Книга: Не оглядывайся





ДЖЕННИФЕР Л. АРМЕНТРУА

НЕ ОГЛЯДЫВАЙСЯ

Перевод Ю.И. Вейсберга

Посвящается всем читателям и всем блогерам,

пишущим постоянно и пишущим время от времени,

начинающим и опытным


глава первая


Название улицы, которое я прочитала на дорожном указателе было мне незнакомо. Да и вообще

ничто на этой сельской дороге не выглядело ни знакомым, ни приветливым. Высокие внушительные

деревья и буйно разросшиеся сорняки плотно заслонили передний фасад этого ветхого дома. Окна были

забиты досками. На месте входной двери зияла огромная дыра. Я вздрогнула, меня словно тащило

подальше отсюда, прочь отсюда … куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Ходьба причиняла неожиданные трудности. Спотыкаясь о холодный асфальт, я морщилась,

чувствуя, как острые куски гравия врезаются мне в ноги.

В мои босые ноги?

Я остановилась и посмотрела вниз. Розовые пятнышки педикюрного лака проглядывали сквозь

слой дорожной были … и крови. Штанины моих джинсов одеревенели от грязи, сделав рубцы швов

нестерпимо жесткими. Теперь ясно, почему на мне нет никакой обуви, но кровь … непонятно, откуда она

взялась на коленях моих джинсов.

Мне казалось, будто все покрыто туманом, а мои глаза как будто закрыты какой-то коричневой

пленкой. Глядя на выщербленный асфальт под ногами, я заметила, что вместо маленьких камней

появились большие и гладкие валуны. Что-то темное и маслянистое сочилось сверху со скал, стекая по

трещинам вниз.

Сделав резкий вдох, я моргнула и все виденное исчезло.

Руки дрожали, я подняла их. Они были в грязи и в царапинах. Из-под сломанных ногтей

проступала кровь. На большом пальце сидело облепленное землей серебряное колечко. Взгляд медленно

изучал мои руки, и от виденного у меня холодело в груди. Оторванные рукава моего свитера открывали

глазам бледную кожу, покрытую от кистей и до плеч синяками и порезами. Не совладав с дрожью в

ногах, я качнулась вперед; напряглась, пытаясь вспомнить, как все это случилось, но в голове сплошная

пустота – черная пустота, где ничего не существует.

Какая-то проезжавшая мимо машина, остановилась в нескольких футах передо мной. Порывшись

в каких-то дальних окопах своего подсознания, я вспомнила, что красные и синие проблесковые маячки

обеспечивают безопасность. По черно-серому борту полицейского патрульного автомобиля кокетливо

вилась надпись УПРАВЛЕНИЕ ШЕРИФФА ОКРУГА АДАМС.

Округ Адамс? Эти слова, похоже, пробудили какое-то знакомое чувство, но оно исчезло так же

внезапно, как и появилось.

Водительская дверь открылась и из машины вышел помощник шерифа. Перед тем, как посмотреть

на меня, он сообщил что-то по радио, закрепленному на его плече.

–– Мисс? –– Он неуверенными шагами обошел машину вокруг. Для помощника шерифа он

выглядел слишком молодым. Мне было непонятно, как вчерашнему школьнику могли доверить оружие.

А я сама еще училась в школе? Этого я не знала. –– В наше управление поступило несколько звонков по

вашему поводу, –– ласковым голосом произнес он. –– С вами все нормально?

Я попыталась ответить, но из горла раздался лишь писклявый хриплый звук. Прочищая горло, я

вздрогнула, почувствовав боль в гортани, и с усилием произнесла:

–– Я … я не знаю.

–– Ну хорошо. –– Помощник шерифа направился ко мне, подняв вверх руки, согнутые в локтях,

словно я была пугливым олененком, готовым пуститься наутек. –– Я помощник шерифа, Роуд. А здесь я

для того, чтобы помочь тебе. А ты вообще знаешь, что ты здесь делаешь?

–– Нет.

Я вдруг почувствовала такую резь в желудке, будто кто-то завязывал его в узел. А я даже и не

понимала, что он имел ввиду, говоря здесь.

Его улыбающееся лицо стало чуть более напряженным.

–– А как тебя зовут?

Как меня зовут? Все знают, как меня зовут, но я, глядя на помощника шерифа, не могла ответить

на этот вопрос. Узлы в желудки затягивались еще туже.

–– Я не знаю … я не знаю, как меня зовут.

Он заморгал и улыбка окончательно сошла с его лица.

–– А ты вообще что-нибудь помнишь?

Я снова напряглась, сконцентрировав все внимание в пустом пространстве между моими ушами.

Вот так я воспринимала действительность. И я понимала, что это нехорошо. Мои глаза зачесались так,

что мне захотелось их вырвать.

–– Мисс, все в порядке. Мы о вас позаботимся. –– Он, протянув руку, слегка коснулся моей руки. –

– Мы во всем разберемся.

Помощник шерифа Роуд, обойдя багажник, подвел меня к задней дверце. Я не хотела сидеть за

плексигласовым экраном. В эту секцию патрульной машины полицейские сажают нехороших людей.

Мне это было хорошо известно. Я хотела возразить, но прежде, чем успела произнести хоть что-нибудь,

он усадил меня на сидение и, набросив на мои плечи грубое одеяло, закутал меня в него.

Прежде чем запереть меня в этой, неприятной для меня части автомобиля, он опустился на колени

и с ободряющей улыбкой произнес:

–– Все будет хорошо.

Но я-то знала, что он врет, стараясь хоть как-то улучшить мое самочувствие. Но его уловка не

сработала. Ну как все может быть хорошо, если я даже не знаю, как меня зовут?


Как меня зовут я не знала, зато я знала, что ненавижу больницы. Они всегда казались мне

холодными и безжизненными, в них постоянно пахло дезинфекцией и отчаянием. Помощник шерифа

Роуд передал меня врачам и уехал сразу, как только они начали свои анализы: проверили мои зрачки,

сделали рентген, взяли кровь на анализ. Медсестра наложила повязку мне на голову и очистила

многочисленные раны. Меня поместили в отдельную палату, поставили капельницу, вводящую в мой

организм «жидкости, которые помогут мне улучшить самочувствие» и оставили одну.

Неожиданно появилась медсестра со столиком на колесиках, на котором было разложено

множество инструментов зловещего вида и стояла камера. Ну а для чего здесь нужна камера?

Она молча сложила в мешок мою одежду, выдав мне перед этим колючий больничный халат в

который я должна была переодеться. Глядя на меня, она улыбнулась, также как до этого улыбался

помощник шерифа. Ее улыбка была фальшивой, но хорошо отработанной.

Такие улыбки были мне знакомы и вызывали у меня отвращения. От них у меня начиналось что-то

вроде почесухи.

–– Нам надо будет взять у вас еще несколько анализов за то время, пока будет выполняться

рентген, милочка. –– Она мягким осторожным движением опустила мои плечи на жесткий матрас. –– А

кроме этого нам надо сфотографировать ваши раны.

Глядя на белый потолок, я почувствовала, что моим легким затруднительно делать полный вдох. А

когда она сдвинула меня ниже, дышать стало еще тяжелее. Это сильно озадачило и даже потрясло меня.

Это такая неловкая поза. У меня перехватило дыхание. Эта мысль не была связана с настоящим, но вот

раньше … раньше чего?

–– Расслабься, милочка. –– Медсестра передвинулась и встала рядом со столиком. –– Полиция

связывается с соседними округами, выясняя, поступали ли к ним заявления о пропавших людях. Они

скоро найдут твою семью.

Она взяла что-то длинное и тонкое, блестевшее под лучами яркого, но какого-то безжизненного

света, а через две минуты у меня по щекам потекли слезы. Для медсестры это было не в диковину, она

сделала свое дело и, не сказав ни слова, вышла из палаты. Я свернулась в комок под тонким одеялом,

притянув коленки к груди. В таком положении и без единой мысли в голове я так лежала до тех пор, пока

не заснула.

Во сне я падала –– это было бесконечно долгое падение в темноте; я падала снова и снова. Мне

слышались крики –– такие пронзительные, что тонкие волосики у меня на теле вставали дыбом –– а

после криков тишина, и на ее фоне мягкий убаюкивающий звук, который , казалось, меня успокаивал.

Проснувшись на следующее утро, я решила начать с малого. Так как же все-таки меня зовут? У

меня ведь должно было быть имя, а вот теперь я и не представляла, как его вспомнить. Повернувшись на

спину, я вскрикнула –– из моей руки торчал внутривенный катетер капельницы. Передо мной стояла

пластиковая миска с водой. Я медленно села и потянулась к миске. Она дрогнула в моей руке и немного

воды пролилось на одеяло.

Вода … но с водой было что-то не то. Темная маслянистая вода.

Открылась дверь и вошла медсестра, а с нею врач, который накануне вечером осматривал меня. Он

мне нравился. Улыбался он искренне, по-отечески.

–– Вы помните, как меня зовут? –– Я не ответила сразу, но его улыбка оставалась прежней. –– Я

доктор Уэстон, а сейчас хочу задать вам несколько вопросов.

Он задал мне те же самые вопросы, которые задавали и все остальные. Помню ли я свое имя?

Знаю ли я, как попала на ту дорогу и что я делала до того, как помощник шерифа нашел меня? Ответ на

все его вопросы был один и тот же: нет.

Но, когда он перешел к другим вопросам, на них у меня появились ответы.

–– Вы когда-нибудь читали книгу «Убить пересмешника»*?

Мои пересохшие губы треснули, когда я улыбнулась. Ответ на этот вопрос я знала!

–– Конечно, это книга о расовой несправедливости и о разных проявлениях мужества.

Доктор Уэстон одобрительно кивнул.

–– Отлично. А вы знаете, какой сейчас год?

Мои брови изогнулись и приподнялись.

–– Сейчас 2014.

–– А какой сейчас месяц, вы знаете?

Я сразу не ответила, и улыбка соскользнула с его лица.

–– Сейчас март. –– Я облизала языком сухие губы и почувствовала, что начинаю нервничать. –– Но

я не знаю, какое сегодня число и какой день.

–– Сегодня двенадцатое марта, среда. А какой последний день вы помните?

Я заерзала на краешке одеяла и ответила, но мой ответ прозвучал полувопросительно:

–– Вторник?

Губы доктора Уэстона снова изогнулись в улыбке.

–– Да нет, похоже, вы помните более отдаленный день. Когда вас доставили сюда, ваш организм

был сильно обезвожен. Напрягитесь, пожалуйста, может быть вам удастся вспомнить?

Я могла бы вспомнить, но какой от этого прок?

–– Не знаю, –– ответила я.

Он задал мне еще несколько вопросов, но тут санитарка принесла еду, и я почувствовала, что

ненавижу картофельное пюре. Таща за собой, как багажную тележку, штатив с капельницей, я стала

пристально всматриваться в незнакомое лицо в зеркале ванной комнаты.

Этого лица я никогда прежде не видела.

Но это было мое лицо. Я склонилась вперед, рассматривая свое отражение. Клочья волос цвета

меди обрамляли слегка заостренный подбородок. У меня были высокие скулы, а цвет глаз располагался в

цветовом спектре где-то между коричневым и зеленым. Нос был маленьким – это открытие меня

обрадовало, и я предположила, что могла бы сойти за хорошенькую, не будь этого пурпурного

кровоподтека, протянувшегося от линии волос и почти полностью накрывавшего мой правый глаз. Кожа

на подбородке была содрана и это место смотрелось как огромное малиновое пятно.

Я попятилась от раковины, таща за собой в свою крохотную палату надоевший штатив с

капельницей. Доносящиеся из коридора приближающиеся голоса и закрытая дверь удержали меня от

попыток залезть в кровать.

–– Вы хотите сказать, что она вообще ничего не помнит? –– прозвучал тонкий, но требовательный

женский голос.

–– У нее сложное сотрясенье мозга, которое повлияло на ее память, –– терпеливо и спокойно

объяснял доктор Уэстон. –– Потеря памяти, как я полагаю, является временной, но …

–– Что «но», доктор, –– спросил мужской голос.

При звуке этого незнакомого голоса, разговор словно зазвучал из затянутых облаками тайников

моих мыслей, наподобие телешоу за закрытой дверью: звук его вы слышите, а изображения не видите.

«Мне действительно жаль, что вы тратите так много времени на эту девочку. От нее нельзя

ждать ничего, кроме неприятностей, и мне не нравится, что вы уделяете ей столько внимания».

Это был его голос – голос человека за дверью – но этот голос я не узнала, а кроме него не было

ничего, что связывало бы меня с ним.

–– Потеря памяти может быть постоянной. Такие случаи трудно предсказать. В данный момент,

мы ничего не можем сказать. –– Доктор Уэстон кашлянул, прочищая горло. –– Хорошая новость в том,

что остальные ее травмы являются поверхностными. И, как показывает дополнительное обследование,

она не подвергалась насилию.

–– Господи, Боже мой, –– закричала женщина. –– Насилию? Подобно …

–– Джоанна, доктор же сказал, что она не подвергалась насилию. Ну успокойся же ты.

–– У меня есть все основания для волнений, –– оборвала она мужчину. –– Стивен, от нее не было

вестей четыре дня.

–– Парни из нашего округа нашли ее рядом с Государственным лесным заповедником Михо, ––

произнес доктор Уэстон и после короткой паузы спросил: –– Вы не знаете, почему она там оказалась?

–– У нас там летний дом, но с сентября месяца он закрыт. Кстати, мы там были. Верно, Стивен?

–– Но сейчас с ней все в порядке, верно? –– спросил тот самый мужской голос. –– Проблема только

с ее памятью?


* «Убить пересмешника» (англ. To Kill a Mockingbird) — роман американской писательницы Харпер Ли,

написанный в жанре воспитательного романа. Опубликован в 1960 году. Его изучают приблизительно в

80 % американских школ. В 1961 году роман Получил Пулитцеровскую премию.

–– Да, но это не просто случай амнезии, –– ответил доктор.

Я попятилась от двери и влезла на кровать. Мое сердце снова гулко стучало. Кто эти люди, и

почему они здесь? Я натянула одеяло на плечи и принялась обдумывать обрывки фраз и отдельные слова

из того, что сказал доктор. Что-то о травмах, причиненных серьезным потрясением в сочетании с

обезвоживанием организма и сотрясением мозга –– с медицинской точки зрения это настоящая буря, в

которой мой мозг утратил связь с идентичностью моей личности. Слишком все это сложно.

–– Я не понимаю, –– донеслись до меня слова, сказанные женщиной.

–– Это можно представить, как если бы вы написали что-то на своем компьютере, а потом

сохранили этот файл, но не могли запомнить, где именно вы сохранили написанное, –– объяснял доктор.

–– Этот файл в компьютере, и вам просто надо его найти. Она еще сохранила свои личные

воспоминания. Они у нее в голове, но она не может добраться до них. И она может вообще никогда их не

найти.

Встревоженная, я откинулась назад. Куда же я поместила этот файл?

Вдруг дверь распахнулась и я отпрянула назад, видя как эта женщина – эта сила, с которой нельзя

не считаться – ворвалась в мою палату. Ее волосы глубокого красновато-коричневого цвета были

собраны в элегантный узел; такая прическа полностью открывала ее угловатое, но красивое лицо.

Сделав несколько шагов по палате, она остановилась и принялась внимательно осматривать меня

внимательными пронзительными взглядами.

––О, Саманта …

Я вздрогнула. Саманта? Это имя никак не подействовало на меня. Я повернулась к доктору. Он

ободряюще кивнул. Са-ман-та … Нет, по-прежнему никаких ассоциаций …

Женщина подошла ближе. Ее сшитые из льняной ткани брюки и белая блузка были идеально

выглажены. Золотые браслеты свешивались с обеих ее тонких запястий; она протянула руки, обнимая

меня. От нее пахло фризией*.

–– Дитя мое, –– сказала она, гладя мои волосы и смотря мне в глаза. –– Господи, как я счастлива,

что ты в порядке.

Я отстранилась от нее, опустив руки по швам.

Повернув голову, женщина посмотрела через плечо назад. Этот странный мужчина, который тоже

находился в палате был бледен и выглядел потрясенным. Его темные волосы были спутаны, а

симпатичное лицо покрывала густая щетина. В сравнении с женщиной его вряд ли можно было

посчитать несчастным. Я смотрела на него, пока он не отвернулся, потирая дрожащей рукой щеку.

Доктор Уэстон подошел к кровати.

–– Это Джоанна Франко, твоя мать. А это Стивен Франко, твой отец.

Какая-то неведомая тяжесть сдавила мне грудь.

–– Так … меня зовут Саманта?

–– Ну да, –– ответила женщина. –– Саманта Джоу Франко.

Выходит мое второе имя Джоу? Серьезно? Мой взгляд метался между этими людьми. Я сделала

глубокий вдох, но на выдох сил у меня уже не было.

Джоанна –– моя мама –– или кем она могла быть –– положив руку на рот, смотрела на этого

растрепанного мужчину, который вероятно был моим отцом. Потом ее взгляд остановился на мне.

–– Ты действительно не узнаешь нас?

Я покачала головой.

–– Нет. Я … мне очень жаль.

В растерянности она попятилась от кровати, вопросительно глядя на доктора Уэстона.

–– Как же она может не узнавать нас?

–– Миссис Франко, ну не надо так спешить. –– Повернувшись ко мне, он сказал: –– Ты держишься

молодцом.

Но мне так не показалось.

Он снова повернулся к ним – к моим родителям.

–– Мы хотим еще день подержать ее в больнице под нашим наблюдением. Что ей необходимо

сейчас, так это хороший отдых и полное спокойствие.

Я снова посмотрела на мужчину. Он тоже смотрел на меня и выглядел при этом ошеломленным.

Папа. Отец. И в то же время совершенно незнакомый мне человек.

–– Вы и вправду думаете, что такое состояние может стать постоянным? –– спросил он, теребя

свой подбородок.


* Фрезия, или фреезия — род африканских многолетних травянистых клубнелуковичных растений



семейства ирисовых..

–– Пока еще слишком рано делать какие-либо прогнозы, –– ответил доктор Уэстон. –– Но она

молодая и к тому же здоровая, так что шансы у нее большие. –– Он направился к выходу из палаты, но

дойдя до двери, остановился. –– Помните, ей нужен отдых и никаких волнений.

Моя мама снова повернулась к кровати. Похоже, она взяла себя в руки, потому что, сев на край,

взяла меня за руку. Она повернула ее ладонью вверх и погладила кончиками пальцев мое запястье

–– Я помню, когда нам в первый и в последний раз надо было привезти тебя в больницу. Тебе

тогда было десять лет. Посмотри сюда.

Опустив голову, я посмотрела на свое запястье. На нем был еле заметный белый шрам, идущий

прямо из-под ладони. Ха! А ведь прежде я его не замечала.

–– Ты сломала запястье на уроке гимнастики. –– Она подняла на меня глаза, сглотнув при этом

слюну. Взгляд ее карих глаз, которые были так похожи на мои, или ее мастерски накрашенные губы, не

пробудили во мне никаких чувств. На том месте, где должны были быть мои воспоминания, мои эмоции,

сейчас находилась огромная пустая дыра. –– Перелом у тебя был довольно сложный. Требовалась

хирургическая операция. А мы настолько перепугались, что вообще не могли ничего понять.

–– Ты демонстрировала свои достижения на бревне, –– резким голосом добавил отец. –– Учитель

просил тебя не делать … как это называется?

–– Фляк, или переворот назад, –– негромко подсказала мама, по-прежнему не сводя с меня глаз.

–– Точно. –– Отец кивнул. –– Но тебя это не остановило. –– Наши взгляды встретились. –– Ты хоть

что-нибудь помнишь, ангел мой?

Тяжесть, которую я ощущала в груди, распространилась на живот.

–– Я хочу вспомнить, правда, я хочу. Но я … –– Мой голос стал хриплым. Я освободила руку,

прижала ее к груди. –– Но я не помню.

Моя мама через силу улыбнулась и опустила скрещенные руки на колени.

–– Все хорошо. Скотт по-настоящему разволновался. Твой братишка, –– добавила она, заметив мой

отсутствующий взгляд. –– Он сейчас дома.

Так значит у меня еще и брат есть?

–– И все твои друзья помогали спасателям искать тебя, они расклеивали листовки и

организовывали дежурство со свечами, –– продолжала она. –– Ведь так все было, Стивен?

Мой отец утвердительно кивнул, но по выражению его лица было видно, что мысленно он

находится в тысяче миль отсюда. Может быть он и был как раз там, где и была та самая Саманта Джоу.

–– Дел был вне себя, он дни и ночи проводил в поисках, разыскивая тебя. –– Она пригладила

локон, выбившийся из завязанного волосяного узла. –– Он порывался придти с нами, но мы решили, что

будет лучше, если мы придем без него.

Я нахмурилась.

–– Дел?

Мой отец кашлянул, прочистив горло, и перевел взгляд на нас.

–– Ну да, Дел Леонард. Твой бой-френд, мой ангел.

–– Мой бой-френд?

О, святой младенец Иисус. Родители. Брат. А теперь еще и бой-френд?

Моя мама ответила на мое вопросительное восклицание утвердительным кивком.

–– Ну да. Вы ведь уже вместе с … как мне кажется, вы всегда вместе. Вы ведь решили этой осенью

вместе с Делом поступить в Йельский университет, как ваши отцы.

–– Йельский университет, –– прошептала я; что такое Йельский университет, я знала. –– Такое

приятно слышать.

Она умоляюще взглянула на отца. Он сделал шаг вперед, но в этот момент два помощника шерифа

вошли в палату. Моя мама встала, провела ладонями по штанинам брюк.

–– Джентльмены?

Я узнала помощника шерифа Роуда, но вошедший с ним старший офицер был мне незнаком. Но

его появление здесь не было большим сюрпризом. Он вышел вперед и, кивнув в сторону моих

родителей, объявил:

–– Нам необходимо задать Саманте несколько вопросов.

–– А с этим нельзя подождать? –– спросил мой отец, распрямляя плечи и как бы распространяя

вокруг себя ауру непререкаемой власти. –– Я уверен, что вы могли бы выбрать и другое время.

На лице старшего по возрасту офицера, появилась натянутая улыбка.

–– Мы счастливы, что ваша дочь нашлась в целости и сохранности, но к несчастью есть еще одна

семья, которая все еще надеется узнать что-либо о своей дочери.

Я выпрямила спину и посмотрела на своих родителей, вернее в промежуток между ними.

–– Что?

Моя мама подошла ко мне и снова взяла меня за руку.

–– Они говорят о Касси, моя родная.

–– О Касси?

Она улыбнулась, но ее улыбка скорее была похожа на гримасу.

–– О Касси Винчестер, твоей лучшей подруге. Она пропала одновременно с тобой.


глава вторая


Касси Винчестер. Лучшая подруга. В этой фразе был серьезный смысл, но она, подобно словам

мать или отец, не вызвала у меня сейчас никаких воспоминаний и никаких эмоций. Я пристально

смотрела на офицеров, гадая, должна ли я проявить какие-либо эмоции, но ведь я не знала эту девушку –

– эту Касси.

Старший по возрасту коп, детектив Рамирез – так он назвал себя, представляясь нам – начал

задавать вопросы, которые обычно задают в таких ситуациях.

–– Вам известно, что с ней случилось?

–– Нет, –– ответила я наблюдая за тем, как внутривенная субстанция вливается в мою руку.

–– А что последнее вам запомнилось? –– спросил помощник шерифа Роуд.

Я подняла на него глаза. Он стоял передо мной, сцепив руки за спиной, и кивнул мне. когда наши

взгляды встретились. Его вопрос был очень простым и я действительно хотела ответить на него

правильно. Мне необходимо было это сделать. Я посмотрела на маму. Холодный фасад, только что

созданный ею, начал рушиться. Ее глаза блестели, нижняя губа, ставшая тоньше, дрожала.

Мой папа кашлянул, прочищая горло.

–– Джентльмены, неужели вы не можете подождать с этим. Она достаточно натерпелась. И если бы

она что-то знала, то немедленно сказала бы это вам.

–– Что-то знала, –– как бы про себя повторил детектив Рамирез, игнорируя просьбу моего отца. ––

Так что последнее вам запомнилось?

Я зажмурилась. Что-то ведь должно было быть. Я читала «Убить пересмешника». Наверняка я

должно быть читала эту книгу в классе, но я не могла представить себе школу или учителя. Я даже не

знала в каком классе я училась. Ну это уж полный отстой.

Помощник шерифа Роуд подошел ближе, словно не замечая недовольного взгляда напарника.

Сунув руку в грудной карман куртки и вынув из него фото, он показал его мне. На фото была девушка.

Она и вправду выглядела похожей на меня. Хотя ее волосы и не были такими же рыжими, как и мои. Они

были более каштановыми, а ее глазах преобладал поразительно красивый зеленый цвет – несравненно

лучший чем тот, что был в моих глазах … но мы могли бы сойти за сестер.

–– Узнаете ее?

Посмотрев на него удрученным взглядом, я покачала головой.

–– Ничего страшного в том, что не узнаете. Доктор сказал нам, что вам нужно время чтобы

восстановиться, а когда …

–– Подождите! –– я рванулась вперед, забыв про этот долбанный штатив с капельницей. Он

тянулся за моей рукой и, казалось, вот-вот катетер выскользнет из руки. –– Подождите, я что-то помню.

Мой отец выступил вперед, но детектив жестом попросил его оставаться на месте и спросил:

–– И что же вы помните?

Я сглотнула слюну, горло мое внезапно пересохло. В общем-то ничего и не произошло, но я

воспринимала это, как какое-то громадное достижение.

–– Я помню скалы – похожие на валуны, такие же гладкие. Плоские. Песочного цвета.

И там была кровь, но этого я не сказала, потому что не была уверена в том, что это правда.

Мои родители переглянулись, а детектив Рамирез вздохнул. Мои плечи опустились. Было ясно, что

все кончилось неудачей.

Помощник шерифа погладил меня по руке.

–– Это хорошо. Это действительно хорошо. Мы думаем, что вы были в государственном лесном

заповеднике Михо и том, что вы сказали, есть смысл.

Легче от этого мне не стало. Я уставилась на свои грязные ногти, желая только одного – чтобы все

они исчезли прочь. Но офицеры, похоже, не собирались уходить; они разговаривали с моими

родителями, причем разговаривали так, будто я была не в состоянии понять ни единого слова из того,

что они говорили. Главным было то, что Касси все еще не найдена. Это я поняла. И от этого мне было

плохо. Я хотела помочь им найти ее, но не знала, как я могу это сделать.

Я украдкой взглянула на них. Детектив Рамирез, сузив глаза, не спускал с меня пристального и

недоверчивого взгляда. Дрожь пробежала по моей спине, я поспешно отвернулась, чувствуя, что

заслужила этот его взгляд, который словно застыл на мне.

Как будто я была виновата в чем-то – в чем-то ужасном.


Уколы страха, проникающие через оболочку смущения, все еще давали о себе знать когда эти

незнакомцы – ну, я хотела сказать, мои родители – на следующий день забирали меня из больницы. Я не

могла поверить, что руководство больницы отпустит меня с ними, причем так просто. А что если они в

действительности вовсе не мои родители? Что если они психопаты, надумавшие меня похитить?

Это меня даже смешило.

Все выглядело совсем не так, как если бы какие-то случайные люди без всякой на то причины

вдруг потребовали отдать им семнадцатилетнюю девочку, именно столько лет мне и было. Это я

обнаружила, когда посмотрела в то утро на свою карту, висевшую на дальней cпинке моей кровати.

Мой взгляд скользнул по темным волосам, покрывавшим голову моего отца. От самой его кожи

исходило распространяемое им влияние, оно, казалось, просачивалось во все, чего он касался. Я могла

вообще ничего знать о нем, но при этом почувствовать силу, которой он обладал.

Высокие деревья и зеленые холмы с закругленными вершинами, такие же аккуратно

подстриженные, как те, что окружали поле для гольфа, которое я видела в телевизоре, установленном в

моей больничной палате, стояли по обе стороны дороги, ведущей к нашему дому. Когда мы проезжали

по высокому участку дороги, я увидела группу небольших домов, стоящих вокруг общего двора ––

уютно расположены, подумала я.

Мы проехали мимо них … проехали на своем «Бентли».

«А они богатые», –– мелькнула у меня мысль. Тошнотворно богатые. Забавно, почему я не

подумала, что машина, в которой мы ехали, украденная, ведь я же знала, как выглядят деньги.

Я снова принялась поглаживать ладонью эластичную кожу обшивки. Машина явно должна была

быть новой, хотя бы потому, что в салоне стоял тот самый запах, которым пахнут только что

выпущенные автомобили.

И тут я увидела наш дом. Ничего себе … он был размером с небольшой отель. Непонятный

архитектурный стиль с мощной мраморной колоннадой на фасаде; четыре или пять этажей

поднимающихся к небу; расположенный слева от дома гараж размером с дом, такой же, как дома в

группе, мимо которой мы только что проехали.

–– А это и вправду наш дом? –– спросила я, когда машина объезжала фонтан – образец безвкусицы

– увитый зеленью и стоявший посреди проезда.

Мама оглянулась назад и с деланной улыбкой ответила:

–– Ну конечно, наш, дорогая ты моя. Ведь ты прожила в нем всю свою жизнь. Да и я тоже. Это был

дом моих родителей.

–– Был? –– озадаченно спросила я.

–– Они переехали в Коралл Гейбл. –– Она на мгновение замолчала, чтобы сделать вдох. –– Сейчас,

моя дорогая, они живут во Флориде. А это их родовое имение.

Имение. Слово какое-то несовременное. Я снова перевела взгляд на отца и вдруг озадачилась тем, что мама сказала их, а не наше –– как если бы этот дом не был домом моего отца, а был бы домом ее

семьи.

Отогнав от себя эту мысль, я глубоко вдохнула и затем снова прильнула лицом к окну.

Милостивый Боже, я жила в этом доме. Когда-то я входила в это роскошный вестибюль и смотрела на

эту хрустальную люстру, которая наверняка стоила дороже, чем моя жизнь. Вдруг я словно приросла

ногами к месту, на котором стояла. Повсюду были дорогие вещи. На полу перед ступенями главной

лестницы лежал мягкий ковер. На стенах кремового цвета висели масляные полотна зарубежных

мастеров пейзажной живописи. И множество дверей, а значит множество комнат.

Мое дыхание стало прерывистым, выдохи были такими, словно в горле у меня периодически

происходили слабые взрывы.

Папа положил руку мне на плечо, чуть-чуть сжал его.

–– Все нормально, Саманта, только не волнуйся.

Я пристальным взглядом посмотрела в его лицо, лицо человека, которого я должна была знать. В

его темные глаза, на его приятную располагающую улыбку; тяжелую крепкую челюсть … И больше

ничего. Мой отец был для меня незнакомцем.

–– А где моя комната?

Он снял руку с моего плеча.

–– Джоанна, может ты проводишь ее наверх?

Мама подошла ко мне медленным размеренным шагом и своей холодной ладонью взяла меня за

локоть. Она повела меня наверх, рассказывая о том, кто помогал искать меня. Сам мэр принимал в этом

участие, что, похоже, имело для нее большое значение; а губернатор сообщил нашей семье о том, что

молится за нас.

–– Губернатор? –– переспросила я шепотом.

Она кивнула и ее губы растянулись в еле заметной улыбке.

–– Твой прапрадедушка был сенатором. Губернатор Андерсон друг нашей семьи.

Я не представляла себе, что сказать в ответ на это.

Моя спальня оказалась на третьем этаже, в конце длинного коридора, освещенного несколькими

бра. Моя мама остановилась перед дверью, с наклеенным листком бумаги, на котором было написано

ОСТОРОЖНО, ЗЛАЯ СОБАКА.

Я начала было улыбаться, но мама, открыв дверь, отошла в сторону. Осторожно ступая, я вошла в

эту, незнакомую мне комнату, в которой пахло персиками, и, сделав несколько шагов, остановилась.

–– Я оставлю тебя на несколько минут, –– сказала мама, прочистив горло. –– Я велела Скотту

разложить несколько твоих ежегодников*. Когда ты захочешь их посмотреть, найдешь их на твоем

письменном столе. Доктор Уэстон сказал, что они могут помочь.

Помочь в поисках моего файла памяти. Я согласно кивнула, сжав губы и продолжая осматривать

комнату. Она была большая. Примерно раз в двадцать больше, чем моя палата в больнице. Посредине

комнаты стояла кровать. Лежавшее сверху стеганное ватное одеяло на белой подкладке было аккуратно

заправлено. Поверх него в головах лежало стопкой несколько подушек, обшитых по швам золотой

тесьмой, а на них восседал коричневый медвежонок, который в этой современной спальне был явно не к

месту.

Мама снова кашлянула, прочищая горло. Я забыла о ней. Повернувшись к ней, я ждала. Ее улыбка

показалась мне страдальческой и в то же время стеснительной.

–– Если что, я буду внизу.

–– Хорошо.

Коротко кивнув, мама вышла, а я начала обследовать комнату. Ежегодники лежали на моем

письменном столе, но я прошла мимо них. Я была еще не совсем готова к этой странной прогулке по

местам, память о которых была затерта в моем сознании. На столе стоял ноутбук фирмы «Эппл» и еще

несколько электронных устройств меньшего размера, одним из которых, насколько я поняла, был айпод.

Телевизионная панель свешивалась со стены, возле которой стоял письменный стол. До меня дошло, что

возле ноутбука я видела пульт дистанционного управления телевизором.

Подойдя к стенному шкафу, я распахнула его двойные двери. Внутри была одежда, и содержимое

шкафа меня почти не заинтересовало. Я никогда не испытывала слабости к шмоткам. И знала это.

Немного погодя я обратила внимание на штангу, расположенную в глубине шкафа и чуть не завизжала.

Обувь и сумочки – вот, что я считаю главным.

Было ли это частью прежней меня, может быть дело просто в том, что я девушка? Водя пальцами

по платьям, я так и не решила, в чем причина. Но платья были хорошими.

Вернувшись в спальню, я обнаружила, что в ней есть еще и балкон, а также и моя собственная

ванная комната, наполненная такими вещами, которые мне не терпится опробовать на себе. Возле

кровати оказалась пробковая плита, сплошь покрытая прикрепленными к ней фотографиями. Вот это да!

У меня была масса подруг и они были … одеты, как я. Нахмурившись, я принялась подробно

рассматривать этот фото-коллаж.

На одном фото было пять девушек. Я была в центре, и все мы были одеты в платья одинакового

фасона типа «труба», но разных цветов. О, милостивый Боже. Одинаковые платья? Я ухмылялась,

рассматривая фотографии на пробковой доске. На одной была я и две другие девушки, улыбавшиеся на

поле для гольфа. На следующей фотографии была та же самая группа, что и на первом фото, но теперь

все девочки стояли на какой-то пристани, позируя в весьма откровенных купальниках на фоне судна под

названием «Ангел». На мне был купальник черного цвета. Я, как мне казалось, начинала видеть

тенденцию.

Я провела руками по своим бедрам и по животу; приятно было осознать, что тело на этой

фотографии было действительно моим. Еще несколько фотоснимков были сделаны в школе, вот наша

группа склонилась над планшетом с огромным дисплеем, а нас окружают мальчишки.

Я всегда получалась на фотографиях улыбающейся, но эта улыбка … была какая-то не такая, она

напоминала мне о том, как все улыбались мне в больнице. Улыбками, похожими на кукольные,

поддельными и словно нарисованными. А моя улыбка на этом фото была еще и холодной. Расчетливой.



И на каждой фотографии рядом со мной оказывалась одна и та же девушка, мы обнимали друг

друга или морщили губы, глядя в камеру. На всех фотографиях она была в красном – этот красный цвет

был цветом свежей крови.

Ее улыбка была такой же как у меня, и на фотографии, которую помощник шерифа показывал мне

в больнице, была она. Я почувствовала острое жжение в желудке. Ревность? Неужто я испытывала к ней

ревность? Да нет, этого не могло быть. Она же была моей подругой. Моей лучшей подругой, если они

говорили мне правду.

Мне хотелось узнать о ней больше.


* ежегодник –– принятая в американских школах книга с информацией о различных днях года.

Действуя со всей осторожностью я отцепила одну нашу с ней фотографию от пробковой доски и

поднесла ее ближе к лицу. Ее улыбка вызвала у меня дрожь, а мой взгляд непроизвольно скользнул вверх

от фотографии. Ярко-красный цвет поблек от комнатного света, сменившись унылыми оттенками серого.

Я вся покрылась гусиной кожей. Холодно. Как здесь холодно, и темно, и только шум в ушах … сильнее –

тише, сильнее – тише …

Закрыв глаза, я затрясла головой, надеясь очистить ее от этого мрачного земного чувства, которое,

вдруг возникло неизвестно откуда. Я заставила себя открыть глаза, и увидела, что комната снова

наполнилась яркими живыми красками. Мой взгляд снова остановился на фотографиях, приколотых к

доске. Изображения были размытыми; снимали со вспышкой – просто мимолетное видение: какая-то

высокая девочка-блондинка с широкой улыбкой и мягкой красной шляпе протягивает ко мне руки.

Изображение этой девушки исчезло, словно его никогда и не было на снимке. Не понимая в чем

дело, я всматривалась в фотографии, надеясь найти эту девушку на одной из них. В моем сознании она

запомнилась мне такой, словно ей было всего десять лет, а на снимках, приколотых к доске, не было ни

детей, похожих на нее, ни девушки постарше, в которую она могла бы превратиться. Плечи мои

ссутулились, я отошла от доски. Меня охватило разочарование. В отличие от всех остальных, в этой

улыбавшейся девочке было что-то теплое и настоящее. Я была бы счастлива видеть ее фотографию на

стене среди своих друзей.

–– Смотрите, кто пришел.

Вздрогнув от неожиданности при звуке этого молодого, но глубокого голоса, я вскочила, выронив

фотографию на пол. Не понимая в чем дело и все еще не придя в себя, я обернулась.

Какой-то парень, высокий и худощавый, стоял в дверях. Карие глаза, почти прикрытые не

расчесанными космами каштановых волос, смотрели на меня. На его лице была озорная, лукавая

гримаса. Чутье подсказало мне, что этот парень был моим братом. Ведь мы были с ним похожи. Значит

это был Скотт. Мы с ним были двуяйцовыми близнецами. Так, по крайней мере, мама объяснила мне,

когда мы ехали домой.

Слегка откинув назад голову, он с любопытством смотрел на меня.

–– Тебе не надоело парить всем мозги? Может расколешься и посвятишь меня во все свои дела?

Пихнув кончиком ноги фотографию под кровать, я провела вдруг ставшими липкими ладонями по

бедрам.

–– Что … о чем ты?

Пройдя в комнату, он остановился в нескольких футах от меня. Мы были с ним одного роста.

–– Ну и где же ты все-таки была, Сам?

–– Не знаю.

–– Не знаешь? –– Он рассмеялся; при этом вокруг его глаз собрались морщинки. –– Может уже

хватит. Лучше скажи, что вы с Касси затеяли на этот раз?

–– Касси пропала, –– чуть слышно пробормотала я, уставив глаза в пол. Ведь она и вправду была

не похожа на ту девушку, фотографию которой показывал мне помощник шерифа. Наклонившись, я

вытащила из-под кровати фотографию.

–– Это Касси, так?

Сосредоточенно нахмурившись он посмотрел на фото.

–– Ну да, это Касси.

Быстрым движением я положила фотографию на прикроватный столик.

–– Я не знаю, где она.

–– На этот счет у меня есть кое-какие соображения.

Интересно, что это за соображения. Я быстро повернулась к нему.

–– И что же это за соображения?

Скотт плюхнулся на мою кровать и лениво потянулся.

–– Да все, блин, очень просто. Ты наверное ее грохнула, а тело куда-то заныкала. –– Он

рассмеялся. –– Это мое главное соображение.

Кровь отхлынула у меня от лица, я почувствовала удушье.

Улыбка сошла с его лица, когда он посмотрел на меня.

–– Сам, да что ты, старуха, да я же просто прикалывался.

–– Ой, –– простонала я.

Сладкое облегчение от этих его слов мгновенно охватило меня; сев на край кровати, я стала

пристально смотреть на свои обломанные ногти. В одно мгновение все в комнате стало серым и белым.

Единственным оставшимся прежним цветом был красный –– живой, трепещущий красный цвет под

моими ногтями. Слабое хныканье –– кто-то плакал.

Скотт схватил меня за руку.

–– Послушай, ты в порядке?

Я замигала – видение и звуки исчезли. Засунув под себя ладони, я кивнула ему.

–– Да, я в порядке.

Он сел на кровати и пристально посмотрел на меня.

–– Блин, а ты, похоже, и вправду не прикалываешься.

–– Не прикалываюсь в чем?

–– Да во всей этой бодяге с амнезией –– ведь я же поспорил на деньги, что вы слиняли куда-то,

балдели там несколько дней, а сунуться домой не могли, пока не протрезвели.

Что он, черт возьми, плетет.

–– Я что, часто проделывала такое?

Скотт разразился громким лающим смехом.

–– Да … чего-то я не врубаюсь. Ты, похоже, и вправду не прикалывалась.

Теперь и я почувствовала, что наш с ним разговор зашел в тупик.

–– И как ты это понял?

–– Ну как, для начала ты не выперла меня из своей комнаты и не пригрозила, что устроишь мне

веселую жизнь.

–– А что, раньше я это делала?

Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами.

–– А что, нет? Ведь ты даже била меня. Однажды я дал тебе сдачи, но хорошо, что мы быстро

успокоились. Папа разбушевался. Мама не могла придти в себя от ужаса.

Я сдвинула брови.

–– Так мы что … дрались друг с другом?

Откинувшись назад, Скотт покачал головой.

–– Чудачка, да чушь все это.

Кто бы сомневался … Я вытащила из-под себя ладони и вздохнула.

–– Ну а как насчет убийства Касси и скрытия ее тела, с чего ты брякнул такое?

–– Да я же прикалывался. Ведь вы же завсегда были лучшими подругами. –– Он ухмыльнулся. –– А

по правде говоря, вы ведь последние два года больше смахивали на заклятых врагов. И между вами

постоянно существовало какое-то скрытое соперничество. Это началось, когда вы выбирали королеву

выпускного класса* и ею стала она. По крайней мере, так ты говорила всем, но я думаю, что это

началось, когда вы обе были первокурсницами*и вы обе начали встречаться с Делом-трахальщиком.

–– Делом- трахальщиком? –– я откинула назад прядь волос. –– Так это же мой бой-френд.

–– Он твое все.

Я поморщилась – его реплика мне не понравилась, но вслух я произнесла:

–– А я не помню … его я тоже не помню.

–– Ну, блин, это будет уже настоящим ударом по его самолюбию. –– Он оскалился. –– А ты

знаешь, это, пожалуй, самое лучшее из всего, что когда-либо с тобой происходило.

–– То, что я потеряла память и не знаю, что произошло со мной, ты это имеешь ввиду? –– Внутри

меня закипала злость – сильное и знакомое мне чувство. –– А знаешь, я очень рада, что ты прямо-таки

тащишься от этого.

–– Да это совсем не то, что я имел виду. –– Скотт сел, глядя мне прямо в глаза. –– Ты наводила

ужас на всех, кто тебя знал. А это … ну то, что произошло сейчас, это как бы улучшение.

Я снова почувствовала противный внутренний холод – то самое, неприятное чувство вернулось.

Так значит я наводила ужас? Я закусила губу, чувствуя горькое разочарование от того, что в моей голове

не нашлось ничего, что могло бы подтвердить или опровергнуть сказанное им.

Кто-то негромко кашлянул.

Мы повернули головы и … вау! ничего, кроме вау! Моя челюсть, отвиснув, опустилась на

покрывало. Высокий мальчик стоял в дверном проеме моей спальни . Темно-каштановые волосы почти

полностью закрывали его лоб и огибали уши. Его кожа была глубокого почти оливкового цвета и на

фоне моей бледности выдавала в нем потомка либо коренных жителей Америки, либо

латиноамериканцев. У него были широкие скулы, придававшие лицу экзотический вид, его широкие

челюсти были плотно сжаты. Рубашка с длинными рукавами плотно обтягивала его плечи и бицепсы.

Его тело было явно атлетическим, стройным и мускулистым.

Черная кепочка-бейсболка свешивалась с кончика его пальца – похоже он про нее забыл. Наши

глаза встретились и я почувствовала, что в груди у меня что-то зашевелилось. Его магнетические глаза

были ярко голубыми. Такой цвет имеет послезакатное небо, когда день закончился и начинается


* королеву выпускного класса –– в американских школах существует традиция устраивать осенние

вечеринки, на которых выбирают «королеву класса», обычно самую популярную альфа-девушку с кучей

поклонников.

* первокурсник –– здесь учащийся первого года обучения в четырехгодичной средней школе.

наступление ночи – в общем, цвет сумерек. В его взгляде я заметила сильное облегчение, а также какую-

то настороженность, но что именно и в какой пропорции, я не поняла.

–– Это мой бой-френд? ––шепотом спросила я с надеждой и одновременно со страхом. Будь он

моим бой-френдом, я не знала бы, что с ним делать. Но нет, я знала –– внезапно в голове у меня возникло

множество представлений, связанных с поцелуями, прикосновениями и прочими забавными делами, но

он был … соблазнительно великолепным, и это пугало меня, что называется до смерти.

Скотт давился от смеха.

Мальчик, стоявший в дверях, смотрел на моего брата, затем перевел взгляд на меня. Жар буквально

опалил мне щеки. То самое облегчение все еще было в его глазах, и мои губы разжались в робкой

улыбке. Он был счастлив видеть меня, но … но потом его глаза вдруг превратились в ледышки.

–– Бой-френд? Да … –– медленно произнес он глубоким и мягким голосом. –– Ну уж нет, даже

если бы ты в следующем году заплатила за мою учебу в Пенсильванском универе.

Уязвленная и смущенная его ответом, я отпрянула назад, но вопрос сорвался с моих губ прежде,

чем я сумела их сжать.

–– А почему нет?

Он смотрел на меня так, словно из моей головы торчала рука, которой я размахивала во все

стороны. Он повернулся к моему брату, поднял брови.

–– Я подожду тебя на улице.

–– Заметано, Кар, выйду через секунду.

–– Его зовут Автомобиль*? –– спросила я, складывая руки на груди.

Парень с автомобильным именем остановился и обернулся ко мне.

–– Кар значит Карсон Ортиз.

Ой. Все понятно. Я опустила руки, казня себя за свою несусветную глупость.

Глаза Карсона сузились.

–– Она действительно не имеет понятия о … ни о чем?

–– Да, –– ответил Скотт и поджал губы.

Карсон снова собрался уходить, и снова остановился. Бормоча что-то невнятное, он смотрел на

меня.

–– Я рад, что ты в порядке, Сам.

Прежде, чем я успела ответить на это, он ушел. Я снова повернулась к Скотту.

–– Я ему не нравлюсь.

У Скотта был такой вид, будто он вот-вот снова рассмеется.

–– Да, похоже, что так.

Какое-то странное метущееся чувство возникло у меня в груди.

–– А почему?

Слезая с кровати он вздохнул.

–– Он не нравится тебе.

Не нравится мне? У меня что, нет вкуса? А из него получится отличный муж и семьянин. При этой

мысли я нахмурилась. А откуда мне известно, что он будущий отличный семьянин?

–– Я что-то не врубаюсь.

–– Ты для него одна из тех сучек … в последние два года …

–– Но почему?

По выражению его лица я поняла, что ему надоели мои бесконечные «Почему?».

–– Да потому, что его отец наемный работник, а ты не больно расположена к наемным

работникам. А также и к их отпрыскам и всеми, блин, кто имеет к ним отношение.

Мои руки безвольно опустились на колени, я совершенно не представляла себе, что сказать в ответ.

Он должно быть снова разыгрывал меня.

–– А у нас разве есть наемные работники?

Глаза у Скотта округлились.

–– Мать и отец нанимают работников; это наверняка покажется тебе смешным, но мама не

работала в своей жизни ни одного дня. –– Его передернуло, когда он увидел выражение моего лица. ––

Господи, да с тобой говорить все равно, что с новорожденным.

Злость, казалось впивается в мою кожу, причиняя сильную боль.

–– Прости. Можешь отправляться на беседу со своим Каром, который наверняка не страдает от

пониженного коэффициента умственного развития.

В его взгляде на меня мелькнуло сожаление и он снова тяжело вздохнул.

–– Послушай, мне действительно жаль. Я не это имел ввиду, Сам, но все это странно. Это как в

фильме «Вторжение похитителей тел»*, где люди превращались неизвестно в кого.


* автомобильное имя –– кар (car) по-английски значит «легковой автомобиль».

Это было странно. Обеспокоенная и даже немного испуганная, я смотрела на пустой дверной

проем. Я вдруг поняла, что я не хочу оставаться одна.

–– А куда ты с парнями идешь?

Он, еще раз посмотрев на свои спортивные брюки, удивленно приподнял бровь.

–– У нас тренировка по бейсболу.

–– Можно я тоже пойду?

Его лицо стало до крайности удивленным.

–– Ты же ненавидишь бейсбол. Единственная причина для тебя пойти туда это увидеть Дела.

–– Да я не знаю, кто такой Дел! –– Мои ладони беспричинно сжались в кулаки. –– Я не знаю, что

именно я ненавижу. Или что мне нравится. Или что мне следует делать или говорить. Мне все это

незнакомо. Но что еще хуже, теперь я знаю, что все, похоже, ненавидят меня –– в том числе и моя

лучшая подруга, которая исчезла одновременно со мной –– а почему я даже и не могу вспомнить. –– Я

провела по комнате глазами, из которых вот-вот потекут слезы. –– А мое второе имя Джоу. Ну кто может

дать своему ребенку такое второе имя, как Джоу?

Несколько секунд Скотт хранил молчание, а потом опустился передо мной на колени. Это было

более, чем странно смотреть в его лицо, а видеть свое собственное –– но более твердое и решительное ––

обращенное назад.

–– Сам, все будет в порядке.

Моя нижняя губа задрожала.

–– Да все говорят мне это, ну а что, если этого не будет?

Он ничего не ответил.

Ведь если что-то не было в порядке, так оно никогда и не будет в порядке. Я застряла в этой жизни,

которую не помню, втиснутая в оболочку этой девушки –– Саманты Джоу Франко –– и чем больше я

узнаю ее, тем сильнее начинаю ее ненавидеть.


* «Вторжение похитителей тел» (англ. Invasion of the Body Snatchers) — научно-фантастический фильм, снятый

режиссёром Доном Сигелом в 1956 году по роману Джека Финнея. В дальнейшем было выпущено еще две

экранизации этого фильма.


глава третья


В субботу я встречалась со своими подружками … в первый раз. Они говорили. Без умолку.

Говорили они одно и то же, и выглядели одинаково. Волосы с вкраплением ярких прядок были уложены

вокруг их голов. Каждая из них выглядела такой тощей, что им наверняка стоило бы есть побольше

пончиков, которыми объедалась я.

Они толпились вокруг меня, обнимали меня и плакали. Моя мама все еще находилась на кухне,

потягивая вино, хотя было уже одиннадцать часов утра. Одна из трех девушек стояла поодаль от

остальных. Я почти сразу запомнила ее имя.

Вероника Ходжес.

Блондинка. Загорелая. Худощавая. Девушки такого типа подходили для рекламы пляжного

шезлонга и легко могли бы стать королевой выпускного класса, если бы конкурс проводился в бикини.

Поглаживая ухоженной ладонью с наманикюренными ногтями по своему белому кашемировому

свитеру, Вероника, поджав свои напомаженные ярко-красные губки, смотрела на пончики и круассаны

так, словно они были начинены тараканами.

–– Мы так рады тому, что ты в порядке, Сами. Мы все буквально переволновались.

Я стряхнула с рук белые крошки.

–– Спасибо вам.

Вероника через плечо смотрела на мою маму, а затем, склонившись ко мне и подавшись немного

вперед, едва слышно сказала:

–– И мы очень надеемся, что и Касси тоже отыщется.

Озадаченная тем, что она сообщила мне это шепотом, я посмотрела на других девушек. Они все

кивали головами, как хорошо дрессированные маленькие собачки.

–– Я тоже, –– сказала я, взяв круассан.

Вероника нахмурилась.

–– Но … твоя мама говорит, что ты ее не помнишь.

–– И нас тоже, –– вступила в разговор Кэнди Олдерман. Она так же, как и я смотрела на коробку с

конфетами. –– Радостно видеть, что аппетит у тебя прежний.

Моя рука с круассаном застыла на полпути ко рту.

–– Неужели правда?

Кэнди кивнула.

–– Ты всегда ела как парень.

–– Да, это точно, –– пробормотала мама, чуть касаясь губами ободка бокала с вином и уставив

глаза в потолок.

Опустив круассан, я терялась в догадках, хорошо или плохо то, что я сохранила свой прежний

мальчишеский аппетит. Я обвела глазами комнату – все, о чем я могла думать, была та самая девушка,

которую я все еще видела в своем сознании, натуральная блондинка, выглядевшая настолько счастливой

и настолько естественной. Я хотела узнать, кто же эта девушка.

–– Итак, –– начала Кэнди и после короткой паузы добавила: –– Ты ничего не помнишь?

И вдруг, ни с того, ни с сего, мой аппетит пропал. Я бросила круассан обратно в коробку и

посмотрела на маму. Теперь ее внимание было обращено на нас.

–– Нет, не помню, но доктор полагает, что все скоро восстановится.

Мой ответ принес девушкам облегчение и они сразу заговорили о школе, о приближающемся

старте бейсбольного сезона, что было большим событием в тех местах, куда они собирались идти

сегодня вечером. Они пригласили и меня, но мама в доброжелательном духе объяснила им, что я еще

довольно не скоро смогу выйти за порог этого дома. Это уже нечто запредельное. Разговор перешел на

бой-френда, которого я не помнила.

–– Да он просто кипяток, –– еле сдерживая себя произнесла Кэнди. –– И такой … такой искусный.

–– Во всем. –– Вероника согласно кивнула, скрестив на груди руки. –– У вас такие конкретные

отношения.

А я смотрела на ту спокойную девушку с каштановыми волосами и белыми прядками. Она все

время стояла молча, теребя в руках маленькую бумажную салфетку.

–– Он так переживал из-за тебя, –– Кэнди, оскалившись в улыбке, склонила голову на бок. –– Тебе

фартит куда больше, чем ты думаешь.

Пофартило остаться в живых или пофартило отхватить такого бой-френда?

Как ни странно, но кроме того, что сказала Вероника о Касси, никто больше о ней не говорил. Я

была убеждена, что они специально не касаются этой темы, чтобы не возбуждать и не нервировать меня.

Я оценила это, в особенности потому, что большую часть прошлой ночи я провела, перебирая в голове

все страшные вещи, которые могут произойти с нами, однако, несмотря на это, сейчас мне хотелось

узнать о ней больше.

Дождавшись, когда в разговоре наступила относительная пауза, я, кашлянув, прочистила горло.

–– А Касси говорила что-нибудь до того, как мы … мы пропали? Она говорила что-либо о планах?

Вероника, опустив голову вниз, посасывала губу.

–– Она практически не …

–– Девочки, я думаю, что на сегодня хватит. –– Позади Вероники возникла мама, улыбающаяся, но

не показывающая при этом зубы. –– Саманте нужно отдыхать.

–– Ну, мама, –– выпалила я, смущаясь, что со мной обходились, как с малым ребенком.

Откинувшись назад, я соскочила с барного табурета. Коленки мои дрожали, говорить я могла только

шепотом.

–– Мама …

Она бросила взгляд на девочек, стоявших в кучке; их щеки побледнели под слоем пудры, а затем

схватила меня за руки, широко раскрыв глаза.

–– В чем дело?

Мое сердце билось не ровно. Ну как я могла объяснить ей это? Я помнила, что уже кричала на

маму подобным образом и раньше. Я и прежде чувствовала подобное –– разочарование, раздражение и

злобу по отношению к ней. Нахлынувшая волна знакомых чувств, когда реально ничего не происходило, вызывала лишь головокружение. Все присутствующие этого просто не заметят, а вот для моего

опустошенного мозга это было важным событием.

–– Саманта?

Все пристально посмотрели на меня. Каждое лицо было лицом незнакомца. Ни о каком потоке

воспоминаний или хотя об искре осведомленности, которую чувствуешь заглядывая в «Гугл» или на

WebMd*, тут не могло быть и речи. Я целиком и полностью обшарила прошлой ночью весь интернет в

поисках информации о диссоциативной амнезии, но помимо факта, что она может быть следствием

перенесенной травмы или психического заболевания –– приятнейшее известие –– я нарыла какие-то

жалкие крохи о том, как мне восстановить память.

Руки мои тряслись. Я высвободила их из маминых рук и приложила ладони к своим пылающим

щекам.

–– Да ни в чем. Я просто устала.

Мое неофициальное «давайте снова встретимся, как раньше» подходило к концу. Девочки

поспешно обняли меня, чмокнули в щеки, а потом выпорхнули гуськом во двор к своим БМВ.

Интересно, а какая машина у меня, задумалась я.

–– А что вообще произошло? –– спрашивала мама, идя за мной через множество комнат к самой

маленькой, расположенной на главном жилом этаже – к общей гостиной. –– Саманта, ответь же мне.

Я села на мягкий диванчик.

–– А здорово все было. Знаешь, я только что вспомнила, как раньше … налетала на тебя, как

бешенная, кричала на тебя. И это воспоминание пришло в голову совершенно неожиданно, оно

буквально застало меня врасплох.

Она впилась в меня пристальным взглядом и почти сразу опустилась передо мной на колени. Это

меня удивило – ведь она могла испачкать в пыли свои льняные брюки, но мама взяла в ладони мои щеки.

Руки ее дрожали; в глазах стояли слезы.

–– Я никогда не думала, что для меня будет счастьем услышать твои воспоминания о том, как ты

меня огорчала, однако это именно так все сейчас и получилось.

В ответ я улыбнулась, но моя улыбка была слабой и печальной.

–– Подтверждение моей дебильности, верно?

–– Ну что ты, радость моя, какая же это дебильность – это прогресс. –– Она встала, пригладила

ладонями слаксы. –– Но я думаю, что этот уик-энд тебе надо провести в спокойной обстановке.

Я удивленно подняла брови.

–– Прошлой ночью я читала о подобном случае в одной статье и в ней сказано, что я должна

находится среди привычных вещей. И это запустит в действие мою память.

–– Не знаю. В твоей ситуации многое имеет значение.

Я печально вздохнула, предчувствуя, что впереди меня ждет проблема.

–– Я хочу в понедельник пойти в школу. Я должна пойти в школу. Мне это необходимо.


* WebMD –– сайт одноименной американской корпорации, предоставляющий информацию о проблемах

со здоровьем, медико-санитарную информацию и медицинских услугах.

–– Ты слишком торопишься.

–– Я должна начать делать что-то нормальное. Может именно это и поможет мне с памятью.

Лицо мамы стало еще более обеспокоенным.

–– Доктор Уэстон сказал, что тебе надо медленно входить в окружающую жизнь. А то, что ты

решила, может быть слишком большой нагрузкой на твою психику.

–– И какой ущерб это может ей принести? –– Я развела руками, чувствуя, что меня совершенно не

понимают. –– Может мне надо вообще все забыть? Ведь итак уже не осталось больше ничего, что я могу

забыть!

–– Ну, не знаю. –– Мама отвернулась от меня, поигрывая золотыми браслетами на запястьях. –– Я,

кстати, уже говорила об этом в школе. Они сказали, что не будут возражать, если ты еще неделю или

больше проведешь дома.

В этот момент я узнала о себе нечто новое: у меня напрочь отсутствует терпение. Вскочив на ноги

и прижав ладони к бедрам, я объявила:

–– В понедельник я иду в школу.

–– Саманта, ну я же …

–– Что здесь происходит? –– Папа вошел в комнату, снимая на ходу белые перчатки для гольфа.

Подойдя ко мне, он нагнулся и поцеловал меня в щеку. –– Похоже, все вернулось на круги своя.

Я постаралась скрыть отвращение, которое вызвал у меня этот невинный поцелуй. Ведь он был

моим отцом, так что причин на то, чтобы беситься, не было . Мама повернулась к нему и кровь

мгновенно отхлынула от ее красивого лица. Ага, так может быть мне следовало выразить свое

отвращение. Я отошла в сторону, чувствуя волнение и неуверенность.

–– Ну что ты творишь, разгуливая в этих башмаках по дому? –– Ее пронзительный голос в

буквальном смысле пронзил мне уши. –– Ты же царапаешь полы. Ну сколько можно?!

Отец рассмеялся.

–– Да ничего с твоими полами не случится. Ну кого интересует, поцарапаны они или не

поцарапаны.

–– Меня интересует! –– резко оборвала его мама. –– Что подумают о нас наши друзья, когда увидят

такой пол?

Папа закатил глаза.

–– Я думаю, ты единственный человек из всех, кого я знаю, кто переживает из-за того, в какой

кондиции полы. Ладно, проехали. Так что все-таки происходит?

Она, не сводя с него рассерженных глаз, фыркнула.

–– Твоя дочь намерена в понедельник идти в школу.

Он хлопнул сложенными перчатками по ладони, отчего я слегка подпрыгнула.

–– Джоанна, если она хочет пойти в школу, так с какой стати мы должны ее удерживать?

–– Но …

–– Так значит я могу идти? –– Обнадеженная позицией отца, я приободрилась.

Мама, посмотрев на нас, тяжело вздохнула.

–– Двое против одной, понятно. Есть вещи, которые никогда не меняются. –– С этими словами она

повернулась на каблуках и быстрыми шагами буквально вылетела из комнаты.

–– Не бери в голову, родная моя. Твоя мать просто принимает все слишком близко к сердцу. –– Он

сел, водя ладонью по свободному месту рядом с ним. Я тоже села, сложив руки вместе. –– Она же просто

вне себя от беспокойства. Мы думали …

–– Что я умерла?

Лицо его побелело, он судорожно проглотил слюну.

–– Сначала твоя мама думала, что ты возможно убежала и это буквально свалило ее с ног. Ты же

знаешь, как она переживает. –– Его лицо стало озабоченным, он тряхнул головой и продолжал: –– А ведь

на самом деле, ты этого не знаешь. Она беспокоилась, что Касси возможно подбила тебя на что-то

подобное, а если так, то сплетни тут же распространятся повсюду. Я всего лишь хотел, чтобы моя

малышка вернулась домой, особенно после того, как мы начали предполагать худшее.

Неужели мама больше тревожилась о том, что могут подумать ее друзья? Так это или не так, но я

все еще не могла представить себе, о чем думали мои родители.

–– Я хочу запомнить.

–– Я знаю, –– сказал он, похлопав меня по коленке.

–– Нет. Посмотри. –– Я вытащила фотографию Касси из кармана своих джинсов. –– Мне нужно

запомнить.

Отец снова проглотил слюну.

–– А ты … ты помнишь ее?

Я покачала головой ни ее лица, ни того, как она положила руки мне на плечи, не осталось в памяти.

Черт возьми, да и мое собственное лицо на фотографии было мне незнакомым, даже веснушки

обляпавшие мой нос. У Касси тоже были веснушки, но только на щеках.

–– Но ведь она все еще там, где возможно была я. Может быть она травмирована или … –– Я

повернула фотографию изображением вниз, подняла голову, встретилась с ним взглядами. –– Если я

вспомню, я смогу ее найти.

–– Дорогая моя, полиция прочесала большую часть парка штата и не обнаружила ничего.

–– Может быть она где-то в другом месте. Ведь никто же не знал … пойду ли я туда. Первое, что я

помню, это то, что я шла пешком, –– убеждала я его. –– Может быть я пришла совсем из другого места.

–– Возможно это и так, но не надо напрягать себя. –– Он улыбнулся, вставая, помахивая зажатыми

в руке перчатками. –– И даже, если ты никогда не вспомнишь, то вины твоей в этом нет. Вот так-то.

Я рассеянно кивнула. Отец ушел, а я поднялась на один лестничный марш и положила фотографию

на свой письменный стол. Войдя в ванную комнату, я потянулась, чтобы повернуть краны смесителя,

позабыв о том, что этот смеситель один из тех, которые включаются движением руки. Глядя вверх, я

махнула рукой под краном и вода полилась. Вымыв лицо, я снова проверила работу смесителя. Я

проделала это много раз, надеясь, что раздастся щелчок, сообщающей о поломке. Но этого не

произошло.

Сделав несколько глубоких вдохов, я закрыла глаза. Дважды моргнув, я снова открыла их. Свет в

ванной комнате погас. Может я случайно погасила его? Я не помнила, чтобы прикасалась к

выключателю на стене. Отступив назад, я посмотрела в свою спальню и с трудом справилась с

застрявшим в горле комком.

Я была в состоянии стресса, а стресс может заставить вас совершать неосознанные поступки. Эта

мысль была сейчас для меня хорошим теоретическим подспорьем, которым я и собиралась

воспользоваться.

Сердце стучало у меня в груди, я бросилась на кровать и стала смотреть на пластиковые звезды,

прикрепленные к потолку. Прошлым вечером я наблюдала, как они светились.

Это мне нравилось.

А нравились ли мне эти звезды прежде, или я считала их глупой затеей? На этот вопрос ответа у

меня не было. Ответа не было ни на что. Я перекатилась на бок, согнула ноги, почти прижала их к груди.

Касси. Ее имя, как печальная, незнакомая мелодия, преследовало меня с того момента, как офицеры

вышли из больничной палаты. Могла ли она находиться в другой такой же больнице, не зная, кто она?

Скотт сказал, что мы с Касси часто дрались, но разве между друзьями такое не случается … мне, по

крайней мере, казалось, что случается. И я к тому же вела себя, как настоящий тиран – так гнусно, что

даже Карсон невзлюбил меня. Черт возьми, ведь даже мой собственный брат, кажется, меня боится.

Сомкнув веки, я силилась произвести затмение в мозгу. Это было бы не так трудно сделать, но у

меня перед глазами продолжала стоять эта цепочка дрожащих голубых глаз, оправленных черной

каймой. Забавно. Я сделала глубокий, успокаивающий вдох и представила себе лицо Касси. Очевидно

она была последним человеком, с которым я общалась. А что мы делали? Смотрели фильмы? Ходили на

вечеринки? Просто болтались и разговаривали?

Я не помню, сколько я так пролежала, пристально глядя на изящную музыкальную шкатулку, на

боковой стороне которой была вырезана маленькая балерина; одна ее нога была согнута под прямым

углом. А я была балериной? Вообще-то это сомнительно. Вздохнув, я перевернулась на живот и

уткнулась лицом в подушку.

Мне послышалось, что под ней что-то зашелестело.

Привстав, я отбросила подушку. Из под одеяла высовывался кусок желтой бумаги, свернутой

треугольником. Я была уверена, что этим утром его здесь не было. Я вытащила из-под одеяла этот

листок бумаги и развернула его.

У меня перехватило дыхание и я, отбросив письмо, снова упала ниц на кровать. Пульс бешено

колотился, я закрыла глаза, но все равно видела написанные на листке слова.


Не оглядывайся. Тебе не понравится то, что ты увидишь.


глава четвертая


Я спрыгнула с кровати, выбежала в коридор и тут же столкнулась с моим братом.

–– Ух ты! –– Скотт ухватил меня за плечи и крепко держал, а то бы я наверняка упала на пол. ––

Сбрось-ка скорость, –– улыбаясь, сказал он.

Я не сводила с него глаз, открыв рот и пытаясь отдышаться.

–– Там … там это …

Улыбка сошла с его лица.

–– О чем ты, Сам? –– Не дождавшись моего ответа, он слегка потряс меня. –– Ну что ты хочешь

сказать?

Справившись с паникой, я высвободилась из его рук.

–– Там записка под моей подушкой?

–– Что?

Отстранив меня, он направился к моей спальне. Я пошла за ним, но остановилась в дверях,

наблюдая, как он, подойдя к кровати взял записку так, словно это была ядовитая змея.

–– «Не оглядывайся. Тебе не понравится то, что ты увидишь». Ты что, издеваешься надо мной? ––

Он повернулся держа записку в поднятой руке. –– Кто здесь был, Сам?

–– Я не знаю. По-моему никто … –– Я замолчала. Ведь я действительно не знала, кто это мог быть.

–– А может это кто-нибудь из твоих подруг забрел сюда. Может быть такое?

Ужасная мысль буквально поразила меня.

–– Мои … мои подруги были у нас сегодня утром. И двое из них выходили из кухни в ванную

комнату. –– Я нахмурилась, вспоминая. –– Вероника выходила … по-моему три раза.

–– Ведь кроме них, в нашем доме никого больше не было. –– На его челюсти подрагивал мускул,

когда он смотрел на эту ребячью писанину. –– Это смахивает … даже и не знаю, на что. Это точно, кто-

то из них.

Его уверенное заключение мне не понравилось. Ведь они же считались моими лучшими

подругами, и даже при том, что я не помнила их, мне не хотелось верить в то, что одна из них оставила

эту записку.

–– Но если исходить из твоей теории, то ведь и ты был дома. И ты тоже мог это сделать.

Он вытаращил глаза.

–– Отличный довод, давай развивай его дальше. Это просто глупая шутка. –– Подойдя к столу, он

смял листок.

–– Что ты делаешь? –– Я рванулась к нему, торопясь остановить его, но он бросил листок в

мусорную корзину. –– Зачем ты его выбросил? Это же … улика.

–– Улика? Кто-то потешается над тобой. –– Нахмурившись, он скрестил руки на груди. –– И я

готов держать пари, что это кто-то из твоих пустоголовых подружек.

–– Мои подруги не пустоголовые.

Склонив голову набок, он посмотрел мне в глаза.

–– Но ведь ты же не помнишь своих подруг.

–– Дельное замечание. –– Я плюхнулась на край кровати. –– Ну зачем кому-то оставлять мне

подобную записку? Я понимаю, это не прикол. Это … скорее, это предостережение.

Секунду поколебавшись, Скотт возразил:

–– Сам … да это же шутка.

Я смотрела на мусорную корзину. Нет, я воспринимала это не как шутку. Меня била дрожь. С моей

точки зрения это было явное предупреждение. Угроза, услышала я чей-то шепот в глубине своего

сознания.

–– Послушай, ведь ты такого натерпелась, –– Скотт, кашлянув, смотрел в сторону и я,

повернувшись к нему, увидела это. –– Честно говоря, я и представить себе не могу, каким безбашенным

уродом надо быть, чтобы не понимать, в каком ты состоянии, но ты не позволяй этим девкам так

прикалываться к тебе.

–– Не позволю. –– Я почувствовала необходимость защищать себя.

–– И по-моему тебе не надо рассказывать об этом ни маме, ни папе. Они же сразу ошизеют и

вообще никогда не выпустят тебя из дома.

Да, черт возьми. А ведь он снова прав.

–– Ну а что, если кто-нибудь из этих девчонок знает, что случилось? Ведь Касси все еще не нашли

и …

–– И что Сам? Ты что собираешься учинить им допрос, размахивая у них под носами запиской,

которую ты нашла? Припереть их и потребовать ответа?

–– Может быть и так, –– ответила я, скрестив на груди руки.

Качая головой, он направился к двери.

–– Да выбрось ты это из головы, Сам. Это же шутка. И если уж говорить по-честному, то когда

дело касается Касси, то с глаз долой, из сердца вон.

Повернувшись к нему, я впилась в него взглядом.

–– Что ты имеешь ввиду?

Его челюсть задвигалась.

–– Я лишь хочу сказать, что … что слава Богу, пропал не хороший человек. Не такой, как Жули.

–– Жули?

Скотт вздохнул

–– Моя герл-френд –– вы же были с ней подругами, но из-за того, что она надевала одежду

фиолетового цвета в неположенный день или еще из-за какой-то хрени типа этой …

–– Я никогда не перестала бы дружить с человеком из-за того, что появился в одежде фиолетового

цвета в неположенный день!

Он поднял брови и несколько мгновений смотрел на меня широко раскрытыми глазами.

–– Знаешь, что ни говори, но Касси была хуже … хуже тебя. И это не просто слова. Ты стала

другим человеком после того, как начала общаться с нею. Большинство тех, кто ее знал … они

возможно даже рады, что она пропала. В том числе и ее подруги.


Эти слова моего брата не выходили у меня из головы весь остаток дня субботы и преследовали

меня в воскресенье. Узнать о том, что в глазах большинства людей ты выглядишь истиной сукой – это

одно, но узнать, что твоя лучшая пропавшая подруга, имела такую же репутацию – это уже совсем

другое. Если мы действительно были такими стервами, зачем люди тогда люди нас искали?

–– Страх и известность идут рука об руку*, –– пробормотала я выключая фен.

Я застыла, глядя на свое отражение. Откуда, черт возьми, это взялось? Может уже появилось

«Руководство для девчонки-суки о том, как выжить в средней школе»*? Подавшись вперед, я нанесла

блеск на губы и глубоко вздохнула.

Так будет нормально.

Выйдя из ванной, я взяла блестящий новый телефон, который отец принес прошлым вечером. Мой

прежний телефон был там же где и моя память, то есть неизвестно где.

С этим мобильником, я мумаю, все будет нормальнно.

Сунув в задний карман моих сверх-обтягивающих джинсов фотографию, на которой были сняты

мы с Касси, я направилась наверх. Пульс мой бился отчаянно. Сегодня я встречусь с Делом – моим бой-

френдом.

Вот это будет совсем ненормально.

Я бродила по большим комнатам верхнего этажа, и всякий раз заканчивала каждый из трех

выбранных мною маршрутов в буфетной, пока мама, наконец, не окликнула меня громко по имени.

Он же был здесь.

Ни единой мысли об этой странной записке не осталось в моей голове, когда я медленно шла назад

по вестибюлю, который мог бы приютить в своих стенах небольшое племя. Остановившись перед самым

арочным входом, я заглянула за угол.

Дел стоял рядом с моей мамой. Он был выше ее, но, как я сразу определила, ниже Карсона. Он

выглядел долговязым, в его искусно взлохмаченных каштановых волосы виднелись тонкие белокурые

прядки. Лицо его было загорелым, глаза имели цвет молочного шоколада. Выглядел он симпатичным. Да

он совсем не плох, подумала я. На нем был свитер с вырезом мыском и закатанными до локтей рукавами,

обнажающими развитые предплечья. Ладони он засунул в карманы выцветших джинсов.

–– Самми, –– произнес он. Дел обладал улыбкой мощностью не менее одного мегаватта, лица с

такими улыбками украшают обложки журналов о жизни знаменитостей –– улыбкой прекрасной,


* Страх и известность идут рука об руку –– Саманта изменила название известной песни «Ложь и

известность идут рука об руку» (Lies and Popularity Go Hand in Yynd) известной рок-группы «Каждый

день воскресенье (Everyday Sunday).

* Саманта имеет ввиду «Руководство для современной девочки-подростка о том, как выжить в средней

школе». Это популярное в США «Руководство» является практическим и не имеет срока давности. Оно

охватывает все жизненные аспекты, от школьной программы, друзей и знакомств, до написания резюме

и получение первой работы.

безукоризненной. Он посмотрел на мою маму, которая чуть заметно кивнула, после чего он направился

ко мне. –– Я так счастлив видеть тебя, моя малышка. Ты и представить себе не можешь.

Я застыла на месте.

Выражение его лица размылось, а я почувствовала будто меня выбрасывают из комнаты в какую-то

странную временную петлю. Все вокруг изменило цвет и стало серым или белым.

Дел умолял меня, умолял глазами, идя вперед. Отчаяние, казалось, сочилось из него, но он был злым

–– преисполненным злостью. Мое сердце билось с такой же скоростью, с какой ярость, переполнявшая

меня, нарастала; вот она сравнялась с его злостью и превзошла ее.

Задыхаясь и часто моргая глазами, я отступила на шаг назад. То, что было перед глазами – видение

– исчезло. Я не знала, было ли это воспоминание или я просто видела что-то.

–– Самми, ты в порядке? –– спросил Дел, останавливаясь.

Я почувствовала головокружение. У мамы было то же самое выражение лица, что и накануне.

Болезненное. Встревоженное.

–– Я в порядке.

Улыбка вернулась на лицо Дела, он прошел разделяющее нас расстояние, обхватил меня руками и

поднял над полом. Казалось, будто утыканная шипами лента паники оборачивалась вокруг моего тела,

когда он крепко прижимал меня к себе. Мои пальцы впились в его плечи, я отчаянно пыталась найти

хоть что-то привычно-знакомое в его удушающих объятиях.

Дел издал глубокий горловой звук, ткнувшись лицом в мои волосы.

–– Черт побери, Самми, только не вздумай когда-нибудь снова так пугать меня.

Я не могла ни ответить ему, ни вдохнуть. Мои мысли вертелись по замкнутому кругу. Я тебя не

знаю. Я тебя не знаю. И так снова и снова … Я тебя не знаю.

Когда он поставил меня на пол, я с трудом удержала себя от того, чтобы не убежать. Я видела,

глядя из-за его плеча, как моя мама, наблюдая за нами, сжимает золотые браслеты на своих запястьях.

Входная дверь позади нее открылась и в комнату ввалился мой брат. Пот, пропитавший его волосы,

стекал по щекам. С его руки свешивался айпод. Позади него стоял Карсон. Моя грудь как-то странно

дрогнула и я, путаясь в собственных ногах, отступила назад.

Дел поддержал меня, схватив за руку и смеясь при этом каким-то густым смехом.

–– Какая же ты нервная.

–– Я удивляюсь, с чего бы это, –– пробормотал Скотт, глядя на нас.

Карсон совсем низко надвинул свою кепочку-бейсболку, прикрывая козырьком свои

необыкновенные глаза. Я могла лишь видеть, как он одними сжатыми губами улыбнулся моей маме.

–– Привет, Дел, –– сказал он.

Дел коротко кивнул в ответ.

–– Мальчики, почему бы вам не пойти в подвальный этаж? –– Мама подтолкнула их к лестнице. ––

Потейте там. Сколько вам вздумается.

Я неотрывно смотрела на Карсона, несмотря на то, что Дел обнимал меня за плечи. Скотт

подтолкнул в бок своего лучшего друга, когда они, шаркая ногами прошли мимо нас. Я опустила глаза,

будучи не в силах избавиться от ощущения будто меня застукали за каким-то недостойным занятием.

–– Карсон, ты сможешь передать своему отцу, чтобы он утром в понедельник сразу пришел ко

мне? –– Голос мамы разносился по всему огромному дому. –– Надо снова подровнять деревья вокруг

домика возле бассейна …

Дел засмеялся и покачал головой.

–– Не понимаю, с чего твой брат не расстается с Карсоном.

Я подняла голову и посмотрела на него, прищурив глаза.

–– Я думаю, он ему нравится.

–– Да между ними нет нечего общего.

Дел, взяв меня за руку, провел через арочный проход к небольшой комнатке отдыха, которая мне

нравилась. Может быть мне и раньше нравилась эта комната и он об этом знал. Для меня это было новой

искрой надежды. Он со своей дьявольской усмешкой смотрел на меня из-за плеча.

Я силилась ответить улыбкой на его улыбку, полагая, что его усмешка мне нравится.

–– А этот Карсон, он часто тут ошивается? –– спросил он и, не отпуская моей руки, потянул меня к

дивану, возле которого он стоял.

–– Честно говоря, не знаю. –– Опустив голову, я смотрела на наши сплетенные руки. Его рука

была намного больше моей. –– Он заходил в пятницу, но …

–– Ты не помнишь. Я знаю. –– Он сжимал мою руку. –– А я все время об этом забываю. Ой, да я и

сейчас почти забыл об этом. –– Отпустив мою руку, он встал и полез в карман. Он вынул из него

маленькую плоскую синюю коробочку. –– Я хотел вернуть тебе это.

–– Вернуть мне?

Я взяла протянутую мне коробочку – в таких обычно преподносят подарки – и просунула палец

под крышку.

–– Ну да, ты … оставила ее у меня перед тем, как … перед тем, как все произошло. –– Он

отвернулся в сторону и судорожно сглотнул слюну. –– Я снова положил ее в коробочку, чтобы отдать

тебе.

Сдвинув крышку, я вытащила клочок ваты в форме подушечки. На нем была серебряная цепочка,

на которой было закреплено искривленное сердце. Работа Тиффани*. Я узнала эту чертову коробочку с

изделием Тиффани, когда увидела ее, но кто из мальчиков подарил ее мне, этого я не знала.

–– Я что, это носила?

Дел кивнул, а потом взял коробочку и отставил ее в сторону.

–– Это цепочка ни о чем тебе не напоминает?

Я отрицательно покачала головой.

–– А почему я ее сняла?

Он опустил веки, прикрывая ими глаза. Секунда, через которую я услышала его ответ, тянулась для

меня бесконечно долго.

–– Ты хотела … принять душ.

–– Я зачем мне понадобилось принимать душ у тебя?

Брови Дела сдвинулись и щеки побагровели.

–– Ты не хотела идти домой, не помывшись под душем, потому что мы …

Я сосредоточилась на том, что происходило у меня внутри, и понимание прошедшего медленно

пробиралось в голову.

–– У нас был … секс?

Он потер переносицу и утвердительно кивнул.

Жар опалил мне щеки и, спускаясь по шее, пошел дальше,. У нас был секс, а я даже этого не

помню.

–– Для меня это было в первый раз?

Дел отрицательно мотнул головой и судорожно выдохнул.

–– Нет. Самми, ведь мы встречаемся уже несколько лет.

Я не могла решить, что хуже: вести с ним этот по особому затруднительный и неловкий разговор,

или совершенно не вспоминать о моей первой близости с ним. Дрожащими руками я теребила

серебряную цепочку, висевшую на моей шее. Она практически ничего не весила, но сейчас, непонятно

почему, я чувствовала будто на моей шее висит тяжеленный камень. Волна разочарования накатилась на

меня, я чувствовала какой-то непонятный зуд под кожей. Ну как я могла не помнить ни о чем, что было?

Слезы подступали к глазам и желание убежать снова давало знать о себе толчками в живот.

–– Да все нормально, –– Дел силился улыбаться. –– Твои родители предупредили меня, что ты

ничего не помнишь. Ты и вправду не помнишь, так ведь? Даже ту ночь, когда ты пропала?

Мои ноги подгибались в коленях, когда я встала.

–– Я ничего не помню. Я даже должна была вчера спросить у мамы, когда мой день рождения. ––

Посмотрев на него, я не удержалась от смеха. –– Хотя доктор говорит, что память может восстановиться.

Он немного подвинулся на диване, его глаза делались более глубокими, пока не стали такими же

черными, как зрачки.

–– Я могу хоть чем-нибудь тебе помочь? –– Его голос стал серьезным. –– Ведь я всегда чувствовал,

что ты рядом, Самми, и всегда буду чувствовать.

Я нахмурилась, думая о том, что это весьма странный способ возобновить отношения.

–– Ну так что? –– продолжил он прерванный разговор.

Сомнительно. Но вглядываясь в него, я понимала, что возможно он и мог бы.

–– Я виделась с тобой в тот вечер, когда я пропала? –– Когда он кивнул, я вся затряслась от

волнения, как будто в моем сознании забилось что-то с такой быстротой, с какой птичка колибри машет

своими крылышками. Это было только начало. –– И чем мы занимались, кроме … ?

–– Это было поздним вечером в субботу, и мы просто гуляли и разговаривали. Ну и среди прочего,

–– добавил он с ухмылкой, –– мы смотрели старые видеозаписи игр в бейсбол с моим участием.

Ага, это для стимуляции.

–– Ты помнишь, во сколько я уехала?

–– Что-то около девяти. Я предлагал тебе побродить еще немного с Треем, но ты сказала, что он

тебе надоел.

–– Постой. А кто такой этот Трей?

Дел откинулся назад, взгромоздив ноги на журнальный столик. Мне даже не нужно было

вспоминать мою маму и то, в какое неистовство пришла бы она, увидев его позу.


*Тиффани, Луис Комфорт –– американский художник и дизайнер, представитель модерна.

–– Трей это мой хороший друг. Он был бой-френдом Касси, но у них произошел разрыв за

несколько дней до … того как она пропала.

–– У нее был бой-френд?

Я села рядом с ним, желая узнать все подробнее. Он утвердительно кивнул.

–– Они скандалили. Почти постоянно. Их споры были почти неиссякаемым источником всеобщих

потех.

–– А мы скандалили?

–– Нет. Никогда. –– Не задумываясь ни на миг произнес он. –– Мы были …. у нас отличные

отношения. –– Наклонившись, он провел губами по моей щеке. –– Такие же, как у наших родителей.

Зазвонили предупреждающие колокола. Насколько я видела, отношения между моими родителями

были совсем не идеальными. После того, как я вернулась … вернулась домой, я не видела, чтобы они

прикоснулись друг к другу, или на худой конец оставались бы вместе в одной комнате дольше

нескольких минут. Я перебирала в пальцах серебряное сердечко.

–– Итак … он мне надоел и я ушла?

–– Ну да. –– Он сел на прежнее место. По его растянувшимся губам я поняла, что он чем-то

разочарован и с беспокойством стала вспоминать, не сделали ли я чего-либо плохого. –– Я думаю, это из-

за Касси, но ты ничего не объяснила. Ты просто ушла из моего дома взбешенной.

–– Взбешенной из-за Касси?

–– Я не знаю, –– ответил он, качая головой. –– Между вами с Касси было …

–– Соперничество? Так назвал это мой брат.

–– Он не врет. Касси … ну как бы это сказать так, чтобы ты не приняла меня за трахальщика? ––

Он медленно выдохнул –– Касси хотела быть такой как ты. Всегда хотела. В ее глазах ты обладала всем.

Он копировала тебя во всем, чтобы ты ни делала. Если тебе кто-то не нравился, она его ненавидела. Если

тебя тянуло к кому-то, она тоже желала его. И все это видели.

–– Понятно … –– сказала я, выгибая дугой брови.

–– Я не хочу говорить о ней ничего плохого –– особенно в теперешней ситуации. Господи, она ведь

может быть мертвой. –– Он видел, как я вздрогнула и сразу же извинился. –– Прости, но ты же знаешь,

что я имею ввиду. Касси создавала проблемы. Даже между нами.

–– Я думала, между нами не было раздоров.

Я чувствовала беспокойство, отчего у меня в животе словно начинали перекатываться маленькие

твердые шарики.

Он смотрел в сторону.

–– Наши отношения никогда не обострялись из-за скандалов. Как я уже говорил, я всегда

чувствовал тебя рядом. Но иногда Касси вела себя … неподобающим образом, когда тебя не было рядом.

–– Что ты имеешь ввиду?

Скользнув по мне взглядом, он остановил его на массивной оленьей голове, закрепленной на стене.

–– Она приходила ко мне, хотя и знала о том, что мы вместе и что Трей мой друг.

Я думала, что у меня случится приступ ревности, но я ничего не почувствовала.

–– А тебе-то Касси нравилась?

Выражение его лица стало удивленным.

–– Ну, в общем да, но, понимаешь, она была какой-то холодной. –– Его глаза вдруг сузились, а

губы вытянулись и стали тоньше. –– А почему ты спрашиваешь?

Я открыла рот, но не произнесла ни звука. Мне казалось, что этот вопрос я уже задавала ему

раньше, но тогда ему сопутствовала намного большая эмоциональность. Тогда я чувствовала злость, а

также и разочарование. И больше ничего тогда не присутствовало на том эмоциональном фоне. Все было

так, словно мои чувства представляли собой воздушные шары, уплывающие прочь, но не унося с собой

ничего, привязанного к ним.

Я пожала плечами.

–– Ты сказал об этом так, словно она тебе не нравилась. Я думаю, что и Скотту она тоже не

нравилась.

–– Ладить с Касси было трудно. –– Он пододвинулся ко мне ближе и положил руку на мое согнутое

колено. Мои мышцы мгновенно напряглись. –– Я не знаю, что произошло в ту ночь, когда вы обе

пропали. Я даже и не знаю, были ли вы действительно вместе. Да и не хочу вообще говорить о ней. Я

хочу говорить о нас.

–– О нас? –– удивленно пропищала я.

Второй рукой он обнял меня.

–– Иди ко мне.

Мой пульс забился что есть мочи, я не хотела «идти ко мне». Но он ждал, ждал с терпеливой

улыбкой на своем симпатичном лице, а мне не хотелось проявлять жестокость в ответ на его чувства.

Мне это было бы тяжело. Ведь я была его герл-френд, хотя и не могла вспомнить ни единой подробности

ни о нем, ни о наших с ним отношениях. Я придвинулась к нему настолько, что мои ноги прижались к

его ногам.

Его ладонь легла мне на затылок, притянула мою голову к нему на грудь. Он прерывисто дышал,

водя губами по моему лбу.

–– Я и вправду думаю, что не смогу делать это снова. Сейчас все так, как будто мне предоставлен

второй шанс.

–– Ты серьезно? –– спросила я сконфуженным шепотом.

–– Да.

Он прижался губами к моему виску, поцеловал меня.

Мы провели весь остаток дня в разговорах, что позволило мне снова узнать его. Получалось так,

что мы начали встречаться в начале первого года пребывания в средней школе* и по мнению Дела все

мои подруги завидовали мне и ревновали его ко мне. У наших отцов был совместный бизнес в

Филадельфии, а наши матери не работали и сидели дома. Предположительно, наши отцы ворочали

крупными делами. Они занимались чем-то вроде дел на фондовой бирже и переоформлением владением

компаний –– тем, в чем я совершенно не разбиралась.

Каждый год мы вместе с нашими семьями проводили праздники в Катскиллз*, а летние каникулы

проводили в разных местах, но тоже вместе. В прошлом году мы были выбраны королем и королевой на

школьном балу, и мы оба ожидали, что и в этом году снова будем выбраны королем и королевой –

похоже, Дел этим очень гордился. А в школе мы уходили, когда хотели, обедали за пределами кампуса,

вместе сбегали с уроков, и никто, похоже, нам не препятствовал. Впереди нас ждал Йельский

университет, и у меня было такое чувство, что люди ожидали, что мы так и останемся вместе. И

навсегда. Второе или третье поколение богатых детей – для нас все было так, как для членов

королевской семьи. По крайней мере, так это казалось мне.

А теперь получалось, что вся моя жизнь уже больше совершенно не связана с ним. Несмотря на все

свои попытки, я не могла ни видеть, ни чувствовать ее продолжения. Поэтому я предоставила ему

возможность говорить о себе, в чем он и преуспел. Он выступал шорт-стопом* за школьную бейсбольную

команду, ездил уже на второй БМВ, и его любимой командой была «Янки»*. Дома в его распоряжении

был целый этаж. Ни братьев, ни сестер. Правда, у него была парочка двоюродных братьев и дедушка,

который управлял одной из крупнейших брокерских фирм в Нью-Йорке.

–– Нашим отцам ничего не стоит купить или продать весь это город, –– сказал он, накручивая на

палец прядь моих волос. –– Ну, твоя мать могла бы позволить себе такое.

–– Каким образом? –– спросила я, наверное уже в сотый раз.

–– Деньги в мою семью пришли от отца, –– с гордостью объяснял он. –– А у вас со стороны

матери. Ее семья инвестировала в железнодорожную сеть, пока это было прибыльно, а может и по

другим причинам. Она не миллиардерша, и никогда размер ее капитала не приближался к той доле,

которой обладает в общем бизнесе мой отец, к тому же ее деньги –– это унаследованное состояние.

Я старалась изо всех сил не закатывать от скуки глаза.

–– А тебе известно, чем занимался мой отец, до того, как он встретился с моей мамой?

Он пожал плечами.

–– Он поступил в Йельский университет, по всей вероятности со стипендией. Как мне кажется его

мать была школьной учительницей, а отец строительным рабочим. К сожалению, они оба умерли

несколько лет назад.

Я на некоторое время замолчала, скорбя об умерших дедушке и бабушке, которых даже и не

помнила. По-настоящему меня это не расстроило.

–– Да, я думаю, моему отцу повезло, когда он встретился с моей матерью.

–– Не просто повезло, чертовски повезло. –– Дел рассмеялся. –– До того, как они встретились, он

ведь был гол, как сокол. Если бы не твоя мать, я не представляю, чего бы твой отец вообще мог достичь.

А вот мой отец был подготовлен к тому, чтобы управлять фирмой –– так же, как и я. –– Он снова

поцеловал меня в щеку. –– И мой сын тоже будет подготовлен к этому.

Мои глаза расширились. Его сын? Блех*. Я почувствовала, что меня тошнит, аллергию вызывала

сама идея.


*средняя школа –– в Соединенный Штатах это 9-12 классы общеобразовательной школы с

четырехлетним сроком обучения; возраст учащихся 14 -17 или 15 -18 лет.

* Катскиллз –– горы в США, штат Нью-Йорк.

* шорт-стоп –– игрок в бейсболе, защищающий соответствующую позицию.

* «Yankees» –– «New York Yankees» ("Нью-Йоркские янки"). Бейсбольная команда из Нью-Йорка, входящая в Восточное отделение Американской бейсбольной лиги.

* Блех –– в американском варианте английского языка это слово используется для имитации звука

тошноты.

В разговоре наступила пауза. Во время которой я почувствовала, как затекла моя рука, зажатая

между нашими телами. У меня мелькнула мысль о том, чтобы рассказать ему о найденной под подушкой

записке, но я решила, что делать этого не стоит.

–– А что мне нравилось?

Дел, откинув назад голову, искал мои глаза.

–– Кроме меня?

Пусть так, но это не смешно. Сощурившись, я кивнула.

–– Ты любишь делать покупки. –– Дел засмеялся, поглаживая пальцами мою щеку. –– Твое

любимое питье – это какой-либо фруктовый сок, смешанный с водкой. С тобой чертовски хорошо ходить

на вечеринки. Ты просто дикая. –– На этот раз он склонился ниже и его губы встретились с моими.

Поцелуй был короткий. –– Ну ладно, обычно ты более раскованная, чем сейчас.

–– Прости. –– Я покраснела. –– Я имела ввиду другое, у меня были какие-либо хобби?

В его глазах промелькнуло смущение.

–– Хождение за покупками можно посчитать хобби?

–– Не думаю.

–– Тебе всегда нравилось посещать те места, где в старину бывали сражения, –– сказал он через

несколько мгновений. –– Ты ходила с этой телкой Жули и вы посвящали этому весь день. Я думаю, у

вас была страсть к истории. А может быть вы представляли себе ужасы, которые там происходили.

Вау. Единственным необычным занятием, которому я иногда предавалась, были прогулки по

большому кладбищенскому погосту с девочкой, которая уже даже и не является больше моей подругой.

Я по-настоящему начинала ненавидеть себя. Дел распространялся о предстоящем бейсбольном сезоне,

ругая пробивные броски Карсона. Он был подающим, поэтому любви между ними не могло быть.

Когда моя мама, войдя к нам в комнату, спросила, останется ли Дел у нас на обед, он вежливо

отказался. Ведь вся его семья была в городе. Перед его уходом, я вынула из кармана фотографию и

показала ее ему.

–– Ты знаешь, где был сделан этот снимок?

Дел несколько секунд всматривался в фотографию, затем отвернулся. Далекое во времени зрелище

возникло перед его глазами, отчего его взгляд стал тверже.

–– Это было примерно пару месяцев назад, в канун Нового года. Вы тогда совсем закоченели в

своих этих платьицах. Горячие, но подмороженные. –– Закончил он с коротким смешком. –– Мы были в

Филадельфии. Вы вырубились еще до полуночи.

Чем больше я слышала о себе, тем сильнее мне хотелось хлопнуться головой о журнальный столик.

–– А кто еще был с нами?

–– Трей, но он тоже вырубился.

–– Так значит остались только вы с Касси?

Губы у него вытянулись.

–– Да, тай ночью все пошло не так.

Мне показалось странным то, что он говорил будто не может терпеть Касси, а вот когда мы были

втроем или вчетвером все, вроде сглаживалось. Может он терпел ее потому, что она была моей

подругой? Я вздохнула.

–– Как бы мне хотелось кое-что вспомнить. Ее ведь все еще не нашли, а я чувствую, что, кроме

меня, ее найти не может найти никто.

Дел убрал с меня свою руку и встал.

–– Это возможно прозвучит жестоко, но сейчас твоя проблема не в ней.

Черт возьми, а это и вправду жестокость

–– Но …

–– Но тебе необходимо сосредоточиться на том, чтобы улучшить свое состояние и продвинуться в

жизни. –– Он провел рукой по волосам и нахмурил брови. –– И лучше всего будет, если ты просто

оставишь все так, как есть. Люди ищут ее. А тебе необходимо думать о себе.

Я снова посмотрела на фотографию, на которой были мы с Касси. Какие мы счастливые на этом

фото, подумалось мне; мы выглядим, как лучшие подруги. Но чем дольше я изучала это фото, тем яснее

видела острый как бритва конец наших улыбок, холодность на наших похожих лицах.

Всем хотелось, чтобы я забыла о ней и шла дальше по жизни. Вести себя так, как если бы эта

девушка не пропала. Как будто она вообще никогда не существовала. Но когда я коснулась пальцами ее

изображения на фотографии, я поняла, что никогда не смогу так поступить. Так же, как не смогу стать

той, прежней, которой была прежде. Та Саманта все еще не была найдена, все еще находилась там, где

была Касси и возможно она могла бы махнуть на Касси рукой, но я не смогу.


глава пятая


Такое скорое возвращение в школу еще несколько дней назад казалось мне блестящей идеей, но

когда в понедельник утром я встала с кровати, мною овладел испуг. Книги-ежегодники так и лежали на

моем столе нераскрытыми. Вместо того, чтобы заново знакомиться с именами и лицами моих

одноклассников, я потратила это время на то, чтобы посмотреть электронную почту и сообщения в

Фейсбуке. Но из этого мало что получилось. Открытие каждого сайта было сопряжено с массой

неудачных попыток, связанных с логинами, паролями, и контрольными словами, которые я не могла

вспомнить для того, чтобы получить доступ к моей информации. А мог бы кто-либо другой попытаться

заглянуть на мои сайты? Возможно, пока я считалась пропавшей. Вполне вероятно, что такое могло

произойти.

Скотт, заскочив ко мне в спальню, вручил мне расписание классных занятий. Я поблагодарила его.

–– Ты что, пойдешь в этом?

Сконфузившись, я опустила глаза в пол. На мне были джинсы, и серая с фиолетовым отливом

шерстяная кофточка поверх рубашки.

–– Что-нибудь не так с одеждой?

–– Все так. –– Его брови поднялись и изогнулись. –– Но ты обычно одевалась так, будто шла не в

школу, а на демонстрацию мод. Но правда, не всегда. Вот до Касси ты одевалась так, как сейчас, а после

нее, уже совсем иначе.

–– Ой. –– С чувством неуверенности я заглянула в стенной шкаф. Как говорил Дел, Касси всегда

мне подражала, но ведь бывали случаи, когда все было наоборот. –– Так мне что, переодеться?

–– Да нет, пошли. Нам надо спешить, а то мы итак опаздываем.

Схватив сумку, я последовала за ним через весь дом в гараж. «Бентли» не было, но в гараже стоял

розовый «Порше» и почти новая белая «Ауди».

–– Мама просила передать, что у тебя назначена встреча с консультантом по вопросам

взаимоотношений на первом часе, –– сказал Скотт, становясь перед «Ауди». Открыв заднюю дверь, он

бросил в салон свой рюкзак. –– Как мне кажется, она говорила что-то про то, что ты будешь встречаться

с этой женщиной три раза в неделю.

–– Что? –– уставилась я на него.

Он состроил мне рожу.

–– Да. Когда ты приедешь туда, тебе надо будет зайти в главный офис.

Я села на пассажирское сидение и прижала к груди свою сумку.

–– Ты серьезно? Все уже итак станут смотреть на меня, как на урода. А сейчас мне надо

встречаться с терапевтом?

–– Я не думаю, что она по-настоящему терапевт, Сам. –– Он нажал кнопку, регулирующую

противосолнечный козырек. Через секунду дверь гаража застонал, загремела и со скрипом отъехала в

стороны. Яркий солнечный свет проникал через окна.

–– И тебе всегда нравилось, когда люди в начале рассматривают тебя, хорошая ты или плохая.

–– Пойми, я уже не тот человек, –– отрезала я.

Он посмотрел на меня.

–– Да, я начинаю видеть это.

Вздохнув, я смотрела прямо перед собой, а он в это время выезжал из гаража задним ходом.

–– А у меня машины нет?

Скотт рассмеялся, разворачивая машину.

–– У тебя была машина. И к тому же отличная, но ты ее разбила.

–– Неужели?

Он кивнул, ведя машину по нашему длинному проезду.

–– Ты и Касси здорово надрались в ту ночь. Впилились в дерево и отцу пришлось чуть ли не раком

становится перед полицейскими, чтобы посчитать причиной этого ДТП состояние дорожного покрытия.

Его довольно долго было буквально в кучу не собрать

Я открыла рот от удивления. Прошло несколько секунд, после чего я смогла лишь подумать о том,

что сказать Скотту в ответ.

–– Я не думаю, что мне хочется узнать еще что-либо о себе.

Он бросил еще один быстрый взгляд в мою сторону и покачал головой.

–– Как странно.

Я не ответила ничего и молчала, пока не обратила внимания на то, что мы притормаживаем перед

выездом на главную дорогу и прижимаемся к обочине.

–– Почему мы останавливаемся?

–– Я всегда сажаю здесь Кара. Он ездит на мотоцикле, но школьное начальство не хочет, чтобы он

приезжал на нем в школу.

Карсон на мотоцикле?

Серьезно, что может быть круче этого? Я вытянула шею, рассматривая двухэтажный кирпичный

дом, состоящий как бы из трех домов. В небольшом проезде стоял накрытый мотоцикл.

–– Он живет в нашем доме?

–– Он и его отец живут в нашем гостевом домике, –– объяснил Скотт. –– Его отец работает за

плату за жилье и жалкие гроши, что наш отец платит ему. О чем ты любила напоминать ему.

Я поморщилась.

–– А где его мать?

–– Умерла. Рак. Медицинской страховки нет –– все к одному, а если по правде, то одно дерьмо

тащит за собой другое.

Раздумывая, как ответить на это замечание, я увидела Карсона, перебегавшего через проезд; с

одного его плеча свешивался школьный рюкзак, а со второго сумка с физкультурной формой. Наблюдая,

как он приближается к машине, я облизала свои высохшие губы. На нем были поношенные джинсы и

рубашка с короткими рукавами на белой теплой подкладке. Его волосы были еще влажными, несколько

вьющихся прядей спадали на лоб.

Он выглядел хорошо –– действительно хорошо.

Карсон остановился возле пассажирской двери, и только тут понял, что я уже в салоне и пялюсь на

него с видом идиотки. Нахмурившись, он быстро оббежал машину и сел на сидение позади Скотта. На

меня он не взглянул.

–– А что она здесь делает?

Скотт посмотрел на него в зеркало заднего вида.

–– Она обычно ездила с Касси, друг мой.

–– Ах да, это точно.

Ультра-яркий взгляд его глаз скользнул по моему лицу и я почувствовала, как моя кожа ощутила

приятный, пьянящий жар. Он откинулся назад, вытянув руку на спинку соседнего кресла и застыл в

ленивой высокомерной позе.

Машина уже ехала вперед, а я все еще пристально смотрела на него. Темные, бездонные голубые

глаза Карсона, наконец, снова посмотрели на меня. Его взгляд обратился книзу и я поняла, что он

смотрит на мое ожерелье. Ухмылка появилась на его губах

–– Что это, Сам?

–– Да ничего, –– фыркнула я.

А почему я не могу отвести от него мои глаза? Ведь я, хотя и не вполне, но походила на ту, какой я

была раньше, смелой; и если я видела что-то, что мне нравилось, то не собиралась от этого

отворачиваться.

Скотт кашлянул, прочистил горло, но не сказал ничего.

На челюсти Карсона задергался мускул.

–– День только начинается и я не намерен портить его, обмениваясь взаимными оскорблениями с

тобой, поэтому давайте считать, что это мы проехали? Да, машины у меня нет. Поэтому я не крутой. Все

мое шмотье не стоит месячной платы вам за аренду дома, в котором мы живем, и мой отец наемный

рабочий вашего отца. Ну, извините.

Мои глаза расширились, лицо вспыхнуло от стыда.

–– Я что, говорила что-то подобное?

Он бросил на меня колючий взгляд.

Чувствуя себя самой большой дурой на свете, я повернулась и уставилась в окно. Живот мой снова

стало крутить, но я чтобы отвлечься, стала перебирать ремешки сумки. Задняя стенка гортани горела. Я

не могла представить себе, что говорила кому-то что-то подобное, но я говорила. После нескольких

напряженных минут Скотт вовлек Карсона в разговор о бейсболе, предоставив меня самой себе. Оба они,

казалось, были довольны этим.

Мы остановились, чтобы выпить кофе, потому что мы по всей вероятности не опаздывали, а Скотт

чувствовал себя так, словно вот-вот упадет в обморок за рулем; кроме этого, ему надо было «спасти еще

некую Саманту». Карсон заказал простой черный. Скотт был возле прилавка и доливал в свою

пластиковую чашку больше молока, чем в ней было кофе; я тоже стояла рядом, опустив по сторонам

дергающиеся руки и изучая меню. Женщина средних лет, стоявшая за прилавком громко вздохнула.

Пожевывая губу, я трижды прочитала меню. Кофе –– тот, что я выбрала –– должен быть простым,

но такого не было. Я чувствовала себя … потерянной.

–– Послушай, –– произнес позади меня Карсон; я почувствовала на щеке его горячее дыхание, от

которого чуть не подпрыгнула. –– Ты в порядке?

Я кивнула, чувствуя, как горят мои щеки.

Какой-то мужчина, стоявший позади меня, вздыхал, бормоча при этом что-то. Я разобрала слова

глупые и богатые, которые он неоднократно повторял. Чувство стыда, которое я испытывала, вспарило

на новую высоту.

Карсон вытащил меня из очереди, посмотрев при этом на мужчину угрожающим взглядом своих

темных глаз.

–– Какое тебе дело? –– спросил он.

Я опустила голову, глядя на его руку, держащую мою. Как могло такое простое прикосновение

показаться сладким, как грех. Конечно, это не самая подходящая для меня сейчас тема для размышления,

тем более, что я даже не смогла заказать себе кофе.

–– Сам, –– нетерпеливо произнес он.

Подняв на него глаза, я с ужасом почувствовала, что из них вот-вот польются слезы.

–– Я не знаю, что заказать, –– сказала я срывающимся голосом. –– Я не знаю, какой кофе мне

нравится.

Поняв все, он разжал челюсти и кивнул.

–– Ты обычно пила кофе-латте с ванилином. –– Сделав паузу, он махнул рукой. –– Я видел, как ты

пила такой кофе. Стой там и я сделаю заказ.

Я стояла в стороне, ожидая, когда он принесет мне кофе. Люди внимательно смотрели на меня, а я

чувствовала себя ребенком, оказавшимся не в состоянии выполнить простейшее задание. Я хотела

спрятаться в какой-нибудь норе. У меня не было никаких сомнений в том, что в глазах Карсона я

выгляжу полной идиоткой.

И вот он появился передо мной с моим кофе; прикрыв крышкой чашку, он сказал:

–– Осторожно, кофе горячий.

–– Спасибо.

Я обхватила чашку рукой, ощущая приятное тепло, проникающее через чашку и бумажный стакан

с ручкой, в который она была вставлена.

Остальную часть пути до школы я молчала и только всматривалась в незнакомые пейзажи за

окном. Множество холмов с закругленными вершинами, старые усадьбы и всего несколько участков, в

середине которых были установлены указатели, извещающие о том, что здесь было поле битвы. В

течение долгого времени в этих местах располагался город, и глаз сразу замечал дома, принадлежащие

потомственной денежной аристократии.

Ни малейшей искры воспоминаний не промелькнуло в моей голове, когда я посмотрела на

Геттисбергскую* среднюю школу. Это было большое кирпичное здание, напомнившее мне о нескольких

общежитиях соединенных вместе, окруженных деревьями и расползшимся вокруг павильоном.

Чувствуя свое сердце где-то в горле, я пошла по парковке вслед за парнями. Над главным входом

висел бордово-белый баннер. «ПРИСТАНИЩЕ ВОИНОВ». На нем была картинка пасхального кролика с

испуганным взглядом безумных глаз.

В коридорах не было еще привычной сутолоки, но каждый, увидев меня, останавливался. Просто

останавливался и пялился на меня. Я наклонила голову вниз и пряди волос скрыли мое лицо, от

наблюдавших за мной, но я все равно чувствовала на себе их взгляды, полные любопытства и

болезненного сострадания.

Мое сердце колотилось; я судорожно сжимала в руке кофейную чашку. А что еще я могла сделать?

Особенно сейчас, когда каждый пялил на меня глаза. Что бы я не сделала, ситуация не улучшится.

Известно ли им, что я не помню ничего? Возможно мама была права. Не надо было так спешить.

Скотт шел рядом со мной; расстояние между нами было не больше одного шага, спину он держал

прямо. Когда я смотрела на него, то видела, что он бросает на окружающих угрожающе-испепеляющие

взгляды. Младшие быстро отворачивались, но это не удерживало их от громких разговоров. С другой

стороны шел Карсон и спокойно наблюдал за происходящим. Я не представляла себе, о чем он сейчас

думает. Он чувствовал смущение от того, что нас видят вместе? Даже если так, то за это винить его я не

могла.

Парни расстались со мной в зале, на всех стенах которого были окна. Улыбка пухлолицей

секретарши была полна жалости, когда она предложила мне присесть на один из неудобных стульев.

Каждый раз, когда я смотрела через плечо, мне казалось, что группа младших школьников, толпившихся

рядом с залом, увеличивается. Я чувствовала себя так, словно попала в страшную дорожную аварию, и

каждый должен остановиться и посмотреть, в чем дело.


* Геттисберг –– город на юге штата Пенсильвания, близ которого 1-3 июля 1863 состоялось одно из

крупнейших сражений Гражданской войны.

Аккуратно одетая дама появилась в узком проходе, положив конец моим мучениям. Поправив

очки, она спросила:

–– Мисс Франко, вы готовы?

Я встала и, взяв свою сумку, последовала за ней в ее тесный офис. Первое, что я сделала, после

того, как села на предложенный стул, разыскала табличку с ее именем. Джудит Мессер, консультант по

нетипичным ситуациям.

Она сняла очки, сложила их и отодвинула в сторону. Свет от лампы, стоящей на ее столе отражался

от алмазов, которыми было инкрустировано ее плоское обручальное кольцо.

–– Саманта, как вы себя чувствуете?

Вопрос показался мне исключительно глупым.

–– Хорошо.

Миссис Мессер улыбнулась.

–– Признаюсь, мы немного удивились тому, что вы так скоро присоединились к нам. Мы думали,

что вам понадобится некоторое время на то, чтобы … оправится от всего пережитого.

Я сжимала в пальцах кофейную чашку и была готова в любую минуту закончить эту беседу.

–– Я чувствую себя совершенно нормально.

–– У меня нет сомнений в отношении вашего физического самочувствия, но, что касается

эмоциональной и ментальной сторон, то вы ведь прошли через прямо-таки ужасные травматические

испытания, и вдобавок к потере памяти, это наложило на вас тяжелый отпечаток.

–– Да, это было не легко. ––Подняв на нее глаза, я заметила, что она внимательно меня изучает, и

вздохнула. –– Согласна, это очень тяжело. Сегодня утром я даже не могла заказать себе кофе, но мне

необходимо снова обрести возможность действовать. Я же не могу вечно сидеть дома.

Она склонила голову набок.

–– Когда директор сообщил мне о том, что вы сегодня снова возвращаетесь в школу, я

побеседовала с одним из коллег, которому раньше доводилось работать с людьми, страдающими

амнезией. И он, к вашему сведению, объяснил мне, что самое лучшее ваше решение – снова оказаться в

знакомом окружении. Если говорить о школе, то ваше возвращение сюда вовсе не плохая идея, но с

точки зрения эмоциональной цена ее может быть слишком высокой.

–– И что в этом случае произойдет?

Ее улыбка стала менее доброжелательной, но на то что меня интересовала, она не ответила.

–– Я не думаю, что ваша работа в классе пострадает. Диссоциативная амнезия редко оказывает

влияние на этот род деятельности, но мы будем осуществлять мониторинг вашего прогресса ради того,

чтобы убедиться в том, что общий учебный план по-прежнему является правильным направлением,

которому необходимо следовать.

Я скрежетала зубами, чувствуя за завесой ее слов явное предупреждение, которое она так и не

высказала. Если мои отметки станут хуже, меня попрут из школы. Прекрасно. Никакого давления или

чего-то подобного на мое хрупкое эмоциональное состояние.

–– Вы могли бы вспомнить хоть что-нибудь? –– Она откинувшись назад, скрестила ноги.

Я решила соврать, но поняла, что это не поможет.

–– Иногда меня посещают мысли или чувства, которые кажутся знакомыми, но большого смысла в

этом нет. –– Когда она кивнула, я сделала глубокий вдох. –– Несколько раз я видела вещи, предметы,

вспышки в памяти, но … в них тоже не было большого смысла.

Она снова кивнула.

–– Ваша память может восстановиться через разрозненные изображения, но может восстановиться

и разом. Для этого нужно нечто такое, что запустит этот процесс.

Интернет уже сообщил мне об этом. Я подумала о той записке, но побоялась, что она скажет о ней

моим родителям.

–– Я действительно не вспоминаю больше ничего. У меня как будто … в голове чистый лист.

Когда я встретила моих друзей, моего бой-френда, у меня не … возникло к ним никаких чувств, как

будто они мне совершенно безразличны. –– Я почувствовала, что зря сказала это, однако какая-то, хоть и

небольшая тяжесть, свалилась с моей души. –– Это ужасно, верно ведь?

–– Нет, это не ужасно. В данный момент у вас отсутствуют связи с ними, которые существовали

раньше. –– Она ободряюще улыбнулась. –– Не переживайте, если вы почувствуете, что заводите новых

друзей или совершаете поступки, которые вызовут удивление у людей, вас окружающих. Это для вас

почти что родиться заново, но уже с обладанием некоторыми необходимыми навыками к выживанию.

Хороший способ смотреть на ситуацию. Миссис Мессер задала мне еще несколько вопросов, а

потом вдруг неожиданно и сразу переключилась на Касси.

–– Как вы справляетесь с этим? Зная о том, что ваша подруга пропала?

Я колебалась с ответом.

–– Не знаю. Это странно, но совершенно не помню ее, а из того, что я слышу практически ото всех,

мы с нею не были лучшими подругами, но если она была со мной, значит я несу за нее ответственность.

Похоже, мне надо вспомнить такое, чтобы люди могли ее найти, но никто фактически не хочет говорить

о ней.

Она снова кивнула.

–– Но вы же понимаете, что если вы никогда не вернете свои воспоминания, то никакой

ответственности за то, найдется она или нет, вы не несете.

Чувство вины, гложущее мой желудок, говорило мне совсем другое. Если я смогу запустить мой

мозг в работу, тогда – в этом я больше, чем уверена – я смогу привести всех прямо к ней.

Миссис Мессер протянула мне полоску бумаги. Номер моего шкафчика и комбинация цифр для его

открывания и закрывания. Наша маленькая консультативная встреча закончилась, и она, похоже,

навсегда озадачила меня проблемой, как мне найти мой шкафчик. Я должна была заглянуть в расписание

занятий, чтобы решить, какие книги засунуть в сумку, и при этом не обращать внимания на пристальные

взгляды и шепот окружающих меня людей. Закрывая дверцу своего шкафчика, я глубоко вдохнула,

увидев перед собой коридор, заполненный учащимися младших классов, идущих на первую перемену.

Волна незнакомых лиц приветствовала меня, но ни одно лицо не выглядело знакомым. Сжимая в

руке ремень своей сумки, я двинулась сквозь толпу. А ведь могло быть и хуже – все дело в памяти. Ведь

и я могла бы все еще не быть найденной.

Или ты могла бы быть мертвой, прошептал голос где-то на задворках моего мозга


глава шестая


В каждом классе я должна была ждать, когда преподаватель скажет мне, куда садиться. После того,

как все, увидев мое лицо, пережили первоначальный шок, они начали мало-помалу разговаривать со

мной. Задавать вопросы типа, «Как ты себя чувствуешь?» и говоря мне фразы типа «Я так рада снова

видеть тебя».

Только половина из них говорила искренне.

Школа оказалась не такой уж большой проблемой. Мне потребовалось не больше пары минут на

то, чтобы определить, какой предмет изучается в классе, куда мы пришли, а вот что касалось учебного

материала –– это было пока что за пределами моего понимания. Вероника была со мной вместе в классе

английского языка и она усадила меня на место рядом с собой.

Перегнувшись через узкий проход, она дернула меня за рукав шерстяной кофточки.

–– Ты поздно проснулась сегодня утром?

–– Нет. Почему ты так решила?

Ее глаза прошлись по мне.

–– Просто потому, что твоя одежда совсем не …

–– Крутая, –– подсказала Кэнди, закинув свои отбеленные волосы за плечо. –– Я понимаю, что для

уик-энда это в самый раз, но я то знаю, что в твоем шкафу есть много вещей покруче.

–– А ты знаешь, мы ведь обшарили весь твой стенной шкаф, –– хихикая и постукивая ногтями по

столу, сообщила ей Вероника. –– Да, мы еще и Дела обшарили.

–– Ну хватит, подруга, этого же не было. –– Кэнди раздула щеки. –– Он сказал, что собирался

придти к тебе вчера. Правда приходил?

–– Да, он был у меня. –– Я вытащила ожерелье и показала его им. –– Он вернул его мне. Я оставила

ожерелье у него дома.

Губы Вероники задергались, прежде чем ей удалось изобразить на своем лице широченную

улыбку.

–– Это наверное было нелегко? Видеть его, когда ты … его не помнишь?

Я согласно кивнула.

–– Все было иначе, но мы смогли … снова освоиться друг с другом.

Кэнди понимающе взглянула на Веронику.

–– Не сомневаюсь, что это вам удалось.

Мои брови взлетели вверх.

–– Да не в этом смысле, черт возьми, я все еще воспринимаю его, как незнакомца.

Вероника не упустила ничего.

–– А я этим утром говорила с Треем и он сказал, что Дел был просто счастлив после вашей

встречи. Хорошая новость, верно?

–– Да … а кстати … Трей, как он вообще?

Лица обоих девушек мгновенно стали непроницаемо-пустыми, словно мой вопрос выключил

какой-то невидимый рубильник.

–– Что ты имеешь ввиду? –– спросила Вероника.

–– Он ведь встречался с Касси, верно? Так как он, в порядке?

Черноволосый мальчик, сидевший во втором ряду перед нами, фыркнул и обернулся. Его лицо

было мертвенно бледным. Жирная черная обводка окружала его раскосые глаза.

–– Трей дает гастроли. Он почти весь свой язык засунул ей в горло в рекреационной комнате. ––

Он показал на Кэнди пальцем, ноготь которого был покрыт черным маникюрным лаком. –– Этот прием у

него постоянно в арсенале.

На загорелых щеках Кэнди появились слабые оттенки красного цвета, но Вероника наклонилась

вперед. Ее грудная клетка едва не вылезла из свитера с глубоким вырезом. Но на парня-гота* это

совершенно не подействовало.

–– Послушай, как тебя, Фам или Длинный Дук*, отвернись от нас. То, о чем мы говорим, не для

твоих ушей. А может ты просто ревнуешь? –– Ее глаза зафиксировались на нем, как лазеры, готовые к

разрушительной вспышке. –– Может тебе хочется, чтобы Трей засунул свой язык тебе в горло?


* готы –– поклонники распространенного на Западе стиля «готический рок»; они предпочитают

"готический" стиль одежды и макияжа: вещи чёрных цветов, чёрную помаду, чёрный лак для ногтей, чёрную краску для волос.

–– Вероника, –– ужаснулась я, почувствовав смущение и из-за парня, и из-за нее.

Не говоря ни слова, парень повернулся на своем стуле. Его шея ниже затылка побагровела. Я

быстро повернулась к Веронике, но она, улыбаясь, уже смотрела на Кэнди.

–– Разве я виновата в том, что он хочет быть на моем месте? –– спросила она, подмигивая.

Кэнди захихикала.

Я буквально дрожала от злости, но учитель вошел в аудиторию и урок начался. Возможно я не

знала, кто я сейчас, но то, что Вероника поступила дурно, я знала. Когда прозвенел звонок, я затолкала в

сумку все свои вещи и поспешила из класса, не обращая внимания на попытки Вероники и Кэнди

привлечь мое внимание.

Я догнала того парня и схватила его за руку.

–– Послушай, мне действительно жаль, что так получилось.

Парень-гот был ниже меня ростом и ему, чтобы встретиться со мной глазами, надо было

закидывать голову назад. Но даже и при этом я с трудом могла заглянуть ему в глаза, скрытые за густо

накрашенными ресницами.

–– Ты извиняешься передо мной?

–– Я же сказала, что извиняюсь за то, что они так поступили. Они вели себя не правильно.

Его округлые щеки покраснели, он отдернул протянутую мне было руку назад.

–– Ты серьезно? –– спросил он и рассмеялся.

Одноклассники проходили мимо нас. Некоторые останавливались и, открыв рты, пялились на нас.

–– Такое увидишь не часто. Королева-сука извиняется за своих сучат. Да, это что-то … Да не

может этого быть.

Он ушел, оставив меня посреди коридора с открытым от удивления ртом. Пронзительный смешок

прорезал густой воздух коридора. Дрожь в предчувствии чего-то тревожного прокралась вниз по моей

спине. Я повернулась направо, источник этого звука заслоняло месиво из движущихся и

сталкивающихся тел.

Перед моими глазами на мгновение мелькнуло красное атласное платье, черные колготки и темно-

каштановые волосы. Я почувствовала, что сердце у меня в груди сбилось с ритма. От насмешливого

смеха волосы на моих руках встали дыбом.

А затем я увидела ее. Она стояла возле фонтанчика для питья, помада, которой были накрашены ее

надутые губы подходила под цвет ее платья –– но не того платья, в котором она была на фотографии,

лежавшей в моем кармане. Что-то –– что-то в ее платье было не так.

Сделав шаг вперед, я едва не врезалась в рослого парня. Прежде, чем я успела отшатнуться назад,

он рассмеялся, схватив меня за плечи.

–– Будь внимательней, Самми. Не хочу снова направлять тебя в больницу.

–– Извини, –– пробормотала я, стреляя взглядами вокруг него.

Возле фонтана было пусто.

Я провела рукой по лбу, затем пригладила волосы и, повернувшись в другую сторону, поспешила в

кабинет биологии. Подойдя к столу в заднем ряду, я села и начала рыться в своей сумке; мое дыхание

скорее напоминало ряд коротких вздохов.

Действительно я только что видела Касси? Это видение было совсем непохожим на другие.

Дрожащими руками я достала тетрадь и снова сунулась в сумку в поисках ручки. На несколько секунд я

закрыла глаза, стараясь совладать с дыханием, а затем открыла их снова.

Кусок чистой бумаги, сложенный в форме треугольника лежал перед моей раскрытой сумкой. Он

возможно находился внутри нее и выпал или …

Я быстро осмотрелась вокруг, но рядом со мной никого не было.

Мне не хотелось читать то, что написано на листке, и не хотелось забивать себе голову, раздумывая

над тем, как он попал ко мне в сумку и не свалился ли он с неба. В течение трех первых классных

занятий были шансы, были удобные моменты. Кто-либо мог незаметно сунуть его в мою сумку. Сделав

глубокий вдох, я развернула этот листок бумаги.


На этих скалах была кровь. Ее кровь. Твоя кровь.


Я всматривалась в эти слова до тех пор, пока они не начали расплываться на желтом фоне бумаги.

Кровь Касси –– моя кровь на этих скалах. Тошнота подступила к горлу.

–– Что это ты разглядываешь?


* Фам –– насмешливое прозвище вьетнамцев; Длинный Дук –– неуклюжий студент, персонаж фильма

«Шестнадцать свечей», вызвавшего негативную реакцию японцев и выходцев из Юго-Восточной Азии.

Я буквально подскочила, услышав этот неожиданный голос. Накрыв листок рукой, я подняла

голову. Два ярких голубых глаза цвета полированного сапфира в упор смотрели на меня. Карсон

опустился на стул, стоявший рядом с моим.

–– А с чего ты решил сюда сесть? –– спросила я, быстро складывая листок.

Он удивленно поднял бровь.

–– Это же мое место.

Я сунула листок в сумку.

–– Это точно?

–– Конечно, Сам. Я же твой партнер по лабораторным работам. Уже в течение целого года.

Карсон положил согнутую в локте руку на стол и опустился щекой на сжатый кулак.

–– Так чем же ты занимаешься?

–– Я … никак не могу найти свою ручку.

Он протянул мне свою.

–– А ты сам как?

Одна сторона его сомкнутых губ скривилась.

–– У меня есть еще много, много ручек. К ним у меня слабость. Я просто коллекционирую их.

Я не понимала, шутит он или говорит правду, но я улыбнулась ему и взяла ручку. Наши пальцы

соприкоснулись и импульс пробежал по моей руке. Я подняла голову, наши глаза встретились. Ручка все

еще была у него в пальцах, но взгляд его был настороженным.

–– Спасибо, –– сказала я и легонько потянула ручку к себе.

Карсон разжал пальцы и отпустил ее.

–– Ну как проходит твой первый день после возвращения?

Я едва слышно засмеялась.

–– Все идет здорово.

–– А поподробнее?

–– Меня несколько удивляет твое любопытство.

Он еще несколько мгновений смотрел на меня, потом отодвинулся и сложил руки на своей

широкой груди.

–– Понимаешь, я просто пытался проявить галантность и завести беседу. Обычно мы просто

сердито смотрели друг на друга и обменивались оскорбительными колкостями. Мы сможем снова

вернуться к прошлому, если ты хочешь?

–– Нет, –– ответила я и мой голос прозвучал печально. –– Этого я не хочу.

Карсон, издал короткий смешок, пытаясь скрыть от меня свое внезапное удивление, но я заметила

это.

–– О, ну хорошо …

Водоворот эмоций достиг поверхности –– боль, злость, смущение.

–– Прости за то, что я была такой сукой по отношению к тебе, когда … ну в общем всегда. Я

серьезно. Но можем мы сейчас начать все сначала?

Он пристально смотрел на меня, широко раскрытыми, застывшими глазами. Его лицо было

непроницаемым.

Тряхнув головой, я посмотрела на передние ряды класса. И чего я так беспокоилась? Это

прозвучало совсем не так, как простое извинение за те годы, в течение которых я вела себя недостойно.

А то, что он стал моим спасителем сегодня утром у кафетерия, совершенно не означало, что Карсон

размахивает белым флагом дружбы.

–– А почему нет.

–– Самми …

–– Забудь об этом, –– проворчала я.

Открыв ноутбук, я пыталась прочитать записи по биологии, сделанные неизвестно когда – по

крайней мере, я этого не помнила – когда увидела Кэнди, стоявшую в передней части аудитории.

Она пристально смотрела на меня, ее взгляд метался между мною и Карсоном. Когда наши глаза

встретились, ее брови взметнулись вверх. Я пожала плечами и снова стала читать записи по биологии,

скорее я делала это для виду, не прикладывая усилий разобраться в написанном. Я ни разу на

протяжении всего урока не посмотрела в направлении Карсона, но его присутствие тем не менее я

ощущала постоянно. Каждая часть моего тела чувствовала каждое его движение. Когда он делал какие-то

записи в блокноте, или когда он тер ладонью по груди, или когда сжимал свое правое запястье. Когда,

наконец, прозвенел звонок, мои нервы, как мне казалось, были втянуты в тонкие ниточки. Я выскочила

из класса, словно напуганное животное из клетки.

Во время перерыва на обед легче мне не стало.

Я в одиночестве прошла мимо выставленных блюд, и ничего не вызвало у меня желания поесть.

Остановившись на пицце. Я прихватила еще бутылку с водой и пошла искать свободный стол. Вероника

была в дальнем конце зала и оттуда подавала мне знаки рукой, как диспетчер на взлетном поле. Я уже

привыкла к их пристальным взглядам, а потому направилась к ним.

–– Я слышала, что она не помнит ничего, –– прошептала какая-то девочка. –– Ей даже пришлось

объяснять, как ее зовут. Как можно пережить такое сумасшествие?

–– Да, она даже забыла тех, с кем она дружила, –– ответила другая девочка более громким голосом.

–– Я видела, как она разговаривала с Луисом сегодня в коридоре. Она разглагольствовала чуть не целый

час.

Проходя мимо другого стола, я слышала, как один парень говорил:

–– Я даже и не знаю, что бы я сильнее хотел: чтобы вернулась эта, или та. У той и у другой такие

пышные …

Я прибавила шаг, не желая слушать продолжение. Я прошла мимо своего брата, который сидел

рядом с красивой блондинкой. Они, как мне показалось меня не заметили, потому что их рты были

прижаты друг к другу.

Сидя рядом с Вероникой, я старалась расслабить свои мышцы. Девушки обсуждали случившееся

на телешоу, которое они смотрели накануне вечером, а я, молча, смогла одолеть половину своей пиццы.

Через несколько минут, какой-то парень с короткими темными волосами и сверхмускулистой фигурой

подсел к нам, устроившись напротив Кэнди.

–– Трей. –– Улыбаясь, он протянул руку. У него был легкий акцент –похоже, британский? –– Рад

видеть вас.

Вероника оттолкнула его руку.

–– Может хватит дурачиться?

–– Ну что? –– подмигнув мне, спросил он. –– Дел сказал, что она не помнит вообще ничего.

Поэтому я и представился.

–– Саманта, –– я протянула руку, поддерживая его игру. Он рассмеялся, потряс мою руку и

откинулся на стуле, положив руку на спинку стула Кэнди. –– Черт возьми, ты что и вправду ничего не

помнишь?

Черт возьми, мне и вправду осточертели все, пристающие со своими вопросами о том, помню ли я

что-нибудь.

–– Ничего.

Его глаза сузились.

–– Выходит, ты не знаешь ничего о том, что произошло с Касси?

Молчание опустилось над столом, словно толстое стеганное одеяло. Встретившись глазами с

Трем, я почувствовала будто мяч размером с кулак перекатывается у меня под ребрами, создавая острое

беспокойство.

–– Нет. А ты?

–– Нет. –– Трей рассмеялся. –– Я не видел ее весь прошлый уик-энд. Мы же поссорились.

Вероника, кашлянув, прочистила горло.

–– Ребята, может поговорим о чем-нибудь другом? Эти разговоры меня уже достали.

Трей как будто не слышал ее.

–– А ты спрашивала Дела, видел ли он ее в тот уик-энд?

Мяч под моими ребрами сделался больше и тяжелее. Разве я спрашивала Дела? Не думаю, по

крайней мере, не в таких подробностях.

–– Он не упоминал о том, что видел ее.

Невинный взгляд Трея меня не одурачил.

–– Ты же можешь спросить его снова. Просто спроси.

–– Что все это значит? ––спросила я требовательным тоном.

–– Да ничего это не значит, –– сказала Вероника, воля листом салата по своей тарелке. –– Трей

потерял несколько шариков из своей головы. Но дело не в этом, Мы с Лорен собирались поехать Филли*

в этот уик-энд купить новые платья для вечеринки, которую устраивает Дел после выпускного бала.

Лорен была та самая брюнетка с белыми прядками, самая спокойная во всей группе. Она смотрела

на меня с улыбкой.

–– Дел устраивает вечеринку? –– спросила я.

Не спуская с меня глаз, она кивнула головой, а потом рассмеялась.

–– Ну да. Какая же я глупая. Он каждый год устраивает вечеринки. И все на них приходят. И те

люди, которым там бывать не положено, тоже приходят, но на его вечеринках нет возможности

контролировать присутствующих.

–– Да, в случае, если и она там объявится, нам придется прятать всю еду, –– сказала Кэнди и губы

ее при этом скривились. –– А холодильник закрыть на замок.


* Филли –– популярное ласковое прозвище города. Филадельфия; часто употребляется его жителями.

Эти слова были произнесены настолько громко, что мне не пришлось гадать о ком идет речь.

Девушка сидела за столиком перед нами. Ее вьющиеся волосы были собраны, а затылочная часть ее шеи

была красной, как свекла.

–– Хрю-хрю, –– произнесла Вероника, сморщившись и сведя брови вместе.

Я посмотрела на них.

–– Эта девушка ведь даже и не крупная, –– сказала я тихим голосом.

Она была такая же сухощавая, как Вероника и Кэнди, но черт возьми, люди из стран третьего мира

были тяжелее, чем казались с виду.

Кэнди посмотрела на нее из-за плеча и фыркнула.

–– А какая она из себя? Десятый размер?

Я удивленно раскрыла рот.

–– Девочки … может вам сразу позвонить Дженни Крейг*. Вы, друзья мои, что-то развеселились?

Трей еще глубже откинулся на своем стуле, веселье, казалось, сочилось изо всех пор его тела. А

девушки, сидевшие за столом, смотрели на меня такими глазами, как будто я, раздевшись догола,

плясала перед ними джигу. Я схватила в руку свою бутылку с водой, намереваясь запустить ею им в

головы.

–– Господи, какая грубость и причем исходит отовсюду.

Вероника откинула голову назад.

–– Да, ну а что исходит от тебя?

–– И что же? –– спросила я.

Она закусила нижнюю губу, водя глазами по кафетерию.

–– Ладно. Ты видишь ее? –– Она указала на симпатичную девушку с кожей цвета кофе с молоком и

в неуклюжих сапогах. –– Всего каких-то две недели назад ты называла ее, –– она до предела снизила

громкость своего голоса –– толстой сукой, бедра которой способны разжечь мировой пожар. Так что

лучше помолчи.

Мне показалась, что моя отвисшая челюсть вот-вот коснется пола.

–– Я … я не могла сказать такое.

Лорен медленно кивнула, ее глаза сосредоточенно разглядывали тарелку.

–– Ты так сказала.

–– А за неделю до этого ты вполне серьезно предложила салат одной девчушке, считая, что она с

удовольствием съест его вместо купленной пиццы. –– Трей рассмеялся. –– Я тогда подумал, что тебе не

терпится как следует огрести по заднице.

Ужасное чувство сковывало все мое тело, когда я пристальным взглядом смотрела на своих друзей,

то же самое сочетание стыда и смущения, которое я испытывала, когда пыталась извиниться перед тем

парнем в коридоре. Я не могла решить, что хуже: то, что я тогда сказала и сделала, или то, что всем моим

друзьям тогда казалось, будто все в порядке и ничего страшного не произошло. Испытывая отвращение к

ним и к себе, я схватила свой поднос и встала.

–– Ну пока, ребята.

–– Самми! –– закричала Вероника, позабыв закрыть рот.

Я не обратила внимания на ее возглас, а только моргала, стараясь остановить быстро

приближающиеся слезы. Больше всего сейчас мне хотелось уйти от себя самой –– избежать какого либо

напоминания о том, кем я была. И я уже знала точно, где я сяду, покинув эту компании.

Я остановилась перед столиком, за которым сидел мой брат и внимательно посмотрела на него.

–– Можно я посижу здесь?

Его лицо выглядело удивленным, но он согласно кивнул.

–– Конечно. Садись.

С пылающими щеками и сдерживая рыдание, готовое в любую секунду прорваться из горла, я села.

И только через несколько секунд до меня дошло, что и Карсон тоже сидит за этим столом и сейчас его

прищуренные глаза наблюдают за мной. Я подняла голову и сразу встретилась взглядом с девушкой,

сидевшей рядом с братом.

И в то же мгновение я уже знала, кто она –– та самая девочка о которой я сохранила лишь

отрывочное воспоминание; та самая девочка в мягкой красной шляпе. Какое-то необычайное волнение

нахлынуло на меня –– ведь я поняла, что кое-кого я помню.

–– Ты –– Жули!

Она посмотрела на моего брата, затем перевела взгляд на меня и быстро заморгала. Скотт отложил

вилку.


* Дженни Крейг, инкорпорейтед (или просто Дженни Крейг) –– компания созданная Дженни Крейг и ее

мужем, Сидни Крейгом, для производства продуктов и оказания консультативной помощи людям,

желающими изменить вес тела.

–– Ты помнишь ее, Сам? –– спросил он.

Я с готовностью кивнула, примерно так же, как кивал щенок в телевизионной рекламе дрессировки

и обучения собак, которую я видела накануне.

–– Да. Я хочу сказать, я помню ее раннюю фотографию. Ты на ней снята в красной шляпе, хотя я

не могла найти этой фотографии на моей стене, и все равно мне кажется, что мы были подругами.

Я смотрела на Скотта, и он смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Что ни говори, а

половина сидевших за столом таращилась на меня. Я замолчала, но щеки мои пылали.

Жули, кашлянув, прочистила горло.

–– Я носила эту явно большую для моей головы шляпу, когда была помладше. Это шляпа моей

мамы. Мы –– ты и я –– думали, что это прикольная вещь, но ведь это было давным-давно.

Намного раньше, чем я стала сверх-сукой или сделалась такой, что могла подбить на дурное дело

всех, сидящих со мной за одним столом. Я сунула в рот кусок пиццы.

Карсон покачал головой.

–– А ты прав, Скотт. Это действительно странно.

Сжав губы, я обвела взглядом заполненный школьниками кафетерий. Я не сорвусь. Я не сорвусь.

Комок, подкатившийся к горлу, почти достиг моего рта, набитого пиццей. Дел входил через двойную

дверь, разговаривая с парнем в ярко зеленом поло.

Ужасная рубашка.

Взгляд Дела, остановившийся на мгновение на мне, ответил на мой взгляд. Выражение его лица

сделалось почти комическим. Он что-то сказал своему спутнику и направился ко мне.

–– Это уж слишком, –– чуть слышно произнес Карсон, закручивая крышку на стаканчике с питьем.

–– Я могу стерпеть ее за этим столом, но вот Дела-трахальщика стерпеть не смогу.

Помимо моей воли из моего рта вырвался булькающий смех, с которым я быстро справилась, и уже

начала поворачиваться в сторону Карсона, когда что-то красное привлекло мое внимание.

Все вокруг меня моментально заледенело. И уже через секунду обеденный зал разлетелся на куски,

превратившись в груды каменных обломков и облаков пепла. Голоса людей, их смех и звуки

сопровождающие поедание пищи, смолкли. Мои глаза затянула какая-то пленка, обесцветившая все

цвета до безжизненно серого –– все цвета, кроме одного.

Красного.

Единственным цветом во всем пространстве был красный цвет разорванного платья, свисающего с

ее тела.

Касси стояла перед самым нашим столом.


глава седьмая


Она пристально смотрела на меня; глаза ее были сощурены, а руки со сжатыми в кулаки

пальцами висели по швам. Ее волосы покрывали всю голову; в верхней части головы они были более

темными и поэтому казались приклеенными. Темное пятно, тянувшееся по линии роста волос,

растекалось вниз по ее лицу подобно отвратительному, неуправляемому потоку.

–– Ты думаешь, что ты настолько прекрасна, –– сказала она голосом таким же зловещим и

безучастным, как кровь заливающая ее немигающие глаза. –– Нет, ты не такая! У тебя нет идеи! Твоя

жизнь настолько перепутана, и у тебя нет идеи.

Меня отбросило назад.

–– Касси?

Теплая рука схватила мою руку, и Касси пропала. Ошеломленная, я встретила тревожный взгляд

Скотта.

–– Что ты сказала? –– спросил он.

–– Ты не видел …

–– Не видел чего? –– рука Скотта плотнее сжала мою.

–– Ничего.

Я высвободила свою руку; мое сердце бешено колотилось.

–– Ты произнесла имя Касси, –– сказала Жули, бледная и дрожащая. –– Господи, Сам, у тебя такой

вид, будто ты только что видела привидение.

Я подумала, что именно так все и было. Или у меня не все в порядке с головой. Все, не отрываясь,

смотрели на меня. Глаза Карсона снова были расширенными и как-то странно увеличенными. Я

задыхалась –– не весь вдыхаемый мною воздух доходил до легких. Они болезненно сжались. Ноги у

меня дрожали, я стояла вцепившись обеими руками в сумку.

–– Я должна идти, –– едва слышно произнесла я.

–– Сам, –– сказал Скотт, вставая.

Я поспешила прочь от стола. Смущенный Дел потянулся ко мне, но я уклонилась от него.

Выбравшись в коридор, я бросилась бежать и бежала, не останавливаясь, до тех пор, пока не добежала до

входных дверей. Распахнув толчком двери я выскочила наружу. Ступни моих ног зашлепали по бетону,

затем по асфальту. Добежав до машины брата, я свалилась на землю рядом с ней, подтянув колени к

груди, хватая ртом воздух и заталкивая его в болевшие легкие.

Теперь я поняла, о чем все предупреждали меня –– это было слишком важным.


Мама забрала меня из школы раньше. Во время поездки домой мы чувствовали напряженность, и

меня всю дорогу не покидало предчувствие того, что она хочет сказать мне что-то, но что именно, я не

знала. И если уж говорить на чистоту, то что она могла мне сказать? Иногда в подобных ситуациях

нельзя обойтись несколькими простыми словами.

–– Дорогая моя, –– сказала она, когда мы въехали в свой проезд. –– Наш отец знает доктора …

–– Какого доктора? –– я повернулась к ней, сжимая в руках сумку.

Она поморщилась, выключая мотор.

–– Он психолог.

Злость и смущение боролись в моем сознании. Я никогда не должна была говорить ей по телефону

о том, что произошло.

–– Я ведь не сумасшедшая.

–– Дорогая моя, да разве я говорю, что ты … сумасшедшая. –– Она смотрела на меня; на ее лице

была улыбка, за которой она пыталась скрыть боль. –– Но ты же сказала, что видела Касси в обеденном

зале и …

–– Это не значит, что мне необходима помощь врача. Ведь я с твоей подачи уже виделась с

консультантом по нетипичным ситуациям. –– Я вышла из машины, захлопнув за собой дверь. –– Я не

хочу встречаться ни с каким врачом.

–– Похоже у тебя нет выбора, –– сказала она.

Я быстро повернулась к ней и следующие мои слова словно вырвались из потайного места,

спрятанного в глубине моего сознания.

–– А что, милая мама, подумают твои подруги? Что значит для них женщина, у которой дочь

нуждается в помощи врача?

Мама побледнела.

–– То же самое они подумали, когда моя дочь напилась и врезалась на своей новехонькой машине в

дерево. Или когда моя дочь появилась на этих фотографиях, выставленных на всеобщее обозрение! Или

когда …

–– Постой. О каких фотографиях ты говоришь?

Она посмотрела на меня многозначительным взглядом, таким, который должен был сообщить мне,

что она не хочет позориться, повторяя еще раз, что это были за фотографии.

–– Что за фотографии? –– срываясь на визг, закричала я.

Мама не ответила.

Как только мы вошли в дом, она направилась прямиком к винному бару и налила себе бурбона.

Выпив бокал за один глоток, она налила себе второй.

–– Дорогая моя, я же хочу сделать тебе лучше. И не из-за того, что думают мои подруги, а потому,

что ты моя дочь. Повидаться с врачом, это ведь …

–– Нет, резко оборвала ее я. –– я не пойду ни к какому врачу.

Она отвернулась, налив себе еще одну облегчающую жизнь порцию бурбона. А я вышла из

комнаты, считая, что сказала ей все.

Я провела примерно два часа в своей спальне, шагая по ней взад-вперед. Слишком часто при этом я

останавливалась и смотрела сначала на музыкальную шкатулку, а потом на портрет Касси. Когда я

услышала, как открывается дверь гаража, то запаниковала. Я не хотела находиться в одном доме с

женщиной, которая из-за меня напилась, и с братом, который наверняка подумал, что я ненормальная.

Проскользнув через дверь заднего входа, я пошла по дорожке, проходящей позади бассейна и маленьким

бунгало, окруженному деревьями. Какой-то мужчина работал среди них, оттаскивая толстые ветви и

загружая их в кусов пикапа. Его смуглая кожа лоснилась от пота.

Он даже не посмотрел вверх. Я осталась для него невидимой и это меня обрадовало.

Идя вперед и оказавшись на границе нашего участка, я залезла на каменную стену, сложенную

вокруг двора. Там была тропа, проложенная по заросшей травой каменистой почве и петляющая среди

деревьев. Впереди под ветвями огромного клена виднелся пристроенный к дереву домик.

Я остановилась под деревом, гадая, уж не подсознание ли привело меня сюда. Должна же быть

какая-то причина, по которой я оказалась здесь.

В этом пристроенном к клену домике не было ничего особенного. Его скорее можно было бы

назвать притулившейся к стволу хижиной одна стена которой была открытой и позволяла видеть, то, что

происходит рядом на участке. Мне пришлось предпринять несколько попыток, чтобы проникнуть в

главную часть. Оттуда я проползла через маленький проход в помещение, достаточное чтобы лежать в

нем, но не стоять. Я серьезно надеялась на то, что дерево было не гнилым.

Прохладный бриз, разметав несколько прядей на моей голове, сбросил их мне на лицо. Вздрогнув и

кутаясь в свитер, я села на корточки.

Я не ненормальная.

Разве миссис Мессер не говорила мне о том, что воспоминания могут вернуться в форме

разрозненных образов? Образы которые кричали на меня –– те, что истекали кровью? И вдруг ужасная

мысль поразила меня. А что если видение истекающей кровью Касси было воспоминанием о чем-то, что

я видела в тот вечер? Но тогда зачем ей было кричать мне обо всем этом? На это ответа не было, а все

потому, что я не знала сейчас, что представляла собой моя жизнь до той среды. А потом появились эти

две записки. В последней упоминалась кровь … и потом я увидела истекающую кровью Касси? Я знала,

что эти записки не были надуманными, Одну из них прочитал Скотт. Кто-то же должен был подбросить

их мне. Для того, чтобы напугать меня? Или предостеречь?

А что это за фотографии?

Вокруг меня слышалось щебетание птиц и скрип трущихся друг о друга толстых ветвей.

Вслушиваясь в эти звуки, я поняла другую ужасную вещь. Потеряла я лучшую подругу или нет – в

любом случае я не хочу снова жить моей прежней жизнью, даже ее частью. Я не хочу вспоминать те

ужасные вещи, которые и говорила, и делала, но я предполагаю, что разница между тем и другим не

имела большого значения. Даже если я сама не могла вспомнить, кем я была, то никто другой этого

никогда не забудет. Независимо от того, насколько сильно мне не хотелось не иметь ничего общего с

человеком, которым я была прежде, я все равно не смогу избежать прошлого, которого не помню.

Похоже, я настолько глубоко погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, как кто-то оказался

рядом со мной в этой маленькой пристроенной к дереву хижине, пока не услышала треск и скрип веток

позади себя.

Мое сердце подскочило к самому горлу, потом замерло; когда я повернулась, то увидела его,

сидящим рядом со мной

–– Карсон?

–– Знаешь, ведь ты могла бы выбрать более удобное место для прогулки. Я не уверен, что здесь ты

в полной безопасности.

Мне потребовалось несколько секунд на то. чтобы найти в себе силы произнести хоть что-то,

кроме его имени.

–– Я не намеревалась пробыть здесь так долго.

–– По-моему ты здесь уже долго.

Он склонил голову в мою сторону, глаза его при этом оставались в тени. Я потерла глаза, подавила

зевок.

–– А сколько сейчас времени?

–– Почти половина десятого. –– Карсон ненадолго замолчал. –– Все тебя ищут. Твои родители,

Скотт и Дел. Они прочесывают весь город.

–– А нашел меня ты?

Карсон рассмеялся. Мне нравился звук его смеха – глубокий и теплый. Я сразу же подумала,

почему мне раньше не представлялось возможности слышать его смех.

–– Я знаю. Тебя это шокировало, верно? Я тоже немало удивился тому, что ты оказалась в этой

хижине на дереве. Никому в голову не придет мысль искать тебя здесь. А с моей стороны это была по-

настоящему последняя отчаянная попытка.

Мне стало теплее, когда я всматривалась в его лицо, наполовину скрытое тенью. Наши взгляды

встретились и прилив пьянящего тепла распространился дальше по моему телу.

–– А почему ты искал меня? Ведь я даже тебе …

–– Не нравлюсь? –– подсказал он.

–– Ты же ненавидишь меня.

Его брови взметнулись вверх.

–– Вот уж нет, я не ненавижу тебя. И никогда тебя не ненавидел. Ты была такой … что ты просто

не могла даже нравится. –– Повернув голову к ночному небу он тихо вздохнул. –– А почему ты пришла

сюда? Ты вспомнила это место?

Я сцепила вместе холодные пальцы рук, радуясь тому, что он, по крайней мере, хотя бы не

ненавидит меня. Это, пожалуй, была самая приятная новость, услышанная мною за сегодняшний день.

–– Даже не знаю. Я не помню этого места, но наверное ноги сами привели меня сюда.

–– Мы втроем играли здесь, когда были маленькими, –– пояснил он. –– А когда тебе грозило

наказание за то, что ты не посещала урока игры на пианино или танцевальный класс, ты пряталась здесь.

Готов держать пари, что ты и близко не подходила к этому домику у дерева после того, как тебе

исполнилось одиннадцать лет.

Игра на пианино, танцевальный класс? Так вот почему у меня музыкальная шкатулка, но сейчас

это было не столь важно. Я подумала о том, как мы пили кофе сегодня утром.

–– Так тебе многое известно обо мне.

–– Мы же росли вместе. –– Помолчал немного, он продолжал. –– Ты проводила здесь много

времени. Скотт любил держать тебя за руки и качать, когда ты свешивалась с края ограды.

Я засмеялась.

–– Веселые воспоминания.

Карсон слегка коснулся меня рукой.

–– Тебе очень нравилось это. Тебе казалось, что ты летишь по воздуху. Однажды ты и вправду

отправилась в полет. Твой брат прервал его. И сломал свою руку.

Мои губы все еще растягивались в улыбке, я распрямила ноги в кроссовках и пошевелила

пальцами.

–– Он наверное разозлился на меня?

–– Нет, –– со смехом ответил Карсон. –– Он до смерти перепугался, ведь ты могла сломать себе

шею. Я даже боюсь вспоминать о тех фокусах, что ты проделывала, стоя на вершине купола павильона, в

котором расположен бассейн. Я уже говорил, что ты многое связывала с полетами, а это требовало

дьявольской смелости. В тебе и сейчас это осталось. Несколько недель назад Скотт рассказывал мне, что

ты ходила прыгать с помощью эластичного троса, отчего Дел едва не напустил в штаны.

Вместо того, чтобы рассмеяться я вдруг почувствовала, что что-то тяжелое придавило мне грудь. Я

повернулась на бок. Черное небо было затянуто облаками. Звезд не было, только слабый проблеск луны.

Карсон сел, его плечо упиралось в мою спину.

–– Что это?

Я, посмотрев на него из-за плеча, увидела, что наши лица разделяют всего несколько дюймов.

Внезапное, неудержимое любопытство овладело мной. Мне захотелось выяснить, такие же мягкие его

губы, какими они кажутся с виду. Я готова была спорить, что они плотные, чувственные. Борясь с

желанием, я опустила глаза. То, что он не ненавидит меня, еще не значит, что он может делать со мной

все, что захочет.

–– Я спросила Дела, что я представляла собой.

–– И? –– Его теплое дыхание подвергало мою щеку танталовым мукам.

–– И все, что он сказал мне было то, что я люблю делать покупки и ходить на вечеринки. –– Я

вздохнула. –– Но после десяти минут, проведенных с тобой, я поняла, что я – если можно так сказать –

адреналинщица. А это наверное лучше чем быть девушкой для вечеринок, как ты считаешь?

Он отклонился назад, чуть увеличив расстояние между нами.

–– Нет, Сам, ты много больше, чем девушка для вечеринок. Ты умная и толковая – необычайно

толковая. Не будь я твоим партнером по биологии, я бы давно провалился. А проваливаться мне никак

нельзя, если я хочу получить эту стипендию. И знаешь, ведь ты еще и сильная. Я хочу сказать, ты

подумай, сколько людей, полностью потерявших память, могли бы вернуться целиком и полностью в их

прежние жизни? Ты еще и цепкая.

Я покраснела.

–– Цепкая?

–– Да, это мое слово на сегодняшний день*

Повернувшись кругом, я улыбнулась ему.

–– А что за стипендия? Куда ты надумал поступать?

–– В Университет штата Пенсильвания, –– ответил он. –– Если, конечно, у меня будет достаточно

баллов, чтобы получить полную стипендию.

–– Это потрясно.

Карсон посмотрел на меня в упор, затем рассмеялся и покачал головой.

–– А ты решила учиться в Йельском университете. Вот это действительно потрясно.

Моя улыбка сошла на нет.

–– А что, если я сейчас уже не хочу ехать в Йель?

Он снова засмеялся.

–– Сам, твои родители разом сойдут с ума. А если говорить серьезно, это такая возможность,

которой ты не должна пренебрегать только потому, что сейчас … кое-что изменилось.

Я повернула под себя ноги и уселась поудобнее. Он был прав, но я задумалась, действительно я

мечтала о Йеле или это было желание родителей направить меня по их стопам.

–– А ты еще и сейчас приходишь в этот домик на дереве?

–– Да, это хорошее место для того, чтобы уединиться и подумать.

–– Может быть поэтому я и пришла сюда, –– сказала я, поводя плечами.

–– Позволь мне задать тебе один вопрос? –– спросил он. Когда я подняла глаза, он снова был

совсем близко. Я согласно кивнула и он, протянув руку, поймал прядь моих волос, которую порыв ветра

бросил мне на лицо, и снова заправил ее на прежнее место – за ухо. Его рука задержалась возможно на

секунду, но его прикосновение почувствовала каждая клетка моего тела. –– Что произошло во время

обеда?

И вот, чары разрушены, я подошла к краю смотровой площадки*.

–– Ничего.

Карсон подвинулся вперед, загораживая мне выход.

–– Но ведь что-то произошло.

Я никак не могла рассказать ему о том, что я видела. Мне было достаточно того, что мать считает

меня сумасшедшей, но прослыть сумасшедшей в глазах этого парня, это уж слишком. Нет уж, этого не

будет. Я покачала головой.

–– Ничего не произошло. Просто … я устала.

Он посмотрел на меня с сомнением.

–– Я ведь просто пытаюсь тебе помочь, Сам.

Я начала убеждать его в том, что не нуждаюсь в его помощи, но вдруг в голове у меня мелькнула

мысль. И раз эта мысль появилась, она меня уже не отпускала.

–– Ты действительно хочешь мне помочь?

–– Если бы не хотел, то и не предлагал бы.

–– Хорошо. –– Я сделала глубокий вдох. –– Ты знаешь, где живет Касси?

–– Знаю, –– ответил он. –– А что?

–– Я думаю, если я увижу что-то, связанное с нею, то это поможет мне вспомнить. –– Шансов на

это было очень немного, но все-таки я решила попытаться. –– Ты можешь довезти меня дотуда?

Карсон некоторое время смотрел на меня, и затем утвердительно кивнул.


* слово на сегодняшний день –– по принятым в США методикам изучения иностранного языка и

развития речи ежедневно следует заучивать определенное количество слов и выражений («слов дня»).

* Саманта, вероятно, вспомнила песню Ричарда Томсона «Когда чары разрушены» (When the Spell IS

Broken by Richard Thompson).

–– Могу. В следующую субботу, если ты согласна столько ждать? До этого дня у меня фактически

ежедневно тренировки.

Так долго ждать мне, конечно же, не хотелось, как не хотелось просить кого-то другого.

–– Я подожду.


Когда я вернулась домой, мама с отцом сделали мне строгое внушение, после которого мне и

впрямь стало худо. Учитывая, что я до этого пропадала четыре дня, последнее, что я должна была

сделать это снова исчезнуть, не предупредив никого. Я извинилась и обещала так не делать.

Отец выглядел настолько удивленным, что я побоялась, как бы с ним не случился сердечный

приступ.

Я обнаружила несколько пропущенных звонков и текстовых сообщений от моих подруг и Дела. Я

ответила им одним общим для всех текстом, в котором сообщала, что я в порядке. Когда Дел ответил на

мое послание телефонным звонком, я еще чувствовала себя ужасно из-за исчезновения. И

обеспокоенность тем, что его неприятный голос причинит мне душевные волнения.

–– Я хочу заехать к тебе, –– сказал он и я услышала в трубке, как за ним захлопнулась дверь. –– Я

должен тебя увидеть.

Я быстро опустилась на край кровати, и стала пристально смотреть на музыкальную шкатулку.

–– Я не думаю что это удачная мысль. Мои родители злятся.

Из телефона донесся тяжелый вздох.

–– Но ведь твои родители меня любят.

–– Я не уверена, любят ли они сейчас меня. –– Несколько секунд я жевала губу. –– Ты можешь

заехать завтра после школы?

–– Ну да, конечно. –– Наступила пауза, а после нее послышался щелчок открываемой жестяной

банки. –– А что произошло сегодня во время перерыва на обед? Вероника сказала, что ты вела себя очень

странно, неожиданно встала и пересела за стол к своему брату. А через несколько минут ты просто

убежала оттуда, не сказав никому ни слова.

–– Да я просто устала. –– Я плюхнулась на спину. Звезды на потолке светились. –– Мои подруги

теперь меня ненавидят?

–– Нет, –– со смехом ответил Дел. –– Ну не будь же такой глупой, Самми. Они же знают, через что

тебе пришлось пройти.

Не будь такой глупой? Я нахмурилась.

–– И ты очень скоро снова станешь такой, какой была прежде. Они это понимают, –– сказал он.

Еще одна дверь хлопнула. –– Послушай, мне надо уходить отсюда. Увижу тебя завтра в школе.

–– Стой, подожди секунду. –– Я села и свесила ноги с кровати. –– Мама сегодня говорила мне о

каких-то моих фотографиях. Ты не знаешь, что это за фотографии?

Его молчание было настолько долгим, что я подумала, уж не отключился ли он.

–– Да кто ж его знает? Может быть ты воспользовалась неподходящей косметикой или еще чем-то.

Ты же знаешь свою маму.

По-настоящему наверное не знаю, но то, что он сказал было вполне в ее стиле. После этого я

отпустила его и, хотя было уже поздно, включила свой ноутбук и снова попыталась открыть

электронную почту. Там должно было быть многое, касающееся лично меня. Что-то, что возможно

поможет мне вспомнить. Ведь миссис Мессер сказала, что должно быть нечто, что запустит этот

процесс.

Мне и нужно было это нечто.

Но я не могла ответить на эти проклятые контрольные вопросы личного характера. Кто был в

детстве вашим лучшим другом? Я уже вводила Касси –– не сработало. Вероника –– мимо. Лорен ––

безуспешно. Я попыталась ввести Жули, но почта и тут не открылась. Вне себя от расстройства я встала

и пошла по коридору к двери спальни моего брата. Постучала в дверь.

Послышался скрип пружин матраса, а потом шелест быстро надеваемой одежды. Ой нет … я

поспешила прочь от этой двери, но она вдруг распахнулась.

Скотт натягивал рубашку на свой плоский живот. За его спиной я увидела Жули, сидевшую на его

кровати с книгой на коленях. Книга была повернута вверх ногами и я, не выдержав, улыбнулась. Брат

прочистил горло, щеки его горели.

–– Ты в порядке, Сам?

–– А … да, в порядке. –– Я перевела взгляд на висевший над кроватью постер с видом Филли. –– Я

хотела спросить, не поможешь ли ты мне с ответами на вопросы.

Жули подняла на меня глаза, на ее красивом лице было выражение любопытства. Я улыбнулась ей,

и она ответила мне неуверенно-застенчивой улыбкой.

–– Конечно, помогу. –– Скотт прислонился к косяку двери, сложив руки на груди. –– Я ведь фонтан

знаний. Спрашивай.

Я чувствовала себя законченной дурой, собираясь с духом задать ему мучивший меня вопрос.

–– Кто был в детстве моим лучшим другом?

Скотт уставился на меня. Мои щеки пылали.

–– Я пытаюсь поменять пароль, чтобы проверить свою электронную почту.

–– А, тогда понятно. Попробуй ввести «Карсон».

Шок, который я почувствовала, услышав его совет, буквально парализовал меня.

–– Карсон?

Он кивнул.

–– В детстве у вас с ним были более дружеские отношения, чем у меня с ним. А он был моим

лучшим другом.

Карсон был в детстве моим лучшим другом? Этому я никак не могла поверить, тем более учитывая

враждебность, которую он проявлял ко мне.

–– А почему мы перестали быть друзьями?

–– Касси и Дел, –– ответила Жули, закрывая учебник, лежавший у нее на коленях. –– Ты начала

все больше и больше общаться с ними, и, понимаешь, твои прежние друзья не прошли отбор, если можно

так сказать.

–– И ты тоже? –– спросила я, вспоминая то, что сказал Скотт.

–– О, Господи, –– проворчал Скотт, проводя тыльной стороной руки по лицу. –– Сам, после

сегодняшнего дня может тебе …

–– Что мне делать?

Жули отложила книгу в строну.

–– Мы ведь были подругами до начала восьмого класса.

–– И что произошло?

Перед тем как ответить, она немного поколебалась.

–– Я хотела начать встречаться с твоим братом и ты сказала мне, что раз так, то мы не можем

оставаться подругами. Я решила проверить, насколько серьезным было твое предупреждение. Ты и

вправду не шутила.

Вау. Я начала серьезно верить в то, что была кем-то вроде Антихриста.

–– Прости, –– сказала я.

После этого я быстро повернулась и размашистым шагом пошла прочь по коридору. На половине

пути я услышала голос Жули.

–– Сам, задержись на секунду.

Я обернулась к этой высокой девочке и приготовилась к разговору с ней. Во всем, что она

намеревалась мне сказать, наверняка было то, что я бесспорно заслужила.

Она остановилась передо мной, поглаживая руками пояс, усыпанный выпуклыми звездочками.

–– Я хотела поговорить с тобой сегодня более подробно, но …

Я почувствовала, как мышцы моей спины расслабились, поскольку поняла, что у нее нет

намерений проклинать меня почем зря и за дело? и без причин.

–– Но я сбежала, как одержимая.

–– Я бы не сказала, что ты вела себя, как одержимая, –– Она одобряюще улыбнулась мне и

спросила: –– Ты в порядке?

Мне показалось, что наступил момент, когда мне захотелось выплеснуть из себя все, что я видела,

поскольку, с одно стороны, я считала Жули близким мне человеком, с другой стороны, мне меньше всего

хотелось, выставить себя перед ней умалишенной.

–– Да, я в порядке. Это … просто сегодня был тяжелый, переполненный событиями день.

–– Могу себе это представить. –– На ее лице появилось сочувственное выражение и она глубоко

вздохнула. –– Ты действительно помнишь меня? Хоть немного?

Я утвердительно кивнула.

–– Действительно, немного. Я помню тебя, когда нам было …

–– Нам наверное было по десять лет, –– прервала она меня, закусив нижнюю губу. –– Мы каждый

день гуляли после школы и по уик-эндам. Мы были практически неразлучны.

Я почувствовала непреодолимое желание вновь оказаться в том времени.

–– Я что, действительно прекратила разговаривать с тобой потому, что ты стала встречаться со

Скоттом? Или потому что, как он сказал, ты надевала на себя что-то, что мне не нравилось, но я … я не

думаю, что я так уж шибко разбиралась в модах.

–– У тебя всегда была по-настоящему хорошая одежда и платья как у светской львицы, но ты

никогда не придавала особого внимания одежде, как это делали многие девочки. –– Жули сжала губы и

поправила прядь волос, спустившуюся ей на лоб. –– Я не знаю, в чем была истинная причина. Кто знает,

было ли дело в Скотте? Так ты сказала мне, но я не видела в этом смысла. К тому же Касси не любила

меня, Сам. Она с особой ревностью относилась к нашей дружбе и я больше чем уверена, что именно она

приложила к этому руку.

И снова все возвращается к Касси. Неужели эта девчонка так хитро управляла всей моей жизнью?

А может быть дело в чем-то более значительном?

–– Мне надо возвращаться. У нас осталось еще много невыученного. –– Она подмигнула мне, глядя

на изменившееся выражение моего лица. –– Я действительно с удовольствием пообщалась бы с тобой,

если ты, конечно, не против.

–– Это было бы отлично, –– ответила я. –– Пойми, я тоже очень хочу этого.

Она негромко засмеялась.

–– Понимаю. Увидимся позже?

Я быстрым и не совсем ловким жестом руки, который по моему мнению говорил о многом,

махнула ей и направилась в свою спальню. Закрыв за собой дверь и сделав глубокий вдох после быстрой

ходьбы, я села к ноутбуку. Очень медленно, словно делала это насильно, я набрала на клавиатуре имя

Карсона. Кликнув по опции «Дальше», я крепко зажмурила глаза.

На мониторе появилось рамка для введения моего нового пароля.

Я почувствовала невероятное смущение, однако за вопросом, почему я выбрала его имя в качестве

ответа на контрольный вопрос, когда я, казалось, ненавидела его, меня поджидало захватывающее

волнение, от которого гудело в голове, а лицо расплылось в веселой легкомысленной улыбке. Причина

улыбки была мне непонятна, ведь у меня был бой-френд, который, насколько я была убеждена, реально

существовал.

Но Карсон был настолько близок ко мне там, в домике на дереве.

Отогнав от себя мысли о Карсоне, я выбрала новый пароль и, в конце концов, загрузила его в свой

аккаунт. Все электронные письма, пришедшие до последней среды и помещенные в файл «Входящие»,

были удалены.

Ну и ну …. А самым странным сейчас было то, что там не было ни одного электронного письма от

Касси. Ни одного среди сохраненных и ни одного в файле «отправленные». Ничего. Кто-то поработал с

моим аккаунтом электронной почты. Этим и объясняется, почему пришлось так долго возится с паролем,

однако сама мысль об этом доводила меня до параноидального состояния.

Открыв письмо Вероники, я прочитала, что она сожалела по поводу того, что произошло во время

перерыва на обед, и что она, несмотря ни на что, любит меня. Закатив глаза. Я начала удалять ее письмо, но потом решила ответить и сообщила ей, что со мной все в порядке. Мои друзья могут быть ослами

самого высокого порядка, но мне нужно дать им шанс. Перед тем, как выключить ноутбук, я открыла

новый файл и ввела в адресную строку букву С


[email protected] autofilled*


У меня перехватило дыхание, когда я смотрела на введенный электронный адрес. Я не знала, зачем

я делаю это, что я сделаю следующим, но я напечатала два коротких предложения. Где ты? А затем, немного подумав, напечатала Кто ты?

И кликнула по опции «Послать».


* autofill -- небольшое дополнение для браузера который можно использовать для автоматического

заполнения самых разнообразных форм веб-страниц. С его помощью заполнение форм производится

наиболее простым и быстрым способом — при загрузке страницы или с использованием команды

контекстного меню. При этом производится автоматическое заполнение форм, если Autofill

обнаруживает одно или несколько полей, соответствующих правилам заполнения.


глава восьмая


Оставшиеся дни недели прошли в общем-то нормально. Я снова пошла в школу и старалась снова

вписаться в эту жизнь, которая оставалась для меня такой же неизвестной. Я довольно быстро изучила

иерархическую структуру моей школы и разобралась в том, как она работает. Как мне казалось,

существовали три группы: те, кто был наверху; те, кому удалось стать друзьями тех, кто был наверху; и

затем все остальные, кому это не удалось.

Нечего и говорить, что мои друзья находились в первой группе. Каждая из наших семей имела

прочные корни в Геттисберге и в близлежащих городах. Все земельные участки, мимо которых мы

проезжали по пути из дома в школу, принадлежали либо одному из семейств, либо семейству от него

отпочковавшемуся.

И наши семьи руководили округом.

Отец Лорен, так же как и мой, занимался инвестиционной деятельностью. Отец Кэнди являлся

владельцем самой большой риэлтерской фирмы в штате. Отец Вероники был судьей верховного суда.

Отец Трея работал в Нью-Йорке в Британском посольстве. А мы по примеру своих родителей –– мы

управляли школой.

Я сразу поняла, что наши действия редко вызывают вопросы, а главной причиной этого является

то, что представляют собой наши родители. Унаследованное положение в обществ. Унаследованное

состояние. У меня было такое чувство, что в других местах подобная ситуация существовать не может.

Разумеется, группа, которая управляла школой, существовала всегда, но здесь сопутствующее этому

расслоение было явным и чрезмерным. Мне казалось, что здесь это возможно проистекает от того,

насколько сплоченной является община. Вернее богатая ее прослойка. Они –– вернее, мы –– были едины.

Каждый, не входивший в нашу группу, наш слой, был или непрошенным вторженцем , или кем-то вроде

него.

Хотя что-то и не вписывалось в это уравнение, и этим чем-то была Касси. Я не знаю, как эта мысль

пришла мне в голову, а может быть это была и не мысль, а одно из тех странных чувств, которые

овладевали мною и которые, в чем я была уверена были связаны с моей жизнью и прежде, но у меня

было ясное представление о том, что Касси была именно таким непрошенным вторженцем, и я изо всех

сил сопротивлялась ей.

Ничего из этого не имело смысла. Но ведь, черт возьми, ведь и в моей жизни смысла было не так

много.

В обеденные перерывы я ела вместе с девочками. Два раза они приглашали меня вместе пойти по

магазинам одежды, но я отказалась. Готовиться к выпускному балу просто казалось мне неподходящим

делом при данной ситуации. И сколько бы сил я не прикладывала к тому, чтобы придать всему

происходящему нормальный вид, в результате моих усилий огромный разрыв, разделяющий меня и моих

подруг, становился еще шире. Я не присоединялась к ним, когда они высмеивали других людей и не

смеялась над их шутками. С каждым днем взгляды, которыми они смотрели на меня, становились более

долгими и мрачными, а их комментарии моих поступков или слов более ехидными. Я просто не могла

избавиться от чувства, что в своих отношениях с ними оказалась на неправильно выбранной стороне.

Мы гуляли с Делом после его бейсбольных тренировок. Один раз я заходила к нему домой, и после

этого визита наш дом стал казаться мне чем-то вроде захудалого мотеля, расположенного на трассе.

Совершенно ясно, что деньги были наиважнейшим фактором в жизни его семьи, почти столь же

значимым, каким они являлись и в моей. Он был терпеливым в отношении со мной и старался облегчить

мне процесс постепенного вхождения в прежнюю жизнь, но я видела, что он ждет когда у меня это

пройдет и когда я стану той самой девушкой, в которую он влюбился . Этого ждала и я. Их ожидания ––

моих родителей, подруг и Дела –– висели на мне, как вериги, и в конце дня меня всегда охватывало

чувство, будто мне не хватает … чего-то. Единственно, что мне действительно понравилась в течение

этого дня, была поездка утром в школу и занятия по биологии.

И в том, и в другом случаях, я общалась с Карсоном.

Со мною больше не случались галлюцинации и записок я не находила.

А Касси все еще не нашлась.

Надежда на то, что она внезапно объявится, как это произошло со мной, становилась с каждым

днем все слабее и слабее. Видения, которые возникли передо мной в классе или в коридоре, нельзя было

признать ошибочными. Подозрительные обвиняющие видения. Когда я коротко упомянула о них по

дороге в школу, Скотт и Карсон стали убеждать меня, что я страдаю паранойей.

Но я не была уверенна в этом настолько, насколько были уверены они.

Моя репутация была отнюдь не безупречной, а это давало людям достаточно серьезные шансы на

то, чтобы считать меня способной совершить что-либо гнусное и отвратительное в отношении Касси. Я

отгоняла от себя эти мысли, но в глубине души никак не могла погасить хотя слабую и едва

теплящуюся, но все-таки боязнь людской молвы, связанной с этим.

Детектив Рамирез возник передо мной в четверг после школьных занятий. Он должно быть сначала

договорился о нашей встрече с моим отцом, потому что папа был дома и не хотел оставить нас наедине,

на то время, пока Рамирез беседовал со мной. Детектив снова и снова задавал мне одни и те же вопросы.

К несчастью, мои ответы на них не были одинаковыми. После получаса хождения по кругам, Рамирез

сдался и ушел, ушел, что называется, с пустыми руками и явно разочарованным.

Но разочарованным не настолько, насколько разочарованной была я.

Мама оставалась спокойной на протяжении всего следственного действия, попивая из кофейной

чашки что-то, что, как, я подозреваю, было отнюдь не кофе. После того, как детектив ушел, она

поспешила на кухню. Папа потянулся было за ней, но она отскочила от него с быстротой бездомной

кошки. Я заметила, что глаза отца словно накрыла пелена разочарования, которая, впрочем, сразу

рассеялась, как только наши взгляды встретились.

–– Все в порядке. –– Отец накрыл своей ладонью мою ладонь и слегка сжал ее. Его губы

расплылись в улыбке. –– Я же знаю, принцесса, что ты пыталась вспомнить и помочь.

–– Принцесса? –– шепотом переспросила я. –– ты не называл меня так с … –– Я замолчала и

сосредоточенно нахмурилась.

Отец тоже ненадолго замолчал, а потом спросил:

–– С каких пор?

Я раскрыла рот, будучи уверенной, что ответ на это вопрос готов, что он уже перешел с мысли на

кончик языка, но когда я, что называется, ухватилась за него, вдруг почувствовала, что мысль, а

следовательно и ответ, просто улетучиваются, как дым на ветру. Я покачала головой.

–– Я не знаю.

Он тоже ответил не сразу, а слегка помолчал.

–– Я не называл тебя так, примерно с того времени, кода тебе было лет одиннадцать.

–– А почему начал называть так снова?

–– В последнее время я чувствую себя так, будто мне вернули мою маленькую принцессу. Такую

же, какой ты была прежде … –– Он откинулся назад, его рука скользнула по моей. Скрестив руки на

груди, он перевел взгляд на большое окно, выходящее во внутренний дворик. –– Ты не хотела, чтобы я

называл тебя так и я знаю, что ты собираешься спросить, почему. –– В мимолетной улыбке,

промелькнувшей на его губах, я заметила усталость. –– Последний раз я назвал тебя так в тот день, когда

ты в первый раз привела сюда Касси. Позднее в тот вечер ты попросила меня, не называть тебя так.

Мои брови сдвинулись, когда я наблюдала за ним, как он пытается справиться с дыханием.

–– А что общего между нею и тем, что ты называл меня так?

Он скользнул взглядом по мне.

–– Я не знаю. Только ты можешь знать ответ на этот вопрос.


–– Так мы по-прежнему готовимся к завтрашнему уроку? –– спросил Карсон, заняв свое место в

аудитории для занятий по биологии.

Я утвердительно кивнула.

–– И ты все еще хочешь мне помогать.

И снова я увидела на его лице то же самое выражение: сначала как будто смущенное, а потом

настороженное. То же самое выражение, которое бывает на его лице при каждом разговоре со мной.

–– Ну да. Я хочу. Я повторил урок нынче утром.

–– Отлично.

Я направила свой взгляд прямо в его глаза. Я смотрела то в них, то на его губы, которые только что

задали вопрос, ответ на который мог вызвать у него сбивающие с толку, разочаровывающие эмоции.

Подвинув свой стул ближе к моему, он склонился над моим плечом и засмеялся. По спине у меня

прошла дрожь.

–– Что ты рисуешь? Снежного человека?

Мои пальцы все еще сжимали ручку; я, сосредоточенно сощурившись, посмотрела на рисунок. Это

был неумелый рисунок парня.

–– Я думаю, это скорее тени, которые его окружают, а не волосы.

–– Ой, мне тоже так кажется сейчас.

–– Честно говоря, я даже и не знаю, зачем я это нарисовала. –– Смущенно засмеявшись, я

отложила ручку в сторону и посмотрела на него. Он был так близко, так упоительно близко от меня. ––

Ну, я хотя бы поняла, что я не художница.

–– С этим я, к сожалению, должен согласиться. –– Сидя ко мне спиной, он изучал мои рисунки.

Этот рисунок был просто наброском парня, затушеванным ручкой. Линии были неупорядоченными. При

взгляде на них возникала идея волосяного покрова. –– Но возможно для тебя не все еще потеряно в

портретной живописи.

Когда он говорил это, я поняла, что мне нравится, как выглядят его изогнутые губы сбоку.

Изогнутые, но красивые.

–– Ты молчал почти всю дорогу сегодня, когда мы ехали в школу.

Карсон откинул непокорный локон со лба.

–– Серьезная контрольная по истории.

–– Тебя это беспокоит?

Он негромко рассмеялся, вытягивая свои длинные сухощавые ноги под белым столом.

–– Любая контрольная беспокоит меня, ведь если я завалюсь, это может испортить мой средний

балл*.

–– Все у тебя будет нормально. Ты же молодец, поэтому … –– Я закрыла ладонью рот, чувствуя

испуг и неуверенность, а главное не понимая, откуда взялись эти слова.

Карсон пристально смотрел на меня, его губы медленно расплывались в улыбке.

–– Ну, раз так, я, пожалуй, должен с тобой согласиться и на этот раз.

Мои щеки пылали так, словно я слишком долго пробыла на открытом солнце.

–– Я не могу ручаться за это, просто сказала и сказала, –– ответила я, опуская руку.

–– Да все нормально. –– Он захихикал. –– Если хочешь, я притворюсь, что не слышал того, что ты

сказала.

–– Это было бы как раз то. что надо.

Хитрый, озорной взгляд обосновался в его темно голубых глазах.

–– Но я этих слов не забуду.

Миссис Клео вкатилась в кабинет биологии, держа в руках кипу бумаг. Тяжелые браслеты вокруг

ее толстых запястий звенели при каждом шаге. Я обвела глазами класс, старательно сгоняя глупую

улыбку с лица, и встретилась взглядами с Кэнди. Она изогнула бровь и беззвучно спросила, «Карсон?»

То, как ее губы изогнулись при произнесении его имени, требовало незаурядного артистического

таланта. Взглянув на Карсона, я почувствовала себя счастливой, поняв, что он ничего не заметил.

После урока Кэнди чуть ли не силком затащила меня в ближайшую туалетную комнату и встав

спиной перед входной дверью, сложила руки на груди своего платья-свитера. Застоявшийся запах

сигарет и дезинфицирующее средства окутал мня. Граффити на стенах выглядели совершенно

неразборчивыми.

–– Колись, Самми, что, черт возьми, происходит между тобой этим Espaňola*?

Гнев поразил меня, как выстрел.

–– У него есть имя. И говорить так, это чертовски грубо, и не соответствует кругу, у которому ты

себя относишь.

Ее густые ресницы сомкнулись.

–– Прошу прощения. –– Она всплеснула руками. –– Господи, ты сейчас такая чувствительно-

впечатлительная. Да, Карсон, парень огонь. Этого у него не отнять, и он вполне подходит для того,

чтобы с ним повеселиться, но ведь он же сын смотрителя за вашим участком.

Мои пальцы сжались в кулаки.

–– Он также еще и по-настоящему толковый, лобовой подающий, насколько я знаю, и вообще он

отличный парень.

Рот Кэнди так и остался открытым.

–– Оооо-кей, ну в как быть с Делом? Ведь с ним у вас такой эпический роман, о котором каждый

мечтает –– особенно Вероника –– но тем не менее, ты, похоже, забыла о нем?

Ах ты, дерьмо… Я забыла о Деле?

–– Это никоим образом не касается Дела.

–– Не касается Дела?

Дверь туалетной комнаты открылась и Кэнди, повернувшись вокруг себя, снова захлопнула дверь,

уперевшись в нее обеими руками.

–– Что за черт? –– раздался злобный крик с другой стороны.

–– Эта туалетная комната занята, –– так же злобно ответила Кэнди. –– Пойди поищи другую.

Глядя на меня, она разметала по плечам волосы.


* средний балл –– характеристика успеваемости учащихся, определяемая путем деления суммы

оценочных баллов на количество затраченных зачетных часов. Учитывается при приеме в университет

или колледж

* Espaňola (исп.) –– испанец.

–– А что по-твоему подумает Дел, когда узнает, что его герл-френд строит глазки другому парню?

–– Я и не думала этого делать. –– Отступив на шаг назад, я почувствовала, как пылают мои щеки. –

– Мы с Карсоном просто приятели.

–– Интересно, когда вы успели подружиться? Как я вижу, ты вообще ничего не помнишь, но

пойми, ты и Карсон живете в разных мирах. Он тебя ненавидел. И это чувство было взаимным.

Эти три слова словно ударили меня в грудь с неимоверной и неожиданной для меня силой. «Он

ненавидел меня?».

Она улыбалась мне, как будто я была маленьким ребенком, которого застали за тем, что он пытался

сунуть палец в электрическую розетку.

–– Он тебе нравится?

–– Что? –– Я забросила на плечо сумку и подошла к укрепленному над раковиной зеркалу, делая

вид¸ что хочу подправить помаду на губах. –– Я же сказала тебе, что он нравится мне, как приятель.

Ее лицо высунулось из-за моего плеча, на меня смотрели хитрые, по-кошачьи, глаза.

–– Ну это уже хотя бы обнадеживает, потому что в ином случае это было бы вообще непонятно

что.

–– Интересно, почему? –– я надвинула крышку на тюбик помады, подавляя в себе желание

запустить его ей в лицо. –– Потому что он не богатый?

Она сморщила нос.

–– Нет. Потому что он оттрахал Касси прошлым летом на вечеринке, а также еще и Лорен. Карсон

не пропустит ни одной юбки.


Позже вечером, я была в кровати с парнем. Миссис Мессер настойчиво внушала мне, что я должна

заниматься привычными делами каждый день, делами которые могут послужить спусковым крючком

для включения моих воспоминаний. Учитывая, что заботиться о сохранении невинности мне уже было

не нужно, присутствие Дела в моей спальне можно было отнести к разряду привычных дел.

Мама с отцом были на каком-то благотворительном аукционе в Филли, а где был Скотт я и понятия

не имела. Возможно он уединился в какой-нибудь из комнат нашего огромного дома, а в какой именно

мне и не догадаться.

–– Почему ты не пошла по магазинам с девчонками? –– спросил Дел, вытягиваясь рядом со мной.

В ответ я криво пожала плечом и повернула голову в его сторону. Его глаза были как

расплавленные шоколадки, но подспудно, в глубин души, я чувствовала, что они могут быть холоднее и

тверже.

–– Мне хотелось побыть с тобой.

Дел, казалось, был счастлив, услышав мой ответ, тем более, что это была правда. То, что я была

наедине с ним, возможно могло мне помочь. Очевидно, мы были теми, о ком написано в сказках, и

занимались тем, что я хотела вспомнить; вспомнить, как это бывает –– почувствовав это. Но вот сейчас я

не чувствовала ничего. У меня не захватывало дыхания, я не ощущала трепета в груди, на меня не

накатывалась жаркая волна –– не будь мы рядом, я бы и не думала о нем, тем более после того, что я

узнала о нем.

Он переспал с Лорен

И он переспал с Касси.

Зажмурив накрепко глаза, я как бы нанизывала злодейское ожерелье, состоящее из бранных слов. Я

не собиралась думать о Карсоне. Серьезно, не собиралась. Во всяком случае тогда, когда была с Делом.

Это было бы неправильно по очень многим причинам, и мне, для того, чтобы понять это, не нужны были

мои воспоминания.

Вытянув руку, я повела пальцами по изгибу его челюсти. Она была гладкой. Интересно, подумала

я, как часто я пользовалась этим жестом в прошлом.

Это простое прикосновение пальцев не запустило ничего во мне, но возможно оно послужило

каким-то знаком для Дела. Он, опустив ресницы и приподнявшись на локте, навис надо мной, не касаясь

меня, но находясь так близко …

Сглотнув слюну, я снова положила руку на грудь. Мое дыхание все-таки участилось, но не от

возбуждения. Страх и тревога сжали меня словно в крепких тисках. В его глазах я увидела вопрос – он

как будто сомневался должен ли он делать это.

Но я хотела, чтобы он это делал. Ведь это могло бы помочь мне вернуть воспоминания. Тогда я

возможно вспомню, что случилось с Касси.

Я кивнула и заставила себя улыбнуться, хотя и чувствовала, как дрожат мои губы.

Дел, приник губами к моей шее, уткнулся в нее лицом. Я стиснула пальцами одеяло и крепко

сомкнула губы, удерживая слово, которое готова была выкрикнуть. Стоп.

Сколько раз мы делали это? Наверное и не сосчитать. Так почему бы мне не целоваться и не

проделывать все эти распаляющие трюки с кем-то, кто похож на него? И то, что он делал сейчас, не шло

ни в какое сравнение с тем, насколько далеко мы с ним продвинулись раньше. Так почему, черт возьми, я

не могу припомнить это?

Я закрыла глаза, приказывая своему сердцу войти в нормальный ритм. Ускоренное сердцебиение в

груди не доставляло мне удовольствия. Я может у меня сердечный приступ? Господи, ну это уже полная

глупость. Никакого приступа у меня не было. Хотя где-то в глубине души мне хотелось, чтобы он все-

таки был. Тогда мы должны были бы остановиться.

И как раз в этот момент, в самый худший момент времени из всех, известных человеку, я подумала

о Карсоне. Почему такие глаза – точь-в-точь голубые бриллианты – достались не Делу? И почему в том

проклятом кафетерии на шоссе был не он, а Карсон; и в домике, построенном на дереве, и в классе? Дело

не в том, с кем он спал в прошлом, но я сомневаюсь, что Карсон стал бы возиться с пуговицами на моей

рубашке. Но он бы по крайней мере заметил, что мои руки дрожали и что мои пальцы вцепились в

одеяло с такой силой, что костяшки на руках побелели. Ну ладно. Это было не совсем справедливо по

отношению к Делу. Просто я так думала.

Мое сердце снова застучало, потому что я внимательно посмотрела на телевизор, в котором был

включен канал «ИСПН»*, показывающий запись бейсбольных игр прошлого сезона. Пойди разберись …

Конец третьего тайма. «Атланта брэйвс»* готовились отбить мяч. Два удара и один мяч. Отбивающему

придется ловить позицию. Когда до меня дошло, что я так хорошо разбираюсь в бейсболе, я даже

почувствовала головокружение,

Рука Дела вернула меня назад к моему собственному телу. Она лежала чуть ниже моего пупка. Его

пальцы просунулись под пояс моих джинсов. Сделав неглубокий вдох, я открыла глаза.

–– Дел?

Его влажные губы, целуя мою шею, двинулись вниз в направлении ключицы. А его чертова рука

продвигалась все дальше вниз. Не в силах сдержать себя, я сжала бедра и снова произнесла его имя.

Подняв голову, он пристально посмотрел на меня опьяненным взглядом своих карих глаз.

–– Ну что ты, крошка?

–– Я … я не помню ничего из того, что было, –– шепотом ответила я.

–– Слишком быстро?

Когда я утвердительным кивком ответила на его вопрос Дел еще несколько секунд не сводил с

меня пристального взгляда, затем нежно поцеловал. Он лишь провел своими губами по моим, и при этом

чуть надавил на них – так все и было.

Я все еще дрожала и он это видел. С обиженным выражением лица, он слегка отодвинулся назад и

освободил свою руку. Теперь я почувствовала себя униженной и растоптанной.

–– Прости. Я в самом деле .. я.

Я не знала его. И проблема была в этом. Это было равносильно занятию любовью с абсолютно

незнакомым человеком.

Он откатился от меня и оперся головой о локоть. Его глаза остановились на телевизионном экране.

Отбивающий выбил мяч в аут

–– Я-то думал зачем мы оставили телевизор включенным. Чтобы помочь тебе вспомнить? Это была

твоя идея.

–– Я знаю. –– Я села, быстро застегнула блузку. Пригнувшись к коленям, я внимательно смотрела

на экран. –– Мне действительно очень жаль.

Наступила пауза; я слышала, как он вздыхает.

–– Да все нормально. Ничего страшного. Мы … попытаемся еще раз … позже.

Мысль о том, чтобы попробовать еще раз, но позже, вызвала у меня тошноту.

–– Договорились?

Дел положил свою тяжелую руку на мое плечо.

Неожиданно поле моего зрения стало серым. Вес его руки потянул меня вниз, через матрас и без

всякого предупреждения я вдруг оказалась не в своей спальне, а совершенно в другом месте.

Падение снова и снова, вращение в темноте. Холодный влажный воздух хлещет по мне, хватает и

удерживает меня, тащит меня ниже и ниже. Падение такое быстрое, что я не могу ритмично

дышать. Мои легкие обморожены, мои мысли повторяются.

Я скоро умру. Я скоро умру. Я скоро умру, как она.

Мое тело остановилось, не оттого, что налетело на что-то – оно просто остановилось. Черное

небо изменило цвет и стало молочно-матовым. Надо мной возвышались деревья, окрашенные в серый


* «ИСПН» (ESPN) –– Один из каналов кабельного телевидения США, по которому круглосуточно

показывают только спортивные передачи.

* «Атланта брэйвс» (Храбрецы Атланты) –– бейсбольная команда из города Атланты, штат Джорджия,

входящая в Западное отделение Национальной бейсбольной лиги.

цвет. Согнутые и наполовину обрезанные, их голые заостренные и растопыренные как пальцы ветви

достигали меня. Вода переливалась через мое тело.

Все вокруг было мертвым, мертвым, мертвым.

Что-то, окутанное красным туманом, пролетело мимо меня. Крики – крики, от которых волосы

на моем теле вставали дыбом; вопли, леденившие мне душу. И вдруг ничего, только тишина.

Внезапно Дел наклонился надо мной, глаза его были широко открыты. Он тряс меня, держа за

плечи. Голова моя вертелась из стороны в сторону.

–– Самми! Самми, перестань, перестань, прошу тебя!

Из коридора донесся приближающийся топот ног, а затем дверь моей спальни распахнулась. Скотт

вбежав, остановился; щеки его пылали, сощуренные глаза осматривали комнату.

–– Что происходит? Почему она кричала?

Дел отпрянул от меня.

–– Я не знаю. Секунду назад она была совершенно нормальной, затем выражение ее лица

изменилось и она начала кричать.

Скотт склонился надо мной.

–– Сам, скажи что-нибудь.

Я медленно моргала, рассматривая его лицо.

–– Я умру.

–– Что? –– Он сел рядом со мной, подтянув мое тело так, что я приняла полу сидячее положение и

наполовину склонилась в его сторону. –– Почему ты говоришь такое, Сам?

Я пристально посмотрела в глаза, такие же, как мои – карие с зелеными вкраплениями вокруг

радужек. Резкие морщинки под глазами говорили о том, что он встревожен и испуган.

–– Я помню, что думала об этом, –– сказала я.

Его глаза немного расширились и я почувствовала, как кровать чуть просела под весом Дела

–– Ты помнишь что-нибудь еще? К тебе вернулись твои воспоминания? –– спрашивал Скотт.

–– Я помню падение. –– Я слегка откинулась назад и посмотрела вниз. Половина пуговиц на моей

блузке было застегнуто неправильно. Отлично. Наверняка Скотт тоже заметил это. –– И там была вода

… вот и все.

Скотт опустил плечи и в этом его жесте я почувствовала разочарование … или облегчение?

–– Вообще, это важно. Ты должна все точно рассказать детективу. У тебя есть его номер?

–– А зачем? –– спросил Дел. –– Ведь невозможно сейчас сказать четко, были ли это действительно

воспоминания или просто галлюцинация. И для нее нет необходимости подвергать себя разного рода

выяснениям.

–– А почему ты решил, что это галлюцинация? –– спросила я одновременно с подозрением и

страхом в голосе.

Выражение его лица стало каким-то робким.

–– Твоя мама говорила, что у тебя … бывают видения.

За это, я была готова ее убить.

–– Никаких видений у нее не бывает, –– резко ответил ему Скотт, рывком слезая с кровати. –– Тебя

послушать, так она ненормальная или что-то вроде того. А она в порядке.

Мои щеки полыхали. Дел был прав. Я не знала было ли то, что я видела, реальными

воспоминаниями. В том, что я видела, не было смысла, и не все виденное можно было посчитать

правдивым. У меня не было никакой возможности остановить свой полет по воздуху, да и деревья, в чем

я была больше чем уверена, не были серыми.

Краем глаза я видела, как Скотт смотрит на Дела.

–– Я не знаю, друзья мои, чем вы здесь занимались, но прошу тебя, приятель, будь к ней

повнимательнее. Ты же знаешь, через что ей пришлось пройти.

Челюсть Дела напряглась, казалось, он стиснул зубы, чтобы сдержать себя и не отвечать на

подобные выпады.

После этого Скотт ушел захлопнув за собой дверь спальни. Между нами воцарилось неловкое

молчание.

–– Ты думаешь, что я ненормальная? –– спросила я слабым голосом.

–– Да нет, конечно же, нет … но я думаю, что у тебя просто был нервный срыв, чего и следовало

ожидать. –– Он замолчал, но я по-прежнему чувствовала на себе его взгляд. –– Послушай, может мне

лучше уйти. Я позвоню тебе завтра, договорились?

Я кивнула.

Наклонившись, Дел поцеловал меня в щеку, затем встал, задев прикроватный столик. Стоявшая на

нем музыкальная шкатулка качнулась, издав ноту преследующей меня мелодии. Он посмотрел на

шкатулку, покачал головой.

–– Ненавижу эту штуку.

–– Почему?

Он не ответил и только снова покачал головой.

–– Поговорим завтра.

После его ухода я подошла к столу и взяла карточку, которую оставил мне детектив. На ней был

номер его личного мобильного телефона, и я помнила его наставления, звонить в любое время, если я

что-либо вспомню. Я взяла свой телефон, все еще сомневаясь в необходимости звонить. А что если все

это не имеет под собой реальной почвы? Я просто буду выглядеть глупой.

И ненормальной.

Сидя на кровати, я смотрела на цифры его номера. Можно рискнуть, прослыть глупой и

ненормальной, если это поможет им найти Касси. Я набрала номер.

Детектив Рамирез ответил после третьего гудка.

–– Слушаю.

Я кашлянула, сжимая в руке его карточку.

–– Здравствуйте. Это … это Саманта Франко.

На линии наступила короткая пауза; возможно он в это время выключал телевизор или какое-то

другое устройство.

–– Да? С вами все в порядке?

–– Да, все отлично. –– Сейчас или никогда. Закрыв глаза я наскоро сотворила молитву о том, чтобы

не сделать в разговоре ошибки. –– Я кое-что вспомнила, но не уверена, поможет ли это.

–– В данный момент поможет все, –– ответил он тоном, не допускающим возражений.

Я рассказала ему то, что запомнила –– темноту¸ падение и поток воды. Сначала он молчал, потом,

через некоторое время, ответил, и я вдруг ощутила такую тяжесть, как будто тяжелый вес его слов

придавил меня книзу.

–– Да, в верхней части парка есть озеро, вода из которого питает водопад. Я допускаю, что вы не

помните ничего из этого, но мы в воскресенье наметили произвести драгирование* озера.

Копы не драгируют озера для того, чтобы обнаружить живых. Они драгируют их в поисках трупов.


* драгирование –– проведение очистных, дноуглубительных работ с помощью многоковшового

землечерпательного снаряда.


глава девятая


Почти все субботнее утро меня подташнивало –после разговора по телефону с детективом я

практически не спала. Попытки спасти Касси стали попытками найти ее труп. Это не было сказано, но

нутром я чувствовала, что дело обстоит именно так.

Найти Касси живой они не рассчитывали.

В начале первого я выбралась из дома. Это не составляло никакого труда, поскольку мама все еще

пребывала в постели, а отец был занят чем-то на площадке для игры в гольф. Сунув руки в карманы

своей по-настоящему крутой куртки в стиле «милитари», которую я откопала в своем стенном шкафу, я

направилась вниз по извилистой дороге. Эта поездка скорее всего будет бессмысленной. Родителей

Касси вообще может не оказаться дома, но я не могла заставить себя созвониться с ними, главным

образом из-за того, что они сами не ни разу не попытались связаться со мной после того, как я вернулась.

В этом явно не было ничего хорошего.

Пройдя через маленький дворик, я взошла на небольшой порог кирпичного дома и постучала во

входную дверь. Изнутри донесся какой-то треск или грохот, после которого я услышала хриплый

грудной смех –– так смеялся Карсон.

Дверь открылась и он, повернув голову за плечо, прокричал:

–– Папа я открыл. Скоро вернусь. –– Повернувшись ко мне, он криво улыбнулся и вышел за порог,

захлопнув за собой дверь. –– Привет.

–– Привет, –– ответила я, отступая назад.

Карсон обошел вокруг меня, а когда я не сдвинулась с места, сделал мне знак следовать за ним.

Под солнцем в его лохматых волосах были видны красные и белые пряди.

–– Поскольку ты не приехала на машине, я надеюсь ты не будешь иметь ничего против того, чтобы

воспользоваться моим транспортным средством.

Я подумала, что он возьмет на время грузовичок своего отца или еще что-либо, но он остановился

перед мотоциклом и стал стаскивать с него кусок голубого брезента. Я сразу почувствовала резь в

желудке.

–– Не уверена, что я когда-нибудь в жизни ездила на мотоцикле.

–– Со мной ты точно не ездила. И я серьезно сомневаюсь, что один симпатичный парень не

побоялся бы потерять лицо, разъезжая один на мотоцикле.

Я посмотрела на него. Дел был симпатичным парнем, в то время, как Карсон словно излучал жар;

черты его лица были немножко грубее. Достав тесемку для волос, я собрала свои волосы в пучок, и

закрепила их в виде конского хвоста. Более короткие пряди выскользнули из-под тесемки и легли мне на

щеки.

Карсон протянул мне гладкий черный шлем.

–– Это не сложно. Надо надеть и закрепить.

Мой взгляд остановился на его узкой талии и, мне показалось, что меня захлестнул приступ чего-то

близкого к телячьей нежности. Я медленно перевернула шлем.

–– А откуда … откуда ты знаешь, где живет Касси? Я раньше тебя об этом не спрашивала.

Он прищурился.

–– Она любила устраивать вечеринки.

Переминаясь с ноги на ногу, я думала о том, что сказала мне Кэнди.

–– А вы … встречались с ней или занимались чем-то вместе?

Его брови изумленно поднялись.

–– Почему ты спрашиваешь?

–– Одна из девочек упоминала об этом. Говорила, что у вас были более, чем тесные отношения.

Неожиданно он рассмеялся.

–– Мне бывает любопытно узнать почему я могу стать предметом обсуждения, что бы там ни было.

Я не хотела спускать эту тему на тормозах.

–– Так были или не были?

Он отвернулся в сторону, выпрямляя плечи.

–– Да, были.

Я почувствовала, как низ моего живота наполнила какая-то раскаленная масса и словно проворные

змеи заскользили по всем моим венам.

–– У нас когда-нибудь был секс?

Его голова склонилась и приблизилась к моей, брови его в изумлении полезли на лоб.

–– Нет, –– произнес он глухо.

–– А почему нет?

Через мгновение его, находившиеся совсем близко от меня, губы растянулись в улыбке, а глаза

опустились.

–– Хороший вопрос. Я должен буду начать с того факта, что мы с ней не ладили.

Вполне логично, и я чувствовала, что должна прекратить задавать вопросы, но любопытство уже

вонзило в меня свои когти.

–– Тогда все-таки почему вы встречались с Касси?

Карсон подошел ближе и я, чтобы видеть его глаза, должна была закинуть голову.

–– Если говорить по-честному, я даже и не могу тебе сказать, почему. Я был на вечеринке, которую

она устраивала. Мы оба прилично выпили. Вы двое начали о чем-то спорить – о чем, я не знаю – и она

подошла ко мне. Вот и вся история.

Вот, наконец-то, и нашлось имя чувству, которое я испытывала. Ревность. Что-то, что мне не

принадлежит … но вот оно, здесь рядом, и от этого моя кровь кипит.

–– Так значит она пришла к тебе, и ты не упустил случая? Так все было?

Его глаза сузились, превратились в живые тонкие полумесяцы.

–– Да именно так все и было. Могу сказать, что я почти ничего не помню из того, что было, если

тебе от этого легче. К тому же она тогда еще не была с Трем.

Я заставила себя рассмеяться.

–– Мне от этого ни легче, ни тяжелее. Просто я любопытная.

–– Это точно.

–– Ну а что в отношении Лорен? –– спросила я, поскольку уже не могла остановиться.

Некоторая веселость исчезла с его лица.

–– С Лорен у нас не было никаких отношений. У нас было с ней одно свидание, которое вызвало ни

много, ни мало, а настоящий шок среди ее друзей – в том числе и у вас. На следующее свидание она

уже не пришла. –– Он взял шлем у меня из рук –– Ну ты уже закончила допрос?

–– Да. –– ответила я смущенно. Вместе с приобретением амнезии, я частично утратила некоторые,

а возможно и все фильтры. Беспокоясь, как бы он не передумал, я взялась за шлем, но он, шагнув ко мне, спросил:

–– Что ты делаешь? –– Он перевернул шлем. –– Позволь тебе помочь.

Застыв в неподвижной позе, я ждала. Карсон подошел еще на шаг ко мне и одной рукой откинул

назад более короткие пряди моих волос. Я ощутила покалывание кожи щеки в тех местах, которых

касались костяшки его пальцев. Когда он проделывал то же самое с другой стороны, мои губы

приоткрылись. Руки у него были большие, но невероятно легкими и нежными. Интересно, подумала я,

Касси он касался так же, но я поспешно отогнала эту мысль прочь.

Карсон плавно опустил шлем мне на голову, застегнув ремни на пряжки под моим подбородком.

При каждом прикосновении его пальцев к моей коже, я вздрагивала.

–– Ну вот, –– сказал он, его взгляд скользнул по моему лицу, не встретившись с моими глазами. ––

Ты и готова.

Прежде, чем опустить наглазник, я схватила его за руку и со мной произошло то, что можно с

уверенностью назвать самым худшим случаем словесной диареи, когда-либо приключившимся с кем-

либо из людей.

–– Ты считаешься моим контрольным секретным вопросом.

Карсон заморгал и засмеялся натужным смехом.

–– Что?

–– Чтобы получить доступ к аккаунту моей электронной почты, надо ответить на контрольный

вопрос, кто был в детстве моим лучшим другом, –– начала объяснять я и сразу пожалела, что в мой рот

не встроена клавиша «Стоп». –– И это был ты.

–– Интересно, –– сказал он, высвобождая руку. Без дальнейших объяснений он надвинул шлем. ––

Поехали.

Совсем не та реакция, на которую я надеялась, и вот я снова не представляю себе, что бы мне

хотелось ему сказать. Все еще смущенная, я наблюдаю, как он залезает на мотоцикл и хлопает ладонью

по сиденью. Сглотнув слюну, я закидываю ногу и сажусь. Когда мотор взревел, я на всякий случай

положила руки ему на талию, чувствуя сквозь свитер его твердые и упругие мышцы.

Во рту у меня пересохло.

Плечи Карсона затряслись от молчаливого хохота; вытянутой рукой он схватил мои руки и

переместил их так, что они, охватив его живот, сомкнулись над пупком. Это перемещение прижало мои

груди вплотную к его спине и практически не оставило никаких зазоров между нашими телами. Его

запах – цитрусовых и мыла – просачивался из-под шлема.

Я зажмурилась. Но не из-за того, что мотоцикл взревел и не из-за того, что его шины покатили по

асфальту, а потому, что каждая клетка моего тела реагировала на то, что наши тела практически слились

воедино. Конечно, я не должна была приникать вплотную к его спине, когда ветер бил по нам, особенно,

если вспомнить, что с Делом я не чувствовала ничего, сколько-нибудь похожего на то, что чувствовала

сейчас.

Касси жила в пяти милях от старого поля сражения вниз по дороге, по обочинам которой росли

огромные клены. Когда мы проезжали мимо бесчисленных памятников и окружающих их старых

деревянных оградок, я вдруг почувствовала интерес к ним и уже собралась попросить Карсона

остановиться. Когда мы подъехали к дому Касси, я увидела практически копию нашего дома – их дом

был таким же вытянутым и красивым.

Карсон остановил мотоцикл и я медленно сняла шлем. В моей голове скопилось великое

множество вопросов. Что я скажу, когда увижу ее родителей? Будут ли они рады моему приезду, или

меня сразу ждет от ворот поворот? А самый главный вопрос состоял в том, не сделала ли я ошибку,

приехав сюда?

Карсон интуитивно положил руку мне на спину.

–– Ты уверена, что хочешь это сделать?

Я медленно кивнула головой, слезая с мотоцикла и внимательно глядя на белый фасад и красные

ставни. Я не испытывала никакого волнения.

–– Мы можем постучать в дверь, когда ты будешь готова, –– сказал Карсон.

Оценивая сложившуюся ситуацию, я поняла, что должна сделать это сейчас. Улыбнувшись ему, я

поднялась по ступеням крыльца и постучала в дверь. Своей спиной я чувствовала тепло, исходившее от

Карсона, и мысленно гадала, может ли он хотя бы предположить, как много оно для меня значит.

Через несколько секунд красная дверь распахнулась. Перед нами появился пожилой человек в

брюках и мятой рубашке. Глубокие морщины расходились во все стороны от его блеклых голубых глаз,

пристально смотревших на меня и Карсона.

Сделав неглубокий вдох, я произнесла:

–– Я Са…

–– Я знаю, кто вы, –– объявил он меня. –– И мне было интересно, когда вы соизволите показаться у

нас.

У меня по спине прошел холодок.

–– Мистер Винчестер, –– сказал Карсон, поднявшись на следующую ступень и оказавшись впереди

меня. –– Саманта не …

–– Ничего не помнила? –– прервал он Карсона и его взгляд покинул мое лицо. –– Об этом детектив

рассказал нам. –– Глубокая линия, придающая лицу жесткость, возникла между его бровями. –– Если вы

здесь для того, чтобы повидаться с матерью Касси, то она в постели и не принимает гостей.

Я не представляла себе, кем мог быть этот мужчина, но для того. чтобы быть отцом Касси, он

казался мне слишком старым.

–– Я здесь не для того, чтобы повидать ее мать. Я очень надеюсь, что … я смогу увидеть комнату

Касси.

–– И для чего вам это надо? –– задавая этот вопрос, он, подергивая носом, смотрел на Карсона.

–– Я очень надеюсь, что это поможет мне вспомнить ее – вспомнить, что случилось. –– Я думала,

что, увидев комнату, пойму, что с ней случилось. –– Мы не намерены брать ничего из ее вещей.

–– Я могу подождать снаружи, –– предложил Карсон безразличным голосом. –– Это не проблема.

Старик фыркнул и отошел в сторону.

–– Только не подумайте, что я подозревал вас в намерении украсть что-либо из ее вещей. Не знаю,

вам известно, где ее комната?

Облегченно вздохнув, я отошла на шаг в сторону.

–– К сожалению, нет.

–– Мне известно, –– неожиданно произнес Карсон.

Если это и удивило мистера Винчестера, то виду он не подал.

–– В вашем распоряжении десять минут, по истечении которых я попрошу вас удалиться. И,

пожалуйста, не шумите.

Не теряя времени, Карсон обхватил меня руками и обведя вокруг стоявшего перед нами пожилого

мужчины, ввел в дом. Мы поднялись на три лестничных пролета и пошли по коридору.

–– Кто он? –– спросила я чуть, стараясь говорить как можно тише.

–– Дедушка Касси. Не очень-то дружелюбный человек. –– Улыбка промелькнула на его губах. ––

Так что не считай, что этот сухой прием предназначен лично тебе.

Опустив глаза, я посмотрела на его руки все еще обвивавшие мое тело.

–– А где ее отец?

–– Насколько мне известно, в ее жизни он отсутствовал, да и вообще не присутствовал никогда.

Освободив мою руку, он остановился перед дверью, на которой были нарисованы три больших

маргаритки с розовыми лепестками.

–– Это дом дедушки Касси. Ее мать еще довольно молодая, младше твоих родителей лет на десять

с гаком. Но между прочим об отце я никогда не слыхал …

–– Наверняка его отсутствие – это результат какого-то скандала.

–– Зная вас, богатых людей, это вполне возможно, –– сказал он и его челюсти снова сжались. ––

Ну, ты готова?

Я кивнула.

Карсон, открыв дверь, отошел на шаг в сторону, пропуская меня вперед. Порыв свежего воздуха,

пропитанный ароматом персика, буквально окутал меня. Я глубоко вдохнула, ожидая чего-либо еще, но

все ограничилось только этим, нахлынувшим издалека ощущением.

Ее комната практически не отличалась от моей, но стоило мне подойти к ее письменному столу и

прикоснуться пальцами к ее блокнотам, у меня тут же возникло ощущение, что я вошла в склеп. Дрожь

пробегала волнами по моей спине то вверх, то вниз.

Карсон, стоя в дверях, молча наблюдал за мной. Я остановилась перед грудой фотографий.

Перебирая их, я все время ждала, что вот-вот вспыхнет искра, которая воскресит мои воспоминания.

Среди фотографий были и такие, на которых мы с нею были сняты на пляже, в школе, и на горнолыжном

курорте. На нас была одинаковая одежда бледно розового цвета. На некоторых фотографиях мы были

вместе с подругами и друзьями. Одну фотографию, снятую в канун Нового года, я узнала; узнала по

одежде, которая была на нас.

Она сидела на коленях у Дела. Они обнимались, на их лицах были сентиментальные улыбки.

Сморщившись, я показала эту фотографию Карсону.

––Не представляю себе, кто мог их сфотографировать. Я? Или Трей?

Брови Карсона взметнулись вверх.

–– Понятия не имею.

Ее рука обвивала шею Дела, ее щека прижималась к его щеке. Ладонь Дела лежала на ее бедре.

–– Ну до какого бесстыдства докатилась эта парочка, –– пробормотала я.

–– Ревнуешь? –– спросил он.

–– Да нет, –– со вздохом ответила я, кладя фотографию обратно на ее стол. Рядом с ее кроватью

стоял столик, окрашенный в кроваво-красный цвет. Интересно, кто выбирал такой цвет, но не он привлек

мое внимание, а музыкальная шкатулка, стоявшая на нем. Подойдя к столику, я подняла музыкальную

шкатулку и повернулась а Карсону.

–– У меня в спальне точно такая же. И все они играют одну и ту же песню.

–– Музыкальные шкатулки есть у многих девочек, верно?

–– Да, но эта точно такая, как моя. –– Я села, пораженная этим открытием. –– Интересно, а были

мы с Касси подругами в раннем детстве?

–– Нет. –– Он провел растопыренными пальцами по волосам. –– Я хочу сказать, что вы выросли в

одинаковых условиях, но по-настоящему вы сблизились с ней, когда вам, возможно, было лет по

одиннадцать или что-то около этого.

Так что, тогда у нас появились одинаковые музыкальные шкатулки? Кажется это игрушка

подходит для детей более младшего возраста. Я повертела в руках чучело единорога, пахнущее

жимолостью, а потом проверила ее стенной шкаф.

С каждой минутой я чувствовала себя все более расстроенной. Я ведь наверняка была в этой

спальне миллион раз, но ничего здесь не было мне знакомо. Мои пальцы сжались в кулаки, когда я,

выйдя на середину комнаты, внимательно посмотрела на красное одеяло, одеяло моей подруги, которого

я тоже не помнила.

Я бросила единорога на кровать. Глаза мои наполнились слезами. Подернутый тиной провал в

моей голове оставался прежним. Пустым. Обширным. Все мои воспоминания пропали, были украдены.

Это можно было квалифицировать, как преступление, но не было никого, кто мог бы быть привлечен к

ответственности за его совершение. Мой разум словно циркулировал по замкнутому кругу.

–– Черт возьми, ведь я же ничего не помню, –– произнесла я сухим хриплым шепотом.

–– Все в порядке. –– Он положил ладонь мне на поясницу. –– Подожди еще немного.

Дрожь пробежала по моему телу, как я ненавидела и эту дрожь и то, кем я была в эти минуты.

Слабая. Беспомощная. Потерянная. Я повернулась к нему, отбрасывая с лица растрепавшиеся пряди

волос.

–– А что, если я вообще никогда не вспомню? Мне что, жить с этим остаток жизни? Одной ногой в

прошлом, которого я не могу вспомнить?

Он, подняв голову, посмотрел на меня слегка расширенными глазами.

–– Я знаю, тебе тяжело понять и примириться с этим сейчас, но если ты никогда не вспомнишь,

тебе придется делать то, чего большинство людей никогда не делает.

–– Например, что? –– я сложила на груди руки. –– Испытывать кучу повторений, считая, что

испытываю это впервые?

–– Да, именно так. –– Карсон положил руки мне на плечи, его глаза пристально смотрели в мои. ––

Тебе придется начинать сначала. Проходить через все снова. В то время, как всем остальным хочется

иметь второй шанс, ты на самом деле получила эту возможность.

Я была не готова воспринимать это, как наполовину полный стакан *.

–– Ну а как быть с Касси? Я не думаю, что она получит второй шанс.

Он опустил руки и опустил глаза.

–– Вот это проглотить будет труднее всего.


Мы уехали прежде, чем дедушка Касси мог выставить нас из дома. Я еще не хотела ехать домой,

поэтому Карсон предложил где-нибудь остановиться и поесть. Он припарковал мотоцикл напротив

кладбища, которое по площади было примерно таким же, как город. Туристы бродили повсюду,

фотографируя старый сиротский приют и задний фасад дома Дженни Уэйд*, единственного

гражданского лица, убитого во время битвы при Геттисберге. Я шла с Карсоном в паб, расположенный

рядом с сиротским приютом, а мне страшно хотелось примкнуть к группе туристов.

Я чувствовала себя так же, как они, и единственным различием между нами было то, что мне

только что довелось посмотреть на мою собственную жизнь.

Карсон выбрал кабинку позади и протянул мне меню. Когда он смотрел на меня, на его лице

появлялось выражение явного любопытства.

–– В чем дело? –– спросила я.

Он слегка пожал плечами и покачал головой.

–– Скажи мне кто-нибудь месяц назад, что я буду обедать с тобой, я бы посоветовал ему показаться

психиатру.

Я засмеялась и стала внимательно изучать меню.

–– Я не знаю, хорошо я поступаю или плохо.

–– Я и сам этого не знаю. Я хочу сказать, что ты никогда бы не пошла со мной на свидание так, как

это получилось сегодня.

–– Но ведь мы же были лучшими друзьями.

–– Когда были маленькими, сказал он постукивая кончиками пальцев по краю стола. –– Ведь на

протяжении многих лет между нами не было нормальных отношений.

Мои щеки пылали, когда я вспоминала о том, что говорила ему.

–– Я была такой сукой.

–– Ты не всегда была такой, –– мягко возразил он.

Я смотрела на него сквозь сомкнутые ресницы.

–– Ты знаешь, чего я не могу понять? Почему ты так добр ко мне, после того, как я относилась к

тебе как последняя дура.

Низко висящая под потолком лампа освещала его блестящие глаза.

–– Я же сказал, ты не всегда была такой.

–– Была и хорошей?

Он повел плечами, и мне показалось что вытянуть из него что-либо еще мне не удастся. Может

быть я вообще и не была никогда хорошей, но тут он негромко вздохнул и сказал:

–– Когда ты не была с Касси, а Марс находился в противостоянии к Юпитеру, ты бывала такой,

какой была раньше.

Мои губы растянулись в едва заметной улыбке.

–– Ничего себе. А как это выражалось, что я была такой, как раньше.

Карсон улыбнулся, но улыбка быстро сошла с его лица. Несколько секунд он молчал.

–– Когда моя мама … когда она умерла два года назад, ты пришла на похороны. Скотт тоже

пришел. Конечно же, он пришел, но я не ожидал, что ты придешь. Твой отец тоже пришел, но ты не была

вместе ни с ним, ни со своим братом. А потом, когда я был дома, ты снова удивила меня.

–– Удивила? –– шепотом спросила я, глядя на него.

Он медленно кивнул.


* Саманта имеет ввиду притчу о пессимисте, который считал стакан наполовину пустым, и оптимисте,

считавшим его наполовину полным.

* Дженни Уэйд –– была единственным штатским человеком убитым в битве при Геттисберге 3-то июля

1863года во время выпечки хлеба для солдат Союза. В настоящее время ее дом считается историческим

местом, популярным у туристов.

–– У нас в доме было много людей. Друзей у мамы было много. А тебя, кстати, она любила. Один

угол его сомкнутых губ приподнялся, когда он снова посмотрел на меню. –– Ты знаешь. Ведь ты

навещала ее. Еще до хосписа и когда меня не было дома, ты навещала ее. Не думаю, что ты хотела,

чтобы я знал об этом, поэтому я никогда и не поднимал этого вопроса, но я знал, что моя мама

благодарна тебе … так же , как и я. Понимаешь, после похорон, я должен был куда-то уединиться, чтобы

подумать.

–– И ты уединился в домике на дереве? –– спросила я, вспомнив то, о чем он говорил раньше.

–– Да, –– негромко ответил он. –– Я не пробыл там и двадцати минут, когда ты вдруг возникла

неизвестно откуда. Влезла в этот проклятущий домик. Ты не сказала ни единого слова, а просто сидела

рядом со мной и …

–– И что? –– Мне казалось, будто я слушаю рассказ о ком-то другом и этот рассказ меня растрогал.

Он откинулся назад, провел ладонью по подбородку.

–– Ты просто обняла меня. Понимаешь, ну … на какое-то время. Ты так ничего и не сказала, а

потом ушла. Об этом мы никогда не говорили. Иногда я спрашиваю себя, а было ли это на самом деле.

Мое сердце забилось чаще, напряженные плечевые мышцы, казалось расслабились. Как приятно

было слышать о том, что и в моей жизни были некоторые эпизоды, которые не вызывали стыда.

–– Как мне жаль твою маму, Карсон.

Он снова кивнул.

–– Вот видишь, я говорил, что ты не всегда была такой.

Поняв, что больше ничего мне от него не узнать, я скрестила ноги и снова посмотрела в меню.

–– Когда это заведение называлось «Спиритфилдс», здесь подавали самого вкусного жаренного на

гриле краба в сыре. Мы со Скоттом буквально дрались из-за каждого кусочка.

У Карсона вырвался резкий вздох.

–– Сам?

Я смотрела на него, разинув рот. Откуда мне было об это знать? Я не понимала, как я могла сказать

такое.

Он не сводил с меня взгляда и обрывки того, что я говорила буквально плавали в моей голове. Я

почти видела нас – моего брата и себя, более молодых, чем сейчас, сидящих в кабинке, такой, как эта.

Перед нами стоит блюдо с тягучей смесью из жаренным на гриле краба и сыре, из которого мы стараемся

выудить куски получше.

Меня охватило волнение. Я почти встала со своего стула.

–– Я же помню, как мы ели здесь со Скоттом.

–– Сам, это заведение уже много лет перестало называться «Спиритфилдс».

Я подтвердила это энергичным кивком, а затем широко улыбнулась.

–– Я ничего больше не помню, но то, что помню, ведь это не пустяк?

–– Это не пустяк.

Он улыбнулся, но эта улыбка, казалось, не добралась до его глаз. До того, как я собралась задать

ему вопрос, к нам подошла официантка, чтобы принять наши заказы и этим подтвердить, что сидящий

перед ней посетитель пребывает в ясной и нормальной памяти –– упускать свою удачу я не

хотела. Впервые за весь день я почувствовала, что реально чего-то достигла. Я решилась пообедать с

Карсоном, смеялась над его шутками и его рассказами о временах, когда мы были моложе, заходилась в

безумных порывах всякий раз, когда наши взгляды встречались или когда наши пальцы невзначай

соприкасались. Я не могла не улыбаться, и когда пришло время снова садиться на мотоцикл, ему не

пришлось пристраивать мои руки вокруг своего тела.

Я справилась этим легко, быстро и без его подсказок.

Когда мы приехали к дому Карсона, я поняла, что не хочу слезать с мотоцикла и идти домой. Это

было что-то вроде двойной жизни –– одна, в которой существовала прежняя Самми, а вторая, та, которая

возникла только сейчас. Когда Карсон слез с мотоцикла и повернулся ко мне, это чувство буквально

повергло меня в ад.

Не говоря ни слова, он расстегнул пряжку на ремне моего шлема и осторожно снял его с моей

головы. Его глаза, прикрытые наглазником и густыми ресницами, были скрыты от меня. Я хотела

поблагодарить его за то, что он поехал сегодня со мной; сказать ему, что мне было весело, несмотря на

причину, заставившую нас поехать домой к Касси, но все слова замерли на моих губах. Я смотрела, как

он вешает шлем на руль мотоцикла и чувствовала какое-то странное, мощное напряжение окутавшее

нас, пьянящее и теплое. Я открыла рот, намереваясь сказать что-то, но какая-то странная тяжесть,

затруднившая мое дыхание, буквально парализовала меня.

Положив руки на мои бедра, Карсон легко поднял меня с мотоцикла, поставил ногами на землю, но

не отошел, а остался стоять рядом. Его ладони по-прежнему прижимались к моим бедрам. Я вдруг

почувствовала какую-то неизвестную потребность в чем-то, а в чем именно – этого понять я не могла. На

своих пылающих щеках, я чувствовала покалывание. От его ровного дыхания волосы на моих висках

шевелились. Пульс участился. Я чувствовала себя так, как не должна была себя чувствовать, и понимала

это. Ведь все должно было происходить с Делом, а не с Карсоном. Но то, что я чувствовала было просто

необычайно реальным. Словно всплеск ярких цветов в мире, который перед этим был темным, мрачно-

серым.

Карсон очень медленно оторвал ладони от моих бедер и отступил назад. Его грудная клетка высоко

поднималась, а когда он заговорил, его голос был резким и глубоким.

–– Я должен идти.

Все еще не говоря ни слова, я кивнула.

Его взгляд остановился на моих губах и он отступил еще на шаг назад.

–– Увидимся позже, Сам.

Все еще не придя в себя, я направилась к дому. Что-то тикало в дальних уголках моего мозга. Был

момент, когда я чувствовала на своей коже его горячее дыхание; от этого мне было хорошо, хотя то, что

мы делали было неправильным. И более того, чувство, которое при этом возникало, было мне знакомо.


Это произошло в понедельник на втором уроке. Я изо всех сил старалась изобразить на лице

выражение внимания, хотя на самом деле я думала о Карсоне и о том, что происходило между нами в

субботу. Как он воспринял это? Чувствовал ли он сам что-нибудь при этом? Было ли наше свидание

действительно важным событием с учетом того, что происходит?

Внезапно зазвучал хор сотовых телефонов. Рингтоны заголосили один за другим. Мистер

Кемпбелл прервал на середине слова объяснение и буквально взмолился:

–– Да выключите же телефоны, люди.

Но все, казалось, оглохли. Я, глядя на Веронику, достала из сумки свой щебечущий мобильник.

Она была проворнее меня и вытащила свой телефон из рюкзачка с ловкостью бандита, выхватывающего

револьвер.

Лицо Вероники, несмотря на крем-пудру, имитирующий загар, было мертвенно бледным. Она,

подняв голову, повернулась ко мне; глаза ее были расширенными и влажными.

Низкий ропот, словно набежавшая волна, прокатился по классу. Текстовое сообщение пришло от

Вероники и в нем было всего шесть слов. Шесть слов, которые должны были изменить все, но я глубине

души я ожидала этого.

А возможно я уже и знала об этом.

Они нашли тело Касси. Она мертва.


глава десятая


Оставшиеся утренние часы прошли, как в тумане. Касси была мертва. Думать ни о чем другом я не

могла. Она была мертва. В глубине сознания я предчувствовала это, и даже ожидала этого. Шипы страха

как будто облепили сгусток скорби, заполнивший мою грудь. Он был плотным и распутать его было

невозможно.

На уроке биологии Карсон выглядел до крайности подавленным и только один раз спросил, в

порядке ли я, после чего не произнес почти ни слова. Дел ждал меня возле шкафчика. Обхватив руками,

он притянул к себе мое казалось окостеневшее, не чувствительное ни к чему тело, и сдавленным голосом

бормотал мне в ухо какие-то утешительные слова.

А я думала о фотографии, на которой они были сняты вместе –– Касси у него на коленях и его рука

на ее бедре.

Касси –– лучшая подруга, о которой я ничего не могла вспомнить, теперь просто мертвая девушка.

Люди смотрели на нас во все глаза. Как я ненавидела это.

Я позволила Делу вывести меня из школы. Никто нас не остановил. Лицо каждого человека, мимо

которого мы проходили, выражало смесь шока и растерянности. Ее знали все, независимо от того,

хотелось им этого или нет. Молча проходя мимо них, я гадала, горюют ли они о ней или их просто

будоражит тот факт, что смерть, выбирая очередную жертву, не обращает внимания на такую

малозначащую для нее вещь, как возраст.

–– Разве ты не знаешь? Страх и известность идут рука об руку, –– прошептал мне прямо в ухо

мягкий женский голос. –– Так давай управлять ситуацией железной рукой.

Я дернулась, огляделась вокруг, еле переводя дыхание. Мои глаза внимательно осмотрели все

вокруг павильона. Там никого не было.

–– Ну пойдем, –– сказал Дел, с беспокойством глядя на меня. –– Пойдем отсюда.

Обходя вместе с ним здание школы, я постоянно осматривалась из-за плеча. Я действительно

слышала этот голос или это был какой-то эпизод из прошлого, который вдруг преподнесла мне память?

Может быть я и вправду схожу с ума. Возможность этого никогда не исключалась –– так что, это

вполне вероятно.

Во внутреннем дворе школы, между футбольным полем и небольшим рекреационным зданием,

стояло несколько бетонных скамеек. Все, кто сейчас сидел на этих жестких холодных диванах, я знала.

Вероника, Кэнди и Лорен расположились на одной скамейке. Скотт и Жули заняли вторую, в

Карсон сидел на скамейке один. Я сидела с Делом, чувствую всем телом обнимающую меня его руку и

глядя на Карсона с застывшим лицом, смотрящего на что-то за нашими спинами. Я удерживала себя от

того, чтобы не отодвигаться от своего бой-френда. Он не заслужил холодного отношения, по крайней

мере, от меня.

–– Я не могу поверить в то, что она мертва, –– манерно всхлипнув, первой заговорила Вероника. ––

Я хочу сказать, чем дольше она отсутствовала, тем сильнее становились мои предположения, что именно

этим дело закончится, но все-таки я надеялась, что с нею произойдет тоже, что и с Самми. Что она

просто проявится где-нибудь.

Лорен двумя пальцами провела у себя под глазами, прижимая к груди свою белую непомерно

большую сумку.

–– Даже страшно подумать, о том, что произошло с нею там …

–– В воде, –– содрогаясь прошептала Кэнди, запустившая пальцы обеих рук в волосы. –– Не

думаю, что я когда-нибудь войду снова в это озеро.

Жули удивленно подняла брови, посмотрев на сидевшего рядом Скотта, губы которого были

плотно сжаты. Интересно, подумала я, а они-то зачем здесь. Насколько я знала, что они не были близко

знакомы с Касси, так же как и ни с кем из здесь присутствовавших. Так чего же я еще не знаю? Как мне

казалось, я вообще ничего не знала.

–– Кто-нибудь говорил, в каком состоянии … она была найдена? –– спросила Вероника. ––

Интересно, будут ли открывать гроб.

Откинувшись на скамейке, Скотт покачал головой.

–– Она была в озере. А кому известно сколько времени? А будут ли открывать гроб или нет, об

этом сейчас никто и не думает.

Глаза Вероники сузились.

–– Я всего лишь хочу сказать, что Касси не захотела бы показывать себя никому, если она не была

в этот момент …

–– … самой красивой девушкой в этом помещении, –– чуть слышно произнесла я.

–– Что ты сказала? –– спросил Дел, крепче прижимая меня к себе.

Я задрожала. И вот опять, я понятия не имела, откуда взялись эти слова. Все пристально смотрели

на меня, ожидая моих объяснений. Покачав головой, я освободила руку.

–– Ты сказала, самой красивой девушкой в этом помещение, –– Вероника встала, приглаживая

рукой свои темные джинсы. –– Это именно то, что сказала бы Касси. То, что сказала ты. Ты … что-

нибудь вспомнила?

Сцепив руки вместе, я всеми силами подавляла желание начать грызть ногти.

–– Нет.

–– Тогда, зачем ты это сказала? –– требовательным тоном произнесла она, сверкая глазами.

–– Я не знаю –– иногда такие слова просто вырываются.

Я бросила взгляд на Дела, но он внимательно рассматривал свои руки.

–– Как это? Как при синдроме Туретта*? –– негромко засмеялся Дел.

Мои щеки вспыхнули от смущения и еще по какой-то более значимой причине.

–– Да при чем тут Туретта, придурок.

–– Что? –– Он поднял на меня глаза, улыбка сошла с его лица. –– Я понимаю, что это не то. Но,

послушай, успокойся. –– Он потянулся ко мне, но я зашла за скамейку. –– Сам, ну это же просто вопрос.

–– Идиотский вопрос, –– произнес Карсон, сжимая челюсти.

Глаза Дела сделались узкими щелками.

–– А как ты вообще здесь оказался?

–– Хороший вопрос, –– негромко произнес он, но откинувшись на скамейке, вытянул вперед ноги и

скрестил руки на своей широкой груди. Карсон ничего не делал наспех.

–– Постойте. А почему здесь нет Трея? –– спросила я.

–– Он и в школу сегодня не пришел. Я думаю, не заболел ли он, –– сказала Кэнди, вытаскивая из

сумки пилку для ногтей.

–– Ты думаешь, он уже знает? –– спросила Жули, обнимая руками моего брата и прижимаясь

щекой к его плечу.

–– Конечно знает, –– Кэнди закатила глаза, отрываясь от одного из ногтей. –– Все знают.

Жули посмотрела на нее таким взглядом, словно намеревалась нанести ей удар в лицо. Мне тоже

хотелось ударить кого-нибудь, но в основном от расстройства и разочарования.

–– А ты знаешь, что мне кажется странным? –– спросила Жули, прикрывая глаза ресницами.

–– Думаю, мы скоро это узнаем, –– негромко ответила Кэнди, водя взад-вперед пилкой по ногтю.

–– Да хватит вам. Кумушки, –– вмешался Карсон.

Кэнди сделала ему не совсем приличный жест, вытянув в его сторону превосходно

наманикюренный средний палец.

–– И что же тебе кажется странным? –– спросила я Жули, не обращая на готовую разгореться

перепалку.

–– Помимо того факта, что Касси оказалась в это время года недалеко от этого озера, она ведь была

еще и великой пловчихой. –– Жули смотрела на меня широко раскрытыми глазами. –– Эта девушка была

в полном смысле слова человеком-амфибией.

Вероника присела на край ближайшей к Делу, и облокотилась спиной на ее спинку.

–– Ну, лично я не думаю, что она пришла туда для того, чтобы поплавать.

–– Жули имеет ввиду совсем не это, –– сказала я, вспоминая видение, которое я наблюдала в

падении. –– Окажись Касси в озере, она бы наверняка выплыла, верно?

Дел, кашлянул, прочищая горло.

–– В озере есть несколько зверски быстрых течений и несколько сверхглубоких мест, но она

хорошо знала озеро и знала, от каких мест следует держаться подальше.

–– А тогда … может быть она уже была … не в себе, прежде чем оказалась в воде.

Или мертвая, но я не могла заставить себя произнести это слово.

–– Да, но ты должна была быть с ней, –– сказала Вероника, отбирая пилку у Кэнди и засовывая ее в

сумку. –– Ты действуешь на нервы, не говоря уже о том, что это негигиенично.

–– Как это может быть негигиенично? Я ведь подпиливая свои ногти.

–– Это даже некультурно. Частицы твоего ногтя летают в воздухе повсюду. –– Веронику трясло

так, как будто этот спор с подругой поверг ее в большее волнение, чем тело, найденное в озере. –– Я

думаю, ты и меня засыпала частицами своих ногтей.


* синдром Туретта –– генетически обусловленное расстройство центральной нервной системы, которое

проявляется в детском возрасте и характеризуется моторными вокальными или механическими тиками.

Улыбаясь абсурдности того, что я слышала, я подняла голову и встретилась взглядами с Карсоном.

Его глаза сверкали на свету. Посмотрев в сторону, я заметила, что Дел наблюдает за нами. Острое

чувство вины буквально пронзило меня.

–– Кто-нибудь видел ее в тот день?

–– Кроме тебя? –– спросила Вероника, и в тоне, которым она это произнесла невозможно было

ошибиться.

Я откинулась на спинку скамейки.

–– Что ты хочешь этим сказать, Вероника?

–– Я ничего не хочу сказать, Самми. –– Она вытащила из сумки солнцезащитные очки с

огромными стеклами и надела их. –– По всей вероятности она была с тобой Ты шла вниз по дороге,

которая ведет к озеру.

–– Это она знает, ––наклоняясь вперед, сказал Скотт; как мне показалось, презрение капало у него

с языка. –– Но ведь у нее амнезия. Вы наверное еще не знаете, что это такое . Мне, похоже, стоит дать вам

определение этого состояния, если вы еще не усвоили его.

–– Вы знаете, я в этом вопросе заодно с Делом. Что вы, друзья, здесь делаете? –– Подняв глаза,

Вероника посмотрела на него в упор.

–– Мы здесь потому, что кто-то должен быть здесь вместе с моей сестрой, –– отбрил ее Скотт.

Это удивило меня … в хорошем смысле. Судя по всему Скотт и я не утратили эту связь близнецов,

о которой говорят в народе.

–– Я здесь ради твоей сестры, Скотт, –– заявил Дел и в его голосе прозвучала обида. –– И я всегда

буду здесь ради твоей сестры.

Губы Скотта вытянулись.

–– От того что ты говоришь, за версту несет комизмом.

–– Милый, –– сказала Жули, протягивая к нему руки.

–– Что, черт возьми, все это значит? –– решительным голосом произнес Дел.

–– Дел. На твоем месте, я бы просто сел и заткнулся, –– Карсон лениво потянулся, но все его тело

было сжато, как спираль и он был готов ко всему. –– Таков мой тебе совет.

О чем, черт возьми, они толкуют?

–– Я видела ее, –– произнесла Лорен спокойным голосом прежде, чем Дел успел ответить Карсону

и эти мягко произнесенные слова, казалось успокоили и заставили замолчать всех.

Мое сердце едва не выпрыгнуло из горла.

–– Ты ее видела?

На щеках Лорен вспыхнул легкий румянец.

–– Да, я ее видела. Это было около семи часов вечера. Она шла, потом остановилась, бросила

одолженный у меня кошелек – мой D&G*. Она была … заметно раздражена чем-то.

–– И чем она была расстроена, ты не знаешь? –– спросила я.

Лорен опустив глаза вниз отрицательно покачала головой.

–– Спрашивать ее не имело смысла. Она бы не сказала. Я думаю, дело касалась отношений с

каким-то парнем. Вы же знаете, какой она бывала, когда у нее были неприятности в отношениях с

парнем.

–– Ну что, –– Дел встал, запустив пальцы в волосы. –– Да и какая теперь разница, из-за чего она

расстроилась? Это уже ничего не изменит.

Я встала перед ним.

–– Ты прав – это не оживит ее, но это поможет нам выяснить, что с ней случилось.

Дел потер ладонью скулу.

–– Но то, что она расстроилась из-за какого-то парня или чего-то еще, никак не связано с тем, что

произошло с тобой.

–– Откуда ты знаешь? –– спросил Скотт, и он был прав.

–– Это не просто то, что произошло мной, –– сказала я. –– Это то, что произошло так же и с Касси.

Любая информация …

–– Ну и что с того? Ты, похоже, собралась играть Нэнси Дрю*? –– спросила Вероника, шныряя

глазами между Делом и мной.

Если бы я не знала ее так хорошо, я бы решила, что Вероника согласится со всем, что бы ни сказал

Дел. Пытаясь хоть как-то успокоиться, я не обратила внимания на ее слова.

–– А ты помнишь что-нибудь еще? Ну, например, во что она была одета?

–– На ней было то самое красное платье. Из шерсти –– ответила Лорен.


* D&G (Dolce & Gabbana) –– До́льче и Габба́на — итальянский дом моды, основанный

модельерами Доменико Дольче и Стефано Габбана.

* Ненси Дрю –– литературный и кино-персонаж, девушка-детектив, известная во многих странах мира.

Кэнди вздернула вверх подбородок.

–– Подделка под «Праду»*?

Я закатила бы глаза, услышав презрительный тон Кэнди, если бы не тот факт, что в это самое

время и я видела Касси –– или это было воспоминание о ней, сохранившееся в моем сознании и вдруг

неожиданно всплывшее в нем, если так можно назвать то падение и вспышки –– тогда она тоже была в

красном платье. Это должно было означать, что крыша у меня все-таки не поехала – хорошая новость.

–– Сам, ты в порядке? –– спросил Карсон.

Утвердительно кивнув ему, я решила больше не участвовать в разговоре. Дел, снова сев рядом со

мной, опять обвил меня рукой. Положив голову ему на плечо, я закрыла глаза. В мозгу моем все

кружилось. В тот день, когда мы обе пропали, Касси уже была ненормальной. Но этот, факт, если

рассматривать его отдельно от всего, не говорил мне ни о чем, а вот то, что на ней действительно было

то же самое красное платье, в котором я ее видела – вот это меня тревожило. А кроме этого, я

испытывала непереносимую тоску о ком-то, кого я не могла вспомнить, но кто раньше значил в моей

жизни очень много. Были моменты, когда я практически ощущала потерю, и это чувство буквально

заполняло все мое сознание, давило меня своей тяжестью. Затем чувство скорби ослабевало и сменялось

смятеньем, замешательством и желанием оказаться подальше от всех этих людей – быть в одиночестве.

Карсон, сжав кончики пальцев, прикрыл ими рот, и, когда я снова открыла глаза, то сразу обратила

внимание на его губы. Наши взгляды встретились на краткий миг, после чего он отвел свои глаза в

сторону. Рука Дела прижимала меня к нему, вызывая в моем сознании иное, незнакомое доселе чувство

вины. Мне казалось, что меня тянут в разные стороны и рвут на части. Я села, слегка отодвинувшись от

Дела.

–– Ну ладно, –– сказала Жули, вытянув ноги и вставая. –– Я хочу сказать то, чего, как мне кажется,

не намерен сказать никто из нас.

–– То, что ты находишь в себе силы терпеть Скотта? –– с показной галантностью спросил Карсон.

–– Ха, –– ухмыльнулся Скотт.

–– Нет, –– со вздохом произнесла Жули. –– Вы думаете, что Касси … была убита?

Наша, стихийно собравшаяся группа погрузилась в молчание. Мое сердце забилось с бешеной

частотой. Убита. Если Касси была такой отличной пловчихой, то она бы не утонула, и к тому же там

была я. А может быть я оказалась свидетелем того, что произошло с Касси? Если так, то не попытается

ли ее убийца уготовить мне ее судьбу?

Нет. Это возможно был несчастный случай. Но тогда, что произошло со мной? Несчастный случай

произошел с нами обеими? Она умерла. А я осталась живой.

Я подняла глаза. Карсон снова смотрел на меня. Он испытывал сильное беспокойство, отчего цвет

его глаз стал более глубоким. Интересно, пришла ли ему в голову та же мысль, что и мне. А всем

остальным? Когда я подняла глаза на девочек – моих подруг – в их глазах я увидела что-то, не имеющее

ничего общего с обеспокоенностью моим здоровьем и благополучием. В течение минуты я не хотела

верить тому, что увидела, но то, как они смотрели на меня не оставляло и тени сомнений.

В их глазах я видела только одно –– подозрение.


Мама была одна в своей спальне, когда Скотт, привезя меня из школы, высадил возле входной

двери. Весь дом был в полном моем распоряжении до тех пор, пока он не вернется с бейсбольной

тренировки и отец не приедет домой – так значит у меня было достаточно времени на то, чтобы все

обдумать.

Касси была мертва – наиболее вероятно она была убита. А я была там, где это произошло. То самое

видение – обрывки воспоминаний – должны были быть ключом к тому, что случилось. Мне просто

нужно собрать их воедино.

Свернувшись калачиком на сидении возле окна в солярии, я стала смотреть на небольшой садик и

главную проезжую дорогу, расположенную за невысоким каменным ограждением. Мой, так и не

открытый, учебник истории лежал у моих ног. Я кусала ноготь на пальце. Карсон, увидев на уроке

биологии, что я делаю это, сказал. что это моя постоянная привычка. Таким образом, это была часть

моей натуры прежней, неизвестно как застрявшая во мне.

Мои мысли снова обратились к Касси.

В тот день, когда мы пропали, она была расстроена, вероятнее всего из-за какого-то мальчика.

Может этим мальчиком был Трей – бой-френд, который то здесь, то там – и который, как нельзя кстати

оказался больным в тот день, когда было найдено ее тело? Может быть я пошла, чтобы посмотреть за


* Прада — известная итальянская частная компания, специализирующаяся на производстве модной

одежды, обуви и аксессуаров, которой принадлежат одноимённые дом моды и торговая марка. Штаб-

квартира расположена в Милане.

ней, исполнив свой долг подруги? Но что произошло после этого? Как объяснить видение с кровью на

скалах? Касси, кричащую на меня, а затем чувство падения?

И почему мы встретились именно в этом лесном заповеднике?

Эти воспоминания не могли быть галлюцинациями. И я не была ненормальной, но чем больше я

копалась в том. что сохранилось в моем мозгу, тем более странные чувства овладевали мною. А потом,

еще это две записки …

Внезапно мое внимание привлекли солнечные блики, отбрасываемые крышей белой машины,

идущей по нашему проезду. Я выпрямилась и убрала со лба, приставленную к нему козырьком руку,

потому что машина полностью появилась в поле моего зрения. Это не был отцовский «Бентли», а для

возвращения домой Скотта было еще слишком рано.

Машина остановилась перед нашим домом, возле этого, казавшимся мне безвкусным, фонтана.

Какой-то человек вышел из нее, застегивая пиджак. Его глаза были скрыты под темными

солнцезащитными очками, но я узнала эти гладко-приглаженные черные волосы и широкий лоб.

Детектив Рамирез пожаловал к нам.

–– Вот черт, –– пробормотала я, спрыгивая со стоящего перед окном сиденья.

Поспешно пробегая через лабиринт арочных коридоров и комнаты, которыми, похоже, никто

никогда не пользовался, я должна была пробежать через весь дом, чтобы не дать ему разбудить маму.

Слегка запыхавшись, я распахнула перед ним дверь.

–– Детектив?

Он снял солнцезащитные очки и сунул их в грудной карман своей куртки.

–– Мисс Франко, вы не уделите мне пару минут?

Отступив на шаг, я оглянулась назад.

–– Да, но моя мама спит, а папа на работе.

–– Ну и отлично. У меня к вам несколько вопросов, не для протокола. –– Он вошел, его глаза бегло

осмотрели вестибюль, не упуская, как мне казалось, ни одной детали. –– Где мы можем присесть.

Я сомневалась, что все сказанное мною не будет занесено детективом в протокол, но мне нечего

было скрывать и я хотела помочь ему. Проведя его в небольшую гостиную, я села на диван, предложив

ему располагаться в кресле.

–– Вы насчет Касси? –– спросила я, складывая руки вместе.

Рамирез утвердительно кивнул.

–– Полагаю, вы уже в курсе?

–– Да. Сегодня в школе только об этом и говорили.

–– Ну и какого мнения придерживаетесь вы?

Какого мнения я придерживаюсь? Я едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться, но решила, что это

было бы неуместно.

–– Я пока думаю.

Его губы изогнулись в одну сторону.

–– Я хотел обсудить некоторые обстоятельства с вами. Выяснить связаны ли они с чем-либо. Вы

ничего не имеете против?

–– Нет. –– Я взяла красиво вышитую подушечку и положила ее себе на колени. –– Я хочу оказать

помощь.

–– Отлично. –– За этим опять последовала перекошенная на одну сторону улыбка. –– Касси

обнаружили на нескольких ярдах ниже расположенного на озере водопада, запутавшуюся в … –– Он

остановился, а я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица. –– Ну … эти детали не имеют

значения. На данный момент мы не знаем наверняка, что я вилось причиной смерти, но, как показало

предварительное исследование, утопление таковой не является.

–– Касси была хорошей пловчихой. –– Я сжала подушечку. –– И об этом сегодня говорили ее –

мои друзья.

Он медленно кивнул.

–– Ее мать сказала, что Касси прекрасно плавала, а также прекрасно знала местность, на которой

расположен лесной заповедник – там ей были известны все мельчайшие тропки.

–– Но мы были там вечером, –– сказала я, нахмурившись. –– Дел говорил мне, что до вечера я была

с ним.

–– Правильно, я говорил с ним, пока вы не нашлись. –– Он наклонился вперед, зажав сложенные

руки между колен. –– Как вы сама можете объяснить то, что пошли туда вечером? Даже для хорошо

знакомых с местностью, как вы и Касси, это было бы опасно. Один неверный шаг …

Я с трудом проглотила слюну.

–– Я действительно не знаю, зачем мы туда пошли, и я пыталась выяснить это весь сегодняшний

день. Лорен … Лорен Каммингс сказала, что она была расстроена. Может быть мы пошли туда, чтобы

поговорить там о своем, о девичьем …

О своем, о девичьем звучало глупо даже для меня, но у меня не было никаких мыслей в отношении

того, как ответить на его вопрос.

–– Я говорил и с Лорен, но то, что я смог узнать, не дает возможности предположить, что кто-либо

из вас провел всю ночь на озере – тем более в такое время года. –– Он сделал паузу, во время которой

наши взгляды встретились. –– И вот теперь вы сказали, что у вас было это … ощущение падения, во

время нашего разговора, и что вы слушали шум воды. Как вы думаете, возможно ли, что вы находились

рядом с водопадом?

–– Думаю, что да, но я, правда, не знаю, где этот водопад находится … сейчас. И как добраться до

озера.

Он склонил голову на бок и на мгновение перевел свой взгляд в сторону.

–– Вы помните что-нибудь еще? Даже если это кажется вам малозначимыми деталями, на самом

деле, это может оказаться полезным. Вы ведь хотите помочь, верно?

–– Да. –– Вдруг мне пришло в голову, что я держу в руках подушку, словно щит, и я отложила ее в

сторону. –– Я уже говорила вам о скалах. Я видела их прежде, но они были покрыты чем-то, что

выглядело, как кровь, но я … в действительности я не уверена. Я понимаю, что это совсем ничего …

–– Да нет. Это уже что-то. –– На лице Рамиреза появилась натянутая улыбка. –– Что-нибудь еще?

Опустив глаза, я жевала губу. Рассказ о том, что я видела Касси наверняка будет воспринят им, как

свидетельство моего лунатизма.

–– Саманта сейчас все может помочь.

Грохот тяжелых шагов разнесся по всему дому, предупреждая меня о том, что приехал папа.

Детектив Рамирез встал и повернулся в сторону открытого арочного коридора.

Отец ворвался к нам подобно свирепому урагану, щеки его полыхали от гнева, сощуренные глаза

угрожающе смотрели на детектива.

–– Что вы здесь делаете?

–– Папа, все в порядке. Просто у детектива была ко мне пара вопросов.

–– Нет. Здесь нет никакого порядка. –– Он, опустив руки по швам, провел ладонями на бедрам,

затем одернул пиджак. –– Мне что, надо разъяснять вам закон, Рамирез?

–– Я хорошо разбираюсь в законах, мистер Франко, –– вежливо ответил детектив.

–– Да неужели? –– Его голос стал твердым, категоричным, не допускающим никаких возражений;

я поняла, что наверняка слышала его раньше – возможно, когда я впилилась на машине в дерево. –– Вы

можете говорить с моей дочерью только в присутствии одного из родителей, либо в присутствии ее

адвоката. И только.

–– Сэр, это не формальный допрос и ваша дочь согласилась ответить …

–– Моя дочь еще подросток –– ей всего семнадцать лет. –– Отец шагнул вперед, возвысившись над

детективом. –– Вы сказали ей, что это беседа не для протокола? Я уверен, что сказали. Она не знает, как

такая беседа может быть использована, но я-то знаю.

Мои брови изумленно поднялись. В желудке зашевелились болезненные узлы. Неужели я сделала

что-то не так, согласившись поговорить с детективом? Держа во рту большой палец, я переводила взгляд

с одного мужчины на другого.

–– Папа, я была …

–– Больше ни одного слова, Саманта, –– сказал он и его тон был подобен леденящему ветру,

дующему на меня. –– А вы, если хотите поговорить с моей дочерью, то можете сделать это с моего

согласия и с соответствующим предупреждением. Без этого, в следующий раз вы даже и не сможете

подойти к моему дому ближе, чем на двадцать ярдов, так что запасайтесь ордером.

От неожиданности мой рот раскрылся. Ордер? А зачем ему ордер? Я ведь не подозреваемая. Ордер

нужен для общения с подозреваемым. Меня охватила паника, ноги дрожали. Так я что, подозреваемая?

Детектив Рамирез кашлянул, прочищая горло, и когда он заговорил, то его голос был спокойным, и

мне казалось, что предупреждения моего отца на него не подействовали.

–– Я все понял, мистер Франко. Надеюсь, что до этого не дойдет. Где находится выход, я знаю.

Отец сложил руки на груди, а детектив Рамирез, не сказав больше ни слова, вышел. Я села, потому

что голова у меня кружилась.

–– Папа, он же просто задавал вопросы. Ну что в этом такого?

Он прошел по комнате, присел, выбрав место так, чтобы наши глаза были на одном уровне.

–– Ты не понимаешь, принцесса, как работает полиция. Ты еще ребенок, и со всем, что произошло

с тобой, они смогут легко использовать для того, чтобы тебя запутать и тобой манипулировать.

Внутри у меня все буквально заполыхало от злости.

–– Я не такая глупая. И если я не могу чего-то вспомнить, то это не превращает меня

беспомощного ребенка. Он просто задавал мне вопросы о Касси. Я хочу быть в состоянии оказать

помощь полиции.

–– Я знаю. –– Он вздохнул, затем потянулся ко мне, вытащил мою руку изо рта. –– Ты все еще

грызешь ногти. Мама ненавидит эту твою привычку.

–– Извини, –– пробормотала я, сжимая руками колени.

Он встал и, подойдя к камину, наклонился над каминной доской. Его спина выглядела

неестественно жесткой.

–– Саманта, я-то знаю, что ты не глупая. Ты умная девочка, но я не хочу, чтобы ты снова говорила

с полицией, договорились? Только в моем присутствии. Ты понимаешь?

–– Почему? Ну что в этом такого? Мне же нечего скрывать.

Он повернулся ко мне вполоборота, пригладил руками волосы.

–– В этом действительно не было бы ничего такого, не будь ты последним человеком, который

видел Касси. Ты возможно была с ней, когда … с ней произошло все это.

–– Я знаю! Так именно поэтому мне и надо говорить с полицией.

–– Нет. Именно поэтому тебе не надо говорить с полицией! –– Он с размаху прижал руки к груди, и я вдруг испугалась, что у него начался сердечный приступ. Мой отец выглядел здоровым и

подтянутым, но я считала, что он подвержен постоянным стрессам на работе … и со мной. –– Ни в коем

случае даже и не думай о том, чтобы говорить с полицией. Сейчас, если окажется, что она была убита, то

первый подозреваемый –– это ты.


глава одиннадцатая


Подозреваемая? В убийстве? Так значит я была права в отношении тех взглядов, которые бросали

на меня Вероника и Кэнди. Подозрение. Мое сердце бешено билось, когда я позднее в тот вечер мерила

шагами спальню, да еще на пустой желудок. Мысль о еде вызывала у меня тошноту, поэтому я и

пропустила ужин. Подозреваемая? В убийстве?

Эти слова звучали для меня, как иностранные. Не в том смысле, что я не понимала их значения, а

потому, что я не могла связать их с собой. Эти слова, казалось, впивались как мелкие осколки стекла во

все мои нервы, напрягая и обнажая их.

Неужели папа и вправду думал, что детектив Рамирез расспрашивал меня именно по этой

причине? Потому что он думал, что это я убила Касси? И неужели мои подруги думают то же самое?

Нет, они не могут так думать. Это же бессмыслица. Я ведь тоже была травмирована. Причем достаточно

серьезно –– ведь все что было со мной, все что я знала, исчезло из моей памяти.

Да я никогда бы не смогла убить человека. Неужели они не знают и этого?

Тем не менее, все-таки еще существовал шанс к тому, что все случившееся не что иное, как какой-

то нелепый несчастный случай. Я знала, что причину смерти можно определить только после вскрытия.

Остановившись перед зеркалом, установленном в моем стенном шкафу, я проглотила

подступивший к горлу комок страха, не давая ему парализовать меня. Мое отражение смотрело на меня;

бледные по сравнению со светло-коричневыми волосами щеки. С лицом без макияжа я выглядела

намного младше, чем на тех фотографиях. Сейчас в моих глазах был какой-то пугливый блеск, какого, в

чем я не сомневалась, не было в глазах той, старшей Самми.

–– Я никогда бы не причинила зла Касси, –– произнесла я, желая слышать человеческий голос,

даже и свой собственный.

Мое отражение склонило голову, губы искривились в насмешливой улыбке.

–– Лгунья.

Задыхаясь, я отскочила назад, споткнувшись о глупого плюшевого мишку, лежавшего на полу и

тут же ударилась ребром о ребро кровати. Новая боль пронизала мня, пульс бешено заколотился.

В зеркале уже некого не было.

Дрожа всем телом, я с трудом поднялась на ноги. От моего движения кровать и стоящий возле нее

столик сдвинулись с места. Музыкальная шкатулка, которую еще раньше рассматривал и небрежно

поставил Дел, свалилась на пол, издав две слабых фальшивых ноты, которые пустили в пляс озноб на

моей спине.

Я подняла шкатулку, собираясь поставить ее на место. В результате падения шкатулки вырез на ее

дне раскрылся; он был достаточно широким, чтобы вместить полколоды карт. В нем было пусто, и я, с

еще наполовину затуманенным сознанием, поставила шкатулку обратно на стол.

Назойливое болезненное, ощущение возникло у меня под ложечкой, когда я, повернувшись вокруг

себя, сдвинула длинные пряди волос со своего лица. Я чувствовала острые покалывания,

перемещающиеся вниз по спине; вдруг мне стало нестерпимо жарко, а комната сделалась слишком

маленькой.

Мое отражение резко возражало мне.

У меня было такое чувство, словно мой рот наполнился вдруг едким острым соусом.

Я снова принялась ходить взад-вперед по комнате, избегая своего отражения, если оно вдруг решит

завести со мной еще одну импровизированную беседу. Только что случившееся не могло быть

воспоминанием, и я не могла объяснить это ничем, кроме как хорошо сработанной иллюзией.

Я вообразила, что называю себя лгуньей, после того, как сказала, что не смогла бы причинить

кому-нибудь зла. Хорошо, очень хорошо. Заправляя волосы, я сделала глубокий вдох, но он стеснил мне

грудь. Желая выйти из комнаты, а может быть даже из дома, я распахнула дверь и выбежала в коридор.

Забежав за угол я врезалась в чье-то твердокаменное тело, да еще с такой силой, которая оказалось

достаточной, чтобы несчастный парень, издав то ли хрип, то ли стон, свалился на пол. Потеряв

равновесие, я упала на него. Через секунду я узнала этот чистый цитрусовый аромат.

Карсон.

Наши тела были прижаты друг к другу всеми неправильными местами. Или правильными местами,

в зависимости от того, как мне хотелось видеть это. Не то, чтобы я думала, будто все получилось именно

так, как нужно. Все получилось определенно не так, особенно, если учесть, что его грудь, оказавшаяся

под моей, была необычайно мускулистой, а его живот был словно стальной лист. Жар буквально потек

по моим венам.

Рука Карсона обвилась вокруг моей талии, а его голова слегка приподнялась. Мы были настолько

близки друг к другу, что я могла рассмотреть темные голубые кольца, обрамляющие его зрачки; мы были

так близко, что его тепло вдохнуло новую жизнь в темное, пустое пространство внутри меня. Мой взгляд

упал на его губы, и я захотела узнать, и узнать сейчас же, каковы они на вкус. Попробовать его поцелуй.

Разорвать все нити привязывающие меня к прежней Самми и раствориться в нем. Смешно, но все мои

страхи относительно потери рассудка вдруг вылетели в окно.

Эти губы растянулись и изогнулись в полуулыбке.

–– Ой, да это же Сам …

–– Привет, –– прошептала я. –– Ты шел, чтобы увидеть меня?

Его полуулыбка растянулась в целую, а мое сердце екнуло. Один из его передних зубов был со

сколом возле десны.

–– Вообще-то я здесь, чтобы повидаться со Скоттом, но …

–– О. –– Я почувствовала себя самой большой дурой на свете. –– Ну тогда тебе лучше идти.

–– Да, надо идти. –– Его взгляд упал на мои губы и мой живот сжался. –– Но тогда, ты должна

сначала освободить меня. Только без спешки. Просто говори, что делать.

Мои щеки запылали.

–– Дельное предложение.

–– Ну да, –– пробормотал он.

А я по-прежнему не двигалась. Мир мог обрушиться рядом с нами, но я оставалась бы на том же

месте, где была. Мое тело прижималось к Карсону, его руки сжимали мою талию.

Мы оставались в этом положении и никто из нас не слышал, что рядом находится мой брат, пока

Скотт не заговорил.

–– Хотелось бы узнать, друзья мои, что здесь происходит?

Карсон счастливо усмехнулся, и этот звук проник в каждую клетку моего тела.

–– Мы просто боролись.

–– Я сразу это понял, –– сухо заметил Скотт.

Скатившись с Карсона, я вскочила на ноги.

–– Я налетела на него – в коридоре и сбила его с ног. –– Я почувствовала необходимость объяснить

ситуацию. –– Мы не боролись … да и вообще ничего не делали.

Губы Скотта искривились – он как будто пытался подавить усмешку.

–– Да нет, Сам, все в порядке. Для меня лучше видеть тебя катающейся в открытую с Карсоном,

чем с Делом.

Челюсть у меня отвисла.

–– Да это вовсе …

–– Отлично! –– объявил Карсон, обнимая меня за плечи. –– У нас есть разрешение твоего брата.

–– Послушай, ты ведь должен и вправду ненавидеть Дела, –– сказала я, не обращая внимания на то,

что левая половина моего тела все еще была прижата к телу Карсона.

Скотт потер висок тыльной стороной ладони.

–– Да, это верно, я действительно не люблю его.

–– Почему?

–– Просто не люблю и все, –– ответил он и, развернувшись на каблуках направился обратно в свою

спальню.

Я высвободила плечи из-под руки Карсона.

–– Ладно, посмотрим …

–– Послушай. –– Он, остановил меня, взяв меня за руку. –– А куда ты так спешила?

–– Да просто собиралась … пройтись.

–– Так ведь уже почти девять.

Я пожала плечами, и в этот момент мой желудок решил заурчать.

–– Или чего-нибудь поесть. Может быть мороженого. Я видела картонную упаковку с двойным

шоколадным. Не могу припомнить, когда в последний раз я ела мороженое. –– Я говорила, не особенно

задумываясь над смыслом, но никак не могла остановиться. –– Понимаешь, я не могу вспомнить много

из всего, что было, да это не так уж и важно. Вчера я обнаружила, что мне очень нравятся гамбургеры

без помидор. Без маринованных огурцов, но с дополнительным ломтиком бекона.

Я все говорила и говорила, а улыбка Карсона делалась все шире.

–– Ну а как насчет сыра?

–– К сыру у меня двойственное отношение, –– с улыбкой ответила я.

Несколько дней назад со мной произошло примерно то же самое – я не могла остановиться,

разговаривая с Делом, и ему это не очень понравилось.

Карсон отпустил мою руку.

–– Так что насчет мороженного … ты и вправду видела его?

–– Ну да.

–– Пригласишь?

Этот вопрос пробудил в моем сердце все возможные разновидности счастья.

–– Я думала, ты пришел, чтобы повидаться со Скоттом.

–– Он подождет. –– Карсон слегка подтолкнул меня плечом. –– Как ты считаешь?

Я, взглянув на него решила, что отведать вдвоем мороженого это вовсе не смертный грех, и

возможно это отвлечет меня от грустных мыслей.

–– Конечно, подождет.

Карсон пошел за мной вниз через комнаты. Я быстро поставила на стол серебряные приборы

столовые и миски для мороженого и стала накладывать в них мороженое. Поверх мороженного в своей

чаше он слой за слоем сыпал тертый шоколад. Я тоже добавила три больших черпачка тертого шоколада

в свою чашу и мы уселись за барную стойку лицом к лицу друг к другу.

–– A где родители? –– спросил он, разравнивая верхний слой мороженного обратной стороной

ложки.

–– Где папа, я не знаю, а мама уже в постели. –– Я склонилась вперед и добавила приглушенным

голосом. –– Я думаю, кроме этого, у нее ничего и не осталось. Она всегда была такой?

Он поднял на меня глаза и поднес ложку ко рту.

–– Я довольно редко видел ее. Мои посещения вашего дома были для нее проблемами, поэтому я

обычно старался приходить к вам как можно реже.

–– Почему? –– нахмурив брови, спросила я.

Он смешал с шоколадом очередную порцию мороженного.

–– Твоей маме не нравится, то что я прихожу к вам домой из-за моего отца. –– Помолчав и пожав

плечами, он продолжал. –– Она наверное думает, что я украду что-либо из ее предметов искусства.

Я так сильно сжала ложку, что не удивилась бы, увидев ее согнутой.

–– Ну что за чушь. Твой отец ничем не отличается от моего. Они просто делают разную работу. Я

не думаю, что это так важно.

Он снова посмотрел на меня тем же самым взглядом – взглядом, от которого я чувствовала себя

каким-то пазлом, к которому он не знал, как подступиться.

–– А ты знаешь, я всегда находил это забавным?

–– Что именно?

–– То, что однажды сказал мне Скотт; твой отец был практически таким же, как мой, пока он не

встретил вашу мать. У него не было больших денег, он был выходцем из рабочего класса, ну и все

прочее, поэтому я никогда не мог понять, как он мог сойтись с нею.

А это был пазл, к которому я не могла подступиться.

–– Я и сама не знаю, ведь мать происходила …

–– … из потомственной денежной аристократии, и их потянуло друг к другу? Может быть он

попросту очаровал ее?

На моем лице появилась улыбка, когда я начала представлять себе, как отец завоевывает сердце

матери, пуская в ход весь арсенал романтических жестов, но потом я подумала о том, в кого они

превратились сейчас. Отношения между мной и моей щеткой для волос были более романтическими, чем

отношения между ними.

Карсон зачерпнул полную ложку мороженного, да еще и с верхом.

–– Вкуснятина.

Наблюдая за его раскопками в чаше, я дождалась пока большая часть моего мороженого растаяла,

а потом принялась размешивать его, превращая в подобие пудинга. Когда Карсон рассмеялся, я, взглянув

на него, улыбнулась.

–– А мне нравится такое.

–– Да, ты делала так в детстве и этим буквально сводила свою маму с ума.

Шоколад стекал с моей ложки, его крупные капли шлепались в чашу, а я смотрела на Карсона

изучающим взглядом.

–– А мы действительно были лучшими друзьями?

Он утвердительно кивнул.

–– Да, были … и долгое время мы были неразлучны.

Уже наверное в тысячный раз после того, как я узнала, что имя «Карсон» было ответом на мой

проверочный вопрос, я пыталась представить нас за общими занятиями и делами – играми, беганьем

наперегонки и друг за другом, попаданием в разные неприятные истории. Как это ни печально, но и все

другие воспоминания не появлялись в моей памяти, несмотря на все мои старанья. Если уж говорить по-

честному, то возможно именно об отсутствии тех воспоминаний я переживала больше всего.

–– У тебя такое лицо, –– сказал он, проводя по волосам свободной рукой, –– как будто ты чем-то

недовольна. Может компания неподходящая, а?

–– Да ну что ты? Совсем наоборот, –– заверила я его. –– Просто меня донимает то, что я не могу

вспомнить ничего. Я думаю … мне наверняка понравились бы эти воспоминания.

Наши взгляды на мгновение встретились.

–– А я ведь еще все помню. Если ты хочешь, я могу поделиться с тобой самыми яркими

воспоминаниями.

Я не могла сдержать радостную улыбку.

–– Я бы очень хотела этого.

И Карсон приступил к тому, что обещал. Когда мы покончили с мороженым, он уже прошел по

самым памятным событиям нашего детства. Рассказал, как мы гоняли на велосипедах, лазили по

деревьям, плавали, строили крепости из веток –– мы все это делали. Оказалось, что я тоже сломала руку

Карсону. Это произошло, когда мы прыгали с одной из скал на Дьявольской берлоге, и я потащила его за

собой. Из-за этой травмы он пропустил целый сезон в Детской бейсбольной лиге.

Скотт был прав –– Карсон и я были практически неразлучны.

Все время, пока он говорил о нас, кожа вокруг его глаз была в мелких морщинках, его пристальный

взгляд не отрывался от меня, а горящие любовью глаза сияли, как лазурит. Когда он смолк, я

почувствовала внезапную тяжесть в груди. Часть рассказанного им мне понравилась; слушая ее, я

чувствовала себя так, что была готова взлететь со своего стула в воздух, но помимо этого в его рассказе

присутствовала и некая напряженность, вызывающая печаль и стыд.

–– Мне очень жаль, что я так относилась к тебе все это время, –– снова сказа я. Тот факт, что я по-

доброму относилась к его матери, а потом и к нему, после ее смерти, никак не повлиял на все остальное.

–– Ты не заслужил такого отношения … да, я в общем докатилась.

Карсон открыл было рот, но сразу закрыл его. Спустя несколько секунд он наклонился вперед,

скрестил руки на барной стойке.

–– Скажу тебе честно, хорошо? Когда ты извинялась раньше, я был … как бы это сказать …

никем. Потому, что мне трудно было поверить, что ты в действительности имела ввиду … наши с тобой

прошлые отношения.

Я съежилась и вдруг пожалела, что съела столько мороженого, которое, похоже, свернулось у меня

в желудке.

–– Я понимаю …

–– Нет. Ты не понимаешь. –– Наши глаза встретились. –– Ведь я понял, что тебе действительно

плохо. Это было две недели назад? Не ручаюсь за точность. Но ты-то знаешь. И это важно. Верно?

Прошлое в прошлом. С ним все кончено. Вечная ему память.

Я видела искренность в его глазах, слышала ее в его голосе и благодаря этому мне стало легче.

–– Спасибо, –– прошептала я.

Карсон кивнул и некоторое время мы сидели молча.

–– Детектив приезжал ко мне после школы, –– сказала я ему, глядя на мешанину в моей чаше. ––

Папа разбушевался, практически выпер его из дома.

–– А почему?

Я пожала плечами.

–– Ему не понравилось, что Рамирез расспрашивал меня, а при этом не присутствовал ни он, ни …

адвокат. –– Я подняла на него глаза и тяжело вздохнула. –– Отец думает, что они считают меня

подозреваемым номер один.

Его брови сошлись на переносице.

–– Что? Ты серьезно?

–– Ну да, ведь я была последней, кто ее видел.

–– Но ведь никто не знает, была ли ты там, –– возразил он, чем сразу доставил мне облегчение. ––

Кто угодно мог быть там с вами. А то, что случилось с тобой и с нею может быть вообще никак не

связано между собой. Это могло быть случайным совпадением. Несчастным случаем.

–– Вот на это-то я и надеюсь, –– пробормотала я и добавила, но уже более внятным голосом: ––

Что бы там ни было, кто по-твоему мог бы быть с нами? Если, конечно, это был не несчастный случай.

–– Ты задаешься вопросом, кто возможно был с вами обеими и кто хотел … причинить ей боль? ––

Он снова сел на стул и пригладил рукой свои взъерошенные волосы. –– Господи, Сам, все так

перепуталось, что трудно что-либо предположить.

–– Ну так расскажи мне об этом. –– Я принялась обкусывать ноготь на большом пальце, но

обнаружила, что ноготь на нем давно уже был обгрызен. ––Должно быть этим человеком буду я, потому

что я все знаю.

Его брови взметнулись кверху.

–– Что? Ты? Нет. Это невозможно.

Я скривилась.

–– Прежняя Сам обладала способностями почти ко всему, и очевидно поэтому Касси и меня

связывала эта странная дружба. Может быть мы подрались и …

–– И что? Ты ее убила? –– Закатив глаза, он рассмеялся. –– Это же невозможно. Ну да,

предположим, у тебя низменные намерения, но ты не можешь никому причинить боль. И нет никаких

объяснений, каким образом ты могла причинить ей боль. И нет никаких объяснений того, как ты сама

могла быть травмирована.

Это верно, и хоть сейчас возможность всего перечисленного казалось нереальной и

неубедительной. Я заправила волосы за уши.

–– Ну хорошо. Положим, ты раздумывал над тем, кто это мог быть, на ком бы ты остановился?

Он остолбеневшим взглядом посмотрел на меня.

–– Назвать кого-то, кто способен на убийство? Господи, да я вообще не знаю никого, кто мог бы

это сделать.

–– Это я знаю, но если бы тебе пришлось выбирать кого-то, кто мог бы убить Касси, кого бы ты

выбрал?

Растерянно замигав, он отвернулся в сторону.

–– Если перечислять людей, которые были злы на нее, потребовался бы огромный список, но убить

ее? Не представляю себе.

–– Карсон …

Поворачиваясь ко мне, он чуть слышно выругался.

–– Ладно. Ну Трей. У них были прямо сказать дерьмовые отношения. Ну и еще по крайней мере

сотня детей в школе, которые наверняка мечтали разок, а то и два, толкнуть ее под автобус.

Я сморщила нос.

–– Отлично.

–– Послушай, ты ведь не помнишь ее Сам. Касси была … Попробую объяснить это иначе: она

редко вела себя нормально. Она ужасно относилась к детям из бедных семей; к тем, кто не ездил на

роскошных машинах или не проводил лето на яхте, А ведь если ты вдумаешься в это, то поймешь, что

поступала она чертовски глупо – потому что у нее ничего этого не было бы, если бы не отец ее матери. К

тому же, она была мунипулятивной*. –– Он подался вперед, опираясь локтями о барную стойку. ––

Каждый месяц она выбирала для себя новую мишень – того, с кем она хотела бы дружить, и лишь

потому, что у нового избранника было что-то, чего ей не хватало. Она была ласкова и приветлива с ними, а вы, остальные, казалось, не замечали этого, или не придавали этому значения. Когда Касси добивалась

желаемого, она прилюдно позорила их тем или иным способом. Однажды она заставила всю школу

поверить в то, что Сэнди Ричардс лесбиянка.

Я занималась с Сэнди в классе истории. Тихая девочка. Она мне нравилась.

–– А кому до этого дело, даже если она и вправду лесбиянка?

–– Да никому, но Касси представила это так, будто Сэнди была буквально одержима ею и не

давала ей прохода. Чушь собачья, и я уверен, что половина школы это знала, однако никто не одернул

Касси. –– Откинувшись назад, он сложил руки на груди. –– Потому что никто не пожелал выступить

против тебя – ведь все знали, свяжись они с Касси, они свяжутся с тобой.

Я снова почувствовало, как что-то давит меня изнутри, сжимает легкие.

–– Почему ты думаешь, что Касси была такой?

–– Да я не думаю, я знаю это, черт возьми, но она была … она все портила. –– Он снова повернулся

ко мне и снова его челюсти сжались. –– Иногда расставаться бывает слишком трудно … и она вдруг

начинала плакать и всхлипывать без видимой причины. Трей говорил, что это из-за ее отца, но кто знает, так это или нет.

Из-за отца? Я задумалась над этим, вспоминая, что ее отец всегда числился в списке

отсутствующих на обязательных школьных мероприятий с участием родителей. А затем я спросила о

том, о чем, скорее всего, не должна была спрашивать.

–– А почему я так поступаю?

Он снова заморгал, после чего его глаза расширились.

–– Господи, Сам, я бы сам хотел это знать, но, к сожалению, не знаю. Твои родители добры к тебе.

Да и Скотт тоже, но несмотря на это, даже ты изменилась, когда начала близко общаться с Касси, во всем

ее тоже нельзя винить. Ты сама принимала эти решения.

–– Я знаю, –– согласилась я, опуская глаза. –– Мы с Касси были ужасной парой, верно?


* мунипулятивный –– тип межличностного общения, выделяемый психологами в отдельную категорию.

При манипулятивном общении восприятие партнера носит специфический характер: его рассматривают

как совокупность качеств, которые могут пригодиться при достижении своей цели, а не как целостную

личность.

Он сделал вдох, а потом долгий выдох, а когда я подняла на него глаза, он внимательно

рассматривал французскую дверь.

–– Да, это было странно видеть, как два человека, сойдясь друг с другом, стараются выставить

напоказ самое худшее из того, что есть в каждом из них. Если у вас было что-то против кого-то, вы ловко

использовали это в своих интересах. Вы не щадили даже тех, кто вас поддерживал … поэтому было

немало людей, у которых были все основания к тому, чтобы вас не любить. Но причинять вам боль? Это

уже совсем другое дело.

Меня охватил стыд, жгучий, словно кислота. Я зачерпнула последнюю ложку растаявшего

мороженого, жалея, что не могу удержать рот закрытым. Карсон, посмотрев на меня, негромко

засмеялся.

–– В чем дело? –– спросила я, бросая ложку в чашу.

–– Ты очень красиво украсила мороженым подбородок.

–– Что ты говоришь? –– я обтерла подбородок салфеткой. –– Теперь порядок?

Покачав головой, он потянулся через барную стойку и провел своим большим пальцем по моей

нижней губе. Моя грудь поднялась, дыхание перехватило. Его большой палец замер в углу моего рта, а

остальные пальцы обхватили мой подбородок. Они были мозолистыми и моя нежная кожа, чувствуя это,

служила проводником передающим сладостную дрожь, от которой трепетало мое тело. Наши взгляды

встретились; я ждала, когда он уберет руку – ведь эта капелька мороженого уже пропала с моего

подбородка, но его рука оставалась на прежнем месте.

Более того, его большой палец стал медленно двигаться вверх, все еще оставаясь на нижней губе. Я

втянула воздух, но как и при предшествующем вдохе, он, не дойдя до легких, где-то затерялся. Пьянящая

горячая волна захлестнула меня.

–– Еще мороженого? –– спросила я, с трудом справляясь с дыханием.

Его губы растянулись в кривоватой усмешке.

–– Охотно.

Часть моего сознания просто напросто отключилась. Положив руки на край барной стойки, я

наклонилась вперед и прекратила думать обо всем, кроме электрического чувства, возникающего от

простого прикосновения. Я не полостью сознавала, что я делаю, но мое тело сейчас руководило мною.

Частота моего пульса зашкаливала, и мое сердце, казалось, вырывалось из груди, когда его рука

заскользила по моей щеке.

Это было неправильно, но чувствовала я себя невероятно хорошо.

Горло очистилось и я подвинулась назад, чуть не уронив табурет. К моему великому ужасу, под

висящей корзиной с папоротником стояла мама, держа в руке полный бокал красного вина.

–– Карсон, уже поздно, –– объявила она ледяным голосом, посмотрев на Карсона ледяным

взглядом –– Я думаю, тебе пора двигаться к дому.

Карсон чуть заметно улыбнулся мне, слезая со стула.

–– Простите, миссис Франко. Я как-то не следил за временем.

Мама коротко кивнула.

–– Увидимся в школе, Сам, –– сказал он, взглянув на меня из-за плеча.

Я встала и мне казалось что мои щеки горят так сильно, словно кто-то поднес к ним открытый

огонь. Мне хотелось проводить его, но он уже скрылся за углом. Через секунду я услышала, как

открылась и захлопнулась за ним входная дверь. Он потратил на меня все свое время, не повидавшись со

Скоттом.

–– Чем вы тут занимались, Саманта?

–– Я ела мороженое, –– ответила я, делая глубокий вдох.

–– Не разыгрывай меня.

–– Да я и не собираюсь тебя разыгрывать, мама. Я ела мороженое с Карсоном. Это что, важное

событие? –– Повернувшись к ней спиной, я собрала чаши и отнесла их в раковину. –– Это совсем не то,

что ты …

–– Я не уверена, что теперь тебя знаю, –– сказала она, явно сдерживаемым голосом, ставя свой

бокал на стойку. –– Две недели назад между нами не мог бы иметь места такой разговор.

–– Правильно, но две недели назад я была законченной сукой, которой наверняка вся школа

числилась во врагах. Поэтому, если стать более приятным человеком, означает вконец разочаровать тебя, то тебе просто предстоит смириться с этим.

–– Речь не о том, чтобы тебе стать хорошим человеком. –– Она последовала за мной к раковине и

выбила чаши у меня из рук. Одна, сделанная из нержавеющей стали откатилась в строну, вторая,

керамическая, раскололась напополам. Я смотрела не нее, ошеломленная произошедшим.

–– Ты решила испортить себе жизнь, общаясь с подобными молодыми людьми.

Растерявшись, я попятилась.

–– Мама, да мы просто разговаривали.

–– Мне показалось нечто совсем другое. –– Ее пылающие щеки были одного цвета с блузкой. ––

Парни, подобные ему …

–– Что плохого ты нашла в Карсоне! –– Я стремительно прошла мимо нее, не желая спорить. У

меня было достаточно проблем, так что словесная перепалка с матерью была сейчас совершенно лишней.

–– Я устала …

–– Не повторяй мою ошибку, –– произнесла она низким, едва слышным голосом; ноздри ее при

этом раздувались.

Меня охватил шок, глаза мои расширились.

–– Что? Как прикажешь это понимать?

–– Это не важно. –– Ее каблуки застучали по крепкому дереву пола. –– Я не позволю тебе впредь

вести себя недостойно. Ты уже достаточно …

–– Достаточно что, мама? –– Я резко обернулась. Не принимая боевую позу. Все во мне кипело,

перехлестывая через край; единственное, что я чувствовала –– единственное, что я знала –– была злость.

–– Я все еще компрометирую тебя? Так говорят все твои подруги? Теперь, кроме того, что произошло со

мной, они обсуждают еще и то, что произошло с Касси? Как это должно быть для тебя ужасно.

Глаза мамы сузились.

–– Ты уверена, что твои воспоминания вернулись к тебе? То, что ты говоришь, Саманта, звучит

чертовски знакомо.

–– Да что ты говоришь? Ведь это же прекрасно. –– Я попыталась проскочить мимо нее, но она

чертовски дьявольски ловко преградила мне путь.

Под воздействием чувства сожаления, которое она испытывала, зеленые блики в ее глазах

потемнели.

–– Прости меня, моя дорогая. Никто из нас не виноват. Не важно, что произошло или что ты

возможно могла бы сделать – ты ни в чем не виновата.

Я буквально остолбенела, глядя, как мать, повернувшись пошла прочь. Я слышала, как она

остановилась у винного шкафа, и поняла, что она берет бутылку с собой. Еще не стряхнув с себя

оцепенения, я вышла из кухни и сразу увидела отца.

Он смотрел в сторону, глаза его были почти закрыты, брови нахмурены.

–– Саманта …

–– Она думает, что это сделала я? –– произнесла я тонким хриплым голосом. –– Она думает, что я

что-то сделала с Касси?

–– Да нет. –– Он приподнял веки. –– Нет, ничего подобного она не думает. Просто она устала и все

эти стрессы … подействовали на нее. Твоя мама, она не … –– Он покачал головой. –– Она так не думает.

С его стороны было очень мило убеждать меня, но я ему не поверила.

–– Ну а ты сам думаешь, что это сделала я?

–– Ну что ты, деточка, я думаю, что ты вообще не причастна ни к чему, что произошло, –– сказал

он, пытаясь улыбнуться, но неудачно. –– Уже поздно. Поднимайся наверх. Утро вечера мудренее.

Несколько секунд я только и могла, что пристально смотреть на него глазами полными ледяного

неверия. Слезы подступили к горлу, и когда я смогла двигаться, то быстро проскочила мимо него. Я не

соображала, от кого бегу, и мне было безразлично, куда именно я направляюсь. То, что сказала мама, все

еще не выходило из моей головы, когда я дрожащими руками стягивала с себя одежду и переодевалась

ко сну.

Я села на постель, подтянув ноги к груди и положив голову на колени. Я глубоко дышала, но

ничем не могла подавить, усиливающуюся панику. Карсон возможно поверил, что я не способна на

подобные дела, но что могла думать я сама, если моя мама думала, что я способна на такое?


глава двенадцатая


Миссис Мессер манипулировала очками особым образом. Она надевала их, начиная говорить,

снимала их перед тем, как закончить предложение, после чего принималась грызть верхний кончик

дужки. В течение первых пяти минут нашей беседы она проделала всю эту последовательность пять раз.

Я, опустившись на стул, прикрыла рот рукой, скрывая зевок. Большую часть проведенного со

мной времени она уделила проверке сообщений моих преподавателей.

Сложив бумаги в папку, она отодвинула ее сторону.

–– Как я и ожидала, никто из учителей не отмечает никаких проблем. Даже наоборот, вы стали

теперь проявлять в классе больше внимания, чем раньше.

–– Ну, как я полагаю, они отметили у меня хоть что-то хорошее.

Она растянула в улыбке губы.

–– Ну а как обстоят дела дома?

–– Все в порядке, ответила я, сделав безразличное лицо.

Очки надеты.

–– Ваша мать вчера обратилась ко мне. Она обеспокоена тем, как вы привыкаете ко всему.

Дернувшись на месте, я стиснув зубы, закрыла рот. Мама не разговаривала со мной после того

бурного вечера в понедельник. И это меня радовало.

–– Она вам звонила?

–– Да. Ее беспокоит, что у вас возникли трудности с адаптацией к тем вещам и явлениям, которые

до этого … несчастного случая были привычными в вашей жизни. –– Очки сняты. –– Вы не хотите

поговорить об этом.

Я так сильно сжала челюсти, что у меня стало ломить зубы.

–– Больше похоже на то, что у нее возникли проблемы с тем, какой я стала сейчас.

Миссис Мессер засунула в рот кончик очковой дужки.

–– Что-то связанное с мальчиком … ?

Я почувствовала, как вспыхнули мои щеки.

–– Я с одним мальчиком ела мороженое, а она подумала невесть что. –– Я не могла поверить, что

моя мама звонила ей! Одно дело, если бы мама позвонила врачу-терапевту, но обращаться к школьному

консультанту по нетипичным ситуациям, это уже слишком. Вцепившись руками в края сидения стула, я

сделала глубокий вдох.

–– Я ведь уже не та, что была до этого несчастного случая. И вам это известно? Я думаю, что это

хорошо. Раньше я была законченной зловредной сукой.

Надев очки снова, она растянула губы, как будто и вправду хотела улыбнуться. Не фальшивой,

натянутой улыбкой, которая всегда была у нее наготове для меня.

–– Хорошо, если это способствует тому, что вы чувствуете себя лучше. Я всего-навсего объяснила

ей что она столкнется и изменениями вашей личности.

–– Я уверена, что это она поняла правильно, –– сказала я тихо, словно про себя. –– Она думает, что

я …

–– Что она думает, Саманта?

Я засунула в рот большой палец, а моя нога нервно застучала по полу. Я вдруг почувствовала

настойчивое желание поделиться своей тайной, но я решила ее сохранить.

–– Я не знаю. Она стыдится меня. Я думаю, она всегда меня стыдилась.

–– Уверена, что это не правда, –– успокоила меня консультантша, наблюдая за мной.

Остановив взгляд на фотографии маленького мальчика с личиком херувима, стоявшей на ее столе,

я слегка пожала плечами.

–– Это всего лишь разрозненные мелочи, в которых немного смысла. Вал воспоминаний так на

меня и не нахлынул, хотя я делала все, что вы мне велели. Я думала … я думала, что эта новость о Касси

даст толчок чему-то, но этого не произошло.

–– А как вы восприняли эту новость относительно Касси? Вы все еще чувствуете апатию по

отношению к ней?

Меня просто бесило, когда она говорила подобные вещи, даже если я и понимала. Что именно она

имеет ввиду. Моя неспособность вспомнить чувства, которые я испытывала, находясь рядом с Касси,

еще более затрудняли для меня проникнуться горем, охвативших всех после ее внезапной смерти.

–– Я пытаюсь вспомнить ее.

–– Я имею ввиду не это, –– заявила она.

Я снова всунула в рот большой палец, показывая этим, что отказываюсь отвечать на ее вопросы.

–– А можно мне задать вам вопрос?

Миссис Мессер утвердительно кивнула.

–– Люди, к которым начинают возвращаться воспоминания, видят … странные вещи?

Ее глаза за стеклами очков медленно моргали, глядя на меня.

–– А что это за странные вещи?

Я пожала плечами.

–– Ну не знаю. Просто видеть странные предметы или слышать голоса?

Сняв очки, она на этот раз их сложила.

–– Некоторые воспоминания могут возвращаться в форме голосов или образов, которые могут

казаться странными. Если бы вы могли привести мне какой-либо пример …

Я ждала, когда она снова оденет очки или начнет кусать дужку, но она не делала ни того, ни

другого – я поняла, что прервала ее игру. Не хорошо. Я не считала нормальным видеть и слышать

странные вещи только потому, что она прекратила вертеть в руках свои очки.

Видя, что я не склонна вдаваться в подробности, она двинулась дальше, но я-то знала, что она

вернется к этому снова и, по всей вероятности, в пятницу.

–– Похороны Касси в понедельник. Это может быть тяжелым … событием для вас …

–– А может быть это поможет мне что-нибудь вспомнить.

–– Возможно, –– согласилась она, записывая что-то в своем блокноте.

Наша встреча закончилась и мне надо было спешить к своему шкафчику, чтобы не опоздать.

Первое, что я увидела открыв металлическую дверцу шкафчика, была записка, написанная на желтой

бумаге и сложенная треугольником. Прежде, чем развернуть ее, я осмотрелась вокруг и убедилась, что

никого не было рядом.

Эти записки озадачивали меня и сбивали с толку –– более того, они, черт бы их побрал, меня

пугали. Если я … если я действительно сделала что-то Касси и в процессе этого каким-то образом

причинила боль себе, то что объяснили эти записки? Что было хуже? Быть ответственной за смерть

Касси или за то, что преступник еще на свободе? Тот самый человек, который преследует меня

нескончаемыми посланиями на почтовой бумаге.

Ответа на эти вопросы я не знала. Вздохнув, я развернула записку.


Ты знаешь, зачем она была на озере.

Одна моя половина хотела рассмеяться, когда я, сложив эту записку, добавила ее к другой,

лежавшей в моей сумке, но знакомая судорога, спутник беспокойства, стянула мне горло. А ведь я не

знала, почему она была на озере. Тому, кто подбрасывал мне эти записки, надо было поточнее знать мою

ситуацию, чтобы ставить передо мной более важные вопросы.

Кто все-таки оставляет эти записки, и что им известно?

Закрывая свой шкафчик, я повернулась и как раз в этот момент Дел, обогнув угол, направился ко

мне. Я почувствовала слабый укол совести, вспомнив, как сильно мне хотелось поцеловать Карсона.

Дел обнял меня за плечи и поцеловал в щеку, потом чуть отодвинулся назад и легонько потянул

меня за волосяной хвост, заброшенный за спину.

–– У тебя усталый вид. Все в порядке?

–– Я не очень хорошо подготовилась к сегодняшним занятиям …, –– ответила я, машинально

проводя рукой по волосам.

–– Да не бери в голову. –– Он обнял меня и мы пошли в коридор. –– Все понимают, чего ты

натерпелась, к тому же эта новость о Касси, так что многого ожидать от тебя не приходится.

Мои брови удивленно изогнулись, но я ничего не сказала. Остановившись возле кабинета

математики, где у меня был урок, он поцеловал меня на прощание – на этот раз в губы. Вовсе не плохой

поцелуй: теплый, сухой, мягкий. Даже настойчивый, но мои пальцы на ногах все еще были скрючены, на

что была масса причин.

Дел отклонил голову назад, внимательно посмотрел мне в глаза.

–– Ты уверена в том, что просто устала?

Таинственные заметки, возможность того, что я наверное приложила руку к тому, что произошло с

Касси, безумные мысли, терзавшие меня, серьезные проблемы с мальчиками –– все было так, словно моя

жизнь вобрала в себя все возможные осложнения, я испытывала сильную страсть к парню, который, по

общему мнению, был мне не пара –– к лучшему другу моего брата –– в то время, как мой бой-френд

терпеливо ждал, когда я образумлюсь.

Мне надо было понять, что я чувствую к Делу и есть ли у нас какая-либо надежда, потому что

обманывать его было бы непорядочно. Если я уже больше не та девочка, которая была влюблена в него,

то неправильно заставлять его разгадывать … эту шараду.

Обдумывая возможные варианты действий во время утренних занятий, я так и не решила, что мне

предпринять. Я не понимала, что именно заставляет меня, столь пристально обдумывая ситуацию,

затягивать дело. Страх оборвать одну из последних нитей, связывающих меня с прежней жизнью? На

данный момент мои отношения с моими прежними друзьями практически уже не существовали, и только

Дел еще оставался в качестве последнего остатка прежней Сам. Будучи не в состоянии разобраться

сейчас в своих чувствах, я предпочла за лучшее отогнать от себя эти мысли и сосредоточиться на Касси.

Самая последняя записка не сообщила мне ничего, но она указала мне правильное направление.

Мне надо побывать на озере.

Может быть вид его как раз и нажмет на спусковой крючок моей памяти –– поможет мне

вспомнить важные подробности. Мое эгоистичное желание узнать о том, что случилось, больше не было

связано с Касси. Я хотела доказать себе, что не несу никакой ответственности за то, что произошло. И с

нею, и со мной.

План медленно вырисовывался в моей голове, но перед тем, как пойти к столу, за которым уже

сидели за обедом мои подруги, он уже находился в процессе реализации.

–– Ты можешь дать мне свою машину после тренировки? –– спросила я у Скотта, останавливаясь

возле его стола.

Его брови поползли на лоб.

–– Даже и не знаю.

Я села рядом, приготовившись умолять и канючить.

–– Даю слово, что с твоей машиной ничего не случится. Мне просто надо сделать одно дело после

школы.

–– Какое дело? –– спросил он, глядя на меня прищуренными глазами.

–– Одно дело, –– повторила я. –– Скотт, ну пожалуйста.

Жули с улыбкой смотрела на брата.

–– А ты знаешь, я не могу припомнить, когда в последний раз слышала от нее слово «пожалуйста»,

так что, почему бы тебе не пойти ей навстречу?.

–– Да, –– протянул Скотт, обращаясь к ней, –– помощи от тебя не жди. –– Его глаза все еще

сверлили меня взглядом. –– Почему бы Жули не доставить тебя туда, куда тебе надо?

–– Я не могу, –– торопливо ответила Жули и залилась краской. –– Сам, дело вовсе не в том, что я

не хочу, просто у меня есть другие дела.

–– Хорошо. –– Я все еще чувствовала себя немного задетой, и хотя я еще не знала, кого еще

пригласить поехать со мной, но Жули, как мне казалось, была явно не прочь вновь стать моей подругой.

–– Я должна после занятий поработать в театральной студии, –– сказала она, глядя на меня с

улыбкой облегчения. –– Сегодня моя очередь.

–– Вот черт, я совсем позабыл, –– со вздохом произнес Скотт. –– Отлично. Я буду дома к пяти

часам. Ты можешь взять машину, но даю тебе слово, если с ней что-нибудь случится, отвечать будет твоя

задница.

Не помня себя от восторга, я, почти перепрыгнув через стол, заключила его в объятия.

–– Ты самый лучший парень на свете.

Челюсть у моего братца отвисла. Он, не зная, что сказать, просто покачал головой, а я,

попрощавшись с ним и такой же оторопевшей Жули, направилась в дальний конец кафетерия. Только

когда я поставила свою тарелку рядом с тарелкой Лорен, только тогда до меня дошло, что Карсона за

столом нет. На уроке биологии он вел себя так, словно между нами ничего не произошло, и это, конечно

же, было к лучшему. По крайней мере, до того момента, пока я, наконец, решу, как быть с Делом.

Я чувствовала себя лучше, чем в предыдущие дни, потому что у меня как будто появилась цель

расследовать и выяснить что-то, вместо того, чтобы сидеть и изумляться тому, что видишь. Я покопалась

вилкой в тарелке, где лежало что-то, похожее, как мне думалось, на ломтики ветчины.

–– А я видела, как ты общалась с Жули. –– Вероника поскребла пальцем этикетку на бутылке с

водой, стоявшей перед нею. –– Вы, похоже, расцеловались и помирились?

–– Да нет, она же говорила со своим братом, –– возразила ей Лорен; ее нервный взгляд метался

между нами.

–– Я не понимаю, что общего с ней может иметь твой брат, –– сказала Кэнди. –– Он явно

неразборчив в знакомствах.

Я подавила злость, закипевшую у меня внутри.

–– А что плохого вы нашли в Жули? Она действительно очень милая и нравится моему брату.

–– Ты спрашиваешь, что плохого в Жули? –– Кэнди пристально посмотрела на Веронику,

сидевшую на другой половине стола. –– Ее отец работает в табачном магазине в городе. И не как хозяин, управляющий магазином, а как рабочий, получающий минимальную зарплату, достойную раба.

–– Что ты говоришь? –– я сделала вид, будто слова Кэнди повергли меня в шок. –– Вот блин, не

представляю, как ее вообще приняли в нашу школу.

–– Я тебя отлично понимаю! –– сочувственно кивнула Кэнди.

–– Да она же тебя разыгрывает, –– объяснила ей Вероника, щеки которой пылали. –– Господи, ну

какая же ты идиотка.

–– Не такая уж я и дура. –– Кэнди, покраснев, сложила на груди свои тонкие руки. –– Согласна, я

возможно не самая толковая в этом загоне.

–– Согласно, но пороха ты не изобретешь даже и в этом загоне, –– заметила я, пристально глядя

на нее.

Она пожала плечами.

–– Так ли это важно.

–– Все наверное сейчас только и думают о выпускном бале? –– спросила Лорен, с намерением хоть

немного ослабить напряженность, возникшую за столом, переведя разговор на другую тему. –– Ведь до

него осталось уже меньше месяца. Папа остановился на цвете шампанского ..

–– Да заткнись ты, –– отрезала Вероника. –– Кому дело до твоего долбанного платья.

–– Эй! Не разговаривай с ней таким тоном. –– Я сжала в руке вилку. Хорошо, что она была

пластмассовая, потому что хотела воткнуть ее ей в губы, подправленные, по моему мнению,

косметическим хирургом. –– Господи … что было

Покрасневшая кожа лица Вероники проглядывала из-под загара и это производило неприятное

впечатление.

–– Все ясно. Ты, Самми, по-прежнему ведешь себя, как сука.

–– Я? –– Словно пораженная громом, я отложила вилку. Раздражение буквально бурлило внутри

меня, выплескиваясь наружу. Комок злости стал поперек горла. –– Я что, высмеиваю тех, у кого

родители не богаты, или тех, кто не может позволить себе носить одежду из «Гэп Кидс»*, а ты только

этим и занимаешься.

–– Хорошо. Я просто хотела открыто и честно поговорить с тобой. –– Она повернулась ко мне и

сложила руки на коленях. В обтягивающей блузе, надетой поверх серого свитера, она выглядела так,

словно вот-вот начнет произносить проповедь. –– Я понимаю, у тебя есть еще некоторые проблемы …

–– Ты имеешь ввиду то, что я еще не все вспомнила? –– перебила я ее.

–– Ну и это тоже. Но это не может служить оправданием твоего поведения. Если ты продолжаешь

одеваться, как бездомная цыпочка и …

–– А что тебе не нравится в моей одежде? –– Черт возьми, на мне были джинсы и рубашка.

Большая часть моей одежды, висевшей в шкафу дома, была слишком хорошей и дорогой, чтобы ходить в

ней в школу. Чего ради я должна каждый день приходить в новом платье или новой юбке?

Она посмотрела на меня как бы между прочим.

–– И если ты продолжаешь говорить с людьми, подобными им –– ими, как предположила я, по всей

вероятности были те, у кого средний доход на семью выражался числом, меньше шестизначного, –– ты

превратишься в аутсайдера. И между нами возникнут серьезные проблемы.

Наша негромкая перепалка все-таки привлекла внимание ребят, сидевших поблизости; я могла бы

попросту заткнуться, а потом встать и уйти от них прочь, но нет, не дождетесь. Я устала … устала от

всего –– от взглядов, от ехидных комментариев; от того, что Вероника и Кэнди вели себя со мной так, как будто моя память не была моей единственной потерей. И возможно это было более значимым, чем

чувство разочарования, вызванное тем, что я ничего не знаю, или смущение, которое постоянно было со

мной.

Во всяком случае эти суки меня уже достали.

–– А вы знаете что? У вас самих уже есть проблемы, –– сказала я.

–– Ты что? –– ужаснулась Вероника, глаза у нее сузились.

–– Возвращение моей памяти будет означать, что я стану такой же грандиозной сукой, как вы? Да,

ну тогда, мне кажется, я пас, то есть этого мне не надо.

Некоторые школьники, сидевшие вокруг перестали есть. Другие дожевывали то, что уже было у

них во рту. Меня всю буквально трясло от злости; я хотела сказать им еще многое, но, взяв свой поднос, я встала.

–– Даже не думай снова садиться на это место, –– объявила Вероника, грудь ее часто и высоко

вздымалась.

–– Как раз то, что мне надо, –– не задумываясь, ответила я.

–– Ты еще пожалеешь об этом, –– сказала она, глубоко вдохнув и повернувшись на своем стуле.

–– Уже жалею, дорогуша.

Я не стала дожидаться ее ответа. Обойдя вокруг стола, я направилась в переднюю половину

кафетерия. Все глаза были устремлены на меня, но я этого не замечала. Камень свалился у меня с души.

Я чувствовала себя свободной –– свободной от необходимости подлаживаться под людей, с которыми я


* «Гэп Кидс» (Gap Kids) –– сеть магазинов высококлассной одежды для детей и подростков.

вообще не могла общаться. Адреналин добавил энергии в мою походку и в то, как я бросила свой

поднос. Однако меня не покидало желание побежать обратно и похитить Лорен. Она была единственным

достойным человеком среди них.

На выходе я оглянулась и через плечо посмотрела на столик, за которым сидел мой брат. Их столик

был слишком далеко от нас, и они не могли слышать нашу перепалку, но шепот, разносящийся по

кафетерию достиг и их ушей. Жули поймала мой взгляд и улыбнулась, а потом положила подбородок на

плечо моего брата.

До конца перерыва на обед оставалось еще немного времени и я пошла к своему шкафчику.

Завернув за угол, я оказалась в тупике, который был своего рода мертвой точкой.

Карсон, наклонившись к шкафчику, расположенному напротив библиотеки, стоял спиной ко мне.

Какая-то симпатичная брюнетка улыбалась ему, когда он протягивал ей рюкзачок, по всей вероятности

ее. Все, что я смогла услышать на фоне непонятного гудения в моих ушах, внезапно возникшего

неизвестно откуда, был глубокий, хрипловатый смех, от которого пальцы на моих ногах приняли

правильное положение в тот момент, когда он перебросил рюкзачок ей на плечо.

Острая боль пронзила мне грудь, раскалывая сердце. У меня не было права на то, чтобы ощущать

эту боль –– не было право на огонь, запылавший у меня внутри, но мне хотелось налететь на эту парочку

и заставить их разойтись хотя бы на пять футов друг от друга.

Но, черт возьми, у меня не было никакого способа сделать это. Может быть прежняя Саманта и

справилась бы с этим, но с другой стороны, прежняя Саманта тогда не любила Карсона.

Я отступила на шаг назад и вдруг как будто два актера возникли передо мной на экране черно-

белого телевизора; окончательно меня поразило то, что девушкой, стоявшей напротив него … оказалась

я. Мы стояли лицом к лицу, для этого мне пришлось встать на цыпочки. Сперва я подумала, что он

целует меня потому, что я оказалась так близко, но потом я услышала, как я говорю –– вернее, как

говорит этот безжизненный серый мой образ.

–– Я видела тебя, –– усмехнулась я. –– Я видела тебя с Дайаной. Я знаю, чем вы занимались.

Мрачно смеясь, Карсон вскинул руки.

–– Как всегда ты суешь свой нос куда не надо. Ведь ты и понятия не имеешь, что ты видела, Сам.

Со смехом, я закинула волосы за плечи.

–– Ой, Карсон, мы тебя прикончим. Ты просто …

Все что я еще сказала, было потеряно для меня. Я случайно натолкнулась на ящик и дребезжащий

звук высосал меня из видения. Я знала лишь, что девушка, которая реально находилась перед ним, была

Дайана, но причина конфронтации с Карсоном была неизвестна. И кто это «мы»? И что из того, что он на

моих глазах делал с Дайаной, могло быть использовано в качестве угрозы?

Карсон посмотрел из-за плеча в мою сторону, когда увидел меня, нахмурил брови.

–– Сам?

Попятившись, я смущенно покачала головой. Отключение от памяти –– или возможно

галлюцинация –– и переход к тому, что происходило на самом деле, заставил мой мозг вертеться, чтобы

разобраться с сутью дела и моей реакцией на то, что я увидела его с девушкой.

–– Прости, я … я не хотела вам мешать.

–– Постой, –– сказал Карсон, жестом останавливая меня. –– Все в порядке?

Я утвердительно кивнула.

–– Да … не волнуйся, я в порядке.

Его глаза сощурились, он повернулся к Дайане.

–– Можешь подождать секунду?

–– Конечно, –– сказала она, доставая свой мобильник и сразу с интересом принимаясь его

рассматривать.

Он пересек разделяющее нас расстояние, вытягивая перед собой руку, как будто намереваясь

коснуться меня, и останавливаясь за мгновение до возможного контакта.

–– Сам, что произошло? –– спросил он тихим голосом. –– У тебя кровотечение.

–– Что? –– я посмотрела вниз. Рукава моего свитера, подсученные до локтей, обнажали две

неровные царапины, покрытые словно бисером мелкими капельками крови. Тупая боль отдавалась в

руке. –– Я должно быть поцарапалась.

Он взял мою руку, судорожно сглотнул слюну.

–– Как же ты можешь не знать, если ты сама сделала это, Сам? Это же …

Не понятно что? Я выдернула у него свою руку.

–– Мне надо идти.

–– Сам …

–– Она ведь ждет тебя, –– шепотом произнесла я, пятясь назад. –– Я поговорю с тобой позже.

Его челюсти сжались, он искоса посмотрел на меня.

–– Хорошо. У нас будет это позже.

Я не понимала, что это значит, но согласно кивнула головой. Стараясь улыбнуться и чувствуя при

этом слабость в ногах, я повернулась и направилась в ближайшую туалетную комнату. Тяжесть,

давившая на грудь, распространилась и на плечи, задняя стенка гортани горела. Я бросила сумку рядом с

раковиной и открыла воду.

Как я могла причинить себе такое и даже не заметить и не почувствовать этих ран буквально до

последней минуты? И когда это могло случиться? С трудом сделав глотательное движение и подставив

руки под смеситель, я почувствовала ком в желудке. Свежие раны жгло, и боль от этого усиливала

давление на сознание, которое оказывали так и не пролитые слезы. Красная струйка воды струилась по

руке и капала в раковину, растекаясь по белому фаянсу.

Подняв подбородок, я внимательно посмотрела в свои испуганные глаза. Мое сердце колотилось,

ударяясь при этом о ребра грудной клетки. Что сказала бы миссис Мессер, узнай она о том, что я

расцарапала себя настолько глубоко, что даже разорвала кожу? Очевидно нечто подобное она сказала бы

и о разговаривающих отражениях. Сдавленный смех сорвался с моих губ. Я сомневалась в том, что хотя

бы одно из этих явлений укладывалось бы в нормальный ряд параметров, характеризующих

совпадающее поведение*.

Я сделала вдох, но воздух снова застрял на пути к легким. Со мной определенно творилось что-то

неладное. Ужасно неладное.


Как только Скотт вернулся домой после тренировки по бейсболу, я, прихватив сумочку,

поспешила вниз, в гараж. В моем распоряжении было примерно два часа, остававшихся до захода

солнца, поэтому я постаралась избежать многочисленных вопросов Скотта. Я все еще чувствовала не

совсем приятный осадок от разговора с ним, в результате которого он скрипя сердцем разрешил мне

воспользоваться своей машиной, но сейчас я не располагала временем для выяснения отношений.

Мне потребовалось чуть больше сорока минут на то чтобы доехать до государственного лесного

заповедника Михо и найти загородный дом. Здравый смысл подсказывал мне, что я должна начать свои

поиски отсюда.

Съехав на обочину гравийной дороги, я, наклонившись над рулевым колесом, принялась

рассматривать двухэтажный бревенчатый дом, появляющийся в поле моего зрения. Над приподнятым

порогом располагалась двустворчатая гаражная дверь, а вся передняя фасадная стена состояла

практически из одних окон. Перед ней была расчищенная полоска земли, а позади дома росли деревья.

Припаркировав машину, я, зажав в руке ключи, вышла наружу.

Дрожа всем телом, я вдыхала воздух, пропитанный запахом сосны и хорошо ухоженной земли. С

этими запахами было связано еще что-то – влажное, знакомое.

У большинства домов, мимо которых я проехала по пути сюда, были навесы над входами, а у этого

дома была многоуровневая терраса. Под моими кроссовками похрустывал гравий и мелкие сухие

веточки, когда я шла к ступеням крыльца. Я пыталась представить себя здесь летом – ведь по этой самой

тропке я ходила невесть сколько раз.

На каждый мой шаг лестница отзывалась стоном, за которым следовало эхо, и от этого я

вздрагивала. Огромный пустой керамический цветочный горшок стоял в углу. Я поднялась по второй

секции ступенек, ведущих на главную террасу, опоясывающую весь дом.

Как я и ожидала, дверь главного входа оказалась закрытой. Я пошла вдоль перил крыльца. На пути

мне попалась банка, полная сигаретных окурков, довольно свежих на вид. Мама и папа утверждали, что

дом не открывался с прошлого сентября, в чем я сомневалась – ведь окурки практически не изменили

цвета за столь долгое время.

Кто-то был здесь? А может это я курила?

Покачав головой, я направилась к заднему фасаду дома и здесь мое внимание привлек звук чего-то

струящегося, мирного. Он вдруг пробудил во мне беспокойство, потревожив бездну, в которой

пребывали мои воспоминания. Этот звук …

Вода.

Волнения закипели, забурлили. Я знаю, что это за звук –– это озеро. Торопливо спустившись по

ступенькам заднего крыльца, я почти проехала половину покатого склона холма, за которым начинался

густой лес. Земля была усеяна мелкими камнями и опавшими ветками, но несмотря на то, что в моем

сознании не было никаких воспоминаний о рельефе этого места, я легко ориентировалась здесь. Может

быть я возвращалась этой дорогой раньше? А иначе как это объяснить? Любой человек, не зная леса,


* Совпадающее поведение (копинг-механизмы, копинг- поведение, копинг стратегии) это то, что делает

человек, чтобы справиться со стрессом. Совпадающее поведение обозначает прежде всего нормальную,

здоровую стратегию решения проблем и выхода из стресса. Часто копинг-механизмы

противопоставляются механизмам психологической защиты. Последние представляют патологические,

невротические механизмы ухода от решения проблем.

начинающегося за домом, наверняка сломал бы шею, блуждая здесь ночью. Раздвигая голые, низко

растущие ветви, преграждающие мне путь, я продвигалась вперед к источнику этого звука.

Впереди у пристани стояло судно. «Ангел». Узнав в нем судно, изображенное на одной из

фотографий на моей стене, я ступила на пристань, схватившись за ограждение, когда она закачалась под

моими ногами. Посмотрев за лодку, я сделала долгий медленный вдох.

Озеро было глубоким, глянцево-синим и более широким, чем я ожидала. По его слегка рябящей

поверхности неспешно и легко перекатывались гонимые слабым бризом мелкие спокойные волны, а в

его глубинах скрывались тайны, жизни не одного поколения. Оно простиралось настолько, насколько я

могла видеть, огибая возвышенность дугообразной формы. Подняв глаза, я не могла найти ничего,

находящегося рядом, что могло бы хоть как-то объяснить оставшуюся в моей памяти картину падения.

Вокруг были лишь деревья с мелкими почками и лодки, пришвартованные по всему берегу.

Сунув руки в карманы толстовки с капюшоном, я перебралась через рукотворный пляж, и пошла

вдоль береговой линии. Детектив Рамирез упоминал водопад, который, казалось, был наиболее

вероятным местом для любого, надумавшего совершить падение.

Я потерла рукав толстовки над тем местом на руке, где были ссадины, пытаясь при этом не думать

о том, как они там появились. Песок под ногами, в конце концов, сменился грязью. По ней была

протоптана дорожка, состояние которой целиком и полностью зависело от атмосферных осадков.

Деревья начали подступать все ближе к берегу озера, и чем дальше я шла, тем сильнее становился шум

падающей воды. Обойдя, стоящий на моем пути огромный старый дуб, я оказалась в тупике.

Вода, переливаясь через скалистый утес, спадала в озеро с высоты двадцать футов. Белая от пены,

она, пузырясь, протекала через зазубренные острые камни, торчащие из озера. Стоило мне поднять глаза, как я почувствовала головокружение. Машинально протянув руку, я схватилась за дерево, чтобы не

упасть.

Примерно в сотне футов от водопада стоял утес. Судя по его очертаниям плавно спуститься с него

было невозможно. Большие камни виднелись по одну сторону горы, возвышающейся между густыми

кустами и мелкими деревьями. Поток воды проложил свое русло вниз по ее склону.

Мне было трудно поверить в то, что кто-то мог бы совершить такое падение. Слишком много

препятствий, о которые можно переломать все кости, поджидало его на этом пути. Ну а если кого-то

столкнули … он или она слетели бы с горы. Мои глаза прошли от начала до конца по этой ужасающей

траектории падения. Человек закончил бы свою жизнь в озере, расположенном ниже.

Неприятное, расслабляющее чувство правильности возникшей догадки, проникло в меня, казалось,

до самых костей. Столкнули … Касси должны были столкнуть. А меня? Может быть и со мной

произошло подобное падение? Я вздрогнула, вспомнив видение своего падения … а значит и само

падение. Так должно было быть.

То, что я смотрела на утес не явилось той искрой, от которой вспыхнули бы мои воспоминания, но

я знала –– я всего лишь знала, что это произошло здесь и закончилось там, внизу. Должен был быть еще

один путь, ведущий туда. Подъем был слишком крутой и я сомневалась в том, что могла бы его

преодолеть. Мне было бы не обойтись без того, кто знал обходной путь и мог бы привести меня туда.

Может быть это Скотт? Карсон? Вспомнив Карсона, я сразу почувствовала жжение в животе. Он

возможно знал обходную дорогу, но обращаться к нему бессмысленно, особенно после того, как я видела

его с Дайаной …

Стоп!

Я словно оледенела. Что это был за звук? Напрягшись, я задержала дыхание и прислушалась.

Чирикали птицы, раскачивались ветви над головой, но это было совсем не то, что я только что слышала.

Стоп! Треск еще одной ветки, через несколько секунд после которого я услышала отчетливый звук

чьих-то шагов. Тонкие волоски на моей спине встали дыбом, а сердце перескочило в горло.

Снова звук шагов, теперь ближе.

Повернувшись вокруг себя, я внимательно провела глазами по деревьям. Это может быть кто

угодно –– кто-то, вышедший на прогулку или на пробежку. Я снова напряглась и прислушалась, но не

услышала ничего. Даже обычных, естественных звуков. Весь лес погрузился в мертвую тишину.

Что-то размытое черное метнулось за стоящее впереди дерево. Мельком увидев его краем глаза, я

заметила, что это был высокий человек и совершенно точно без бороды.

–– Привет? –– окликнула я его и мои пальцы инстинктивно стиснули ключи от машины.

Ответа не последовало, а увидеть того, кто это был – он или она – я не могла. Приказав сердцу

биться медленнее, я пошла назад к дачному домику. Пройдя не больше пяти футов, я услышала хруст

позади себя. Быстро обернувшись, я увидела что-то черное, падающее между деревьев.

Очертание чего-то черного опустилось между двумя деревьями. Очертание оказалось субъектом

мужского пола –– одетым во все черное. Низко надвинутая кепка скрывала его лицо. В моем сознании

промелькнула искра надежды, но ее буквально тут же погасил страх. Он не мог быть Карсоном. Он не

прятался за деревьями и не отвечал, когда я окликала его.

Нормальный человек ответил бы, когда я его позвала.

Тревога ледяными пальцами сжимала мне спину. Грудь сжалась, стоило мне сделать шаг назад.

–– Привет?

Никакого ответа.

В горле пересохло; я повернулась и прибавила шагу. Это мог быть кто угодно –– и кем бы он ни

был, он был ответственен за то, что случилось с Касси и со мной. Не желая рисковать, я посмотрела на

него из-за плеча. Сперва я не увидела ничего, но потом … он был всего в нескольких футах позади меня; сойдя с тропинки, он шел быстрыми размашистыми шагами.

Я остановилась.

Он остановился.

Я сделала шаг вперед … и он сделал такой же шаг.

Это … это совсем плохо. Предупреждающие колокола смолкли. Инстинкт взял свое и я бросилась

бежать. На фоне топота моих кроссовок и ударов моего сердца, я слышала, как он продирается сквозь

кусты. Он бежал за мной, преследовал меня …

Я стремглав прокладывала себе путь среди деревьев, из-под моих ног летела земля и мелкие камни.

Страх перехватывал мое дыхание; я отталкивала ветви, вцепившиеся мне в волосы. Носок моей

кроссовки споткнулся о выступающий корень и я растянулась на земле; мои ладони и колени приняли на

себя основную тяжесть падения. Острые края камней впились мне в руки, разорвали джинсы и поранили

кожу на коленях. От резкой боли я закричала.

Поле моего зрения стало серым. Тускло-коричневый цвет опавших листьев превратился в серый.

Не сейчас. Боже, пожалуйста, не сейчас. Но слишком поздно –– я погрузилась в видение.

Я ползла по земле, одна рука вперед, другая рука вперед. Нет! Нет, не по земле –– по каменистому, скользкому склону. Потревоженная галька и комки грязи летели вниз, попадая мне в лицо. Я онемела и

двигалась только повинуясь инстинкту. Никакой боли. Я ползла, впиваясь пальцами в грунт, а пальцы

скользили. Остервенело цепляясь за камни, за корни, за все, до чего дотягивались руки, я все-таки

соскользнула на несколько футов вниз, и мне снова пришлось преодолевать уже пройденное расстояние.

Мои руки были серыми, но красные подтеки, отчетливо видневшиеся на внешних сторонах ладоней,

склеивали мои пальцы. Под ногтями образовались кровоточащие трещины.

Судорожно вдохнув воздуха, я заморгала и цвета снова вернулись в мир. Я посмотрела назад через

плечо. Две ноги, облаченные в черные джинсы стояли в нескольких футах позади меня. От ужаса у меня

начались резь в животе. Приподнявшись над землей, я, не обращая внимания на боль, бросилась бежать.

Казалось прошла целая вечность, прежде чем я увидела лодки и почувствовала под ногами песок. Я

не осмеливаясь оглянуться назад, бросилась к лесу, расположенному между озером и нашим домом.

Каждый мой вздох отзывался болью в груди, когда я, проскочив сквозь спутанные ветви, выскочила к

крыльцу.

Увидев машину Скотта, я закричала. Кусочки гравия отлетали по сторонам от моих кроссовок; я

обошла вокруг капота и, наконец, посмотрела назад.

Там не было никого.

Я медленно повернулась вокруг себя, внимательно осматривая толстые деревья. Он мог спрятаться

где угодно, ждать момента, чтобы выскочить и сделать … сделать что? Закончить то, с чего он начал? Но

зачем? Кто он такой? Я нажала на ручку и дверь открылась. А закрыла ли я машину, когда уходила?

Этого я вспомнить не могла.

Оказавшись в салоне, я быстро нажала на кнопку сбоку, чтобы заблокировать все двери. Я

буквально рухнула на сидение и стала делать такие глубокие вдохи, от которых сотрясалось все мое

тело. Меня тошнило и у меня кружилась голова –– адреналин подействовал на меня так, словно я выпила

слишком много энергетического напитка.

Я открыла глаза и положила трясущиеся руки на рулевое колесо; мой взгляд упал на пассажирское

сидение. Листок желтой бумаги, сложенный треугольником, лежал на нем. Мое сердце совершило еще

один болезненный прыжок.

Ведь раньше этого листка в машине не было.

Трясущимися руками я потянулась к нему и, взяв этот кусочек бумаги, быстро развернула его. На

нем было написано всего одно предложение тем же самым детским почерком, который стал для меня

таким же знакомым и привычным, как мой собственный.


Ты знаешь, кто убил Касси.

Я бросила записку в сумку и запустила мотор. Выехав из гравийного проезда, я повела машину по

извилистой узкой дороге, ощущая покалывание в задней части шеи.

Стараясь дышать глубоко и ритмично, я вырулила на автомагистраль. Размышлять о том, что

случилось, я не стала. Время для обдумывания наступит позже, когда я не буду сидеть за рулем машины

моего брата. Я потянулась к регулятору громкости радио, желая отогнать от головы мысли, и тут я

посмотрела назад.

Все, что я увидела, был его темный силуэт на заднем сидении – быстрый взгляд в зеркало заднего

вида подтвердил это. Мир опрокинулся, бросая меня, сидящую за баранкой, туда-сюда.

О, милостивый Боже.

Он в моей машине.

Ужас накатил на меня словно гром с ясного неба, темный и угрожающий, укравший мое дыхание.

Как быстро все произошло. Я подумала о том. чтобы остановиться, выпрыгнуть из машины и броситься

бежать, а может быть дать по тормозам. Но я не осознавала, что я делала. Паника сочилась из всех моих

пор, покрывала всю мою кожу. Мой мозг ловил какие-то бесполезные сигналы. Одним из них был рев

горна, звучавший так словно его в него трубили в нескольких милях от меня; дышать я не могла.

Он в моей машине.

Из глубины моего тела доносился крик, вокруг меня сгущалась темнота, а затем этот звук ––

хруст металла, тяжелый удар –– заглушение моего крика. Отклонившись в сторону при одном ударе

сердца, я возвращалась в исходное положение при следующем, хлопая головой о рулевое колесо.

Безжалостная, слепящая, парализующая боль пронзила мой мозг. Стекло разлетелось вдребезги, осколки

вонзились мне в кожу.

А потом все пропало.


глава тринадцатая


Надоедливый, настойчивый звук автомобильного сигнала загнал меня в мир, в котором моя кожа

чувствовала, что ей очень жарко и очень сухо. И каждая – каждая – частичка моего тела испытывала

такую боль, какую и должна была испытывать от лобового столкновения моей машины с грузовиком.

Мои глаза открылись узенькими щелками, а лампы светили слишком ярко. Застонав, я тут же сомкнула

веки. Мне снова хотелось погрузиться во тьму.

–– Сам? –– Часть кровати возле моего тела слегка просела. –– Сам, ты проснулась?

Звук голоса моего брата вернул меня назад и заставил открыть глаза. Его лицо, нависшее над моим

частично заслоняло меня от света. Под его глазами были густые темные тени. Волосы были в

беспорядке, пряди торчали по сторонам. На его лице появилась слабая улыбка.

–– Ты меня помнишь?

–– Да, –– прохрипела я, сморщившись. Я попыталась поднять руку, но что-то удерживало ее,

причиняя мне боль. Трубки. Трубки были повсюду и все они соединялись с этой чертовой пикающей

машиной. Я облизала языком пересохшие губы. –– А что … что случилось?

–– Ты попала в ДТП. –– Он провел рукой по волосам. –– Папа в коридоре, разговаривает с врачами.

Полиция считает, что ты потеряла контроль над дорогой.

Я попыталась сесть, но сил у меня не было даже на то, чтобы поднять голову.

–– А как насчет другого водителя и пассажиров? Они целы?

–– Не пытайся сесть. Я все тебе скажу. –– Скотт взял со стула дополнительную подушку и,

осторожно просунув пальцы под мою голову, медленно приподнял ее и подложил под нее подушку. ––

Второго водителя арестовали. Пассажиры в порядке.

Моя голова сопротивлялась любому движению, как и все мое тело.

–– А твоя машина … Боже мой, прости меня.

Скотт откинулся назад; закатив глаза, он поправлял тонкое больничное одеяло.

–– Да не думай ты об этой дурацкой машине. Ею уже занимаются. Утром я получу машину в

прокате. –– Он поднял глаза, наши взгляды встретились. –– Как ты себя чувствуешь?

–– Так, как будто я побывала в автомобильной аварии, –– ответила я, поднимая свободную руку, к

которой, как я выяснила, не было подсоединено ничего. Я осторожно дотронулась до головы. На лбу

была повязка. –– Как … плохо, да?

–– Да, ничего особо серьезного. Не думаю, что тебе так уж нужны мозги, верно?

Я засмеялась, но смех сразу перешел в стон.

–– Ой.

–– У тебя масса ушибов и они по всей вероятности некоторое время будут болезненными, но

главное то, что ты выжила.

–– Это хорошо. –– Я закрыла глаза, желая начать двигаться, и понимая, что лучше об этом не

думать. Какая-то мысль поджидала меня на обочине моего сознания. Чего-то я не могла понять. Бросив

быстрый взгляд на окно, я поняла, что сейчас глухая ночь. –– А сколько времени я нахожусь здесь?

Посмотрев на стену за моим плечом, он, вздохнув, ответил:

–– Все произошло около пяти часов дня. После этого ты все время спала.

О, Господи.

–– Мне кажется, я слышал, что врач собирается оставить тебя здесь на весь сегодняшний день для

наблюдения за всем … остальным. –– Он снова улыбнулся, но улыбка его была едва заметной. На его

лице снова появилось выражение настороженности. –– Так что, у тебя будет освобождение от школы на

все оставшиеся дни этой недели. Вот так-то.

Мне хотелось смеяться и шутить, но его еле заметная улыбка буквально переворачивала во мне

все.

–– И ты был здесь все это время?

Скотт утвердительно кивнул.

–– Дел-трахальщик заглянул сюда под самый конец времени посещения больных. И Жули тоже ––

Он сделал паузу, во время которой его губы растянулись в настоящей улыбке. –– После того, как я

послал эсэмэску Карсону, он примчался сюда меньше, чем через десять минут. И расстроился, когда они

не позволили ему остаться.

–– Карсон, –– пробормотала я.

–– Да, сестренка, он … он действительно перепугался. Мы с ним собираемся обсудить то, что

произошло. –– Тревожный взгляд плохо сочетался с его дразнящей улыбкой. –– Сам, фельдшер скорой

помощи и полиция сказали, что ты могла говорить, когда они прибыли на место аварии. Что-то про …

Папа вошел в палату. Он выглядел так, словно только что соскочил с плаката загородного

клуба*; прическа – волосок к волоску. Глядя на меня с улыбкой, он быстро прошел к другой стороне

кровати.

–– Ну как ты себя чувствуешь, моя принцесса? –– спросил он поправляя волосы, спадающие на мой

забинтованный лоб.

–– Нормально. –– Я посмотрела на моего внезапно притихшего брата. –– А где мама?

Улыбка на папином лице перекосилась.

–– Она была здесь раньше, а сейчас она дома … отдыхает.

Я заморгала, пытаясь сдержать наворачивающиеся на глаза слезы. Мама здесь не осталась. Я в

больнице, соединенная множеством трубок с машиной, а моя мама отдыхает дома . У меня все болит, на

теле нет живого места, а мамы рядом нет. А я хотела, чтобы она была –– внезапно захотела видеть ее

рядом –– успокоить ее, сказать, что я в порядке.

Может быть она больше не могла меня видеть, веря в то, что я как-то связана со смертью Касси –

все это нахлынуло на меня снова.

Отправляясь в загородный дом, находя озеро и утес над водопадом, а потом того мужчину,

выслеживающего меня, записку … машину –– мое сердце забилось сильнее и машина отреагировала на

это.

Я снова попыталась сесть, но Скотт и папа удержали меня.

–– Вы не понимаете, –– я судорожно вдохнула, кровь усиленно пульсировала в голове. –– В

машине кто-то был. Он сидел на заднем сидении. Они его взяли?

Отец осторожно опустил на подушку мои плечи и, прочистив горло, произнес:

–– Саманта, в машине никого не было.

Мой лоб горел.

–– Нет. Вы не понимаете. Он преследовал меня еще в лесу и он подложил записку в мою машину…

–– А что ты делала в загородном доме? –– спросил отец, глядя мне в глаза.

Я, посмотрев на Скотта, сглотнула слюну. Кому какое дело, зачем я там была? Разве они поймут?

–– Я думала, что если поеду туда … я возможно вспомню, что произошло. –– Мое горло пересохло,

словно вдруг стало бумажным. Каждый произнесенный мною звук был хриплым шепотом. –– Папа, он

преследовал меня. А потом он очутился в машине. Вот поэтому я и столкнулась.

–– Кто это он? –– спросил Скотт.

–– Скотт, –– отец остановил брата предупреждающим жестом.

Лицо брата помрачнело.

–– Сам, кто тебя преследовал?

–– Я не знаю, кто это был. –– Я прижала ладонь к брови. –– Я даже не рассмотрела его лица, но он

оставил мне записку. –– Взгляд его глаз стал более внимательным. –– И эту записку я положила в свою

сумку … кстати, а где моя сумка?

Скотт посмотрел на отца, который в ответ покачал головой.

–– Что? Скажите же, где моя сумка? –– потребовала я.

–– Девочка моя, тебе нужно хоть немного отдохнуть, –– сказал папа, беря меня за руку, и отводя ее

от моего лица. –– Ты совсем себя измучила.

Я вырвала у него руку. Что-то сдавило мне грудь.

–– Моя сумка еще в машине?

–– Да нет, –– ответил Скотт, глядя в сторону. –– Твоя сумка у тебя в спальне. Ты же не брала ее с

собой.

–– Что? –– у меня в полном смысле слова поехала крыша. Я ничего не понимала. –– Этого не

может быть. Я брала ее с собой и положила в нее записку.

–– Сам, нам необходимо было взять твою сумку, чтобы идентифицировать тебя, когда полиция

прибыла на место аварии, –– качая головой, произнес Скотт печальным голосом. –– Так что с собой, ты

ее не брала.

При взгляде на него, на меня словно пахнула холодом, но, несмотря на это, я начала покрываться

потом.

–– Но ведь этот парень был в машине …

–– В машине никого не было. –– Отец накрыл своей ладонью мою руку.


* загородный клуб –– закрытый клуб для состоятельных граждан, с теннисными кортами, полем для игры

в гольф, плавательными бассейнами, рестораном и т.п. За членство в клубе выплачивается ежегодный

взнос.

Нет. Нет. Нет. –– Он был, и сидел на заднем сидении. И он преследовал меня. Я не … –– В палату

вошла медсестра с кислым лицом. Не сказав ни слова, она пошла к трубкам, соединенным с

внутривенными капельницами. В руке она держала иглу. Панический страх парализовал меня. –– Что она

делает, папа?

–– Она просто введет тебе обезболивающее средство. –– Отец погладил меня по руке. –– Не

волнуйся, все нормально.

Я наблюдала, как она втыкает иглу, как в капельницу потекла жидкость. Она вышла из палаты, не

взглянув на меня и не произнеся ни слова. Я-то думала, что медсестрам полагается быть добрыми и

приветливыми.

–– Папа …

–– Тебе надо отдохнуть.

Отдыхать я не хотела, я хотела, чтобы они поверили мне. Повернув голову, я встретила тревожный

взгляд брата.

–– Скотт, кто-то преследовал меня, когда я была в летнем доме. И кто-то находился там. Там были

свежие сигаретные окурки и …

–– Девочка моя, да это я их оставил. –– Папа положил руку на затылок. –– Иногда я езжу туда,

чтобы покурить. Твоя мама не знает об этом. Несколько лет назад я прекратил ездить туда, а совсем

недавно …

Я впилась в него пристальным взглядом.

–– Но … но кто-то был в машине. Он напугал меня и поэтому я потеряла контроль над дорогой.

Не поднимая глаз, Скотт сказал:

–– Сам, когда прибыла полиция, двери машины были заблокированы. –– После короткой паузы он

продолжил, медленно и тщательно выговаривая каждое слово. –– Он не мог бы заблокировать двери

машины, после того, как вышел из нее. Компьютер в машине работал. Им пришлось вырезать дверь в

машине, чтобы извлечь тебя из нее.

Ну что он, блин, зациклился на своей машине.

–– Страховая компания уже …

–– В машине кто-то был, прервала я отца. –– высоким, надтреснутым голосом. Все что было

слишком реальным, чтобы объявить это галлюцинацией. И у меня было видение –– воспоминание о том,

как я ползла. Как у меня могло быть видение в процессе галлюцинации? –– Мне это не привиделось! Я

ничего не выдумываю!

Папа снова сел, вид у него был беспомощный.

–– Я знаю, моя девочка, ты не выдумываешь это. Я не сомневаюсь в том, что ты веришь, что в

машине кто-то был.

Я сделала резкий вдох, догадываясь, что он не сказал, но о чем он думал.

–– Я не ненормальная.

Он издал какой-то странный звук; вид у него был такой, словно его тело вот-вот треснет – как

будто он через секунду разлетится на тысячу кусков.

–– Я знаю, деточка, ты не ненормальная.

Я видела, что, когда он посмотрел в сторону, мышцы его челюсти вздулись от напряжения, и

именно в ту минуту я поняла, что он не верит тому, что только что сказал.


В тот же вечер врачи отпустили меня из больницы, дав рецепт на обезболивающие препараты и

строгий наказ избегать каких-либо волнений в предстоящие два дня. Если бы не то обстоятельство, из-за

которого они поместили меня в больницу две недели назад, они возможно выписали бы меня еще

раньше.

Красные розы от Дела стояли на столе в моей спальне, наполняя комнату острым свежим

ароматом. Корзиночка меньшего размера с ярко-розовыми пионами выглядывала из-за вазы. Этот букет

был от Вероники и девчонок.

Мой ридикюль лежал на стуле перед столом: ключи от дома, кошелек и телефон, засунутый

внутрь. Я вытряхнула все на сидение стула. Записки не было.

Мне стало плохо.

Ну как все это можно было посчитать галлюцинацией? Моя кожа ничего не чувствовала, мысли

путались. Болеутоляющие лекарства все еще циркулировали по венам и артериям моего организма. С

трудом переставляя ноги, я пошла в ванную комнату. Сняла повязку; багровый кровоподтек тянулся от

самой линии волос и расплывался по всей левой половине лица от виска и ниже. Мои руки были

покрыты мелкими порезами, причиненными осколками стекла. То, что я сделала с собой ранее, в среду,

выглядело хуже, чем то, что я видела на себе сейчас.

Ком снова стал у меня в горле и я, сделав глотательное движение, протолкнула его вниз. Ладони

были влажными. Медленно переодевшись в майку на лямках и шорты для сна, я заметила, что состояние

моих коленей значительно не улучшилось. По крайней мере, все связанное с падением вниз было

реальным.

Не стряхнув с себя оцепенения, я дважды вычистила зубы, после чего залезла в постель. Один раз

ко мне зашла мама. Она была немногословна, но ее наманикюренные ногти были обгрызены почти до

подушечек пальцев.

–– Я рада, что ты в порядке, –– сказала она, направляясь к двери.

Я ничего не ответила.

–– Я … я люблю тебя, милочка.

Мне нечего было сказать ей в ответ. Эти слова были на кончике моего языка. Вражда или нет,

воспоминания или не воспоминания, но я все равно любила ее, но промолчала. Она смотрела на меня

усталыми печальными глазами, а затем вышла.

Она думала, что я способна убить кого-то. Не надо было особо напрягать воображение, чтобы

предположить и то, что она считает меня безумной.

Скотт вошел ко мне почти в десять часов, но я не говорила и с ним. Я притворилась спящей, а

потом и вправду уснула. Во сне не нужно размышлять. Размышления всегда приводят к одному –– к

выяснению моего умственного состояния.

Спустя некоторое время, я почувствовала, как что-то мягкое ласково касается моего носа. Запах

напомнил мне весну и начало лета. Я с трудом раздвинула веки. Одна из подаренных Делом роз лежала

на моем лице, но загорелые пальцы державшие стебель, не были пальцами моего бой-френда.

Дерзкая улыбка Карсона наводила на мысль о том, что он решил в наших отношениях подняться на

ступеньку выше.

–– Хватит спать, хватит спать, лучше булки выпекать, –– произнес он в полголоса речитативом.

–– Это действительно ты?

–– Да, это я, –– ответил он, опуская розу. –– А почему ты спрашиваешь?

Объяснять, что меня преследуют яркие, близкие к реальности галлюцинации, было совершенно

неподходящим делом для данной ситуации. Я часто заморгала, прогоняя из глаз остатки сна, и когда мой

мозг окончательно осознал тот факт, что он действительно находится рядом, в груди у меня все

затрепетало.

–– А что ты здесь делаешь?

Он, прислонившись к передней спинке кровати, вытянул свои длинные ноги. Обувь он уже сбросил

и теперь демонстрировал мне свои носки в клетку.

–– Мне хотелось тебя увидеть. Ведь ты, Сам, здорово нас перепугала. Опять.

–– Ну прости, –– пробормотала я садясь на постели. Натягивая одело к шее, я почувствовала

сильное головокружение – как будто волна накрыла меня и теперь раскачивает. Взглянув на часы, я

поняла, что сейчас всего десять часов утра с минутами.

–– Мотаешь школу?

–– Да.

Он положил розу на свое бедро и закинул сложенные руки под голову.

–– А как ты попал сюда?

Дерзкая улыбка снова появилась на его лице, а у меня возникли затруднения, связанные с тем, что

я не могла смотреть ни на что, кроме как на его специально предназначенные для поцелуев губы.

–– Отец работает в комнате для игр – меняет там пол. Я дождался, пока твоя мама уйдет, и

пробрался к тебе.

Я пристально посмотрела на него. Мне показалось, что в его глубоких голубых глазах я вижу

какую-то слабую нерешительность.

–– Скотт знает, что я здесь.

У меня уже не было никаких слов, которые могли бы успокоить зародившееся во мне волнение,

усиливающееся с каждым вдохом. Эмоции подхватили и кружили меня, словно парящие в воздухе птицы

– опьяняющие, вселяющие надежду и такие сбивающие с толку и лишающие способности соображать.

–– Я … могу уйти, если ты не хочешь меня видеть.

–– Нет, –– быстро произнесла я. –– Нет. Не уходи. Я просто удивилась.

Наши взгляды встретились и мы долго смотрели в глаза друг друга.

–– Твои родители не пустили бы к тебе никого. –– Он замолчал, отведя глаза в сторону. Какая-то

нерешительность виделась мне в его осанке, в напряженных мускулах. –– Скотт беспокоился.

Его слова меня обескуражили и я, ударив кулаком по одеялу, спросила:

–– Так вот почему ты здесь? Потому, что мой брат беспокоится?

Голова Карсона повернулась в мою сторону. Брови нависли над глазами, выражение лица

сделалось серьезным.

–– Сам, я здесь потому, что это я волнуюсь.

–– Ой. –– Мои щеки вспыхнули, когда я опустив глаза посмотрела на его губы –– черт бы побрал

эти губы. –– Я в полном порядке.

–– Это правда? –– Его по-прежнему серьезные глаза внимательно смотрели на мое лицо.

Я утвердительно кивнула.

Он медленно опустил руки, а потом, протянув их, осторожно провел пальцами по отвратительному

кровоподтеку на моем лбу.

–– Что случилось?

От этого прикосновения, легкого, как касание крыла бабочки, у меня мурашки пошли по коже.

–– Попала в автомобильную аварию.

В его взгляде снова появилась насмешка, когда он, глядя на меня, клал под голову сложенные руки.

–– Ну ты даешь.

Закусив губу, я смотрела на вещи, лежавшие на сидении стула. Все, что я вытряхнула из ридикюля,

оставалось на том же месте. Но записки не было. Не было парня на заднем сидении. Значит был хороший

шанс считать, что и того человека в лесу тоже не было.

Горло у меня пересохло. Я посмотрела на него.

–– Останешься?

Карсон поднял бровь.

–– Я никуда и не собираюсь.

Мой разум был смущен тем, какое счастье почувствовало мое сердце и мое тело. Кивнув ему

головой, я сбросила с себя одеяло, спустилась с кровати и пошла в ванную комнату. Я почистила зубы и

быстро оплеснула лицо. Вернувшись из ванной комнаты в спальню, я нашла Карсона там же, где он и

был. Я вынула из стола бутылку с водой и приняла две таблетки аспирина вместо назначенного врачом

болеутоляющего средства. Я спросила, не хочет ли он пить, но у него была с собой банка с тоником,

которую он поставил возле кровати.

Он не сводил с меня глаз все время, пока я снова не легла в кровать, и тут я осознала, что на мне

только спальные шорты и майка на лямочках. Я почувствовала, что прежняя Самми сейчас бы замедлила

движения или покачала бы бедрами, но я вместо того, чтобы разлечься в манящей позе, поспешила в

постель и скользнула под одеяло, буквально пылая с головы до ног.

Карсон негромко засмеялся.

–– Заглохни, –– задыхаясь, пробормотала я.

Он повернулся на бок, лицом ко мне; в его глазах я заметила озорные искорки.

–– А что? Мне нравится, как ты выглядишь.

Я, закатив глаза, свернулась калачиком.

–– Ты здесь для того, чтобы поговорить о моей пижаме?

–– Нет, а, кстати, это было бы вовсе не плохим началом разговора. –– Карсон сполз ниже, чтобы

растянуться рядом со мной. Нас отделало друг от друга всего лишь тонкое, сшитое из лоскутков, одеяло, и я, лежа в постели рядом с ним, испытывала какое-то неясное странное чувство. Странное, но приятное.

–– Ты ведь хотела рассказать мне, что произошло.

–– А разве брат ничего тебе не рассказывал?

–– Нет, –– ответил Карсон с едва заметной улыбкой.

Желание рассказать возникло у меня сразу, как это было при встречах с миссис Мессер по средам.

Я хотела – мне было необходимо – рассказать обо всем кому-то, а между мной и Карсоном существовала

явная атмосфера доверия. И он был здесь, рядом, потому что волновался обо мне. Дел, если бы он

действительно беспокоился обо мне, мог бы пробраться сюда. Так думать было не совсем несправедливо,

и я это знала, но это была правда.

Карсон был здесь.

Он был здесь даже невзирая на то, что я в течение пяти, а то и шести лет относилась к нему даже не

по-человечески. Он уже видел меня в самом плохом свете. Мои недостатки были видны ему так же, как

провода под напряжением, с закрепленными на них предупредительными ярлычками.

–– Я думаю, что я ненормальная, –– сказала я, сделав глубокий вдох.


глава четырнадцатая


Казалось, Карсон ожидал услышать от меня многое, но не это. Его глаза сузились.

–– Ты не ненормальная.

Он произнес это настолько искренне, что у меня сразу возник ком в горле.

–– Ты не понимаешь, что со мной произошло.

–– Так расскажи, –– сказал он, не отрывая от меня взгляда.

Что я и сделала. Я рассказала ему все –– о записках; о том, что произошло на озере, а затем в

машине. Я даже рассказала ему о подозрениях моей мамы и – самое наихудшее из всего – о своих

галлюцинациях. Когда я закончила рассказ, то почувствовала огромное облегчение. Я ни на чем не

фиксировала его внимания, ничего не приукрашивала, но, поделившись с ним, я как, будто я снова

обрела способность дышать впервые после того, как пустилась в путь по этой одинокой незнакомой

дороге. Я ожидала, что он погладит меня по голове, а затем убежит из нашего дома.

Но Карсон не сделал ни того, ни другого.

–– Ты не ненормальная, –– повторил он и в его голосе слышалось яростное упорство.

–– Ты в этом уверен? –– Слезы, которые я так долго сдерживала, в конце, концов, прорвались, и

потекли по моим щекам. –– Пойми, я не вижу различий между тем, что является действительно

реальным и тем, что реальным уже не является.

Он придвинулся ближе ко мне и стер подушечкой большого пальца слезы с моих щек.

–– Послушай, должно же быть какое-то объяснение большинства этих вещей. Ты говорила, что

Скотт видел первую записку, так? А я в один из дней видел тебя с листком желтой бумаги на уроке

биологии. Ведь эти записки существовали.

–– Ну а как быть с той запиской, что была в машине? У меня ведь даже не было с собой и

ридикюля, но я готова поклясться, что он там был.

–– Послушай, я не исключаю стресс. Когда моя … когда моя мама умерла, отец думал, что он

сделал много дел, которых он не делал. Однажды он оставил машину с работающим мотором и обвинил

в этом меня. Он даже писал памятки типа того, что надо сделать, а потом забывал, об этом. –– Он

протянул руку и вытер еще одну, катившуюся по моей щеке слезу. –– А ты говорила, что этот парень

выглядел, как расплывчатое черное пятно?

Всхлипывая, я утвердительно кивнула.

–– Однажды на занятиях ты рисовала темную фигуру. Я думаю, что происходит то, что твое

подсознание выталкивает образы в реальный мир. Тот парень в лесу и в машине – это возможно какое-то

воспоминание. –– Он сжал челюсти; мышцы его подбородка стали более рельефными, но его глаза, такие

ярко синие, что казались фиолетовыми, были невероятно добрыми и теплыми. –– Ты не знаешь, что с

тобой произошло. Кто-то возможно преследовал тебя. Эти галлюцинации целиком могли быть

воспоминаниями.

–– Мое отражение, разговаривающее со мной, это воспоминание? –– спросила я, покраснев, хотя я

уже рассказывала ему об этом.

–– Как я говорил, что-то из этого произошло под воздействием стресса, и здесь нет ничего, чего бы

ты могла стыдиться, –– мягко произнес он. –– Сам, ведь тебе пришлось пройти через многое. И ты не

щадишь себя, стараясь вспомнить то, что может помочь в выяснении того, что произошло с Касси. –– Он

замолчал, гладя мою щеку. –– Пожалуйста. Прошу тебя, прекрати плакать.

Его просьба, произнесенная мягким, тихим голосом, проникла в меня, дошла до самого сердца. Я

кивнула, изо всех сил стараясь сдерживать слезы. Это было не легко, учитывая насколько серьезно он

воспринимал все произошедшее.

–– Спасибо тебе, –– сказала я, когда мне, наконец, удалось справиться со слезами, и он убрал руку

с моего лица. –– Я понимаю. Я не чувствую себя такой … такой ненормальной сейчас.

Его губы чуть растянулись в улыбке.

–– Я счастлив слышать это.

Сердце вновь затрепетало у меня в груди, я, перевернувшись на спину, стала делать долгие

глубокие вдохи. Я уже рассказала ему о видении с Дайаной и хотела узнать в чем там дело, но понимала, что лучше отложить это на потом.

Карсон тоже перевернулся на спину. Несколько секунд мы лежали рядом; тишина успокаивала, мы

не чувствовали никакой неловкости.

–– Ты и вправду считаешь, что восхождение на утес поможет?

–– Да, –– я вздохнула, вытирая ладонями свои влажные щеки. –– Я думаю, это сможет помочь.

Миссис Мессер постоянно просит меня бывать в знакомых местах.

–– Я могу пойти с тобой, –– предложил он. –– Я довольно хорошо знаю эти места. Да и ты тоже

знала дорогу туда.

Я знала многое. Повернув голову к нему, я улыбнулась.

–– Если ты сможешь … это было бы здорово.

–– А Дел-трахальщик не взбесится? –– Одна его темная бровь насмешливо приподнялась.

Хороший вопрос. Я вяло повела плечами.

–– Навряд ли, но ты не должен называть его так.

Карсон засмеялся.

–– А тебя колышет, взбесится он или нет?

Мой готовый ответ на его едкий вопрос был буквально на кончике моего языка, но я, придержав

его, сменила тему.

–– Я не уверена, что родители выпустят меня из дома в этот уик-энд, так может быть придется

после школы …

–– Когда захочешь, только дай мне знать заранее.

–– Конечно. –– Я снова посмотрела на него, мой взгляд блуждал по его широким скулам, по

раскрытым губам. С одной стороны я была уверена, что мне никогда не надоест смотреть на него, и, с

дугой стороны, понимала, что за этим стоит нечто большее, значительно большее, чем внешность.

Карсон заставил меня чувствовать себя нормальной –– внушил мне, что я здравом уме. А это стоило

намного больше любого из того, что я когда либо смогу сказать или сделать для него. –– Спасибо за то, что зашел ко мне. Я и вправду рада.

Он снова улыбнулся, выставляя напоказ передний зуб со щербинкой, а у меня снова перехватило

дыхание.

–– Да это не проблема. Что меня удивляет, так это то, что ты не выставила меня вон.

–– Ты серьезно? Ты считаешь, что я должна была это сделать? Но ведь ты мне нравишься, ––

сказала я заливаясь краской. –– Разумеется, я не должна была разрешать тебе этого, но … ты сам видишь, как все получилось. Ты мне нравишься и я не могу понять, почему я прежде не замечала этого.

Он смотрел на меня, но без малейшего удивления, а лишь с любопытством. Он снова перекатился

на свою сторону. Его колено прижалось к моему бедру, прикрытому одеялом. От его близости кровать

казалась намного, очень намного уже.

–– Как странно, –– наконец, произнес он. –– Я знаю многие твои качества. Твоя … смелость мне

известна. Известно, что ты говоришь то, что думаешь.

Как раз в эту минуту я думала о том, каким безрассудством было то, что моя нога дрожала в

страстном трепете и что никакая в мире сила не могла бы заставить меня отвернуться от него. Наши лица

разделял всего лишь один дюйм. Пространство между ними было заполнено сладостью и мукой. Ни одно

из этих ощущений я не испытывала, когда была с Делом. А это должно было что-то значить.

–– А тут еще и это, совершенно иное и новое. –– Его губы склонились на одну сторону. –– И самое

забавное в этом то, что новая Сам напоминает мне ту девочку, которой ты была в детстве.

–– Так это хорошо? –– спросила я, глядя на его губы, такие мягкие и такие упругие.

Улыбка сошла с лица Карсона.

–– Теперь все иначе.

–– О, –– снова встретившись с ним взглядами, я спросила себя, могла бы я разрешить ему

поцеловать меня, ели я бы даже захотела этого, учитывая все обстоятельства. –– Значит это плохо.

–– Как раз хорошо. –– Прерывисто дыша, он отвел глаза в сторону.

Когда я поняла, что все еще не могу оторвать взгляда от его профиля, я заставила глаза смотреть на

маленькие звездочки, украшающие потолок.

–– Ты была первой, кого я поцеловал, –– спокойно произнес он.

Я почти подпрыгнула на кровати, потрясенная и самими словами, и тем, как они были

произнесены.

–– Ты серьезно? Тебе понравилось? А ты был первым, кого я поцеловала?

Пожалуйста, скажи да; пожалуйста, скажи да.

Карсон снова повернул голову в прежнее положение, его плечи тряслись в беззвучном смехе.

–– Нам было по десять лет, поэтому я и надеюсь, что это были наши первые поцелуи.

Десять лет? Мои плечи обмякли. В таком возрасте мало что имеет хоть какое-то значение.

–– Мы играли в бутылочку, может быть бутылочку нам заменяла металлическая полоска, ––

пояснил он, опуская ниже голову, чтобы видеть мое лицо. –– Твои родители нас застукали. Твоя мама

писала кипятком, а папа смеялся.

–– Могу себе представить, –– нахмурившись заметила я.

Мы немного посидели в тишине, и снова эта тишина не показалась мне тишиной, навевающей

сожаление и дискомфорт. Просто два человека, которые могли сидеть – или лежать – оказались рядом

друг с другом в мире и согласии. Это было прекрасно.

–– Мне уйти? –– спросил Карсон; я ощутила на лбу его дыхание.

Я покачала головой.

–– Я не хочу, чтобы ты … пока.

Он, казалось, понял, что я хотела сказать, и не пустился в уточнения и выяснения. Через несколько

минут он повернулся и, прежде чем я смогла ощутить холодный укус разочарования, он поднял руку и

стал ждать. Мне казалось, что мое сердце заколотилось о мои ребра, когда я поняла, что он предлагает. Я

задыхалась, моя голова кружилась, но я устремилась к нему и медленно прильнула щекой к его груди.

Наступила тяжелая напряженная пауза, во время которой он обнял меня рукой и обхватил пальцами за

плечо.

Я не знала, куда мне деть свои руки, но от него исходил привычный запах цитрусовых и мыла – так

пахло только от него. В конце концов, я сложила руки рядом с его боком и он чуть придвинулся ко мне.

Обеспокоенная тем, что я сделала что-то не так, я приподняла подбородок и у меня снова перехватило

дыхание.

Карсон смотрел на меня, а расстояние между нашими губами не превышало одного дюйма. Густые

ресницы закрывали его глаза, но я чувствовала их взгляд, их силу. И я не могла обходиться без них, они

как будто были моими глазами – они были моими собственными глазами.

И вдруг мне стало безразлично всеобщее неверие в то, что я не знаю, кем была прежде, потому что

с ним – с Карсоном – я знала, кем мне хотелось быть, и только это имело для меня значение.

Он издал низкий горловой звук и придвинулся ко мне. Моя рука, казалось, знала, что надо делать.

Я положила ее на его щеку, мой большой палец погладил кожу на подбородке под его нижней губой; он

задрожал, почувствовав мое легкое прикосновение. Я чувствовала себя так, как если бы никогда не

делала такого прежде; начни Дел утверждать, что мы прежде делали все , я бы ему не поверила.

Это был мой первый такой контакт – который я помнила – с Карсоном, и я была уверена в том, что

это правильно.

Мой большой палец нащупал его нижнюю губу и острые края его зубов прошлись по моей коже.

Это действие таило в себе какую-то странную интимность, грубую и чувственную. Мои глаза, почти

касавшиеся его глаз, затрепетали, я ждала своего второго поцелуя …

Карсон обхватил своей рукой мою руку, мягко отвел ее назад.

Нет, я ожидала от него совсем не этого. Ну что это, в самом деле? Я открыла глаза, не понимая, что произошло.

–– В чем дело?

–– В чем дело? В чем дело? –– это сейчас твой любимый вопрос, верно? –– в его словах мне

слышался только юмор, но никак не раздраженное разочарование. –– Ты все еще охвачена каким-то

непонятным страхом.

Когда Скотт сказал мне об этом прежде, это не вызвало у меня практически никаких эмоций, но у

Карсона это прозвучало весело и даже мило. Я улыбнулась.

–– Хочу, чтобы ты меня поцеловал.

Его глаза вспыхнули, а внутри меня что-то подсказало, как реагировать на это. Край одеяла

немного сполз, я подалась вперед и я прижалась своей грудью к его груди. Наши тела прильнули друг к

другу, моя кожа стала горячей, но я чувствовала этот жар совершенно иначе, чем прежде.

Внезапно его глаза стали бездонными, зубы сжались.

–– Сам …

–– Карсон?

Карсон быстро закрыл глаза. Через мгновение его тело оказалось поверх моего, он поддерживал

свой вес, опираясь на одну руку. Все произошло так быстро, что воздух с хрипом вырвался из моих

легких. Он смотрел на меня сверху вниз, при этом его глаза отливали всеми возможными оттенками

голубого.

–– Ты не должна просить меня об этом.

Расстояние между нашими лицами было не больше одного дюйма, и это не давало мне

возможности сосредоточиться на мыслях.

–– Я знаю.

Он, протянув руку, откинул прядь волос с моей щеки. Задержавшись на ней, его пальцы, гладили

мою кожу, спускаясь ниже под подбородок. Я не могла оторвать взгляда от его губ; мне так хотелось

почувствовать их на своих губах, хотелось попробовать их вкус. Я сделала резких вдох и моя грудь снова

прижалась к его груди. Целый каскад ощущений вихрем пронесся через меня, и я вновь почувствовала,

насколько правильно все то, что происходит сейчас.

Карсон опустил голову и мое сердце застучало с перерывами. Он прижался губами к моему лбу,

затем к виску, провел губами по щеке, а потом поцеловал, но поцеловал каким-то дьявольски

целомудренным поцелуем уголок моих губ.

–– Я не могу целовать тебя, Сам, ты не моя, –– произнес, оторвавшись от меня настолько, что мы

чувствовали жар губ друг друга.

Почувствовав себя насмерть обиженной, я была готова ринуться в спор, и Карсон должно быть

почувствовал это – он чуть слышно засмеялся и стал ласкать мою щеку. Его тело прильнуло к моему и я

сразу почувствовало явное противоречие с тем, что только что изрек его рот. Одеяло, лежавшее между

нами, мне мешало и я повернувшись, сбросила его с себя. Его глаза закрылись; ладонь, лежавшая рядом

с моей головой уперлась в матрас, челюсти сжались. Я снова пошевелила бедрами и глубоко вдохнула,

стараясь успокоить бившую меня неуемную дрожь.

Карсон снова прильнул своим лбом к моему.

–– Сам, я решил быть хорошим мальчиком, а ты создаешь для меня непреодолимые трудности.

Я провела кончиками пальцев по его щеке и его ресницы заморгали.

–– А что, если я не хочу, чтобы ты был хорошим мальчиком?

–– Я хочу быть с тобой хорошим мальчиком. –– Он замолчал, чтобы сделать вдох. –– Ты заслужила

это.

Ой!

–– Я не перевариваю Дела, –– продолжал он, глядя мне в глаза. –– Он трахальщик, а ты всегда

заслуживала лучшего парня, чем он, но я не такого, как я. Поэтому я и стараюсь не быть с тобой.

–– Но ведь я не его.

Его брови поднялись вверх. Его пальцы нащупали серебряную цепочку свисавшую с моей. Я

задержала дыхание, когда он, просунув пальцы под мою ключицу, взял сердечко Тиффани и, держа его

между нами, произнес:

–– А вот это говорит совсем о другом.


глава пятнадцатая


Весна приветствовала нас коротким дождиком, пролившимся в день похорон Касси, но потом,

примерно за час до погребения, черные тучи разошлись и засветило солнце, заливая своими лучами

большое здание для гражданских панихид. Занятия в школе официально не отменяли, но, несмотря на

это, казалось будто все учащиеся школы собрались здесь и, медленно, шаркая ногами, шли по дорожке,

отделявшей старую часть кладбища от новой. Все были в черном. Некоторые были в слаксах, в то время,

как другие извлекли из гардеробов черные выходные платья.

Служба … примерно этого я и ожидала, но то, что увидела, было намного хуже. Очень много слез,

пролитых даже теми, к кому Касси по-моему мнению никогда не испытывала ни малейшего

расположения. Несколько раз я с трудом подавляла нестерпимое желание встать и поскорее убежать

прочь. Дышать было затруднительно. Да и просто думать было тоже тяжело из-за воспоминаний и

звучавших песен. Но я не осмелилась сделать и малейшего движения –– Дел крепко обвил меня рукой, а

родители, стоявшие позади, следили за мной, как коршуны.

Уже наверное в сотый раз я зажмуривала глаза и делала глубокие, продолжительные вдохи. Печаль

по девушке, которую я не могла вспомнить, теснила мне грудь, и, казалось, мне никогда от нее не

освободится. Да и самой мне никогда не стать свободной.

Я смотрела на хорошо ухоженные ногти пальцев на руке, обвивавшей меня, и вместе с печалью я

чувствовала себя виноватой. Виноватой не за то, что я не могла выдавить из себя слезу, а за то, что на

мне покоилась рука этого мальчика, а ведь несколько дней назад я просила другого мальчика поцеловать

меня. Все в моей жизни перемешалось, но поскольку мои глаза были устремлены на гроб из

полированного красного дерева, я понимала, что моя жизнь – какой бы никчемной она ни была – должно

быть лучше, чем смерть.

Тюльпаны украшали гроб, а на клумбе гипсофилов был установлен портрет. Я не поднималась на

постамент во время прощального прохождения людей мимо гроба, но могла хорошо рассмотреть

фотографию с того места, где стояла.

На фотографии были мы.

Мы сидели на одной скамье в школе, отталкивая друг друга, стараясь попасть в камеру. Это был

первый раз, когда я видела это фото; мы выглядели на нем более юными, наши улыбки были

естественными, между нами было что-то общее.

–– Этот снимок сделал я, –– прошептал Дел мне в ухо, заставив меня смотреть на фото.

Кивнув ему головой, я высвободила свою руку. Глядя на людей в передней части церкви, я искала

среди них мать Касси. Единственным отличительным признаком, по которому я узнала ее в толпе, было

то, что она рыдала, прижимая рамку фотографии к груди в течение всей службы. Когда я смотрела на

нее, мое сердце буквально разрывалось.

Даже в слезах Кейт Винчестер была красивой. Молодой. Ее светло каштановые волосы были

коротко подстрижены и уложены в аккуратную прическу, подчеркивающую ее высокие скулы и

грациозную шею. Глядя на нее я видела некоторые знакомые черты, которые перешли от нее к Касси ––

губы и стройная фигура.

Наступил момент молчания, когда пастор вернулся на подиум. Я ощутила покалывание в задней

стороне шеи. Я повернулась на скамье и посмотрела назад. Мои глаза встретились взглядами с черными

глазами детектива Рамиреза.

–– Саманта, –– свистящим шепотом, произнесла мать; я посмотрела на нее –– она выглядела

измученной. –– Повернись и сядь правильно.

Скотт закатил глаза.

Закусив губу, я повернулась лицом к передней половине церкви. Дел опустил свою тяжелую руку

мне на колено и сжал его так сильно, что я чуть не подпрыгнула. Вероника бросила на меня взгляд

поверх своих солнцезащитных очков, но сразу спрятала глаза за стекла. Ее пухлые губы слегка

вытянулись и она, изобразив на лице скуку, отвернулась.

Сделав глубокий вдох, я склонила голову в молитве. Знакомые слова звучали в церкви, резонируя

от стен. Рука Деля ползла по моему бедру, но мое тело словно затаилось. Не только потому, что это было

совершенно неуместно не менее, чем по тысяче различных причин, а потому, что в прошедшие долгие

выходные был такой-то момент, в который я решила, что нам необходимо серьезно поговорить.

Без всякого предупреждения, мое зрение притупилось, а поле зрения стало серым. Церковь, гроб,

ползущая рука Дела –– все –– куда-то рухнуло; остались только Касси и я.

Она плюхнулась на кровать – на свою кровать.

–– Кончай скулить. Тебе повезло, что у тебя есть отец, который хочет присутствовать в твоей

жизни.

Я закатила глаза; сидя на краю кровати я внимательно рассматривала пальцы ног. У меня в руке

была жестяная баночка с красным лаком для ногтей. Все остальное, что окружало нас, было

безжизненным и неярким. Обернувшись к ней через плечо, я сказала:

–– Ты можешь иметь отца.

–– В самом деле? –– Она повернулась на бок, разглаживая свои длинные волосы, рассыпавшиеся по

стройным плечам. –– Я раздобуду его. А заодно такой же клевый свитер, как у тебя. Ой, а пока мы

тут тусуемся, я, пожалуй, и Делом попользуюсь?

Досада обожгла меня и как сорняк расползлась по всему моему существу.

–– Ты ведь никогда и не пыталась скрывать того, что тебе всегда хотелось иметь то, что есть у

меня. И тебе не так уж и нужен мой свитер.

Бесстыдно улыбаясь, она разглядывала меня с каким-то кошачьим интересом.

–– Ну а Дела я могу получить? С ума сойти.

Прищурив глаза, я отвинтила затычку с жестянки с лаком. Встав, я поставила жестянку на ее

прикроватный столик и взяла музыкальную шкатулку.

–– Тебе она нравится? Верно?

Спрыгнув с кровати, она выхватила музыкальную шкатулку из моих рук. Прижав ее к груди, она

усмехнулась.

–– Он ведь тебе не нужен, но ты его не отпустишь.

На какое-то мгновение мне показалось, что она собирается ударить меня шкатулкой по голове.

–– Я пошла отсюда, –– сказала она.

Касси рассмеялась.

–– Да не лезь ты в бутылку, Самми. От этого у тебя появляются морщины вокруг рта. Ты что,

хочешь превратиться в старуху раньше времени.

–– А ты не будь сукой, –– резко ответила я, направляясь к двери.

Она бросилась мне наперерез, схватила меня за руки. Ее глаза, еще более зеленые, чем мои, были

полны сожаления.

–– Не злись на меня, Самми. Ведь я же шутила. Ты же понимаешь это, верно?

Я переступила с одной ноги на другую. Во мне боролись два желания: оттолкнуть ее. Она была

уверена, что я ни о чем не догадываюсь – что я ничего не знаю. Другое желание было для нее худшим: я

понимала Касси лучше, чем кто-либо другой. Знала, почему она поступает именно так, а не иначе, даже

по отношению ко мне – своей лучшей подруге.

–– Ну, пожалуйста? –– она подпрыгнула на месте.

Выдавив из себя улыбку, я кивнула.

–– Ладно, я на тебя не сержусь.

Касси радостно взвизгнула и обхватила меня руками.

–– А ты знаешь, когда мы состаримся и станем уродинами, мы все равно останемся лучшими

друзьями, верно?

Я рассмеялась.

–– Если до этого мы не убьем друг друга.

Кровь отхлынула от моего лица, я была внезапно вырвана из воспоминаний, когда рука Дела

проскользнула между моими бедрами. Судорожно набрав воздуха, я схватила его за запястье, не давая

ему продвигать руку дальше.

Он удивленно посмотрел на меня с невинной улыбкой.

С чувством отвращения я отбросила его руку на его колени. Мои руки тряслись, когда я

поправляла волосы, глядя на стоящую впереди скамью.

–– Что-то не так? –– приглушенным голосом спросил Дел.

–– Все так, если не считать того, что ты лезешь ко мне со своими ласками во время похорон. ––

прошипела я в ответ. –– Я кое-что вспомнила.

Он слегка откинулся назад, глаза его расширились.

–– И что же?

Вероника во все глаза пялилась на нас, поэтому я заговорила еще тише, однако не была уверена,

что она нас не слышит.

–– Я разговаривала с Касси в ее спальне.

Брови Дела поднялись.

–– Ну и что из этого.

Для него это ничего не значило, но это был первый раз, когда я вспомнила о Касси что-то

нормальное. Но в отношении чего у меня возникли подозрения, и что я узнала о Касси такого, что

проливало свет на ее поведение? Интрига разрастается. Мои губы скривились и мой желудок,

казалось, провалился вниз, когда я вспомнила последнюю фразу, которую сказала ей.

Если до этого мы не убьем друг друга.


После службы все повалили на парковку. На кладбище при погребении должны были

присутствовать только члены семьи .

Я всматривалась в толпу, отыскивая родителей.

Мама стояла возле «Бентли», поджав губы и рассеянно глядя в пространство, в котором

находились кладбище и мой отец. Он разговаривал с дедушкой Касси, который выглядел таким же

убитым и несчастным, как в тот день, когда мы с Карсоном побывали у них. Пожав руку этого пожилого

человека, папа повернулся к мисс Винчестер. На его губах появилась печальная, сочувственная улыбка,

но тут лицо мисс Винчестер перекосилось и она снова разрыдалась.

Я не выдержала и отвела взгляд в сторону.

Мои глаза вновь остановились на маме. Мне показалось странным – и даже невежливым – то, что

мама не выразила соболезнования. Глядя через плечо на толпу, я думала, что увижу знакомую

черноволосую голову Карсона, но среди толпы его не было.

Дел опустил руку мне на плечо.

–– Ты готова?

Я видела, как сузились глаза моего брата, когда он смотрел на руку Дела на моем плече. Была ли я

по-настоящему готова? Нет. Но нам с Делом необходимо было поговорить.

–– Да, я готова.

Готова, и не только к этому.


Оказалось, что мне практически не удалось побыть наедине со своим бой-френдом. После службы

огромная масса школьников снова вернулась на «ферму» его родителей. Эта ферма в действительности

представляла собой простой амбар, декорированный в стиле, смахивающего на плейбойский.

Нижний этаж был весь заставлен мягкими диванами, окружавшими телевизионный экран размером

с «Хаммер». Там же находился и бар, расположенный, как мне казалось, на месте, где прежде были

стойла для лошадей; сейчас этот бар работал вовсю. Чердачное помещение верхнего этажа было

разделено на три гостевых комнаты.

Они тоже использовались вовсю.

Секс, выпивка и смерть, казалось, шли рука об руку. Возможно именно так люди и воспринимали

смерть. Уходя от себя, сталкиваясь с чем-то неизбежным и неотвратимым.

Но вот я от себя уже ушла.

Какой-то мальчишка на бегу врезался в меня, и я пошла дальше в угол. Еще несколько месяцев

назад все это возможно было для меня привычным, но сейчас мне сильнее всего хотелось исчезнуть

отсюда, пройдя сквозь стену. Все здесь было слишком громким –– музыка, разговоры, смех.

Скотта не было видно, похоже, он ушел вместе с Жули и Карсоном.

Карсон.

Я заснула, лежа рядом с ним в пятницу, а когда я проснулась, его уже не было рядом.

С того времени мы с ним не говорили.

Прижимая к груди красную пластиковую чашку, я притиснулась к стене, внимательно

рассматривая толпу и успокаивая сильно бьющееся сердце.

–– Вот ты где, –– раздался над ухом голос Дела, пробирающегося мимо пары, которая, кажется,

держала пари на то, чьи губы дольше продержатся в поцелуе и не оторвутся от губ партнера, чтобы

глотнуть свежего воздуха. –– А я-то искал тебя повсюду.

Я посмотрела на бутылку «Джека»* в его руке. Амбар был таким большим, что в нем легко можно

было потерять спутника.

–– Я все время здесь.

Наклонившись, Дел коснулся моей щеки небрежным поцелуем, отдававшим алкоголем.

–– А почему ты стоишь в углу с видом отшельницы? Вероника и Кэнди совсем рядом.

Вероника и Кэнди расположились на одном из диванов в окружении каких-то незнакомых мне

девчонок. Лорен с ними не было – она решила вернуться домой сразу после похорон. Винить ее за это я

не могла.

–– Ты выглядишь здесь такой одинокой , –– сказал Дел, наклоняясь ко мне и кладя руку на мои

плечи. Поймав свободной рукой прядь моих волос, он накрутил ее на палец. –– Твоим подругам скучно

без тебя, Самми.


* «Джек» –– в Америке так часто называют «Джек Дэниелс» – теннессийский виски-бурбон. Выпускается

с 1866 г., а с 1895 г. в характерной угловатой бутылке.

Я тоже хотела, чтобы мне было скучно без них –– в самом деле я этого хотела –– но единственная

из девчонок, чье присутствие я сейчас могла выносить, была Лорен, но ее там не было. Подняв глаза, я

посмотрела на Дела, рассмотрела его ровные зубы, квадратную челюсть и аристократический нос. Все в

нем было великолепно, от обесцвеченных прядей волос расположенных в соответствии со стратегически

продуманной стильной прической до носов его туфель. Глядя на него, я могла понять, что именно

привлекло меня к нему. Кем бы он ни был, но сейчас я не чувствовала никаких волнений в груди.

–– А знаешь, –– сказал он, качнувшись ко мне. –– Пойдем найдем какое-нибудь тихое местечко.

Тихое местечко? Мое сердце сжалось и, казалось, остановилось, когда я подняла глаза на

чердачные помещения. Нам надо было поговорить, но, разумеется, не в одной из расположенных там

гостевых комнат, к тому же он был явно выпившим.

–– Я хочу остаться здесь, внизу.

Сделав глоток из бутылки, он нахмурился.

–– Но … ты же ничего не делаешь здесь внизу. Ты же просто прислонилась к стене, как …

–– Как что? –– Я пройдя под его рукой, подошла к столу, возле которого мы стояли, и поставила на

него свою чашку.

Дел повернул голову в сторону, заработал челюстями.

–– Не знаю. Просто это не ты. Обычно я уводил тебя откуда угодно для того, чтобы хорошо

провести время.

Внутри у меня все закипело от раздражения, глаза вспыхнули.

–– Может быть ты заметил, что я изменилась?

Он засмеялся каким-то ненатуральным сухим смехом и снова приложился к бутылке.

–– Да, я заметил.

Чувство вины взяло верх над раздражением, потому что изменилась я –– не Дел. Не ставить же ему

это в вину. Я переступила с ноги на ногу.

–– Прости меня Дел, мне очень жаль.

Он допил содержимое бутылки и швырнул ее в переполненное мусорное ведро.

–– Я не сумасшедший. Это просто трудно. Ты совершенно другой человек, и как бы ты не

старалась, я знаю, что сама ты этого не чувствуешь.

Мои брови поползли вверх. Ух ты. Хорошо, а может быть сейчас как раз время для разговора. И он

может пройти легче, чем я думаю. Он уже знает, что ситуация изменилась. Сделав шаг вперед, я

остановилась; сейчас чтобы дотронуться друг до друга нам надо было сблизиться еще на несколько

дюймов.

–– Я действительно очень стараюсь, но …

–– Нам просто нужно стараться. Я это знаю.

Ой. Нет, не об этом я собиралась говорить с ним.

–– Дел …

–– Самми, я все равно люблю тебя, даже при том, что ты … поступаешь неправильно. –– Он

положил руки мне на плечи, притянул меня к своей груди, одновременно опираясь спиной о стену. Его

остекленевшие глаза встретились с моими глазами. –– Мы созданы для того, чтобы быть вместе. И мы

оказались в ситуации, более тяжелой, чем эта.

Музыка словно колотила меня по ушам, когда я пристально смотрела на него.

–– Оказались в ситуации? А я думала, Дел, что у нас отличные отношения.

Он пристально смотрел на меня.

–– Были и есть!

–– Так с чем же мы столкнулись?

Он открыл рот, потом закрыл.

–– Самми, не стоит зацикливаться на этом . Скажи мне, что я должен делать, что все пошло, как

надо, и я все сделаю.

–– Нет. Я хочу, чтобы ты сказал мне, потому что я чувствую то …

–– Ой, она чувствует! –– Голос Вероники перекрыл грохот музыки и гул разговоров, а потом

раздался такой же громкий хохот. –– Это напоминает мне о чем-то.

Повернувшись, я увидела Веронику, стоявшую в футе от нас. Она качалась из стороны в сторону.

Кто-то приглушил музыку. Приглядевшись, я поняла, чьих рук это дело. Кэнди. Страх охватил меня,

сковал мои мускулы.

–– Ты что-то чувствовала во время похорон, верно? –– голос Вероники звучал громко и с

фальшивым интересом.

Все остановились. Десятки глаз смотрели на нас, а амбар внезапно стал очень маленьким, как

будто сжался. Я отошла на шаг назад и наткнулась на стену. Дел, опустив глаза, потихоньку отошел в

сторону. От этого взгляда его лицо перекосилось, черты его заострились. Сначала я подумала, что это из-

за волнения, но затем поняла, что он попросту смутился.

А я была в одиночестве.

–– Ну, так расскажи же нам что ты чувствовала? –– подала голос Кэнди, забрасывая за плечо

густую прядь белых волос. –– Это наверное смахивает на то, что демонстрируют экстрасенсы на своих

шоу?

Какая-то девчонка громко засмеялась. Другие захихикали.

Я обхватила свое туловище руками, желая провалиться в любую дыру.

–– Я так не думаю.

–– Нет? –– Вероника откинулась на спинку дивана; ее кошачьи глаза стали как щелки. –– Ну а

тогда, на что это похоже?

Внутри у меня закипала злость. Зачем они это делают? Да, разумеется мы отдалились друг от

друга, но зачем им понадобилось выставлять меня в таком свете?

–– Поверьте, я не хочу говорить об этом.

–– А почему не хочешь? –– жалобным голоском спросила Кэнди, но глаза ее искрились злобой. ––

Каждому до смерти хочется узнать в чем дело, но никто понятия не имеет, что ты за фрукт. К тому же,

что немаловажно, ты последняя, кто видел Касси живой. Что ты скажешь на это?

–– Прекратите, –– Дел, наконец, подал голос. Он раздобыл еще одну бутылку и теперь сжимал ее в

руке. –– Вы ставите ее в неловкое положение.

А может быть я ставлю его в неловкое положение?

Кэнди закатила глаза, и в этот момент черноволосый парень, подбежав к ней сзади, обхватил

руками ее тонкую талию. Трей. Я с трудом узнала его. Он шептал что-то ей на ухо, а его глаза в это

время встретились с моими. Он улыбнулся. Кэнди захихикала, прижимаясь к нему спиной.

Вероника поджала губы.

–– Так что произошло во время похорон?

Моя голова метнулась в ее сторону

–– Я не собираюсь рассказывать об этом здесь. Так что, извини.

–– Ну не будь такой сукой, Самми. Все знают, кто ты есть на самом деле. –– Она сделала оборот

вокруг себя и, повысив голос, спросила: –– Верно?

Одобрительные крики и голоса, разговаривающих людей звучали вокруг меня. Их взгляды

буквально прожигали меня, когда их плотный круг приближался ко мне. Я снова падала, но не с утеса. Я

была раньше на верхней ступеньке социальной лестницы – возвышалась над ними, но теперь я падала с

нее, ударяясь о каждую ступеньку на пути вниз. Побитая и помятая, я чувствовала, как все сжимается у

меня в груди.

Кто знает, сколько из них ждали, когда же наступит этот день? А могу ли я обвинять их? Нет. Ведь,

по всей вероятности, в прошлом я терроризировала половину этих школяров. Я смотрела на море этих

лиц с надеждой увидеть лицо своего брата –– надеясь, что рядом с ним будет Карсон. Мой взгляд

просканировал толпу и вернулся назад. Чувствуя, что сердце останавливается, я думала, что вижу лицо

Касси –– улыбающееся мне. Счастливое. Взволнованное.

Я не могла справиться с дыханием.

Улыбка Вероники стала шире.

–– Ну что ж, ты не хочешь говорить об этом. Понятно. Но ты знаешь, что я слышала?

–– Нет, –– ответила я, думая, что ответила шепотом.

–– Когда ты разбила машину своего брата, сказал Майк Биллоус, ты все время говорила о ком-то,

кто был с тобой в машине, но там никого не было. –– Ее голос зазвучал громче. –– Он сказал, что ты

была не в себе –– «Помешенная Сам», кажется, так он сказал.

Не в себе. «Помешанная Сам». Эти слова метались в моем черепе словно в закрытой клетке. На

какой-то момент лица стоявших вокруг меня людей слились в сплошное нечетко различимое пятно. А

ведь я действительно ненормальная. В машине никого не было. А как она об этом узнала? Я посмотрела

на Дела, но его глаза все еще были устремлены в пол. Через секунду я вспомнила, кто такой этот самый

Майк Биллоус: парень из моей группы по биологии, который в качестве волонтера участвовал в работе

городской пожарной охраны.

–– Видела события? –– сказала Кэнди с притворным сочувствием. –– Это должно быть по-

настоящему увлекательное дело.

Трей поддержал ее, похлопав по бедру:

–– Должно быть здорово.

Она захихикала.

–– А ведь может быть, –– продолжила Вероника, –– ты всегда была не в себе, а мы просто этого не

знали. –– Как мне хотелось броситься на нее, но я не могла даже сдвинуться с места. –– А ты уверена в

том, что не помнишь того последнего раза, когда ты видела Касси … живой?

Я судорожно глотнула воздуха. Улыбки исчезли с некоторых лиц. Теперь окружавшие меня люди

смотрели друг на друга и по-видимому терялись в догадках, считать ли мое грехопадение, за которым

они наблюдали, смешным и развлекательным зрелищем.

Какая-то высокая блондинка пробилась сквозь толпу, расталкивая школяров, стоявших у нее на

дороге. Жули, взглянув на Веронику, усмехнулась.

–– Ты напилась или ты просто от рождения долбанная сука?

–– Простите? –– выпалила Вероника, резко оборачиваясь назад и поджимая губы. –– С чего это ты

позволяешь себе так разговаривать со мной?

–– Ты права, здесь, кроме тебя есть еще несколько долбанных сук. Но сейчас я обращаюсь к тебе.

Так какие у тебя проблемы?

Гром музыки внезапно сотряс воздух, заглушая то, о чем говорили девчонки, но по виду, их

разговор был горячим и напряженным. Я была обязана Жули –– обязана тому авторитету, которым она

пользовалась в школе. Но мне надо было выбираться отсюда. Темно-коричневые стены амбра кружились

перед моими глазами. Едкая тошнота неумолимо подступала к горлу.

–– Самми … –– Дел потянулся ко мне.

Я, оттолкнув его, стала продираться через ближайшую ко мне группу, внимание которой было

сейчас сосредоточено на том, чтобы не дать пройти девушке.

–– Эй! –– грубо закричала какая-то девчонка. –– Смотри, куда прешь.

–– Прости, –– пробубнила я не отрывая глаз от пола.

Еще одно тело преградило мне путь. Я отошла в сторону. Очень жарко –– мне было очень жарко.

Я находилась в массе тел; они давили на меня, не давая мне дышать. Мое сердце колотилось о ребра, мои

легкие были сдавлены. Мне необходимо было выбраться оттуда, глотнуть свежего воздуха. А

окружающие меня тела давили сильнее, лишая меня кислорода. Мысли плавали, стены наклонялись.

–– Ты убила ее? –– шепотом произнес чей-то голос.

Я быстро обернулась.

–– Кто … Кто это сказал?

Парень, стоявший ближе всех ко мне, поднял брови, пробормотал что-то невнятное и отвернулся.

–– Ты убила Касси? –– спросил тот же голос позади меня.

Поворачиваясь по сторонам, я пыталась дышать. Лица расплывались. В углах поля моего зрения

возникли темные пятна. Судорога сводила ноги. Я хотела выйти отсюда на глазах у всех. Ноги не

слушались …

Чья-то сильная рука нашла меня в людской массе и несильно и нежно прижала к своему телу. Этот

запах –– его запах –– окружил меня. Я сделала глубокий вдох, расправляя свои сжатые легкие. Подняв

голову, я встретилась взглядом с глазами поразительной голубизны.

Карсон выглядел мрачным.

–– Ты хочешь выйти отсюда?


глава шестнадцатая


В кабине старого красного пикапа отца Карсона, слегка пропахшей сигарным дымом, я, вжавшись

спиной в спинку сидения и сложив руки на животе, продолжала дышать во весь объем моих легких. Мой

пульс, наконец, слегка угомонился и его биение стало менее частым.

–– Знай я, что там происходит, я пришел бы туда раньше, –– негромко произнес Карсон.

Я сглотнула слюну.

–– Да это не твоя … не твоя проблема, тем более, все в порядке.

–– Это не должно быть твоей проблемой, так что ничего не в порядке.

Он потянулся, осторожно снимая с живота мои руки.

–– Как ты себя чувствуешь?

–– Нормально. –– Я прерывисто выдохнула. –– Думаю, что просто подалась панике. Мне казалось,

что я слышу …

–– Слышишь что? –– Его рука, погладив мою руку, осталась лежать на ней.

Когда он касался меня подобным образом, я, вероятно, была готова признать все, что угодно.

Повернув голову к нему, я почувствовала будто слабый электрический ток протекает между нами.

–– Мне казалось, кто-то спрашивал меня, убила ли я Касси, но я … я слышала то, что было. Сделав

над собой усилие, я негромко засмеялась и посмотрела в окно. Школяры потоком стремились наружу

через двери амбара. Дел был среди них. –– А может быть некоторые из них и вправду думают, что это я

ее убила.

–– Они так не думают.

Я взглянула на него усталым взглядом.

–– Я здесь отнюдь не популярная личность –– что раньше, что сейчас.

Его губы дрогнули.

–– Понимаешь, если они действительно так думают, значит они идиоты. –– Отпустив мою руку, он

запустил мотор машины. Оживший мотор зарычал. –– Ну что, хочешь, я отвезу тебя домой? Или хочешь,

чтобы я прислал за тобой Скотта?

–– Послушай, а что у тебя запланировано на сегодня? Я спрашиваю об этом, потому что хочу

узнать не примешь ли ты сегодня участия в одном деле вместе со мной.

Его бровь взметнулась вверх.

–– Мой ответ «да» и «всегда» так, вероятнее всего, будет продолжаться в течение долгого времени.

–– Его взгляд остановился на моих губах. –– Но если ты не пошлешь Дела-трхальщика ко всем чертям, я

вернее всего вынужден буду отказаться.

Мои щеки вспыхнули, а в животе началось жжение, причиной чего был его насмешливый тон.

–– Хм, это не то, о чем я прошу, но мне полезно знать твое мнение.

–– Ааа, так ты о другом? –– Губы Карсона снова растянулись в полуулыбке. –– Так о чем ты хотела

просить?

Я на несколько секунд представила нас вместе.

–– Я хотела спросить, можешь ли ты довезти меня до утеса.

–– Могу. –– Карсон переключил рычаг коробки скоростей. Его рука при этом прошла вдоль моего

бедра, ощутимо касаясь его, а я едва не подпрыгнула, ощутив это неожиданный контакт. –– Но тебе,

наверное, надо сперва переодеться.

Наши образы все еще были в моей голове и в еще более подробных, чем раньше, изображениях.

Мы целуемся. Трогаем друг друга. Разговариваем.

Карсон скользнул по мне взглядом. Его губы раздвинулись в знакомой, самодовольной усмешке.

–– Сам.

Я заморгала, стараясь войти в реальность.

–– Надо сменить одежду. Понимаешь?

Усмехнувшись, он опять потянувшись к рычагу коробки передач, переключил его и снова провел

рукой по моему бедру. Мне не верилось, что это выходило у него случайно. Потом он положил руку на

верхний край спинки моего сидения и повернулся ко мне. Я смотрела на него. После этого поворота его

головы, расстояние между нашими лицами стало таким, как будто мы намеревались целоваться. Мое

сердце подпрыгнуло буквально в горло. В какой-то момент мне показалось будто он собирается сказать

«к черту все, что делают хорошие мальчики» и тут же приняться за дело. Спустя секунду, я поняла, что

он дал задний ход.

Получилось очень неловко.

Встретившись со мной взглядом, Карсон подмигнул. Я выдохнула воздух, который до этого не

смела выдохнуть, ожидая того, что за этим последует. В намерениях Карсона я не сомневалась и сама

была готова на все, вплоть до того, чтобы вылезти вон из кожи, если это потребуется. И он знал это. Его

самодовольная полуулыбка не сходила с его лица всю дорогу до моего дома.

Я проникла в дом и быстро надела на себя одежду, подходящую для загородных пеших прогулок.

Дом казался пустым, и я не стала ходить по нему и выяснять, кто дома, сомневаясь, что кто-либо из

родителей отпустит меня гулять с Карсоном.

Мы остановились возле его дома, чтобы он тоже переоделся. Вернувшись через две минуты он был

уже в джинсах и легком свитере.

Дорога до государственного лесного заповедника была ухабистой, и мой мобильный телефон,

выскользнув из рук, упал на дощатый пол кабины. Согнувшись, я склонилась и моя рука наткнулась на

что-то мягкое, что я подняла вместе с телефоном.

Это была шапка – черная кепочка-бейсболка, которую я прежде видела на его голове.

Образ того мужчины в лесу мгновенно возник в моей памяти. Он тоже был в черной кепке, но это

… это было всего лишь воспоминание или галлюцинация, вызванная стрессом. Это не могло быть…

–– Твоя шляпа? –– хрипло спросила я.

Карсон, посмотрев на меня, в удивлении поднял брови.

–– Да, таскаю ее уже не помню сколько лет.

Я положила ее на приборную панель, быстро подавив необоснованный беспричинный страх. Мы

ехали по узкой грунтовой дороге, и я не отрываясь смотрела на него.

–– До того, как Вероника прицепилась ко мне, я хотела поговорить с Делом.

Он искоса посмотрел на меня.

–– Сам, я не хочу становится причиной, по которой ты бросишь его.

–– Ты здесь и не при чем, –– честно призналась я. –– Между мной и Делом все изменилось и ты к

этому не имеешь никакого отношения.

–– Отлично. –– Один из пальцев его руки отбивал какой-то ритм на рулевом колесе. –– Он что-

нибудь рассказывал тебе о ваших отношениях?

Я отрицательно покачала головой.

–– Кроме того, что наши отношения были идеальными? Больше ничего.

Карсон рассмеялся сдавленным смехом.

–– Он так говорил? Ну и ну.

–– А что? –– Мой интерес тут же пробудился.

–– Ваши отношения были далеки от идеальных. –– Свернув на гравийную ухабистую дорогу, мы

тут же попали под прямые закатные солнечные лучи. Вытянув руку, он взял свою кепочку-бейсболку и

натянул ее на голову. –– Ваши отношения были такими же, как у Касси и Трея; вы постоянно ссорились.

–– Ты серьезно?

–– Да. –– Прищурившись, он резко крутанул руль вправо. –– Вы, друзья мои, не разбегались

постоянно, как Трей и Касси, но скандалили вы, как сумасшедшие.

Я откинулась на спинку сиденья. Значит Дел врал мне, а я ему верила –– верила его прекрасным,

романтическим сказочкам. Чувствуя себя круглой дурой, я не отрываясь смотрела в окно. Ведь было

множество явных свидетельств того, что наши отношения вовсе не были безоблачными. Взгляды,

которыми смотрели на меня девчонки, эпизоды, в которых Дел допускал срывы.

–– Ты сильно переживаешь из-за этого? –– спросил Карсон.

Мои пальцы невольно сжались в кулаки.

–– Меня просто злость берет! Он разве не видит, что я ничего не помню, и при этом врет мне? Он

мною пользовался. Я чувствую себя полной идиоткой.

–– Да нет, Сам, ты не идиотка.

Стиснув губы, я покачала головой. Возможно я не была дурой, но я была невероятно наивной.

Сколько людей врали мне? И о чем? О том, что без сомнения намного более важно, чем мои отношения с

Делом. От одной мысли об этом я чувствовала сильнейшую боль в груди. А что если я была подростком,

склонным к убийствам и все признаки этого были бы на лицо? А никто ведь не хотел говорить мне об

этом?

Мы остановились в тупике; дорога была перекрыта цепью, а дорожный знак предупреждал, что

дальше частные владения.

Карсон выключил мотор и откинувшись на спинку сидения, посмотрел на меня.

–– Там есть тропинка, которая действительно ведет прямо от дома твоих родителей к самому утесу.

Я узнал об этом, когда помогал отцу в работах в летнем доме. Ты могла бы пойти по ней ночью.

Оглядываясь вокруг и не видя ничего кроме густого дикого леса, я с большим трудом могла

представить себе, каково бродить здесь ночью и не быть съеденной медведем.

–– А кто хозяин этих владений?

–– Я полагаю, государство. Но я не знаю этого наверняка. Вы со Скоттом часто гуляли здесь, когда

были маленькими. –– Он ненадолго замолчал. –– Я тоже ходил с вами, когда ваши родители разрешали

мне. Ты очень любила стоять на краю утеса. Особенно, когда видела, что это волнует меня и Скотта.

–– Так значит это место как-то связано со мной? –– спросила, слабо улыбаясь.

–– Думаю, что да.

Потянувшись к ручке, чтобы открыть дверь, я глубоко вздохнула.

–– Ты готов?

–– Ты можешь немного подождать? –– спросил Карсон, стаскивая с головы кепочку. Он провел

рукой по волосам и снова бросил свою бейсболку на приборную панель. –– Мне надо сказать тебе кое-

что.

При этих словах я почувствовала смятение и у меня душа буквально ушла в пятки. После такого

заявления я не ожидала услышать ничего хорошего. Отпустив ручку, я повернулась к нему.

–– Что?

Он смотрел прямо перед собой, глаза его сузились, челюсти сжались.

–– Я в некоторых делах не был полностью честным с тобой.

Я открыла рот, но кроме хриплого дыхания из него ничего не вырвалось. Я почувствовала боль в

спинной области грудной клетки, но сейчас это была какая-то необычная боль. Она сосредотачивалась

вокруг моего сердца и ощущение от нее были такие, какие создает вновь открывшаяся рана. Мое

сознание как бы раздвоилось: одна его часть не желала знать, в чем именно он был со мною не совсем

правдив, но я не могла – не должна была – прятать голову в песок от этого. Распрямив плечи, я

приготовилась услышать все, что он намеревался мне сказать.

–– Хорошо, –– собравшись с духом, произнесла я. –– Рассказывай.

Скользнув взглядом по мне, он заговорил:

–– Помнишь, когда я говорил тебе, что ты была первой, кого я поцеловал? –– Дождавшись моего

утвердительного кивка и сделав глубокий вдох, он продолжал: –– Так ты была и последней, кого я

целовал.

Не будучи уверенной в том, что я расслышала и поняла его правильно, я повернула голову слегка

набок. То, что я услышала от него, даже не вошло в перечень того, что я ожидала от него услышать.

–– Повтори снова?

Губы Карсона растянулись в едва заметную полуулыбку, которая быстро пропала с его лица.

–– Я видел тебя в тот вечер, когда ты пропала.

Едва сдерживая себя от того. чтобы не перелезть через сидение и не вцепиться ему в горло, я

обхватила руками колени, чувствуя кожей уколы бушующей во мне злости.

–– Почему ты не сказал мне об этом?

–– Это совсем не просто. И я знаю … я знаю, что это не совсем подходящее оправдание. Я

сообщил об этом полиции, и мне странно, что они не сказали тебе об этом.–– Снова сжимая челюсти, он

посмотрел куда-то в сторону. –– Но то, что произошло между нами …

Я резко втянула в себя воздух. Между нами могло иметь место всего несколько ситуаций. Если бы

он лгал мне об этом … я бы сразу это почувствовала –– сдавленное горло и резь в глазах были бы тому

достаточным свидетельством.

–– Так что же произошло?

–– В тот вечер я был со Скоттом, мы смотрели фильм в подвальном этаже. Было около десяти

часов, когда я пошел к себе. В доме было почти темно. Я не думаю, что твой отец был дома. Я решил

выйти черным ходом, через застекленную террасу, чтобы не столкнуться с твоей мамой, которая могла

бродить по дому. Сперва я тебя не видел. –– Его лоб, казалось вытянулся, когда он провел кончиками

пальцев по лицу. –– Я тебя услышал –– ты сидела на одном из этих долбанных стульев перед окном и

плакала. Я должен был развернуться и пойти другой дорогой, но я не мог просто взять и уйти. По

крайней мере не тогда, когда ты плакала.

Мои пальцы, сжимавшие колено, ослабли, поскольку общее напряжение тоже уменьшилось.

Карсон был не из тех парней, которые могут пройти мимо плачущей девушки. Напоминание о том, что я

все-таки сохранила в памяти о том вечере, породило у меня во рту какой-то кислый вкус.

–– До девяти часов я была с Делом.

Карсон медленно кивнул головой.

–– Я спросил тебя, в порядке ли ты, но ты встала и включила свет. На тебе тогда не было этого …

ожерелья. Поэтому я подумал, что между вами опять произошла серьезная ссора.

–– Он сказал, что я сняла его, идя в душ после … ну …

Он приподнял бровь.

–– Если плакать это нечто обязательное, что положено делать после занятий сексом, то мне

думается, ты сняла с себя это ожерелье не по этой причине.

От унижения и досады все мое тело побагровело. Это был совсем не тот разговор с Карсоном,

которого я ждала.

–– Хорошо, дельное замечание. Ну продолжай.

–– Ты вела себя в своем обычном с духе. Выплеснула все свое раздражение мне в лицо и мы начали

спорить, но на другой лад. –– Откинувшись на спинку сидения, он закрыл глаза. –– Ты грубо вела себя со

мной, но при этом ты все еще плакала. И я никогда прежде не видел тебя в таком виде. Я даже и не знаю, что я тогда подумал, но сгреб тебя для того, чтобы … хоть как-то успокоить тебя, и ты просто пошла ко

мне.

–– Я пошла к тебе?

Он улыбнулся одной стороной своих сомкнутых губ.

–– Ты целовала меня. Без всякой предварительной подготовки. Просто один раз приложилась ко

мне.

О, милостивый Боже. Я плюхнулась на сидение. Я была не просто дрянной девчонкой, я еще и

приставала к Карсону. Ничего себе.

–– Поначалу я испытал нечто вроде шока … а потом поцеловал тебя в ответ. –– Он снова вздохнул.

–– Ты была в каком-то напряжении, вернее даже в злобе. Вернее в какой-то горячке. Потом ты получила

эсэмэску, оттолкнула меня и сорвалась прочь. Это был последний раз, когда я тебя видел.

Не представляя, как ответить на все только что им сказанное, я просто уставилась на него. Я

наверняка была расстроена тем, что произошло у меня с Делом, а затем это телефонный звонок …

Касси? Мои мысли задержались на этих эпизодах, а затем снова вернулись к тому факту, что я

поцеловала Карсона –– действительно поцеловала Карсона.

–– А почему ты раньше не рассказал мне об этом? –– спросила я тихим голосом.

Он, склонив голову в мою сторону, встретил мой взгляд своими высеченными из кристаллов

глазами.

–– Прошу тебя, пойми меня правильно, но я не горжусь этим. Даже при том, что на тебе не было

тогда этого долбанного ожерелья, но насколько я знал, ты все еще была с Делом. А я не большой

любитель разбираться в том, есть ли у девушки бой-френд или нет. Я знаю, какая у меня репутация ––

может ты об этом позабыла.

–– Я слышала об этом, –– пробормотала я.

Карсон фыркнул.

–– И ты была потрясена. Да наплюй, это как раз свидетельствует в твою пользу. Моя мама, будь

она живой, надавала бы мне за это хорошенько по шее.

Я ответила ему вялой улыбкой, а потом подумала о Кэнди и Трее. Было ли между ними что-либо,

перед тем как Касси и Трей расстались? Возможно сейчас это уже не так важно, но все равно, что-то в

этом сплетении не давало мне покоя.

–– Ты злишься на меня? –– негромко спросил он.

Хороший вопрос. Я не понимала, что я вообще должна чувствовать. Дел врал мне. Мои подруги

врали мне. И вот теперь еще и Карсон. Отчасти мне было понятно, почему Карсон чувствовал, что

должен соврать мне, но ситуацию это не улучшало. Я отвела взгляд в сторону, сунула в рот большой

палец и потихоньку стала грызть ноготь.

–– Я не знаю.

Через несколько секунд Карсон потянулся ко мне и вытащил мою руку изо рта.

–– Ты должна, наконец-то, прекратить это.

Мое лицо вспыхнуло.

–– Да, я тоже так думаю … это на нервной почве.

–– Ты занималась этим, когда была ребенком.

–– Да что ты говоришь. –– Его рука все еще обвивала мою руку, тепло его пальцев было приятным,

несмотря на его ложь. –– Так значит, я тебя целовала?

–– Да.

Я медленно кивнула.

–– И ты целовал меня в ответ.

–– Да.

Искоса посмотрев на него и подняв брови, я спросила.

–– Ну, хорошо, а тебе это понравилось, хотя, по твоим словам, ты и не гордишься этим?

Его губы раздвинулись в улыбке и какой-то дьявольский блеск затемнил голубизну его глаз,

превратив их цвет в темно-синий.

–– О, да, это было восхитительно.

Я почувствовала, как мои губы тоже растягиваются в ответной улыбке.

–– Ладно, это помогает мне не сильно злиться на тебя. –– Я, высвободив свою руку, потянулась к

ручке двери. –– Ну ты готов?

Карсон кивнул и мы одновременно вылезли из машины. Он подошел к цепи, поднял ее ржавые

звенья на такую высоту, чтобы я могла легко пройти под нею. Он зашагал впереди меня, а я шла за ним,

обдумывая то, что только что узнала. Ведь была сказана правда, а я не знаю, откуда взялось во мне это

чувство, будто он мне врет. И то, что он хоть и сказал мне кое-что, но не сказал самого важного.

Почему я плакала после того, как оставила Дела?

Дел врал мне относительно наших отношений –– в этом я была больше, чем уверена. Но о чем

именно? Как мы расстались? И поэтому ли я сняла с себя его ожерелье? А самое важное то, был ли наш

разрыв каким-либо образом связан с Касси?

И снова та фотография Касси с Делом выплыла на поверхность моей памяти. Но сейчас все было

по-иному. Мои чувства были связаны с образами. Злость. Разочарование. Я знала, там было и нечто

большее, пока не явное и ожидающее от меня совсем немногого: сложить вместе два и два.

Касси.

Дел.

Я остановилась возле колючего кустарника и вдруг волна каких-то странных эмоций захлестнула

меня. Касси и Дел …

Поняв, что я остановилась, Карсон повернулся и сделал несколько шагов в мою сторону.

–– Сам, так ты себя нормально чувствуешь?

–– Да, я просто … не знаю. –– Как могла я объяснить ему, что я чувствовала –– думала? Я

повернула голову и посмотрела назад. Глубокое голубое небо, проглядывало сквозь ветви.

–– Как ты думаешь, между Касси и Делом что-то было?

–– Точно не знаю, –– ответил он, прислоняясь к дереву. –– Я считаю, что любой из них способен на

это.

–– Почему же я дружила с подобными людьми? Как я могла встречаться с таким человеком, как

Дел? –– Прежде, чем он ответил, я уже знала в чем дело. И это не было для меня ни откровением, ни чем-

то новым, но возникшая у меня в сознании мысль жалила, как оса. –– Потому, что я была такой же, как

они.

Карсон, оттолкнувшись от дерева, взял меня за руку, сплетя свои пальцы с моими.

–– Нет, ты совсем не была такой. Ну не всегда, а сейчас ты совсем не такая. А это значит многое.

Я пристально посмотрела на него.

–– Второй шанс, верно?

Он кивнул и снова зашагал вперед поддерживая меня рукой, обвитой вокруг моих плеч. Я

старалась не думать много о том, что чувствовала при этом.

Тропа, по которой мы шли, вообще мало походила на тропу. Это была неровная полоска земли,

поднимающаяся в гору, и скоро нам пришлось идти друг за другом, иначе нам не хватило бы места на

тропе. Комки земли и маленькие камни вылетали у нас из-под ног и катились под гору за нашими

спинами. Наконец, мы вышли из древесных зарослей и пересекли заросшую травой поляну.

Отделившись от Карсона, я медленно двигалась к краю утеса. Ветер, холодный и влажный, отогнал

мои волосы назад. Вершины деревьев заслоняли шумевший внизу водопад, и как я предполагала, обрыв

был отвесным каменистым.

Я ждала, когда у меня начнется головокружение, но стоя на краю, поняла, что высота на меня не

действует. Фактически, в том, что находишься на такой высоте было что-то захватывающее.

–– Я думаю, что во мне сохранилось еще немного адреналиновой наркоты, –– сказала я.

Смех Карсона был каким-то напряженным.

–– Приятно слышать такое, но ты не думаешь, что лучше отойти немного назад?

Он остался стоять возле деревьев. Я подумала, что он наверное боится высоты.

–– Как ты думаешь, если бы мы упали отсюда. Я могла бы выжить?

–– Возможно. Случаются и более невероятные вещи. Или она могла спрыгнуть.

Обернувшись, я посмотрела на него. Вот об этом-то я и не подумала.

Глаза Карсона повернулись в сторону от моих и, прищурившись, стали сканировать пространство

между купами деревьев.

–– Это всего лишь возможность, –– негромко произнес он. –– Люди постоянно вытворяют

безумные выходки подобные этой.

Но все, что мне было известно о Карсоне, говорило, что сам он никогда не сотворил бы такого. Тем

более в одиночку … Я сглотнула слюну, будучи не в силах вместить в голове формирующуюся там

многообещающую мысль.

–– Ты вспоминаешь что-нибудь … или чувствуешь? –– спросил он.

Я разочарованно покачала головой. Ничего не выплыло на поверхность моего сознания, кроме

замешательства и большого числа вопросов. Идя назад к купе деревьев, расположенной по правую руку,

я снова начала грызть ноготь. Большие сосны, поднявшиеся вровень с торчащими из земли валунами, а

позади скал не было ничего, кроме отвеса –– отвеса с которого мне пришлось падать.

«Повезло остаться в живых» –– эта фраза звучала бы преуменьшением.

Время проходило в молчании. Карсон оставался на другой стороне, позволяя мне быть здесь

столько, сколько хотелось. Я прислонилась к дереву, мои сощуренные глаза смотрели на край утеса. Я

была готова сдаться, сказать ему, что нам надо возвращаться, но тут порыв холодного ветра прошелся

как в танце по моей спине. Это было лишь предупреждением.

Это не было похоже на видение, которое я наблюдала прежде. Серая пленка не покрывала поле

зрения, я ничего не видела, я только чувствовала –– я слышала свои собственные мысли, словно

прошлое, лежащее слоями под настоящим, вновь всплывало на поверхность.

В мгновение ока Карсон возник передо мной, выражение его лица было тревожным.

–– В чем дело?

Мой рот трудился над ответом, а мое сердце колотилось все быстрее и быстрее.

–– Я не должна была быть здесь.

–– В ту ночь? –– спросил он.

Утвердительно кивнув, я повернулась к дереву, провела ладонью по его шершавой коре.

Прикосновение к дереву заставило меня ощутить себя одним из тех экстрасенсов из телешоу, о котором

упоминала Кэнди, но я-то знала, что была здесь –– именно здесь.

–– Я думаю … я пряталась за этими деревьями. Вроде бы я не должна была быть здесь, однако я

здесь была. Я понимаю, что это бессмысленно …

–– Ничего, все нормально, –– Карсон, следуя за мной, обошел вокруг дерева.

Я закрыла глаза, но ничего не видеть я не смогла.

–– Она хотела, чтобы я была здесь –– Касси. Она хотела, чтобы я видела их вместе.

–– Сам, о ком ты?

Открыв глаза, я в отчаянии покачала головой.

–– Я не знаю, но мне кажется, она хотела, чтобы я видела их –– чтобы все понять. И я знаю, тут

был какой-то парень –– и она хотела, чтобы я увидела ее с ним.

Тяжело дыша, Карсон отступил на шаг назад. Наши взгляды встретились, я почувствовала, как

холод сковывает мою спину.

Приблизившись, он взял меня за руку.

–– Сам, так ты знаешь, с кем она была здесь?

–– Нет, но мне кажется, что я догадываюсь.

Одного быстрого взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять, что наши мысли совпадают,

и это было ужасно –– сердцебиение было столь частым, что вызывало сильное головокружение и

буквально лишало меня сознания. Все становилось на свои места, одно незначительное на первый взгляд

обстоятельство, дополняло другое.

–– Дел, –– прошептала я.


глава семнадцатая


Мы созданы для того, чтобы быть вместе.

Разве не это Дел говорил мне? И из подобных мимолетных весточек из его мира и таких же

весточек из моего мира, рождалась большая часть надежд, вращавшихся вокруг наших отношений.

А достаточная ли это причина для того, чтобы совершить убийство ради того, чтобы эти надежды

не рухнули – ведь преступление все равно не будет раскрыто? Второе или третье поколение богатых

детей, подобных принцам и принцессам крови …

Сколько раз я пыталась поговорить с Касси, но она щетинилась, как будто покрывалась шипами и

отказывалась говорить о себе. Наиболее свежее воспоминание о Касси было о том, как я спросила ее,

могла бы она сделать так, чтобы воспоминания о Деле всплыли на поверхность и задержались на ней.

Спали ли они с ним, и хотела ли она, чтобы я узнала об этом? Заманила ли она меня вместе с собой на

утес, а Дел, не зная, что я нахожусь рядом, столкнул Касси?

Я чувствовала себя нездоровой.

Весь путь до дома Карсона мы проделали в напряженном молчании. Нас обоих одолевали мрачные

мысли. Заехав в проезд и выключив двигатель, он посмотрел на меня; глаза его были мрачными, губы

сжаты.

–– Я не могу в это поверить, не могу представить себе, чтобы он сотворит что-то, подобное этому.

В моей голове это тоже не укладывалось.

–– А может это был несчастный случай.

–– Ну хорошо, допустим это был несчастный случай, тогда как объяснить то, что произошло с

тобой? –– Он провел рукой по волосам. –– Он случайно столкнул Касси, а потом столкнул тебя?

–– Не знаю, –– прошептала я, не переставая грызть свой несчастный ноготь. Тем более, чем больше

я думала о падении Касси, тем меньше смысла видела в этом. Моим самым первым воспоминанием была

кровь на камнях –– плоских песчаного цвета камнях, разбросанных по плоской вершине утеса.

–– Да у Дела яйца отвалятся даже при одной мысли об этом, –– в сердцах сказал Карсон, обращаясь

в основном к самому себе.

Я поморщилась, но мое сердце почти сразу же екнуло.

–– А у меня яйца не отвалятся при мысли о чем-то подобном?

Карсон рассмеялся, но тут же сощурил глаза.

–– Слушай, ты серьезно спросила об этом? Думаешь, это ты столкнула ее из-за Дела? –– По тону,

которым о задал эти вопросы, чувствовалось, что он не допускает возможности этого. –– Сам, ты не

убийца. Ни сейчас, ни тогда.

–– А что если я была не в себе? Что, если Дел скрылся, а я столкнулась с Касси? И ситуация вышла

из-под контроля? –– Чем больше я думала об этом, тем сильнее становились у меня рвотные позывы. ––

Вместе мы представляли собой что-то похожее на гремучий газ, ты согласен? Может это я случайно

столкнула ее.

–– Да не делала ты этого, Сам. –– Схватив меня за запястье, он вытащил мой палец изо рта. –– Ты

совсем не такая. И никогда такой не была. К тому же, это никак не объясняет того, что произошло с

тобой. Ты столкнула ее, затем передумала и прыгнула вслед за ней? Нет, ты тут ни при чем.

–– Вроде все правильно.

Вздохнув, он отпустил мое запястье.

–– Ты мне не веришь. Почему? Потому, что ты видела, что произошло –– потому, что орда

тупоголовых школяров рассуждает о том, о чем они и понятия-то не имеют? Это же не превращает тебя в

ненормальную, в урода или в убийцу. Ты нормальный хороший человек. Это вообще не вопрос.

Мои плечи и грудь расправились от его слов, а глаза наполнились слезами. Не раздумывая, я

нагнулась над рычагом переключения передач и быстро поцеловала его в щеку. Перед тем, как

повернуться ко мне, Карсон застыл на секунду; его губы оказались совсем рядом с моими; я чувствовала, как затрепетало его тело.

–– Спасибо тебе, –– прошептала я, уже наверное в сотый раз произнося эти слова.

Он кивнул, я слышала громкий шелест у него в горле – он в волнении с трудом сглотнул слюну.

–– Я серьезно, Сам. Я говорю это вовсе не для того, чтобы утешить тебя или подбодрить.

При каждом произнесенном им слове его губы слегка касались моей щеки, заставляя мое тело

трепетать. Я непроизвольно отклонилась назад.

–– Я знаю.

–– Могу я попросить тебя кое о чем? –– чуть слышно прошептал он.

–– О чем угодно.

–– Честно сказать, я не думаю, что Дел способен на такое дело, но будь осторожна. –– Его глаза

смотрели прямо в мои глаза. –– Пожалуйста.

–– Буду.

Я не хотела давать ему повод для волнения, но поговорить с Делом я должна была обязательно.

Едва заметная улыбка снова появилась на лице Карсона, но она как обычно не добралась до его глаз. Он

волновался и на это у него были все причины. Если я действительно не виновата, то убийца, кем бы он

ни был, должен был бы делать все, чтобы ко мне не вернулись мои воспоминания.


Позже в тот вечер, после того, как я переоделась в удобные тренировочные брюки и толстовку с

капюшоном, которые нашла в стенном шкафу с одеждой, я села на кровать и сняла с шеи ожерелье

Тиффани. Держа его так, чтобы потолочный свет отражался от сердечка, сделанного из белого золота, я

старалась вспомнить, когда впервые я сняла его с себя.

Ничего не приходило мне в голову –– ни чувства, ни мысли. Вздохнув, я положила ожерелье на

одеяло.

Мое внимание привлекли внезапно раздавшиеся шаги в коридоре. Я насторожилась, увидев сперва

тень, а уже потом и человека, вошедшего в оставленную полуоткрытой дверь.

Дел.

Мое сердце замерло, когда он, остановившись в дверях, прислонился к притолоке. Я не знала, где

мои родители, а Скотт, в чем я была почти уверена, был в полуподвальном этаже.

–– Как ты оказался здесь? –– спросила я.

–– Входная дверь была не заперта, –– ответил он выгибая брови.

–– И ты просто взял и вошел? –– Мой голос звучал холодно, хотя я и не прилагала никаких усилий

к этому.

––Да, –– Выражение его лица стало слегка смущенным, когда он вошел в мою спальню. Он был в

тех же черных слаксах и рубашке на пуговицах от воротника до полы, в которых был на похоронах. –– С

каких пор … это ожерелье? –– Он, смутившись, остановился возле кровати. –– Ты его сняла?

Сжав ожерелье в пригоршне, я старалась не показывать свою нервозность.

–– Я просто смотрела на него.

Глаза его вспыхнули; они были сейчас не такими остекленевшими, как в амбаре, но запах алкоголя

исходил от него по-прежнему.

–– Я ушел с поминок.

–– О? –– я старалась удерживать сердце в нормальном ритме; металлическое сердце впилось в

мягкую часть моей ладони.

–– Ты злишься. Я знаю. –– Он сел на край кровати, повернув верхнюю половину тела ко мне,

чтобы видеть меня. Его взгляд словно приклеился к моей руке. –– Вероника и Кэнди тебя достали.

Я удивленно подняла брови.

–– Достали меня? А ты всего лишь … –– я замолчала. Что он делал и чего он не делал уже не было

для меня проблемой и даже больше – было мне совершенно безразлично. –– Дел …

–– Я никак не реагировал? Я знаю. Я должен был их остановить. –– Он сделал вдох и ребром

ладони почесал подбородок. –– Я виноват. Я не могу видеть, когда тебя унижают и обижают.

Я тяжело выдохнула, наблюдая за ним и слушая его. Я не могла мысленно не видеть перед собой

его и Касси вместе, но мог бы он взять на себя ответственность за все это? Мой инстинкт подсказывал

мне, что не мог, но могла ли я полностью положиться на это? И это не было даже причиной для того,

чтобы закончить наши отношения.

Шумно выдохнув, он развалился на своей половине моей постели.

–– Тебе не нравится ожерелье, Самми? Если нет, я могу купить тебе новое – что-нибудь получше

… с сапфирами? Это же твой любимый камень. Ну, они были …

Мои пальцы, сжимавшие ожерелье, разжались.

–– Мне не нужно новое ожерелье.

Он посмотрел на меня, в его глазах была одна неуверенность.

–– Тогда скажи мне, что мне надо сделать, чтобы осчастливить тебя. Я могу сводить тебя в тот

самый ресторан в Фили, где готовят суши так, как ты любишь. Или мы можем провести уик-энд в

Поконосе*. Я уверен, твои родители не будут возражать против нашей поездки.

Я поморщилась. Он ничего уже не сможет сделать. Ложь о наших отношениях и мои подозрения

можно пока отложить, до них еще дойдет. Я уже несколько дней назад поняла, что мне надо заканчивать

с ним. Я просто не чувствовала, что должна сделать это, когда мы были вместе. Мое дыхание стало не

ритмичным. При упоминании его имени я уже не чувствовала прежнего томления в груди и приятной


* Поконос –– горный культурно-развлекательный регион в северо-восточной Пенсильвании.

дрожи в животе. Все эти ощущения я испытывала теперь с другим мальчиком … что, конечно, было

неправильным.

Дел должно быть понял это по моим глазам, потому что сидя возле меня на кровати, он пристально

вглядывался в мое лицо.

–– Мы можем сделать все так, как было прежде.

–– Я так не думаю, –– ответила я.

–– После того, что произошло сегодня? –– спросил он, глядя в сторону и слегка покачав головой.

–– Н-нет, нет … не поэтому, –– с трудом выдавила я. Говорила ли я ему такое прежде? Если да, то

чувствовала ли я себя тогда так же как чувствую сейчас? –– Прости. Я серьезно. Я просто не …

–– Мы можем вернуть все назад. –– Он снова повернулся ко мне; его глаза потемнели настолько,

что казались черными. –– Нам нужно лишь немного времени.

Я встретила его взгляд.

–– Время уже ничего не изменит. Я уже не воспринимаю тебя так, как прежде. Мы могли бы

оставаться добрыми друзьями, но …

–– Я не хочу быть для тебя добрым другом. –– Он отпрянул назад, глаза его расширились. –– Я не

верю, что и ты способна на это после всего, что было между нами.

Слышать это было больнее, чем я ожидала. Я схватила его за запястье и вывернула ему руку.

–– Ну нет, –– прошептал он. –– Самми, не делай этого …

Мои глаза стали влажными, когда я положила свою руку на его открытую ладонь и с силой вдавила

в нее ожерелье. В тот момент, когда наши руки соприкоснулись, я вздрогнула. Воспоминания нахлынули

с такой быстротой, что моя голова пошла кругом. Пасмурная серая пленка возникла у меня перед

глазами.

–– Да как ты смеешь представлять дело так, будто я во всем виновата! –– кричала я.

–– Да что я такого сделал! Господи! –– Он снова плюхнулся на кровать и взял в руки пульт от

телевизора. –– Я не понимаю, чего ты полезла в бутылку из-за такой ерунды. Ведь когда ты делала это, тебе было весело.

Слезы застилали мне глаза и я опустила их. Унижение не покидало меня – оно лишь усиливалось,

когда я большим пальцем листала фотографии, хранившиеся в памяти его телефона. Все фотографии,

снабженные текстовыми пояснениями, он отсылал Трею, который, в свою очередь, рассылал их всем

подряд.

Я сидела на краю кровати. Я чувствовала себя глупой, настолько чертовски глупой, что не хотела

жить.

Он провел своей босой ногой по моей спине.

–– Да не бери ты в голову эти пустяки, прошу тебя.

Не бери в голову? Эти фотографии видели все. Не удивительно, что Вероника выглядела так,

словно ей повезло сегодня утром выиграть все модели сумок нынешней весны компании «Прада». И

Касси – в чем я была больше, чем уверена – была в полном отпаде. Как я ненавидела их всех в этот

момент.

Бормоча что-то себе под нос, Дел обнял меня обеими руками за талию.

–– Послушай, у всех парней буквально слюнки текут. Они мне дико завидуют.

Я вся напряглась. Все ребята … Вся бейсбольная команда видела эти фотографии, да что там

видела –– рассматривала и обсуждала. В груди у меня все помертвело, я не могла дышать. Мой брат

видел, как я занимаюсь … этим? И Карсон тоже?

Я вырвалась из его объятий и встала.

–– Не дотрагивайся до меня.

Дел закатил глаза.

–– Не понимаю тебя.

–– Я не могу поверить, что ты сделал это.

Я швырнула его телефон. Он со стуком врезался в пол, отскочил от него и раскололся. Я ощутила

слабый намек на чувство справедливого возмездия, глядя на погасший экран дисплея.

Пулей соскочив с кровати, Дел схватил телефон.

–– Черт возьми, Самми! Ты хоть знаешь, сколько я заплатил за него?

–– А ты знаешь, какой позор ты навлек на меня? –– Я ткнула пальцем в сердце, висевшее на

цепочке ожерелья. –– Или тебя это не волнует?

Он посмотрел на меня сощуренными глазами. Отбросив в сторону телефон, подошел ко мне.

–– Напрасно ты это сделала.

Сглотнув слюну и отступив на шал назад, я прошептала:

–– Я тебя ненавижу.

–– Нет, не ненавидишь. –– Он схватил меня за руку и сжал ее; при этом сердечко впилось мне в

ладонь. Я поморщилась. –– И не заводи свою долбанную глупую волынку «Я намерена порвать с тобой».

Ты же знаешь, что это не так. Так что постарайся просто придти в себя.

Воспоминания отпустили меня, я оказалась в реальном мире, а причина была в том, что мне было

нечем дышать. Руки Дела, обхватившие мои плечи, прижимали меня к его груди. Я могла чувствовать,

что его сердце бьется так же часто, как и мое.

–– Самми, ну скажи что-нибудь, –– просил он. –– Господи, ты в порядке?

Кипящая злоба буквально бурлила у меня внутри. Те самые таинственные фотографии, о которых

намеками упоминала мама, получили, наконец, объяснение. Я с трудом нашла в себе силы на то, чтобы

произнести тихим шепотом:

–– Не прикасайся ко мне.

–– Самми … –– его смеющееся лицо приблизилось к моему.

Злость жгла меня изнутри, кипящая и взрывоопасная.

–– Не прикасайся ко мне! –– закричала я, вырываясь из его вдруг ставшими слабыми объятий.

Соскочив с кровати, я попятилась от него; моя грудь вздымалась и опадала. –– Ты фотографировал меня,

когда я занималась этим с тобой?

Рот Дела открылся, лицо исказилось словно от шока.

–– Ты помнишь?

–– Как ты мог? –– Мой вопрос прозвучал резко и категорично, унижение буквально захлестывало

меня, словно все это произошло вчера. Ведь эти фотографии видели все. Все. –– Как я могу

воспринимать тебя, как нормального человека? Чем, черт возьми, я тебе не угодила? Я не могу и

представить себе, что смогу быть с тобой. Господи!

–– Так ты все помнишь?

Он встал, делая шаг в мою сторону.

–– Не подходи ко мне! –– Отступив еще на шаг назад, я прислонилась к стене. –– Мне и не надо

вспоминать ничего больше. Хватит с меня и этого.

Я увидела, как его глаза вспыхнули от облегчения, причем так быстро, что я подумала, уж не

показалось ли мне это. Теперь в них уже не было прежней настороженности.

–– Самми, ты простишь меня за это.

Я хрипло рассмеялась.

–– Я что, по твоему полная идиотка? То, что я вспомнила вовсе не осчастливило меня.

Он провел рукой по волосам, потянув за концы прядей.

–– Это не моя вина. Трей завладел моим телефоном и увидел эти фотографии. Он и переслал их

себе, а потом, словно обезумев, разослал их всем.

–– По-твоему так вся эта история выглядит лучше? –– Я с трудом удерживала себя от того, чтобы

не нанести ему удар ногой между ног. –– Разве я знала, Дел, что ты меня фотографируешь? И как ты

вообще посмел мне врать!

Дел отвернулся в сторону и это рассказало мне все. Я, почувствовав к нему непреодолимое

отвращение, решила идти до конца. Лучше дать выход злости, чем постоянно испытывать ненависть к

самой себе. Как я могла оставаться с ним после такого предательства? А ведь у меня было чувство, что

он прав и я простила его.

Мне хотелось завыть во весь голос.

–– Вон отсюда, –– произнесла я дрожащим голосом.

Он снова обернулся ко мне.

–– Ты слишком остро реагируешь на это. Тебе просто нужно успокоиться. Мы можем …

–– Никаких «мы» и ни в каких делах! И для этой, как ты ее называешь долбанной глупой волынки

«Я намерена порвать с тобой», как раз самое время. –– Дел сделал еще шаг вперед, я закричала: ––

Убирайся вон!

–– Самми, прости меня. Я поступил нехорошо. Я это понял. Но нам надо это обсудить.

Злобное чувство дежа вю* ожгло меня. Сколько раз мы уже были в подобной ситуации. Он

постоянно вытворял что-либо. Я сходила с ума от злости. Мы ссорились. Остывали и начинали снова. Но

на этот раз все было по-иному –– я сама была иной.

–– Пожалуйста, уходи, –– сказала я более спокойным голосом.

Он открыл рот, но в этот момент из коридора донесся звук шагов. Через секунду Скотт

стремительно открыл дверь, щеки его пылали. Он посмотрел на Дела, а затем на меня.

–– Что здесь, черт возьми, происходит? –– резко спросил он.

Лицо Дела исказила досада.

–– Это тебя ни каким боком не касается.


* дежа вю (франц.) –– «уже виденное» (впечатление уже виденного).

Мой брат вошел в комнату, его пальцы сжались в кулаки.

–– Ты не шутишь? –– Он посмотрел на меня; глаза его блестели от злости. –– Почему ты кричала,

Сам?

–– Я хочу, чтобы он убрался вон, –– ответила я, сложив руки на груди.

На лице Скотта появилась зловещая улыбка.

–– Тогда, Дел, тебе действительно лучше уйти.

Выражение досады исчезло с лица Дела, теперь оно было перекошено от злобы и это напомнило

мне о собственной злости на него, вызванной отчаянием, о чем я только что видела в воспоминаниях. Я

знала, что для Дела было непривычным, чтобы его выставляли вон.

–– Не делай этого, Самми, –– сказал он прежним тоном.

Я не понимала, почему он хочет, чтобы все оставалось по-прежнему, но сейчас мне не хотелось

даже думать об этом. Обратной дороги для меня не существует. Еще перед тем, как я погрузилась в

воспоминания, я уже все решила. А нынешняя ситуация просто укрепила мое решение.

Дел сделал шаг в мою сторону и этого было достаточно.

Мой брат пересек комнату, двигаясь со скоростью светового луча. Прошло меньше секунды, пока я

поняла, что он намерен делать; я увидела, как он поднял руку. Его кулак врезался в лицо Дела и тот

свалился с ног словно мешок с картошкой, растянувшись на полу с глухим стуком.

Скотт опустил руку с еще сжатым кулаком.

–– Ты не представляешь, сколько времени я ждал этой минуты.


глава восемнадцатая


Я ожидала внизу, пока Скотт приводил Дела в чувства и выпроваживал его из дома. Как оказалось,

Скотт все время находился в подвальном этаже, а входную дверь он закрыл, когда пришел домой. Так

значит, Дел снова наврал – вероятнее всего у него был свой ключ. Первым пунктом в моем списке

неотложных дел, стало забрать у него этот ключ.

Скотт посоветовал мне предоставить это дело ему.

–– Так ты расскажешь мне, что произошло? –– спросил он вынимая из морозильной камеры

холодильника мешок замороженного горошка.

Я села на табурет перед барной стойкой, чувствуя, как горят мои щеки.

–– Я кое-что вспомнила.

–– Кое-что, достаточное для того, чтобы пинками под зад вытолкать его вон. –– Он приложил

мешок к красным костяшкам пальцев и поморщился. –– Рассказывай.

–– Понимаешь, я в общем-то собиралась расстаться с ним, еще до того, как вспомнила об этом.

Он сидел напротив меня, брови его удивленно поднялись.

–– Это как-либо связано с Каром?

–– Нет! –– Мои щеки вспыхнули еще ярче.

–– Понятно. –– Его губы растянулись в улыбке. –– Так в чем все-таки дело?

Грызя ноготь мизинца, я пожала плечами.

–– Наши отношения уже не те, что были. Поэтому я решила их прекратить. Когда я отдавала ему

ожерелье, я вспомнила … кое-что из произошедшего.

Его брови поднялись еще выше. Я вздохнула.

–– Он делал … снимки.

Лицо у Скотта искривилось, и мне показалось, что его вот-вот стошнит, причем на меня.

–– Эти самые снимки …

Значит нет никакой надежды на то, что он их не видел или не слышал о них. Я опустила голову на

стойку и вздохнула.

–– Такая стыдуха. Не знаю, что мне делать! Понимаешь, я вообще понятия не имела о том, что он

фотографирует, а Трей, как я предполагаю, нашел их и разослал их повсюду.

Скотт чуть слышно выругался.

–– И ты не знала, что он фотографирует?

–– Нет, –– простонала я.

Еще одно, но уже громкое проклятие заставило меня слегка подскочить на стуле.

–– Я спрашивал тебя об этих фотографиях, Сам, потому что это меня буквально взбесило. А ты

вела себя так, будто это сущий пустяк. Если бы я знал об этом раньше, я бы надавал ему еще раньше.

Я, не понимая голову от стойки, беспомощно подняла руки.

–– Да, не знаю почему, но я по всей вероятности не придала этому значения.

Прошло несколько секунд прежде, чем он заговорил.

–– Я думаю, мне стоит дать ему по второму глазу.

Услышав это я почувствовала удовлетворение и даже радость, однако, оторвав голову от стойки,

сказала:

–– Не надо. Оставь его в покое. Все кончено –– между нами все кончено. –– Я закрыла лицо

руками. –– Господи, как я могу теперь вообще смогу где-либо показаться?

–– Сам, это произошло, по-моему, месяцев семь назад или что-то около этого.

–– Неужели? А я вспомнила об этом только сейчас. –– Я снова застонала. –– Это же ужасно.

–– Да все уже забыли об этом, учитывая прочие обстоятельства и события, –– успокоил меня он.

–– Разумеется, ведь они все думают, будто это я убила Касси, или то, что я ненормальная.

Я в отчаянии опустила руки. Скотт наблюдал за мной, и – как я заметила – с насмешкой и

сочувствием во взгляде. Я недовольно нахмурилась, но увидев, как сильно распухала его рука, спросила:

–– Больно?

–– Дело стоило этого, –– ответил он, поводя плечами.

–– Спасибо тебе, –– сказала я поворачиваясь на стуле. –– Я знаю, что сестра я дерьмовая …

–– Замолчи. –– Он взмахнул здоровой рукой, пристально глядя на мешок с горохом. –– Ты сказала,

что они все думают, будто это ты убила Касси. Жули сказала мне, о чем девчонки сегодня говорили на

поминках. Он этом не было сказано ни слова. Никто так не думает.

Я с надеждой посмотрела на него. Он переменил тему разговора, спросив, что мы с Карсоном

делали после того, как он ушел из амбара. Когда я рассказала ему о том, что мы ездили к утесу, надеясь, что там ко мне могут вернуться воспоминания, он посмотрел на меня так, словно собирался огреть меня

по голове мешком с замороженным горохом.

–– Утес это опасное место, –– пробурчал он, вставая. Выбросив мешок с горохом в контейнер для

мусора, он снова вернулся за стойку. –– Ты не должна была ездить туда.

–– Почему нет? –– недовольно спросила я. –– Это ведь могло помочь мне вспомнить.

Смахнув со стойки горошины, он медленно разжал кулак.

–– Зачем тебе вспоминать? Все равно ничего уже не изменишь. Касси ведь не воскресить.

–– Это я понимаю, –– сказала я, озадаченная тем, что против моей поездки. –– Но мне самой

необходимо знать, что произошло. По все вероятности это вовсе не несчастный случай и Касси

заслуживает того, чтобы было проведено справедливое расследование.

–– Касси заслуживает многого, –– заметил Скотт, закатив глаза.

–– Скотт! Образумься, –– в недоумении пролепетала я.

Он посмотрел на меня таким взглядом, каким я незадолго до этого смотрела на него.

–– Ты ее не помнишь. Ты понятия не имеешь, какую путаницу она внесла. И ты была абсолютно

нормальной, пока не связалась с ней. Извини, если я не сильно опечален тем, что произошло. –– Он

замолчал и шумно выдохнул. –– Да нет, так тоже нельзя. –– Он поднял глаза к потолку. –– Прости меня

Касси, где бы ты сейчас не находилась.

–– Мне надо знать правду. –– Я соскользнула с табурета. –– Это принесет мне облегчение. Без

этого я просто не смогу дальше жить.

На секунду его глаза встретились с моими, а затем он, приподняв брови ответил, и на этот раз в его

голосе уже не было насмешки – ее заменила озабоченность.

–– А что, Сам, если эта правда придется тебе не по вкусу? Что, если эта правда еще больше

ухудшит ситуацию?

Это был вопрос на миллион долларов. Опасения, что что-то было сделано не так, всплыли на

поверхность моего сознания, охватили меня, сжали мое нутро и вселили в меня уверенность в том, что в

скором будущем меня ждут невероятно жестокие душевные травмы.

–– Все равно, я должна с этим разобраться, –– ответила я, подумав и снова сев на табурет. –– Мне

надо знать все. Хорошо это или плохо.

Скотт, закусив нижнюю губу, смотрел в сторону. Я понимала, что наш разговор озадачил его и он

опасался, что мое любопытство приведет, в конце концов, к чему-то, с чем я не смогу справиться. Я

решила сменить тему.

–– А что, папы еще нет дома? –– спросила я и он покачал головой. –– По-настоящему его вообще

никогда не бывает дома, верно?

–– Наверное он в офисе. Он проводит там почти все время. –– Он пересел на табурет, стоящий

рядом с моим и оперся подбородком о ладонь здоровой руки –– Домой приходит поздно.

–– А мама постоянно в постели? –– повернувшись к нему спросила я.

–– Да, она большую часть времени скрывается в своей спальне, таковы дела.

–– И что, так было всегда?

Брови Скотта поползли вверх – похоже он обдумывал, как ответить на мой вопрос.

–– Последние пять лет или что-то около этого именно так и обстоят дела. Они ведь почти не

говорят друг с другом и больше пяти минут не проводят в одной комнате.

–– Почему же они все еще вместе? –– спросила я, глядя вниз.

–– Ты ждешь серьезного ответа на этот вопрос? –– Когда я кивнула, он, делая над собой усилие,

засмеялся. –– Прежде чем все это произошло с тобой, ты знала, почему.

–– Я знала?

Он утвердительно кивнул.

–– Мама не собирается разводиться с отцом, опасаясь того, что скажут люди, во всяком случае,

пока ее жизнь в замужестве с ним не стала хуже. Папа это знает и он никогда не уйдет от мамы, потому

что, ты сама понимаешь, она им владеет.

Я нахмурилась, старясь понять суть сказанного.

–– Владеет им?

–– Без мамы он ничто. –– Он рассмеялся, но смех его был каким-то сухим. –– Все наши деньги

принадлежат ей, и я уверен в том, что существует малоприятный для папы брачный контракт, в

соответствии с которых она при разводе получает все, а он сохраняет при себе лишь то, с чем он вступил

в брак, а это, как ты понимаешь, немного.

–– Но ведь папа работает, –– возразила я, качая головой. –– Даже если они разведутся, он ведь

должен будет получить все заработанные деньги.

Скотт усмехнулся.

–– Ты забываешь об одном неприметном но важном факторе во всем этом деле. Папа работает на

мамину половину семьи. Если они разведутся, он сразу вылетает с работы, а у нашего дедушки хватит

сил и возможностей для того, чтобы на всю катушку затруднить для него получение новой работы такого

же уровня в другой инвестиционной фирме.

–– Черт знает что, –– прошептала я.

–– Да. На его месте я предпочел бы стать бездомным и жить в картонном ящике, но папе нравится

его жизнь. Когда мы были маленькими, ему было до фонаря, что думают об этом другие, а сейчас … он

знает, что это до фонаря и маме, а поэтому он пойдет на все, лишь бы остаться при ней.

–– Ой, –– прошептала, откидываясь назад.

После этого мы со Скоттом разошлись по своим комнатам. Я поднялась наверх и закрыла за собой

дверь. Утомленная всем, что произошло за истекшие двадцать четыре часа, я просто хотела спать. Мой

мозг все еще медленно прокручивал то, что я узнала, в том числе и воспоминания о злосчастных

фотографиях, всплывших на поверхность моей памяти. Я знала, что мне предстоит вспомнить еще

многое, связанное с моими отношениями с Делом. Должна была быть веская причина, почему я не

порывала с ним после событий, подобных этому. Я могла назвать нескольких людей, способных в самом

неприкрашенном виде описать мне картину наших отношений, однако таких, кто мог бы действительно

рассказать об их сути, было совсем не много.

Шли ли мы с Делом по тому же пути, по которому прошли наши родители? Вступившие в брак,

который был заранее спланирован, ради денег? В этом не было большого смысла, поскольку мы оба

были бы достаточно обеспечены собственными средствами.

Я вошла в ванную комнату и, взяв зубную щетку, посмотрела на свое отражение в зеркале. Темные

круги под глазами. Выдавливая из тюбика пасту на щетку, на секунду, может быть на две отвернулась от

зеркала.

Касси пристально смотрела на меня, под ее глазами были отраженные круги.

Задохнувшись, я отпрянула назад. Чернота под ее глазами растеклась струями по ее идеально

ровным щекам, следуя по маршрутам, обозначенным венами, проглядывающими сквозь кожу так, словно

кто-то вкалывал ей в лицо чернила. Я не могла отвести от нее глаз, когда она открыла рот в беззвучном

крике, отчего у меня на всем теле волосы встали дыбом.

Не может быть. Этого не может быть! Крепко зажмурив глаза, я сосчитала до десяти, затем

открыла глаза снова. Отражение в зеркале было моим собственным. Тяжело дыша, я положила руки на

края раковины и подставила голову под струю воды. Меня мутило от головокружения и тошноты.

Прошло несколько секунд прежде, чем я убедилась что рвотного приступа не будет.

Я швырнула зубную щетку в раковину и вышла из ванной комнаты, дрожа всем телом. Стащив с

кровати покрывало, я стала взбираться на нее, когда вдруг увидела краешек ч его-то желтого,

высовывающегося из-под музыкальной шкатулки, стоявшей на ночном столике.

Сердце буквально совершило кувырок через себя; я села и, протянув руку, подняла шкатулку.

Листок желтой бумаги, сложенный треугольником смотрел на меня. У меня возникло непреодолимое

желание поставить шкатулку на столик и полностью накрыть желтый листок, так чтобы его не было

видно.

Но вместо этого, затаив дыхание, я взяла листок, а музыкальную шкатулку поставила на место.

Онемевшими, непослушными пальцами я развернула листок и посмотрела на написанную детским

почерком строчку.


Сделай так, чтобы ему не было известно о том, что ты вспомнила хоть что-то.

Сделай так, чтобы ему не было известно о том, что ты вспомнила хоть что-то?

Кому не должно быть известно? Почти всю ночь этот вопрос не дал мне сомкнуть глаз, несмотря

на крайнее утомление и огромную усталость. Но был и еще один более трудный вопрос –– кто оставил

эту записку и зачем?

Когда настало утро, я с трудом вылезла из постели и приняла душ. Поездка до школы с Карсоном и

Скоттом, прошла в тишине и спокойно, но я была уверена, что в покое мне оставаться недолго.

И не ошиблась.

Стоило мне переступить порог двустворчатой входной двери, и сразу, словно по команде, вокруг

меня раздался шепот и множество глаз надолго остановило на мне свои взгляды. Новость о ДТП, в

которое я попала и последующая история во время поминальной трапезы в амбаре, достигли ушей и тех,

кто не принимал участия в трапезе. Все, казалось, знали о парне на заднем сидении, который никак не

мог там быть.

Направляясь к своему шкафчику, я заметила в конце коридора Дела. Он выглядел так, словно

участвовал в поединке с профессиональным боксером и потерпел поражение.

Его левый глаз заплыл, а вокруг него красовался пурпурно-голубой синяк, по виду болезненный.

Множество глаз было направлено и на него.

Опустив голову, я быстро вынула из шкафчика книги, необходимые для утренних занятий и

поспешила прочь в противоположном направлении.

Но из этого ничего не вышло.

–– Самми, –– раздался голос Дела почти за моей спиной.

С сильно бьющимся сердцем я продолжала идти. Только бы он не надумал устраивать сцену. У

людей и так было много причин говорить обо мне.

–– Да что ты в самом деле, –– проворчал он, догнав меня на лестничной площадке. Схватив мою

руку, он вынудил меня остановиться. –– Ты что не хочешь меня замечать?

Я обернулась и сделала резкий вдох. Вблизи синяк под глазом выглядел еще хуже, но его здоровый

глаз излучал какое-то сияние, от которого внутри у меня все похолодело и подталкивало меня к тому,

чтобы убежать от него.

–– Нам надо поговорить, –– произнес он тихим голосом.

Я отрицательно покачала головой.

–– Нам не о чем говорить.

Он наклонился ко мне, от его головы до моей было не больше дюйма. В его дыхании чувствовалась

мята.

–– Ты, по крайней мере, должна дать мне шанс объясниться, особенно после того, что сделал твой

брат.

Все чувства страха, гнездившиеся во мне, в один момент уступили место раздражению; я вырвала у

него свою руку, не думая о том, что подумают люди. Я должна ему?

–– Я ничего не должна тебе, Дел.

Он громко и тяжело выдохнул.

–– Я знаю, что ты злишься и понимаю почему, но я всего лишь хочу поговорить с тобой. Ты не

можешь просто взять и порвать со мной, просто порвать и все. Ты не должна совершать подобных

поступков, не давая мне при этом шанс все исправить.

Открыв в удивлении рот, я отступила от него на шаг, ударяясь о край витрины, полной значков и

металлических деталей.

–– Послушай, я тебе сочувствую. Возможно Скотту и не следовало бить тебя, но это мой выбор и я

не нуждаюсь в твоих разрешениях.

У него отвисла челюсть.

–– Я же совершенно не о том. Я знаю, что ты не нуждаешься в разрешениях. Но ты перевираешь

то, что я говорю.

Несколько школяров, стоявших напротив нас, вытащили свои мобильники и начали строчить

эсэмэски. Мое сердце слегка екнуло –– я поняла, что к началу первого урока вся долбанная школа будет

в курсе.

–– Дел, я не хочу говорить с тобой об этом. Может быть позже …

–– Позже? Ты обещаешь? –– он снова ухватил меня за руку. –– Скажи, что ты мне обещаешь и я

тебе поверю. Договорились? Ведь кроме тебя, Самми, мне не на кого положиться. Но ты этого просто не

понимаешь.

Я открыла рот, но не смогла произнести ни единого звука. Отчаяние, которое он только что

выплеснул, как будто покрыло меня какой-то липкой, грязной слизью. С чего он так бесится, стараясь

сохранить наши отношения? Прежде они не были для него важными, а сейчас у него наверняка нет

нужды цепляться за них, потому что я утратила свои воспоминания.

–– У вас все в порядке? –– раздался неизвестно откуда голос миссис Мессер. –– Саманта?

–– Да, все нормально, –– бодрым голосом ответил Дел, отпустив мою руку и повернувшись к ней

здоровой половиной лица.

Взгляд ее темных глаз задержался на нем.

–– А у вас?

–– Все прекрасно, –– ответил он, отступая на шаг назад.

–– Тогда я советую вам поспешить в класс, –– холодно произнесла она.

Не сводя с меня глаз, Дел состроил мне одностороннюю улыбку, которая в сочетании с заплывшим

глазом и синяком выглядела неприятно.

–– Позже.

Я ничего не ответила, а он повернулся и зашагал прочь. Я все еще не могла стряхнуть с себя

неприятное чувство, охватившее меня при разговоре с ним; сейчас оно как будто медленно и с трудом

просачивалось через кожу. Сжав ремешок своей сумки, я вздрогнула.

–– Саманта, у вас действительно все в порядке? –– спросила миссис Мессер, подойдя ко мне.

Утвердительно кивнув, я ответила, стараясь придать голосу уверенное звучание:

–– Да, Мы просто разговаривали.

Ее взгляд, похоже, замечал все.

–– Не стоит ли мне проявить интерес к тому, что произошло с его лицом?

–– Нет, –– ответила я, качая головой. –– Я должна идти.

Миссис Мессер кивнула.

–– Завтра утром я жду вас.

У меня не было никакой возможности избежать нашей встречи, которая, видит Бог, была все же

предпочтительнее альтернативы –– беседы с настоящим психиатром. Я почти бежала к аудитории и

вошла в нее практически одновременно со звонком. Первые два урока прошли нормально. А вот

следующего урока – это был английский язык – я боялась.

Вероника уже поджидала меня, когда я вошла в аудиторию и направилась к столу, за которым я

сидела после того, как вернулась в школу. Вытянув свою тонкую руку, она преградила мне путь.

–– Ты не будешь сидеть здесь.

На мгновение я почувствовала непреодолимое желание вцепиться в ее супертщательно уложенные

волосы и свалить ее на пол.

–– Это почему? –– суровым голосом спросила я.

Ее губы искривились в безразличной улыбке, которая показалась мне странно знакомой. Кэнди не

сходя со своего места захихикала.

–– Мистер Дайс? –– громким голосом обратилась к преподавателю Кэнди, махая при этом

поднятой вверх рукой. –– Мистер Дейс?

Преподаватель посмотрел на нее из-за кучи бумаг, возвышающейся на его столе, и с глубоким

вздохом произнес:

–– Да, Кэнди?

–– Вы не можете посадить Самми на другое место? –– спросила она. –– Мы себя неудобно

чувствуем, сидя рядом с ней.

Мои щеки опалило словно открытым огнем, когда дюжина лиц разом повернулась в мою сторону.

Одно лицо я заметила сразу – лицо парня-гота. Я была уверена, что уж он-то будет доволен тем, что мне

придется заплатить за те унижения, которые он терпел от меня в течение нескольких лет. Но нет, в его

миндалевидных глазах, прикрытых пиками черных ресниц, я увидела грусть и печаль.

Мистер Дейс удивленно поднял брови.

–– Почему вы чувствуете неудобство, Кэнди?

–– Мистер Дейс, все нормально, –– сказала я, испытывая ненависть к себе из-за того, что мой голос

дрожал, и направилась к свободному месту позади. –– Мне будет очень удобно сидеть здесь.

Радуясь тому, что проблема решилась без его вмешательства, мистер Дейс снова погрузился в свои

бумаги, уголком глаза я заметила, что Вероника стрельнула в Кэнди многозначительным взглядом.

–– Мистер Дейс, –– заскулила Кэнди, снова махая рукой.

Сев на свое место, я вцепилась рукой в край стола.

–– Да? –– вздохнул мистер Дейс.

Кэнди выпрямилась, выпячивая грудь и выгибая спину.

–– Мне не нравится, что она сидит за моей спиной, –– ее громкий в начале фразы голос постепенно

перешел на театральный шепот. –– Вы же знаете, что она последняя, кто видел Касси живой, верно?

У меня побелели костяшки пальцев на руке, которой я вцепилась в край стола. Понятно. Так вот в

чем дело. Они сами предоставили мне отличный шанс расправиться с ними.

Лицо нашего преподавателя оставалось безучастным.

–– Я уверен. что там, где вы сейчас сидите, вам абсолютно ничего не грозит.

После этого он начал перекличку, Кэнди пришлось замолкнуть, но дело было сделано. Растерянная

и озлобленная, я не могла сосредоточиться и понять, что происходит в классе. Когда прозвенел звонок, я

заставила себя выйти из класса, не вступая с ними в конфликт. Их смех преследовал меня почти на всех

уроках.

В классе биологии я решила, что Кэнди притихнет, поскольку Вероники рядом не будет, и

подумала вела ли я себя так раньше –– командуя и верховодя, как Вероника. Заставляла ли я других

девчонок совершать такие ужасные, недостойные поступки просто от скуки.

Теперь я твердо верила в карму.

Мой нынешний злополучный день слегка прояснился, когда в класс вошел Карсон. Улыбка на

моем лице не была ни слабой, ни вымученной. Она была широкой и глупой –– но естественной.

Он, садясь рядом со мной, не ответил мне улыбкой и я почувствовала, что охватившее меня

поначалу счастье слегка помрачнело.

–– За что Скотт дал Делу по глазу? Мне он не захотел говорить.

–– Ой. –– Это было совсем не то, чего я ожидала. Подняв глаза и обведя взглядом переднюю часть

аудитории, я поняла, что Кэнди старается подслушать. Сжав в пальцах ручку и едва удерживая себя от

того, чтобы превратить ее в оружие массового поражения, я ответила, стараясь говорить, как можно

тише.

–– Дел, ничего не сделал.

–– Да что ты? –– Его тихий голос звучал угрожающе. –– Я предполагаю самое худшее и, если я не

ошибаюсь, то до конца сегодняшнего дня он получит по второму глазу.

Мои глаза расширились.

–– Нет … да нет же, ничего подобного. Я порвала с ним отношения, а потом на меня накатились

воспоминания кое о чем, что он сделал. После этого мы пытались выяснить подробности того, что я

вспомнила, и он не захотел уйти. Ну и Скотт как бы помог ему найти дверь.

–– Что ты имела ввиду, когда сказала «он не захотел уйти»? –– Его голубые глаза светились

злостью, и я ясно увидела в них свирепое желание защищать меня, что заставило мое лицо растянуться в

счастливую идиотскую улыбку.

–– Это не такое уж важное событие, поверь. Сейчас все нормально.

Кроме одного: Дел считает, что он каким-то образом может уговорить меня сохранить на прежнем

уровне наши отношения. Похоже, мои объяснения не убедили Карсона, но он придвинулся ближе ко мне,

прижав свое колено к моему.

–– Что ты вспомнила?

–– Ой, да это просто стыдуха,

–– Я стерплю, –– улыбнулся он.

Мои губы задрожали.

–– В этом я уверена, но не уверена в том, что стерплю ли я. –– Наблюдая за ним, я видела, что он

ждет моего ответа; у меня вырвался тяжелый вздох, когда я поняла, что он не отцепится. –– Я наверняка

знаю, что тебе это уже известно. Это связано с … фотографиями, снятыми на телефон.

Одна его бровь изогнулась и он отклонился назад, будто что-то вдруг пришло ему в голову.

–– Это не то ли, что произошло примерно месяцев семь назад?

Я кивнула, чувствуя, как все мое лицо буквально пылает.

–– Да, понимаешь, у меня и в мыслях не было, что это его рук дело, когда … это случилось. –– Не

сводя глаз с затылка Кэнди, я буквально через силу продолжала: –– Не знаю, почему я простила его,

когда это произошло. Не могу понять. Это отвратительно.

–– Так ты не давала на это согласия?

–– Конечно, нет, насколько я помню. Я была сильно выпивши. –– Я посмотрела на него из-под

опущенных ресниц. –– Так … ты видел их?

Он смотрел на меня непонятно долго. Какие-то быстроменяющиеся, трудноразличимые эмоции

промелькнули на его лице.

–– Я видел их.

–– Прекрасно. –– Заправляя прядь выбившихся волос, я лихорадочно искала в голове новую тему

для разговора. –– Я нашла еще одну записку прошлым вечером после того, как Дел ушел.

–– И что в ней сказано? –– спросил он, так же, как и я, радуясь перемене темы разговора.

Я вытащила записку, показала ее ему. Когда он читал ее, на его лице появилось другое и тоже

непонятное выражение.

–– Было бы хорошо выяснить, кто такой этот «он», –– сказал Карсон, сложив записку и протягивая

ее мне. –– Кто по-твоему оставляет эти записки?

–– Не знаю, –– прошептала я, засовывая записку в сумку. –– Это может быть кто-то, кто имеет

доступ в наш дом. Это реально ограничивает число подозреваемых.

Карсон согласно кивнул. Времени для того, чтобы обсудить возможного потенциального

кандидата, у нас уже не было. Урок начался и нам надо было отслеживать рост клетки растения,

пользуясь одним микроскопом. Я чувствовала покалывание в пальцах всякий раз, когда мы, обмениваясь

пробными стеклами, соприкасались руками.

После урока он пошел вместе со мной к моему шкафчику и ждал пока я буду готова идти в

кафетерий. Я не была уверена, был ли он со мной на случай появления Дела, или ему не хотелось

расставаться со мной после урока биологии, также, как и мне с ним.

Когда мы подошли к дверям заполненного обеденного зала, я остановилась.

–– Я приду через несколько минут.

–– Хорошо.

Он без особого желания повернулся, чтобы идти со мной, но я улыбнулась и он, поняв в чем дело,

повернулся и скрылся за дверью.

Я ждала одного человека, который, как я надеялась будет со мной и его не смутят взгляды, которые

бросают на меня проходящие мимо. Я заметила шедшую впереди Жули. Ее длинная юбка, колыхалась

вокруг ее лодыжек, когда она шла по коридору. Ее губы растянулись в улыбке, когда она увидела меня,

но стоило мне схватить ее за руку, как улыбка тут же пропала с ее лица.

–– Эй, –– удивилась она, оглядываясь по сторонам. –– В чем дело?

–– Мы можем поговорить где-нибудь наедине?

Жули кивнула головой и хвост волос заброшенный за спину качнулся в такт движению головы.

–– Мы можем пойти в компьютерную лабораторию. Во время обеда там никого нет.

Отлично. Я последовала за ней по коридору; пройдя через библиотеку, мы вошли в тихое,

холодное помещение лаборатории. Она бросила свою cумку на стул.

–– Ну, в чем дело?

Я глубоко вздохнула, а затем рассказала ей то, что должна была рассказать еще несколько дней, а

может быть и недель, назад.

–– Я не собираюсь грузить тебя запутанной программой, но для начала, хочу попросить прощения

за все, что я возможно делала тебе или говорила про тебя. –– Я чувствовала, как мои щеки начали гореть.

–– Все это было скверно по множеству причин, и я чувствую, что ты возможно была моим единственным

верным другом, которому я причинила вред.

Жули заколебалась.

–– Сам, я могу целую неделю слушать весь этот бред, что ты несешь, лучше поговорим серьезно?

Ты не та, что была. Когда Скотт впервые сказал мне, что ты … ты изменилась, я ему не поверила, но я

поняла, что это правда в тот день, когда ты сидела за столом, и сейчас это остается для меня правдой.

Судя по тому, что ты говоришь, как ты ведешь себя и как относишься к людям. Ты напоминаешь мне о

том, какой ты была и для меня это звучит лучше, чем извинение. Что бы там ни было, все это в прошлом.

И для меня этого уже не существует.

Слезы брызнули у меня из глаз. Это не было прощением или отпущением грехов, но я восприняла

это именно так.

–– Хорошо. Я хочу спросить тебя кое о чем и прошу тебя ответить мне честно.

Взявшись за конец своего волосяного хвоста, она стала накручивать его на палец.

–– Обещаю.

–– Прошлым вечером я вспоминала кое что, касающееся наших с Делом отношений. Он

фотографировал меня …

–– Ты говоришь о тех фотографиях, где ты, как порнозвезда, занималась с ним оральным сексом?

Я поморщилась.

–– Да, но я же не знала, что он снимает это. Я ведь узнала об этом потом и мы сильно разругались.

–– Так ты об этом не знала? –– Она, склонившись над краем стола, смотрела на меня сощуренными

глазами. –– Вот гнида.

–– Я тоже так думаю. –– Я облокотилась о стол рядом с нею. –– Но я простила его, и не знаю,

почему я это сделала. Я надеюсь, что ты раскроешь мне глаза на … то, кем я была, когда я встречалась с

Делом.

–– О, Боже, –– растерянно заморгала Жули. –– Ты и в правду на это рассчитывала?

Я утвердительно кивнула.

Она издала короткий смешок.

–– Я даже не уверена в том, что ты по-настоящему любила его или что вы подходите друг другу

для того, чтобы быть вместе. Ведь ваши семьи, похоже, одни из самых богатых в стране. Вы оба были

красивыми и нравились всем. Никто не сомневался, что вы будете вместе … Ну, а он будет либо с тобой,

либо с Касси – после того, как ее мать вернулась – но я не думаю, что кто-то серьезно стал бы думать об

этом, пока она не стала старше.

–– А она хотела встречаться с Делом?

–– Если тебя интересует мое мнение, то она хотела иметь все, что имелось у тебя. –– Жули по-

прежнему продолжала накручивать на палец волосяной хвост. –– Честно сказать, это было до

невозможности странно наблюдать, как она старалась походить на тебя. Я всегда думала, что ей остается

всего ничего, чтобы стать твоим двойником, как в фильме «Одинокая белая женщина»*. И Скотт думал

так же.

–– Значит ты думаешь, что я была с Делом только потому, что кто-то рассчитывал на то , что мы

будем вместе?

Эта мысль вообще не укладывалась у меня в голове. Все перечисленные Жули причины были

такими чертовски мелкими, что даже вызывали во мне жалость.

–– Я так думаю. –– Она повернулась ко мне и посмотрела на меня, склонив голову в сторону. ––

Когда мы были моложе, еще в средней школе, ты была по уши влюблена в Карсона.


* «Одинокая белая женщина» –– американский триллер (режиссер Барбет Шредер), рассказывающий о

том, как две одинокие женщины делились друг с другом одеждой, духами и самыми сокровенными

тайнами. Хэди хотела во всем быть похожей на свою новую подругу Элли. И ей это удалось. Но чтобы

добиться окончательного сходства, странной соседке пришлось забрать у Элли жизнь.

При упоминании этого имени мой желудок словно сжался в комок.

–– Вы были буквально неразлучной парой, но потом на сцене появилась Касси, –– произнесла она

почти с сожалением. –– А затем и Дел.

Чувство стыда и вины буквально перекручивали мой желудок; я опустила голову, уткнувшись

подбородком в грудь.

–– Не понимаю, когда я сошла с круга. Как я могла не обращать внимания на людей и мириться с

мерзостями, которые вытворял Дел?

–– Я не думаю, что ты когда-нибудь мирилась с этим. Ты поступала в соответствии с тем, кем ты

была. –– Она вздохнула. –– И я знаю это. Ты испытывала смущение, когда эти фотки начали

циркулировать среди ребят. А меня буквально бесило то, что ты вела себя так, будто ничего не

произошло. Ты вела себя настолько пассивно, что мне хотелось тебя избить. Я не шучу.

–– Тебе наверняка стоило это сделать.

Жули рассмеялась.

–– Учту на будущее.

Я улыбнулась и с грустью сказала:

–– Должно быть меня изменили Касси и Дел.

–– Я не думаю, чтобы все произошло именно так. –– Она отодвинулась от стола. –– Я думаю, что

твоя мама крепко приложила к этому руку. Ей ненавистна наша со Скоттом дружба, потому что я не

состою ни в загородном клубе, ни в других аристократических обществах. –– Жули закатила глаза. –– И

Бог тому свидетель, что она ненавидит Скотта за то, что он любит меня. Вашего отца это, похоже, не

волнует, или он, возможно, просто делает вид. Но если говорить в открытую, ты стала копией своей

матери. Я совершенно не понимаю, как Скотт оказался совершенно другим и непохожим на вас. –– Она

отбросила за плечи волосяной хвост и потянулась за сумкой. –– Ты, Сам, вела себя так, как вели себя

твои родители. Ведь они способны на все, лишь бы выглядеть респектабельно. Не гнушаются врать, если

надо сохранить лицо, а ведь именно это ты и делала, когда эти фотки ходили по рукам. Ты вела себя так

же, как они, и я уверена, что если бы твоя мама решила, что она может убить меня, спрятать где-нибудь

мое тело и выйти сухой из воды – и все ради того, чтобы ее сын больше не общался с девушкой

незнатного происхождения – она сделала бы это.

Я едва не рассмеялась. Остановило меня то, что я не была уверена, шутит она или нет


глава девятнадцатая


Мама ждала моего возвращения из школы; в руке она держала хрустальный бокал с вином. По

недовольному выражению лица и поджатым губам, я поняла, что ничего хорошего меня не ожидает.

Войдя в малую гостиную, я бросила на диван сумку и плюхнулась вслед за ней рядом. Мама последовала

за мной.

–– Сегодня днем мне звонила мать Дела.

Взяв в руки первый попавшийся журнал, я сделала вид, что не имею ни малейшего представления о

том, о чем она говорит.

–– Вы с ней нормально пообщались?

–– Не совсем, –– ответила она, усаживаясь в кожаное кресло. –– Она сказала мне. что Скотт избил

его? И что ты порвала с ним отношения? Я заверила ее, что это может быть просто в результате

недопонимания.

Я поморщилась.

–– А ты не полюбопытствовала, почему Скотт избил его? –– Я, глядя, как она потягивает вино из

бокала, чувствовала закипающую внутри злость. –– Он не хотел уходить, мама. А все произошло после

того, как я пыталась прекратить с ним отношения и выяснить о тех самых фотографиях.

Она трясущейся рукой поставила бокал на небольшой столик, стоящий возле нее.

–– Саманта …

Я подвинулась ближе к ней, в надежде, что она поймет, откуда я возвращаюсь. А возможно, я

хотела показать ей, кто я сейчас.

–– Мама, я ведь не знала, что он делал эти фотоснимки. И я не одобряла этого.

Она заморгала, разглаживая ладонью свои льняные брюки.

–– Ты меня обрадовала. Меня буквально бросало в дрожь от одной мысли, что ты одобряешь такую

… дрянь.

Дрянь, было отнюдь не единственным словом, описывающим то, что я делала. Мерзость. Пакость.

–– Теперь ты должна понять, почему я не могу быть с ним.

–– Дорогая, то, что он сделал – это плохо, но он допустил ошибку. Все ошибаются.

Потрясенная ее ответом, я молча смотрела на нее.

C поднятой головой она сидела в кресле, выпрямив спину и перебирая пальцами золотые браслеты

на запястьях.

–– Твой отец … он допускал ошибки. И мы не прожили бы столько лет в браке, если бы не

научились прощать друг друга.

Постепенно я вышла из ступора.

–– Дел фотографировал меня, когда мы занимались оральным сексом …

–– Я понимаю это, Саманта. –– Она сморщила нос. –– Но ведь это инцидент имел место так давно.

И я уверена, что он ужасно переживает это. Он должен чувствовать себя ужасно при одной мысли об

этом.

–– Мне, честно говоря, наплевать, на то, насколько он ужасно себя чувствует, –– безразличным

тоном произнесла я, думая лишь о том, насколько скверно я сама должна чувствовать себя в связи с

этим. –– Я не могу поверить, что у нас с ним после этого будет все нормально.

Мама тяжко вздохнула.

–– Я не одобряю того, что он сделал, Саманта, но он молодой и он мужчина. Наверняка это не

будет последним глупым поступком, который он совершит в своей жизни.

–– Но это будет последним глупым поступком, который он совершит с моим участием!

Мама пропустила это мимо ушей.

–– У тебя есть все основания обижаться на него. Я не виню тебя за это, но я думаю, что тебе надо с

ним поговорить. Мы с его матерью уверены, что после … ну, после всего этого, вам обоим может

потребоваться некоторое время на то, чтобы вновь познакомиться друг с другом без всех этих внешних

воздействий, повергающих вас в смущение.

Я подумала, что мне на долю выпал в тот день хороший шанс: после окончания занятий в школе,

меня занесло прямиком в край умалишенных. Слушая абсурдные аргументы, которые мама приводила в

защиту Дела, я едва удерживалась от смеха, но в то же время, часть моего сознания, причем очень

значительная, бросила якорь где-то между состоянием безразличия и состоянием обеспокоенности.

–– Внешних воздействий, повергающих меня в смущение? –– переспросила я после раздумий.

Она согласно кивнула.

–– Пойми, учитывая то, что произошло с Касси и твои воспоминания, тебе потребуется некоторое

время, прежде чем ты …

–– Но почему ты так настойчиво желаешь, чтобы я оставалась с Делом? –– перебила я ее. –– Этого

я не понимаю. Разве это нормально? Разве матери вмешиваются в подобные дела?

В ее глазах что-то промелькнуло, но так быстро, что я не смогла определить, что именно это было.

–– И твоему отцу и мне очень важно, чтобы рядом с тобой был кто-то, кто в состоянии

позаботиться о тебе и равный тебе … по положению в обществе.

Так вот, что за этим скрывается. Это мне было известно, но, как и все остальное, оно было

практически вне пределов досягаемости. Не будучи уверенной, возможно ли это вообще, я решила

оставить эту тему.

–– Мама, я не собираюсь возобновлять отношения с Делом. Он мне просто противен даже на

клеточном уровне.

Взяв в руку свой бокал она поверх его края посмотрела на меня.

–– Ты ведь и с подружками практически не общалась.

–– Мои подружки – мерзкие задницы.

–– Саманта! –– в ужасе воскликнула она, глядя на меня так, словно я шла на нее с ножом в руке.

–– Да это истинная правда. –– Я выдавила из себя улыбку. –– И ты можешь позабыть о том, чтобы

я и с ними тоже наладила отношения.

–– Мне думается, ты все преувеличиваешь. –– Она допила свой бокал и улыбнулась. Улыбка не

нарушила холодную красоту ее лица. –– У тебя всегда были тенденции к этому.

–– Они обзывают меня «Помешенная Сам» и намекают на то, что я будто бы имею отношение к

тому, что произошло с Касси. –– Мама вздрогнула. Может быть мне стоило смягчить удар, который

нанесло ей мое падение в глазах общества. Но уже поздно. –– Так что, как видишь, я не преувеличиваю.

Она открыла рот, но, как мне показалось, дважды обдумала то, что намеревалась сказать. Я изучала

ее в эти редкие моменты, когда она по-настоящему задумывалась вместо того, чтобы пить и испытывать

разочарование во мне.

Я вся напряглась.

Как только ее последняя мысль оформилась, я почувствовала нахлынувшую волну близости и

всплеск душевного страдания. И сразу же вспомнила, что в подобном положении мы с ней уже бывали.

Я не желала ее разочаровывать, но не знала, как это предотвратить, да и возможно ли вообще это

предотвратить.

Глупые слезы жгли мне глаза и я стала пристально смотреть вниз. Ее свободная рука сжалась в

кулак. Костяшки пальцев побелели. Горло мое сжалось.

–– Я знаю, ты разочарована …

–– Да нет, моя милая. Нет. –– Она встала и села рядом со мной, а я все еще не поднимала на нее

глаз, потому не была уверена в том, что она не врет.

И меня – словно я удачно сложила два элемента пазла – вдруг осенило, что причина ее

разочарования заключается не только во мне, но также и в ней самой. Это как раз и было тем, что мне

необходимо было знать до той самой ночи на утесе.

–– Милая моя, я ведь просто желаю тебе самого хорошего. Только и всего. –– Она замолчав, отвела

прядь волос с моего лица. –– А ты выбрала дорогу, которая, в чем я не уверена, является для тебя самой

лучшей. Разорвать отношения с Делом, восстановить против себя подруг …

Я покачала головой.

–– Мама, это были правильные решения.

Она, поколебавшись, спросила:

–– А ты много гуляла с Карсоном, верно?

Моя голова дернулась, она быстро убрала руку.

–– И что?

–– Саманта, его отец убирает офис твоего отца за дополнительную плату. Он неподходящий для

тебя кавалер.

–– Но ведь я встречаюсь сейчас не с его отцом, верно? –– резко огрызнулась я. Этот мой довод,

конечно же, выглядел смешным. –– Да и с Карсоном я тоже не встречаюсь.

–– Но он тебе нравится.

–– Да, мама, он мне нравится. Я только не пойму, почему это так тебя волнует. Ты же вышла замуж

за папу! –– Глаза у нее расширились. Я попала в самую точку. –– Ведь у него не было денег.

–– Твой отец учился в Йельском университете, когда я его встретила. Это другое дело.

–– Это почему? –– не отступала я. –– Денег-то у него и тогда не было, а Карсон собирается

поступать в Университет штата Пенсильвания.

Мама ответила не сразу, а когда ответила, то я услышала совсем не то, что ожидала.

–– Твой отец … он буквально очаровал меня, Саманта. –– Отблеск далеких дней появился в ее

глазах, а маска, с которой она не расставалась, слетела с ее лица. Я почти представила, какой она должно

быть была, когда встретилась с моим отцом. –– Мы встретились случайно, на вечеринке и он был совсем

не похож ни на кого из парней, с которыми я общалась. И из-за того, откуда он приехал в университет, я

решила … ну, в общем, я решила, что он такой, как я. Мой отец не пришел в восторг, когда все

открылось, и возможно мне следовало …

Возможно ей следовало послушаться своего отца? Этого мама не сказала, но мне было ясно, что

именно это она подумала, а что я могла сказать ей в ответ – этого я не знала.

Вздохнув, она покачала головой.

–– Ты заслуживаешь такого человека, который сможет обеспечить тебе возможность иметь

собственный мир, и кто может твердо стоять на ногах и быть независимым. Ты меня понимаешь?

Я думала, что понимаю.

–– Но, мама, ведь деньги не могут обеспечить тебе собственный мир. Не все подвластно деньгам.

Она открыла рот, но где-то в доме громко хлопнула дверь. Послышались шаги моего отца –

тяжелые и быстрые. Мама повернулась к двери и в этот момент вошел отец; его черные брови были

нахмурены, челюсти сжаты. Я сразу почувствовала, что-то плохое.

–– В чем дело, Стивен? –– спросила мама, вставая. Ее лицо и сейчас было как обычно холодным и

безразличным.

Отец посмотрел на нее, потом на меня. Его волосы выглядели так, словно он долго ерошил их

всеми пальцами; они выглядели так же, как в тот день, когда он зашел ко мне в больничную палату.

–– Джоанна, прошу тебя не волнуйся и не паникуй. Ничего страшного не произошло. Это обычная

процедура.

–– Не очень-то успокаивающее вступительное заявление, –– сказала мама, складывая руки на

груди.

–– Нам необходимо доставить Саманту в полицейский участок, –– объявил отец, его

пронзительный взгляд снова остановился на мне, через мгновение он улыбнулся. Горло у меня

пересохло. –– У детектива Рамиреза есть к ней вопросы. Линкольн уже ждет нас.

Из-за шума в ушах я не расслышала того, что сказала мама. Линкольн был нашим семейным

адвокатом.

Я с трудом сглотнула слюну и встала на слабые подгибающиеся ноги.

Папа, –– прохрипела я.

Он стоял передо мной, нежно обнимая меня за плечи.

–– Все нормально. Просто они хотят задать тебе несколько вопросов.

–– Но ведь они уже задавали мне вопросы и не один раз. И никогда не заставляли меня раньше

приходить для этого туда.

Глянув за его плечо, я увидела, как мама отошла в сторону, прижав к вискам пальцы обеих рук.

–– Я не хочу отпускать ее туда одну, –– сказала она, к моему удивлению. –– Я поеду …

–– Нет. –– Плечи отца распрямились. –– Оставайся дома. Я сам разберусь с этим.

–– Но зачем я должна ехать туда? –– не унималась я.

–– Потому что они делают свою работу так, дорогая моя, как это описано в книгах, –– снова

попытался улыбнуться, объяснил отец. Кстати, так будет лучше – они убедятся в том, что нам нечего

скрывать.

–– Нам нечего срывать.

До этого, когда Рамирез был здесь, мой отец не имел ни малейшего желания обсуждать что-либо с

ним. С тех пор что-то изменилось.


Комната для допросов не имела ничего общего с тем, что я видела в телевизионных шоу.

Зеркальной стены, позволяющей смотреть только в одну сторону, там не было. Обычная маленькая

комнаты, четыре стены без каких-либо украшений и стол с тремя стульями.

Томас Линкольн, семейный адвокат, сидел напротив меня. Детектив Рамирез внимательно смотрел

на нас, сидя напротив. Перед ним лежал блокнот, а в руках он вертел ручку. Я не могла отвести от него

взгляда. Перед адвокатом лежал ордер на обыск, который производился сейчас. Копы прочесывали дом,

приводя в беспорядок мамины сервизы из тонкого фарфора.

Сейчас у нее наверное предынфарктное состояние.

Я понимала, что и сама приближаюсь к такому состоянию, особенно когда папа стоял за дверью.

Его приглашали присутствовать, но Линкольн с самой категорической форме отсоветовал ему это.

Все, о чем я могла думать, только и были эти записки, но они были у меня в сумке, а сумка была со

мной. Ну что я смогу сказать им по поводу этих записок, если они вздумают обыскать мою сумку? Ну

скажу, что не представляю себе, кто оставляет эти записки, но они какие-то странные, правда? Да, не

очень хорошее объяснение.

–– Вы намерены зачитать Саманте ее права? –– спросил Линкольн, откидываясь на стуле.

Рамирез постучал ручкой по блокноту.

–– У меня всего несколько вопросов и, если мисс Франко не настаивает на этом, то я не вижу в

этом необходимости.

Надежда мелькнула у меня в сердце.

–– Ага, понятно. Вы просто решили выдернуть ее из дома на время обыска, –– сказал Линкольн. ––

А если вы что-либо найдете, то она уже здесь.

Моя надежда погасла, а вместо нее мое сердце, казалось, опалил смертельный огонь.

Детектив проигнорировал реплику адвоката и посмотрел на меня своими черными усталыми

глазами. Мне казалось, что появление в этой комнате для допросов подростка, подозреваемого в

убийстве было редкостью. И это, должно быть, уже начало действовать, приводя его в волнение.

–– До того, как задавать вам интересующие меня вопросы, я хочу спросить, вспомнили ли вы или

узнали что-нибудь новое после нашего последнего разговора?

Рассказывать Рамирезу о том, что у моих подруг и моего бывшего бой-френда на плечах оказались

задницы, было бы наверняка не тем, чего он от меня ожидал.

–– Ничего, –– сказала я с чувством, что говорю полуправду. Все то, что я вспомнила было

неконкретным и едва ли имело смысл. –– Но я пытаюсь. Я была дома у Касси и …

Линкольн коснулся моей руки.

–– Саманта, ты не должна рассказывать ему об этом.

Я села и сложила руки на груди.

Рамирез посмотрел на адвоката, его ноздри раздувались, словно он унюхал что-то нехорошее.

–– Мисс Франко, вы можете продолжать.

–– А я считаю, что нет, –– возразил Линкольн.

В смущении я переводила взгляд с одного на другого.

–– Это не столь значимое событие. Я ездила в дом Касси и даже ездила на озеро и на утес. ––

Линкольн, сидевший рядом, как будто одеревенел, но, если говорить серьезно, я не сделала ничего

плохого, побывав в этих местах. –– Я надеялась, что это поможет мне вернуть память, но мои надежды

не сбылись.

–– А почему вы думали, что посещение этих мест вам поможет? –– спросил Рамирез.

–– Консультант по нетипичным ситуациям, которая занимается со мной, сказала, что я должна

стараться бывать в знакомых мне местах, но это не срабатывает.

–– Интересно, –– пробурчал Рамирез себе под нос. –– Вы ездили туда одна?

Я насторожилась.

–– На озеро я ездила одна.

–– Так это в эту поездку ваша машина попала в ДТП? –– Когда я утвердительно кивнула, он что-то

черкнул в своем блокноте. –– А во время других поездок? Вы были одна?

Врать для того, чтобы не вмешивать в это дело Карсона, казалось неразумным, но я не хотела

произносить здесь его имя. Но ведь дедушка Касси видел нас.

–– Мой друг ездил со мной к дому Касси, а потом на утес.

–– И кто же этот друг?

–– Карсон Ортиз, –– ответила я, грызя ноготь.

Он кивнул, но я не могла понять, что значит его кивок.

–– Вы ничего больше не хотите мне сказать?

Я посмотрела на Линкольна, выражение лица которого было таким, словно готов был заклеить мой

рот намертво кабельной изоляционной лентой.

–– Нет.

–– Хорошо, –– улыбнулся Рамирез, но теплоты в его улыбке не было. –– Я хотел бы знать ваше мне

по некоторым обстоятельствам, а потом, как только мои офицеры, прибудут обратно, вы можете

отправляться домой, договорились?

Желудок сводила нервная судорога, я согласно кивнула.

–– Мы получили из офиса коронера штата протокол вскрытия тела Касси. –– Заметив мою дрожь,

он продолжал. –– Токсикологический отчет показывает, что она принимала антидепрессанты и в ее

организме был обнаружен фентермин.

–– Фентермин? –– переспросила я.

–– Таблетки для похудения, –– объяснил Линкольн, поправляю кнопку над своим могучим

животом. –– Помимо факта, что большинству подростков не знакомо это название, хочу напомнить вам,

что мой клиент страдает диссоциативной амнезией, о чем вы, разумеется, осведомлены. Я не совсем

уверен, нужно ли заводить разговор об этом здесь.

–– Я вас понимаю, но я надеялся, что может быть что-то из сказанного прозвучит сигнальным

гонгом для нее, –– ответил Рамирез, но что-то в его тоне подсказало мне, что он не совсем уверен в моей

амнезии. И я оказалась права. –– Я произвел несколько проверок, касающихся данного … данного

расстройства. В результате выявилось, что люди могут симулировать это …

Мой рот непроизвольно открылся.

–– Я ничего не симулирую!

Линкольн сжал мою руку, подавая этим команду молчать.

–– Детектив Рамирез, мы согласились приехать сюда и ответить на вопросы, но если вы

собираетесь допускать инсинуации, касающиеся медицинского заключения о состоянии здоровья

Саманты –– заключения, которое было подписано несколькими докторами –– считайте эту встречу

законченной.

–– Я совершенно не предполагал, что она симулировала, но симптомы расстройства можно

симулировать, –– сказал он.

Я чувствовала, что передо мной бык, но что я могла сделать?

–– Ответы на вопросы не могут повредить, –– продолжал он. –– Тем более когда мы расследуем

убийство девушки.

Меня всю передернуло.

–– Значит она действительно была убита? Это не был несчастный случай?

На короткий миг странное выражение появилось на лице детектива. Он склонился вперед, положив

локти на стол и держа ручку в пальцах.

–– Нет, это не был несчастный случай. Вскрытие подтвердило, что это было убийство.

Комната сдвинулась влево, я накрепко зажмурила глаза. Каждый вдох давался мне с трудом.

Убита. Больше нет никаких колебаний относительно того, что могло произойти с ней. Она была убита.

–– Я хочу знать, что произошло, –– с усилием произнесла я тонким хриплым голосом.

Рука, держащая мою руку, сжалась.

–– Саманта, я не уверен, что вам надо это знать.

Я открыла глаза, мужчины внимательно смотрели на меня. Во мне боролись два чувства:

брезгливость – я не хотела знать никаких подробностей – и желание знать что, произошло, оно и

одержало верх.

–– Я хочу это знать.

Наступила пауза.

–– Вскрытие показало, что в ее легких не было воды. Она не утонула.

На миг я почувствовала слабое внутреннее облегчение. Утопление казалось мне ужасным.

–– Так что все-таки произошло?

–– Результаты вскрытия показали, что Касси по всей вероятности умерла от закрытой черепной

травмы. –– Рамирез постукивал ручкой по блокноту, в упор глядя мне в лицо пристальным изучающим

взглядом. –– Она умерла до того, как оказалась в озере.

–– Но она же не могла упасть, верно? –– я повернулась к Линкольну. У него был апоплексический

вид: красные щеки и все прочее.

Ручка в руке Рамиреза застыла.

–– Группа судмедэкспертов, занимающаяся обследованием мест преступления, побывала там.

Никаких свидетельств того, что кто-то зачищал холм и спускался к озеру, а так же свидетельств того, что

она прыгнула в озеро или ее столкнули, или … сбросили тоже нет. И уж совсем невероятно

предполагать, что она упала с холма и каким-то образом скатилась с утеса в озеро выше водопада.

–– Это то, что я и предполагала. –– Мой голос был до невозможного хриплым. Черт возьми. Ну

кто знал, что быть правым, означало влипнуть по самую макушку.

–– Саманта, –– перебил меня Линкольн. –– Я должен настоять на том, чтобы вы прекратили этот

разговор.

Детектив своим видом походил на пса, встретившего кота на трех лапах.

–– А что вы имели ввиду, говоря, что это вы предполагали?

–– Не отвечай на этот вопрос, –– потребовал Линкольн, выходя из себя.

Но я не обратила внимания на его реплику.

–– Да просто, когда я приехала туда, я подумала, что было бы трудно, падая оттуда, угодить в

озеро, если … тебя не толкнут. И я должно быть сама падала, потому что это … я вспоминаю, как

карабкалась, поднимаясь куда-то.

–– А я-то думал, что вы вообще ничего не помните, –– произнес детектив твердым, резким

голосом.

Я стиснула зубы, представив себе, как я выгляжу со сторону.

–– Это воспоминание не в полном смысле слова –– это что-то, состоящее из отдельных эпизодов и

того, что я чувствую. Я даже не могу сказать, имели ли эти эпизоды место в реальной жизни.

Некоторое время он молча смотрел на меня.

–– А это воспоминание о том, что вы карабкались? Как по-вашему оно связано с утесом?

–– Я думаю, что да, –– ответила я, опустив глаза. –– Я действительно больше ничего не помню. ––

То, что я сказала, имело смысл, и я это понимала. –– Мне очень жаль, что я не помню. Я больше всех на

свете хочу знать, что произошло в ту ночь.

–– Желание ее матери знать это, я думаю, сильнее, –– поправил Рамирез, отворачиваясь от меня.

Мрачный взгляд его глаз нацелился на адвоката. –– Очевидно, вы, девушки, вдвоем были на утесе. Это

мы установили. Одна из вас жива. Одна из вас погибла. Вопрос остается прежним: был ли там еще кто-

то, мисс Франко?

Я выдохнула, не понимая, откуда у меня силы на то, чтобы сидеть на стуле.

–– Я не знаю.


Вернувшись домой, я обнаружила в своей комнате полный разгром. То, что какие-то посторонние

люди рылись в моем нижнем белье, буквально взбесило меня. Я не могла успокоиться. Они шарили

везде. Даже в моей кровати. Интересно, что они рассчитывали обнаружить в ней? К тому же, мой

ноутбук тоже пропал. Криминалистическая экспертиза. По словам Рамиреза они должны вернуть его

через неделю.

Я надеялась на то, что в нем не окажется ничего порнографического, сохранившегося от прошлого,

о чем сейчас я могла и не помнить.

Добрую часть вечера я была занята тем. что приводила комнату в порядок. В основном из-за того,

что постоянное присутствие матери возле меня, сильно замедляло работу. Бледная и еще не пришедшая в

себя, она оставила меня одну лишь для того, чтобы приготовить и принести мне холодный сэндвич. Этот

ее поступок удивил и даже напугал меня. Я заметила, что ее совершенно не волнует то, как отнесутся к

тому, что произошло у нас доме ее самонадеянные подруги.

На этот раз она волновалась из-за меня.

Но это ни на йоту не улучшало ни моего самочувствия, ни моего настроения, поскольку я знала,

что причина для волнения у меня есть. Мой допрос – э … беседа – завершилась быстро после того, как

Рамирез спросил о том, кто еще был там. Он задавал мне этот вопрос, формулируя его по-разному,

пытаясь расколоть меня. Было ясно, что он верит тому, что я симулирую болезнь или не говорю ему

всего.

Линкольн подготовил к бою всю адвокатскую артиллерию. Он требовал предъявления улик.

Объяснение Рамиреза было простым. Я была последней, кто видел ее. Моя «потеря памяти» была моим

единственным средством защиты, единственным «препятствием на пути правосудия». Улики, которыми

располагала полиция, были косвенными, но людям выносили обвинительные приговоры и при более

скудной доказательной базе. Позднее Линкольн сказал мне и моему папе, что в нашем случае до этого

никогда не дойдет. Мне хотелось этому верить, но моя паранойя побила все мыслимые пределы.

Одна из вас жива. Одна из вас погибла.

Долго меряя шагами свою спальню в этот поздний час, я в буквальном смысле представляла собой

комок нервов, когда потная, в растрепанных чувствах скользнула между двумя одеялами, и накрылась с

головой, как маленький ребенок. Здесь, в безопасности и изолированная ото всех моим коконом,

сооруженным из одеяла, я обдумывала случившееся.

Касси была убита. Ее череп был разбит, до того, как ее сбросили с утеса. А может быть это

произошло во время, когда она катилась по нему вниз. В любом случае, ее столкнули. Доказательств

того. что она сама прыгнула, практически не было. Ясно, что полиция не верит в то, что это был

несчастный случай. Ясно, что полиция не верит и в то, что это было самоубийством. В легких не было

воды. Произошло одно из двух: я, ударив ее чем-то, столкнула ее, а затем каким-то образом скатилась

вниз сама; или там был еще кто-то и этот кто-то совершил все: ударил чем-то Касси, столкнул ее с утеса, затем проделал то же самое и со мной – или, по крайней мере, пытался проделать. Или она могла разбить

голову, катясь по склону вниз.

Одна из вас жива. Одна из вас погибла.

Почему-то я почувствовала, что Касси сейчас ближе мне, чем когда-либо раньше. Мы все еще были

связаны тайной той ночи, воспоминания о которой были для меня недостижимы.

В какой-то момент я задремала, и мне приснился утес, Касси и кто-то еще, но он все время

оставался вне поля моего зрения, иными словами он (или она) скрывался от меня. Я проснулась, мое тело

было липким от холодного пота, а скомканные одеяла сползли мне на бедра. Слезы висели на ресницах.

Проходили минуты, но я лежала с закрытыми глазами. Я попыталась досчитать до ста, но едва

добралась до двадцати, как почувствовала, что крошечные бугорки выступили у меня на коже по всему

телу. Дрожь, вызванная осознанием чего-то, пока не понятного, предупредила меня о чем-то

противоестественном, находящемся в моей комнате.

Мое дыхание медленно просачивалось сквозь губы, мышцы которых сжимались. Кто-то был в

комнате вместе со мной. Я чувствовала это каждой клеткой своего тела. Я оставалась абсолютно

неподвижной, боясь открыть глаза.

Ледяное дыхание, пройдя по линии моих бровей, спустилось вниз по щекам.

Я сглотнула слюну и мои глаза снова открылись против моей воли; из моего горла вырвался

душераздирающий крик. Я была не одна.


глава двадцатая


Я всматривалась в темноту, а он склонился надо мной. Я могла видеть лишь его грудь. Я не могла

двигаться, не могла прекратить кричать даже он отпрянул от меня. Вставай! Стукни его! Убегай! Мой

мозг продолжал отдавать команды, но мое тело мне не повиновалось.

Он все еще был там, холодная рука двигалась по моей шее, нащупала мой сильно бьющийся пульс.

–– Саманта, –– произнес он грубым голосом, который показался мне знакомым. –– Это не должно

было произойти.

Затем включились лампы, ослепляя меня своим поразительно ярким светом. Я не могла двигаться.

Я буквально сложилась пополам, рот мой был открыт и из него вырывались ужасающие звуки. Внезапно

меня обхватили какие-то незнакомые руки, отчего мои крики стали еще громче.

–– Тише, Сам, все нормально. Все, все нормально. Тише, все хорошо.

Я старалась узнать голос и руки, охватившие меня. Я видела лишь то, что надо мной стоит

мужчина; я чувствовала его холодное дыхание и холодные пальцы, на своих запястьях. Я не могла унять

дрожь, несмотря на его успокаивающие слова, которые он шептал мне прямо в ухо.

Внезапно за дверью раздались громкие голоса – моего отца, моей мамы. Скотт, оказывается,

держал меня, пытаясь вывести из этого состояния.

–– Что здесь происходит? –– грозным голосом спросил отец, в руке у него был зажат черный

пистолет.

Мама села на кровать рядом со Скоттом и положила руку мне на спину.

–– Саманта, деточка моя, ну расскажи нам, что произошло.

Мне потребовалось несколько попыток на то, чтобы собрать слова в связное предложение.

–– Он был в моей спальне, стоял надо мной! Я проснулась, а он здесь.

–– Кто? –– спросил Скотт, отодвигаясь назад, чтобы заглянуть мне в глаза. –– Кто, Сам?

Папа стремительно подошел к окнам спальни, осмотрел и опробовал оконные замки; я в это время

не сводила глаз с лица брата.

–– Я не знаю, но это был он. Это был он.

Скотт свел брови в одну линию, а глаза его сосредоточенно смотрели куда-то за мое плечо.

–– Это был Дел?

–– Да не смеши ты людей, –– всплеснула руками мама, гладя мою спину. –– С какой стати ему

заявляться сюда и пугать ее подобным образом.

–– Я не могла рассмотреть его лицо, –– сказала я, высвобождаясь из рук Скотта, –– но он должно

быть ушел через окно или еще каким-то способом.

–– Ну что ты, Саманта, –– мой отец опустил пистолет, лицо его все еще было бледным.

–– Что? –– закричала я срывающимся голосом. –– Он был здесь! Он стоял над моей кроватью,

дотрагивался до меня.

Мама встала, запахнула полы и подтянула пояс своего шелкового халата. Ее глаза встретились с

папиными глазами.

–– Стивен, ждать больше нечего. Ее надо показать врачу.

Я снова села на постель, пальцы впились в одеяло. О чем они толкуют? Да зачем он нужен, этот

долбанный доктор, если в моей спальне был какой-то мужчина.

–– Да с ней все в порядке. Просто она видела страшный сон, –– поспешил мне на помощь Скотт. ––

Вы чего доброго еще и смирительную рубашку на нее наденете.

–– Что? –– закричала я. –– Смирительную рубашку?

Мой пульс бешено застучал.

–– Скотт, –– со вздохом сказала мама, –– шел бы ты в свою комнату, но Скотт, казалось, не

слышал ее слов.

Отец сидел рядом со мной, но с другого бока и своей свободной рукой держал мою руку.

–– Деточка, и окна, и балконная дверь закрыты изнутри. Охранная сигнальная система включена.

Она не сработала.

–– Нет и нет! В моей комнате кто-то был –– Вырвав свою руку, я отодвинулась от него. –– Да

поверьте же вы мне, наконец. Когда я проснулась, он стоял надо мной.

Отец покачал головой. Во взгляде его усталых глаз была печаль.

–– Да никого не было в твоей комнате. Тебе это приснилось или …

–– Или мне все мерещится? Как тот парень на заднем сидении? –– взвизгнула я. Первоначальный

ужас прошел, вместо него появилась злость. –– Вы так считаете?

Мама вытерла лицо. Я впервые видела ее плачущей, но ее слезы лишь распалили меня.

–– У тебя был напряженный вечер, милая. Мы не осуждаем тебя, но, пойми, тебе надо …

–– Мне не надо никакой помощи!

Ну хорошо, может быть помощь все-таки нужна; я, намереваясь встать, протиснулась под руку

Скотта. Он хотел схватить меня, но я, когда хотела, делала все быстро. Возможно кое-что из того. что я

видела не было реальным, но это … это было на самом деле.

–– Я думаю, тебе лучше сесть, –– сказал папа, вставая с кровати. –– Мы можем поговорить обо

всем утром.

Не слушая его, я вытащила из-под стола свою сумку и вывалила ее содержимое на постель. Среди

книг, школьных записей, ручек, лежавших на одеяле, было четыре желтых листка –– все, кроме одного,

найденного мною в машине.

–– Что ты делаешь? –– спросил Скотт, глядя на эти листочки каким-то странным взглядом.

И тут в моей голове мелькнула самая страшная мысль: а что если эти записки оставлял Скотт? Я

посмотрела на него, посмотрела на него по-настоящему. Он ненавидел Касси, но … нет, этого не может

быть. Я выбросила прочь из головы эту мысль.

Я расправила записки на одеяле.

–– Вот! Смотрите! Я время от времени получаю эти поганые записки. Кто-то пытается говорить со

мной, предостерегает меня.

Мама, подойдя к кровати, пристально посмотрела из-за моего плеча на листочки. Положив руку на

рот, она стремительно повернулась. Плечи ее тряслись.

–– Что за … ? –– Папа взял одну из записок –– ту самую, которая предупреждала « Не оглядывайся.

Тебе не понравится то, что ты увидишь». –– Господи!

–– Видите! –– я готова была аплодировать и прыгать. Эти записки были моим единственным

способом доказать им, что я на сто процентов в здравом уме. –– Они могут быть свидетельством того,

что кто-то знает, что произошло. Может быть этот кто-то, оставляющий эти записки, и есть тот человек, который был с нами в тот вечер.

Отец машинально водил пальцем по записке, повреждая уже и без того потертую бумагу

–– А почему ты не пришла ко мне сразу после того, как получила первую из них?

–– Я … –– мой взгляд впился в Скотта, а он, проведя рукой по своим взъерошенным волосам,

опустил подбородок.

Папа повернулся к нему, я увидела, как бьется пульсирует вена на его виске.

–– Ты знал об этом? Ты знал о том, что происходит, и ничего не сказал мне?

–– Это не его вина, –– вступилась я за брата. –– Да и проблема-то не в этом. Кто-то проникает

сюда, оставляя записки на моей кровати, проникает в школу и оставляет записки в моем шкафчике, в

моей сумке.

–– Утром я звоню врачу, –– объявила мама, растирая шею, кожа на которой уже сильно порозовела.

–– Надо положит этому конец.

Я развела руками

–– Звоните доктору! Отлично! Но мы-то сами можем сосредоточиться на этом важном деле?

Скотт поднял голову и сжал губы.

–– Я должен был поговорить с тобой еще тогда, когда ты в первый раз показала мне эту записку, но

я просто … я не хотел тебя расстраивать. Прости меня, я виноват.

Моя спина похолодела от страха.

–– И что же ты собираешься сказать?

–– Эти записки все на бумаге одного типа и написаны твоим почерком, которым ты писала, будучи

еще ребенком, –– сказал он, глядя на маму. –– Эти записки, Сам, написала ты сама.

Все во мне взбунтовалось против такого утверждения.

–– Нет. Это невозможно. Я не пишу этих записок.

–– Подождите, –– сказал он, вставая и направляясь к двери.

Повернувшись к папе, я ища поддержки у него, произнесла умоляющим голосом:

–– Папа, это не я. Я же не ненормальная. Да и как я могла оставлять эти записки! Я бы помнила о

том, что я их писала.

–– Я знаю, ты, конечно же, не ненормальная, –– грустно улыбаясь, успокоил меня отец.

Но в его газах я видела правду. Я сидела, охваченная оцепенением неверия до того момента, пока

Скотт не вернулся со сложенным куском зеленой бумаги для поделок.

–– Это поздравительная открытка, которую ты сделала мне на наш седьмой день рождения. –– Он

сел рядом со мной и развернул зеленый листок. –– Видишь ? Это ты, –– он показал на рисунок девочки с

длинными волосами и фигурой в форме палки. –– А это я. –– Он указал на рисунок мальчика с

веснушчатым лицом и такой же палкообразной фигурой.

Господи, почему ты не дал мне таланта!

Скотт прерывисто вдохнув, взял одну из записок и положил ее поверх поздравления с днем

рождения.

–– Смотри, Сам.

Я сразу все увидела и мой мир обрушился еще ненамного. Я открыла рот, но не смогла произнести

ни звука. Детские каракули на открытке и записка были написаны совершенно одинаковым почерком, с

тем же самым жирным Д.

Моим почерком.

–– Нет, –– прошептала я. Когда я подняла голову, то не увидела ничего – слезы закрыли мне поле

зрения. –– Нет, я не понимаю. Я не помню, чтобы писала хоть одну из этих записок. Да в этом же нет

никакого смысла.

Скотт сложил поздравительную открытку, а когда поднял голову, я невольно удивилась – как

молодо он выглядел.

–– Прости меня.

–– Перестань говорить об этом! –– закричала я. –– Прошу тебя, перестань. Я не … я не

сумасшедшая.

Мама, бросившись ко мне, мама сжала руками мои щеки. Ее глаза были ясными, в них не было ни

сна, ни алкоголя.

–– Да мы знаем это, милая. Это просто следствие постоянного стресса. Мы поможем тебе.

Из-за ее плеча я посмотрела на папу.

–– Ты считаешь меня сумасшедшей? –– спросила я срывающимся голосом.

–– Конечно, нет. –– он смотрел куда-то в сторону, поигрывая желваками на подбородке. –– Да

никогда, моя девочка, никогда.

Мое лицо было в слезах, кто-то, кто именно я не разобрала, обнял меня, но я буквально онемела.

Онемела. Онемела. Онемела. Их лица расплылись. Все было на полном серьезе. Я видела предметы,

слышала голоса, писала себе записки и не помнила об этом … я была сумасшедшей.


На следующее утро я встала и пошла в школу, стараясь всем своим видом не показать того, что я

нахожусь в одном шаге от полномасштабной шизофрении. Папа еще был дома. За чашкой кофе он

сказал, что заберет меня после пятого урока.

Еще и десяти часов не прошло, а они уже договорились о приеме у настоящего психиатра.

Когда я влезла в машину, Скотт не сказал ничего, но остановился между нашим домом и домом

Карсона.

–– Прости. Я должен был сказать тебе об этом заранее, но …

–– Да все нормально, –– ответила я безразличным голосом, глядя в окно. До сих пор я чувствовала

внутри себя какое-то онемение, холод и безжизненность. –– Кому нужно извиняться, так это мне. Ты же

не виноват, что твоя сестра лунатик

–– Ты не лунатик. –– Он схватил мою руку и сжал ее. –– Все будет в порядке.

Утвердительно кивнув, я, тем не менее, не произнесла ни слова. Честно говоря, ничего не

предвещало того, что все будет в порядке.

Скотт включил мотор и мы проехали короткое расстояние до дома Карсона. Мое сердце сжималось

при одной мысли о том, как Карсон посмотрит на меня, если он действительно узнает всю правду. Они

говорили об игре, которая была прошлым вечером, а я в это время смотрела в окно, стараясь сохранить

глаза сухими.

Вдруг Карсон оперся подбородком о спинку сидения над моим плечом. Захватив пальцами прядь

моих волос, он осторожно и ласково потянул за нее.

–– Ты ужасно спокойная сегодня утром.

Скотт посмотрел на меня. В его пристальном взгляде я увидела молчаливое послание, но я не

представляла себе, что именно он хочет сообщить. Я с усилием изобразила на лице подобие слабой

улыбки.

–– Все нормально. Просто не выспалась.

Карсон сочувственно кивнул и продолжал разговаривать со Скоттом, но его взгляд задержался на

моем лице, когда, приехав в школу, мы пошли, каждый своей дорогой.

Лучшую часть утреннего времени я провела, уничтожая то, что осталось от моих ногтей на пальцах

правой руки. Над моей головой как будто висели гигантские часы. Отсчитывая в обратном порядке

минуты либо до того момента, когда я полностью потеряв разум, была арестована за убийство моей

лучшей подруги, либо до того, когда я, в конце концов, была принуждена к молчанию кем-то, кто был

реально виноват в убийстве, и должна была молчать все время, пока не смогу выяснить, кем в

действительности является он или она.

Излишне говорить, что я не тешила себя тем, что все может благополучно и счастливо закончится.

Может быть я пыталась предостеречь себя, когда писала эти записки? Я металась от крайности к

крайности, считая себя то виновной, то невиновной. И в каждом сценарии я была сумасшедшей.

Ситуация ухудшилась еще сильнее из-за того, что детектив Рамирез с другим помощником

вернулся в школу для того, чтобы еще раз допросить ребят. Вероника и Кэнди были вызваны с урока

английского языка. Когда мы встретились с Карсоном на уроке биологии, он сказал, что его отозвали для

допроса с предыдущего урока.

–– Это настоящее расследование убийства. –– Он сильно наклонил голову, так что его слова могла

слышать только одна я. –– Вопросы, которые они задавали, были совершенно конкретными. Например,

знал ли я кого-нибудь, кто хотел бы расправиться с нею. Они спрашивали даже и про тебя –– есть ли у

тебя враги.

То, что кто-то задавал вопросы такого сорта, заставило меня почувствовать себя как бы

примелькавшейся –– у меня было такое ощущение, будто я, обнаженная, лежу за щелястой дверью и

каждый может сколько угодно смотреть на меня.

–– Они разговаривали со мной прошлым вечером, –– призналась я, сжимая в пальцах ручку.

–– Я это почувствовал. Они спрашивали меня о поездке к дому Касси и к утесу.

–– Прости. –– Не найдя в себе сил посмотреть на него, я уткнулась в учебник. –– Я не хотела

впутывать тебя в эти дела.

–– Да все в порядке. –– Своей свободной рукой он нащупал под столом мою руку. Переплетя свои

пальцы с моими, он сжал их. –– Меня ничуть не тронуло то, что ты сказала им, что мы были там вместе.

Мы же не делали ничего плохого.

Его рука держала мою руку, и я замирала от приятного покалывания в предплечье, но в то же

время думала, а станет ли он по-прежнему держать меня за руку, если узнает правду. Или станет вместе

со всеми остальными называть меня «Помешенная Сам»? От этих мыслей я почувствовала резь в глазах.

Преподаватель начал занятия, а Карсон, перевернув руку, начал водить своим большим пальцем по

моей ладони, выписывая на ней по буквам свое послание. А ведь я и без этого практически отсутствовала

в классе. Я несколько раз дергалась, когда его пальцы добирались до центра моей ладони, а ножки стула

при этом с неприятным звуком скрипели по полу. Карсон беззвучно смеялся, а два одноклассника,

сидевшие за столом перед нами, оборачивались и с любопытством смотрели на нас.

К концу занятий мои щеки порозовели, а мои нервы напряглись до предела, на что было несколько

причин, одной из которых являлось то, что Карсон все еще держал мою руку в своей.

В коридоре он, прижав меня к стене и склонив голову так, что наши глаза оказались напротив,

сказал:

–– Я хочу увидеть тебя после тренировки.

Мое сердце затанцевало в порыве счастья, но я покачала головой.

–– Я не знаю … получится ли это.

Его губы искривились в одну сторону.

–– Я хочу просто погулять с тобой. Только и всего, Сам.

Я вспыхнула.

–– Я понимаю, но …

–– Но что? –– его однобокая улыбка расплылась. –– Или ты хочешь продемонстрировать всем, что

ты сейчас одна? И место рядом с тобой свободно?

Закатив глаза, я рассмеялась.

–– Да ну что ты, дело вовсе не в этом.

–– Отлично. –– Он шагнул вперед. Носки наших туфель соприкоснулись. Люди пялились на нас, но

я не могла не обращать на это внимания даже в те минуты, когда мы смотрели в глаза друг другу. ––

Жаль, конечно, но ничего не поделаешь. Тогда встретимся в восемь. Тайная встреча в пристроенном к

клену домике –– тебя устроит?

Я понимала, что должна сказать ему «нет», однако сказала:

–– Договорились.


Врач, к которому меня привели, был старым, благоухающим трубочным табаком, мужчиной в

очках с толстыми квадратными стеклами, которые, по моему мнению, носят битники или неформалы. У

него была покрытая густой копной седых волос голова и под цвет ей густая борода, от которых я не

могла оторвать взгляда. Стены кабинета были сплошь увешаны сертификатами и наградными

свидетельствами; вперемешку с ними висели фотографии, изображающие его на охоте – вот он держит

оленя за рожки, а вот он на морской рыбалке на борту яхты.

Он задал мне всего несколько вопросов; все они были нацелены на то, чтобы разговорить меня и

выяснить, как я себя чувствую, что меня тревожит и, что более важно, что я чувствовала перед тем, как

«вспоминала» события или «обнаруживала записки», оставленные мне.

Он что-то записывал в своем маленьком блокноте, но я серьезно сомневалась, что из под его пера

действительно выходили записи. Я думала, что у него привычка заниматься бумагомарательством,

слушая пациента.

Мой прием продолжался ровно тридцать три минуты.

Выйдя из его офиса, я влезла в машину к отцу, прижимая к груди несколько бумажек. Мой отец, не

отъехал для начала на некоторое расстояние от офиса врача, как поступила бы на его месте мама. Он

сразу же внимательно посмотрел на меня.

–– Что сказал доктор О'Коннелл?

–– У меня нет шизофрении. Это хорошая новость.

Папа изогнул бровь, а я протянула ему рецепт на буспирон*.

–– Он сказал, что у меня серьезное нервное расстройство плюс посттравматический стресс или что-

то подобное. Эффект от приема этих таблеток наступит примерно через две недели. Это первое. –– Я

протянула папе второй рецепт. –– А это антиван*. Я думаю, эти лекарства надо принимать в случаях

приступов паники, которые, как он считает, случаются, когда я … вижу этого теневого типа.

–– Теневого типа?

–– Ну да, это я придумала такую кличку тому парню, которого я вижу, но которого в

действительности нет. –– Я сделала паузу, вспоминая, что еще доктор сказал о нем. –– Он считает, что

этот теневой тип может появляться в форме обусловленной стрессом галлюцинации или воспоминаний о

той ночи, когда я старалась не видеть его лица.

А кстати, между нами, девочками, здесь явно не без прикола. Ведь если этот теневой тип является

продуктом моих утраченных воспоминаний, то есть существует в них, то прием этих таблеток может

воспрепятствовать тому, чтобы я вспомнила события той ночи. Таким образом, я оказалась как бы между

желанием принимать их, чтобы чувствовать себя нормально, и нежеланием принимать их, поскольку они

перережут мне единственный путь к тому, чтобы вспомнить то, что произошло в ту ночь.

–– Хорошо, –– сказал папа и взял у меня рецепт. –– А как быстро сработает это средство после того

как ...

–– Как я начну видеть или слышать что-то? –– От моего вопроса папа вздрогнул и сразу отвел

взгляд в сторону, а я почти тут же почувствовала себя нехорошо. –– Пройдет примерно через тридцать

минут и я в полной отключке воспарюсь на высоту, где летают бумажные змеи.

–– Саманта …

–– Да нет, все в порядке. –– Но в действительности дело обстояло совсем не так. Я с трудом

проглотила комок, стоявший у меня в горле. Сама мысль о том, что мне надо будет сидеть на таблетках,

была мне ненавистна. –– Доктор не сказал, как долго мне нужно будет их принимать.

–– Ну а что он сказал о записках?

Мелкие капли дождя сплошь усеяли ветровое стекло, пока я собиралась с ответом.

–– Он сказал, что это возможно мое подсознание пытается установить контакт со мной. –– со

смехом ответила я, но смех мой был сухим.

Врач спрашивал меня, как я чувствовала себя перед тем, как обнаружить записку; помнила ли я,

чем перед этим занималась. И я вспомнила, что всякий раз, когда я обнаруживала записку, я испытывала

приступ головокружения или короткий проблеск памяти. Во время этих периодов я, якобы, писала эти

записки самой себе. Он сказал, что в эти моменты я возможно могла вспомнить все, но эти воспоминания

все еще заблокированы в моем сознании.

Я вздохнула.

–– Все это выглядит так, будто в моем теле живет какой-то чужак,. Он сказал, что с помощью этих

лекарств будет возможно, а может быть и не возможно исправить это положение.

Папа обхватил руками рулевое колесо.

–– А что с воспоминаниями?

Я пожала плечами.

–– Они могут продолжать возвращаться, а могут пропасть совсем, но эти таблетки возможно

окажут воздействие на этот процесс.

Папа кивнул, засовывая рецепты в грудной карман пиджака.

–– Я подброшу тебя домой, а потом поеду за этими лекарствами.

–– Спасибо, –– сказала я, пристегиваясь ремнем безопасности. –– Папа …


* буспирон –– фармацевтическое средство, применяемое при генерализованных тревожных

расстройствах, панических расстройствах, синдроме вегетативной дистонии, депрессии в форме

вспомогательной терапии.

* ативан –– фармацевтическое средство, применяемое для снижения волнения, нервозности и

напряжения, связанных с тревожным расстройством; используется при лечении эпилептических

расстройств и бессонницы.

–– Милая моя, тебе нечего стыдиться. Ты поняла? Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя так, будто

с тобой что-то не так.

–– Но ведь со мной и вправду что-то не так, –– грустно заметила я. –– Вспомни: галлюцинации,

приступы паники, и еще черт знает что.

–– Ты знаешь, что я имею ввиду. –– Он завел мотор и стал осторожно выезжать с парковки. –– Я

просто хочу, чтобы тебе было лучше.

–– Я тоже этого хочу.

Он посмотрел на меня и у меня защемило сердце при виде печали, переполнявшей его глаза.

Остановившись у края парковки, он протянул руку и погладил меня по щеке. –– Мне просто жаль …

–– Жаль чего, папа?

Слабая улыбка скользнула по его губам, он убрал руку с моей щеки и вырулил на дорогу.

–– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это.

Прислонив голову к спинке сидения, я закрыла глаза, слушая стук дождевых капель по крыше.

–– Я знаю.


глава двадцать первая


Без десяти минут восемь я положила флакончики с выписанными мне лекарствами в свой

аптечный шкафчик и потянулась за толстовкой. Мне следовало принять баспар за ужином, но я не знала,

как он на меня подействует, и не хотела говорить с Карсоном, будучи под кайфом. Перед тем, как

совершить продвижение – каким бы оно ни было – в наших отношениях, я должна рассказать ему

правду.

Я выскользнула из дома через подвальный этаж, сказав Скотту, что иду на встречу с Карсоном. Он

прикроет меня на тот случай если родители вдруг хватятся, что меня нет дома. Засунув руки в

центральный карман толстовки, я ступала по тонкой полосе лунного света, которая вела прямо к краю

газона. Здесь я ступила на тропинку, ведущую к дому Карсона, и задумалась над тем, как я скажу ему о

том, что я ненормальная.

Когда я увидела домик на дереве, голова Карсона высунулась в отверстие, выходящее на

смотровую площадку. На ней была кепочка-бейсболка, надетая козырьком назад.

–– Поднимайся.

Несмотря на все происходящее, я улыбалась, взбираясь по деревянным дощечкам. Он протянул

мне руку из отверстия, когда я поднялась до верха, помогая пролезть внутрь.

–– Спасибо, –– сказала я, оглядывая квадратную комнатку, построенную для детей намного, очень

намного моложе, чем мы.

По полу было расстелено толстое одеяло и я, ступив на него, села. Он сел рядом со мной, вытянув

ноги.

–– Какая приятная неожиданность, –– прошептала я.

Он улыбнулся, по всей вероятности, гордясь собой.

–– Я думал, как бы сделать это помещение поудобнее.

Я сидела, сцепив руки, в горле у меня пересохло. Ну как начать разговор? Ведь руководства по

тому, как вести себя в подобных случаях, не было.

–– Я хотел кое о чем спросить тебя, –– сказал Карсон, прислоняясь ко мне плечом.

–– Пожалуйста.

Мои пальцы впились в ладонь.

–– У меня было скрытое желание заманить тебя сюда, подальше от твоего брата.

Меня словно ударили в сердце.

–– Ты серьезно?

Он утвердительно кивнул.

–– Ты в курсе того, что происходит в течение последних трех недель?

–– Хм … с конца апреля?

–– Да, для предстоящего выпускного была.

Я пристально посмотрела на него, а он, глядя мне прямо в лицо, рассмеялся.

–– Тебя, похоже, это слегка насторожило.

–– Я просто … не думала об выпускном бале.

–– А я понял многое. –– Он подвинулся и его нога прижалась к моей. –– Я знаю, многое из того,

что происходит, а происходит такое, что этот выпускной бал может показаться глупой затеей, но я

думаю, что именно это тебе и нужно.

–– Да что ты?

–– Да, а кроме этого, есть еще кое-что, что тоже нужно тебе.

Господи, сколько всего мне было нужно. Мои глаза стались отыскать его лицо, и уже наверное в

сотый раз мне хотелось надавать пинков самой себе за то, что я прежде не видела, кто он такой.

–– И что же?

Карсон заправил прядь моих волос за ухо, его рука при этом задержалась на моей щеке на малую

долю секунды.

–– Тебе нужно, чтобы твоим партнером в танцах был я.

Я открыла рот, но из него не вылетело ни звука. Внезапная череда образов тех, кто приглашал меня

на танец в прошлом, пронеслась перед моими глазами с ураганной быстротой. Найти партнера при игре в

прятки или по карте, спрятанной среди роз; выбрать в качестве партнера, кого-то, кто скрывается за

широким баннером, свешивающимся с бейсболки. Все это достаточно сложные уловки, но по какой-то

причине Карсон приглашает меня в дом на дереве и обращается ко мне с предложением, затрагивающим

мои самые потаенные сердечные струны.

Карсон наклонил подбородок.

–– Обычно мне достаточно одного взгляда на лицо, чтобы определить кто это, но я понятия не

имею, что ты сама об этом думаешь. Хорошая мысль? Плохая? Ужасная?

Изумившись, я засмеялась, но почти сразу замолчала, поскольку реальность снова накатилась на

меня.

–– Это потрясающе хорошая мысль, но я не могу быть на балу с тобой.

–– Понятно. Я тебя сконфужу. –– Он отклонился назад, положив руки на колени. –– Ты считаешь,

что это потрясающе хорошая мысль, но ты не можешь быть на балу со мной?

–– Да. Нет. –– Я энергично завертела головой. –– Ты не понял.

Он посмотрел на меня с улыбкой, с тонкой, сдержанной улыбкой.

–– Да, ну где уж мне. Может ты объяснишь непонятливому?

–– Поверь мне, ты сам не захочешь танцевать со мной.

–– Сам, а почему ты решаешь этот вопрос за меня? Постой … –– В его голосе послышались

интонации человека, понявшего ситуацию. –– Уж не потому ли, что полиция расследует … убийство

Касси? И ты думаешь, что его совершила ты?

–– Кар …

–– Ты не убивала Касси, Сам. Понятно? Пойми ты это своей тупой – хотя и прелестной – головкой.

Ты не убийца.

–– Да дело не только в этом. Я … я … у меня трудный период в жизни.

Он уставился на меня.

–– А у кого он легкий?

–– Да нет, дело в другом. –– Я, опустив глаза, заерзала. –– У меня действительно все пошло

наперекосяк.

Он тяжело вздохнул.

–– Ты все еще под воздействием стресса и …

–– Сегодня мне был назначен прием у врача! –– сказала я возможно громче, чем должна была.

Прижав ноги к груди, я старалась говорить тише. –– Прошлой ночью … прошлой ночью я проснулась и

мне показалось, что в моей комнате кто-то был. Мне показалось, что он дотрагивался до меня. А в

комнате никого не было.

–– Хорошо, –– произнес он четким, не допускающим возражения голосом. –– Это мог быть стресс.

Или это могло быть воспоминание. Ты же сама говорила, что некоторые воспоминания были такими, как

будто они реально происходили, верно?

Я засмеялась, а это было напрасно, потому что на это указывали все оттенки моего смеха.

–– Это еще не все. Эти записки, которые я находила? Они написаны моим почерком. Я писала

записки самой себе и даже не помнила этого.

–– Сам …

–– Прошу тебя не говори ничего, что по-твоему заставит меня относиться к этому спокойнее. –– Я

дважды пыталась проглотить подступившие слезы, дважды прочищая горло. –– Я пораньше ушла

сегодня из школы для того, чтобы побывать на приеме у врача. Я буду жить на лекарствах. Поэтому я

знаю, что со мною что-то не так –– что-то более худшее, чем стресс.

Я замолчала и между нами воцарилась тишина. Я делала все, чтобы только не заплакать, ведь то,

что думает обо мне он, было для меня сейчас важнее мнения любого другого человека. Выпускной бал

уже не обсуждался. Кто захочет быть партнером «Помешенной Сам»? Да и саму нашу дружбу легко

можно спустить в унитаз. Черт возьми, я была удивлена, что он все еще сидит здесь, рядом со мной.

–– Ну ладно, –– произнес он после долгой паузы. –– Я сейчас кое-что тебе скажу, но больше

повторять этого не буду, и на этом мы остановимся.

Я распахнула свои влажные ресницы. Ну вот и все. Я приготовилась выслушать то – а в этом я

была уверена – наверняка будет самым мягким и тактичным отказом в истории человечества. Я кивнула

и приготовилась быстро исчезнуть из домика на дереве через открытое отверстие входа.

–– Я знаю, что ты не имеешь никакого отношения к тому, что произошло с Касси, –– сказал он. ––

И ты должна прекратить жить так, как будто ты в этом виновата.

Я моргала, ожидая, что он скажет дальше.

Протянув ко мне руки он слегка сжал между ладонями мои щеку.

–– Сам, меня совершенно не волнует, должна ли ты посещать врача и принимать лекарства. Я

говорю совершенно серьезно. Я всегда считал тебя удивительной и то, что ты сказала мне, ничуть не

изменит моего мнения.

Мутными от слез глазами я искала на его лице подтверждение того, что он шутит и разыгрывает

меня.

–– Как ты можешь так говорить …

–– Если ты не уделяла мне и одного дня на протяжении многих лет? –– Он рассмеялся. ––

Вспомни, Сам, у тебя случались моменты. И эти моменты затмили все остальное.

–– Ты самый лучший … –– прошептала я, часто моргая и стараясь стряхнуть с ресниц слезы.

–– Ну что ты, –– покачал головой Карсон.

Я все еще не верила тому, что он сказал.

–– Так да или нет? –– спросил он, проводя ладонями по моим щекам и касаясь большими пальцами

краев моих губ; от этого все мое тело трепетало и тот непреложный факт, что я ненормальная, переставал

быть для меня таковым. –– Так ты идешь на выпускной бал со мной?

Я посмеялась над нелепостью его вопроса. Но он был задан в официальной форме. Я была

ненормальной, и моя ненормальность проявлялась в том, как я видела окружающие меня вещи и

происходящие вокруг меня события; в том, что я писала себе записки; в том, что завтра вместо

последнего урока мне надо будет сидеть на приеме у терапевта. А Карсон, тем не менее, хотел, чтобы на

выпускной бал я пошла с ним.

Существовало еще одно формальное обстоятельство. Я любила Карсона.

Его губы раздвинулись в прекрасной широкой улыбке, выставляя напоказ зуб со щербинкой,

который я считала просто очаровательным.

–– Скажу тебе честно. Если ты собираешься отказать, то здесь это прозвучит по меньшей мере

странно.

Сердцу в груди снова стало тесно, но теперь от радости. Отклонившись назад, я схватила его за

запястья. Внезапно ужасная мысль пришла мне в голову: а что, если я стала ненормальной еще до гибели

Касси, но хорошо скрывала свое состояние? Мое присутствие на выпускном балу, казалось мне глупой

затеей –ведь если я была безумной тогда, то я безумна и сейчас. И если в том, что произошло с Касси, я

не виновата, то в чем еще я могу обвинять себя?

–– Сам …

Я отпустила его запястья и мои руки обвились вокруг его шеи. Сейчас Карсон не колебался. Он,

обняв меня за талию, плотно прижал к себе.

–– Могу я считать это за «да»? –– спросил он, зарываясь лицом в моих волосах.

Я крепко зажмурила глаза, надеясь, что принимаю правильное решение.

–– Да, я иду на бал с тобой.


На следующее утро в машине я повернулась к Скотту и задала ему наверное один из самых

странных вопросов, какие я когда ли вообще могла задать своему брату.

–– Ты можешь съездить со мной по магазинам одежды?

Он подавился куском замороженного шоколадного торта, кусок которого, выпав у него из руки,

застрял между сидением и центральной консолью машины, которую он взял напрокат.

–– Чего?

Я вспыхнула.

–– Мне нужно купить платье к выпускному балу, а подруг у меня нет.

Выковыривая из щели упавший в нее кусок торта, он с удивлением смотрел на меня.

–– У тебя … есть подруги, Сам.

–– Нет, нету. –– Отстранив его руку, я изловчилась и достала кусок торта, после чего бросила его в

обратно в пакет. –– Все в школе называют меня Помешенная Сам.

–– Да никто тебя так не называет. –– Он засунул кусок торта в рот, выезжая задним ходом из

гаража, а затем снова взял его в руку. –– Ну хорошо. А с кем ты идешь? Если ты скажешь, что с Делом, я

крепко надаю тебя по заднице.

Я показала ему рожицу.

–– Карсон просил меня оказать ему честь.

Еще один кусок выпал у него изо рта.

–– И ты что, сказала ему «да»?

–– Конечно. Он мне нравится. Очень нравится.

Скотт вышвырнул остатки своего завтрака в окно машины.

–– Господи, ну и ну, тебя снова потянуло в сумеречную зону. –– Он искоса посмотрел на меня

какими-то странными мерцающими глазами. –– Ну этот выбор намного лучше по сравнению с Делом.

–– Значит надавать по заду Карсону ты не собираешься?

–– Пока не знаю. Мне кажется, это надо сделать, но может быть не в полной мере. Ведь я, как

никак, твой брат.

–– Уж это точно, –– с улыбкой подтвердила я, а он картинно закатил глаза.

–– Жули поедет с тобой. Она и сама планирует такую поездку в ближайшее время.

Я смотрела в окно, поджав губы и теребя пальцами ремешок сумки.

–– Мне бы не хотелось, чтобы ты заставлял ее ехать со мной. Получится неудобно.

–– Я не собираюсь ее заставлять. Я спрошу ее на уроке и узнаю, согласна она или нет. Если нет, то

обещаю тебе, принуждать я ее не буду. Договорились?

–– Договорились.

Как обычно, мы остановились возле дома Карсона. Наклонившись вперед, я стала ждать, когда он

покажется. Входная дверь распахнулась и в ее проеме возник он с влажными волосами и во всем

великолепии. Он выглядел великолепно в джинсах и простой рубашке.

–– А ты … –– Скотт кашлянул, прочищая горло, –– ты уже приняла свои лекарства?

Я повернулась к брату, недовольная тем, что он оторвал меня от наблюдения, ставшего для меня

привычным.

–– Да, первую таблетку на сегодня я уже приняла.

–– Чувствуешь себя так, как раньше?

–– Да.

Я приняла таблетку час назад и пока не почувствовала никаких изменений. Скотт прекратил наш

разговор, когда Карсон открыл заднюю дверь. Он быстро сел в машину, бросив свой рюкзачок на

сидение возле себя. Повернувшись на своем сидении, я приподнявшись над подголовником, посмотрела

на него.

–– Привет, –– сказал Карсон, улыбаясь.

–– Привет, –– ответила я, расплываясь в улыбке.

Из-за сидения водителя раздался стон:

–– Похоже надо готовиться к худшему.

Мы с Карсоном улыбнулись друг другу.

–– Лично я не собираюсь, –– ответил он.


глава двадцать вторая


На следующей неделе все вроде бы шло нормально. Детектив Рамирез больше не появлялся на

моем горизонте, и мои встречи с миссис Мессер прекратились после того, как я начала посещать доктора

О'Коннелла, хотя я нет-нет да вспоминала ее и ее очки.

Таблетки, казалось, начали оказывать действие скорее, чем ожидалось. Никаких галлюцинаций,

никаких случайный записок. Однако я все-таки нашла свой давно припрятанный блокнот дома в

канцелярском шкафу, куда полезла за скрепками. Глядя на желтые страницы этого блокнота, я словно

наносила сама себе прицельные удары. Та ночь была ужасной, полной слез и разочарования.

Но даже с учетом т ого, что я принимала таблетки и все окружающее меня пребывало в покое,

внутри меня существовало и постоянно нарастало какое-то беспокойство, которое сильнее всего

чувствовалось по ночам, когда я лежала без сна, считая зеленые неоновые звездочки-лампочки, для того, чтобы в очередной раз убедиться, что на потолке их по-прежнему шестьдесят шесть. Это было похоже на

затишье во время шторма, перед тем, как надо всем воцарится хаос.

Каждый вечер после тренировки, Карсон приходил «смотреть телевизор» со Скоттом, что в

действительности было лишь прикрытием для того, чтобы побыть со мной, не тревожа моих родителей.

Это, как оказалось, срабатывало, и эти один или два часа, проводимые вместе, стали привычным

событием, которого я ежедневно с нетерпением ждала. Мы сидели рядом на диване, делая вид, что

смотрим телевизор, а Скотт делал вид, что не наблюдает за нами, как ястреб. Карсон стал на редкость

изобретательным в том, чтобы случайно коснуться меня, притиснуться ко мне рукой или ногой. К

моменту, когда ему надо было уходить, я едва сдерживалась, чтобы не прыгнуть к нему на колени и не

начать целовать его.

А он даже и не пытался меня поцеловать. Мы даже не стали ближе друг к другу с того дня, когда

он навестил меня после ДТП. Я подозревала, что он не хотел форсировать события из-за всего, через что

я прошла, и я не обижалась на него за это.

В школе только и говорили, что о выпускном бале. Даже Вероника и Кэнди прекратили свои

клеветнические компании, сосредоточившись на выборе королевы бала на замену мне. С каждым

прошедшим днем я отходила все дальше на второй план, но именно это мне нравилось.

Дел, в соответствии с обещанием, которого я не выполнила, поймал меня в пятницу после занятий,

когда я сортировала книги.

Фонарь у него почти прошел, о нем напоминало лишь маленькое синее пятнышко под глазом, но

выглядел он отвратно.

–– Нам надо поговорить.

Мне уже начали надоедать эти его слова. Схватив учебник по тригонометрии, я сунула его в сумку.

–– Нет, говорить нам не о чем.

Я повернулась и пошла к дверям черного хода.

Он упрямо шел рядом со мной, прилипчивый и настойчивый, как всегда.

–– Вчера после тренировки ребята говорили кое о чем.

О чем, я могла себе представить. Открыв толчком дверь, я стала спускаться переступая разом через

две ступени. Скотт должен был ждать меня, чтобы перед тренировкой отвести домой.

–– Так ты так и не хочешь узнать, о чем был разговор? –– спросил он, со злобой произнося слова.

–– Нет, не хочу.

Он быстро встал передо мной, загородив своим телом проход между двумя машинами.

–– Что с тобой? Самми, ты ведешь себя так, словно мы не были с тобой вместе целых четыре года.

Четыре года, а ты даже не можешь уделить мне какое-то время днем?

Возможно мне повезло, что таблетки могли начать действовать раньше предписанного

фармакологами времени, потому что я не почувствовала злости. Я даже не опечалилась. Глядя на него, я

вообще ничего не чувствовала, кроме общего и полного разочарования. А может быть таблетки тут ни

причем –– это просто был симптом того, что я уходила прочь от того, что было раньше.

Что-то вроде того, как все, казалось, отдаляются от Касси.

Я набросила на плечи свой рюкзачок и прищурилась.

–– Извини. Я помню, что мы долгое время провели вместе …

–– Но если ты не можешь вспомнить об этом, то тебе это безразлично? А мне нет. Я помню все и

мне это не безразлично.

–– Это совсем не то, что я собиралась тебе сказать, –– вздохнула я, осматривая парковку через его

плечо. Если Скотт увидит, что Дел заблокировал меня между машинами, он получит еще один синяк под

глаз. –– Я понимаю, тебя заботит то время и, веришь ты или не веришь, меня это тоже заботит.

–– Отлично, воскликнул он с надеждой в голосе. –– У нас, по крайней мере, общие точки

соприкосновения.

–– Но не те, что прежде. Я забочусь о тебе и может быть наступит день, когда я прощу тебе эти

фотографии, но даже, если это и случится, мы все равно не будем вместе.

Он потянулся, намереваясь взять меня за руку, но я отстранилась. Гримаса боли исказила его лицо,

но под ней я рассмотрела упорство и еще что-то непонятно-темное, более сильное, чем то, что мне

хотелось бы увидеть. Я, по крайней мере, выяснила, что таблетки не могут в полной мере придавить

стрелку моего эмоционального компаса.

–– Мы можем просто пойти куда-нибудь и поговорить?

–– У тебя же тренировка, –– с трудом произнесла я – во рту у меня пересохло.

–– Да черт с ней, с тренировкой. Наши отношения важнее, чем эта долбанная тренировка.

–– Я для тебя не столь важна. Бейсбол значит для тебя очень много

–– Да нет, все это не так. –– Он выглядел так, словно только что получил удар по голове бетонным

блоком – он не мог поверить в то, что я откажусь. –– Нам нужно выяснить все до конца.

Мрачное предчувствие у меня в душе стремительно нарастало, и мне не терпелось поскорее уйти

от него.

–– Я хочу, Дел, чтобы ты это понял: мы не будем снова вместе. Ни сейчас. Ни спустя неделю

после …

–– Так значит это правда? То, что я слышал вчера на тренировке? Ты собираешься быть на

выпускном балу с Карсоном?

Я не собиралась отвечать на этот вопрос, поскольку знала, что это будет подобно открытию ящика

Пандоры и выпустит наружу множество злобных проблем. Поэтому я обошла его и пошла туда, куда

направлялась. Еще несколько рядов машин и я свободна от Дела. Еще несколько шагов …

–– Черт побери, Самми!

Злоба в его голосе, заставила меня отскочить, но назад я не оглянулась. Он посчитал, что если

моим партнером на танцах будет Карсон, это будет означать, что я предпочла его другому. Но ведь

Карсон никак не связан с Делом. Они даже и не в одной лиге.

Почему Дел так стремится восстановить наши отношения? Еще одна тайна, которую я не могла ни

то что решить, я и понять ее не могла. В один из дней на прошлой неделе во время обеда Вероника

почти что сидела у него на коленях. Было ясно видно, что он ей нравится и она более чем не против

перевести их дружбу на следующий уровень. А для него это по нескольким причинам намного лучший

выбор, нежели я.

Я быстрым шагом шла по проходу между машинами. Когда я проходила мимо красного

запыленного джипа, в поле моего периферийного зрения вдруг мелькнуло что-то необычное. Мое сердце

тут же сбилось с ритма, а по спине сверху вниз прошла холодная судорожная волна озноба. Уши

заполнил громкий гул.

Нет. Этого не может быть.

По другую сторону от меня, эта фигура снова задвигалась в такт моим шагам. Я почувствовала в

горле холод. Обусловленные стрессом галлюцинации –– приступы паники. Так доктор О'Коннелл

называл эти явления. В случае сильного неожиданного потрясения, я начинала видеть непонятные вещи

и фигуры.

Только и всего и ничего больше. Ничего реального. Ничего там, где я это видела.

Не отрывая глаз от блестящего черного седана, который Скотт взял напрокат, я принялась копаться

в сумке, ища флакончик с таблетками для экстренных ситуаций. У меня не было с собой никакой

жидкости, чтобы запить таблетку, и я должна была проглотить ее на сухую. Сердце у меня бешено

колотилось, угловые области поля зрения были черными.

Этого не может быть. Этого не может быть. Этого не может быть.

Чья-то рука, схватив мою руку, развернула меня. Крик застрял у меня в горле, а флакончик с

таблетками упал на каменные плиты. Замахнувшись, я приготовилась нанести удар.

–– Постой! –– Скотт схватил поднятую для удара руку. –– Да успокойся, ты, ниндзя.

–– Господи, меня чуть не пробрал понос от испуга, –– с трудом произнесла я, прижимая руку к

бешено бьющемуся сердцу.

–– Вижу. –– Он нахмурился, нагнулся, поднял флакончик с таблетками и протянул его мне. –– Я

дважды окликнул тебя по имени. Ты что, не слышала?

–– Нет. –– Все еще не в силах унять дрожь, я открутила крышечку флакончика и высыпала на

ладонь одну маленькую таблетку. –– Я не слушала тебя, но думала …

–– На. –– Он протянул мне воду. –– Так, что ты думала?

Я сунула в рот таблетку и сморщилась, чувствуя, как она проходит по горлу вниз.

–– Я думала, что это теневой тип.

Скотт, обняв меня за плечи, подтолкнул к машине.

–– А я думаю, Сам, ты должно быть видела меня. Я шел параллельно тебе, но между нами было

несколько рядов машин.

Ну и ну! Даже принимая таблетки, я все еще не могу определить разницу между реально

существующим и кажущимся.

–– Я уже стал волноваться, –– продолжал он, доставая из кармана ключи. –– Я видел, как Дел

выходил из школы. Вид у него был злобный.

Не желая посвящать его в подробности, я промолчала, ожидая, когда Скотт откроет дверь. Все еще

стараясь восстановить нормальное дыхание, я плюхнулась на переднее сидение и крепко закрыла глаза,

ожидая, когда начнет действовать блаженный ступор, благодаря которому я снова буду чувствовать себя

нормальной.

Он поможет мне забыть о том, что не все идеально и прекрасно, что Касси мертва, а я все еще

числюсь подозреваемой; он подавит нарастающее в душе предчувствие того, что нечто плохое – нечто

ужасное – ожидает меня за углом.


В субботу к нам домой приехала Жули. Не для того, чтобы пообщаться со Скоттом –– хотя в

первые три минуты ее пребывания у нас они здорово поработали языками –– а для того, чтобы поехать

со мной по магазинам одежды.

У меня в желудке еще до ее приезда образовалась масса узлов, и я на полном серьезе обдумывала,

не принять ли мне таблетку, предотвращающую внезапные приступы паники, однако мне удалось

убедить себя в том, что пока я в ней не нуждаюсь. Я поначалу боялась раскрыть рот, не зная, как вести

себя с Жули, отчего мы обе чувствовали себя неловко.

Жули прикатила на заржавевшем седане, которого надо было отправить на заслуженный отдых

еще до того, как он прошел последние сто тысяч миль. Возясь с ремнем безопасности, я вдыхала запахи

фрезии* и застаревшего фастфуда.

Это сочетание запахов было вероятно присуще их дому.

–– Ну вот, –– сказала она, объезжая рабочий пикап отца Карсона. –– У нас два варианта. Мы

можем сделать покупки в магазинах нашего города или направиться в Филли.

–– Решать тебе. Лично мне все равно где покупать, здесь или там.

Папа дал мне свою кредитную карточку, хотя я сомневалась, дал бы он ее мне с такой же охотой,

если бы знал, кто будет на балу моим партнером. В данный момент они думали, что я иду на бал без

кавалера. Я собиралась, будучи примерной дочерью, раскрыть им правду.

–– Ну хорошо, –– Жули поджала губы, –– в Филли у нас будет больший выбор, но цены

большинства вещей наверняка окажутся за пределами моих возможностей. Поэтому, если хочешь, мы

можем съездить и туда, и туда? –– Она посмотрела на меня. –– Или я могу просто поглазеть на витрины,

сопровождая тебя.

–– Нет. Мы можем ограничиться нашим городом. Я уверена, мы и здесь найдем все, что нам надо.

Жули посмотрела на меня так, будто я только что призналась ей в том, что меня насильно

похитили инопланетяне.

–– Ты … это серьезно …?

–– Конечно, меня вполне устроят платья из магазинов нашего города. –– Я принялась грызть

ноготь мизинца левой руки. –– Разве это плохо?

–– Да нет. –– Она несколько раз моргнула и принялась крутить ручку приемника. –– Просто ты

могла бы выложить больше денег и купить по-настоящему хорошее платье.

А вот она не могла бы и это казалось мне несправедливым. Я пожала плечами.

–– Платье – это всего лишь платье, верно?

В дороге она вдруг резко неожиданно нажала на тормоз, отчего я резко качнулась вперед. Я

расширенными глазами посмотрела на дорогу ожидая увидеть на ней какое-либо животное или

препятствие иного рода, но перед нами ничего не было. Она медленно повернулась ко мне.

–– Ты это серьезно? Ты волнуешь и пугаешь меня.

Уху-ху.

–– Я не хочу сказать о тебе ничего плохого, –– поспешно добавила она. –– Просто ты …, ты совсем

другая. Даже та Сам, которую я помнила с тех времен, когда мы были подругами, потребовала бы везти

ее в Фили и водить по магазинам модных дизайнеров и кутюрье, коли в руках у нее отцовская кредитная

карта. Даже, если бы это было просто ради развлечения.


* фрезия –– род африканских многолетних травянистых клубне-луковичных растений семейства

Ирисовых.

–– Так может мы этим и займемся?

Лично я бы занялась этим, если бы знала, что ей этого хочется. В глубине души я хотела, чтобы для

нее это было бы действительно развлечением, и возможно – всего лишь возможно – это могло бы быть

началом каких-то дружеских отношений. Большие надежды, это я понимала, но я хотела лишь одного:

чтобы она нравилась мне.

Покачав головой, она рассмеялась.

–– Нет. Пребывание в городе утомляет. Может мы сможем где-нибудь поесть, когда сделаем дела.

Моя душа была полна оптимизма, и я, утвердительно кивнув, сказала:

–– Конечно.

Город был забит туристами. Мы припарковались перед шеренгой старых домов, перестроенных в

различные торговые заведения: магазины подарков, булочные-пекарни, магазины стандартных цен.

Надев солнцезащитные очки, которые я перед поездкой случайно обнаружила в спальне, я вышла из

машина.

Люди фотографировали исторические здания, почетные памятники и обелиски, которые, казалось,

попадались в городе на каждом шагу. Ближайший к нам был установлен в память неизвестного, павшего

в бою солдата. Рядом с ним мое сердце прекратило биться ритмично.

–– Это наводит на печальные мысли, –– сказала я.

–– Что именно? –– Она повернула голову туда, куда смотрела я. –– Этот монумент?

–– Все кончено, ты умер и никто даже не знает, кто ты такой –– тебя предали земле без имени …

без истории твоей смерти. –– Я сжала губы. –– Я думаю, нечто подобное произошло с Касси. Она умерла

и никто не знает как и почему. Причина не ясна –– просто она умерла. И все.

Жули, положив свою руку на мою, сжала ее.

–– Полиция это выяснит. Они всегда так или иначе выясняют такие вещи. Она дождется

справедливости.

В желудке у меня закололо, но я заставила себя улыбнуться.

–– Да, они всегда добиваются истины. По крайней мере в телевизоре.

Она согласно кивнула, еще раз сжимая мою руку, и вздохнула.

–– Ну ладно. Дальше на этой улице расположен секонд хенд магазин, который продает

старомодные платья – конечно не эпохи Гражданской войны – просто вышедшие из моды.

Я рассмеялась, забывая до поры, до времени и о Касси, и обо всем остальном.

–– Надеюсь, что там более современные платья. Я сомневаюсь, что заявиться на выпускной бал в

таком допотопном платье, сочли бы крутой затеей.

–– Скотт рассердится не на шутку. Он никогда не поймет как снять его с меня.

–– Уф, –– простонала я.

Взяв меня под руку, она засмеялась.

–– Там есть одно платье, которое я приметила и вроде как спрятала его. –– Ее глаза горели от

возбуждения и от того, какой красивой представлялась она себе в этом прекрасном платье, а я сейчас

поняла, почему для нее это так важно. –– Оно сшито в стиле 20-х годов, когда в моде были «платья для

эмансипированных женщин», украшенные нашитыми бусинками. Супер-кокетливое и одновременно на

редкость привлекательное. Надеюсь, оно еще не продано.

–– А я не знаю, что покупать, –– призналась я. –– Честно сказать, не знаю, что мне нравится.

–– Я думаю, что роковая Самми – она смотрела на меня и широко улыбалась – выберет такое, что

продемонстрирует столько сисек и ножек, сколько допустимо с точки зрения человеческой морали.

–– Спасибо за совет. –– Прозвенел колокольчик над дверью, когда мы вошли в магазин,

представлявший собой сплошной лабиринт из стоек, на которых была развешена одежда. –– Так что

насчет прикида для милой Сам?

Жули посмотрела на меня из-за плеча нахмуренными глазами.

–– Хммм, Хороший вопрос. С тех пор, ну … когда тебе было лет одиннадцать, лично я бы не

ходила, как ты с болтавшимися сиськами, а на самом деле … на самом деле, тогда ты не часто

появлялась в платьях. Ты была из тех девчонок, что предпочитали ходить в джинсах и рубашках.

–– Так это же было полезно для здоровья. –– Я с улыбкой пошла за ней в дальнюю часть торгового

зала, где платья, которым не хватило места на стойках, были развешены по стенам. Кроме нас, здесь

было еще несколько девушек. –– Так где же оно, твое любимое платье?

Встав на цыпочки, она вытащила платье, висевшее позади нескольких длинных пышных платьев.

Увидев то, что она извлекла на свет, я мгновенно пришла в восторг. Серебристое с блестками, оно

выглядело так, словно тысячи звездочек были пришиты по всему платью, и когда она подняла его, все

блестки и звездочки засверкали и засияли под льющимся с потолка светом.

Бросив взгляд в мою сторону, она улыбнулась.

–– Я ведь практически спрятала его за другими платьями.

–– Я поняла. Оно действительно красивое.

–– Ты так считаешь? –– Глядя на нее, было понятно, что с платьем дело решено. –– Единственная

проблема в том, что, если я куплю его, то мне не собрать к нужному моменту достаточно денег на туфли.

А в моем шкафу для одежды нет ничего подходящего для этой покупки.

Я провела пальцами по сложному узору, скомпонованному из блесток.

–– Насколько я помню, у меня есть пара серебристых туфель на каблуках; пожалуй, они вполне

подойдут к этому платью. Они с застежками на ремешках. –– Глаза Жули смотрели на меня с

благоговением. –– А каблуки, по-моему, четырехдюймовые, и если ты хочешь, я могу на время дать их

тебе.

–– Я поняла, что люблю тебя, –– ответила Жули.

Смеясь, я пожала плечами.

–– Как легко завоевывается твоя привязанность.

–– Когда это касается того, кто решает проблему с обувью? То да. –– Прижав платье к груди, она

заверещала. –– Я примеряла его уже столько раз, что боялась, как бы хозяин магазина не стал бы брать с

меня за это плату. Ох! Я думаю, к нему подойдет парик, который я сохранила после выступления в

прошлом году в пьесе, которую ставили в школе. Это коротковолосый парик, который отлично подойдет

к этому платью.

Так она играла в пьесах?

–– Да, он отлично подойдет к этому платью.

–– Я уже и не говорю о том, что Скотт полюбит его. –– В ее глазах промелькнули озорные искорки.

–– Это будет так, как будто он изменяет мне со мной.

Я громко рассмеялась над этой шуткой и снова пошла вдоль стоек. Меня интересовали удлиненные

фасоны; посмотрев несколько черных и красных платьев, я остановилась и провела пальцами по платью

из ткани с бледно-зеленым оттенком, напомнившим мне цвет морской пены. Сняв платье со стойки, я

подняла его.

Материал был, мягким, легко облегающим формы, под грудью была поперечная вставка из

основной ткани. Верхняя часть и вырез напомнили мне известные платья Мэрилин Монро, в которых

детали из основного материала также располагались в поперечном направлении. Я щупала и щупала

ткань, не в силах оторвать от нее пальцы.

–– О, а ты знаешь, оно тебе к лицу и отлично подходит к твоим волосам, –– прокомментировала

мой выбор Жули.

–– Ты так думаешь? –– спросила я сдержано улыбаясь.

–– Ну да. Ты должна его обязательно примерить.

Положив платье на прилавок, я стала дожидаться, когда кассирша пригласит меня в крохотную

примерочную, расположенную за ее спиной. Я стояла спиной к окну, и вдруг я почувствовала что-то

непонятное … как если бы я сейчас обернулась, то увидела бы кого-то стоящего рядом.

Я не обратила на это внимания, наблюдая, как упитанная дама за прилавком заканчивает расчеты с

двумя смешливыми девицами.

Но это чувство не проходило. Я потерла горячую затылочную область шеи, пульс мой участился.

Вспомнив, что я не взяла с собой никаких таблеток, я сосредоточилась на том, чтобы заставить сердце

работать в медленном устойчивом ритме, а Жули тем временем копалась в куче старомодных

ридикюлей.

После того, как ко мне вернулось обычное самочувствие, кассирша пропустила меня в

примерочную, и чувство, что за мной наблюдают стало понемногу проходить и, наконец, прошло совсем.

Чувствуя уверенность, что в том, что мой мозг подчиняется мне, я вошла в это крошечное помещение и

просунула голову в собранное над головой платье.

Собранная в одну строну ткань, двигалась по моему голому телу, как атлас. Спереди подол

колыхался где-то вокруг моих лодыжек, а сзади, он, похоже, опустился еще ниже … чем спереди. Став

на цыпочки, я представила себе лицо Карсона.

Щеки мои вспыхнули.

–– Позволь мне взглянуть! –– закричала Жули и забарабанила по двери.

Открыв ей дверь и отступив на шаг, я повернулась вокруг себя.

–– Ну, что ты скажешь?

–– Круто! –– Жули смотрела на меня ошеломленно восторженным взглядом. Расправив ткань на

моем плече, она продолжала. –– Это потрясающе. Девчонки с ума сойдут. Да и парни наверняка тоже.

–– Слишком длинное?

–– Вовсе нет. –– Просунув голову через мое плечо, она посмотрела вниз. –– Я сверху не вижу

ничего. Твой партнер наверняка будет этим разочарован, но все глаза будут устремлены на тебя.

Я рассмеялась, сомневаясь в том, что Карсон будет сильно разочарован. Интересно, что он скажет?

Что-нибудь смешное с сексуальным акцентом – в этом я была уверена. А может быть он уже, наконец,

поцелует меня? Господи, как я надеюсь на это.

–– Твои волосы отлично подходят к нему. –– Жули собрала вместе длинные пряди и разметала их

по моим плечам. –– И шея напоказ.

Предъявив платье к оплате, я быстро оделась и, расплатившись, заглянула в чек Жули. Я

подумала, что платье немного дороговато, но утешила себя тем, что папа будет приятно удивлен, что я

не разорила банк.

Оставив платья в машине, мы пошли в дайнер*, расположенный чуть дальше на этой улице. Пока

мы ждали заказанную еду, Жули щебетала о своих планах на лето и о том, что они вместе со Скоттом

совершат затяжной прыжок с парашютом после окончания школы – это будет первый такой прыжок для

обоих. Наверняка, я такой прыжок уже совершала, но не помнила, как это было. Жули пригласила и меня

в их компанию и, не сознавая этого, снова раздула в моей памяти тлеющие угольки прежнего интереса.

Мы уже заканчивали обед, когда Жули откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.

–– Так ты и вправду идешь на выпускной бал с Карсоном?

Я, доев остаток гамбургера, кивнула.

–– А почему тебя это так волнует?

Она посмотрела на меня многозначительным взглядом.

–– Он тебе нравится, или ты идешь с ним просто потому, что не хочешь больше иметь ничего с

Делом?

Ее вопрос вызвал у меня раздражение, но вместе с тем, я поняла, что она имеет ввиду. Мое

сближение с Карсоном вызвало шок. Я была единственным человеком, кого это не удивляло.

–– Он нравится мне Жули. Он действительно мне нравится. И я не могу понять, почему раньше я

этого не замечала.

–– Я могу подсказать тебе несколько дельных мыслей, –– весело предложила она.

–– Я вся внимание. –– Я, улыбаясь, откинулась на спинку стула. –– Но учти, я думаю, что он

чертовски отличный парень.

Жули рассмеялась и, подавшись вперед, положила локти на стол.

–– Он ведь тебе и вправду нравится! Посмотри на свои щеки. Они ведь пылают от любви!

–– Да замолчи ты.

Я бросила в нее смятую салфетку. Она улыбнулась.

–– Но я, сказать по правде, думаю, что это здорово. Только не говори своему брату, что я

рассказала тебе об этом – Карсон горячий парень. Он владеет всем латиноамериканским любовным

арсеналом.

–– Господи. –– Приложив ладони к своим пылающим щекам, я рассмеялась.

–– Да нет, серьезно, Карсон и вправду отличный парень. Он настоящий парень хранитель*. –– Она

уселась на стуле прямо и взяла чек. –– Есть еще одно преимущество, которое ты получишь, встречаясь с

ним.

Я мгновенно принялась перебирать все, что было в моей голове, действуя словно рентгенолог,

исследующий снимок.

–– А подробнее?

Ее глаза наполнились озорным лукавством, когда она склонила голову на бок, отбросив за плечи

длинную белую прядь волос.

–– Выражение лиц твоих родителей, когда ты обрушишь на них эту новость.

Из моего горла вырвался странный звук: наполовину смех, наполовину стон.

–– Мама наверное …

–– … завертится волчком, –– закончила за меня Жули. На ее лице появилось сочувственное

выражение, когда она перехватила мой взгляд. –– Да не бери в голову. Это она переживет. Постепенно.

Ей потребовалось, мне кажется, что-то около года, чтобы притерпеться ко мне.

–– Это меня по-настоящему обнадеживает. –– Я хлопнула по столу кредиткой. –– А знаешь что?

Меня это не колышет. Карсон он … стоит того, чтобы схлопотать из-за него инсульт.

–– Но только …

Легкая тень внезапно появилась на нашем столике. Я повернулась и улыбка замерзла на моем лице.

Я практически не узнала эту короткую гладкую прическу из черных волос и прекрасное лицо,

омраченное измождением и печалью, глубину которой я не могла себе даже и представить.

–– Мисс Винчестер, –– обратилась к ней Жули, выпрямляясь на стуле. Ее глаза обратились на

меня, в их взгляде появилась настороженность. –– Как … как вы живете?

Ее потускневшие голубые глаза соскользнули с Жули на меня.

–– Очень неплохо, если принять во внимание, что моя дочь была убита.


* дайнер –– придорожный ресторан в Америке.

* парень хранитель –– Жули имеет ввиду популярный в Америке цикл песен под общим названием «Мой

бой-френд хранитель».

Все мои мысли пошли в разлет, голова словно опустела. Я буквально онемела при ее внезапном

появлении и не могла делать ничего, как только, не отрываясь, смотреть на нее. Мать Касси. Мать моей

лучшей подруги. Бледное лицо Жули перекосилось. Я хотела отвернуться и от отчаяния закрыть глаза.

Мой рот как будто парализовало, а я понимала, что мне надо что-нибудь сказать. Просто необходимо.

Наконец, голова у меня заработала и из горла вырвался сбивчивый и хриплый голос.

–– Мисс Винчестер, мне жаль, мне очень жаль Касси.

От горя ее голубые глаза потемнели, но в их глубине таилось что-то более темное и сильное.

–– Что ты говоришь? Вы обе переживаете?

–– Да, мэм, –– согласно кивнула Жули. –– Это ужасно …

На лице мисс Винчестер появилась явно натянутая улыбка. Ее нижняя губа задрожала – было

видно, что она изо всех сил старается сдерживать себя.

–– Вы выглядели такими опечаленными, когда выбирали себе платья.

Так вот почему у меня возникло ощущение, что за мной наблюдают: из-за нее – из-за матери

Касси? Что она делала, глядя на нас, когда мы выбирали платья? Я так и не могла додуматься до чего-

либо, а она заговорила снова.

–– Вы обе веселились, верно? Радовались, выбирая платья для выпускного бала? –– Ее

пристальный взгляд остановился на мне. –– Как я предполагаю, твоим кавалером будет Дел?

Я открыла рот, чтобы ответить, но Жули опередила меня.

–– Вы знаете, –– сказала она, –– Сам и Дел уже расстались.

Мисс Винчестер не удивилась этой новости.

–– Сам? Ответь мне, Сам, почему вы сидите здесь, покупаете платья для выпускного бала в это

время, когда моя дочь лежит в холодной могиле.

–– Я …

–– Да ты такая же, как он, –– сверкая глазами, почти выкрикнула она. –– Я просила ее не иметь

ничего общего с тобой, но она меня не слушала.

Я вздрогнула.

–– Как кто? Кто это он?

Дедушка Касси, внезапно возникший перед нами, схватил мисс Винчестер за руку.

–– Довольно, хватит. Не устраивай сцену.

–– Да мне наплевать, –– злобно выкрикнула она, вырывая у него руку.

И она закатила сцену. Все, кто находился в этом уютном дайнере, уставились на нас. Местные.

Туристы. У меня не было ни капли сомнения в том, что в понедельник об этом будет знать вся школа.

Мне страшно хотелось взять подушку с сидения стула и закрыть ею лицо, но в то же время я хотела

услышать ответ на мой вопрос.

–– Сам, по-моему нам пора идти, –– сказала Жули, вставая.

Я тоже поднялась, мои ноги с трудом удерживали меня.

–– Мисс Винчестер, если бы я вспомнила что-нибудь, клянусь, я бы рассказала …

–– Ах, так ты можешь и не вспомнить?

–– Я не …

Ее рука взвилась в воздух и ладонь опустилась на мою щеку. Сочный резонанс сотряс помещение

дайнера, а мою щеку словно обожгло. На глаза навернулись слезы, ошеломленная, я приложила к

горевшей щеке ладонь.

По лицу матери Касси неудержимым потоком струились слезы.

–– У моей девочки были проблемы, но она их не заслужила. Ты была ее лучшей подругой, ее

единственной настоящей подругой. Но она мертва, а ты покупаешь платье для выпускного бала. Как ты

можешь продолжать жить с этим?


глава двадцать третья


Жить было трудно, но я-то была жива и должна была ориентироваться в ситуации, и рассчитывать

на что-то. Хотя сейчас делать это было труднее, чем обычно. Когда я пришла домой и мама увидела на

моей щеке след недавно полученной пощечины, она буквально взвилась от ярости.

–– Стивен, мы должны немедленно обратиться с заявлением в полицию, –– закричала она отцу,

ходившему взад-вперед по свободному пространству кухни. Короткие прядки волос, выбившиеся из

прически, походили на маленькие пальчики, торчащие из пухлых прядей, уложенных на висках. –– Как

эта женщина посмела ударить нашу дочь?

Папа поморщился.

–– Я думаю, обращение в полицию – это не самое лучшее, что мы можем предпринять в данный

момент.

–– Я должна согласиться, –– поддержала я отца, –– потому, что ударила меня мать той самой

девочки, которую, как они думают, убила я.

–– Саманта! –– мама с ужасным лицом, рванулась ко мне.

––Ну что? –– спросила я, выставив вперед руки. –– Это же правда.

Глаза мамы стали узкими. Как щелки.

–– Ты принимала свои лекарства?

–– Да, проворчала я, –– залезая на табурет.

В шаге от кухни стоял Скотт и подслушивал. Не думаю, что для это ему было необходимо

подходит так близко. Любой, находящийся в радиусе пяти миль от нашего дома, мог слышать мамины

крики. Когда наши взгляды встретились, она сморщилась, сделав мне гримасу.

Отец склонился над барной стойкой и пригнул голову, так что мы смотрели друг другу в глаза.

–– Тебе больно?

Я покачала головой.

–– Нет. Просто я удивилась.

–– У тебя вся щека багрово-красная. –– Мама приложила к ней свою холодную руку. –– Бить нашу

дочь … да это просто черт знает что.

Отвернувшись от стойки, папа положил ладонь маме на поясницу, но она тут же отошла назад.

–– Я думаю, будет лучше всего, если мы сделаем вид, как будто ничего не произошло, –– сказал он,

опуская руку.

Даже мне было понятно, что нам практически ничего не светит. Мама выглядела так, словно

собиралась лечь перед нами и умереть, но отцу постепенно удалось ее утихомирить. К моему удивлению,

мама не была в подпитии, а в таком состоянии довести ее до бешенства было легче легкого.

–– Послушайте, –– я произнесла это слово, как бы между прочим, за что получила презрительно-

неодобрительный мамин взгляд. –– Я купила сегодня платье для выпускного бала.

Ох! –– мама часто заморгала глазами и на ее лице появилось слабое подобие улыбки. –– Правда

купила? В нашем городе?

–– Да. Да это классическое старомодное платье из магазина для бедных. Оно у меня в комнате.

–– Из магазина для бедных? –– медленно повторила мои слова мама.

Я слышала, как Скотт буквально зашелся смехом в соседней комнате. А я внимательно смотрела на

родителей.

–– Ну и какой же ущерб ты нанесла чернокожим? –– спросил отец, рассматривая свою кредитную

карту. Порывшись в кармане, я протянула ему чек. –– Дорогая, а ведь наша дочь просто умница.

Мама через его плечо посмотрела на чек.

–– И всего то? Я должна посмотреть на это платье.

Глубоко вдохнув, я хлопнула руками по бедрам.

–– И у меня есть партнер.

В ее обычно серьезных карих глазах мелькнули искры волнительного возбуждения.

–– Вы с Делом помирились?

Из соседней комнаты донесся другой странный звук; еще две секунды и Скотт получит от меня по

полной.

–– Хм, нет … мы не помирились.

–– Тогда с кем же ты собираешься пойти на выпускной бал, принцесса?

Перед тем, как ответить, я посмотрела на папу.

–– Я собираюсь пойти с Карсоном.

Мама, судорожно вдохнув воздуха, уставилась на меня. Она смотрела на меня так, словно я только

что призналась ей в том, что состою в террористической ячейке.

–– Саманта …

–– Не надо. –– Я встала, приготовившись к баталии. –– Я хочу пойти на выпускной бал с ним и

пойду с ним. Он хороший парень и не замечен ни в чем плохом. И я заявляю, как перед Богом, что мне

насрать на то, что его отец работает на нас.

–– Саманта, –– взвизгнула мама. –– Придержи язык.

Выбрав момент, чтобы заявить о себе, Скотт ввалился в кухню и несколько раз хлопнул в ладоши.

–– Послушайте! Послушайте! Я обеими руками и обеими ногами за это.

Мама сложила руки на груди.

–– Скотт, иди в свою комнату.

Но он сел на табурет, возле которого я стояла.

–– Карсон действительно хороший парень. Получше, чем Дел-трахальщик.

–– Скотт!

Еще немного и мама сама даст волю языку.

–– Дорогая, я думаю … это совсем не плохо, –– сказал папа. Когда она протестующее замахала

руками, он посмотрел на нее многозначительным взглядом. –– Пусть Саманта сама сделает выбор. Так,

как это сделала ты.

–– Это не то же самое, –– вспылила мама.

–– Если мне не изменяет память, твой отец был не очень высокого мнения обо мне, потому что я

появился не из той, правильной, части города. –– Он улыбнулся, но в его лице что-то промелькнуло. Его

губы на мгновение скривились в гримасе. –– А Карсон хороший парень. Ведь с ним у нас никогда не

было никаких проблем.

Я снова твердо стояла на ногах.

–– Значит решено.

Мама открыла было рот, но папа опередил ее.

–– Господи, они ведь не собираются пожениться. Они просто идут вместе на выпускной бал.

Только и всего.

Я внимательно смотрела на отца и вдруг я поняла, что он хотел сказать, но не сказал. Может быть я

поняла это потому, что где-то в глубине своего сознания, я хранила воспоминания о том, как он работал, чтобы его заметили и полюбили. То, что он не протестовал против Карсона, не было следствием его

отличия от мамы, он считал наши с Карсоном отношения временными. Я знала, что стоит мне объявить,

что наши отношения более, чем временные, он объединится с мамой и они оба придут в неописуемую

ярость. И совсем не важно, кем он сам был в прошлом.

–– Может хватит обсуждать принципы, которым следует моя сестра в выборе друзей, –– объявил

Скотт, переключая на себя внимание родителей. –– Жули сказала мне, что мамаша Касси несла какую-то

сумасшедшую чушь.

Снова об этом. Я, не выдержав, застонала.

–– Она продолжает утверждать, что я похожа «на него», и я уверена, что она верит будто я знаю,

что произошло, но притворяюсь, что не знаю.

–– На «него»? –– мама нахмурилась и снова принялась перебирать пальцами эти долбанные

браслеты.

–– Я ничего не понимаю. –– Я снова села на табурет, опустив плечи. –– Но она сказала, что велела

Касси держаться от меня подальше.

Скотт закатил глаза и начал перебирать яблоки и груши, лежавшие в вазе для фруктов.

–– Вот уж смех, ведь всем надо было настоятельно рекомендовать держаться подальше от Касси.

Оттолкнув его руки, мама уложила фрукты обратно вазу в том порядке, каком они были до того,

как ими занялся Скотт.

–– Стивен, я думаю, нам все-таки следует обратиться с заявлением в полицию. Ведь эта несчастная

явно не контролирует себя.

Папа, смотревший рассеянным взглядом куда-то в сторону, покачал головой.

–– Нам не надо вмешивать в это дело полицию.

–– Но она ведь творит невесть что …

–– Никакой полиции! –– Он хлопнул ладонью по столешнице барной стойки, отчего мы все

подпрыгнули. Шумно и тяжело вздыхая, он покачал головой. –– Я поговорю с Линкольном и дам ему

соответствующие установки, если вам будет легче.

Мама в упор смотрела на него, щеки ее горели.

–– Да. Будет, –– четко произнесла она, и ее слова прозвучали, как выстрелы.

Я посмотрела на Скотта –– он лишь пожал плечами. Спор определенно готов был перерасти в

скандал, и я хотела сделать из кухни ноги до того, как это произойдет. Видя, какими глазами они смотрят

друг на друга, я понимала, что именно я сама отчасти и являюсь причиной их взаимного озлобления. Не

привлекая к себе их внимания, мы со Скоттом соскользнули с табуретов и выскочили из кухни. Мы едва

успели забежать за угол, как из кухни донеслись крики.

–– Что ты думаешь об этой их ругани? –– спросила я Скотта, когда мы шли в подвальный этаж.

Скотт подбросил в воздух яблоко. Поймал его.

–– Да кто ж это знает? –– Подбросив и поймав яблоко снова, он посмотрел на меня. –– Но новость

о Карсоне они восприняли на удивление хорошо.

–– Да, –– пробормотала я, но в этот момент я была озадачена мыслью, почему папа так резко

отверг мысль об обращении в полицию. Впервые я видела, как он, утратив свое обычное хладнокровие,

вышел из себя, но у меня было чувство, что я не помню других случаев, когда он вел себя похожим

образом.


По прошествии двух суббот я смотрела на флакончик с таблетками для купирования приступов

паники. Бабочки похоже устроили гнездо в моем желудке и сейчас резвились, рассылая

предупреждающие уколы паники и волнения во все части моего тела. Доктор О'Коннелл предупреждал,

что галлюцинации и воспоминания провоцируются по большей части состояниями беспокойства.

А подготовка к выпускному балу, где моим кавалером будет мальчик, на которого я запала по-

серьезному, до предела напрягла мои нервы.

Перевернув флакончик, я проглотила слюну. Прием одной таблетки из флакончика даст мне

дополнительную гарантию в том, что я не сошла с ума, но ведь она сделает меня бесчувственной ко

всему: к тому, что Карсон впервые возьмет меня за руку, будет танцевать со мной или – на что я надеюсь

– поцелует меня. А я хотела чувствовать все это, а не просто пройти через рутинные процедуры. И все у

меня было отлично: никаких записок, никаких галлюцинаций, никаких воспоминаний. Нет, мне таблетки

не нужны.

Приняв это решение, я поставила флакончик в аптечный шкафчик и закрыла дверцу. Мое

отражение в зеркале вдруг пристально посмотрело на меня. Я провела большую часть второй половины

дня и почти весь вечер, приводя в порядок волосы и подбирая макияж, поскольку именно это сделает

мой вид безупречным.

Коричневатые дымчатые тени нанесенные на веки, подчеркивали проблески глаз. Вместо румян я

выбрала пудру со слабо мерцающим оттенком, отчего мои скулы казались выше и обрисовывались более

четко. Глянцевая помада на моих губах делала их манящими и готовыми для поцелуев. Как предложила

Жули, мы вместе с ней сделали прически заранее в тот день. Завив мои волосы в крупные локоны,

визажист искусно пристроил и закрепил их на моей голове. Несколько свисающих со лба завитков

обрамляли мое лицо.

Услышав легкое покашливание, я обернулась. Мама, с едва заметной улыбкой, стояла в дверях

моей ванной комнаты.

–– Милая моя, ты выглядишь великолепно.

–– Ты так считаешь? –– Я провела ладонями по бокам, расправляя платье.

Она кивнула.

–– Я в этом просто уверена.

–– Ну спасибо, –– сказала я, улыбаясь ей в ответ.

Мама повернула голову, но от меня не скрылось, что глаза у нее были влажными.

–– Твой кавалер дожидается тебя внизу, и твой отец, как это принято, допрашивает его.

Мои глаза расширились и бабочки заметались в желудке, пытаясь выбраться наружу.

–– Он здесь?

Она отошла назад, пропуская меня, а я, схватив сумочку, направилась к двери, не намереваясь

задерживаться в комнате.

–– Саманта, а Карсон смотрится очень хорошо.

Удивившись, я посмотрела на нее из-за плеча. Все было ясно без слов. Мне не светило ничего,

кроме грандиозного скандала.

–– Желаю хорошо повеселиться, –– сказала она. –– Ты это заслужила.

–– Постараюсь. –– Я заморгала, стараясь удержать слезы. Никаких слез – это портит весь мой

макияж. –– Спасибо.

Мама вывела меня из комнаты. Нервы мои напряглись, я с трудом спускалась с лестницы, но мама

шепотом подбадривала меня, и я переступая со ступеньки на ступеньку, чувствовала себя одной из тех

девиц, которых показывают в чувственно-скабрезных фильмах.

Я улыбнулась, увидев папу и Карсона, стоящих в углу гостиной возле вестибюля. Они стояли

спинами ко мне, но я сразу поняла, что Карсон в смокинге и обрадовалась.

Моя радость казалась беспредельной.

Должно быть Карсон услышал стук моих каблуков по полу, потому что почти сразу обернулся. В

его руке была маленькая пластиковая коробочка. Наши взгляды встретились и, стоило мне взглянуть в

его глаза, как пальцы у меня ногах непроизвольно согнулись. Он отвел взгляд, а я видя молчаливое

одобрение ясно различимое на его лице, пожелала лишь одного – быть с ним наедине.

Но сейчас мы были не одни.

Папа негромко кашлянул, прочищая горло.

–– Ты прекрасно выглядишь, принцесса.

–– Вау, –– пробормотал Карсон, его взгляд медленно перемещаясь снизу вверх, обжигая меня

словно огнем, остановился на моем лице. –– Сам …

О! –– сказала я, переводя взгляд на коробочку. –– Это мне?

Карсон сглотнул слюну, когда я подошла к нему. Его пальцы слегка дрожали, когда он достал из

коробочки браслет, украшенный лилией и стоивший целого состояния, и надел его мне на запястье. Я

подняла веки и увидела, смотрящие на меня глаза цвета яркого кобальта.

–– Ты такая красивая, –– сказал он.

Я вспыхнула.

–– Спасибо. Ты тоже.

И это было действительно так. Смокинг, отлично сидевший на его широких плечах, чрезвычайно

шел к его загорелому лицу. Он выглядел великолепно.

И вот новое удивление: мама вдруг решила сфотографировать нас. Мы позировали для двух

фотоснимков, при этом я чувствовала, будто в мою поясницу втыкают острые иголочки, а причиной

этого было легкое нажатие на нее его тяжелой руки. Во время всего процесса фотографирования я

чувствовала себя так, будто я плыла по воздуху.

Мы покинули наш дом после того, как папа приложился к моей щеке быстрым поцелуем и в

очередной раз посмотрел на Карсона строгим взглядом. Вечер еще только приближался, мы шли по

свежему воздуху, и Карсон, нащупав мою руку, сжал ее.

–– Я не уверен, что хочу идти на выпускной бал.

–– Что? –– изумилась я. В этот момент мы обходили грузовичок его отца. –– Ты не хочешь идти?

Он распахнул передо мной дверь кабины.

–– Я не уверен, что хочу делить тебя с кем-либо.

Я рассмеялась.

–– Я и так вся твоя.

–– Я хочу чтобы так было. –– Он подождал, пока я влезла в кабину, наклонился и нежно поцеловал

меня в щеку. –– Я действительно, поверь мне, действительно хочу, чтобы так было.

Всей кожей своего тела я чувствовала легкий озноб, наблюдая, как он закрывает дверь. Он быстро

взглянул на меня, при этом на его лице промелькнула какая-то озорная усмешка, и сразу пошел на

другую сторону машины к водительской двери. Сев за руль, он повернулся ко мне.

–– Не могу поверить, что ты и вправду здесь, –– признался он, верхние части его щек покраснели. –

– Тому что ты со мной.

Мое горло как будто ожгло огнем.

–– Я не могу поверить, что мне потребовалось столько времени, для того чтобы быть здесь с тобой.


глава двадцать четвертая


Мы встретились со Скоттом и Жули в ресторане «Кештаун Инн», чтобы вместе поужинать.

Бронирование мест в нем было явно не легким делом, но папа очевидно пустил в ход некоторые свои

связи и обеспечил нашей четверке столик в переполненном обеденном зале. Во время ужина при свечах,

все, что происходило до этого, отошло как бы на второй план.

Я не смеялась так радостно и так много; я не думала, что когда-либо раньше чувствовала себя так

хорошо, сидя за одним столом, уставленным вкусными блюдами, вместе с моим братом и его герл-

френд; под столом рука Карсона сжимала мою руку.

И никто из других ребят, присутствовавших в этом ресторане, не сказал и не сделал ничего такого,

что указывало бы на существование у нас каких-то проблем. Пожалуй стоит упомянуть лишь о том, что

большинство присутствующих, казалось, впало в состояние шока, когда мы с Карсоном рука об руку

направились к выходу.

–– Вы уже готовы к танцам? –– спросила Жули, выглядевшая чрезвычайно сексуальной в своем

платье с блестками и волосяным хвостом.

Я утвердительно кивнула, глядя с улыбкой на Карсона.

–– Ну а ты?

Он шел позади маня, обнимая руками мою талию. Прижав свою щеку к моей, он, улыбался.

–– Я следую за тобой во всем.

Скотт посмотрел на нас.

–– Мне что-то не очень хочется.

–– Да брось ты. –– Схватив Скотта за руку, Жули потащила его к машине. –– Вот-вот начнется

вечеринка. –– Недовольно ворча, Скотт позволил ей утащить себя. Она глянулась через плечо, невнятно

произнесла «Горячий мой», а потом звучно шлепнула моего братца по ягодицам.

Я рассмеялась, наваливаясь на Карсона. Он издал какой-то непонятный звук, вызвавший сильный

трепет в моей груди, и его руки плотнее обвились вокруг меня.

–– Если мы сейчас же не пойдем туда, где танцуют, –– сказал он, касаясь губами моего уха, –– я

почти уверен, что нам вообще потанцевать не придется.

Всю дорогу до отеля, в котором проходил выпускной бал, мои щеки буквально горели огнем.

Бережно держа мою руку в своей, он провел меня через задний вход в бальный зал, откуда доносились

громкие звуки ритмичной музыки и смех.

Когда мы вошли в зал, я еще сильнее сжала его руку. Свисавшие с потолка люстры освещали

своим светом только скопления движущихся тел. Маленькие круглые столики украшали лилии; они

были похожи на розы, гирлянды которых украшали сцену, над которой висело знамя. Маленькие кустики

и деревья в кадках были украшены мигающими огнями. Зал выглядел великолепно и вместе с тем

необычно.

Стоило нам с Карсоном появится, как его друзья окружили нас. Я смеялась, радуясь той легкости, с

которой Карсон общается с людьми, его простоте и открытости для дружеских отношений. Люди

тянулись к нему, а через него ко мне. У нескольких, приветствовавших нас, человек лица

свидетельствовали о шоковом состоянии, в которое впали их владельцы, но меня это не трогало. Ничто

сейчас не могло нарушить состояние, в котором я пребывала.

Жули со Скоттом снова возникли перед нами; мы с Карсоном дожидались танца, который можно

было бы станцевать вдвоем, но она потащила меня на танцпол.

–– Танцуем! –– скомандовала она, замахав руками по воздуху.

Смеясь, я повиновалась и почти сразу выяснила, что танцевать умела совсем не плохо. Легко

поймав ритм, я двигалась в такт музыке, полностью теряя себя в быстрой ритмичной мелодии. Чувство

того, что это действо мне знакомо, нахлынуло на меня, а вместе с ним я ощутила и слабый укол вины, но

я отмахнулась от него, ради того, чтобы словить весь кайф текущего момента.

Когда песня закончилась, мы направились туда, где оставили своих мальчиков. Я столкнулась с

брюнеткой небольшого роста в черном платье.

–– Простите, –– закричала я, перекрикивая музыку.

Брюнетка обернулась, глаза ее расширились от удивления.

–– Самми? Ты пришла?

–– Лорен, ты классно выглядишь.

Это было действительно так. Платье отлично шло к ее гибкому телу.

Я ожидала, что она бросится меня оскорблять, но она быстро обняла меня.

–– Да и ты тоже. А с кем ты пришла?

–– С Картисом Ортизом.

Гордость распирала меня. Ведь я пришла с ним.

Она несколько раз моргнула, но ее улыбка не дрогнула.

–– Это действительно потрясно. ––Кто-то позвал ее по имени и она быстро осмотрелась по

сторонам, перед тем, как снова повернуться ко мне. –– Может сходим куда-нибудь вместе. Например в

кино?

–– Я с удовольствием, –– ответила я без всякого лукавства.

–– Отлично! –– Она еще раз обняла меня. –– Значит до скорой встречи.

Улыбаясь, я направилась к Карсону и по пути поймала быстрый взгляд Кэнди, тершейся с Треем в

темном углу. Оба выглядели слегка навеселе. Не обращая на них внимания, я, став позади Карсона

обхватила рукой его талию.

–– Потанцуем?

Он повернулся ко мне, прервав на полуслове свой разговор с друзьями. Войдя на танцпол, мы

нашли свободное место. Он обнял меня рукой за талию и прижал к своей груди. Наши тела сплавились

воедино, я обвила руками его шею.

–– Я так рада, что ты убедил меня пойти, –– сказала я.

Карсон улыбнулся.

–– А я еще более счастлив, чем ты.

Мне очень нравилось в нем, то что он всегда имел наготове правильный ответ. Я прильнула щекой

к его плечу и закрыла глаза. Большую часть песни мы так и простояли на одном месте, слившись и с

песней, и друг с другом. Я не могла вспомнить ни одной из вечеринок с танцами, на которых бывала

раньше, но сейчас это и не имело никакого значения. Рядом со мной был мой любимый, а с ним я

чувствовала себя так, как будто я совершенно не была связана с прошлым, которого, кстати, и

вспомнить-то не могла.

–– Мне надо кое-что тебе сказать, –– полушепотом произнес он, поворачивая голову и прижимаясь

подбородком к моей щеке.

Я подняла на него глаза, наши взгляды встретились.

–– И что же?

–– Я не хочу, чтобы это закончилось сегодня вечером.

Моя грудь поднялась от глубокого вздоха.

–– А что ты называешь «это»?

Карсон улыбнулся, и тут я поняла, что до этого мы стояли, не двигаясь, что это другие пары

проплывали мимо нас.

–– Ты. Я. Чтобы мы были вместе и после этого вечера. К примеру, завтра мы будем обедать вместе.

Я буду приглашать тебя на ужин, если ты будешь хорошо себя вести.

Я рассмеялась, почувствовав облегчение.

–– Если я буду хорошо себя вести?

–– Ммм-хмм. –– Он прижался лбом к моему лбу, его губы были так упоительно близко от моих

губ. –– И если ты действительно решила быть хорошей, я хотел бы увидеть тебя в понедельник после

тренировки. А во вторник мы может быть пойдем в кино.

–– Мои глаза непроизвольно закрылись.

–– А как насчет среды и последующих дней?

–– А это будет зависеть от того, как ты будешь себя вести, хорошо или плохо.

–– Что будет, если я буду вести себя плохо?

–– Хороший вопрос. –– Его руки скользнули по моим бедрам, и горячая волна, поднятая этим

движением, буквально захлестнула меня. –– Нам придется придумать что-то вроде карательной системы.

Плохое может стать хорошим.

–– Тогда, что значит хорошее? –– с улыбкой спросила я.

–– Хорошее значит хорошее. –– Он провел губами по моей щеке, а у меня перехватило дыхание. ––

Послушай, вот, что сейчас пришло мне голову. Ты можешь вести себя хорошо или плохо. Но я хочу и в

среду, и в четверг, и в пятницу быть с тобой. Все эти дни, а потом опять и опять и так далее.

Внезапно возникшее, словно незваный гость на пороге, чувство вины угрожало омрачить это

мгновение, вонзив в него свои когти, но я открыла глаза.

–– Ты просишь меня быть твоей девушкой?

–– Ну, что-то вроде.

Глаза его мерцали.

–– Мне нравится то, что ты предлагаешь. Хотя по-моему ты слишком затянул с этим.

Его губы чуть раздвинулись и приблизились к моим. Мое дыхательное горло сдавили спазмы, а

пульс колотился в бешенном ритме. Ну вот и началось. Он хочет меня поцеловать. Наконец-то. Каждая

клетка моего тела ждала этого, замерев в сладостном предчувствии. Я понимала, что даже при том, что я

не помню ни одного из моих прошлых поцелуев, этот поцелуй напрочь сотрет их, даже если они и

притаились где-то в моей памяти.

Возникший неизвестно откуда Скотт, врезался в нас.

–– По-моему здесь существует правило, регламентирующее расстояние между партнерами. Не

заставляйте меня применять его.

Жули стыдливо опустила голову.

–– Ну какой же ты все-таки нетактичный.

Я, нахмурившись, посмотрела на брата недовольным взглядом, а Карсон негромко засмеялся.

–– Ты, братец, мастерски умеешь портить настроение.

–– Так для этого я здесь и присутствую.

Он посмотрел на нас с нахальной улыбкой и повернул Жули спиной к нам.

–– Твой братец … –– со вздохом произнес Карсон.

–– … симпатичный идиот? –– подсказала я. Настроение испортилось, я посмотрела вокруг и,

прочистив горло, объявила: –– Думаю, мне следует …

Карсон поцеловал меня в щеку.

–– Пойду раздобуду нам что-нибудь из питья.

Освободившись против своей воли из его объятий, я направилась к выходу. После нашего

разговора я пребывала в каком-то пьянящем оцепенении. Мое сердце билось так, будто при каждом

ударе делало сальто. Я хотела найти Жули и сказать ей, что мы с Карсоном теперь вместе. Меня

переполняло это новое чувство и мне необходимо было поделиться с кем-либо своей радостью. Сейчас я

чувствовала такое впервые, и мне казалось, что я плыву по воздуху, как если бы на ногах у меня были не

туфли, а воздушные шары.

Открыв дверь туалетной комнаты, я моментально пожалела о том, что зашла сюда.

Вероника, склонившись над раковиной и зажав в руке коричневое бумажное полотенце, яростно

терла им под глазами, старясь удалить с лица тушь для ресниц и бровей. Я приготовилась к тому, чтобы

как можно скорее ретироваться отсюда, но, согласно неписанному кодексу поведения девушки, я должна

была хотя бы узнать, что с ней.

Мысленно проклиная себя, я прикрыла за собой дверь.

–– Вероника, ты в порядке?

Она подняла веки.

–– А как по-твоему? У меня все отлично.

Вот именно поэтому я и ненавидела этот чертов кодекс поведения девушки. Покачав головой, я

пошла назад, к двери. Рядом было еще несколько туалетных комнат.

–– Я-то думала, что действительно нравлюсь ему, –– произнесла Вероника дрожащим голосом. ––

Ну разве я не дура? Держу пари, что ты от этого чувствуешь себя чертовски счастливой.

При взгляде на нее, внутри у меня что-то оборвалось.

–– Дел? –– спросила я.

–– А кто же еще? –– со смехом ответила она, рассматривая порозовевшую кожу под глазами. ––

Он, в конце концов, положил на тебя, и у меня появился шанс. И ведь даже Касси уже не стоит у меня

поперек дороги.

Я подумала, что может стоить внести ясность в то, кто на кого положил, но решила, что не стоит

этого делать.

–– То, что я вижу тебя плачущей, не делает меня счастливой.

Швырнув полотенце на пол, она, держась за край раковины, повернулась ко мне. Искусно завитые

и уложенные вокруг макушки локоны, растрепались и сейчас обрамляли ее щеки со следами слез.

–– Он только и делает, что говорит о тебе. О том, что вы с ним ненадолго расставались –– что вы

снова будете вместе. Мне это осточертело!

Ее слова ошеломили меня.

–– Мы с ним уже не будем вместе.

–– Ты должна хотя бы сказать ему об этом. –– Вероника всплеснула руками. Цвет лака,

нанесенного на ее ногти гармонировал с кроваво-красным цветом ее платья. Я почувствовала

приближающееся головокружение. –– Это не так важно, но он сказал, что ваши матери планируют вашу

совместную с ним поездку на Поконос, чтобы окончательно примирить вас.

Я невольно открыла рот. Боже мой, ведь я собиралась задушить эту особу. А сейчас я подумала,

что она поспособствовала тому, чтобы я исполнила это свое желание сегодня же вечером. Уух.

–– Мы с Делом не собираемся ни в какие путешествия.

Вероника рассмеялась, но тут же смолкла.

–– Ты не собираешься? –– недоверчиво фыркнув спросила она.

–– Он полностью в твоем распоряжении, если он тебе нужен, но скажи серьезно, он действительно

тебе нужен?

Она посмотрела на меня так, будто я, по меньшей мере, предложила ей пойти на улицу и попинать

ногами бездомных щенков.

–– Он всем нужен.

–– Ну, положим, не всем. –– Я снова повернулась, намереваясь уйти, но в последний миг

остановилась –– Ты заслуживаешь большего, чем какого-то парня, который все время рассказывает тебе

о ком-то другом.

Схватив другое бумажное полотенце, она осушила им лицо.

–– А почему ты так по-доброму относишься ко мне?

Хороший вопрос.

–– А почему я должна относиться к тебе иначе?

Она снова фыркнула и снова повернулась к зеркалу.

–– Да разве мало за что.

Я вышла из туалетной комнаты и почти столкнулась с Кэнди и стайкой девчонок. Ох, милостивый

Боже …

Кэнди, уперев руку в бедро, приняла презрительную позу.

–– Ты совсем опустилась? Встречаться с наемным рабочим?

–– А ты, я вижу, в отчаянии и без всякой надежды? –– парировала я. –– Клеишь бывшего бой-

френда своей покойной подруги?

Ее глаза широко раскрылись, а затем сразу сузились, но я уже обошла эту кучку девчонок. Они

преследовали меня до самого танцевального зала, не переставая изливать на меня несусветную чушь. Я

заслужила медаль за то, что не обернулась и не настучала как следует по тыкве хотя бы одной из них.

–– Ты собираешься плакать?* –– пропела Кэнди.

–– Чего? –– я нахмурилась, но не остановилась, а продолжала идти. Я дошла почти до танцзала …

почти.

–– Или ты совсем рехнешься и поспешишь к своему доктору?

Я быстро обернулась.

–– Почему ты даже не пытаешься вести себя, как настоящая подруга и не пойдешь посмотреть, что

делается в той самой туалетной комнате, вместо того, чтобы бегать за мной и брехать, как одержимый

жалкий щенок?

Склонив голову на сторону, Кэнди спросила:

–– На что ты намекаешь?

–– Твоя подруга –– Вероника? Ты нужна ей прямо сейчас. Она в туалетной комнате. И не в самом

лучшем виде.

Ее нос сосредоточенно сморщился, как если бы я спросила ее, как извлечь квадратный корень из

трех.

–– Тебе, похоже опять что-то померещилось, а? Вероника сейчас кайфует. Ее наверняка выберут

королевой бала.

Тут я сдалась.

–– Хорошо бы.

–– Помешанная Сам! –– речитативом произнесла Кэнди, заслужив несколько одобрительных

смешков.

Я закатила глаза.

–– Как умно, да это просто гениально.

Она, глядя на меня закивала по-страусиному головой, быстро развернулась на каблуках и

потрусила прочь. Несколько девчонок остались стоять на месте, я посмотрела прямо на них, и видимо

что в моих глазах напомнило им прежнюю Самми, потому что они, как тараканы, бросились от меня

врассыпную.

Я не стала гнаться не за одной из них, чтобы не нарушать очарование сегодняшнего вечера, а

пошла дальше по танцзалу, ища глазами Карсона. Я заметила его – рядом с ним стоял мой брат и еще

несколько их приятелей по бейсбольной команде – и направилась к ним.

Какое-то высокое, худощавое тело внезапно возникло передо мной; оно было в красном.

Мгновенно фигуры танцующих, музыка и слепящие огни ламп –– все исчезло. Все вокруг меня стало

серым.

Передо мной стояла Касси.


* «Ты собираешься плакать?» –– популярная в Америке песня, хит группы «Hardcore Superstar».

Ее красивое платье представляло сейчас лохмотья, свешивающиеся с ее отталкивающе бледных

рук. Какая-то черная маслянистая жидкость сочилась из нее, стекая по лицу. Я отступила на шаг

назад. Одна половина ее головы … она была бесформенной, вдавленной внутрь.

Череп был расколот. Разбит вдребезги.

Я чувствовала, как комок желчи подкатил к горлу. «Касси», –– прошептала я.

И тут я поняла, что она на самом деле не стоит на месте. Ее руки и ноги колыхались в каком-то

неторопливом ленивом ритме, как будто кто-то держал ее тело. Одной частью своего сознания я

поняла, что я сейчас вижу –– Касси, плывущую по озеру; поэтому у нее такие пустые, как у куклы,

глаза.

Какая-то другая фигура возникла между нами; она, карабкаясь, перемещалась по воздуху …

перепрыгивала с одного валуна на другой. Лунный свет отражался от этого сухощавого стройного

тела. Ветер отбросил назад длинные пряди ее волос, когда она, подняв голову, кричала: «Касси!»

Мое сердцебиение сделалось прерывистым. Этой фигурой была я –– я смотрела на тело Касси.

Кто-то, возникший из темноты, потянулся ко мне, вернее к моему образу в сером цвете. Я

повернулась. Ужас и неверие тому, что я видела, запечатлелись на моем лице. Его выражение не

менялась все то время, что я стояла и отходила назад.

Этот, внезапно появившийся человек, был выше и крупнее. Меня буквально жгло жгучее

разочарование –– я не могла рассмотреть его лица!

Он потянулся ко мне и я почти на вкус ощутила пульсирующий панический страх, передававшийся

словно по проводам от меня к нему и обратно. Моя нога поскользнулась на камне; замахала руками,

пытаясь сохранить равновесие, схватиться за что-либо – хотя бы за него. Мои губы раскрылись в

беззвучном крике, а мое тело согнулось пополам.

И тут я упала навзничь –– пропала, падая вниз, а черная пустота окутала меня и потащила вниз.

И все пропало.

Видение внезапно исчезло –– чье-то тело врезалось в меня. С трудом придя в себя, я повела

глазами по сторонам.

Чье-то злобное лицо приблизилось почти вплотную к моему лицу.

–– Что ты здесь торчишь? Прочь с дороги, уродина.

Едва расслышав эти слова, я поплелась к двери. Меня всю трясло от этого ужасного, иначе его и не

назвать, волнения. Там были не только мы с Касси. Кто-то еще, кроме нас, был там.

А потом в моих мыслях возник совершенно иной сценарий произошедшего. Тот другой человек

возможно и не толкал Касси. На краю утеса была я, и я окликала ее по имени. Он возможно был там,

видел все, что произошло. Ну а что дальше? Если там действительно был еще кто-то, кроме нас, и этот

кто-то видел меня, то почему он не пошел в полицию?

Он мог бы туда пойти, если бы у него нечего было скрывать.

Я должна была поговорить с Карсоном.

Достав из сумочки мобильник, я в быстро набрала эсэмэску, в которой сообщила Карсону о том,

что вышла подышать воздухом; на тот случай, если он хватится искать меня. Выйдя из танцзала через

заднюю дверь, я оказалась в слабо освещенном коридоре, выходившим на парковку. Кроме меня, в

коридоре , было только эхо от топот моих каблуков по твердому полу. Я приложила руку к холодному

стеклу двери и остановилась, потому что почувствовала, как вся покрылась гусиной кожей. Волосики на

затылке встали дыбом.

Оглянувшись через плечо, я обвела глазами пустой коридор. В нем никого не было, но я не могла

стряхнуть с себя ощущение того, что за мной следят. Оно крутилось в моем сознании, как черные

чернила, пролитые в воду. Открыв толчком дверь, я вышла на свежий вечерний воздух, заставив себя не

оглядываться назад.

Не обращай внимания на чувства –– они не отражают реальность. Воспоминания –– дело другое,

но все, кроме них, только понапрасну волнует меня … или пытается установить мое общение с собой, а

это странно и сродни безумию.

Цокая каблуками я пошла через парковку, а каждый мой нерв, казалось, вот-вот заискрит.

Оглянись. Ты увидишь его. Он там. Ждет и следит за тобой. Мое сердце стало биться так же сильно, как оно билось тогда, когда во время танца губы Карсона приблизились к моим губам. Но сейчас

ощущение было совсем другим.

Мой мобильник запищал в сумочке, я вздрогнула от неожиданности, едва не упав лицом на

асфальт. Положив руку на колотящееся сердце, я невольно издала несколько дрожащих смешков.

Оказалось, что до смерти меня напугала ответная эсэмэска. Господи. Остановившись возле большого

дерева, я достала из сумочки мобильник. На экране светилось имя Карсон.

И тут я услышала то, чего боялась: размеренные четкие шаги –– тяжелые, вызывающие дурное

предчувствие, и учащенное сердцебиение. Мой желудок казалось заполнили ледяные шарики. Это мне

кажется. Это мне только кажется. Один. Два. Три. Шаги приближались. Но это мне не казалось, а

происходило в реальности, отчего мой затылок словно жгло огнем.

Я не могла дышать, но собрав силы, стала водить дрожащими пальцами по дисплею мобильника,

открывая ответное сообщение Карсона. «Буду рядом через секунду». Мои легкие сжались, после

чего заработали снова. Карсон уже идет. Значит все хорошо. Я буду …

Свободные прядки волос, спадающие на затылок зашевелились. Горячая волна прошла по всему

телу.

Чья-то рука сжала кольцом мою голую руку возле локтя. Я начала кричать, но другая рука легла

мне на рот, заглушив крик.

–– Не кричи, –– сказал он.


глава двадцать пятая


В ту секунду, когда я узнала этот голос, ужас прошел и вместо него меня охватила злость. Я,

собрав все силы, двинула локтем Делу в живот. Боль пронзила мне руку, но и он, испуганно проворчав

что-то, отпустил ее.

Быстро обернувшись, я изготовилась пустить в ход сумочку – мое единственное оружие.

–– Что с тобой?

Он держался обеими руками за живот, глаза его были широко раскрыты.

–– Господи, Самми, это уже лишнее.

Мне хотелось ударить его снова.

–– Почему же лишнее? Ты подкрался ко мне, закрыл мне рот своей рукой! Господи, я подумала, уж

не собираешься ли ты …

Выпрямившись, он встретился со мной взглядами.

–– Делать что? Да разве ты не слышала, как я шел за тобой. Я ведь не скрывался и шел практически

в открытую.

–– Но … –– Но я-то думала, что он не был реальным существом, я приняла его шаги за очередную

слуховую галлюцинацию. Сейчас я с удовольствием надавала бы доктору О’Коннеллу. А что, если Дел

сам был психом? А я просто стою перед ним, убеждая себя, что он сейчас реально не существует? Я

покачала головой. –– Это не имеет значения. Чего ты хочешь?

Вид у него был страдальческий.

–– Я просто хотел поговорить с тобой. Ведь ты, кстати сказать, обещала мне это.

Я сунула мобильник в сумочку.

–– Ничего я не обещала, а ты ведь здесь с Вероникой …

–– Да плевать я хотел на Веронику! ––На виске у него пульсировала вена, и я предусмотрительно

отступила на шаг назад. –– Я пришел с ней только из-за того. что ты меня избегаешь, не давая даже

шанса поговорить с тобой.

Прошла уже не одна неделя, а он по-прежнему не оставил мысли о том, как исправить ситуацию?

Весь в печали и даже немного встревожен. Я посмотрела поверх его плеча, не идет ли Карсон, но на

парковке никого не было.

–– Ты и вправду пришла сюда с Карсоном? –– спросил Дел. –– У вас здесь вроде как свидание?

Я снова перевела взгляд на него. Всмотревшись в его лицо, я заметила, что щеки у него красные.

Злость или алкоголь?

–– Да. Он предложил мне и я согласилась.

Дел покачал головой, проведя языком по губам.

–– Значит, ты теперь вместе с Карсоном?

Наши с Карсоном отношения, недавно перешедшие на новый уровень, казались еще слишком

хрупкими для того, чтобы произвести впечатление в свете, но пока я обдумывала, как ответить на его

слова, мое промедление с ответом показалось ему еще одним ударом по больному месту. Он весь кипел и

не сдерживал язык.

–– Кроме Карсона ты никого не видишь? Его папаша гнет спину на твоего отца, Самми. Он же

плебей.

–– Он не плебей! –– Я сделала шаг вперед, руки у меня тряслись. –– И меня ничуть не волнует, что

его отец работает у нас по найму. Это меня не колышет. Вкусы, личные качества, манеры поведения за

деньги не покупаются.

Его глаза сузились и стали, как щелки.

–– Так ты говоришь, что Карсон лучше меня?

Мне не хотелось переводить наш разговор в такую плоскость, но какая-то свирепая злость, словно

огнем, жгла меня изнутри.

–– Да, он лучше тебя.

–– А знаешь что? Неужели бы я потратил на тебя почти четыре года, если бы знал в какую

никчемность ты превратишься? –– Он сделал шаг вперед и теперь нависал надо мной. Его собственная

злость, казалось, стекает с него, мрачными, черными волнами. –– Я бы просто стоял возле тебя. Когда

все остальные дразнят тебя Помешенной Сам. Я прикрывал тебя, защищал тебя. И я держал язык за

зубами.

–– И что было на твоем языке, который ты держал за зубами?

–– Что? А ты не знаешь что? А вот я знаю, Самми, –– усмехнулся он. –– Ты забыла, что такое

верность. Ты наплевала на это. А ведь ты без меня ничто.

Я отпрянула, словно обожженная горьким ядом, пропитавшим его слова. Интересно, что мне надо

было знать из того, что известно ему? Прежде, чем я потребовала у него ответа на этот вопрос, другой

голос, холодный и твердый, прозвучал за его спиной.

–– Послушай, вот тут-то ты и ошибаешься, –– произнес Карсон, от чего мы оба вздрогнули. ––На

самом деле ей лучше не меньше, чем в тысячу раз лучше, когда тебя нет рядом.

Дел резко повернулся.

–– И почему же это? Потому что она трах….

Кулак Карсона врезался Делу в челюсть. Послышался резкий чавкающий звук, после которого

голова Дела метнулась назад. Его тело сложилось как карточный домик, он, ударившись о землю,

перекатился на бок, держась руками за челюсть.

–– Понимаешь, я вроде как позавидовал Скотту, когда узнал, что это он поставил тебе синяк под

глаз, –– сказал Карсон, потирая правую руку. –– Но я сказал себе: терпи. И вот ты предоставил нам еще

один повод как следует тебе дать.

–– Странно, зачем проявлять терпение в подобных делах, –– тихонько произнесла я, обращаясь к

самой себе.

Карсон, похоже, не расслышал моих слов.

–– Слушай меня внимательно, Дел. Не разговаривай с ней. Даже не смотри на нее. Если ты меня не

послушаешь, то, поверь мне, я как минимум сломаю тебе челюсть. Ты понял?

Дел пробормотал что-то в ответ; я подозревало, что это было многоэтажное ругательство.

Подойдя ко мне, Карсон склонил голову и водил губами по моей щеке, говоря мне полушепотом на

ухо.

–– Я думаю, нам лучше уйти отсюда, пока я снова ему не врезал.

Я, повернув голову, посмотрела из-за плеча назад. Дел поднимался с земли, хватаясь за корпус

машины. Моя рука сжала руку Карсона.

–– Думаю, ты прав.


Я была отчасти удивлена тем, что в такой вечер пришлось махать кулаками. По дороге домой я

рассказала Карсону о своем видении-воспоминании. Я не стала говорить ему о загадочных словах Дела,

поскольку сама еще не поняла их смысла. Он так же, как и я, казалось, обрадовался тому, что

воспоминания все-таки возвращаются ко мне. Но только попервости.

–– Это хорошо. Может быть начинаешь вспоминать все, что было … –– Он внезапно замолчал и

стал внимательно следить за дорогой.

Я внимательно всматривалась в него в полутемной кабине грузовичка.

–– Что-то не так?

Он покачал головой и через несколько секунд ответил.

–– Хорошо, что ты вспоминаешь о том, что произошло, но ведь это опасно. Я даже и мысли не

допускаю, что это мог сделать кто-то из близких к тебе людей, но если этот человек узнает, что ты

начала складывать из отдельных воспоминаний всю картину того, что произошло той ночью …

Сделала нервное глотательное движение, я отвернулась в сторону. Мои воспоминания оказались

опасными, но ведь они были, по сути дела, единственным ключом к правде. Я покачала головой, словно

стряхивая с себя страх, начинающий прилипать к моей коже.

–– Но это еще не все, –– задумчиво произнес Карсон через несколько минут.

–– А что еще?

По лицу Карсона пробежала еле заметная улыбка.

–– Я гоню от себя прочь эти мысли, потому что понимаю, как важно для тебя вернуть

воспоминания, но вот оставят ли твои воспоминания …

–– … меня такой, какая я сейчас, или превратят меня в прежнюю Самми? –– закончила я за него. ––

Этого, Карсон, я не знаю. Мне нравится мысленно представлять дело так, будто я получила второй шанс

на то, чтобы улучшить свою личность и что это не пройдет бесследно.

–– Ну что ж, приятно слышать, –– усмехнувшись, ответил он.

Я закусила губу.

–– А я буду по-прежнему нравится тебе, если я вспомню все.

Нахмурив брови, он посмотрел на меня.

–– Сам. Ты мне нравилась еще до того, как потеряла память. Ты просто этого не замечала.

–– Зато я вижу это сейчас, –– прошептала я. –– И я буду продолжать видеть это, вне зависимости от

того, что я вспомню.

Он, поворачивая грузовичок на дорогу, ведущую к нашему дому, улыбнулся такой улыбкой,

которая согрела меня до самого сердца.

–– Я не хочу идти домой.

Улыбка словно замерзла на его губах и даже в темноте я могла видеть, как глубокая голубизна его

глаз приобрела цвет летнего неба.

–– Папы весь уик-энд не будет дома. Он уехал в Питтсбург проведать брата.

Пустой дом? Я снова нервно сглотнула слюну, но теперь уже по другому поводу.

–– А ты … не хочешь побыть со мной подольше?

–– А тебе действительно нужен ответ на такой вопрос?

Я издала нервный смешок, теребя пальцами бусинки, пришитые к моей сумочке. Он

припаркировал грузовичок в проезде.

–– Сиди тихо.

–– Хорошо, –– серьезно ответила я.

Взглянув на меня с улыбкой, он вышел из кабины и, обойдя грузовичок подошел к моей двери и

открыл ее. Затем с низким поклоном протянул ко мне руки. И стоило мне положить свои руки в его руки,

моя нервозность почти сразу, исчезла.

–– Я не могу вспомнить. Когда в последний раз ты была в моем доме, –– сказал он, открывая замок

входной двери. –– По крайней мере шесть лет назад, а то и больше.

–– Я ведь провела здесь много времени, верно?

–– Ты приходила практически каждый день, ––подтвердил он спокойным голосом.

Воспоминания о нашем проведенном вместе детстве были мне недоступны, но зная, что все это

время мы не разлучались, окончательно успокоили мои волнения.

В доме Карсона было тихо и темно. Его рука обвивала мою талию, когда он вел меня в гостиную. Я

натолкнулась на спинку дивана, а затем на небольшой письменный стол, отправив на пол несколько

листов бумаги.

Он привел меня в свою спальню, где у меня сразу учащенно забилось сердце. Отпустив мою руку,

он включил небольшую лампочку возле кровати. Свету от нее было немного, но я смогла рассмотреть

небольшой письменный стол в углу, комод с зеркалом и кучей одежды, лежавшей на нем. В комнате – а

ведь это была мальчишеская спальня – было очень чисто. Я положила сумочку на письменный стол.

Карсон стянул с себя смокинг, повесив его на спинку стула, затем сбросил туфли и снял носки,. Не

будучи уверенной, что поступаю правильно, я тоже сбросила туфли и вздохнула с облегчением. Мои

бедные пальцы на ногах буквально убивали меня.

Выключив лампочку, он снова подошел ко мне и остановился в одном шаге.

–– Мы ведь не натанцевались.

–– Нет, не натанцевались.

Он обнял меня рукой за талию, поднял меня настолько, чтобы мои ступни оказались поверх его

босых ступней. Я засмеялась, когда он, раскачиваясь и держа меня, начал молча двигаться в каком-то

ритме.

–– Это сойдет за танец?

–– Конечно. –– Улыбаясь, я положила голову ему на плечо. –– Мне это нравится даже больше.

–– Почему? Потому что рядом нет Скотта, который выполнял роль охлаждающего душа?

Я рассмеялась.

–– Ну … это одна из причин.

Его рука сжала мою руку.

–– Я говорил тебе, какой прекрасной ты была сегодня вечером?

Я улыбнулась ему и моя улыбка превзошла все допустимые размеры.

–– Говорил, но если хочешь, можешь еще раз сказать мне это.

От смеха Карсона внутри у меня все дрогнуло, его вторая рука легла на мою поясницу, прижав нас

друг к другу. Мы как бы сплавились воедино. Горячие волны, казалось, катились вниз по моему горлу.

–– Ты прекрасна, –– прошептал он мне в ухо; его рука, оторвавшись от моей поясницы, поднялась

по спине до моей шеи.

Подняв голову, я откинула ее назад, так чтобы видеть его лицо. В лунном свете, проникающем

через окно над его кроватью, он казался мне каким-то нереальным существом. Я медленно подняла руки

и положила ладони на его щеки.

–– Спасибо тебе, –– прошептала я.

Он не засмеялся, но его глаза прикрытые козырьками из густых ресниц, смотрели на меня как-то

по-особому, отчего мышцы моего живота натянулись, как струны. Желание, которое я видела в его

взгляде, совпадало с тем, что чувствовала я сама, и мое желание усиливалось, становилось нестерпимым, необузданным и я с трудом могла сдерживать себя.

–– Ты собираешься, в конце концов, меня поцеловать? –– спросила я, едва справляясь с

головокружением, вызванным нетерпением и еще как минимум тысячей других причин.

–– Возможно, –– полушепотом ответил он, приподнимая одну сторону губ.

Я наклонилось к нему; воздух, выдыхаемый нами, смешивался, и мы вдыхали его снова.

–– Такой ответ мне не сильно нравится.

–– Да и мне тоже, –– он, похоже, заводил меня,

Его грудь вздымалась, мягко припадая к моей. Высвободив одну свою руку, он обхватил ладонью

мою щеку и стал водить большим пальцем по подбородку. Моя рука, лежащая на его груди, ощущала

биение его сердца, которое билось так же часто, как и мое.

А когда он опустил голову и я увидела его взгляд, полный страсти, у меня остановилось дыхание.

Его губы прильнув к моему лбу, двинулись ниже по щеке. Меня била дрожь, глаза почти закрылись. И,

наконец, его губы коснулись моих; коснулись неуверенно, словно спрашивая разрешения. Одно касание,

затем еще два. Мои губы раскрылись, отвечая на прикосновения его губ, и слились с его губами в

нежном мягком, более глубоком поцелуе. Его язык касался моего языка, словно Карсон хотел сейчас

одним простым поцелуем захватить все мое существо.

Из глубины его горла вырвался стон, и мои пальцы впились в жестко накрахмаленную ткань его

рубашки. Все отлетело прочь; сейчас существовали только он и я, его поцелуи и то, как он прижимал

меня к себе – прижимал так, словно драгоценность, не имеющую для него цены.

Мы начали непроизвольно двигаться, стараясь теснее прижаться друг к другу. Его ноги уперлись в

спинку кровати, он согнул их и прижал меня ближе к себе. Мои колени, оказавшиеся по обе стороны его

бедер, углубились в матрас. А мы целовались и целовались, не останавливаясь даже на тот момент, когда

его пальцы проникли в вырез моего платья и двинулись вниз.

Он остановился, а когда заговорил, голос его был глухим, словно он задыхался.

–– У тебя сейчас все нормально с этим?

–– Да, –– ответила я и энергично кивнула, боясь, что одного слова ему будет недостаточно.

Губы Карсона снова слились с моими, а я дрожащими пальцами расстегнула пуговицы на его

рубашке, откинув ее половины. Мои, пальцы чувствуя жар, исходивший от тугой и гладкой кожи его

груди, продвинули ниже, задержавшись на напряженных мышцах брюшного пресса. Многолетнее

увлечение бейсболом сделало свое дело.

То, что происходило сейчас, я испытывала впервые, и в глубинах моей души я ощущала чувство

благодарности за это, потому что этот момент я не желала делить ни с кем. Его губы отделились от моих, спустились сначала на подбородок, а потом ниже, к горлу.

–– Саманта …

Он снова и снова произносил мое имя так, как произносят молитву или проклятие. Я не знала, чем

из них было сейчас для него мое имя, но всякий раз, когда он произносил его, мое сердце буквально

переворачивалось в груди.

Дрожь пробежала по его телу, когда я прильнула долгим поцелуем к его лбу. И в этот момент я

поняла, как долго он ждал этого мгновения, намного дольше, чем я могла даже и вообразить. От

внезапно подступившего сильнейшего головокружения, мое тело в его руках, становилось то тяжелым,

то необычайно легким; я чувствовала, что меня защищают и лелеют. Мне хотелось смеяться, мне

хотелось, чтобы все, что происходит сейчас, замедлилось, потом хотелось, чтобы все убыстрилось, но

никогда, никогда не остановилось и не закончилось. У меня все завертелось перед глазами, когда его

пальцы, скользнув вниз потянули за собой бретельки платья. Затем его пальцы нащупали

расположенную на спине застежку-молнию и медленно потянули ее вниз к бедрам.

Карсон повернул меня на спину, лицом к себе, и стал осыпать поцелуями мои щеки, губы, горло и

плечи. Его рука гладила мой живот и опускалась ниже – в эти моменты мне казалось, что я вот-вот

выскочу из своей кожи. Обхватив рукой мое бедро, он согнул мою ногу и обвил ею свою талию, и наши

тела стали двигаться, и двигались до тех пор, пока у обоих не остановилось дыхание; мы слились друг с

другом в одно неразрывное целое.

Прекрасно –– вместе нам было прекрасно. Я не чувствовала никаких сомнений, никаких

колебаний. Никаких нудных голосов из глубины сознания, а Карсон предоставил мне множество шансов

в любой момент нажать на тормоза даже после того, как он обеспечил мою защиту.

–– Ты уверена? –– прошептал он, почти не отрывая свои губы от моих.

–– Да. –– Последующие слова как будто вылетели из меня сами собой, торопливые, произнесенные

на выдохе. –– Я тебя люблю.

Карсон замер. Я даже не была уверена, дышал ли он в течение последовавших секунд; возможно

завтра я буду готова надавать себе оплеух за эти, только что произнесенные три слова, но сейчас я ни за

что не взяла бы их обратно, несмотря на то, что они значили очень много и произнесены они были без

должного осмысления.

Он закрыл глаза и сделал долгий выдох.

–– Скажи это еще раз.

–– Я тебя люблю. –– Мой голос прозвучал громче и увереннее. –– Я люблю тебя.

Прошла еще одна секунда и он снова приложил свои губы к моим.

–– Я не думал, что когда-нибудь услышу от тебя эти слова.

–– Я и сама не думала, –– сказала я, прижимая ладонь к его щеке.

Он открыл глаза и посмотрел ими прямо в мои глаза.

–– Сам, я люблю тебя столько времени, сколько знаю тебя. И так сильно, как сильно люблю тебя

сейчас.

Необычайная нежность в его бездонных сияющих глазах, вызвала слезы в моих собственных. Я

смогла подавить их, опасаясь, как бы он не подумал, что это слезы печали. Его тело тряслось, как в

ознобе, а я не понимала, что является причиной – внезапно нахлынувшее чувство облегчения или

ожидание чего-то; а вообще я ни о чем больше не думала … а может быть я так много думала, что не

могла сосредоточиться ни на одной мысли, ни на одном восприятии. Меня беспокоило то, что лекарства,

которые я принимала, создали в моем сознании некоторую систему, которая будет превращать все в

скуку, но, к счастью, этого не случилось. То что произошло, было для меня необычайно значительным,

дотоле неизведанным и новым, свежим и волнующим.

Когда новое ощущение все-таки понемногу угасло, мое сердце все еще часто билось, хотя дыхание

становилось ритмичней и ровней, а я сама погружалась в какое-то приятное оцепенение. Мышцы

расслабились, мысли превратились в большие шары из желе – я улыбалась, глядя на него.

Он ответил мне какой-то кривоватой улыбкой. Его влажные черные слегка вьющиеся волосы

прилипли ко лбу.

–– Как ты?

–– Отлично, –– на выдохе произнесла я.

Карсон поцеловал меня, перевернулся на спину, обнял меня и притянул к себе. Устроившись

сбоку, я положила голову ему на грудь, чувствуя своей горячей щекой каждый его вдох.

–– Что я должен сделать для того, чтобы убедить тебя остаться здесь со мной?

Я засмеялась.

–– Не уверена, что мои родители обрадуются, когда я заявлюсь домой утром, но я могу остаться …

–– Я замолчала, впервые чувствуя вползающую в меня неопределенность. –– Как я понимаю, ты в

действительности хочешь, чтобы я побыла с тобой немного подольше.

Он повернул голову в мою сторону.

–– Сам, я не хочу, чтобы ты вообще уходила. Вообще. И я знаю, что ты и сама не хочешь уходить.

Глупое, но какое-то упоительное чувство снова переполнило мою грудь, мне казалось, что я плыву

по воздуху на этой самой кровати.

–– Хорошо.

Глядя на меня, он с трудом справлялся с дыханием,.

–– Сам, не думай, что до этого, говоря с тобой, я порол чушь. Я же люблю тебя. Я всегда любил

тебя. Надеюсь, что ты …

–– Я понимаю, –– ответила я, сплетая свои пальцы с его пальцами. –– И я думаю … я думаю, что

чувствовала это и раньше, но никогда не относилась к этому серьезно.

Уголки его губ дрогнули. Мы оставались в объятиях друг друга, разговаривая о пустяках,

беззаботно смеялись, прерывая беседу для поцелуев и нежных прикосновений, теряя себя на некоторое

время и не замечая, как летит время. Я должно быть задремала, потому что поняла, что вижу сон. Он был

похож на те туманные сны, что я видела раньше, почти реальный … но не совсем.

Я ждала, стоя у входа в школьную библиотеку и откинув голову назад. Желание отомстить

буквально сочилось из всех пор моего тела, смешанное с ревностью, которая кипела на медленном огне в

моем желудке; такое случалось всякий раз, стоило мне заметить его взгляд, брошенный на Касси после

той вечеринки.

Он был в моих руках и я намеривалась с ним покончить.

Послышался звук шагов, я открыла глаза, улыбаясь в предвкушении того, что сейчас будет.

Показался Карсон, говоривший что-то Дайане. Отойдя от стены, я встала у них на пути. «Надо

поговорить».

В его блестящих голубых глазах я заметила готовность. Он посмотрел на Дайану. «Увидимся

позже».

Девушка кивнула и быстро пошла прочь. Я ухмыльнулась и, склонив голову набок спросила: «Ну как

поживаешь, Карсон?»

«Что ты хочешь, Сам? –– Он приготовился идти дальше. –– У меня много дел, и хоть я уверен, что ты хочешь сообщить мне что-то интересное, но поверь, у меня нет времени».

Я посмотрела на него прищуренными глазами. Гнев и ревность смешались во мне. Как он мог

всегда относиться ко мне с таким пренебрежением? Ведь в этой долбанной школе я была желанной для

каждого парня. Кроме него.

«Я что-то знаю», –– сказала я.

Он остановился прямо перед дверью и закатил глаза. «Ну и …?»

«Я знаю, что ты платишь Дайане»

«Да, за секс. Ты меня вычислила».

Я сжала губы, обозленная тем, что он совершенно хладнокровно воспринял то, что я ему сказала.

Очевидно это был связано с тем фактом, что я провела большую часть своей жизни, бегая без рубашки

с ним и с моим братом. «Сомневаюсь, что тебе приходится платить кому-то за секс. Хотя меня

удивляет, что ты пользуешься Касси и не берешь с нее за это денег».

Его глаза смотрели на меня неотрывным, поглощающим взглядом. Я любила и ненавидела эти

глаза. «Ты об этом хотела со мной поговорить? Или о том, что я запал на Касси несколько месяцев

назад?»

«Нет. –– Мои пальцы сжались в кулаки. Ревность – это сука, но и я была такой же. И я понимала,

что то, что я намеревалась сделать было совсем неправильным, но на это мне было наплевать. Просто

наплевать. –– Но ведь надо учитывать еще и тот факт, что ты платишь дочери своего преподавателя

истории. Хммм … –– Я постучала пальцами по подбородку. –– Интересно за что. Постой, постой. А

ты не посещаешь ли его занятия вместе с Касси?»

Карсон сложил руки на груди. «Да, посещаю вместе с Касси».

«А она сказала, что ты ни уха, ни рыла по истории. Вот я и гадаю, за что ты можешь платить

Дайане».

«Ну и дела, я этого не знаю, но думаю, ты мне это скажешь».

Злость не только жгла мне кожу, но и заточила мой язык под бритву. «Я знаю, что ты платишь

Дайане за то, чтобы получить из ее маленьких ручек тесты, которые готовит ее папаша, и она

помогает тебе его надувать».

Он пристально смотрел на меня не дольше секунды, после чего рассмеялся. «Все правильно. Ты

меня вычислила. Что ты теперь думаешь делать, Нэнси Дрю?»

Мои руки чесались от желания надавать ему пощечин. «Касси это знает, а ты знаешь, какая она

мастерица хранить чужие секреты».

Сжав челюсти, он скрипнул зубами.

«Я уверена в том, что маленькая птичка скоро прочирикает кое-что на ушко директору, вот

тогда-то ты и узнаешь, что случится, –– я улыбнулась, радуясь тому, как моментально я оказалась в

центре его внимания –– нехорошего внимания, но оно было обращено на меня. А он сам был у меня в

руках. –– Они серьезно относятся здесь к обманам такого рода. Да и в Пенсильванском универе, как я

слышала, тоже».

У Карсона вытянулись губы. «Господи, Сам …»

Открыв толчком дверь, я вышла на бодрящий мартовский воздух. «Можешь послать своей

стипендии прощальный воздушный поцелуй. Стыдуха».

«Какая же ты …»

«Кто? Сука? ––посмотрев на него из-за плеча, я встретилась с ним взглядом. –– Ой-ой-ой!»

«Нет. Ты не сука. –– Он вышел вслед за мной на улицу, спрятав за ресницами глаза. –– Мне по-

настоящему грустно, когда я вспоминаю о том, какой ты была прежде».

Нет, я не напрашивалась на комплимент, а под слоем злости притаилась готовность к тому, что

он меня обидит. «А вот мне не грустно».

Его губы скривились в насмешливой улыбке. «Да, ты такая. Делай самое худшее, Сам. Но ты об

этом пожалеешь».

Вскочив, я подтянула одеяло к груди. Горло было сдавлено, грудная клетка тоже. Темные,

заклеенные постерами стены спальни Карсона медленными толчками кружились перед глазами.

Это был не сон. О, Господи, нет, не сон –– это было воспоминание. Я чувствовала это всем своим

существом, всеми фибрами своей души. Карсон платил Дайане за то, что она писала все его рефераты,

поспособствовала благополучной сдаче экзамена по предмету, который он не мог осилить. А я каким-то

образом узнала об этом, рассказала все Касси и грозилась разоблачить его, сделать так, чтобы погорела

его стипендия от бейсбольной лиги, а вместе с ней и вся его жизнь.

Делай самое худшее …но ты об этом пожалеешь.

К горлу подступила тошнота. А может быть … он и был тем третьим человеком на утесе? Внутри у

меня все похолодело. Нет, такого не могло быть.

О, Боже мой …

А ведь у него, у единственного из всех, была причина сделать так, чтобы мы молчали. Внезапно я

вспомнила, каким настороженным стал его взгляд, когда он увидел меня в первый день после моего

возвращения из больницы. Я вспомнила, что мне никогда не доводилось слышать от него хоть одно

хорошее слово о Касси. А как он мог так же хорошо, как и я, ориентироваться на утесе? И с какой

уверенностью и с каким упорством он заверял меня в том, что я не причастна к тому, что произошло с

Касси. А те записки, которые я писала себе –– Сделай так, чтобы ему не было известно о том, что ты

вспомнила хоть что-то. Может быть мое подсознание пыталось предупредить меня?

Предупредить меня о том, чтобы Карсон ни о чем не узнал?


глава двадцать шестая


Сердце колотилось, желудок сжимали спазмы. А ведь я только что отдалась ему, сказала, что

люблю его, и … я даже не могла додумать эту мысль до конца. Скорее уйти прочь отсюда, как следует

все обдумать, потому что этим третьим не мог быть он –– кто угодно, только не он.

Карсон, лежавший рядом со мной, зашевелился и медленно сел.

–– В чем дело, Сам?

–– Мне надо идти, –– ответила я хриплым шепотом.

–– Ну ладно. –– Он зевнул, и стал тереть ладонями лоб. –– Я тебя провожу. Уже поздно.

–– Нет. Не надо.

Я сбросила одеяло и взяла из кучи одежды свое платье.

Карсон сидел, свесив ноги с кровати.

–– Послушай, останься, ну что в этом такого? Я не хочу, чтобы ты …

Он внезапно замолчал, глядя, как я натягиваю платье через голову. Улыбаясь, он потянулся ко мне.

Я, отпрянув назад, споткнулась о его туфли и, чтобы не упасть ухватилась за стену. Улыбка сошла

с его лица.

–– Сам, ты в порядке?

–– Да. –– Дрожащими от панического страха пальцами мне удалось лишь до половины застегнуть

молнию на спине. –– Уже поздно. Мне просто надо быть дома.

Он уже совсем проснулся, и по его лицу было видно, что мои доводы не кажутся ему

убедительными. Обеспокоенным взглядом из-под нахмуренных бровей он смотрел на то, как я, искала

свои туфли и прекратила поиски, не найдя их в темноте. Схватив с письменного стола свою сумочку, я

попятилась к двери.

–– Ну … ну пока.

Переполнявшие меня эмоции сжимали горло, и я не позволяла себе думать о том, что произошло

между нами и о том, что он мог бы сделать, не нарушая наших отношений.

–– Постой. Сам, почему ты так разволновалась?

Я чувствовала, что не могу сказать и слова без того, чтобы не расплакаться, я потянулась к двери,

на ощупь открыла ее и вышла в тесный коридор. Наткнувшись в полутьме на что-то, я, не обращая

внимания на внезапно вспыхнувшую боль, бросилась к входной двери. Я вздрогнула от резкого скрипа,

который издала открывшаяся дверь и, выскользнув наружу, захлопнула ее за собой.

Я вдыхала полные легкие воздуха. Острые камни впивались мне в ноги, а потом мои ступни

ощутили холодные стебли мягкой травы. Неужели это Карсон? И всегда только он? Один осколок уже

угодил мне в сердце, и вот теперь еще один.

Карсон.

Мысли мои плавали, переходя с того момента, когда я увидела его в моей спальне, до последнего,

когда он осыпал меня обжигающими душу поцелуями перед тем, как я заснула. Торопливо ступая по

подстриженному газону, я прижала ладонь ко рту, чтобы заглушить плач. Это не мог быть он. Я доверяла

ему без всяких сомнений, и он был таким добрым по отношению ко мне, хотя я – в чем я была уверена –

и не заслуживала этого. Сомнения крепли под слоями непонятного и путанного, пытаясь одержать верх,

но те слова …

Те слова … их следует считать предупреждением и ничем иным.

–– Сам!

Сдавленное рыдание вырвалось у меня. Я не могла находиться с ним лицом к лицу, не могла даже

видеть его – мне необходимо было время на то, чтобы тщательно обдумать все до конца.

Карсон оказался возле меня, когда я не осилила еще и половины дороги. Схватив меня за руку, он

повернул меня к себе. Он так торопился догнать меня, что предстал передо мной голым до пояса и в не

застегнутых брюках.

–– Что происходит, Сам? –– спросил он требовательным голосом; глаза его были широко

раскрыты, зрачки расширены.

Я попыталась силой высвободить свою руку.

–– Прошу тебя, отпусти меня. Пожалуйста.

Он продолжал удерживать меня.

–– В чем дело? Может быть мы слишком поспешили? Ну ответь же мне, Сам.

Стоило нам встретиться взглядами, как у меня перехватило дыхание, а на моем сердце появилась

еще одна трещина.

–– Это сделал ты?

–– Что я сделал? –– Он протянул ко мне руку и пригладил мои растрепавшиеся волосы. –– Ну

поговори же со мною, Сам. Помоги мне понять, что происходит. Что бы там ни было, все будет хорошо.

В его голосе чувствовалась такая доброта и такая нежность, что у меня сжалось сердце. Ну как он

мог быть таким после того, что он сделал? Это лишало все мои логические построения какой-либо

реальной основы.

–– Я … кое-что вспомнила.

Мне показалось, что растерянность сочится изо всех пор его тела, но выражение лица у него при

этом было настолько искренним, что я начала сомневаться в своих предположениях.

–– Ну хорошо. И что же?

–– Это касается тебя, –– ответила я, слыша в ушах частый стук пульса. –– Я знала, что ты платил

Дайане –– за то, чтобы благополучно проскочить экзамен по истории. Я должно быть рассказала об этом

Касси, и я … я угрожала тебе в школе, встретив тебя на выходе из библиотеки. Ты сказал мне, что если я

расскажу кому-нибудь о твоих делах, то пожалею об этом.

Карсон выпустил мою руку и отступил на шаг назад.

–– Сам …

Я задрожала, как будто вся тяжесть этого единственного произнесенного им слова легла на мои

плечи.

–– Я сказала тебе, что хочу рассказать об этом директору.

–– Ты … ты думаешь …? –– Он запустил пальцы в свои волосы. –– Так поэтому ты думаешь, что

это сделал я?

–– Там был третий человек, а ты … у тебя была причина …

Он пристально смотрел на меня. Боль –– но не злость –– исказили его лицо, и моя убежденность

заколебалась еще сильнее.

–– Я не могу тебе поверить, –– произнес он, еще, похоже, не придя в себя.

–– Мне?

Я обхватила обеими руками свое дрожавшее тело.

–– Да! Тебе! Господи, я-то думал … я думал, что ты изменилась, но ты же та же самая, прежняя

Самми. Прыгающая от одного нелепого предположения к другому, отравляющая жизнь всем, кто тебя

окружает! –– Он шагнул вперед, глаза его сверкали в свете, излучаемом тонким серпиком луны. –– Что

вообще происходит, Сам?

–– Но я ведь видела тебя с ней, ты передавал ей деньги, и я угрожала тебе. Я рассказала об этом

Касси! Мы с ней хотели пойти к директору. –– Даже после того, как я произнесла эти слова, у меня

оставалась секунда на то, чтобы осознать, какой поистине невероятной сукой я была. Конечно,

обманывать нехорошо, но черт побери …

Карсон все еще смотрел на меня, потом грустно усмехнулся.

–– Ты сама не можешь разобраться в том, что ты видела.

–– Тогда расскажи мне, потому что я и вправду не хочу этому верить!

Он вздрогнул, а я снова почувствовала колючую боль, причиняемую сомнением. Он разозлился на

меня, но не так, как я предполагала; за его словами и в его глазах таилась сильная боль.

–– Ты видела, как я платил Дайане. Это действительно было. Но я платил ей за то, что она

готовила меня по истории.

Мои руки безвольно повисли по сторонам.

–– Что? –– с трудом произнесла я.

–– Да, вот именно за это я и платил ей –– представь себе. Мой отец работал сверхурочно на твоего

отца, чтобы заработать эти деньги, убирал его офисы, гробился на разных долбанных работах, чтобы я

мог обеспечить себе стипендию.

Я вспомнила, что говорила моя мама. Чувство вины настолько сильно жгло меня, что я опустила

веки, утыканные остроконечными пучками ресниц. Господи, Боже мой, ну как я могла быть такой …

такой несправедливой и жестокой?

–– А почему ты не сказал мне об этом, когда я тебя обвиняла?

–– А с какой стати? Я что, должен вам? Почему я должен оправдываться за что-то. Да все равно ты

бы мне не поверила. –– Он сделал глубокий вдох и произнес так, как произносят молитву. –– Господи,

Сам, ты думала, что сделал я? Что я столкнул Касси с утеса, а потом столкнул тебя?

Слезы стояли в моих глазах, когда я откинула с лица, растрепавшиеся под ветром волосы.

–– Но ведь ты же сказал, что я об этом пожалею.

Карсон отскочил от меня, как будто я дала ему пощечину. А может быть пощечину было бы легче

перенести, чем то, что я сказала. После автомобильной аварии Карсон был со мной и он ни разу не

усомнился во мне … Не то что я.

–– Однажды наступит день, когда ты пожалеешь о том, что ты сделала. Но это будет не так, как ты

думаешь –– подожди. Неужели ты всерьез считаешь, что я причинил тебе боль? Даже после того, как я

рассказал тебе о своих чувствах? –– Когда он прочитал ответ на моем лице, он продолжал и продолжал

тем же молитвенным голосом. –– Я никогда, никогда не смог бы причинить тебе боль. Ты могла бы

пойти к директору или еще к кому-то, но я бы ничего не предпринял бы в отношении тебя в отместку за

это.

–– А почему же ни я, ни Касси не пошли к директору?

–– Не знаю. –– Он вдохнул и сразу же шумно выдохнул. –– Мне бы хотелось думать, что у тебя

неожиданно смягчилось сердце, но это вряд ли. Вы с Касси пропали в тот уик-энд.

И я знала, что он говорит правду; и то, что я действовала импульсивно, когда память покинула

меня. Глаза мои наполнились слезами и я вслепую потянулась к нему.

–– Карсон, я так …

–– Ты так сожалеешь? –– Он уклонился от меня и покачал головой, отступая на шаг назад. –– Но

не так, как сожалею я.

Мое сердце треснуло как раз по середине.

–– Мне очень жаль. Я все перепутала. Я только помнила …

–– И ты автоматически предположила, что я способен на такое? Почему? Потому, что я похож на

того, кто может подкупить, обмануть и убить? Что я способен встречаться с тобой и спать с тобой, после того, как я пытался тебя убить? –– В его словах слышалась такая боль, как будто я разбередила

свежую рану. –– Потому что прежняя Самми поверила бы подобным вещам, но я-то думал, что ее уже

нет. Очевидно, я ошибался.

–– Карсон …

–– Нет. –– Он снова отступил назад, его челюсти сжались. –– Нет. Ты все еще прежняя Самми.

Может быть не такая неприятная, какой ты была прежде, но по сути все то же самое. С моей стороны

было глупо надеяться на то, что все стало по-другому.

Извиняться было глупо да и бесполезно. То, в чем я его обвиняла, было ужасным, но я не могла

остановиться. Мне надо было дать ему понять, как отвратительно я себя чувствую. Я заторопилась к

нему, моя нога запуталась в платье и я, споткнувшись, полетела вперед.

Карсон подхватил меня за руки, не дав ткнуться лицом в землю.

–– Господи, Сам, –– произнес он сквозь стиснутые зубы.

Я прижалась лбом к его голой груди, будучи почти не в состоянии дышать из-за душивших меня

слез.

–– Мне так жаль, так жаль. Я совсем запуталась.

Он гладил руками мои руки, через секунду прижал меня к себе, уткнувшись лицом в мои волосы. В

его объятиях я пробыла лишь несколько секунд, после которых он разжал их и отступил назад.

–– Иди домой, Сам. –– Голос его был прерывистым, задыхающимся. –– Иди домой.

Не сходя с места, я наблюдала, как он, повернувшись, быстрыми шагами исчез в полутьме. Моя

грудная клетка буквально разрывалась от боли, я с трудом держалась на ногах. Я могла бы снова пойти

за ним, но я знала … Я знала, что потеряла его, прежде чем он по-настоящему стал моим.


Когда на следующее я проснулась, все части моего тела болели, но каждая по своей причине.

Некоторые из этих причин были приятными, но большинство плохими. Мне не хотелось ни открывать

глаза, ни выходить из постели, однако я сразу почувствовала, что в спальне я не одна.

В голове моей кровати сидел мой братец, скрестив ноги в лодыжках, держа на коленях утреннюю

газету, раскрытую, конечно же, на спортивной странице.

Протерев ладонью свои опухшие глаза, я недовольно спросила:

–– И что ты здесь забыл?

–– Хмм … вопросы … одни вопросы. У меня, между прочим, тоже есть вопросы. –– Сложив газету,

он бросил ее на пол. –– Что произошло прошлым вечером?

Я пристально посмотрела на него; у меня было совсем не то настроение, когда братская забота и

обмен впечатлениями являются желанными. Он развел руками.

–– Мне просто интересно кое-что выяснить: ты ушла с вечера, не пробыв на нем даже и часа; как я

понимаю, домой тебя привез Карсон. Дел выглядел так, как будто я снова треснул его по хохотальнику,

но на тот раз обошлось без меня. –– Перечисляя свои вопросы, он каждый раз загибал палец на руке и,

дойдя до безымянного сделал паузу. –– Во время утренней пробежки с Карсоном, я говорил с ним, но он

сказал мне только, что к тебе вернулись какие-то воспоминания. И больше он не сказал ничего. Так что

все-таки …

–– Много чего, –– простонала я, зарываясь лицом в подушку. Произнесенное братом имя Карсона,

вызвало в моем сердце такую боль, которая – я хорошо это понимала – никогда не утихнет.

–– И, несмотря на то, что вы с Карсоном отчалили раньше меня, ты появилась дома позже, чем я.

Потрудитесь объяснить, как это получилось?

–– Не собираюсь, –– ответила я, не поднимая лица от подушки.

Скотт растянулся на кровати рядом со мной.

–– Меня не интересуют грязные подробности. Я не хочу, чтобы мой завтрак полез из меня наружу,

но с тех пор, как Карсон тайно влюбился в тебя …

Я вскочила, став на кровати на колени. Тугие пряди волос – остатки вчерашней прически – упали

мне на лицо.

–– О, Господи, –– простонала я, закрыв лицо руками. –– Убей меня прямо сейчас.

–– Что произошло? –– брат отвел мои руки от лица. –– Неужто все настолько плохо?

–– Да. Именно так оно и есть. –– Я плашмя плюхнулась на спину. –– До того, как потерять память,

я была ужасной, и остаюсь ужасной после этого. Я обвинила Карсона в том, что он убил Касси и пытался

убить меня.

–– О, Господи, Сам, может расскажешь мне поподробнее, что именно произошло.

Так я и сделала, начав с пересказа воспоминания, воскресшего в моей памяти во время бала, и того,

что нахлынуло на меня позже, опустив большую часть того, что произошло между мною и Карсоном. В

своем рассказе я представила дело так, что разговаривая с Карсоном, внезапно погрузилась в сон.

Когда я закончила, Скотт покачал головой.

–– Он успокоится и забудет об этом, Сам.

–– Нет, этого не будет.

Ведь если рассуждать по серьезному, кто способен успокоиться и забыть о том, что его обвинили в

убийстве?

–– Нет, будет. Он же понимает через что ты прошла. Просто для этого тебе нужно дать ему

немного времени.

–– Какая же я идиотка. –– Я отчаянии я подняла руки.

–– С этим я вынужден согласиться, –– сказал Скотт, вставая. –– Послушай, вставай и дуй в душ.

Мы с Жули намылись в кино. Тебе хорошо бы пойти с нами.

Поначалу мне захотелось пойти с ними, но через секунду, желание пропало и отрицательно

покачала головой. Из-за своей хромоты я не могла еще ходить быстро. Скотт ушел, а я еще некоторое

время лежала в постели, глядя в потолок. Ну как я могла быть такой дурой? На это требовался особый

талант, решила я.

Когда я решилась, наконец, вылезти из постели было уже далеко за полдень. Скотт и Жули еще не

вернулись из кино, мама ушла на какое-то собрание, посвященное сбору пожертвований или еще чему-

то, а в отношении того, чем занимался папа, да и был ли он вообще дома, у меня не было никаких

предположений. Я потащилась в душ. В какой-то момент слезы, хлынувшие из глаз смешались с водой, и

даже после того, как я вытерлась и переоделась, мое лицо все еще оставалось мокрым.

Я должна была как-то оправдаться перед Карсоном, но я не была уверена в том, что это вообще

возможно. Никто не сможет обвинить его в том, что он не в состоянии ни простить, ни забыть этого.

Сев на кровать, я посмотрела на музыкальную шкатулку. Колющее, болезненное ощущение

пронзило мой позвоночник, и я внезапно и непроизвольно погрузилась в воспоминания.

Твердой походкой я шла по проезду, ведущему от дома Дела; мое лицо заливали слезы. Как он мог

опуститься до такого? И как она могла? Я была ее лучшей подругой, единственным человеком,

терпевшим все ее паскудные выходки, а она спала с моим бой-френдом.

Я ненавидела ее. Я ненавидела его.

Дел догнал меня. «Самми, прости меня. Я совершил ошибку. Я был пьян. И она тоже».

«И поэтому я должна считать все произошедшее нормальным?» Я повернулась к нему, руки у

меня тряслись. «Ну уж нет! Ты спал с моей лучшей подругой!»

Повернув голову, он оглянулся и с тревогой в голосе попросил: «Прошу тебя, тише. Мои родители

собираются …»

«Мне наплевать! –– Пронзительным голосом прервала его я. –– Вы хотя бы дождались до того,

как я вырубилась? Вы вместе веселились под новогодний бой часов?»

«Нет. Все было совсем не так. Клянусь»

Я хрипло рассмеялась и просунула пальцы под кружева, облегающие шею. Не в силах сдерживать

себя, я рванула тонкую цепочку, ее замочек раскрылся. Я швырнула цепочку ему. «Между нами все

кончено. На этот раз окончательно и навсегда».

Рот у Дела раскрылся. «Это не серьезно».

О, это было более, чем серьезно. Меня не волновало то, что думают и чего хотят мои родители.

И вдруг до меня дошло, почему Касси хотела встретиться со мной в летнем доме в столь поздний час.

Она собиралась признаться мне в том, что спала с моим бой-френдом. Отлично. «Меня уже тошнит

от ее выходок!»

Он потянулся ко мне, но я отстранилась от него. «Самми, тебе просто надо успокоиться»

Я отрицательно покачала головой. «У меня просто руки чешутся от желания убить ее».

Когда воспоминание схлынуло, оказалось, что я стою в своей спальне, глядя на свое отражение. В

лице девушки, отражавшемся в зеркале не было ни кровинки, карие глаза, увеличенные настолько, что

закрывали почти все глазное яблоко, казались черными. Дрожь пробежала по ее телу, грудь резко

поднялась.

Этой девушкой была я.

Отступив на шаг, я прикрыла пальцами рот. Дел обманул меня с Касси. Так не потому ли меня

притягивает эта фотография, на которой они сняты накануне Нового года? Другая часть моего

подсознания пытается освободиться от этого, требуя, чтобы я определила, какое значение имеет для меня

это фото. Дел в очередной раз солгал мне. Я ведь сняла с себя это ожерелье не потому, что хотела

принять душ. Я швырнула его ему в лицо. Я нашла в себе мужество и порвала с ним. Хотя этот

маленький триумф и затерялся в тени прочих дел и событий.

Злость медленным огнем ползла по моим венам, как яд, поражающий слабостью кости и мышцы.

Когда я сказала, что собираюсь убить Касси, то отдавала себе отчет в том, что именно я намерена

предпринять.

Касси хотела встретиться со мной в летнем доме и, по словам Карсона, я пришла домой первой. А

причина, по которой я плакала и поцеловала Карсона, выяснилась сейчас. Я рассмеялась, но мой смех

быстро прервался, сменившись звуком высокого тона.

Не удивительно, что Дел думал, будто я чем-то обязана ему. И он был прав. Он защищал меня.

Только ему было известно, какую неприязнь испытывала я к Касси в ту ночь, когда она погибла. Дел

знал правду. Вполне вероятно, что на утесе был еще кто-то третий, но не в буквальном смысле этого

слова, просто мое подсознание пыталось навести меня на мысль о том, что кто-то еще знает правду,

знает, что я сделала.

Записки не проясняли существа дела, не сообщали ничего о том, как Касси и я оказались внизу, под

утесом, но имело ли это сейчас хоть какое-либо значение?

Плотина, сдерживающая эмоции, рухнула и их поток разорвал меня на куски, словно куклу

сделанную из тонкой бумаги. Были моменты, когда я подозревала всех – Дела, Скотта, Карсона – и были

моменты, когда я обдумывала и анализировала мысль, что там был какой-то незнакомец, танцевавший

передо мной.

Мои колени колотились друг о друга, выдохи были резкие и короткие. Это явно была я –– я и

только я. На то, чтобы разделаться с Касси, у меня была причина и причина более веская, чем у любого

другого, и эта злоба –– эта устрашающая тяга к уничтожению –– все еще была во мне. Неужто я и

вправду убила ее из-за Дела?

Господи, я никогда прежде не испытывала такой ненависти к самой себе.

Я повернулась вокруг, слезы застилали все поле зрения, и мне пришлось тянуться к музыкальной

шкатулке практически на ощупь; взяв шкатулку с прикроватного столика, я швырнула ее прямо в

зеркало. Ударившись о зеркало, музыкальная шкатулка издала какую-то бессвязную ноту, а стекло

разлетелось на дюжины осколков, которые сыпались и сыпались на пол, не переставая. Я была тем

зеркалом – той шкатулкой – поломанной, разбитой на кучу зазубренных осколков.

Шкатулка ударилась об пол. Маленькая танцовщица в пачке разбилась, но сама шкатулка осталась

целой. Она издала еще один слабый звук, похожий на мяуканье слабого котенка.

Свет вспыхнул у меня перед глазами, а затем пронизывающая боль обожгла голову между висками,

словно кто-то всадил мне в лоб отвертку. Согнувшись пополам, я схватилась за голову; наверное мне в

лоб угодил шальной осколок стекла.

И вот тут-то все и произошло.

Головокружение налетело на меня, как разбушевавшиеся волны, разрушающие и подмывающие

берега. С каждым кругом, появлялось новое воспоминание. Прыжок с середины главной лестницы в

подставленные руки Скотта; то, как я смеялась, когда он кричал на меня. Маму, сменившую его и крепко

державшую меня, пока доктор осматривал мое сломанное запястье, ее успокаивающие слова, не

сдерживавшие мои слезы. Еще одно видение появилось перед моими глазами: я сижу по-турецки в

домике на дереве против десятилетнего шалуна Карсона.

«Правда или действие!»* –– кричу я

«Действие, –– улыбается он. –– Хочу, чтобы ты поцеловала меня»

Это воспоминание осталось в моей памяти, но тут же его место заняло другое –– моя первая

встреча с Касси. Как сильно меня к ней тянуло, словно я видела в ней свое собственное отражение. Мы

обе убегали от мальчишек; хохотали, когда спотыкались, разгуливая в туфлях и драгоценностях ее


* «Правда или действие!» –– игра популярная среди американских детей и подростков в течение двух

столетий. Похожая на русскую игру «В фанты».

матери. Одно за другим воспоминания возникали в моей памяти, возвращаясь назад, в ее глубины, а

затем вдруг быстро прокручивались вперед; и вот нам по пятнадцать и мы обе сидим в ее спальне.

«Как тебе везет, –– сказала она мягким, проникновенным голосом. –– У тебя есть все»

Тогда я не поняла смысла сказанного ею, но заметила, как она просунула сложенный кусок

пергамента в почти невидимую щель под днищем ее музыкальной шкатулки.

А потом и это эпизод стерся, затерявшись в бурном приливе воспоминаний. Моя жизнь –– это то,

что я делала и что я говорила людям. И все это разом нахлынуло на меня. В детстве постоянно рядом

были брат и Карсон –– Карсон. Все разнообразие и обилие эмоций, казалось, захлестнуло меня. А та, почти маниакальная дружба, связавшая меня с Касси, практически поглотила всю мою внутреннюю

жизнь … Воспоминания о том, как меня познакомили с Делом на праздничной вечеринке, устроенной

компанией –– ведь нас практически толкнули друг к другу наши родители –– как шипы вонзились в мое

тело и в мое сердце. Немыслимое давление ради того, чтобы достичь совершенства, чтобы стать лучше

всех остальных. Злость кружила и металась во мне словно рой потревоженных ос. А ведь внутри, за

красивым и благопристойным фасадом, я была такой злобной, такой невыносимой. Так отчаянно рулила

собственной жизнью, что превратилась в человека, который не замечал никого вокруг, обижал и

причинял боль другим лишь для того, чтобы почувствовать себя лучше, и ощутить хотя бы на время

свою власть на ними.

Я была подлой … потому что могла быть ею. Потому, что никто не осмелился одернуть меня. Мое

поведение нельзя было оправдать ничем. Не было оправдания ни тому, что я позволила сделать Делу; ни

тому, что позволила Касси управлять своей жизнью. Я сотворила такое множество нелепых ошибок, но

та ночь …

Я пошла в хижину, а в моей голове бушевал шторм переживаний и эмоций. Я только что порвала с

Делом и поцеловала Карсона, а моя лучшая подруга оказалась вероломной, предательской сукой. В своей

следующей эсэмэске она пригласила меня подняться на утес. Я швырнула свой мобильник в стоявшее

рядом дерево, но потом подняла его и сунула в карман джинсов. Я была уже вне себя от злости, и то, что

мне пришлось рискуя жизнью пробираться в темноте через лес, буквально взбесило меня. Я еще не

решила, что сделаю с ней, когда доберусь до нее, хотя нашей дружбе пришел конец, так же как моим

отношениям с Делом. То, что она воровала у меня одежду и дорогие украшения – это одно дело, но вот

моего бой-френда … Это совсем другое. Ее для меня не существует.

Картина, которую я увидела, когда добралась до опушки леса и перед моими глазами возник утес,

оказалось совсем не той, что я ожидала или могла бы вообразить. То, что я увидела и запомнила, было

намного важнее.

Я увидела лицо убийцы Касси.


глава двадцать седьмая


Сердце колотилось в груди, гоняя кровь по венам с такой быстротой, что мой желудок, качался, как

маятник, а стены моей спальни вращались с безумной скоростью.

Я вспомнила все.

Я пошла туда, потому что Касси хотела чтобы я оказалась там. Она хотела, чтобы я увидела, и я

увидела. И все поняла. Поняла, почему ее мать хотела, чтобы она держалась подальше от меня. Почему

Касси бегала за Делом и постоянно оттесняла меня от него –– постоянно оттесняла его от меня ––

почему наша дружба являла собой некого злобного мстительного печального маленького монстра,

прячущегося за вычурными прохудившимися масками.

Я главным образом старалась уберечь ноги, а печаль разносилась вместе с кровью по всему моему

телу, сдавливала мне горло, сжимала мое сердце, которое, казалось, вот-вот разлетится на миллион

беспорядочных осколков.

Я едва могла дышать, не чувствуя ничего, кроме непереносимой боли.

Касси … несчастная Касси …

Я знала, кто убил ее.

Осколки стекла захрустели под подошвами моих шлепанцев, когда я, доковыляв до письменного

стола, взяла свой мобильник и нажала клавишу «контакты». После соединения раздался гудок вызова.

Один. Два … Пять гудков. Слезы выступили у меня из глаз. Он и не думает отвечать на мой звонок.

Конечно, не думает. Я ведь обвинила его в страшном преступлении, и теперь напоминаю ему о том,

каким мерзким чудовищем я была по отношению к нему. Нет, я просто не могу ему звонить, но должна

же я поговорить с кем-то. Мне нужно выпустить эти слова на волю из моего рта, только тогда они

обретут реальность. И они изменят все.

Включилась голосовая почта Карсона. Я крепко зажмурила глаза.

–– Это я. Я вспомнила все –– я знаю, кто убил Касси. Я не знаю, что делать. Пожалуйста …

Дверь моей спальни со стуком раскрылась. Я подняла глаза. Сердце моментально застряло в горле,

пальцы мертвой хваткой сжали плоский корпус телефона. Человек, стоявший в проеме двери, был тем,

кого я видела в своих воспоминаниях; это он смотрел на меня, когда я лежала на утесе, он ощупывал

меня и мой пульс. Тот самый человек-призрак, который шел по моим следам стоял передо мной.

Возможно на заднем сидении машины сидел не он, но теперь, без всякого сомнения, я узнала в нем того,

кто был в лесу и следил за мной; я поняла, что именно он после ДТП вытащил из машины мою сумку и

записку. Выходит, он дважды оставлял меня умирать?

Мое сердце заныло от боли, причиненной предательством.

–– Папа, –– прохрипела я, не в силах справиться с головокружением.

–– Выключи телефон, Саманта.

Выключить телефон означало совершить непоправимое. Стоять на месте было глупо, но я в

буквальном смысле была контужена. Меня затрясло, когда я увидела, что отец, бросая быстрые взгляды

то на разбитое зеркало, то на музыкальную шкатулку, приближается ко мне. Он вырвал телефон из моей

сжатой руки и выключил его, прервав мой звонок.

–– Кому ты звонила, Саманта? –– спросил он, засовывая мой мобильник в задний карман.

–– Никому, –– сердито ответила я.

Он поморщился.

–– Не ври мне. Я же знаю, что ты говорила с кем-то. Скажи, с кем.

Ну уж нет, этого я ему не скажу. Я сжала губы и стиснула челюсти, моля Бога о том, чтобы Карсон

решил послушать мое сообщение и догадался позвонить в полицию. Шансов на это, конечно же, мало;

наиболее вероятно, что он попросту удалит мое сообщение, даже не прослушав его; а если все-таки

прослушает, то позвонит мне, а мой телефон у отца.

–– Ты говорила с Карсоном, верно? Скажи мне, принцесса, зачем надо было впутывать его в это

дело? –– Он почесал бровь; в его голосе слышалось недовольное разочарование, как если бы он

отчитывал меня за то, что я пришла домой позже назначенного времени. –– Ну это … нам придется это

улаживать. Я смогу уладить это с ним.

Страх буквально парализовал меня.

–– Уладить с ним? –– переспросила я.

Отец бросил на меня мрачный взгляд, от которого я отшатнулась.

Я не для того вытаскивал себя из сточной канавы и становился тем, кем являюсь сегодня, чтобы в

одночасье лишиться всего. Жертвы … их надо приносить всю жизнь.

–– Да это психоз –– он говорил так, будто сам был сумасшедшии.

–– Жертвы? Касси тоже была жертвой? А я?

–– Саманта …

–– За что ты убил ее? Она была …

–– Убил ее? –– Он покачал головой. –– Ты не понимаешь …

–– Я помню! –– Боль и панический страх, смешавшиеся в моем голосе испугали меня. –– Я

видела тебя. Ты столкнул ее и …

–– И она поскользнулась и упала! Она ударилась головой об эти проклятые камни! Это был

несчастный случай, Саманта. Я никогда и в мыслях не было причинить ей даже мелкую травму. Но она

даже не желала меня слушать! –– Он, отойдя назад, поднял руки к голове и пригладил стоявшие торчком

волосы. –– В тот день, когда ты впервые привела ее из школы к нам домой, я понял, что она станет для

нас проблемой. И я делал все для того, чтобы разлучить вас.

Помимо нескольких памятных мне моментов, когда он выражал недовольство нашей дружбой, я

вспомнила еще кое-что сейчас. Он питал открытую и резкую неприязнь к моей новой подруге. Он не

позволял ей оставаться у нас ночевать, спорил по этому поводу с мамой –– бедной, наивной мамой ––

когда она наперекор ему оставляла Касси у нас. С годами он относился к Касси с все более холодно и

неприветливо, открыто избегая ее и не разговаривая с ней, когда им случалось встречаться.

Я готова была броситься на него.

–– Сядь.

Я не владела своим телом, а мои глаза отчаянно метались по комнате.

–– Сядь, Саманта. –– Тон его голоса исключал всякую возможность непослушания, и я, дрожа, села

на край кровати. –– Ты должна меня выслушать. То, что произошло с Касси –– это несчастный случай.

Ты должна поверить мне, принцесса. Я никогда не причинил никому зла.

По моим щекам текли слезы. Мысли с лихорадочной скоростью сменяли одна другую, ужас

парализовал все мое тело. Мне необходимо было найти выход из создавшейся ситуации. Хотя он и

является моим отцом, но Касси заслуживает справедливости. Господи, она же заслужила гораздо больше

того. что предоставила ей жизнь.

Отец было двинулся ко мне, но остановился, видя, что я отпрянула.

–– Я ведь особо заботился о том, чтобы ты никоим образом не пострадала. Я даже и не знал, что ты

там, а узнал об этом слишком поздно.

Подняв глаза, я увидела перед собой лицо совершенно незнакомого человека. Лицо мужчины,

которого я никогда в действительности не знала, способного на то, чтобы оставить одну дочь умирать, а

сам в это время убивал другую.

–– Она была моей сестрой.

–– Твоей сестрой по отцу. –– со злостью в голосе уточнил он. –– Одна ночь, Саманта, одна ночь, проведенная с ее матерью, не сделала ее твоей сестрой.

–– Но она же была твоей дочерью!

Сделав глубокий вдох, он присел на корточки передо мной.

–– Ты моя дочь … а Касси … Касси была ошибкой.

В ответ я лишь покачала головой, инстинктивно отодвигаясь от него.

Его черные глаза излучали какое-то наводящее ужас сияние.

–– Мы с Кейт договорились хранить наши отношения в тайне. Она понимала, что стоит твоей маме

узнать об этом, и я потеряю все. Она бы развелась со мной, а после развода я остался бы нищим. Пойми, Саманта, я лишился бы всего: семьи, должности, всего над чем я работал!

Ужасающие элементы пазла один за другим занимали свои места. Брачный контракт без сомнения

содержал статью о том, что уличенный в измене или во внебрачной связи, остается после развода ни с

чем. А без мамы и ее денег, отец не представлял собой ровным счетом ничего.

–– Я не знаю, как она об этом узнала, –– продолжал он, медленно поднимаясь. Мои мысли

обратились к музыкальной шкатулке и скрытой щели над ее дном. –– Но она узнала. Она хотела, чтобы я

признал себя ее отцом, а ты об этом узнала. Ты в ту ночь была на утесе. И ты все слышала.

Касси умоляла его полюбить ее –– стать ее отцом и дать ей все, что он дал мне. А я, спрятавшись за

большим деревом, не отрываясь, смотрела во все глаза на разворачивающуюся передо мной драму.

Мысленно просматривая все это, я вспомнила, что тогда не испытывала страха. Меня буквально душила

злость: мой отец обманул – обманул также, как Дел – а Касси снова оказалась в центре всего этого. Когда

отец отказал Касси объявить публично о том, что он является ее отцом, я даже почувствовала некоторое

облегчение.

Она не отступала, и возможно то, что произошло потом, и было несчастным случаем. Камни были

скользкими и стало совсем темно. Но что бы там ни было, я видела, как отец толкнул ее и как она

поскользнулась. Камни стали красными от ее крови –– это я видела в своем первом воспоминании. И тот

обуявший меня ужас, когда я увидела отца, стоявшего на коленях перед ее распростертым телом, сейчас

казалось, охватил меня снова.

–– Она была мертва, –– произнес отец, не сводя глаз с моего лица. –– Я убедился в этом. Ее череп

… она была мертва. А я запаниковал.

А я, будучи в состоянии шока, как будто приросла к земле. Я ничем не выдала своего присутствия

до того момента, пока он не поднял с земли Касси … Злость, кипящая во мне, частично подавила страх.

–– Ты сбросил ее с утеса, как мусор, а потом стал заметать следы!

Он вздрогнул.

–– А что мне оставалось делать! Было бы лучше, если бы все считали, что произошел несчастный

случай. И ведь так оно и было! –– Его ступни ступали по хрустящим осколкам зеркала, когда он отошел

от меня и встал в дверном проеме, заблокировав собой выход. –– А потом ты выскочила из-за этих

проклятых деревьев. Я же не знал, что ты там, не ожидал, что Касси задумала сделать так, чтобы ты все

слышала. –– Его голос задрожал. –– И ты поскользнулась на этих проклятых камнях и ее …

–– … ее крови, –– шепотом закончила я, вспоминая, как я кричала ее имя, а затем тот ужас,

который охватил меня, когда мои ноги непроизвольно разъехались подо мной; падающее на меня небо,

приближающаяся земля, готовая принять меня.

–– Ты перевалилась через край. –– Голос его стал хриплым.

–– А ты оставил меня умирать там.

Боль, испытываемая мною, становилась настолько глубокой, что я боялась потонуть в ней.

–– Нет! Нет! –– Быстро подойдя ко мне, он ухватил меня за плечи и слегка потряс. –– Я спустился

с утеса и проверил. Клянусь, я не думал, что ты еще дышала. Я пощупал твой пульс, пульса не было и ты

не подавала никаких признаков, что способна дышать, а вокруг все было залито кровью. Детка, я

подумал, что ты мертвая.

Меня всю передернуло. В ту ночь, когда я поняла, что пишу записки сама себе –– в ту ночь я

проснулась от кошмарного сна, который был воспоминанием о том, что сделал отец.

–– Ты же мог вызвать полицию! Ты должен был что-то делать!

–– Я запаниковал! –– взревел он, вонзая пальцы мне в плечо, –– Я решил, что ты тоже погибла.

Пойми, я просто запаниковал!

Я попыталась стряхнуть с плеча его руку. От его пальцев на коже наверняка останутся синяки

ссадины. И это мой отец –– моя кровь и плоть, и он бросил меня, потому что запаниковал.

–– И после того, что случилось, ты ни разу не испытывал желания обратиться в полицию? Ни разу,

даже когда я считалась пропавшей?

Он смотре мне прямо в глаза.

–– Я взял твой телефон и я не мог …

–– Ты … –– Это настолько поразило меня, что я закричала. Ведь он мог обратиться в полицию,

после того, как паника улеглась. Но он не стал этого делать. Все было кончено, а риск был очень

большой. Могла стать известной правда о его любовных похождениях, и он мог лишиться всего, и

вдобавок к этому еще и обвинен в непреднамеренном убийстве Касси.

Деньги для него были важнее. Отношения с собственной дочерью было для него малозначащим

обстоятельством, так же как и моя жизнь.

–– Мне сейчас будет плохо, –– прошептала я.

Его пальцы разжались.

–– Ой прости.

Я все еще верила ему, хотя и самую малость, потому что, склоняющее меня к этому, слышалось в

его голосе.

–– А что ты подумал, когда меня нашли?

Он молчал, не поднимая на меня глаз.

Мое тело дрожало от очередного приступа рыданий.

–– А что бы ты сделал, если бы я вспомнила обо всем тогда? –– задыхаясь спросила я, пытаясь

освободиться от его руки. –– И что ты намерен делать сейчас?

–– Тогда я надеялся, что ты ничего не вспомнишь, но потом ты принялась вынюхивать, писала эти

записки, пытаться выяснить, что произошло. –– Вид у него был настолько разочарованный, как будто я

провалила порученное мне дело. –– В тот день, когда ты поехала на утес, я поехал следом за тобой.

Внутри меня боролись с переменным успехом два чувства: ужас и ярость. Мои пальцы крепко

сжались в кулаки.

–– А ведь я думала, что я ненормальная. А ты поддерживал меня в этом мнении.

–– Я же не мог сказать тебе правду. Ты должна это понять. –– Отец потряс головой. –– Меня не

было в машине, детка. У тебя случился приступ паники или что-то подобное, но я нашел записку и я

сообщил по телефону об аварии.

Он сказал это так, словно с исывал с себя что-то нехорошее и выставлял себе в ином, более

благоприятном свете. Он случайно убил Касси, а потом бросил меня умирать … и все это для того, чтобы

сохранить свой жалкий жизненный стандарт.

Он схватил меня за щеку и сразу волна отвращения вздыбилась у меня внутри.

–– Ты моя малышка, моя принцесса.

Касси ведь тоже была его малышкой, но это для него ровным счетом ничего не значило. Я заметила

за его спиной какой-то движение. Глядя поверх его плеча, я увидела, что дверь чуть приоткрылась.

Длинная тощая тень легла на пол. У меня остановилось дыхание, когда я увидела, как вначале появилась

нога в джинсовой штанине, а потом длинные загорелые пальцы обхватили косяк двери.

Карсон

Сосредоточив взгляд на отце, я с трудом сглотнула слюну.

–– А зачем ты подарил ей такую же музыкальную шкатулку, если хотел, чтобы она ни о чем не

знала?

Он растерянно заморгал, захваченный врасплох моим вопросом.

–– Я подарил ее Кейт, но это было так давно. –– Его губы раскрылись в слабой улыбке. –– Эти

шкатулки сделали для меня в Филадельфии. И они уникальные. Это была глупая сентиментальная затея.

–– Он засмеялся, смех его был отрывистым и хриплым. –– Ну откуда мне было знать, что в один

прекрасный день вы станете подругами? Кейт уехала из города. Я никогда не думал, что она вернется.

Эти шкатулки …

Неслышно перемещаясь позади нас, Карсон втиснулся в пространство между дверью и стеной,

возле которой стояла моя кровать. Он неотрывно следил за нами, а я старалась понять, что у него на уме.

Я хотела, чтобы он убежал –– ведь у моего отца были пистолеты, и один из них мог быть сейчас при нем.

Если Карсон пострадает во всей этой …

–– Мне очень жаль. –– Отец переместил руку с моей щеки на мою шею. –– Я никогда не

предполагал, что может произойти что-то подобное.

По моему телу вновь прошла дрожь.

–– Пожалуйста, не надо …

Карсон наступил на кусок стекла. Раздался треск, похожий на ружейный выстрел. Отец

развернулся и все дальнейшее произошло с невероятной быстротой. Я подпрыгнула, когда Карсон

ринулся вперед, словно намереваясь схватить моего отца, но отец – у него была очень быстрая реакция.

Он двигался буквально с быстротой молнии. Схватив что-то с полу, он бросился на Карсона.

Раздался крик боли и Карсон зашатался. Кровь брызнула из его левого плеча и он, отскочив,

врезался в стену. Я закричала во всю силу, на которую было способно мое горло. Отец выдернул кусок

стекла из плеча Карсона и отвел руку назад.

Я утратила способность думать.

Бросившись вперед, я схватила тяжелое основание музыкальной шкатулки и с криком,

вырвавшимся из самой глубины моего существа, со всего маху опустила его на затылочную часть моего

отца.

Окровавленный кусок стекла выпал из его руки, ноги его подкосились. Он сложился пополам и

свалился на пол как, наполовину полный мешок.

Все еще держа в руках музыкальную шкатулку, я отскочила назад.

–– Папа, –– шепотом обратилась я к нему, но он молчал и не шевелился.

Я наверное … убила его? Обойдя его тело, я подошла к Карсону.

–– Как ты?

Его бледное лицо было искажено гримасой боли, но он зажимая рукой кровоточащую рану

ответил:

–– Это просто царапина. Я думал … а я же хотел спасти тебя. –– Он засмеялся сухим прерывистым

смехом. –– Ну и дела, Саманта, ну и дела …

Бросив шкатулку на пол, я положила свою ладонь на его руку, зажимавшую рану. У меня стянуло

желудок от вида крови, сочившейся между его пальцами.

–– Мне так жаль, так жаль …

–– Ну все. –– Отстраняясь от стены, он схватил меня за руку и потянул к двери.

–– Ты ни в чем не виновата. Нам надо вызвать полицию, но … сначала давай выйдем отсюда.

Держась за руки мы вышли из спальни и пошли по коридору. Мои глаза неотрывно смотрели на

него. Рана, как мне показалась, не была тяжелой, но кровь все еще текла по его серой рубашке, оставляя

на полу кровавые следы. Отец должно быть был целился ему в горло, но Карсона спасла быстрая

реакция; своим появлением он, похоже, и меня спас. Я была готова всю свою жизнь благодарить его за

это.

В какой-то момент мой мозг отключился, передав управление инстинктам. Выйти отсюда.

Позвонить в полицию. Оказать помощь Карсону. Сейчас я сосредоточилась на этом. Облокотившись на

меня, он достал из кармана мобильник.

Мы подошли к двери, ведущей вниз, сердце мое бешено стучала, когда пальцы почувствовали

холод металла дверной ручки.

–– Стоять!

Мы моментально обернулись. Отец спускался по лестнице с пистолетом, зажатым в руке и

наведенном на нас. Карсон, прижав меня к двери, закрыл своим телом.

–– Нет! –– закричала я, стараясь оттолкнуть Карсона в сторону от наставленного на него дула. ––

Папа, не делай этого!

Он пересек вестибюль, руки его тряслись.

–– Ведь можно было обойтись без этого! Принцесса, ты должна была поверить мне. Я никогда не

собирался убивать Касси. Из-за тебя …

Раздался выстрел, я закричала, судорожно обвив руками Карсона. Я ждала, когда он начнет оседать

перед тем, как рухнуть на пол; меня охватил такой ужас, что я, казалось, чувствовала языком его вкус.

Но он так и не упал. Он лишь осторожно повернулся, стараясь высвободиться из моих рук, а я не

могла понять, почему он это делает. Я так ничего и не поняла, но постаралась разжать свои объятия и

отодвинуться от него.

Отец лежал на полу лицом вниз. Посредине его спины расплывалось красное пятно. Подняв

голову, я увидела маму, стоящую позади него; в руках она держала одно из охотничьих ружей.


Я уже долгое время сидела на ступеньке крыльца парадного входа, онемевшая и опустошенная

после ответов на бесчисленное количество вопросов. Выяснилось, что мама, придя домой с собрания,

взялась за ружье, услышав мои крики. Я не предполагала, что могло придти ей в голову, когда она

увидела отца, державшего в руке пистолет, наведенный на нас с Карсоном. Я знала лишь то, какую

реакцию у нее это вызвало. Не раздумывая, она защитила нас. Не задавая никаких вопросов. Без

раздумий и колебаний.

Люди подходили и отходили, пытаясь поговорить со мной, понять, все ли в порядке. У меня перед

глазами мелькали огни. Синий. Красный. Голубой. Множество голосов раздавалась у меня в ушах.

Повсюду была суета, которая не утихла и после того. как отца отправили в больницу.

Тогда он был еще жив, а жив ли он сейчас – этого я не знала.

Подтянув колени к груди, я пыталась, насколько возможно, постепенно придти в себя. Полиция все

еще держала меня отдельно от мамы. Карсон, который долго находился в окружении медработников

скорой помощи и полицейских, исчез. Отправили ли они его в больницу? Как он?

Из массы слоняющихся людей, вдруг выделилась знакомая фигура и направилась ко мне; я подняла

глаза и к своему удивлению поняла, что он все еще здесь. Если не считать перевязанного плеча, он был

прежним и выглядел отлично.

–– Просто царапина, –– сказал он, опускаясь рядом со мной. Здоровой рукой он обнял меня. К

своему изумлению и радости, я отметила, что отец не повредил бросковую руку Карсона, а значит не

лишил его будущего. –– Я должен ехать в больницу, но до этого мне необходимо было увидеть тебя. И

убедиться окончательно …

Склонившись к нему я приникла к его губам долгим поцелуем.

–– Спасибо.

Он мягко коснулся губами моего виска, прошептав что-то на ухо – что именно я не расслышала.

Неожиданно голоса сделались громче и в центре этого хаоса возник Скотт. Лицо его было бледным от

шока, который он испытал, пробираясь через полицейское оцепление к тому месту, где допрашивали

нашу маму.

Вся задрожав, я приникла к Карсону, уткнувшись лицом в его грудь. Что я могла рассказать

Скотту? Как нам всем пережить случившееся? Что сотворил отец и как он намеревался поступить со

мной и с Карсоном – уже сейчас от этих дум у меня на языке образовался осадок горького пепла.

По правде сказать, сейчас меня даже и не интересовало, выйдет ли отец из операционной живым

или это ему не светит.

Гладившая мою спину рука Карсона, действовала на меня успокаивающе, несмотря на то, что моя

спина чувствовала, как дрожит его рука. Слезы все еще текли из моих глаз, но под слоем печали, я

чувствовало некое облегчение, которое и вызывало слезы. Правда, в конце концов, пробилась наружу, и

это возможно принесет в семью Касси хоть какое-то умиротворение.

Может быть настанет день, когда умиротворение почувствую и я.

Карсон приподнял пряди волос, спадавшие на одну сторону моего лица и поцеловал меня в щеку.

–– Ну все. Все нормально.

Так оно и будет. Со временем.


эпилог


Я твердо знала, что одна черта в моем характере оставалась неизменной и проявлялась как до

смерти Касси, так и сейчас: у меня не было терпения ни к чему.

Переступая с одно ноги на другую, я следила за таймером микроволновой печи, словно хищная

птица за добычей. Даже когда содержимое пакета начало одно за другим вспучиваться в своих секциях,

мне казалось, что все происходит недостаточно быстро.

Я всегда испытывала отвращение ко всякого рода предварительным просмотрам, даже тем, что

помещаются на дисках и предшествуют демонстрации самого фильма.

Когда я увидела, что зерна полопались и приняли должный вид, я вынула пакет из микроволновки

и высыпала попкорн в большую чашу, стоявшую наготове на столешнице. Прижимая к груди только что

приготовленную вкуснятину, я обернулась. Пряди волос, вырвавшиеся из растрепавшегося конского

хвоста, рассыпались по щекам.

Мама сидела, склонившись над бутылкой воды, стоявшей на барной стойке. С той самой ночи она

ни разу не прикоснулась к бокалу с алкоголем. Я не могла ни в чем обвинять ее, даже если бы она по-

прежнему не отказывала себе в привычных напитках; но сейчас она стала более сильным человеком.

Печать и телевидение как будто сорвались с цепи, пережевывая это единственное в своем роде событие,

и у мамы не было никакой возможности повлиять на то, что добавят к этому ее подруги. Но я думаю, что

по большому счету, ее это и не беспокоило.

Ее губы растянулись в неуверенной улыбке. Круги у нее под глазами, которые были почти

черными в течение нескольких недель, прошедших с ареста отца, теперь поблекли и выглядели серыми.

Он выжил после ранения, и как нас оповестили, он был признан виновным в непредумышленном

убийстве; а кроме этого, когда он предстанет перед судом, ему предъявят еще целый шлейф обвинений.

Честно сказать, я не знала, что именно я чувствую по отношению к отцу, и не думаю, что когда-нибудь я

определюсь со своими чувствами к нему.

–– Будете смотреть кино? –– спросила мама.

Я утвердительно кивнула.

–– Да, сейчас должно начаться.

Она отступила на шаг в сторону.

–– В таком случае, я тебя не задерживаю.

Прошел месяц с того времени, как я вспомнила все; месяц с того дня, когда мама стреляла в отца,

не дав ему навсегда скрыть правду. Все, что произошло, было далеко не идеальным. В течение

последующих дней у меня были моменты, когда я не могла ясно вспомнить что-либо; после этого

наступало разочарование в себе, которое почти сразу переходило в злость.

Или когда я не могла заставить себя не думать о Касси, о ее смерти и ужасающих подробностях той

ночи. Ведь она хотела лишь одного: иметь все то, что было у меня –– реального отца. Я сожалела о том, что не могу повернуть назад время и очутиться в прошлом, зная то, что мне известно сейчас – тогда я

была бы ей более хорошей подругой.

Завтра ей исполнилось бы восемнадцать лет. Я решила побывать на ее могиле … вместе с матерью

Касси. Странное желание, особенно после того, как я получила от нее затрещину, но после того, как в

нашем доме произошли все эти события, я вспомнила про музыкальную шкатулку.

Вместе со Скоттом, я пришла в дом Касси и ее мать, хотя и неохотно, впустила меня. Как я и

предполагала, Касси прятала все важное в музыкальной шкатулке. Именно по этому она никогда не

позволяла мне дотрагиваться до нее.

В музыкальной шкатулке хранилось ее свидетельство о рождении.

Ее мать понятия не имела о том, как эта бумага попала к Касси, но когда в графе «отец» я увидела

имя моего отца, я поняла, что это и положило начало всему. Я не думала, что отец знал о том, что его

имя значится в этом документе.

Осмыслить подтверждение того, кем Касси в действительности приходилась мне – Скотту и всей

нашей семье – оказалось намного труднее, чем я предполагала. Существовало множество разных «а что,

если», например, а что если Касси сказала бы мне об этом раньше; а что, если отец сказал бы правду и

стал относиться к ней, как дочери. Очень многое могло бы обстоять совершенно иначе.

Я уже прекратила принимать свои лекарства, но все еще продолжала один раз в неделю

встречаться с доктором О’Коннеллом. Я больше не писала себе записок, но часто просыпалась по ночам

от собственного крика, похожего на завывания пожарной сирены, и вся в холодном поту. Нормальной я

стану еще очень не скоро, но в такие ночи рядом со мной был Скотт и, конечно же, мама.

Отставив чашу с попкорном, я подошла к маме и обняла ее.

–– Я люблю тебя.

Ее тело напряглось, когда она, отвечая на мои объятия, заключила меня в свои. Наши позы в этот

момент были явно не самые удобные, но мы обе старались, придать нашим объятиям родственную

теплоту. До того, как все произошло, наши отношения были не самыми теплыми, но сейчас, как мне

казалось, они могли стать намного лучше.

–– Я тоже люблю тебя. –– Она отвела с моего лба выбившиеся пряди волос. –– Ну все. Иди

развлекайся.

Улыбнувшись, я разжала объятия и взяла чашу. Мама проводила меня взглядом, но никак не

прокомментировала мои широченные спортивные брюки и далеко не новую рубашку. Без комментариев

лучше –– да и сама мама становилась лучше.

Поспешно пройдя по комнатам, я повернула направо; спускаясь по лестнице вниз, я переступала

через две ступени. Смех и негромкие голоса становились слышнее. Кто-то остановил фильм, дожидаясь

меня. Внутреннее чутье подсказывало мне, кто это сделал.

Не в силах сдержать улыбку, я обошла раздвижной диван, переступив через пару длинных

вытянутых ног в джинсовых штанинах и села, развалившись и тоже вытянув ноги.

Скотт протянув руку, схватил чашу с попкорном и поставил ее возле себя.

–– Благодарю, –– сказал он. –– Ты самая лучшая, из всех кого я знаю.

–– Не считая присутствующих здесь. –– Захихикала Жули, зачерпнув из чаши полную пригоршню.

–– Ну это само собой. –– Скотт бросил в нее несколько зерен.

Глядя, как они поглощают отлично приготовленный попкорн, я откинулась на диванную подушку

и вдохнув, почувствовала аромат, от которого мое сердце начинало биться быстрее –– цитрусовые и

мыло.

Рука, лежавшая на спинке дивана позади меня, соскользнув с нее, обвила мои плечи. Прижимая

меня к своему боку, он наклонил голову и водя губами по моей шее, прошептал:

–– Я скучал по тебе.

От радости сердцу стало тесно в груди; я приподняла голову и мои глаза встретились с его

глазами, настолько голубыми, как будто в них таилось что-то, работающее от электричества.

–– Так меня не было всего пять минут.

–– Разве? –– усомнился Карсон, наклоняя голову. –– Мне показалось намного больше.

–– Слишком приторно, –– сморщившись пробормотал Скотт.

–– Замолчи, –– прикрикнула Жули, ударив его. –– Ты можешь упражнять в остроумии, когда

никого нет рядом. А у него яйца не дрогнули сказать это при нас.

Я рассмеялась.

–– Ну знаешь. У меня ведь тоже есть яйца, –– не унимался Скотт. –– И ты можешь судить об их

истинном размере …

–– Да никому это не интересно, дружище, –– прервал его Карсон, но его глаза были по-прежнему

устремлены на меня, словно во всем мире никого, кроме меня, не существовало.

–– Согласна целиком и полностью, –– негромко произнесла я, запустив пальцы в пряди волос,

спадающих на его затылок. Его глаза сияли, от этого у меня в желудке стало тепло.

–– Можно я тебя поцелую?

–– Поцелуй.

Он прижал свои губы к моим, и хотя этот поцелуй и был сладким, но не имел ничего с тем, как он

целовал меня, когда мы были наедине, дыхание мое остановилось, а пальцы на ногах свернулись и

сжались. Наш каждый поцелуй был таким, словно мы целовались в первый раз, и никак не могли

нацеловаться. Это было ни с чем несравнимое чувство.

Несравнимое ни с чем в мире – в этом я была больше, чем уверена.

–– Ну ладно. Ну так как, дорогие мои, вы закончили свои дела и готовы смотреть фильм? ––

спросил Скотт и в его голосе мне послышалось легкое раздражение.

Губы Карсона, прижатые к моим губам, растянулись в улыбку. Он еще раз украдкой быстро

поцеловал меня, перед тем как, оторвать свои губы от моих.

–– Да, мы готовы, как всегда.

Щеки мои пылали, я придвинулась ближе к Карсону и обхватила его талию рукой. Его пальцы

перебирали разметавшиеся пряди моих волос. Начался фильм и по экрану покатились вступительные

титры.

Дела обстояли не блестяще. Причем очень и очень неблестяще, но все происходило сейчас, а назад

я не оглядывалась. Не оглядывалась – ведь столько хорошего ожидало меня в будущем.


выражение признательности и благодарности


Написание этого раздела книги всегда бывает более трудным, чем написание самой книги,

поскольку я наперед знаю, что непременно забуду упомянуть какую-либо важную персону. Однако

приступим.

Прежде всего, большое спасибо моему агенту Кивен Лайон. Эта книга была первой, из написанных

мною книг, которую она прочла и предложила мне представить ее на книжном рынке. Оказалось, что эта

книга, была так же и первым романом, который она продала в январе 2012 года. Не будь ее, не было бы у

читателей этой книги.

Следующее большое спасибо Эмили Михэн, за то, что она читала эту книгу, проезжая при этом

свои станции. Я думаю, что заключительная часть обсуждения закончилась успешно, благодаря ее «Да»,

когда дело дошло до точки принять или не принимать рукопись.

Этой книги не было бы в ее сегодняшнем виде без Лауры Шрайберг, Мэри Энн Зиссимос, а так же

великолепной команды в издательстве «Дисней Гиперион» и в особенности Тайлера Невинса, который в

один момент создал надо мной фантастическую крышу из-под которой я до сих пор не хочу выходить.

Терина Фагернесса, сыгравшего ключевую роль в том, что роман «Не оглядывайся» продан во много-

много стран за пределами Соединенных Штатов.

Особые благодарности Анжеле из компании блогеров «Читающий Ангел», за то что она была

одной из первых, прочитавших роман «Не оглядывайся» и влюбившихся в Карсона вместе с Лесой

Родригес.

Мои благодарности Молли Адамс, за то, внушила мне то, что эта книга хорошая, и сильно

отличается от всего, написанного мною до этого.

Моя благодарность Стейси Морган за то, что она и в самом деле является и оставалась таким

удивительным человеком даже тогда, когда я посылала ей ее сомнительные изображения через Yahoo. А

также АК Симмонсу и команде «Inkslinger», за их чудеса по части информирования читателей о

вышедших и ожидающих встречи с ними книгах.

Но что более важно, самое большая моя благодарность читателям. Без вас, мои дорогие, ничего

вообще было бы не возможно. Да и вообще, зачем долгие рассуждения –– все это было бы бесцельно.

Мне никогда не удастся отблагодарить вас, как положено за то, что вы предоставили мне возможность

воспользоваться моим чересчур активным воображением и обеспечить ему достойное применение.



на главную | моя полка | | Не оглядывайся |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 2
Средний рейтинг 2.0 из 5



Оцените эту книгу