по голове. В лунном свете я вижу слезы в ее глазах.

Я подхожу и встаю на колени рядом с ней. Я тоже глажу Сашу, с вечной благодарностью за то, что она защищала нас.

– Тебе помочь похоронить ее? – спрашиваю я.

Бри кивает, все еще глядя вниз, с ее носа капает слеза.

Мы вместе наклоняемся, поднимаем Сашу и вместе с ней подходим к борту лодки. Мы держим ее вдвоем, никто из нас не хочет отпускать ее. Я смотрю вниз на ледяную, темную воду Гудзона, на колышащиеся волны.

– Хочешь сказать что-нибудь? – спрашиваю я. – Прежде чем мы похороним ее?

Бри смотрит вниз, глотая слезы, ее лицо освещает луна. Она похожа на ангелочка.

– Она была хорошей собакой. Она спасла мне жизнь. Я надеюсь, что сейчас она в лучшем месте. И я надеюсь увидеть ее снова, – говорит она, ее голос дрожит.

Мы наклоняемся и мягко отпускаем Сашу. С легким всплеском ее тело погружается в воду. Оно задерживается на поверхности на пару секунд, затем начинает тонуть. Течение в Гудзоне достаточно сильное и оно быстро уносит ее в открытую воду. Мы смотрим, как она качается на волнах в лунном свете, уплывая все дальше и дальше. У меня разрывается сердце. Я вспоминаю, как близка была к тому, чтобы лишиться Бри и так же, как Саша, плыть в волнах Гудзона.

* * *

Не знаю, сколько прошло времени. Стоит поздняя ночь и я лежу в лодке в обнимку с Бри и Розой, думая о своем. Я не могу уснуть. Никто из нас не сказал ни слова с тех пор, как мы опустили Сашу в воду. На мягко покачивающейся лодке царит угрюмое молчание. В паре метров от меня сидит Бен, также погрузившись в свой мир. Он выглядит скорее мертвым, чем живым, иногда глядя на него, я думаю, что вижу оживший призрак. Это странно: мы все сидим рядом, но так далеко друг от друга.

Логан стоит метрах в десяти: он несет свой долг, охраняя нас, с пистолетом в руках оглядывая окрестности. Он похож на солдата. Я рада, что он охраняет нас, взяв на себя первую смену. Я устала, у меня болит каждая косточка и я безо всякого удовольствия думаю о том, что мне придется дежурить следующей. Я знаю, что должна поспать, но не могу: мои мысли скачут с одного на другое.

Я думаю о том, каким диким стал мир. Я едва могу поверить, что это правда. Все похоже на бесконечный ночной кошмар. Каждый раз, когда я думаю, что я в безопасности, что-то происходит. Вспоминая все события, я едва могу поверить, как близко я была к тому, чтобы умереть от рук Руперта. Я была такой глупой, пожалев его, позволив ему поехать с нами. Я все еще не до конца понимаю, почему он так поступил. Чего он надеялся достичь? Неужели он настолько отчаялся, что хотел убить нас всех, захватить лодку и исчезнуть – лишь для того, чтобы ему досталось больше еды? И куда бы он поехал? Или он просто был злодеем? Или психически больным? Или он был хорошим человеком, но съехал с катушек из-за всех долгих лет одиночества, голода и холода?

Мне хочется верить в последнее, в то, что глубоко в душе он был хорошим человеком, который помешался под воздействием обстоятельств. Я надеюсь на это. Но как все было на самом деле, мне уже никогда не узнать.

Я закрываю глаза и думаю о том, насколько близка была к смерти, вспоминаю ощущение холодного металла его ножа на своем горле. В следующий раз я никому не буду верить. Ни для кого ни остановлюсь. Никого не буду слушать. Я буду делать лишь то, что нужно для выживания Бри, Розы, меня самой и всех остальных. Больше ничего не оставлю на волю случая. Никаких рисков. Если для этого мне придется стать жестокой, я стану.

Вспоминая все, я думаю, что каждый час, проведенный на Гудзоне, был схваткой не на жизнь, а на смерть. Я не могу представить, как бы доберемся до Канады. Если мы переживем следующие несколько дней, даже следующие несколько километров, я безмерно удивлюсь. Я знаю, что наши шансы не велики. Я крепко обнимаю Бри, зная, что эта ночь может стать нашей последней. Но по крайней мере, мы умрем, сражаясь на обеих ногах, а не рабами или заключенными.

– Это было так страшно, – говорит Бри.

Я вздрагиваю от ее голоса в темноте. Он настолько тихий, что сначала я даже не верю, что она что-то сказала. Она молчит уже несколько часов и я думала, что она спит.

Я поворачиваюсь и вижу, что ее глаза открыты, в них читается страх.

– Что было страшно, Бри?

Она трясет головой и начинает говорить лишь спустя несколько секунд. Я понимаю, что она вспоминала.

– Они забрали меня. Я была совсем одна. Они посадили меня в автобус, потом в лодку. Мы все были связаны цепью. Было так холодно, мы все были очень напуганы. Они провели меня в тот дом, я видела там такое… Ты не поверишь, какое. Что они делали с другими девочками… Я слышала их крики. Не могу выбросить их из головы.

Ее лицо искажается гримасой плача.

Мое сердце разбивается на миллион кусочков. Не могу даже представить, что ей пришлось пережить. Я не хочу, чтобы она думала об этом. Я чувствую, что в душе у нее навсегда остался шрам и это моя вина.

Я крепко стискиваю ее в объятьях и целую в лоб.

– Шшш, – шепчу я. – Все хорошо. Все теперь позади. Не думай об этом больше.

Но она все еще продолжает плакать.

Бри утыкается лицом мне в грудь. Я покачиваю ее, а она все плачет и плачет.

– Мне так жаль, милая, – говорю я. – Мне так жаль.

Как же я хочу очистить ее голову от этих воспоминаний! Но не могу. Теперь это часть ее. Я всегда хотела сберечь ее, укрыть от всех бед. А теперь ее сердце наполнено ужасами.

Качая ее, я думаю о том, что хотела бы оказаться где угодно, только не здесь. Хотела бы, чтобы все стало как прежде. Как тогда, когда мир был хорошим. Чтобы мы снова были с родителями. Но это невозможно. Мы здесь.

Меня не покидает чувство, что все будет становиться только хуже.

* * *

Я просыпаюсь и понимаю, что уже день. Я не знаю, сколько времени и как долго я проспала. Я оглядываюсь вокруг себя в лодке и не понимаю, где нахожусь. Я не понимаю, что происходит. Наша лодка плывет по течению по Гудзону, прямо посередине реки. На борту только мы с Бри. Я не знаю, где все остальные и как мы сюда попали.

Мы обе стоим на краю лодки и смотрим на горизонт, когда я вдруг вижу три лодки охотников, которые мчатся к нам.

Я пытаюсь что-нибудь сделать, но мои руки связаны за спиной. Я поворачиваюсь и вижу на лодке нескольких охотников, они бьют меня, оттаскивают назад. Я стараюсь отбиться, но я полностью беспомощна.

Лодка охотников останавливается, один из них вылазит оттуда, его лицо закрыто маской, он шагает в нашу лодку, наклоняется и хватает Бри. Она визжит, но ничего не может с ним поделать. Он поднимает ее на руки и начинает уносить прочь.

– БРИ! НЕТ! – кричу я.

Я изо всех сил пытаюсь высвободиться, но ничего не выходит. Я вынуждена стоять и смотреть, как они уносят от меня Бри, вырывающуюся и визжащую, на свою лодку. Их лодка плывет по течению по направлению к Манхэттену. Вскоре они уже исчезают из поля зрения.

Глядя, как мою сестренку увозят все дальше и дальше от меня, я понимаю, что на этот раз я потеряла ее навсегда.

Я ору нечеловеческим голосом, умоляю, плачу, молю ее вернуться.

Я просыпаюсь в холодном поту. Сажусь, тяжело дыша и оглядываясь вокруг себя, стараясь понять, что произошло.

Это был сон. Я вижу Бри, которая лежит рядом со мной, все в лодке спят. Это был лишь сон. Никто не приезжал. Никто не забирал Бри.

Я стараюсь дышать ровней, мое сердце все еще тяжело бьется. Я смотрю на горизонт и вижу, что забрезжил рассвет, горизонт чуть подсветился серебром. Я смотрю на помостки и вижу, что Бен сидит на страже. Я вспоминаю, как Логан будил меня и я стояла свою смену. Затем я разбудила Бена, дала ему пистолет и он занял мою позицию. Должно быть, я вырубилась сразу после этого.

Бен склонил голову на грудь. В слабом предрассветном свете я вижу, что он дремлет. Он должен стоять на страже. Мы беззащитны.

Неожиданно я замечаю какое-то движение, тени в темноте. Это похоже на группу людей или каких-то существ, которые прибижаются к нам. Или мне это кажется?

Но затем мое сердце начинает бешено биться в груди и во рту пересыхает, когда я понимаю, что это вовсе не иллюзия.

Эти люди устроили нам засаду. А мы не готовы защищаться.

Пять

– БЕН! – ору я, что есть сил, садясь.

Но уже слишком поздно, через секунду они достигают нас.

Один хватает и держит Бена, в то время как остальные двое с разбега приземляются в нашу лодку.

Лодка качается на волнах, как сумасшедшая, когда они оказываются на борту.

Логан просыпается, но уже слишком поздно. Один из мужчин идет прямо к нему с ножом, который вот-вот вонзит ему в грудь.

Включаются мои рефлексы. Я наклоняюсь, сдергиваю нож со своего пояса, замахиваюсь и кидаю его. Нож летит, поочередно поднимаясь в воздух то острием, то рукояткой.

Идеальное попадание. Он входит прямо в горло человеку за секунду до того, как он ударил Логана. Мертвый, он падает сверху на Логана.

Логан садится и стряхивает с себя труп, тот с плеском погружается в воду. К счастью, Логан не потерял головы и догадался перед этим вытащить нож.

Еще двое уже приближаются ко мне. В неверном утреннем свете я вижу, что они не люди – они мутанты. Наполовину люди, наполовину – что-то неведомое. Получившие дозу радиации фанатики. Это пугает меня: в отличие от Руперта, они супер сильные, очень злые и им нечего терять.

Один их них направляется к Бри и Розе, и я не могу ему этого позволить. Я прыгаю на него, заваливая на землю.

Мы оба падаем, лодка раскачивается. Краем глаза я вижу Логана, прыгнувшего на другого и сильно ударившего его, отчего тот упал за борт.

Мы остановили двоих из них, но третий уже несется на нас. Тот, на которого набросилась я, изворачивается подо мной и оказывается сверху. Он силен. Он наклоняется и сильно ударяет меня в лицо, мою щеку обжигает болью.

Я действую быстро: поднимаю колено и пинаю его прямо между ног.

Превосходный удар. Он стонет и оcедает, и в этот момент я сильно толкаю его локтем в лицо. Я слышу треск сломанной скулы и он заваливается на дно лодки.

Я вышвыриваю его за борт, прямо в воду, и тут же понимаю, что это было глупо – стоило сначала отобрать у него оружие. Лодка сильно качается на волнах, лишившись его тела на борту.

Теперь я поворачиваюсь к последнему мутанту и вижу, что Логан делает то же самое.

Но мы недостаточно быстры. Он пробегает мимо нас и почему-то направляется к Бри.

Пенелопа прыгает в воздух и, рыча, вонзает зубы прямо ему в запястье.

Он трясет ее, как тряпичную куклу, пытаясь стряхнуть. Пенелопа не отцепляется, но в конце концов ее зубы разжимаются и она летит через всю лодку.

Прежде чем я успеваю добраться до него, он уже атакует Бри. У меня замирает сердце, когда я осознаю, что не успею его остановить.

Роза прыгает, чтобы защитить Бри, и оказывается между ними. Он поднимает Розу, наклоняется и кусает ее в руку.

Роза издает ужасный визг в то время как он разрывает зубами ее плоть. Это ужасное, тошнотворное зрелище, одно из тех, что навечно останутся в моей памяти.

Существо отклоняется и собирается снова укусить ее – но я успеваю как раз вовремя. Я достаю последний нож из кармана, замахиваюсь и готовлюсь метнуть его.

Но прежде, чем я успеваю сделать это, Логан делает шаг вперед, уверенным движением достает пистолет и стреляет.

Он попадает прямо ему в затылок и повсюду разлетается кровь. Мужчина падает на дно, Логан делает шаг вперед и вышвыривает тело за борт.

Я бегу к Розе, которая все еще истерически визжит, не зная, как успокоить ее. Я отрываю полоску ткани со своей футболки и быстро перебинтовываю ее сильно кровоточащую руку, стараясь остановить кровь.

Краем глаза я замечаю движение и понимаю, что фанатик нависает над Беном на пирсе. Он отклоняется, собираясь укусить Бена в горло. Я поворачиваюсь и кидаю нож. Он летит и попадает в шею мужчине. Его тело застывает и он оседает на землю.

Бен садится в остолбенении.

– Назад в лодку! – кричит Логан. – БЫСТРО!

Я слышу гнев в голосе Логана и тоже ощущаю его. Бен стоял на страже и заснул. Он оставил нас открытыми для атаки.

Бен запрыгивает в лодку и в этот момент Логан достает нож и обрезает веревку. Я ухаживаю за Розой, вопящей на моих руках, Логан встает у руля, заводя лодку и набирая скорость.

Мы вылетаем с канала в тот момент как забрезжил рассвет. Он прав, что сорвался с места. Выстрелы мог услышать кто угодно, кто знает, сколько у нас времени.

Мы вылетаем с канала в красном свете дня, оставляя за собой на поверхности воды несколько тел. Наше укрытие быстро превратилось в проклятье и я надеюсь, что никогда не окажусь здесь снова.

Мы снова мчим к центру Гудзона, лодка качается, когда Логан набирает скорость. Я стою на страже, постоянно оглядываясь и высматривая охотников. Если они где-то рядом, нам негде будет спрятаться: выстрелы, визги Розы и шум мотора сделали нас очень приметными.

Я надеюсь лишь на то, что каким-то образом они ночью вернулись в своем преследовании назад и теперь находятся южнее нас. Если так, то они где-то сзади. Если нет – мы наткнемся прямо на них.

Если же нам очень повезло, то они отказались от погони и вернулись обратно в Манхэттен. Но я очень в этом сомневаюсь – нам и прежде не очень-то везло.

Как с этими фанатиками, например. Это просто ужасное невезение. До меня доходили слухи о шайках фанатиков, которые стали каннибалами и выживали, поедая других, но я никогда им не верила. Я и сейчас с трудом в это верю.

Я крепко держу Розу, из ее раны сочится кровь прямо на мою руку. Я качаю ее на руках, стараясь успокоить. Ее самодельная повязка вся покраснела от крови и я отрываю еще кусок ткани с футболки, открывая свой живот холоду, чтобы заново перевязать ей руку. Не очень-то гигиенично, но лучше уж так, чем никак, да и надо как-то остановить кровь. Жаль, что у нас нет лекарств, антибиотиков или хотя бы обезбаливающего – хоть чего-то, что можно было бы дать ей. Сняв мокрую повязку, я вижу, что часть мяса на ее руке просто вырвана и отвожу глаза, стараясь не думать о боли, которую она испытывает сейчас. Это кошмар.

Пенелопа сидит у нее на коленях, глядя на нее и, по всей видимости, тоже желая помочь. Бри выглядит так, будто получила еще одну душевную травму. Она держит Розу за руку, стараясь облегчить ее страдания. Но та безутешна.

Я отчаянно желаю, чтобы было успокоительное – что угодно. И тут я неожиданно вспоминаю. У нас есть шампанское, там оставалось где-то полбутылки. Я бегу на корму, хватаю ее и возвращаюсь назад.

– Выпей, – говорю я.

Роза истерически рыдает, воя в агонии, и кажется, не понимает меня.

Я прижимаю бутылку к ее губам и заставляю ее отпить. Она чуть не давится, часть выплескивается наружу, но немного все же попадает ей в рот.

– Выпей, Роза, пожалуйста. Это поможет.

Я снова подношу бутылку к ее рту и между всхлипываниями она делает несколько глотков. Я чувствую себя ужасно, спаивая маленкого ребенка, но я надеюсь, что это поможет, да и не знаю, что еще я могу сделать.

– Я нашел таблетки, – слышу я голос сзади.

Я поворачиваюсь и вижу Бена, который впервые выглядит встревоженным. Нападение на Розу, должно быть, вывело его из оцепенения, а может быть он почувствовал вину за то, что заснул на посту. У него в руках маленький контейнер с таблетками.

Я беру его и изучаю.

– Я нашел его в ящике, – говорит он. – Не знаю, от чего они.

Я читаю инструкцию: «Амбиен». Снотворное. Должно быть, охотники за головами плохо спят. Как иронично: они не дают остальным спать ночами, а сами принимают снотворное. Но это идельно подходит для Розы. Как раз то, что ей нужно.

Я не знаю, сколько таблеток дать, но ее нужно успокоить. Я снова даю ей шампанского, и, убедившись, что она отпила, даю ей две таблетки. Остальное я кладу в карман, чтобы не потерять, и внимательно наблюдаю за Розой.

Через несколько минут спиртное и снотворное начинают действовать. Постепенно ее рыдания превращаются в тихий плач и сходят на нет. Через еще минут двадцать ее глаза начинают закрываться и она засыпает на моих руках.

Еще через десять минут, когда я убеждаюсь, что она заснула, я спрашиваю Бри:

– Сможешь подержать ее?

Бри быстро подбегает и я осторожно встаю, опуская Розу ей на руки.

На затекших ногах я иду на нос и встаю возле Логана. Мы продолжаем мчать вверх по реке, небо светлеет и я смотрю на воду. То, что я вижу, меня вовсе не радует.

Этим морозным утром на воде Гудзона начинают формироваться небольшие льдины. Я слышу, как они ударяются о борт. Это нам нужно меньше всего.

Но это наталкивает меня на идею. Я наклоняюсь за борт, вода брызжет мне в лицо, я опускаю руку в ледяную воду. Касаться ее больно, но усилием воли я не выдергиваю руку и пытаюсь поймать небольшую льдинку. Мы едем слишком быстро и сделать это трудно. Моя рука проходит в сантиметрах от льдинок.

Наконец, через минуту мучений, мне это удается. Я вытаскиваю руку, покрасневшую от холода, из воды и передаю льдинку Бри.

Она берет ее с широко раскрытыми глазами.

– Подержи ее, – прошу я.

Я беру старую повязку, пропитанную кровью, и оборачиваю в нее лед, затем передаю это Бри.

– Приложи это к ее ране.

Я надеюсь, что это поможет ослабить боль, и, возможно, снять опухоль.

Я снова обращаю внимание на реку и оглядываюсь по сторонам: в утреннем свете все видно очень хорошо. Мы едем все дальше и дальше на север, и я с облегчением понимаю, что нигде вокруг нет ни признака охотников за головами. Я не слышу шум мотора, не вижу движения на берегах реки. Стоящая вокруг тишина, честно говоря, пугает. Может быть, они наблюдают за нами.

Я подхожу к пассажирскому сидению, встаю рядом с Логаном и смотрю на датчик бензина: меньше четверти бака. Дела плохи.

– Может быть, они уехали, – отваживаюсь я сказать. – Может быть они повернули назад, забросили поиски.

– Не рассчитывай на это, – говорит он.

И тут как по сигналу я слышу шум мотора. Мое сердце останавливается. Этот звук я узнаю среди всех звуков мира: шум их мотора.

Я поворачиваюсь на звук и смотрю на горизонт: действительно, в полутора километрах от нас охотники за головами. Они мчат на нас. Я смотрю на то, как они приближаются, с ощущением безнадежности. У нас почти нет патронов, а они хорошо оборудованы и обучены, у них тонны оружия и амуниции. Против них у нас нет ни единого шанса, обогнать их у нас тоже не выйдет: они уже совсем рядом. Невозможно и спрятаться.

У нас нет иного выбора, как противостоять им. И это битва не увенчается успехом. С горизонта на нас мчит наш смертный приговор.

– Может быть, сдаться?! – кричит Бен, в ужасе оглядываясь.

– Никогда, – отвечаю я.

Я не могу даже и подумать о том, чтобы снова стать их пленницей.

– Если я и сдамся, то только мертвецом, – отзывается Логан.

Я стараюсь что-нибудь придумать.

– Ты можешь ехать быстрее?! – кричу я Логану, когда вижу, что расстояние между нами сокращается.

– Это максимальная скорость! – кричит он в ответ сквозь рев мотора.

Я не знаю, что делать. Я в отчаянии. Роза проснулась и снова всхлипывает, а Пенелопа лает. У меня ощущение, будто я одна в целом мире. Если я не буду думать быстро, если не найду решение, мы все погибнем в ближайшие несколько минут.

Я осматриваю лодку в поисках оружия, хоть чего-то, что можно использовать.

Давай. Давай.

Неожиданно я кое-что замечаю и у меня появляется сумасшедшая идея. Она настолько сумасшедшая, что может сработать.

Я начинаю действовать без промедления. Я бегу по лодке, направляясь прямо к огромному мотку веревки, который притащила из папиного дома. Я начинаю разматывать его.

– Помоги мне! – резко кричу я Бену.

Он подбегает и мы вместе начинаем распутывать сотни метров веревки.

– Держи тот конец, – говорю я. – Я буду держать за этот. Растянем ее настолько широко, насколько возможно.

– Что вы делаете? – кричит Логан, оглядываясь.

– У меня есть идея, – отвечаю я. Я смотрю прямо, туда, где река сужается. Превосходно. От одного берега до другого там едва ли сто метров. На глаз я могу прикинуть, что веревка по меньшей мере в два раза длиннее.

– Если я успею привязать веревку между двумя берегами прежде, чем они окажутся здесь, она преградит им путь. Как растяжка. Это рискованно, но сможет сработать.

– У нас нет выбора, – говорит он. – Давай сделаем это.

Наконец-то он перестал со мной спорить и поддерживает меня.

– Мне нужно, чтобы ты повернул лодку и подъехал к берегу, – кричу я, закончив распутывать.

Я осматриваю берега в поисках чего-то, к чему можно было бы привязать веревку, и тут вижу ржавый железный столб, вкопанный на берегу в том месте, где когда-то был пирс.

– Туда! – ору я Логану. – Вон к тому столбу!

Логан делает резий поворот и подъезжает прямо к столбу. По крайней мере сейчас он полагается на мой выбор.

Я бегу на корму, когда Логан ловко останавливается возле столба, хватаю один из концов веревки, наклоняюсь и оборачиваю его вокруг столба несколько раз, завязав узел. Я сильно дергаю за него, проверяя, выдержит ли он. Узел надежный.

– Теперь на другую сторону! – кричу я.

Логан жмет на газ и мы летим на другую сторону реки. Я отталкиваю Бри подальше от быстро разворачивающейся веревки, чтобы она не поранилась.

Я хватаю веревку за самый конец, чтобы она не выскочила за борт. Мы достигаем другого берега и, к счастью, длины веревки хватает, даже остается запас.

Когда Логан швартуется, я хватаю конец веревки и прыгаю на песок, судорожна ища что-то надежное, на чем можно завязать веревку. Я замечаю дерево, растущее близко к краю воды. Я бегу к нему и крепко затягиваю вокруг ствола веревку. Я поворачиваюсь и вижу, что она возвышается над водой. Отлично. Я немного ослабляю ее, так чтобы веревка лежала на поверхности воды. Я не хочу, чтобы охотники за головами ее заметили.

Я прыгаю обратно в лодку с остатком веревки в руках – это примерно метров пятьдесят лишних.

Я оглядываюсь через плечо и вижу стремительно приближающихся охотников за головами. Они примерно в полукилометре от нас. Надеюсь, они не поняли, что я сделала. Вроде бы, они слишком для этого далеко.

– Поехали вперед! – кричу я Логану. – Но совсем медленно и всего метров на пятьдесят. Затем заглуши мотор. Дай лодке остановиться на открытом пространстве.

– Заглушить? – переспрашивает Логан.

– Доверься мне, – говорю я.

Он слушается. Он медленно проезжает вперед, выезжая на середину Гудзона. В это время остаток веревки продолжает разматываться на дне лодки. Когда он почти кончается, я кричу: «СТОЙ!»

Логан заглушает мотор и вокруг нас стоит жуткая тишина. Мы сидим в лодке, покачиваясь на волнах и глядя на приближающихся охотников. Они всего в паре сотен метров от нас.

– Снимай штаны! – кричу я Бену.

Он смотрит на меня в недоумении.

– Давай! Быстро!

Он быстро стягивает кожаные штаны, которые я дала ему прошлой ночью, и, оставшись в одних джинсах, отдает штаны мне. Я тщательно оборачиваю их вокруг руки, используя в качестве перчаток, так, чтобы веревка не повредила мне кожу.

Наконец, Логан понимает, что я собираюсь сделать. Он быстро снимает свою куртку и тоже оборачивает ею руки, вставая рядом со мной – вдвоем мы держим остаток веревки и ждем.

Меня трясет. Они все приближаются, мча на нас на полной скорости. Я вижу, что они поднимают пушки. Надеюсь, они не понимают, что мы собираемся сделать.

– Бен, подними руки, как будто хочешь сдаться!

Бен делает шаг вперед и поднимает руки высоко над головой. Это срабатывает. Охотники опускают пистолеты и о чем-то совещаются между собой.

Но скорость они не сбрасывают. Они все еще мчат на нас. Они не видят веревку, которая покачивается на поверхности воды. Они ничего не подозревают.

По мере того, как они приближаются, меня прошибает пот. Я дрожу, сжимая веревку в руках. Логан стоит рядом. Мы ждем. Они метрах в двадцати от веревки.

Пожалуйста, пусть они не додумаются. Пусть не остановятся. Пожалуйста.

Они в десяти метрах. В пяти.

У нас есть всего один шанс и мы должны использовать его по максимуму. Веревка должна подняться точно на нужную высоту.

– ДАВАЙ! – ору я Логану.

В этот самый миг мы тянем за веревку.

Канат подпрыгивает, вылетая из воды метра на два. Идеальная высота.

Он ударяет стоящих в лодке охотников прямо в грудь. В этот же миг веревка натягивается и мы крепко сжимаем ее, чтобы она врезалась прямо в них.

Все впятером они слетают с лодки в воду.

Лодка продолжает движение без них еще метров на пятьдесят, прежде чем она теряет курс и врезается в торчащую из воды скалу. С ужасающим грохотом лодка разлетается на кусочки, над ней появляется пламя.

В это же время охотники болтаются в воде, молотя в ней руками.

Не могу поверить. Это сработало. Это действительно сработало.

Мы с Логаном удивленно смотрим друг на друга. Мы медленно отпускаем веревку.

Логан бежит обратно к рулю, заводит лодку и мы уплываем.

Я слышу крики охотников сзади нас: они размахивают руками и просят о помощи. Отчасти я испытываю угрызения совести. Но я усвоила урок – после стольких раз.

Мы едем и солнце поднимается все выше. Впервые за долгое время я немного расслабляюсь. За нами больше не гонятся лодки. Впервые за очень долгое время я начинаю думать, что у нас все получится.

Шесть

Мы продолжаем движение вверх по Гудзону, не останавливаясь, в то время как утро сменяется вечером. Логан гонит на полной, стараясь оторваться от охотников, от Манхэттена настолько далеко, насколько это возможно; шум мотора уже стал естественным. Все утро мои нервы на пределе, я присматриваюсь и прислушиваюсь ко всему.

Но с течением времени напряжение спадает. Логан наконец замедляется, переключаясь на крейсерский режим, и гул мотора становится тише. Я вижу, что Роза глубоко спит на руках у Бри. Сама Бри откинулась, ее глаза закрыты, на коленях сидит Пенелопа. Бен сидит, склонив голову на руки. Лишь Логан, не моргая, смотрит вперед, как всегда без эмоций. Атмосфера на лодке расслабленная.

Логан еще больше сбрасывает скорость, и, стараясь понять почему, я смотрю на воду и вижу огромные куски льда. Они становятся все больше и появляются все чаще. Логан объезжает их и постоянно виляет то влево, то вправо, отчего лодка покачивается туда-сюда. Лед беспокоит меня, особенно когда я чувствую пронизывающий до костей ветер, чувствую, как с каждой минутой становится все холодней. Небо, совсем недавно такое яркое, потяжелело и посерело. На воду опускается туман. Я чувствую, что грядет буря.

Неожиданно с неба начинают падать снежинки. Это огромные снежные хлопья и, приземляясь на мою щеку, они как бы говорят, что еще осталось в мире что-то чистое. Они заставляют меня вспомнить детство, то счастливое время, когда я любила снег. Когда он значил отсутствие уроков и игры с друзьями. Теперь же он ознаменовывает лишь холод, сырость. Теперь он вызывает лишь неудобства.

Буквально через несколько минут снег становится ослепляющим, он залепляет нам лица, отбеливая небо. Становится труднее смотреть.

Логан еще больше сбавляет скорость и я думаю, что у нас кончилось топливо. Я подбегаю и встаю рядом с ним, взглянув на датчик: меньше восьмой бака, но стрелка еще не доходит до красной линии. Почему же тогда он замедлился? Я гляжу вперед и все понимаю: прямо впереди нас остров в центре Гудзона. Он не большой, но и не маленький – почти в километр длиной и в полкилометра шириной. Он узкий и длинный, его опоясывает песчаный берег, он порос густым лесом, сосны, в основном растущие на нем, покрыты снегом. Я вижу, что Логан смотрит на него, и знаю, о чем он думает. Он поворачивается и смотрит на меня.

– У нас почти кончился бензин, – говорит он. – А езда в бурю обычно кончается бедой. Лед становится толще, и по реке все труднее пробраться. Если мы продолжим движение, мы можем утопить лодку. Да и скоро стемнеет. Можем ехать дальше или же можем сделать остановку на острове, подождать, пока река не успокоится, а буря не пройдет, – он смотрит на небо. – Если поедем дальше, у нас может кончиться бензин и мы останемся без укрытия. Мы знаем, что может случиться на берегу. На острове должно быть безопасней.

– Согласна, – говорю я. – Там безопасней.

Он вздыхает.

– Не то чтобы я хочу останавливаеться, – продолжает он. – Я совсем не хочу. Нам нужно двигаться вперед. Нужно уехать от них настолько далеко, насколько возможно. Нужно ехать на север и найти топливо. Но прежде надо переждать шторм. И я думаю, что остров – лучшее место для этого. Останемся тут на несколько часов. Или же на ночь. Пусть буря утихнет, затем продолжим путь. Кто знает – может быть мы даже найдем на нем что-нибудь или поохотимся.

– Наконец-то мы достигли согласия, – говорю я и невольно улыбаюсь.

Логан старается подавить улыбку, но я ее замечаю.

– Давай объедем его, – говорю я. – Убедимся, что на нем никого нет и найдем подходящее место для стоянки.

– Решено, – говорит он.

Логан поворачивает лодку и ведет ее вдоль периметра острова. У берега мелко, всего метра три в глубину, мягко плещут волны. Сразу за полосой песка начинаются высокие деревья, которые предлагают отличное убежище, защищая со всех сторон. Когда мы переходим к другой части острова, я тщательно осматриваю деревья, стараясь разглядеть движение в лесу. Ничего не шевелится. Но остров обманчиво велик и лес слишком густой, в нем может скрываться кто угодно. Сомневаюсь, правда, что люди. Нет никаких человеческих признаков: ни лодок, ни следов ботинок. Может быть, на нем есть животные. Олени, лисы, или кто-то еще. От одной мысли об этом у меня текут слюнки.

Мы объезжаем его с другой стороны и почти замыкаем круг, когда я вижу превосходное место для стоянки: здесь из воды выступает скала, к ней можно привязать лодку и она защитит ее от воздействия окружающей среды с обеих сторон. Еще лучше то, что скала тянется до берега, где переходит в небольшую гору, а в ней виднеется пещера. Лучше и быть не могло: это отличное место, чтобы переждать ветер и шторм, и отсюда мы сможем проследить за лодкой.

Я встаю и показываю туда.

– Я уже увидел, – говорит он. – Чуть раньше.

Он выключает мотор, мы подбираемся поближе и плавно движемся к скале, лодка поворачивается боком. Я хватаю веревку и прыгаю, когда мы уже у берега. Я приземляюсь по щиколотку в холодную воду, и она колет меня холодом, затекая в ботинки. Но я счастлива быть снова на суше и в считанные мгновенья притягиваю лодку к песку. Логан прыгает и помогает мне, вместе мы затаскиваем ее метра на три на песок. Я крепко привязываю веревку к специальному отверстию на лодке и передаю другой конец Логану, который находит подходящий выступ на скале и затягивает ее на нем. Он проверяет несколько раз: все надежно. Лодка никуда не уплывет.

Почувствовав остановку, наконец просыпается и Бен – он поднимает голову и оглядывается вокруг. Он смотрит на меня сонным взглядом.

– Где мы? – спрашивает он.

– Наш новый дом, – говорит Логан.

– Пока не кончится буря, – добавляю я.

На мгновение я думаю, что Бен будет спорить, выскажет другое мнение, возможно, разозлится на нас, что мы решили без него. Но он всего лишь смиренно выходит из лодки. Его дух сломлен и он едва ли понимает, где находится.

Я прыгаю обратно в лодку и подхожу к Бри с Розой. Они крепко спят и я осторожно бужу Бри. Ее глаза открываются и она быстро смотрит на меня, затем на Розу, в ее глазах читается страх и тревога.

Я сама осматриваю Розу и она меня тоже пугает. Она выглядит совсем плохо. Она бледна до невозможности, и, даже зная, что она просто спит, можно подумать, будто она умирает. Я смотрю на ее руку, на повязку, на уже большие красные пятна по обе стороны от бинта. Рана заражена – и инфекция быстро распространяется.

Я с трудом глотаю, в горле у меня пересохло – я знаю, что это очень-очень плохо. Я чувствую себя беспомощной. Если бы было хоть что-то, что бы я могла сделать для нее, куда отвезти ее. Но ничего нет. Шампанское и снотворное – все те крохи, что я могу ей предложить.

Я наклоняюсь и поднимаю Розу на руки. Пенелопа отказывается спрыгнуть с ее колен, поэтому я несу их обеих, держа девочку, как младенца. Роза обмякла в моих руках, она спит. Я благодарю за это Бога. Надеюсь, она хотя бы сейчас не чувствует боли.

Бри поднимается и идет рядом со мной. Я передаю Розу Логану, затем спрыгиваю и снимаю с лодки Бри. Снег идет все сильнее. Я смотрю, как Логан несет Розу в пещеру, беру Бри за руку и следую за ними.

– Возьми мешки, ладно? – говорю я Бену. Я не хочу, чтобы он почувствовал себя полностью бесполезным, ради него же самого.

Бен делает, как я сказала, и достает из лодки мешки с едой и вещами. Я поворачиваюсь с Бри и иду по мягкому песку к пещере.

– С Розой все будет хорошо? – спрашивает Бри. – Где мы?

– Мы на маленьком острове, – говорю я. – Переждем здесь бурю.

– И вылечим Розу? – спрашивает она.

Я с трудом глотаю, не зная, как ответить. Я и сама не знаю, поправится ли она.

– Я сделаю для этого все, что в моих силах, – говорю я. – Обещаю.

Мы доходим до входа в пещеру и я с облегчением вижу, что она послужит нам отличным укрытием. Она около пяти метров в высоту и девяти в глубину – не настолько глубокая, чтобы не было видно конца. Я вижу, что в ней нет ни людей, ни животных. А войдя в нее, я чувствую, что воздух в ней на несколько градусов теплее, чем снаружи – может быть, из-за отсутствия ветра. Я смотрю вниз и вижу, что грязный пол сухой, снег сюда не попадает.

Я думаю, что мы сможем разжечь здесь огонь. Мы защищены от ветра и от любых глаз, которые могут наблюдать. Идеальное место, чтобы отдохнуть, прийти в себя и во всем разобраться.

Логан осторожно кладет Розу на грунтовый пол, снимает свою куртку и нежно подсовывает ей под голову. Его поведение меня изумляет. Я и не знала, что он может быть таким нежным.

Пенелопа встает на грудь Розе всеми четырьмя лапами, она вся трясется. Она сворачивается в клубок и ложится, положив голову на Розу и грустно глядя на нее, отказываясь уходить.

– Она сильно заражена, – говорит Логан тихо, подходя ко мне. – Ей нужны лекарства.

– Я знаю, – говорю я. – Как думаешь, что делать?

Он мрачно качает головой: «Не знаю», – говорит он наконец.

Входит Бен с мешками с едой и вещами и ставит их на пол в пещере. Логан отворачивается от него с отвращением, все еще злясь за то, что тот заснул на посту.

По крайней мере здесь, в пещере, мы будем в безопасности. Здесь не нужно будет стоять на часах. Здесь практически невозможно напасть на нас, не подойдя перед этим к лодке. А это мы услышим. Мне кажется, что остров полностью необитаем и нам не о чем беспокоиться. Я поворачиваюсь к Логану.

– Прежде чем обосноваться здесь, – говорю я, – нам нужно убедиться, что на острове больше никого нет и никто не устроит нам неприятный сюрприз. Нужно обыскать его, пока буря не разыгралась сильней, может быть, найдем что-то полезное, может быть даже что-то вроде лекарства. А может здесь есть животные, на которых можно поохотиться – было бы неплохо пообедать.

– Хорошая идея, – говорит Логан. – Но ты не можешь идти одна. – Он поворачивается и смотрит на Бена. – Я бы пошел с тобой, но я не могу. Мне нужно стоять на страже. Я не могу оставить наши вещи – и лодку – на Бена.

Он говорит это достаточно громко, чтобы Бен услышал, но тот никак не реагирует.

– Иди ты, – говорит Логан. – И возьми с собой Бена.

Я поворачиваюсь к Бену, ожидая, что тот будет спорить или расстроится. Но, к моему удивлению, он ничего не говорит. Он выглядит просто сломленным, стоя с опущенной головой.

– Мне жаль, – говорит он тихо, – мне очень жаль, что я заснул.

Я слышу в его голосе, что он говорит искренне. На нем и так висит вина – вина за брата, а теперь еще и то, что случилось с Розой. Мне больно смотреть на него и я лучше бы пошла одна, но Логан прав: мне нужно сопровождение. То, что он меня прикроет, все же лучше, чем ничего.

Я поворачиваюсь к Логану.

– Это место не так уж велико. Мы вернемся в течение часа.

– Если не вернетесь, я пойду искать вас, – говорит он, – чтобы не подвергать риску остальных.

– Не ходи за нами, – говорю я. – Если я не вернусь, значит, я мертва. В этом случае бери девочек и лодку и уезжай.

Логан кивает мне с серьезным выражением лица и я вижу в его глазах уважение.

– Вы вернетесь, – говорит он.

* * *

Мы с Беном пробираемся по пустынному острову, на моем плече висят лук и стрелы. Я никогда не стреляла из лука и вряд ли у меня хорошо получится, но я думаю, что если встречу животное, я разберусь. Это единственное, что радует меня в происшествии с Рупертом – не остановись мы тогда, у нас не было бы такого оружия.

Мы молча идем, снег засыпает все вокруг, мир невероятно тих. Я слышу лишь хруст снега под ногами и шум волн в отдалении. Вечернее небо глубокого серого цвета. Остров напоминает крошечный лес, покрытый раскидистыми деревьями, на нем нет и признака строений или людей, и вообще никаких следов. Я чувствую, что облегчение и ощущение безопасности все усиливаются.

Я замечаю крайнюю точку острова и иду к ней, обходя деревья. Когда я доберусь дотуда, я сразу почувствую себя легче, буду уверена, что здесь никого нет и мы можем расслабиться ночью. И в то же время я знаю, что если не найду никаких припасов, ничего полезного, я буду разочарована, ведь вернувшись с пустыми руками к Розе, я обреку ее на смерть.

Я осматриваю деревья снова и снова, пытаясь найти еду или еще хоть что-нибудь. Мы прошли уже половину острова и все еще ничего не обнаружили. Я останавливаюсь на несколько секунд, прислушиваясь. Но все, что я слышу, это тишина. Я закрываю глаза: я слышу падающий снег, касающийся моей кожи, и легкий шум реки, ласкающей берег. Я жду с минуту. Все еще ничего. Как будто я одна в доисторической вселенной.

– Почему мы остановились? – спрашивает Бен.

Я открываю глаза и продолжаю идти. Мы идем в молчании еще несколько минут, направляясь к дальней точке острова.

Чем больше мы идем, тем больше я думаю о Бене. Меня не может не интересовать, что именно произошло с ним там, на Манхэттене. Что произошло с его братом. Откроется ли он мне? Мне кажется, что ему это необходимо.

– Не кори себя, – говорю я ему, нарушая тишину. – Я имею в виду то, что уснул тогда: это могло случиться с любым из нас.

– Но не случилось. Это случилось со мной, – бросает он в ответ. – Это моя вина. Моя вина, что Розу ранили.

– Вина нам сейчас не поможет, – говорю я. – Никто тебя не упрекает. Я не упрекаю.

Он пожимает плечами и выглядит несчастным; мы продолжаем идти молча.

– Хочешь поговорить об этом? – наконец, спрашиваю я, желая прояснить все. – Что случилось с тобой в городе? Что произошло с братом? Возможно, ты почувствуешь себя лучше, рассказав обо всем.

Я смотрю на него. Он опускает голову, как будто размышляя, наконец, мотает головой.

Что ж, я попыталась. И я уважаю его личное пространство. Я не уверена, что сама рассказала бы о таком, если бы была на его месте.

Мы доходим до дальнего конца острова, деревья расступаются и мы оказываемся на берегу, покрытом снегом. Я подхожу к краю – оттуда хорошо просматривается Гудзон во всех направлениях. Он похож на море: тут и там плавают огромные льдины, на них падает снег. Все выглядит нереально, как будто мы в глубокой древности. Когда я чувствую порыв ветра на своем лице, на мгновение мне кажется, что в мире остались лишь мы, потерпевшие крушение в открытом море.

Я осматриваю берег во всех направлениях, ища какие-либо признаки строений, стараясь засечь движение. Но ничего не видно. Все выглядит так, будто когда исчез человек, способный повлиять на нее, глушь снова стала глушью.

Стоя там на берегу, я замечаю что-то в песке, выпирающее из снега. Я делаю несколько шагов туда, наклоняюсь и поднимаю предмет. Это что-то зеленое и блестящее и, взяв это в руки, я понимаю, что это бутылка – большая, стеклянная бутылка, которую, должно быть, вынесло на берег.

Я осматриваю остаток береговой линии и вижу что-то еще, блестящее и покачивающееся в воде рядом с берегом. Я подбегаю и поднимаю это. Старая алюминиевая банка.

Не знаю, что можно сделать с этими вещами – это совсем не то сокровище, которое я надеялась найти. Но все же, я уверена, что как-то можно это использовать и по крайней мере я вернусь не с пустыми руками.

Я глубоко вздыхаю и поворачиваюсь, готовясь идти назад. На этот раз я решаю идти по другой стороне острова через лес, надеясь найти что-нибудь – что угодно.

Мы молча обыскиваем лес и я чувствую разочарование, когда ничего больше не нахожу, и отчасти облегчение, что остров принадлежит нам и только нам. Я начинаю расслабляться, когда понимаю, что скоро окажусь в теплой пещере. Мои ноги и руки замерзли от ходьбы и я растираю их, пытаясь стимулировать кровооращение. Ноги устали – будет славно посидеть в пещере у огня.

Это наводит меня на мысль, что нам нужно что-то, чтобы развести костер. Я с радостью вспоминаю про спички и свечи, которые взяла с собой из папиного дома. Но я понимаю, что у нас нет дров – сухих веток, сосновых иголок – чего угодно, что можно зажечь. Я также думаю о том, что было бы неплохо наломать сосновых веток, чтобы устроиться поудобней.

– Ищи ветки, – говорю я Бену. – Сухие ветки, желательно небольшие. Старайся смотреть повыше от земли, там они без снега. Нам нужны дрова. Еще смотри большие ветки с мягкими иголками, чтобы сидеть.

Бен идет в нескольких шагах впереди меня и не отвечает, но я понимаю, что он услышал, потому что он подходит к дереву и начинает ломать на нем сучья.

Я тоже замечаю дерево с сухой веткой и подхожу, чтобы отломить ее. Великолепно. Еще несколько таких же и у нас будет огонь на всю ночь.

Направляясь к другому дереву, я неожиданно слышу хруст сзади себя. Бен стоит впереди и это не может быть он. Мое сердце останавливается. Нас выследили.

Семь

Я оборачиваюсь, смотрю в направлении хруста и замечаю движение. Я застываю на месте, в горле у меня пересыхает, когда я понимаю, что это.

Я не могу поверить. Там, всего метрах в двадцати от нас, стоят два оленя. Они остановились и подняли головы, глядя прямо на нас.

Мое сердце бьется в возбуждении. Этой еды будет достаточно, чтобы прокормить нас несколько дней. Я даже не могу поверить в нашу удачу.

Я без промедления выхватываю нож, замахиваюсь и кидаю его, вспомнив, что в прошлый раз это сработало.

Но на этот раз мои руки слишком замерзли и я промахиваюсь. Они стремительно срываются с места.

Я быстро сдергиваю лук со спины, зажимаю между пальцев стрелу и стреляю в убегающего оленя. Но с луком мне не везет еще больше: стрела попадает в дерево совсем далеко от цели.

– Черт подери! – вырывается у меня возглас. Остров маленький, но они слишком быстры. Я не могу придумать, как их поймать без пистолета, из которого я бы все равно не выстрелила, чтобы не привлечь внимание, и без профессиональных ловушек.

Неожиданно Бен делает шаг вперед, берет из моих рук лук и одну стрелу. Он делает три шага вперед, точно и уверено держа стрелу, он натягивает тетиву, задерживает дыхание и осторожно прицеливается в убегающего оленя, который в добрых пятидесяти метрах и с каждой секундой становится все дальше. Олени петляют между деревьями – попасть невозможно.

Бен отпускает тетиву и стрела летит по воздуху.

К моему удивлению, я слышу звук стрелы, входящей в плоть. Я в полном шоке смотрю, как один из оленей падает.

Я поворачиваюсь и смотрю на Бена с открытым ртом. Он стоит не шевелясь, и медленно опускает лук. Он выглядит печальным, как будто сожалея о своем поступке.

– Ты не говорил мне, – говорю я тихо, – что ты профессиональный стрелок.

Он поворачивается и пожимает плечами, возвращая лук.

– Ты не спрашивала, – говорит он равнодушно.

Бен отворачивается и идет в направлении оленя. Я стою, слишком ошеломленная, не зная, что и сказать.

Я иду за ним, стараясь понять, что произошло. Я не понимаю, откуда Бен научился всему, и особенно – стрелять. Это был невероятный, единственный в своем роде выстрел. Я уже «списала» Бена, и лишь сейчас поняла, какую ценность он представляет. И теперь, глядя на его походку, которая стала намного уверенней, я понимаю, что этот эпизод много значил для него. Он как будто вышел из оцепенения, начал гордиться собой, почувствовал себя нужным. Впервые я ощущаю, что он с нами, он здесь, он – член нашей команды.

Мы оба подходим к оленю и встаем над ним. Он лежит на боку, снег под ним окрашен кровью, его ноги все еще дергаются. Это было идеальное попадание, прямо в шею.

Через несколько секунд он перестает трепыхаться и умирает.

Бен наклоняется и перекидывает животное через плечо. Он поворачивается и мы идем назад к пещере. Пока мы идем, я успеваю собирать сухие ветки, срывая столько, сколько могу унести. Затем я набираю широких сосновых веток, которые станут отличным одеялом и подушкой для Розы.

Мое сердце наполняется оптимизмом. Небо потемнело и снег усиливается, а ветер разыгрался не на шутку, но меня это не заботит. У нас есть укрытие – настоящее укрытие со свежей едой, которой хватит на всех, и с дровами для костра. Теперь я чувствую, что удача повернулась к нам лицом.

* * *

Наконец к нам пришло чувство покоя. Мы сидим, сбившись в кучу, в глубине пещеры, вокруг яркого огня. Спички, которые я взяла из папиного дома, – бесценны, как и дрова, которые я притащила из леса. Благодаря этому мы развели костер и, когда он занялся, по очереди сходили в лес и притащили небольшие поленца, настолько сухие, насколько мы смогли найти, и стали подкидывать их во все увеличивающееся пламя. Тут пригодились папины инструменты – с помощью молотка и отвертки я снимала с дров них сырую кору, избавлялась от влажных верхних слоев, добираясь до сухой сердцевины. Теперь огонь ревет, давая тепло, которого нам так не хватало все это время.

Сидя здесь, вытягивая руки над пламенем и потирая ладони, я чувствую, что мои конечности постепенно расслабляются. Я и не догадывалась, что была так напряжена, так промерзла. Я постепенно оттаиваю, прихожу в себя. Здесь на удивление тепло. С огнем и крышей, защищающей от ветра и снега, я чувствую себя как дома.

Выглянув из пещеры, я вижу, что на улице совсем темно. Буря, должно быть, усилилась, и снег все еще идет, зловеще засыпая вход в пещеру – нападало уже с полметра. Но в остальном убежище просто превосходное. Это место – подарок судьбы. Не знаю, выжили бы мы где-либо еще.

Логан сидит поодаль, у входа в пещеру, глядя на бурю, на темнеющее небо, и, в основном, на лодку. Я сама уже несколько раз выходила и проверяла ее. Картина была одна и та же: она раскачивается от сильных порывов ветра, но крепко привязана и укрыта от шторма так хорошо, как это только возможно. Она никуда не уплывет. В поле зрения никого нет, а ветер, снег и скалы с обеих сторон отлично защищают ее. Я думаю, что у Логана просто паранойя. Но оттого, что он сидит там и приглядывает за ней, я чувствую себя уверенней. В конце концов он сам придет к костру, чтобы согреться.

Рядом со мной к костру склонился Бен. Он впечатляет меня своими навыками: к моему удивлению, он взял мой нож и разделал оленя, сняв с него шкуру всего за несколько минут. Затем он нарезал мясо на ровные куски, очевидно, прекрасно разбираясь во внутренностях оленя. Он разделил мясо на пять огромных порций, надел каждую на острую ветку и поставил над огнем. Теперь он постоянно переворачивает каждый из кусочков и вскоре запах заполняет все мои органы чувств, заставляя живот урчать уже час, пока мясо готовится. Оно пахнет так вкусно, что от одной мысли о нем у меня текут слюнки.

Я поворачиваюсь к Розе. Я принесла ее поближе к огню и положила на толстом слое сложенных веток, и теперь я вижу, что ее сон тяжел, а брови нахмурены. Несколько часов назад я опять сменила ее повязку – она была ужасного цвета. Хуже всего то, что ее рана серьезно заражена, и заражение распространяется по ее руке в обоих направлениях, от него уже доносится неприятный запах. Оно превращается в гангрену. Мне очень не нравится, как быстро повязки пропитываются кровью.

Роза в бреду. Я даю ей снотворное через каждые несколько часов, но не знаю, сколько еще оно будет действовать. Я не знаю, чем еще ей помочь, и чувствую себя бесполезной.

Ей действительно нужны лекарства. Определенные лекарства. А я даже не представляю, где их искать. Даже если мне каким-то чудом удастся выехать в метель и непогоду на остатке топлива, даже если я найду где-то здесь город, вряд ли там обнаружится работающая аптека. Я понимаю, что это бесполезно и лишь подвергнет риску остальных.

Поэтому я лишь стараюсь сделать так, чтобы ей было комфортно, и надеюсь на лучшее. Я подхожу к ней, сажусь рядом и осторожно разворачиваю последнюю повязку, пропитанную кровью.

Роза стонет от боли, когда я снимаю ее. В очередной раз я проклинаю безумца, укусившего ее.

Сняв повязку и открыв рану воздуху, я иду ко выходу из пещеры, чтобы зачерпнуть снега, как я уже проделывала несколько раз. Я возвращаюсь с ним и снова сажусь на колени рядом с ней, положив снег ей на рану. От этого она вздрагивает и стонет. Я надеюсь, что снег дезинфецирует рану и уменьшит боль. Я беру свежую повязку, высушенную у огня, и осторожно накладываю ее на рану.

Роза открывает глаза, такие маленькие и испуганные, и смотрит на меня снизу вверх.

– Спасибо, – говорит она.

Мое сердце вздрагивает от звука ее голоса. Она такая милая, такая храбрая. Она в два раза храбрее, чем я в ее возрасте. Да любая девочка визжала бы и ревела в ее положении!

Я наклоняюсь и целую ее в лоб, с тревогой отмечая, какой он холодный. Мое сердце болит так, будто его режут ножом. Я знаю, что это не предвещает ничего хорошего. Совершенно ничего.

Мне хочется закричать на весь мир, на всю царящую в нем несправедливость. Так нельзя! Почему у нас забирают такую милую, красивую, потрясающую девочку?! У меня не хватает слов и я изо всех сил стараюсь сдержать слезы и выглядеть сильной перед ней.

– Все будет хорошо, – говорю я самым уверенным голосом, каким только могу.

Она слабо улыбается, глядя будто сквозь меня. Это заставляет меня вспомнить чьи-то слова: умирающим дается дар распознавать нашу ложь.

Бри, которая сидит с другой стороны от Розы, тянется и гладит ее сзади по волосам. Кажется, что Бри страдает даже больше, чем Роза: я никогда не видела ее настолько печальной за всю свою жизнь. Кажется, будто ранили не Розу, а ее.

Пенелопа лежит на груди Розы и иногда лижет ее лицо.

– Будешь кушать? – спрашиваю я Розу.

– Я попробую, – отвечает она слабо. – Но я не очень голодна.

Я приношу мешок, достаю банку с вареньем и открываю ее. Я чувствую запах: это вишня. Пахнет потрясающе.

– Ты любишь вишню? – спрашиваю я.

– Просто обожаю, – отвечает она.

Я засовываю в банку палец, зачерпываю им немного варенья и кладу ей на губы. Она слизывает, закрыв глаза, и улыбается. Я собираюсь зачерпнуть еще, но она качает головой. «Мне хватит,» – говорит она.

Я отдаю банку Бри, но она мотает головой.

– Бри, пожалуйста, надо покушать.

– Дай Розе, – говорит она, грустно глядя в пол.

Я даю немного Пенелопе: та, не задумываясь, облизывает мой палец.

– Все готово, – слышу я сзади голос.

Я поворачиваюсь и вижу, что Бен снял приготовленное мясо с огня. Он протягивает нам палочки и я беру одну из них и передаю Бри. Затем беру еще одну для Розы. Я наклоняюсь, поднимаю ее голову и аккуратно кладу кусочек ей в рот.

– Пожалуйста, Роза, – говорю я. – Тебе надо покушать. Это поможет тебе поправиться.

– Я не голодна, – отвечает она. – Правда.

– Пожалуйста. Ради меня.

Мои глаза уже наполняются слезами, но тут Роза делает мне одолжение и откусывает крошечный кусочек мяса. Она медленно жует, глядя на меня.

– Ты похожа на мою маму, – говорит она.

Лишь собрав все силы мне удается не заплакать.

– Я любила ее, – говорит Роза.

– Что с ней произошло? – спрашиваю я. Я знаю, что напрасно задаю этот вопрос. Каков бы ни был ответ, он не будет хорошим.

– Я не знаю, – отвечает она. – Они забрали меня у нее. Она старалась спасти меня. Но их было слишком много. Я никогда не видела ее снова. Как ты думаешь, с ней все в порядке? – спрашивает она.

Я изо всех сил стараюсь улыбнуться.

– Я думаю, она в порядке, – вру я. – И знаешь что еще?

Роза медленно качает головой.

– Я знаю, что если бы она была здесь сейчас, она бы очень тобой гордилась.

Она улыбается.

Я снова даю ей еды, но на этот раз она категорически отказывается: «Я не могу, – отвечает Роза. – Слишком больно», – говорит она, прищурив от боли глаза.

Я стараюсь придумать, что еще можно сделать для нее. Устроить ее поудобней и дать еще одну таблетку снотворного – все, что приходит мне в голову.

Я иду к огню и беру стеклянную бутылку с растопленным в ней снегом, который уже стал водой. Я приношу ее обратно к Розе.

– Пей, – говорю я, положив таблетку ей на язык. Она послушно пьет.

Я сажусь рядом и глажу ее волосы. Я вижу, что она уже почти закрыла глаза и чувствую, что через несколько минут она заснет.

Я смотрю на Бри. Она не притронулась к еде.

– Бри, ешь, – говорю я. – Пожалуйста.

– Ты не ешь, – говорит она.

Она права.

– Я поем, если поешь ты, – говорю я. – Нам это нужно. Если мы будем голодать, Розе это не поможет.

Я тянусь к огню и беру свою палку с мясом и кусаю. Мясо жесткое и ничем не приправленно, но я не жалуюсь. Может быть, оно и не очень вкусное, но когда я жую его, я чувствую, как изголодалась. Я откусываю кусок за куском, и не могу заставить себя остановиться. Я чувствую, как питательные вещества попадают в мое тело и не могу вспомнить, сколько прошло с тех пор, когда я последний раз ела по-настоящему приготовленное мясо.

Голод берет верх над Бри и она наконец начинает кушать. После каждого укуса она останавливается и дает по кусочку Пенелопе, которая выхватывает мясо прямо из рук. Раньше Бри бы захихикала, но сейчас она остается угрюмой.

Бен сидит напротив меня у дальней стены и молча ест. Я вижу, что у костра осталась один шашлык и поднимаю глаза на Логана, который все еще сидит на страже у входа в пещеру. Роза рядом со мной уже спит, поэтому я беру палку и иду с ней к Логану.

– Пойдем к костру, – говорю я. – Если ты будешь смотреть в темноту, это ничего не изменит. На острове никого нет и никто не тронет нашу лодку. К тому же ничего не видно на расстоянии вытянутой руки. Пошли. То, что ты не ешь и не спишь, никак нам не поможет. Ты нужен нам сильным.

Он неохотно встает, берет шашлык и следует за мной к костру.

Я сажусь рядом с Розой и Бри, вытянув ноги к костру, и Логан присоединяется к нам. Он садится и ест.

Мы удобно устроились и долгое время сидим в тишине, которую нарушает лишь потрескивание дров и вой ветра. Впервые за долгое время я отдыхаю. Мы смотрим на пламя, каждый погрузившись в себя. У меня невольно появляется чувство, что все мы просто ждем смерть, каждый по-своему.

Неожиданно Роза стонет и вскрикивает во сне. Бри быстро нагибается к ней и берет ее за руку, Пенелопа начинает скулить.

– Все хорошо, Роза, – говорит Бри и гладит ее по волосам.

Я не могу на это смотреть, не могу смотреть, как она страдает.

– Если мы ничего не сделаем, она умрет, – тихо говорю я Логану.

Его лицо искривляется в гримасе: «Я знаю, – говорит он. – Но что мы можем сделать?»

– Не знаю, – говорю я отчаянно и безнадежно.

– Потому, что нет ничего, что мы могли бы сделать. Мы проехали сотни километров – повсюду лишь мусор. Думаешь, мы можем поехать куда-то сейчас, в ночь, в метель, найти где-то в нескольких километрах город, прежде чем у нас кончится бензин? Город, в котором есть нужные нам лекарства? – он качает головой. – Если мы сейчас отправимся куда-то, мы лишь заблудимся. Если бы я знал, что есть хоть шанс достать то, что ей нужно, я бы не раздумывая им воспользовался. Но ты прекрасно знаешь, также как и я, что такого шанса нет. Она умирает, все верно. Но если мы поедем куда-то, мы тоже умрем.

Я слушаю его, внутренне негодуя, но в то же время соглашаясь со всеми его доводами. Я знаю, что он прав. Он лишь произнес то, что у всех нас на уме. Мы попали в ситуацию, выхода из которой нет. Мы ничего не можем сделать, кроме как смотреть, как она умирает. Мне хочется закричать.

– Не то чтобы я хотел сидеть сложа руки, – говорит он. – Нам нужно двигаться вперед, Достать оружие. Патроны. Еду. Много еды. Вещи. И топливо. Но у нас нет выбора. Нам нужно переждать шторм.

Я смотрю на него.

– Ты уверен, что мы найдем то место, что мы ищем в Канаде? – спрашиваю я. – Что, если его не существует?

Он хмурится, глядя на огонь.

– Если у тебя есть вариант получше, куда нам ехать – говори. Я остановлюсь, как только найдется место с едой и всем необходимым. Я могу даже остаться там жить, черт подери. Но я такого места не встречал. А ты?

Медленно и с неохотой я качаю головой.

– Пока мы не найдем, будем продолжать движение – вот, что я думаю. Мне не нужен рай, – говорит он. – Но я не поселюсь на пустыре.

Неожиданно меня снова одолевает любопытство о личности Логана, о том, откуда в нем такой инстинкт выживания. Откуда он сам. Как пришел к такой жизни.

– Где ты был до всего этого? – спрашиваю я тихо.

Он впервые отрывает взгляд от костра и смотрит мне прямо в глаза. Затем отворачивается. Одна половина меня хочет с ним поближе познакомиться, в то время как другая сомневается. Я все еще не уверена, что мне о нем думать. Конечно, я ему многим обязана. И он обязан мне. Вот и все. Мы нужны друг другу, чтобы выжить. Но мы бы никогда не стали общаться в другой ситуации. Мне так кажется.

– Почему тебя это интересует? – спрашивает он.

В этом весь он – всегда настороже.

– Просто хочется знать.

Он снова смотрит на огонь; проходит еще минута. Дрова трещат и вспыхивают, и я решаю, что он уже не ответит. Наконец, он начинает говорить.

– Джерси.

Он глубоко вздыхает.

– Когда развязалась Гражданская война, я пошел в армию. Как и все. Я прошел полный курс молодого бойца. После этого я понял, что сражаюсь на чужой войне. Войне политиков. Я не хотел в этом участвовать. Мы просто убивали друг друга. Это было так глупо. Просто смерть безо всяких причин.

Он медлит.

– Потом скинули бомбы и всю мою часть разнесло на кусочки. Мне повезло: когда это случилось, я был под землей. Я выбрался и отправился домой, к семье. Я знал, что мне нужно вернуться и защитить их.

Он делает паузу и глубоко вздыхает.

– Когда я пришел домой, мои родители были мертвы.

Он делает долгую паузу.

– Они оставили записку, – говорит он и медлит. – Они убили друг друга.

Он смотрит на меня, его глаза заблестели.

– Думаю, они поняли, куда катится мир, и не захотели быть его частью.

Его рассказ ошеломляет меня. Я чувствую тяжесть в груди. Не могу представить, через что ему пришлось пройти. Неудивительно, что он теперь никому не доверяет.

– Мне так жаль, – говорю я. Теперь я жалею, что стала его расспрашивать. Мне кажется, будто я подсматриваю.

– Мне больше было жаль моего младшего брата, чем себя, – говорит он. – Ему было десять лет. Я нашел его дома, он прятался. Он был ранен. Но выжил. Не знаю, как. Я хотел увести его куда-нибудь, когда пришли охотники за головами. Они окружили нас, их было намного больше. Я начал драку и убил многих из них. Но я ничего не мог поделать. Их было слишком много.

– Они заключили со мной сделку: они отпустят моего брата, если я присоединюсь к ним. Они сказали, что мне не придется никого похищать – лишь охранять арену.

Он делает долгую паузу.

– Я пошел на это. Я хотел, чтобы мой брат выжил. Кроме того, я слышал, что Первая Арена далеко не самая худшая из всех.

От этой мысли у меня начинается паника: я и не думала, что где-то может быть хуже, чем там.

– Разве это возможно? – спрашиваю я.

Он трясет головой: «Теперь возможны самые разные ужасы, – отвечает он. – Банды. Каннибалы. Мутанты. И другие арены, по сравнению с которыми Первая – ничто».

Он вздыхает.

– Так или иначе, я дал брату два полностью заряженных пистолета, запас еды на две недели и свой мотоцикл и отправил его по трассе № 80 на запад. Я сказал ему ехать в дом нашего дяди Джека, в Огайо, если тот еще был на месте. По крайней мере, это была какая-то цель. Я убедился, что он выехал на трассу и поехал в правильном направлении. Это был последний раз, когда я его видел.

Он опять вздыхает.

– Охотники забрали меня и сделали одним из них, так что я охранял Арену. В течение многих месяцев каждую ночь я смотрел на игры. Они сводили меня с ума. Я видел, как люди приходили и умирали каждую ночь. Но я никогда не видел, чтобы кто-то выбрался живым. Никогда. Пока не появилась ты.

Он смотрит на меня.

– Ты была единственной.

Я в удивлении смотрю на него в ответ.

– Когда я увидел, как ты дерешься, я понял, что мое время пришло. Нужно было выбираться с этого места. И нужно было сделать все, чтобы помочь тебе.

Я стала вспоминать ту ночь и как я впервые встретила его, как благодарна была ему за то, что он нам помог. Я вспомнила, как мы ехали по городу, как он выхаживал меня, когда я заболела, и мою ему за то признательность.

– Ты мне сказал тогда кое-что, – говорю я. – Я спросила, почему ты это сделал. Почему помог мне. И ты сказал, что я кого-то тебе напоминаю, – я смотрю на него, мое сердце стучит. Я ждала возможности спросить об этом целую вечность. – Кого?

Он снова смотрит на пламя. Он молчит так долго, что, кажется, уже никогда не ответит.

Наконец, он тихо произносит: «Мою девушку».

Это ставит меня в тупик. Почему-то я не могу представить Логана с девушкой. Я скорее представляю его в военных бараках. Меня также шокирует, что я ему напоминаю ее. У меня появляется миллион вопросов. Кем она была? Выглядела ли она, как я? Поэтому он спас меня? Видит ли он ее, глядя на меня? Или я ему действительно нравлюсь?

Но вместо этого, я собираю все мужество и задаю единственный вопрос: «Что с ней произошло?»

Он медленно качает головой: «Она умерла».

Я задаю слишком много вопросов. В другое время, в другом месте они были бы безобидными, но мы живем отнюдь не в простое время, здесь и сейчас даже самые невинные вопросы ведут к убийственным ответам. Мне следовало запомнить это еще давно: лучше никого ни о чем не спрашивать. Лучше просто жить в тишине, в пустоши. Лучше вообще не разговаривать.

Восемь

Я открываю глаза и смотрю по сторонам, стараясь понять, где нахожусь. Я сижу, отклонившись на каменную стену пещеры, и, когда я смотрю по сторонам, я вижу, что все лежат вокруг костра в глубоком сне. Что-то не так.

Я чувствую что-то на своей ноге, смотрю вниз и вижу огромного тарантула, который ползет вверх по лодыжке. Я вскакиваю на ноги, стряхивая его с себя в страхе. Я чувствую еще шевеление: пауки покрывают меня с ног до головы и снова возвращаются, когда я лихорадочно их стряхиваю.

Я смотрю на пол и вижу еще десятки их, они покрывают весь пол. Тарантулы кишат на стенах, из-за чего те кажутся живыми.

Я поворачиваюсь ко входу в пещеру и в этот момент туда врывается дюжина охотников за головами. У них на лицах маски, а в руках пистолеты, они целятся прямо в нас. Их слишком много, и у каждого есть оружие. Я ничем не вооружена и ничего не могу сделать. Они нашли нас.

Они бегут прямо на меня, и ближайший из них поднимает пистолет к моей голове. В горле у меня пересыхает, я слышу выстрел.

Я просыпаюсь, тяжело дыша, и трясу руками и ногами, стараясь стряхнуть пауков. Я смотрю по сторонам и меленно понимаю, что это был кошмар.

Я сижу в пещере, облокотившись на каменную стену, передо мной тлеют угли – все, что осталось от костра. Все, кроме Логана, который сидит у входа и терпеливо смотрит наружу, охраняя нас, глубоко спят. Уже день.

Я сажусь, сердце у меня стучит, я стараюсь успокоиться. Сон был такой яркий.

– Ты в порядке? – слышу я тихий голос.

Я смотрю на Логана, который смотрит на меня с заботой. Позади него высится огромный сугроб из свежевыпавшего снега высотой почти в метр; снег все еще идет. Не могу поверить. Буря до сих пор не прекратилась.

Я делаю глубокий вдох и киваю в ответ.

– Всего лишь кошмар.

Он кивает и снова отворачивается наружу.

– Я знаю, как это бывает, – говорит он.

Я встаю, чтобы стряхнуть остатки сна, и подхожу к нему. Я встаю у входа в пещеру и смотрю наружу. Рассвет сказочно красив, красные лучи подсвечивают густые серые облака. Гудзон местами покрылся льдом. Повсюду туман. Все выглядит как на фантастической зимней открытке.

Все спокойно. Я чувствую себя в безопасности, точно укрывшись огромным пуховым одеялом. Я вижу, что наша лодка, покрытая снегом, все еще покачивается на воде. Да, погода ужасная, но в то же время это значит, что никто не может добраться до нас. Кажется, нам придется подождать еще день – мы не сможем поехать куда-то сейчас.

– Кажется, сегодня мы остаемся здесь.

– Кажется, так.

Я поворачиваюсь и смотрю на Розу, мое сердце начинает колотиться. По такой погоде мы не сможем отправиться куда-нибудь ей за лекарствами – единственный минус.

Я подхожу и осматриваю ее. Она дышит неглубоко и часто. Она выглядит еще бледней, чем прошлой ночью, а повязка стала зеленовато-коричневой, из-под нее сочится гной. Я чувствую его запах издалека, а от этого зрелища у меня сжимается сердце.

Я встаю на колени и осторожно разворачиваю повязку. Когда я это делаю, девочка вздрагивает и начинает тихо стонать. Я снимаю повязку, пропитанную гноем. Ее рана стала полностью черной, меня тошнит от ее вида. Мое сердце разрывается на кусочки. Я едва могу представить боль, которую она испытывает сейчас. Она выглядит неизлечимой. Я чуть не плачу от мысли о том, что ее ждет. Я бы отдала что угодно, чтобы быть доктором или чтобы найти доктора прямо сейчас. Это как будто смотреть на то, как умирает родная сестра, и не быть в состоянии помочь.

Я хочу быть хоть немного полезной и бегу ко входу в пещеру, зачерпываю немного снега и опускаю ей на рану. Она вздрагивает. Я беру одну из свежих повязок, которые сушатся у костра, и тщательно оборачиваю рану.

Я поворачиваюсь и подхожу к Логану. Я сажусь рядом, и смотрю на снег, мои глаза наполняются слезами.

– Она плоха, да? – спрашивает он.

Я киваю, не глядя на него.

– Ты делаешь все, что в твоих силах, – говорит он.

– Нет, – говорю я.

Он ничего не отвечает.

Я думаю, как мы могли это предотвратить. Меня нужно было быть бдительней той ночью, когда на нас напали мутанты. Не нужно было оставлять Бена на страже. Я знала, что он слишком слаб, ненадежен. Это все моя ошибка.

– Это не твоя вина, – говорит Логан вдруг, точно читая мои мысли. – А его, – говорит он, кивая головой в сторону Бена, который спит, прислонившись спиной к стене.

Логан отказывается дать Бену возможность встать на страже, не доверяя ему. Я чувствую его злость и негодование, но понимаю, что они ничем не помогут. Да, Бен заснул. Но даже если бы он бодрствовал, кто знает, было ли бы все иначе?

– Не будь к нему жестоким, – говорю я. – Он только что потерял брата.

– Это не извинение. Он должен был не спать, а если не мог, должен был разбудить кого-то из нас. Он виноват в том, что ее укусили.

– Ты прав, он должен был не спать. Но даже если бы он не спал, ты думаешь, все было бы иначе? Думаешь, Бен смог бы их остановить?

– Да, – говорит он. – По крайней мере, он бы разбудил нас. И я бы отреагировал раньше.

– Их было больше нас. Они были быстры. Даже если бы он разбудил нас, не думаю, что это сильно все изменило бы.

Логан пожимает плечами.

– Так или иначе, теперь нет смысла злиться или винить кого-то, – говорю я. – Бен очень раскаивается. Нам нужно держаться вместе. Вам нужно перестать ругаться и начать ладить.

– Мне не нужно ни с кем ладить, – говорит Логан.

Я смотрю на него. Интересно, он действительно думает, что сможет прожить в одиночку?

– Продолжай убеждать себя в этом.

* * *

Мы с Беном идем по вечернему острову вдоль покрытой туманом поверхности Гудзона в поисках еды, снег хрустит под нашими ботинками. Метель метет еще хуже, чем прежде, дует порывистый ветер. Просто невероятно. У меня ощущение, что снег идет несколько дней без перерыва. Сугробы уже мне по колено, и каждый шаг приходится делать с усилием. Когда дует ветер, я вижу метров на сто впереди себя, когда же он прекращается, спускается туман и я едва вижу на десять. Из-за всего этого тумана и метели охота кажется пустой надеждой. Думаю, Бен со мной согласился бы.

Но мы должны попробовать. Второй олень где-то здесь, ему некуда идти. Нам нужно найти его, чтобы устроить себе еще хотя бы один нормальный ужин перед отъездом. Бри отчаянно нуждается в пище, да и Роза… Я не могу спокойно думать о ней.

Погода отвратительна, у меня замерзли руки и лицо – но в некотором смысле я чувствую себя здесь лучше, чем в пещере. В присутствии умирающей Розы атмосфера в ней царит напряженная, да и сама она кажется маленькой и вызывает приступ клаустрофобии, в ней будто стоит призрак смерти. Мне нужно было выбраться. Да и Бену тоже. Логан, конечно, решил остаться и присмотреть за лодкой. Не думаю, что он когда-либо доверит это дело Бену.

Лук и стрелы висят на плече у Бена, у меня же только мой охотничий нож. Если мы заметим оленя, естественно, вся надежда на Бена. Но я сомневаюсь, что при такой видимости что-то получится даже у такого великолепного стрелка, как он. Это дохлый номер – просто способ отвлечься.

Мы с Беном идем молча, не разговаривая друг с другом. Но это комфортное молчание. Я чувствую, что вчера он покинул свою раковину. Может быть, он стал чуточку уверенней, чуть лучшего мнения о себе после того, как завалил того оленя. Теперь он понимает, что не бесполезен.

– Где ты научился так стрелять? – спрашиваю я.

Он удивленно смотрит на меня – это первые слова после долгого молчания.

Мы проходим еще несколько метров, прежде, чем он отвечает.

– Когда я был маленьким, – говорит он, – еще до войны. В детском лагере. Стрельба из лука была моим коньком. Я проводил на стрельбище много часов, когда уже все расходились. Не знаю почему, но мне всегда это нравилось. Знаю, это глупо, – добавляет он и замолкает, смущаясь, – но моей мечтой было принять участие в Олимпийских играх. До войны это было моей главной целью.

Меня это удивляет, я не ожидала от него такого – от него! Но я помню тот выстрел, который был просто необыкновенным.

– Я тоже хочу так научиться, – говорю я.

Он смотрит на меня, его брови поднимаются в удивлении.

– Я могу научить тебя, – говорит он.

Я смотрю на него с улыбкой: «Боюсь, уже поздно.»

– Нет, вовсе нет, – говорит он твердо. – Никогда не поздно.

Я слышу, как серьезен его голос, и меня удивляет его решительность.

– Я научу тебя, – настаивает он.

Я смотрю на него с изумлением и спрашиваю: «Сейчас?»

– А почему нет? Мы бродим уже несколько часов и до сих пор не встретили оленя. Почему бы нам не потратить на это несколько минут?

Да, в этом есть доля здравого смысла.

– Но здесь нет поля для тренировок, – говорю я. – Нет мишени или чего-то подобного.

– Как ты ошибаешься, – говорит он с улыбкой. – Посмотри вокруг. Вокруг тебя все может стать мишенью. И деревья – прежде всего.

Я смотрю на лес совсем другими глазами.

– Кроме того, – говорит он. – Я уже устал идти. Я бы не отказался от небольшой передышки. Иди сюда, – говорит он, махая рукой.

Мои ноги тоже уже начали уставать, да и я обожаю учиться. Я ненавижу полагаться на других и люблю все уметь самой и быть самодостаточной. Я сомневаюсь, что действительно смогу научиться этому, особенно в данных условиях, но хочу попробовать. Кроме того, это первый раз, когда Бен потеплел ко мне, и я чувствую, что он начинает отходить от своей травмы. Я с радостью сделаю все, что угодно, что может ему помочь.

Я подхожу к нему и он снимает лук с плеча и передает мне.

Я беру лук левой рукой и пытаюсь натянуть тетиву правой, проверяя ее. Лук тяжелей, чем я думала, его большая деревянная дуга тянет руку.

Бен обходит меня, встает сзади и кладет свою левую руку на мою на рукоятку лука. У меня пробегают мурашки от этого. Сейчас я беззащитна. Я не ожидала, что он подойдет так близко, что положит руку на мою. Его прикосновение бьет меня током.

Он кладет свою правую руку на мою на тетиву. Спиной я чувствую его грудь.

– Держи вот так, – говорит он. – Помогай плечами. Если будешь держать слишком высоко, ты не сможешь попасть. И держи его ближе, – говорит он, подвигая лук ближе к моей груди. – Смотри прямо на конец стрелы. Ты слишком напряжена. Расслабься.

– Как я должна расслабиться, если я тяну за тетиву? – спрашиваю я.

Но расслабиться я не могу по другой причине: я волнуюсь. Я не была так близко к парню уже много лет. И я понимаю, что есть что-то такое в Бене, что мне очень нравится. Что всегда мне нравилось, с самого первого дня нашей встречи.

– Парадокс стрельбы из лука, – говорит он, – заключается в том, что тебе нужно быть напряженной и расслабленной одновременно. Ты натягиваешь леску, закрепленную на куске дерева, и благодаря этому натяжению стрела летит. В то же время твои мышцы должны быть податливы, чтобы направлять ее. Если ты будешь напряжена, ты не попадешь в цель. Расслабь плечи, руки, запястья и шею. Сфокусируйся не на луке, а на цели. Попробуй. Видишь то изогнутое дерево?

Налетает порыв ветра, на мгновение туман прочищается и я вижу большое изогнутое дерево, которой стоит невдалеке, метрах в тридцати.

Бен делает шаг назад, отпуская меня, и я понимаю, что скучаю по его прикосновениям. Я натягиваю тетиву и целюсь. Я закрываю один глаз и стараюсь сосредоточиться на цели, на дереве, направить туда стрелу.

– Опусти немного лук, – говорит он.

Я делаю это.

– Теперь глубоко вдохни и отпусти ее.

Я вдыхаю и на выдохе отпускаю стрелу. Леска выпрямляется и стрела летит.

Но я с разочарованием вижу, что она не попадает в дерево, пройдя в паре метров от него.

– Я тебе говорила, что это пустая трата времени, – говорю я с раздражением.

– Ты не права, – отвечает он. – Это был хороший выстрел. Проблема в том, что ты неправильно поставила ноги. Тебя перевесил лук. Твоя сила в ногах и бедрах. Тебе нужно крепко стоять на земле. Попробуй еще раз, – говорит он, протягивая мне еще одну стрелу.

Я смотрю на него с беспокойством.

– Что, если я промажу? – спрашиваю я.

Он улыбается: «Не беспокойся. Я найду стрелы. Они не улетят далеко».

Я беру вторую стрелу и кладу ее на лук.

– Не оттягивай слишком резко, – говорит он мягко. – Вот так, – добавляет он, когда я начинаю тянуть.

Тетива более тугая на этот раз, может быть потому, что я волнуюсь, может потому, что не хочу промазать. Когда я отвожу ее назад, лук дрожит и я не могу его остановить.

– Я не могу его зафиксировать, – говорю я. – Не могу прицелиться.

– Это потому, что ты не дышишь, – говорит он. – Рассслабь плечи, опусти их, и возьми лук ближе к груди.

Он опять встает сзади меня, и кладет свои руки на мои. Я снова чувствую его грудь сзади себя и постепенно моя дрожь уменьшается.

– Хорошо, – говорит он и делает шаг назад. – Теперь сделай глубокий вдох и отпускай.

Я делаю, как он сказал.

Я встревоженно смотрю на то, как стрела летит по воздуху сквозь метель и входит в дерево. Она попадает не в его центр, как я надеялась, но в край. И все же я попала.

– Превосходно! – кричит Бен, искренне радуясь.

Я не знаю, добрые побуждения им движут или же он искренен, но так или иначе я благодарна ему за энтузиазм.

– Это вовсе не было превосходно, – говорю я. – Если бы это был олень – в особенности, двигающийся, – я бы не попала.

– Дай себе время, – говорит он. – Это лишь первый выстрел. Попробуй снова.

Он протягивает мне еще одну стрелу. На этот раз я более уверено кладу ее на лук и оттягиваю назад. В этот раз движения мои легче, размеренней, я помню все, чему он учил. Я ставлю правильно ноги и опускаю лук. Я целюсь в центр дерева и глубоко вдыхаю, прежде чем отпустить стрелу.

Я понимаю, что это будет хороший выстрел, прежде, чем стрела начинает полет. Странно, но я заранее знаю, что она попадет в цель.

Когда она делает это, я даже на таком расстоянии слышу звук расщепляющегося дерева – но стоит туман и я не могу сказать точно, попала или нет.

– Интересно, – говорит Бен, с нетерпением подбегая к дереву. Я следую за ним, с равным любопытством желая узнать результат.

Мы добегаем до дерева и я с трудом верю своим глазам. Выстрел был идеальный – прямо в яблочко.

– Бинго! – кричит он, хлопая в ладоши. – Видишь, у тебя талант! В первые разы я был далек от такого!

Впервые за долгое время у меня появляется чувство собственного достоинства, я чувствую, что в чем-то хороша. Настоящее, искреннее чувство. Может быть, я действительно научусь стрелять из лука – по крайней мере, достаточно, чтобы не умереть с голоду. Попадание могло быть случайным, но в любом случае я чувствую, что смогу научиться этому со временем. Это навык, который мне пригодится. Особенно здесь.

– Спасибо, – говорю я от чистого сердца, возвращая ему лук.

Он берет его, достает стрелы из дерева и складывает их обратно в колчан.

– Ты не хочешь потренироваться? – спрашивает он. – Хочешь выстрелить в оленя, если мы его встретим?

– Ни в коем случае. Если мы найдем его, у нас будет лишь один выстрел. Я не хочу, чтобы из-за меня мы все лишились обеда.

Мы поворачиваемся и продолжаем идти дальше по острову.

Несколько минут мы идем молча, но это иное молчание. Атмосфера неуловимо изменилась, мы стали ближе друг другу. Молчание теперь как будто не просто комфортное, а какое-то родственное. Я начинаю видеть в Бене черты, которые мне нравились, но которых я раньше не замечала. И мне кажется, что пришло время дать ему второй шанс.

Мы идем через лес, когда он неожиданно кончается. Мы доходим до небольшого песочного пляжа, покрытого снегом. Мы стоим и смотрим на Гудзон, совершенно белый. Это как смотреть на стену из тумана. В никуда.

И, к моему изумлению, там, на пляже, стоит олень. Он наклонился и пьет воду из Гудзона всего в метрах двадцати от нас и даже не подозревает о нашем присутствии. Место открытое, попасть в него будет легко. Часть меня не хочет убивать его.

Но стрела уже в руках у Бена, он кладет ее на лук прежде, чем я успеваю что-то сказать, и натягивает тетиву.

Легкий шорох и олень поднимает голову, поворачивается и смотрит как будто прямо на меня.

– НЕТ! – вырывается у меня непроизвольный крик.

Но уже слишком поздно. Олень начинает бег, а стрела уже летит. Со скоростью света она догоняет оленя, попадая прямо ему в шею. Олень делает несколько шагов вперед, спотыкается, затем падает и идеально белый снег окрашивается красным.

Бен поворачивается и в шоке смотрит на меня.

– Что с тобой? – спрашивает он.

Он смотрит на меня, его большие, светло-голубые глаза наполняются изумлением, они подсвечены снегом и его взгляд завораживает.

Я даже не знаю, что ответить. Я смущена. Я с досадой отвожу глаза, не желая встречаться с ним взглядом.

– Не знаю, – говорю я. – Это было глупо.

Я думаю, что Бен скажет, что я тупица, что едва не оставила нас без обеда и что мне нужно держать рот закрытым. И будет прав.

Но вместо этого он лишь берет меня за руку. Я смотрю на него, а он смотрит на меня своими большими проникновенными глазами и говорит:

– Я понимаю.

* * *

Мы рассаживаемся вокруг костра, пообедав и глядя на пламя. Уже спустилась ночь, а снег все еще идет. Нападало уже больше метра и я начинаю сомневаться, что мы когда-нибудь отсюда уедем.

Конечно, нам не на что жаловаться: впервые за долгое время у нас есть настоящее убежище, огонь, тепло, настоящая еда и никакого риска нападения. Даже Логан оставил пост, поняв, что вряд ли кто-то доберется до этого острова по такой погоде. Он наконец садится с нами отдыхать и глядит на пламя.

И все равно мы все угрюмы: рядом с нами лежит, постанывая, Роза. Всем очевидно, что ей уже ничем не помочь и она в любой момент может умереть. Цвет окончательно оставил ее кожу, чернота инфекции распространилась на ее плечо и грудь; она лежит, обливаясь потом и терзаясь от боли. Глаза Бри красные от слез. Пенелопа сидит у нее на груди, то и дело повизгивая, отказываясь уходить. Я чувствую себя сидящей на страже смерти.

В любое другое время я уплетала бы свежую пищу за обе щеки, но сегодня я ем безо всякого желания, как и остальные. Бри даже не притронулась к своей порции. Даже Пенелопа отказалась съесть кусочек, когда я ей предложила. Как и Роза, конечно.

Мое сердце ноет, когда я вижу, как она страдает. Я не знаю, что делать. Я отдала ей остатки снотворного, сразу три таблетки, надеясь, что это поможет ей забыться сном, ослабит боль. Но сейчас ее мучения настолько сильны, что даже это не помогает. Она плачет, стонет и извивается в агонии. Я сижу рядом, поглаживая ее по голове, глядя на пламя и думая, когда всему этому придет конец. Мне кажется, что мы все застряли в каком-то бесконечном страдании, которому нет ни конца ни края.

– Расскажи мне сказку, – говорит Бри.

Я поворачиваюсь и натыкаюсь на взгляд ее заплаканных глаз.

– Пожалуйста, – просит она.

Я обнимаю ее рукой и крепко прижимаю к себе, она кладет голову мне на плечо и тихонько плачет.

Я закрываю глаза, стараясь вспомнить текст «Щедрого дерева». Обычно я сразу его вспоминаю, но сегодня мне это дается тяжело. Мне трудно, в голове все перемешалось.

– Я… – начинаю я, но затем замолкаю. Не могу поверить, но в голове у меня пусто. – Прости. Я не могу вспомнить.

– Тогда просто расскажи историю, – говорит она. – Что угодно. О том, что было до войны.

Я думаю о том времени, стараясь вспомнить хоть что-нибудь. Но я так устала, так вымоталась, что ничего не получается. Наконец, я вспоминаю.

– Я помню одну ночь, когда ты была маленькой, – начинаю я. – Тебе было года четыре. А мне одиннадцать. Мы были с папой и мамой. Стояла летняя ночь, прекрасная, красивая ночь, такая тихая, не дуло ни ветерка, а небо сверкало звездами. Мама и папа взяли нас на карнавал на открытом воздухе, не помню куда. Наверное, это была деревня, потому что я помню, как иду по кукурузному полю. Кажется, мы шли всю ночь, это было похоже на волшебство… Мы шли по фермам, по холмам. Я помню, как смотрела на небо с восхищением. Звезд было так много, и они были такие яркие. Вся Вселенная, казалось, была живая. И я не чувствовала себя одиноко.

– А потом, когда мы уже забрались далеко, были где-то в центре этих полей, мы увидели небольшой городской карнавал. Он ярко освещался. Там были игры, попкорн и сладкая вата, яблоки в карамели и еще много всего чудесного. Я помню, что тебе нравились яблоки в карамели. Там была такая штука, в которой плавали яблоки, и ты опускала туда голову и старалась укусить какое-нибудь. Ты сделала миллион попыток.

Я посмотрела на Бри и увидела, что она улыбается.

– А папа с мамой не злились?

– Ты знаешь папу, – говорю я. – Он был нетерпелив. Но ты была настойчива и им приходилось ждать. Они не злились. В конце концов папа даже стал подбадривать тебя. Говорил тебе, что делать, направлял. Ты его знаешь.

– Как будто мы в армии, – говорит она.

– Точно.

Я вздохнула и задумалась, стараясь вспомнить что-нибудь еще.

– Я помню, как они достали нам билеты на колесо обозрения, и мы сели туда все вместе. Тебе очень понравилось, ты не хотела слезать. Больше всего тебе понравились звезды. Ты хотела бы, чтобы мы остановились наверху, чтобы ты смотрела на них вблизи. Ты просила папу и маму подняться снова и снова. Ты была так счастлива. Ты хорошо разбиралась в небе – показала Млечный Путь, Большую Медведицу и еще много всего. То, что я никогда не знала. Я никогда не видела тебя такой састливой.

Лицо Бри освещает широкая улыбка, ее голова так и лежит на моем плече. Я чувствую, что ее тело начинает расслабляться.

– Расскажи еще, – говорит она, но ее голос превращается в тихий шепот: она засыпает.

– Потом мы пошли в комнату смеха, где было множество зеркал. А потом в цирк. Там была женщина с бородой, и мужчина, который весил 300 килограмм, и мужчина под два метра ростом. Ты его испугалась.

– Папа же любил тир. Мы остановились там и он стрелял снова и снова. Когда он промахивался, он злился и говорил, что хозяин подсунул ему плохой пистолет. Он настаивал на том, что он никогда не промахивается, что это пистолет сломан, требовал вернуть деньги. Ну, ты знаешь папу.

Думая об этом, я улыбалась своим мыслям. Сейчас это был бы ничтожный повод для расстройства.

Я смотрю вниз, ожидая, что Бри улыбнется в ответ, но она крепко спит.

Роза стонет и снова корчится, лежа у огня, и, кажется, это сильно огорчает Логана. Он встает и уходит ко входу в пещеру и смотрит на снег, делая вид, что выглядывает лодку. Но я знаю, что ее не видно – там ничего не видно. Он просто не может вынести ее боль, ее страдания. Они расстраивают его, может быть, даже больше, чем всех остальных.

Бен сидит напротив меня, глядя на пламя. Кажется, он раскрывается больше и больше. Я уверена, что то, что он кормил нас эти дни, повысило его уверенность в себе.

Я сижу молча, уже несколько часов глядя на огонь, Бри спит на моих руках. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я слышу голос Бена:

– То, что произошло в Нью-Йорке, было ужасно.

Я смотрю на него с удивлением. Он смотрит прямо мне в глаза и я вижу, что он хочет рассказать, хочет, чтобы я узнала. Он готов к этому. Он хочет мне все рассказать.

Девять

– Я сел на поезд, на котором был мой брат, – говорит Бен, – и он увез меня под землю. Мы остановились в огромной горной шахте глубоко под землей. В качестве рабов там работали сотни маленьких мальчиков, закованных в цепь. Я искал его. Искал повсюду. Но нигде не мог найти.

Он вздохнул.

– Я прокрался к одному из мальчиков и спросил его. Я прятался в тени, чтобы меня не заметили. Я очень подробно описал брата. Наконец, нашлись те, кто видел его. Они сказали, что он умер. Они были уверены, что видели, как один из охотников за головами разозлился на него за то, что тот работал слишком медленно, и ударил его цепью. Они видели, как он умирает.

После долгого молчания следуют приглушенные рыдания, и я вижу, как Бен вытирает слезы. Я не знаю, что и сказать. Даже представить не могу, какую боль он сейчас испытывает.

– Мне надо было никогда не оставлять его одного, – говорит Бен, – тогда, в горах. Я оставил его буквально на час. Я не думал, что они могут приехать. Я не видел их много лет.

– Я знаю, – говорю я. – Я тоже не могла и подумать об этом. Это не твоя вина. Это их вина.

– Хуже всего то, что я не видел его своими глазами, – говорит Бен, – не видел его тело. Я не могу быть уверен. Не знаю, как объяснить, но я не верю, что он мертв. Я все еще надеюсь, что его перепутали с кем-то. Я знаю его. Он бы не умер. И уж точно не так. Он сильный. Умный. Умнее и сильнее меня. И он жестче. Я думаю, ему удалось бежать. Серьезно! Мне кажется, что у него получилось вернуться к реке. Думаю, что он вернулся домой и ждет меня там, в горах.

Я смотрю на Бена и вижу проблеск сумасшествия в его глазах. Я понимаю, что он привык верить в эту фантазию. Я не хочу разрушать его веру. Не хочу говорить, что это почти невозможно. В наше трудное время мечты нужны нам не меньше, чем еда и вода.

– А ты как думаешь? – спрашивает он, глядя прямо на меня. – Думаешь, он мог выжить?

У меня не хватает духа сказать нет.

Вместо этого я смотрю на него в ответ и говорю: «Все возможно.»

Часть меня осознает, что жить в фантазиях глупо, однако вторая часть знает, что иногда фантазия – это все, что у нас есть.

* * *

Я открываю глаза и не понимаю, где я и что происходит. Пол пещеры покрыт тысячами ярких цветов – пурпурных, белых, розовых… Я смотрю вниз и вижу, что лежу на кровати из цветов, вижу солнечный свет, просачивающийся в пещеру. Снаружи теплый весенний денек, все вокруг благоухает, с реки дует прохладный приятный ветерок. Недалеко от входа в пещеру я вижу зеленые деревья, цветы, слышу пение птиц. Солнце такое яркое, будто свет из рая. Я замечаю вокруг себя мягкое белое свечение в воздухе, повсюду царит умиротворение.

Я сажусь и вижу, что прямо передо мной стоит Роза, от нее исходит свет. К моему удивлению, она выглядит полностью здоровой и счастливой, на ее лице светится улыбка.

Она делает шаг вперед и крепко обнимает меня. Она целует меня в щеку и шепчет на ухо: «Я люблю тебя, Брук.»

Я отвожу ее назад и целую в лоб. Я так рада снова видеть ее здоровой!

– Я тоже люблю тебя, – говорю я.

Я чувствую, что от нее исходит любовь и тепло. Она медленно уплывает по воздуху, улыбаясь на меня сверху.

– Не беспокойся, – говорит она. – Здесь мне хорошо.

Она становится все более прозрачной и наконец растворяется в свете. Она выплывает из пещеры, прямо в небо, взлетая все выше и выше, и все это время смотрит на меня, улыбаясь. Я чувствую, как сильна ее любовь, и как сильно я люблю ее. Я хочу удержать ее, попросить остаться. Но я чувствую, что ей пора.

Я просыпаюсь в пещере и оглядываюсь. Поначалу я не понимаю, сплю ли сейчас, но затем осознаю, что на этот раз точно проснулась.

Пещеру заполняет солнечный свет; сегодня намного теплее, чем вчера. Снега нападало много, но он уже подтаял и ярко блестит на свету. Я помню, что всю ночь провела с Розой. Всю ночь ее трясла лихорадка. Но я оставалась с ней. Я качала ее на руках и непрерывно твердила, что все будет хорошо.

Я смотрю по сторонам и вижу, что Роза все еще лежит у меня на руках. Я осторожно отклоняюсь, чтобы взглянуть на нее – и мое сердце стынет, когда я замечаю, что у нее открыты глаза. Они застыли в таком состоянии. Через несколько секунд я понимаю, что она мертва.

Я оглядываюсь – все спят, я проснулась первой.

Я крепко держу Розу, покачивая ее, и мои глаза наполняются слезами. Пенелопа на ее коленях скулит и лает. Она снова и снова облизывает Розе руки.

Просыпаются и остальные жители пещеры. Бри подбегает ко мне, и я уже морально готовлюсь. Она смотрит прямо в лицо Розе. Затем нежиданно ее лицо искривляется от плача. Она начинает истерически рыдать.

– РОЗА! – воет Бри. Она обвивает ее руками, крепко обнимая. Она всхлипывает снова и снова.

Встают и подходят Бен и Логан, они смотрят на нее с выражением скорби на лице. Я вижу, как Логан стряхивает слезу, чтоб я ее не заметила.

Бен же, напротив, не сдерживает слез и они текут по его лицу. Я чувствую, что мои щеки стали мокрыми, и осознаю, что тоже плачу. Странно, но меня не покидает чувство покоя. Сон был таким реальным, таким ярким, что мне кажется, что это произошло на самом деле, что Роза действительно попрощалась со мной и отправилась в лучшее место.

– Она мне приснилась, – говорю я Бри, пытаясь успокоить ее. – Я видела ее. Она была счастлива. Она улыбалась. Теперь ей хорошо.

– Откуда ты знаешь? – спрашивает Бри сквозь слезы.

– Она так сказала. Она сказала, что счастлива. И что любит тебя.

Кажется, от моих слов Бри стало легче. Ее рыдания постепенно сходят на нет.

Я смотрю наружу и понимаю, что похоронить Бри по такой погоде не удастся. Даже в такую теплынь земля, я уверена, промерзла насквозь. Нам снова придется устроить морские похороны.

Я думаю, что все случается к лучшему. Нам нужно двигаться дальше.

– Хочешь помочь мне вынести ее? – спрашиваю я Бри, мне хочется, чтобы она тоже поучаствовала.

Я встаю, беру Розу за руки, а Бри берет ее за ноги. Вместе мы выносим ее из пещеры. Бен, Логан и Пенелопа следуют за нами.

Мы выходим на мягкий снег, в который я проваливаюсь по лодыжки. Он сверкает на солнце, и несколько мгновений я ничего не вижу. Солнце светит ярко, как летом. Чирикают птицы, и сейчас градусов на двадцать теплее, чем раньше, большая часть снега стаяла. Шторм прошел, будто его никогда и не было.

Пенелопа утопает в глубоком снегу и Логан берет ее на руки.

– Куда мы несем ее? – спрашивает Бри.

– Мы не сможем закопать ее, – говорю я. – Земля вся промерзла и лопат у нас нет. Нам придется похоронить ее в воде. Прости.

– Но я не хочу опускать ее в воду, – говорит Бри. Ее лицо искривляется, будто она снова собирается заплакать. – Я не хочу, чтобы ее съела рыба. Я хочу закопать ее здесь, на острове.

Мы с Беном и Логаном обмениваемся тревожными взглядами. Я не знаю, что сказать. Я понимаю ее чувста. И я не хочу, чтобы ей стало еще тяжелей. Но это не практично. Однако, я знаю Бри и что она не сдастся. Нужно найти другое решение.

Я смотрю на реку и у меня появляется идея.

– Как насчет льда?

Бри поворачивается и смотрит туда же.

– Видишь, там плавают огромные льдины? Что, если мы положим Розу на одну из них? Она унесет ее вниз по реке. Она уплывет на льдине, как ангел. В конце концов лед растает и ее примет река. Но потом, не сейчас.

Внутри себя я упрашиваю Бри согласиться.

К моему великому облегчению, она медленно кивает в знак согласия.

Мы подходим к берегу и я высматриваю подходящую льдину из проплывающих мимо. Они проплывают редко, но все же. Вот проплыла одна из них, но она метрах в пяти от берега и я никак не смогла бы ее достать.

Мы ждем и наконец огромная льдина, метра два в длину, откалывается от остальных и проплывает мимо нас, будто ее выносит невидимое волшебное течение. Она в полуметре от берега и я думаю, как ее можно достать, не отпуская Розу, когда неожиданно Бен с Логаном делают это за меня. Они пробегают мимо меня, забежав прямо в воду, и хватают льдину один за передний конец, другой за задний. Их ботинки промокают, а я уверена, что вода просто ледяная, но оба мужественно терпят. Я рада, что они для разнообразия решили поработать вместе.

Они подтягивают льдину ближе к берегу и все вместе мы кладем на нее Розу. Лежа на ней, она похожа на ангела.

Пока мы держим льдину, Бри встает и смотрит на Розу.

– Я тебя люблю, Роза, – говорит она.

Пенелопа гавкает.

Наконец, через пару минут, прошедших в полной тишине, Бри делает шаг назад. Все вчетвером мы мягко толкаем льдину дальше в реку.

Мы стоим на берегу и смотрим, как она выходит на течение и начинает плыть вниз по реке с маленьким, распластавшимся на ней телом Розы. Я была права: она выглядит как ангел посреди всего белого. Я надеюсь, что куда бы она ни уплыла, там ей будет спокойно.

Логан уже перевел глаза на нашу лодку. Он подходит к ней и начинает стряхивать с нее снег, готовясь отплывать.

– Нам нужно ехать, – говорит он, выгребая снег обеими руками, чтобы не терять времени.

– Я тоже хочу уехать, – говорит Бри. – Я ненавижу это место и не хочу сюда возвращаться.

– Куда мы точно отправляемся? – спрашивает Бен. Меня это удивляет – это первый раз, когда он поинтересовался о наших планах и выразил беспокойство.

– Почему тебя это вдруг заинтересовало? – огрызается в ответ Логан. – Раньше ты ничего не спрашивал.

– Что ж, спрашиваю теперь, – отвечает Бен. Я чувствую между ними напряжение.

– Мы едем на север, – отвечает Логан. – Как и раньше. В Канаду.

– Нас здесь четверо, – говорит Бен. – И я, например, не хочу ехать в Канаду.

Логан смотрит на него, оторопев. Я тоже в полнейшем изумлении.

– Как ты и сказал, здесь нас четверо, – говорит Логан. – И это значит, что решать будет большинство. Я хочу уехать, Бри тоже. Уже двое. Брук? – спрашивает он, глядя на меня.

Честно говоря, теперь, когда он меня спрашивает, я уже не так уверена. Часть меня считает, что на острове неплохо. Сюда трудно добраться, здесь нас трудно застать врасплох. У нас есть пещера – превосходное укрытие от ветра и непогоды. Отчасти я бы хотела остаться здесь. Пусть здесь скучно, зато безопасно и надежно. Когда у нас кончится еда, мы сможем на лодке добраться до берега и поохотиться, добыть еду и вернуться сюда. А летом мы, возможно, сможем что-то вырастить. Кроме того, здесь наверняка водится рыба.

Я глубоко вдыхаю, не желая, чтобы между нами возникали разногласия.

– Я не знаю, что там, – говорю я. – Возможно, будет безопасней двигаться на север. А возможно будет только опасней. Лично я считаю, что лучше всего было бы остаться здесь. Не понимаю, откуда такая спешка. Я не думаю, что охотники смогут нас достать здесь. Если вы боитесь, что они заметят лодку, то мы можем просто затащить ее на берег и спрятать в лесу. Думаю, что продолжать путь будет намного хуже. Я голосую за то, чтобы мы остались.

Логан выглядит ошарашенным.

– Это смешно, – говорит он. – Через несколько дней у нас кончится еда. Может быть, нам удастся добыть еще и продержаться несколько недель. А дальше-то что? Охотники за головами все еще преследуют нас. А это всего лишь ничтожная полоска суши. Что, если где-то есть город? Настоящий город, в котором есть все, что нам может понадобиться, чтобы жить всегда?

– У нас есть все, что нужно, здесь, – говорю я. – Еда. Кров. Безопасность. Что еще нам нужно?

Логан трясет головой: «Как я и сказал, решает большинство. Я голосую за то, чтобы ехать, Бри тоже. Ты – за то, чтобы остаться. Бен?»

– Я тоже за то, чтобы ехать, – говорит Бен.

Меня это удивляет.

Логан улыбается: «Вот и все, – говорит он. – Мы уезжаем».

– Но я хочу ехать на юг, – добавляет Бен.

– Юг? – спрашивает Логан. – Ты свихнулся?

– Я хочу вернуться к моему старому дому, – говорит Бен. – В горах. Я хочу дождаться там своего брата. Он может вернуться.

Мое сердце обрывается от этих слов. Бедный Бен, он так привязался к своей фантазии.

– Мы никоим образом не можем вернуться, – говорит Логан. – У тебя был шанс. Нужно было говорить раньше.

– Делай, что хочешь, – говорит Бен, – а я возвращаюсь.

Вчетвером мы стоим и молчим. Нет никакого мнения большинства. Мы все измотаны, все хотим разного, все стоим на своем.

Неожиданно раздается громкий треск. Ветка дерева падает прямо перед нами и я не сразу понимаю, что происходит. Звук повторяется и падает другая ветка, и тут до меня доходит: это был выстрел. Мы под обстрелом.

Десять

Еще один выстрел: на этот раз пуля пролетает мимо меня и попадает в землю, в метре от того места, где я стою.

– ВСЕ В УКРЫТИЕ! – орет Логан.

Мы бежим назад в пещеру, в то время как раздается очередной выстрел, откалывая ветку в паре десятков сантиметров от моей головы.

Мы забегаем в пещеру и толпимся внутри, в шоке глядя друг на друга.

– Какого черта?! – спрашиваю я.

– Снайпер, – отвечает Логан. – Он где-то на берегу. Стреляют не с острова – угол слишком острый. Должно быть, он ждал нас, – Логан поворачивается и смотрит на меня. – Ты все еще хочешь здесь остаться?

Он выиграл. Но мне неважно, кто оказался прав, а кто нет, я лишь хочу, чтобы мы выбрались отсюда как можно скорей.

– И что теперь? – спрашиваю я.

– У меня осталось совсем мало патронов, – говорит Логан. – Я никак не смогу попасть в него. Он слишком далеко. У него снайперская винтовка. Мы в ловушке.

Бен пересекает пещеру, берет лук и стрелы. На его лице застыло новое выражение – жестокое, бесстрашное – я его раньше не видела таким.

– Ты куда? – спрашиваю я.

Но он твердым шагом выходит из пещеры прямо на открытое пространство.

– Бен! – кричу я. – Не надо! Тебя убьют!

Но Бен продолжает идти; очередной выстрел едва не задевает его.

Бен даже не вздрагивает. Просто невероятно. Он идет с высоко поднятой головой между деревьев в направлении источника выстрелов. Он идет так, будто хочет умереть.

Затем мне приходит в голову страшная мысль: может быть, он действительно хочет умереть. Может быть, вина за брата настолько глубока, что он не видит причин жить дальше.

Я, как и все мы, бегу ко входу в пещеру и наблюдаю.

– Его убьют, – говорю я.

– Это его выбор, – говорит Логан.

Бен проходит между деревьев, рядом с ним свистят пули, едва не попадая в него. Он доходит до берега и встает на открытом пространстве. Пули вспарывают песок рядом с ним, но пока пролетают мимо.

Бен медленно, будто никуда не торопится, снимает лук с плеча, достает стрелу и изучает берег. На горизонте, на другом берегу Гудзона, высоко на скале видна фигура одинокого снайпера, его ружье направлено вниз, на нас. Дуло сверкает на солнце.

Еще выстрелы, но Бен даже не шевелится. Он стоит прямо и смело. Что же это – мужество или жажда смерти? А может быть, и то, и другое вместе?

Бен ставит стрелу на лук, оттягивает тетиву и прицеливается. Он стоит в таком положении несколько секунд. Выжидая, целясь. Звенит еще один выстрел, снова мимо, но он даже не моргает.

Наконец, он отпускает стрелу.

Я вижу, как стрела плывет по небу, пересекает Гудзон, пролетая добрых сто метров. Это красивое зрелище, оно восхищяет меня.

Еще больше я поражаюсь, когда стрела попадает в цель: она входит прямо в грудь стрелку. Через мгновение он падает головой вниз, мертвый.

Я в шоке смотрю на Бена.

Бен возвращается к нам. Он стоит у входа в пещеру, держа лук и стрелы, а мы молча смотрим на него. Больше нет выстрелов. Это не охотники. Должно быть, это был одинокий, сумасшедший стрелок. Выживший.

Бен смотрит на нас, не произнося ни слова, и впервые я вижу в его глазах воина, совершенно другого, незнакомого Бена. Я думаю, что часть его все же хотела умереть, хотела, чтобы стрелок попал в него, чтобы он присоединился к брату. Но это желание не осуществилось.

В то же время я чувствую, что это происшествие в некотором роде очистило его, освободило от чувства вины по отношению к брату или к Розе. Теперь, когда он встретил смерть, он готов жить дальше.

– Я готов продолжать путь, – говорит он. – Поехали на север.

* * *

Все вчетвером мы грузимся на лодку в полной тишине, каждый погрузившись в свой собственный мир, и лодка плывет вниз по Гудзону. Мы едем несколько часов с Логаном у руля, который медленно ведет нас вверх по течению, тщательно огибая льдины. Мы все смотрим вперед, никто из нас не оглядывается назад.

Мы все оставили позади себя слишком много. С момента выстрела Бен ничего не говорил о возвращении домой. Мне тоже нечего было сказать. Очевидно, что там было небезопасно оставаться. Стрелок мог быть случайным – или же там могли быть еще такие же как он.

Атмосфера на лодке царит мрачная. Все ощущают отсутствие Розы. Пенелопа сидит на руках у Бри. Мы будто оплакиваем погибшего в бою товарища. Я думаю, что ее уход символизирует то, как близко мы подошли к смерти. Это могло случиться с каждым из нас – лишь по чистой случайности смерть выбрала ее.

Я не думаю, что кто-то из нас верит, что мы проживем долго. Каждый день мы смотрим в лицо смерти. Это не если мы умрем, но когда мы умрем.

Часть меня уже ни о чем не беспокоится. Я всего лишь смотрю вперед, на север, думая о нашей далекой цели – Канаде. Я держу ее в голове и стараюсь не потерять ее образ. Реальна она или нет – совершенно не важно. Главное, что она есть. Какая-то цель. Это лучше, чем ехать Бог знает куда, Бог знает зачем. Приятно думать, что мы направляемся в место, которое может стать нашим домом.

Бен удивил меня – он удивил нас всех. Я была уверена, что его убьют. Каковы бы ни были его мотивы, он поступил храбро. Он убил снайпера и тем самым спас нас всех. Думаю, что даже Логан зауважал его после этого. Я точно зауважала. Думаю, что и Бен, который сидит теперь чуть прямее, тоже уважает себя больше. Он будто бы наконец стал членом нашей команды.

Бри же, напротив, погрузилась в себя после смерти Розы. Ее глаза – пустые и потухшие, она еще больше не от мира сего, чем была раньше. Будто часть ее умерла вместе с Розой. Она вцепилась в Пенелопу, как будто в ней сохранилась часть Розы, и теперь смотрит на воду взглядом, полным всей печали мира. Мне трудно видеть ее такой. Но я не знаю, что сказать.

Рядом со мной Логан; он молчалив и я вижу беспокойство на его лице. Он стоит за рулем и каждые несколько секунд смотрит на бак с топливом. Стрелка официально перешла красную черту. Он непрерывно смотрит на берег, стараясь найти хоть какой-то признак города, станции – хоть чего-нибудь. Но ничего нет. У нас вот-вот кончится топливо. И я не знаю, что мы будем делать, если нам придется покинуть лодку.

Неожиданно я замечаю, что что-то приближается к нам по воде. Поначалу я думаю, что мне показалось, но потом понимаю, что все реально. Я хватаю пистолет, хоть и знаю, что в нем нет патронов, и мысленно готовлюсь.

– ЛОЖИСЬ! – кричу я Бри.

Они с Беном бросаются на пол и выглядывают из-за поручней. Логан поворачивается ко мне, не понимая, в чем дело, затем смотрит вперед и тоже видит это. Он садится на корточки и выхватывает свой пистолет.

Прямо на нас плывет еще одна лодка. Она большая и ржавая, метров тридцать в длину и пятнадцать в ширину. Похоже на мини-баржу. Она плывет прямо на нас между льдин под странным углом. В этот момент я понимаю, что что-то с ней не так.

Когда она подплывает ближе, я понимаю, что. И успокаиваюсь.

Это корабль-призрак. Это просто полый каркас корабля, сквозь который все видно. Это потрясающе: огромный, пустой, заржавевший каркас, плывущий по реке. Он скрипит и гудит, покачиваясь на волнах, зажатый между двух кусков льда. Он плывет по направлению к нам и Логан поворачивает руль, чтобы мы не столкнулись.

Он проплывает совсем рядом, и я смотрю на него, впечатлившись его размерами: он так велик, что загораживает солнце. Жуткое зрелище. Я будто смотрю на старый пиратский корабль. Кто же управлял им? Сколько уже месяцев он плывет вот так, вниз по течению? Он кажется пришедшим из другого мира, того мира, который уже давно перестал существовать. Он заставляет меня задуматься, осталось ли на свете еще хоть что-нибудь.

Никто из нас ничего не говорит, глядя на него. Я постепенно расслабляюсь, понимая, что никакой угрозы он не несет.

Но тут я слышу странный шум и понимаю, что наша лодка начинает замедляться. Поначалу мне кажется, что у нас кончился бензин. Но нет, это не так. Мы неожиданно остановились, наша лодка заскрипела. Мы застряли.

Я смотрю вниз и стараюсь понять, что произошло.

– Мы наткнулись на скалу? – спрашиваю я. – Разве мы не далеко от берега?

Логан трясет головой, угрюмо глядя вниз.

– Лед, – говорит он.

Я смотрю за борт и вижу, что он прав. Прямо вокруг нас настолько много льда, что он не дает нам сдвинуться с места. Не могу поверить.

– Что теперь? – спрашивает Бен, тоже увидев лед.

– Нам нужно разбить его, – говорит Логан. – Нам нужны инструменты – например, пила. Или молоток.

Я вспоминаю про молоток, который прихватила из папиного дома. Я бросаюсь к мешку, роюсь в нем и достаю его. Я перегибаюсь через борт и бью молотком по льду.

Но ничего не меняется. Лед слишком толстый, а молоток слишком маленький.

Я устаю и выпрямляюсь.

– Хорошая попытка, – говорит Логан.

Я оглядываю реку и понимаю, что здесь мы – легкая добыча. Очень кстати. Лед может не таять еще несколько часов, а течением нас сносит назад.

Мы с Логаном и Беном обмениваемся напряженными взглядами: судя по всему, ни у кого нет идей.

– Может, попробовать якорь? – спрашивает Бри.

Мы все поворачиваемся и смотрим на нее. Она стоит, показывая куда-то пальцем. Проследив его направление, я вижу маленький якорь на железной цепи. Бри права. Классная идея.

Логан поднимает его. Меня впечатляет его сила: это не меньше пятидесяти килограмм сплошного железа.

– Отойдите, – говорит он.

Он подходит к борту, разматывает цепь и кидает якорь на лед. Слышится треск и я вижу, что лед разламывается на несколько частей. Логан делает это снова и снова, освобождая большие куски льда.

Он кидает якорь и поворачивается к Бри с улыбкой: Умница, – говорит он.

Я подхожу и обнимаю ее, она гордо улыбается.

– Даже не знаю, что бы мы, взрослые, делали без тебя, – говорю я.

Логан разбивает последние льдины и мы оказываемся на открытом пространстве. Мы движемся, хоть и медленней, чем раньше: Логан изо всех сил старается огибать плывущие льдины. Я стою рядом с ним, оглядывая горизонт.

– Видишь вон там? – спрашивает он, показывая пальцем.

Я щурюсь и вижу в отдалении, на берегу, что-то похожее на остатки заправки. Это маленький, полуразрушенный пирс с ржавыми бензоколонками. Похоже, когда-то здесь заправляли лодки. Он расположен на окраине развалин города, такого же разоренного, как и все города, что мы уже проехали.

– Я думаю, что надо попробовать, – говорит он. – Скорей всего, там пусто, но попытка не пытка. У нас почти нет топлива.

– Может быть рискованно снова подплывать так близко к берегу, – говорю я.

– У нас нет выбора, – говорит Логан, – Река вот-вот совсем встанет. Если мы и не найдем бензина, то хотя бы обшарим город.

Бри и Бен стоят рядом с нами и тоже смотрят туда.

– Есть возражения? – спрашивает Логан.

Все молчат. Наверное, это будет пустая трата времени, но он прав – выбора у нас нет.

Логан поворачивает к пирсу. Мы приближаемся к нему. Мое сердце бьется в ожидании и я молюсь и загадываю про себя, чтобы там был бензин. Хотя бы немного. Хотя бы литров пять. Хоть сколько-нибудь.

Давай.

Логан мастерски припарковывается у пирса. Он выпрыгивает, отчего лодка сильно раскачивается, и приземляется на платформе в полуметре от лодки.

Он поднимает ржавый пистолет, вставляет его в бак лодки и поворачивает рычаг. Мое сердце останавливается, когда я слышу полый свист. Затем наступает тишина.

Логан пытается снова и снова. Он пинает колонку. Но ничего не происходит: она пустая.

Мы отворачиваемся, нахмурившись. Мы все понимаем, что это значит.

– Что теперь? – спрашивает Бен.

– У нас нет выбора, – говорит Логан. – Нам нужно найти бензин. Нужно поискать в городе. Канистру бензина, что угодно. Можно даже откачать из автомобиля, если мы найдем какой-нибудь. Лодка пока бесполезна.

Он прав. Я знаю, что он прав, но признаю это с отвращением. Я не хочу покидать безопасную лодку, снова возвращаясь на берег. Но я знаю, что без бензина от нее не будет никакого толку.

– Так и поступим, – говорю я.

Я спрыгиваю с лодки, со стуком приземлившись на платформу, затем поворачиваюсь к Бри и помогаю ей выбраться. Бен мешкается, не желая оставлять лодку, но наконец спрыгивает и он, присоединяясь к нам. Логан достает и бросает якорь.

– А как же лодка? – спрашивает Бен.

Логан качает головой.

– Мы не можем взять ее с собой, – говорит он. – Мы могли бы оставить кого-нибудь на страже, но, боюсь, это будет пустая трата времени. Не беспокойся о ней, – говорит он. – Она бесполезна без бензина. Она никуда не денется.

Мы идем за Логаном в город и я оборачиваюсь через плечо, кидая на лодку последний взгляд. Не знаю, почему, но у меня в груди ноющее чувство, будто я никогда ее больше не увижу.

Одиннадцать

Мы идем по булыжнику, покрытому снегом, прямо в центр и я оглядываю постапокалиптический вид города, который открывается перед нами. Это самый большой город, что я видела за последние годы, он растянулся на десятки кварталов, которые заполняют все пространство на столько, на сколько хватает глаз. На обеих сторонах расположены полуразрушенные, выжженные изнутри остовы зданий. Царит полнейшая разруха. Это напоминает мне города после бомбежек во время Второй Мировой войны, которые я видела на фотографиях.

Снег хоть и стаял, но все еще нам по голень, из него торчат разные предметы – например, забытые игрушки. Я вижу раковину сожженного автомобиля, его колеса стоят в снегу, а крыша проржавела до дыр. Неподалеку от него валяется сломанная тележка.

Мы все напряжены и готовы ко всему, пробираясь еще глубже в заброшенный город. Я надеюсь, что мы найдем топливо. Нам нужен всего один дом, магазин, комната – хоть что-то, оставшееся не разграбленным. Кто знает, может быть, нам удастся найти что-то кроме бензина? Например, еду, оружие, патроны.

Мы подходим к первому магазину, в котором может что-то оказаться и я просовываю голову в открытую раму, которая когда-то была окном. Я смотрю внутрь, но ничего кроме руинов там не вижу.

Я уже собираюсь идти дальше, когда Бри неожиданно входит внутрь. Должно быть, она что-то заметила, поскольку она заходит прямо в магазин, опускается на колени и роется в мусоре. Она достает что-то сверкающее на свету. Я удивлена, как она это заметила. Она вытаскивает предмет и мы тщательно обследуем его. Это старая ржавая жестяная банка. Она похожа на банку из-под леденцов. Бри открывает ее и я с изумлением вижу несколько красных леденцов внутри нее.

Каждый из нас достает по одному. Я кладу свой на язык и сладость заполняет все мои вкусовые рецепторы. Конфета с вишневым вкусом, она сладкая и кислая одновременно. Это божественно.

– Классная находка, – говорю я Бри.

– Можно я дам одну Пенелопе? – спрашивает она, показывая на собачонку, сидящую у нее на руках.

– Лучше не надо, – отвечаю я, – она может подавиться.

Мы идем дальше, теперь более тщательно обследуя мусор. Но находка Бри остается единственной – больше ничего нет. Мы заходим в один магазин за другим, обследуем квартал за кварталом, и я уже начинаю думать, что все это бесполезно.

– Не думаю, что могло что-то остаться неразграбленным, – говорит Бен. – Это пустая трата времени.

– У нас нет выбора, – говорит Логан. – Нам нужен бензин.

– Мы не можем заставить бензин появиться по нашему желанию, – говорит Бен. – Если бензина нет, то его нет.

– Должна быть где-то старая заправка, – говорит Логан. – Может быть, старая автомастерская.

– И ты думаешь, в ней еще никто не побывал? – раздраженно спрашивает Бен.

Я невольно думаю, что Бен прав. Может быть, мы просто тратим время.

Логан останавливается и смотрит на Бена сверху вниз, также разозлившись.

– У тебя есть идеи получше? – спрашивает он.

Бен мнется. Судя по всему, он тоже в тупике.

– Может быть, нам стоит разделиться, – говорит он. – Так мы обследуем больше места.

– Отлично, – говорит Логан не раздумывая. – Ты иди туда, а я пойду сюда.

Они оба поворачиваются и смотрят на меня, ожидая, кого выберу я.

Я разрываюсь, как в детстве, когда нужно выбрать кого-то одного из родителей. Я никого не хочу обидеть. Но глядя на них, я понимаю, что Бену моя помощь нужна больше, а Логан сможет сам о себе позаботиться. Поэтому я поворачиваюсь и иду к Бену.

– Встречаемся на этом месте через час, – говорю я Логану. – Кричите, если найдете что-нибудь.

Я вижу, что на лице у Логана промелькнула грусть, когда он поворачивается и идет в своем направлении, и я не могу отделаться от чувства, что предала его. Но он уходит прежде, чем я успеваю что-то сказать. Так или иначе, Бен прав. Так мы обследуем больше мест.

Бри остается со мной и теперь мы идем втроем по улице. Я смотрю по сторонам, заглядываю в разные магазины. Я стараюсь найти где-нибудь автомастерскую или гараж, но ничего нет.

Однако когда мы поворачиваем на очередную улицу, я не могу поверить своей удаче: я вижу выцветший знак, на котором написано: «Оружие». Окна выбиты – я уверена, что этот магазин разграбили в первую очередь, когда началась война. Но все же я вхожу в него.

Я пробираюсь сквозь горы мусора, ища что-нибудь полезное. Конечно же, все стеклянные витрины разбиты, в них не осталось ни одного пистолета. На полу я вижу несколько пуль. Я наклоняюсь и поднимаю их, чтобы получше рассмотреть, и вдруг слышу шум, похожий на крик.

Я немедленно оборачиваюсь и мое сердце останавливается, когда я вижу, что Бри здесь нет. В магазине только мы с Беном. Я в шоке: я готова поклясться, что видела, как она заходит следом.

– Бри? – спрашиваю я лихорадочно. – Где она?

Бен смотрит на меня широко раскрытыми глазами и прежде, чем он успевает ответить, я выбегаю из магазина.

На улице я оглядываюсь и замечаю в снегу следы Бри. Я вижу и следы лап Пенелопы и понимаю, что произошло: должно быть, Бри опустила собачку на землю и та убежала, а Бри последовала за ней.

Я снова слышу крик и убеждаюсь, что это голос Бри.

Я на всей скорости бегу по улице по ее следам. Меня переполняет паника, мое воображение рисует наихудшие сценарии.

– БРИ?! – кричу я в ужасе.

Я поворачиваю за угол и замираю на месте. В конце улицы я вижу Бри с Пенелопой. Моя сестра застыла в шоке, не отваживаясь пошевелиться. Потому, что прямо перед ней возвышается огромный, злобный, голодный медведь.

Медведь рычит, глядя прямо на Бри. Кажется, он не ел не один год.

Я смотрю на это все в ужасе. Я ничего не могу сделать: Бри слишком далеко от меня, она на другом конце улицы. Я никак не смогу добежать к ней.

Бен подбегает и встает рядом со мной.

– Где лук?! – кричу я ему. – Застрели его!

– Я не взял его! – отвечает он в ужасе.

– БРИ! – кричу я. – Медленно отступай!

Но Бри не слышит меня. Должно быть, она слишком сильно напугана.

Я бросаюсь бежать. Медведь приближается, и я понимаю, что не успею. Я опоздаю. Мою сестру вот-вот убьют прямо на моих глазах.

– БРИ! – кричу я.

Медведь подходит к ней и неожиданно я краем глаза замечаю другое движение.

Сзади медведя из-за угла выходит Логан и начинает бежать, в руке он держит лом. Он пробегает между Бри и медведем, подпрыгивает и ударяет медведя ломом как раз в тот момент, когда тот опускает лапу на Бри. Каким-то образом ему удалось еще оттолкнуть мою сестру подальше в последнюю секунду.

Бри падает в снег, и вместо нее медведь попадает когтями по бедру Логана. Логан кричит от боли, его кровь забрызгивает все вокруг, окрашивая снег красным.

Логан берет лом в другую руку, поворачивается и со всех сил бьет медведя по лапе. Медведь взвизгивает и убегает на другую улицу.

– Логан! – кричу я, подбегая к нему.

Он опускается на колени и падает, обеими руками держась за поврежденное бедро. Мое сердце падает, когда я вижу, как сильно он ранен.

Я подбегаю к нему, падаю рядом на колени и хватаю его, обернув одну руку вокруг его плеч. Бен тоже садится рядом и помогает мне приподнять Логана. Вдвоем мы поднимаем его. Он тяжелый, намного тяжелей, чем я думала.

Бен наклоняется, отрывает кусок ткани от своей футболки и перевязывает рану Логана. Кровотечение замедляется, но ткань быстро промокает.

– Нам нужно вернуться назад к лодке, – говорю я. – Ты можешь идти?

Логан выглядит смущенным и растерянным.

– Я не знаю, – говорит он.

Мы поднимаем его и помогаем ему идти. Он сильно хромает и я чувствую его тяжесть на себе. Я смотрю на рану и вижу, что когти медведя вошли очень глубоко, почти до самой кости. Кровь Логана оставляет позади нас след.

Бри идет рядом с нами и плачет.

– Мне жаль, – говорит она. – Мне так жаль. Это я виновата.

– Ты ничего не сделала, – говорю я ей.

Пока мы торопливо движемся назад по улице, я размышляю о том, что нам делать дальше. У меня нет ни малейшего представления. Мы должны вернуться к лодке, убедиться, что Логану комфортно. Эта вылазка была пустой тратой времени. Я чувствую, что быть на открытом пространстве слишком опасно. Когда мы доберемся до лодки, само собой разрешится, что нам делать.

Когда мы поворачиваем за угол и река входит в наше поле зрения, я застываю. Не могу поверить своим глазам.

Во рту у меня пересыхает, а сердце оказывается где-то в горле. У меня дрожат коленки и опускаются руки. Я не могу шевелиться, не могу говорить. Мир кружится вокруг меня.

Потому, что там, на воде, я вижу, как нашу лодку увозят. Ее тянет на буксире огромный черный катер. Это не катер охотников, скорее всего он принадлежит каким-то пиратам. Они обрезали якорь и привязали нашу лодку к своей и теперь тянут ее на большой скорости. Они уже на середине реки, направляясь Бог знает куда. У нас больше нет лодки.

Мы беспомощны.

Двенадцать

Все вчетвером мы идем все еще в полном шоке на север, по лесу, вдоль Гудзона. Мы идем вдоль реки по покрытым снегом железнодорожным путям и я все время смотрю на воду. Часть меня отказывается принять, что нашу лодку похитили.

Но прошло уже несколько часов и надежда, что она вернется, все гаснет. Мы остались на своих двоих, а лодка – наш единственный транспорт – пропала бесследно.

После того, как мы это обнаружили, мы попытались стряхнуть снег со стоящих на берегу машин, некоторые из которых лежали на боку, все – выжженые изнутри, просто горы железа. Это было отчаянная попытка, которая лишь заняла время. Конечно, ни в одной из машин не было ключей, а в большинстве даже и моторов. Они были далеки от рабочего состояния.

Мы понимали, что оставаться в городе нельзя, и решили, что безопасней всего будет в лесу, недалеко от реки. Поэтому мы двинулись в путь.

И вот мы сами по себе. Не могу поверить, что мы были настолько глупыми, что оставили лодку без присмотра. Но кто мог представить, что произойдет такое? Мы были слишком легкомысленны. Нужно было это предвидеть.

Но чем больше я об этом думаю, тем яснее понимаю, что даже оставь мы кого-то охранять лодку, вряд ли бы это сильно помогло против группы профессиональных вооруженных пиратов. Выживших. Они бы просто скосили нас выстрелами. А поскольку у нас практически не было бензина, уехать куда-то мы бы не смогли. В некотором роде нам даже повезло, что нас не было в лодке, когда они приехали. Начнись битва, мы бы были уже мертвы.

На нас начинает давить суровая реальность, которая заключается в том, что теперь у нас нет ни средства передвижения, ни укрытия. Мы медленно идем, утопая в снегу, который становится все плотней. Температура упала уже градусов на десять, поднялся ветер и пошел колючий снег. Холод продирает меня до костей, пронизывает насквозь. Я смотрю на остальных и вижу, что они тоже окоченели. Мы все ежимся и потираем руки, безуспешно пытаясь согреться.

Ухудшает ситуацию – причем намного – состояние Логана. Он сильно ранен и мы с Беном помогаем ему идти, поддерживая с обеих сторон. Это сильно нас замедляет, кроме того, я очень волнуюсь за него. До настоящего момента он всегда был нашей опорой, нашим сильным звеном, теперь же он превратился в обузу. Меня не оставляет чувство, что фортуна повернулась к нам спиной. Сама мысль о том, чтобы добраться до Канады, сейчас кажется смешной. Хорошо бы нам пройти еще километр.

Мы уходим все дальше и дальше от цивилизации, все глубже в лес, и я чувствую, что наши шансы невелики. У нас нет никаких припасов, не видно и признака укрытия, темнеет и холодает и вскоре нам придется остановиться на ночлег. Даже лук и стрелы Бена остались на лодке.

Внутри меня поселяется голод, он начинает грызть меня изнутри, вызывая острую боль в желудке. С каждым шагом я становлюсь все слабей, особенно придавливаемая весом Логана.

Мы продолжаем идти по рельсам, а я все смотрю на реку и вижу, что она уже совсем замерзла и покрылась льдом. Ничего себе. Даже если бы у нас была лодка, мы не смогли бы никуда уехать.

Я больше не могу идти и чувствую, что Бен с Логаном тоже устали. Я замечаю невдалеке группу особенно толстых деревьев, которые выстроились стеной и могут защитить от ветра. Мы идем к ним.

Подойдя ближе, я понимаю, что была права: ветер здесь значительно слабее. Я останавливаюсь и все поворачиваются ко мне.

– Предлагаю отдохнуть здесь, – говорю я. – Уже темнеет.

– Хорошая идея, – говорит Бен, осторожно снимая с плеча руку Логана.

Логан вздрагивает от боли, оставшись без опоры. Я смотрю на его ногу: она уже опухла. К счастью, она не выглядит зараженной, как была рана Розы, может быть, из-за того, что вокруг холодно. И все же ранение очень тяжелое.

– Ты в порядке? – спрашиваю я Логана.

Он кивает, поморщившись, и мы с Беном опускаем его на землю. Он садится, оперевшись спиной на ствол дерева и тяжело дыша от боли, его лицо покрылось миллионом морщин. Но он не заплакал, не пожаловался. Ни разу. Настоящий солдат.

– Я хочу кушать, – говорит Бри.

Я укоряю себя за то, что оставила нашу еду на лодке. Единственное, что я с собой захватила, это наполовину пустая банка с вареньем. Я достаю ее из кармана. Малиновое – любимое варенье Бри. Когда я откручиваю крышку, Пенелопа тоже поскуливает. Я пальцем зачерпываю варенье и кладу его прямо в открытый рот Бри. Она медленно ест, наслаждаясь вкусом, затем дает немного Пенелопе.

Я передаю банку Бену, затем Логану, и каждый из них смакует деликатес. Наконец очередь доходит и до меня и я выгребаю остатки из нашей последней банки. Варенье тает у меня во рту – лучшее малиновое варенье, что я когда-либо ела. Я закрываю глаза, стараясь ценить каждую секунду. Я бы отдала что угодно за десяток таких банок.

Я с тоской смотрю на пустую банку. У нас больше нет еды. Нас ждет долгая, тяжелая ночь.

* * *

С тех пор, как мы здесь обосновались, прошло уже несколько часов. Спустилась ночь, мы все сидим в снегу, прислонившись спинами к стволам деревьев, неизбежно замерзая. Мы дрожим на ветру и морозе, который, кажется, крепчает с каждой минутой.

Слава Богу, через несколько часов безуспешных попыток мне все же удалось развести огонь. Я использовала последние спички, которые мы забрали из папиного дома, последнюю свечу, чтобы разжечь дрова, которые мне удалось собрать. Я соорудила из веток шалашик, но все же мне пришлось израсходовать почти все спички перед тем как пламя занялось.

Теперь мы сидим перед небольшим костерком. Мы все настолько замерзли, что буквально нависли над ним, потирая ладони. Каждый порыв ветра грозится задуть пламя и я то и дело встаю и подкидываю палок. Костер борется за свою жинь. Прямо как мы.

Огонь очень спасает, но все же дает недостаточно тепла для таких условий. Мне еще никогда не было так холодно. Холод поселился в моих руках, ногах, в носу. Мне даже думать трудно. Мне приходится постоянно шевелить конечностями, чтобы разгонять кровь и не замерзнуть. Кажется, что если я засну, я уже никогда не проснусь.

Не могу представить, насколько все было бы хуже без костра. Я знаю, что огонь сейчас не самая безопасная вещь – он может привлечь к нам ненужное внимание. Но нам уже все безразлично. Если завтра все будет так же, не думаю, что мы переживем его. Мы замерзнем к концу дня – если не умрем от голода раньше.

Я смотрю на Логана – похоже, его лихорадит. Он спит, морщась от боли. Его нога кажется промерзшей насквозь. Не знаю, как мы завтра понесем его.

Я лежу, одной рукой обнимая Бри за плечи и растирая их, ее голова лежит на моем плече. Я нахожу некое утешение в том, что если мы умрем, то на своих условиях – не рабами, не заключенными. А вместе. И на свободе.

Что ж, нам удалось далеко убежать. Я думаю о том, сколько мы прошли, сколько всего достигли – убежали от охотников, забрались так далеко. Это что-то значит.

И, самое главное, мы выжили. Этот урок снова и снова преподает мне жизнь: каждый прожитый день – это победа. Это как раз то, ради чего стоит жить. И сотни прожитых мною дней – это сотни маленьких побед.

– Расскажи мне сказку, – просит Бри.

Я снова стараюсь вспомнить слова «Щедрого дерева», и на этот раз, к моему немалому, удивлению, у меня получается:

«Жила в лесу дикая яблоня. И любила яблоня маленького мальчика. И мальчик каждый день прибегал к яблоне, собирал падавшие с нее листья, плел из них венок, надевал его, как корону, и играл в лесного короля,» – говорю я.

Я чувствую, как Бри расслабляется на моих руках и продолжаю читать книжку по памяти. Удивительно, но строчка за строчкой я вспоминаю ее целиком. Я дохожу к концу: «Что ж, старый пень для этого как раз и годится. Иди сюда, мальчик, садись и отдыхай. Так мальчик и сделал. И яблоня была счастива.»

Я вижу, что Бри крепко спит у меня на руках. Это хорошо, что ей удалось уснуть в такую погоду. Надеюсь, что ей снятся другие миры, другие места, другие времена.

Я смотрю на Логана и вижу, что он тоже спит тяжелым, неглубоким сном. Перевожу взгляд на Бена. Он бодрствует, его глаза широко раскрыты, он смотрит на пламя. Интересно, о чем он думает? О своем брате? О том, что можно было сделать иначе?

Я невольно вспоминаю наше прощание на Пенсильванском вокзале. Когда он наклонился и поцеловал меня. Зачем он это сделал? Что он хотел донести? Я уже совсем не уверена, что понимаю его чувства.

– Бен? – тихонько зову я, мои зубы стучат от холода.

Он поворачивается и смотрит на меня. Его глаза кажутся старыми, будто он прошел через войну.

Часть меня думает, что нам не удастся пережить эту ночь. Если так, то я хочу знать, что он на самом деле чувствует ко мне.

Теперь, когда он смотрит на меня, я не уверена, что осмелюсь спросить. Я волнуюсь. Но я заставляю себя. В конце концов, мне нечего терять.

– Почему ты поцеловал меня тогда в городе? – спрашиваю я.

Я смотрю на него, изучая его глаза, в ожидании реакции. Не знаю, почему, но мне вдруг становится это очень важно.

Он открывает и снова закрывает рот несколько раз. Он выглядит взволнованным и как будто не знает, что сказать.

– Я… Я… Эм…, – он опускает и снова поднимает глаза. – Прости, – говорит он. – Я был не совсем в себе.

Его слова причиняют мне боль.

– Ты хочешь сказать, ты не хотел этого? – спрашиваю я.

Мое сердце падает. Он смотрит вниз, затем снова на меня.

– Я не это хотел сказать, – говорит он. – Я хотел. На самом деле хотел.

– Почему тогда ты извиняешься? – спрашиваю я.

Он смотрит на меня в смущении.

– Разве ты не злишься, что я поцеловал тебя? – спрашивает он.

Я задумалась. Я была удивлена тогда. Но не зла. И сейчас, когда я об этом думаю, у меня по-прежнему нет на него злости.

Честно говоря, я бы хотела, чтобы он снова это сделал.

Но я нервничаю и не могу произнести ни слова. Поэтому я просто качаю головой.

Он медленно встает, снег хрустит под его ногами, он подходит ко мне.

Он садится рядом со мной, откинувшись на то же дерево, что и я, и заглядывает мне в глаза. Он вытягивает руку и кладет ее мне на щеку.

Мое сердце бешено стучит.

Бен медленно наклоняется и целует меня.

Сначала я медлю.

Но затем я отвечаю на поцелуй, целую его в ответ. Сердце громко бьется у меня в груди и впервые за всю жизнь я забываю, где нахожусь, забываю о холоде, голоде, о миллионе бед во всей Вселенной.

Я думаю только о Бене. И о том, как простой волшебный поцелуй может унести меня в неведомые дали.

Тринадцать

Я просыпаюсь на рассвете, медленно открываю глаза. На улице стоит невообразимый холод. Кажется, будто меня засунули в холодильник и продержали там неделю.

Костер давно потух, а угли обледенели. Я оглядываюсь по сторонам и вижу, что все вокруг тоже покрыто льдом. Деревья, земля, даже самые маленькие веточки совсем белые. Не могу поверить – по всей видимости, ночью прошел ледяной шторм.

Все сияет в лучах раннего солнца и мир кажется удивительно красивым. Я как будто проснулась во дворце Снежной Королевы.

Я пытаюсь пошевелиться и чувствую, что примерзла к дереву. Я шевелю руками и с меня падают осколки льда. Бен заснул рядом со мной, оперевшись на то же дерево, а Бри спит с другой стороны от меня. В полуметре от нас лежит Логан точно в такой же позе, в какой засыпал, облокотившись на соседнее дерево. Все, кроме меня, спят и выглядят замерзшими. На доли секунды мне даже кажется, что они все замерзли до смерти.

Я сажусь и мое сердце бешено колотится. Я трясу Бри. Просыпается Пенелопа и смотрит на меня сонными глазами, затем, наконец, и Бри открывает глаза. Я чувствую облегчение: мы еще живы.

Я трясу Бена, затем расталкиваю Логана. К счастью, все просыпаются, но выглядят замерзшими до полусмерти. Я понимаю, что спать нам больше нельзя.

– Нужно вставать, – говорю я. – Нужно идти дальше. Если мы не пойдем, мы умрем от холода. Давайте, вставайте, – говорю я своим самым грубым голосом, чтобы встряхнуть их.

Я тяну их всех и постепенно они начинают вставать, под их ботинкам хрустит лед. Логан пытается встать несколько раз, но у него не получается опереться на больную ногу, покрывшуюся льдом. Надеюсь, лед хотя бы остановил воспаление. Я наклоняюсь и перекидываю одну из его рук через свое плечо, Бен делает то же с другой. Вместе мы помогаем ему встать. У меня моментально начинает болеть спина – кажется, он весит полтонны.

Логан стонет, вставая, он не может стоять устойчиво.

– Я не могу стоять, – говорит он.

– Мы поможем тебе, – говорю я.

Я смотрю на Бена, он кивает, и мы вдвоем помогаем Логану идти, в то время как он висит всей своей тяжестью на нас, хромая одной ногой. Бри бежит рядом с нами, держа на руках Пенелопу. Я в последний раз смотрю на наш маленький лагерь, замерзший огонь, на сияющий вокруг лес. Я рада, что мы уходим отсюда.

Мы пробираемся по лесу в направлении рассвета, все вчетвером. Все окоченевшие и вымотанные. Дойдя до открытого места, где проходит железная дорога, мы продолжаем путь вдоль нее, лед хрустит под нашими ботинками при каждом шаге. Должно быть, сейчас градусов пятнадцать ниже нуля. Мне никогда еще не было так холодно, холод мешает мне думать.

– Куда мы идем? – спрашивает Бри.

Я размышляю о том же. Все, что я знаю, это что мы идем на север, в какой-то далекий канадский городок, которого скорей всего даже не существует. С каждым шагом бесполезность и невозможность нашей миссии становятся для меня все яснее. Каждый последующий шаг дается нам труднее предыдущего и я всерьез сомневаюсь, что мы доживем до заката.

– Я не знаю, – честно отвечаю я Бри.

Я ищу укрытие, но ничего нет. Ничего, кроме нескончаемого леса, шпал и замерзшей реки где-то за деревьями. Нет и признака города: ни лодок, ни старых хижин – ничего. Мы в полной глуши и все идем и идем. С каждой минутой становится все холоднее, все труднее, мои ноги начинают болеть.

– Стоп, – говорит Логан.

Мы с Беном останавливаемся и поворачиваемся к нему. Он стонет от боли, опустив голову вниз, он чересчур бледен. Он похож на ходячий труп.

– Мы не бросим тебя, – говорю я.

Логан снимает руки с наших плеч и падает на землю. Он лежит без движения.

– Я не могу идти дальше, – говорит он, лежа там.

Мы обмениваемся обеспокоенными взглядами.

– Оставьте меня, – говорит он. – Серьезно.

Я не знаю, что делать. Я не оставлю его. Но если он отказывается идти, заставить его я тоже не могу.

Я понимаю, что он прав: так мы никуда не доберемся. Он сильно тормозит нас. Но в то же время мне на это плевать. Я помню, как он помогал мне. Он ни за что не оставил бы меня умирать, и я не дам ему умереть. Особенно после того, как он повредил ногу, спасая жизнь Бри.

– Мы можем остаться здесь хоть на весь день, – говорю я ему. – Но мы не оставим тебя. Если ты не можешь идти, мы просто устроим здесь лагерь.

Логан слабо качает головой, слишком устав, чтобы спорить.

Я стою, слушаю завывания ветра, ощущая мороз, который становится все сильнее, и стараюсь придумать, что делать дальше, когда неожиданно слышу шум.

Бен и Бри, должно быть, тоже услышали его, поскольку мы все одновременно повернулись и взглянули на горизонт.

Стоя и глядя в направлении источника шума, я гадаю, не послышалось ли мне. Поначалу звук напоминает тихое гудение мотора. Я даже думаю, что это может быть лодка охотников за головами, которые как-то умудряются ехать по покрытому льдом Гудзону в поисках нас. Но затем я понимаю, что звук отличается. Это какой-то наземный транспорт. Может быть, грузовик.

Я смотрю вокруг, но не вижу никаких дорог. И все же звук почему-то становится все сильнее, он приближается. Мне уже кажется, что земля дрожит под ногами.

– Поезд! – возбужденно кричит Бри.

Как только она это произносит, я понимаю, что она права. Невероятно, я и не думала, что это возможно. Поезд? Работающий? Я не видела поездов уже много лет. Но опять же, я не была на этом берегу реки.

Но куда он едет? И откуда? Кто им управляет? Все кажется нереальным.

Я продолжаю смотреть и постепенно на горизонте появляется огромный, заржавевший товарняк, который едет прямо на нас по рельсам. Он медленно едет и пыхтит, пуская вверх огромные клубы дыма.

Я понимаю, что это как раз то, что нам нужно. Подарок судьбы. Если мы каким-то образом на него попадем, возможно, там будет какой-то источник тепла. Так или иначе, без ветра там будет явно теплее, чем здесь. Там мы сможем отдохнуть и проехать еще дальше на север. И – кто знает? – может быть, он едет как раз туда, где есть цивилизация.

У нас нет выбора: здесь мы замерзнем до смерти.

– Логан, вставай! – кричу я ему. – Там поезд! Нам нужно попасть на него!

– Нет! – стонет он.

Бен начинает действовать: он наклоняется и, собрав все силы, подымает Логана. Он хватает его за плечи и ставит на ноги; Логан стонет. Я подхожу к ним и с нашей помощью он встает.

Логан открывает глаза и смотрит на меня.

– Пожалуйста, Логан, – говорю я. – Ты спас меня однажды. Позволь и мне спасти тебя. Позволь нам спасти тебя. Пожалуйста. Просто выживи. Мы не хотим тебя потерять.

Логан на мгновенье открывает глаза, затем кивает, сдаваясь.

Мы стоим сбоку от рельс, в то время как поезд все приближается. К счастью, он едет совсем медленно, наверное, не больше 10 км/ч. Я предполагаю, что так они экономят бензин.

Но для нас это идеально. Благодаря этому у нас есть шанс запрыгнуть в вагон и помочь забраться туда Логану.

Пока мы выжидаем удобный момент, я вижу, что в поезде порядка двадцати вагонов. Они сделаны из старого потертого дерева, и через открытые в некоторых из них двери видно, что вагоны пусты. Куда же они едут?

– Логан, тебе придется помочь нам, – говорю я. – Сейчас мы подойдем поближе, Бен запрыгнет и откроет дверь, он затянет тебя внутрь, а я подтолкну. Бри, когда Бен запрыгнет, прыгай тоже и залазь внутрь. Все готовы?

Мы поворачиваемся к следующему вагону.

– СЕЙЧАС! – ору я.

Бен запрыгивает в вагон, оборачивается и протягивает руку. Бри прыгает внутрь с Пенелопой. Я подталкиваю Логана и он из последних сил тянется, хватает Бена за руку и подтягивается. Бен дергает Логана со всей мочи. Я толкаю его последний раз и он оказывается в вагоне. Его ноги торчат, но сам он уже внутри.

Вагон уже проехал мимо, так что я бегу, чтобы догнать его. Мои ноги двигаются медленно, они замерзли сильнее, чем я думала; я скольжу на льду. Поезд все удаляется.

– Брук! – кричит Бри.

Я заставляю себя бежать еще быстрее, холодный воздух покалывает мои легкие.

Голос папы звучит в моей голове.

Соберись, солдат, давай!

Я бегу, несмотря на боль в груди, которая мешает дышать. Я бегу быстрее, чем поезд, добираюсь до вагона, подтягиваюсь и хватаюсь за руку Бена. Я встаю на железный выступ и он затягивает меня внутрь. Я падаю на пол.

Я сажусь, оглядываюсь, и не могу в это поверить. Мы внутри. Мы сделали это. Все вчетвером. Пенелопа залаяла.

Я начинаю смеяться радостным смехом победителя. Смех заразителен, и вот мы уже сидим и смеемся все вместе. Нам удалось. Мы спрятались от холода и продолжаем путь.

По сравнению с ужасным морозом снаружи, внутри кажется очень тепло. Это возможность и передохнуть, и согреться. Дополнительное преимущество заключается в том, что так мы можем смотреть на местность, по которой едем, и сразу увидим, если будем проезжать через города или что-то вроде них.

– У нас получилось, – говорю я.

Я смотрю вниз и вижу, что Логан улыбается, лежа на полу. Бри и Бен сидят рядом с ним.

– Вопрос только: куда направляется поезд? – спрашивает Бен.

Этот же вопрос мучает и меня.

– Куда бы то ни было, – говорит Бен, – это не к добру. Я думаю, что единственные люди, которые достаточно хорошо организованы для такого, это охотники за головами.

– Может быть, это какое-то правительственное или военное подразделение, – говорю я. – Возможно даже из того города в Канаде, о котором говорил Логан.

Однако даже я думаю, что это маловероятно. Я понимаю, что Бен скорее всего прав.

– А что если нет? – спрашивает он.

– Я думаю так: мы отогреемся и посмотрим на местность. Если будем проезжать через город, или увидим какое-то укрытие, здание, лодку – что-нибудь полезное – мы просто спрыгнем. Шататься по глуши, как мы это делали раньше, вряд ли лучше.

Бен пожимает плечами, будто я его не переубедила.

– Это рискованно, – говорит он. – Мы не знаем, кто управляет поездом. И что нас ждет.

Отчасти я согласна с его доводами, но в то же время я не вижу другого выбора. Мы должны просто поехать на поезде и посмотреть, куда он нас вывезет.

И ждать и надеяться на лучшее.

* * *

Я открываю глаза в тревоге. Что-то не так. Я осматриваюсь и вижу Бри, Логана, Бена и Пенелопу – все они спят рядом со мной. Сквозь щели в деревянной стене просачивается утренний свет. Все кажется спокойным. Но я знаю, что что-то не так, я это чувствую.

Затем я осознаю: мы не движемся. Поезд остановился.

Я стараюсь прийти в себя, стараюсь вспомнить все. Я сижу точно там же, куда села, попав в вагон, – напротив двери, так, чтобы выглядывать наружу. Я помню, что сидела и смотрела на поля и леса, через которые мы проезжали, несколько часов подряд. Мы обещали, что дадим друг другу знать, если увидим что-то заслуживающее внимания. Но я смотрела несколько часов и ничего не увидела. Ничего, кроме дебрей и разрухи. Повсюду были лишь снег и лед. Просто пустошь, будто мы едем по поверхности Марса.

В какой-то момент я, по-видимому, заснула. Это так глупо. Мне нельзя было спать, нужно было стоять на страже. Но я смотрю вокруг и вижу, что все тоже спят. Должно быть, мы слишком устали.

А теперь поезд остановился. Я не знаю, почему. И где. Я выглядываю, но вокруг снова одна лишь пустошь.

Мое сердце бешено стучит и я размышляю, куда мы прибыли. Нужно ли разбудить всех? Нужно ли нам спрыгнуть сейчас?

Прежде чем я успеваю решить, я слышу шум. Сначала он слабый, затем становится более отчетливым. Это звук приближающихся к нам шагов. Хруст снега и льда под ботинками становится все громче. У меня сжимается все внутри, я гадаю, кто это может быть. Я предчувствую, что кто бы то ни был, намерения его отнюдь не добрые.

Я смотрю на остальных и первый мой инстинкт – защитить их. Я нащупываю нож на талии и кладу на него руку, приготовившись использовать в любую минуту.

– Бен, – прошипела я.

Но он не проснулся.

– Бен, – снова шепчу я.

Наконец, он открывает глаза и несколько раз моргает, не понимая, где находится.

– У нас гости.

Бен садится, приходя в боевую готовность. Логан тоже просыпается, он кладет пистолет на пол и толкает его к Бену; тот берет его в руки.

Неожиданно дверь открывается и вагон заполняется светом. Свет ослепляет, и несколько мгновений я не вижу, что происходит. Я на коленях подползаю к стене, уходя из поля зрения. К счастью, Бен, Логан и Бри тоже около стены. Мы прячемся в темных углах так, что никто не сможет нас заметить, не приглядываясь. Мое сердце громко стучит, я гадаю, кто это может быть.

Я слышу приглушенные крики и стоны и в следующее мгновение через порог перебрасывают тела нескольких человек. Одно за другим тела падают на пол вагона рядом с нами. Их рты заткнуты кляпами, они связаны по рукам и ногам. Они тяжело ударяются о пол и лежат там, извиваясь. Я осознаю, что кто-то, должно быть, закидывает их внутрь.

Они пленники. Но чьи? И почему? И куда их везут?

Я готовлюсь к тому, что если кто-то зайдет вслед за ними, мне придется драться.

Но дверь вагона с грохотом закрывается и тут я слышу новый звук, от которого стынет сердце: звук железного засова, который задвигают снаружи. И тут я понимаю: нас заперли.

Поезд снова трогается с места.

Меня переполняют противоречивые эмоции. С одной стороны, я хочу немедленно выбраться, мое первое желание – просто выломать дверь. Я ненавижу быть запертой где-либо, а сейчас я чувствую себя заключенной.

С другой стороны, я стараюсь спокойно обдумать все, что произошло. И ждать. В любом случае, снаружи нас тоже не ждет ничего хорошего.

Бен опускает пистолет, а я убираю руку с ножа. Все вчетвером мы обмениваемся обеспокоенными взглядами: мы думаем о наших новых попутчиках.

– Брук? – взволнованно зовет Бри.

– Все хорошо, Бри, – отвечаю я через вагон.

Шестеро пленников поворачиваются на звук наших голосов. Они начинают извиваться, стараясь посмотреть в мою сторону. В щели проникает достаточно света, чтобы я могла разглядеть их. Они наши ровесники. Подростки. Истощенные, уставшие, они выглядят больными и замерзшими. Они похожи на живых мертвецов. Они смотрят на меня отчаянными, пустыми глазами. Одной из них, девушке с грязными каштановыми волосами, прилипшими к лицу, удается выплюнуть кляп.

– Пожалуйста, помогите мне, – шепчет она мне хриплым голосом. – Пожалуйста, развяжите меня. Умоляю.

Я оглядываюсь на Бена, он кивает мне.

– Не делай этого, – слышу я вдруг.

Логан сидит, держась за ногу: «Не развязывай их».

– Почему?

– Ты их не знаешь. Ты не знаешь, как они отреагируют.

– Я не принесу вам вреда, – прошептала девушка Логану.

– Я знаю, что они не навредят нам, – говорит он, – но они могут привлечь к нам лишнее внимание.

Я смотрю на них обоих в сомнении. Логан очень циничен, я не разделяю его взглядов. И я не могу не сочувствовать ей.

Я подбегаю к девушке и ножом разрезаю веревку на ее запястьях. Затем разрезаю веревку на ногах. Она немедленно наклоняется и трет свои запястья и щиколотки, тяжело дыша, вытаскивает кляп.

Она исследует вагон. Она выглядит безумной, ее глаза широко раскрыты.

– Вам нужно выбираться, пока вы еще можете, – говорит она быстро, возбужденно. – Вы не понимаете. Вы не понимаете, что они с вами сделают.

Она оглядывается, как сумасшедшая, как будто пытаясь придумать способ выбраться.

– Кто – они? – спрашиваю я. – Кто вы? Куда они везут вас?

– Мне нужно выбраться, – говорит она, вскакивая на ноги. – Я не позволю им просто увезти себя.

– Увезти куда? – спрашиваю я, моя тревога непрерывно растет. Она резко крутит головой, затем неожиданно бежит через весь вагон.

– Стой! – кричу я, обеспокоенная тем, что она собирается сделать, переживая, что она привлечет к нам внимание. Логан был прав – не нужно было развязывать ее.

Но уже слишком поздно. Девушка проносится по вагону и подбегает к маленькой двери, что ведет в другой вагон. Она старается распахнуть ее, но та не поддается.

Она отступает назад и пинает дерево своей босой ногой. Она пинает снова и снова, несмотря на то, что из ее ноги уже бежит кровь. Она бросается на дерево всем телом и оно, наконец, разламывается. Внутрь врывается порыв свежего ветра.

– Остановись! – кричу я снова, подбегая к ней.

Но я не успеваю. Она прыгает в пространство между вагонами, затем вниз, на землю, приземляясь босиком на снег и лед.

Но ей похоже все равно. Я смотрю на нее: она бежит прочь от поезда, так быстро, как только может.

Неожиданно поезд резко останавливается, из-за чего я лечу по вагону и ударяюсь головой об стену.

Я смотрю в щель и вижу, что девушка несется по полю. Затем я вижу охотника. Он достает пистолет и стреляет.

– Нет! – кричит Бри, которая стоит позади меня и тоже смотрит.

Пуля попадает ей в спину и она замертво падает лицом на землю.

Охотник поворачивается и смотрит на вагон. Мне кажется, что он смотрит прямо на меня.

– Прости, – говорит Бри. – Не надо было мне кричать.

У меня обрывается сердце, когда охотник идет к нашему вагону.

– Нам нужно выбираться, – говорю я взволнованно.

– Они подходят! – кричит Бри, она все еще смотрит в щель. Я тоже смотрю туда и вижу охотников. Их очень много. Они идут прямо к вагону. Нам конец.

Какая же я глупая. Не нужно было освобождать девчонку.

– Нам нужно сдаться, – говорит Бен. – Они убьют нас.

– Нет! – кричу я, отчаянно не желая снова попадать в плен. – Мы не можем сдаться. Стреляй, когда они откроют дверь.

Я держу нож, готовая метнуть его.

Вдруг гремит замок, дверь начинает открываться.

Как только Бен их видит, он начинает стрелять. Он делает отличный выстрел и попадает первому охотнику в грудь. Тот падает лицом вперед в вагон.

От этого из его рук вылетает пистолет. Он проезжает по полу ко мне, я хватаю его.

Я встаю на колено, прижавшись спиной к стене, и начинаю стрелять. Я убиваю одного за другим, Бен сам приканчивает немало охотников. Тела сваливаются в кучу. Трудно поверить, но мы действительно причиняем им значительный ущерб.

Я задумываюсь о том, сколько патронов у нас осталось, когда вдруг сзади меня открывается дверь. Я и не думала, что со второй стороны тоже есть дверь, и теперь я понимаю, что прижалась спиной как раз к ней. Она открывается сзади меня и я чувствую, что меня хватают и тащат назад.

Все кружится вокруг меня, когда я лечу по воздуху и приземляюсь в снег. Я сильно ударяюсь головой и спиной о лед, у меня перехватывает дыхание.

Я лежу в шоке на спине и смотрю в голубое небо, на плывущие по нему облака, смотрю на охотников, столпившихся вокруг меня, на то, как они скалятся сквозь свои маски. Прежде чем я успеваю отреагировать, один из них поднимает ногу.

Последнее, что я вижу, это толстая, прорезиненная подошва его ботинка, опускающаяся прямо мне на лицо.

Затем мир погружается во тьму.

Четырнадцать

Я просыпаюсь от того, что у меня раскалывается голова. Правая половина моего лица распухла, я чувствую огромную шишку на затылке. Боль настолько сильна, что на какое-то мгновение я забываю о голоде, о холоде. Это похоже на смесь самого жесткого похмелья и сильного удара по лицу.

Затем я вспоминаю: охотники за головами. Наш бой. И ботинок, опускающийся на мое лицо.

В приступе паники я стараюсь понять, где нахожусь. Я слышу знакомый стук колес и чувствую ледяной ветер – я в том же самом вагоне. Только теперь все иначе: я лежу на боку на полу, и у меня связаны руки и ноги так, что я не могу пошевелиться. Руки связаны за спиной грубой бельевой веревкой, как и лодыжки. Я пытаюсь пошевелиться, извернуться, но не могу. Веревка врезается в кожу. Они хорошо постарались.

Я поднимаю голову и оглядываюсь по сторонам, стараясь понять, кто здесь еще есть. В первую очередь я выглядываю Бри. Рядом со мной лежит несколько человек и сперва я не могу понять, кто есть кто. Нас по меньшей мере десять в вагоне. Теперь мы, в точности как и первая группа людей, лежим связанные и беспомощные.

Мысли о том, здесь ли Бри и жива ли она, переполняют меня ужасом. Я оглядываюсь вокруг, смотрю во всех направлениях, изворачиваясь изо всех сил, и, наконец, с облегчением замечаю ее. Она тоже связана и лежит поодаль. Я рада, что она здесь, и еще более рада, что ее глаза открыты и она тоже смотрит на меня. Рядом с ней, свернувшись в клубочек, лежит Пенелопа; она трясется от холода и страха.

– Бри? Ты в порядке? – спрашиваю я.

Она кивает в ответ, но ее глаза широко раскрыты и в них читается страх.

– Ты не ранена? – я оглядываю ее с головы до ног, но не вижу следов ранений, да и сама она мотает головой. Это меня тоже радует. Нам повезло: я убила многих из них, а они в ответ лишь связали нас.

Но размышляя обо всем этом я понимаю, что, возможно, мы и не так удачливы. Должна быть веская причина, чтобы они решили просто связать нас вместо того, чтобы убить на месте. Это лишь значит, что они везут нас куда-то, где будут пытать. Или использовать для забавы. Или еще хуже: заставят сражаться на другой арене.

От этой мысли у меня задрожали колени. Я оглядываюсь и замечаю Бена и Логана, оба они связаны, как и все остальные подростки, лежащие на полу без движения. Я не могу поверить, что снова оказалась в таком положении. В положении заключенного. Мысль о, еще одной арене кажется невыносимой. Я закрываю глаза, стараясь не думать об этом и не мучаться.

Поезд трясет на неровных рельсах и я ударяюсь о твердый деревянный пол, отчего просыпаюсь. Я понимаю, что задремала.

Неожиданно я слышу громкий стук в дверь. Это приводит меня в замешательство: поезд еще движется. Стук повторяется, на этот раз с обеих сторон вагона, будто мы попали под град.

Я переворачиваюсь к двери, поднимаю шею, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь щели. Я не могу поверить своим глазам.

Поезд замедлился потому, что мы въехали в развалины города. Мы на огромной площади с выжжеными зданиями, грудами мусора. Улицы наполнены обломками, развалинами и, к моему удивлению, людьми. Это мутанты. Биожертвы. Их лица искривлены и деформированы, а тела истощены. Они выглядят дикими, будто все только что сбежали из психбольницы. Их вид развеивает все сомнения в том, что они разорвали бы нас на куски, если бы только могли. На секунду я радуюсь, что двери поезда крепко закрыты.

От толпы отделяется группа, которая ковыляет к поезду и начинает кидать в него камнями. Некоторые подходят вплотную к двери и колотят в нее палками. Они орут и визжат, и я пытаюсь разобраться, что происходит.

Мы проезжаем квартал за кварталом и я все больше убеждаюсь, что нас везут для чьего-то развлечения. Мы – игрушка. Шум от бьющихся о вагон предметов стоит оглушающий.

Я пытаюсь понять, что это за город. Мы заехали далеко на север, настолько далеко, что уже, кажется, где-то на самом краю штата Нью-Йорк. По плану город похож на то, что раньше было Буффало. Я вижу в отдалении реки, которые пересекают весь город, и с удивлением замечаю на них моторные лодки. Это лодки охотников, они хорошо экипированы, на них десятки солдат.

Напрашивается единственный вывод: нас везут к ним. А это может значить только одно – новая арена.

Стук становится таким громким, что я боюсь, что они выставят дверь. Как раз когда я думаю об этом, поезд резко заезжает под землю, проваливаясь вниз, как на американских горках. От неожиданности у меня подпрыгивает желудок. В щели больше ничего не видно. Рельсы ведут в туннель под городом. Теперь я вижу лишь красные огни аварийного освещения через каждые пять метров. Судя по всему, ехать нам осталось недолго.

Я перекатываюсь по полу к Бри. Я хочу убедиться, что с ней все в порядке.

– Все хорошо, Бри, – пытаюсь убедить ее я. – Держись поближе ко мне. Слышишь? Что бы ни произошло, держись рядом.

Она кивает, и я вижу, что несмотря на все старания быть храброй, она глотает слезы.

Вдруг поезд останавливается и раздается звук отодвигающегося засова.

Пенелопа лает.

– Беги, Пенелопа! – кричит Бри.

Собака смотрит на Бри и скулит, не желая покидать ее.

– ДАВАЙ! БЕГИ! СПАСАЙСЯ! – отчаянно кричит Бри.

Наконец, Пенелопа слушается и, как только дверь в вагон открывается, она поворачивается и выпрыгивает. Она бежит настолько быстро, что охотники не успевают ее заметить, и пропадает за путями. Надеюсь, она убежит как можно дальше отсюда.

Нам же повезло меньше. Несколько пар ботинок заходит в вагон, я смотрю наверх и вижу лица охотников в масках.

Теперь мы в их распоряжении.

* * *

Один из охотников подходит прямо ко мне и достает огромный нож. Я лежу перед ним связанная и беспомощная и закрываю глаза, ожидая, что он ударит меня им. Я морально готовлюсь к этому. Нож приближается, он наклоняется ближе и я вижу, как на меня опускается лезвие. Я вздрагиваю.

Однако, к моему удивлению, он не режет меня. Вместо этого он просовывает нож между моими лодыжками и разрезает стягивающую их веревку. Остальные охотники проделывают то же с остальными пленниками. Им нужно, чтобы мы шли. Они куда-то нас поведут.

Я надеюсь, что они снимут веревки и с кистей, но этого не происходит. Охотник хватает меня за футболку сзади и грубо ставит на ноги. Хорошо снова оказаться на ногах и я тру их одну о другую, стараясь разогнать кровь и уменьшить боль от веревки. Веревка на руках осталась, и помимо ходьбы я больше ничего не могу сделать.

Охотники вытаскивают кляпы изо рта других пленников. Как только они делают это, девушка года на два моложе меня начинает неистово кричать.

– Куда вы ведете нас?! Куда мы идем? Где мы?

Охотник наклоняется и бьет ее наотмашь по лицу. Она вскрикивает и падает назад на какие-то пустые коробки. Другой охотник рывком поднимает ее снова на ноги.

Урок усвоен: говорить нельзя.

Нас скидывают с поезда на землю туннеля. Я чувствую гравий под ботинками. По крайней мере, здесь сухо и нет снега. Но очень темно, ведь работает лишь аварийное освещение, и холодно из-за сильного сквозняка. Нас сталкивают в одну кучу и я стараюсь не отдаляться от Бри. Нас толкают и подпинывают, заставляя идти вниз по туннелю, все глубже во тьму. Куда же они ведут нас?

Непрерывно подталкиваемая, наша разношерстная компания под конвоем из десятков охотников спереди и сзади нас проходит из туннеля в туннель. С одной стороны от меня идет Бри, с другой – Логан и Бен. Логан терпит боль, я вижу, как он хромает на одну ногу, и мы с Беном стараемся поддерживать его с обеих сторон. Остальные пленники идут как стадо овец, даже не стараясь сопротивляться.

Мы поворачиваем за угол и останавливаемся перед каменной стеной. Перед нами лишь один факел и я едва могу разглядеть очертания стальной двери. Охотник делает шаг вперед, открывает замок и распахивает ее.

Меня заталкивают внутрь ударом в поясницу и какое-то время я лечу вместе с остальными. Я тяжело приземляюсь на землю, прокатываюсь по грязному, пыльному полу, и слышу, как сзади захлапывается тяжелая дверь.

Мои руки так крепко связаны за спиной, что мне тяжело прийти в равновесие и снова подняться на ноги. Я лежу на полу рядом с Бри, Логаном, Беном и остальными, смотрю наверх и стараюсь понять, где нахожусь.

Мы в большой комнате, похожей на пещеру; ее освещают факелы, закрепленные высоко на стенах. Первое, что я замечаю, это шум. Второй – движение.

Я смотрю наверх, моргая от пыли, попавшей в глаза, и вижу, что комната битком набита людьми. Детьми. Мы – единственные, кто здесь связан, новые пленники.

Я вижу, что к нам бросаются несколько подростков и вдруг начинают пинать девочку, которая лежит на полу неподалеку от меня. Она кричит, в то время как они избивают ее. Некоторые из них опускаются на землю и начинают обыскивать ее карманы, пытаясь найти что-то, что им может понадобиться. Как только я собираюсь накричать на них, я чувствую пинок в живот. Я смотрю наверх и вижу, что надо мной кто-то стоит. Я чувствую, как мои карманы обшаривают. Затем меня снова пинают.

Я изгибаюсь, как сумасшедшая, стараясь высвободиться, но мои руки крепко связаны. Мне удается извернуться и свободной ногой ударить одного из них по лицу: это тощий мальчишка лет пятнадцати. Удар приходится ему прямо в челюсть и он падает. Однако я тут же получаю удар в ребра в ответ. Их слишком много.

Я смотрю на Бри и вижу, что до нее, к счастью, еще не добрались. Но к ней уже бежит мальчик, ему не больше одиннадцати лет, у него песочно-коричневые волосы и зеленые глаза. Даже в тусклом свете я вижу, что он отличается от остальных – он кажется благородным, умным, добрым. Он симпатичный, его лицо покрыто веснушками.

Поэтому меня очень удивляет, когда он достает нож и с ангельским видом целится им прямо в открытую спину Бри.

– БРИ! – кричу я изо всех сил.

Я вижу, как мальчик опускает нож, но, к моему удивлению, он лишь разрезает веревки, стягивающие ее руки. Он освободил ее!

Я чувствую еще один удар в ребра и тут же слышу, как Бри кричит мальчику: «Освободи ее!», указывая на меня.

Мальчик пробегает между остальными и через мгновение веревки спадают с моих запястий.

Это все, что было нужно. Я вскакиваю на ноги и бью семнадцатилетнего худого парня, стоящего впереди меня. От удара он отлетает на несколько метров и тяжело падает на землю. Я разворачиваюсь и бью другого прямо по лицу, вырубая его.

Затем снова поворачиваюсь, как сумасшедшая, готовая встретить остальных.

Но теперь, когда я освободилась и стало ясно, что я представляю опасность, остальные стали остерегаться меня. Из десятка cтоящих передо мной лишь один отважился выступить и принять бой. Это – мальчик лет пятнадцати, у него нет одного глаза, он широкоплеч и толст. Нахмурившись, он вытягивает вперед грязную ладонь, чтобы ударить меня по лицу.

В последнюю секунду я уворачиваюсь, он теряет равновесие, и чуть не падает, в этот момент я бью его по пояснице. Он летит вперед головой и приземляется на свое толстое брюхо. Не упуская возможности, я подбегаю к нему и сильно пинаю между ног. Он громко стонет от боли и лежит обездвиженный.

Я поворачиваюсь к остальным, но они все отступают и разбегаются. Я вижу, что Логан с Беном все еще связаны, и бегу к ним, выглядывая мальчика, который освободил нас. Я не знаю ни кто он, ни откуда он, ни зачем он это сделал – но теперь я не могу найти его. Я встаю рядом с ребятами, защищая их, и дети разбегаются по комнате.

Я понимаю, что все они – заключенные, такие же, как и мы. Почему они тогда так нас встречают?

– Они поступают так со всеми новенькими, – слышу я голос.

Я оборачиваюсь и вижу мальчика с ножом.

– Они лишь обыскивают вас. Чтобы взять то, что может пригодиться. И проверить вас. Ведь вы их будущие соперники. Они хотят показать вам, кто здесь главный.

– Соперники? – спрашивает Бри, делая шаг вперед.

По тому, как она смотрит на мальчика, я понимаю, что он ей нравится. А по его взгляду я понимаю, что она тоже ему не безразлична. Он опускает свой нож.

Я смотрю на него. «Можешь мне одолжить его?» – спрашиваю я.

Он смотрит на меня с опаской, не желая терять свое оружие.

Я показываю рукой на Бена и Логана, которые все еще лежат связанные на полу. Мальчик поворачивается и вместо того, чтобы дать нож мне, сам бросается к ним и разрезает веревки.

Бен быстро вскакивает на ноги; он выглядит побитым, но серьезно не ранен. Логан же лишь переворачивается на бок. По гримасе боли на его лице я понимаю, что он не может подняться. Его нога опухла еще сильней.

Внутри теплей, намного теплей, чем снаружи. В комнате куча людей и факелы, по ощущению здесь градусов пятнадцать. Меня радует такая передышка: нам нужно оттаять. Однако для ноги Логана это скорее вредно. Я невольно думаю о Розе, о том, как все закончилось для нее. Я молюсь, чтобы Логана не настигла та же судьба. Так странно смотреть на него такого беспомощного, хотя всего пару дней назад он был источником огромной силы, нашей надежной поддержкой.

– Да, вы – соперники, – продолжает мальчик, повернувшись к Розе. – Думали, вы здесь одни?

– Где – здесь? – спрашиваю я. – Где мы?

– Вы в пещере, так же как и мы. Теперь мы будем развлекать их. Завтра начнутся игры. Вы будете участвовать в них, как и все остальные. Мы умрем все вместе.

Я оборачиваюсь и оглядываю комнату, смотрю на всех. Они – дети, подростки, такие же, как и мы, оголодавшие выжившие, захваченные охотниками и привезенные ими сюда с разных уголков страны. Некоторые выглядят совсем больными. Лишь немногие кажутся в форме. С ноющим чувством я понимаю, что мы снова оказались на арене и нас снова заставят биться не на жизнь, а на смерть. Убивать тех, кто сейчас с нами в этой комнате.

Я замечаю лишь одного человека, который кажется сильным – удивительно, но это девушка. Она примерно моего возраста, моего роста, но более мускулиста. На самом деле, она даже похожа на бодибилдера. Она одета в обтягивающие штаны защитного цвета и рваную зеленую футболку; она почему-то стоит в другом конце комнаты, оперевшись спиной на стену, и смотрит прямо на меня большими черными глазами. У нее пронизывающий, острый взгляд, и я гадаю, что такого сделала, чтобы заслужить ее неприязнь. Похоже, она опасный соперник.

– Не бойся ее, – говорит мальчик, проследив мой взгляд. – Она моя сестра.

Я перевожу на него глаза, но не вижу никакого сходства.

– Она лишь выглядывает меня.

Я смотрю на мальчика и вспоминаю, как он помог нам. Я так ему благодарна.

– Спасибо, что спас нас, – говорю я ему.

Он в ответ улыбается и пожимает плечами. Он такой милый и простодушный, с веснушками на носу.

Бри подходит к нему. «Да, спасибо,» – повторяет она.

Он поворачивается и смотрит на нее, улыбаясь в ответ, она явно притягивает его.

Она отводит взгляд и я могу поклясться, что вижу, как она покраснела.

– Не хочешь нас познакомить с сестрой? – спрашиваю я.

– Конечно, – отвечает он.

Этот мальчик совсем милый, в нем есть какая-то беспечность, которая удивляет меня: даже все, что происходит вокруг, не может нарушить его безмятежность.

Мы все следуем за ним, Логан опирается на нас с Беном, Бри идет рядом с мальчиком.

– Как тебя зовут? – спрашивает он ее.

Бри оглядывается на меня, будто спрашивая разрешения, и я киваю ей.

– Бри, – говорит она. – А тебя как?

– Чарли, – говорит он, протягивая руку.

Бри медлит мгновение, затем пожимает ее.

– Чарли, – говорит она. – Какое забавное имя.

– Почему? – спрашивает он.

– Не знаю, просто.

– Моя сестра наверняка разозлится, – говорит он мне, когда мы подходим к ней ближе. – Я просто предупреждаю. Она всегда злится, когда я с кем-то разговариваю. А особенно помогаю кому-то. Она считает, что мы должны держаться отдельно.

Мы приближаемся и уже видим ее: она стоит под факелом, оперевшись на стену и скрестив руки на груди. Под короткими рукавами ее футболки я вижу огромные мускулы, играющие на ее руках и плечах. Она выглядит как скала, как часть стены. Она мрачная, на ее лице – воинственное выражение. Полная противоположность младшему брату. Он был прав: она хмурится.

– Иди сюда, – бросает она Чарли.

Он подбегает и встает рядом с ней, глядя на нас.

– Твой брат спас нам жизнь, – говорю я ей. – Спасибо.

– Он должен был оставить вас умирать, – говорит она.

Ее нахмуренные брови как бы подтверждают ее слова.

Меня удивляет такая реакция. Я никогда не встречала такого жесткого человека – она даже жестче, чем раньше был Логан.

– Здесь у нас не благотворительность. Здесь каждый за себя. И если мне придется убить вас всех на играх, я это сделаю, – говорит она. – Не думайте, что заслужите мое расположение.

– Я даже не знаю, что там за игры, – говорю я.

Она холодно смотрит на меня: «Узнаешь».

– Не будь такой вредной, Фло, – говорит Чарли.

– Какие игры? – спрашивает Бен, делая шаг вперед.

Она оглядывает его с головы до ног, холодно оценивая. Похоже, она сочла его недостойным своего внимания.

– Мы все здесь потому, – говорит она, – что мы – наживка. Мы все умрем.

– Кроме тебя! – голос Чарли звенит от гордости. – Скажи им! Она единственная выживет. Она уже вырвалась однажды!

Я оглядываю ее с новым уважением. Почему-то я не удивлена.

Но она лишь сильнее хмурится.

– Я не настолько глупа, чтобы думать, что снова выберусь. Новая арена начинается завтра. Они будут смотреть, как мы убиваем друг друга, пока не погибнут все. Прошлая победа здесь ни при чем. Я снова там же, откуда начинала. Для победителя нет призов, это лишь отсрочка смерти.

– Как насчет того, чтобы выбраться? – спрашиваю я.

Она смотрит на меня так, будто я сказала наиглупейшую вещь в мире.

– Надеюсь, ты не думаешь, что будь это так легко, мы все еще были бы здесь?

Мы стоим в мрачной тишине и я обдумываю новости. Они неутешительны. Она права: если бы была возможность выбраться, я уверена, что она бы ей воспользовалась. Выхода нет.

– Или это бы сделал кто-нибудь другой, – добавляет Фло. – Они разгружают здесь вагоны этой швали. Комнаты всегда полны ими. Я их ненавижу. Их всех. Они глупы. Они не понимают, что их ждет. Некоторые пытаются бежать, но они не уходят далеко. На самом деле, это не столь важно. Мы все умрем, там или здесь.

Я вижу, что Чарли корчит рожи за ее спиной, он протягивает руку и украдкой дает что-то Бри. Она тянется и берет это.

– Чарли, нельзя! – кричит Фло, ударяя по его руке. Но уже поздно. Он пойман с поличным, передавая Бри кусочек шоколада.

– Да что с тобой?! – кричит она на него.

– Я лишь дал ей кусочек, – оправдывается он.

– Этим людям нет до нас дела, – отчитывает она его.

Чарли краснеет и смотрит в пол.

Ты не права, хочу я сказать. Нам есть дело до вас. И особенно до Чарли, которого я уже люблю как брата. Он навсегда останется в моем сердце за то, что помог нам и дал Бри кусочек шоколада. Твое сердце слишком сурово, хочу я сказать ей. Может быть, ты и выживешь, но внутренне ты уже умерла.

Но я ничего не говорю, потому что в ней я вижу отражение себя. И это пугает меня. Она – просто копия меня, такой, какой я могла бы стать, если бы мне пришлось пережить то же, что и ей. Я помню, что случилось, когда я помогла тому мужчине на Гудзоне, и часть меня принимает и уважает ее позицию – и ненавидит в то же время.

– Я могу вернуть, – говорит Бри, протягивая шоколад обратно Фло.

Фло смотрит на нее сверху вниз и на милисекунду выражение ее лица смягчается.

Затем снова черствеет.

Она отворачивается и уходит, утаскивая за собой Чарли. Они исчезают в затемненной части комнаты, ясно демонстрируя, что она больше не собирается с нами общаться.

Я смотрю, как они уходят в темноту, и уже скучаю по Чарли, который успел стать нам другом.

Бри поворачивается и протягивает шоколадку нам всем.

– Делим напополам, – говорит она.

Бен качает головой, я тоже отказываюсь, несмотря на боль в желудке.

– Она твоя, – говорю я.

– Логан, а ты? – спрашивает она. – Тебе нужно поесть.

– Неплохая идея, – отзываюсь я, и мы с Беном пытаемся помочь ему встать.

Он слабо смотрит на нас в ответ и трясет головой.

Но Бри уже отломила кусочек от шоколадки и положила ему в рот. Он начинает жевать. Впервые за долгое время его глаза загораются.

– Это лучшая шоколадка, что я когда-либо ел, спасибо, детка, – говорит он ей.

Мое сердце разрывается, когда я слышу его голос, слышу, как он стал слаб. Ирония судьбы: мы прошли весь этот путь лишь благодаря ему, и он получил рану, защищая Бри. Я чувствую себя ужасно. Да и Бри тоже.

– Мне нужно сесть, – шепчет Логан.

Мы идем к дальней стене, поддерживая Логана. Мы находим место, где можно сесть, и располагаемся под факелом, облокотившись спиной на стену. Это хорошая позиция: отсюда видна вся комната, видно, кто чем занимается, сюда никто не подберется незамеченным.

Мы устраиваемся и ждем, погрузившись в тишину. Я невольно чувствую, что мы ждем свою смерть.

* * *

Мы сидим все вчетвером, откинувшись на стену, и смотрим, ожидая, что будет дальше. Я не знаю, сколько проходит времени. Все деятельность в пещере, кажется, замерла. Большинство людей сидит или лежит вдоль стен пещеры. Некоторые пересекают комнату, общаются друг с другом. Большинство обитателей встревоженные и осторожные, они держатся сами по себе. Я чувствую себя как в тюрьме, где никому нельзя доверять. Особенно после такого «теплого» приема.

Я смотрю на Бри, которая сидит справа от меня, и на Бена, который сидит рядом с ней. Они оба смотрят вокруг широко открытыми глазами, будто в шоке. С другой стороны от меня сидит Логан, его глаза закрыты. Его дыхание неглубокое и меня это беспокоит. Я протягиваю руку и откидываю волосы с его глаз, кладу руку ему на лоб. Он холодный и влажный. Логан стонет от боли.

– Шшш, – говорю я. – Все будет хорошо.

Я смотрю на его ногу, вижу, что рана начинает гноиться, и отчаянно желаю, чтобы было что-то, чем я могу помочь ему. Хоть какие-то таблетки, антибиотики – хотя бы повязки. Но у меня ничего нет. Я помню, как в тот раз в городе он вылечил меня, когда я была совсем плоха. Вернул меня к жизни. Нашел мне лекарство. Я чувствую себя ужасно, что не могу ответить ему тем же.

Я снова и снова глажу его по головое, стараясь облегчить боль.

Медленно его глаза открываются. Он смотрит на меня. На губах появляется слабая улбыка. Затем он снова закрывает глаза.

– А ты очень даже ничего, – шепчет он с закрытыми глазами.

Я невольно улыбаюсь.

Я чувствую, что Бен смотрит на нас. Я понимаю, что он, должно быть, ревнует, что я уделяю Логану столько внимания. Я не хочу, чтобы он ревновал. Мне он сильно нравится. Но я не могу игнорировать Логана сейчас, когда он действительно нуждается во мне.

Я откидываюсь назад и закрываю глаза на минуту, размышляя, как мы сюда попали. Я не могу поверить, что снова оказалась в том же положении, что вот-вот окажусь на другой арене. Что-то пошло не так. Я пытаюсь понять, что можно было сделать иначе. Мне нужно было быть более осторожной, более осмотрительной. Наверное, все-таки не надо было останавливаться у папиного дома. Может быть, если бы мы остались на реке, как и говорил Логан, все бы пошло не так. Может быть, нам нужно было продолжать движение. Но куда? Это вопрос на миллион долларов. Кажется, в мире ничего не осталось. Ничего, кроме насилия, зла и арен, которые сконцентрировались в том, что осталось от больших городов. Вот, куда скатилось общество.

Я снова чувствую острую боль от голода и мне начинает казаться, будто я теряю сознание. Я еще никогда не была так голодна и серьезно думаю, что не проживу эту ночь, если срочно не поем.

Как только мне приходит эта мысль, передо мной появляется пара ног. Крупный подросток лет девятнадцати, широкоплечий и коренастый, останавливается перед нами. Он смотрит сверху вниз, уперев руки в бока, и тщательно осматривает нас. Особенно внимательно он смотрит на Бри, будто она его добыча. Он улыбается злой улыбкой.

– Свежая кровь, – констатирует он.

Во мне вскипает злость, особенно от взгляда, которым он осмотрел мою сестру.

– Чего тебе? – резко спрашиваю я.

Улыбка сползает с его лица.

– Такая деловая! – говорит он. – Мне это нравится. – Он облизывает губы. – Ну что ж, крошка, я хочу сделать тебе одолжение. Заключить сделку. Вам нужна еда, так? Вам всем, верно?

Он обводит изучающим взглядом всех нас.

– Ну, – продолжает он, не получив ответа. – У меня есть кое-что. Хорошая еда. Свежие фрукты. Много всего. Столько, сколько сможете съесть.

Я смотрю на этого подонка: он широк и невысок и выглядит сытым, будто питается гораздо лучше остальных присутствующих. Он выглядит сильным, достойным соперником. А еще он подозрительный и скользкий, и мне совсем не нравится, как он облизывает губы, глядя на меня.

– Ты не ответил на мой вопрос, – повторяю я ледяным тоном. – Что тебе надо?

Он улыбается.

– Я хочу совершить обмен, – говорит он, буравя меня своими холодными глазками. – Еды на секс.

Не могу в это поверить. Я слишком шокирована, чтобы что-то ответить.

– Ты подойдешь, – говорит он, глядя на меня. – Я верну тебя через час, когда мы со всем покончим, и дам тебе еды, которой хватит на всех.

Никогда еще не чувствовала я более глубокого отвращения, чем сейчас, когда он смотрит на меня, гордый собой. Я хочу встать и ударить его, но он не стоит того, чтобы я тратила на него энергию. Вметсо этого я просто отворачиваюсь, ожидая, что он уйдет туда, откуда пришел. Он не стоит даже ответа.

Но он поворачивается и смотрит на Бри.

– Если же ты мне уступишь младшенькую, – добавляет он, – я дам вам в два раза больше еды.

Что-то внутри меня переклинивает и я реагирую, не успев подумать. Я отталкиваюсь обеими руками от пола, размахиваюсь и сильно пинаю его пониже колен так, что он теряет равновесие и приземляется на спину, сильно ударившись.

Не медля ни секунды, я поднимаюсь на одно колено, наклоняюсь через него и зажимаю его горло большим и указательным пальцами, надавливая на больные точки.

Он смотрит на меня снизу вверх, его глаза вылезают из орбит, он хрипит, задыхаясь. Он хватается за мою руку, стараясь убрать ее, но я сильно прижала его и какая-то новая энергия не дает мне отпустить его. Я вспоминаю его слова по отношению к Бри и хочу порвать его на кусочки. Пусть теперь сражается за каждый глоток воздуха.

– Я не буду повторять дважды, – рычу я ему сквозь сжатые зубы. – Если подойдешь к моей сестре еще хоть раз, хоть даже посмотришь в ее направлении, я убью тебя. Ты понял? Я тебя убью.

Он медленно кивает и я отпускаю его. Он садится, хватая ртом воздух, затем вскакивает и удирает.

Он поворачивается и смотрит на меня, убегая.

– Можешь считать себя мертвой! – кричит он плаксивым голосом. – Завтра на арене я достану тебя. Ты труп!

С этими словами он исчезает в темноте.

Я поворачиваюсь и смотрю на остальных. Бри выглядит напуганной, а Бен сидит, сжав кулаки.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

Я киваю, медленно дыша, мое сердце все еще стучит. Я наклоняюсь и целую Бри в лоб.

– Он собирался навредить мне? – спрашивает она.

– Не беспокойся, любимая, – говорю я. – Пока я рядом, никто тебя не тронет.

Я откидываюсь на стену, и вижу, как Логан широко улыбается, глядя на меня.

– Неплохо, – произносит он хриплым голосом. – Хотя я, конечно, поступил бы с ним иначе.

Я невольно улыбаюсь в ответ. Я собраюсь ответить ему что-нибудь остроумное, но тут меня сбивают с мысли.

Раздается громкое гудение и я с удивлением вижу, что на потолке пещеры открывается огромная дыра. Яркий свет бьет прямо вниз и тут неожиданно все бросаются к нему, выбегая на середину комнаты. Я не понимаю, что происходит, пока не вижу, что из дырки вдруг что-то падает на пол. Оно льется нескончаемым потоком и я, наконец. понимаю, что это: еда.

Из дырки льется ведрами похлебка, прямо на грязный пол, приземляясь на него со всплеском; она похожа на овсянку.

Жижа выглядит отвратительно, но все несутся к ней, налетают и загребают ее горстями прямо в рот.

Высоко на потолке, перегнувшись через край, со хохотом смотрят вниз десятки человек, это зрелище развлекает их. Они выливают все больше каши, и часть попадает на спины подростков, которые едят ее прямо на четвереньках. Это приводит их в восторг.

Я не трачу времени. Какой бы жуткой еда ни была, это время кормежки и мой желудок решает за меня. Бен и Бри тоже подскакивают, не нуждаясь в особом приглашении.

Мы бежим к центру комнаты и оказываемся в толпе людей, которые локтями прочищают себе путь. Я подбираюсь поближе и меня сильно толкают слева и справа. Получив несколько сильных пинков, я оказываюсь в центре, встаю на четвереньки и зачерпываю похлебку рукой. Я загребаю ее в рот и жую.

Она склизкая и, наверное, это самое отвратительное, что я когда либо ела. На вкус она совсем сырая. Но это еда, и я ем горсть за горстью. Я вижу, что Бен тоже добрался и ест, а Бри оттесняют назад, Я зачерпываю каши для нее и кладу ей в ладонь, затем зачерпываю для нее еще пару раз.

Когда я снова смотрю на нее, я вижу Чарли рядом с ней: он стоит на четвереньках и ест, не замечая, что сзади к нему подкрадывается тощий мальчик лет шестнадцати с кучерявыми черными волосами и прыщавым лицом. Он крадется к Чарли, затем одним быстрым движением нагибается и достает нож у того из ножен.

Затем он высоко поднимает его и целится приямо в спину Чарли.

Я, не раздумывая, начинаю действовать. Я бросаюсь на подростка, прежде чем он успевает ударить. Я приземляюсь сверху него на землю, нож вылетает у него из рук. Я переворачиваю мальчишку, положив его лицом вниз, и закручиваю ему за спину руки до упора, чуть не ломая их. Он кричит от боли.

Чарли оглядывается, смотрит вниз и понимает, что я сделала.

Я оглядываюсь в поисках ножа и понимаю, что его уже нет. Я смотрю наверх и вижу его в руках у Фло.

– Отпусти его, – говорит она холодно.

Я убираю колено со спины мальчика и отступаю. Теперь он в ее распоряжении.

Фло хватает его за волосы и без раздумий проводит ножом по горлу быстрым и четким движением, на ее руке играют мускулы. Мальчик не успевает даже закричать, из его шеи льет кровь. Он умирает.

Фло выпрямляется и оглядывается на окружающих с вызовом. Но никто не отваживается принять его; все быстро возвращаются обратно к еде. Я вижу безжалостное выражение ее глаз и наконец понимаю, что она – прирожденный и хорошо обученный киллер.

Фло делает два шага вперед и засовывает нож обратно в ножны Чарли. Она хватает его за плечи и смотрит ему прямо в глаза.

– Не открывайся так больше. Слышишь?

Чарли кивает, он потрясен.

Она поворачивается и смотрит на меня. Ее нахмуренные брови постепенно разглаживаются.

– Ты спасла жизнь Чарли, – отмечает она.

Я пожимаю плечами: «Сделала то, что должна была».

Она окидывает меня взглядом с головы до ног с некоторым уважением.

– Я тебе обязана, – говорит она. – А я к этому не отношусь легко. Пошли за мной. Вы все. Оставьте еду, у меня ее полно.

Я поворачиваюсь и смотрю на Бена и Бри, которые выглядят озадаченными; мы все следуем за ней.

Я зачерпываю немного каши и отношу ее Логану. Я выливаю ее ему в рот. «Ешь», – говорю я.

Он послушно ест. Затем мы с Беном наклоняемся, поднимаем его и несем его через всю пещеру в угол, занятый Фло.

Фло и Чарли обосновались в дальнем углу пещеры. Мы петляем и поворачиваем, следуя за ней, и, наконец, добираемся дотуда. Меня впечатляет их лагерь. Думаю, именно это получила Фло за свою победу. Это большая секция пещеры, отгороженная каменными стенами с трех сторон так, что она хорошо защищена со всех направлений. У нее разведен уютный костер, рядом с ним стоит большой чан с похлебкой.

Бри подходит к Чарли, а он к ней, и я вижу, что они счастливы снова оказаться рядом. Они зачерпывают пригорошнями похлебку и едят.

– Она не так плоха, как кажется, – говорит Чарли. – Ты привыкнешь.

– Я думаю, что она ужасная, – говорит Бри. – Но я так голодна, что съем что угодно.

– Я помню, что однажды, когда все еще было хорошо, я ел блины, – говорит Чарли. – Их была целая гора. Целых пять штук с маслом, кленовым сиропом и взбитыми сливками. О, это было что-то просто невероятное. Можешь представить вкус?

– Прекрати, Чарли, – делает замечание Фло. – Это нисколько не помогает.

– Все хорошо, – защищает его Бри. – Мне нравится. Я уже совсем забыла про блины.

– Жизнь в фантазии приведет к смерти, – бросает Фло.

Я размышляю над ее словами. С одной стороны, она права. Но с другой – что такого замечательного в реальности? Разве у нас не осталась одна лишь фантазия?

Мы садим Логана перед костром Фло и она смотрит на его ногу.

– У меня есть лекарства, – говорит она.

От этих слов у меня подпрыгивает сердце в груди, я в радостном удивлении смотрю на нее.

– Награда победителя. Когда ты выигрываешь, тебе дают коробку со всяким добром. По большей части с едой. Но там есть и немного лекарств. Самое основное. Они хотят, чтобы ты был в форме к следующему раунду. У меня есть несколько заряженных шприцов. Думаю, они должны помогать от ранений. Пенициллин или что-то в этом роде.

– Пожалуйста, – говорю я. – Я сделаю все, что угодно.

Она залазит в сундук и достает оттуда новый, неиспользованный шприц и кидает его мне. Я открываю его, изучаю прозрачную жидкость. Надеюсь, ему это поможет.

Я подхожу к Логану, встаю рядом с ним на колени и смотрю на него. Он весь вспотел.

– Как думаешь, – спрашиваю я, – стоит попробовать? Я не знаю, что это.

– Сделай это, – говорит он слабым голосом, – мне нечего терять.

Я наклоняюсь и ввожу иглу ему в ногу так осторожно, как только могу, и делаю инъекцию. Он вздрагивает.

– Еще они дали мне сладости, – добавляет она. – Кто-нибудь любит зефир? – спрашивает она, глядя на Бри.

Бри смотрит на нее широко раскрытыми глазами.

– Ты, наверное, шутишь! – говорит она.

– Нет, она не шутит, – говорит Чарли. – У нее правда есть. Должно быть, ты ей сильно понравилась. Она не дает его даже мне. Она говорит, что мы бережем его для особого случая.

– Все верно, – говорит Фло. – Завтра начинаются игры. Вполне вероятно, что это наша последняя ночь.

– Я не понимаю, – говорит Бри Чарли. – Если у вас есть здесь еда, почему тогда ты был на кормежке, сражаясь за кашу среди остальных?

– Фло говорит мне самому искать себе пропитание, – отвечает он. – Она считает, что это закалит меня.

Фло залазит рукой в сумку и достает пригорошню зефирок; она ракладывает их по нашим протянутым ладоням. Она достает палочки; мы нанизываем на них зефир и жарим его на огне.

От запаха у меня текут слюнки. Я вытаскиваю из огня свои почерневшие зефирки, и медленно жую одну за другой, наслаждаясь их вкусом. Он наполняет каждую мою пору. Я бы съела еще тысячу таких, если бы могла.

Мои мысли снова переходят к завтрашнему дню, к арене. Мой желудок сжимается и я гадаю, что завтрашний день готовит для нас.

– Расскажи, как там, – говорю я Фло, которая сидит напротив меня и ест зефир. – На арене.

Фло долгое время не отвечает, а затем качает головой.

– Завтра они придут за нами очень рано, – говорит она. – Будьте готовы. Первый день не такой, каким будет казаться поначалу. Это будет скорее выживание, чем драка. Этого не понять, пока не увидишь сам. Но есть способы выжить, а есть способы умереть. Дам тебе один совет: не подходи к мостам. И держись подальше от края. Не пытайся убежать – это наиболее распространенная ошибка. Все хотят убежать. Оставайся спокойной. Не думай ни о драках, ни о победе. Думай о выживании. Просто помни: все не такое, каким кажется.

Я благодарна ей за совет, но пытаясь понять его, я все больше теряюсь и запутываюсь. Ее слова противоречат сами себе и я не знаю, что и думать.

– Я не совсем поняла, – говорю я.

– Ты и не сможешь, – говорит она, – пока не окажешься там.

– Я собираюсь выбраться отсюда, – говорит Чарли. Садясь рядом с Бри и жаря для нее зефирки, он ест свою порцию. Эта картина напонимает мне летние вечера у костра, когда мы лежали часами, глядя на звезды, когда все были в безопасности.

– Что ты имеешь в виду под «выбраться»? – спрашиваю я.

– Я собираюсь найти отсюда выход. По туннелю поезда. Я видел, куда они отправляются после разгрузки. Когда меня сюда привезли, мне удалось ускользнуть и я бежал какое-то время, пока меня не поймали. Я видел, куда ведет туннель. Там есть задний выход. Он находится за городом. Я видел их лодки. Я знаю, как туда добраться.

Мое сердце наполняется новой надеждой.

– Хватит пороть чепуху, – резко одергивает его Фло.

Лицо Чарли гаснет, повисает натянутое молчание.

– Я всего лишь пытаюсь сказать им… – начинает Чарли.

– Я уже достаточно наслушалась твоих историй, – говорит Фло. – Они просто смешны. Отсюда не выбраться. Даже если тебе это удастся, они выследят тебя и застрелят в два счета. Это верная смерть. Борьба на арене дает хоть какой-то шанс. Да и куда ты пойдешь? Думаешь, где-то есть прекрасный мир, который только и ждет, пока ты его найдешь?

Чарли разочарованно смотрит в пол, но затем снова поднимает глаза, в них горит надежда.

– Помнишь, что говорил папа? Про тот город в Канаде?

Я немедленно напрягаюсь, выпрямившись и прислушиваясь. Логан, Бен и Бри делают то же самое. Я в полнейшем изумлении. Неужели тот город действительно существует? Или это просто сплетня, небылица, передающаяся из уст в уста?

– Чарли, – прошу я, – повтори, что ты сказал?

Он поворачивается и неуверенно смотрит на меня: «Про Канаду?»

– Откуда ты узнал об этом? – спрашиваю я. – Это правда?

– Нет, конечно же, нет, – бросает Фло.

– Да, это правда! – настаивает Чарли.

– Это была одна из папиных фантазий, – говорит Фло.

– Нет, это не фантазия! – говорит Чарли. – Он это знал. Он там был. Он не врал. Нам нужно лишь поехать вверх по реке. В Канаду. Мы найдем его. Я знаю, где он. Папа сказал, что он у реки.

Чарли кажется таким уверенным и его история очень похожа на историю Логана. Это заставляет меня думать, что, возможно, город действительно существует.

Фло трясет головой.

– Как я и сказала, – говорит она, – живи в реальности или в фантазии, умрешь ты в обоих случаях.

Я обдумываю это.

– Что ж, если ты в любом случае умрешь, почему бы не жить в фантазии? – спрашиваю я ее.

Она встречается со мной глазами и я чувствую, что лед ее взгляда проникает прямо в меня холодным ветром. Я заставляю себя отвести взгляд, увидев дуновение смерти в ее глазах и осознавая, что вскоре она придет и за мной.

* * *

Я лежу без сна в темноте. Сейчас поздняя ночь; Бри свернулась у меня на руках, рядом лежит Логан, с другой стороны – Бен. Рядом с Бри сидит Чарли, они касаются друг друга головами. В метре от нас сидит Фло. Спят все, кроме меня. И Фло. Ее глаза широко раскрыты, она смотрит на угасающее пламя костра. Холодная, жесткая, неустрашимая. По ней видно, что она почти никогда не спит. Воин до мозга костей, она всегда настороже.

Я же и хотела бы заснуть, но не могу, мысли мои скачут с одного на другое без остановки. Я продолжаю думать о завтрашнем дне, о том, что там будет. Если бы я только могла подготовиться, возможно, я бы почувствовала себя уверенней. Но Фло вряд ли что-то еще расскажет мне и я ценю то, что она уже сказала. Я снова и снова прокручиваю ее слова в голове. Не подходи к мостам. Держись подальше от края… Что же это значит?

Я решительно настроена выжить. Выжить ради Бри, Бена и Логана. Я смотрю на последнего: кажется, ему немного полегчало, лекарство сработало. Но до утра ничего не будет понятно.

По крайней мере, здесь тепло и мы сыты. По иронии судьбы то, что нас схватили охотники, спасло нам жизни. Я понимаю, что мы бы не пережили еще одного дня в диких условиях, это уж точно. Странным образом они продлили нам жизнь. По крайней мере, ненадолго.

Я смотрю на Бри, которая свернулась у меня на руках. Я так хочу защитить ее, укрыть от всего этого, как-нибудь заставить охотников держаться от нее подальше. Но я знаю, что ничего не получится. Я ломаю голову, размышляя над этим. Но я в тупике.

Я сижу так несколько часов, понимая, что должна спать, должна отдохнуть перед завтрашним днем. Но я не могу. Я стараюсь изо всех сил, и в какие-то мгновения мои веки действительно тяжелеют, подбородок опускается – но я проваливаюсь в тяжелый, неглубокий сон, в котором папа кричит на маму. И я тут же просыпаюсь, готовая к бою, в темной тишине.

Глядя в кромешную тьму, я могу поклясться, что вижу лицо папы, которое становится все ярче. Он смотрит на меня, строгий и уверенный, с тем выражением, с которым он обычно учил меня быть сильной.

– Брук, ты солдат, – говорит он. – Моряк, как и твой отец. Может ты и не носишь форму, но у тебя сердце моряка. Его доблесть. Это значит, что ты не сдашься. Может быть, ты погибнешь, если придется, но погибнешь гордо, как моряк.

У меня появляется ощущение, что он тут, рядом со мной в комнате. Странно, но это меня успокаивает. Я уже не чувствую себя так одиноко. Впервые за много лет я начинаю скучать по нему. По-настоящему скучать.

Я слышу тебя, папа, отвечаю я ему мысленно. И я тебя люблю.

Пятнадцать

Я открываю глаза от скрежета металла. Стальная дверь в пещеру открывается и комнату заполняет свет. Я понимаю, что все-таки заснула. Я подскакиваю, бодрая и готовая к бою.

Встав, я вижу, что Фло уже на ногах, ее кулаки сжаты, она смотрит на наших новых гостей. У входа стоит дюжина охотников за головами, на их лицах маски, а в руках – черные свертки. Они заходят в комнату строем и десятки подростков поднимаются на ноги, завидев их. Они все знают, что к чему. Время пришло.

Раздается громкий сигнал и все, кто еще спал, просыпаются. Охотники подходят к каждому, несколько направляются к нам. Один приближается ко мне и кидает мне в руки черный пакет с одеждой. Я смотрю на него в удивлении.

– Твоя форма, – говорит Чарли.

Фло стоит в паре метров от меня: «Надевай ее. Поверх своей одежды. Если ты этого не сделаешь, тебя изобьют».

Я разворачиваю свой сверток, гадая, как один размер сможет подойти всем, и тут понимаю, что одежда сделана из тянущегося материала, похожего на спандекс. Она будет в обтяжку.

Униформа включает штаны и куртку. Весь костюм черный, облегающий, правда куртка толстая, с подкладом, как военная. На куртке нарисован ярко-желтый крест. Как цель. Это меня смущает, но в новой одежде хотя бы теплее.

Я наклоняюсь и, не снимая ботинок, надеваю штаны поверх своих, затем надеваю кофту и куртку, застегиваюсь. Костюм хорошо сидит, в нем уютно, и он мне даже нравится. Меня обволакивает теплый подклад, и я чувствую себя солдатом, готовящимся к бою. Все вокруг тоже одеваются. Комната наполняется одинаковыми людьми, одетыми в черную облегающую униформу с желтыми крестами на груди. Мы все – ходячие мишени.

Я убеждаюсь, что Бри оделась, и помогаю Логану справиться со своей одеждой. Я с радостью вижу, что Логану лучше – лекарство сработало. К нему вернулся нормальный цвет лица, глаза снова загорелись и он смог встать самостоятельно. Он хромает, но не так сильно, как раньше.

– Не знаю, что ты мне дала, – говорит он мне, – но это сработало. Спасибо.

– Благодари Фло, – говорю я. – Я тут не причем.

– Спасибо, Фло, – говорит он ей.

Она поворачивается и смотрит на него без тени улыбки.

– Пока что меня не за что благодарить, – говорит Фло. – Ты скоро умрешь.

В этом вся она. Не расслабляется ни на секунду.

Охотник подходит ко мне сзади и толкает в поясницу, из-за чего я чуть не падаю вперед. Нас всех подталкивают и мы идем к выходу из пещеры. Наконец-то мы уходим отсюда. Отчасти я даже надеюсь, что мы никогда сюда не вернемся.

Бри, Бен, Логан, Чарли и Фло идут рядом со мной по подземному туннелю. Вшестером мы движемся в толпе из десятков подростков по холодному и темному коридору, наши шаги эхом отражаются от стен. Я чувствую, что иду навстречу своей гибели не в силах ничего изменить. Жаль, что я ничего не могу сделать. Совсем ничего. Мне нужно придумать стратегию, хоть какой-то план. Я не хочу, чтобы Бри разлучали со мной. Да и Бена. И Логана.

– Когда мы попадем туда, давайте действовать, как одна команда, – говорю я всем, включая Чарли с Фло. – Держаться вместе. Несмотря ни на что. Если кто-то будет атаковать, будем прикрывать друг друга. Бри, ты меня слышишь? Держись ко мне поближе. Всегда будь рядом, всегда.

Бри смотрит на меня и кивает, я вижу страх в ее глазах.

– Это не поможет, – говорит Фло. – Ты увидишь, как только окажешься там. Там каждый за себя. Я не буду за вами присматривать. Я буду заботиться лишь о себе. И Чарли.

Ее глаза чертствеют, а скулы сжимаются, она выглядит дерзкой. Я не знаю, что сказать.

– Значит ли это, что мы враги? – спрашиваю я ее.

– Ты мне нравишься, – говорит она. – Вы все мне нравитесь. Но я собираюсь выиграть. Выжить. А это значит, что заботиться о вас я не буду. В ущерб своей жизни. И жизни Чарли. Я не хочу убивать вас. Кроме того, я тебе обязана. Поэтому дам вам ценный совет: держитесь от меня подальше. Как можно дальше.

Мы выворачиваем из-за угла и перед нами открывается коридор, заполненный солнечным светом. Там виден выход. Холодный ветер дует мне в лицо и я слышу приглушенные крики толпы.

Меня последний раз грубо толкают и вместе со всеми я выхожу из туннеля поезда наружу. Я моргаю от яркого света, а ветер колет мою кожу. И все же снаружи хорошо – я рада наконец выбраться из темного туннеля и вдохнуть свежего воздуха.

Все мои органы чувств приходят в действие. Воздух заполнен криками и хлопаньем тысяч человек. Я открываю глаза и вижу широкую грязную дорогу, по обеим сторонам которой за забором, охраняемым охотниками, стоят огромные толпы биожертв, свистящих и улюлюкающих. Они одеты в лохмотья, а их лица изувечены. Это мутанты, слабо похожие на людей. Они поднимают вверх кулаки и рычат, возбуждение, царящее в воздухе, кажется, можно потрогать рукой.

Мое сердце колотится, когда я думаю о том, что нас ждет. Охотники понукают и подталкивают нас, один из них сильно толкает меня в ребра дулом своего пистолета. На улице холодно, но не так, как пару дней назад. На самом деле для зимнего дня довольно тепло. Я с удивлением вижу, что снег практически растаял, и мне тепло в своей новой одежде. В ней я чувствую себя уютно и уверенно, она защищает меня от ветра, а жесткое покрытие делает меня практически неуязвимой. Я хочу повернуться и ударить охотника посильней, отобрать у него оружие, застрелить всех и скрыться.

Но я понимаю, что если я это сделаю, Бри, Бену, Логану и всем остальным далеко не убежать. Я смотрю по сторонам и вижу десятки охотников с обеих сторон. Они все пристально смотрят на нас, у них полно оружия. Мне тут же расхотелось устраивать резню.

Мы поднимаемся на небольшой холм и останавливаемся на его верхушке. Отсюда видно довольно далеко, и я могу разглядеть арену, на которую нас ведут.

От ужасного зрелища у меня останавливается сердце: тысячи пленников встают вокруг огромного круглого каньона, стены которого обрываются вниз на десятки метров. Расщелину пересекают четыре веревочных моста, которые ведут к небольшой круглой пощадке в центре каньона. Эта площадка размерами примерно метров сто в диаметре соединена с землей лишь этими четырьмя мостами. Иными словами, это просто отвесная скала.

Зрители громко аплодируют, увидев нас на вершине холма.

У меня пересохло в горле, когда я поняла, куда они нас ведут. Они хотят, чтобы мы прошли по мостам на круглую площадку в центре. Как только мы окажемся там, нам оттуда не выбраться без этих мостов. Вниз лететь метров тридцать. Это огромная расщелина, не считая этой скалы с площадкой в центре.

Это не предвещает ничего хорошего. Мы все собьемся в одну кучу на маленьком кусочке земли, и нам придется драться друг с другом, чтобы по одному из мостов добраться снова на землю. Другого пути оттуда нет.

Жестокое начало арены. Все, что нужно сделать твоим соперникам, это столкнуть тебя с края – и ты мертв. Здесь нельзя допустить ошибку, даже самую маленькую. А еще я боюсь высоты.

Не говоря уже о том, что ни у одного из нас нет оружия. Чего они хотят от нас – чтобы мы бились голыми руками?

Я нервно глотаю, беспокоясь о Бри, Логане, Бене, даже Чарли. О Фло я не беспокоюсь – почему-то я думаю, что она непобедима.

Напряжение возрастает, когда нас сбивают в кучу, рев толпы становится еще громче. Когда мы подходим совсем близко к мосту – узкому веревочному мосту всего пару десятков сантиметров шириной – я смотрю вниз с обрыва. Он очень крутой, до земли по меньшей мере метров тридцать. Одно неточное движение – верная смерть.

– Брук, я боюсь, – слышу я голос Бри рядом с собой. Она смотрит с обрыва, и я хватаю ее за плечо, прижав поближе к себе.

– Не смотри, – говорю я. – Просто следуй за мной. Не отходи от меня далеко. Все будет хорошо.

Охотник сильно толкает меня в спину, заставляя пошатнуться, и в этот момент я понимаю, что с него хватит: у меня срабатывает рефлекс и я оборачиваюсь и толкаю его в ответ. Немедленно вперед делает шаг другой охотник, и наотмашь бьет меня по лицу, а третий снова толкает меня. Я все понимаю. Я перестаю сопротивляться и двигаюсь вперед вместе с остальными.

– Ты лишь тратишь энергию, – слышу я упрек Фло.

Она права. Нужно сосредоточиться. Я иду вместе со всеми, как овца в стаде, а они подталкивают нас на веревочный мост. Он провисает и начинает качаться, и я хватаюсь за веревочные перила.

Толпа ревет от восторга, когда мы ступаем на мосты, начиная движение к островку земли в центре. Я стараюсь не смотреть под ноги на качающуюся веревку. Она кажется слишком ненадежной, чтобы выдержать нас всех. Я наклоняюсь и протягиваю руку Бри и она послушно хватается одной рукой за меня, а другой держится за перила. Логан хромает, и Бен, идущий сзади меня, поддерживает его. То, что он переборол свою ревность, чтобы помочь ему, достойно наивысшей похвалы. Так странно – всего пару дней назад эти двое были худшими врагами, теперь же они приходят друг другу на выручку.

Позади нас идет Фло, она так уверена, что ей даже не надо держаться за поручни. Одной рукой она придерживает Чарли сзади за футболку у шеи, направляя его. Она напоминает мне волчицу, несущую в пасти своего щенка. Она уже надела свою маску для игры – с ее непроницаемого лица смотрит сама смерть и я не завидую любому, кто попадется на ее пути.

Я с облегчением ступаю на твердую землю, сойдя с хлипкого мостика. Нас всех сбивают в центр. Площадка больше, чем я думала, она достигает метров пятьдесят в самом широком месте. Но когда на нее заходят десятки подростков, там становится яблоку негде упасть. Все, естественно, толкутся к центру, отходя подальше от краев. Охотники, закончив свою работу, поворачиваются и маршируют по мостам обратно на землю. Как только они уходят, снова раздается оглушительный рев толпы. Теперь мы здесь одни.

Мы стоим – десятки сбившихся в одну кучу в центре площадки детей, взволнованных и не понимающих, что делать.

Как раз когда я думаю, что произойдет дальше, толпа стихает. Зрители расступаются и вперед выходит группа охотников за головами, несущих на плечах огромный золотой трон. На троне сидит человек с длинными волосами, спадающими с его плеч. От угла губ до щеки его лицо разрезает длинный шрам, который придает ему угрюмый вид. Он встает и поднимает руку: он огромный, мускулистый; несмотря на холод, на нем надета рубашка без рукавов. Он похож на гору. Я не могу определить, кто он по национальности: может быть смесь индейца и испанца. На вид он один из самых жестоких людей, что я когда-либо видела.

Когда он встает, тысячи мутантов замолкают. Очевидно, что он здесь лидер.

– Братья и сестры, я представляю вам новую партию участников соревнования! – прорычал он низким голосом.

Толпа приходит в неистовство. Они стоят перед металлическим заграждением, высотой выше пояса, на краю каньона. Шум нарастает и я вижу, что каждый из них держит по камню, которыми они бьют по железу.

Вождь снова поднимает руки и толпа замолкает.

– К победе есть два пути, конкурсанты, – говорит он нам. – Один из них – добраться на землю. Если вы сможете пройти по мосту и вернуться назад – вы будете в безопасности. Другой – остаться последним на скале.

Толпа ревет.

Подростки вокруг меня начинают крутиться по сторонам, глядя на мосты и нервно оценивая друг друга. Они похожи на лошадей в загоне перед штормом.

Вождь разводит руками в последний раз.

– Да начнутся игры со смертью!

Толпа начинает визжать и колотить камнями по заграждению.

В моей голове всплывают слова Фло. Держись подальше от мостов. Старайся быть ближе к центру. Все не так, как кажется.

Теперь я гораздо лучше понимаю смысл ее слов. Но был ли совет искренним? Или она наврала, чтобы получить преимущество?

Прежде чем я успеваю решить это для себя, прежде, чем успеваю придумать стратегию, все как будто срываются с цепи и начинается суматоха.

Я чувствую сильный удар чем-то по руке и, обернувшись, вижу, что сотни болельщиков кидают в нас камнями. К счастью, они настолько далеко, что большая их часть не попадает в цель, но многие снаряды приземляются достаточно близко, и вот один прилетает мне по ноге. Это чертовски больно.

Все начинают паниковать. Десятки людей, столпившихся в центре вокруг меня, начинают бежать к мостам. Они разбегаются во всех четырех направлениях, к четырем мостам с разных сторон, и я вижу, что Бри порывается бежать вместе с ними. Я хватаю ее за руку.

– Нет, – говорю я. – Оставайся здесь.

По лицу Бена я вижу, что он тоже хочет бежать.

– Но ты его слышала! – с безумием в глазах говорит Бен. – Нужно выбраться отсюда. Нужно добраться до земли!

– Нет! – кричу я в ответ. Я вижу, что Фло спокойно стоит в центре, держа Чарли за плечи. Надеюсь, она знает, что делает.

– Но камни! – кричит Логан, уворачиваясь от очередного обломка скалы, который пролетает в паре сантиметров от его головы.

Прежде, чем я успеваю ответить, неожиданно меня толкают сзади и я падаю лицом прямо на землю.

Я переворачиваюсь на спину и вижу, что надо мной стоит парень. Высоко над головой он поднял огромный, острый осколок скалы и уже начинает опускать его мне на лицо. Это вчерашний мальчишка. Тот самый, что хотел переспать с Бри.

Теперь он пригвоздил меня и я не смогу отреагировать вовремя. Я зажмуриваюсь, а он опускает камень все ниже.

Неожиданно за секунду до того, как камень касается моей головы, он замирает в воздухе. Его глаза широко раскрыты, они застыли и он, обмякнув, падает набок.

Я вижу острый обломок скалы, который торчит из его шеи, оттуда хлещет кровь.

Я смотрю наверх и вижу Фло, которая стоит надо мной, нахмурившись.

– Я вернула должок, – бросает она.

Не могу в это поверить: она только что спасла меня от смерти.

Вокруг меня сплошной хаос. Теперь к картине из бегущих к мостам детей и летящих во всех направлениях камней добавился новый элемент: те, кто выбрали другую стратегию – убивать остальных.

Я вижу, как один подросток хватает другого и тащит его к краю скалы. Я слышу, как он кричит, перелетая через край, приближаясь к смерти. Тут же подростка-убийцу самого хватают и перекидывают через край. Теперь он тоже летит вниз с воплями.

На дальнем конце площадки я вижу, что один парень атакует другого сзади; он сильно бьет его по спине и скидывает со скалы.

Какой-то мальчишка хватает камень и разбивает затылок другому. Тот падает.

Теперь я понимаю, что Фло была права. Держись в центре, подальше от края. В этом есть доля здравого смысла. Но почему нельзя подходить к мостам?

Я оглядываюсь и вижу, что Фло легла лицом на землю, прижимая к земле Чарли. Прежде чем я могу понять, зачем, мимо моей головы пролетает еще одна скала, я поворачиваюсь и понимаю, что толпа зрителей нашла самое близкое к нам место и теперь обрушивает на нас тонны камней.

– Ложись! – кричу я остальным.

Бри реагирует слишком медленно, поэтому я хватаю ее за руку и опускаю вниз, в грязь. Как раз вовремя: там, где секунду назад была ее голова, пролетает большой камень. Логан хватает Бена и тянет его вниз, спасая его в свою очередь от огромного куска скалы, летящего в его голову.

Я смотрю наверх и вижу, что один из кровожадных подростков только что скинул свою очередную жертву с обрыва и теперь повернулся к нам, лежащим в центре. Он смотрит на нас и я вижу, что он положил глаз на Бри.

Я не медлю. Несмотря на летящие повсюду камни, я хватаю кусок скалы побольше, встаю и целюсь в него. Я хочу застать его врасплох, пока он не подобрался к Бри. Мы целимся друг в друга и он запускает свой камень прямо мне в лицо. Я уворачиваюсь и в тот же миг бросаю свой камень ему в в область живота.

Прямое попадание. Он падает на колени и ударяется носом, ломая его. Он повержен.

Я слышу приближающиеся сзади шаги и понимаю, правда, слишком поздно, что оставила незащищенной спину. Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть еще одного драчуна, готовящегося бросить огромный камень прямо мне в лицо. Я уже не успею вовремя увернуться.

Неожиданно я слышу свист и, приготовившись к удару, неожиданно вижу, как мальчишка падает рядом со мной. Я вижу Бри и понимаю, что она только что кинула камень, попав им прямо в цель – в его голову. Он был довольно далеко от нее, и она метнула камень просто здорово, чем спасла мою жизнь. Я впечатлена.

Я бегу назад к Бри и падаю рядом с ней.

Болельщики кричат и визжат, продолжая метать в нас камни. Их крики сливаются в сплошной рев, и я поднимаю глаза и вижу первую группу детей, добежавших до одного из мостов. С десяток их в панике забегает на мост, все разом. Они бегут по нему одной кучей. Когда они на полпути, мост начинает сильно качаться.

На середине одному из них приходит идея напасть на остальных. Он хватает бегущего рядом мальчишку за спину и пытается сбросить его вниз – но тот крепко держится за поручни, затем он наклоняется, хватает нападавшего за лодыжку и с силой дергает его. В результате они оба летят вниз навстречу своей смерти с дикими воплями.

На мосту остается с десяток детей, которые продолжают бежать по нему, все приближаясь к противоположной стороне. Зрители кидают камни как сумасшедшие, теперь уже целясь в них. В одного из них попадают, причем настолько сильно, что он теряет равновесие и падает с моста.

Однако остальные наверстывают упущенное, и, похоже, скоро окажутся на нужной стороне. Не могу поверить, что все было настолько просто. Неужели Фло ошиблась? Можеть быть, стоило пойти с ними?

Затем все резко меняется. Толпа расступается и из нее выходит группа охотников, которые держат в руках факелы. Они подходят к мосту и поджигают его. Затем они бросают факелы дальше на мост, поджигая его с обоих концов.

Через несколько мгновений веревочный мост начинает шататься, пламя распространяется по нему во всех направлениях, он бешено качается. Зрелище ужасное. Подросткам на мосту деваться некуда. Огонь ползет все дальше по веревкам и некоторые из стоящих на них загорелись тоже. Они орут и кричат, пытаясь стряхнуть с себя огонь, подбегая к остальным. Но все бесполезно.

Один из них прыгает с моста, предпочтя покончить с жизнью самостоятельно, остальные пытаются потушить огонь, но тут мост неожиданно падает. С десяток стоящих на нем подростков пропадают в пропасти, с криками приближаясь к собственной смерти.

Толпа ревет от восторга.

Фло была права. Ее совет спас нам жизни.

Я смотрю на оставшиеся три моста и то, что я вижу, шокирует меня. К одному из них уже несется толпа детей. Они забегают на него, расталкивая остальных, каждый старается быть первым.

Но когда они уже на полпути, происходит что-то ужасное. Земля, к которой был прикреплен мост со стороны нашей площадки, неожиданно начинает сползать. Корни и глина начинают крошиться и одна из веревок моста вдруг лопается.

Мост дико шатается из стороны в сторону, и бегущие по нему подростки визжат, пытаясь удержаться. Некоторым это не удается и они падают.

Наконец, рвется и вторая веревка. Мост, прикрепленный к одной лишь дальней стороне несется прямо на скалу. Если кто-то и удержался на нем, летящем на полной скорости, то он вписался в скалу. Раздается ужасающий звук ломающихся костей.

Все падают в ущелье навстречу смерти, никто не остается в живых.

От моста отстается лишь длинная веревка, привязанная к дальнему концу, которая опускается теперь вниз по скале. Толпа ревет.

Я смотрю на оставшиеся два моста и гадаю, что станет с ними. На один уже забегают на полной скорости очередные смельчаки, стараясь пересечь его как можно быстрее. Но они только что видели, что произошло с остальными мостами и теперь их уверенность упала – они медлят на середине моста, обсуждая, стоит ли вернуться назад.

Неожиданно из толпы на другом конце моста выступают два охотника за головами, в их руках – огромные мачете, которые они высоко поднимают. Толпа подначивает их, а подростки на мосту в страхе широко раскрывают глаза. Они поворачиваются и пытаются убежать обратно.

Но уже слишком поздно: охотники опускают свои мачете на веревки. Мост стремительно падает, раскачиваясь. Все, кто был на нем, кричат, приближаясь к смерти, которая встречает их в образе скалы.

Я отворачиваюсь от жуткого зрелища. Я оглядываюсь по сторонам и вижу, что помимо нашей небольшой команды, лежащей на полу прямо в центре площадки, осталось всего человек пятнадцать. Остальные тоже лежат на земле, прикрывая головы, изо всех сил стараясь избежать падающих камней. Мы все смотрим на последний мост. Это наш единственный путь наружу. Но он выглядит слишком хорошим, чтобы оказаться реальным. Никто из нас не хочет рисковать. Что, если это лишь очередная злая шутка? Что, если они хотят, чтобы мы все погибли? Неужели отсюда действительно не выбраться?

Толпа ликует и я вижу, что вождь расплылся в огромной удовлетворенной улыбке. Жаль, что я не могу их всех убить.

– Последний мост – тоже ловушка? – спрашиваю я Фло, которая лежит всего в паре метров от меня.

– А ты как думаешь? – цинично бросает она в ответ.

Конечно же, я сама знаю ответ на свой вопрос. Все не может быть настолько просто. Или может? Может быть, это своего рода психологическая задачка?

Очевидно еще у нескольких детей возникла подобная идея. Они неожиданно вскакивают на ноги и несутся к последнему мосту. Их, должно быть, около десятка, храбрые ребята. Они забегают на него на полной скорости. Один из них бьет других сзади, очевидно, все еще считая, что отсюда можно выбраться, лишь убив остальных. Один бьет другого и скидывает вниз.

Остальные продолжают бег, одной толпой пересекая мост, и я с удивлением вижу, что они набрали неплохую скорость, легко перебегая через него. С ним ничего не происходит и теперь я укоряю себя. Кажется, у них все получится. Они были достаточно храбры, чтобы рискнуть, и теперь их ждет за это награда.

Но неожиданно что-то идет не так. Они всего в нескольких метрах от земли, когда что-то заставляет их остановиться. Я не понимаю, почему, но они застывают на месте, будто приклеенные.

Когда я приглядываюсь, я вижу, что произошло: из моста поднялись тысячи маленьких лезвий, впиваясь прямо им в ноги, а из перил – в руки. Подростков пронзили ножи, хлынула кровь, и они в буквальном смысле оказались пригвозденными к мосту. Я так рада, что мы не пошли на него.

Я сглатываю и оглядываюсь. Нас осталось всего около сорока. Больше нет мостов и толпа зрителей, кажется, сошла с ума.

– УБИВАЙТЕ! УБИВАЙТЕ! – скандируют они нам.

Я смотрю на своих соперников, а они смотрят в ответ. Кажется, в этот момент до всех дошло, что остался лишь один способ выжить – убить остальных.

На лицах участников игры появляется дикое выражение и я вижу, как они готовятся к драке, поднимая с земли камни. Затем что-то происходит: все они, будто сговорившись, вскакивают на ноги и бросаются друг на друга. Толпа неистовствует.

Я поднимаюсь на ноги, прикрывая Бри, когда вокруг нас начинается рукопашный бой. Я вижу, как Фло встает на ноги, берет острый камень и бьет им по лицу какого-то мальчишку, который атаковал Чарли. Чарли сам нагибается, берет камень и кидает его в высокого парня, который бежит на Фло. Это превосходный бросок – камень попадает прямо ему между ног и парень со стонами падает на колени. Недалеко от нас какой-то мальчишка поднимает над головой девчонку, подбегает с ней к обрыву и бросает ее вниз. Она падает, крича.

Толпа ревет как сумасшедшая.

Неожиданно я краем глаза замечаю, как кто-то приближается ко мне сзади, и поворачиваюсь как раз вовремя. Крупный парень прыгает мне на спину. Но я уворачиваюсь и с размаха пинаю его. Он приземляется на спину и не может дышать. Я поднимаюсь и еще раз пинаю его в лицо, вырубая.

Я вижу, что Бена сильно ударили сзади и прижали кземле. Логан рядом с ним бьет нападающего локтем по затылку, стряхивая его с Бена.

Но тут на Логана тоже нападают, пиная прямо по ребрам, и он падает. На него прыгает второй мальчишка, не давая ему подняться.

Бри поднимает огромный камень и опускает его на спину нападающего на Логана парня. Он откатывается от него. Ярость Бри меня удивляет.

Логан перекатывается на спину. Он уже освободился от второго атакующего, ударив его коленом в живот и скинув с себя. Затем ему удается применить к нему захват: он душит его до тех пор, пока тот не умирает.

Десятки подростков сражаются вокруг нас и еще больше бегут к нам. Камни все еще летят в воздухе и один из них попадает прямо по голове одному из детей, вырубая его. Толпа ревет, обезумев.

Я быстро понимаю, что мы в невыгодном положении: так мы долго не протянем. Скоро нас убьют. Должен быть другой способ выбраться. Должен быть. Должен быть способ добраться до земли, не убивая друг друга.

Я снова смотрю на четыре рухнувших моста, изучая их, и вдруг замечаю некую закономерность. Один был обрезан с нашей стороны, но веревки остались прикрепленными к другому краю, другой наоборот свисает с нашей стороны. Веревки ведут вниз, как лестница в ад. У меня появляется идея.

– За мной! – кричу я остальным. – Я знаю, как нам выбраться!

– О чем ты? – кричит мне Фло.

Но времени объяснять нет. Я хватаю Бри и бегу к упавшему мосту. Логан хромает за мной, Бен помогает ему, а Фло неохотно подталкивает Чарли и они тоже следуют за мной.

– Надеюсь, у тебя есть план, – предупреждает Фло.

Все вчетвером мы подбегаем к мосту, уворачиваясь от летящих камней и нападающих подростков. К счастью, они заняты друг другом, однако мне сильно прилетает камнем по бедру. Боль невыносимая.

Когда я добегаю до обрыва, я ложусь на землю и подползаю к самому краю. Я смотрю вниз и вижу две веревки, свисающие до самого дна ущелья, метров на тридцать вниз. Высота. Ненавижу высоту. Но я делаю глубокий вдох и заставляю себя взглянуть. Они отрезали веревки с той стороны, но с этой они все еще держатся. Я проверяю их, дернув изо всех сил. Они не поддаются.

Я смотрю на дальнюю сторону ущелья на другой разрушенный мост. С этой стороны веревки оборвались, но не с той. Мы сможем спуститься в ущелье и подняться с другой его стороны.

Я поворачиваюсь и вижу, что нас заметили несколько мальчишек и уже направляются к нам. Камни свистят у меня над ухом и я понимаю: действовать нужно быстро.

Фло смотрит вниз и догадывается, что я придумала.

– Предположим мы спустимся, – говорит она. – Но что дальше? Так мы не выберемся.

– Им пришлось сделать арену с выходом, – говорю я. – Иначе она не была бы игрой. Понимаешь? Это просто игра для них. Нам нужно лишь решить, как сломать систему. Все это место было продумано так, чтобы с этой площадки можно было добраться до того края. Эти два моста рухнули в разных направлениях именно поэтому. Чтобы нам остался выход. Мы спустимся по этим веревкам, а поднимемся по тем.

– Это сумасшествие, – говорит Фло. – Что если они отрежут веревку, когда мы будем по ней подниматься?

– Или дети отрежут ее, когда мы будем спускаться? – спрашивает Бен.

– Это наш шанс и нужно им воспользоваться, – говорю я. – Я не думаю, что они это сделают. Дети тоже хотят отсюда выбраться. А создатели игры – разве вы не понимаете? – они хотят выживших. Они хотят продлить игру. Мы – игрушки для них.

Остальные подростки идут к нам, все приближаясь. Они поняли, что здесь что-то затевается.

– Мы не можем терять время, – говорю я. – Я пойду последней и прикрою вас. Бри, спускайся первой. Потом Чарли.

Я хватаю Бри и опускаю ее ногами вперед и держу за руку, пока она не цепляется за веревку.

Она смотрит на меня, ее глаза широко открылись от страха.

– Я боюсь, – говорит она.

– Не бойся, – успокаиваю я ее. – Все будет хорошо! Теперь спускайся!

Бри висит в воздухе, застыв от страха. Меня пробивает пот: я не знаю, что делать.

Неожиданно появляется Чарли. Он подползает к ней и ласково на нее смотрит.

– Все хорошо, – говорит он. – Я пойду с тобой. Просто следуй за мной. Вместе мы справимся. Давай по одной ступеньке.

Рядом с Чарли Бри расслабляется. Они спускаются вместе и я успокаиваюсь.

Следующим я толкаю к веревке Логана, затем Бена.

Фло выглядит так, будто наконец приняла наш план, но она вдруг останавливается и смотрит через плечо. К нам бегут несколько мальчишек, они всего в нескольких метрах от нас. Фло нагибается, поднимает камень и кидает его в одного из них. Она попадает прямо в него и он падает. Но все остальные продолжают бежать.

– Как же они? – спрашивает она.

– Иди, – говорю я. – Присмотри за нашими. Этих я возьму на себя.

Она смотрит на меня с чем-то похожим на восхищение, затем она удивляет меня, впервые за все это время улыбнувшись.

– А ты очень даже ничего, – говорит она.

Прежде чем я успеваю поблагодарить ее за нечто, похожее на комплимент, она прыгает на веревку и быстро спускается.

Я поворачиваюсь как раз вовремя: на меня бегут два парня. Один из них опускает голову и я вижу, что он собирается атаковать меня, сбросить с обрыва.

Я заставляю себя мыслить трезво, сконцентрироваться. Я жду. Так, как учил меня папа. Затем, в последнюю секунду я приседаю, опускаясь так низко, как могу, как бы ныряя под него, и, когда он уже совсем рядом, я поднимаюсь, и, используя его разгон, перекидываю его через плечо. Благодаря импульсу, он перелетает через край и с воплями летит вниз.

Однако я не успеваю отреагировать вовремя и увернуться от другого нападающего. Он атакует меня и я больно падаю на землю. Я лежу на самом краю и, прежде, чем я успеваю отреагировать, он наклоняется и начинает душить меня, уперев мою голову в скалу. Я оглядываюсь, но не вижу ничего, что может мне помочь. Из нас двоих он в выигрышной позиции.

Я скольжу и пытаюсь отползти, вывернуться. Он скалится на меня, обнажая оранжевые зубы. Я понимаю, что он вот-вот убьет меня. Так вот какая она, моя смерть.

Мне не хватает воздуха и все, что я могу сделать, это ухватиться за какой-то торчащий из скалы корень. Я оборачиваю ноги вокруг его пояса, затем подтягиваюсь еще ближе к краю, держась за корень изо всех сил. Я молюсь, что он выдержит.

Я перебрасываю свое тело через край вместе с ним. Тут я разжимаю ноги и он с криками летит вниз на дно головой вперед.

Корень трещит и грозит оборваться, отовсюду летит грязь. Мне удается качнуться на нем как раз вовремя, чтобы схватиться за край веревочной лестницы. Как только я это делаю, корень обламывается. Еще секунда и я была бы мертва.

Я быстро спускаюсь вниз, когда я это делаю, я чувствую сильную боль в плече: это болельщики закидывают меня камнями, стараясь помешать. Еще один камень попадает мне в спину. Каждый последующий ранит больше предыдущего. Я лишь надеюсь, что Бри удастся удержаться.

Я уже спустилась на полпути вниз скалы, когда я неожиданно чувствую, что веревка шевелится. Я смотрю наверх и вижу группу детей, которые, глядя на нас, подхватили идею. Они залезли на веревку и начинают спускаться. Я была права: они не обрезали ее. Они тоже хотят выбраться. Я лишь надеюсь, что веревка выдержит нас всех.

Я смотрю вниз и вижу, что все остальные уже добрались до конца лестницы и стоят на дне каньона. Я удваиваю скорость и быстро спускаюсь к ним. До земли остается три метра и я медлю, зная, что прыгать будет больно.

Я отпускаю веревку, падаю и тяжело приземляюсь в грязь. Это ничего, главное, я жива.

Остальные уже ждут меня, все добрались в целости и сохранности.

– Пошли! – кричу я и мы несемся по дну ущелья к веревке, которая свисает со скалы на противоположной стороне. На нас обрушивается град камней, но мы бежим очень быстро, и большинство не попадает в цель.

Быть внизу очень странно – мы как будто в самых недрах земли. Я смотрю вверх и вижу, как круты скалы с обеих сторон, понимаю, как тяжело нам будет подняться обратно. Я молюсь и надеюсь, что у нас все получится.

Я добегаю до веревочного моста, останавливаюсь и оглядываю его. Он свисает до самой земли. Я сильно дергаю за него. Он достаточно прочный.

– Это рисковано, – говорит Фло, подбежав ко мне и тяжело дыша. – Они могут обрезать ее, когда мы будем на полпути. Или сжечь. Или устроить нам каменный душ. Что угодно.

– Я не думаю, что они будут это делать, – отвечаю я, глядя на нее и тоже пытаясь перевести дух. – Думаю, часть из них хочет, чтобы мы выбрались. Им же нужно развлечение на завтра.

Она неуверенно смотрит наверх, в это время подбегают остальные.

– Да и вообще, – добавляю я. – Выбора у нас нет.

Я наклоняюсь, хватаю Бри и поднимаю ее к веревке. «Лезь,» – говорю я ей.

Фло поднимает Чарли и они лезут наверх вдвоем.

Затем лезет Логан, следом Бен.

Фло медлит. Она оборачивается и я тоже оборачиваюсь, чтобы посмотреть, на что она смотрит: с десяток детей закончили спускаться по лестнице, повторяя мою идею. Они бегут прямо к нам.

– Лезь, – говорю я Фло. – Защити их. А я вас прикрою.

Фло смотрит на меня с одобрением, затем хватает веревку и начинает лезть по ней. Я лезу сразу за ней.

Как только я оказываюсь на веревке, один из подростков подпрыгивает и хватает меня за лодыжку. Это долговязая широкоплечая девочка, она резко дергает меня, не давая взобраться выше. Мои руки устают, а ладони горят от жесткой веревки, и в отчаянной попытке стряхнуть ее, я с силой пинаю ее другой ногой по лицу.

Это великолепный удар, он приходится прямо ей по носу. Она отпускает меня и я продолжаю взбираться вверх так быстро, как только могу.

Я быстро наверстываю время, догоняя остальных, и вскоре мы уже на полпути до вершины. Не могу в это поверить: мой план действительно срабатывает. Впервые мне кажется, что у нас все может получиться.

Но тут на нас градом обрушиваются камни. Зрители кидают их, как сумасшедшие, и они снарядами летят прямо на нас. Они не собирались так просто позволить нам это сделать, они лишь ждали, пока мы подберемся поближе.

Я прикрываю голову, все делают то же самое, я стараюсь изо всех сил противостоять потоку камней. Смотрю вниз и вижу, что за мной лезет несколько подростков – одной из них прилетает по голове особенно большой камень. Она отпускает веревку и падает, тяжело приземляясь на дно каньона. Она мертва.

Мое сердце наполняет паника. Мы не можем просто висеть здесь.

– Пошевеливайтесь! – ору я.

Все начинают снова подниматься, несмотря на камни. Они сильно бьют меня по плечам и рукам.

Я слышу крик и вижу, что Чарли отпустил веревку. Он падает с нее, и начинает кувыркаться в воздухе. Фло протягивает руку, чтобы схватить его, но все происходит так быстро, что она не успевает.

Я инстинктивно вытягиваю руку. Каким-то чудом мне удается ухватить его за футболку, когда он пролетает мимо меня. Я крепко держу его одной рукой, он болтается в воздухе. Я опускаю его к веревке и он хватается за нее ниже меня.

Я глубоко вздыхаю: я только что спасла его от мгновенной смерти. Я смотрю вверх и вижу облегчение и благодарность на лице Фло.

Но времени размышлять об этом нет: мы продолжаем взбираться вверх под обстрелом. Кое-как нам удается продвигаться сквозь камни. Мы уже близко, всего в нескольких сантиметрах от верхушки, когда толпа расступается и из нее выступает охотник с мачете. Он высоко поднимает его и я вижу, что он готовится опустить его на веревку.

Меня переполняет паника: если он обрежет ее, мы все покойники.

Я не трачу ни секунды. Я лезу в задний карман и достаю нож, найденный когда-то. Думаю, сейчас самое время использовать его. Я хватаю веревку одной рукой, размахиваюсь и метаю нож со всей силы другой.

Нож летит по воздуху и попадает прямо в цель. Отличный бросок.

Нож прилетает прямо в лоб охотнику, он расслабляется и падает с края скалы, пролетая мимо нас навстречу своей смерти.

Зрителям это нравится. Они восторженно кричат, а мы продолжаем подниматься по лестнице. Бри вылазит на землю первой. Затем Логан, Бен, затем Фло и, наконец, мы с Чарли. Я падаю на землю в изнеможении, каждый мой мускул ноет, я едва могу перевести дыхание. Не могу в это поверить. Нам удалось. Нам действительно удалось.

Зрители отступают, освобождая дорогу вождю, которого вытаскивают вперед на его троне. Он сидит и смотрит на нас сверху вниз. Он долго молчит и толпа стихает. Интересно, убьет он нас или нет?

Неожиданно на его лице появляется широкая улыбка. Теперь я точно убеждаюсь, что у нас получилось. Мы пережили первый день.

Шестнадцать

Мы все сидим в пещере, облокотившись на стену, стараясь прийти в себя. Я оглядываюсь на Бри, Бена, Логана, Фло и Чарли – мы все выглядим жалко. На нас царапины и синяки, я чувствую шрамы на всем теле и вижу их на лицах остальных. Я не могу посчитать, сколько камней в меня попало, сколько ударов я вынесла, прежде чем оказалась здесь, у костра, с ощущением жгучей боли и покрытая шишками.

Мы сидим, все еще одетые в черную с желтыми крестами на груди форму. Хоть она и напоминает об ужасном дне, все же в ней тепло и удобно. К тому же снимать ее – зря тревожить раны. Мне больно даже сгибать колени. Мои мышцы закоченели и я думаю, что остальные чувствуют то же самое. Я не думаю, что смогу пережить еще один такой же день.

Сидя вокруг костра с изнуренным видом, мы вдруг слышим гудение и в потолке снова открывается дырка. В этот раз вместо каши из нее медленно спускают на веревках шесть металлических коробок. Я подхожу и открываю их, как и остальные – все, кроме Логана, который настолько слаб, что не может даже подняться.

Я подхожу к центру комнаты, смотрю вниз и то, что я вижу, меня удивляет: в каждой коробке лежит целая куча деликатесов: мясо, разные виды сыра, фрукты. Все свежее. Я едва могу поверить своим глазам. Я хватаю одну из них, остальные разбирают свои, я беру последнюю для Логана. Дырка в потолке закрывается так же быстро, как и открылась.

– Да, для победителей здесь заготовлен хороший обед, – говорит Бен, на его обеспокоенном лице появляется улыбка.

Мы снова идем в свой уголок пещеры. Я передаю Логану его корзину и сажусь рядом с ним, а Бри садится с другой стороны от меня. Я смотрю, что есть в моей корзине, и первое, что я нахожу, это сникерс. Я срываю упаковку и заталкиваю батончик себе в рот. Я откусываю снова и снова и не могу остановиться. Это лучшее, что я когда-либо ела. Если мне суждено умереть сейчас, я умру счастливой.

Затем я съедаю огромный кусок колбасы, которую заедаю толстым ломтем твердого сыра. Я знаю, что так быстро есть вредно, но ничего не могу поделать с собой: я как будто не ела несколько лет. Все остальные делают то же самое – наслаждаются пищей.

На мгновение я благодарна охотникам – но затем я понимаю, что они дают нам еду, лишь для того, чтобы мы были в силах для участия в завтрашнем соревновании. Они хотят, чтобы мы были в лучшей форме, чтобы у них было отличное зрелище того, как мы убиваем друг друга.

Я сижу и смотрю на ребят. Интересно, будем ли мы завтра сражаться вшестером? И если так, что мы будем делать? Я понимаю, что не подниму и пальца ни на одного из присутствующих. Даже на Фло. Меня раздирают мысли о завтрашнем дне.

Я поворачиваюсь к Фло, которая сидит рядом и ест. Чарли расположился рядом с ней.

– Завтра они отправят нас на ту же арену? – спрашиваю я ее.

Она продолжает жевать кусок колбасы, не глядя в мою сторону и не отвечает, пока не покончила с ним. Она глубоко вдыхает и трясет головой, облизывая пальцы.

– Это всегда по-разному. У них бесконечное количество арен.

– У тебя есть идеи, какая будет следующей? – спрашивает Бри.

Фло трясет головой.

– Все, в чем я уверена, это что завтра будет хуже. Они всегда повышают ставку. Всегда.

– Хуже? – недоверчиво переспрашивает Бри.

Я тоже не могу себе такого представить. Что может быть еще хуже?!

Снова слышится шум и на дальней стороне пещеры открывается стальная дверь. Неужели охотники так быстро пришли за нами? Но затем я понимаю: они пришли не за нами, они привели новых участников.

В комнату вталкивают десятки детей – новые лица. Охотники толкают и пинают их, загоняя глубже в комнату. Вскоре комната заполняется. Дети в шоке и в замешательстве, наверное, когда мы приехали, мы выглядели так же. Вот с кем нам придется бороться завтра.

Я одновременно и рада, и расстроена. Рада тому, что нам не придется сражаться между собой, а расстроена, потому что у нас множество новых соперников. Я замечаю, что Фло оценивающе смотрит на них. В ее руках нож и она наготове.

Несколько детей смотрят на нас, они замечают наши корзины, еду, возможно даже чувствуют запах. Несколько взрослых ребят быстрым шагом движутся к нам.

Я тут же встаю, как и Фло, готовая встретить их и защитить своих. Они должно быть понимают, что мы настроены серьезно, и останавливаются на половине пути, обсуждая что-то между собой.

– Дайте нам еды, – говорит один из них, тот, что побольше, требовательным тоном. Он немного косоглаз, у него огромный нос и тонкие губы. Ростом он не ниже 180 сантиметров.

– Приди и возьми ее, – отвечает Фло стальным голосом.

Он стоит перед нами в неуверенности, глядя на своих товарищей. Я мысленно готовлюсь к драке, но неожиданно с гудением открывается потолок и с него ливнем льется каша – все бегут к ней. Новенький усмехается нам и присоединяется к остальным. Но прежде, чем он это делает, он вытягивает указательный палец в сторону Фло и говорит: «Я этого не забуду».

– О, я не сомневаюсь, – отвечает Фло.

Мальчишка поворачивается к каше и вместе с остальным пробивается к центру. Я замечаю, что он особенно агрессивно откидывает всех со своего пути и ныряет в кашу с головой.

Мы постепенно расслабляемся и снова садимся. Я смотрю на новеньких с удивлением. Откуда они?

– Это когда-нибудь заканчивается? – спрашиваю я Фло.

Она качает головой.

– Поставка свежего пушечного мяса здесь никогда не прекращается, – говорит она. – Но не беспокойся, это скоро закончится для нас. Нам повезло, что мы пережили сегодняшний день. Завтра нам повезет меньше.

– Отсюда должен быть выход, – говорю я. – Нам нужен план, что угодно.

– Мы не можем так продолжать, – поддерживает меня Бен. – Мы умрем.

– Мы можем бежать, – оживляется Чарли.

– Чарли, прекрати, – бросает Фло.

– Почему прекратить? – спрашиваю я, защищая Чарли.

– Он знает дорогу в туннеле, – говорит Фло. – Но что с того? Между нами и выходом из этой комнаты – стальная дверь в метр толщиной. А за ней – с десяток охотников за головами, вооруженных до зубов. Даже думать об этом – лишь напрасная трата сил.

Она права. Но от одной только мысли о возвращении на арену у меня опускаются руки.

– Что, если они заставят нас драться друг с другом? – спрашивает Чарли печально, глядя на Бри.

Он озвучивает мысль, о которой никто не решался заговорить первым.

– Мы здесь не для того, чтобы дружить, – говорит Фло. – Мы здесь для того, чтобы выжить. Понимаешь?

Жестокий ответ. Но в то же время я понимаю, что в первую очередь Фло старается убедить в этом себя.

Мне интересно было бы узнать больше о Фло и Чарли, о том, откуда они, что делали раньше. Но она стоит и смотрит вдаль, очевидно, не желая продолжать беседу.

Я пользуюсь возможностью осмотреть Логана и его рану.

– У тебя все в порядке? – спрашиваю я его. Он выглядит слабым.

Он медленно качает головой. Я смотрю на его ногу, которая опухла еще сильнее, чем раньше.

– Можно мне посмотреть? – спрашиваю я.

Он колеблется, затем кивает. Я подхожу к нему, нагибаюсь и бережно разворачиваю повязку. Вид раны заставляет меня оторопеть. Ее состояние ухудшилось. Намного ухудшилось. Она напоминает мне рану Розы на ранних стадиях – ее края почернели. Мое сердце опускается – все-таки лекарства не сильно помогли.

– Я знаю, – говорит он, должно быть, заметив выражение моего лица. Жаль, что я не смогла скрыть его. Я чувствую себя ужасно.

Это так похоже на Логана – резюмировать самую сложную ситуацию всего двумя словами. Он знает, что дни его сочтены. Он знает, что мы ничем не сможем ему помочь. Он знает, что мне нечего сказать. Я сажусь рядом с ним.

– Все не так плохо, – говорю я своим самым уверенным голосом. – Ты переживешь завтрашний день, я в этом уверена.

– Выживший будет лишь один, – говорит он.

Я хочу отвлечь его, занять его мысли чем-то другим. Я замечаю, что Бен сидит в паре метров и смотрит на меня, и чувствую, что он хочет поговорить со мной. Но я не могу не думать о том, что сейчас, когда Логану жить осталось недолго, я должна уделять ему как можно больше внимания.

Я понижаю голос, поворачиваясь к Логану так, чтобы Бен не услышал.

– Логан, – зову я тихонько.

Он поворачивается и смотрит на меня.

– Ты столько раз спасал мне жизнь. Ты заставил меня пообещать, что я буду цепляться за жизнь. Я сделала это ради тебя. Теперь я прошу тебя сделать одолжение мне – цепляйся за жизнь. Ради меня.

Он пристально смотрит на меня.

– Почему тебя это так заботит? – спрашивает он.

Его вопрос застигает меня врасплох. Я отворачиваюсь и думаю, что ответить. Я обдумываю свои чувства к нему и пытаюсь правильно облечь их в слова. Я поворачиваюсь и снова смотрю на него.

– Потому, что ты много для меня значишь, – говорю я. – Потому, что ты мне не безразличен. Потому, что если с тобой что-то произойдет, мне будет очень печально.

Он долго смотрит мне в глаза, будто пытаясь понять, говорю ли я правду. Я открыто смотрю в ответ, мне легко встретить его взгляд потому, что я была с ним честна: Логан мне действительно небезразличен.

Наконец, он кивает, удовлеворившись.

– Хорошо, – говорит он. – У тебя есть завтрашний день, обещаю. Но тебе нужно найти способ выбраться отсюда, во что бы то ни стало.

Его слова эхом отзываются у меня в голове, а он закрывает глаза и отворачивается.

Во что бы то ни стало.

* * *

Я просыпаюсь от громкого сигнала: открывается железная дверь и комнату заполняет свет. Я понимаю, что заснула: я так устала, была так истощена физически, что, видимо, отрубилась, как только поела.

В комнату заходят маршем несколько десятков охотников и окружают всех. На нас уже надета униформа, но они раздают ее новичкам и ставят всех на ноги. Я медленно поднимаюсь, мое тело трещит и стонет, протестуя, так же, как и у всех остальных, за исключением Логана. Он сидит и от боли не может встать, так что я помогаю ему. Это не внушает оптимизма.

Я убеждаюсь, что Бри идет рядом со мной, когда нас выводят строем из комнаты и ведут вниз по знакомым туннелям. Я иду и смотрю по сторонам, пытаясь придумать пути отхода, размышляя над тем, что сказал Чарли. Когда мы проходим глубже по туннелю, он толкает меня в бок. Я молча поворачиваюь и слежу за его взглядом. Он кивает на туннель, который отходит в сторону – должно быть, это и есть путь наружу.

Мы идем вперед и я понимаю, что пытаться бежать сейчас слишком рискованно. Кроме того, тогда я поставлю под риск жизни остальных – особенно Логана. Но я нахожу для этой информации отдельный уголок в памяти. Может быть, в другой раз.

Вскоре нас выталкивают наружу на знакомую грязную тропинку. Стоит солнечный зимний денек. На улице совсем тепло и снег почти растаял. На этот раз мы поворачиваем вправо на другую тропинку. Мы идем и идем – так долго, что у меня успевают устать ноги.

Мы огибаем холм и оказываемся на новой тропе – вдоль нее стоят сотни орущих болельщиков, которые свистят, когда мы проходим мимо. Я невольно думаю о том, что мы делаем наши последние шаги на тропе смерти.

Дорожка петляет и за последним поворотом перед нами открывается новая арена. Мое сердце останавливается.

Перед нами – огромная песочная насыпь, похожая на гору. Ее основание около тридцати метров в диаметре и поднимается она метров на шестьдесят, напоминая пирамиду, сделанную из гладкого и ровного песка. Вокруг кучи широким кругом стоят сотни зрителей. Среди прочих сидит вождь на своем троне. Он смотрит и улыбается.

Поначалу я не понимаю, что от нас требуется. Но когда я смотрю внимательней, все становится понятно. С ужасным предчувствием я понимаю, что гора из песка и есть арена. Нас как-то закинут в песок. Но зачем? Нужно добраться до верхушки?

Нас толкают дальше и вот мы уже стоим по всему периметру горы. Толпа стихает, когда вождь встает и поднимает обе руки вверх.

– Дорогие мутанты, – гремит его голос, он делает театральную паузу. – Я представляю вам участников сегодняшних игр!

Слышатся одобрительные возгласы.

Вождь поднимает руку и толпа замолкает.

– Во вчерашнем испытании было шесть победителей, похлопаем же им!

Толпа ликует, глядя на нас. Что-то я не чувствую себя победителем.

– Что ж, цель новой арены, конкурсанты, – говорит он, глядя на всех нас, – это добраться до верхушки песочной горы. Кто доходит до верхушки – тот остается в живых. Вчерашним победителям предоставляется привилегия начать чуть раньше. Вперед, победители!

Бри крепко вцепляется в мою руку и вместе с ней и всеми остальными я иду вперед. В этот момент толпа визжит в восторге. За каждые два шага я сползаю назад на один. Это напоминает мне время, когда я была ребенком и пыталась забраться на крутую песочную дюну.

– Что-то тут не так, – говорит Бен. – Решение не может быть таким простым – забраться наверх.

– Оно не простое, – говорит Фло.

Я поворачиваюсь и смотрю на нее. Она с воинственным видом уверенно и мужественно смотрит вперед.

– Какие еще фокусы они заготовили для нас?

Она жестко на меня смотрит.

– Вчера ты спасла Чарли, поэтому я дам тебе еще один совет, – говорит она. – Все не такое, каким кажется, – говорит она. – Помни об этом. Не торопись. Не беги к верхушке. Пусть это делают другие. Слышишь? Тот, кто пытается выиграть, погибает.

Мы продолжаем лезть и уже находимся в паре-тройке метров от земли, когда слышится сигнал.

Толпа ликует и сзади нас на гору забегают десятки других участников и начинают лезть по горе. Однако я вовремя вспоминаю слова Фло и ее слова, поэтому поднимаю руку и останавливаю Бри и Бена. Движения Логана стали медленней, так что его останавливать не требуется.

– Что ты делаешь? – спрашивает Бен.

– Пусть идут, – говорю я.

– Но нам нужно добраться до верхушки, иначе мы проиграем! – возражает Бен.

– Доверься мне, – говорю я.

Бен неохотно слушается и пропускает мимо себя дюжину детей, которые проносятся мимо. Мы садимся и смотрим, как остальные бегут вверх по горе. Я вижу, как двое подростков карабкаются рядом со мной и один из них хватает другого сзади. Он дергает его назад и тот летит по воздуху и приземляется снизу горы.

Лишь он начинает падать, как раздается громкий шум, а когда он приближается к земле, во всех направлениях поднимаются металлические пики. Он налетает прямо на них и они прокалывают его тело.

Толпа бьется в экстазе.

Теперь я поняла. Конечно, это совсем не так легко, как кажется. Ставки выросли. Это больше не невинная игра в «царя горы». Падение здесь значит смерть.

Неожиданно я чувствую, что меня кто-то схватил за лодыжку, поднимаю глаза и вижу отчаянную девочку с длинными сальными волосами, прилипшими к лицу. Ей от силы лет восемнадацть. Она вцепляется в меня и теперь дергает изо всех сил. Я немного сползаю вниз по горе. Я теряю равновесие, мои пальцы скользят по песку, не находя, за что уцепиться, и я понимаю, что едва коснусь земли, как наткнусь на пики.

Прежде чем я успеваю отреагировать, я вижу, как Бри наклоняется, загребает пригорошню песка, затем поворачивается и швыряет его прямо в лицо девочке. Та отпускает мою ногу и трет глаза. Я поднимаю ногу и сильно пинаю ее в горло. Она летит вниз и натыкается на пики. Толпа одобрительно ревет.

Я смотрю на Бри, удивленная ее находчивостью и благодарная ей за спасение своей жизни. «Спасибо,» – говорю я ей.

Сзади от нас уже карабкаются другие подростки.

– Пропустите их вперед, – говорю я остальным, желая избежать конфликта. Мы с Бри и Чарли с Фло расходимся так, что между нами образуется дорожка. Несколько подростков пролезают мимо нас к вершине.

Однако один из них останавливается и хватает Бри, очевидно, посчитав ее легкой добычей. Он начинает толкать ее вниз, когда я тянусь и хватаю его за руку, лишая опоры. В это время Логан поворачивается и толкает его локтем в грудь, отправляя вниз с горы. Когда он приземляется там на пики, толпа ликует.

Я оборачиваюсь на Логана, удивленная его всплеском энергии. Я уже списала его со счетов, но теперь его боевой дух возрожден.

Мимо нас пролезает еще несколько подростков, я смотрю наверх и вижу девочку, которая забралась выше остальных – она уже на полпути к победе. Но тут что-то идет не так. Я вижу, как ее ноги начинают тонуть в песке. Вскоре песок достает ей до талии, затем до груди. Она поднимает высоко руки и размахивает ими, и тут я понимаю: она застряла в ловушке. Зыбучие пески.

Она с криками продолжает тонуть, ее голова погружается все глубже. Вскоре ее крики становятся приглушенными и пропадают вовсе, когда ее заглатывает песок.

Толпа неистовствует.

Я понимаю, насколько коварна эта арена. Наверное, она даже хуже предыдущей, и я уже начинаю сомневаться, что из нее есть выход. Я запоминаю, где она бежала, чтобы не попасть в ту же ловушку.

Некоторые из подростков сомневаются, но один мальчишка пробегает мимо того места, где стояла она, и вдруг останавливается, издавая дикий крик. Из песка вылезло лезвие, воткнувшись ему в ногу. Он стоит, пригвозденный к месту, стараясь выбраться. Но не может. Из его раны хлещет кровь, окрашивая песок в алый цвет.

Толпа ревет.

Вокруг меня в разных местах появляются другие лезвия и ранят многих подростков. В некоторых местах открываются зыбучие пески, проглатывая других. Я понимаю, что арена сама – огромная ловушка. Минное поле. Фло права: торопиться не нужно. Стартовое преимущество для победителей было просто подлянкой. Совет Фло в очередной раз спас нам жизни.

Раздается сигнал и я слышу, как что-то пролетает в воздухе. Вокруг начинает летать все больше и больше предметов, приземляясь в песок, и тут я понимаю, что теперь арену открыли для камней зрителей. Вокруг меня пролетают обломки скалы, врезаясь в песок. По моим рукам и ногам попадает несколько из них, один едва не попадает в голову. Мне больно и это говорит о том, что пора пошевеливаться.

У нас нет иного выбора, как продолжать движение вверх по горе.

– Держитесь руками, – кричит Фло. – Не поднимайте их, лучше утопите в песок поглубже. Так вы успеете почувствовать лезвие, прежде, чем оно вылезет!

Дельный совет: мы продолжаем движение, погрузив руки в песок. Через пару метров я чувствую что-то твердое в песке и инстинктивно вытаскиваю руки. Через доли секунды из песка выскакивает огромное лезвие, проходя в милиметре от меня.

Мимо пролетает все больше камней и один из них, особенно большой, бьет меня прямо в спину. Это невыносимо больно. У меня появляется идея. Я поднимаю его.

– Собирайте камни! – кричу я остальным.

Бри, Бен, Логан и остальные начинают собирать камни.

– Кидайте их в песок перед собой, прежде, чем идти. Так можно обнаружить ловушки!

Теперь мы начинаем кидать перед собой камни. Так мы избегаем с десяток ножей и идем по безопасному пути.

Однако я сохраняю один камень, разворачиваюсь и швыряю его в зрителей. Я попадаю одному из них между глаз, он падает. Раздается неодобрительный гул.

Я поворачиваюсь обратно с улыбкой. Маленькие радости. Ощутимого толку от этого нет, но так приятно дать им на собственной шкуре почувствовать, каково это.

В живых осталось еще порядка тридцати человек, они все залезли выше нас по горе. Некоторые уже начали понимать, насколько она опасна, и перенимают новую стратегию: они выжидают, пропуская кого-нибудь вперед себя. У других стратегия иная: они спускаются вниз по горе и убивают всех, кого встретят на пути, очевидно, считая, что отсутствие конкурентов автоматически сделает их победителями.

Прямо на нас скатываются три подростка. Один из них, который направился было прямо ко мне, попадает в ловушку и его ранит лезвие ножа, отчего он падает на колени и летит вниз головой вперед; он мертв. Остальные двое все же подбираются к нам. Один идет ко мне и с разгона, прежде чем я успеваю отреагировать, сильно бьет меня.

Я приземляюсь на спину и мы вдвоем быстро скользим вниз с горы. Я лечу прямо на лезвие у основания и стараюсь думать быстро.

Я выгибаю спину и поджимаю к груди ноги, используя всю свою силу, как будто собираюсь сделать сальто назад, и мне удается использовать его инерцию, чтобы заставить его перелететь через мою голову. Как раз вовремя: он натыкается на пики и перестает тянуть меня вниз.

Но теперь я вновь у начала горы, меня больно бьют камни и я карабкаюсь назад со всей возможной скоростью, стараясь точно следовать прежнему маршруту. Оставшийся в одного подросток налетает на нашу группу, целясь в Логана, как в слабое звено. Он сильно его ударяет и они вдвоем скользят вниз на полной скорости.

Они скользят прямо на лезвия и мое сердце останавливается. Кажется, через несколько мгновений Логан напорется на одно из них. Толпа бешено ревет.

В последнюю секунду Логан собирает всю свою силу. Он хватает парня и разворачивается. Когда они приближаются к лезвиям, на них спиной налетает нападающий, из его рта льется кровь.

Зрители ликуют.

Но что-то не так. Логан застрял, он не движется, и, когда я приглядываюсь, мое сердце обрывается: я вижу, что лезвие прошло сквозь парня и вонзилось в руку Логана. Логан кричит от мучительной боли.

Я скольжу вниз по горе, как и остальные, и одним рывком снимаю его с лезвия. Остальные помогают мне, и он вскрикивает, когда у нас получается. Сталь неохотно покидает его плоть, отовсюду льется кровь. Он тяжело дышит, покрывшись потом. Я наклоняюсь, отрываю полоску со своей футболки и, используя ее в качестве бинта, перевязываю его рану. Она тут же пропитывается кровью.

Мы с Фло кладем его руки себе на плечи и начинаем тянуть его вверх по горе, подальше от глумящихся зрителей и летящих камней.

– Оставьте меня, – бросает он глухо.

– Никогда, – отвечаю я.

Вместе мы поднимаемся вверх. Я смотрю выше и вижу, что осталось не больше десяти человек, которые сидят выше на горе, очевидно ожидая, когда мы пройдем первыми. Они выглядят напуганными и не хотят подниматься, не зная, что их ждет там.

И тут все резко меняется.

Раздается очередной сигнал и выше в песке я замечаю странное движение. Поначалу я не могу разобрать, что это. Но когда у меня получается, я не верю своим глазам.

Из песка во всех направлениях выползают десятки разноцветных змей.

Десятки детей выше по горе пытаются быстро ретироваться, но уже слишком поздно. Они пытаются обмануть змей, двигаясь то вправо, то влево, но змеи вонзают в них свои клыки. Подростки один за другим кричат в агонии. Яд действует очень быстро и вот уже несколько из них лежат без движения, другие же напоролись на лезвия во время бега.

К счастью, змеи умирают сразу же после того, как вонзают клыки в детей – кажется, использование яда смертельно и для них.

Однако одна, особенно большая, змея осталась в живых.

Она ползет вниз по склону горы, прямо на нас.

Нет, думаю я, только не змея. Что угодно, но не змея.

И, конечно, змея выбирает меня. Я мысленно готовлюсь к атаке, заранее вздрагивая, не имея возможности отступить.

Но тут откуда-то сбоку выступает Фло, хватает змею за голову и держит ее так, крепко сжимая обеими руками. Она извивается, как сумасшедшая, но выбраться не может.

– Чарли, доставай проволку! – кричит она.

Чарли достает из кармана проволку и обматывает ее несколько раз вокруг шеи змеи. Он затягивает ее так туго, как только может, и Бен подбегает, чтобы помочь ему. Наконец, голова змеи отсоединяется от тела, которое просто скатывается вниз по горе.

Я оглядываюсь и вижу, что все остальные подростки мертвы. Мы единственные, кто остался в живых. Я едва могу в это поверить.

Мы берем Логана и идем к вершине горы все вместе. Мы поднимаемся, следуя по пути из мертвых тел других участников арены, которые уже собрали все ловушки, и через несколько мгновений оказываемся наверху.

Раздается дикий рев толпы.

Невероятно. Мы снова выжили.

Семнадцать

Мы вернулись в пещеру поздно вечером и теперь сидим вокруг костра в изнеможении. Я откидываю голову назад, облокотившись на стену, и закрываю глаза. Не думаю, что когда-либо смогу открыть их снова. Каждая косточка моего тела ноет и болит. Трудно представить, что пришлось перенести моему телу за последние пару дней. Если бы кто-нибудь сказал мне, что я могу сейчас лечь спать лет эдак на двадцать, я бы согласилась, не раздумывая.

Я всего лишь хочу, чтобы вся эта агония и страдания прекратились – не только мои, но и всех остальных. Мы сражались из последних сил, вовсю цеплялись за жизнь, однако я не совсем понимаю – для чего? Все равно все кончится тем, что нас убьют. В некотором смысле, мы всего лишь продлеваем свои страдания.

Я оглядываюсь и вижу изнуренные лица Бри и Чарли, Бена и Логана, даже Фло. Вид Логана, который лежит возле меня, особенно ранит меня. Ему досталось больше всех сегодня и, хотя я попыталась остановить кровотечение, эффекта от этого было мало. Он потерял много крови и теперь выглядит мертвецки бледным. Я пыталась растормощить его несколько раз, но он лишь стонал и отворачивался. Мое сердце болит и я боюсь за него. Если он не получит медицинскую помощь в самом скором времени, ему не выжить. Не говоря уже о том, что сражаться завтра в таком состоянии он просто не может. У меня снова появляется тянущее чувство, будто я сижу у кровати смертельно больного.

Все остальные выглядят не намного лучше. Мы все такие побитые, изломанные, пришибленные, не говоря уже о том, что мы с ужасом думаем о завтрашнем дне. Фло была права: с каждым днем ставки повышаются. Не могу даже представить, что они приготовили нам на завтра. Я уверена, что мы не переживем этого.

Раздается сигнал, открывается потолок и на этот раз с него опускается двенадцать корзин, переполненных едой и полезными вещами. Если вчера мы с нетерпением бежали к ним, то сегодня мы лишь смотрим друг на друга, не в силах подняться и принести их.

Наконец, мы с трудом поднимаемся на ноги и проходим через комнату. У меня ощущение, что мои ноги весят по полтонны каждая, когда я подхожу и поднимаю две корзины, захватив и корзины для Логана, в то время как остальные берут свои. Мы несем их назад к костру.

Я с волнением вижу, что они переполнены добром, едой, всевозможными закусками и сладостями. Не могу поверить, что охотникам удалось найти и сберечь столько прекрасной еды, в то время как остальной мир голодает. Мысль об этом причиняет мне страдания: у них всего слишком много, тогда как у остальных ничего нет.

Если вчера я наслаждалась пищей, то сегодня я ем гораздо медленней, как и остальные. Отчасти я потеряла аппетит. Я открываю шоколадный батончик и откусываю. Он очень вкусный и сахар кружит мне голову, но вчерашний восторг угас.

Я разворачиваю батончик для Логана и кладу ему в рот, пытаясь заставить его откусить. Однако он отказывается. Я чувствую по его лбу, как сильно разыгралась его лихорадка и это меня ужасно беспокоит. Если бы я могла сделать хоть что-нибудь!

– Логан, – говорю я мягко. – Тебе нужно поесть. Пожалуйста.

С закрытыми глазами и тоской на лице он качает головой. Наконец, он приоткрывает глаза ровно настолько, чтобы взглянуть на меня.

Мы смотрим глаза в глаза друг другу целую вечность. Он ничего не говорит, но не отрывает взгляда. Я чувствую, что он как бы говорит: Спасибо. Я тебя люблю. Прости.

Я хочу сказать ему то же в ответ, но смущаюсь, особенно от того, что все слишком близко к нам. Я разрываюсь. С одной стороны, мне сильно нравится Бен. Но с другой, Логан мне тоже не безразличен, особенно сейчас, когда мне кажется, что он уходит. Я хочу проводить время с Беном, но мне нужно проводить его с Логаном.

Я ложусь возле Логана, свернувшись в кубочек, положив его голову себе на колени и ласково откидывая его волосы, убирая их с влажного лба. Я думаю, что нужно отвлечь его каким-нибудь рассказом.

– Однажды, когда я была маленькой, еще до войны, папа брал меня с собой на охоту, – начинаю я. Мне кажется, что эта история понравится Логану.

Я замечаю легкий намек на его заинтересованность и, воодушевившись, продолжаю.

– Он дал мне огромное, слишком большое для меня ружье, которое я боялась использовать. Мы шли несколько часов, забравшись глубоко в лес, целый день высматривая добычу. Мне совсем не нравилась вся эта затея, я лишь хотела порадовать его.

– Уже на закате я заметила странное выражение его глаз, похожее на смущение. Или страх. Он всегда был уверен в себе, всегда держал все под контролем, так что я не понимала, что происходит. Его вид пугал меня больше всего на свете.

– Я спросила его, что не так, и в конце концов он признался, что заблудился. Он не знал пути назад. Мы были глубоко в лесу и уже темнело. Я пришла в ужас. Я спросила его, что нам делать. Он сказал, что нам нужно найти дерево и переночевать под ним, а с утра пытаться найти дорогу.

– Это испугало меня еще больше и я начала плакать. Он накричал на меня, сказал быть сильной, сказал, что все могло быть намного хуже. Через какое-то время я перестала плакать и села рядом с ним под деревом. Так мы просидели всю ночь, в тишине.

– Страшно было то, что он не сказал мне ни слова за всю ту длинную ночь. Как будто ему нечего сказать родной дочери.

– Я долго думала об этом, много лет я обижалась на него. Но теперь, вспоминая тот случай, я уже не чувствую обиды в душе. Потому что теперь я понимаю: молчание – это тоже разговор. Он был рядом со мной. Он говорил мне, что любит меня, правда, по-своему – не используя слов.

Я поворачиваюсь и смотрю на Логана, а он смотрит на меня, его глаза открыты.

– Чем-то он напоминает мне тебя, – говорю я, пытаясь сдержать волнение.

Логан последним усилием широко открывает глаза и смотрит прямо в мои. Я вижу легкую улыбку в уголках его губ и понимаю, что история ему понравилась.

Логан не произносит ни слова, лишь медленно кивает, и я вижу в его глазах любовь. В этот момент я понимаю, что он действительно сильно похож на папу. Он говорит со мной. Пусть и не произнося ни звука.

* * *

Спустилась ночь. Не знаю, сколько прошло времени; мы все, за исключением Логана, сидим без сна вокруг костра. После сегодняшних событий никто из нас не может уснуть. Мы уставились на пламя, каждый, заблудившись в собственном мире, каждый, разговаривая со смертью.

Несколько часов назад в комнату втолкнули новых участников арены. Они держатся особняком у дальнего края пещеры, удовлетворившись вылившейся им на головы кашей. Никто не пытается подойти к нам, и слава богу – не знаю, хватило бы у меня энергии с кем-то драться. Не то чтобы меня сейчас заботила сохранность моей еды, но все же меня удивляет, что в этот раз новичков совсем мало.

– Они – бродяги, – говорит Фло. Я замечаю, что она тоже наблюдает за ними. У нее какая-то сверхспособность читать мои мысли. – Улов охотников не богат и для нас это плохо.

– Почему?

– Им нужно сделать игры интересными для толпы. Когда участников мало, у них нет иного выбора, как столкнуть нас между собой.

Я инстинктивно чувствую, что она права. И от этого последняя надежда улетучивается. Я не могу даже подумать о том, чтобы сражаться против Бри, против Чарли, против Бена, против Фло. Против Логана. Это самое жестокое, что только можно придумать.

– Что ж, мы нашли способ проходить испытания вместе, – говорю я. – Думаю, завтра мы тоже справимся.

Фло пожимает плечами. «Я бы не была так уверена,» – говорит она.

Я стараюсь понять ее мысль, уловить смысл ее слов. Это угроза? Говорит ли она, что будет драться против нас? Отчасти я думаю, что она может. Выживание – ее цель, кроме того, ей нужно приглядывать за Чарли. Я полностью ее понимаю.

Все снова замолкают, возвращаясь назад в свои миры, на наших лицах читаются мысли об играх. Чем больше я думаю о завтрашнем дне, тем яснее понимаю, что мы не выживем на арене. Мне нужно придумать план. Что угодно. Нужно придумать способ выбраться отсюда.

Я снова и снова перебираю в голове всевозможные варианты, пока мои веки не тяжелеют. Я думаю о туннелях Чарли с какой-то одержимостью, чувствуя, что в них кроется ключ к спасению. Но я не могу размышлять ясно и не могу нащупать ответ. Решение вертиться где-то рядом, однако поймать его я не в силах.

* * *

Третий день, как обычно, начинается с сигнала, и на этот раз мои глаза уже открыты. Я просидела всю ночь не смыкая глаз, мои мысли скакали с одного варианта на другой, с одной идеи на другую. Открывается железная дверь и внутрь входят охотники.

Я не предоставляю им чести поставить меня на ноги рывком, и встаю сама, когда они подходят. Я поворачиваюсь и бужу остальных, осторожно поднимаю Бри и Чарли. Я вижу, что Фло тоже не спит и уже на ногах. Бену стоит усилия подняться.

Охотники стоят прямо перед нами и я иду к Логану и сильно его трясу. Через какое-то время он открывает глаза. Он выглядит совсем плохо.

– Вставай, – говорю я ему.

Он отрицательно качает головой. Он выглядит полумертвым.

Один из охотников подходит и сильно бьет его.

– Оставьте его! – кричу я.

Охотник толкает меня и я отлетаю спиной в стену. Фло встает и бьет охотника по лицу. Я изумлена, меня трогает то, что она заступилась за меня.

Однако она дорого за это платит – другой охотник наотмашь бьет ее по лицу и звук от удара эхом разносится по всей комнате.

Она собирается атаковать его, но я встаю между ними, мешая ей.

– Все нормально, Фло, – говорю я ей, замечая жестокость в ее глазах и не желая, чтобы ей причиняли боль. – Забудь о них. Давай только поставим его на ноги.

С помощью Фло и Бена я ставлю Логана на ноги. Мы поднимаем его, как ствол старого дерева. Он стонет от боли и мы с Беном закидываем его руки себе на плечи, помогая ему идти, он прихрамывает. Все вшестером мы покидаем комнату.

Они выталкивают нас из комнаты и на этот раз ведут в другой туннель. Нас подводят к огромной железной двери и, когда она открывается, я с удивлением вижу ярко освещенную комнату, стены которой покрыты самым разным оружием. Со стен свисают мечи, луки и стрелы, щиты, ножи для метания, рогатки, копья и еще много всего. Я не понимаю, что происходит. Я думаю обо всем ущербе, который могу причинить с помощью всего этого охотникам, и чувствую себя ребенком в магазине сладостей.

– Выбирай, – рычит охотник.

Неожиданно в комнату забегает с десяток новеньких, они рассыпаются по комнате, хватая оружие.

– Сегодня день драк, – говорит Фло и подбегает к стене. Она снимает огромный меч.

Мы с Логаном, Чарли и Бри тоже подходим к стене, я подталкиваю Логана и снимаю ему огромный щит.

– Если ты не можешь драться, то защищаться ты еще способен, верно? – спрашиваю я его.

Он слабо кивает.

Я хватаю длинное копье и вешаю за спину. Затем я беру себе еще длинный меч. Снимая его, я замечаю метательный нож и цепляю его себе за пояс.

Бри рядом со мной выбирает рогатку. Хороший выбор. Она всегда хорошо справлялась со своей самодельной рогаткой, а к этой в комплекте идет мешочек с камушками, который она вешает на пояс. Чарли выбирает средневековое оружие – это длинная цепь, с одной стороны у которой рукоятка, а с другой – металлический шар. Бен берет длинный меч и лук со стрелами.

Фло поворачивается ко мне с мечом и на какое-то мгновение я представляю, каково будет встретиться с ней в бою. В некотором плане она напоминает мне зеркальное отражение меня самой. Меня это пугает.

Раздается сигнал, я оглядываюсь и вижу, что все участники хорошо экипировались. Это не к добру.

– Бри, Чарли, – говорю я. – Что бы ни случилось, будьте рядом со мной, хорошо? Не отходите далеко. Я буду присматривать за вами.

– Тебе не нужно смотреть за Чарли, – проворчала Фло. – Я сама справлюсь.

Она индивидуалистка и уже приготовилась к битве.

– Я всего лишь хотела помочь, – говорю я.

– За собой присмотри, – бросает она мне в ответ.

Она нарисовала на песке линию.

– Чарли, иди сюда, ко мне, – командует она.

Чарли смотрит попеременно то на меня, то на Фло, и кажется не очень хочет идти к ней. Однако он медленно слушается и переходит на ее сторону.

У меня невольно возникает чувство, что отныне мы тут все противники. И сражаемся каждый за себя.

* * *

Нас ведут из туннеля в туннель, кажется, что мы идем много часов, на этот раз не выходя на поверхность, каждые пять метров горят аварийные лампочки. У меня под ногами то и дело пробегают крысы и я слышу глухой гул от едущего где-то поезда. Ничего не понимаю. Неужели сегодняшние игры будут под землей?

Логан становится все тяжелее, повисая сильнее на нас с Беном, и я чувствую, как его покидают жизненные силы. Сама идея того, что он пойдет на арену сражаться с остальными, совершенно сумасшедшая. Он едва держится на ногах.

Я снова пытаюсь придумать стратегию, способ выжить. Но это сложно – нас окружает десяток вооруженных подростков, которые жаждут нас убить, и я даже не знаю, на что будет похож ринг. Просто оставаться в живых станет целым испытанием, не говоря уже о том, чтобы заботиться о выживании всех. Я беспокоюсь за Бри больше, чем за кого бы то ни было. Нужно найти способ защитить ее.

Открылась тяжелая металлическая дверь и в коридор хлынул солнечный свет. Слышен глухой рев толпы, в то время как нас толкают вперед. Я поднимаю глаза на слепящий свет, стараясь понять, где мы находимся.

Когда нас выталкивают наружу, дверь за нами закрывается и холодный зимний ветер бьет мне в лицо; рев становится громче. Я оглядываюсь, но никого не вижу. Я не могу понять, откуда идет звук. Затем снова раздается рев и я смотрю вверх.

Тут я понимаю, что мы стоим на дне круглого каньона с крутыми скалами в сотне метров от нас. На самом верху, на краю скал, за перилами стоят зрители. Они свистят нам.

Стены поднимаются вверх на десятки метров и я даже представить не могу, как отсюда можно выбраться. Затем я понимаю: на этот раз выхода не будет. Я оглядываюсь и вижу десятки вооруженных до зубов подростков, которые стоят рядом с нами на дне ущелья. Нас всех засунули сюда, не предусмотрев выхода, чтобы мы убивали друг друга. Но почему именно здесь? Почему не там, на земле?

Я оглядываю арену, стены каньона и по коже у меня пробегает холодок. Я невольно думаю о том, что в рукаве у охотников спрятаны козыри. Я смотрю наверх и в метрах тридцати над землей вижу толстые канаты, которые свисают с краев кратера. Но почему они не достают до дна? Это не имеет ни малейшего смысла. Как мы должны добраться дотуда для начала?

Прежде чем я успеваю решить эту загадку, в воздухе раздается громкий голос. Толпа стихает и я смотрю вверх и вижу вождя, который смотрит вниз. Его глаза широко раскрыты, на лице застыла мерзкая улыбка.

– Братья и сестры, – громыхает его голос, – я представляю вам третий и последний день Второй Арены!

Толпа в ответ ревет. Он ждет, пока рев утихнет.

– Сегодняшняя цель совсем проста. Сейчас вас внизу восемнадцать. Вам нужно убить друг друга. Последний, кто останется в живых, и будет победителем!

От его слов толпа приходит в полный восторг.

– Да начнутся игры!

Неожиданно я замечаю вокруг себя движение – это дети бросились друг на друга и на нас, началась свалка.

Толпа ревет, ей это приходится по душе.

Арена обнажает худшие качества в этих подростках. Я вижу злобное выражение на их лицах, когда они бросаются друг на друга. Я вижу, как одна девочка берет меч и пронзает им какого-то мальчика в спину. Он в шоке падает, становясь первой жертвой. Толпа ревет.

Краем глаза я замечаю движение и поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как меня атакует какая-то полная девочка, занеся над моей головой топор. Мои инстинкты выживания берут верх. В последнюю секунду я уворачиваюсь с траектории топора и перерубаю его надвое своим мечом. Она пролетает мимо меня, держа обломок, и в это мгновение я пинаю ее в спину, отправляя в полет головой вперед.

Толпа ликует. Она в бешенстве поднимается.

– Я не хочу сделать тебе больно, – говорю я, стараясь рассуждать спокойно. Я говорю правду: я никого не хочу убивать, я лишь хочу отсюда выбраться.

Но она не слышит мои убеждения. Она думает, что единственный способ выжить – это убить меня.

Она снимает с талии нож и целится в меня, высоко подняв его и издав дикий крик. Я не медлю. Я снимаю маленький метательный нож с пояса, встаю на одну ногу, размахиваюсь и кидаю его в нее. Она стоит совсем недалеко и не шевелится, прицеливаясь, поэтому нож входит ей прямо в лоб. Ее глаза широко открываются и она замертво падает на спину.

Толпа ревет.

Но меня застигают врасплох. Прежде чем я могу отреагировать, откуда-то сбоку меня атакует мальчишка, размахивая огромной кувалдой. Я уворачиваюсь и она проходит от меня в крохотной доли милиметра. Я чувствую поднятый ею ветер и понимаю, что она раздробила бы мне все ребра.

Мальчишка быстр и силен, не медля, он снова поднимает кувалду над головой и собирается опустить ее мне на плечо. Я не успеваю отреагировать вовремя и понимаю, что он вот-вот сломает мне руку.

Тут ему в висок прилетает камень, он пошатывается и падает на бок. Я оглядываюсь и вижу Бри с рогаткой. Превосходное попадание – она снова спасла мне жизнь.

Прежде чем я успеваю это все переварить, меня снова застигают врасплох: на этот раз сразу три парня. По каким-то непонятным причинам они тоже выбрали в качестве цели меня. Один из них заносит над моей спиной меч, но я слышу лязганье и вижу Логана с высоко поднятым щитом, которым он отражает удар. Невероятно, он только что меня спас.

Логан спотыкается на больной ноге, но ему удается удержать щит и он использует его, чтобы блокировать несколько ударов. Затем он поворачивается вокруг своей оси и сильно бьет подростка в лицо, от чего того отбрасывает назад. Я делаю выпад мечом и пронзаю его прямо в сердце, прикончив на месте. Он падает под бешеный рев толпы.

С другой стороны в меня уже целится другой мальчишка, в руке у него копье, которое он собирается вонзить в меня. Прежде, чем я успеваю отреагировать, я чувствую, что что-то свистит у меня над ухом и вонзается ему в горло. Стрела. Он падает замертво, роняя копье, которое так и не нашло своего применения. Я оглядываюсь и вижу Бена, который опускает лук.

Третий мальчишка хватает меня сзади в удушающий захват; у него толстые ладони и он сильно сдавливает мне горло. Его руки – худшее оружие, он просто выжимает из меня жизнь. Кроме того, он использует меня в качестве живого щита, поэтому остальные никак не могут мне помочь. Я не знаю, удастся ли мне выбраться из этой ситуации.

Тут я чувствую, что он пошатывается, теряет равновесие и падает. Я не понимаю, почему, но он отпускает меня из хватки, я жадно хватаю ртом воздух. Я смотрю вниз и вижу, что вокруг его лодыжек обмоталась стальная цепь с шаром на конце, связывая его ноги вместе. Это сделал Чарли, сбив его с ног. Я беру меч и вонзаю его прямо в горло мальчишке. Толпа неистовствует.

– Чарли! – кричит Фло, заставляя его вернуться ближе к ней. Однако это не отвлекает ее от драки – она отклоняется и сильно пинает девочку в грудь, затем замахивается мечом и отрубает ей голову. Толпа заходится от восторга.

Я оглядываюсь по сторонам, ощущая себя на бойне. Драка прошла так быстро, что я не успела ничего понять. Вся земля усыпана телами. Все двенадцать подростков мертвы, в живых остались лишь мы вшестером. Несмотря на предостережения Фло, мы работали слаженно, одной командой. И теперь мы – единственные выжившие.

Толпа ревет как сумасшедшая. Кажется, мы сломали систему.

Мы стоим, глядя друг на друга, переводя дыхание, сжимая свое оружие. Теперь нам не с кем драться, кроме как друг с другом. И конечно, никто не поднимет на другого руки.

Или поднимет?

Я оглядываюсь и вижу, что Фло безжалостно смотрит на меня. Я вижу, как она взвешивает все в голове, изучая нас, будто мы – ее последнее испытание.

Толпа смолкает, когда вперед выходит вождь.

– Выживший может быть только один. Если вы не убьете друг друга, мы убьем вас всех.

Мы стоим, замерев в нелепом напряжении. Фло подтягивает к себе поближе Чарли, а Логан, Бен и Бри подходят ко мне. Руки Бена лежат на луке со стрелами, Бри сжимает рогатку. Я вижу, что отчасти Фло хочет быть единственным победителем, ради брата. Но другая ее половина колеблется. В конце концов, я не раз спасала жизнь ей и Чарли. А еще у меня есть поддержка в лице Бена и Бри. Она раздумывает, ее переполняют противоречивые эмоции.

Мы стоим друг напротив друга, никто из нас не движется, и вскоре в толпе поднимается неодобрительный гул и свист. Зрители начинают бросать на нас камушки и они градом приземляются вокруг нас. Но камни пролетают мимо и серьезного вреда нам не причиняют.

Когда их неодобрение достигает своего пика, я слышу адский грохот. Похоже, что мир вот-вот взорвется и я не могу понять, что это. Пока не смотрю наверх.

Я вижу, что там, наверху, с края скалы столкнули огромный валун. Он скатывается с края со страшным грохотом и катится по стене – прямо на нас.

Мы тут же начинаем бежать все вместе, лихорадочно пытаясь уйти с пути летящего на нас снаряда. Я хватаю руку Бри и нам удается бежать достаточно быстро, чтобы камень пролетел в паре милиметров от нас. Он пролетает мимо, поднимая клубы пыли, и затем разбивается о дальнюю сторону каньона, подобно атомной бомбе. Земля сотрясается и в воздух взлетает еще больше пыли и осколков.

Толпа дико ревет. Вперед выступает вождь.

– Это был один валун. А у нас их десятки. Если не хотите драться друг с другом, мы убьем вас в считанные минуты. А теперь в бой!

Толпа ликует и ко мне поворачивается Фло.

– Нам придется драться, – говорит она. – Если мы не сделаем этого, они убьют нас всех.

– Я не хочу с тобой драться, – говорю я. – Должен быть другой способ.

– Его нет, – говорит она. – Если не ради нас, так ради остальных, давай драться.

Я смотрю наверх и замечаю еще один валун, подкатившийся к краю, и понимаю, что она права: если мы ничего не сделаем, нас просто убьют.

– Нет, я не хочу, чтобы вы дрались! – кричит Чарли.

– И я! – вторит Бри.

Я поворачиваюсь и смотрю на них, ощущая их боль.

– Все будет хорошо, – говорю я. – Не беспокойтесь.

Фло поворачивается и медленно выходит в центр каньона. Когда она это делает, толпа заходится от крика. Я смотрю на нее и понимаю, что выбора у меня нет. Мне придется принять вызов. Раз она хочет этого, пусть так и будет.

Я выхожу, следуя за ней, и зрители наваливаются на поручни. Мы стоим вдвоем в центре каньона, друг напротив друга.

Пока я стою и под аккомпанемент рева толпы размышляю, действительно ли состоится драка, Фло неожиданно несется на меня, оскалившись и высоко подняв меч. Она опускает его прямо мне на голову и я поднимаю свой, в последнюю секунду отразив ее меч. Ее удар силен – это смертельный удар. Я в шоке. Я с трудом верю в это. Она не притворяется, а действительно хочет меня убить.

Толпа приходит в восторг.

Я стою, блокируя ее удар своим мечом, она давит с такой силой, что у меня уже трясутся руки. Ее сила меня удивляет. Я знаю, что не смогу долго сопротивляться, поэтому в последнюю секунду я отступаю в сторону и ее меч опускается сбоку от меня. Ее по инерции несет вперед и, когда она проносится мимо меня, я разворачиваюсь и бью ее по затылку рукояткой меча, из-за чего она спотыкается и чуть не падает вперед.

В толпе слышатся возгласы одобрения и Фло поворачивается и бросает на меня угрожающий взгляд. Она снова несется на меня, высоко подняв меч. Я делаю шаг в сторону и она промазывает. Я поднимаю на нее свой меч, но она блокирует мой удар. Мы стоим, сцепившись мечами, отражая удары друг друга, толкая друг друга взад и вперед по земле.

Один из ее ударов быстрее, чем мой, и ей удается поцарапать мое плечо. Я вскрикиваю от боли, из раны брызгает кровь. Это моя первая рана за сегодня.

Толпа взрывается криком. Я тянусь, прикасаюсь к своей ране и мои пальцы становятся красными от крови.

Она холодно и беззастенчиво смотрит на меня. Это безумие.

Она снова нападает и мы снова бьемся на мечах. Она сильная и быстрая, и я скоро устаю. Она – машина. У меня болят и горят плечи, и я понимаю, что так не может продолжаться долго.

Почему-то я начинаю думать о папе. Его слова звенят в моей голове, когда я размышляю обо всем, чему он учил меня. О том, как бороться. О том, как быть сильной. О том, как не сдаваться. И о том, что нельзя драться на чужих условиях. Тут я понимаю, что как раз этим и занимаюсь – дерусь на ее условиях. Я понимаю, что этого делать не нужно. Я знаю другие способы драк. Кто сказал, что это должна быть драка на мечах? Я решаю перейти на рукопашный бой – это моя сильная сторона.

Когда она снова наносит удар, я отступаю в сторону и вместо того, чтобы самой занести меч, я отклоняюсь и пинаю ее в ребра.

Это срабатывает. Этого она не ожидала, поэтому падает на землю. Толпа сходит с ума.

Не давая ей возможности оклематься, я наклоняюсь, хватаю ее за волосы и сильно пинаю по лицу.

Она роняет меч, падая на спину и приземляясь на ягодицы, затем на спину. Ее нос разбит; она лежит в смущении и ошеломлении. Она не ожидала, что я перейду на кулачный бой.

Толпа ревет, как сумасшедшая, все вскочили на ноги.

Я делаю шаг вперед и опускаю меч острием ей в горло. Я победила. Я легко смогу ее убить, если захочу.

– Убей ее! Убей ее! Убей ее! – скандирует толпа.

Я стою над ней, рана на моей руке ноет, отчасти я чувствую, что меня предали, и хочу убить ее. В конце концов, будь я на ее месте, разве она не убила бы меня?

Но я вижу, как она смотрит на меня, и думаю о Чарли, который останется без сестры, и я не могу заставить себя сделать это.

– Давай, – она улыбается. В какой-то момент я понимаю, что она этого хочет. Ей уже все надоело и она хочет смерти.

Толпа стихает, я смотрю наверх и вижу, что вперед вышел вождь.

– Если ты убьешь ее, – кричит он мне сверху, – я освобожу вас. Всех вас. Нужно всего лишь убить ее. И вы будете свободны.

Толпа заволновалась. Я смотрю вниз на Фло и вижу, как она тяжело дышит, яростно глядя на меня.

– Пожалуйста, – произносит она, – сделай это.

Я вижу, что она говорит искренне – она действительно хочет умереть.

– НЕТ! – кричит Чарли. – Пожалуйста, не убивай ее!

Я размышляю над словами вождя. Если я убью Фло, Бри освободят. И Чарли. И Бена. И Логана. И меня. Все это за того, кто сам хочет умереть. Того, кто сам с радостью убил бы меня.

Я знаю, что должна это сделать.

Но сейчас, когда я гляжу на нее сверху вниз, что-то во мне отказывается это делать. Кроме того, я не хочу повиноваться вождю.

Поэтому я просто бросаю меч. Он, звякнув, приземляется на пыльное дно каньона.

Толпа возмущается и освистывает меня. Но мне плевать.

Фло с отвращением качает головой. – Глупо, – говорит она.

Раздается страшный грохот и первая моя мысль, что это второй валун, но посмотрев наверх и не заметив летящих на нас камней, я понимаю, что это что-то другое. Вся земля трясется под нашими ногами, как будто началось землетрясение, и я понимаю, что что бы то ни было, это намного хуже.

Неожиданно раскрывается огромная металлическая ловушка, выстраивая вокруг нас стены из железных прутьев, и каньон наполняется водой. Она бежит так, будто где-то прорвало плотину и на нас со всех сторон хлынула река огромной волной. Я оборачиваюсь на Чарли, Бена, Логана и Фло – они все с широко раскрытыми глазами смотрят на воду.

Бри вытягивает руки и бросается ко мне. Я быстро хватаю ее на руки.

Но наша песенка спета.

Неожиданно со всех сторон нас захлестывает вода. Мой мир кружится перед глазами, когда поток переворачивает меня вверх тормашками и вертит под водой. Течение поднимает меня наверх и снова кидает вниз, я болтаюсь в воде, она затекает мне в нос. Я колочу по воде руками и ногами, пытаясь всплыть на поверхность, перевести дыхание.

Через секунд тридцать полнейшего хаоса, мне удается вытащить голову из воды. Вода бурлит вокруг меня и я слышу, как толпа сходит с ума. Я ищу взглядом остальных, и тут замечаю невдалеке от себя Бри и Чарли – их головы показываются над поверхностью воды. Чуть подальше я замечаю Фло – она жива, и Бена, который тоже держится над водой. Но сколько я ни смотрю вокруг, я не вижу Логана.

Наконец, я замечаю его: его голова торчит из воды в паре метров от меня. Ему мучительно больно, судя по его виду, и я плыву к нему, борясь с течением.

– Брук! – кричит он.

Он протягивает руку и я подплываю к ней.

Когда наши пальцы соприкасаются, я замечаю что-то в воде под нами. Это воронка, которая засасывает все, что встречает на своем пути. Мы лишь касаемся друг друга кончиками пальцев, когда его уносит потоком прямо в водоворот.

– Брук! – кричит он снова.

Я вижу в его глазах страх, когда его уносит от меня, все глубже и глубже затягивает в воронку.

– Логан! – кричу я.

Он погружается под воду, затем окончательно исчезает.

Стоит тишина.

Воронка пропадает, как будто кто-то выключил ее. Я оказываюсь на спокойной воде.

– Логан! – ору я.

Но уже слишком поздно. Его больше нет.

Я не могу в это поверить. Логан. Поддержка и опора всех нас. Мертв.

Мое сердце разбивается. Но думать об этом сейчас некогда. Я стараюсь выкинуть это из головы. Вода бурлит и ее уровень все время повышается, я поворачиваюсь, чтобы отыскать остальных. Я вижу Бри и Чарли, они рядом друг с другом, их крутит и вертит в воде, они подняли над водой руки. К счастью, Бри – хороший пловец, и похоже, что Чарли тоже. Но я вижу, что Бри уже устала и долго так не продержится. Нужно помочь ей.

Я борюсь с течением и подплываю к ней, вода кипит вокруг меня, мне кажется, что я плыву в огромном аквариуме.

Как-то мне удается добраться до нее. Я хватаю ее одной рукой сзади, обернув руку вокруг ее тела.

– Все хорошо, Бри, держись.

Она жадно вдыхает воздух. Волны подталкивают нас все ближе к стенам каньона и я вижу веревку, которая свисает с края скалы. Всего несколько минут назад веревка была в тридцати метрах над землей, а теперь она совсем рядом, в зоне досягаемости. Трудно поверить.

Я тянусь и хватаю ее – узловатая веревка оказывается в моих ладонях и я поднимаю на нее Бри. Когда она оказывается в безопасности, я поворачиваюсь и замечаю метрах в пяти от себя Чарли, которого несет в обратном направлении.

– Спаси его! – кричит Бри.

Я плыву к нему против течения, хватаю его одной рукой за футболку и с последними силами плыву с ним назад к веревке.

Мне удается поднять туда и его. Теперь они болтаются на веревке вместе с Бри и уже начинают подниматься наверх. Я запрыгиваю на веревку сзади них и повисаю на ней, тяжело дыша и переводя дух. Я оглядываюсь, но не вижу и признака Фло и Бена. Выжили ли они?

Но сейчас нет времени заниматься поисками или прохлаждаться. Вода быстро прибывает.

Я смотрю наверх и вижу, что мы у отвесной стены, до вершины каньона метров шестьдесят. У нас нет выбора.

– Поднимайтесь! – кричу я сквозь шум бурлящей воды.

Бри быстро начинает лезть, как и Чарли, и все втроем мы поднимаемся все выше. Я ногами отталкиваюсь от скалы и набираю скорость.

Вскоре мы втроем оказываемся уже высоко, метрах в пятнадцати над водой. Я начинаю надеяться, что у нас все получится.

А потом я вдруг слышу крик.

Я останавливаюсь, смотрю через плечо и не могу поверить своим глазам: в самом центре бурлящей воды к стене плывет Фло. На ее лице застыла гримаса паники, она протягивает ко мне руку. Я никогда не видела на ее лице такого ужаса, и теперь ничего не понимаю: почему она не может плыть?

Но потом я вижу причину ее испуга – и мое сердце останавливается.

Из воды высунулись огромные щупальца, обвились вокруг ее ноги и теперь тянут ее вниз, затягивая под воду. Фло исчезает, под водой видны пузыри, и через несколько мгновений снова поднимается, хватая ртом воздух.

– Пожалуйста, – кричит она.

– Фло, – кричит Чарли.

Но мы ничем не можем помочь. Я ничего не могу сделать отсюда, лишь смотреть, как страшное морское чудовище поднимает уродливую голову. Это самое жуткое, что я когда-либо видела: он напоминает огромного кальмара, однако, с несколькими рядами острых зубов и одним огромным глазом. Его лицо выглядит нелепо, будто какое-то странное животное мутировало в ходе ядерной войны.

Он вытягивает очередное щупальце, обвивает его вокруг Фло и окончательно загребает ее под воду.

Толпа ликует, а монстр исчезает вместе с Фло под водой.

Я смотрю на воду под собой и меня наполняет новых страх. Если я соскользну или упаду, это будет верная смерть.

– ВПЕРЕД! – кричу я Бри и Чарли, которые тоже застыли, с ужасом глядя вниз.

Мы все быстрее поднимаемся наверх, когда я вдруг слышу издевательский смех и смотрю наверх: на краю обрыва стоит вождь, до него осталось метров двадцать, он смотрит вниз, держа в руках мачете.

– Нет! – кричу я.

Но уже слишком поздно. Он опускает его, разрубая нашу веревку.

В тот же миг все втроем мы с криками летим по воздуху вниз.

Восемнадцать

Я падаю быстрее, чем когда-либо в жизни, стремительно приближаясь к воде. Я касаюсь ее прежде, чем успеваю задержать дыхание. Мир темнеет и я ощущаю себя глубоко под водой.

В следующее мгновение я пытаюсь не захлебнуться. Я вижу папу, который стоит и смотрит на меня сверху вниз, уперев руки в бока.

– Вставай, солдат! Чему я тебя учил? Сражайся. Борись!

Я открываю глаза. Я все еще под водой, смотрю наверх, в направлении поверхности воды. До нее еще метров шесть. Я отталкиваюсь и плыву, стараясь всплыть.

Через несколько мгновений я уже на поверхности. Я тут же оглядываюсь и вижу Бри с Чарли совсем рядом от себя. Они покачиваются на воде, судорожно осмтриваясь в поисках монстра.

Я тоже смотрю по сторонам. Теперь вода кажется гораздо более опасной. Я знаю, что монстр где-то тут. Фло на поверхности нет, и я уверена, что она уже мертва, да и Бен, по всей видимости, тоже, а мы будем следующими. У меня опускаются руки. Я не имею представления, что делать дальше, куда идти.

– Сюда! – раздается голос сверху.

Я запрокидываю голову и вижу, что метрах в пятнадцати от поверхности воды вверх по стене в маленькой пещере на краю скалы стоит Бен. На его плече висит лук со стрелами, рядом с ним – веревка, ведущая наверх. Невероятно. Как-то ему удалось добраться до веревки, взобравшись так высоко по отвесной стене, и спрятаться в пещере. От него до воды очень далеко и он в безопасности.

Я замечаю, что в пещеру тоже ведет веревка, но до нее метров пятнадцать. Я не знаю, удастся ли нам доплыть дотуда прежде, чем нас обнаружит монстр.

Я подплываю к Бри и Чарли.

– Нам нужно добраться до той веревки, – говорю я. – Вы можете плыть?

Они утвердительно кивают, в их глазах светится страх, когда они смотрят на воду в поисках монстра.

Мы бросаемся плыть, направляясь к дальней стене каньона, к веревке. Я думаю об ужасной смерти Фло, и почти уверена, что монстр вот-вот утянет меня на дно. Я плыву быстрее, чем за всю свою жизнь, Бри с Чарли плывут рядом так же быстро.

Кажется, проходит вечность, от каждой секунды я ожидаю, что она будет последней, но, к моему удивлению, у нас получается. Монстр не показывается. Я гадаю, куда он мог исчезнуть. Может быть, они открыли под водой железные двери и загнали его обратно туда, откуда он появился?

Я помогаю Бри с Чарли забраться на веревку. Зтем я цепляюсь за нее сама и наполовину подтягиваю тело из воды, когда неожиданно я чувствую толстое мясистое щупальце, обвившееся вокруг моей правой ноги. Мое сердце останавливается.

Я вцепляюсь в веревку со всех сил, в отчаянии пытаясь удержаться, но все же постепенно соскальзываю. Веревка впивается в мои мокрые ладони и я скольжу вниз. Наконец, я отпускаю руки.

Я лечу по воздуху, приземлившись в воду на спину. Последнее, что я вижу, это выражение ужаса на лице Бри, когда она смотрит вниз на меня. Затем мой мир чернеет.

Меня тянет вниз, под воду, и, когда я открываю глаза, я вижу перед собой голову ужасного морского монстра, вокруг меня покачиваются его многочисленные щупальца, я вижу ряды его зубов. Я замечаю, что между двумя его зубами застрял кусок ноги – все, что осталось от Фло.

Монстр на мгновение отпускает мою ногу и я не трачу времени и плыву наверх.

Я думаю, что может быть он отпустил меня и я успею удрать. Я тут же выпрыгиваю из воды, тянусь и хватаюсь за веревку. Но прежде чем я успеваю забраться на нее, я снова ощущаю на себе его ледяные щупальца, которые обвились вокруг моего бедра. Тогда я понимаю, что он никогда меня не отпустит – просто его злобная натура такова, что он любит поиграть с добычей, прежде, чем убьет ее, как акула играет с тюленем.

Я чувствую, что он тянет меня, и понимаю, что этот раз будет последним.

Прежде, чем опуститься на дно, я смотрю вверх и вижу Бена, который стоит на краю пещеры, направив на меня стрелу. Неужели он собирается меня убить? Может быть, он хочет освободить меня от мучительной смерти? Хотелось бы мне этого. Я уж лучше умру от его стрелы, чем от зубов жуткого чудовища.

Давай, прошу я его про себя, сделай это. Пожалуйста.

Он стреляет и я вижу, как стрела летит по воздуху. Я зажмуриваюсь.

Но она не попадает в меня.

Вместо этого я слышу жуткий скрежет, в котором узнаю голос чудовища, поворачиваюсь и вижу, что стрела попала ему прямо в открытый рот.

Превосходное попадание. Чудовище мгновенно расслабляет щупальца и я стремительно взбираюсь вверх по веревке, и вскоре уже оказываюсь в нескольких метрах от воды.

Монстр тянется снова, высоко поднимая свои щупальца, но они пролетают в нескольких сантиметрах от меня. Он ревет от расстройства и боли.

Я продолжаю взбираться и вскоре уже достигаю пещеры, в которой стоят Бен, Бри и Чарли, они помогают мне взобраться в безопасное место. Я в пятнадцати метрах над водой. Чудовище плавает снизу, но не может до нас добраться. Я не могу в это поверить. Я выжила.

Я наклоняюсь и тяжело дышу, мои ноги горят в том месте, где их касался монстр. Я до сих пор не могу перевести дух.

– Ты в порядке? – спрашивает Бен.

О да. Я еще никогда не была кому-либо настолько благодарна. Он спас мне жизнь.

Я слышу, как толпа неодобрительно ревет и свистит. Я смотрю вверх и вижу неодобрение на лице вождя, на лицах каждого зрителя. Мы перехитрили их. Мы нашли безопасную гавань там, где не должны были – на арене. Они не предусмотрели такого расклада. И они недовольны.

Мы потеряли Логана и Фло, но остались в живых вчетвером. А эти сумасшедшие все еще неудовлетворены. Они хотят нашей смерти.

Но мы не настолько глупы, чтобы взбираться по веревке. Они снова отрежут ее и мы упадем в воду. От греха подальше, мы лучше останемся здесь, в нашей маленькой пещере.

Неожиданно вперед выступает вождь и толпа замолкает.

– Поднять уровень воды! – командует он.

Толпа заходится от восторга, а мое сердце падает, когда я вижу, что уровень воды снова начинает подниматься. Морской монстр, жаждующий крови, поднимается к нам ближе и ближе.

Мое сердце наполняется ужасом, я вижу панику и на лицах Бри, Чарли и Бена. Совсем скоро монстр окажется на нашем уровне и убьет нас всех. Нам никак не спастись.

Тут у меня появляется идея. Она рискованная, но не больше, чем просто ждать своей смерти. Если я хочу спасти остальных и спастись самой, нужно действовать.

Поэтому я без размышлений иду вперед, хватаю копье, закрепленное за моей спиной, вытягиваю его перед собой и, держа обеими руками, подхожу к краю скалы. Я смотрю вниз: монстр медленно поднимается все выше, становится все ближе. Он извергает дикий рев.

– Что ты делаешь? – кричит Бен, должно быть, поняв мой план. – Это самоубийство!

– Брук! – кричит Бри. – Не надо!

Но уже слишком поздно. Нет времени на размышления. Только на действия.

Я прыгаю с края скалы, вытянув перед собой копье, нацелив его вниз и крепко держа обеими руками. Я кувыркаюсь в воздухе под бешеный рев толпы.

Я высоко поднимаю копье над головой и целюсь прямо в глаз монстру. Когда я приближаюсь, монстр поднимается, тянется прямо ко мне, его щупальца извиваются, пасть открыта, огромный глаз смотрит прямо на меня.

В него-то я и целюсь. В единственный глаз.

Перекувыркнувшись на огромной скорости, я попадаю копьем прямо в цель. Копье входит в центр глаза и я загоняю его еще глубже, до упора.

Монстр издает свой самый жуткий рев, отчего весь мир вздрагивает.

Я падаю в воду и это существо падает прямо на меня, всем весом придавливая ко дну. Я не могу понять, мертво оно или просто давит на меня своей тяжестью, так же, как, погружаясь в темноту, не могу понять, жива ли я сама.

Девятнадцать

Я медленно открываю глаза, не понимая поначалу, жива я или мертва. Моя голова просто раскалывается, мне кажется, что она весит целую тонну, и, глядя вокруг и моргая, я изо всех сил пытаюсь понять, где нахожусь.

Рядом с собой я вижу Бри, около нее – Чарли и Бена. Мы в каком-то помещении, однако это не пещера. Это небольшая камера, за металлическими прутьями виден туннель. Здесь только мы вчетвером.

Я гадаю, сплю я или нет, когда Бри неожиданно садится и смотрит на меня.

– Брук? – спрашивает она.

Она нагибается и обнимает меня. Голова трещит, но я все же стараюсь обнять ее в ответ. Чарли подбегает и тоже обнимает меня. Бен садится на колени, смотрит на меня и ласково кладет руку мне на щеку.

– Ты жива, – говорит он с облегчением.

Он наклоняется и целует меня в лоб, и, несмотря ни на что, ощущение его губ на моей коже пронизывает меня током.

Он, как и остальные, смотрит на меня с такой любовью, что я наконец понимаю: да, я жива. Нам удалось.

– Что случилось? – спрашиваю я.

– Ты убила монстра, – говорит Чарли.

– А когда ты ушла под воду, Бен нырнул и спас тебя, – добавляет Бри.

– Когда монстр умер, они собрали совет, – продолжает Бен. – Они привели нас всех в новую камеру. Думаю, никто раньше не убивал его. Наверное, они сейчас решают, что делать с нами. Сомневаюсь, что они просто убьют нас здесь, прямо перед всеми. Думаю, толпе захочется большего.

Я сажусь, потирая голову и стараясь вспомнить. Я помню, как выпрыгнула из пещеры, как напала на монстра, как погрузилась в воду…а дальше пустота.

– Ты очень храбрая, – говорит Бен.

– Сколько я пролежала без сознания? – спрашиваю я.

– Несколько часов. Сейчас ночь. Они бросили нас сюда. Кажется, что-то пошло не так. Не знаю, что. Но я предполагаю, что мы их сильно разозлили.

Я слышу отдаленный звук открывающейся железной двери, затем звук двери захлапывающейся. Раздаются шаги десятка марширующих ботинок, мы все садимся и ждем.

Появляется несколько охотников. Они открывают дверь в камеру; в их центре стоит вождь. Вблизи он выглядит выше и больше, на голову выше остальных, на нем – длинная зеленая накидка. Он что-то держит в руках, и я с удивлением понимаю, что это.

– Пенелопа! – вскрикивает Бри.

Собачонка извивается и лает в его руках, стараясь выбраться наружу, однако лидер крепко прижимает ее к груди железной хваткой, практически душа ее.

– Это твоя собака, – говорит он ей глубоким голосом, – или точнее сказать, была твоей. Теперь она – наша собственность.

Пенелопа воет и я вижу досаду на лице Бри.

Вождь поворачивается ко мне и его улыбка сменяется недовольством.

– Ты отвергла меня, – говорит он. – Я еще не встречал тех, кто бы сделал то, что сделала ты. Ты выставила меня дураком перед моими людьми.

Я сглотнула, размышляя, что он приготовил для нас. Надеюсь, больше никаких арен. Мое тело не выдержит еще одного дня.

– Но я отомщу, – продолжает он. – Завтра вас четверых публично казнят на самой высокой горе, там, где вас увидит каждый. Пусть это будет уроком для всех, кто осмелится нарушить наши правила.

Он делает шаг вперед и улыбается мне.

– Однако сегодня ваша последняя ночь и я исполню ваше последнее желание. Выберите одного из вас и я оставлю его в живых. Выбирать будешь ты. Остальные умрут. Можешь выбрать себя, если хочешь.

Он смотрит на меня сверху вниз с дьявольской усмешкой и я понимаю, что это худшее, что он мог сделать. Как я могу выбрать из нас одного? Конечно, я выбрала бы Бри. Но это будет так несправедливо по отношению к Чарли и к Бену. Выбрать одного из нас – значит подписать смертный приговор остальным. А у Бри останется чувство вины. Я ее знаю. Я не могу так поступить с ней. Не могу повесить на ее голову кровь нас всех.

Я быстро раздумываю, ломая голову, когда у меня появляется идея.

– Я выбираю нашу собаку, Пенелопу, – говорю я. – Пусть она останется с нами на последнюю ночь.

Лидер смотрит на меня так, будто я сумасшедшая, широко открытыми от шока глазами. Затем он отклоняется назад и разражается громким, издевательским смехом. Он кидает нам Пенелопу и она летит по воздуху, больно приземлившись на пол.

– Ты глупее, чем я думал, – говорит он. – Буду с особым удовольствием смотреть на твою казнь завтра.

Он поворачивается и выходит из камеры, за ним следуют его люди, захлопнув за собой железную дверь и закрыв ее на ключ. Я слушаю звук их удаляющихся шагов.

Бри прижимает к себе Пенелопу, целуя ее, и Пенелопа поскуливает в ответ.

Ко мне тут же поворачиваются все остальные.

– Почему ты так поступила? – резко спрашивает Бен. – Пенелопа? Ты серьезно? Из нас всех? Ты могла бы оставить жизнь одному из нас. Бри. Или Чарли. Кому угодно. Почему ты так поступила? – спрашивает он со все нарастающим отчаянием в голосе.

– У меня есть план, – говорю я. – Видите, там, у дальней стены?

Все поворачиваются и смотрят. Там, вниз по коридору, в пятнадцати метрах от нас на крючке висят ключи от нашей камеры.

Я поворачиваюсь и смотрю на Пенелопу.

– Она – умнейшая собака на земле. Она – наш билет отсюда.

Я смотрю на Чарли.

– Чарли, ты сказал, что знаешь отсюда путь.

– Знаю! – подтверждает он настороженным тоном.

– Я верю тебе, – говорю я. – Если мы выберемся из этой камеры, ты сможешь вывести нас отсюда?

Чарли энергично кивает головой.

– Я ходил по этим туннелям и знаю, куда они ведут. Здесь есть запасной путь наружу, к реке. Там есть лодки. Мы можем взять одну из них!

Бен качает головой. «Это рискованно,» – говорит он.

– Есть другие идеи? – спрашиваю я.

Он долго и пристально смотрит на меня, затем качает головой: «Будь по-твоему».

Я поворачиваюсь к Бри.

– Бри, поговори с Пенелопой. Она тебя слушается. Скомандуй ей. Скажи ей, что делать. Скажи ей достать нам ключи. Те, которые нам нужны.

Бри подносит Пенелопу к краю клетки и мы все идем следом. Я вглядываюсь в оба конца, но там никого нет.

Бри придвигается поближе к Пенелопе и шепчет ей на ухо.

– Пенелопа, хорошая собачка, нам нужна твоя помощь. Принеси нам вон те ключи.

Бри показывает на дальнюю сторону, и Пенелопа смотрит туда здоровым глазом.

– Ты меня понимаешь? – спрашивает Бри. – Добудь те ключи и принеси их назад. Давай!

Бри встает на одно колено и проталкивает тощее тельце Пенелопы между прутьев и выталкивает ее в коридор.

Пенелопа делает несколько шагов, затем останавливается и поворачивается снова на Бри.

Бри показывает на дальнюю сторону.

– Давай! – настаивает она.

Пенелопа сомневается, затем неожиданно поворачивается и мчится к дальней стене. Она бежит по туннелю, хватает связку ключей ртом, снимает ее с крючка, и бежит с ней назад. Она подбегает к камере, проскальзывает между прутьев с ключами во рту.

Внутри камеры она опускает их в руки Бри.

Я не могу в это поверить. Это сработало. Мы все взволнованы и радостны. Мое сердце переполняет любовь и признательность к собаке.

Бри передает мне связку – она тяжелая, на ней много ключей. Я быстро перебираю их, просовывая руку сквозь решетку и пробуя каждый из них. Третий поворачивается с громким металлическим лязганьем и дверь в нашу камеру открывается.

Сработало. Действительно сработало.

Мы все выбегаем из камеры. Бри хватает Пенелопу и засовывает ее под куртку.

– Чарли, теперь твоя очередь. Куда идти?

Чарли стоит и осматривает коридор в обоих направлениях, раздумывая. Затем он выбирает правый.

– Сюда, – говорит он, срываясь с места. Мы следуем за ним и вскоре уже бежим вниз по туннелю.

Чарли поворачивает то вправо, то влево, пробегая различными путями под огнями аварийного освещения, поворачивая снова и снова. Я едва поспеваю за ним и не понимаю, как он ориентируется.

Я уже начинаю беспокоиться, что на самом деле он не знает, куда идет, когда через еще несколько поворотов он останавливается перед двумя желтыми огнями. Он подходит к темной части стены и стучит по ней костяшками пальцев. Раздается полый звук.

– Вот дверь, – говорит он, – Я видел, как они заходят сюда. Она ведет наружу. Вы готовы?

Мы все толпимся вокруг него, затем я дергаю за ручку.

Не могу поверить своим глазам. Мы действительно снаружи. Он нашел ее. Чарли был прав.

Мы стоим внутри тюремного комплекса, около чего-то вроде заднего входа. Я счастлива снова оказаться под открытым небом, снова быть свободной.

Сейчас ночь и небо горит тысячами звезд. Стоит холодная зимняя ночь, температура снова упала, и мы открыты всем ветрам. На мне все еще надета униформа, она теплая, но недостаточно, чтобы согреть меня.

Чарли показывает на реку невдалеке. От нее отражается звездный свет и я вижу лодки охотников за головами, покачивающиеся на воде. Уже поздно и кажется, что никого из людей там нет.

Мы бросаемся бежать, пересекая небольшую поляну и направляясь к реке, которая метрах в тридцати от нас. Земля покрыта льдом, который хрустит под нашими ногами. Вокруг нас полно сторожевых башен, но ночь темна и на этой стороне комплекса не видно охранников.

Мы подбегаем к реке и подходим к моторной лодке. Это красивая новая лодка, она стоит без якоря и без охраны. Конечно, зачем она? Ведь мы внутри военного комплекса.

– Идем, – шепчу я.

Мы прыгаем в лодку. Как только мы оказываемся внутри, Бен разрезает веревку, которой она была привязана.

С громко бьющимся сердцем я ищу ключи и нахожу их в замке зажигания. Я убеждаюсь, что все расположились внутри и поворачиваю их, внутренне сжавшись.

Ключ поворачивается. Я завожу лодку, сначала медленно. Я не хочу производить много шума пока мы в окрестностях города.

Мы движемся и я смотрю по сторонам по ходу движения, стараясь увидеть какие-либо признаки погони. Но никого нет. Должно быть сейчас действительно поздно и все спят. Датчик показывает полный бак. Я оглядываюсь и вижу напряженные лица моих попутчиков.

Я хочу разогнаться, но заставляю себя ехать медленно, около 10 км/ч. Справа я замечаю силуэт арены, стадионов, разных площадок для сражений. Вдалеке вижу группу охотников, которые стоят на посту. Но они очень далеко и стоят к нам спинами. Никто не видит, как мы скользим по реке. Или видят, но думают, что мы одни из них.

Мы движемся все дальше и дальше. Мы плывем на север против течения. Так далеко от Манхэтена, насколько у нас получится забраться. К Канаде.

Мы движемся все дальше, река петляет и поворачивает и, когда мы отплыли достаточно далеко, где уже кажется достаточно безопасно, я жму на газ. Мотор ревет и мы набираем скорость. Теперь мы несемся по неизвестной реке в неизвестном направлении. Куда – неважно. Самое главное, подальше отсюда.

Я не могу выкинуть лица Логана и Фло из головы. Я чувствую, что они смотрят на нас сверху. Что они улыбаются.

Нам удалось. Мы выжили.

Двадцать

Я веду лодку, всю ночь стоя у штурвала, пока остальные спят. Лодка подпрыгивает на волнах. То и дело я слышу, как Чарли вскрикивает во сне, и даже не сомневаюсь, что ему снится Фло. Бри лежит с ним рядом, обняв его рукой и положив голову ему на плечо. Они стали неразлучны, и я думаю, что не будь Бри, Чарли был бы совсем потерянным.

Я смотрю на темную воду, на то, как она бурлит под лодкой – и везде вижу лицо Логана. Я вижу, как он тонет и тянется ко мне рукой. Я вижу, как его затягивает воронка. Я вижу, как он просит меня о помощи, а я не могу дать ее ему. От этого у меня разрывается сердце. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу его.

Я чувствую, что он рядом со мной, больше, чем когда-либо, чувствую, что он – часть меня. Меня раздирает желание оказаться рядом с ним, почувствовать его тепло. Это напоминает ту жгучую боль, которую я чувствую, скучая по папе. Я хочу, чтобы он тоже был здесь. Увидел все, чего я добилась. Чтобы он гордился мной. Был частью всего этого.

Проснулся Бен; он подходит и встает рядом со мной, глядя на воду.

– Сочувствую насчет Логана, – говорит он мягко, смотря прямо перед собой.

– И я, – отвечаю я.

– Я до сих пор не верю, что у нас получилось выбраться, – говорит он. – Я был уверен, что мы погибнем.

– Мы еще не выбрались, – предупреждаю я.

– Но мы едем уже несколько часов, – говорит он. – И за нами нет погони. Они еще не знают. И не узнают до утра. А к тому времени, когда они поймут, куда мы делись, у нас будет целый день в запасе.

Я пожимаю плечами, думая обо всех испытаниях, что мы пережили, и понимая, что они ничего не значат.

– Я не думаю о них, – говорю я. – Меня больше беспокоит то, что ждет нас впереди.

Бен уже обследовал лодку, но ничего не нашел – ни еды, ни вещей, ни оружия. Мы голодные, измученые и замерзшие. И чем дальше мы забираемся на север, тем холоднее становится. Река местами уже покрылась льдом. Я смотрю на датчик бака и вижу, что мы очень быстро расходуем бензин. Надолго нам его не хватит. По моим подсчетам, к рассвету он кончится окончательно и мы снова окажемся на милости всевозможных сумасшедших злодеев.

Я хочу расслабиться, выбросить все из головы, решить, что мы нашли комфортное место, что все будет хорошо. Но на этот раз я не чувствую себя в безопасности. На душе у меня лишь тоска. И желание жить.

В некотором роде Логану и Фло повезло. Они выбыли из игры и теперь у них нет никаких забот.

– Что ж, мы забрались далеко, – говорит Бен, – и я горжусь тобой.

Он наклоняется и целует меня в щеку. Это классное ощущение, и я не хочу, чтобы он останавливался, чтобы он уходил. Но он это делает. Он быстро отступает и я гадаю, будем ли мы близки снова. Как той ночью.

– Хочешь, я встану за руль? – спрашивает он.

Я отрицательно качаю головой.

Он кивает и идет назад на свою часть лодки.

А я стою и смотрю в ночь, размышляя над тем, как все закончится. Я думаю о том городе, мифическом прекрасном городе где-то на севере, в Канаде. Наверное, поэтому я еду на север – я подсознательно пытаюсь осуществить мечту Логана. Узнать, правда ли это. Умом я понимаю, что это практически невозможно. Но я уже усвоила: нам нужна надежда. Без надежды не будет ничего.

* * *

Встает солнце и я открываю глаза. Мы покачиваемся на волнах в свободном плавании, лодка плывет по течению на середине Гудзона. Мы все сбились в кучу под единственным тоненьким одеялом, лежа под открытым небом. Пенелопа все еще лежит на коленях у Бри.

Бензин кончился несколько часов назад, поздней ночью. Однако мы все помним, что произошло, когда мы покинули лодку в прошлый раз и никто не хочет повторять это. Поэтому мы лишь лежим все вместе и позволяем течению нести нас вниз по реке.

Мы ехали несколько часов прошлой ночью и за все это время не встретили ничего, кроме пустоши. Ни следа городов или людей. В таком холоде, без еды и тепла, нам долго не протянуть.

Я спала и мне снился хороший сон, что бывает нечасто. Я открываю глаза и смотрю на небо, которое переливается розовым и пурпурным, так ярко, что я не понимаю поначалу, сон это или явь.

Я так слаба от голода, так устала, так замерзла, что не могу даже встать. Как и все остальные. Мы все замерзли. Я знаю, что мы умрем здесь. И теперь я уже готова принять это. По крайней мере, мы умрем свободными. По крайней мере, мы умрем на своих правилах.

Вдруг я понимаю, что не сплю. Небо действительно окрасилось в нежные розовые и фиолетовые пастельные тона – это самый прекрасный рассвет, что я когда-либо наблюдала.

Я смотрю наверх, на реку, и вижу что-то, что кажется мне галлюцинацией. Я вижу, что наша лодка плывет вверх, против течения. Это невозможно.

Впереди нас плывет красивая, ослепительно белая лодка, взявшая нас на буксир и медленно тянущая нас вверх по течению. Мы медленно плывем за ней куда-то на север. Ветер нежно перебирает мои волосы, и, поднявшись еще выше, я вижу, что лодка тянет нас сквозь огромные, сияющие золотые ворота посреди реки.

Мы едем все дальше и я вижу десятки других лодок, все они белые, абсолютно новые – а за ними, по обеим сторонам реки расположился красивый, сияющий город. Все в нем целое. Магазины. Тротуары. Люди. Машины. Все великолепное. Целое. Чистое. Счастливое. Люди сидят в кафе и смеются. Матери гуляют с детьми по мощеным булыжником улицам. Это мифический город.

Я заставляю себя открыть глаза, говоря себе, что это мой последний сон перед смертью. Я не уверена, но мне кажется, что я не сплю. Что все это по-настоящему. Что мы нашли его.

И что теперь все будет хорошо.