Книга: Пророк поневоле



ШАХТАРОВ ДМИТРИЙ СТЕПАНОВИЧ


Товарищ пророк


Часть первая


Глава первая


Такой рыбалки у меня еще не было. Рыба перла. На каждый заброс легкой карбоновой удочкой обязательно была поклевка. При этом клевали не прыщавые пацаны-окушки, еще не нюхавшие крючка, а полосатые тигры-красавцы как на подбор. Натащив полтора десятка рыбешек, я спохватился, ведь всю эту колючую ораву нужно было кому-то чистить. И этот кое-кто был опять я. Более никого в округе не просматривалось. Пришлось отложить это увлекательное занятие и озаботиться обедом. Закралась мысль, что ловля рыбы скоро перестанет быть увлекательным делом и превратиться в унылую повседневную обязанность и основания для этого были.

А так славно все начиналось. Выйдя на пенсию в сорок пять лет по выслуге в качестве кадровика местного РОВД , я решил повременить с гражданкой и немного передохнуть после бумажных дел. Местом отдыха я выбрал реку Печору, на которой родился и вырос. Потянуло, знаете ли ,в свои родные места. Особых навыков в охоте у меня не было, но мелкашкой я на всякий случай озаботился. Снарядив немалый рюкзак, я попросил родственника закинуть меня на пару дней к устью речки Изъель. По коми «каменная речка». «Из»-камень, «ель»-догадаетесь сами.

Рядом с устьем этой речки на берег Печоры выходят скалы из песчаника и вот в одной из них есть небольшая пещера, скорее пещерка, когда –то будоражившая детское воображение. Детство прошло, а воображение осталось. И сейчас захотелось для начала внимательно рассмотреть это углубление. Ну, сокровища Али-Бабы не мерещились, но важен был сам процесс.

Так вот, сойдя на берег, выложенный плитами известняка, я, не снимая амуниции, двинул к пещерке, заранее зная, что ничерта интересного там точно нет, ведь ее глубина максимум два метра. Но этот самый черт так и толкал под руку или под ногу. Урез воды был в трех метрах от входа и я, помахав отчалившему свояку, тут же сунулся в темный проем.

Естественно ничего там не было, не было совсем. Не было даже надписей вроде:«Здесь был Вася» и прочего нецензурного исконно русского творчества. В последний раз грустно обведя взглядом тесную конуренку и в очередной раз обматерив самого себя за романтизм, я заметил, что луч солнца каким-то образом осветил заднюю стенку пещерки. И показалось, что камень как-то поплыл и размылся, как будто в глаза брызнули водой. Еще раз чертыхнувшись, я развернулся в узком пространстве и сделал два шага к выходу.

Однако. Граница берега непостижимым образом переместилась к самому входу и теперь вода плескалась в самой пещерке. Подтянув голенища повыше, я вывалился из грота. Все было не так, как обычно.

Непонятным было резкое повышение уровня воды. Следующая непонятность заключалась в том, что берега реки мгновенно заросли дремучим и старым лесом, а не теми ошметками, оставшимися после сплошных рубок в водоохранной зоне. Исчезли створные знаки на обеих сторонах реки, как испарились. Совершенно озадачившись, я прошел к устью речушки и обомлел. Вместо чахлой струи шумел полноводный поток, который даже в броднях был непреодолим.

Прошла пара-тройка минут после Мишкиного отъезда и теоретически он должен был находится в трехстах метрах, однако он исчез вместе с «Крымом» и « Меркурием». Если раньше небо было исполосовано белыми полосами самолетных инверсий, то сейчас оно затянулось густыми облаками.

Похоже приехал. Вот только в куда. Таких толстых сосен я не видел в этих краях никогда. Присев на ствол дерева, выброшенного на берег, опять же невесть откуда-то взявшегося, я достал из кармашка плоскую фляжку и попробовал привести мысли в некий порядок. Почти удалось. Я заторопился назад в пещеру, надеясь, что «дверь» на ту сторону все еще открыта. Меня ждал мертвый камень и темнота. И вобще теоретически прямой солнечный свет никак не мог попасть в проем.

Что будем делать? Я знал, где раньше в этих краях жили люди. Одна деревня была в пяти километрах вверх по течению, а вторая-из которой я сам- в семи вниз. Мучило смутное подозрение, что кинуло куда-то к троглодитам, не дай бог. Надо было искать возможные поселения. Когда они появились, я не помнил. Коми - зыряне расселились в этих краях сравнительно недавно, где-то в середине семнадцатого века. И здесь же водился пушной зверек. Где пушнина-там и охотники, лишь бы охотились не на меня.


Для начала надо было отревизовать запасы, ведь готовились они впопыхах.

Из вооружений : малокалиберная винтовка ТОЗ-78 с вологодской оптикой. Так себе аппарат. 100 патронов « Соболь», охотничий нож. Тоже так себе. Еще складень, нисколько не перочинный. Напильник его не берет. Топорик с металлической обрезиненной ручкой. Взял из-за компактности. Маленький термос. Котелок. Три одноразовые зажигалки плюс подмоченный коробок спичек. Булка хлеба, кусок сыра, три банки тушенки, две сгущенки, большая пачка чаю, пиленый сахар с килограмм, три пачки соли мраморной твердости. Годится. Кусок хозяйственного мыла. О! Компас. Компактная палатка и спальный мешок. Десяток больших и прочных пластиковых пакетов. Приготовлены под грибы. Легкие кеды. Пластиковые вилки и ложки. Коробка с порционной гречкой быстрого приготовления. Здоровый пакет с перцем горошком, пачка лаврушки-это святое. Три луковицы. Две бутылки водки. Само собой удилище и коробка с мушками, блеснами, твистерами и прочим. Моток тонкого капронового шнура. Две пары шерстяных носков. Горсть карамелек. Зубную щетку забыл, как и пасту и бритву. Коробка с «Раптором», зеленый флакон со спреем от гнуса. Трехлитровое пластиковое ведерко с крышкой. Основная часть всего этого размещалась в 20-литровом кане из нержавейки для рыбы . Подарок друзей с завода. Светодиодный фонарик. Наручные механические часы с подзаводом. Маленькая, но хорошо подобранная аптечка.

Ко всему этому добру сам я. 45 лет, холост, 180 см роста, башмаки 43 размера, очень небритый брюнет. Поместите это в костюм геолога и это точно я.

Было около четырех вечера и я решил что-нибудь поймать на уху и заодно обдумать дальнейшие действия. И вот тут, как говорил Петька, мне и поперло. Да и время клева наступило. На Печоре есть два хороших времени для ловли, все остальное –от лукавого. Так что пришлось чистить жадных окуней и прикидывать, что я буду жрать через пару дней и есть ли возможность возврата назад. Только сейчас дошло, что свет попадает на заднюю стенку углубления только отраженным от воды при строго фиксированном ее уровне в реке. Вторая деталька - пещерка в этом времени такая же, как и в моем времени. Значит - забросило не так далеко, иначе скала была бы целой.

Ночи в августе в наших широтах очень короткие и я решил податься ближе к деревне, что ниже по течению. Выбор был сделан из простого соображения. Из истории любимой республики я знал, что именно в районе этой деревни всегда ютились древние люди. Лично я сам в детстве отрыл немало черепков на склоне горушки рядом с селением. На север, только на север. В южную деревню я наведаюсь попозже, если не сожрут в родной. Есть кой-какие планы.

Изъель я перешел, не замочив ног по перекату чуть выше устья. Дальше пришлось двигаться по берегу. Дорога, пробитая через болото, тоже исчезла. Я обошел длинный мыс и вышел к бывшему хутору Воробьевке. Конечно, никаких следов человека здесь не было. Вот и знакомый ручей . Так же , как и в мое время, по поверхности воды змеилась масляная нефтяная пленка. В будущем здесь откроют газоконденсатное месторождение, правда местным жителям от грандиозного события не обломится ничего. Вот открылась длинная лука реки, сплошняком поросшая ядреным сосняком. Никаких следов катищ. Я поднялся на крутой берег и прошел по белому ягелю к месту, где в будущем будет кладбище. Там, где я сейчас стоял, в сороковые годы будут закапывать умерших заключенных со сталинской зоны.

Откуда интересно ветер? С севера, северо-запада. Ну да, основное направление на местной розе ветров. Значит, если есть собачки, они меня не унюхают.

Уже должна была проявиться околица, однако никаких следов огородов или хотя бы изгороди не наблюдалось. Появились сомнения в самом существовании селения. Начали рисоваться картинки атак местных индейцев с томагавками и жерди, к которой меня привяжут. Похоже, я попал в эпоху, когда для человека безопасней заховаться поглубже и не высовыватьс. Наверняка уже появились местные рэкетиры в лице князька на пару с батюшкой.

В моем детстве деревня стояла на небольшом возвышенном плато размерами двести на триста, а дальше за ручьем располагался поселок лесозаготовителей, в котором я имел честь вырасти. Я осторожно прошел к устью ручья и только тут обнаружил тропу малохоженную и совсем не езженную. Вся пойма ручья поросла мощными старыми елями. Раньше здесь была обширная луговина. Тропинка имела ответвление и вела к ручью. И это объяснимо. Значит плавсредства туземцев прятались на ручье, который был значительно полноводней, чем раньше. Основная тропа привела к трем избам, скорее охотничьим избушкам, которые топились по черному. Никаких частоколов не наблюдалось. Понятно, что местные даже при отсутствии огнестрела при желании давно бы украсили меня стрелой или одарили камнем из пращи. Залаяла собака, по голосу точно не сенбернар, что несколько утешило. Из-за домишки вывернулся дедок, одетый совершенно престранно. Как-то описать одеяния и особенно его обувь я был совершенно не в состоянии, вобщем что-то очень дремучее. Я отнесся к деду серьезно, может он тут мастер по метанию сюррекенов из булыжников. « Здравствуй, дикая тварь из дикого леса»-мелькнуло совершенно не ко времени в голове. Нет, мне было совершенно не до веселья. Просто пока я не относился ко всему происходящему достаточно серьезно. Ну вот такая компьютерная игра, хотя патрон уже был дослан и рука сжимала винтовку пистолетным хватом.

Дед рассматривал меня не с меньшим удивлением, особое внимание досталось блестящим черным бродням с лихо завернутыми голенищами. Затем он поздоровался на коми. На этом языке я умею здороваться, попросить поесть и попить и даже поинтересоваться, ловиться ли рыба. В целом было понятно, о чем спрашивает аксакал. Интересовались, откуда я взялся. Пояснил - то есть ткнул пальцем на юг и сказал: « Изъель». Дальше заело, я ничего не понимал. Оглянувшись, дед кого-то окликнул и из-за угла вышел парнишка с луком, на тетиве которого была наложена стрела. Вот и верь хорошим людям. Он спросил меня на странном языке и я почти понял. Это несомненно был русский язык, но какой-то скособоченный, где существительные и глаголы странно менялись местами. Суть вопроса заключалась в выяснении, как я туда попал.

Действительно, что рассказать этим людям? Вешать на уши лапшу, а потом довешивать каждый раз? Так и запутаться недолго. А маленькая ложь, сами знаете, рождает большую и соответственно большое недоверие, которое может привести к состоянию, несовместимому с жизнью. Пришлось выдать полуправду, что меня там высадили. Потом пацан спросил, кто я по роду занятий. Вот тут пришлось лезть пятерней в макушку. На купца я не тянул, на охотника тоже. Я выдал, что я рудознатец и, похоже, меня поняли. По большому не очень –то и соврал, ведь все окружающие запасы полезных ископаемых я знал довольно хорошо. Только вряд ли эти знания кого-либо обрадовали бы. Газовый конденсат, нефть, каменный уголь никому здесь пока не нужны. И все же вкусняшка была и находилась отсюда по прямой в семи километрах. Это были выходы битумных песчаников, попросту точильного камня. А пока меня как бы отправили в командировку сильные мира сего. Я помнил, что примерно в это время этот регион был под крышей Великого Новгорода и немедленно поинтересовался, так ли это. Кое-как продвигаясь в лабиринтах лингвистики, я уяснил, что здесь обретаются промысловики зверя, не афиширующие свое присутствие. Через полчаса я стал немцем, то есть человеком из-за кордона. Тогда так и было. Даже если ты японец - здесь ты немец. Как ни странно, моя винтовка хоть и заинтересовала их, однако не произвела ажиотажа. Слово «зелье» проскочило, а это значит, что ребятишки с порохом встречались.

Солнце уже садилось, по моим часам часов девять. Народ спохватился и я тоже, ведь толком так и не поужинал. Зашли в избушку. По -моему именно в такой спартанской обстановке жила баба- яга . Хорошо, что в начале августа еще тепло по ночам. По многим признакам выходило, что климат был мягче или точнее поконтинентальней. Орляк в низине выпер в мой рост, не раз по дороге я встречал множество белых груздей, никогда раньше здесь не водившихся. Наверно и зимы соответственно холодней.

Я показал на подобие стола и стал вытаскивать припасы. Понятно, что свои закрома во всей красе светить не следовало. Взрезал банку тушенки, подрезал хлеба и сыра. Вздохнув, вытащил фляжку и три пластиковых стакана.

В комнатенке установилась гробовая тишина. Две пары глаз остекленели, приварившись к дешевенькому пластику. Что тут интересного? Потихоньку стало доходить, что в это время прозрачного стекла не было вообще. Я поежился. Треснут миллионеру ночью по слабому месту и концы в воду в прямом смысле. Я почувствовал себя Абрамовичем , попавшим в племя маори. Надо было разряжать обстановку. Плеснув бренди из фляжки , я показал , что это надо пить и подал пример. Народ , принюхиваясь, с опаской попробовал зелье, скривился, но намек понял правильно. Через пять минут беседа оживилась и, воспользовавшись ситуацией, я стал прояснять обстановку. Значит так. Добывают куницу, горностая, песца , лису и еще каких-то зверюшек, синонимов которым я не смог подыскать, и сдают шкуры проплывающим в определенное время года купцам. О прямой торговле и факториях ничего вразумительного они сказать не могли. Толокно, ржаная мука, соль, какое-то масло, ткани, бытовые изделия из металла, наконечники для стрел-вот примерно это они брали на бартер. Самое удивительное, что купцы прибывали не с юга, а с севера, то есть из будущей Архангельской области по волокам. Что касается национальности, то дед оказался помесью коми и манси, а парнишка был из племени, которое пришлые называли самоедами. Еще две избушки пустовали потому, что мужчины рыбачили на озере ,а женщины при них собирали ягоду. Добывают ли сейчас точильный камень , аборигены не знали, что давало определенные надежды.

Глаза ел дым, в глиняной корчажке тлела трава, отпугивая комаров. Как же эти экстремалы живут в таких хатках зимой? Что же, это уже повод обозначить свою нужность. Мне удалось пояснить собеседникам, что неплохо бы сложить в избах настоящие печи, чем они весьма заинтересовались. Договорились, что завтра и начну. Глаза слипались и дед потащил меня к амбарчику на высоких сваях. Вот тут , на сене я и прикорнул. Мелькнула мысль, что ребята могут подпереть дверку колом и загнобить ради хабара, но они могли бы сделать это гораздо раньше, не начиная дебатов. А может они просто побаивались мести людей, направивших меня на разведку. Растянув небольшой полог из тонкой сетки , я укрыл под ним верхнюю часть организма. Снял сапоги, прикрыл ноги развернутой палаткой и скоро уснул. Лезть в спальный мешок не рискнул, ведь при опасности можно было потерять нужные секунды, выбираясь из него.

Проснулся я рано, а хозяева, судя по звукам, еще раньше и стал анализировать обстановку, нам без анализа нельзя. Вчера в беседе местные ни разу не упомянули о царе. Как то мелькнуло о великом князе и все попытки выяснить , что у них с вертикалью власти, закончились ничем. Плохо здесь было с политинформированием. Нет на них дедушки Сталина. Значит сейчас примерно, очень примерно конец 14-го, начало 15-го века. Иван третий родится только в 1440 году, я помню. А вот до него были какие-то Василии, так что о ком шла речь вчера, бог весть. Это что же получается? Колумб пока еще не родился. Значит вчера речь шла точно не о подсолнечном масле. А про кукурузу и говорить не стоит. Хотя в будущем Никита Сергеевич даже здесь прикажет ее рассаживать. А чего? И этот великий князь даст указания и электорат будет в снегу ананасы сажать. И Троицко-Печорска еще нет. Он появится лет через двести, а так - дикий край , медведь хозяин. Кстати о медведях. Вчера по дороге следы я видел и свежие следы. Я поежился. А у этих даже путнего забора нет. Придется озаботиться. Цепная пила у меня есть. Да что это я? Пора врастать в суровую действительность.


Врастание началось с кипячения чая в полуторалитровом котелке. Еще в амбарчике пришлось отсыпать припасов на один день, чтобы не смущать недозрелые умы. Кстати у молодого я заметил деревянный крест на веревочке, тогда как дед похоже был язычником.



Подскочила остроухая собака, на морде было написано прикрытое недовольство, но пока она помалкивала. Вот она какая - легендарная остроушка, предок зырянской лайки, умной, хитрой, отважной и выносливой. Я с уважением покосился на нее и побаловал животное куском жира от тушенки. Он ушел в лет, видно таким барбоску не баловали. Дед принес на стан сваренную кашу, вид которой я затруднился определить. Соли было мало, масло отсутствовало напрочь. Я попробовал поговорить с ним о леднике, но без парнишки ничего не получилось. На пальцах удалось добиться понимания, что за рыбу они заготавливают. Семги навалом, нельма - пожалуйста, хариуса косой коси, а вот про пелядь и ряпушку он ничего не знал. Видимо эти породы запустили в наше время. О копытных. Оленя немного, вот лося хватает. Это потом, когда сплошными рубками проредят сосняки, здесь будут пасти тысячные стада оленей, а пока кругом глухая тайга. И сплошное натуральное хозяйство со всеми вытекающими.

Про себя я уже решил далеко из этих мест не уходить, а если и отлучаться, то ненадолго. Короче, я решил ждать великую летнюю сушь, если меня не укокошат за нарушение местного Уголовного кодекса или даже Конституции. Ведь какие-то понятия у них должны быть. Вон у нас сильные мира живут чисто по понятиям и им нравится.

Парнишка-переводчик ушел по грибы и я в первую очередь попросил деда показать их плавсредство. Когда я изобразил греблю веслами, он меня не понял, но толкание шестом удалось мне лучше. Мы пошли, как и ожидалось, к ручью. Такого убожества мне не приходилось видывать. Даже душегубкой это сооружение назвать было нельзя. Робинзон Крузо такую мастырил и ничем хорошим это не кончилось. Конструкция приводилась в движение шестом, на конце которого было вытесано длинное и узкое весло. Это на одной из самых водоносных рек Европы! Как же они рыбачат? Мои жесты типа вываживания не вызвали у аксакала ассоциаций. Оказывается основа рыболовства - установка плетеных морд. Учитывая, что в сезон рыба просто прет валом, особо на ловле упираться не требуется. Оказалось, что у них есть ледник - уже хорошо. А то помнится, что раньше рыбу просто сваливали в ямы, где она душилась и превращалась в однородную массу , которую народ прямо так и кушал, не обращая внимания на душераздирающий запашок. Соль здесь дефицит, это я быстро понял, как и то , что с моей солью здесь я просто Билл Гейтс.

И все- таки, на чем выйти в большое плавание, если обычная доска здесь тоже дефицит. Хотя в дефиците все. Ни путней кружки, ни кастрюльки, ни куска металла. Кстати о металле. Здесь обменивается кричное железо - жуткое дерьмо, из которого конфетка никогда не выйдет. Опять же все упирается в плавсредство. Купцы здесь плавают на ладьях. Вверх по течению идут на бечеве, вспомните бурлаков на Волге. Вот они и есть, родимые. На веслах против такого течения не выгрести. Нужен дощаник или дощатик, не важно. Орудие производства одно - мой топорик. От одного его вида у местных загорелись глаза. Впрочем точно так же они гипнотизировали обычную пустую консервную банку.

А пока я пытался жестами пояснить деду, что мне нужна лопата. Он кивнул и приволок деревянное чудо, похожее на плоскую ложку. Вздохнув, я взял это и пошел на другой берег ручья, где раньше мы копали печную глину. Надеюсь хоть она никуда не делась. Дерн пришлось прорубать топориком, а затем выгребать почву деревянным мешалом. Глина была и глина хорошая. Опыт вымешивания раствора у меня был. Правда печи клал мой 13-летний брат, а мне поручался только раствор. Соорудив волокушу из подручных средств, я стал подтаскивать глину к ручью. Вспомнилось, что рядом залегала и гончарная глина чудного голубого цвета, но она залегала поглубже . Песок здесь был разной зернистости, выбирай любой. Для переноски полуфабриката пришлось изготовить заплечный деревянный рюкзачок, такие делали китайцы. 30 кило я брал за рейс без труда. Для воды я выпросил деревянное ведерко с деревянными обручами, то еще произведение народного творчества. Сделав на утрамбованной земле опалубку из тонких жердей, я вывалил туда первую порцию глины. Печь на два колодца я планировал выложить из дикого камня, как привет от китайцев.

Подошел парнишка и я выпросил его в помощники. Имя мальца было абсолютно непроизносимым и я поближе к звучанию стал называть его Артемом. Он неожиданно засмеялся и ткнув меня в грудь пальцем, сказал:

- Олег.

Я , таким же макаром, ткнул в него и сказал:

- Артем.

Прямо «заяц –волк», « заяц-волк».

Посмеялись и приступили к поиску нужных булыжников. К вечеру я выбился из сил, это не бумажки перебирать и в кнопки тыкать. Обеда, как такового не было, а был обедо-ужин. Я со своей стороны вложился подсохшим хлебом и остатками сыра. На десерт было предложено по кусочку сахара. Это надо было видеть. Оказывается такого сахара пока не существовало, он существовал только в виде леденцов на основе меда. Похоже скромный миллионер перекочевал в миллиардеры. В процессе трудовой деятельности я продолжал пытать Артема о местных реалиях.

Оказалось, что дед ему не родственник. Артем был найденышем и появился откуда- то с запада. Ладья , на которой Артем был в роли походного официанта, налетела на топляк и затонула. Парень чудом уцелел . Ему повезло дважды. Первое - он не умел плавать, а второе - в реке всегда очень холодная вода, поскольку основная масса вод стекает с ледников Урала. Вот тут его и подхватил дед прозвищем Омэль или «худой» по нашему. Я вспомнил, что на местном говоре «худой» было «кос». Видимо это было на другом наречии, ведь в коми языке десяток диалектов, не меньше.

И Омэлю и Артему я набросал схемы рек, но ребята были очень не в курсе. Так и осталось неясным, откуда они появились в этих местах. Название ни одного населенного пункта не вызвало у них никакой реакции. Такую же реакцию вызывали слова-маяки –«Дмитрий Донской, монгол, царь ,Ижма , Мезень». Только слово « Булгар» вызвало интерес. А вот Новгород, в произношении Артема Новуград был известен. Но «Двина, Вашка» опять не вызвали никакой реакции. К самому вечеру подтянулись остальные жители этого хутора. Их было шестеро. Муж с женой и мальчуган лет десяти и еще одна пара постарше с дочерью лет семнадцати - девятнадцати. Караван был загружен, как и положено добытчикам. Их сопровождала пара собак того же окраса, что и первая. Я поздоровался с ними универсальным приветствием, слегка поклонившись и прижав ладонь к сердцу. Новый человек был им интересен, начиная с одежды и кончая налитым чаем, который они долго нюхали. Омэль долго что-то объяснял им, тыкая в меня и в груду булыжника , в место, где стояла лодчонка и показывал на юг. Пришлые мужички были невысокого роста, все мне по плечо и не имели ни пивных животов, ни наетых щек. Женщины тоже не страдали полнотой. Да, лесная диета здесь-это образ жизни. Один из мужиков по имени или прозванию Сир что-то спросил у нашего переводчика и Артем перевел:

- Сир спрашивает, что ты умеешь делать руками?

- Извини,- сказал я,- а «сир» это что?

Он засмеялся.

- Это такая рыба с длинной головой и вот такими зубами ,- он очень похоже изобразил щуку.

Действительно, что-то щучье в мужике точно проглядывало.

- Скажи, что я умею ковать, то есть работать с железом .

Я показал руками удары молотом по виртуальной наковальне.

Этот нехитрый жест вызвал бурю восторга у общества. Сир выволок небольшой нож с деревянной ручкой, сделанный из отвратительного железа и вопросительно посмотрел на меня.

Я кивнул головой и,увидев на одной из женщин оловянные серьги, показал сначала на них , а потом на себя, глубоко в душе благодаря своего препода по технологии металлов. Ну и в детстве пришлось потрудится у отца в кузнице, раздувая горн.. И только сейчас у меня отпустило. Очень не факт, что богатства новоявленного Буратины не заставили бы социум свернуть на тернистый путь греха. Что имеешь, не очень важно. Важнее, что ты умеешь делать. Впрочем, почему бы не сварить ребятам латуни или бронзы. Давайте ингредиенты и все будет. Каменный уголь хорошего качества отсюда по реке всего в семидесяти километрах, а устье реки Щугор, где я хотел разжиться металлами - еще ближе. Вот теперь можно было отправляться на покой. Я заметил, как девица стрельнула в меня взглядом и усмехнулся. Все как всегда. Новые герои всегда в почете.

Засыпая в своем амбарчике, я думал, что в моем мире с женщинами у меня не складывалось совершенно. Всегда искал уверенную и надежную подругу, для которой я всегда был бы самым важным событием в ее жизни. Уверенные были и даже умные, но я был в их жизни на вторых и последующих за вторыми местах. Увы. Кстати, а почему я не видел подобия баньки? А то что-то в тесноте приванивает козликом.

С этой же мыслью я проснулся. Душа протестовала против традиционной каши и я заварил в котелке все пять пакетиков гречки. Гулять, так гулять. Народу новация понравилась, особенно после добавления в нее масла неизвестной породы. Небось сами не знают, из чего его жмут. Дед почему-то обозвал его деревянным, но я не поверил. Разве масло бывает деревянным?

Этим же утром я сделал великое открытие, обнаружив в боковом кармашке рюкзака четыре картошины. Я даже вспотел от волнения - Колумба можно было не ждать. Осталось как-то сохранить находку до весны. Найдя старшую из женщин, я попытался обрисовать проблему, но разговор не состоялся. Пришлось звать нашего толмача. Этим же утром мне был дан карт-бланш на привлечение помощников, так что за день удалось сделать многое; сделали основание под печь в хате старейшины, натаскали камней, размесили глину с песком и водой. Вдогонку на пару с Артемом мы напилили кряжей туристской пилкой. Радости было полные штаны. Я готовился к изготовлению досок, тесать одну доску из одного кряжа совсем не улыбалось, значит доски нужно колоть. Собственно на все это и был убухан весь день. Народ не сидел на месте, а активно готовился к зиме. Зима здесь суровая и толщина снега всегда превышает метр. Кстати о метре. Надо озаботиться единым стандартом. Парижский меридиан далеко, потому буду использовать коробок спичек длиной пять сантиметров. А вес? Я поинтересовался у Артема, что здесь в ходу в качестве мерительных единиц - пуды, фунты ? Оказалось, что они присутствуют в обиходе. 10 пудов именовались берковцом, а фунт делился на лоты и золотники. Каким образом они делятся, не знал никто. В мерах объема я запутался сразу. Артем талдычил о каких-то лукнах и уборках, а дед называл меру объема сапцой. Как они соотносятся, опять же никто не имел понятия. Вот где раздолье для торгашей. Осторожно осведомившись об их познаниях в области обычной арифметики, я оконфузился. Оказывается, здесь не знали арабских, то есть наших цифр, а рисовали некие загогулины. Я махнул рукой, уповая на будущих учителей из части приказчиков или как они там называются. Так же осторожно я выпытывал бытовые подробности. Какие бытовые инструменты, какие приспособы, из чего? Особенно интересовала меня посуда. Посуда оказалась в основе деревянной, а уж керамика шла как ценность. С сангигиеной тоже были определенные напряги, уж очень засаленными выглядели их корчажки. Котелком делится я не собирался, да и не выдержит он интенсивного использования. На этом фоне мой кан из нержавейки был просто находкой. Есть одна проблема - чем вырубать нужные детали, если инструмент только один - мой охотничий нож. Топорик сядет и покрошится моментом. А пока вернемся к помывочным делам. Все мужчины были украшены дремучими нечесаными бородами, что еще больше старило их . Баньки как таковой не значилось, лишь Артем понял, о чем шла речь. Непорядок. За обедо-ужином я поинтересовался возрастом хуторян. Оказывается деду Омэлю было всего сорок семь лет. Выглядел он на все 65. Еще двоим мужчинам - Ваксысю (хохотуну) и Тару (тетереву) было 22 и 37 лет соответственно. По виду можно было смело добавлять по десятку лет. Все мужчины были охотниками, за исключением Артема. Он специализировался на освоении водных просторов. Орудия производства были простыми - капканы-пасти и короткие, но тугие луки. У каждого было копьецо, напоминающее пальму, то есть имело удлиненный в виде лезвия наконечник. Мое вооружение показалось им смехотворным и Омэль видел в этом определенное сакральное знамение, как безоружный человек без охраны шатался по лесам, полным хищников. Оказалось в районе Изъели водятся рыси и росомахи, именно оттуда приходят зимой волки и там гуляют свадьбы медведи.


Одновременно с возведением печи в качестве эксперимента мы пилили заготовки для бани. Топор у хуторян был. Один, но был и берегли его как глаз. Вот в два топора мы и рубили сучья, шкурили бревна, тесали лаги и плахи. Женщины были командированы за мхом. Печь возводилась поэтапно. Сначала я планировал сделать ее, как в китайской фанзе, то есть с канами, но потом решил не мудрить. Класть дикий камень - это не кирпич на кирпич шлепать. Приходилось сутками выжидать, когда схватятся своды. Особенно тщательно я тянул трубу, одновременно ломая голову, что сделать альтернативой кухонной плите. Пришлось делать две конфорки, вытягивая к ним своды, укрепляя стенки временной ивовой арматурой и все это прикрывать керамическими крышками. Волей неволей пришлось бить шурфы для добычи гончарной глины. Зато какую глину мы вырыли, просто класс, густую и чистую, как «Ветонит». Пришлось помучиться с соблюдением пропорций песок-глина. Не раз изделия трескались еще при сушке, что тут говорить об обжиге. А дни летели. Я понемногу осваивал местный диалект, но больше старался общаться с Артемом, памятуя, что только он сможет создать мне необходимый словарный запас. К слову лексикон взаимообогащался. Я уже не раз слышал сердечное: « Твою мать!» и « Бляха-муха» от собеседников. Женщинам я отдал катушку шнура, велев распустить его на отдельные нити. Как ни хотелось порыбачить и вытащить какого-нибудь тайменя,( да- да, он здесь тогда водился в больших количествах) или нельму, но времени на это не было. Очень хотелось подкоптить сига на зиму. Простое дело, а как изобразить коптильню без кусочка металла ? Протопил новую печь. Мои опасения оказались напрасны. Ничего не чадило и грело, где надо. Одновременно удалось собрать каркас лодки, ведь нужно было судно, которое держало бы тонну груза. Особенно пришлось напрячь извилины при крепеже черемуховых шпангоутов и обшивки. Какие гвозди и шурупы? Все на шпунтах и обвязке еловым корнем. Герметик - обычная вареная смола. Молодые здесь жуют смолу, только лиственничную. Называется она « сир».

За время работы удалось убедить самого себя, что найти железную руду в наших горах проще пареной репы и что металл выплавить может любой образованный человек.


Глава вторая


Начало холодать. В один из дней трава утром покрылась инеем - заканчивался август. Надо было поторапливаться с экспедицией на Щугор. Лодка была готова к плаванью. Вышла она тяжеловатой, но на воде держалась остойчиво. Я умудрился приделать к ней настоящие уключины из толстой кожи. Теперь можно было грести в два гребца. Наш староста всячески поддерживал поход за металлами и оказывал всю возможную помощь. Двинулись втроем. Ваксысь, Артем и я. Погода наладилась, солнце просто жарило. Загрузив немудрящие запасы, мы на шестах вышли на Печору и двинули вверх по течению. Вот так на шестах и ходили наши предки. Теперь я сам предок, хотя нет, еще не предок. Девушка Аньпель , которую я называл просто Аней, все так же прозрачно поглядывала на меня, но я не торопил события. Обычаев я не знал и боялся попасть впросак. Поднимешь уроненный ею платок и объявят о совершении таинства брака. Может обычай у них такой. Подожду-первым делом самолеты , а девушки потом.

Уже перед отплытием удалось испытать баньку, скроенную на скорую руку. На кладку печи времени не было, пришлось заварганить ее по-черному. Благодать. Только ни пива, ни девочек. Ах да, девочки потом.

В носу лодки на стланях развалился Мухтарка - трехмесячный щенок. Его мне подарил Омэль и я расценил это как знак высокого доверия. Да и неприлично настоящему мужчине ходить по тайге без собаки. И все же этот староста был большим темнилой. Каким образом именно здесь собрались люди, оставившие свои общины, было неясно. Я давно подозревал, что Омэль является местным языческим жрецом, поскольку люди относились к нему несколько иначе, чем к простому администратору. Тут попахивало какой-то тайной. Опять же мои языческие высказывания были восприняты им благосклонно. А что сказал? Подумаешь, пошутил, что поклоняюсь четырем ветрам-скопировал приятеля Конана-варвара.

Лодка ходко шла вдоль берега на двух шестах уже часа два, но усталости я не ощущал. За время моего анабазиса от моих 102 килограммов уцелело может 90, появились натуральные мышцы. Какой там животик, я вас умоляю.




Мы прошли Изъель и я показал хохотуну( про себя я звал его Весельчаком У)

злосчастную пещерку, ткнув себя пальцем в грудь, что вызвало его странную реакцию. Если бы он был христианином, клянусь, он бы перекрестился и сплюнул через левое плечо. Никак это место считается нехорошим . Мне показалось, что Весельчак стал поглядывать на меня с некоторой опаской. Дела-а. Место, где теоретически должна бы находится вторая деревня, прорастало могучим сосняком. Сделали остановку. Я наказал спутникам искать следы человеческого присутствия, из меня следопыт , как из бутылки молоток. Следы нашлись, но очень застарелые и это пролилось бальзамом на душу. Значит, на мое (уже мое месторождение) еще никто не покушался. Неплохо, но с другой стороны транспортировка камня требовала соответствующих транспортных средств. Предположим от будущего карьера до реки можно использовать хомо сапиенс, бог с ними лошадями. Думаю, здесь легче найти динозавра, чем лошадку. Кстати о египетских пирамидах. Там камешки влачили рабы, а как с рабством здесь? Еще пару часов, отпыхываясь от сбоев дыхания, я выпытывал у ребят сведения о социальной структуре общества.Путаясь в идиоматических оборотах, удалось выяснить, что территорию крышуют новгородские хозяева, что охотники являются свободными людьми и что рабства, как такового , здесь нет. Ну, подумаешь, подвернешься под руку ушкуйникам. Ну по ходу продадут на юг - дело то житейское. Так что статус - статусом, а порох нужно держать сухим.

Мы толкались уж часов пять и спутники стали сдавать, уж больно несерьезной была у них комплекция. На очередном мысу был устроен привал. Любознательный Артем пытался понять, что я ношу на руке и постоянно на это поглядываю. Пока закипала вода в котелке, я рисовал на песке солнечные часы, пытаясь вызвать у самоеда нужную ассоциацию. Оказалось, что и солнечные часы он видит впервые. Плохо было в эти времена и с профтехобразованием. Парень решил, что добрый дух подсказывает мне, когда спать, когда просыпаться и прочее. Я не стал его разубеждать, лишний добрый дух мне не помешает, лишь бы не сдал в местную инквизицию. А в том, что она есть, я не сомневался. Если есть религия, инквизиции быть - не простым же людям определять, что добро, а что зло. Наши попы, вон, определяют за милую душу и на это живут.

Подкрепились опостылевшей кашей, закусили вареной рыбой. Мой чай нравился местным только тем, что в него клался сахар, что само по себе было кощунством. Гораздо вкусней сахарок погрызть. Мухтарке я кинул кусок вяленой лосятины, чем вызвал неодобрительные взгляды спутников. Лосятина - это гут, однако как она воняет! Господи, до чего хочется макарон, простой «Макфы»!

Еще пять часов толкания и мы вышли к речке Черепанихе. В будущем за ней расположится поселок, а сейчас не просматривалось решительно ничего. Команда полегла, что же вы хотите на таком скромном питании?

Солнце уже садилось. Я извлек удилище, подвязал небольшую немецкую блесенку-вращалку с золотым колокольчиком и красно-золотой мишурой. Не удалось в той жизни порыбачить на этом месте, попробую в этой. На втором забросе снасть рвануло и вверх взлетела здоровенная щука, пытаясь выплюнуть колючую помеху из пасти. И ей это удалось - молодца!

Мне она костлявая была не нужна. Чуть пройдя назад к струе, я повторил попытку и опять удилище согнуло в дугу. Кто-то очень сильный боролся за жизнь. Полиция, хоть и бывшая, победила. Вот она - легендарная нельма. Спутники оживились, добыча была классной. Тут же разделав , мы съели ее сырой, только я слегка присыпал солью . Хлебушка бы. Завалились спать . Под низ я бросил кусок пластиковой пленки, сверху лапник. Гнуса почти не было, мошка в темноте не кусается, а комар был уже не тот. Осень однако.


Спутники проснулись с зарей и ловили рыбу на удочки, сделанные мной из распущенного капронового шнура. Я сначала планировал пустить его на сеть, но убедился, что ивовые морды вполне эффективны. Теперь у каждого мужчины был моточек прочной нити с настоящим стальным крючком, сделанным в Японии.

Все тело ломило, болели все мышцы, а парни прыгали, как укушенные. Я вздохнул. Сколько им и сколько мне. Я ведь им в отцы гожусь. Превращаться в дремучего лешего не хотелось и я регулярно приводил растительность в порядок, а волосы сподобился собирать в хвост сзади. Кто это сказал, что физический труд облагораживает? Я встал и стал разделывать крупных хариусов, отдав мелочь Мухтарке. Не знаю, у кого собаки не едят рыбы, наш барбоска хряпал ее за милую душу. Следующий переход в восемнадцать километров дался нам потяжелей, не было уже первоначального запала. Планировалось встать на ночевку в окрестностях устья реки Щугор, однако почти напротив его обнаружились признаки деревни или зимовища. Судя по всему, здесь обретали охотники. Мне это не понравилось. Светить свое присутствие совсем не хотелось по ряду причин. Главная заключалась в том, что вход в горную страну был один и выход тоже один. Отправлять в деревню Весельчака я не хотел, брякнет что-нибудь не по делу, Артем еще пацан, а я вообще вызову нездоровое любопытство. Сейчас мне не нужно было и здорового. Поэтому мы налегли на весла и переплыли на другую сторону прямо в устье Щугора. Вода сменилась на кристально чистую, ведь речка течет с ледников. Взялись за шесты и преодолели еще пяток километров. Кстати здесь в ходу версты, сажени и локти. Соотносятся друг к другу, как бог на душу положит, очень полезны при торговле.

Четыре дня мы шли вверх по Щугору. Я проклял все красоты знаменитых ворот. Холодало, шла осень. Полетели листья, по утрам на реке подмораживались закраины. Я гнал людей вперед. Мы были уже в предгорье. Чертова рыба стояла в горле кубиком. Спасибо Ваксысю, Весельчак бил молодых рябцов десятками. Получалось это у него легко, как бы походя. Лодка оказалась сыровата и тяжеловата. Вконец вымотанные, мы достигли места слияния Большого и Малого Патоков. Именно сюда я и стремился. Не дожидаясь конца дня, мы стали на отдых. Вот только теперь я огляделся по -хорошему. В этих местах выросла моя бабушка. Именно здесь ее семью застал голод тридцатых годов. Хлеба не было два года. Выжили на рыбе, драли лыко с деревьев, но выжили все.

С утра я послал парней поохотиться, а сам стал обходить окрестности реки, присматриваясь к осыпям и скальным выходам памятуя, что в этих местах нет серьезных месторождений и искал так называемые рудопроявления. К сожалению в институтском курсе у нас не было петрографии, так что пришлось руководствоваться универсальным принципом:палец-пол и потолок. Все вкусные открытия были совершены по другую сторону Урала. Для этого надо было отправляться сюда на сезон. Главной надеждой был факт, что любая горная река за миллионы лет размывает и большие и малые запасы ископаемых и выносит их фракции россыпью в места слияния рек. Вторую половину дня я бродил по мелководью по каменным россыпям. Яшма валялась, как булыжники на мостовой, только значительно крупнее. Блеск камня , слоистая структура, также как и характерная сглаженность привлекали внимание в первую очередь . Топориком я сбивал края , разглядывая камни на излом.

Сейчас ценится серебро , являясь основным денежным эквивалентом и, наверняка, ее уже выбрали старатели. Однако меня интересовала медь, свинец, мусорная платина, олово и, само собой, окислы железа. Под смурным небом детали просматривались плохо, да и как-то немоглось. Проглотив таблетку парацетамола, я напился горячего кипятка, завернулся во все, что нашел и попытался заснуть. Опять в голову полезли мысли, опережающие действия. На чем перевозить точильный камень на фактории? Не на нашей же душегубке. Как выжигают древесный уголь? И чаю почти не осталось. Придется готовить копорский из кипрея. Разбудил меня гомон голосов. Охотники перли добычу. Очень неплохо-олень. Какого черта ему понадобилось по эту сторону гор? Наверно, приблудил или волки загнали. Я отрубил хороший шматок и пристроил его на примитивном вертеле.

- Что видели, геологи?- спросил я у добытчиков.

- Там пещера, сыро и блестит, - заявил Весельчак.

- А я видел камни вот такого цвета, - показал Артем на мох с характерной рыжинкой.

У меня отлегло, а то совсем придавил груз ответственности. Хорошо пацанам. Атаман ведет куда надо, знает ,что надо и что не надо. Никакой паники и сомнений. Если бы.

С утра Весельчак повел меня к пещере. Она располагалась в узком ущелье, по дну которого щемился чахлый ручеек.

- Где твои сокровища, Али-Баба?

- Баба нет, есть Ваксысь, - обиделся парнишка.

- Эх, темнота. Веди.

Пещера оказалась довольно длинной, а вот блестяшки, понравившиеся Весельчаку, оказались друзами горного хрусталя и я отбил пару кристаллов только на украшения для женщин. Разочарованный, я выбрался из грота и Ваксысь, глядя на мою унылую физиономию, быстро сказал:

- Олега, тама есть еще дырка,-показав вверх по течению ручейка.

И вот в этой дырке обнаружился выход металла, переслоенного горной породой. Его тип я затруднился определить. Вскрытие, то есть плавка покажет. На безрыбье и сам раком встанешь. Ваксысю, как первооткрывателю, досталась лихая доля перетаскивать отбитые куски к стоянке. Затем наступил черед Артема. Действительно, рыжеватые блестяшки очень походили на сульфид железа, только кварца было чересчур много.

- У нас каждая блоха не плоха!- ободрял я Артема, удостоенного той же участи, что и напарник. – Однако не густо.

После короткого отдыха я сел в лодку и наказал Артему медленно по окружности проходить мелководный плес. Опустив с кормы в воду большой берестяной туес без дна, я внимательно просматривал дно. Камни, увеличенные водой, были как на ладони.

- Стоп,- заорал я через полчаса. В виски ударила кровь. На дне различался камень с характерным отливом. Он был с три моих кулака и напоминал по форме сидящую собачку. В волнении я чуть не прыгнул за борт, вовремя вспомнив, что по дороге смастерил небольшой трал, напоминающий небольшой сачок. С третьей попытки удалось зацепить каменюку, капроновая нить оказалась на высоте. Я постучал по желваку ножом. Оно. Рот расплылся до ушей. Я ринулся к туеску и пролежал еще час, однако удача на этом и закончилась. Еще полдня ушло на разведку второй части плеса- ничего. Еще день прошел на прочесывание окрестностей и опять мимо. Оставив на берегу добычу, мы двинулись вверх по Малому Патоку. Проходя мимо впадающих со стороны Урала речушек, я каждый раз промывал на примитивном лотке шлихи, добытые в их устьях. Отдельные фракции я растирал рукояткой ножа. Остановились мы только через двадцать километров в устье шестой или седьмой речушки на каменной россыпи длиной до полукилометра. И здесь мы нашли еще два желвака самородной меди и все. Еще два дня. Спутники начали переглядываться, кажется кредит доверия подходил к концу. На третий день Паток сделал резкий поворот на восход, горы росли на глазах. Еще больше похолодало. Стылая сырость сопровождала нас постоянно. Весельчак стер ногу и рана плохо заживала. Пришлось пустить в ход запас левомиколя, что ускорило заживление. Не менялось одно - рыбы было прорва, а прочие запасы закончились. Вечером я провел пи-ар акцию, спокойно заявив, что мы уже на месте и что через три дня повернем назад. Как теперь я понимал Колумба. Только к вечеру следующего дня я вышел на россыпь, покрытую тонким слоем воды и увидел искомое - невзрачные слоистые куски с рыже-розовыми разводами. Кому не понравится могут назвать их бордовенькими. Весь дух вышел из меня , как гелий из новогоднего шарика. Подозвав спутников, я кивнул вконец отощавшим доходягам на каменюки и приказал грузить их, пока не скроется черта и чиркнул по борту куском известняка. Контрольная промывка показала присутствие золота, однако золотинки попадались единично.


Глава третья


Обратный путь был почти отдыхом. Река была значительно полноводней, чем в мое время, так что мелководья встречались редко. Забрав заготовленную, наверно свинцовую руду, мы вышли на глубокую воду и двинулись на выход из теснин.

Весельчак подталкивал лодку шестом, Артем правил, а я сидел и изучал находки. Свинцовая руда была неоднородна и включала в себя еще какие-то металлы вроде цинка, а может серебра. Одни фракции сминаются ножом, другие крошатся. Было бы неплохо выплавить из этого хотя бы с пару килограммов серебра. А что? Мечтать не вредно. По крайней мере наш поход окупился бы сторицей и еще какой.

Уже после нижних ворот мы решили сделать стоянку.

- Олень! - крикнул Ваксысь, - показав рукой на берег. В азарте я схватил винтовку и выпрыгнул прямо на мелководье, крикнув, чтобы народ готовился на ночлег. Рысью пробежав в указанном направлении с километр, я потерял след. Еще час ушел на поиски подлого животного. Тщетно. Пришлось возвращаться. Раздвинув уже теряющую убранство листву, я увидел на берегу здоровенную лодку. Самое интересное было в том, что четыре мужика деловито грузили из нашей лодки запасы, попутно пиная связанных пацанов. Вот тут меня и торкнуло. Мы как проклятые бились в богом забытых местах, голодали и мокли, а эти..

Пристроив винтовку в развилку осинки, я снял с прицела намокший чехольчик и защелкнул магазин на десять патронов. До берега было метров шестьдесят. Выцелив атамана, который был в короткой кольчужке и при коротком мече, я нажал на спуск без колебаний. Пока мужик падал головой в воду, я успел пробить второму плечо. Только тут вражины забегали. Выстрел из мелкашки негромкий и хлесткий. Пока остальные вертели головами, я успел прострелить еще одному бандюге ногу и совсем не потому, что пожалел его . Волновался , да и практики было маловато. Опять же где я в средневековье патронов напасусь. Надо сказать, что раненые не кричали «Мама», а грамотно ,спина к спине, закрывший щитами и выставив оружие, заняли круговую оборону. Еще тремя выстрелами я свалил четвертого и сдуру выбежал на берег, вопя: « Сдавайтесь, суки!» и напрасно. Тот, который был ранен в плечо, умудрился выцепить лук и уже успел натянуть тетиву. Однако против лома нет приема. С расстояния в двадцать метров я не дал ему ни одного шанса от волнения просадив ему кольчугу в трех местах и лишь после этого сообразив, что испортил подарки для своих архаровцев. Последний боец, припав на раненую ногу, стоял с обреченным видом. Похоже, с огнестрелом он был знаком. Я знаком показал, чтобы он бросал ножик, а сам боком, не опуская винтовки, подошел к своим бедолагам и разрезал веревки. Ваксысь, схватив брошенный меч, пытался причинить пленному тяжкие телесные повреждения, но я рявкнул:

- Стоять!

Весельчак с недоумением посмотрел на меня, но я не дал ему времени на выяснение отношений. Кивнув на раненого, я показал чухонцу на руки и он в мгновение скрутил пирата.

- Артем!

Парень покаянно понурил голову.

- Будешь моим языком.

- Садись, - сказал я пленному и достал нож. Ваксысь опять растерялся. Мужик оказался не робкого десятка, поросячьего визга мы не дождались. Я, показав Весельчаку, чтобы он не давал пирату шевельнуться, взрезал штанину в месте ранения. Выходного отверстия не было. Пуля застряла в мышце чуть выше колена. Хреново. Я сходил за аптечкой, промыл рану, натолкал туда мази и наложил тугую повязку на тампон.

- Вот теперь потолкуем,- сказал я. Похоже , мужик меня понял.

Так. Весельчак должен быть плохим полицейским, а я хорошим. В экстренные играть не приходилось, пошел по проверенному ментовскому пути.

- Зовут-то тебя как?

Пират не отрывал взгляда от сверкающего хромом ножа. Понравился, что ли?

Наконец он хрипло сказал:

- Жданом кличут.

Дальнейший диалог проходил с корректурой Артема.


Все оказалось просто. Уголовные элементы дожидались осени и, естественно поры, когда старатели выходят с гор и брали их на гоп-стоп. Не гнушались они и работорговлей, что добавило им сразу пару статей.

- Разбойнички, значит. И что мне с тобой делать, летчик - налетчик?

Похоже, мужик решил, что базары перетерты и его поставят на перо и что-то крикнул.

- Что он сказал? - спросил я у своего толмача.

- Он говорит, что у них есть еще серебро.

- И откуда?

- Оттуда , – Ждан показал рукой на юг.

- Понятно,- кивнул я,- на Илыче пограбили. Где люди?

- Побили,- понурился Ждан,- отбивались до конца.

- Да, тяжела жизнь уголовная,- посочувствовал я. - Теперь, Ждан, выбирай.

Рана у тебя плохая. Я смогу тебе помочь, но только если ты на кресте поклянешься не причинять вреда ни мне, ни моим людям. Вижу, ты православный? Так что надумал?

- Пожить еще хочется, на волюшке погулять..

- Ага, - добавил я, - топоришком поиграть, как Вася Буслаев.

Ждан дернулся, - Ты знаешь Буслая?

- А кто его не знает, - усмехнулся я.- Доставай крест.

Мужик забубнил слова клятвы, затем приложился к кресту.

- Ваксысь ,- распорядился я,- давай разберись с трофеями. – А ты Ждан, выпей вот это. Я извлек свою фляжку с перелитой из бутылки водкой ,- до конца. Ждан побагровел, но покорно приложился, видимо решив, что пьет колдовское зелье.

Я в это время строгал из палочки примитивный зонд. Решив, что клиент дозрел, все таки в этом времени крепкие спиртные напитки непривычны, снял повязку , облил лезвие ножа остатками водки и принялся спокойно ковыряться в ране, молясь в душе, чтобы случайно не задеть артерию. Слабый все – таки бой у мелкашки, пуля засела неглубоко. Больше времени потребовалось на очистку раны от грязи. Ждан стоически переносил экзекуцию, лишь на висках надулись вены, крепкий здесь народ.

За время операции Весельчак споро раздел усопших догола и сложил хабар кучкой, затем принялся таскать из шитика наше барахло, но я остановил его.

- Поплывем на этом,- ткнул я в судно,- а на своем будем только подруливать. А ты, Артем, раздели- ка добычу на доли.

- Как? Спросил он,- ведь добыча вся твоя. Мы попали в плен и не имеем на нее права.

- А я имею право делить ее, как захочу?

- Конечно. Кто же сможет тебе возразить?

Ждан, совершенно окосевший, тем не менее прислушивался к разговору .

- Ты что же, пришлый?- спросил он у меня. Я кивнул. - А это разве не твои холопы?- продолжал он.

- Они свободные люди. А слушаются потому, что я старше их.

- Странный ты человек и говоришь странно, как немец. И оружие у тебя неведомое не на людей рассчитанное. И вижу ты не воин.

- Нет, подтвердил я . Рудознатец.

- Рудознатец?,-поразился собеседник.- Тогда почему без охраны? Ведь они, - он ткнул пальцем в пацанов, - тоже не воины.

- Видишь ли, они спасли меня, а я просто отдаю им долг.

- Чудно. Не повезло нам, а какую бы цену за тебя дали, - он цокнул языком.

Вот ведь морда уголовная.


Утром мы отчалили караваном. Впервые за долгое время удалось поесть ржаных лепешек с медом, копченого окорока. Как же мы отвели душу.Теперь я и Артем агребали на шитике, Ждан подруливал, а на привязанной лодке капитанил Весельчак. Тела убиенных уже унесла вода. Моя команда была бодра и весела. Каждый из них получил по хорошему ножу. Другое имущество, а также щиты и мечи, парочка кинжалов были отложены до времени. Также было отложено и серебришко.

Ждан плыл налегке, его амуниция перекочевала в дуван. Я примерял обувь из хабара. От моих бродней остались одни воспоминания, да и не сезон уже в них гулять, чай середина сентября.

- Ждан,- спросил я вкрадчиво,- ты ничего не забыл нам сказать о подельниках? Что это вас понесло в такую даль? Могли и на Волгу сходить, там добыча не в пример богаче. А с этих,- я мотнул подбородком,- что взять?

Разбойник замялся и, тряхнув бородой, признался:

- Тут вот что. Атаман наш, Хват, прошлый раз при дележке обидел многих, а такие вещи не прощаются. Пришлось податься подальше от греха. Вот и перебиваемся по самоедам, всякой чуди белоглазой. Заработок небольшой, но почти безопасный. Не воины они, да и броней у них нет. Сидят по лесам, дереву молятся. За железо последнее отдают.

- Я заметил, обменные курсы у вас как в «Траст-банке». Артем, это не переводи.

- Что за пищаль такая чудная у тебя, мастер? Как игрушка, однако трех здоровых мужиков уложил.

- Здесь таких не делают ,- отмахнулся я.- Есть такая страна, Китай прозывается. Может, слышал.

- Отчего же? Слыхивал, только считал, что это сказки.

- Вот эти сказочники порох изобрели и помогли Батыю взять все крепости.

- Чудеса. Стало быть, ты из тех мест? А как же тебя сюда занесло?В дичь этакую?

- Долго рассказывать, да и ни к чему. Ты вот что скажи, что делать умеешь, кроме разбоя?

- Не всю же жизнь я мечом махал. Из плотницкого ряда я, из города Суздаля. Лет десяток назад отошел он под руку Московского великого князя, подати подняли, свободы поубавили. Вот я и решил, пока молодой, порезвиться, свет белый посмотреть.

- Пассионарий значит,- буркнул я. – Артем ,это не переводи.

- Вижу ученый ты человек и слова ромейские знаешь. Чему же тебя учили?

- Арифметике,- не сдержался я , - знаю числа от одного до гугла. Арабскому счету обучен и как воров ловить, тоже в курсе.

- Арапскому?! Может ты и лекарское дело знаешь, вона как в ранах копаешься.

- Ждан,- не выдержал я, - очень уж ты любопытный. Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.

- Кто оторвал?

И тут я заржал. Именно так спрашивала маму моя племяшка. Ждан присоединился к веселью. Простые здесь нравы.


В воздухе закружил снежок сначала робко и неуверенно, а потом, как будто сообразив, что таможня дает добро, превратился в липкий хоровод. Мы выплыли на Печору. Воткнув невысокую мачту в степс, мы развернули прямой парус и юго-западный ветер придал каравану дополнительное ускорение. Местами мы давали километров десять, а то и больше в час.

Я косился на Весельчака. По его заросшей роже было видно, что стервец что-то задумал. Мои подозрения усугубились, когда мы проходили устье Изъели. Погода резко изменилась, снег прекратился, а с севера начала наступать красно-синяя граница облаков, ощутимо подмораживало. Ваксысь с неприкрытым страхом поглядывал на меня , вызывая у меня мрачные мысли. Сейчас выдаст своему жрецу такую фэнтэзи, что мама не горюй.

Оставшийся час плавания я думал думу, приходя к выходу, что появился шанс податься на зимовку в тот же Новгород поближе к цивилизации. Не удасться мне ассимилироваться с этими изгоями. Ну и компании я встречаю. Сначала беглецов от попов, потом беглецов –разбойников - от выкатывания предъяв. А всего – то дел- нужно выжить до следующего лета или еще следующего. Жаркие лета приходят в эти края примерно раз в четыре года, вот и кумекай, немец.

Мы завели лодки в устье ручья, но я распорядился не разгружать шитик а, напротив, затянуть парусиной всю лодку, поставив прямо в ней своеобразную палатку. Ушкуйник только ухмыльнулся, похоже процедуру он представлял лучше меня.

Никакой торжественной встречи не было. Васкысь, пока мы копались, унесся на хутор и, видимо, успел понаушничать. Опять же, заявившись в новой амуниции, а я приватизировал барахлишко Хвата, который был ростом ненамного меньше меня, мы произвели впечатление, как появление ОМОНа на Черкизоне. Хуторяне вели себя, как мыши под веником и тут без Весельчака не обошлось. Однако на стол они выставили, что могли. Я зорко поглядывал, чтобы никто из мужчин не исчезал из поля зрения, а то подстрелят Ждана и буду я с ними в компании всю зиму идолам кровью губы мазать. Для устаканивания ситуации пришлось извлечь часть захваченных припасов. Потом разлил водки каждому из последней заначенной бутылки. Атмосфера подтаяла, участники одиссеи хвастались подвигами, благодарные собеседники ахали, женщины млели - все как положено. Я кивнул Омэлю головой, мол пойдем потолкуем, вывел старейшину на нашу пристань и сказал:

- Вот здесь почти тонна руды, но выплавить железо здесь я не смогу. Нужен уголь, а жечь его поздно, мороз уже схватил землю. Ты понял?

-Я давно все понял, - ответил Омэль. - Духи говорят, что ты пришел из другого мира и оставаться тебе с нами нельзя. Куда ты приходишь, там начинаются плохие перемены, а нам этого не надо. Мы будем жить, как завещали наши предки. Ты сильный, тебе мало леса. Там , где ты пройдешь, всегда будут огонь и смерть. Рядом с тобой могут жить только сильные, а не такие изгои, как мы.

- Хорошо, я уйду. Ты, как всегда прав, потому что мудр. Оставляю тебе полное вооружение на двух воинов, немного серебра и бочку муки. Соль тоже заберешь всю.

- Я доволен, что мы поняли друг друга. Ты щедр и умен. Быть тебе вождем. Молчи, я знаю о чем говорю. Ты не умеешь смотреть криво, а смотришь в глаза. Не каждому это дано. Поклянись, что наше пристанище не будет раскрыто. И за этого, - он мотнул головой в сторону Ждана, - тоже поручись. Иначе мы его убьем.

Я вытащил из лодки желвак меди в виде сидячей собаки и сказал:

- Клянусь духом моего родового знака, что никто не узнает о вас. Возьми это и сделай из него, что захочешь. Она будет охранять вас.

Омэль с совершенно серьезным видом принял подарок:

- Наши духи говорили о том, что тот, кто придет, поменяет собаку на собаку.

Я оторопел. Хотел приколоться в индейские игры, а тут не просто мистика, а какая-то экстрасенсорика.

- Ты дашь нам свое семя и мы будем в расчете за гостеприимство.

В хуторе продолжалась веселуха. Что мне пятьдесят граммов? Я их и не заметил и только сейчас обратил внимание, что топится баня. Могут же, если захотят. Несмотря на угар, я отвел душу, хлеща свежим веником по проявившимся ребрам. Потом, раскаленный до красноты, пронесся голышом мимо честной компании и с ревом влетел в ледяную воду ручья.

- Ждан, ты уж потерпи,- сказал я суздальцу, - твоя рана еще не поджила, мочить нельзя.

- Да ладно,- отмахнулся тот, примащиваясь на ночлег на стланях,- нам не привыкать.

И еще один заход в баню, оглашаемой восторженным улюлюканьем. Женщины тронулись на помывку после мужчин.

Растянувшись в амбарчике, я подтянул толстую медвежью полсть и тут в проем заскочила Анька. Без всяких лишних разговоров она занырнула под импровизированное одеяло , сбросив остатки одежды.

- Вот о чем говорил дед,- мелькнула последняя здравая мысль, после чего остались одни инстинкты. Гормоны шипели. Из амбарушки несся мой звериный рык и взвизгивания Аньки. С техникой исполнения у самоедки было не очень, но желания, хоть отбавляй. Из ее криков я понимал только часть:

- Вына, джуджыд пи. (Сильный , высокий сын).

Понятное дело, строгаем сына по заявкам местного населения. Да ради бога.


Глава четвертая


Утром, невыспавшийся, но довольный, я пошел к Ждану. В лодке его не было и появились подозрения, что дед передумал и уконтрапупил парня, но кусты затрещали и Ждан вывалился, подтягивая штаны.

- Что надумал, Олег?

- Присядь, разговор есть, - хлопнул я по борту шитика.- Уходить будем.

- Как уходить? Неуж они меня живым выпустят?

- Выпустят, я за тебя поручился.

- Дал откуп?

- Считай, что так. Сможем мы вдвоем дойти до Новгорода?

- Вдвоем?

- Ну, может втроем.

- А кто третий? Ведь обманут, басурмане.

- Артемка.

- Толковый отрок. Опять же крещеный. А ты почему без креста?

- Спрятал, когда к ним попал. Думаю народ дикий, съедят без соли и не заметят,- соврал я, понимая, что поступаю единственно правильно. Не единоверцу доверия не будет никогда.

Сборы не заняли много времени. На проводы пришел один Омэль, за ним шел Артем.

- Возьмешь его с собой, - подтолкнул он парня ко мне,- здесь он всегда будет чужим. Его терпят, пока я жив. Он показал парню за спину и тот вскоре притащил свои нехитрые пожитки.

- Помни, солнце два раза уйдет в мир вечной ночи и тогда ты сможешь уйти, куда хочешь. Прощай.

Не оглядываясь, он ушел в лес.

- Чего дед пророчил? - озадачился Ждан.

- Это мы о своем, о женском .- ответил я механически, пораженный поступком старосты.

- Веселый ты человек, - ржал ушкуйник, вытирая выступившие слезы.

- Мужики, - прервал я веселье, - живо за шесты. Вдруг язычникам моча в голову стукнет.

Второй раз упрашивать их не пришлось, все понимали, что решается наша судьба. Это на открытом месте мы сила, а в глухом лесу постреляют, как рябчиков. Только выскочив на фарватер, я понял, как близко стояла смерть.

Мужики схватились за весла, но я велел погодить и ставить парус.

- Так ветер почти встреч, - недоумевал Ждан.

Вместо ответа, я стал перекраивать из прямого паруса треугольный. В ход пошла капроновая нитка. Через час мы имели классический бермудский парус, на котором я ходил по реке в детстве, правда роль паруса выполняла похищенная простыня. Управлять лодкой под таким парусом может и один человек и на петляющей реке можно быстро менять галсы.

- Видел я такие у немцев на Ладоге, - сказал Ждан, занимая место на корме, - только здесь так не ходят.

- Ты скажи, друг мой ситцевый, - перебил я его, - как нога?

- Побаливает, но терпимо, - оскалился ушкуйник.

- Надо проверить,- не согласился я,- нам приключения на свою жопу не нужны.

Действительно, рана выглядела вполне пристойно. Пулевое отверстие было небольшим, а вот раскроил я его ножом и кривыми ручками существенно. Осталось добавить левомиколя и замотать. Ждан был восхищен алюминиевой упаковкой-тюбиком.

- Это каким мастером надо быть,- поражался он, имея в первую очередь винтовую резьбу.

- Прости, гарип, может поведаешь о себе, уж очень вещи у тебя необычные.

- Поведаю, только сначала давай что-то решать с Артемом, видишь, парень совсем потерялся.

Выяснилось, что Артем не знал, откуда его отдали соплеменники «в люди». Никаких примет он сообщить не смог. Парень был подавлен тем, что оказался не нужен ни Омэлю, ни мне и теперь ожидал своей участи.

- И что мы должны с тобой сделать? - поинтересовался Ждан.

- Как что? Просто бросите в лесу. Охотник из меня плохой, проводник тоже.

- Не трусь. Будешь при нашей компании толмачом. Видишь, я и со Жданом толком не могу поговорить, а впереди твои сородичи. Придется тебе их убеждать в нашем миролюбии. Кстати, Ждан, имя Артем у вас есть?

- Как не быть, есть – Артемий.

- Артем, как звали твоего отца?

- Ханд.

- Это что означает? Рука? И на каком языке?

- Нет. Хвост. Мой отец вепс.

- Это за Белым озером , за Сухоной, - пояснил Ждан.

- Значит будешь Артемий Хвостов, - подытожил я. – А теперь клянись на кресте, что будешь служить мне и пойдешь со мной до конца. - Согласен?

Радости парня не было предела. Я давно не встречал такого открытого проявления чувств. В моем мире не зря сформировалась поговорка « хоть ссы в глаза - скажет божья роса», ведь лицемерие стало образом жизни.

Приняв крестоцеловальную клятву, я назначил его каптерщиком.

- Попробуй разобраться в нашем имуществе. Что на обмен, что на продажу, что себе оставить, а то оба похожи на бомжей. И вооружись, как положено - Ждан поможет.

- Вот у тебя уже и ватага, - сказал Ждан, - а я кем буду при тебе?

- Ты воин и этим все сказано. В первую очередь ты мой охранитель, да и учителем тоже будешь.

- Как учителем? - растерялся ушкуйник.- Я умею только отнимать жизнь.

- Ты один знаешь путь на Новгород. А потом я из мест настолько дальних, что совсем не знаю обычаев на Руси. И сражаются у нас совсем по - другому. В последнее время я был э-э.. стражником. Имел чин капитана.

-Так ты франк? Только у них воеводы именуются капитанами.

- Пусть франк. Так вот - стражники-это не регулярное войско, а войско для наведения порядка внутри города. Понятно? Вот в Новгороде кто ловит душегубов и воров?

После долгих разъяснений выяснилось, что у них нет разницы между внутренними и обычными войсками, а функции полиции выполняют те же военные. Существуют и ЧОПы - этакие частые группировки. Общение давалось нелегко. Как я устал от этих « аки», «идоша», «единако», «суще», «заблужати»! Все через задницу.

- Так вот-, продолжил я,-для того, чтобы разогнать пьяную толпу, ведь не нужно их убивать? Можно просто побить их палками.

- Вестимо,- согласился Ждан.

- Зачем отвлекать воинов от дела, если можно иметь специальных людей, которые найдут и вернут украденное, найдут убийц.

- Есть, есть такие люди, - обрадованно закивал Ждан, тоже уставший от тарабарщины.

- Вот таким служивым я и был. Для этого не надо было уметь рубиться мечом.

- Я понял,- завопил ушкуйник.- Я должен научить тебя воевать, как настоящие кмети.

- Да. Только учти, что я уже немолод и научить меня сражаться мечом, стрелять из лука и ездить на коне, все равно что научить корову скакать под седлом.

- То верно, - опять согласился Ждан. –Тогда будем учиться сражаться в строю, метать боевые ножи и топоры, пользоваться щитом.

- Щитом говоришь, - задумался я, вспоминая наши загородные тренировки по разгону демонстрантов, - попробуем. И зайца можно научить курить. Ты вот что, парень, вооружись, как положено, шутки кончились.

- Я отработаю, - просиял разбойник.


Лодка ходко шла под свежим ветром, быстрое течение ускоряло процесс. Разговор пошел о первом этапе путешествия. Оказалось, что волок находится на Пижме. Мне поплохело. Ведь эта гадская речка находится после впадения в Печору реки Ижмы. Это же километров 500. Плыть мы можем только днем . Светлое время составляет около 16 часов. Это порядка 100 километров в сутки. Значит - неделя пути, а потом эта чертова Пижма , я подозреваю, будет петлять по тайге еще километров сто, на которые уйдет опять неделя. Снег сыплет почти каждый день. В начале октября, ладно будем оптимистами, середине октября он уже перестанет таять. То есть на волок мы выйдем впритык.

Так же рассуждал и Ждан.

- Надо торопиться, атаман, идет зима, задержимся на две седьмицы - сгинем на малых реках.

Так я стал атаманом. Начало сбываться пророчество Омэля.


День шел за днем. Шитик бодро рассекал холодные воды великой северной реки. У нас заканчивалась провизия и я уже ругал себя за то, что отдал муку хуторянам. Выручало свежее мясо. Частенько на безлюдные берега выходили лоси и олени, волки и медведи, от вида которых Мухтарка жалобно повизгивал. Зверь был непуганым и мы дважды с пятидесяти метров валили небольших северных оленей. Стаи водоплавающих , тысячи уток и гусей, лебедей и казарок тянулись на юг. Тут отличался Ждан, лупивший их десятками.

Рыбу ловил Артем, да и мне нравилось это занятие потому что клевало на все, клевало всегда. Мне уже казалось, что если в воду бросить ведро на веревке, в него непременно и немедленно заберется кто-нибудь. Все происходящее уже не казалось мне компьютерной игрой. Это были другие –суровые мужские игры на выживаемость.


Мы давно прошли место, на котором в будущем будет построен город Печора. Самое неприятное оказалось в том, что ниже Печоры я совершенно не знал фарватера. После впадения в реку мощного потока справа, а это была Уса, островов и ложных русел становилось все больше. Осадка шитика была небольшой , да и высокий уровень воды позволял без особых проблем проходить по протокам в случае потери основной струи. Еще километров через сто река повернула практически на юг. Два солнечных и почти теплых дня были как подарок. Сходу преодолели место впадения реки Ижмы. Затруднением стало деление реки на три рукава. Не особо задумываясь, мы выбрали средний и не ошиблись. Такое везение стало настораживать и система сдержек и противовесов дала о себе знать. За третьим по счету островом нас поджидала засада.

- Чудь,- с ходу определил Ждан.

Туземцы выгребали вчетвером и скоро стали догонять наш парусник. На носу стоял лучник.

- Лук на птицу,- крикнул ушкуйник, накладывая стрелу. Мы переместились на корму и изготовились к стрельбе. Я очень сомневался, что на крупной волне мне удасться со ста метров поразить цель. Чудин это тоже понимал и не особенно торопился. На веслах остались двое, а освободившиеся тоже взялись за луки.

- Плохо дело,- комментировал Ждан, - у того, что слева , лук клееный. Мы выставили щиты вдоль борта, а еще двумя прикрыли корму. Разбойники первыми открыли стрельбу и тут же у меня за ухом щелкнула тетива Ждана. Взвизгнул Мухтарка и я нажал на спуск. Мужчина, в которого я целился, падал в воду, только мои потуги были напрасны - в горле у него торчала жданова стрела. С непостижимой скоростью Ждан выпустил еще три стрелы. За это время я дважды нажал на спусковой крючок.

- Не высовывайся, - заорал ушкуйник на Артема и тут же послышался резкий удар по металлу. Наконец еще двумя выстрелами мне удалось попасть в гребца и лодку противников начало разворачивать. Все. В лодке чудинов лежало два тела, еще один корчился , держась за предплечье. Только теперь я выпал из горячки боя и огляделся. Мухтарка зализывал кровоточивший хвост, а Артем разглядывал вмятину на шлеме. Вот что бумкнуло.

Ждан был спокоен, как слон. Только сейчас я понял, как мне повезло на Щугоре. Даже один такой вояка, не стреляй я из засады, растрепал бы нас, как котят. Только сейчас до меня дошло, насколько опасен хороший лук в умелых руках. А я даже не сообразил надеть хотя бы шлем-мисюрку, в то время как спутники успели натянуть даже кольчуги. Хорош атаман.

- Добыча ,- коротко сказал Ждан, вытаскивая длинный нож.

Я отпустил шкот и мы потихоньку приблизились к длинной и узкой лодке.

Раненый не предпринимал никаких попыток к сопротивлению, зажимая сильно кровоточившую рану.

- Не жилец, - сказал я и ушкуйник согласно кивнул головой. Насмотрелся я и на таких на службе, ведь до отдела кадров пришлось поработать в уголовном розыске. Ждан перепрыгнул в лодку, снял с трупов ножи и кожаные ичиги и молча выбросил покойников за борт , сказав Артему:

- Спроси его, кто их послал. Где остальные?

Артем послушно задал вопрос и повернувшись ко мне ,вымолвил:

- Он не понимает. Наверно с низовьев.

Я кивнул Ждану и тот повторил процедуру с раненым, который камнем пошел на дно.

- Артем, помоги Ждану.

Парни быстро осмотрели лодку , перекидали добычу и перепрыгнули назад. Перед этим Ждан дважды просадил хлипкое дно лодки мечом.

Меня потряхивало. Кровавые схватки накоротке я видел только в кино. Артем выглядел не лучше. Ждан внимательно перетряхивал хабар.

- Запасливые. Действительно пришлые, - констатировал он, внимательно рассматривая лук.

-Теперь пойдем без остановок, - решил я. – Только ночлеги.

- А мы не первые, - продолжал ушкуйник, развязывая пухлый тюк. На стлани вывалилось какое-то барахло, обильно запачканное засохшей кровью.- Из чуди вои плохие, а эти молодые, решили показать себя, сопляки.

К добыче добавились пара височных колец и четыре палочки серебра. Четыре ножа с костяными ручками, клееный лук, тул со стрелами, наконечники – вот все, что мы оставили себе. Остальное не имело никакого практического применения и ценности.


Вот и устье Пижмы. Ждан с ватагой бывал здесь не раз. Мы высадились на берег и он побежал к избе, стоящей на пригорке. Вернулся мрачный.

- Люди ушли. Значит идет холод и волок закрыт до весны. Придется идти на Цильму. Пойдем по ней до Мылы, а потом на Ямозеро.

- И далеко по Мыле?-спросил я с надеждой.

- В два дни дойдем, видишь вода подпирает. Сможем и там на парусе идти, ну и на веслах придется потрудиться.

Через день мы зашли в устье Цильмы. Ничего так речка, с нашу Ижму весной. Перекатов было немного, лишь в трех местах нам пришлось выпрыгивать из шитика и проталкивать его. В начале путешествия, еще под Печорой я поинтересовался ценностью добытой нами руды и смыслом ее транспортировки.

Ждан с удивлением посмотрел на меня.

- Хороший меч стоит целое состояние. Наковальня передается по наследству веками. А потом, Олег- это же руда. Не понимаешь? Из крицы большая часть уйдет в окалину, а из руды можно отлить крепкое железо. Вот из этого, - показал он на неприглядную кучу, ты возможно получишь обычный лом, на который можно купить дом и корову.Такую руду возят из-за моря.

- А вот это? В основном здесь свинец, но есть и серебро, только не знаю, каков будет выход.

- Свинец? Не знаю, о чем ты говоришь.

- В Европе им кроют крыши, из него делают пули для пищалей.

- Знаю. Дам совет. По волокам ташить - себя не уважать. Захороним там ,куда сможем доставить . Потом, в следующий раз прихватим.

Действительно, до Мылы мы дошли за два дня. Похоже, это был последний подарок погоды. Мне казалось, что переход по Мыле до Ямозера не кончится никогда. Проклятущие перекаты, чертов снег, заметающий приметы, грозная поступь зимы давили и угнетали. Наверно нужно было молится на спутников. Всегда веселый и доброжелательный Артем, спокойный и опытный Ждан вселяли надежду и уверенность.

Однажды на привале я рассказал мужикам о теплом туалете. Ждан воспринял услышанное с недоумением.

- Интересно посмотреть на такой слабый народ, который так много времени уделяет пустякам,- что заставило меня устыдится за современников. Действительно, они каждый день за выживание бьются, а мы там в танчики играем.

- Ты еще про страйкбол расскажи, - хихикнул внутренний голос.


Ждан не давал мне расслабиться. Как только выдавалось время для отдыха, он гонял нас с Артемом в копейном бое, метании острых предметов и рассказывал о приемах групповой схватки. Не дойдя до озера километров 20, мы встретили комиссию по встрече, про которую Ждан сказал:

- Артельщики. Дошли.


Глава пятая


Наш шитик влекла всего одна коняшка. Еще бы - снег уже не таял. Наш кораблик был для артели последним, они тоже уходили на зимовку. Так, всем колхозом, мы и протопали до озера. Тем же табором прошли второй волок до притока Мезени Пезы. Свинец мы прикопали в месте впадения Мылы в Цильму.

Нагрузка упала. Толкаясь шестами по небольшой реке , я забрасывал Ждана вопросами о обычаях и законах Великого Новгорода. К моему стыду, оказывается, я очень недооценивал предков. Вырисовывалось грозное и богатое государство, основанное на стабильных законах, прошитое крепкими канатами хозяйственных связей. Ранее представлявший новгородцев, как пиратов с острова Тортуги, я был поражен их системной государственностью. Сейчас в Новгород в качестве князя был приглашен выдвиженец из Суздаля. Оказывается, князья не были самодержавными правителями, а приглашались. Вот это фокус! Причем на них возлагались функции внешней защиты государства, а также выколачивание налогов. То есть князь был наемным! А центральные вопросы разруливало вече, этакий майдан. А вот в период между вече правил боярский совет, типа нашего сената или что-то вроде этого. Многие объяснения я так и не смог понять - отсутствовали языковые эквиваленты. И многие жители были грамотными. Мне удалось разобрать, что написано в завалявшейся у Хвата берестяной грамоте, но смысл улавливался плохо - от построения фраз просто хотелось взвыть.

Больше всего меня интересовали соотношения обменных цен и вообще цены на товары. С оптовой торговлей у Ждана было плохо, вот цены на вооружение он знал досконально.

Когда зашла речь о земледелии, стало совершенно неясно; как при таких крохотных урожаях народ не мрет от голода. Какие сборы зерна, если на тонну посаженного в лучшем случае собиралось две, а основной объем зерновых импортировался. И народ умирал в недороды, да еще как.

Ну хорошо, с минеральными удобрениями сейчас никак, но почему в Канаде в наше время при всех равных условиях урожаи вдвое выше, чем у нас? Теперь вижу, что это наша национальная традиция - лишний раз не поднимать зада даже под угрозой смерти. А может наш народ всегда понимал, что как ни корячься , князья или олигархи все одно отнимут последнее.

Мои успехи в обучении боевым искусствам были очень посредственны. Неплохо получалось только с копьем и щитом, на остальные потуги Ждан печально мотал головой.

Вот в строю было получше. Ждан ставил меня во главе клина , используя мои рост и массу, как стенобитную машину. На мечах мне не удавалось его хотя бы поцарапать.

- Ты опять убит, - констатировал он.

У Артема неплохо получалось с луком, а вот в строю он был явно хлипковат. Что я освоил, так это метание боевого топора.

- Это же какая силища! - восхищался ушкуйник.- Тут никакой доспех не спасет.

Навязчивым желанием стало одно - помыться. Бог с ней с баней, но хотя бы толком ополоснуться. Как же мы воняли! Если на ветру было терпимо, то, забиваясь в избушки, встречавшиеся по пути, наши миазмы отпугивали дичину наверно в радиусе десяти километров. На свой кусок хозяйственного, советского образца мыла я разве что не молился. Физиономия обросла какой-то клочковатой бороденкой, на висках пробилась откуда-то взявшаяся седина. Нервишки. Ладони представляли собой сплошную мозоль.

Однако за все время перехода я ни разу не чихнул, да и спутники не выглядели синяками. Артельщики делились припасами по - братски, правда незадаром. Все денежные вопросы решал Артем. Он днями чесал язык то с одним, то с другим членом волоковой артели, которые были набраны со всего Северо-Запада- было даже два лопаря.

Без особых приключений мы добрались до Усть-Вашки. Шла шуга. Именно в этом селении мы определились по дальнейшему маршруту. Выйти в Белое море мы уже не успевали. По рассказам местных, через неделю должны были ахнуть первые серьезные морозы, поэтому решили оставить здесь шитик и, дождавшись ледостава и первых обозов, вместе с ними двигаться на Вологду. На постой мы встали к Вашате, худому и вечно кашляющему бобылю. Рассчитаться пообещали пушниной, по местному рухлядью.А вот ее у нас было два тюка. На Печору ушкуйники приходили именно для отъема пушнины, а уж драгметаллы и самоцветы были побочным заработком. Не раз я предлагал спутникам в особо холодное время распустить меха на одеяла и всякий раз они смотрели на меня с ужасом. Еще бы - шкурка соболя это целое состояние. Да за такое можно было принять и не такие лишенья. Как ни странно, после этого спутники стали относиться ко мне с большим уважением. Мне без всякого ехидства объяснили, что за шкурку одного соболя дают боевого коня. Да, оказывается и здесь понты превыше всего. Оказывается, мы не просто обеспеченные , а даже богатые люди. Ну вот, а я хотел начинать с встраивания в реальный сектор экономики. Шли дни, застыли реки, солнце стало редким гостем на небосклоне. Ждан продолжал истязать нас изучением приемов смертоубийства.

Еще на Печоре во время безмятежного путешествия под парусом я расспросил его о личной жизни. Какой же разговор без обсуждения баб? Ждан помрачнел.

- В лета шесть тысяч девятисотом московский князь воевал князя суздальского Дмитрия Констянтиновича и победил.

Что за странный год? Как он соответствовал христианскому летоисчислению я не знал, как не знал и Ждан. Все попытки определиться привели к приблизительному результату. Ждан помнил, что Дмитрий Донской разбил татар приблизительно в шесть тысяч восьмидесятом году. Я помнил - в 1380-м. Получается княжеские разборки пришлись на конец 13-го века плюс минус лет пять. Как-то полегчало, а то знаете ли, напрягает. Живешь черт знает с кем, черт знает когда. Значит сейчас самое начало 15 века. Что я помню про этот век? Считай ничего. Разве , что в 1440 году родится дед Ивана Грозного. Даже имени его не помню.

Так вот при выяснении отношений и погибла семья Ждана. Понятно, парень озлобился и пошел искать приключений на свою задницу. Была у него зазноба-вдовушка и жила она в Новгороде на Загородском конце.

- Славная женка,- расплылся Ждан.

- Что же не женился на ней? - поинтересовался я.

- Дык, это, - растерялся он ,- она только овдовела, а моя жизнь, как лист на ветру. Того и гляди сдует исподволь. Опять ей вдоветь?

Ждану было 28 лет. Прикинув на пальцах по годам, я выявил нестыковку и только позже сообразил, что здесь женятся рано. Впрочем умирают тоже рано. Это мы до старости частенько кормим своих отпрысков, а здесь в 16 лет парнишка - уже мужик.


Сидя на чурбачке, я смотрел, как ушкуйник гоняет Артема на копьях и вспоминал последний разговор с Омэлем. Выходило, что следующее жаркое лето будет через два года. « Два раза солнце уйдет в царство вечной ночи». Вроде без двусмысленностей. И все же эту фразу можно толковать несколько иначе. А вдруг он говорил о двух поочередных солнечных затмениях? Тогда сидеть мне в этом времени до морковкина заговения. Может я вообще до второго затмения не доживу. Да ладно, поживем-увидим.

С языками стало полегче. На бытовом уровне общаюсь уже вполне, правда, мой неистребимый акцент выдает меня, как иностранного агента в довоенных фильмах. Языки всегда мне давались, просто не было хороших учителей. Времени много, я бы и на лошадке выучился хотя бы держаться, но где ее взять под мою стать? За месяц мы отъелись и во мне было уже за девяносто. Местные лошаденки походили на лохматых осликов - этакие пони-переростки. Такая подо мной окачуриться за пару минут. Я представил себя скачущим на этой ошибке природы и расхохотался.

Подошел Ждан, утирая со лба пот.

- Что развеселился, атаман?

- Да вот представил скачки на этом одре ,- я показал на клячонку.

Ждан ухмыльнулся и потер затылок.

- Шутки шутками, а не уметь ездить верхом тебе невместно. Хорошую лошадь в этих краях не найти. Пора собираться в дорогу, мезенцы пришли.

- А что готовиться? Подпоясался и в путь.

- Ан нет ,- возразил вояка. - Надо привести тебя в порядок. Ходишь без меча с одним ножом, как холоп.

- Так мешает.

- Невместно, - отрезал Ждан. – Я скажу Артемке, пущай доспехи вычистит, кольчугу смажет, заржавела уже. Теперь будешь носить ее, не снимая. Сейчас будем по- настоящему разбираться с Хватовским наследством.

Через десять минут у моих ног была сложена груда амуниции.

- Начнем с меча, - родолжил ушкуйник. - Вот это ландскнетта или кошкодер.

Я помахал мечом. Сантиметров 80 длиной, он весил килограмма два и был отлично наточен. А я считал, ориентируясь на фильм, что на Чудском озере дрались этакими полосами железа килограммов по восемь, как кувалдами. Эта игрушка была по своему красива. Настоящее мужское, а не пацанское оружие.

- Ну, такой можно носить ,- пробурчал я.

- Еще кинжал ,- продолжал Ждан. На пояс примостился клинок.

- Это обычный баллок, только трехгранный.

Действительно у ножика был необычный вид. Нарядная рифленая рукоять и клинок почти в тридцать сантиметров с четырехгранным концом. Как же люди изощрялись для обычного убийства. Вспомнился музей криминалистики, где в разделе холодного оружия, послужившего орудием убийства, были обычные кухонные ножи. Никакой романтики, а тут. Таким зарезаться даже почетно.

- Щит. Только этот щит для морского или речного боя. В пешем бою щиты помене. Артем! Умбон почисти, тоже заржавел. И кожа порепалась.

Я думаю, Олег, что при твоих умениях в групповом бою тебе подойдет булава. Вот тебе булава Багро, царствие ему небесное. Силен был вой и ты ему под стать.

- А топор?

- Топор ты можешь метнуть только когда один на один, а и он в свалке умения требует.

Так ненавязчиво Ждан дал мне понять, что орудовать я могу только чем - нибудь тяжелым.

- И вот панцирь. Его Хват с генуэзца снял. Дорогая вещь. Будем подгонять.

- А это что за сооружение?

- Кольчужные башмаки. Тоже с генуэзца.

- Где же вы с итальянцами схлестнулись? - поинтересовался я.

- Всяко было, - ухмыльнулся мучитель.

Знаем мы ваше всяко. Небось пристукнули из-за доспехов.

- А это что? - толкнул я оставшуюся кучу.

- Корзно, а вот шапка и поясная сумка. Опять же кафтан, - он укоризненно посмотрел на меня.

Да уж, видок у меня был еще тот. Типа « бежал бродяга с Сахалина». Подоборвались мы, по лесам скитаючись. Увидела бы моя мама.

Два дня ушло на подгонку амуниции. Пришлось нанимать бабу из селенья в помощь. В качестве оплаты я дал ей обычную иглу, получив которую, она почему-то быстро убежала.

Ждан опять выговорил мне. Оказывается, таких игл еще не делали и те, что имелись стоили немало.

- За такую иглу надо четыре седьмицы работать.

- Так пусть отработает стиркой, - подкинул я идею.

- То добро,- согласился Ждан и крикнул Артема.


Уже к вечеру мы наняли возчиков с санями и договорились с обозниками. При этом на нас возлагались функции охранников.

Поутру, едва рассвело, караван саней тронулся в путь на Великий Устюг. Дорога шла на юг по замерзшему руслу реки Вашки. Такие расстояния мне не приходилось выхаживать пешим ходом. Обоз был небольшим, саней в тридцать.

- Первый потому что ,- объяснил Ждан.- Везут свежую пушнину месячного боя, клыки и шкуры морского зверя, шкуры умки и оленьи шкуры , рог и кедровые орехи. Рыба свежего улова опять же. На торжище в Устюге меняется товар. Лишь малая часть продолжит путь дальше на Вологду и еще меньшая – на Ярославль и Господин Великий Новгород.


На второй день пути Ждан встретил бывшего сослуживца, который был нанят для охраны обоза. После этого мои подозрения по поводу Ждана отпали, разговор происходил при мне.

Оказывается после косяка Хвата большая часть ватаги от него ушла. Ну еще бы - пахан зажал часть общака. А вот меньшая , в том числе Ждан, ушла подальше за легкой ,как им казалось, добычей. Люди из оставшейся части разбрелись. Кто подался к новому атаману, а кто-то нанялся в охрану.

Воин мрачно косился на меня, видимо узнавая на мне атаманское облачение, но ничего не сказал.

Дорога была долгой и скучной. Никогда в жизни мне не приходилось так много вдыхать кислорода - только дважды мы ночевали не под открытым небом. Я все время мерз, а мои спутники, казалось ,не обращали на холод никакого внимания. И это при том, что мне перепали и плащ, подбитый мехом и дорогая меховая шапка. Что плохо - мерзли ноги, Я попросил Ждана о помощи и он приобрел обычные валенки. Правда они были короткими и сшивными , но это решило проблему. По крайней мере мой вечно фиолетовый нос стал просто синим.

Обоз растягивался по льду реки на километры, местные лошадки не выдерживали нагрузок. Даже прокатиться в розвальнях было проблемой. Шли под полной луной, освещавшей окрестности не хуже прожектора, глаз уже адаптировался к местным реалиям. Движение было неспешным. Не торопились лошади и люди были такими же замедленными. Медленно ходили, медленно разговаривали, похоже - это примета северных людей. Вы бы послушали, как разговаривают тетки в нашем Слободском, что под Кировом.

Края были по-прежнему глухими и безлюдными. Охрана встрепенулась, только когда мы, пройдя в водораздел Вычегды, вышли на ее лед. Нет, экстрима не было, просто дорога стала наезженной, стали попадаться селения. Где-то недалеко вверх по течению реки оставался Яренский городок , мы же продвигались вниз к месту слияния Вычегды с рекой Юг.


На одной из остановок я сидел в розвальнях и набрасывал заточенным угольком на бересте пройденный путь.

Мало ли что забудется и когда удасться вернуться назад, память - штука коварная.

Мимо мелькнул монах–чернец и подошедший сзади Ждан досадливо сказал:

- Не ко времени , атаман, резы выводишь.

- А в чем беспокойство, - улыбнулся я.

- Чернец сей писец.

- И что?

Ждан терпеливо объяснял мне мою оплошность и я понял, что составление карты на людях, это все равно как в наше время развертывание на базаре чертежей нового истребителя.

- Жди беды, - мрачно подвел он итог.

- Так может слиняем, то есть отколемся от масс.

- Некуда, да и догонят, куда мы без хороших лошадей?

- Так уходите вы.

Ждан странно посмотрел на меня.

- Прости , атаман, немец ты все же. Как же мы можем клятву нарушить?

Подумалось, а у нас слово дал, слово взял - невелика беда. Как писал поэт - честь не есть.

- Не трусь , братва, - ободрил я .- Чему бывать, того не миновать.

Однако всю оставшуюся дорогу до Устюга не оставляло чувство нависшей опасности.

Вскоре показались главы соборов Великого Устюга. Все оживились, предвкушая отдых после тяжелого перехода. Когда длинная лента обоза начала втягиваться в город, а мы шли в арьергарде , к нам подъехали трое. Один – простой монах, а вот двое остальных были явно знакомы не только с совершением святого причастия, но и обращением с хорошей дубинкой.

Я , все поняв, вопросительно повернулся к Ждану. Тот отрицательно покачал головой. Приплыли. Монах, поздоровавшись и спросив, кто мы есть, без обиняков попросил нас отдохнуть в обители, чьи церкви виднелись совсем недалеко, но в стороне от города. Приглашение было от игумена Троице-Гледенского монастыря отца Кирилла. Это было предложение, от которого нельзя было отказаться. Ежику было понятно, что в случае отказа можно потерять не только здоровье. Наши сани развернулись на развилке.

Всю короткую дорогу до обители я прикидывал варианты странного приглашения. Особых вин ни за собой, ни за спутниками вроде не наблюдалось. Да, не соблюдали посты, да, сквернословили, особенно ваш покорный слуга, Ну, прибили пару-тройку язычников, так, по их это богоугодное дело. А уж сколько вынужденных постов приняли - не счесть. Кстати, крестился я уже на автомате. Нательный крест был приватизирован из трофеев. Значит, засветились чем-то необычным. Все артефакты, вроде винтовки, зажигалок я давно запрятал подальше. Про термос я и не говорю.

Монастырь представлял из себя две деревянные церкви, хозяйственные постройки и монашеское общежитие, то есть келейную. Все это было обнесено приличным частоколом. Было понятно, что здесь нередко бывают гости незваные. А мы то званые.

В этом я убедился, когда монах повел нас не в застенки местной инквизиции, а к хозяйственным постройкам, среди которых и разместились помещения для гостей. Неспешно инок показал нам места для обустройства, мыльню и трапезную. От сердца отлегло. Ждан заметно повеселел, Артем ничего не понял, полагая, что босс уже все разрулил. Мы рассчитались с возчиками и разместили свое не такое уж и малое имущество. Руда давно была расфасована по коробам.

После тяжких мытарств скромные монашеские удобства показались мне трехзвездочным номером. Баня да еще по-белому добавила положительных эмоций. А уж когда в трапезной нам налили пива да по немалым кружкам, жизнь заиграла красками. Ждан шепнул:

- Как дорогих гостей встречают.

- Почему? Пиво, как пиво, только сильно хмелем отдает, да и слабовато.

- Олег, пиво у нас пьют по большим праздникам.

Глоток напитка застрял в глотке и подозрения вернулись. Мягко стелят, а вот как спать?


К игумену меня , причем одного, пригласили после раннего завтрака. Буквально на ходу я поинтересовался у Ждана о процедуре встречи. Ушкуйник пояснил, что сначала надо подойти к благословению и помалкивать, пока не спросят. При этом он показал, как держать руки и кланяться. Надо было видеть при этом плутовскую рожу Ждана. Видимо он окончательно утвердился, что я из франков.

Принятие благословения оказалось затруднено тем, что отец Кирилл доставал мне едва до груди и все же особых ошибок я не совершил. Подождав разрешения сесть, я ответил вопросом на вопрос. Игумен спрашивал, кто я , откуда и куда направляюсь. Я же спросил:

- Возможно, это покажется невежливым, но я хотел бы поинтересоваться, почему ко мне вызван такой интерес?

- Странно речешь. - удивился монах.- Однако отвечу. Инок наш отец Фома заметил рисунок земли полуночной у обычного воина. Кое-что узнал у служки твоего Артемия и много рассказал он о тебе чудного.

«Артемка, Артемка, бесхитростная твоя душа, раскрутили тебя по- темному. Впрочем, вина опять моя, мог бы подстраховаться. Болтун - находка для шпиона».

- Воин со странной пищалью, рудознатец, явно иноземец и хорошо грамотный. Такими знаниями обладает далеко не каждый мирянин.

- Все правда, - ответил я, стараясь взвешивать каждое слово. Сейчас шаг влево, шаг вправо и.. считается побегом. А игумен умен, очень умен старичок. Впрочем на таких местах дураков не держат.

- Вот и хочу узнать, как немец оказался в краях дальних и диких, куда еще не проникла истинная вера? И для кого образ готовил?

- Прости, святой отец, меня подозревают в шпионаже, тьфу ,соглядатайстве?

- Если бы подозревал в предлагатайстве, ты передо мною не сидел. Уж очень явный соглядатай. Так не бывает.

« Ага, не бывает. У нас не только двойные, а и тройные агенты не редкость».

- Вот и вопрошаю как честного христианина, не сомневаясь в сем, для кого образ сей готовился?

- А вот на этот вопрос я отвечу только епископу Ростовскому Феодору. Можешь делать со мной , что хочешь, но есть тайны, приоткрытие которых повредит не только владыкам, а и самому государству. А сейчас я прошу ответить на простой вопрос - какой сейчас год со дня рождения Христа? К сожалению мои случайные спутники не сумели ответить на него.

Игумен, чьи блеклые, но острые глазки блеснули открытым недоверием , ответил:

- Одна тысяча четыреста шестой.

Я выпал из разговора, вспомнив, как во время поездки в Кстово пережидал суточную непогоду в аэропорте Стригино и от нечего делать проехался по музеям. Так вот в 1408 году на Русь придет хан Едигей. Кто он такой и какого черта ему не сиделось ровно, я не помнил. Но вот что этот хорек сожжет Нижний и Ростов, я вспомнил и это будет в ноябре 1409 года. Кстати , он отметиться и на Севере.

- Тогда тем более я хочу встретиться с отцом Феодором. Могу рассказать о своих умениях и знаниях, о странах далеких. О загадочном Китае и жаркой Индии, об островах, именуемых Японией, о далеком Индокитае.

- Непрост ты, немец, именем русским Олег, очень непрост и весьма опасен. Придется тебе погостить у меня седьмицы две, да под крепким запором. Но если на кресте поклянешься, что не будешь баловать, то оставлю на гостевом конце.

Я выполнил просьбу - приказание.

- Хорошо, я верю тебе.

Он позвонил в колокольчик и зашел послушник с деревянным подносом, на котором стоял кувшин и деревянные кружки. В кувшине оказался брусничный морс.

- Что ты еще умеешь, странный гость?

- Знаю пушечную пальбу, знаю, как быстро и точно стрелять из пищалей, фузей, как отобрать порох хороший от плохого. Знаю арабский счет и дроби.

- Что значит дроби? - перебил меня отец Кирилл.

- Для начала попробуем отгадать загадку: « Летит гусь, за ним полгуся, за ним четверть гуся, а за ним две осьмушки. Сколько всего гусей?».

- Зело добро ,- рассмеялся монах.- Я понял, что два гуся, но знающие люди про это знают давно.

- Я знаю десятичные дроби.

Вот здесь пришлось доходчиво показать, что это.

- Как просто, - пробормотал игумен, - и как удобно. Попробуй это показать моим писцам. И все же я хотел бы посмотреть тот образ, коий зрел отец Фома.

- Мне бы бумаги или хороший пергамент,- попросил я ,- да тонкую кисточку. За день управлюсь. А кузница у вас есть?

- Как не быть. А почто нужна ?

- Научу железные перья делать для письма, что бумагу не рвут и капли не брызгают.

- Чудно. Может просьбишки есть , нужда в чем.

Я замялся.

- На реке Печоре нашли мы руду железную, а выплавить не успели.

- Постой, ты можешь плавить металлы?

- Могу, только на каменном угле.

- То есть на черном камне, что горит?

- Да.

- И знаешь, где он сокрыт?

- Конечно.

- Так в чем твоя просьба?

- Кто мог бы купить все, что мы нашли? Правда немного , пудов сорок.

- А каков выход?

- Я сам бы хотел это знать. Это случайная находка.

- Нет предела щедрости твоей, господи, - тихо пробормотал монах , а вслух приказал:

- Ступай.

- Благослови, отче.

Выйдя в дверной проем , я глубоко выдохнул. Нелегко дался мне этот разговор, а уж как батюшка озадачился… Но знак хороший, если благословил, то есть надежда, что не придется изучать монастырские подвалы.


Первым делом я успокоил Ждана .

- Думал, в железах тебя приведут, да и меня допросят с пристрастием.

- Что допросят, ты даже не сомневайся. Вон Артем уже походя без расспросов нас сдал.

- Что он сделал?

- Все о нас рассказал и без принуждения.

- Да. Простота хуже воровства, хотя и неглуп отрок. Теперь нигде и не покривить.

- Поздно. Я на месте игумена не дал бы нам встретиться.

Накаркал. За Жданом пришли. И ко мне тоже пришли. Шустрый пройдошистый мужичок в прожженном фартуке явно был местным кузнецом.

- Господине ,- поклонился он мне,- велено показать мне кузню нашу и орудия.

- Пушки, что ли?

Уловив неистребимый акцент и сообразив, что я из немцев, мужик терпеливо объяснил, что ему велено показать инструмент.

- А пушки, ну рушницы ,гаковницы , те что зельем заряжаются ,есть?

- Как господин прикажет.

Похоже, я получил карт-бланш.

Сначала посмотрели инструмент. Я сразу махнул рукой на качество изготовления, надеясь, что кроме кривых кузнечных клещей найдется инструмент помельче типа щипцов или утконосов, пес с ними, пассатижами.

Главное было - наковальня и горн на древесном угле. Правда в наковальне отсутствовало сквозное традиционное отверстие. Потом мы отправились смотреть местную коллекцию оружия. Она оказалась в подвале собора, причем запертая на настоящий замок, который кузнец едва открыл ржавым ключом. На соломе валялись два чуда: первым была пушка кованая медная, пришпандоренная двумя железными полосами к лафету - обычному куску дерева. Как это сооружение наводилось на цель и во что упиралось во избежании отдачи, было пока неясно. Вторым чудом оказалась примитивнейшей аркебузой калибром под двадцать миллиметров.

- Почему в таком неприглядном состоянии? - желчно спросил я.

По интонации мастер понял причины моего недовольства.

- Никто не знает, что делать с ними.

Наверняка архаровцы получили это сокровище вдогонку к добыче . Меди в пушечке хватало, что само по себе было немалой ценностью.

- А порох, ну зелье есть?

- Как же ,- засуетился мужик,- вот куль. В кожаном мешке был плотно закупоренный бочонок. Высыпав горсть зелья на ладонь, я обнаружил субстанцию крайне неоднородную по структуре и почему-то синего цвета. Похоже, что выражение «синь-порох» произошло с этих времен.

- А почему синий? И серы маловато.

После долгих дебатов я сообразил, что вместо древесного угля здесь добавлены сушеные цветки обычных васильков. Пробные стрельбы я решил пока отложить и придумать, что делать с раритетами, особенно пушечным лафетом - это же какая-то погибель.

Вернувшись в кузницу, я попросил показать крицу. Теперь понятно, почему железо здесь такая ценность. Представьте ржавую бочку, которая провалялась в болоте как минимум лет 30-40. Вот ее останки и были этим убожеством. Пришлось отказался от мысли экспериментировать с получением чего-нибудь пружинящего и курочить любимую фляжку.

Однако нужно было выполнять обещанное. Служка провел меня в писцовую. Здесь три монаха переписывали книги. Учитывая полумрак, это было героическим занятием, тем более, что абзацы украшались затейливыми заставками и требовали определенного мастерства. Здесь мне выделили лист пергамента, выскобленный от чего –то ранее написанного и пару неплохих кисточек, а также пару восковых свечей в деревянных шандалах и я еще раз проникся важностью поручения, уже зная о стоимости воска.

Все карты раскрывать было рано и поэтому я решил ограничиться картографированием полуденной страны до Урала в границах будущей республики Коми. Понятно, что масштабы и особенно повороты меандрирующих рек указывались весьма произвольно. В многообещающий довесок я приделал к эскизу север Кировской области и кусок Среднего Урала, опять же приблизительно. Но для этого времени это должно стать прорывом. Сейчас именно у церкви сосредоточены все современные тайны познания природы и экономической географии, значит придется демонстрировать пользу с большой буквы.

Через день мы опять встретились с игуменом. Увидев мои наброски, он еще раз с оттенком уважения посмотрел на меня своим пронзительным взглядом. Подумалось, что если этот старичок - боровичок такой хваткий, то какие у них епископы и архимандриты?

– Что за знаки?

- Вот эти - руды и ископаемые, полезные для строительства, а также месторождения драгоценных металлов - золота и серебра.

- Большие знаки - это там, где полезного много, а малые - мало?

- Да.

- Выходит, что золота в этих странах нет, как нет и большого серебра.

- Отчего же? Нет жильных проявлений, а россыпей много. Просто содержание металла там невысокое.

- Ты уверен, что на Ямозере есть золото?

- Гарантирую.

- И залежей руд немного. Почему?

Мне с немалым трудом удалось объяснить игумену, что река Печора, ранее протекавшая в самых предгорьях, миллионы лет меняла русло и сместилась на запад на 100-150 километров, оставив на прежних руслах наносы, которые мы у себя называем аллювиальными породами. Вот в них-то ничерта и не было. В запальчивости, показывая, почему река подмывает именно левый берег, я брякнул о вращении Земли.

- Сколь глубоки твои познания, чужеземец и как они должны быть глубоки у того, кто тебя учил. Не сомневаюсь, что и широта их не разочарует меня. Однако никому не известны такие учителя, разве что…- Монах помотрел на меня с суеверным ужасом.

- Я знаю очень мало и все по поверхности, потому, что занимался совсем другим делом.

Это не успокоило отца Кирилла и я его понимал. Если человек утверждает, что он неуч, располагая такими знаниями, то он вышел если не из земли обетованной, то точно из потустороннего мира.

- Эта земля,- продолжал я,- очень богата местами, где много земляного масла, но я не знаю, интересно ли тебе это. Поэтому вот здесь только мелкие крестики.

-А эта черная метка?

- Здесь почти на реке можно добывать горючий камень.

- Ответствуй, сын мой, неужто ты показал здесь все полезное, не оставив тайн,-вкрадчиво и с усмешкой спросил монах.

- Конечно не показал и я скажу, что это. Это соль и точильный камень.

- И ты решил оставить их для себя.

- Я хочу остаться в живых и даже этих малых сведений хватит обогатить весь север новгородских и суздальских владений.

- Разумно. Я догадываюсь, что эти запасы легко добываются и сравнительно легко перевозятся.

- То правда.

- А ты не боишься, что мы возьмем эти знания под пристрастием?

- Боюсь. Но загнанная крыса кусается. Это со слабыми не нужно водить дружбы, а сильный отдаст по приязни.

- Да. Веглас . И храбр. Не слишком ли много достоинств? Ступай. Я хотел бы, чтобы ты в следующий раз поведал нам об иных знаниях, недоступных нам.

- Благослови, отче.


Ждан тоже побывал у игумена и рассказал тому, как он встретился со мной. Вспоминая, ушкуйник вытер вспотевший лоб.

-Наизнанку всего вывернул. Спросил о каждом шаге, каждом слове. Особо интересовался, как ты лечил рану.

Я передернул плечами. Точно вцепиться, как клещ и вымотает душу. Примерно понятно, о чем пойдет речь на следующей встрече. А встреч будет немало, учитывая, что игумен послал гонца в день встречи со мной , если не раньше. Я бы на его месте послал раньше. Примерно три недели на ответ, если здесь нет голубиной почты. Хотя откуда в глухомани голуби? Я спросил у Ждана, что значит «веглас»? Оказалось, образован. Знал бы он анекдоты о ментах.

- А более всего святой отец интересовался, не приносил ли ты молитвы богам темным и неизвестным, не совершал ли ты богопротивных кровавых обрядов и не читал ли бесовских заклинаний?

- Кстати о птичках, - сказал я.- Ждан, ты не против обучить меня самым ходовым молитвам. Ну, там перед трапезой, вечерней молитве, а то монахи уже косятся.

- Се требуется каждому православному. Что простится немцу, не проститься своему. А как же ты был крещен?- он запнулся, понимая, что нарушил границы субординации.

- Брат Ждан, вот Ветхий Завет и Нагорную проповедь я перескажу толково и понятно. И Экклезиаста я читал, путем написано, а вот с ритуалами совсем плохо.

К вечеру я совершенно одурел от «имже вся быша», «еси́ ду́ш на́ших» и прочего, но заучил три обязательные молитвы: « Отче наш», «Дево, радуйся» и « Символ веры». В нагрузку я взял обязательство вызубрить Иисусову молитву и молитву святителя Филарета. Текст я записал наверно первым в этом мире металлическим пружинистым пером с разрезом, которое умудрился сделать из разрезанной и расплющенной в лист фляги из неизвестного сплава. Без наждачной бумаги было сложновато, но подобие мелкого напильника у кузнеца нашлось. Оказывается «кузнец» здесь означает в первую очередь «ювелир».


Третья встреча оказалась для меня самой сложной. Пригласив на беседу своего лекаря или травника, вобщем какого-то медбрата, отец Кирилл скоро понял, что дал маху.

Понятно, что ни в каких травах я не соображал, да и с симптоматикой известных заболеваний было не очень. Однако, что у человека имеются два полушария мозга и мозжечок, а также спинной мозг, что путь пищи лежит через желудок, двенадцатиперстную кишку и тонкий кишечник и далее в толстый успели услышать оба монаха, дальше игумен в панике просто прогнал собрата во Христе. Общие понятия о работе сердца, двух кругах кровообращения, известных каждому школьнику-лоботрясу

вызвали у отца Кирилла одышку. Я так и не решился даже намекнуть ему на причины возникновения большинства болезней, то есть на микробов.

- Сие вельми еретично, - уперся старый ретроград.

- Так об этом говорилось еще у Галена, - возразил я, лихорадочно вспоминая, что там с Парацельсом. Процитируешь Теофаста, а он, сукин сын, еще и не родился.

- Ромейская ересь.

- Хорошо! - вспылил я. – У одного воина на поле боя сломана рука, у другого перебита бедренная артерия, то есть кровяной сосуд. Что еретичного в том, что мы зарастим воину руку, но точно зная, что лучезапястье состоит из двух костей, а не из одной. И второго воина можно спасти, сначала передавив артерию в подвздошье, а затем наложив давящую повязку.

- И се верно, - согласился монах, поостыв. – Но об этом ты расскажешь только отцу Феодору.

- Обещаю не смущать недозревших умов,- поклялся я и беседа со скрипом двинулась дальше.

И опять, уходя из кельи, у меня не было уверенности в том, что на выходе меня не возьмут под белы ручки.

И все же последствия беседы оказались чреваты. С утра наше местоположение уже охранялось двумя вооруженными молодцами.

- Княжеские кмети ,- кивнул на них Ждан.

Понятно, что игумен взял их напрокат в целях пресечения профшпионажа.

Вместе с тем свободу передвижения они не ограничивали, лишь возбранялось выходить за стены монастыря. Кормили вполне прилично. Я, припахнув соратников, пытался организовать пробные стрельбы. До этого пришлось тщательно просеять и рассортировать порох. Как это дерьмо могло гореть и как им стреляли, если это невозможно в принципе , осталось загадкой.

Тем не менее пушчонка бодро кашлянула, выпустив горсть каменного дроба. С помощью кузнеца даже удалось изобразить примитивный лафет типа пушки Барановского. Больше всего меня интересовала скорость заряжания конструкции. Целый день я гонял новоиспеченную обслугу. Сопровождавшей охране тоже досталось - на нее легла транспортировка гаковницы. Усиленным зарядом я побоялся стрелять, не зная сопротивления меди на разрыв. Зато как нас зауважали кмети - артиллеристы у них в особом почете, что наше ВДВ. Аркебуза меня откровенно разочаровала. Абсолютно примитивное и бестолковое сооружение. Порох быстро кончился, тем более, что почти половина его оказалась полным браком.

На третью встречу с игуменом я прихватил пару перьев, черемуховую чернильницу, с изумительным мастерством изготовленную местным плотником и очередной пергамент, на котором в небольшом масштабе был изображен Скандинавский полуостров, Британские острова с Фарерами и Шетландами, Ирландия, Исландия и кусок Гренландии-знай наших. Светить Северную Америку я не стал, у меня должны были оставаться козыри. Особого интереса эти наброски не вызвали. Монаха интересовала Азия, точнее район Урала, Зауралья и выходы к Каспийскому морю.

Я удивился.

- Зачем вам Хвалынские степи? Там прошел Тимурленг и ничего интересного там долго не будет, - и понял, что опять где-то прокололся.

- Ты знаешь о Хромце? И где находится Хвалынск, впервые слышу о нем?

- Это в низовьях Итиля. А кто не знает великого воина? Правда, он уже умер.

Новость о смерти Тимура ошеломила отца Кирилла и разговор был смят. Я же был раздосадован, что прохлопал ушами , не сообразив , что в сраной Золотой Орде было всего два городка и Хвалынск среди них не значился.


Утром к нам спустился сам игумен и распорядился собираться в дорогу. Я обратил внимание, что во дворе стоит крытая повозка на санях и гарцуют четыре единообразно одетых воина. Наше имущество и даже разобранная пушечка грузились в обоз.

- Гридни епископа,- шепнул Ждан и у меня опять заскребло на душе, ведь гридень-личный охранник.

- Я знаю,- продолжал монах ,- что ты не умеешь обрашаться с комоном,- поэтому поедешь в этом. Твой гридень пойдет верхами. Отец Феодор торопит. Ключник рассчитается с тобой за руду. Прощай.

Я подошел за благословением к этому замечательному человеку и, приняв его, негромко сказал:

- Святой отец, береги себя, на Русь идут грозные времена. А я постараюсь предупредить владыку, чтобы новое испытание было не таким кровавым, каким оно может быть.

Оглянувшись перед возком, я увидел, как игумен крестит меня большим крестом.

Небольшой караван тронулся и скоро нас обогнал прижавшийся к шее коня гонец.


Глава шестая


Возок бодро рассекал белоснежные снега по накатанному зимнику. Мы пересекали очередную границу очередного удела.

Сейчас Русь была поделена князьками на владения, и выглядела, как заплаты на лоскутном одеяле. Многие из князей называли себя великими, а в подчиненных были кот Васька да пес Тузик. Ребятишки азартно дрались между собой, делили земли и города, для того, чтобы, заглотив очередной кусок, безнаказанно пилить выросший бюджет.

Я вспоминал свое время и поморщился - в будущем ничего не изменится. Так что зачем лезть в высокий политик? Может лучше научить местных гнать виски, ром и джин и рубить деньжата на ноу-хау, поджениться к молодайке и не дергаться. Да и опасное это дело - политика. Не так посмотрел, пукнул, не оглянувшись под нос не тому и привет -строгай доски на домовину.

С другой стороны, сидеть под кем- то, молчаливо выполняя его прихоти - тоже паскудное занятие.

- А чем ты раньше занимался? - жужжал в черепе внутренний голос.- Кто тебе мешал робингудствовать у себя?

Неудобные вопросы. И все же ответ у меня был. Помнится группа сектантов, готовясь к концу света 2000 года закопалась в землю вместе с бабами и ребятишками и вот уже тогда до меня дошло, что дарвиновская эволюция пошла вспять. Зачем для таких закрывать грудью амбразуру?

Так что ответ был и вызрел он уже здесь. Здесь появился шанс что-то изменить, сдвинуть крохотный камешек, который покатится и может, чуть подвинет державу в сторону лучшей доли, ведь она – Родина - у нас не из худших. Просто попало ей примоститься между Азией и Европой, между христианством и исламом, между инициативой и беспредельной дремучестью и адская смесь того и другого несколько осложнила жизнь нам, простым людям.

Ростов и Суздаль в наши дни - мелкие провинциальные городки, а сейчас они были центрами нешуточных княжеств, по размерам превышающих западные королевства.

В возке я ехал с неприметным монахом неопределенного возраста, который, судя по всему и рулил операцией по сопровождению и охране иностранного резидента , то есть меня. Дурацких вопросов он не задавал, в душу не лез, разговоры вел на общие темы, стараясь больше слушать, чем говорить. По прежней работе я знал, как легко втереться простому человеку в доверие; попроси рассказать о детях, об учебе и начальстве. Посочувствуй, поддакни, найди общих знакомых, посетуй на свое руководство и бери его голыми руками. Плавали - знаем.

Сначала мы двигались по Сухоне до Тотьмы. Поселение или городок мне так и не удалось посмотреть , точнее, мне этого не дали сделать. И средневековой Вологдой тоже не удалось полюбоваться – мы отдыхали в стенах Спасо-Прилуцкого монастыря. Мне уже надоело трястись по снежным ухабам и с тоской вспоминалась поездка на девятке по маршруту- Москва- Ярославль-Вологда-Тотьма- Устюг за девять часов. Наш главный караульщик не допускал никаких контактов с нами. При этом у нас оставалось при себе оружие, то есть выказывалось доверие авансом, видимо в расчете на мою добрую волю.

За это время я выспался на месяц вперед, учитывая хронические недосыпы при героическом переходе по Цильме и дальше. В Вологде сменили лошадей и хорошим темпом продолжили путь. Теоретически нас могли везти в Ярославль, но я не знал его статуса по отношению к Москве. Опять же, как территория делится на епархии - тоже вопрос. По книге Яна помнилось, что во время нашествия монголов и Москва и Ярославль входили в одно княжество, а что потом?

В Ярославле мы остановились только на отдых и опять нас надежно изолировали от лишних глаз. До Ростова оставалось километров 50. Пора уже было начать волноваться, но я так опупел от дороги, что махнул на все рукой.

В сам Ростов мы опять не попали, остановившись в Борисоглебском монастыре, что на реке Устье. Вот здесь мы отдыхали сутки. Как ни странно, ничего не говорило об окончании пути, даже возки не разгружались. Мы чего-то ждали или кого-то. Опять же мы были ненавязчиво избавлены от постороннего внимания. Лишь на третий день путешествие продолжилось. Подскакав к возку, Ждан успел шепнуть мне, что стража сменилась и теперь нас охраняют гридни митрополита .

Кто сейчас митрополит и на какие территории распространяется его власть, я не удосужился узнать в свое время у Ждана. Я не знал даже, кто старше –архимандрит или митрополит? Опять же были патриархи всея Руси. А Руси еще и нет - одни ошметки, не собранные в кучку Москвой. Вроде москвичи подомнут всю мелочь пузатую лет через 50.

А там и Иван Грозный появится - собиратель земель, после которого Московия станет настоящей державой.


Мы продолжили путь строго на юг. Закрадывалась мысль, что нас везут в Москву, однако от Переяславля караван двинулся почти на восток.

Через день мы въезжали в пределы Владимира. На этот раз монастырь был каменным и находился он за крепкой каменной стеной. Судя по всему, ему было немало лет и эти стены повидали многое. Функциональное назначение многочисленных строений я затруднился определить. Для этого времени разместились мы достаточно комфортно, но стража осталась. В ожидании лично мне ненужной встречи с иерархами церкви, а в этом я не сомневался, прошел день. Мы подкормились и побывали в мовнице, так здесь называют баню.

И опять, сразу же после заутрени, которую пришлось отстоять, за мной пришел провожатый.

В келье, которую я определил как служебный кабинет, было два монаха и я несколько растерялся, к которому же я должен подойти вначале, а к которому вослед? Милое дело в армии - вот полковник Штирлиц, вот генерал Мюллер. Видя мое затруднение, тот, что повыше подошел ко мне и я принял благословение по всей форме, затем процедура повторилась. И даже после этого я не был уверен, что сделал все правильно. А может второй понял, что у меня с церемониями полный швах.

Разговор пошел об общем: о погоде, о природе, о капусте в огороде. Здесь не было принято начинать дело с места в карьер. Я недоумевал, почему здесь нет представителя светской власти, какого- нибудь начальника местного КГБ? Пришла мысль, что роль гебистов сейчас играет опять же церковь. А потом первыми прихватили меня не чиновники. Кто первым встал - того и тапки.

Затем разговор перешел на начало моего анабасиса и я, опять не зная , кто передо мной, решил спросить об этом прямо:

- Прошу прощения, святые отцы,- я хотел бы знать, кто вы? И имею ли я возможность сообщить именно вам сведения, составляющие государственную тайну? Может мне показалось, но наш путь следования был несколько нелогичным.

- Логос - по гречески разум, мысль, - медленно сказал высокий.- Правильно ли я понял, что ты считаешь, что тебя везли неразумно или странно?

- Так.

- Что касается первого вопроса, то ознакомиться тако же логично. Я архиерей Владимиро-Суздальский Митрофан, вот этот же человек - архимандрит Богородице-Рождественского монастыря отец Павел.

Я вытянулся и отрапортовал:

- Капитан Олег сын Михайлов прозвищем Одинец, - творчески переработав фамилию Одинцов, тем более что фамилий пока и не было- одни прозвища.

- Франк?

- Нет. Я русский.

- Рус?

- Пожалуй.

- Рус Олег , теперь ты хочешь знать, почему ты так интересен святой церкви?

- Да.

- Ну что же , идем , атаман.

Он показал на дверь и мы вышли в переход, по которому начали спускаться в подвалы. Я не обеспокоился - следователи не водят подозреваемых в камеры. Для этого есть и исполнители и вряд ли процедура за века стала другой. Действительно, пригнувшись в низком проеме, мы вошли в помещение, где на широких лавках было разложено все наше имущество, включая колеса от нового лафета гарматы и даже два пера , подаренные устюжскому игумену. Архиерей пытливо посмотрел на меня и я понял, что это только первый тур марлезонского балета.

- Ино,- сказал он,- то твое? Ты подтверждаешь?

- Да.

Экскурсия продолжилась. Пройдя во вторую дверь с крепкими запорами и охраняемую кметями, мы приблизились к широкому столу, на котором было разложено все припрятанное барахлишко, причем все без исключения. Единственно там не было зажигалок, которые я держал в кармашке тенниски, надетой на голое тело.

- Ты подтверждаешь, что это твое?

- Да,- ответил я твердо.

К моему удивлению экскурсия продолжилась и мои гиды уже сами открыли тесную дверь, сплошь окованную железом. В тесном каземате без окон стоял окованный сундук. Сняв немалый замок, монах приказал:

- Открой.

В сундуке находился футляр , обитый толстой кожей.

- Открой, - повторил архиерей.

Я ожидал увидеть в хранилище все, что угодно, но то, что просматривалось в колеблющемся пламени свечи, заставило меня в растерянности поискать взглядом, куда присесть, настолько ослабли ноги.

На дне футляра лежал карабин Мосина образца 1944 года . Затвор его приржавел, ложе было расколото, прицельная рамка забита окалиной, но ошибиться я не мог.

- Знаешь, что это?

- Да, - отчаянно сказал я.

Все так же молча мы поднимались в кабинет. Я восхищался беспроигрышным ходом расследования. Действительно, зачем тащить на дыбу? Клиент растерян, подавлен и изобличен.

На мой безмолвный вопрос монах ответил:

- Сие найдено 120 лет назад в полуденных землях иноком Фотием на реке, именуемой Воя. Он выменял это у дикого племени чуди, кое пытался обратить в истинную веру.

- Что-то еще у них было ?- не выдержав, перебил я иерарха.

- Было, но они отказались отдавать предмет, представлявший медную застежку с символом пяти ран Христа, пяти радостей Богородицы.

Понятно, подумалось мне - лагерный вертухай случайно прошел в иное время на Изьели, поблудил и его сожрали звери, остались скелет плюс карабин с поясной пряжкой.

- Значит, ты пришел оттуда же, - утвердительно сказал монах.- Ты пришел из христианского мира из грядущих времен.

Я приободрился. А то помнится, что у нас пятиконечная звезда была символом вроде масонов. А что, пришили бы каббалистику и кранты.

- Теперь ты понимаешь, почему мы так поступали. Непонятно, почему ты так стремился к преподобному отцу Феодору. Он умер 11 лет назад. Ехал же ты через грады, зане верховный иерарх, митрополит Киевский и всея Руси Киприян скончался два месяца назад и новый митрополит еще не назначен. Наша обитель - основа и опора православия, здесь хранятся неразгаданные тайны и томятся злобные еретики, - монах со значением посмотрел на меня.

Ну, что же, отвечу откровенностью на откровенность.

- Отче,- сказал я,- вам нужны мои знания? Но они будут признаны опасной ересью, поскольку противоречат многим постулатам церкви.

- Ты знаешь франкский язык?- спросил уже отец Павел.

- Нет. Но я знаю немецкий, то есть германский или готский. Правда, он должен сильно отличаться от языка ваших готов. Еще я читаю на английском, то есть смеси романского и саксонского. Немного понимаю язык дикой чуди из верховьев Вычегды.

Архимандрит в это время извлек из поставца рулоны свернутого пергамента, в которых я узнал мои наброски. Потом он раскрутил большой пергамент и развернул его. В душе я ахнул. Теперь я был уверен, что карта Пири Рейса была подлинником. На карте раскинулась западная часть России с реками, горами, городами с непонятными пометками. Масштаб практически нигде не выдерживался естественно без привязки к пока не изобретенным параллелям и меридианам, но это была вещь.

Заметив мое изумление, отец Павел с заметной гордостью сказал:

- Сей образ создавался монасями почти сто лет и такого нет ни у кого.

То есть я уже был допущен к сведениям государственной важности, что обнадеживало.

- Сын мой, - продолжал он.- Нам неясно, что это?

Он выложил на стол фонарик, спрей и компас. Я подивился прозорливости предков. О патронах, термосе и часах отец Павел и не заикнулся. Видимо сами докумекали.

- Это для получения света, - пояснил я,поворачивая головку фонаря.

Засиявшие светодиоды поразили монахов.

- Зело борзо.

- А вот это, чтобы отгонять гнус; мух ,мошку, комаров. Для этого надо нажать сюда, но я не буду этого делать из-за неприятного запаха.

- Будет зловонье? - уточнил архиерей. Любопытные ребята - это хорошо, любопытство двигает прогресс.

- Если много, то будет щипать глаза. А вот с этим вы знакомы, просто..- я отпустил фиксатор стрелки на компасе и она повернулась на север.

Монахи кивнули головами и отец Митрофан показал на карту.

- Что ты можешь изменить здесь?

- Надо подумать, - ответил я, короткими штрихами с помощью свинцового карандаша подправляя дельту Волги, русло Маныча и Куры. Так же быстрыми штрихами я обозначил полуостров Ямал и Новую Землю с Шпицбергеном, увеличил острова Колгуев и Вайгач. В Салехарде я однажды провел в командировке два месяца, так что места знакомые.

Монахи обменялись взглядами и я понял, что сейчас выиграл у судьбы по крайней мере пару лет жизни.

- Ты понимаешь, что твои знания как полезны, так и очень опасны ?- спросил отец Павел.

- Как и то, что и моим спутникам придется находится под вашей опекой.

- Твой служка поедет на учебу в Киев в обитель. А твой гридень перейдет в монастырские кмети. Не беспокойся, этот без пострига. Так будет лучше для них.

Иными словами, только в этом случае им гарантировалась жизнь.

- Ступай, нам нужно поговорить.

- Благословите, отче.


Ко мне был приставлен наставник, который должен был подправить разговорный язык, а также обычное письмо. Судя по всему, мои представления об истинной вере показались церковникам явно недостаточными и теперь я прогрызал православную схоластику. Кроме того, инок Илия провел несколько занятий по современной экономике, точнее экономической географии, а вот за освоение политических реалий отвечал целый дьяк. Похоже, из меня хотели получить нового Дворковича. Я еще раз подивился широте взглядов иерархов и умению комплексно решать проблемы.

По здравому разумению, сразу же после получения допуска я должен был бы посвятить туземцев в мир новейших технологий, смертоубийственных вооружений, определять границы новых экспансий, но эти вопросы мне не задавали.

Никто не спрашивал меня, круглая или квадратная Земля, находится ли она в центре мироздания и водятся ли на Востоке люди с песьими головами.

Чертов Ждан каждый день гонял меня с копьем, чеканом и учил верховой выездке, так что свободного времени на самокопания просто не оставалось.

Через неделю в моей келье стал появляться чернявый монах, который стал обучать меня греческому языку. Я не понимал, на кой ляд он нужен, если на нем никто здесь не говорит.

Только на четвертый день меня вызвали наверх. Наверно, готовили вопросник, но я не подозревал, насколько серьезными будут эти вопросы.

И опять оба иерарха были вместе.

- Какие события произойдут на Руси в недалеком грядущем?

Я был готов к ответу, потому что обсасывал его еще при первом нашем разговоре.

- Через восемьдесят лет Московское княжество поглотит практически все территории. Внутренние распри в Орде ослабят ее настолько, что Русь почти освободится от ее опеки и начнет расширяться во все стороны. Великий Новгород падет через сто с лишком лет.

Большего я выдавить не сумел, поскольку не располагал никакими достоверными сведениями. Однако отцы , кажется были довольны, не задавая вопросам по конкретным личностям, о которых я имел очень мутные представления.

Второй центровой вопрос был для меня несколько неожиданным:

- Какова роль христианской церкви в твоем мире?

Вот тут пришлось попотеть и я выдал, что православие у нас является государственной религией, что иные конфессии не преследуются и их преследование является преступлением.

В то же время я сказал правду о том, что церковь не является главенствующим институтом и отделена от государства, не преминув добавить , что погоня за златым тельцом серьезно дискредитировала ее в глазах простых людей.

Мне казалось, что смутные представления об истории Руси имеют и свои положительные стороны. Назову им какого –то видного деятеля, не вызывающего доверия у церкви и будет он гнить где- нибудь на Соловках, так и не совершив нужных подвигов.

- Будет ли на Руси свой патриарх?

Кто о чем, а голый о бане.

- Да. Это произойдет в конце 16 века.

- Доколь Литва будет супротивником Руси?

Никак, дело переходит к геополитике.

- Литва- это маленькое и амбициозное образование, не играющее в мировой политике никакой роли. Однако их соседи-ляхи создадут мощное государство, не раз создававшее реальные угрозы Московии.

- Кто же будет играть главные роли?

- Оловянные острова, именуемые Британией. Именно они всегда будут создавать главные препоны на пути развития нашей страны.

- А мунгалы?

- Этот дикий народ так и останется в первобытном состоянии на многие века. Империя чингизидов распадется, от нее останется только прах.

- Следует ли ожидать усиления влияния латыньской веры?

Это уже реальный вопрос на засыпку. Ошибиться здесь нельзя. Можно лишь уклониться сославшись на память, но это вряд ли добавит мне лишних дней жизни. Здесь надо четко дистанцироваться от малейшего родства с немцами.

- Да. Не раз по наущению папы римского они будут приходить к нам с огнем и мечом.

- Есть ли у вас войны, вызванные различием религий?

- Они не кончались никогда.

- Сможешь ли ты показать границы распространения православия?

Я подошел к огромному столу, на котором была развернута уже знакомая мне карта, развернул еще два свитка пергамента, но только зачищенных и приложил их к друг к другу.

- Вот это Урал или Камень. За ним вот на этих пустых листах лежит страна, именуемая Сибирью. Вот здесь, на самом краю, располагается огромное море, именуемое Тихий океан. Вся эта земля - Российская империя, на которой твердо стоит православная церковь.

Я готов был поклясться, что в глазах иерархов блеснуло скрытое торжество.

- На юге же граница государства российского пройдет здесь, - я отчертил линию по Кавказу, Черному морю ,на западе - здесь. Карандаш черкнул по границам Днестра и Немана. Подумаешь, прихвачу пару миллионов лишнего, пусть утешаться. Почему бы не сделать дедам приятное?

Наконец, был задан вопрос, которого я ждал.

- Удержиться ли Константинополь?

А вот это я знал твердо, бывая в отпуске в Турции.

- Через сорок семь лет турецкий султан войдет в город, положив конец Византии. Святая София станет мечетью.

По мне так важнее было бы сообщить, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот, однако церковники были просто потрясены новостью. Я думал, что беседа закончится после такого зубодробительного для них удара. Действительно, был задан только один довольно неожиданный вопрос, смысл которого пришлось уточнять:

- Как сделать Русь изобильной?

Я смешался. Ничего себе ? Тут нужен какой-нибудь профессор кислых щей. Пришлось напрячься. В конце концов должен же я оправдывать высокое доверие, судя по характеру вопроса.

- Русь должна быть централизованным государством, что Москвой и будет сделано. Территория, которую сейчас вы занимаете, является зоной рискованного земледелия, а земли, дающее товарное зерно, еще не распаханы и контролируются кочевниками. Само земледелие основано на подсечном принципе и крайне низкоурожайно. В то же время на землевладениях, принадлежащих церкви, урожаи выше в 5-7 раз. Есть резерв. Через 100 лет Европа сделает рывок вперед, открыв Америку и Индию. Русь навсегда останется ее сырьевым придатком.

Ответ потребовал многих разъяснений и уточнений. Я изрисовал пергаменты рисунками из человечков, иллюстрирующих структуру работающего населения сейчас и в будущем.

Иерархов поразило, что у нас в сельском хозяйстве работает так мало людей. Когда я сказал что в заморской стране два человека кормят 100, они были по настоящему изумлены. Плохо здесь пока было с производительностью труда, точнее совсем никак.

Я уходил, нутром чувствуя , что степень моей опасности возросла на порядок. В голову лезли всякие нехорошие мысли. Озлившись, я выкатил претензии куратору, что меня держат тут в черном теле - ни баб, ни пива.

К моему глубокому удивлению заява была выполнена. В закрытом возке вместе с Жданом нам устроили экскурсию по местным почти злачным местам и я сообразил, что сауны и девочки, как творческий стимул, изобретены давненько. И мы оторвались по-полной.

Мне показалось , что после всех безобразий мои наставники стали лучше относиться ко мне. Нормальный мужик, с руками и ногами и прочим. Все, как у людей, ничего сверхъестественного. А уж как материться.

Ждану я шепнул втихаря, что надо бы рвать отсюда когти и он согласился, перефразировав нашу поговорку про начальство и кухню.


Очухавшись с бодуна, я тут же был арендован очередным монахом на предмет экспертизы писаний Галена и Авиценны. Нашли знатока, тоже мне. Как ни странно, но многие прогрессивные принципы в области анатомии, микробиологии были открыты именно этими людьми.

- А у этих все ересь, ересь,- злобствовал я , продираясь сквозь греческие дебри. Монах в точных определениях помочь мне не смог, орясина стоеросовая. Я не сомневался, что итоги этой работы будут упрятаны подальше на всякий случай. Козлы. Сам не гам и другим не дам.Только и умеют, что устраивать варфоломеевские ночи.

Кстати, как там поживает Европа? По моему, где –то на подходе Людовик 11-й, сделавший Францию сильнейшим государством на западе. А в римской церкви начнуться такие разборки, что мама не горюй. Сейчас или чуть позже начнется Столетняя война - так что там будет весело и не до нас.

Похоже, что из-за собственной неопределенности я стал сильно нервничать. А вы посидите-ка каждый день на пороховой бочке.

С утра приходил монах, который со всем тщанием записывал сведения об истории государств, о народах и языках, о животных и еде, вобщем все подряд. Скорее по ментовской привычке я старался особо не усердствовать, описывая второстепенные события и детали, тем более, что стенографии еще не изобрели. Отец Игнатий походил на этакого изувера-инквизитора, таких обычно изображает наше кино. Каков он был по натуре на самом деле, оставалось догадываться, потому что он все время молчал. Бывало, меня заносило и я переплетал сказки с былью, как это искусно делает телеканал РЕН ТВ. Во второй половине дня я восстанавливал карту Руси от Черного моря до Белого на огромном пергаменте, положив в основу старую монастырскую карту.

Казалось, что обо мне забыли, но на третий день было приказано готовить наработанное к показу . Встреча должна была состояться после заутрени. И в этот вечер я решил опять расслабиться. Так же молчаливо верховая охрана заняла места вокруг возка и тем же маршрутом мы выдвинулись к местным гетерам.


Глава седьмая


Все произошло так стремительно, что я, предвкушая радости встречи с жрицами любви, даже не успел особенно дернуться. Опять же, что дергаться, если на время поездок у нас забирали даже поясные ножи.

Посвист стрел, звуки падения, короткие стоны и нас выдернули из возка, как пробки из бутылки. Нападавшие настолько профессионально повязали нас, что я в удивлении прищелкнул языком.

- Сдали,- мелькнула мысль, после чего меня с заткнутым ртом закатали в кошму и привязали на двух жердях к лошадям. Ждану повезло меньше - он получил хороший удар по кумполу и впал в нирвану.

- Вот ведь стервецы, даже знали, кто где сидит.

Раздалась команда на гортанном языке и чей-то спецназ взял в галоп. Скачка продолжалась больше суток, было понятно, что налетчики путают следы. Трижды меняли лошадей. Первое время я еще пытался вычислить, кому понадобилось принимать такие крутые и очень небезопасные меры, ведь монахи могли крепко обидеться, но бешеная скачка выбила из меня все силы и пришло полное отупение.

Очень вовремя меня размотали, дали напиться. С Жданом не церемонились, просто протерли его окровавленное лицо колючим снегом. Со мной напротив, обращались бережно - осмотрели , не отнялись ли затекшие конечности, надели легкие кандалы и дали настоящего вина, вернувшего сил.

Я знаком показал на Ждана, чтобы его привели в чувство. Без разговоров в бывшего монастырского кметя вкатили с поллитра вина. Тот заморгал и ошалело стал разглядывать нападавших, по внешнему виду совершенно не напоминавших азиатов. Дождавшись, когда мы прочухаемся и справим нужду, нас спеленали и завалили в сани, припорошив сверху толстым слоем сена. Обоз из трех саней тронулся и не останавливался еще сутки, лишь в одном месте сменив лошадей.

На третий день нас выволокли на воздух. Санная прогулка кончилась и началась верховая за казенный счет. Мы находились в лесостепи.

Во время вынужденной поездки я пытался прокачать ситуацию. Получалось примерно следующее:

первое - сдали однозначно. Может тот же отец Игнатий, а , очень возможно, тот же Ждан;

второе - едем на юго - восток, то есть в Орду;

третье - почти уверен, что новым игрокам нужны откровения нового Нострадамуса . Хотя может и настоящий еще не родился.

По большому счету не так уж много я и напророчествовал, да и то двум иерархам, все остальное мелочи. Опять же мелочи для меня, а может они усмотрели в этом какие-то знамения. И этот засланный казачок как преподнесет мои откровения? Мало ли что он наплетет, повышая свои гонорары.

Можно ли ставить под подозрение Ждана? По законам розыска можно. Если есть малейший повод - записывай в список.

И что я выдам этим хлопчикам? Ох, как придется напрячься, чтобы выжить.

Так. В это время Тимур разбил Тохтамыша – это факт. В целом обстановку на Востоке я знаю - разъяснили монахи. Впрочем, что на Руси, что в Орде внутренняя обстановка была примерно одинакова - главари азартно резали друг друга за лучшие куски.

Церковь выступала, как цементирующая основа будущей империи и играла в жизни власть имущих значительную роль.

Интересно, попрут меня в сам Сарай или все же акция - это затея отмороженного хана?

И чем поинтересуются в первую очередь? Наверняка инфой, кто точит нож на него, любимого и когда начнет действовать.


Круиз по горящей путевке закончился через два дня. Я был вконец измотан, скачка просто доконала. А у Ждана похоже задница была из железа, так же , как и у спецуры.

Цивильных строений не обнаружилось, стояли одни юрты. В одну из них нас и препроводили , где и освободили от современных наручников. Ждан совсем скис. Я озорно подмигнул ему и он вытаращил глаза.

Два раза не помирать. Дважды в той жизни я побывал в Чечне. Вот там пришлось натерпеться страха. А здесь мы еще побарахтаемся. Во все времена Мессинги в цене.

В следующей юрте оказалась встречающая сторона в лице опрятно и нарядно одетого человека, внешним видом опять никак не напоминавшего представителя Азии. Скорее всего он был арабом. Смуглый, с тонкими чертами лица и властными манерами - точно араб.

Так и оказалось. Хозяин вежливо по-восточному представился , выкатив длиннющее имя вроде Салах..ибн…ад и прочее.

Этот Салах так чисто говорил по- русски, что я позавидовал ему. Мне до него было, как до Парижа раком.

Араб витьевато извинился за тяготы пути, пояснив, что эта юрта приготовлена для нас –дорогих гостей. Правда к ней в довесок шла охрана, сплошняком закованная в ламиллярные или, как их там, ламинарные доспехи.

Салех не забыл осведомиться, как поживают родители и как поживает наш скот.

Хорошо поживает. Еле стою на ногах и воняю своим и лошадиным потом, перемешанным с вонью кошмы. Опять же Ждан все морщится. Похоже, воспалилась рана. У меня воспалилась только задница. Я молился про себя, чтобы эти сукины дети не потеряли мою аптечку, которую я всегда возил с собой.

Вот первым делом этим и поинтересовался - она оказалась в полной сохранности. Я попросил Салеха подождать с расспросами, усадил Ждана и осмотрел его макушку. Неаккуратно они его тюкнули - рана была сильно воспалена. Я остриг волосы вокруг раны маленькими ножничками, протер проблемное место дезинфицирующей салфеткой, замазал всю красноту мазью и приклеил пластырем тампон.

Араб с живым интересом наблюдал за процедурой, обратив особое внимание на ножницы.

- Вот теперь давай побалакаем, - сказал я Ибну кого - то, - только пусть принесут чего-нибудь промочить горло. Все нашлось и это был не кумыс. Пришлось подсказать, что неплохо и подкрепиться с дорожки, но араб покачал головой.

- Повелитель торопит, - сказал он.- Время - оно как вода, уходящая в сухие пески пустыни. Ты же воин.

Красиво сказал.

Начался допрос - она же беседа. Салех пристально разглядывал Ждана.

- Этот рус,- обратился он ко мне, - простой воин и жизнь его не представляет никакой ценности. Тайна, о которой он знает, умрет вместе с ним. И тебе тоже будет спокойнее.

Знаем - нет человека, нет и проблемы.

Вслух я сказал:

- Этот человек умеет переводить мой язык и один умеет обращаться с моим оружием.

Араб молчаливо кивнул. Консенсус был достигнут.

- Мой повелитель - амир Едигей прознал, что в земле Русь появился пророк, знающий грядущее и обладающий чудесными знаниями, в чем я сейчас убедился сам. Известно тако же, что ведун сей не был крещен во Христе и усердно скрывал сие, не будучи тем не менее язычником. По дороге наши воины убедились сами, что ты поклоняешься истинному богу, именуемому Аллахом.

У меня было такое чувство, что меня ударили в поддых. Отец Игнатий выпадал из списка подозреваемых, а вот Ждан… Может надо было согласиться с предложением Салеха?

Ладно, что я обрезан - подсмотрела стража, а вот что я нетверд в вере - тут инфа утекала с самого верха, если только не Ждан. Опять Ждан. И все же был еще простак Артем и только он слышал мою шутку о боге четырех ветров, только он. Ничего себе пошутил.

Коварный Салех был заметно доволен, сокрушив меня одной фразой. Чистый нокдаун. Без всяких дыб и такой эффект. Браво , запишите очко на свой счет.

- Мой повелитель, - продолжал он, - хотел бы знать, что произойдет в ближайшем грядущем. Бойся солгать, чужеземец, ибо конец твой будет ужасен.

- А если ему не понравиться, что я скажу? Правда редко бывает халвой.

- Истинно так, воин именем Олег, но мой повелитель мудр, также как и смел. Он умеет отделять зерна от плевел. И он любит умных людей. Помни об этом.

В юрту вошел пестро одетый воин и араб сказал:

- Идем. Повелитель не любит ждать.

Я не очень волновался. Больше всего я досадовал на самого себя, опять же понимая, что вариантов изменить события просто не было. При любых раскладах я выделялся на общем фоне буденовкой и красными революционными шароварами.

Эмир оказался человеком невысокого роста, плотным и улыбчивым. Чувствовалось, что это был не местечковый атаман, а незаурядная во многих отношениях личность.

Ага . Тимур тоже был весьма незаурядной личностью, что не помешало ему перебить сто тысяч пленных в индийском походе.

- Садись, - сказал он мне, - разговор будет долгим. Едигей очень неплохо говорил по- русски.

- Мой слуга, - кивнул он на Салеха,- надеюсь, дал тебе понять, что меня интересует.

Что ты можешь сказать по данному поводу? Или сначала тебе нужно поесть красных грибов с белыми пятнами и побить в бубен?

Я рассмеялся. Видимо шаманы здесь уже потанцевали.

- Немного. Ты будешь жить долго и умрешь в бою. Жаль, что тебя убьют ближники. На войне ты будешь успешен, слава твоя будет велика, однако будут и поражения. Тот поход, что ты готовишь, надеясь на Витовта, не совсем удасться. С тем, третьим ты тоже не найдешь общего языка. И поход на Хорезм тоже не будет успешен, но не тревожься - ты вернешься и воздашь врагам по заслугам.

Ну и самообладание у человека. Вылитый Иосиф Виссарионович.

- Останется ли после меня держава и укрепится ли она?

- Нет. Ни один народ, ведущий кочевой образ жизни, не создаст в грядущем прочного государства.

- Значит, мои усилия напрасны?

- Отчего же? Теперь ты знаешь истину и можешь поправить ход истории. Как это сделать, я уже ответил.

- Ты смел, прорицатель. Ведь ты мог умаслить мой слух.

- Выдающийся правитель ищет истину, а обычный - лесть.

- Тем самым ты и польстил и указал мое место. Ты непрост , воин Халег. Откуда ты пришел? Ты не рус, но и Галлия не твоя Родина.

- Я появился из страны настолько далекой и неведомой, что путь из нее занял по воде три месяца. Лишь через пятьдесят лет ее случайно откроет испанец именем Христофор Колумб. Эту страну уже открывали дикие викинги, но сие деяние затерялось в веках.

- Ты хочешь сказать, что там живут люди, подобные тебе?

- Нет, они обычные люди, разве что умения их намного превосходят ваши. Умение пророчествовать встречается так же редко, как золотая крупинка в корзине песка. И по этой же причине крупинка остается чаще всего незамеченной. Да и нет пророка в своем отечестве.

- Чем же интересовались владимирские монахи?

- Тем же, что и ты.

- И все же не сомневаюсь, что святош в первую очередь интересовали их дела.

Я уважительно кивнул головой.

- И к каким выводам ты, чужеземец, пришел после бесед с ними?

- К тем же, что и ты, - рискнул я,- чтобы получить покорный народ нужно заставить их поклоняться одному богу, а не многим , а вожжи правления взять в одни руки одновременно извлекая из этого немалую и почти добровольную мзду.

- Дерзко, однако точно. Но ты рисковал. А если бы на моем месте был ревнитель веры? К твоей удаче, а ты удачлив, и я и ты и он,- ткнул он пальцем в Салеха,- обозначены знаком Аллаха в одном и том же месте.

Эмир заржал, довольный удачной и двусмысленной солдатской шуткой. Я с улыбкой кивнул головой, отдавая дань неплохой шутке юмора.

- Наверняка, ты лазутчик, - продолжал Едигей,- у христиан ты свой, у нас - тоже единоверец. Но я оставлю тебе жизнь. Пока оставлю.

Пока будешь полезен, наверняка не договорил он.

- Поговорим о деле. Попробуй дать мне совет, куда мне в первую очередь направить своих нукеров, если ты говоришь, что договориться о совместном походе не удасться.

Я тут же подстраховал себя.

- Великий эмир, я не говорил, что в Северном походе ты потерпишь поражение. Однако скажу тебе об очевидном. Ты возьмешь большую добычу и в трех местах закопаешь ее, но воспользоваться ею не сумеешь до самой смерти. Я не могу рассказать тебе о причинах , потому что не знаю их.

- То есть ты хочешь сказать, зачем терять силы и воинов ради добычи, которая пропадет втуне?

- Истинно так.

- Ты заставил меня задуматься. А пока поговорим о..

«Ради бога»- подумал я, - «только не о том, как нам обустроить Орду».

- ..О сражениях в конном строю. У франков появилось оружие, снаряжаемое китайским порохом. Сможет ли это новое оружие серьезно повлиять на исходы битв?

- Нет. Еще двести лет кованая конница будет неудержима.

-Это хорошо. Пойдут ли османы на восток?

- Да. Но их попытки в этом направлении обречены на неудачу. Они создадут великую державу, раздавят Византию и перехватят важнейшие торговые пути. В чьих руках торговля, тот правит миром.

- Значит, со мной будут считаться, пока я сижу на караванных путях с востока?

- Да. Завоевания с целью завоеваний обречены на неудачу с самого начала. Это как у женщины с мужчиной. Мужчину легко завоевать, но трудно удержать.

- Я готов поговорить с тобой об истинных целях завоеваний, но готов ли ты?

- Пока нет, -ответил я.- Для настоящего разговора мне нужна карта, по русски - образ и принадлежности для письма.

- Мне ведомо, - продолжал эмир,- что ты знаешь плавку металлов. На Западе, говорят, из жидкого металла, что тяжел и блестящ, варят золото. Возможно ли это?

- Полная чушь. Я хотел сказать, что это настолько неправда, что не заслуживает серьезного разговора.

Едигей опять рассмеялся. Вот ведь весельчак, еще один Ваксысь.

- А я думал, что ты возьмешься за это, чтобы ложью сохранить себе жизнь. Я наслышан, что ты являешься искусным врачевателем и подвергаещь сомнению постулаты самого Абу-ибн-Сины. Не мог бы ты излечить меня?

Оказывается, его беспокоила кожа на ногах. Хрен с ним, буду дерматологом. Осмотр весьма вонючих и волосатых ног показал, что у него обычный армейский грибок в стадии обострения да еще в довесок с микозом ногтей. Вид у стопы был такой, как будто бы на ногу плеснули кипятком, под кожей вздулись водяные желтоватые пузыри.

- Мои бездельники заставляют пить всякую дрянь и мажут едкими мазями, но мне нужно побыстрее.

«Перетопчешься. Это надолго. Сам подхватывал эту напасть». Я обратился к Салеху.

- В ваших краях , на берегах моря растет дерево , именуемое маклюрой. Оно дает плод желтого цвета с морщинистой кожурой, подобной коже старика. Нужно сделать из нее настойку и мазать каждый день. Обувь менять каждый день. Всю старую обувь сжечь.

Пусть развлекается, нечего ему на башмаках экономить, как - никак потрясатель.

- Пусть кметь придет сюда с моими лекарствами. И пусть принесут свежих апельсин.

Во задал задачку. Сейчас посмотрим возможности их оптовой торговли. На дворе наверно январь, у нас абхазцы уже привезли мандарины.

Хан оказался настоящим. Апельсины принесли и я приступил к малоприятной, но знакомой каждому солдату процедуре.

- Ждан,- сказал я, - ты апельсины - то прибери. Они им ни к чему, здесь потребуется только кожура. Заодно побалуешь утробу новым продуктом.

Пока я мазал эмира « Ламизилом», тот продолжал беседу.

- Чем бы ты мог меня удивить из диковин твоей страны?

Есть ответ . Жить- то хотца.

- Я бы осветил твое жилище поярче и это будет безопасней масляных светильников.

- Что для этого нужно?

- Хороший медник и стеклодув. И земляное масло. Оно само истекает из земли в месте, именуемой Шемахой.

Эмир повернулся к Салеху. Тот , поклонившись, сказал, что запрашиваемое будет в ближайшее время.

- Чем же мне удивить тебя, чужеземец Халег, немало удививший меня сегодня.

- Сахару бы, - сказал я. От меда меня уже тошнило.

- Суккар? - переспросил Салех.

- Он самый. И чаю. Только черного.

Вот так в этот день за долгие месяцы мне удалось попить настоящего свежайшего чайку почти с настоящим сахаром. Сахар здесь был в виде леденцов и имел какой-то странный привкус, но я был доволен.

- Рус никогда бы не попросил чаю, - подковырнул меня Едигей. - Ты напоминаешь чалого скакуна - с какой стороны ни посмотри, он всегда выглядит по- разному.

- Я бы не отказался и от хорошего кофе.

- Нет, - засмеялся эмир,- ты не рус. Ты продолжаешь меня удивлять. В следующий раз я угощу тебя кофе из самого Йемена. А сейчас ступай. Я постараюсь, чтобы тебя не перехватил еще какой-нибудь собиратель пророков, так что охрана будет строгой.


Оставшись одни, мы попробовали найти что-либо для помывки. Ничего не обнаружив, я высунулся из входа и окликнул стражника:

- Боец, вызови нам служанку!

Боец стоял, как стоял.

- Черт нерусский, - с чувством сказал я и с облегчением увидел приближающегося Салеха.

- Уважаемый, - обратился я к нему,- нам бы служанку какую.

- Сейчас вы совершите омовение и вам принесут поесть. Толмач тоже подойдет. К вечеру я приду и мы обговорим все, чтобы воля и желания повелителя были исполнены в срок.

Ты понравился амиру. Он давно не видел чужеземцев, которые не боятся его.

- Благодарю, уважаемый. В знак приязни прими вот это.- Я протянул ему зажигалку.

- Если нажать вот так, то появится огонь. Тебе хватит этого, чтобы разжечь сто костров. Когда жидкость, подобная воде , кончится - сей предмет можно выбросить.

Салех принял безделушку, как рубин в сто карат и ушел озадаченным.

- Восток без бакшиша - не восток, - констатировал я.- Ждан, как тебе гостеприимство?

- Зарежут нас здесь, как есть зарежут.

- Ты как, - задал я дежурный вопрос ,- хочешь умереть сразу или помучиться?

- Лучше помучиться, - вздохнул ушкуйник.

- Я того же мнения. Ты помнишь про когти?

- Надо рвать.

Ну вот, уже наш человек.


Набежали тетки с водой и прочим. На хорошую помывку явно не хватит. Как достало это средневековье. А как тут с туалетом, хотя бы в виде скворечника? Никак. Голое поле. Удобряй любую грядку. И в зад тебе будет заглядывать персональный страж.

А отопление? Китайские жаровни плюс очаг. Дикари-с.

После плотного обеда-ужина ( все руки перемазал) появился медник и парнишка-толмач. Все попытки вдолбить местному пролетарию смысл требуемого не привели ни к чему. Пришлось обратиться к парнишке, чтобы нас ознакомили с промышленным потенциалом страны. Толмач сбегал куда-то, видимо за вышестоящими санкциями, и мы под охраной двинулись в промзону.

Однако. Полное убожество и все на коленке. И везде рабы. Как и положено очень грязные и оборванные. Со спецовкой тоже напряги. Я заметил, что с чистотой здесь не заморачиваются. С другой стороны это даже неплохо. Никто не подарит на день рождения десятый флакон шампуня от перхоти.

Меня интересовало стекло. Очень сомнительно, что оно будет прозрачным, но сойдет и матовое. Стеклодув оказался в наличии и был рабом похоже из Европы. Вот он сразу сообразил, что мне нужно. Я попытался перетолковать с ним по-немецки, но в ответ услышал нечто итальянообразное. Похоже, его сразу вдохновил мой эскиз изделия.

- Братва лихая,- обратился я к звероподобному прорабу с плеткой, засунутой за широкий с бляхами кушак,- карасину треба.

И что же? Через пень - колоду, но искомый продукт отыскался, точнее жидкость с характерным запахом. Я подозревал, что этот «олеум» представлял из себя обычный газовый конденсат и опасался заливать субстанцию в лампу - ведь метанол чрезвычайно ядовит. Еще раз пошарили по сусекам и нашли требуемое - «земляное масло» или легкую нефть. Теперь с медником надо было изобразить нечто вроде «чеченского самовара» для разделения нефти на грубые фракции.

Остаток дня я набрасывал очередную карту на этот раз Средней Азии и Ближнего Востока, прицепив к ней Индостан и Китай. Одновременно мы сражались с Жданом в карты. Трудности были в тасовании колоды толщиной в кирпич, поскольку карты были сделаны из пергамента. Я изготовил их еще во Владимире и все свободное время мы дулись в переводного, причем Ждан всегда пытался мухлевать.


На следующий день суровые трудовые будни продолжились - нас призвали к опоре веры, покорителю неверных и прочая и прочая. Теперь понятно, откуда у наших царей взялось такое длинное титулование. Как там у потрясателя всех вселенных дела с грибком? Может надо было рискнуть и, как положено, выпустить жидкость из пузырей? Оказалось, что поступил я правильно. Действительно, обувь была заменена, но ступни были закутаны в роскошную шерстяную ткань - вот ведь балбесы. Я категорически попросил заменить красоту на обычную х/б. Местный эскулап пытался возбухнуть, но был послан аж до Антарктиды.

Едигей внимательно рассматривал мой эскиз, одобрительно кивая головой.

- Где будет проходить главный торговый путь через столетие? - задал он довольно неожиданный вопрос.

- Здесь, - ткнул я пальцем в Египет.

- Но здесь только пустые пески.

-Да. Но в грядущем пророют канал отсюда, - я показал на Средиземное море,- сюда,-палец ткнул в Красное море.

Ну, ошибусь на пару столетий, подумаешь. Все одно проверить туфту некому.

Эмир в волнении зажевал бородку.

- Аллах,- хлопнул он руками по бедрам, - почему никто не предлагал этого раньше? Или им кто-то мешал?

- Грызня, - отрезал я ,- И корабли столетия будут плыть , огибая вот эту землю, именуемую Черным континентом. Тот, кто хочет владеть этим, - я положил ладонь на область Суэцкого канала,- должен торопиться. Скоро здесь будут османы.

- А что таится здесь?- показал Едигей на Сибирь.

- Дикие народы с каменным оружием, бескрайние леса и страшные болота. Если ты пересечешь реку, рекомую Обь, то встретишь еще одну реку, по сравнению с которой Итиль - жалкий ручей. За ней раскинулись земли, которые не оттаивают даже летом, а за ними огромное море с островами с живущим на них свирепым и диким народом, зовущихся японцами.Там нет добычи и значит и славы.

- Ты хочешь сказать, что все богатства лежат там?- эмир показал на юг.

- Да. И очень скоро, не пройдет и ста лет, как их возьмут люди, живушие на Оловянных островах и возвысят свою страну до недосягаемых высот.

- Это правда, что есть еще народы, поедающие людей?

- Сколько угодно. Мало того, за большим морем есть народ, каждый день вырывающий у своих же живых людей сердце и приносящий его в жертву своим богам.

- Какие дикари! - воскликнул эмир и я был с ним солидарен.

- Мне ведомо, - продолжал хан, - что ты прибыл с оружием неведомым и странным, убивающим сразу и на расстоянии. Смог бы ты изготовить нечто подобное?

Еще не хватает мне вооружать своих врагов. Впрочем, я бы и не смог бы этого сделать, если бы даже сильно захотел. И я ответил честно:

- Нет. Еще долго никто не сумеет изготовить ничего подобного. И потом, великий эмир, если ты будешь иметь страшное оружие, то через 5 лет его будут иметь твои враги. Никто не отменял предательство и подкуп. Тот, кто первым создаст постоянно действующие мастерские, очень скоро обгонит всех в изготовлении более совершенного оружия.

Я хотел рассказать ему о гонке вооружений, но и так разговор часто приходилось оживлять жестами из арсенала глухонемых.

- Потому, кочуя, и невозможно иметь такие мастерские ,- размышлял эмир.- А как же Рим, он ведь имел всё?

- Причины падения Рима не столько внешние, сколько внутренние, - сказал я.- Ожиревший народ…

- Всегда сам подставляет горло под нож, - захохотал Едигей.

- Истинно так. Но уже через пятьдесят лет из разоренной Византии на запад побегут ученые и мудрецы, мастера и художники. Они поднимут Европу на новый уровень, укрепляемую потоками золота из разграбленных ими земель в Индии и за морем.

- Ты заставляешь меня задуматься, Халег из неведомой страны. Ты не передумал пробовать кофе?

- По-турецки?

- Ты знаешь и это? Поистину знания твои напоминают неисчерпаемый источник и поэтому очень опасны. Не зря попы так охраняли тебя. Мне доносят, что их лазутчики обыскивают всех и вся, как и то, что имеют надежду, что ты уже мертв. Что за тайну они знают, что неведома и мне?

- У них осталось мое оружие и некоторые предметы, неизвестные им. Но им не по силам изготовить нечто подобное еще века.

- Ты знаешь тайну пороха?

- Знаю и даже умею его улучшать.

Надо подкинуть конфетку, а то пустит в расход от несбывшихся надежд.


После встречи с эмиром я пришел к выводу, что дела мои плохи. Уж извините, но долгая работа в ментовке весьма развивает чутье на жареное. И опасения полностью подтвердились. Вечером к нам зашел Салех. Он пристально, как будто впервые рассматривал меня.

Я пошутил:

- Уважаемый Салех, ты так рассматриваешь меня, как будто хочешь узнать о тайнах наргиле-кальяна?

Совершенно спокойно Салех констатировал:

- И об этом ты тоже знаешь. И это было последней песчинкой , переломившей хребет верблюда. Нет, я пришел, чтобы убить вас. Мой повелитель еще раз убедился, что ты лазутчик и, похоже, лазутчик из иудеев. Ты упорно подталкиваешь его к походу на юг, отвращая его взоры от Руси. В то же время ты так же упорно отказываешься изготовить ему новое оружие, рассказывая сказки о неведомой стране, хотя ты наверняка пришел из стран ,поклоняющихся самому Иблису.

- Зачем же такие долгие разговоры?Ты хочешь узнать еще что-нибудь?

- Ответь мне, только честно, как долго еще просуществует Орда и что будет с Персией?

- Пройдет совсем немного времени, сменится пять поколений и об Орде уже забудут. Персия же станет крепкой державой и через века посмеет бросить вызов самым сильным странам мира. Ты доволен?

- Да. Приятно услышать о возрожденной родине. Я принял решение. Я не могу убить тебя потому, что чувствую, что за твоей спиной встает такая мудрость веков, что не мне принимать решения, которые принимают сами боги. На убийц пророков ложаться вековые проклятия. Вы будете проданы в рабство, а я позабочусь, чтобы приказ повелителя был исполнен . Все люди, с кем ты имел дело, будут казнены. Все следы, оставленные вами, должны быть преданы забвению. Да будет так.

Он негромко хлопнул в ладоши и в юрту тут же влетели нукеры. На этот раз никто не бил нас по различным частям тела. Ноги связали под брюхами лошадей, руки спереди и небольшой отряд понесся во мглу.


Глава седьмая


С восходом солнца стало понятно, что нас везут на запад и заметают следы. Обращались с нами почти корректно . После короткого роздыха нас развязали и придали нам вид членов отряда, закрыв большую часть лица шлемами-мисюрками. С бородами пришлось расстаться. Бритье в полевых условиях - это по-моему уже вид допроса.

Вот так и не удалось посмотреть столицу Орды. Все встречи с Едигеем проходили в его стойбище, где он ,наверно, размышлял о высоком. В два дня мы прошли до Дона. Все это время я размышлял, чей приказ выполняют воины. Было понятно одно - в силу каких-то странных обстоятельств нас оставили в живых. Еще через два дня открылись берега Азовского моря. Вот здесь - то корректность в обращении с нами кончилась разом. В замусоленную шаланду или ладью нас грузили в виде двух подозрительных оборванцев. Наш конвой исчез. Будут ли его зачищать, согласно законам шпионского жанра, нам было до фонаря - мы оба уже сидели за одним веслом. Пестро одетые узкоглазые пройдохи знали свое дело. Хорошо, что кончался, по прикидкам, февраль, иначе мы просто бы околели от холода. Пузатый босс , пощупав наши мышцы и осмотрев зубы, одобрительно хмыкнул и бросил нам на плечи по вонючей дерюге. Похоже местный ОТК проставил первый сорт.

Как я теперь понимал пророков. Ты народу про Фому - они слышат про Ерему. Ты их в дверь - они в окно. Очень вредное для здоровья занятие, причем во все века. Едой для нас никто не озаботился, ночью так стучали зубами, что утром боялись не найти их во рту.

- Что брат? - сказал я Ждану,- сбылась твоя мечта. Меня продали в рабство. Правда вместе с тобой, но это так - издержки торговли. Сам знаешь усушка, опять же утруска.

Ушкуйник скалил зубы. Веселый парень, повезло мне. Где же теперь наш Артемка? Небось в монастыре псалтырь зубрит - жертва политических репрессий.

Наконец хозяева сподобились и подкинули подобие кулеша в посуде, похожей на банную шайку. Ну, понятно, все руками. Ничего, смолотили за милую душу. Это вам не кофей с эмирами дуть. Далеко слева на берегу завиднелись какие-то строения.

- Тмутаракань , - сказал Ждан.

Понятно. Скоро Керченский пролив.

- На рынок везут, - продолжал воин, - наверняка к генуэзцам.

- В Судак?

- Не знаю такого. Есть Сурож или по их Солдайя, но туда торговые суда не пускают. Так что везут в Кафу.

Значит в Феодосию. Так и оказалось. Видимо наш временный хозяин имел какие-то инструкции и мы, имеющие девяносто процентов вероятности попасть в Турцию или Египет, были проданы купцу с выраженной европейской внешностью. Я ожидал увидеть классический восточный торг с цоканьем языка, заламыванием рук и цветистыми клятвами, но нас просто и без затей передали из рук в руки транзитом. Древнего города я почти не видел, но городская стена впечатляла - метров десять в высоту. Через три дня мы сидели в вонючем трюме здоровенного нефа с такими же бедолагами. И было их под три сотни разных национальностей. Ждан пролез куда-то поближе к корме и вскоре нашел земляков-новгородцев. И это были не зачуханные землепашцы, а воины, попавшие под раздачу после разборки двух князей. Один из бойцов назвался Втораком, а второй был с неприличным, на мой взгляд, именем Говен. Чуть позже Ждан объяснил мне, что говеть - это благоговеть.

Скорешившиеся ребята признали меня как обычно за немца и я уже не трепыхался, представившись толмачом и открещиваясь от дополнительных вопросов. Ну, решил немец заработать капусты на Руси, ну, не свезло - бывает с каждым.

Вчетвером стало полегче отстаивать внутрилагерные интересы. Через день к нам примкнули еще двое - Филат и Гридя. У Филата была нехорошая рубленая рана на боку, видно взяли его с бою. Пришлось развязать немалой ширины штаны и вытащить заначенную аптечку. Не так уж она и поубавилась, только потратил мазь на христопродавца амира . Я выдавил из блистера таблетку«Бисептола» и заставил Филата ее съесть, затем обработал рану. Народ с интересом наблюдал за моими манипуляциями.

-Лечец, - прошелестело в толпе и к нашей группе стали пробираться люди.

Я растерянно повернулся к Ждану:

- Что будем делать? Я же не Иисус Христос.

Тот знаками показал соратникам ограничить доступ ко мне и крикнул:

- По одному!

Больше всего было простуженных, причем у двоих были выраженные признаки воспаления легких. Много было с «многочисленными следами легких и средних телесных повреждений», как пишется в протоколах. Были и раненые, но тяжелых не было - кто же их купит? Мужчин везли отдельно от женщин - товар могли попортить. Мне показалось, что среди пленных я самый старый, однако , учитывая местные реалии, мог вполне сойти за тридцатишестилетнего.

Я попросил принести воды из бочки и осторожно распустил в деревянной кружке несколько кристаллов обычной марганцовки. Упаковки парацетамола, аспирина ушли на раз. Несколько ушибов были замазаны «Фастум» гелем –ресурсы почти кончились. Неожиданно меня мягко потянули за руку. Молодой чернявый паренек настойчиво тянул меня к загородке. Подойдя к ней, парнишка выкрикнул имя и к загородке с той стороны подошла такая же чернявая девчонка, державшаяся за живот. Кое-как знаками мне дали понять, что у нее тяжелая форма поноса. Пришлось использовать одну из двух упаковок «Смекты» . Когда в воздухе расплылся выраженный запах ванили, народ образовал вокруг меня кольцо.

- Сейчас родится еще одна легенда, что мужик водой воскрешает человеков,- злобно подумал я. – Опять забыл спрятать буденовку.


Конечно, об антисанитарии при транспортных перевозках я подозревал, но чтобы такая.. Неделя с лишним в вони и грязи изрядно поубавила энтузиазма и ослабила людей. Куда нас привезли? В Венецию или Геную? А может в Лукку или Тревизо? Люди знали рабовладельческие рынки. Мы впятером решили держаться вместе. Когда ватага узнала от Ждана, что раньше я был капитаном, то вопрос о старшинстве был снят мгновенно. Каким - никаким боком, но военное дело мы знали. А в Европе в это время после чумы безлюдье.


Вывалившись из трюма на чистый воздух под безоблачное небо, я ахнул. Мы находились в небольшой бухте, со всех сторон выпиравшей каменными молами, обрамленной ухоженной каменной набережной без признаков снега. Город стоял на горе и уходил вверх. По прикидкам здесь проживало не меньше ста тысяч жителей. Чувствовалось, что здесь крутились немалые деньги. Вот так на халяву, без визы и страховки, я , связанный в одну вязку с земляками, открыв рот, смотрел на достопримечательности. Это еще за море за золотом не плавали, а что будет после того? Это тебе не Сарайчики. Вспомнилась современная послеперестроечная Кострома и как-то приутихла ностальгия. Помню, помню-«лучше умереть стоя, чем жить на коленях». Ребяты, а мы с этих коленей там и не поднимались. А с этими реалиями мы еще повоюем - вонючий я всегда злой.

Вот в таком возбужденном состоянии мы прибыли, как марокканские мигранты, в пункт временного пребывания, чуть менее вонючий ,чем трюм. И здесь мы дорвались до пресной воды. Обслуживающий персонал в восхищении наблюдал, как северные варвары окатывают друг друга из ведра, а это в феврале. Что для нас плюс 14! Наш хозяин –недорезаный куркуль- не дал нам расслабиться. Все славяне , а их набралось человек 70, были отделены от всех. Затем нас еще раз поделили на этот раз по половому признаку. Затем помощники куркуля забегали вдоль нестройной шеренги мужчин, выкрикивая воинов и одновременно ставя птицы в списках. И, наконец отобранных военных погнали куда-то в другую часть города. А я думал, что тут будет как на рынке или на аукционе про дядю Тома. В молчании мы подошли к воротам богатого каменного дома, способного выдержать осаду от небольшой армии. Так же молчаливо нас построили во дворе, выстланного каменными плитами и обсаженного затейливыми шпалерами чего-то вечнозеленого. Наконец появился самый главный начальник, одетый необычайно пестро. Вобще пестрота одеяний поначалу крепко напрягала, особенно после Руси. Сложилось впечатление, что пестрота усиливается при продвижении на юг.

Чувствовалось , что мужик при немалой власти и деньгах, этакий олигарх. Похоже, что оптовый заказ на нас сделал именно он.

Негромко, но властно он произнес короткую речь на латыни. Массы почесываясь, безмолвствовали. Подскочил сопровождающий и на ломаном русском спросил:

- Кто есмь розуметь иные язык?

Я вышел вперед :

- Готский подойдет?

- На каком наречии ты говоришь?

- Старопрусском,- не моргнув глазом, - выдал я, чем несколько озадачил начальство.

После непродолжительного диалога с толмачом выяснилось, что у меня швабский диалект с какими-то примесями. Это было лучше , чем одни примеси. Разговор с трудом, но пошел.

Суть дела заключалась в том, что один из самых влиятельных людей страны Джорджо Адорно взялся за формирование личной армии. Оказывается, Генуя в настоящее время подпала под Французское королевство и находилась в зависимости от Монферратской марки. Наш покупатель и хозяин имел намерение эту зависимость ослабить настолько, насколько возможно. Я старался переводить сказанное по возможности без отсебятины, мало ли что.

Затем молодой человек спросил у рабов:

- Есть ли увечные и больные? Есть ли те, кто по ошибке или по незнанию объявил себя воином ?

Я бодро проревел вопрос.Такие нашлись. Из двадцати семи человек назад за ворота увели четверых.

Молодой человек сделал очередное заявление:

- Вы будете сражаться в бандерии за меня и Геную. Вас будут обучать способам боевых действий в прославленной черной пехоте. Судя по вашим шрамам, вы храбрые воины и не ваша вина, что вы попали в плен. Вас оденут, обуют и будут вполне сносно кормить. От вас же требуется одно - храбро сражаться. Я понимаю, что в статусе рабов вы не будете отягощать себя занятиями. Поэтому я заявляю - после года службы с обязательным участием в сражениях вам изменят статус и вы сможете заключить кондотту. Но только тем, кто проявит себя, иначе я сумею осложнить вашу жизнь. И не забудьте, оружие и амуницию придется отработать. Кем ты был у себя? - спросил он, поворачиваясь ко мне.

- Капитаном стражи, - почти не соврал я.

- Будешь командиром этого сброда в отсутствии командира бандерии. Дисциплина, выучка, взаимодействия - за тобой. Приемы боя и тактика - за нами. Ленивых бить, бунтовщиков - на галеры.

- Есть! - щелкнул я несуществующими каблуками.

Молодой человек оказался сыном Джорджо Рафаэлле. Тогда я даже не мог предполагать, что стою перед будущим дожем независимой Генуи.

Пророчество языческого жреца продолжало сбываться.


Глава восьмая.


Мы стояли и ждали. Стояли, как и положено по регламенту, рядами с упертыми в землю арбалетами, прикрытые большими щитами-павезами. Конечно никто не собирался особенно тратиться на рабов; на головах-простые цервельеры, на теле кожаные кирасы с нашитыми бляхами с простым горжетом, кожаные наручи и перевязь с колчаном и кинжалом. Только на мне была поддета кольчуга с длинными рукавами и наколенники.

Прошло три месяца после принесения клятвы своему господину , три месяца потогонной муштры под непривычным солнцем. За это время я уже немного разобрался в политических раскладах, а также странном ходе своего синьора, набиравшего наемников из рабов. Не просто рабов, а рабов-славян и славян-христиан. Язычников среди нас не было. Коннетаблю, приставленного к нам, можно сказать повезло. Все внутренние недоразумения разруливал я. В первый же день, после принесения клятвы я обратился к отряду.

- Хотите выжить?! Хотите вернуться домой?!

- Да-а!!

- Тогда слушать меня, как своих родителей и верить каждому моему слову. Я не продам вас и не подставлю ! Запомните одно, только вооруженным отрядом мы сможем вернуться назад. Одиночки и трусы сдохнут. За утаивание добычи - смерть! За гибель товарища по вашей вине - смерть! Если вы ленитесь в ученье - значит вы подведете товарища . Может быть синьор вас и пожалеет, но я вас жалеть не собираюсь. Наша свобода на концах наших мечей!

Может не все поняли, но все прониклись, хотя главного я не сказал, убоявшись упадка боевого духа. Главное проистекало из речи Адорно - свободу нам обещали через год, вот только сомнительно, что до окончания года мы останемся в живых, ведь эту свободу можно было получить только через кровь и смерть .

До того я внимательнейшим образом выяснил у каждого солдата, что он умеет в бою, чем лучше владеет. Кстати, наш синьор не ограничился двумя копьями , то есть двумя десятками бойцов, а подкупил еще два десятка воинов славян . Видимо, он многого ожидал от своих инвестиций, ведь воин-славянин ценился исключительно дорого.

Поэтому удалось сформировать небольшую бандерию согласно современным канонам. Командовал ей синьор Скварчалупи, но все звали его Сфорца, то есть сильный. Действительно , мужик был силы необычайной, хотя ростом не вышел. Мы пару раз схватывались в армреслинге, усиленно внедряемым мной и ни разу мне не удалось выиграть, хотя уложить меня из своих удавалось только гиганту-муромцу Всеславу.У многих из земляков был немалый боевой опыт, но их приемы боя здесь были не в ходу.

Свои личные боевые возможности я оценивал невысоко, особенно в фехтовании, реакции товарищей я мог только завидовать. Поэтому, кроме арбалета и кинжала, в арсенал вошел рондель - разновидность скандинавской секиры, защищавший кисти рук. Рядом с собой в групповом бою я ставил еще двух секироносцев - Всеслава и Говена. Собственно, мы все были, этаким специализированным подразделением, целью которого было выбить тяжеловооруженных воинов противника. Огромное значение при обучении уделялось способам стрельбы, перестроениям, взаимозаменяемости на основе высочайшей дисциплины. Отряд пополнился тремя копьями пикинеров, но уже настоящих наемников. Молодой синьор появлялся у нас нечасто. Однако в самом начале удалось встретиться с ним и заинтересовать его знанием порохов.

Конечно, у себя я видел много разновидностей пороха, но их качество было здесь недосягаемо. Я знал другое - пороховое оружие пока имело малый эффект из-за того, что порох не был по-настоящему зернистым, а имел вид пасты. А уж из чего его делали я видел в Устюге. Затем уже вместе с коннетаблем удалось побывать у огненных дел мастера. Давненько не приходилось видеть таких понтов, такой значимости эксклюзивного спеца. Скоро мне надоели его гримаски и я прошипел:

-Я понимаю, что ты на окладе, но мы-то даже не на сдельщине. Будешь рожи корчить, я тебе гланды вырву через жопу!

Он понял все без переводчика и дело сдвинулось. Все - таки Генуя республика не бедная. Как в Греции, здесь есть все.


А сейчас мы стояли в строю и ждали. Два дня назад нас перебросили на Корсику, где у нашего хозяина, как выяснилось, были немалые владения. И сейчас их на гоп-стоп брали самые натуральные пираты, которые уже грузили награбленное. При виде немногочисленного отряда они не особенно озаботились, благо что их было на трех когах втрое нашего. Но нападать мы их вынудили, отрезав основной отряд от места швартовки и выманивая бандюганов на место удобное нам. Я думал, что пираты сплошь арабы, но это была натуральная солянка. Мы стояли под солнцем и ждали. Коннетабль настаивал на атаке, но я посоветовал ему пока попить кофейку. Наконец, рыцари удачи сделали вывод, что мы просто трусим и с трех сторон , в том числе и с кораблей массой пошли на сближение. Лучники у них были хорошие и нас спасали ростовые щиты. Открыт от стрел был правый фланг, упиравшийся в берег, но вот на кораблях лучников почти и не было. После двух залпов воющая толпа пошла на сшибку. И вот только здесь Сфорца понял, почему мы стояли именно здесь - с двух сторон в левый фланг противника ударили два огромных столба огня. Это были мои первые направленные мины. Такого эффекта не ждал даже я, тем более, что он был усилен залпом из арбалетов. И вообще я впервые видел подобную схватку. Треть пиратов получила повреждения в течение нескольких секунд, а затем началась бойня, причем бойня на расстоянии. Я не собирался терять людей в ненужной сшибке. Лишь паре десятков разбойников удалось добежать до строя щитоносцев. Но так же стремительно щитоносцы отступили назад и храбрецов приняли пикинеры. А вот остатки команды чуть не наделали бед. Я никак не ожидал, что они решатся ударить в наш правый фланг, но коннетабль был начеку . Показав мне, что разберется сам, он с секироносцами восстановил статус-кво. Я проревел команду и уже перестроившаяся фаланга пошла на зачистку.

Убитых было трое и все из щитоносцев, тяжелых - еще трое, легкораненых двенадцать.

Многовато. Причины ранений были очевидны - слабая защита от стрел. Десять человек имели ранения в незащищенные конечности. Но никто не дрогнул и не отступил, несмотря на мою самонадеянность и провал на фланге. Я мог бы гордиться победой, но это была не победа, а просто экзамен. Сфорца по-итальянски темпераментно упрекал меня в том, что я утаил от него закладку мин.

- Ты бы не дал мне этого сделать, - ответил я и коннетабль согласился, теперь пеняя за излишнюю опеку.

- Командир,- сказал я,- мы рабы и терять нам нечего, кроме собственных цепей, а тебе оно надо? Я понимаю, что надо с честью идти на врага, встречать его грудь в грудь и радостно любоваться на собственные вспоротые животы, но мы рабы и слово честь не для нас. Тебе нужна слава, а нам всего лишь жизнь. Это хорошо, что у пиратов не оказалось конницы, а иначе были бы осложнения.

Сфорца кивнул головой, понимая, что нас просто бросили на убой , причем сделали это намеренно.

Я подозвал Ждана. Он пока был моим оруженосцем.

- Зови Угрима.

Подбежал наш каптер и казначей , хитрющий пинский литвин.

- Еще не закончили. Капитан, там пикинеры задираются.

- Зови Ганса.

Подошел командир пикинеров - здоровенный швейцарец. Остальные в его отряде были собраны со всей Европы. С ним я был в отличных отношениях, научив его играть в буру и определять вино на крепость.

- Синьор Скварчалупи, по большому счету нам добыча интересна только в плане выкупа собственных доспехов. Опять же в плане дележки награб…, то есть отвоеванного у вас огромный опыт. Поэтому прошу нас рассудить без пристрастия.

Сфорца четко понимал, что по любому десять долей добычи должны быть его, но был один щекотливый нюанс. Мы всего лишь отбили у бандюганов имущество хозяина и, теоретически должны были его вернуть. И все равно по законам войны Скварчалупи и от этого был навар. А мы с Гансом тоже понимали, что два захваченных кога с личным барахлом пиратов плюс вооружение плюс амуниция - это уже наше святое.

Потому наш коннетабль принял соломоново решение - добро хозяина вернуть, все остальное, в том числе награбленное пиратами в других местах поделить, как положено.

Я пока помалкивал, хотя не собирался мириться с таким решением. Со мной был солидарен и Угрим, нашептывающий мне в ухо варианты. Эти варианты я хотел выкатить самому Рафаэлле.

Толк в дележке знали все. Я подошел к куче барахла, состоящей из одежды погибших, их оружия и ценностей. Раздетые тела были сброшены в море, плененные и повязанные пираты сидели на земле. Теперь это была просто добыча. Подозвав Угрима, я велел отобрать из груды оружие и доспехи и провести перевооружение арбалетчиков и щитоносцев . Остальное придется отдать хозяину, как и снятое с себя казенное имущество. По другим раскладам можно было лишиться головы за бунт. Себе я оставил такой же кошкодер, какой получил от Хвата.

Самые ценные доспехи Сфорца посоветовал и мне и Гансу отдать Рафаэлле, пусть сам решает, кто и что заслужил. Ганс ворчал, а я опять помалкивал, памятуя, что молчание -золото.


Вернувшись на старые квартиры в Генуе, мы продолжали обучение. Через неделю меня вызвал сам Джорджо Адорно. Больше всего меня удивило, что никто не отнимал у меня на входе оружия и не советовал, как прогибать спину при поклоне. Я впервые был во дворце и поражался великолепию и богатству обстановки. Герцог оказался пожилым человеком лет шестидесяти в цивильной, но строгой одежде, однако при шпаге.

Поздоровавшись со мной кивком головы, он , не приглашая мне присесть и этим четко обозначая мое место, сказал неожиданно густым голосом:

- Мне многое рассказывали о вас ,капитан Олег.

Олег было произнесено с ударением на первую букву.

- Надо заметить, что вы чертовски удачливы, хотя и любите излишне рисковать. Знаете, что меня больше всего удивило? Нет, не ваш неожиданный ход с установкой этих э.. мин, а как вы поступили при дележке добычи. Нет, меня не интересуют пропорции, а ваша изощренная предусмотрительность или предупредительность. Вы, как шахматист сделали ход и теперь с любопытством взираете на реакцию соперника. Кем вы были у себя? Только не говорите, что стражником. Я понимаю, что вам не хотелось бы распространяться о себе и не буду докучать распросами. Какого хода вы ждете от меня? Я правильно вас понял?

- Так точно, милорд,- вытянулся я.

- Насколько я понимаю, вы недовольны тем, что из возвращенного вами добра вам в зачет пока пошло только оружие и доспехи? Я прав?

- И этим тоже, - я продолжал стоять навытяжку.

- Любопытно. И все же, чего вы ждете от меня?

- Помощи, ваша светлость.

- Ну, я особа не королевской крови. Поэтому обращайтесь как принято - милорд. Продолжайте.

- На Корсике я применил так называемые направленные заряды и это оправдало себя в схватке с разбойниками. Однако с ордонансами такое не пройдет, там никто не даст закопать под носом бомбу в землю. Значит нужно возить заряды с собой и применять их прямо при боевых развертываниях.

- Вы имеете в виду фальконеты и бомбарды?

- Именно. Только сами орудия необходимо несколько доработать, как и доработать производство пороха. Кроме того, нужно обучить артиллеристов.

- Как вы сказали?

-Артиллерия. Новый род войск.

- Арте – тираре ,- покатал Адорно на языке новые слова.- Искусство стрелять. Неплохо.

Вижу, вам приходилось иметь дело с большими стволами. На мой взгляд от этих аркебуз и фальконетов пользы немного. Дорого и малоэффективно.

- Да , милорд . Очень дорого, но Париж стоит мессы.

- Ха-ха-ха,- засмеялся герцог,- да вы остряк.

- Это сказал один из королей Франции.

- И далеко не дурак,- продолжил дюк.- Хорошо, я дам вам шанс, тем более что вы помогли мне возместить почти все убытки. Ступайте, я пришлю вам оружейника.

Я вышел в некотором недоумении, поскольку полагал, что Сфорца доложил синьору о моем отказе атаковать, то есть о невыполнении приказа. Странно. Похоже коннетабль разыгрывал свою карту.

Вечером того же дня в мою командирскую клетушку принесли полный пластинчатый доспех пехотинца , в том числе бацинет с кольчужной бармицей, железные наручи и наголенники, наколенники и кольчужные башмаки. Шлем и особенно горжет были украшены богатой насечкой, что меня не порадовало, вот теперь я ходячая мишень и потенциальная добыча. Следующим утром пришел мастер и мы поехали в мастерские.

Вернувшись из первой экскурсии ,я недоумевал, как эти люди в таких условиях выделывают шедевры. Это примерно как одним ржавым слесарным молотком отрихтовать помятую дверь «Мерседеса». С выводами о модернизации пушек торопиться не следовало. Надо было думать. Пока же я попросил мастера изготовить обычную опасную бритву со складыванием - так достало бритье, выполняемое вечно ржавым агрегатом.


На следующую разборку нас бросили через два месяца. И опять это был остров. На этот раз Сицилия. Здесь располагались очередные владения семейства Адорно, пожалованные Арагонской короной за ее поддержку в последней войне. Похоже семейство всегда знало прикуп и всегда ставило на верный выигрыш. Конечно Сицилийское королевство было еще сильно, но стороны пока уживались вместе. И вот в очередной конфликт между этими владетелями мы и попали. На этот раз с нами было пять копий всадников и общая численность отряда достигала двухсот человек. Мы шли под личным желто-черным флагом семьи Адорно. Конечно, никаких пушек у нас не было. Два месяца я бился с мастерами над созданием жизнеспособной конструкции и даже получив желаемое, мы не могли сразу пустить их в ход. Испытания на разрыв, опыты с навеской пороха, опыты с охлаждением бронзовых стволов, даже отливка обычной картечи отнимали массу времени. А артиллеристы? Где их взять, если сейчас на поле боя десять орудий стреляли один раз в час каждое по банальной причине - на всю батарею был один артиллерист.

Но десяток усовершенствованных аркебуз мы везли. Мне не нужны были схватки накоротке, поскольку выйти из нее невредимым шансов практически не было. Я хотел воевать на расстоянии. На расстоянии выстрела из арбалета, из аркебузы, наконец –из пушки. Всего- навсего нужно было добиться одного- эффективной стрельбы хотя бы на сто метров. Затруднить продвижение и расстрелять. Затруднять кавалерию я хотел с помощью обычных рогаток и они в разобранном виде ехали в повозках.


Июльское солнце нещадно припекало, разогревая все металлические приспособы, навешенные на бренное тело. С водой на острове было плохо. С красотами и красотками тоже. Ничего подобного типа киношных постановок наблюдать не приходилось. Жара, несусветная пыль и жажда . Мне было полегче, подо мной был рослый пегий и кусачий жеребец по кличке Буссо . Теперь ноги были в массивных стременах и это очень облегчало езду. Я долго помнил бешеную скачку на ордынских коняшках, оставившую незабываемые впечатления в виде шрамов на обоих полупопиях.

Нас вел сын Джорджо, граф Адорно. Молодой и задорный, в великолепных вороненых доспехах, он явно ждал сражения и славы. Нас он считал просто расходным материалом на его пути к вершинам власти. Коннетабль Сфорца командовал арбалетчиками и пикинерами. Я командовал тремя копьями пехотинцев и копьем аркебузиров, по существу отправляя должность лейтенанта. Капитаном меня называли только свои. Я считал это знаком уважения.

К Рафаэлле подъехал командир дозора и тут же последовала команда на развертывание в боевой порядок. Этому маневру нас обучали до автоматизма.

На этот раз нас ждали, заканчивая перестроения. На первый взгляд численность противника была ненамного больше нашей. Но у них был козырь - тяжелая конница. По реющим вымпелам-флажкам с гербами, пышным плюмажам на сверкающих шлемах, режущей глаз пестроте одеяний было понятно, что нас будут атаковать до двадцати рыцарей. А прибавить к ним не менее опасных оруженосцев, легкую кавалерию - легкой прогулки ожидать не приходилось . После чумы крупных сражений просто не было, так что наша стычка считалась настоящей войнушкой.

Видимо граф считал по- иному. Едва дождавшись построения, он решил атаковать сам.

Я успел подбежать к командиру пикинеров и крикнуть:

- Ганс , стоим, как обычно!- что швейцарец молча кивнул.

Мы выдвинулись вперед и встали рядами. Сфорца растерянно крикнул:

- Что он делает?

Поднятая конным отрядом пыль не позволяла рассмотреть, что происходит впереди, но загудевшая от тяжелого скока земля подсказывала, что и с той стороны пошел рыцарский клин.

- Рогатки вперед,- заорал я.- Аркебузиры, вперед в линию!

Вот так были сходу нарушены все правила боя. Вражеская конница шла с небольшой горки , что было ей на руку. Наш командир не утрудил себя выбором более выгодной позиции.

Как я и ожидал, наша кавалерия не выдержала удара. Сначала из пыли вынеслись удирающие всадники в цветах Адорно, через секунды на нашу позицию вымахал железный клин. Стрелки стояли , дымились фитили. И наши и чужие кавалеристы врезались в рогатки, смешались, но разметали препятствие. Из-за скоротечности событий мы не успели толком закрепить ежи.

- Пали!

Грянул залп и позиция окуталась клубами дыма.

С расстояния в тридцать метров промахнуться невозможно. И сорок арбалетных болтов были выпущены в секунду.

- Черепаха, - проорал я, вдевая тесьму секиры и становясь за ощетинившимися пиками немцев. Рядом со мной встал Сфорца. Стрелки по узким проходам юркнули за наши спины и тяжелые щиты сомкнулись стеной. Треск и грохот оглушили меня и никаких других чувств, кроме злого упорства я не ощутил.

Неглубокая линия обороны рухнула, но только в одном месте. Прямо на меня вынеслись трое всадников, один из которых, как мне казалось, целился тяжелым копьем в мой сверкающий горжет. В последнее мгновение справа сверкнул меч и перерубил копье у самого наконечника, несколько сбив направление его движения. Тяжелый удар чуть не сбил меня с ног, но нападавший уже валялся вместе с конем и его дорезал выпрыгнувший из-за спины Ждан. Еще один гигант уже доставал огромным двуручным мечом Сфорцу, но я сбил его с коня, метнув свою секиру, которая казалась сейчас пушинкой. Секироносцы тут же заткнули брешь и я, опомнившись, отскочил назад ,подав команду:

- Стрелки! Проход!!

Пикинеры расступились, освобождая проход и одновременно уплотняя порядки, и в этот проран ударил слитный залп аркебуз.

- Вперед!

Немцы сделали по команде «шаг- и шаг- и шаг», вытесняя и докалывая самых отчаянных.

Сфорца увлеченно дрался в первых рядах. Я крикнул Ждана и тот оттащил синьора назад.

- Это еще не все,- сказал я,- сейчас попрет пехота.

Сигнальщик протрубил и копейщики бегом стали занимать позиции теперь за спинами арбалетчиков. Сколько раз мы делали это на учениях, не счесть. Но здесь был риск, что во время перестроения мы не заметим свежего кавалерийского отряда.

Понимая, что наши дела серьезно осложнились после потери конницы, Сфорца на нашими спинами сооружал из повозок подобие вагенбурга.

Мы стояли рядами и ждали удара пехоты. Засвистели стрелы, падавшие навесом, застонали раненые . Мы стояли, дожидаясь расстояния уверенного выстрела.

- Арбалетчики! Пали!

После выстрела первая шеренга уходила назад и ее место занимала вторая со снаряженным оружием. А вот в узаконенный порядок караколирования я внес некоторые изменения. Выбив тяжеловооруженных рыцарей с помощью мощных арбалетов, половина стрелков взялись за легкие. При этом почти вдвое возрастала скорость их перезарядки.

С той стороны завыли трубы и нападавшие стали почему-то отходить. Сфорца скомандовал.

- Пикинеры!

Прямо скажу, что более неприятного зрелища, чем атака копейщиков, по- моему нет. Когда масса длинных лезвий, враз отшибающая всякую охоту пробить в ней брешь, катиться молча и неуклонно, как асфальтовый каток, оптимизм быстро угасает.

Однако битва до победного конца Сфорцу не устраивала. Враг отступил, победа вроде бы за нами. Нечего отчетность нарушать.

Мы опять встали, перегруппировавшись на всякий случай. Но драться уже было не с кем. Бросив поле боя, сицилийцы ушли. Тут же нарисовался молодой граф, живой здоровый и бодрый. Вот тебе и слава, сопляк. А что погубил свой отряд, то дело житейское.

- Сфорца, браво!

К нему подскочил паж и что-то шепнул на ухо.Лицо графенка озадачилось и он впервые остановил свой взгляд на мне.

- К вечеру зайдешь ко мне,- сказал он, не снисходя до обращения.

Я молча отдал честь. В моем отряде эту привычку переняли все, как модную фишку.

Бесшумно присунулся Угрим.

- Капитан, весь обоз заныкать не удалось, эти, - он кивнул на людей графа, - понаехали. Но самое ценное припрятали вместе с Пухлым.

Пухлым прозвали артельщика пикинеров. Только сейчас я сумел разглядеть товарищей.

Сфорца стоял, все еще бурно отдуваясь. Он был залит кровью с головы до ног. Кровь проникла даже через закрытое забрало бацинета. Подозвав своего пажа, он велел принести вина.

- Олег, замотай рану, кровит.

Я наклонился к нему в поисках раны. Где тут она? Всё в крови , которая только начала сворачиваться. Командир досадливо сказал:

- Да нет. Свою кровь.

И только сейчас я заметил , что под правой скулой у меня вырван клок мяса и правое плечо залито кровью . Правый наплечник был смят, словно по нему ударили кувалдой. По центру горжета образовалась вмятина , судя по всему, от удара стрелы. Принесли вина и мы на пару осушили почти полмеха. Подбежали командиры копий с докладами. Пришел Ганс и помог прикончить мех. Мы доложились командиру.

- Видит святая Дева,- перекрестился Сфорца, - могло быть хуже, гораздо хуже.

Убитых двенадцать, раненых двадцать восемь, тяжелых – девять. Это только у нас. У меня было убито четверо и двое были безнадежны. И опять ранений было бы меньше при хороших доспехах. Как ни странно, наибольший урон нам нанесли лучники. Братья славяне в рукопашной были просто зверями.

Мы с командиром на лошадях медленно ехали по полю, солдаты бодро обдирали усопших. Я несколько расслабился и поэтому решился задать Скварчалупи давно мучивший меня вопрос:

- Скажите, Пьетро, почему после первой стычки с пиратами вы не сдали меня герцогу?

- Все просто. Тогда я развлекался, а вы дрались за жизнь. По-моему жизнь стоит больше развлечений.

- И это единственная причина?

- Пожалуй, нет. Видишь ли, до назначения коннетаблем я командовал полусотней, а до того копьем арбалетчиков , пройдя путь от простого кондотьера.Так что..

- А чем это так озадачился наш командующий?

- Ты все еще не понял?

- Нет. Не до того было.

- Ты убил потомка самого Федериго, отпрыска древнего королевского рода маркиза ди Лауриа!

- Потому сицилийцы и отошли?

- Да. Ведь он командовал у них кавалерией. Кроме того погибли еще два высокородных рыцаря и управление войском пришло в замешательство.


Я озадачился.

- Это что же, доспехи убитого мне не светят?

- Не в этом дело,- рассмеялся Сфорца, - ты узнаешь все от графа.

Вечером меня вызвали к командующему. Я вошел в роскошный шатер. Недурно устроился макаронник. В нашей маленькой армии не меньше 30 человек были обслугой нашего генералитета, всякие повара, конюшие и старшие подметалы. Только вино занимало две повозки. Комфортные войнушки.

Граф без обиняков приступил к главному.

- Убит дворянин королевской крови. Погиб с честью на поле боя. Но такой человек не может погибнуть от руки раба, это оскорбление чести рода. Кстати, как ты это сделал? Ведь у маркиза разрублено ожерелье и бармица, голова держится только на коже.

- Метнул секиру.

- Пусть ее принесут. А пока мы с тобой должны договориться. Барона мог убить только честный солдат. Поэтому я подписал документ о твоем освобождении вчерашним числом. Думаю, отец будет не против. Кроме того, я предлагаю тебе место лейтенанта в бандерии синьора Скварчалупи и кондотту. Надеюсь, ты доволен? Выкуп за доспехи и оружие маркиза тебе отдаст мой казначей.

В это время Ждан принес секиру. Рафаэлле взвесил ее в руке и перевел взгляд на меня. – И что же тебя так рассердило?

- Он готовился смахнуть голову коннетаблю.

Граф рассмеялся.

- Сегодня у тебя тройная удача. Ты остался жив и почти здоров . Опять же получил свободу и неплохую работу. А в – третьих похоже, приобрел друга в лице Пьетро .

Я сегодня щедр, но сегодня мой день и я могу позволить себе это. Вижу, что ты хочешь что-то сказать?

- У рыцаря ,убившего рыцаря, оруженосец не может быть рабом. Это тоже поругание чести.

Рафаэлле еще больше развеселился.

- Меня же и моим же оружием. А по-сути совершенно верно. И хотя ты пока не рыцарь, но просьба законна. Ступайте. Надо отметить победу.


Ждан был совершенно растерян.

- Ты второй раз спасаешь меня от смерти.

- А кто сегодня срубил копье?

- Дык, это..

- То-то. Ничего ты мне не должен. Идем к нашим .Там Угрим приберег бочонок хорошего винишка, надо причаститься. И это, Ждан, пусть организуют помывку. И так глаз затянуло и синяк на пол-рожи. И плечо саднит, мочи нет. И подбери пажа, нечего самому мелочами заниматься. Теперь мы можем себе это позволить.


В захваченном обозе оказалось несколько бочонков пороха и десяток бомбард. Почему противник не применил новинку, было неясно, может единственного артиллериста просто пронесло. Так что наш артиллерийский парк пополнился. За что мы воевали в Сицилии толком не знал даже Сфорца. Работа такая.

Герцог подписал документ о моем и Ждана освобождении, но я с ним не встречался. Кондотта со мной была заключена на полгода. Это был документ, а не хухры-мухры, как я считал раньше. Было прописано все :от моих обязанностей до моих прав и преференций. Конечно, здесь присутствовала одна тонкость, о которой я не знал-«подряд на услуги» заключался только со мной, то есть только на мои личные услуги, как командира артиллеристов. Джорджо несколько изменил намерения сына и действительно выделил артиллерию в особый отряд в составе бандерии. Десять аркебузиров и шестнадцать бомбардиров при десяти аркебузах и четырнадцати бомбардах. Учитывая, что в те времена занятие артиллериста считалось крайне опасным, ими стали оставшиеся в живых славяне из первой партии моего отряда. Небедно жило семейство Адорно, очень небедно, сумев в короткий срок создать подобное боевое подразделение . Кроме того при этом преследовались определенные цели, а мы были этакой козырной десяткой, в ходе игры преподносящую маленькую, но неожиданную пакость. Одно было понятно - семейка рвалась к власти над страной.

Я же хотел только одного - к июлю следующего года прорваться в родные места и ждать открытия перехода в пещерке. Сделать это в одиночку было просто невозможно. Действительно, произнося перед строем проникновенную речь полгода назад, я нисколько не врал, уже тогда приняв решение. Сейчас меня беспокоило другое - такими темпами через полгода от нашей компании не останется никого в живых. А ведь какая была мысль-отвоевать год, создать свою банду и уйти на родину с оружием и развернутым знаменем с черепом и костями. Или сделать флаг с серпом и молотом? Надо подумать-что-то в этом есть. Так вот - сейчас главным было просто остаться в живых. Всего-навсего отвоевать среди этих упырей полгода без потерь. Значит задача остается прежней - не дать добраться до наших организмов всяким средневековым недоноскам посредством совершенствования артиллерии.

С аркебузами и бомбардами старого образца все понятно - их придется выдвигать в боевые порядки пехоты вперед. Бомбарды крепить на повозках по две, создавая этакий прообраз махновских тачанок. Наводка на дистанции в пятьдесят метров не так уж и важна, по любому во что-нибудь попадем. Перефразируя Попандопуло, лишь бы в своих, гад, не пулял. Чтобы сохранить стрелков и бомбардиров, нужно отработать, нет, отшлифовать взаимодействие с пикинерами, арбалетчиками и щитоносцами. Особых сложностей здесь не ожидалось.

А вот ведение огня из бомбард нового типа через головы своих войск - это задача посложнее. Тут придется крепко пожечь порох на учениях и я очень сомневался, что герцога не придавит финансовая жаба. С другой стороны - для чего-то серьезного он нас и готовит и ставит на это серьезные деньги.


Глава девятая


Появилась еще одна проблема. Почему то я посчитал, что освобожденные земляки все как один будут рваться на родину-неньку. Хренушки. После опроса выяснилось, что половина из них после получения аусвайса собираются влиться в ряды кондотьеров и крепко пограбить Европу.

- А что ты хотел, атаман? - спрашивал меня Ждан, когда я отлеживался после полученных ранений. Сами ранения были не так уж серьезны - порванная щека, придававшая после заживления правой стороне лица какой-то зловещий вид, ушиб плеча с обширной гематомой и сотрясение мозга, но отлежаться пришлось. Лечились вином, надо сказать весьма приличным - это вам не современные виноматериалы на спирту под яркой наклейкой. Говорили за жизнь и вот тут оруженосец выдал мне то, от чего я старался отмахнуться.

- Ты пойми, Олег, - болтал крепко захмелевший Ждан,- что нас ждет дома? Ну, меня Любаша ждет. Надеюсь дождется. А многих не ждет никто. И потом они там за князя за пару кун жизнь отдавали, да толокном с репой пробавлялись, а здеся… Опять же смотри-мы здесь полгода, а зимы не видели. А земля благодатная, богатая.

\ - Местные крестьяне здесь тоже работают, аж дым коромыслом. И синьоры, как и у нас бояре , их в баранку гнут,- провоцировал я.

- Так то так, но если под кондотту попасть, то можно погулять..

- Топоришком помахать, - съязвил я.

- Ага, - согласился Ждан. - И потом что их жалеть, они же еретики.

Железные аргументы. Не буду вносить смуту в общественное сознание.

- А потом, - продолжал Ждан,- ты, атаман не обижайся, только ты и здесь чужой .

Я поначалу думал, что ты к своим вернулся, вон как вознесся. Ан нет, все не так. Ты на нас всех смотришь, как боярин на скоморохов. Мол, пусть повеселят. Так и быть, снизойду.

- Так почему со мной решил податься на Русь?

- Везучий ты. Ведь только я знал, что ты не воин и что у вас воюют совсем по иному. Но ты почти без потерь одержал две победы и возвысился да и меня вытащил. Нет, судьбу гневить неча. И потом наши говорят, что слова своего ты не порушил. А на них не обижайся. Каждый сам выбирает лучшую долю. И потом, вот мы любой служанке при случае подол задерем, а ты гнушаешся, выбираешь почище. Вон с тобой и архимандриты и эмиры, как со своим говорят и не зря.

- Может совет дашь какой? - спросил я, развеселившись.

- Дык, это..Ик! Перебрал маленько. Тебе бы золотые шпоры, да баронство какое и был бы при деле, а мы под тобой.. Ик! Пойду проблююсь, что-то худо.

Вот только после этого разговора я стал крепко думать, а что собственно я забыл у себя.

Пенсию, на которую не проживешь? Зарплату старшего охранника при супермаркете? Очередную жену, с ходу принимаюшуюся за любимое дело - вынос мозга и очищение карманов? Телевизор с интернетом, в которых правда затерялась, как иголка в стогу?

А что, не так? Оглянись на свою жизнь! Сколько лет ты занимался делом, которое нравилось тебе по-настоящему? Со сколькими людьми, которые делали тебя сильнее, ты общался?

То-то. Ты в матрице, где все расписано, как жить, кого слушать и как сдохнуть. И прав Ждан на все сто, не отвертеться.


А пока я занимался батареей бомбард. В новые стычки нас не бросали. Мало того, у Ганса с братией закончилась кондотта, которую здесь заключают, как правило , не более, чем на полгода и он отчалил . Часть арбалетчиков вместе с Скварчалупи были направлены на границу с Пизой, не так давно вошедшей во флорентийские владения.

Новые бомбарды заметно отличались от старых. Они стали полностью дульнозарядными без камор, ствол удлинился , а вот калибр остался прежним – около 8 сантиметров. Кроме того, появился лафет с примитивной системой наводки на цель, а сам способ изготовления ствола остался прежним - ковкой с последующей обтяжкой обручами-хомутами. Вот запальное отверстие стало сменным, теперь оно могло выворачиваться по резьбе. Между нами, не так уж многого нового удалось внести в конструкцию орудия. Просто наше ноу-хау стало синтетическим творением в духе самых новых веяний, а уж веяний здесь хватало и без моих подсказок. Я же уделял большую часть времени обучению батарейцев и пороху. Чего мы только не делали, добиваясь укрупнения его зерен и однородности состава. Опять же с селитрой здесь было плохо. Уже были ямчужные производства, но качество продукта подводило. Единственным плюсом было то, что теплый климат в разы ускорял процесс выпадения селитры из дерьма. И все же удалось добиться заметного продвижения, пушка уверенно поражала цель на двести метров. Опять же я ошибся с количественным составом обслуги орудий, ее потребовалось вдвое, поскольку прежняя скорострельность пушки не устраивала меня никоим образом.


Скоро стало понятно, на каком театре войны нам придется потрудиться. Монферратская марка, под чьей опекой находилась Генуя, постоянно отбивалась от Милана и Савойи. И настал день, когда маркграф настоял на правах сюзерена, призвав на очередные терки генуэзские подразделения. Наша батарея шла на испытания на реальных целях, входя в немалое сборное войско. Уж кого только не было в начальниках. Если в средневековых воинских званиях я с грехом пополам разобрался, а это было, уверяю, непросто, то со статусами дворян было совсем плохо. Все эти эскудеро, баннереты, кутилье и башелье причем на разных языках заставили крепко почесать тыкву. Дошло до того, что я просто нарисовал табель о рангах на основных европейских языках и штатное расписание ордонансных рот и бандерий. Опять же к каждому нужно было обращаться по разному, ведь и здесь понт был превыше всего. Кстати узнал, откуда в картах появился валет. Валет - это обычный слуга-оруженосец или щитоносец. Значит Ждан - мой валет, а кто тогда я ?На короля явно не тяну.

Капитаном тысячной группировки был француз граф де Гиз. Каким боком он приходился герцогу Анжуйскому, было непонятно. В геральдике я не разбирался, а советника при мне не просматривалось. Тем не менее, несмотря на относительную молодость было понятно, что был он рубака еще тот. Где-то я слышал это имя. Уж ни его ли потомок прославился в варфоломеевскую ночь? Впрочем неважно. Моим непосредственным начальником был тоже капитан, но капитан генуэзской бандерии . Мы друг другу не понравились. Я сразу стал отстаивать свое место в диспозиции ,а де Крюи придерживался традиционного порядка. Вместо продолжения спора капитану было предложено посмотреть возможности новых бомбард. Когда пушка жахнула картечью на двести метров и была перезаряжена за какие-то десять минут, де Крюи сменил гнев на милость. Он одобрительно кивнул головой, увидев отработанную систему централизованного питания. Вот только путних лекарей у нас не было. Они вобще были редкостью. Капитана удивили и запасы рогаток, возимых в обозе и фляжки с водой у каждого солдата и даже пришитые к их плечам куски синей материи.

- Это что, родовой знак славян? - спросил он.

- Нет, синьор, это знак принадлежности к артиллерии.

- Надеюсь, что при победе этот цвет поднимется на ваш рыцарский герб, - изволил пошутить фламандец. - Это правда, что у вас в Тартарии медведи используются вместо собак?

- Истинная правда, - подтвердил я, - эти звери хорошо приручаются.

Капитан ушел после смотра несколько задумавшись.

В контактах со старшими я старался помалкивать, молча отдавая честь по получении приказов, за что вскоре получил прозвище Дискрет.


Сражение произошло под местечком Маджента на землях монастыря Павийской Чертозы. Ничего себе названьице. При успехе открывалась прямая дорога на Милан.

Бандерия стояла обычным порядком генуэзской пехоты, только впереди вместе с арбалетчиками находились аркебузиры и их было почти три десятка. Также в первых рядах расположились трофейные бомбарды на повозках. Их было немного и цель преследовалась вспомогательная - подпустить страха неприятелю. Я очень боялся сторонних солдат , все- таки на тренировки совместных действий времени было в обрез. Как бы не смяли собственный строй, не заслонили невовремя секторы обстрела. Опыта явно не хватало. Теперь по фронту стояли не три десятка солдат, а втрое больше. И в глубину их встало значительно больше. Я положился на опыт де Крюи, которому, казалось , все было нипочем. А вот за спинами в отдалении встали семь новых пушек, на которые я возлагал большие надежды. Пробить наш строй стало проблематично.

Однако судьба распорядилась по своему. Наш командующий решил атаковать первым, тем более, что мы находились на возвышенности.

Прозвучала команда и строй дружно шагнул вперед, прикрываясь щитами. Вслед за нами катились бомбарды и я еще раз похвалил себя за то, что выбил у фламандца группу крестьян для перетаскивания пушек. Я уже не понаслышке убеждался в беспредельной спеси и заносчивости дворянства и слышал от Пьетро, как рыцари зачастую разрушали все тактические построения своего командования. Вот и сейчас противник в лице тяжелой кавалерии пробовал нас на наличие подштанников.

Прозвучала команда и строй встал, ощетинившись пиками . Задымили фитили аркебуз за линией рогаток. Когда до головы клина осталось двести метров, бомбарды через головы войска выплюнули снопы картечи. Пусть калибр пушек был небольшим, пусть залп был жидковат, но самую голову рыцарского клина просто снесло . Затем арбалеты и аркебузы дополнили смятения в ряды наступавших. После отстрела третьей линии арбалетчиков поступила команда «Вперед».

Через клубы густого дыма и густую пыль строй пикинеров попер вперед с ошеломляющей скоростью. Я не торопился. Пусть помахаются. У меня перезарядка. Отдав приказ аркебузирам двигаться вперед, я , мучимый смутным предчувствием, не стал выдвигать бомбарды. Напротив, пушки были выведены на прямую наводку и «махновские» повозки тоже выстроены в ряд за срочно возводимым частоколом. Всего то дел, вогнать в землю пару десятков кольев, возимых с собой.

Наши не драпали. Они пятились. Огрызались и пятились. Прикрывшись щитами и ощетинившись лезвиями пик, бандерия отступала. Уже и на нашу позицию посыпались вражеские стрелы. Обтекая расположение , пехота сдавала назад. Я боялся одного - чтобы в сумятице боя всеми была услышана команда: «Проход».

Еще сто метров и мы оказались уже в передовых порядках. Важно было не допустить плотного контакта с противником и я проорал команду, подкрепленную сигнальщиком. Почти в упор выстрелили четырнадцать орудий и мы стали лихорадочно перезаряжаться. Ошеломленный противник замялся и под команду де Крюи фаланга двинулась вперед. Капитан дал нам время только на перезарядку и затем повторил маневр с отходом. Как я ни волновался, но не восхищаться его хладнокровием и тактическим мастерством было невозможно. Ахнули орудия и пехота снова пошла вперед. На нашей позиции около разорвавшейся бомбарды корчились люди. Половина ополчения была выбита стрелами-доспехи на них были символическими. Мы произвели перезарядку и я послал повозки вслед за нашими. И только сейчас послышался тяжкий скок нашей конницы. Де Гиз сумел дождаться перелома и использовать самый важный аргумент. Впереди еще раз грохнули аркебузы и шум боя стал удаляться - враг дрогнул.

Я отправил половину личного состава на добычу и захват пленных. Минули времена, когда войны были на уничтожение. И рыцари теперь очень даже не гнушались обменными операциями. Что говорить о нас, по существу джентльменах удачи? Подскакал оруженосец де Крюи и передал распоряжение капитана. Ждан свистнул в свисток и мои архаровцы «взяли орудия на передки». К слову теперь у нас была целая конюшня тяговых коняшек и появился свой конюший - растем.

Приказ был простым – заблокировать главную дорогу и ждать приказаний. Вот так в боевом охранении мы и простояли два дня. Я думал, что мы двинемся прямо на Милан, но тут похоже в дело опять вступил высокий политик. Наверняка маркграф выбивал отступное от Габсбургов, провоцировавших миланцев.


Мы считали потери и приобретения. Теперь я имел полное право прибирать к рукам положенную часть хабара, а уж пограбить мы были уже не подмастерьями. Из «махновцев» был один тяжелораненый, двое - легкие. Из аркебузиров - один убит, двое тяжелых. Из батарейцев - тяжелый один. Но это без сторонней обслуги, здесь пострадал каждый второй.

Чести встретиться с де Гизом меня не удостоили, а вот де Крюи устроил настоящий разбор полетов.

- Лейтенант, а расскажите сами о своих ошибках.

- Во-первых, нам повезло, что батарея стояла на возвышенности, иначе бы мы скосили своих. Во-вторых число аркебузиров нужно утроить. В- третьих-старые бомбарды в бою малоэффективны. Обслуга батареи требует дополнительной защиты. Кажется все.

- В- четвертых. Если бы впереди не стояли мои опытные пикинеры, вы бы не смогли использовать огневое преимущество . Согласны?

- Так точно, синьор. В целом сегодня нас выручила только боевая выучка и удача.

- Теперь о вас. Скажите , лейтенант, как вы оцениваете свои личные боевые возможности?

Можете не отвечать, если вопрос не по душе.

- Весьма посредственно, господин капитан. Как артиллерист, я возможно состоюсь, но командира, способного управлять бандерией, из меня не сделать.

- Спасибо за откровенность. Чувствуется, что у себя вы были не простолюдином. Сам я из этой схватки вынес мнение, что в сражениях огненный бой заставит считаться с собой и чем дальше, тем больше. Граф в восторге от вашей стрельбы. Именно она внесла смятение в ряды миланцев и позволила нанести решающий удар в нужном месте. Приглашаю вечером ко мне. Мы заслужили хорошую попойку.


Я выложил командиру далеко не все. Готовя первый залп, я распорядился стрелять усиленным зарядом на свой страх и риск. Из двух зол было выбрано меньшее. Большим злом было хлестнуть картечью по своим боевым порядком в результате недолета, ведь орудия не были толком отстреляны. Утаил я и то, что после боя из семи бомбард уцелели только три. Одну разорвало, а три дали трещины. Сделал я это потому, что до разбора знал, что всю батарею отзывают в Геную. Теперь стало ясно , что старичок Адорно сдавал нас напрокат и готов поклясться, что за сумму, превышающую затраты на новый род войск. И еще о кое-чем я тоже умолчал. Вызвав главконюха, я обрушился на него с проклятиями:

- Скажи –ка мне, Лука Мудищев, почему наши лошади тащили бомбарды, как старые одры? Почему ты, сукин сын , не озаботился дополнительной защитой животин и мы потеряли почти половину лошадей из-за ранений и последний марш три пушки пришлось тащить пердячим паром? Я тебя повешу, если ты не сумеешь найти оправданий.

- Синьор, не извольте гневаться. Люди графа забрали все запасы сена до нашего подхода к заявленному месту и кони остались голодными. Опять же в пруды было сброшены трупы и я побоялся поить животных. И , потом, ваша милость, разве способны эти клячи тащить такую тяжесть. Вот если бы вы нашли настоящих тяжелых коней.

Я поостыл. Что валить на мужика, сам недосмотрел. Тут народ на ходу друг у друга подметки рвет.

- Ладно ступай. Но обо всех затруднениях впредь докладывать мне немедленно.

- Да, синьор. С вашего позволения меня зовут Джиованни.

- Согласен. Лука для тебя слишком почетно. Свободен.


Я шел к де Крюи, отгоняя радужные мечты. «Угомонись! Кесарю-кесарево, а слесарю-слесарево»- одергивал я себя.

Фламандец встретил меня мрачно.

- Что-то случилось? - поинтересовался я.

- Еще как, шевалье, - отозвался он. - Прямо в центре Парижа наемными убийцами бургундцев убит Людовик Орлеанский.

- Война?

- Да. Копья де Гиза и я возвращаемся назад. Пусть теперь Монсеррат сам разбирается с Савойей и Миланом. Надо сегодня надраться.

Что и было сделано.


Через пару часов мы уже называли друг друга по имени и де Крюи окончательно похоронил мои мечты, скорее мечтенки. Оказывается здесь дворянин в звании оруженосца мог всю оставшуюся жизнь проходить в нем, даже будучи командиром подразделения и так и не получить золотых шпор. По пьяной лавочке вспомнилось, что именно сейчас бургундцы разобьют королевское войско и пожгут Париж, ввергая всю страну в длительную кровавую свару между королевским домом, герцогом Бургундским и Арманьяками, выступавшими на стороне Англии.

Я осторожно выпытывал у фламандца, кто там заруливает наверху. Меня интересовал Людовик 11-й, который и поставит Бургундию на место. Выяснилось, что правит ветвь Валуа и король Карл шестой почему-то Безумный. И слыхом не слыхивал про такого. Выходит мой Людовик еще и не родился. Так же осторожно и вскользь я спросил об Азенкуре и Пуатье, бывшие на слуху. Я точно помнил, что в обоих случаях англичане разбили французов. Так вот битва при Пуатье произошла пятьдесят лет назад, а на

упоминание об Азенкуре де Крюи не реагировал - значит битва где-то впереди. Конечно больше всего меня интересовало, как пройти с небольшим отрядом пол-Европы до Руси. Тут тоже прояснилось много интересного.

- Олег, - говорил командир с ударением опять на первом слоге, - что тебе здесь делать? Началась большая война с неясным исходом. Ты неглупый мужчина, судя по всему хорошего рода, здесь ждет только смерть. Жизнь наемника коротка, а ты умеешь не только махать секирой. Выделка огневого оружия - это верный кусок хлеба. Такие умельцы всегда в почете. Дом с садом, слуги и красавица жена здесь тебе не светят. Мы живем в бумажном домике и вопрос только в том, когда он сгорит. Хочу сделать тебе небольшой подарок. Держи. Испанская работа.

Он вручил мне аркебузу, но какую. Запальное отверстие здесь располагалось сбоку и конструкция имела пороховую полку. Приклад был значительно удобней обычных ружей, ствол длинней и калибр достигал 20 миллиметров.

- Если передумаешь, - продолжал фламандец, - я с радостью возьму тебя лейтенантом аркебузиров в бандерию, ведь у тебя скоро кончается кондотта. Теперь воины в цене -впереди долгая война. А теперь по-дружески попрошу у тебя совета. Говорят, что ты дьявольски удачлив и умеешь всегда выкидывать нужные кости.

- Робер, только для тебя. Будучи в Орде, я услышал пророчество их главного шамана, который сказал, что когда от завявшего цветка лилии останется только один лепесток, она оживет и покроет все сплошным ковром. Не думаю, что нашим попам понравиться это, так что помалкивай, - выдал я импровизацию.

- Олег, ты даже не знаешь, какую услугу оказал мне. Ведь меня кормит только шпага и очень важен выбор нужной стороны. Эй, бездельник! - заорал он на пажа,- видишь, наши кубки пусты.


Утром меня посетила тетушка по имени Похмелье. Хорошо, что в это время еще не изобрели бормотухи. Или изобрели?

Умереть я не успел, хотя очень хотелось. Пришел де Крюи с оруженосцем, который пер бочонок вина литров на десять.

- Давай подлечимся и будем прощаться. Не забудь о моем предложении.


Мы вернулись в Геную в середине ноября по уже раскисшим дорогам. Кстати, почему Генуя , а не Дженоа, как здесь говорят? Наверно потому же, что Русь - это Тартария, а мы тартары.

Из старого состава нас осталось пятнадцать человек. Ждан сиял. За кампанию он не получил серьезной раны, потом ему посчастливилось подкатиться под бочок пухленькой маркитантки и, главное, он получил свою долю добычу, чего были лишены остальные.

Не менее довольным остался и старый Адорно. Я еще раз укрепился в своей догадке, что на нас он заработал кругленькую сумму. Торгаш есть торгаш.

Когда я доложил ему о состоянии орудийного парка, он махнул рукой, сказав, что и не рассчитывал на целые стволы.

- Главное получилось, а бомбард да еще с улучшениями мы наделаем и затраты опять же будут меньше. Сейчас я хотел бы, чтобы вы организовали обучение новых ээ..расчетов. Да. Нужны учителя новых учеников. Что вы скажете по поводу продления кондотты? Граф дал о вас самые лучшие отзывы. Опять же вы хорошо заработали на двух саксонских баронетах.

- Милорд, я счастлив оказанным мне доверием, но скоро здесь грянет большая война и нынешняя спокойная жизнь закончится.

- Вы остряк, лейтенант. Три сражения вы называете спокойной жизнью? Впрочем вы правы. Спокойно отсидеться не удасться никому.Я правильно вас понял, что вы будете возвращаться к себе?

- Вы проницательны, как всегда.

- Не льстите. Это не ваша стезя. Вы получили причитающееся жалованье?

- Еще нет, милорд.

- Примете от меня подарок, вы его заслужили. Ступайте.


Подарок имел имя. Звали его Рибо. Это был молодой и крупный жеребец гнедой породы. Не понравиться он не мог. К нему прилагался полный комплект сбруи. Знакомились мы долго, поскольку я его просто опасался - мало ли что взбредет парню в башку.

Это что же получается? Опять обрастаю имуществом. Конь - имущество движимое, а все остальное? Действительно за двух баронетов удалось получить неплохие деньги, правда они были не из Саксонии, неважно. Я немало потерял, перепродав права на них Роберу, но особенно не жалел об этом. Я уже дважды терял все до нитки и как-то не зацикливался на зарабатывании денег. Адорно действительно не поскупился и на жалованье и на процентовку от добычи - значит имел резоны на будущего начальника артиллерии. Ждан тоже не чувствовал себя гастарбайтером, понимая, что оруженосец здесь - это фигура.


Шли дни, я натаскивал батарейцев, формируя расчеты и главное - командиров батарей.

Самый главный вопрос - как пройти по территориям Священной Римской империи по возможности безопасно оставался открытым. Уже определились бойцы, пожелавшие остаться и воевать в бандерии и те, кто уходил со мной. К отбытию готовились семь человек и я ломал голову, как с таким отрядиком пробиться на север к Любеку. Я еще понимаю, когда бы это была кавалерия, а вот так пешедралом? Хоть к герцогу обращайся. Но невместно, как говаривал Ждан.

Решение пришло совершенно с неожиданной стороны. Однажды вечером в мою каморку зашли двое. Одного я помнил. Это был один из арбалетчиков Сфорцы, который воевал с нами еще на Корсике.

- Синьор, - сказал он,- прекрасно зная, что я из бывших рабов.- Синьор, до нас дошли слухи, что вы собираетесь в Тартарию к московскому герцогу для поступления на службу. Мы хотели бы вступить в вашу бандерию под вашу кондотту. Ваши люди рассказали, что там платят за службу пушниной. Это верно?

- Истинная правда, - перекрестился я. – И кто этот говорун?

- Он просил не называть его имени.

- Да,- подумал я,- вот тайна-то какая. Наверняка поганец Ждан. Наверно деньги кончились, решил процент срубить.

- И много желающих?

- Два копья арбалетчиков, да два пикинеров наберется.

- А почему вы не подадитесь в Дижон? Там вам самое место.

- Да мы бы, синьор, так и сделали. Только эти еретики валлийцы все расценки посбивали.

А в Тартарии цены на наши услуги, почитай, втрое.

- Только кондотта будет до Москвы. Платить вам и так нечем, так что по дороге придется пощипать кой-кого.

- Да нешто мы не понимаем?Только про вашу удачу уже сказания ходят.

- А вы, надо думать, командиры копий?

- У нас по десятку арбалетчиков. Ведь стоим без дела уже месяц с лишним. Не доспехи же проедать.

Вот так я получил ключ от черного ящика. Но этим дело не кончилось. Меня посетил помощник управляющего дома Адорно.

- Господин капитан, не могли бы мы поговорить в более приличествующей обстановке.

- Господин Гвидо, я всего лишь лейтенант .

- Я не оговорился. Насколько мне известно, вы будете возглавлять бандерию для похода в Любек. Меня не касается, что вы собираетесь делать дальше, но я бы хотел услышать, правда ли это?

- Да.

- В таком случае синьор Джентиле ждет вас у себя после вечерней молитвы.

Джентиле оказался действительно джентиле, то есть вежливым, и дело знал.

- Господин Одинесс, - на этот раз ударение было на втором слоге ,- я рад вас видеть. Мой патрон от вас в восторге, - расстилал он почти по- восточному.- Вскоре вы собираетесь выдвигаться на Любек и у меня есть для вас интересное предложение. Всего- навсего нужно сопроводить обоз до Любека.

- Сколько повозок и характер груза?

- О! У вас есть хватка. По-моему вы не тем работаете. Извините за возможную бестактность, но сразу чувствуется опыт. Груз ценный, скрывать не буду. Но и цена..

- Сколько? И будет ли еще охрана и кто будет командовать?

- Договоримся. Ведь вы будете советоваться со своим казначеем. А пока давайте попробуем вот эту мальвазию. Я уверен, что она вам понравится. Именно такую мы посылаем ко двору вашего великого герцога Бэзила.


Глава десятая


Я сидел и подбивал итоги. Жаль, что со мной не было Угрима, литвин оставался в Генуе.

Пикинеров три десятка, арбалетчиков - 25, аркебузиров один и это я. Аркебузы были нам не по карману. По этой же причине пришлось отказаться от щитоносцев. И повар тоже был совместителем-пикинером из Флоренции, тощим до неприличности. Я смог позволить себе только повозки с провиантом, рогатками и доспехами и оружием. Поскольку с нами шел Всеслав, то только под него были изготовлен десяток трехкилограммовых безоболочечных бомб, занимавших отдельную повозку.

Гонорар за сопровождение грузов почти полностью уходил на плату бойцам. Казалось бы, что сложного пройти тысячу километров? А многочисленные немецкие баронства? А разбойники, являвшиеся бичом Европы? А беспрерывные войны?

Рядом со мной сидел приказчик торгового дома Адорно некто Луиджи, наш проводник и переводчик. Этот менеджер не говорил только на суахили. Правда с русским он тоже был не очень дружен. Нет, денег мы не пересчитывали, поскольку аванс был выдан наличными, а вот под расчет - только вексель . Именно в этом году в Генуе заработал самый настоящий банк и обналичиться под расчет мы могли только в Любеке. Во мне Луиджи больше всего удивило то, что я был грамотен и даже потребовал карту с маршрутом движения. А вот меня удивило, что первым крупным транзитным городом был Милан, который мы едва не захватили. Выходит - политика одно, а торговля другое. Это напоминало наше собственное тело - какие рожи не скорчи, а кровь поступает туда и тогда, когда требуется. А вот если кровь в жилах встанет, то никакие гримасы тело не оживят.

Эти средние века оказались не такими уж средними. Со мной заключили такой договор, который почли бы за честь и в мое время - столько было в нем «если» и «в случае». Присутствовал и форс-мажор и надбавки в случае полной доставки грузов при отсутствии претензий представителя заказчика. Я даже поискал мелкий шрифт снизу, как в наших банковских договорах, те загадочные письмена, которые зачастую важнее всего предыдущего текста. Не нашел. Ничего, в будущем потомки отыграются.

Не было сомнений в том, что у моего заказчика есть представительства во многих городах и соответственно опорные пункты и не ошибся. Уже в Милане мы ночевали не под открытым небом, а на закрытой и хорошо охраняемой территории. Караван был большим и растягивался на километры. Для его охраны пришлось разбить кондотьеров на группы, создать авангард с дозорами и арьергард. Основой поклажи были восточные товары, высоко ценящиеся в Европе. Была у нас и своя конная группа. Этого хватало и на дозор и на сообщения в движении. Я ехал в середине.

Без всяких приключений мы прошли по Швейцарии, полюбовавшись на горы, в будущем отшлифованные задницами суворовских гренадеров.


Дорога поворачивала на Фрайбург и далее на Страсбург. После селения Зинген тракт сузился , стесненный громадами елей . Вот ей-богу самое место для грабителей.

Получите. Подскакавший дозорный доложил, что мостик через речушку разобран и образовалась пробка. Осталось ждать Стеньку Разина. Я передал командирам копий о занятии позиций по обеим сторонам дороги, такие ситуации мы оговаривали заранее. Наверняка будут обстреливать из леса. Десяток пикинеров встал в оборону в конце колонны. Я взял десяток арбалетчиков и попробовал обойти засаду с тыла. Еще десяток с другой стороны повел Ждан. Пробежав метров четыреста, мы вышли на местных уголовников. Те увлеченно обстреливали из-за деревьев сбившуюся в ком колонну. После первого залпа в спину они сразу побежали и многим это удалось. Спустившись с горушки, я увидел запыхавшегося Ждана.

- Атаман, то есть капитан, положили почти всех. Мужики, что с них взять. И как решились напасть на отряд?

- Значит - это еще не все. Где-то гаденыши приготовили бяку. Наверняка основная часть за речкой. Со своим десятком обойди их по ровному, а мы под павезами изобразим лобовую атаку.

Так и оказалось. С двух сторон дороги на той стороне прятались основные силы. И так же быстро, встретив жестокое и профессиональное сопротивление, они разбежались по лесу. Я не стал гонять своих людей в погоню, постреляют еще среди деревьев. Лес для урок - мать родная. Луиджи был напуган, но доволен.

- Ваша милость, - вот, уже милость, - у нас ранены трое и две лошади убиты. Мост мы уже восстановили. Видно это они делают не впервые.

- Пленных взяли? – спросил я у Нестора - единственного десятника из русских.

- Пятерых. И побили пару десятков. А у нас Гатти при смерти, двое раненых. Разбойники просто сброд. Есть и дезертиры, но в основном голытьба.

Да, еще на слуху Жакерия, когда орды доведенных до отчаянья крестьян разгромили половину Франции , уполовинив число распоясавшихся дворянчиков.

- Повесить бродяг вдоль дороги, - распорядился я и тронул уздцы.


Двухдневный отдых ожидал нас во Фрайбурге. Здесь в харчевне я встретился с Гансом. Еще подходя к объекту общепита, я услышал рев голосов, из которых выделялся самый громкий и до боли знакомый. Так и есть. Во главе сдвинутых столов гужевался Ганс Пферд - командир пикинеров.

- О! - заорал он. - Олег! Никак ты решил податься на вольные хлеба. Садись рядом. Кто это с тобой? Здан и Всеслав - какие морды!

- Эй, камрады. Видели бы вы как этот рус снес башку секирой пожирателю спагетти. Что значит, обычное дело? Он ее бросил и прорубил ожерелье и сетку спесивому маркизу! Ха-ха! А помнишь , Олег, как мы добрались на Корсике до запасов самбуки нашего лекаря и выжрали весь запас этого лекарства? Я тогда не послушал тебя и ты принес меня на плече, как тряпочку! Эй, хозяин, вина!

- А помнишь, Ганс, как ты нажрался по пьяни лягушачьих лапок, а когда протрезвел, то блевал три дня.

- О-хо-хо! Было дело. Наливай да рассказывай, за каким дьяволом тебя принесло?

- Идем на службу к московскому герцогу.

- И много вас?

- Полусотня. А куда тебя несет?

- Еще не решил. Там, - Ганс махнул рукой в сторону, - сцепились два лягушатника. Нужно не ошибиться. Может кинуть кости? Это дело серьезное, верно камрады? Вот деньги кончатся, протрезвлюсь, тогда и решим. Ты как? При своих бомбардах?

- Они нам не по карману. Даже аркебуз нет, хотя аркебузиров десяток.

- Слушай, капитан, у меня этого добра навалом, а что с ними делать, не знаю. Достались при дележке. Да ты не бойся, стволы из самого Нюрнберга. Есть даже с полкой.

- Не может быть!

- Вернер! Принеси – ка нам аркебузу. Ту, с тигром на ложе.

- Олег, давай меняться. Я тебя знаю, к чистогану ты дышишь ровно.

Я осмотрел принесенное оружие. Теоретически такие вещи в Германии еще не должны были делать, но вот оно во всей красе. И запальное сбоку и полка справа, а ложу и переделать можно. Подобных аркебуз отыскалось еще четыре, про «навалом» Ганс, как всегда хватил.

- Могу рассчитаться только вином.

- Четыре бочонка и они твои. Только для тебя!

- Три. У меня мальвазия - подарок для герцога.

- Ну, если только из уважения к герцогу. Отто! Тащи бочонок сюда.

Через час Ганс подарил мне бочонок пороха. Как он сказал - из уважения.

- Настоящий страсбургский, не дерьмо какое. Олег, это надо обмыть. Я бы подался с тобой со всей душой, да этих, - он растянул пальцами глаза, - побаиваюсь. Наших-то бить привычнее.


Я торопился и торопил. Караван повозок проходил за день не более тридцати километров, то есть время прохождения маршрута могло растянуться до месяца. А ведь нужно было еще разгружать и догружать товары на перевалочных базах торгового дома. Пришлось задержаться в Майнце, Ганновере и особенно в Гамбурге. После встречи с Гансом наши ряды пополнились на два копья, в том числе одно копье лучников. Я честно предупредил , что платить им нечем и кондотта может быть заключена только под добычу. Оба усатых немца скорчили рожи и согласились на такие странные условия, однако четко просматривалось, что у них есть какие-то прикидки по оптимизации нашего финансового состояния в пути следования.

Разбойники нам не докучали. Вид хорошо вооруженного отряда как-то не располагал к агрессии. После Касселя ко мне подошли командиры немецких копий и предложили сформировать ложный обоз.

- Ваша милость, - басил здоровенный пикинер с зловещим шрамом через всю щеку, - тут в округе шалит один барон со своей шайкой. Говорят, в последний раз он взял на дороге хорошую добычу, земля - то его. На бандерию он не высунется, а вот на жиденькую охрану с парой десяток повозок, да еще хорошо груженых напасть точно не удержится. Только хорошо бы с десяток арбалетчиков, а для верности и два .

Я не возражал - этой провокацией решались многие финансовые затруднения.

- Только так, Бернгард. Рыцаря с ближниками брать в плен, с остальными тоже поаккуратней. Но очистить всех до нитки, за барона возьми не меньше трехсот флоринов. И походного падре не забудь прихватить - нужен свидетель. Арбалетчиков дам, только охотников. Догоните нас через два дня. Что я буду с этого иметь?

- Ваша милость, - все по закону. Что, мы разве бандиты какие?

На третий день вторая часть обоза догнала нас под самим Ганновером. Ждан, которого я оставлял с джентльменами удачи, доложил об операции.

- Убитых нет, раненых нет, дополнительных повозок пять, выкуп получен.

Бернгард был доволен, как кот, нажравшийся сосисок. Я не сомневался, что его ребятишки подчистили все, что смогли, репутация немецких наемников , как грабителей, была известна всем. Шутку про очищение разбойников до нитки они поняли в буквальном смысле, отпустив нападавших голыми. Но финансы уже не пели романсы.


С караваном на север на отдельной повозке шла группа монахов, пробиравшаяся в Киль. Я взял их из любопытства. Хотелось узнать, что происходит в Европе со слов гражданского населения. Один из монахов был явно не рядовым иноком. Вобще с церковными делами за время, проведенное в Италии, я был знаком плохо. Мы же были просто варварами, бородатыми и дикими и вдобавок еще и ортодоксами византийского толка. Да и кто будет приставать к рабам? Ни про какие свирепствования инквизиции я не слышал и не сталкивался с их представителями. Под боком у нас грызлись претенденты на папский престол, отлучая друг друга от церкви, что не прибавляло авторитета всей святой братии.

Наши монахи вели себя достойно, во время нападения разбойников милостей от случая не ждали, взявшись за дубинки. Нормальные люди. Я, уже неплохо владевший разговорным языком, не раз заводил беседы со старшим из них и почерпнул многое из разъяснений отца Луго. Монах был очень удивлен моими куцыми знаниями греческого языка и умением писать на трех языках. Выяснилось, что об окружающей действительности я не знаю ничего. Ни Ньютон, ни Фрэнсис Бэкон еще не родились. И Галилея никто не гнобил, поскольку он родится через двести лет.

Но были и хорошие новости. Главная была в том, что Ганза уже существовала и шансы попасть в Новгород водным путем были вполне реальны.


Глава десятая


В Гамбурге Луиджи оставил почти половину обоза, грузу предстоял транзит вниз по Эльбе. Нам же оставалось всего полсотни километров. По дороге Луиджи сделал мне предложение, от которого я не мог отказаться.

- Ваша милость, - я хочу предложить вам охрану наших кораблей . Один из них пойдет до Готланда в Висбю, а второй - до Ревеля. А дальше до Новугорода совсем рядом. Отплытие через девять дней. Я плыву с вами до Висбю.

- Хочешь сэкономить, Луиджи?

- Не без этого, синьор, какой же купец без прибытка. А я попробую помочь вам связями в плавании от Ревеля хотя бы до Пскова. Согласны?

- Луиджи, ты выручаешь меня в очередной раз. Что-то за этим кроется.

- Синьор, за время в пути мы не потеряли ни одного человека, ни одной повозки - это большая редкость. Вы удивительно щепетильны , что простите, как-то не вяжется с вашей профессией. Опять же эти странные запреты не пить сырой воды. Это что? Обет?

- Будем считать, что обет. Теперь поподробней о плате. Что натурой, что деньгами?

- Синьор, с вами приятно иметь дело. Не было ли в вашем уважаемом роду купцов?

- Может и были, но таких пройдох, как ты, не было точно.


В Любеке мы отдыхали неделю и опять на подворье семьи Адорно. В самом городе было неспокойно. Группы стражников постоянно патрулировали город, который был разделен почему- то на четыре части, каждая из которых подчинялась своему гауптману. Как я понял, бюргеры были очень недовольны администрацией города и требовали прав. К нашему вооруженному отряду особых претензий не было, но настороженность явно прослеживалась. Действительно, а вдруг одна из сторон перекупит наемников?

Я с удовольствием осматривал город, выстроенный в готике. Все дома и церкви были построены из красного кирпича. По всему было видно, что город богат, да и не мудрено. Сейчас он являлся одним из центров Ганзейского союза. Немцы - пикинеры азартно пропивали последнюю добычу. Своим я наказал озаботиться подарками для родных, цены на товары здесь были очень демократичны.

- Ждан, что ты подаришь своей Пенелопе?

- Какой Пенелопе?

- Любаше. Ты уж не промахнись. А то вышел за хлебушком и пропал на два года.

- Ну, серьги. Опять же колечко . И кружев брабацких.

- Будешь болтаться по рынкам, купи пулелейку для аркебузы. Кстати и аркебузы отдай оружейнику, пусть переделает ложу и мушку пусть прилепит, как у наших, помнишь, ружей.

- Сделаю, капитан.

- И посмотри , не торгуют ли нехристи рабами. Присмотри парнишку потолковее. Пусть в пажах походит. И повара поищи, наш после ранения никак не очухается.

- Это что у нас , денежки появились?

- Не без этого.


Через неделю началась погрузка на суда. Внешний вид судна, я бы назвал его посудиной, поначалу вызвал разочарование. Один прямой парус, дурацкие надстройки на носу и корме, да и качество изготовления.. Кораблик был метров под двадцать и по ширине около восьми, однако, когда в трюм закидали не меньше ста тонн товара, а место еще оставалось, пришлось пересмотреть свои взгляды на его функционал.

Семьдесят восемь человек бандерии разместились на двух судах, принадлежавших генуэзцам. Суда шли под флагами Ганзы. Этакий либерийский вариант. Всего в караване было двенадцать кораблей. Пушек на борту судов не было. Откуда было им взяться, если обычных пистолетов тоже еще не было. Из упрямства я облазил все оружейные углы города , но не обнаружил даже подобия кремневого пистолета. Бомбы были распределены по судам поровну.

Конечно, о комфорте и даже сносных условиях приходилось только мечтать. Тем не менее под попутным ветром мы дошли до Готланда на четвертый день. Здесь мы распрощались с Луиджи.

- Господин капитан, - обратился он ко мне по всей форме, - имейте в виду, у нас всегда найдется местечко для таких, как вы.

- Спасибо, Луиджи. Хочу тебя обнадежить. Скоро Генуя выйдет из-под опеки Франции, так что используй шанс, не продешеви.

- Я верю вам, клянусь девой Марией и приму меры, чтобы не опростоволоситься.


Неприятности ждали нас сразу за островом. Еще до отплытия из Висбю Луиджи предупредил меня, что в море зашевелились витальеры. На мой вопрос он ответил коротко:

- Пираты.

От Висбю на Ревель отходило девять судов. Мы шли на самом последнем тяжело груженые. Я перемешал пикинеров и арбалетчиков и распределил их по трем последним кораблям. Завидев пиратов, караван распустил все паруса и ринулся наутек. Мы продолжали ползти сзади , все больше отставая от своих. Решив, что легкая добыча сама идет в руки, четыре пиратских судна отрезали нас от основной группы наподобие стаи волков. Теперь можно было посмотреть на абордажный бой в натуре. На нашей «Святой Маргарите» царил видимый переполох, по палубе носились растерянные люди. Подходи, дядя, и выбирай , что пожелаешь.

Когда пират, шедший на нас, четко выполнил маневр сближения, из – за нашего борта поднялись два десятка арбалетчиков и аркебузиров под прикрытием павез. В стане бандюг произошла заминка, но было поздно - первый ряд абордажников уже валялся на палубе. Пираты подняли щиты, но пять аркебуз прошили их вместе с владельцами. На такой дистанции промахнуться было мудрено. Хрустнули борта судов .После трех арбалетных залпов палуба витальеров была завалена трупами и ранеными. Вдев в петлю рондель , я вместе с Всеславом и Нестором перепрыгнул на борт вражеского кога. Пираты попытались организовать оборону, но второй залп аркебуз положил конец осмысленному сопротивлению. Еще четыре пирата, кинувшиеся на нас с короткими мечами, были разделаны секирами на отдельные фрагменты. Своего противника Всеслав просто перерубил от плеча до пояса, несмотря на доспехи. Оставив на судне трех пикинеров для наведения порядка и подсчета тугриков, я вернулся на свой ког и приказал капитану:

- Правь на четвертый неф!

- Господин капитан, - возражал голландец, косясь на мой залитый кровью нагрудник, -пусть они сами выбираются. Это суда господина Нолле.

- Да мне хоть хренолле! Я не собираюсь драться за купца - мы просто сожжем морских братьев!

Мы обходили суда , занятые схваткой. Я не сомневался в исходе резни - пиратам не устоять против нашей сплоченной команды. Минут через сорок мы настигли четвертый неф, взятый на абордаж. Охрана не смогла справиться с витальерами.

- Пройдешь в броске боевого топора вдоль борта пиратов и сразу уходи назад к своим, -проорал я капитану.

- Всеслав, Нестор! Запаливай!

Мы зажгли фитили бомб и встали у борта. Капитан знал свое дело, лихо пройдясь рядом с когом неприятеля. Три бомбы и три кувшина с маслом полетели на палубу врагов и одновременно выстрелили аркебузы в самых отчаянных, пытавшихся обстрелять нас вслед. Град арбалетных болтов окончательно отбил у смельчаков охоту спасать свое судно от разгорающегося пожара.

Теперь у пиратов не было возможности преследовать нас. Паруса и кога и нефа были разорваны в клочья.

Только через два часа удалось подвести итоги сражения. На нашем судне из моих не погиб никто. Из команды было потеряно два человека. А вот на остальных двух судах, также одержавших победы, дела были хуже. Больше всего пострадали пикинеры - немцы из Фрайбурга, не сумевшие увернуться от абордажа - из строя выбыло четверо только убитыми. Еще один пиратский корабль был сожжен бомбами, но два стали нашей законной добычей. Командам нефов не поздоровилось и новый повар, так удачно купленный Жданом, тоже попал под раздачу.

Сам Ждан, возглавлявший оборону на предпоследнем коге, был доволен, несмотря на отрубленный мизинец на левой руке. Его команда потеряла лишь троих ранеными.

Кое-как перетасовав команды, нам удалось опять же кое-как доползти до Ревеля. Из каравана в девять судов пришли до места только семь.


- Господин капитан, позвольте полюбопытствовать, - спросил у меня капитан «Маргариты».- С вашими навыками вы бы могли отбить неф господина Нолле. Почему вы этого не сделали, ведь вас бы ждало достойное вознаграждение?

- Господин Херц, согласно договора я обязался защищать доверенное мне имущество и не более того, - отбоярился я. - Иначе вы бы бы доложились по начальству и моя репутация была бы подорвана.

- Несомненно и разумно, - оттопырил губу моряк.

На самом деле просто хотелось сохранить своих людей . Второй причиной было, честно говоря то, что господин Нолле еще в Любеке отказался от моих услуг по охране. Пусть теперь ищет для крыши других конкретных пацанов. Вот купец из Гамбурга, владелец отбитого от пиратов нефа , не стал жабиться с компенсацией и отстегнул сотню флоринов и что? Груз цел, команда почти в сохранности.

Как только случилась возможность собраться вместе всей бандерией, я выплатил командирам копий возмещение ущерба семьям погибших и тяжелораненым, чем вызвал у головорезов некоторое удивление, ведь это делалось при полном расчете.

- Теперь вы знаете, что даже сдохнув, вы принесете пользу своим близким, - прокомментировал я необычность поступка. По-моему согласны были все.


Ревель по возможностям не Любек. Однако управляющий отделением дома Адорно согласился помочь мне в реализации захваченных судов и прочего барахла и дал совет добираться до Новгорода через Псков.

- Озеро Ладога весной очень капризно, а кораблики без киля неостойчивы. Опять же ваши кондотьеры немцы, то есть почти свои в здешних местах. И у русов хватает наемников, тем более, что вы идете на службу в Москву.

Так нам удалось без приключений проплыть до Пскова, в ту пору одного из крупнейших городов Руси. Я помнил, что после войны 1941 года в Пскове осталось не больше сотни жителей. Вот такие выверты.

Действительно, это был настоящий город-крепость. Городские башни и стены вызывали восхищение - умели же строить. Здесь удалось закупиться лошадьми и повозками. Пока же конь был только у меня. Опытные корабельщики сумели без проблем довезти его до места. Однако далеко не все складывалось просто. На второй день на постоялый двор, где мы остановились, пришел десятник.

- Ты будешь сотник наемников немецких?

- Да.

- Собирайся. Тебя призывает князь наш, Констянтин Дмитриевич.

- Может дашь время приготовить отдарки?

- Это можно.

Через час я, сопровождаемый десятком Нестора, верхом на Рибо, выдвинулся в сторону Псковского Кремля или Крома, как говорят здесь. Ждан остался на подворье, болтливый язык был мне не нужен.

- Прости, дружище. Тебе развлечение, а мне голову на плечах сохранить хочется.

С одеждой я не стал заморачиваться и поехал в обычном прикиде генуэзца.

Могучий Кремль стоял на месте слияния двух рек. Минимальная толщина стен превышала два с лишним метра. В окружении стен приютилась деревянная церковь, на кресты которой, я , к изумлению десятника , истово перекрестился.

Я уже знал, что псковской князь сын того самого Дмитрия Донского, но не ожидал, что тот так молод. На вид ему было не более двадцати лет.

Я не имел ни малейшего понятия о церемониях подобных встреч, поэтому отбив шаг, подошел к князю с рапортом:

- Милорд, капитан бандерии Олег сын Михайлов, прозвищем Одинец по твоему приказу прибыл, - и отдал честь.

Это было для князя неожиданностью. Похоже, он уже знал от десятника, что я православный и это несколько напрягало ситуацию.

- Так ты рус?

- Так точно! - рявкнул я, изображая бравого вояку.

- И откуда вы идете?

- Из самой Генуи.

- Так вы из «черной пехоты»? И как ты туда попал?

- Продали, -коротко ответил я. – Сначала в Орду, потом в Кафу.

- И почему ты решил, что понадобишься у нас ?

- Рабы из последнего полона предупредили, что хан Едигей собирается на Русь долги получать.

- Не может быть, ведь только-только договор с ним заключали.

- Летом года сего двинет окаянный амир Орду, так люди говорят.

- Что еще знаешь про то?

- Ничего. А немцы вояки хорошие и за хорошие деньги костьми лягут, где прикажут. Опять же отряды пехоты поражений почти не знали.

- Пойдем глянем, кого ты привел.

Мы вышли во двор.

- Становись, - проревел Нестор. - Смирно! Равнение вправо!

Он подошел ко мне с докладом:

- Господин капитан. Первое копье бандерии к смотру построено. Командир копья десятник Нестор.

- Вольно.

Четкость и слаженность движений ошеломили псковитян. Я посмеивался про себя, зная как любят вояки подобные вычучивания.

Князь прошел мимо строя.

- И много их у тебя?

- Тридцать пять арбалетчиков и лучников и сорок пикинеров. Щитоносцев наймем здесь. Есть пяток аркебузиров, но аркебузой владеют почти все пехотинцы из Генуи.

- Неужто и огненный бой знаете?

- Нашими бомбардами разгромлен отряд герцога миланского. По пути по морю два судна пиратов потоплено и два взято в полон.

- Лихо. И куда это вы направляетесь?

- К брату твоему великому князю московскому.

- Как думаешь, пригодятся великому князю такие витязи? - обратился князь к сопровождавшему его кряжистому воеводе.

- Ну, если все такие, то будут к месту. Мнится мне, что в этом десятке все рожи русские.

- Истинно так, - подтвердил я. - Лишь пятнадцать человек из славян уцелели после года сражений.

- А остальные стало быть схизматики?

- Католики и протестанты.

- Надеюсь попов богопротивных не привез?

- Попы кондотты не подписали, - пошутил я, но местные приняли шутку всерьез.

- Еретики есть еретики, все им мало. А удержит ли отряд кованую конницу?

- Если дадут десяток тюфяков, да под страсбурский порох, то удержит.

- Видел я черную пехоту в битве, крепкие воины, а швицеры-пикинеры просто смерть, -отозвался воевода.

- Ну что же, так тому и быть. Коли православные еретиками командуют, то пусть и послужат на пользу государству московскому. Завтра зайдешь за грамотой. А это что за воз?

- Мальвазия. Подарок герцога генуэзского, - схитрил я.

- То добро. Когда думаешь трогаться в путь?

- Через два дня. Хотелось бы отряд для сопровождения, мало ли что.

- Тимофей, дай им людей потолковее.


Великий Новгород встретил нас густым туманом. С размещением людей особых трудностей не было. Оказывается, наместником сюда по договоренности направлялся тот самый Константин, восьмой сын Донского. Таким образом Новгород отходил под опеку Москвы.

Меня же интересовал один вопрос, как успеть на Печору до середины июля, время поджимало. Бандерию сможет представить и Бернгард, опыт у него большой.

Я думал, что церковная верхушка уже давно поставила в известность руководство Московии о готовящемся набеге Едигея. Тем более проблематичным становилось мое пребывание на Руси. Конечно за прошедшее время внешность моя изменилась крепко. Два шрама на лице, острая бородка в европейском стиле , мушкетерские усы заметно изменили лицо. Однако , стоит только высунуться в Москве в качестве капитана пехоты, то монастырских подвалов не миновать - ведь я шел под своим именем.

Ждан упорхнул к своей ненаглядной и пропадал второй день - похоже Пенелопа дождалась. Я инструктировал Бернгарда. До того я собрал бандерию для прощального слова.

- Камрады! Сегодня я прощаюсь с вами. Я выполнил свое обещание и привел вас на Русь. Дальше вас поведут люди московского герцога. Все, что положено по кондотте, будет выплачено казначеем сегодня. После двух лет плена все русичи могут выбрать дальнейший путь - или идти по домам, или сражаться под знаменами великого князя. Я вам боле не командир. Вы переходите в подчинение полусотника Харитона, прозвищем Вепрь. Все прочие дела будет решать сержант Бернгард Меер.

Мы сидели с Меером в харчевне.

- На рожон не суйся. Запроси хотя бы два десятка аркебуз. Как их переделать, Нестор знает. Тогда появится шанс, что вами не будут затыкать любую дыру. Если огненного боя у них нет, потребуй, чтобы новая ордонансная рота воевала по подобию черной пехоты. Только тогда у тебя появится шанс уцелеть в стычках с кочевниками. Ну и пожелаю не продешевить, Берни. Прощай , камрад.

- Капитан, как только понадобимся, ты знаешь где нас искать . Идешь домой?

- Да. Что-то я здесь задержался.


Вечером заявился Ждан. Вид у него был смущенным.

- Что, экюйе? Не вижу выражения счастья на лице.

- Понимаешь, Олег…э-э…

- Понимаю, планы изменились и сидеть возле юбки и заниматься ремеслом тебе не захотелось.

- Как-то так.

- Ну что же, у тебя есть выбор. Можешь проситься к Харитону и доблестно сложить голову под Москвой, но есть одна тонкость.

- Что есть?

- Маленькая неприятность. Попы, наши старые знакомцы, сильно тебе не обрадуются . Боюсь, что они будут делать тебе бо-бо, чтобы узнать, куда я подевался.

- Я об этом не подумал.

- Так что мы с тобой числимся в бегах, наверняка как богохульники, еретики и прочее, короче придумай вину сам.

- А что плохого мы сделали?

- По большому счету ничего. Однако ты виноват только тем, что встретил меня и боюсь, что уже списан.

- Что такое списан? Ты стал так странно говорить.

- Уже похоронен на погосте. Ждан, ты слишком много знаешь и потому виноват.

- И что делать?

- Уходить надо. Алешка держит лошадей под седлами. Жду тебя.

- Опять к чухне?

- Истинно так.

Наш паж Алешка был круглым сиротой. Его родителей вырезали куманы на засечной линии год назад, а самого продали в Кафе. Смышленый и шустрый, он быстро нашел общий язык со Жданом. Сейчас он действительно находился в полной готовности, присматривая за четырьмя лошадями.

- А этот Харитон знает, что ты не идешь на Москву?

- По дороге от Пскова мы все обговорили. Я обещал вернуться после посещения могил родных .

- И где эти могилы?

- Увидишь собственными глазами, клянусь. Но надо торопиться. Засветились мы здесь.

- Эх, не успели толком погулять!


Глава одиннадцатая


За тринадцать дней удалось добраться до Вологды. Если бы не проводник, нанятый за бешеные деньги, поход не имел бы смысла. Сухой и жаркий май позволил форсировать речки по малой воде. Я хотел пройти южным маршрутом через Вологду, Устюг и на Усть-Сысольск, в существовании которого были большие сомнения. По всем признакам выходило, что из Вологды мы выйдем в начале июня.

В Вологде пришлось расстаться с лошадями. Не было никакого смысла тащить их по тайге . Мы со слезами прощались с боевыми конями, прошедшими с нами нелегкий путь. Не предполагал, что можно так привязаться к животному. А вот спросите дальнобойщика о степени его привязанности к своему транспорту, с которым он прошел и крым и рым, с которым замерзал и спасался . Думаю для него это гораздо больше , чем куча железа. Но деньги дали хорошие, таких пород здесь не бывало.


Опять шитик, крепкий, широкий и заточенный под прямой парус. Мы тщательно размещали в нем свое добро. Амуниция, харчи, оружие , походный шатер , посуда и котел и многое другое.

Из оружия три арбалета, три кинжала, ландскнетта у меня и фальшион у Ждана, который он выменял в Гамбурге у пикинера. Кроме того, Ждан неплохо пользовался и дагой -последним писком моды на юге Европы. Погрузили и аркебузу с бочоночком хорошего пороха и причиндалами к ней. Павезы решили оставить, взяв взамен сравнительно небольшие ручные щиты. Кроме того, Ждан настоял на покупке пяти сулиц - коротких метательных копий. Я повертел в руках тяжеленную секиру, перехватил взгляд Ждана и сунул ее на нос. Против лома нет приема. В емкий рундук загрузили доспехи. У меня он был пластинчатым, а у Ждана поплоше. Алешке мы подогнали доспехи, снятые с малорослого витальера . Кстати арбалетом, правда облегченным, он пользовался уже неплохо. А обувь, кафтаны, плащи, кольчуги, бацинеты, болт - вот ведь прибарахлились. В самый нос я сунул две оставшиеся бомбы, не взорвавшиеся из-за обрыва фитилей.

С наличностью тоже было неплохо. После схваток с пиратами я отложил двести золотых гульденов, чеканенных в Любеке. За лошадей мы выручили сорок гривен, что соответствовало примерно пятидесяти золотым флоринам.

Своей монеты здесь не было. Москва только начинала чеканку рублей. Вот и ходили по рукам гривны и флорины, гроши и алтыны, сам черт ногу сломит. Даже Ждану приходилось чесать темечко, приводя европейскую валюту к местным реалиям. Средства позволили нанять гребцов-бурлаков до Устюга.

Моя команда называла меня атаманом, что вызывало у гребцов противоречивые ассоциации. Гребцы работали посменно. Шитик останавливался только на оправку и обед. Я торопился. Прошли по Вологде и вышли в Сухону. Стало веселей, а после Дубни совсем комфортно. Путь до Тотьмы занял три дня и это при встречном ветре. Зато потом река еще больше уширилась . Перекатов было немного. Один из них назывался «Копыто», а второй «Корыто». Мы отсыпались после тяжелого перехода от Устюжны, но один из нас постоянно бдил и за гребцами и за обстановкой на берегах. Еще двести километров до Устюга прошли без приключений. Встречных судов было немного, но они были. Мы проходили мимо, не останавливаясь. Под Устюгом мужики получили расчет и были высажены на берег ввиду города. Алешка запросился посмотреть город и я его понимал, но решительно оттолкнулся веслом. Нам не хватало только встретить старых знакомых из монастыря.

Я рассматривал карту собственного изготовления, наброски которой регулярно возобновлял при всех перипетиях. Вспомнились слова Ждана о женщинах «почище». Действительно в вопросах случайных связей приходилось быть чрезвычайно привередливым. Опять же над половой проблемой вставала другая проблема, именуемая сифилис. Где-то я читал, что в средние века именно в Италии произошла вспышка этого грозного заболевания. Год и даже век были неизвестны, но приходилось шарахаться от каждой чересчур игривой особы . А их хватало. И на Сицилии и в миланском походе войска сопровождали сонмы торговцев и торговок, проституток и служанок. Собственно число войска было по количеству ненамного больше обслуживающего персонала. Второй причиной, вызывавшей отсутствие должной потенции, был низкий уровень личной гигиены прекрасного пола и особенно удручающее состояние зубов. Представьте девицу -этакую кровь с коньяком без передних зубов и умопомрачающим запахом. Однако общее состояние гигиены не было таким трагичным, как его описывали в книгах. А может все- таки все сглаживалось Италией. Черноволосые пухленькие красотки , как на картинах Брюллова - это тоже было.


После впадения Юга река разлилась и идти под парусом стало веселей. На второй день суденышко выплыло в Вычегду. На месте слияния двух рек раскинулось небольшое, из десятка домишек селение зырян. Именовалось оно Пырас , что примерно переводится как «горло». Впрочем устье и есть горло. Здесь мы тоже не задержались. Я планировал пополнить запасы в Яренском городке. Теперь приходилось двигаться против течения и до места мы добрались только на шестой день и встали на роздых.

Стало понятно, что шитик придется оставлять в городке. Здесь находились и фактория и Новгородский кордон . Дальше только дикие племена, нежелательные встречи и полное отсутствие намеков на цивилизацию. Мы обменяли шитик на местное суденышко, полностью приспособленное к плаванью по мелководьям и перекатам, озаботились прочной обувью. Была середина июня - запаса времени практически не было. До верховьев Печоры было около пятисот километров по малым рекам и волокам.

Ждан рвал волосы на голове. Часть имущества приходилось продавать, иначе лодка становилась неподъемной.


Свели знакомство с местным воинством, охранявшим кордон.

- Никак вы вои в ушкуйники решили податься. Что иным людям искать среди перми дикой? И оружие немецкое, никак с Литвы пришли, - допытывался десятник Фрол.

- Да нет, держи дальше, - хохотнул Ждан.

- А не маловато вас будет, да на лодчонке махонькой?

- Наши ушли Мезенью, а атаман приболел, вот и догоняем, - вдохновенно врал мой экюйе.

- Самострел не сменяете? Дам окорок и гусей копченых.

- Арбалет? Нет. А вот посмотри, вот это сменяю. - Ждан вытащил шлем из заначек. - С синьора под Миланом снял. И личина есть.

- Лепота. Такой только боярину носить. Что еще попросишь?

- Молочного на пару-тройку дней, да гусятины, да копчушек пару –идет?

- По рукам. Ну и я помолчу на всякий случай, что вы тута проходили и своим накажу. А ты уж поделись фряжским. У вас смотрю пару бочонков припасено.

- Годится. А мы в вашей баньке нонче попаримся. Как? Годится?

- Теперь точно по рукам. Ох ,ты и хват. Пошли, что ли - оскоромимся.


Рано утром мы уже поднимались по Вычегде под косым парусом. Распогодилось. Появился гнус. В три дня дошли до устья Выми, еще четыре ушло на подъем до устья Сысолы. Здесь было небольшое селение коми, где мы немного передохнули. Встретили нас если не гостеприимно, то и не злобно. Искали проводника, пришлось задержаться на сутки, пока не появился нужный человек. Местный зырянин по имени или кличке Русин согласился проводить нас до селения Кулэмдин в сопровождении своего сына на лодке. В оплату он просил наконечников для стрел.

- У нас только каленые, - сказал Ждан.

- Ничего,пригодяться, - усмехнулся Русин.

- А может дальше проведешь, дадим хороший нож?

- Дальше можно легко потерять голову. Угры шалят. Вы их называете манси. Попробуйте договориться с местными. Они лучше знают те места.

Я помнил, что расстояние от Сыктывкара до Усть-Кулома по шоссе около ста километров, но по реке мы прошли больше двухсот. И это при том, что река была значительно полноводнее, чем в мое время. И уловистей. Проблем с рыбой не было никогда, похоже теперь у нас каждый день - четверг. Юго-западный ветер крепко подпирал наш парус. Дни становились все жарче. Я спросил у Русина, что он думает по поводу лета и получил ответ, что ожидается очень жаркое лето.

- Морошка хорошо отцвела и не упала, будет жарко.

Наконец из-за поворота выскочила деревушка с характерно для коми выстроенными домами. Я уже понял, что проводник нам не был нужен, но уговор есть уговор. Рассчитавшись с ним, мы выяснили, что трудности будут при входе в реку Нем. Вот там точно потребуется проводник.


Через неделю мы входили в устье речки Нем. Мои планы заиметь проводника не сбылись. Действительно в месте впадения речки в Сысолу стояло пара домов, один из которых был нежилым.

- Ночуем в пустой хате, - сказал я, - больно здесь место красивое. Дальше чую я большой геморрой.

Ждан давно не интересовался, кто такой Геморрой и кто такие Навозные морды, привыкнув к моему сквернословию.

- Похоже, хозяева здешние попрятались на всякий случай.

- Хрен с ними, - констатировал я. – Надо по-хорошему отоспаться.

Завидев из чащоб, что мы не собираемся громить их домишко, хозяева выползли на вечернее солнце. Разговор задался не очень, мужик совершенно не говорил ни по-русски, ни по коми. Я же никак не мог втемяшить ему, что нам нужно не промахнуться мимо дороги на сойвинский волок. Это по-моему сойвинский, а по его черт его знает. Махнув рукой и наскоро поужинав, я завалился спать , но сон не шел.

На улице Ждан, похоже плеснул охотнику вина и разговаривал с ним уже на мужском языке. После состояния « ты меня уважаешь?» никакие переводчики не требуются.

Итак, пока неясно главное. В своей я реальности или в иной, но очень похожей? Где гарантия, что пройдя через ворота, меня не выбросит в неолите? Как проверить при благополучном исходе, изменил я историю или нет? Если даже изменил, то как я это узнаю, ведь средневековую историю как не знал, так и не знаю? И , на закуску, совсем простой вопрос, как дальше жить.? Здесь степень моей востребованности чрезвычайно велика, а там я обычный «Эй, ты». И совсем не хочется выращивать на даче розочки , уминая очередной шашлык из бразильской свинины.

Не удалось найти ответа ни на один вопрос.


Утром Ждан отрицательно потряс головой, показывая, что переговоры с туземцем не удались.

- Баял, что впереди воины свирепые и многим числом, - сообщил он коротко.


Пройдя километров тридцать по довольно широкой, но начинавшей мельчать речке, мы заночевали, но уже со стражей. Из-за непрекращавшейся жары щли налегке, но сейчас с утра вздели брони - кирасы с рукавом до локтя. Солнце в этих краях садится в июне всего на пару часов и было светло и прохладно. Река начала сужаться и петлять, перемежаясь то спокойными зеркальными плесами, на дне которых просматривалась любая рыбешка, то мелкими, по колено перекатами. Лес подступал все ближе и мы понимали, что спокойная жизнь кончается. Арбалеты и сулицы были приготовлены к бою, шлемы были под рукой. Еще день подъема по бесконечным петлям в горящих от нагрева панцирях. Ждан и Алешка постоянно обливались водой, а я, памятуя о своих далеко не молодых годах, старался не мочить даже ноги, зная, что по такой погоде холодная вода может вызвать ураганный артрит. А вода все холодала, вытекая из затененной дремучей пармы.


На третий день после прохождения устьев двух речушек, русло Нема так сузилось, что большие ели, падавшие от старости поперек потока, местами перегораживали половину русла. Вымотанные небывалой жарой и недосыпом, мы едва не прозевали нежданных гостей. Едва мы вылезли на длинный и широкий перекат, как стрела щелкнула в мой нагрудник. В глаза полетели мелкие и колючие брызги и я недоумевал, что же стрела раскрошила на моей груди. Мы заученно уперли арбалеты в дно лодки и взвели их. Метров в тридцати шевелились кусты, оттуда били два или три лучника. Алешка уже зажег фитиль аркебузы. Мы прятали незащищенные ноги за лодкой. На моих глазах в бацинет Ждана прилетела стрела и отскочила, не оставив вмятины.

- Наконечники костяные, - заорал Ждан, подтаскивая поближе связку сулиц. Я выцеливал стрелка в чаще. Выстрел. Грохот прокатился в тишине и всплыло густое облако порохового дыма. Алешка дважды выстрелил в ту же сторону и в это время с другой стороны речки по мелководью на нас ринулся с десяток местных индейцев.

Странное чувство пронзило меня. Нет, не страх. Страху я натерпелся в первых боях, особенно на Корсике и в Сицилии тоже потрясся. Это потом, после схваток грудь в грудь, когда жизнь в прямом смысле находится на острие секиры, страх сменился злобой и расчетом. «Выпад, отбив, прикрыться щитом, подпрыгнуть , уходя от секущего удара по ногам, пригнуться и ударить умбоном вверх»,- вот примерно такие короткие полумысли на уровне инстинктов мелькали в голове.

А сейчас я ощутил далеко не страх, а ошеломляющее чувство охотника, когда все живое -просто добыча, с которой ты можешь сделать , что хочешь. И именно сейчас я понял, чего я, собственно стою, как человек и где мое место.

И. уже со злым весельем, я, крикнув Алешке:

-Бей, что справа, - выпустил из арбалета болт и вскинул рондель. На нас выскочило шесть человек. Трое лежали на мелководье. В двух из них торчали сулицы.

Сзади щелкнула тетива Алешки и раздался вскрик. На меня летел здоровенный мужичина, замахиваясь дубиной с оковкой. Заученно я отклонил богатырский удар вершиной секиры и, когда вожака полуразвернуло по инерции, через руку разрубил его почти до пояса. Обратным ходом секиры, окованной задней частью ткнул в подвздошье тому, что был справа, услышав, как затрещали ребра и , прикрывшись щитом, подрубил третьему ногу под колено.

Все. Великая битва закончилась. Еще двое воинов явно из молодняка , со страхом поглядывая на мою сплошь залитую кровью фигуру, драпали во все лопатки.

- Эх, атаман, даже помахаться не дал, - усмехался Ждан, вытирая меч об одежду убитого чудинца. – А Алешка молодец, завалил лучника.

Кристально чистая вода замутилась потоками крови. Ждан, пройдя к трем раненым, сказал :

- Один готов, а двое не жильцы, - после чего дважды ткнул мечом.

- Вот доходяги, - балагурил он, - даже взять с них нечего.

Я повернулся к Алешке и только тут заметил, что он зажимает рану на незащищенной части предплечья. Это крайне обеспокоило нас , ведь дикари нередко смазывали костяные наконечники рыбьим ядом.

- Наконечник железный, - удивился Ждан, рассматривая рану. - Кость не задета, считай повезло.

- Ждан, займись раной, а ты, Алексей сразу посмотри, что из оружия можно прибрать. Потом отчистишь все доспехи.

Надо было отвлечь парнишку от ненужных рефлексий. Сам я пошел осматривать позиции лучников. Одного убил Алешка, а где еще парочка?

Один лучник лежал, обливаясь кровью. Аркебузная двухсантиметровая пуля вырвала ему почти все горло. Рядом валялся лук ,тул со стрелами с костяными наконечниками. Примятая трава подсказывала, что третий стрелок тоже ринулся в атаку, но увидев ход боя, понял, что орешек оказался слишком твердым для их зубов и подался в бега. Кстати зубы у этих ребят были как в рекламе про «Блендамед».

Алешка собирал оружие с убитых и старался не подходить к трупу вожака, раскроенного, как на бойне.

- Ребята, а ведь волок-то недалеко, -сказал я.- Недаром эти козлы здесь паслись.

- Щиплют никак купчишек ,- добавил Ждан.- Надо бы их стан поискать, подхарчимся.

Стан нашелся недалеко, всего-то в десятке километров вверх по речке. Мы не стали к нему подкрадываться, понимая, что лесовики давно засекли нас по шуму. Бивак пустовал.

- Угры ушли двумя отрядами. Один - по воде вниз, а второй - вверх к волокам,- пробежав по следам, доложил воин.

- Сколько их было?

- Дюжина досталась нам, а вот иных будет поболе.

Ночь мы провели на вражеском становище. Мы со Жданом дежурили посменно, парнишку пожалели. Опять же ранение, хотя и неопасное. Раной Алешка очень гордился. Еще бы, она приравнивала его к взрослым воинам.


После боя я извлек из запасов настоящий генуэзский горжет и повесил на шею парня.

- Заслужил. Носи.

Счастью не было предела. Разбирали ход схватки. Ждан был доволен моими действиями.

- Мне нечему тебя больше учить. Конечно, махать мечом, как лягушатники, ты не будешь, но супротив ронделя выстоит далеко не каждый. Это от кого ты подсмотрел удар на обратном ходу?

- Говен.

-Да, тот знатный рубака. Жаль, что остался в Генуе.

- Что ему здесь делать, - возразил я, - его же свои и продали.

- А я вот какой оберег с чухни снял, - вмешался Алешка. Он показал кусочек обмятого желтого металла на веревочке.

- Никак золото? – изумился Ждан. - Оно самое, весом не менее гривны будет. Воин –то не из простых. Значит , пришли вои по добычу из-за Камня.

Сейчас я внимательно оглядывал окрестности, в очередной раз досадуя на отсутствие часов. Прошло ли летнее солнцестояние или нет? Судя по завязям брусники, сейчас наверно начало июля.


Еще день пути по вихляющейся речушке и она резко повернула на север, как и говорил чудин. И сразу в глаза бросились многочисленные следы людей, животных и судов - мы вышли на рубеж волоковой системы Вычегда-Печора через реку Нем до притоков Мылвы.

- Где угры? - спросил я.

- Идут вослед, как волки по добычу.

- Давно ушел караван?

- День-два.

Мы прибавили ходу. Чувство опасности подавило накопившуюся усталость.

Еще одна ночевка. Огня не разводили. Я хвалил запасливого Ждана. Конечно пришлось поупираться, проталкивая лодку на мелководьях, но оно того стоило - проблем с припасами у нас не было.

В свободное время Алешка увлеченно ловил хариусов на мушку с леской из конского волоса . Что может быть вкусней зажаренной на маслице свежей белорыбицы?

К середине следующего дня открылась небольшая излучина и начался тот самый волок.

Ждан сказал:

- Вот здесь они и нападут.

Бросив лодку и вооружившись, мы бросились в погоню. Аркебузу я оставил, в мобильном бою она бы только помешала. Через час хорошего хода мы услышали шум боя.

Угры рассчитали все правильно и напали на купцов, когда они продергивали вперед последнюю плоскодонку.

Охрана, растянутая по всему каравану, отбивалась без особого успеха. Угры налетели с двух сторон и сзади. Все артельщики у последней лодки были убиты или тяжело ранены, схватка переместилась к середине каравана.

- Бьем издалека, - сказал я. - Не сближаться.

Удар в спину был для нападавших большим сюрпризом. В минуту арбалеты выкосили почти треть угров, которые сами оказались между двух огней. Два предводителя в кольчугах и шлемах пытались развернуть строй, но очередной залп прошил их тела насквозь. Еще минута и противник побежал.

Вид закованных в доспехи воинов ошеломил не только угров, но и стражу. От их группы отделились двое и тот, что постарше, крикнул:

- Откуда будете, спасители?

- Новгородцы.

- Не ушкуйники ли, оборони господи?

- Нет. Мы здесь случайно.

Несколько успокоившись, люди стали подходить поближе. Мы демонстрировали миролюбие. По волоку в обратную сторону побежали воины, видимо стараясь обнаружить оставшуюся часть дружины.

- Вовремя вы. Могли и не выстоять. Хорошее место выбрали, лихоимцы! - сплюнул рыжий мужик, по виду купчина. Почитай с двух шитиков людей повыбивали, язычники окаянные.

- С Волги через Колву идем. Купцы мы нижегородские. Мы с братом Игнатом, да еще трое. Что же это, вас всего трое? Как же так? Ведь здесь угры везде шалят.

- Уже не шалят, - перекрестился Ждан, - упокой господь их души грещные.

- Никак побили? - с недоверием спросил рыжий.

- До смерти, - подтвердил Ждан, - только двое сбежали, остальной десяток рыб кормит.

- Лихие вы вои. Вот нам бы таких и надо. Правда своих из воев мы потеряли троих, да четверо ранено, а вот артельщики побиты, считай наполовину.

Я уже открыл рот, чтобы брякнуть вроде: « Что везем, братцы?», но сообразил, что вопрос не к месту и не ко времени. И так понятно, что купцы идут за рухлядью, которую будут выменивать по грабительским ценам на муку, масло, железо, ткани, оружие, соль и хозяйственную мелочевку.

Вместо этого я сказал:

- С охранением поможем. А за артельщиками можно и послать вперед кого на коне. Думаю желающие найдутся.

- Я тако же мыслил, - согласился купец.- А вас мы на свой кошт возьмем до Сойвы. По рукам? Только мниться мне, что таите вы, зачем в этих диких краях появились?

- Должок надо вернуть. Крепко нам задолжали, - сказал я, скорчив свирепую физиономию. Впрочем, что ее корчить, если теперь она все время такая. Лихой рыцарский удар крепко попортил морду лица.

- Быть по сему, - подытожил рыжий . - Полон есть? - спросил он у подошедшего начальника охраны.

- Четверо.Тяжелых раненых добили. Из доспехов две паршивые кольчужки, -он покосился на мой тяжелый арбалет, -эк, как просадил - и пара шлемов без бармиц.

- Привяжи полонян прямо к лодьям, пусть тянут.

- Не было у них каленых стрел,- продолжал воин,- инако сложилось бы по-другому. Мечей хороших тоже не было.

- Часто с пермью встречаетесь? - поинтересовался я.

- В этих местах впервые. Вот на Каме балуются частенько. Жара что ли их выгнала. Вот ведь духота какая. Быть грозе великой.

Мы простояли сутки, пока не похоронили убитых, перегрузили суда, подтянули свою лодку. Над караваном черным облаком кружил рой слепней и оводов, пот и гнус выедали глаза. Доспехи перекочевали в лодку- мы шли налегке.

Я приспособил на голову пучок травы, завязанной сверху в виде копны и пояснял Алешке, упираясь в корму суденышка:- Комар - он, подлюга в траву не летит. Можно спокойно спать, присыпав лицо травой, туда он не полезет. Зато темнота ему нипочем, всего изведет в шатре. Вот мошка - та наоборот - и в траву полезет, а вот в темноте не укусит.

- Откуда ты это знаешь?

- Видишь ли , я родился в этих местах.

Парнишка захлопал глазами.- Как же так? Тут же люд совсем дикий.

- Я даже покажу это место. Тебе понравиться.


Десятиверстовый волок наконец закончился. Я подошел к рыжему Филиппу.

- Мы пойдем вперед. Надо торопиться. Если будет опасность, дадим знать.

- Помогай господь.

Сплавляться по течению куда веселей. Чем ниже по течению, тем полноводней становилась речка с непонятным названием. Очевидно, что в эту эпоху климат был теплей и реки полноводней. В свое время я с недоверием выслушивал предания, каким образом на Печору доставлялся хлеб, ведь речушки обмелели так, что остались одни названия. Вот в 21 веке попробуй провести тяжелую баржу по речке Ухте до первой нефтяной скважины. То-то.

Еще через сутки мелководья почти исчезли и наконец сосновый лес раздвинулся. Мы выплыли в реку Печору. Еще немного и на левом крутом берегу завиделись строения явно не местной конструкции. Это был торг или погост. Сюда издалека стягивались охотники для продажи и обмена пушнины. И сейчас на берегу было довольно многолюдно.

- Отдыхаем? - повернулся ко мне Ждан.

- Только на день. Надо подкормиться по-людски и в баню.

- И грозу придется переждать ,- ткнул пальцем Алешка в выползающие с запада перистые облака. Действительно появились «кошачьи лапки» - признак изменения погоды. В воздухе ощущалась тяжесть и небывалая духота.

- Вот к вечеру и вдарит, - развеселился Ждан. - Гнус прибьет - уже хорошо.

Подумалось, что гроза конечно освежит, но и уровень воды может подскочить, что не очень желательно. В поселении мы навалились на съестное - пельмени из лосятины, маринованное в луке-туруне мясо оленя, нежнейшая семга, разварная нельма, супчик из свежатинки и вся эта благодать под последний бочоночек мальвазии. Опять же баня!

Ждан умудрился исчезнуть и явился лишь рано поутру, жмурясь, как кот.

- По нашему ни «бе» ни «ме», а в остальном баба огонь, - комментировал он итоги похода.

- Где ты их находишь?

-Это не я нахожу, это мы находим , так сказать по-взаимности.

- Местные не возражают? - спросил я и осекся, сообразив, что задал глупый вопрос. Вспомнилась Анька-Аньпель. « Сильный, высокий сын». Здесь тоже не помешает высокий и сильный отпрыск.

Ночью хлынул ливень и полоскал до утра. Вода в реке замутилась и надулась .

Я мрачнел, понимая, что этим не кончится и придется оставаться еще на день. Ждан опять исчез, а мы с Алешкой пошли на торг. Здесь доминировал бартер. Изумили сногсшибательные цены, заламываемые ушлыми торговцами. Особенно ценились железо и соль. Я усмехнулся, вспомнив о давешних планах по добыче соли на Выми. Даю голову на отрез, что пройдошливые купцы уже вываривают там соль из россола. Ведь пролезут в любую щель, вырвут выгоду из ничего, мечтая о тысячепроцентной прибыли и так во все века. К своему удивлению нам повстречался поп. Ну как же без них? Я не беспокоился, что нас опознают, чай не КГБ.

Алешке я купил меда по запредельным ценам, расплатившись серебром. Иную валюту светить не следовало, обойдется себе дороже. И цена на воск тоже впечатляла. А парафин здесь рядом, всего в сорока километрах. Всего – то докопаться до отличной нефти правда по вертикали глубиной в километр с гаком.

Богатейший край, а ведь никогда не жил богато, ни в какое время, ни при какой власти. Заколдованный круг. Дремучая страна. Даже из моих весьма полезных артефактов никто не удосужился хотя бы попытаться извлечь практическую пользу. Всех интересовало, как обустроить их бардак.

И все же это время нравилось мне больше, чем свое. Главное - оно было честней. И подлость верхов была предсказуемее и обособленная позиция церкви имела глубокий смысл. Господин чистоган еще не захватил господствующих высот и не стал целью и смыслом жизни, как у нас.

Появился Ждан и мы принялись усердно добивать бочонок. За два года общения оруженосец почерпнул от меня много чего, к примеру изучил глубины многоэтажного мата, в совершенстве овладел исполнением хитов «Ой, мороз, мороз» и «По Дону гуляет». Не надо думать, что здесь в подпитии народ не любил попеть, но аранжировки были какими-то заунывно-однообразными и в лучшем случае под гусли с бубном.

Сейчас мы с Жданом вдохновенно выводили про мороз , пугая многочисленных собак и туземцев. Алешка подхватывал чистым дискантом.

- А что, брат Ждан? - задал я давно вертевшийся на языке вопрос, - как дальше жить думаешь? Там , на Руси нас уже давно ждут в виде растопки для костра, а в Орде даже записаны в покойники.

- А по мне, то я бы где-нибудь в Неаполе помахался, нравилось мне там. И все там ясно. Как ты говоришь: « Ты товар - тебе деньги» и наоборот. Опять же к Любаше тянуло.

- Сейчас не тянет?

- Оно бы все ничего, но как вспомню свою флорентийку - мороз по коже. Так спину царапала - по неделям не заживало.

- Это понятно. А вот почему ты не спрашиваешь, куда я тебя волоку? Может прямиком в ад.

- Ада я не заслужил, нешто не понимаю? Опять же кажись во Фрайбурге в самой большой церкви с цветными стекляшками поставил я самую большую свечу нам во здравие.

-Думаешь поможет? Кирха-то католическая.

- А как же! Ведь воск каких денег стоит!

- Резонно. Но ты не ответил.

- Понимаешь, - неохотно выдавил Ждан, - я ведь зрю, что ты, Олег, не от мира сего. Опять же вернулись в эти края дикие не репой торговать. Стало быть, где-то здесь живут такие же люди, как ты. Вот и посмотрю.

- Не испугаешься?

- Чего бояться, когда дважды уже хоронили. Да и хочется посмотреть на страну чудную, неведомую. Так что веди, атаман. Мыслю я , что там спину твою прикрыть некому. Нам не привыкать.

- Спасибо, Ждан. Если бы ты знал, как ты прав. А сюда мы еще вернемся, обещаю. Надо кой-кому рога-то пообломать. Только за оружием сходим, с нашим здесь помереть - раз плюнуть. Заодно посмотришь, чем слабые людишки зад подтирают. Наливай, что ли!

Жадно прислушивающийся к разговору Алешка спросил:

- А я? Меня куды?

- А ты, - засмеялся я, - поедешь со мной в чудную страну, где по небу летают железные повозки, где чистая вода и чистый снег - редкость и где за ношение простого поясного ножа заковывают в железа .

- Значит в преисподнюю.

- Боишься?

- С тобой нет. Я видел , как ты на корабле срубил главаря, а он был на голову выше тебя.


Главные вопросы были выяснены и ранним утром мы отчалили от гостеприимного места под косым парусом. Сильное течение било в корму и последние двести километров до «каменной» речки были пройдены за сутки.

- Правь прямо в устье, - приказал я.

Продернув лодку метров на сто вверх по речке, мы завалили ее хворостом.

- Куда дальше? - спросил Ждан, озираясь.

- Отдыхаем до вечера. Всем готовиться к пешему переходу. С собой брать полные доспехи, припасы и оружие. Что не сможем унести на себе, оставим в лодке.

Я и сам не знал, куда мы выйдем и в какое время. Вполне могло занести к неандертальцам или в дальнее грядущее. Будем готовиться к любой пакости.

Мужчины разожгли костер, повесили котел на таган. Алешка побежал к быстрине подловить рыбы. Я выбивал кинжалом в плите песчаника глубокое отверстие, затем вбил в него деревяшку, к которой привязал веревку. Второй конец веревки был протянут к самому урезу воды и завязан большим узлом. Теперь точная мерка уровня воды была в моих руках. Вода после ливня несколько поднялась, но быстро сходила. Небо опять прояснилось и открылась зубчатая гряда Приполярного Урала. Ледники почти растаяли и обнажились вечно засыпанные снегом темные перевалы.

Время тянулось как резина. Наконец солнце зашло за лесистый мыс, чтобы через час -полтора выскочить с его другой стороны.

- Собираемся, - сказал я.

Все лишнее уже было собрано и убрано в лодку. В полном вооружении мы стояли рядом с входом в пещерку и я внимательно следил за солнечными зайчиками, отражавшимися от воды и подкрадывающимися к темному зеву грота. Наконец солнце довернуло еще на градус, еще на один. Сердце колотилось, как паровой молот, по лицу ручьями тек пот. Ждан с беспокойством посматривал на меня. Еще чуток и луч впорхнул в темноту, осветив пещерку не хуже прожектора. Уловив знакомое дрожание, я крикнул:

- Пора!

Мы дружно перекрестились и вплотную друг к другу гуськом начали протискиваться в тесный проем, цепляясь за стены арбалетами и копьями.


Глава двенадцатая


Мишка Хатанзейский оттолкнул лодку от берега и завел мотор. Он высадил бывшего свояка Олега на берег, недоумевая, какого черта тому понадобилось порыбачить в столь неуловистом месте. Вот подальше от берега действительно была глубокая зимовальная яма и Мишка не удержался от соблазна потаскать на ней блесну «большую ложку».

Убавив до минимума газ на «Меркурии», он сделал два прохода и вдруг услышал звук выстрела из ружья . Вместо Олега, пятью минутами раньше рассматривающего какую-то расщелину в скале, он увидел трех мужчин, в руке одного из которых дымилось странное ружье. Мишка протер глаза, но наваждение не исчезло. Он прибавил газу и подплыл поближе к берегу.

В самом рослом мужчине он разглядел Олега, но в каком виде? Его облик разительно изменился. На голове был надет самый настоящий старинный шлем с наушниками и носовой стрелкой, тело облегал пластинчатый панцирь, из-под которого сверкала кольчуга, ноги были защищены поножами и кольчужными башмаками. И все это сидело на нем, как влитое. В одной руке Олег держал здоровенное , богато изукрашенное ружье, из ствола которого продолжал струиться легкий дымок. В другой руке он сжимал тяжелую секиру, от вида которой становилось не по себе. Отполированное и захватанное руками топорище говорило, что пользовались им часто. Из-за спины свояка выглядывал круглый щит, а на поясе висел немалый кинжал, не добавивший положительных эмоций.

Но главное - не вооружение, невесть как появившееся на бывшем родственнике, поразило Мишку. Облик Олега кардинально изменился - только от одного его взгляда Мишку пробил озноб. Это был взгляд человека, для которого жизнь другого человека не стоила простой алюминиевой копейки.

По правой щеке Олега шел глубокий и извилистый шрам, другой шрам потоньше бороздил лоб слева и уходил под неожиданно поседевшие волосы.

Спутники Олега были одеты так же странно. Троица излучала такую опасность, что Мишка с трудом не удержался, чтобы не замочить штаны. Его сознание мельком отметило, что группа стояла не абы как. Тот, что пониже, стоял чуть левей Олега, положив руку на рукоять настоящего меча и упирал другой рукой в камни боевой арбалет. Еще левей и чуть сзади мужчины стоял молодой парнишка, защищая его левый бок.

Лодка мягко ткнулась в берег и Мишка спросил внезапно просевшим голосом:

- Олежка, это ты, что ли?

- Я.- знакомо откликнулся товарищ, - видишь, прогулялся немного. Давай возвращаться, прокатимся до лесопункта, к Надюхе завезешь.


- Что он так странно говорит? - спрашивала меня одноклассница Надя - жена тоже одноклассника Сергея, переворачивая шипящие на сковороде блины.- Вроде бы слова знакомые, но понять сложно. Это он на церковнославянском? И все время креститься, особенно на телевизор. Откуда ты его выкопал?

Я поспешил развеять Надины сомнения:

- Ждан из староверов-скитников. Есть такие на севере Архангельской области. Они сохранили и старый язык и обычаи и в быту шугаются от любых диавольских соблазнов. Крестятся двумя перстами, телевизор не смотрят, телефонами не пользуются.

- Ты и сам крестишься, не замечая и молитвы читаешь, - продолжала Надя.- За год так похудел, так изменился, шрамами обзавелся. На старости лет, как мальчишка, с реконструкторами связался.

Надя работала учителем математики в небольшой школе умирающего лесопункта. От некогда двухтысячного поселка осталось меньше одной четверти жителей. Здесь я планировал оставить Ждана до следующей весны, брать его в город было крайне нежелательно - не выдержит мой оруженосец футуршока. А в этом поселке в глухой тайге он будет считаться подвинутым старовером.

Вот за Алешку можно было беспокоиться не особенно. За последние два года парнишка перенес столько горя и лишений, что новая реальность для него будет походом на ярмарку.

- Надюха, как ты смотришь, если я тебе на зиму Ждана оставлю? Парень он работящий, плотничал с детства. Умничать не будет, ни читать , ни писать не умеет. Документы на него я пришлю через пару недель, денег подброшу. Давай ему на сладкое, остальным сама распорядишься. Тем более Сереге здесь скучновато - ведь первый год как на пенсию вышел. Надо же - выпихнули по сокращению.

- А они не сопьются здесь на пару?

- Это если Серега не научит водку пить. Водки он в рот не брал, да и не курит. Отличный охотник, да и на рыбалке поможет, вот только где бы ему вдовушку подыскать, слаб он на это дело.

- А сам что будешь делать? На одну пенсию не проживешь.

- Найду что-нибудь, профессиональные охранники везде нужны. Так что по Ждану?

- Пускай остается. Только скучно тут у нас, а он еще молодой.

- Ты ему какую иконку найди, пусть грехи замаливает. Староверам без них нельзя.

- Этого добра навалом. Ты лучше скажи, откуда парнишка взялся? Усыновил, что ли?

- Считай, что так. По крайней мере, кроме меня у него больше никого нет.

- Сирота значит. Не ожидала от тебя, ты всегда такой сытенький был, такой спокойный, никаких волнений не любил. Из-за этого и бабы тебя бросали.

- Ты меня, уже как жена пилишь?- рассмеялся я.- Лучше скажи, когда катер поднимается?

- Завтра в полдень. А что твой Мишка такой озадаченный ходит, какой-то напуганный весь?

- Не обращай внимания. Опохмелится и все пройдет.

- И то верно. Трезвым бывает, когда пенсия кончается.

Так я пристроил Ждана. Надо было одеть и обуть соратников по сезону, соответствуя реалиям. Из-за этого пришлось задержаться в поселке почти на неделю. Серега пригласил меня на рыбалку, но я, уже осатаневший от рыбных блюд, отправил с ним Алешку, обожавшего кататься на «Казанке» под восьмисильным «Ветерком». Он мог часами сидеть у телевизора, рассматривая все подряд, лишь бы картинки были поярче.

Ждана больше всего беспокоило, что здесь нужно было ходить без оружия, даже засапожного ножа.

- Без ножа ходят, икон в избах нету, опять же крестятся бесовским трехперстием, - грешно зело.

- Зато здесь и душегубов нет. И голода нет и лекари под рукой. Зверя правда подвыбили, да и река рыбой оскудела, вот только медведи в округе вконец распоясались - женщины за ягодой в лес бояться ходить. Хозяйка жалуется, что уже на помойки повадились.

- Пошто же на рожон их не возьмут?

- Чтобы медведя взять, нужна бумага от дьяка, а потом здесь охотники вывелись давненько. Дам тебе совет. Ты этих лесных хозяев подколи потихоньку. Железа здесь хватает, кузница пустует, кузнец уже как год преставился. Накуешь с Сергеем наконечников и на копья и на рогатины. Опять же угля навалом - вон на берегу тонн двадцать насыпано.

- И то дело. А ты, стало быть, дальше пойдешь?

- Надо выправить вам с Алешкой бумаги. Здесь без этого нельзя.

- Понятно. Мытники значит злобствуют.

- Еще как. Ты уж на хлебное вино не налегай. Я хозяйке слово дал. И на баб поменьше таращись.

- Как не смотреть? Подолов у платьев, почитай, совсем нет. А девки на берегу на солнце разоблачаются прямо донага. Срамота.

- Зато красиво. Привыкай. У каждого народ свои обычаи. Скажи спасибо, что язычников нет. Отдыхай - ты это заслужил.

- С Алешкой что порешил?

- Пусть прокатится со мной. Конечно, очень хочется оставить его здесь, но с кем? Завтра выезжаем.


На теплоходе-водомете мы добрались до маленького райцентра , где пересели в «Форд», оставленный на платной стоянке. Еще через пять часов мы были дома. По дороге прищлось ответить на бессчетное количество вопросов:

- А что такое на дороге твердое и ровное?

- Это паром? А где лошади?- И прочая и прочая.

Он совсем не боялся скорости, сидя на переднем сиденьи и наслаждаясь ощущением полета. Все удивляло его и я сам дивился нашему обыденному восприятию совершенно необычных и удобных вещей. Алешку поражала обычная струя воды из-под крана, огонек газовой плиты и свет люстры, которую он мог включать и выключать минут по десять. Фотографии и репродукции на стенах он принял поначалу за иконы и так и норовил перекреститься на них. Пришлось срочно купить ему складень-триптих с Божьей матерью для укрепления духа.

Уходя из дома, я включал ему что-нибудь безобидное, сюжеты из телеящика нередко пугали его до икоты.

Через месяц в поселок были высланы документы для Ждана, такую же липу получил и Алешка. На зиму хватит.

Больше всего я боялся, что гости прихватят ОРЗ и оно окажется для них новой «испанкой». Пришлось закупаться антибиотиками и инструктировать по телефону Надю.

Вскоре мы выехали в областной центр. Здесь были запланированы две встречи, оговоренные заранее. В первую очередь я проскочил к бывшему институтскому одногруппнику, ныне кандидату наук в местный университет, где озадачил его простой задачей - надо было подобрать мощный светильник, спектр излучения которого был бы максимально приближен к солнечному. Вадим пообещал решить проблему за две недели.

Затем состоялась встреча с нумизматом, по нашей картотеке числившимся крупным жуликом по торговле раритетами и имевшим могучие связи в столице.

Из двадцати представленных образцов он отобрал семь, причем только два были золотыми.

- Откуда это у вас? - не выдержал он. - Вы даже не знаете, что принесли. Только не говорите, что нашли клад. Ведь явный свежак, но не новодел.

- Есть еще, - коротко ответил я, доставая из другого кармана пять совсем невзрачных монет, одну из которых нумизмат только что не обнюхал.

- Вы хоть представляете себе их ценность? Это же манкус! - Жулика пробил пот.

- Приблизительно. Интернет – он так обогащает знаниями. Денег-то хватит?

- Для хороших людей найдем. Может, еще чем удивите?

- Размеры удивления будут зависеть от размеров оплаты за это, - я кивнул на монеты.

Взаимно удовлетворенные, мы договорились встретиться через месяц. Коллекционер ушел весь разгоряченный, наверно уже подсчитывал барыши от перепродажи. Я совсем не мелочился, уступив раритеты за треть миллиона «зелеными».

В городе мы задержались на две недели, сняв квартиру посуточно. Вечером Алешка задал неожиданный вопрос:

- Зачем ты собираешься уходить из этой страны? Здесь все есть. Вот там в большой лавке я насчитал только сыра шесть десятков. И этот, как его , туалет. Это же, это же – сравнить не с чем.

- Алешка, - прервал я его, - давай оставим тебя здесь. Только учти, для того, чтобы красиво жить, нужно многое знать и особенно важно уметь хорошо работать языком и уметь нравится людям. А ты бы мог пойти на мойку мыть машины, да и еще подработать где. Это же не горло дорезать после меня. Подумай, ты уже взрослый, пороха понюхал. А я здесь никто. Точнее таких, как я , здесь навалом и все мои знания и умения даром никому не нужны. А я бы хотел в твоей стране, где я нарасхват, стать действительно полезным людям и уважать себя по – настоящему. Пока я еще не решил, как это сделать, но там мне по сердцу.


На берегу реки на скамеечке сидели Ждан с Сергеем. Между ними приютилась бутылка водки.

- Ох, крепко вино, сущий горлодер, - вытирая бороду, жаловался Ждан.- И в голову , как молотом, бьет.

- А что в твоих краях употребляют? - спрашивал порядком захмелевший механик. - Сивуху гоните? Вы же староверы, вам же нельзя.

- Мы не монаси. Опять же по белу светушку побегать пришлось. С атаманом где только не были - и у половцев, и в полоне крымском и в стране, именуемой Генуя. Вот там вино зело добро, употребили его немало и за победу и за упокой.

- Хоронили кого?

- Как кого? Своих. Из сорока славян осталось в живых почитай пятнадцать душ. Остальные в битвах пали и от ран.

- Так вы с Олегом в наемниках были? Только где же в Италии война?

- Были и в наемниках.

- Ничего не понимаю. Ты говоришь, что два года его знаешь, а он ведь только на пенсию вышел по выслуге.

- Не знаю. Только Олег и в генуэзской черной пехоте послужил и потом своим отрядом командовал. А я при нем оруженосцем. А в тамошних краях оруженосцы сплошь дворяне.

- Совсем ты меня запутал. Олег - мужик конечно не из трусливых, но как его за границу занесло?

- Да, крепко твое вино. А я ведь на кресте клялся, что молчать буду. И грех замолить негде, даже часовенки нет. Придется самому рубить. Вот здесь на берегу и поставлю. Староста-то ваш разрешит? Поперек не встанет? Опять же богоугодное дело сделаю. А кто освятит?

- Найдем. Ну Олег, ну и тихушник.

- Ты его не замай. Воин он из первых и о людях не забывает и спеси боярской в нем нет. Вон, парнишку пригрел, из неволи выкупил.

- Как выкупил?

- Все. Молчу. Слова не скажу боле . Лучше давай твою баньку подправим. Делали ее без ума и без рук. Дров жрет небось прорву.

- Еще как!

- Вот и подправим. А что хлев пустует? Никак коровка сдохла али зверь задрал?

- Зачем нам на двоих корова?Дети выросли и разъехались. А звери? Да, ходят тут всякие , женщин пугают.

- Вот и ими займусь. Подмогну, чем могу.


Мой товарищ не подвел, но несколько разочаровал.

- Учти,- сказал он назидательно, - искуственных источников света, имеющих спектр, полностью аналогичный солнечному, просто нет. Наиболее приближен к нему ксенон, но есть и другие закавыки. Даже солнечный спектр меняется в зависимости от массы обстоятельств, к примеру времени года, времени суток, чистоты атмосферы, погоды, географической широты, высоты над уровнем моря, так что,- он развел руками.

- Так что решение - это ксенон.

- Сможешь изыскать ресурсы на месте?

- Без проблем. Давай денежный эквивалент и все изыщем.

- Вот аванс, - протянул я конверт, - потом добавлю.

- Учти, установка получится довольно громоздкой для лодки.

- Учту.

Я тщательно обшаривал реконструкторские сайты. Попадались и дельные советы и дельные люди. С одним из них я связался по скайпу.

- Насколько понял, вам нужны доспехи повышенной прочности и в то же время полегче?-спросил мастер.

- Да. Арбалетный болт не должен его пробивать.Такое возможно?

- Вполне. Только обойдется дороговато.

- Сроки?

- Значит сильно надо, если не говорите о сумме. Два месяца устроят? Только учтите, необходимо ваше личное присутствие.

- Где и когда?

- Даже так? Санкт-Петербург. Район метро «Удельная». Вот закидываю телефон. Снимайте в тех краях квартиру , выйдет дешевле и удобства неплохие.

- Ждите через три дня. Созвонимся.

Алешку я брал с собой.

- Алексей, не испугаешься большого города?

- А нешто больше этого есть?

- Есть. Есть такие, в которых живет столько, сколько на всей Руси.

- Здорово.

- Полетим на крыльях, учти.

- На своих? - вконец растерялся парнишка.

- На машине, а мы внутри.

- Как на ковре-самоходе?

- На ковре холодно, в задницу дует, - буркнул я.


В назначенное время состоялась встреча с умельцем.

- Почему вас не устраивает кевларовый бронежилет?

- Нельзя выделяться из массы.

- Прямо фишка у вас, реконструкторов , с аутентичностью. Ладно, давайте размеры. Три доспеха? Остальное как договаривались, доспех пластинчатый, кольчуга упрочненная облегченная, теперь давайте о шлемах..

Я оставил спецу аванс и мы поехали на Дворцовую площадь.

- Это делали люди? - спросил Алешка, запрокинув голову и рассматривая ангела на вершине колонны.

- Так ты же видел соборы и в Милане и в Страсбурге. Их тоже возвели люди.

- Там были чужие, - набычился парень. - Скажи, Олег, зачем ты готовишься к войне?

- Ну, прямо в войну я лезть не собираюсь. А вот помочь твоей стране наверно сумею. Конечно мы можем отвоевать княжество, обзавестись боярами, нагнуть холопов и процветать. Выбирай, что больше нравиться.

Алешка насупился.

- Главное, что твоя страна, Алексей, мне ближе, чем эта. А пока поехали на Большой проспект. Я знаю местечко, где подают такое чанахи, такие чебуреки - пальчики оближешь. Вижу, что понимаешь уже, что написано на вывесках. Молодец. Счету я тебя научил, а вот писать по-вашему я и сам не умею.


Вечером Алешка смотрел телевизор, а я копался в интернете, скачивая информацию о литье чугунных пушек, методах рассверловки стволов, способах упрочнения стали, изготовлении кремневых пистолетов и многое другое. Отдельно кучковалась информация об истории Средних веков по каждой стране.

Мозг сверлило навязчивое сомнение - если отражение искуственного света не совпадет с оригиналом, то нас может забросить куда угодно. От мысли, что вполне возможно познакомиться с временами неолита, приходилось отмахиваться обеими руками. И самое главное - я до конца не был уверен, что вернулся в свой мир. Отметка на скале, сделанная мной в 1408 году, не выдержала испытания временем. Как раз по тому месту, где было выдолблено отверстие, прошла глубокая трещина и похоронила надежды на соответствие миров. Я ругал себя, что не сделал дополнительно еще хотя бы пару знаков.

Информация о применении бомбард под Миланом нашлась. Но возникал вопрос, а может они были применены и без меня и в то же самое время. Однозначного ответа на эти вопросы не было, как не было и желания сообщать, куда следует, о своем открытии.

Ребята просто начнут растаскивать халявные ресурсы и установят законы, опять заточенные для создания рая для избранных. Был соблазн сколотить группу единомышленников и попытаться изменить историю, но где гарантия, что хотя бы одному из нас в голову не придет идея самому «царствовати и все имети» в еще худшем варианте, нежели в прошедшем времени.

Заказ был изготовлен в срок и мы, отгрузив готовый заказ в транспортную компанию, улетели к себе.

От Вадима было получено готовое и уже упакованное в огромный ящик оборудование .


Три раза в неделю я тренировался в тире. Алешка тоже обучался стрельбе и из пистолета и из карабина. Приемы стрельбы из автоматического оружия я не изучал, поскольку брать его с собой не планировалось. Оружие приобреталось вполне легально , выбор был небольшой. После долгих размышлений я остановился на карабине ОП-СКС. Конечно с дальностью стрельбы у него почти никак, да и останавливающие свойства пули не ахти, однако на выбор повлияли такие факторы, как надежность изделия, отсутствие возможности вести стрельбу в автоматическом режиме и калибр. Снайпера из меня, даже плохонького, не получится никак. Так что уверенная дистанция в 250 метров вполне устраивала. В итоге в арсенал вошли два карабина, два гладкоствольных ружья 16 калибра и три пистолета. Вся проблема вооружения состояла в том, что мы могли унести на себе немного и проблема снаряжения патронов к огнестрелу стояла на первом месте. Понятно, что патроны к карабинам закончатся первыми и подобрать аналог невозможно. Вот к гладкостволу достаточно затариться капсюлями и в дальнейшем снаряжать латунные гильзы черным порохом. И главная ценность «ижевок» в том, что по аналогии можно смастерить аналог их куркового механизма. Поэтому карабины я брал для себя, причем второй - для запаса.

В январе после установления зимника, мы поехали на встречу с Жданом, закрепив на прицепе ксеноновую установку.

После радостной встречи с одноклассниками я спросил, как прижился Ждан.

- Хороший парень, работящий. Не поверишь, еще летом через наш ручей мост перекинул. Сергей правда немного помог, теперь весь поселок на ту сторону по мосту катается. Баню перестроил, работал без продыха . И эту, деревянную маленькую церквушку срубил на берегу, теперь ее с реки издали видно. Бабки довольны, нет слов. Сам батюшка из райцентра приезжал, кадилом помахал. А про медведей он сам расскажет, - выпалила Надя новости.

- Ждан, ты как? Не истребил все спиртосодержащее?

Ждан потупился. Ага, значит не без греха.

- Что? Не согрешишь - не покаешься? Попу-то исповедался? - подмигнул я. - Надеюсь все грехи отпущены. И зверюг поди всех поразогнал.

- А то как же. Разбаловались совсем. Ништо. Вот в закуте две шкуры присушиваются. А молодняк просто разогнал, жалко было пестуна.

- На рогатину поднял?

- Окстись, Олег. Какая рогатина летом? Вот отковали наконечников на пару сулиц, да Сергей из ружжа стрелил. Что приехал, никак двинемся дальше?

- Потом поговорим, пока вот гостинцы разберем для хозяев. Тебе тут кое-что припасли на зиму, ходишь как беглый зек.

Сергей, смеясь, рассказывал, как Ждан подженивался к самой скандальной вдовушке в поселке.

- И чем закончился половой налет?

- Представь себе, молчит Алевтина, как партизан. А Ждан раздобрел на ее харчах , похоже обнадеживает бедную женщину. Ты вот что скажи. Судя по рассказу Ждана, ты провел два года в наемниках в Европе, это правда?

- Давай я расскажу об этом попозже, скажем через четыре месяца. И просьба у меня есть. Твой Игорь в сейсмопартии взрывником так и работает?

- Да, по вахтам, доразведку ведут на нефть.

- Серега, нужно пару шашек аммонала с взрывателями. Сделаешь?

- О чем разговор.


Вечером я инструктировал оруженосца:

- Как пройдет лед, вот ту штуковину, что мы привезли, отвезете с Сергеем к Изъелю и там спрячете. Оружие и амуницию тоже отвези, только запакуй получше. За снедь не беспокойся, подвезу сам. Лекарства тоже запасу.

- До суши, стало быть, ждать не будем?

- Может этой суши еще лет пять не будет. А время идет. Это тебе тридцать, а мне под полтинник.

- Что с Алешкой будем делать? Для него здесь благодать.

- Сам знаешь, не останется он. Одно дело со мной ездить и совсем другое - с чужими общаться. Жили вместе и пропадать будем тоже вместе. Доспехи наши я продам - уже все уши прожужжали, а взамен я привез кое-что поинтересней. Пошли к тебе - примеришь.

Панцирь вызвал у него восхищение качеством изготовления.

- А почему такие легкие? Ведь простая стрела пробьет.

- Не пробьет даже болт. И кольчуга не простая. Извини, не блестит, потому как не из железа. И бармица тоже не железная. И вот тебе ружьишко. Бумаги на него я привез. Постреляй из него, попривыкай. Вот к нему приспособы . Научись гильзы снаряжать и картечные заряды делай под черный порох. Меняй развесовку и пробуй на дальность и кучность боя. Потом нам не до учебы будет. Завтра покажу, как патроны вставлять и курки взводить. Здесь два ствола, все предельно просто. Алешке одностволку дадим, эта для него тяжеловата.

- Будем, стало быть по весне уходить. Наконец-то. Засиделись мы здеся, к себе пора. Людишки здесь простые и незлобливые, только работы для них нету. И детей тоже совсем мало. Спрашивал я хозяйку, почему бабы рожать не хотят - смеется. Я уже понял, что в твоей стране дети родителей не кормят и толком не почитают. Воздасться им по делам их. Посему погостил - пора и честь знать. Хотел на сохатого сходить, да выбили его подчистую. Ездят на этих, которые на лыжах с ревом диавольским и прямо с него зверя бьют. А ведь не голодные, зачем им это? И зверя пушного нет совсем, как не бывало и вода в реке плохо пахнет. Плохие места. Вот что по нраву, так это земляное яблоко. Надо с собой прихватить, это тебе не репа. Опять же люди овощи прямо в домишках малых со стеклом разводят до самых холодов. Вот нам бы так. И этих надо прихватить - палочек серных да побольше . Обувь опять же ладная на охоту и рыбалку продается. И это не забыть.

- Ждан, ты подумай еще, что надо прихватить, Сергею скажи. Как тебе хозяин?

- Хороший человек. И кузнец справный и эту махину, дурно смердящую, знает, что в сарае все время ревет. И как не боится?

Через неделю мы уехали назад. Надо было готовиться к непростому походу. В золоте у нас было двести флоринов , которые весили семь килограммов. Я планировал перевести имеющиеся деньги частично в ювелирное золото и частично в серебро. Оставлять следы , засветившись в криминале, за собой не хотелось. Малейший промах мог повлечь далеко идущие последствия. На всякий случай для подстраховки был открыт депозит в « Сбербанке» на два миллиона рублей. Еще два я забросил на счет Алешки. Никаких девайсов в виде ноутбуков брать не планировалось - микросхемы могли тупо сгореть при переходе. Так что информация концентрировалась на бумажных носителях. Вот это просеивание информации занимало больше всего времени. Я уже уверенно мог нарисовать генеалогическое древо ветви Рюриковичей и неплохо овладел знаниями политической обстановки в средневековой Европе. Особое внимание было уделено церковным делам, им придавалось особое значение.


Весна выдалась ранней. По зимнику, покрывшемуся промоинами на болотах, мы пробились в деревню в начале апреля, через неделю рухнул снег и 21 апреля пошла река.

Как бывает на севере, неожиданная оттепель закончилась и нагрянули морозы, ночами за двадцать градусов. Только к концу мая появилась возможность плавать по реке без опаски. Вода стояла высокая и я ждал только одного - когда ее уровень опустится до входа в пещеру. Трижды мы выезжали на место, заодно собрав галогеновую установку и перевезя почти все припасы. Туристские рюкзаки позволяли перенести более ста пятидесяти килограммов груза, ведь нужно было пройти всего несколько шагов. Кроме того тело, упакованное в доспехи, отягощалось и холодным оружием. Из старых вооружений мы оставляли арбалеты . Даже заслуженный рондель я брал с собой, как еще один аргумент для выживания.

Второго июня тесная компания из пяти человек выехала на Изъель. Сергея я ввел в курс дела, но он только посмеивался - вот такой Фома неверующий. Надю мы взяли для управления лодкой, пояснив, что едем порыбачить. Ехали налегке - вся амуниция была уже на месте.

Смонтировали на носу лодки световую установку, очень напоминавшую зенитный прожектор, только с дополнительными отражателями и двумя мощными аккумуляторами и начали облачаться. Надя с удивлением смотрела на нас и качала головой. Мол, вот ведь дети, никак не натешаться. Затем мы оттолкнули лодку и подошли к входу к пещере.


- Надька, держи прямо! Ориентируйся на створы и на белый бакен! Да не виляй, луч сбиваешь!

С расстояния в триста метров Сергей пытался подвести белое световое пятно к гроту и зафиксировать луч неподвижно. Наконец это ему удалось и он увидел, что группа этих чокнутых, как он их окрестил, начала по одному пропадать в пещере.

- Как же они там помещаются? С таким рюкзачищем там и одному тесно. Смотри ты, зашли. Неужто правда, что Олег рассказывал?

Выждав уговоренные десять минут, Сергей крикнул:

- Кажется, все! Давай подождем ,- и выключил прожектор.

- А где парни? - забеспокоилась Надежда, все внимание которой было отвлечено на створы. - Куда пропали?

Неожиданно из пещеры ударил столб огня и каменное крошево. По реке разнесся тяжкий грохот. Вход в пещеру исчез, осталась только гладкая поверхность скалы с грудой битого камня внизу.

Надя в панике подскочила, всплеснув руками. Неустойчивая лодка заходила ходуном.

- Не беспокойся, они ушли, - успокоил ее муж, деловито откручивая болты крепления установки. – Видишь, внизу ничего и никого. Помоги ! Толкай!

Прожектор пошел на дно в самом глубоком месте реки, за ним последовали аккумуляторы.

- Сережа, где они, куда исчезли?

- Думаю, что этого мы никогда не узнаем. Значит, Олежек, ты решил обрубить все концы. Теперь я знаю, зачем ты возвращался. Но я на всякий случай скажу тебе « До свиданья», дружище!


на главную | моя полка | | Пророк поневоле |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 7
Средний рейтинг 4.1 из 5



Оцените эту книгу