Книга: Сандэр. Книги 1 - 5



Сандэр. Книги 1 - 5

ВАЛЕРИЙ ТЕОЛИ

САНДЭР 1-5

Сандэр. Книги 1 - 5

Автор: Валерий Теоли

Название: Сандэр 1-5

Серия: Сандэр

Жанр: фантастический боевик

Издательство: АЛЬФА-КНИГА

Год: 2013

Формат: fb2

АННОТАЦИЯ

Мир, наполненный магией. Казалось бы, неплохой вариант для человека, которого мало что держит на Земле. Но новый мир полон опасностей. Если за тобой охотятся могущественные маги из тайной организации, а сильнейший шаман троллей мечтает украсить твоей засушенной головой свой посох, то поневоле захочешь вернуться домой. Впрочем, судьба сделала выбор за тебя. Ты больше не студент Александр Стрельцов. Отныне твое имя — Сандэр, стезя — ловец духов. Вместо семинаров у тебя практикум по выживанию в лесах троллей и тренировки с холодным оружием. Твоя основная задача — спасти себя и попавшую с тобой в этот жестокий мир младшую сестренку. Причем не только от кровожадных обитателей лесов и любителей поэкспериментировать над иномирянами, но и от внезапно пробудившейся Силы, ставшей для тебя то ли благословением, то ли проклятием.

СОДЕРЖАНИЕ:

1. Ловец духов

2. Убийца шаманов

3. Владыка теней

4. Князь изгнанных

5. Ночной Охотник

ВАЛЕРИЙ ТЕОЛИ

Ловец духов

Сандэр. Книги 1 - 5

Глава 1. Буря

Утро началось с неприятного ощущения. Меня немилосердно тормошили, выкрикивая мое имя. Мне стоило недюжинных усилий разомкнуть веки и впериться сонным взглядом в младшую сестренку.

– Саш, ну вставай уже, а? – Смысл едва доходил сквозь затуманенное обрывками сна сознание. – Полвосьмого, а ты обещал кое-кого в школу забросить.

«Полвосьмого» и «школа» зажглись сигнальными огоньками на том берегу памяти. Значит, давно пора вставать, не то рискую опоздать на первую пару, будь она неладна. Семинар по патентному праву ведет Аркадий Мстиславович Жилин, за глаза прозванный студенческой братией Жиляком. Совсем не из-за фамилии, надо сказать, и не из-за жилистого телосложения. Препод далеко не худенький, эдакий дядюшка с добрыми глазами, благообразной внешностью и ухватками заправского инквизитора. Бывало, посмотрит на тебя ласково, с долей сожаления во взоре, и спрашивает. Много. Не дождавшись ответа, задает наводящие вопросы до тех пор, пока измученная допросом жертва не начнет, заикаясь, путаться в своих ответах. Зачастую знания не удовлетворяют Жиляка, и он продолжает тянуть жилы из бедняги, после чего ставит заслуженную, по его мнению, двойку. Страшный человек. Опоздавших считает личными врагами. Иначе как объяснить его страсть выпытывать подробности пройденной накануне темы, едва бедняга переступит порог аудитории?

Не успею до начала семинара – мне конец. Учитывая мою подготовленность, пытать Жиляк будет долго. Большинство зубодробительных положений патентного права мною заучены, смысл остальных худо-бедно расскажу, но этого недостаточно. Жиляк, мягко улыбаясь, убедит в том, что я полнейший профан в его любимой дисциплине. Ох, ненавижу патентное право.

Да еще вчера с друзьями погуляли на дне рождения Ленки. Вернее, вчера и позавчера. Днюха-то была позавчера, в субботу, и плавно перетекла в воскресенье. В пятницу дежурил сутки, не отдохнул как следует. В общем, спать лег сегодня поздно, потому, наверное, Лилька не добудится никак.

– Привет, сестра, – буркнул я, поднимаясь и глядя на будильник.

Забыл его завести, каюсь.

– Наконец-то! Я думала, ты решил забить на универ и продрыхнуть целый день! – набросилась на меня Лилька, готовая к выходу.

– Угу, угу.

– Чего ты мычишь? Я из-за тебя, между прочим, в школу опоздаю! Битый час бужу, а он сопит в две дырки! Эй, слышишь?

Если она хотела добиться оправданий, извинений, то зря. Нет настроения оправдываться перед малявкой, хотя сестренка, надо признать, права. Время поджимает.

– Успокойся, успеем.

– Ты мне «успокойся» говоришь? Когда ты завтракать будешь, одеваться? Были бы здесь папа с мамой – они бы тебе устроили!

– Лиль, не дави на мозоль, пожалуйста.

Дальнейшие возмущения потонули в звуке льющейся воды. Холодный душ с утра особенно хорош. Сонливость как рукой сняло, в голове прояснилось, появилась бодрость, необходимая для встречи с Жиляком. На скорую руку почистив зубы – свежее дыхание облегчает понимание! – принялся соскабливать щетину. Осторожненько, царапины никому не нужны, и по возможности быстро.

Ну, нормально. Из зеркала на меня глядел гладко выбритый русоволосый парень. На обратном пути в парикмахерскую зайду, а то оброс совсем. Впрочем, Ленке и ее подругам моя шевелюра нравится. Взгляд уверенный, жесткий, какой должен быть у знающего предмет студента, проведшего последние дни в углубленном изучении патентного права. Орел!

С бритьем покончено, переходим ко второй части Марлезонского балета, то есть выскакиваем из ванны, натягиваем джинсы, футболку – и вперед, к новым свершениям! Что у нас со временем? Порядок, за двадцать минут можно преспокойненько до учебного корпуса добежать.

– А завтракать? – нахмурилась Лилька. – Я картошку с яичницей пожарила, салат нарезала.

– Нет, спасибо, в другой раз. Ты поела?

– А ты думал, голодать из-за тебя буду?

Сестренка у меня золото, честное слово. Ругает меня, правда, часто, но по делу. После гибели родителей она приняла на себя заботы о хозяйстве. Убирается в квартире, готовит, и это в ее-то тринадцать лет. Никого у нас ведь не осталось. Бабушек и дедушек нет, дядь и теть тоже. Дальние родственники по маминой линии живут на Севере. Помню, как-то гостили у них в Надыме.

Я, будучи уважающим себя четверокурсником, который вынужден содержать семью, зарабатываю. Стипендии и зарплат внештатного журналиста и ночного сторожа хватает на еду, налоги и откладывание скромных сбережений, периодически тратящихся на одежду плюс другие особые цели. Устаю, точно эскимосская собака. Сонливость стала почти постоянной моей спутницей, потому добудиться меня бывает трудно.

– В холодильник поставлю, Саш. Приедешь – разогрею, и покушаем.

Сестренка пошла на кухню, я же пытался вспомнить, куда засунул злосчастный конспект по патентному праву. Метался по квартире, заглядывая под каждое кресло. Ну куда подевалась треклятая бумажка? В сумке нет, в кабинете нет. Не могла же она потеряться вне дома! Поиски привели в гостиную, где тетрадь с записями нашлась на полке для головных уборов. На фига, спрашивается, туда совать было? Ладно, ну ее. Пять минут потратил.

– Лиль, выходим!

– Саш, ты зонтик взял?

Еще зонт искать? Без него обойдусь.

– Зачем? На улице ясно.

– Ясно? Ты в окно смотрел?

– Лиль, ты идешь?

Лилька вышла в прихожую, сняла с полки два зонта. Черный вручила мне, оранжевый определила себе.

– И не возражай! По телику передавали, на город надвигается чуть ли не буря. Соседнюю область затопило, слыхал?

– Что, всю область?

– Не придирайся к словам! Град обещали, дождь проливной и сильный ветер.

– Хорошо-хорошо. Пошли.

Заперев дверь квартиры, мы спустились по лестнице. Благо третий этаж. Лифт вызывать дольше, чем по ступенькам пройти.

На улице действительно оказалось пасмурно. Темно-сизые тучи наползали друг на друга. Где-то вдали слышалось громыхание и мелькали зарницы. Необычный для начала мая холод несся на крыльях ветра. Мусор и прошлогодние листья кружились в воздухе, подхваченные воздушным потоком.

В последние три недели царила теплая, солнечная погода, и порывистый холодный ветер казался непрошеным гостем. И зонт не поможет, начнись ливень. В бурю сломаются спицы, и все дела. Останешься мокрый, со сломанным зонтом.

Гараж и старенький «Форд Скорпио» достались нам от отца. Машине лет больше, чем мне, однако ездила она до сих пор исправно, выглядя намного лучше сверстников. Отец за ней ухаживал, чуть не пылинки сдувал. Бережливым был, экономным. Мог купить новый автомобиль, но не хотел расставаться с «другом молодости».

Мы с Лилькой пользовались «фордом» очень редко, в исключительных случаях. Сегодня выпал именно такой. Пары закончатся – поеду за город брать интервью у охотника, подстрелившего какую-то неведомую науке зверюгу в лесу. Судя по фотографиям, выложенным в сети, от руки мужика погибла некая помесь совы и медведя. Громадное животное смахивало по габаритам на молодого бурого мишку, покрытого перьями, чем вызывало у наших биологов противоположные высказывания. Одни радостно заявляли о совершенно новом виде, другие усматривали жуткую мутацию, третьи говорили о мистификации. Криптозоологи, приехавшие из столицы поглядеть на чудо-юдо в перьях, утверждали, что оно принадлежит к представителям древней фауны. Уфологи, в свою очередь, причисляли зверя к инопланетным организмам.

– Лиль, буду к ночи. Еду по работе.

– Хочешь сказать, тебя утром ждать? – вскинулась сестренка. – И ужинать не будешь?

– Буду обязательно. Оставишь в холодильнике – приеду, поем. Вернусь часов в десять вечера.

«Форд» завелся с полоборота. Хорошая машина. Столько лет прослужила, почти не ломаясь. Батя ее всегда хвалил. У меня она первая. Когда-нибудь приобрету что-то пристойное, пока же этой с головой хватает.

Лилька удобно устроилась на заднем сиденье, включила радио.

Ворота гаража отняли минуту. Замок упрямо отказывался смыкать стальные дужки. Механизм заклинило, пришлось потрудиться, чтобы провернуть ключ.

– Поехали. – Я плюхнулся на водительское место.

Двигатель заурчал, и мы тронулись в путь. До универа езды минут десять – пятнадцать, проверено опытом. Школа Лильки находится недалеко от корпуса, поэтому на семинар успею. Жиляк поглядит с укором, и только. Недолюбливает он тех, кто позже его заходит в аудиторию.

Погода портилась с каждой секундой. Затянутое тучами небо потемнело, на землю сошли сумерки, создавая впечатление, будто наступил вечер. Гремело громче, свинцовую толщу небосвода раскалывали ветвистые молнии. Начали срываться редкие косые капли, разбивающиеся о лобовое стекло. Крепчающий ветер вздувал одежду пробирающихся по тротуарам пешеходов, трепал ткань палаточных пивных. Загрохотал, угрожая оторваться от металлоконструкции над проезжей частью, бигборд с изображением градоначальника в строительной каске, баллотирующегося на второй срок. «Мы строим, мы защищаем!» – гласил предвыборный слоган. Еще немного, и громадина, оторвавшись от рамы, рухнет на проезжающие автомобили.

– …Настоящий ураган пронесся нынешней ночью над нашей областью, повредив линии электропередач, – сообщал ведущий новостей по радио. – Крыш над головой лишились, по предварительным данным, семьсот человек. В результате удара молнии, попавшей в междугородный автобус с пассажирами, пострадало семнадцать человек, из них четверо погибли. Гидрометцентр объявил штормовое предупреждение в трех областях страны…

Очуметь просто. Из сравнительно спокойного в плане бурь региона наш край превращается в опасное место. Раньше бури случались не чаще раза в четверть века, сейчас второе штормовое предупреждение за последний месяц. Куда катится мир? Чтобы Лилька не слушала унылых сводок, напоминающих репортажи с поля боя, я переключил канал.

– Ты чего? Верни на новости! – отреагировала сестренка на попытку уйти на другую частоту.

Радиоэфир отказывался радовать музыкой и развлекательными программами. Сносно работали всего две станции. На них передавали вести и интервью с каким-то погодником. Сквозь треск помех вещали о северном сиянии, виденном на днях, необычном явлении для наших широт. Ученый объяснял его появление сильнейшими электромагнитными аномалиями, с солнцем, что странно, не связанными.

Пошел дождь. Заработали дворники, убирая с лобового стекла лишнюю влагу.

– Лиль, может, домой тебя отвезти? – Фиг с семинаром. Жиляк пускай идет лесом. Того и гляди, тут светопреставление вот-вот начнется. – Учеников, скорее всего, отпустят.

– А ты? В универ поедешь?

– Высажу возле семиэтажки и поеду. Надо, понимаешь? Пары кончатся – сразу домой. Никуда больше. В магазин сейчас заглянем, купим еды и батареек на всякий пожарный.

Лилька погрузилась в размышления, взвешивая «за» и «против» моего предложения. Парень на ее месте вряд ли колебался бы, а она задумчиво морщила лобик. Ответственная, блин.

– Тебе ничего не будет за опоздание? – поинтересовалась она.

– Абсолютно! – Не считая того, что Жиляк меня четвертует. – Домой?

– А, давай. Но чтоб нигде не задерживался! Во сколько вернешься?

– У меня всего две пары, думаю, к полудню буду.

Поездку к охотнику отложу до завтра. Не горит.

До школы оставалось километра два. Тормознув у гастронома, мы отправились за продуктами. Нам потребуется недельный запас продовольствия, спички, соль, в общем, предметы первой необходимости – мало ли что предстоит.

Ливень начался, когда мы собирались покинуть магазин. Уши закладывало от раскатов грома, дождь барабанил по крыше и стенам, ветер завывал. Сквозь прозрачные автоматические двери виднелась сплошная серая завеса, застилающая пространство парковки. Автомобили угадывались по общим очертаниям, различить, где какая стоит, нельзя. Здания на противоположной стороне улицы поглотила непроницаемая рябь, движущаяся в такт порывам ураганного ветра, словно живое существо.

Лилька с опаской смотрела на разыгравшееся буйство стихии, стоя у дверей. Очередной удар молнии, сверкнувшей в жуткой водяной массе, заставил ее отпрянуть, от последовавшего грома заложило уши.

– Не бойся, скоро дождь закончится. – Переложив пакеты с едой в одну руку, я старался держаться поближе к сестренке.

Перепугается, чего доброго. Похожего разгула стихии у нас в городе не было. С неба льется настоящий водопад, сравнимый с тропическим ливнем.

Покупатели и продавцы отступили подальше от дверей и зрелища вспыхивающих в дождевой стене молний. Дети жались к родителям, взрослые с плохо скрываемым волнением успокаивали малышей. Какая-то бабушка с клюкой истово крестилась, прося у неба прекращения грозы.

На улице вода медленно поднималась по ступенькам крыльца. Система водоотвода не справлялась с текущими по тротуарам и дорогам реками. Похоже, город скоро затопит. Вспомнились Лилькины слова, сказанные накануне отъезда, о затопленной области. Посмотришь на улицу – и поверишь не то что в затопление области, а в затопление страны. Память показывала картины из фильмов-катастроф, будоража воображение климатическими катаклизмами.

– Вот оно, глобальное потепление, мать его, – бормотал небритый мужик в спецовке, с фирменным магазинным пакетом.

– Когда же оно кончится?! – полушепотом спрашивала полная женщина, держа корзинку, набитую покупками.

Ответом послужил грохот, донесшийся с крыши. Освещение внезапно потухло, погрузив зал в темноту. Силуэты людей, расплывающиеся во мраке, еле обозначались. Послышался детский плач. Кто-то заматерился, ему посоветовали заткнуться. Тихий шум сгрудившихся поблизости от автоматических раздвижных дверей возрастал, вместе с ним росло напряжение. Сестренка прильнула ко мне, вздрагивая то ли от холода, то ли от страха.

– Все будет в порядке, не переживай, – свободной рукой я приобнял худенькие девчоночьи плечи. – Свет скоро дадут, дождь закончится, и мы поедем домой.

– Граждане, успокойтесь! – раздался слегка дребезжащий голос. Его хозяин хотел казаться уверенным, получалось у него так себе. – Оставайтесь в помещении!

– Никто вроде дернуть под дождь не пытается, – пробасили ему в ответ.

В глубине зала зажегся фонарик от мобильника, рассеяв окружающую тьму. Тут и там вспыхивали дисплеи. Магазинные рабочие догадались включить мощные аккумуляторные фонари, обеспечив освещение. Волнение понемногу улеглось.

– Я же говорил, ситуация нормализуется, – улыбнулся сутулящейся возле него старушке седоватый представительный мужчина. – Всегда есть выход, не надо…

Он не закончил фразы. Глаза его вдруг расширились, наполняясь страхом, он сделал шаг назад, неотрывно уставившись мне за спину, в стеклянную дверь входа. В скудном свете лицо мужчины побледнело.

Обрушившийся на стену удар едва не сломал бетонные перегородки. Стальные балки жалобно загудели, здание содрогнулось, прочное стекло раздвижных дверей разлетелось по залу тысячей осколков, впуская внутрь ветер. Меня сбило с ног, плеснуло ледяной водой в щеку. Покупатели кеглями повалились на пол. Истошный вопль, крики о помощи, женский визг прорывался через неистовый рев.

Лилька лежала, крепко обхватив меня руками, мои руки сжимали ее и пакеты с купленными продуктами. Из дверного проема торчали ветки вырванного с корнем и брошенного в здание гигантского дерева, неведомым образом очутившегося здесь, в городе. У нас деревья, достигшие определенной высоты, спиливают, заменяя саженцами. Чтобы ненароком не упали на прохожих, сломанные ветром.

– Лиля, ты в порядке? – проорал я на ухо сестренке, перепуганно вращающей глазами. – Ушиблась? Отвечай!

Лильку пришлось встряхнуть, приводя в себя. Она наконец расплакалась. Крови не видно, и то хорошо.

Убираемся отсюда поскорее. Надежды на спасателей мало, до окончания урагана на них рассчитывать глупо. Отползаем от разбитых вдребезги дверей. Какое самое безопасное место в бурю? Подвал! Знать бы, как туда проникнуть. По идее в подвал должна вести дверь напротив входа в магазин. Подобранный мною более-менее целый электрофонарь мазнул широким лучом по прилавкам, товарным шкафам, спинам и головам старающихся встать посетителей, продавцов и охранников. Выбрав сравнительно свободный и, главное, относительно безопасный путь между стеллажами с газированными напитками и брикетами вермишели быстрого приготовления, мы с Лилькой ринулись в глубь магазина. Там был проход в подсобные помещения, зашторенный клеенчатыми полосками. Зал с кричащими, стонущими людьми остался позади, а мы попали в просторный коридор. Пробегающая мимо молоденькая продавщица нас вроде и не заметила, зато я перехватил ее за предплечье.



– Подвал где? Отведи нас в подвал, быстро!

Понимаю, столкнуться нос к носу с парнем, требующим немедленно отвести его в подвал, немного странно. Но не настолько же! Девчонка с круглыми от переизбытка адреналина глазами вырвалась и умчалась в темноту, чуть не шарахнув меня светящимся мобильником. За кого приняла, дуреха? За маньяка? Истеричка, блин.

Я уже собирался остановиться за углом, как неожиданный порыв ветра толкнул нас вперед. Ноги оторвались от пола, возникло короткое ощущение полета, луч фонаря утонул в раскрывшейся передо мной черноте, и наступила кромешная тьма, лишенная звуков и чувств.

Глава 2. Во тьме

Ох, как болит голова… Не к добру это. Надо же было так перебрать. Череп раскалывается, и в затылок кто-то методично долбит молотом. Открываю глаза. На мою комнату не похоже, там окно у кровати выделяется светлым пятном, а тут совершенно темно, как в гробу. Куда это меня занесло? Холодно, будто в морге. Лежать твердо. Нет, ну что за дурацкие сравнения лезут в башку!

Мучительно вспоминаю случившееся, попутно шаря вокруг. Руки-ноги целы, спину холодит, пальцы натыкаются на шероховатости. Бетонный пол? Каменный? Ковырнул ногтем. Точно не деревянный паркет. Стоп! Слева слышатся всхлипывания, справа нащупываю здоровенный пакет, наполненный… чем-то. Приплыли. Валяюсь на полу, рядышком плачут, вещи раскиданы.

Меня словно током шибануло. Вспомнились утро, поездка в школу, магазин, буря, попытка укрыться в подвале. Судя по обстановке, мы не в больнице. Значит, до сих пор находимся в гастрономе.

– Лиля, – тихо позвал я, удивившись собственному хриплому голосу. – Лиль!

– Бра-а-атик! – раздался радостный рев сквозь слезы, резанувший по моим бедным мозгам. – Са-ашка!!!

Зашуршало сбоку, откуда доносился плач. Сестренка вцепилась в меня мертвой хваткой, обняла, рыдая на моей груди. Уф-ф, от сердца отлегло. Живая и относительно здоровая. Тяжелораненые не сдавливают своих родственников в объятиях.

– Я думала, ты умер, – делилась Лилька давешними подозрениями, орошая мою шею слезами. – Очнулась – тебя нет, никого нет! Бра-а-атик! Я испугалась! Искала выход и не нашла. Кругом стены! Са-а-аша! Мне страшно!

Еще бы не страшно. В худшем случае здание завалилось, мы оказались в бетонно-стальном мешке. Мне стало чуточку не по себе. До подвалов добираются в последнюю очередь, иногда за несколько дней. Надеюсь, вентиляция здесь открыта и мы не задохнемся.

– Лиль, не плачь. – Поглаживал я длинные сестрины волосы. – Сейчас встанем и вместе попробуем отыскать выход. Еды у нас хватит на неделю, бутылка с водой имеется. Выкарабкаемся, не бойся. О! Погоди-ка…

Помимо всего прочего, в пакете должен быть купленный фонарик с комплектом запасных батареек. Встав, засунул пятерню в пакет, нащупал цилиндрический пластмассовый предмет и вытащил его, вывалив добрую половину содержимого полиэтиленовой тары. Щелкнул выключатель, и тьму пронзил расширяющийся белый луч.

Комната ничем не напоминала помещение гастронома. Пол выложен плотно подогнанными большими каменными плитами, безыскусными и натуральными. Стены из каменных же блоков, влажных, поблескивающих кристалликами поросшей соли. Высокий потолок с облупившейся штукатуркой никак не походил на забранные пластиковыми листами магазинные потолки. Луч рассеивался, достигая противоположной стены на расстоянии примерно десятка метров от нас. Углы скруглены, пол постепенно переходит в сводчатый потолок, образуя овальной формы зал. Сыро, холодно, изо рта валит белесый пар.

Это не гастроном, знакомый нам с детства. Чуждое современному человеку место. Почти никто не строит нынче из камня, разве что фанаты здорового образа жизни и ребята, повернутые на реконструкции Средневековья. Вспомнились рассказы старожилов о старой церкви, снесенной советскими властями в начале тридцатых годов прошлого века. Магазин построили на ее фундаменте. Церковь возвели, утверждали историки, на месте древнего языческого капища.

Догадки зарождались все невероятнее. Мы потеряли сознание в гастрономе, очнулись неизвестно где. Провалились в подвал? Не вижу на стенах и потолке проемов, лестниц и тому подобного, объясняющих наше попадание сюда. Возможно, нас перенесли в подвал? Вариант. Поставим галочку до поступления новой информации. Зачем перенесли? Хороший вопрос. Спасали из рушащегося здания? Тогда почему никого, кроме наших скромных персон, не замечаю поблизости? Куда подевался наш спаситель? Череп вот-вот лопнет от нахлынувших лавиной вопросов. Нечего ломать больную голову над ответами, которые сами придут по мере прояснения ситуации.

– Лиль, ты не ранена? – На вид не скажешь, но удостовериться нужно. – Болит что-то?

– Ничего не болит. – Сестренка, продолжая стискивать меня, вновь разревелась. – Са-а-аша-а! Я так рада, что ты жив, что ты со мно-о-ой!

– Хватит, Лиль, все нормально. Мне требуется твоя помощь, а поможешь ты, прекратив плакать. Поняла? Да и чего мокроту разводить, в конце концов? Самое главное, мы живы и здоровы. Вот молодец. Помнишь, как здесь очутилась?

– Мы упали, – сдерживая всхлипывания, произнесла Лилька. – Помню, нас швырнуло. Не знаю… Это ведь не гастроном, да?

– Правильно мыслишь. Мы либо под магазином, в подвале, либо совсем в другом здании. Нас нашли без сознания и принесли сюда, в безопасное место.

– Оно… странное.

– На свете много странных мест. Давай чуть позже поищем того, кто нас приволок? Поблагодарим за спасение. Ты давно пришла в себя?

Сестренка замялась. Вопрос предназначался исключительно для отвлечения ее от дурных мыслей. Время, пока мы валялись в отключке, легко определить по часам мобильника. Кстати, о телефоне.

Мобильник лежал во внутреннем кармане моей ветровки и остался целехонек. Честно говоря, у меня были опасения насчет его сохранности. От случившегося он мог повредиться, метало нас по гастроному будь здоров. К счастью, телефон работал. Он у меня защищен прорезиненным алюминиевым корпусом. Специально модель для экстремальных условий приобретал. С моими поездками по области самое то.

Проблема заключалась в отсутствии сети. Поднятие аппарата повыше результата не дало, дисплей упорно показывал «Поиск сети». То ли мы слишком глубоко под землей и сигнал не проходит, то ли стены чересчур толстые, то ли произошло нечто плохое со станцией. Антенну ураганом сшибло, к примеру. Учитывая последние события, удивляться не приходится. Вторая плохая новость состояла в том, что времени узнать не получилось. Дата в уголке дисплея «обнулилась». Стрелки наручных механических часов застыли на пятнадцати минутах девятого. Примерно во столько началась злополучная буря.

Слов нет, одни выражения, причем нецензурные. Конечно, при Лильке я молча скрежетал зубами. Наручные часы затикали, стоило их завести. Мобильник же превратился в фотоаппарат, ибо телефоном назвать его язык уже не поворачивался, и отправился назад, в карман куртки. Потом поймаю сеть. Когда вышку отремонтируют, а мы найдем путь наружу. Вообще творящаяся ерунда мне ужасно не нравилась. Обстоятельства, мягко говоря, настораживали. Никто нас сюда не затащил, спасая от бури. На кой, спрашивается, анонимному спасителю понадобилось оставлять с нами наш пакет с продуктами и всякой дребеденью? Лишний груз. Разумеется, не исключено, спаситель – личность неординарная, тягать тяжести ему доставляет несказанное удовольствие. Процент совпадения мизерный… впрочем, он есть. Вот попали, блин!

Волнения пусть идут лесом. Нельзя проявлять эмоции при сестренке, она на грани, вот-вот вновь заплачет. Оно ей надо? Оно мне надо? Обдумаем ситуацию. Комната, куда нас забросило, похожа на подземелье. Или старинное строение. Стилизация не катит, все довольно натурально. На стенах толстый слой соли. Значит, много лет зданию. В районе гастронома старые строения отсутствуют. Следовательно, мы далеко от магазина. Как это возможно? Интриги, тайны, расследования. Похищение? Кому сдались студент и школьница? К тому же нас бы связали.

В который раз убеждаюсь – недостаток сведений не приводит к правильным выводам, потому займусь до поступления дополнительной инфы насущными делами.

Приняться надо бы за ревизию содержимого пакета. К цивилизации возвратимся бог знает когда – не помешает узнать, насколько мы подготовлены к пребыванию в экстремальных ситуациях.

Наибольший минус – в отсутствии теплой одежды. Холод собачий. Ветровка поверх футболки и джинсы – плохая от него защита. Лилькин наряд тоже оставляет желать лучшего. Тонкая блузка и юбка до колена разве защитят от царящей холодрыги? За пару часиков промерзнем до костей.

– Надевай. – Ветровка легла на плечи сестренки. – Без разговоров.

– А ты как же? – заупрямилась Лилька.

– Мне не холодно. Ты смотрела последнюю серию…

Волнующегося человека отвлечь проще беседой на его любимую тему. Сестренка любит анимэ и мелодрамы, и разговор о сериалах ей по душе. Поскольку живем в одной квартире, волей-неволей пришлось познакомиться с «шедеврами» современной японской анимации и мелодраматической продукцией преимущественно отечественного производства. Теперь я расспрашивал о хитросплетениях сюжетных линий, изображая заинтересованность и параллельно раскладывая на полу покупки.

Забыл, сколько чего брал в магазине. В пакете обнаружилась еда. Две буханки хлеба, одну планировалось дома пустить на сухари. Нарезанный батон для бутербродов – на скорую руку приготовить самое то. Макароны. Чай. Интересно, откуда взять чистую воду и печку для заварки? Двухлитровую бутылку минералки без газа не дам, мы ее по прямому назначению используем. Пить-то больше нечего. Да и спичками без дров костер не разведешь. Килограммовая пачка соли, по-моему, в здешних условиях лишняя. Захочешь солененького – со стены соскребешь. Парочка банок консервированной тушенки пригодится стопроцентно, если пребывание в «подземелье» затянется. Три банки паштета из гусиной печенки туда же. Бутылку растительного масла израсходуем, намазывая на хлеб. Гренок нажарить не судьба. Что там дальше? Вторая пачка чая. Заваривать не в чем и не на чем. Пока не в чем. Съедим поллитровую банку тушенки, и жестянка сойдет вместо кружки, а баночка от паштета заменит блюдце. Эх, жалко, сахару забыли купить. К чаю пришелся бы кстати. Пачку соли бросим, ни к чему ее таскать. Возьмем горсточку, завернув в бумагу.

С продуктами разобрались, приступаем к предметам первой необходимости, запихнутым в пакет. Как они поместились, ума не приложу. Упаковка туалетной бумаги, зубная паста, бритвенные кассеты. Да, я запасливый, прям хомяк. Лилька меня постоянно дергает – мол, склад собираю. Молодая еще, не понимает. Как сказал один замечательный писатель: «Есть вещи, без которых человеку просто не обойтись, и не потому, что они абсолютно практически необходимы, а потому, что они в высшей степени поэтичны и авантюристичны»[1]. Дальше по списку у нас фонарик с комплектом батареек. Двумя комплектами, учитывая находящийся в нем. Благо при покупке вставил, проверяя работоспособность. Штука в данный момент самая полезная. Вдруг мы в герметичном помещении? Свечи жечь опасно, огонь кислород «съест», а от фонарика ничего плохого не будет. Надеюсь, выкарабкаемся из подземелья до окончания ресурса батареек. К списку добавляем спички, свечи, перочинный нож. Им и консервы откроем, и деревяху обстругаем при желании. Если найдем деревяху, естественно. До аварийного набора не дотягивает. Аптечки, например, с бинтами и йодом не хватает.

Батарейки, лезвия, банку с тушенкой и часть кусочков батона я рассовал по карманам, остальное положил под стенкой, завернув в пакет. Сомневаюсь, что крысы тут водятся: они выдают себя отходами жизнедеятельности и специфическим запахом. В комнате пахло хлебом, шампунем, которым Лилька моет голову, и сыростью.

За разговором о кино и анимэ сестренка успокоилась. Слезы на щеках высохли, взгляд сделался увереннее. Она отпустила меня и, рассказывая подробности душещипательной истории из свежего фильма, поправляла огромную для нее куртку. Отойти не решалась.

– Они поженились? – Луч фонарика медленно перемещался по стенам в поисках отверстия, служащего выходом.

Все-таки каким образом нас сюда доставили? Стены ровные, без малейших признаков дверей и тому подобного. Тайный ход? Ощупывание кладки в поисках выступов, трещин, обозначающих замаскированную дверь, огорчило отрицательным результатом.

– Не показали, – тяжко вздохнула Лилька, сокрушаясь утаенному от широкой общественности создателями мелодрамы событию. – Он признался ей в любви, и они шли по пляжу на фоне купающегося в морских волнах заходящего солнца…

– Романтично, – пробовал я поддержать разговор. – Гляди-ка!

В центре пола различался правильной формы квадрат метр на метр, заложенный густой решеткой. Свет, угодивший в щели, рассеивался, тускло освещая пространство за ним.

Я взялся за решетчатую крышку, поднатужился. Сестренка пристроилась рядышком и ухватилась за толстые прутья. Раз, два, эх! Ломом бы поддеть, тяжеленная, зараза. Со скрипом, переходящим в скрежет, массивный люк сдвинулся.

Внизу начинался узкий тоннель. Наслоения соли на стенках потоньше, кладка грубее. Овальное помещение строили старательнее в отличие от лаза. Закралась догадка: не канализационная ли это труба? Человеку пройти по ней затруднительно, значит, ее предназначение – отнюдь не пешеходная коммуникация. Между тем выбора нет. Придется лезть на четвереньках.

– Лиль, послушай. Большую часть продуктов оставляем, берем самое необходимое. Пить хочешь? – Сестренка отрицательно мотнула головой. – Бутылка тоже здесь остается. Мы за ними вернемся, может быть. Лезем по тоннелю, я – впереди с фонариком. Ты за мной, никуда не сворачивай. Постоянно держи меня в виду, говори о своем любимом персонаже. Что-то заметишь – сразу сообщай. Не замолкай ни на минуту. Поняла?

– А почему рассказывать о персонаже и не умолкать? – удивилась Лилька.

– Я тебя видеть не смогу. Разговаривая, ты как бы дашь понять, что никуда не делась, ясно?

– А если мы заблудимся?

– Не заблудимся. – В принципе вероятность заплутать существовала. Попади мы в лабиринт – надо придумать способ распознавания пройденного отрезка пути. – Будем стрелки рисовать.

Я продемонстрировал нож. Кончиком лезвия наглядно прочертил на поросшей соляными наростами поверхности жирную стрелу.

Сестренка, поколебавшись, кивнула.

– Веди, Сусанин!

И мы полезли. Передвигаться на трех конечностях неудобно, и я, сняв ремень, прикрепил фонарик над ухом. Видок у меня стал точь-в-точь как у доморощенного спелеолога, забывшего надеть каску. А что? Главное, светит в нужную сторону и двигаться не мешает.

Лилька сообразила натянуть на ноги рукава ветровки, чтобы не сдирать коленки. Для удобства перевязала свисавшие полы куртки пояском от юбки и в этом странном наряде шустро поползла за мной.

Метров пятьдесят лаз тянулся прямой кишкой, затем разделялся на два узких тоннеля, раза в полтора уже основного, больше похожих на трубы. Не для передвижения нормальных людей они строились, зуб даю. Тут карлики могли бы пройти, зверьки какие-нибудь, а не взрослый человек. Люди в Средневековье вроде были мельче нынешних, но не настолько. Ребенок и то с трудом пролезет.

На развилке мы остановились. Излагавшая сравнительный анализ персонажей мелодрам и анимэ Лилька врезалась мне в тыл, не ожидая остановки.

– Э, чего стоим? – донеслось сзади.

– Ход раздваивается. Думаю, куда лезть дальше.

На самом деле меня смущал размер лазов. В них на четвереньках не походишь, узко. Передвигаться гусеничкой ой как не хотелось, да ничего не поделаешь. Втиснувшись в дыру и работая локтями и коленями, мы двинулись по правому ходу, полого опускающемуся на нижний уровень.

Минуты растягивались до бесконечности, счет времени потерялся. Мечущийся луч выхватывал угрюмые камни, сдавливающие нас со всех сторон. Стены, потолок, пол. Становилось трудно дышать. Сестренка пыхтела позади, бросив сравнения, только периодически ругалась, наткнувшись на очередную неровность кладки.

– Лиль, ты чего замолчала? – притормозил я, чтоб дать ей передохнуть.

– Надоело, – откликнулась она.

Мне тоже надоело. Никогда не испытывал больших неудобств. Сунуться в каменную трубу означало идти до конца – ведь развернуться не позволит теснота. Я устало лежал на животе и размышлял, когда кончится старинный тоннель и куда он приведет. Вероятно, это заброшенная канализационная либо вентиляционная коммуникация, и рано или поздно мы выберемся наружу. Внизу по идее должна быть сточная канава, выводящаяся из здания. Вентиляционная шахта соприкасается с минимум самыми просторными комнатами.

До чего же захотелось оказаться дома, в мягком уютном кресле! Укутаться в плед, выпить горячего чаю. Продрог уже от ползанья по холоднющим камням. Единственное, что помогало держать себя в руках, – это присутствие Лильки. Я ей нужен уверенным и сильным, надежной опорой.



– Саш, почему тут так тесно?

Кто бы знал!

– Вентиляционная шахта, скорее всего. Или канализация. Долезем до конца – узнаем.

– Саш, а почему из той комнаты выхода не было?

– Замуровали, наверное.

– А почему, если это вентиляция, тут воздуха не чувствуется?

– А? – не совсем понял я.

– Ну, ветерка. Вентиляция же. Воздух гоняет.

От Лилькиных слов аж во рту пересохло. И правда, почему нет движения воздуха? И пыли, мусора всякого, нанесенного ветром за десятилетия. Комок подступил к горлу. Вдруг шахта замурована, как овальный кабинет? Стоп, стоп, стоп! По-моему, у меня постепенно начинает съезжать крыша. Отставить панику. Выход из сложной ситуации есть всегда, надо просто пораскинуть мозгами, не зацикливаясь на проблеме. Вдох, выдох. Как учил сэнсэй? Лист, упавший на водную гладь. Спокойствие водной глади. Успокаиваемся и кумекаем.

– Саш, ты чего замер?

До сестренки не дошло. Отличненько. Святое неведение.

– Канализация. Мы в канализации. Она впадает в реку. Долезем до реки – выплывем, позвоним и вызовем помощь. Отдохнула? Вперед!

Не веря ни единому своему слову, я рванулся с активностью крота, которому прищемило хвост обвалом. Чем активнее двигаешься, тем меньше дурных мыслей, и не просто дурных, а вредных психическому состоянию. Вместо спокойствия наступило подозрительно веселое настроение. Мозаика сама собой складывалась в невероятную, фантастическую картину. Нормальный человек никогда не поверит в подобную чушь, но факты – штука упрямая. Мы с Лилькой перенеслись. Девяносто процентов из ста, мы не в городе. Ежели я не прав, проглочу отцовскую шашку, висящую на стеночке у нас в гостиной. С удовольствием проглочу и попрошу добавки.

Итак, перенеслись. Далеко. За город. Скажем, в старинное дворянское поместье.

А интерьерчик намекает на средневековый замок. Подземными ходами феодалы баловались, состоятельные феодалы, могущие себе позволить подземелья под родовым гнездом. В области у нас замков вроде бы нет. Поместья… кажется, имеются. Где именно, не припомню – не увлекался историческими достопримечательностями родного края. К сожалению.

Перед нами на расстоянии десятка метров замаячил тупик. Возвращаемся? Подлезем поближе и исследуем препятствие к свободе!

Препятствия не было. Труба элементарно поворачивала направо под прямым углом. Изворачиваться подобным образом, принимая неописуемо неудобную позу, мне еще не доводилось даже при изучении на практике Камасутры. Вознаграждением за мучения стало зрелище, вселившее надежду на благополучное спасение. Через пару-тройку метров темнела массивная решетка. При внимательном осмотре выяснилось, что она глиняная. Проделанные в ней узкие прорези были щелями в комнату. Разделенный на полосы свет фонарика тонул в обширном пространстве темного помещения.

«Мы вылезем! Мы спасемся!» – радостно заверещал обнадеженный рассудок.

– Отдыхаем? – вопросила сестренка.

– Вылезаем, – раздалось в ответ мое предупреждение.

Глина от сырости теряет прочность и крошится. Не мудрствуя лукаво, я применил простейший и эффективнейший метод. Ударил ладонями. В трубе не размахнешься, удар довольно слабый получился, однако решетка, разломившись на куски, исчезла из моего поля зрения. Спустя мгновение она грохнулась о твердую поверхность. Я выдвинулся по плечи из трубы, осветил сводчатый потолок, настенные факелы и…

Выхваченное из тьмы зрелище заставило невольно попятиться. Вернее, изогнуться телом в попытке втиснуться назад, в проклятый ход.

Я не ошибся. Труба на самом деле являлась ответвлением вентиляционной шахты, снабжающим воздухом небольшой круглый зал. В центре на квадратной каменной плите, прикованный покрытой ржавчиной цепью, покоился человеческий скелет. Латник в панцире, с мечом на груди. Жутко щерился череп из-под остроконечного шлема, возлежащего на сеточке рыжих тонких волос. У металлического ворота сверкал синевой драгоценный камень на тускло поблескивающей цепочке.

Мертвеца окружали останки воинов в броне, по-разному вооруженных. Выпростанные на прямоугольных плитах поменьше, без сковывающих цепей, они напоминали почетный караул, образовывающий правильное кольцо. На ум пришли захоронения скифских царей, погребаемых с многочисленной свитой из воинов, рабов и наложниц.

– Твою… – вырвалось у меня.

– Саш, что ты там увидел? – проявила резонный интерес сестренка. – Двигайся, дай глянуть!

Отговаривать Лильку бессмысленно, по опыту известно. И ни к чему. Все равно вылезу.

– Лиль, ты не пугайся, хорошо? – подготавливал я сестренку. – Вылезаю.

Ну почему выход разместили под потолком? Из неведомо зачем проложенной шахты ужасно неудобно проникать в комнату. Вниз головой, цепляться не за что, под тобой три метра пустоты. Навернешься – калекой останешься.

Медленно, стараясь сохранять равновесие до последнего момента, я высунулся из проема и осторожно, с выставленными перед собой руками, сполз вниз. Перевесившееся тело ускорилось. Оу, падаю! Хоть бы фонарь не разбить!

Ладони коснулись пыльного пола. Я еле успел сгруппироваться и подогнуть голову, подставляя шею и плечи. Уф-ф-ф, обошлось. Перекатившись, встал на ноги. Запястья заныли от непривычной нагрузки. Ура, фонарь целехонек, руки-ноги в порядке.

Пол устилал ковер древней пыли, поднимающейся клубами от моих действий. Беглый осмотр стен порадовал наличием двух арочных порталов, вырезанных из камня. Ликование сменилось разочарованием, когда свет озарил глухую стену вместо выходного проема. Неровности кладки и камни помельче тех, из коих сложены остальные стены, наводили на мысль о замурованном проходе.

К тому же возле одного портала на торчащих из пола острых штырях висел скелет. Не повезло человеку – попал в ловушку. Вопрос в том – как он сюда пробрался? Двери не видать. Вероятнее всего, тем же путем, что и мы. Хотел обследовать порталы в поисках выхода и попался на колья.

Про себя сделал заметку: не подходить близко к порталам без проверки пола на предмет смертоносных сюрпризов и в целом быть осторожнее.

– Ничего себе, – замерла с открытым ртом Лилька, ошарашенно взирая на зал из шахты.

– Массовое захоронение. Они мертвы уже много лет, не бойся. Вылезай, я тебя подхвачу.

После того как сестренка, повизгивая от страха, спустилась, мы сели на полу, наслаждаясь возможностью свободно двигаться.

У меня зародилось предположение о древнем склепе. Чем может быть зал с мертвецами, покоящимися при полном параде? Ответ очевиден.

Центральный воитель, оказывается, прикован не просто к плите. Под его плитой круглое возвышение, смахивающее на наземную часть колодца, выложенную из камня. Цепи, по величине не уступающие якорным, удерживаются огромными железными крюками, вбитыми меж каменных блоков у основания возвышения. На камнях колодца вырублены на равном расстоянии друг от друга непонятные знаки. Знаков тринадцать, причем один запечатлен на смертном ложе-плите, у изголовья воителя, остальные окольцовывают колодец изломанной линией. Сам покойник лежит с вывернутыми конечностями. Его словно заживо приковали, накрыв колодец плитой. Он сопротивлялся до последнего вздоха, стараясь освободиться.

Мелькнула мысль: уж не жертвенный ли это зал? Кому тогда приносили жертвы? Не тому ли прикованному под плитой, похожей одновременно и на алтарь, и на охранную печать?

Спокойствие, только спокойствие. Мертвецы – самые безобидные парни на свете. Продолжаем осмотр без лишних эмоций и размышлений.

Доспехи-то у покойника рифленые. С наплечников скалятся клыкастые морды псов, нагрудник изрезан незнакомыми символами. Сразу понятно: не простой ратник. Доспехи и оружие примерно Средневековья, подобные с небольшими различиями в книжках рисуют. Кстати, об оружии. Меч длинный, зазубренный на четверть с одной стороны, прямой, обоюдоострый. Клинок окислился, приобрел за века желтовато-зеленый цвет. Особенно привлекал внимание эфес в виде удлиненного бараньего черепа с закрученными рогами-гардой. В глазницах мерцали прозрачные камешки. Какие именно – судить не берусь, в ювелирном деле плохо разбираюсь. Рубин от сапфира отличу, прочее для меня темный лес. На цепочке у мертвеца при ближайшем рассмотрении оказался именно сапфир, и не абы какой, а звездчатый, в ажурной оправе из желтого металла, подозреваю, золота.

Тихий, на грани восприятия щелчок заставил насторожиться и замереть. Я случайно дотронулся рукой до плиты с центральным мертвецом. Под ладонью тотчас почувствовалась вибрация. Показалось? Нет, камень шевелится от изменения положения руки.

Угораздило же! Я неподвижно удерживал руку на ложе воителя, даже дышать перестал. Спустя минуту камень перестал двигаться.

Вряд ли плита реагирует на давление из-за неровностей, допущенных нерадивыми каменотесами. Девяносто девять из ста, ловушка. Ее создатели, по логике вещей, должны были предусмотреть возможность попадания на ложе мелких животных. Крыс там, мышей, змей и кто еще любит в подземельях жить. От малого веса ловушка не сработает. Хочется надеяться.

Медленно убираю ладонь. Без резких движений, не дыша. Вот, хорошо. Об устаревших механизмах, активирующих ловушку при малейшем касании, не думаю. Делаю шаг назад. Не спеша прохожу меж покойников, окружающих центрального мертвеца.

Я за пределами кольца.

К военачальнику в рифленых доспехах больше близко не подойду. Мертвых не боюсь и брезгливости особой не испытываю. Мало ли какие сюрпризы для грабителей установили строители гробницы! Сапфир в золотой оправе, конечно, вещица ценная, но пускай уж хранится с хозяином. Ничего не буду трогать. Спрятанные в нишах самострелы не выстрелят, рассохлись совсем, зато пол из-под ног вполне может уйти, сдвинутый механизмом из-за незначительного уменьшения веса покойника. Еще не исключаю выскакивающих из пола кольев. Яркий пример неосторожного растяпы – вон у стеночки висит.

– Разглядывать мертвяков, наверное, безумно интересно. Давай сначала придумаем, как выйти, Саш. Потом будешь любоваться покойными, – послышался Лилькин голос.

Сестренка заглядывала из-за моей спины, ничуть не опасаясь. Еще бы! Старший брат рядом, смелость прет. Обычно девчонки шарахаются от мертвецов, да и парни к бренным останкам симпатии не испытывают. Лилька совершенно иная. К трупам она относится удивительно спокойно. Как-то, когда училась в средних классах, ей попался череп, подложенный мальчишками на сиденье парты. Неподалеку от школы располагалось заброшенное кладбище – там позже разбили парк отдыха. Оболтусы-одноклассники набрели на заброшенную могилу и хотели, отрыв костяшку, напугать девчонок. Лилька, к их удивлению, преспокойненько взяла черепок, отнесла за школьный двор и похоронила в коробке от обуви под березой. С тех пор мальчишки ее зауважали, а одноклассницы начали немножко побаиваться, подозревая в колдовстве. Инквизиторши доморощенные. Никогда не замечал за сестренкой склонности к увлечению мистикой и черной магией.

– Угу, нашли уже, – пробурчал я.

Для задуманного требовался твердый предмет с острым концом наподобие лома. Из оружия годились копье и топор покойников, лежащих вокруг центрального «князя». Копье с полуметровым наконечником на вид невредимо. Древко длиной до полутора метров, иссеченное символами, сохранило твердость, покрывшись зеленоватым налетом. Иззубренный с обеих сторон клинок не тронут ржавчиной. Он лишь присыпан слоем пыли и запятнан окислением. Вытаскивал оружие из сцепленных пальцев костяка я неторопливо, отправив Лильку к дальней части зала. Хоть бы не ловушка, хоть бы не ловушка… Древко выскользнуло из мертвяцкого захвата, и тишина.

Пронесло. Вытерев пот со лба, я прикинул, откуда удобнее подойти к ближайшему порталу и не ступить в западню.

Я встал на расстоянии длины копейного древка от арки и взялся водить наконечником меж камней внутри портала со скелетом. Ловушка уже разрядилась, и здесь вроде безопаснее, чем возле соседнего портала.

Клинок заскрежетал, оставляя почти неразличимую царапину. Что за… Ожидалось, он проделает борозду в разрушающейся от переизбытка влаги кладке. Между камнями раствор должен ослабеть за столетия. Бетон и тот разрушается со временем. Ничего не понимаю. Неужели предки использовали рецепты водостойких строительных растворов?

Стена поражала сверхпрочностью, камни копью не поддавались. Разозлившись, я изо всех сил долбанул наконечником. Брызнули желтые искры, по поверхности пролегла крошечная царапинка. Топор брать бессмысленно, итог будет тот же. Скрести придется несколько столетий. У нас с Лилькой нет и недели. Пустое, безнадежное занятие.

– Саша, что нам делать?

Сестренка вот-вот заплачет. Наблюдая за тщетными попытками проломить стену, поняла сложность нашего положения. Рано отчаиваться, Лилька! Не все варианты перепробованы.

– Есть хочешь? – Бесполезное копье зазвенело по полу.

Сестренка мотнула головой, размазывая кулачком слезы по чумазым от ползания по шахте щекам.

– А я перекушу, – с веселой злостью заявил я. – И тебе советую. Наберемся сил перед следующим рывком.

– О чем ты говоришь! – Голос у Лильки срывался. – Каким рывком? Нам некуда идти! Нас никто не спасал! Мы умрем!

– Не драматизируй. – Перочинный нож легко разрезал консервную банку с тушенкой. – Развилку шахты помнишь? То-то же. Передохнем и полезем обратно. Лиль, расслабься. Было бы из-за чего переживать! Мы обязательно выберемся. Не найдется выхода – сами пробьем. Разберем стену по камешкам и выберемся. Обещаю. Бутерброд с мясом будешь?

Сестренка есть наотрез отказалась, однако плакать перестала.

Покончив с трапезой, я оставил консервную банку у колодца. Представляю лица археологов, нашедших жестянку в средневековой гробнице. Сенсация! Консервы изобрели наши предки тысячу лет назад!

До условно «вентиляционного» отверстия высоко, поэтому Лилька вскарабкалась мне на плечи. Дотянулась и, подталкиваемая мною снизу, забралась в шахту. Сестренка отползла, о чем сообщила спустя минуту. Я с разгону подпрыгнул, подтянулся и ввалился внутрь каменной трубы.

Подъем, по-моему, отнял на порядок больше времени и усилий, нежели спуск в погребальный зал. Мы чаще останавливались, отдыхали. Иногда сестра окликала меня, спрашивая о том, сколько еще ползти, мы перебрасывались односложными фразами. Говорить мне не хотелось – устал слишком. Переход изматывал колоссально. Вскоре все предположения и планы спасения вытеснило из головы желание побыстрее достичь главного тоннеля.

Утомительный переход завершился нашим облегченным вздохом. Мы встали на четвереньки, разминая затекшие конечности, сестренка изобразила подобие скрюченного двуногого динозавра. После короткой передышки, измученные, двинулись по второй трубе наверх. Крутой подъем вынуждал страховаться, упираясь ногами и руками о стенки лаза. Возвращение из погребального зала казалось нам сущим мучением, путешествие же по этому ответвлению обратилось кошмаром. Единственное утешение – в исчезновении чувства холода. Нам стало жарко и душно. Едкий пот заливал глаза, струился по телу, отчего футболка прилипла к коже. Бывало, шахта устремлялась вверх почти под прямым углом, и тогда, сдирая колени и стирая одежду вместе с кожей на спинах, приходилось карабкаться до следующего поворота. Границы реальности растворялись в мечущемся луче света и разливающейся по каждой мышце тяжести. Будто бы видишь ужасный сон и никак не можешь проснуться. На одной из остановок Лилька поделилась опасением, что происходящее ей снится. Ей казалось, она на самом деле спит дома, в нашей квартире. Я убеждал ее в обратном, в качестве доказательства собственной правоты приводя боль. Спящий не чувствует боли, а у меня ломит кости, саднит мускулы. Плюс ко всему руки и ноги от перенапряжения дрожали.

Неожиданность поджидала нас за поворотом.

Тупик, возникший передо мною, хоронил надежды на спасение. Каменные блоки сантиметров по тридцать.

– Саша, чего там?

Я молча таращился на преграду, самую несправедливую и обидную в жизни, и не хотел верить, что умру с сестренкой здесь, в неизвестном замурованном склепе. Лилька повторила вопрос, сопроводив его тычком. Мол, чего молчишь?

Нет, мы выживем. Будет нужно – зубами разгрызу путь к спасению. Пусть стены толсты, все равно они ограничены. Запасусь терпением, распределю пищу и воду на мизерные порции, дабы хватило подольше, и проскребу дыру в стене. Разрушу ее к чертям собачьим!

– Подожди, Лиль. – Лезвие перочинного ножа прочертило глубокую борозду во влажном растворе меж камней, из-под клинка посыпался песок.

Действует! Отсыревший раствор поддается, не то что в склепе.

Последующие минут десять пролетели в долблении кладки. Сестренка притихла, сообразив, чем занимается старший брат. Неохотно каменный блок освобождался от скрепляющего его с соседними камнями раствора. Я вычищал песок, глину, расширяя щели, пока лезвие не стало без помех ходить в прорехах. Тогда, аккуратно поддев ножом краешек камня, принялся расшатывать его. Миллиметр за миллиметром каменюка выдвигалась из стены.

– Лиль, подвинься, пожалуйста, – попросил я, отползая.

Каменный блок гулко вывалился, образовав прямоугольное отверстие, сквозь которое повеяло прохладным воздухом. Запахло прелой листвой, гнилью и озоном. Вырвавшийся из нашего лаза луч наткнулся на копию шахтной стенки. Те же белесые соленые камни, та же теснота вентиляционного хода, и только циркулирующий воздух доказывал, что за перегородкой совсем другая шахта. Там нет мертвенной затхлости склепа, там гуляет ветер. Там жизнь.

Остатки преграды, перегораживающей шахту, были сметены и раскиданы по трубе. Мы буквально просочились через завал, поминутно чихая и кашляя от скопившейся пыли, пролезли по мусору к своего рода перекрестку. Ход делился на четыре рукава, тянущиеся вверх, вправо, влево и к замурованной части. Впрочем, выбирать не довелось. Луч фонаря пронзал глиняную решетку справа.

От особо сильного толчка глина распалась и выпала. За ней находилась маленькая комнатка. Вдали виднелся фрагмент лестничного пролета в арочном проходе. От сгнившей двери валялись на заваленном мусором полу позеленевшие металлические полосы. Из-под них торчала полуистлевшая пятипалая кисть, оплетенная спиралью незатейливого браслета. В сторонке утопал в опавшей листве растрескавшийся череп. Листья – это замечательно. Их сюда периодически заносит снаружи.

Скелет нагонял мрачные размышления. Массовое захоронение какое-то. Как пропустили его археологи, особенно черные, славящиеся обворовыванием древних могил? Ладно погребальный зал, но скелет с браслетом просто-напросто обязаны найти и снять безделушку. Напрашивается вывод: о подземелье и замке никто не знает. Вопрос на миллион: много ли белых пятен на карте матушки-Европы? Она изъезжена, исхожена вдоль и поперек. Безлюдных территорий практически нет. Или все-таки есть?

Вылезая, я бухнулся на кучу мусора. Подо мной хрустнуло. Уж не кости ли бывшего хозяина комнаты? Простите, коли так. О, наконец-то стоячее положение! И свежий, дующий в лицо воздух, пахнущий грозой. Оказывается, для счастья нужно поразительно мало.

– Эй, сестренка, вылезай!

Высунувшуюся Лильку я подхватил, поставил на ноги, дал отдышаться, осмотреться. Приходи в себя, сестренка.

– Идем. Ступай осторожно, след в след за мной, поняла?

Лилька держится молодцом. Ощутила слабое дуновение ветерка – сразу смекнула, что к чему.

– Поняла, спрашиваю?

– Да ясно, ясно.

Лестница закручивалась штопором вверх и вниз. На истершиеся, частично искрошившиеся ступени, ребристой лентой убегающие вниз, я ступить не решился и двинулся вверх, по более уцелевшему и оттого внушающему доверие пути. Достаточно с нас подземелий, пора к солнцу. Пройдя пролет, мы попали на площадку без крыши, с узенькими окошками-бойницами, откуда открывался вид на ночной лес, залитый лунным светом. Здание было полуразрушенной башней, возвышающейся на невысоком холме посреди колышущегося древесного моря. У подножия холма блестела речка, отражая небесные светила. Небо чистое, сияют большущие, необычайно близкие звезды.

На некоторое время я лишился дара речи. Кроме звезд, по небосводу неспешно плыли три разноцветные луны.

Глава 3. Хлопоты

Утро добрым не бывает, говорят некоторые знающие люди. Еще как бывает! Просто, чтобы понять его доброту, нужно как следует познать недоброжелательность ночи. Мы с Лилькой ее познали на собственной шкуре. На всю оставшуюся жизнь возненавидели темноту и подземелья. А утро… надо уметь находить хорошее во всем. Нас забросило неведомое явление неизвестно куда, однако мы выжили. Смерть под завалами нам не грозит, зато нарисовалась проблема не намного легче.

Ночью мы улеглись спать на открытой площадке на вершине башни, откуда просматривались окрестности. Не сговариваясь, нагребли кучу листьев побольше и зарылись в них, точно в одеяло. Мягко, нехолодно. В нашей ситуации лучшего не пожелаешь. Усталость сморила сразу. Не обсудив планов на завтра, я заснул. Сестренка, засыпая, выразила общее мнение, сказав:

– Саш, мы на другой планете.

С очевидным не поспоришь. Три луны – снежно-белая, кроваво-красная и небесно-голубая, – выстроившиеся в ряд по размеру, неоспоримо доказывали правоту Лильки. Фактически нам крупно повезло. Воздух сходен с нашим родным, гравитация аналогичная. Меня занимало, – живут ли поблизости разумные существа и их настрой по отношению к чужакам. Раньше таковые жили: башню ведь построили. Потомки тех зодчих, ау, где вы? Поселились в здешнем лесу? Не одичали? Не примете за пищу?

Будем действовать по обстоятельствам. Для возвращения на Землю нам потребуется помощь. Да вот где найти разумных-то? С утра начнем готовиться пересечь лес. Знать бы, куда идти, чтобы выйти в минимальные сроки к населенному пункту.

На рассвете меня разбудила тупая боль, бродившая по организму. Ломота в теле сопровождалась жжением спины. Она вчера пострадала при подъеме по вентиляционной шахте. Кожу содрал, мышцы растянул. Не простыть бы, под землей холодрыга страшная. На поверхности теплее. Утром, правда, прохладно.

На востоке вставало здешнее дневное светило. По мне, ничем не отличается от нашего солнышка. Я резко вскочил, разминаясь и прогоняя болезненные ощущения. Избавиться от ломоты, увы, полностью не удалось. Я снял изорванную футболку, обмотал вокруг пояса, обошел площадку. Настало время тщательно исследовать башню. Может, отыщу что-нибудь полезное.

Крыша башни не провалилась от ветхости, иначе балки лежали бы на верхнем этаже. Ее словно срезало. У верхних камней края ровные. Под слоем грязи слой черной копоти по периметру площадки. Остатки стен с узенькими окошками-бойницами переполовинены не временем – завалов-то нет, – а тем неизвестным оружием, напрочь снесшим верхушку здания.

Поворошив листву и мусор подвернувшимся прутиком, я наткнулся на ржавые жерди, стойки для копий и мечей. Вскоре откопал из-под толстого слоя грунта из перегнивших листьев и веточек продолговатую железяку, напоминающую пику. Древко давным-давно сгнило, четырехгранный наконечник затупился и заржавел. На нем сохранилось клеймо мастера – полумесяц над башней. Я стукнул железкой о камень, попробовал согнуть. Крепкая еще, на совесть ковали.

В результате поисков набралось пять подобных штук, из них одна годилась в качестве оружия. Ее я планировал насадить на прямую палку и использовать для охоты и защиты от зверей.

Идеальным вариантом было спуститься в склеп и нагрузиться оружием, оно там в гораздо лучшем состоянии, но идея повторить путешествие по шахте вызывала в душе протест. Правда, жаль брошенных в подземелье продуктов. Лилька голодная проснется, не ела вчера. И бутылка с водой не лишняя: до реки топать и топать. С виду до нее камешком докинуть, да вот спуск вызовет массу проблем. Не выгоднее ли действительно сгонять в подземелье?

Решение спуститься далось невероятно трудно. Я долго взвешивал «за» и «против», прикидывал, смогу ли обойтись без пищи из схрона. Допустим, насобираю в лесу ягод, тем и подкрепимся. Позднее, смастерив снасти, наловлю рыбы. Грибов раздобуду.

Угу, размечтался. На проверку съедобности ягод и грибов потрачу день. Ну, полдня. Сверился с часами, понял: ползание по трубе туда и обратно займет максимум пару часов. С продуктами из магазина у нас стопроцентная гарантия качества и запас еды на время, необходимое для добывания и испытания новой пищи. К тому же не стоит сбрасывать со счетов оружие в погребальном зале. Добротные копье, нож и топор – вещи бесценные в лесу. Дров нарубить, добычу освежевать, хищника отогнать чем прикажете? Самодельной пикой?

Как ни крути, выгода от экспедиции в подземелье колоссальная. Сестренку туда, естественно, не потяну – зачем оно ей, по шахтам лазить. Сам попытаюсь быстрее справиться.

– Лиль, вставай, – тронул я Лильку за плечо.

Она засопела и перевернулась на бок, пробурчав нечто нечленораздельное.

– Вставай, соня. Мне уходить пора.

Сестренка забормотала о нехорошем старшем брате, не дающем выспаться в выходной. Потом встрепенулась, широко распахнув глаза, и резко села с недоверчивым выражением на мордашке.

– Бли-и-ин! – скривилась она, увидев обстановку. – Я так хотела, чтобы это был сон!

– Тебя ущипнуть? Чтобы окончательно проснулась? – любезно предложил я. – С добрым утром! Выспалась?

– Ты спрашиваешь! Саш, – Лилька понизила тон, – что нам делать? Куда идти? Я хочу домой!

– Прежде всего – нельзя отчаиваться. – Я улыбнулся, стремясь поднять сестренке боевой дух. – Похоже, нас перенесло бурей. Согласно одной гипотезе, природные катаклизмы в материи образуют аномалии. Завихрения, дыры в пространстве и времени. Мы угодили в эдакую дыру. Теперь надо отыскать дорогу домой. Освоимся в этом мире, разузнаем, возможно ли попасть назад. Предупреждаю, мы можем завязнуть здесь навсегда. Послушай внимательно, Лиль. Я возвращаюсь в подземелье за продуктами.

– А, – протянула сестренка, – это обязательно? Мы в лесу. Ягод соберем, орехов, грибов. Рыбы наловим.

– Угу, наловим. До первого улова чем питаться будем? У нас внизу недельный запас свежего высококалорийного питания.

– Потерпим. До деревьев рукой подать, там поесть чего-нибудь обязательно найдем. На поиски уйдет немного времени, голодать придется недолго. Не уходи, пожалуйста, братик…

Понятно, боится одной остаться. Осознает мою правоту, иначе закатила бы скандал. Лес незнакомый, развалины страшные. Неизвестно, кто из чащи выбежит. Хищников, наверное, в местных буреломах полно, а то и кто похуже бродит из когорты лесных обитателей, с которыми лучше не встречаться ни при каких обстоятельствах. Разумных и полуразумных существ имею в виду.

– Не волнуйся. – Я погладил Лильку по плечу. – Я быстренько, туда и назад. Принесу тушенки, хлеба, водички. Покушаем, отдохнем и пойдем по ягоды.

– Саша, не спускайся. Там опасно, – привела последний аргумент сестренка. – Тебе самому нельзя, давай вместе.

– Чего? Зачем? Я и сам справлюсь отлично. И нет внизу ничего страшного. Тебе со мной ни к чему лазить. Подождешь меня тут и не вздумай возражать, ясно?

Обиделась. И разозлилась. Ну, в чем я виноват, а? В желании обеспечить нам запас еды и инструментов? Стараешься, рискуешь здоровьем, а вместо благодарности немые упреки.

– Погоди. – Лилька стащила с ног потрепанную ветровку. – Надевай. Тебе она нужнее – вон, спину разодрал.

– Спасибо, Лиль… – Все-таки сестренка у меня умница.

Надев куртку, я сошел по лестнице в комнату с вентиляционным ходом. Лоскутами от футболки привязал фонарь к виску. У ремня на поясе специальная роль.

Спускался ногами вперед: так удобнее падать по вертикальному стволу шахты. Притормаживал кроссовками, немилосердно стирая резину подошв. До нижней развилки с рукавами в погребальный зал и овальный кабинет добрался сравнительно быстро, оттуда сначала проник в комнату со схроном. Продел ремень в ручки пакета, сделал петлю, привязал к ноге и отправился к покойным воителям. На перекрестке оставил пакет: волочить его в погребальный зал трудно. На обратном пути захвачу.

Протискиваясь в каменный лаз, не сдерживался и на чем свет стоит костерил архитекторов, строителей, проектировавших и строивших здешнюю вентиляционную систему, хозяев подземных хором и бурю, выбросившую нас из родного мира. Одному ползать жутко – от каждого шороха и тени шарахаешься. Звук собственного голоса разгоняет окутывающий страх, придает храбрости.

Погребальный зал не изменился с момента последнего посещения. Мертвецы таращились в сводчатый потолок пустыми глазницами, поблескивал сапфир на груди воина в украшенных рифлением доспехах. Цена самоцвета, наверное, бешеная. На рынке не продашь. О чем это я? Прочь, прочь, корыстные мысли! Они многих хороших людей сгубили.

Между прочим, обладатель камешка с покоящимися в зале воинами – человеческого роду-племени. Логично предположить, раса гомо сапиенсов населяет планету. И то хорошо: сольемся с толпой по прибытии в город. Должны же у людей быть селения. Земная цивилизация начиналась с города.

Беру оружие и пустую консервную банку и сматываюсь: находиться в усыпальнице дольше нужного – психическому здоровью своему вредить и сестренке нервы трепать. Привязываем копье, секиру и кинжал, позаимствованные у мертвецов, связкой к поясу. Пока, ребята! Хочется надеяться, больше не свидимся. Простите за беспокойство.

В тишине склепа слабое шуршание почудилось скрежетом. Глюк? Не удивлюсь. Нервы расшатаны вчерашним попадаловом. Замираю, прислушиваясь. Тихо, как в могиле. Фу-у, аж пот выступил. Покойники лежат смирно, никто признаков агрессии не проявляет. Показалось.

Звук повторился. Будто мышь скребется. Источник таился в колодце под плитой. К шороху присоединился тихий шелест, непонятно откуда исходящий.

В лаз я заскочил стремительно и яростно заработал локтями. Опомнился на развилке. Ни шелеста, ни шуршания. Кровь колотилась в виски. Ставший привычным свет фонаря падал на пакет и связку оружия. Может, ну его, обойдусь без предметов старины глубокой? Нет, не для того корячился, чтоб отказаться от жизненно важного инструмента. Гадкие мыслишки о проклятии были задушены в зародыше. Ругая себя последними словами, я унял дрожь, вызванную адреналином вкупе с перенапряжением.

Чего бояться? Призраков? Ишь удумал. Реалистичных объяснений великое множество. Крыса грызет стену, обман слуха из-за переутомления, подземная река подтачивает пол.

Сестренка дежурила у вентиляционного выхода.

– Саша! – Она взирала на меня округлившимися глазами. – Что с тобой случилось? Ты в крови весь.

И правда. Разодрал кожу на локтях и лопатках хуже прежнего, кровь облепила руки и спину неприятной засыхающей коркой. Наверняка ранился, уползая из погребального зала.

Сестренка разорвала рукава блузки, подол юбки и, промыв раны водой из бутылки, перевязала мне корпус. На локти ткани не хватило. Лилька оторвала полосу от подкладки ветровки.

Интересно, в вентиляционной шахте много болезнетворных бактерий? Не подхватить бы заразу.

Стрелки на часах отсчитывали половину десятого. Путешествие по подземелью длилось два часа, из них треть занял путь наверх. В кровоточащие раны набились пыль и грязь, устилающие стенки каменных лазов. Не мешало бы раны йодом обработать. Ну, почему я не зашел в аптеку по дороге домой и не купил бинты и обеззараживающее? Ссадины загниют – и финита Саше Стрельцову.

От досады я заскрипел зубами. Ничего, обойдется. Африканцы шрамирование делают без всяких лекарств. Пеплом присыпают ранки, делов-то. Происходит воспаление, но живут же.

Вторая опасность кроется в запахе крови, привлекающем хищников. Амбре от меня распространяется по лесу. К вечеру жди зубастых гостей. Не зря копье достал, не зря. Авось сегодня пригодится.

Подготовка – ключ к победе. Поем, отдохну и примусь за работу. Покинем это проклятое место до заката, обустроим ночлег. Пока не найду подходящего укрытия, сестренка посидит в башне. Местность разведаю, поесть притащу.

Завтракали мы вместе. Лилька, будучи отходчивой, скоро капитулировала под урчание в своем животе и уплетала тушенку с черствым батоном за обе щеки, запивая водой из бутылки. Воды осталось чуть-чуть. До завтра с натяжкой хватит. Потрапезничав, устроили небольшую сиесту. Поболтали о том о сем, обсудили планы, распределили обязанности. Мое заявление о походе в одиночку вызвало у сестренки шквал протестов.

– Ягоды помогу собирать, грибы. У меня по биологии пятерка, я лесные растения знаю! – упрямилась она.

– Мухомор от боровика и я отличу, а кто будет охранять наши припасы в башне?

– Ты останешься. Тебе ходить вредно, ты раненый. И от кого охранять?

– От мелких зверьков, птиц, – не уступал я. – Мигом слетятся, едва оставим продукты без присмотра. А насчет тех жалких царапин – они не чувствуются. К тому же на взрослого зверь побоится напасть.

– Ты что, знаток местных зверей?

– Включи логику, Лиль. Маленькая девочка и здоровый мужчина. Есть разница? У меня в крайнем случае отбиться шансов больше.

– Я бегаю быстрее! – не унималась сестренка. – И по деревьям лазаю лучше всех в классе!

– Когда это ты перегнала старшего брата? – поднял я бровь. – С копьем не справишься, оно для тебя чересчур тяжелое. Нести устанешь.

В итоге Лилька согласилась с моими доводами.

Солнце близилось к зениту, когда я, заткнув за пояс топор и кинжал, смахивающий на короткий меч, перекинул ногу через частично обрушенную стену. Копье болталось за плечами на веревочке, сплетенной из лоскутов футболки. Карман джинсовых брюк оттопыривали пустые полиэтиленовые пакетики. Ну, вперед, скалолаз-собиратель.

Из башни по-другому не выберешься. Основание винтовой лестницы завалило камнями, до первого этажа копать и копать. К тому же выход за века мог погрузиться под землю. Через бойницу даже Лилька с ее худобой не протиснулась. Пыталась и застряла, еле вытащил.

Уступов и трещин предостаточно. Плохо, устойчивости мало. Хватаюсь за камень – он качается. Года два, до гибели родителей, я альпинизмом увлекался. По искусственным скалам лазали, в горы разок съездил, вершины покорять. Не покорил, но опыт восхождения получил. Нынче он мне и пригодился. Лезть по отвесной стене чуточку легче, чем по горному склону, из-за высоты. Стена ниже, морочиться меньше. Напрягает немножко отсутствие страховочного троса. И все же волнуешься – не рухнула бы каменная громадина, раздавив тебя в лепешку. В падении с десятиметровой высоты тоже маловато приятного.

Круглая башня вырастала из холма, с северной стороны засыпанная кучей заросшего кустарником камня. Там часть здания наполовину разрушилась, стена уменьшилась вдвое. По ней я и спускался, поминутно останавливаясь в поисках опоры понадежнее. Лилька, затаив дыхание, наблюдала за мной сверху.

Наконец-то твердая земля под ногами. Горка подо мной из камня, смешанного с глиной и нанесенной почвой. Колючие безлистые кусты неизвестного растения впились в одежду и кожу длинными шипами. Достав копье и кинжал, я раздвинул ветки и неторопливо пошел вниз. Иду, смотрю под ноги. Мелкую живность вроде скорпионов и гадюк на окружающем фоне не сразу углядишь. Густые заросли, преграждающие дорогу, я безжалостно рубил тяжелым кинжалом и отбрасывал копьем.

Из-под ног прытко удирали маленькие бурые ящерицы. Кустарник защищал их от кружащихся в небе птиц. Однажды юркий зверек наподобие хорька, извиваясь меж шипастых веток, нагнал быстроногую ящерку и, схватив острыми белыми зубками за шею, моментально удалился.

У подножия холма кустарника не было. Под гигантскими стволами деревьев, словно покрытыми чешуей колоннами, почти ничего не росло. Зеленоватый полумрак, а подчас и непроницаемая тьма под плотными кронами не способствуют росту светолюбивых трав. Попадались ползучие лозы, оплетающие древесные корни. Устланная ковром палой листвы земля бугрилась, из нее выдавались сучья гниющих ветвей, сломанных бурей. В темень под ветвями лесных великанов заходить без фонаря опасно, а его, как назло, оставил в башне.

Обогнув холм, я вышел к неширокой речушке. Нависающие над ней крутые берега осложняли задачу по пополнению запасов питьевой воды. Я нашел палку подлиннее, прикрепил к ней пакет. Получилось подобие сачка. Им зачерпнул из реки. Водичка прозрачная, на вид чистая. Нет, рисковать не будем. Вскипятим ее на костре в банке от тушенки.

С водой и рыбой, судя по бултыхающимся и выпрыгивающим из речки серебристым пловцам, проблем не предвидится. Упитанные лягушки в окружении своих меньших родственников вольготно загорали на огромных круглых листьях, плавающих на водной глади. Говорят, лягушатина по вкусу точь-в-точь курятина. Проверю.

У кромки прозрачной воды багровели горошины сочных ягод. Интересно, они ядовиты? Спущусь узнаю. Скорее всего, нет. Насекомым они по вкусу – ишь как облепили упавшие на землю шарики.

Примерно через километр русло до середины перегораживал поваленный древесный ствол. На нем беспечно стояла лань и пила из реки. Обыкновенная лань с пятнистой шкуркой и крошечными, покрытыми пушком рожками. Заметив поблизости меня, она попрядала ушами и продолжила утолять жажду. Не из пугливых. Значит, человека не видывала.

Идти по бережку – хорошая идея. У реки расположены деревни, города. Непременно наткнемся на населенный пункт местных. Тем более по дороге порыбачим, искупаемся. Не путешествие, а увеселительная прогулка.

Лань ушла, и я преспокойно спустился по стволу, держа наготове копье. Древком измерил глубину. У берега примерно мне по пояс, дальше соответственно глубже. Длины копья с вытянутой рукой не хватило, чтобы достать до дна. Вода – как стекло. Видны камешки на дне, играющие темноспинные рыбины, стайки светленьких мальков. Удачный удар – и на копье затрепыхалась вынутая из воды рыбешка. Покажу сестренке улов, зажарим на костре. Рыба, конечно, может оказаться ядовитой для людей нашего мира, но тут уж ничего не поделаешь. Без потребления местной флоры и фауны нам не выжить.

Ягоды проверил на кожную реакцию – нормально. На вкус копия клубники, по виду вылитая смородина.

Ну, все, достаточно на сегодня походов. Пора назад, к сестренке. Переживает небось и оставлять ее надолго не хочу.

С рыбиной на копье, пакетом ягод и воды на поясе я бодро зашагал к башне. Завтра пойдем налегке по течению реки. Путь предстоит приличный. Куда-нибудь она да выведет.

Остаток дня миновал в хлопотах. В башне мы решили не ночевать. Я обустроил лежанку на раскидистом дереве. Из вьющейся лозы, на поверку очень крепкой, сплел длинные веревки, завязал на них узелки примерно через равные промежутки для удобства, к концу привязал небольшой булыжник. Размахнувшись, забросил камень с веревкой на нижнюю ветвь, находящуюся метрах в пяти от земли. Выше соединил две ветви лозой. Удалось соорудить грубое подобие гамака. На веревки накидал упругих веточек с листвой, нарвал растущих в изобилии лопухов и папоротников. Довольно неплохая, по-моему, постель.

Из хвороста и сухих листьев развел костер с помощью камня и топора. Спички в подземелье отсырели, потом подсушу и воспользуюсь. Обновить в памяти правила выживания в лесу нам полезно: осколки благ цивилизации вроде тех же спичек ведь рано или поздно закончатся. Искры от удара воспламенили трут, от трута загорелась древесина. От топора при этом отвалилась часть наслоений, обнажив блестящий металл.

Лилька, покинувшая башню по веревке, почистила и пожарила на жердочке рыбу. За мое отсутствие она насушила на солнышке сухарей из тонко нарезанного хлеба. Поужинали полусырой рыбой, бутербродами с паштетом и добытыми ягодами, сладкими и сочными.

Затем сестренка затеяла неприятный разговор, обвиняя меня в игнорировании ее скромной персоны. У нее же столько талантов! Лес для нее – что дом родной, она там каждый листик знает. По правде сказать, отчасти она права. Батя, будучи геологом и прогрессивным родителем, брал нас в походы по лесам да горам и учил основам выживания. Кстати, секцию альпинизма он мне посоветовал, любитель активного отдыха. Летом на месяц нас отвозили дедушке, работавшему лесничим. В общем, привили нам любовь к дикой природе с раннего детства. Когда обычные дети просиживали сутки за мониторами компьютеров, общаясь в социальных сетях и режась в игрушки, мы обучались распознавать следы и съедобные растения. И вот Лилька требовала разрешить ей самостоятельно ходить по лесу и обеспечивать нашу компанию грибами и ягодами. Переубеждать ее было бесполезно.

– Лиль, с завтрашнего дня собирательством заниматься будем вместе, – нашел я компромисс.

Сестренку это устраивало.

Спать легли, привязав себя веревками к ветвям, чтобы не упасть ненароком. Двенадцать метров – высота серьезная: если не убьешься, то покалечишься. Костер затушили не полностью. Угольки тлели в черноте ночи под нами, и на душе становилось чуточку светлее.

Мы лежали в темноте, смотрели на гаснущее кострище и думали. Я составлял план на следующий день, выбирал, пойти пешком вдоль реки или построить плот. Преимущества и недостатки есть у каждого варианта. Идти на своих двоих медленно, на берегу существует вероятность нападения хищников, подстерегающих жертв на водопое. И на агрессивных туземцев нарваться можно. Из явных плюсов – сбор грибов, ягод, орехов. Плыть на плоту по течению сравнительно быстро и неутомительно, знай отталкивайся от бережка шестом. Попутно наловим рыбы. На остановках будем ягодами запасаться.

Звери на реке нам почти не страшны. Опасность теоретически представляют водоплавающие хищники. Речка небольшая, гигантов повстречать в ней маловероятно, впрочем, до нуля понижать шансы на неблагоприятное знакомство с местными зубастиками а-ля бегемоты и аллигаторы глупо.

Не уверен я в абсолютной безопасности на реке, и все тут. Вдруг какой зверюге взбредет в башку в речушке искупаться? Сомнения у меня и насчет порогов и водопадов. Если я их не видел, это не значит, что их на реке нет.

– Ты почему не спишь? – спросила сестренка, прервав мои размышления.

– Думаю о будущем. Ты как определила?

– У тебя дыхание неровное. И что надумал?

– Да мелочи. Спи.

– Я дом вспоминаю. Школу, друзей. Как они там? Наверное, нас объявили пропавшими без вести жертвами бури. Мы с Танькой договаривались в киношку сходить завтра.

Лилькин голосок задрожал. Вот я дурак! Весь в заботах, вспоминать прежнюю жизнь некогда, а она в башне день-деньской скучала в одиночестве. Загрустит – в депресняке завязнет. Боюсь, не сотворила бы чего плохого. Завтра припрягу ее к общественно-полезным работам по строительству плота, отвлеку от мрачных дум. Оставлять ее надолго одну больше не буду.

– Лиль, мы вернемся. Не знаю когда, но обязательно вернемся, – пообещал я. – А сейчас спи. Береги силы.

Снизу послышалась возня, затрещали кусты под весом крупного тела. Коротко рыкнуло, взвизгнуло, захрустело. Во тьме зажглись огоньки желтых глаз, хруст смешался с чавканьем и утробным рычанием. Огоньки множились. Большущие и маленькие, они слетались к подножию холма на дикое застолье.

«До чего же хорошо находиться вверху, на недостижимой для них высоте», – подумал я, засыпая.

Кто-то негромко верещал, пробегая по моему голому телу и царапая коготками. Чувство опасности выдернуло меня из сонного состояния, заставив вскочить и тут же шлепнуться назад из-за страховочной веревки.

Рядышком Лилька скармливала сухарик умостившемуся у нее на коленях рыжему существу, походящему на вполне земную белку-летягу. Зверек оценивающе покосился на меня, не переставая разгрызать белое подношение. Его товарки облепили ветку над нами и активно переговаривались трескучими звуками, сливающимися в то самое разбудившее невыспавшегося меня верещание.

Сестренка мило улыбалась, откровенно наслаждаясь картиной «старший брат испугался стаи белок-мутантов».

– Доброе утро, – промолвила она.

– Доброе. Что за животина?

– Ты о белках? – Лилька погладила пальчиком головку любителя сушеного хлеба. – Они живут в том дупле и спозаранку решили навестить новых соседей.

– Золотой запас дефицитных сухарей зачем разбазариваешь?

– Угощение, – блеснула белозубой улыбкой сестренка. – Белки нам добром отплатят.

Она в некотором роде права. В беличьих кладовых обычно припрятано немало съестного. Орехами, грибами разживемся. Прирученный зверек предупредит о хищниках, при условии что Лилька его приручит. Фанатов сырого мясца в лесу полно, ночная возня – доказательство.

Я потянулся, вдыхая свежий утренний воздух. Прохладно, однако. Отвязавшись, глянул вниз. Никого. На земле размялся. Пробежать бы километров пять, да по лесу бегать опасно. Потревожу, чего доброго, почивающего после банкета волка, он меня погоняет похлеще Михалыча, тренера нашей университетской футбольной команды. Набегаюсь еще за день.

Позавтракали бутербродами с паштетом, прикончив консервы. Пустые жестянки завернули в пакет: посуда – вещь теперь в прямом смысле слова незаменимая. Бутылку положили на дно пакета, крошки подарили белкам. В дупле одолжили пригоршню орехов и три сушеных боровика. Во всяком случае, выглядели добытые грибы вылитыми боровиками.

В этом мире не все растения и животные оказались нам незнакомы. По мере углубления в лес, а шли мы вдоль реки, стараясь не терять из поля зрения берег, узнали лопухи, обильно росшие под деревьями. Изредка мелькали акации, папоротники. Грибных мест, жаль, не попадалось.

Дойдя до поваленного дерева, наполнили бутылку водой. Я копьем битый час пытался проткнуть крупную рыбину, плававшую на мелководье и резво уворачивающуюся от наконечника в последний момент. И не уплывает, зараза. Вертится поблизости, словно издевается. Плюнув с досады, переключился на сбор раков. Их в речке полно.

Сестренка по моему распоряжению насобирала хворосту. Развели костер, в банки от тушенки налили воды и вскипятили на углях, кинули туда раков. Лилька варила обед, я в реке добывал пропитание на ужин. Ниже по течению насадил на копье неповоротливую рыбину длиной сантиметров сорок, без чешуи, схожую с зеркальным карпом. Ее и чистить не пришлось. Выпотрошив, запекли на углях и съели. Вкуснятина!

После перекуса затушили костер и двинулись по берегу. Солнце в зените припекало немилосердно, вынудив нас отступить в тень деревьев.

На плече сестренки постоянно вертелась белка, покусывала ее за ухо, трещала без умолку. Лилька прекрасно ладит с животными. В нашем подъезде когда-то жил злющий пес, невзлюбивший жильцов. Жильцы отвечали ему взаимностью, устраивая скандалы его хозяину, одинокому пенсионеру. Единственной, на кого не рычал соседский питбуль, была моя сестренка.

Она совершенно не боится животных. Дома смело брала в руки ужей, гладила матерых, никому не дававшихся бездомных котяр, частенько лечила больных и покалеченных. Животные прямо липли к ней повсюду. Белка не стала исключением.

– Привал, – скомандовал я.

Место идеально подходило для осуществления задуманного плана. На пологом берегу свободное от деревьев пространство. Построим плот и спустим здесь на воду.

Никогда не думал, что найти нужные деревья в лесу так сложно. Для плота не станешь же рубить гиганта толщиной в три обхвата. Таких «динозавров» в здешней пуще большинство.

Заняв сестренку собиранием ягод и раков на ужин, я углубился в лес. Полутьма, клубящаяся у корней, распадалась под лучом фонаря. Блин, зайду в дебри, заблужусь. По собственным следам возвращаться придется, а Лилька одна. Чем дальше, тем сумрачнее лес. Приходилось тратить драгоценный заряд батареек впустую. Молодняк душится старожилами – плот строить не из чего. Разве что залезать на деревья и срубать ветви подходящей толщины и формы.

Крик сестренки, приглушенный расстоянием, заметался меж стволов испуганной птицей.

Я не раздумывал о причине. Бросился к берегу, выделяющемуся светлой линией. Хорошо, не зашел далеко, бежать недолго. Копье в руки, готовность номер один! Выскакивая из леса, ожидал чего угодно. Медведя, группу агрессивно ведущих себя аборигенов, волков, летающую тарелку.

Лилька стояла над кучкой серого пепла, сосредоточенно в ней что-то разглядывая.

– Саш, – воскликнула она, – мы тут не одни.

Сестренка будто возвестила о находке неопровержимых доказательств существования внеземной цивилизации.

Цивилизация не цивилизация, а разумные точно недавно задержались на берегу. Кострище с теплой золой тому подтверждение. В пепле четко отпечатался след двупалой когтистой лапы длиной сантиметров тридцать пять. Ни птица, ни тем более человек подобной стопы не имеют. Помесь бигфута и динозавра. Нет, динозавры, насколько мне известно, имели трех– и четырехпалые стопы. Что же оно? Костер развели разумные существа, и двупалый – их домашнее животное? Либо хищник, выслеживающий добычу, то есть тех самых разумных. Второй вариант мне как-то не по душе.

– Может, вернемся к башне? Какое-никакое, а укрытие, – предложила сестренка.

Резонно. Только толку от возвращения никакого, если хотим найти братьев по разуму. Знать бы, кто они, какое у них отношение к чужакам…

– Да, Лиль. Я наловлю рыбы. Костер ты умеешь разводить, поджаришь. Возвращаемся. Завтра поищу их. – Я кивнул на кострище. – Не приду через пять дней – делай что посчитаешь правильным.

Лильку мои слова ошарашили.

– Ты в своем уме, Саша? Нигде я не останусь, не спорь! Идем вместе.

– Лилиана Валерьевна, решение окончательное и обжалованию не подлежит, – отрезал я. – Хочешь попасться в зубы этой двупалой очаровашке? У меня неплохие шансы противостоять ей, с тобой же постоянно буду отвлекаться на твою защиту, в итоге оба погибнем. Понимаешь?

– Не надо меня защищать, я сама кого хошь защищу! – взвизгнула сестренка. По щекам покатились слезы. – И ничего я не понимаю! Один ты не уйдешь, понял?!

Что с ней поделаешь! Видимо, путешествие по реке на плоту откладывается. Ну почему все настолько сложно?

– Ладно, – сдался я. – Пошли к башне.

Глава 4. Зверомастер

Солнце вставало из-за горизонта, окрашивая небеса розовым. Красная и белая луны закатились несколько часов назад, на небосводе бледнела голубая.

«Голубая луна, голубая…» Тьфу ты, вспомнилось. Будь на земном небе подобное чудо – поэты одного с ней цвета насочиняли бы кучу лирических стихов, воспевая ее богиней нетрадиционных отношений. Или богом, ставшим богиней. Или… Лопух с ней, с луной, и поклоняющимися ей меньшинствами. Под ноги смотреть надо, а не на небеса пялиться. Споткнусь и шею сломаю – в лесу ведь темень круглые сутки. Чего я там не видал, на небе? За полторы недели должен бы привыкнуть. Голубая полдня провисит, потом ее сменит белая сестрица.

В лесу тихо. Изредка кукует кукушка, иногда потрескивают, переговариваясь, белки.

Кстати, о птичках. Местные кукушки – нечто. От земных лишь название из-за до боли знакомого кукования. Здесь они лютые хищники с курицу величиной, по комплекции похожи на бройлеров. Мясистые, в траве любят прятаться. Засаду организовывают группой по десять-пятнадцать штук, с разных сторон, и нападают одновременно, запрыгивая жертве на холку. Вырывают из шеи куски мяса, обескровливая. Бедняга падает – тогда начинается пиршество. Кукушки – твари нелетающие, быстро бегающие и высоко прыгающие. Страусы в миниатюре с огромными клювами. Не приведи судьба перейти дорожку этому бройлерному страусу с клювом птицы-носорога. Долбанет – мало не покажется.

Недавно стал свидетелем кукушкиной расправы над косулей. Обглодали ее птички за считаные минуты. Меня чуть не стошнило от того зрелища. С тех пор обхожу кукушек десятой дорогой. Хотя бульон из них, признаю, отменный. Однажды угодила одна в мою ловушку, вот и попробовали. Лилька жаловалась, ощипывать трудно и мясо жесткое. По мне, в самый раз.

Встал на границе леса, чтобы глаза адаптировались к темноте. Фонарь хранился за поясом. Комплект батареек израсходован, оставшийся берегу как зеницу ока. В башне пользуемся факелами.

Чем мы не нормальные люди Средневековья? Живем в замке посреди лесных просторов. Сами добываем сырье для жизни, сами готовим, строим, шьем. Обходимся без плодов научно-технического прогресса. Проблем, разумеется, полно, зато скучать некогда. Самое большое неудобство для меня – в отсутствии бритвенного станка, которого ничем не заменишь в наших условиях. Лезвием ножа щетину не соскоблишь. Бороду отпускать пришлось.

За прошедшую неделю мы расчистили винтовую лестницу, отрыли первый этаж, дверной проем освободили от мусора и камней. Из веток и кожаных ремешков соорудили дверь. На ночь подпираем палками: больно хлипкая она и на вязанку хвороста смахивает. Приспособились, в общем. Спим на подстилке из лопухов. Короче, обживаем потихоньку башню. В обозримом будущем сваливать отсюда все равно бессмысленно. Подготовимся, основательно исследуем окрестности – тогда и попытаем счастья в контактах с местным населением.

Лилька ведет домашнее хозяйство, роется в помещениях башни, отыскивая полезные в быту вещи. Я охочусь, рыбачу, дрова приношу, параллельно строю плот. На башне, между прочим, крышу поставили. Жерди берестой выстелили, сверху дерном покрыли корешками вверх. На днях наша новая верхушка башни успешно прошла испытания непогодой. Ливень водопадом лил, а у нас тепло, сухо. Печку, найденную на первом этаже, замазали глиной. Топим хворостом. Дымохода нет, дым валит из бойниц из-под крыши, но терпим. Так и живем.

Мы с сестренкой рассудили: раз уж придется связаться с аборигенами, нужно быть готовыми по максимуму к большинству вариантов развития событий. В идеале вступим в контакт, досконально разобравшись в намерениях тех, с кем соседствуем. В реальности постараемся побольше узнать о местных разумных, прежде чем нас засекут.

В лесу я нынче ориентируюсь гораздо лучше прежнего. Многих лесных обитателей видел хотя бы в виде трупов.

Глаза привыкли различать очертания в сером полумраке, пора идти. Моя ловушка расположена у ручья, куда звери приходят на водопой. Бьющий из земли ключ нашелся на пятый день пребывания в новом мире, когда я начал экспериментировать с самоловами. Дед использовал их в сибирских лесах – передались от него кое-какие знания. Поставил заячий слопец возле родника, птичий на галечнике. Туда наведываются тетерева глотать гастролиты. Раз в два-три дня нет-нет да попадется ушастый либо пернатый. Зайцы и тетерева, к моему удивлению, вполне обыкновенные.

Кроме слопцов, установил вчера кулему, рассчитанную на средних размеров зверя вроде росомахи. Загляну и к ней.

Лес пробуждается с рассветом. Ночью в нем царит совсем другая жизнь, другие звуки и запахи. Кто-то воет, кто-то ревет, рычит, ломает кустарник. Мы после заката носа из башни не высовываем. Изредка, под заливающим подножие холма светом трех лун, у лесной кромки прогуливаются невиданные звери. Гигантские волки, самые крупные из которых не уступят по размеру годовалому теленку, выходят на охоту. Усеянные шипами и рогами вепри, больше похожие на носорогов, гордо прохаживаются вокруг нашего форпоста, обгладывая колючий кустарник и роясь носами-пятачками в горах перемешанного с землей мусора.

Что за…

Сработавший заячий слопец оторвал меня от размышлений на тему «когда в лесу опаснее». Со струящимся по галечному руслу кристально чистым ручьем все в порядке. Ловушка подле него пустая. Рядышком на солнышке греется свернувшееся кольцами оливковое чешуйчатое тело, раздувшееся примерно посредине. Прошу любить и жаловать представителя местного серпентария. Переваривает моего зайца, гадина.

Со змеями в этом мире нам встречаться не доводилось. Почувствовав мое присутствие, пресмыкающееся подняло клинообразную голову, демонстрируя бежевое подбрюшье из крупных ромбовидных чешуй. Тонкие изогнутые кинжалы зрачков холодно уставились на меня, изучая. Твою дивизию, боа констриктор недоделанный. Здоровенная, толщиной с человеческое предплечье. О длине судить боюсь. Метра три точно есть. Зарубить ее, змеюку подлую, что ли? Она же ловушки опустошит. Слопцы не перетащишь, новые сооружать себе дороже. На каждый у меня уйма времени ушла.

Убивать гадину тоже проблематично. Совладаю ли с эдакой махиной? Копьем ткну, и мимо. Топором рубиться неохота – в ближнем бою она способна скрутить человека в бараний рог за минуту.

Змея, понаблюдав за моей скромной персоной, очевидно, приняла меня за врага и значительно оживилась. Громко зашипела, угрожающе раздула шею в капюшон. Ого! Настоящая кобра!

Нет, это мне не нравится. Удавы капюшонов не носят, фасон не тот. Змеюка подалась ко мне, раскручивая кольца. Да она определенно больше трех метров. Три с половиной – четыре. И наверняка в капюшончике не безобидная водица.

Пойду-ка отсюда. Чего злиться? Я тебя, милая, не обижал, накормил в некотором смысле. Лежи, отдыхай. Не обижаюсь ли за ушастого и ловушку? На тебя грех обижаться, такую длинную, ядовитую, красивую, толстую… Я сказал «толстую»? Извини, хотел сказать «изящную». Не шипи, пожалуйста, а? Э, не надо меня провожать, сам ухожу!

Я медленно отходил, держа перед собой копье. Сунется – проткну гадину. Если повезет. В извивающееся тело непросто попасть.

Змея отпускать потревожившего ее покой не собиралась. Раскрыла пасть, откуда показались белесые острые клыки, приподняла головешку и брызнула мне в лицо струей зеленоватой жидкости.

Ах ты, зараза! Чудом успел наклониться, и яд плеснул на лоб и щеки. Кожу защипало, точно крапивой отхлестали. Представить страшно последствия попадания в глаза. Умыться, срочно! Ближайший источник воды – ручей. Обойду проклятую змеюку и…

Слух предупредил о надвигающейся опасности раньше зрения. Надо мной загудело. Спустя мгновение в спину мне что-то ударило, толкнув вперед, внутренности взорвались болью, от которой потемнело в глазах.

Какого?.. Оборачиваюсь на заплетающихся ногах. За мной никого. Слабо колышутся ветви. Возле меня – воткнувшиеся в землю копьеца, вернее, дротики в количестве двух штук.

Больно-то как! Враги напали с дерева? Почему тогда не спрыгивают добивать добычу? Считают меня опасным? Лестно, весьма. Поднимаю руки, наталкиваюсь на торчащие из спины деревяхи. Твою дивизию. Три дротика! Учитывая одновременность броска, логично предположить наличие ловушки. Заряженные дротиками самострелы ставят наши треклятые соседи, находил такие в лесу. Ох! Спину словно режут раскаленными ножами, двигаться сплошная мука.

Я обогнул вставшую в угрожающую позу гадину по дуге. Подползет, плюнется повторно – по фиг. О, зашипела.

– Пошла на хутор! – процедил я сквозь зубы.

Змея не торопилась нападать. Следила, приспустив капюшон, прекратила шипеть.

Так-то лучше. Добравшись до ручья, я с облегчением окунул лицо в прохладную воду и смыл яд. Боль понемногу притихла, сменившись онемением, распространившимся по всему телу. Вода родника окрасилась алым. Видно, крови из меня вытекло порядочно.

Накатила слабость, стоять уже не могу. Голова кружится, в висках кузнечные молоты методично выстукивают. Ту-дум, ту-дум, ту-дум. Чертова змеюка! Из-за нее я не заметил ловушки и попался. Я зло выругался в ее адрес, сгоняя закипающую злость. Лилька останется одна, как она управится без меня? Сможет ловить рыбу и слопцы проверять? Вот гадство! До чего глупо получилось!

Я неподвижно лежал, тихо рыча от бессилия. Одеревеневшее тело не подчинялось. Неужели конец?

Над ухом оглушительно заверещало, зашипело. Из-за древесных стволов выскочило человекоподобное существо. Напоминало оно синекожего папуаса. Очень уродливого папуаса с торчащими из-под длинного носа клыками. На макушке пучок смоляных волос, уши чуть не до половины шеи свисают. В мочках ушей, губищах и шнобеле белеет костяной пирсинг, на груди ожерелье. Руки перевязаны бусами и перьями. И главное, на ногах по два пальца.

Никак, хозяин ловушки пожаловал. Вот и долгожданный контакт с местным населением. За первым папуасом появились второй и третий, с короткими копьями наперевес. Ох, не кончится добром наша встреча. На мордах ни малейшего признака дружелюбия и желания помочь угодившему в западню человеку. Для них я добыча.

Носатый в перьях достал из-за пояса нож и обернулся. Его приятели тоже оглянулись, напряглись.

От тени деревьев позади аборигенов отделилась большая сутулая фигура. Деталей не вижу, зрение ухудшается с каждой секундой. Скоро полностью ослепну. «Интересно, это случится вместе со смертью или раньше?» – всплыла в сознании и канула в никуда отрешенная мысль. Существо, эдакий холм в миниатюре, на четвереньках двинулось к синим.

Фигуры местных и вышедшего к ручью зверя померкли. До меня донеслись рев и вопли, я ощутил дрожь земли. Последним, что помню, был влажный нос, дотронувшийся до моего лица.

В следующий миг сознание покинуло меня.

Очнулся я во мраке. Ощупал пространство под собой. Ага, нахожусь на подстилке из листьев, корпус у меня туго перебинтован. В прорезь узенького окошка сочится бледный лунный свет, проявляя контуры каменного стола и чурбанов-стульев, вырубленных мною из палых деревьев. На чурбаны настелено мягкое сено, сверху лопухи. Мебель в нашей башне сделана в основном из поленьев разной толщины, в том числе кровать. На ней я и лежу.

Очевидно, сестренка меня нашла и, надрываясь, притащила домой. Обработала раны, молодчина. Болят, конечно, но никуда от этой тупой боли не денешься. Повезло, не схарчили звери, не окочурился от болевого шока и потери крови. Жизненно важные органы, кажется, повреждены некритично. Да я натуральный везунчик! Джекпот матушки-природы выиграл.

Бинты откуда? Блузки Лилькиной маловато для них. Юбку дорвала? Ткань бинтов мягкая, нежная. Юбка из материала погрубее сшита. Тайны мадридского двора прям.

Тьма в углу неожиданно шевельнулась. Глюки?

– Лиль, ты?

Вопрос утонул в стрекоте цикад за окном. Сотканный из тьмы приземистый силуэт отделился от стены, заслонив бойницу, и остановился, сверкая зелеными глазищами.

Ощущение чужого присутствия словно растворило внутренности, сердце подпрыгнуло до подбородка и ухнуло куда-то вниз. Ночной посетитель повел головой на короткой массивной шее, выдающейся из широченных плеч, шагнул к моему ложу и замер.

Рука инстинктивно шарила в поисках тяжелого и острого предмета. Копье, где копье? И топор черт-те где валяется. Лежу в трусах, будто на жертвеннике неведомому зверобогу. Из огня да в полымя. Перед глазами стоит еще картина, запечатленная у ручья, – плюющаяся ядом змея с синими аборигенами, – и вот новая напасть.

Единственное доступное оружие – увесистое полено, вынутое из кровати. Привстав на постели, замахнулся чурбаном. Немедленно спину пронзила острая боль.

Лестница в пяти метрах. Этажом ниже вентиляционный ход. Кинусь туда, пролезу в погребальный зал, раздобуду оружие и порублю тварь. Потом поищу Лильку.

Размечтался, блин. Существо меня близко не подпустит к ступеням. В лучшем случае помнет, в худшем – добьет. Поленом от чернушки фиг отобьешься. При удачном стечении обстоятельств, может быть, попаду ему по башке, оглушу. Череп в моем состоянии не проломлю ведь. Ну, проскочу по лестнице. Затем очухавшийся зверек догонит меня и начнет выяснять отношения по-своему, по-звериному.

Этажом ниже у нас кухня. Печка, вертел из реконструированной пики. Пикой орудовать в закрытом помещении неудобно, однако каменным молотом, у печки лежащим, я не отмашусь.

Тем временем зверь преспокойно подошел к ложу, издавая гортанные мурлычущие звуки, положил здоровенную мягкую лапу на постель. И тут я шарахнул поленом. Зверюга возмущенно мявкнула, точно кот, которому наступили на хвост. Превозмогая боль, я вскочил на ноги и опрометью бросился к уводящим вниз ступеням.

Тварь оказалась проворнее. Она прыгнула на меня, повалила, придавив своей тяжеленной тушей к полу и лишая малейшей возможности выскользнуть из-под нее. Брыкания и попытки освободиться, отстранив от себя истекающую слюной морду, были тщетны. Зверь разлегся на мне, как на матраце, положив лапы на руки и ноги. Когтей не выпускал, загрызть не старался – и на том спасибо. Грудная клетка захрустела под весом зверя, сперло дыхание. Весит, скотина, центнера три, а то и все четыре. Что за судьба, а? Умереть, будучи раздавленным неизвестным животным!

– Ой, братик! – раздалось с лестницы.

Комнату озарил трепещущий свет факела, и в тот же миг зубастая туша убралась с меня. Лилька вбежала в мои апартаменты, склонилась надо мной, проверяя степень поврежденности моего бедного тела. Она была в меховой безрукавке, неведомо откуда взявшейся.

За сестренкой маячил неприятный седоватый тип с резкой обветренной физиономией, обросшей жесткой бородой грязно-белого цвета. В правой руке он держал кривой посох. Одежду его составляли кожаная куртка и штаны неопределенного происхождения. На приоткрытой воротом загорелой груди поблескивали аж два кулона. Один напоминал растопырившего тройку остроконечных лап клеща, подвешенного на цепочку, другой был из светящегося бирюзового кристалла на простом шнурке, продетом в петлицы воротника. Количество разных мешочков и висюлек на поясном ремне зашкаливало. Среди них выделялся ряд синих шариков с грецкий орех. Оружия на виду субъект не носил. Это отнюдь не говорило о его мирном нраве. Неприятная рожа, подходящая матерому уголовнику, намекала на то, что мы опять вляпались в историю.

– Доброй ночи, – удивительно вежливо поприветствовал мужик, растянув губы в подобии улыбки.

Сторожившая меня зверюга подошла, потерлась ему об ногу, неприлично задрав хвост. Тип почесал ей за ушком, вызвав бурное мурлыканье саблезубого кошака.

– О, да вы познакомились с Махайром, причем весьма близко. – Субчик погладил выпуклую шишку на башке лохматого чудища, поставленную моей жизнелюбивой персоной. – Отлично! Полезли в драку, значит, хорошо себя чувствуете.

– Я бы не сказал, – прохрипел я, ковыляя с помощью Лильки к постели.

– Боль пройдет. Серьезных ран у вас не наблюдается, скоро поправитесь, – пообещал тип.

– Да неужели? – После прессования гигантской кошачьей тушей заныли части тела, раньше не болевшие.

Будто по мне каток проехался. Пушистый, с тридцатисантиметровыми клыками. Кстати, мужик вещает на чистом русском, с неуловимым акцентом. С чего бы выходцу из другого мира знать великий и могучий? На попаданца вроде бы не похож, хотя кто его знает.

– Лиль, это кто? – спросил я у суетящейся около кровати сестренки.

– Знакомься: Гвард Зверолов, охотник, следопыт и, – Лилька нагнулась к самому моему уху, – могущественный волшебник.

– Какой там могущественный, – отмахнулся тип. – Ваша очаровательная сестричка преувеличивает мои скромные познания и умения в отрасли магического искусства. Умею кое-что по мелочи. Зверя подчинить, стрелу зачаровать.

Слух, надо признать, у субчика отменный. Слова сестренки я еле расслышал.

– Гвард тебя спас, – авторитетно заявила Лилька. – К башне тяжелораненого приволок. На волокушах, запряженных Пушистиком.

– Пушистиком?

– Угу. На большущем медведе.

– Собственно, моя заслуга невелика, – заскромничал тип. – Вы бы вряд ли умерли. Отлежались бы и заспешили домой. У вас на диво крепкий организм, от яда оправились всего за сутки. Возможно, успели бы самостоятельно дойти до сторожевой башни. Иное дело – вас бы выследили.

По моему, мягко говоря, недоумевающему виду Гвард догадался, что я не все понимаю в приключившемся. Помню ловушку, кобру, плевок ядом, синих чудиков – и все, провал.

– Тролли, – пояснил следопыт-маг, вводя меня в состояние ступора. – Вы угодили в их западню. Сторожевая змея загнала вас под стрелы, вы утратили осторожность и не заметили самострела. Стрелы смазаны парализующим ядом. Тактика лесных троллей. Яд не дает добыче сбежать, его запах отпугивает хищников и падальщиков. Затем приходят охотники и забирают добычу.

Теперь все становилось на свои места. Вот почему я так быстро вырубился, а та живая гора, померещившаяся перед потерей сознания, не причинила мне вреда. Запашок ей не понравился. И змеюка сыграла роль загонщика. Грамотно развели, многоходовую комбинацию разыграли. Обидно.

– Несколько дней назад я увидел дым со стороны Проклятой Башни. Три дня кряду дымило. Тролли на одном месте не задерживаются, бывалый человек стремится скрыть свое расположение, дабы его не нашли людоеды. Осталось предположить, в лесу кто-то заблудился и за неимением лучшего укрытия решил обосноваться в башне. Для незнающего человека естественна склонность к защите каменными стенами. Эльфы, к примеру, выбрали бы самое высокое дерево в округе: с него видны окрестности, и на него не вскарабкаются бродящие по земле звери. Дварфы, любящие камень больше иных рас, ненавидят леса, сюда их никакими посулами не заманишь. Итак, я предположил, что в проклятой башне поселились именно люди. Неподалеку от ручья Махайр унюхал вас. Я двинулся по следам и наткнулся на засаду синекожих.

– Гвард вышел к нам на закате, – вклинилась сестренка в степенный рассказ охотника. – Я сначала страшно испугалась. Идет весь в звериных шкурах, впереди саблезуб, сзади медведь. Пригляделась – мамочки, тебя волочат! Я чуть с ума не сошла, представляешь?

Представляю. Зверинец с дрессировщиком на прогулке тащит твоего родного брата, окровавленного и на первый взгляд не совсем живого. Помощи ждать неоткуда. Тут свихнуться недолго.

– Затем были нудные переговоры, – рассказывала Лилька. – Гвард уверял в мирных намерениях, контакт устанавливал. Тебя под парадный вход положил, отошел на безопасное расстояние, говорил что-то успокаивающее. Я подумала, раз он тебя живым доставил, перевязал, то и мне вреда не причинит.

– Ваша сестрица весьма благоразумна, – отметил волшебник-следопыт.

– Вижу, вы человек бывалый. Будьте добры, посоветуйте, куда нам направиться, чтобы избежать внимания троллей. Лиля, наверное, поведала вам о наших злоключениях. Мы потерялись.

– Аранья полна опасностей, тем паче для чужестранцев. Тролли считают башню обиталищем злых духов. Тем не менее они не замедлят явиться сюда. Если желаете, я выведу вас к имперской заставе.

– Аранья? – переспросила сестренка.

– Леса Ксаргского полуострова, на коем мы пребываем.

Маги, тролли, эльфы, дварфы, империя. Полный фэнтезийный комплект. От потока удивительной информации голова кругом.

– Вы утомились. Поговорим завтра, вам нужно как следует отдохнуть. – Гвард развернулся уходя.

– Постойте. – Слова еле доносились из пересохшего горла. – У вас замечательный русский. – Охотник остановился, непонимающе глядя на меня. – Языком нашим прекрасно владеете, – уточнил я.

– Ах, это, – словно о чем-то незначительном отозвался он. – У меня было достаточно времени, пока вы спали, выучить вашу речь. Я, знаете ли, немножко… как это сказать? Маг разума. Соединился на мнемоническом плане с вашей сестрицей и с вами, просмотрел цепочку наиболее употребляемых образов, сопоставил с перечнем издаваемых звуков. Подобные приемы необходимы для общения с животными, их обязан знать и уметь применять любой зверомастер, а я считаюсь таковым.

– То есть вы залезли в мои воспоминания?

– Только в образную область, отвечающую за восприятие и речь. Познать жизненную память способен маг, специализирующийся на астрально-мнемонических механизмах, иными словами, неплохой маг разума. У меня несколько иная специфика.

Угу, слышали. Зверомастер ты.

– А наоборот сделать можете? Научить нас вашему языку? – заинтересовалась Лилька.

– Это возможно, но, увы, чревато массой побочных эффектов вплоть до потери рассудка. Сильная мигрень в течение недели, пожалуй, самый малый из них. Вам нужен маг разума, не я. В имперском форте живет Марн Изверг. Он гарантирует безболезненное изучение общеимперского языка. Правда, его услуги стоят недешево. Да, еще одно. Будьте любезны, не бейте больше Махайра. Он добрый саблезуб, но может укусить обидчика. Выздоравливайте!

Да уж, укус зубастого кошака человеку противопоказан. Гвард вышел. Сестренка удостоверилась, все ли со мной в порядке, спросила, не хочу ли есть, напоила из самодельной глиняной чашки и предупредила о выдолбленной из полена посудине у кровати. Ночной горшок, блин. Мы с ней поговорили о волшебнике и событиях прошлого дня, прежде чем меня сморил сон.

Глава 5. Бегство

Утром я проснулся от голода. Под ложечкой не сосало, а грызло, требуя пищи, да поскорее. Свернувшийся клубком в углу Махайр на мое пробуждение отреагировал потягиванием с демонстрацией длиннющих черных когтей. Ими, наверное, кольчугу разорвать – дело плевое. Да, хорошо, что кошак миролюбивый. Нашинковал бы меня вчера на салат и не поморщился. На свету он выглядел значительно внушительнее. Под густой рыжей шерстью перекатывались бугры мышц, из пасти высовывались клыки, необычайно плоские, действительно похожие на сабельные клинки. С них капала белесая слюна. Взор зеленых глазищ пронзал насквозь.

Гигантский кот обнюхал меня и, отойдя к лестнице, оглушительно рявкнул.

На звук прибежала сестренка с подносом и охотник-маг. На подносе глиняные миски, наполненные ароматным жареным мясом, отварными кореньями и накрошенными неизвестными фруктами.

– Привет! – в тридцать два зуба ухмылялась Лилька. – Мы тебе завтрак несем. Гвард помог приготовить. Он подсказал столько съедобных плодов! И корешков накопал, получилось вроде жаркого.

– Перед едой выпейте. – Волшебник протянул глиняный кувшинчик, висевший до того у него на поясе. – Лечебное зелье.

Ох, и горькое лекарство! Градусов семьдесят пять, не меньше. Пахла целебная настойка полынью и ромашкой. Проглотив ее, я схватился за чашку с водой, чтобы затушить разбушевавшийся в глотке пожар. Следопыт перехватил ее ловким движением заправского карманника:

– Погодите, зелье еще не подействовало.

Махайр положил морду мне на колени и выразительно посмотрел в глаза. Мол, не рыпайся, хуже будет.

– Хр-р-р, – просипел я.

Голос пропал, в животе назревала революция. Секунд десять – и никакой саблезубый кот меня не удержит. И вдруг раскаленная жаровня в горле исчезла, бурление в кишечнике сменилось жжением. Кровь закипела в жилах, в мышцах почувствовалась небывалая легкость, захотелось бегать, прыгать, двигаться.

– Пейте. – Гвард подал чашу с водой. – Зелье прочищает кровеносные сосуды от яда и заживляет раны. Принимают его только идущие на поправку, у слабых может остановиться сердце. Пейте, говорю вам! Оно разъедает желудок.

Вода скатилась по пищеводу и упала тяжким грузом в живот. Жжение улеглось, однако вулкан в крови по-прежнему извергался.

– Ешьте. – Волшебник пододвинул миску с дымящимся «жарким».

Корешки довольно вкусные, напоминают картошку. С мясом я их уплетал за обе щеки, несмотря на притупившийся от приема «лекарства» голод. В этом мире не ел ничего питательнее и вкуснее. Попрошу Гварда показать растения с полезными кореньями.

Плоды, лежавшие в соседней миске, по сладости и сочности спорили с медовыми дынями.

Жар в крови погас с последним кусочком местного аналога дыни. Ноющие раны в спине перестали болеть, и я откинулся на ложе, испытывая удовольствие от сытости и комфорта. Наелся впервые за время, проведенное в башне.

Благостное состояние не передалось выжидающему следопыту, зато Махайр меня понимал. Кошак растянулся на полу, закрывшись лапой от бьющего в окошко яркого солнечного света, и довольно урчал. Позавтракал уже небось какой-нибудь молоденькой антилопой.

– Позвольте сменить вам повязки, – маг присел на чурбан, исполнявший роль табуретки, – и промыть раны целебным бальзамом.

Тон у него был совсем не просительный. Охотник приказывал в вежливой форме.

Неужели он помогает бескорыстно? На религиозного человека не похож, на бескорыстного альтруиста подавно. С другой стороны, как бы я поступил, найдя двоих иностранцев, заплутавших в лесу, причем тяжелораненого парня и малолетнюю девчонку? Вывел бы к городу и направил к стражам порядка – консульство-то не в каждом населенном пункте имеется. То есть сделал бы то, что делает Гвард. Люди должны помогать друг другу.

– Меня зовут Александр Валерьевич Стрельцов, – представился я исключительно из вежливости.

Лилька стопудово меня уже назвала.

– Отрадно слышать. – Волшебник возился с бинтами. Смачивал их жидкостью оранжевого цвета и аккуратно, неспешно разматывал. Спину пощипывало. – Сандэр. Подходящее имя для иноземца, на дварфском наречии означает «Разъединенный». В вашем случае с родиной. Разрешите вас так называть? Ваше полное имя труднопроизносимо и непривычно для обитателей Ксарга и империи.

Нормальное имечко. На слух приятно, да и вообще нравится.

– Не возражаю.

– Прекрасно. Между прочим, нанесенные вам раны весьма неплохо заживают.

Гвард, сложив использованные повязки горкой на лист лопуха, принялся меня перебинтовывать.

– Ваша очаровательная сестрица изложила суть постигшего вас несчастья. Мне хотелось бы поговорить с вами. Заодно проверим, не оказал ли яд влияние на вашу память. Лилиана утверждает, вы из иного мира.

Угу, диагностикой займемся. Сестренке вашей верю, безусловно, только она ребенок. Инфа от взрослого ценится всегда выше. Ну-с, побеседуем.

– Она права. Мы родились в мире с одной луной и попали сюда случайно. Без понятия, каким образом это произошло. Разбушевалась небывалая буря, деревья вырывало с корнем. Мы спасались от нее в магазине и будто провалились в черноту. Очнулись в незнакомой обстановке. Башня, лес. Деревья и животные, не обитающие у нас. Чужое небо.

– Что ж, добро пожаловать в Лантар, мир Трех Лун. Иначе говоря, Трехлунье. Вы заметили некие странности накануне перемещения? – замедлил процедуру маг. – Огни в небесах, например.

– Огни в небе, – вспомнил я северное сияние. – Буря пронеслась очень сильная, небывалая для наших краев.

Гвард прыснул на спину жидкости из зеленой склянки, в которую перед тем обмакнул бирюзовый кристалл на шнурке. Кожу приятно захолодило.

– Раз в тысячу лет и реже происходит явление, прозванное магами и мудрецами Бурей Тысячелетия, – поведал он. – Его также называют Танцем Трех Лун, ибо светила выстраиваются в линию, и начинается великое затмение. Буря Тысячелетия разрывает ткань мироздания, образуя порталы в иные миры. Опытные демонологи в это время способны призвать из глубин вселенной диковинных чудищ. Порой находят странных существ, обитателей иномирья, перенесенных Бурей против своей воли. Иногда перемещаются чужеродные артефакты. Последняя Буря прошла над араньей недели две назад. Вероятно, вы попали в Лантар через стихийный портал, сформированный ею. Порталы возникают на местах древнего средоточия магии. Сторожевая башня является таковым.

В принципе мои предположения подтвердились. Мы оказались здесь случайно, в результате неизвестного земной науке феномена. Сможем ли вернуться, вот в чем вопрос. Его я озвучил, обращаясь к волшебнику. Кому, как не ему, знать ответ?

– Теоретически проникновение в чужие миры возможно, – неуверенно произнес Гвард. – На портальной магии специализируются в основном демонологи и транспортники. Транспортники за деньги переносят важные грузы и персон при помощи сети порталов. Ходят слухи, некоторые архимаги способны призывать иномировых сущностей и путешествовать по иномирью. То лишь слухи, досужие сплетни магической братии, ничем не подкрепленные.

Попали мы с Лилькой.

– Как найти нам архимага, уважаемый Гвард? – хватаюсь за соломинку.

– Чародеи столь высокого уровня ведут отшельнический образ жизни. Отыскать их теоретически возможно. Ба! Академией волшебства Салютус заведует архимаг, единственное в своем роде исключение из правил. Он принимает посетителей и учеников. К сожалению, пробиться к нему на прием весьма трудно.

– И в чем трудность?

– Он принимает монархов. Королей, императоров. Простолюдину и дворянину нечего надеяться на его гостеприимство. Академией он управляет через посредников, своих учеников.

Веселенькое дело. Получается, легче стать самому архимагом, чем попасть к ректору магической академии. Найти остальных убер-чародеев затруднительно, исходя из сведений Гварда. Они, похоже, неуловимее снежного человека и лохнесского чудовища. Не захотят общаться, и все тут.

Гм. Намечается два варианта действий. Нет, три. Простейший заключается в обыкновенной жизни обывателя здешнего мира. Как охотник его назвал, Трехлунье? Рядовыми обитателями Лантара станем, в общем.

Второй вариант предусматривает становление волшебником. Это осуществимо в мире, где господствует магия. Третий, также невероятный вариант – в нахождении архимага и просьбе вернуть нас на родную Землю. Второй и третий варианты нереальны, но три недели назад и попадание в другой мир я воспринимал за фантастику.

– Аудиенцию у архимага я бы не назвал вашей проблемой. – Следопыт закончил перевязку. – У вас могут быть заботы значительно… – волшебник замялся, подбирая выражение, – серьезнее.

Сказанное перед этим, значит, сущие пустяки? Зверомастер, ты меня обнадеживаешь.

– Излагайте без излишней витиеватости, Гвард. И давайте перейдем на «ты», если не против.

На секунду охотник нахмурился.

– Хорошо, – криво улыбнулся он. – Не сегодня завтра к нам пожалуют тролли. Группа разведчиков во главе с шаманом. Башня, по их представлениям, проклята, без поддержки Говорящего с Духами они не сунутся. Древняя легенда. По их поверьям, в башне заточен старший сын царя зверобогов Иргала Зага, и его стражи убьют посмевшего потревожить темницу. Позднее расскажу подробно.

– Ясно. Уходить нам надо.

– Чем скорее, тем лучше. Ваш плот я достроил, спустимся по реке к озеру, оттуда пешком достигнем имперской заставы. В форте относительно спокойно, там останетесь, язык выучите.

– У Марна Изверга?

Имя-то какое красноречивое. Идеальное для палача.

– У вас денег не хватит оплатить его услуги, – осклабился Гвард. – Тебе бы отлежаться денек, да времени в обрез.

Я сложил пальцы домиком, наслаждаясь последними мгновениями блаженного отдыха. Когда еще доведется поваляться! Ближайшие сутки будем улепетывать от толпы фэнтезийных дикарей. Обалдеть. Убегаем от выдуманных существ, оказавшихся реальными. И привыкли мы к башне. Будто дом родной покидаю.

– Собираемся, – не стал я оттягивать неизбежное.

– Вещи на плоту, – усмехнулся волшебник.

Гвард достроил плот, скрепив запасенные мною бревна веревками из вьющихся трав и дополнительно обшив борта для устойчивости камышом, растущим в низинах, где река мелеет. Хлипкое сооружение следопыт снабдил рулевым веслом и шестами для отталкивания от берега. Из вещей взяли с собой оружие и посуду. Едой следопыт дал слово обеспечить. Центр кустарного судна занимал небольшой шалаш, рассчитанный на двух человек. От дождя моросящего и от солнца укроет.

Спущенный по бревнам плот покачивался на мелкой волне, готовый к отплытию. Волшебник привязал его веревкой к выступающей из отвесного берега коряге, заменяющей якорь. По крутому трапу меня провели на борт. Там над котелком трудилась Лилька, счищая грязь и ржавчину. Отрыла в башне – откуда ему еще взяться? Сестренке по мере сил помогала знакомая белка, поднося тряпочки и костяные скребки.

На холме у входа сторожил громадный бурый медведь. Сидел себе в тенечке, жевал зреющие на колючках зеленые ягоды. Саблезуб горделиво прохаживался по берегу, лениво зевал и посматривал в нашу сторону. Типа начальник бодигардов.

– Пушистик с Рыжиком проводят нас по суше. Они слишком тяжелые, чтобы плыть с нами, – разъяснила ситуацию Лилька.

В лесу завопило, закудахтало, заглушив птичий гомон. Более жуткого вопля слышать мне здесь не доводилось. Гвард обеспокоенно мазнул взглядом по верхушкам дальних деревьев и начал торопливо отвязывать плот.

– Что это было? – поинтересовался я.

– Сигнал от дозорного, – помедлив, ответил зверомастер. – Тролли близко.

Течение подхватило наше освободившееся плавсредство. Маг, справившись с рулевым веслом, вывел плот на середину реки. Мы двинулись к озеру.

Бешено кричащие дозорные то тут, то там оповещали о приближающихся нелюдях. Тролли с криками и завываниями подступали к башне с обоих берегов.

– Племена выслали разведчиков, – прошептал охотник. – В округе четыре крупных племени, от каждого по отряду. Синекожие сговорились, не иначе. Боятся упустить выгоду. Надеются, в башне удастся захватить ценных пленников, за которых дадут богатый выкуп. Стальные доспехи вождям, редкие ингредиенты зелий шаманам. Золото лесным троллям даром не нужно, они презирают желтый металл. Не обнаружив никого в башне, синекожие устроят облаву. По земле я бы вас не вывел – нас догнали бы. Проклятие!

Гвард встал в центр плота и сотворил в воздухе замысловатый знак пальцами, беззвучно шевеля губами. Жилы на его лбу и шее вздулись, лицо потемнело от прилива крови. Зачерпнув из висящего на поясе мешочка щепотку серого порошка, он закинул ее в небо. Порошок вспыхнул красно-зеленым, обрисовав контуры созданного знака, и растворился в воздухе, оставив тонкий сосновый аромат.

Маг устало сел, поджав под себя ноги, враз осунулся, постарел. Морщины избороздили щеки, лоб, под глазами пролегли тени.

Я никогда не был поклонником экстрасенсорики и не верил в мистическую чушь. И вот наглядное доказательство моей неправоты.

Мурашки у меня по спине маршируют строем, распрямляются волосы на затылке. Истинное колдовство впечатляет не визуальными эффектами. Осознаешь приоткрывшуюся тебе тайну, и становится жутко от разверзшейся за замочной скважиной, куда ненароком заглянул, бездны таинственной силы.

Лилька поежилась, обняв белку и невольно прижавшись бочком к моей ноге. Ее магия поразила, видимо, не меньше меня.

Маг-следопыт тяжело дышал, словно преодолел полосу препятствий.

– Купол скрыл нас от духов-ищеек, посланных шаманами, – отдышавшись, сказал он. – И от чужих взоров.

Интересно, в бою Гвард применит заклинание или ринется колотить троллей посохом? Ни копья, ни лука со стрелами, обязательных охотничьих атрибутов, при нем нет. Даже завалящего ножа не видно. Полагается на охрану из зверей? Кроме медведя и саблезуба, у него есть «дозорные», вопящие дурными голосами. Может, еще животина какая грозная.

Над нами по левому берегу пробежала синюшная человекоподобная фигура. Тролль! Невысокий, жилистый, длинноногий и длиннорукий, в набедренной повязке, с пучком прутьев-дротиков в руке. М-да, троллей я по-другому представлял. Замухрышка, а не могучий тролль. Меньше тех троих, в чью ловушку меня загнала змеюка.

Волшебник приложил палец к губам, призывая к молчанию. На правом берегу, заприметив врага, взревел медведь. Кошака не видать.

Синекожий взвыл, заулюлюкал, насмехаясь над Пушистиком. Еще бы, реку зверь не пересечет, бояться низкорослому разведчику нечего. Было бы здорово, выследи мишутка синего урода. В десяти километрах ниже по течению береговые склоны покатые, перебраться на тот берег несложно. Вот бы тролль шел за нами до того места. Мишка бы ему высказал прямо в морду лица все, что о нем думает.

Ух какой я кровожадный, однако. Спокойнее надо быть, миролюбивее.

Синьке с нами было не по пути. Плыли мы дальше в гордом одиночестве. Пушистик брел, время от времени косясь на нас и противоположный берег. Саблезуб ушел по своим делам – то ли территорию метить, то ли за симпатичной кошкой приударить. Крики дозорных слышались все реже.

– Тролли окружили и обыскивают башню, – прекратил молчанку Гвард. – Поймут, что мы ушли по реке, и бросятся в погоню. Нам бы до озера доплыть. У меня схрон на острове.

– И как далеко озеро? – Я до него ни разу не доходил и не подозревал о его существовании.

– Дня два по реке. У нас перед троллями преимущество, пока за нами не пустятся шаманы. Их обмануть сложно. Купол невидимости им не помеха. Духи леса и зверобоги благоволят им. Теоретически мы можем уйти…

– Почему они за нами гонятся? – перебила сестренка. – Мы ничего плохого им не сделали.

– Долгая история, – проговорил маг-охотник вполголоса. – Тролли не уживаются ни с кем из разумных рас. С эльфами у них извечная вражда. Они воюют за леса и беспощадно вырезают друг друга. Вторжение империи людей повлекло кровопролитную войну, длившуюся столетиями. Ныне между троллями и людьми установилось хрупкое перемирие. Имперцы и эльфы не поладили, и старейшины племен рассудили: люди окажутся полезными союзниками в борьбе против Детей Звезд. В деревнях под человеческими пограничными крепостями нынче идет меновая торговля. Из синекожих получаются неплохие наемники. В остальном тролли презирают и нас, и эльфов. Они ненавидят цивилизацию. За Огненной рекой дикие земли, принадлежащие им, и горе заплутавшему путнику, перешедшему по недоразумению границу. Поймав, за него потребуют выкуп. В худшем случае съедят.

Заложники из меня и Лильки никудышные, к тому же худые и невкусные, поэтому с синьками нам не по пути. Волшебник правильно предложил вести нас в человеческий форт. Пробудем там месяца полтора, язык подучим, обычаи узнаем и поедем покорять имперскую столицу.

– Гвард, расскажи о Лантаре. Об империи, троллях, эльфах, – попросил я.

Маг-следопыт замер, прислушиваясь, прищурился. Птицы и насекомые словно вымерли, ветер стих.

– Я расскажу вам позже, – шепотом произнес волшебник и кивнул на воду за плотом. – Тихо! Духи услышат!

По водной ряби скользили смутно различимые тени. Сначала я подумал, от облаков. Взглянул наверх – небо чистое. Пернатые и те попрятались. В прозрачной воде, просматриваемой чуть ли не до дна, рыбы опасливо жались к берегам, шарахаясь от странных теней. Тени обогнали неспешно плывущий плот и убежали вперед. Волшебник внимательно следил за ними, на его лбу выступили бисеринки пота. Магический колпак, делая невидимыми нас и наше плавсредство, звуковой изоляции не гарантировал.

Весь день мы не причаливали к берегу и соблюдали режим молчания. Теневые духи, вновь появившиеся к полудню, нашего присутствия не засекли. Мы беспрепятственно доплыли до излучины реки, где на скалистом выступе, огибаемом руслом, дожидался с ланью в зубах Махайр. Добытчик наш саблезубый. Он сбросил тушку к нам на плот и, удовлетворенно мявкнув, растворился в листве.

Гвард быстренько освежевал добычу, разрезал на порции, завернул куски в круглые листья кувшинок. Жестами он показал – мол, ночью костерок устроим, ужин забабахаем.

Солнце неторопливо катилось к горизонту. Лилька, сняв подаренную магом меховую жилетку, загорала на палубе. Я отполз в шалашик – жарко стало, не продохнуть – и подремывал. Заняться нечем, да и противопоказаны мне нагрузки. Периодически, просыпаясь, любовался проплывающими по небосводу редкими облачками. Наш персональный зверомастер рулил веслом, корректируя движение ровно по центру реки. Скукотища. Мысли дурные лезут.

Зачем нам на Землю возвращаться? Нас к возвращению забудет большинство знакомых. Друзья, конечно, вспомнят. Был парень Саша Стрельцов, была у него сестра младшая. Пропали без вести. Из универа меня отчислят за неявку, квартира достанется каким-нибудь мошенникам. И возвратимся мы никем в неизвестность. Куда ни кинь, всюду клин, как говаривала наша бабушка.

Интерлюдия первая

Шаман Зораг-Джин из племени Черное Копье был в бешенстве. Внешне оставаясь невозмутимым, словно Красная Скала Духов, он выполнял порученную ему вождем и старейшинами работу. Помогал поймать чужаков, объявившихся в Проклятой Башне. И ему это не удавалось, как и трем верховным шаманам соседних племен.

Презренные мягкотелые сбежали. Посланная за ними свора теневых духов вернулась ни с чем. Чары, составленные четырьмя Говорящими с Духами, оказались бесполезны против кучки жалких человечков.

Запутывать следы, надо признать, пришельцы умели превосходно. В натоптанном под башней разнообразии отпечатков даже он, Зораг-Джин, в прошлом прославленный следопыт, затруднялся найти последнюю, основную линию. Звериные и людские ноги ходили рядом, а останков нет ни в каменном доме, ни вокруг. Молодых охотников это ставило в тупик, шамана злило. Он чуял колдовство, как гончий пес чует запах свежепролитой крови. Медведь, забредший к башне, и саблезуб. Испокон века они враги, примирить их может лишь опытный зверомастер. Прихватив обживавших башню людишек, колдун уплыл по реке. Шаманы поняли его замысел сразу, потому послали духов, но враг был им не по зубам.

Вдобавок Зораг-Джина раздражал младшенький сынок вождя, негласно руководивший отрядом разведчиков. Совсем юный и несмышленый, он осмеливался упрекать его, бывшего верховного шамана племени, в бессилии.

– Твоя слава ушла в туман вместе с духовной силой, – скалился неразумный отпрыск, нависая над тщедушным Говорящим с Духами.

Выше старца на три головы и шире вдвое, внешне он походил на своего старшего брата Рак-Джакала, успевшего стать знаменитым воином и охотником. Зораг-Джин хотел бы иметь сына сильного, умного, уважительно относящегося к старшим. Духи не давали шаманам детей. Велика плата за тайные знания потусторонних миров, ох, велика.

– Ты дырявый кувшин, толку от тебя никакого, вред только, – самоуверенно твердил молодой тролль. – Позор на твою лысину! Не смог выследить мягкотелых! Из-за тебя мы лишились нежного, сочного мяса и выкупа. Мои воины рвутся в погоню, ты же приказываешь ждать ответа духов? Мы сами отыщем белокожих, без твоего никчемного колдовства!

Юный сын вождя позволял себе слишком многое. Вошел без спроса в шатер среди ночи и отчитывает его, уважаемого шамана, будто нашкодившего мальчишку. Да слава о Зораг-Джине гремела в пору, когда нынешний вождь Черного Копья на свет не родился!

Он, великий чаротворец, повелитель духов, убивал и за меньшую дерзость. От его руки полегли целые кланы длинноухих уродцев-эльфов. У костров тролльих племен, враждовавших с ним, и поныне боятся вслух произносить его имя. Потомки врагов посмелее пугают им детей. А этот несчастный, обделенный разумом безымянный[2], не совершивший еще ни одного подвига, смеет открывать зловонную пасть в его сторону и возносить хулу! Этот не заслуживший собственного имени тугодум забыл, кто есть Зораг-Джин, ушедший из племени десятки лет назад и вернувшийся по просьбе старейшин и вождя потому, что верховный шаман племени скончался, не совладав с могучим духом реки, которого решился подчинить.

Шаман занимался своими делами, кажется, ничуть не обращая внимания на зарвавшегося юнца. Помешивая в котле густое булькающее варево, он опустил пищащего новорожденного детеныша речной выдры в бульон.

– Эй, ты, слышишь меня? – требовательно вопросил сын вождя, надвигаясь на старца.

Тот прятал лицо за цветастым замусоленным платком, доставшимся ему в бою от ведьмы железошкурых много лет назад, и молчал. Истершиеся клыки чуть бугрились под тканью.

– Оглох? – непозволительно повысил голос юнец.

Зораг-Джин, не глядя, стремительно ударил пальцами, собранными в щепоть, точнехонько в солнечное сплетение рослого тролля. Безымянный, не ожидавший атаки, согнулся пополам, враз поник и сделался ниже ростом, сравнявшись со взбешенным шаманом, обратившим на него взор мутных сузившихся глаз.

Говорящий с Духами не стал тратить слов на распоясавшегося глупца, ибо считал мальчишку недостойным сей чести. Он ухватил его за глотку, сдавив до хруста. Задыхаясь, молодчик высунул распухший язык и попробовал отшатнуться, оттолкнуть старика. Блеснул в свете очага темный клинок ритуального ножа, и из перекошенного рта сына вождя хлынула фонтаном кровь, орошая устилавшие земляной пол циновки и колдовскую утварь.

Деловито взвесив в ладони кровоточащий отрезанный язык, шаман удовлетворенно хмыкнул и закинул его в котел. Как ни в чем ни бывало, отошел от молодого тролля и костяной ложкой помешал содержимое. Случившееся послужит уроком молодежи, забывающей о почтении к старшим. Вождь сочтет наказание правильным. Не согласится – ему же хуже. И всему племени, выступи оно против старейшего шамана лесных троллей.

Из громадной корзины, занимающей треть площади шатра, подняв крышку, показалась треугольная чешуйчатая голова белой от старости сторожевой кобры.

Покалеченный юнец попятился. Он больше не волновал Зораг-Джина. Говорящий с Духами зачерпнул из накопившейся под глупцом кровавой лужи и обвел очаг с бурлящим котлом колдовским знаком, призывающим духа из Серых Пределов, куда уходят души умерших. Влекомый ароматом жизненной влаги и знаком, отверзающим врата между мирами живых и мертвых, дух придет. Шаман запел заклинание призыва. Монотонный речитатив наполнил пространство, вознесся с дымом через круглое отверстие в потолке к черному ночному небу. Задрожали в вышине звезды, точно испугавшись страшного колдовства, бывшего ровесником небес. Огонь в очаге разгорелся, жадно заключил в пламенные объятия железный котел, запекающаяся кровь почернела. По стенам из буйволовых шкур корчились в муках тени слетевшихся на подношение призраков, сражающихся за каждую каплю крови. Победить должен сильнейший, свирепейший дух.

– Приди, Неведомый! Приди, тот, у кого нет имени и формы! Приди и вкуси мое подношение! – воздел Зораг-Джин костлявые руки.

Начертанный кровью знак испарялся. С последней фразой, слетевшей с губ шамана, истончившиеся линии исчезли. Из булькающей массы в котле вынырнула голая, обтянутая пленочкой розовой студенистой кожицы головка новорожденного щенка выдры. Лапки уцепились коготками за край котла. Слепой детеныш пискнул, оглашая внутренности шатра о своем приходе, и подтянулся, вытаскивая из бульона морщинистое тельце. Кости просвечивали сквозь кожу щенка, уподобляя его старой облезлой мумии.

Говорящий с Духами, достав ритуальный нож, чиркнул по запястью. Содержащая частицу его духовной мощи, превосходящей силы некоторых из старейших лоа, кровь обильно заструилась в сложенную пригоршней ладонь. Шаман захрипел заклинание. Угощение, связывающее воедино призывателя и воплощенного духа, готово. Взятый из варева детеныш жадно припал к темно-алому дару, невольно скрепляя колдовской договор. Отныне он будет служить призвавшему его.

– Нарекаю тебя Синк-Джадом, Кровожадной Гончей, – прокаркал Зогар-Джин, поднося к носу создания обрывок испачканной ленты, впитавшей пот жившего в Проклятой Башне человека. – Найди того, кому это принадлежало, и убей его. Убей всех, кто будет с ним. Беги!

Щенок принюхался к тряпице, запоминая запах жертвы, и соскочил с опущенных до пола рук, чтобы умчаться в ночную тьму за стенками шатра. Шаман знал, он не подведет. Рано или поздно одержимый зверь разыщет цель. Крошечный сначала, он вырастет, питаясь кровью и плотью животных, и станет равен по силе старшему лоа. Тогда он нападет на людишек, выследив их по запаху цепенеющих от ужаса душ.

Зогар-Джин любил творить чары над духами новорожденных. Безымянными легко управлять – достаточно дать призванному имя и заключить колдовской договор на крови. Младенцы обладают жизненной силой большей, нежели у большинства взрослых. Рано лишенные жизни, их духи жаждут ее поглощать. Упыри, получающиеся из старых колдунов, умереннее в своих аппетитах. С каждой каплей порождения черных чар становятся сильнее, быстрее и крепче. Кровь заменяет им материнское молоко, ею невозможно насытиться. Духи младенцев – сильнейшие из младших лоа. И злее. Ярость, с которой они боролись за жизнь, остается с ними после смерти. Они часто убивают призывателей, из-за чего шаманы опасаются иметь с ними дело. Своенравные лоа подчиняются тому, кто намного сильнее их. Таких Говорящих с Духами единицы. Еще меньше отважившихся осквернять трупы черным колдовством. Все лоа мстительны. Рано или поздно злым духом овладеет безумие, и он захочет поглотить призывателя.

Зогар-Джин отродясь не боялся ничего и никого. Болтали, из-за происхождения. Благодаря врожденному бесстрашию он приобрел власть над духами, коей убоялись соплеменники, попросив самого могущественного шамана за время существования племени покинуть стойбище и передать ожерелье верховного ученику.

Говорящий с Духами, сняв котел, уселся на циновку. Удовлетворенно вдохнул терпкий аромат сваренного зелья. Просьба вождя и старейшин выполнена. Людишки не пойманы, но они никому не достанутся. Соседи не приумножат богатства и мощи в обмен на именитых заложников и не вкусят нежного людского мяса, приготовленного на Алтаре Предков, не получат благословения духов, что есть благо для Черного Копья.

Глава 6. Новые знакомства

Когда-то очень-очень давно леса троллей пыталась завоевать старинная империя людей и гномов, заодно прихватизировав эльфийские рощи. Воевать на два фронта было невероятно тяжело, и блицкриг имперцев провалился. Ребята ограничились сторожевыми башнями, раскиданными по лесам. Заселять новые земли крестьяне, даже беднейшие, не торопились. Соответственно правительство использовало проверенный метод. Направило на лесоповал каторжников, обещая амнистию за мелкие правонарушения и сокращение срока отъявленным головорезам. Само собой, отбирали поселенцев за хорошее поведение, жилье давали. Потихоньку образовались деревеньки, сторожевые башни превратились в замки новых феодалов из безземельных дворян и авантюристов, попытавших счастья вдали от родных пенатов. Спустя столетие, невзирая на сопротивление партизанящих троллей, в лесах возникли баронства и графства поселенцев. Тогда-то и распространился слух о некоем графе, наткнувшемся при постройке винного погреба под замком на удивительный колодец, откуда постоянно лезла всякая нечисть. По сути, графские работники вырыли действующий портал в потусторонний мир, незнамо кем созданный. Дворянин, будучи повернутым на волшебстве магистром магических наук, изучал феномен разносторонне. Однажды взбрела в его дурную башку нелепая мысля слазить в колодец, выведать у тамошних жителей секреты волшебства. Выкарабкался он оттуда кардинально изменившимся внешне и внутренне. Поговаривали, в него вселился демон, оттого и перевернул графство вверх тормашками за каких-то пару-тройку месяцев. Жертвоприношения начал практиковать, обзавелся свитой одержимых уродцев, понаставил святилищ поганым идолам. Люди в его владениях пропадали десятками и сотнями, чудища расплодились. В общем, на творящиеся безобразия отреагировал понтифик имперской церкви, при поддержке императора приказав навести порядок дюжине паладинов. Ревнители веры прибыли в графство, объявленного еретиком графа схватили, монстров частично повылавливали и отправили к Святому Престолу на исследование, частично тупо перебили, а колодец-портал запечатали.

История, однако, на этом не закончилась. Выехавшие к столице империи паладины, везущие на повозке клетку с любителем магических экспериментов, то бишь с графом, загадочным образом исчезли, а через неполные два года графские земли обезлюдели от набегов троллей. Взволнованный понтифик слал отряд за отрядом. Экзорцисты, паладины, волшебники разных мастей. Напрасно. Посланцы его святейшества гибли в лесах, засушенные людские головы украшали хижины вождей, шаманов и знаменитых воинов синек. Император направил регулярные полки для усмирения мятежного графства. Ну, как сказать мятежного. К тому времени людей там не осталось почти, одни синекожие. Тут-то и выяснилось, кто бучу затеял. Великим супершаманом троллей, поведшим их на войну, был тот самый граф. А в свите у него состояла дюжина одержимых демонами рыцарей. Кстати, отсюда ноги растут у слухов про демонопоклонничество синекожих. Народу порезано с обеих сторон – не счесть. Хронисты по сию пору подсчитывают убитых и раненых. Соединенными усилиями людей, гномов и эльфов, принявших участие в потехе, ради чего заключили перемирие с имперцами, войско троллей разгромили. Базу шаманистого графа, запершегося в главной башне с дружиной для проведения страшного колдунства, вынесли. Его сиятельную персону, обряженную в меха и варварские костяные побрякушки, умертвили. Умирать клиент заплечных дел мастеров категорически отказывался, что ему ни делали. В воде не тонул, в огне не горел, разрубленные фрагменты дворянина имели склонность к противоестественно стремительной регенерации. Отсеченная голова, к примеру, материла мучителей на чем свет стоит, и отсутствие легких вкупе с поврежденными голосовыми связками ее абсолютно не смущало. Стоило туловищу коснуться ее, она мгновенно прирастала. Порядком намучившиеся вершители справедливости уже подумывали заказать ванночку с кислотой у столичной гильдии алхимиков. Не судьба. Главный эльф, пренебрегая ненавистью к имперцам, подсказал старинный способ упокоения неубиваемых товарищей, практикующийся издревле на родине длинноухих. Колодец-портал заново запечатали с применением соборной магии гномов, людей и эльфов, поместив в печать бессмертного графа. Сторожить его поставили дюжину одержимых паладинов, к тому моменту стопроцентных покойников. Души бедняг возвратили из мира мертвых и заключили в волшебное оружие, находящееся при них. У кого копье, у кого топор.

– И вечно они будут нести стражу в подземном зале с запечатанным порталом-колодцем, дабы не выпустить закованного в зачарованные цепи графа-колдуна, – пафосно закончил рассказывать легенду Гвард, сидя в шалаше над бросающим отсветы на его жесткое лицо костерком на глиняной треноге.

Бр-р, аж мороз спину продрал. Ему бы профессиональным рассказчиком страшных историй в пионерлагерях работать – цены бы не было его таланту. Мы с Лилькой, бледные, завороженно смотрели на него.

– Поныне раздаются долгими зимними ночами ужасные завывания бессмертного демонопоклонника, а тролли обходят стороной полуразрушенную сторожевую башню, оставшуюся от графского замка, где таится зло. Потому ее называют Проклятой.

Маг-следопыт на второй день нашего путешествия по реке прекратил режим тишины. Теперь он вовсю просвещал нас относительно географии и истории здешних лесов и империи, начинающейся приблизительно в полусотне километров к северу от Зеркального озера.

На восток в двух седмицах пешего пути леса синек граничат с владениями высокородных эльфов, то есть королевством Эладарн. Большое государство, в последние столетия утрачивающее влияние на международной арене. Длинноухие долгожители, по мнению имперских ученых мужей, вымирают. Древнейшая в Трехлунье цивилизация угасает. Войны с троллями на юго-западе и орками на востоке обескровливают расу ушастиков. Плодятся высокородные плохо. Плюс козни братьев по крови, темных и сумеречных эльфов, наносят вред королевству.

Южнее простираются земли синекожих, занимающие больше половины площади Ксаргского полуострова. Совсем на юг живут племена лесных гоблинов, центр облюбовали огры. К вспыльчивым громадинам тролли, несмотря на свою безбашенность, стараются не соваться. Великаны – народ мстительный и могучий, нарушителей собственного спокойствия привыкли изничтожать под корень, с семьями и домашними животными. Частенько синьки договариваются с ограми и организовывают совместные военные походы на соседей.

Кроме людей, эльфов и троллей, в Лантаре обитает великое множество рас разумных существ. Богатейшие, пожалуй, гномы. Ближайшее государство коротышек – к северу от Эладарна, в Седых горах. Самые агрессивные после троллей – орки. Орки живут восточнее эльфов, в бескрайних степях Ирозанского континента, и терроризируют постоянными набегами ушастиков с имперцами.

В общем, Трехлунье – мир множества народов. Тролли из всех рас самые отчаянные. Они лучшие на полуострове охотники, потому правила маскировки мы соблюдали неукоснительно. Готовили еду на костерке в шалаше, тихо разговаривали, на берег сходили редко.

Саблезуб таскал нам кроликов, бобров, как-то притаранил поросенка. Крупную добычу вроде косули пожирал сам, демонстративно, на бережку. Завидуйте, мол, двуногие. Довольствуйтесь подачками. Мишутка ловил рыбу и начисто обгладывал ягодные кусты, на обеды Рыжика не зарился. От реки не отлучался, круглые сутки сопровождая плот. Откуда у него столько выносливости? Бывало, отставал, увлекшись рыбалкой, но догонял и шел вровень с нашим плавсредством.

Я полностью поправился. Нашей травматологии до здешней – как желудю до столетнего дуба, расти и расти. Гвард снятые бинты сжег. Объяснил, чтобы чары по ним на меня не навели.

– Никто не пробовал распечатать портал? – поинтересовался я, думая об оружии из подземелья.

Волшебник о нем спрашивал у сестренки и у меня. Мы синхронно отвечали – нашли, дескать, в башне. О погребальном зале молчок.

– Пробовали. Согласно записям хроникеров, в тайной комнате собраны богатства графской сокровищницы. Они веками манят искателей сокровищ. Колдуны, маги, наемники, рыцари, короли. Единицы из них доходили до башни. Сам посуди, места дикие, с троллями не всякий договорится, да и не могли найти комнату с порталом.

Эва оно как. Ну, насчет сокровищ летописцы преувеличили. Из легендарного богатства в подземелье декоративно украшенные доспехи и самоцвет, не считая оружия. Кстати, о смертоубийственных орудиях.

– Гвард, расскажи, пожалуйста, об оружии паладинов, сторожащих башню. Какие у него особенности?

– Оно… как тебе сказать-то… кроме телесного, наносит вред духовным сущностям: в клинках ведь души павших воинов. В остальном обыкновенные мечи, выкованные из лунного серебра. Немножко острее и прочнее стальных.

М-да, козырные у меня топорик и копьецо. Ох, неужели наш маг-лесовик не догадывается о них? По-любому, подозревает. Я бы ни в жисть не узнал в зеленушном металле серебро, пусть и лунное. Волшебник – дело другое. Ауру там просканирует, потоки эфирные. Хотя, учитывая басни о сокровищах, не факт, что оружие волшебное.

Плот наш неспешно плыл по течению. Лилька заснула в обнимку с белкой, Гвард дежурил у рулевого весла, я растянулся на постеленном поверх бревен для мягкости сене и любовался лунами. Берега высятся стенами тьмы, по воде пролегают целых три лунных дорожки, похожие на разноцветных водяных змеев. Красный Воитель в зените, голубая Целительница восходит, их белая Мать закатывается за горизонт. Религиозные подданные империи верят, это ангелы охраняют небо от демонов, норовящих на него вскарабкаться и погасить светила, устроив вечную ночь. Наш маг-следопыт так и сказал, дословная цитата. Он для нас кладезь знаний, гид по миру Трехлунья. Ангелы Лантара, кстати, делятся по половому признаку, как нормальные люди.

– Интересно мне, Гвард, что ты в лесах делаешь? Ты же маг, разве не положено тебе при дворе какого-нибудь властителя обретаться? А тут тролли, дикие звери, опасностей уйма.

Волшебник долго не отвечал. Может, задремал, в наших обстоятельствах неудивительно.

– Зверомастеру в лесной чащобе, на болоте, в пустыне и жить, – наконец промолвил он. – Там, где людей поменьше, а животных побольше. Не люблю прислуживать и выполнять приказы. В лесу я вольная птица, летаю где хочу, занимаюсь чем хочу. Свобода. Синекожие и жители форта уважают, не раз им помогал. То лекарственных трав добуду, то зверя отважу, то заплутавшего найду.

– И много тут заблудившихся?

– Бывают. В прошлое полнолуние Воителя бродячий проповедник из империи заблудился. Хотел нести свет веры троллям. Когда нашел его, он вождю Длинных Клыков сказки рассказывал, олух святой, а для него уже водичку кипятили и ножи острили, шаман на алтаре ветки третьеглаза[3] жег, созывал духов предков на трапезу.

Маг замолчал.

– И дальше что было? – поторопил я.

Гвард предостерегающе поднял руку. Опять теневые духи-ищейки? Мы же оторвались. Я завертел головой, ловя каждый звук, высматривая малейшие изменения на воде, насколько позволяло зрение. Оркестр насекомых непрерывно поет, соревнуясь с пернатыми ночными солистами, шумит река. В воздухе благоухают распустившиеся на листьях-тарелках лунные цветы. Над водной рябью выступает камень непривычной формы, имеющий сходство с рыбьей головешкой. Выпуклые буркалы-глаза, круглые жаберные крышки. Приглядевшись, ощущаю холодок по спине. Жабры чуть-чуть шевелятся!

Маг изображал статую. Неподвижный, напряженный, стискивает рулевое весло. Правильно, оно тяжелое, стукнешь – мало не покажется. Копье и топор в шалаше, до них не дотянешься. Под рукой острога, ею Гвард рыбу ловит. Он пока никаких действий не предпринимает, последую его примеру. Ему лучше знать, как вести себя с плавающими рыбьими головами размером с человеческую.

Плот неумолимо несло течением к рыбьей башке. Поравнявшись с нами, она прилепилась к борту, зацепилась за бревна перепончатыми лапами-руками и булькнула. К моему удивлению, волшебник ответил аналогичным бульканьем. Ничего себе! Наш зверомастер и с рыбами общается. Между рыбьей головешкой и Гвардом завязалась оживленная беседа. Они увлеченно перебулькивались, точно старые знакомые, и маг ослабил хватку рулевого весла.

– Эй, я вам не мешаю? – встрял я в разговор, подобрав отвисшую челюсть.

– Нисколько, – оскалился своей фирменной ухмылкой следопыт. – Это Сларк, рыбоголовый. Себя они называют морлоками, люди дали им название «ихтианы». Мирный народ, обитавший раньше, до троллей, в крупных реках, озерах, болотах. Сларк приветствует нас и спрашивает разрешения залезть на плот. Плыть рядом неудобно, легко налететь на корягу, торчащую из дна. Он говорит, если погибнет, нас обвинят в его смерти и объявят врагами племени.

– И чем нам грозит статус врагов племени?

– Рыбоголовые – миролюбивые существа. Глубинный Жрец пожалуется богу Дагону, дальше – на божеское усмотрение. К рекам и воде тогда советую не приближаться. Всякое бывает. Дагон, в отличие от морлоков, злобный и мстительный божок, насильственную смерть верующих воспринимает как личную обиду.

Рыбья башка утвердительно булькнула. Выглядела она не очень-то страшно в полумраке. Ну, раз ей Гвард доверяет, позволю посетить наш плавучий приют. С местными контакты устанавливать надо, проблемы никому не нужны.

– Пусть залазит, – великодушно разрешил я, на всякий случай подвинувшись к остроге.

Маг дал рыбоиду добро. Тот обрадованно заурчал, уперся руками о борт и вытащил из воды туловище. По сравнению с головой оно было непропорционально маленьким и тощим, напоминало лягушачье. Эдакий бесхвостый головастик. По влажной коже извивались темные узоры. Одеждой пресноводному ихтиандру служила набедренная повязка из мягкой кожи, держащаяся на пояске из водорослей, к ней крепилась связка рыбы. На шнурке, обвивающем коротенькую толстую шею, болтался костяной ножик, в правой верхней лапе морлок держал привязанную к запястью копию гвардовской остроги. Усевшись на манер лягушки на борту нашего речного «лайнера», рыбоголовый пристроил нехитрое орудие промысла на коленях и чинно поклонился, приложив свободную руку-лапу к груди.

– Сларк сердечно приветствует хозяина плавучего дома, – пояснил действия морлока волшебник. – В знак добрых намерений он предлагает нам пойманную им рыбу и надеется, мы станем помогать друг другу в будущем. Я же говорю, мирный народец.

Отстегнув от пояса крупную рыбину, ихтиан преподнес ее мне на вытянутых руках, словно драгоценное наградное оружие. Еще и головешку склонил.

– Передай, я надеюсь на то же, – принял я подношение.

На минуту возникла пауза. Рыбоголовый сидел, потупившись, Гвард ухмылялся. Меня его ухмылка начинала раздражать. Чего смешного?

– Теперь твоя очередь, – прервал тишину маг. – Подари ему что-нибудь съестное. Другое он сочтет бесполезным и обидится. Сларк – обидчивый малый. Морлоки весьма ранимые, он в особенности.

Подарить, подарить… Из пищи с ужина недоеденная кучка ягод и кусочек вяленого мяса остались. Не давать же объедки. Белку Лилькину сбагрить? Шучу, сестренка ее любит. Потом со свету сживет – месть Дагона по сравнению со злостью Лильки покажется мелким пакостничеством.

– Гвард, у нас пожевать есть?

Зверомастер пожал плечами:

– Сам знаешь, не густо. Но можно подарить услугу. Пообещаешь помочь ему в трудный час. Морлокам нравится иметь должников.

Последняя фраза прозвучала зловеще двойственной. Маг намекнул или знание русского хромает? Незатейливый маговский юморок, ага.

– Ненавижу быть должным. Передай мои извинения и скажи, мы не можем принять подарка.

– Сандэр, это нарушение обычая. – Ухмылка сползла с небритой физиономии следопыта. Он впервые назвал меня по имени, пускай и не совсем настоящему. – Сларк оскорбится, а оскорбленный рыбоголовый перестает быть миролюбивым. Ты уже взял дар, возвращать нельзя. Вот. – Оставив весло, волшебник вынул из своей сумки, привязанной веревкой к стойке шалаша, увесистый кус мяса. Вяленого, само собой. – Дай ему.

Я торжественно подал морлоку припасенное Гвардом на крайний случай мясо. Сларк не менее торжественно взял кусок и прикрепил к связке рыбы, многозначительно булькая.

– Он рад встретить человека гордого и уважающего чужие обычаи, – перевел маг.

– Кто это???

Из шатра высунулась сонная сестренка, разбуженная, очевидно, нашим общением с представителем коренного населения тролльих лесов, точнее, водоемов. По ней скакал, недовольно вереща, меховой клубок.

– А-а-а, ясно, – загадочно протянула Лилька более спокойным тоном. – А меня Лилиана зовут. Вы откуда? – Молчание несколько секунд, потом следующая реплика: – У нас здания высо-окие, большие. Ух ты! Вы двоякодышащие! Хорошо, наверное, жить под водой и на воздухе.

– Лиль, ты с кем разговариваешь? – осторожно спросил я.

Сестренка вела себя удивительно спокойно. Изумление от визуального знакомства с морлоком сменилось заинтересованностью. Она будто говорила с рыбоголовым, он словно бы тоже, но его речи я не слышал. Телепатия? На фоне способностей зверомастера и троллей передача мыслей кажется в порядке вещей.

– Со Сларком Глубинной Улиткой. Ты разве его не слышишь?

Точно телепатия. Все нормально, ничего необычного.

– Ихтианы обладают естественным свойством мысленного общения, – подтвердил догадку Гвард. – Редкий дар. Морлоки, по сути, природные маги разума. Ирония в том, что они, бедняги, не могут объяснить механизма своих способностей. Маги людей, бившиеся над проблемой естественного колдовства, продвинулись в изучении их феномена на мышиный хвостик. Натеоретизировали массу трактатов, эксперименты ставили, а понять не могут, почему народец, в волшебстве мало смыслящий, превосходно манипулирует мнемоническо-астральными потоками. Рыбоголовые не учатся манипуляции, она для них естественна, словно дыхание. Сами они считают ее божественным даром, как небо, землю, дождь, воду. Благодаря своим способностям из морлоков получились бы отличные ассасины и шпионы, однако они чересчур честные и мирные.

– Почему он тогда разыграл спектакль с подарками?

Действительно, зачем местному ихтиандру понадобилось строить из себя не знающего чужого языка туземца? Он мог нормально обходиться без переводчика в лице зверомастера.

– Побаивался твоей реакции. – Гвард уселся по-турецки, окончательно расслабившись. – Помнишь свое возмущение, когда узнал о моем методе обучения вашему языку? Ты не единственный, кто не хочет, чтоб рылись в его разуме. У большинства разумных есть секреты, подчас стоящие жизни. Меня от магии ихтианов ограждают специальные амулеты. Кстати, к твоей милой сестрице Сларк был вынужден применить манипуляцию. Морлоки любят спокойствие и не любят испуганных девочек. Кроме того, с детьми рыбоголовые хорошо ладят.

От близости к рыбоиду мне стало неуютно. Несложно вообразить умения, на которые гипотетически способен неплохой телепат. Чтение чужих мыслей – самое малое из его обширного арсенала. Внушение – вот главный козырь ихтиана. Он внушил Лильке чувство безопасности, и она перестала расценивать его в качестве угрозы. В ее сознании он превратился из жабоподобного монстра в располагающего к себе персонажа.

Страшная сила. Зверомастер прав, шпионами и убийцами морлоки были бы первоклассными. Возможно, под маской безобидного рыбоголового прячется задуривающее мозги чудовище.

– Сларк не один, – поделилась сведениями сестренка. – Он дозорный, стережет озеро от проникающих по реке врагов и сообщил о нас в деревню. К нам вышлют провожатого.

– Провожатого? Зачем? – Не надо нам помощи от рыбоголовых, нам Гварда достаточно.

«Провести в деревню, – вдруг четко всплыла фраза в сознании. – Вождь Водяных Крыс полторы седмицы вас ожидает».

– Ты сказал? – обратился я к ихтиану.

«Это сказал Сларк Глубинная Улитка, – согласился некто в моем сознании. Непривычное ощущение, будто в моей голове поселился чужой и я чувствую его мысли. – Я есть Сларк».

Привет, шиза!

«Сларк не шиза, – в мыслях задрожали обиженные нотки. – Шиза не Сларк!»

Угу. Мы не рабы, рабы не мы. Буду называть тебя шизой. Всегда о себе в третьем лице говоришь?

«Не всегда. И шизой не обзывайся».

Стоп-стоп, что ты там о вожде сказал? Полторы недели ждет? Откуда ему известно о нас?

«Долгая история. Расскажу после вашего знакомства с вождем. Или Гин-Джин расскажет, он больше моего знает. Он принес в племя известие от людей о потерявшихся иномирянах. Спроси у него».

Сларк отвернулся, не желая продолжать разговор.

Изгиб реки внезапно закончился широким устьем. Перед нами разлилось озеро. Висевший над водой сизый предрассветный туман мешал разглядеть дальний берег, ближний щетинился зарослями камыша. Рыбоголовый сверлил буркалами плотную завесу и параллельно мысленно беседовал с Лилькой о быте озерных морлоков, судя по Лилькиным восклицаниям.

Зверомастер с хитрющей рожей ухмылялся в клочковатую бороденку. Темнит он, стопроцентно темнит.

– Гвард, ничего не хочешь мне сказать?

– Неподалеку живет смешанное племя, Водяные Крысы. – Маг выруливал из устья, держа курс подальше от берега. – Тролли, ихтианы, даже человек затесался. Занимают островки на середине озера, обороняются от синекожих, торгуют с людьми из форта. Пожалуй, они самые терпимые к имперцам и людям вообще. Тролльим племенам островитяне не по зубам из-за морлоков с их озерной магией, не дающей врагам доплыть до островной деревни. У ихтианов в защитниках гигантская рыба, по поверьям, сын Дагона. Она опрокидывает вражеские лодки и пожирает упавших в воду. Мы погостим у Водяных Крыс пару седмиц, вождь – мой давний знакомый. Синекожие рыскают по лесу, ищут вас. Дождемся конца охоты и пойдем. К тому же отдых вам не помешает.

– Ты говорил, тролли ни с кем не уживаются. И кто такой Гин-Джин?

Зверомастер подозрительно сощурился:

– Сларк наплел? Это верховный шаман Водяных Крыс. Насчет неуживчивости – Водяные Крысы исключение. Синекожие на озере изгои из старых племен, объединенные железной волей вождя Ран-Джакала. Он поддерживает порядок и не дает троллям притеснять рыбоголовых.

Вопросов к магу накопилась масса, и я не прочь был ему их задать прямо сейчас. Однако расспросы пришлось отложить. Из тумана бесшумно, точно привидения, выплывали лодки. Одна, три, пять. Нехилая делегация нас встречает. Весла гребцов размеренно опускались и поднимались, толкая продолговатые долбленки к плоту. На носу передней возвышался тролль вдвое выше и шире виденного нами на берегу разведчика. Он проорал что-то, Гвард выкрикнул в ответ ряд гортанных звуков. О чем они толкуют?

– Нас встречает вождь Водяных Крыс, – взялся за обязанности переводчика морлок. – Ран-Джакал говорит: «Добро пожаловать домой, Гин-Джин. Вернулся ли ты с добычей?»

Глава 7. Верховный шаман Гин-Джин

Никогда зверомастеру не доверял. Физиономия у него нерасполагающая. У Сларка тоже, но рыбоид – прирожденный маг разума, ему простительно. Сопоставив одно с другим, приходишь к неутешительному выводу. Гвард нас подставил. Или уместнее звать его Гин-Джином, верховным шаманом племени Водяных Крыс, отправившимся в лес за иномирянами? Самое плохое, бежать некуда. На берегу медведь, в лесу саблезуб, на воде узкие лодки троллей – и все они быстрее неуклюжего плота. Драться бессмысленно, синекожих добрая дюжина. Не поскупились на встречающую делегацию – вон каких бугаев выделили, не чета разведчикам у башни. И морлоков со счетов сбрасывать нельзя. В одиночку я бы попробовал прорваться, однако с Лилькой шансов ноль целых ноль десятых. Эй, Сларк, чего ты церемонии разводил, раз мы с тобой потенциальные враги?

«Сларк не хотел бы становиться вам врагом, – прошелестел рыбоголовый. – Враг тот, кто хочет причинить тебе, твоей семье вред. Тот, кому хочешь навредить. Тот, кого ненавидишь. У Водяных Крыс нет к вам ненависти и желания навредить. Вы – полезны».

А подробнее? Чем мы вам полезны?

«Племя усилится благодаря вам».

Каким, интересно, образом?

«Сларк довольно много сказал, чтобы замолчать. Спроси у Гин-Джина, он ответит».

Угу, ответит. Прям щас.

Спокойно, Саш, спокойно. Нельзя нервничать, воспримут неправильно. Эх, дать бы ему под дых, потом по морде пару раз, чтобы в водичку опрокинулся. А еще лучше оглушить, приставить к шее нож и, пригрозив смертью, заставить отвести к людям. Да кому мы там нужны? Вряд ли доберемся даже до границы с империей. У зверомастера найдется способ освободиться. Что тогда будет со мной? Скрутят и в жертву туземным божкам принесут. С Лилькой поступить могут и похуже.

Не нужно дергаться раньше времени. Сбежать сейчас шансы мизерные. Позднее, убедив зверомастера и троллей в нашей покладистости, выжду удобного случая и… нет, об этом рано задумываться, пока морлоки рядом.

У правого борта плота из воды показались две морлочьи головы. Подкрепление к Сларку пожаловало.

Никто не планирует никакого побега, хотя справедливости ради и собственного морального удовлетворения врезал бы Гварду по ухмыляющейся роже. Какое, блин, небо голубое, и птички как поют…

Стоящий на долбленке вождь напрягся, рыча команды гребцам на гортанном наречии. Половина привстала на лодках, наверное, готовясь к абордажу. Повернувшись к ним лицом, поднимаю руки. Видите, безоружный, не сопротивляюсь.

– И что дальше, Гин-Джин? – буркнул я.

– У Сларка слишком длинный язык, – рассмеялся волшебник. – Проболтался, да? У морлоков есть существенный недостаток, мешающий им нормально жить. Они в определенном смысле доверчивы и наивны, противореча своим отношением к иным разумным сложившемуся мнению о магах разума. Раз ты узнал правду, позволишь мне объясниться? Рыбоголовый знает не все. И прошу, не делай глупостей. Они чреваты в твоем положении нежелательными и для вас, и для меня последствиями.

Подошедшая Лилька больно пихнула меня локтем в бок:

– Почему ты на него зверем смотришь?

– Ничего особенного, милая Лилиана, мелкие разногласия, причиной коим непонимание. Разъясню вкратце ситуацию. Да, я Гин-Джин, верховный шаман смешанного племени троллей и морлоков. Согласен с твоими претензиями, Сандэр. Верно, старый Гвард выглядит предателем пред тобою. Ты ведь догадывался, не все столь просто, правда? Человек в тролльем лесу редкость. Лучшие охотники форта осмеливаются ходить лишь по окрестностям, не углубляясь в чащобы. Синекожие гораздо приспособленнее к лесной жизни, с ними не сравнится никто из людей. Для меня же расстояние от пограничной имперской крепости ничего не значит. Я живу в лесу уже лет двадцать, с тех пор как стал верховным шаманом. Почему не все рассказал? Ты бы не пошел со мной, знай действительно все. Силком вас тащить мне дороже. Шаманы – они, знаешь ли, прекрасные следопыты помимо прочего. Закричи вы – и купол безмолвия не сработал бы. Теневые духи раскрыли бы нас, и за нами увязалась свора из полусотни озлобленных троллей. Поймали бы, поняли, что за вас выкупа не дадут, и выпотрошили бы на алтарях. Я вас спас. С какой целью? Не бойся, приносить в жертву и есть людей Водяные Крысы не намерены. Вы нужны нам живыми и относительно здоровыми. От вашего поведения зависит, насколько здоровыми. Вы можете быть пленниками Водяных Крыс или почетными гостями – выбирать вам. В форт я вас проведу, обещал же.

Чем дальше, тем страннее и страннее.

– Зачем мы вам понадобились?

– Всему свое время. Итак, пленники или гости?

У гостей больше шансов выжить и сбежать. Только вот куда?

– Гости, – кивнул я.

Гвард махнул рукой вождю.

– Прошу вас пройти на лодки моих друзей. Водяные Крысы окажут нам радушный прием, ручаюсь. Мы погостим у них и отправимся дальше. О вещах не волнуйтесь, о них позаботятся.

Тролли вплотную подплыли к плоту и выгрузили на него по большущему булыжнику, привязанному веревками к бортам лодок. Прикрепились, чтобы не отнесло течением.

Вождь Ран-Джакал ступил на нашу качающуюся кустарную посудину, явив себя во всей красе. Впервые вижу синьку вблизи. Да, ошибся немного у башни, приняв троллей за карликов. Предводитель племени мощного телосложения, двух с лишним метров росту, в светло-голубых узорах татуировок на мускулистых трехпалых руках. А стопы-то у него двупалые.

На толстой шее болталось устрашающее ожерелье из звериных, и не только, зубов. Морда из-под гребенчатой шевелюры наподобие ирокеза имела отдаленное сходство с человечьим лицом. Бросались в глаза длиннющие, загнутые кверху клыки, торчащие из-под кривого носа, перебитого в четырех местах. Вождь пророкотал, обращаясь к нам и указывая на долбленки посвободнее.

– Просьба пассажирам занять свои места и пристегнуться, – смекнул я, беря Лильку за руку. – Идем.

Мы расположились в середине лодки Ран-Джакала, между сидящими спереди и сзади синьками. Гвард, собрав пожитки, закинул их в другую лодку, себе за пояс заткнул топор из подземелья, копье уложил вдоль днища и присоединился к нам. Морлок с парочкой троллей взяли на себя управление плотом, погнали его за нами. В хозяйстве пригодится. Грузоподъемность побольше лодочной. Снабдят веслами, борта нарастят и используют в качестве грузовика.

– Милая Лилиана, не смотрите на меня столь укоризненно, я все же спас вам жизнь, – повернулся к нам зверомастер.

Стоящий за ним вождь, вооруженный подобием тяжелого гарпуна, следил за озером и отдавал команды гребцам.

– Ты – предатель! – выплюнула обвинение сестренка. – Чего ты хочешь от нас?

– От вас – неукоснительного следования моим рекомендациям. И не спешите с выводами, маленькая госпожа. Разве я обманул вас? Сделал вам плохое?

– Собираешься, – процедила Лилька, окатывая мага ледяной волной презрения.

– Ничего подобного! – возразил волшебник. – Поверьте, мне самому было ужасно противно скрывать от вас, кто я на самом деле. Уверяю, делалось это ради вашего блага. Неужели вы согласились бы уйти со мной, узнав правду? Сочли бы, Гвард Зверолов ничем не лучше шаманов из отправленных за вами отрядов. Промедлили бы и попались в лапы троллям.

– Мы и попались, – констатировал я.

Гвард говорил складно. Если посмотреть с его позиции, мы на самом деле ему обязаны жизнями. К тому же, какие бы ни были у него планы относительно нас, он до сих пор проявлял своеобразную любезность. Нас не схватили, не связали, обращаются хорошо, что подчеркивает нашу ценность для синек и Зверолова.

– Сандэр, не преувеличивай. Из лап тех синекожих, – зверомастер выделил «тех», – вы бы не вырвались, и вас бы не вызволил даже ваш покорный слуга. У Водяных Крыс вам ничто не грозит, кроме вашей глупости.

– Зачем же мы тебе понадобились, а? – допытываюсь.

– Мне заказали найти иномирян, заброшенных Бурей Тысячелетия в тролльи леса, – признался маг. – Месяц назад, в полнолуние Воителя, в форт приехал человек, ищущий Гварда Зверолова. Слава обо мне, не сочтите за хвастовство, разнеслась по всему западному Пограничью, и в том нет ничего удивительного. Ко мне частенько обращаются за помощью родственники и друзья потерявшихся в лесах людей, и за умеренную плату я могу найти кого угодно. Тот человек заплатил задаток и обещал выплатить остальное, когда ему предъявят иномирян. Солидная сумма. За нее Ран-Джакал вооружит всех воинов племени стальным оружием. Заказчик не представился. Могу лишь сказать, у него вид верзилы из подворотен Саурума, Города Воров. Думаю, он выполняет волю господина.

– Кому мы вообще можем понадобиться? – Воспользуюсь словоохотливостью зверомастера и вытяну из него максимум информации.

Врать ему смысла нет, мы полностью в его власти.

Гвард пожал плечами.

– Магам, колдунам. Вы – источник ценных сведений о вашем мире, о его магии, устройстве. Мир налагает на обитателей след, невидимый с первого взгляда, но стоит копнуть глубже, снять пелену – и откроется слепок магических и физических процессов, протекающих в вашей вселенной.

Мрачная перспектива. На опыты нас пустят. Вспомнился старый фильм, показывающий якобы вскрытие пришельцев, которым не посчастливилось потерпеть кораблекрушение на нашей родной планете. С нами поступят примерно аналогичным образом. Раскрутят по винтику, исследователи хреновы. Что там, что здесь – без разницы. Маньяки от науки и магии одинаковы.

Из деревни дернуть не получится. Острова, озеро. На подходе к форту неплохой вариант при условии нейтрализации Гварда со зверюшками. Выйдем к крепости, типа заблудившиеся иностранцы, попытаемся раздобыть одежду и денег. Под жителей Пограничья закосить не получится – языка не знаем. Думай, голова, думай! Избавившись от мага, в форте столкнемся с верзилой-заказчиком. Догадается о нас? На ответственное задание тупиц не отправляют. Нет – отлично, да – справлюсь как-нибудь. Надеюсь, он обыкновенный человек, а не подготовленный маг-спецназовец. Эх, способ нейтрализации зверомастера продумывать еще.

– Хотите совет? – неожиданно решил проявить альтруизм волшебник. – Заказчик отнюдь не похож на посланца магического общества. Услугами подобных ему дуболомов, промышляющих незаконными и полузаконными делами, охотно пользуются колдуны и желающие остаться инкогнито особы. Архимаги, например. Поэтому, вздумаете от него бежать – обратитесь к любому воину гарнизона форта со словами… – Гвард произнес заковыристую фразу на непонятном языке и заставил меня повторить ее. – В переводе с общеимперского: «Позовите капитана Гарена. Нас похитили». Капитан Гарен – мой хороший знакомый и командующий гарнизоном. Только скажите это после того, как я вас передам заказчику.

– С чего нам тебе верить? – не удержалась Лилька.

– Хотя бы с того, что за наше непродолжительное знакомство я ни разу не солгал. По-моему, люди не заслуживают участи подопытных диковин. Распоряжаться советом вам. Забудьте его, коли желаете.

Насчет рекомендации будем посмотреть. Непонятно, почему ты нам помогаешь. Людям, поведения которых не понимаю, я доверять не склонен.

Плыли мы долго. Солнце успело встать, рассеяв лучами туманную мглу над озером. Остров, находящийся в центре синей озерной чаши, был скоплением скал, облепленных хижинами и бревенчатыми причалами, у которых стояли десятки лодок разной величины. На оконечностях вдающихся на десятки метров в озеро пирсов громоздились деревянные сооружения, напоминающие грузовые краны. У лодчонок суетились синьки. Заметив нашу с Лилькой заинтересованность, Гвард принял на себя обязанности гида.

– Мы подплываем к рыбацкой стороне деревни, где живут преимущественно тролли. Рыбаки, охотники, вождь. Сюда привозят из прибрежного леса добычу, древесину. Здесь вы проживете ближайшую седмицу.

Подходящее местечко для отдыха. Тихое, живописное. Деревьев нет, на склонах колышутся кустарник и трава.

Лодка Ран-Джакала причалила к пирсу, вождь соскочил на бревенчатый настил. За ним шустро выбрался зверомастер, закрепил долбленку веревкой к специальному столбику. Я подсадил сестренку и вылез сам, подгоняемый двумя синьками-гребцами, сидевшими позади.

– Следуйте за нами, – пригласил жестом маг. – Сандэр, ты удостоился великой чести ночевать в хижине вождя. – Ну, естественно. Надеяться на отдельный номер люкс глупо. – Милая Лилиана сочтена достойной спать на женской половине, с женами и дочерьми Ран-Джакала.

– Я буду рядом с братом! – отрезала сестренка, остановившись. – Никуда не пойду!

– У троллей строгие обычаи. – Волшебник-шаман притормозил. Недовольный заминкой вождь зыркнул на нас. – Мужчины и женщины спят и работают в разных местах. Муж волен позвать жену в свою спальную хижину по двум причинам – для исполнения супружеского долга и серьезного разговора. Понимаете, дорогая Лилиана? Нарушите малейший запрет племени – и к вам отнесутся по-иному. К гостям, не уважающим порядки хозяев, соответственное отношение. Спать вам доведется на улице, в дорожной пыли, еду придется добывать самим. Дичи на острове нет, остается ловля рыбы голыми руками, ибо снастей вам не одолжат, а ваших не дадут. Можете собирать моллюсков со дна, выпрашивать объедки. Хотите этого? Нет? Начнете воровать еду у рыбаков – вас запрут в подводной пещере и продержат до отбытия в форт.

Гневно сопящая Лилька, вообразив описанные Гвардом неприятности, неохотно согласилась спать на женской половине, предупредив, что дневное время будет проводить со мной. Зверомастер не возражал: чужакам некоторые смягчения в правилах общежития допускались.

Нас провели по пирсу, затем по присыпанной галькой дорожке вдоль берега к стоящей на вершине скального выступа хижине. Местное «Ласточкино гнездо» принадлежало главе Водяных Крыс и по меркам троллей являлось шикарным дворцом. Стены из вертикально стоящих бревен, обмазанных смесью из глины и ила, поддерживали высокую соломенную крышу конической формы, кишащую крохотными серыми ящерками, малозаметными в старой соломе. Окна отсутствовали, двери нет и в помине. Вход занавешен шкурами, разрисованными замысловатыми разноцветными узорами. Над входом прибит рогатый череп гигантской рептилии – полудемона-полуварана, зашибленного Ран-Джакалом в пору бурной юности, если верить магу. Внутренности хижины освещались размещенными в стенных нишах золотыми светильниками, горящими круглосуточно, и огнем костра в середине комнаты. Магия, словом. Светильники на волшебном масле, привезенном из империи и заговоренном шаманами, стоят баснословных денег. Гвард специально ездил за ними в Гарид, ближайший имперский город.

– Мы в приемной зале вождя, – поведал Гвард. – В ней принимают гостей. Спать, Сандэр, тебя уложат в соседней комнате.

Блин, это не приемный зал, а массовое захоронение животных и… не животных. Подозреваю, троллей и представителей большинства рас, населяющих Лантар. Спать тут все равно что на кладбище. На стенах, прибитые деревянными колышками, красуются зубастые черепа зверей, перемежаемые связками копий, топоров, дротиков. С двух подпирающих крышу столбов свисают на волосяных веревочках засушенные головы, как подсказал маг, врагов Ран-Джакала, вождей враждовавших с Водяными Крысами племен и выдающихся воинов, по каким-либо причинам угодивших в его «черный список». Судя по количеству сморщенных головешек, недостатка в недоброжелателях хозяин хижины не испытывал.

Основания столбов утопали в горах каменного, медного и бронзового оружия. Трофейного, ясное дело. Между столбами располагался трон вождя. Стул из покрытого лаком дерева, с низкой спинкой, увешанный разноцветными дикарскими бусами и ожерельями из золота и серебра, из нанизанных на цепочки колец с самоцветами, отражающими пламя костра за троном. На подлокотниках поблескивали браслеты из тех же драгметаллов.

Ран-Джакал плюхнулся на сиденье, жалобно скрипнувшее под его весом, и произнес коротенькую речь. Слепящее пламя за креслом придавало ему сверхъестественный вид, гул костра искажал голос, добавляя образу таинственности.

Выслушивая предводителя племени, маг понятливо кивал ему, вставляя иногда реплики. Затем выпроводил нас из хижины.

– Неутешительные новости. – Маг вел меня с сестренкой по вьющейся серпантином тропинке в глубь острова.

Скалы соединялись множеством подвесных мостов. Мы прошли по одному из них к комплексу хижин поменьше дома главы Водяных Крыс.

– Мне необходимо отлучиться на несколько дней. Племя Огненного Жала, живущее на берегу озера, переплыло Громовую реку, разделяющую имперские и тролльи земли, и сожгло крестьянскую деревушку. Разбой у синекожих в крови, но Огненное Жало подчиняется Ран-Джакалу, договорившемуся о мире с людьми. Он обязался не допускать набегов со стороны своего племени и племен-данников.

Ясненько. Вождь Водяных Крыс подмял под себя приозерных троллей, торговлю с имперцами наладил, и тут его подставляют. Под угрозой авторитет, наибольшая ценность главы племени. И Гвард, то есть Гин-Джин, верховный шаман и полномочный посол Ран-Джакала, должен разрулить ситуацию, встретившись с фортовскими и устроив строгий выговор вождю Огненного Жала.

– Перед нами женская половина. – Маг подозвал вышедшего из хижины синекожего.

Блин! Женщина-тролль! Высокая, метр девяносто примерно, статная, с собранными в хвост на макушке смоляными волосами, одетая в кожаную юбку до колен с прорезями по бокам. Верхний элемент одежды заменяли слившиеся в сплошную массу цветные бусы, прикрывающие немаленькую грудь. Судя по стройной фигуре, троллиха молода, клыки у нее едва показались над нижней губой.

Нас с Лилькой она разглядывала с не меньшим изумлением, чем мы ее. Волшебник распорядился на наш счет, активно жестикулируя, и она заспешила в хижину.

– Здесь будет спать милая Лилиана. Зерана все покажет и проследит за вашими нуждами. Заставить ее доставить вас на большую землю и отвести в форт у вас не выйдет. Зерана постирает вам одежду, принесет поесть, попить, не более того. Теперь пройдемте ко мне домой, переоденетесь. Тебе, Сандэр, я подберу что-нибудь из своего. Вам, дорогая Лилиана… Хм, придумаем. У троллей, знаете ли, скудный гардероб. Детвора бегает голышом, но человеческой девочке не пристало обходиться без платья, тем паче в обществе синекожих. Примут за угул-джас.

– Что за «угул-джас»? – потребовала разъяснений сестренка.

– «Жертвенное мясо» в переводе. Пленники, предназначенные в жертву духам лоа. Их разрешается бить, унижать. О вашем истинном статусе известно лишь вождю и его приближенным, остальные тролли Водяных Крыс считают вас потерявшимися детьми странствующего торговца, коих я должен доставить в форт. Иноплеменники о вас не знают.

– Вы и людей в жертву приносите, – одарила сестренка Гварда презрительным взором.

– Мы – нет. Поэтому не попадайтесь в лапы другим племенам синекожих.

Дом Гварда стоял на вершине скалы и отличался от хижин синек массивностью. Сложенная частично из необожженного кирпича, частично из бревен двухэтажная резиденция верховного шамана служила обсерваторией, алхимической лабораторией и магическим кабинетом. Входя, маг распахнул настоящую деревянную дверь, неприсущую тролльим жилищам. На ней предостерегающе светился алым колдовской знак.

Мы вошли в комнату, заполненную тусклым багряным светом обыкновенных с виду ламп. Обстановка поражала простотой. Комната, занимавшая чуть ли не весь первый этаж, чисто прибрана. Из мебели стол, заставленный ретортами и прочим инструментарием, тройка табуреток, шкаф с книгами и сиротливо ютящаяся в углу жаровня со щипцами. Под потолком гирлянды сушеных трав и грибов, источающие пряный аромат. Ни черепушек, ни костей. Эдакое жилище знахаря-интеллектуала. Приглядевшись, замечаешь на свободном от циновок участке пола очертания сложных фигур и знаков, выжженные на досках.

Хлопнув в ладони, зверомастер жестом пригласил сесть и занял табурет у стола. На условный звук из-за тканевой перегородки вышел, потягиваясь, волк размером с буйвола, побрел к магу и улегся у его ног. За ним семенил коротышка в коричневом кафтане, несущий сверток. Гном? Не похож. Тонкокостный, худой. Гоблин скорее. Он развернул на полу возле меня ношу, оказавшуюся льняной рубахой с кожаными штанами, и умчался за перегородку выполнять следующее поручение волшебника.

– Не представляете, насколько сильно мне хочется остаться с вами и поговорить о вашем мире. – Маг откинулся, прислонившись спиной к обмазанной глиной стене. – В покое, без гоняющихся за нами духов и синекожих, общаться куда приятнее, не правда ли? Милая Лилиана, прошу, перестаньте хмуриться, я перед вами ни в чем не виноват. Кстати, не желаете позавтракать со мной? Кьюзак прекрасно готовит. Ваш брат, смею надеяться, не откажет отведать медового вина с Янтарных островов.

С чего расщедрился, интересно знать? Гварду по идее наплевать хотим мы есть или нет, его только наши жизни интересовать должны, а не здоровье и комфорт. Вновь что-то недоговаривает, Джеймс Бонд лесного разлива. Ладно, эмоции подвинем в сторонку и раскинем мозгами. Если он обходителен с нами, то мы нужны ему не просто живые и здоровые, но и относительно довольные жизнью. Играет с нами? На кой ему нужно играть? Сумасшедший человек не станет верховным шаманом племени троллей и морлоков. А нормальный станет? Ну, были, значит, причины в лесу спрятаться, подальше от цивилизации. На сумасшедшего зверомастер не смахивает.

Перебираем варианты дальше. Психическая травма, комплекс детский? Туда же, к версии номер один. Фтопку. Заказчик приказал – мол, ни волоска чтобы не упало с наших светлых голов? Заказчику по идее неизвестно, люди мы вообще либо монстры какие, и обращение с нами его волновать не должно. Остается последнее. Магу требуется от нас определенная услуга.

– А давайте позавтракаем!

Мое внезапное согласие немного смутило Гварда, по физиономии видно. Совсем чуточку смутило, на секунду, потом волшебник взял верх над эмоциями и счастливо улыбнулся.

– Очень рад. Кьюзак, накрывай на стол!

Лилька пребольно пихнула меня под ребра локтем.

– Он же нас отравит! Ты собираешься есть в доме предателя? – негодующе запротестовала сестренка. – Я не буду!

– Как хочешь. Я проголодался, травить ему нас невыгодно. Правильно, Гвард? Или твое настоящее имя Гин-Джин?

– Гин-Джином меня зовут тролли, имя Гвард дано мне от рождения. Дорогая Лилиана, неужели вы не голодны? Тогда, быть может, желаете искупаться? В доме замечательная ванна. Не чета столичным купальням, но довольно большая, с мылом, мочалкой и чистым полотенцем в придачу. И вода уже нагрета.

– Ни за что!

– Лиль, иди искупайся, пожалуйста. Когда еще возможность представится! А я тут пообщаюсь с Гвардом.

– Саша, ты серьезно? Он же…

– Лиль, иди.

Фыркая, сестренка подчинилась и прошла за коричневым человечком. Коротышка чуть позднее притащил столик и поднос, заставленный мисками с едой. Поставив низенький стол передо мной, он сноровисто разложил столовые приборы и налил в бокалы желтую жидкость из хрустального графина. При мимолетном взгляде на корзинку с сочными фруктами, парующую похлебку и свежеприготовленный омлет мой желудок предательски заурчал.

– Итак, – я героически сдерживал порывы накинуться на благоухающий суп, – ты разыграл нас «втемную». Нехорошо с твоей стороны, но судить тебя я не собираюсь. Мне интересно знать твои дальнейшие планы касательно меня и сестры. Они не ограничиваются сдачей посланцу колдунов с последующим освобождением, верно?

Зверомастер не торопился отвечать. Пригубил вина из бокала, полюбовался искрами на хрустальных гранях.

– В бескорыстное желание помочь хорошим людям ты, наверное, не поверишь. Скажи, ты бы согласился, предложи я тебе работу? Щедро оплачиваемое задание. Плата на твое усмотрение. Золотом, камнями, сведениями.

Нет, ну ничего себе! Какое задание способен выполнить абсолютно незнакомый с этим миром парень? Не въехав в ситуацию, работать отказываюсь!

– Зависит от того, какая работа.

– Опасная. Я планировал предложить вам ее гораздо позже.

– Снова хотел разыграть «втемную», хочешь сказать.

– Не совсем. Я предлагаю вместе поохотиться на того, кто заказал найти и привести вас. Того, кто послал за вами человека в форт.

Глава 8. Глубинный Жрец

Из рассказанного Гвардом дальше стало понятно: зверомастер – мужик рисковый. В здравом уме мало кто согласился бы на задуманную им авантюру, да у меня выбор был небольшой и сводился к тому, буду я помогать магу по своей воле за определенные плюшки с его стороны либо мою тушку тупо используют, заперев в клетку и продав с потрохами, аки скотину бессловесную.

В случае добровольного сотрудничества шаман Водяных Крыс клялся помочь нам с Лилькой акклиматизироваться в Лантаре. Деньгами, знаниями, знакомствами обещал расплатиться. Надо понимать, в будущем он хотел использовать, по крайней мере меня, на всю катушку, потому опасался портить с нами отношения раньше времени – вдруг понадобимся.

В плане Гварда моей персоне отводилась скромная роль наживки. Роль эпизодическая, однако важная. Других претендентов на нее, к величайшему сожалению зверомастера, нет. Кастинг строгий, не пройдут. Один я подхожу, с аурой, содержащей остатки пребывания в чужом мире. Они рассосутся за месяцок, а пока заметны и невооруженному магическому глазу. Спустя месяц в астрале меня не отличишь от нормального жителя империи, и это радует. Духовное тело подстроится под окружающую реальность Трехлунья. Таков закон магии призыва. Охотников за буйной головушкой Сандэра значительно поубавится, ибо распознать меня сможет лишь опытный маг разума, покопавшись в воспоминаниях. И начнется свободная жизнь, омрачаемая только шаманом Гин-Джином, жаждущим завлечь меня в очередную авантюру. Ну не верю, что он от нас отстанет.

Гвард планировал через исполнителя, давшего ему заказ, выйти на заварившего кашу нанимателя из высших кругов магического общества. Ну, коли не высших, то выше среднего точно. Вычислив главного заказчика, зверомастер мечтал срубить с него кучу золота, пригрозив рассекретить его антигуманную деятельность. Церковники и Союз магических гильдий империи рьяно соблюдают запрет на проведение исследований и опытов над свободными разумными.

К моменту серьезного разговора с заказчиком планировалось закрепить за мной статус имперского подданного, не оставив любителю экспериментов ни единого шанса избежать наказания. Опыты над разумными разрешались исключительно с их, разумных, согласия, и то лишь над приговоренными к смертной казни. Семье погибшего за магию преступника денежное вознаграждение выплачивают.

Существовали, конечно, в плане Гварда прорехи. Окажись наниматель не по зубам зверомастеру – шаманюга наш попадет в неприятности по уши и нас за собой потянет. Правда, худший сценарий развития событий, согласно которому нас убивают противоестественным образом, волшебник отвергал. По его мнению, в лесах нас не разыщут, будь наниматель хоть архимагом и главой Императорского магического общества. Мое возражение против перспективы прожить остаток жизни среди синек и морлоков он мягко проигнорировал, заверяя в успехе предприятия. Лильку Гвард обещал не впутывать, и я согласился.

Сестренка появилась к концу завтрака. Приятно пахнущая, чистая, в льняной рубахе до колен, подпоясанная синей лентой-пояском. На волшебника она смотрела уже показательно-равнодушно. Подкупил-таки ванной, хитрюга. Вернувшийся с Лилькой карлик подобрал сверток с одеждой и потянул меня за штанину. Зверомастер растолковал – мол, Кьюзак воды нагрел и приглашает искупаться и переодеться. Я обеими руками «за».

Ванной служила большая винная бочка с бронзовым краником для удобного слива грязной воды в канаву. Под ней горел в обмазанной глиной яме костер, подогревающий воду. В купель карлик накидал листьев и душистой травы, подал окунувшемуся мне губку и мочалку из груботканой материи. Сюрпризом было настоящее мыло. Мылило оно здорово, пахло зато не очень. Тошнотворный запашок перебивали терпкие запахи трав. Помывшись, я переоделся в льняную рубаху-безрукавку, кожаные штаны, подпоясался ремешком и возвратился в кабинет Гварда. Давно не чувствовал себя так хорошо.

Табуретка за столом пустовала. Лилька, умявшая добрую треть принесенного карликом завтрака – довело ее урчание в животе, – активно переговаривалась с сидящим по-турецки скрестив лягушачьи ноги на циновке морлоком.

– Гвард ушел. – Сестренка запихала в рот дольку местного аналога апельсина, прожевала. – Приказал Сларку за нами приглядывать.

Ну, ясно. Кроме морлока, никто не сможет нас понять. Магу разума не требуется морочиться с изучением языка, чтобы свободно общаться с иноземцами, то бишь иномирянами. Хм, есть идейка.

– Сларк, ты вправду маг разума? – подсаживаюсь возле него на табуретку.

«Гин-Джин так меня называет. Мне неизвестно, верно ли это».

– Мысли ты читать умеешь, значит, телепат. А телепатия к магии разума относится, насколько я понимаю. Скажи, можешь ты внедрить в чью-то память, мою, к примеру, некую информацию? – Если Сларк нас обучит языку, буду ему обязан.

«Могу. Любой может. Разумные обычно запоминают происходящие с ними события».

– Ты не понял. Внедрить сведения, допустим, когда я сплю, о языке, местности, обычаях.

«Тебе станет плохо. Голова заболит. Легче познавать своими глазами, ушами, умом. Я постараюсь ответить на твои вопросы. Что тебе хочется знать?»

– Язык, желательно общеимперский. От тролльего не откажусь.

«Общеимперского не знаю, троллий немножко. Могу научить морлокскому, а пройдешь посвящение богу Дагону – обучу водным таинствам».

– Водным таинствам? Постой-ка, ты научишь меня телепатии? Вау! Тогда знание языков отпадает за ненужностью. Я стану магом разума!

«Не радуйся, – спустил меня с небес на землю морлок. – У тебя нет способностей к передаче и чтению мыслей. Водные таинства дают мистическую силу над водой, дарованную богом Дагоном за совершенные тобой благодеяния».

– Вот, значит, как. Мне дарованная сила не подходит. Язык надо выучить, притом срочно. Может, скопируешь чью-нибудь долговременную память и вставишь в мое хранилище воспоминаний? Тролля какого-то.

«Копировать? – Сларк задумался, ничем иным его телепатическое молчание не объясню. – Мы этого никогда не делали. Спрошу у Глубинного Жреца».

Рыбоид погрузился в себя. Круглые глаза подернулись полупрозрачной пленкой, он застыл с приоткрытым ртом. Жаберные крышки слегка шевелились, опровергая мысль о его скоропостижной кончине. Я начал опасаться, не впал ли наш чешуйчатый надсмотрщик в кому. Кто их, рыбоголовых, знает! Перенапрягся, и сосуд в мозгу лопнул. М-дя, любопытная сцена откроется вошедшим в дом посетителям шамана. Чужестранцы-человеки и их типа гид в бессознательном состоянии. Растормошить его?

«Не надо… тормошить, – очнулся морлок. – Никто не войдет, поблизости от обители Гин-Джина никого».

– Сларк, ты чего? – тронула его за руку Лилька. – С тобой все нормально? Вид у тебя странный.

Рыбоголовый крякнул, затрясся весь, будто в лихорадке, и испустил протяжный квакающий звук. Не хватало, чтобы сие чудо плавники отбросило у нас на руках, в особенности у сестренки. У нее нервы крепкие, но умирающий рыболягух – испытание не из легких.

«Дедушка Тланс о подобном не слышал, – окончательно пришел в норму Сларк. – Наше племя никогда не копировало чужую память полностью. Разум взрослого не в силах ее удержать. Много знаний».

– Я не о всей памяти, – поправляюсь. – О части долговременной, содержащей сведения о языке. Вы способны выделить из чужой памяти языковую информацию и вставить ее в мою, например?

«Вам лучше спросить у Глубинного Жреца. Я отведу к нему. Не возражаете?»

– Нисколечко, – ответила за нас обоих Лилька, слышавшая наш наполовину мысленный разговор. – Сларк, веди. Саша, рассказывай.

– Чего рассказывать-то? – сделал я недоумевающую морду лица.

Стоит ли говорить при ихтиане? Сболтну еще лишнего.

– О чем вы там с Гвардом лясы точили? – пристала сестренка. – Давай-давай, не то хуже будет!

Все равно для морлоков мы как открытые книги. Хотел бы зверомастер сохранить разговор между нами – предупредил бы и амулет дал, ограждающий от магии разума.

– Ладно, – сдался я.

По дороге на ту сторону острова, где отдельно от троллей обосновались рыбоиды, мы с Лилькой обсуждали план волшебника и мое в нем участие. Сестренка беспощадно критиковала задумку Гварда, однако выхода из ситуации не находила, и это ее бесило. Сларк прикинулся передвижной мебелью, идя перед нами на приличной дистанции. Типа не подслушивает. Угу, так ему и поверили.

Морлоки живут на той стороне острова, отдельно от троллей. У синек вспыльчивый, задиристый нрав, ихтианы же любят спокойствие и тишину. На скалистом берегу торчали крытые зонтообразными листами лачуги. Столбики, увенчанные пышной листвяной крышей, никаких стен. Да и самих рыбоидов раз-два и обчелся. Возятся в водичке, водоросли и ракушки собирают. Где детвора? Видать, тяжко рыбоголовым с потомством. Исчезающий вид.

«Мы живем под водой, в пещерах, – раздается в черепной коробке. – На поверхности вялим рыбу, обрабатываем кости, камень, дерево. Нас больше, чем ты полагаешь».

– А-а, ясненько, – протянула вместо меня Лилька. – Сларк, Глубинный Жрец тебе дедушкой приходится?

«И да, и нет. Все мы, племя озерных морлоков, его потомки. Он очень стар. Даже старейшие не помнят, сколько зим минуло со дня, когда он вылупился из икринки. Дедушкой Тлансом он позволяет себя называть соплеменникам. В нем мудрость племени, передающаяся от жреца к жрецу с нашего сотворения, и мудрость Дагона. Бог шлет пророческие видения Глубинным Жрецам и направляет через них своих детей, морских тритонов и пресноводных морлоков».

О, в Трехлунье и тритоны водятся. Кажется, привыкаю к здешним реалиям и перестаю удивляться по мелочам. Подумаешь, расой больше, расой меньше.

Эй, рыбоид, нам нырять придется? Ваш дед под водой, в пещере обитает?

«Не переживайте, нырять не нужно. В пещеру ведет ход».

Ненавижу подземелья и подземные ходы. Лилька тоже не в восторге.

«Вы не доплывете, подводный тоннель длинный, воздуха не хватит», – развеял наши сомнения Сларк.

Ну, ничего не поделаешь.

В скалах обнаружился проход. Черная щель, незаметная с озера и берега, замаскированная колючим кустарником. Морлок и сестренка с легкостью прошли в нее, мне довелось протискиваться. Существо покрупнее обязательно застрянет. Оборонять ход наверняка удобно низкорослым щуплым ихтианам. Вооружатся копьями и утыкают незваных гостей, как природа дикобраза иголками. Увернуться-то некуда. В темноте мы продвигались на ощупь, ориентируясь на хруст под ступнями впереди идущего рыбоида.

«Дальше посветлеет, – подбадривал рыбоголовый. – Светящиеся слизни облюбовали пещеру Глубинного Жреца, там светло, точно на поверхности лунной ночью. Они – излюбленное лакомство дедушки Тланса».

– И давно он здесь… живет? – полюбопытствовала Лилька.

Мне было не до расспросов. Согнувшись в три погибели, я еле двигался по узкому и низкому ходу, приспособленному не для нормальных людей, а для карликов наподобие гвардовского слуги Кьюзака.

«С рождения. Между прочим, Кьюзак не слуга, – поправил Сларк. – Домовой дух, воплощенный Гин-Джином в мертвого гоблина».

Офигеть! Гвард в дополнение к зверомастеру еще и некромант. Мертвый гоблин, ничего себе!

«Гин-Джин – верховный шаман. Он говорит с духами и подчиняет их, умеет многое. Уже два десятка зим владеет ожерельем верховного. Дедушка Тланс не доверил бы слабому власть над морлоками. Осторожно, ступеньки».

Тоннель круто уходил вниз. Там, внизу, виднелось зеленое пятнышко. По лестнице с истертыми ступенями мы спустились в обиталище Глубинного Жреца.

«Мы в святилище водяного бога Дагона, создателя сущего!» – торжественно провозгласил Сларк.

– Фу, вонища, – зажала пальцами носик сестренка, пошатнувшись.

Ну и местечко. Амбре в пещере стояло сногсшибательное, больше подходящее для переполненной отходами помойки. Воняло тухлятиной и чем-то, отчего во рту образовывался кислый привкус. Принюхавшись, я сообразил, что смрад источают гниющие водоросли, груды которых вперемешку с рыбьими костями покрывают пол священной обители.

– Я туда не пойду, – отступила на лестницу Лилька. – Не упрашивайте.

Упрашивать никто и не собирался.

– Хочешь – возвращайся. – Я ступил в гниющую жижу, хлюпнувшую под подошвой многострадальной кроссовки. – Подождешь меня у расщелины.

– Я тебя де остафлю, – прогундосила сестренка. – Ты без бедя пропадешь.

– Чего-чего? Извини, не расслышал.

Лилька решительно зашлепала за мной, не произнося ни слова.

М-да, специфические вкусы у морлоков. В смысле, эстетические. Должно быть, смрад заменяет им благовония. Интересно, водоросли и рыбьи останки относятся к убранству святилища? По стенам важно ползают здоровенные, величиной с кулак, ярко-зеленые слизняки, оставляя дорожки из светящейся слизи. В глубине пещеры темнеет исполинское бесформенное нечто. Глубинный Жрец? Фигура шевельнулась и внезапно пропала. Исчезновение сопровождалось громким бултыханием, словно в воду булыжник упал.

«Сын Дагона часто посещает дедушку Тланса, святилище – их общий дом. Сюда мы еженощно приносим подношения. В основном пищу».

Понятно, откуда рыбьи кости и водоросли. Излишки, не съеденные священными особами.

«Здесь мы хороним умерших. Сын Дагона и дедушка Тланс поедают их, упокаивая навечно…»

Сларк, хорош жуть рассказывать. Лилька вот-вот убежит, да и я на взводе. Мы случайно не к завтраку пришли?

«Священная трапеза происходит ночью, в час наибольшей силы Дагона».

Под сводами пещеры загромыхал раскатистый смех, отраженный эхом от стен. На секунду показалось, будто потолок обрушится. Мы остановились, переглядываясь.

– Не бойтесь, смертные! Добро пожаловать в мой дом! – раздалось гулкое приветствие. – Подойдите ближе!

Вонь сменилась запахом грозы, а кучи мусора мгновенно впитались в каменный пол. Что за… магия? Ноги сами, без участия моей воли, зашагали вперед, подчиняясь команде неведомого существа. Стоять! Ногам фиолетово. Идут себе и идут. Сестренка закричала, приказывая остановиться, эффект тот же. Блин, мы попали! Мысленно обзывая себя последними словами, я продолжал идти, точно марионетка на веревочках, меж образовывавших фантастическую колоннаду сросшихся сталактитов и сталагмитов. В конце необычайно длинного святилища показалось ложе из исполинских ракушек, застеленное живыми водорослями. На нем возлежал бледно-зеленый морлок размером с быка. Одеждой ему служили песчинки и ракушки, вросшие в кожу.

Мы разом встали перед ложем, едва не бухнувшись на колени. Круглое брюхо жреца затряслось от гомерического хохота. Отсмеявшись, он приподнялся на локте, уставившись на нас водянистыми бесцветными глазами.

– Иномиряне, а с первого взгляда типичные люди Лантара. На тебе, – ихтиан ткнул в меня мясистым пальцем без ногтей, – чувствую кровь. Смерть идет по твоим следам. Ха! Ты мне нравишься! Из тебя выйдет неплохой рубака. Готовься, скоро костлявая придет, и ты побежишь ей навстречу. А ты другая, девочка, – перевел взгляд на Лильку бывший морлокский владыка. – Можешь стать великой ведьмой или колдуньей, но берегись человека рядом с тобой. Тебе грозит предназначенная ему гибель. Выживешь – хорошо, не выживешь… пеняй на себя.

Он оракул местного разлива? Раздает пророчества направо и налево, Глоба недоделанный, причем на чистейшем русском. Гвард за два дня великий и могучий выучил, у этого моментальное обучение. Илона Давыдова со своим методом нервно курит в сторонке.

– Богомол дерзит крабу, ха! – вновь рассмеялся жрец. – Ты уверен, что слышишь меня ушами, а не разумом, человек? Знаю я, зачем вы здесь. Ты подкинул неплохую идею, смертный по имени Сандэр, и я попробую испытать ее на тебе. Побудешь подопытным кроликом? Ха, конечно, побудешь! Жаждешь знаний? Дам тебе!

Дедушка Тланс напоминал истерично хохочущего маньяка, и инстинкт самосохранения верещал, требуя немедленно сваливать из пещеры, прихватив сестренку. Да кто же мне даст свалить-то! Ноги ватные, удивляюсь, как стоять могу, в голове гудит от жреческого смеха, будто череп превратился в колокол. Если гудит и грохочет лишь в нашем сознании, то телепатическая мощь жреца колоссальна. Фокусы Сларка рядом не валялись. Вот оно, различие в уровне.

Мановением пухлой руки, облепленной браслетами из разноцветных ракушек, жрец подозвал нашего провожатого. Сгорбленный, словно под непомерной тяжестью, морлок выступил из-за наших спин и прошаркал к ложу.

– Начнем! – провозгласил дедушка Тланс. – Вы сейчас уснете, смертные. Раскрепостите ваш разум, отворите врата памяти.

По-другому я представлял общение с Глубинным Жрецом. Хотя все правильно. Он абсолютный телепат, на порядок выше по способностям рядовых морлоков. Задавать вопросы нам ему даром не надо, он нас знает лучше, чем мы себя. Спрашивать ни о чем не хочется. Жрец ментально оглушил нас, параллельно показывая приемлемые нашим рассудком иллюзии. Стоп, откуда я знаю про иллюзии? Умозаключение или телепатическая связь? Проверим. Почему Глубинный Жрец с рождения не покидал пещеру?

Ответ всплыл в сознании, словно был известен изначально, до прихода к дедушке Тлансу. Морлоки рождаются во влажных, прохладных пещерах под водой. Из икринок вылупляются мальки, постепенно приобретающие форму взрослых ихтианов. Будущие жрецы малоподвижны и слабы, не способны самостоятельно добывать пропитание. Малышей кормит племя до пятилетнего возраста. В пять лет морлок считается взрослым. Исключение – жрецы. Они растут гораздо медленнее, физически отстают от братьев, зато телепатические способности у них развиваются быстрее. Они не могут плавать, передвигаются с трудом и не способны покинуть пещеру, где родились, подвержены болезням. От обычных рыбоголовых жрецы отличаются светлым окрасом. Их рождение – редкость. На веку Тланса появилось четверо жрецов, примерно по одному в столетие, из них никто не пережил детского периода.

Жизнь морлоков пронеслась передо мной панорамой. Рождение, существование, гибель. За несколько секунд я узнал о них больше, чем мог усвоить из бесед и чтения за несколько суток. Яркие образы вспыхивали, блекли и пропадали, растворяясь в сумраке мечущихся теней. Я сплю? Усилием разлепляю тяжеленные веки и ощущаю изумление. Чужое изумление поселившегося в моем мозгу чужого сознания. Вижу черные магнетические буркалы Глубинного Жреца, взмах толстой лапы-руки перед моим лицом – и проваливаюсь в темноту.

Я чувствовал ветер, поднимающий меня над бездонной пропастью, и холод звезд, меж которых летал. Ощущал направленные на меня плотоядные взоры чудовищ, таящихся в запредельной тьме. Путешествие по черной вселенной, лишенной света и тепла, длилось вечность. До чего же я устал подниматься по звездной лестнице, ища выход…

Мир перевернулся в мгновение. Пульсирующая головная боль, зеленые стены пещеры, природные колонны и ложе с морлоком, внимательно следящим за мной.

– Хорош ты спать, – проквакал он. – Твоя сестра уже полдня как очнулась. Сларк увел ее на женскую половину деревни Ран-Джакала. Уж прости, пришлось внушить ей необходимость вернуться туда. Вечереет, вас могут хватиться, а тролли нам не очень доверяют. Гин-Джин далеко, не остудит их пыл.

Можешь быть нормальным, когда хочешь. Без маньяческого хохота и оглушительного баса.

– Ты забавный человек, а я люблю посмеяться, – булькнул жрец. – Ничего новенького не замечаешь?

До меня дошло. Морлок говорит на булькающем наречии рыбоголовых, и я его понимаю. Сработало!

– Скажи что-нибудь по-морлокски, – запросил дедушка Тланс.

Попытка поблагодарить патриарха ихтианов провалилась. Бессвязное бульканье, вырвавшееся из моего горла, речью не было. Слова коверкались до неузнаваемости из-за устройства речевого аппарата, не приспособленного к языку рыбоголовых.

– Не могу, – признал я.

– Упражняйся на досуге. Гин-Джин освоил морлокский, и ты справишься. Язык простой, предки составили его специально для смертных, невосприимчивых к магии разума. Морлокам достаточно телепатической связи, слышимая ушами речь им ни к чему.

– Спасибо вам, – по-русски поблагодарил я, приложив руку к груди. Жест позаимствовал у Сларка, аналог словесного «от чистого сердца».

– Пустое, – отмахнулся жрец, не оценив моей признательности. – До тебя морлоки не обменивались памятью и не имели понятия о возможностях подобного дара. Мы умеем отгонять врагов, насылая иллюзии, нужные нам чувства, читать мысли и эмоции. Управлению памятью раньше не придавали особого значения. Зря. Отныне дети смогут перенимать опыт родителей и учиться на их ошибках, избегая своих. Подсказанный тобою способ очень ценен. Шансы на выживание молодежи повысятся. Мы должны благодарить, человек по имени Сандэр. Ты оказал нам услугу. Понадобится помощь – обращайся. Мы с радостью поможем.

– Все гениальное просто.

Вот это да! Морлоки – мои должники, получается. Целое племя.

– Теперь ступай к сестре. Поторопись. Запах беды витает над озером.

– Вы о чем? Лилька в опасности?

Стало жарко и душно. Что творится в деревне? Тролли предали? Зверомастер?

– Иди и узнаешь, – отрезал жрец, перевернувшись на бок.

Глава 9. Скорбные дары Рак-Джакала

Пещера внезапно утонула в темноте, и я оказался на берегу, не успев и слова сказать. Дедушка Тланс выдворил меня.

Мало ли какая напасть могла свалиться на нас! Гвард намудрил, синьки решили позабавиться с человечьей девчонкой, соседнее племя напало. Не исключаю и катаклизмов вроде сошествия с небес дракона, любящего полакомиться жестким мясцом синекожих.

На иссиня-черном небе вспарывал облака серп красного полумесяца. Иду, спотыкаюсь о камни, перебираю в уме варианты угрожающего бедствия. Куда подевался Сларк? Закон подлости в действии. Рыбоид позарез нужен. К женской общаге троллей по кратчайшему пути меня кто проведет? Последние новости мне кто расскажет? Правильно, наш дорогой надсмотрщик и гид по озерным достопримечательностям. Эх, фонарик бы, света от звезд и луны кот наплакал. Жалко, с вещами остался. Наверное, в сокровищнице вождя валяется с копьем и топором из подземелья Проклятой Башни. Синьки фонариком, верно, орехи колоть надумают.

Сларк не спеша брел по соединяющему скалы подвесному мосту в мою сторону. Издали я ему крикнул, что стряслось и где Лилька, он непонимающе на меня глянул.

«Все в порядке в островной деревне Водяных Крыс. Лилиана спит на женской половине, рыбаки вернулись с уловом, вождь почивает во дворце, тебе приготовлено спальное место. Никаких происшествий. Почему ты переполошился? У дедушки Тланса было видение?»

Угу. Над озером витает запах беды. Неточная цитата. И сказал поторапливаться, к сестре бежать. Точно все нормально? Давно ты Лильку видел?

«Иду с женской половины. Солнце закатилось за лес, когда я оставил Лилиану с Зераной. О девочке позаботятся, не волнуйся. Она была здоровой, ничто не предвещало несчастья. Хочешь, пойдем, убедишься в моей правоте? Я бы почувствовал, если бы произошло горе».

Хочу. Погнали!

По темноте на раскачивающемся подвесном мосту не разбежишься, по петляющей меж скал тропинке тоже. Морлок, переваливаясь, шел впереди, путь показывал. Ночью ориентироваться на острове сложно, низины затапливает кромешная тьма, без проводника, указывающего направление, нельзя. Ихтиан телепатически внушал направление и предостерегал от валунов на дороге и провалов. Рыбоиды прекрасно видят в темноте, ночное зрение у них почти как у кошек плюс врожденная способность к ощущению окружающего пространства, необходимая для плавания в мутной воде. На чем она основывается, неизвестно. Рыбоголовые считают ее даром Дагона. Откуда я о ней знаю? Хм, и правда. Очевидно, Глубинный Жрец не мелочился, вычленяя память о лингвистических познаниях потомка, и скопировал частично долговременную память Сларка, к языкам не относящуюся. Либо побочный эффект копирования. Хороший эффект, полезный.

Женская общага троллей светилась во тьме десятками огоньков от светильников и костров. Синьки поужинали и отходили ко сну. Они трапезничают на закате, отдельно от мужчин. Так уж заведено обычаем. Мужчины тащат рыбу и дичь, женщины собирают водоросли и травы для приправ, озерных моллюсков, готовят и запасают впрок еду. Опять-таки: быта синекожих не знаю, но сознание твердит обратное, будто с ними бок о бок полжизни прожил. Поблагодарить Глубинного Жреца еще раз, уже за побочный эффект? Совсем по-другому воспринимаешь троллей и морлоков, чем раньше. Словно знакомых, с которыми провел немерено времени, которых знаешь точно облупленных. Неприятия к ним не испытываешь, скорее симпатизируешь немножко.

Женская общага синек похожа на отдельное селение. Тут царят свои законы. Всем заправляет старшая жена вождя. Три десятка разновеликих хижин, прилепленных друг к другу в целях экономии площади, на свободных местах костры и груды пустой посуды.

Бодрствующие троллихи с подозрением косились на меня. Не каждый день встретишь в деревне человека. Наевшаяся от пуза детвора, живущая на женской половине, дрыхла с матерями и тетками, некоторые зыркали из укрытий на чудо-юдо ходячее светлокожее, то есть меня. Голый карапуз с пучком волос на макушке, вылезший из хижины, шел за мной на безопасном расстоянии, забегая то сбоку, то сзади.

– Ты из железошкурых, да? – окликнул он меня.

Тролли окрестили людей с незапамятных времен из-за железных доспехов железошкурыми. Копирование памяти работает на двести процентов, тролльего дитятю понимаю отлично. Прибеднялся Сларк, говоря, что плохо троллье наречие знает.

– Пришел к Лило, да?

Лило? Белочка? Не Лильку, случаем, так прозвали из-за прирученного зверька? Угум-с, морлок со мной солидарен. Кроме нее, ни у кого похожего имени он не слышал.

– Да, к Лило. – Ух, до чего трудно произносить тролльи гортанные словечки! Акцент ужасный. – Проведешь к ней?

– Лило спит в хижине дочерей вождя, – отвечает карапуз. – К ней не пропустят, поздно. Утром приходи.

Какое утром? Мне с ней сейчас увидеться нужно. Заодно удостоверюсь, насколько хорошо охраняют дорогую гостью.

Хижина дочерей вождя примыкала к хижине жен Ран-Джакала и была втрое меньше его «дворца». Дочерей ему дали предки аж полторы дюжины, а вот сына одного, рожденного три седмицы назад, накануне Бури. Стерегли наследника озерного владыки как зеницу ока. У входов в хижины жен и дочерей дежурили по две дюжие троллихи с копьями и палицами. Ран-Джакал приставил бы лучших воинов, ведь желающих прервать его род вагон и маленькая тележка, однако ночью на женской половине племени находиться мужчинам возбраняется обычаями. Потому пришлось довольствоваться женщинами. Рослыми, сильными, ловкими, ходившими в военные походы воительницами. Жены троллей зачастую дерутся плечо к плечу с мужьями, предпочитая сопровождать их на войне.

При моем появлении охранницы напряглись. Стальные наконечники копий чуть-чуть опустились. Мол, не подходи, не надо. Попробуешь пройти – совсем мертвый будешь. Полегче, девчонки, я не конфликтовать. Жаль, поблизости ларька нет, купил бы вам по шоколадке для сговорчивости.

Приближаясь, развожу руки в стороны. Безоружный, ясно?

– Доброй ночи очаровательным охранительницам покоя семьи владыки Ран-Джакала, – поздоровался я. – Буду премного благодарен, если позовете человечью девочку, прибывшую сегодня с Гин-Джином.

– Разве «мягкотелый» не должен нынче спать в доме вождя? Шляться по ночам на женскую половину никому не позволено, – презрительно фыркнула старшая в карауле, обозвав меня уничижительным прозвищем.

Сларк молча встал между нами. Судя по неуверенным гримасам, изменяющим физиономии воительниц, он им разъяснял ситуацию. Зная методы рыбоида, представляю его доводы. «Уважаемый гость вождя и верховного шамана пришел пожелать сестре спокойной ночи, а вы тут бучу устраиваете. Хотите обидеть вождя отказом? Подчеркиваю, это очень дорогой гость. Или, может, хотите обидеть меня? Знаете Дагона, нет? Скоро познакомитесь. У него сын единоутробный поблизости живет. Он вас к батюшке и проводит в случае отказа от сотрудничества с нами». Смятение переросло в тень страха на клыкастых мордашках, и младшая по караулу скрылась за тканью входной занавески. Спустя минуту показалась сонная Лилька.

– Сашка, – зевнула она. – Извини, я не дождалась, пока ты проснешься. Спать захотелось, вечерело, надо было идти сюда, чтобы не хватились. Как самочувствие?

– Нормально. Голова болит?

– Не-а. Спать хочется, засыпаю. Давай утром, а?

Сларк, ты на нее сон навел?

«Твоя сестра без меня устала. Я ей сонливости не внушал».

Причины выспаться у нее есть. Копирование она перенесла легче меня, но я-то день провалялся в отключке, и голова раскалывается. Сестренка не спала, переживала. Элементарная усталость. Эмоциональная в первую очередь.

– Ладно, спи. Спокойной ночи, – приобнял я Лильку.

Сларк, будь другом, сообщи, когда узнаешь о малейшей угрозе Лильке.

«Хорошо, сообщу. Тебя разыскивать вот-вот начнут по приказу вождя. Поздно, тебя нет».

И то верно. Веди, впотьмах мне самому до «дворца» не дойти.

Хижину Ран-Джакала охранял десяток крепких троллей с тяжелыми копьями, явно позаимствованными у людей. На треть длины зубчатый наконечник из добротной стали, древко обито металлом. Перерубить его трудновато. Раны наконечник оставляет рваные и кровоточащие. К тому же тролли по привычке смазывают оружие ядовитой дрянью, парализующей в считаные минуты. Смерть от ранения гарантирована, не окажись поблизости опытного лекаря с набором противоядий. За столетия войн с синьками люди научились изготавливать противоядия к растительным ядам синекожих шаманов, впрочем, далеко не ко всем отравам животного происхождения. Тролли изобретают новые на основе ядовитых выделений пурпурных жаб и змеиного яда. Вечная гонка вооружений, не прекращающаяся в мирное время. Да и нет у троллей постоянного мира. Племена воюют друг с другом за территории, из-за застарелых обид, от желания пограбить слабого. Гвард считает, виной склочный характер синекожих. Они от природы агрессивны и уважают силу и закон предков, потому что от духов зависит благополучие конкретных троллей и племени в целом.

Бодигарды вождя несли стражу также на соседних скалах. Башенки с метателями дротиков охраняли воздушное пространство, заявись супостат на летающих тварях. Появление пернатых маловероятно, конечно. Авиация, равно и кавалерия, у синек редкость. Это у людей и эльфов чего только не увидишь. И драконы, и грифоны, и магические крылатые конструкты. Шаманы противопоставляют им кровожадных лоа и созданных черной магией существ, бороздящих воздух не хуже наших самолетов. Ну и, естественно, заговоренные дротики, гарантирующие девяностопроцентное попадание с летальным исходом. Почему девяностопроцентное? У имперцев с ушастиками свои методы активной магической защиты имеются.

У входа начальник службы безопасности Ран-Джакала, завидев меня, радостно осклабился. Наверное, зачислил в без вести пропавшие.

– «Мягкотелому» не нравится ночевать под звездами? Ему по душе спать под крышей? – пророкотал он.

– Угу, под крышей уютнее, – буркнул я. – Запомни, Крайп, у меня имя есть. Сандэр. Уразумел?

Тролль удивился, мягко говоря. Подобрав челюсть, он спросил у Сларка, действительно я по-тролльи изъясняюсь или ему послышалось.

– Угу, послышалось. И мы тебе на самом деле мерещимся. Вместо нас здесь маленькие зеленые человечки, наводящие морок на уважаемого Крайп-Зула почем зря.

Тролль хитро сощурился, потом засмеялся.

– У Сандэра острый язык. Следи за ним, и его не отрежут за дерзкие речи, – произнес он, отсмеявшись. – Сларк, проведи его в спальный дом. Вождь распорядился.

Спальный дом, пристройка к хижине Ран-Джакала, вмещал до десятка спящих гостей Водяных Крыс. Своего рода гостевой домик, обставленный простенько и со вкусом. Варварским тролльим вкусом. Стены в гирляндах трав, отпугивающих нечисть и злых духов, которые не прочь прокрасться в сон разумного и терзать его до утра. В углах амулеты из засушенных голов зверей, насаженных на колышки. Для крепости сна, объяснил морлок. Да жуткие головешки кого хочешь отпугнут. О сне в их обществе забываешь сразу.

«Нужен факел?» – поинтересовался ихтиан, втыкая в землю одолженный у охранников предмет дикарского освещения.

– Гаси. – Я улегся на меха, устилавшие присыпанный соломой земляной пол.

«Тогда верну факел, – справедливо рассудил Сларк. – Охранителю он нужнее. Спокойных сновидений, Сандэр».

Тебе того же.

«Мне нынешней ночью не до сна. На большой земле, в нашей деревушке на берегу озера, произошло что-то… нехорошее. Я перестал ощущать морлока, сообщающего оттуда известия о проникновении чужаков».

Я насторожился. Потеря связи может быть связана с предупреждением Глубинного Жреца? Дедушка Тланс мог ошибиться?

«Он зрит видения будущего, дарованные богом. Бог не ошибается. Иногда видения туманны, истолковать их непросто. Предостережение дедушки Тланса обязательно сбудется, однако лишь богу ведом час, когда ты и твоя сестра столкнетесь с опасностью. Возможно, это случится сегодня, может быть, завтра».

Типичный предсказатель. Не поймешь, о чем вещает. Ясно только: не время расслабляться.

«Я с товарищами отправляюсь на берег узнать причину случившегося. Даст бог, увидимся утром».

Ладно. Удачи, Сларк. И будь осторожен.

«Постараюсь. Добрых снов, Сандэр».

Ихтиан ушел, унеся с собой факел. Сгустившаяся тьма погрузила меня в раздумья. Я вспоминал события прошедшего дня, анализировал, строил планы на следующий день. Заснул за полночь и спал плохо. Снились рыбьи косяки, водоросли, скользящие по воде тени и сестренка, зовущая на помощь.

Утро разбудило галдежом тролльих голосов, доносящихся снаружи. Синекожие бурно обсуждали новости с большой земли. Из нестройного хора удалось разобрать «лодки», «вырезали», «на берегу». Встав, я выглянул из хижины.

Синьки, восклицая проклятия, указывали на подплывающую к острову цепь долбленок. В каждой работали веслами по шесть гребцов, на носах выставляли себя на обозрение капитаны челнов, держащие черные копья с привязанными к наконечникам оленьими шкурами, знаком мирных переговоров. Переговорщики из племени Черного Копья. Многовато для посольства. Лодки нагружены выше бортов, еле движутся по озеру. По бокам от пирог плыли небольшие каноэ Водяных Крыс, едва не черпающие воду из-за перегрузки. В них сидело по двое гребцов, морлоку и троллю.

Первым на пирс соскочил высокий широкоплечий синекожий с прерывистым черным орнаментом-татуировкой на лбу, обозначающим статус наследного сына вождя. Ого, он еще и великий воин. Обнаженную грудную клетку охватывал орнамент из черточек. Насколько знал Сларк, черточка в узоре накалывается в память о поверженном враге. Немало разумных отправил на тот свет наследник вождя, ой немало.

Квадратный подбородок и скуластая физиономия намекали на долю орочьей крови, текущую в его жилах. Кровосмесительство у синек обычно не допускается, но бывает. Привозит воин из долгого военного похода домой сыночка от симпатичной наложницы, захваченной в бою, и растит, родного, несмотря на запреты предков и истерики законных жен. Наложница, как правило, гибнет в походе, и чадо отец представляет чистокровным троллем, а кто старое помянет, тому глаз вон. Вместе с дурной башкой. В прямом смысле слова.

Вон, Ран-Джакал тоже плод межрасовой «любви» тролля и человечьей женщины. Заслужил уважение военными и охотничьими подвигами, племя создал, сделав головокружительную, по меркам синекожих, карьеру. Помыкаться пришлось по свету, родичи-то его изгнали. Наемником служил в людских странах, пиратством, разбоем на пару с Гвардом промышляли. Вернувшись с ватагой друзей-наемников, отомстил родственникам, тролли такое уважают, и родное племя на колени поставил, объявив себя единовластным вождем и присоединив к имени титул Джакал – Владыка.

За спрыгнувшим на пристань синькой выстроилась дюжина ребят из лодок. Все молодые, крепкие. Свита и охрана сына вождя.

По правую руку высокий, всего на полголовы ниже вожденыша, синекожий, от бритой макушки до голых пяток покрытый татуировками, потрясает жезлом с парой тролльих черепов на концах. Черные орнаменты из перекрещенных черточек, символизирующих копья, белые узоры и красные, сплетающиеся в сложный лабиринт знаки, но нет главного признака шамана – отметины на манер запятой на лбу. Она появляется при инициации на Красной Скале Духов. Это будто бы касание благословляющих на шаманство духов. На простого ученика не похож, слишком круто выглядит. Скорее всего, старший ученик верховного шамана.

По левую руку от сына вождя свирепая харя командира охранной дюжины, коренастого тролля в черепушках, клыках и когтях. Через грудь тянется орнамент из черных черточек, теряющийся под мышками. Великий воин.

Дедушка Тланс поработал на славу. Вчера я понятия не имел ни о значении татуировок, ни о знаках отличия шаманов, а сегодня знания словно всегда были в моей памяти. Теперь я знаю значение мельчайших деталей одежды, внешности, обычаи троллей, будто вырос среди них. И главное, не очень удивляюсь знаниям. В толпе островитян мне знакомы почти все синьки. Ну, морлоки, ну, маги разума!

Население деревни, включая женщин и детей, высыпало на пристань. Ихтианов не заметно. Они в воде, сканируют пришельцев, не удумали бы чего плохого. Сын вождя от магии разума огражден шаманскими татуировками на лбу и талисманами, ученик шамана аналогично. Остальные в группе от телепатов защищены кое-как.

Я с несколькими любопытными троллями сошел вниз, к пристани, вылавливая в общем гомоне обрывки фраз, касающихся новостей с большой земли. Спрашивал идущих со мной синек. От услышанного меня покоробило.

У Водяных Крыс кроме островной деревни есть ряд маленьких деревушек на берегу большой земли. Охотники сносят туда добычу, там готовятся юные синьки стать охотниками. Деревеньки вроде перевалочных пунктов и пионерлагерей в одном флаконе.

Ночью на одну из них напали и вырезали всех находившихся в ней и ее окрестностях. Ветеранов-учителей, кучу подростков, охотников и дозорных морлоков, бывших недалеко от устья речушки, по которой мы приплыли к озеру. Посланный разведать ситуацию отряд ихтианов и троллей нашел деревушку пустой. Сларк, командовавший разведывательной группой, успел передать на остров телепатическое послание соплеменникам. Он сообщал о загрызенных неизвестным зверем погибших, затем связь с ним прервалась.

Вторая команда, многочисленнее первой вчетверо, состоящая из тяжеловооруженных воинов и разведчиков-связистов морлоков, достигла большой земли с рассветом. В деревне нашли трупы троллей и тяжелораненого бредящего Сларка, единственного выжившего в ночной бойне. Следопыты выяснили: первую группу и обитателей деревушки действительно истребила неведомая тварь, поутру растворившаяся в неизвестности. Ходил слух, убийца – одержимое злым духом существо, порожденное черной магией. Не мог же самый лютый зверь расправиться с морлоками, способными контролировать практически любое животное.

Бедняга Сларк. Хоть бы он выжил. За прошедшие сутки мы к нему привязались, тем более получили часть его памяти. Без него оборвется ниточка, соединяющая нас с Водяными Крысами. Классно он вчера уломал охранниц на разрешение встретиться с Лилькой.

Надо к ней, кстати, сходить на женскую половину, узнать, как дела, и предупредить, чтобы вела себя осторожнее. Выясню, кто к нам на остров пожаловал, и пойду к ней. Вполне возможно, тварь, перебившая базу племени, охотилась за нами. Паранойя? Пусть. Глубинный Жрец говорил – смерть следует за мной, – и ночное происшествие подтверждает сказанное им. Эх, плохо, Гвард уехал. С ним, что бы он ни замыслил, спокойнее. Маг, как-никак. По духам спец.

Размышляя, я доплелся до пристани и смешался с толпой. Посольство Черного Копья встречал начальник бодигардов Ран-Джакала Крайп. Курткой с нашитыми толстыми кожаными лоскутами и подобного типа штанами, заменяющими троллям кожаные доспехи, он не побрезговал. Имперская выучка. Крайп – старый, медлительный, широченный и сильный, из наемного отряда, возглавлявшегося в прошлом лидером Водяных Крыс. Привык полагаться на защитный костюм, мощь необъятных ручищ и громадный каменный топор. Ударом кулака он без труда ломает хребет буйволу, чему Сларк неоднократно был свидетелем. За Крайпом Каменным Топором отряд из двадцати синекожих во всеоружии, готовых к неожиданностям.

– Старший сын владыки Черного Копья Рак-Джакал приветствует племя Водяных Крыс и сожалеет о несчастье, постигшем наших союзников, – обвел собравшихся тяжелым взглядом сын вождя, приложив кулак к груди. – Я хотел преподнести Озерному Владыке богатые дары и заключить союз, однако прибыл вестником беды. Сердце мое переполняет скорбь по ушедшим в Серые Пределы молодым охотникам. Печальны мои дары, присыпаны пеплом погребальных костров. Бобровые и нетопырьи шкуры покрывают мертвых.

Рак-Джакал подал знак гребцам, и те откинули покрывала, укрывавшие сложенные в каноэ трупы троллей и морлоков.

Истошно завопила, бросившись к телам сына и мужа, женщина. Лица множества мужчин сделались каменными, крепче сжались на копьях пальцы охотников. Пережить ребенка – горе для нормального разумного, кем бы он ни являлся: эльфом, человеком или троллем.

Синекожие сгрузили мертвецов на носилки и унесли. Женщины омоют тела, натрут благовониями и обернут листьями беспамятной травы, надев на шеи умершим обереги, предохраняющие духов усопших от чудовищ Серых Пределов. На закате погибших сожгут, отправив в последний путь по озеру на погребальных лодках. Спустя сорок дней духи предков воссоединятся с духами потомков, приняв их в Леса Вечной Охоты, троллий аналог рая.

Трупы морлоков и синекожих разделили. У них разные обряды погребения. Ихтианов положено сносить в пещеру, святилище Дагона, где живет Глубинный Жрец. Он позаботится о телах сородичей. Одного рыбоголового отставили и позже забрали синьки. С чего бы? Чем он особенный? Это же наверняка Сларк. Ему с мертвыми пока не по пути. Пробившись сквозь толпу, я догнал троллих, уносящих телепата на носилках. Поблизости крутилась Зерана. Всхлипывающая Лилька была тут же, и я, подойдя, приобнял ее за плечи, заслонил от горы сгружаемых с лодок трупов. Чует мое сердце, в будущем она насмотрится на смерть и мучения. Леса троллей изобилуют ими. От всего зла на свете не оградишь, да и сама не захочет безучастно стоять, когда рядом кто-то попал в беду.

– Дедушка Тланс запретил нести Сларка в пещеру, – сказала сестренка, утирая катящиеся градом слезы. Молодец, владеет собой, не разревелась. – Говорит, Сларка не спасти. Его отнесут к Гураме Ведьме.

– Гураме Ведьме? – начинаю догадываться, почему Водяные Крысы подмяли приозерные племена. Личностей с экстрасенсорными и магическими способностями у островитян до фига.

– Угу. Она лечила троллей до прихода в племя Гварда.

– Я думал, она чистая шаманиха, похоронами, там, духами заведует.

– Лекарством она тоже занимается. Пока нет Гварда, Гурама вместо него.

Сларка накрыли тканью, спрятав от посторонних взглядов. От него пахло разложением. Следы от укусов и когтей неестественно быстро загнивали и у мертвецов, и у раненых. Колдовство, не иначе.

Почему так, а? Вчера только познакомились, нормально общались на протяжении дня, и вдруг ихтиан на грани смерти.

Морлок хрипел, харкал кровью и бессвязно бормотал. Бредит. Схватив меня за рукав, он неожиданно осознанно заглянул мне в лицо и на удивление четко произнес: «Бегите!» – после чего взор заволокла пелена беспамятства, и на его губах запузырилась кровавая пена.

– Зерана, мы ему можем помочь? – спросил я, шагая возле носилок.

– Духи предков и Гурама Ведьма могут помочь, не вы, – мотнула головой троллиха.

– Мы его проводим, – не терпящим возражений тоном произнесла Лилька, – и спросим у старухи.

Зерана махнула рукой. Провожайте, мол.

Глава 10. Прощание с погибшими

Гурама, завывая, волчком вертелась вокруг закопанного по шею в сырую землю ихтиана. Звенели медные бубенчики на бубне, щиколотках и запястьях ведьмы, отбивая безумную мелодию танца вызова духов. От колдовского действа, разворачивающегося на Могильной Скале, мне не по себе. Оно впечатляет поболее магии зверомастера. Никаких визуальных эффектов, а пробирает здорово. Пронзительный вой, рваные, словно конвульсии, движения раздувают в душе крошечную искорку первобытного страха перед сверхъестественным. Казалось бы, ничего особенного. Мы привыкли к шикарным спецэффектам, сопутствующим волшебству в кино, видели ритуалы киношных шаманов, но они и близко не стоят с настоящим колдовством по воздействию на зрителя. Бутафорская магия напугает разве что ребенка. От настоящего страшно.

Лилька старается не смотреть, спрятавшись за мной. Зачем оно нам надо тут быть, спрашивается? Шаманиха сказала, шансы у Сларка почти нулевые. Спасать его принялась чисто из профессионального интереса. Говорит, его плоть и душу пожирает могущественный злой дух из Серых Пределов. Гурама хочет изгнать духа, призвав на помощь духовную силу предков-шаманов. Днем злые духи спят, времени у нее до вечера. Не успеет, и Сларк умрет. Без вариантов. Тогда ведьма хотя бы запечатает убийцу в теле морлока ненадолго, покуда не изгонит из мира живых насовсем.

Паршиво осознавать свою беспомощность. Помочь ихтиану мы не в силах. Ведьма – другое дело. Под действием чар раны Сларка ненадолго очищались и затягивались, потом опять загнивали. Слишком сильный злой дух попался, чтоб его.

– Лиль, идем отсюда, – отвернулся я от зрелища колдующей шаманихи. – Вон белка твоя и та смылась. Трясется в кустах.

– Я хочу остаться, – упрямо твердила сестренка. – Давай подождем, а? Может, ему лучше станет, и мы понадобимся.

– Для чего?

– Ну, не знаю. Воды принести, еще чего-нибудь.

– Не выдумывай. Тут без нас есть помощники. Зерана здесь до окончания ритуалов пробудет. Идем, побродим по острову. К морлокам зайдем. Я с дедушкой Тлансом хочу переговорить.

– Злишься на него, да?

Лилька понятливая. Злюсь на него, очень злюсь. Сларк его потомок, Глубинный Жрец обязан о нем заботиться, а не отказываться от него. Боится злого духа? Гурама Ведьма смелее, получается, могучего телепата? Не верю. Да и обсудить надо смысл вчерашнего предупреждения. Не люблю загадок и недомолвок. От кого нам грозит опасность, дедушка Тланс сказать не удосужился. Путей спасения от нее не подсказал. Дельфийский оракул выискался.

– Угу, капельку. Посоветуюсь, как со Сларком поступить.

– Ты иди, я тут постою.

– Нет уж. Оставлять тебя одну я не намерен. Мы шаманихе этой нужны что собаке пятая нога. Не веришь? Давай спросим у Зераны.

Молодая троллиха с одноплеменницами обмывала в долбленом корыте изуродованный труп синекожего. Работы у женского населения острова сегодня полно, к телам погибших не допускают только детей. Жены и дочери вождя, кроме кормящей матери сына Ран-Джакала, трудятся наравне со всеми. Обрабатывают тела, готовят поесть, убирают похоронные челны дорогими шкурами и тканями.

– Эй, Зерана, вам наша помощь требуется?

Женщина замешкалась с ответом. Гвард же приставил ее к нам, а выходит, наоборот, мы за ней хвостиком всюду ходим.

– Нет, – мотнула она головой.

– Отлично. Лиль, пошли, – потянул я сестренку за собой.

Лилька не упиралась.

Дорогу на сторону острова рыбоголовых я помнил прекрасно, как и все закоулки скалистого клочка суши, гроты и подводные пещеры, где селятся морлоки. Память Сларка, однако.

Мы с сестренкой уверенно прошли к подземному лазу и озадаченно переглянулись. Ни намека на щель в камнях. Тенистое углубление, колючий кустарник, знакомые с прошлого раза, и монолитная скала. Облазили местность поблизости, я простукивал камни. Глухо. Глубинный Жрец ненавязчиво давал понять: посетителей впускать в свое обиталище не желает. Блин, табличку бы повесил: «Закрыто». На мысленный зов дедушка Тланс не отвечал. Типа никого нет дома?

Попытки заговорить с морлоками, обрабатывающими кости и вялящими рыбу на берегу, успехом не увенчались. Ихтианы нас сторонились, словно мы чумные. Самые необщительные ныряли в озеро и не всплывали. Бросив надежду встретиться с Глубинным Жрецом, мы ушли. Я мысленно материл древнего рыбоголового, отрекшегося от потомка. Небось почувствует мою к нему злость.

На берегу нас окликнул низкорослый синька-подросток. Кстати, разведчик, виденный у Проклятой Башни, был именно подростком. Тролли обыкновенно вымахивают под два метра и выше. Паренек передал приглашение от вождя на тризну и умотал, не дождавшись ответа. Естественно, воле Ран-Джакала повинуются все находящиеся на острове, и гости в том числе. Не исполнить приказания, в какой бы оно форме ни было, просьбы, пожелания и тому подобного означает оскорбить владыку. Нанести оскорбление вождю – значит нанести обиду всему племени. Кто в здравом уме хочет ссориться с Водяными Крысами? Правильно, никто. И мы не захотели, потому потопали по направлению к пристани. Там поминали погибших вождь с присными и посольством Черного Копья, совместив поминки с деловой встречей.

На пристани громыхали барабаны. Мертвых, нарядив в лучшую одежду, уложили в челны с каменным оружием, накинули сверху дорогие шкуры. У изголовья клали завернутую в листья гигантского лопуха еду, жареное мясо и лепешку, и кувшинчики с тролльим пивом и керацем, тролльей самогонкой. За неполных полдня приготовления к поминкам закончили, и на причале собралось большинство Водяных Крыс. На земле расстелили шкуры, на которых расставили местные изысканные и не очень блюда, напитки.

Вождь с матерью своего сына, четвертой женой по счету, сидел в окружении телохранителей. Напротив расположилось порядком уменьшившееся в численности посольство. Справа и слева от младшего владыки Черного Копья ученик верховного шамана и тот щерящийся верзила в костяшках, командир личной дюжины Рак-Джакала. Поминающие ели, пили, вспоминали погибших. Обслуживали элиту племен подростки и женщины. Молодежь поодаль соревновалась в метании топоров, дротиков и рукопашной. Тролли верят: чем пышнее похороны, тем благосклонней к живым духи покойников. Я отметил про себя: на тризне недостает многих охотников, считающихся искуснейшими среди Водяных Крыс. Скорее всего, выслеживают зверя-убийцу. Синьки – народ мстительный и кровожадный, полная противоположность фаталистам-морлокам.

– О, вот и те самые человеки, – икнул командир дюжины Рак-Джакала. – Сказал бы кто, что племя Водяных Крыс привечает людишек, – не поверил бы, глотку разорвал. А оно, оказывается, правда. Сколько удивительного на свете!

Подняв здоровенную глиняную кружку, синекожий пролил немного на землю, отдав дань уважения мертвым, и проглотил содержимое одним глотком. Крайп жестом указал подле себя на наши с Лилькой места.

– Мы о вас слыхали от Водяных Крыс, встретивших нас на большой земле, – негромко сказал ученик шамана, перебирая костяные четки. Зловещий жезл покоился у него на коленях. – Жаг-Даз недоверчив, он действительно едва не пришиб рассказавшего о вас воина. Еще не бывало, чтобы люди добровольно гостили у троллей. В племени уважаемого Ран-Джакала, гляжу, есть чем удивить.

Жаг-Даз. Красноречивое имя. На тролльем языке означает «летающие топоры».

– А я о чем! – громыхнул дюжинник сына вождя Черного Копья. – Где видано – тролли объединились с рыбьими потрохами! Уж молчу о верховном шамане вашего племени.

– А что с ним не то? – перебил Крайп. – Приозерные шаманы ему в пояс смотрят. Ваш хваленый Нир-Джин позапрошлой зимой от него улепетывал, когда мы с вашими парнями за Камень Духов схлестнулись. Неверно говорю?

– Приозерники – бойцы никудышные, а шаманы их кому в пояс, кому в ноги смотрят. – Жаг-Даз заел самогон окороком антилопы. – Их сила в числе. Кабы не они, вы бы не победили тогда. Эх, славная была битва! Сколько полегло приозерников от моего топора, не сосчитать! Лар-Джур добыл пять костяшек на свои четки и черепок приозерного шамана на жезл. А Нир-Джину не повезло. В ночь перед боем все проклятия от наших воинов отвел, подосланных к нему в шатер медведя и волка убил. На бой обессилевшим вышел. Сойдись он с Гин-Джином в честной схватке – побежал бы ваш человечий колдун, как пить дать.

– Довольно былое вспоминать, – урезонил Жаг-Даза ученик шамана. Эта тема была ему неприятна, ясно почему. Кому понравится слушать о поражении учителя? – Не забывай, мы в гостях, не на лесной тропе.

– А я что? – развел ручищи телохранитель младшего владыки Черного Копья. – Не то сказал? Эй, кто так топоры бросает? – мгновенно сменил тему синекожий, переключившись на метающих воинов. – Моя бабка кидает точнее!

– Неудивительно, – ученик шамана поднял бровь, – кому, как не престарелой бабке знаменитого меткостью Жаг-Даза, затыкать за пояс молодых воинов?

Грянул оглушительный хохот. Синькам на похоронах смеяться не запрещается, наоборот. Покойным нравится громкий смех, отпугивающий злых духов, слетающихся за умершими.

– Топор мне! А лучше – два топора! – взревел телохранитель, вставая.

Взяв по оружию в руку, он прицелился, замахнулся и метнул. Топоры синхронно поразили установленные на причале щиты в пятидесяти шагах от Жаг-Даза, расколов их пополам и вызвав неподдельное изумление у молодежи.

– Вот как бросают метатели из Черного Копья. – Тролль уселся на прежнее место, скрестив ноги.

– Неплохо, – пробурчал Крайп, – неплохо. С железошкурыми сражался?

– Много раз, – хвастливо заявил командир охранной дюжины Рак-Джакала. – Обо мне поют песни синекожие женщины Пограничья, а матери в людских крепостях пугают моим именем детей. Такова слава Летающего Топора! Нет в племенах троллей более меткого бойца!

– Кого же ты сразил из железошкурых? – Крайп хлебнул из кувшина, утерев рот кожаной перчаткой с нашитыми металлическими чешуйками, вещью невероятно ценной в среде троллей. – Из настоящих воинов, а не из визжащих мягкотелых?

– Я не спрашиваю имен у павших от моей руки. По мне, все людишки одинаковы.

– Не скажи. Вождь людей пограничной крепости Гарен силен. Заварушку у Змеиного Ручья помнишь? Он в одиночку выстоял против охранной дюжины старшего владыки племени Звездной Рыси. Семеро воинов погибли под его мечом. Клянусь честью предков, этот железошкурый достоин смерти от руки синекожего. Давший ему смерть прославит себя по обе стороны Вала.

– Когда-нибудь, быть может, скорее, чем ты думаешь, уважаемый Крайп-Зул, настанет и его черед, – загадочно произнес ученик шамана.

Тролли чередовали разговор с поеданием озерных деликатесов. Беседу поддерживали в основном телохранители вип-персон и Лар-Джур, ученик верховного шамана Черного Копья. Тоже звучное имя – Собиратель Костей. По отношению к нему в самую точку. Выяснилось, четки у него из косточек фаланг пальцев убитых врагов. Черепа на жезле принадлежали колдунам, поверженным Лар-Джуром.

Метатель топоров Жаг-Даз на счету имел на порядок больше трупов. Он их не считал, но ему верили на слово. Предводитель Водяных Крыс и Рак-Джакал изредка позволяли себе короткие реплики. Младший владыка Черного Копья походил на вырезанную из камня статую с живыми темными глазами. Степенно подносил еду ко рту, степенно жевал. Вождь нашептывал на ушко жене, любовался посапывающим на ее руках сыном. Мы с Лилькой слушали байки Крайпа, смотрели на соревнующихся в силе и ловкости синек, ели жареное мясо и рыбу.

Пробовать троллье пиво я не рисковал. Пахло оно тошнотворно, выглядело еще хуже. Оранжевая жидкость с плавающими жирными белесыми червями. Местный самогон пах дубовой корой и кислятиной. От одного глотка голова закружилась, по жилам будто потек расплавленный металл. Как они его пьют? Он же крепче спирта! Заедал я начавшийся внутри пожар кабаньими ребрышками, запивал водой, зарекшись употреблять керац и пиво синек. Морлоки, исходя из заложенного в память опыта Сларка, троллье питье игнорируют, даже на совместных праздниках, случающихся несколько раз за год, и правильно делают. От него крышу сносит капитально. Может, специальный рецепт? Мухоморы, зелья подмешивают для эффекта?

Сларк, Сларк. Зерана не принесла плохих вестей, и ведьмы на причале нет. Живой ты там?

Солнце клонилось к горизонту. Похоронный обряд заканчивался. Суетящиеся у челнов с покойниками женщины попрощались с мужьями, братьями и сыновьями, оплакали погибших, оросив слезами покрывала из шкур и тканей, политых маслом и жиром. Ритуальные состязания молодежи завершались, победители пили за упокой на общей трапезе. Тогда Жаг-Даз поднялся и, неустойчиво стоя на ногах, выкрикнул вызов Крайпу:

– Старик Крайп! Не хочешь побороться, потешить духов?

– Куда тебе со мной, – отмахнулся командир охраны вождя. – Ты нынче и зеленушку-гоблина не осилишь. С человеком поборись, и то свалишься. Захрапишь в разгар схватки!

Шутка всколыхнула волну хохота подвыпившего тролльего общества. Летящий Топор замахал пальцем перед носом телохранителя Ран-Джакала.

– Боишься, да? Я моложе, ловчее. И брошу на лопатки здесь любого. – Заметив устремленные на него тяжелые взоры вождя и младшего владыки, он поправился: – Почти любого.

– Садись, Жаг-Даз, – промолвил предводитель Водяных Крыс. – Ешь, пей, поминай мертвых. Будет время еще побороться.

Тролль стоял, сутулясь и раскачиваясь.

– Сяду, вождь, выпью и поем. Ночь-то длинная, успеется. Повалю кого из твоих – и сяду. С человеком, Крайп, говоришь, схватиться? Эй, мягкотелый, осмелишься выйти против меня? Свалишь – получишь мой нож.

Плавным движением синька всадил в землю кинжал. Мой кинжал из подземелья Проклятой Башни! То-то я его не видел у Гварда после ранения у родника. Неужели я потерял нож? Жаг-Даз его нашел. Он был в группе разведчиков, отправленных за нами, стопроцентно. Или нет? Блин, керац действует на мозги не лучшим образом. Думай, голова, думай!

По всему выходит, послы не засвидетельствовать почтение вождю Водяных Крыс прибыли, а разузнать, тут ли мы находимся. Что с того? Напасть не нападут, остров похлеще крепости людей охраняется. Сын Дагона не дремлет, морлоки просигналят о приближении чужаков. Угу, просигналили. Прошлой ночью. Никакая телепатия не помогла. Хм… чудо-зверь случайно не тварь верховного шамана Черного Копья? Успокоиться и сконцентрироваться на проблеме. Ну, попали в очередную передрягу, нам не привыкать. Посланцы нам ничего не сделают на острове. Убедятся в догадках насчет нас и зверомастера да домой поплывут. Зато потом… потом суп с котом. Поживем – увидим. На провокации вестись не следует.

– Жаг-Даз, правила озерной борьбы знаешь? На лопатки у нас кинуть недостаточно, – просветил Крайп. – Борешься на плоту: кто кого в воду столкнет – тот и победитель. Не боишься? Устоять на плоту ой как трудно тебе будет. Кераца в твоем животе больше, чем воды в озере.

– Обо мне не волнуйся, – одарил телохранителя свирепым оскалом метатель.

– Что скажешь, человек? – Спокойствию шамана впору завидовать белой завистью. Наверное, процесс перебирания четок на него успокаивающе действует. – Почтишь духов погибших боем с Жаг-Дазом? Бороться будете без оружия, кусаться и когтями драть запрещено, бой во славу духов священен.

Соглашаться? Тролль здоровее меня, тяжелее и выше, сильнее, но в скорости проигрывает. Может быть. Напился он хорошенько, плот раскачается. Координация у него нарушена. Гадство. И Лар-Джур, скотина, правильно вопрос поставил. «Почтишь духов». Согласие аукнется плачевными для моего физического тела последствиями. Откажусь… ага, откажусь.

– Принимаю. Вон тот плот подходит? – указываю на свое творение, стоящее у пирса.

Апгрейдить его синьки не удосужились за последние два дня. Понимаю, сегодня им не до того. Или собираются оставить его без изменений? М-да, я был о вас, товарищи тролли, лучшего мнения.

– Подходит. А ты храбрец, – хлопнул меня по спине Крайп.

Угу. Сестренка аналогично думает, ассоциируя храбрость с помешательством. Самогон в голову ударил. «Безумству храбрых поем мы песню»! Нет, шансы столкнуть Жаг-Даза в воду имеются, и немаленькие. Причем на своем плоту драться легче, я же его качку примерно знаю, двое суток почти с него не сходил.

– Разрешено все, что не запрещено, а запрещено кусаться и царапаться? – уточняю у Крайпа, взявшего на себя обязанности распорядителя боя.

– Верно. Можешь использовать плот. Хоть щепы от него зубами отдирай и пускай в ход.

Замечательно. Шалашик-то наш уцелел, из составляющих его стройматериалов оружие соорудить раз плюнуть. Надеюсь, тролль до того же не додумается в хмельном угаре.

– Братик, ты рехнулся? Я с тобой! – вцепилась в мой рукав сестренка.

Порой она способна на совершенно безбашенные поступки.

– Не боись, Лиль, я его столкну. Детям туда нельзя, – отцепил я ручки Лильки.

– Было бы интересно, – высказал мнение метатель. – Вдвоем дольше продержитесь. Может быть. А может, и нет.

Заткни пасть, синька лесного производства! Тебя забыли спросить.

Преодолев сопротивление сестренки, я встал из-за «стола» и прогулочным шагом направился на пирс. Жаг-Даз поплелся следом, избивая себя по морде ладонями. Протрезветь пытается. Ню-ню. Лилька увязалась за нами вместе с толпой зевак. Естессно. Только сегодня, только сейчас, только здесь вы увидите жестокий бой человека и лесного чудища! Не пропустите! Надо почаще устраивать подобное и плату за просмотр брать. По беличьей шкурке с носа, и будем с сестренкой в меховых шубах щеголять.

На плот я ступил первым. Прошелся, проверяя устойчивость. Неплохой плотик построил, качка минимальная. Крайп отвязал нашу посудину и подал знак к началу, хлопнув в ладоши и выкрикнув что-то, подсказывала имплантированная память, нецензурное. С его голосищем технические средства лишние. Он заглушил гул толпы на берегу.

Плот покачнулся, резко накренившись вправо. Я расслышал в общем шуме испуганно взвизгнувшую Лильку и увидел заслонившую озеро высоченную фигуру противника.

Ну, с богом. Жаг-Даз растопырил когтистые пальцы, разведя мускулистые руки в стороны, и заорал, раскрыв огромную пасть. Рев отразился от воды, больно ударил по барабанным перепонкам.

Ну зачем кричать, а? Всю рыбу морлокам распугаешь. Тролль, наверное, криком ошеломлял противников перед расправой. На меня он произвел впечатление, правда, реакция моя была для него неожиданной. Вместо ступора я двинул плечом ему под дых со всей силы, вложив в удар свой вес. Так, бывало, сшибал с ног парней больше и тяжелее меня в той, прошлой жизни. Синекожий значительно крупнее любого из моих прежних соперников, да сил у меня тоже прилично. Он отшатнулся, устояв, и обхватил мой корпус, приподнял над поверхностью раскачивающегося плота. От железных объятий сперло дыхание, к горлу подкатили внутренности, готовые вот-вот выпрыгнуть наружу. Позвоночник издал противный хруст.

Ох, сознание потерять недолго. С трудом размахнувшись, я врезал троллю ладонями по ушам. На клыкастой морде запечатлелось болезненно-удивленное выражение, но хватки он не ослабил. Пришлось съездить лбом по без того переломанному в двух местах носу Жаг-Даза, комбинируя с «хлопушкой» по удлиненным ушам.

Подействовало! Вражина отступил на шаг, швыряясь трехэтажными тролльими матерными конструкциями, и на миг разжал лапищи. Хорошо, кусаться запрещено. Иначе перекусил бы шею – с его-то пастью и зубищами не проблема. Зато мне его жалеть ни к чему. Извернувшись, бью ему ребром ладони в нервный узел у основания шеи. У нас, человеков, там нервный узел, а у синекожего товарища непонятно.

Не сработало. Ударяю в кадык пальцами.

Удар прошел идеально. Синька закашлялся и выпустил меня, защищая горло рукой от повторной атаки.

Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет! Ныряя под размахнувшуюся левую ручищу тролля, пытаюсь пнуть его в колено. Удастся – и он скатится в воду. Крен в его сторону, вот-вот – и бултыхнется.

Блин! Боковым зрением параллельно замечаю запрыгнувшую на краешек плота Лильку. Э, да она в воду свалится! Сестренке купание в озере противопоказано, особенно в данный момент, когда я туда тролля хочу спихнуть, живого или не совсем.

Нельзя отвлекаться во время боя, нельзя. Мой синюшный противник переставил ногу, ловко уклонившись от моей попытки разбить ему коленную чашечку. Не беда. Рискуя нарваться на встречный удар ножищей, кидаюсь вперед, продолжая движение, и врезаю кулаком в пах. Ненавижу грязные приемы, честно. Однако сейчас все средства хороши.

Синька взревел. Синька взвыл. Синька разозлился. Приложи он меня хоть разочек – прощай, здоровье, и здравствуй, инвалидность. В лучшем случае инвалидность. А плотик-то раскачивается сильнее, устоять на нем сложнее и сложнее. Тролль выбросил ко мне обе руки, переходя в активное наступление. Я, уклоняясь, вновь взмахнул стопой, метя в колено. Он инстинктивно отдернул ногу и, потеряв равновесие из-за качнувшейся самодельной посудины, рухнул подрубленным кедром на шалаш. Сумел извернуться, гаденыш. Трезвый он. То ли в бою хмель выветриться успел, то ли притворялся пьяным.

Строение, с виду довольно крепкое, буквально смялось. Самое плохое, синька, падая, достал меня. Ну разве можно, а? Рубашку новую порвал. В результате его противоправных по отношению ко мне действий моя драгоценная тушка оказалась сверху. Встать, срочно встать, подобрать палку потолще и настучать великану по репе и иным жизненно важным органам.

Невезуха. Угораздило же его грохнуться на шалаш. Жаг-Даз, родной, прыгай в воду, и все закончится! У тебя нос сломан, тебе в медпункт Гурамы Ведьмы пора, а ты мучаешься. Вскакиваю – в партере с громадным троллем возиться суицидально для человека, – подхватываю поломанную жердь, остальные обломки того меньше, и стараюсь вогнать вражине под ребра.

Извини, ничего личного. Рефери в лице Крайпа не против. О, да мой визави изворотливей ужа. Успевает избежать укола, и жердь ломается, застряв меж бревен. Твою дивизию! На живот точно кипятком плеснули. Синий гад, брыкнувшись, задел меня, распорол кожу когтями двупалой лапы. Э, низзя царапаться, не по правилам! Ухватив его за ногу, лишаю синьку возможности лицезреть недолгий полет с последующим омовением в моем исполнении.

Вместо встряхивания своей стопы он подтянул ее к животу, попробовав захапать меня за плечи. Хитрый, троллюга. Ногу его я отпустил, подавшись вбок. Тролль перекатился на корточки и рванулся ко мне распрямляющейся пружиной, и тут сработала Лилька.

Подгадавшая момент сестренка огрела синьку сзади рулевым веслом, сломавшимся пополам о гребнистую башку. Откуда столько сил в тринадцатилетней девчонке? Весло ведь тяжелое. Гигант присел, осоловелым взором обводя вокруг в поисках причины некстати случившегося недомогания, всхрапнул и, получив от меня толчок плечом в грудь, рухнул в воду.

– Что бы ты без сестры делал, – самодовольно ухмылялась сестренка.

– Управлялся бы с ним голыми руками. Лиль, я же сказал на берегу оставаться, зачем ты влезла? – Я ей, конечно, благодарен и должен признать, из нас вышла неплохая команда, но взбучку Лильке необходимо устроить. За излишнюю инициативность и непослушание. – Он тебя прибить мог! Чем ты думала?

– О тебе я думала, – надулась сестренка. – Спасибо сказал бы.

– Без тебя справился бы. Представляешь, в какой опасности ты очутилась? Вдруг бы он тебя ударил?

– Не ударил же. Перестань меня ругать! Сам на бой согласился, выпендрежник.

– Потом поговорим.

Тем временем Жаг-Даз, мокрый и злой, выбрался на пирс под улюлюканье синек. Позор – проиграть мягкотелому. Тролли откровенно насмехались над ним, он рычал и отплевывался.

– Ха! Летящего Топора побила мягкотелая девчонка! – потешался над идущим к посольству Черного Копья метателем Крайп.

Мы занимали свои места за «столом» под шутливо-хвалебные возгласы Водяных Крыс. Угрюмый телохранитель Рак-Джакала подбросил ко мне проигранный нож.

– Твой, – кивнул он на кинжал. – Поноси пока. Скоро верну обратно.

Нажил врага на всю оставшуюся жизнь. Зато нож опять мой. На тризне оружие не отберут – ночью заныкаю куда-то.

Окончание фразы потонуло в нарастающем барабанном бое. Солнечный диск отдавал последние лучи земле, падая за горизонт и заливая остров и озеро алым светом. Прощание завершено, пора мертвым покинуть мир живых. Охотники длинными шестами отпихнули похоронные лодки от пристани, вождь взялся за подожженный с наконечника дротик. Малыш на руках его жены плакал и ворочался, словно хотел выскочить из пеленок.

Ведьмы-то не видать. Она, по обычаю, возносит молитвы на Могильной Скале духам предков, умоляя принять погибших потомков в их обитель.

Челны отплыли, и Ран-Джакал метнул дротик, вонзившийся в промасленный борт. Пирога занялась пламенем, затрещала под огненным натиском. Погребальным костром вспыхнули вещи покойника. Воины одну за другой поджигали похоронные лодки, отдаляющиеся от берега.

Барабаны стихли с первой утонувшей пирогой. Вечерний сумрак обернулся ночной тьмой, разгоняемой десятками костров. Мало кто обратил внимание на ковыляющего по причалу морлока, облепленного коркой земли и запекшейся крови.

Глава 11. Истребитель троллей и морлоков

Сларк? Гурама Ведьма вылечила его или я чего-то не понимаю? Вылечила, да не совсем. Сутулый от природы, ихтиан казался неестественно сгорбленным. Он шатался, его буквально вело из стороны в сторону, словно он шел по палубе корабля в шторм. Покачнувшись, рыбоголовый впечатался в близстоящего тролля. Синька, развернувшись, оттолкнул его и выругался.

Эй, чего творишь, синий? Толчок повалил морлока, и он распростерся на бревенчатом настиле пристани. Я заспешил к нему, но доброхоты нашлись и среди синекожих. Другой тролль, обругав толкнувшего, принялся помогать Сларку подняться и неожиданно отпрянул, едва прикоснувшись. Его ладони обволокла густая тягучая слизь, которую охотник безуспешно пытался сначала стряхнуть, затем вытереть об одежду. Наверное, лечебная мазь шаманихи либо нечто в этом роде. Ихтиан затрясся, его скрутила судорога, изо рта с пеной вырывался булькающий хрип. Наконец-то заметившие соплеменника тролли шарахнулись от него. В чем дело? Он же помрет. Как его отпустила старуха-лекарка, диву даюсь.

И тут морлок завопил. Голос не походил на сларковский, что в его положении неудивительно. Захлебывающийся, прерывающийся, наполненный дикой болью и ужасом вопль, заставляющий волосы на затылке шевелиться.

Из его тела вставал размытый, дрожащий, будто марево в жару, силуэт. Он приобретал форму, наливаясь темнотой и заслоняя пламя костров. Зыбкая тень, ожившая и отделяющаяся от хозяина. Фигура ее менялась, из ихтиановской превращаясь в нечто абсолютно противоестественное. Четвероногая тварь с продолговатым туловищем и приплюснутой головой, на которой обозначилась пара алых глаз. Она приковала внимание находящихся на причале синекожих, парализуя их. Распластавшийся под ней Сларк прекратил кричать и трястись, он неподвижно лежал, и непонятно, жив он или мертв.

Существо напоминало разросшуюся до размеров доброго сенбернара выдру, и не просто выдру, а разложившуюся до отвратительного состояния. Из киселеподобной плоти проглядывают белесые кости, пасть усеяна иглами-зубами. Окончательно покинув тело морлока, тварь приподнялась на задние лапы и обозрела причал. Безразлично скользнув по толпе троллей, ее взгляд заинтересованно остановился на мне и сестренке. Разглядывая нас, она втянула воздух костлявым носом, принюхиваясь. В красных провалах глаз возникло торжество. Так смотрит на редчайшую марку после многих лет поисков заядлый филателист. Или охотник, осознающий, что добыча попалась в ловушку и уже никуда не денется.

И тут до меня дошло. Эта сволочь пришла за нами. Она перебила Водяных Крыс в лагере на большой земле, на день впала в спячку, затаившись в Сларке. Спящего духа почти невозможно обнаружить, и ведьма не смогла его вычислить. Существо не было живым, потому его не берет магия разума ихтианов. Абсолютный иммунитет. Не из-за него ли Глубинный Жрец побоялся лечить раненого потомка, подозревая в нем потенциальный сосуд для злого духа? Нет, тварь не злой дух, духи бесплотны. Она – существо, неведомым образом воплотившийся дух.

Пора сваливать, если мы не хотим стать ему ужином.

Первым из ступора вышел, как ни странно, Крайп. Хотя ничего странного. Лидер телохранителей вождя, как-никак. Реакция у него прямо молниеносная. Тролль удивительно легко для своих возраста и комплекции прыгнул к бестии, занося каменный топор для смертельного удара, пожалуй, даже для болотного дракона. Однако тварь оказалась шустрее, и кремневое лезвие по обух погрузилось в бревно, расщепляя древесину. Выдернуть оружие и вновь ударить охранник не успевал. Он прекрасно понимал ситуацию и не стал тратить драгоценные мгновения на возню с топором, могущую стоить ему жизни. Существо слитным движением увернулось от удара и ринулось на врага. Зубы, когти и скорость, делающая его силуэт расплывчатым пятном. Выхватывать нож из-за пояса нет времени.

Крайп поймал зверя в воздухе, когда тот прыгнул, целя синекожему в горло. Тварь затрепыхалась, схваченная за шею. Зубами она не доставала, зато когти передних лап пробороздили на руке тролля глубокие раны. Задние драли в клочья кожаную куртку и полосовали живот и грудь телохранителя.

Командир охранной дюжины, взревев от боли и ярости, приложил извивающегося противника о бревенчатый настил. Раздался хлюпающий звук, смешанный с треском то ли костей, то ли древесины. Маневр не оглушил существо – на то оно и мертвое. Скользкая распадающаяся плоть выскользнула из пальцев, и освободившаяся тварь напала опять. Удар кулака в бронированной перчатке отшвырнул ее на несколько метров. Пользуясь мигом передышки, Крайп выхватил нож, похожий скорее на короткий меч. Ну да, человеку как раз в качестве меча подойдет, а громадному троллю хороший кинжал.

Синьки наконец-то проявили признаки жизни. Вождь, препоручив жену с ребенком заботам двух охранников, с копьем наперевес двинулся на чудовище. Очнувшиеся ученицы Гурамы Ведьмы чертили в воздухе пальцами колдовские знаки и нараспев читали заклятья, Зерана в придачу рассыпала по пристани светящийся малиновый порошок. Воины, ощетинившись копьями и дротиками, подступали к месту схватки. На секунду появилась надежда, что Водяные Крысы расправятся с врагом и обойдется без жертв. Сжимающееся кольцо из троллей скрыло от меня окровавленного Крайпа и монстра.

Лиль, ты где? Сестренка оцепенела, немигающе глядя в гущу синекожих. Еще бы. Ночь оживших кошмаров. Меня самого трясет из-за переизбытка адреналина.

– Лиль, пошли отсюда быстрее, – беру Лильку за руку и тяну за собой.

К дому шамана идем. Там есть шанс укрыться. Авось защитные чары не позволят твари войти. Не может быть, чтобы свой дом Гвард не защитил магическим куполом наподобие примененного на плоту у Проклятой Башни. И у домового, хочется надеяться, найдется чем встретить скользкую неживую тварь.

Сестренка не реагирует. Встряхиваю ее за плечи, на лице появляется осознанное выражение. Страшно ей. И мне страшно. Всем страшно.

– Там, – показывает она пальцем в толпу синек, собирающихся прикончить гостя из потусторонних миров. – Там…

– Угу, чудовище, – подсказываю я и, взяв Лильку в охапку, бегу в глубь острова.

В темноте с девчонкой на руках и грохнуться недолго. Осмотревшись, разжился горящей палкой из ближайшего костра. Не факел, но на крайний случай сойдет.

– Пусти, я сама пойду.

Отлично. Сестренку беру за руку – и быстрым шагом уходим с пристани. Позади ревет медведем раненый начальник безопасности вождя, шумят синьки. Все нормально, я просто перестраховываюсь. На всякий пожарный.

Размышлял в верном направлении не один я. К дому зверомастера торопилась жена вождя с ребенком, тыл ей прикрывал охранник, второй шел впереди с копьем наготове. Правильной дорогой идете, товарищи! Костры пристани исчезли за скалами. Багряное свечение обрисовывало контуры каменных громад. К реву добавились крики и женские вопли, не предвещающие ничего хорошего.

– Бежим! – скомандовал я и погнал к подвесному мосту, ведущему к резиденции Гварда.

Сестренка не поспевала. Я, сбавив темп, пропустил ее вперед. Перед нами маячили синекожие спины жены и охранников Ран-Джакала. Двигались синьки быстрее нас. А ну как запрутся в доме, обожгла мысль. Мы им никто – оставят существу, и ничего не попишешь. Подхватив Лильку, я помчался догонять троллей. Бежать по качающемуся мосту с грузом жутко неудобно. Сестренка, смирившись с положением ноши, обхватила меня руками и ногами, дав относительную свободу моим конечностям. Горячая палка нам необходима для освещения пути, к тому же для обороны. Сверхъестественные твари огонь недолюбливают, и та сволота на причале, надеюсь, тоже. Если не отмашусь, то хотя бы задержу, дав Лильке пару секунд на побег.

Мост кончился, вот мы на серпантине тропинки. За поворотом выросли дом Гварда и подбегающие к двери, освещенной факелом, синьки. Вперед!

Сзади загудел мост, послышались частый топот и стук бьющих по деревяшкам когтей. Не оборачиваясь, отдираю от себя Лильку и на ходу хриплю:

– Спрячься в доме! Я ее отвлеку. Беги!

Сестренка у меня умница. Не спорит, бежит, а я поворачиваюсь к твари, выставив перед собой горящую головню. Не пройдешь! Точнее, пройдешь через мой труп, гадина поганая. Стоять!

Существо не прыгнуло на меня. Оно вскочило на скалу и понеслось по отвесной каменной стене, являя чудеса прыткости. По вертикали оно передвигалось медленнее, однако сумело вскарабкаться на недосягаемую для моего огненного оружия высоту и продолжить погоню за Лилькой и синекожими. Брошенная вслед палка стукнулась о камень в полуметре от тонкого хвоста.

Подобрав валяющийся на тропе булыжник, их там много, бегу за проклятым зверем. Догнать его не проблема, пока он, высекая борозды в камне, несется по скале.

Тролли до сих пор не отворили дверь дома. Сестренка возле них, вместе они сгрудились у особнячка шамана. Охранники держат оборону. Вряд ли выстоят. Чудовищу бодигарды не противники, доказано опытным путем. Я тем более. Жена вождя колотит в дверь кулаком и пинает ногой, от грохота мертвец встанет. Треклятый домовой! Открывай, зеленка прелая! Не откроешь – убью. Не шучу. Тебе по фиг, ты ведь мертвый, а мне приятно. С того света достану.

И почему существо за Лилькой ломанулось? Сочло меня чересчур мелкой добычей? Либо огонь подействовал. Факел у входа в дом тогда по идее должен его отпугивать.

Соскочив со скалы, тварь за считаные секунды оказалась около охранников, бросившихся к ней. Самонадеянные тупицы. Она же вас порвет, как Тузик грелку. Лучше бы дверь выбили. Тогда домовой точно бы себя показал, и вы бы в дом попали.

Телохранитель ткнул копьем, промахнувшись, и извернувшееся существо вгрызлось ему в предплечье, почти перекусив руку. Мгновенный укус, рука мотнулась на лоскуте кожи и мышц, из которых торчат обломки костей. Тролль отшатнулся с перекошенным лицом. Бестия полоснула когтями по его обнаженному животу и молнией метнулась ко второму, примеряющемуся ударить по ней. Удар копья зацепил бок твари, не остановив ее ни на миг, она же, перекусив древко, крутанулась вокруг копья и кинулась в ноги синьке.

Ну и скорость. В мозгу бьется мысль: не перебило ли существо пытавшихся его остановить троллей на пристани? Нет, невозможно. Несколько десятков вооруженных мужиков и столько же женщин за две-три минуты не истребишь. Вероятнее всего, чудовище убежало от них, предпочтя нас с Лилькой. Оно за нами явилось, в конце концов.

Разделавшись с телохранителями, тварь рванула к жене вождя, отчаянно стучащей в дверь, и к сестренке, взявшей факел. Успеть бы…

Лилька умница, размахивает факелом, и это действует. Неживой зверь притормозил, присел на задние лапы, повел башкой туда-сюда. Побаивается, сволочь. Не сильно, но побаивается.

Размахиваюсь, с разбегу бросаю булыжник, метя в уродливую слюнявую морду, и ору, чтобы переключить внимание существа на меня. Цели своей я добился. Головешка дернулась от прямого попадания, наверно, вмятина порядочная образуется, и тут же повернулась ко мне. Мясо на щеке и скуле буквально снесло, а в целом полный порядок. Движется, зараза, не медленнее прежнего. Причем от сестренки отдаляется. Отлично! Плохо, ко мне приближается. Твою дивизию! По серпантину тропинки не убегу, из оружия ножик. Эх, была не была…

Дом Гварда стоит на торчащей из черной воды озера скале. Не «Ласточкино гнездо» вождя, конечно, однако тоже впечатляет. Отдельный островок, соединенный подвесными мостами с «дворцом» Ран-Джакала и женской частью. Склоны скалы крутые, прыгать с них в озеро удобно. Есть опасность расшибиться, высота немаленькая, да и неглубоко. Но выбирать не приходится.

Разбежавшись, сигаю вниз. Свист ветра в ушах, полет и жесткое, оглушающее приводнение. В воздухе я смог сгруппироваться и правильно войти в воду, и все равно чуть не поломал ноги о каменистое дно. Воды по грудь. Похоже, мне еще повезло. А теперь быстренько греби, Сандэр, греби отсюда. Домовой, я на тебя рассчитываю, понял? Щас выплыву на берег и вернусь проверить, впустил ты Лильку с троллихой или нет. Большего для них уже не сделаю.

У скалы колышется лодка, в ней морлок с веслом. Глубинный Жрец подкрепление выслал. Ихтианы сами по себе на лодках ну очень редко плавают, обычно по старинке, ластами пользуются. Долбленки у них для перевозки в сохранности большого улова предназначены, а то увяжется юркий хищник, покоцает рыбку в воде.

«Сюда», – телепатирует рыбоид. Где же вы были, когда из Сларка та сволота вылуплялась?

Подгребаю к пироге, забираюсь в нее.

– Плыви к берегу.

На мои слова морлоку, видимо, начхать. Сидит неподвижно, в руках острога. Выжидает. Чего, спрашивается? Мне бы на причал поскорее, узнать о случившемся с синьками.

Вода от упавшего в воду существа вздыбилась волной, всколыхнувшей утлый челнок рыбоголового. И не предполагал, что оно бросится за мной со скалы. Радует, сестренка в относительной безопасности. Мне финита ля комедия, умей тварь плавать. А она, гадина, умеет. Взошедшая белая луна серебрит водную рябь, на которой четко выделяется движущаяся к лодке безобразная тень.

«Не беспокойся. В челне безопасно», – по мыслесвязи сообщает ихтиан.

Не беспокойся? Ты не видел, какие трюки она выделывает. Борта лодки для нее точно картонные. Порвет – и не покривится. Чего застыл? Греби давай, вражина близко.

Водная поверхность взбугрилась, будто покрытая прочной пленкой, не дающей твари всплыть. Чудо божества морлоков, не иначе. Сларк о подобном и не слыхал. Работа Глубинного Жреца. Водяной бугор опал, поверхность выровнялась, и внезапно лодку подбросило, едва не перевернув. О последствиях переворота и думать не хочется. Эй, рыбоголовый мальчик с острогой, барьер двусторонний или… По выпученным буркалам ясно: односторонний. Молись тогда богу своему, рыбоид. Он, говорят, мстительный. Буду признателен, если отомстит раньше, чем та зараза на сушу вылезет.

Пирога подскочила опять, чудом не опрокинувшись. Сильное существо. Его бы энергию в мирное русло – цены бы скотинке не было. А что это там за треугольничек к нам подплывает? На акулий плавник смахивает. На Земле акулы в озерах не водятся, здесь – кто их знает. Э, нет, кажется, плавничок мне знаком по памяти Сларка. И раз он чернеется, дела наши идут в гору.

У правого борта вода поднялась метра на полтора, обрисовав силуэт выдроподобного тела. Тварь бесилась, тщетно пробовала разгрызть барьер зубами и разорвать когтями. Ты попала, малышка. Дагон отомстит за невинно убиенных деток, и мстя его будет страшна. Я бы на твоем месте сваливал со скоростью света. Неужели не чувствуешь, кто тобой заинтересовался? Ладно, просвещу. Встречай сильномогучего сына Дагона, божества пресноводных морлоков и морских тритонов!

Существо утихомирилось. Забоялось? То-то же. Сбежать от полубога в его стихии практически нереально. Вон, несется, точно торпеда. Скоростной катер обгонит.

Выросший водяной холм взорвался фонтаном брызг. Невероятно. Тварь пробила барьер, взвившись в воздух над долбленкой. Мгновение – и она рухнет в лодку, прямо на меня. За ней вынырнула темная туша полубожества ихтианов, поймавшего существо в полете и резким движением челюстей разделившего его пополам.

Верхняя часть неживого зверя плюхнулась в воду, зацепившись когтями за борт пироги, и резво подтянулась, порываясь достать меня зубами. Я дернулся от нее, врезав ногой по морде, рыбоголовый вогнал острогу твари в плечо. Ох и живучая. Половину оттяпали, проткнули, а ей хоть бы хны. Вонзая десятисантиметровые когти в податливую древесину, она рывками продвигалась ко мне и не реагировала на морлока, методично дырявящего ее острогой.

Сын Дагона обрушился на лодку неожиданно, разом потопив челн и оторвав существо от пироги. Лапы, срезанные зубами, словно бритвой, остались пришпиленными когтями к бортам, мы с ихтианом благополучно погрузились под воду. Еще чуть-чуть – и отпрыск водного божества, эдакая помесь акулы и морлока, с перепончатыми когтистыми руками и рыбьим хвостом, задавил бы нас обоих. Вода хлынула в легкие, я задыхался. Не хватало утонуть, спасшись от потустороннего чудовища. Ногу, ушибленную при падении со скалы, свело судорогой. Куда плыть? Везде бурлящий поток, созданный сыном Дагона, пузыри воздуха и пена. На пределе сил я вынырнул.

Ловкие руки рыбоголовых затащили меня, кашляющего, в лодку. Полку морлоков прибыло. Рыбоидов двое передо мной, плюс третий сзади, усиленно гребет веслом к кострам пристани. Другая пирога. В ней нет ихтиана, помогавшего отбиваться от неживой твари.

– Спасибо, – избавившись от налившейся в легкие воды, спустя несколько минут поблагодарил я.

«За что? – удивился старший из морлоков. – Мы делаем общее дело. Ты заманил одержимого зверя в воду, мы подстроили ему западню. Наши усилия в равной степени результативны».

Лодка причалила к пирсу, и я наконец-то увидел устроенное существом побоище на пристани. На берегу лежали окровавленные тролли. Над живыми хлопотали, перевязывая раны, женщины и подростки, мертвых легкораненые и уцелевшие мужчины стаскивали на кучу. У рыболовных снастей, прислонившись спиной к вытащенному на берег каноэ, полулежал Крайп. Защитная кожаная куртка валялась возле него, изодранная в клочья. Ее владелец выглядел немногим лучше. Перевязки из тряпья напитались кровью, изувеченная рука безвольно висела вдоль туловища. Зато ладонь здоровой покоилась на рукояти любимого каменного топора, будто командир охраны вождя готов ринуться в бой. Тяжело дыша, тролль наблюдал за творящимся вокруг. Ран-Джакал обходил раненых, прикрикивал на плачущих женщин и приободрял тяжелораненых.

Как тварь смогла покалечить больше десятка воинов и убить еще полдюжины, не считая погибших у дома Гварда охранников, за столь малый промежуток времени? Гадство, меня затрясло от переизбытка адреналина. Она прикончила бы большую часть племени, не сожри ее полубог рыбоидов.

– Дуракам, детям и людишкам везет, – послышался насмешливый голос метателя топоров из племени Черного Копья. – Столько воинов пало, а на человечишке ни царапины. Куда же ты, дорогой гость, пропал с самого веселья? С рыбьими потрохами гулял, смотрю.

Жаг-Даз в своем стиле. Интересно, куда подевались его дружки? На пристани из посольства он одинешенек целый и невредимый. Стоит себе, блестит желтоватыми клыками.

– Экий ты зоркий, Летающий Топор. Видел, как я в разгар потехи ушел. Кто за мной последовал, не припомнишь? А вообще не до тебя, Жаг-Даз. – Прихрамывая, я поплелся к скале зверомастера.

Ударит в спину, нет? От него дождешься. На всякий случай обогну его по дуге, не теряя из поля зрения. Дернется – замечу.

Метатель убивать меня на виду у Водяных Крыс не собирался: нарушение этикета. Вождь и племя обидятся. Пришел в гости и давай ценные кувшины бить – нехорошо. Неуважительно и хозяину накладно. Этого в приличном тролльем обществе не прощают, могут по черепушке настучать и выкуп запросить у родичей возмутителя спокойствия. Не заплатишь – и у шамана прибавится дел. Головушку хулиганскую засушить, отверстия естественные зашить, жертвоприношение справить предкам и черепок на алтарь духов поместить для собственного успокоения и в назидание потенциальным преступникам.

Всхлипывания морлоков прервали мои сладкие мысли о наказании Жаг-Даза. Что за?.. Рыбоиды корчились на берегу, булькая про обезумевшего от боли сына Дагона. При Сларке с полубогом подобного не происходило. Телепатически чувствительные ихтианы ощущали болезненные импульсы, исходящие от потомка божества и выжаривающие рыбоголовым мозги.

С озера донесся протяжный, неприятный звук, будто рвали лист железа. Поздравляю, впервые на острове слышат крик рехнувшегося полубога. Выходит, на большую землю не попасть, пока акулоида не возьмет под контроль дедушка Тланс или возвратившийся Гвард.

«Хуже! – вторглись в сознание мысли старшего в команде морлока. – Если бы мог, Глубинный Жрец уже утихомирил бы сына Дагона».

Весело. Дальше, чую, станет еще веселее. К пристани, вспенивая воду черным спинным плавником, на всех парах мчался сумасшедший полубог. На полном ходу он врезался в бревенчатый пирс, с грохотом раскидав стоявшие у него лодки и обрушив десяток метров деревянной конструкции. Полоскавшие у береговой кромки окровавленную одежду женщины разбежались, мужчин поведение защитника острова ввело в кратковременный ступор. Огласив ночь скрежещущим ревом, туша отплыла и вновь атаковала причал.

Ночь воплотившихся в реальность кошмаров. И как бороться с помешательством полубожества прикажете? Воины задаются тем же вопросом. Сын Дагона запрет нас на острове. Без рыбалки, собирания водорослей, поставок еды с большой земли Водяным Крысам каюк. И не только им. Убивать защитника племени чревато нападением соседей – вот и думай, как тут правильнее поступить. Я бы подождал Гварда и с ним посоветовался. На остров он попадет – на то он маг. Полубог пристань разнесет, однако за синьками не погонится. Наверное. Если не захочет. Лапы-то у него есть, на манер моржа по суше передвигается.

Разгромивший пирс сыночек водяного бога принялся за свободно плавающие лодки. Опрокидывать пироги ему быстро наскучило, и он выбросился на берег. Громадная рыбина, не уступающая габаритами косатке, бешено колотя по воде хвостом, проползла на лапах и повалилась на береговую гальку. Напоследок сын Дагона хрипло взревел и, выгибаясь, точно в конвульсиях, завалился набок. Утыканные в четыре ряда зубами челюсти лязгали все тише и тише, из пасти и жаберных щелей хлынул черный кровавый поток. Внутри гигантской туши затрещало, из блестящего бока плеснула кровь, за ней из прогрызенной в чешуе дыры выбралось существо. Опираясь о целые передние лапы, оно окончательно вылезло из тела умирающего полубога и вильнуло хвостом, обозревая синекожих.

Глава 12. Огненный Ловец Духов

Невероятно! Его же рыбина на куски перекусила, оно должно перевариваться в желудке, разорванное пополам. Твою дивизию. Оно в животе полубожества подросло, питаясь его внутренностями. И ведь не отвяжется, пока не сдохнет. Убегать от тебя бесполезно, нежить проклятая.

– Оно огня боится! – крикнул я, отступая к костру. – Огнем его!

Тварь дернулась на мой голос и, соскочив с подрагивающей туши, направилась ко мне. Сделав несколько шажков, останавливалась, принюхивалась. Я вытащил из пламени пару горящих палок, по головне в руку, и стал отходить дальше по пристани, к дому вождя. Одержимый зверь не спеша подступал, припадая к земле брюхом, словно не мог решиться прыгнуть. Не беги, сволочь, не беги. Шустрая ты чересчур, медленно подходи, никуда не сворачивай.

Дротик, пущенный кем-то из охотников, насквозь пробил грудь чудовища. Оно крутанулось, зубами вырывая обузу, и потеряло меня. На пути его встал Ран-Джакал с факелом в одной руке и алебардой в другой. Верещагин, уходи с баркаса! Существо мое, не мешай выяснять нам отношения. Вождю по фиг мои предостерегающие выкрики, он твердо вознамерился защитить племя. Обычного зверя отравленный дротик сваливает за минуту, но одержимому вряд ли повредит. Яд не притупит реакцию неживому созданию, Ран-Джакал обязан понимать. Он бывалый воин, всякого повидал со зверомастером. Наверное, и с нежитью сталкивался.

Выплюнув дротик, монстр напрягся. Еще бы не напрячься. Кругом помехи, ему цель не видна. Взявших его в живое кольцо телохранителей и самого вождя он будто не замечал. И правда. Подумаешь, крысы окружили волкодава, невелика беда.

Заставил его обратить внимание на синекожих Ран-Джакал, с невероятной скоростью взмахнувший алебардой. Ух, опасный момент! Я не подозревал, что тролли могут быть настолько быстрыми. Заслуга магии? Эликсир колдовской выпил перед боем, например. Сверкающий алым сгустком пламени клинок, прочертив огненную дугу, разрубил плоть твари, словно раскаленный нож масло. Избитое сравнение, но лучше не скажешь. Легко, аж не верится, перерубил правое плечо и верх грудины.

Нормальный зверь сразу скончался бы. Да то нормальный, а это мутант неубиваемый. Припадая на правую переднюю лапу и истекая бурой слизью, существо моментально развернулось к противнику и прыгнуло, целясь в живот. Скорость у него снизилась, и вождь, оправдывая имя «Ран», означающее на языке синек Молниеносный, проворно отскочил в сторону, стремительно опустив алебарду на толстую шею замедлившегося чудовища.

Силен, ох, силен. Массивная башка мотнулась влево, пачкая камни бурой жижей, извергающейся потоком из рубаной раны, едва не отделяющей голову от туловища. Пасть бешено, точно автомат, клацала зубами. Я на секунду подумал – вождь справился, и монстр вот-вот испустит дух.

Вместо того чтобы мирно скончаться от полученных повреждений, тварь въехала боком в отскочившего Ран-Джакала, повалив его, и рванулась из окружения. Машина смерти в действии. Двоих охранников, попавшихся ей на пути, она подбросила – точь-в-точь шар кегли в кегельбане. Тролли корчились на гальке, истекая кровью, а она неслась ко мне.

Учуяла-таки, гадина, и кричать не пришлось. Брошенные вслед копья и дротики поразили пустоту на том месте, где только что, извиваясь по-змеиному, пробежала коротколапая тварь.

Время уносить ноги, осуществляя план по спасению собственной жизни и попутно племени Водяных Крыс. Опоздаю – второго шанса судьба не предоставит. Крохотного шансика на удачный исход дела. Вперед, к хижине, то есть «дворцу» Ран-Джакала. Ненавижу крутые подъемы и тропки-серпантины, вьющиеся вокруг скал. По ним бегать трудно, и при плохом освещении есть риск сорваться в пропасть. Не, с пропастью я загнул, у скалы Озерного Владыки она не очень-то глубокая, до воды метров тридцать в самой высокой точке. Бегу, не оглядываюсь. Чего я не видал? Перекошенной морды с торчащими из нее костями? Мне хватает топота за спиной, ясно дающего понять: чудище близко. Беги, Сандэр, беги!

Вот, блин! Прямо на дорожке к дому вождя столпилась детвора с мамашами. Наверное, подумали, дворец послужит надежной защитой. Шли бы на женскую половину острова, там безопаснее. Ну, чего стоите?

– Прочь отсюда! Бегом! – кричу на ходу.

Меня услышали, потом увидели вместе с приближающейся тварью. Она, судя по звукам за моей спиной, восстановилась и перешла на прыжки. Мне бы ее регенерацию. Ушибленная нога разрывается от боли.

Взрослые синьки правильно оценили ситуацию и, похватав ребятню, рванули с дорожки. Переключится на них сволота? Замедляюсь, дав возможность тварюге сократить расстояние между нами, оборачиваюсь и ору ей непечатное русское выражение. Не отвлекаться, выдра облезлая! Тут я, тут, лапу только протяни. Человек вкуснее троллей, за ним гоняться интереснее. Вон сколько уже приключений на твою голову свалилось по моей вине. Будет что вспомнить на том свете. Движешься за мной? Хорошо. Дальше побежали.

Дом вождя нынче охраняют плохо. Точнее, вовсе не охраняют. Вся служба безопасности под руководством Крайпа дружно останавливала потустороннее существо, напрочь забыв о неприкосновенности жилища Ран-Джакала. Ай-яй-яй. А ну как воры заберутся в дом и обворуют сокровищницу, расположенную возле приемного зала? И прощай, мечты о всеобщем перевооружении племени. Даже на вышках никого. Так нельзя, ребята. Вдруг к нам нагрянет авиация противника? Одно слово: синекожие. Никакой дисциплины. Либо специально начальник приказал бросить все силы на уничтожение гостя из Серых Пределов. Я не жалуюсь, мне на руку отсутствие охраны у «дворца». Глядишь, не пропустили бы, а мне внутрь надо, в приемный зал.

Благо у троллей двери ставить не принято. Срываю завесу – обзор не помешает – и вбегаю в дом. Пляшет пламя светильников на стенах. Срываю ближайший и оборачиваюсь к монстру. Лампу в моей руке он игнорирует, несется бронепоездом к заветной цели. Ну да, ну да. Светильник по сравнению с горящей головней из костра жалкий огонек. Вреда не причинит, не ослепит.

Запущенный светильник угодил в лоб твари, расплескав по башке и шее горючее масло, вспыхнувшее синим пламенем. Неприятно, да? Ослепшее чудовище, двигаясь по инерции, на полном ходу въехало в столб с засушенными вражьими головами. Столб, кроме устрашающей функции служащий опорой потолку, сдвинулся, но устоял. Второго прямого попадания снарядом типа «пришелец из Серых Пределов» не выдержит. Висящие на столбе сушеные головы всмятку, волосяные веревочки занялись огнем, как и звериные шкуры, устилавшие пол. На них капало, стекая с уродливой башки, горящее масло. Уф-ф, еле успел увернуться – участь столба ведь мне предназначалась.

Существо заскулило. Впервые слышу от него какие-то звуки, и они мне нравятся. Скулит – значит, больно.

Ослепленная тварь заметалась по залу, попеременно врезаясь то в столбы, то в трон. Я же закидывал ее светильниками. От удачных бросков на морщинистой коже появлялись новые очаги синего пламени, скулеж сменился тихим воем. Огонь распространялся по залу, заполыхали шкуры под лапами монстра, опорные столбы и стены, увешанные боевыми и охотничьими трофеями. Подхватив копье с металлическим наконечником, их в зале великое множество, я выскочил из зала и дома Ран-Джакала. Хочется верить, он на меня не обидится, увидев учиненный пожар. Его же племя спасаю. Из дыры в крыше валил дым, затмевая звезды. Занавешивавшая вход шкура трещала от поселившихся на ней огненных языков. Конец дому.

Из пламени доносился жуткий вой. Тварь в зубах полубога молчала, а тут проняло. Несгораемое масло будет жарить ее, пока не сожжет до пепла. Светильники, заправленные им, горят долгие годы, пока не ослабнет колдовство. Искренне желаю существу поскорее отойти в мир иной, чтобы не мучиться. Хотя за Сларка и убитых синек пускай пострадает подольше. Бр-р, какой я кровожадный, однако. И справедливый.

Вой прекратился с обрушением жилища вождя, случившегося спустя несколько минут. К тому времени на скалу подошел десяток синек во главе с Ран-Джакалом, опирающимся при ходьбе на алебарду. Выглядит напряженно, при виде развалин ноздри у него начинают раздуваться. Нервничает. Не огрести бы за благое намерение избавить мир живых от пакостной нежити.

Озерный Владыка посмотрел на меня, потом перевел взгляд на руины, и лицо его окаменело. Обломки заскрипели, обгоревший столб загрохотал, скатываясь вниз, и из огня поднялась тень. Жар обволакивал продолговатое истончившееся тело, поддерживаемое черными лапами, похожими на обугленные ветки. Темная клякса, объятая пламенем.

Когда же ты сдохнешь, а?

Тварь неестественно тихо соскользнула с груды обломков, припала к земле и прыгнула. Дротики охотников опоздали, существо двигалось почти неуловимо для глаза. Резкая боль в груди от мощного удара, и я, задыхаясь, отлетел к краю площадки перед догорающим домом. Подъем, быстро! Перекатываюсь на живот, вскакиваю. Больно. Грудную клетку раздробило, что ли? Неживой зверь тут как тут, прыгает на меня, увертываясь от копий и дротиков. Проклятие, копье-то упустил при падении, нож достать не успеваю. Хватаюсь за пылающую шею и отстраняю от себя обуглившуюся морду, ощущая когти, секущие мои плечи, грудь и живот. Сволочь! Убью! Не знаю как, но убью! С того света достану!

Я четко услышал хруст, напомнивший ломающуюся сухую ветку, и наступила привычная тьма без звуков и запахов, полная боли и жажды жизни.

Следующим увиденным мною была физиономия склонившегося Глубинного Жреца, с интересом разглядывающего меня. За ним высились светящиеся зеленым стены святилища.

– Приветствую, – пробулькал дедушка Тланс, заметив мое пробуждение. – С возвращением! Тролли считали тебя мертвым, когда мои дети принесли сюда твое тело. Впрочем, так оно и было.

Ничего себе речи! Я поворочался. Ничего не болит, чувствую себя отдохнувшим и бодрым. Портит немного настроение лишь место, где я валяюсь. Корыто со зловонной жижей. Меня обмотали, словно младенчика в роддоме.

– Ты и есть новорожденный, – прочитав мысли, ошарашил морлокский дед. – Считай, сегодня твой день рождения.

Хм-пф… Дедушка, извини, но мог бы ты объяснить нормально, без пугающих сравнений и метафор?

Глубинный Жрец беззвучно расхохотался.

– Ты веселый человек, Сандэр, – проквакал он. – Странностей не ощущаешь? В своем разуме, в теле, в духе?..

Прекрасно себя чувствую. В разуме и духе аномалий не обнаруживаю. Можешь не говорить загадками? Расскажи о происшедшем на острове за время моего отсутствия. Что стало с тварью, напавшей на деревню? То существо уничтожили? Как моя сестренка? Как дела у Водяных Крыс?

– Столько вопросов, столько вопросов… – задумчиво протянул дедушка Тланс. – Ты разве не помнишь последних мгновений до потери сознания?

Ну, припоминаю. Огонь, пожар, бессмертная тварь кинулась на меня и хорошенько покромсала. Что она такое?

– Воплощенный злой дух, лоа. Очень сильный и свирепый дух, вселенный в звериное тело при помощи колдовства и получивший от призывателя великую силу. Чем сильнее одержимый зверь, тем труднее управлять им, поэтому шаманы редко создают их. А дальше помнишь?

А дальше я проснулся здесь.

– Хм… – Морлоки, оказывается, хмыкать умеют. – Ты победил его. Одержимого зверя. Вытянул злой дух из телесной оболочки и заключил в темницу твоей. Раны и пламя обессилели его, он ослаб, поэтому был пойман тобою. В мире духов всегда слабый подчиняется сильному.

Э… Дед, ты не путаешь? Я же вроде ничего не делал особенного. И магией не владею совершенно. Может, та тварь издохла вовремя.

Древний морлок прикоснулся холодным пальцем к моему лбу, и мозг пронзило током. В сознание вторглись видения. Скала, костер вместо дома вождя, кучка синекожих и борющиеся на земле человек и объятое синим пламенем угольно-черное существо. Человеку не позавидуешь, его грудь и живот под когтями огненного зверя обратились в кровавую кашу. Наверняка внутренности повреждены, из груди торчат осколки сломанных ребер. Руки обожжены.

Это я?!

Оба противника слабеют, их движения становятся вялыми. Тролли, пришедшие на помощь парню, пронзают тварь копьями и дротиками, из-за чего она похожа на изуродованного дикобраза из фильма ужасов. Ее пробуют оторвать от человека, однако она вогнала ему под ребра когти и не отрывается. Человек ломает ей шею, оба обмякают, и она валится на него, обжигая мое без того раненое тело.

Мое? Жутко осознавать это. Я действительно должен быть мертв. Видение тускнеет и пропадает, сменяясь рыбьей рожей морлока.

– Ты жаждал забрать врага с собой в Серые Пределы, – пояснял Глубинный Жрец. – Достойное храброго воина желание. И злой дух подчинился. Только вот путешествие за Грань не принесло ожидаемого результата. Дух, захвативший зверя, был пленен тобой и не смог уйти.

Короче говоря, хочешь сказать, оно сидит во мне?

– Верно. Ослабленный, присмиревший, скованный цепями твоей воли. У тебя, Сандэр, проявилась редкая способность ловить духов и содержать в себе, получая от них силу.

Твою дивизию. У меня сейчас крыша поедет. Я – сосуд для духов, ходячая ловушка для привидений. Охренеть просто. И во мне отныне живет тварь, чуть не покончившая в одиночку с племенем Водяных Крыс.

– Не страшись своей судьбы. Ловить духов – великий дар, им обладают единицы. Научись им правильно пользоваться – и получишь от него большую выгоду. Шаманы троллей мечтают о подобной способности.

И какие бонусы я могу поиметь? Честно говоря, не представляю пользы от совместного проживания в одном теле хотя бы двух духов, один из которых мерзкая кровожадная тварь.

– Ты прав, тебе есть чего опасаться. Если твой дух ослабеет, пойманные освободятся и могут поглотить тебя. Тогда превратишься в того, кого вы, люди, называете чудовищами, а мы, морлоки, – одержимыми зверями. Боль, телесная и духовная, приводит к духовной слабости. Дух слабеет во сне, при болезни и тяжелых ранениях. Поэтому ты обязан стать сильнее и научиться пользоваться своей способностью с выгодой для себя. Научившись, сможешь повелевать пойманными духами и поглощать их, восстанавливая свое здоровье и запас колдовской силы.

Нехилые бонусы. Но минусов для меня больше, чем плюсов. Точнее, плюсов практически нет для неуча в плане магии, каковым являюсь я. Пользоваться способностью ловли духов правильно не умею – без этого выгоды никакой.

– Научишься. Постепенно, с опытом, за десятки лет. На ошибках. Если справишься с пойманными духами. Ловить уже умеешь.

Угу. Поймал одного, и дальше что? Тварь вырвется, стоит мне крепко уснуть или заболеть. Нет, спасибо, эдакое «счастье» я бы добровольно не принял без инструкции к эксплуатации. Мне нужно научиться управляться с этой гадиной в кратчайшие сроки, чтобы плохого не случилось. Самоучителя для ловцов духов никто не придумал?

– Я тут не помощник, Сандэр. Могущественный Дагон не одаряет нас подобной способностью. Ловцы духов, как ты, рождаются у людей и троллей крайне редко. За всю жизнь я знал лишь двух, считая тебя.

Отсюда подробнее, пожалуйста. Имена, явки, пароли того, другого кудесника. Он жив хотя бы?

– Мне неизвестно, прервалась ли нить его телесного существования. Он стал величайшим шаманом племени Черного Копья задолго до прихода на наше озеро Гварда Зверолова и Ран-Джакала. Его имя обросло легендами, слава о нем выходила далеко за границы тролльих лесов. О нем шептались на военных советах вожди орков, эльфов и людей, ибо врага страшнее встречали не так часто. Со временем он исчез в лесах, подобно многим великим шаманам. Его имя Зораг-Джин. С раннего детства он умел ловить духов, чем прославился у народа троллей. Людские и эльфийские волшебники, равно и орочьи шаманы, боялись его.

Колоссально мощный, должно быть, шаманюга. О ловле духов знает побольше любого мага и уж точно дедушки Тланса. Задать бы ему пару-тройку вопросов о нашей с ним общей способности.

– Не представляю, куда он ушел, – ответил на мои мысли старейший морлок. – Но лучше бы тебе не искать с ним встречи. Зораг-Джин помимо дара ловца духов прославился ненавистью к другим расам. Будь он жив – наверняка откажется учить человека.

Конкретики, уж прости, дед, в твоей речи маловато, сплошь расплывчатые возможности. Проверять буду опытным путем. Могущественный шаман, говоришь? Что ж, подготовлюсь к встрече. Разговор о нем отложим ненадолго – хочется узнать, как ты меня с того света вытащил. И распеленай меня, в конце концов. В коконе неудобно. Чем дольше нахожусь в «пеленках», тем больше чувствую себя гусеницей.

– Попробуй сам освободиться.

Э, дед, ты чего, обиделся? У меня и в мыслях не было тебя обижать.

– Ты неверно понял. Твое тело чуть не погибло. Ожоги, рваные раны от когтей и зубов, сильное кровотечение. Пришлось применить крайние меры. Я накормил тебя теплой плотью сына Дагона, напоил горячей кровью и обмотал его нутряным жиром, моля нашего бога смилостивиться и возвратить твой дух из Серых Пределов и Предвечной Тьмы. И бог сжалился, вняв просьбе смиренного раба. Отныне частица силы сына Дагона в тебе. Благодаря ей ты выжил и полностью исцелился. Жаль, не могу определить, навредило ли твоему духу путешествие в мир мертвых. Позже сам поймешь.

Хватит меня пугать, ладно? Будет нехорошо – обращусь к тебе. Для нас с Лилькой и Водяных Крыс есть хорошие новости?

– Есть. – Глубинный Жрец провел костяным ножом по моей «обертке», разрезая жировые слои. – Отведав плоти и крови полубога, ты стал сильнее, выносливее и быстрее. Остальное расскажут твоя сестра и вождь Ран-Джакал.

Еще одно. Почему ты не помог Сларку? Он нуждался в твоей помощи.

Древний ихтиан покачал головой:

– Я не мог рисковать собой и потомками. Одержимый зверь, спавший внутри его, неуязвим к магии разума. Привести Сларка сюда значило бы уничтожить озерных морлоков и лишить Водяных Крыс моей защиты. Сын Дагона не остановил зверя, а мне требовалось время, дабы воззвать к нашему богу.

Ты знал о существе и никого не предупредил?

– Не злись, Сандэр. Я подозревал, узнав о гибели потомков на Большой земле, но точных сведений у меня не было, поэтому не сказал Ран-Джакалу. Гурама Ведьма считалась достаточно опытной, чтобы обнаружить злого духа и предупредить троллей. К сожалению, я переоценил ее. Она отправилась в Серые Пределы. Племя лишилось талантливой целительницы. Водяные Крысы той ночью потеряли множество отличных мужчин и женщин.

С морлокским дедом не поспоришь, потери у островитян ощутимые. Полубог один чего стоит. Не напали бы теперь на племя соседи, почуяв слабину.

Глубинный Жрец в который раз тихо засмеялся:

– Сына Дагона трудно убить. Одержимый зверь выел ему внутренности, уничтожив тело, однако не поглотил могучего духа полубога. Сын нашего бога будет возрождаться, покуда существуют великий Дагон и поклоняющиеся ему морлоки и тритоны.

Все равно Водяные Крысы временно без божественного отпрыска. Следовательно, они уязвимее. Кстати, Гвард не вернулся?

– Он далеко отсюда.

Дедушка Тланс развернул жировую сетку, окутывавшую меня, и отсел. Я потянулся, разминая спину, конечности. До чего приятно быть свободным! Легкость небывалая. Кажется, оттолкнешься ногами и взлетишь. Не верится в недавние ранения. И шрамов почти не осталось. Маленькие, тоненькие рубцы.

– Оденься, – морлок указал на сложенную стопкой одежду на камне, – и ступай. Лилиана два дня ждет на берегу поблизости от входа в святилище. Вместе пойдете к вождю. Она знает, где Ран-Джакал.

О, с сестренкой все в порядке! Быстренько натянув штаны и рубаху и обувшись в потрепанные кроссовки, я распрощался с дедулей и поспешил по подземному ходу на берег. Там, сидя на россыпи камней, смотрела вдаль Лилька. Я ее сначала не узнал. Незнакомая белобрысая девчушка в светлом платье до щиколоток. Увидела меня, спрыгнула, заплакала и бросилась мне на шею.

Сестренка, сестренка, где же твои русые волосы? Серебряные пряди вместо них и взгляд совсем не детский. Глажу ее, обнимаю, а в горле комок застрял, не могу ни слова произнести. Так и стоим. Она плачет, я молчу.

До нынешнего жилища вождя мы дошли вечером. На скале расчистили территорию для строительства нового «дворца» и установили опорные столбы. Бездомный Ран-Джакал с изрядно поредевшей охраной проживал в просторной пещере у пристани. На острове полно подземных пустот. Раньше их занимали морлоки. Ихтианы потеснились с переселением синекожих с Большой земли. Тролли устроили в пещерах хранилища и пользовались ими как укрытием на случай нападения врагов. Жить синькам в них не нравилось.

Озерный Владыка днем руководил работами по восстановлению пирса и строительству своего дома, ночевал под землей. Дорогущие звериные шкуры и ткани сгорели в пожаре, довольствоваться ему приходилось соломенным тюфяком, сиротливо заткнутым в темный угол. До старого приемного зала пещера недотягивала по богатству убранства. Ни засушенных вражьих голов, ни трофейного оружия и сокровищ. Голые каменные стены, колченогий табурет и связки копий и дротиков справа и слева от него, поставленные для приличия. На сиденье пестрая цветная циновка, за табуретом обязательный атрибут приемного зала – костер, подчеркивающий статус хозяина. Когда нас с сестренкой провели туда, вождь мерил шагами неровный пол. Садиться на «трон» для чинного приема посетителей он и не думал.

– Долгих лет, вождь, – поздоровался я, по правилам тролльего этикета показав пустые руки в знак искренности.

– Здравствуй, Кан-Джай, – кивнул Озерный Владыка.

Он ко мне обратился? Меня Сандэр зовут вроде бы.

– Привыкай к своему имени, Кан-Джай. Присаживайся, поговорим. И ты садись с братом, маленькая Лило. Брагга, неси поесть, гости голодны!

Вот это да. Мне дали имя. И не просто имя, а имя-титул. В обществе троллей молодого воина, не совершившего ничего примечательного, презрительно называют Безымянным. Имена дают после боевого крещения, убийства врага и необыкновенно смелого поступка. Титул означает социальное положение, им награждает вождь имеющего заслуги перед племенем и лично владыкой. «Кан» – Огненный и «Джай» – Ловец Духов. В итоге отныне синекожие меня будут величать Огненным Ловцом Духов, и никак иначе. С ума сойти.

В зал женщины внесли циновки и блюда с жареным мясом, рыбой, фруктами, расставили кувшины с водой, пивом и самогоном. Разговор предстоит серьезный. Ран-Джакал усадил нас и расположился, скрестив ноги.

– Гин-Джин рассказал о вас, – заговорил Озерный Владыка. – Вы попали к нам из другого мира, у вас нет опоры здесь, не на кого положиться. Ни дома, ни родичей. Одни в Лантаре. Это правда?

И к чему он ведет?

– Ты не доверяешь верховному шаману, вождь, раз спрашиваешь у нас?

– Гин-Джин смертен, а даже бессмертные могут ошибаться.

– Гвард все верно сказал.

– Хорошо. – Ран-Джакал повернулся, достав из-под табурета завернутые тряпками предметы, развернул. Мое оружие из подземелья Проклятой Башни! Никогда не видел его настолько чистым. Вычищенные до блеска клинки словно только из кузницы. Вождь протянул мне копье и топор, держа одной рукой. – Воин без оружия – все равно что тигр без клыков. Оно твое.

Это как понимать? Мы больше не пленники?

– Ты спас моих жену и сына, спас мой род, покончил со злым духом. Вы вольны идти куда пожелаете. Гин-Джин не посмеет выдать вас человеку в форте, и никто из Водяных Крыс не причинит вам вреда. Мои воины проводят тебя с сестрой до имперской границы, Кан-Джай.

М-да… Изумленный свалившимися свободой и признанием синекожих, оказывается, умеющих быть благодарными, я молча слушал Ран-Джакала. Замельтешили варианты нашей жизни в империи. Без денег, знания языка и обычаев мы там никто. Жить негде. Зверомастер, помнится, обещал нас пристроить и всячески помогать, да это в случае успеха задуманной им авантюры.

– Уже думал, куда податься? – Вождь налил в деревянную кружку пива и отпил, заев кусочком жареной рыбы. – Имперцы вам не обрадуются. Золото у них ценнее поступков.

– Придумаю что-нибудь. – Я примерился к перепелиным тушкам, нанизанным на прутик и политым грибным соусом.

Голод ощущаю волчий. Быка целиком съел бы.

– Хотите – оставайтесь и живите в племени. Мне нужны хорошие воины, а ты еще и ловец духов. Гин-Джин сказал, у Лило талант к магии животных. При знающем учителе она станет великим зверомастером. Гин-Джин – лучший шаман озерных краев, он передаст ей свои знания. Вы прославитесь среди троллей, железошкурых и остроухих.

Прямой мужик, предложил без всяких хождений вокруг да около. Картина полностью ясна. Ран-Джакал рассчитывает, мы присоединимся к нему. Водяные Крысы переживают плохие времена, и в этом, возможно, отчасти наша вина. Тварь послали за нами, островитяне попали под удар и в результате потеряли массу народа. Племени необходимо пополнить ряды бойцов и колдунов, и тут мы подвернулись, ловец духов и потенциальная волшебница. Между прочим, не удивляюсь таланту сестренки. Догадывался о нем с тех пор, как с Гвардом познакомился.

Предложение предводителя Водяных Крыс звучит соблазнительно. Типа достойная работа, высокое положение в обществе, бесплатное обучение в престижном вузе имени Гварда Зверолова, соединяющем имперскую и троллью системы обучения, перспектива карьерного роста, слава. Все замечательно, да вот терзают меня смутные сомнения. В лесах у нас довольно специфическое будущее обрисовывается, связанное с постоянным риском. Оно нам надо? Лилька поседела за несколько суток, и ведь происшествия вроде случившегося нападения магического существа нам у синек обеспечены. С другой стороны, вождь прав, без денег в империи иностранцам туго. Мы не граждане империи, то есть нам будет вдвойне хуже.

– Что скажешь, Лиль? – нагнулся я к уху сестренки.

– Не хочу быть здесь, – прошептала Лилька. – Но соглашусь с твоим решением, каким бы оно ни было.

– Спасибо: Лиль. – Я сжал ее ладонь и обратился к Ран-Джакалу: – Мы остаемся, вождь. На время. Скажи, ты выполнишь мою просьбу?

– Говори, Кан-Джай.

– Ты великий воин. Передай мне свои знания. Научи сражаться, преследовать добычу и запутывать следы.

– На ученье уйдут годы, – усмехнулся тролль.

– Это слишком долго. У меня есть способ побыстрее.

Интерлюдия вторая

Зораг-Джина трудно было удивить, однако Лар-Джуру, пришедшему в уединенное жилище старого шамана на Змеином болоте, это почти удалось. Ученик с содроганием в сердце смотрел на изменившегося в лице учителя и молил предков, дабы миновал его гнев, обуявший Говорящего с Духами.

– Человечишка с Водяными Крысами смогли отправить в Серые Пределы мою Гончую, я верно расслышал тебя? – Черные поблескивающие глаза сузились, превратившись в узенькие щелочки, пышущие яростью.

Зораг-Джин ненавидел дурные вести. Молодому шаману вспомнилась страшная история о посланце, сообщившем великому колдуну о поражении воинов Черного Копья у Камня Духов. Разозленный старик будто бы превратил несчастного в жабу и натравил на него свою ручную змею. Правда это или досужие сплетни – Лар не знал. Слухам он не придавал значения, покуда не сталкивался нос к носу с их источником, порой оказывающимся пострашнее выдуманных чудищ. Невольно взгляд ученика скользнул по плетенной из лозы большущей корзине, где спокойно дремала свернувшаяся кольцами сторожевая кобра. По малейшей прихоти хозяина она проснется и стрелой вылетит из убежища. Лар как-то видел ее охотившейся на болотах. Голова величиной с волчью, длинное темное тело, стремительное, точно молния. Она вмиг скрутила забредшего на болота полудикого огра и убила его одним укусом, он и размахнуться дубиной не успел. Первый учитель молодого шамана, Нир-Джин, говорил, у старика есть змеи и побольше. Они спят в болотах, великие змеиные владыки и их дети, белые от времени и огромные, словно древесные стволы. Зораг-Джин знает чары, пробуждающие их от векового сна.

– И мягкотелая девчонка выжила? – скрипнул пеньками зубов старый колдун.

– Да, учитель, – склонился ниже Лар.

Величайший шаман Черного Копья взял его в ученики недавно, по просьбе вождя. Сильному племени нужен сильный шаман. Все ученики болотного отшельника были могучими чаротворцами.

– А Рак-Джакал и его спутники? Они уцелели?

– Да, учитель. Данные вами амулеты защитили их от гнева Гончей. Все произошло, как вы сказали. Гин-Джин и Водяные Крысы увели у нас добычу. Мягкотелый, старший брат девчонки, погиб от когтей одержимого зверя, и гигантская рыба морлоков, защищавшая остров, тоже. Я видел их смерть. И гибель многих мужчин и женщин племени. Дух Гурамы Ведьмы отлетел в Серые Пределы.

– Гурама, старая карга, – зло осклабился Зораг-Джин, откинувшись на спинку покрытого кожей виверны стула. – В молодости доставила она хлопот Черному Копью. Я истребил Медведей-Призраков, ее родное племя, и она с горсткой выживших пошла к Ран-Джакалу, вернувшемуся из людских земель. Вместе с его наемниками они подались на озеро, преследуемые злыми духами, насланными Ниром, моим предпоследним учеником и твоим учителем. Там снюхались с рыбоголовыми и выжили. Озеро всегда принадлежало морлокам. Выбить отродья рыбьего божка оттуда не по плечу нашим шаманам, сколько они ни пытались. Правда, я с ними дела не имел. Потому они и держат остров в своих цепких пальцах. Гурама, Гурама… В молодости она славилась красотой, к ней сватался отец нынешнего вождя Черного Копья. Хорошо, что ее больше нет в мире живых. Каков ответ Ран-Джакала? Он не присоединится к охоте на мягкотелых?

Ученик в который раз поразился прозорливости старика. Зораг-Джин, выслеживая людишек у Проклятой Башни, явился Лару во сне, приказав отрядить посольство к Водяным Крысам и разузнать, находятся ли на острове люди кроме Гин-Джина. Поводом к посещению острова стало предложение вождю Ран-Джакалу примкнуть к набегу на пограничные людские селения, организованному Черным Копьем и соседними племенами.

– Нет, учитель. Водяные Крысы слишком… – молодой тролль запнулся, подыскивая подходящее слово, позаимствованное у имперцев, – человеколюбивы.

– С верховным шаманом-человеком его ответ естествен. Озерники предупредят людишек, в воду не гляди, и железошкурые подготовятся. Я бы на месте вождя Черного Копья напал на остров, перед тем убив Гин-Джина и Ран-Джакала. Рыба-защитник мертва, против колдовства морлоков есть амулеты. Самое время.

Престарелый Варн-Джакал так бы и поступил, кабы не страшился Гин-Джина, учинившего резню позапрошлой зимой в битве за Камень Духов. О предки, верховный шаман Водяных Крыс действительно хорош в управлении духами зверей и птиц. В том бою ему не было равных. Он перебил в одиночку четверых учеников Нир-Джина, а каждый из них примерно равнялся по силе колдунам приозерных племен, подчиненных островитянам. Лар не имел понятия о замыслах пожилого владыки, но был уверен в его бездействии относительно человека, называемого жителями людской крепости Гвардом Звероловом.

– Я не ведаю о помыслах вождя, – покачал головой ученик.

– Глупец! – вспыхнул учитель, и молодой тролль сгорбился, готовясь рвануть прочь из хижины. – Трусливый шакал! Варн труслив, точно его мать, жалкая зеленокожая орчиха. А ведь я убеждал его отца проткнуть копьем вместе с ней ублюдка, зреющего в ее животе. – За любое из произносимых болотным отшельником в адрес матери оскорблений Варн-Джакал мог бы заживо содрать кожу с наглеца. Разумеется, если бы старый шаман внезапно лишился всей колдовской силы и лежал без чувств. – Варн недостоин править племенем, и он скоро уйдет в Серые Пределы, убитый глупостью и трусостью. За ним придут железошкурые либо Водяные Крысы.

– Учитель! – Слова сами собой сорвались с губ Лар-Джура. Произнося их, он чувствовал, что делает неправильно, но не мог остановиться из страха. Он боялся гнева учителя и хотел отвести от себя беду, вызвавшись на трудное и опасное дело во благо племени и старого колдуна. – Позвольте мне отомстить за поражение Гин-Джину! По силе не уступаю ему. Ненависть сжигает мои внутренности!

Гнев на лице великого шамана угас, сменившись задумчивостью.

– Ты смелый мальчик, я не хочу твоей гибели, – сказал он мягко. – Тебе недостает опыта. Через зиму обучения у меня ты сможешь противостоять Зверолову, через две выйдешь победителем из схватки с ним один на один. Хочешь убить его – ступай к верховным шаманам трех племен, участвовавших в охоте на мягкотелых у Проклятой Башни. Расскажи им о Гин-Джине, уведшем добычу у них из-под носа, о людях на острове Водяных Крыс. Гордость шаманов уязвлена, они захотят отомстить за неудачу. Направь их усилия. Затем пойдешь к вождю Черного Копья и убедишь устроить западню шаману Водяных Крыс. Пусть привлечет своих союзников среди приозерников. Ты позаботишься о том, чтобы подозрение не пало на наше племя. Ран-Джакал не должен знать, откуда на самом деле нанесен удар. Потом передай Варну собрать вождей на совет по нападению на Вал. Пускай обязательно пригласит озерников и проследи, чтоб пришли владыки Водяных Крыс и несогласных с началом войны племен. Я приду на совет и решу их участь.

Учитель никогда не проигрывал войн по двум причинам. Зораг-Джин очень силен в колдовстве и просчитывает свои и вражеские действия до мелочей, не оставляя противнику шанса на победу. И он всегда доводит до конца начатое, каким бы безнадежным ни казалось дело. Неудача у Проклятой Башни, должно быть, разозлила его, и сейчас, узнав ее виновника, болотный отшельник стократно отплатит ему.

– Лар-Джур, что тебе снится в последние ночи? – неожиданно спросил старый шаман.

– Обычно я редко помню сновидения, учитель, – не понимая, к чему Зораг-Джина заинтересовали его сны, ответил Лар. – В последние ночи я мало спал, из приснившегося помню тьму, окутывающую меня всякий раз, когда смыкаю веки.

– И тебе ничего не подсказывает предчувствие?

Молодой тролль, ощущая подвох, вслушался в себя. Разум и дух успокоились, уподобившись водной глади в безветренную погоду. Чувства обострились, в уши проникли десятки новых звуков, нос защекотали неведомые запахи. Ученик отгородился от них, все глубже погружаясь в мир духов, где законы мира живых значат не больше развеянного по ветру пепла от погребального костра. Пустота. Тишина. И чувство приближения чего-то неимоверного, чья тень пала на Лар-Джура тяжелым грузом, придавила, выдавив воздух из груди. Задыхаясь, он вынырнул в мир живых, обрушившийся на него потоком ярких красок, звуков и запахов.

– Оно… оно грядет, – прошелестел одними губами Лар.

– Грядет, – повторил за ним Зораг-Джин. – И я хочу узнать, что грядет в наши леса. Ступай, ученик. Сделай все, как я велел, и станешь следующим верховным шаманом Черного Копья.

Глава 13. Возвращение зверомастера

Больше двух недель миновало с ухода Гварда из островной деревни. Затянулась командировка в область, что называется. Обещал-то возвратиться через несколько дней. Впрочем, по нем мы с Лилькой не горевали, своих забот по горло.

Сестренка, поначалу ходившая за мной по пятам, сдружилась с Зераной, унаследовавшей мистическую силу Гурамы-наставницы и принявшей почетное звание Ведьмы. Вместе девчонки проводили часы напролет. Лилька изменилась после нападения внешне и внутренне. Стала молчаливой, более серьезной, перестала улыбаться и училась, училась, училась. У меня складывалось впечатление, что она захотела любой ценой стать мне здесь, на острове и в Лантаре, по-настоящему полезной, потому выпытывала у троллихи секреты травничества и колдовства. Виделись мы в итоге реже. Обычно я навещал ее по вечерам на Могильной Скале, куда они с Зераной переселились. Сестренка спрашивала обо мне, отмалчиваясь о собственных делах. На вопросы о жизни и обучении целительству отмахивалась, отвечая универсальным: «Все нормально. Как у тебя?»

У меня жизнь била ключом, причем преимущественно по голове, приняв образ вождя и его телохранителей. За успешной имплантацией памяти Ран-Джакала потянулись бесконечные тренировки, закрепляющие полученные знания. Лидер Водяных Крыс со товарищи ежедневно изматывал бедного меня до состояния ходячего и говорящего овоща. Будил спозаранку, вручал копье, набитые булыжниками сумки и гонял по острову, по скалам и берегу, приставив приглядывать кого-то из ребят-охранников. На протесты, мол, угробите меня, гады, синекожие инструкторы ржали и приговаривали, дескать, сделают из меня настоящего воина, без вариантов.

Дед Тланс, помню, говорил: отведав плоти полубога, я стану сильнее, выносливее, быстрее. Да, нагрузки, щедро даваемые синемордыми мучителями, прежнего Сашу Стрельцова убили бы. Полуживой я доползал до финиша и, подгоняемый руганью, плелся километр к берегу, купаться и отдыхать. Потом упражнялся с оружием. Тыкал копьем хилые островные деревья, кривые и тонкие, словно специально, чтобы попасть в них было сложнее. Метал топоры, поодиночке и по два сразу. Тоже в деревца. За непопадание бдительный инструктор хлестал меня крапивой по плечам, за попадание давал минутку посидеть на камешке. Откидавшись, приступали к ножевому бою.

Тролли чуть ли не с рождения умеют управляться с этими тремя видами оружия. Копье, топор и нож необходимы для выживания в лесу, составляя минимум предметов, с которыми синька отправляется на охоту. Лук считается у синекожих орудием слабаков и трусов, к мечам они непривычны, к дубинам и булавам относятся прохладно из-за тяжести и, следовательно, медлительности. Тролли полагаются на силу в сочетании с ловкостью, в отличие от мощных огров и быстрых эльфов.

Остроухих они ненавидят, отсюда неприятие луков, исконно эльфийских орудий убийства. В ножевом бою синьки мастера и дадут фору любому зарвавшемуся любителю поножовщины другой расы. Кроме разве темных эльфов, в ловкости превосходящих представителей иных народов. Ран-Джакал, местная легенда, лично натаскивал меня в бою топорами и ножами.

За неделю тренировок я порядочно похудел и порвал подаренную зверомастером одежду. Зато заметил ощутимый прогресс. Полосу препятствий пробегал быстрее, бросал топоры и бил копьем точнее, на ножах побеждал бодигардов в одном бою из пяти. Для человека – результат ого-го.

Я уже планировал перейти к тренировкам на большой земле, в лесу. Руки чесались опробовать обретенные охотничьи знания на практике. Вождь добро дал, подобрал охотников в экскурсоводы-инструкторы. В назначенный день, рано утром, поход пришлось отложить. Вернулся Гвард.

К его приходу пристань починили и достраивали дом Озерного Владыки. Ступив на берег, маг обозрел причал и хижины и сказал на общеимперском:

– Всеобщий ремонт надумал делать, Ран? Или, пока я отсутствовал, прошла война?

– Много чего случилось, – пожал ему руку предводитель Водяных Крыс. – Насчет ремонта ты прав. И про войну близок к истине.

– То-то я смотрю, гости при оружии, – отметил мои копье и заткнутый за пояс топор зверомастер. – Здравствуй, Сандэр, – поприветствовал он на чистом русском. – Рад тебя видеть.

– Привет, – кивнул я.

– Будь любезен, подожди у моей хижины. Нам есть о чем побеседовать.

Ишь какой проницательный. Узнав новости, само собой захочешь поговорить. Догадываюсь о чем. Эх, жаль, тренировка в лесу откладывается. С Гвардом действительно надо обсудить кое-какие моменты. Особенно обучение у него Лильки. А то исчезнет опять, ищи потом ветра в поле.

В пещере Ран-Джакала маг задержался до полудня. Представляю его стресс при сообщении о нападении на остров и моем продвижении в иерархии племени. Оставил, понимаешь, бесправного пленника, а нашел вип-персону Водяных Крыс.

Ожидание волшебника принесло массу положительных минут. Карлик предоставил гостиную шамана в мое распоряжение, притащил лепешек с рыбной икрой, родниковой воды в кувшине, ягод. О блаженный покой! Мечтал о нем с первого дня тренировок. Полулежа на циновке, в прохладе комнаты, поглощаю вкуснейшие блюда гоблинского приготовления.

Зверомастер вошел бесшумно и присел в кресло за столом. Физиономия постная – видать, не очень хорошие вести услышал от вождя. Сцепив пальцы, он оперся локтями о столешницу и наблюдал за мной, морщась, будто от зубной боли.

– Тебе нужно переодеться, – изрек он, щелчком подзывая мертвого гоблина. Тот опрометью бросился выполнять приказ.

Для встречи со вторым лицом племени моя одежка бедновата. Дырявая и грязная чересчур.

– Как сходил в форт? – невинно поинтересовался я.

– Успешно, – промолвил на общеимперском Гвард.

Карлик приволок тюк с одеждой. Кожаная куртка, льняная рубаха, расшитая разноцветными нитями, кожаные штаны. Костюм типичного охотника имперского Пограничья.

– Мои вещи тебе подойдут, у нас примерно одинаковые размеры, – продолжал говорить маг на общеимперском. – К тому же колдовские узоры на изнанке куртки сберегут от сглаза и порчи. Переоденься, пожалуйста, и обсудим наши дела. Хочешь, прими ванну.

Купаться я не стал, хотя искушение было велико. Мыло, мочалка, горячая вода манили, но просто лежать, не двигаясь, хотелось больше. В ванне, глядишь, расслаблюсь и засну ненароком. Я поблагодарил мага, отложил сверток и сел на циновку. Переоденусь дома, в собственной хижине, выделенной вождем. Не ахти какая жилплощадь, ящерицы и мыши ночью по полу шастают, мебели не хватает, зато моя.

– Тебе надо практиковаться в общеимперском, – назидательно произнес зверомастер. – Акцент ужасный, окончания «глотаешь».

А чего ты хотел? Ран-Джакал всю жизнь пренебрегал углубленным изучением языков, уделяя внимание военному ремеслу. От него и акцент, и неправильное произношение. Для иностранца, за которого собираюсь выдавать себя в империи, сойдет. На ломаном изъяснюсь как-нибудь. В будущем отшлифую.

– Твой взлет в племени впечатляет. – Гвард потер подбородок. Угу. Думаешь: «И на пару недель оставить нельзя». – Умеешь ты завоевывать расположение к себе, Сандэр. Теперь, когда ты свободен и являешься частью Водяных Крыс, согласишься участвовать в нашем предприятии в крепости? Имею в виду нашу сделку относительно заказавшего найти тебя человека и его хозяина.

Гвард, ты предсказуем. Этот вопрос у тебя значится первым на повестке? Я бы с удовольствием отказался от твоей рискованной авантюры, да мои планы совпадают с посещением форта, а туда без моего согласия на помощь ты не поведешь.

– И что вы имеете мне предложить за участие в вашей афере, господин маг? – Зверомастер выпучил глаза, всем видом выражая крайнюю степень удивления. Не поймет сказанного, бедняга, знания языка не хватает. Скажу по-простому. – Условия сделки меняются, Гвард.

Что бы выторговать? Требовать платой воспоминания мага – слишком, он добровольно не даст кому-то влезть себе в разум. Деньги? Пожалуй, у волшебника есть кое-что более ценное.

– Сразу скажу, на манипуляции Глубинного Жреца не пойду. Учить магии буду сколько угодно и чему угодно, но обыкновенным способом. Я даже научу использовать твою память эффективнее.

Как и предполагалось, наш маг – личность скрытная и темная, никому не позволит рыться у себя в мозгах. Я бы тоже не позволил, будь на его месте.

– Спасибо, мне от тебя нужно нечто другое. Мое участие будет стоить треть куша. Доля желательна в золотых и серебряных монетах. Магическими предметами не побрезгую. И мне нужны твои связи, Гвард, в крепости и на границе. Выложишь все о форте и его обитателях, представишь меня, кому попрошу, ладно? Я же рискую не меньше твоего, и доля должна быть соразмерна моему значению в деле.

Зверомастер изобразил каменную морду лица, стараясь скрыть эмоции. Ничего, логику никто не отменял. А по логике вещей, деваться ему некуда, без меня план летит в тартарары. Торговаться начнет.

– Пятая часть добычи – и мои знакомства твои, – подтвердил расчет волшебник.

– Треть, – стою на своем.

Деньги позарез нужны: собираюсь империю покорять.

– Четверть, – уступил маг.

– Гвард, ты хорошо слышишь? Третья часть. На меньшее соглашаться резона нет. Сам посуди. Ключевую роль приманки кто играет? Правильно, я. Кому в первую очередь может достаться от разозленного нанимателя? Опять мне. Ты-то сбежишь в случае провала, а кому грозят бесчеловечные эксперименты? И снова мне. По справедливости мне причитается половина добычи, но я, добрый и щедрый, отдаю тебе с помощниками две трети потенциального куша.

Шаманюга наш до хруста сдавил переплетенные пальцы рук. Показалось, он заскрипел зубами. Огорчен сделкой или показывает вид, прикидывая, как кинуть меня на золото.

– Сандэр, ты случайно не торговцем был в родном мире? Получишь свою треть. Завтра идем к форту. Сегодня вечером проверим ваши с сестрой умения.

Поговорив с Гвардом, я пошел на Могильную Скалу проведать сестренку и обсудить с Зераной подготовку к путешествию. Идти до форта три дня по лесу, не напрягаясь, да мало ли что случится. Хочу быть более-менее подготовленным к неприятностям вроде любимых шаманами колдовских ловушек. В прямом бою редкий колдун отважится выступить против хорошего воина. Тактика тролльих шаманов основывается на ударах исподтишка, насылании вредоносных чар и сотворении чудищ. Учитывая недавнее происшествие, именно колдунов нам с Лилькой стоит остерегаться.

По дороге забежал домой и переоделся. Не то встречные в лесу синьки примут за жертвенное мясо.

Зерану застал в их общей с сестренкой хижине. Новоиспеченная ведьма пряла из крапивы, пользуясь подаренным мною на днях веретеном. Синекожие вообще с прядением плохо знакомы. Максимум – умеют травяные веревки на колене вить. Одежда у них из звериных шкур и кожаных лоскутов, сшитых нитками из обработанных сухожилий, ткани покупают у имперцев.

Тролли – народ каменного века. Стальное оружие у них признак высокого положения в обществе, его имеют единицы. Оно дорогущее, ибо добывать руду и ковать металл они не умеют. К тому же империя запрещает продавать синькам металлическое оружие. Единственный способ безнаказанно пронести, к примеру, копье со стальным наконечником в леса – это стать наемником и отслужить в имперской армии годков пять, и то увешанного кинжалами, секирами и копьями наемника-ветерана за Вал не пропустят, попросят оставить часть амуниции в крепости на хранение.

Вместо кузнечного ремесла синекожие преуспели в обработке камней, костей и шкур. Кремневые и костяные орудия производят отличные. Ножи, топоры, наконечники копий и дротиков разных конструкций.

Зеране я подарил веретено, показал в общих чертах, как пользоваться, – благо о принципах в курсе, – да и Лилька подключилась, она об истории и технологии прядения знает от бабушки. Дальше девчонка сама разобралась методом проб и ошибок. И затянуло. Каждую свободную минутку садится, прядет, радуется. Думаю, через месяц-другой все взрослое женское население острова будет коротать вечера за пряжей и меня благодарить.

– Долгих лет, Зерана, – поздоровался я с порога.

– Долгих, Кан-Джай, – заулыбалась троллиха. – Лило на берег к рыбоголовым пошла, колючие водоросли собирать. Из них нитки прочнее, чем из крапивы. Есть хочешь? Мы уху из окуня на утро приготовили и лепешек напекли.

Всю неделю кормлюсь у сестренки. С тренировками на рыбалку и тем более готовку ни сил, ни времени нет. Кашеварят Лилька с Зераной вместе, причем неплохо, на мой неприхотливый в еде вкус.

– Спасибо, пообедал уже. Как у Лило продвигается освоение шаманской премудрости?

– Твоя сестра – способная ученица, Кан-Джай, – отставила веретено Зерана. – Быстро запоминает травы, рецепты зелий. Она станет хорошей целительницей. Мелкие духи вокруг нее вьются. Это признак великой духовной силы. Пройдет седмица, и в полнолуние Кровавого Охотника я поручу ей самостоятельно сварить какое-нибудь легкое зелье. Уверена, Лило справится. Я слышала, Гин-Джин возвратился. Он научит ее могущественным чарам владычества над зверями, и твоя сестра прославится на Пограничье и в лесах троллей.

Приятно. К совершеннолетию Лильки совместными усилиями с Гвардом устроим ее в имперскую магическую академию Салютус. Могущественная волшебница в семье не помешает.

– И сколько займет обучение тайнам шаманства?

– Со способностями Лило – приблизительно три, нет, четыре года.

Ух ты, меньше, чем я рассчитывал. Умница, сестренка. Поощрю подарком из пограничной крепости, деньгами только разживусь.

– Зерана, завтра в форт с Гин-Джином иду, тебе принести что-нибудь? Ингридиенты, инструменты.

Девчонка на миг просияла, и радость исчезла.

– Многое я бы хотела купить, чего не найти в наших лесах. Но у меня нет ни шкур на обмен, ни кожи, ни ценящихся людьми костей редких зверей. Моих слабых амулетов люди не купят, человеческие колдуны делают куда действеннее. Зелий мало, и те слабенькие.

– Зерана, скажи, чего бы хотела, – остальное не твоя забота.

Лучшее – детям, как говорится. Сестренка должна учиться в колдовской «лаборатории», оборудованной по последнему слову магической техники. Глядишь, и мне от изысканий ведьм перепадет полезных эликсиров.

Шаманиха, тяжко вздыхая и, похоже, не веря ни единому моему слову, отошла к стенке, порылась в ворохе засушенных трав. Из него достала матово поблескивающий лакированный ларец.

– Вот. – Подняв крышку, она извлекла горсть темно-красных зернышек, завернутых в чистую тканевую тряпицу. – Кровавоцвет растет на юге, в землях эльфов и зеленокожих карликов гоблинов. Зерна перетирают в масло, исцеляющее любые раны, одежда из волокон травы излечивает от болезней. Дым от сухого растения прогоняет самых могучих злых духов и открывает врата истинного зрения. А это, – Зерана дала мне крохотный, с наперсток размером, мешочек с синим порошком, – пыльца с крыльев бабочки-кровососа, обитающей в жарких южных лесах. Брошенная в огонь, притягивает духов, в зельях ненадолго прибавляет колдовской силы выпившему. Правда, вредна здоровью. Дух и тело слабеют настолько, что в принявшего могут вселиться блуждающие лоа. Сможешь – принеси кровавоцвет или пыльцу, Кан-Джай.

Угу, если попадутся на глаза, обязательно притащу. И кучу всякой продвинутой колдовской утвари. Гвард просветит, как с ней обращаться.

– Погоди-ка. – Спрятав ларец, девчонка прибежала с охапкой амулетов. – В пути путешественника подстерегает опасность. Держи! – Один за другим она протягивала талисманы. – Этот убережет от мелких лесных духов-пакостников, этот отгонит волков и медведей, этот направит на правильный путь, коли заплутаешь в чащобе. А этот, – она вложила мне в ладонь крохотный осколок зеркальца в костяной оправе, – отразит сглаз, порчу и проклятие на врага. Его Гурама Ведьма носила, ее он никогда не подводил. Дай правую руку.

Зерана надела оберег на мое запястье наподобие браслета, прицепив к веревочке еще парочку амулетов, на шею повесила зеркальный талисман. Полюбовавшись работой, она встрепенулась.

– Подожди! – Ведьмочка подскочила к полочке, заставленной снадобьями в глиняных фляжках, выбрала штук пять и вновь прибежала ко мне. – Зелья Гурамы Ведьмы. В дороге пригодится. Настойка синеглазки снимает утомление, и ты сможешь целый день бегать, не уставая. Целебное масло из зерен кровавоцвета, вытяжка из языка нетопыря от боли и отравления, настойка полуночника для видения во тьме.

Ничего себе аптечка. С ней не страшно и с вражиной схватиться. Уж молчу об экипировке в целом. Рассовавшая по моим карманам глиняные сосуды Зерана строго наказала применять зелья по капле и заставила выучить наизусть их характеристики, чтобы не перепутать. Мы с ней пообщались, ожидая Лильку.

Родителей Зераны убили в бесконечной войне между племенами, когда ей исполнилось два годика. Ее спас старший брат, вынесший малышку из пылающей родительской хижины и дернувший на озеро, в недавно образованное племя Водяных Крыс. Брата вскоре отыскали охотники Длинных Клыков, уничтожившие родной клан ребят. Его привязали ремнями из сырой кожи к дереву, оставив на съедение зверям. Парня слишком поздно нашли. Печальная история.

Оставшуюся круглой сиротой девочку взяла на воспитание Гурама Ведьма, вырастившая ее и научившая травничеству и колдовству. Зерана относилась к старухе как ко второй матери. Колдунья во сне посещает девчонку, советует в трудной ситуации, продолжает учить колдовству с того света. Одержимый зверь не успел поглотить дух целительницы, и она еще пробудет дней тридцать в мире живых, перед уходом в Серые Пределы и Предвечную Тьму, куда канут все шаманы.

Мы еще поболтали о выдающихся личностях племени, я вспомнил смешные случаи, отвлекая молоденькую ведьму от мрачных мыслей. Ей всего-то пятнадцать лет. По меркам синекожих, она едва вступила в возраст невесты. Замужество ей, кстати, не светит. Кто в здравом уме возьмет в жены бесприданницу, к тому же ведьму? Мужики ее слегка побаиваются, понятно почему. Приревнует и со свету сживет. Доказывай потом, что чист перед женушкой и духами предков.

Сестренка, таща охапку колючих водорослей, вошла тихонько в хижину, свалила груз под стенку и присела на циновку рядышком со мной. Я спросил о прошедшей первой половине дня. Она отвечала кратко, предпочитая слушать. Я рассказал о Гварде, походе в крепость, и Лилька нахмурилась.

– Саша, обещай мне, – схватилась сестренка за рукав куртки, заглянув мне в глаза, – обещай вернуться живым.

– Лиль, ты чего, а? – глажу ее волосы, улыбаюсь, прижимаю к груди. – Конечно, вернусь целым и невредимым, обещаю.

Та злополучная ночь изменила не только меня. Я скучаю по той громкой, задорной девчонке, какой была Лилька. Никогда не думал, что буду грустить о наших с ней скандалах и постоянных спорах.

Вместе мы провели остаток дня. Бродили по острову, собирая травы и корешки, заказанные нам Зераной. Сестренка, почистив клубни растения, похожего на картофель, отварила их в котле с кусочками вяленого мяса, подбросила грибов из пещер. Сварганила густой наваристый суп, разлила по щербатым мискам и пригласила к ужину.

На закате у Могильной Скалы объявился Гвард. На плече он нес странный шевелящийся мешок.

– Здравствуйте, милая Лилиана, дорогой Сандэр. Долгих лет, Зерана, – поприветствовал маг на русском и на тролльем. – Рад видеть вас в добром здравии. – Шаманка ответила стандартным приветствием троллей, пожелав долгих лет жизни, Лилька сдержанно кивнула. – Великолепная ночь предстоит. Звездная, лунная. Магические токи нынче особенно чисты, ими легче управлять. Не желаете пройтись по берегу ихтианов? Ночью побережье прекрасно.

– Скажи сначала, что за бедолага трепыхается в мешке, Гвард, – спросил я, сидя на чурбане у входа в хижину.

– Пойдемте, и узнаете, – блеснул белоснежными зубами волшебник.

– Я знаю, – шагнула к нему сестренка. – Идем, братик?

– Ну, пошли.

На скалистом берегу действительно было красиво. Голубая луна взошла на небосвод, усеянный тусклыми звездами, и отражалась в водах озера, окрашивая водную гладь бирюзой. Красный серп Воителя догонял Целительницу, создавая на воде алый клинок. Нереальный пейзаж.

Выбрав открытое место, зверомастер опустил мешок на гальку.

– Сандэр, будь добр, отойди. Милая Лилиана, сейчас я бы хотел выяснить уровень вашего влияния на животное. Вы, насколько мне известно, умеете приручать зверей. Маленькая белка у вас на плече прямое тому доказательство. Попытайтесь взять верх над зверьком в мешке. Знаете, кто там?

– Заяц, – сухо ответила Лилька.

– Каким образом догадались? – вытянул длинноухого прыгуна Гвард.

– Почувствовала.

– Хм, занятно. Тем интереснее проверка. Я, в свою очередь, буду вам мешать, отбирая контроль над зайчишкой. Начинайте!

Маг отбросил зайца подальше от себя. Серый, почуяв сладкий запах свободы, немедленно решил слинять от странного типа и поскакал в тень ближайшей скалы. Сестренка напряженно всматривалась в темноту, куда ускакал косоглазый. Минуты три сверлила взглядом темень, и зверек выбрался под лунный свет. Неуверенно переставляя лапы, обращая головку то к Лильке, то к зверомастеру.

Глава 14. Проверка

Бедный заяц, определившись, куда пойдет, прогулочным шагом направился к сестренке. Однако притормозил в метре от нее, резко развернувшись, и рванул к нашему шаманюге. Напряжение между магом и Лилькой нарастало, оба стояли неподвижно, переведя взгляды с несчастного зайчишки на соперника.

Не завидую серому. Лишиться возможности контролировать себя страшновато. Он замер на полпути к Гварду. Сестренка тяжело задышала, неотрывно следя за зверомастером. Он ухмыльнулся, и в тот же миг из воды к нему вылетела рыбешка, блеснув чешуей. Среагировал он быстро, наотмашь ударил рыбину рукой, отчего та плюхнулась обратно в озеро. А косоглазый уже примостился за довольной победой Лилькой.

– Весьма недурно для начинающей, – похвалил маг. – Ощущаете животного по ауре, контролируете сразу двух существ, проводите отвлекающий маневр. У вас неплохой потенциал, милая Лилиана. Станете моей ученицей?

Взялся бы он учить сестренку, не прикажи ему вождь? Кто знает. Мутная ты личность, Гин-Джин, но против Ран-Джакала не попрешь. Значит, доверять тебе можно отчасти. Предавать меня невыгодно для племени и Озерного Владыки, следовательно, невыгодно должно быть и верховному шаману, пекущемуся о пользе Водяных Крыс. Есть, правда, загвоздка. Чужая душа потемки. Надо бы гарантию моей неприкосновенности со зверомастера вытребовать, и мне известно какую.

– Думаю, обучение у тебя неизбежно. – Лилька поглаживала серого, скакнувшего ей на руки.

– Полагаю, о неизбежности вам задумываться рановато, милая Лилиана. Завтра мы с вашим недоверчивым братцем отбываем в пограничную крепость на несколько дней. Вернувшись, начнем ваше обучение. Сандэру придутся кстати некоторые знания, касающиеся его… мм… профиля. Больше не задерживаю вас. Зерана уж заждалась, волнуется о подруге. А вас, дорогой Сандэр, попрошу остаться.

Гвард напомнил Мюллера. Такой же хитрый и вежливый для виду. Сестренка при проверке лишняя, надо понимать?

– Мне обязательно уходить? – Сестренка прямо прочла мои мысли.

– Уверяю, в занятиях вашего брата нет ничего интересного для тринадцатилетней девочки. Не беспокойтесь, с ним не случится беды. Идите, идите, милая Лилиана, ни о чем не переживайте.

– Я все же останусь, иначе не засну до утра.

– Что ж, – смутился зверомастер, – охота пуще неволи. Пойдемте. Я собираюсь проверить твои способности, Сандэр. Не против? Вот и ладненько. Проверка тебе на благо.

Два ноль в пользу сестренки.

Маг щелкнул пальцами, и над ним вспыхнул маленький шар яркого желтого света, уменьшенная копия солнца. Чудо-светильник двинулся за волшебником будто на невидимой веревочке.

Гвард отвел нас к пещерке поблизости. Небольшая по площади, с аккуратным круглым отверстием вверху, через которое льется лунный свет в неглубокую впадину, выложенную по краям камешками. Вокруг ямы угадывались линии колдовской фигуры, сложенной из кажущихся влажными зеленоватых камней. По краям знака мерцали шесть кристаллов, меняющих цвет в зависимости от угла зрения.

– Сандэр, Лилиана, прошу не ступать внутрь. – Зверомастер встал у впадины, куда падал свет голубой луны, и напевно зачитал заклинание.

Звуки его голоса эхом отразились от каменных стен, возносясь к небесному светилу сквозь идеально круглое отверстие в естественном потолке. Слова зазвучали громче, сливались, охватывали пространство пещеры, заставляли вибрировать воздух и камни. Кристаллы засверкали всеми цветами радуги.

– Шарракх! – выкрикнул маг, окончив заклинание.

Голубая мгла, заполняющая яму, шевельнулась. Земля в ней вспучилась, принимая форму диковинного существа, сочетающего черты крота и гигантской медведки. Оно не было большим и оттого не казалось особо опасным. Размерами с французского бульдога, безглазое, с лапами-лопатками и полуметровыми жгутами усов, растущими из кротовьей морды. Короткая шерсть щетинилась на спине и боках, суставчатые лапы сгибались и распрямлялись. Вылезти из впадины оно не могло – наталкивалось на невидимое препятствие, сползая на дно.

– Простейший, обычнейший дух пещеры, зародившийся с ее возникновением, – представил волшебник слепого гостя. – Пещерник обыкновенный. Сандэр, подойди, пожалуйста. Лилиана, стойте где стоите. – Гвард покинул пещеру, издали наблюдая за мной. – Подойди к призывному кругу и возьми самый крупный кристалл, лежащий в основании. Бери-бери. Мы проведем своего рода эксперимент, выявляющий уровень твоих способностей.

Нагибаюсь за камнем, следя за духом. Хозяин пещеры агрессии не проявлял, сканировал усищами кольцо камешков вокруг впадины и пофыркивал, двигая удлиненным носом. Весь его вид вопил: «Какого же, блин, я тут оказался?» Сочувствую, сам не в восторге от фокуса зверомастера. Мы с тобой, по ходу, оба жертвы его опыта, только я на него добровольно подписался.

Голубой купол накрыл нас мгновенно, едва самоцвет сдвинулся с назначенного места. Что за пакость? Полусфера, сотканная из лунного света, заполнила внутренности пещеры, отделив от волшебника и испуганно вскрикнувшей Лильки. Я, не ведая, активировал чары.

– Защитный барьер. – Гвард отстранил сестренку от голубоватого марева. – Препятствует проникновению наружу духовных сущностей вплоть до высших порядков. Не рекомендую касаться. Физическую оболочку отталкивает, дух уничтожает, причиняя постепенный вред, соразмерный проникающему духовному телу.

– Эй, ты чего городишь? Зачем установил этот долбаный барьер? – Я подобрал у ног каменюку и швырнул в дрожащую преграду.

Мой снаряд, ударившись о нее, отлетел назад. Попытка поставить самоцвет на место результата не принесла. Голубой купол никуда не делся.

– Выпусти немедленно Сашу! Убери свой барьер сейчас же! – взвизгнула Лилька.

Белка, прыгающая по ее плечам, пронзительно заверещала.

– Увы, не могу, пока внутри воплощенный пещерный дух.

– Тогда развоплоти его! – хором воскликнули мы с сестренкой.

– Развоплотить, находясь снаружи Испепеляющего Барьера Голубой Луны? Не будь вы полнейшими профанами в магии, ваше требование я бы счел за издевательство. Сандэр единственный, кто способен убрать купол.

– Как? Ты сам сказал, я в магии профан.

– Ты – ловец духов, правильно? Поймай пещерника, и барьер спадет.

– Гвард, ты рехнулся. Я не умею ловить духов, ту тварь обгоревшую случайно поймал.

– Доверься естеству, Сандэр, – «подбодрил» зверомастер. – Вспомни чувства, кипевшие при ловле злого духа, состояние души и разума.

Легко сказать доверься. Раз другого выхода из-под купола нет, попробую. Сражаясь с тварью, испытывал злость, желание спасти Лильку. Теперь-то она в безопасности за пределами барьера, и разбушевавшийся медведко-крот ей не грозит. Злиться на духа, сделавшегося подопытным кроликом, не могу. Пещерник вызывает сочувствие – он же в опасности.

– Ты бы поторопился и не жалел духа, – посоветовал маг. – Он довольно опасен, и купол невечен. Барьер действует до заката Целительницы и через несколько часов исчезнет. Милая Лилиана, прошу, успокойтесь, вашему брату почти ничто не угрожает.

И на том спасибо. Не погибну от голода и жажды. Простою пару часиков под голубым колпаком в молчанку с пещерником поиграю, если не удастся пробудить естество ловца. Есть захотелось почему-то. Поужинал ведь плотно, не должен желудок просить добавки.

– Саша, как ты там? – взволнованно крикнула сестренка.

– Нормально. Лиль, прошу, выйди отсюда. Подожди снаружи, ладно?

– Саш, я же переживаю!

– А кто обещал слушаться старшего брата? Уходи, пожалуйста. Со мной все будет в порядке. Я из-за тебя сосредоточиться не могу, понимаешь? Отвлекаешь ты меня.

– Я тихо постою, – взмолилась Лилька.

– Лиль, я кому сказал, – добавляю стали в голос. – Иди наружу!

– Милая Лилиана, послушайтесь вашего благоразумного брата. Сандэр, сосредоточься на духе и представь его врагом, – сыпал рекомендациями волшебник. – Воскреси в памяти ненависть к злу, пытавшемуся убить тебя, и спроецируй на шарракха.

Шарракхом зовут моего соседа по голубой камере? Будем знать.

Чувствую себя участником телешоу, которому морально помогают добрые советчики с трибун, раздражая зачастую бесполезными советами. Хорошо, сестренка ушла.

Не отвлекаться! Вижу цель, концентрируюсь и жажду обезвредить. Кого обезвреживать, спрашивается? Пещерник смирно сидит в призывной фигуре. Ни клыков, ни когтей у него. Напуган и без понятия, зачем его сюда вытащили. Чем дольше сосредотачиваюсь на бедняге, тем сильнее сосет под ложечкой. Неожиданная реакция организма.

Почуяв неладное, хозяин пещеры задвигался. Ощупав усами кольцо камешков, вылез из ямы и засеменил по лабиринту колдовского знака, часто касаясь усищами пола. Перед линиями останавливался, тщательно исследовал антеннами пространство и пер напролом. Не нравится мне поведение духа, прет он в мою сторону. Разрушив последнюю черту из камней, пещерник застыл и замахал антеннами.

– Духи пещер в большинстве своем миролюбивы. Отдельные особи весьма агрессивно относятся к заходящим на их территорию чужакам, – читал лекцию Гвард. – Полуразумные духовные сущности, похожие на животных, охраняют собственную территорию от чужих посягательств. Далекие родственники домовых, леших, банников. В общем, духи местности. При разрушении пещеры либо погибают, либо ищут иную и выгоняют из нее хозяина. С каждой стычкой становятся злее. Чем больше пещер сменил пещерник за свое существование, тем он более агрессивен. Здешний дух сравнительно спокойный и мирный, ибо данная пещера у него от рождения. Соперников он, как и любой иной дух, не терпит и бросается в атаку, почуяв пришельца. Будь осторожен, Сандэр.

На что маг намекает, а? Пещерник примет меня за противника?

Стойка по типу гончей плавно перетекла в боевую позицию «спринтер на старте». Зад выпячен вверх, передние лапы согнуты в локтях, голова опущена. Пискнув по-мышиному, крото-медведка скакнула. В прыжке усы удлинились, наливаясь багрянцем. Твою дивизию! В родителях у моего визави стопроцентно числятся духи мертвых кузнечиков и тараканов. Я переместился вбок, и меня обдало волной воздуха от просвистевших антенн. Жгуты, выросшие из усов пещерника, хлестнули по земле. Каменистая почва разлетелась бурыми фонтанами, скрывшими хозяина и поднявшими пылевую завесу на полпещеры.

– Не попадай под щупальца! Сконцентрируйся и лови, – наущал треклятый экспериментатор.

Дух вновь прыгнул, показавшись из пыли. Усы, с воем рассекая воздух, понеслись параллельно земле, одно на высоте полуметра, второе повыше. А Гвард утверждал, хозяева пещер чуть ли не идиоты. Ха-ха три раза. Отскочить нельзя, жуко-крот рассчитал варианты по опыту прошлой атаки. Склонившись, я прыгнул в сторону, в полете распрямляясь меж проносящихся мимо жгутов, и приземлился на четвереньки. Перекатился, встал на колено, выхватывая копье. Ну, погоди, зверомастер, припомню тебе экспериментаторство. Пещерник не на шутку разбушевался. Продолжая движение, размахнулся усами назад. Антенны-щупальца летят косо, увернуться от них сложнее. Учится на ошибках. При каждой следующей атаке учитывает опыт предыдущей, совершенствуя нападение.

Отклонившись вправо, к приближающимся жгутам, я проскочил между ними. Голень обожгло, будто к раскаленной сковородке приложился. Гляжу, кусок штанины и кожу на ноге стесало, оставив кровоточащую рану. Гадство, замедлюсь же. Ступать на ногу больно плюс кровопотеря обеспечена. Пора приниматься за духа всерьез.

Продумав тактику, отскакиваю к голубому барьеру, держу копье наготове. От щупальца не защитит, переломится, но для атаки с расстояния подойдет. Опасаюсь ближнего боя с жуко-кротом – мало ли какие козыри у него припрятаны. Вон, усы были с виду безобидные, а выросли. Скачи, скачи ко мне, дорогой.

Пещерник напал одним хлыстом параллельно земле, вторым наискось, сверху вниз. Размах, удар и болезненный писк. Укоротившиеся щупальца отдернулись от купола, почернели и бессильно упали. Дух попятился, волоча ставшие бесполезными усы, закрыл голову передними лапами-лопатами. Ушел в глухую оборону. То-то же. Готовься, пещерный житель, сейчас из тебя шашлык делать буду!

Пещерник – существо изворотливое, несмотря на плотную комплекцию, свидетельствующую о неуклюжести. От копья, нацеленного в грудь, увернулся, покачнувшись влево, и отступил назад в сторону.

А че мы вдруг стали такие стеснительные? Лапками мордочку прикрыли, в близкий контакт входить не желаем. Где былая прыть, где извергающийся вулкан ярости? Пещерный дух внезапно прыгнул, впечатавшись в мой живот, и откатился, свернувшись мячиком. Задыхаясь, я чуть не осел на пол, еле устоял, опершись о копье. Ишь колобок с сюрпризом.

Очутившись в призывном круге, пещерник развернулся, убрал лапки-копалки от головы, заработал ими, зарываясь в землю. Копал он, словно взбесившийся экскаватор, вычерпывая почву с невообразимой скоростью. Из впадины забил земляной фонтан, погребающий остатки колдовской фигуры. Дух скоро зароется – не вытащишь.

Придя в себя, я схватил лежащие за пределами магического знака усы и дернул изо всех сил. А не фиг раскидывать части тела где попало. Как там его назвал зверомастер? Шарракх? Ему однозначно идет имя. Щупальцами шарашил – мама не горюй. Выдернутый из ямы членистоногий вогнал лапы в землю, пытаясь остановиться. Хорошенько вогнал, будто корни пустил, не сдвинешь. Зато потерял маневренность, чем грех не воспользоваться. Наконечник из лунного серебра с хрустом пробил панцирь на горбатой спине, пригвоздив жуко-крота к земле. Безостановочно пищащий дух задергался, норовя вырвать лапы из почвы и освободиться от копья, в ране захлюпала бурая жижа, стекающая по древку. Пещерник двигался все медленнее, из пасти закапала бурая жидкость, вероятно, заменяющая ему кровь. Хозяин пещеры тоненько пискнул напоследок и затих. Подрагивали основания антенн-щупалец, выдавая в нем жизнь.

– Молодец, Сандэр, вымотал его, теперь поглоти! – наставлял зверомастер. – И купол исчезнет.

Пошел ты. Захотелось врезать магу от души в подбородок, чтобы повалялся в нокауте. Покончу с пещерником – обязательно врежу.

Подойдя к тушке пещерного духа, касаюсь его ладонью. Голова у него круглая, кожа шершавая и прохладная, напоминает на ощупь камень. Он боится. Кожей чувствую его эмоции. Голод, притупившийся во время боя, обострился. Странный какой-то голод. Появляется при сосредоточении на пещернике. Я себя начинаю побаиваться. Проявившаяся способность ловли духов случайно не изменила моих гастрономических пристрастий? Жуко-крот не выглядит аппетитно, тем не менее вызывает усиливающиеся приступы острого голода. И… ох, накатило. Я осознал, что пещерный дух находится в моей полной власти и, стоит мне приказать ему, он подчинится. Потрясающе. Вот она, первейшая и основная способность ловца. Я научился ею пользоваться! Волевым усилием загоняю пещерника в меня, он течет по моей руке потоком духовной силы, смесью льда и пламени, и растворяется в районе солнечного сплетения, создавая ощущение сытости. Телесная оболочка пещерного хозяина сморщивается, деформируясь, уменьшается по мере убывания из нее духа.

– Прекрасное качество, – хлопнул в ладоши Гвард. Голубоватая преграда лопнула, развеявшись цветным дымом. – Ты ранен? Давай подлечу.

Удар под дых согнул подходящего мага вдвое. Расплата за удачный эксперимент.

– Мог сказать о своем плане? Предупредить о пещернике?

– Ты бы не согласился, кхе, кхе, – закашлялся зверомастер. – Зато научился ловить духов по-настоящему. Разве я плохо поступил?

Разревевшаяся сестренка подбежала ко мне, обняла. Ей следовало пойти к Зеране и не присутствовать на «эксперименте», а она, оказывается, у входа в пещеру дежурила.

– Братик, у тебя кровь, – спохватилась она, заметив разодранную ногу.

Лилька оторвала от подола платья широкую ленту и перевязала мою голень. Окончательно очухавшийся Гвард довольно ухмылялся.

– Поздравляю с первой тренировкой в качестве ловца духов. С духоборческим оружием ты впрямь опасен. Твое копье ведь из подземелья Проклятой Башни? Лунное серебро блестит в лунном свете, в темноте от него исходит свечение. Металл, способный наносить вред духовным сущностям низкого порядка, в сочетании с духом бывшего владельца, заключенным в него, поистине страшное оружие, и ты вправе обладать им, Сандэр. Да, между прочим. Ты ударил меня. В следующий раз не потерплю и дам сдачи.

Гвард тот еще жук. Знал об оружии и притворялся валенком. Мол, верю вам на слово, дорогие Сандэр и Лилиана. В башне нашли? Верю-верю, конечно.

– Поговорим начистоту, а? – предложил я. – Ты многого недоговариваешь.

– Как и ты. Пойдем ко мне, побеседуем. Милая Лилиана, не желаете возвратиться домой? Зерана, бедняжка, места себе не находит, о вас волнуется.

– Лиль, иди к Зеране, пожалуйста, – попросил я. Ни к чему сестренке быть свидетельницей нашего со зверомастером общения. – Со мной все нормально. Завтра увидимся.

– Такова ситуация на самом деле, – подвел черту сказанному Гвард и пригубил золотистого вина из хрустального бокала, играющего оранжевыми бликами в свете свечей и светильников. Канделябр на столе и лампы из настенных ниш освещали рабочий кабинет мага.

Зверомастер говорил убедительно, но ему все равно не доверяю. Он ввел нас в заблуждение однажды, почему не обманет вновь?

Из рассказанного картина его поведения прояснялась, совпадая с моими предположениями. Он, дескать, ратует за благополучие и безопасность Водяных Крыс и благо для племени считает собственным. Мы с сестренкой вписываемся в сферу интересов островитян со дня заключения сделки с заказчиком из форта. Ввиду открывшихся обстоятельств отныне касающиеся нас проблемы касаются и Водяных Крыс.

Трудности с управлением способностью ловца духов? Верховный шаман в помощь. Ран-Джакал дал задание Гварду сделать из меня машину для борьбы с шаманами, и волшебник по мере сил его выполняет, используя собственные методы обучения. По мнению мага, практика – лучший учитель. Эффективнее и быстрее научишься плавать, оказавшись в воде. К теоретизированию зверомастер питал отвращение и решил, образно выражаясь, бросить меня в реку, чтобы я самостоятельно научился пользоваться дарованными способностями. Угробить будущее смертельное оружие племени он в мыслях не имел и при необходимости вмешался бы в бой с пещерником. У мага, мол, припасена колода тузов в рукаве, да и духа он призвал хлипкого, неопытного, детеныша совсем.

В общем, опасность внутри купола мне грозила минимальная. Расчеты волшебника оправдались, я сумел поймать хозяина пещеры и научиться осознанно применять способность поглощения. В итоге выгода всем, кроме моих врагов и врагов Водяных Крыс. Дальше предстоит овладеть духоборческим оружием паладинов – вещью, незаменимой в бою против духовных сущностей. В результате я превращусь в убийцу шаманов, племя же обретет убер-бойца наподобие крутых имперских охотников на нечисть.

– Гвард, я одного не понимаю. Почему ловцы духов уникальны? Шаманы тоже побеждают духов, и навыков борьбы с духовными сущностями у них масса. Чем ловцы особенны? Ну, содержат в себе пойманных, что с того? Загонять духов в предметы, по-моему, техника ничуть не хуже, чем у ловцов, а то и лучше.

– Сандэр, ты переоцениваешь умения шаманов, – терпеливо пояснял зверомастер. – Ловец заключает духовную сущность в себя без приготовлений, сторонних средств. Хоп – и готово. Довольно коснуться телесной оболочки изнуренного духа, и он в твоих руках. Шаману же нужно начертать защитный круг, прочесть заклинание. В боевых условиях сделать это, увы, не всегда успеваешь. Ослабленный дух может вырваться, не допустив окончания запечатывающего ритуала, и убить заклинателя. Кроме того, даже могущественному шаману на подчинение вселенного в предмет духа требуется длительный процесс подготовки, зачастую оканчивающийся неудачей. Духи строптивы и подчиняются сильнейшему. Шаман даст слабину – и его разорвут в клочья. Ловец же управляет пойманными духами усилием воли, они уже подчинены ему. Не надо рисовать магических фигур, посыпать пеплом чертополоха призывательный круг. Отдал приказ – и следишь за выполнением глазами телесной оболочки духа. Быстро, удобно. Невероятное преимущество в схватке с любым заклинателем, будь то верховный шаман синекожих или магистр магической гильдии имперцев.

– Ладно, считай, ты меня убедил. Хотя есть одно «но».

– Все еще не доверяешь мне? Я бы на твоем месте никому не доверял.

– Вообще-то и не доверяю. Альтруистов в нашем мире мало встречал, в Лантаре и подавно никто нам с Лилькой бескорыстно добра не делал. Всем от нас чего-то нужно.

– Мудрецы эльфов твердят: смысл жизни – в нужности кому-то. Если разумный никому не нужен, его существование лишается смысла. Слышал о Клятве Орсина?

В памяти всплыла смутная картина горящего в лесу костра, ветвистого дуба и двух парней, пожимающих друг другу окровавленные руки. Гвард лет на двадцать пять – тридцать моложе и, судя по мускулистым синекожим рукам и одежде, тролль. Воспоминание Ран-Джакала, передавшееся вместе со знаниями? Скорее всего.

– Нерушимая клятва мятежного мага. – Зверомастер встал из-за стола, прошелся по комнате. – Орсин прослыл обманщиком и предателем, поэтому, заручаясь поддержкой кого-либо, был вынужден клясться в том, что никогда не навредит помощнику. По сей день Клятва Орсина – самая верная гарантия честности у волшебников. Тебе известно о ней, Сандэр?

– Да.

Из воспоминаний Ран-Джакала я знал о ней. Когда-то Гвард и Ран поклялись друг другу в верности, произнеся ее. Обоюдная клятва, отбирающая жизнь у нарушивших ее и отдающая дух клятвопреступника на бесконечные мучения Владыкам Ужаса, обитающим в Предвечной Тьме. Я планировал вынудить зверомастера прибегнуть к ней и с ее помощью обезопасить себя от подвоха.

– Ты правильно рассудил, она послужит взаимной гарантией от неприятностей.

Маг зажег жаровню, рассыпал вокруг нее зеленоватый порошок, сотворив сложный колдовской знак, и попросил встать в его центр. Достав кинжал с темным клинком и фигурной рукоятью, изображающей змею, он рассек ладони себе и мне.

– Повторяй за мной… – Гвард сжал мою руку, и наша смешавшаяся кровь закапала на жаровню.

Глава 15. Большая земля

Я помнил клятву и без подсказок волшебника. Она отпечаталась в памяти Ран-Джакала выжженным клеймом, столь ярким было воспоминание тролля. На досуге я изучал ее, разбирая каждое слово. Изменить словесную формулу нельзя, мятежный маг вплел в нее специальное проклятие, активирующееся при искажении смысла клятвы. Кто-кто, а Орсин, архимаг высочайшего круга, знал толк в проклятиях. Он в них специализировался, умудрившись трижды продать душу разным демонам. О нем поведал Ран-Джакалу зверомастер в молодости, и синекожий накрепко запомнил байки, рассказанные юным чаротворцем.

– О Повелители Ужаса и ночных кошмаров, властвующие в Предвечной Тьме! – воззвал Гвард. – Гарштах Сеятель Безумия, Аллур Осквернитель Богов, Гаруннай Кровопийца! Будьте моими свидетелями! Пред вами клянусь в жизни не чинить намеренного вреда Сандэру, сыну Валирио, ни делом, ни словом, ни мыслью, никого не пошлю навредить ему и не обману его. Да будет так!

Я повторил, заменив мое имя на Гварда Зверолова.

– Да станет моя кровь кровью Сандэра, а его кровь моею, и урон, причиненный ему мною невольно, да отразится на мне. Да будет так! И если я преступлю сию клятву, да постигнет меня тотчас кара, и дух мой да удалится во Тьму Предвечную, на растерзание Повелителям Гарштаху, Аллуру и Гаруннаю, а тело да обратится в пепел! Да будет так!

Пламя жаровни вспыхнуло, опалив наши руки и достигнув потолка. В огне на мгновение показалась морда трехглазого чудовища, и угли погасли, затушенные порывом ветра, ворвавшегося в комнату через распахнувшуюся дверь.

Странно, боли нет. Осматриваю ладонь, на ней ни ожогов, ни пореза, ни крови. Вместо раны розовая полоска шрама. В горле першит от глотка раскаленного воздуха из жаровни.

– Отныне и до конца нашей телесной жизни мы не должны причинять вред друг другу и обманывать, – тихо проговорил зверомастер. – Шрамы останутся навсегда, напоминая о клятве. Они заболят, предупреждая наши намерения и злые помыслы. Охо-хох, совсем измотал ритуал. – Маг сел на циновку. – Клятва Орсина отнимает у магов море айгаты, мистической энергии.

– Помочь чем-нибудь? – осведомился я.

Выглядит волшебник не очень. Побледнел, тяжело дышит. Не окочурился бы от магической перегрузки.

– Пустое. Отосплюсь, позавтракаю – и к утру буду свеж и полон сил. Кьюзак обо мне позаботится. У тебя вопросы, Сандэр? Ответить смогу только на несколько, уж извини.

– Да ладно, завтра спрошу. Ничего срочного.

– Ну и прекрасно. Отдохни ночью, нам предстоит трудный день. Встретимся на причале ранним утром.

Ночью я лежал на ветхой волчьей шкуре поверх продавленного соломенного тюфяка у себя в хижине и сквозь дыру в потолке, предназначенную для выпуска дыма зимой, разглядывал звездное небо. Сна ни в одном глазу, голова трещит от мыслей.

Гвард не предаст и не устроит подлянку, клятва не позволит, и о его хитрых задумках, негативно могущих отразиться на моей драгоценной персоне, сообщит шрам. Ради душевного спокойствия подумал, как бью зверомастера в нос. Тотчас заныла отметина на ладони, предупреждая – мол, нехорошо делаешь, одумайся. Испытание прошло успешно, клятва не липовая.

До рассвета я не заснул.

Затемно меня навестила сестренка. Пришла заранее попрощаться, не вытерпела. Ей не спалось, переживала. Приготовила завтрак, снарядила припасы в дорогу. Вяленое мясо, сушеные грибы, свежеиспеченные лепешки с рыбьей икрой принесла. На путь до форта с лихвой хватит.

Поделились впечатлениями о вчерашних событиях. Лилька перемыла косточки Гварду и Ран-Джакалу, помечтала о светлом будущем, возвращении домой, на Землю. К сестренке будто бы вернулась частичка прежней словоохотливости и эмоциональности, отчего на душе у меня потеплело.

Она передала инфу, которую ей удалось добыть, о пограничной крепости и населяющих ее людях. Сведений негусто, ничем новым не порадовала. Все, о чем она говорила, я уже знал от синекожих. Тролли о форте, именуемом имперцами Веспаркастом, не особо распространялись. Каждый уважающий себя синька там побывал минимум раз в жизни. Кто в детстве с родителями ходил, кто в зрелом возрасте по меновой торговле посещал. В фортификационных сооружениях лесные жители не разбирались и описывали крепость кратко: огромный каменный дом с малюсенькими окошками, набитый железошкурыми и их мягкотелыми родичами. Много стального оружия, зерна, особенно осенью, после сбора урожая. Уйма торговцев, норовящих обдурить синекожего брата и всучить блестящую безделушку в обмен на шкуры и кожи.

Лесовики и островитяне покупают в основном зерно и муку, предметы быта. Захаживают в форт и шаманы, пополняющие запасы колдовских ингредиентов у заезжих торговцев. Торговля со стороны троллей вялая, чему виной запрет на продажу им стального оружия. Имперские купцы от подобного положения дел не в восторге, понимают, какая прибыль проплывает мимо, и который год в парламенте пытаются протащить закон, разрешающий продавать на эту сторону Вала хотя бы топоры лесорубов. Предвидят, спрос на железки у обитателей дикарского Пограничья гарантирован. И потекут в цепкие ручки коммерсантов сокровища тролльих лесов, начиная от шкур невиданных в империи зверей и заканчивая редкой и ценной древесиной.

Магические гильдии торговцев всячески поддерживают, соблазненные перспективами получения стабильного притока редчайших и дешевых ресурсов для магических изысканий. Чую, не за горами очередная попытка имперцев передвинуть границы в глубь чащоб синек. Безземельные дворяне подтянутся, сброд всякий, какого во все эпохи предостаточно для развязывания войны. И объявят император и церковные иерархи священный завоевательный поход во славу богов и империи, обещая земли и всеобщее счастье потенциальным переселенцам. Нам с Лилькой успеть бы до той поры окрепнуть и место жительства сменить.

Проглотив горячий супчик, принесенный Лилькой, я побрел к пристани. Синекожие, вставшие с утра пораньше, загружали лодки внушительными тюками со шкурами и кожей. Куда собираются? Намечается великое переселение народа Водяных Крыс? На пирсе следили за погрузкой вождь и Гвард. Шаман бодро покрикивал на синек, переговариваясь с Ран-Джакалом. От усталости следа не осталось, свежий как огурец.

– О Сандэр и милая Лилиана! – воскликнул он улыбаясь. – Вы вовремя. Тролли вот-вот завершат складывать товары, и трогаемся.

– Товары? – слегка удивилась сестренка.

– Конечно, товары! – Улыбка зверомастера стала шире. – Я выступаю и послом, и главным торговцем Водяных Крыс среди людей.

Чему удивляться? Самый хитрый член племени, самый умный, имеющий связи в форте и на Пограничье в целом, гораздо выгоднее продаст добычу синекожих плутоватым имперским купцам, чем плохо знающий человеческую речь тролль.

– На Большой земле нас встретят охотники из озерной деревушки нашего племени и помогут нагрузить товары на медведей.

Ого, настоящий торговый караван планируется.

– С нами кто-то пойдет? – спрашиваю.

– Кроме нас с тобой, Сандэр, и моих животных, никого, – покачал головой маг. – Водяным Крысам охранять нас без надобности. Волки, медведи и саблезуб – надежная защита от посягательств на наши жизни и вещи.

Три заполненные тюками пироги. Медведей волшебник нагонит, наверное, семейство – двух-трех косолапых маловато, на них столько груза не поместится. Идти парочке мишек неудобно с путающейся под лапами, сползающей со спин и боков поклажей.

Сверху тюков положили обвязанные ремешками массивные белоснежные кости лесных олифантов[4], ценящиеся в цивилизованных странах на вес золота. Накрыли сокровища старыми облезлыми шкурами, дырявыми и заплесневелыми, какими кроют вяленое мясо и рыбу. Встречные примут груз за продукты, отвозимые на продажу.

Синьки погрузили товар, волшебник занял нос каноэ. Распрощавшись с сестренкой, я сел на доску сиденья напротив Гварда. Туман, стоящий по утрам над озером, под солнечными лучами рассеивался, открывая вид на дальние берега Большой земли.

До исчезновения серой взвеси синекожие не поплывут – в ней легко заблудиться и попасть в гиблое место. Их на озере штук шесть. В них нечисть водится. Низшие духи, лоа, вселившиеся в троллей и рыб, переселенцы из иномирья.

В иных мирах не только люди живут. Существуют миры с извращенными формами жизни, в чем Ран-Джакал убедился, вступив в бой с небезызвестным на Пограничье Озерным Кадавром лет десять назад. Тварь повадилась похищать женщин и детей у Водяных Крыс и приозерных племен. Шаманы и морлоки ее засечь не могли, сынок Дагона впустую патрулировал воды озера. Неуловимую гадину заманили на живца в бухточку, выход перегородили заговоренной сетью. Пожирателем троллей оказалось невероятных размеров чудо-юдо, склепанное из останков пресноводных рыб. В воде оно становилось невидимым, запашок тухлятины пропадал. Ран-Джакал лично уделал чудовище, разрубив на куски зачарованной алебардой. Тут-то и выяснилось жуткое обстоятельство. Внутри рыбьего Франкенштейна находилось существо из частей тел погибших троллей, с рубиновым кристаллическим глазом, пульсирующим таким, со зрачком в виде золотого червячка. Существо подавало признаки жизни, пока ему глаз не выдрали. Око буквально вросло в глазницу, корни пустило, соединившись нервами с мозгом. Вождь по совету шаманов сжег труп чудища. Глазик зверомастер продал гильдии магов Гарида за бешеные деньги. Фонил глаз иномировой энергией, сильно фонил, – его и купили.

– О чем задумался? – проявил интерес к моей персоне Гвард.

Синекожие оттолкнулись веслами от причала, лодки медленно отплыли. Заработали гребцы, незначительно ускоряя движение пирог. На пирсе махала рукой на прощание Лилька, я махнул ей в ответ.

– Ни о чем важном. О гиблых местах на озере.

– Не стоит столь пренебрежительно отзываться о наших гибляках. Они заслуживают пристального внимания и тщательного изучения. Нигде в ксаргских озерах их больше нет, только в нашем. Золотая жила для исследователя-мага, как и Клятва Орсина. Уникальность клятвы в том, что никто не сложил подобной и поныне не нашел способа ее разорвать. Кстати, клятвенный шрам ночью побаливал. Объяснишь?

– Проверял действенность клятвы. – Она и вправду действует, иначе шаман не узнал бы о проверке.

– Не советую продолжать испытания: чревато негативными последствиями, прежде всего для тебя. Ты же помнишь текст. Не искушай судьбу, Сандэр.

Больше не буду, резона нет. Результаты моего испытания ясно дают понять: Клятва Орсина – штука опасная и эффективная.

Солнце поднялось над верхушками деревьев и вовсю пекло, когда мы причалили к хлипкому бревенчатому пирсу, выдающемуся метров на пять в устье впадающей в озеро речушки. Береговая база Водяных Крыс представляла собой скопление хижин, огороженных частоколом от хищного зверья и внезапного нападения врагов. Память вождя подсказывала: средненький частокол враги тараном вынесут за считаные минуты. Обороняющиеся успеют лишь послать сигнал островитянам.

Ребятам из «пионерлагеря», атакованного одержимым зверем, не повезло с противником. Тварь сначала загрызла часовых морлоков, затем прямо из реки проникла на базу и учинила резню возле сигнального кострища. Мальчишки, пытающиеся спрятаться от нее, зажечь пламя на вышке, естественно, не сообразили. Куда там до сигнала при дышащем в затылок монстре. Верное самоубийство. Трагедия в тренировочном лагере доказывает простую истину: любую оборону можно обойти.

У пирса одиноко качалась на волнах долбленка, еще штук десять загорали днищем кверху на берегу. Нас приветствовали шестеро дюжих охотников, за их спинами переминались с ноги на ногу медведи. Бурые, большие. В сторонке в позе сфинкса возлежал саблезуб. Гребцы совместно со встречающей делегацией сноровисто переложили груз с пирог на косолапых, перетянутых широченными ремнями и травяными веревками. Гвард осматривал мишуток, проверял крепления. Клыкастого кошака почесал за ушком. Рыжик от ласкового обращения разомлел, сощурился, двинув мага от переизбытка чувств головой в грудь. От любовного толчка зверомастер еле устоял, ухватившись за шерсть кота.

Закончив снаряжать медведей, синекожие обменялись с одноплеменниками последними новостями, расселись по лодкам, пожелали нам с Гвардом удачи и поплыли к острову. Мы же двинулись по деревушке в сопровождении охотников. Провожая наш караван до деревенских ворот, тролли консультировались с волшебником по поводу пропажи дичи в окрестностях озера. Гвард успокоил их обещанием – мол, возвратится и расследует причины исчезновения.

– Мы зайдем в деревню, где одержимый зверь вырезал Водяных Крыс. – Зверомастер, выйдя за ворота, шел во главе каравана, впереди него бежал рысцой саблезуб. – Может, узнаем, кто его послал. Что думаешь об этом?

Определенные мыслишки насчет хозяев упакованной твари имеются. При нападении на островитян не пострадал никто из посольства Черного Копья. Младший владыка соседей со свитой из ученика шамана и метателя топоров включили режим невидимки, как только на причал приковылял Сларк, земля ему пухом. Остальных телохранителей Рак-Джакал отправил на Большую землю, по официальной версии – охотиться на зверя-убийцу. Послы типа оказали любезность в ловле чудища и выразили крайнюю степень доверия, оставшись в мизерном количестве на чужой территории. Подозрительным кажется поведение лесовиков вкупе с их бездеятельностью на пристани и счастливым спасением от зубов существа. Они наблюдали за побоищем, стоя в сторонке, и тварь на них ни разу не глянула. Подозрения я высказал магу, приплюсовав свои размышления о потенциальном выслеживании нас с Лилькой от Проклятой Башни, и он со мной согласился.

– Черное Копье – многочисленное племя, издавна претендующее на главенство в нашей части леса, – рассказывал Гвард известную мне от вождя Водяных Крыс историю. – Тролли Копья участвовали в походе к Проклятой Башне, расположенной на границе владений племени. Единственное смущающее обстоятельство заключается в отсутствии у них верховного шамана, способного сотворить столь сильного одержимого зверя. Впрочем, ходят слухи, будто бы Черное Копье прибегло к услугам некоего колдуна. Похоже на то. Неопытный ученик не смог бы вселить лоа в животное и контролировать его. Хм… придется нанести визит вежливости кое-кому из лесных троллей и разузнать подробности похода к Проклятой Башне.

Зверомастеру в разведке работать. Агентурную сеть небось по всему Пограничью наладил, Мюллер местного разлива.

– Если выяснится причастность Черного Копья к нападению, какие меры предпримем? – Начнись межплеменная война – нам с сестренкой безопаснее перебраться до ее окончания в форт.

– Если подтвердятся наши подозрения, – задумчиво пожевал губами маг, – разнесем в щепки главную деревню противника. Трехсот воинов во главе с Ран-Джакалом, полагаю, для возмездия довольно. Не беспокойся, вы с сестрой останетесь на острове, рано вам воевать. Да и не скоро война с Черным Копьем состоится. Без подробных сведений о враге Водяные Крысы не атакуют. Хм… затевается набег на пограничные поселки людей. Младший владыка у Рана спрашивал, не примкнем ли мы к стае налетчиков. Ран, естественно, отказался. Заправилой у того сборища – вождь Черного Копья. И сразу после отказа одержимый зверь объявился в островной деревне.

Гвард издал тихий утробный рык, на который обернулся притормозивший саблезуб, и замолчал, задумавшись.

Мы вошли в пустую деревеньку Водяных Крыс. Ворота распахнуты настежь, стенки некоторых хижин проломлены, на улице в беспорядке валяются предметы быта троллей – разбитая глиняная посуда, инструменты обработки камня, тренировочные чучела, утыканные каменными метательными топориками, копья и дротики. В земле сохранились следы когтей, чего не скажешь о пролитой крови, вычищенной падальщиками. Остановившиеся медведи пофыркивали и раздували ноздри, кошак нервно подергивал хвостом, прижимая уши к голове.

На порог уцелевшей хижины, стоящей на высоких сваях, вышел худющий низкорослый, по меркам синек, тролль в выцветшей набедренной повязке и браслетах из тролльих зубов, оплетающих щиколотки и запястья. По синей морщинистой коже змеились черные узоры татуировок. Трон-Ка, лидер отряда бесшумных убийц, подчиняющийся Ран-Джакалу. Личность легендарная, без шуток. Скольких он убил за свою долгую жизнь, а он старше предводителя островитян вдвое, не сосчитать. За убитого вождя, шамана и знаменитого воина он добавлял по зубу в браслеты. Безымянных за противников Трон-Ка не считал. При внушительном количестве побед он никогда не бился в крупном сражении, предпочитая удары исподтишка. Подстерегал жертву в засаде и молниеносно убивал, используя ловушки, отравленное оружие и неестественную ловкость. Выжившие – все они не были его целями – с ужасом рассказывали о нем как об истинном демоне, умеющем менять облик и становиться невидимым.

Поговаривали, он бывший верховный шаман истребленного племени Ночной Тени, присягнувший на верность вождю Водяных Крыс, единственному, кого ему не удалось убить. Группу бесшумных убийц Трон-Ка создал по поручению Ран-Джакала. Она – своего рода спецназ островитян, занимающийся ликвидацией их врагов, диверсиями и разведкой.

Гвард и тролль обменялись приветственными кивками. Вождь дал задание отряду устроить засаду на случай появления непрошеных гостей, рискнувших приплыть по реке и воспользовавшихся разрушением сторожевого поста у устья, вот ребята и сидят в «пионерлагере», сторожа подходы к озеру. Зверомастер, приказав животным быть возле ворот, поднялся по узкому помосту к командиру островного спецназа. Трон-Ка пропустил мага в хижину и последовал за ним.

Пробыл волшебник там долго. Я от нечего делать бродил по деревне, рассматривал достопримечательности. Длинный бревенчатый дом на сваях, хижиной его язык не поворачивается назвать, отводился под жилье мальчуганам и был центральной постройкой. К ней лепились мастерские по обработке камня, кожи и шкур, склад с оружием, кладовка, наполовину заполненная грибами, корешками, вялеными рыбой и мясом.

Отдельно высился столб железного дерева с вырезанными на нем ликами предков и каменным жертвенником, присыпанным пеплом от ритуальных сожжений в честь духов. Частокол с невысокими дозорными башенками по бокам от ворот соседствовал с хижинами взрослых.

На острове по-другому. Берег отведен под пристань, где строят и чинят лодки, вялят рыбу и мясо. Кожи и шкуры обычно обрабатывают на большой земле, привозят островитянам готовыми. Каменоломни и жилые хижины – в глубине острова, хранилища – в пещерах. Дом вождя стоит отдельно, священный алтарь предков находится на Могильной Скале, к нему на праздники сходятся все синекожие племени.

В «пионерлагере» не отличишь хижину начальника от хижины подчиненного, постройки жмутся друг к другу, улочки узкие. Две площадки – перед жертвенником и у тренировочных чучел-мишеней. Рассчитана жилплощадь жильцов на семьдесят, не больше. Женская часть для жен и малолетних детей «воспитателей» – крошечная, огорожена хлипеньким заборчиком мне по пояс. Одним словом, учебный лагерь.

Я покидал разбросанные по тренировочной площадке топорики в деревянные, обмотанные соломой мишени, напоминающие фигуры синек. Девять попаданий из десяти! Не зря меня гоняли тренеры из бодигардов вождя. Неделю назад два из десяти было.

Второй день без тренировок. Ощущение, будто чего-то не хватает. Тело просит привычных нагрузок, бега с препятствиями, спаррингов. Без них деть себя некуда. Шагая с мишками и переговариваясь с Гвардом, не замечаешь нехватки движения, зато на остановках, когда делать нечего, маешься бездельем. На обратном пути обязательно выделю по часику в день на зарядку. Встану до рассвета и потренируюсь в наматывании кругов по лесу и борьбе с древесными стволами в качестве мишеней.

Зверомастер возник на крыльце хижины мрачнее тучи. Спустился по мостику, морща лоб. Мага задумчиво-напряженным я еще не видел. Произошло нечто из ряда вон, значит. Он молча прошел мимо меня и зверей, остановился на воротах.

– Идем, – позвал и двинул дальше, не оборачиваясь.

– Эй, случилось что? – догнали его мы с Рыжиком.

За нами тронулся медвежий караван. Мишутки шустро перебирали лапами, стараясь поскорее покинуть злосчастную деревушку, Махайр постоянно оглядывался. Не нравится им здесь, чуют нехорошее место.

– Дурные вести, – процедил Гвард. – Кто-то из верховных шаманов объявил на меня охоту, пообещав десять флаконов драконьей крови за мою голову.

Умереть не встать, как говаривала одна моя знакомая на Земле. Десять флаконов! Умопомрачительная награда для любого охотника и вождя. Драконья кровь превращает тролля в неуязвимого берсерка, нечувствительного к боли и наделенного силой огра, а также, что хуже всего для противников выпившего ее синекожего, дает бешеную регенерацию. Благо эффект временный, но противнику от этого не легче. За полдня действия напитка тролль перебьет небольшую армию. Частица драконьего духа, содержащаяся в крови, защищает от духов и колдовства. В общем, выпиваешь флакон – и не боишься никаких ран, проклятий и магических воздействий вроде огненного шара и зачарованного оружия. Носишься по полю битвы до окончания срока действия напитка или покуда тебе не сшибут башку. Вариант еще конечности отрубить, однако дело хлопотное и неэффективное: за минуту руки-ноги прирастают к туловищу. Разумеется, для этого нужно их приложить к телу сразу после отрубания, не то раны затянутся.

Драконья кровь омолаживает, исцеляет абсолютно все болезни. Согласно преданиям, она бесконечно продлевает жизнь смертного при условии регулярного приема.

Откуда у троллей ее целых десять флаконов? Она вещество дефицитное, достать его трудно. В империи и восточных государствах флакон стоит по цене среднего дворянского поместья вместе с крестьянами и наследным титулом барона. За десяток предприимчивый человек выторгует большой город. Дорого, потому что добывают кровь у драконов, а гигантские ящеры те еще летающие эсминцы животного мира в Лантаре. К магии иммунные, броня пробивается самое меньшее выстрелом баллисты, ужасно живучие из-за высокой регенерации, плюются огнем, кислотой и прочими химическо-магическими прелестями.

Кому-то Гвард очень насолил, впору задуматься о прожитой жизни и составлении завещания. Распустят слух о награде по Пограничью, и ему доведется изменять внешность, имя, ауру и переезжать в глухомань, куда не ступала нога смертного.

– Хотел бы я знать имя богатея, назначившего за меня награду, – пробурчал зверомастер.

Тон и выражение лица мага не предвещали заказавшему убийство шаману ничего хорошего. Я про себя посочувствовал глупому колдуну. Волшебник его вычислит, и кончина синекожему предстоит долгая и мучительная.

– Есть предположения, кто мог тебя заказать, Гвард?

Зверолов сжал кулаки.

– У меня много врагов, Сандэр, среди троллей и людей. Драконьей кровью владеет не каждый. Поищу того, у кого она есть, и найду заказчика. Главное, чтобы до того времени мой дух не отлетел в Серые Пределы. Уладим дела в крепости – доставлю тебя на озеро и займусь поисками. В любом случае вас с сестрой мои трудности не касаются.

Угу, нам своих проблем предостаточно.

– Давай проверим твои навыки следопыта, – переменил тему маг. – Ты же получил их с умениями Ран-Джакала, не так ли? К полудню устроим привал, и ты покажешь, насколько лучше стал разбираться в следах.

Глава 16. План

Продемонстрировать Гварду навыки следопыта на полуденном привале мне было не суждено. Разрушила наши планы просека, оставленная в чаще громадным зверем. В ее конце мы наткнулись на трупы животных.

– Рекомендую не приближаться к ней, – вытянул руку, останавливая меня, зверомастер.

– Брось, Гвард, с ее ранами не живут, – возразил я, но на всякий случай подходить не стал.

– Ты плохо знаешь белых волков, тем паче волчиц. Хитрые, жестокие бестии и потрясающе живучие. Теперь ясно, почему исчезло зверье из окрестностей озера.

Да в курсе, в курсе. Память у Ран-Джакала отличная, и я на свою не жалуюсь. Распростертая перед нами в лесной чаще хищница признаков жизни не подавала, как и положено животному с олифантовым бивнем в левом боку. Слоняра под волчицей тоже живчиком не выглядел. Кровищи-то натекло с обоих, жуть просто. От кровопотери они обязаны погибнуть. Нормальные же звери, не одержимые терминаторы.

Чтобы убедиться в безопасности мертвых зверушек, маг послал к ним Махайра, яростно хлеставшего себя по бедрам хвостом и тем выражавшего острое нежелание подходить к трупам. Саблезубы ненавидят белых волков и враждуют с ними, никогда не пожирая. По какой причине брезгуют добрыми двумя центнерами диетического, легкоусваиваемого мяса, неизвестно. Встретив в лесу, обязательно пытаются убить. Волки бродят стаями, одиночки редкое исключение. Попробуй справиться с десятком санитаров леса размером с теленка каждый. Имей хоть метровые клыки, медвежью силу и кошачью ловкость, победить стаю трудновато. В местности, где есть белые волки, саблезубов не увидишь, и там, где мегакошки водятся, не встретишь волков. Коты тоже умеют перед общей угрозой объединяться в группы по двое-трое. Лесных олифантов родственнички Рыжика, наоборот, любят. На завтрак, обед и ужин. Позволить себе деликатес могут лишь самые крутые саблезубы, видовая элита. Слабаки слона не завалят, да и шансы напороться на трехметровые бивни велики. Волки загоняют олифанта до изнеможения – они повыносливее хоботного гиганта – и потом напрыгивают на него, валящегося с ног от усталости.

Гвард осторожно потрогал волчицу длинным прутом, выломанным из клена. Реакции ноль, чего и следовало ожидать от погибшей. Труп окоченел, чего бояться? Маг запустил камнем, пересчитавшим выпирающие ребра белой бестии. Зачем над мертвой издеваться, а? Картина ясная, не шевельнется зверушка, разве что в нее духа вселить.

– Почто над телом глумишься? – не выдержал я. – Мертвее не бывает.

– Бывает, Сандэр, бывает. Белые волки мастерски умеют притворяться, подстерегая жертву. Не раз случалось, охотник начинал снимать с дохлого волка шкуру, а зверь чудесным образом оживал и вцеплялся ему в глотку.

– Эта уж точно мертвая, на бок ее погляди. Думаешь, она притворится с олифантовым бивнем, пробившим ее насквозь? Шутишь. К тому же смысла ей подстерегать нас никакого. Под ней туша слоновья, еды на месяц. Мы, худые и стройные, ей даром не сдались.

– То-то и оно, – не отступал зверомастер. – Защищает добычу. Подойдем – разорвет. Белые волки – страшные звери. Ничего не боятся, бросаются в заведомо безумную атаку на сильнейшего – загрызенный олифант тому пример. Она его в одиночку одолела, иначе здесь была бы вся стая, и близко не подпустившая нас к добыче. Самое неприятное, белые волки иммунны к чарам звериной магии и магии разума.

То есть маг ее не ощущает, потому относится с опаской. Следовательно, приручить волков с помощью колдовства нельзя. Вождь Водяных Крыс информацией о невосприимчивости их к магическому внушению не располагал, я тем более. Век живи – век учись.

– У нее неподалеку щенки, поэтому она одна. – Гвард дотронулся палкой до пробитого бока.

О взаимоотношениях белых мне известно в общих чертах. Ран-Джакал с волками почти не сталкивался, они для тролльих лесов диковинка. Обитают севернее, у вечной мерзлоты, и синекожие с ними знакомы понаслышке от имперских торговцев и бывших наемников, побывавших в тех неприветливых краях.

– На время родов и выкармливания волчат молоком самки покидают стаю, – продолжил просвещать волшебник. – Волчица изголодалась, раз отважилась кинуться на олифанта.

– Далековато она забрела от дома.

– И от стаи, – добавил маг. Убедившись в собственной безопасности, он подошел к горке трупов вплотную и увлеченно исследовал тела. – В наших лесах белые волки не водятся. Как ее сюда занесло, ума не приложу. Видишь раны на брюхе и морде олифанта? Откуда они, догадываешься?

– От шакальих зубов, – распознал я работу падальщиков. Раньше повреждений не видел, ракурс не тот. – Погрызли слоника, а к волчице не притронулись. С чего бы?

Звериных повадок лучше зверомастера и охотник экстра-класса не знает. Гвард путешествовал полжизни, судьба его забрасывала и на ледяные поля варварского севера, и в душные джунгли гоблинского юга. Всюду он пополнял запас знаний по своему профилю. К нему стоит прислушиваться, когда он о животных говорит.

– Мясо белого волка рискнет отведать вконец обезумевший от голода зверь. Оно непригодно в пищу, ядовито, дурно пахнет и необычайно жестко, точно дерево. Неприятно жевать зловонную горькую древесину, не правда ли?

– Наверное… – У вождя пробел в образовании. О ядовитом мясе он не слышал и считал любую плоть съедобной, надо лишь уметь правильно разделывать добычу и готовить ее.

– Шкура испорчена. – Маг постучал палочкой о бивень, проткнувший волчицу. – Мех белых волков пользуется популярностью у дворян и дорого стоит. Сандэр, найди-ка волчьи следы. В логове должны быть щенки.

Я обошел трупы, вглядываясь в почву вокруг. Примятая трава под ступнями слонопотама четко давала понять, откуда он притопал. Следов хищницы не разобрать. Низко расположенные веточки поломаны тушей хоботного, и вообще полнейший беспорядок. Слон дрался с противницей, ломая и втаптывая молодую поросль деревьев, кусты. Кое-где травяной ковер содран, обнажив почву. Судя по ранам олифанта, волчица напала на него сзади и разорвала ноги, повредив сухожилия.

Далеко слоник не убежал. Припадая на кровоточащие задние ноги, обернулся, и она вскочила ему на спину – и давай рвать загривок и шею. От кровопотери он бы умер в течение получаса, а то и меньше. Скоро к раненому стянутся падальщики и привлеченные ароматом крови хищники. Волчице необходимо закончить до прихода незваных гостей. Стае шакалов она не соперник – чересчур ослаблена и побита.

Слонопотам не сдавался. Предчувствуя смерть, он бушевал, бился о деревья в попытке пришибить врага, и ему это удалось. Повторная атака стала для его противницы роковой. Олифант поддел ее бивнем.

– Не находишь следов? – Зверомастер обследовал землю и деревья вокруг мертвых тел. – То-то и оно. Белых волков на севере называют призрачной смертью. Выследить их крайне сложно. На снегу отпечатков лап не оставляют, точно эльфы, и охотникам всегда мешает начинающаяся метель. В обществе магов бытует мнение, и снежные тролли с ним согласны, что белые волки обладают магией природы и разума на простейшем уровне. Метели вызывают, следы сглаживают, глаза жертве и преследователям отводят. Удивительные создания. Существовал бы способ подчинять этих зверей – им бы цены не было. – Волшебник прошелся по оставленной олифантом просеке в чаще. – Волчица не могла отойти далеко от логова, оно где-то поблизости. Махайр!

Саблезуб, принюхиваясь, закружил по чаще.

Логово мы нашли в трехстах метров от места гибели слона и хищницы. Неглубокая нора, вход завален ветками. Человек и тролль не заметят, а против зверья и змей мамаша есть. Была, вернее. В норе четыре белоснежных меховых клубка. Злющие. Меня и Гварда поочередно норовили цапнуть прорезающимися остренькими зубками за пальцы. Самый мелкий тихонько зарычал, когда его вытягивали на свет.

– Одного оставлю себе для опытов, остальных продам гильдии магов Гарида, – вслух планировал зверомастер, засовывая щенков в объемный мешок.

Нет, ну с кем я связался? За медный грош удавится, по жадности даст фору любому гному.

– Гвард, мог бы ты дать нам с Лилькой волчат? – Жалко пушистиков, в лабораториях магической гильдии их после экспериментов на чучела пустят, живодеры эдакие.

Зверомастер посмотрел на меня как на умалишенного.

– Сандэр, что ты с ними будешь делать? С четырьмя кровожадными тварями, не поддающимися дрессировке? Они же загрызут тебя, едва подрастут.

– А ты дай и отойди. Это уже мои проблемы, как я с ними полажу.

– Одного, ну пускай двух – дам. Но всех не проси. По справедливости, тебе один причитается. Заслуга в том, что мы нашли щенков, уж извини, не твоя.

– Гвард, неужели ты упустишь случай приручить грозу магов и шаманов – белых волков – и создать полноценную стаю? – не сдавался я. – Сам посуди. Может быть, неудачи в дрессировке происходили из-за одиночества животного? Представь, посадили тебя на цепь, родителей и друзей убили, братьев и сестер забрали. Ты был бы паинькой? Нет, ты бы затаил злобу на людей, вырос и отомстил за поломанную судьбу. Белые волки гордые, мстительные, поэтому не поддаются дрессировке. К ним особый подход нужен.

– Особый, говоришь? Белый волк-одиночка опасен, а стая опаснее многократно, – раздраженно сказал зверомастер. – Думаешь, кафедра анималистической магии академии Салютус не проводила эксперименты по приручению выводка волков? Проводила, и все они заканчивались провалом. Звери загрызали экспериментаторов и сбегали, сея панику и ужас.

– Ни в жизнь не поверю, чтобы опытнейший зверомастер, познавший основы общей магии и шаманизма, не придумал средства утихомирить разбушевавшихся животных, – решил я сыграть на самомнении волшебника. – Пусть только рыкнут, ты их в бараний рог скрутишь, Гвард. И в любой момент снимешь с них шкуры и продашь по бешеной цене имперским дворянчикам.

Все-таки я убедил волшебника не продавать волчат хотя бы в ближайшие месяцы. Оставил их маг под мою ответственность, разумеется.

Встали на привал мы за полдень. Гвард, положившись на бдительность животных, прикорнул на ковре из шелковистой травы. Перед отдыхом он предусмотрительно окружил место заговоренной шерстяной веревкой, отгоняющей змей, насекомых и мелких злых духов. Охранный круг своеобразный.

Я достал из мешка щенков, дал вяленого мяса, воды налил в мисочку. Ну, нету молока и свежего мяса, потерпите до форта, там что-нибудь придумаю. Волчата гордо воротили мордашки от непривычной пищи и вели себя сурово, огрызаясь на попытки погладить и поднести кусочки мяса к влажным холодным носам. Миску с водой то ли случайно, то ли нарочно опрокинули на меня, замочив рукав куртки.

Кажется, в команде белые волки учатся работать чуть не с рождения. В то время как самый крупный отвлекал мое внимание рычанием и старался куснуть за палец, другие, переваливаясь, дружно драпали в кусты. Ситуация повторялась с возвращением беглецов, лишь отвлекать принималась уже сестричка диверсанта. М-да, белые волки – нечто. Не представляю, насколько мои подопечные разовьют тактику командной работы, когда подрастут. Реально есть чего опасаться. Провозившись с ними битый час, засунул обратно в мешок.

Мешок – неподходящее место для четырех активных щенков, но содержать их негде. Хорошо, он кожаный, похожий на здоровый бурдюк, какие в ходу у синекожих. Тканевый волчата прогрызли бы. Зубки-иголки, тоненькие и острые, непригодны для проделывания дыр в толстой коже мешка. Крошечные отверстия, пробитые зверомастером для проникновения воздуха, мелким «узникам» расширить не удавалось. Они старательно царапали мешок, грызли его, да зря. Причем делали все тихо, изредка от отчаяния и злости чуть слышно порыкивая. С такими ухватками им прямая дорога в диверсанты-разведчики. Спецназ пушистый растет. Возвратимся на остров – мы с сестренкой вас отучим от желания сбегать.

За остаток дня не случилось ничего примечательного. Наш звериный караван тащился по лесным тропам, Гвард спрашивал меня о следах, указывая на отпечатки лап под ногами и в стороне от тропинки. Он напоминал преподавателя, принимающего экзамен у любимого студента. Почему у любимого? Потому что придирался он к каждой мелочи.

– Кто здесь прошел? – направил маг указующий перст на еле заметное углубление в почве.

Говорил он на имперском и требовал ответа на том же языке, проводя сразу две тренировки – по знанию леса и лингвистике.

– Заяц проскакал, – опознал я след, воспользовавшись памятью Ран-Джакала.

– Правильно, – скорчил хитрющую рожицу волшебник. – А какой заяц?

– Русак, – приглядываюсь внимательнее к отпечаткам. – Взрослый, примерно двухлетка, тощий. Хромает на заднюю левую лапку. Беда с лапой давно приключилась. Он уже приноровился шустро бегать на трех, покалеченную практически не использует.

– Верно. Откуда столь подробные сведения?

– Отпечатки совсем неглубокие, потому что русак легкий, проскакал здесь сегодня утром. По рисунку следов видно – он хромает, но бежит во всю прыть. Значит, привык к хромоте. Убегал, скорее всего, от рыси. Она за ним через тропу сиганула, вон, на кустах клочок шерсти застрял, и ее следы перекрывают заячьи. Сойдем с тропинки туда, – киваю в направлении погони, – и найдем примятую траву и кучу муравьев, облепивших капельки крови на земле и травинках.

– Неплохо, неплохо, – протянул зверомастер. – Расскажи-ка, почему во-он та веточка клена сломана? И откуда царапины на стволе?

На вопросы я отвечал правильно. Гвард, закончив экзамен, был доволен моим уровнем подготовки юного следопыта, но раскритиковал познания имперского языка.

Вечером расположились под раскидистым дубом, развели костерок. Махайр, отлучавшийся во второй половине дня, притащил косулю на ужин. Разделывал тушку я, по просьбе мага. Пожарили мяса, покормили изголодавшихся волчат. Сырое мясцо они чинно пережевывали, с подозрением косясь на нас и разлегшихся медведей. Наевшись, щенки сели спина к спине, прижались друг к другу. Видимо, осознали невозможность бегства в условиях окружения. Куда смоешься от двух людей, группы медведей и бдительного саблезуба? На приглашение волшебника забраться в мешок синхронно зарычали, самый крупный клацнул зубами в сантиметре от пальцев зверомастера. Чувствую, намучаемся с ними. Гвард, проигнорировав предупреждения волчат типа «не приближайся – загрызу!», ловко похватал строптивцев за шкирки и засунул в глубины мешка.

– Три самца и самочка, – определил он пол щенков. – Уже жалеешь, что оставил себе всех? Хлопотно воспитывать стольких хищников.

– Не-а. Они мне, наоборот, нравятся больше. Особенно тот, едва не цапнувший тебя за пальцы. Знатный защитник вырастет.

– Да-да, защитник, – добавил волшебник в тон изрядную долю скепсиса.

Мы съели задние ножки косули, обрезав филе. Тушу разделили на части и роздали медведям и Рыжику. Косолапые на подножном корме не проживут, им мясо подавай, а кошак заслужил. Ему наибольший кусок достался.

Зверомастер расстелил на земле меховой плащ, обвел место ночлега веревкой и, сложив ладони рупором, защебетал, имитируя беличью речь. На зов с нижних ветвей ему на плечо спрыгнул зверек, странная помесь белки и хорька, и деловито заверещал магу в ухо. Гвард, выслушав агента, достал из кармана свернутый трубочкой листик бумаги с мизинец величиной, привязал шнурком к брюшку пышнохвостого помощника и, шепнув в мордочку, подбросил на ветку. Зверек тут же растворился в листве. Волшебник, потирая ладони, повернулся ко мне:

– Мой соглядатай в лесу. Выполняет разные поручения. Сейчас несет записку капитану Гарену. В ней сообщается, чтобы он завтрашним вечером прислал усиленный патруль из проверенных ребят к таверне Хрехта Деревянной Ноги. Там назначена встреча с громилой, нанявшим меня отыскать вас с сестрой. Настоящий наниматель обязан быть поблизости. Или доверенный человек от него, смыслящий в магии и умеющий исследовать ауру предметов и существ. Иными словами, маг уровня старшего бакалавра, не меньше.

– Каков план, компаньон? – подсел я ближе к зверомастеру.

– Слушай и запоминай. Не поймешь – спрашивай. Мы завтра на закате заходим в поселок под крепостью. На постой останавливаемся в харчевне Матушки Альды, и я иду к Хрехту. У него снимает комнату мой непосредственный заказчик, Рой Мясник. Я договариваюсь о передаче ему тебя. Они обязательно удостоверятся в твоем иномировом происхождении. Обычно проверка заключается в проведении ритуала. Впрочем, достаточно опытный маг, читающий ауру, обойдется без черчений на полу. Он взглянет на тебя и поймет, кто ты на самом деле. В момент проверки ворвутся патрульные, свяжут всех, поэтому будь готов к жесткому обращению. Нас, меня в том числе, конвоируют в крепость к капитану Гарену. Он учинит допрос с привлечением Марна Изверга, магистра магии разума и главы дознавателей форта. Марн-то и раскроет, кто стоит за заказом. Затем чародею, посланному проверить тебя, то есть посреднику, предложат выбор – сотрудничество с имперской тайной канцелярией либо передача в руки церковников и скорый, но справедливый церковный суд с последующей казнью через отсечение головы и сожжение. В случае согласия на сотрудничество мага попросят сделать добровольное пожертвование, своего рода залог благих намерений. Он в конечном счете выведет на главного заказчика, и мы поймаем того на крючок, пригрозив разоблачением и выдачей Церкви. Выбор предоставим, как и посреднику. В результате заполучим надежного союзника тайной канцелярии, деньги и кое-какие магические предметы за работу из пожертвований оступившихся чародеев, признательность от главы тайной канцелярии. После чего возвращаемся на остров.

А ты, Гвард, совсем не тот, за кого себя выдаешь. Верховный шаман Водяных Крыс по совместительству агент имперской разведки, зуб даю. И создание смешанного племени в тролльих лесах уже не кажется самостоятельным решением троллей. Кто создавал? Правильно, наш зверомастер. Играя на самолюбии и мечтах изгоя, сына вождя синекожих, подтолкнул Ран-Джакала к образованию клана, лояльного к имперцам. Заслуга Гварда и в укреплении островитян, в союзе с морлоками, без чего Водяные Крысы были бы обречены на истребление соседними, более многочисленными племенами.

К Зверолову стекается инфа о событиях в лесах, планах троллей, он ее сливает в крепость тому же Марну Извергу, уполномоченному представителю тайной канцелярии, тот передает в штаб, и империя реагирует соответствующими обстоятельствам мерами. К примеру, снабжает Водяных Крыс стальным оружием и дает команду задушить в зародыше коалицию троллей, планирующих захват Пограничья. Империя ни при чем, солдаты не гибнут, и битва выиграна до первого выстрела. Синекожие сами разрулили ситуацию плюс позиции островитян укрепились, их влияние возросло. В следующий раз никакой коалиции не будет без них. Всем хорошо, не считая проигравших синек. Во что я вляпался?! Ощущаю себя винтиком гигантской машины под названием «тайная канцелярия». Нет, оно неплохо состоять под патронатом разведки до поры. Но в будущем хочется надеяться на равноправное сотрудничество, а не роль шестеренки второстепенного механизма.

– Есть вопросы – спрашивай, отвечу. – Гвард сел по-турецки, уперев руки в колени.

Изложенный план отличался от замысла, рассказанного раньше, на острове. Ясно почему. Уровень доверия ко мне повысился, да и Клятва Орсина обязывает. Следовательно, меня зверомастер взял в оборот всерьез и надолго. Поскольку протестовать и вырываться бессмысленно, расслаблюсь и буду получать удовольствие.

– Работаешь на тайную канцелярию?

– Граждане империи должны ей оказывать содействие. Я – гражданин империи, – уклончиво ответил маг. Кто бы сомневался! – Говори по сути, пожалуйста.

– Запасные варианты предусмотрены? Например, посредник не явится, и громила без проверки тебе поверит. Или посредник ускользнет.

– Исключено. У Роя Мясника нет способностей к магии, я по его ауре прочел. В противном случае он сильный чародей, притворяющийся бесталанным исполнителем последнего звена. Из поселка ему ночью не уйти, Марн активирует двойной защитный барьер наподобие лунного вокруг таверны и городка.

Зверолов и главу дознавателей форта оповестил. Хорошо подготовился.

– Гарен сообщит Марну о времени захвата, – угадал вопрос по выражению моего лица Гвард. – Изверг о нашем предприятии знает.

– А если посредник не расскажет о заказчике? – продолжал я выискивать слабину в плане.

– Маловероятно, – скривился зверомастер. – Существуют, конечно, средства блокировки и стирания воспоминаний. Ауру можно подкорректировать, убрав следы контакта с заказчиком. Весьма дорогостоящие средства, и применять их в состоянии лишь искушенные в магии разума чародеи уровня магистра-супрема. Иными словами, почти архимага. Таковых немного, человек двадцать в империи и столько же в королевствах людей. Печально признавать, однако мы бессильны выяснить имя заказчика при подобном повороте событий, и придется довольствоваться имуществом посредника в качестве награды.

– Погоди, Гвард, а Глубинный Жрец не поможет снять блокировку? Он дока в магии разума, не хуже магистра из форта, думаю.

Зверолов почесал подбородок, раздумывая.

– Ты прав, Сандэр. Дедуля Тланс по силе приблизительно равен архимагу разума.

– Вот и отличненько. Доставим посредника на остров, жрец взломает блокировку – и вуаля, главный злодей на блюдечке с голубой каемочкой.

Зверомастер изогнул губы в своей фирменной ухмылке.

– Далеко пойдешь. – Угу, далеко. В разведке сообразительные парни ох как ценятся. – Единственная загвоздка заключается в потраченном на допрос и транспортировку посредника времени. До острова, не жалея зверей, с помощью чар выносливости верхом день пути, назад день. Устранение блокирующих память элементов займет от нескольких часов до нескольких дней. Заказчик заподозрит неладное и скроется.

– Зато мы узнаем его имя и сможем позже разыскать.

– Разыскивать его будут другие люди, – горько усмехнулся Гвард. Наверное, мысленно прощаясь с горами золота и артефактами заказчика.

– А чего ему бояться? Он посчитает себя в безопасности, – возразил я. – Средства блокировки сработали, от посредника ничего не узнают. Нет, он и не подумает подаваться в бега. Тут-то и постучится к нему в дверь северный лис.

– Гр-кхм, – кашлянул волшебник. – Северный лис? Фразеологизм, надо полагать?

– Угу, означает крупные неприятности с фатальным исходом, – охотно поделился я знаниями о родном речевом обороте.

– Вполне резонно, – размышлял вслух Гвард. – Твои суждения не лишены логичности, Сандэр. Есть еще вопросы?

– Нет, ясно все. Возникнут – спрошу.

– Правильно. Тогда ложимся спать, завтра нам предстоит тяжелый день.

– Хм…

– Что-то еще?

– Гвард, мог бы ты меня чему-нибудь научить по магии? Спать совсем неохота, усталости не чувствую. Хотя бы теоретические подготовительные знания. Все равно скоро не усну, а ворочаться с боку на бок – даром время тратить. Если ты не устал, конечно.

– Я-то не устал. – Зверомастер сел поудобнее. – Думал, тебя переход измотал. С непривычки тяжело по лесу в высоком темпе пробираться. Ты же раньше не в лесу жил.

– После тренировок с охраной вождя на острове для меня это легкая прогулка.

– Значит, хочешь узнать о магии? Ладно. Тогда вкратце расскажу о ней. Не уснешь, пока буду рассказывать, – может, попрактикуешься кое в чем.

– Только без неприятных сюрпризов, – попросил я. – Никакой ловли духов.

– И в мыслях не имел, Сандэр. Обычная медитация.

Гвард начертил палочкой на земле несколько колец друг в друге.

– Магия, – в его голосе слились восхищение и трепет. Он прикрыл глаза, будто уносясь мыслями в неведомые дали. – Она разлита повсюду – от капельки росы до небесного аэра. Она присутствует и в живых существах, и в предметах, кажущихся неодушевленными. Камнях, костях, вещах обихода. Черпать ее можно отовсюду. Причиной тому воля Создателя либо нечто иное, но каждая раса имеет свой источник магической силы. Магия дварфов заключается в горах, земле и камнях, эльфов – в растениях, животных и воздухе, морлоков – в воде и сознании. Тролли, гоблины и орки научились получать силу из мира духов. Их волшебство потому называется магией духов.

Зверомастер нарисовал вокруг внешнего кольца ряд знаков, соединенных с кругом линиями, и отложил палочку.

– А люди? – прервал я паузу.

– Им дает силу в основном Эфир. К тому же они научились выуживать ее отовсюду, в зависимости от естественных склонностей мага.

– Эфир? Ты о нем не упоминал, Гвард.

– Находись мы в империи – обязательно сказал бы. – Зверолов размашистыми штрихами дорисовал над и под кольцами по непонятной фигуре. – Смотри, Сандэр. Это упрощенная схема магической картины нашего мира. Внизу, – он ткнул палочкой в самый низ рисунка, – Хен Бал, Серые Пределы, обитель духов лоа. Вверху, – кончик палочки коснулся верхнего «облачка», – Эфир, место обитания ангельских сущностей. Теологи и маги спорят о существовании Высшего Эфира, куда будто бы удалится Создатель после сотворения мира. Пока эмпирических доказательств существования нет, хотя клирики утверждают обратное. А здесь, – очередное «облачко» под обозначением местожительства духов умерших, – Геенна, обиталище демонических сущностей. Вот это, – Гвард обвел палочкой знаки, – источники магии в нашем мире, не привязанные ни к одному из Сопредельных Вместилищ – Эфира, Серых Пределов и им подобных. Стихии, Консиента и много других.

– А сколько вообще Вместилищ?

– Точно знает, полагаю, лишь Создатель, – горько усмехнулся Гвард. – Маги теряются в догадках. Кто знает, иные суть часть уже известных, о которых я сказал, либо отдельные? Расспросы потусторонних обитателей ни к чему путному не привели. Каждый утверждает свое. Ангелы советуют не морочить голову знаниями, превышающими человеческое разумение, и, думаю, это правильный совет. Всего насчитывают от четырех до одиннадцати Вместилищ. Среди них Звездные Чертоги и Предвечная Тьма.

О Предвечной Тьме слыхал, о Звездных Чертогах нет. Надо будет позже подробнее расспросить Гварда.

– В центре наш мир? – понял я, разглядывая концентрические кольца между горними и нижними Вместилищами.

– Верно. Это структура магического взаимодействия. – Зверомастер указал на центральный круг. – Основа любого магического действа – воля. Без нее ничего не произойдет. Вторая по важности – магическая энергия, айгата. – Мана по-нашему. – Чем ее больше у мага, тем он больше сотворит заклятий. Она есть у всех, но зачастую в недостаточных для колдовства количествах, поэтому волшебниками становятся единицы. Энергия поглощается из внешнего мира и вырабатывается духовным телом мага. Воля преобразует ее в результат при помощи неких инструментов – колдовских принадлежностей – и формул-заклятий. На высочайшем уровне Искусства, коего достигают, как правило, архимаги, надобность в инструментарии почти отпадает. Результат создается волевым усилием, и только.

– Ну, до архимага мне далековато. К тому же дедушка Тланс сказал, мне прямая дорога в воины. Вот у сестренки данные есть, чтобы великой магессой стать. Мне основы бы освоить.

– Морлоки, бывает, тоже ошибаются. – Гвард поворошил веткой в затухающем костре. – Ты – ловец духов, Сандэр. Потенциально отличный маг, способный овладеть гигантским запасом магической энергии. Твоя задача – научиться контролировать себя и духов, и при надлежащих усилиях и удаче ты сможешь дорасти до уровня архимага.

Угу. Может быть, если повезет. Для достижения планки, за которой меня начнут величать архимагом, требуется пыхтеть несколько сотен лет на магической ниве, обрастать знаниями, опытом. И главное, дожить до того времени.

– Лет через двести-триста, – словно прочел мои мысли зверомастер. – Во всяком случае, контролируя пойманных духов, ты за несколько лет перегонишь любого бакалавра, выпущенного Академией волшебства Салютус. Подучившись в профильном учебном заведении, быстро достигнешь магистерского звания.

– И что, любого можно научить магии, у кого мало-мальский запас энергии и крепкая воля?

– Пожалуй, да. Воля придаст рвения и не позволит сложить руки в трудный час. На трудолюбии и терпении, Сандэр, зиждется большая часть успеха всякого предприятия.

– Гвард, ты сказал, лет триста нужно для становления архимагом. Сколько у вас маги живут? У нас, в нашем мире, люди максимум доживают примерно до сотни, и счастливчиками старожилов не всегда назовешь.

– Понимаю, – нахмурился Зверолов. – У разных рас Лантара продолжительность жизни различна. Тролли живут столько, сколько могут ходить. Ослабленного от старости и бесполезного для племени старика приносят в жертву. Синекожие теряют способность передвигаться не раньше девяноста лет. До столь преклонного возраста очень редко доживают. Старики гибнут на охоте, тонут на рыбалке. Эльфы знамениты долгожительством, для них зрелость наступает на пятой сотне лет. К тому же большинство из них маги, практикующие Ветви Друидизма.

– Магия природы?

– Да, именно. Дварфам отведено горными богами по два-три столетия. У простых людей длина жизни колеблется от шестидесяти пяти до семидесяти пяти, у дворян и богачей благодаря эликсирам и омолаживающим процедурам – до ста. Чародеи живут дольше. Для архимага, посвященного в Искусство Жизни, и тысячелетие не предел. Существует много способов продлить срок использования своего физического тела. Впрочем, на гибели тела жизнь мага не заканчивается. Чародеи нашли ряд уловок, дабы обмануть смерть.

– В смысле, они продолжают жить после того, как их тело умерло?

– Перенос духа недавно умершего в гомункулуса или магическим образом выращенный живой конструкт – дело обычное для уважающего себя монарха либо мага высокой степени. Вдруг умрут внезапно насильственной смертью! Операция переноса весьма дорогостояща, однако ради сохранения своей жизни денег не жаль. Разве у вас нет подобного?

– В нашем мире и магия-то не слишком распространена и ограничивается, сравнивая со здешними чародеями, умениями уровня сельских ведьм и знахарей. Власть имущие и состоятельные люди мечтают о продлении жизни, но пока я не слышал о действенных препаратах, помогающих хотя бы уверенно перешагнуть столетний барьер.

Гвард хмурился сильнее. Должно быть, думал, до чего же отсталая наша цивилизация.

– Зато у нас развита наука, позволяющая летать к звездам и опускаться в глубочайшие расщелины под водой, – попробовал я реабилитировать земную культуру.

В Трехлунье вряд ли кто-то похвастается полетом в космос.

– К звездам? Вам удалось вырваться за грань Хрустального Купола небес? – поразился зверомастер. – Отчаяннейшие сорвиголовы из магов решаются на странствие по Астралу к звездам. Никто не возвратился, к сожалению, дабы рассказать, как там, по ту сторону божественного Купола… Но довольно о тайнах небес и жизни. Мы отвлеклись от главной темы. Я говорил о вас с сестрой с Глубинным Жрецом. Он увидел в тебе воина, а в Лилиане волшебницу, потому что в тебе как в маге присутствует существенный недостаток. Догадываешься какой?

– Тут гадать нечего. Без внушительного запаса магической энергии чародеем не стать.

Гвард довольно кивнул.

– Дедушка Тланс весьма метафорично отозвался о разности в ваших с сестрой доступных объемах энергии. Твой он сравнил с искрой, запас Лилианы же с лесным пожаром.

Ничего себе! Вот это разница. Лильке действительно необходимо развивать талант к магии. Уверен, она станет магистром гораздо раньше, чем я одолею начальный курс в волшебном заведении. Разумеется, если у меня хватит наглости туда записаться. И никакие духи не решат проблемы нехватки маны.

– Тебе не стоит отчаиваться, Сандэр. Твоя сестра имеет феноменально огромный запас энергии. У тебя со временем будет нормальный, по меркам имперских магов, объем. До магистерского, я уверен, дотянешь. Не скоро, конечно. Его возможно расширить втрое, усердно упражняясь.

– Спасибо, Гвард. Ты сам понимаешь, высот в искусстве мне не достичь. Во всяком случае, в ближайшие десятилетия. У меня на родине говорят: «Лучше синица в руках, чем журавль в небе». Я неплохо управляюсь с оружием, поэтому хотел бы сосредоточиться на магии, усиливающей мои умения бойца и физические параметры. Сейчас для меня актуально выжить, и развивать я буду то, что лучше всего умею в данный момент.

– Ты знаешь о магии Духа? – подумав, спросил зверомастер. – Этому пути следуют те, у кого мало магической энергии и кто желает максимально развить свои физическое и духовное тела. Они полагаются на силу собственного духа, изменяя себя. Например, укрепляют тело, становясь сильнее, выносливее, быстрее. Кожу мастеров не пробить и копьем, они будто вылиты из железа. Раны затягиваются на них, точно на саламандре. К колдовству, особенно магии духов, они менее восприимчивы, нежели, скажем, обычный человек.

– Хм… а насколько они себя изменяют? – На ум приходят практики йогов. В Лантаре, видимо, их усовершенствованный аналог. – Маги контролируют изменения?

– Понимаю твою осторожность, – ответил, ухмыляясь, Гвард. – В безмозглую лягушку не превратишься. Маг управляет трансформацией, ибо магия Духа предусматривает высокий уровень самоконтроля, без которого невозможно творение чар. По сути, все чародеи и шаманы немного сведущи в данной отрасли искусства. Начать постижение азов предлагаю тебе с медитативной практики. Позднее научу тебя основам магии разума, они тебе необходимы из-за переизбытка информации в памяти, и магии духов. Готов?

– Всегда готов.

– Прекрасно. На первых порах помогу. Начнем.

Остаток вечера я провел, учась медитации. Гвард призывал очистить сознание от мыслей и сконцентрироваться на своем состоянии. Биении сердца, дыхании. Я пытался до полуночи – тщетно. Крутящиеся в голове мысли сбивали настрой. Нет-нет да и вынырнет какая-нибудь, нарушив внутреннюю тишину.

Зверомастер подавал личный пример, неподвижно сидя напротив в позе лотоса. Такую помощь он имел в виду?

– У всех с первого раза не выходит, – открыл он глаза. – Позволь.

Зверолов нагнулся вперед и легонько хлопнул меня по плечу.

В тот же миг я точно провалился, оказавшись единым целым со своими ощущениями. Я тек кровью по кровеносным сосудам, впитывал кислород из легких. Я чувствовал все, от внутренних органов до мельчайших нервных окончаний. Темно-красная теплота заполняла меня. Приятная, забытая и вновь обретенная…

– Довольно!

Возглас Гварда выдернул меня из медитативного состояния. Сижу, прислоненный спиной к дереву, в глазах разноцветные круги. Тлеющий костер еле-еле освещает силуэты лежащих мишуток и склонившегося надо мной зверомастера.

– Нельзя надолго сливаться сознанием с телом. Ты новичок, с непривычки мог навсегда остаться в телесности. У вас подобное называется «овощ» и «кома».

– Спать хочу, – продирал я глаза.

В черепе бардак, голова чуть кружится, веки тяжеленные. Блин, упасть бы и уснуть.

– Поздравляю с откатом. – В полумраке замечаю ухмылку Зверолова. – Привыкай. Дальше полегчает. На сегодня закончим. Спи.

Спали на шкурах, расстеленных на траве. Я сразу отключился и проснулся по привычке на рассвете. Зверомастер уже стоял с бурдюком воды.

– Доброе утро! – Я поймал брошенный бурдюк. – Умывайся. Завтракаем и идем.

В сегодняшнем меню грибной супчик с мясом, приготовленный из припасов Лильки, и черствые лепешки. На десерт – ягоды дикой малины, растущей в изобилии в здешнем лесу. Гвард постарался на славу, суп вкусный сварил. Поели, я волчат покормил остатками вчерашнего ужина, соорудил из плетеных корзин им коробку, и пошли.

Под вечер я вновь медитировал под присмотром зверомастера, предварительно изложившего инфу об основных типах медитативных техник в магии Духа. Типов два, и чем дольше в них практиковаться, тем легче переносятся откаты. Тот, которому я учился, целительный, он же еще называется у людских магов телесностью. По словам моего шаманистого наставника, научившись управлять процессами, происходящими в организме, я смогу ускорять заживление ран, и болезни, не имеющие магического возбудителя, будут меня обходить десятой дорогой.

Второй тип – сознательный. То есть медитация, осуществляющаяся концентрированием на чувствах, воспоминаниях, эмоциях. Она начальная ступень к познанию собственного духовного естества. Наводит порядок в сознании и подсознании, в памяти, чувствах. Освоив ее, перейду к налаживанию отношений с пойманными духами.

Проблема заключалась лишь в продолжительности обучения. На овладение целительной техникой приемлемого уровня уйдет минимум полгода. Приемлемый – значит обеспечение железного здоровья с двойным ускорением регенеративных процессов.

Мастера, посвятившие телесности жизнь, затягивают раны за считаные минуты и умеют трансформировать ткани своего организма, наделяя их новыми качествами. На восстановление уходит прорва энергии, кстати, а ее у меня, пока не научусь тянуть из плененных духов, нет.

Сознательной медитативной технике, или консиенте, учатся на порядок дольше. По моим прикидкам, четыре года потрачу на нее, после чего смогу быть уверенным в положительном результате «разговора по душам» с моими духами.

Медитация к тому же сделает мою волю сильнее и повысит навык контроля над айгатой. Бонус от этого – повышенная сопротивляемость гипнозу и магии Разума вообще.

Зверомастер предостерег от поглощения духов в период обучения. Мало ли к чему приведет бесконтрольное увеличение популяции духовных зверушек во мне!

Учиться быстрее, по убеждению Гварда, не представляется возможным. Психика не выдержит. Медитативное состояние – сложнейший пункт обучения в магических вузах. Подготовка бакалавра занимает от десяти до двенадцати лет с учетом начального магического образования в специализированной школе.

Ближе к полуночи, побеседовав со зверомастером и провалив десятки попыток самостоятельного вхождения в медитативное состояние, я наконец умудрился слиться с телом. И вновь Гвард вытащил меня из телесности.

– На будущее, Сандэр. Не медитируй сам, без помощника, пока не научишься выходить из медитации, – предупредил он, укладывая обессилевшего меня спать.

Утро третьего дня путешествия казалось копией предыдущего. Завтрак остатками вчерашнего ужина, кормление волчат, утренняя зарядка из двухсот отжиманий и приседаний, совмещенных с прыжками, поход по росе через чащобу.

К полудню тропа превратилась в грунтовую дорогу, утоптанную тысячами тролльих и звериных ног. Наш караван миновал охранные и сигнальные обереги синекожих, развешанные на деревьях и замаскированные под наросты. Обереги обозначают границы владений приозерных племен и начало полосы ничейных земель, простирающейся вдоль имперского Вала. Колдовские сигналки оповещают о нарушении границ чужаком, не имеющим специального пропуска-амулета.

Ничейная территория за исключением дороги ничем не отличалась от тролльих лесов. Те же чащи и великаны-деревья. Сюда приходят охотиться на редких в империи животных и собирать травы для алхимических и магических зелий следопыты из форта. На земли приграничных племен отваживаются зайти единицы, лучшие из лучших охотников, имеющие с синекожими дружеские отношения. На незнакомого чужака тролли организовывают охоту, и бедняге не позавидуешь.

Небо окрасилось алым, когда мы вышли к широкой реке. Громовая река, отделяющая чащи троллей от империи людей. За нею возвышался пограничный Вал.

Глава 17. Форт

Империя основана торговцами и для торговцев. Правящий дом Фидучиан и тот происходит из богатеев города Фидучии, процветавших на торговле винами и купившими дворянский титул у обедневшей монаршей семьи. В давние времена торговля титулами не была редкостью. Правильно сказал Ран-Джакал, золото в империи ценнее поступков. Количество звонких монет определяет положение человека в обществе, но здесь, в Пограничье, этот принцип не действует. Здесь в цене смелость и умение обращаться с клинком, а не желтый металл. Набеги синекожих не отразит золотой щит, порядок на рубежах не создастся с помощью лишь денег. И все же торговля играет важную роль на Крессовом Валу, как называют Пограничье имперцы. Жил когда-то военачальник, Кресс, он вал и насыпал, чтобы не шастали туда-сюда всякие преступные элементы вроде контрабандистов, лишая государство законной прибыли и усиливая стратегического противника.

Крессов Вал тянется на сотни километров. Земляная насыпь пяти метров высотой с бревенчатой стеной поверху и дозорными башнями через триста метров, в башне по отряду стрелков. Имперское Пограничье – край лучников и пикинеров, снабжающий регулярную армию отборными воинами, не уступающими наемникам из центра империи и соседних королевств. Более меткие стрелки, пожалуй, лишь серые эльфы[5], обосновавшиеся по разрешению императора в крупнейших городах страны.

Синьки, лезущие через вал, усеянный кольями, сначала сталкиваются с местными лучниками. Для многих троллей первая встреча с ними оказывается последней. Колья замедляют передвижение синекожих, давая возможность защитникам на стене осыпать врагов дождем стрел, визжащих в воздухе, словно стая злых духов. К стрелкам присоединяются волшебники, бакалавры магии земли, соблазнившиеся посулами вербовщиков имперской армии или бежавшие от неприятностей, грозивших дома. Маги превращают землю в размокшую скользкую грязь, и нападающие, утопая в ней, скатываются с вала. Фокусы землянников действенны, если среди троллей нет более-менее сильного шамана, иначе имперцам несдобровать. Что с бакалавра возьмешь? Грязевое заклятие – сильнейшее в его арсенале, а шаман уломает духов земли не подчиняться магам, и все, земля становится шершавой и твердой. Некоторые спецы колдовства из синего стана вынуждают элементалей ступеньки в ней сделать для удобства атакующих и колья в почве утопить. Вот и прорываются тролли сквозь оборону местных погранцов. Правда, прорывы нечасто случаются.

Крепость Шершня прерывает пятиметровую насыпь Крессова Вала, выдаваясь из нее каменной громадой. Ее построили лет эдак пятьсот назад, до того как инициативный генерал Кресс приказал возвести земляную преграду на пути синекожих ватаг, терроризирующих добрых имперских поселян. Реку пересекает мост, оканчивающийся подъемными воротами замка. На ночь ворота закрываются, и путникам приходится ночевать на тролльем берегу, в шатрах, сооруженных синьками от дождя.

На закате по мосту вяло тащились четверо синекожих, по виду отец и трое разновозрастных сыновей, нагруженных тюками с товарами. Ни дать ни взять – «челноки» местные. Покупают в поселке ширпотреб и продают за шкуры и кость в деревнях. Заодно разносят новости по обе стороны Вала. Заметив наш караван, уступили дорогу. Молодежь пораженно взирала на мишуток, несущих груз, а глава семейства кивнул зверомастеру, приветствуя.

– Доброго пути, Хал-Диз, – поздоровался Гвард, махнув троллю рукой. – Давненько не виделись. Как жена, мать с отцом? Не хворают?

– Нет, слава предкам, – прогудел синька. – Кто с тобой? Я его в форте не видал, на заплутавшего не похож, слишком уж уверенно держится. Охотник? Чей ты сын, парень?

– Хал-Диз знает всех охотников форта, – вполголоса проговорил волшебник. – Ты по повадкам не похож на заблудившегося, он и подумал, ты в поселке живешь и приходишься родней кому-то из них.

– Ошибаешься, почтенный Хал-Диз, я не отсюда родом, – на ломаном имперском выдал я начало легенды о моем происхождении, сочиненной вместе с Гвардом, – а из славного королевства Митран[6]. Я – Сандэр, сын Валирио.

– Эка занесло, – подивился тролль. Выходец с далекой островной державы в тролльих лесах ну очень большая редкость. – Что же ты в глуши забыл, парень?

– В ученики ко мне набивается, – ответил за меня зверомастер. – Мой родственник дальний. И у тебя, смотрю, достойная замена растет. Годик-два, и старший отца догонит по росту.

– Ох, кабы по разумению догнал, я бы радовался, а то растут бестолочи. – Хал-Диз отвесил старшему отпрыску, с отвисшей челюстью пялящемуся на медведей, подзатыльник. – Чего вылупился? Это Гин-Джин, повелитель зверей! Я о нем рассказывал. – Парнишка отвел взгляд, втянув голову в плечи. – То-то же! Никогда не таращься на великих шаманов и воинов, не то башку твою дурную оторвут и псам скормят. Прости его, Зверолов, молодой совсем.

– Все мы были молодыми. – Гвард поравнялся с троллями. – Обучи сына почтительности, покуда он молод, ибо жизнь куда более строгий учитель. Ты слушайся отца, мальчик, и вырастешь уважаемым торговцем. Доброго пути, Хал-Диз!

– Доброго пути, Гин-Джин, – слегка поклонился синекожий.

Хал-Диз принадлежал к когорте кочевых торговцев лесного народа. Об этом красноречиво свидетельствовало его имя, означающее Обменивающийся Бродяга. «Диз» означает «бездомный», названные этим именем синьки не имеют дома и племени. Они кочуют от деревни к деревне, предлагая нехитрые товары на обмен. Зеркальца, стеклянные разноцветные бусы идут нарасхват у тролльих женщин, за них прекрасный пол готов отдать ценнейшую шкуру, добытую мужем. Имперские купцы сбывают местным «челнокам» около половины товаров. Пограничники используют бродяг в качестве осведомителей.

На входе в крепость нас остановила стража. Четверо дюжих ребят в стеганках и кольчугах, вооруженные алебардами и короткими мечами наподобие кошкодеров с S-образными гардами. На головах шлемы-капеллины поверх матерчатых капюшонов. Типичные пехотинцы империи, охраняющие рубежи от лесных жителей. В строю неплохи, но у троллей преимущество в силе, ловкости и живучести. Медлительного воина в латах синька опрокинет и тупо размолотит шлем, или сломает руки-ноги, или вывернет шею. Доспехи ему, с его-то силищей, не помеха. Нормальный взрослый тролль без особых усилий переломает кости любому человечьему богатырю и ударом кулака свалит быка.

– Мое почтение, Сайн. Как служба? – обратился зверомастер к командиру стражи, коренастому воину лет сорока.

– Не жалуюсь. – Пограничник не робкого десятка, уважаю. Решительно подойдя к мишуткам, ощупал поклажу, заглянул в мешки и корзины. – Никак торговать прибыл?

– Да. Есть нынче в поселке купцы на мой товар?

– Сам знаешь, Гвард, в поселке вечно кто-нибудь из торговой братии на рынке. Будь воля гильдии, они бы при форте представительство открыли, раз десять с предложением к капитану подкатывали.

– Гарен никогда не согласится. Ему лишняя головная боль не нужна. Синекожие, прознав о купеческой миссии, вообразят несметные сокровища, и жди беды. Повалят сюда толпой, с шаманами и берсерками. Кстати, знакомься, Сандэр Валирио, мой ученик.

– Ничего себе, – присвистнул командир стражи. – Значится, способный малый в колдовстве. Слабака ты бы не взялся обучать премудростям. Долго в форте пробудете?

– Денек-другой. Распродадимся, дела уладим – и на остров.

– Проходи, Гвард. За тобой вон очередь. Солнце закатывается, ворота поднимать пора, – заспешил пограничник, углядев троллей за нами.

Мы прошли по узкому полутемному коридору во двор крепости, заполненный воинами. В основном бойцы тренировались. Стреляли из луков по соломенным мишеням, кололи и рубили копьями, алебардами и мечами столбы железного дерева, обтянутые тряпьем. Разбившись по парам, отрабатывали навыки боя мечом.

Отдельно, на специально огороженной тускло мерцающим прозрачным магическим барьером площадке, колдовали волшебники. Человек пять в кирасах поверх кожаных дублетов, в металлических поножах и наплечниках, пуляли по мишеням градинами величиной с куриное яйцо и превращали землю в жижу. Стихийные маги, аэроманты и геоманты.

Дозорные, расставленные по двое на крепостных стенах, следили за обстановкой снаружи, причем и со стороны реки, и со стороны раскинувшегося под замком поселка. Опасаются нападения отовсюду, и неудивительно. Не раз случалось, что тролли, пришедшие на обмен в форт, при помощи наемников атаковали пограничников с, казалось бы, тыла и едва не брали замок штурмом.

В конце мощенной камнем дорожки дежурил у ворот отряд из пятерых погранцов с магом разума во главе. Проверили груз, волшебник подержал над нами амулет против отвода глаз, прошептал заклинание истинного зрения, позволяющее считывать по ауре намерения существа, задал парочку наводящих вопросов и пропустил, пожелав удачной торговли зверомастеру и ясности разума мне, его ученику.

Я не особо удивлялся ни крепости, ни магам. Помню их из воспоминаний Ран-Джакала. Да и замок не впечатлил. Высокий, массивный, с круглыми башнями и узенькими бойницами. На крышах башен кроме часовых-лучников по катапульте. Ставлю свое копье из подземелья, осадные орудия обстреливают реку и противоположный берег шагов на двести. При необходимости могут пройтись зажигательными снарядами по поселку. Катапульты в битве заменяют полдюжины боевых магов уровня бакалавра.

На надвратной башне конструкция, напомнившая скорпиона, стреляющего сразу пучком дротиков. И наверняка дротики непростые – с колдовской либо алхимической начинкой. Обязан в пограничной крепости быть алхимик от одноименной гильдии, своего рода дань государству от общества свихнувшихся любителей взрывчатки и трансмутаций. Взять замок с реки – задача практически невыполнимая, тут и летающая кавалерия троллей на боевых нетопырях вряд ли поможет.

Вторые ворота – точная копия первых, опущенных к мосту через реку. Только вместо реки глубокий ров с торчащими из дна каменными шипами производства заезжих геомантов. Ну, и моста нет, естественно. От ворот стелется грунтовая дорога к рыночной площади и дальше, за частокол. Мы в поселке.

В небольшом селении живут преимущественно охотники, семьи солдат гарнизона и ремесленники. Форт окружает густой лес, оставшийся с эпохи завоевания тролльих земель. Выкорчевать чащобы пробовали поколения крестьян, сосланных сюда на ПМЖ, но на следующий год поросль опять глушила поля, сводя на нет труды сельхозработников.

На Пограничье издавна стекаются заядлые охотники из числа дворян и искатели приключений, бродяги и преступники, ищущие укрытия от закона. Последние заложили фундамент народности, населяющей имперские территории вдоль Крессова Вала. Из них состоит костяк пограничной армии. В случае опасности формируется ополчение, самое боеспособное в империи. Местные с раннего детства приучены к луку и копью и привыкли оборонять свои дома от банд синекожих, перебирающихся через Вал. При надобности Пограничье способно выставить до трех десятков тысяч пехоты, из которых половина меткие стрелки, дающие фору прославленным арбалетчикам имперской гвардии.

Владеющий Пограничьем человек при желании обогатится за счет торговли с синекожими и может объявить себя королем, причем Императору не помогут вернуть провинцию ни полки, ни магия. Партизанская война – страшная штука, имперцам тролли наглядно продемонстрировали. Счастье правителя, что Пограничье в руках его союзника герцога Марока.

Мы шли по пыльной дороге. Улицы довольно широки, чтобы на них разминулись две телеги, не доставив трудностей прохожим. Бревенчатые здания преимущественно двухэтажные, покрыты соломой и дранкой. Черепица – чересчур дорогостоящий материал, а пограничники – люди экономные и практичные.

Люду вечером на улицах немного. С наступлением ночи расходятся кто куда. Коренные жители по домам, приезжие, их всегда порядочное количество, по тавернам и постоялым дворам. Торговля на рыночной площади в центре селения и работы в мастерских утихают. С сумерками начинаются гуляния, устраиваемые туристами в харчевнях. К одной из них мы и направились. Дом, смахивающий на терем, возвышался над соседними постройками. Выше его в поселке лишь церковь. У крыльца фейсконтролем занимаются двое мужиков с дубинами, ростом и телосложением смахивающие на потомков великанов. Из приоткрытой двери доносится пение, тянет вином и перегаром.

– Матушка Альда содержит единственный в округе публичный дом, – просветил Гвард. Ничего нового зверомастер не сообщил, просто подтвердил предположения относительно хозяйки харчевни. Не станет же содержать таверну настоятельница монастыря. – Приезжих много, торговцев и дворян, авантюристов разной пробы. И в гарнизоне крепости клиентов навалом. Поэтому ее дело процветает. Зайдем с черного хода, пересидишь в комнате, поужинаешь. Я пойду за Роем Мясником. Ни с кем не заговаривай без нужды, ладно?

Ладно-ладно, не буду. В борделе у тебя конспиративная квартира, и ты не хочешь ее «засвечивать». Понимаю, не маленький.

У конюшен и сараев за зданием крутились слуги Матушки Альды. Гвард, рассказывая о заведении, вошел через «служебный вход» в скудно освещенный настенными лампами коридор, я за ним. Оттуда мы проникли в занавешенную алым бархатом комнату. В воздухе витали ароматы духов и дорогих вин, посреди комнаты стоял овальный столик орехового дерева, покрытый лаком. За ним на диванчике немолодая, однако привлекательная для своих лет женщина в красном атласном платье пила из хрустального бокала янтарное вино.

– Удивительно, что на благоухание столь прекрасного цветка не слетелась стайка поклонников. – Поймав взгляд черных глаз дамы в красном, зверомастер элегантно поклонился. – Мое почтение, дорогая Альда.

– О, а вот и вы, милый Гвард, – кокетливо улыбнулась женщина. – Ах, кроме вас, подлинных ценителей красоты уж не осталось, раз столь привлекательная особа, как я, проводит вечер в одиночестве.

– Это свидетельствует о безвкусии нынешнего поколения, – лебезил Зверолов. – Слишком молоды, неразумны и неопытны.

– Ах, старый проказник, – засмеялась Матушка Альда. – Ты заставил меня ждать. Обещал навестить вечером, сейчас ночь. Из-за тебя я не встретила весьма солидного мужчину, приехавшего в форт сегодняшним утром.

– Нижайше прошу прощения у очаровательной властительницы моих дум и желаний, – изобразил маг поклон. – Готов принять любое наказание от прекраснейшей женщины Пограничья! Между прочим, с кем ты хотела увидеться? Я его знаю?

– Не думаю. Раньше он не приезжал в форт, хотя ты, быть может, и знаком с ним. Импозантный пожилой мужчина в черном плаще, расшитом золотыми и серебряными защитными рунами. Девочки, видевшие его, утверждают: он в черных шелковых перчатках, и пальцы у него унизаны золотыми перстнями с самоцветами. Он богатейший чародей Брадоса, приехал развеять скуку в наших лесах. Намедни он навестил Гарена и справился у него, где и когда сможет поохотиться, затем направился к нам. Сесилия им занимается.

– Интересно, – задумчиво произнес Гвард, опустившись на колено и целуя кончики пальцев Матушки Альды. – Наверное, его сопровождает многочисленная свита, жаждущая войти за господином в сей благословенный богами и ангелами храм красоты и любви…

– Да, свита у него есть, ты верно сказал. Трое слуг в черных масках, неразлучных с господином, и дюжина наемников из роты Ханлефа Всадника. Посетить мое заведение хотят именно последние. Услышав известие о богаче, набежало всяких проходимцев. Банкетный зал переполнен, девочек не хватает.

– Бедняжка, – посочувствовал зверомастер. – И все на твоих хрупких плечах…

– Не надо меня жалеть. Лучше представь того нерешительного молодого человека, прячущегося за шторами. Полагаю, ему наскучило слушать нашу болтовню и исполнять роль мебели.

– Ты, как всегда, права, дорогая Альда. – Гвард повернулся ко мне: – Подойди, Сандэр. Рад отрекомендовать моего будущего ученика, Сандэра, сына Валирио. – Выступив из тени занавесей, я поклонился согласно этикету. – Я говорил тебе о нем.

– Да-да, прекрасно помню наш разговор. Счастлива приветствовать вас в моей обители, Сандэр, сын Валирио. Какой, однако же, вы серьезный молодой человек! Гвард попросил предоставить вам комнату на несколько часов и позаботиться о вас. Надеюсь, вы не против?

– Как я могу быть против общества мудрой женщины? Конечно же я с радостью разделю с вами кров, госпожа Альда.

Промелькнула мысль, не подстроил ли Зверолов очередную подставу, идущую, по его словам, мне на пользу. Параллельно подумалось, каким образом намерена позаботиться владелица борделя… Нет, прочь пошлые мыслишки, я здесь не для развлечений.

– Боюсь, не смогу составить вам компанию на ближайшие часы, – промолвила Матушка Альда грустно. – Хлопоты по содержанию заведения, увы, препятствуют нашему общению. – Она дотронулась до свисающего с потолка шелкового шнурка. В соседней комнате зазвенел колокольчик, и спустя секунд тридцать на пороге появилась молоденькая девушка в чистеньком крестьянском платье, слишком скромном для публичного дома. Светленькая, симпатичная, с белым платочком на шейке. – Миранда, проведи гостя в свободную комнату на втором этаже. Прошу, следуйте за служанкой, любезный Сандэр. До встречи!

Матушка Альда одарила меня на прощание ослепительной улыбкой, на том мы с ней и Гвардом расстались.

Заведение знакомой зверомастера было не только публичным домом. В общем зале располагалась харчевня, где желающие могли прилично поесть, побеседовать и отдохнуть, слушая лютниста. Левое крыло здания отводилось клиентам борделя. Там выбирали девушек и развлекались по-взрослому. На втором этаже приезжим сдавались комнаты на ночь. Дом Матушки Альды считался лучшей в поселке гостиницей, а в харчевне подавали вкуснейшую еду. Цены, само собой, выше, чем в остальных тавернах и на постоялых дворах.

По темному коридорчику служанка провела меня к деревянной лестнице. По ней поднялись на второй этаж. Настенные светильники горели ровным желтым пламенем, освещая очередной коридор с рядами дверей. Миранда отворила ключом третью справа и пригласила войти. Зажгла огнем от принесенной свечи лампу на столе.

– Прошу, располагайтесь. Чего-нибудь желаете? – спросила она.

– Не откажусь от горячего куска мяса и миски супа с краюхой хлеба, – выразил я минимальные желания желудка.

Раз обещали заботиться, пусть начнут с кормления голодного путника.

– Сейчас!

Миранда опрометью выскочила из комнатки. Ну и сервис. Хоть бы не упала, неся поднос с едой. С нее станется, проворной нашей.

Выделенные апартаменты на королевский «люкс» ни капельки не походили, но убогим комнатушкам однозвездочных придорожных отелей, до боли знакомых Ран-Джакалу, до моего номера – как дождевому червю до ястреба. Чистое постельное белье, широкая двуспальная кровать. Меблировка по меркам провинциальных постоялых дворов шикарная. Аж два кресла и столик. Стены задрапированы тканью, на ней нарисованы растительные орнаменты. В наличии камин и окно, закрытое ставнями. Не съемная комната, а мечта путешественника. Я снял башмаки, подаренные Гвардом накануне похода в форт, куртку и с удовольствием растянулся на кровати. Мягкий матрац, подушки пухом набиты. До чего же я соскучился по нормальной постели… Спать захотелось моментально.

Из сладкой дремоты вырвал тихий звук скрипнувших дверных петель. Вошедшая Миранда аккуратно поставила медный поднос на стол. От тарелок вился пар, распространяя букет аппетитных запахов.

– Ваш ужин, мессир маг.

Ох, это праздник какой-то. Луковый суп на мясном бульоне, овощное рагу, окорок, кровяная колбаска с чесноком. На десерт яблоки в меду. Запивать предлагалось зеленым имбирным вином, налитым в глиняную кружку из пузатого кувшина.

Отпустив девушку, я за считаные минуты очистил посуду. Вкуснотища! После жесткого вяленого мяса и отвратного тролльего пива гостиничная пища кажется вдвойне вкуснее. Буду в поселке – обязательно поселюсь у Матушки Альды. Не зря у нее в постояльцах богачи и дворяне.

Сытый и довольный, я разлегся на кровати. Миранда приберет со стола. До прихода Гварда вздремну чуток.

Не помню, сколько проспал. Проснулся от ощущения, будто в комнате кто-то есть. Открываю глаза – и действительно, возле кровати стоит зверомастер. Выражение лица у него слегка встревоженное.

– Вставай, пора идти, – поторопил он.

– Гвард, ты чем-то обеспокоен?

– Не нравится мне поведение Мясника Роя. Самоуверен чересчур. Сам увидишь.

Глава 18. Глаза во тьме

Шумная, просторная, наполненная разнообразными запахами – от аромата аппетитного жаркого до вони перегара и кислого вина. Именно такой я и представлял таверну Хрехта Деревянная Нога. Сюда приходит большинство посетителей поселка под крепостью. Почему? Цены ниже, чем у других здешних ресторанов. Естественно, на первоклассное обслуживание и вкусную еду рассчитывать в заведении одноногого глупо. За пригоршню медяков радуйся, что накормят до отвала и дадут ночлег в сарае. Да, Хрехт постояльцев в сарае иногда селит, когда мест на втором этаже нет. Хата же не резиновая, а денег хочется. Хозяин таверны и постоялого двора – знаменитый на Пограничье скряга, вот уж точно за монету удавится. Вернее, удавит, на кого покажет состоятельный господин. Случаи гибели и ограблений клиентов в его клоповнике не редкость, потому заведение имеет дурную славу. Таверну одноногого облюбовало ворье. Сам он, по проверенным Гвардом сведениям, король местной преступности. В прошлом разбойник с большой дороги и наемный убийца, ныне наводчик и главарь шайки головорезов, занимающейся грабежом торговцев, заказными убийствами, шантажом и прочая, и прочая. Зверомастер старается не прибегать к его услугам, хотя осведомитель из Хрехта отличный. Знает все творящееся в форте и окрестностях, за серебрушку готов выложить инфу о ком угодно.

Маг обвел взглядом трапезный зал, выискивая нанимателя. Взор его бродил меж столов. Столиками назвать крепкие деревянные конструкции в таверне язык не поворачивается. Судя по напряжению, написанному на физиономии Гварда, события развиваются не совсем по его сценарию.

– Проблемы? – спрашиваю по-русски, чтоб не выдать знания имперского.

А то, чего доброго, подумают, подстава – Зверолов решил подсунуть имперского агента вместо иномирянина.

– В зале нет Роя Мясника. На его месте сидит посторонний человек, – вполголоса произнес зверомастер на русском.

– Может, это тот, кто должен проверить мою ауру? – предположил я.

– Возможно. Не отставай. – Волшебник пересек зал и встал возле крайнего стола, за которым выпивала гогочущая компания подозрительных типов, по виду вылитых разбойников. Четверо небритых мужиков с наглыми рожами, у одного кожаный наплечник и полуторный меч в потрепанных ножнах. Видимо, он в четверке главный. – Вечер добрый честной компании! Видели Роя Мясника? Он за этим столом сидел и уходить вроде не собирался.

– Не имеем понятия, о чем ты толкуешь, – ответило за всех тело с самой наглой мордой. – Мы когда пришли, стол пустовал.

– И давно вы тут осели? – с невинной миной поинтересовался зверомастер.

– Слушай, любезный, шел бы ты отсюда со своими расспросами. Не видишь, люди отдыхают после трудного рабочего дня? – Четверка дружно заржала шутке главаря. – Не ровен час, устанешь языком молоть, споткнешься и упадешь неудачно. На чей-то ножик, к примеру.

– А вы, ребята, гляжу, впервые на Пограничье, – растянул губы в недоброй улыбочке Гвард.

Ой, чую, не с тем вы связались, парни. Начинаю вам сочувствовать. Приняли мага за охотника? Неудивительно – выглядит он средней руки охотником из местных и нисколько не похож на верховного шамана троллей. На виду простенькие амулеты, встречающиеся у жителей форта, шаманские атрибуты спрятаны под простой охотничьей одеждой. Имперского мага в нем признаешь, только будучи сам неплохим волшебником.

– С порядком незнакомы, людей не знаете.

– Уж не ты ли нас порядку вздумал учить? – Зверская у главаря шайки рожа, однако. Кирпича просит. – Ну, давай, мы не против пополнить кошельки и развлечься.

Гвард делано тяжко вздохнул.

– Не я, к сожалению. Они. – Волшебник кивнул на двоих громил из числа подручных Хрехта, подпирающих стену у входа в таверну и следящих за развитием событий в нашем секторе зала. В руках у них массивные деревянные дубинки, и что-то подсказывает, не простые дубинки. На мини-булавы похожи. На кивок зверомастера оба скорчили кровожадные морды лица, одарив сидящих за столом свирепыми взглядами. – В таверне драки запрещены. Хозяин обидится. Или вы о Хрехте Деревянной Ноге не слыхали?

– Мы и проветриться не против.

По глазам вижу, стушевался главарь. Виду старается не показывать, чтобы не уронить авторитета перед своей шайкой.

– На улице патрули пограничников драться не разрешают, увы, – развел руками Гвард. – Но если очень уж хочется со мной пообщаться, приходите завтра в полдень к разрушенной мельнице. Там никто не помешает. Если не побоитесь, конечно. Говорят, в развалинах призрак сгоревшего мельника обитает.

– Мы придем, будь уверен, – осклабился главарь.

– Вот и замечательно, – широко улыбнулся Зверолов. – До встречи!

По-любому, замышляет пакость какую-то. Ребята завтра в полдень без денег останутся и будут рады унести ноги из Пограничья.

Следующим, кого мы навестили, был одноногий Хрехт. Он обозревал зал, периодически наливая в глиняные и деревянные кружки пиво из находящейся у него за спиной бочки с краником. О пиве ничего не скажу, не пробовал, а бочка явно гномья. Только бородатые крепыши бочки с краниками производят.

Хозяин заведения на инвалида мало походил. Верхняя часть тела его, во всяком случае. Широкоплечий, среднего роста, с небольшим брюшком. Бородатый. Шрам на левой щеке, от скулы до подбородка. Одет в льняную рубаху и кожаный фартук. Обычный мужик, каких полно в здешних местах.

– Вечер добрый, Хрехт. – Зверомастер положил на стойку серебряную монетку. – Пива, будь добр, мне и моему спутнику.

– Добрый, добрый, – прищурился одноногий, нацеживая из отдельно стоящего бочонка темную пенящуюся жидкость.

Гвард пригубил из деревянной кружки, отер усы. И я попробовал. Хм, пиво неплохо на вкус. Наверное, специально для мага держит.

– Рой Мясник просил передать, у него срочные дела и встретиться сегодня не сможет, – предупредил вопрос волшебника тавернщик. – Завтра утром на сгоревшей мельнице вас ждет, тебя и спутника твоего.

Ух, какое популярное местечко мельница. Впору записываться в очередь.

– Ничего больше не сказал?

– Нет. Рой после твоего ухода сразу ушел.

– Спасибо, Хрехт. – Гвард допил пиво и легонько толкнул меня локтем. Мол, заканчивай – и пошли.

По улице прохаживались туда-сюда патрульные погранцы, заменявшие поселку стражу. Десяток бойцов в кольчугах и кирасах, с алебардами и короткими мечами. В командире я узнал Сайна, командовавшего воротной стражей. На нас они внимания будто бы не обратили, протопали себе мимо.

– Завтра у мельницы, значит, – пробурчал зверомастер, шагая в темень меж домов.

Мне ситуация тоже не нравится. Рой сорвался за Гвардом, словно было запланировано. Кинуть решил? Скорее всего. Раз так, нам следует готовиться к неожиданностям. И не факт, что в таверне не находился тот, кому поручено проверить мою ауру. Хороший маг чувствует духовное тело безо всяких ритуалов. Пока мы искали Мясника в зале, проверяющий мог без проблем вычислить меня и убедиться в моем иномировом происхождении. Плохо, блин. Заказчик сохраняет инкогнито и остается вне нашей досягаемости.

На подходе к заведению Матушки Альды зверомастер, не сбавляя шага, тихо предупредил:

– В подворотне шестеро. Подготовься к драке. На всякий случай.

События развиваются по худшему сценарию. Проверка осуществлена, теперь тупо захват цели и транспортировка к режиссеру сего представления. Четко сработано. Впрочем, может, все обойдется. Уверенности в голосе Гварда незаметно, то есть непонятно, нас поджидают или те шестеро случайно оказались на нашем пути.

Копье и топор покоятся в номере гостиницы, при мне кинжал. Против мастера с длинным мечом защита не ахти, но лучше, чем ничего. Учитывая мой нынешний уровень владения ножом, потягаюсь с довольно умелым противником. С мастером, правда, тяжеловато придется.

В темноте еле разбираю очертания предметов. В окнах света нет, добропорядочные жители поселка рано ложатся спать. На небе в прорехах облаков тускло светит красная луна. Хочется надеяться, враги не обладают ночным зрением.

Во мраке вспыхнули зеленые глаза, раздался слабый свист, и я инстинктивно пригнулся, отскакивая назад. В плечо воткнулась короткая толстая игла с пучком перьев на конце, застрявшая в кожаной куртке. Отравленными дротиками кидаться вздумали, гады? И во тьме прекрасно ориентируются. Стопроцентно за мной команда.

За иглами послышался свист потише, другую штуковину метнули. Прыгаю в сторону, насколько позволяет узенькая улочка. Блеснуло что-то, по-моему, металлическое, напоминающее крупноячеистую сеть. Сетка упала там, где я стоял мгновение назад, по ней пробежали белые искорки. На нее наступать, думаю, не стоит, мало ли какими чарами напитана. Ох, твою же дивизию, еще сеть. Уворачиваюсь из-под нее буквально в последний миг. Она падает в паре сантиметров от меня, зацепив предыдущую. Соприкоснувшись, обе искрят, точно оголенные провода. Грозой запахло.

Удачное место они выбрали для нападения. Зажатые стенами домов, мы лишены возможности маневра. Они нас тупо сетками забросают. Тем более в темноте у них преимущество. Они вообще люди, с такими-то глазищами?

– Гвард, на дорогу! – крикнул я, уклоняясь от третьей сети.

Зверомастера не видно, да и некогда его искать. Он человек бывалый, получше меня знает правила игры. Зеленые фары переместились на середину улочки, и ко мне с едва слышным шелестом устремилась трехметровая сетка, летящая прямо между домами. Вбок от нее не уйдешь, она краями стены царапает. Под нее не поднырнешь, низко летит. Подпрыгнуть на три метра? Ха-ха три раза. И все же, оттолкнувшись ногами от подоконника, прыгаю вверх и хватаюсь за балку, торчащую из-под крыши, моментально подтягиваюсь. Сеть благополучно пронеслась подо мной.

Спайдермены-кошаки, блин. Кошачьи глаза и паутиной бросаются.

С балки быстренько перебираюсь на крышу, а в стену хлестко впечатывается следующая сетка и остается висеть, будто приклеенная. Когда у них сети закончатся? И куда, интересно знать, делся Гвард? Его не вырубили с первой атаки дротиками?

Из-за проплывающих облаков выглянул Воитель, залив крыши красноватым светом. Перепрыгивая с дома на дом, несложно добраться до дороги и дунуть к Матушке Альде. У нее охрана неплохая, кажется. Найду зверомастера – и к ней. А сейчас у патруля помощи попрошу, вон неподалеку вояки Сайна дефилируют.

– Сайн, сюда! – ору во всю мощь легких.

Ноль реакции. Погранцы в сотне метров отсюда, обязаны услышать. Кричу вновь – результат аналогичен. Оглохли, что ли?

– Гварда режут! – подкрепляю зов о помощи крепкими словечками, почерпнутыми из обширного матерного багажа вождя троллей.

Патрульные преспокойно разворачиваются в полусотне метров от меня и идут по маршруту. Ну и чертовщина тут творится.

Оглушительный рев ударил по барабанным перепонкам. От звука аж вздрогнуло здание. Из улочки вылетело изломанное человекоподобное тело, грохнувшееся на черепицу. Зеленый огонь в огромных глазах затухает, кожаная безрукавка на спине искромсана в клочья. Голова загнута под неестественным углом. Похоже, шея и позвоночник сломаны. Работа зверомастера? Кого же еще!

На крышу выскочил другой противник. Низкорослый, длиннорукий и коротконогий, смахивающий на обезьяну в темном капюшоне, из которого посверкивает зелень. На запястьях массивные металлические наручи, на плечах толстые кожаные наплечники. В левой руке палка, правой раскручивает над головой сеть. От сети увернусь, а потом начнется ближний бой. Кстати, возвращусь на остров – спасибо скажу Ран-Джакалу и дедушке Тлансу. Благодаря тренировкам телохранителей вождя и лечению плотью сына Дагона я до сих пор не попался в сети зеленоглазых.

На соседнюю крышу влез еще один спайдермен, существенно отличающийся от коротышки. Выше подельника на полторы головы, с зелеными буркалами, светящимися во тьме капюшона. В дорожном плаще, скрывающем особенности фигуры. Запрыгнув на печную трубу, тип присел на корточки и наблюдал за мной. Резких движений не совершал. Не проверяющий маг, командующий группой охотников? Может быть. Ну ладно, не рыпаешься, и хорошо. Буду стараться держать тебя в поле зрения, а противостоять карлику – он, по ходу, главный исполнитель.

И тут на крыше появился третий. Он бесшумно возник на противоположном от коротышки углу. Заметил я его боковым зрением и немедленно пригнулся, пропуская над собой дротики. Типчик, не теряя ни секунды, метнул сеть. Распрямившись пружиной, я отпрыгнул, и сетка влипла в черепицу. Перекатившись, заскочил на конек крыши, выхватил кинжал. Метать не собираюсь, он у меня единственное оружие. К тому же сомневаюсь в меткости. Вот с топориком да, попробовал бы посоревноваться с моими визави в искусстве метания острых и не очень предметов.

Сетки у третьего закончились. Иначе вряд ли бы он за мной побежал, давая возможность себя рассмотреть. Поджарый, среднего роста, без примечательных черт, кроме необычных глазок. На башке капюшон, одет в простую охотничью куртку наподобие моей и Гвардовой. Движется легко, непринужденно, будто всю жизнь по крышам прыгал. Чтобы под тобой черепица поехала, вниз утащила и по макушке стукнула.

О, карлик активизировался. Сблизиться желает. Не так быстро, шустрый карапуз. Ввяжусь в ближний бой с одним – второй подоспеет. Я, не узнав силы противников, этого не хочу. Отведу их подальше, авось Гварду легче станет и справится со своей тройкой. Вернее, уже с двойкой. Эх, Гин-Джин, Гин-Джин, где ты есть…

Сохраняя дистанцию между собой и противниками, скачу по крышам к гостинице Матушки Альды. Ее охрана меня поддержит. Что за… С размаху бьюсь о невидимый барьер и отлетаю, рискуя свалиться с крыши. Ага, значит, в команде оппонентов маг имеется, причем неплохой. Это объясняет, почему патрульные не реагировали на крики о помощи. Барьер и звуки заглушает здорово. И как быть дальше? Бегать по кругу, выматывая противников и себя, чересчур самонадеянно. Вдруг у них восстанавливающие силы амулеты?

Принимать бой придется, как бы я ни хотел избежать схватки. Вражеский чародей в любую секунду способен ударить откуда не жду. Блин, и спину-то прикрыть некому. Единственное радует – сетями не кидаются. Ну ладно. Нечего откладывать неизбежное. Барьеров пробивать не умею, убегать бессмысленно. Если враги сильнее и быстрее, то все равно рано или поздно догонят, зря утомлюсь. А если слабее либо равны, убегать от них бессмысленно: ведь могу победить. Понеслось.

Резко торможу, разворачиваясь к карлику, поддеваю носком черепицу и запускаю в него. На попадание не рассчитываю: не того уровня противник. Сразу же подскакиваю к нему. Он на ходу ловко уворачивается от импровизированного метательного снаряда и двигается ко мне. Проворный, гад. Параллельно держу в поле зрения любителя метать дротики. Он заходит с другой стороны, перекрывая путь к отступлению.

Ух ты, четвертый нарисовался. Высокий, мускулистый, в жилете и штанах. Стандартный капюшон, лишь глаза горят не зеленым, а желтым. Он и метатель справа и слева, обезьяноподобный коротышка по центру. Сзади барьер. Хотят окружить, хитрованы. С карликом стычка должна быть короткой, иначе подоспеют его дружки, и ко мне придет пушистый северный лис.

Опять запускаю в низкорослого черепицей с ноги. До него рукой подать. Отклониться он не успевает, тупо бьет кулаком в черепицу, разбивая ее. Отвлекся рукастый, не среагировал вовремя на удар ножом в стопу. Я полоснул вверх, рассекая голень и бедро, и высек искры из наруча, перегородившего клинку путь к корпусу к шее. Нанеся рану, проскакиваю мимо карлика – и вуаля, я за ним. Теперь резво не побегаешь, мартышкин, плюс скоро от кровопотери замедлишься и ослабнешь.

Один-ноль в мою пользу. Отбегаю от троицы исполнителей к улочке, в которой по идее находится зверомастер. Оттуда доносится рычание вперемешку со стоном. Неужели зверька призвал? Каким образом? Медведей и махайра ведь на постой у Матушки Альды оставил.

– Гвард, ты живой? – заглядываю в кромешную тьму меж домов.

Тройка преследователей не спешит. Знают, деваться мне некуда.

– Скорее да, чем нет. – Голос напоминает гвардовский, однако более низкий, грубый, рычащий. – Где те ублюдки? Двоих я уложил, остались четверо.

– Трое за мной гоняются, один, в плаще, наблюдает. Они барьер установили. Ни уйти, ни на помощь позвать.

– Сволочи! – взревел Гвард. – На куски разорву! Извини, довели они меня. Сандэр, слушай. Берегись дротиков, они ядовитые. И сетей – они парализуют и обжигают. Я попытаюсь проломить барьер. Ты поскорее беги в пробоину. Барьер, возможно, самовосстанавливающийся, поторопись.

– А ты?

– Справлюсь как-нибудь. Ты им нужен, не я. В форт беги, не рискуй.

От раздавшегося затем рева у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Темнота улочки на миг озарилась смутным сиянием, мелькнувшим вдоль домов. Здание подо мной ощутимо тряхнуло, из бревенчатых стен, образовывавших коридор, полетели щепки. За ревом зазвучал приглушенный вопль, похожий на кошачий крик. Опомнившись, я рванулся туда, куда ударила звуковая волна зверомастера. Там происходило невероятное. С небес падали белесые светящиеся комки, втягивались, точно в воронку, в улочку и слетались к лежащему на земле Гварду, опутанному искрящимися сетями. Белесые существа, похожие на привидения, липли к телу мага, создавая желтоватую массу, принимающую форму гигантского саблезуба. Они покрыли волшебника с головы до пят, не оставив ни малейшего свободного участка тела. Призрак махайра, заключивший Зверолова внутрь, постепенно рос и темнел, становясь из желтоватого оранжевым.

За удивительной метаморфозой неподвижно наблюдал тип в плаще, его бойцы ускоренным темпом приближались ко мне, застывшему с отвисшей челюстью на краю улочки. Блин, куда я смотрю? Бежать надо!

Пройдя сквозь поток бесплотных созданий, я спрыгнул с крыши на дорогу, ведущую к заведению Матушки Альды. Навещу ее по пути в замок, вещички заберу. С копьем и топором из подземелий спокойнее. Оборачиваюсь, гляжу, за мной ковыляет карлик и скачет метатель дротиков. Желтоглазый и плащ подбираются к Зверолову. Гвард, молодчина, разорвал сети, поднялся. Его почти не видно внутри саблезуба, достигшего ростом крыш. Вот она, мощь зверомастера. Давай, порви их.

Любоваться грядущим боем некогда, противники близко, поэтому бегом к гостинице и в крепость. Несусь, не чуя ног. Благо на дороге прохожих нет. Выжимаю максимальную скорость. Коротышка отстает, но фанат острых ядовитых предметов передвигается не в пример быстрее напарника.

Вывеска, подсвеченная чарами, издали приглашала посетить таверну Матушки Альды. Угу, счас посетим. Я ураганом ворвался в зал, проигнорировав громил на входе и чуть не снеся дубовую дверь.

От сотен несгораемых свечей на колесах люстр и в канделябрах светло, как днем. Из-за моего наглого появления некоторые ужинающие поперхнулись, мужик у очага перестал крутить на вертеле свиную тушу. У бедного певца, подыгрывающего на лютне, голос сорвался, на нового посетителя, то есть меня, уставился и слова песни забыл. Да, не каждый вечер в таверну заявляется, распахнув двери настежь, субъект в щепках и изорванной одежде. Пардон, войти через черный ход не было времени. О, знакомое личико!

– Ко мне в комнату! – выхватываю разносящую блюда Миранду.

Девчонка круглыми глазами смотрит на меня, не понимая, чего от нее хотят. Девочка, не тупи, а?

– Веди ко мне в комнату! Срочно! И вызови солдат из замка, Гварда убивают!

Слышу, за мной орут что-то нечленораздельное гориллоподобные охранники. Тело посмелее даже за мой локоть ухватилось. Отстань, не до разборок. Этим же локтем шкаф получил под дых и согнулся в три погибели. Его товарищ замахнулся дубиной. На меня, когда я в скверном настроении, лучше не кидаться с палкой, для здоровья вредно. Перехватываю запястье секьюрити и дергаю, гарантируя вывих драчуну. Он ни в чем вообще-то не виноват, просто ему не повезло, под горячую руку попал.

Чепуховая у Матушки Альды охрана, честно говоря. Переоценил ее. О, страж фейсконтроля с вывихнутым предплечьем вытащил из-за пояса ножик. Ну, это верх наглости – перед посетителем ножом махать. Очухавшийся на удивление скоро первый охранник, в свою очередь, за стул взялся.

Блин, в уши словно ваты напихали, слышу какие-то далекие бессвязные звуки, слова. Губы у секьюрити шевелятся. Матерят меня почем зря, зуб даю. Ладно, прощайте, ребятки. Я пошел за улепетывающей Мирандой. Ты же в комнату мою ведешь, а не убегаешь, да? Пригибаюсь, летящий стул врезается в физиономию охранника с ножом, сбивая с ног. Тяжелые в здешних тавернах стулья, на века делались. Пораженный кидатель стульев преследовать меня не решился, заорал что-то про «чужого», «помощь» и «стражу». Правильно мыслишь, позови патрульных, погранцов из замка, скажи, на тебя монстр напал, пусть присылают роту быстрого реагирования с магами и оцепляют квартал.

Миранда взлетает по широкой лестнице с резными перилами на второй этаж, вот и коридор с рядами дверей. Остановившись возле номера, лихорадочно роется в карманах фартука. Находит ключ, открывает. Надо же, внутренние замки. Гномья работа. Состоятельная мадам Альда, весьма состоятельная. В комнате сразу достаю из-под кровати топор, вешаю на пояс. Беру одиноко стоящее в углу копье – и резко вниз, к черному ходу. Преследователи пока сориентируются, я на полпути к замку буду.

Слух понемногу возвращается. Снизу слышится шум, гул возмущенных голосов. Заведение на ушах, солдат из форта вызвали.

Во дворе гостиницы сравнительно тихо. Разгруженные медведи беспокоятся, фыркают и бродят вокруг колодца. Чуют беду. Саблезуб ворчит в тени навеса. Без разрешения Гварда они на лошадей в конюшне и домашнюю птицу в сарае не позарятся. Их с волчатами накормили, временно поселив в сарае. Будь я со зверомастером, места безопаснее не придумаешь. Звери бы на лоскуты порвали супостатов. Но Гварда рядом нет – и нет уверенности в заступничестве животных.

Выхожу со двора на улицу. Красная луна вновь исчезла за облаками. Вместо небесных светил поселок освещают окна харчевен и постоялых дворов и затухающее алое зарево над улочкой, где мы с Гвардом столкнулись с группой захвата. Рвануть назад, помочь Зверолову? Солдат из замка без меня позвали, я процесс прибытия отрядов погранцов никак не ускорю.

Проклятие! Зверомастер в одиночку сражается с колдуном в плаще и желтоглазым, а я ничего не делаю. У меня есть оружие, с которым неплохо обращаюсь, я полон сил. Чего стою, чего жду? Пока придет помощь из замка, Гварда сто раз убьют.

– Эй, уроды! Хотите поймать – валите сюда!

Прокричав, я залез на балкон гостиницы и прижался к стенке, слился с тенью за зарослями плюща. Существ с ночным зрением свет ослепляет. Нахожусь поблизости от окна, за мутными стеклами горит множество свечей. На фоне светового пятна меня не различишь. Приготовил топор и нож, ими могу драться сразу в обеих руках, на острове экспериментировал. Ждем-с гостей.

Спустя минуту на перила балкона мягко спрыгнул метатель дротиков с духовой трубкой в руке. Крыша гостиницы дает отличный обзор. Охотник шумно вдыхает воздух, принюхивается. Он и по запаху ориентируется, зараза эдакая? Человеком его назвать проблематично, с его-то глазками и сверхчувствительным нюхом. Глазастик не спеша поворачивается, и я на пределе своей скорости наношу колющий удар кинжалом в район почек. Тело действует само, без вмешательства разума, на чистых рефлексах. Неужели от Ран-Джакала достались? Вероятно, да, поскольку раньше за собой подобной слаженности движений не замечал и за полторы недели тренировок выработать необходимый уровень реакции не мог.

Метатель упал на землю, не произнеся ни слова. Минус один.

Глава 19. Уничтожение

Немедленно меняю позицию. По расположению глазастика несложно догадаться, откуда он выпал и где приблизительно находился я в момент удара. Вытерев кинжал о плющ, беру копье и перескакиваю на соседний балкон по перилам. Здесь и организуем засаду на коротышку. Придет ли? Нормальный человек истек бы кровью, да и с раненой ногой драться неудобно, движения скованны. Однако у нормальных людей глаза в темноте не светятся.

Вот кто-то с горочки спустился – наверно, карлик мой идет. Тьфу ты. Хотя волнуюсь о судьбе Гварда, мне весело. С чего бы? Гварду угрожает опасность, за мной гонится непонятно кто, кровь кипит от адреналина, а мне шутить хочется и в целом отличное настроение. Ощущаю небывалый азарт. Вероятно, из-за победы над плюющимся иглами глазастиком и поврежденной ноги мартышкина. Противники уязвимы, что радует. Они не быстрее меня, мы сражаемся на равных, и шансы наши пятьдесят на пятьдесят.

Из подворотни, затопленной мраком, вышла приземистая фигура. Проковыляла на середину дороги и заметила распростертого под балконом в кустах метателя дротиков. Заметив, попятилась. Озирается. В льющемся из окон на дорогу свете карлик виден как на ладони. Отворачивается, проверяя тыл, и я бросаю топор. Дистанция метров семь, меня коротышка не видит, у топорика скорость высокая. Ты, малыш, ослаблен кровопотерей, и нога болит. Перевязал небось. С открытой раной до гостиницы не добрался бы, кровушкой истек при твоем активном образе жизни.

Он не уклонился. В последний миг обернулся и отбил топор палкой, приняв боевую стойку с упором на здоровую стопу. Ловкач, да. И палкой мастерски орудует. Кинжал против него, думаю, неподходящее оружие. Отдубасит по атакующей руке и по черепу настучит. Для тебя, малыш, копье припасено. Заодно проверю в реальном бою полученные от тролля и закрепленные тренировками навыки.

Скрываться смысла нет, карлик прямо на меня глядит. Вычислил по траектории полета топора. Ну, начали. Перемахнув через перила, приземляюсь около него и, едва подошвы касаются земли, бью наконечником в правое, здоровое бедро. Парирует палкой, отводя копье вбок, и я, описав оружием круг, наношу удар под другим углом в плечо. Вновь отбивает. Вот что значит мастер боя палкой. Разгадал отвлекающий маневр и поставил защиту. На ноге стоит твердо, работает лишь руками, почти не двигая корпусом, чтобы сохранять равновесие. А если заставить тебя переменить положение? Размахиваюсь, целясь в левую стопу.

Представляю, какие мысли проносятся у него в мозгу. Типа: «Шо, опять? В раненую?» Листовидный наконечник хорош – им и колоть, и резать удобно. Удар мощный, по замаху понятно, слабеньким блоком не остановишь, и карлик сгибается, втыкая в землю конец палки, налегает на него. Наконечник врубается в орудие коротышки, я древком возвратным движением прикладываю по голеностопному суставу здоровой ноги. Уделивший внимание обороне поврежденной стопы глазастик не успевает защититься. Дергается, тем самым меняя позу и теряя равновесие. Показалось или послышался хруст? Болезненная травма. И критическая для малыша. Он рухнул, встать не сможет. Раздробленная кость не позволит, и я тоже. Вообще-то шансов у него было мало. Ограниченный в подвижности из-за ранения, он был не в состоянии напасть на противника, соблюдающего дистанцию. Разве трюк какой-нибудь применил бы. Подозреваю, козырь в рукаве у него имелся, ну, не мог он преследовать меня без этого.

Очутившись на спине, карлик тем временем крутанулся, будто брейк-данс вознамерился танцевать, и перевернулся на живот с упором на колено. Вставать хочет, и как собирается стоять? Обе ноги повреждены. Рассчитывает на коленях сражаться. На одном, точнее, второе у него разбито по идее. Кстати, резвый он чересчур для потерявшего море крови человека. Видать, подлечился. Подняться в защитную стойку не получится, малыш. Пяткой копья припечатываю его в лоб, отправляя в нокаут. Коротышка упал навзничь и лежит. Успокоился, мартышкин. Живой он нам с Гвардом полезнее – ответит на кое-какие вопросы, касающиеся заказчика. Узнаем от него еще и о группе захвата. Связать бы, пока в отрубе, и сплавить погранцам, Марн Изверг из него инфу вытащит. Клещами и телепатией.

Отбросив копьем палку подальше, приставляю наконечник к горлу глазастика. Чем бы его связать? Веревок поблизости не наблюдается. Ремня на штанах не дам, в подштанниках бегать – не мой метод. Зато вражьего пояса не жалко, да и со спущенными штанами моему визави будет некомфортно слинять. Держа копье у шеи карлика, свободной рукой стараюсь снять с него пояс. Узел посложнее морского, за секунду не развяжешь. В конце концов я справился, однако от моих действий очнулся коротышка и попробовал извернуться из-под копья. Лунное серебро дотронулось до горла, легонько надавило.

– Не рыпайся, – произношу на ломаном имперском. – Продырявлю…

Глазастик неожиданно подался ко мне, пронзая себе шею копьем. Твою же дивизию! Захрипев, он откинулся и затих.

Да, умел парень поразить. Те, кто нанимает подобных ему бойцов, очень серьезные люди. Богатые, влиятельные и привыкшие добиваться поставленной цели самыми эффективными методами, привыкшие работать с профи. Карлик погиб, потому что боялся выдать инфу о себе и связанных с ним личностях. По снаряжению, напитанному магией под завязку, и по навыкам ясно – отнюдь не к простым наемникам он с товарищами относился. Кому же настолько понадобился иномирянин? Обязательно разузнаю. От моей информированности зависит жизнь, и не только моя, но и сестренки, и окружающих меня близких. Зверомастера, Водяных Крыс.

Потом проанализирую ситуацию. За Гвардом пора. Вытащу мага из заварушки, и вместе помозгуем над вариантами. Желательно языка взять. Да, проблемно, ведь из группы захвата остались в живых только желтоглазый и тип в плаще, и то не факт. Шаманюга наш островной их пришибить вполне мог.

Подобрав топор, я рванул к месту недавней схватки. Свернул в переулок, оттуда до улочки квартал пройти, и неожиданно наткнулся на преграду. Невидимый барьер упруго оттолкнул. Плохо, очень плохо. Предположений насчет врагов два. Либо Гвард потерпел поражение и прозрачная стена – дело рук плаща, либо действует несколько групп захвата. От мысли о пятерых-шестерых бойцах уровня карлика, готовых набросить сеть, становится жарко. Мой неведомый противник установил барьер, уверенный, что я в нем окажусь. Значит, отслеживает мое местонахождение, гад.

Ходу, ходу в гостиницу! На темной улице я уязвимее. В трапезном зале, на ярком свету, среди десятков людей, противникам с ночным зрением сложно сориентироваться.

Черепица загудела на крыше, предостерегая об опасности сверху. Перед дверью черного хода спрыгнула фигура. Факелы, горящие по ночам во дворе гостиницы, осветили мускулистого субъекта в жилетке, из глубины капюшона посверкивают желтые точки. Желтоглазик собственной персоной. В руках оружия не видно, и это настораживает. С его комплекцией впору с троллем-середнячком побороться. Ну-с, приступим к третьей части Марлезонского балета. Проще говоря, посмотрим, чего парень стоит. В ближний бой с ним ввязываться себе дороже, поработаю копьем для начала.

На выпад в колено он неуловимым движением переставил ногу, тупо наступил на древко и, используя его как опору, подлетел ко мне. Колено, в которое я целился, впечаталось мне в грудь. Выставленный блок ладонью не спас, лишь немного смягчил удар. Взрыв боли, все вокруг померкло на мгновение, меня шатнуло назад. В прыжке зарядил, каратист хренов. Ох, грудь болит. Ребра точно не уцелели. Минимум парочка треснула. Копья в руке не чувствую, оно валяется под ногами приближающегося врага.

Развивая успех, желтоглазый приблизился скачком и приземлился, обрушив на меня локоть. Я еле успел повернуться, и удар прошел вскользь, задев плечо, тут же онемевшее вместе с предплечьем. Толчок ладонью в спину, последовавший далее, кинул меня вперед и взорвал адской болью грудную клетку. Ну и быстрый. Карлик и метатель дротиков ему не ровня. Попади его локоть в плечо – попрощался бы с ключицей. Из-за болевого шока я бы не сопротивлялся.

Повалить меня своим нехитрым приемом бойцу не удалось. Пробежав по инерции пару-тройку метров, оборачиваюсь и вижу подлетающего противника. Он удивительно медленно опускается, выставив перед собой локоть. Опять в плечо метит. Странно, все происходит словно в замедленной съемке. Я имею возможность проанализировать наши с ним действия. Понимаю, дело не в окружающем мире, не в нашей скорости, а в восприятии. Никогда подобного замедления не случалось, но оно здорово помогает оценить обстановку. Отклоняюсь вбок, костеря собственную неповоротливость, и локоть желтоглазого проваливается в пустоту, чиркнув по рукаву моей куртки.

На открытом пространстве у меня шансов на победу критически мало. Вывих плеча к тому же отрицательно сказывается на вероятности победить. Ничего, мы еще повоюем. Главное, в гостиницу попасть. В тесном помещении вроде коридора противник не сможет развернуться и скакать, точно кузнечик.

Промахнувшись, боец повторяет прием с ладонью. Другой рукой собирается толкнуть в корпус, и готов поспорить, на сей раз толчок будет сильнее. Пригибаюсь до земли, совершаю кувырок вперед, благополучно миновав встречу с конечностью оппонента. До черного хода всего пара шагов. Бли-и-ин, до чего же больно. Прыжок ко входу, сношу с петель дверь онемевшим плечом и оказываюсь в коридоре.

Грохот рухнувшей двери врывается в сознание вместе с бурным потоком реальности. Секунды повышенного восприятия истекли, мир вернул себе скорость мчащегося экспресса.

Отшатнувшись к стене сбоку от дверного проема, вытаскиваю топор, замахиваюсь. Ну, заходи, мистер олимпия недоделанный. Жаркую встречу гарантирую. Рубану, только сунешься. Секир-башка устрою в прямом смысле слова. Впрочем, буду рад отсечению любой части твоего тела, котелок в капюшоне – идеальный вариант.

В ушах гудит, мешая сосредоточиться на доносящихся снаружи звуках. Грудь наполнена пульсирующей болью. Терплю, стиснув зубы. Я обязан победить. Без меня ни сестренка, ни Гвард не выживут.

Стена за мной вдруг выгнулась, с оглушительным грохотом из нее вывалилось бревно, осыпав глиной дощатый пол. Отскакиваю, разворачиваясь. Расширенный мощнейшим ударом проем заслонил желтоглазый. Решил подстраховаться, разгадав мой план. Явное опровержение пословицы «Сила есть – ума не надо»: тут и силы немерено, и ум присутствует. Но в коридорчике с твоими габаритами не развернешься. Здесь ты уязвимее.

Топор промелькнул смазанной тенью. Бросок потребовал предельного напряжения мышц для придания необходимого ускорения, от усилия я качнулся за оружием, выхватывая кинжал. Успеть, нужно успеть любой ценой. Заточенное лезвие врубится в середину груди, от него не уклонишься – некуда. То, что желтоглазый проделал бы с легкостью во дворе, в коридоре невозможно. Кинжал для подстраховки – соверши боец невероятное.

Противник сложился вчетверо и перекатился вперед под улетающим в дверной проем топором. Перекатываясь, он не видел меня, размахивающегося снизу вверх кинжалом. Клинок целиком вошел точно под подбородок завершающего движение по инерции желтоглазого. Боец замер, потом затрясся в конвульсиях, завалившись на бок.

Рывком я выдернул кинжал. Пол раскачивается, будто палуба корабля в шторм. Отхожу к стене, опираюсь о нее спиной. Подташнивает, каждый мускул болит. Гляжу на умирающего противника, и меня самого колотит. Не от зрелища бьющегося в судорогах врага, а от переизбытка адреналина и перенапряжения. Блин, за зверомастером еще идти. Хоть бы из глазастиков никто не напал, второй схватки с бойцом уровня желтоглазого не выдержу.

Что с ним, между прочим? Парень в капюшоне не затихал, как положено получившему смертельную рану человеку, он стучал по полу всем телом, его ломало, выкручивало. Из горла доносилось бульканье вперемешку с рычанием. Добить на всякий случай? Пожалуй. Не ровен час, выкинет очередной фокус. Склоняюсь над агонизирующим, примериваюсь ударить в сердце, размахиваюсь.

Неожиданный удар удлинившейся руки в живот отбросил меня, вышибив дух. Я задохнулся, упал. С дергающимся желтоглазым происходит кошмарная метаморфоза: его тело меняется. Конечности утолщаются, обрастают редкой шерстью, грудная клетка приобретает бочкообразную форму. Из разрывающегося капюшона высунулась чудовищная клыкастая морда, напоминающая волчью. Какого?.. Оборотень!

Перевернувшийся на живот полузверь встал на четвереньки и помотал головой, сбрасывая разорванную ткань. Когти его, острые и крепкие, пробороздили доски пола. Живой, здоровый и злой получеловек-полуволк. Везет же мне на магических тварей и нелюдей.

Придерживаясь за стену, чтобы не упасть, продвигаюсь дальше по коридору. Желтоглазый позади вот-вот окончательно превратится, нельзя терять ни секунды. Дыхание постепенно восстанавливается, это хорошо. Плохо – начинаю харкать кровью. Рот наполняется соленым, сплевываю. Онемевшая рука не шевелится. Кинжал из второй не выпускаю, он мне дорог как память. Чем там оборотней валят, серебром? Надеюсь, лунное серебро обладает теми же мистическими убойными качествами – не зря ведь паладины из него куют оружие. И не одни паладины: оно широко используется у темных эльфов, считаясь старшим братом гномьего мифрила. Дварфы, разумеется, полагают наоборот, ставя выше свой излюбленный металл. Поворот направо, поворот налево. Засаду организовать на волколака в теперешнем моем состоянии – затея сумасшедшая, однако альтернативы нет. Вернее, есть. Честный бой лицом к морде, заканчивающийся плачевно для моей тушки. Нет, дежавю с одержимым зверем на острове нам не надо, в поселке и форте нет лекарей наподобие дедушки Тланса, способных в буквальном смысле вытащить пациента с того света.

Спотыкаясь, проваливаюсь в незапертую дверь боковой комнаты, плотно закрываю за собой. Убежище не ахти, по кровавому следу и запаху волколак меня найдет. Осматриваюсь. Занавеси алого бархата, накидки из того же материала на креслах, канделябр на столе и вазочка фруктов. Меня занесло в приемную Матушки Альды. И почему хозяйки публичных домов не фанатеют от оружия и не развешивают его всюду, как военачальники? Я бы не отказался от арбалета, заряженного серебряными болтами, или гномьего мушкета с серебряной пулей. А приходится довольствоваться кинжалом.

Засев за креслом, я достал из кармана глиняный пузырек с вытяжкой из языка нетопыря. Вот и пригодился подарок Зераны. Откупорил, капнул на язык содержимое и сглотнул. Ох и горькое. Жду, пока обезболивающее подействует, и спустя минуту боль притупляется. Глупо с моей стороны было не выпить настойки полуночника для ночного видения. Не догадался.

Уже прошло довольно много времени, а визави до сих пор нет. Теплится надежда, он издох по пути сюда. Удар кинжалом из лунного серебра в голову даром не проходит.

Угу, сча-аз. Не с моим везением. Может, заблудился? Представляю: бродит оборотень по гостинице, постояльцев пугает, извиняется и вежливо спрашивает, не пробегал ли тут побитый молодой человек в изорванной охотничьей куртке. Забавная картина. Я в ожидании встречи приготовился, а он, гад безответственный, где-то шляется. Не загрыз бы кого.

Действительно приготовился как мог. Приготовления состояли из нескольких важных мелочей. Оторванной от шторы полосой ткани намертво обмотал сжимающий кинжал кулак. В бою оружие не выпадет из руки, смогу наносить удары до смерти, вопрос только – чьей.

Нужно попасть прямо в сердце. Гвард поведал Ран-Джакалу в бытность наемником о единственном уязвимом месте оборотня. Сердце – средоточие духовной мистической энергии, дарующей перевертышу фактическое бессмертие, основанное на сверхбыстрой регенерации. Проткни волколака, разруби на кусочки, снеси башку – ему все нипочем. Отрастет новая лапа взамен отсеченной, восстановится любая часть тела и любой орган, кроме сердца.

Существует два способа ликвидировать нереально живучую зверушку. Самый простой – вогнать фут серебра в этот бионасос. Так поступают охотники на нечисть и нежить, паладины в том числе. Серебро ядовито для большинства магических существ, и полностью кромсать, сжигать, топить в кислоте сердечко не требуется.

Другой наиболее распространенный способ у волшебников, достигших высокой степени магического искусства, – в полном уничтожении тела оборотня. Естессно, вместе с сердцем. Огненные заклинания, скажем, должны за считаные секунды испепелить, а не просто довести объект до румяной корочки.

Добраться до сердечка совсем непросто. Ребра оборотня в его звериной и полузвериной форме срастаются в некое подобие внутреннего пластинчатого доспеха, пробить который ой как нелегко. Ран-Джакал с Гвардом однажды попробовали, в результате оба чуть не погибли. Оборотня, терроризировавшего поместье их тогдашнего нанимателя, дворянчика восточного королевства, правда, завалили, совместив магию и серебряное оружие.

Дверь разлетелась в щепки, усеявшие комнату и отвлекшие меня от размышлений. Узнаю стиль волколака: из моих знакомых у него привычка входить, раскурочив дверной проем. Бесшумно ступает по ковру. Думает, не услышу. Правильно, после грохочущего вхождения я его совершенно не слышу. Зато вижу тень на алом бархате, крадущуюся к креслу, и отползаю ближе к столу. Заблаговременно взятой свечой поджигаю штору на кинжале, обнаруживая себя. Простите, Матушка Альда, но, видимо, вашей роскошной приемной близится конец. Искренне сочувствую вашему будущему горю относительно сгоревшей обстановки.

Оборотень прыгнул, очутившись справа от меня, и тут же рванулся, раскрыв пасть. В тот миг в морду ему угодила горящая штора, я кинулся за ней. Огонь ненадолго ослепит и дезориентирует перевертыша, подарив мне шанс закончить бой точным ударом. Только бы длины клинка хватило до сердца. Волколак взвыл, врезался в стол и кресло, ничего не видя. Я же проскользнул у него под носом, оказавшись позади сбоку, и вонзил кинжал под ребра снизу вверх. Провернул лезвие, нанося больший урон.

Оборотень распрямился, откинулся назад, размахивая лапами в попытке избавиться от болезненной колючки, испустил полурев-полувой, закрутился. Из-за проклятого клинка, застрявшего в ране, меня подбрасывало и било о пол, стены и хребет перевертыша. Я отчетливо услышал хруст костей, когда рука с кинжалом вывернулась, ощутил треск ломающихся под тушей волколака ребер и новую боль, полосующую внутренности огненным хлыстом. Наконец меня отшвырнуло.

Я лежал под обломками стола не в силах двинуть ни рукой, ни ногой. Тело превратилось в сплошной комок боли. С удовольствием проглочу весь пузырек обезболивающей вытяжки, плевать на последствия передозировки. Да вот не дотягиваюсь до кармана с лекарством. Самое обидное, до сердца не достал и не прикончил приходящего в норму желтоглазого.

Он прекратил кататься по полу и вставал на четвереньки, сверля мою персону ненавидящим взором. В глазищах угадывалось неистовое желание отомстить за причиненные неудобства вроде воткнутого в башку и под ребра клинка. Как же я хочу убить тебя. За пожирающую мое тело адскую боль, за зверомастера, за сестренку. Возможно, ты непричастен к поражению Гварда, и ты никогда не будешь выслеживать Лильку, однако я ненавижу тебя за саму возможность нанесения им вреда твоими союзниками и нанимателями.

Оборотень неторопливо подходит ко мне. Осторожничает. Боится, вновь устрою неприятный для него сюрприз. Пасть оскалена, с желтоватых клыков стекает вязкая слюна. Никак, схарчить удумал, скотина бесхвостая.

В комнате темнеет. Что это? Смерть?

«Какая сильная добыча, – говорит на краю сознания еле различимый голос, сочащийся жаждой крови. – Я съем тебя и силу, бурлящую внутри твоего сердца. Я очень, очень голоден, и ты насытишь меня».

Нечеловеческий голод накатил внезапной волной, захлестнувшей меня целиком. Убить, поглотить. Багровая пелена окутывает мой разум, я падаю в пропасть, разверзшуюся подо мной, и не чувствую боли…

Глава 20. Цепи

Темнота может быть приятной. Теплой, уютной, внушающей спокойствие. В ней ощущаешь себя сытым, здоровым, сливаешься с нею в единое целое. Ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Понятие времени теряет смысл. Ты есть всеобъемлющая вселенная, и категории смертных несоотносимы с тобой, ибо смертные живут краткий миг и не в состоянии постичь единство мира.

Темноту разорвал хаос. Холод, расплывчатые образы, шум хлынули, разрушив целостность, и я очнулся.

На меня вылили ведро ледяной воды. Волосы, изрядно отросшие за время пребывания в Лантаре, и одежда мгновенно облепили тело мокрым покровом, я едва не задохнулся от неожиданного холодного душа. Инстинктивно попытался вскочить. В запястья врезались твердые браслеты оков, прикрепленных к каменному полу, присыпанному соломой. Короткие цепи не позволяли встать. Подтянул ноги и обнаружил сковывающие лодыжки кольца, вмурованные в пол.

– Ну-ну, не двигайтесь, навредите себе, – раздался хрипловатый низкий голос.

Передо мной на стуле сидел худющий бородатый дед, седой как лунь, в светлой одежде наподобие сутаны. По бокам от него возвышались двое мужиков в черных колпаках, закрывающих лица, с прорезями на месте глаз. Оба жилистые, высокие, в кожаных безрукавках и серых замызганных штанах, заправленных в башмаки. Направляют в меня похожие на двузубые вилы штуковины. Судя по тупым концам зубьев, ими не колют, а удерживают на расстоянии, точь-в-точь змееловы, раздвоенными палочками прижимающие к земле змей.

– Чего вам нужно? – задал я вполне естественный вопрос.

Стоящий слева от старика подручный двинулся к моей распластанной персоне. Дед остановил его властным жестом.

– Для начала познакомимся, – устало потер переносицу старикан. – Мое имя Бодер, Марн Бодер. Некоторые величают Извергом, совершенно незаслуженно, кстати говоря. Называйте меня мессир Бодер. Наслышаны, возможно?

Конечно, наслышан. Ты-то мне и нужен, Гвард о тебе инструктировал.

– Если вас зовут Марн Изверг, то мы, надо полагать, находимся в подземных казематах крепости Шершня, – предположил я вслух. – Вы глава дознавателей форта, насколько мне известно.

– Тем лучше. – Маг разума убрал руку от лица и пристально взглянул мне в глаза. – Не нужно долго и нудно разглагольствовать о моей личности.

Видок у него усталый, чтобы не сказать изможденный. Бледный, осунувшийся. Но взгляд пронзительный, точно видит насквозь.

– Ваша очередь назваться.

Стоп. Разве Гвард не писал обо мне? Да и необычно как-то: магистр магии разума – и не знает допрашиваемого. Несомненно, нахожусь на допросе. С гостями и сотрудниками по-другому разговаривают. Хочет устроить проверку? Не доверяет, настоящий чекист.

– Александр Валерьевич Стрельцов. Гвард Зверолов дал имя Сандэр Валирио. Он написал обо мне капитану Гарену. Вы должны быть в курсе.

– Возможно, – загадочно промолвил дед. – Откуда вы родом, кто обучил вас общеимперскому языку?

– Знаете, беседа протекала бы в более правильном русле, по-моему, сними вы с меня цепи. И против перевода в более подходящую комнату с мебелью также ничего не имею, – не сдержался я.

Допрос начинал здорово злить.

Дед затрясся от беззвучного смеха. Черные колпаки сохраняли невозмутимость.

– Рассмешили, право слово. – Вдоволь посмеявшись, старик утер слезы рукавом. – Полагаете, после содеянного сей ночью вас надлежит содержать без соответствующих мер предосторожности? Вы либо наглец, либо действительно забыли ночное происшествие.

И правда, вспомнить вчерашние события получается не сразу. Помню, мы со зверомастером прибыли в крепость, оттуда в поселок, встали на постой у Матушки Альды, пошли в таверну Хрехта. Дальше воспоминания путаются. Вроде на нас напали в темной улочке. Происходившее словно в тумане. Я бежал по поселку, сражался с типами в капюшонах.

Глаза во мраке, светящиеся желтым и зеленым, запали в память. Голова разболелась. Дальше… Вновь гостиница Матушки Альды и жестокий бой. Волчья морда. Боль и темнота.

Твою же дивизию! Плотину, сдерживавшую воспоминания, прорвало, и события ночи четко выстроились в памяти.

Я живой, не болит ничегошеньки, кроме головы, а должно бы. Треклятый оборотень хорошенько поработал, до конца жизни не забуду той адской боли во внутренностях и торчащего из руки белесого обломка кости.

По идее он меня на тот свет гарантированно спровадил бы. Кто же залатал мое бренное тело? И не просто залатал, а спас от волколака и полностью исцелил.

Радость приутихла от осознания очевидного факта. Гварду не повезло. Он не рассказал обо мне Марну, потому что не смог. А не смог из-за невозможности говорить. Значит, зверомастер мертв или без сознания. Или пропал без вести.

– Гвард жив? Мы шли по улочке, когда на нас накинулись те глазастые в капюшонах.

– Возможно, – ответил маг разума своим любимым словечком. Веселья на его лице и след простыл. – Ему крепко досталось, возможно, чересчур.

Тогда понятна причина содержания меня под стражей. Я свидетель и цель группы захвата и вообще темная лошадка для дознавателя. Человек из ниоткуда с редкими способностями.

– Скажите, каким образом я выжил? Кто меня спас?

– Вас требовалось спасать? – удивился Марн.

Загадки, загадки… Я сам разделался с волколаком, получается?

– И все же я не понимаю, почему магистр магии разума требует ответов, которые легко узнает без допроса.

– Полагаете, мне доставляет удовольствие спрашивать устно вместо чтения вашего мнемонического плана? – вспыхнул маг. – Вам не приходит на ум, что вы здесь по причине неэффективности подобного метода получения сведений от вас?

Ого. Гвард и морлоки без проблем рылись в моем разуме, а высококлассный, по мнению того же зверомастера, специалист на манипуляции с моими мнемоническими слоями не способен.

– И в чем трудность? Зверолов за день выучил мой родной язык, извлекая из памяти необходимые образы и сочетания звуков.

– Мнемонические планы вашей ауры заблокированы. – Марн от негодования чуть зубами не скрежетал. – При попытке углубиться в них происходит нечто странное. Весьма болезненное выдворение чужого сознания. Понятия не имею, кто в силах установить подобное.

Дедушка Тланс, твои проделки? Зачем Глубинному Жрецу понадобилось ставить блокировку, неясно. Из нежелания раскрыть кое-какие морлочьи секреты, свидетелем которых я невольно стал? Версия имеет право на существование. С чародеями уровня архимага я вроде не встречался, не считая старейшего ихтиана. Разве только не шалят заключенные в душе сущности.

– Это не из-за специфики ловца духов? – озвучил я второе предположение.

– Возможно.

В случае правильности догадки память сторожат пойманные духи. Они запечатаны во мне и влияют на общую структуру ауры. Я без сознания, и духовные «зэки» берут верх. Марн невзначай нарвался на них, и они его отшили в особо грубой форме.

– Проверьте мнемонические планы еще раз. Постараюсь вам помочь.

Изверг, подумав с минуту, решился. Положил ладонь мне на голову. В кожу впились тысячи мельчайших иголок, проникли глубже, в черепную коробку, и вгрызлись в мозг. От резкой боли камера закружилась, в глазах потемнело.

Маг убрал руку, и мучения прекратились.

Главного дознавателя форта недаром прозвали Извергом. Надеюсь, при прошлых попытках сканирования ауры он испытывал ощущения, сравнимые с моими нынешними.

– Все в порядке? – прервал я затянувшуюся паузу.

– Да. – Откинувшись на спинку стула, Марн шумно дышал.

Выглядеть он стал хуже. Под закрытыми глазами образовались синюшные мешки. Казалось, дед вот-вот свалится в обморок от истощения.

– Отдельные моменты заблокированы, остальные воспоминания доступны, – произнес он тихим, дрожащим голосом.

– Какие моменты? – Догадываюсь, речь о бое на острове троллей, то есть о воспоминаниях, касающихся непосредственно пойманных духов.

– Фрагмент схватки с оборотнем не до конца открыт. И ранние фрагменты, в деревне синекожих и пещере, куда вас привел Гвард.

Значит, и в гостинице Матушки Альды духи себя проявили. Уж не их ли вмешательством объясняется мое чудесное исцеление и спасение? Дедушка Тланс утверждает, они способны на многое, в том числе излечивать раны носителя. Хорошо, с укусами волколака проблем не предвидится. В Трехлунье оборотничество передается исключительно по наследству.

Хм… Картина проясняется, и оттого не легче. Из-за ранений я потерял контроль над собой и над захваченными духами, те завладели телом, восстановили его, а дальше начинается фильм ужасов под названием «Злые духи против оборотня». И финал был не в пользу волколака. В противном случае меня бы уже похоронили. Боюсь представить события после победы над желтоглазым.

Становятся понятными предосторожности дознавателя. Цепи, наверное, зачарованы на прочность, а камеру окружает барьер.

– Марн, пожалуйста, расскажите, как нашли меня и Гварда.

Знать о собственных приключениях, вернее, о приключениях вырвавшихся духов нужно, хоть и не хочется. Страшно подумать, что мог натворить одержимый потусторонними сущностями человек в полной людей гостинице.

– Гвард лежал под развалинами окружающих домов. Его обнаружил патруль. Вас обезвредили в заведении Альды Гримадо, более известной под прозвищем Матушка Альда, – подтвердил опасения Изверг.

– Я сопротивлялся?

– Из наших солдат никто не пострадал. К их приходу вас уже обездвижили.

Вот это новость. Неужели я вырубился сразу по окончании боя с оборотнем? Не верится, чтобы кто-то из постояльцев и посетителей таверны совладал с одержимым. Нет, кое-кто вспоминается. Богатейший чародей Брадоса, приехавший поразвлечься на Пограничье.

– Брадосский маг сумел?

– Возможно.

Марн надоел со своим «возможно». Кроме брадосца ведь некому. Не бакалаврам же из крепости меня останавливать. Кстати, чародея из гостиницы надо взять на заметку и позже навестить. Полезного чего, глядишь, расскажет.

– Откуда у вас блокировка, Сандэр? – Изверг открыл глаза и одарил меня равнодушным взором.

– Думаю, она связана с духами, запечатанными во мне. Стоит ослабить контроль над собой, и они норовят установить в ауре свои порядки. Не терпят вмешательства извне и блокируют память. Точнее не скажу, сам без понятия о механизме взаимодействия ловца и добычи.

– Что ж, отдыхайте, – поднялся со стула дознаватель. – Зайду к вам позднее.

– Эй, постойте! Вы меня так оставите? Я даже сесть не могу.

Марн приостановился у выхода из камеры и бросил через плечо:

– Привыкайте.

За ним лязгнул металлический засов, и я остался в компании угрюмых стен и невеселых мыслей.

Итак, сбежать шансов ноль. Освободиться от цепей без посторонней помощи нельзя, Без них было бы гораздо удобнее – я бы исследовал камеру, узнал расположение охранников, следя за ними через зарешеченное дверное окошко.

В животе заурчало. Кормить узников здесь, очевидно, не собираются. На крик о голодной смерти никто не явился. Крикнул – в ответ тишина. На жалобы о плохом самочувствии – аналогичное молчание.

Охранники выдали свое присутствие шагами за дверью. Ага, пошли докладывать начальству о плохом поведении заключенного и спрашивать совета. Вернулись спустя минут десять, заняли пост у двери, тем и закончилось. Никаких тебе угроз ради поддержания дисциплины, вызова лекаря и тому подобного. Не заботятся тюремщики о заключенных. То ли не верят, то ли знают о здоровье узников лучше их самих. Магическими методами отличить ложь от правды проще пареной репы, достаточно соответствующий амулет повесить над входом в помещение.

Отвлекался я от тягостных дум о будущем, строя в уме версии относительно ночного нападения. Созданию схем мешала нехватка информации, из-за чего размышления постоянно заходили в тупик. Из опыта Ран-Джакала известно, что магические гильдии и ордены полагаются в предприятиях особой важности на сформированные ими же из проверенных ребят отряды исполнителей. Ими дорожат, на обучение воина и чародея тратится уйма денег. Бойцов со стороны нанимают третьесортные организации, не имеющие собственных маленьких армий, и частные лица.

У большинства отрядов индивидуальный стиль в экипировке, со многими вождь Водяных Крыс сталкивался в молодости, но зеленоглазые спайдермены ему незнакомы. Тут необходима обширная база данных. Марн – агент тайной канцелярии, в боевых подразделениях магических организаций он обязан разбираться значительно лучше тролля, и найти хозяев глазастиков для него не составит труда.

От размышлений оторвали раздающиеся снаружи голоса. Сипловатый мужчина возмущался, награждая спутников нелицеприятными эпитетами, те молчаливо соглашались, изредка пытаясь оправдываться. Узнаю интонации ругающегося и боюсь ошибиться. Живой?!

Дверь распахнулась, ударившись о стенку. В камеру на носилках внесли опирающегося спиной о подушки человека.

Живой! Перебинтованный, побитый, с распухшими руками и ногами, но живой Гвард огласил камеру воплем, выразив отрицательное отношение к споткнувшемуся мужику в колпаке, из-за которого носилки подпрыгнули, заставив зверомастера испытать непередаваемые ощущения. Впервые слышу матерную речь на общеимперском. А Зверолов-то, оказывается, тот еще виртуоз слова.

– Здравствуй, Сандэр, – оторвавшись на носильщике, обратил он внимание на меня. – Не представляешь, насколько я рад тебя лицезреть в добром здравии. Чего ждете, олухи? Расковывайте его!

Колпаки бережно опустили носилки и принялись звенеть цепями и замками. За помощниками дознавателя в камеру протиснулся широкоплечий воин в латах. Высоченный, с почти квадратной фигурой и решительной физиономией. За ним терялся хлипкий Марн Изверг с кислой миной, будто лимон проглотил.

– Извини за недоразумение. Они должны были освободить тебя, едва ты очнулся. – Гвард кивком указал на дознавателя и рыцаря.

Сняли цепи, и я наконец выпрямился. Первым делом поблагодарил Зверолова – он, видимо, в форте далеко не последний человек, да и на Пограничье тоже. Без власти и полномочий не отчитывал бы главного дознавателя крепости. Значит, по рангу выше Марна.

Поблагодарив зверомастера, я поинтересовался, где тут уборная. Естественных потребностей не справлял со вчерашнего.

– Марн, обеспечь удобства, – распорядился Гвард. – Жду в моих покоях, Сандэр, поговорим. Несите меня! Аккуратнее!

Мага унесли черные колпаки, с ними отправился рыцарь. Изверг же красноречиво взглянул на стоящее в углу деревянное ведро.

Через несколько минут мы, преодолев вереницу коридоров и лестниц, выбрались из многоэтажных подземелий крепости на свежий воздух. В безоблачном небе висело солнце, во дворе замка орал команды сотник, муштруя новобранцев. Позднее утро. Провалялся я без сознания всего пару-тройку часов.

Покои Зверолова располагались в башне. Кровать, стулья, стол, шкаф с книгами, письменными и колдовскими принадлежностями. Спартанская обстановочка, не подходящая номеру большой шишки. Скорее временное жилище непритязательного чародея. Пахло лекарствами.

У ложа высился стальной громадой тот самый рыцарь. Подозреваю, он и есть капитан Гарен, в одиночку справившийся с отборными воинами одного из вождей троллей. По росту он не уступает среднему синекожему, по комплекции превосходит. Вышибалы Матушки Альды и Хрехта казались его младшими братьями.

– Проходи, не стой на пороге. – Гвард прерывисто дышал, время от времени закатывал глаза. Вот-вот сознание потеряет. – Марн, Гарен, покиньте нас. Немедленно.

Я прав, рыцарь – капитан форта. Кто же ты, зверомастер?

– Сандэр, слушай внимательно, – просипел Зверолов. – Тебе лучше сегодня же оставить крепость. На нас напали Ночные Охотники эльфов, а они ребята настырные. Отправляйся к Водяным Крысам на остров. Марн изменит внешность, и ты перейдешь границу под видом простого следопыта. Прибудешь на озеро, передай Рану, Гин-Джин шлет ему привет. Месяца на три, до конца лета, с озера не уходи.

– Гвард, с тобой как? Когда вернешься?

– Держи. – Зверолов снял с шеи костяной амулет. – Звери послушаются того, у кого мой знак. Они охранят тебя от опасности по пути к озеру. Иди за ними, и они приведут тебя на берег.

– Не нравится мне твой настрой. Гвард, с тобой все будет в порядке?

Маг упорно игнорировал вопросы о здоровье, и это настораживало.

– Оставляю на тебя мой дом на острове. Кьюзак покажет и расскажет, что там к чему. Тебе необходимо научиться контролировать пойманных духов, Сандэр. Будь осторожен и не рискуй понапрасну, используй в попытках контроля барьер. Гарен!

Веки зверомастера сомкнулись, он умолк и бессильно уронил голову на грудь, потеряв сознание.

– Гвард балансирует на грани жизни и смерти, – скорбно сказал Марн, вошедший с капитаном. – Парализующие сети Ночных Охотников ослабили его, но несмертельно. Угроза кроется в ядовитых иглах, попавших в него. У нас нет противоядия, мы вообще не знаем, из чего составлена отрава.

– А кто может знать?

Дознаватель пожал плечами:

– Сумеречные[7] эльфы, возможно. Ночные Охотники служат преимущественно их правящим домам.

– Где найти длинноухих?

– Имеете в виду эльфов? – Марн сник. – На Пограничье сумеречные не захаживают. До ближайшей колонии на Брадосе тысячи лиг. К сожалению, мы не успеем доплыть туда.

Меня словно током ударило. Брадос, остров на окраине империи. Оттуда прибыл чародей, снимающий апартаменты в гостинице Матушки Альды.

– Мессир Бодер, я ненадолго пойду в поселок, хорошо? Вернусь до заката.

Почему дознаватель непонимающе уставился на меня? А, ясно, я по-русски заговорил. Повторил на общеимперском.

– Нельзя, велика вероятность нападения, – покачал головой маг разума. – Если в поселке Ночные Охотники, они ищут тебя.

– Пускай. Установите за мной слежку, и только они себя проявят, возьмете их тепленькими. Мне срочно в поселок нужно, в гостиницу.

– Зачем?

– Оружие забрать и с Матушкой Альдой переговорить. У нее маг поселился с Брадоса. Я под стражей?

– Ты волен идти куда хочешь, – пробасил подошедший Гарен. – Мы дали Гварду обещание помогать тебе по мере сил и оберегать, насчет принуждения речь не шла. Кстати, твое оружие не из лунного серебра?

– Из лунного.

– С тобой нашли кинжал, старый, аж позеленевший. Возле гостиницы валялись копье и топор из того же металла. Мои парни почистили клинки, они теперь как новенькие. Заберешь? Коли решил идти в поселок, оружие понадобится.

По пути в арсенал я расспрашивал Марна о Ночных Охотниках. Знал дознаватель о них мало, и то до вчерашней ночи лишь из книг и туманных слухов. Таинственная организация, возникшая у темных эльфов, изначально специализировалась на похищении разумных и ловле рабов.

Спустя столетия существования ее вытеснили конкурирующие фирмы, привязанные к конкретным эльфийским домам. Она перешла под крыло усиливающихся сумеречных эльфов, переквалифицировавшись с работорговли на диверсионно-разведывательную работу. Своего рода спецназ, преданный главам правящих семей и принимающий заказы от кого угодно на похищения, убийства и теракты.

Набирались в охотники сироты в основном из народов, приспособленных к ночному образу жизни. Из гоблинов, к примеру.

– Те, кого ты у гостиницы упокоил, сумеречный эльф, пещерный гоблин и волколак, – вставил пять копеек в рассказ Изверга о Ночных Охотниках капитан. – Гвард управился с человеком и двумя темными эльфами.

А тип в плаще погиб? Об этом я спросил Марна. Гарен опередил дознавателя с ответом:

– Был плащеносец. Его последним Гвард убил.

Уф, от сердца отлегло. Желтоглазый в плаще руководил операцией, иначе с чего бы ему спокойно наблюдать за ее ходом? Он казался самым опасным в группе захвата.

Арсенал крепости поражал разнообразием вооружения. Никогда не видел столько холодного оружия. Мечи, алебарды, копья, арбалеты… Блеск стали завораживал, притягивал. Красотища-то какая!

Взяв длинный прямой меч, я ощутил приятную тяжесть, дарящую уверенность. Взмахнул, наслаждаясь звуком рассекающего воздух клинка. Дедовская шашка, висевшая у нас с Лилькой дома, чувствовалась по-другому. Легче, быстрее. Пересилив себя, отложил меч. Не за ним, красавцем, пришел.

Не заметить моих родных топора и копья на фоне обыкновенного вооружения пограничников было нереально. Серебряные клинки мягко сияли, изменившись до неузнаваемости. Форма, топорище и древко те же, а металл преобразился.

– Кинжал и копье чистить почти не пришлось – кровь налет смыла, – с теплотой в голосе сказал Гарен. – Лунное серебро – оно особенное. От вражеской крови чище становится. Кому бы раньше оружие ни принадлежало, нынче оно признало нового владельца.

Глава 21. Богатейший чародей Брадоса

Из оружейной меня еле вытащили. Ну, неравнодушен я к мечам. Любовался бы ими весь день, пробуя каждый клинок. Еще затронули кирасы и латы, хранившиеся тут же. Обязательно добуду стальной костюмчик. Внесу в конструкцию коррективы и обзаведусь лучшими доспехами на Пограничье.

На топор и наконечник копья накинули кожаные чехлы, защищающие от грязи и, важнее всего, от любопытных взглядов. Оружие-то козырное, паладинское, стоит состояние. Кинжал покоился в неброских деревянных ножнах, обшитых кожей, и в маскировке не нуждался.

Вооружив, меня отвели к цирюльнику форта, внешность изменять. За неполных полчаса сбрили запущенную бороду, подстригли, приведя в порядок растрепанную шевелюру. О буйной поросли напоминала небольшая бородка на манер эспаньолки.

Посмотрев в зеркало, узнал себя с трудом. В полированном серебре отражался сероглазый русоволосый парень, загоревший до черноты.

– Ах какой красавчик, – кудахтал цирюльник. – Какой красавчик! По вас будут вздыхать барышни всего Пограничья, клянусь моей острейшей бритвой! Попудрим чуть-чуть, уложим волосы, и…

Попудрим? Нет уж, я на такое не подписывался!

Оскорбленный до глубины души отказом цирюльник ограничился расчесыванием. Я переоделся в выданную потертую охотничью куртку, поменял рубаху и штаны. На пояс у бедра нацепил ножны с кинжалом, топор поместил на специальную перевязь на другом боку.

Гарен дополнил образ охотника луком. Стрелять не умею, но конспирация прежде всего. Выйду из форта – выброшу в лесу или продам кому-нибудь, а то на озере засмеют. Скажут, эльфийским фанатом заделался.

Марн, принимавший активное участие в трансформации стиля, снабдил меня отслеживающим амулетом. Клочок бумаги, разрисованный рунами и магическими знаками, передавал инфу о собственном местонахождении хозяину, то есть магу разума.

Простенький маячок, незаменимый в деятельности имперских дознавателей. Ресурса хватает на год бесперебойной работы, затем требуется подпитка айгатой.

Подготовку к выходу в поселок Марн и Гарен завершили в одиннадцатом часу дня. Выходя из крепости, я стоял перед сложным выбором. Нанести визит брадосскому чародею? Без вариантов. Только вот сейчас или попозже?

В противовес походу в гостиницу к чародею вырисовывалась перспектива поисков проверявшего меня в таверне Хрехта умника, сопряженная с массой других важных дел, нацеленных на будущее.

Надо поискать наводчика. Группу захвата заранее предупредили, на кого напасть. Кто их известил о нашем с Гвардом приближении, о выбранном пути возвращения в гостиницу?

За нами велась постоянная слежка, причем высочайшего уровня, ее не распознал даже зверомастер при помощи магических примочек и обостренного годами работы на тайную канцелярию чутья.

Вывод напрашивается однозначный. Наводчик – нехилый колдун, умеющий по ауре находить цель. В таверне он зафиксировал «портреты» наших со Звероловом духовных тел, телепатически сообщил Ночным Охотникам команды и сведения о нас. И связь у него была классная, раз Марн не засек. Использовал маскирующие амулеты-трансляторы, зараза.

О предположениях насчет наводчика я поговорил с дознавателем, и он со мной согласился. Подручные из замка побеседуют с Хрехтом относительно бывших у него вчера постоянных посетителей из числа приехавших сравнительно недавно.

Рой Мясник не знал, когда конкретно придет зверомастер, и позвать проверяющего в вечер встречи не мог. Наводчик днями был вынужден сидеть в харчевне.

Проблема заключалась в возможности после провала по-быстрому слинять из поселка. Изверг на рассвете запретил открывать ворота поселка и выставил у них удвоенные посты стражи, чем создал трудности для преступника.

Торговцы, конечно, грозились накатать жалобу на Гарена. Капитан вежливо послал делегацию купцов лесом, объявив о чрезвычайном положении.

Марн подсуетился, и маги накрыли крепость и поселок защитным куполом, препятствующим побегу наводчика и возможных остатков группы Ночных Охотников.

Роя Мясника, с которым общался проверявший нас чародей, жаль, не допросишь. Его обгоревший труп обнаружили под обломками на злосчастной улочке. Каким образом он там очутился, еще одна загадка.

Вероятно, он входил в группу захвата и притворялся посредником и бывшим грабителем.

Дознаватель связывался со столичными коллегами по службе, те пробили личность Роя. Сведений о Мяснике кот наплакал. Он десять лет назад вышибал деньги с должников главаря преступности города Локен. Был человек и пропал. По слухам, то ли убили его, то ли переехал, ища спокойной жизни в провинции.

Труп Мясника наводил на определенные размышления. Шестеро исполнителей жили обычной жизнью в поселке, ожидая возвращения Гварда и шифруясь под искателей приключений. Стерегли входы в поселок, шпионили. При нашем появлении группа активизировалась.

Не мешало бы прошерстить постоялые дворы и гостиницы поселка на предмет исчезнувших ночью постояльцев. Желательно сконцентрироваться на группках по двое-трое мужчин, поселившихся за последний месяц. Эльфийские спецназовцы ведь общались друг с другом, делились новостями.

Полезно обыскать снимаемые ими комнаты. В вещах вряд ли посчастливится найти противоядие, но крохотный шанс все же имеется. Вдруг и о наводчике узнаем?

Мыслями относительно замаскированных глазастиков я поделился с Марном. Дознаватель покачал головой с постной миной, сказав, что надлежащие разыскные меры уже предприняты. Хотя в успехе он сомневался. Враги наши, мол, неглупы и заметут следы пребывания в поселке.

Розыск планировался тщательный и долгий, Изверг хотел проверить не только постояльцев гостиниц, а и всех приезжих за месяц, включая торговцев.

Вот и решаю, присоединиться к поискам либо пойти немедленно в гостиницу Матушки Альды. Было искушение встретиться на развалинах мельницы с четверкой типов, наехавших на Гварда, и завербовать их в агентурную сеть моей будущей разведки.

А что? Обосноваться в Пограничье я намерен надолго, и собственная разведслужба пригодится в свете недавних происшествий. Непременно нужно выяснить, кто мной заинтересовался.

Ох, сколько «нужно», не продохнуть.

С Хрехтом побеседовать бы. Он обязательно в курсе всего происходящего в поселке. Тем более что постоялых дворов в Веспаркасте три штуки. Велика вероятность, что эльфийский спецназ у него обретался.

Все-таки жизнь Гварда для меня дороже выяснения личности заказчика. Он спас нас с Лилькой, выручал много раз. Зверолов тот еще жук и интриган, однако я к нему проникся уважением и даже симпатией. К тому же без него сестренка не разовьет в полной мере способностей управления животными.

Решено, иду к брадосскому чародею. С созданием агентурной сети повременю, подручные Изверга без моего участия разыщут наводчика. Здоровье нашего шамана – главное.

В заведении Матушки Альды посетителей поубавилось. Обедающих в банкетном зале наберется самое большее полдюжины, обслуживает клиентов единственная служанка. На входе подпирает стену широченными спинами парочка свежих секьюрити взамен пострадавших от моего плохого настроения «шкафов».

Поймав шуструю разносчицу еды за руку, я попросил провести меня к хозяйке. Девчонка спросила мое имя, пообещала скоро прийти. Она торопливо справилась с заказом, разложив тарелки и кружки на столе перед постояльцем, и юркнула в приоткрытую дверку. Вскоре скользнула обратно в зал и жестом позвала за собой.

Владелица гостиницы занималась бумагами в кабинете в другом крыле здания. Завидев меня, спрятала документы в столик и вопросительно улыбнулась.

– Мое почтение, госпожа Альда, – улыбнулся я в ответ. – Не узнаете? Нас вчера познакомил Гвард Зверолов.

– Сандэр Валирио! – воскликнула хозяйка.

– Да, – слегка склонился я.

– Голубчик! – Женщина вскочила из-за письменного стола сама не своя. – Скажите же, что с ним? С Гвардом? До нас долетели ужасные известия. Он жив? Ранен? Есть ли возможность навестить его?

– К сожалению, он тяжело ранен. Я здесь как раз по причине состояния его здоровья. Мне нужно переговорить с вашим постояльцем, брадосским магом. Вы устроите встречу с ним?

– Да-да, конечно! Пойдемте. Алисия, где нынче мессир маг?

– В банкетном зале изволит обедать, госпожа, – поклонилась служаночка.

Матушка Альда ринулась из кабинета, схватив меня за руку.

Чародей восседал на стуле за столом около тлеющего камина. По описанию он. Пожилой, ухоженный, в бархатном иссиня-черном длинном одеянии, расшитом рунами. В жестах сквозит величие и уверенность, лицо из разряда тех, которые называют породистыми. Чувствуются благородные повадки, присущие не каждому дворянину.

Из телохранителей трио в просторных плащах с высоченными воротниками, закрывающими нижнюю часть лица. Вооружены изогнутыми мечами на манер сабель, висящими на перевязи в потертых от частого использования старых ножнах.

– Мессир Арнальдо, мне необходима ваша помощь! – сразу взяла быка за рога хозяйка заведения.

– Чем могу быть полезен? – Отложив столовые приборы, маг отер губы салфеткой.

– Юноша изложит суть дела, с вашего позволения, – отступила в сторонку Матушка Альда. Я шагнул к брадосцу и сдержанно поклонился. – Сандэр Валирио, ученик моего близкого друга. Мессир Арнальдо де Виллано, магистр-супрем, принципал гильдии целителей Брадоса.

Ого, вот что значит богатейший чародей. Глава целительской гильдии, иными словами, лучший врач острова. Брадосец – целитель высочайшего класса. Как по заявке.

– Мое почтение мессиру магу, – приветствовал я его по всем правилам этикета.

– О, мы уже встречались. Вы тот самый молодой человек, столь жестоко расправившийся с вторгшимся в гостиницу оборотнем, – узнал меня целитель. – Примите мои поздравления. Редко человек побеждает в поединке с волколаком, и тем паче тройкой Ночных Охотников. Впрочем, вы не совсем человек, и это многое объясняет. Присаживайтесь.

Я попал! Чародей знает и обо мне, и о нападавших. Магистр-супрем, Высочайший Учитель, без пяти минут архимаг. Раскусил духовную специализацию без всяких ритуалов. Наверняка понял и об иномировом происхождении. А о группе захвата ему известно больше Марна.

Он идеально подходит на роль проверяющего наводчика, если бы не одно «но». Маг приехал за день до нашего с Гвардом прихода, да и слишком значительная персона для слуги. Не того полета птица. Вот роль главного нанимателя ему вполне подходит.

К кому я пришел?! Нет, будь целитель заказчиком разыгравшегося представления, он не раскрывал бы карт и оставался вне подозрений. К чему упоминать о тройке Ночных Охотников, выдавая себя?

Расслабься, Сандэр, чародей не наводчик и не наниматель. Он осведомленный об эльфийском спецназе человек, и неудивительно – живет-то рядом с колонией сумеречных длинноухих.

Спокойствие, только спокойствие. Делаю бесстрастное выражение физиономии, присаживаюсь. Оторванный от трапезы маг выжидательно смотрит.

– Мессир де Виллано, как вы знаете, ночью в поселке произошел неприятный инцидент, – начал я. – На моего учителя Гварда Зверолова и меня напали неизвестные. Учитель тяжело ранен, и боюсь, без вашего участия в лечении не обойтись. Капитан Гарен, его близкий друг, был бы весьма признателен вам за помощь.

– Где он? – перебил брадосец.

– В замке. Лекари крепости бьются над сохранением его жизни, но надежды мало. Яд медленно убивает учителя.

Чародей жестом подал знак телохранителю, и тот стремительно удалился. Бросив салфетку на столешницу, маг встал:

– Ведите, молодой человек. Лукас догонит нас. Он принесет необходимые инструменты и препараты.

– Благодарю, мессир Арнальдо! – приложила ладонь к груди в знак признательности Матушка Альда. – Я не забуду вашей доброты!

– Пустое. Кодекс целителей Брадоса обязывает оказывать помощь нуждающимся, я не могу отказать.

Сомневаюсь, чтобы целитель забесплатно, из-за кодекса пошевелил пальцем ради незнакомого человека низкого статуса. Упоминание капитана, думаю, повлияло на решение брадосца. Сегодня спасешь жизнь другу хозяина форта – завтра, глядишь, Гарен поможет тебе.

Шли к замку недолго и за это время немного пообщались на тему напавших глазастиков.

Как я и предполагал, чародей сталкивался с ними на Брадосе. На острове найти их представителя легче легкого, достаточно намекнуть на желание встретиться с ним какому-нибудь сумеречному длинноухому. Намек должен содержать энную сумму в золоте, дабы быть понятным.

Представитель глазастых, персона таинственная для широкой публики, берет заказ и гарантирует выполнение в течение оговоренного срока. Ночные Охотники признают исключительно устные соглашения, никакой возни с документацией.

Слово, данное глазастиком, в народе считается крепче камня. Раз пообещали, сделают с вероятностью девяносто девять процентов. На сотый приходятся форс-мажорные обстоятельства, к примеру, естественная смерть заказанного субъекта.

Работают тройками, старший в команде маг.

Чародей уверенно рассказывал о взаимоотношениях нанимателя и эльфийской организации, и закрадывалось подозрение, не прибегал ли он к услугам охотников.

Сложно быть богатым волшебником, жить бок о бок с такими ребятами и не пользоваться их талантами. У состоятельного мага всегда есть враги, и брезговать эффективными методами в борьбе с ними неуместно.

Будь у меня деньги, я бы тоже нанял Ночных Охотников разобраться с заказчиком, из-за которого Гвард чуть не погиб.

Ох, чувствую, придется в будущем сойтись с глазастиками в бою. Дела они привыкли доводить до конца, и надо готовиться к гостям. В лес не полезут, чужая территория, зато о поселке на ближайшие месяцы лучше забыть.

– Вы весьма много значите для нанимателя, молодой человек, – подвел итог сказанному об организации чародей. – Две тройки высылаются на особо важные и опасные задания, когда существует вероятность провала одного отряда.

Угу, просчитались маленько. Предполагаемая добыча неожиданно перебила охотников. Кстати, о неожиданностях.

– Мессир де Виллано, позвольте вопрос.

– Внимательно слушаю.

– Что произошло ночью в гостинице? Имею в виду бой с оборотнем. Увы, я плохо помню те события.

Брадосец удивленно приподнял бровь.

Согласно рассказу мага, начинать день он привык затемно. Сидел перед рассветом в банкетном зале гостиницы, завтракал. Веселые компании еще не разбрелись, допивая последние капли вина и пива, посетителей поубавилось. Кто сам ушел, кого вынесли. Тогда-то и случилось происшествие.

Из коридора, соединяющего зал с кухней и складскими помещениями, выскочила зверюга в обрывках человеческой одежды, окровавленная и порядком измочаленная. Шкура свисала лоскутами, из пасти капала красная пена.

Не утратившие способности соображать выпивохи от зрелища разъяренного побитого волколака мигом протрезвели и вместе с наведавшимися перекусить спозаранку посетителями ринулись к выходу на улицу.

Не тут-то было. Дверь открывалась, однако выйти никто не мог, натыкаясь на невидимый барьер.

Кто посмелее, обнажили мечи и ножи, трусоватые толпились у выхода и давили друг друга. Охрана брадосского чародея приготовилась защищать господина, сам он спешно припоминал барьерную магию, отступая к лестнице на второй этаж.

Оборотень по отношению к людям вел себя мирно. Скалился, рычал, озирался затравленно, двуногих не трогая. Развернувшись к коридорчику, откуда выпрыгнул, он встал на корточки и поставил шерсть на загривке дыбом, словно зверь, учуявший смертельного врага.

Враг возник в моем лице из того же коридора. Выглядел я, по словам целителя, не совсем человеком, точнее, вид у меня был одержимого. Глаза горят, рычу, сгорбленный и передвигаюсь порой на четвереньках.

С аурой моей творилось нечто непередаваемое. Она походила на свихнувшуюся круговерть различных мистических субстанций. Тело обволакивал зримый покров темно-серой полупрозрачной айгаты, астральной составляющей сущности любого мага и колдовского создания.

Сцепились мы с волколаком, по полу катались, столы опрокидывали. Маг, дабы обезопасить себя и посетителей, сварганил вокруг нас усыпляющий барьер, применяемый обычно для подготовки к операциям буйных пациентов нечеловеческих рас, и продержал его до прихода погранцов с волшебниками из крепости.

В общем, кромсали мы друг друга около минуты, после чего я прикончил перевертыша. От того, каким образом, мне не по себе стало.

– Вы разорвали ему пасть и, пока он не восстановился, засунули в глотку руку. Затем вынули бьющееся сердце оборотня. Съели его и упали без чувств, – буднично сказал брадосец.

От воображаемой картины расправы меня чуть не стошнило.

– Вам плохо? – заметил мою бледность и позывы к рвоте чародей.

– Все в порядке.

Представляем цветочки и бабочек. Нет, картина лежащего в беспамятстве зверомастера эффективнее помогает сосредоточиться на предстоящем спасении Гварда.

– Окружающий гостиницу барьер рассеялся со смертью волколака, – бесстрастно рассказывал целитель. – Скоро подоспели стражники и маги крепости с мессиром Бодером во главе. На вас наложили чары обездвиживания и, надо полагать, доставили в замок.

Я молча шел, переваривая информацию. Не было бы в зале брадосца, не останови он меня своим наркозом – что случилось бы? Бойня. Пойманные духи, завладевшие моим телом, существа отнюдь не миролюбивые, особенно тварь, учинившая кровавую баню у Водяных Крыс.

– Признаться, вы меня заинтересовали, молодой человек, – прервал мои мрачные думы чародей. – Не желаете позднее, когда в вашей ауре рассеются следы пребывания в ином мире, посетить Брадос? Буду рад принять вас. Разумеется, с согласия вашего учителя.

И чего хочет целитель? Иномировое происхождение ему безразлично. Способности ловца заинтриговали? Пока не научусь худо-бедно контролировать пойманных духов, из тролльих лесов ни ногой.

Телохранитель мага нагнал нас у ворот замка. Принес ящик с металлической ручкой для удобства переноски, чемодан эдакий с лекарскими и магическими принадлежностями.

Погранцы у ворот, пропустив меня с чародеем, охрану впустить отказались, и трио пообещало ждать господина у рва. Воротную стражу Марн проинструктировал на наш счет. Нас повели сразу к зверомастеру, послав весточку о нашем приходе Извергу.

Главный дознаватель форта встретил целителя у дверей Гвардовых покоев. Поздоровался, кратко ознакомил брадосца с историей лечения Зверолова и нынешним состоянием пациента.

В комнату Гварда чародей буквально ворвался, оттолкнув открывшего двери слугу. Окинул взглядом лежащего зверомастера, коснулся ладонью его бледного лба.

– Периодически он приходит в чувство, ненадолго, – сказал Марн.

– Потрясающая воля к жизни, – про себя отметил целитель. – Яд в столь значительных количествах убивает здорового человека за считаные минуты, а ваш учитель держится столько часов.

Брадосец достал из чемодана причудливо изогнутый нож с нефритовой рукоятью, вырезанной в форме змеиной головы, и крошечную агатовую чашу.

Сделав надрез на запястье Гварда, он сцедил в сосуд несколько капелек крови, после чего установил у изголовья кровати маленькую жаровенку, вытащенную из ящика. В жаровню насыпал серых камешков наподобие угля, зашептал над ними.

Угольки постепенно зарделись, от них потянулась тоненькая струйка невесомого дыма, тающая под потолком. Запахло сандаловым маслом.

Чашу с кровью чародей положил на угли, присыпал капли щепотью зеленого порошка. Сосуд на секунду вспыхнул изумрудным пламенем и погас, на дне образовалось смоляное пятно.

– Весьма плохо, – соскреб целитель смолу кончиком диковинного ножа и завернул в засушенный лист неведомого растения. – Яд проник глубоко во внутренние органы. Но это пустяки. Хуже то, что яд обладает магическими свойствами. Он подобен живому существу, пожирающему плоть и кости носителя изнутри. Удалить его затруднительно даже мне.

Твою дивизию. По сути, поразивший Гварда яд схож с вирусом.

– Вы же лучший целитель Брадоса, неужели ничего не можете предпринять?

– Могу, молодой человек. Однако же не гарантирую исцеления. Заурядные средства борьбы с ядами здесь бессильны. Потребуется кровь родственника либо кого-то, связанного с раненым астральными узами. Не просто друга, а того, с кем ваш учитель взаимосвязан. Тот, чья судьба зависит от него и, наоборот, от чьей судьбы зависит его жизнь и посмертное существование.

Догадываюсь, о чем твердит чародей. Родичей Зверолова в форте, думаю, не найти. Зато связанный с ним на астральном уровне разумный в наличии есть. Я. Клятва Орсина создала неразрывные узы между нами.

– Магия крови? – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес Марн. – Она запрещена указом императора и решением Конклава Магов.

– Небольшое уточнение. На целителей Брадоса не распространяется полный запрет на означенный вид магии. И она единственная способна вывести яд из господина Гварда.

Рисковый мужик Арнальдо. Предлагать запретное колдовство, пусть и целительское, дознавателю – чревато неприятностями. За само предложение чародея по головке не погладят и возьмут на карандаш в тайной канцелярии.

– Хм… Мы подумаем, – нахмурился Изверг. – Сандэр, пройдемте, будьте добры.

Вне покоев зверомастера, плотно закрыв двери за собой, Марн полушепотом обратился ко мне:

– Ваши с Гвардом животные готовы, тебе пора уходить.

– Уже? – Не хочу покидать поселок, у меня в форте дел полно. – Погодите, я пока не могу уйти. Дайте часок? Улажу одно дельце, и сразу к вам.

– Какое дельце? Тебе опасность угрожает, понимаешь? Мы слово Гварду давали беречь твою дурную голову, понимаешь?

– Я тоже обещал, а обещания надо выполнять, – настаивал я.

Дознаватель силился испепелить меня взором.

– Всевышний с тобой, – сдался он наконец. – Куда на сей раз?

– Разрешите вопрос. Вы уверены в подлинности личности брадосского чародея?

– Абсолютно. Де Виллано предъявил бумаги, удостоверяющие личность. Они выданы Высокой Палатой Магов, на них печать, носящая астральную проекцию ауры брадосца. Да и цепь принципала гильдии при нем. Ее подделать практически невозможно, как и украсть. Она привязана к духовной сущности владельца.

Значит, целитель не состоит в Ночных Охотниках. Это радует.

– Скажите, мессир Бодер, что будет с Гвардом?

Дознаватель подошел к узкому окошку, напоминающему бойницу, и оперся рукой о подоконник. На лицо Изверга возвратилась усталость.

– К сожалению, мы ничем не поможем ему. Даже если согласиться на магию крови, те его немногие родственники, коих я знаю, разбросаны по соседним королевствам. Астрально взаимосвязанные с ним люди или существа мне неизвестны.

– А Клятва Орсина создает необходимую взаимосвязь?

– Пожалуй, да. Постой, хочешь сказать, ты и Гвард…

– Вы верно поняли, мессир Бодер. Мы поклялись друг другу. Скажите, пожалуйста, чем страшна магия крови?

Мне кажется, или в глазах дознавателя загорелась искорка надежды?

– Жертвоприношениями, Сандэр. Маги крови зачастую убивали разумных, используя их кровь в колдовских действах. Опустошали людей, точно кувшины с маслом. Убийство ни в чем не повинных разумных, в частности имперских подданных, не поощряется ни светскими, ни духовными властями. Впрочем, множество заклятий и ритуалов данной ветви магического искусства не требует больших объемов крови.

– Надеюсь, наш целитель намерен применить как раз безвредное для донора средство лечения.

Впервые с момента знакомства с Марном еле заметная улыбка тронула его губы.

Глава 22. Магия крови

Распластанная на каменном полу подземелья корова замычала, всколыхнув волной воздуха пламя свечей. По небольшому залу заметались тени. Путаясь в линиях начертанной колдовской фигуры, они искажались и создавали темные шевелящиеся щупальца, напоминающие отражение мерзкого, невиданного спрута.

Сложное плетение из линий и окружностей, вырезанное в полу необычайно острым ритуальным ножом брадосца, соединяло Гварда и животное. Полуобнаженный зверомастер лежал недалеко от тельной коровы, неподвижный, будто неживой. Между ними стоял над ониксовой алтарной плитой я, без рубашки, в одних штанах. Брадосец заунывно читал заклинание, то повышая, то понижая тон, и вскидывал руки к потолку.

Перед началом магического действа, разъясняя его суть, целитель заверял в безопасности почти всех участников ритуала. Почти, ибо жертвенное животное обречено на смерть. Жизнь за жизнь, сказал брадосский маг. Ну, хоть не человека в жертву приносим.

Раньше, до указов и запретов императора на магию крови, человеческие жертвоприношения практиковались в большинстве действ этой отрасли колдовства. Под нож шли приговоренные к смерти преступники, выкупленные магами и орденами, пленные, на худой конец принадлежавшие волшебникам крестьяне. Доходило до того, что богатые господа, любители кровавой магии, приобретали детей у бедных родителей. Абсолютно законно. Развитие магического искусства, от которого зависели военная мощь и благополучие государства, ставилось превыше жизни никчемного простолюдина и разбойника.

Век человеческих жертвоприношений канул в прошлое, когда у империи не осталось серьезных соперников на международной арене. На Брадосе магия крови и подобные ей виды волшебства не запретили полностью из-за статуса острова как столицы целительства. Услугами гильдии де Виллано, по словам дознавателя, пользовались и императорская семья, и торговый двор, и церковные иерархи.

Брадосский чародей громко крикнул, закончив устную формулу. Он поставил на ониксовую плиту костяной кубок, инкрустированный драгоценными каменьями, провел лезвием по моему запястью. Боли не чувствовалось. Приятный холодок разлился на месте пореза.

Кровь потекла по желобу на клинке, наполняя кубок. Целитель зашипел заклятие. Набрав достаточно, он взмахом пальцев над раной прекратил кровотечение и перешел к зверомастеру.

Тяжелые алые капли упали на грудь Гварда, образовывая на теле замысловатые знаки, расползающиеся по плечам, животу, охватывающие шею, руки. Рисунок иероглифов покрыл лицо Зверолова ажурной маской и, дотянувшись до середины лба, застыл.

Шепот брадосца обернулся речитативом, звучавшим все громче. Достигнув пика, голос оборвался. Чародей ловкими стремительными движениями разрезал кожу на груди Зверолова по кровяным линиям. Подойдя к корове, он капнул кровью меж рогов.

С минуту в зале ничего не происходило. В тиши потрескивали черные свечи, расставленные вокруг колдовской фигуры, слышалось дыхание коровы, и стучал пульс в моих висках. Замерший у выхода Марн в просторном сером одеянии молча следил за происходящим. В коридоре за ним торчали колпаки его помощников. Арнальдо сверлил взглядом вырезанный на теле знак.

Я уже начал сомневаться в действенности ритуала – и тут увидел изменение. Во рту у меня пересохло, стало по-настоящему жутко.

Знаки, опутывающие Гварда, набухли чернотой, словно нарывы. Под запекшейся кровью еле различалась пульсация иероглифов. Внезапно все они разом лопнули, брызнув темной жидкостью. Брызги, точно живые, устремились к бороздам на полу, оставляя после себя чистую поверхность каменной напольной плитки.

Гвард широко открыл глаза. Черные, без белков и зрачков, магнетически притягивающие и заполненные веществом, вытекавшим из разорванных знаков. Из уголков век по щекам скатились капли, упавшие в вырезанные линии занимающей большую часть зала магической фигуры.

Корова оглушительно замычала, пытаясь встать, но цепи крепко держали ее за ноги и шею. Нефтеподобная жидкость растекалась вокруг нее, подбираясь ближе и ближе.

Не хочу видеть того, что произойдет дальше, и не могу отвернуться. Взгляд прикован к расползающемуся от зверомастера веществу. Оно сжало узорчатое кольцо возле меня с брадосцем и потекло под взревевшее от боли и страха животное.

Колдовской знак на полу – врата и путь для отравы, поселившейся в Зверолове. Созданная на основе крови демона, по слухам, заточенного в главной цитадели Ночных Охотников, она обладает духом и подобием сознания, по сути, являясь одушевленной частичкой обитателя преисподней.

Живое существо приносится в жертву дьявольскому яду. Моя кровь – ключ, позволяющий отраве покинуть гибнущее тело Гварда и попасть в здорового носителя с большей жизненной энергией.

Я ощущал течение яда в организме как копошащийся клубок змей, холодный и отвратительный. Вернее, ощущал не сам яд, а имеющуюся в нем духовную силу. Так же было при поимке пещерника. Улавливались эманации, распространяющиеся от духовной сущности. От черной субстанции исходили ненависть и голод.

Чернильная жидкость постепенно покидала зверомастера. С последней каплей его глаза очистились и закрылись, борозды в полу опустели. Вещество втягивалось в охрипшую, переставшую дергаться и жалобно смотрящую на нас с целителем корову. За несколько минут от демонической отравы в магической фигуре не осталось и следа.

Брадосец обессиленно рухнул на колени, придерживаясь за алтарную плиту. Отдышавшись, он тяжело поднялся и оглядел Зверолова.

– Корову сожгите на закате, не забивая, – распорядился чародей. – Пепел закопайте в месте, где никто не найдет.

– Что с Гвардом? – Подошедший дознаватель наклонился над телом зверомастера.

– Он балансирует на грани миров. Его аура критически истощена. Яд выведен, и разрушение тела и духа прекратилось. Обеспечьте надлежащий уход, и, возможно, господин Гвард выздоровеет.

– Возможно? – воскликнул появившийся на пороге Гарен.

– Я изначально не гарантировал полного исцеления. Оно в лучшем случае займет месяцы, в худшем – годы, и причина отнюдь не в плохом состоянии физического тела. Его смогут излечить и ваши люди за короткий срок. Коли желаете, для скорейшего телесного выздоровления составлю план оздоровительных процедур и передам вашим лекарям.

– В чем же дело?

– Аура почти уничтожена, господин Гарен. На ее восстановление, увы, мы не в силах повлиять. От нее зависит телесное здоровье – таково устройство смертного существа. Теперь позвольте откланяться. Я зайду к господину Гварду позднее.

– Да, хорошо. – Марн отдал приказ помощникам, и те, положив зверомастера на носилки, вынесли его из зала. – Вам предоставят покои для гостей, мессир де Виллано. Благодарю за помощь.

Брадосец чинно опустил голову. Бледнее полотна, на трясущихся ногах он направился за третьим колпаком, взявшим на себя роль провожатого. Сил магическое действо из него высосало массу.

Дознаватель подозвал четверых помощников, ждавших в коридоре. Трое, сняв оковы с коровы, подложили под нее волокуши из старых шкур и потащили прочь.

– Проведи нашего, кхм, гостя на кухню, – приказал Изверг оставшемуся колпаку. – Ты ведь хочешь есть, Сандэр? Заодно тебе соберут припасы в дорогу. Ах да, выпей. – Марн дал мне стеклянный пузырек с каким-то зельем. – Кроветворное.

Снадобье пахло полынью и на вкус было горьким. Я проглотил его залпом и отдал пустой сосуд дознавателю.

Чувствовал я себя не очень хорошо. Целитель выцедил из меня добрый литр крови, и до сих пор ощущалось присутствие мерзкой демонической сущности эльфийского яда, переселившегося в бедное животное. Наверное, поимка демонов ловцам духов противопоказана, ничем другим не могу объяснить отвращение, испытываемое к духовной составляющей отравы.

– Наденьте. – Помощник Марна подал новую рубаху и расшитую рунами куртку. – Куртка, укрепленная магией, прочнее кольчуги. Не порвется, и порезать нельзя. Только разрубить.

Ого, куртка-бронежилет! Изверг знает толк в полезных подарках. Никак на случай нападения Ночных Охотников подбирал.

– Считай ее прощальным подарком, – добавил дознаватель и окликнул помощника: – Когда закончите дела на кухне, проведешь гостя ко мне в покои. Обсудим кое-что перед твоим, Сандэр, уходом.

– Мессир Бодер, спасибо, – выдавил я, одеваясь.

Меня бил озноб.

На кухне чувства холода и омерзения отступили. Со вчерашнего вечера не ел, проголодался и, греясь у очага, с удовольствием схарчил предложенное поваром горячее жаркое с душистым ржаным хлебом и чесноком. На десерт, разрезав собственноручно мягкую булку, намазал обе половинки сливочным маслом и смородиновым вареньем.

Кулинар крепости с удивлением глядел на приготовление первого в истории империи бутерброда. Дав ему попробовать мое творение, я объяснил принципы этого простейшего блюда, до которого в Трехлунье не додумались. Чую, скоро Пограничье станет родиной целого семейства новых яств.

Плотно пообедав, принялся за тормозок. В подаренный Бато, здешним поваром, в благодарность за рецепт кожаный мешок набрал колбасы и копченостей. Отдельно завернул в ткань куски сырого мяса для волчат, взял бурдюк с молоком дневного надоя. Тоже им, ногогрызам мелким. Не забыл и о хлебе. Упаковал в чистую тряпицу две буханки про запас. Дам отведать сестренке нормальной, человеческой пищи.

Масло и сметана в кринках перекочевали с полки в мешок, на самый верх. Туда же отправил смородиновое варенье и мед в кувшинах. Здесь и мне, и сестренке хватит. Приду домой – устрою пир на троих. Шаманиху нашу Зерану тоже позову.

Домой. Удивительно, насколько причудливой бывает память. Земля и все, связанное с земным прошлым, кажется сном, а жизнь на острове Водяных Крыс – реальностью. Мое островное жилище воспринимается как дом, куда хочется вернуться, знакомые тролли и морлоки стали близкими и друзьями за неполный месяц.

– Прошу в покои мессира Бодера, – дребезжащим голосом пригласил колпак, подождавший заполнения мешка. – Провизию оставьте, за ней пришлют слугу.

Главный дознаватель занимал одну из боковых башен крепости. Из ее узеньких окошек под островерхой крышей отлично просматривались поселок и кусок пограничной ничейной земли за рекой. Тонкая высокая башня иглой вонзалась в серое небо, отличная по стилю от массивных построек замка. Сразу видно, достраивали ее значительно позже.

Внутри обиталище магической братии форта было просторнее, чем казалось снаружи. Нижние этажи отводились под жилье волшебников форта. С десяток комнат, скученных вокруг крутой винтовой лестницы. Над ними библиотека на четыре этажа, забитых книжными шкафами от пола до потолка. И наконец, на последнем этаже покои Марна.

Меня удивило отсутствие дверей в книгохранилище и комнатах Изверга. От лестницы через арочные порталы можно попасть в любое помещение башни. Хозяин будто бы совершенно не опасается за свое имущество.

Э нет, не может быть, чтобы не установили никакой защиты от злоумышленников. Наверняка магистр разума понаставил магических ловушек – не зря же и на ступенях, и на рамах окон и входных проемов вырезаны орнаменты из колдовских знаков.

– Проходите, пожалуйста, – приглашающим жестом пропустил меня вперед колпак.

Он отошел в сторонку, я шагнул в залитый ярким солнечным светом кабинет. Лучи свободно падали сквозь прозрачный купол потолка, хотя за огромными стрельчатыми окнами в человеческий рост сгущались тучи. Магия, блин.

– Люблю в пасмурную погоду работать под весенним солнцем. – Сгорбившийся над ветхим фолиантом дознаватель сделал ногтем пометку на странице. – Присаживайся.

Стул неожиданно возник за моей спиной. Мало того, о его существовании я узнал, когда он двинул под колени сиденьем, заставляя упасть на него.

Марн расслабленно откинулся на спинку похожего на трон кресла.

– Как там Гвард? – постарался я сделать каменное лицо.

Чему изумляться? Появлению мебели из воздуха? И не такое видали.

– Спит. С ним лекари. Но к делу. – Маг достал из ящика письменного стола конверт, запечатанный красным воском. – Держи. Гвард просил передать перед твоим уходом. Вскрой в деревне синекожих через три дня. Раньше все равно не прочтешь, чернила проявятся только тогда.

– Что это?

Конверт ничем не примечателен. Коричневый, из дешевой бумаги. На восковой пломбе оттиск печати с изображением крылатого меча в кольце неразборчивых рун.

– Письмо, написанное Гвардом нынешней ночью. О чем оно, не спрашивай. Если бы Гвард хотел, чтобы ты знал это до положенного срока, он не писал бы невидимыми чернилами. Он просил передать его некоему Кьюзаку после прочтения. Знаешь его?

– Да. Благодарю.

Я спрятал послание во внутренний карман куртки. Вряд ли бы зверомастер писал о чем-то незначительном. Скорее всего, в письме указания насчет нашего с сестренкой дальнейшего пребывания на острове или сведения о том, кто охотится на меня.

Стоп! Я же читать на общеимперском не умею!

– Еще он попросил меня побеспокоиться о твоем, кхм… – Марн подобрал нужное слово, – образовании. Будь у нас седмица либо, того лучше, месяц – я бы дал тебе основные знания об империи. Но ты уходишь сегодня. Посему обучение откладывается на осень, к твоему возвращению. Разве что…

Дознаватель вынул из того же ящика стола хрустальный шар величиной с кулак и поставил в серебряный треножник на столешнице. Ну точь-в-точь волшебный атрибут наших земных колдунов.

– Вглядись сюда. – Изверг постучал пальцем по гладкой поверхности хрусталя. – Сосредоточься. Поскольку на общеимперском устно изъясняться умеешь, обучить письменной речи тебя легче легкого.

– С помощью шара вы научите меня читать и писать? – понял я.

– Да. Всмотрись внимательно. Что видишь? – Маг легонько прикоснулся кончиками пальцев к моей голове.

Хрустальная сфера мгновенно разбухла до размеров комнаты, вытеснила собой все из моего поля зрения. Я погрузился в ее глубины, заполненные ярким переливающимся светом, из которого создавалась вязь букв и цифр. Знаки плясали в неистовом танце, приближались и отдалялись. От светящегося хоровода к горлу подкатилась тошнота. Быстрее и быстрее кружились буквы. Они слились в полосы белого пламени и ринулись ко мне.

Вспышка нестерпимо яркого света ослепила на мгновение, после чего я вновь почувствовал себя сидящим в кабинете мага. Из белесого мерцающего тумана проявились очертания предметов и сидящего напротив дознавателя.

– Прочти вслух. – Марн подвинул в мою сторону исписанный листок.

Все? Оперативно как. Процедура заняла одну-две минуты.

Я всмотрелся в лист. Текст выглядел собранием каракулей человека с очень плохим почерком. Затем знаки, соединенные вроде прописанных букв, стали приобретать четкие каллиграфические черты. Надпись вверху означала контракт купли услуг по обучению общеимперскому языку, о чем я сообщил дознавателю. В конце стояла цена в пять золотых империалов.

– Замечательно, – изобразил магистр разума слабое подобие улыбки. – Поупражняешься на досуге, читая книги из библиотеки Гварда. Писать научишься самостоятельно, у него найдешь необходимые письменные принадлежности. Кстати говоря, научить читать стоит отнюдь не дешево.

– Благодарю, – слегка поклонился я.

Понятия не имею, насколько ценятся золотые империалы в империи. Само упоминание золота наводит на мысль о дороговизне, да и зверомастер говорил, что Изверг дерет втридорога с клиентов за услуги учителя. Надо будет как-нибудь сходить на местный рынок, с азами местной ценовой политики и монетарной системой ознакомиться. В этот раз не успел, хотя и планировал.

– Сандэр-Сандэр… – задумчиво переплел пальцы Марн. – Смышленый ты парень. Не думал поработать на тайную канцелярию? Плата достойная, связями обрастешь, и главное – предоставим защиту тебе и сестре.

– Я об этом не задумывался, – честно сказал я.

– Задумайся. На размышления тебе три месяца, до, надеюсь, следующей нашей встречи. Ты же молод, не вечно с синекожими сидеть. И сестре твоей общество троллей, мягко скажем, ничего хорошего не даст. Вы, помнится, недавно едва не погибли. В случайности я не верю и полагаю: то нападение спланировали враги Водяных Крыс из соседних племен. Многим, знаешь ли, подопечные Гварда поперек горла встали. Того и гляди вспыхнет война. Ты хотя бы слышал о тролльих войнах, мальчик?

Слышал, причем немало. От Зераны и тренировавших меня воинов, телохранителей Ран-Джакала. Резня и охота в понимании синек вещи одинаковые и любимейшее занятие настоящих мужчин. Синекожие в случае захвата вражеского селения вырезают всех, включая домашних животных. Пленных приносят в жертву духам, которых имперцы называют не иначе как лесными демонами.

– Деревня троллей – неподходящее место для воспитания юной девушки, Сандэр. Ей пристало расти в пансионе для молодежи. Кстати, мне известно, твоя сестра проявила незаурядные способности к магии. У меня есть знакомые маги. Они, возможно, могли бы помочь устроить ее в школу при Академии волшебства Салютус. Школа, разумеется, платная, но твоих доходов, согласись ты работать на тайную канцелярию, с лихвой хватит на оплату и личные расходы.

– Признаться, заманчиво, мессир Бодер, однако отвечу я вам уже при следующей нашей встрече.

Так я сразу и повелся на обещания светлого будущего. Тайной канцелярии нужен кто-то на место Гварда в обществе синек, и дознаватель решил подстраховаться. Неизвестно, выздоровеет ли зверомастер полностью для выполнения разведывательной работы, а тут шанс завербовать нетривиального меня, бедного и одинокого сиротинушку, брошенного в пучину незнакомого мира. Вероятно, Марн рассчитывает, я буду хвататься за малейшую соломинку, способную вытащить из того болота неприятностей, куда я угодил, и дать какую-никакую опору в жизни. Плюс хочет сыграть на родственных чувствах, старый хитрюга.

Поправится Гвард – с ним переговорю насчет карьеры разведчика. Ответ дознаватель получит не раньше, чем взвешу все «за» и «против».

– Разумеется. – Маг разомкнул пальцы. – Напоследок дам совет, Сандэр. Будь крайне осторожен в поступках и знакомствах. За тобой и сестрой ведется охота, сам понимаешь. Кто бы ни нанял Ночных Охотников, возможно, он располагает достаточными средствами и желанием, дабы найти вас и в дремучих лесах троллей. Ах да, чуть не забыл. Как ты планируешь распорядиться снаряжением Ночных Охотников?

– Прошу прощения за мою неосведомленность, мессир Бодер. Снаряжение принадлежит мне?

– Конечно. По праву защитника оно отныне твое. Защитившийся от преступного нападения гражданин империи имеет право по собственному желанию присвоить вещи атаковавшей стороны. Вот свидетельство о присвоении имперского гражданства, подписанное мною, Гвардом и капитаном Гареном. – Дознаватель положил на стол лист бумаги. – Выдано Сандэру Валирио согласно императорскому Указу о помощниках империи за содействие в обезвреживании отряда наемных убийц, осуществивших нападение на гражданина империи Гварда Верона. Распишись и забирай. При поступлении в учебное заведение покажешь членам приемной комиссии.

Хм… помнится, Гвард рассказывал об имперском подданстве, излагая план по поимке заказчика.

Я взял документ, трижды прочел. Все вроде правильно, без подвохов. Напротив имени Гарена стоит печать с изображением герба крепости.

Хорошие законы в империи. Уже нравятся. За помощь жителям – гражданство, за победу в драке против преступников – имущество злодеев.

– И каковы варианты относительно снаряжения? – Я черкнул свои инициалы позаимствованным у Марна пером.

– Сам решай. Можешь оставить себе, продать. Здешние торговцы достойной цены не дадут, денег не хватит. В Гариде, возможно, столь необычным товаром заинтересуются.

– Мессир Бодер, могли бы вы рассказать подробнее о снаряжении? Какие предметы в него входят?

– Разнообразные зелья, защитные и походные амулеты, приспособления для стрельбы иглами и передвижения по стенам, оружие, сети. Вот список. Тебе отдадут все в оружейной.

Уж не знаю, радоваться или печалиться. Снаряга эльфийских спецназовцев стоит, верно, целое состояние, да продать ее негде. Везти с собой на озеро опасно. Проверить следует охотничьи вещички на предмет чар слежения. Хм… Есть у меня мысль, куда определить сомнительные трофеи.

– Вы случайно не желаете приобрести оружие Ночных Охотников для изучения, мессир Бодер? – невинно спросил я, читая список положенного мне эльфийского добра.

– Двести золотых тебя устроит, Сандэр? – Изверг, жук, похоже, предложения ожидал.

– Боюсь, вынужден отказаться. Меня интересует справедливый обмен.

Дознаватель склонил голову набок, сверля меня взглядом:

– Чего ты хочешь?

– Всего лишь пучок листьев кровавоцвета и щепотку пыльцы с крыльев бабочки-кровососа из ваших запасов. Согласитесь, это совсем немного за разгадку тайн эльфийских орудий убийства.

– И не мало, – отметил Изверг. – Ладно, показывай по списку, что хочешь предложить на обмен.

Проводник приложил ладони к стене подземного хода и пробормотал заклятие. Земля под его руками задрожала, посыпалась со стен и потолка тонкими струйками.

Вибрация передалась вниз, земляной пол затрясся. Обычно флегматичные медведи взволнованно переминались с лапы на лапу, озирались, выискивая, куда бы дать деру. Саблезуб плотно прижал к голове уши и заворчал, волчата заскулили.

Мини-землетрясение длилось несколько минут. Интерьер тоннеля пока не менялся.

Ненавижу подземные ходы и неопределенность.

Будь моя воля, ушел бы через крепостные ворота ночью. Пришедшие торговать синекожие все равно ночуют на стоянке в полутора сотнях метров от замка, на том берегу реки. Выпустили бы нас погранцы незаметно, Марн бы глаза троллям отвел, он маг разума, умеет, и никаких тебе хождений по подземельям. Так нет, дознаватель захотел не рисковать лишний раз и приказал втихую вывести меня из крепости по подземному ходу.

На лбу паренька выступил пот и вздулись жилы. В свете дрожащего пламени факелов видок у малолетнего мага казался хуже, чем был на самом деле.

Когда вера в проводника почти иссякла, земляные стены медленно раздвинулись. С треском и гулом возникла щель, за минуту расширившаяся достаточно, чтобы в нее протиснулся косолапый.

Качаясь и тяжело дыша, геомант отошел от выхода. Тряска улеглась.

– Спасибо, – кивнул я чародею. – Отдохни, а то до замка не дойдешь.

– Пустяки. Мне еще отверстие закрывать. Там, дальше, пещера. Из нее выйдешь – попадешь к речному броду.

Стержень у парня имеется. Пограничье его либо сломает, либо укрепит, сделав из юнца мужчину.

– Поступай, как знаешь. Бывай.

По одному звери прошли в пещеру. Впереди Рыжик, за ним медведи, я – замыкающим.

Естественный зал, куда нас вывел подземный ход, ничем примечательным не выделялся. Ни сталактитов, ни сталагмитов, ни прочих пещерных красот. Меж угрюмых валунов петляет занесенная прошлогодними листьями и мусором тропка. Под ногами хрустят мелкие камешки и сухие веточки.

Зал сужался в длинную каменную кишку. По ней мы выбрались наверх, к выходу.

Зев пещеры порос густым шипастым кустарником, успешно заменяющим колючую проволоку. Тролли и большинство зверей в здравом уме сюда не полезут. Шипы острые и ядовитые, укол по ощущениям сопоставим с укусом шершня. Ран-Джакал в детстве не раз накалывался.

Мишуткам, похоже, на колючки чихать. Вожак медведей, зажмурившись и прикрыв лапищей морду, продавил тушей сплетенные ветви и потопал к шумящей впереди речке. Шипы не пробились сквозь густую шубу, часть из них застряла в мешках с товаром.

По проторенному косолапым пути прошла вся наша компания. Кустарник зарастет за седмицу, восстановив маскировку пещеры.

Снаружи солнце клонилось к верхушкам деревьев. До темноты около полутора часов. За это время мы преодолеем ничейные земли и дойдем до территории приозерников, на границе тролльих владений заночуем и завтра без остановок достигнем озера.

Я надел на шею костяной амулет Гварда. Чисто для перестраховки. Мишутки с саблезубом прекрасно обходились без понуканий со стороны людей, идеально выполняя требующиеся от них действия.

На берегу реки я оглянулся. Далеко позади над Валом и редколесьем возвышались башни крепости. В конце лета вернусь туда и приведу Гварда назад, на озеро Водяных Крыс. Хочется надеяться, он полностью выздоровеет к моему приходу.

Потом планами займусь. Нужно держать ухо востро – вражеская ведь территория. Приозерные племена со мной незнакомы, и чужака в окружении медведей могут принять за имперского мага, по глупости заявившегося к ним в гости. Плевать им на статус ничейной земли. Человек-одиночка здесь в не меньшей опасности, чем на исконных землях троллей.

В дороге часы летят незаметно. Звери неторопливо шагали, обходя деревья. Рыжик, как всегда, разведывал путь. Мы вдали от хоженых троп, да и спешить незачем. К закату наш отряд встал лагерем в густом лесу на границе территории троллей.

Костра вечером я не разжигал. В сгущающихся сумерках напоил волчат молоком, налив из бурдюка в глиняную миску, прихваченную на кухне, и накормил сырым мясом. Щенки не возражали. Наоборот, пищу восприняли как должное. Поужинали, сделали свои дела – и в корзину. Убегать не стали, наверно, побоялись Махайра, наблюдавшего за ними с одной стороны, и мишутки, дремавшего с другой.

Управившись с пушистыми колобками, я расстелил мешок на траве, окружил себя ворсистой веревкой и лег. Веревка, по поверьям троллей, защищает от мелких духов-пакостников.

Спать не хотелось. Я лежал, глядя на кусочки звездного неба, виднеющиеся в прорехах листвы, слушал стрекотание ночных насекомых и сопение отдыхающих животных, перебирал в памяти события прошедшего дня.

Мысли постоянно вертелись вокруг Ночных Охотников, Гварда и сестренки. Целью эльфийских наемников был я. Зверомастер пострадал из-за меня, и от осознания этого кошки скребут на душе. Глазастики продолжат охоту, под ударом окажутся мои друзья и Лилька. Вот как снять висящую над ними угрозу?

Пуститься в бега по дебрям троллей – не вариант. Недостаточно подготовлен я к самостоятельной жизни в лесах синек. Охотиться, различать следы, драться копьем, топором и ножом благодаря вождю умею, но выжить и спастись от лучших охотников племен и шаманов мне будет трудновато.

Нет уверенности и в том, что эльфийские спецназовцы не посетят остров Водяных Крыс. На островитян они выйдут, разговорив синекожих торговцев. В итоге мои старания падут крахом.

В империю податься нельзя по понятным причинам.

Единственное более-менее надежное место – остров на озере. Сунувшись туда, глазастики огребут по полной программе. Водное кольцо, контролируемое дедушкой Тлансом, им не пересечь без жертв. На берегу им устроят горячий прием бойцы Ран-Джакала, и я в стороне не останусь.

Остановлюсь на ближайшие месяцы у Водяных Крыс, дальше по обстоятельствам. Летние каникулы на острове нам с сестренкой на пользу. Знаний наберемся, я отточу навыки боя оружием и попробую овладеть управлением заключенными во мне духами. Не в городе же это делать: местная гильдия магов в полном составе сбежится полюбоваться устроенным мною бардаком. Разрушу что-нибудь либо, того хуже, пришибу кого-то в состоянии борьбы с моими духовными питомцами.

Эх, хорошо ночью в лесу. Цикады поют, птички покрикивают, мишутки сопят. Нравится мне такая жизнь. Полагаешься только на себя, рискуешь – и в награду получаешь незабываемые моменты наслаждения своим существованием. Здесь мой настоящий дом, а не в пропитанном выхлопным дымом автомобилей и заводов земном городе. В мире, где честь и храбрость не пустой звук, я всегда мечтал жить – и теперь словно вернулся домой.

ВАЛЕРИЙ ТЕОЛИ

Убийца шаманов

Сандэр. Книги 1 - 5

Пролог

Почерневшие останки когда-то огромного дуба лежали на вершине Лысого Холма в беспорядке, точно разбросанные разгневанным великим духом. Прошедшая прошлой ночью гроза не пощадила дерева, одиноко возвышавшегося на лишенном травы и кустарника древнем холме. Немало сотен зим пережил дуб, прежде чем молния прекратила его существование. Древесные духи, обитавшие в нем, должно быть, разбрелись по лесу, если их не испепелил небесный гнев.

Грал-Тар нехотя ступил на землю, присыпанную опавшими дубовыми листьями. Будь его воля, он бы сейчас пировал с друзьями в родной деревне, празднуя День Однорогого буйвола. Но приказы мудрейшего Трон-Ка не обсуждаются, и невыполнение хотя бы одного влечет по меньшей мере изгнание из числа его учеников, чего молодой тролль не желал. Девять долгих лет провел он в обучении у шамана и девять зим, постигая тонкости запретных знаний Тьмы и Теней.

Еще три года – и он пройдет Посвящение Ночи, станет Говорящим с Духами. Пожертвовать будущим званием шамана ради сиюминутного удовольствия слишком безрассудно даже для него, Грал-Тара, Бегущего-по-Отравленному-Лезвию, самого отчаянного из последователей Трон-Ка.

Его одолевала скука. Задание, данное ему, не отличалось опасностью и было пресным, словно листья желтотравицы. Сегодня утром он получил от учителя сообщение о вспышке духовной Силы в лесу. Ученик быстро нашел причину. Вчера разыгралась гроза, молния ударила в старое дерево, в котором обитало множество мелких духов и Хозяин Древа. Небесное пламя мгновенно сожгло его, из-за чего высвободилась Сила Хозяина, привлекшая внимание шамана. Случается подобное нечасто, примерно раз в несколько лет, да и гроза поздней осенью редкость.

И надо же было произойти вспышке на участке леса Грал-Тара! Он как раз охотился на вепря, нападавшего на жителей окрестных деревень, когда татуировка на виске заныла, вынуждая войти в мир духов и встретиться с посыльным Трон-Ка. Выслеживать громадного кабана-убийцу куда интереснее, чем слоняться вокруг Лысого Холма, выискивая следы чужого вмешательства. Поиски займут целый день.

Тролль внимательно осмотрел каждую пядь леса, подступающего к подножию холма. Никаких признаков чужака. Впрочем, ливень мог смыть следы, а после грозы в мире духов всегда творится неразбериха. Лоа и стихийные духи взбудоражены, вызнать у них что-либо в такие моменты невозможно. Грал-Тар и не пытался провести ритуал, сочтя его лишним. Через два-три дня беспокойство уляжется – тогда можно и спросить.

Закончив осматривать окрестности, ученик перешел к самому холму. Ничем примечательным, кроме росшего на нем дуба, земляная гора не выделялась из ряда подобных зловещих мест. Трава на ней не росла, звери обходили стороной. Безлунными ночами сюда слеталась нечисть выбирать себе новых предводителей.

Дуб вырос, скорее всего, по прихоти какого-нибудь великого духа. Неохватный выгоревший изнутри ствол торчал обломком грубого копья из мертвого тела. Куски дерева валялись поблизости, ни щепки не упало за пределами земляного бугра. Следов в опавшей листве не разобрать. Ветер раскидал листья, дождь выровнял почву.

Дерево было настоящим великаном. Оно простирало ветви надо всем холмом, а в корнях мог устроить берлогу медведь. В щель у основания дуба этот зверь легко протиснулся бы. За нею располагалась маленькая пещера, то ли вырытая в незапамятные времена, то ли образовавшаяся по воле Хозяина Древа. Свет почти не проникал внутрь, и тролль зажег дымную сырую охапку хвороста. Бросив в темноту лучины и убедившись, что там никого нет, он неторопливо пролез в щель. На естественных стенах, сужающихся кверху, пламя выхватило неясные очертания фигур, напоминающих колдовские знаки троллей. Грал-Тар поднес к ним огонь и, узнав, облизнул пересохшие губы.

Хищные, крючковатые линии вырезали сравнительно недавно, дерево не успело залечить оставленные ритуальным ножом раны. Разрезы чернели запекшейся кровью. Судя по запаху, ее пролили вчерашней ночью. Присмотревшись, ученик обнаружил неглубокие отпечатки босых ступней в мягком грунте.

Задание стремительно становилось интересным. К дубу перед грозой приходил колдун. Судя по знакам, не до конца понятным и старшему ученику мудрейшего шамана Трон-Ка, искушенному в тайнах темного колдовства, колдун обладал знаниями древнейшего языка, полузабытого в пору расцвета единого королевства длинноухих эльфов. Грал-Тар осторожно, точно к спящей ядовитой змее, прикоснулся кончиками пальцев к кровавым линиям. Сила ушла из них, осталась почти пустая оболочка, шелуха, в которой раньше пребывало могущество великих духов.

Водя пальцами по кривым, глубоким царапинам в древесине, тролль задавался вопросом, кто мог вырезать их. Заключенным в знаках Знанием обладали единицы из Говорящих с Духами. Помимо учителя – всего несколько старейших верховных шаманов самых больших тролльих племен. Неужто кто-то из них решил посетить земли озерных кланов? Верно, так и есть.

Ученик аккуратно дотронулся до углубления в почве. След принадлежал троллю, необычна лишь легкость оставившего его. У взрослого синекожего отпечаток значительно глубже. У Грал-Тара ступни погружаются едва ли не на два пальца в грунт, а он далеко не гигант. На детский либо женский след не похож, по размеру подходит мужчине.

Тролль зашептал заклятие Духовного Ока, сосредоточившись на ощущении следа. Мир для него сузился до единственного углубления в земле, внутренним взором он увидел протянувшуюся от отпечатка нить и почувствовал колдуна. Сначала ощущение было смутным, затем стало четче. Грал-Тар едва не вскрикнул от боли и возвратился в пещеру под сожженным дубом. На лбу выступил пот, в висках стучало. Пальцы точно побывали в жарком пламени.

Тот, кому принадлежали следы, обладал могуществом, недостижимым для старшего ученика Трон-Ка. Да и сам учитель не столь силен. Аура колдуна соткана из огня, он будто и не смертный вовсе.

Синекожий проглотил застрявший в горле комок, встал. Колени и руки дрожали. Он больно ударил кулаком в дерево, чтобы изгнать проникший в тело страх. Чего ему, сражавшемуся с духами, бояться? На его счету пять вражеских шаманов, он призывал и приказывал младшим и старшим лоа. Чужак далеко, его колдовство не достанет Грал-Тара.

Тролль тряхнул бритой головой, отгоняя наваждение. На страх нет времени, так всегда твердит учитель. Нужно срочно связаться с ним и сообщить о враге. Сойдя с холма, войти в мир духов и передать с посыльным весть.

Ученик не сразу понял, почему в пещере вдруг стало темнее. Хворост догорал, отдавая последние крохи света. Грал-Тар резко развернулся к выходу и лишь сейчас увидел заслонившее щель меж корней нечто. Рука рефлекторно дернулась к кинжалу на поясе, но противник оказался быстрее. Тролль не успел понять, что произошло. На него обрушилась тьма.

Он очнулся оттого, что его тащили по темному подземелью, сдирая в кровь кожу на обнаженной спине острыми камнями и выступающими из земли сухими твердыми кореньями. Темнота окутывала его, саднящая боль разливалась по всему телу. Руки и ноги тесно оплетены колючей лозой, на половине лица кровавая корка от раны на виске. Правый глаз залит кровью, левый заплыл, хотя все равно ничего не увидишь в густом мраке.

Шагов тащившего не слышно. Его сила и ловкость поражали. Незаметно подкрасться к лучшему следопыту отряда Трон-Ка дорогого стоит. Звери не могли подойти к нему незамеченными, он издалека чуял приближение чужого. И вот сплоховал. Не иначе, враг пользовался колдовством. Он не ощущался ни как дух, ни как тролль.

Не имея возможности видеть, Грал-Тар сконцентрировался на звуках и запахах. Пахло сырой землей, кровью и жженой плотью. Слышались затихающая капель и шорох.

– Ты знаешь, кто я? – вытолкнул из себя синекожий слова, пытаясь вызвать реакцию чужака. – Чей я ученик?

Враг молчал, продолжая угрюмо тащить обездвиженного тролля.

– Мой учитель – Трон-Ка, слыхал о нем? Сильнейший шаман озерных племен, Ночной Призрак. Он убьет тебя, узнав, что ты собираешься причинить мне зло. Ему наплевать, кто ты – дух или тролль. Он найдет тебя, призовет из мира мертвых, если понадобится, воплотит – и будет резать по кусочкам. Лучше отпусти меня, пока не поздно. Эй, слышишь?

Чужак либо не слышал, либо ему было абсолютно все равно. Прекратив хрипеть угрозы, Грал-Тар попробовал успокоиться и войти в мир духов. Он должен предупредить учителя. Однако боль мешала трансу. Попытка прочесть заклинание привела к болезненному сжатию лозы на горле, а онемение рук предотвратило сложение колдовских жестов, заменяющих слова заклятия. Мысленно тролль грязно выругался. Ничего не оставалось, кроме как думать и ждать удобного случая для побега.

Сражаться ученик не мог. Колдовские принадлежности – варды, амулеты с заключенными в них духами, снадобья – чужак отобрал. Без них в бою с духом не выстоять.

До слуха донесся приглушенный женский плач. Женщина тихонько всхлипывала, перемежая плач хрипом, точно ее душили. Тролль лишний раз проверил прочность впивавшейся в предплечья лозы и сжал зубы от усилившейся боли. Живые путы врезались глубже, раздирая плоть в клочья.

Его приволокли в большую, судя по отражению звуков от стен, пещеру с плачущей женщиной и затащили на плоский низкий камень. Там и оставили, скрутив дугой, чтобы не возникло мысли о побеге. Он скрючился на боку, с загнутыми назад ногами и головой. Щека уткнулась в поверхность камня – шероховатую, холодную, иссеченную линиями.

Ученик шамана осознал предназначение узеньких желобков, коснувшись их. Его положили на жертвенный алтарь и готовят в дар духам. Жить ему до заката, ибо большинство жертвоприношений колдуны совершают по ночам.

Грал-Тар зашипел от бессильной злобы. Он не хотел умирать вот так, будучи поглощенным злыми духами. Он жаждал освободиться и разорвать горло врагу, выпустить ему кишки ритуальным ножом, окропив вражеской кровью алтарь и отправив дух в утробу его покровителю.

Лоза до хруста сдавила горло, заставив исторгнуть сипение вместо яростного рыка.

Над Лысым Холмом солнце неспешно клонилось к верхушкам деревьев.

Глава 1. Охотник

Я туго перетянул объемистый мешок травяной веревкой и взвалил его на плечо. Тяжеленькая ноша получилась, килограммов семьдесят. Нести ее на себе придется аж до озера. Хоть бы дорога нормальная была. Звериные тропы в этой части леса узенькие и неровные, напрямик же идти по буеракам – ноги сломаешь.

Эх, не ценились бы так дорого шкуры и головы водяных удавов – ни за что не взял бы с собой лишнего груза. Как назло, переметная сума вчера порвалась. Чинить нечем, пришлось все трофеи складывать вместе. Вот Акеле радость-то привалила. Ишь, бегает налегке с радостной мордой, носильщик хвостатый.

Свободной рукой я подобрал с земли корзину, глянул под плетеную крышечку. Змееглаз внутри свеж и зелен, такой же, как в Мокрых пещерах седмицу назад, когда его оттуда забрал. Зыркает на меня вертикальным «зрачком» из ядовито-зеленого бутона, точь-в-точь покойная змеюка, охранявшая его.

И чего ему цвести вздумалось в преддверии зимы? Загадка природы. У нас на Земле растения зимой спят, и в Лантаре естественная флора по осени отдыхает. Северные ветра дыханием приближающейся Ледяной Владычицы выстуживают землю, укрытую пестрым одеялом палых листьев. К рассвету холодрыга, зуб на зуб не попадает, и вода во фляге замерзает, а змееглазу все нипочем. Волшебники объясняют: мол, растение магического происхождения и все такое.

Жутковатая растительная копия змеиного глаза ценится совсем не из-за красоты. Лекари делают из него вытяжку, нейтрализующую действие большинства видов ядов. От мигреней она помогает, особенно при похмелье.

Позволить себе лекарство из него могут лишь богачи. Пыльцы, зачерпнутой кончиком иглы и размешанной в чашке с водой, достаточно для полной очистки крови. Стоит порция пятнадцать золотых.

Заказала змееглаз гильдия врачевателей Гарида. Есть такой город в пограничье, один из крупнейших. К границе он ближе других стоит, я там бывал пару раз. На экскурсию ездил, гильдейские заказы читал. За целое живое растение в хорошем состоянии, то бишь не помятое и жизнеспособное, обещали выплатить сто пятьдесят золотых.

Сумма баснословная, да хлопот поиск растения доставляет уйму. Попробуй отыщи цветок на землях троллей, куда людям ход, мягко говоря, воспрещен, и отбери у гигантских водяных удавов, устраивающих гнезда в местах его произрастания.

Маги по сей день недоумевают, чем змееглаз привлекает рептилий. Возле него змеи вымахивают до десяти метров. На вторжение в гнездо реагируют соответствующе. Угрожающим шипением не ограничиваются – сразу бросаются на нарушителя спокойствия.

Вспомню свернувшуюся кольцами вокруг цветка змею – оторопь берет. Здоровенная гадина. И быстрая, несмотря на комплекцию и время года. Поздней осенью холоднокровные впадают в спячку. На то я и рассчитывал, отправляясь в пещеры за змееглазом.

Не тут-то было. То ли удав неправильный попался, то ли сведения бестиологов устарели. Стартовал он распрямляющейся пружиной. А сначала казался спокойным флегматичным соней.

Благо удав в гнезде один прохлаждался. Будь он с другом – не идти нам с Акелой к Зеркальному озеру.

Рептилия угодила в ловушку, установленную мною у выхода из пещеры. Как чувствовал, гладко операция по изъятию цветка не пройдет. Едва змеюка выползла, на нее сверху повалились толстенные бревна. Пришибло ее немножко, тут и мы подскочили. Я организовал секир-башка, пока Акела ей в шею вцеплялся.

Полосатая шкура и голова, высушенные на солнце, покоились в мешке вместе с кусками вяленого змеиного мяса и плодами хлебного дерева. За шкуру на рынке Гарида перекупщики дают десять золотых. Портным и башмачникам из столицы они, ясное дело, загонят материал втридорога.

Итого мне причитается сто шестьдесят золотых империалов. Из них шестнадцать – Гварду, за беспокойство. В Гарид товар повезет – он ведь заказ принимал – и кожу продаст по выгодной цене. Я в империю ездить лишний раз не хочу во избежание проблем: нажил там врага полгода назад. За оставшиеся сто сорок четыре империала в столице отдадут в хорошие руки породистого боевого коня вместе с качественной сбруей.

Голова останется мне для коллекции. Повешу над входом в мою берлогу на озере. Типа охотничий трофей, признак мужского авторитета. За нее тоже неплохо платят торговцы. Знатные особы империи питают страсть к диковинам и не преминут купить голову монстра, дабы похвастаться храбростью перед соседями и заезжими дамами.

– Доволен, да? – Акела, даром что волк, чуть не приплясывал от счастья возле меня. – Иди путь проверяй, скотобаза белобрысая.

Акела белой молнией шмыгнул в кусты.

Ему семь месяцев всего, а размером с теленка уже. Белые волки вообще крупнее серых собратьев и водятся в северных широтах. Из четверых щенков, найденных в конце лета, Акела самый большой, умный и самостоятельный. Остальных трех воспитывает моя сестренка Лилька.

На охоте и просто в лесу белый волк незаменимый помощник. Путь разведает, дичь выследит, от зверя защитит. Кроме того, на него не действует магия разума. Иными словами, всякие мороки и внушения, насылаемые ведьмами, духами и прочими зловредными личностями, ему нипочем. Само собой, чувствует опасность он отлично.

Мы с Акелой в каких переделках только не бывали. И от упырей лаори спасались в Каменном Лесу, и на туманников охотились на Бледных Болотах. Волк меня выручал – я его.

Тролли к нему относились до поры настороженно. Даже Гвард настаивал на том, чтобы я от него избавился. Мол, чересчур опасная зверюга растет, контролировать ее и приручить нельзя. После случая с дочкой вождя клана Красногубов отношение к Акеле кардинально переменилось.

Мы тогда начинали нашу карьеру озерных искателей приключений. Акеле стукнуло четыре месяца, и я таскал его повсюду за собой по окрестностям озера. Меня интересовали гиблые места, откуда периодически вылезала разная мелкая и не очень нечисть. Мелочь я отлавливал и ставил над ней эксперименты под руководством Гварда, особей покрупнее и позлее мы с шаманами и охотниками троллей ликвидировали. Вот где пригодились нюх и чувство опасности белого волчонка.

Однажды у притока Громовой реки, впадающей в озеро, мы наткнулись на речную деву, по-тролльи Анукьель, – редкостную нечисть, затаскивающую под воду кого ни попадя. Она как раз совершала акт насилия над девчушкой из синекожих, таща ее в пучину. Мы подоспели вовремя.

Эх, несладко нам пришлось. Анукьель, будучи духом реки, пыталась смыть нас водяными потоками, норовила утопить и покусать. Я в срочном порядке проводил ритуал отпугивания духов, читая заклятие и параллельно спасая ребенка из воды. Волчонок рычал и хватал деву за хвост.

Позднее выяснилось: дочка вождя клана пошла с подругами купаться. Подруг к нашему приходу речная дева уже утопила, заманив на середину реки. Девчушке повезло: мы оказались поблизости. Усилиями нашей команды нечисть удалось отпугнуть и спасти девочку. Мне в том бою здорово кости переломало, я лежал на бережку, стонал. Маленькая троллиха в сознание не приходила.

Акела оттащил нас от речки подальше и побежал в ближайшее селение за подмогой. Для убедительности прихватил браслет девчонки и мой амулет ученика верховного шамана.

Так белый волчонок заслужил расположение троллей. В клане Красногубов нам с тех пор всегда рады. Когда ни зайдем, накормят свежей едой, ночевать положат в хижине вождя, окажут любую помощь.

Деревня клана нам по пути. До полудня туда дойдем, ежели не произойдет непредвиденных событий. Отдохнем, пообедаем и на лодке поплывем на остров. Заодно повидаем спасенную.

Я обогнул невысокий холм. Деревьев и зелени на нем нет и в помине. Связано это не с наступлением холодов. Здесь испокон веку ничего не растет.

Синекожие обходят холм десятой дорогой, опасаясь ночевать неподалеку. Под ним, верят они, спят владыки прошлого. Искушенные в черной магии колдуны приносят на таких холмах в жертву разумных для получения частицы могущества древних владык. Сон повелителей стерегут злые духи, просыпающиеся с заходом солнца.

И вправду, проходить мимо обиталища лоа немного жутковато. Ощущаешь на себе тяжелый сонный взгляд. Я не склонен верить россказням синек, но дыма без огня не бывает.

Как-нибудь спрошу у Гварда насчет Серых Холмов. Он живет на землях троллей лет двадцать и больше меня знает об их священных местах – не зря же верховный шаман.

До озера рукой подать. Пройти вон тот длиннющий овраг, болотце за ним обойти, и за теми холмами, теряющимися в гигантских многовековых деревьях, откроется вид на Зеркальное озеро, дом племени Водяных Крыс, где я живу.

Из ручья на дне оврага я наполнил опустевшую флягу, сделанную из выдолбленного плода дерева араксиса. Прополоскал рот, умылся ледяной водицей, шею смочил. Ух, хорошо, свежее и бодрее.

Болот не люблю, тем более к зиме. Болотники нынче спать укладываются, группками собираются, тем самым становятся в разы опаснее для человека и тролля. Пересеку молодой лесок в стороне от топи. По весне старый лес бурей повалило. Тут же с потрясающей скоростью вырос новый, тонкий да гибкий.

Озеро окружено густым дремучим лесом, местами непроходимым. Тролли по тайным звериным тропам через него ходят и по прячущимся в ветвях подвесным мостам, откуда удобно наносить удар по крадущемуся внизу врагу. Деревни озерников расположены на берегах.

Противник не пройдет незамеченным. В окрестностях его засекут сторожевые амулеты, разведчики и выставленные в реках дозорные морлоки, входящие в состав племени.

Врагов у Водяных Крыс, владеющих озером, выше крыши. Соседи скалят клыки, засматриваясь на охотничьи угодья и рыбные места. Примерно раз в год вспыхивает война, стычки же продолжаются непрерывно.

– Ах ты, облезлый дракс! Чтоб тебе в ночной час с блудливым хобгоблином на узкой тропинке пересечься! Пропусти меня немедленно к мессиру Гварду Зверолову, ты, отрыжка дохлой мускусной крысы!

Поток ругани, доносящийся со стороны ворот деревни, исходил, как ни странно, от хрупкой девичьей фигурки в новехоньком, только-только из-под иглы портного охотничьем костюмчике. Оливкового цвета приталенная по столичной моде куртка из плотной водонепроницаемой ткани, элегантные салатовые в крапинку лосины на манер эльфийских, очерчивающие стройные ножки обладательницы, и изящные мягкие сапожки из оленьей кожи. Венчала ансамбль широкополая шляпа с роскошным изумрудно-зеленым пером, позаимствованная, надо полагать, из запасников императорских егерей.

Чего я за пребывание у троллей не перевидал, но чтобы красивая девушка в одиночку заявилась к ним и чего-то требовала… О подобном не слышал никогда, и тем более не ожидал увидеть. Акела изумленно взирал на открывшееся нам зрелище, также, вероятно, не веря своим глазам.

На путешествие в леса синекожих троллей отваживаются немногие. Охотники Пограничья империи без весомой причины сюда не суются. Проповедники, бывает, приходят. Дворянчиков-самодуров с командами приятелей, жаждущих совершить подвиг на тролльей земле, добыв зубы дракона для прекрасной дамы сердца, на границе тормозят имперские погранцы и разворачивают на сто восемьдесят градусов. Иначе глупцы рискуют потерять головы в прямом смысле слова, очутившись во владениях синек.

Девушка из столицы, да еще состоятельная, в здешних лесах зрелище неимоверное. На одежде ни соринки, обувь лишь чуточку испачкана, на подошвах. Будто из экипажа вышла, а не преодолела более полусотни кэмэ от Крессова Вала по ярам да чащобам, где ни пройти нормально, ни проехать на лошади.

– Не стоит растрачивать понапрасну слова, – приблизился я к девушке. – Он все равно не понимает общеимперского.

Путешественница сверкнула синими, точно небесная высь на исходе лета, глазами. На ее щечках горел румянец, густые черные локоны выбились из-под шляпы. В гневе она красива и, пожалуй, чересчур самоуверенна.

Под дюжиной дротиков, торчащих из-за зубьев бревенчатого частокола, и бывалый воин придержал бы пыл. На воротах стоял вооруженный палицей с кремневыми вкладышами огромный тролль, за ним с каменными топорами в руках – четверо его соплеменников чуть поменьше ростом, поодаль застыл выжидающе старый шаман клана, положив ладонь на рукоять тотемного жезла. Девушка и бровью не ведет от теплой компании. Принадлежность девицы к неслабым магам очевидна.

– Мое почтение, сударыня. – Я поприветствовал модницу полупоклоном. – Сандэр Валирио.

– Алисия Ветроносная, – бросила она, подтверждая статус сильной волшебницы.

Нас, похоже, почтила визитом магистр аэромантии. Бакалаврам не присваиваются личные звания.

– Я пыталась растолковать этому болвану, чего хочу, на его примитивном тролльем наречии. – Далее последовала грубая попытка повтора объяснения на языке синекожих. – Ты вести шаман дом. Понимать?

– Гркхм, – кашлянул я и обратился к стоящему на воротах синьке: – Здравствовать тебе, Граз-Нак. Откуда эта женщина?

Дюжий тролль, испугавший бы своим видом большинство знатных особ при императорском дворе, пожал плечами.

– Здравствовать и тебе, Кан-Джай. Явилась из леса. Мы ее приняли за заплутавшую, да больно резво себя ведет для измученной походом. Лепечет о доме шамана. За стариком Луа-Ту послали. Он у людей наемником служил – поймет, о чем она.

– Правильно сделали. Она ведьма людей, к Гин-Джину просится. Знаешь, где он?

– Недавно на остров уплыл. Ты, гляжу, удачно поохотился. – Воин кивнул на мешок у меня за спиной. – С возвращением. Лило все уши нам прожужжала, спрашивая, не вернулся ли ее братец.

О да, сестренка может допечь расспросами, если реально волнуется о ком-то.

– Теперь-то отдохнете от нее, – улыбнулся я. – Алисия, будьте добры, пройдемте за мной. Отведу вас к Гварду.

Я повел гостью вдоль частокола к берегу озера. Гварда люди посещают обычно в поселке под фортом Веспаркастом. Он в заведении матушки Альды и в харчевне Одноногого Хрехта последние дни месяца сидит.

Заказов у Зверолова всегда предостаточно. Гильдии магов, алхимиков и лекарей постоянно нуждаются в ингредиентах зелий, благородные хотят похвастаться диковинкой, родственники и друзья разыскивают пропавшего в тролльих лесах товарища. Все обращаются к нему, лучшему следопыту и зверомастеру Пограничья, по совместительству верховному шаману Водяных Крыс.

Я ему по мере сил помогаю. Иногда подряжаюсь на длительные походы, как вот сейчас. Две с половиной седмицы добывал змееглаз.

– Позвольте спросить: если не секрет, зачем вам нужен Гвард Зверолов? Не каждая девушка, пусть и волшебница вашего уровня, осмелится в одиночку отправиться в логово кровожадных лесных троллей.

– Никакого секрета нет. – Остывшая девушка говорила без повышенных тонов. – Вы верно заметили – я волшебница. В прошлом году с отличием окончила Академию волшебства Салютус, заочно получив степень магистра магии воздуха.

Так я и подозревал. Ну не одолела бы немагичка расстояния от имперской пограничной заставы до Зеркального озера. Скорее всего, Алисия не пешком путешествовала. Ее бы засекли сторожевые амулеты, развешанные на границах владений племени.

Это объясняет, почему на костюме ни соринки. Заклинание воздушного очищения, насколько я помню из книг гвардовской библиотеки, полностью удаляет грязь с кожи и ткани. Заурядная хозяйственная магия, доступная студиозусам магических вузов империи на средних курсах.

Степень магистра, ого. Чтобы добиться ее, магу надо попотеть, вкалывая несколько лет на благо отчизны и разрабатывая собственное оригинальное заклинание. Магистрами становятся заочно, перескочив степень бакалавра, самые талантливые маги.

– С мессиром Гвардом меня связывает прошлое, – рассказывала она. – Он мой первый учитель магии. По его протекции меня приняли в академию. Я хотела бы выразить ему свою благодарность и попросить помочь с изучением магии элементальных духов.

Похоже, девчонка метит в магистры-супремы и подготавливает почву для написания обязательного при получении степени трактата. У тролльих шаманов есть чему поучиться. Магия духов – широкое направление магического искусства, управление элементальными духовными сущностями занимает в ней особое место наряду со взаимодействием с лоа, духами умерших.

– А вы, наверное, тоже его ученик? Охотники Пограничья выглядят по-иному, и у них напрочь отсутствуют манеры.

– Вы правы, Алисия. Постигаю премудрости шаманизма, охочусь и наслаждаюсь прекрасными лесными пейзажами.

– И насколько давно? Вы выпускник какого-нибудь магического колледжа? Признаться, я удивлена и рада, повстречав здесь человека. Имперцы охотятся гораздо севернее, у границы, на Ничейной земле.

– Я не обучался магии в цивилизованных странах. Возможно, потом попробую поступить. У Гварда учусь несколько месяцев, с конца лета. До того моим учителем был гоблинский шаман.

– О, у вас яркая биография, Сандэр. А куда мы идем?

– Пришли, Алисия. Скажите, вы раньше бывали на Зеркальном озере?

– В детстве, с Гвардом. Плохо помню тот визит. Тролли, морлоки…

– Именно с морлоками я должен переговорить. Вы же волшебница, знаете, они естественные маги разума. Вас не пропустят на остров, не удостоверившись в вашей правдивости.

Я спустился к кромке воды и трижды хлопнул по глади ладонью, сняв амулет, защищающий от магии разума.

«Доброго пути, Кан-Джай, – раздался в черепной коробке голос дозорного ихтиана-телепата. – Лило обрадуется твоему возвращению, и Гин-Джин будет доволен».

«Доброго, Лаклак. Женщине со мной можно верить? Кто она?»

«Она говорит правду. Хм. Интересная у нее аура, и мысли текут необычно для человека. Она словно в тумане, сквозь него сложно разобрать, чего она на самом деле хочет. У нее защита от внушения и дальноречи, как у тебя и Гин-Джина! Она колдунья, Кан-Джай, берегись ее. От колдующих женщин жди чего угодно».

«Ясно. Ты, наверное, не раз попадал в их колдовские сети, Лаклак. Не обижайся, шучу! Передай Гин-Джину, она на берегу и жаждет встретиться с ним. Ответ транслируй мне».

«Ну, у тебя и выражения, – хмыкнул морлок. – Транслируй… Конечно, я передам тебе его ответ».

«Отличненько, мой недоверчивый друг. Мы в деревне пообедаем пока».

– Алисия, могли бы вы снять блокировку от ментального воздействия? – попросил я. – Она мешает распознать вашу ауру и считать реакцию ментального слоя.

– Да, сейчас. – Девушка коснулась висков кончиками пальцев, на секунду закрыв глаза. – Готово.

– Благодарю. Гвард ответит позднее. Хотите поесть? В деревне Красногубов прекрасно готовят запеченную в плодах йамуи щуку.

– Я не против, но меня вряд ли впустят в деревню, – смутилась Алисия. – Мое появление заставило троллей понервничать.

Хорошо не накинулись скопом, приняв за враждебно настроенную ведьму. Появись я на минуту позже – терпение синек лопнуло бы.

– С вами не было меня. Ах да, запомните: тролли зовут Гварда Гин-Джин. Он верховный шаман, и у него соответствующее статусу имя. В переводе с тролльего – Лесной Кот, Говорящий с Духами.

В селение клана нас впустили без разговоров, доверившись моему мнению о гостье. В общем, находилась она в деревне под моей ответственностью, и случись что, отвечать за нее буду я.

Не походила Алисия на замаскировавшегося врага. Однако, если на самом деле она окажется не той, за кого себя выдает, в деревне ее легче нейтрализовать. Воины бросали на нее косые взгляды, крепче сжимая оружие. Шаман не сводил с девушки внимательных глаз. Старина Зул-Мак при необходимости способен шарахнуть заклятием не слабее Гварда. Правда, лишь единожды, в отличие от моего учителя. Духи жезла готовы вырваться по малейшему зову хозяина и растерзать цель. Духовный лидер Красногубых на празднике в честь завершения охоты на бобров доказал эффективность своего тотемного жезла, разворотив с его помощью ствол столетнего дуба толщиной в три обхвата. После атаки дерево рухнуло.

Меня и Алисию разместили под травяным навесом на цветных циновках. По моей просьбе принесли жареного проперченного мяса, обильно политого острым соусом, лепешек, печеной рыбы с гарниром из водорослей и тыквенный сосуд, полный кичику – тонизирующего напитка из настоев целебных трав, в котором растворили мед диких пчел. Разлегшемуся подле меня Акеле предоставили сырой кабаний окорок.

– Карн-Джак гостит у Каменных Клешней на свадьбе вождя племени, – прошамкал беззубым ртом старик Луа-Ту мне на ухо, сообщая об отсутствующем главе клана. – Анки с ним. Подыскивает ей достойного мужа.

По мне, единственная дочурка предводителя Красногубов мала для замужества. Ей в прошлом месяце исполнилось двенадцать лет. Поскольку физически тролли развиваются медленнее людей, по нашим меркам ей едва минуло десять.

Родители-синьки женят своих чад в сознательном возрасте. Мальчики обзаводятся собственной семьей, получив признание племени на охоте либо войне и обретя взрослое имя. К девочкам требования менее строги. Чтобы выйти замуж, молоденькой тролле нужно уметь шить и готовить. Тем не менее замуж отдают дочерей лет с шестнадцати.

Семьи вождей поступают иначе. Браки нередко заключаются, когда девочке не исполнилось и тринадцати.

– Что он сказал? – спросила аэромантка, глядя на подошедшего старика.

– Глава клана надумал женить свою дочь и активно ищет подходящую кандидатуру в мужья. Вы лучше скажите, каким образом прошли к озеру незамеченной. Использовали магию?

– Я магистр магии воздуха. Ветер принес меня, – расплывчато ответила девушка. – В Веспаркасте мессира Гварда не обнаружилось, и я предположила, он на Зеркальном озере. Я бы могла приземлиться на острове, где он живет, но сочла это слишком рискованным.

Да, летать над островом нежелательно. Летунов Водяные Крысы не привечают. На скале вождя, в сторожевых башнях, специально на случай атаки с воздуха установлены баллисты. Озерный Владыка недавно озаботился, припахав к постройке бродячий клан пещерных гоблинов, знатоков всякого рода механизмов. Зеленки подвернулись мне во время вылазок в империю. Слонялись без работы они по сельской местности, подворовывали у крестьян продукты и одежду. Разъяренные антисоциальным поведением гоблинов селяне хотели уже расправиться с ними, прибегнув к казни через взятие на вилы. Тут мы с Гвардом появились, и веселье закончилось. Нас в той местности теперь считают доверенными лицами герцога Марока, владетеля пограничных земель. Сам герцог, узнав о нашей невинной шутке, разозлился и отдал приказ о заключении нас под стражу. Зато племя пополнилось кланом умельцев-механиков, благодаря чему повысило обороноспособность главного селения Водяных Крыс на озере.

– Сандэр, а вас тоже тролли по-особому называют? Вы, наверное, специализируетесь на зверомагии. У вас замечательный волк. – Алисия почесала за ухом лежащего и впервые совершенно не возражающего против чужого прикосновения Акелу.

– Гм. Нет, я не зверомастер. С Акелой у нас чисто дружеские отношения. К вам он, вижу, неравнодушен. Белые волки, насколько я успел их изучить, любят красивых и умных девушек.

– Вы не сказали, как ваше имя у синекожих, – ослепительно улыбнулась волшебница.

– Тролли нарекли меня Кан-Джаем.

– «Кан» на тролльем, – Алисия прикрыла веки, – дайте-ка вспомню… Огненный! Да! Вас назвали Огненным. «Джай»… Корень от «дже», «дух», и окончание «ай»…

– Ваши познания в тролльем наречии весьма обширны, однако вам недостает практики, – отметил я после тщетных попыток аэромантки вспомнить значение имени. – «Джай» – древнее слово, оно вряд ли вошло в словари имперских лингвистов.

– Думаю, оно обозначает вашу отрасль магического искусства. Ваша направленность – магия элементальных духов, не так ли?

– Боюсь вас огорчить, Алисия, вы не совсем верно угадали. Огненным меня называют по иной причине. Я занимаюсь магией духов, преимущественно лоа. В круг моих интересов включены еще духи местности.

Не буду же я говорить о своей настоящей специализации непроверенному человеку.

– У нас в академии магия духов преподается факультативно, и преподает ее магистр геомантии. Низенький такой, похожий на дварфа старичок, – по секрету поведала девушка. – Может быть, в будущем вы, зачислившись к нам и получив степень, создадите полноценную кафедру магии духов.

«Кан-Джай? – внезапно пробулькал в черепной коробке морлок, заглушив девичье щебетание. – Гварду знакома эта женщина. Он скоро прибудет в деревню Красногубых».

– …Мы в деревне Водяных Крыс? Я читала, у озерников пять племен, – услышал я фразу Алисии, последовавшую за сообщением ихтиана.

– Не сомневайтесь, деревня принадлежит Водяным Крысам. После войны племена озерников поредели, Илистых Сомов вырезали. Озеро поделено между троллями Огненного Жала, Каменных Клешней, Зеленых Улиток и Водяных Крыс.

– Вы много знаете о троллях! Наверное, долго живете с ними бок о бок. И ваше увлечение магией духов. Вы любите экзотику, Сандэр! Откуда вы родом?

– На северо-западе от империи, в Море Кракена расположено небольшое островное королевство Митран. Не бывали? Люди там промышляют ловлей морских чудовищ, – процитировал я «Книгу диковин иноземных» знаменитого путешественника Эребора Тускана.

Мое происхождение должно оставаться тайной, особенно для магов и властителей. Иномирянину жить так проще. Никто за тобой не гоняется, чтобы пустить на опыты. Наши с Лилькой ауры за время пребывания в Лантаре стали как две капли похожи на «родные» этому миру, потеряв ценность для маньяков от магии, да береженого Создатель бережет, как говорят жители Пограничья.

Я аккуратно сменил тему разговора. Мы болтали с Алисией обо всем на свете. О пронесшейся весной Буре Тысячелетия, о порядках в Академии Салютус, об ее архимаге-ректоре, преподавателях и друзьях. Аэромантка могла часами рассказывать о своей любимой магии воздуха. Вместе с тем она была внимательной слушательницей.

Давненько я не общался с девушками. С последнего визита в империю прошло месяца три, а в лесах синек с человеческими девицами дефицит. Сестренка не в счет.

Спустя час за частоколом раздался шум. Из выкриков синекожих я понял – на лодке приплыл Гвард.

– Эй, где мой братец?

Этот звонкий голосок я узнаю из тысячи. Лилька!

В воротах показалась стая из трех белых волков, нагло поглядывающих на висящие на разделочных столбах туши. Завидевший их нахальные морды Акела лениво шевельнул хвостом, типа поздоровался. За его родичами в деревню вошла моя сестренка. Уперев руки в боки, она с изумлением взирала на почивающего сытого меня и с любопытством рассматривающую ее Алисию.

– Вот оно что, – ледяным тоном произнесла Лилька. – Я, понимаешь, места себе не нахожу, переживаю о брате, ушедшем без предупреждения на опаснейшее задание гильдии врачевателей, а он тут с красоткой развлекается. Где же ты отыскал такую приятную компанию, братец? Уж не в Мокрых ли пещерах?

– Не предупредил, потому что не хотел расстраивать, – ответил я, поднимаясь.

Лилька вдруг рванула ко мне и, прыгнув, обвила меня руками. Потом отстранилась и, вытерев слезы рукавом платья, представилась аэромантке:

– Я – Лилиана Валирио, сестра этого героя.

– И моя младшая ученица, – добавил возникший в воротах зверомастер, сопровождаемый неизменным саблезубом. – Счастлив отрекомендовать тебе, Лилиана, мою первую ученицу Алисию Вивериа Ветроносную, мастерски управляющуюся со стихией воздуха. Добро пожаловать домой, девочка.

– Папа! – взвизгнула аэромантка.

Я честно попробовал скрыть удивление. Сестренка недоуменно хлопала ресницами. На лице у нее отражались наши общие мысли: «Неужели у Гварда есть дочь?!» Впрочем, почему нет? Не вечно же он шаманил у троллей и не всегда жил на острове вдали от людей. Одни его похождения по веселым домам Гарида чего стоят. Небось нажил внебрачных детишек, о которых не распространялся за ненадобностью.

Я даже знаю, что он ответит на вопрос о дочке: «Вы не спрашивали».

Алисия обнимала зверомастера, радуясь, словно девчонка, разлученная с родным человеком на годы. Ясно, почему на нее не производили впечатления тролли. Она к ним с детства привыкла.

– Полно, девочка, полно. – Гвард казался слегка смущенным. – Ты выросла настоящей красавицей! – Он повернулся к шаману. – Спасибо за гостеприимство, Зул-Мак. Мы отплываем. Да будут духи благосклонны к Красногубым.

– Да благословят тебя духи, Гин-Джин, – прохрипел шаман.

– Сандэр, Лилиана, Алисия, нам пора.

У причала покачивались долбленки, привязанные веревками к столбцам. На веслах сидели по паре троллей-подростков. В одной разместились Гвард с аэроманткой, вторую заняли я, Лилька и Акела, в третью заскочили волки сестренки.

Плавание длилось около часа. Я тихонько излагал сестренке историю похода за змееглазом, умалчивая о самых острых моментах приключения. С соседних лодок доносились короткие завывания и негромкие звуки переговаривающихся зверомастера и Алисии.

Сколько плаваю по озеру, на нем утрами и вечерами расстилается густой туман. Иногда и в середине дня водная чаша затянута серой пеленой. Вот и сегодня стоит непроглядная серая мгла, в которой слышатся плеск и скрип трущихся о борта весел. Дневной туман нагоняли морлоки, обеспечивая защиту передвигающихся долбленок.

– Узнав о твоем возвращении, тролли решили закатить вечеринку, – сообщила Лилька. – Ты правда убил водяного удава, Саш?

– Угу. Он маленький был.

– Да? А ихтианы сказали, ты здоровенного змея победил и несешь его пеструю шкуру в пять тролльих ростов длиной и зубастую голову размером с кабанью.

– Не верь. Башка у него величиной с крупную собачью, до кабаньей не дотягивает. Разве что как у полугодовалого поросенка. Рыбоголовые просто собак не видали никогда.

Когда мы причалили, туман рассеялся. Перед нами возвышались соединенные подвесными мостами скалы острова Водяных Крыс. Восточнее пристани громоздился хищной птицей отстроенный дом вождя Ран-Джакала. На входе дежурили двое воинов из числа телохранителей. С верхушки примыкающей к жилищу правителя обзорной вышки грозно вглядывалась в небо баллиста.

Гоблины строили оружие из подручных материалов. Баллисты соорудили из дерева, костей, кожи и жил животных. По мощности изготовленные ими орудия уступали гномьим творениям, выкованным из стали, но превосходили по убойности. Шаманы племени постарались. Выпускавшиеся пучками дротики несли духи ветра, а отравленные наконечники разили не хуже эльфийских стрел.

Рыбаки на пристани поприветствовали меня кивками. Прохаживавшийся неподалеку тролль выкрикнул поздравление с успешной охотой.

– Лилиана, пожалуйста, покажи Алисии остров и проводи к моему дому, – попросил зверомастер. – Мы пока побеседуем с твоим братом. Не возражаешь, Сандэр? Обсудим торговые дела.

Жилище мага нисколько не изменилось за мое отсутствие. Одноэтажный бревенчатый домик под соломенной крышей, примостившийся на вершине скалы. Мы поднялись туда по крутой тропе, частично выбитой в камне. Акела с нами не пошел – унесся гонять по острову, соблазненный покусывавшими его за хвост и тянувшими поиграть родственниками.

В кабинете Гвард уселся в кресло за письменным столом, мне предоставив стул напротив.

– Ты не голоден, предлагать отобедать не буду. – Зверомастер достал из шкафа бутылку красного хризалийского и пару бокалов. – Однако за успех выпить обязан. Держи! С первым водяным удавом, Сандэр! Теперь давай, хвастайся трофеями! Разворачивай шкуру.

– Ничего особенного, – вынул я из мешка тугой сверток. Разрезав ножом стягивающий его кожаный шнурок, раскинул вдоль комнаты чешуйчатую пятнистую ленту.

Гвард уважительно покачал головой.

– Не меньше тридцати футов. Достойный противник, ценная добыча. Шесть лет никто из Водяных Крыс не убивал столь гигантского змея в одиночку.

– Я не сам. Со мной Акела был.

– Да-да. Волчонок, разумеется, весьма помог. Он играл роль приманки? Впрочем, не суть важно. Ты заслужил звание великого охотника племени, так или иначе. Узнав о твоей победе, Ран распорядился подготовиться к празднику в твою честь. Чем больше отличных охотников, тем сильнее племя и выше авторитет у соседей, сам знаешь. Празднество состоится на закате. Настойками от опьянения запасись у сестры заранее, пить придется порядочно.

Ох, не люблю пьянок троллей. Самогон синек пить человеку невозможно, до того противен на вкус и мгновенно бьет по мозгам.

– Поведай же историю твоей охоты, о великий Сандэр. На празднестве тебя обязательно попросят в красках живописать победу над змеем, на мне пока тренируйся. – Зверомастер сел поудобнее.

– Я вообще-то не планировал охотиться на удава и убил его случайно. Вынужденная самооборона.

Зверомастер слушал внимательно, время от времени уточняя непонятные моменты в рассказе. Дослушав, он глотнул из бокала недопитого вина.

– Добавь крови, мучений, ярости в драке со змеем, и синекожие вознесут тебя до облаков, – посоветовал он. – Полагаю, ты добыл змееглаз.

Я положил на стол корзину с растением и приподнял плетенную из лозы крышку, демонстрируя цветок. Перегнувшийся через столешницу Гвард рассмотрел его в лупу, удовлетворенно хмыкнул.

– Завтра на рассвете отправляюсь в Гарид. Тебе купить чего-нибудь? Лилиана наказала привезти ей новое платье, вышитое рунами от сглаза и порчи, и коралловые бусы, зачарованные на накопление магической энергии.

– Она не забыла о поступлении в Высшую школу магического искусства?

Учебный год, как и календарный, в Лантаре начинается с первого весеннего месяца. За год обучения в Люцинской школе магии, престижном заведении запада империи, куда планирую отдать Лильку, требуют заплатить четыреста империалов. В тайнике у меня лежит полсотни монет. Собрать на годовую оплату рассчитываю в ближайшие месяцы, выполнив пару-тройку заказов от гильдий.

Ладно платье, оно стоит максимум два золотых. Зачаровывание обходится куда дороже исходной стоимости предмета. За амулеты-накопители торговцы запрашивают баснословные суммы, от двадцати империалов за плохонькую поделку недоучившихся чародеев.

– О школе только и мечтает. Платье и бусы – мой подарок за усердие. Она прекрасно овладела целительной медитацией и активно осваивает менталистику.

– По-моему, ты темнишь, Гвард.

Зверомастер тяжко вздохнул.

– Увы, не смогу сопровождать вас в Люцин.

– Почему? Что-то произошло?

– Странности творятся в наших лесах, Сандэр. У Костров Совета старейшины племен собираются чаще, нежели обычно. Вожди Звездной Рыси, Длинных Клыков и Черного Копья встречались тайно. О чем шла речь на той встрече, неведомо. Боюсь, надвигается война.

Плохо, очень плохо. Летом Черное Копье планировало масштабный набег на имперские земли, сорвавшийся из-за Водяных Крыс. Похоже, тролли не бросили замыслов пощипать Пограничье. Для озерников авантюра соседей грозит очередной войной. Мимо нас не пройдут: озеро находится у границы с людьми – и в покое не оставят. Мы окажемся в тылу синекожей коалиции. Им это невыгодно, они побоятся удара в спину.

– Кроме того, довольно иных поводов для настороженности. У озерных племен в лесу бесследно пропадают беременные женщины и дети. Подозреваю, они становятся жертвами некоего хитрого зверя. Охотники его пока не обнаружили. И самое загадочное. В чаще у Лысого Холма нашли стрелы высших эльфов.

– Далековато длинноухие зашли от границ Эладарна. Что им понадобилось в наших краях? Трав волшебных ищут? – вслух размышлял я.

– Трава у них своя не перевелась. Полагаю, они действительно ищут. Эльфы наткнулись на семейство мохнорылов, гонимое волчьей стаей, и не успели сойти с пути. Стрелы выковыряли из обгрызенной туши. Сандэр, будь осторожен. К людям они испытывают почтения не больше, чем к троллям.

– Спасибо за предупреждение, Гвард, учту.

– Учти. Без необходимости не рискуй. Меня не будет три седмицы. Ты мой старший ученик, все дела на тебе. Обратятся за помощью – помогай чем сможешь. За советом обращайся к Кьюзаку, дедушке Тлансу и Рану. Ах, проклятье! Ран завтра отбывает на свадьбу к Каменным Клешням. Его седмицу не жди на острове. Ох уж эти многодневные празднования синекожих. Да! И не забывай о медитациях!

– Не волнуйся, справлюсь.

– Вот и хорошо. Возвращусь – проверю. Ну, иди, великий охотник. Солнце скоро сядет, а я до вечера хочу с дочерью побеседовать.

Глава 2. Тревожные вести

Какая же гадость троллий самогон! Я и не представлял, что голова может так болеть. Мой череп будто раскатали в блин и придавили невыносимо тяжелым прессом.

Стон отозвался взрывом острой боли в черепной коробке и цветными пятнами в глазах. К горлу подкатила тошнота, мозг словно сверлил маньяк-ученый. Пошевелился – и затрезвонили колокола в бедной больной голове. Где, где змееглаз? Срочно съесть листочек. От него не убудет, гильдия заплатит и за надкусанный.

Продрав глаза, я вспомнил, что Гвард обещал увезти цветок сегодняшним утром. Ему хорошо. Небось уже надкусил целительную мякоть и выздоровел, а мне тут без лекарства страдать.

Невероятных усилий стоило сесть на постели из пушистых шкур. Зверомастера нет на острове, солнце-то скоро в зените будет. Вон, светит прямо в отверстие, пробитое природой в потолке пещерки, где я обретаюсь. Свет заливает неровный каменный пол, выложенную из поленьев кровать и колченогий столик, сооруженный из палок, скрепленных веревочками и кожаными ремешками. На столешнице глиняный кувшинчик, на пузатом боку нацарапано Лилькиным почерком «от головной боли, выпить глоточек».

Сестренка, ты умница. Куплю тебе жемчужное колье, каждая жемчужина в котором – слот для заклинания. Выздоровею, накоплю денег и обязательно куплю.

Горьковатая жидкость растеклась по пищеводу приятной прохладой. Болезненные ощущения практически моментально ослабли, освободив мыслительный процесс из-под похмельного пресса.

Решено. Больше ни при каких обстоятельствах не выпью ни капли тролльего самогона. Эту гадость даже гномы, те еще выпивохи, гнушаются принимать. Он словно жидкий огонь, точно расплавленный перец чили, выжигающий внутренности и разрушающий разум.

Против менталистов лучшего средства не сыщешь. У мага разума, вознамерившегося воздействовать на ментальный план пьяного синекожего, мозги буквально сварятся вкрутую. Выпивший тролль превращается в орущего боевые песни берсерка.

Фух, полегчало. Я умылся ледяной водой из подземного источника, протекающего по желобку возле выхода, соскоблил щетину опасной бритвой, купленной в Веспаркасте у цирюльника форта. Бреюсь по меркам имперцев часто, дважды в седмицу. Пожалуй, искупаюсь в озере. К холоду организм привык, не заболею.

Одеваясь, зацепил бугрящуюся свежую рану на предплечье. Голубая татуировка изображала переплетение водорослей и клыков – отличительный признак охотника Водяных Крыс.

М-да, неплохо вчера погулял. Аж вспоминать больно. Из разрозненных, смутных воспоминаний с превеликим трудом я составил целостную картину вчерашнего праздника.

У пристани на циновках накрыли праздничный стол. Рыба, мясо, разнообразные гарниры, фрукты, овощи, напитки. Подростки громыхали в барабаны. Под их грохот вокруг костра выплясывали синекожие девицы, выкрикивая славословия в мой адрес и адрес вождя племени.

Помнится, Гвард разделал извивающегося змееныша водяного удава и заставил меня выпить кровь, смешанную с пахучими специями и самогоном. Сырая кровь, выцеженная в костяную чашу, не самое страшное. Потом пришлось проглотить бьющееся сердце удавчика, скрепив нашу астральную связь. Отныне я один из лучших охотников, и ритуал привязывает ко мне мою первую великую добычу. Дух побежденного удава будет хранить меня, где бы я ни был.

Змеиной кровью зверомастер измазал мне щеки и лоб, нарисовав знаки духа-хранителя, и пропел длинное скрепляющее заклинание. В конце ритуала он торжественно объявил меня великим охотником племени и надел мне на шею ожерелье из зубов убитого удава.

Затем тянулись бесконечные поздравления. Меня непременно хлопали по плечам и желали, чтобы на моем ожерелье прибавлялось клыков и когтей и дома всегда было чем угостить гостя. С поздравлениями клали передо мной подарки. Кто мягкую, пушистую шкуру, кто оружие. Вождь расщедрился на копьецо с заговоренным обсидиановым наконечником. Рана от него вроде бы кровоточила, покуда не вытекала вся кровь из тела. Вещица знатная: на обсидиане и древке знаки вырезаны, похожие на схематическое изображение животных, – тролльи письмена.

Меня поздравляли, одаривали и пили за будущие успешные охоты. Пили, пили, пили… Дальше обрывочные воспоминания. Мне наносят татуировку на предплечье. Синьки танцуют. Обеспокоенное лицо сестренки. Взволнованная физиономия Гварда. Сморщенная морда Акелы с осуждающим взглядом. Свернувшийся в полутьме у моих ног водяной удав, неведомо откуда взявшийся. И темнота.

– Кхе-кхе, – послышалось снаружи деликатное покашливание.

На входе стояла Лилька, сжимая в руках соблазнительно пахнущую корзину.

– Привет, Лиль, – выдавил я подобие улыбки. – Заходи.

За сестренкой ворвалась волчья стая. Особняком подошел Акела и улегся подле кровати.

– Я тебе есть принесла.

Аромат жареной птицы разбудил сонный желудок, тут же потребовавший пищи. Лилька разложила на столе глиняные миски с едой. Я с удовольствием уплетал мясо и хрустящие свежеиспеченные лепешки, запивая чистой родниковой водой.

– Гвард давно уплыл на большую землю? – прожевав кусок свинины, поинтересовался я.

– Затемно. Они с Ран-Джакалом вместе уплыли.

Удивляюсь крепости троллей и зверомастера. Выпивали же не меньше меня, а утром уже по делам разошлись.

– Прибыл посланник от Зеленых Улиток. – Лилька замерла, прислушиваясь. – Ученик шамана клана Улиткоголовых по имени Варк-Дан. Умоляет о встрече с Гвардом и вождем. Что-то у них стряслось нехорошее.

– Ариг в курсе?

Ариг, возглавляющий охрану Ран-Джакала, его заместитель и принимает решения в отсутствие вождя.

– Да. У Костра Совета его принимает.

– Отмедитирую – и подойду.

Медитация – ежедневная обязанность ученика мага и шамана. С утра и вечерком прояснил сознание – и строй планы на будущее. С ее помощью тренируется контроль духовной и жизненной энергии. Тренировка с моим малым энергетическим запасом мне необходима. Чем выше контроль, тем меньше айгаты тратишь на магические действия, будь то заклятие или транс.

Моя пещера находится в глубине острова, между женской и мужской половинами селения троллей. До меня пещеру использовали как погреб, складывали в ней еду на зиму. Поблизости виднелся дом Гварда.

До «гостиной» Водяных Крыс я добрел по каменистым тропам и подвесным мостам за пятнадцать минут. На пристани прохаживался дюжий тролль, следящий за порядком. Горстка островитян собралась у дома главы племени.

Костер Совета – лобное место любой деревни синек. У огня собираются по важным вопросам старейшины и вожди, там же принимают дорогих гостей. В обложенном камнями круглом кострище ни на секунду не затухает огонь, символизирующий достаток и добрую волю предков. У Водяных Крыс он располагается на скале возле отстроенного «дворца» Ран-Джакала.

На дворец сие творение тролльего зодчества походит не больше, чем вигвам индейцев на украинскую хату-мазанку. Снаружи стены обиты сырыми шкурами, сверху шатер из покрашенных красной краской кож, натянутых на деревянные балки и огромные кости лесных гигантов. Из-под крыши торчат костяные шипы, на некоторых развешаны выбеленные солнцем черепа зверей, иноплеменников и преступников, когда-то бросивших вызов Ран-Джакалу. Под черепами намалеваны почерневшей кровью знаки могущественных духов, оберегающих племя и вождя от зла.

К моему приходу замглавы Водяных Крыс, сидевший на разноцветной циновке в компании двоих телохранителей, мирно беседовал с тщедушным молодым троллем. Позади них толпились ребятишки и праздные жители селения, желающие узнать причину прибытия посла союзников из первых уст. Среди громадных синекожих мелькала стройная фигурка Алисии.

– Милости духов, – поприветствовал я собравшихся.

– Благословения предков, – прогудело в ответ.

Телохранитель Ран-Джакала уступил мне циновку, и я присел рядом с Аригом. Акела уселся в сторонке.

– Гин-Джина нет на озере. Я его старший ученик Кан-Джай. Что хотел сказать ему, поведай мне.

Ученик шамана Улиткоголовых согласно кивнул. Его правая щека при этом дернулась вниз, отчего рот скривился, обнажив до десны нижний клык. Парень выглядел измученным и больным. На коже нездорового сероватого оттенка растеклись линии нарисованных защитных знаков, смешавшись с грязью и пеплом. Исхудавшее тело под порванной накидкой из бобрового меха исполосовано порезами и царапинами, темнеют кровоподтеки и ссадины. Тролля будто избили и прогнали по колючему кустарнику. В его распущенных длинных волосах путались остатки ракушек, какие вплетают тролли племени Зеленых Улиток. И главное, при синекожем нет обязательных атрибутов шамана – сумки с зельями на все случаи жизни и вардов.

– Беда, Кан-Джай, – воскликнул ученик. – Не знаю, поможешь ли. Гин-Джин с верховными шаманами озерных троллей смог бы помочь. Смерть ходит между нами и забирает кого захочет.

– Внятнее рассказывай, – рыкнул Ариг.

В глазах парня отразился страх. Убивающее одноплеменников здорово напугало его.

– Четырежды заходило солнце в свой подземный дворец. Четыре шамана Зеленых Улиток ушли в Серые Пределы. Шаманы четырех кланов, искусные в колдовстве. Трое учеников последовали за ними в те ночи.

Веселенькие новости. Чтобы убить синьку из племени Варк-Дана, нужно хорошенько потрудиться. Зеленые Улитки славятся здоровьем и живучестью. Их шаманов отправить на тот свет гораздо сложнее. Прибить-то сравнительно просто, в боевом колдовстве озерники слабоваты, но не убить. Скорее Говорящие с Духами притворятся мертвыми. Не раз случалось, что изувеченные в бою трупы шаманов, отлежавшись, неожиданно вставали и шли домой, в родной клан, зализывать кажущиеся несовместимыми с жизнью раны.

Секрет Зеленых Улиток заключается в постоянном подпитывании организма колдовскими зельями, повышающими способность к регенерации тканей и сводящими на нет отторжение чужеродных органов. К тому же мало кто достиг их уровня в техниках целебной медитации.

О живучести их верховного шамана Гал-Джина слагают легенды. Согласно одной из них, в жестоком бою этому выдающемуся троллю вырвали сердце. Он с пренебрежительной улыбкой на устах заколол врага сломанным жезлом духов, вырезал у него сердце и трансплантировал себе, после чего рухнул без сознания. Его, естественно, сочли павшим смертью храбрых, ибо деревню оборонял, и закопали в речном иле на бережку, на специально отведенном участке, как подобает поступать с почившими верховными. Каково же было изумление односельчан, когда ровно неделю спустя героически погибший шаман встал из могилы, покашливая от набившегося в глотку ила.

Чтобы убить Говорящего с Духами из Зеленых Улиток, надо разрубить его на куски либо сжечь. Еще есть вариант с духовным уничтожением, правда, для осуществления требуется немереное количество духовной энергии и невероятная сила воли, имеющиеся, как правило, отнюдь не у разумных. Группа старших лоа справилась бы. Ну и старейший тоже.

Помимо восстановительных чар шаманы владеют специфической магией, основанной на зверомагии, магии лоа и магии воды. Поклоняясь духу Озерной Улитки, одному из старших лоа, считающемуся первопредком племени, они умеют создавать прочнейший панцирь из насыщенной мистической энергией воды и выстреливать струей вязкой липкой жидкости из-под него. Струя сбивает с ног взрослого тролля, приклеивая к окружающим предметам и земле, тем самым обездвиживает, не причиняя серьезных повреждений.

– Кого именно забрала смерть? – задал я вопрос.

– Шаманов Слизней, Мокрых Носов, Остролистого Камыша и Зеленой Тины. Четыре клана лишились Говорящих с Духами! Четыре ночи подряд! Грядет пятая ночь, последний шаман племени готовится сразиться со злым духом! О, Лон-Мин, Великий Предок, защити нас! Иргал Заг, Отец Зверей, смилуйся над нами, огради от злых духов!

Речь тролля превратилась в бессвязное бормотание. Сложно представить, что могло напугать ученика шамана, познавшего секреты невидимого духовного мира.

– Варк-Дан, посмотри на меня. – Я остановил на себе блуждающий взгляд синекожего. – Как они ушли в Серые Пределы?

Прежде чем ответить, тролль осенил себя отгоняющим злых духов знаком, обрисовал спираль двумя пальцами по часовой стрелке с центром в районе солнечного сплетения.

– Шаман Остролистого Камыша хотел найти похитителя детей и женщин и с учениками ушел в аранью [1]. Следующим утром в деревню приполз его окровавленный младший ученик. Его лихорадило, он бредил и к вечеру умер. Перед смертью рассказал о злом духе, напавшем на них. Вождь выслал охотников. Они нашли изуродованные обезглавленные тела, выпотрошенные, словно бычьи туши. С шамана и его ученика живьем сняли кожу.

Парень умолк, тяжело дыша.

– Принесите керац уважаемому Варк-Дану, – ни к кому конкретно не обращаясь, распорядился я на правах старшего после верховного шамана.

Тролль опорожнил принесенный кувшин самогона одним махом, вытер губы огрубевшей ладонью и заговорил вновь. Его невероятный рассказ настораживал и внушал суеверный страх слушавшим синекожим. Никогда еще не происходило у озерников подобного. Они привыкли полагаться на Говорящих с Духами, считая их силу и силу покровителей родов и племен незыблемой. Шаманов убивали в войнах. Бывало, они сами погибали от неосторожных экспериментов, но ни разу не гибло их столько за такой короткий отрезок мирного времени.

Зеленые Улитки ни с кем особо не враждовали. В войне за власть над озером, когда беспощадно истребляли друг друга племена Водяных Крыс, Огненного Жала, Каменных Клешней и других, преданных забвению, улиточники придерживались нейтралитета, признавая повелителем победившего. В решающий момент они номинально присоединились к Ран-Джакалу, опоздав на сражение. Их целители ставили на ноги раненых буквально за часы, сократив потери союзников.

Злые языки пустили слух о трусости Зеленых Улиток. Он, мягко говоря, не соответствовал истине. В час нужды, защищаясь от захватчиков, будь то племя Длинных Клыков, Звездной Рыси или согнанные с родной земли кочующие кланы, они проявляли себя истинными синекожими – свирепыми и безжалостными.

И ныне, в период относительного мира, неизвестная напасть косила шаманов с поражающей систематичностью.

Той же ночью по принесении трупов назад в деревню пропал умерший от ранений ученик. Его ободранное безголовое тело обнаружили подвешенным на ветвях растущего у частокола дерева. Подвесили мертвеца ядовитой лозой за щиколотки.

Проворство убийцы поражало. На рассвете в селении клана Мокрых Носов, находящемся на расстоянии дневного перехода от деревни Остролистого Камыша, к тамошнему шаману в Дом Духов зашла женщина за целебной настойкой для больного мужа. Говорящий с Духами висел под крышей шатра, привязанный к балке. Висел без головы, кожи и внутренностей.

Известие о его гибели всполошило размеренную жизнь синек и всерьез встревожило верховного шамана Гал-Джина. Он организовал круговую оборону у себя дома, раскинув сторожевые чары по периметру деревни и загородившись охранными вардами. Коллег по цеху из иных кланов предупредил об опасности и приказал подготовиться к возможному приходу ночного убийцы. Вождь племени Бена-Джак усилил защиту селения, сформировав из свободных охотников нечто вроде ополчения и присоединив охотничий отряд к личной дюжине телохранителей.

Утром третьего дня Гал-Джин, живой и потому веселый, покинул свой шатер, дабы подышать свежим воздухом и обозреть родное селение. Казалось бы, убийца устрашился принятых мер безопасности и не захотел связываться с верховным шаманом. Возможно, и так. Да вот к полудню из клана Зеленой Тины прибежал посыльный.

Очередных жертв обнаружили недалеко от деревни. И вновь ими оказались Говорящий с Духами вместе с учеником. Они ночевали в пещере, переоборудованной из медвежьей берлоги в шаманское убежище-крепость. Выход загромоздили валунами, спали внутри защитного круга из камней, в каждом из которых по духу-охраннику. В центре круга алтарный камень под тотемным столбом. На стенах высекли знаки, отгоняющие злых духов. Перед ночевкой тролли принесли в жертву дикого козла, укрепив круг освященной жертвенной кровью. И погибли за час до рассвета.

Глыбы, заслонявшие проход, были разбросаны по пещере, защитный круг не тронут. Тела подвесили на деревьях. Убийца точно насмехался над попытками шаманов обезопасить себя.

Гал-Джин не сдавался. Он вызвал к себе оставшегося колдуна, поселил в хижине по соседству со своим шатром. Окружил оба строения сторожевыми чарами, сигнализирующими при проникновении за периметр защищаемой территории. Вождь выделил ему отряд воинов, дежуривших возле шатра и хижины.

Гал-Джин, по заверениям его ученика Варк-Дана, не смыкал глаз ночью. Примерно в полночь чары просигналили о вторжении. Верховный шаман опоздал. В хижине, куда поселил коллегу из клана Слизней, никого уже не было. Лишь кровавые брызги на полу да сбитые с толку охранники, ничего не видевшие, свидетельствовали о визите чудовища.

Варк-Дан с двумя учениками верховного и десятком охотников пустились в погоню по горячему следу. Парень не раз пожалел, что настиг врага.

Старого колдуна подвесили на суку в двадцати минутах ходьбы от селения. Он еще дышал. Тролли стали свидетелями того, как необъяснимая, незримая тварь снимает с него голову вместе с кожей и уходит порывом леденящего смрадного ветра.

Сразу по возвращении в деревню Гал-Джин послал ученика просить помощи у Водяных Крыс. Гин-Джин – сильнейший шаман озерников, уж он-то разделается с таинственной тварью, рассуждал старый шаман. Правильно в общем-то рассуждал. Только посланец застал на острове не могучего мага, а трех его учеников.

Итак, старик посадил Варк-Дана в лодку, и за полдня парень, спустившись по реке и переплыв половину озера, причалил к островной пристани.

М-да. А я надеялся провести недельку-другую в покое, медитируя, читая фолианты из библиотеки Гварда и наслаждаясь общением с Алисией. Теперь придется решать, что делать со свалившейся проблемой. Такова уж участь старшего ученика верховного шамана – решать проблемы в отсутствие учителя.

– Чего ободранный-то? – выразил нашу общую мысль зам вождя.

– Гнался за злым духом, – объяснил Варк-Дан.

У меня создалось противоположное впечатление. Тролль точно от стаи разъяренных лесных упырей убегал, и не очень удачно.

– Прошу, помогите нам! – взмолился парень, распростершись в пыли. – Нынешней ночью кто-то опять погибнет! Кроме моего учителя у Зеленых Улиток не осталось шаманов. Если он уйдет в Серые Пределы, некому будет защищать племя от злых духов и проклятий колдунов.

– Мы поможем, Варк-Дан. Отдохни. Выпей и поешь, тебе понадобятся силы. – Ариг подал знак воинам проводить посланника в хижину.

– Нет! Нужно поскорее к Гал-Джину! С наступлением ночи злой дух захочет его жизнь и жизни нас, его учеников. О, великая Озерная Улитка, огради нас от зла. – Парень в который раз осенил себя знамением духа-покровителя.

– Тогда тебе стоит заночевать на острове. Сюда злой дух не доберется, – попробовал я успокоить перепуганного Варк-Дана.

– Для него нет расстояний! – вскричал парень. – Он явится за мной даже в крепость железошкурых на том берегу Громовой реки! Даже в жаркие гоблинские леса! Он снимет с меня голову, как снял с наших шаманов!

У ученика Гал-Джина началась истерика. Охране вождя пришлось повалить его и скрутить, заломив руки за спину. Он не переставая выкрикивал имена духов-покровителей и, плача, просил немедленно выдвигаться к деревне Улиткоголовых. По приказу Арига его увели. Я встал и направился в дом главы Водяных Крыс обсудить ситуацию с начальником охраны.

– Сандэр, что происходит? – протиснулась ко мне Алисия, схватив за рукав на пороге «дворца».

– Лилька… Лилиана вам объяснит. – Я указал кивком на стоявшую в толпе сестренку.

Мы с замом Ран-Джакала уединились в «тронном зале» – попросту говоря, самой просторной комнате дома. В центре высился стул из костей крупных животных, укрытый шкурами и кожей рептилий. Огонь факелов рассеивал мрак. Раньше освещали дворец светильники из империи, заправленные несгораемым маслом. В пожаре сгинули.

Я распорядился пригласить к нам кого-то из патрулирующих у пристани морлоков.

– Что думаешь о смерти улиточников? – спросил глава телохранителей, когда мы остались одни.

Честно говоря, я бы предпочел не думать ни о Зеленых Улитках, ни о гибели их колдунов. Без Гварда бороться с существом явно духовного порядка, которое не по зубам опытным шаманам, пускай и не самым могущественным из озерных, очень опасно. Причем не только для тех, кто отважится на рискованное мероприятие по расследованию и ликвидации любителя тролльих голов и внутренностей. Под угрозой окажутся Водяные Крысы, то есть наши друзья и родные, о чем я и сказал Аригу.

– У тебя есть мысли, кто убивает шаманов? Мы сможем его… – Воин запнулся, подыскивая подходящий термин, и в конце концов выпалил: – Мы сможем от него избавиться?

– Возможно, – мрачно проронил я.

Вариантов, кто виноват в гибели колдунов, не так уж много. Убийца невидим. Отбросим идею с магом разума. У шаманов амулеты, защищающие от мороков, татуировки против ментального воздействия и куча всяких примочек. Обойти их под силу чародею уровня магистра-супрема, и то не факт. Архимагу причин убивать троллей в упор не вижу, однако это не значит, что их нет. Поэкспериментировать, к примеру, захотел какой-то исследователь. Не совсем ясно, почему избрал в качестве расходного материала исключительно шаманов улиточников.

Второй факт об убийце – он играючи преодолевает сопротивление магических барьеров и отгоняющих злых духов чар. Следовательно, он не совсем дух, и плоть у него имеется. Настоящая плоть, не протоплазма лоа. Само собой, не без духовной составляющей. А раз есть плоть, то оно, существо, смертно. Во всяком случае, уничтожается не только духовным оружием.

Чисто духовных сущностей нейтрализовать сложнее, чем тварей с физическим телом. Лоа надо изгонять в Серые Пределы, их дом родной, либо заключать в предмет. И то и другое требует довольно длительных ритуалов, соблюдения правил и специального инструментария. Еще духа можно в буквальном смысле уничтожить, рассеяв его духовное тело, состоящее из магической энергии. Способов обезвреживания насчитывается всего семь.

Духи обретают плоть, вселяясь в обладающее физическим телом существо. По сути, банальная одержимость. С одержимыми иногда мороки больше, чем с духами, зато у них удобная для уничтожителя особенность. Плоть подвержена разрушению. Ее можно сжечь, растворить в кислоте, изрубить на кусочки заговоренным клинком. Духи в результате ослабевают, и их реально остановить. На восстановление организма тратятся драгоценная магическая энергия и время, за которое шаман проведет ритуал изгнания дебошира в мир иной.

Куда сложнее противостоять старейшим лоа. Они способны сотворить псевдоплоть из айгаты и жертвовать ею, как им заблагорассудится, магической энергии у них до… в общем, очень и очень много. Тогда шаман сталкивается с крайне неприятным для него явлением, называемым людскими магами мгновенной регенерацией. Кстати, старейшие лоа легко переносят отгоняющие чары и проламывают большинство магических барьеров. Среднестатистическому шаману тягаться с ними равносильно самоубийству.

Нехорошая перспективка вырисовывается. Защищая Зеленых Улиток, мы схлестнемся либо со сверхколдуном, либо со старейшим духом. Силенок и опыта у меня для боя маловато. Вот невезуха. Трон-Ка, главного нашего шамана по разведке, тоже на острове нет.

«Разумно было бы не вмешиваться», – забулькало в моем мозгу.

Раздвинув плотные меховые занавеси, в зал проковылял ихтиан.

– Оставлять союзника в беде – бесчестно, – гневно взглянул на него Ариг.

– Нет уверенности в том, что убийца не примется за наших шаманов, расправившись с улиточниками, – добавил я свою лепту в копилку возражений. – Без Гал-Джина и его учеников союз озерных племен лишится отличных целителей. Нам туго придется в грядущей войне.

«Стоит ли рисковать всем ради призрачной выгоды?»

– Ради спасения озерников, – поправил я. – Как бы нам ни не хотелось ввязываться в драку, мы обязаны устранить угрозу, не подпустив ее к нашим близким.

– Да! – гаркнул Ариг. – Мы поможем улиточникам.

– Передай дедушке Тлансу, я хочу с ним переговорить.

«О чем, Кан-Джай?» – раздалось знакомое хрипловатое бульканье Глубинного Жреца в моем сознании.

Вот жук. Он наверняка слышал весь наш разговор и прошение Варк-Дана. Чего не дал о себе знать при обсуждении, а? Подал бы дельный совет, поделился догадками о враге.

«Недостаточно информации, как ты выражаешься, – транслировал древний морлок. – До деревни Зеленых Улиток я и мои дети не дотягиваемся, потому вынужден делать выводы из сведений, переданных учеником шамана. Я просмотрел память юного тролля, он сказал правду. Невидимое нечто содрало кожу с Гарнака, шамана клана Слизней, и обезглавило его».

– На твоем веку кто-то развлекался подобным образом, дедушка Тланс?

«Потроха – излюбленное лакомство одержимых зверей. В них содержатся магическая и жизненная силы».

Уже подумал над этим. Внутренности необходимы для развития злого духа. Тварь подпитывается ими, восстанавливая и повышая способности физического тела и расширяя запас айгаты.

Одержимые звери обычно тупо полагаются на мощь, пренебрегая хитростями. У нас не тот случай. Незаметно прокрасться в деревню, похитить из охраняемой хижины колдуна, да чтобы он не пикнул… Грубой силой тут не обойдешься. И одержимые не разбирают, на кого нападать. Они секут всех. Плюс видимы обыкновенным зрением и в ветер не обращаются.

«Головы – издревле почетный трофей, – размышлял духовный лидер морлоков. – Колдуны их используют в качестве сосудов для духов поверженных врагов, ставя себе на службу. Кожа… Не припоминаю. Больно уж смутно все. Встречалось по отдельности и никогда не соединялось. Зверь – не зверь, колдун – не колдун, дух – не дух. Подробностей не хватает».

– Будут тебе подробности, дедушка Тланс. Выдели мне трех своих ребят для передачи мыслей и чувств на расстояние. Буду в прямом эфире тебя оповещать о ходе операции.

Глубинный Жрец лучше всех понимает меня и мои земные словечки. На то и сильнейший менталист среди морлоков, приблизительно равный магистру-супрему магии разума.

«Лаклак, Слинк и Мунк пойдут с тобой, – сказал он наконец. – Они подождут тебя на пристани. У устья Зеленой реки сторожат мои дети, они передадут весточку от вас».

– Замечательно. Дедушка Тланс, пожалуйста, разыщи на озере шаманов наших кланов и союзников, кого сможешь, и предупреди об опасности. Пусть узнают о гибели улиточников и примут меры. Оповести Трон-Ка и Ран-Джакала. Если получится, свяжись с Гвардом.

«Гин-Джин слишком далеко, – печально промолвил Глубинный Жрец. – Трон-Ка нет на озере и у ближайших рек».

– Стоп! А его ученики? У него же целая команда.

«Погоди немножко. О, на большой земле в камышах притаился, под водой. Водяных змей и ядовитых лягушек ловит. Бал-Ар, старший ученик Трон-Ка».

– Через него пошли весть его учителю.

Усиление планируемой ударно-розыскной группы в лице последователя нашего таинственного шамана-диверсанта пришлось бы кстати. Трон-Ка владеет колдовством скрытности и учит ему своих бойцов. Эдакий ниндзя местного разлива.

– Кхм, почтенный, – подал голос Ариг. – Ты бы мог передать охотникам и рыбачащим на озере и в реках, чтобы шли в деревни? Не ровен час…

«Хорошо, уважаемый Ариг-Зул. Правильное решение».

– Кан-Джай, кого с собой возьмешь?

Само собой разумеющимся было мое участие в группе. А кого послать? Я старший шаман на острове. Лилька мала, дедушка Тланс никогда не покидал родной подводной пещеры. Зерана по специализации скорее знахарка, в бою против колдуна не выстоит. Она в качестве лекаря пригодилась бы, да у Зеленых Улиток каждый второй знахарством увлекается и немногим ей по мастерству лечения уступит.

Впрочем, нанести ей визит все-таки следует: зельями лечебными для команды затарюсь.

– Предстоит опасное дело, Ариг-Зул. Оно не принесет воинской доблести. Выбери из охотников кого пожелаешь и собери на пристани. Прикажи быть готовыми к двухдневному походу. Со мной пойдут не все. Кто не побоится, тот и войдет в отряд.

– Я дам тебе лучших. Они не посрамят племени в бою.

Вот и ладно. Хорошие охотники мне позарез нужны для выслеживания твари. На улиточников надежды мало. Следопыты и у них есть, однако убийцу поймать и логова его найти не смогут.

– Дедушка Тланс, можно ли попросить тебя об услуге?

«Какой услуге, Кан-Джай?»

– Пожалуйста, обратись к Дагону за помощью, когда я попрошу.

Хотелось бы надеяться, нас не припрет и просить божество морлоков ни о чем не понадобится. Это так, на всякий пожарный.

«Я отказываю тебе в услуге», – огорошил нас с троллем Глубинный Жрец.

Понимаю, обращение к Богу подразумевает ответственность. Вступиться за разумных чужой расы, поклоняющихся совершенно другим духовным сущностям, наверное, неправильно. Дагон на просьбу рагневается, и кому перепадет? Просящему, то есть старому больному ихтиану.

– Ясно, – проговорил я.

«Ничего тебе не ясно, Кан-Джай. Ты будешь сражаться плечом к плечу с моими детьми, с сыновьями народа морлоков, народа Дагона, дабы защитить всех нас. Тебе не нужно просить об услуге. Я обращусь к Всеблагому Отцу в час нужды и без твоей просьбы».

Фух, от сердца отлегло. Ихтианы – отличные ребята, пошутить любят.

«Принесете в жертву Всеблагому Отцу десять тучных трехрогих быков за успешное вмешательство».

Не вопрос. За успешное – только «за».

– У кого какие идеи насчет отряда? Мы ничего не забыли, Ариг-Зул, дедушка Тланс?

– Встречаемся на пристани в полдень, – покачал головой зам вождя.

У основания скалы меня выглядывали сестренка с волчатами и Алисия.

– Уходишь? – Я кивнул, и Лилька опустила взгляд.

Она научилась мириться с моими дальними и близкими походами, отлучками на большую землю, полную опасностей. Раньше бурно протестовала, закатывала скандалы, пока не поняла их бесполезности. В лесах нельзя зарабатывать на жизнь безопасной работой, ибо ее здесь попросту нет.

Синьки охотятся и рыбачат, рискуя быть съеденными предполагаемой добычей. Колдуны шаманят под угрозой столкновения со злыми духами. Зерана, травница и ведьма, собирает растения поблизости от логов диких зверей. Любое занятие в лесу рискованно. Даже Лилькино обучение зверомагии связано с опасностью потери контроля над зверем. Я отчитываю ее всякий раз, когда она самостоятельно экспериментирует с крупными животными.

Что до меня, то специализация ловца духов предполагает постоянную угрозу мне и моим близким. Никогда не забуду той ночи в поселке у форта, когда я преобразился в чудовище, невольно выпустив плененных мною духов и став, по сути, одержимым. Я стремлюсь пореже бывать на острове, и Гвард понимает почему. Лилька догадывается.

Скоро все переменится. В империи жизнь поспокойнее. Сестренка будет учиться. Я же не представляю для себя тихого занятия, не нахожу себе места в том цивилизованном мире. Кем я там буду работать? Охранником у какого-нибудь дворянчика? Наемником? Уж лучше выполнять заказы гильдий, добывая редкостные травы и животных.

– К нам зайдешь?

Лилька по-прежнему живет с Зераной на Могильной Скале, обучаясь у нее травничеству и знахарству. Захожу к ним перед каждой вылазкой на большую землю, набираю снадобий и зелий, составляющих мою походную аптечку скорой помощи.

– Куда ж я денусь? Скажи Зеране, пускай приготовит лекарств и дополнительных средств на дюжину троллей. К себе заскочу за оружием – и к вам.

Под дополнительными средствами я имел в виду зелья, улучшающие физические способности вроде ловкости и наделяющие новыми. К примеру, ночным зрением.

– Саш, Алисия тебе собирается сказать кое-что. Ну, вы пообщайтесь, а я пошла. Поесть соберу.

Сестренка поскорее смылась, оставив нас с аэроманткой на тропе. Акела неслышно шел поблизости.

– Сандэр, если вас не затруднит, может быть, переместимся в более тихое место? Я бы хотела поговорить с вами наедине.

Кхм. Начало интригует.

– Вон за той скалой нам никто не помешает.

– Да-да, подходит.

Летом там красиво. В мелком естественном водоеме с прозрачной водой плавают темноспинные рыбки. Над ним склоняется ива, полоща в воде кончики зеленой гривы. Осенью дно и берег сплошным ковром устилает желтая листва. Уединенное место, идеальное для медитаций. Со всех сторон огорожено скалами, скрывающими от любопытных глаз.

– О чем вы хотели со мной поговорить?

Алисия огляделась, уверяясь, что мы одни. И зачем ей конспирация?

– Сандэр, вы, насколько я знаю, отправляетесь обезвреживать сильного духа, убивающего шаманов. Полагаю, мои таланты будут вам полезны в борьбе с духовной сущностью.

Нет, ну это же ни в какие ворота. Очевидно, девушка перегрелась на осеннем солнце.

– Алисия, не поймите меня неверно. Я не возьму вас с собой на столь опасное предприятие, поскольку сомневаюсь в успехе. Вы хрупкая девушка, выросшая в городе. Да, вы приезжали к отцу. Тем не менее жить в лесу подолгу вам не доводилось… – Иначе синьки тебя помнили бы.

– Хотите сказать, я городская девушка, не приспособленная к условиям сурового лесного существования, и стану вам помехой?

Именно так.

– Нет, что вы. Просто слишком велика вероятность неудачного исхода дела, и я не хочу подвергать вас излишнему риску.

Аэромантка пренебрежительно усмехнулась и махнула изящной тонкой рукой. С пальцев сорвался полупрозрачный серп, в мгновение разделивший пополам лежащий круглый валун. Камень гулко развалился, плюхнувшись в водоем.

– Вы продолжаете считать меня никчемной городской девчонкой, не умеющей за себя постоять? – насмешливо поинтересовалась Алисия.

Ее самоуверенность и действия разозлили меня. На разрушенном валуне мне нравилось сидеть в позе лотоса, отрабатывая техники целебной медитации. И вот взбалмошная магичка ни с того ни с сего принимается крушить мой излюбленный каменный постамент, нарушая целостность пейзажа.

– Убедительно прошу вас не повторять сего на острове, – холодно ответил я. – Вы изучали основы духоведения в академии и должны знать. Ваша атака не нанесла бы духу серьезного вреда. Лоа неуязвимы к физическим воздействиям. Лезвие Ветра, примененное вами, безусловно, весьма неплохо. Вам заслуженно присвоили степень магистра. Однако оно пронзило бы аморфное духовное тело, причинив ему самое большее – некоторое неудобство. Духи восприимчивы преимущественно к астральному воздействию. Чары стихийного плана против них малоэффективны.

– Зато барьеры вполне способны задержать духов. К примеру, моя Тюрьма Четырех Ветров.

Ого, она и такое умеет. О Тюрьме Четырех Ветров я читал в справочниках Гварда по стихийным заклятиям. Мощное колдовство воздуха, требующее предельной концентрации для обращения к четырем ветряным владыкам – северному, южному, западному и восточному ветрам. Они почитаются как ангелы в империи и как великие духи синекожими. Призванные воздушные потоки, дующие с разных сторон, образуют барьер, прочность его зависит от уровня мага. Однажды магистр-супрем Алонсо Буревестник заключил в него полчище младших и старших лоа, насланных на империю шаманами троллей, и удерживал барьер на протяжении четырех с половиной часов до окончательной победы над войском синек.

В принципе с магом, умеющим создавать подобное заклятие, шансы на выживаемость у моего будущего отряда значительно возрастают.

– И я к тому же летаю. Могу разведывать сверху, могу воздушных элементалей послать разведать обстановку. К сожалению, не читаю следов, однако замечательно ориентируюсь в лесу и не заблужусь, – складывала плюсы на чашу весов аэромантка. – Поверьте, я не помешаю. Понимаю, вы разбираетесь в магии духов куда лучше меня и привычны к жизни в аранье. Мое пребывание в лесах исчерпывается в целом несколькими месяцами, из них бо́льшая часть приходится на раннее детство, и мне с вами не сравниться. Аранья – ваша территория, я же здесь лишь гостья и буду слушаться вас, обещаю.

Помимо плюсов у нее есть и минусы. Самый весомый – в Гварде. Зверомастер же за дочку голову оторвет!

– Алисия, неужели вам не терпится покончить жизнь самоубийством? Признаться, понятия не имею, с чем мы столкнемся. Оно сильное и хитрое. Разумные со склонностью к магии на первом месте в его меню. Понимаете? Попав на охотничьи угодья врага, вы попадаете в список первоочередных целей.

– Прекрасно понимаю, Сандэр. И вы меня поймите. Это бесценная практика, о которой я и не мечтала в академии, и потрясающая возможность исследовать ранее неведомый духовный объект. Основываясь на материале, полученном в ходе исследования, можно написать трактат и войти в число магов-первооткрывателей. Да и вам сослужит добрую службу описание духа при поступлении. Хотите, я вам помогу со статьей в ежегодном журнале академии? Разделим лавры первооткрывателей на двоих.

Одно слово – волшебница. Поразительно, до чего похожи маги Лантара и ученые Земли. Ей открытие важно, а на то, что открываемое нечто с легкостью убивает шаманов, представляя опасность для нее самой, начхать.

– Я возьму вас в группу при условии, если вы поклянетесь соблюдать осторожность и выполнять все мои приказы наравне с остальными членами отряда.

– Все-все? – И о чем аэромантка подумала? На ее честь покушаться не собираюсь.

– Касающиеся нашей общей безопасности и вашей в частности.

Поразмыслив, девушка согласно кивнула.

– Я, Алисия Вивериа Ветроносная, клянусь моей айгатой пред ликом светил небесных, что не ослушаюсь Сандэра Валирио во время экспедиции! – торжественно провозгласила она, подняв правую руку, а левую положив себе на грудь в знак искренности.

– Экспедиция? – нахмурился я. – Мы охотимся на нечто. Это не экспедиция, это охота.

Аэромантка исправилась, повторив клятву.

– Я принята?

– Да. Подготовьтесь к путешествию и спускайтесь на пристань. Не забудьте магические принадлежности. Где вас поселил Гвард?

– У себя дома, в отдельной комнате.

Помнится, Лильку сначала определили на женскую часть острова. Маг сослался на традиции троллей, не допускающие постоянного присутствия женщины в доме мужчины. Выходит, верховному шаману негласные законы племени преступать позволено свыше.

Поселение аэромантки в доме Гварда меняет дело. Навестить жилище главного колдуна островитян я все равно хотел. Заодно заберу волшебницу и выделю ей кое-что из запасников ее батюшки.

– Хорошо. Будьте дома, я за вами скоро зайду.

В библиотеке зверомастера, куда он мне разрешил наведываться, хранятся свитки с заклятиями. Удобная штука для читающего на элохианском языке начинающего чародея. Распечатал свиток, прочел, вкладывая в голос и вливая в сам пергамент частицу запаса магической энергии, – и вуаля. Эдакие чары быстрого приготовления, незаменимые при энергетическом истощении и в боевых условиях, когда нет времени на проведение длительных ритуалов и вхождение в транс. Запечатанное в свиток заклятие реагирует на энергию читающего, направляемую в него и ломающую печать. В итоге оно освобождается. Для активации требуется около десяти процентов от количества энергии, расходующегося на создание заклятия «с нуля».

Оговорив с Алисией меры предосторожности, я возвратился в пещеру. В укромном уголке из-под вороха ветхих шкур и тряпья достал мое сокровище – паладинские копье, топор и кинжал. В бою с лоа оружие незаменимое, да и живым от клинков из лунного серебра защититься непросто.

Топор и кинжал – за пояс, копье – в свободную руку. На наконечник – холщовую накидку, дабы не сверкало издали, привлекая излишнее внимание к моей скромной персоне.

На гильдейские задания и странствия по лесу я беру неприметные охотничьи орудия. Дротики с каменными наконечниками, каменный топорик, нож с обсидиановым лезвием. Добротно сделанные умельцами-гоблинами, они зачарованы мною и Гвардом. Острия не тупятся и режут чуть хуже стальных, в целом оружие покрепче аналогичного у троллей. Чары Астрального Клинка еще и позволяют наносить небольшой вред младшим лоа.

Паладинских сокровищ не использую по тривиальной причине. У синек металл ценится дороже золота и драгоценных камней. Блистать лунным серебром при них опрометчиво: прирежут ночью, ограбят. Водяные Крысы меня уважают, с большинством из них я лично знаком, и они не нападут. Да по лесам не только мои соплеменники бродят.

Не хочу синекожих искушать, тем более что мне для охоты и обороны достаточно каменного оружия. Оно троллям привычно, никто на него не покусится. О чарах на нем нигде не написано, внешне оно не отличается от идентичного тролльего охотничьего снаряжения.

Наследие паладинов древности – для нестандартных ситуаций, точнее, для боя с духовными сущностями. Младшие лоа от контакта с клинками, в которых заключены души святых воителей, погибают. На старших и старейших оружие действует, по идее, слабее. Испытывать на сущностях высокого порядка его не доводилось. Практиковался я с ним, жаль, маловато. Для чудо-юдо-убийцы улиточников в самый раз должно быть.

Из запасов, уложенных в углублении под кострищем, я вынул снадобья, купленные в Гариде у алхимиков. На экстренный случай берег. Ядовито-зеленые склянки с парализующим газом рассовал по кармашкам куртки, в ячейки на поясе засунул лекарства и смоляно-черные бутылочки с несгораемым маслом. На воздухе оно воспламеняется, потушить его практически нереально без спецсредств.

Таковые у меня в белых бутылочках пузырятся. Выливаешь на очаг горения – и огонь там часами не горит, хоть бензин лей. Склянки с «огнетушителем» засунул в петлицы ремня поближе к маслу. Так спокойнее: искать не надо в бою. Все под рукой. Насчет несгораемости масла алхимики, конечно, преувеличили. Зачарованное, оно вправду годами полыхает. Без магической поддержки выгорает за неделю.

Одержимые терпеть не могут огня. Он наносит им очень даже ощутимые повреждения. Чем больше в пламени магии, тем жарче оно жжет. На опыте поколений магов проверено.

В дорожную сумку аккуратненько помещаю глиняные полые кругляши, забитые под завязку гремучим зельем. Вещь убойная в прямом смысле слова. Не убьет, так покалечит, не покалечит, так пришибет. При разбивании сосуда взрывается, окутывая все в радиусе семи метров адским зеленым пламенем и ломая ударной волной. Необычайно эффективно против скоплений живых и псевдоживых противников. Духов буквально разрывает в клочки, они подолгу восстанавливаются.

«Гремучка», несомненно, шедевр боевой алхимии и кафедры пиромантии гаридского Лицея магических искусств. Выменял ее у тамошнего завкафа на ящик тролльего самогона и горюч-камень, добытый в заброшенной имперской угольной шахте на землях синекожих. В шахте огненные муравьи муравейник устроили. Еле ноги оттуда унес.

С прошлой вылазки остались лечебные зелья, сваренные Зераной. О, и парфюм невидимости завалялся. Надо же, не помню, чтобы оставлял его. Полезная штука, полностью лишает человека запаха и в астральном плане маскирует под окружающую среду.

Лоа в астрале жертв выискивают, одержимые еще и обонянием не брезгуют. Намажешься – и сиди спокойно в засаде.

В сумку запасы, а сумку – на плечо. Из тайника все выгреб. Береженого Творец бережет. Выход из пещеры закрыл толстой вязанкой камыша, заменяющей дверь, и занавесил шкурой с начерченным кровью колдовским знаком. Никого нет дома, квартира опечатана на период отсутствия хозяина.

Никто сюда не войдет. Духа-сторожа побоятся. А нарушат запрет – нос к носу столкнутся с гигантским бобром, охраняющим мои покои. Бить бобра бесполезно, он бесплотен. Урона никому он тоже не нанесет, ибо безобиден. Напугает лишь.

Сторожа мне Лилька подогнала. Он первый у нее удачно созданный звериный фантом. Светящийся бобр с неимоверно грустным выражением морды особо эффектно смотрится в сумерках и темноте. Он для полноты образа пофыркивает меланхолично, вызывая приступы дикого страха перед сверхъестественным у не посвященного в тайну его творения зрителя.

Из пещеры я взял курс на Могильную Скалу. У Зераны с сестренкой остановился на пять минут всего. Сверился с составленным в уме списком лекарств, забрал мешок еды и зелий.

Чего в «аптечке» только не было. Противоядия от распространенных в лесу тролльих ядов и ядов змей и насекомых, мази от переломов и ссадин, настойки от внутренних кровотечений и тэ дэ. Зерана напоследок пожелала удачи, и мы с Лилькой пошли к дому Гварда.

Дверь нам открыла готовая к походу аэромантка. В руках небольшая сумка с принадлежностями, из оружия… оружия-то никакого и нет.

– Алисия, я, конечно, читал в книгах, что самое действенное оружие волшебника – магия, но рекомендую вам взять с собой что-нибудь острое и металлическое, и не столовые приборы. У Гварда замечательная коллекция кинжалов и мечей в подвале. Полагаю, он не станет возражать, если дочь возьмет у него на время парочку клинков.

У зверомастера не дом, а мини-крепость. Бревенчатые стены основательно зачарованы на прочность и невозгораемость, окошки узкие, запираются ставнями. Наземная часть включает кабинет, кухню и ванную. На чердаке кладовая трав. Подвал по площади превосходит наземную часть вдвое. Под землей на разных этажах размещены библиотека, оружейная и камеры для экспериментов, ритуалов и содержания особо злобных созданий. В последних я не бывал, но уверен на сто процентов: они существуют. Иначе откуда доносились леденящие душу завывания, когда я жил в доме шамана?

Охраняет и обслуживает владения мага Кьюзак, заменяющий уборщика, повара и дворецкого.

– Алисия, Гвард разрешил вам доступ в нижние помещения?

– Отец отдал дом в мое «полное распоряжение», – с ноткой иронии подтвердила девушка. – Ключи у Кьюзака.

Ну да, мертвый гоблин скорее подарит безумному огру свой скальп, чем доверит кому-то ключи от секретов зверомастера.

– Сандэр, а где у отца ритуальный зал? – как бы невзначай поинтересовалась аэромантка.

О-хо-хо, да она провела ночь, обыскивая отцовскую твердыню и пытаясь разгадать ее тайны, не разгаданные мной. Тщетно, судя по вопросу. Нашла зал – не спрашивала бы. Зверомастер умеет беречь свои секреты.

– И где вы побывали за ночь?

– Н-ну… – неуверенно произнесла она. – Я спускалась в библиотеку. Знаете ли, очень читать люблю.

– Оружейную посещали?

– Разумеется, – честно соврала волшебница, справившись с удивлением во взгляде при упоминании хранилища смертоубийственных орудий. – Вы не ответили на вопрос.

– Не представляю, – сознался я. – В это таинственное место Гвард никого не пускает и отрицает само его существование.

– Я старалась пройти на нижние уровни, туда, где обязан находиться ритуальный зал. Гоблин, – девушка зыркнула на дворецкого, в ответ пренебрежительно фыркнувшего, – туда не пустил. У меня, видите ли, нет разрешения на посещение секретных уровней. Они, наверное, к дому не относятся! Мало того, он осмелился солгать, что в подвале нет никакого ритуального зала. У любого уважающего себя мага он есть.

– Очевидно, ритуальный зал расположен в пещерах под домом и действительно не имеет к нему отношения, – предположил я вслух. – Кьюзак, не будешь ли ты так добр отвести нас в оружейную? – Дворецкий обожает вежливое обращение и воспитанных разумных, о чем Алисия, видимо, не знает.

Стоявший у двери гоблин чинно удалился к лестнице. Под пролетом он отодвинул цветастую циновку и открыл деревянный люк, жестом пригласив следовать за ним в темную утробу подвала.

По мере спуска перед ним зажигались в стенных нишах волшебные лампы, реагирующие на ауру. Хитрость заключалась в наложенных Гвардом чарах. Светильники разгорались сильнее, превращая проход в адскую печь при проникновении чужака.

На каменных ступенях едва заметно светились вырезанные руны, представляющие собой магическую ловушку, завязанную на систему безопасности дома. В общем, я бы не советовал ходить в подвал мага без разрешения хозяина и сопровождения Кьюзака.

Мертвый гоблин встал у окованной бронзовыми полосами дубовой двери, повозился минуту с тяжелым висячим замком явно гномьего производства и, отворив, вошел во вспыхнувшую мягким желтым светом многочисленных ламп оружейную.

У Гварда не так уж много экземпляров отличного оружия. От силы десятка четыре, занимающих четыре стойки. Армию троллей не вооружишь. Да и нелепо давать в ручищи синек такую красотищу, предназначенную для боевых магов. Воин, лишенный магического дара, не раскроет потенциала зачарованного меча.

Свет отражался на превосходных клинках, выкованных в кузницах всего континента. На стойках тускло поблескивала темная сталь подгорного народа, испещренная рунами. С мечами и секирами гномов соседствовали изделия эльфийских мастеров, легкие, ажурные и прекрасные в своем смертоносном танце. Узкие клинки, похожие на стебли травы, переливались оттенками зеленого. Сходство усиливали зеленые и синие каменья, вставленные в фигурные рукояти.

Человеческие творения выглядели на фоне иноземных собратьев блекло. В меру тяжелые, без лишних украшений, они производили обманчивое впечатление простого оружия, кованного для непритязательных воинов, предпочитающих удобство и надежность парадной роскоши.

На самом деле у Гварда нет обыкновенных клинков. Каждый неповторим. К примеру, стоящий справа на краю стойки палаш горцев с Мечевого Хребта рубит доспехи легчайшим прикосновением благодаря наложенным на него чарам разрушения стали. А вон тот баселард носит в себе заклятие молнии и единичным касанием парализует противника.

– Вы обучались фехтованию, Алисия? – Я подобрал неприметный кинжал человеческой работы с обтянутой кожей рукоятью.

– У магов фехтование – обязательная дисциплина, преподающаяся на первых курсах, – гордо вскинула подбородок аэромантка. – Мы по нему экзамен сдаем.

– И какова ваша оценка, позвольте узнать?

– «Отлично»…

По глазам вижу, чего-то недоговаривает. Уверенность на миг пропала из ее взгляда. Значит, оценка не совсем соответствует умению.

В империи полноценное обучение грамоте и магии длится двенадцать лет, вот в чем дело. Экзамен она сдавала лет десять назад. За прошедшие годы без упражнений навыки выветрились из ее прекрасной темноволосой головки.

– Каким оружием фехтовали?

Аэромантка на секунду растерялась.

– Мечом.

– Держите. – Я протянул ей кинжал с длинным клинком, похожий на квилон. Для девушки сойдет под короткий меч. – Надеюсь, не разучились пользоваться. Направляете айгату в кинжал и взмахиваете в сторону врага. С острия слетает то самое Лезвие Ветра, только энергии тратится меньше. Чем шире взмах, тем шире зона поражения. Потренируетесь, прибыв на большую землю. Да, учтите. С течением времени заклятие ослабевает, и приходится увеличивать количество направляемой энергии. Применяйте кинжал, когда враг близко и айгаты у вас меньше половины запаса.

– Секущий Ветер, – прочла Алисия название на клинке, выбитое по-элохиански.

– Краткое обозначение заклятия и имя кинжала, – пояснил я. – При произнесении повышает силу и скорость режущего воздушного снаряда.

– Это… восхитительно! – восторженно воскликнула девушка.

Кинжал создавался специально для аэромантов. Малейшего истечения магической энергии в клинок хватает для срабатывания заклятия.

Не зря я просидел в библиотеке Гварда за безмолвной беседой с Кьюзаком, изучая справочники по волшебному оружию и попутно практикуясь в языке жестов, коим в совершенстве владеет мертвый немой гоблин. За три месяца отсутствия зверомастера после ранения я узнал кучу полезной информации о его домашнем арсенале.

Кстати, о птичках.

– Кьюзак, проведи нас, пожалуйста, в библиотеку.

На мою просьбу дворецкий качнул лысой сморщенной головой и двинулся к лестнице.

Дверь захлопнулась за нами безо всякого нашего участия, затушив ряды светильников. Магия. У меня не раз складывалось впечатление, что комнаты имеют собственное сознание и реагируют на наши действия. Настоящее жилище волшебника, таинственное и жутковатое.

Мы опустились этажом ниже, остановившись у окованной медными листами массивной двери. Ручкой служило бронзовое кольцо, стилизованное под кусающую свой хвост змею. Чешуйчатого выполнили с удивительным мастерством. Металлическая рептилия казалась живой, до того точно мастер передал грацию изогнувшегося змеиного тела и детали. Змейка будто уснула, прикрыв веки. Уверен, она выполняет функции магического стража. Гвард фантомом не ограничился бы, сооружая защитную систему.

Полгода назад я вернулся на остров из пограничного форта Веспаркаста. У меня была записка, написанная зверомастером для гоблина и разрешающая доступ в любое помещение колдовского дома. Гварда тогда тяжело ранили, и он, опасаясь смерти, назначил меня своим преемником.

Так вот, дворецкий, прочтя записку-завещание, прежде всего повел меня в библиотеку и усадил за увесистый том по языку и магии жестов. Для свободного общения и общего развития. Кьюзак ведь на те три месяца стал для нас с Лилькой учителем, преподавая основы шаманизма.

Мертвый гоблин, бывший при жизни шаманом, безропотно взялся за диковинное кольцо, стукнул им о медную пластину, издав лязгающий звук, и потянул на себя. Дверь медленно, словно нехотя, со скрипом отворилась. За ней располагался освещенный бездымными лампами зал. У стен высились до потолка книжные шкафы. На полках почивали старинные фолианты разной степени сохранности, рассортированные по темам и наукам. Отдельно, в дальнем углу зала, находился низенький стеллаж с рыцарскими романами и поэтическими сборниками.

Я нажал на корешки книг в определенной последовательности, набрав своеобразный код доступа. Стеллаж настоящий, и книги в нем тоже. Любую можно достать, почитать. За ним же скрывался тайник, в котором зверомастер хранил магические свитки.

Полки раздвинулись, явив нам выемку в каменной стене. В стальном ящике наподобие сейфа лежали трубочки кожаных футляров, помеченные рунами и знаками, обозначающими название содержащихся в свитке чар.

Осторожно вынув пяток тубусов, я мельком глянул на пометки. Заклинание вызова дождя мне совершенно ни к чему, оно для земледельческих работ годится. Какое земледелие у синек? Тролли охотой и собирательством живут, грабежом и рыбалкой. Стрела Белого Огня, по-простому молния, испепеляющая мишень. Откладываю. Одержимому в пасть стрельну.

Что тут есть из астрального? Ага, Алмазная Колесница Истины. При чем здесь истина, непонятно. В простонародье заклятие более известно под исчерпывающим названием «скалка-убивалка». По местности действует словно каток, раздавливая энергетические структуры на своем пути. Дальность около ста метров, ширина приблизительно двадцать.

Согласно «Перечню заклятий астральной магии», зубодробительной книженции бывшего магистра-супрема, а ныне архимага Максимилиана Аллегро, Алмазная Колесница принадлежит к высокому классу заклятий. Для активации свитка потребуется весь мой скудный запас айгаты.

Оно того стоит. Под катком старшие лоа распадаются на чистую магическую энергию. У старейших «скалка-убивалка» напрочь отбивает желание буйствовать, повреждая бо́льшую часть астрального тела. Беру однозначно!

Атакующих заклятий, пожалуй, достаточно. А то Гвард, узрев опустошение стратегически важных запасов, на меня все зверье тролльих лесов натравит.

Из защитных я выбрал Доспехи Алого Серафима. Универсальный барьер, меняющий характеристики по воле создателя во время использования. Может быть огнем наружу, может быть вовнутрь, испепеляя пойманного в него врага. «Печка», словом. Нуждается в немалых затратах энергии – на то и высокого класса заклятие.

Надо бы чего попроще. Все-таки у Гварда «скалка-убивалка» и Доспехи самые дорогие свитки, использую их в крайнем случае. Предъявит счет, и придется долго расплачиваться. С учетом размера наград за гильдейские задания лет эдак за двадцать долг погашу.

Барьер Белого Лунного Света. Хорошее заклятие среднего класса, особенно по ночам, когда белая луна по небосводу плывет. Маг-каллиграф, запечатавший его в свиток, гарантирует надежность и прочность астрального барьера, пропускающего исключительно физические объекты.

То есть пущенного недругом камня не остановит. Зато от чар и попыток духа пробиться сквозь полупрозрачную стенку защитит. Буду уворачиваться. Длительность существования – два часа в активном режиме. Подходит.

Свитки я вложил в специальные петлицы на поясе, став похожим на типичного странствующего мага империи, подготовившегося на все случаи жизни.

– Пойдемте, Алисия. – Стеллаж бесшумно сдвинулся, скрыв тайник.

Затарился по полной программе. По времени успеваю: сбор на пристани приблизительно через пять минут.

– Благодарю, Кьюзак. – На пороге дома я выразил признательность гоблину полупоклоном. – До встречи.

Дворецкий важно кивнул и помахал на прощание короткопалой рукой, пожелав удачи.

– Удивительно, – проговорила аэромантка, идя на шаг позади меня. – Библиотека, слуга-гоблин, дом человеческого мага в племени троллей. Да и само племя необычно. Я жила здесь девчонкой до поступления в академию. Вместо дома в те дни на скале ютилась одинокая хижина, крытая камышом и обмазанная глиной. О библиотеке я и не мечтала, а из оружия у отца имелись только зачарованный на остроту и прочность посох-меч и волнистый ритуальный кинжал.

– Все течет, все меняется, – вспомнил я изречение знаменитого философа.

– Деревня синекожих поменьше была, они вечно с кем-то воевали. Отец меня оставлял на морлоков. Веселое времечко…

Ихтианы, как ни странно, отлично ладят с детьми. То ли внушают им чувство спокойствия телепатически, то ли по-настоящему интересны для ребенка. Иной взрослый счел бы внешность рыбоголовых поклонников Дагона отталкивающей и побоялся бы контактировать, дети же с ними общаются с удовольствием.

– Поторопимся, – ускорил я шаг.

На пристани столпились десятка два вооруженных до зубов троллей. Цвет мужского населения деревни. Рослые, мускулистые, с застывшими на лицах свирепыми гримасами. У большинства на шеях ожерелья из зубов и когтей. Охотники и воины, состоящие на службе вождя. Из них набирается личная охранная дюжина Ран-Джакала.

В сторонке перебирали костяшки, высыпанные на бревенчатый настил из корзины, Зерана и Лилька.

Синькам что-то разъяснял Ариг, активно размахивая над головой копьем со стальным наконечником. При нашем приближении он резко обернулся к нам.

– Лучшие охотники пришли на зов, Кан-Джай. Выбирай, – рыкнул он.

Выбрать есть из кого. Правда, рвения у собранных троллей в упор не вижу. Синекожие инстинктивно боятся проявлений сверхъестественного, и страха этого не вытравить никакими оберегами и амулетами. Они храбро кидаются в сечу, не жалея жизни, и пятятся, столкнувшись с колдуном и его бесплотными прислужниками. У троллей укоренилось представление о духах как о бессмертных существах, убить которых воину невозможно и заговоренным оружием. Правильное вообще-то представление. Бой с духом без помощи шамана заведомо проигран. И то полностью быть уверенным в победе нельзя: благосклонность покровителей-духов иногда не помогает.

– Да пребудет на вас благословение предков, воины.

Толпа отозвалась на мое приветствие нестройным хором. Разъяснять ситуацию не нужно, Ариг уже ознакомил синек с сутью предстоящего дела.

– Все вы охотники. – Я встал перед троллями, поставив пятку копья на настил. – И я охотник. Вчера мы вместе гуляли на моем посвящении. Вы знаете, зачем собрались здесь? Чтобы поохотиться на знатного зверя, страшного и хитрого. Кто не испугался, тот пойдет со мной на охоту и, возможно, покроет себя славой, принеся домой его голову. Некоторые отправятся в Серые Пределы, ибо таков Закон Духов. Живое умирает, и нарушить закон, не вызвав гнева Незримых Владык, нельзя. Что скорбеть о неизбежном?

Синьки внимательно слушали.

– Мы продлеваем жизнь в песнях и сказаниях, прославившись. О тех, кто возвратится с охоты, сложат легенды. Их имена будут передаваться из уст в уста, о них будут говорить у Костров Совета ваши дети и дети ваших детей, когда плоть наша обратится в прах. Духи возвратившихся с победой воссядут на костяных престолах в чертогах предков. Мне нужны пятеро храбрецов.

Формировать многочисленную группу – значит лишать остров значительной части охраны. Бо́льшим отрядом меня обеспечат улиточники. Мне же хватит пятерых надежных воинов. Да и охотиться на тварь крупными силами невыгодно. Убийца засечет армию неплохих охотников, шумящих в лесу. А вот нескольких следопытов экстра-класса, в охране вождя других нет, может прозевать. На морлоках и аэромантке – разведка и коммуникации.

– Я спрашиваю вас, храбрейшие воины Водяных Крыс: кто хочет поохотиться на невиданного зверя и обрести славу до конца дней нашего мира?

Тролли молча стояли, обдумывая перспективу. Слава-то, конечно, хорошо. Под вопросом само существование духов героев в посмертии. Вдруг убивающая шаманов тварь поглотит охотников? Некому станет сидеть с предками в их чертогах.

– Охота на неведомого одержимого зверя – должно быть, веселое занятие, – проговорил с мрачной ухмылкой здоровенный синекожий, носящий широкий пояс и многослойные наручи из змеиной кожи. Левое плечо и щеки его покрывала сеточка шрамов от маленьких порезов, имитирующих чешую. – Я, Полг Змеиная Шкура, иду с тобой, Кан-Джай.

Он выступил из толпы и встал справа от меня.

– Мое копье – твое копье, белый охотник, – окинув взглядом молчащих товарищей, вышел к нам высоченный, под стать Полгу, немолодой тролль по имени Шор-Таз, давний соратник вождя.

Некоторое время никто не решался вызваться. Я уж начал подумывать, не придется ли идти всего с двумя бойцами, и тут ко мне шагнул коренастый синька, по ширине плеч превосходящий здоровяка Полга. Его лицо от середины глаз до уголков рта пересекали широкие черные полосы татуировок, придающие сходство с плачущим черными слезами Пьеро. Крама по прозвищу Кровавый Ручей ни с кем не спутаешь, среди телохранителей Ран-Джакала он один такой.

– Совсем от страха честь потеряли. Я с тобой, Кан-Джай.

– Куда Крам, туда и Каменная Башка, – хмыкнул его лучший друг Граж, пополняя мою команду вслед за ним.

Минут пять на пристани было тихо. Из троллей ко мне больше никто не присоединится. Отказаться прямо, признав боязнь перед неведомым, они не решались, но и в поход не торопились. Прикажи кому из них Ариг – любой выполнил бы приказ, чтобы не прослыть трусом.

Не хочу брать тех, кого заставили пойти со мной. В бою на них не положиться.

– Да будет так, – я отвернулся от облегченно вздохнувших синек.

Четверо бойцов лучше, чем никого.

– Я не опоздал к отплытию охотничьего отряда на помощь улиточникам?

На пристань из лодки выскочил невысокий для троллей синекожий в набедренной повязке и меховой накидке, весь изрисованный тонкими узорами татуировок и с размалеванной темно-серой краской физиономией. На макушке торчал пучок волос наподобие казацкого оселедца. Из-за правого плеча выглядывало навершие шаманского жезла, вырезанное в форме устрашающей обезьяньей головешки.

– Я – Бал-Ар, ученик уважаемого шамана Трон-Ка, – представился прибывший синька. – Меня прислал мой почтенный учитель, узнав о происшествии в племени Зеленых Улиток. Поохочусь с вами, с вашего на то согласия.

Парень не выглядел внушительно. Синекожие колдуны, равно и охотники, оставляют себе трофеи от поверженных врагов, используя для создания амулетов и прочего колдовского снаряжения. У Бал-Ара на виду ни костей, ни частей тел мертвых противников. Шаманы его обсмеяли бы. Сами они выставляли напоказ отрубленные засушенные руки, пальцы, головы врагов. У кого их больше, тот более уважаем синьками.

Ученик Трон-Ка не походил на типичного колдуна и вооружением. На поясе висел метательный топорик, в правой руке – короткий дротик. Шаманы отродясь ничем, кроме ритуальных ножей и жезлов, успешно заменяющих в ближнем бою дубинки, не вооружались.

Впрочем, его учитель Трон-Ка – личность неординарная. О его магии почти ничего не известно. Возможно, и ученик не желает выдавать своих козырей, показывая магические предметы, по которым сравнительно легко определяются умения колдуна.

– Ты поохотишься с нами, Бал-Ар, – согласился я.

Раздавшийся внезапно крик заставил нас повернуться к дому Ран-Джакала. Со скалы вождя к нам бежал, прихрамывая, гонец улиточников. За прошедший час он и не отдохнул толком. Переоделся разве что в целую меховую накидку, одолженную Аригом, и поел. Судя по решительному виду, Варк-Дан горел желанием вернуться в родную деревню и сразиться.

– Погодите! – прокричал он, спустившись со скалы. – Стойте! Я с вами!

В принципе нам проводник без надобности. У Зеленых Улиток я и тролли гостили с Ран-Джакалом. Глава Водяных Крыс посещал деревню вождя улиточников с, так сказать, официальным визитом.

Плюс посла – в его целительских навыках. Лекари лишними не бывают.

– Усаживайся в лодку, Варк-Дан. – Я кивком указал на долбленку, на носу которой примостился морлок из присланной дедушкой Тлансом троицы.

Нехилая компания собралась. Лучшего отряда озерников и не представишь. Четверо телохранителей Ран-Джакала, доказавших в битвах воинское мастерство, из них трое заслужили почетное ожерелье великих охотников племени задолго до моего прихода на озеро. В бою они равноценны двум дюжинам воинов. Бодигардов Ран-Джакала неплохо знаю, частенько спарринговали вместе.

Полг Змеиная Шкура – самый молодой и ловкий, несмотря на богатырские, даже по меркам синекожих, габариты. Шрамированная кожа на лице и груди напоминает змеиную, оттого и носит такое прозвище. Родился он, по слухам, в племени Водяной Змеи. Он специалист в ядах и отличный боец на ножах. Его фирменное оружие – кинжал из зуба громадного стикса, ядовитого пресмыкающегося, обитающего на болотах. Пореза хватит, чтобы дух врага улетел в страну мертвых. За стикса он ожерелье великого охотника получил, между прочим.

Вообще парень общительный и веселый. Капельку вспыльчив. Из-за неосторожного слова способен вмиг прирезать, разбирается потом.

Шор-Таз, Вяленый Бык. Одинакового роста с Полгом, но значительно «суше» младшего соратника. Жилистый, бритоголовый. На темечке небольшой «гребешок» из крашенных в алый цвет волос. Превосходный копейщик. Я его в тренировочных поединках ни разу не победил. Он ветеран войн за объединение озерников.

Мужик серьезный, шутить не любит и шуток не понимает. Строгий и справедливый. Если Змеиная Шкура убьет за оскорбление – и пофиг, намеренное или случайное, – то Шор-Таз просто язык отрежет. Либо другую часть тела, которой полоумный грубиян его оскорбил. Отрежет, завялит и съест.

Крам Кровавый Ручей от остальных отличается на удивление тихим, спокойным характером. Добряк, никогда не отказывающий в помощи, он похож на добродушного сурка. Крам весьма миролюбивый тролль, без особого повода не лезущий в драку. Ниже Полга на полголовы. Мускулистый, медлительный, очень сильный. Как-то на моих глазах рукой без труда поднял буйвола-трехрога. С ним никто из Водяных Крыс не хочет ссориться. Причин тому две. Мало найдется синекожих сильнее него. В бою сломает шею медведю, так о нем поговаривают.

Вторая причина – в его боевой специализации. Он берсерк, впадающий в ярость от вида собственной крови. Скорость и сила Крама повышаются, болевой порог срывает напрочь вместе с крышей и инстинктом самосохранения. Рвется в битву, пьянея от полученных ран и кровопотери. Неистовствует до смерти, причем до вражеской.

Лучший друг Крама – Граж Каменная Башка. Увалень покрупнее Полга, на лысой голове три гребня, на затылке переходящие в короткие тонкие косицы. В молодости его треснули по макушке каменным молотом, с тех пор у него уродливый шрам.

Черепа могучего тролля, к счастью для него и несчастью для противника, не пробили. Граж завалил обидчика, отобрал молот и, в свою очередь, настучал тому по темечку. Проблема заключалась в том, что обидчиком был вождь родного племени Гража, потому парня изгнали. Это мягко говоря. Каменная Башка бежал от жаждавших мести соплеменников без отдыха седмицу. Вконец обессилевший, он рухнул на берегу озера, где его подобрал Ран-Джакал.

Граж – мрачноватый тролль в полном расцвете сил. Молчаливый, серьезный. Мастерски управляется с каменным молотом и дубинками разной степени тяжести и длины.

Единственный из нашей компании, о ком мне практически ничего не известно, – ученик Трон-Ка. Имя у него примечательное. Бал-Ар на языке троллей означает «Ночная Тень».

Группа Трон-Ка, состоящая из его учеников, исполняет функции разведки и спецназа Водяных Крыс. С добычей информации и устранением врагов племени и лично Ран-Джакала они справляются прекрасно. Больше об их деятельности знает, наверное, только вождь.

К этим ребятам добавим еще шестерых. Двух учеников шаманов: целителя и меня, ловца духов. Трех ихтианов, магов разума и при необходимости лекарей. Ну и аэромантку.

Команда готова, дело за малым. Правда, для троллей заключительное действо важнее всей подготовки. Перед любым значимым для племени предприятием, будь то битва или общая охота, синекожие советуются с духами. Поскольку полноценного шамана на острове нет, а морлочий не в счет, на берег пришла молодая знахарка.

– Зерана, да пребудет на тебе благословение предков, – поклонился я ведьме. – Испросишь ли ты у духов знака для нас?

– Да, Кан-Джай. Подойдите, сыновья Водяной Крысы. – Зерана раскинула на береговой гальке костяшки, перемешанные с разноцветными палочками.

Она застучала костяной колотушкой, отбивая ритм, и запела низким хрипловатым голосом песнь без слов, состоящую из одного протяжного звука. Окружившие синекожие замерли в ожидании. Странный звук заполнил пространство, по водной глади озера пробежала рябь, хотя ветра не было.

Глаза молодой ведьмы закатились, став белыми. Зерана запрокинула голову, исторгая песнь в затягивающееся серыми облаками небо. Тональность пения менялась, оно приобретало новое звучание, непривычное слуху лесного жителя. Оно будто взывало к чему-то, дремлющему на той, невидимой глазу смертного стороне вселенной. Стук колотушки разносился над озером, слившись с потусторонним голосом в единый призыв.

Я почувствовал, как шевелятся волосы на затылке. В груди зародился неприятный холодок. Запахло тиной и мокрой шерстью.

Рассыпанные костяшки с высеченными на них знаками задрожали и начали медленно сползаться друг к другу, образуя непонятные сочетания.

– Водяная Крыса благоволит своим детям в доме на озере, – раздалось из уст ведьмы. Пение продолжало звучать громким эхом. – Берегитесь зла, таящегося в глубине лесов, куда не простирается власть Хозяев Озера.

Договорив, Зерана повалилась без сознания на расстеленную циновку. Лилька, положив ее голову себе на колени, принялась легонько похлопывать ее по щекам. Через минуту ведьма очнулась, взгляд ее блуждал.

– Берегитесь зла, обитающего в лесах, – повторила она предупреждение едва слышно.

Глава 3. Ночь на реке

Зеленая река так названа из-за ряски, покрывающей бо́льшую часть ее площади, и водорослей, буйно разросшихся на дне. Ее течение медлительное, точно ползущая по горному склону уставшая черепаха. Для продвижения по ней приходится активно работать веслами. В спокойствии речных вод немало преимуществ для путешественника, плывущего на лодке. С почти одинаковой скоростью плывешь как по течению, так и против.

Недостаток – в узости русла, иногда становящегося непроходимым для долбленки из-за обильно растущих водных растений. В некоторых местах нам доводилось идти по берегу, таща лодки посуху.

Год от года речка мелеет, постепенно превращаясь в болото, кишащее змеями и жабами. Племени, живущему на берегах Зеленушки, так еще называют реку тролли, разумнее поклоняться, по-моему, духу Желтой Лягушки, нежели Озерной Улитки. Пестрые ядовитые лягухи многочисленнее моллюсков, не переносящих грязной воды и вымирающих в речке.

Мне с Акелой и синьками проще и быстрее добраться до деревни Улиткоголовых по лесным тропам. Однако идти без морлоков, крайне редко передвигающихся по суше, значит остаться без разведчиков, сканирующих пространство в радиусе минимум километра на наличие живых существ. Да и Алисию, непривычную к нашему темпу лесного хода, оставлять не хотелось. Она и ихтианы – лакомый кусочек для бушующего в здешних лесах любителя колдунов. Нам сигнал о помощи телепатически подадут, только вот успеем ли, при проворстве-то проклятого невидимки?

Аэромантку оставлять я не хотел еще по одной причине. Не получив приказа спокойно сидеть в лодке и ничего не делать, она исследовала окрестности невидимым роем мельчайших воздушных элементалей и все же вляпалась в неприятности. Вселившийся в черепаху лоа днем, как положено духам мертвых, отдыхал. В норе под поваленной в речку корягой, куда он забился, темно и холодно, идеальная среда для духа умершего. И еда сама перед носом появилась. Младшие, между прочим, ауры более сильных собратьев пугаются и потому не приближаются к ним. Алисию привлекла какая-то энергетическая аномалия в гнезде спящего лоа. Типа водоворот айгаты. Ну, и послала на проверку феномена рой сильфов. В итоге лоа съел ни в чем не повинных элементалей. Не всех, конечно, и ломанулся за удирающими воздушными созданиями, покинув уютное гнездышко. Девушка не растерялась, увидев вылезшее из-под земли черепахоподобное чудовище, благо оно размером всего полметра, и резанула его Лезвием Ветра, располовинившим бедолагу. Разозлившийся лоа покинул телесную оболочку, восстановился и атаковал. К счастью для девушки, удивленно наблюдавшей летящее к ней подобие полупрозрачного «воздушного шарика» с отростками-щупальцами, рядом был я. Взмах паладинского копья прервал существование лоа. Алисия получила урок на будущее и уверилась в собственной некомпетентности касательно здешних духовных сущностей. После этого происшествия она вела себя тихо и прекратила без моего разрешения посылать сильфов в подозрительные места.

Все мы, кроме идущего по берегу Акелы и сидящей напротив меня девушки, на трех лодках загребали зеленоватую воду. Весла смешивали ряску и густые водоросли. В долбленке по два тролля и ихтиан на носу, проверяющий местность. Морлоки жестами сообщали о животных и разумных, попавших в зону действия их ментального поисковика.

Я веслом работал поактивнее, не загруженный параллельными действиями. Аэромантка с интересом разглядывала окружающий пейзаж. Она не принимала участия в гребле, являясь нашим козырем в рукаве. Да и толку-то с такого гребца. Ладошки за минуту мозолями покроются.

Алисия могла обеспечить скоростное плавание, применив воздушное заклятие. Она это и предлагала в начале похода, когда я спрашивал о ее магических возможностях, полезных на реке. Будь у нашей маленькой флотилии паруса, она бы устроила попутный ветер, быстро домчавший нас до деревни Улиткоголовых, столицы племени. Увы, парусов тролли не знали.

Второе заклятие позволяло лететь лодке со скоростью земного катера. Аэромантка надувала щеки, предварительно прочитав заклинание и пошевелив пальцами, и выдувала мощную струю воздуха, гнавшую транспорт, в коем девушка находилась. Реактивная тяга, блин. Нам она не годилась: лодок-то три, а рассчитано заклятие на одну.

Сильфов для разведки я запретил Алисии вызывать. Зачем энергию тратить, раз маги разума справляются? Пусть побережет айгату до жаркой встречи с врагом.

Шаман, собаку съевший на магии духов воздуха, впряг бы тех же сильфов долбленки толкать. Аэромантка пока лишь для разведывания территории их умела использовать, что весьма огорчало вынужденного махать веслом Варк-Дана и всех троллей отряда.

Мы плыли по реке на запад. Миновали деревушку Мокрых Носов, расположенную у устья. В селении не останавливались: некогда. Ученику верховного шамана улиточников понадобилось полдня на путь к озеру. Нам потребуется времени примерно столько же, и все равно не прибудем в деревню до вечера. Осенний день короток. Варк-Дан негодовал, по морде видно, да претензий вслух не высказывал.

До сумерек я общался с нашими учениками шаманов и магессой, выясняя их способности. На охоте знания придутся кстати.

Больше всех меня интересовал Бал-Ар. На вопросы он отвечал почтительно и коротко, не желая особо распространяться о своих сильных и слабых сторонах. Инфу из него приходилось выдавливать по капле. О собственных умениях он сказал лаконично: «Все понемногу могу». Затем уточнил, видимо осознав важность для меня, командира отряда, сведений об его магии: «Заговоры читаю, тенями управляю».

Заговаривать способны почти все шаманы. При заговоре они обращаются к духу предмета. По сути, наложение чар у магов и шаманское заговаривание – одно и то же. Оно зависит от склонности колдующего. К примеру, шаман, практикующий колдовство духов земли, отлично заговорит каменный наконечник копья на прочность. Менталист заговаривает человека на здоровье. Попадаются универсалы, способные взаимодействовать с разными типами духов. Если Бал-Ар такой уникум, нам повезло. И рану заговорит, и оружие, и одежду.

Варк-Дан о своих способностях рассказывал куда детальнее, отвлекаясь от тяжких мыслей. Он семь лет ходил в учениках верховного шамана. Научился изготавливать целебные мази, зелья и исцеляющие варды, активируемые заклинанием. Умеет призывать духов улиток для преобразования магической энергии в жизненную и передачи ее больным и раненым. Духи, напитавшись айгатой, также при соответствующем заклинании формируют знаменитую спиральную раковину, защищающую заклинателя. Клейкого потока Варк-Дан не освоил. Да и защитная раковина у него средней прочности, держится недолго.

Алисия от нечего делать донимала меня расспросами о быте синекожих и племени улиточников. Почерпнутые ею из книг и от преподавателей скудные знания на эту тему оставляли желать лучшего.

Маги империи, включая видных географов, не удосуживались описывать троллий уклад жизни, полагая сие занятие бесполезной тратой времени. Синьки же дикари, что с них взять? На войне не обязательно быть в курсе праздников и сложной иерархии имен синекожих. Зато следует проштудировать «Войны с троллями» Тиберия Аркама на предмет тактики аборигенов Ксаргского полуострова [2].

Я по возможности утолял жажду знаний девушки. Параллельно принимал телепатические послания от морлоков, сигнализирующих о животных и разумных в зоне ментального восприятия.

– Сандэр, мне не совсем ясно: что за ритуал провели нынешней ночью? – Алисия без тени смущения разглядывала висящее на моей шее ожерелье из зубов водяного удава. – Отец о нем не рассказывал подробно. Это посвящение в охотники? Но разве вы не охотник?

– Охотник, – согласно кивнул я, синхронно загребая веслом с сидящими позади Варк-Даном и Шор-Тазом. – У синекожих несколько посвящений в охотники. Одно происходит в детстве, с первым убитым зверем. Второе значительно позднее, когда тролль убивает в одиночку зверя, которого очень сложно добыть.

– Вы добыли водяного удава. Не думала, что убийство распространенной по всему Ксаргу змеи столь высоко ценится троллями. Ваш змей какой-то особенный?

– Водяные удавы хитрые бестии, им приписывается гипнотический взгляд. К тому же быстрые и сильные. Убитый мною был старым и большим. Чем удав старше, тем опаснее. Живых существ, перешагнувших столетний рубеж, тролли почитают звериными шаманами и любимыми детьми Отца Зверей Иргала Зага. Убить любого из них – значит снискать славу великого охотника среди соплеменников. Водяному удаву было не меньше сотни лет, судя по его длине.

– Зубы вашего змея обладают мистической силой? Можно мне до них дотронуться?

Зубы и правда содержат в себе магию. Охотничье ожерелье имеют право носить только лучшие охотники племени, оно вроде амулета, оберегающего владельца от злых чар и помогающего на охоте. В клыки и когти шаман при посвящении заключает духа-хранителя, прежде жившего в теле сына Иргала Зага.

Ожерелье не дарят, не дают поносить, дотрагиваться до него посторонним запрещено. Его оставляют на Столбе Предков клана после смерти тролля. Оно олицетворяет дух охотника, на него молятся, обращаясь к пращуру.

– Я бы с радостью предоставил вам змеиные зубы из ожерелья, но – увы, заключенный в него дух змея рассердится. Он не терпит прикосновения чужих. А я не хочу, чтобы он вам навредил, Алисия.

Мне показалось или аэромантка смутилась?

– Сандэр, не поймите неправильно. Для меня охотничье ожерелье представляет чисто магический интерес. Я никогда не слышала и не читала о подобном.

– Полагаю, в имперском магическом образовании имеются существенные пробелы относительно культуры синекожих. – Я оттолкнулся веслом от приблизившегося бережка. – В жизни у тролля единственное достойное занятие – охота. Она в понимании синекожих тождественна войне, поэтому не удивляйтесь, услышав, что совершившему подвиг на бранном поле троллю торжественно вручат на клановой пирушке охотничье ожерелье и назовут буй-таром – великим охотником.

С раннего детства мальчик мечтает заполучить такое ожерелье, свидетельствующее об исключительной храбрости и уме обладателя. Глупец попросту не способен завалить любимого дитятю Отца Зверей. Ожерелье – могущественнейший охотничий амулет. Предводителя клана и племени избирают из лучших охотников. Они, в свою очередь, сродни колдунам. Разве убьет сына зверобога обыкновенный смертный? Синьки дают однозначный ответ: нет.

Посвящение напрямую связано с присвоением имени. У троллей зачастую по два имени. Одно детское, дающееся при рождении. Другое, истинное, даруется вождем племени за особые заслуги перед деревней. До того синекожий, будь он трижды ловчее и сильнее соплеменников, считается безымянным и не имеет права сидеть у Костра Совета.

Это правило не касается тех, кто завоевал истинное имя иным способом, никого не убивая. Скажем, спас синька детей вождя из охваченного пожаром леса. Сам пострадал, детвору сохранил в целости. Позже, добыв любимого отпрыска Иргала Зага, он завоевывает лишь ожерелье – имечко-то уже есть.

– А ваше истинное – Кан-Джай? – полюбопытствовала аэромантка.

– Истиннее не бывает, – улыбнулся я.

– Как же вы его заслужили до охоты на удава? – сделала большие глаза девушка. – Вы ведь человек. Какое благо может сотворить троллям человек, чтобы они его признали равным себе?

Да было дело ясной весенней ночью…

– Поступков, достойных благодарности синекожих, много, Алисия. Я совершил всего один.

Солнце неумолимо клонилось к кронам деревьев. До деревни Улиткоголовых часа три пути, к закату не поспеем. С наступлением темноты ворота деревни запрут, и нас не впустят, кем бы мы ни были.

Скверно. Как бы Гал-Джин не отбросил лапы ночью. Сколько у улиточников шаманов? Предела численности колдунов на племя нет. У клана должен быть минимум один Говорящий с Духами. Меньше – и соседи сочтут слабаками.

Варк-Дан горестно сообщил, что кроме верховного в глухом лесу живет отшельником старый-престарый шаман, учивший чарам Гал-Джина. Старик удалился из деревни, дабы не мешать молодежи, и добровольно передал амулет главного шаманюги старшему ученику.

Старикан, зим коего не сосчитать, уединился в глухой чащобе, вырыв для себя, любимого, землянку. Травку, грибочки, плесень собирал, предавался медитации и безмолвным беседам с лесными духами. К нему периодически направляли посольство – убедиться, жив ли. Он жертвовал гербарии для нужд родной деревни, предупреждал о грядущей беде. Знатный гадатель, по чему угодно судьбу предсказывает. И здоров, будто бык-трехлетка.

Насчет его нынешнего здоровья меня терзают смутные сомненья. Эх, предчувствую, не найдем мы его в мире живых. К нему наведаться – второй пункт моего плана обезвреживания убийцы. Пункт выше – опросить свидетелей.

«Два разумных на северо-западе притаились в камышах, – просигналил морлок по мыслесвязи. – Тролли, молодой и постарше. Заметили лодки и размышляют, кто к ним пожаловал».

«Нас не разглядели?»

Отличительные признаки союзников они обязаны назубок знать. Татуировки в виде орнамента из водорослей у Водяных Крыс всем озерникам знакомы, да и Варк-Дан на борту.

«Нет, Кан-Джай. Они не доверяют зрению. Боятся морока».

Логичная реакция, учитывая свалившееся на племя несчастье.

– Эй, Полг, Крам, – окликнул я «капитанов» нашей крохотной флотилии. – Пристаем к берегу и готовимся к ночлегу.

Протиснувшись через сплошную стену камыша, мы вытащили лодки из воды. Кровавый Ручей с Гражем принялись сооружать из колючего кустарника и хвороста изгородь, Змеиная Шкура и Шор-Таз крепили к нижним ветвям веревки и обустраивали постели.

В лесу синьки ночуют на деревьях повыше, привязывая себя к стволам. Так безопаснее. На земле по ночам рыскают хищники, днем отдыхающие в темных логовах.

Акеле идея ночевки в гамаке не понравилась. По деревьям он не лазал, предпочитая зарыться под корнями и замаскировать проход колючим кустом. За неимением колючего сгодится любой разросшийся куст.

Какой идиот сунется к спящему белому волку? В лесу идиоты не приживаются. Естественных врагов у него кот наплакал. Из ярых и непримиримых – саблезуб и длинношерстый медведь, другие стараются не связываться. Полуразумные шипокрылы в наших краях вроде не водятся.

– Эй, уважаемые, – крикнул я в камыши, повернувшись на северо-запад. Мне сигналки устанавливать, а поблизости потенциальные нарушители. – Не замерзли? Водичка-то холодная. Вылезайте, поужинаем, чем предки послали. Вместе веселее.

И тишина. Жабы – и те замолчали.

– Вылезайте-вылезайте, мы здесь долго пробудем. Вам до рассвета мокнуть доведется, – воззвал я к разуму прячущихся синекожих.

Камыш шевельнулся. Из зарослей, хлюпая по воде, вышла парочка продрогших синек. По внешности родственники, по возрасту примерно отец и сын. На предплечьях бело-зеленые орнаменты из водорослей, перемежающиеся изображениями спиралек улиток. Вплетенные в длинные распущенные волосы раковины моллюсков подрагивали. Ну, точно Улиткоголовые.

Старший стискивал в худых руках костяной гарпун, младший держал руку на висящем у бедра каменном ноже. Одежду обоих составляли набедренные повязки, перевязанные кожаными ремешками. Поздней осенью, да ночью, да в холоднющей воде – околеть можно в таком наряде. Рыбаки, блин.

– Вы кто? – Старшему почти удалось убрать дрожь из голоса и придать ему напускной уверенности.

– Водяные Крысы. Спасать ваших шаманов пришли. Вы нас ночью приветствовать хотели? – красноречиво посмотрел я на гарпун.

– Нет, мы… – открыл было рот младший и умолк, остановленный жестом родича.

Ясно-ясно, чего вы хотели. Смыться потихоньку. Переплыть на тот берег и бегом в селение докладывать о чужаках.

– Мы не думали ничего плохого. – Старший убирать гарпун за спину, к сетке с рыбой, не торопился. – Чем докажете, что вы с озера?

– Ученика Гал-Джина узнаете?

Старший улиткоголовый глянул на Варк-Дана.

– Он не похож на ученика шамана.

– Вы что, ополоумели? – взорвался будущий шаман Зеленых Улиток. – Разум в реке вам рыбы съели? Я – Варк-Дан! Вы, отрыжка дохлой креветки, не узнали меня? Я же вас прокляну! Вы у меня…

Дальше следовала непереводимая игра слов, суть которой рыбаки уловили сразу. Их физиономии вытянулись, глаза расширились от страха, колени задрожали. Не выстояв под потоком злых обещаний, они упали на колени и, закрыв лица ладонями, бухнулись на землю в раболепном поклоне.

– Ты – почтенный Варк-Дан! – просипел старший. – Мы узнали тебя! Прости нас за недоверие! Разум наш помутился от ужаса, сердца сжались! Пощади, просим тебя!

– Не проклинай нас, почтенный Варк-Дан! – вторил родственнику младший. – Мы не хотим до конца дней жевать прокисшие водоросли беззубыми ртами!

В разных племенах к шаманам относятся по-разному. Колдунов тролли уважают и боятся. У Зеленых Улиток перед ними преклоняются, ставя вровень с духами предков. Им приносят обильные подношения, разумно полагая причиной процветания племени. Немудрено, ибо от них зависит здоровье соплеменников, успехи на охоте и рыбалке, защита от злых духов и вражеского колдовства.

В результате у шаманов улиточников вырабатывается мания величия и в целом дурной характер. Страх троллей столь велик, что соплеменники, включая вождей, никогда не перечат Говорящим с Духами и выполняют все их капризы.

Тем не менее плохой нрав не мешает колдунам улиточников нормально общаться с властителями племен.

– Ладно, прощаю вас, олухов, – сжалился Варк-Дан над глотающими пыль рыбаками. – Не смейте сомневаться во мне и моих спутниках. Они приплыли помочь нам изловить злого духа, убивающего моих братьев, и ваше недоверие оскорбляет их. Благодарите добросердечность Водяных Крыс. Иные бы уже сушили ваши никчемные головы на вечернем солнце. Приготовьте рыбу. Я голоден. – Ученик Гал-Джина скользнул взглядом по моим бойцам. – И угостите наших союзников, бестолочи.

– Да, почтенный Варк-Дан! – слитно воскликнули рыбаки.

Старший немедленно развязал сеть и, вывалив трепыхающихся рыбешек и вяло перебирающих лапами раков, гаркнул младшему принести воды и развести костер, покуда он почистит улов.

– Сандэр, кто они? – тронула меня за рукав Алисия.

– Рыбаки из клана Улиткоголовых. Мы направляемся в их деревню. Милейшие тролли, самые миролюбивые из озерников. Свежей рыбки желаете? Без соли, к сожалению.

– О нет, благодарю. Я плотно пообедала.

Я вообще-то не планировал светить костром, привлекая лишнее внимание. Синьки в походе на чужой территории ограничиваются вялеными мясом и рыбой, орехами. Запах кострища разносится на километры, предупреждая о появлении разумного. Да одержимые звери и злые духи жертв выслеживают не по запаху костра.

Мы с Бал-Аром и Варк-Даном обеспечиваем максимум защиты. Гипотетических целей для убийцы-невидимки у нас аж шестеро, вероятность ночного нападения велика. Вряд ли кто из наших крепко уснет.

Спать решили на одиноко стоящем раскидистом дубе. До деревьев расстояние метров десять. Тварь не перескочит с веток, не задев развешанной Шор-Тазом незаметной волосяной нити. Ее конец тролль привязал к пальцу на руке. Дернется нитка – он проснется – и в бой. Свободная рука на топоре лежит. Ударом перерубить привязывающую синекожего к стволу веревку – секундное дело.

Вяленый Бык есть с нами рыбу отказался. Поужинал припасами заранее – и на верхние ветви занимать пост.

Кровавый Ручей и Каменная Башка обложили место ночевки колючим кустарником. Ограду высотой около двух метров и шириной три не всякий зверь перескочит. С внутренней стороны вырыли неглубокую траншею, утыканную деревянными колышками. Сверху накрыли веточками и присыпали листвой. Попробует тварь перепрыгнуть заграждение – попадет в яму и лапы повредит.

Вдоль ограды я поставил простенькую «сигналку». Очертил ножом круг, призывая духов леса оберегать наш сон, и влил чуть-чуть энергии. Контур реагирует на астральное тело. Пересечет кто черту – почувствую.

Для страховки Бал-Ар расставил по сигнальному контуру охранные варды. В них сторожевые духи, подпитываемые энергией создателя вардов, сканируют местность на расстоянии до двадцати метров. Нарушителю они доставляют проблемы уколами по духовному телу, отчего тот ощущает слабость.

Аэромантка тоже поучаствовала в создании системы охраны. Накинула воздушный купол из элементалей над дубом, реагирующий на движение.

Варк-Дан нарисовал под деревом знак Зеленой Улитки ритуальным кинжалом. Духа-покровителя с ним проще призвать, точнее, подчиненных ему мелких духов, сливающихся при надобности в единое целое и защищающих призывателя. Закончив со знаком, ученик Гал-Джина на скорую руку соорудил целительные амулеты для нашей четверки воинов, зарядив своей айгатой.

– Исцеляет легкие раны. Держите вплотную к телу, – проинструктировал он.

– А что мы будем делать, если оно нападет? – Девушка, наблюдая за нашими приготовлениями, наверное, впервые задумалась о серьезности положения.

– Драться. – Я проверил, легко ли вынимается паладинский кинжал из ножен на поясе. – Всеми доступными средствами драться, Алисия.

Надеюсь, оружие не подведет.

До заката мы завершили обустройство стоянки. Ни зверь, ни дух не должны застать нас врасплох. Для надежности назначили часовых, воина и ученика шамана. Ихтианы вызвались дежурить по одному и оповещать о любых изменениях в ментальной картине местности.

В лесу быстро темнеет. За считаные минуты тьма окутала пространство за изгородью непроницаемым покрывалом. Из темноты на той стороне изредка доносились далекий звериный рык и истошные вопли ночной птицы.

В такие моменты рыбаки осеняли себя спиралью Зеленой Улитки и шептали молитву духу. Водяные Крысы воспринимали звуки ночи спокойнее: кажущееся жутким рыбаку – привычно охотнику.

Улиточники разложили на сухих листьях кувшинок, словно на тарелках, по жареной рыбешке и сваренному в глиняной посудине раку.

– Да пребудет на нас благословение предков, – возгласил Варк-Дан, принимаясь за еду.

Рыбаки ели молча, прислушиваясь к ночным звукам. Они вздрагивали при каждом шорохе, доносящемся из-за ограды.

– Вы так боитесь, что мне непонятно, почему вы остались на ночь в лесу, – пренебрежительно скривился Полг.

– Ты бы тоже боялся на нашем месте, – полушепотом произнес старший рыбак. – В деревню мы не хотим возвращаться, пока не отправили в Серые Пределы того, кто убивает шаманов.

– Чего же с вами случилось страшного? – передразнил шепчущую манеру улиточника Змеиная Шкура.

Тролли не обиделись. Они будто не заметили насмешки здоровяка.

– На тропе к деревне мы наткнулись на мертвых однорогих быков, – еще тише сказал рыбак. – Целое стадо.

Однорог размером со взрослого зубра. Завалить его трудновато и саблезубу. Чуя опасность, однороги сбиваются в кучу рогами наружу, превращаясь в опасную для прыгающих хищников массу. Ударом копыта бык проламывает череп медведю. Но и на них находят управу. Петухоголовые кокатрисы парализуют их газом, ящеры стиксы обливают кислотой, коты магены забивают до смерти щупальцами с ядовитыми присосками.

– Мало ли кто их прикончил, – поворошил палкой костер Полг.

Рыбак пристально посмотрел на Змеиную Шкуру.

– Я никогда не видел, чтобы стадо из восемнадцати однорогов разрывали на куски. Повсюду кровь. На земле, на деревьях. Кишки по веткам висят. И так по всей роще. Какой зверь, по-твоему, мог такое совершить?

Полг скептически хмыкнул.

– Может, у вас рассудок от страха помутился и вам все почудилось?

Описанную бойню из известных мне животных учинить никто не мог. Много в аранье неведомого и ужасного, о чем не догадываются и мудрейшие шаманы.

– Давно ли вы рыбачите? – сменил я тему. – Когда из деревни ушли?

– Сегодня с рассветом, – охотно ответил младший рыбак и покосился на Варк-Дана. – Нехорошее что-то творится там, и частокол ему не помеха.

– Ты видел что?

– Нет, хвала предкам. – Очередное спиралевидное знамение.

– Вун, – предостерег старший, – не болтай.

– Говори, Вун, – повелительным жестом разрешил Варк-Дан.

– Наш старший брат в лесу слышал песню. Нас было три брата – Бурн, Алак, – парнишка кивнул на товарища, – и я. Мы позапрошлой ночью рыбачили у излучины реки. Я и Алак заснули. Вдруг нас Бурн разбудил, сказал, слышал песню на том берегу. Мы ему не поверили. Кому взбредет в голову петь в полночь посреди араньи? Задерут, моргнуть не успеешь. Лес тишину любит. Ну, Бурн захотел доказать – мол, не врет – и на тот берег переплыл. Вернулся скоро. Глаза блестят, дрожит весь, заикается, просит бежать отсюда побыстрее. Куда бежать, ночью-то? В деревню не пустят, за морок примут. Полезешь через частокол – дротиками да копьями истыкают.

– И дальше что? – не терпелось узнать продолжение Полгу.

– Схоронились мы в камышах. Залезли под воду, тростинку в рот – и сидим, ждем восхода солнца. Утром вылезли, обсушились, растиркой растерлись и пошли домой. А в деревне переполох: шамана с учеником в аранье нашли. Мы поспрашивали где. Оказалось – недалеко от излучины речки, возле которой мы рыбачили, на том берегу, куда брат ходил.

– Небось колдуна с мальчишкой увидел, – предположил Полг.

– Бурн не сказал. У него язык отнялся. Днем ни слова, мычал только. Вечером мы на реку: прошлый раз поймали-то всего одну рыбину. Сети раскинули, ждем. И тут у брата голос прорезался. Говорит тихонько: зовет меня кто-то. Мы-то не слышали ничего. Говорим, не иди никуда. Пусть зовет.

– Стариков, бывает, предки в Серые Пределы зовут, – вклинился Крам. – Ваш брат старый был?

– На зиму старше меня, – произнес полушепотом Алак.

– Больных, раненых предки зовут.

– Бурн не болел. Не ел в тот день, – продолжал рассказывать младший брат. – Он ушел под утро. Меня сон сморил. Лежу на ветке, гляжу – он в камыши пошел. Я думал, сети проверить. А его нет и нет. Солнце встало, мы искать Бурна стали. Следы обрывались у плавней. Пропал братец.

Похоже на нечисть, коей изобилует аранья. Той же речной деве навести морок и затащить под воду, прикинувшись тонущей красавицей, раз плюнуть. Болотники опять же завестись могли, они звуки здорово имитируют. В поросшей ряской и камышом речке с болотцами им раздолье. Заболотят реку, и настанет конец Зеленушке. Без шаманов болотников выгнать тяжело.

Стоп. Неужели болотные жители – причина гибели колдунов улиточников? Я за ними невидимости не замечал, да они твари малоизученные, и не исключено, владеют примитивными магическими способностями. Сделаю закладку в памяти на будущее.

– Ничего не нашли? Ни вещей, ни крови на том берегу? – уточнил я.

– Сгинул, – покачал головой Алак. – Мы Гал-Джина просили помочь – без толку. У шамана забот без нас полно.

– Речным духам жертвы вовремя приносите?

– На рыбалке первую рыбину всегда отдаем и на Праздник Реки жертвуем то сома, то щуку. У Речных Хозяев милости просим, приходя к реке.

– Тролли у вас в племени часто так пропадают? Ушел на охоту, рыбалку, по грибы – и не вернулся?

Братья задумались, и за них ответил ученик Гал-Джина:

– Раньше исчезало меньше. Осенью женщины и дети пропадать начали. За прошлый месяц четырнадцати матерей недосчитались! Охотники плечами пожимали: следов никаких. Смерти младенцев участились. Учитель пробовал отыскать причину болезни и найти лекарство, да ничто не помогает. Ребенок увядает, есть и пить не хочет, отплевывается – и за два-три дня умирает. Жизненная сила из него утекает. Дети Зеленой Улитки и целебные варды до поры поддерживают жизнь в тельце, покуда не закончится передаваемая ими жизненная сила.

– Должен же быть источник болезни, уважаемый Варк-Дан. Почтенный Гал-Джин пытался найти его в мире духов? Может быть, на ваше племя наложено проклятие?

– Нити ведут в неизвестность, уважаемый Кан-Джай, – развел руками ученик верховного шамана. – Учитель спрашивал у духов. Из младенцев кто-то выпивает жизненную силу. Кто – узнать не удается. Связующие нити теряются. Учитель перерезает их. Спустя несколько дней они вновь прирастают к духу ребенка, врастая в него и опутывая, словно корни. Лечение занимает до трех дней. За это время умирает другое дитя.

Весело тут жить, ребята. Первая жертва убийцы колдунов, шаман клана Остролистого Камыша, погиб, отыскивая уволакивающего женщин то ли зверя, то ли злого духа. Слишком он приблизился к разгадке и поплатился.

С какой стороны ни глянь, везде натыкаешься на торчащие из клубка загадок уши неведомой твари. Кажется, в лесах улиточников поселилось зло, и оно растет. Для чего невидимке убивать колдунов? Для питания магической энергией, ничем иным они от обычных синекожих не отличаются. Версия номер два: чтобы не мешались под ногами. В комплексе со свалившимися на племя бедами последний вариант более правдоподобен. Поглощение айгаты шаманов – приятный бонус для того, кто заварил кашу с пропажами и смертями.

Для чего нужны беременные женщины и дети врагу? Напрашивается ответ: для черного колдовства.

Демонологи и чернокнижники используют эмбрионы при создании чудовищ. Некоторые шаманы, по слухам, не гнушаются запретной магией, густо замешенной на кровавых ритуалах сотворения одержимых зверей. Из зародышей разумных выращивают монстров, не по-звериному хитрых и умных.

Чем дальше, тем больше мне не нравится ситуация. Мы имеем дело с чем-то серьезнее банального злого духа. Блин, либо оно чересчур умно, либо я себя накручиваю. Завтра прибудем в деревню Улиткоголовых и разузнаем подробности исчезновений от Гал-Джина. Разумеется, если он к тому моменту будет жив и здоров.

С дедушкой Тлансом я повременил связываться. Завтра днем связь установлю, предоставлю ему собранные свидетельства очевидцев и факты с, так сказать, мест преступлений. Вечером буду занят расстановкой ловушек вокруг деревни.

Впрочем, выяснение, кто и почему убивает троллей, не обязательно. Важнее, где найти и как ликвидировать убийцу. Он действует по ночам, следовательно, существо ночное и днем где-то спит. Взять бы его при свете солнца, ослабленным и спящим.

– Сколько детей умерло, уважаемый Варк-Дан?

– Трудно подсчитать. Улиткоголовые потеряли дюжину. О других кланах не знаю.

– Ты упомянул о совете с духами. Они подсказали почтенному Гал-Джину, кто убивает младенцев и женщин?

– Подсказки духов расплывчаты. Они не говорят прямо, и в них сложно отыскать смысл.

Странно. Верховный шаман вроде бы обязан понимать духов. У Зераны проблемы с расшифровкой духовных посланий объясняются молодостью и неопытностью, Гвард и дедушка Тланс без проблем понимают обитателей астрала. Дух Озерной Улитки, конечно, относится к старшим лоа и всего может не знать. Тем более в случае с духом более могучим. Тот просто-напросто сожрет покровителя улиточников, Речную Хозяйку, будучи сильнее, – и племени конец. Да и соседям несладко придется. Дух непременно полезет на чужую территорию за поживой. Он окружит себя лоа помельче рангом, собрав обязательную для старших и старейших духов свиту.

Твою же дивизию! От мыслей о грядущей войне с духовной сущностью порядка старшейшего лоа дурно становится. Нет, такая неприятность маловероятна, я себя накрутил. Утро вечера мудренее. Посплю, с Глубинным Жрецом посоветуюсь. Девяносто процентов, буйствует на землях улиточников какая-нибудь тварюга из иного мира. Случается. Чародеи призывают кого ни попадя, порталы стихийные образовываются.

Вон на Зеркальном озере штук пять гиблых мест, в них нечисть гнездится постоянно. Выгоняй, не выгоняй, освящай чем хочешь – она опять самое большее спустя седмицу вновь появляется. Морлоки и шаманы синек борются с ней по мере возможностей.

Гиблое место – по мнению имперских магов, межмировой портал. Из иных пластов бытия через него попаданцы всякие на нашу голову сыплются, и отнюдь не хорошие человеки с Земли.

Еще и Буря Тысячелетия сравнительно недавно над араньей прошла, истончив и ослабив границы миров. Благодаря ей мы с Лилькой в Трехлунье очутились. Может, кое-кого еще занесло.

Поужинав, мы улеглись спать на ветвях. Часовыми назначили Полга, Бал-Ара и морлока Лаклака, дежурящего на реке вместе с Мунком. Третий из команды ихтианов остался ниже по течению служить ретранслятором.

До устья расстояние приличное, и не оставь мы кого-то из телепатов – не дотянулись бы до озера по телепатической связи. У морлоков радиус передачи мыслей приблизительно километров десять – пятнадцать, мы же проплыли все тридцать.

Мунка я планировал сделать нашим плавающим по реке передатчиком. Лаклак должен выполнять функции разведчика и передающего, охотясь с нами в лесу.

Ихтианы взбираться на дерево наотрез отказались. Мол, мы амфибии, к лазанию не привычны, в воде нам комфортнее. В результате они ночевали у берега, полностью скрывшись под воду. Холодрыга их не смущала. Морлоки за тысячелетия эволюции научились регулировать температуру своего тела и не мерзли в самой холодной воде. Природа в дополнение к развитому управлению процессами организма снабдила их слоем подкожного жира, защищающим от переохлаждения и дающим энергию для поднятия температуры. Хотя они могли неплохо обходиться без него, повышая градус за счет магической энергии.

Тролли разместились на ветвях, точно диковинные синие птицы-гуманоиды из фильма ужасов. Перьев не хватает, а так вполне пернатые. Длинные крючковатые носы в темноте легко перепутать с клювами. Полг, Крам и Граж заняли среднюю часть дуба, откуда легче лезть вверх и вниз. В кроне таился Шор-Таз – у него оттуда обзор неплохой.

Мы с Алисией устроились на нижних ветвях. Аэромантка для удобства создала нечто типа воздушного матраса, натянутого между ветками. Получилась мягкая постель, при обломе ветвей тормозящая падение. Девушка уверила: заклятие будет действовать независимо от бодрствования создательницы.

Рядышком, на полметра ниже, улегся я. Улегся – конечно, громко сказано. Я полусидел-полулежал на толстой разлапистой ветви, привязав себя к ней. В ствол воткнул копье и положил на него руку. Запястье и древко перемотал кожаным шнурком, чтобы ненароком оружие не выскользнуло. Неудобно, зато надежно. В случае опасности копье под рукой. Проснулся, выдернул из ствола, веревку перерезал кинжалом – и вперед, на вражину.

Помедитировав, долго не мог заснуть. Думал о сестренке. Как она на острове? О Гварде: когда он вернется и успешно ли завершит дела в гильдии? О твари-невидимке старался не вспоминать. До утра же не усну.

Завтра день хлопотный, нам всем силы понадобятся.

В конце концов к полуночи я уснул чутким сном охотника. Снились холодные, мерцающие в вышине звезды, неторопливо движущаяся по небосводу навстречу белой подружке красная луна и чернильная крылатая тень, летящая под небом к Зеркальному озеру.

Слинк

Мутная, тошнотворно пахнущая вода отвратительна на вкус. Плавать в ней подобно изощренной пытке. Только благодаря ощущению психических волн, исходящих от животных и разумных, ихтиан Слинк отслеживал обстановку.

«И почему дедушка Тланс выбрал меня на это задание?» – думал он, распластавшись на дне мелкой речушки.

Он был совсем еще молод, и, как всякому нормальному морлоку, ему нравилось плавать в чистой воде озера. Не потому что Слинк в ней родился. Он просто любил прозрачную, в меру благоухающую водорослями воду, в которой и без дара Отца Дагона можно увидеть противника. Ведь Дар, называемый людьми магией разума, не всегда предупреждает об опасности.

Разная нечисть, плодящаяся с невероятной скоростью в водоемах и лесах, умеет наводить иллюзии не хуже морлоков. Ихтиан не заметит прикрывшейся мороком невидимости речной девы, ибо ее Дар сильнее, чем у него. Поэтому исконные обитатели Зеркального озера почти всегда дежурили по двое-трое. Нескольких магов разума сложнее заморочить, и кто-нибудь из них пошлет весточку братьям и сестрам, предупредив о чудовище, прежде чем погибнет от зубов и когтей.

Врагов у морлоков немного. Из зверей и рыб почти никто не выстоит против Дара. Раньше, до союза с Водяными Крысами, разумные бежали в страхе от озера, подстегиваемые внушением жителей глубин. Синекожие шаманы, увешанные амулетами, не испытывали подобного ужаса. Они самонадеянно вступали в схватку с ихтианами и проигрывали, ибо не умели рассчитывать сил. Редко кто выдержит слитный удар всего рода морлоков во главе с Глубинным Жрецом.

Ихтианы не любили убивать. Они предпочитали пугать непрошеных гостей до полусмерти. Иногда из воды вставали кошмарные фигуры, соединяющие черты хищных рыб, пресмыкающихся и обитателей суши, дабы прогнать слишком настырных посетителей озера. Разумные не осознавали, что виденное – водяная иллюзия Стража, и считали ужасающих чудищ реальными.

Самые страшные враги морлоков – духи и одержимые ими живые. На них нельзя воздействовать Даром. Справится с ними лишь Глубинный Жрец, прибегнув к иным дарам Отца Дагона, недоступным простым ихтианам.

«Хоть бы Кан-Джай поскорее управился и мы вернулись домой», – размышлял Слинк. К ловцу духов он проникся уважением с того дня, как тот придумал способ передачи опыта старейших младшим, тем самым сократив время обучения молодых обитателей глубин. Едва вылупившиеся из икринок мальки быстро перенимали знания взрослых и реже гибли, попавшись в пасть хищников. Род благодарен Кан-Джаю и поныне признает его своим близким другом.

На памяти Слинка у морлоков было два друга среди людей – Гин-Джин, договорившийся с дедушкой Тлансом о союзе с троллями ради общей безопасности двух племен, и Кан-Джай, причем бо́льшим другом считался ловец духов. Он спас островитян от одержимого зверя, чем заслужил почет у синекожих.

Союза до объединения с Водяными Крысами ихтианы ни с кем не заключали. Обитатели суши презрительно отзывались о них, называя рыбоголовыми, боялись и ненавидели обитателей водных глубин. Слинк задавался на досуге вопросом: за что? Морлоки не сделали им ничего плохого. Подумаешь, напугали кучку рыбаков. Не убили же и не покалечили.

Они лишь хотели жить спокойно в собственных водах. Тролли не терпят чужаков у себя в лесу, огры пылают лютой ненавистью к преступившим без разрешения границы их владений разумным.

От размышлений Слинка отвлекло появление существа на грани зоны ощущения. Несомненно, пришелец разумен, тип его психических волн, как именовал воспринимаемые телепатом мыслеобразы Кан-Джай, похож на тип синекожих. Настораживала нечеткость образа. Подобное морлок ощущал у спящих троллей, гоблинов и людей.

Неясный образ медленно двигался. Неспешно гость пересек воображаемую черту, покинув зону действия Дара.

На сердце полегчало. Слинк подозрительно относился ко всему непонятному, и пропажа из поля ощущений странного существа придала ему бодрости. Он вспомнил о цели Кан-Джая и его отряда, об убийце шаманов и возблагодарил Дагона за избавление от незваного гостя. Тот живой сухопутный далеко и не сможет причинить вред. Появится, и морлок пошлет весть о нем всем в округе, отплыв подальше.

Внезапно Слинк ощутил присутствие непонятного создания в зоне досягаемости Дара, и не на пределе ощущений. Непонятное нечто возникло будто бы ниоткуда гораздо ближе, чем в прошлый раз. Ихтиан осторожно выпустил ментальный щуп, потянувшийся к существу и наткнувшийся на непроницаемую скорлупу.

Нечто застыло, точно решая, куда двигаться. Воспринимаемый мыслеобраз, смазанный и статичный, при детальном рассмотрении показался сходным с образом тролля, очень старого и злобного. Ненависть переполняла его, выплескиваясь на сознание телепата удушающей волной.

«Откуда он взялся? – Слинка осенило. Внутреннему взору предстал шаман, горбящийся под тяжестью защитных амулетов. – Но, водяной дух побери все мои неприятности, почему этот колдун такой быстрый? Я не чувствую зверя, на котором он бы скакал. Себя-то он скрыл от Дара. Однако на животных действие амулетов не распространяется. Разве что…»

От догадки в животе морлока похолодело. Если бы у него имелись потовые железы, его бы прошиб пот. Он плотнее вжался в илистое дно, стремясь зарыться в него от врага. Слинк хотел сжаться, уменьшиться, превратиться в крошечную песчинку, колеблемую речными волнами. Тогда его не учуяли бы. Цепенея, он поглубже погрузился в мягкий ил, поднявшийся над ним плотным облаком и полностью скрывшим от стороннего взора.

Он знал, этого недостаточно. Страшное нечто обнаружит его, куда бы он ни спрятался, ибо распознает жизненную и магическую энергии. Они влекут подобных существ, точно запах крови волчью стаю.

«Отец Дагон, помоги.

Дедушка Тланс, спаси.

Кан-Джай, Гин-Джин, придите на помощь».

Боязнь раскрыть себя мешала послать Зов. Слинк перестал дышать, сердце, казалось, остановилось, провалившись в пятки. Он застыл, неотрывно следя за странным существом.

Оно не торопилось. Замерев в отдалении, оно неожиданно вновь пропало из зоны внутреннего взора ихтиана.

«Ушло? Отец Дагон, сделай, чтобы оно ушло. Вернувшись домой, я преподнесу тебе сотню вкусных рыб с красными плавниками и три сотни отборных раков».

Существо не исчезло. Слинк уже подумывал предупредить товарищей по дальноречи, как оно появилось. Встало на суше неподвижно, загнав проснувшуюся храбрость морлока неведомо в какие дали.

«Соберись, ты же любимец Дагона, – увещевал себя телепат. – Все равно оно учуяло тебя. Пошли предупреждение на озеро и Лаклаку с Мунком. И перестань бояться, трус несчастный. У тебя есть чем встретить то создание. Ты же дитя Дагона! Сила Отца Глубин с тобой. Неужели ты забыл о Знаке на твоем челе?»

Нет, он не забыл. Самое время обратиться к нему.

Существо, не скрываясь, устремилось к реке. Оно узнало, где морлок. Смысла соблюдать тишину и не воспользоваться Даром нет.

В сознании выстраивались ряды мыслеобразов, преобразующиеся в мысленный гимн Отцу Глубин. Песнь ихтиана разливалась на ментальном плане, образы загорались яркими вспышками чувств. Морлок единственный раз в жизни, в час наибольшей опасности, мог обратиться к божеству за защитой. Слинк рассудил верно – сейчас настал именно такой момент.

Дагон откликнулся на зов своего раба. Слинка обволокла вязкая жидкость, формирующая подобие защитного кокона. Прочную стенку не пробьет острым копьем и разбушевавшийся тролль-берсерк.

Существо нужно подпустить ближе и ударить. Чем меньше расстояние до противника, тем сильнее ему достанется.

Направленная на нечто психическая волна парализовала синекожих, внушала слепой ужас шаманам и повергала в шок зверей, мгновенно убивала рыб в округе. Живое существо, кем бы оно ни было, она должна самое меньшее задержать на время, достаточное Слинку для побега и послания Зова.

Нечто пронеслось сквозь накатывавшую волну, замедлившись на мгновение. Морлок завопил, выпуская пузырьки воздуха. Посланный расправиться с врагом ужас словно возвратился к нему, захлестнув сознание.

В следующий миг кокон лопнул под натиском неведомой силы, и вопящего Слинка выдернуло из воды.

Я проснулся от далекого вопля и нахлынувшего чувства опасности. Под деревом рычал Акела, в череп стучались орущие голоса морлоков.

«Слинка больше нет в реке! – кричал по телепатической связи Мунк. – Кан-Джай, на него напали! Он в опасности!»

Лезвие кинжала полоснуло по травяной веревке, перерезав ее, и я с копьем в руке соскочил с ветви на землю. У моих ног волк скалился во тьму за оградой, предчувствуя беду. Было слышно, как зашевелились тролли на дереве. Возле меня бесшумно приземлился Полг в полной боевой готовности. В руках по каменному топору, физиономия свирепее некуда.

– Лаклак, Мунк, бегом в защитный круг! – гаркнул я, направляясь к узенькому проходу в колючем заграждении. – Бал-Ар, что происходит? Ты где вообще?

Ученик Трон-Ка отозвался с ветвей:

– Здесь я. Рыбоголовые перестали ощущать родича ниже по течению и подняли крик. Сторожевые варды ничего подозрительного не засекли.

«Слинк с огромной скоростью стал удаляться от реки, – в проходе показалась темная фигура Лаклака, главного в морлокском отряде. – Он вскоре пропал из нашей зоны чувствования. Его похитили!»

Ихтиан, улепетывающий от водной стихии, явление невозможное и ненормальное.

– В какую сторону его утащили?

– Прямо на полночь, Кан-Джай. Очень быстро. Так морлоки не бегают.

– Держи меня в курсе происходящего, Лаклак, и по возможности направляй. Я иду за Слинком. Полг, Шор-Таз, за мной. Крам и Граж, остаетесь следить за порядком.

Кровавый Ручей и Каменная Башка – друзья и соратники, притертые друг к другу в боях. Разрывать эту парочку неразумно. Пусть постерегут стоянку и менее подготовленных к бою колдунов.

Из веток высунулась сонная аэромантка.

– Сандэр, что случилось?

– Ничего хорошего, Алисия. Немедленно ставьте Тюрьму Четырех Ветров вокруг стоянки. Удерживайте ее до моего прихода. Всем выпить настойку полуночника!

Полуночник – растение редкое. Зерана его собирает в полнолуние и варит из него зелья, полезные для глаз. Помимо целебных свойств, они дают эффект ночного зрения на несколько часов. Ведьма снабдила отряд по настойке для тролля и человека.

Мы с синьками метнулись в проход, взяв курс на север, в лес. Двигались цепью, подавая знаки жестами. Впереди бежал рычащий Акела, чующий чужого.

Белые волки необычны не только цветом и крутым нравом. Их основная особенность в умении чуять духовных сущностей и успешно их выслеживать. Отчасти из-за этой способности я взял Акелу искать убийцу улиточников.

«Лаклак, ты меня слышишь? – спросил я мысленно. – Как обстановка на стоянке?»

«Все в порядке, – проквакал морлок в моем мозгу. – Человеческая ведьма совершила колдовство, и мы в ветряном мешке».

Отлично, Алисия, хорошая девочка. Продержись до нашего возвращения. Раз тварь покусилась на ихтиана, то, вероятно, она захочет достать добычу повкуснее, находящуюся поблизости. Из пяти накачанных магической энергией колдунов можно целое пиршество устроить.

Успеть бы до гибели морлока. На потери в начале похода я не рассчитывал.

«Лаклак, мы идем наперерез Слинку?»

«Да, верно. Вы достигнете края моей зоны Дара в том месте, где пропал наш собрат».

Ночью по аранье не погоняешь. Будешь беспечен – нарвешься на хищника. Для разведки перед нами и скакал, преодолевая низкорослые кусты и поваленные деревья, волк. Зверя он учует издали и предупредит.

Из тьмы проступали очертания древесных гигантов, обретая серые оттенки. Настойка подействовала. Теперь передвигаться легче.

Разогнавшись, я чуть не споткнулся о неожиданно легшего на живот и замолчавшего Акелу. Подал знак троллям остановиться. Волк двинулся ползком, попеременно оглядываясь на меня и синек. Прополз метров десять и свернул, обходя препятствие.

Ага, понятно. По курсу засела зверюга. Ее не напугаешь белым волком и тремя разумными. Медведь? Саблезуб?

«Лаклак, кто перед нами?»

«Будьте осторожны, рядом с вами зверь. Я его не сразу почувствовал».

Я вгляделся в просветы между деревьями. Безлистые ветви колебал ветерок, обдувающий бугристую серую спину за ними. Зверь походил на небольшой холм, покрытый замшелыми каменными плитами. На самом деле плиты были костяными пластинами на толстой, поросшей короткой шерстью коже.

Инстинктивно пригнувшиеся синьки и я медленно и тихо двигались за волком. Не хватало нам с лесным господином Кародом в недобрый час повстречаться. Карод сволочь огроменная, больше лесного олифанта, с бивнями полутораметровой длины. Его сторонятся все в аранье, кроме самых безбашенных хищников.

Тролли охотятся на него крайне редко, зачастую оставляя в покое. Мясо жесткое и невкусное, шкура на одежду не годится. Ценного кот наплакал, сердце да печень, и то внутренности лишь колдуны синек ценят. Из ливера противоядия готовят – карод же к ядам животного происхождения стоек. Его и василисковым парализующим газом не свалишь.

Очень уж опасна здоровенная бронированная туша, с превеликим трудом протыкаемая заговоренными копьями. Несмотря на массивность, карод ловко вертится, подрубая противника длиннющим хлыстоподобным хвостом. До единственного более-менее уязвимого места у него – горла – добраться сложно. Слепой, ориентирующийся по запаху и осязанию зверь, сноровисто сбив с ног хвостом, разворачивается и тут же нанизывает врага на бивни.

Неудивительно, что его не сразу засек морлок. Броня гасит психические волны, исходящие от животного. Имперские бестиологи утверждают, карод – зверь магического происхождения, магии разума практически не подвержен.

Эй, чем он так возбужден? Осязательно-обонятельные жгуты-антенны туда-сюда стригут воздух. Где-то бродит очаровательная кародиха? К движениям антенн добавилось недовольное фырканье. Зверюга заворочался на коротких лапах, улавливая возбуждающий запах.

Карод травоядный. Ихтиана в реке ему незачем трогать, да и бегает он средненько, наравне с человеком. От кого ему, хозяину араньи, убегать?

«Лаклак, наш бронированный друг какой-то взволнованный. Поблизости нет никого из его потенциальных врагов?»

«Лишь вы. Больших животных не чувствую».

«Он нас не учуял?»

«Карод… боится, Кан-Джай».

Вот так новость. Чтобы испугать карода, надобно постараться. Дракон над нами не парит случайно?

Мы обогнули гигантскую тушу по широкой дуге. Между нами и лесным исполином метров пятьдесят, за стеной из деревьев его не видно.

«Лаклак, ты ничего странного в лесу не замечаешь?»

Секунд пять длилась пауза. Наверное, ихтиан тщательнее сканировал местность.

«Пояснишь?»

Блин, Лаклак, ты не морлок, а еврей трехлунский. Вопросом на вопрос отвечаешь.

«Здесь птицы не поют, и звери не ревут, и только мы, спина к спине, врастаем в землю тут», – перефразировал я строки из знаменитой песни. С момента ухода со стоянки действительно не слышно типичных лесных звуков.

«Слинк перед исчезновением выпустил волну страха. Может быть, она насторожила птиц и зверей».

И пси-волна, мощнейшее оружие морлоков, на похитителя должного эффекта не возымела. Кто у нас иммунен к магии разума? Духи. Так-с, доказательство гипотезы о духовной сущности, убивающей колдунов, налицо.

Между прочим, психическая волна не распространяется в лесу дальше километра. Растения ее гасят. Мы на расстоянии минимум двух кэмэ от речки. Делаем выводы.

«Кан-Джай, погоди. Животные встревожены не из-за Слинка», – сообразил ихтиан.

Лес реагирует на схватившее морлока существо. Когда в аранье буйствует лоа, все так же беспокоятся. И птицы, и звери, и насекомые.

Мы отошли от карода на безопасное расстояние, и Акела вновь зарычал, поднявшись и потрусив на север.

«Лаклак, ты можешь определить, с какой скоростью двигался Слинк? Сравнительно с каким животным?»

«Хм, – задумался ихтиан. – Он несся прямо на север, не останавливаясь, будто напуганный олень. Нет, быстрее, намного быстрее оленя. Даже сравнить не с кем».

Представляю. Несется чудище с морлоком в пасти сквозь чащу, ветки ломает, о кусты шкуру обдирает. Следы должны быть. Если похититель бесплотен, то тело Слинка протащить по лесу, не поломав ни веточки, нереально. И запах схваченного телепата на ветках и деревьях остался, по нему Акеле найти ихтиана проще простого.

«Кан-Джай, вы вот-вот дойдете до места, по которому двигался Слинк».

У глубокого оврага Лаклак нам просигналил – мол, мы на линии движения похищенного ихтиана. На дне оврага Акела прижал уши и зарычал громче, нюхая воздух. Вроде бы Слинк здесь был, да никаких обломанных веток, следов крови и отпечатков на земле мы не нашли, как бы внимательно ни осматривали место.

«Ты уверен, что мы идем в правильном направлении, Лаклак?» – с сомнением спросил я по мыслесвязи.

«Да. Морлоки не забывают однажды чувствованное».

Ладно, применим другой метод поиска. Я обнял волка за шею и заглянул в глаза.

– Акела, ищи морлока. Ищи!

Мой пушистый напарник заворчал и, вырвавшись из рук, стрелой полетел из оврага. Взял след, умница.

Бег по ночному лесу – занятие экстремальное и чревато сломанными конечностями для неосторожного спринтера. Да и вообще шею свернуть легко, неудачно споткнувшись о торчащую из земли корягу. Мы с троллями неслись, перепрыгивая препятствия благодаря настойке полуночника, и все равно наш марафон мне казался чересчур медленным. За секунды вынужденной остановки Слинк платил высокой ценой.

Стоянку заслонили древесные стволы минут десять назад. За это время с ихтиана могли снять кожу и разделать, словно добытого на охоте вепря.

«Кан-Джай, теряю вас, – доносились обрывочные фразы Лаклака. Его затихающее бульканье тонуло в море неясного шума, производимого нами при беге по чащобе. Я уже не заботился о скрытности. Главное – спасти Слинка до его смерти. – Вы вне зоны моего Дара…»

«Слушай, Лаклак. Не вернусь до рассвета – передай нашим, пусть окопаются в деревне Улиткоголовых и не лезут на рожон, ждут подкрепления от озерников. Слышишь, Лаклак? И сообщи дедушке Тлансу обо всем. Связывайся с ним днем, ночью будь в селении улиточников».

«Да, Кан…»

Связь прервалась.

В дополнительном отряде от Водяных Крыс я абсолютно уверен. Прознавший о нашем положении Ран-Джакал объявит сбор со всего озера и пошлет группу уже из нескольких десятков бойцов и шаманов. Тролли своих в беде не бросают.

Бешеный бег по аранье, казалось, длился целую ночь. Остановившись на полянке и взглянув на небо, я по положению луны понял: минуло всего около часа с начала погони. Мы двигались строго на север, не сворачивая, за скачущим по бурелому Акелой.

Лишь бы Алисия сумела продержать воздушный барьер до нашего возвращения.

Волк выскочил на прогалину, оставленную пожаром, и завертелся под деревьями, завывая и глядя то наверх, то на нас.

В воздухе послышался едва уловимый запах реки. Слинк близко. Я проследил взглядом, куда смотрел Акела.

Высоко в кроне голого дерева неподвижно висел морлок, привязанный за ноги плющом к ветвям. С опущенной вниз головы тянулась еле заметная ниточка слюны из приоткрытого рта.

Подав троллям знак сторожить на земле, я быстренько влез на дерево. Духов рядом нет, я бы ощутил их присутствие. С некоторых пор есть у меня такая способность. Сравнявшись с ихтианом, я притянул его за руку ко мне, нащупал артерию на шее. Живой! Пульс слабенький. Ничего, мы это исправим, Слинк. Доставим тебя к целителю улиточников, он тебя вмиг вылечит.

Не выпуская морлока, перерубил топором связывающую его лозу. Теперь осторожненько слезаем. Привести в себя ихтиана на дереве я не рискнул. Заорет, конечностями замашет житель водных глубин. На дереве небось ни разу не был. Оно нам надо – разглашать наше местоположение на весь лес?

К Слинку что-то прицепилось из астрала. Нечто мелкое, голодное и злое. Ненависть так и прет. Придем на стоянку – вычистим заразу. С ритуалом очищения от низших духов любой, проучившийся у шамана больше полугода, справится.

Не исключено, прилипала на самом деле совсем не мелкий дух. У лоа множество неприятных умений, и какой сюрприз могла преподнести нам тварь, остается гадать.

На земле я перекинул тщедушное тельце морлока через плечо и жестом скомандовал уходить. Со своей нереальной скоростью убийце не составит труда догнать нас, но Слинка ему без боя не отдам.

Полг тронул меня за запястье и жестами показал – мол, тварь не просто так ихитана оставила. Блин, Змеиная Шкура, а то я сам не понимаю! Висит себе тушка на дереве, готовая к разделке, рядом никого. Я сначала заподозрил ловушку, да только не соответствует эта тактика прошлым убийствам. У синек из-под носа крали шаманов, и совсем не для того чтобы за похитителем устраивали погоню. Иначе следы попадались бы на каждом шагу.

Не для спасательной партии рыбоида здесь подвесили. Шаманов с учениками всегда находили вместе. Тварь собирала их, потрошила… Точно! Она пошла за следующей жертвой! Иного объяснения не вижу. Твою же дивизию, ребята, держитесь там, у реки. Она с вероятностью девяносто процентов за вами пошла.

Алисия, не подведи. Создавай свой ветряной барьер и держи, сколько сможешь. Никто из нас подобной защиты не умеет ставить. Я и улиточник – точно, насчет ученика Трон-Ка сомневаюсь. Не могут ученики, сколь бы сильным ни был учитель и какими бы талантливыми они себя ни проявляли, применять заклятия уровня Тюрьмы Четырех Ветров.

Ох, и разозлится же убийца, не обнаружив на «разделочном столе» тушки морлока. Искать пойдет по запаху и айгате, как всякий злой дух. И встретится с птицей обломинго. Спутаю гаду карты.

Удалившись от дерева, где висел ихтиан, приблизительно на километр, я дал знак притормозить и положил Слинка на прелую листву. Лишь бы успеть, лишь бы успеть. Вынул ритуальный обсидиановый нож с костяной рукоятью, вырезанной в форме клыкастого обезьяньего черепа. Подарок Кьюзака к началу обучения у него шаманизму. Шепча призыв младших лоа, черчу кончиком лезвия знак Жертвы Серым Пределам на груди морлока.

Черная магия чистой воды. Узнав, чем я занимаюсь, имперцы бы сожгли меня на следующий день, спозаранку. Тролли к темному искусству – так вредоносное колдовство величают маги – относятся лояльнее. У них каждый второй шаман его практикует. Мало кому в голову приходила мысль использовать приемы черной магии не по прямому назначению. Мне вот пришла. Кьюзак, помню, долго морщился, выслушивая мои аргументы относительно пользы обряда вызова злых духов для того, в кого их подселяют. Гвард вообще чуть ли не матерился, прослышав о моих теоретизированиях.

Настал час воплотить теорию на практике.

Рану ихтиана присыпаю пеплом от погребального костра. Точнее, от сожженной погребальной лодки. Ритуал завершен, прошу духов к столу.

Практически сразу ощущаю холодную волну душного смрада. Я позвал, и они явились. Младшие лоа, пожиратели магической и жизненной энергий. Злые духи низшего порядка, мошкара мира мертвых. Они втягивались через знак на груди Слинка, пожирали имеющиеся в нем силы.

За сутки абсолютно здоровый разумный, над которым сотворили ритуал Жертвы Серым Пределам, чахнет и погибает. У него сначала истощается айгата, затем плоть дряхлеет, и он умирает глубоким стариком.

Я не позволю морлоку умереть и изгоню пожирателей, едва они съедят всю магическую энергию. С ней они слопают и ту пакость, прилепившуюся к ихтиану. Конечно, ему будет нестерпимо больно жить несколько дней, до восстановления айгаты, с истощенным астральным телом.

Его уже сейчас сложно отыскать в астрале. Он становится невидим для духовного зрения. Энергии у него было маловато, верно, сильное заклятие применил. Нынче и того меньше.

Запах тоже изменится. Я вырезал ножом на земле знак земляной стихии, полоснул по своей ладони и, сцеживая кровь в колдовскую фигуру, набрал пригоршню сырой земли из-под дерева, перемешанной с перегнившими листьями. Подозвал троллей, измазал пахнущей гнилью и сыростью жижей лица Слинка, синекожих и свое. Мысленно обратился к духам земли с просьбой скрыть нас от нюха врагов. Повторял просьбу, закрыв глаза и отгородившись от внешнего мира, пока не вошел в легкий транс. Звуки пропали, я остался наедине с незримой массой земляных духов, соединенный с ними алой кровяной нитью.

Стало вдруг спокойно на душе от уверенности – духи приняли подношение и выполнят обязательство.

Усилием воли отрываюсь от нити и выныриваю в реальность ночного леса. Вокруг напряженные физиономии синекожих, склонившихся над лежащим мной. Все нормально, парни, утомился слегка. Даже простейшие магические действия страшно изматывают из-за малого запаса айгаты.

На меня навалилась усталость, словно не спал неделю. Еще и слабость, вставать тяжело. Хочется лечь и спать.

За что не люблю магию Трехлунья – так это за чрезмерный откат после заклятий и ритуалов. Магической энергии требуется прорва. Истощение отрицательно сказывается на состоянии мага. Бывает, особо мощные заклятия лишают волшебника возможности двигаться.

Шор-Таз хмыкнул и перебросил меня через плечо, точно тушку какой-нибудь оголодавшей косули. Боковым зрением замечаю Полга, сделавшего то же с ихтианом, и пальцовку Вяленого Быка, приказывающего путать следы.

Сметливые у меня бойцы. Выследить нас сложновато будет и злому духу. Я и морлок истощены, по айгате нас не учуешь. По запаху тем более. А уж на запутывании следов тролли серебряного единорога съели.

Глава 4. Улиткоголовые

Тюрьма Четырех Ветров издали казалась смесью веяний жаркого пустынного самума и ледяной северной вьюги, восточного влажного тайфуна и западного урагана. Визуально, без ночного зрения, барьер выглядел полупрозрачным параллелепипедом, вздымающимся на сотни метров над лесом. Ветра, образовывающие его, оглушительно ревели и завывали на все лады.

Близился рассвет. Небо над деревьями посветлело, и на его фоне ирреальное воздушное сооружение напоминало нелепую громаду льда.

Сколько расходуется айгаты на поддержание барьера, и представлять не хочется. Алисия угрохает на него всю энергию и свалится без чувств.

«Лаклак, ты меня слышишь?» – послал я зов морлоку, находящемуся внутри. Он – единственная надежда на досрочное снятие Тюрьмы.

«Кан-Джай! – раздалось в сознании радостное кваканье. – Живой! Я тебя плохо ощущаю, ты ранен?»

«Нет, просто айгаты всего ничего. В лесу потратился. Мы стоим у края поляны. Все сравнительно целы. С нами Слинк, он без сознания. Будь добр, скажи Алисии снять барьер».

И тишина. Лаклак молчал с минуту, обдумывая ответ.

«Вы не подождете до восхода солнца?» – робко поинтересовался он.

«С какой стати? У меня раненый морлок на руках, нуждающийся в помощи. У него переломы и ушибы, истощение».

В голове послышалось продолжительное бульканье, означающее нерешительность и размышления ихтиана.

«Понимаешь, в чем дело, Кан-Джай. К нам приходило нечто, выдававшее себя за Слинка. Его ментальный образ, его голос. Оно звало меня, умоляло убрать ветряные стены, помочь ему, ибо за ним кто-то гонится. Я еле распознал подмену. Пришелец понял это и исчез».

Я от убийцы ожидал подобного. Чтобы скопировать ментальный образ, надо иметь развитые способности к магии разума. Ясно, почему охрана вождя проворонила похищение шамана улиточников из охраняемой хижины.

«Проверь нас на соответствие деталям наших ментальных образов, запечатлевшихся в твоей памяти, Лаклак».

Проверка длилась минут десять. Морлок удрученно вздыхал, сосредоточенно квакал и, в конце концов, облегченно выдавил:

«Ты и вправду Кан-Джай. Погоди немного».

Стены барьера с громким хлопком развеялись. Воздушная волна чуть не сбила меня с ног, Шор-Таз и Полг зажмурились, прикрываясь руками от резкого ветра. Ближайшие деревья прогнулись, опавшие листья взвились сизо-бурой тучей.

Ветер утих, и перед нами предстала поляна с развесистым деревом посредине. Под ним стояла бледная аэромантка в окружении синекожих, сжимающих оружие. Алисия нетвердо шагнула нам навстречу и упала на руки подхватившего ее Крама.

Выдохлась девочка.

– Варк-Дан, чего ты вылупился? Не знаешь, что делать? – гаркнул я на пялящегося на нас ученика. – Силу в нее побыстрее вливай!

– Вы… вы… – взволнованно произнес будущий шаман и, кивнув, кинулся к аэромантке.

Улиточники изумленно поглядывали то на меня, осмелившегося приказывать ученику великого шамана, то на Варк-Дана, положившего ладонь на лоб девушки и торопливо шепчущего заклинание. Тролль готовился перекачивать в нее «сырую» магическую энергию для восполнения запаса айгаты и восстановления истощенного астрального тела.

Мы с Полгом и Шор-Тазом ступили на поляну. Змеиная Шкура свалил морлока под деревом, к соплеменнику заспешили Лаклак и Мунк. Я присел подле ученика Гал-Джина, ко мне подошел Бал-Ар.

– Мои варды сообщат о чужом, Кан-Джай. – Он присел на корточки.

– Какого лешего у вас произошло? – Блин, голова кружится.

– К нам приходил сэкка [3]. Поносился вокруг ветряного дома и улетел. Притворялся рыбоголовым, звал родичей, просил впустить.

– Давно ошивался?

– Вскоре после вашего ухода появился. Улетел недавно. Красная луна сдвинулась на полпальца по небу.

Палец, по понятиям синек, длится около часа. Полпальца – полчаса. Вовремя мы вернулись.

– В какую сторону улетел, знаешь?

– Туда, куда вы ушли. Теперь-то вы с другой стороны явились.

Ну да, следы запутывали и крюк сделали. Разминулись мы с той тварью. Она кушать смылась, бросив охоту на наших колдунов и магичку. Вот-вот рассветет, спать укладываться пора, а она не ужинала. Непорядок. То-то удивится, не найдя харча на ветке. И не поделаешь ничего: до восхода солнца считаные минуты. Горизонт разгорается. Придется ложиться несолоно хлебавши.

Я тихонько засмеялся. Мы ее сделали! Слинк жив, никто из троллей не пострадал. Следующей ночью тварь в бешенстве будет. Мы же подготовимся и перейдем в наступление. Аэромантке восстановиться бы до сумерек. Благодаря ей ребята у реки выжили.

Варк-Дан усердно вливал в нее айгату. Бледность спала, дыхание выровнялось. Чуточку энергии – и очнется.

Алисия пришла в себя с первыми лучами солнца, брызнувшими из-за деревьев. Веки затрепетали и приподнялись.

– Сандэр? Вы… как… – Девушка попыталась привстать на локтях, я ее придержал, положив руку на плечико.

– Отдыхайте. Вы истощены. С нами все в порядке, все живы, не волнуйтесь. Лаклак!

«Будь добр, погрузи ее в сон. Ей ни к чему растрачивать силы».

«Да, Кан-Джай».

Алисия обмякла, и я аккуратно опустил ее на траву. Она мне скоро потребуется бодрой и свежей. Есть у меня идея насчет оборотня, и без аэромантки ее проверить не получится.

– Наломайте веток, соорудите носилки для нее, – я кивком указал на спящую девушку, – и морлока. Доберемся до деревни – отошлем рыбоголового на озеро с улиточниками.

Я бы Слинка сейчас отправил домой, да не с кем. Каждый тролль на счету, ихтианов посылать неразумно: лишаться ходячих передатчиков нельзя. На озере раненого подлатают. В селении Улиткоголовых изгоним из него пакостливых злых духов, пожирающих его энергию. Разумеется, сначала выявим, не засел ли в нем непрошеный гость. Повторения весенней бойни на озере не допущу. Специально изучил ритуалы обнаружения лоа в живом разумном.

– Зачем носилки? – оскалился улыбкой Полг. – Они легкие, я их обоих на себе до деревни донесу.

– Угу, не сомневаюсь. В кого, думаешь, вцепится рыбоголовый, если в нем пробудится злой дух?

Змеиная Шкура побледнел, синяя кожа чуточку посветлела. Он инстинктивно отпрянул от морлока. Страх перед сверхъестественным – штука действенная. У троллей пререкания заканчиваются с упоминанием магии в качестве аргумента.

– Почему ты не сказал? – уставился на меня Полг.

– Я сказал «если». В нем сидит стая мелких злых духов, и неизвестно кто еще.

Ворча под нос ругательства, тролль отошел от раненого.

– Бал-Ар, – позвал я. – Придем в деревню – проведи изгнание духов из рыбоголового. Сразу неси его к тотемному столбу и начинай ритуал.

– Понял, Кан-Джай.

Замешкаемся – и ихтиана придется накачивать айгатой. Ее у нас в обрез, улиточников задействовать не хочу. Мало ли какая помощь от них потребуется.

– Сделаете носилки и погрузите дочь Гин-Джина с морлоком в лодки – разбудите. Укутайте ее шкурами, чтобы не замерзла.

Я прислонился спиной к дереву и задремал. Синекожие с работой без меня управятся. Вон, слышу сквозь сон, Полг взял на себя обязанности бригадира стройотряда, состоящего из рыбаков, и раздает распоряжения по сбору веток.

Проснулся я от прикосновения шершавой мозолистой ладони к щеке. Передо мной присел на корточки ученик Трон-Ка.

– Кан-Джай, мы готовы, – доложил он.

Действительно, синьки уже стаскивали лодки на воду. С нами решили вернуться в селение рыбаки. Мои орлы не против. Вместе плыть веселее, да и место свободное в долбленках имеется.

Остаток пути до деревни я вполглаза следил за рекой и берегами, временами проваливаясь в забытье. После энергетического истощения всегда засыпаешь и спишь до возобновления половины запаса магической энергии, а то и до полного восстановления. На восполнение тратится обычно от суток до трех, в зависимости от объема резерва и скорости вырабатывания айгаты астральным телом. Дремота меня примерно полдня помучит. У маленького энергетического запаса свои преимущества.

Спустя часа полтора из-за излучины реки показался крохотный причал из неотесанных бревен. На берегу поблизости сушились днищами кверху рыбацкие каноэ со спиралевидными узорами по бортам. Добро пожаловать к Улиткоголовым. Они одни разрисовывают лодки и себя священными знаками Озерной Улитки.

На причале собралась кучка охотников, вооруженных кремневыми ножами и копьями, смахивающими на гарпуны с каменными наконечниками. Среди всех выделялся ростом и внушающими невольное уважение габаритами тролль, увешанный клыками и когтями. Он стоял, широко расставив ноги, и неотрывно глядел на нас с недовольно-настороженной физиономией. Клыки его за годы истерлись на четверть, руки и плечи покрывали рубцы шрамов. Мужчина в самом расцвете сил. Верно, сильнейший воин племени, посланный нас встретить.

– Здравствовать тебе, почтенный Улук-Зул, – поприветствовал его Варк-Дан, привстав в лодке.

Зул – правая рука вождя, командующий телохранителями. По слухам, у старика Бена-Джака важные должности в племени принадлежат сыновьям. Да, здоровый сынок у предводителя Зеленых Улиток вымахал. Отец-то у него хлипкий, насколько я помню. Как-то наведывался к улиточникам, видел лидера Улиткоголовых. Здоровяка этого в тот день в деревне не было.

– Здравствовать и тебе, ученик Гал-Джина, – пробасил воин. – И вам, тролли Водяной Крысы.

Моя очередь приветствовать встречающих. Я приложил раскрытую ладонь к груди в знак честности.

– Богатой добычи тебе, почтенный Улук-Зул. Мы пришли на ваш зов.

Лодка стукнулась носом о столбик причала. Мои бойцы мигом выскочили в воду и затащили долбленки на пологий берег. Из нашей колдунской компании я сошел первым, тем самым подтвердив статус старшего. Ко мне двинулась кучка местных охотников, сын вождя впереди.

– Где славный Гин-Джин? – осведомился глава телохранителей. – Задерживается в пути?

Ну да, ждали-то тяжелую артиллерию в лице Гварда. На отряд учеников шаманов не рассчитывали.

– Он занят и скоро не прибудет.

Тролль окинул печальным взором нашу команду и скривился.

– Славный Гин-Джин полагает, наша беда слишком незначительна, дабы самому прийти нам помочь?

Ох, и мнительный же тип попался. И людей не жалует. Ишь, не поздоровался, грубиян эдакий.

– Нет, мой почтенный учитель далеко отсюда, поэтому не знает о случившемся горе. Иначе уже был бы в деревне Улиткоголовых. Я, Кан-Джай, и воины Водяной Крысы откликнулись на ваш зов. Ты считаешь нас недостойными оказать помощь союзникам?

Иными словами, мы можем уйти. Только потом кое-кто не переживет нанесенного островитянам оскорбления.

Улук-Зул фыркнул, но напрямую обвинить наш отряд в слабости не решился.

– Идите за нами. Мы отведем вас в деревню, – мрачно произнес он.

Тролли покинули лодки и вынесли на носилках ихтиана и Алисию. При виде человеческой девушки начальник встречающей делегации нахмурился сильнее, став темнее грозовой тучи.

– Зачем вы привезли женщину из мягкотелых? – возмутился он.

Многие синекожие недолюбливают людей. Почти все. Впрочем, тролли всех представителей других рас и чужих племен недолюбливают. Некоторых люто ненавидят. Разумных в жертву озерники давно не приносят, и присутствие неизвестного человека в спасательной команде вызвало у командующего телохранителями естественный протест.

– Она дочь славного Гин-Джина, – вмешался Варк-Дан. – Могучая ведьма, ей подчиняются духи воздуха. Злой дух, убивающий наших шаманов, не сумел пробить воздвигнутой ею стены из ветра.

– Он напал на вас? – удивился Улук-Зул. – И вы уцелели?

– Несли бы мы раненого рыбоголового и истощенную ведьму ради развлечения? – вспылил Шор-Таз.

Глава отряда улиточников покачал головой.

– Проходите. Мы рады вам.

Деревня Улиткоголовых открылась за деревьями, окружающими ее сплошным кольцом. Меж ветвей и приглядевшись не сразу заметишь подвесные мостики. С них встречают недоброжелателей часовые. Узенькая тропка ведет сквозь живую изгородь к высокому частоколу из грубых, подогнанных друг к другу толстых бревен. Лет шесть не происходило набегов на деревню. Длинным Клыкам, неспокойным соседям Зеленых Улиток, пообломали зубы воины Ран-Джакала, показав в очередной раз, кто хозяин в окрестностях озера и почему не следует трогать союзников Водяных Крыс.

С помостов из-за частокола выглядывали подростки синек, несущие стражу. Перестраховка в лесах троллей никогда не повредит. Ну, и новое поколение надобно обучать.

По обе стороны от приоткрытых ворот над заостренными бревнами возвышались дозорные башни. Башнестроительство тролли переняли у людей, однако популярным оно не стало. Причиной тому сложность и дороговизна постройки. Для прочности стены и основания обивали сырыми шкурами, окуривали благовониями, накладывали чары. В итоге башни не горели и по крепости спорили с каменными. И проигрывали спор, едва за дело принимались вражеские шаманы.

Ворота из бревен поменьше крепились к столбам кожаными и деревянными петлями, роскошью в селениях троллей. Петли изготавливают на заказ умельцы в имперских пограничных фортах, и стоят они недешево.

Бена-Джак слывет богачом, раскошелиться на строительство – для него лишний повод показать благосостояние племени и клана. Лекарственные снадобья и зелья улиточников нарасхват у лекарей и магов империи. Дважды в месяц тролли снаряжают караван, груженный лекарствами, в Веспаркаст. Назад синьки приходят с тканями, мукой, крупой и массой полезных в тролльем хозяйстве вещей вроде тех же петель.

Деревня Улиткоголовых – самая крупная и населенная у Зеленых Улиток. Соответственно оборонительные сооружения у нее на порядок лучше, чем у соседей. Нынешняя столица племени все-таки.

Подходя к частоколу, Улук-Зул гаркнул на дозорных, и те бросились расширять щель между створками ворот. Обычно ворота открыты гораздо шире, чтобы прошел бродячий торговец, несущий объемные тюки с товаром, и возвращающийся с удачной охоты синекожий с тушей добытого зверя на плечах.

За воротами пустынно, словно в покинутой деревне. Десяток дозорных на частоколе – и никого из жителей. Входы хижин плотно занавешены тканями и шкурами, кое-где загромождены щитами, сплетенными из лозы и обтянутыми кожей трехрогов. У каменного тотемного столба, изображающего расположенных друг на друге улиток, лежат щедрые подношения и дымят палочки третьеглаза. Ветер силится затушить тлеющие ветки, гоняет по улице пыль, присыпая жертвенную пищу.

Рыбаки, несущие Слинка, по указанию Бал-Ара поставили носилки под тотемным столбом. Ученик Трон-Ка немедленно заколдовал над морлоком, шепча заклинания и осыпая его невесть откуда взявшимся пеплом.

– Он изгоняет злых духов из нашего товарища, – пояснил я командиру бодигардов, косящемуся на будущего шамана. – Помнится, селение Улиткоголовых было крупнейшим у Зеленых Улиток. Куда подевались жители, почтенный Улук-Зул?

Из груди тролля вырвался не то стон, не то сдавленный рык.

– Прячутся. Вчера пропали три женщины, ходившие к реке, и несколько рыбаков. Отец запретил выходить из деревни всем, кроме охотников.

– Почему они не выходят на улицу? В кольце частокола днем им ничто не грозит, – настал черед удивляться Варк-Дану.

– Боятся злых духов. Думают, они кружат над селением и цепляются к выходящему за порог дома, насылая несчастье. Со вчерашнего утра странной болезнью заболели пятеро детей. Матери не выпускают никого из домашних на улицу. Сидят и молятся великой Озерной Улитке.

Ученик целителя нервно сглотнул.

– Кто-то ушел в Серые Пределы? – полушепотом спросил он.

– Двое из болевших. Магия Гал-Джина не помогает. Дети продолжают умирать. – Лидер телохранителей зло сплюнул в пыль. – Попадись мне тварь, проклявшая наш клан, всадил бы ей в глотку копье да провернул для надежности, а потом напустил желтых муравьев по древку. Пусть бы сожрали ее изнутри, как ее хворь выедает наших детей.

Блин, чем дальше, тем хуже. Эпидемией попахивает. К тому же не нравятся мне участившиеся пропажи троллей, ох, не нравятся. Они могут означать усиление лоа.

– Почтенный Улук-Зул, женщины днем пропадали?

– Они с утра уходили работать на реку и в аранью. К ночи в деревню не возвращались. Мы находили обрывки их одежды.

Этого-то я и опасался. Либо тварь и днем бодрствует, либо их две. Одна охотится на шаманов по ночам, вторая ловит синекожих в сумерках и днем. В дремучем лесу и в ясный полдень темень, особенно в чащах. Злым духам вольготно во мраке. Они существа ночные, но, набравшись энергии, способны бодрствовать при дневном свете. Избегают солнечных лучей, скрываясь под корнями деревьев, в норах, пещерах. Для охоты на дневальщика нужно прочесать окрестности деревень, причем накрыть область поисков сетью сигнальных чар, реагирующих на духовные сущности. И то не факт, что поймаем гада.

– Останетесь здесь, к вождю пойду сам. Акела, и тебя касается.

Бойцы притормозили, опустив носилки с Алисией перед хижиной вождя. У аэромантки уселся волк, изучающе-подозрительным взглядом скользя по хижинам и улиточникам. Улиткоголовые отвечали ему тем же.

Дом Вождей, как называют свое жилище владыки синекожих, всегда стоит в центре селения на возвышенности. При постройке насыпают небольшой холм под хижину, внутри него выкапывают погреб для хранения всякого добра, от продуктов до тролльих сокровищ. Короче говоря, сокровищница клана и племени расположена под домом главы и им же охраняется. Вернее, его охранной дюжиной.

Обиталище Бена-Джака представляло собой типичный образчик архитектуры синек. Высокое конусообразное сооружение, обмазанное красной глиной и крытое соломой, отличалось от хижин рядовых улиточников размерами, черепом гигантской рептилии, прибитой над входным отверстием, и защитными колдовскими знаками, нарисованными кровью жертв на стенах жилища от основания до верхушки.

По сравнению с домом лидера Улиткоголовых жилище Ран-Джакала казалось настоящим дворцом.

Входом служила круглая дыра приблизительно полутораметрового диаметра, завешенная сшитой из звериных шкур занавесью. К ней вели истоптанные и растрескавшиеся в плохо обожженной глине ступени, еле угадывающиеся на насыпном холмике.

Вошедший Улук-Зул предупредил о моем приходе и пригласил меня в дом.

В хижине резко пахло потом и курящимися благовониями, от которых чуть не заслезились глаза. Вдоль стен ученики верховного шамана жгли пучки сухой травы и веточки темноцвета. Духи не выносят дыма этих растений, и я понимаю почему. Его и гном, всю жизнь проведший на производстве алхимических химикалий на подземном заводе, вряд ли выдержит.

В мареве курений на пестрых циновках сидели, поджав ноги, Бена-Джак и Гал-Джин. К ним присоединился командир телохранителей, сев по левую руку от отца. За ними пылал костер, подчеркивая фигуры властвующей семьи. Правящая тройка племени выглядела весьма разномастно, сходство прослеживалось исключительно в общих чертах физиономий.

Маленький, сморщенный от старости предводитель улиточников наводил на мысли о смешении тролльей крови с гоблинской в его роду. Добавляли схожести с зелеными и коричневыми карликами большущие уши, напоминающие локаторы, и глубоко посаженные бегающие глазки, к счастью для клана, не передавшиеся сыновьям. Главной особенностью вождя был абсолютно голый череп, изборожденный глубокими уродливыми шрамами.

В молодости на охоте будущий глава Улиткоголовых свалился с дерева. Все бы ничего, кабы внизу его не караулил злющий саблезуб. В общем, тогда еще юный охотник лишился скальпа и правого уха. Выжил он благодаря стараниям подоспевших вовремя товарищей, отогнавших хищника, и шаманов-целителей. С тех пор его прозвали Бена, Глухой Череп.

Старший сын Гал-Джин восседал глыбой, завернутой в белую замызганную льняную ткань. Разжился в форте на рынке, не иначе. По краям одеяния, смахивающего на потрепанную древнегреческую тогу десятой свежести, совершенно не подходящую громадному троллю богатырской комплекции, змеилась вязь магических знаков. На толстой шее бряцало при движении ожерелье из нанизанных на волосяную нить зеркалец, бумажек, окаменевших раковин улиток и прочих шаманских артефактов. Бритую голову венчал на макушке пучок смоляных волос, сколотых иглами дикобраза и украшенных крохотными цветными ракушками. Жезл из железного дерева с завитками-спиралями на концах покоился на коленях.

– Здравствовать вам, сыновья Озерной Улитки, – приложил я к груди ладонь в ритуальном приветствии.

Гал-Джин жестом предложил сесть на пустующую циновку напротив лидера племени.

– Долгих дней охоты, – прошамкал трясущейся челюстью Глухой Череп, соблюдая правила приличия. Приветствует гостя первым в доме хозяин. – Легок ли был твой путь сюда, Кан-Джай?

– Легок, почтенный Бена-Джак, – кивнул я. – Ни ночь, ни злобный сэкка не в силах заставить идущих к союзникам потомков Водяной Крысы свернуть с намеченного пути.

– На вас напал сэкка? – заинтересовался шаман.

– Он украл нашего товарища. Мы спасли друга. – Судя по изумленным глазам, Гал-Джин не надеялся на спасение кого-либо из лап твари. – Мы шли за ним и, найдя, забрали у злого духа. Дочь моего учителя защитила нас ветряной стеной, солнце загнало врага во тьму.

Я рассказал о случившемся на реке и в лесу, утолив интерес верховного шамана подробностями. Он слушал, и лицо его вытягивалось. Непобедимого, неуловимого убийцу оставили с носом. Небывалое происшествие!

– Гин-Джин – величайший шаман озерных племен. Его ученики станут могущественными повелителями духов, – похвалил главный колдун улиточников, дослушав до конца рассказ.

– Нам не сравниться в целительстве со славным Гал-Джином, – ответил я взаимным комплиментом. – Мы прибыли помочь вам справиться со злым духом. Поведайте, какое зло причинил он вам.

Шаман в деталях пересказал известные со слов старшего ученика сведения, прибавив о событиях прошедших суток. Нынешней ночью убийца, очевидно, решил взять перерыв, ибо новостей о гибели троллей из деревень не поступало. В селении Улиткоголовых спокойно. За частоколом, наоборот, стало опаснее. Детская болезнь распространяется. На закат намечены очередные похороны. На Могильном Холме сожгут двух детей, умерших под утро.

На вопрос о разгневанном духе верховный пожал плечами. Жертвы приносятся, с этим у улиточников строго. Непонятно, кто и за какой грех мог озлобиться на племя.

Улук-Зул намеревался провести масштабную облаву, собрав шаманов племени. Точнее, учеников Гал-Джина – больше почти никого из Говорящих с Духами не осталось. С помощью верховного планировалось обыскать лес, накрыв сетью поисковых чар. Колдунам синекожий клятвенно обязался выделить по десятку воинов охраны. Шаман возражал, резонно замечая – мол, чары не выявляют скользкую тварь, умудряющуюся похищать синекожих из защищенных мест. Толку от лесной облавы без соответствующей магической поддержки – ноль.

Вождь в спор сыновей не вмешивался. Сидел, прислушиваясь к разговору, иногда отпускал короткие общие фразы, касающиеся правильности действий.

– Что же предлагает мой многознающий брат? – в ответ на отказ спросил командир телохранителей и главнокомандующий Улиткоголовых.

Гал-Джин скривил презрительную морду лица.

– В наших силах молить духов о снисхождении и заступничестве, – промолвил он. – Защитные чары беспомощны против напасти. Возможно, принеся жертву лоа, мы остановим его ярость. Так бы я сказал, не возвести сегодня наши союзники о победе над сэккой.

Ну, не совсем о победе. Об успешном противостоянии говорить уместнее. Выйдем ли без потерь, когда вновь на аранью опустится тьма и солнце зайдет за горизонт? У Алисии хватит ли айгаты поставить Тюрьму Четырех Ветров повторно? У меня на ее способности и умения иные планы.

– Облава – чересчур опасная затея, – стоял на своем Гал-Джин. – Тварь нападет на моих учеников поодиночке. Никто из них не даст ей отпора. Опытные шаманы гибли под натиском убийцы, а ты, брат, хочешь сунуть ей в пасть необученных юношей! Однако, – успокоившимся тоном произнес улиточник, – дадим слово нашему союзнику. Он, может быть, знает ее слабости и подскажет, как совладать с нею.

Зародившийся у меня план требовал тщательной разработки и уточнения данных об оборотне. Кое-какие мысли насчет неуловимости возникли, ими я и поделился с правящей элитой Улиткоголовых. Правительство племени в полном составе поддержало мою идею. Шаман и лидер бодигардов обещали обеспечить необходимыми ресурсами.

План состоял в ловле на живца. Приманки лучше обладающих магическими способностями и недюжинными запасами айгаты учеников шаманов, волшебницы и магов разума не найти. Убийца непременно придет за нами в деревню. Тут-то мы ему и устроим горячий прием.

Прежде всего понадобится сеть сигнальных чар. Раз заклятия улиточников не действуют, обращусь к Алисии и Бал-Ару. Ученик Трон-Ка должен быть докой в поисковиках и сигналках, профиль обязывает. Он в группе спецов по скрытности и обнаружению духовных сущностей, помимо прочего, или где? Засек же сэкку возле стоянки в лесу.

С Алисией у нас состоится отдельная беседа. Она снабдит поддерживающими и следящими воздушными заклятиями. Эх, маловато у нее энергии. Да дело поправимое. У Гал-Джина в деревне восемь учеников. Они с учителем пусть хоть третьеглаз курят, хоть в транс впадают, но обязаны наполнить наши запасы айгаты под завязку. На нас основная задача. Целительское содействие – на них. То есть они выступают медиками и энергетическими донорами. Самостоятельно восстанавливать айгату времени нет, день к зиме короток, не успеем. Нам еще систему слежения наладить и ловушки установить.

– Почтенный Гал-Джин, прошу тебя раздать вашим и моим воинам обереги от морока.

Тварь, погубившая рыбака, звала его неслышным для братьев голосом. Вероятнее всего, она применяла телепатический зов. Магия разума разнообразна, включает мороки, внушения, мыслеречь. Кто знает, какие умения у убийцы, кроме простенького зова?

– Столько оберегов не наберется, – поджал губы шаман.

– Прошу создать недостающие. Воины и ваши ученики беззащитны против черного колдовства, затуманивающего разум и чувства.

– Да, сам займусь созданием, – вздохнул тролль. – Мы обновим духовные стены вокруг селения и призовем охранных духов.

Барьеры, реагирующие на проникновение духовных сущностей, отличная вещь. Жаль, в прошлый раз не сработали. Духи-защитники повысят их эффективность и при появлении твари набросятся на нее. Хотелось бы надеяться.

Призыв сильных духов – козырь и основное оружие шаманов. Раз уж используются лоа и элементали, каша заварилась крутая. Спрашивается, почему раньше не призвали патрулировать деревню и охранять жилища вождя и шаманов? Глядишь, сохранили бы чью-то жизнь.

– Почтенный Гал-Джин, не расскажешь ли, где пропали женщины?

Синекожий монотонно перечислял места пропажи, я в уме на воображаемой карте делал заметки и позже попросил дать информацию о находящихся на землях улиточников средоточиях Силы. Издревле они почитались троллями. Рощи, древние деревья, развалины, холмы, насыщенные айгатой и привлекающие духовных сущностей, будто свет лампы – мотыльков. Возле них мог таиться похититель, используя в качестве дневных укрытий норы, дупла, пещеры. Не исключаю, завтра придется обойти лес, выслеживая убийцу. Гарантии успеха планирующейся западни никто не даст, учитывая хитрость и изворотливость нашего врага.

На землях улиточников шесть священных мест, не считая разномастных деревьев-старожилов и точек поклонения местным духам, способствующим охоте и рыбалке. Кстати, Гал-Джин у них спрашивал совета относительно похитителя. Они деликатно промолчали, предоставив шаману возможность самому разбираться в запутанном деле.

Духи в последнюю седмицу какие-то странные, точно обмершие. На запросы поклонников не отвечают, в астрале проявляются еле-еле. Мутная история, словом. Я, конечно, люблю загадки, да в меру заковыристые. Доживу до прихода Гварда – дальше ему передам клубок таинственных происшествий распутывать.

Итак, средоточий Силы в лесах Зеленых Улиток минимум шесть. Обойти горстку мест особого труда не составит. Проблема в расстояниях. До Кроведрева, плачущего алым соком, похожим на кровь, полдня пути. До Каменной Головы, выйдя из деревни на рассвете, дойдем к вечеру, не говоря уж об остальных достопримечательностях, расположенных в дальних уголках владений улиточников. Тролли пропадали везде, без привязки к определенной местности.

Нам бы транспорт пошустрее, да где его сыщешь! Духов подпрячь хлопотно, звери не всюду пройдут. Морлоки взяли бы под контроль трехрога, к примеру, в аранье диких буйволов предостаточно, но в чащу он не полезет. Не побоится, а тупо не пролезет тушей.

Ладно, о проверке средоточий Силы позже подумаем. На повестке дня подготовка к ночному визиту похитителя.

– Почтенные сыновья Озерной Улитки, не прикажете ли накормить и напоить моих троллей?

Парням отдохнуть не помешает и плотно позавтракать. Нам с ними в аранью идти скоро, за отшельником-гадателем. Морлоки себе пищу сами добудут. Они сырой рыбой питаются в гостях.

– Наша еда – ваша еда. – Шаман подозвал ученика, стоявшего у тлеющих палочек третьеглаза, и приказал организовать трапезу уважаемым союзникам.

Паренек опрометью бросился из хижины. Дисциплина у улиточников железная.

– Почтенный Гал-Джин, слышно ли что-нибудь о твоем славном учителе, обосновавшемся в окрестных лесах? – Говорящие с Духами, равно и целители, лишними на охоте и на войне не бывают.

Верховный помрачнел. Поздно спохватились?

– Вчерашним утром я послал к нему отряд охотников во главе с моим учеником. Барн сообщил лесными птицами, будто бы к ночи они не успевают в деревню и заночуют у него. Сегодня никаких известий от них не было.

Хм. Настораживает. В лесу-то беда ходит. До похищения Слинка тварь где-то шлялась, и существует вероятность, что она охотилась на застрявшего в аранье старикана. Исходя из ее «подвигов», для нее парочка колдунов посреди леса – легкая добыча.

– Я приведу твоего славного учителя в селение, почтенный Гал-Джин.

Живого или не совсем, смотря по обстоятельствам. Со стариком желательно обсудить происходящее наедине. Не повезет – место преступления обследую.

– Хорошо, Кан-Джай. Улук выделит охрану и проводника. Верно, брат?

Командир бодигардов хмыкнул и качнул головой.

– Дам дюжину воинов. Все неплохие следопыты.

На том аудиенция завершилась.

На улице у тотемного столба со Слинком возился Лаклак. Возлагал на лоб ихитана перепончатые руки, ощупывал запястья и щиколотки, к груди склонялся, точно проверял сердцебиение и пульс. Раненый морлок лежал без движения и видимых признаков жизни не подавал. В метре от него сидел в молитвенной позе на походной ритуальной циновке Бал-Ар, медитировал. Услышав шаги, он встрепенулся и устало посмотрел на меня.

– Злых духов в нем больше нет, – проговорил он.

– Трудности? – подошел я.

Синекожий отмахнулся.

– Мелочь пакостная. Мошкара Серых Пределов.

– Ничего серьезнее?

Ученик Трон-Ка подумал секунду.

– Он ушиб голову. Его дух бродит по граням миров. Лаклак пытается вернуть дух рыбоголового в тело.

– Дедушка Тланс вернет. – Я присел на корточки возле морока. – Имею в виду: в нем никто не прячется?

Тролль размышлял дольше.

– Нет. Старший лоа обнаружил бы себя при изгнании мелочи. Поворочался, огрызнулся – чего, мол, беспокоят.

Логично. Но перестраховаться стоит.

– Бал-Ар, отдыхай пока. Сил много ушло на ритуал? Эй. – Я окликнул вышедшего из хижины вождя паренька с ученическим амулетом. – Как тебя зовут? Ронг? Ронг, влей Силу в моего товарища. Они будут нас подпитывать и лечить, – пояснил я на слегка удивленный взгляд ученика Трон-Ка и обратился к ихтиану, спросив о состоянии Слинка.

«У него осталась капля Дара Дагона, в ней его жизнь, – проквакал по мыслеречи морлок. – Он спит. Дух его затерялся в мутной воде случившегося несчастья. В сознании бродят обрывки воспоминаний».

«Лаклак, он помнит нападавшего?»

«Очень быстро все произошло. Слинк не видел его во тьме и едва чувствовал исчезающую сущность».

«Объясни, каким образом исчезающую?»

«По-твоему, мы ощущаем психическую энергию. Так вот, Слинк чувствовал ее вспышки. Исчезнет – и вспыхнет. Понимаешь, Кан-Джай? Яркие вспышки смешанных эмоций. Голода, злости, ненависти».

Лоа их испытывают в первую очередь. Они вечно голодные, злые и ненавидят окружающий мир. Чего и следовало ожидать от сэкки.

С исчезновениями интереснее. Тварь умеет скрывать свою психическую энергию. Точнее, наличие у нее оной подтверждает догадку о физическом существовании оборотня. Убийца присутствует в нашем мире не в качестве материализовавшегося лоа, а в качестве живого существа. И не просто живого: находящегося на промежуточной стадии между живым и мертвым.

У одержимых те же «симптомы». Дух хозяина тела угнетается овладевшей им сущностью, психическая энергия временно затухает в периоды бодрствования лоа. Блин, ненавижу одержимых. От них куча проблем.

Схожие признаки и у защищенных от магии разума шаманов. Они подавляют в себе пси-энергию, становясь практически необнаружимыми для морлоков, кошаков-магенов и прочих любителей покопаться в чужих мозгах. Шаман, передвигающийся быстрее зверя и не оставляющий следов, запросто похищающий собратьев по ремеслу, – по-настоящему грозный противник, не хуже одержимого зверя. Он не боится света, отсюда дневные пропажи синек.

Твою же дивизию. Приехали. С колдунами мне воевать не приходилось.

«Мне плыть с ним до озера?» – булькнул морлок, прервав ход моих мыслей.

«Погоди, поищу в нем след той твари. Злой дух в него вряд ли вселился, зато соединиться с ним она могла. Ума не приложу, как она в астрале к детям улиточников присасывается. Словно на них метка, указывающая, кого выбирать».

«В моей помощи не нуждаешься?»

«Нет, Лаклак, спасибо».

Заклятия обнаружения злых духов изобрели на заре магии. Тогда древнейшие расы начинали общаться с сущностями умерших и научились ими управлять. Поисковики по сей день остаются простыми и эффективными.

Бал-Ар прав, при изгнании злой дух реагирует на действия колдуна. Недовольно ворчит, порывается завладеть телом, дабы остановить чаротворца. Даже старейшему лоа неприятно, когда его будят и нагло намекают на выдворение из тела, ставшего ему домом.

Труднее выявить частичное проникновение духа. Соприкоснувшись с живым, он оставляет след, своеобразную метку, по которой позднее влияет на разумного вплоть до полного вселения в него. Именно отметину твари-похитителя я ищу.

Достав ритуальный нож, делаю тонкий надрез на груди раненого. Вырезаю знак Воздушного Короля, ангела очищения, почитаемого троллями духом-подателем жизни. Копию знака изображаю на лбу Слинка. Дедушка Тланс потом залечит и шрамы сведет. Лежащего морлока окружаю ритуальным защитным кругом, прочертив в земле борозду клинком. По краю кольца знаки пяти великих духов, символизирующих стихии и загробный мир.

Влив в фигуру половину запаса айгаты, я обернулся к ихтиану. Зачерпнул земли, смочил ее слюной, дунул, прочитав коротенькое заклинание обращения к владыкам Серых Пределов, полоснул по ладони ножом и выцедил в смесь каплю крови. В завершение ткнул дымящейся палочкой третьеглаза в получившуюся массу.

Четыре стихии и дух, слившиеся вместе, не дадут отметке перейти ко мне. Духовный барьер воспрепятствует воздействию сэкки, пожелай он в данный момент укрепить связь со Слинком и напасть через него на меня.

Размешанной землей я намазал знаки на лбу и груди морлока, питая их энергией.

Кровь – универсальный проводник в колдовстве синекожих. Смешав свою с ихтианской, закрываю глаза и ощущаю постепенно проясняющуюся ауру рыбоида. Малейшие изменения в ней и чужие влияния отражаются в моем сознании. Кажется, осязаешь сразу весь организм.

Аура Слинка чиста, без повреждений. Полный порядок, не считая крайней степени истощенности. Мои зверушки хорошенько наелись айгаты, прежде чем их вышвырнули. Следов твари никаких. В принципе мелкие лоа могли сожрать неактивированную метку, не поморщившись, за что им отдельная благодарность.

Гал-Джину с каналами, выкачивающими жизненную силу из детей, гораздо сложнее. Метки активированы и превращены в полноценные щупальца, соединяющие детские астральные тела с чудовищем. Их необходимо обрезать, остатки удалить. Труд адский, требующий предельной концентрации и филигранного владения духовным инструментарием. До уровня верховного мне расти и расти.

Ощущение осязания погасло, я открыл глаза. У тотемного столба ученик шамана улиточников наблюдал за мной.

– Я – Мейзо, – представился он. – Меня приставили лечить вас с воинами и восполнять твою Силу.

– Ну и чего ты ждешь, Мейзо? – Голова кружится, не свалиться бы.

Я с трудом вышел из круга, разрушив его черты стиранием ступней. Оперся о подбежавшего мальчишку, присел в сторонке на расстеленную циновку.

– Есть будешь? – Синька сложил пальцы домиком и приложил к моему животу в районе солнечного сплетения.

От его ладоней растекалось приятное тепло. Дурнота прошла, за нею миновала сонливость. Оскудевший запас стремительно пополнялся щедро вливаемой в него энергией. Под ложечкой засосало. Я же не завтракал.

У хижины вождя наши ребята уплетали жареное мясо с гарниром из мелко нарезанных тушеных овощей, приправленных острым кровяным соусом, и запивали перебродившим соком молочного дерева. Акела в сторонке хрумкал кости. От источаемых ароматов живот возмущенно заурчал.

Самое удивительное, на ступеньках пристроилась проснувшаяся Алисия и ела наравне с троллями, не брезгуя вкушать дикарскую и непригодную для цивилизованных людей, по мнению образованных мужей империи, пищу. Она приветственно помахала мне рукой, приглашая к завтраку.

Чего не бывает в жизни. Глядишь, и императора повезет увидеть, сражающегося в одном строю с троллями.

«Можешь забирать его, – передал я по мыслесвязи Лаклаку. – Тебе лодку и гребцов выделить?»

«Нет, у нас в воде свои пути, проложенные Отцом Дагоном».

«Как хочешь. Доставишь Слинка на озеро – и возвращайся до наступления темноты. Прихвати с собой кого-нибудь из ваших для передачи сообщений на остров и оповести дедушку Тланса о случившемся».

«Да, Кан-Джай».

Лаклак с Мунком на носилках потащили раненого к воротам, а я, повинуясь настойчивому требованию желудка, зашагал к моим бойцам. Аэромантка, улыбаясь во все тридцать два, подвинулась и уступила мне ступеньку, накрытую циновкой. Непривычно ей на голой земле сидеть, не то что синькам. Я приземлился рядом с нею, присвоив бесхозную порцию жаркого в глиняной миске.

– Мы уж думали, нам твоя доля еды достанется, – ухмыльнулся пережевывающий кусок жесткого мяса Полг. – Держи, Кан-Джай.

Он протянул неказистую кружку с соком.

– Не дождетесь, – вернул я ухмылку и принял напиток.

В перебродивший сок добавляют дикий красный перец для остроты. Любят синьки пожар во рту.

– Рад вас видеть в добром здравии, Алисия.

Вправду очень рад. Красивая девушка всегда радует глаз, тем более на фоне носатых и клыкастых синих громил. Интерес к магии аэромантки тоже играет не последнюю роль в моей радости.

– Взаимно, – улыбнулась она. – Давай на «ты»? Так удобнее. Мы же не на светском приеме во дворце императора.

– Я только «за». Поделишься впечатлениями от встречи с неведомой магам тварью? Не расхотела с нами охотиться?

– Ой, нет, – активно замотала головой Алисия. – У нас в академии на полную не выложишься. Тренировки тренировками, но практики ничто не заменит. И на теоретические занятия уставшей не походишь. Опоздаешь – грозят отчислением. Не приведи Создатель, проявишь невнимательность – угрозу воплотят в жизнь.

– Ого. Я полагал, если за обучение уплачено, руководство академии снисходительно к студиозусам.

– Куда там! Деньги в Салютусе значат все – и ничего. Все – потому что без них не примут в академию. Ничего – ибо, будь ты трижды графом и богатейшим человеком в столице, имей в родственниках хоть самого императора – к тебе отношение преподавателей и руководства ничем не будет отличаться от отношения к дочери плотника, чудом наскребшего ей на учебу. Мессир Ректор и деканы строго следят за выполнением законов академии, в числе коих непредвзятость к учащимся.

Неплохие порядки. Лильку туда, к сожалению, не просунуть. Больно дорого.

– Хм… а какое наказание уготовано за взяточничество?

Помнится, в нашем мире с коррупцией определенные проблемы.

– Ты об империи или академии? – не поняла девушка. – Папа сказал, ты издалека и из лесу редко выходишь. – Она прикрыла рот ладошкой, точно сказала не то. – Извини, приблизительная цитата.

– Он недалек от истины. В лесах я провожу довольно много времени. Ну, откуда я, ты знаешь.

– Из Митрана, – вспомнила она. – Не будучи знакома с законами твоей родины, скажу: в империи взятки называются подношениями, они легальны и облагаются налогом. Единственно, в Салютусе запрещены. Мессир Ректор презирает их и жестоко наказывает нарушителей запрета. Преподавателя увольняет, студента отчисляет, независимо от статуса и богатства родителей. В том году выгнал герцога Буронского, крестника императора, представляешь?

– И император не вступился за «ребенка»?

– Нет конечно. Правители побаиваются мессира Ректора.

Вполне оправданный страх. Престарелый архимаг, возглавляющий академию, сильнейший волшебник империи. Гвард уверен, магистры-супремы Императорского Магического Круга ему в подметки не годятся.

За разговором об академии я очистил миску и выпил напиток из кружки. Алисия вообще очень общительная девушка. Столкновение с сэккой еще больше раскрыло ее. Критические ситуации сближают. Вряд ли бы она студенткой села за один стол с неотесанными синекожими.

Поскольку посуда опустела, к нам подошли женщины с подносами. Немолодая троллиха раздавала приказы. Невероятное количество цветных бус и пестрая тканевая юбка свидетельствовали о ее высоком положении, девчонки безоговорочно подчинялись ей. Никак, жена кого-то из верхушки клана.

– Зела, шевелись! – прикрикнула она на нерасторопную разносчицу и милым голоском со щербатой улыбкой поинтересовалась: – Храбрые потомки Водяной Крысы желают еще еды?

Я вежливо отказался. Нельзя нам наедаться, предстоит целый день работать.

– Захотите поесть – кликните Зелу или Пенаи, они скажут мне.

– А тебя как зовут, красавица?

О-хо-хо, Шор-Таз, не смотри на нее, не по тебе ягода. Мне межплеменной скандал на почве ревности ни к чему. Синьки ревнивы до жути. Положишь глаз на жену местного военачальника – быть беде. Вызовет на бой, и кто-то умрет. Родичи убитого возжаждут мести, и пошло-поехало.

– Гарана, смельчак. – Троллиха не прочь позаигрывать с видным парнем.

– Чья ты жена, Гарана? – вмешался я.

Вяленый Бык – мужчина серьезный, обязан понимать, к кому не стоит подкатывать.

– Бена-Джака, – погрустнела женщина.

Ясно. Она в расцвете, ей бы рожать, да с Глухим Черепом не особо о детях помечтаешь. Синекожим, сколько бы ни было у них отпрысков, детей недостаточно. Смертность высока, и продолжение рода значит многое. Чем многочисленнее потомство, тем выше шанс стать основателем клана, оставив по себе добрую память и трансформировавшись в духа-покровителя.

По меркам троллей, Гарана весьма привлекательная особа, несмотря на возраст. Стройна и крепка, в прошлом настоящая красотка. Шор-Таз ей под стать. Немного старше, отличный охотник и прекрасный воин. Сын от него вырастет сильным и ловким.

Ну, Вяленый Бык, делай выводы. Оно тебе надо конфликтовать с племенем? Оскорбишь вождя – все улиточники ополчатся. За эдакую союзную помощь дома Ран-Джакал по головке не погладит. В тайне сохранить загул «налево» и у женушки не получится, на то шаман имеется. Духи ему доложат. Те самые, выступавшие свидетелями на свадьбе с Бена-Джаком и приглядывающие за обоими супругами, особенно за женой.

– Ступай, красавица. Захотим поесть – скажем, – признал ошибку Шор-Таз.

Жена вождя отошла, и Змеиная Шкура тихонько захихикал, из-за чего помрачневший Вяленый Бык от души двинул ему локтем под ребра. Полг задохнулся и смеяться перестал.

– Кан-Джай, вы с шаманом придумали, как поймать сэкку? – отвлек троллей от назревающей драки Бал-Ар.

Я вкратце изложил план, опустив моменты, касающиеся применения умений ученика Трон-Ка и аэромантки. С магессой и наследником знания главы разведки Водяных Крыс переговорю без свидетелей. Публично беседовать о секретах магии колдунов – дурной тон в среде синек.

– Мы приведем отшельника в деревню, – знакомил я команду с первоочередными задачами. – Он учил нынешнего верховного шамана улиточников. Беру Шор-Таза и Полга, Крам и Граж остаются с Алисией.

– Э, почему я остаюсь? – Девушка осеклась, вспомнив уговор. – Ой, нет-нет, ничего.

– Мунк и Бал-Ар идут со мной. Отшельник живет неподалеку, и к полудню мы обязаны возвратиться в деревню с ним либо без него. Алисия, медитируешь, копишь айгату. Приду – обсудим твое задание.

– За четыре часа полностью восстановлю запас. Энергия у меня быстро вырабатывается. Тот ученик, Варк-Дан, утром наполнил резерв наполовину. И здесь напитали. У меня сейчас около трех четвертей заполнено. А что ты мне поручишь, Сандэр?

– Позднее расскажу подробно.

На старика мы наткнулись в часе пути от деревни. Он в сопровождении дюжины троллей направлялся к Улиткоголовым по узкой лесной тропе. Худого сморщенного отшельника нес на плечах здоровенный синекожий, шаман же взирал свысока на живую цепочку охраны, точь-в-точь гордый орел на утесе, если бы не портящая сходство лысина и хохолок седых волос на макушке. Вкупе с морщинистой шеей и прикрывающим впалую грудь куском медвежьей черной шкуры он походил на грифа, высматривающего добычу. Десяток троллей тащили на себе кожаные тюки и корзины, из которых торчали листья сушеных трав и колдовских приспособлений – вардов и деревянных конструкций непонятного назначения.

– Стоять! – каркнул он носильщику и защитникам, заприметив нас издали. – Вы кто?

Шедший первым Шор-Таз сплюнул.

– Мы из племени Водяной Крысы, союзника Зеленых Улиток. Небось слыхал о нас? – проворчал он.

– Положим. Но не припоминаю, чтобы в племени свободных троллей жил человек. Ты кто?

О, старик, ты отстал от жизни лет на двадцать пять. Гвард в аранье с троллями водится столько.

– Я – Кан-Джай, ученик верховного шамана Водяных Крыс Гин-Джина. Мы пришли проводить тебя до деревни Улиткоголовых, почтенный Анг-Джин.

– Громкое имя и сладкий язык. Впервые вижу человека, соблюдающего обычаи нашего народа. – Пожилой тролль внимательно оглядел меня, остановив взгляд пронзительных черных глаз на охотничьем ожерелье. – Ловец духов, сладкий язык, великий охотник. Тебе пристало бы родиться с синей кожей, мальчик.

– Мы не можем хулить создавшего нас Владыку Духов, – развел я руки в стороны. – Ему виднее, кого наделять синей кожей и острыми клыками.

– Достойный ученика верховного шамана ответ, – ощерился на удивление зубастой ухмылкой старикан. У синек в его годы зубы стерты до десен. – Зачем вы на земле Зеленых Улиток, Водяные Крысы?

– Славный Бена-Джак просил их помочь избавиться от кровожадного сэкки, – подал голос идущий подле носильщика ученик Гал-Джина.

– Не тебя спрашивал! – стукнул юнца по темечку массивным посохом с витыми концами отшельник, отчего тот охнул и отшатнулся. – Ах, сэкка, сэкка… скольких оборотней я перебил за мою короткую жизнь… пальцев не хватит сосчитать.

Да, короткую. Улиточники славятся долголетием. Старикану добрых сто лет. Дожить до его возраста тролли и не мечтают. Более того, не хотят. Старость идет рука об руку со слабостью. Синекожие ненавидят пожилую немощность и жаждут умереть в зрелости, запомнившись могучими воинами. Шаманы – исключение. Со старостью накапливаются опыт и знания, приумножается магическая мощь. Колдуны часто доживают до преклонных лет, и уж коли дожили, то седина – лучшее доказательство заслуженности их положения в обществе.

– Вам, молодым, не понять. С годами жизнь кажется короче и ценнее, – поведал отшельник. – Подойди, Кан-Джай, и иди рядом со мной. Прикажи своим воинам ступать впереди.

Хитрован старый. Просьба выставить моих бойцов перед его почетным эскортом, по сути, проверка на надежность и доверие. По замыслу старика, пришибить меня, оказавшегося в центре отряда улиточников, и ударить в спину моим ребятам проще, чем рыбу почистить. И он наверняка подозревает, что я догадываюсь об опасности. Не выполню просьбу – значит, замышляю против него зло и не доверяю ему. Подставлюсь – и проявлю высочайший уровень доверия, граничащий с крайней наивностью, не приветствующейся в тролльем обществе.

Шаман не в курсе морлока, таящегося в чащобе неподалеку. Ихтиан предупредит о подвохе до начала его действий. Кроме того, в кустах на старикана и его окружение нацелился Акела. Рыпнутся – и белая стрела вылетит к ним, тихо и смертоносно. Ауру свою белые волки умеют отлично скрывать, потому магическими средствами, ориентированными на айгату, их не засечь. Они же часть природы и неразличимы на фоне леса. Для магов разума Акела – глухая стена, точнее, валун, не подверженный ментальному воздействию. «Доверяй, но проверяй» – один из основных девизов синек.

Я подошел к пожилому шаманюге, распорядившись дюжине Улиткоголовых, посланных со мной, и Шор-Тазу с Полгом идти во главе образованной колонны. Через ихтиана связавшись с Бал-Аром, приказал ему следовать на расстоянии пятидесяти метров справа от нас, сканируя вместе с Мунком окрестности. Прояви отшельник недоброжелательность – в него и его отряд ударят с двух сторон псионической волной и, надеюсь, чем-то из арсенала теневой магии Трон-Ка.

– Почтенный Анг-Джин, ты, верно, слыхал о разразившейся в племени болезни и злобном сэкке. Не замечал ли ты в аранье странностей?

– Странности бывают чуть ли не каждую седмицу, – прокряхтел старик, удобнее устраиваясь на шее носильщика. – То птица сдохнет, то змеи из зимних нор выползут. Они обычны для леса. Необычно другое. Лес меняется. Трудно объяснить человеку… он уже не прежний. Понимаешь, Кан-Джай? В нем Сила меняется. Лесные духи будто обезумели, мечутся туда-сюда. Лешие стали угрюмее, свиты у них убавилось. Аранью что-то портит, и они уходят отсюда. Или меняются к худшему.

– Меняются к худшему? – переспросил ученик Гал-Джина.

Старик от него отмахнулся, точно от надоедливой мухи.

– Безумие, – изрек он. – Оно овладевает лесом. Злые духи плодятся и вселяются в зверей и растения. Словно гиблое место открылось в сердце наших земель.

Ох, твою дивизию, ну и хрень тут творится. Гибляком объяснить беды, свалившиеся на улиточников, проще всего. Чересчур скоординированно эти беды сыплются, бьют прицельно по синекожим. Невольно заподозришь стоящего за ширмой автора несчастий, действующего по некоему плану.

– На днях нашел однорога, забодавшего насмерть свое стадо, – продолжил престарелый шаман. – Выхожу из чащи, гляжу – он в крови весь посреди продырявленных туш стоит, жует кишки из выпотрошенного бычка.

Ошеломленные известием тролли аж притормозили. Шор-Таз с Полгом – и те переглянулись, кинув недоверчивые взгляды на старика. Травоядный дикий бык в бешенстве забодает любого, однако же не пожрет внутренностей. Одержимый на такое способен.

– Я на него охранных духов спустил. Они однорога вмиг порвали, и того, кто в нем сидел, тоже. Орава младших лоа из него прыснула, ловить пришлось по аранье, – сокрушался старик. – А позавчера набрел на задушенного медведя.

Обалдеть, блин. Медведя в лесу поздней осенью никто не задушит. Змеи попрятались по норам на зимовку, больше некому. Растерзать когтями, загрызть, разорвать бивнями – да, врагов у косолапого немало. С саблезубом не поделил добычу, на разъяренного карода наткнулся…

– Его лоза опутала, – пояснил шаман. – На верхушке сосны. Здоровый пещерный медведь, с годовалого трехрога.

Чего? Пещерные медведи по деревьям почти не лазают, тем более что огромную махину весом около тонны не всякое дерево выдержит.

– Лозу я изрубил и сжег, да толку-то. Злых духов не счесть, и лоз в аранье растет столько же. Она по-змеиному извивалась и брызгала кровавым соком.

Одержимое растение. О подобном я лишь читал в книгах, посвященных эльфийским гражданским войнам. Темные, отделившись от светлых, использовали против собратьев черную магию вызова злых духов. Короче, вселяли дрянь разную в деревья и кустарники, в траву, лозы для партизанских лесных засад. С виду растение неотличимо от нормального. Проходишь мимо – а оно потихоньку обвивает тебя ветками и внезапно сдавливает и протыкает, превращая в фарш. Темные ушастики те еще выдумщики в плане живых ловушек.

– Почтенный Анг-Джин, не узнал ли ты причины изменения леса?

– Она глубоко в аранье, Кан-Джай. Думаю, оттуда приполз тот сэкка, напугавший вас. Из непроходимой чащобы, куда и зверью хода нет. Выходит оттуда, поохотится – и назад, отдыхать.

– Где она, та чаща?

– Кабы я знал, – горько ухмыльнулся шаман. – Она сокрыта от троллей и зверья. И не чаща, может быть, вовсе. Холм, озерцо, пещера.

– Почтенный Анг-Джин, прошу, помогите нам найти ее. Если мы не остановим злых духов, Зеленым Улиткам придется уйти с родной земли и стать бродячим племенем. Озерная Улитка покинет своих детей, и они останутся без защиты и покровительства предков.

Старикан наморщил лоб, размышляя. Перспектива лишиться земли страшит синекожего, ибо на родине обитают духи-покровители. На чужбине чужие духи постараются чинить препятствия бродягам, отгонять от них добычу, запутывать. Тролли народ оседлый, кочевники у них презираемы – низший слой общества.

– Найдешь логово сэкки – найдешь чащу, – сказал отшельник.

Остаток пути мы проговорили о вчерашнем посещении троллями отшельнической землянки и об оборотне.

Оказывается, вчера шаман не пошел в деревню, потому что его тупо не застали дома в овраге. Он себе преспокойно собирал ингредиенты для зелий и составляющие для амулетов, когда к нему домой заявился отряд охотников с учеником Гал-Джина во главе. По следам отыскать старика не удалось, он специально их маскировал, чтобы недоброжелатели из соседних племен не подобрались. Вечерком застал дома дюжину Улиткоголовых и страшно удивился визиту. Страшно, поскольку перепугал бедных улиточников, без того сидящих на иголках из-за нападений наглого похитителя.

Представляю: набились в землянку двенадцать двухметровых синек во всеоружии, выставили часовых, и вдруг из вечерней мглы вырастает фигура круглого существа, из которого веточки торчат. Хворост для костра шаман домой тащил и гербарий осенний. Ветвистые оленьи рога нахлобучил ради удобства передвижения на голову, бычьи уши повесил на перетягивающую лоб наборную повязку-амулет. Естественно, воины его едва не закололи – бежать ведь некуда, в землянке засели. Крику было…

Ночью в лесу опасно и без гуляющего оборотня-убийцы. Порешили тролли с утра выдвигаться. Забаррикадировались, шаманюга защитные чары активировал, сторожевого духа на всякий случай вызвал и заставил у входа дежурить, часовых воодушевлять. Переночевали спокойно, правда, часть отряда не выспалась. Веки не смыкали особо впечатлительные индивиды: боялись атаку твари прозевать. К слову, и от присутствия сторожа трусили. Он у старикана пострашнее моего фантома и навредить может физически.

С рассветом старик быстренько сварганил завтрак на охранную дюжину, собрал необходимые в колдунском быту вещички, и синьки тронулись в путь к деревне, послав птицей весть о скором прибытии. На полдороге мы с ними и встретились. Пернатый вестник не донес сообщения верховному шаману до нашего ухода из селения.

О сэкке мы беседовали дольше. Видов призраков-оборотней множество – от лесных фантомных духов, сводящих разумного с правильного пути и ведущих в топь либо к хищникам на ужин, до колдунов, побратавшихся с лоа. Опасны они все, и лишь некоторые достаточно сильны и хитры для похищения и убийства шаманов. Таковых насчитывается около десятка. Злобные твари из старших и старейших лоа, причиняющие вред целым племенам. Они могут потягаться с покровителями кланов, в особенности если покровитель не относится к могучим духам.

Озерную Улитку сильной не назовешь. Крепкий середнячок в мире духов, в иерархии далеко отстоящий от старейших. На ее помощь в бою и на охоте полагаться не приходится. Тем более что она совершенно не агрессивна, кровавых жертв не требует, в отличие от, к примеру, духа-саблезуба Длинных Клыков, еженедельно жаждущего кровавых жертвоприношений и беснующегося без них, отваживая зверей из охотничьих угодий синекожих и натравливающего гигантских кошек на нерадивых поклонников. Улитка не откажется, разумеется, зарежь на алтарном камне у тотемного столба какую-нибудь дикую козу, однако без крови обойдется.

В конце концов мы сошлись на мнении, что выяснить вид оборотня подвернется случай сегодняшней ночью. Старик вызвался помочь установить следящие чары у деревни и настругать амулетов от магии разума.

На воротах отшельник остановил носильщика, похлопав ладонью ему по макушке.

– Спасибо за беседу, Кан-Джай. Э, я уж пешком дойду. – Он ловко для своих лет соскочил с плеч нагнувшегося здоровяка-тролля. – Поди, Гал извелся, меня ожидая. Ну, бывай, Огненный Ловец Духов. Эх, надо было тебе родиться синекожим. – Старикан цокнул языком. – Хитрющий ты. В следующий раз познакомишь с тем учеником шамана, плетущимся за нами, и покажешь неуклюжего морлока и белого волка. Зим сорок в наших краях этих зверей не видал.

Вот шаманюга. Засек мою страховку.

Солнце спешно катилось по горизонту, уступая небеса голубой и белой лунам. Слишком быстро для нас. Ученики и шаманы улиточников торопливо плели защитные чары, ограждающие от злых духов, мастерили амулеты. Бал-Ар пропадал в лесу у деревни, расставляя сигнальные варды и вырезая на земле и коре деревьев знаки, составляющие следящую систему.

В детали и принцип действия он меня не очень посвящал. Вроде бы его сигналка основана на магии теней, отбрасываемых духовными сущностями в астрале. Тонкие проекции улавливает следящая система из множества теневых духов, селящихся в проекциях и питающихся рассеянной в них айгатой. Духи переселяются из тени в тень, передвигаясь вместе с ее хозяином, и транслируют инфу шаману, призвавшему их.

Недостаток теневого слежения в невозможности обнаружения проекций, падающих на иных духовных сущностей и живых существ. По земле, воде, камням – пожалуйста, а вот летающую над густым лесом тварь не засечешь.

Похититель не оставлял следов в аранье, и я предположил, что он, возможно, летает. Заметить его в лесу нереально: мешают кроны деревьев, и на фоне ночного неба он не выделяется, – синьки бы в противном случае его увидели. Зато с воздуха за ним есть шанс уследить.

Воздушные элементали для слежки подходят идеально. Алисия, выслушав меня, принялась создавать над деревней воронку из невидимых сильфов. Страховкой служили птицы в вышине, несущие на крыльях более сильных элементалей. Тут уж возвратившийся Лаклак постарался, взяв под контроль пернатых.

К концу наших приготовлений полупрозрачный серп Матери висел под облаками на востоке, ниже сиял бледный голубоватый круг Целительницы. Запад полыхал алым небесным пламенем. За горизонт заваливался солнечный диск. По поверьям синекожих – в пропасть Серых Пределов, дабы осветить печальное существование мертвых.

День заканчивался.

Глава 5. Охота

«Лаклак, доложи ситуацию в деревне».

Морлок, как всегда, прежде чем ответить, ненадолго задумался.

«Спокойно и тихо», – раздалось в моем сознании его бульканье.

«Бал-Ар, как твои теневые духи в окрестностях?»

Ихтианы организовали нам с учеником Трон-Ка и Алисией мысленную связь. Транслятором работал Мунк, сидящий на глинобитном полу хижины с нами. Подстраховывал на случай псионической атаки Лаклак, создавший поле психической энергии вокруг нашей колдунской компании. Довольно рискованно пренебрегать амулетами против магии разума, но я доверяю морлокам. Внезапно их не застанешь, предупредят об опасности. Тогда-то и активируем защитные амулеты. У нас с Бал-Аром они качественнее местных. Мне смастерил Марн Изверг по просьбе Гварда, подкрепленной изрядной суммой моих денег, – мой загадочный коллега сам соорудил под руководством учителя. У Алисии – амулет имперских магов разума в виде обыкновенной заколки, подаренный отцом на совершеннолетие. Зверомастер плохой вещи дочке не подарит.

Для засады мы избрали соседнюю с домом вождя хижину. Окон в ней не проделали, соблюдая канон архитектуры троллей, – нам они без надобности. Местность напитана следящими чарами разных видов, о чужаке узнаем. Не может же он быть невидим всеми нашими сенсорами – элементальными духами, магами разума и чистыми астральными сущностями вроде лоа, патрулирующих периметр селения.

«Светляк забрел, и парочка корневиков из нор с закатом вылезла».

Подозрительно пустынно для глубокой ночи. Светляк – мелкий злой дух, не упокоенная обрядом погребения душа ребенка. По сути, маленький энергетический вампир, завлекающий путников по ночам в чащобу на съедение зверью и в топь. На болотах ему подобных пруд пруди.

От них страдают прежде всего имперцы, не соблюдающие мер магической предосторожности. Атеисты там, отвергающие святую ангельскую магию, и различные идиоты, надеющиеся непонятно на что.

Тролли с крошечными комками света свыклись и внимания на них не обращают. Ну летают и летают, ну подумаешь, стонут и плачут, будто человеческое дитя малое, заблудившееся в лесу. Дети синек в аранье не издают ни звука, плач у них бесшумный, ибо, не приведи предки, услышат хищники. От раздражающих стенаний синекожему достаточно послать светляка к первопредку. Лоа упоминания имени более мощного духа побоится и удерет в труднодоступные места зверушек пугать.

Корневики – товарищи миролюбивые. На разумных нападают крайне редко, в случае выкорчевывания родного дерева. Питаются остаточной айгатой трупов и жизненной силой облюбованных для обитания древесных гигантов. Шаманы их частенько приручают, накладывая чары подчинения, и пользуют для шаманских нужд. Из них неплохая сигнализация выходит. Орут на весь лес под воздействием подсоединенных к ним астральных нитей колдуна, колеблемых чужим присутствием в местности. Глупые колдуны-недоучки натравливают этих милых созданий на врагов. Бойцы из корневиков аховые, к тому же одноразовые. Не выживают они вдали от родимых корней, теряют силы и рассеиваются от хорошего духовного пинка. Жертве главное – не растеряться. Страху нагнать на подростка и ребенка, конечно, они нагонят, после чего необратимо гибнут от слабости, если поблизости нет свежего трупа.

Уж полночь близится, а твари-то все нет. Где ее носит, спрашивается? Мои бойцы опять не выспятся. О морлоках и не говорю, они за сутки спали всего часа два-три. Осенью им на сон отведено природой и Дагоном вчетверо больше времени. К утру совсем устанут, носом клевать начнут. Ослабят псионическую оборону – и останемся без внутренней мыслесвязи.

«Сандэр, – послышался в черепной коробке девичий голосок, – ты не рассказал о делах на озере. Как там Ран-Джакал, не выслал нам помощь?»

В тоне Алисии укор. Надо же, меня обвиняют в утаивании информации!

«Он на свадьбе. Дедушка Тланс передал ему послание улиточников, и вождь срочно организовывает шаманов окрестных племен и кланов Каменных Клешней. Завтра отправить подкрепление обещал. Ты разве не спрашивала у Лаклака?»

«Он глаза закатывает и квакает нечто невразумительное. По-моему, он переутомился. Приведенный им ихтиан выглядит бодрее».

Ну, блин, конспиратор. Женщинам он не доверяет, видите ли.

«Лаклак, чувствуешь себя нормально? Может, сдашь вахту Блику?»

Блик в нашей команде новенький, присланный дедушкой Тлансом вместо Слинка. Раненый морлок, кстати, благополучно доставлен в обитель Глубинного Жреца и уже очнулся.

«Нет, – возбужденно прохрипел рыбоид. Я уж предположил, на деревню напали. – Он юный, неопытный, для него Скорлупа Разума в новинку. Я сам справлюсь, не волнуйся, Кан-Джай. Дедушка Тланс велел вам помогать, и я помогаю. Чувствую себя приемлемо. До рассвета протяну и отосплюсь».

Вот упертый. Слово Глубинного Жреца – закон для морлока, от малька до побледневшего, мучимого подагрой старца. Причем дедуля ихтианов выражает желания однозначно.

«В обморок не свались. Почему Алисии не рассказал новости с озера?»

«Она не из тех, с кем я делюсь вестями. Ей дедушка Тланс не разрешал посещать священную обитель сына Дагона».

«Понятно. Уникальный ты ихтиан, Лаклак. Твои родичи на порядок доверчивее и общительнее. В кого ты такой подозрительный уродился?!»

«В предков. Подозрительности жизнь научила, – угрюмо отозвался морлок. – А новостей слишком мало для красочного рассказа».

Новостей действительно маловато. На острове и на побережье большой земли никаких происшествий. Лилька привет шлет нам с Алисией, Зерана гадает, тролли активизируют оборону озера, подтягивая дополнительные отряды к острову. Ран-Джакал проводит мобилизацию шаманов, гонцов разослал во все племена и кланы. Со дня на день к улиточникам пожалует армия колдунов.

Глубинный Жрец отслеживает ситуацию с помощью ихтианов, углубившихся в приозерные речки. По сэкке затрудняется конкретно что-либо рекомендовать. Заменил Слинка Бликом, самым способным по части передачи мыслей на дальние расстояния телепатом из молодежи. Благодаря ему и еще одному морлоку, проплывшему по Зеленой реке от устья километров пять, мы можем создать устойчивый, хоть и кратковременный, контакт с озерниками и непосредственно с дедушкой Тлансом.

Ночью налаживать мысленную связь с островом я не стал, чтобы не привлекать тварь, реагирующую на всплеск айгаты. При свете солнца попробую.

– Кан-Джай, – тревожно произнес Бал-Ар, – оно.

Сэкка?!

«Приближается гаснущая вспышка, – подтвердил предупреждение ученика Трон-Ка Блик, отвечающий за сканирование окрестной территории вокруг деревни. – Странное существо».

Угу, страннее некуда. «Откуда?»

– С полуночи, – хором доложили ученик шамана и морлок.

«Скорость… ураганного ветра, – подыскал подходящее сравнение ихтиан. – Быстрее оленя».

– Теряется, – удивленно прошептал тролль. – Его тень в мире духов исчезает.

«И у меня пропадает, – добавил Блик. – Оно подавляет мысли и чувства. Голодный… Близко!»

Лежащий у выхода из хижины Акела зарычал, вздыбив шерсть на загривке.

– Тихо, тихо, – погладил я его по шее. – Лежи, стереги Алисию и всех, кто здесь есть.

– Сильфы заметили чужака! – донесся радостный возглас аэромантки, немедленно сменившийся гневным восклицанием: – Проклятье! Они гибнут. Сильфы гибнут!

Твою же дивизию! Тварь сильна, раз способна махом уничтожить массу воздушных элементалей. Вопрос в том, сознательно ли она это делает. Сознательное поглощение духов и духовный распад тупо под воздействием ауры чужого – две огромные разницы. Смертоносной аурой обладают единицы из старейших лоа. Невозможно. Будь тварь столь мощной, у улиточников в первую же ночь не осталось бы шаманов, и Тюрьма Четырех Ветров ее не остановила бы даже на час.

– Бал-Ар, барьер Улиткоголовых по частоколу активирован?

– Да, Гал-Джин не подвел. – Ученик Трон-Ка, похоже, привык к моим терминам.

Отлично. Минут на пять духовная стена, называемая улиточниками Панцирем Озерной Улитки, задержит сэкку. Она окружает деревню, над ней старый отшельник полдня трудился. Варды вкапывал, знаки на столбах вырезал, песнопения молитвенные орал.

«Мунк, пусть дозорные отходят с частокола к дому вождя. Срочно!»

Несколько секунд тягостной тишины, и морлок квакнул в моей голове:

«Сделано. Отступают».

– Сэкка остановился перед воротами, – озвучил изменения в обстановке Бал-Ар. – Сливается с тенью деревьев, выходит из нее.

«Мунк, синекожие его видят?»

«С ними… творится неладное, – запинаясь, мысленно проговорил ихтиан. – Большинство отошли и бегут к хижине Бена-Джака, двое на частоколе охвачены страхом и не подчиняются мне».

«Они видят сэкку? – Я проглотил остатки отвара полуночника, приготовленного и розданного накануне Гал-Джином дозорным, телохранителям вождя, его ученикам и нам, Водяным Крысам. От настойки Зераны отвар отличается быстродействием и продолжительностью эффекта ночного зрения до двенадцати часов. Мои ребята приняли его еще вечером. – Мунк, ответь!»

«Кто-то не видит, – туманно сказал морлок. – У одного из них в аранье недавно пропала мать. Он слышит ее зов. Она просит помочь. Она ранена, выходит из-за деревьев, протягивает к нему руки в мольбе. Он хочет открыть ворота и впустить ее. Второй никого не видит и пытается убедить товарища, что на него навели морок».

– Уберите обоих с частокола, – от напряжения произнес я вслух, сдергивая мешок с наконечника паладинского копья. – Мунк, телепатируй вождю, телохранителям, дозорным, кому угодно. Тот парень не должен касаться ворот.

«Не могу. Гал-Джин заставил амулеты отражать магию разума. Дозорные боятся подходить к частоколу, амулетов на них не хватило».

Ох, была не была. Я откинул тканевый полог и выскочил из хижины, прикрикнув на собиравшегося последовать за мной волка, чтобы сидел с Алисией и морлоками.

«Бал-Ар, на тебе охранные чары. Не впускай никого внутрь, даже меня, понял?»

– Да, Кан-Джай.

Мои бойцы, дежурившие у входа, в недоумении переглянулись, затем Полг и Шор-Таз молниями сорвались со своих мест, метнувшись к воротам. Я за ними, отставая на шаг. Там боролись двое синек, те самые дозорные.

Правильно, наподдайте друг другу. Я не в курсе, кто из вас хочет отодвинуть створку, впустив духа-оборотня в селение, поэтому возитесь оба. Односторонний барьер стоит, пока его не разрушат, а разрушить его можно двумя способами: грубо пробить либо нарушить линию духовной стены с внутренней стороны. Иными словами, выйдешь из барьера, разомкнув контур, – и он развеется.

– Мать! Мать! – заорал дозорный, столкнув с себя благоразумного соратника, и рванулся к засову.

– Твою мать убили! Убили! – закричал цепляющийся за щиколотки напарника тролль. – Не смей идти к сэкке!

Тяжеленный брус железного дерева поддался от толчка синекожего, в следующий миг скрученного Полгом.

Не успели. Створка с пронзительным скрипом отворилась, разрывая линию духовной стены и уничтожая астральный барьер.

– Назад! – заорал я, пятясь. – К дому вождя! Прочь от частокола!

Змеиная Шкура выполнил приказ немедленно, отскочив от ворот подальше. Шор-Таз, стукнувший вырывавшегося парня кулаком по черепу, перекинул его через плечо и подался в указанном мной направлении. Бежал, не оглядываясь. Я отступал, наоборот, не сводя глаз с ворот, ярко освещенных факелами. На них дополнительные колдовские знаки, отгоняющие злых духов, и огонь слепит лоа, усиливая неприятные ощущения от эманаций великих духов. Эманации исходят от нарисованных кровью жертвенного петуха магических фигур, внушая трепет младшим и старшим обитателям Серых Пределов. Пройдет, не пройдет?

«Кан-Джай, оно приближается! – заверещал не своим голосом Мунк в моей голове. – Быстро! Прыгнуло!»

«Сильфы! Они гибнут десятками!» – мысленно воскликнула Алисия.

Нечто тяжелое с глухим звуком приземлилось по эту сторону частокола, подняв тучу пыли. Оно все-таки материально. Чистый дух не оказывает влияния на окружающую среду при передвижении. И, твою дивизию, абсолютно невидимо. Ни абриса, ни расплывчатого силуэта.

Замешкавшийся у ворот дозорный похромал от возникшего пылевого облачка на максимально возможной для тролля с вывихнутой ногой скоростью. Повредил, борясь с товарищем.

Я отходил, выставив перед собой копье. Настал час испытать оружие в бою с достойным противником. До сегодняшней ночи предки миловали, как выразился бы Ран-Джакал. Шаг за шагом, к хижине, где укрылась наша команда. Мои бойцы уже достигли ее, заняв круговую оборону. Синька, по глупости развеявший астральную преграду, валялся у ног Вяленого Быка и признаков жизни не подавал. Эх, Шор-Таз, не убил бы ты его случайно, рука-то у тебя нелегкая.

Деревня затихла. Только шуршал волочащий ногу по земле дозорный.

Анг-Джин, старый хрыч, пора тебе приниматься за дело. Ты же охранных духов обещал организовать. Где они летают, твои хваленые сторожа? Предназначение барьер выполнил на пятьдесят процентов. Сэкку задержал до занятия нами позиций. Ну, не совсем, конечно, все на своих местах. Я и бедняга часовой не в счет. Давай, отшельник, переходи ко второй части нашего плана.

«Бал-Ар, тварь не двигается?» – Очень этот вопрос интересует, прямо жизненно важно для меня знать на него ответ.

«Да. Вроде осматривается».

Хитрая бестия. Разница между ее интеллектом и умишком младшего лоа – точно между желудем и столетним дубом. Напролом лезть не захотела, силы бережет. Вынудила парнишку контур разомкнуть. Пожила, видать, порядочно, на своем веку натыкалась на разные барьеры и научилась их правильно обезвреживать.

Сигналки улиточников не срабатывали, вероятно, из-за ее умения обращаться с ними. Она использовала опыт и способности, чтобы обойти примитивную сигнализацию. Чары шаманов, насколько я понял из краткого общения с Гал-Джином, его учителем и учениками, завязаны на присутствие чужого астрального тела, ауры, пересекающей линию сторожевого барьера. Тварь каким-то образом гасит свою ауру. Угу, надо будет спросить ее за чашечкой кофе, каким. Полезное умение, не откажусь перенять.

Интересно, чего она затормозила? Хочет дернуть, столкнувшись с чересчур большим количеством противников? Раньше ее такие мелочи не останавливали. Правда, работала она куда изящнее. О ее присутствии узнавали в момент похищения жертв. Нынче же сэкка никого не тронула, а деревня уже на ушах. Разумный бы засомневался, продолжать ли операцию. Она на нашем поле и размышляет о пакостях, приготовленных для нее выдумщиками-шаманами.

Дозорный проковылял половину расстояния до товарищей, выстроившихся кольцом у дома вождя. Я преодолел столько же до нашей командной хижины. Неуютно мне от невидимости твари. Она просто киндер-сюрприз какой-то, напичкана досадными неожиданностями.

Тролль на полпути замер, сжимая копье побледневшими от напряжения пальцами. Его знобило. Руки, ноги, голова затряслись, превращая молодого парня в подобие чахлого больного старика. Он обернулся и выпученными глазами уставился в клубы пыли на месте, куда прыгнула тварь. Губы задрожали, на лбу заблестели капельки пота.

Гадство, опять она применила магию разума.

Хижины, синекожие, частокол подернулись голубой дымкой и поплыли, закружились, вызывая тошноту. В мозг вбивали раскаленный гвоздь, от адской боли я чуть не упал на колени. Не может быть! Лаклак защищает мой разум от влияний извне, мороки на меня не действуют из-за медитативных тренировок.

Захрипев, я активировал вплетенные в ткань одежды заклятия блокировки сознания и амулет. Имперская магическая школа – лучшая в борьбе с наведенными иллюзиями и внушениями. Никогда не использовал подарка Марна и не предполагал, что придется.

Издалека донесся тихий, на грани восприятия, смех. Издевательский, торжествующий, отвратительный, похожий на карканье стаи ворон, смешанное с шипением клубка ядовитых змей. Меня передернуло, волосы на затылке зашевелились. Я сконцентрировался на окутывающей все вокруг тишине, в которой раздавался хохот, и понял – он слышен лишь в моем сознании.

Волной накатил смрад разложения. Я ощутил жажду убийства и необъяснимую радость мерзкой сущности, пробивающейся сквозь мою психическую и астральную защиту.

– Ке-ке-ке, – слышался смех. За ним последовали обрывки слов и фраз, захлебывающиеся в неистовой радости. – Я помню, помню тебя… Гор-Джах… Ты слабее, чем в нашу прошлую встречу, гораздо слабее… убийца… твоя сила почти не чувствуется… по сравнению с ушедшим могуществом… она подобна жалкой звезде, прячущейся в лучах солнца… ке-ке-ке… выпью… выпью тебя!..

Во мне что-то заворочалось, затапливая сознание холодом. Потусторонний голос умолк, с ним мгновенно ушли боль и головокружение. Стало тепло. Я словно физически ощутил горячие огни, скопившиеся кучками позади, и тошнотворный нелепый сгусток голодной тьмы поодаль. Справа трепетал одинокий огонек, пахнущий страхом. Вкусный запах, от него захотелось есть.

Кто-то голодный во мне облизнулся, обозревая теплые язычки пламени.

Видение растворилось в реальности, оставив чувство недовольства от невозможности сейчас же насладиться вкусом огоньков.

Я вновь стоял с паладинским копьем в руках посреди деревни, неподалеку вопил и корчился дозорный. Его конечности выворачивало, но он не падал. Изо рта, носа и ушей ручьями лилась кровь, вопль сменился хрипом. Тролли в оцепенении смотрели на зрелище смерти.

Изломанное тело синекожего взвилось в воздух, выгнулось дугой и застыло в неестественном положении. Вылезающими из орбит буркалами тролль с ужасом и болью вытаращился на меня, отпечатавшись в моей памяти, и взорвался кровавыми брызгами. Ошметки плоти разлетелись багряным облаком. Оно стремительно растаяло, не коснувшись земли. На утоптанной тысячами ног дороге, ведущей от ворот до тотемного столба и дома вождя, не осталось ни капли крови.

Из пустоты раздался знакомый торжествующий хохот, на сей раз слышный в реальности притихшей, точно кролик перед удавом, ночной деревни. Я заметил дымящиеся, выжженные узоры, оставшиеся от противоментальных заклятий на моей куртке. Чары уничтожились от обрушившегося на них удара.

Пламя факелов, установленных вдоль частокола, заплясало, угрожая погаснуть, хотя ветра не было и в помине. С трех сторон к воротам летели расплывающиеся белесые сущности. Наконец-то охранные духи отшельника соизволили явиться.

Они с ходу врезались в пространство у воротных створок и отлетели, чтобы снова столкнуться. Бесформенные и полупрозрачные, они производили впечатление привидений, прибывших повеселиться. От них веяло ледяным ветром Серых Пределов, верным признаком их принадлежности к лоа. Стукнувшись трижды о невидимое препятствие, духи трансформировались в подобие осьминогов. Отрастили длинные щупальца, ими наносили хлесткие удары и старались опутать невидимку.

Отшельник из шаманов улиточников сохранил больше всего айгаты. Ему ведь не пришлось подпитывать энергетически опустошенных учеников Гварда и Трон-Ка, а также обладающую внушительным запасом магической энергии аэромантку, и тратиться на создание десятков защитных амулетов. Он возвел астральный барьер по частоколу, позволивший бы дозорным уйти до проникновения сэкки в селение и задержавший бы ее до появления охранных духов, патрулирующих деревню.

Моя спина уперлась в стенку нашей хижины. У ворот на невидимого врага активно набрасывались охранные духи, не давая ему ни минуты передышки и не подпуская к жилищам. Я выигранное время использовал для оценивания ситуации.

Духовная стена пропустила воздействие магией разума. Оно было малым и тем не менее едва не разрушило наш план. Кстати, барьер препятствует ментальным влияниям. Значит, дозорного к моменту активации Панциря Озерной Улитки, покрывшего целиком деревню наподобие колпака в форме раковины, пометили. Обойти барьер никак нельзя из-за его формы. И думать пока не хочу, к какому выводу приводит факт метки на взрослом тролле.

Взрослого пометить сложнее, чем ребенка с неокрепшим астральным телом. Поставить метку возможно и на охоте, и на рыбалке, и просто ночью, прокравшись в хижину и коснувшись спящего. Вопрос на засыпку: скольких улиточников пометил похититель? Самое скверное, я в числе меченых. Попробовав протиснуться сквозь слои ментальной защиты, сэкка дотронулся до моего астрального тела, оставил отпечаток своей айгаты в моей ауре и в любой момент может попробовать иссушить меня, что ему вряд ли удастся. Заключенные во мне духи не разрешат. Они бурно реагируют на внешние духовные раздражители.

– Эй, Бал-Ар, Алисия, Лаклак, с вами все в порядке? – окликнул я костяк нашей колдунской группы.

– Эта сволочь погубила треть сильфов, – выругалась девушка.

– И убила тролля, – замогильным голосом произнес ученик Трон-Ка.

Сказывается перенапряжение от контроля над теневой системой слежения. Парень часов шесть в состоянии поверхностного транса, необходимого для управления тенями-духами. Откат предстоит колоссальный, завтра весь день проваляется в бреду. А то и два.

– Мунк, ты перебросишь на меня восприятие Бал-Ара? Не полностью, мне лишь бы знать, где сэкка и как он выглядит.

«Сложно, Кан-Джай, – посетовал морлок. – К тебе трудно войти в разум. Будто протискиваешься в узкий лаз пещеры».

«Кстати, Лаклак, твоя ментальная защита плоховата. – Мысленно я обратился к нашему спецу по псионической безопасности. – Та тварь мне мозги чуть не зажарила».

«Прости, не повторится. Очень сильна попалась, рыбешка тухлая. Блик теперь помогает мне удерживать Скорлупу Разума, поэтому не беспокойся по поводу мороков и тому подобного. Нашего Дара сэкке не перебить».

Фух, от сердца отлегло. «Полагаюсь на вас, ребята».

«Приготовься, Кан-Джай, передаю восприятие Бал-Ара», – предупредил ихтиан.

«Всегда готов. Давай».

Сначала я подумал, мой разум помутился из-за очередной психической атаки невидимки. Зрение начало сбоить, картинка поплыла и сменила цветность. Мир предстал в серых тонах. Сплошная горизонтальная плоскость, двухмерное изображение. Светлое пространство там, где лунный свет заливал площадку у тотемного столба и дорожки между хижинами, шевелилось и, точно водоворот, закручивалось. Потом я осознал – шевелится не земля, а тени на ней, отбрасываемые кружащимися над деревней сущностями. Сильфами, надо полагать.

Участки потемнее, вплоть до абсолютной черноты, тоже двигались. Некоторые активно, другие еле подрагивали. Наиболее подвижные метались у светло-серой, словно проведенной пеплом, линии, обозначающей нарушенный контур барьера вдоль частокола. Четыре тени сшибались и разлетались в стороны. Три бесформенных осьминога и чернильная клякса, поглощающая свет, в середине. От нее тянулись тоненькие нити, теряющиеся в иных тенях. Отростки потолще походили на острые рога и щупальца. Она ощетинилась ими, периодически резко удлиняя к набегающим на нее «осьминогам», и те отскакивали назад, будто боялись к ним прикоснуться.

От нападающих на кляксу головоногих в густую, неспешно приближающуюся к месту схватки тень шли толстые канаты соединительных каналов. О, получается, трио охранников имеет туз в рукаве? Ну, Анг-Джин, старый шулер, порадовал.

Почуяв нового противника, клякса медленно двинулась к серой линии. Не уйдешь, тварь. Моя очередь тебя неприятно удивлять.

«Мунк, снимай восприятие».

В ту же секунду серый мир уступил реальности.

Из-за хижин выступало диковинное существо, светящееся бледной зеленью. Дикая помесь паука и улитки степенно перебирала восемью мохнатыми лапами, заканчивающимися острыми, вспарывающими почву когтями. На усеянной черными глазами башке щелкали челюсти, с которых стекала вязкая мутная жидкость, под ними скрещивались не менее внушительные клешни. Паукокраб тащил на спине громоздкую раковину улитки. Размерами вылезшее нечто – с пещерного медведя.

Сэкка переместилась вплотную к частоколу и прыгнула. Ничем иным не могу объяснить ударивших по воздуху в трех метрах над частоколом охранных духов, раньше бивших в точку примерно в метре от земли.

Не пущу! Вынув из-за пояса футляр со свитком, вскрыл его и развернул пожелтевший лист, исписанный магической формулой. Айгаты потрачу две трети запаса. Ну, поехали.

Складываю пальцами «козу», концентрирую в ней магическую энергию, произношу на элохианском название заклятия, не забывая послать в голос порядочную долю энергетического запаса, и впечатываю в свиток указательный палец с мизинцем, отдавая положенное для активации количество айгаты. Сделано.

Из листа выстрелило двенадцать белых лучей, по одному на вырезанный знак за пределами селения. Свет пронзил частокол, впился в стволы ближайших деревьев. Между ними вспыхнуло сияние, окружившее деревню бледным кольцом, поднимающимся к небесам.

В свиток от белой луны ударил столб призрачного света, становящийся плотнее и видимее с каждым мгновением. Лунный свет питал заклятие. Мать в зените, и ее магия наиболее сильна.

Тварь отпрянула от образовавшейся преграды, на мгновение обретя расплывчатый, лишенный определенной формы абрис. Астральный Барьер Белого Лунного Света нынче особенно крепок, его и старейшему лоа запросто не проломить.

Охранный дух, управляющий тремя «осьминогами», раздвинул спинной раковиной створки приоткрытых ворот и неторопливо, с важностью хозяина, коему некуда спешить, зажатая его миньонами добыча ведь никуда не денется, пошел к сэкке.

Невидимка ринулась прочь, увлекая за собой подручных крабопаука, и вильнула вбок. Перед ней засиял, переливаясь зеленью, Великий Панцирь Озерной Улитки. Установленный второй барьер в паре метров от частокола отрезал ее от деревни и лакомой пищи. Хитрюгу обхитрили, поймав в ловушку.

Тролли – смекалистый народ, тем более их шаманы. Выслушав меня, Анг-Джин внес некоторые дополнения в мой план. Изначально предполагалось заключить тварь между лунным барьером и Доспехом Алого Серафима с последующим зажариванием до абсолютного астрального выгорания. С непонятным противником шутки плохи, и я собирался выложиться на полную, избрав самый надежный вариант ликвидации. Отшельник возразил. Дескать, это дело улиточников, и они сами сэкку прикончат. Посмотрим, оправдаются ли надежды синек на охранных духов и мощнейшую духовную стену в арсенале местных шаманов.

Палена

Маленький сын Палены умирал. Его дух еще не уплыл на сияющей лодке в туман Серых Пределов, но ногой уже ступил в челн Смерти. Материнское сердце чуяло надвигающуюся беду и разрывалось от горя. Озеро слез выплакала мать, моля Озерную Улитку сжалиться и позволить ребенку остаться в мире живых. Она просила забрать ее жизнь взамен детской. Жестокие духи были бессердечны и не внимали ее мольбам.

Гралл-Таг клялся перед алтарным камнем у тотемного столба добыть трехрога, пещерного медведя и саблезуба для первопредка, только бы сын выздоровел. Туша буйвола легла на жертвенник на второй день после клятвы.

Верховный шаман одобрительно улыбался, благословляя умелого и отчаянного охотника, говорил, покровительница племени благосклонна к нему и выполнит просьбу. Требуха и шкура с костями сгорели в пламени, пепел развеяли по реке, мясо закоптил и спрятал в погреб Гал-Джин, угостив учеников жертвенным трехрогом, как и полагается шаману поступать с жертвой.

Сын Палены и Гралл-Тага продолжал чахнуть. Жидкую кашицу из мякоти тростника, заваренную на мясном бульоне буйвола и заправленную целебными порошками, ему вливали в горло. Он брыкался, вопил, отплевывался, не принимая столь ценной пищи.

«Духи, за что наказываете меня и мою семью?» – думала мать, глядя на исхудавшее тельце в выстланной мехом корзине. В хижине пылал очаг, унося дым в отверстие на крыше и даря благодатное тепло. А сынишка дрожал, умоляя согреть его. Холод, от которого не спастись, пробирал его до костей. На коже проступал липкий холодный пот, вытираемый внимательной матерью. Компрессы из красных лопухов, смоченные зельем от верховного шамана, не помогали. Ничто не помогало.

– Мама… воды… – еле слышно прошелестел сын, не открывая глаз.

Его взгляд давно, кажется, целую вечность, перестал быть осознанным и бесцельно блуждал по внутренностям хижины, не видя ничего и никого. Он с ужасом шептал по ночам о страшной темной пещере со стенами, оплетенными корнями, и заваленным костями полом. О почерневших от крови каменных плитах, возвышающихся из костяного покрывала, и о том, как его привязывают к ним и режут тело, воткнув множество ядовитых иголок с черными нитками. Он упрашивал забрать его оттуда, визжал, метался, не успокаиваясь до рассвета.

Заплаканная Палена шла к Гал-Джину, уверенная, что сына мучит злой колдун. Верховный шаман сокрушенно качал головой и разводил руки. «Мой ученик проведет обряд очищения, – вздыхал он, – молись Озерной Улитке и Подателю Жизни, женщина».

Она знала, обряды учеников не исцеляли других детей. От хвори спаслось всего двое, и то благодаря стараниям Гал-Джина, проводившего над ними долгие ритуалы. Чересчур долгие для остальных сыновей и дочерей Озерной Улитки.

– Пей, сыночек. – Палена поднесла ко рту сына ковш с подогретым целебным отваром.

Гралл-Таг крепко держал приподнятую головку сынишки, другой рукой сжав его ручки. Едва жидкость коснулась губ, ребенок закричал, задергался, расплескивая содержимое ковша.

– Нет! Нет! Оно печет! Ледяное и печет! Мама, ты насыпала в лед красного перца! Зачем? Не надо!

Палена расплакалась и отложила отвар, осушив тряпицей мокрые губы сына.

– Почему? Чем мы провинились перед вами, о великие духи? – восклицала она.

Муж обнял ее, прижал к себе, поглаживая волосы, она уткнулась лицом ему в плечо. Он охотник, ему не пристало плакать. В его взоре с первого дня болезни сына поселилась боль. Это их с женой первенец, наследник накопленного богатства – шкур, клыков, бивней, развешанных по хижине и устилавших глинобитный пол. Погреб ломился от мяса, рыбы и грибов.

Отец Гралл-Тага жил и умер охотником, дед охотился, едва научившись ходить. И маленький Базак стал бы охотником. Фигурки зверей, вырезанные из олифантовой кости, белой, точно молоко прирученной козы, висели на шнурках над ложем сына. Здоровым малыш смеялся, видя шевелящихся над ним медведей, буйволов, кошек. Они оберегали от ночных кошмаров. Теперь же бесполезно покачивались, колеблемые незримым ветром, дующим из Серых Пределов.

«Скоро в деревне не останется здоровых детей», – думала Палена. Уже сейчас все семьи клана затронула страшная болезнь, считающаяся проклятием злого колдуна. За три дня ребенок усыхал, становясь похожим на скелет, обтянутый тоненькой кожицей. Третьей ночью он неизменно умирал. Нынешняя ночь последняя для крошечного Базака и трех соседских сыновей.

При мысли о неизбежном Гралл-Тага охватывала ярость, о чем он не раз рассказывал жене. Подлая тварь, убивающая исподтишка, до чего же он желал встать с ней лицом к лицу и вогнать ей в пасть заговоренный металлический наконечник копья, передающийся из поколения в поколение в семье охотника.

Вождь строго наказал не вмешиваться в бой с Крадущим Жизнь. По слухам, вор – могучий сэкка. Охотнику плевать, насколько силен враг. Он жаждал пролить его кровь и выпустить кишки, как и большинство мужчин племени. Сильнейшего и хитрейшего зверя можно убить. Даже злой колдун не устоит против заговоренной стали, смазанной ядом.

Снаружи хижины доносился шум. Тварь явилась в селение, и ее встретили чарами шаманы Улиткоголовых и Водяные Крысы. Гралл-Таг страстно хотел быть там, сражаться с ними плечом к плечу. Палена знала желание мужа и противилась его исполнению, ибо страшилась боя с сэккой. Она не могла лишиться и его.

– Мама, – простонал сын, распахнув веки и уставившись невидящим взором в потолок. – Мне плохо… Темнота… Почему так темно, мама?..

Тельце свело судорогой, он завопил от боли и страха. Бросившийся к нему отец схватил его за ручки и ножки, мать придерживала головку и грудь. Маленький Базак темнел, на коже стремительно выступала вязкая, подобно смоле, жидкость, не имеющая ничего общего с потом. Под кожей ходуном заходили твердеющие, увеличивающиеся мышцы.

– Гралл? – выкрикнула испуганная происходящими изменениями Палена.

Муж зарычал, оскалившись, словно дикий зверь. Почерневший, облепленный неведомой гадостью сын вцепился удлинившимися зубами ему в предплечье. Из раны хлынула кровь, охотник отпустил Базака, но тот намертво повис на нем, ухватившись ручонками, и, терзая отцовскую руку, полез вверх.

Гралл-Таг тщетно попытался оторвать от себя нечто, бывшее недавно его сыном. Пальцы соскальзывали из-за смоляной дряни, полностью покрывшей ребенка. Тогда, размахнувшись, тролль ударил им об пол. Черный сильнее впился зубами в плоть, придвинувшись к плечу охотника.

– Не подходи! – окриком остановил охотник кинувшуюся на помощь Палену.

Поскользнувшись на оставленной на полу от удара слизи, он опрокинулся на спину. Базак – нет, не мог быть его сыном этот скользкий уродец – рванулся к шее, норовя погрузить в нее клыки.

Выхвативший из-за пояса нож Гралл-Таг двинул рукояткой по чудовищно распухшей башке, мало напоминающей голову сына. Послышался хруст проломленного черепа, тельце обмякло. Спустя миг существо внезапно дернулось и рвануло горло охотника зубами.

– Сын… сыночек, – не веря в происходящее, пролепетала Палена.

Ее ладонь нащупала копье, лежащее у корзины. Муж положил оружие возле сына в надежде прогнать хворь.

– Ма-ма, – оторвался от развороченного кровоточащего горла черный, замер, прислушиваясь, и повернул заляпанную алым клыкастую морду к женщине. – Ма-ма зовет…

Анг-Джин

Охранный дух, вставший неподалеку от сэкки, равнодушно рассматривал нового врага. Пребывающий в глубоком трансе отшельник ощущал его всем своим естеством. Невидимка виделся ему клубком извивающихся черных щупалец-нитей, выбрасываемых для защиты и атаки. Он отчаянно сопротивлялся сторожевым духам, спасавшимся до сих пор благодаря ловкости. Единственное попадание – и, был уверен старый шаман, им конец. Они не причинили твари ни малейшего вреда. Потягаться с ней в силах лишь главный страж.

Анг-Джин годами создавал охранника, достойного защищать верховного шамана. Десятилетиями он скрещивал элементальных духов с лоа животных и десять зим назад сумел сотворить себе надежного стража.

Духи паука-птицееда и лесного отравителя, помещенные в тела живых потомков, соединились с духом Озерной Улитки. Подобное сочетание улиточники сочли бы дерзким оскорблением покровителя племени, да она не возражала, успокоенная щедрыми жертвоприношениями. О, скольких быков и пленных троллей потопил он во славу прародительницы Зеленых Улиток! Не меньше сотни.

Благодарная Озерная Улитка позволила ему провести обряд слияния. В результате родилось необыкновенное создание, напоенное духовной силой. Краб с повадками и умениями паука, несущий на спине прочнейшую раковину, непробиваемую и заговоренным копьем. Броня, защищающая охранника наподобие имеющейся у насекомых, с ростом создания крепчала и утолщалась. Проломить ее обычным оружием невозможно. Ядовитая аура, уничтожающая духовную Силу, ослабляла противника, кем бы он ни был. Клешни и челюсти довершали начатое, разрывая врага на куски.

От колдовских пауков юга Ксарга, кроме яда, страж унаследовал способности плести сеть и плеваться ядовитой паутиной, прожигающей деревья и камни, а также скорость и умение далеко и высоко прыгать. Он пребывал в двух мирах – мире живых и мире духов, перемещаясь из одного в другой по зову творца и хозяина.

Анг-Джин назвал свое величайшее творение просто – Восьмилапым Стражем, Ханеркаром. Имя подходило защитнику и нравилось ему, ибо, всякий раз слыша его, он испытывал ощущаемое шаманом удовольствие.

Отшельник не сомневался: охранник справится с сэккой. Узнав, на что способен ее противник, тварь попыталась бы вырваться из барьерной ловушки, не вступая в сражение.

К мощным духам присоединяются лоа помельче, составляя их окружение. Ханеркару сопутствовали несколько духов, находящихся по силе на границе между старшими и младшими. Страж сделал их частью себя, превратив в разведчиков и загонщиков добычи. Они отвлекали и замедляли противника до прихода охранника. Ту же тактику бесплотные бывшие обитатели Серых Пределов применили к сэкке. Глупый враг счел атаковавших слабаками и вступил в бой, не подозревая о хозяине лоа. Частичный призыв оправдал себя: гость не учуял эманаций мощи охранного духа, занятый барьерами и боем с тройкой помощников.

Надо признать, ученик верховного шамана Водяных Крыс оказался хорошим колдуном. Созданная им духовная преграда достаточно крепка для сэкки, равного по силе старшему духу. По прочности она не намного слабее Великого Панциря.

Умом и воспитанием человек приятно удивил отшельника. Он выкрутился по пути в деревню, показав хитрость и находчивость. Воинов действительно выстроил впереди, в запасе оставив синекожего повелителя теней и рыбоголового с белым волком. Весьма разумно. Он не проявил недоверия и вместе с тем не прослыл доверчивым недотепой.

Вспомнив Кан-Джая, Анг-Джин невольно улыбнулся. Из парня вырастет неплохой шаман, если раньше не убьют. Ему не хватает опыта. Впрочем, первая же война подарит ему недостающие знания и поможет навсегда их усвоить. Вторая война отсечет лишнее, сделав из него настоящего Говорящего с Духами. Не одних воинов она превращает в мужчин. Для шамана нет урока лучше боя с иным колдуном.

Резкая боль вернула отшельника из плена воспоминаний. Сэкка, в последние мгновения метавшийся из стороны в сторону, сумел-таки рассеять тройку сторожевиков. Всех и сразу.

Охранные духи распались на лоскуты, исчезнувшие в мгновение. Они в очередной раз отлетели от сэкки и неожиданно развеялись, будто разрезанные на кусочки невидимой овощерезкой.

Я пожалел о том, что не увидел хотя бы в теневом измерении случившегося с ними. Наверняка тварь «позаботилась» о врагах, применив новый вид атаки. Ух, амеба волосатая.

Ликвидировав тройку загонщиков, она нос к носу столкнулась с крабоидом, приблизившимся вплотную к схватившимся противникам. Он некоторое время наблюдал за боем, приподняв клешни в угрожающей стойке типа «Не подходи – убью!».

Надеюсь, он верно оценил врага и его тактику, разобрался в действиях невидимки. Со смертью подручных страж активизировался. Из пасти вырвалась зеленоватая струя дымящегося вещества, обдавшая место гибели помощников мириадами брызг и наконец явив нашему с синьками взору напавшее на деревню существо.

Оно выглядело выросшим из земли бугром в метр высотой. Гладким, без щупалец и конечностей. Во всяком случае, они не были видны. Бугор мелко подрагивал, расплываясь по залитой зеленью земле.

Согнув членистые лапы, крабоид резко распрямился и прыгнул на врага. И тут-то с сэккой произошла трансформация. Холм вырос вдвое и лопнул. Из него встала во весь рост… статная синекожая женщина. Длинные, достигающие пят пышные иссиня-черные волосы, казалось, поглощали свет костров, не позволяя рыжим сполохам плясать в них. Абсолютно обнаженная и безоружная, не считая загнутых кверху нижних клыков и длинных когтей, она ждала приближающегося стража. На жестком лице и в позе отражалось напряжение.

В момент перед окончанием прыжка волосы троллихи выстрелили в охранного духа десятками прядей, туго скрученных в подобия кольев. Членистоногий в воздухе не успел увернуться, да и не смог бы с его габаритами: недостаточно пространства для маневра и времени на выполнение. Чернильные пики вонзились в грудной щиток и брюшину. По инерции крабоид падением снес бы противницу, однако она необычайно ловко, почти незаметным движением переместилась в сторонку. Он плюхнулся в зеленую жижу.

Страж издал звук, похожий одновременно на визг забиваемой свиньи и скрежет металлом по стеклу. Под ним извивались будто бы вросшие в брюхо темные корни-щупальца, оплетающие его и, я почему-то уверен, проникающие глубже в восьмилапое тело.

Погибшее трио охранных духов было на порядок маневреннее. И главное, они летали, поэтому уклонялись от волос столь долго. Крабоид же, имея неплохую скорость, принадлежал к типу ходячих танков. Понадеялся на плевок зеленкой, сковавшей врага, и на мощные челюсти с клешнями. И проигрывал, неправильно оценив возможности противника. Точнее, противницы – уж не знаю, кто сэкка на самом деле.

В хижине шамана кто-то жутко закричал. Какого?.. Барьеры работают нормально, причин для волнений вроде нет.

Волна смрада и леденящего душу холода окатила меня. В деревне появился кто-то новенький, пришелец из Серых Пределов. В отличие от похитительницы колдунов, постоянно находящейся в стелс-моде, новичок не скрывался. То ли не умел, то ли не счел нужным, тем самым оповещая о своем приходе округу. Кто призвал? Гал-Джин с отшельником? Не нравится мне аура призванного духа. Скользкая, отвратно пахнущая. Омерзительная, словом.

«Алисия, приготовь свиток», – передал я по мыслесвязи, не сводя глаз с барахтающегося и старающегося перекусить клешнями волосяные жгуты крабоида и параллельно боковым зрением наблюдая за обстановкой в деревне.

«Тот самый?»

«Угу. Прочтешь, когда скажу, либо сама поймешь когда».

«Сандэр, ты… береги себя, ладно?»

«Хм… Буду осторожен, обещаю».

С таким врагом быть легкомысленным – непозволительная роскошь. Зазеваешься – голову отрежет и без кожи оставит. И внутренностей. Вон страж – наглядный пример.

Сэкка стояла на свободном от зеленки участке и с немым восторгом наблюдала за затихающим крабоидом. Волосы обвили конечности, шею, челюсти охранного духа. Он продолжал вяло брыкаться, лежа на боку. Часть волос вновь удлинилась, сформировала несколько щупалец-копий, вонзившихся в выпуклые глазищи стража. По гиганту пробежала судорога, и он прекратил сопротивление.

Волосяные жгуты стали толще и ритмично задвигались, напоминая шланги, перекачивающие жидкость. Похоже, они высасывали из поверженного охранного духа айгату. Блин, сэкка из него всю энергию заберет, восполнив утраченную при борьбе с тройкой летунов-осьминогов и преодолении моей ментальной обороны.

Господа шаманы, ваш выход. Панцирь простоит еще полчаса, поторопитесь, иначе я за себя и мою команду не ручаюсь.

Гал-Джин с отшельником не замедлили выйти. Оба понурые, сосредоточенные. Ауру верховного видно простым зрением. Тролля обволакивала дымка, переливающаяся оттенками зеленого, в ней кружились яркие искорки. Айгата Озерной Улитки образовывала призрачное подобие раковины, защищающей шамана.

Анг-Джин с измученным видом следовал за бывшим учеником. Глаза его источали зеленый светящийся дым. Обалдеть, высшая степень транса улиточников! Я о ней слышал от Гварда. Полное единение телесности и астральной медитации, уникальная техника, одна из немногих у здешних колдунов, применяющаяся непосредственно на поле битвы. Суть ее в повышении возможностей организма. Скорости, регенерации, чувствительности. Вошедший в транс прекрасно ощущает духовные сущности и может причинить им вред, изменяя свое астральное тело. Он становится наполовину духом, наполовину сверхбыстрым и сверхсильным живым существом с потрясающей скоростью духовного и физического восстановления.

Разозлился старикан не на шутку. Насколько мне известно, на транс уходит море магической энергии, и откат после него сродни смерти. Кома, короче говоря, и не факт, очнется ли храбрый отшельник.

Его ученик поступил разумнее, воззвав к Озерной Улитке. Он все-таки типа ее главного жреца в племени и располагает дарованной ею айгатой. Откат распределяется поровну между ним и духом-покровителем. Состояние овоща ему не грозит.

Помнится, планируя оборону деревни и ловушку, шаманы в унисон твердили – дескать, их план прост и эффективен. Сэкку прибьет охранный дух, а не прибьет – изрядно ослабит боем. Ее после боя со стражем, мол, и ученик прикончит, изгнав в Серые Пределы.

Ню-ню. И где ваша уверенность, товарищи колдуны? Собственноручно приходится избавлять мир от загадочной твари, коей я и определения в справочнике лоа и элементалей не найду, ибо не встречали имперские маги никого подобного.

Сэкка развернулась к идущим шаманам и беззвучно рассмеялась, растянув тонкие губы в оскале. Крабоид у ее ног скукожился, превратился в пустую шелуху. Волосяные жгуты освободили останки и укоротились до прежней длины. Ведьма, блин. Ожидали застать ее слабой? Не дождетесь.

Раковина Гал-Джина увеличилась, уплотнилась. За ней угадывался силуэт синекожего, решительно направляющийся к барьеру. Неужели снимут духовную стену? Верховный начертал в воздухе знак и безбоязненно шагнул в зелень Великого Панциря, пройдя сквозь него.

Сэкка, ухмыляясь, покачала головой отшельнику, собравшемуся переступить линию барьера, словно запрещала ему входить. Жестом его остановил и Гал-Джин. Что случилось? Не хочет разделять победу со стариком?

– Кан-Джай! Кан-Джай! – Из хижины шаманов выбежал взволнованный Варк-Дан. – Мой почтеннейший учитель просил передать, чтобы ты бросал в бой своих лоа в последнюю очередь!

– О чем ты? Я не призывал лоа.

Призвав духов, я бы в отключке из-за отката валялся. Демоны их побери, кому они обязаны своим появлением здесь?

Дальняя хижина взорвалась истошным воплем. В том направлении как раз веет смрадом посетителя из Серых Пределов. Парочка охранявших дом вождя дозорных по приказу высунувшего нос за порог командира телохранителей нехотя побежали разбираться, в чем причина крика. Один заглянул за тканевую занавеску и отскочил. Спотыкаясь, попятился.

Во входном проеме, отодвинув полог, показалось нечто абсолютно черное величиной со среднего тролля. Оно повело клыкастой безглазой башкой, издало ряд цокающих звуков и вдруг очутилось на груди упавшего в пыль дозорного, придавив его к земле.

Телепортация? Невероятная, неуловимая зрением скорость? Догадки вспыхнули и потухли в мозгу.

Черная бестия склонила голову набок, точно прислушивалась к чему-то, хотя ушей у нее не заметно. Гладкая круглая голова с уродливой дырой вместо рта, откуда торчат острые тонкие иглы зубов и сведенные клыки, и провалом носа с парой отверстий для дыхания.

От брошенного копья тварь проворно уклонилась, припав пастью к горлу замершего синекожего. Тот попытался извернуться из-под нее, но не успел. Длиннющие когти с необычайной легкостью отделили его голову от туловища, а челюсти черного пережевывали кусок, вырванный из горла. Существо не спешило, будто не нацелились на него два десятка отравленных копий и дротиков.

Дозорные метнули оружие, и тварь буквально исчезла, на короткий миг обратившись размытой тенью. Возникла она в толпе телохранителей, раздавая удары когтистыми лапами направо и налево. Крайние дозорные, лишившиеся дротиков, оседали на землю с распоротыми животами и разорванными шеями. Кто-то застонал, кто-то захрипел, захлебываясь кровью.

Твою же… В памяти предстала давняя картина. На берегу расстелены циновки, рассыпана еда и разлиты напитки. На пристани неподалеку умирают тролли, загрызаемые выдроподобной тварью…

Я окунулся в алую теплоту, скрывшись от внешнего мира. Там, снаружи, бушевал ураган, гремели громы и шумела непрекращающаяся битва. Здесь безопасно. Никто не тронет меня, никто не причинит вреда. Вселенная замкнулась во мне, я расширился до ее бесконечности и вместе с тем сжался в неизмеримо малую точку. Тишина… благостная, теплая тишина… до встречи.

Мышцы налились силой, усталость ушла, сменившись легкостью. Кровь быстрее заструилась по жилам, разнося кислород тканям в ускоренном темпе. Само время словно замедлилось для меня, когда я возвратился из телесности. Вернее, я пребывал в ней и сейчас. В варианте, совмещающем телесность и внешнюю реальность.

Теперь-то точно пролежу без чувств целые сутки из-за отката. Режим, разработанный на основе техник медитации, отбирает бездну энергии, как магической, так и телесной. Зато по скорости и силе я не уступлю ребятам из охранной дюжины Ран-Джакала, даже немного превзойду их, спасибо дедушке Тлансу и сыну Дагона, «пожертвовавшему» для меня часть своей плоти. Разумеется, мое превосходство относительно. Войди синекожий в состояние боевого бешенства – и за ним я вряд ли поспею.

Телохранители Бена-Джака – не охрана. Они приманка, занимающая безглазую тварь. Она скакала между ними, разрывая в клочья синие тела, упиваясь льющейся кровью. «О, сколько добычи! И ни удара сердца, чтобы посмаковать ее как следует». Восторг и сожаление слились воедино. Я точно соединился с хищником, непонятным мне образом чувствуя его настроение и намерения.

Охранники вождя годятся разве что для отвлечения. Настоящая защита – мы с шаманами.

Я начал различать движения существа четче. На фоне кажущихся неуклюжими троллей беснующаяся бестия носилась черным смерчем. Единственное касание означает смерть. Прямолинейное движение, гибель синекожего, разворот, повторение трюка, смерть. Нужно лишь правильно рассчитать траекторию мечущейся между телохранителями тени и вычислить момент гибели очередной жертвы. Вот, сейчас!

Наконечник брошенного паладинского копья опускается, и прыгнувшее на молодого дозорного черное скользкое нечто нанизывается на клинок. Лунное серебро входит в затылок и, пронзив шею с грудиной, пришпиливает тварь к залитой кровью земле. Безглазый вопит от боли, вскакивает, и его пробивают три копья. Каменный молот Гража сминает череп, точно бумагу.

Остатки охранной дюжины и выжившие дозорные со смесью сверхъестественного страха и уважения смотрят на нас. Тварь под моей стопой затихает, истекая смоляной жидкостью.

Мир неспешно возвращается к нормальной скорости.

– Мы убили одержимого зверя! – вскричал вылезший из хижины командир бодигардов. Физиономия сияет, в руке стальной топор на длинной рукояти, в другой – факел. – Мы убили…

Радость сползла с клыкастой морды Улук-Зула. Он уставился куда-то за спины подчиненных, и в глазах его зародился страх, перерастающий в ужас. Никогда не видел подобного у синек.

– Кан, – окликнул Змеиная Шкура.

– Знаю. – Я обернулся, слыша знакомое цоканье.

К нам подбирались три черные твари, судя по внешности, близкие родственники убитой безглазой бестии. Астрально они ощущались идентичными первой. Чернявая компания разделилась. Двое заходили к дому вождя, одна направилась к хижине шамана.

– Весело, – ухмыльнулся Полг, раскручивая перед собой копье с заговоренным наконечником.

Шор-Таз крепче сжал древко оружия, Граж и Крам заняли позиции у входа в нашу хижину. И сколько еще гостей из Серых Пределов притащилось на торжество по поимке сэкки? Мы вас не звали, посему не обессудьте, дорогие лоа.

«Сандэр, что там у вас происходит?» – раздался в голове обеспокоенный голосок Алисии.

«Небольшое противостояние на почве гастрономических предпочтений, – мысленно улыбнулся я. – Выставь Тюрьму Четырех Ветров вокруг нашей хижины, и побыстрее».

Плохо, очень плохо. Всех защитить не успею. Твари, вероятнее всего, невосприимчивы к простому оружию.

Вынув паладинское копье из маленького скелета, плавающего в луже чернильной густой жидкости, я пошел наперерез ближайшему чернышу. Двигался он неторопливо, то ли принюхиваясь, то ли прислушиваясь. Гибель родственничка сделала их осторожнее, они не рвались в бой без предварительной разведки. Умные ребятки. Умнее, чем хотелось бы. Двое изменили направление, сосредоточившись на самом опасном противнике, то есть на мне. Опаснее меня они в деревне не встречали. Верховный шаман занят с сэккой, отшельник… кстати, куда подевался забавный старикан?

Анг-Джин проявил себя спустя секунду, обрушившись на третью бестию. Он приземлился с крыши рядом с ней, и смоляная туша с хрустом сплющилась, точно ее приложили гигантским молотом. Бывший учитель верховного резко рубанул ладонью воздух, направив жест на врага, и тот с визгом согнулся пополам. Нет, не согнулся. Его сложило вдвое, книжкой. Перелом позвоночника гарантирован. Живое существо парализовало бы, однако тварь полосовала пространство когтями и на парализованную ничуть не походила.

Ну, старый, ну, даешь! Нам бы твое умение в ту весеннюю ночь, и не пришлось бы Водяным Крысам хоронить стольких троллей.

– Повеселимся, Шор-Таз?

Оскал Полга напугал бы любого грабителя из подворотен Саурума. Вяленый Бык в ответ пренебрежительно хмыкнул, удобнее перехватив копье со стальным заговоренным наконечником, приобретенное у магов-кузнецов в бытность имперским наемником.

Подбирающаяся к нам двойка атаковала. Оба черныша одновременно прыгнули в разные стороны. Один ко мне, второй – к отшельнику, намереваясь напасть со спины. Действий старикана я уже не видел, поглощенный боем с моим врагом.

Отклонившись, пропускаю замахнувшуюся когтями тварь и тычу в нее паладинским копьем. Ловкая, зараза. Металл бьет мимо. Она, подняв облако пыли, разворачивается ко мне. В нее метит Змеиная Шкура, пользующийся задержкой от ее торможения. Попал синька, пересчитав ей ребра зазубренной сталью.

Бестия, несмотря на рану, продолжила атаку. Проклятье, не успеваю увернуться! Выставляю перед собой оружие. Она врезается в обитое бронзой и испещренное магическими знаками древко, выворачивается штопором, раскрыв веером когтистые пальцы.

Шор-Таз пригвоздил ее в полете скорее случайно, чем намеренно. Продырявленное плечо прибило к земле, черныш взвизгнул, с треском разрывая скользкое мясо и кости, и освободился ценой развороченной ключицы. Безглазый завертелся волчком, подняв тучу пыли, из которой скакнул на меня. У кого я читал о боязни лоа и одержимых лунного серебра, намоленного пресветлыми паладинами? Неправильный одержимый попался, наверное.

Время вновь тянулось бесконечной резиной, позволяя оценить ситуацию и отреагировать. Замедленная затягивающейся раной тварь закрутилась в прыжке, распарывая когтями-бритвами воздух. Ей бы в гимнасты податься – медали все были ее. Какая смышленая, знает, чего опасаться и как защищаться. По ней прямой удар не пройдет, и метательный топор не поможет.

От рывка на максимально доступной мне скорости заныли мышцы. Волокна рвались от перенапряжения. Паладинское копье блеснуло оранжевым светом, прежде чем врезаться в бестию на уровне поясницы и войти в скользкую черноту на добрую пядь.

Полет прервался. Рухнувший безглазый взвизгнул, вцепившись зубами и когтями в древко. На бронзе отпечатались когти и зубы, глубоко вдавившие и оцарапавшие металл. Перегрызть и перерубить оружие не получится.

За порчу ценного имущества ты мне заплатишь, гадина такая. Оно же уникальное, нигде не купишь.

Усиливаю нажим, погружая наконечник в живот черныша, и веду лунное серебро вверх, к груди. Моя цель – твое сердце, брунетистый. Враг царапает землю, визжит, сучит лапами. Потерявшую резвость тварь протыкают Полг с Шор-Тазом, она потихоньку успокаивается. А нечего кидаться на моих товарищей.

Паладинское оружие все-таки действует. Чернильная жидкость вытекает из раны зловонным потоком, скапливаясь в лужу. Тело уменьшается. Жижей сползает с костей мясо, обнажая детский скелет.

Ясно, в кого вселились лоа и кто призвал их. Сэкка.

Грохот развалившейся хижины заставил нас отвести взгляд от чудовищной трансформации. Из-под обломков с криками выскочили женщины и престарелый тролль, за ними вылезла смоляная бестия. Вторая нависла над отшельником, фонтанирующим айгатой, и с размаху впечаталась в основание тотемного столба, аккурат на жертвенный камень, пролетев метров десять.

Анг-Джин увеличил астральное тело за счет магической энергии, преобразуя его по своему желанию. Зеленоватая аура выдавала принятую им форму – длиннорукий гигант с пальцами-хлыстами. Из носа и ушей старика текли алые струйки. Он их, кажется, не замечал, с энтузиазмом расшибая в лепешку противников.

У верховного дела обстояли хуже. Раковина из айгаты рассеялась, сам он неподвижно лежал у ног сэкки. Равнодушно переступив через него, женщина склонила голову набок. Ограду Великого Панциря она наградила долгим изучающим взглядом, затем закрыла глаза и замерла.

Ох, чую, опять задумала плохое.

Ощущение близости обитателя Серых Пределов ослабло. Двое из четырех лоа развоплощены. Если они – часть одного, то он ослаблен. Отшельник приканчивает третьего, запустив в него заостренные астральные пальцы обеих рук и продырявив. Разведя ладони, старик разорвал безглазого на куски.

Четвертый, последний миньон сэкки сполз с жертвенника, но в бой не рвался. С ним происходили странные метаморфозы. Туловище и конечности раздувались от нарастающих мышц, голова увеличивалась, обретая форму тролльего черепа, облепленного полусгнившим черным мясом и клочками темных волос.

Твою же дивизию! К чудовищу потекли струи чернильной жидкости, натекшей с убитых мною одержимых. Они впитывались в стопы, жилами поднимались к туловищу и распространялись по всему телу, набухая и пульсируя.

Блин! Слияние духов! Могущественный лоа способен управлять своей свитой как угодно, в том числе объединять ее в целое, подвластное его воле. По сути, оно продолжение его сущности. Эдакий отросток наподобие «загонщиков» крабопаука-стража. Для нас соборный дух-миньон, так величают слившихся лоа маги империи, большая проблема. Он сильнее чернышей, и ликвидировать его на порядок сложнее.

Подувший ураганный ветер едва не снес крыши с хижин, возвещая постановку Тюрьмы Четырех Ветров. Воздушный барьер образовался вокруг нашей хижины и дома вождя, заключив выживших телохранителей и Гража с Крамом внутри. Алисия с морлоками и Бал-Аром обезопасили себя. Мне же придется разбираться с помощником сэкки.

Одержимость – штука крайне опасная, прежде всего для носителя злого духа. Шансов остаться в живых у него практически нет, ибо он средоточие айгаты лоа. Разум его и дух поглощаются, и спасти беднягу почти невозможно. Уничтожь носителя – и дух с большой вероятностью уйдет в Серые Пределы, такова простейшая формула борьбы с одержимостью. Поэтому духовные сущности изо всех сил стараются сохранить целостность физического тела носителя. Исключение – специально созданные одержимые, чьи жизни принесены в жертву. Плоть преобразована в магическую энергию, и убить их труднее всего.

Духи вселились в детей. В жертву ребятишек не приносили, следовательно, уязвимое место у соборного духа-миньона имеется, и оно уничтожимо физически.

Вытащив из пояса футляр, я вынул и развернул свиток. Съешь-ка это, малыш! Все для тебя.

Чудовище тряхнуло башкой и с оглушительным ревом понеслось на отшельника. Тот кровожадно, радостно засмеялся ему навстречу. Ни дать ни взять – долгожданное свидание двух маньяков.

Удар плетью монстр проигнорировал, на бедрах выделились и разгладились рубцы от касания пальцев из айгаты. Прыжок – и он приземляется, казалось бы, на старика. Пожилой шаман деликатно отошел в сторонку, потянув обвившие щиколотки чудища кнуты-пальцы. Потерявший равновесие исполин грохнулся на обломки хижины, отчего земля ощутимо вздрогнула, а старикан влепил ему энергетическим кулаком в основание черепа.

– Стрела Белого Огня! – прочел я на элохианском.

Свиток вспыхнул электрическим разрядом, осевшим у меня в руке потрескивающей шаровой молнией. Ну, чернявый, замри на секундочку. Я тебя небольно зажарю.

Миньон провел ручищей, сбив с ног в свою очередь отшельника, и подпрыгнул из положения лежа. Эх, работать бы ему в цирке, акробатические трюки показывать. Подхватив лежавшего шамана, он крутанул его наподобие молотобойца и запустил в тотемный столб.

С треском святыня Озерной Улитки разломилась. Деду не позавидуешь. Разбить собой бревно в два обхвата толщиной и каменные опоры, даже будучи в покрове, чревато нежелательными последствиями для здоровья. Старик упал на щепки возле столба в изломанной позе. Голова повернута под ненормальным углом, спина согнута треугольником, весь в крови. Надеюсь, способности к регенерации у него не хуже, чем у Гал-Джина, иначе конец старикану.

С моей руки сорвалась ослепительная молния. Я не различил, куда она попала. Отката не последовало. В трансе его не ощущаешь. Зато по окончании боевой медитации он навалится на меня неподъемным грузом.

Зрение восстановилось, и мне предстала безрадостная картина. Черный гигант превратился в оплывающую смоляную гору. Подействовало! Носителя испепелило, и дух покидает труп. Вернее, оставшийся от него пепел.

Впрочем, думать о победе рановато. Тотемный столб, служивший передатчиком энергии Озерной Улитки и питавший барьер, защищавший деревню, разрушен. С ним рассеялся и Великий Панцирь.

– Полг, Шор-Таз, осторожно оттащите верховного к дому вождя. Не попадитесь ей. – Блин, губы почему-то пересохли, в горле комок.

Сэкка открыла глаза и шагнула, внимательно смотря на меня. Во взгляде нет прошлой радости. Не ощущаю ничего, кроме пышущей от нее ненависти. Она не хочет рисковать. Способности шаманов изучены ею назубок. Вот с магией имперцев она, наверное, не имела возможности познакомиться. Я для нее темная лошадка. Она не знает, чего от меня ждать, и осторожничает.

Змеиная Шкура и Вяленый Бык, разделившись, рысцой двигались вдоль хижин с двух сторон от сэкки. Они прятались в тени за постройками на почтительном расстоянии от похитительницы колдунов. Наверняка наша почетная гостья заметила бы их и в абсолютной темноте.

Она совершенно не желала, чтобы кто-то подходил к Гал-Джину без ее разрешения. Волосы «выстрелили» в моих бойцов, едва те приблизились к частоколу. Я метнул в нее топор, и она, отклонившись, прервала атаку на троллей. Лезвие срезало клок вьющейся тьмы. Пряди опали и тут же растворились в поглощающей свет гриве.

В трансе не чувствуешь боли. Поврежденные при атаке на одержимого волокна мышц, повинуясь моей воле, срастались. Еще чуть-чуть – и они будут в полном порядке.

Впервые войдя в боевой транс второго уровня, я потом пробыл седмицу без сознания. Очень энергозатратно для организма и астрального тела, отката не выдерживаю. Второй уровень, конечно, крут. Микроповреждения затягиваются в мгновение ока, используешь предельную для физического тела скорость. Для вхождения надо пробыть на первом уровне самое меньшее полчаса. Переход осуществится автоматически.

Этой технике, по словам Гварда, боевых магов из личного охранного отряда императора обучают. Откуда зверомастер ее выучил, непонятно. Для меня, продвинувшегося в телесности дальше, чем Лилька, и полагающегося на оружие и собственное тело в большей степени, чем на колдовство, боевой транс – самое оно.

Рано для его применения. До перехода минут двадцать. Эх, чую, наша с сэккой дуэль завершится раньше. С шустрой похитительницей шаманов на втором уровне только и сражаться.

Что за?.. Лоа, вселившийся в больных детей, задвигался. К идущей прямиком ко мне сэкке потекла смоляная жидкость от гиганта-миньона. Она змеилась по земле со скоростью бегущего человека. Достигнув ступней, чернота поползла вверх по ногам сплошной массой.

Твою же дивизию! Младшие лоа гибнут от ран, нанесенных оружием древних паладинов. Взбиравшаяся по женщине тьма живее всех живых, ее не берет ни намоленное лунное серебро, ни астральные атаки отшельника. Вывод напрашивается неутешительный. Либо я не смыслю в духах, либо свиту похитительницы составляют старшие духи, малоуязвимые для магического оружия. Не зря ведь убитые мною одержимые вопили при контакте с паладинским копьем.

Подчинение старшего лоа доступно могущественнейшим шаманам и старейшим. Кто ты такая, сэкка?

– Ты причинил боль моим детям, – прошипела она. – Ты убил их!

Так те чернявые – твои детишки? От кого же ты родила таких милашек, стесняюсь спросить? Никак от кого-то из воплощенных духов нагуляла.

Выпад волосяных жгутов просвистел в миллиметрах от моей щеки. Уф, еле увернулся. И опять разорвал мышцу в районе поясницы. Перекатившись влево, я встал на корточки сбоку от похитительницы и прыгнул вперед, бросая ритуальный нож ей в спину. На клинок наложены чары, вредящие духовным сущностям. Нож отлетел, отбитый ожившими волосами.

Ну давай, иди за мной, синька проклятая. Ты хочешь со мной поквитаться. Вот он я!

Она развернулась, сверкая антрацитовыми глазищами от гнева. Добыча не хочет стоять на месте. Плохая добыча! Правильно, злись на меня.

Я ухмыльнулся ей, разведя руки. В правой копье, в левой зажат горячий подарочек. Мы на пустом пространстве, своеобразной площади. Хижин в радиусе десяти метров нет, синекожих мои маневры не зацепят.

Сэкка взмыла в полночное небо, явно намереваясь покончить со мной. Развевающиеся волосы стрельнули в меня дюжиной прядей-шипов. Отскакиваю и швыряю в них глиняный кругляш с сорванной печатью.

Зеленое пламя взрыва поглотило и волосы, и их хозяйку. Разнесшаяся ударная волна сбила меня с ног, повалила на спину, осыпав пылью и землей. Инстинктивно я перевернулся на живот и откатился, откашливаясь и моргая от мелкого мусора. Кроме звона в ушах, никаких звуков. Ох, и шандарахнуло. Переборщили, видать, с дозой гремучего зелья алхимики. Экспериментальный прототип, чтоб их.

Протерев глаза, вижу стоящую в клубах пыли сутулую женскую фигуру. Растрепалась прическа-то, и сама сэкка не в лучшем виде. Черты лица заострились, состарилась лет на десять. Вот ведь терминаторша. На ней ни царапинки, разве что макияж испорчен.

Меня окатило злобой, исходящей от похитительницы. Губы противницы зашевелились, слов из-за гула в ушах я не расслышал. Да и не особо хотелось. Наверное, очередную гадость сказала.

Подобравшись, словно кошка, она прыгнула вновь, на этот раз по низкой дуге. Обгоревшие волосы извивались тонкими короткими обрубками безголовых змей, придавая троллихе сходство с чудовищной горгоной. На ее длинных пальцах выросли черные длинные когти.

Я отскочил, выставив перед собой копье. Сэкка перехватила оружие у наконечника и взмахнула свободной рукой, целя мне в корпус. Ух, близко. Отклоняюсь, чувствуя распарывающие одежду когти, и бью ногой под дых. Будто о камень ударил. Она не покачнулась, копье только выпустила. Упав на спину, перекатываюсь назад и вслепую описываю копьем полукруг на уровне тролльего живота.

Задел все-таки. Отшатнувшаяся сэкка оскалилась и припала к земле. Под грудью у нее образовалась рана, за несколько секунд затянувшаяся в рубец. Чернильная дрянь растеклась пленкой, уподобив женщину одержимым.

Восстановление – лишнее доказательство мощи нашего врага. Не мгновенное, правда, но сравнимо с действием драконьей крови. Лунное серебро бесполезно, и нападать с копьем бессмысленно. По силе старший лоа, причем близок к старейшему. У меня нечего противопоставить противнице из обычных приемов, надежда на имперскую магию.

Я отступал к частоколу, ночная гостья тем временем изменялась. Стопы с хрустом трансформировались, образуя копыта вроде оленьих. Присев, она молниеносно распрямилась, прыгнув аж к воротам на запредельной для человеческого восприятия скорости.

Она сбегала. С ее точки зрения, правильное решение. Думаю, у нее шансов было бы больше, останься она в деревне. Жители сыграли бы роль заложников, и мы не смогли осуществить план.

Сэкка попробует лунный барьер на зуб. Он довольно прочен, чтобы задержать старшего лоа, ей придется с ним повозиться. О, вижу, мои молодцы доставили верховного к дому вождя. Отлично. Пора заканчивать.

– Алисия, – прошептал я, дублируя зов по мыслесвязи.

В следующее мгновение Тюрьма Четырех Ветров перестала существовать. Освободившийся воздух, гудя, заставил принять позу поустойчивее. Из хижины брызнуло ярко-желтыми лучами, вонзившимися в землю за постройками у частокола. Земля задрожала, раздался нарастающий рокот, и ввысь ударили колонны огня, слившиеся в кольцо.

«Печка» в действии.

Представляю, что творится за барьером. От хижин до леса разверзлась пучина ада. Вспомнилось описание Доспехов Алого Серафима. Автор уверял, в огне плавятся зачарованные эльфийские и гномьи панцири. Должно быть, завтра развернется постройка нового частокола. Не беда. Зато разрешится проблема с похищениями и убийствами троллей.

Из пламени послышался неистовый, наполненный болью и ненавистью вопль, перекрывший рев созданной магией стихии. Его не могло исторгнуть ни горло человека, ни горло синекожего. Он продлился совсем недолго и затих.

Я отвернулся от слепящего зрелища. Тело наливалось тяжестью, предшествующей окончанию транса. Почему так быстро? По моим прикидкам, минут пятнадцать в запасе есть.

Кого я вижу! От тотемного столба ковылял, качаясь, престарелый отшельник. Его раны затянулись кровавой коркой, кости срослись, не оставив и следа от переломов. Выглядел старик истощенным до крайней степени и набравшим добрых полсотни лет. Зеленоватая аура еле светилась.

Почему-то и меня шатает. Хотел к нему подойти и сам чуть не свалился. Опершись о копье, подал руку прихрамывающему Анг-Джину. Паршивый у него видок. Глаза закатываются, подбородок трясется. Ничего общего с тем гордым отшельником, прибывшим к Улиткоголовым утром.

– Гнусная ведьма! – выплюнул он, схватившись за мое предплечье. Ноги у него подкашивались. – Кан-Джай…

– Да, почтенный.

– Кан-Джай, – он стиснул мое запястье, – прости… за недоверие.

Аура отшельника погасла, и он повалился на землю.

Шамана взяли Полг с Шор-Тазом. На плече Вяленый Бык понес обмякшего старикана в хижину верховного. Из нее высыпали ученики Гал-Джина. Кто-то занялся стариком, кто-то побежал оказывать помощь раненым троллям.

Темно-то как. Странно. В «печке» светлее, огонь светит. Едва различаю силуэты синек.

– Уважаемый Кан-Джай, – доносится, словно сквозь толщу воды, испуганный голос Варк-Дана, – я помогу тебе. Ты потерял много крови.

Отстраненно воспринимаю происходящее. Сэкка ведь меня не тронула? Блин, земля, почему ты движешься? Мне же неудобно стоять. И слабость, треклятая слабость.

Ну, здравствуй, Твое Величество Откат…

Глава 6. Преследование

Меня разбудил шум. Не дают выспаться человеку! Между прочим, заслужившему отдых потом и кровью. Кто там шумит? Лилька? Щенки? Вот щас встану – мало вам не покажется. Меня – будить?!

– Варк-Дан, он просыпается! – Слышу тихий девичий голосок.

– Хвала предкам.

С превеликим трудом поднимаю тяжеленные веки. Лежу в полумраке под ворохом шкур. Сквозь дыру в крыше льется серенький свет с пасмурного неба. Я в хижине. Надо мной наклонилась Алисия. В локоть уткнулся влажный нос Акелы.

Воспоминания о прошедшей ночи обрушились лавиной, заполнившей сознание и породившей тревогу в груди. Я попробовал подняться, но выросший рядом ученик шамана остановил меня, опустив руку мне на плечо.

– Сандэр, ты очнулся? – положила девушка прохладную ладошку на мой лоб.

Ее прикосновение приятно холодило кожу, прогоняя сонливость и вселяя спокойствие.

– Угу, проснулся, – неожиданно сипло произнес я.

Что с голосом? Верно, побочный результат отката.

– Сколько я провалялся?

– Сейчас полдень. Упал без чувств ты ночью. Около двенадцати часов, – подсчитала аэромантка.

Немного, учитывая степень энергетического и физического истощения. Откат от боевого транса отбирает сутки-двое активной жизни при условии целости организма. Помню, меня сэкка достала, и пролежать без сознания я обязан не меньше трех суток. Пару месяцев назад случилась заварушка на болотах – хорошенько меня тогда болотники помяли. Очухался аж через пять дней в лесу. Благо Акела по ночам согревал и сторожил, не то окочурился бы. Не от холода – так от мелких духов-пакостников, либо зверье сожрало бы.

– Как самочувствие? – заботливо спросила Алисия.

Я провел рукой по груди и животу. Движение отозвалось тупой болью в грудной клетке. Под пальцами бугрился свежий шрам, тянущийся наискось от левой ключицы до правого бедра. Нехило поцарапала сэкка. Одежду, зачарованную на прочность, порезала, гадина такая. Она же денег немалых стоит! Марн мне ее в конце весны подарил. Сносу не было. От магических тварей, от хищников спасала – и тут на тебе. Не зашьешь ведь, чары-то рассеяны. Придется новенькую куртку покупать и заклятие в Гариде накладывать. За одежку заразу волосатую убить мало.

– Нормально, – просипел я.

Девушка просияла.

– Варк-Дан тебя еле выходил. Всю айгату из накапливающих энергию амулетов на твое лечение использовал. Слава Всевышнему, ты с нами.

– А сэкка? Мы уничтожили ее?

– Сильфы и тени Бал-Ара заметили ее движение после спада «печки», – нахмурилась Алисия. – Лунный барьер разрушился от огня, и она уползла восвояси. Потрясающе живучее существо. Доспехи Алого Серафима ведь сжигают и старших лоа.

Очуметь. Лунное серебро, гремучее зелье, астральные атаки верховного шамана в покрове Озерной Улитки, «печка». Твою же дивизию, сэкка поистине неубиваемая тварь. По словам отшельника, еще и ведьма.

– Она ранена, – продолжала информировать девушка. – Вождь послал за ней отряд во главе с Улук-Зулом. С ними трое учеников шамана. Они надеются добить ее.

Идиоты! Ночная охота на сэкку в лесу в большинстве случаев заканчивается неудачей. Без опытных колдунов рассчитывать найти злого духа в его владениях – полнейшая глупость. Скорее лоа найдут охотников.

– У них крупный отряд, – видя мое беспокойство, добавила Алисия. – Больше тридцати троллей. Вызвались помочь в поисках синекожие, чьи дети погибли от болезни. Они решительно настроены. Вождь роздал им обереги от магии разума.

Да ведьме чихать на колдовские штучки здешних шаманов. Она и без морока пощелкает синек. Они сунулись на ее территорию – там она устанавливает правила. Ученики рассчитывают заключить ее в какой-нибудь примитивный барьер и изгнать, на большее они вряд ли способны. Она же умеет управляться с духовными преградами. Хорошо, если они ее не догонят. Улук-Зул, тупая деревяшка, ты хоть осознал, против кого выступил?

– Шаманы? – выдавил я.

– Анг-Джин спит беспробудным сном, и никто не знает, проснется ли. Верховный тяжело ранен, у него почти не осталось айгаты. Выжил благодаря накопителям энергии, вшитым под кожу. Ему руки и ноги та тварь отрезала.

Почему он жив? Поступки наглядно доказывают: милосердие сэкке чуждо. Почему она не убила Гал-Джина? Шаманы улиточников не умирают от потери конечностей. Остальных жертв она била наверняка, не давая шанса на спасение.

– Из наших никто не пострадал? Варк-Дан, – я с трудом сдержал закипавшую злость, – избавь меня от этого сиплого хрипа, в конце концов!

– Да-да, славный Кан-Джай. – Синекожий порылся в сумке с лекарствами и, достав глиняный кувшинчик, поднес зелье. – Прошу, выпей. Смягчает горло.

На вкус отвратительно. Смесь вонючего жира и пряностей для сбивания запаха, кислого и горького. Проглотить лекарство стоило значительных усилий. Хорошо, запил чистой водой.

– Спасибо, – поблагодарил я ученика шамана.

– С нами ничего страшного не произошло, – бодро отрапортовала Алисия. – Что с нами станется в Тюрьме Четырех Ветров?! Кстати, Бал-Ар, морлоки и я отследили, куда подалась сэкка.

Последнюю фразу она произнесла с нескрываемой гордостью. Да, гордиться есть чем. У нас появилась зацепка, где искать похитительницу. Прокашлявшись, я приподнялся с горы шкур.

– Варк-Дан, позови Бал-Ара, пожалуйста, и принеси мне одежду.

Эх, жаль, куртку с рубахой и штанами не починить. Из-за касания ведьмы их следует сжечь и пепел развеять по ветру.

– Слушаюсь, славный Кан-Джай!

Парень поспешно удалился. М-да, мой авторитет у улиточников взлетел на небывалую высоту. Мы, Водяные Крысы, по ходу, в деревне единственные, способные успешно противостоять духам и одержимым.

– Я очень рада твоему выздоровлению, – улыбнулась Алисия. – Хочешь поесть? Я принесу. С тобой Акела побудет.

Не успел я ответить, как она мигом выпорхнула из хижины. Хм. Я и вправду проголодался, чему подтверждением громкое урчание в животе.

Волк улегся у меня в ногах, следя за выходом. Я сел на ворохе шкур, осмотрелся. Со здоровьем вроде нормально. Легкое головокружение и небольшая слабость не в счет. Поем – и пройдет.

Несущую поднос с горячей едой девушку опередил ученик Трон-Ка. Он тенью скользнул в «палату», вызвав недовольное ворчание Акелы и молнии в синих очах Алисии. Переведя потеплевший взор на меня, она поставила на шкуры миску мутного бульона, в котором плавали кусочки мяса и целебных трав. К супчику дала лепешку хлеба и кружку ароматной лекарственной настойки коры краснодрева.

– К сожалению, у троллей не нашлось салфетки, – посетовала девушка.

– Пустое. – Ум-м, какой вкусный запах от мясного супа.

Извини, Бал-Ар, поговорим позже. Тролль понятливо вышел, пообещав вернуться.

– Приятного аппетита. – Она выложила с подноса грубую деревянную ложку. – Синекожие не готовят супов, зато у них оказались необходимые продукты. Я заменила некоторые местными аналогами, и вот что получилось. Вкусно?

– Угу, – не в силах оторваться от поедания кулинарного шедевра, промычал я.

Наваристый бульон, соли в меру, мяса и овощей поровну, все в моем вкусе. Перец, укроп. Объедение. Соскучился я по домашней еде. Лилькина стряпня, справедливости ради надо признать, чуточку хуже. И где магистр магии воздуха научилась прекрасно готовить? Не в академии же. Хотя чего не бывает на свете.

– Итак, – очистив миску, я отложил ее на поднос, – куда уползла сэкка? Бал-Ар.

Молчавший до того ученик Трон-Ка нырнул во входной проем и присел на циновку.

– Теневые духи отследили ее до Лысого Холма. Она словно под землю провалилась, Кан-Джай.

– Сильфы тоже упустили ее недалеко от холма, – вклинилась Алисия.

– Ей удалось оторваться от ваших духов? – Я сел в позе лотоса, уперев руки в колени.

– Она, – колдун-теневик замялся, – пропала. Шла прямо к холму и пропала. Ее тень растворилась.

– Сильфы?

– За ней летели птицы с воздушными духами, – нехотя проговорила аэромантка. – Приблизились к сэкке вплотную, двигались под кронами. Она ослабла, едва тащилась по лесу, и следить за ней было несложно. Возле холма скрылась из виду под деревом и исчезла. Сильфы облетели и тот злосчастный дуб, и лес вокруг. Никого не нашли.

– А животные?

– В том-то и дело, из зверей всего одна кошка.

– Рысь отдыхала на ветвях, и земляные черви копались в почве, – дополнил рассказ Алисии ученик Трон-Ка. – Кошка умчалась при появлении Длинноволосой.

Более точного имечка не придумаешь. Молодец, Бал-Ар.

– Значит, облика она не меняла, – размышлял я вслух. – Говоришь, сквозь землю провалилась? Возможно, ты прав. Ладно, посмотрим. Мне нужно переговорить с верховным. Он в себе?

– С духами-покровителями беседует, молит прирастить ему руки-ноги. Своих-то лишился. Ведьма унесла.

Не удивлюсь, если шаман себе отрастит конечности. В телесности, небось, пребывает. В ней заживление ускоренное.

– Алисия, готовься к походу. Бал-Ар, собери наших у хижины шамана. Побеседую с Гал-Джином, и пойдем к Лысому Холму. Эй, Варк-Дан, не топчись у входа, неси одежду.

Вскоре я в коротких штанах, расшитой спиральками-улитками просторной рубахе и ногавицах из дубленой кожи, прикрепленных к поясному ремню ремешками, вышел из хижины. Плечи и спину грела накидка из бобрового меха, какие носят охотники улиточников. Непривычный троллий костюм казался сначала неудобным. Не проблема, за часы ходьбы привыкну. Синькам же не мешает.

С зельями пришлось повозиться, находя им место. Старый ремень, идеально подходивший под нужды путешествующего мага, разрезан. Проделав в новом отверстия ножом, засунул в них наиболее важные препараты – лекарства от кровотечения и для кроветворения, несгораемое масло и «огнетушители». В небольшую сумку, прикрепив ее на боку, перенес кругляши взрывчатки и прочее содержимое дорожной сумки. Топор и кинжал за пояс, копье в руки. Ну вот, готов к охоте.

К моему выходу наша команда уже собралась в назначенном месте, включая ихтианов и Алисию.

– Кан-Джай! – взревел Полг, заключая меня в медвежьи объятия и рискуя переломать мои бедные кости. – Мы думали, за тобой Бледный Перевозчик пришел. Ты бы себя видел! Тварь тебя чуть не выпотрошила. Варк-Дан нитками сшивал рану, запихав в нее каких-то травок, смешанных с твоей кровью.

– Бледный Перевозчик навестил меня и погреб обратно на тот берег Туманной Реки. Я для него пока тяжеловат: лодка утонет, – пошутил я.

Хм. Меня, оказывается, серьезно ранили. Улиточники – великие целители, раз ученик шамана залечил рану за столь короткий срок. Потом поблагодарю парня. Сочтемся. На войне и охоте долги быстро возвращаются.

«Лаклак, – обратился я по мыслесвязи к командиру морлочьей бригады, – слышишь?»

«Да, Кан-Джай. Скорейшего выздоровления».

«Спасибо. Сможешь проверить сознание верховного шамана?»

«Э, чего ты удумал? Гал-Джин для нас слишком крепок. Да и обнаружит он мое вмешательство в его ауру. Нехорошо. Он наш союзник, разозлится».

«Насчет его союзничества гложут меня смутные сомнения. Я прошу не рыться в памяти, а просканировать его поверхностно и незаметно. Узнать, какие чувства испытывает, правду ли говорит».

«Ну… не обещаю. У него амулеты, чары, собственная крепость духа. Сам знаешь, чем сильнее шаман, тем невосприимчивее он к Дару Дагона».

«Попытайся, пожалуйста. Может статься, от проверки зависит жизнь улиточников и Водяных Крыс».

«По пустякам ты бы не просил, – согласился ихтиан. – Начну во время вашего разговора. Гал-Джин нынче сосредоточен на лечении и не обнаружит проникновения в сознание. Надеюсь».

Умница, Лаклак.

Варк-Дан на правах старшего ученика доложил о моем визите учителю, выведя его из транса.

– Прошу, входи, славный Кан-Джай, – отвесил мне поклон будущий целитель Зеленых Улиток и отодвинул тканевый полог.

Верховный возлежал в низком чане, наполненном зеленой слизью неизвестного мне происхождения. Конечности к туловищу привязали продолговатыми листьями мертвяковой травы, пришив толстыми нитями из сухожилий животных.

– Скорейшего выздоровления, почтенный Гал-Джин, – поздоровался я.

Скосив на меня глаза, шаман прохрипел приветствие.

– Славный Кан-Джай, подойди, дабы я видел тебя, – попросил он. – Зачем ты пришел, славнейший ученик Гин-Джина?

– За советом многознающего верховного шамана.

Духовный лидер Зеленых Улиток изменился до неузнаваемости. На осунувшемся, похудевшем лице живыми и знакомыми оставались одни глаза. По посеревшей дряблой коже пролегли глубокие морщины. В целом тролль изрядно усох. Конечности ему приставили чужие, видимо, от погибших телохранителей вождя. Не представляю, сколько айгаты ему потребовалось, чтобы не уйти в Серые Пределы.

– Спрашивай, славный Кан-Джай, – разрешил верховный.

– Ночью ты пострадал от сэкки, почтенный Гал-Джин, выйдя с ней на бой. Узнал ли ты нашего врага?

В хижине повисло молчание. Шаман тяжело, хрипло дышал.

– Сказал ли тебе что-нибудь перед уходом в Страну Духов мой почтеннейший учитель? – осторожно спросил он.

Все-таки верховный знает больше, чем положено знать посторонним, и не хочет проколоться. Зачем ему скрывать сведения о нашем общем противнике? Подозреваю, в творящихся бесчинствах есть доля вины Гал-Джина. Не намудрил ли он, случайно? Эксперименты любят ставить все маги и колдуны, в том числе шаманы синек. Наэкспериментировали с выведением новейшего смертельного оружия массового поражения – и вот расхлебывают.

Сэкка намеренно не убила тролля. Вывела из игры на определенное время, чтобы не путался под ногами. Логично предположить, она захотела оставить ему жизнь по некой причине. Поскольку смерти синекожего она не желала, то, вероятно, он ей надобен живым, пусть и не совсем здоровым.

За размышлениями я затянул с ответом на шаманский вопрос. Ничего особенного старикан не сообщил, но сказать об этом верховному мне невыгодно.

– Почтеннейший Анг-Джин предупредил о ведьме, – признался я. Блефовать так блефовать: без толчка шаман ограничится общими фразами, оставив меня в неведении. – И посоветовал расспросить многознающего Гал-Джина о ней, ибо он знает куда больше, нежели старый отшельник.

Верховный нервно сглотнул, дернув кадыком. Отвечать у него явно нет желания. Подтолкнем робкого колдуна.

– Сэкка никого не щадила, пока не сразилась с тобой, почтенный Гал-Джин. Не догадываешься ли о причине ее внезапного милосердия?

– Откуда мне знать помыслы злого духа?! – вспыхнул с запозданием верховный. – По-твоему, Кан-Джай, она пощадила меня? Пощадила, отрезав руки и ноги? Если я до сих пор жив, то виной тому жестокость проклятой ведьмы. Все, кого она решалась убить, мертвы. Меня тоже ждет смерть. Не сегодня завтра она придет за мной, как и за прочими шаманами Зеленых Улиток.

Распалился тролль не на шутку. О правилах приличия позабыл, раздражительный наш. Заори он сразу – выглядело бы более правдоподобно. А то неубедительно у него гнев сыгран. Не верю.

– Почтенный Гал-Джин, узнал ли ты нечто полезное нам о сэкке? – спокойным тоном осведомился я. Негоже благоразумному ученику отвечать на грубость верховного шамана дерзостью. – То, что мы должны знать при нашей следующей встрече с ней.

Синекожий возмущенно засопел, маскируя настоящее настроение.

– Учитель прав, – проронил он. – На нас напала ведьма, сильнее которой не было на моем веку. К чему теперь скрывать? Все равно мы на пороге в Страну Мертвых. Наша судьба решена…

Впервые вижу безысходность и фатализм у тролля. Обычно синекожие до конца борются с трудностями и не признают фатума. Они мнят себя хозяевами своей судьбы, и вдруг верховный шаман говорит такое.

– Думаешь, я выжил из ума, Кан-Джай? – угадал мои мысли Гал-Джин. – Выслушай сначала, что я хочу тебе рассказать.

Тролль закашлялся и замолчал, оттягивая признание.

– Когда аранья была молода, а вместе с ней и Ксарг, на земле жили всего два народа. Длинноухие светлокожие аллиры [4]и мы. Уже тогда мы воевали. Аллиры презирали нас, называя дикарями, приравнивали к мошкаре. Ке-ке-ке. – Синекожий злобно засмеялся. – Мошкаре со слишком большими клыками, чтобы нас могли запросто уничтожить какие-то тонкокостные слабаки. Им нужна была аранья, целиком, а нам с самого нашего рождения нужен весь мир. Мы дети махайра и магена, нам никогда не утолить голода завоеваний и славы.

В те времена не слыхали ни о людях, ни о дварфах. Гоблины еще не водились на юге Ксарга, огры не топтали срединных земель [5].

Война длилась много зим. Поколения наших пращуров взрослели и умирали на ней. Никто не уступал, пока у светлокожих не родился великий вождь, равного которому в бою и колдовстве не находилось среди нас. Он убивал наших героев одного за другим, расправлялся с самыми сильными племенами. Не счесть шаманов, павших от его рук.

Казалось, недалек час, когда последний тролль отправится в Серые Пределы и аллиры окончательно победят. Плач раздавался от края до края нашей земли. Духи против вражеского вождя оказались бессильны.

Не знаю, кто из Говорящих с Духами впервые решил обратиться к Силе, дремавшей от сотворения мира в земных глубинах. Верно, то был могущественный шаман, раз сумел от старейших духов узнать о ней и призвать к жизни. Нечестивая Сила, связанная и усыпленная на заре времен, пробудилась и ответила ему, наделив темными дарами взамен на щедрые жертвоприношения. Она требовала детей, не обагренных кровью добычи. Наших детей, Кан-Джай. Даже тех, кого вынашивали под сердцем женщины. Нерожденных.

Почти никто из моего народа не помнит и не знает о той поре. Мы, улиточники, помним: ведь тот шаман одной крови с нами!

Последнюю фразу Гал-Джин выкрикнул, после чего закашлялся, надолго прервав рассказ. Успокоившийся верховный полежал немного молча с закрытыми глазами. Вены на его выпуклом лбу вздулись, лицо потемнело.

– Не ведавший поражений вождь аллиров в день встречи с нашим колдуном бесславно вернулся в лагерь родичей, – продолжил рассказ синекожий. – Шаман тоже возвратился к себе в деревню. Никто из них не победил. Они оказались равны по силе и умениям. Битва следовала за битвой, и так же заканчивались их поединки. В конце концов вождь аллиров пошел на хитрость. Он предложил шаману мир, и тот согласился, не желая больше лишать наш народ потомства. На пиру, посвященном окончанию войны, Говорящий с Духами потерял бдительность. Аллиры принесли оливковую ветвь и мирру, левиафанову кость и драконью кровь в знак примирения. Нет ничего дороже драконьей крови! Вождь поклялся колдовской Силой в честности своих слов перед Великими Духами, ел и пил в доме шамана. А ночью, – Гал-Джин вновь засмеялся, на этот раз тише, и смех его выдался сухим и скрипучим, похожим на трение костей, – предводитель светлокожих с десятками присланных из аллирских городов колдунов напал на спящего шамана. Наш предок перед смертью проклял вождя, взмолившись темной Силе.

Деревню шамана вырезали, но на том война прекратилась. Светлокожие убрались восвояси, боясь, что их враг вырвется из Серых Пределов для отмщения. Они не ведали, глупцы, – его дух, преданный нечестивой Силе, не отправился в Страну Лоа. Дремлющий повелитель злых духов поглотил его.

Верховный при упоминании покровителя древнего колдуна с ненавистью плюнул прямо в «ванну».

– Знаешь, почему у шаманов не бывает детей, Кан-Джай? Я скажу. Нас покарали Великие Духи.

Из клана убитого аллирским вождем шамана выжила маленькая девочка, дочь нашего проклятого и славного предка. Она поклялась отомстить. Любой тролль на ее месте жаждал бы крови убийцы. Девочка прибилась к соседнему клану и выросла, учась у тамошней ведьмы колдовству. В назначенный проклятием ее отца час она принесла себя в жертву темной Силе, переродившись, и обрела могущество. Приютивший ее клан и ведьму она убила ради этого, отдав духов и плоть умерших покровителю. Из деревни в деревню ходила она, истребляя всех, кто попадался ей на пути, и собирая их Силу. Иначе она не могла сравняться мощью с тем, кому желала отомстить.

Наш народ проклял ее. Сильнейшие шаманы выступили против нее, и она в безумии своем повергла их вместе с нашими древними покровителями, Великими Духами. Убежденная в собственной непобедимости, ведьма направилась к границам владений аллиров. Смерть сеяла она всюду, где проходила. Злые духи слетались к ней со всего Ксарга.

Аллирский вождь вышел ей навстречу один, без воинов. На руинах разрушенного ею селения светлокожих он сразился с ней и победил, сам едва не погибнув. Темная Сила сгинула вместе с проклятой ведьмой. В том городе погребена она, запечатана аллирскими колдунами и шаманами троллей, единственный раз за существование наших народов объединившимися против общего врага. В святилище аллиров заточили ее ослабленный дух и приставили охранять темницу могущественного Стража.

Побежденная ведьма обещала когда-нибудь возвратиться из вековечной Тьмы и отомстить вождю-победителю. С тех давних пор миновало бессчетное число зим, но мы, шаманы Зеленых Улиток, помним ее обещание. Из поколения в поколение учитель передает ученику старинное предание о злобной ведьме, слово в слово. На тайных молениях мы ежегодно просим духов, чтобы не исполнилось ее обещание. «Когда мир содрогнется от бури и воскреснет мой заклятый Враг, я приду из глубин Тьмы и снова сражусь с ним», – сказала она перед заточением нашим предкам.

– Не ошибся ли ты, почтенный Гал-Джин? Сэкка точно та самая ведьма из прошлого?

Верховный горько скривился.

– Мне бы хотелось ошибиться, Кан-Джай, но не только я признал в ней ведьму. Мой учитель уверен: это она. Убийца, питающаяся жизненной силой погубленных ею детей и духовной силой шаманов. На ней знак ее повелителя, которому она принесла себя в жертву. Ты не знаешь, как она поступила с охранным духом Анг-Джина! Она высосала его, словно пиявка. Наше счастье, она пока слаба, не то уже расправилась бы со всем племенем. Ей необходимо стать сильнее для принесения жертвы своему мерзкому покровителю. Зов слабой ведьмы не достигнет подземного обиталища.

Ясно, почему ведьма нападает на шаманов улиточников. Территория племени не просто ее охотничьи угодья. Она удаляет свидетелей, знающих о ней правду. Все сходится: и гибель шаманов, и смерть детей, и способ уничтожения обладающих магической энергией разумных. Пробудившись от тысячелетнего, или сколько она томилась под печатями эльфов, заточения, она жутко голодна. Внутренности пожирает ради восстановления жизненной силы и айгаты, головы забирает для создания собственной армии лоа, как и большинство тролльих колдунов, кожа сгодится для ритуалов обращения убитых. Из опыта у нее – знание о шаманских возможностях и охранных чарах. Опыта сэкке не занимать – вон скольких прикончила в бытность мстительницей.

Одержимость животных тоже списывается на ее счет. Злые духи слетаются к ней, верно? Верно. Вот и превращают лес в филиал ада на земле, природу поганят.

Остается несколько нерешенных вопросов. Закрадывается подозрение: она не сама выбралась из назначенной ей камеры. Вылезла она оттуда слабенькая, немощная. Лесной дух, не способный навредить в открытую, и тот посильнее будет. И вот, будучи невесомой тенью, наведалась в деревню синекожих: метки на детей поставить. Разумеется, мелкую живность всякую извела возле своего убежища, восстанавливая по капле айгату. Спрашивается, как ее не заметили охранные чары улиточников? Допустим, она имела на момент посещения селения уровень силы приблизительно младшего лоа. Сейчас она до старейших не дотягивает. Итак, каким образом она обманула охранку? Заявилась к синькам, заглянула в каждую хижину, пометила детей и взрослых – и безнаказанно смылась. Да ее простенькие обереги предков, висящие над входом, не пропустили бы, завернули назад! И шаману бы маякнули о чужом.

Вот именно, о чужом. Три варианта, почему сигналки промолчали. Или ведьма до заточения наложила проклятие на народ троллей и улиточники помечены астрально до собственного рождения либо сэкка живет среди них. Каким образом? Да вселилась в какого-нибудь больного ребенка, гулявшего по лесу допоздна. Маловероятно, конечно. Дети синек одни за пределами деревни не бывают. За ними присматривают родители.

Третий вариант мне больше всего не нравится. Ведьме помогает кто-то из Зеленых Улиток. Он-то и пометил троллей. Кто-то предал улиточников. Подозрение падает на любого, прежде всего на верховного. Его сэкка могла забрать с собой, покидая деревню. Делов-то – отнять калеку у обычного воина.

Мотивов помогать ведьме у Гал-Джина предостаточно. Сила, знания, власть всегда прельщают синекожих. В обмен на них шаман способен пожертвовать очень многим, включая жизни соплеменников. В истории троллей подобное случалось не раз. Родные у Говорящих с Духами к тому же если и есть, то они не важны для погруженного в общение с духовными сущностями разумного.

С другой стороны, имея в союзниках ведьму, почему верховный не использовал для жертвоприношений и прочего соседние племена? У Длинных Клыков и Огненого Жала колдунов побольше. Боялся, они сэкке не по зубам? Зачем понадобилось устраивать бойню в родном селении, учениками рисковать? Ученик колдуну роднее сына, он и есть духовный сын шаману.

Ведьма из желания убрать вероятную опасность в лице верховного также вряд ли бы вступила в союз с улиточником. Наврать наврала бы с три короба. Позднее убила бы шамана, он обязан понимать. Союзники ей даром не сдались при мощном покровителе. Сторонники и поклонники – возможно…

Ладно, проверка морлока покажет, врет ли Гал-Джин. Нечего сушить голову впустую, строя догадки о его предательстве.

– Принеся себя в жертву, она переродилась, – говорил верховный. – Плоть и воля женщины соединились с духом нечестивого повелителя в единое целое. Ведьма получила власть над младшими и старшими лоа, научилась изменять тела живых и мертвых, внося в них частицу мощи покровителя.

Теперь-то понимаю, почему в тоне шамана слышится обреченность. Единство плоти и духа свойственно лишь старейшим. Следовательно, с ним ведьме достались мгновенная регенерация, поглощение магической энергии и прочие плюсы сильнейших лоа. Поэтому к ней влечет злых духов. Гал-Джин ей не соперник, да и сборная всех шаманов племени тоже.

А ведь восстанавливалась она, подорванная алхимической гранатой, не молниеносно. Волосы отрастали не моментально. Следовательно, не доросла она до мгновенной регенерации, и у нас неплохие шансы ее уничтожить.

– Ее победили, разделив дух и тело, – рассказывал дальше верховный. – В мертвые останки заключили дух, запечатав все вместе в гробнице-храме. Четверо аллирских колдунов и трое верховных шаманов отдали жизни, передав Силу вождю аллиров для ритуала заточения. Колдовство, дотоле невиданное, скрепило кровавые печати. Они считались нерушимыми, а нынче проклятая ведьма нашла способ вырваться. Ее дух вселился в женщину нашего рода, одну из пропавших в аранье. Опасайся встреченных в лесу женщин, Кан-Джай. Тех, кто ходит поодиночке.

И ребенку известно: по лесу женщины одни не ходят. Наткнулся на троллиху, и с ней никого – значит, или ведьма, или дух, принявший облик синекожей. Вообще к внезапно нашедшимся в данной ситуации пропавшим следует относиться с подозрением. Неведомо, на кого напорешься.

– Она – Мать порчи. Остерегайся ее детей, Кан-Джай, – севшим от перенапряжения голосом предупредил верховный. – Весть о невесте проклятого повелителя злых духов отняла у меня много сил. Уходи, Ловец. Беги на озеро, в селения людей, с Ксарга, ибо тебе не победить. Сегодня ночью она придет за моими учениками. Завтра же я отправлюсь в Страну Мертвых. Забирай своих воинов, рыбоголовых – и бегите! Спасайтесь! Мы обречены. Я и мое племя.

Ничего себе разговорчики. Куда девалась проклинаемая имперцами троллья воля к жизни?!

– Мы не уйдем на озеро, не избавившись от сэкки, – хмыкнул я. – Она угрожает всем озерникам. Истребив Зеленых Улиток, ведьма начнет охоту на моих соплеменников и родичей. Уйти, не попытавшись победить, – трусость. Потомки Водяной Крысы никогда не были трусами.

– Глупости. – Шаман закашлялся. Видимо, он окончательно решил, что смерть близка. Заявлять открыто, в глаза, о неразумности собеседника – признак неуважения, за это воспитанный тролль череп проломит. – Вы погибнете зря, храбрые сыновья Водяной Крысы. Вам не одолеть ее!

– Сегодняшней ночью мы едва не послали твою непобедимую ведьму в Серые Пределы, – процедил я. Достал меня верховный своим пораженческим нытьем. – Твой брат ушел по ее следам с воинами и твоими учениками, чтобы прикончить. Она ранена и истощена, и я не собираюсь отдавать славу победителя сэкки Улук-Зулу, не сделавшему вчера ничего для ее поражения.

– Глупцы, – сипло протянул шаман. – Не следуй за ними. Все они мертвы. Не хочешь той же доли – уходи, Кан-Джай. Оставь нас умирать. Я заслужил гибель от рук ведьмы. Духи воздадут справедливо за мой грех.

Ну, заладил, блин горелый. «Уходи, уходи!» Не уйдем мы никуда от сэкки. За нами с ребятами озеро и наши близкие, уйти означает подставить их под удар.

– Мы идем за отрядом Улук-Зула, – отрезал я. – Поможем им, если потребуется наша помощь, и убьем ведьму. Прощай, Гал-Джин.

Я вышел из хижины. Слушать сумасшедшего шамана бессмысленно. Сомневаюсь, не навеян ли пережитым ужасом рассказ о событиях древности. С катушек верховный слетел определенно. Хочется надеяться, с выздоровлением физическим улучшится и его психическое состояние.

– Выдвигаемся за Улук-Зулом, – скомандовал я в ответ на вопросительные взгляды собравшихся у обители шамана. – Варк-Дан, сообщи уважаемому вождю о нашем уходе.

– Разрешено ли мне пойти с вами?

О, будущий целитель возжаждал приключений. Вчера не хватило, решил сегодня добавить. Впрочем, он, быть может, просто осознает, какую опасность представляет сэкка, и понимает, что отступать некуда. За нами Москва. Надо атаковать, пока не поздно.

– Варк-Дан, ты устал, вылечив меня.

– Моя Сила полностью восстановилась.

Ученик шамана-целителя продемонстрировал кровожадную ухмылку не хуже полговской. Ух ты, ух ты, сколько энтузиазма. И действительно, судя по довольной физиономии, здоровьем и энергией от него пышет. Откуда?

Взглянув мельком на попавшего в поле моего зрения другого ученика верховного, еле волочащего ноги от истощения и усталости, я понял, где собака зарыта. Оставшиеся в деревне будущие шаманы отдали свою айгату Варк-Дану и договорились отослать его с нами.

Почему у Гал-Джина нет их веры в победу? Они же не сдаются, хотят помочь избавить племя от напасти. Настоящий боевой дух троллей. Вон, старикан Анг-Джин упадническим настроением не страдал в последние минуты сознательной жизни. Дрался до конца.

– Хорошо, – согласился я с парнем. – Готовься – и к воротам. Возьми с собой кого-нибудь из охотников и парочку больших корзин. Быстрее, быстрее!

Проводник в группе не лишний. Знание здешней местности у нас не идеально – не на родной земле ведь.

– Идем по следам Улук-Зула, – знакомил я с планом мою команду. – Полг и Шор-Таз впереди, Крам и Граж замыкающие. Лаклак, ты и Алисия в середине. При нападении до вас труднее добраться врагу. Проверяете окрестности магией, ты – Даром Дагона, ты – сильфами. Бал-Ар – возле Кровавого Ручья и Каменной Башки, Варк-Дан – подле Змеиной Шкуры и Вяленого Быка. Мы с Акелой берем след улиточников и ведем вас. До заката нагоним Улук-Зула.

– Кан-Джай, рыбоголовый и женщина замедлят нас, – резонно заметил Шор-Таз.

Они вправду не выдержат темпа. Лаклак по суше тащится со скоростью черепахи. Но это я предусмотрел.

Из-за хижин показался Варк-Дан, бодро вышагивающий в компании несущего две огромные плетеные корзины синекожего. Габаритами незнакомец уступал Вяленому Быку. Худющий, как смерть, охотник помимо лозовой тары нес копье с костяным наконечником, смахивающее на гарпун, и связку дротиков.

– Граж, одна корзина твоя. Вторая – для того охотника. Понесете в них морлока и дочь Гин-Джина. Лаклак, Алисия, без нужды не высовывайтесь, – прекратил я назревающие протесты девушки. – Вы – наша разведка, глаза и уши, без вас нас застанут врасплох.

Каменная Башка против участи носильщика не возражал. В бою он немного неповоротлив, зато защитник из него отличный. Аэромантку на спине понесет.

Охотник Улиткоголовых, назвавшийся Пьеком, Хрупким Тростником в переводе с тролльего, ни звука не произнес, соглашаясь со всем короткими кивками.

Совещаясь с ребятами на тему дальнейших действий и нынешней ситуации в деревне, я размышлял, почему верховный впал в беспросветное уныние. Сопоставив факты, приходишь к выводу, что ведьма вселила духов в больных детей. Раз она создала, не напрягаясь, одержимых, то ничто не мешает ей сделать то же самое с остальными помеченными астральной меткой. Шаманов, способных разорвать связь между сэккой и детьми, нет. Гал-Джин не у дел без рук.

Есть отчего прийти в отчаяние. По деревням больных на последней стадии болезни-проклятия – дюжины полторы, если верить сведениям ученика верховного. Дееспособных Говорящих с Духами – никого. Да за ночь улиточники перестанут существовать, сотвори ведьма из умирающих детей одержимых!

Вместе с тем духовной энергии у вражины нынче меньше. Существует шанс, что у нее не хватит айгаты для создания новых тварей.

Ох, беда. Сэкка ведет игру точно по нотам. На наш ход у нее припасено три действия и десяток в уме. По интеллекту и силам она превосходит шаманов Зеленых Улиток на голову. Единственный способ предотвратить тотальное истребление племени – уничтожить ее поскорее. Но, чтоб ее, как?! До места пропажи ведьмы нам к ночи не успеть. А с наступлением темноты произойдет нечто плохое. Проклятье! В лесу она соблазнится нашим отрядом, коли не побоится. В деревне Улиткоголовых добыча словно на ладони – подойди и бери. Мы же для нее загадка, однажды едва не стоившая жизни.

На ее месте я бы выбрал добычу в селении. Ученики шамана – прекрасное лакомство. На десерт – колдун-коматозник и верховный, защищенный амулетами. Насытившаяся ведьма на обратном пути обязательно заглянет к нам на огонек.

– До Лысого Холма путь неблизкий. Заночевать придется в аранье, – размышлял я вслух. – Завтра к полудню, а то и к вечеру, дойдем. Да будут милостивы к нам Великие Духи и предки.

Заночевать – мягко сказано. Бежать впотьмах по лесу, конечно, чревато нежелательными встречами со зверьем и непонятно кем из братии ополоумевших лесных духов, однако сидеть сложа руки еще опаснее. Вероятность нападения на нас пятьдесят на пятьдесят. Остановившись, мы не защитим улиточников и рискуем быть сожранными ведьмой либо ее миньонами.

Хм… не исключено, поблизости от Лысого Холма расположено логово сэкки. Соваться в него, когда хозяйка дома, невежливо. Зачем беспокоить? К полуночи, не сбавляя ходу, мы дойдем туда. Используем всю настойку полуночника, да и повышающее выносливость зелье пригодится. Телохранители вождя – мужчины, разумеется, привыкшие к дальним переходам, но нам малейшая усталость вредна. Точность движений и скорость должны сохраниться, как у отдыхавших сутки бойцов.

– На ночлег не встанем, – покачал я головой. – До Лысого Холма бежим с остановкой только при встрече с Улук-Зулом.

Эх, вряд ли отряд улиточников цел…

Я потрепал уши Акелы, и мы с ним рысцой побежали в лес. За нами метрах в шести-семи следовали Полг и Шор-Таз с остальными.

Вчерашние следы четко виднелись на почве. Тридцать тяжеловесных троллей порядочно натоптали, образовав чуть ли не тропу в чаще. В лесной полутьме угадывать отпечатки на покрытой толстым слоем опавших листьев и веточек земле немного сложнее, но не для белого волка. Акела, унюхавший синекожих, несся сквозь аранью, и мы еле поспевали за ним.

Выслеживать добычу по запаху и остаткам айгаты в астрале – его призвание. Маги всех мастей обоснованно полагают белых волков животными с магическими способностями наподобие магенов. Лучшего следопыта не найти.

Внимательно осматривая лес вокруг и пытаясь не отставать от быстроногого товарища, я по мыслесвязи окликнул ихтиана. Тот нехотя отозвался. Очевидно, тряска на спине тролля ему не по нраву.

«Лаклак, ты проверил верховного?»

«Ты как думаешь, Кан-Джай?» – пробурчал недовольный морлок.

«Думаю, все сделано на высшем уровне».

«Ну, – протянул польщенный телепат, – защита шамана совсем никакая. Он сосредоточен на лечении, ему не до меня было. С твоим приходом Гал-Джин разрывался между поддержкой лечебного транса и разговором. В нем бушевали чувства. Затронул ты его за живое».

«Угу, беседа выдалась на повышенных тонах. Продолжай, пожалуйста. Он лгал?»

«Н-нет, – неуверенно ответил ихтиан. – Он говорил правду. Не всю. Утаил подробности и кое-чего не сказал. Кое-чего личного, не предназначенного для чужих ушей».

«Помнится, верховный упоминал о каком-то грехе, за который расплачивается. О чем он?»

«Я так глубоко в его память не заглядывал. Те воспоминания он бережет похлеще таинств Озерной Улитки».

Вот оно, значит, что. Имеется пища для размышлений.

«Лаклак, ты проверил его на искренность. Скажи, по-твоему, он мог предать нас?»

«Предать? – Я представил выпучившего от удивления глаза морлока, до того удивленно он переспросил. – Шаман честно желал вам помочь во время разговора. Чувствовалась в нем двойственность, но не двуличность. Подвох я бы ощутил, Кан-Джай. Скрываемое им, оно… понимаешь, что-то постыдное. Гал-Джин испытывает из-за него чувство вины».

И в чем верховный виноват? Хм… По-моему, он причастен к творящемуся на землях улиточников. Возможно, невольно поспособствовал возвеличиванию ведьмы, либо по своей воле помог ей воскреснуть и, потеряв над ней контроль, ужаснулся. Радует хотя бы его стыд. В будущем постарается избегнуть ошибки и откажется быть пособником сэкки.

«Рассказанное им – правда. Во всяком случае, он считает историю истинной, – подытожил ихтиан. – Нам стоит остерегаться древней ведьмы. Кстати, я связался с дедушкой Тлансом и передал ему рассказ верховного».

«И?» – Любит Лаклак интриговать.

«На веку дедушки Тланса не случалось войны с эльфами у Зеленых Улиток. Предыдущие Глубинные Жрецы не упоминали о стычках озерников с тонкокостными долгожителями. Знания о той великой войне стерлись из памяти троллей. Некоторые из сильнейших Говорящих с Духами, возможно, знают о древнем бедствии».

Занятно. Спрошу как-нибудь Гварда о войнах троллей с эльфами. И Бал-Ара тоже. Трон-Ка далеко не последний шаман на Зеркальном озере и в его окрестностях, по негласному рейтингу Говорящих с Духами, сильнее большинства приозерных колдунов.

«Спасибо тебе огромное, Лаклак».

«Возвратимся на озеро – проставишься, Кан-Джай. Давно мечтал отведать мяса землееда…»

Ничего себе запросы. Землеедом на Ксарге называют червяка-переростка метров десять длиной, выделяющего кислотную слизь. Она, между прочим, разъедает рыцарские доспехи из высококачественной гномьей стали. Червя отыскать трудно: он же в земле живет. Мирное существо, ни на кого не нападает, питается исключительно почвой, точнее, кишащими в ней микроорганизмами. За него любая гильдия магов и алхимиков отвалит не меньше сотни золотых. Поторговавшись, и двести получишь.

Морлоки обожают подарки, они у подводных жителей в культуре прочно укоренились. Подарок за услугу – вещь обязательная. Построй ихтианы государство – думаю, коррупции у них не было бы. Какое взяточничество? Это традиция!

«Ишь ты, «проставишься»… Откуда слов таких нахватался?!»

«От тебя, – невозмутимо ответствовал морлок. – Ты же половину Водяных Крыс к своим словечкам приучил. Честно сказать, твои… грхм… термины наиболее точно передают сущность предмета. Цитирую Гин-Джина».

«Ладно, проставлюсь. – Землееда, чую, ловить буду долго. – Сначала ведьму на тот свет спровадим – и проси чего желаешь».

«Спровадим-спровадим, – тепло отозвался телепат. – Ведьм и посильнее с Гин-Джином в Мутные Воды [6]отправляли. Ты, его ученик, дважды обвел сэкку вокруг пальца. И в третий раз обведешь».

Мне бы твою уверенность, Лаклак. Противник у нас серьезный. Нет, я в нашу победу верю, да пессимист внутри привык оценивать ситуацию трезво. У нас имеются шансы убить ведьму, но их значительно меньше, чем шансов у сэкки прикончить нас.

Опыт и разница в объеме айгаты, багаж магических заклятий всегда играют роль в столкновении разумных, искушенных в колдовстве. У меня маловато опыта, о мизерном запасе духовной энергии уж молчу. В заклятиях весьма ограничен из-за двух этих факторов. Сюрпризы преподнесу, разумеется. Но то гремучее зелье неожиданностью для врага не будет. Рассчитывать приходится на тактику и отложенный свиток со «скалкой-убивалкой».

План по ликвидации я разработал, даже несколько, с учетом разного развития событий. В худшем случае – шарахнем заклятием. У Алисии айгаты достаточно и для Алмазной Колесницы, и для Тюрьмы Четырех Ветров. Выжить сегодняшней ночью мы выживем. Вот ученики Гал-Джина с шаманами улиточников… Хочется верить, ведьма утомлена, ранена и не отважится выйти на охоту. По крайней мере сегодня.

Ее едва не уничтожили, она начнет осторожничать. Без тщательной разведки в деревню не сунется. Я же постараюсь разыграть мою карту. Там, глядишь, и подмога прибудет. Сводная группа верховных шаманов озерников во главе с Трон-Ка – неплохо звучит.

Наша задача-минимум – отсрочить атаку сэкки. Максимум – отослать ее в преисподнюю, откуда она выползла. Иное неприемлемо.

К вечеру похолодало и задождило. Ливни в тролльих лесах, да и вообще на Ксарге, дело осенью частое. Ледяные капли, точно иглы, впивались в открытую кожу. Резкий ветер бросал их в лицо, разбивал об одежду, зашвыривал за воротник и рукава. Единственным спасением от прицельного каплеметания было, ускорившись, разгорячиться. Впрочем, ускорению мешал тот же ветер. Голые ветви лесных великанов трещали под его неистовым напором, он завывал голодным злым духом, яростно пытаясь повалить властителей чащоб. Идти при встречном потоке воздуха, силящемся опрокинуть тебя, – не самое приятное занятие, будь ты хоть человек, хоть тролль. Молодые деревца гнулись и ломались под давлением воздуха. Опавшие листья, мокрые и слипшиеся в комки, летели нам в лицо, перекрывая обзор.

Летом, когда деревья в лиственных нарядах, дождь льет сверху вниз почти под прямым углом. Поздней весной и летом под кроной можно от него в лесу спрятаться, но осенью укрыться негде, разве что в пещере.

Зверье предпочитает в дуплах ливень пережидать. По осени гроз практически не бывает. Дупла у столетних лесных исполинов – о-го-го, медведь поместится без проблем. Косолапые, кстати, любят в непогоду сидеть в таких древесных пещерках, тем более молодые. Дупла любят и кошаки разных мастей. Дикие и очень агрессивные. А еще змеи, улегшиеся на зимовку и нынче не полностью заснувшие, и масса всякой вредной мелочи вроде ядовитых насекомых. Лезть туда без разведки опасно, да и с разведкой я бы не рекомендовал.

Ливень в Ксарге – вещь неприятная и приносящая кучу проблем путнику. Обильные дожди за несколько минут затапливают низину, нормально не пройдешь по новообразованному болоту. Нога по колено проваливается в размягченную почву, воды по пояс. Синьки строят деревни на насыпных холмах, к тому же хижины у них на фундаменте из камней и глины, дабы вода внутрь не лилась. Селения синекожих после дождя превращаются в небольшие островки.

Мы от ливня не прятались, ибо пещер поблизости не нашлось. Залезли на нижние ветви здоровенного дуба и там пересидели буйство стихии. Промерзли и вымокли до нитки. На холоднющем ветру при ледяных струях, безжалостно хлещущих нас, околеть реально за пару-тройку часов. У костра бы согреться, да сухих дров не достать, вокруг разлито целое море. Везде мокро, хворост не загорится. Плюс времени в обрез.

Синьки имеют свои средства спасения от замерзания. Здоровье у бывалых охотников железное, от дождя и ветра не простудятся. Закалены точно стальные топоры – излюбленное оружие троллей. Глотнули кераца, припасенного в маленьких бурдюках, и никакой мороз им нипочем.

Странный дождь. Мало того что ледяной, еще и чувствуется моим нутром скользким и противным, словно поблизости лоа.

– Алисия, Лаклак, вы в порядке? – Я спрыгнул рядом с корзинами, в которых находятся наши драгоценные маги.

Мне пришлось согреваться народными методами. Быстренько сняв бобровую накидку и рубаху, натерся тролльим самогоном, предварительно сделав глоток для бодрости, и принялся активно подтягиваться на ближайшей ветке. Холод, вгрызавшийся в меня, отпустил, и вскоре приятное тепло разлилось внутри и будто бы покрыло тело.

– От-т-тносительно, – простучала зубами Алисия.

«Спать хочется», – признался мысленно ихтиан, кажется, ничуть не пострадавший от непогоды.

Морлоки к зиме впадают в спячку. Реки и озера покрываются льдом, а холод действует на обитателей пресных вод успокаивающе и усыпляюще. Дрыхнут до весны. Малая часть ихтианов бодрствует круглый год. Сторожат спящих, зарывшихся в донный ил родственников, оберегают от хищников и разумных.

«Не спи, сэкку проспишь, – телепатически прикрикнул я на сонного Лаклака. – Поблизости есть кто?»

«Тишина и спокойствие, – раздалось в голове морлочье кваканье. – Лес засыпает. Кто захлебнулся, кто просто в спячку впадает от холода».

«Юморист, блин. В спячку, говоришь? Следи, чтобы нас никто в Страну Снов не отправил».

«Нет-нет, угрозы вроде нет. Как-то смутно все ощущается…»

«Эй, Лаклак, не пугай. Ты и впрямь не заснул бы. Просыпайся давай, не то сброшу с дерева!»

Угроза возымела эффект. Ихтиан приподнял крышку корзины и тряхнул головой, прогоняя сонливость. Мутным взором обвел лес и нашу группу, скривился при виде спины несшего его синекожего. Он точно перепил тролльего пойла. Глаза осоловевшие, движения медленные и неточные.

– Алисия, ты как? – Я открыл корзину аэромантки, поставленную на ветку здоровяком Гражем.

Замерзла небось. Ничего, согреем.

Стенки плетеного укрытия не сдержали дождевого натиска. Влага просочилась сквозь крохотные щели меж прутьев лозы, и одежда девушки промокла. Мы с Гвардом, привыкшие к климату Ксарга, на влажную ткань даже не обратили бы внимания, но Алисия вряд ли занималась закаливанием организма в академии. Оттого и дрожит осиновым листом, клацая зубками.

И что прикажете делать? В мои планы не входил дождь и сушка аэромантки. Сушиться-то негде. Единственное, могу самогона дать для внутреннего и наружного согревания. Согреваться самостоятельно, использовав телесность, не советую. Из транса выходить трудновато. Потерянным секундам цена – жизнь в нашем положении.

– Э, не пойдет, – обозрел я съежившуюся на дне корзины девушку.

Она подняла на меня несчастный взгляд, похожая на выброшенного на улицу котенка. Эй, не надо так смотреть. Все нормализуется.

– Раздевайся, – приказал я, снимая с поясного ремня флягу с керацем. Алисия расширенными от изумления глазищами наблюдала за моими телодвижениями, не понимая, чего я хочу. М-да… подумать не о том в сложившейся ситуации легко. Полуголый парень предлагает раздеться. К чему бы это? Ясно же, хочет помочь спастись от холодрыги. А каким образом – дело иное. – Держи. Натрись и выпей глоток-два. Холод исчезнет. На запах… в общем, нос зажми. В телесность не входи, тебе ясность ума требуется.

– Д-да. – Аэромантка взяла самогон. – Прикрой корзину, пожалуйста.

Не вопрос. Я положил крышку сверху и отошел к ихтиану, тревожно разглядывающему лес.

«Лаклак, чего ты такой замученный?»

Морлок не воспринял моего ментального сигнала, продолжая вращать головой.

«Лаклак, прием-прием, Земля вызывает Воду, как слышно, прием?» – Не по душе мне состояние ихтиана, не стряслось бы с ним чего плохого.

«Кан-Джай? – уставился он на меня удивленно. – Я почти не ощущаю ни тебя, ни кого-либо из нашего отряда».

Что за… Нас накрыли заглушкой [7]?

«В смысле? Из-за сонливости?»

«Нет. – В передаваемом телепатически голосе морлока прорезалась тревога. – Меня точно окутало пеленой, сквозь нее доходят размытые образы и отголоски ваших мыслей. И то благодаря вашей близости ко мне. Животных совсем не ощущаю».

Скверно, очень скверно. То, чего я опасался. Непростой дождь на нас пролился.

– Бал-Ар, проверь местность, – крикнул я.

Тролль без лишних слов вынул из сумки, висящей за плечом, сторожевой вард и воткнул острым концом в древесину. Его губы беззвучно зашевелились, произнося заклятие.

– Туман Глухоты, – процедил он.

Лицо тролля выражало напряжение. На лбу вздулась жила, под кожей ходили желваки. Закрыв глаза, он застыл над вардом.

Туманом Глухоты тролли величают довольно сложную заглушку, мешающую работать шаманам в астрале. Ее создают водяные духи, распространяющие вокруг ауру из собственной энергии, покрывающую местность. Не к добру был дождик, не к добру. Заглушку обычно ставят для маскировки колдуны и, естественно, старшие и старейшие лоа, не желающие обнаруживать своего присутствия и имеющие свиту, способную на подобные фокусы.

– Вард следит вон до того дерева. – Бал-Ар кивком указал на растущий неподалеку ясень. – Раньше «видел» бы до того поваленного клена.

В два раза зона слежения сократилась. Твою же дивизию, надо ждать неприятностей. Сами по себе заглушки не образуются.

Тролли – ребята тертые, сразу смекнули, чем пахнет. Они всю дорогу не выпускали из рук оружия. Достали по метательному топору, прислушиваясь и приглядываясь к окружающему лесу, необычно притихшему, словно при матером хищнике, вышедшем на охоту.

Затянутое тучами темно-серое небо чуть ли не доставало до верхушек деревьев. Плотный покров свинцовых туч не давал последним лучам садящегося солнца проникать к земле, создавая густой полумрак. Идеальная погода для злых духов, не терпящих солнечного света. На фоне промозглой серости лоа затеряться раз плюнуть, выдавая свойственный им потусторонний холод за обыкновенное осеннее похолодание. Зима со дня на день начнется.

Акела, стоящий на возвышающемся над водой корне нашего дерева, вздыбил шерсть на загривке и оскалился. Чует неладное. И мы тоже. Тролли перестали говорить, дышат тихонько, обратившись в слух.

Дождь затопил следы отряда Улук-Зула, усложнив нам задачу. Теперь заглушка. Складывается впечатление, что некто очень не хочет, чтобы мы нашли преследователей сэкки. Да и саму ведьму. Туман Глухоты днем она вряд ли организовала бы, не ее стиль. Она существо ночное, ей по нраву темнота. К тому же у меня сомнения насчет ее способности накрыть заглушкой лес. Слаба она чересчур – и вдруг разбрасывается драгоценной в ее положении духовной энергией до заката. Днем злые духи, а она минимум наполовину лоа, слабее, чем ночью, потому большинство злых духов до сумерек спят. Айгаты у них на солнечном свету тратится больше, экономии никакой.

Нет, она сейчас дрыхнет. Повесивший заглушку без труда переносит дневное время. А кто у нас на это способен? Правильно, либо старейшие духи, либо колдуны. Участие первых маловероятно: не вижу причин им себя проявлять. Шаман же вполне мог нам устроить пакость. Почему? Напрашивается очевидный ответ. Мы идем за преследователями сэкки, убивать ее идем. Значит, противостоит нам помощник ведьмы. Он следит за араньей и засек сначала группу Улук-Зула, движущуюся к Лысому Холму. О битве прекрасно осведомлен, раз сэкка в сфере его интересов. Она в плачевном состоянии, хорошего боя не выдержит. Поскольку настолько потрепана, противники вполне в силах изгнать ее в Серые Пределы. Следующей схватки с ними она, вероятно, не выдержит, и надо бы девочке помочь. Вот и помогает.

Особенно меня интересует, зачем ему понадобилось создавать заглушку. Дождь вызвал бы – след Улук-Зула мы потеряли бы и прекратили идти за отрядом. Туман же Глухоты хорош для засад и ухода от врагов. Колдуна мы не успели обнаружить, маскируется, гад, отлично, и для отвлечения от своей скромной персоны использовать заклятие ему нет резона.

Заглушка у колдуна знатная. Способности морлока, не последнего в племени менталиста, свела на нет. Наш враг – по силе полноценный шаман, ученику Тумана Глухоты не сотворить, контроля недостанет.

– Алисия, – негромко сказал я, – вооружайся и готовься отразить нападение.

На создание чар нет времени, в любой момент нас могут атаковать.

В корзине зашуршало. Надеюсь, самогоном аэромантка натерлась и спешит одеться и найти кинжал. Я бы не тратил драгоценных секунд на одевание и искал Секущий Ветер. В бою он самое то.

– Может, мне Тюрьму Четырех Ветров поставить? – донеслось из плетеного укрытия девушки.

– Лишнее. Против нас не сэкка. – Я стоял на ветви, сжимая неизменное паладинское копье, и всматривался в серую мглу начинающейся мороси.

Послышался протяжный низкий звук. То ли вой, то ли рев – не разобрать. Он шел, казалось, отовсюду, будто завывания взывающего к духам шамана. Однако шаманы так не ревут. Во всяком случае мне о подобных обрядах неизвестно.

Из сгущающейся полутьмы показалась сутулая фигура, осторожно передвигающаяся под дальними деревьями на границе видимости. Она походила на высокого мощнотелого тролля с длинным копьем в толстой руке. В набедренной повязке и ноговицах, крепящихся к широкому ремню, без рубахи, он шел по колено в воде. С пояса у него свисал пучок кривящихся в последнем приступе боли голов, привязанных за волосы.

Я узнал его, как и синекожие нашего отряда. Спиралевидные белесые татуировки вились по широкой груди и плечам, переплетаясь с узорами шрамов и свежими порезами, недавно переставшими кровоточить. Мускулистую шею охватывали костяные охотничьи ожерелья.

Звук исходил от него. Не вой и не рев. Плач великого охотника Улук-Зула, по щекам которого от глаз пролегли кровавые дорожки.

Пройдя половину расстояния до нас, синекожий умолк, обернулся, точно опасаясь погони, и повалился в воду. Погрузившись в муть с головой, он по-прежнему держался за копье, воткнутое в жижу.

Ловушка или он тот самый тролль, сын вождя улиточников, раненый и нуждающийся в нашей помощи? Проклятье, ни я, ни Акела не можем понять из-за Тумана Глухоты, кто он на самом деле. Принявшая облик Улук-Зула сэкка выглядела бы правдоподобнее без кровавых слез и прочих атрибутов паранормального воздействия. Она к тому же принялась бы звать нас его голосом, мол, помогите да поближе подойдите, дайте о вас опереться ветерану борьбы за независимость племени улиточников. Нет, не оборотень. Грубая для ведьмы подмена, наталкивающая на мысль о полном реализме.

Одержимый? Вероятно. А может, и просто покалеченный вражеской магией и утративший рассудок инвалид. В заглушке не разберешь.

– Алисия, при малейшей угрозе выставляй ветряной барьер. Бал-Ар, гляди в оба. Остальные, следите за местностью.

В заглушке полагаться на магию нельзя, и органы чувств сбоят, однако не так сильно, как средства магического обнаружения.

Ученик шамана кивнул. Высунувшаяся из корзины девушка соглашаться с моим распоряжением не спешила.

– Сандэр, ты куда собрался? – раздалось из плетеного убежища аэромантки. – Зачем?! Почему ты?!

Нет времени объяснять. Пока расскажу почему, сын вождя захлебнется, и с того света его уже не вытащить: нет у нас целителей уровня верховного.

– Тц. – Я спрыгнул на нижнюю ветку, скрипнувшую подо мной, и без плеска спустился на землю.

Вернее, в жижу, засосавшую ноги по щиколотки. Воды до середины бедра, не побегаешь. В руке паладинское копье – главный козырь против одержимых и лоа. Ни у кого из нашей компании такого классного оружия нет, поэтому идти проверять Улук-Зула мне. Ну, и Акеле. Увязался, мой личный пушистый бодигард. То ли плывет, то ли идет по шею в воде, непонятно. Почти бесшумно заплывает к упавшему троллю с другой стороны. Волку объяснять не надо – сам понимает, будто бы у нас с ним ментальная связь.

Подходя к троллю, прислушиваюсь к ощущениям. Холодно, скользко. Привычного при близости лоа голода не чувствую. Проклятая заглушка мешает сконцентрироваться. Акела, умница, встал в нескольких метрах от синекожего и принюхивается, скаля клыки. Будь Улук-Зул одержимым – волк рычал бы вовсю. Правда, заглушка и на него должна влиять.

Копьем осторожно переворачиваю сына вождя лицом вверх. Тролль признаков жизни не подает, не дышит вроде. Глаза широко распахнуты, в них смесь отчаяния и боли. Покалываю бок охотника наконечником. Слегка так, проверяю реакцию. Реакции ноль. Похоже, готов.

Подойдя вплотную, я положил ладонь на шею синьки. Пульса нет, кожа остывшая. Плоть отвердевшая, точно у мертвеца. Нереально задубеть до такой степени за время, пока я к нему шел. Черное колдовство, чтоб его. Будь Улук-Зул зомбаком – уже накинулся бы на меня, живого и теплого.

Тролльи колдуны любят из мертвяков ловушки делать. То проклятие наложат, то духа вселят, то, наоборот, запрут в теле дух умершего, превратив в астральную мину. Одержимый себя проявил бы с моим появлением, к тому же у одержимых организм исправно работает, они отнюдь не принадлежат к числу ходячих трупов.

Реанимировать тролля поздновато. Мы часа на два опоздали минимум.

Я подал жестом знак нашим, позвав Бал-Ара для консультации. Он колдовству сколько лет учится, знает побольше моего. С кровавыми слезами я не сталкивался и без понятия, почему они у синекожего текли. Дорожки на щеках свежие, кровь недавно свернулась.

Ученик Трон-Ка даже по затопленному лесу передвигался с грациозностью скользящей тени. Он неслышно подошел к трупу, заинтересованно рассматривая алые следы на лице охотника, дотронулся до переносицы покойного, постоял неподвижно с закрытыми глазами. Первичное исследование проводит.

Синекожий выругался, отдернув руку.

– Алархал, – процедил он, отодвигаясь. – Не прикасайся к нему, Кан-Джай.

Бал-Ар достал из-за пояса кожаный мешочек и, высыпав из него немного серого порошка, растер в ладонях.

– Дай руку. – Он поделился со мной содержимым мешочка. – Разотри. Костяная пыль магена снимает след от проклятия.

Ого. Невероятно дорогая штука, о ней большинство шаманов только мечтает. Поймать кошака-гипнотизера далеко не всякому великому охотнику под силу – без амулетов и поддержки колдуна магена не взять. На экипировку магического спецназа наш вождь не скупится.

Алархал, алархал… не припоминаю чар с таким названием. В переводе с тролльего – «Плачущая Смерть». Улук-Зулу подходит.

– Кровавые слезы Плачущей Смерти, – произнес ученик Трон-Ка, неотрывно глядя на труп, точно остерегаясь его. – Проклятие шаманов Черных Трясин. Про́клятые сходят с ума и убивают друг друга. Головы у него на поясе сняты с плеч воинов, ушедших с ним за сэккой. Он убил их.

Никогда не слышал о подобном. Сильнейшие маги разума на программирование убийства товарищей не способны. Вот о Черных Трясинах знаю. Болота южнее Зеркального озера, в пятнадцати дневных переходах. Оттуда вытекает Гиблая река, катящая ядовитые воды к морю на запад. В ней нормальная рыба не водится, сплошь мутанты какие-то. Когда узнал о ней, я подумал, не пережиток ли она химической войны, разразившейся до эпохи людской цивилизации, – больно уж напоминает наши загрязненные водоемы. Между прочим, я к Гиблой реке наведаться планировал. В ней живут страшилища, за которых имперские гильдии магов и алхимиков неплохо платят.

И не думал, что в Черных Трясинах шаманы обитают. Неприветливое местечко, по словам зверомастера. Впрочем, колдуны выбирают для жилья самые мрачные и странные места, где разумным в голову не придет их искать. Конспирация по-тролльи.

– Он пришел с востока. – Я посмотрел туда, откуда приковылял сын Бена-Джака. – Переждем дождь и разведаем, что там. От чего он умер? От проклятия?

Нехорошее у меня предчувствие. Группа Улук-Зула, скорее всего, уничтожена.

– Плачущая Смерть выжигает жизненную силу про́клятого, поселяя в нем безумие. Говорят, про́клятый понимает, что делает, убивая товарищей. Жажда убийства заставляет его отбирать жизни. Оттого он и рыдает кровавыми слезами, Кан-Джай. Он умирает, отправив всех, кто поблизости, в Серые Пределы.

Бал-Ар сплюнул, скривившись.

Кроме власти над лоа шаманы синек зачастую специализируются на проклятиях. Самые распространенные мне известны от Гварда и Кьюзака. И все они названы в честь смерти. К примеру, Неуклюжая Смерть, наводимая на противников в бою, затуманивает сознание и лишает жертву координации. В результате бедняга спотыкается и чуть ли не падает с ног. Ну и, естественно, промахивается по врагу, чем неприятель пользуется.

По эффективности и подлости алархал превосходит все проклятия, о которых я знаю. Для внезапной диверсии – на них шаманы и специализируются – оно идеально. Идешь себе, и тут на тебя набрасывается товарищ, прикрывавший тебе спину.

Именно из-за грязных приемов у синекожих стойкая репутация подлецов, бьющих исподтишка. А шаманы ведь просто выбирают самый эффективный способ нанесения вреда врагу. Это у них военной хитростью считается. Правда, имеется ряд проклятий и чар, презираемых ими. Видимо, Плачущая Смерть из таковых.

– Не трогай его, – предупредил Бал-Ар, – чтобы проклятие на тебя не перешло. Подсохнет в лесу – и сожжем мертвеца.

Правильно. С непонятной заразой лучше не соприкасаться. Проклятия в Трехлунье, насколько я понял, самая что ни на есть зараза, передающаяся через контакт с про́клятым.

Будущий шаман-теневик, шепча заклинание, костяным порошком насыпал на груди трупа колдовской знак, означающий очищение. Сверху по линиям нанес узор алой пылью из толченого огненного гриба. Выкрикнув имя великого духа пламени, он растопырил длинные пальцы над трупом. В тот же миг мистический знак вспыхнул синим огнем и потух. На Улук-Зуле остался чернеть выжженный символ, препятствующий переносу проклятия.

Мы переждали дождь на нижних ветвях. Морось в конце концов прекратилась. Тучи все равно висели над кронами, едва не касаясь деревьев. Лун и звезд не видно, темно, как в брюхе карода. Единственный повод к поднятию настроения – заглушка пропала вместе с дождем, и Лаклак ощущал пространство на всю дальность морлочьего телепатического Дара. По его данным, в радиусе примерно километра синек, не считая наших ребят, нет.

Для полной уверенности я попросил ученика Трон-Ка просканировать ближайшую территорию в направлении, откуда пришел Улук-Зул, теневыми духами. Бал-Ар быстренько провел ритуал призыва, впал в медитативный транс и, выйдя из него, доложил:

– На востоке недалеко отсюда бились насмерть. Земля усеяна мертвыми троллями. Улиточники.

Вот и группа преследования. Нашли все-таки. Подозреваю, у некоторых мертвецов на лицах кровавые дорожки от слез.

По моей просьбе Лаклак взял под контроль птицу, сидевшую на ветке в поле его зрения, и «запрограммировал» ее на передачу сообщения в деревню. В окрестностях озера птичьей почтой пользуются наравне с телепатией. Чем дальше от берега, тем шире распространено применение птиц. Бывает, и шаманы не гнушаются послать певчую птичку со звуковым письмом.

Морлок передал весточку о судьбе отряда Улук-Зула. Завтра сюда прибудут ученики верховного и позаботятся о телах. Без погребения бросать погибших нельзя: их духи мстить будут. Звери оскверненных проклятием не едят, и беспокоиться на этот счет нечего. Будущие целители найдут соплеменников в сохранности. Если сами переживут ночь.

Полезная штука – настойка полуночника. В почти полной темноте, выпив ее, ясно различаешь очертания предметов. Жаль, в черно-белом цвете. Подкрепившись взятым в деревне вяленым мясом, мы двинулись дальше к Лысому Холму. Сильфы, призванные Алисией, кружили над деревьями, ихтиан ежеминутно сканировал местность. Бал-Ар разрисовал себя медвежьим жиром, смешанным с землей, и держал наготове вард с заключенным в нем охранным духом. Мы с троллями не выпускали из рук оружия. В общем, шли настороже.

Стеречься помимо сэкки есть кого. Бесшумно идти не получается из-за хлюпанья, выдающего нас на километр. Зверье по мокрой погоде по своей воле тоже не ходит. Вот духи – иное дело, учитывая нынешнюю ситуацию в аранье. В дождь и мокроту из рек и поросших осокой водоемов с гнилой водой вылезают твари весьма неприятные, с коими встретиться не пожелал бы и паладин при полной снаряге. Слякотники, устраивающие в размокшей земле ямы с разъедающей плоть жижей, куда провалишься – и поминай как звали. Злые духи из водяных вроде речной девы не прочь прогуляться под лунами и схватить какого-нибудь зазевавшегося разумного.

Мы-то их почуем издали. Сильфы и Акела предупредят в первую очередь. Но сама вероятность столкнуться с охотниками на живых существ довольно велика. Да и одержимых зверей со счетов сбрасывать не стоит. Они в любую погоду охотятся, только бы темно было.

Наш главный враг уже проснулся. Солнце зашло, сон злобной сэкки унесло. Хм, поговорка готовая, специально для охотников за нечистью и лоа. До Лысого Холма с нынешними темпами топать и топать. К полуночи не дойдем. Хоть бы до утра успеть. Ей на путь от деревни до места исчезновения потребовалось часа два, и она еле ползла по сравнению с прошлой своей скоростью из-за подрумянивания в «печке». За день в логове полностью вряд ли восстановилась и атаковать в лоб нас не будет. Обойдет, выбрав добычу полегче. От больных детей, к примеру, подпитается энергией. Тут уж мы ничем не поможем улиточникам.

Мы в относительной безопасности, и времени нам должно хватить для осуществления задуманного.

По пути к Лысому Холму мы вышли на поляну, где произошло побоище. Мне не по себе стало от открывшегося зрелища. На земле валяются изуродованные трупы троллей, изрубленные, избитые. Внутренности по воде плавают, вонь разносится на сотни метров. Блин, обошли бы. Вооружившись палками, перевернули с дюжину мертвяков. У всех, кого осмотрели, кровавые дорожки на лицах.

Группу Улук-Зула прокляли. Каким образом наложили проклятие сразу на всех, ума не приложу. Бал-Ар и Варк-Дан вон задаются аналогичным вопросом. Проклятие – вещь малого радиуса действия, оно, как правило, налагается на одного, максимум – нескольких разумных. Для наложения на местность айгаты тратится океан. Столько и у Гал-Джина с учениками, вместе взятыми, нет. Амулеты верховного, имеющиеся у охранной дюжины сына вождя, против черного колдовства оказались бессильны. «Перегорели», не вынеся духовного давления.

Хм… неэкономно. Будь у колдуна энергии через край – стал бы он выбрасывать ее на массовое проклятие, если достаточно проклясть пятерку сильнейших троллей в отряде? Глупо.

Ну не верю, что колдун, напавший на улиточников, идиот. Впрочем, с такой силищей ему простительно. Думай, голова, думай! Выглядит бойня показательной расправой. Для кого показательной? Для нас. Дескать, не ходи туда, за сэккой, не надо. «Снег башка попадет, совсем мертвый будешь».

Вот и защитничек ведьмы, стоящий за пробуждением ведьмы из небытия, объявился. Не иначе, ее от нас защищает. На кой леший ему сдалась сэкка, при его-то возможностях? Определенно, он хочет сохранить ее, остановив нас. И заглушку наверняка он поставил. Почему не атаковал нас, если настолько крут? Причина заключается, скорее всего, в банальной нехватке сил на успешное уничтожение нашего отряда. То ли перестарался с Плачущей Смертью, то ли изначально проклятие – лишь трюк, ловкость рук, и никакого океана айгаты.

Ведьма – главное оружие нашего противника. Именно он настоящий игрок, не сэкка, какой бы умной она ни была. Значит, играть нам в итоге придется против него. Ох, духи лесов и гор, во что мы влипли?!

– Бал-Ар, – позвал я, притормозив, – разговор есть.

Ученик Трон-Ка оглянулся, нет ли кого поблизости, и подошел, рассыпав порошок широким взмахом и прошептав заклятие. На мгновение в воздухе повисла сероватая пелена колдовского барьера, глушащего звуки. Правильно, нам слушатели ни к чему, беседа конфиденциальная.

– Бал-Ар, Черные Трясины – те самые болота, граничащие со Змеиным болотом и лесами Черного Копья, верно?

– Те самые, Кан-Джай. – Вижу по хитрющей физиономии, тролль сообразил, к чему я клоню. – Они никому не принадлежат, и живут там чудища да колдуны.

– Кроме Черного Копья, из наших соседей никто не граничит с болотами, правильно?

– Да, верно. Хочешь сказать, черные подослали к нам шамана и он возродил ведьму?

Вариант, не спорю. Однако они знают, что им не поздоровится, заподозри мы их во вредительстве. Тут игра тоньше.

– Они посодействовали возрождению сэкки, скажем так. С улиточниками у Черного Копья границ нет, а есть с Огненным Жалом. Огненное Жало издавна точит клыки на леса наших дорогих союзников. И Водяных Крыс недолюбливает.

– Интересно, – задумчиво произнес ученик Трон-Ка. – Среди шаманов Жал не родился тот, кто бы наложил алархал. Древнее проклятие, опасное, трудно создать. О нем не знают колдуны озерников.

В точку. Плачущую Смерть навел тот, кто обретается на болотах. Или обучившийся проклятию у болотных колдунов шаман Черного Копья.

– Слушай внимательно, Бал-Ар…

Интерлюдия первая

Чуткий сон Гал-Джина прервался. Целительный транс, в коем шаман пребывал с момента ранения, крепко сковывал его сознание, не давая сосредоточиться на проявлениях внешнего мира, и тащил в мир внутренний, наполненный теплотой и сладкой дремотой, свойственной ребенку в материнском лоне. Ему снилось прошлое. Вот он, молодой ученик почтенного Анг-Джина, лежит под ивой на речном берегу и улыбается, глядя на проплывающие по небу облака. В каждом из них он видит лицо любимой. А вот он с девушкой нежится под ласковыми лучами весеннего солнца и слушает трели птиц.

О чем думал тогда будущий верховный шаман Зеленых Улиток?! Ему нельзя было обнадеживать девчонку, но он не сумел пресечь ее попыток понравиться ему. Любовь избрала домом его сердце. Проклятая любовь, насланная злым духом, ибо как еще можно назвать ее, принесшую столько бед им обоим?

Он в ответе за совершенное зло. Отказав девушке, переступив через себя, задушив то греховное для любого Говорящего с Духами чувство, он бы избежал случившегося потом кошмара.

Он вынырнул из сонного омута в действительность хижины, под тусклый свет затухающего костра в центре комнаты и темницу стен, обитых звериными шкурами и кожей пресмыкающихся. В тишине ночи потрескивали дрова и слышалось собственное дыхание, в висках стучали каменные молоты.

Целитель ощущал чужое присутствие. Кто-то заинтересованно смотрел на него, невидимый и оттого внушающий страх и невольное уважение.

– Мейзо, – осипшим из-за пересохшего горла голосом позвал шаман.

Мальчишка дежурил сегодня у входа в хижину, выполняя все распоряжения учителя. Однако почему-то не отвечал. Неужто заснул? После тяжелого дня утомился, но спать… Выпил бы настойку девятисила – на то он и ученик лучшего целителя озерных племен.

Не дождавшись ответа, Гал-Джин повторил зов громче. Кто-то да отзовется. У его жилища вождь выставил четырех воинов из личной охранной дюжины. Не может быть, чтобы все внезапно оглохли или, того хуже, заснули. У них амулеты против сонных чар и морока из старых запасов шамана, лучших и у Гин-Джина не сыщешь.

Целитель прислушался к сторожевым вардам, расставленным у хижины и подвешенным под крышей. Два кольца сторожевых чар молчали, словно все в порядке. У жилища пятеро троллей, в комнате сам шаман – и никого. Почему же он чувствует на себе чужой взор?!

Чары подвели его со времен посвящения в верховного шамана всего дважды. В ту ночь, когда в деревню впервые пришла ведьма, и много раньше, при посещении его Желтоглазым… нет, он не хотел вспоминать.

На лбу Гал-Джина выступила испарина, он судорожно сглотнул образовавшийся в горле ком. Конечности прирастали слишком медленно. При резком движении раны угрожали открыться, и едва соединившиеся кости сломались бы. Проклиная собственную беспомощность, шаман пошевелил пальцами на руках и ногах, привстал в чане с целебным раствором и огляделся. Раны заныли тупой болью, приглушенной листьями мертвяковой травы.

В темном дальнем углу позади целителя тени сгущались в пятно мрака. Из темноты на тролля пронзительно взглянули пылающие желтым огнем глаза.

– Ты… – вырвалось у тролля, осевшего на дно чана.

Он знал – Желтоглазый придет опять. Как и в прошлый раз, чары молчали, и охрана не подозревала о присутствии чужака, точно прошедшего невидимкой мимо. Гал-Джин думал, не дух ли это неведомого могущественного колдуна, с такой легкостью тот миновал сторожевые ограды и ловушки. Нынче некому позаботиться должным образом о безопасности деревни, но при первой их встрече целитель был здоров, а по селению бродила свора охранных духов, позднее проглоченных ведьмой.

Шаман не видел посетителя целиком. Лишь горящие глаза в клубке тьмы и голос, властный и сильный, пробуждающий в глубине естества древний, забытый поколениями синекожих страх и желание стать на колени, покорно опустив голову.

Он ненавидел страх и стыдился его. Отводил взгляд от ужасных очей, но, стоило смежить веки, они вновь полыхали перед ним во мраке беззвездной ночи, срывая покров гордости и раскрывая его истинную сущность. Он не мог ни убежать, ни скрыться от очей, мерещившихся ему в темных углах жилища и в густых тенях хижин и деревьев.

– Мейзо жив? – Из горла вырвался хрип, будто грудь придавило тяжелой каменной плитой.

Огненные глаза вспыхнули, приблизившись. Не выдержавший Гал-Джин наклонился, дабы избежать страшного взора, заглядывающего, казалось, в саму суть тролля.

– Он устал и прилег отдохнуть на ступенях, – промолвил равнодушно чужак, и от звука его голоса, наполнившего пространство хижины и внутренности синекожего, шаман невольно съежился.

Желтоглазый обращался к нему словно к насекомому, значащему не больше, чем земляной червяк, ради интереса выдернутый из почвы. Червяк, жаждущий жить.

– А воины? – поперхнулся он словами.

Страх разрастался, оплетая разум и дух крепкой ядовитой лозой. Горло передавило, не давая произнести ни звука.

– Они спят. – Мощь, исходившая от голоса, разбивала на куски остатки тролльей гордости, повергая в отчаяние и ужас.

Гал-Джин кричал бы, зовя на помощь, если бы имел хоть каплю надежды на спасение и уверенности в уязвимости говорившего. Он осознавал: простое оружие бессильно перед невероятной мощью, льющейся, подобно водопаду с высочайшей скалы.

Той ночью, придя в селение, Желтоглазый попросту погрузил улиточников в сон. Они пробудились с его уходом. Не помогли ни амулеты, ни ограждающие от лоа чары, завязанные на тотемном столбе. Они не отреагировали на чужое колдовство, будто его вовсе не применяли.

Целитель понятия не имел, кто этот незваный гость. Никто из колдунов троллей не способен обойти его сторожевые кольца, никто не обладает подобным могуществом. Синекожий многое повидал, познакомился с десятками шаманов. Некоторые из них превосходили его по колдовской Силе, единицы смогли бы победить Гин-Джина, но ни один из них не оказывал такого влияния на Гал-Джина, как Желтоглазый.

При единении с духом Озерной Улитки тролль не чувствовал себя ничтожеством, несмотря на разницу в колдовской Силе. Давящая аура покровительницы племени окутывала его исцеляющей волной, и он ощущал доброту прародительницы. Пришедший нынешней ночью в обиталище верховного шамана посетитель сильнее нее. Он сравним со старейшими духами, властвующими над миром.

– Ты сказал сыновьям Водяной Крысы то, что я велел?

Целитель задрожал, сжимаясь в комок. Чего бы он ни отдал – только бы не слышать пробирающего до костей голоса.

– Да, – выдавил он еле слышно.

– Ученик Гин-Джина узнал о ведьме? – продолжал расспрашивать незваный гость.

– Я рассказал ему, – сипло ответил тролль. – Он последовал за ней к Лысому Холму…

Гал-Джин попробовал взять себя в руки, унять колотящую его дрожь. Он потомок Зеленой Улитки! Верховный шаман! Синекожие колдуны никогда не становились ни перед кем на колени, кроме своих покровителей.

Ему удалось подавить ужас, впав в целительный транс. Свет от костра померк, звуки утихли, мысли потекли прямой рекой, освободившись из-под гнета потустороннего голоса.

– Зачем тебе понадобилось раскрывать правду о ведьме? – спросил целитель, еле слыша себя. – Она все равно не поможет справиться с сэккой. Кто ты?

– Я обязан отвечать тебе, синекожий?

Гал-Джина выдернуло из транса, окунув в прежнее отчаяние. Перед внутренним взором зажмурившегося шамана пылали желтые глаза, сжигающие в пепел смелость и родовую гордость.

И правда, разве отвечает пыли, летающей в лучах, всемогущее солнце? Разве небо откликается на зов земляного червя?

Страх с удвоенной яростью вгрызся в целителя. Язык примерз к небу, горло сжалось, мешая дыханию. Ни двинуться, ни сказать без позволения Желтоглазого. Кажется, пожелай того чужак – и в тот же миг смерть настигнет парализованного ужасом Гал-Джина.

– Ты поступил правильно, – похвалил незваный гость. – Не бойся, я не убью твоих соплеменников и родичей. И ведьма не истребит твоего племени.

– Она… обещала убить всех, – с трудом произнес Гал-Джин. Похвала придала ему смелости, уменьшив страх. – Она грозилась отправить меня в Серые Пределы последним, выпив жизнь из моих учеников и жителей деревни.

– Не стоило воспринимать сказанное ею всерьез, – засмеялись глаза во тьме. – Ее участь предопределена.

Шаман не поверил. Хитрый и мудрый всегда отыщет способ обмануть, а уж в мудрости Желтоглазого он не сомневался. Столь могущественное существо просто не может быть глупым.

– Я выполню обещание, синекожий. Твое племя выживет. Ты же сдержал данное мне слово и предупредил сыновей Водяной Крысы.

– Зачем… зачем это тебе? – превозмогая оковы страха, выдавил целитель.

– Ты действительно хочешь знать ответ? – насмешливо ответил вопросом на вопрос незваный гость. – Если я скажу, рассудок окончательно покинет тебя. Тайны бессмертных не для ушей троллей, пусть и познавших таинства, дарованные старшими духами.

– Что… будет с ведьмой?

– Ты задаешь чересчур много вопросов, – в голосе послышалось раздражение, напугавшее Гал-Джина. – Я же сказал – ее судьба предопределена, как и твоя, синекожий.

«Великие духи, пощадите!» – пронеслось в сознании шамана.

Когда чужак в прошлый раз возник у него в хижине, казалось бы, из самой тьмы и приказал поведать историю ведьмы иноплеменникам, все его естество протестовало. Однако он не смел ослушаться. Подолгу молился целитель духу-покровительнице, испрашивая совета. Озерная Улитка молчала, предоставив ему возможность решать самому. И он решил, надеясь на благосклонность чужака, выполнить приказ.

Желтоглазый никогда не обещал сохранить ему жизнь.

Тьма вытеснила свет костра. Огненные очи надвинулись на Гал-Джина, сжигая мысли и чувства. Сейчас в них виделся голод хищника. Боль хлынула бурным потоком, сокрушающим наспех выставленные с помощью целебного транса преграды. Шамана пожирали живьем. Неспешно, смакуя каждый кусочек. Он завопил, не слыша себя, попробовал защититься руками, чувствуя открывающиеся раны и брызжущую из них кровь. Его дух распадался под чудовищным натиском чужой воли, вытягиваясь из тела тонкой струйкой духовной Силы.

Глава 7. Логово ведьмы

Мы нашли его! Потратив около часа на поиски, на сканирование местности теневыми и воздушными духами, мы все-таки нашли убежище ведьмы. Точнее, ход, через который она скрылась от следящих чар. Ну, или в котором спряталась, пережидая день. Вернее скажу после обследования укрытия.

К Лысому Холму мы вышли часа за три до рассвета. Времени оставалось совсем мало, учитывая быстрое передвижение ведьмы. Каким образом ей удавалось стремительно пронизывать густой лес, до конца непонятно ни мне, ни будущим колдунам нашего отряда, ни Алисии. Колдовство, словом. На сей счет у меня имелась мыслишка. Эльфы пользуются лесными коридорами, эдакими тоннелями, создаваемыми расступающимися и смыкающимися за длинноухими растениями. Возможно, наша противница применяет похожую магию. Наше счастье, она не научилась оживлять деревья для своей защиты. Не хотелось бы наткнуться на стадо злющих гворнов. Научилась бы – уже наслала на нас этих милых созданий, маскирующихся под обыкновенные деревья.

Возвышавшийся перед нами холм издалека смотрелся типичным представителем братии лысых холмов. Приглядевшись, можно заметить, что он выделяется из ряда похожих друг на друга собратьев. На земляном куполообразном сооружении с недавних пор ничего не росло. А вот не позже чем месяца два назад из центра сего безобразия рос вполне приличный дуб. Куски древесины, ветви и торчащий в центре гнилой пень ясно указывали на это. Корни лесного гиганта, наверное, проросли сквозь весь холм.

Раньше мне хотелось разгадать тайну лысых холмов. Сегодня представилась отличная возможность узнать секрет одного из них, чему, вообще-то, я не очень и рад, ибо связан он с ведьмой.

Бал-Ар расставил варды у подошвы голой возвышенности, выпустил на прогулку теневых духов. Они покрыли участок земли в образованной колдовской фигуре сетью, колышущейся под незримым ветром. Тени бесшумно растекались по холму, оставляя все меньше свободного пространства, и в конце концов слились в сплошную массу, походящую на раздувающийся парус чистой тьмы.

Пока ученик Трон-Ка возился с наземным сканированием, аэромантка проверяла небеса и ближайший лес. Сильфы-невидимки парили над нами, заполонив территорию радиусом в километр на высоте от трех до тридцати метров. Все, чего касались воздушные духи, отпечатывалось в сознании впавшей в транс Алисии и складывалось в ее восприятии в цельную картину.

В свою очередь Лаклак не прекращал ежеминутно посылать ментальные сигналы, отражающиеся от разумных и не слишком существ. Возвращающуюся сэкку засекут. Не в том она состоянии, чтобы ловко выпадать из поля ментального «зрения» морлока.

О ходе под корнями погибшего дуба сообщил Бал-Ар, вышедший из глубокого транса.

– Пустота в земле под деревом, – сказал он еле слышно, внезапно содрогнувшись и широко открыв глаза.

Тролль часто задышал, хватая ртом воздух. Во взгляде его отчетливо читался испуг.

– Знаки, – возбужденно прохрипел ученик Трон-Ка. Услышать его мог только я. – Кровавые отметины древнего колдовства, забытого бессчетное количество поколений назад. Знаки старейших лоа, чьи имена помнят лишь мудрейшие из Говорящих с Духами. Здесь приносили в жертву троллей.

Хм… похоже, теория о помощнике сэкки подтверждается. Разве что ведьма сама не резала синекожих у дуба, в чем сомневаюсь. Поклоняться лоа не в ее стиле. У нее куда более влиятельный покровитель. В среде духов приносить жертвы посторонним приравнивается к измене и жестоко карается. Сила ведьмы изначально принадлежала злу, разбуженному ее папашей, и девяносто процентов из ста – она не попросит помощи у духов Серых Пределов.

Занятно получается. Кто-то прибегнул к помощи старейших лоа на Лысом Холме. Средненький шаман не сдюжит Зова. Итак, довольно мощный колдун воззвал к духам. А дальше?

– Бал-Ар, когда приносили жертвы?

– Три-четыре седмицы назад. Запах страха еще не выветрился, кровь не осыпалась прахом.

Три недели назад о сэкке и не слыхали, женщины начали исчезать позднее. Зато охотники, особенно помоложе, пропадают в аранье постоянно. В жертву могли принести молодого неопытного синьку.

– Я не знаю, кому из старейших жертвовали троллей, – предупредил мой следующий вопрос ученик Трон-Ка. – Не умею читать знаков, знакомых единицам. Указание на старейших – все, что я могу разобрать.

И то неплохо. Круг подозреваемых сужается.

– Да не трясись ты, Бал-Ар, – похлопал Полг теневика по плечу. – Ничего страшного не случилось. На нас никто не бросился, мы чисты от проклятий. Бояться рано.

Угу, принимайся за работу, парень.

– Тени не прикасаются к знакам. Для них изображения на дереве горят нестерпимым белым светом, переливающимся зеленью и серостью Серых Пределов, – взяв себя в руки, докладывал ученик Трон-Ка. – Под знаками – укрытые слоем перегнивших листьев и веточек щели в земле. Под ними пустота. Пещера, вход куда-то. – Синекожий неуверенно покачал головой. – Тени углубились на три моих роста. Дальше им не пройти, теряется управление ими. Они словно растворяются в темноте. Надо взойти на холм, приблизиться к… пустоте.

Пустота, значит. Ну, поглядим, поглядим.

– Алисия, остаешься здесь и следишь за местностью. В случае опасности немедленно устанавливай ветряной барьер. Лаклак, передавай мне сведения обо всем происходящем наверху. Бал-Ар, идем на холм.

– Эй, эй, Сандэр, погоди, – встрепенулась аэромантка. – Что ты собираешься делать? Если я поставлю Тюрьму Четырех Ветров, а ты будешь за ее стенами, то не смогу защитить тебя.

– Меня не нужно защищать, – улыбнулся я. – Мы с Бал-Аром идем на разведку и скоро вернемся, не волнуйся. С нашими рефлексами и колдовством у нас больше шансов выжить снаружи барьера, столкнись мы с чем-то непредвиденным вроде злого духа, охраняющего Лысый Холм.

– Непредвиденного? По-моему, ты уже учел возможность этого самого «непредвиденного».

– В определенной степени, Алисия. Я все-таки старший ученик Гин-Джина, величайшего шамана озерных племен. Плохого со мной не произойдет.

Девушка фыркнула, выразив мнение о моей самоуверенности. Тем не менее сейчас, когда сэкка ослаблена и, вероятно, далеко отсюда, у меня огромный шанс остаться невредимым на Лысом Холме. Или минимум живым. Сама ведьма вряд ли на нас бросится, зато ей хватит ума поставить ловушку.

– Постой, я проверю холм воздушным элементалем. И вообще он вам пригодится, полезь вы под дерево.

Элементаль и правда не помешает. Пустить его вперед – отличная мысль. На теневых духов ловушка, может быть, и не сработала бы, они ведь бесплотны. У сильфа консистенция поплотнее.

Аэромантка сложила ладони и зажмурилась, произнесла Слово Призыва, обращаясь то ли к ангелу, то ли к великому духу ветра, в империи и Ксарге его по-разному величают. Имя духовной сущности высшего порядка прогремело грозой под сгущающимися тучами, неразборчивое, дабы его не познали посторонние, не посвященные в таинства магии воздуха.

Перед Алисией закружился вихрь из листьев высотой метра полтора-два, маленькое подобие смерча. Эдакий ветряной столп, вытанцовывающий на тонкой ножке.

– Камати, низший сильфид, к вашим услугам, – представила девушка элементаля. – Он будет сопровождать вас, покуда я не отменю приказа. Или пока не развеется от вредоносных чар. Немагическое оружие против него бессильно, поэтому телохранитель из него замечательный.

Хм… ясно, как она прошла через аранью от пограничного форта до озера и никто на нее не напал – ни зверь, ни синька. Призвала парочку низших сильфидов – и путешествуй без проблем. Эх, повезло ей на шамана не напороться. Лоа чистые элементали только отвлекают, будучи для духов из Серых Пределов легкими противниками. Да и не противниками вовсе. Питательной вкусной пищей скорее. Вон сэкка продемонстрировала это на мелких сильфах, патрулировавших деревню и окрестности.

– Он подчиняется твоим командам, Сандэр, с моего согласия и охраняет вас.

Вот и отлично.

– Камати, пройди-ка до того трухлявого пня и залезь под корни, – воспользовался я статусом командующего.

Мини-смерч понесся по холму и пропал под останками дуба. О том, что он не распался на составляющих его крошечных сильфов и чистую энергию стихии при контакте с колдовскими знаками, свидетельствовал вылетающий из-под корневища мусор, поднимаемый ветряным духом.

– Алисия, ничего тревожного не ощущаешь?

У призывателя с элементалем устанавливается крепкая ментальная связь, позволяющая передавать им ощущения друг друга, благодаря чему повышается эффективность работы в связке. Интересно, какова реакция нашего воздушного друга на отметины, оставленные колдуном?

– Да вроде нет. Камати не нравятся вырезанные на дереве знаки.

– Не нравятся, и все? Никаких страхов при них он не испытывает?

– Говорю же, нет. Они ему неприятны на метафизическом и ментальном уровнях. В них содержатся остатки айгаты весьма сильных духовных сущностей.

– То есть знаки не активированы?

– Активированы. Их энергия по всей пещерке пролита. Они уже использованы и пусты. Капелька айгаты в них, конечно, осталась. Уничтожишь физическое вместилище – и она растворится, смешается с фоном тонких энергий, сохранившихся после гибели дерева. Дуб пропитан айгатой древесного духа, она распадается в течение месяцев, если ее никто не поглощает.

Странно. В лесу полно желающих подпитаться магической энергией. Лесные, земляные духи, те же младшие лоа. Тут на дороге, считай, лобстер на серебряном подносе, а его стороной обходят. Неправильно как-то. В чем причина?

Хм… не в знаках ли? Старейшие лоа пометили место, и духи боятся потреблять из него айгату. Собственность повелителей Серых Пределов внушает священный трепет низкоуровневым духовным сущностям. Старшие духи – и те опасаются трогать принадлежащее хозяевам загробного мира.

Ладно, проверка завершена. Реакция на ловушки отрицательная, пора и нам идти. Элементаль бы физически и астрально подействовал на «сюрпризы» ведьмы. Раз он целехонек, то и нам бояться нечего.

– Бал-Ар. – Я ступил на безжизненную поверхность Лысого Холма.

Топать по твердой почве легко. Дождь миновал эту местность, всюду сухо. Блин, даже листья на земляную возвышенность почти не падают. Синекожие оправданно считают такие места гиблыми. Холм – кусочек безжизненной пустыни. Удивляюсь, каким чудом дуб прижился. Без колдовства не обошлось. То ли эльфы наколдовали, то ли… больше и некому. Длинноухие – доки в друидизме и магии растений. На фиг им дуб сажать, хотелось бы знать? Не с ведьмой, случайно, связана их здешняя садово-магическая деятельность?

До пенька мы дошли без приключений. Я по пути подобрал кусок древесины на всякий пожарный. Вдруг холм духи стерегут? Лоа огонька не любят, а деревяха горит замечательно, политая несгораемым маслом. Да и спокойнее внутри с факелом. Ночное зрение действенно при малейшем источнике света – в абсолютной темноте не видишь дальше вытянутой руки.

Здоровенный пень походил на громоздкую древесную палатку. Мы пролезли в небольшую щель между толстыми корнями и оказались в маленькой растительной пещерке. Стенки поражали твердостью: точно каменные.

Ветряной элементаль гудел посреди естественного помещения, похожий на ожившую темную колонну. Он протянулся от пола, заваленного нанесенным снаружи мусором, до низкого потолка. За ним едва различались вырезанные на дереве знаки, испугавшие теневых духов.

Кривые линии, пересекаясь, образовывали подобия тролльих костяных амулетов из клыков хищников. Острые концы выдавались из замкнутого пространства рисунка, еще более напоминая ощерившиеся зубы невиданных чудовищных черепов. Смотреть на них – и то неприятно. Сочувствую Камати. От знаков веет холодом Серых Пределов. Будто ткань нашего мира прорезали насквозь, и из мира мертвых проникали эманации потусторонних властителей.

Бал-Ар, очевидно, испытывал те же чувства. Он замер, уставившись на знаки немигающим взглядом. Дыхания не слышно, точь-в-точь статуя, высеченная искусным резчиком. Абсолютно черная из-за маскировки, лишь блестят белки широко раскрытых глаз.

– Гм… – Я толкнул ученика Трон-Ка локтем под ребра.

Синекожий вздрогнул, сбросив оцепенение, и крадучись подошел к причине страхов подчиненных и собственного.

В горле пересохло. Совершенно нет желания нарушать относительную тишину пещерки звуками голоса. Чудится, скажешь слово – и разбудишь кого-то сильного и злого, обитающего здесь.

– Пустота под нами. – Бал-Ар поворошил ногой мусор под стенкой со знаками.

– Камати, пройдись-ка. – Кивком я указал на землю, где рылся синекожий.

Перегнившие и прелые листья с мелкими веточками и слоем почвы взмыли вверх, подхваченные элементалем. На очищенном от мусора участке выделялись неправильным прямоугольником очертания накрытого дубовой корой и увесистым камнем люка.

– Бал-Ар, думаешь, ничего плохого не произойдет, если мы отодвинем камешек и откроем вход? – спросил я, облизнув пересохшие губы.

Теневик опустился на корточки и провел кончиками пальцев вдоль щелочек, зашептал. Впал в транс, изучает люк.

– Безопасно, – внезапно распахнул он глаза, сверкнувшие в темноте неестественным белесым светом.

Подтверждая сказанное, он взялся за камень, но я остановил его, положив руку на плечо. У нас помощник, зачем утруждаться? В случае ошибки тролля мы не пострадаем. Элементаль распадется на сильфов, и все. Соберется потом. Может быть.

– Камати, открой ход, – распорядился я.

Наш смерч необычно медленно приблизился к камню – гладкому окатышу без видимых магических обозначений – и аккуратненько приподнял вместе с корой и крышкой люка. Послышался вздох, будто с груди великана сняли тяжелый груз.

Из черного зева хлынула омерзительная вонь, смешанная с неестественным холодом и напоминающая о разложившихся трупах месячной давности. Внизу уж точно не теплее, чем на поверхности.

Сопровождавший нас Акела зарычал, вздыбил шерсть.

Повезло. Мы, верно, на пороге уютного ведьминого логова. Подобное амбре вкупе с холодком Серых Пределов – признак ее близости. Тьфу ты, сказал тоже. Правильнее – оно свойственно сэкке. Неудивительно, что убежище пропиталось ее запашком. Впечатление, точно в пещере гниет с дюжину мертвяков разной степени свежести. Исключать этого, правда, нельзя. Сэкка руководствуется основным инстинктом лоа – голодом – и, будучи воплощенной, вероятно, делает запасы продовольствия.

Жестом даю понять, чтобы Бал-Ар отошел, и, положив на землю продолговатый кусок дерева, достаю склянку с несгораемым маслом. Откупорив затычку, брызгаю из узенького горлышка на импровизированный факел. Долетевшие до древесины капли занялись ярким бело-желтым огнем. Факел затрещал, разгораясь. Поскорее закрываю бутылочку и возвращаю на пояс.

Я сначала чуть не ослеп от света, залившего корневую пещерку. Жмурился, привыкая. Ночное зрение – штука отличная при тусклом свете – от звезд, к примеру. От источника ярче слепнешь сразу.

Спустя несколько минут я, освоившись в светлой обстановке, посветил во тьму прохода. Ненавижу подземелья и пещеры. В них темно, сыро и умереть можно. При сложившихся обстоятельствах перспектива преждевременной смерти вырисовывается прямо-таки до жути вероятной.

Нет, ну чего бояться-то? Подумаешь, трупами смердит. Лаз удобный вполне. Вертикальный почти, зато с выступами-камнями по бокам и корнями, за них хвататься при падении сами предки велели. Подергал – довольно крепкие отростки, узловатые, за веревку сойдут. Трухой не рассыпаются, и то хорошо.

«Лаклак, слышишь меня?»

«Слышу, слышу, не ори, – проквакал в сознании наш штатный телепат. – От той гадости в лесу у меня череп раскалывается. Думай потише, а?»

«Да без проблем! Сможешь наладить мыслесвязь между мной, Бал-Аром, Алисией, Варк-Даном и моими бойцами? Ты в порядке ведь?»

«Угу, в порядке, не считая головной боли. Попробую, Кан-Джай».

«Мне определенность нужна. Сможешь, нет?»

В голове зашумело и закололо иголкой затылок, напрочь выбив все мысли. Своеобразный белый шум, блин. Затем буря «помех» улеглась, и я услышал аэромантку, и не просто ее направленное ментальное сообщение, а отголоски эмоций. Она беспокоилась, ей было страшно и интересно одновременно. Такой вот «букет» получался, приправленный догадками о Лысом Холме и пустотах в нем.

«Алисия, как ситуация снаружи?» – прервал я довольно сумбурный поток ее сознания, транслируемый ихтианом.

«Сандэр? – удивленно отозвалась она, не ожидавшая ментального контакта. – А, это… Поблизости от нас никакого движения. Сторожевые чары Варк-Дана не обнаруживают посторонних. Ты там как? Что видишь? Узнал знак на стене? Прочел его?»

Засыпанный вопросами, я попросил морлока отрегулировать передачу ментальных сигналов на минимум, то есть на направленные ко мне и от меня мысленные послания. Из-за максимума у меня скоро тоже голова затрещит.

«Я – нормально, – улетело мое сообщение Алисии. – Ты обязательно хочешь узнать ответы на свои вопросы?»

«Конечно! Мне крайне важно знать обо всем, находящемся в пещере. Это же масса полезных сведений, они непременно пригодятся в будущем при написании моей диссертационной работы или статьи на худой конец. Тебе также, между прочим. Перевоплощение ведьм в колдовской культуре лесных троллей – феномен малоисследованный, а тут такой роскошный материал!»

Я пожалел о том, что по пути к Лысому Холму рассказал ученику Трон-Ка и аэромантке историю, поведанную верховным, и тем самым подогрел интерес девушки, без того охваченной желанием разузнать побольше о странной сэкке. Не помогу ей с добычей инфы – она, чего доброго, сама кинется ее добывать весьма опасными методами. Полезет в холм, того и гляди, либо захочет интервью взять у ведьмы, предварительно заключив ее в воздушный барьер по примеру имперских экзорцистов.

«Ладно. Знака я не прочел, он на древнем языке, малоизвестном Бал-Ару. Вроде в нем ссылка на старейших лоа. Знаешь, кто они?»

«Да-да, владыки загробного мира, сильнейшие духи мертвых. По мнению Томаса Многомудрого, происходят от первых разумных существ Ксарга, обожествленных синекожими и эльфами».

Хм… упустил я теорию Томаса. На досуге прочту его «Сумму магического знания», благо в библиотеке Гварда она на верхней полке правого крайнего от двери шкафа лежит. О происхождении лоа не задумывался, поглощенный решением практических задач. Зверомастер и Кьюзак в обучении делают упор на практику, придавая мало значения теории.

«Вот и отлично, раз в курсе, кто такие старейшие. Под знаком дыра в земле, ход в глубь холма. Туда планирую спуститься с сильфидом».

«Ты серьезно? Ночью лезть непонятно куда… я бы поостереглась. Днем духи, живущие в подземельях, обычно спят, насколько мне известно».

«А ночью выходят на охоту. Не волнуйся, вряд ли мне кто-то встретится. Надо бояться бродящей по лесу сэкки. Уверен, дома ее нынче нет, проголодалась и пошла искать пропитание. Ты обеспечишь защиту нашему отряду, вздумай она попробовать вас на зуб».

И тишина. В ментальном плане астрала молчок. Ни протестов, ни попыток отговорить меня от спуска, ни телепатического «шума».

«Лаклак, с вами все нормально?»

«Угу. Она обдумывает сказанное тобой, не волнуйся понапрасну. Женщины – существа коварные, очередной план строит, как достичь желаемого».

«Ну ты и женоненавистник, Лаклак. Знала бы Алисия, что ты о ней и представительницах прекрасного пола думаешь, – обиделась. Несладко бы тебе пришлось».

«Не знает. Наши, как выражается Гин-Джин, линии мыслесвязи не пересекаются».

Правильно, защита коммуникаций прежде всего. «Хм… Лаклак, твоя уверенность внушает мне подозрения относительно Алисии. Ты сказал о плане в каком контексте?»

На сей раз «завис» над новым для него словечком ихтиан.

«У нее каша в сознании, трудно уловить нить мышления, – признался он, на всякий случай выдав информацию о состоянии ее ментального поля в целом. – Женщины… Их всегда тяжело познавать».

Каша, да? У всякого мага, к примеру, у Гварда, морлоки «слышат» «кашу». Чем сильнее маг, тем крепче его ментальная защита и тем труднее разобрать, о чем он думает. Плюс женская логика – штука запутанная для мужчины, будь он хоть человеком, хоть морлоком-менталистом.

«Сандэр? – раздался в голове девичий голосок. – Давай сначала я пущу вниз сильфида. Он разведает, что под землей. Поскольку мы с ним соединены на астральном уровне, я расскажу о творящемся под холмом. Навешаю на Камати познавательных чар, обследую пещеру».

Правильно мыслишь, Алисия. Я и сам хотел предложить воздушную разведку.

«Будь осторожна. Мало ли чего. Держу пари, ведьма показала не все свои способности. Лаклак, накрой нас щитами против ментального воздействия, пожалуйста. Сэкка в деревне мне всю защиту сожгла, не повторилось бы. На тотальное уничтожение псионического поля вряд ли у нее достаточно сил, но береженого предки берегут».

«Готово, – доложил он, справившись с заданием. – Сложно удерживать мыслесвязь и щиты одновременно, поэтому на крепкую защиту не рассчитывай. Мороком тебя не обманешь, пробить щит мелкой нечисти не по зубам. Ментальные атаки существ вроде магенов сразу не взломают, успеешь что-нибудь предпринять».

Благодарствую, мой рыбоголовый друг.

«Варк-Дан, слышишь меня?»

«Умгн?!» – издал тролль возглас недоумения в «эфире».

«Не пугайся, это я, Кан-Джай. Лаклак разве не предупредил о мыслеречи между нами всеми?»

«Омг. Я не совсем понял, о чем он».

Видимо, мыслесвязь вы с учителем не практиковали. У вас иная специализация, никак не касающаяся развития навыков менталистики.

«Слушай, Варк-Дан. Алисия пошлет духа ветра в пещеру внутри Лысого Холма, – сильфиды не совсем духи воздуха в понимании троллей, однако надо объяснять понятно для ученика верховного, – на разведку и не сможет контролировать леса вокруг. Наведешь сторожевые чары. Могу я на тебя положиться, Варк-Дан?»

«Разумеется, славный Кан-Джай!»

Мысленно я довольно потер ладони и ретранслировал просьбу Бал-Ару. По части следящих и сторожевых чар он олифанта съел. У деревни его тени засекли ведьму, в отличие от охранных систем улиточников. Шаманы Зеленых Улиток – целители, потому и не спецы в слежке.

Улиткоголовые применяют всего два средства обнаружения противника, неизменные с эпохи появления людей в Лантаре. Первый – постановка с помощью вардов Раковины Всезнания, астрального барьера, реагирующего на изменения в астрале. Духовные сущности, пересекающие невидимую черту, автоматически попадают в поле, контролируемое шаманом, ибо варды напрямую связаны с колдующим.

Второй способ, самый древний и проверенный, заключается в выпуске на патрулирование духа. Дух обнаруживает нарушителей границы, обозначенной колдуном, и немедленно извещает о них хозяина. В роли патрульных и младшие, и старшие лоа, в зависимости от умений шамана и его энергетического запаса. У кого на что хватает айгаты. На управление старшим ее требуется порядочно.

Оба средства хороши и редко подводят улиточников. С по-настоящему крутыми шаманами они не сталкивались – не было причин для развития сторожевых чар.

Трон-Ка всю жизнь провел в боях. Его племя постоянно воевало с могучими соседями и само слыло неслабым, а у сильного племени, как правило, Говорящие с Духами весьма могущественны. Ученики командира озерного спецназа обладают множеством способов слежки за территорией. Теневыми духами их колдовской арсенал не исчерпывается, подтверждение тому – слухи об изменении внешности шамана.

«Ты пойдешь один? – уточнил Бал-Ар. – Вдвоем безопаснее. Я бы прикрывал твою спину, ты – мою».

«Резонно, однако ты здесь нужнее. Ты же бился с лоа?»

«Не раз и не два, Кан-Джай. И с младшими, и со старшими».

«В отряде ты опытнее остальных по части борьбы с духами. Алисия с ними не сражалась, Варк-Дан – целитель. Задержишь сэкку до моего возвращения?»

«Постараюсь. Есть у меня одно заклятие – для встречи с ней готовил».

«Постарайся выжить, Бал-Ар, и уберечь наших. Помни о нашем разговоре».

«И ты, Кан-Джай. Не задерживайся надолго».

Как получится. Ну, начали.

– Камати, полезай вниз, – скомандовал я, отойдя от входа в подземелье.

Сильфид подлетел к дыре в земле и неторопливо опустился в нее. Я посветил над ним факелом. Темно-серая воронка мини-смерча постепенно удалялась, погружаясь в темноту пещеры.

«Алисия, держи меня в курсе происходящего. Элементаль – твои руки, глаза и уши».

«Извилистая шахта, – отметила девушка. – Камни, корни. По-моему, ее специально прорыли для лазания, слишком равномерно они расположены. Хвататься за них, должно быть, удобно троллю и человеку».

Верно, сэкка по ходу выбирается из холма. Ей по горизонтальной штольне лазить раз плюнуть и в скверном состоянии.

Сильфид полностью исчез во тьме. Из подземного хода доносился гул ветра, свидетельствующий об успешном передвижении.

«Ай!»

Какого?

Со вскриком Алисии шум элементаля внезапно стих. Из глотки подземелья дохнуло смрадным воздухом, точно тяжелобольной испустил предсмертный тяжкий вздох. Я отпрянул, хватаясь за топор. Копьем в древесной пещерке не помашешь.

«Камати. – Голос девушки по мыслесвязи испуганно дрожал. – Камати погиб. Распался».

Чего? Проклятье! Ловушка!

Учуявший опасность ученик Трон-Ка прыжком выскочил наружу, за ним вылетел я. У входа в недра Лысого Холма скалился и рычал Акела, незаметно прокравшийся в пещеру. Волк припал к земле, чуть не касаясь животом нанесенного мусора, и медленно отступал, ожидая врага.

Никто не появился из подземелья. Окутанный саваном безмолвия холм продолжал стоять, и его страж, если таковой имелся, не спешил являть нам себя.

Я бросил взгляд на Алисию. На лице девушки застыла болезненная гримаса. Ощущения гибнущего сильфида ударили по ней.

Отвернувшись, сосредотачиваюсь на щели в корнях.

«Бал-Ар, как твой Теневой Покров? К нам не лезет какая-нибудь тварь из-под земли?»

«Без изменений».

«Лаклак?»

«Все спокойно, Кан-Джай».

Ведьма все-таки озаботилась неприкосновенностью убежища. Очевидно, поставила ловушку. Элементаль сунулся в подземелье и попался.

«Алисия, ты в порядке?»

Дождавшись подтверждающего нормальное самочувствие девушки сообщения по мыслесвязи, я спросил, какого пещерника произошло в «штольне». Запинаясь, аэромантка рассказала об обстоятельствах гибели Камати.

«Его разрезало на части. Он уже ощущал под собой большое пространство, куда ведет ход, спустился, и вдруг его располосовало болью. Он наткнулся на нечто острое, длинное, натянутое поперек хода. Оно разрезало его астральную составляющую, заставив распасться».

Веселенькое дело. Против элементаля сработало астральное оружие. Физически-то воздействовать на него бесполезно. Блин, мало информации.

«Оно похоже на… струны, да, на струны, – вспоминала Алисия. – Тончайшие нити не сразу заметишь. Камати нащупал их в момент перед рассечением. Дотронувшись до «струн», он взвыл от боли и ринулся вниз, пытаясь разорвать их».

Занятно. Вспоминаются волосы ведьмы, которыми она эффективно расправилась с охранным духом, вызванным Анг-Джином. Миньонов крабовидного стража разрезало, будто овощерезкой.

Внизу, у выхода из подземного хода, либо установлена ловушка, предположительно из чудо-волос ведьмы, либо она сама затаилась. Второй вариант мне особенно не нравится. Третий хуже: нам противостоит пробудивший сэкку колдун. Вполне возможно, колдун в действительности воплощение ее покровителя, отчего становится совсем нехорошо на душе.

Отставить мрачные мысли! Нет внизу никакого колдуна. Был бы – ударил в нас смертоносными чарами, по всему отряду. Небось энергии накопил за вечер.

«Бал-Ар, проверь ход теневыми духами – и возвращаемся».

Ученик Трон-Ка кивнул. Ступив к останкам дуба, он зашептал заклятия и прикрыл веками глаза. Синекожий углубился в транс, почти перестав дышать. Тьма, покрывающая Лысый Холм, заколебалась, словно под черным покрывалом зашевелился кто-то живой, и потянулась к щели в корнях.

Стараясь двигаться тихо, мы шли к пещерке. Акела рычал возле темного провала, всем своим видом выражая предупреждение. Понимаю, друг, впереди и внизу засело нечто опасное, да выбор невелик. Уйти не могу.

Подойдя к волку, погладил его лобастую голову. Он на секунду замолчал и умоляюще взглянул на меня. Не ходи, мол. Извини, дружище. Надеюсь, мы с тобой еще поохотимся.

Стереги отряд, Акела. Алисию, Лаклака, троллей.

Пещерка изнутри не изменилась. Крышка, закрывавшая вход в подземный лаз, валяется неподалеку от чернеющего провала, вырезанный на стенке знак практически пуст. Кроме нас с учеником Трон-Ка и волка – никого.

«Теневые духи добрались до ловушки, – сообщил Бал-Ар, замерев напротив знака и прислушиваясь. – Нити натянуты в конце хода. Они – часть тела сэкки, духи узнали их. Ведьмы нет рядом. Дальше внизу – большая пустота».

Фух, пронесло.

«Бал-Ар, пусть тени плотно окружат эти «нитки». Надо сделать их видимыми».

Тролль ответил кивком и, постояв неподвижно, прислал сообщение о готовности.

«Лаклак, соедини меня с Алисией и Бал-Аром, будь добр. Алисия, прием. Не лезь за мной ни в коем случае, ясно? При появлении сэкки ставь Тюрьму Четырех Ветров, обо мне не думай. Не вылезу к рассвету – уходите в деревню Улиткоголовых. Туда должен прийти Ран-Джакал. Ведьма с восходом солнца попробует укрыться, не мешай ей. Бал-Ар, остаешься на холме и следишь за обстановкой. С рассветом, когда дочь Гин-Джина снимет воздушный барьер, найди теневыми духами сэкку и не упускай. Прибудут Ран-Джакал с шаманами – вместе отправляйтесь охотиться на ведьму. Все понятно?»

Тролль лаконично хмыкнул, аэромантка запротестовала, упрашивая меня не лезть в пасть дракона. Я прекратил ее ментальные крики угрозой полного разрыва мыслесвязи. Она пожелала удачи мне в желудке дракса и обиженно замолчала.

Переживем, не проблема. Проблемы там, внизу, и они вот-вот начнутся.

Держа в зубах факел, я заткнул за пояс топор, сбросил бобровую накидку, приладил за спину копье и полез. Ну, ни зуба, ни шерстинки.

Ненавижу подземные ходы, пещеры и прочие подземные пустоты.

Лезть по выступающим из твердой земли камням действительно несложно. При необходимости цеплялся за корни, оплетающие земляную кишку густой сетью, и ежеминутно осматривался. Не хватало угодить в треклятую ловушку. Задыхаясь от смрада и останавливаясь на каждом выступе-камне, я медленно опускался к пустоте, обнаруженной теневыми духами. Верно, под холмом просторная пещера. Отдохну там, а то аж вспотел. Нервы, нервы, блин горелый.

Лаз шел не строго вертикально. Он полого спускался на глубину метров десяти. В конце факел осветил черные трубки из теней, окружающие секущие нити-волосы. Ага, ясненько. Человек между ними протиснется. Видно, ловушка рассчитана отнюдь не на людей. Тролль не пролезет: разрежет к пещерниковой матери.

Ухватившись рукой за корень, повисаю и аккуратно, дабы не задеть темных «струн» западни, проникаю сквозь «паутину». В ум лезет всякое непотребство вроде мыслей о том, на какие акробатические ухищрения идет ведьма для успешного пролезания в собственное убежище. Невинная мысль потянула ассоциативный ряд, в итоге перед внутренним взором замелькали картинки из камасутры. Твою дивизию, о чем я думаю?! На фиг посторонние мыслишки, сосредотачиваюсь на движениях.

Ноги за нитями, нормально. Теперь самое сложное. Отпустить корень и, падая, извернуться боком, чтобы пролететь точнехонько в отверстие между темнеющими теневыми трубками. Потом, изловчившись, ухватиться за свисающий корень. Пусть он будет прочным, а не гнилым. Дальше корня выступов не вижу. Не ухвачусь – и свободное падение на дно пещеры обеспечено. Довольно-таки высокой пещеры. Не расшибиться бы.

Если упаду, считайте меня шаманом.

Разжимаю ладони, поворачиваюсь вправо, протянув руки вверх. Мимо проносятся черные нити. Удалось! Вот он, корень мой любимый. Цепляюсь за него, точно заправский циркач, он, зараза, трещит и тянется, на меня сыплются земля и камешки.

Выдержал, дорогой мой древесный спаситель! Не хрусти угрожающе, прошу. Смертельная ловушка позади, то есть сверху, – не умирать же от падения на шипастое дно пещеры. Кстати, о дне. Его, как и стен, не наблюдается, вишу в пустоте.

Выпущенный из зубов факел улетел в темноту, превратившись в бело-желтое пятнышко света. Снизу донесся стук, и неожиданно все вокруг озарилось мягким сиянием. Ничего себе. Куда я попал? И главное, как я отсюда выберусь по завершении запланированного?

С оглушительным треском корень оборвался, и я полетел ко дну странной пещеры, про себя матеря на родном языке всех ведьм и сэкк Лантара вместе с Лысыми Холмами и подземными пустотами в придачу. Приземлился на чуть согнутые ноги, перекатился, гася инерцию. Острой болью резануло ступни, заныло ушибленное плечо.

Живой? Живой!

Придя в себя, выбросил предательский корень, который до сих пор сжимал в руках, и огляделся. Куда это я грохнулся?

На пещеру место походило не больше, чем бык-однорог на саблезуба. Ровные стены, сходящиеся кверху в полусферу диаметром… на глаз не определишь. Метров сорок, не меньше, а то и пятьдесят. Ни тебе сталактитов, ни сталагмитов. Вместо них мерцают мириады звезд, складывающиеся в знакомые созвездия Трехлунья. По сторонам и сверху небесные светила, подо мной – пол, покрытый толстым мягким слоем пыли.

Звезды, крупные и совсем крошечные, еле видимые, образовывают спирали далеких галактик и подобие местного, лантарского Млечного Пути. На востоке взошла голубая луна, в зените… а вот в зените черная дыра, откуда я вывалился.

Возле меня светился голубоватым светом гигантский кристалл, собиравший лучи от звезд и луны. В нем искрились синие огоньки, вспыхивающие и гаснущие, словно духи. Сапфир необычайной красоты размером с кулак взрослого мужчины, твою же дивизию! И похоже, непростой. Камень находился на подставке-треноге из светящегося голубоватого металла. Кольцо подставки испещряли символы, кажущиеся знакомыми. Где-то я их видел… Да, видел. Древнеэльфийское магическое письмо, использующееся нынче в храмах длинноухих.

Не может быть. Храм?!

Факты – вещь упрямая. Звездный купол – хитроумное устройство, своеобразная модель звездного неба, встраивающаяся в храмовую крышу. Раньше, несколько тысячелетий назад, такие делали. Ныне высшие длинноухие предпочитают простенькие купола синего цвета с иллюзиями неба. Звездные полусферы сохранились в старинных храмах. О них написано в каждом географическом справочнике. Ученые мужи империи восторгаются искусностью небесных моделей и чуть ли не долгом считают описать их великолепие и точность в очередном труде. Одно из величайших творений древнего зодчества. Секрет возведения подобных потолков утрачен в череде гражданских войн.

Килиус Путешественник писал, ссылаясь на гномьи летописи, дескать, в качестве звезд эльфы до Раскола использовали зачарованные самоцветы. Стоило свету попасть на них – они начинали мерцать, копируя свои прототипы. Свет собирался в Звездном Камне, центральном элементе храма ушастиков, и накапливался в нем, позволяя позднее модели сиять без сторонних источников света. Звездный Камень аккумулировал магическую энергию, добывая ее из световых волн. По сути, мощнейший накопительный артефакт, при необходимости снабжавший айгатой магов-жрецов.

Таких камешков у высших эльфов всего три штуки. Они находятся в старейших храмах, расположенных в столице и крупных городах Эладарна. Священный рубин Кровь Богов, изумруд Сердце Весны и алмаз Слеза Звезды. Раньше звездных камней было гораздо больше. Некоторые затерялись в эпоху смут и гражданской войны высших с темными.

Согласно преданиям, магические камни эльфы привезли с собой из иных миров. Отдельные историки утверждают, это подарок ангелов, сошедших в Лантар. Третьи настаивают на версии создания самоцветов-артефактов из эманаций древнейших астральных сущностей Трехлунья, в том числе божественных и ангельских.

Звездным Камням поклонялись и поклоняются как величайшим святыням. Передо мной легендарный сапфир, утерянный в дочеловеческую эру. С ума сойти.

Я завороженно глядел в игру искорок на гранях эльфийской драгоценности. Невероятно прекрасные глубины притягивали взор, успокаивали, внушали уверенность. Внутри сапфира зарождались и гибли вселенные, в нем мир представал в своей извечной изменчивости и постоянстве. Бездна тайн разверзалась, предлагая познать сокровенные секреты бытия и навсегда остаться в ней, превратившись в неотъемлемую ее частицу, загадку, разгаданную мною и не познаваемую никем другим.

Меня влекло в содержащийся в камне космос, я был ветром, свободным от оков смертного существования и стремящимся к миллионам солнц и галактик. Сознание наконец обрело предельную ясность и понимание сути вещей. Я помнил свою жизнь от рождения до последнего мгновения в мельчайших деталях, я знал будущее и прошлое, пребывал одномоментно в разных местах и временных промежутках.

Именно память выдернула мое естество из надкосмических пространств, где я узрел великих духов мироздания. Я обязан завершить начатое. Пряный аромат опасности настойчиво напоминал о реальности.

Кто-то внимательно смотрел на меня, и от его взгляда стало тяжело и неуютно. Тело вновь дало о себе знать тупой болью в растянутых и ушибленных при падении мышцах.

Феерия галактик и вселенных удалялась, сменяясь блеклой действительностью небесной модели. По стенам в такт горящему факелу метались перепуганные тени, звезды мерцали призрачными огоньками гибельных болот.

Так, зарубка на будущее: не смотреть на Звездный Камень, затянет. Маги-жрецы длинноухих из него черпали энергию, расходуя ее на разные нужды, – от вызова дождя на пересохшие летом поля и леса до создания астральных проекций божеств на родичей-эльфов ради творения аватаров, сокрушающих вражеские воинства взмахом волшебного меча.

Хм, а камешек-то – почти неограниченный источник айгаты. На солнышке месяц-другой погреется, и… незаменимая штука в хозяйстве, в общем. С ней при должном умении дефицит магической энергии не страшен. Откат? Какой откат, не знаю такого. Влил в себя порцию живительной силушки – и забудешь об отрицательных последствиях заклинания.

Носить с собой огромный сапфир – непозволительная роскошь. За него эльфы любому королю голову оторвут. И высшие, и темные, и серые. Привет, Ночные Охотники! Да и брать его сейчас неразумно. Возиться с ним нет ни времени, ни желания. Он храм айгатой питал, чары поддерживал. Вынешь из подставки – она стопроцентно магическая, не для красоты на ней знаки изображены, – и храм, глядишь, рухнет. Буду покидать подземные владения ведьмы – тогда и покумекаю, куда камень деть. Сэкка им все равно не воспользуется: на божественные и святые артефакты у злых духов аллергия.

В качестве стационарного накопителя при, скажем, замке Звездный Камень самое то. Города, имевшие в распоряжении подобные аккумуляторы, слыли неприступными до Раскола. Хитрость темных эльфов творит чудеса. Нельзя взять штурмом и измором – можно устроить диверсию и похищение ценного артефакта.

Загвоздка в том, что я без понятия, как управлять энергией Звездного Камня. Впрочем, дело практики. Научусь под руководством Гварда. Самому экспериментировать с накопителем чревато нежелательными последствиями. Вон еле покинул созерцательный транс. Не будь у меня достаточной мотивации – навеки канул бы во вселенные волшебного сапфира.

Ха-ха три раза. Зверомастер поможет, угу-угу. Размечтался! Сначала с ведьмой надо справиться, а потом предаваться грезам о мегаартефакте. И жизненно важно сперва из подземелья выбраться.

М-да, задачка не из легких. До отверстия в куполе, откуда я попал в храм, не допрыгнуть. Веревки нет, корни в небесную полусферу не удосужились прорасти. Оно и немудрено: храмовые крыши эльфы крыли заговоренным серебряным деревом – силлвендроном, чья древесина крепче стали. По гладким отвесным стенам залезть – чистой воды фантастическая идея. Ведьма – существо паранормальное, ей передвигаться вверх тормашками, может, привычно, но я так, увы, не умею. Без снаряжения тем более.

Даже со снарягой – веревкой с «кошкой» и прочим инструментарием – тем же путем уйти не получится. Через ловушку не пролезу, чтоб ее сэкка слопала и подавилась.

С другой стороны, коли я в логове ведьмы, то как ей удавалось протаскивать сюда жертв? Женщины синек по габаритам явно превосходят пропускную способность ловушки. По кускам их проносила, что ли? Хочется надеяться, существует запасной выход. Храм-то немаленький, под ним и катакомбы, и канализацию прокладывали. Подземных рек никто не отменял.

Спущусь из звездного купола и разузнаю. В крайнем случае попрошу кого-то из наших веревку бросить.

«Лаклак, слышишь меня? Проверка связи».

По ментальному каналу захрипело, заурчало, перемежаясь с обрывками фраз. Из-за повышенного магического фона телепатический сигнал плохо проходит. И не только телепатический. У Бал-Ара трудности в контроле теневых духов, подозреваю, по той же причине.

Вот же вляпался. И виной тому гадский корень, разорвавшийся в самый ответственный момент.

Ненавижу подземелья.

Трупов в небесной полусфере не обнаружилось. Горы мягкой пыли девственно неприкосновенны, будто ступня живого их никогда не касалась. Сэкка, вероятно, пробирается по стенам, иного объяснения нетронутости пылевого покрова не нахожу.

Я прошел по залу ко впадине у стены, оказавшейся широкой ажурной лестницей. Если верить историкам, пол небесной полусферы из прозрачного хрусталя. Сквозь него прихожане с нижнего этажа любовались небесами, невзирая на угрюмую погоду. По потолку в жаркие дни проплывали иллюзорные облака, скрывающие звездное небо. Из-за пыли и грязи не разберешь, правы историки или преувеличивали достоинства храмового потолка и пола.

Эльфы называют себя Детьми Звезд. Звездный купол – святая святых храма, вместилище сокровенных таинств. Небесная полусфера, помимо сакрального предназначения, служит космическим календарем. По нему жрецы длинноухих, между прочим, отменные астрологи, определяют положение светил, прогнозируют появление комет и связанные с ними бедствия. Страшно представить, сколько бы они заплатили за звездный купол с артефактным камнем.

Зная по хроникам и летописям гордый нрав эльфов, думаю, плата была бы чересчур высокой. На требование вознаграждения за предмет, ранее принадлежавший эльфам, ушастики реагируют жестко, мотивируя свои поступки зовом чести. Она, мол, их призывает прирезать наглеца, осмелившегося предлагать им за золото реликвии их народа. Вот забесплатно если отдашь, то они к тебе по-человечески, то есть по-эльфийски отнесутся. Что-нибудь полезное подарят из магического ширпотреба и объявят всенародно другом эльфов.

На поверку длинноухие – скряги похлеще гномов, из-за чего между Эладарном и подгорными жителями не раз случались войны.

Чур меня, думать о деньгах. Все, концентрируюсь на поисках лежбища сэкки и выходе из храма.

Лестница, сделанная из поблескивающего металла, вывела меня на нижний этаж, в темный зал. Свет факела ложился на замусоренный пол. Фигурная цветная плитка растрескалась, добавляя в напольные узоры элементы, похожие на черные молнии.

Я поднял факел повыше. Из тьмы проступили неясные очертания, заставившие насторожиться. Вновь чужой взгляд, от которого кожу словно колет крохотными иголками.

Вытащив из-за спины съехавшее набок при падении копье, я измазал наконечник несгораемым маслом с факела. Паладинское оружие воспламенилось, на лунном серебре клинка задрожали отблески огненных язычков, развеивающих темноту. В зале с высоченными потолками есть где развернуться. Врагов предпочитаю не подпускать к моему бренному телу и держать от себя подальше, на расстоянии копья.

Мусор громко похрустывал под подошвами. Тихо не пройдешь, чтоб его. На весь храм раздается выдающий меня хруст.

На полу обломки рухнувших колонн. Подхожу к стене и замираю. В стенной нише неподвижно стоит эльфийский воин в полном вооружении, с длинным мечом-лепестком и щитом из того же растительного комплекта, в кольчуге до колен, будто из листьев, подпоясанный ремнем. Каменный воитель, блин. Нос ему отбили в жестокой битве, там же лишили ступни. Не упирался бы пяткой копья в мраморный постамент – рухнул бы.

Статуи ушастых героев стояли рядами вдоль потемневших стен. Ни одна не похожа на другую, разные лица, позы, вооружение и одежда. Мастерству ваятеля позавидовали бы многие наши земные скульпторы, до того точно он передал естественность эльфийских воинов.

Обратившись в слух, иду по замусоренному залу. Арочные стенные ниши с разбитыми вазами зияют провалами, их легко спутать с проходами в боковые комнаты. Когда-то из ниш росли цветы, украшавшие стены и сплетавшиеся в чудной красоты орнаменты и целые картины. Откуда я это знаю? Хм. Интересный вопрос. Сам хотел бы знать ответ.

Верховный улиточников толковал о запечатывании ведьмы эльфами в разрушенном городе. Где, как не в храме, ее заточили? По мне – самое надежное благословенное место, и благословили его божества ушастиков. Страж мог тысячелетиями питаться айгатой магического кристалла.

Старейшие лоа, развороченный дуб, пробудившаяся ведьма. Кусочки мозаики встали на свои места, образовав ясную картину происшедшего. Колдун призвал мощь повелителей Серых Пределов для уничтожения дуба, скорее всего, бывшего стражем. Уничтожив его и создав ход в храм, шаман оживил сэкку. Догадываюсь, кто провернул операцию по пробуждению и зачем она ему понадобилась.

Ладно, не буду отвлекаться. Мое основное задание сейчас – разыскать ведьмино логово. В зале холоднее, чем в небесной полусфере, и сильнее вонь разложения, хотя, казалось бы, куда уж сильнее. Привыкаю.

Ориентируясь по запаху потусторонней сущности, я прошел с десяток метров прямо. Сворачивать особо некуда, зал прямоугольный и длинный. Остановился, осветив развалины алтаря. Многотонная каменная плита опрокинута и расколота, под ней чернеет дыра подземного хода. Оттуда тянет удушающим амбре. И главное, в пыли различаются отпечатки босых тролльих ног и алеют кровавые полосы.

Логовище сэкка устроила в храмовом подземелье.

Первый уровень боевого транса – активация. Если уж идти в гости к тысячелетней ведьме, то подготовленным к неприятностям.

Накатила волна расслабляющего тепла, вливающего энергию в мышцы. Десять ударов сердца до полного вхождения в транс. Перестали болеть ступни и плечо, усталость от ночного марафона точно вымело из организма метлой.

Открываю глаза. Враг близко. Почему именно враг? Потому что друзья не смотрят на тебя с голодным интересом неравнодушного к будущей добыче зверя. Он на том конце хода глядит из тьмы, и ему любопытно, почему двуногий смертный сам идет к нему на кухню.

Это не ведьма. Ее взгляд злой. У существа внизу нет злости. Не буду заставлять его ждать. Мне самому хочется поскорее увидеть, что оно такое.

С копьем наготове спускаюсь по скользким, едва выступающим из земли ступеням. Ход будто прорыли в земле животные. Неправильной формы пологий тоннель, оплетенный корнями. Подошвы наступают на острые камни, осколки алтаря и напольной плитки.

К запаху разложения примешивается тонкий аромат свежепролитой крови. Кто-то уже позавтракал, проснувшись.

Ход вывел меня в просторную пещеру. Земляные стены, верх теряется во тьме. Эстетики высших эльфов нет и в помине. Под ногами захлюпало и захрустело. Опустив горящее копье, невольно сбавляю шаг.

Настоящее логово кровожадной сэкки. Всюду, куда ни посвети, кости с остатками гнилой плоти. И тролльи, и звериные перемешаны в отвратное хаотичное месиво. То там, то тут лоскуты ткани, клочки волос и шерсти. Я словно попал в общий могильник, куда сносились трупы животных и синекожих.

Тошнота подкатила к горлу, несмотря на боевой транс, притупляющий позывы организма. Живущая здесь тварь заслуживает уничтожения. Не посмертия в Серых Пределах, а окончательной, абсолютной духовной аннигиляции, длящейся столетиями.

Справа впереди зашуршало, зачавкало. Бросив в ту сторону факел, я рефлекторно схватился обеими руками за древко копья и принял боевую стойку.

Груда мертвых тел неподалеку от меня зашевелилась, и из-под нее выполз окровавленный ребенок. Голый, худенький, как и большинство детей троллей, бегающих по деревням. Разве что от его необычной светло-серой кожи исходило свечение.

Поднявшись с четверенек и не обращая на меня внимания, он забрался на плоский, заляпанный бурым камень, смахивающий на надгробие, и уселся, уставившись на меня антрацитовыми глазищами. Кровавые пятна на его мордашке можно принять за грязь из лужи.

– Ты мой отец? – спросил он тонким детским голоском.

Я отрицательно покачал головой, нацелив в него копейный наконечник.

– А кто ты тогда? – Пацаненок как ни в чем не бывало принялся ковыряться в широком носу.

– Охотник. – Я застыл, изучая существо.

В его принадлежность к народу троллей не верю, к чистым лоа он также не относится. Серой светящейся кожи у детей синек не бывает. Мистер Грей недоразвитый.

– Охотник, да? – лениво растягивая слова, произнес мой будущий визави. – Мама однажды принесла нам с сестрицей охотника. – У негои сестра есть?! Кажется, знаю, кто мамаша сего чуда. – Он так весело брыкался и верещал! – Серый открыто, по-детски засмеялся. – Мы с ним всласть поиграли.

Боюсь представить, в какие игры. Семейка Адамсов нервно курит в сторонке.

– Да-да, было весело! Мы играли в прятки и догонялки, в «саблезуба-и-однорога» [8]. Правда, он быстро выдохся и не захотел быть махайром, после того как мы его покусали. А ты хочешь со мной поиграть?

Нет уж, прости, малыш, не за тем я корячился по земляной кишке и падал, чтобы возиться со странным во всех смыслах карапузом.

– Мне скучно, – вздохнул Серый. – Мама ушла охотиться с сестрицей, обещала привести сегодня к нам отца. Забавляться с костяшками надоело.

Сочувствую твоему горю, мелкий. Я бы тоже заскучал, окажись сам ночью в морге. Мертвецы, паренек, серьезные ребята, им не до игр.

– Жаль, ты не мой отец, – удрученно опустило взор дитятко. – Я его никогда не видел. Мама говорит, он великий колдун, от него у меня колдовская сила.

Кто же у нас папа? Случайно не шаман, разбудивший спящую красавицу, нашу обожаемую мамочку?

Если серьезно, я и не предполагал наличия у ведьмы родственников. И кем она приходится погрустневшему карапузу – матерью, сестрой? Слов нет, одни выражения, причем непристойного содержания.

– А ты кто? – нарушил я паузу.

– Мама строго-настрого велела никому не называться, – опечалился малыш. – Даже сестрице.

– Я никому не скажу, – попробовал изобразить я благодушную улыбку, абстрагировавшись от царящего вокруг трупного амбре.

– Не проси, – отрезал серокожий и, внимательно поглядев на меня, ухмыльнулся: – Я рад твоему приходу. Люблю охотников. У вас вкусные потроха. – Пацаненок встал на четвереньки и провел зеленушным языком по выдвинувшимся из нижней челюсти зубам. – Давай поиграем в «саблезуба-и-однорога»? Я – махайр!

Интерлюдия вторая

Метка, поставленная на верховного шамана улиточников, пропала, вызвав недоумение у ведьмы. Гал-Джину, знала сэкка, требовалось несколько дней на обрезание духовных нитей, связывающих меченых с нею, он ведь сам так сказал. С ночи, когда она поставила на него метку, солнце не успело сделать круга по небосводу и подземному миру. Почему же связь прервалась?

Возможно, кто-то избавил его от Проклятия Прикосновения? По колдовской Силе с верховным шаманом из улиточников равен старикашка Анг-Джин, но не настолько же его знания и умения велики, чтобы за столь короткий срок провести сложный ритуал. Впрочем, на рыбоголовом, захваченном позапрошлой ночью, тоже была метка. И куда она делась?

Всему виной Гор-Джах, решивший схлестнуться с нею в деревне. Да-да, это он разрушил метку. Не разорвал духовные нити, наложенные с ее помощью, а разрушил проклятие. Почему же он не стер метку с себя?

Вопросы копошились бесчисленным роем насекомых, раздражая и взращивая ненависть. О, как она ненавидела их всех! И верховного шамана, и его отца с братом, и все племя. Больше троллей она ненавидела Гор-Джаха. Трижды проклятый, он спутал ее планы своим появлением. Она ожидала встречи с ним позднее, а не прошлой ночью.

Утешало, что он почти лишился своей Силы и они примерно равны. Примерно, ибо она в глубине истлевшей за бездну времени души считала Убийцу Шаманов сильнее, хотя открыто не признавалась в этом даже себе.

Дай срок, и она убьет его, выпьет дух, точно из тех колдунишек, убитых ею. Подвесит к дереву, выпотрошит, снимет с него живьем кожу. До чего же сладко мечтать о грядущей расправе!

Прежде она навестит Гал-Джина и убьет Улиткоголовых в селении. Такова ее месть, и никто, ни Убийца, ни Анг-Джин не встанут у нее на пути. А вздумают защитить троллей – поплатятся. Теперь у нее хватит Силы вбить в землю по макушку любого из племени.

Вчера она еле сбежала из деревни, чуть не погибнув. Если бы не защита Покровителя, ведьма рассыпалась бы пеплом. Сбежала? Ха! Правильнее сказать – уползла, подобная обгоревшему куску плоти, по удивительному желанию духов обретшему способность двигаться.

Ведьма проснулась с закатом солнца от голода, бешеной лисицей терзающего внутренности. Жилище, раньше бывшее для нее могилой, за день отдыха исцелило ожоги. Волосы, дарованные Покровителем, отросли, возвратились былые скорость и точность движений. Взяв с собой дочь, она отправилась на охоту.

Лес улиточников – охотничье угодье. Расставленные на деревьях и зверях метки дают знать о зашедших в него троллях. Аранья – отныне владения Шуб-Ниггурат, ибо капля сути Покровителя, неуничтожимой и вечной, превратила лесных великанов в его слуг и соглядатаев.

Она перекусила одиноким охотником из клана Мокрых Носов, затем парочкой рыбаков из Слизней, отважившихся на ночную рыбалку. Осушила троллей, оставив сухую тонкую кожицу, колеблемую ветром на голых ветвях, и двинулась к деревне Улиткоголовых.

Гор-Джах тревожил ведьму. Мало того что он снял метку с Гал-Джина, он еще и шел к ее обиталищу. Вчера она надеялась уйти из селения незамеченной. Из-за него ее выследили, будто волки раненого однорога, отбившегося от стада. Сэкка, поглотив жизненную силу троллей, чувствовала перемещение метки, поставленной на Убийцу, и ее приводило в ярость преследование.

Пробудивший позаботился о сыне вождя Зеленых Улиток, опрометчиво ринувшихся за ней. Отмеченные проклятием трупы нескольких десятков синекожих, в том числе учеников верховного шамана, невольно вызывали уважение к таланту колдуна. Силен, ох, силен Пробудивший. Сойдись она с ним в бою – неизвестно, кто бы обрел славу победителя.

До поражения в давней битве с длинноухими она была намного могущественнее него. Ныне ведьма – тень себя прежней, и до прошлого могущества ей нужно поглотить неисчислимое множество жизней и духов, отворить Врата Безвременья и дотянуться до Шуб-Ниггурат, дабы заручиться его поддержкой. Без покровительства она очередная, пусть и неслабая, ведьма, каких не счесть в тролльих лесах.

Надо поспешить. Опустошив деревню, она настигнет крутящегося вокруг ее жилища Гор-Джаха и убьет его. Иного не дано: ведь она почти бессмертна. Частица Покровителя поможет свершиться мести.

Тьма стремительно несла ведьму сквозь густую поросль осеннего леса. Древесные стволы и ветки расступались, пропуская хозяйку, она же не удостаивала их и взглядом, мельчайшие препятствия на своем пути обходя с ловкостью танцующей лесной девы, владычицы чащоб.

Частокол не отстроили до сумерек. Отложив дела и выставив часовых во главе с учеником шамана, тролли улеглись спать. Сэкка различала их эмоции, точно зверь, чующий по запаху, боится ли добыча. Жители деревни тряслись от страха в хлипких хижинах, не способных защитить от гнева злобной ведьмы. Еще они надеялись на Убийцу, отчего-то решившего помочь им, никчемным созданиям Великих Духов.

Гор-Джах, Убийца Шаманов, защищает синекожих колдунов. Воистину Судьба, живущая в доме у Западных Врат Подземного Мира, умеет шутить.

Сэкка, ни на миг не останавливаясь, вылетела из обгоревшей после вчерашнего пожара чащи. Ей некого бояться в деревне. Старик Анг-Джин спит беспробудным сном, верховный шаман без рук и ног не станет преградой. Его ученики не стоят внимания – слабаки, научившиеся изгонять духов лихорадки и творить простейшие чары.

Возглавлявший часовых колдунишка встрепенулся, почуяв неладное, положил руку на вард с младшим лоа. Его рука с вместилищем духа барсука, забрызгав кровью стоящих возле него троллей, отделилась от туловища и упала в пепел дороги. Лицо исказилось от удивления, боль еще не вонзила клыки в его кровоточащее плечо. Хлынувший на вард красный поток частично впитался колдовским предметом, насытив плененного лоа и позволив ему сбросить оковы заклятия. Деревянный жезл с костяным навершием в форме барсучьей морды раскололся вдоль, выпуская радостно-злого узника.

Пронзенный и поднятый в воздух волосами ведьмы ученик шамана раскрыл рот в немом крике, затрепыхался нанизанной на острогу рыбешкой. Сочившаяся из раны кровь мгновенно поглощалась сэккой, не долетая до земли. Он съежился, высыхая, за миг обращаясь в обтянутый кожей скелет. Удар сердца – и его словно надули воздухом, уподобив диковинному бычьему пузырю, после чего он разлетелся кожаными лоскутами и сгустками желчи.

Создание Желчного Мертвеца не требует больших затрат колдовской Силы – какую-то четверть от поглощенной из живого колдунишки. Зато желчь растворяет плоть тех, на кого упадет. Стоявшие рядом часовые бросились стряхивать с себя жгучие желтовато-зеленые капли.

Ведьме нечего бояться в селении Улиткоголовых. Сегодня нет ни заблаговременно заготовленной духовной стены, ни опасных охранных духов. Ей незачем скрываться.

Разъяренный лоа барсука накинулся на ближайшего тролля, полосуя его духовное тело. Часовой завопил, покатился по земле, вздымая облака пепла и пыли. Наблюдавшие поодаль на недостроенном участке частокола синекожие заорали предупреждения, взывая к несостоявшимся шаманам, высыпавшим из крайней хижины.

И все-таки где прячется Гал-Джин? Его будто и нет в деревне. Задумал уловку, хитрец?

Ученики воздели руки к восстановленному за день тотемному столбу, заголосили, испрашивая помощи у покровительницы. Озерная Улитка никогда не нравилась ведьме. Чересчур мягка, толку от нее в битве никакого. Будь она и ее спутники в мире духов пожестче – улиточники дали бы достойный отпор соседним племенам и властвовали на озере вместо выскочек Водяных Крыс.

На что они рассчитывают? Озерная Улитка не откликнется на зов непосвященных. Проси ее старик Анг-Джин или верховный шаман – она бы поделилась с ними Силой. Неопытные мальчишки не знают нужных слов и жестов.

Настал час развеять иллюзорную веру в помощь покровительницы племени.

Ведьма длинным прыжком переместилась к тотемному столбу, миновав учеников, и хлестнула его жгутами скрученных волос. Щепки, каменная крошка посыпались из священного идола. Столб заскрипел, покосился. На нем проступили борозды от удара.

Чары старшего духа укрепляли дерево и камень. Не беда. Следующие два удара повалили тотемный столб на жертвенный камень, расколовшийся под гигантским весом, и разбили на три колоды.

Мальчишки с ужасом взирали на сокрушенную громаду. Они не закончили заклятия, надежда на победу рухнула. Развернувшись, они бросились наутек.

То-то же. Никому не совладать с нею, убившей стольких колдунов, в этой ничтожной деревне.

Оттолкнувшись волосами от земли, она прыжком преодолела расстояние до хижины верховного шамана. Охрана разбежалась, на ступенях только трясся, выставив амулет из раковины улитки, отгоняющий злых духов, ученик Гал-Джина.

Ведьма рассмеялась. Ее смех взломал спешно возведенный щит и резанул по ушам паренька, окунув его в море отчаяния и боли. Выбитый из рук оберег взорвался осколками, впившимися в горе-колдунишку.

Ноги молодого тролля подкосились в коленях, и он распростерся перед сэккой. Так и до́лжно встречать ее, едва не победившую знаменитого Гор-Джаха, и принимать смерть. Волосы ведьмы окутали мальчишку, выпивая остатки рассудка и жизни.

Она перелетела через высохшее тело и, откинув полог из шкур, ворвалась в хижину. Пьянящий аромат крови, смешанный с запахами тлеющих трав и целебного раствора, навеял смутные подозрения. Верховный шаман полулежал в посудине затылком к ней и не шевелился, но она не чувствовала его. Алые пятна на полу дурманяще пахли гибелью.

Его духа здесь нет. Мертвая телесная оболочка плавала в кровяном восстанавливающем растворе. Сердце давно не билось, ноги заплелись в пляске смерти, в распахнутых глазах навеки застыл ужас.

«Кто?»

Ведьма взвилась под потолок и вылетела, пробив крышу. Удлинившиеся волосы удерживали ее в воздухе, опираясь о перегородки.

«Кто посмел отобрать мою добычу?!»

Ярость захлестывала, мешая сосредоточиться. Она пообещала убить его последним. Он мертв, а его ученики и родичи живы. Он должен был пасть от зубов ее детей, а стал жертвой чужака, чьего запаха она не помнила. Гал-Джин не просто погиб: из него выпили дух.

– Кто?! – Крик сэкки волной накрыл волной деревню, ударив по прячущимся в хижинах троллям, и рассеял младшего лоа, завершавшего трапезу над трупом часового.

Враг, убивший верховного шамана, пах змеями и сыростью. К его запаху примешивался неповторимый, горьковатый аромат колдовской Силы. Он не лоа и не тролль. С ним ведьма не сталкивалась. Такого она запомнила бы. Он не шаман, ибо мельчайшие духи сопровождали бы его толпой, и некоторые из них остались бы в хижине шамана.

Кем бы ни был незнакомец, он пожалеет о содеянном. Ведьма догонит его, и он позавидует убитому Гал-Джину.

Плевать на жителей деревни, она сможет поглотить их завтра.

Сэкка рванулась по следу махайром, учуявшим белого волка, извечного врага саблезубого кота. Духи воздуха и земли, слякотники, корневики испуганно сбегали с пути несущейся по лесу воплощенной ярости.

«Мама, мы не встретимся с отцом?» – спросила проснувшаяся Дочь.

Девочка спала весь день и бо́льшую часть ночи, готовясь к предстоящей встрече. Ведьма сочла сон лучшим для нее занятием. Сегодня состоится сражение с Гор-Джахом, пусть маленькая помощница наберется сил.

«Нет, Ланира, – проворчала раздосадованно сэкка. – Мы никогда с ним не встретимся».

«Почему? Ты же обещала…»

«Он умер, – предельно ясно ответила ведьма. – Мы гонимся за убившим его колдуном».

Дочь замолчала. Заговорила она, когда ведьма резко остановилась, учуяв новые запахи.

След с самого начала показался сэкке слишком уж четким, будто окропленная кровью тропа в снегу. Теперь она уверилась – враг намеренно оставил его для преследовательницы, желая завлечь в западню. Как иначе объяснить пропажу колдовского запаха? Он вывел ведьму к Лысому Холму, ее убежищу.

Она втянула носом прохладный ночной воздух и прислушалась. Помеченные ею деревья шептали об опасности впереди, ветер доносил знакомые запахи.

Пробудивший поблизости. Чего он хочет на этот раз? Вновь заключить сделку? Она не виделась с ним после ритуала Пробуждения. В ту ночь он предложил ей свободу в обмен на смерть шаманов озерных племен – сначала Зеленых Улиток, потом Водяных Крыс. Особенно он желал смерти верховного шамана Гин-Джина. Она поклялась благосклонностью Покровителя помогать Пробудившему, покуда их интересы совпадают. Его устраивала гибель шаманов и не волновало, от чего они умрут. Она жаждала мести и нуждалась в пище для себя и детей.

Наступит время, и его потроха послужат едой для Сына и Дочери. Она же не давала слова помогать ему во всем и защищать его.

Пробудивший не подозревал, кого разбудил. Он наивно считал ее злым духом, заточенным аллирами в брошенном храме, и думал использовать. Сильный, но глупый, как престарелый, выживший из ума олифант. Он узнал о запечатанном храме случайно от какого-то бродячего колдуна и соблазнился открывшимися возможностями, надумав устранить врагов родного племени.

«Мама, кто там, перед нами?» – подала голос Дочь, вырастая из левого плеча ведьмы.

Их пятеро. Четверо мужчин и женщина, воины и колдунья из древнейшего народа, презираемого и ненавидимого троллями. Длинноухие светлокожие твари, забравшие у нее отца. У нее ли? Сэкка тряхнула гривой невидимых волос, отгоняя наваждение. У нее, не у нее – они достойны умереть в мучениях хотя бы из-за того, что ее лучший, знаменитейший Враг происходит из их рода.

Аллиры. Они умрут, чего бы ей это ни стоило.

Глава 8. Дитя Гал-Джина

Чтение бестиариев и справочников с описаниями разнообразных духовных сущностей – обязательное занятие для учеников магов, и меня в том числе. Нравится мне читать о всяческих духах и монстрах. В библиотеке Гварда все спиритуарии от корки до корки «обглодал», едва Кьюзак открыл мне доступ в книгохранилище. Ни в одном фолианте из прочитанных серокожий любитель игр не упоминается.

Начинаю втайне лелеять надежду, что стану первооткрывателем неизвестного доселе вида. Впрочем, не исключено, что передо мной банально маскирующийся под тролльего ребенка старейший лоа. Хотя почему маскирующийся? Может, дитя – его истинная внешность. Не самая тошнотворная, кстати, из рассказов зверомастера, собирающего инфу о ксаргских духах.

Серый малыш твердо вознамерился пустить мне кровь. Ишь, зубки отрастил под стать саблезубу. Впечатляет – из увеличившегося рта торчит пучок белесых игольчатых зубов. Прокусить ими одежонку, не укрепленную чарами, проще пареной репы. А уж коготки какие замечательные – длиннее пальцев, массивные, антрацитовые. На пальчиках у моего «игрового» оппонента наросла роговая чешуя, они потолстели, да и весь серенький «мальчик» изрядно подрос за считаные мгновения.

Подобравшись, точь-в-точь махайр, готовящийся прыгнуть на жертву из кустов, мелкий взмыл в воздух и живым снарядом устремился ко мне. Хорошая у него техника полета – пасть распахнута, лапы, то есть руки, вдоль тела и на подлете ко мне выбрасываются вперед. Только я шустрее.

Ухожу с его траектории, шагнув влево, и ногой припечатываю в бок псевдомахайра. Он врезается в стенку и падает, на него сыплется земля. Пока малыш трясет башкой, делаю выпад-укол копьем.

Наконечник ударил в земляную стену, не зацепив ставшего внезапно удивительно вертким Серого. И атаковать он не торопится. По глазенкам вижу, обиделся малыш, вынашивает план мести за неудачу.

– Бить меня никому не удавалось, – промолвил он.

– Все бывает впервые, – философски заметил я.

– Охотник, бывший до тебя, меня не бил. Так нечестно, – настаивал мелкий на несправедливости моего приема.

– Мы же играем в «саблезуба-и-однорога». У махайра зубы и когти, у быка – копыта, – я чуть приподнял ногу, потряс копьем, – и рог. Я лягаюсь и бодаюсь, все честно. Ты никогда не видел защищающегося быка?

Малыш, скривившись, прорычал, очевидно, ругательство на языке саблезубых кошек и без подготовки с места рванулся мне в ноги, растопырив пальцы с когтями. Неразумно кидаться снизу на вооруженного копьем человека, да и на однорога тоже, по праву почитаемого синьками как один из лесных владык. На рог возьмет и скажет, что так и было.

Серенький паренек-мутант здорово ускорился по сравнению с прошлым разом. Наконечником попасть не успеваю. Отступив на шаг к выходу из пещеры, с коротким замахом от себя врезаю пяткой копья меж выпуклых глазищ и притормаживаю разогнавшегося малыша.

Череп существа громко хрустнул от столкновения с паладинским оружием. Показалось, лобные кости дали трещину. Шажок в сторонку, от греха подальше – и наблюдение. У Серого достаточно скорости, чтобы увернуться от прямого выпада, причем во вроде бы плачевном состоянии здоровья. При ударе ногой его ребра треснули бы, а то и сломались. Боль на него, очевидно, не действует.

Мелкий распластался на земляном полу, потер лоб, с недовольством поглядывая на неигривого меня. Хм, удар неслабый, и древко твердое. На башке малыша ни вмятины, ни шишки, ни царапинки. Нехорошее у меня предчувствие. Попахивает стремительной регенерацией одержимых и воплощенных старших лоа.

Если он и дальше будет наращивать скорость, мне за ним не угнаться на первом уровне боевого транса.

Молниеносный бросок – и я еле поспеваю защититься древком. Мелкий клацнул по копью зубами, все же достав мои руки взмахом когтей, оттолкнулся задними лапами и крутанулся, словно циркач на перекладине. Трехпалые ступни молотами приложились мне в грудь, отшвырнув к каменному постаменту посреди пещеры. От соприкосновения с камнем позвоночник подозрительно затрещал. Вот гадство, дышать трудно, хруст при каждом вздохе, и в глазах темнеет. Серый гаденыш мне ребра сломал.

Боли нет, боли нет. В трансе ее нет, зато повреждения есть. От болевого шока не умру. Повторится приемчик в грудь – и окончательно сломавшиеся ребра проткнут легкие. Внутреннего кровотечения мне останавливать не приходилось. На втором уровне, возможно, и справлюсь при полном погружении в телесность.

Полное погружение означает неподвижность и потерю сознательного контакта с внешней реальностью. Проще говоря, боец из меня тогда никакой. Не прекращу кровотечения – по завершении транса, если доживу, конечно, без помощи целителя мне конец. Где его тут, под холмом, найти? Варк-Дан сюда под стрелой баллисты не полезет, остальные целители далековато, поэтому, Сандэр, не попадайся в зубы той серенькой тварюшке.

Воодушевленный успехом малыш ощерился милой зубастой улыбкой, которой позавидовала бы акула-людоед, и противно захихикал. Предвкушает победу, зараза. Ну, я тебе покажу победу!

Серый заправской блохой скакнул ко мне. Ишь, распрыгался. Откатываюсь, и светящийся мистер Грей впечатывается в постамент, похожий на окровавленный алтарь с вырезанными на нем знаками. Слышу за спиной глухой звук удара и скрежет когтей о камень. Чтоб тебе расшибиться, вампир недоделанный.

Нет, он не расшибется. Не сбавляя прыти, мелкий отлепляется от камня. Я, напрягаясь до разрыва мышц от максимальной скорости, кидаю сосуд с несгораемым маслом. Не в серокожего – в каменную громадину за ним. Он не придал особого значения снаряду. Промахнулся, думает.

Масло из разбившейся склянки занялось на воздухе, кляксами расплывшись по камню и боку существа. Лоа, одержимые, живые – все терпеть не могут огня, причиняющего им страдания. Алхимическое пламя, содержащее толику магии, тем более опасно для физической оболочки и протоплазменных тел духовных сущностей. Демоны подери Серого, почему у него довольная физиономия?

Заскочив на горящий камень, существо звонко рассмеялось. Жадно облизывавший его огонь обволок зарастающее роговой чешуей тело и постепенно затух. Чем меньше становилось пламени, тем выше поднимался и шире в плечах раздавался серокожий, теряя сходство с троллем и ребенком. Изначально метр с кепкой, он уже вымахал до полутора, став похожим на помесь крокодила и двуногого синьки. Кожа засветилась ярче, будто впитывала свет угасающего огня.

Вместо несгораемого масла на камне чернело пятно гари. Даже дыма нет.

Твою же дивизию, я и не предполагал, что увижу Поглотителя Стихий воочию в тролльих лесах. Они рождаются реже ловцов духов и вроде бы перевелись в последнюю Войну Магов, бушевавшую пару тысячелетий назад на Восточном материке, ныне пустынном и безлюдном. На севере, правда, кочевые племена орков бродят, периодически переплывая на челнах узкий Меррингольский залив и трепля́ нервы жителям имперского побережья.

Память поспешно сдувала пыль со знаний, которыми я когда-то пренебрег. Читал о Поглотителях невнимательно, каюсь. Их же столько времени не было в поле зрения магов империи. Собирай теперь по крупицам сведения, почерпнутые из обрывочных фраз Гварда по истории магии.

Противно хихикая, серокожий метнулся ко мне расплывчатым сгустком люминесцентного тумана. Ох, быстр, гад. Ценой поврежденных мышц отскакиваю назад и встречаю его копейным наконечником. В отличие от предыдущего маневра, этот провалился, ибо существо с неестественной ловкостью отклонилось в полете, и наконечник пропорол ему шею.

Я завалился вправо и, перекатившись, встал на ноги, уходя от замахнувшегося в попытке задеть меня Поглотителя. Секунд десять в таком же темпе – и мой грустный трупик присоединится к скопившимся в пещере останкам. В горле запершило, кашель рвался наружу неистовым зверем. Сломанные ребра реагировали на мою излишнюю активность.

О проворстве таких тварей зверомастер не рассказывал. Вот об управлении огнем всех видов – да, говорил. Представляю, что бы произошло, направь на меня серый гаденыш контролируемую струю несгораемого масла. Подвижное подобие огненного элементаля и пропеченный до корочки ловец духов, вот что.

В кратчайшие сроки, вернувшись на озеро, перечитаю библиотеку Гварда. Всю, включая беллетристику, коей выделена зверомастером целая полка. Авось пригодится. Для общего развития.

У меня галлюцинации или рана на шее вправду полыхнула темным огнем, склеившим края ее в тоненький шрам? Бессмертия врага к комплекту проблем недоставало. Эх, рвануть бы гремящее зелье, да нельзя. Убью ли противника, неизвестно, а сам погибну под обвалившимися тоннами земли.

В просторной пещере у моего визави преимущество. С его скоростью и ловкостью он может атаковать отовсюду, уходя от копья, я же буду вынужден тупо обороняться. Поиграем-ка по моим правилам.

Перехватив древко одной рукой, другой я вынул кинжал и попятился к подземному ходу в храмовый зал. Попробуй теперь достань, мутантище. Помнится, вас специально выводили селекционеры от магии, скрещивая чародеев определенного стихийного направления с элементалями. Под ближний бой в узком пространстве вы вроде не «заточены». И откуда ты на мою голову взялся, пережиток минувших эпох?

Манипуляции с оружием насторожили Серого. Буравя мою персону глазками, он обходил меня полукругом. Прикидывает, откуда напасть, и сокращает расстояние с каждым шагом. Используя великодушно предоставленную передышку, отхожу в тоннель. Стены и потолок хода надвинулись сзади, ограничив обзор и вместе с тем пространство для выкрутасов Поглотителю.

Ну-с, ваша очередь действовать, господин Серый.

Щерящееся существо замерло напротив. Его кожа потускнела, и спустя минуту свечение погасло, растворив врага во мраке.

Гаденыш совсем не дурак. В темноте нормальный тролль и человек его не различат. Я у него на виду из-за горящего масла на наконечнике копья. Однако враг не учел, что трепещущий язычок пламени мне подспорье. С факелом я бы не смог переключиться на ночное зрение, огонек же позволяет худо-бедно видеть в сгустившейся темноте.

Поглотитель не в курсе моей способности. Он считает меня человеком малость быстрее и ловчее типичных представителей гомо сапиенс. Поскольку о возможностях человеческого организма, зрения в частности, он осведомлен – с людьми дело имел, и неоднократно.

Малыш? Ха! Скорее притворявшаяся ребенком тварь с многолетним опытом охоты на разумных. Тактика у него отличная, и главный козырь – власть над огнем – он прячет в рукаве. Дома «мама» запретила играть со спичками, не то логово сгорит.

Атака существа была стремительной, как и предыдущие. Его перекошенная от напряжения физиономия возникла у огонька, жилистая, с роговыми наростами рука перехватила наконечник и отвела в сторону, другая ручища серпообразными когтями рассекла воздух и срезала прядь моих волос.

Время будто замедляется.

Пригибаюсь, пропуская лапу над собой, и одновременно двигаюсь вперед-вправо. Клинок кинжала по рукоять вонзается в живот обитателя подземелья, пробив толстую кожу. На ходу вспарываю брюхо Поглотителя. Звезда в шоке, лунное серебро причиняет ему боль. Захожу под его рукой, удерживающей наконечник, за бугристую спину. Обескураженный ранением враг отпускает копье, вывертываемое мною из его узловатых пальцев. Он поворачивает башку с зачатками рогов на макушке в попытке уследить за мной.

Обхожу противника и в прыжке, используя инерцию движения, всаживаю оружие ему в спину на уровне груди, аккурат меж ребер. У людей, троллей, эльфов и подавляющего количества рас и животных Трехлунья в том районе сердце. В дополнение к удару дергаю древко вниз, разрубая внутренности.

Поглотители – наполовину смертные, наполовину элементали. Для их уничтожения надо поразить магические энергетические центры телесной оболочки. Два из трех находятся в области солнечного сплетения и сердца, куда я вогнал оружие, третье средоточие – около переносицы.

Руку с кинжалом обожгло, точно крапивой. Выругавшись, я выбросил оружие. Серебряный клинок оплавился под пляшущим на нем черным огнем. Ну, гад, ты мне ответишь за порчу ценного имущества. Его же не перекуешь, свойства потеряет. Вернее, уже потерял, превращаясь в бесформенный кусок металла.

Отпрыгиваю от развернувшегося и разбухшего от мышц и утолщенной роговой брони чудовища. Из спины у него торчит копье, порез на животе полыхает темным пламенем. Нормального живого такие раны отправили бы на тот свет, его же разозлили и дали мотивацию поскорее избавить обидчика от телесного существования.

Рев Поглотителя заставил содрогнуться стены, посыпались струйки земли. Уши заложило, будто от взрыва звуковой гранаты. Вот же неугомонный, опять в драку лезет и умирать не собирается.

Ныряю ему под ноги, вытаскивая топор из-за пояса. Ставшее неповоротливым в ограниченном ходе существо наклоняется, царапая древком потолок, отчего наконечник внутри грудной клетки шинкует органы. Ну-ну, не так резво. Вскочив, бегу в храмовый зал.

Ну и неудобный же противник. Трудноубиваемый, подорвать его невозможно из-за угрозы обвала, лунное серебро на него мало влияет, огонь придает бодрости и свежести, к тому же у него вместо крови пламя, приводящее в негодность ранившее его тушу оружие. Рубанул бы по голеням, подрезая сухожилия, чтобы не бегал, да топор загублю. И как его к праотцам в командировку в Серые Пределы спровадить?

Идея есть, правда, рискованная. В зале масса статуй и обломков колонн, которые просятся стать орудиями грядущего упокоения игривого Поглотителя.

Мимо пролетел сгусток черной субстанции, угодивший мне под ноги. Твою дивизию, враг начал сражаться всерьез. Черный огонь расплылся пятном, чуть не задев меня. От следующей порции жидкого пламени спасли рефлексы. Я притормозил, разрывая мышцы на максимальной скорости, и снаряд образовал горящую лужу в паре сантиметров передо мной. Не решившись перепрыгнуть костерок, обегаю его по дуге.

Никогда не думал, что порадуюсь зрелищу мрачного зала. Здесь-то у меня больше шансов на выживание. Жаль, топающий за мной гад устроит в храме пожар. Я бы в свободное от истребления ведьм и злых духов время порылся в развалинах. В эльфийских храмах, согласно рассказам очевидцев-путешественников, сокровищницы предусмотрены.

Пока вражина в тоннеле, прыгаю за ближайшую лежачую колонну и пробираюсь на корточках к статуе. Слух нормализуется, слышу похрустывание мусора под лапами монстра. До него, верно, доносится мое шуршание. Подобрав обломок покрупнее, бросаю в противоположный конец зала. Падение отзывается грохотом, разносящимся по храму громким эхом.

Громыхание длилось добрых секунды три. Я за это время переместился за статую длинноухого воителя с топорами в руках и, упершись спиной о стену, ступнями попробовал сдвинуть скульптуру с постамента. Не такая уж она и огромная, всего-то метра три высотой. Изваяние покачнулось и гулко встало на место. Очень хорошо.

До соседнего каменного воина с отбитой ногой – рукой достать. Замечательный расклад получается.

В щель между рукой и торсом наблюдаю за происходящим. Поглотитель с копьем в спине показался из подземного хода, постанывая и тщетно пытаясь вынуть помеху из-под лопатки. Цокает когтями по обитому металлом древку и жалобно повизгивает, убирая лапу. От тролля в нем ничего не сохранилось, он сейчас походит на гориллоподобную ящерицу в панцире. Рана на брюхе уменьшилась, но не зажила полностью. Лунное серебро все-таки замедляет регенерацию.

Паладинского оружия не восстановишь. Придется полагаться на рефлексы и умения, приобретенные за полгода тренировок. В бою с обитателями логова – так уж точно. Ну и на прочее снаряжение.

Осторожно переступая обломки, словно боясь подвоха, существо двинулось туда, куда упал камень. Покрутилось, принюхиваясь ноздреватым приплюснутым носом, и, не найдя вкусного меня, поплелось прочь. Некоторое время оно ходило по залу, выискивало, заглядывало с опаской за лежащие в руинах колонны.

Ну, пора.

Камешек, взятый с пола, перелетел зал и стукнулся о статую напротив, породив эхо. Поглотитель резко обернулся на звук. Ступай, дружок, посмотри, не прячусь ли я за тем великолепным образчиком древнеэльфийского искусства с отломанными носом и ушами. Смелее, меня там все равно нет.

Статуя заскрежетала, поддаваясь на толчок, и завалилась на соседнее изваяние. Тяжеловато направлять ее падение под углом, однако мне удалось. Сработал эффект домино. Ближайший одноногий воитель со щитом и мечом громыхнул на соратника, тот обрушился наискось, чиркнув по соседу и сломав ему воздетый к потолку в подобии салюта меч.

В фильмах киношные герои складывают идеальные завалы из близстоящих предметов, в реальности все по-другому. Какой идиот будет расставлять статуи или шкафы таким образом, чтобы одна, упав, повлекла за собой все остальные? Самое большее – завалятся несколько. На такой эффект я и рассчитывал.

Дезориентированный грохотом и поднявшимися клубами пыли, Поглотитель принялся наугад плеваться черным огнем. Меня, скользнувшего к стене напротив, он не заметил. Заваливающаяся статуя с другой стороны, сверзившаяся с постамента моими усилиями, приложила его по многострадальной спине каменной булавой. Потревоженное древко застрявшего в существе копья переломилось, напоследок вызвав у огнеплюя поистине неописуемые человеческим языком ощущения. Рев сменился визгом, вражина засучил лапами, придавленный к полу, будто диковинная распластанная ящерица. Из пасти, ноздрей и ран фонтанировало черное пламя.

Мой выход. Минуя горящие тьмой обломки, движусь на максимальной скорости к обездвиженному Поглотителю. Секунда. Он приподнимается на передних лапах, когти раскалывают напольную плитку. Замахиваюсь топором. Жалко терять паладинское сокровище, да ничего не поделаешь, иначе башку этому гибриду троллей, элементалей и чудо-крокодилов не отрубишь. Две секунды. Гад выползает из-под статуи, перебившей ему хребет, и норовит плюнуть в меня. Поздно, ты – мой.

Три секунды. Лезвие топора опускается и врезается в толстую шею меж роговых пластин. Выдергиваю из раны, бью повторно. Огненная кровь брызжет на меня, поджигая одежду. Боли в боевом трансе не существует. Рублю, и рогатая башка скатывается в пламенеющую лужу на полу.

Поглотитель мелко задрожал, ударил лапами и затих. Наконец-то, чтоб тебя.

Серый свет, источаемый кожей существа, вновь вспыхнул и погас, на этот раз, надеюсь, навсегда. По трупу расползалось черное пламя, сжигающее останки. Конечности ссыхались в смоляные горелые ветки, голова скукожилась до размера кулака, грудная клетка уменьшилась. Поглощенная и преобразованная стихия пожирала носителя.

Отойдя от тела и выронив пылающий топор, я отстраненно поглядел на истлевающую под искрами-брызгами одежду. Горячо, несмотря на транс. Сбросить рубаху дело несложное. Что с ожогами делать? Огонь астрального происхождения, жжение от него не уменьшается. Телесность ограждает от боли физической, и транс в качестве обезболивающего не поможет.

Не люблю прибегать к способности ловца духов. Концентрируясь на ожогах, соединяю мысленный образ и желание впитать огненную сущность искорок. Энергии Поглотителя на мне кот наплакал, справлюсь. Брызги огненные в себя заключать – не цельного духа.

Жжение стало чуточку слабее. Я точно красный перец проглотил, до того запекло внутри. Аж дыхание сперло. Будь поблизости речная дева – с удовольствием выпил бы ее дух. Прохладный, словно вода из ключа, и вкусный, правда, душком тянет из-за любви Анукьель к утоплению разумных и причастности к Серым Пределам. Она родом из Страны Мертвых, сама элементальный лоа.

Хм, странно. Раньше не ловил духов воды, а кажется, знаю их на вкус. Блин, сдаю. Переутомился, и сломанные ребра ноют вопреки утверждениям об обезболивании в трансе. Покончу с ведьмой и возьму отпуск. Никаких сомнительных предприятий до возвращения зверомастера на озеро. Подлечусь, книжки почитаю, с сестренкой и Алисией пообщаюсь. Даже охотиться не буду. На большую землю ни ногой. Пусть тролли сами разбираются со своими неурядицами, у них в селении по шаману, ведьмы вдовесок имеются.

Ну а теперь настал час выполнить то, зачем я сюда спустился. Курс на логово сэкки.

Шевеление у трупа Поглотителя привлекло мое внимание. Растекшееся по полу пламя двигалось, сливалось в единую лужу под скорченными останками. Брызги-искры водоворотами чистой тьмы скатывались с камней, стремились соединиться, гонимые то ли естественным свойством, то ли продолжавшей существовать в этой субстанции волей.

Это не элементаль из учебников по магии. Стихийные сущности светлых тонов – обычно белого цвета. Они принимают вид вихря или животного, предрасположенного к стихии, скажем, саламандры. Лишившись энергетических центров, Поглотитель должен был сгинуть в Серых Пределах… Хотя ничего он никому не должен. Мутировал за тысячелетия, обзавелся феноменальной живучестью.

А ведь я на минуту поверил: он вот так просто уйдет в мир иной.

Темная колышущаяся масса сформировала низкую фигуру двуногого с непропорционально большой головой и длинными руками, упирающимися в пол. Закончив трансформацию, невиданное существо приподняло трепещущую пламенем морду и повернуло ко мне. Безглазая, безносая маска. И все же я почувствовал на себе полный ненависти взгляд. На меня словно взглянула адская огненная бездна, древняя, как само мироздание, и я невольно подался к ее краю. Тяжелый, не имеющий ничего общего с сутью смертных взор притягивал.

Во мне заворочалось недовольство. Кто-то оскалился разверзшейся пропасти рядами крепких зубов и издал тихий угрожающий рык, выведший меня из онемения.

Из образовавшейся на морде пасти существо исторгло расширяющуюся струю черного огня. Ощутив нарастающий жар, я инстинктивно отпрыгнул в сторону.

Чудовище повернуло башку, и смертоносный поток последовал за мной, поджигая статуи и обломки колонн. Я побежал, перескакивая через препятствия и пытаясь прятаться за изваяниями. Притяжение неестественного взора ослабло, скованность сменилась горячей лавой, текущей по жилам и требующей немедленного движения на грани доступных возможностей.

Огненная струя прервалась и спустя миг затопила участок зала передо мной. Ни обойти, ни перескочить высокое пламя, распространившееся по полу и стене. Позади чернота. Вариантов у меня немного: либо сгореть, оставшись на месте, либо сгореть на подходе к Поглотителю. Теряюсь в выборе: все такое экстремально самоубийственное. Поскольку я не мазохист с суицидальными наклонностями, эти варианты меня не устраивают. Мне бы и не поджариться, и вражину пришибить, желательно насовсем. Думай, Сандэр, думай!

И завалящего ножа нет, чтобы метнуть, отвлекая от моей движущейся персоны. Зато другого оружия хоть отбавляй – вон на полу валяется. Каменного, от эльфийских воителей. Перепрыгнув через мраморную громадину разрушенной колонны, хватаю щит, вполне могущий сойти для меня за ростовой. Тяжеленный, килограммов сто – сто пятьдесят. Хвала разработчикам боевого транса и Гварду, обучившему сей незаменимой в бою штуке, раскрывающей физические резервы.

Игнорируя откликнувшиеся хрустом на напряжение грудных мышц сломанные ребра, я поднял каменный щит, полностью укрывший меня, взял клинок меча с отломанным концом и вышел из укрытия. Пролетевший в сантиметрах от мегабаклера пламенный сгусток обдал жаром, запахло палеными волосами. Ничего, мы еще повоюем. Нас огнеметом не напугаешь, пуганые.

Сокращая дистанцию между собой и огнеплюем, я лихорадочно размышлял над способом прикончить гада. Камень под языками неестественной стихии трескался и горел. Точнее, горела магическая энергия, служащая топливом и носителем огня. Не станет айгаты – закончатся и атаки Поглотителя. Ждать энергетического истощения – не по мне. Кто его знает, когда оно наступит у элементаля-полукровки, а сейчас, по сути, концентрированной стихии с собственной волей? Прежде чем запас подойдет к концу, он превратит храм в филиал преисподней.

Интересно, почему у него пламя черное? Уважающие себя элементали огня желтые, белые и цветов светлых оттенков, присущих нормальному пламени. Темнеют они – умирая. Температура понижается – и гаснут.

Стоп! А если Поглотитель – гибрид лоа и стихийного духа, воплощенный в живое или псевдоживое существо? Потому и огонь у него черный, мертвый в высшей степени. Лишившись физического тела, он преобразовался в овеществленную аморфную сущность. Ключевое слово – овеществленную, ибо развоплощенный дух влияет исключительно на астральные тела. В общем, нынче он подвержен не только магически-духовному воздействию.

Напольная плитка затрещала под напором разрастающегося пламени, окружившего Поглотителя. Умница, не подпускает к себе, опасается. Правильно делает. План его нейтрализации уже созрел.

Выждав очередную струю, влепившуюся в щит, я мельком выглянул из-за переносного укрытия и послал в существо обломок меча статуи. Проверка обороноспособности врага завершилась успешно. Клинок пролетел сквозь фигуру, воспламенившись, и упал позади. Нападать на огнеплюя с саблей наголо бесполезно, о чем я и подозревал. Теперь испробуем средство покруче.

Из отверстия в ремне вытягиваю склянку с пузырящейся белой жидкостью. Брал несгораемое масло тушить, и не думал, что пригодится в бою для иной цели. Размахнувшись, кидаю наподобие гранаты. Поглотитель выплюнул навстречу поток тьмы. Сосуд с хлопком лопнул, вещество пролилось на пол, затушив танцующие черные языки.

Представляю изумление, с которым гаденыш взирает на сотворенную в его обороне проплешину. Не может быть! Испепеляющий мрак адских глубин, откуда выползла его горячая духовная сущность, потушен не пойми чем! Караул, хулиганы жизни лишают!

Добро пожаловать в реальный мир, малыш, где торжествует алхимическое знание.

С оглушительным гулом существо переменило форму. Конечности и корпус удлинились, придав ему схожести с гигантским адским палочником, башка вытянулась трубой. Из торса выросли дополнительные суставчатые руки-лапы. Направив в меня верхние и средние конечности, оно одновременно выдало по мне залп из круглого рта и запястий. Пять шаров трепетавшей тьмы разорвались обжигающими брызгами надо мной и по бокам.

Поднятый под углом щит спас от большинства огненных капель. Попавшие на ноговицы моментально прожгли дубленую кожу и добрались до голеней. В ноги будто вгоняли раскаленные железные штыри. Задыхаясь от боли, я рванул с пояса запасной пузырек с тушащей жидкостью и, выставив перед собой щит, прыжком приблизился к Поглотителю. Приземление на фрагмент пола, ранее очищенный от огня, бросок на максимальной скорости в полыхающую фигуру.

Склянка влетела в попытавшееся уклониться существо. Попался, гад. Пламя на торсе, куда угодил сосуд, притихло и вовсе пропало, обнажив тлеющую черно-багровыми сполохами протоплазму. Не в силах стоять прямо, «палочник» согнулся пополам. Третья бутылочка с препаратом повергла его, полностью потушив. Он менялся, оплывал. Происходящая с Поглотителем метаморфоза уничтожала форму, превращала его в темнеющую загустевшую массу.

Сдох ты, наконец?

Вздрагивая, полуэлементаль то разгорался, то темнел, словно пульсирующее сердце воплощенного стихийного духа. Он не погиб. Препарат ослабил его, временно лишив основного свойства. Сколько в моем распоряжении – час, десять минут до восстановления неугомонного обитателя подземелья? Нужно пошевеливаться.

В тылу оставлять живучий реликт минувшей эпохи никак нельзя. Что ж, придется применить крайние меры. Хотелось бы отсюда живым уйти, а не остаться навеки, будучи поджаренным пришедшим в норму мутантом-элементалем.

Для начала избавлюсь от треклятых клочков тьмы, прожигающих ноги. Блин, почему процесс поглощения частиц духа такой болезненный? На тренировках подобного не происходило. Очевидно, от принадлежности к стихии зависит. Огненная печет, водяная, наоборот, охлаждает. Земля никакого эффекта не производит. Во всяком случае, запечатывание лап земляного духа, воплощенного зверомастером для оттачивания моих специфических навыков, на меня впечатления не произвело, в отличие от поимки низшего водяного элементаля.

Айгата Поглотителя впиталась в тело, оставив ожоги на голенях. Плоть обуглилась, аура повреждена, ступать больно. Переживу. Скоро выход на второй уровень транса, на нем подлечусь. Сэкку надобно встретить со всеми почестями. Хоть бы храм не обрушился от задуманного мною торжественного мероприятия.

Опираясь о подобранное каменное копье, я повалил баклер на пол и доковылял до колышущейся багрово-черной массы, наклонился над ней, коснулся кончиками пальцев. Горячая, зараза. Рука покраснела, покрылась волдырями. По ней в меня вливалась духовная сущность побежденной твари. Вязкая, выжигающая нутро. Стиснув зубы до ломоты, продолжаю процесс. Меня будто заполняет расплавленная сталь. Масса на полу темнеет, начинает крошиться, обращаясь в пепел. Полное уничтожение телесной составляющей.

До чего же больно. С трудом переставляя ноги, направляюсь к подземному ходу. В пещере прохладнее, и, главное, там моя цель – логово сэкки, насыщенное ее энергией через эманации, распространявшиеся от могилы тысячелетиями. Это место подпитывает ее айгатой, накопленной за века. Здесь она исцеляется быстрее, восполняет энергетический запас и проводит колдовские ритуалы. Надо разрушить ее берлогу. Без нее сэкка уязвимее. Негде спрятаться от палящего солнца, негде спокойно отдохнуть.

Я чуть не дошел до подземного хода – отказали ноги. Ругаться и то сил нет. Желудок, полный кипящей стали, поднялся к горлу, и меня стошнило на каменный щит эльфийского воителя. Черная субстанция разлилась по высеченному гербу длинноухого объемной лужей.

Ох и хреново. Заваливаюсь вбок, чтобы не упасть лицом в чернильную мерзость. Очертания зала меркнут. Хм, действия настойки полуночника до рассвета должно хватить. Не спать! Потеряю сознание – и прощай, второй уровень транса и надежда на выживание. Продержаться еще минут десять, продержаться…

Откашливаю воняющую гарью слизь. В животе и черепе пожар, легкие забиты горячим пеплом. Треклятый Поглотитель, что ты за тварь такая? Ни поймать, ни убить тебя. Та выхарканная дрянь – наверняка твоя протоплазма, вырабатывающаяся из айгаты. Не уймешься, мутант полудохлый. Преобразовываешь энергию в псевдоматерию, цепляешься за существование, не согласен принимать поражение. Победить не победишь, тебя устроит и ничья, да? Отлежишься, вернешь способность управлять собой и отправишься на охоту. И кого захочешь съесть? Тех, у кого айгата, то есть разумных и полуразумных.

Мне, ловцу духов, духа Поглотителя не удержать из-за духовного отторжения. Зато полегчало, нутро охлаждается, и обморок вроде бы уже не грозит. Наслаждаюсь блаженным покоем и отсутствием боли.

Внутренности выпотрошенных шаманов и учеников предназначались моему неубиваемому визави. Ведьма откармливала тебя и твою родственницу. В органах расположены малые средоточия магической энергии – именно ими питают «выращиваемых» духов колдуны. Простейший способ заполучить верного и сильного лоа – призвать слабый дух из Серых Пределов и «растить» его, кормить айгатой, опутывая сетью привязывающих к хозяину-призывателю чар. Так гораздо безопаснее и выгоднее, чем призывать сильного духа, непокорного и норовящего схарчить шамана при первом удобном случае.

Злой дух никогда не заботится о составляющих свиту лоа. Лишнее доказательство интеллекта ведьмы. Выпестовать Поглотителя под носом у троллей дорогого стоит. Куда смотрели Трон-Ка, Гвард и верховные озерных племен?

Забранные сэккой головы годятся под вместилища духов. Колдуны помещают в них дух мертвого тролля, иногда к нему «подселяют» звериного лоа – и в результате создается астральная тварь со свойствами покойника. Четыре убитых шамана – четверо духов, по силе колеблющихся между младшими и старшими жителями Серых Пределов. Если их развить, передавая ведьмину айгату, у озерников возникнут крупные проблемы. Сэкка, Поглотители Стихий, группа старших лоа – они сомнут всех верховных шаманов, кроме, пожалуй, Гварда.

Хм. Гаденыш, будучи серым, удивительно походил на Гал-Джина физиономией. Вылитый целитель улиточников, похудевший и скинувший лет эдак сорок – пятьдесят. Наводит на подозрения. Выживу – вытрясу из верховного, чего он постыдного скрыл.

Так-так-так, похоже, переход на второй уровень начинается. В меня словно воткнули сотни иголок – в руки, ноги, затылок, глаза. Кровь побежала быстрее, мир сбавил обороты. Пожар, почти закончившийся в зале, приостановился, языки лениво колебались, точно уставшие танцовщики в такт медляку. Я ощущал помещение зала и подземного хода, каждый выступ и нишу в растрескавшихся, выщербленных стенах. Невероятное чувство всеобщего присутствия, как охарактеризовал его Гвард. Вместе с тем я четко понимал происходящее в организме и мог волевым усилием изменять протекающие в нем процессы. Увеличить снабжение кислородом – пожалуйста, ускорить регенерацию поврежденных тканей – не вопрос. Обожженная рука перестала болеть – с телесными убирались и астральные раны, – корка обугленной плоти начала шелушиться: из-под нее проглядывала розовеющая кожица.

Мне необходимо время. Часик-два – и я более-менее восстановлюсь. Тогда, если не провалюсь в забытье отката, дам бой ведьме. Надеюсь, Поглотитель за этот срок не придет в себя. Не хотелось бы сражаться на два, а то и три фронта против него и его проклятых родственничков.

Сердце мерно стучало в груди, проталкивая кровь по венам и артериям. Толчки отдавались в сломанных ребрах. Кости срастались, рука и ноги регенерировали новые ткани. Такими темпами я еле смогу встать к рассвету. Главное, чтобы сюда не заявилась хозяйка логова до восхода солнца. Прибудет прежде, чем я подорву пещеру, – и пользы от моего героизма ноль.

Неспешно текли минуты, складываясь в часы. Никто не приходил, вселяя надежду на благополучный исход задуманного. Ребра срослись, правда, от слабенького удара грозили опять сломаться. Я шевельнул правой ногой, согнул в колене. Работает! Приподнявшись на руках, неуклюже встал. Рукоять разломанного каменного топора послужит костылем. Неудобный, тяжелый, да лучшего не найти. Опираясь о него, я похромал в пещеру.

Находиться на втором уровне боевого транса – прелесть. Поэкспериментировав с астральными токами в ауре и организме, я «отключил» обонятельные рецепторы и сверхчувственное восприятие. «Ароматы» логова больше не беспокоили, и я сосредоточился на регенерации.

Подволакивая левую ногу, прошел примерно половину хода. Торчащий из земли корень прекратил мое триумфальное шествие: зацепил стопу – и я кубарем покатился в пещеру. Мои бедные ребра от такого стресса вновь затрещали.

В центре логова возвышался смахивающий на алтарь камень, по бокам от него стояли две плиты поменьше, темные от крови жертв. Центральный перехватывали крест-накрест проржавевшие истончившиеся цепи. Когда-то они приковывали рассыпавшееся ныне в прах тело.

Вид цепей и каменных плит живо напомнил помещение с мертвыми паладинами под Проклятой Башней. По словам зверомастера, эльфы запечатали там мятежного графа, спускавшегося в древний колодец. Вероятно, у них решение проблемы бессмертных колдунов и ведьм одно – запечатывание.

С трудом поднявшись – руки и ноги дрожали, – я нарвал кореньев у выхода и поковылял к брошенному факелу. Несгораемое масло исправно давало свет и тепло, древесина лишь немного обуглилась. Откалываю щепку и, сложив на жертвенной плите корни, подсовываю зажигатель снизу. Разгорится костерок не скоро – успею покинуть логово. Из маленькой походной сумки, прикрепленной к поясу, достал глиняный кругляш, начиненный гремучим зельем, и положил сверху древесной конструкции. Бабахнет – мама не горюй. Камень разворотит.

Установив импровизированную бомбу, переходим к центральному каменному ложу. Четверть корневищ у изголовья, четверть посредине, на обе кучки по алхимической гранате. Подумав, добавил еще по одной. На всякий пожарный, чтоб уж точно разнесло кроватку ведьмы.

Оставшуюся бомбу водрузил на третью каменную плиту, предназначавшуюся, по аналогии с захоронением в Башне, для принесшего себя в жертву эльфийского мага. Подожгу костерки позднее. Несгораемое масло из бутылочек разливаем по пещере, образуя знак Серафима. Запылает жарче, гореть будет дольше. Воззвание к ангелу огня гарантирует энергетическую подпитку масла и повысит астральный урон. Выжгу айгату ведьмы, напитавшую логово, и в завершение развалю центры колдовского аккумулятора – жертвенные камни.

Ну, «взвейтесь кострами, синие ночи», как пелось в одной песенке старины седой. Аккуратно поджигаю кучки сухих корней в самом низу. В моем распоряжении немного времени: пора перемещаться в зал с имитацией звездного неба. Взрыв обрушит свод пещеры, но купол из зачарованного серебряного древа устоит. Отсижусь на чердаке, так сказать, а там, глядишь, меня вытащат. Если, конечно, ведьма не соизволит нанести визит вежливости развалинам своего жилища.

От поджога меня отвлек звук, похожий на хрип. Твою же… развернувшись, я увидел у выхода дрожащую тень. Предупрежденное обостренным восприятием чутье взвыло об опасности.

Интерлюдия третья

Растратив почти всю Силу, Ланира застыла в шаге от Серых Пределов. Светящаяся серая кожа девочки почти угасла, она прерывисто дышала на плече матери-сэкки, прикрыв глаза полупрозрачными веками.

Гарана сызмальства привыкла к потерям. Таков уж удел троллей – лишаться близких и друзей. На межплеменной войне, или на охоте, или… да мало ли причин гибели синекожего в аранье. Лес полон злых духов, они всюду охотятся на синекожих. В день ее рождения на клан Остролистого Камыша, в котором жили родители, напало племя Огненного Жала. В резне погиб отец, мать родила прямо на улице, посреди разворачивающейся бойни. После появления девочки на свет тролла прожила ровно столько, сколько понадобилось вражескому предводителю, чтобы, увидев лежащую под горящей хижиной женщину, размозжить ей череп дубиной. Гарана выжила чудом – в деревню как раз ворвалась охранная дюжина Бена-Джака с верховным шаманом Анг-Джином, восседающим на чудовищном одержимом звере. Хотевший раздавить малявку воин Огненного Жала кинулся на колдуна, забыв о ней, и, разумеется, погиб от рук телохранителей вождя. Его воины, увидев смерть неистового предводителя, бежали, однако ушедших в Серые Пределы жителей деревни было не под силу воскресить даже могущественному целителю и колдуну Анг-Джину. Девочку взяла на попечение старая ведьма, жившая неподалеку от селения у Лысого Холма.

Старуха научила ее варению зелий, обращению к духам, проклятиям и благословениям, да не научила, кого можно любить. В семнадцать лет Гарана потеряла голову, повстречав юношу по имени Гал-Дан, Черный Шиповник. О, как он был красив и ласков с ней. Тогда она испытала счастье. Под лунами ходили они к реке купаться, он дарил ей ожерелья из зачарованных ракушек, она же отдала ему всю себя без остатка. А потом одной прекрасной ночью под пение цикад он заявил о расставании, ибо таков его путь – путь шамана племени. У них ничего не выйдет, ведь колдуны обречены на одиночество. Гарана не хотела верить ему, умоляла остаться с ней, плакала, цеплялась за края его одежды, и Гал-Дан, оторвав ее руки от своей лисьей накидки, ушел, оставив девушку одну на берегу реки.

Она едва не сошла с ума, пыталась утопиться. Ее опять спасла ведьма. Старуха сказала, что Гарана особенная, и в ее чреве зародилась жизнь от колдуна. Такие дети наделены особо сильным Даром старейших лоа. Они станут помощью матери и опорой племени, если выживут. Запрета великих духов не обойти, но юноша еще не прошел посвящения, потому есть надежда на рождение живых детей.

Возможно ли обмануть Владык Мира? Близнецы родились раньше положенного срока. Мертвые плоды высохшей матери, они мало походили на новорожденных троллей. Серые безмолвные комки слизи и крови, словно вываренные в молоке. Гарана безутешно рыдала над ними три дня и три ночи, проклиная Гал-Дана, принявшего в день их рождения вместе с благословением Озерной Улитки имя Гал-Джин, собственную глупость и великих духов, жестоко наказавших невинных детей.

Ведьма, бывшая постоянно рядом с воспитанницей, в отличие от нее, не унывала. Она предложила молодой тролле выбор – горевать или попробовать оживить близнецов. Усомнившаяся вначале Гарана согласилась, и старуха, принеся в жертву двух черных козлят, провела ритуал взывания к старейшим лоа. Из слез плачущей матери, мертвой крови и останков детей она сварила зелье и напоила им воспитанницу. Спустя седмицу тролла поняла – в ней вновь появилась жизнь. На сей раз малыши росли в утробе не по дням, а по часам. Спустя десять дней она родила совершенно здоровых сына и дочку, только цвет кожи у них был серый. Как сказала ведьма, из-за Серых Пределов: они же ниспосланы Владыками Мертвых.

В ту же седмицу от вождя Бена-Джака прибыл вестник, повелевающий выдать Гарану замуж за Глухого Черепа. Она воспротивилась. Быть возле любимого, видеть его, говорить с ним и не иметь возможности выразить чувства, бороться с собой изо дня в день, скрывать ото всех детей в хижине ведьмы – что бывает хуже для влюбленной троллы и матери? Бена-Джак не просил, не приглашал, он приказывал, ясно давая понять – он не потерпит отказа. Зная крутой нрав старика, ведьма посоветовала согласиться. У жены вождя много преимуществ. Она сможет проведывать близнецов и приносить им богатые гостинцы и подарки, а старуха воспитает их, как воспитала бы их мать, и обучит секретам колдовства.

На том и порешили. Гарана вышла замуж, годами терпела пожилого мужа с его младшим сыном, норовившим залезть к ней под юбку, когда никого не оказывалось поблизости, и страдала от присутствия жившего в одной деревне с нею Гал-Джина. Со временем притерпелась, начав ненавидеть и бывшего возлюбленного, и его родственников, и клан Улиткоголовых, и все племя улиточников. Она мечтала о мести. Под звездами грезила о выпотрошенных Бена-Джаке и Улук-Зуле, о горьких слезах нынешнего верховного шамана, о разрушенном селении, о крови и разрубленных телах под разбитым на куски тотемным столбом. Она совсем отчаялась, и вдруг подвернулся шанс отомстить.

В тот день она навещала близнецов в аранье у Лысого Холма. Ведьма давно умерла, и дети уединенно жили в ее хижине, ловя рыбу в речке, охотясь на мелкую живность, коей изобилуют леса весной и летом, и собирая грибы да орехи, заготавливая на зиму. Брат с сестрой очень медленно росли, за прошедшие тридцать зим будучи похожими на семилетних малышей. Гарана принесла им мяса, одежды, сладких лепешек на меду и ягодах, поиграла с ними и собиралась уходить. Тогда-то у хижины возник он – молодой колдун с костяным жезлом и ожерельем из костяшек убитых врагов. Тролль спрашивал о том, нравится ли ей проведывать родных детей украдкой, и о том, знает ли она, как отнесутся к близнецам шаманы, узнав о проклятых пакваджи, растущих у них под носом. Пакваджи – дети духовного запрета, объяснил он, потомки шаманов, взращенные черным колдовством. Он пообещал защитить их и помочь отомстить, если она примет его предложение стать сильнейшей ведьмой. «Ты сама лишишь жизни обидчиков», – сулил он, взамен требуя лишь голову верховного шамана Водяных Крыс. И она с радостью согласилась на поставленные условия. Она понимала: откажется – и молодой колдун сообщит о ее детях шаманам улиточников, а то и вовсе сам заберет их.

В день осеннего солнцестояния он повел Гарану к пещере у Лысого Холма. Через нее они попали в невероятное место с каменными аллирами и древним алтарем. Под жертвенным камнем обнаружился ход в другую пещеру, где покоились истлевшие кости на испещренных древними надписями камнях. Уложив троллу на самый большой камень, прямо на останки прикованного скелета, колдун поднялся на вершину холма и совершил ритуал, разделивший жизнь Гараны на две части – до и после Пробуждения.

В нее вселился спавший дотоле дух древнейшей ведьмы, слившийся с духом Гараны. Шуб-Ниггурат стал ее Покровителем и заступником, частица его Силы вязкой смолой покинула рассыпавшиеся пылью останки и впиталась в тело троллы, наделив новой памятью и новыми способностями, о коих она, знакомая с колдовством не понаслышке, и не мечтала. Она стала величайшей ведьмой Ксарга и вспомнила таинства, забытые десятки веков назад. От прежней Гараны сохранились память, любовь к близнецам и дикая, неуемная жажда мести.

Под солнцем она была своенравной женой вождя Бена-Джака, при лунном свете в ней просыпалась древняя ведьма. Духовные ограды и сторожевые духи распознавали ее как жену Глухого Черепа и не реагировали. Она поставила метки на почти всех улиточников и обманом заставила Говорящих с Духами покинуть укрепленные жилища.

Она приобщила сына с дочерью к таинствам Покровителя, напоила их своей кровью, передав малую толику могущества Шуб-Ниггурат. В сыне, от рождения управлявшем огнем, поселилось черное пламя, исцелявшее его раны, в дочери кровь заменила темная жижа, смертельно ядовитая при соприкосновении с живыми существами и высасывающая из них жизненную силу.

Все было бы хорошо, не появись проклятый Гор-Джах и аллиры, помешавшие плану ведьмы. Враг проник в логово и встретился с Сыном, защищающим жилище. Боль плетью хлестала ведьму при каждом ранении, нанесенном близнецу, и на теле ее вспухали кровавые рубцы в местах, куда ударили ее ребенка. Она не опасалась бы за него, но Гор-Джах, четырежды проклятый Гор-Джах – сильный противник и без своей необъятной Силы. Он разгадывал хитрости умнейших шаманов, побеждая, бывало, за счет внезапности и уловок. «Сын почти бессмертен, в нем неуничтожимая частица Покровителя, – твердила себе ведьма, выслеживая аллиров. – Ему не стоит бояться тени Убийцы Шаманов».

Арир потерпел поражение в момент, когда его мать победила, развалив волосами светлую головенку четвертого аллира. Зачарованный островерхий шлем слетел и покатился по пожухлой траве с верхней половиной длинноухой головы. Воин, горделиво называвший себя мастером меча, мешком повалился поперек безногого трупа товарища, не выпустив из рук длинного, подобного листку меча с зазубренным лезвием. Белоснежные письмена на колдовском клинке исчезли.

Это был трудный бой, выпивший из ведьмы и Дочери остатки сил. И все же они победили. Четверо воинов в серебристо-зеленой тончайшей броне валялись у их ног, распространяя пьянящий аромат свежего мяса. Их не спасли ни ловкость, развиваемая столетиями тренировок и битв с троллями юго-запада и орками востока, ни многочисленные целительные и защитные амулеты, ни чары белоглазой колдуньи, сейчас с ужасом взиравшей на поляну, избранную сэккой для битвы. Девчонка-аллирка направляла на соратников восстанавливающие чары. Их противников – мать с Дочерью – она тщетно пыталась окружить духовной стеной и замедлить проклятиями. Чересчур неопытной показалась ведьме жалкая длинноухая дрянь. Удар скрученных в плеть волос – и аллирка, отлетев, замерла под деревом. Заколдованная броня уберегла хозяйку от гибели, но из уголка рта у нее струилась кровь. Постанывая, девчонка принялась подниматься и опрокинулась с разбитыми очередным ударом волосяной плети коленями. Ожившие волосы сэкки обездвижили ее и заполонили рот, препятствуя произнесению заклятия. Ведьма хотела убивать ее не спеша или отдать на потеху Пробудившему. Он пришел к концу сражения и наблюдал за смертью последнего из четверки мастеров меча.

Колдовское оружие причиняло муки сэкке и Ланире. Отрезанные им волосы не отрастали, а раны болели и не заживали. Из проткнутой клинками и заключенной в духовную стену Дочери капля за каплей вытекала жизнь. Она перестала драться и неподвижно лежала, вызывая в матери гнев на аллиров. Ведьме досталось меньше, и все равно, прикончив четвертого воина, она еле двигалась. Из более чем дюжины ран ручейками бежала кровь, почти перерубленная рука безвольно висела на лоскуте кожи, и если бы не волосы, обвившие плечо, предплечье и кисть, оторвалась бы и упала на землю. Тяжело дыша, сэкка взяла здоровой рукой тельце Ланиры и закинула на плечо. Дочь скрылась в теле ведьмы. Внутри она отдохнет и восстановится.

Беспокоил Арир. Его боль, передающаяся матери, взорвала нутро и парализовала на мгновение. Сын переступал грань, отделяющую мир живых от Серых Пределов. Он звал на помощь, и как она могла оставить его?

Облепившие девчонку-аллирку волосы сжались, выдавливая из легких вместе с воздухом жизнь.

– Брось ее, – попросил Пробудивший. Он бесстрашно шагнул к ней, жестом подозвав сопровождавших его троллей. – Она послужит отличным угул-джас [9]. Заберите ее и этих, – Говоря последнюю фразу, обращенную к синекожим, колдун презрительно скривил губы. – Они – мой подарок почтенному Горон-Джину. А ты, – повернулся шаман к ведьме, – ступай к сыну. Он сражается с нашим врагом и нуждается в помощи. Не волнуйся, я буду рядом и помогу тебе.

Глава 9. Гор-Джах

Лаклак

Лаклак нервничал. Он старался выглядеть спокойным, тон его был ровным, однако внимательно вслушавшись в поток его мыслей, ментальный собеседник уловил бы дрожь. Морлок безрезультатно успокаивал себя – дескать, все хорошо, Кан-Джай не связывается с ним из-за особенностей Лысого Холма и скоро вылезет целым и невредимым, осуществив план. У холмов Дар всегда слабеет.

Ученик Гин-Джина долго не возвращался. Минуло уже много времени для совершения задуманного им дела, солнце вот-вот встанет над горизонтом, а от человека до сих пор нет вестей. Самое плохое, ихтиан совершенно не ощущал его после спуска под землю. Холм вообще воспринимался им как огромная дыра, недоступная Дару Дагона. До сознания донеслись однажды обрывки мыслей ловца духов, потом настала давящая гнетом неизвестности тишина.

Лаклак подумывал, не пройтись ли до развороченного дуба и не заглянуть ли в таинственный ход, прорытый в земле, для установления связи, и всякий раз отвергал идею – слишком опасной она ему казалась. Холм представлялся ему обителью ужасных существ и злых чар: чем же еще объяснить противодействие Дару?

Добавляла волнения и дочка Гин-Джина. Ну почему у верховного шамана не родился сын, пошедший характером в отца, такой же мудрый и терпеливый?! Алисия постоянно спрашивала о Кан-Джае и готова была сорваться в глубь холма. Плевала она, по ее выражению, на приказ. Она, мол, его выполнила, битый час простояв в лесу с троллями, и имеет полное право спуститься за «полоумным искателем приключений, понапрасну рискующим жизнью». Про себя Лаклак удивлялся ее мысленным словоизлияниям. «Ох уж эти женщины, – думал он со смесью раздражения и тревоги, – хорошего человека и охотника обижают почем зря. Он совсем не полоумный, мне-то, обладающему Даром, лучше знать».

«Подожди немного, – просил морлок. – В недрах Лысого Холма если кто-то и способен выжить и возвратиться оттуда, то только Кан-Джай. Он хитер, умен, быстр, у него зачарованное оружие. Он ученик верховного шамана и великий охотник. Думаешь, знаешь о духах больше него? Ты сильнее и быстрее? Призванный тобой ветряной дух погиб там, где он прошел. Мы обязаны подождать».

Алисия ждать не желала. С первыми лучами солнца, встающего из-за горизонта, она собиралась отправить на разведку воздушного элементаля, укрепленного дополнительными чарами ветра, а затем пойти самой на поиски Кан-Джая. Ихтиан надеялся, до рассвета ученик Гин-Джина возвратится и преподаст девушке урок послушания. Впрочем, какое послушание, это же дочь верховного шамана.

Размышлениям Лаклака положил конец сигнал о приближении к холму нескольких десятков троллей. Они шли быстро, наверняка напившись зелья полуночника. Воины и шаманы с кем-то могущественным, отделившимся от них на подходе к отряду Водяных Крыс. Его аура казалась смутно знакомой. Синекожий, верно, посещал остров на озере. Кто он, ихтиан никак не мог вспомнить. Несомненно, другие состояли в охранных дюжинах вождей кланов. Они ощущались нечетко, из-за чего морлок пришел к выводу, что их оберегали мощные амулеты против Дара Дагона. Ни мысли, ни чувства не «читались», узнавалась только аура живых и здоровых синекожих. Из какого они племени, определить сложно.

Потянув носом воздух и прислушавшись, Шор-Таз жестом предупредил о приближении неизвестных одновременно с ихтианом. Тролль умел слушать аранью лучше остальных в отряде, и она сообщила ему о чужаках. Полг ухмыльнулся, поудобнее перехватив рукоять любимого топора, и, запрыгнув на нижнюю ветвь ближайшего дерева, схоронился до поры. Его примеру последовал Крам. Граж Каменная Башка предпочел устроиться в густой тени, отбрасываемой колючим кустарником. Вяленый Бык замер на ветке вяза. Не привыкший к лазанию по деревьям улиточник занял позицию между неохватным стволом и кустом, полностью скрывшим его, Варк-Дан затаился рядышком с ним. Тролли расположились кольцом, в котором оказались морлок и Алисия, вылезшие из корзин. Дочка Гин-Джина, не скрываясь, готовила заклятие, Лаклак распластался в траве за колючим кустиком. Ему удобнее прятаться в воде, да где ее взять, здесь даже капли вечером и ночью не капнуло.

«Что происходит? Кто к нам идет?» – Девушка встревоженно озиралась, выискивая возможных противников.

«Синекожие. Союзники либо враги, точно не скажу. Скорее всего, охранные дюжины вождей и шаманы. Советую спрятаться где-нибудь и не двигаться без нужды».

Ихтиан не сразу заметил исчезновение Бал-Ара. Воспитанник Трон-Ка не ощущался Даром, словно его и нет вовсе. При мысли о смерти синекожего Лаклак похолодел. Сэкка, прячущаяся от божественного Дара, внушала страх. Вдруг она уже возле холма и охотится на них? Морлок вжался в сырую землю, перестал дышать, притушил ауру. «Сохрани нас, Праотец, от всякого зла», – взмолился он.

Из леса выступили тролли. Судя по татуировкам, изображающим орнамент из языков пламени, они принадлежали к племени Огненного Жала. Шедшего в окружении телохранителей вождя Чер-Джакала ни с кем не спутаешь – воин огромнее Змеиной Шкуры, с обитым металлом до середины древка копьем. В прошлом наемник, он путешествовал с Ран-Джакалом. Вместе они завоевали себе власть в родных племенах, помогали друг другу в разразившихся войнах за озеро.

– Ба! – воскликнул вождь, приказав телохранителям остановиться. – Гляжу, нагнала подлая сэкка страху на храбрых сыновей Водяной Крысы, раз они шарахаются от малейшего шороха и прячутся от союзников, пришедших им на помощь.

Предводитель знал об отряде Кан-Джая возле холма, но где именно засели воины ловца духов, не подозревал, иначе не обращался бы в пустоту.

– Как вы нашли нас, сыновья Огненного Жала? – раздался голос Шор-Таза, принявшего на себя обязанности старшего.

Прильнувшая к стволу дерева за колючим кустарником Алисия вслушалась в разговор.

– Вяленый Бык, ты? – вопросом на вопрос ответил вождь. – Не думал я, что у Рана телохранители боятся нос высунуть под лунный свет из-под теней деревьев. Он попросил помочь вам изловить противного оборотня. Мы живем ближе всех к улиточникам, если помнишь, Шор-Таз. Рану добираться дольше от деревни Шипастых Крабов. Мне прислали весточку гонцом, и мы пришли. Выследить ваш отряд было легко. Встретившиеся нам улиточники сказали, вы направились к Лысому Холму. Гин-Джин с вами?

Вяленый Бык тщательно обдумал произнесенное вождем. Оно понятно, доверять иноплеменникам нельзя, это Лаклак усвоил с раннего детства. Потому и отличался от родичей недоверчивостью.

«Эй, рыбоголовый, слышишь?» – отважился на мыслесвязь Шор-Таз.

«Слышу-слышу», – буркнул ихтиан тихонько. Сэкка, бродящая неведомо где, раздражала. Напасть на крупный отряд решилась бы вчера, да сегодня не в том она положении. Наверное. Хотелось бы верить. И это малость обнадеживало.

«Чер-Джакал не врет?»

Морлок и сам не прочь был узнать, не лукавит ли вождь. Навешанные на тролля защитные амулеты мешали проникнуть в его разум и разгадать намерения, о чем Лаклак с сожалением сообщил синекожему.

Причин не доверять главе Огненного Жала предостаточно. Да, он говорит верно, его деревня ближе иных к землям улиточников, и Ран-Джакал оповестил бы его об охоте на сэкку. Но отношения двух племен заставляли усомниться в словах вождя. Зеленые Улитки и Жало издавна враждовали. До установления власти Водяных Крыс и озерного союза они резали друг дружку, и даже авторитет и приказы предводителя озерников мало изменили ситуацию. Нет-нет да и прольется кровь на границе. К тому же Огненное Жало приносило сплошные беды Ран-Джакалу, самовольно нападая на пограничный Вал и вырезая деревни людей. Своенравный вожак мятежного племени извинялся, откупался от имперцев шкурами редких зверей, зельями из целебных растений, олифантовой костью и продолжал набеги на соседей. По той же причине Каменные Клешни не позвали его на свадьбу молодого владыки.

– Так и простоим до восхода солнца? – проявил нетерпение вождь. – Раз наша помощь вам не нужна, мы пойдем поохотимся. В лесу много достойной добычи для великих охотников.

Отвергнуть помощь у синекожих считается оскорблением, и, по мнению Лаклака, Вяленый Бык поступит опрометчиво, решив пренебречь тремя десятками воинов Огненного Жала. Чер-Джакал не проглотит обиды. Добычей его станет любой разумный, и вождя не волнует, вражеский шпион встретится ему в лесу или телохранитель союзника, оскорбивший его. Вчетвером при поддержке Алисии, Бал-Ара и Варк-Дана у Водяных Крыс были бы шансы на победу, не будь с отрядом Огненного Жала стольких шаманов. За предводителем жевал толстые губы верховный шаман, около него ожидали приказов четверо учеников. Кан-Джай задерживается, и сэкка поблизости. А еще по правую руку вождя темнел силуэт главы клана Черных Ос, Зар-Джака. О нем слагали песни, прославляя его храбрость, ловкость и умение метать стальные ножи. Зар Восемь Ножей называли его, и в бою, говорят, ему нет равных, особенно когда с ним его сестра, Валлана Ведьма, управляющая духами ветра.

– Гин-Джин занят далеко отсюда, – признался Шор-Таз, спрыгнув с ветки и ступив на залитую лунным светом поляну у подошвы холма. – Нас ведет ловец духов. Ран-Джакал разве не сказал?

– Он попросил помочь его парням, охотящимся на сэкку, – пожал широченными плечищами вождь. – Оборотень та еще тварь, на нее ходят с шаманом. Значит, молодой Кан-Джай с вами? Почему же он молчит?

– Он спустился в Лысый Холм. Сэкка укрылась там.

– Вот как? Один? – Тон Чер-Джакала не понравился Лаклаку. Тролль говорил с издевкой, намекая на трусливость спутников ученика Гин-Джина. – Поистине он храбр. Окружите холм, – бросил он охране. – Шаманы пусть расставят варды. И давно он полез туда, – кивок на холм, – а, Шор-Таз?

– Давненько. Белая луна еще не взошла. Он приказал ждать его до рассвета.

Вождь хмыкнул.

– Жаль, мы не пришли раньше. Горон-Джин, подготовься разведать окрестности и направь кого-нибудь за Кан-Джаем. Вяленый Бык укажет дорогу, верно?

Телохранитель Ран-Джакала неразборчиво пробормотал проклятие и зашагал на вершину холма, очищенную от теней Бал-Ара с приходом отряда предводителя Огненного Жала. «Куда он делся? – подумал ихтиан об ученике Трон-Ка. – Его и след простыл. Возможно, и вправду его убила ведьма?»

– Женщина?!

Возглас издал шаман, ненароком увидевший стоявшую под деревом Алисию. Пресекая лишние рассуждения синекожих, Шор-Таз произнес:

– Дочь Гин-Джина.

В дальнейших представлениях девушка не нуждалась. Слава о верховном шамане Водяных Крыс, победившем немало синекожих колдунов, известна по всему Пограничью. Огненное Жало знакомо с ним чуть ли не теснее, чем с Ран-Джакалом. На войне за озеро познакомились.

– Э, она замерзла, – подметил вождь. – Дайте ей меховую накидку. Где твои воины, Вяленый Бык? Неужто с Кан-Джаем осмелились пойти один ты да мягкотелая женщина, боящаяся мороза?

– Они стерегут сэкку и так хорошо укрылись, что и твои лучшие следопыты их не найдут, – проворчал Шор-Таз.

Телохранители обступили холм кольцом. С оружием наготове тролли спрятались в кустах и на ветвях. Толку в их действиях, по мнению Лаклака, мало. От ведьмы не спрячешься. От сторожевых вардов пользы куда больше. Установившие колдовскую охрану шаманы с учениками засуетились на вершине холма, складывая из камней и принесенных костяных и деревянных идолов колдовской круг. Морлок, не разбиравшийся в колдовстве синекожих, не представлял, зачем им понадобилось составлять фигуру на вершине.

«Лалкак, что они сооружают?» – поинтересовалась Алисия, вторгшись в успокаивающийся ход мыслей морлока.

«К ритуалу готовятся, – констатировал очевидное ихтиан. – Жертвенник каменный поставили, окружили идолами духов-покровителей племени. У Огненного Жала их немало, у каждого клана свой».

«А какой ритуал собираются проводить?» – не удовлетворилась ответом дочь Гин-Джина.

Выкручиваться Лаклак не любил. Признаваться в незнании не хотелось, и он ответил обтекаемо: «Колдовской», – чем разжег любопытство девушки.

– Дочь Гин-Джина, да? – потеребил отвисшую губу верховный шаман, заметив заинтересованность Алисии. – Должно быть, она пошла по стопам отца. Эй, женщина, хочешь поучаствовать в ритуале призыва охранных духов?

«Я бы не советовал», – предостерег морлок уловившую суть предложения девушку.

– Ты колдун Огненного Жала? – на ломаном тролльем спросила она.

– Да, колдун, колдун, – засмеялся Горон-Джин, протягивая ей мускулистую ручищу. – Не бойся, женщина, иди сюда.

– Я лучше издали посмотрю, – покачала головой Алисия и отошла подальше, вызвав хохот у тролля.

Худой синекожий с жезлом ученика сообщил верховному шаману о готовности вардов и жертвенного круга. На алтаре зарезали притащенную откуда-то косулю.

– Взывайте к духам, – воздел руки колдун, – и создавайте стену вокруг холма, братья! Никто не должен уйти!

В следующие мгновения случились два события, потрясшие Лаклака. Показывавший пещеру в корнях дуба Шор-Таз пошатнулся и повалился на колени с гримасой ярости. За ним вырастал силуэт могучего вождя, сжимавшего длинный окровавленный нож. В тот же миг с жезла верховного шамана, нацеленного на дочь Гин-Джина, сорвалась искра. Подлетая к Алисии, она разрослась и приняла форму змеиной головы с распахнутой пастью, навстречу ей вылетел ветряной вихрь. Удар сердца – и огненная гадюка проглотила воздушного духа, распавшись бесчисленным множеством крохотных искорок.

Шаман неожиданно быстро переместился вслед за змеиной головой к пытающейся сотворить волшбу дочери Гин-Джина и, ухватив за горло, свободной рукой наотмашь ударил ее по лицу. Девушка дернулась и затихла, а в колдуна полетели сразу метательный топор и дротик. Оружие отскочило от невидимой преграды, не коснувшись свирепо ухмыляющегося Горон-Джина, и загорелось.

На ихтиана дохнуло жаром. Лес вокруг Лысого Холма тлел, обозначая круг, образованной вардами колдовской стены. Верховного шамана окутывал зримый полупрозрачный покров багряно-желтого пламени.

Ударить псионической волной, пока его не обнаружили. Да, пострадают и Водяные Крысы, но другого выхода нет. Лаклак отработанным годами жизни в опасностях волевым усилием послал распространяющуюся во все стороны Волну Ужаса. Телохранители Чер-Джакала попадали с перекошенными лицами, хватаясь за уши и глаза. На лицах колдунов отразился страх. Еще удар – и их защита падет. Они провалятся в пучину кошмара и будут корчиться, не способные и на простенькое заклятие.

Лаклак не успел ударить дважды. Охранявший верховного шамана старший лоа обрушился на него, сжигая влажную кожу и разрывая на куски огненными лапами.

От слабости подкосились ноги, и мне стоило немалых усилий устоять. Проклятая метка, я ведь не избавился от нее. Айгату пожалел, теперь расплачиваюсь. В бою энергия на вес золота, нет, гораздо дороже, и тратить ее в ситуации, когда вот-вот нападет враг, неосмотрительно. Доэкономился, блин. Ведьма, поставившая метку прошлой ночью во время нашего с ней боя, тянет из меня жизненную и духовную энергии. Умная девочка, тщательно продумывает ходы. Подготовка – ключ к победе. Ослабь противника перед прямым столкновением – и станет легче его завалить. Так действуют белые волки, атакующие олифанта: секут жилы, чтобы не убежал, и ждут, когда он истечет кровью.

Сэкка вышла из темноты подземного хода и, остановившись у черты из несгораемого масла, сверлила меня ненавидящим взглядом. Наученная горьким опытом, она с опаской относится к разным барьерам и огоньку. Еще бы, ее чуть не испепелил огненный шторм. Кстати, видок у нее не очень. Порезанная вся, поцарапанная, шевелюра подстрижена неровно. Кто ж, интересно, тот талантливый стилист, сделавший ей прическу? Не наши ли постарались у Лысого Холма?

От мысли о гибели моей группы стало нехорошо. Ведьма проникла сюда через холм или через секретный ход в окрестностях? А, к демонам рассуждения. Сожалеть позднее буду.

Трясущимися руками вынимаю из футляра, подвешенного к поясному ремню, свиток. «Скалка-убивалка» – единственное средство, оставшееся у меня для упокоения адской семейки. Эх, не хотел ее использовать под землей. Изначально планировал прочитать у входа в логово. Подстерег бы сэкку, обмазавшись приглушающим ауру зельем, и шарахнул. Не судьба. В подземном храме стены зачарованы, и Алмазная Колесница уничтожит структуры чар, лишив здание прочности. Оно просядет карточным домиком, и мне из него не вылезти. Откопаться с глубины в двадцать метров – нереально. Активация свитка отнимет всю мою айгату.

«Последний бой, он трудный самый…» Сестренка, Гвард, простите. Особенно ты, Лилька.

Разворачиваю пергаментный лист. Ведьма неподвижно наблюдает, высасывая из меня энергию. Гадство, так скоро и на применение заклятия не хватит. Не прогулялась бы ты на хутор, древность ходячая? Мне легче, и тебе отдых. Ишь, вылупилась. Было бы у меня копье…

Матеря троллиху про себя, концентрируюсь на своем организме. Врешь, не возьмешь. Не для того я бился с Поглотителем и гробил паладинское оружие. Зазря не сгину. Будь у меня силы – треснул бы тебя чем потяжелее. Спорим, не увернулась бы? Еле стоишь, гадина.

С каким-то отстраненным удивлением я заметил, что рычу и скалюсь на сэкку. Читать, скорее читать заклятие. Вязь элохианских знаков-букв расплывается. От меня требуется прочесть магическую формулу, вливая силу в свиток и контролируя направление высвобождения Алмазной Колесницы.

Лист выпал из пальцев в опасной близости к линии пылающего знака. Твою дивизию! Соберись и вдарь по треклятой твари, Сандэр!

Ведьма самодовольно ухмыльнулась. Ее волосы отрастали, приобретали объем, словно у модели, моющей голову рекламируемым шампунем. Нельзя допустить ее восстановления! Ради сестренки, ради Водяных Крыс, ради моего нового дома. Убью гадину!

Сознание стремительно наполнялось мраком, в котором скрежетали зубы и слышался звериный рык. Злость затопила нутро колышущимся морем, переросла в гнев и выплеснулась алыми брызгами из носа, рта и ушей. Регенерация прекратилась, кровь, кажется, сочилась из глаз, заливая обзор, и из пор. Во мне заворочалось нечто злое, набирающее силу и стремящееся вырваться наружу. Ослабив меня, ведьма решила подселить в мое тело злого духа, как поступила в деревне, призвав старших лоа прямиком в больных детей. Не выйдет, квартира занята. В ней живут здоровенные сторожевые псы злее ведьминых миньонов.

Боевой транс ускорил восприятие, позволив превозмочь болезненные ощущения и трезво оценить ситуацию.

Гвард все-таки знатный экспериментатор и практик. Прибыв на озеро из форта после полученного от Ночных Охотников ранения, он отвел меня в уединенную необитаемую пещерку, поставил барьер, и я впервые осознанно обратился к пойманным духовным сущностям. Они охотно откликнулись, тут же предприняв попытку переворота. Я их не мог контролировать, но загнать обратно в камеру почуявших ветер свободы духов удалось. Сотрудничать они наотрез отказывались, зато стоило приоткрыть дверку их темницы – и они немедленно бунтовали. По словам зверомастера, в моменты борьбы с ними я преображался, частично трансформировался. Овладеть бы трансформацией и приспособить для боевых нужд. Вышел бы на третий уровень телесности и уподобился метаморфам-оборотням. Живут такие в империи, целые кланы составляют. Рыцари-метаморфы – величайшее сокровище имперской военной машины.

Итак, поэкспериментировав со мной, Гвард попробовал провести ритуал малого подселения духа. Чисто ради определения моего местонахождения. Призвал маленького лоа клеща, внедрившегося в ауру, и тут-то выяснилось, что ловец духов – не только поимка духовных сущностей низкого и среднего порядка. Лоа улепетывал в плачевном состоянии. Аура потянулась за ним и впитала бесследно. В общем, я поглощаю мельчайших духов неосознанно. Не запечатываю, а именно поглощаю, разлагая на энергию. Призванный дальше младший лоа хорька вцепился в астральное тело мертвой хваткой, и уже пойманные узники-духи не потерпели бесцеремонного обращения, выдворив потрепанного резидента зверомастера. Они же препятствуют неразрешенному вмешательству в сознание, блокируя ментальный план для нарушителя их спокойствия. Подобное произошло в форте при попытке Марна Изверга просканировать мою память.

Мое сознание сплелось в тугой узел с пойманными духами.

Громовой рев заставил вздрогнуть свод пещеры-гробницы. Уничтожить! Разорвать! Сожрать дерзкого врага, бросившего вызов! Вот он, удивленно смотрит с порога запечатывающих покоев, и его губы шевелятся, шепча: «Гор-Джах». Враг? Нет, добыча, еще не осознавшая своего статуса. Ты слабее настоящего Врага. И ты совсем невкусная. Та добыча наверху – о, ее так много, – она куда вкуснее. Но ты осмелилась напасть на меня и будешь наказана.

Отступаешь? Поздно.

Лоа, проникающий в меня по духовному каналу, тянущемуся от метки в ауре к сэкке, заверещал. Вкус у него отвратительный. Он бросился наутек, безумно воя. Его запах сменился сладковато-терпким ароматом страха. Таким он мне нравится больше.

Энергия гибнущего духа изливалась тоненькими ручейками, пополняя мой запас. Не поглотив ее полностью, выплевываю остатки в ведьму. Она обескуражена, отходит из запечатывающих покоев. Куда?! Тебе не разрешали ускользать, добыча.

Поврежденные ткани восстанавливались за счет преобразуемой айгаты. Мне нужно крепкое, сильное тело для победы. Айгата вселявшегося лоа пришлась как нельзя кстати, исцелив раны. Не полностью, но довольно, чтобы сражаться хотя бы вполсилы.

Оправившись от неожиданности, ведьма послала в меня жгуты сплетенных чернильных волос, острые на концах. Она хочет проткнуть противника, так медленно двигаясь, или играет? Я покажу ей проворство. Прыжок – и волосяные копья врезались в землю в том месте, где я стоял мгновение назад. Твоя атака веселит меня, я смеюсь и, поймав черную веревку, выросшую из твоей прически, дергаю на себя. Ведьма, не устояв, летит в разделяющую нас линию. Липкое масло облепляет ее, поджаривая. Объятая пламенем, она вскакивает, машет ручонками. Горящие волосы извиваются змеями, пахнет паленой плотью.

Уцелевшие черные нити острыми шипами впились в меня и опали, разорванные мною. Удар в горло растопыренными пальцами, уворот на удивление ловкой добычи, мой перехват ее запястья, рывок на себя с выкручиванием кисти, ломающий кости, будто сухой валежник.

Ведьма подалась за захваченной рукой и кувырнулась, вырвавшись из захвата ценой белесых обломков костей, пробивших кожу предплечья. Не уйдешь. Пальцы левой стиснули напрягшуюся шею вертлявой добычи, послышался мелодичный хруст ломаемой гортани. Я вырву твое горло, вытащу из груди сердце и съем.

Швыряю обмякшую сэкку на землю. Она задыхается, в широко раскрытых глазах отчаяние и ненависть. Пора умирать. Чужая жизненная сила заструилась по венам на моей руке, насыщая.

Боль взорвалась сверхновой звездой, в клочки обратившей многострадальное нутро, выжженное энергией Поглотителя. Какого?.. Пойманные духи истошно завопили, захлестывая мучительными эманациями сознание. Изо рта, носа, ушей и даже глаз снова брызнула кровь, я обессиленно повалился набок.

«Ты забыл меня, да, Гор-Джах? – раздался в черепной коробке знакомый голос. – Не помнишь о защите, дарованной величайшим Шуб-Ниггурат. Ее невозможно поглотить. Она для тебя яд, неужели забыл? Подчиненные тобой лоа погибают, испробовав сути Покровителя. Их боль передается тебе, разрушая разум и тело. Надо же, ты поверил, что я повержена. – От смеха ведьмы воротит. – Победу одержу я!»

Ярость схлынула, с ней ушла и жажда крови.

Если бы сэкка была в курсе способностей ловца духов, я бы восхитился ее планом. Притвориться, подпустить к себе, дать порченой айгаты, устранить мой главный козырь в борьбе с ней и меня заодно. Блестяще.

Океан боли уносил меня от реальности логова. Я растворялся, точно брошенный живьем в кислоту. Это конец?

Ведьма решила сделать контрольный ментальный удар. Волна корежащего сознание хаоса из воспоминаний, видений и чувств ввергла меня во тьму, наводненную ужасом. В ней пульсировали начерченные белым пламенем знаки, складывающиеся в имя. Скрежет зубов, стоны мириадов созданий сливались в повторяющиеся отовсюду слова.

Гор-Джах, Убийца Шаманов.

Меня разбудил мокрый прохладный нос и шершавый язык, лижущий мою щеку.

По мне проехался каток. Непонятно, почему я жив. Каждую клеточку расплющило. По телу блуждали всполохи острой боли, оставляющей ноющие следы. Словно оплакивая мое покалеченное тело, рядом подвывал белый волк. Только у него такой голосина, у Акелы. Язык прошелся наждаком по лицу, приподняв левое веко. Эй, я не Вий, а ты не панночка, хватит облизывать. Дай помереть спокойно, реаниматор хвостатый. Хотя нет, на той стороне не легче. Владыки Мертвых всякие со старшими лоа не дают житья.

«Помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела», говоришь? Устами волка глаголет истина. Ладно-ладно, прекращай, встаю. Все равно кошмары снились. Не помню ничего, но стойкое ощущение, что сон был не из приятных. В мозгу бардак, по нему отдельно танк проехался.

Открываю глаза. Надо мной склонилась косматая белобрысая морда, с надеждой и тоской взирающая на меня. Жить буду, не боись. Правда, недолго, наверное. Очень уж больно.

Надобно тебя отругать, Акела. Кого я просил с Алисией и ребятами остаться? А ты не послушал, чему я, признаюсь, несказанно рад.

Привстав, оглядываю пещеру. Лучины и кучки корней в самодельных бомбах замедленного действия, заменяющие бикфордов шнур, догорают. У меня в распоряжении минут пять.

Ведьма с извивающейся на манер змей горгоны шевелюрой лежит на пересечении огненных линий. Привет, волосатая, давненько не виделись. Не смотри ты так, не рассыплюсь и не превращусь в пепел. Обидно, да. Проиграла. Ну, надо уметь признавать поражения. И то у нас с тобой практически ничья. Не шандарахни ты ментальным молотом – не отдыхала бы от перерасхода энергии. Ошиблась маленько. Твой замысел был блестящим – поддавшись, нейтрализовать пойманных духов и тем самым лишить меня ментальной защиты. Эх, не та ты уже, не рассчитала силенок. Единственная ошибка, последняя ошибка. Раньше таким ударом меня рассудка бы лишила. Не шевелись, тебе вредно. Что ты сказала?

– Убийца Шаманов… ненавижу… Гор-Джах…

Оба мы убийцы шаманов, не прибедняйся. И не называй меня этим тролльим прозвищем. Оно мне никогда не нравилось. Не помню почему. Блин, я вообще мало что помню. Но твердо уверен: меня так называли когда-то. Откуда возникла уверенность – не скажу и под пытками. Не знаю. В голове каша.

О, это у нас кто? Из плеча твоего вылезает, между прочим, волосатая. Серая кожа, на светильник похожа. Никак, сестренка Поглотителя нарисовалась. Ты с самого начала планировала задействовать ее в моем убиении? Похвально. В таком случае действительно мое преимущество в счастливом случае по имени Акела.

– Мама, я убью его, – пролепетала младшенькая в адской семейке.

А поиграть? Братец-то игрок знатный был. Впрочем, мне нынче не до игр. Мое время кончается, да и ваше тоже. Подъем!

Опираясь о волка, я встал, доковылял до полураскрытого свитка. Умирать не страшно. Страшно терять близких. Не совершу я задуманного – вы же, девоньки, под обвалом выживете и без энергетической подпитки логова. И двинетесь, очнувшись, на озеро, чего я, уж извините, не допущу.

Айгаты для активации маловато. Меньше, чем мало: я опустошен и удивляюсь, почему не в отключке. Боевой транс еще длится? Вроде того. Поэтому боль полностью не чувствуется. Не умереть бы от болевого шока при выходе из телесности. Ушибов, разрывов мышц – не счесть, в костях трещины, множественные повреждения внутренних органов. На ногах чудом держусь. Боевой транс вкупе с белым волком – настоящее чудо.

Сейчас мне станет гораздо хуже. В академиях магических и гильдиях колдунских строго запрещено низкоуровневым волшебникам применять мощные заклятия. Меня бы, к примеру, на пушечный выстрел не подпустили к свитку с Алмазной Колесницей в нынешнем состоянии. Причина проста: чары забирают у мага энергию. При недостатке духовной заклятие «кушает» жизненную, восполняя недостающее количество. Применив чересчур мощное заклинание, маг рискует здоровьем. Старикан Анг-Джин при использовании высшей степени транса улиточников потому и впал в кому.

Развернув свиток, вливаю в него айгату и параллельно произношу название заклятия на элохианском. Алмазная Колесница!

Направляю заклятие, и из пергаментного листа бьет обжигающий полупрозрачный поток в виде увеличивающегося сверкающего цилиндра. Сэкку и ее отродье отшвырнуло и впечатало в земляные стены логова. Призрачный каток понесся дальше по подземному ходу в храмовый зал. Сто метров полосы абсолютного уничтожения энергетических структур. Маги, по рассказам очевидцев, изложенным в исторических трактатах, «скалкой-убивалкой» драконов штабелями укладывали.

Меня вывернуло наизнанку. Словно железными раскаленными крючьями подвесили за жилы, а на конечности навесили грузы и потянули вниз, вытягивая сухожилия и сосуды. Аагрх! Во рту соленый привкус.

…Боль унялась спустя минуту. Я жив! И храм уцелел. Ну, волчок, показывай дорогу. Ты сюда вряд ли по штольне спустился. Нашел, значит, нормальный вход без ловушек.

Сплюнув кровь, я обхватил шею Акелы и поплелся из запечатывающих покоев. Переступил через опавшее пламя линий магического знака Серафима, прошел мимо распластавшейся у стены немолодой троллихи. О, та самая жена Бена-Джака из деревни улиточников, с ней Шор-Таз заигрывал. Возле нее скорчилось крошечное скользкое тельце неведомого существа, отдаленно напоминающего уродливого новорожденного тролля. Удивляться сил нет.

Спотыкаясь, я добрел до зала со статуями. Не разрушился, слава предкам и строившим храм длинноухим. С потолка пыль сыплется с камушками, трещин прибавилось. Не погребло бы нас творение древнеэльфийских зодчих. Могилка бы, конечно, получилась роскошная.

Что-то мне поплохело. Ничего, выкарабкаюсь. Поправочка: выкарабкаемся. Акела, выводи отсюда. Останусь жив – отблагодарю по-царски. Специально для тебя совершим путешествие на север, к твоим родичам, и поищешь себе там невесту. В крайнем случае посетим зверинец столичной гильдии магов. У них белые волки должны быть.

Акела тащил меня на себе, маневрируя меж поваленных статуй и колонн. Я тут ни при чем, до меня намусорили. Ну, совсем немножко постарался. Вон ту скульптурную композицию развалил в борьбе с огнеплюющим супостатом за светлое будущее. Алмазная Колесница его в блин раскатала, мокрого места не оставив. Пятно гари какое-то на полу вместо протоплазменной лужи. Туда ему и дорога, пережитку маговского империализма.

Блин, так хочется сестренку увидеть и с Гвардом пообщаться. И Алисию обнять. Хм, а чего ты на меня смотришь подозрительно, мой пушистый друг? Девушек, тем более симпатичных, в аранье аж одна на десять тысяч квадратных километров. Не, на двадцать. В общем, я давно с женщинами не общался нормально. Все по лесам да по лесам. Выберусь – командировку в империю себе организую. Минимум в пограничный форт, точнее, в поселок у крепости. Матушку Альду навещу, привет от зверомастера передам.

Волк повернул в стенную нишу, на поверку оказавшуюся арочным проходом. В сгустившейся темноте мы продолжали движение. Снаружи утро, раз действие настойки полуночника прекратилось. Солнышко восходит, лучи дарят тепло остывшей за ночь земле. Вылезем – погреюсь.

Далеко позади прокатился грохот взрыва. Быстрее, Акела, пожалуйста, быстрее. Воздух завибрировал, стены и пол вздрогнули, послышался треск. Зал, по-моему, все же обвалился. Жаль, красивый был. У ведьмы погребение поистине королевское. В будущем обязательно проведу археологические раскопки с привлечением пещерных гоблинов. Исторических ценностей здесь полно, некоторые в хозяйстве сгодятся. И речь не о горшках древнеэльфийских, куда они росу собирали со священных растений. Эх, жить-то как хочется!

Акела пробежал рысью анфиладу хозяйственных комнат. Помнится, здесь располагались кухни, кладовые, прачечные священнослужителей. И откуда я знаю такие подробности, диву даюсь. После пробуждения в логове ведьмы по-другому стал воспринимать окружающее. Все мне знакомо в храме, будто когда-то очень давно я ходил по здешним помещениям. И ведьму словно вечность знаю. Между мной и воспоминаниями о ней натянута пленка. Тянусь – и не дотягиваюсь. Обрывки знаний о ней всплывают в памяти и тут же пропадают. Точно лучом фонарика вожу, и свет выхватывает из тьмы предметы в комнате. Веду дальше – вещь покрывает темнота, и видно уже другое. Чушь какая-то.

Свернувший за угол Акела вышел на финишную прямую. Впереди разрасталось светлое пятно. Ура, свет в конце тоннеля. По мере приближения к выходу начинаю различать детали. Снаружи выпал первый снег, слепящий белизной, на нем темнеют кустарник и силуэты троллей. Мои орлы? Вроде нет. С чего синькам лежать в снегу?

Свежий морозный воздух наполнил легкие, выдавив остатки затхлой вони подземелья и тошнотворного амбре ведьминого логова. Наконец-то мы выбрались, и волк присел на задние лапы, притормозив. У входа в подземный храм застыли в нелепых позах на пропитанном алым снегу двое синекожих в изорванных меховых накидках, какие носит элита племен – великие охотники, шаманы и вожди. В руке одного зажат шаманский костяной жезл с навершием в виде медвежьего черепа. Шаман, нет, ученик шамана. Отметины Говорящего с Духами на лбу не хватает. Физиономия растатуирована наподобие медвежьей морды. Из племени Мертвого Медведя парень. Горло ему вырвал крупный зверь, скорее всего, волк. Взглянув мельком на окровавленную мордаху Акелы, догадываюсь, какой именно.

Второй клиент лесного похоронного бюро также ученик шамана, на выпуклом лбу татуировка-ниточка из малюсеньких крестиков. Присмотревшись, понимаю – перекрещенные копья. Из Черного Копья пожаловал. Его, в отличие от собрата по несчастью, чем-то проткнули. Усердно проткнули, качественно, изрешетив нижнюю часть тела, вдобавок задушили. На горле отпечатки рук виднеются.

И что вас привлекло на чужую территорию, дорогие коллеги? Уж точно не праздное любопытство объединило представителей разных племен, любящих на досуге потыкать друг в друга колюще-режущими предметами.

– Кан-Джай, – раздалось из-за колючего куста, маскирующего вход в подземный храм.

Твою дивизию! За колючкой сидел, привалившись спиной к замшелому валуну, Бал-Ар. Из раны в боку текла кровь, плечи и грудь ободраны в клочья. Собравшись с силами, я раздвинул ветки и, прихрамывая, подошел к троллю. В сумке целебное зелье завалялось, помогу.

– Убери ладонь от раны и сиди смирно, – откупориваю глиняный сосуд и выливаю содержимое на внушительную дыру в боку.

Жидкость дезинфицирует, останавливает кровь и ускоряет регенерацию клеток. Сюда бы целителя – зелье же не панацея, полностью не вылечит. Рану зашивать надо, не то кровотечение возобновится.

– Не трать попусту зелий, они тебе скоро понадобятся, – тихо прохрипел, захлебываясь кровью, ученик Трон-Ка.

– Помолчи. Поправишься – и поговорим.

Тролль махнул рукой и вымученно улыбнулся.

– На меня наложили проклятие, его тебе не снять. На ритуальном ноже было. Ко мне слетаются духи мертвых, Кан-Джай! Они ждут моей смерти, чтобы попировать. – Прерывисто дыша, он выплюнул скопившуюся во рту кровь. – И рана плохая, зельем не вылечишь. Сам видишь.

Вижу. Без целителя лекарства бесполезны: печень порезали. И что, ничего не делать? Варк-Дан, где тебя слякотники носят? Лаклак, слышишь? Тишина, блин.

– Это они тебя? – Я кивнул на распростертых учеников из разных племен.

– Они щенки, бегущие с магеном. – Бал-Ар закашлялся. – Я убил одного, твой волк второго. Третий сбежал. Акела обманул его. Есть зверь, сражающийся бок о бок с троллем, – значит, поблизости и зверомастер. А повелевает волками у нас лишь Гин-Джин. Они пришли с могущественным шаманом из Черного Копья, Лар-Джуром. Он опасен, будь осторожен с ним, Кан-Джай.

Синекожий выгнулся дугой, сползая на землю, вены на лбу и шее вздулись от напряжения.

– Огненное Жало предало, – после приступа процедил тролль. – Оно напало на нас у холма, убило Шор-Таза, увело дочь Гин-Джина. Наши для них – угул-джас… Я послал тень с вестью учителю. Он расскажет Ран-Джакалу. Жало и Лар-Джур объединились. – Бал-Ар застонал сквозь зубы и схватил меня за руку. – Я умираю. Кан-Джай, не дай им пожрать мой дух, прошу тебя…

Проклятие на ритуальном ноже, еще и лезвие небось заговоренное и ядом смазанное. Плохо дело. Колдун, нанесший удар, одновременно принес жертву. Она засчитается со смертью раненого. Некоторые шаманы так совершают жертвоприношение покровителям – идут в бой, разят направо и налево священным оружием, и те, кого коснулся заколдованный клинок, автоматически проклинаются. На них ставится астральное клеймо, привлекающее лоа. Жертва погибает, и ее дух сразу же поедают приглашенные на трапезу. Предки не дождутся потомка в Серых Пределах.

Снять проклятие и разогнать злых духов не в моих силах. Умений нет и айгаты на совершение ритуала. Меня вот-вот кинет в забытье отката, и мне очень повезет, если выживу и очнусь.

– Забери мой дух, – прохрипел Бал-Ар.

Быть заключенным в Темницу, так называет Гвард вместилище пойманных ловцом духовных сущностей, – всяко лучше, чем разложиться на чистую энергию в пузе лоа.

Коснувшись кончиками пальцев лба тролля, я аккуратно потянул его изувеченный проклятием дух. Никогда при ловле не испытывал подобного. Меня наполняли теплота, сытость и воодушевление, граничащее с эйфорией.

В стекленеющих глазах ученика Трон-Ка застыла благодарность.

Завершив поимку, я упал у бездыханного тела тролля. Усталость и мрак отката неспешно подбирались ко мне. Вот ведь не вовремя. У меня столько дел осталось. Основная часть плана осуществилась, ведьма уничтожена, а пробудивший ее враг показался из своей норы. Лар-Джур, обучавшийся колдовству у верховного шамана Черного Копья Нир-Джина, старый знакомый. Вырос он с нашей последней встречи до полноценного Говорящего с Духами.

Жаль, события развиваются по худшему для нашего отряда сценарию. Алисия, Лаклак, парни – живы ли?

Еще столько дел. Не время для смерти. Правда, Акела?

Волк лизнул меня в щеку, будто отвечая на немой вопрос.

Эпилог

Ран-Джакал входил в деревню Улиткоголовых под вой жен Бена-Джака и поминальные песни учеников верховного шамана улиточников. У сломанного тотемного столба установили камень в виде раковины улитки и соорудили гору хвороста и дров, на которой почивали умерший нынешней ночью вождь, его погибшие сыновья и охранники. К покровителю племени взывали ученики, испрашивая благодатного пути в Серые Пределы для покойников. Жители деревни толпились у погребального костра. Женщины плакали, мужчины стояли с жесткими лицами, держа в руках оружие: верный признак кровной мести.

На прибывший многочисленный отряд Озерного Владыки некоторые оглядывались. Суеты вокруг не было, точно не вожди идут с охранными дюжинами и десятком шаманов во главе с великим Гин-Джином, восседающим на огромном пещерном медведе, а рыбаки возвращаются с реки. Водяные Крысы молча прошли раскрытые настежь покосившиеся деревенские ворота и остановились у тотемного столба. Молодые воины, составлявшие охрану вождя Каменных Клешней, обменивались настороженно-недоумевающими взглядами. Они не понимали, как ведьма расправилась со столькими взрослыми троллями за одну ночь. Телохранителям не хватало опыта сражений с порождениями злого колдовства, и про себя Ран-Джакал отметил, что брать их охотиться на сэкку не стоило. С другой стороны, Маур-Джакал рвался в бой. Молодая кровь в нем бурлит, толкает на рискованные поступки. Хорошо, с ним его советник, верховный шаман Вели-Джин. Он убережет от ненужного риска и подскажет правильное решение.

С вождем Водяных Крыс, узнав о зловредной ведьме, вызвались пойти все предводители кланов и племен, пришедшие на свадьбу Маура, вместе со своими охранными дюжинами. Разумеется, без сопровождавших их на празднестве шаманов желающих охотиться поубавилось бы. Однако Ран-Джакал выигрывал войны и с меньшим количеством воинов.

На подходе к селению Улиткоголовых отряд нагнал Гин-Джин. Ему передали весть о ведьме посланные Трон-Ка духи, и он, бросив дела в империи, возвратился в аранью. За день на Махайре он преодолел расстояние трехдневного перехода. У селения шаман сменил уставшего саблезуба на медведя.

Толпа расступилась, пропустив вождей к погребальному костру. Песнопения смолкли с последним лучом заходящего солнца. Бывший охранник умершего главы улиточников Нур-Ганнак зажег хворост факелом, разом взревели мужчины. Охотники сбросили накидки и рубахи и, выкрикивая клятву мести, синхронно провели ножами по груди.

Тризны не справляли. Вместо нее взявшие на себя организацию обороны деревни телохранители Бена-Джака выставили часовых и завалили бревнами и колючим кустарником бреши в частоколе. Сегодня никто не уснет в селении.

Распоряжавшегося воинами Нур-Ганнака Ран-Джакал вызвал к себе в шатер, поставленный неподалеку от ворот. С вождем находился хмурый Гин-Джин.

Войдя, улиточник упал на колени перед Озерным Владыкой и, вынув нож, поднес к пучку волос на макушке. Под стальным острием заалела полоска крови.

– Убей меня, великий, – опустив голову, проговорил он. – Я не уберег повелителя и достоин позорной смерти.

Рыкнув, вождь с размаху пнул тролля в грудь, отчего тот опрокинулся.

– Песья кровь! – выругался предводитель озерников. – Что случилось, Нур?

– Сэкка, проклятая сэкка, – восстановив дыхание, полушепотом сказал телохранитель. – Она приходит по ночам и убивает нас. Сначала Говорящих с Духами и наших детей, потом мужчин и женщин. Славный Кан-Джай почти победил ее, чуть не спалив колдовством, но она опять пришла и забрала жизни почтенных Гал-Джина и Бена-Джака.

– Что с моими учеником и дочерью? – приблизившись к стоящему на карачках воину и глядя ему в глаза, прошипел зверомастер.

– Вели скормить меня медведю, великий шаман! – Тролль уткнулся лбом в устилающие пол шатра шкуры.

– Говори! – В голосе человека послышалась угроза.

– Славный Кан-Джай и твоя дочь с отрядом ушли вчера к Лысому Холму за сэккой. Убейте меня! Все, кто преследовал проклятую тварь, сгинули! Мы нашли следы сражения на холме – и никого живого. Они пропали! Все пропали! Их пожрала сэкка!

Гин-Джин вот-вот сорвется, и улиточника ждет участь похуже съедения медведем. Ран-Джакал редко видел друга в гневе. Лицо потемнело, в глазах пылают огни преисподней, руки сжимаются в кулаки. Если ярость зверомастера выплеснется на воина, похорон не устроят. Хоронить будет нечего.

– Ты позоришь предков, Нур. – Холодная сталь зазвенела в тоне вождя. – Я надеялся встретить в деревне Улиткоголовых гордых троллей, а вижу трусливую собаку. Пошел вон. Ты недостоин смерти от наших рук.

Телохранитель торопливо попятился и выскочил из шатра.

– Что думаешь, Гин?

– Бена-Джак умер своей смертью, – угрюмо ответил зверомастер, немного успокоившись. – Верховного действительно убили, и как-то странно. Черное колдовство, Ран. Шаманы возвели барьер вокруг лагеря, он простоит до утра и никого не пропустит, ни духов, ни живых. С рассветом отправляйся к Лысому Холму.

Озерный Владыка сел в походное кресло, позаимствованное в пору его бурной наемнической молодости у имперского военачальника и заменяющее трон. Сказанное другом ему не понравилось.

– Ты говоришь, словно мы не пойдем туда вместе, Гин.

– Я иду к холму тотчас.

– Ночью? Рехнулся?

– Там моя дочь, Ран, и мой ученик.

– А еще четверо воинов из моей охранной дюжины.

Вождь тяжело вздохнул. Гина не переубедишь – попрется, несмотря ни на что. И плевать ему, на кого может нарваться у Лысого Холма. Ему лишь бы близких спасти. Нет, он продумывает свои действия и ходы противника до мелочей, однако напрочь теряет разум, когда кто-то из друзей в опасности. Выгоднее переждать ночь в окруженном барьером укрепленном лагере. За преданность, впрочем, Ран и ценил его. Именно благодаря верности и отчаянной смелости зверомастера предводитель озерных племен дожил до своего возраста.

– Мы тридцать зим плечом к плечу сражаемся с нашими врагами, Гин. Я не отпущу тебя одного.

– Со мной пойдут Махайр и медведи, по пути еще кого-нибудь позову. К тому же со мной охранные духи, одежда зачарована на прочность, и амулетами я увешан, как свадебное древо шнурками женящихся пар. Мои защитные чары эффективнее Гал-Джиновых. Тебе безопаснее оставаться до восхода солнца здесь.

– Мы идем к Лысому Холму, я сказал, – выдвинул челюсть вождь. – Остальные остаются в лагере до утра, распоряжусь. Не нервничай, я за себя постою и без твоего колдовства. Кто на озере лучший воин? Ран-Джакал.

– Думаю, к холму идти незачем, – перебил Озерного Владыку голос из угла шатра за походным стулом. – Мы потеряем день, да и был я уже там.

Тень выпустила низкорослого пожилого синекожего, чьи запястья и щиколотки оплетали браслеты из тролльих зубов. Вождь обвел взглядом шатер в поисках проделанного в стенах из шкур отверстия и, не найдя такового, в очередной раз подивился знаменитому Трон-Ка. Командира бесшумных убийц справедливо считали опаснейшим врагом. Говорили, он умеет становиться бесплотным духом, бесшумно проникающим в дома жертв. Очевидно, слухи недалеки от истины.

– Говори! – выпалил Гин-Джин.

– Нас предало Огненное Жало. Оно напало на отряд Кан-Джая. Чер-Джакал притворился твоим союзником, Ран, посланным тобой помочь в охоте на сэкку.

– Кто-нибудь выжил? – прервал шамана зверомастер.

– Трудно сказать. Крови у холма пролито немало. Мертвецов на месте схватки с предателем нет. Мертвых унесли живые, чтобы не оставлять доказательств причастности племени к нападению и свалить все на сэкку, которую убил твой ученик, Гин.

– Откуда тогда тебе известно, кто с кем сражался? – скрипнул зубами вождь.

– Кан-Джай поступил очень осмотрительно, приказав моему старшему ученику передать весть Водяным Крысам. Видимо, он с самого начала подозревал, что за сэккой стоит кто-то из наших врагов, и разработал план с учетом нескольких вариантов развития событий. Благодаря его прозорливости и смекалке мы знаем о предателе. Ты воспитал дальновидного шамана и воина, Гин. Жаль, мне не удалось предостеречь моих учеников.

– Он таким был до нашего знакомства, – пробурчал зверомастер. – Я чувствую, он жив. Возможно, уцелел еще кто-то из отряда.

– Возможно, – скрипучим эхом повторил Трон-Ка. – Думаю, нам нельзя тратить впустую и удара сердца. Я разослал духов в деревни Огненного Жала, и они узнают, куда увели выживших.

– Война, – проронил Ран-Джакал. – Чер, старый пройдоха… Трон-Ка, займись им и колдунами племени. Сумеешь – оставь в живых до нашего прихода. Мы выдвигаемся сегодня же к его деревне.

– Он не единственный враг. Думаю, его использовали. У холма я нашел тела учеников шаманов из Черного Копья и Мертвого Медведя.

– Кан-Джай? – вопросительно поднял бровь зверомастер.

– Его волк и мой ученик Бал-Ар, да пребудет память о нем навеки в чертогах предков. Тролли Чер-Джакала не унесли иноплеменников. Скорее всего, они не знали о бое, происходившем по ту сторону Лысого Холма, и к тому времени уже убрались. Знали бы – добили Кан-Джая.

– Он у тебя? – медленно выговаривая слова, будто боясь произнести вслух, спросил Гин-Джин.

– Над ним хлопочут целители. Его дух блуждает по тропам между миром живых и Серыми Пределами.

– Живой… Хвала Небесам! – По лицу верховного шамана пробежала мимолетная тень улыбки.

– Не о том мыслишь, Гин, – одернул друга вождь. – Война начинается.

– О том, Ран, о том. До селения Чера три дня пути. Мы поспеем за два, принимая зелья выносливости, и предатели пожалеют, что родились.

За окошками-бойницами старинного замка бушевал шторм. Гигантские волны разбивались об отвесный высокий берег, на котором высилась крепость из серого камня, ветер завывал тысячей разгневанных демонов, море грозно ревело, нагоняя страх на раскинувшийся у замка город.

За толстыми зачарованными стенами цитадели не боялись неистового рева и штурмующих белопенных орд. В центральной башне царил покой. Живший здесь маг в черной мантии, расшитой серебряными магическими письменами и оберегающими символами, расположился в кресле. Холеные руки возлежали на подлокотниках, вырезанных в виде драконьих голов. Драгоценные камни в перстнях, испещренных вязью древних рун, мягко поблескивали.

Собеседник мага, чья проекция мелко подрагивала из-за мешающей связи непогоды, выглядел значительно скромнее. Завернутый в недорогой дорожный плащ с высоким воротником, скрывающим нижнюю половину лица, и надвинутым на глаза капюшоном, он мог показаться пилигримом, коих полно в империи.

– Задание выполнено, господин, – полушепотом доложил он.

– Осложнения? – спросил хозяин башни.

– Никаких. Подброшенная молодому шаману троллей информация о злом духе, запечатанном в подземелье храма, сработала, как вы и предполагали. Он провел ритуал слияния, распечатав лоа, и пробудил ведьму. Она наращивала магическую мощь до столкновения с объектом. В первом же бою он проявил незаурядные тактические качества и победил, ведьма едва избежала смерти.

– Я бы удивился, погибни она столь быстро, – хмыкнул маг. – Ох, и намучились мы с ней. Она возрождалась всякий раз после поражения. Текущая в ее жилах кровь Шуб-Ниггурат дарует астральное бессмертие носителю. Убить ее было нельзя, лишь запечатать. К счастью, за семь тысяч лет Дар ослаб. Продолжай, Игнас.

– Непредвиденным обстоятельством стало наличие у ведьмы двух Поглотителей Стихий, преобразованных из пакваджи. Объект нейтрализовал одного самостоятельно, второго добил высокоуровневым астральным заклятием, использовав свиток. По вашему приказанию я навел ведьму на группу эльфов, направленных властителем Эладарна по известной вам причине в леса синекожих, и таким образом снизил ее боевую мощь.

– Пакваджи – Поглотитель… Я недооценил возможности мутационных процессов под воздействием эманаций Шуб-Ниггурат. Пакваджи ведь преобразованы ритуалом дарения крови и плоти матери, то есть ведьминой, я прав?

– Затрудняюсь ответить, господин.

– Подробности я прочту в отчете по твоем возвращении, Игнас. Каковы результаты операции?

– Объект обнаружил храм и уничтожил ведьму. В поединке с ней вследствие ментального удара и духовного опустошения астральная печать была взломана.

– Он вспомнил? – подался из кресла маг.

– Не совсем. В сознание просочилась малая частица воспоминаний Гор-Джаха, не касающаяся магических знаний.

– Никогда не называй его так, Игнас. – Маг устало откинулся на спинку кресла. – Он ненавидел это прозвище, данное ему троллями. Он и синекожих-то не любил. Ведьму не вспомнил?

– Увидев виденный прежде предмет, он вспоминает его, но сведения тут же ускользают от объекта.

– Хм. – Маг потер переносицу, задумавшись. – Где он сейчас?

– В лагере вождя озерных троллей. От всесторонних повреждений и энергетического перенапряжения объект находится в критическом состоянии. Прикажете вмешаться?

– Нет, он бы не одобрил. Информируй меня обо всем происходящем с ним, Игнас. Группу без моего разрешения не подключай и без надобности не проявляй себя.

– Господин…

– Что еще?

– Каковы будут приказания относительно эльфийских групп? Одна уничтожена ведьмой, и скоро появится другая.

– Да, светлые – настырные ребята… Наблюдай пока. Никто не должен знать о вашем присутствии в аранье. На то вы и Первая тройка Ночных Охотников, чтобы о вашем существовании не догадывались.

– Слушаюсь, господин. – Игнас поклонился, блеснув из-под капюшона желтыми, будто жидкое золото, глазами.

ВАЛЕРИЙ ТЕОЛИ

Владыка теней

Сандэр. Книги 1 - 5

Пролог

По узкой дороге, выложенной разноцветной плиткой меж стенами из декоративного кустарника Лунного сада, шёл немолодой эльф в дорожном плаще. Лицо его скрывал в тени капюшон, и о возрасте можно было догадаться лишь по выбивающейся седой бороде, падающей ему на грудь. В остальном же идущий мало отличался от остальных жителей Эладарна. Мягкая, пружинистая походка выдавала в нём воина, стремительность и лёгкость движений намекали на довольно высокий ранг в иерархии Повелителей Клинков — тех, кого люди и иные расы называли ошибочно мастерами клинков, искусно управляющимися с любым оружием, выкованным разумными. Эльфы над их словами посмеивались, ибо ранг мастера предшествует рангу повелителя, и разделяет обладателей этих рангов бездна опыта и умений.

Плащ и сапоги эльфа ничем примечательным не выделялись, и по ним невозможно было понять, ни к какому благородному Дому принадлежит идущий, ни каков его статус в обществе.

С каждым шагом он приближался к виднеющемуся вдали Храму Белой луны. Величественное здание редко видели путешественники, бывающие в эльфийском королевстве. Оно стояло в центре живого лабиринта из высоких кипарисов и плотного, разросшегося сплошными стенами вышиной в полтора человеческих роста кустарника. Сюда пройти без разрешения лунных служителей невозможно, а разрешение они давали крайне неохотно даже правителям и высшим лицам королевства. Находящийся в сердце большого Лунного сада храм посещать против воли жрецов ещё никому не доводилось: ни шпионам тёмных братьев, жаждущих получить в своё распоряжение могущественные храмовые артефакты Эпохи Единства, ни воинам троллей, не раз достигавших окрестностей храма в своих полубезумных атаках на Эладарн. Всех их поглощал Лунный сад. Среди эльфов ходили слухи, что вечнозелёный лабиринт живое существо, поставленное охранять святыню Клеймённого клана. Ничего удивительного, ибо нечто подобное, только в более широких масштабах, стерегло границы Благословенной Небесами Земли, как именовали собственное королевство жители Эладарна.

Высокорождённый беспрепятственно прошёл через арку из белоснежного камня, похожего на олифантову кость, на которой вырезаны магические знаки Эпохи Единства. Сейчас, спустя почти семь тысячелетий после разделившей аллиров гражданской войны, такие нечасто встретишь. Всё меняется, даже колдовской алфавит Детей Звёзд. Храм оставался кусочком древности, столь любимой идущим по Лунному саду эльфом.

За аркой он вошёл в храмовый портал. Ажурные ворота из переплетённых ветвей зачарованного дерева были приоткрыты ровно настолько, чтобы пропустить одного эльфа. Войдя в храм, белобородый посетитель оказался в полумраке зала, казалось, куда большего, чем само здание. Ажурные створки за ним захлопнулись с едва уловимым скрипом. Единственным источником света здесь служила сияющая бледная луна, висящая в зените. Эльф знал, это всего лишь смесь иллюзии и искусственного светильника, состоящего из громаднейшего самоцвета, но ощущение настоящего неба над головой было столь сильно, что он опустил взгляд, будто бы стараясь рассмотреть мозаичную плитку каменного пола. Некоторые говорили, кристалл Клеймённых впитывает лунный свет и творит иллюзии, обладая собственной волей. Вошедший не видел в этом ничего удивительного — Лунная Слеза считается самым могущественным артефактом после Звёздных Камней. Об истинных возможностях её применения не относящиеся к служителям храма разумные и не подозревали.

Эльф остановился в центре круглого зала, отбрасывая ворох теней, точно заживших своей призрачной жизнью. Он находился в средоточии иллюзорного колдовства Клеймённого клана, демонстрируя полное согласие с правилами жрецов.

Из заполненных клубящимся мраком концов зала послышался шум, подобный слабому хлопанью крыльев. Он постепенно усиливался, превращаясь в таинственный шёпот, в котором угадывались отдельные слова. Спустя немного времени слова сложились в целые фразы. Пришедшего спрашивали десятки голосов из темноты, почему он пришёл сюда.

— За помощью, — негромко ответил он, однако звук его голоса распространился эхом по всему залу.

Шёпот прекратился, едва затих в стенах ответ.

— И в чём же Дом Лунного Клейма может помочь верховному жрецу Эладарна? — раздался насмешливый женский голос рядом с высокорождённым. — Неужели Крылатый Единорог не внемлет его молитвам?

Эльфу стоило больших усилий не обернуться, сохраняя внешнее спокойствие, и не ответить резкостью. Внутри него начинал закипать гнев.

— Дело весьма деликатное, требующее полного соблюдения тайны, — сказал он, ни тоном, ни словами не выдав обуревавших его эмоций. За свою длинную жизнь он научился сдерживать себя.

— Я вся внимание, — из-за спины эльфа вышла чёрная кошка с необычно яркими янтарно-жёлтыми глазищами.

Верховный жрец невольно сморщил нос, но тут же вернул себе невозмутимое выражение. Разговаривать с ним, высочайшим служителем Крылатого Единорога Карубиала, в обличии кошки?! Это может позволить себе лишь она, треклятая Авариэль. Не нуждайся он в услугах её Дома, то и ноги бы его не было в этом храме.

— Величайший Враг нашего народа вновь угрожает нашему существованию, — начал он, придав тону оттенки страха и печали. — Нет противника более жестокого и сильного у эльфов. Он грозит самому нашему миру, если его не остановить.

— Возможно ли конкретнее обозначить проблему? — перебила его кошка. — Ты не на проповеди, нечего разливаться мыслью по морю. Поясни, что и когда произошло.

«Никакого почтения к старшим! — про себя возмутился служитель Крылатого Единорога. — И никакого уважения к высочайшему духовному лицу королевства! Да по сравнению со мной ты ничтожество, жалкая девчонка, пусть хоть трижды глава Дома и посвящённая в таинства Трёх Лун жрица».

Вслух же он сказал спокойно:

— Несколько месяцев назад бушевала Буря Тысячелетия. Очевидно, она сорвала ослабевшую печать и впустила в мир чудовище, истребившее бессчётное множество наших собратьев в века разрухи и войны. Ты не помнишь, ибо родилась позднее. Мало кто из нашего народа помнит. Поколения сменились с тех пор. Недавно же, после Бури, Видящая сообщила о возрождении Врага.

Кошачья мордочка растянулась в ехидной улыбке. Авариэль, видимо, понимала, к чему ведёт старый жрец.

— И вы решили устранить его с помощью принцессы Натиэль, — сделала она правильный вывод. — Или вы нашли другую Видящую?

Примерно раз в пятьсот лет среди светлых эльфов рождается Видящая — эльфийка со способностью видеть сквозь пространство и время события прошлого, настоящего и будущего и умеющая читать в сердцах разумных. Со смертью старой появляется новая, и так в народе Детей Звёзд постоянно живёт мудрость Крылатого Единорога Карубиала, чьей посланницей принято считать прорицательницу. В нынешнем поколении Видящей родилась дочь правителя Эладарна Натиэль Ивовый Лист. Пока она не умрёт, другой прорицательницы не будет, и глава Клеймённых это прекрасно знает.

— Враг возродился в лесах троллей на севере Ксарга, — продолжал жрец, проигнорировав слова Авариэль. — Он пока слаб, поэтому мы отправили отряд Стражей Границы во главе с Видящей уничтожить его. Я полагал, четырёх мастеров Лука и Меча достаточно для выполнения задания.

В Эладарне нет следопытов и охотников лучше Стражей Границы. Они столетиями оберегают подступы к Благословенной Земле и как никто иной знают леса и синекожих, извечных противников Детей Звёзд. Кому ещё следовало поручить опасное задание на территории троллей? Жрец был уверен, они справятся. И просчитался.

— Мы — Высший круг служителей Карубиала? — поняла глава Клеймённых. — И, надо полагать, в известность правителя вы поставили, но не сообщили о желании его дочери принять участие в охоте на Врага, я не ошибаюсь?

— Да, — в голосе жреца чуть не прорвалось удивление. Не иначе, лунная жрица отслеживает действия Высшего круга. Откуда ей известно о команде охотников?

— И ваша затея с треском провалилась, я права? — абсолютно серьёзно сказала эльфийка.

— Подобравшись близко к Врагу, Стражи Границы погибли, — с тяжёлым вздохом признался служитель Крылатого Единорога.

— А принцесса, вероятно, остаётся жива, — будто читала мысли Авариэль. — В противном случае о гибели дочери уже знал бы Эльрунн. Чары крови и всё такое прочее…

Она права. Наложенные на наследницу чары сообщили бы венценосному родителю о её смерти, и в королевстве поднялся бы шум. За использование Натиэль король Эльрунн Смелый не побоялся бы сместить верховного жреца Карубиала, а то и сотворить с ним чего похуже. За жизнь старого эльфа, пославшего единственного ребёнка правителя во враждебные леса троллей тогда никто не даст и ломаного гроша.

Однако, другого выхода у служителей Крылатого Единорога не было. Лишь Видящая способна определить, где находится Враг и кто он такой. Без неё не имело смысла отправлять команду охотников.

— Где убили Стражей? — перешла к вопросам касательно непосредственного дела эльфийка. — По амулетам вы должны знать.

Амулеты, «привязанные» к посланным охотникам на астральном плане, передавали сведения о них в столичный храм Карубиала. Отследить передвижение команды не составляло труда, что и делали жрецы.

— Возле Лысого Холма в двух седмицах пути от эладарнской границы. В тех краях живут племена озерников Зеркального озера. Улиточники, — вспомнил название служитель.

— Вам известно, где принцесса? Синекожие могли принести её в жертву, разорвав астральную связь с амулетом.

— Невозможно. Она соединена астрально со Звёздным Камнем. Видящая всё ещё в окрестностях озера, насколько мне известно. Ты сможешь помочь?

Авариэль задумалась, обходя кольцом верховного жреца.

— Чего именно ты хочешь? — спросила она, наконец. — Спасения принцессы?

— И спасения Натиэль тоже, — превозмогая гордость, эльф склонил голову. — Я, Габрилл Радужный, прошу найти её и вернуть в Эладарн, а также — это основная задача — уничтожить либо запечатать нашего общего Врага.

Янтарноокая кошка остановилась, неприветливо глядя на просителя.

— Ты понимаешь, о чём просишь? Для тебя жизнь дочери правителя, наследницы престола второстепенна по сравнению с ликвидацией какого-то непонятного врага, память о котором почти стёрлась у нашего народа?

— Ты не представляешь, насколько важно его уничтожение, — позволил себе повысить голос жрец. — Благодари Звёзды за то, что тебе не довелось жить в ужасе, вызванном нашим древним Врагом.

— Дом Лунного Клейма всегда ставит перед собой цели защиты прежде всего, — прижимая уши к голове, произнесла кошка. — Я переговорю о спасении принцессы с правителем, раз уж на то пошло. Если он попросит, я с радостью выполню его просьбу.

Служитель Карубиала слегка побледнел. Он затем и явился сюда, дабы не ставить в известность короля и провернуть операцию по спасению принцессы и ликвидации Врага без лишнего шума.

— Разве Дом Лунного Клейма не самый верный в Эладарне? — вкрадчиво спросил он. — Если он откажет в помощи жречеству королевства, то о какой верности идёт речь? Точнее, верности кому?

Кошка неожиданно расслабленно потянулась и медленно обошла старого эльфа по кругу, не сводя с него хитрого взгляда.

— Мы всецело преданны народу Эладарна и Его Величеству Эльрунну Смелому, — промурлыкала Авариэль. — И нам ни к чему обвинения в предательстве, исходящие из уст служителей Высшего круга. А вам ни к чему огласка, правильно ли я понимаю?

Такой тон нравился жрецу куда больше.

— Правильно. Так зачем нам ссориться? Ссоры не приводят к добру.

— К благоденствию приводит согласие, взаимное доверие и взаимопомощь, — закончила за него глава Клеймённых.

Чего-то подобного эльф ожидал от неё. Она не боялась ложных обвинений, на её веку их не перечесть. Каждый второй житель королевства подозревает Дом Лунного Клейма в предательстве. Раньше вообще большинство светлых эльфов не доверяло Клеймённым, хотя в их преданности ни верховный жрец, ни правитель не сомневались. Но подозрение и прямое обвинение в измене, причём исходящее из уст высокопоставленного духовного лица, вещи разные. Если на первое можно наплевать, то второе создаст массу проблем.

Дом Лунного Клейма имеет древнюю историю, начавшуюся с Раскола. В те годы существовали три Дома, поклонявшиеся Ночи и лунам. Они обладали магией, основанной на манипулировании лунными энергиями. В гражданскую войну их патриархи откололись от высокорождённых, перейдя на сторону тёмных эльфов. Но поддержали властителей не все члены Домов. Некоторые остались верны древнему эльфийскому государству. За происхождение из отринувших Свет Звёзд родов их презирали, и они объединились под новым именем. Каждый из них носит особое клеймо — печати на челе и груди, активирующиеся при плохих намерениях против высших эльфов и королевства и убивающие предателя. Клеймённые стоят на страже по ночам, когда бушуют призванные колдунами троллей злые духи. Кроме того, им нет равных в шпионаже и тайных операциях. Поэтому верховный жрец обратился за помощью именно к ним, а не воспользовался услугами Стражей Границы или храмовников Дома Алых Шипов.

— До меня долетели слухи, Дом Лунного Клейма желает заполучить один из утерянных им при Расколе свитков Ночи, — проронил жрец. — По-моему, свиток хранится в нашем архиве. Я буду рад поспособствовать его передаче вам в случае успешного завершения нашего общего дела. Разумеется, при соблюдении тайны. Никто, даже правитель, не должны узнать об участии Натиэль в охоте на Врага.

— Естественно, — от внимательного эльфа не укрылось, как вспыхнули янтарные глазищи при упоминании старинной реликвии. — Я лично займусь поисками принцессы. Только не нанимайте посторонних, как в прошлый раз.

II

Погребальный костёр догорал, отдавая серому зимнему небу последние клочья чёрного пепла. Выпавший накануне снег тонким белым покрывалом укрыл деревню троллей, принадлежащую клану Чёрного Копья, и разлетающийся пепел лежал на нём вороньими перьями.

Вокруг костра собрались все жители селения и вожди племени с охранными дюжинами. Старший сын погибшего Варн-Джакала сам подносил факел к хворосту, возжигая огонь. Он стоял ближе других к горе обгоревших дров. Лицо его застыло маской холодности, и лишь в глазах таилась скорбь по безвременно ушедшему в Серые Пределы отцу. В руках он сжимал оружие, как и подобает воину. Татуировки, оплетающие грудь, виднелись из открытого ворота меховой накидки. За ним столпились шестеро его младших братьев, не претендующих на место предводителя племени.

Женщины выли волчицами, дети плакали. Сегодня день печали. Вождь Варн-Джакал, сорок зим водивший троллей на войну, погиб.

Три дня назад он охотился на трёхрогого буйвола. Ранив могучего зверя, в охотничьем азарте он преследовал добычу и оторвался от сопровождавших его телохранителей. Совсем ненамного, на четверть полёта метательного топора. Потревоженное семейство мохнорылых кабанов приостановило спутников, и они не сумели помочь ему в момент опасности.

Смерть в обличии саблезубого лесного кота настигла пожилого вождя в момент броска отравленного дротика в трёхрога. Следопыты не понимали, почему хищник напал. Махайр обычно сторонится троллей, тем паче, охотничьего отряда, идущего по лесу. Он словно подстерегал синекожего, чтобы убить, а растерзав жертву в течение удара сердца, скрылся.

Шаманы, посоветовавшись с духами, утверждали — смерть предводителя Чёрного Копья не случайна. Ловушку подстроил колдун-зверомастер, управлявший зверем или сам обернувшийся саблезубом. Таких в соседних племенах несколько. Длинные Клыки издавна поклоняются махайру, их шаман великий повелитель животных. Кроме него гибель вождя мог организовать верховный шаман озерников. С Водяными Крысами Чёрное Копьё не раз воевало, и победителей не было. Зимой назревала очередная война, от неё предостерегал соплеменников Варн-Джакал.

Погребальный костёр почти догорел, когда из заснеженного леса к деревне вышел старый морщинистый тролль в накидке из бобрового меха и подпоясанной шнурком змеиной кожи ветхой холщовой рубахе. Старик горбился, точно от обилия свисающих с шеи и запястьев амулетов. Щиколотки перевязывали разноцветные колдовские браслеты. Из-за спины торчали деревянные, костяные и каменные варды. Он шёл, опираясь о кривой посох с насаженным на него черепом аллира. Лобную кость испещряла вязь древних знаков.

Створки ворот со скрипом раздвинулись, пропустив старика в деревню.

— Зораг-Джин! — выдохнули разом шаманы кланов, прибывшие на похороны. — Зораг-Джин явился! Болотный отшельник пришёл!

Масса синекожих расступилась, давая дорогу колдуну. И десятки зим назад, до ухода и передачи ожерелья верховного шамана преемнику, и поныне, живя на Змеином болоте, он оставался сильнейшим колдуном племени. О нём ходили легенды по всему Ксаргу, от южных лесов коротышек гоблинов до предгорий севера, занимаемых горными карликами дварфами. Он шагнул к склонившему голову в почтительном поклоне Рак-Джакалу и осенил себя священным знамением, отдав дань уважения ушедшему в Серые Пределы.

— Приветствую тебя, славный молодой вождь, — прокаркал болотный отшельник. — Да продлятся годы твоей власти над троллями.

— И тебе здравствовать, почтеннейший верховный шаман, — ответил старший сын погибшего владыки Чёрного Копья. — Что привело тебя в нашу деревню?

Много зим утекло по реке вечности с того дня, как Зораг-Джин покинул родное племя. С тех пор он не появлялся ни в одном из кланов, изредка помогая соплеменникам. Он не приходил ни на празднества, ни на похороны вождей, и сегодняшний визит порядком удивил троллей.

— Духи привели меня сюда, наказав поведать правду о гибели твоего отца, — заявил старик громко, чтобы услышали все. Синекожие заинтересованно переглядывались, в толпе послышались шепотки. — Да! Я знаю, кто убил Варн-Джакала! — провозгласил, воздев руки к небу, колдун. — Слушайте все! Предки требуют отмщения, и они явились мне во сне, указав на убийцу. Гин-Джин, верховный шаман Водяных Крыс, послал саблезуба за жизнью вождя. Он расставил силки, а приманкой послужил тучный трёхрог. Озёрникам нужны наши леса, они готовятся напасть. Сегодня до меня долетела весть об их войне с племенем Огненного Жала. Они будут заняты несколько седмиц. За это время озеро покроется льдом, рыбоголовые уснут в своих норах на дне и не смогут противостоять нам. Вы хотите мести, тролли Чёрного Копья? Хотите втоптать в пыль убийцу вашего вождя? Тогда идите на войну! Неотмщённый дух Варн-Джакала взывает к вам из Серых Пределов!

Шаман говорил складно, и толпа зашумела. Послышались выкрики воинов, желающих отомстить озёрникам, их поддержали женщины. Любимая жена покойного — старая карга Анкила, явившаяся на похороны растрёпанной и простоволосой, — завыла и начала рвать на себе волосы. С её губ потоком текли ругательства и проклятия, предназначенные убийце мужа и Водяным Крысам.

Троллей легко поднять на войну и трудно умиротворить. Они с радостью пойдут мстить, попутно грабя и насилуя, и не задумаются о том, верно ли истолковал послание духов шаман. Рак-Джакал точно знал: озёрникам невыгодна сейчас война. Гин-Джин и Ран-Джакал топят в крови кланы Огненного Жала, если верить разведчикам. Им не до Чёрного Копья. Убивать предводителя одного из сильнейших племён севера Ксарга очень глупо со стороны светлокожего шамана обитателей Зеркального озера, а он никогда за время ношения шаманского ожерелья не делал глупостей. Зимой Водяные Крысы уязвимы. Их полубог, живший в водах, ещё не возродился, а колдовство рыбоголовых ослаблено. И это не учитывая потерь от идущей междоусобицы с племенем Огненного Жала, занимавшего часть прилегавших к озеру земель.

Война между озёрниками обещала затянуться, правда, не на такой уж долгий срок. Водяные Крысы быстро расправятся с врагами, понеся потери. Не могут не понести, раз на стороне Жала выступает Лар-Джур, ученик болотного отшельника, успевший прославиться, несмотря на молодость.

Рак-Джакал отговаривал Говорящего с Духами от задуманного, но тот выполнял волю учителя. Его задачей было столкнуть лбами озёрные племена, и с ней он хорошо справился. Предательство и колдовство сослужили добрую службу молодому колдуну Чёрного Копья, метящему на место верховного шамана.

— Презренное племя Водяных Крыс должно исчезнуть с Зеркального озера, — старший сын погибшего вождя обвёл собравшихся троллей тяжёлым взором, остановившимся на Зораг-Джине. — Мы пустим его под лёд, когда будем готовы.

Старик торжествующе ощерился.

— Острите ножи и копья! — закричал он. — Мы не пойдём одни. С нами жаждут крови и славы тролли Мёртвого Медведя, Длинных Клыков и Звёздных Рысей. Весь север Ксарга поднимется против озёрников! А потом мы двинемся дальше, за Вал, в земли мягкотелых людишек! Давно не видел большой каменный дом над рекой настоящей войны. Ножи железошкурых затупились, они разленились и не выдержат нашей атаки. Я, Зораг-Джин Песнь Гибели, иду с вами, чтобы пожирать дух и плоть наших врагов. Слушайте, тролли!

Старик замер, будто и впрямь к чему-то прислушиваясь. Из леса донёсся протяжный рёв. Земля мелко задрожала от топота.

— Огры, — изумлённо воскликнул кто-то из воинов, инстинктивно принимая боевую стойку.

Дозорные, выставленные в сотне шагов от деревни, и сторожевые чары молчали, точно никого нет в окружающих селение чащобах. О приближении чужаков должны предупредить заранее, но никто не сообщил об этом.

Не дожидаясь приказа, синекожие из числа телохранителей вождей рассредоточились по частоколу с копьями и отравленными дротиками наготове. Рак-Джакал с метательным топором в одной руке и дротиком в другой направился к своим воинам, пытающимся закрыть ворота. Отшельник окриком прекратил подготовку к обороне.

— Стойте, тролли Чёрного Копья! — из леса показались первые громадные фигуры. — Огры Каменного Зуба пришли с миром, отозвавшись на мой зов. Они хотят разделить славу на Валу, разгромив большие дома железошкурых на реке. Так же незаметно, как и к вашей деревне, они подойдут к вражеским селениям озёрников.

Война начиналась, хотел того или нет Рак-Джакал. Он не был уверен в том, что его отца погубил шаман Водяных Крыс. Он не доверял никому и понимал — болотный отшельник делал всё ради уничтожения озёрных племён. Колдун привёл огров не только воевать. Возрази ему будущий вождь, за шаманом кроме авторитета встанут нанятые им в Срединных землях Ксарга громадины. Да и предводители кланов не поймут возражения.

Рак-Джакал бросил взгляд на стоящую в толпе с младенцем на руках Ареллу, его первую и пока единственную жену. Ему не нравилось устроенное отшельником зрелище, но открыто выступить против него он до поры не мог. Вот позднее, разобравшись с обстоятельствами гибели отца и обезопасив любимую женщину и своего первенца, можно будет и бросить вызов. Если, конечно, всё не так, как сказал старый колдун.

Глава 1. Пробуждение

Я очнулся от холода, проникшего в каждую клеточку моего тела. Меня словно сковывала ледяная корка, мешая шевелиться и даже дышать. Вдох — и с болью в лёгкие втянулся морозный зимний воздух, наполненный запахами еловых веток, дыма и варящегося мяса.

Твою же дивизию, так и замёрзнуть недолго. Где я вообще нахожусь?

С трудом я разлепил смёрзшиеся веки. Надо мной бледное ясное небо, на востоке слепящий солнечный диск. На севере едва заметны очертания красноватой луны. Вокруг нестерпимо сверкает белизна снега, укрывающего неказистые хижины из брёвен, костей и шкур. Деревня, причём знакомая. Вон, на возвышении неподалёку от тотемного столба стоит разрисованный колдовскими символами дом вождя, рядышком жилище шамана с костяными амулетами над занавешенным меховой завесой входом. Подальше виднеется отстроенный недавно частокол, на обозримом мною участке парочка дозорных троллей с дротиками в трёхпалых руках.

Селение Улиткоголовых, судя по форме тотемного столба, напоминающей сложенных друг на друга озёрных катушек. Что я здесь, спрашивается, делаю, и почему на меня не обращают никакого внимания? Человек валяется на улице, коченеет на холодрыге, а синекожим дела нет. И не просто валяется, а лежит в каком-то углублении наподобие ванны, заполненной — взгляд вниз заставил вздрогнуть — покрытой толстым слоем льда грязью.

Попытка выбраться, разломив лёд, плодов не принесла. Тело отказывалось слушаться, и усилие привело к головокружению. В глазах потемнело, тошнота подкатила к горлу. Мысленно я заматерился, костеря на чём свет стоит пакостных синекожих, поместивших меня в треклятую глыбу грязного льда. Вслух попробовал позвать на помощь. Получилось сипло и тихо, совсем непохоже на мой голос. Проходящий мимо охотник посмотрел на меня с долей интереса в чёрных глазах и пошёл по своим делам.

Разозлившись, я излил на полупустую деревню — видимо, большинство мужчин на рыбалку и охоту ушли, оставив женское население и детишек, — поток отборной ругани на тролльем наречии. Упомянул и засунувшего меня в лужу неведомого субъекта, и равнодушных синекожих.

Реакцию моя тирада вызвала. Из хижины, где живёт верховный шаман племени улиточников Гал-Джин, вылез синекожий старичок с белесым хохолком седых волос на макушке. Кого я вижу! Старейший колдун озёрников Анг-Джин собственной персоной. Исхудал с последней нашей встречи, но в целом выглядит вполне ничего, бодренько. Давно он из комы выбрался, интересно? Помнится, во время моего ухода из деревни Улиткоголовых за ведьмой-оборотнем старикан был в беспамятстве, и никто не мог поручиться за его жизнь. Полнейшее энергетическое истощение вещь серьёзная. Он растратился на бой с ведьмиными миньонами и в результате впал в состояние овоща.

Кутаясь в накидку из медвежьего меха, он сбежал вниз по глинобитным ступенькам, спускающимся от хижины, и с довольной физиономией зашагал ко мне. Из дома шамана выскочили двое молодых троллей с шаманскими жезлами. Ученики Гал-Джина. Имён, правда, не помню.

— Ай, Кан-Джай, радость моя безмерна! — развёл руки в тёплых нарукавниках старый колдун. — С возвращением тебя из Серых Пределов! Эй, чего вы стоите? А ну, быстро освободите славного Кан-Джая. Мейзо, сын дохлой креветки, скорее перебирай ногами! Приготовь свежую похлёбку с целебными травами, как я учил, да побыстрее. И костёр растопи пожарче.

Правильно, мне бы в тепло и горячего мясного бульону. Хоть кого-то в деревне беспокоит моя судьба.

Синьки беспрекословно повиновались старикану. Двое проворно раздолбали ледяную глыбу, в которую превратилась лужа с грязевой жижей, и помогли мне встать. Бывший верховный шаман улиточников со своего плеча сбросил меховую накидку, в неё укутали моё почти окоченевшее голое тело.

— В хижину, скорее, — активно жестикулировал Анг-Джин.

В доме шамана тепло. Я переступил порог, и из внутренностей колдунского жилища пахнуло ароматами жарящегося и варящегося мяса вместе с пряными запахами развешанных под потолком трав. Посреди единственной комнаты горел костёр, дым уносился через отверстие в потолке. В языках пламени коптился бронзовый котёл явно оркского производства с мордами демонов огня на пузатых боках. В посудине кипело и шкворчало, распространяя аппетитные запахи. Их я чуял ещё снаружи.

Меня усадили возле огня и по приказу старика растёрли жиром, затем снова запеленали в меха. Холод понемногу отступал, я начал лучше ощущать конечности и пальцы. Тело ещё плохо слушалось, будто не моё. К тому же, начался жестокий колотун, из-за которого я изо всех сил старался не стучать зубами.

— Выпей, — шаман поднёс к моему рту глиняную кружку с пенящейся зеленоватой жидкостью. — Дрожать перестанешь.

Я выпил и тут же пожалел об этом. Содержимым оказался троллий самогон керац, смешанный с целебными настойками. В желудок по пищеводу будто лава потекла, в мозги ударило прилично. Сосредоточенно хмурящийся шаманюга раздвоился, обстановка хижины поплыла. Единственный положительный момент — дрожь унялась. Точнее, я её уже не чувствовал. По телу разливалось приятное тепло, согревающее изнутри. Вкупе с жировой растиркой и костром, думаю, я скоро приду в себя.

— Керац с грибной настойкой верное средство от простуды и замерзания, — усмехнулся пожилой тролль. Теперь-то я понял, почему меня повело. Кружка самогона на мой организм так не действует. Ну, стоит приготовиться к галлюцинациям, коими грибная настойка славится. Её только шаманы используют для вхождения в иные пласты бытия. — На, заешь травкой. Видений не будет, в себя придёшь. Может быть.

— Ты не обижайся, Канн-Джай, за то, что на морозе тебя оставили, — сказал Анг-Джин утром следующего дня вместо приветствия.

Я проснулся голодный, но, кажется, в полном порядке. Сжал ладонь в кулак, сел на груде шкур, служащих постелью. Ничего не болит, в голове ясность. Слабость, правда, и лёгкое головокружение при резких движениях. Ничего, пройдёт. Сколько я не ел нормально? Минимум несколько дней, максимум несколько седмиц.

У ложа дежурил старый шаман, попыхивая свёрнутым трубочкой сухим листком третьеглаза. Заметив мою активность, он заговорил.

— Какого лешего вы меня в ту грязевую лужу засунули? Я же окочуриться мог, — выразил я своё возмущение.

Голос тоже нормализовался. Не вчерашний сиплый полушёпот.

— Лечение, Кан-Джай, лечение, — объяснил старик. — И не в грязь вовсе, а в целебный раствор. Он на холоде усиливает восстанавливающие свойства, особенно духовные. Ты был на грани гибели, и я решился на крайние меры. Раствор из олифантова жира, костяного порошка трёхрога и ядовитой слизи южных огненных жаб со слизью Озёрной Улитки средство очень сильное.

С ума сойти. Для моего выздоровления не пожалели протоплазменной слизи духа-покровителя племени, вещества страшно ценного, воспетого в легендах озёрников. Его лично Озёрная Улитка своим самым преданным поклонникам дарует. Это универсальное средство от болезней и ран. Я думал, оно лишь в преданиях существует.

Блин, мало что помню. Как я оказался в деревне? Из последних воспоминаний перед провалом в забытье бой с ведьмой-сэккой в её логове под эльфийским подземным храмом и умирающий у меня на руках ученик шамана. Потом боль, багряное свечение отовсюду и жуткий холодный ветер, пробирающий насквозь. Тени, мелькающие перед глазами, точно несомые ураганом, и могильная тишина, неестественная, наводящая страх.

При мыслях о прошлом в голове будто взорвалась граната. Я стиснул зубы, чтобы не застонать, и уронил лицо в ладони. «Гор-Джах!» — гудело в ушах ненавистное прозвище, выкрикиваемое тысячами тролльих глоток с того берега багровой реки. Опустив веки, вижу её неспешно катящиеся красные волны и огни костров по ту сторону, откуда доносится разноголосый гул.

Я тряхнул головой, выругавшись. Видение пропало вместе с шумом.

Меня не должно быть среди живых. Бой с древней ведьмой вытянул из меня почти все силы, я чудом выбрался из подземного храма и не потерял сознания. Выбрался?! Громко сказано. Кабы не Акела, вытащивший меня из того ада, не видеть бы мне сейчас старика Анг-Джина. Я был полностью энергетически и физически истощён. Жизненных сил оставалась капля, духовные… Хм… на поверхности я запечатал дух Бал-Ара, отогнавшего засаду у выхода из Лысого Холма. Возможно, благодаря ему я и выжил в числе прочих факторов.

Бал-Ар, Бал-Ар, хороший ты парень был. Старший ученик легендарного шамана Трон-Ка, теневик, не пожалевший жизни ради моего спасения. Надеюсь, твоему запечатанному духу не очень плохо. Во всяком случае, не хуже, чем быть сожранным насланными на тебя проклятием лоа. Посоветуюсь с шаманами озёрников и попробую снять с тебя проклятие, отпустив в Серые Пределы к предкам.

— Спасибо тебе, Анг-Джин, — я почтительно склонил голову. Старику я благодарен за то, что не валяюсь бесчувственным овощем. Энергетическое истощение грозит комой, а то и гибелью. Получается, пожилой колдун с того света моё сознание вернул. — Как я попал в деревню улиточников? И где Акела?

Мысли о вероятной гибели белого волка гоню прочь. Он просто так лапы не откинет, его и умелый охотник не прикончит. Не зря же его сородичи считаются одними из опаснейших обитателей заснеженных пустошей севера.

— Тебя принёс Трон-Ка. Его ученик послал весть, и шаман откликнулся. Ты лежал у Лысого Холма ни живой, ни мёртвый, и твой дух бродил по тропам на берегу Красной реки, отделяющей наш мир от Серых Пределов. Поздней ночью колдун Водяных Крыс положил тебя в доме вождя Улиткоголовых и наказал целителям заботиться о тебе, не давать окончательно уйти через Красную реку мёртвых. Волк не позволял приблизиться к тебе, и его заманили в яму за деревней. Он всю седмицу, пока ты не очнулся, выл и отказывался есть и пить. Хороший товарищ, свирепый охранник.

Фух, от сердца отлегло. Жив, белобрысая морда. Надо бы его выпустить, покуда с голодухи не загрыз кого.

— Отпустим, отпустим, — словно прочитал мысли старик. — Он вчера впервые поел. Не беспокойся о нём. Поговорим вот с тобой, и сам ему брёвнышко опустишь в яму, чтоб по нему выкарабкался. Он подобрел со вчерашнего дня, не кидается больше ни на кого. Ученики мои, трусишки, его побаиваются. Больно страшно он на них глядит, дескать, в глотку вцепиться хочет.

Ну, оно и понятно. Белые волки звери умные и злопамятные, дрессировке практически не поддающиеся, как и магии разума. Представляю, сколько усилий потратили синекожие на заманивание Акелы в ловушку. У него же чутьё на неприятности.

Стоп. Ученик у Анг-Джина, насколько я знаю, один, и это Гал-Джин, нынешний верховный шаман племени улиточников. Кстати, его почему-то поблизости не видно. В командировке?

По мере припоминания последних дней, проведённых мною в охоте на ведьму, рождались вопрос за вопросом. Как там вождь Водяных Крыс, обещавший прийти с отрядом озёрных шаманюг нам на помощь? Как сестрёнка на Зеркальном озере? Что стало с моими ребятами и Алисией, ждавшими ведьму у Лысого Холма?

Бал-Ар перед смертью говорил о предательстве племени Огненного Жала. Оно напало на нас, определив в жертву переживших нападение.

Проклятье! Необходимо предупредить Ран-Джакала! Он вождь, предпримет меры. Надо освобождать парней и дочку Гварда, подрядившуюся на охоту за убивавшей местных колдунов ведьмой-оборотнем. Захотела исследовать новый феномен, блин.

— Огненное Жало, — подался я вперёд, намереваясь встать, однако пожилой тролль положил мне на плечо руку и надавил, отчего ноги вдруг сделались ватными, и я плюхнулся на меховое ложе.

— Знаю, — старик, похоже, в совершенстве владеет приёмами воздействия на нервную систему. — Теневой колдун Ран-Джакала рассказал. Ему ведь послал весть ученик перед смертью. Вожди озёрных племён с шаманами сейчас ведут войну против предателей и освобождают попавших в плен. Но, по-моему, вряд ли у них вышло спасти всех. При малейшей опасности угул-джас вырезают. Гин-Джину и Трон-Ка придётся постараться, чтобы без потерь вызволить пленников.

— Анг-Джин, — я сел, растирая бёдра и голени. Вроде уже нормально двигаются. Не забыть потом попросить старикана обучить технике воздействия. Полезная штука. — Расскажи обо всём, что произошло, пока я блуждал по тропам между мирами. Прошу тебя, почтенный.

Синекожий старик потёр ладони над огнём костра.

— Я вернулся с троп Багровой реки в день отбытия отряда Ран-Джакала из деревни Улиткоголовых. Вожди озёрников прибыли с охранными дюжинами в сопровождении шаманов, дабы помочь тебе справиться с ведьмой, как и обещали. Но ты и без них утопил сэкку в кровавой реке Серых Пределов. Я и племя Зелёных Улиток благодарны тебе. Отныне мы твои должники. В час нужды либо веселья проси, чего пожелаешь, мы сделаем всё.

Одно желание готово. В анатомии пожилой колдун разбирается превосходно, и среди целителей ему равных нет. Мне не помешает изучить знаменитый транс улиточников, способствующий повышенному заживлению ран. Впрочем, о целительских техниках позднее.

— На ночь отряд расположился лагерем у деревни. Тогда же тебя принёс Трон-Ка. Гин-Джин распорядился о твоём лечении. Переправлять на озеро раненого трудно, опасались нападения воинов Огненного Жала по пути, поэтому доверили тебя мне и моим ученикам.

— Погоди, почтенный. Гвард… то есть Гин-Джин, в отряде Ран-Джакала?

— Да, он возвратился с Вала, получив весть об охоте на ведьму.

Хорошо, очень хорошо. Зверомастер сильнейший шаман у озёрников, с ним победа над предателями обеспечена. Нету у них никого против оравы колдунов во главе с Гвардом. Ему и Собиратель Костей Лар-Джур не противник.

Воспоминание имени бывшего ученика верховного шамана племени Чёрного Копья отозвалось в памяти картиной умирающего Бал-Ара. Из-за него, Собирателя Костей, погиб мой друг и, вероятно, попали к врагам Алисия с ребятами из моей охотничьей группы. Ему крупно повезёт принять смерть от рук Водяных Крыс. Иначе я найду и убью его, скормив злым духам. И уж я-то позабочусь о мучительной гибели вражеского колдуна. Духи будут пожирать его медленно, давая возможность прочувствовать, каково быть жертвой проклятия.

— Почтенный, ты сказал об учениках, — нехорошее у меня предчувствие. Много я, видать, событий пропустил, и событий плохих. — Вижу, тебе подчиняются ученики Гал-Джина, а его нет в деревне.

Тролль сжал костлявые кулаки над костром.

— Они попросили обучаться у меня, едва я очнулся. Гал ведь умер накануне появления отряда Ран-Джакала. Из него выпили дух. Верно, ведьма навестила. В ту же ночь вождь улиточников отправился в Серые Пределы.

Ничего себе новости. Нет, вполне ожидаемо. Сэкка атаковала деревню в наше отсутствие. Защитить селение некому, верховный без рук и ног, потерянных в битве за день до того, не боец, а лёгкая добыча. Нынче племени предстоит выбрать нового вождя из предводителей кланов. Прямых потомков мужского пола-то нет. Верховный шаман, сын главы Зелёных Улиток, концы отдал, законный наследник погиб в лесу. До междоусобицы не дойдёт, Ран-Джакал не позволит, да и не дураки тролли при всей их кровожадности и страсти к битвам устраивать войну именно сейчас, когда племя лишилось всего прошлого поколения шаманов.

— Ожерелье верховного я себе взял. Не отдавать же его ученику, не посвящённому в таинства Озёрной Улитки, — буднично сказал Анг-Джин.

Ну да, ну да. Зато улиточники в лице старого шаманюги обрели надёжного защитника племени, по силе и знаниям не уступающего покойному Гал-Джину. И не такого мутного.

— Водяные Крысы с вождями кланов ушли на войну с Огненным Жалом. Куда, к какой деревне, не говорили. По слухам, запылали селения предателей, и кровь полилась рекой. Напали внезапно на главное селение и учинили резню. Оно и к лучшему, давно надо было этих своевольных зверей приучить к порядку.

— Дочь Гин-Джина и моих воинов спасли? — сестрёнке на Зеркальном озере война не грозит. До острова нашего племени Жала не доплывут, живущие в воде морлоки не позволят.

— Не знаю, Кан-Джай, не знаю. Вестей от отряда Ран-Джакала нет. Лишь слухи, которыми полнится аранья. Вроде бы вождя Жал убили, и верховного шамана их тоже. Но то узнаешь от Гин-Джина. Он обещал прийти сюда, закончив дела.

— С озера никаких новостей?

— А что с ним станется? Там рыбоголовые, враг к воде подойти побоится.

И правильно. Естественные маги разума во главе с Глубинным Жрецом вмиг недоброжелателям мозги вкрутую сварят.

Значит, война с предателями заканчивается. Раз вождь присоединился к предкам, его тролли скоро сложат оружие. Ран-Джакал не зверь, вырезать под корень деревни станет в крайнем случае, а без кровопролития синекожие охотнее сдадутся на его милость. Наверное. Шаманы ведь взбаламутить могут племя, мол, ни шагу назад, предки на вас смотрят с надеждой и радостью, так покажите класс партизанской борьбы, не посрамите отцов и дедов, снабдите духов обильными жертвами. На войне жертвоприношения раз в десять чаще происходят, чем в мирное время.

Относительно победителя у меня сомнений ноль. Одно племя, пусть и довольно неслабое, против племён озёрников не выстоит и нескольких седмиц. Огненных Жал раньше Водяные Крысы и в одиночку в войне побеждали, а тут кроме нас Каменные Клешни и часть улиточников.

Плохо другое. Имеется большая вероятность, войной воспользуются соседи озёрников как отвлекающим манёвром и нанесут удар в тыл. Чёрное Копьё и Длинные Клыки на нас зубы точат, и Звёздные Рыси в сторонке не останутся. Учитывая погибшую у Лысого Холма шаманскую команду, посланную сделать засаду на меня, Мёртвые Медведи тоже интерес испытывают к нашим землям. Следовательно, надобно ждать нападения и действительно большой войны. Чую, предательство Жал лишь начало наших неприятностей.

Пора Лильку с озера уводить. В империи где-нибудь её спрячу. О Люцинской школе магии можно забыть, дорого берут за год обучения. Блин, денег на самый низкопрофильный колледж не хватит. И где взять золото?

Золото негде. Хотя, есть варианты. Придётся попотеть, разгребая руины, но труд окупится. Золотишко найдётся обязательно, в перспективе. Самое реальное — отыскать зачарованные камешки, украшавшие потолок старинного эльфийского храма. Купол, небось, не завалился, по прочности он стали не уступит. Силлвендрон, серебряное древо, из которого создана храмовая крыша, самый крепкий стройматериал у длинноухих.

План на ближайшие дни следующий. Первое — навестить сестрёнку. Второе — с бандой наших пещерных гоблинов раскопать Лысый Холм, найти драгоценности, после чего быстренько переезжать в империю, подальше от Пограничья. Мало ли, что здесь приключится в ближайшие месяцы. Не исключаю, война выплеснется за Крессов Вал, отделяющий земли троллей от имперской территории.

Неоптимистичная картинка будущего вырисовывается. Ну да ладно, разгрести бы собственные проблемы, а там видно будет. Определю Лильку в пансион где-нибудь возле столицы, туда волна синекожих орд точно не докатится, и в темпе вернусь на Зеркальное озеро. Водяным Крысам помощь ловца духов, коим я являюсь, в масштабной войне понадобится. Эх, крутая каша всё-таки заваривается…

Кстати, о птичках. Желудок настойчиво требует уделить ему должное внимание. В животе словно чёрная дыра образовалась. Верно, лечебная отрава троллья на аппетит подействовала. Не заработать бы язву с таким лечением, мучайся потом.

— Анг-Джин, кормить меня собираешься? Или восстановительный курс предусматривает лечебное голодание?

Мало понявший из моей реплики старикан суть уловил, засмеялся и подозвал подростка-ученика, приказав притащить чего погорячее на мясном бульоне. Вскоре парень выполнил приказ, поставив перед нами деревянный поднос с глиняными мисками. От принесённого мяса, посыпанного острыми специями, пахло прямо-таки одуряюще вкусно. Жаркое с горячими, только испечёнными лепёшками показалось мне вершиной кулинарии. Мясо таяло во рту, хлеб приятно хрустел, напоминая наш земной. На десерт ученик подал замороженные ягоды в меду диких пчёл. Запивал всё это богатство я кичику — кисло-сладким тонизирующим напитком из сока целебных трав.

Старик ограничился своей порцией мяса и кружкой кераца. Я, в отличие от тролля, полностью очистил миску с жарким и сладостями. Наевшись, огляделся в поисках одежды. Физиология берёт своё, а на холод выходить в чём мать родила как-то неудобно.

Синьки мою потрёпанную одёжку наверняка выбросили. Я бы её и не носил, прожжённую да изорванную в логове ведьмы.

— Держи, — шаман бросил мне свёрток, перевязанный грубой толстой нитью, — женщины постарались. Твои лохмотья я сжечь велел.

В свёртке обнаружились рубаха из мягкой кожи, короткие кожаные штаны и ноговицы. Рубаха пестрила разноцветными рисунками на изнаночной стороне, изображающими сценки охоты и знаки Озёрной Улитки, отгоняющие мелкую нечисть и злых духов низшего порядка. От сглаза неплохая защита и от порчи. Приглядевшись, нашёл вшитые в подкладку обереги.

— Я тут над твоей рубахой потрудился немножко, — пошевелил прутом угли в костре старик. — Чтоб прочнее стала и всякое там по мелочи. В общем, младшие лоа тебя не учуют, и порчу навести мало кто сможет.

— Спасибо, Анг-Джин, — я быстренько одевался.

Тролль отмахнулся.

— Считай это маленькой частичкой оплаты нашего долга. Ты сделал для Зелёных Улиток большее, избавив от ведьмы.

— Всё равно спасибо. Можете собрать в дорогу еды и воды? Ухожу на озеро сегодня.

— Я бы посоветовал тебе день-два отдохнуть, Кан-Джай. Ты не выздоровел полностью, твоя духовная сила не восстановилась.

Да я и сам ощущаю нестабильность ауры, лёгкое головокружение и тупую боль в суставах. Но это ерунда, по пути к озеру состояние нормализуется. Сегодня потренируюсь, с Акелой по лесу побегаю.

Акела! Горе мне. О тебе, мой пушистый бодигард, я и забыл.

Подхватив меховое одеяло, накинул на плечи вместо накидки, обул сапоги и выскочил из хижины под удивлённым взором старого шамана.

Белый волк встретил меня радостной ухмылкой во всю пасть. Скакнув на опущенное в яму бревно, он вторым прыжком повалил моё ослабленное тело в снег и, упираясь передними лапами мне в грудь, принялся тщательно вылизывать щёки и нос. Тролли неподалёку глазели на проявление чувств ужасного волчары и потихоньку, дабы не привлекать к себе излишнего внимания моего белобрысого друга, отступали к своим хижинам. Детвору, гулявшую на улице, словно ветром сдуло и без родительских предостережений.

К белым волкам отношение и у синекожих, и у людей особое. Невосприимчивых к магии разума и, следовательно, зверомагии хищников, обладающих зачатками природного колдовства, побаиваются из-за ума, острых зубов, необычайной хитрости и злопамятства. Со зверем, наравне с саблезубыми кошаками считающимся хозяином северных лесов, не шутят и на глаза не попадаются по собственной воле даже великие охотники. Крупнее обычного волка чуть ли не вдвое, белые нагоняют страх на людские селения. Охотиться на них крайне опасно, магия не помогает. Что уж говорить о волчаре, оказавшемся посреди жилищ разумных без всяких сдерживающих его злость барьеров, пут и тому подобного?

— Привет-привет, дружище, — попытался я увернуться от шершавого языка и отстранить от себя лохматую морду. — Хватит, а? На морозе у меня лицо вот-вот льдом покроется из-за твоей слюны. Замёрзну, кого облизывать будешь?

Акела недовольно буркнул что-то на волчьем диалекте и слез с меня, усевшись рядышком.

Отощал бедняга за седмицу моего коматозного состояния. Рёбра торчат, шерсть топорщится. Зато подрос, вытянулся в длину и высоту. Или мне кажется? Давно не видел. Раньше и не осознавал, насколько мой товарищ крупный. Ему примерно и полгода нет, а вымахал со взрослого серого родича.

У нас с Акелой отношения чисто дружеские. Я ему никогда не приказывал, просто кормил, выхаживал с тех пор, как нашёл у тела его убитой олифантом матери вместе с братьями и сестрой. Им тогда около месяца было.

Через час мы с волком покинули деревню улиточников. Я обзавёлся накидкой из бобрового меха и объёмной сумкой со съестными припасами, куда старик Анг-Джин свалил завёрнутые в листья амики куски вяленого мяса и лепёшки. Флягу с водой не взял, снегом обойдусь, да и речка поблизости.

От сопровождающих я отказался. Зачем ребят из деревни тревожить? Мужчин и так маловато осталось после побоища, учинённого ведьмой. Сам дойду, не развалюсь. Сумищу на Акелу повесил на манер перемётной сумы, привязав к торсу волка ремешком. Надеюсь, по дороге к озеру на нас не нападут, и белобрысому не придётся двигаться быстро, чему груз, ясное дело, мешает.

Поскольку козырное оружие из лунного серебра сгинуло в логове ведьмы, чтоб ей на том свете до полной аннигиляции мучиться, старый шаман подарил мне полный боекомплект тролльего охотника. Порылся дед в закромах покойного вождя и достал весьма полезные орудия смертоубийства. Арсенал скоропостижно скончавшегося предводителя улиточников всё равно бесхозный. Наследников у него теперь нет, претендовать на произведения синекожих оружейных мастеров из родственников некому. Впрочем, не только изделия троллей в его доме хранились.

Бена-Джак слыл богачом. Деревня его процветала, жители её позволяли себе вещи роскошные по меркам синек. К примеру, металлические молотки и стальные ножи, товар контрабандный и невероятно дорогой. Законы империи запрещали продавать по эту сторону Крессового Вала всё, годящееся в качестве оружия. Топоры дровосеков, мясницкие ножи и даже лопаты торговцы скрипя сердце убирали подальше от жадных тролльих глазищ. Однако, предприимчивые разумные всегда найдут способ обогатиться, несмотря на запреты властей. Дозорные на Валу нередко приторговывают мелочёвкой. Контрабандисты прорывают подземные ходы под Валом, огибают Ксарг по морю и продают вожделенные товары аборигенам по несусветным ценам, требуя олифантову кость, рога трёхрогов, шкуры диковинных ксаргских зверей и прочих ценностей, коими богаты леса синекожих.

К тому же, заслуженное в боях троллем-наёмником оружие позволяется проносить через пограничные крепости, и оно хранится в племенах как высшее сокровище, передаваясь из поколения в поколение от отца к сыну. У искуснейших воинов целые коллекции из оружия побеждённых врагов.

Вождь улиточников наёмником в империи не служил, однако в арсенале его, показанном мне старым шаманом, находилось оружие из стали. Набор метательных кинжалов на специальной перевязи предназначался изначально для воров и убийц имперских городов. Его-то мне и отдал Анг-Джин, не найдя применения для троллей. Не по их руке рукояти. Я с удовольствием согласился. Вдобавок старик сказал, что лезвия смазал ядом, и на всякий случай снабдил меня глиняным пузырьком с противоядием.

Но кинжалы приятное дополнение к основному комплекту вооружения, так сказать. В состав его вошли копьё наподобие кузы со стальным наконечником и обмотанным металлической лентой древком, пара метательных топориков и длинный кинжал с прямым клинком, смахивающий на короткий меч. Шаман предлагал забрать ещё секиру. Я отказался. Куда мне её? Выданного арсенала с головой хватит. Сталь средненькая, да я не привередливый. Дареному копью в пятку не заглядывают.

Анг-Джин провёл над оружием простенький ритуал укрепления, начертав моей кровью колдовские знаки. Типа, чтоб лучше слушалось, от вражеских атак берегло и било точно в цель. В чужих руках, по заверениям старикана, оно промахиваться начнёт, поэтому использовать его против меня бесполезно.

Надеюсь, применять арсенал в ближайшем будущем не придётся. В империи обзаведусь снарягой получше, тогда-то и воевать пойду. Водяные Крысы, в конце концов, моё племя, на озере мои друзья.

Интересно, сколько можно выручить за самоцвет, накапливающий магическую энергию? Спрошу у Гварда при встрече. Заодно поинтересуюсь, куда такой продать. Эльфам древние артефакты их народа предлагать не следует. Чего доброго, отобрать захотят длинноухие блюстители традиций и пленники родовой чести. Вот гномам либо магическим гильдиям империи показать стоит, перед этим приняв меры предосторожности вроде найма охраны из двух-трёх троллей, состоявших в бывшей охранной дюжине вождя улиточников.

Шли мы с Акелой вдоль русла реки Зеленушки. На лодке плыть по затянутой ряской узкой речке медленнее. Мне поскорее бы до озера добраться. К ночи поспеем, а там со сторожащими берег морлоками свяжемся, они нам переправу на остров организуют. Чужих-то они не пропустят, но нас с волком каждый разумный на озере знает.

Шли неторопливо, экономя силы. В полдень расположились под раскидистой ивой на речном бережке и пообедали. Волк с удовольствием проглотил кус вяленого мяса. Я съел немного с лепёшкой. Позавтракал плотно, есть не особо хотелось.

Отдыхая после обеда, я случайно наткнулся взглядом на сторожевой амулет, врезанный в растущий поблизости вяз. Судя по спиралевидным знакам Озёрной Улитки на нём, принадлежит сторожевик улиточникам. Выглядит он наростом на древесной коре. Мимолётного взгляда, да и пристального тоже, недостаточно, чтобы его рассекретить. Нарост и нарост, ничего необычного. Без поисковых чар не выявить. Я, впрочем, смотрел на него и чётко осознавал его неестественность и предназначение. Откуда? Раньше за мной способности распознавать магические предметы не водилось.

Хм. Попробую-ка разобраться. Сконцентрировавшись на ощущениях, закрываю глаза и погружаюсь в транс. Теплота затапливает всего меня, расслабляя и даруя чувство безопасности. Потоки магической и жизненной энергий пронизывают тело, выливаются из него в астрал, создавая вокруг меня ауру. От ауры, в свою очередь, расходятся едва уловимые эманации духовной энергии, ложащиеся следами на тонкие тела окружающих предметов, от травы до падающих редких снежинок.

Спокойствие, какого я не испытывал ранее, наполняет меня. Благодаря ему я не теряю контроля над состоянием транса. Телесность? Это отчасти похоже на неё, но гораздо обширнее. Энергетические потоки, чувствуемые как постоянно пребывающие в движении нити, подчинялись моей воле непривычно легко, будто за спиной опыт десятилетий колдовской практики. Со мной подобного никогда не случалось. Необычайная лёгкость управления вкупе с внешним чувствованием — следующая ступень медитативного состояния, стоящая между телесностью и ментальностью. Блин, я могу магически исследовать окружающее пространство!

Колебание в эмоциональном плане неожиданно вышвырнуло меня в реальность зимнего леса. Лёгкие заполнил морозный воздух, на глазах от резкого порыва ветра выступили слёзы. Обеспокоенный Акела вглядывался в лицо сидящего, привалившись спиной к стволу ивы, меня. Мол, ты в порядке?

Я погладил волка по лобастой голове.

— Нормально, Акела, нормально. Что-то после очередного путешествия к Серым Пределам со мной хренотень всякая творится. Не обращай внимания.

Волк фыркнул и отвернулся. В его фырканьи так и слышалось: «Ну ты, блин, даёшь, двуногое недоразумение». Сам не в восторге, уж поверь. Померещится же. До состояния внешнего непосредственного контроля потоков айгаты мне, по сути, начинающему ученику шамана, проучившемуся полгода, расти и расти. Не любой колдун и маг на такое способен. Тут опыт изменённых состояний сознания нужен. Такового у меня кот наплакал.

Ладно, пойдём другим путём. Ауру потусторонних духовных сущностей я чувствовать умею. Между прочим, эксклюзивная способность ловца духов, ученики шаманов ею не владеют. Она проявляется исключительно у инициированных духами колдунов. Так почему бы мне не распознавать айгату вообще, то есть и от живых существ, и от магических предметов? Следующая ступень развития духовного обнаружения, свойственного профилю. Логично? Логично. Нахождение на грани смерти — третий раз уж с костлявой переведался, одной ногой в Серых Пределах побывал — способствует росту ловца.

Ну-с, подтвердим теорию практикой. Сосредотачиваюсь на внутренних ощущениях, на сей раз без вхождения в глубокий транс. Есть! Нарост на дереве источает слабенький запах, отличный от запаха деревьев. Пахнет рекой, что и неудивительно, водорослями и улиткой. В глаза бросаются завитушки, замаскированные под естественную форму нароста.

И не подозревал, что улитки как-то необычно пахнут. Но уверенность железобетонная: запашок Озёрной Улитки, духа-покровительницы улиточников.

Для развеивания сомнений выхожу из транса, нюхаю воздух. Лёд понемногу сковывает речку, и запах от неё практически не исходит. Подхожу к наросту. Древесина, грибок, никакой тины и тэ пэ.

Проверим поисковыми чарами. Проверять, конечно, нечего, я уверен, на самом деле образование на стволе дело рук шаманов. Типичная поделка, действующая аналогично астральному барьеру. Нарушишь невидимую линию, и сигнал тут же передаётся создателю сторожевика. Заточен амулет под определённый тип айгаты. При рождении синекожие помечаются знаком духа-покровителя, своеобразный ритуал-подтверждение принадлежности к племени родителей. На знак сторожевик не реагирует, сигнализирует о чужаках.

Самое интересное, нарост для амулета берётся настоящий, и из него создаётся с помощью заговариваний и вселения мелкого духа магический предмет. Пахнуть улиткой он попросту не может.

Проверить его легче лёгкого. Достаточно призвать теневого духа, обитающего в моей тени, и послать его исследовать непонятную штуковину. Он его астрально «обнюхает», «пощупает» и совершит разные иные процедуры, затем результаты передаст мне.

Грхм. Что-то мне жарко стало и в горле пересохло. Поисковые чары мы с Гвардом ещё не проходили, тем более, на основе магии теневых духов. Тени фишка теневиков, как Бал-Ар и, по всей видимости, Трон-Ка, его учитель. Откуда взялась инфа по поисковику?!

Плюс подробную структуру сторожевых чар мы не изучали. По верхам прошлись, общие принципы зверомастер нам с Лилькой объяснял. А мне ведь известно о сторожевике улиточников почти всё. Почти — имею ввиду, не знаю, кто из шаманов и когда поставил амулет. О том, как его создавали, у меня имеется чёткое представление. Какие составляющие, ритуалы, к какому духу обращались вплоть до того, сколько энергии вложили в предмет.

Спокойствие, только спокойствие. Нечто похожее было после внедрения дедушкой Тлансом в мою память умений вождя Водяных Крыс. Кто-то провёл операцию на мозгах, пока я валялся в коме? Маловероятно. У старика Анг-Джина специализация не та, он по духам спец, не по менталистике. Магов разума, кроме морлоков, в аранье днём с огнём не сыщешь.

Дедушка Тланс, ау, тебя, случайно, нет на телепатической линии? Тишина. Верно, и не может быть. До озера, где в пещере ты обретаешься, километры пути. Для проведения ментальной операции далековато. Наведаюсь к тебе обязательно, прибуду на остров и наведаюсь. У тебя единственного пропуск в мой чувствительный, нежный внутренний мир. Выяснишь, кто рылся в голове.

С другой стороны, зародилась одна маленькая идея. Возможно, и без мнемонических операций обошлось. Треклятая ведьма вытравила из меня всех пойманных на тот момент духов. Позже я запечатал дух Бал-Ара теневика. Вдруг это его знания?

В который раз я пожалел об отсутствии у меня знакомого ловца духов. Обо всех моих профильных способностях я и не слышал. А что, если одна из них наряду с распознаванием айгаты — овладение знаниями запечатанной жертвы? Физически я же в периоды частичного освобождения пойманных лоа изменялся, обретая черты их псевдоматериальных тел. Дух Бал-Ара ко мне попал свеженький, из родного умирающего тела. У него только знания были. Ни свойства творения протоплазменной плоти, ни силы, ни духовной регенерации за счёт поглощаемой айгаты. Он никого из братии духовных сущностей «скушать» не успел, и проявляется во мне таким выгодным образом. Иначе во время комы вырвался бы из «духовной темницы».

Блин, я, получается, теперь разбираюсь в колдовстве не хуже проучившегося годы ученика колдуна! И ритуалы, следовательно, могу проводить на порядок сложнее, из секретной работы с тенями. По уровню знаний приближаюсь к полноценному шаману либо уже владею необходимым шаманским минимумом. Трон-Ка, по слухам, своих ребят натаскивает жёстко. И действительно, порывшись в памяти, обнаруживаю такие знания о теневой магии, что аж слегка не по себе. Ловушка-призыв с элементами жертвоприношения, страж-тень… Это явно сложнейшие заклятия в арсенале теневиков.

Но чтобы обходить защитные чары, надобно отлично знать не только колдовство теней. К примеру, для обмана сторожевика на дереве достаточно прикинуться улиточником. Как? Элементарно выловить тролля из этого племени, срезать с него знак Озёрной Улитки и пересадить на себя. Болезненно чуточку, но эффективнее ничего не придумаешь, дабы не вызвать подозрений у создателя амулета. На войне незаметным проходом по территории врага не заморачиваются, разбивая сторожевики либо создавая заглушки, глушащие любые сторожевые чары. О проникновении сразу же узнаёт шаман, однако численность нарушителей границы ему не узнать до визуального контакта, оказывающегося для него, как правило, последним в жизни.

А ещё можно послать на разведку теневых духов. Они выполнят задание, если не доведётся им столкнуться с выпущенными стеречь леса лоа шаманов. И то шанс не выдать себя у теней довольно велик. Теневые перемещаются из проекции в проекцию, по так называемым астральным «теням», отбрасываемым духовными сущностями, и сливаются с ними, становясь невидимыми для духов. Они же и управляют проекциями, как им заблагорассудится, точнее, как выгодно пославшему их колдуну. Скажем, отправляю я собственную тень гулять по лесу. В ней теневой находится, он неотделимый от неё эдакий паразит, питающийся проецируемой энергией объекта. Проникает из моей тени в тень дерева и получает сведения о растении, соотносясь с его астральной проекцией. Отличное средство шпионажа.

Для боевых действий теневые тоже годятся. Они влияют на цель через проекции. Прицепляются к ним и изменяют, прикрепляя метку, проклятие или, наоборот, благословление. По проекции они пробираются в ауру и там осуществляют подрывную деятельность, заставляя разумного чахнуть, болеть и так далее. Обнаружить их крайне сложно. Они «врастают» в духовное тело, становясь его частицей, растворяются в нём.

Ох, и горизонты открываются. И самое главное — похоже, я умею всё это. И шпионить, и насылать проклятия с помощью теневых духов, и бороться с лоа. Бал-Ар, того не подозревая, сделал мне поистине царский подарок.

Итак, на что я теперь способен хотя бы теоретически? Боевой транс второго уровня, дающий силу, скорость и обострённое восприятие действительности — раз. Навыки работы с лоа — два. Теневое колдовство — три. Ну, и разное по мелочи вроде умения читать магические свитки, стругать амулеты, варды и прочее. Кстати, весьма приличные амулеты с учётом новообретённых знаний.

Единственная загвоздка в моём малом энергетическом запасе. Его реально расширить, прибегнув к накопителям айгаты, благо, таковых у троллей в достатке. Правда, они маломощны и действуют от шамана. Иными словами, влил энергию в амулет, потом вытянул. Дары духов-покровителей мне не подходят, они рассчитаны на покровительствуемых, у меня же покровителя нет и не будет. Не хочу зависеть от лоа.

Когда-нибудь отблагодарю Бал-Ара за знания, освободив его дух от проклятья. А сейчас у меня возникло громадное искушение испробовать обретённые возможности. Времечко опасное надвигается, и повышение уровня как нельзя кстати. Главное, не перенапрячься и не провалиться в откат на целый день.

Начну с простейшего, оно же фундаментальное в магии теней. Призыв теневого духа и управление собственной тенью. Айгаты потрачу, по прикидкам, половину запаса. Не критично, до озера восстановлюсь.

Вхожу в транс. Вернее, пытаюсь. У теневиков он особенный, нечто среднее между телесностью и ментальностью. Прежде всего, начинающему специалисту нашего с Бал-Аром общего профиля необходимо научиться видеть астральные проекции духовных сущностей. В любой из них живут теневые духи.

Закрыв глаза, я погрузился в телесность. Моё тело — комок энергетических потоков, в которых я должен разобраться. Они вынесут меня наружу, во внешнюю ауру. Оттуда в мир. Находясь в трансе, концентрируюсь на нитях-потоках айгаты и… внезапно оказываюсь на берегу реки, опрокинутый на спину рычащим Акелой.

Какого?!

Волк, удостоверившийся в моей дееспособности, отпрыгнул от меня и, припадая к земле животом, с прижатыми к голове ушами и топорщащейся шерстью на загривке рыкнул в заснеженную чащу.

Я рефлекторно нащупал и потянул из-за ремня метательный топор. Врага не видно, он прячется в лесу на расстоянии от нас, и вступать в бой я буду с дистанционным оружием в руках. Второй топорик занял место в другой ладони.

Тепло заполнило меня, взгляд заволокло на несколько неимоверно долгих мгновений алой пеленой. Я нырнул в себя и вынырнул уже в боевом трансе. Восприятие повышено, рефлексы приближены к максимуму. Неведомого врага глупо встречать наполовину вооружённым. Моё главное оружие до тех пор, пока не освою теневое колдовство — тело. Ну, и ум, само собой.

Тихо-то как в лесу. Птичка не кукарекнет, зверушка не крикнет. Зимой оно, конечно, тише, чем летом, но не до такой же степени. Напряжение хоть ножом режь.

А я тебя вижу. Из-за древесного ствола метрах в десяти от Акелы, справа, вырывается еле заметное облачко пара. Небось, уморился, отдышаться хочешь. Молодой совсем, неопытный. Был бы постарше, воздух выпускал тише и в другую сторону, чтоб не засекли.

Скрип снега под стопой, и слева от волка из-за дерева на миг показывается синяя перекошенная от напряжения и предвкушения победы морда. В носу и нижней отвисшей губе костяной пирсинг, из пучка волос на макушке костяная же заколка торчит. Брошенный мускулистой синекожей ручищей топор прогудел в воздухе и, если б не молниеносная реакция Акелы, уклонившегося в последний момент, быть зверю с раскроенной черепушкой.

Этот поопытнее и старше того малолетки-разведчика справа. Я бы не успел в него попасть, чересчур быстр. Метнул и замер на прежней позиции, рассчитывая на гибель волка. Не тут-то было. Акела рванул за ближайший разлапистый куст, припорошенный снегом, абсолютно бесшумно. Снежок под лапами, и то не приминается. Чудеса. Правду говорит зверомастер о задатках природной магии у белых волков, вот подтверждение.

Я так не умею, потому отбегаю в противоположную от волка сторону, отвлекая разведчиков. Накидка упала с плеч, она двигаться мешает. Мне ловкость нужна и скорость. В разведывательном отряде обычно трое охотников, двое молодых парней, не отличившихся на войне, и более опытный и умелый командир-ветеран. С парочкой ясно, а где третий засел?

Малолеток опасаться не стоит даже в ближнем бою. Я с ребятами из охранной дюжины вождя Водяных Крыс спарринговал и зачастую выходил победителем из тренировочных схваток. Разведчики им в подмётки не годятся. Попробовали бы они с ведьмой-оборотнем схватиться, вот я бы поглядел, сколько они продержались.

Действуем по схеме два на два. Акела пробирается к ветерану, я ликвидирую младшенького. По дуге обхожу дерево, за которым выдыхает пар разведчик, и запускаю топор. Оружие выбило щепу из ствола, полетело дальше, не задев врага, но заставив присмиреть. Боковым зрением слежу за волком. Его визави, очевидно, решил идти ва-банк. Вон, выскочил с копьём из-за совсем другого деревца. За кустарником прошёл, хитрец. Думал, застанет меня врасплох вместе с Акелой, а тут один я. И почему у тролля физиономия такая растерянно-удивлённая? Нет, ну, надо же такое изобразить на лице.

В растерянности синька пребывал недолго. Нет второй цели — не беда, я у него на виду. Определившись с противником, он ухнул и на ходу бросил в меня копьё, хватаясь одновременно за второй топор побольше метательного, заготовленный для совсем уж ближнего боя.

Его малолетний боец в ту же секунду выглянул из-за своей акации в самом, как ему, верно, кажется, неожиданном для моей личности месте, а именно снизу, бухнув в снежок боком. Вываливаясь из-за ствола, кинул ножи с обеих рук в меня любимого.

Мой запасной метательный топорик воткнулся ему аккурат в выпуклый лоб, навсегда отбив желание кидаться чем-либо в отдыхающего на свежем воздухе человека. Никого не трогавшего, между прочим, человека.

Выгибаюсь назад, пропуская чиркнувшее по кожаной рубахе копьё. Кремневый наконечник глубоко вонзился в дерево, древко задрожало. Сильный бросок. Не используй я боевой транс, пробило бы насквозь моё бренное тело. А вот ножи молодого синекожего воткнулись в снег, не долетев до меня. Скорее всего, разведчик отвлекал от командира.

Акела, где ты застрял? Меня убивать идут, твой выход.

Остающиеся метры тролль преодолел длинным прыжком, подняв над головой топор. Течение времени привычно замедлилось, показывая в деталях его действия. Сосредоточен, решителен, под синей кожей вздуваются мышцы. И почему разведчики пренебрегают одеждой? Не холодно им, что ли? Меховая набедренная повязка, поддерживаемая широким ремнём, и мокасины от простуды не уберегут. Для маскировки синька измазан белой краской, морда лица полосатая. Синий коммандос, блин, зимний вариант.

Копья у меня нет, у ивы оставил, потому-то разведчик такой резвый. Уклоняясь вправо-вниз, перекатом ухожу из-под каменного топора. На ноги встаю с кинжалом в руке. Промахнувшийся тролль взрыкнул от неудачи и развернулся ко мне, согнувшись. Собирается прыгнуть, и трёхрогу ясно. На этот раз он атаковал не сверху-вниз, а сбоку, горизонтальным махом намереваясь снести мою буйну головушку или в крайнем случае врубиться в грудную клетку. В ответ на агрессию командира резко приседаю, выбрасывая вперёд руку с кинжалом.

О ловкости синек ходят легенды. Замахиваясь, ветеран не стоял на месте. Он двигался, однако недостаточно быстро, чтобы увернуться от доброй имперской стали, впившейся ему в бок.

Твою же! Пальцы тролля железными тисками сдавили мне череп, угрожая раздавить, словно переспевший арбуз. Другая рука занесла топор для последнего удара. Думаешь, поймал? Выдернув клинок из живота синекожего, бью лезвием по его запястью. Скорее, скорее!

Топор будто бы неспешно, а на самом деле стремительно, опускается. В это время кинжал перерезает сухожилия на держащей меня ручище, и тиски-пальцы разжимаются, чем я беззастенчиво пользуюсь, на пределе доступной скорости уходя из-под каменного оружия. Мышечные микроволокна рвутся. Боль наступит позже, когда из боевого транса выйду.

Наплевав на соблюдавшийся до того режим тишины, тролль взревел. Добыча, то есть я, уходит, миссия становится невыполнима. С повреждённой печёнкой и одной рукой не побегаешь и противника не завалишь. Надежда на третьего бойца команды, зелёного новичка.

И надежда эта улетучилась из глаз разведчика с коротким вскриком, переросшим в булькающий хрип, донёсшийся из-за кустарника в нескольких метрах от меня. Акела не промахнулся.

Наплевав на боль и кровопотерю, синекожий ринулся в самоубийственную атаку. Топор в его здоровой руке точно ожил, самостоятельно мечась из стороны в сторону в попытках достать отступающего меня. Такими темпами он минут через пять максимум свалится обескровленный, его и добивать не надо. Подожду. Акела, не лезь. Отойди и постой в сторонке, не мешай двуногим выяснять, кто круче.

Движения тролля замедлились. Глаза постепенно затягивала мутная плёнка приближающейся смерти. Будь он берсерком, сумел бы направить боль в ярость и волевым усилием превозмочь слабость, продержавшись на порядок дольше в бою. Очевидно, боевым неистовством он не владеет и вот-вот упадёт. Он чаще останавливается и моргает, водя головой в поисках находящегося перед ним противника. В глазах у него темнеет. Наконец, разведчик, взмахнув напоследок топором, повалился на колено, тупо уставился перед собой и рухнул навзничь, запятнав брызгами крови снежную белизну.

С почином, Сандэр. Троллью кровь лить до сегодняшнего дня не доводилось, на одержимых да ведьмах тренировался. Двое клыков на моё ожерелье, один длинный от командира разведкоманды и короткий от подростка-разведчика. Нет, гордиться тут нечем, одного клыка довольно. Я не безымянный, чтоб зубы малолеток неоперившихся брать.

А ветеран-то крепкий попался, наверняка с заслуженным охотничьим именем. Чем пирсинга больше, тем у воина Огненного Жала многочисленнее победы над именитыми врагами. На принадлежность к предавшему нас племени указывают чёрно-красные татуировки, изображающие языки пламени на физиономии синьки. Язык — убитый противник. Лоб, щёки мертвеца аж пылают. Народу он отправил в Серые Пределы ого-го. С его репутацией телохранителем быть в охранной дюжине. Чего он в разведке забыл? Туда молодняк в основном набирают и сравнительно молодых ветеранов, не прославившихся в войне.

Хм… война с Чёрным Жалом набирает обороты. Судя по распластавшимся на бережку синькам, неподалёку крупный отряд. Топала разведка по направлению к деревне Улиткоголовых. Значит, туда направляется и маленькая армия. Ведьма, перебившая шаманов, оказала нападающим услугу. Чужаков сторожевики засекут, да передать сигнал о вторжении некому. Свидетелей разведчики аккуратно убирают. В итоге селение атакуют неожиданно. Идеальное нападение, кабы не досадная помеха в моём лице.

До перехода на второй уровень боевого транса около получаса. Успею добежать до деревни? Должен успеть. В запасе минут пять — десять, спустя которые сюда прискачет орава жутко злобных троллей, растатуированных языками пламени. Найдут трупы и ускорятся.

Ну, Акела, сбрасывай балласт из сумки, и бегом!

Глава 2. Чёрные Осы

Сутки самое меньшее без сознания проваляюсь, испытывая непередаваемые ощущения после отката. Боевой транс второго уровня отнимает у меня, в отличие от мага с нормальным запасом магической энергии, прорву айгаты. Эх, и почему на мою бедную голову сваливаются все эти проблемы?

Чего не хватало Огненным Жалам в составе союза озёрных племён? Уважение и почёт, хорошие отношения с Водяными Крысами, богатства, земли завались, так нет же, полезли на соседей, союзников предали. Да возникни у Жал проблемы, им на помощь все озёрники пришли бы. А теперь? Кровопролитная война с сопутствующим истреблением. Надо оно им было.

Вождь Чер-Джакал всегда отличался буйным нравом, соперничая с предводителем Водяных Крыс буквально во всём. Видимо, не смог стерпеть возвышения соперника, и решил отомстить, впутавшись в дела более крупных племён. Идиот. Ни он, ни его тролли не нужны желающим завоевать Зеркальное озеро Чёрному Копью и Мёртвому Медведю. Эти два племени настоящие игроки, остальные вроде Длинных Клыков по сравнению с ними мелкая шушера.

Ладно, ну их, пора о себе подумать и о том, как будем врагов останавливать. Бегу на всех парах по берегу Зеленушки, дыхание сохраняю, сердцебиение в норме. Все системы работают исправно, до перехода на второй уровень двенадцать минут. В мозгу словно часы тикают, секунды до окончания боевого транса отсчитывая. Половина расстояния до деревни. Не поспею до перехода. Быстрее бежать — себя гробить, приток айгаты к мышцам и внутренним органам увеличится, взамен потянет жизненные силы. И Акела вот-вот грохнется, язык болтается, но глаза упрямые, отставать не хочет.

Итак, что могут противопоставить улиточники Жалам? Высокий частокол с бойцами, метающими сверху на подступающего неприятеля дротики, отчаянных женщин, редких стариков и детей, привыкших бороться до последнего. Вооружение у охранной дюжины, разреженной ведьмой, кстати, отличное. Иными словами, неполный десяток стальных и зачарованных каменных копий наберётся. Добавим старика шамана и четверых его учеников. Охранные чары наводить некогда, однако и Анг-Джина с его ребятами предостаточно, чтобы дать по носу маленькой армии синекожих. Разумеется, при условии отсутствия в этой армии колдунов и главы клана с телохранителями.

Шансы отбиться приличные вроде бы. К тому же, меня и белого волка со счетов сбрасывать рановато.

За излучиной реки открылся вид на выдвинутые деревянными зубами брёвна частокола и приоткрытые ровно на столько, чтоб протиснулся тролль с тушей на плечах, створки ворот. Дозорные на частоколе удивлённо показывают на меня пальцами. Чего тычешь, бескультурщина? К шаману гони и лидеру бывшей охранной дюжины, они нынче в селении и клане главные.

— Огненные Жала идут! — крикнул я на подходе к воротам.

Ишь, оживились. Часть синек с частокола как ветром сдуло, докладывать побежали. Я за вами, мне с Анг-Джином переговорить надобно. Пропустив нас с волком в селение, створки захлопнулись, и синьки сноровисто принялись сооружать под ними баррикаду из брёвен.

— Акела, здесь жди, — белобрысый бухнулся у порога хижины шамана в сугроб.

Тысячи иголок пробили мою кожу, впившись в мышцы. Кровь потекла быстрее, наполняя меня теплом. Привет, второй уровень боевого транса.

Выскочивший на улицу шаман встретил меня во всеоружии — из-за спины торчат деревянные и костяные варды, на шее штук десять амулетов, запястья и щиколотки в колдовских браслетах. Ко всему прочему, старикан держал два шаманских жезла, по одному в руке, и в жёлтых зубах сжимал дымящую веточку третьеглаза. Вид при этом у него был весьма кровожадный. Он вопросительно кивнул мне, спрашивая, мол, почему переполох?

— На нас с Акелой отряд разведчиков Жал нарвался, шли они к деревне, — коротко пояснил я.

Бегло брошенного взгляда на окровавленную морду волка старику хватило для полного понимания ситуации.

— Нур-Ганнак! — От необыкновенно мощного рёва шамана с веток деревьев осыпался снег.

Синекожие в деревне ссутулились, замерев на миг от раскатистого звука, и продолжили готовиться к визиту незваных гостей.

Бывший зам лидера охранной дюжины вылетел из дома вождя, точно ошпаренный, в одних коротких кожаных штанах, зато с громадным стальным топором. Бешено заозиравшись, он удивлённо воззрился на Анг-Джина. Небось, подумал, сам Великий Дух явился и выкрикнул его имя.

Удивляюсь, насколько организованными бывают в случае опасности синьки. Будто учения проводят ежедневно, отрабатывая тактику обороны и нападения. Все, от мала до велика, занимались делом. Женщины с ребятишками сносили припасы в хижину вождя — самое укреплённое место в деревне, туда же новорождённых складывали. Подростки бегали по улице, вооружённые дротиками, метательными топорами и ножами, занимая позиции на крышах домов. Прорвавшихся через частокол вражин они осыплют смертоносным дождём и приостановят на пути к дому вождя. Там ученики шамана с молодыми троллами будут держать последнюю линию обороны.

Воины с шаманом собрались у частокола. Дозорных, следящих за местностью снаружи деревни, срочно отозвали. Они в селении нужнее. Шаманская разведка оповестит о приближении Жал. Старик озаботился, расставив новые сторожевики в окрестном лесу. Нарушителей амулеты засекут на подступах к селению, дав возможность произвести предупредительный залп тяжёлой артиллерией, то есть охранными духами.

Систему защиты разработал прошлый верховный, Гал-Джин. Учитель же её дополнил и усовершенствовал по своему вкусу. Вернее, начал дополнять. Хорошая система месяцами создаётся. За седмицу старик успел переориентировать амулеты и содержащие духов варды на себя и установить сторожевую завесу из улучшенных сторожевиков.

Я с Анг-Джином взобрался на деревянный помост под частоколом, служащий площадкой для обозрения. С нами были воины из бывшей охранной дюжины и их нынешний лидер Нур-Ганнак, в спешке натянувший ноговицы. На соседних площадках охотники племени с дротиками и копьями.

— Кто-то идёт, — негромко промолвил старик, вглядываясь в чащу.

— Не Жала? — уточнил командующий военной элитой клана.

Шаман хмыкнул, что означало, вероятно, «Кабы я знал».

— Мешает определить, кто именно. — Скривившись, старик презрительно сплюнул. — Проклятые колдуны поставили чары Туманной Стены. Из-за них все сторожевики насмарку. Ничего, они у меня узнают, каково глушить амулеты Анг-Джина!

Сорвав с шеи похожий на серую жемчужину предмет, висевший на волосяном шнурке, тролль зло произнёс короткое активирующее заклинание и пальцами разломил шарик.

За чащей ухнуло, и над деревьями мягко засиял призрачным светом колдовской барьер. Вот это я понимаю — усовершенствовал сторожевики. Они не только передают инфу о нарушителях, а ещё и создают астральное препятствие на пути духовных сущностей. Судя по исходящей от преграды ауры, напитана она силой под завязку. Такая и старших лоа на часы задержит, младшим на неё кидаться бесполезно.

— Пусть повозятся, пока мы с их разведкой разберёмся, — злобно усмехнулся шаман. — Плохо, часть Туманной Стены просочилась. Ну да ничего, рассеется. Без единения с колдующим она простой туман.

Из леса волной хлынула клубящаяся серость, расплескавшаяся под частоколом. Я ощутил содержащиеся в ней остатки айгаты колдуна. Потянуло сыростью, гнилью, застоявшейся водой болота. В ней различались примеси чужой духовной энергии, холодной и зловонной, словно гниющий в сточной канаве труп.

Они пришли из растворяющейся мглы. Три высокие уродливые фигуры, горбатящиеся, длиннорукие и коротконогие, непохожие на троллей и вместе с тем напоминающие улиточников спиральными орнаментами татуировок на обнажённых плечах и торсах.

— Думаю, говорить о приближении Огненных Жал, выдавая себя за ваших охотников, и просить впустить нас бессмысленно без туманных чар нашего хозяина, — изрёк средний в тройке, остановившись у ворот и задрав головешку кверху. Его буркала глядели поверх зубцов заострённых брёвен частокола, за которыми скрывались до поры воины.

— От вас несёт разложением на весь Ксарг, поэтому да, глупо притворяться нашими соплеменниками, — согласился, не показываясь, Анг-Джин. На своём шаманском жезле он поспешно вырезал ритуальным ножом знаки защиты от болезни. — Можете сразу сбежать, ибо задание хозяина вы не выполнили, и вас ждёт наказание от него. Осмелитесь напасть на нас — скормлю слякотникам.

Пришельцы рассмеялись.

— Слякотники убираются с нашего пути, почуяв нас, — пробасил стоящий слева в тройке. — Надеешься справиться со старшими лоа, смешной старик? На старости лет у тебя помутился рассудок. Ты ведь тот самый Анг-Джин, старейший шаман Озёрной Улитки?

— Старейший и величайший, не считая великих колдунов древности, — поправил старикан. — Хочешь потягаться со мной, глупец?

Очередной взрыв хохота перерос в оглушающий рёв. Не тратя больше драгоценного времени на разговоры, трио приступило к действиям.

Синяя кожа на стремительно вздувшихся конечностях лопнула, обнажив сочащиеся желтоватой слизью мышцы. Головы сплющились, из выдвинувшихся вперёд нижних челюстей вывалились распухшие языки, налитые кровью глазные яблоки чуть ли не вышли из орбит.

Никогда ещё я не видел зрелища отвратительнее. Раздувшиеся, будто у утопленников, тела покрыли гноящиеся язвы, кожа зеленела и отслаивалась, местами оголяя кости. Из удлинившихся пальцев высунулись влажные массивные когти, окончательно превратив троллей в чудовищ.

Наблюдающий за ними в щель меж брёвнами, как и я, синекожий воин отпрянул и чуть не упал с наблюдательной площадки. Я, и то невольно подался назад, чтобы не видеть оскаленных клыкастых пастей и жутких физических оболочек лоа.

— Всем прочь от частокола! — рыкнул шаман. — Не подпускайте их близко к себе!

Резонное предупреждение. От чумоносцев надо держаться на порядочном расстоянии, или рискуешь попасть под распространяемые от них миазмы и умереть. Ни один лекарь в империи без магического образования не вылечит от этих паразитов.

Чумоносцы одни из опаснейших лоа. Они происходят от погибших от смертельной болезни разумных, не похороненных надлежащим образом. К примеру, ушёл в лес больной синька и пропал. Дух покойника не находит дороги в Серые Пределы и, если его не поглощает кто посильнее, вселяется в живое существо. Животное умирает вроде бы от болезни, а лоа превращается в морового духа, чумоносца, как его величают людские и эльфийские маги. Вселяясь в разумного, он питается его энергиями и при надобности поддерживает носителя, трансформируя в привычную для себя форму.

Массу народу извело трио под воротами улиточников, развившись в старших лоа. Поработивший их колдун очень силён, не слабее Анг-Джина.

Убивать одержимых придётся долго. Хуже всего то, что без ритуала запечатывания духи из мертвецов разлетятся по деревне, нападая на каждого, не защищённого охранными чарами. Запечатать в бою чужаков трудно, это под силу группе шаманов. Ну, или ловцу духов с хорошим шаманско-воинским снаряжением.

Синьки дружною толпой отхлынули от частокола, остались лишь старик да я, готовящиеся сталью и колдовством встретить врагов. И вовремя. Несмотря на комплекцию и габариты, вроде бы не способствующие скорости и ловкости, моровики синхронно прыгнули на брёвна. Средний полметра не достал до остроконечной верхушки. Стена завибрировала от удара, послышался стук и скрип. Тройка повисла, вцепившись когтями в укреплённую чарами древесину.

Средний из трио скакнул, взвившись над частоколом, и перелетел через брёвна с метательным топором в подставленном под удар брюхе. Блин, потерял оружие, из вонючей туши, окружённой болезнетворными миазмами, его не вытащу. Не заботясь о правильности падения, чумоносец гулко приземлился на четвереньки. Торчащая из живота рукоять его не беспокоила. Глубоким вдохом втянув воздух и лениво отбив лапой-рукой парочку летевших в него дротиков, он раздулся, точно чудовищная жаба, и резко выдохнул облако зеленушного пара. Оно обволокло его, полностью скрыв, и начало неспешно расползаться по деревне.

Твою же… слов цензурных нет. Дичайший гибрид больной кучей всевозможных болячек жабы и тролля замаскировался, и достать его, не входя в опасное облако, проблематично. Разумеется, нормальными средствами достать.

Я сиганул с площадки как можно дальше от зловещего пара. Акела рычал и кусал себя за хвост, но в атаку бросаться тоже не торопился, высказывая всё, что думает о вражине, с безопасного расстояния. Провокатор. Дескать, вот ты у меня где, зараза ходячая. Выйдешь из укрытия, я тебя мигом загрызу, как блоху с хвоста.

То ли чумоносец не понимал волчьего, то ли ему плевать на отношение белого волка. Вылезать на свет он не собирался, передвигаясь вместе с облаком. Его осыпали дротиками, топориками и копьями. Реакции ноль. Похоже, лоа вознамерился, не мучаясь с отловом двуногой пищи, спокойненько накрыть селение и всех живущих в нём ослабляющими миазмами, после чего попировать на больных троллях, выпивая из них энергию. Незачарованное оружие ему не вредит, большинство бросков впустую из-за зелёной завесы. Раны от попаданий затянет без труда. Башку-то ему в пару не отрубят. Против одержимого обезглавливание с поражением сердца только и действует. Ну, и полное телесное уничтожение, само собой.

Чем бы его оттуда выбить? Другие могут не видеть и не слышать его, однако, я его прекрасно ощущаю. Понятия не имею, почему я знаю, где он находится. Железная уверенность, основанная на подсознательном восприятии. Да и обострённый боевым трансом слух помогает определить, откуда доносится шорох неторопливых шагов моровика.

Над частоколом поднялись морды родичей вонючки-одержимого. Подтянувшись, они перебросили свои туши через заострённые брёвна и упали на обзорные площадки, хрустнувшие под их весом. Оказавшийся между ними Анг-Джин за секунду до этого воткнул в стену варды и в ускоренном темпе читал заклинание, сложив на уровне солнечного сплетения жест, обозначающий взывание к духу-покровителю. От него начинало исходить свечение, переливающееся оттенками зелёного и обволакивающее наподобие магического покрова. Вокруг образовывалась спираль улиточной ракушки, очевидно, заставляющая чумоносцев колебаться и не нападать. Они в нерешительности вертели башками, словно не понимая, что делать.

Старикан, парочка на тебе, я беру третьего. Сердце надо поразить… размахнувшись, я подскочил к краю облака и бросил копьё. Сталь исчезла во мгле, откуда раздалось утробное рычание. Боли в нём не было, лишь недовольство из-за потревожившего планы буйвола-трёхрога комара. Попади я не в сердце, одержимый и не повернулся бы, а тут заволновался, запаниковал. Вдруг его так же и головы лишат? Быстренько вытащить копьё из груди и кинуться на неожиданно открывшегося врага, такова примитивная задумка старшего лоа. Он уверен, я могу ему навредить. От угроз духи его уровня привыкли избавляться немедленно.

Мне нужен топор, и желательно побольше, чтоб ударом перерубить толстую шею моровика. Каменный, металлический — всё равно, главное размер. Отбегаю от облака, оно следует за мной, подтверждая догадки относительно намерений чумоносца. Из зелени выстрелило щупальце толщиной в палец и выбило кусочки мёрзлой земли у меня из-под ног. Ух ты, какие мы агрессивные и озабоченные своей безопасностью! Метательным топориком перерубаю зеленушный отросток и отпрыгиваю. Отрубленное щупальце задёргалось, расплёскивая мутную бледно-зелёную жидкость, чумоносец заверещал диким кабаном-мохнорылом, достоинство коего ущемляют грубейшим образом. Сам виноват, нечего раскидывать тентакли под ноги разумным.

«Опасность!!!» — взвыла сирена инстинкта самосохранения, отбрасывая меня с траектории полёта атаковавшего с обзорной площадки моровика. Тот, точь-в-точь громадный снаряд, врезался в землю и пропахал собой порядочную канаву. Не давая ему подняться, я броском всадил топорик ему в основание черепа. Подлетевший к растянувшемуся одержимому воин из бывших телохранителей вождя взмахом каменного топора снёс уродливую голову.

Из шеи смрадным потоком полилась зловонная жидкость, испаряющаяся на солнечном свете. Угодивший под неё тролль охнул и отступил на шаг, покрываясь красными язвами. Горло синекожего разбухло, и он, выпучив глаза, рухнул на колени, после чего упал в конвульсиях.

Зарубка на будущее: не дышать и вообще не подходить к раненому чумоносцу, насколько это возможно.

Есть ещё вариант поглощения айгаты моровика. Болезнетворное облако, выдыхаемое им, равно и миазмы, состоят из его духовной энергии. Я могу её поглотить, как делал в логове ведьмы с одним не в меру игривым реликтом минувших эпох, плевавшимся огнём. Только поглощение я использую в крайнем случае, больно дорого оно здоровью обходится.

Хм. В подземном храме сущность пакваджи была для меня вредна из-за специфики ведьминого потомка. Здесь же обыкновенный лоа без опасных примесей энергии Шуб-Ниггурат. Запечатывать его и впитывать айгату, конечно, будет мерзко. По сравнению с ним вкус духа самой ведьмы, напоминающий сырую разлагающуюся плоть, — нежен и свеж. Ненавижу запечатывать чумоносцев и прочих концентрированных в астральном плане болячек.

И откуда мне знать, каково их запечатывать? Странные мысли иногда посещают меня, странные и подозрительные, не нравятся они мне.

Хороша штука всё-таки боевой транс второго уровня. Ускоренное и обострённое восприятие даёт массу времени для анализа ситуации при медлительности противника.

Безголовая туша, поднявшись на четвереньки, ощупывала землю передними лапами, тьфу, руками в поисках потерянной башки, которая, в свою очередь, отрастила из обрубка шеи бахрому крошечных щупалец, похожих на белесых червей, и двигалась зигзагами навстречу туловищу. Заменяющая кровь жидкость натекла в лужу и испарялась, окутывая моровика буро-зелёной полупрозрачной взвесью, защищающей от синекожих.

— Копьё! — крикнул я ближайшему синьке.

Сообразительный тролль кивнул и кинул мне оружие, схватившись за топор. Отличное копьё с кремневым наконечником, заговорённое. Ишь, вырезанный на древке знак Озёрной Улитки поблёскивает. Ну, пора убивать одержимого и экспериментировать с энергетическим поглощением.

Прыжок к пухлому тулову, впитывание окружающих миазмов, удар каменным наконечником в сердце. Головешка в последний момент аж пасть открыла от удивления. Протоплазменные черви-щупальца уронили её, рассыпавшись белым порошком.

Лоа вырвался из уничтоженного носителя и попал в расставленную мной ловушку. Его затягивало в прикоснувшуюся к мертвецу ладонь. Он сопротивлялся, оглашая астрал отчаянными воплями, заглушавшими эманации и ауры духов. Поздно, ты мой. Раньше думать надо было, на кого роток разеваешь.

По предплечью и плечу отвратная айгата перетекала в грудь и район солнечного сплетения. Она ощущалась как дурно пахнущая жижа. Более мерзостной энергии мне запечатывать не доводилось. Не подцепить бы от неё какую-нибудь хворь.

Окончание поимки вызвало сытость и отвратительное послевкусие.

Один готов, второй на очереди. Эй, в зелёном тумане, ты копьё моё вытащил? Нет? Тогда я иду к тебе. Да не реви ты так в астрале, всех духов распугаешь. Эманации от тебя расходятся, точно от старейшего лоа. Вылечить сердечко пытаешься, вбухивая прорву айгаты в него? Напрасно, энергетический центр живого не лечится вот так просто, а из тебя хреновый кардиолог, уж прости за прямоту. Это не голову на место пришпандорить нитеобразными щупальцами из псевдоматерии.

Мимо пролетел третий моровик, не вписавшийся в стену излишне близко стоящей к частоколу пустой хижины и заваливший её на себя с частью крыши. Ему деревянные балки по кумполу, что слону дробина, вон, встаёт, но на ногах держится нетвёрдо, качается, словно пьяный. Анг-Джин, ты чего сотворил с практически безобидным одержимым, а, старый затейник? Шаман с кровожадной физиономией, не сводя глаз с чумоносца, сиганул вниз с обзорной площадки. Его окружала полупрозрачная раковина из айгаты, под ней собралась водяная линза. Оказавшись на земле, старикан выстрелил из линзы тоненькой струёй сжатой гигантским давлением воды. Струя резанула по обломкам тролльего жилища и располовинила моровика от плеча до паха.

Я раньше наивно полагал, водяная техника улиточников в связке с раковиной только с ног сбивает и оглушает временно. Модифицировал её Анг-Джин.

Возвращаюсь к своим баранам, вернее, барану. Облако от него распространялось с повышающейся скоростью, вплотную подбираясь ко мне. Где-то тут топор валяется. Ага, нашёл. Тролль его стиснул, очевидно, надеясь умереть с любимым оружием в руках. Не получится, и тебя вылечат, и меня. Рановато тебе в Серые Пределы, нет там ничего, стоящего твоего внимания, уж поверь. Хмуро, сыро и грустно, личности всякие тёмные ходят, охотятся на беззащитных духов недавно почивших разумных и полуразумных.

С одолженным у синекожего топором я ступил в зелёную мглу, расстилающуюся от второго чумоносца. Тот проворно бежал ко мне на четвереньках. Копьё, пробившее грудную клетку, дрожит на каждом шагу, пасть скалится рядами кривых острых зубов. Э, с таким прикусом тебе прямая дорога к стоматологу, дружок. И ветеринару, ибо людской лекарь лечить тебя откажется, утверждаю со стопроцентной гарантией.

По мере сближения со мной бока одержимого вздувались, и на расстоянии метров пяти из них, прорвав кожу и мышцы, выскочили покрытые шевелящимися короткими отростками щупальца толщиной в руку человека. Они шумно вспороли воздух, меня на прежнем месте не обнаружив. Попасть в использующего второй уровень боевого транса, с их-то медлительностью? Ха-ха три раза.

Удар, смещение в сторону от извивающихся тентаклей, ещё удар, и башка катится по промёрзшей земле. Щупальца опали безжизненными канатами, ураганно разлагаясь. Погоди, болячка ходячая, я не закончил. Прикладываю ладонь к горбатой спине и втягиваю ослабевшего лоа. Абсолютно здорового, полного энергии духа запечатать нереально, надо сначала его заставить потратить айгату. Воля ослабнет, и можно брать.

Моровик бился вытащенной на берег рыбёшкой, покуда полностью не запечатался. Боевикастые ребята чумоносцы, редко кто столь яростно противится поимке. Управлять ими будет сложно.

Облако болезненной зелени таяло, впитываясь в меня. Без поддержки эманациями создателя оно безвредно. Ну-с, приступаем к оставшемуся хулигану.

Поправочка: оставшихся нет. Рассечённый на куски одержимый неподвижно лежит грудой осклизлого мяса, покинувшего его духа сжигает исходящая от шамана яркая аура Озёрной Улитки. Покровительница племени не терпит болезни, считаясь величайшей целительницей среди старших лоа и непримиримым уничтожителем моровиков. Её, помнится, изредка называют Истребительницей Мора. В общем, попал чумоносец.

Ох, блин, до чего же противно. Моровиков больше ловить не буду. Лучше изучу у Анг-Джина целебную ауру, уничтожающую болячки, и примусь выжигать заразных лоа, рискнувших перейти мне дорогу.

В сознании промелькнула шальная мысль: зачем учить, если можно запечатать саму Озёрную Улитку, предварительно вызвав её из мира духов? Она пойманных чумоносцев автоматически ликвидирует и на меня подействует благотворно, исцеляя раны и не подпуская болезни. О простуде и прочих неудобствах, связанных с сезонными перепадами температуры, забуду.

Только хлопотно ловить покровителя племени. Тролли могут обидеться. Оно мне надо, из спасителя превращаться во врага народа?

Я обвёл взглядом деревню. Кроме бывшего телохранителя, угодившего под испарения протоплазменной заразы, никто не пострадал. Старик выглядит бодрячком. Судя по сверкающим глазам, его тянет на подвиги, но он сдерживает свою кровожадную натуру.

— Мейзо, чтоб тебя пещерный медведь отлюбил, беги помогай Бзину! — прикрикнул он на высунувшегося из шаманского жилья ученика. — Он вот-вот к предкам уйдёт. Нур-Ганнак, воины — на частокол! Жала продавили духовную стену и идут к деревне.

Я запрыгнул на обзорную площадку, за мной взобрался приглушивший ауру и частично снявший защитную раковину астрального барьера старикан.

— Сторожевые амулеты разбили, урхидлаки коршатун, — выругался шаман. — Сколько прошло, не понять. С ними могущественный шаман, и не один. Подчинить моровиков дорогого стоит, они своенравны и набрасываются на хозяина, непривязанные к нему прочными чарами.

Анг-Джин сложил пальцы подобием спирали и пробормотал заклинание. Над селением вспыхнул призрачным светом и погас соединённый с тотемным столбом купол в форме улиточной раковины.

— Туманная Стена в деревне нам не грозит, — пояснил он.

Другие заглушки, подозреваю, тоже. Зато физическое проникновение вполне вероятно. И от старших лоа барьер не защитит. Одержимые пролезли же.

Вскоре в лесу заколебались ветви кустов, и это в безветренную погоду. На открытое пространство между чащей и частоколом вышел небольшой отряд из полутора дюжин троллей. Все статные, жилистые, вооружены по высшему классу, каменное оружие у единиц, в основном сталь. Я насчитал десяток охотничьих ожерелий. Из всех выделялись двое — двух с лишним метров росту гибкий, точно лесной кот, синекожий с татуировками на лбу, изображающими чёрных ос в языках красного пламени, и молодая тролла чуть пониже его в длинной кожаной рубахе с разрезами на бёдрах, подпоясанная ремешком. Ожерелья на ней лежали широкой полосой, скрывающей грудь. Лоб окольцовывала такая же татуировка, что и у её одноплеменника. В обоих прослеживались общие черты, наводящие на мысли о кровном родстве.

Тату, ожерелья… Да нас почтили визитом знаменитые Зар-Джак Восемь Ножей, вождь клана Чёрных Ос, и его сестра Валлана Ведьма! Интересная компания. Об этой парочке я слыхал, они герои войн за Зеркальное озеро. Воин, не имеющий равных в родном племени, и повелительница духов воздуха, исполняющая обязанности шамана. Вместе они непобедимая команда. По слухам, никому не удавалось победить Зар-Джака, поддерживаемого духами Валланы. Они едва не угрохали Ран-Джакала с Гвардом в войне Огненных Жал против Водяных Крыс и Каменных Клешней.

Твою же дивизию, послали предки противников. Сопровождающие их тролли — охранная дюжина, основная часть отряда остаётся в лесу и наверняка сейчас окружает деревню. И где-то затаился хозяин моровиков. Валлана, насколько мне известно, специализируется исключительно на лоа, связанных с воздухом, и элементальных духах.

— Можете не прятаться за частоколом, я всё равно вижу вас, дети Озёрной Улитки, — типа поздоровалась ведьма. — Не бойтесь, я не сглажу, и в вашу сторону не полетят дротики и топоры наших воинов, если вы покажетесь из-за укрытия. Мы хотим говорить с вами.

— Мы — Чёрные Осы, — перехватил этафету парламентёра вождь. — Я Зар-Джак, Владыка Восьми Ножей, хочу говорить с повелителем племени Зелёных Улиток и клана Улиткоголовых.

Угу, владыка. Приставка «Джак» означает «малый властитель», лидер рода. Чтобы стать настоящим владыкой, нужно завоевать власть в целом племени, получив признание клановых предводителей.

Старый шаман осторожно приподнялся над частоколом. Он, пожалуй, главный в деревне до выборов нового вождя.

— Я Анг-Джин, — представился он. — О чём ты хочешь поговорить со мной, отродье взбесившейся дикой пчелы?

Загнул старикан. За обращение, оскорбляющее и вождя, и дух покровитель клана, синекожие привыкли разбивать дерзким типам головы первым, попавшим под руку камнем, а за неимением булыжника — душить наглеца голыми руками. Обратившись так к Зар-Джаку, Говорящий с Духами подписал себе смертный приговор. Ишь, вождь Чёрных Ос аж потемнел от возмущения. Сестричка его, наоборот, побледнела, стискивая нервно колдовской жезл.

— Ты зарос мхом в своём отшельничестве, старик, и не знаешь, на кого открыл пасть, — процедил главный во вражеском клане. — Спроси у своих троллей, кто такой Зар-Джак.

— Да мне, — шаманюга отпустил длинное заковыристое ругательство, в переводе означающее полнейшее равнодушие к титулам, положению и славе собеседника. — Ты приполз к моей деревне болтать языком, точно бык-трёхлетка, — очередное виртуозное ругательство, которым я даже заслушался. Умеет старик материться, ничего не скажешь. У вождя от наглости Анг-Джина, похоже, вот-вот пар из ушей пойдёт, и он скомандует штурмовать частокол. — Или пришёл дело говорить? Так говори, не трать моё время напрасно.

— Не пристало глупому колдуну называть вождя, — начала было ведьма, но шаман её грубо перебил.

— Мне лучше знать, как именовать твоего братца. Придержи язык за зубами, женщина, когда беседуют мужчины, не то лишишься и языка, и зубов. Думаешь, я спокойно буду лясы точить с теми, кто вселил моровиков в моих троллей?

Твою же дивизию, шаман улиточников тип с ярко выраженными суицидальными наклонностями. Оно, конечно, ясно, на деревню всё равно нападут. Он это понимает и не отказывает себе в удовольствии костерить врагов, на чём свет стоит. Шансы у нас в бою мизерны. Анг-Джин сам восстановился от комы, да систему защиты до ума довести не успел. Амулеты-накопители духовной энергии израсходованы в борьбе с сэккой, он использовал на раковину немало айгаты, пусть и частично заёмной, от Озёрной Улитки. Вражеские шаманы, напротив, свеженькие, лоа заготовлены ими заранее. Устроит Валлана армагедец локального масштаба с призывом штормовых духов, и конец обороне. Её напарничек завершит начатое ею, добив учеников верховного, сидящих в хижине шамана.

С другой стороны, на кой Осам с нами разговоры разговаривать? Напали бы без прелюдии. Эффект внезапности потерян, диверсионная группа уничтожена. Нет, побаиваются они старикана. Слава о нём гремела задолго до рождения Зар-Джака, благодаря ему племя улиточников до сих пор существует, и относиться к нему пренебрежительно не следует. Анг-Джин испытывает врагов, провоцирует их на необдуманные действия. Гнев в бою плохой советчик, и старик, понимая слабость Ос, пытается снизить эффективность их возможного нападения.

— Твой карманный мягкотелый пролил кровь моих соплеменников прежде, чем мы напали на твоё мелкое селение, — зарычал вождь. — Мы в праве ответить!

— Хочешь сказать, не Огненное Жало напало на отряд Водяных Крыс, в котором был мой ученик?

Ну, не совсем твой. Правильнее сказать — вероятный ученик, на тот момент учившийся колдовству у верховного шамана Гал-Джина. Эх, Варк-Дан, Варк-Дан, где ты теперь с ребятами и Алисией?

— Клянусь памятью предков, я вырву когда-нибудь твой поганый язык и засуну тебе в задницу, хорёк вонючий! От старости разум у тебя помутился, и его забрали с собой злые духи, с которыми ты беседовал долгими зимними ночами. С твоим учеником всё в порядке, он с нами цел и невредим. Пока невредим.

Улиточник с Осами? Проклятье, от догадок мозги закипают. Если отряд Зар-Джака таскает его повсюду с собой, то наиболее вероятны два варианта: он предатель, перешедший к врагам, либо заложник с перспективой стать угул-джас, священным жертвенным мясом, предназначенным духам предков. Нетрудно предположить, мои ребята, выжившие у Лысого Холма, тоже у вождя Ос.

Для полноценного анализа критически не хватает информации. Возможно, Зар-Джак блефует, стремясь показать, насколько крут. Как его заставить показать Варк-Дана?

— Язык у вождя Чёрных Ос длинный, привык, верно, лгать под стенами чужого селения, — о, Анг-Джин назвал его вождём, прогресс налицо. До уважительного обращения рукой подать. — Чем ты докажешь сказанное?

Предводитель клана жестом подал знак телохранителям. Из зарослей вытащили избитого, окровавленного синекожего в изорванной одежде. На шее у него висело ожерелье ученика, по нему и клановым татуировкам на плечах я опознал парня, ходившего со мной на ведьму.

— Узнаёшь, отрыжка слякотника? — Зар-Джак ухватил заложника за торчащий на макушке клок смоляных волос и приподнял ему голову, давая рассмотреть затёкшее от побоев лицо в завитках улиточных тату, еле заметных из-за сочащихся из ран крови и сукровицы. — Нет? Тогда я прирежу эту падаль, — у горла тролля блеснул обсидиановый ритуальный кинжал.

— Да, — вытолкнул из себя шаман слово. — Чего ты хочешь, вождь?

— Немного, — тролль отпустил волосы парня, и ученика утащили прочь. — Клан Улиткоголовых богат, известно всем озёрникам. Вынесите за ворота всю олифантову кость из закромов Бена-Джака, бобровые шкуры и половину запасов вяленого мяса, рыбы и грибов деревни. Сделаешь, и мы уйдём. Откажешься, и я заброшу через частокол голову твоего ученика перед тем, как ворота снесут мои шаманы, и в селение ринутся воины с одержимыми. Они уже окружили вас и острят копья и топоры для битвы.

Из леса показались несколько дюжин синек, вооружённых до зубов. За ними вырастали фигуры следующей волны, состоящие из прошедших не одно пекло сражения ветеранов постарше.

При имеющемся раскладе мы проиграем, унеся в Серые Пределы минимум треть штурмового отряда Ос. Тролли второй линии увешаны амулетами по самое не могу. Хорошо постарались колдуны. Никак, массовое производство оберегов наладили.

— И выдай мягкотелого, отправившего к предкам моих разведчиков, — добавил требование вождь.

Ну, ничего себе, запросы! Я рыжий разве? На счету Анг-Джина и Нур-Ганнака Ос гораздо больше, их не трогают. Ох уж эта гибкость ума и морали синекожих. Старикана пообещали убить противоестественным способом в неопределённом будущем, меня же подавай им немедленно. Клан и покровителя я не оскорблял, а на войне убивать предки велели. Какое преступление?!

Шаман состроил кислую мину.

— Олифантову кость, так и быть, подарю с припасами, а на человека пасть не разевай. Поклянись кровью рода, что не причинишь вреда улиточникам.

— Не выдашь мягкотелого, ученик останется у меня. Я сказал, — припечатал Зар-Джак.

Проблему необходимо рассматривать с разных сторон и находить в ней возможные выгоды. Какую пользу содержит для меня пребывание у Чёрных Ос? Я удостоверюсь, есть ли в заложниках Алисия и ребята. Убивать меня в скором времени не планируют, я им пригожусь при переговорах с Водяными Крысами. Ран-Джакал и Гвард наверняка на хвосте этих пчеловодов-любителей. Вождь со своими банально сбегают, поэтому и требуют провизию. Не нападают они по той же причине. Вождь бережёт воинов для схватки с преследователями.

По соседству с улиточниками племя Длинных Клыков, гипотетических союзников Огненного Жала. Туда-то Осы и навострили лыжи, зуб даю. За олифантову кость и шкуры купят себе безопасность, ещё и наймутся на службу. Подобное редкость у троллей, но вполне вероятно. Воины у Зар-Джака отличные, сам он знаменит в окрестностях Зеркального озера и соседних племенах, слава о нём до пограничных фортом империи доходит. Его поселят на птичьих правах, естественно. В надвигающейся войне он отплатит озёрникам за вынужденный побег, жестоко отплатит. Тролль мечтает о владычестве над Огненными Жалами. И местом вождя племени он не ограничивается. Амбиции у синек ого-го.

У Ос нынче основная задача — пробиться к Длинным Клыкам. До них пару дней пути. В общем, до послезавтра меня не убьют. Наверное. Зато о судьбе ребят с Алисией разузнаю, и деревня улиточников уцелеет. А дальше, глядишь, подоспеют Водяные Крысы на выручку, и обменяют Осы нас на беспрепятственный проход по землям озёрников. Или сам выкручусь. О моих проявившихся способностях Жала не в курсе.

С другой стороны, что, если Зар-Джак без проблем уйдёт к Длинным Клыкам, и его не догонят наши? Заложника тупо зарежут, чего синьки почти никогда не делают? Они с умом привыкли распоряжаться жизнями недругов. Итак, тупо не убьют, а прикончат с максимальной выгодой. Скажем, продадут — подарят — одолжат — нужное подчеркнуть — хозяевам племени, куда вольются. Человек ценный заложник, с его родных синекожие сдерут солидный выкуп. Я фигура видная у Водяных Крыс, за меня Гвард заплатит стальным оружием.

Вариант третий, особенно популярный в случае отказа или невозможности выплачивать выкуп и на войне: принесение в жертву. Людскую кровь лоа любят чуть меньше, чем эльфийскую и куда больше тролльей.

Совсем мизерный шанс — стать рабом. Иногда синекожие щадят пленных, за которых выкупа не получишь и которые в качестве жертвы не ценятся. Гоблиноиды разные, не наделённые магическими способностями, к примеру. Я в их когорту не вхожу и, более того, ловец духов, ученик шамана. Иначе говоря, желанная жертва для духов предков и покровителей. Да на жертвоприношение с моим участием соберутся все колдуны племени с вождями кланов. Не каждое десятилетие им ловец попадается.

М-да, перспективка грустная. Останусь в деревне — того хуже. Здесь шансов на спасение ещё меньше. В бою живым не дамся, погибну со всеми улиточниками. Кровь только пущу Осам. Итого, выбор невелик и ведёт к плачевным последствиям. Погибнуть сейчас в кругу товарищей или попозже, на жертвеннике? Лучше, естественно, попозже, плюс имеются неплохие шансы на спасение.

Может, я и до перехода к Длинным Клыкам сбегу, чем лоа не шутит? Вдруг представится счастливый случай. Заодно попробую, возможно, увести своих.

— Анг-Джин, соглашайся, — отвлёк я старика от увлекательного диалога с вождём. — Я стану заложником, не переживай обо мне. Наведи Ран-Джакала на след и попроси за меня духов.

— Кан-Джай, ты оставил разум на берегу Багровой реки? — прошептал шаман. — Ты спас наше племя от ведьмы, от проклятия из бездны прошлого, и думаешь, я позволю какому-то сыну шакала убить тебя? Мы дадим бой. Неужели не понимаешь — они нападут на деревню, согласимся мы на их условия или нет.

— Нельзя упускать малейший шанс на выживание, Анг-Джин. Честь твоя и клана будет сохранена, и обойдётся без крови. Ты станешь героем племени.

— Плевал я на геройство, Кан-Джай. С возрастом оно теряет смысл. Я и без того проживу отведённый духами срок.

— Смерть неизбежна, сам понимаешь. Но если есть хотя бы крохотный шанс решить дело миром, нельзя воротить от него нос. Поверь, я знаю, что делаю.

Шаман пристально посмотрел на меня.

— Всё-таки, зря ты не родился синекожим. Будь по-твоему. Я буду молить духов о твоём благополучном возвращении на Зеркальное озеро.

— Клянусь кровью моего рода, нерождёнными ещё потомками, не вредить улиточникам, если они согласятся выдать мне мягкотелого, принести откупные дары — олифантову кость, бобровые шкуры, вяленое мясо и рыбу, сушёные грибы — и не нападут на меня и моих троллей, — донеслось из-за частокола.

— Ты складно говоришь, вождь, — пора и мне подключаться к разговору. Я встал на смотровой площадке во весь рост. — Я Кан-Джай, Огненный Ловец Духов, отправивший твоих разведчиков к предкам. Поклянись на крови, что никто из твоих союзников не причинит вреда улиточникам. Я знаю, с тобой Лар-Джур, шаман из племени Чёрного Копья. Пусть выйдет к нам и поклянётся. Тогда и я перейду к твоим воинам.

Губы вождя растянулись, обнажив крепкие белые зубы.

— О тебе говорят правду, Кан-Джай. Светлый ум, твёрдая воля. Я не могу ручаться за тролля из чужого племени. Он сам скажет своё слово. Собиратель Костей, — кликнул он, — покажись.

Из клочков тумана, стелющегося у кромки леса, выступил ученик верховного шамана Чёрного Копья. За прошедшие с нашей встречи полгода он изменился. Взгляд стал жёще, амулетов не счесть, за плечами сумка с вардами и колдовскими жезлами. На поясе висят кожаные мешочки с зельями и порошками. А главное — отметина шамана на лбу. Её полгода назад не было.

— Ты вселил моровиков, — угрожающе прошипел Анг-Джин, покрываясь светлыми пятнами от ярости.

Колдовской жезл с заключённым в нём духом затрясся. Спокойно, старик, спокойно, в следующий раз отомстишь.

— Я, — гордо вскинув подбородок, согласился с обвинением Лар-Джур. Он вынул ритуальный кинжал и полоснул по ладони. — Клянусь Силой, дарованной мне предками и духом покровителем, — ни я, ни мои союзники не нападут на улиточников в этой деревне, если они послушаются вождя Зар-Джака и преподнесут ему откупные дары.

Глава 3. Жертвоприношение

Всё куда серьёзнее, чем банальное бегство вождя клана с отрядом верных воинов. Тут массовая эмиграция, переселение всего клана, в том числе женщин и детей. Стариков лишь нет. Они у троллей редкость, синьки до преклонного возраста обычно не доживают.

Меня со связанными сзади руками под конвоем из двух мордоворотов и возбуждённого успехом Лар-Джура провели через чащобу, и открылось мне преинтереснейшее зрелище. В часе пути от деревни улиточников раскинулся лагерь Чёрных Ос — переносные палатки из шкур, кострища и прочие атрибуты временной стоянки большого количества разумных. Рассчитывали синекожие, очевидно, на несколько часов отдыха, аж до вечера, а то и вовсе до рассвета, по темени ведь по лесу идти трудно даже с учётом лунного света, отражающегося от выпавшего снега. Вообще-то, охотники при желании и ночью пройдут, но детишек тащить на себе неудобно по чащобам и оврагам.

У малочисленных костров суетились женщины. Их мелкие отпрыски смирно сидели в кожаных сумках за материнскими спинами, не издавая ни малейших звуков и в целом маскируясь под ветошь, не мешая родительницам заниматься обеспечением питательного обеда или, вернее, ужина. Детвора постарше сновала туда-сюда, поднося сухой хворост и всячески помогая взрослым в приготовлении трапезы.

На стоянке примерно полторы сотни синек, не считая малолетней мелочи. Мужиков, значит, под селением около сотни, итого две с половиной — три сотни проблем для озёрников. Троллы в бою мало уступают мужьям и братьям, хотя прекрасную половину синекожего народа по правилам войны к боевым походам и штурмам не допускают. Они детей должны беречь.

У кого ни глянь топоры и ножи, некоторые особо рослые представительницы женского пола, на таковых не очень-то и похожие, с тяжёлыми охотничьими копьями. Девичья рота охраны. Стерегут жён вождя, их у предводителя клана-племени может быть сколько его душе угодно. Ставлю сапоги, тот большущий шатёр принадлежит гарему Зар-Джака. У входа парочка индивидов мрачного вида дежурит. И не скажешь, что женщины, до того мускулистые и здоровые, в шрамах и воинских татуировках. Охотничьих ожерелий не хватает, а так — вылитые синие воители севера Ксарга.

А это что за… и слова сразу не подберёшь. В центре стоянки, возле переносного тотемного столба из обсидиана, изображающего тёмный шип, клетка из толстых деревянных прутьев, покрытая сверху шкурами, на коих нарисованы колдовские знаки астрального барьера. На прутьях то же самое в уменьшенном размере. Компактный многослойный духовный барьер, накачанный энергией лоа и воздушных духов по самое не могу. Внутри смутно угадываются сидящие фигуры. Конструкция парит в воздухе. Точнее, парит в метре над землёй существо, на чьей спине клетка находится. Эдакий серенький скат, колеблющийся маревом, словно состоящий из дыма. В нём периодически мелькают движущиеся чернильные буркала, недобро так мелькают, плотоядно поглядывая на окружающих. И волнами от него расходится холод Серых Пределов.

Нет, ну ничего себе. Припахали лоа к общественной работе, ломовой лошадью назначили и сторожевым пёсиком. Какой же мощности чары, наложенные на него? Удержать духа от соблазна поживиться живыми задача трудновыполнимая. Он постоянно голоден, и чем голоднее, тем яростнее отстаивает право на пропитание. Представлять не хочется, чем его кормят и какова периодичность кормёжки.

А лоа-то непростой. В нём чётко чувствуется элементальная составляющая, причём воздушная. Неужто зверёк Валланы Ведьмы? Похоже на то. Я ему и названия не нахожу в памяти. В общую классификацию он, разумеется, вписывается, только не подходит ни к одному виду элементальных лоа по описанию.

Лар-Джур сноровисто открыл дверку, предварительно прочитав шёпотом заклинание, и меня, без амулетов, накидки меховой и рубахи, затолкнули внутрь. Вслед бросили лохмотья, оставшиеся от волчьей шкуры. Мол, на, грейся.

Тем самым вы, парни, подкинули весьма неплохую идею. Путешествовать нам пару дней. За них вы должны заботиться о жизнеобеспечении важного заложника, дабы он не скопытился ненароком от жажды и прочих прелестей этого экстремального турпохода. Кто-то обязательно войдёт сюда. Учитывая барьер, возможно, этим кем-то окажется ведьма, заведующая, насколько я понял, скатом и барьером. И уж тогда я сделаю ход.

Акела, друг пушистый, лишь бы ты не выбрался из ямы, куда пришлось тебя заманить при моём уходе из деревни. Прости, дружище. Пойдёшь меня искать, напорешься на колдунов и воинов Ос, оно тебе надо? Оно нам надо?

Мутное марево барьера осталось позади с моим вхождением в летающую тюрьму. Внутри меня увидеть совсем не ожидали.

— Сандэр! — на шею мне бросилась бы, если б не опутывающие щиколотки кожаные ремни, привязанные к нижним прутьям, дочь Гварда.

Вижу, ты очень рада меня лицезреть, я тебя тоже. Радость длилась секунду, потом сменилась смятением.

— Как…

— Обыкновенно, — изобразил я улыбку. Нет, я действительно рад видеть девушку, однако, почему кроме неё в клетке не мои орлы, а жмущаяся к углу фигурка не пойми кого, закутанная в ветхую шкуру наподобие выделенной мне щедрым колдуном для согреву? — Решил тебя проведать. Наши где?

На красивом личике девушки смятение перешло в отчаяние.

— Нас с Варк-Даном держали в клетке. Его увели совсем недавно. Раненых Полга и Крама на стоянках держат в шатре ведьмы.

— А остальные? — Я бухнулся на пол рядом с Алисией.

— Они… их… — Она уткнулась мне в плечо, всхлипывая. — У тотемного столба…

— Понятно. Можешь не говорить.

Сволочи. Шор-Таза, Гража и других ребят принесли в жертву. Зарезали, будто скотину, окропив кровью алтарь предков, призвали духов, и те выпили из них жизненную и духовную энергию, лишив возможности уйти в Серые Пределы к праотцам.

Чего уставился? Радуешься, сука? Любуешься трофеем? Хрен тебе, а не жертвенное мясо и заложники. Я выйду отсюда и доберусь до твоей глотки, Лар-Джур, клянусь своей жизнью и посмертием. Тебе не жить! И тебе, и той проклятой ведьмочке, сестре Зар-Джака. Думаешь, победил, и я в твоей власти? Ограничил призыв духов крепким астральным барьером, не пропускающим и малейшие истечения энергии и фактически полностью ограждающем нас от внешнего мира, и считаешь себя в безопасности? Да, шаман в клетке не поколдует, духи его не услышат. И маг бессилен, барьер вытягивает айгату из разумного.

Ловцу духов не нужны ни магическая энергия, ни призыв духов. Его оружие находится в нём. Рано или поздно ты откроешь дверку, создав брешь в этом проклятом астральном мешке, и тогда мы посмотрим, чья возьмёт.

— Сандэр, — Алисия отодвинулась от меня, насколько позволяли путы. — Успокойся, прошу тебя.

А я спокоен, как удав. Почти. Не бойся, я в полном порядке. Вдох — выдох, вдох — выдох. Уже успокаиваюсь. Главное, не глядеть в сторону того сучьего потроха, гуляющего снаружи с костяным жезлом. Я спокоен, я абсолютно спокоен. Водная гладь пруда, листики, падающие на неё, безветренная погода, разноцветные камешки на дне водоёма моих мыслей и чувств. Так учил сэнсэй на каратэ в мире под названием Земля? Вроде того.

— Всё нормально, — фокусируюсь на девушке. — Там кто у нас в углу пытается сквозь прутья протиснуться?

Я кивком указал на очередную жертву тролльего беспредела. Из-под меховой ветоши выбивались чёрные спутанные волосы. На синекожего не похоже, габариты не те. Судя по фигуре, то ли человеческий подросток, то ли женщина. И точно, вон, изящная ножка показалась и тут же исчезла под лохмотьями. Обувь-то необычная, сапожек из мягкого зеленоватого материала, напоминающего… блин, что он напоминает? Растительное что-то. Ножку словно обернули листом лопуха.

Твою же! В империи ничего подобного не носят, сапожники с кожей привыкли работать, деревяхой на крайний случай, не с листьями. Эльфийская обувь. И кто её носит? Правильно, длинноухие, обитающие на северо-востоке Ксарга. Светлые эльфы. Серые на человеческую перешли давно.

— Натиэль, — подтвердила мою догадку дочь Гварда, назвав эльфийское имя. — Она из Эладарна, попала в плен к Огненным Жалам.

Далековато до государства длинноухих от Зеркального озера. Каким, интересно, образом она очутилась у Зар-Джака? Общих границ с эльфами у озёрников нет, и походов на извечных своих врагов тролли в последние полгода не организовывали.

— Она помогала Стражам Границы разыскивать преступника на землях синекожих, — ответила на мой невысказанный вопрос Алисия. — Её отряд угодил в засаду. Мужчин перебили, а её подарил вождю Огненного Жала колдун Лар-Джур.

Ситуация проясняется, да не совсем. Преступники у эльфов бывают примерно раз в столетие, до того законопослушный народ, обожающий своего короля. Допустим, такого уникума и собирались выловить в лесах троллей. Нет, это же надо было попереться на территорию этнических врагов? Не в себе, верно, был нарушитель королевского спокойствия. Либо очень умный, либо совсем дурак. И нарвались на Собирателя Костей. Вот тварь, не могу о нём спокойно думать. Нарвались, значит, на гуляющего по родным землям Лар-Джура, и тот от доброты душевной, — а вероятнее, чтобы наладить связи с руководством соседнего племени, — подарил девчонку союзному вождю. Несостыковочка получается. Не граничит Чёрное Копьё с эльфами.

Конечно, есть варианты. Ладно, на досуге обдумаю. Девчонка, как её там, Наташка вроде, в контакт вступать не спешит, и я её понимаю. Натерпелась, поди. Ну, мне оно и хорошо, спокойнее. Спать хочу. Боевой транс заканчивается, надвигается откат, и скоро станет не до разговоров.

— Алисия, я посплю немного, — предупредил я и провалился в сон.

Проснулся я от резкого толчка. Несущий клетку лоа попал в воздушную яму.

Ночь опустилась на лес. Свет белой луны серебрил свежевыпавший снег, превращая лесной пейзаж в зимнюю сказку со старых открыток. Жаль, сказка, в которой мы оказались с Алисией, не добрая.

Наст похрустывал под стопами пробирающихся через сугробы троллей. Впереди, по бокам и сзади взрослые воины, молодёжь в разведотрядах на расстоянии до километра от основной массы переселенцев. В защитном живом кольце воинов идут женщины, несущие детей, и более дюжины пленников с тюками. В них уложены шатры, нехитрая утварь и еда. В хвосте плетутся раненые. В полутьме за мутным маревом барьера не различишь, кто из них мои ребята.

Шаман и ведьма в центре, по бокам от воздушного ската. На них, наверное, внутренняя защита беженцев. За ними пассии вождя в окружении мужеподобных охранниц. Зар-Джак, должно быть, где-то впереди, как и положено предводителю клана и великому воину.

— Давно мы двинулись? — спросил я у сонной Алисии.

— С темноты, — зевнула она. — Близится полночь.

Чего не сделаешь ради скорейшего ухода. Ночью в аранье опаснее, чем днём, идти труднее, за коряги цепляешься, зверьё подстерегает. Правда, синькам толпой зверья не бояться. С пути оравы троллей и махайр предпочтёт сойти, наблюдая за потенциальной добычей с безопасной дистанции.

Выследить целый клан несложно, сложнее застать врасплох. Наверняка ведь сторожевых духов выпустили прошерстить ближайший лес во избежание сюрпризов. Спецы вроде Трон-Ка, мастера теневого колдовства, пройдут незамеченными. Простых воинов и животных, контролируемых зверомастером, обнаружат. Я бы на месте Ос постоянно сканировал местность на наличие и чар, и духов, и живности. Так они, верно, и делают.

Хм. А ведь Осам невыгодно проходить по землям улиточников. Огненные Жала граничат с Длинными Клыками, почему они не ломанулись прямо к ним? Решили обойти, подвергаясь опасности. Видимо, озёрники предусмотрели возможность побега и выставили бойцов на границе. Иного объяснения не нахожу.

— Алисия, вас хоть кормят?

— Раз в день, утром.

Значит, будем ждать утра и надеяться на лучшее.

В полночь клан остановился на отдых у Кроведрева. Шатров не ставили, только тотемный столб установили напротив священного растения синек. Даже в лунном свете кора казалась пронизанной красными прожилками, точно обнажёнными кровеносными сосудами.

Испокон веков сюда приходят поклониться духу леса. На новолуния здесь приносятся жертвы, чтобы умилостивить живущего в дереве лоа. Диких коз, оленей, буйволов обычно режут, обрызгивая ствол и распевая шаманские ритуалы. Разумеется, поскольку святыня расположена на землях улиточников, в основном они ей и оказывают знаки внимания. Шаманы озёрников раз в год, на Праздник Леса, сходятся к Кроведреву и выражают духам своё почтение.

У корней Лар-Джур сложил круг из камней, в него поместил жертвенник — плоскую каменную плиту в тёмных разводах. Узнаю этот ритуал — двойное жертвоприношение, связывающее разных духов. Заручиться поддержкой лесного владыки решил, сволочь, для запутывания следов и избавления от преследования.

Достав из заплечной сумки погремушки и бубен, шаман с ведьмой принялись танцевать вокруг святыни улиточников, оглашая окрестности заклинательными завываниями. Они будили древесного духа.

Медные колокольца на щиколотках и запястьях Валланы Ведьмы звенели, сливаясь с буханьем бубна и голосами колдующих в потустороннюю мелодию. Звуки возносились в ночное небо, к луне и звёздам, заполняли застывший лес, показавшийся вдруг неприятным и враждебным. Ветви зашумели, задвигались, будто отвечая на призыв.

Из задних рядов приволокли пленника. Судя по зелёным волнистым татуировкам, принадлежал он к племени Каменных Клешней, давнему врагу Огненного Жала. Тролля бросили на жертвенник, удерживая за руки, и Лар-Джур точными взмахами рассёк ему сухожилия на предплечьях и щиколотках.

Я хотел бы навсегда забыть о происходящем или хотя бы не смотреть на жертвоприношение. Словно кто-то сжал голову тисками, не давая отвернуться и закрыть глаза. Астральный барьер, окружающий клетку, не должен пропускать эманации духовных сущностей, твердил я себе. Рассудок отказывался верить происходящему, а веки всё не опускались.

Шаман не стал наносить смертельный удар в сердце и перерезать глотку несчастному. Он просто отступил от жертвенника, как и отпустившие руки угул-джас воины. Тролль Каменных Клешней кричал, выл от боли и ужаса, корчился на камне в попытках сползти на землю и не мог, будто прикованный к камню невидимыми цепями.

— Придите и примите нашу жертву, предки! — воскликнули колдун и ведьма синхронно, воздев руки к потемневшим небесам.

Сначала ничего не происходило. Синекожие, включая жертву, замерли. Потом тишину взорвал вопль обречённого пленника. Его тело ломало, выворачивало в суставах. На груди, животе и голых ногах возникали длинные кровоточащие борозды. Точно некто незримый полосовал его острыми когтями. Неестественно изгибавшиеся конечности сминались под пальцами явившихся на пир невидимок, кровяные дорожки размазывались у ран и исчезали, слизываемые жадными языками.

Порезы постепенно расширялись. Превращаемая в изорванные лоскуты кожа слезала вместе с плотью, открывая внутренности и кости.

В какой-то миг тролль прекратил кричать. Вылезающие из орбит окровавленные глаза застыли, широко распахнутый рот медленно закрывался. Жертва умирала, отдавая остававшиеся крохи жизненной энергии пожирающим её убийцам. С последним выдохом пиршество завершилось, и пленник остался неподвижно лежать грудой растерзанной плоти.

— Предки приняли жертву! — возгласил проклятый шаман, ему исступлённо вторила ведьма.

Клан разразился радостным криком, больно ударившим по барабанным перепонкам. На несколько секунд я оглох и не мог слышать сказанного позже Лар-Джуром, очевидно, приказавшим привести другого пленного.

Из возбуждённой толпы воины приволокли избитого, неспособного идти из-за переломанных голеней великана в набедренной повязке, со шрамированной наподобие змеиной чешуи кожей. С большим трудом я узнал в нём Полга Змеиную Шкуру, парня из моего отряда. Сухожилия на ногах подрезать Осам показалось мало, они раздробили колени и сломали ему ноги и руки в локтях, полностью лишив возможности передвигаться. Лицо — сплошной кровоподтёк. Ему спилили клыки, унизив. Тролль без клыков — отщепенец, его не примут после смерти предки, и ему суждено скитаться по Серым Пределам, покуда его не поглотят старшие лоа.

Ублюдки! Я убью вас. Выпью айгату из ваших колдунов и ведьм, сожру их жизни и обреку вас на страдания. Вы унизили и убили моего товарища, доверившегося мне, обрекли его на погибель без достойного посмертия. Вы заслужили худшую участь, и я обещаю вам, что сдержу слово. Все, кто сейчас кричит, насмехаясь над покалеченным Полгом, тычет в него пятками копий и забрасывает его камнями и комками мёрзлой земли, кто плюёт в него, не боясь очутиться на месте угул-джас, — всех вас постигнет кара. Я, Сандэр Валирио по прозвищу Кан-Джай, клянусь в этом моей жизнью и моим посмертием. Пусть разрушатся горы и высохнут океаны, но месть моя свершится. Вам не сбежать.

Так было давно и так будет впредь.

Змеиную Шкуру привязали кожаными ремешками к стволу Краснодрева, чтобы он не упал, и снова Лар-Джур и Валлана закружились в призывательном танце, завывая на все лады заклинания и бряцая бубном и колокольцами. На сей раз они пробуждали ото сна лесного духа. Выкрикивали его тайное имя, величали Владыкой Леса и предлагали принять жертву, испрашивая благоволения и беспрепятственного прохода к землям Длинных Клыков.

Лоа вскоре откликнулся. Деревья зашумели ветвями, заскрипели, складывая звуки в слова забытого тысячелетия назад, в пору юности Лантара древесного языка. Привязанный к святыне троллей Полг замычал — ему ещё и язык вырезали, твари, — и задёргался, со страхом озираясь. Десятки лет, с приходом к власти на Зеркальном озере Водяных Крыс, духу Краснодрева не приносили в жертву разумных. Он и забыл, каков вкус синекожего.

Гибкие ветви оплели мечущегося тролля, из последних сил старающегося освободиться, даже понимая, что шансов вырваться из ремней нет. Растительные плети сжали его, вышибив воздух из груди и врезавшись в тело. Змеиная Шкура погружался в неохватный ствол. Беззубый рот открылся в немом вопле, глаза смотрят на меня через просветы в прутьях клетки.

Кора неспешно покрывала воина, распространяясь от спины. Его древесный дух вбирал в себя без остатка. Ему требовалось всё — и дух, и плоть. Лесной владыка питался ими испокон веков, точь-в-точь развившийся в полуразумную форму хищный гворн, выведенный тёмными эльфами для борьбы со светлыми собратьями.

На стволе какое-то время оставался деревянный лик тролля. Спустя минуту и он растворился в пронизанной алыми прожилками коре. Плети ветвей, сдавливавшие жертву, с тихим шорохом разошлись. Больше ничего не осталось от жертвоприношения.

— Лесной дух доволен! — возвестил Лар-Джур. — Он не станет помогать врагам выслеживать нас!

Новость встретили всеобщим гулом сотен голосов.

— Чтобы помочь нам, Лесной Владыка требует ещё жертвы! — громогласно заявил шаман. — Лишь плоть и кровь аллирской ведьмы удовлетворит его! Приведите длинноухую!

Вот он, мой шанс.

Соскальзываю в тёплую темноту телесности и тут же выныриваю из неё, испытывая ставшую привычной лёгкость. Нужно успокоиться. Ярость уходит порыкивающим зверем в глубины подсознания, откуда доносятся мольбы о помощи и стоны. Запечатанные духи? Какой помощи они просят? После разберёмся.

Валлана Ведьма подошла к клетке с двумя телохранителями Зар-Джака. Боится, и правильно. Прочтя короткое заклинание, она проникла сквозь барьер и отворила дверку. В проход первыми шагнула охрана, вставшая по бокам от сестры вождя. Молча тролла указала сопровождающим на съёжившуюся в углу эльфийку, затем, передумав, велела привязать мне ноги ремешком к прутьям.

Умная девочка. Вовремя сообразила, что я могу буянить, воспользовавшись моментом. Один отвлечётся на длинноухую, второго прибью или ещё какую пакость сотворю. От ловца духов жди чего угодно, верно? Постараюсь не разочаровать венценосную особу.

Отстранённо наблюдаю за приближающимися громилами. Оба выше двух метров, в плечах косая сажень. На широких кожаных ремнях в ножнах стальные кинжалы и метательные топорики. У организма справа аж пять штук топоров, в том числе дварфская секира с удлинённой рукоятью за плечами. Красавцы, генофонд тролльей нации. Их единственная ошибка — беспечность. Они сочли пленника-человека измотанным, опустошённым из-за высасывающего айгату барьера, и не видят во мне серьёзного противника. Железошкурый с мечом — вот кого следует опасаться. Я же, по мнению синек, безоружный мягкотелый. С таким и безымянный синекожий подросток справится.

Они не подозревают о моих истинных способностях. Да, духовной энергии у меня кот наплакал. Пребывание в клетке отняло её жалкие остатки, поселив усталость в мышцы и сонливость в сознание. Зато я умею при необходимости пользоваться жизненной энергией, преобразуя её в духовную. Нормальный маг, у которого запасы айгаты выше жизненных, только по глупости либо из желания умереть применит мощные чары.

Пусть я проваляюсь без сознания седмицу-две, однако, выберусь отсюда и вытащу ребят. Вами займусь позднее, Чёрные Осы, и вы пожалеете, что предали хороших, добрых Водяных Крыс и решили взять в плен наших воинов.

План побега сформировался в ту минуту, когда я ступил в клетку.

Синька наклоняется, протягивая ко мне ручищи с ремнём. Второй следит за нами в двух шагах, растопырив пальцы для захвата, если я проявлю глупость и попытаюсь вывернуться из лап связывателя. Ну-ну, поглядим, насколько прыткие воины охранной дюжины Зар-Джака. Небось, в боевой транс вы не впали, готовясь иметь дело с почти обыкновенным человечишкой.

Хватаю за предплечье нагнувшегося тролля левой рукой, правой вместе с тем выдёргиваю из-за пояса на животе большущий кинжал. Клинок в локоть длиной молниеносно рассекает просторную кожаную рубаху вверх, к жилистой шее телохранителя. У горла синекожий свободной рукой блокирует восходящее движение, я надавливаю вниз. Острая сталь имперского кошкодёра легко погружается в грудную клетку.

Всхрипнув, мой противник оседает на пол и валится на меня не без моей помощи, заслоняя от ретивого напарника. Нет-нет, не так быстро. Смерть — не конец твоих мучений. Дух синьки горным потоком вливается через мою руку в район солнечного плетения, даруя тепло, точно я на мгновение полностью ушёл в телесность, и наслаждение, граничащее с эйфорией.

Секунда, и принудительное духовное переселение завершено.

А напарничек безвременно почившего уже рвётся к моему бесценному телу. Время — замедление. Он разворачивает за плечи труп соратника, я реагирую соответственно. Позаимствованный у мертвеца топорик летит в синюю напряжённую харю. Отклонившись, воин ухитряется пропустить мимо снаряд, и это с такого малого расстояния. Ловкач, реакция превосходная. Да только за топором не заметил кинжала. Вернее, заметил, однако поздно, не успел отбить ножом, и клинок вонзился ему под рёбра в район желудка.

Переходить в ближний бой нежелательно. Даже смертельно раненый тролль за оставшиеся секунды жизни способен отправить врага на тот свет.

Один за другим посылаю в него два метательных топорика. Благо, у мёртвого топорщика их достаточно, чтоб вооружить целый отряд. Летящий впереди отскакивает от выставленного ножа — уклоняться с кинжалом в брюхе неудобно и болезненно, — следующий втыкается в выпуклый лоб и раскалывает череп.

Дух синьки выскользнул из погибающего тела и попался в мою ауру ловца, впитывающую на полную катушку духовную энергию. Он сделал слабые попытки уйти, и его затянуло. На поимку понадобилось около секунды. Результат не ахти, но от соблазна запечатать свеженького лоа я не смог удержаться.

Ух ты, а ведьма и не собирается улепётывать. Встала в боевую стойку, выставив перед собой деревянный жезл, похожий на идола с копной чернявых волос на макушке, и беззвучно шепчет заклятье. Смелая самоуверенная дура, погубившая моего товарища.

Энергия переполняет меня. Скудный запас перестал существовать, сменившись необъятным морем. Кажется, вот-вот я взорвусь от перегрузки. Однако, демоны побери, до чего же приятно ощущать себя могущественным существом!

Бросаюсь к лежащему трупу и, вцепившись в него железной хваткой, швыряю в Валлану. Я просчитал её с момента знакомства. Сильная повелительница воздушных духов, побывавшая в десятках битв, победившая многих врагов, не струсит передо мной и примет бой. Это — основа моего плана. Захватить тебя и требовать прохода.

Мертвяк наткнулся в воздухе на невидимую преграду и упал возле ведьмы. Воздушный щит из айгаты, правильно я учуял дуновение прохладного ветерка вокруг троллы. Сферический барьер, отражающий физические атаки. Идеальная защита от метательных снарядов, да и в ближнем бою бесценная штука. Плохо, недолговечная, зависит от количества энергии колдующего и, как правило, не позволяющая сосредоточиться на параллельном колдунстве. Охранного духа у себя держать выгоднее, стационарная стеночка из него получится, а щит так, на крайний случай. Рефлекторно его применила.

Я тоже рефлекторно кое-что могу. Ну, не совсем рефлекторно.

Тень — продолжение моей духовной сущности. И в ней живёт минимум один теневой дух, рождённый там и управляемый волевым усилием. Для более сложных взаимодействий с массой теневиков нужно входить в транс, ритуалы проводить призывательные, а для контроля своих «родных» духов необходима воля, основа всякого колдовства.

Бал-Аром дух, обитающий в его тени, воспринимался как часть тела вроде конечности.

Отбрасываемый в лунном свете на прутья клетки тёмный силуэт бесшумно заскользил к ведьме. Он астрален, и физические преграды ему нипочём. Воздушная стена? Не смешите, она ведь прозрачна. Сблизившись с Валланой, дух слился с её тенью и начал разрушать структуру ауры, интегрировавшись в неё. Проклятие ослабления, Увядающая Смерть. Физически разумный начнёт чахнуть через денёк-другой. Энергетическое истощение наступает в течение нескольких минут и даже секунд. Колдуны защищаются от него простейшими оберегами, да только на теневых амулеты не действуют, поэтому теневиков боится большинство шаманов.

Всё, финита. Валлану перекосило от ненависти, она попятилась к выходу. Почуявший неладное братец кинулся к ней с ритуальными ножами наготове. Козырные ножички, обсидиановые, ими поражать живую и не совсем силу противника удобно.

Метательный топорик пробил ступню троллы, раскрошив кости. Синекожая взвизгнула, подалась к выходу. Я оказался ловчее и перехватил её за талию, приставив нож к горлу. Что теперь сделаешь, ведьма? Правильно оценившая ситуацию повелительница воздушных духов замерла, раздувающимися ноздрями вдыхая бывшую недавно податливой стихию.

— Назад! — гаркнул я подскочившему Зар-Джаку.

Молодец, послушный тролль. Жаждешь со мной рассчитаться? Тебе представится такая возможность завтра — послезавтра, когда Алисия и Крам будут в безопасности. Не струсишь — сойдёшься со мной в поединке.

— Отпусти её, — прорычал синекожий.

Шаман за ним обратился в подобие статуи с шевелящимися губами. Штурмовать клетку лоа планирует? Не нравится мне, как моё временное жилище окружили плотным кольцом воины, наставив на нас копья и дротики.

— Приведите ко мне пленных и не вздумайте колдовать. Сталь острая, вмиг снимет башку твоей сестры.

— Каких пленных? — уточнил предводитель Ос.

— Всех, — осклабился я. — Не надо шутить, вождь. Я шуток не понимаю, особенно плохих, и реагирую на них неадекватно.

Предостережениям Зар-Джак внял. Подозвав телохранителя, распорядился, и тот исчез в толпе.

Осы расступились, пропуская к клетке цепочку угул-джас. Побитые, покалеченные пленники хромали ко входу в нашу передвижную тюрьму. Я насчитал шестерых Каменных Клешней, пятерых улиточников и столько же троллей из мелких племён. Стоп, кто это там в середине? От них веет Серыми Пределами.

Ах, Лар-Джур, чудак на букву «м». Так и не понял, что я определяю принадлежность духов не хуже продвинутого шамана, удостоенного отметки-благословения предков. Вселил в некоторых пленников лоа и радуется, мол, зайдут они в клетку и нападут сзади на меня. Судьба союзницы его вряд ли волнует. На войне без убитых не бывает. Умрёт заложница — он свалит на взбунтовавшегося сумасшедшего мягкотелого, да простит ли ему профессиональную халатность вождь?

— Лар-Джур, убери своих одержимых, если не хочешь подохнуть от ритуального ножа Зар-Джака, — предупредил я.

Глава клана одарил колдуна тяжёлым взглядом. Тот скривился, прогундосил что-то под крючковатый нос, и из цепочки пленников выступили шестеро индивидов, внешне неотличимых от обычных синек. В кровоподтёках, ссадинах, типичное жертвенное мясо.

— Заходите в клетку, — я отошёл от входа.

С надеждой поглядывающие на меня тролли быстренько набились в передвижную тюрьму, ставшую летающей крепостью, и, невзирая на ранения, выстроились в круг. Вооружились топорами и ножами убитых охранников ведьмы. Особо покалеченные, неспособные сражаться синьки разместились в центре клетки, отвязав девчонок от прутьев. Круговая оборона, блин. Скалясь поломанными зубами и кровоточащими дёснами на врагов, они рычали то ли от радости, то ли от удовольствия снова взять в руки оружие.

Последний вошедший прикрыл за собой решётчатую дверцу и предусмотрительно запер её подобранной где-то по дороге палкой.

— Прикажи своему лоа взлетать и уносить нас отсюда, — прошептал я на ухо ведьме.

— Я не могу, — заупрямилась Валлана.

— Можешь, — из-под лезвия по горлу скатилась капелька крови. — Колдовать не можешь, а приказывать вполне в состоянии.

Любые чары основываются на духовной энергии и воле. В ведьминой ауре хаос и опустошение. Лишь воля не ослабела. Именно от неё зависит возможность повелевать лоа.

— Ты, — голос троллы задрожал от гнева. — Мой брат найдёт и убьёт тебя, где бы ты ни спрятался.

— Очень надеюсь на скорую встречу, — зло ухмыльнулся я. — Поднимай духа, живо!

Давай, Валлана, ты же умная женщина, понимаешь, чем аукнется для клана твоя гибель посреди стоянки. Житель Серых Пределов, подчинённый тобой, озвереет и, избавленный от контроля, накинется на желанную добычу в стремлении заглушить извечный голод. Тогда только Лар-Джур будет в силах дать ему отпор, и то не факт. Вдруг он решит, что дело проиграно, ставка прогорела, и удерёт, оставив род беззащитным против ярости старшего лоа? Спасать кого-то кроме себя любимого не в его стиле.

Тролла издала нечто среднее между рыканьем, вздохом и оханьем. Так-то лучше. Уйми злость и за работу.

Повинуясь воле хозяйки, сухопутный скат взмахнул призрачными крыльями-ластами и взлетел метров на десять. Синьки внизу заулюлюкали, потрясая копьями. Кто-то из молодёжи замахнулся дротиком. Идиоту вовремя вправил мозги вождь, отобравший острую палку и сломавший её о черепушку чересчур агрессивного подданного. Его телохранители активно объясняли народу, мол, нельзя замахиваться на святое — сестру Зар-Джака то есть, и её воздухоплавающего зверька, — и отбирали рослых воинов с отметинами-татуировками в группу преследования.

Шаман размахивал граблями, творя пассы. Чего он удумал, непонятно, дирижёр дикарский. А, командует одержимым бежать по нашему следу. Ишь, преобразовываются, встав на четвереньки. Кого он вселил в синекожих? Духов звериных?

Думаю, он и птичьих лоа пустит за нами в погоню. В небе никто не узнает, кто стал причиной смерти сестры предводителя Ос. Уж о свидетелях Собиратель Костей позаботится, направив карательный отряд. Вождь от горя возжаждет мести, управлять им станет легче. Ради мести тролль пойдёт на многое, в том числе на расставание с собственной жизнью, раз того потребует отмщение.

— Летим на восток, к озеру, — скомандовал я, подкрепив слова ощутимым надавливанием на горло ведьмы. — Пусть лоа не жалеет сил.

Застонавшая от бессильной злобы Валлана передала приказ скату. Поднявшись над кронами деревьев, он неуклюже развернулся в сторону едва светлеющего горизонта и в ускоренном темпе замахал трепещущими плавниками.

— Кан-Джай, за нами погоня, — сообщил сидящий у клеточной стенки Крам Кровавый Ручей.

Из троллей моего отряда он единственный выживший. Ему сломали руки и ноги, спилили клыки, чтоб и не помышлял о побеге и сражении, а он всё равно не утратил надежды, что когда-нибудь, выздоровев, ринется в гущу битвы и окровавленный, с головами поверженных врагов на поясе и клыками того, кто лишил его зубов, уйдёт к предкам.

Не имея возможности драться, он следил за обстановкой в лесу и в небе. Глаза ему хотя бы не выкололи. Зрение у него и в прошлом, и сейчас зоркое, чего не скажешь об остальных вызволенных из плена синекожих.

— Вижу, Крам, вижу, — всмотрелся я в колышущуюся аранью под нами.

И часа не прошло спокойного полёта, как внизу стало твориться нечто странное. Верхушки деревьев колебались, словно от мощного порыва ветра. Ветер этот дул ненормально, узкой полосой, наводя на мысль о скрывающихся в ветвях преследователях. Снег обрушивался на них с веток, создавая маскировку.

Они двигались невероятно быстро. Тролли, знатоки древолазания, и обезьяноподобные ургхары и вполовину не так стремительны. Подозреваю, гонятся за нами одержимые Лар-Джура, ориентирующиеся по следу из остаточных эманаций нашего летающего ската.

И сколько они ещё будут прыгать с дерева на дерево, точно мартышки-переростки? До самого озера? На берегу секреты морлоков и Водяных Крыс неприятелей засекут. Допустим, воинов выкормыши шаманские разметают. Дальше в воду ведь не полезут. Там ихтианы с дедушкой Тлансом зададут им жару. Напоенная Силой божества Дагона водная магия Глубинного Жреца штука убийственная для любого существа, будь то синька либо обезумевший лоа.

До Зеркального озера, по моим прикидкам, часов пять полёта. На востоке звёзды бледнеют, красная луна закатилась за горизонт. Рассвет близится. С ним одержимые поубавят прыти, сонливость их одолеет. Конечно, старшие духи запросто не уснут, но уж точно отстанут от нас.

Скат тоже скорость потеряет, в этом минус надвигающегося дня. Ничего, переживу. В воздухе мы в относительной безопасности. Шаманские гончие вроде бы летать не умеют и нас не достанут.

А это что за непонятность образовалась в километре от ската? Похоже на метель в уменьшенном масштабе, движется в нашу сторону и страшно не нравится никому из присутствующих кроме сидящей в уголке ведьмы. Ишь, с какой надеждой во взоре глядит.

— Сандэр, — Алисия указывала на постепенно приближающуюся к летающему скату аномалию.

— Понятия не имею, какую гадость задумали тролли, — честно ответил я. — Никогда с таким не сталкивался. Могу лишь предположить — чары Собирателя Костей, больше некому у Ос колдовать. И с ними я бы предпочёл не соприкасаться. Эй, Валлана, знаешь, что там вихрится?

Ведьма оскалилась. Руки-ноги у неё во избежание неприятностей привязаны к прутьям в том же углу, где находилась бедная эльфийка, сейчас напряжённо наблюдающая за метелистым чудо-юдом. Из-под вороха ветоши, в который она укуталась, будто Гюльчатай скрывая лицо, выбивались смоляные спутанные волосы да виднелись тонкие бледные пальцы.

— Ваша смерть, — захохотала тролла и осеклась, захрипев под натиском моих рук на её горле. Я ослабил хватку, чтобы не придушить сестру вождя. Едва смогла дышать, она выдавила: — По-твоему, я боюсь смерти, Кан-Джай? Убей меня, не отказывай себе в удовольствии насладиться агонией врага. Мне плевать!

В подтверждение своих слов она плюнула. Я увернулся. На втором уровне боевого транса это легко.

— Убью, не волнуйся, — посулил я. — Не надейся уйти в Серые Пределы. Знаешь, кто такие ловцы духов? Я поймаю тебя, как только умрёшь, и запечатаю навеки. Ты не воссоединишься с Чёрной Осой, вашим поганым покровителем, а будешь служить мне. Не играй со мной, ведьма. Будешь послушной, и я, возможно, подумаю, отпустить ли тебя на тот берег Багровой реки.

Ведьма притихла. Поняла, с кем дело имеет. Преданнейшие колдуны и колдуньи, умерев, соединяются с лоа-покровителями. В конце концов, всех шаманов ждёт Вековечная Тьма. Слившемуся воедино с первопредком шаману она не так страшна и есть шанс вообще избежать вечного заключения в потустороннем аналоге ада.

Худшая участь для тролля — быть рабом. Он скорее убьёт себя, чем позволит поработить. К предкам бывших рабов не пускают, разве что хозяина прикончить.

Я не оставлял Валлане широкого выбора действий. Либо подчиняешься, либо становишься рабыней, причём без малейшей возможности убить меня. К тому же, убивать надо до собственной смерти, не то предки не отворят врат в чертоги покойников.

— Вот и ладненько. Прикажи лоа прибавить ходу. Пусть летит так быстро, как может.

Тролла невнятно забормотала, и наш транспорт активнее замахал плавниками.

Скоростной нам преследователь попался. Его товарищи внизу отстали сразу, их уже и не видно за надвигающейся круговертью хлопьев снега и мелких веток, а он медленно сокращает расстояние между нами.

— Не ветки, не снег, — вдруг подала голос эльфийка. Она стояла у стены, взявшись за прутья. — Кости.

Какие ещё, к демонам, кости? Я же ясно вижу, то серое мельтешение из снега. Костей столько не насобираешь и на кладбище.

— Ты уверена? — спросила Алисия, подойдя к девчонке.

— Костяная Буря, — вместо ответа дрогнувшим голосом произнесла Натиэль. — Могущественное заклятие, повелевающее заключёнными в кости лоа. Они несут их в воздухе, иссекая в мелкую крошку всё, попадающееся на пути, и поглощают встретившихся им духов.

Сколько же айгаты тратится на эдакое чудо? Шамана, даже очень сильного, откат в гроб загонит. Кома в лучшем случае обеспечена.

— Как защититься? — задал я волнующий всех нас вопрос.

— Убегать, — просто ответила эльфийка. — Сражаться с бурей мечом, топором, копьём бессмысленно. Барьер ненадолго задержит их. Нужен высокоуровневый универсальный щит, иначе никак.

Универсальный значит, высокого уровня. Плохо. Его способен создать исключительно мощный маг не ниже супрем-магистра по умениям и силе. Алисия универсалками не владеет, да и подавляющее большинство чародеев тоже. «Печка» тут пригодилась бы, единственный атакующее-защитный барьер из мне известных.

— Валлана, лоа способен лететь быстрее? — сомневаюсь, что из ската можно выжать большее, но на всякий пожарный интересуюсь.

Ведьма вздрогнула. Видимо, прониклась сообщением Натиэль. Перспектива быть разодранной в стружку и сожранной духами никому не понравится.

— Он тратит и так чересчур много айгаты, скоро ему захочется есть. С наступлением следующих сумерек я не смогу управлять им, он разорвёт узы и набросится на всех, кого найдёт.

При свете дня скат не взбесится, и хорошо. До заката придумаю выход. Пока же беспокоиться следует о буре.

— Натиэль, солнце подействует на костяных духов?

— Н-не знаю, — запнувшись, сказала эльфийка.

Я-то думал, она всезнайка, раз о столь специфических чарах в курсе. Ну, лети, скат, лети. Авось, солнышко покажется и прогонит супостатов.

Дневное светило хлестнуло лучами из-за горизонта спустя полчаса бешеной погони. Прибавивший в скорости транспорт нёс нас, не особо беспокоясь о нашем самочувствии. Немилосердно раскачивалась клетка, угрожая свалиться со спины воздухоплавающего. Удивляюсь, как она вообще держится на нём, ибо никаких скрепляющих материалов нет. Прилеплена чарами, иного объяснения не нахожу.

Серая буря подобралась к нам на расстояние полёта метательного топорика. Сплошная стена костяных обломков вперемешку с протоплазменными сгустками духовных сущностей, напоминающими дымчатые тельца привидений из мультиков, только порой в массе мелькали искажённые болью и яростью кошмарные лики. Минут десять ещё, и о нашем побеге от Чёрных Ос никто не узнал бы, а нас сочли бы погибшими жертвами междоусобной войны.

Лучи пронзили надвигающуюся на летающего ската лавину, вызвав панику среди костяных духов. Они разлетались пучками и падали в заснеженную аранью, разрушая чудовищное творение тролльего колдуна.

Всё-таки хорошо, что основу бури составляли младшие лоа, не терпящие солнечного света. Старшие бы не удирали, продолжая погоню.

Отступление. Зар-Джак

Зар Восемь Ножей никогда не уступал в поединке и всегда слушал шаманов и вождей племени. Ибо так учили его отец и дед, предводители Чёрных Ос и великие воины клана, одни из лучших у Огненных Жал. Он берёг своих бойцов, заботился о родной деревне, помогал детям и прислушивался к старикам, потому что знал: из сегодняшних слабых мальцов вырастут охотники, достойные племени, а старцы обладают мудростью прожитых лет и могут советом помочь в трудную минуту. Он соблюдал традиции своего народа и жил, как того требовали негласные законы троллей.

Когда вождь Чер-Джакал приказал готовиться к войне, Зар-Джак согласно кивнул. Он в уме уже собирал охотников клана и составлял план обороны деревни на время похода. И вдруг предводитель огорошил его вестью: новый враг — Водяные Крысы, их нынешние союзники.

Будучи малым властителем, лидером лишь рода, он не задавал вопросов и воспринял волю Пламенного Владыки как данность. Озёрные жители не вызывали у него ни малейших симпатий, впрочем, он не испытывал к ним и ненависти. Сильные воины, могучие шаманы. Кое-кто твердил, они позорят народ синекожих, связавшись с рыбоголовыми и людьми, но Зар-Джак не видел в этом ничего зазорного. Для укрепления племени все средства хороши, таков закон выживания в Ксарге.

Да, они очень сильны, за ними пойдут Каменные Клешни и остальные. Вместе приозёрники сомнут Огненное Жало. Вождь Чёрных Ос не боялся предстоящей войны. Он уже побеждал Водяных Крыс и их союзников.

«Нам помогут», — с улыбкой-оскалом сказал в тот вечер Владыка.

Чер-Джакалу виднее. Предводитель клана же привык полагаться на себя, своих воинов и свою сестру и сомневался в помощи соседей. Всё имеет цену. Чтобы заручиться поддержкой кого бы то ни было, надо отдать нечто ценное — земли, женщин, сталь, олифантову кость. Чем заплатят Огненные Жала за предательство, нетрудно догадаться — собственными жизнями.

С начала войны прошла седмица, а племени больше не существует. Разрозненные кланы, не более того. Разведчики говорят, Красных Шершней вырезали подчистую. Водяные Крысы пришли в их деревню будто бы не зная о предательстве, устроили пир. Поговаривают, на нём Чер-Джакал хотел напоить приозёрников и перебить их ночью. Получилось наоборот. В разгар пира Ран-Джакал всадил нож в грудь старого товарища и приказал сжечь селение, никого не щадя. На пепелище сложили над телом Пламенного Владыки курган из голов его троллей. Верховного шамана убила тёмная магия сторонников Водяных Крыс.

Тайные союзники не помогли Огненному Жалу и Красным Шершням. Где они сейчас? Разобщённое племя один на один с врагами, не считая единственного шамана Чёрного Копья, по чьей вине, подозревал молодой вождь, Осы оказались втянуты в кровавую бойню. Им не выстоять в войне и глупо сдаваться. Предательства тролли не прощают. Правило сильного — подчинить или убить слабого. Если слабый не повинуется, его отправляют в Серые Пределы.

Зар-Джак хотел спасти клан, поэтому и уводил его с земель приозёрников. У Длинных Клыков им будет хуже, чем с Водяными Крысами, но они хотя бы выживут. Может быть.

Лар-Джур вдруг возник перед бегущим Зар-Джаком из мрака, копящегося у корней древесных великанов. Запыхавшийся, со вздымающейся мощной грудью, он выбросил вперёд ладонь, призывая вождя остановиться.

— Стой, нам не догнать ученика Гин-Джина, — выплюнул колдун слова. — Лоа, унёсший их, запутывает следы, и с земли отсюда его не разглядеть. Он слишком далеко. Бежать за ним — впустую тратить силы и время, гоняясь за призрачной надеждой.

— Что ты предлагаешь, колдун? — Несмотря на длившийся довольно долго бег по лесу, вождь не сбил дыхания. Охранная дюжина, не выдержавшая его темпа, далеко позади.

— Я гнался за проклятым Кан-Джаем, сколько хватило сил. Зар-Джак, прости, я не смог спасти твою сестру. Ученик Гин-Джина свернул ей шею.

Самообладание впервые покинуло предводителя Ос с того дня, когда он получил ожерелье великого охотника. Он молнией метнулся к шаману. Тот не успел ни призвать духов на помощь, ни выхватить кинжал. Крепкие, точно сталь, пальцы тролля зажали горло колдуна, сбив с ног и бросив на снежный ковёр. Другой рукой Зар-Джак вырвал колдовской жезл у Собирателя Костей и разорвал костяное ожерелье, рассыпав зачарованные костяшки, в каждой из которых содержалось по злому духу.

В ловкости и скорости никто не мог соперничать с прославленным вождём Чёрных Ос. Куда до него какому-то никчёмному чаротворцу, привыкшему действовать не мышцами, а чарами.

— Пощади, — просипел Лар-Джур.

В его выпученных от недостатка воздуха глазах ясно читался страх, и это нравилось предводителю клана.

— Я помогу отомстить… клянусь…

— Ты помог Огненному Жалу лишиться всего — богатых охотничьих угодий, верных союзников, самой жизни. Ты заслуживаешь того, чтобы уйти в Серые Пределы раньше отмеренного Великими Духами троллю срока.

Зар-Джак говорил бесстрастно, но лицо его не выражало ничего, кроме презрения.

— Нет! — Шаман безуспешно попробовал извернуться и был ещё крепче сдавлен, задыхаясь. — Я… я помогу… отведу к тому, кто поможет тебе отомстить… ты же не доплывёшь до острова Водяных Крыс… они прежде убьют тебя… Помогу…

— Поможешь? — хмыкнул тролль. — Отведёшь к своему хозяину, чтобы он прикончил меня, оборвав скорбь по сестре? Жала нужны были Копью, чтобы отвлечь приозёрников междоусобной войной. Потом Чёрные Копья придут, истребят Водяных Крыс и завладеют нашими землями. Хотя, зачем я разговариваю с тобой? Тебе нужно свернуть шею.

— Ты хочешь отомстить, и я знаю, как… У нас общий враг… Пусть Предвечная Тьма поглотит меня, если я совру и предам Зар-Джака!..

Предвечная Тьма. Вождь слышал о ней от сестры. Место мучений, куда в конечном счёте попадают все шаманы, не имеющие духа-покровителя, и куда никто не хотел бы уйти по доброй воле. Взывание к ней опасно. Владыки Ужаса, обитающие там, услышат зов и придут на него в назначенный судьбой час.

Немного ослабив хватку и тем самым запустив воздух в лёгкие колдуна, предводитель клана задумался. Стоит ли верить тому, кто желал бы твоей смерти? Однако, и тому, кто заинтересован в твоей мести. Лар-Джур прав, у них общий враг. Вот когда они избавятся от Водяных Крыс, тогда Осы станут им не нужны.

Впрочем, какая разница, что станет с ним, Заром Восемь Ножей? Ведь враги заплатят за гибель Валланы. А клан… клан обретёт нового вождя.

— Барун-Зул, — окликнул он затаившегося в зарослях колючего кустарника командира охранной дюжины. Воин первым нагнал остановившегося предводителя и опасался выходить, следя за расправой над шаманом с безопасного расстояния. — Я ухожу и не знаю, вернусь ли. Держи, — к кустам полетела сорванное с шеи ожерелье малого властителя, сделанное из кусочков олифантовой кости и грубо обработанных самоцветов с нанесёнными на них колдовскими узорами власти. — Отныне оно твоё.

— Но, Зар, — попытался возразить глава телохранителей.

— Ты перечишь мне? — недобро рассмеялся Зар-Джак. — Бери и ступай на стоянку. Уводи клан на земли Длинных Клыков, проси наняться к ним. Когда-нибудь, я верю, вы возвратитесь в леса наших предков. Да будут благосклонны к вам Великие Духи.

— И к тебе, мой Владыка, — выступив из-за кустарника, воин нерешительно взял ожерелье. — Пусть месть твоя будет успешна, и рука никогда не подводит тебя.

Вождь в очередной раз хмыкнул. Рука не подведёт. Никогда не подводила и не дрогнет, покуда не погубит врагов — ученика Гин-Джина и тех, по чьей вине клан потерял свои земли.

Глава 4. Хлопотный день

Ненавижу откаты. В профессии любого мага, шамана и вообще чаротворца они огромный минус. С опытом откат слабеет, и период бессилия, наступающий за сотворением магического действа, сокращается. Раньше я от боевого транса второго уровня валялся сутками, нынче же несколько часов, и встаю на ноги самостоятельно.

Жаль, в особо ответственные моменты ничем не остановишь откат. Вот теперь, к примеру. Мне бы до озера продержаться, не впадая в забытье, так нет, ощущаю слабость и усталость, наваливающиеся сильнее с каждой секундой. Скоро вырублюсь. Ведьма моим состоянием воспользуется и, учитывая суицидальные наклонности, прикажет летающему скату врезаться со всей дури в какую-нибудь скалу. Духу оно без последствий, зато живые на «борту» сего авиалайнера тролльих авиалиний мигом сменят место жительства с мира живых на Серые Пределы.

Шарахнуть троллу по башке? Не надо. Сознание потеряет и, чего доброго, контроль над лоа.

— Я должен побеседовать с Великими Духами, — важно предупредил я, усаживаясь по-турецки на прутья пола и прислоняясь спиной к стенке. — Не тревожьте понапрасну, я буду следить за вами. Особенно за тобой, — гляжу строго на Валлану.

Пояс пропустил меж прутьями и пристегнул на себе. Воздушные ямы, турбулентность, мало ли. Не хочу болтаться безвольной куклой по салону, тьху, по клетке.

— Сандэр, ты надолго? — участливо поинтересовалась Алисия.

Как знать, как знать. Откаты переношу уже легче, это плюс, а вот минус в продолжительности боевого транса. Часа четыре использую, личный рекорд. По идее, от такого длительного пребывания в изменённом состоянии имеется риск скопытиться. Телесной энергии угрохал уйму.

— До прибытия на остров не беспокоить. Прилетим — сдай ведьму на попечение дедушки Тланса. Ну, и меня, наверное, если до тех пор буду общаться с духами.

Блин, чего пугаться-то, Алисия? Не проявляй чувства на людях, то есть на виду у синек. Поймут неправильно. И прекрати плакать у меня на плече. Не волнуйся, нормализуется всё. Очнусь бодрым, свежим, выспавшимся. От прутьев клетки, правда, всё болеть будет, да то пустяки.

— Возьми себя в руки, не показывай слёз ведьме и приглядывай за ней. В случае чего грози, что меня разбудишь, — гладил я волосы девушки. — Суши слёзы, на тебе порядок в нашем самолёте. Не вводи пассажиров в панику.

— Чего? — всхлипнула чародейка.

— Не реви, говорю.

— Я не реву, — Алисия утёрла слёзы.

— Другое дело. Эх, в отпуск бы. Отдохнуть под пальмой с освежающим соком в руке и в компании…

Договорить не дала тяжеленным сейфом рухнувшая на меня усталость. Мир вокруг померк.

Проснулся я внезапно, открыв глаза и уставившись в каменный потолок с дыркой для выхода дыма от костра. Знакомое местечко. Солнышко светит прямо в лицо, оттого, верно, и покинул моё сознание Морфей.

Приподнимаюсь, обозревая окружающее пространство. Нормальная жилплощадь. Лежу на куче шкур, мехами укрытый по подбородок, костерок рядышком весело потрескивает дровишками. Тепло, уютно. Стены расписаны охранными знаками, на них висит каменное оружие, к коему я с некоторого времени питаю пристрастие. Стальным из империи не обзавёлся, вот и коллекционирую кремнево-обсидиановое.

У костра на чурбанчиках, застеленных толстым слоем шкур, со спинками наподобие маленького кресла сидят аж три девушки. Точнее две и одна девчонка светловолосая в одежде троллей, явно великоватой для хрупкой фигурки. Все ко мне спинами, но ту, свеловолосую, я узнаю из миллиона. Лилька, сестрёнка моя.

Девичий коллектив активно обсуждал похождения одного полуразумного рискового индивида, лезущего в пасть нечисти. То, видите ли, в логово ведьмы сам полез, без прикрытия, то с ордой троллей воевать удумал. Безумец, чисто безумец, как только дожил до своего возраста.

— Эй, нехорошо обсуждать больного человека, неспособного вам ответить, — вмешался я в девчоночий разговор.

Тут же ко мне повернулись три пары девичьих глаз, и сестрёнка с радостным визгом набросилась на меня.

— Твою же дивизию, Лиль, задушишь ведь, — и откуда в худенькой тринадцатилетней девочке столько силы?

— Тебя-то? — делано удивилась малявка. — Да ни в жизнь! — и снова стиснула в объятиях, явно намереваясь совершить братоубийство. — Братик! Слава Богу, ты вернулся!

— А куда б я делся-то? Обещал же.

Ну да, обещал. Правда, и не надеялся вновь обнять сестрёнку и поспать в собственной постели, наслаждаясь солнышком и небом в круглом потолочном отверстии пещеры, где живу. Блин, всё-таки благополучно долетели. И мне это не снится, обнимашки Лилькины убеждают в реальности происходящего.

Наконец-то я дома!

Довольная Алисия поставила передо мной поднос с глиняными мисками, полными аппетитно пахнущей еды. Фирменный суп аэромантки, ох, вкуснотища. Тушёный заяц в гарнире из картофелеподобных овощей, политый острым соусом, жареная рыба, свежеиспечённые горячие лепёшки, мёд с пряностями в тарелке. Ко всему кувшин кичику.

— Спасибо огромное, — я невольно сглотнул слюну.

— Мы вместе готовили — я, Алиска и Натали, — гордо сообщила сестрёнка. — Натали в блюда всяких разных приправ добавила для твоего скорейшего восстановления.

— Здравствуйте, — раздался тихий голосок потупившейся эльфийки, теребящей край охотничьей оливковой куртки, выданной, надо полагать, ей Алисией. Сама аэромантка сменила костюм на подпоясанное шнурком на тонкой талии простенькое льняное платье, очевидно, купленное Гвардом заранее, и накидку из меха куницы.

М-да, лохмотья ей определённо не идут. Передо мной стояла смущённая красавица с чёрными, точно смоль, густыми волосами, лежащими водопадом на плечах. Тонкие черты очаровательного личика выдавали аристократическое происхождение, только глаза поражали необычностью. Светлые, почти белые, с каким-то фиалковым нежным оттенком радужки, лишённые зрачков. Интересно, у всех эльфов такие?

А вот лосины ей очень даже идут, отметил я, тут же переведя взгляд со стройных ножек на лицо эльфийки. Кстати, ушки у неё не такие уж длинные.

— Моё почтение. Думаю, представляться мне нет смысла, Вы без того знаете моё имя от Лилианы и Алисии. Однако же, — правила приличия обязывают представиться, и я кивком выразил почтение девушке, — Сандэр Валирио. Троллям известен под именем Кан-Джай. Можете называть меня Сандэр.

— Натиэль Ивовый Лист из Дома Плачущей Ивы, — склонилась в едва заметном поклоне светлоокая.

Дом Плачущей Ивы, хм… что-то знакомое. Читал о нём, вероятно. Вспомнил, один из древнейших родов Эладарна, притом богатейший и влиятельнейший, стоящий наравне с королевским домом. Короли частенько из него выбирают себе жён.

Ничего себе, пленница. Кабы не вражда между синьками и длинноухими, за неё потребовали бы неимоверный выкуп. Эльфы вряд ли бы согласились, разумеется. В их стиле провести спасательную операцию с привлечением десятков магов и сотен элитных воинов, а не платить золотом за низкое требование выкупа.

— Я искренне благодарю Вас за спасение, — произнесла эльфийка, по-прежнему не поднимая глаз, — и рада благоприятствовать Вашему восстановлению, господин Валирио. Я добавила целебных трав, найденных на острове, в еду. Смею надеяться, Вы не злитесь на меня за причиненное неудобство. Я, — девушка запнулась, подбирая слова, — неправильно вела себя в клетке и прошу прощения. Моё поведение было недостойно…

— Вам не за что извиняться, — перебил я самокритику Натиэль. — Плен у троллей никому не идёт на пользу и не способствует сохранению благородных манер.

В самом деле, с чего она взяла, что вела себя неподобающе в сложившихся обстоятельствах? По мне, вполне нормально. Клетка, летающий скат, синие рожи и пережитой ужас битвы, в которой гибнут товарищи, любого выведут из колеи. А уж если речь о молоденькой эльфийке, то на неё подействовали злоключения больше, чем на Алисию. Благо, не замкнулась в себе по прибытии на Зеркальное озеро.

— Присаживайтесь и не корите себя. Алисия, давно мы на острове?

Как рассказала аэромантка, высадились мы на остров вчера около полудня. Валлана не шалила, убить себя не пыталась и в целом была паинькой, памятуя о сказанном мною. На озере встретили ребят сначала морлоки, потом вызвали из окрестных деревенек шаманов Водяных Крыс. Скат представлял нешуточную опасность для островитян, и его решили домой отослать, то есть изгнать в Серые Пределы. Зачем мучить зверушку? Он и так натерпелся от жестокой ведьмы, сделавшей из гордого старшего лоа вьючное животное.

Сестру Зар-Джака по совету дедушки Тланса посадили в крошечную пещерку для особо опасных и важных пленников, огородив астральным барьером от внешнего мира. Сторожевых духов приставили из числа потомков покровительницы нашего племени, амулетов навешали по пещере, колдовские способности блокирующих. Вход здоровенным валуном привалили и печать на него поставили, замкнув барьерный контур.

Валлана, естественно, сопротивлялась, когда поняла, что меня поблизости нет. Пробовала сбежать и со скалы броситься, охрану троллью провоцировала, шею себе свернуть хотела. В общем, жаждала себя укокошить, боясь моего появления. Не удалось. Её связали и кляпом рот заткнули, ещё и повязку на глаза надели, опасаясь проклятий и сглаза. В нынешнем положении она сама не двинется.

Здоровье её подкосилось в последнее время. Точнее, со вчерашнего вечера. Озноб её бить начал, температура поднялась. Теневой дух разрушительные процессы в организме запустил, жить ей недолго осталось, дня четыре максимум. Для осуществления моего плана достаточно.

Я с прибытия на озеро дрыхнул спокойным, здоровым сном без суматошных сновидений. Никакого истощения провёдший медобследование Глубинный Жрец не выявил, чему я несказанно удивился, и порекомендовал отнести меня в ставшую моим жилищем уж несколько месяцев пещеру. По пробуждении просил зайти к нему провериться и за жизнь поговорить. Питаться наказал усиленно на всякий случай и запретил медитировать, покуда не схожу к нему на астрально-физическую диагностику.

Позавтракав, или, вернее, пообедав, солнышко-то в зените, и одев принесённые сестрёнкой льняную рубаху, куртку и штаны из гардероба зверомастера, накинув на себя накидку бобрового меха и, поблагодарив девчонок, я направил стопы свои к дому дедушки Тланса. Ну, не совсем дому. Живёт он в пещере под островом, недоступной для посторонних, и допускает к себе исключительно по приглашению.

— Мы тебя здесь подождём, — улыбнулась на прощание Алисия.

Снаружи я полной грудью вдохнул морозный воздух Зеркального озера. Эх, хорошо быть дома. Из-за скал, соединённых подвесными мостами, вились редкие бледные дымки от кострищ синекожих. На двух самых высоких скалах высились над островом непритязательное обиталище зверомастера, по виду чуть ли не деревенский домишко с закрытыми массивными ставнями, и дворец вождя из дерева, гигантских костей и шкур. От моей пещеры видны ещё наблюдательные вышки с хищно торчащими наподобие клювов баллистами гоблинского производства.

К гоблинам тоже зайду, попозже. Пообщаюсь со старейшиной ихтианов, улажу кое-какие дела, и обязательно навещу лидера коричневых коротышек Гхаз-Бага.

«Дедушка Тланс, иду к тебе, отворяй секретный ход», — послал я мысленный зов и немедленно получит ответ, пробулькавший в сознании:

«Жду, Кан-Джай, подходи».

Вход в жилище пожилого морлока располагался на противоположной стороне острова. Идти пришлось недолго, но по раскачивающимся подвесным мостам и глубоким ущельям, перепрыгивая по влажным камням, выступающим из покрывшейся корочкой льда воды. По льду ходить я не решился, тонкий пока. Купаться в холоднющей водице желания нет.

Вход находился недалеко от берега, на котором летом ихтианы живут в хижинах из тростника, и выглядел узкой трещиной в скале. По крутой лестнице в полной темноте я спустился в озарённый мягким зеленоватым сиянием, исходящим от люминесцентных слизней на стенах, каменный зал. Пол покрывали разлагающиеся останки водорослей, при моём появлении исчезнувшие вместе с неприятным запахом. Магия. Старейшина морлоков знает, чего мы с Лилькой не любим, и стремится создать комфортные для человеческого пребывания условия. Иллюзия, конечно, однако, приятно быть в чистом помещении, а не на помойке. В реале здесь и полуразложившиеся рыбьи останки валяются от трапезы морлочьей.

В конце длиннющей колоннады из сросшихся сталагмитов и сталактитов возлежал Глубинный Жрец на кровати из раковин исполинских мидий, застеленной живыми водорослями. Вид его не изменился с нашей первой встречи более полугода назад. Такой же упитанный, размером с трёхлетнего быка бледно-зелёный морлок, вместо одежды вросшие в кожу песчинки и ракушки. Физиономия у него выражала задумчивость и радость.

— Приветствую, Кан-Джай, давненько не виделись, — пробасил дедушка Тланс. — Рад твоему визиту. Как самочувствие?

— Вроде нормально, — оценил я собственное состояние здоровья.

Старейшина ихтианов нахмурился.

— Хм… И правда, всё в порядке. Удивительно. После длительного боевого транса второго уровня ты должен быть на грани между мирами живых и мёртвых.

— Сам удивляюсь. Думаю, сыграло роль запечатывание духов погибших телохранителей Зар-Джака, неосмотрительно сунувшихся ко мне в клетку.

Объяснять случившееся сильнейшему магу разума севера Ксарга не нужно, он без того читает разумного, точно развёрнутый свиток. С ним всегда легко общаться. Всё понимает, прирождённый телепат.

— Пожалуй, ты в некоторой степени прав, — морщины на лбу старейшины морлоков разгладились. — Духовная энергия запечатанных была непроизвольно использована тобой при истощении и преобразовалась в жизненную, в итоге ты избежал губительных последствий отката. Полагаю, управлять едва покинувшими телесную оболочку беспомощными лоа куда легче, нежели свыкшимися с астральным существованием духами.

Угу, и я того же мнения. Со слабыми духовными сущностями работать удобнее, я их направляю волевым усилием, иногда неосознанно. И аура у меня специфическая, мельчайших духов автоматически запечатывает, стоит им приблизиться.

— Ты осознаёшь, каковы перспективы развития запечатывания духовной энергии?

Разумеется, осознаю. Обмозговать хорошенько, к сожалению, времени не было, весь в бегах и сражениях, но горизонты открываются колоссальные. Чужие чары могу нейтрализовать — раз, преобразовывать айгату пойманных в жизненную энергию — два. Иначе говоря, пассивное колдовство вроде проклятий, аур разнообразных я запечатываю, и они вреда мне не наносят. С активными атакующими заклятьями типа пронзающего шипа из протоплазмы экспериментировать рановато и не очень хочется. Ну, а преобразование даёт возможность повышенной регенерации и смягчения откатов. С постепенным привыканием к действию отката я смогу в обозримом будущем его почти не ощущать. Наверное. От мощности заклятий зависит.

Помимо прочего, возникает возможность применения более сильных чар за счёт восстанавливаемой жизненной энергии. Главное не перенапрягаться и не зарываться, чувствуя себя могучим магом. До могущества магического мне расти и расти.

По сути, из меня весьма неплохой боевик-универсал выйдет. Теневая магия и боевые навыки рукопашника-копейщика-топорщика.

Я пока радужных настроений не испытываю касательно перспектив развития. Больше о безопасности сестрёнки и Алисии думаю и о грядущей войне. В битве не до экспериментов над выловленными духами.

— Прекрасно осознаю, дедушка Тланс. Меня другое заботит. Ты не знаешь, случайно, возможно ли освободить духа и снять с него проклятие?

— А, понимаю, понимаю, о ком печёшься. Без знания тонкостей наведённых чар ничем не могу помочь, Кан-Джай. Освободить духа ты, вероятно, сможешь, набравшись опыта.

Вот, значит, как. Лар-Джура, наложившего проклятие на Бал-Ара, придётся допросить с пристрастием перед казнью. Лишь бы не подох раньше времени.

— Кан-Джай, ты давай располагайся. Сейчас внучок покушать принесёт. Вижу, ты со мной побеседовать хочешь, — из пола за мной с гулом выросло каменное кресло. — Новости рассказать?

Новости я любил до недавних пор. В последние седмицы они какие-то плохие.

Вестей за моё отсутствие на озере накопилось много. Из важнейших — активизировались твари в гибляках. Особо Глубинного Жреца тревожил Алый Омут, крупнейшая гиблая местина, откуда полезли невиданные твари, по уровню айгаты и способностей близкие к старшим лоа. Совместные команды троллей и морлоков с шаманами кланов приозёрников несут потери. За прошедшие пять дней погибло от клешней, когтей, клыков, щупалец и разной мерзости трое синекожих и ихтиан, ранено около десятка, включая колдунов. У дедушки Тланса имелось подозрение, активность напрямую связана с войной. Либо какой-нибудь нехороший тролль постарался, либо целая куча таких редисок, того не осознавая. Вражеские чаротворцы, готовясь к конфликту, копят силы, готовятся, обитателей Серых Пределов призывают, истончая грани измерений, из-за чего в наш мир проникают по гиблякам разные иномировые гости. Буря Тысячелетия ко всему прочему границы нарушила, и межмировые прорехи лишь начинают затягиваться.

Плюс к тварям из гибляков лесные лоа потихоньку с ума сходят. На деревню Красногубов напала бешеная одержимая зверюга, помесь быка-однорога и осьминога. Сожрала нескольких охотников, покуда шаман не подоспел с учениками и охранной дюжиной местного вождя. Повозились изрядно, прогоняя в Серые Пределы незваного гостя, народу пострадало, хижины разрушены. Оказалось, множество младших лоа вселились в буйвола и пресноводного спрута, а потом соединились, образовав мутанта. Скопище мелких духов явление редкое, подобное быко-моллюску же уникальное. По словам красногубского шамана, лоа чего-то очень боялись, и страх толкнул их к объединению.

Сводки с фронта обнадёживают. Доблестные воины и колдуны приозёрных племён истребили полностью клан Чер-Джакала и двинулись по следу сбежавших Чёрных Ос. Другие кланы Огненного Жала поклялись на крови в верности Водяным Крысам, опасаясь расправы. Для порядка вождей некоторых, замешанных в предательстве, казнили с ближним окружением, остальным объявили амнистию и, рассеяв племя, взяли кланы в состав Водяных Крыс на правах малых родов. Теперь-то они не взбунтуются.

Оказавших сопротивление уничтожили поголовно. Синекожие прощения не просили и погибали с гордо поднятой головой, чем вызвали уважение у противников.

Гвард методично навещал один клан за другим. Он искал Алисию с ребятами, награду за сведения о них объявил — комплект охотничий из стали зачарованной. Неслыханная плата за информацию, между прочим. Нынче он с Ран-Джакалом преследовали Чёрных Ос, у которых, по слухам, находились пленники.

А ведь зверомастер ни перед чем не остановится в погоне за похитителями дочери. И на земли Длинных Клыков бесстрашно ступит, и в схватку с тамошними колдунами и синьками нырнёт, не глядя на численный перевес противника. М-да, беда. Если соседи и не в заговоре против приозёрников, то всё равно втянутся в круговерть войны. Предупредить бы Гварда, что Алисия в безопасности.

— Я уже послал весть через потомков в устьях рек, — прочёл мысли старейшина. — Но она вряд ли долетит до Гин-Джина, он углубился на большую землю и далеко от озера.

Проблема. Хотя… мне надо срочно на материк. Есть идея.

— Тебя на какой берег доставить? — угадал моё желание Глубинный Жрец. — Выделю мальчишек, они лодку подгонят.

«Подгонят» не в смысле предоставят, а в смысле буквальном — чарами воды создадут течение в нужном направлении, оно домчит судёнышко, куда нужно.

— На тот берег, откуда до зверомастера ближе. Буду признателен, дедушка Тланс.

— Пустяки, — махнул рукой глава озёрных ихтианов. — Мы должны помогать друг другу, иначе погибнем поодиночке. Ты ещё хотел попросить кое о чём.

— Да, чуть не забыл. Переместишь знания о колдовских практиках из памяти Валланы Ведьмы Алисии, Лильке и мне? Дочке Гин-Джина они понадобятся, она изучать воздушных духов хочет. У троллы склад настоящий в голове насчёт всего этого. И нам с сестрёнкой узнать побольше о духах не помешает. Не по специализации, зато начальный курс колдовского обучения перемахнём и сможем приступить к прохождению узкопрофильных тем.

Глубинный Жрец задумался.

— Ведьма сопротивляться не будет, слаба слишком, — вслух размышлял он. — Щиты ментальные не выставит, проклятия не нашлёт. Податливый материал, как выражается Гин-Джин. Кан-Джай, приводи Валлану, сестру и дочь зверомастера ко мне. Постараюсь вычленить нужные знания из памяти. Однако обязан предупредить. Практический опыт не передать, вы его сами обретёте. У каждого свои особенности восприятия, перемещать опыт троллы людям значит загромождать память бесполезным хламом.

— Ну, сами попрактикуемся, не вопрос.

— Хм, Кан-Джай, а что собираешься делать с ведьмой потом? Велика вероятность, у неё ум за разум зайдёт после моего вмешательства. Не по доброй воле же она отдаст сокровенные тайны кланового колдовства чужакам.

Сложно ответить. Сам не определился, какова её участь. Я поклялся отомстить, и отомщу. Запечатаю её дух, уничтожив физическое тело, но убивать беззащитного врага…

— Разумнее лишить её жизни сейчас, — подталкивал морлочий старейшина к решению. — Более удобного случая не представится. Она полностью в твоей власти.

Да знаю, знаю. Устраивать поединок с ней как-то нечестно, она больна и не поколдует. Никудышный противник. Отпустить с миром не могу, натворит бед.

— Вспомни, Кан-Джай, жертвоприношение лесному духу. Она давала шанс жертве на спасение? Зар Восемь Ножей дал бы, он в некоторой степени благороден и любит побеждать сильных врагов. Она же беспощадна. Я немало лет знаком с ними. Они раньше частенько приходили к озеру, разведывая местность. Так каково будет твоё решение?

Пред внутренним взором предстала картина привязанного к Краснодреву покалеченного Полга, и сомнения пропали.

— Извлечёшь из неё знания, и убью её.

Блин, почему так хреново на душе? Всё в порядке, пересадка памяти прошла успешно, я теперь подкован в колдовстве воздуха и клановых покровителей Огненных Жал, в особенности Чёрной Осы, тотема одноимённого рода. Лоа, кстати, своеобразный и интересный, эдакая помесь элементаля и обитателя Серых Пределов с уклоном в магию насекомых. Он и воздухом повелевает, и всяческими жалящими летунами типа шершней и пчёл. Комары, очевидно, подчиняются иному духу.

Голова, и та не болит, как в прошлый раз при трансплантации знаний тролльего вождя. Алисия с Лилькой чувствовали себя не очень, тошнило их и опора из-под ног уходила. Стандартные побочные эффекты, ничего страшного. Отлежатся до вечера и будут в норме.

Ох, хреново. Опускаю веки и вижу стоящую на коленях в пещере Глубинного Жреца Валлану Ведьму. Её трясёт озноб, она беспомощна, будто жертва на алтаре предков. Глаза закатились, сделавшись белыми, изо рта стекает нитка тягучей слюны.

Чем я лучше шамана, приносящего жертву?! Тем, что не обрекаю её дух на абсолютное уничтожение, а запечатываю его с возможностью в будущем освободить за хорошее поведение?

Как там у индейцев — «только опытный воин может снять скальп с живого врага».

Демоны побери этих синекожих, их кровожадных покровителей из Серых Пределов и проклятую войну!

Надо сосредоточиться на происходящем и вымести все мысли из головы, избавившись от угрызений совести. Таков Лантар, таков Ксарг. Здесь не место сожалениям. Нет, я не сожалею, просто… хреново, и всё. И то, что я испытал несравнимое ни с чем удовольствие, запечатывая дух ведьмы, никак не действует на моё душевное состояние.

С собой я никого не брал на большую землю. У племени недостаток воинов, твари из гибляков лезут и лезут. При мне на островной берег рыбаки вытащили какую-то мутировавшую рыбину с когтистыми лапами вместо передних плавников и с мордой жуткой, напоминающей безглазую рожу ксеноморфа из знаменитого «Алиена». Язык заменяла вторая пасть, агрессивно клацавшая острыми, словно заточенными, пластинками зубов. И вся эта «прелесть» в густой слизи. Брр.

Я в сопровождении пары охотников, вооружённых острогами, топорами и ножами, всё-таки отплыл с острова. Погода безветренная, ясная, мороз умеренный, градусов десять, лепота. Сотворённое морлоками течение, действующее на озере, понесло долблёнку со скоростью бегущего человека сквозь редкий туман, поднимающийся с водной глади. Пройдёт немного времени, и он исчезнет до весны. Тогда пробудятся ихтианы и снова его организуют для маскировки плывущих по озеру Водяных Крыс. С уходом холодов и сын Дагона возродится, созревает уже в икринке размером с футбольный мяч, спрятанной в закопанных полгода назад останках. Глубинный Жрец его в пещере стережёт. Лучшей охраны будущему ужасу врагов Зеркального озера не найти.

Лодка причалила к бревенчатой пристани в устье реки Зеленушки. Попрощавшись с троллями, я спрыгнул на помост и зашагал на юг по еле угадывающейся по углублению в снегу тропинке. Протоптанная дорога вела к деревне улиточников, да мне в другую сторону, к соседствующим с ними коротышкам. Улиткоголовых тоже навещу, надобно проведать старика Анг-Джина и забрать Акелу.

Отойдя на порядочное расстояние от берега, я сошёл с тропы. В густой чаще, куда с трудом протиснулся, сел на сваленных поспешно в кучу папоротниковых листьях и прочертил вокруг ритуальным костяным ножом зверомастера, взятым в его доме у Кьюзака, замысловатую колдовскую фигуру. Она обозначала единство миров живых и мёртвых, по сути, портал со знаками старейших духов-владык по краям. Полоснув по ладони, воткнул окровавленный нож в центр, сконцентрировался на перекрещенных тенях — моей и от ножа. Мысли и чувства гнал прочь, очищая сознание от всего лишнего.

Транс нагрянул неожиданно быстро, я даже момент перехода пропустил. Реальность разительно изменилась, сменив яркую белизну снега на серость и тёмные оттенки мятущихся теневых духов. Они явились на зов. Фигура-портал колебалась, её края колыхались, словно живые, от чернильных теней. Линии налились чернотой, резко отличающейся от тёмных пятен, населяющих серый мир.

В середине фигуры под костяным лезвием зашевелилась одинокая тень, попавшая в ловушку. Я направил в неё поток айгаты по линиям колдовских знаков, многократно усилив волевой приказ. Тень заметалась пойманной на крючок рыбёшкой. Не уйдёшь, чары подчинения крепки и у меня склонность к теневой магии. Успокоилась? Правильно. Выполнишь поручение, и вали на все четыре стороны.

Дух смирился, я ощутил его эмоции. Он отныне связан со мной и явится, когда позову. Вкус айгаты Гварда, оставшийся на ноже, он запомнил, и отправится на поиски зверомастера, словно ищейка, ориентируясь по астральным следам его ауры. Найдя, интегрируется в тень человека и передаст сообщение об Алисии.

Готово. Я вынырнул из транса. Яркий дневной свет, отражаясь от чистой белизны снега, резанул по глазам. Непривычно после серых тонов потусторонней действительности и больно, будто я попавший под прямые солнечные лучи лоа. Захотелось спрятаться в тёмное сухое местечко и дождаться ночи. Специально выбирал чащу погуще, чтобы постэффекта не было, а всё равно неприятно.

Перебарываю себя и, прикрываясь ладонью от ослепительного света, выдёргиваю ритуальный нож. Теневой дух заскользил из тени в тень и вскоре пропал из виду.

Откат не замедлил проявиться. Меня качнуло, деревья закружились в безумном хороводе. Дабы не свалиться в сугроб, опёрся о ствол молодого клёна, постоял минутку. Танец растений замедлился, остановился, возвращая моё сознание в нормальную чащобу. Так, сотру ногой линии и знаки на снегу, и на тропу. В селении улиточников отдохну.

Тропа петляла между разбросанных точно исполином валунов. Путь до оврага я знал, не раз в ближайшем овраге отрабатывал с Акелой тактику охоты на кроликов, живущих поблизости. Туда же поселили клан пещерных гоблинов. Вернее, не совсем туда, в овраг, а в сеть пещер, входы в которые располагались в стенах оврага. По дну его протекал небольшой ручей, в зимнюю пору замерзающий. Сейчас он превратился в ледяную дорожку, поблёскивающую на солнце.

Зёв пещеры завалили шаром колючего кустарника. Маскировка на пять с плюсом. Сверху кажется, что куст бычьей колючки разросся, темноты за ним не разглядеть. Под ветками низкий проход специально для коротышек, рослый синекожий или человек туда лишь ползком проникнет. На входном отверстии коричневые выдумщики сигналку повесили элементарную из тончайшего олифантова волоса, незаметного в полутьме. Типа, звонок дверной и сигнализация в одном флаконе. Зацепишь — в глубине подземелья загремит металлолом. Я нить еле заметил, и то лишь потому, что сказали о ней коротышки в прошлое посещение пещер.

Тронул пальцем, оповещая о приходе, и тут же зазвенело, загромыхало в темноте. В дверь позвонил, войти можно.

Я с превеликим трудом протиснулся в узкий лаз, предназначенный для гоблинов. С их ростом самое то, а человеку мучиться приходится, не говоря уж о троллях. Упитанный синекожий или очень мускулистый застрянет, огр тупо не влезет. Хозяева пещер входят сюда, согнувшись пополам. Как они грузы вносят, понятия не имею. Верно, потайной ход прорыли специально для вноса большегабаритных предметов.

Хитро продумано. Без поддержки колдуна-земельника на базу гоблинскую фиг проникнешь. Вторгшихся по одному перекоцают. Лезет здоровый синька, а на той стороне его поджидают бойцы с топориками и шипастыми дубинками. Тюк по темечку, и готов житель Серых Пределов. Труп остальным перегородит путь. Вытолкают его, и ситуация повторится. Парочка сторожей задержит целую армию. Надоест им стоять и трескать по одному вражин, отступят подальше и завалят ход к светляковой бабушке, заживо похоронив до десятка неприятелей. В земле надо мной сосуды с порохом, они-то и послужат причиной обвала.

Впереди, за крутым поворотом, — прорыли дополнительно, гады, чтоб жизнь посетителям мёдом не казалась, — засветилось пятно входа в «прихожую». Оттуда раздался предостерегающий окрик:

— Лежать-бояться!

Далее последовал ряд крепких выражений на тролльем наречии, способствующий лучшему взаимопониманию рас и разъяснению, кто здесь главный.

— Да лежу я, лежу, — я помянул незлым тихим словом караульного и весь клан хитроумных коротышек, осложняющих передвижение доброго, мирного посетителя.

— Кан-Джай, ты, что ли? — раздался слегка удивлённый голос.

— А кто ещё полезет в эту вашу гр… грубую земляную кишку подземного великана, страдающего запором из-за коричневокожих паразитов?!

— Точно Кан-Джай! — послышался писклявый голосок второго охранника, и уже важным тоном добавил: — Лезь, человек, мы разрешаем посетить нашу благословенную предками обитель хитрости и научной мысли!

Твою же, как загнут, бывает, аж не по себе становится и думаешь, туда ли попал. Гоблины, невзирая на репутацию воров и бандитов, весьма пафосно отзываются о себе, перемежая высокий слог ругательствами. Ещё они слишком уж высокого мнения о своих умственных способностях, считают большинство представителей других рас не столь умными. Оправдывают это отношение они тем, что в процессе исторического развития — есть у них и такие продвинутые понятия, позаимствованные у магов, — им приходилось как никому иному полагаться на собственный ум. Они мелкие, слабые существа, здоровякам — людям, эльфам, оркам, троллям и всем, кто больше них, — обидеть малютку-гоблина проще простого.

Гоблины тягу к воровству и грабежам тоже объясняют. Мол, они подлинные непризнанные гении, окутанные шлейфом несправедливого отношения к ним со стороны других рас, оттого у них развивается злость на разумных, и коротышки подстраивают разные гадости. Ежели с ними по-хорошему, то и реакция соответствующая. Вообще они белые и пушистые. То есть коричневые и лысые, но не суть. Они добрые, светлые существа, всегда готовые помочь страждущему. За определённую плату, естественно.

— Ой, Кан-Джай, как мы тебя рады видеть в нашей обители, спаситель наш! — услышал я над собой, выбираясь из лаза в маленькое помещение неправильной формы с неровными земляными стенами, полом и потолком, с которого свисали древесные корни.

Пропускной пункт своего рода. Темноту разгоняет свечение рассаженных по углам синих грибов, естественных светильников подгорья. Передо мной щетинится кольями решётка с малозаметной приоткрытой калиткой, пропускающая в тесный тёмный коридор. Над решёткой угрожающе нависает огромный валун. Зуб даю, неспроста он здесь. Дёрнет решётку чудом прошедший караул недоброжелатель, и глыба на него свалится.

Ну да, спаситель. Мы с Гвардом повстречали бродячий гоблинский клан в имперском приграничье и спасли от разъярённых кражами крестьян, намеревавшихся наколоть вожака коротышек на вилы и поглядеть, такие ли живучие гоблины, как о них говорят.

Гоблинов пригласили в края Водяных Крыс, выделили им пещеры под жильё, в племя приняли. Взамен они снабжают нас осадными орудиями — баллистами, скорпионами. До катапульт и онагров не дошло, заказа не было. Пещерные гоблины по механизмам и фортификационным сооружениям спецы. У себя дома, в Закатных горах на западной окраине континента, они строят неприступные подземные крепости.

Почти неприступные. Бывает, и сверхукреплённые цитадели берут злобные тёмные эльфы и жадюги-дварфы.

Здешние пещеры, ставшие для них новым домом, коротышки напичкали всевозможными ловушками и сигналками. Выковырять отсюда их практически нереально без группы сильных шаманов. Колдун-одиночка, пусть и сильный, вряд ли справится даже с помощью войска синек.

В планах зверомастера и вождя припахать наших коричневых друзей к производству невиданного в Ксарге оружия — самострелов. Луки синекожие презирают, а вот тяжёлые самострелы им в диковинку, эльфы ими не пользуются из-за тяжеловесности. В далёкой перспективе создание полноценных крепостей на острове и берегах озера с гарнизонами, оснащёнными такими убойными штуками.

— Угу, и я рад себя здесь видеть, — буркнул я, поднимаясь.

Вход стерегли двое гоблинов в мехах до пят. Вооружены короткими копьями и бронзовыми топориками, доставшимися им в наследство от дедов-прадедов, живших в Закатных горах до изгнания клана. Оружие зачарованное, с узорами колдовскими на лезвиях и рукоятях. Против тварей магических, нежити и одержимых создавали.

Караульных клан снабжает самой качественной снарягой, они принимают на себя первый удар при вторжении. А если полезет сюда не живой враг, а лоа? Ему обыкновенное копьё не повредит.

Уши-локаторы в колечках золотых и серебряных серёжек, на предплечьях кожаные наручи в орнаментах. Под скреплёнными в подобие шубы костяными заколками мехами, я уверен, нагрудники из дублёной кожи. Уважают ребятки доспехи.

— Да ладно, мы знаем, что ты рад к нам зайти в гости, — морщинистая рожица расплылась в улыбке, показав ряд мелких желтоватых зубок. — Ты по делу или так, поболтать, старых друзей проведать?

— По делу, — ответил я без намёка на радость.

— Да, дел нынче у приозёрников невпроворот, — посерьёзнел старший караула, общающийся со мной. — Учись, Варопай, — толкнул он в плечо напарника, — человек занятой, не то, что ты, ленивая морда. Ему и поболтать с товарищами некогда, весь в заботах. Кстати, — гоблин оглянулся, нет ли кого вблизи пропускного пункта, и снизил громкость до полушёпота, — тебя оружие интересует? Или там зелья на грибной и лишайниковой основе? Могу продать. Дёшево.

Главное правило при общении с гоблинами для неподготовленного разумного: не покупать у них ничего и пресекать все попытки торговли, держа руку на кошельке. У меня кошелька с собой нет, и торговался я с коротышками однажды, поэтому мне коварство подземных ушастиков не грозит.

— Могу в долг дать, — продолжал делать выгодные деловые предложения караульный. — У тебя-то оружие плохонькое, прости за прямоту, смотреть больно. Такой хороший человек, великий охотник, и с копьецом дрянным и топором каменным.

Вооружился я на острове скромно. При мне копьё с кремневым наконечником, топорик метательный и ритуальный костяной кинжал гвардовский. Стальные подарки Анг-Джина оставил в деревне улиточников, переходя к Осам в плен. Дойду до селения и заберу обратно, пока же не резон светить крутой снарягой. Заговорённые копьё и топоры каменные дома, на озере своего часа ждут.

— Спасибо, денег нету совсем, и обменять не на что, — отказался я. — В плен попал недавно, обобрали, чуть к предкам не отправили. Война же нынче с Огненным Жалом, ничего удивительного.

— Спасся-то как? — спросил писклявый младший в карауле.

— Успешно. Охрану перебил и животинку увёл летающую, — получив удовольствие от зрелища округлившихся гоблинских зенок, я договорил: — Лоа старшего. К Гхаз-Багу кто проведёт?

— Кхм, — кашлянул командующий караулом, стараясь скрыть удивление. — Варопай, стереги проход, вернусь скоро. И не спи, морда сонная!

— Не-не-не, куда там спать! — возмутился недоверием молодой коротышка. — Война же, сам слышал.

Караульный отворил шире калитку в решётчатой стене и впустил меня, согнувшегося в три погибели.

— Вперёд иди, — зашёл за мной гоблин. — К стенкам не прислоняйся и на потолок не дави сильно.

Догадываюсь, почему. Ловушек здесь наверняка уйма.

Прямой коридор полого опускался в подземелья. Изменилось за полтора месяца всё. Раньше ход был извилистым, камни попадались под ногами острые, теперь его привели в порядок, очистили, на полу выложили каменными плитами удобную дорожку, стены выровняли. Чтоб не стукнуться о низкий потолок, пришлось нагнуться немного.

В конце стояла земляная стена со входным отверстием метр на метр, перекрытым решёткой из заострённых кольев. Караульный, обойдя меня, отодвинул её при помощи рычага, замаскированного под торчащий из стены корень.

Дальше начинались жилые и рабочие помещения клана. Развернулись гоблины в пещерах нехило. Расширили жилплощадь, вырыли ходы, соединив цепь отдельных подземных пустот в разветвлённую сеть подземелий.

Мы миновали военно-обучающий сектор, состоящий из длиннющих прямоугольных залов, где ветераны учили молодёжь обращаться с кирками, топорами и копьями-ломами, основным вооружением гоблинского ополчения. Здесь каждый рабочий потенциальный защитник. Застало горе тебя в забое или при прокладке тоннеля — беги с орудием труда к прорыву неприятеля и будь готов отразить атаку. Времени на вооружение не тратится, благодаря чему повышается мобильность рабоче-боевых отрядов.

Примечательно, в одном из залов мы прошли мимо группки молоденьких девчонок, тренирующихся кидать ножи и молотить скалками по деревянно-соломенным чучелам под присмотром умудрённой опытом седой бабуси в кожаной броне и с топориком металлическим за поясом. При нужде скалки заменятся боевыми каменными дубинами. Все в клане обязаны уметь защитить себя и свой дом — подземелье.

— Просторно тут у вас, — проронил я, оглядывая очередной тренировочный зал, заставленный амуницией и засаженный светящимися грибами.

— Старики говорят, под Закатными горами у нас каменные залы были, не чета этим, и всё заколдованное. Ворота из камня, стальными листами и полосами скреплённые, топоры и кирки зачарованные, доспехи из холодной стали. В здешних местах жил никаких. Придётся болотной рудой довольствоваться, пока получше ничего не найдём. Глины полно, из неё кирпичи делать будем зачарованные, чтоб не крошились. Когда печку обжигающую построим.

Планы у коротышек наполеоновские. Кирпичи, надо же. Не представляю подземные залы, обложенные кирпичом. Не вяжется с образом гоблинов, распространённым на Земле. Они в культуре преимущественно показаны низкоразвитыми существами, еле говорить умеющими.

Стоп. Наладив производство обожжённого кирпича, они смогут им торговать. Тролли на острове заживут в нормальных домах, крепость на острове построим соседям на зависть не хуже пограничных имперских. Нас тогда никто с озера не выбьет. В воде морлоки-телепаты с сыном Дагона, побережье усеяно ловушками, на скалах возвышаются неприступные стены островной цитадели, мощные круглые башни ощерены скорпионами и баллистами против крылатой авиации тролльей. Да мы станем повелителями севера Ксарга! Государство основать можно будет!

— Эм-м, ты того, Кан-Джай, о кирпичах-то не говори никому, ладно? — приостановился провожатый, поняв, что сболтнул лишнего.

— Угу, — кивнул я, увлечённо рассматривая тренировочные залы и постигающих воинское ремесло подземников.

Клан у Гхаз-Бага крупный, душ под двести. Им соответствующая жилплощадь необходима и земля под грибное хозяйство, главную сельхозкультуру гоблинскую, вот и расширяются, прорывают подземелья. И полезные ископаемые ищут попутно.

По широкой лестнице, вырубленной в сплошном камне, караульный провёл меня на нижний ярус пещер. Впрочем, пещерами назвать трудно приобретающие черты ухоженного гоблинского дома подземные пустоты. Стены и пол ровные, дорожки из каменной плитки повсюду, ещё и наскальная живопись появляется. Неказистая, правда. В основном изображены сцены битв, участники вырезаны схематично. Под потолком иногда виднеются священные символы клана.

На нижнем ярусе мы прошли короткий коридор, уткнувшийся в массивную каменную дверь. В уголках сиротливо росли синюшные грибы-одиночки, источающие слабый свет.

Караульный надавил на незаметный выступ сбоку от выхода, и дверь, похожая на метровый каменный блок, скрежеща, отъехала в сторону, открыв проход в просторное помещение, озарённое голубовато-зелёным светом.

За круглым идеально ровным столом из цельного куска камня восседал упитанный гоблин в тёмной мантии, расцвеченной серебряными и золотыми нитями оберегов-орнаментов. На толстой шее висело ожерелье из необработанных самоцветов, пальцы унизывали испещрённые надписями на гоблинском языке перстни. Он сосредоточенно вглядывался в пылающий изнутри зелёным пламенем кристалл на нефритовой подставке. На гранях священной реликвии клана — Камне Духов — мерцали загадочные знаки, неведомые даже Гварду, видевшему однажды это чудо.

— Приветствую, Гхаз-Баг, — поздоровался я почтительно.

Предводитель гоблинов — и вождь, и духовный лидер. Шаманит потихоньку, специализируясь на снадобьях и настойках грибных, а также магии земли, позволяющей ему зачаровывать камни на прочность. Ну, и кирпичи, видимо. Думаю, в алхимии он смыслит, раз создаёт сверхкрепкие быстрозастывающие растворы. Благодаря им коротышки выравнивают стены подземелий.

Всё же, он тёмная лошадка. Поклялся перед алтарём предков помогать по мере сил и возможностей Водяным Крысам, вступая в племя, но чужая душа потёмки. Мало я с ним знаком, редко пересекались. Личность он таинственная, охотно рассказывающая о гоблинском мировоззрении и молчащая о себе.

— Благослови тебя Великий Дух, мальчик, — растянул тонкие губы в улыбке гоблин, оторвавшись от созерцания кристалла. По возрасту он мне в прадеды годится. Торчащие из огромных треугольных ушей-локаторов пучки волос белые от старости. — Что привело тебя в нашу скромную обитель?

При общении с Гхаз-Багом у меня всегда впечатление, будто гоблин на самом деле не шаман, а настоятель имперского монастыря. Откуда у него эти словесные обороты и величавый тон, ума не приложу. Монашествовал, может, в молодости.

— Забота о будущем, — ответил я расплывчато.

Лидер коротышек заинтересованно повёл ушами, поставив руки на столешницу и сомкнув кончики пальцев.

— Гархак, сын мой, постой за дверью и проследи, дабы нам не мешали, — буравя меня тёмно-карими зенками, попросил лидер клана и, подождав, пока караульный выйдет, затворив дверь, обратился ко мне: — Я весь внимание, мальчик. Присаживайся, если желаешь.

Он указал на каменное кресло напротив, укрытое сухим моховым покрывалом.

— Я хочу предложить вашему клану выгодную сделку, — начал я, усевшись в кресло и выпрямив наконец-то спину. В кабинете лидера коротышек потолок не отличался высотой.

Хитрый прищур гоблина был красноречивее слов. «Для кого выгодную, мальчик?» — говорил он.

Знай, чего хочет собеседник, и всегда будешь в выигрыше. Разумеется, имея желаемое им. Я знаю, чего хотят пещерные гоблины. Они бредят минувшим величием, стремятся создать роскошный подземный город, хотя бы немного похожий на их дом под Закатными горами. И у меня есть, что предложить коричневокожим коротышкам.

— Прежде всего, выгодную твоему клану, уважаемый Гхаз-Баг, — выдержав паузу, сказал я. — В здешних пещерах нет и намёка на жилы металлов. Здесь вам трудно построить хорошее поселение. Почему бы вам не перебраться в более достойное место с залежами мрамора, серебром, золотом и самоцветами?

Глазки лидера клана прищурились сильнее, превратившись в узкие щёлочки. Думает, к чему клонит человек, и анализирует мои слова. В лысой голове сейчас проносятся догадки, поверить в которые гоблин боится.

— Я довольно много странствовал по землям приозёрных племён и узнал о местах, неведомых синекожим, — продолжаю нагнетать интерес вождя. — Сокрытым в земной тверди, под холмами, куда наведываются лишь духи долгими лунными ночами. Там безопасно, самоцветы хранят внутри холодный блеск, готовый вырваться на волю при малейшей вспышке света. Там царство спящего камня и драгоценных металлов, царство древнего колдовства, позабытого смертными. Оно ждёт новых хозяев, нашедших в себе смелость открыть его врата и спуститься вглубь земли.

Гоблинская рожица словно окаменела. Предводитель коротышек не мигая смотрел на меня, ожидая продолжения. Точь-в-точь охотник, следящий за добычей из-за кустов и умоляющий духов, дабы зверь приблизился ещё чуть-чуть на расстояние, необходимое для броска копья.

— Я предлагаю вам создать новый дом, возродив былую славу подземных искусников. Предлагаю взять причитающееся. Твоё слово, уважаемый Гхаз-Баг, и богатства, найденные мною, упадут тебе в подставленные ладони. Я отведу вас к одному из тайных мест под холмами.

Бельбен, кажется, затаил дыхание. Он по-прежнему глядел из-под прищуренных век, вероятно, стараясь разгадать, в чём подвох.

— Поведай, в какое именно место ты предлагаешь нам переселиться? — произнёс он степенно.

— Древний разрушенный город Детей Звёзд, покинутый в спешке жителями и преданный забвению. Бессчётное число зим его не тревожили смертные.

То есть, проблем с длинноухими не будет, забили они давным-давно на развалины, погребённые в толще земли.

Предводитель клана обязан быть умным, дальновидным и проницательным. Гхаз-Баг таковым и является, иначе не удерживал бы власть столько лет и не дожил бы до седин. Он отлично понимает, что сулит ему обладание брошенным городом эльфов. Здания разберутся на строительный материал высшего качества, убранство пойдёт на украшения и составление казны. Настоящей казны, наполненной драгоценностями! Часть богатств можно продать, а за вырученные деньги купить нужную строительную технику у дварфов. Плюс магические артефакты, обязательно имеющиеся в любом, даже самом маленьком эльфийском селении, и прославленная древесная сталь. Сплошная выгода.

— Великий Дух, да пребудет с нами Его благословение во веки веков, через пророков своих учит, что за добро следует платить добром. Чем мы отблагодарим тебя, уважаемый Кан-Джай?

О, уже не «мальчик», а «уважаемый». Заметно поднялся мой авторитет у бельбена.

— Сокровища, магические предметы, свитки, какие пожелаю, в общем количестве до двух третей от найденного, — высказал я условия сделки. — Согласись, невысокая цена за новый, богатый дом и возможность возродить племя вдали от старых врагов, среди союзников и торговых партнёров.

Синьки щедро заплатят за металлическое оружие — шкурами, олифантовой костью, снадобьями. В дальнейшем гоблины, поднаторевшие в торговле, смогут скупать у троллей богатства Ксарга и перепродавать людям и гномам. Получится очень выгодное сотрудничество.

— У сокровищ, верно, надёжная стража. Мертвецы не отдают обычно просто так принадлежащие им драгоценности, — а глазки-то у лидера гоблинского заблестели плотоядно, несмотря на намеренно ровный тон. Подсчитывает гипотетическую прибыль от предприятия, прикидывает плюсы и минусы.

Руда нынче для клана нужнее всего. Без неё коричневым коротышкам не подняться, не обустроиться нормально, оружия не выковать. Самоцветы и драгметаллы они любят не меньше скряг дварфов. Гхаз-Баг не прочь обмануть, урвав кус пожирнее, да не тут то было. Он понимает, чем обернётся попытка обокрасть меня. Представляю, о чём он думает. За Кан-Джаем стоят приозёрники, верховный шаман и вождь Водяных Крыс, рыбоголовые. Опрокинуть его значит опрокинуть хозяев озера. Ахахах, какая дилемма!

— От стражей, если они есть, защитят амулеты и шаманы озёрных племён, — развеял я сомнения гоблина.

Археологические раскопки, дескать, санкционированы высшим руководством, и операцию втайне от Ран-Джакала и Гварда не провернёшь.

Вождь-шаман тяжко вздохнул. Взгляд его стал немного встревоженным. Он плотно сжал губы, покривился, дёргая куцым крохотным носом. Требовать большую часть сокровищ не осмелится. Наверное.

— Сложное решение должен принять я, — откровенно сказал Гхаз-Баг. — Великий Дух мудрее смертных, за ночь он ниспошлёт мне совет, как правильно поступить. Я прикажу положить тебя в гостевых покоях и принести пищи, уважаемый Кан-Джай.

Я внимательно вгляделся во взволнованного гоблина. Ишь, стиль речи сменил от нахлынувших чувств. На убийство не пойдёт, риск слишком уж велик, и зачаровывать побоится ученика верховного шамана. За ночь он соберёт совет, вызнает последние новости от разведчиков, переговорит со старейшинами и даст утром ответ. Скорее всего, положительный, ибо не каждый день предлагают стать баснословным богачом.

Ночью гоблины в лес не уйдут всё равно. Пещерные ведь, не лесные. Чащобы им непривычны, ориентироваться не умеют на поверхности, зверей страшатся. Днём идти кое-как согласятся, по темени же, опаснейшему времени суток в аранье, их из подземелий только силком вытащишь.

Да и я отдохну. Ритуал призыва теневого духа измотал. Поспать бы часиков восемь — девять, айгату восстановить. Энергетический запас быстрее восполняется, чем раньше, но усталость колоссальная. Я бы раньше, послав потустороннего вестника, сразу без сил свалился.

— С длинноухими ещё проблемы, — пробормотал еле слышно вождь-шаман.

Сказанное, очевидно, не предназначалось для меня. Патриарх гоблинского рода встрепенулся, приняв важный вид, подобающий его статусу.

Ну да, эльфы, разузнав о продаваемых вещицах и камешках, немедля поинтересуются, кто тот шустряк, торгующий культурным наследием без их на то разрешения. Потянут за ниточку и в конце концов выйдут на клан Гхаз-Бага и Водяных Крыс. Следовательно, и на меня. С незаконными торговцами древних ценностей ушастики разбираются сурово.

— Продадим дварфам Седых гор. Они плохо ладят с Детьми Звёзд и не выдадут имени продавца.

Гномы периодически воюют с высокомерными длинноухими и обрадуются возможности заполучить сокровища давних врагов. Гвард с ними имел дело не раз, сторгуется по выгодным условиям. В накладе ни я, ни тролли, ни гоблины не останемся. И сестрёнку устрою в лицей.

— На всё воля Великого Духа, — проникновенно молвил вождь-шаман и, постучав по столу миниатюрным серебряным молоточком, крикнул: — Гархак, сыне, проводи нашего высокого друга в гостевые покои.

До чего же приятно выспаться в практически нормальной постели и не чувствовать гнёта отката!

Я с удовольствием потянулся, упёршись макушкой в спинку дощатой кровати, сделанной по меркам среднестатистического имперского жителя-человека. Мягкая перина, набитые пухом подушки и никаких звериных шкур. Словно в гостиницу цивилизованного народа попал. И почему тролли такие консервативные в плане обустройства ложа? На кровати с матрасом, подушкой и прочими удобствами спать гораздо приятнее.

Интересно, гоблины спят в кроватках похуже? Сто процентов. Это гостевые покои, для людей специально готовившиеся, повышенной комфортности. Вышло очень даже приемлемо. Небольшая комнатка, стены из стёсанных наполовину брёвнышек, пол из досок, потолок каменный. У кровати колченогий стул и грубый деревянный столик на троих. Кабы не растущие по углам осветительные жёлтые грибочки, точь-в-точь номер на постоялом дворе какого-нибудь крупного имперского посёлка.

Мало того, в гостевых покоях и уборная предусмотрена для максимального удобства проживающего. Каморка с дыркой в полу и стоящей рядышком бочкой воды для омовения рук. Роскошь, на постоялых дворах невероятная.

На столешнице дожидались моего пробуждения грибное рагу в глиняной миске, салатик из грибочков, окорок, головка заплесневелого сыра и кувшин с пряно пахнущей жидкостью. Отхлебнул — натуральное тёмное пиво, лишь привкус какой-то… грибной. Холодненькое, вкусное.

Не удивительно, грибы — основа рациона гоблинов. Их в подземельях разводят великое множество видов для самых разных целей. Поговаривают, даже скрещивают с животными. Я результатов экспериментов не видел, но кто этих безбашенных селекционеров знает. В ящиках, перевозимых в запряжённых мишутками зверомастера повозках при переселении коричневых копателей, что-то скреблось и попискивало.

Ценители за дырчатый сыр платят немалые деньги, да плесень не по моей части. Головку, очевидно, из империи привезли, переселяясь к Водяным Крысам, и ей несколько месяцев от роду. На зеленоватой поверхности крошечные грибочки начали расти. Деликатес, блин.

Наслаждался завтраком я недолго. Заменяющий дверь тканевый полог отодвинулся, пропустив в комнату знакомого караульного. Гоблин деликатно кашлянул, отвлекая меня от вкуснейшего рагу, и, щербато улыбаясь, поздоровался.

— Гхаз-Баг приглашает тебя разделить с ним стол и обсудить накопившиеся дела, — передал он.

Ага, созрел вождь. Отличненько, навестим старичка.

Из сектора гостевых комнат по узкому коридорчику мы поднялись на ярус повыше и спустя пять минут ходьбы по хорошо освещённому разноцветными грибами тоннелю пришли в кабинет, где проходила вчерашняя встреча.

Предводитель коричневых подземников восседал за тем же круглым столом, на сей раз заставленным всевозможными блюдами гоблинской кухни. В центре вместо магического кристалла возвышалась горка жареных гигантских мокриц, со спины покрытых пушистым голубым мхом, подле неё приютились солянка и чашечка неизвестного острого соуса, куда Гхаз-Баг макал членистоногое лакомство.

— Да благословит тебя Великий Дух, уважаемый Кан-Джай. Присаживайся и вкуси, что Дух послал, — гоблин сделал приглашающий жест рукой.

Я присел и вкусил. Начал грибной похлёбкой. В мутном вареве плавали кусочки чего-то хрустящего и малоаппетитного, о происхождении коего, глядя на уплетающего насекомых хозяина подземелий, я предпочёл не спрашивать. Другие блюда куда более необычны на вид, потому странноватым супом я и закончил. Не тянет вкушать консервированных личинок жуков-короедов, варёных термитов и сырых муравьёв в остром соусе. Подавались эти яства с неизменным грибным гарниром.

— Не заболел ли ты, уважаемый Кан-Джай? — участливо поинтересовался переставший жевать ножку копчёного крота-переростка вождь. — Совсем мало ешь. Нельзя такому большому довольствоваться жиденькой похлёбкой.

— Спасибо, я сыт. Позавтракал плотно, — вообще-то поесть в гостевых покоях я не успел, и под ложечкой ощутимо посасывало, но не есть же не пойми какую гадость.

— А я уж помыслил, Великий Дух тебя наказал за грех тяжкий, — облегчённо вздохнул гоблин и, вытерев губы волосяной тряпицей, откинулся на спинку каменного кресла. — Как спалось тебе?

— Благодарю, постель и комната выше всяких похвал, почтенный Гхаз-Баг.

— Искренне радуюсь твоей оценке, — усмехнулся, хитро прищурившись, лидер клана. — Ты первым опробовал покои для высоких гостей. Недавно, хвала Великому Духу, завершили их обустройство. Ну да ладно, перейдём к нашему делу. Я склонен принять твоё щедрое предложение. Должен спросить тебя, прежде чем дать окончательный ответ. Далеко ли находится город? Глубоко ли? На чьих землях? Сколько всего драгоценностей и каких?

— День — два пути отсюда по аранье, глубоко, на землях озёрных племён, — коротко отвечал я. — О количестве богатств можем догадываться. Точно знаю, там много зачарованных самоцветов и громадный сапфир размером с кулак мужчины, — для наглядности я сжал соответствующую фигуру. — Сколько артефактов и иных сокровищ ведомо лишь Великому Духу.

— Хм, — протянул гоблин. — С лесами мой народ плохо знаком. Великим Духом уготована нам судьба подземных жителей, с наземными же братьями нас не связывает ничего, кроме низкого роста и внешнего сходства. Дикие звери могут напасть на нас, враждебные синекожие могут поймать и принести в жертву на кровавых алтарях. Кто позаботится о нас? Кто оборонит от беды?

Надо будет зайти в ближайшую деревушку троллей и попросить охранников. Самому мне трудновато организовать полноценную защиту группы копателей. Варды сторожевые расставлю по периметру участка работ, ловушки колдовские, но они не заменят настоящих воинов. Времена у троллей всегда неспокойные. Впрочем, зачем заходить? Пошлю теневого духа старику Анг-Джину, он организует охрану.

Поблизости от Лысого Холма деревня улиточников. Провизию там куплю и найму дополнительно пару-тройку охотников дичь добывать к столу. Расплачусь оружием, его у меня на острове предостаточно.

Вообще-то, предводитель гоблинского клана здорово преуменьшает боеспособность собственных бойцов и в целом охранных чар на основе стихии земли, которыми, насколько мне известно, владеют старейшины коричневых коротышек. Дай пару-тройку седмиц гоблину, и он выроет крепость, откуда его ничем не выбьешь. Никакое колдовство не поможет в подземном городе лучше геомантии. На мне и синьках останется наружная защита, под холмом же они сами отлично справятся. Заглянет к ним залётный отряд вражеского племени, там и сгинет. Штурмовать же подземников крупными силами невыгодно. Проще договориться — никто никого не трогает. Подземелья тролли не любят, им привычно в хижинах жить, поэтому смысла атаковать практически нейтральных копателей нет. Синекожие умоются кровью в подземных тоннелях, погибнув ни за что, и то же самое ждёт решивших вылезти в аранью гоблинов. Бельбен это понимает, просто хочет оттяпать кус пожирнее от моей доли.

— В лесу вашей безопасностью займёмся я, рыбоголовые и синекожие. А вот под землёй, почтенный Гхаз-Баг, вам придётся полагаться в основном на себя. Тролли, морлоки и люди привычны к лесным угрозам и не разбираются в опасностях, подстерегающих в толще земной.

Прикинув все плюсы и минусы, лидер клана важно качнул головой и довольно улыбнулся.

— Благослови тебя Великий Дух, уважаемый Кан-Джай. Мы согласны на твоё щедрое предложение. Но в случае гибели моих гоблинов ты заплатишь за убитых из своей части добычи. Любую вещицу на наше усмотрение отдашь за почившего.

Любую? Да ты совсем наглый старый хрыч! Специально инсценируешь ведь гибель кого-нибудь из своих проходчиков, завидев волшебный сапфир, к примеру. Нет, так дело не пойдёт.

— Почтенный Гхаз-Баг. Я предложил тебе богатое место для нового дома, сокровища забытого эльфийского града, а ты жаждешь большего? Мы рискуем не меньше вашего. Может быть, мне потребовать с тебя плату за каждого убитого синекожего, который возьмёт на себя обязанность обеспечить твоему клану безопасность?

Физиономия вождя претерпела ряд метаморфоз. То вытянулась, вскинув жиденькие белесые брови, то сморщилась, напомнив печёное яблоко. Он напряжённо обдумывал сказанное в поисках правдоподобной отмазки.

— Что ж, тролли тоже умеют копать, — расценив молчание собеседника в качестве отрицательного ответа, я делано тяжко вздохнул и привстал с кресла, будто бы собираясь покинуть кабинет. — Жаль, наши коричневые товарищи не с нами.

— Погоди! — короткопалая рука взметнулась над столом. — Я не сказал ещё слова, Кан-Джай. Речи твои не лишены разума. С тобой пойдут мои сыновья, коих Великий Дух в щедрости своей наделил даром управления землёй. Также они лучшие проходчики нашего клана.

— Почтенный Гхаз-Баг, твои сыновья будут охранять нас от подземных угроз? — не понял я.

— Да, — нехотя согласился вождь. — Если того пожелает Великий Дух, с вами пойду и я, дабы оборонить от напасти из-под земли. — Понимаю, дело деликатное, на других перекладывать не следует. — Ты отведёшь нас к городу или дашь провожатых?

— Я. Не сочти за оскорбление, но перед уходом я должен удостовериться в твоей честности и верности.

Угу, так я и отведу лису в курятник. Мне нужны гарантии, что ты меня не кинешь и не убьёшь «случайно», старый пройдоха. И в качестве гарантий послужит…

— Клятва? — догадался гоблин.

В эти секунды он олицетворял собой оскорблённое достоинство. Дескать, я, самый честный разумный на свете, и мне, такому хорошему парню, не доверять…

Я кивнул.

Эх, разверну раскопки по окончании войны.

Глава 5. Неожиданное задание

Следующие дни я провёл в аранье, спешно обходя намеченные точки маршрута. Навестил Анг-Джина в деревне улиточников, обрадовал старика, оружие забрал стальное, Акелу освободил. Волк на меня сначала демонстративно не обращал внимания. Выбравшись из ямы, в которой его держали, он прошмыгнул мимо. Повилял на прощание хвостом и растворился на фоне укрытого снегом леса.

Вечером, когда я приблизился к Лысому Холму, он показался из-за деревьев и, обойдя меня, улёгся на вершине перед огрызком разбитого молнией дуба. Мол, не ходи внутрь, не надо. Потрепав уши пушистого друга, я всё-таки влез в древесную пещерку под корнями и установил выстроганный в деревушке Улиткоголовых вард, мой первый вард, между прочим.

Холм и его окрестности я исследовал тщательно, потратив половину ночи. Убедившись, что ловушек и злых духов нет, обследовал вход в недра холма. Лаз завалило при взрыве, обрушившем своды древнего храма и похоронившем останки ведьмы и её детей. Другого входа не было.

Может, оно и к лучшему. На озере довольно странная высокородная эльфийка, светить перед ней храмовыми камешками нежелательно. Сдаст ещё соответствующим органам, возвратившись в родные пенаты, и появится у меня враг в лице длинноухих. Врагов у меня хватает, потому неудаче я не очень-то расстроился. Не взял Звёздный Камень сейчас, возьму позже из рук гоблинов.

Пару дней я отдыхал. Медитировал на дереве, построив шалаш из веток, преодолевал последствия отката. Акела, воодушевлённый моим спокойствием, — в холм ведь не лезу, — охотился, бегал по лесу. Расслаблялся, как мог.

Самое неприятное в эти дни заключалось в возникновении чувства чужого присутствия. Обследование окрестной территории и моей ауры на предмет следящих чар результата не дало. Вернее, дало — никаких воздействий на меня не совершалось. Всё, кроме пресловутого чутья на неприятности, свидетельствовало в пользу ошибочности предположений о слежке, и я решил поскорее покинуть Лысый Холм. Мало ли, какие сюрпризы оставила после себя ведьма.

Сны мне снились какие-то суматошные и мрачные. Я просыпался, бывало, среди ночи в холодном поту, силясь вспомнить видение, и не мог. В темноте чудились по пробуждении жёлтые глаза непонятного существа, в которых читался потусторонний, нечеловеческий разум.

Они, сказать честно, пугали немного. Жутковатые, словно затягивающие в трясину, гипнотизирующие глазищи столетнего болотного змея.

Утром я быстренько позавтракал остатками вчерашнего ужина, притащенного Акелой, позвал волка и ушёл, пообещав холму вернуться. Минует межплеменной кризис, и обязательно приведу сюда гоблинов. Вместе с Гвардом разгадаю здешние тайны. Постараюсь, во всяком случае, разгадать.

Чувство слежки исчезло неподалёку от Зеркального озера. Отвлекли насущные проблемы, встречи с местными троллями и морлоками, контролирующими берег. Ихтианы сообщили о скором прибытии на остров Гварда и Ран-Джакала, изменив мои планы на ближайшее время. Я-то надеялся отдохнуть, выспаться. Похоже, отдых откладывается. У зверомастера, по сведениям потомков дедушки Тланса, донельзя скверное настроение, а значит, тому есть веская причина, касающаяся, по всей видимости, Водяных Крыс.

Костяные барабаны, обтянутые буйволовой кожей, отбивали приветственную дробь подплывающим к бревенчатой пристани продолговатым лодкам. Четыре гружёные трофейным добром долблёнки неспешно скользили по подмерзающей водной глади. На носу стояло по смотрящему вперёд троллю, вооружённому длинным копьём и факелом, разгоняющим сгущающийся сумрак вечера.

Они выплывали из полумрака, точно призраки прошедших эпох. Статные синекожие в богатых одеждах, со стальным зачарованным оружием. Гребцы размеренно опускали и поднимали вёсла, гоня каноэ к берегу.

Вождь Ран-Джакал сидел в конце ведущей лодки. Шрамов на его лице и обнажённых мускулистых руках прибавилось, как и зубов на ожерелье. Гвард плыл в соседней долблёнке. Лицо его выражало напряжение, передающееся сидящим впереди него гребцам.

На пристани собралось почти всё троллье население острова. Даже женщины с малышнёй пришли встретить победителей Огненного Жала. Гремели барабаны, горели огни костров, жарились мясо и рыба. У Костра Совета расчистили площадку от снега и постелили ковёр из сухой листвы, заготовленной с лета. На нём разложили плоские камни, служащие подставками под глиняные и деревянные блюда с праздничной снедью.

Мы с Лилькой и Алисией стояли на скале у дома вождя, наблюдая за подплывающей лодочной флотилией. Помнится, у Ран-Джакала в охранной дюжине было побольше бойцов, когда он уходил на свадьбу предводителя племени Каменных Клешней. Со свадьбы он ринулся на помощь улиточникам. Некоторые телохранители в лодках сутулились, видимо, из-за не успевших зажить ран. По слухам, отчаявшиеся Жала сражались достойно, стремясь забрать с собой в Серые Пределы противников, и им это иногда удавалось.

Лодки пристали к причалу, на помост выскочили воины вождя, за ними взошли лидер Водяных Крыс и верховный шаман. Их встретил правая рука вождя Ариг-Зул, заменявший его на озере, и старейшины племени. Они громогласно почтили память погибших и поздравили с победой. Ран-Джакал и Гвард ограничились общими короткими фразами и отправились к Костру Совета.

Прибытие троллей напомнило посольство Чёрного Копья более полугода назад. Тогда тоже на острове царила скорбь по убитым.

— Саш, мне страшно, — прижалась к моему боку сестрёнка, обхватив руку.

— Чего боишься? Наши победили, война позади.

Как бы я хотел верить себе. Понимаю, Лилька вспомнила ту ночь нападения на остров. Нынче по-другому, и всё равно страх её донимает. Слишком уж мрачно выглядят вернувшиеся из карательного похода. Точно не четверо бойцов-телохранителей полегло, а самое меньшее половина охранной дюжины. И то, отношение к смерти у синекожих лёгкое. Ну, погиб воин, ничего ужасного не произошло. Такова судьба тролля, жалеть о ней не принято. Наоборот, поминки справляют пышно, с пением и танцами, жертвоприношениями предкам, славя павшего храбреца.

Что же произошло в аранье? Почему синьки и зверомастер словно в воду опущенные? Блин, не нравится мне это.

— Водяные Крысы точно победили, Сандэр? — подлила масла в огонь сомнений Алисия, прислонившаяся ко мне с другой стороны. Я уловил тонкий аромат духов, исходящий от неё.

— О поражении шумел бы весь лес, — пробурчал я и спросил, меняя тему: — А где Натиэль?

На пристани и у костра эльфийки не видно. Она, насколько я знаю, в моё отсутствие не выходила из хижины на Могильной Скале, где жила с Лилькой и молодой троллой Зераной, местной знахаркой. К синекожим после пленения она не испытывала положительных чувств, потому и не показывалась. Синьки отвечают ей взаимностью. Зыркают недовольно, ропщут, дескать, ладно уж люди в племени и морлоки, они доказали право быть на острове Водяных Крыс, однако, длинноухая здесь к беде, её надо бы духам в жертву принести. Раздражает и оскорбляет её пребывание предков, из-за неё всякая гадость из гибляков полезла.

Терпимая к иным расам Зерана нет-нет, да и поглядит косо на Натиэль, отчего та, невзирая на достоинство Дочери Звёзд, отводит взгляд и не знает, куда подеваться. Чтобы она осталась наедине с троллой? Не верю!

А, вон знахарка, в толпе встречающих. У лодок хлопочет над бойцом охранной дюжины, прижимающим лежащую в берестяном лубке руку к груди. Раненому помощь девчонка оказывает. Парень на неё смотрит благоговейно. Э, если и дальше так пойдёт, наставница Лильки по части целительства и обращения с лоа скоро выйдет замуж. Ведьмам заводить семью разрешено, в отличие от шаманов.

Ну, хоть у кого-то что-то хорошее происходит.

— Должна быть в хижине на Могильной Скале, — повела недоумённо плечиком девушка. — Я её хотела поселить в папином доме, но Кьюзак, противная перечница, отказался впускать эльфийку. Не велено, говорит, — скорчила рожицу аэромантка, передразнивая мёртвого гоблина-дворецкого, заведующего хозяйством зверомастера. — А что?

Невинный вроде бы вопрос меня добил. Моя рука оказалась зажатой тонкими девичьими ручками. М-да, вот так зазеваешься, и пиши пропало, женатый отец семейства. С нашего возвращения на озеро Алисия стала наглее, проявляя ко мне словно бы двоякие знаки внимания, на которые я не реагировал. Почти. Она же всё-таки красивая девушка. Её огромный минус в отце — зверомастере. Он меня на шнурки порежет, наплевав на взаимные клятвы непричинения вреда и вечной дружбы, узнав о нас. Нет, мне не страшно. Просто не хочу портить отношения с Гвардом.

— Не принесли бы её тайно в жертву, — проговорил я.

Узревший нашу компанию зверомастер направился к нам, не удостоив вниманием накрытую у Костра Совета поляну. Ран-Джакал поодаль обнимал подоспевшую к нему любимую жену с ребёнком на руках, будущим наследником.

— Пошли, — глянул маг на меня красноречиво и зашагал вниз по серпантинной дорожке к мосту, соединяющему скалы.

Дело серьёзное. Гварда таким напряжённым я видел лишь однажды, в посёлке под пограничной Крепостью Шершня в ночь нападения Ночных Охотников.

— Прошу прощения, — освободился я из плена сестрёнки и Алисии, направляясь за верховным шаманом.

Он был зол. Дверь открыл, буквально вцепившись в дверную ручку, аж пальцы побелели. Не затворяя, молча прошёл в кабинет и сел за письменный стол. Достал из шкафа графин красного хризалийского и два бокала, налил себе, выпил залпом, не смакуя, как обычно. Завидев стоящего на пороге меня, кивком указал на стул и снова наполнил бокал.

Что ж происходит-то? Хлещущим вино, точно воду, я зверомастера не помню.

— Эльфийка действительно белоглаза? — вдруг задал вопрос Гвард. — О ней судачат на побережье.

— Не совсем. Радужка имеет фиалковый оттенок.

— Она без зрачков? И волосы не белоснежные? — допытывался далее зверомастер.

— Без зрачков, темноволосая. К чему ты клонишь?

Ладони мага сжались в кулаки и разжались.

— Значит, не альбиноска, — скрипнул он зубами про себя. — И зовут её?..

— Натиэль Ивовый Лист. Гвард, в чём дело? Ты сам не свой.

— В эльфийке дело! — вспыхнул он и медленно, разделяя слова паузами, произнёс: — Кто тебя просил тащить её на озеро?!

— Выбора особо не было. Да чего ты взбеленился? Эльфийка и эльфийка, в чём проблема? Её чуть лесному духу не скормили, я её, Алисию и пленных троллей спас. Не мог же я бросить девчонку на произвол судьбы. За нами гнались, она погибла бы. Не прикончили бы Чёрные Осы, добили бы наши. Сам знаешь, они длинноухих ненавидят.

— Знаю, знаю, — маг опрокинул содержимое бокала в рот и звякнул им о столешницу, чуть не разбив. — Лучше бы ты бросил её на съедение диким зверям. А ещё лучше — выбросил из клетки, в которой прилетел, на поживу Осам. Ты представляешь, кого спас? Кого притащил сюда?

— Натиэль Ивовый Лист, высокородную эльфийку. Не понимаю твоего поведения. Что не так?

— Иргал Заг, Отец Зверей, за какие грехи мне посылаешь это? — поднял очи к потолку маг. — Предательство, междоусобица, война с Чёрным Копьём, а теперь и с эльфами…

— То есть? Чёрные прислали нам Кровавое Копьё?

— Достаточно донесения разведчиков Трон-Ка. Соседи собирают силы у наших границ, Сандэр, и вот-вот начнётся наступление. Мы уже переселяем остатки бывших Огненных Жал ближе к озеру. Ох, Сандэр, Сандэр, что же ты натворил… Я тебе расскажу короткую историю, а ты не перебивай, хорошо?

И Гвард рассказал.

Когда-то очень давно, сразу после раскола эльфов на светлых и тёмных, назвавшие себя высшими и унаследовавшие королевство Эладарн длинноухие нуждались в помощи Звёздных Покровителей. Дела у них не клеились. Войны не выигрывались, смуты постоянно выкашивали генофонд нации, тёмные партизанили, повреждая сельхозкультуры проклятиями.

И вот, ради выхода из создавшегося незавидного положения, жена тогдашнего короля эльфийского принесла сама себя в жертву священному защитнику ушастиков Карубиалу. Видимо, последовала примеру одной моей знакомой ведьмы, только руководствовалась иными причинами. Однако, то ли на меч ритуальный из рога единорога неудачно бросилась, то ли Звёздный Покровитель побрезговал, факт остаётся фактом. Она выжила, выздоровела и вскоре понесла предположительно от короля. Правда, он в то время в походе был пятнадцать лет как. Но расстояние ведь не помеха настоящей любви, рассудили жрецы того самого Карубиала и объявили королеву святой, сделав высочайшей жрицей и поместив в охраняемый женский монастырь от греха подальше, то есть реакции «осчастливленного» мужа.

Представляю, как обрадовался правитель ушастиков, выслушав новости с родины…

Итак, родила царица в намеченный срок здоровенькую девчушку с единственным изъяном. Зрачков у новорождённой не наблюдалось и радужка была светлой-светлой, почти белой. Тем не менее, видела она более зорко, нежели зрячие, потому удостоилась громкого звания Видящей. Согласно легендам, она умела читать в душах смертных и прозревать прошлое и будущее.

Благодаря такому ванга-моду дела у длинноухих пошли на поправку. Подлые собратья жаждут учинить разорение? Вредоносные чары разбиваются о заблаговременно поставленный астральный барьер. Злобные синьки готовятся ударить по беззащитной провинции? Туда немедля перебрасываются резервные войска и устраивается горячий приём.

Видящую таки убили тёмные, применив многоходовую комбинацию. Светлые ушастики горевали безмерно, волосы на себе рвали, пеплом отрубленные головы гнусных убийц посыпали. И тут нежданно-негаданно в какой-то глухомани эладарнской родилась девочка без зрачков, с необычайно светлой радужкой…

С тех пор Видящая — она у ушастиков всегда в одном экземпляре — оберегает королевство. Появляется на свет очередная прорицательница где угодно, хоть в знатном роду, хоть в крестьянско-рабочей семье.

— Нынешняя Видящая дочь правителя Эладарна Натиэль Ивовый Лист, — закончил рассказ Гвард. — Понимаешь, почему я зол?

Ещё бы. Твою же дивизию, ну, я и попал… мы попали.

Не будь эльфийка принцессой, было бы гораздо легче. А так… За ней обязательно послали либо пошлют спасательную экспедицию. Я представил летящий эскадрон бронированных крылатых единорогов со всадниками-магами королевской гвардии, поливающими озеро смертоносными чарами. В исторических книгах часто пишут о спасательных акциях эльфов. Гвардейцы самая мобильная часть эладарнской армии, их, скорее всего, и отрядят на поиски. Поисковые артефакты, определяющие местоположение цели по её эманациям в астрале, у них наверняка имеются, и они выйдут на нас.

Плевать им на спасателей принцессы. Они с троллями переговоров не ведут, действуя резко и безжалостно. На награду от папаши рассчитывать нечего, если Натиэль найдут в племени. И это ключевой момент. В племени.

— Гвард, её нужно увести отсюда.

— Неплохая мысль, — хмыкнул зверомастер.

Угу, неплохая. Жирный минус, касающийся непосредственно меня: Видящая может узнать о сокровищах подземного храма, и на моих мечтах о богатстве и престижном магическом колледже для сестрёнки придётся поставить крест. Вариант пожёще в желании длинноухих самим провести раскопки. Звёздные Камни на дороге не валяются, величайшая ценность ушастого народа, как-никак. Припрутся экспедиционно-археологическим корпусом, начнут рыться в земле синек. Реакцию троллей несложно предугадать. Быть бойне.

Войны начинались и из-за меньшего.

Почему Видящая, самая охраняемая особа эльфийского королевства, оказалась в лапах синекожих? Так-так-так. В лесу перед моим уходом на охоту за ведьмой улиточников нашли стрелы эльфов. Неподалёку от Лысого Холма. Ведьма в древности массу ушастых покрошила, враг народа номер один была. Узнавшая о её пробуждении прорицательница отважно кинулась в бой с неокрепшей вражиной и просчиталась, угодив к Лар-Джуру.

Картина ясная. Натиэль, вероятно, в курсе о храме и городе под холмом. Следовательно, и о Звёздном Камне. Вполне возможно, её цель — уничтожение либо перезапечатывание убийцы эльфов и возобновление системы безопасности ведьминой могилки со сторожем.

А счастье было близко… Вернув эльфийку, доведется отказаться от сокровищ. Хотя, есть варианты.

«Дедушка Тланс, слышишь меня?»

В ответ тишина. Видимо, на доме астральный барьер, препятствующий ментальному зову. Ладно, выйду и спрошу у старейшины морлоков об эльфийке.

— Я уведу Натиэль в империю, — безрадостно сказал я.

Гвард нужнее на озере. В любой миг соседи объявят войну, прислав Кровавое Копьё. Верховный шаман, опытный в битвах с тролльими колдунами, эффективнее неразвившего свои способности и не имеющего богатого боевого опыта ловца духов.

— Дальше, Сандэр, дальше империи, — откинулся на спинку зверомастер. — В Эладарн.

Резонно. Передав прорицательницу королю, смогу рассчитывать на награду. Какую, зависит от щедрости правителя.

— Раз сам вызвался… слушай внимательно. В крепости расскажешь Марну о принцессе, — Гвард принял сосредоточенно-деловой вид. — Пусть свяжется с посольством Эладарна в имперской столице и сообщит о спасении эльфийки. Он не дурак, поймёт, чем обернётся промедление. В Пограничье не задерживайся, иди в Гарид, оттуда по Императорскому тракту поверни на восток, к эльфийскому королевству. На границе отдашь принцессу и требуй провести к послу империи. Он устроит аудиенцию у короля. Без награды, думаю, не останешься. Эльрунн мужчина справедливый, дочь любит превыше всего и одарит по-королевски. Будь понаходчивее и не наглей. Эльфы наглецов не любят. Да, соблюдай осторожность. В тебе иномирянина не распознать, однако, Ночные Охотники могут пронюхать о тебе и нанести визит вежливости, дабы отомстить за товарищей в Веспаркасте.

— Уходить, полагаю, надо сегодня?

— Верно, Сандэр. С вами я, увы, не пойду. Война на носу и множество дел на озере. В империи ты был всего раз, не считая посещения Крепости Шершня, потому дам провожатого. Погоди-ка. — Зверомастер нагнулся, открыл столик под столешницей. Сейчас он выглядел куда собраннее, чем раньше, и хладнокровнее. Из столика маг достал кожаный мешочек и положил на столешницу. Содержимое кошеля звякнуло. — На расходы. Чего не сделаешь ради племени, — по лицу его пробежала тень улыбки. — Ступай собираться и позови, будь добр, Алисию и Лилиану. Они у дома стоят, тебя ждут. Сестру возьми с собой. В гаридский Лицей магических искусств отдашь на обучение. Я напишу рекомендательное письмо заведующему кафедры зверомагии Беорну Ликадо. Не смотри на меня так, в кошельке довольно денег для годовой платы за обучение. Лицей недорогой, окраина империи же.

— Спасибо, Гвард. — Блин, раскопаю Лысый Холм и расплачусь с тобой, зверомастер. Обязательно расплачусь. — Я постараюсь поскорее возвратиться на озеро.

— Можешь не торопиться. О! Чуть не забыл, — возглас остановил меня на пороге. — Твой змееглаз я до Пограничья не донёс. Сдашь гильдии врачевателей и получишь на карманные расходы.

Маг поставил на стол запечатанный ящик с растением, которое я добыл недавно по заказу лекарей Гарида. Полторы сотни золотых, обещанных за него, лишними определённо не будут. На эти деньги можно купить в пограничном городе небольшой домик с удобствами.

— Гвард, хотел с тобой поговорить перед уходом кое о чём. Логово ведьмы под Лысым Холмом находилось в древнем полуразрушенном эльфийском городе, в храме. Холм — храмовый купол. Я заключил сделку с нашими гоблинами о раскопках. — Зверомастер с неподдельным интересом слушал меня. Словно и не выпил полбутылки хризалийского, будучи ужасно злым. — Они помогут вырыть сокровища в обмен на половину добычи. Займись этим, если выдастся свободное время. Звёздный Камень там же находится. Сапфир величиной с кулак.

Гвард сглотнул, стараясь сохранить внешнее спокойствие.

— Ты сказал «Звёздный Камень»? Из тех самых?..

— Угу. Древние священные реликвии эльфов.

Ошарашенный новостью маг потёр ладонью лоб и левую часть лица.

— Надеюсь, понимаешь, что разумнее и не думать о сокровищах и храме? — произнёс он севшим голосом.

— Естественно. Но она же Видящая.

Зверомастер нещадно потёр виски.

— В крайнем случае отдадим сапфир длинноухим, — проворчал он. — Поживём — увидим. Когда соберёшься, подходи на берег ихтианов.

Взяв змееглаз, я поблагодарил Гварда и вышел из его жилища. За порогом передал приглашение войти девчонкам и, шагая к себе, мысленно позвал Глубинного Жреца. Тот отозвался сразу.

«Да-да, Кан-Джай?» — булькнуло в моей голове.

«Дедушка Тланс, ты бы мог проверить эльфийку, прилетевшую со мной на остров? Меня интересует, что именно она знает обо мне и Водяных Крысах и почему сунулась во враждебные леса».

Старейшина ихтианов всхрипнул и замолчал. Надолго. Я уж начал думать, не приключилось ли с ним беды.

«Боюсь, мне не выполнить твоей просьбы. Я попросту не ощущаю её разум. Жизненную энергию ощущаю, а эманации разумного существа от неё не исходят. Блокируются амулетом или барьером».

Вот те на. Естественный маг разума уровня магистра-супрема не в силах обойти ментальную защиту. Предположение об амулете отметаем. Где бы она его прятала, находясь в плену? Барьер разве установила астральный. Может быть, природные качества Видящей мешают проникновению в её сознание. Природные ли? Она посланница Звёздного Покровителя и, возможно, дар сказывается на её защитных способностях.

«Спасибо, дедушка Тланс. За попытку и готовность сотрудничества».

«Обращайся», — невесело засмеялся Глубинный Жрец и прервал мыслесвязь.

Сторожевой фантом с унылой бобровой мордой на входе в пещеру отступил в сторонку, ощутив моё приближение, и растаял во мраке. Внутри холодно и темно. Вроде бы всё нормально, полог не сдвинут и сигнальный контур цел. Только снова проснулось чувство чужого присутствия. Я замер, сделав несколько шагов от входного проёма, чтоб не загораживать световое пятно, и прислушался. Звенящая тишина.

Жаль, здесь не живёт воплощённый домовой дух. С пещерником-то у нас отношения хорошие, подкармливаю его иногда жертвенными подношениями — камнями редкими, жирной почвой. Не молоком же кормить духа земли. За кормёжку и уважение пещерный дух следит за порядком. Пыль убирает, мышей гоняет и разных вредных насекомых.

А вот домовой бы и очаг растапливал, и готовил, и гостей принимал, пока меня дома нет. В смысле, воров отваживал и о нежелательных посетителях предупреждал. Нормализуется ситуация, обязательно обзаведусь таковым духом-дворецким. Мне польза и пещернику веселее.

Акела, как назло, по острову бегает с родственниками. Не простил подлянки с ямой в деревне улиточников. Для его блага туда заманил, а он, скотобаза неблагодарная, понимать не хочет. Гордец, блин.

— Простите за вторжение, господин Валирио, — раздалось из темноты.

В метре от меня вспыхнул жёлтый осветительный шарик размером с грецкий орех. Магический светильник разгорелся ярче, уподобившись крошечному солнцу и осветив пещеру.

У стены напросив теребила край охотничьей куртки потупившаяся эльфийка. Под моим вопросительным взглядом она смутилась, на щёчках заиграл румянец.

— Мне стало страшно на Могильной Скале, — объяснила она. — У Вас… безопаснее, господин Валирио.

У меня эльфийке действительно нечего бояться. К Зеране приходят за советом, зельем каким. Застать могут Натиэль одну, и тогда страшно представить последствия встречи девушки с троллем. Соблазн убить извечного врага очень велик, не всякий устоит. Попытайся принцесса оказать сопротивление, и против неё натурально ополчится синекожее население острова. На вилы поднимут, условно говоря. Тут и авторитет Ран-Джакала, противника расовой вражды, вряд ли остановит расправу.

Ко мне в берлогу никто не наведается, кроме сестрёнки и Гварда. Старший ученик верховного шамана, как-никак, побаиваются. Да и огроменный фантом светящегося бобра успешно играет роль пугала.

— Могу я побыть здесь недолго, до Вашего ухода? — подняла на меня жалостливые глазки прорицательница.

— С чего Вы взяли, что я не задержусь в пещере? — Это уже интересно. Врождённый дар подсказывает?

— Зимняя ночь длинна, — замешкавшись, ответила эльфийка, — а Вы совсем не устали за день и не уснёте так рано. У Вас мягкая походка хищного зверя, в ней не слышна усталость. К тому же, не любите добывать огонь для костра с помощью трута, — она бросила мимолётный опасливый взгляд на меня, словно боясь сболтнуть лишнего, — и предпочитаете зажигать дрова факелом. Вы при мне так сделали, покинув Могильную Скалу. Хотели бы спать, принесли бы факел. И Ваши шаги… быстры, в них слышится поспешность торопящегося разумного. Вы не останетесь здесь надолго.

Проанализировала сведения из личных наблюдений. Да принцесса, похоже, не обыкновенная прорицательница, а с навыками аналитика. С её наблюдательностью в разведке работать. Впрочем, она и является главной разведчицей Эладарна.

— Вдруг я не хочу никого видеть и пришёл сюда, чтобы помёрзнуть в одиночестве?

— Простите за причинённое неудобство, господин Валирио… Я, наверное, пойду…

— Можете оставаться. Вы правы, скоро я уйду отсюда.

Довольно странная девушка. Слишком уж скованная и постоянно извиняется, словно не высокомерная эльфийка, а простолюдинка, попавшая в высший свет и чувствующая себя неловко, опасаясь сделать что-то неправильно.

— Почему Вы скрыли своё положение? — Я взял копьё, подаренное Анг-Джином.

Топор и ножи при мне, провизию Лилька догадается собрать. Зелья выгреб в прошлый раз, отправляясь на охоту за ведьмой-оборотнем. Вместо походного спального мешка скатал в свёрток тёплую медвежью шкуру и перевязал ремешком. Чего бы ещё взять? Пожалуй, готов.

— Я не скрывала, — Натиэль стояла у порога, по-прежнему теребя краешек одежды. — Вы не спрашивали о том, кто мой отец, и я решила, так будет лучше. Вам меньше забот. Узнав о моём статусе, тролли бы потребовали убить меня. А так я для них не более, чем необычная эльфийка с телесным недостатком. Они презирают, но не испытывают ненависти к отличающимся от них разумным.

— Вы на диво хорошо знаете синекожих, Ваше Высочество.

— Мы враждуем с ними тысячи лет. Эльфы прекрасно осведомлены о характере и повадках врагов. Простите…

Хм… она говорит верно. Синьки люто ненавидят длинноухих и убивают при удобном случае. Узнав, кто такая спасённая светлоокая девушка, они бы взбунтовались. Тогда людей и морлоков, вставших у них на пути к принцессе, элементарно смели бы. Оно нам надо?

— Прошу, не зовите меня «Ваше Высочество», господин Валирио. В нынешних обстоятельствах это неуместно.

— И как к Вам обращаться? — Умная эльфийка, в конспирации разбирается.

Я направился к выходу, взвалив меховой свёрток на плечо.

— Просто Натиэль, если Вам нетрудно. И, всё же, давайте перейдём на «ты». Мы так обращаемся друг к другу с Вашей сестрой и… госпожой Алисией.

— Согласен. Пойдём, нас ждут на берегу.

Запирать дом вязанкой хвороста и ставить печать-сигналку я не стал. Фантома-бобра и репутации колдуна, победившего знаменитую Валлану Ведьму предостаточно, чтоб отпугнуть детвору и не в меру жаждущих поживы взрослых. Шаман же бесплотного видения не испугается и без проблем взломает сигнальные чары.

Пока шли к берегу морлоков, эльфийка молчала и старалась не отставать. Лазурный лунный свет Целительницы заливал скалы и натянутые между ними подвесные мосты, лишь во впадинах плескалась тьма. Идти легко. Спрашивать о даре Видящей не хотелось, да и общаться тоже. Неизвестно, чем аукнется любопытство. Может, у неё всевидение на вербальность завязано? Впрочем, это не единственная причина моей неразговорчивости.

На берегу к нашему приходу были Гвард, Ран-Джакал и несколько ихтианов, возящихся у продолговатых лодок.

— Моё почтение, — приветствовал зверомастер девушку полупоклоном. — К сожалению, приходится прервать Ваши ежевечерние занятия, благородная эльфа, ради нашей общей безопасности. Мой ученик доставит Вас в Эладарн к Вашему светоносному батюшке. Приношу извинения за спешку.

— Здравствуйте, — тихо произнесла эльфийка. — Я понимаю.

По магу не скажешь, что он выпил в одиночку добрых полбутылки хризалийского. Свеж, словно весенний ветерок, хмель не виден ни в голосе, ни в движениях, ни в поведении. Магия.

Из-за скалы показались Алисия и сестрёнка, несущие по внушительных размеров тюку. Сопровождали их четверо белых волков, бегущие спереди, сзади и по бокам. В лунном свете семейство Акелы казалось привидениями, вышедшими поохотиться на ночующих под открытым небом путников.

— Давай прощаться, Кан-Джай, — протянул руку вождь и обхватил моё предплечье, как и я его. — Ты славно поохотился в последние седмицы. Анг-Джин болтает, будто бы память о тебе среди улиточников будет жить до гибели племени. Жаль, уходишь именно сейчас. Ловец духов нам бы пригодился в войне.

Гвард подозрительно зыркнул на Ран-Джакала, однако, тролль совершенно не смутился.

— Я поскорее доставлю эльфийку в Эладарн и вернусь. Седмицы две — три, не более.

Предводитель приозёрников скорбно покачал головой и отошёл. Складывается впечатление, ему известно нечто, о чём я не в курсе. И взгляд зверомастера наталкивает на размышления. Между нами клятва честности, маг не солжёт. Накручиваю я себя.

— Сложите вещи в долблёнки, — распорядился маг.

Ихтианы чуть ли не вырвали багаж из рук Лильки и Алисии и сноровисто перенесли в каноэ, распределив по всей длине плавсредств для равновесия. Воспользовавшаяся свободой рук и передвижения аэромантка обняла на прощание отца, они пошептались немного. Она просила разрешения остаться. Гвард отстранил её от себя и строго наказал до весны в Пограничье не появляться. Она не соглашалась, он настаивал, аппелируя к данному ею слову. В конце концов, девушка отступила, понуро опустив голову. Морлоки помогли ей устроиться в лодке.

Сестрёнка поблагодарила мага за учёбу, а вождя за жильё на озере. Также обещала возвратиться, только летом, на каникулы в гаридском Лицее. О практике в аранье студиозусы и не мечтают, ограничиваясь собачками, кошками да хозяйственной скотиной в деревнях. С Лилькой в лодке поместились трое её пушистых подопечных.

Натиэль ступила в лодку предпоследней и примостилась в дальнем конце рядом с Алисией. Меджду ними на дно каноэ улёгся Акела.

— Прощай, Сандэр, — зверомастер еле заметно улыбнулся уголком рта, точь-в-точь как улыбался при первой нашей встрече в Проклятой башне. — Не забудь сказать о принцессе Марну. Уводи девушек подальше от Пограничья и не беспокойся о нас.

— По-моему, ты темнишь, Гвард, — пожал я руку старого друга, пристально смотря ему в слегка сощуренные глаза. — Не договариваешь чего-то важного.

— Я всегда темню. Ты только сейчас понял? — ухмыльнулся маг. — Тебе нужно побыстрее добраться до крепости, не медли. Кроме тебя подходящей кандидатуры на сопровождающего эльфийку нет на озере. Ты спас её, тебе и расплачиваться. Ступай, Сандэр. Да пребудет с тобой удача и благосклонность предков.

— До встречи, друг, — не оглядываясь, я влез в лодку и занял место на носу.

Моролки оттолкнули долблёнки от берега, заскочили по двое в каждую и заработали вёслами, вспенивая покрывающуюся тонкой ледяной коркой воду. Зверомастер и Ран-Джакал глядели вслед, пока нас не окутал ночной мрак от набежавшей на лазурную луну тучи.

Отступление. Гвард

— Пойдём, Гин, — вождь Водяных Крыс развернулся, уходя с морлочьего берега.

Зверомастер пошёл за ним, напоследок бросив печальный взгляд в направлении скрывшихся в темноте лодок.

Он привык за прошедшие месяцы к новым ученикам. Лилиана была весьма способной ученицей, обладая настоящим талантом к зверомагии. С её невероятно огромным запасом айгаты она станет через десяток лет сильнейшей в своей отрасли Искусства чародейкой империи. Шагая по каменистому берегу, маг поймал себя на мысли, что, вспоминая о ней, уже скучает по её пытливому уму и заковыристым вопросам.

Он будет скучать по всем троим — по Лилиане, Сандэру и вновь обретённой дочери. К счастью, продлится его грусть недолго. За делами мысли о близких людях выветрятся из сознания.

Дела, дела… он предпочёл бы, чтобы таковых не было вовсе. Подготовка к войне полностью поглотит его.

— Всё-таки, зря ты отослал Кан-Джая с сестрой, — проворчал идущий впереди Ран.

Друзья приближались к дому зверомастера. Становились громче грохот барабанов и песнопения синекожих, славящих великого вождя, павших храбрецов из охранной дюжины и предков. На той стороне острова праздновали победу над Огненным Жалом, не подозревая о нависшей над приозёрными племенами опасности. Водяные Крысы узнают о ней к рассвету. Морлоки уже подготавливают водяные чары скоростного перемещения для эвакуации на остров троллей с большой земли.

— Ловец духов и повелевающая зверями ведьма нам пригодились бы, — продолжал выражать негодование Озёрный Владыка. — Война — лучший учитель для воинов и колдунов. Они покрыли бы себя славой и набрались опыта. А длинноухую могла бы сопроводить твоя дочь.

— Они не готовы, Ран. Мы уже говорили об этом.

— Никто не готов к войне, Гин, — вспылил вождь, приостановившись. — Сколько зим исполнилось мне, когда я взял жизнь первого врага? Одиннадцать! Я до сих пор помню того раненого мальчишку-разведчика, по глупости сунувшегося в хижину моей матери. Кан-Джай и Лило подготовлены гораздо лучше к войне, нежели я тогда. У Кана на ожерелье клыки телохранителей Зар-Джака. Они дорогого стоят. А убитая им ведьма, похищавшая улиточников? А пленённая сестра Зар-Джака? Недооцениваешь ты учеников, Гин.

— Возможно, Ран, — нехотя согласился Гвард. — Я не хочу их смерти. Лилиану я полюбил, словно дочь, а Сандэр стал мне другом. Он принесёт пользу племени когда-нибудь, значительную пользу.

— Ха! Если Водяных Крысы не вырежут до его возвращения. Ты послал вестника в Крепость Шершня?

— Позавчера. Сомневаюсь, что Гарен успеет. Он вряд ли оставит Веспаркаст со слабым гарнизоном. Подождёт сбора ополчения, подаст заявку герцогу Мароку.

— Долго, — хмыкнул тролль. — Нас до прибытия его тяжёлой конницы сметут. Бха!

Вождь прикоснулся к висящему на шее амулету из шерсти водяной крысы и осенил себя знамением, отгоняющим беду.

— Побарахтаемся, не в таких переделках бывали, дружище, — подбодрил синекожего маг, похлопав того по широченной спине.

Гвард улыбался, но на душе у него было неспокойно. Грудь будто придавили тяжёлым камнем. Уверенности в победе он не чувствовал. Лишь теплилась крохотная искорка надежды на выживание. Ещё и разыгранный перед Сандэром спектакль влиял на самочувствие.

Хотя, не совсем спектакль. Клятва Орсина препятствует лжи, и он не лгал. Зверомастер играл собственными чувствами, отвлекая ученика от основной проблемы. Даже не играл. Усилил немного, дабы привести себя к ощущению правдивости. Присутствие эльфийской принцессы на острове действительно не на руку племени, на озеро могут нагрянуть гвардейцы короля Эладарна. Однако, ситуация не критична. Опытный интриган поимел бы много пользы с передачи Натиэль правителю светлых эльфов. Посол империи таковым является. Увы, полезным возвращение длинноухой дочери Эльрунна отцу окажется отнюдь не для Водяных Крыс.

Нет, всё же, её спасение сыграло роль во благо Сандэру, его сестре и Алисии. Лучшего предлога отправить людей с озера не придумаешь. И хорошо, что клятва, препятствующая лжи, не предусматривает недосказанности между поклявшимися.

За раздумьями пролетел путь до дома верховного шамана. Гвард с Ран-Джакалом вошли в кабинет. Там на полу лежала связка ритуальных копий, замотанная в ветхую шкуру. Кьюзак, бывший в комнате, ловко сорвал ветошь.

— Думаешь, выстоим? — тронул носком копейное древко вождь, хмурясь. — Шпионы Трон-Ка докладывают о племенах Рогатых Гадюк и Красных Когтей, идущих от Чёрных Болот, и об ограх на землях Чёрного Копья.

— Хотя бы умрём с честью, — проронил зверомастер. — Всегда мечтал о героической смерти в окружении синекожих дьяволов.

На полу поблёскивали обсидиановыми наконечниками смазанные кровью три Кровавых Копья. К одному кожаным шнурком крепился длинный клык саблезуба, к другому лоскут рысьей шкуры, к третьему клок опаленной медвежьей шерсти. Три копья — три объявления войны от Длинных Клыков, Звёздных Рысей и Мёртвых Медведей.

Глава 6. Новые знания

Днище лодки со скрежетом проехалось по отмели.

Быстренько нас доставили на северный берег озера, ничего не скажешь. Минут двадцать от силы длилось наше путешествие по воде. Ихтианы создали течение, которое и понесло нас, и вёслами ускоряли движущиеся долблёнки.

Хм, наличие объёмного багажа у девчонок мне совершенно не нравится. Два тюка с одеждой и едой, аптечками и спальными принадлежностями, посудой, бурдюки с водой и свёртки с вяленым мясом и сушёными грибами и ягодами. До пограничной крепости жалкие два дня неторопливого пути. Куда нам столько вещей? Я, вон, налегке иду, со шкурой медвежьей за плечом. Её постелю, накидкой бобровой укроюсь. Воды напьюсь из ключа, еду добуду охотой и есть буду без миски и тарелки. Нож — универсальный столовый прибор.

— Лиль, ты собралась заплутать в лесу и сорок лет не выходить к Крессову Валу? — Судя по величине багажа, именно так и есть.

— Мы с Алиской самое необходимое взяли, — надулась сестрёнка.

— Ну, и потащишь сама это необходимое.

— С какой стати? — встала в позу Лилька. — Волчатки нам зачем?

— А я думаю, вправду, к чему мы их с собой потащили? — делано удивился я. — Вот оно как, в качестве вьючной животинки. Я ошибочно полагал, они нам охрана от диких зверей и зловредных троллей из разгромленного племени, ищущих, кому бы отомстить. Акелу в носильщики не дам. У вас тюков всего два, на братьев его взвалите. Он с сестричкой разведкой займётся.

— Ладно-ладно, — по мордашке вижу, планы у Лильки на моего пушистого бодигарда были другие.

Морлоки сгрузили багаж на берег и отчалили, пожелав нам доброго пути без приключений. Не теряясь, сестрёнка и Алисия принялись сооружать упряжки из ремней и волокуши, в которые впрягли несчастных родичей Акелы. Жалобно глядели волки на непреклонную зверомагичку, всем своим видом показывая несогласие с её решением. Свободная от притязаний эксплуататорш юная волчица заскочила на валун неподалёку и нюхала воздух. Вроде на стрёме стояла. Акела деловито обходил кромку леса, принюхиваясь. Мол, не тревожьте, занят, территорию проверяю.

Эльфийка стояла в сторонке, бездельничая.

Нет, ну, откуда у меня это противное чувство чужого взгляда, скользящего по спине? Обернулся — никого. Лес шумит под ветром, ветвями качает. Снег под выглянувшей из-за туч Целительницей кажется мертвенно-синюшным, подобно коже пролежавшего несколько суток мертвеца.

Чутьё на опасность меня не раз спасало в аранье. Сейчас оно подавало сигналы об угрозе, ничем не подтверждающиеся. Волки спокойно себя ведут, Видящая вдаль глядит. Стоп. Почему её так лес заинтересовал за теми деревьями, откуда чувствуется чужак?

— Натиэль, ты что-то заметила? — Если она просто любуется игрой лунного света на снегу, то у меня паранойя.

— Нет, — качнула она темноволосой головкой, не отводя взгляда.

— Почему тогда в ту сторону смотришь?

— У меня… предчувствие нехорошее, — подобрала она подходящее словосочетание на общеимперском. — Нам, наверное, лучше уйти отсюда.

Предчувствие, да? О способностях Видящей молчим, мы обычная эльфийская принцесса. Ну, ладно. До поры оставим твой дар.

— Алисия, отвлекись, пожалуйста. Будь добра, проверь окружающий лес элементалями.

Тут и сестрёнка встревожилась. Отойдя от запрягаемого волка, недоумённо заозиралась.

— Саш, ты чего? Поблизости есть кто-нибудь?

— Не знаю, — я вынул из свёртка медвежьей шкуры засунутый туда вард из сумеречного дерева, вырезанный в форме колышка с оголовьем в виде коряги.

Сумеречник идеальный материал для шамана-теневика. Он тени, согласно поверьям, впитывает, и при определённом ритуале выпускает, усиливая теневую магию колдующего. Вард воткнул в каменистую прибрежную почву и зашипел заклинание призыва, погружаясь в поверхностный транс.

Мир подёрнулся серым саваном. Краски потускнели, луна превратилась в расплывающуюся по небу светлую кляксу.

Моя тень соединилась с тенью от колдовского жезла и бесшумно потянулась к теням угрюмых деревьев. Достигла их и слилась с ними, не теряя связующей нити со мной. Она мгновенно распространилась по окрестной аранье, и я принял информацию о населяющих здешний участок леса мелких духах и живности, о растениях, рельефе.

В двадцати метрах от нас притаился под камнем заяц, трясущийся от страха. Боится лисицы и нас. Лиса, почуявшая людей, охоту бросила и с достоинством удалялась, запутывая на всякий пожарный следы.

А это кто? Дальше в лесу затаилась тёмная кошка. Дикая? Непонятно. Следит за нами из-за древесных стволов. Какими судьбами её занесло из империи в наши края? Вроде домашняя, вернее, одичавшая. Ничего подозрительного кроме полного отсутствия к нам и местным зверям страха за ней не замечаю.

Теневой дух вдруг задрожал, будто струна, к которой прикоснулись.

«Подойди, — чётко всплыло в сознании послание, указывающее точное расположение, куда я должен подойти. — Не бойся».

Натянутая, словно паутина, тень затрепетала, и я, как паук, ощущаю, в какой точке находится раздражитель. Идти туда, впрочем, нет никакого желания.

«Ты кто?» — посылаю ответное сообщение, вложив в теневого духа. Имею же право знать, с кем свела нелёгкая. Параллельно отступаю к кромке воды и стараюсь унять разыгравшееся воображение.

— Сандэр, сильфы никого не обна… — запнулась на полуслове аэромантка, уставившись в обретающую объём тень за поваленным вязом.

Серый мир расцвёл оттенками лазури. Меня встряхнуло и повело от накрывшего отката. В такой момент! Слов нет, одни выражения. Хватаюсь за кинжал, вытаскиваю метательный топорик. Блин, какого лешего? Подаренное верховным шаманом улиточников оружие бесполезно против материализующегося существа, никак не подходящего под описание младшего духа.

— К воде! — заорал я.

Ихтианы, сволочи, куда пропали? Уплыли, в темноте и не разберёшь уже лодок. Ничего, мы ещё повоюем. «Волчатки» сестрёнки оскалились, вздыбили шерсть на загривках и окружили девчонок, защищая. Акела тоже красавец, передо мной встал, припав к земле и рыча.

Тень оформилась в низкорослого тролля с необычайно тёмной кожей из-за плотной сети татуировок. На щиколотках и запястьях шелохнулись зубы в браслетах. Одеяние состояло из одной лишь набедренной повязки.

Твою же дивизию, Трон-Ка, на кой так пугать?! Алисия от страха низшего сильфида Камати призвала, или как там он называется. Ветряной вихрь закружился возле неё и опередил белых волков. Не иначе, напасть надумала. Вместе с ней встала в боевую стойку и эльфийка. У её ног зашевелилось кольцо вспучивших мёрзлую почву корней. Ага, не прорицательством единым живёт принцесса. Навыки друида имеются.

— Не бойтесь, я пришёл не за вашими жизнями, — поднял безоружные руки в знак мирных намерений таинственный командир шаманского «спецназа» Водяных Крыс. — Кан-Джай, я хочу говорить с тобой.

Судя по тону, разговор предстоит серьёзный и конфиденциальный. В доказательство этой догадки колдун сделал приглашающий жест, развернулся и углубился в лес, едва не скрывшись за деревьями.

Я опёрся об Акелу и побрёл за троллем. Твою же, качает, словно пьяного на палубе корабля в шторм. Еле переступил через поваленный ствол вяза. Присел на него, отдышался и двинулся дальше в аранью. Древесные великаны сомкнулись за мной, закрыв от лишних наблюдателей.

— Давно ты пробудил в себе Тень? — обернувшись, спросил шаман.

На скалящегося Акелу ему, видимо, чихать.

Я устроился на торчащем из сугроба корявом пне. Сам стоять до сих пор не могу.

— Вернувшись с берегов Красной реки.

Интересно, когда и откуда он узнал о «подарке» Бал-Ара? Только что, став свидетелем теневых чар? И в чём суть беседы? От вопросов заныл череп.

— У тебя склонность к колдовству Теней, — бесстрастно заговорил Трон-Ка. — Нечасто рождаются те, кому подвластны Отражения. Я десятки зим искал учеников для возрождения теневого колдовства. С гибелью моего родного племени оно почти забыто. Кроме меня и учеников только один колдун пробудил в себе Тень, и то после победы над моими братьями. Тот, кто уничтожил мой клан. Скажи, Кан-Джай, ты убил моего старшего ученика Бал-Ара?

Трон-Ка, не шути так. От твоего взгляда по спине легионы ледяных муравьёв маршируют. Успокойся, прошу по-хорошему. Акела, и ты не дёргайся. Я погладил волка, легонько надавив ему на хребет. Тише, тише, друг. Ты старому опытному колдуну, в совершенстве овладевшему секретами теневой магии, на ползуба.

— На Бал-Ара наложили проклятие. Злые духи слетелись, чтобы пожрать его дух у Лысого Холма. Собиратель Костей отдал на съедение им твоего ученика. Я выполнил просьбу Бал Ара — запечатал его отмеченный проклятием дух, спрятав от прожорливых лоа. Хочешь отомстить — убей Лар-Джура, шамана Чёрного Копья. Пусть я сейчас же лишусь жизненных и колдовских сил, если вру. Великие Владыки Серых Пределов мои свидетели. Спроси у них, кто виновен.

Лицо колдуна походило на безразличную маску. Он неотрывно смотрел провалами глубоко посаженных глаз, похожих на колодцы тьмы, на меня и размышлял, очевидно, решая, верить или нет.

— Колдун, убивший моих братьев и истребивший мой клан, до этого не умел управлять Тенями, — голос Трон-Ка отдавал холодом. — Он был ловцом духов, как и ты. Поглотив шаманов, он обрёл их могущество. Я верю тебе.

Фух, пронесло. Исходившая от теневика волна угрозы спала. Даже Акела перестал рычать.

Теперь ясно, кто отправил теневых духов по реке за нашим плотом в дни побега из Проклятой башни. Тот самый легендарный шаман, о котором упоминал дедушка Тланс, могущественнейший на памяти Глубинного Жреца колдун Чёрного Копья. Учитывая недавние события, он жив и здоров. Либо воспитал достойного преемника. Во всяком случае, радоваться нечему. У наших врагов помимо Собирателя Костей, нехилого чаротворца, в запасе убер-колдун, наводивший страх на эльфов, имперцев и орков, живущих вообще за морем.

— Зораг-Джин? — произнёс я вспомнившееся имя шамана.

Трон-Ка непроизвольно вздрогнул. На миг его лицо исказилось гримасой боли и ненависти.

— Будь он проклят, — процедил командир шаманского «спецназа» сквозь истёршиеся от возраста зубы.

Тени на воде, удивительно сильный и живучий одержимый зверь в деревне Водяных Крыс, предательство соседствующего с Чёрным Копьём Огненного Жала и могущественный шаман Зораг-Джин, исчезнувший в аранье десятилетия назад. Кусочки мозаики складываются в целостную картину, от которой взвыть хочется.

— Он жив?

— Не знаю, но такие шаманы, как он, не умирают от старости и не погибают случайной смертью, — скрипнул зубами Трон-Ка.

Раз уж командир загадочных убийц и шпионов Ран-Джакала не в курсе его судьбы, то вероятность того, что колдун заварил кашу с предательством Огненных Жал, повышается многократно. Вывод: необходимо поскорее доставить принцессу и лететь обратно. Поскорее — значит, гораздо быстрее, чем планировалось.

— Ты пробудил свою Тень и научился управлять ею. Причиной тому запечатывание Бал-Ара или нет, однако, склонность к теневому колдовству тебе дарована Великими Духами. Раньше либо позже она проявилась бы. Смертный не способен управлять тем, к чему у него нет врождённой предрасположенности. Возвратишься на озеро — встреться со мной. Необученный колдун с Силой подобен ребёнку, завладевшему колдовским амулетом.

— Ты хочешь учить меня, Трон-Ка? Я правильно понял?

— Верно, Кан-Джай.

Заманчиво. Бал-Ар не завершил обучение секретам теневого колдовства, я же сделаю это за него. А насчёт естественной склонности надобно проверить. Воздушных духов я не пробовал пока призывать.

— Трон-Ка, ты не знаешь, возможно ли снять проклятие с запечатанного духа?

— Для снятия нужно знать, какое проклятие. Колдун, наложивший его, знает о нём всё.

Жаль, универсального ритуала устранения вредоносных чар нет. К каждому особый подход. Ну, Лар-Джур, гад, доберусь я до тебя.

— Встретишь Собирателя Костей, не убивай сразу.

Шаман пренебрежительно фыркнул. Мол, не учи учёного.

— То же хочу сказать тебе, Кан-Джай. Сохрани его голову для моего ученика.

Только голову? Остальное несущественно? Отлично.

Командир шаманского «спецназа» отступил в густую тень, налившуюся чернотой после его вхождения, и стал будто бы погружаться в неё. Кожа его потемнела, он постепенно терял очертания, сливаясь с чернотой под деревьями.

— У Чёрного Копья сменился вождь, — донеслось из сгустившегося мрака. — Оно готовится к войне. Мёртвые Медведи, Длинные Клыки и Звёздные Рыси собрались у наших границ. Тролли идут на Вал железошкурых. Знай это, ловец духов.

Трон-Ка растворился в темноте, голос его затих. Я оглянулся. Словно и не было здесь шамана-теневика. Следы на снегу заметало сорвавшимся с ветвей снегом.

Идя к берегу, я раздумывал о сказанном Трон-Ка. Крессов Вал с наскоку синекожим не взять, и нынешний поход не спонтанен. Его организовывали довольно долго. Весной к приозёрникам приходили послы от Чёрного Копья, приглашали в набег на имперские земли. Согласился лишь Чер-Джакал с Жалами. В целом же северные племена не прочь прогуляться за Вал, славу и богатства завоевать, напомнив, кто хозяин Ксарга.

Зимой синькам нападать выгодно. Обитателей Серых Пределов проще призывать, озёра и реки скованы льдом и превращены в удобные дороги для налётчиков. Имперцы, наоборот, зимой уязвимее. Воздушников и огневиков в гарнизонах пограничных фортов не хватает, а земельникам сложнее управляться со стихией, укрытой слоем льда и снега. Водные маги у людей редкость, на границы их не направляют.

Орава троллей перевалится через Вал, осадив крепости. Шаманы нашлют тучу лоа, наложат проклятия на ополченцев. До прихода регулярной армии много людей умрёт.

Блин, большинство северных племён в затее неведомого марионеточника участвует. Сколько это примерно воинов? У Водяных Крыс численность войска до тысячи приблизительно. Сравнивая с нашими силами, синекожие выставят самое меньшее тысяч пять бойцов при условии участия в походе исключительно мужчин.

Вроде бы небольшое число, имперские полки по полторы — две тысячи насчитывают, да вот тролль в бою двух, а то и трёх вояк-людей стоит. Ветераны, естественно. Малолетки разведчики один к одному идут, троллы посильнее будут. Достигшие тролльего «совершеннолетия», то есть убившие на охоте крупного зверя незамужние, бездетные, вдовы идут в бой наравне с мужчинами и нередко завоёвывают славу отличных воительниц. Знаменитым воинам и телохранителям вождей не ровня, конечно, однако, проблем доставляют порядочно по утверждению автора «Войны с троллями», военачальника Тиберия Аркама.

— Братик! — кинулась ко мне Лилька. — Что случилось? Почему приходил Трон-Ка?

— Устранить недопонимание и прояснить ситуацию, — улыбнулся я, приобняв сестрёнку. — Он уже ушёл, мы продолжаем путь. Алисия, отойди со мной, пожалуйста.

За раскидистой ивой, купающей ветви-косы в заледенелой воде озера, мы с аэроманткой остановились. Здесь нас никто вроде не подслушает. Разве что сопровождающий меня всюду Акела.

— Алисия, нам надо побыстрее добраться до пограничной заставы. Поможешь чем-нибудь? Ну, там, чарами воздушными ускоришь движение волокуш, либо призовёшь сильфидов для перенесения нас к форту.

Сильфидов помимо низших аэромантка призывать, увы, не умела. Низших для охраны максимум двоих могла и массу простейших сильфов для разных целей, в том числе переноски волокуш, и то немного.

— А применить знания Валланы Ведьмы? — Летающий скат нам бы очень помог. И нам известен ритуал его призыва.

— Я ещё не опробовала их на практике, — засомневалась девушка.

— Вот и попрактикуешься. Ночь ведь, самое время духов вызывать. Заодно кое-что проверю. Не волнуйся, я буду рядом в случае чего.

Гархар происходил от специальным образом принесённой в жертву птицы. Её утопили, потому форма у неё получилась специфическая, но сам дух сохранил печать воздушной стихии. По другой версии — точной не знала и Валлана Ведьма — изначально он был скатом, вытащенным исполинской птицей и задохнувшимся в небе, будучи удерживаем птичьими когтями. Так или иначе, имя ему синекожие шаманы дали Гархар, и означало оно «скат».

Разъелся он до старшего лоа за несколько столетий. Поглощал младших сородичей, дрался иногда с равными соперниками за добычу. Характер у него, насколько я помнил из воспоминаний троллы, флегматичный и сравнительно миролюбивый, потому он и приглянулся ведьме. Колдуны Чёрных Ос его частенько призывали, ибо состоял он в свите Ройгенра, первопредка-покровителя клана.

С призывом пришлось изрядно повозиться. Из корневища ядовитой лозы, символизирующей главу пантеона Ос, я вырезал простенький вард, пока Алисия на залитой лунным светом опушке чертила ритуальным ножом знак призыва.

Закончив с колдовским жезлом, я отправился на поиски жертвенного животного. Желательно было преподнести Ройгенру нечто ядовито-крылатое, да где его зимой отыщешь? Пришлось духу клана довольствоваться хищными кукушками, на чьё лежбище я наткнулся. Товарки будущих жертв протестовали. Раскуковались на весь лес, бросились на меня, орудуя здоровенными клювами. Акела с сестричкой успокоили протестующих, хорошенько проредив их стаю и обеспечив нас мясом на время путешествия до пограничной крепости.

В завершение подготовки мы с Алисией нарисовали кровью жертвы схематичное изображение летающего ската и по контуру провели ритуальным кинжалом, вспоров снег и землю. Ножик принадлежал Валлане и носил следы её чар.

Я обеспечивал безопасность при проведении ритуала. Вызванные лоа, бывает, хрумкают призывателей, не озаботившихся защитными средствами. Поскольку Алисия занималась в основном правильным вычерчиванием знаков родной стихии, моя роль заключалась в создании астрального барьера.

В сумерках и лунными ночами работать с теневыми духами легче. Сумрак их прародитель, от него теневики черпают силы, как и от света. Нет одного из двух этих факторов, и тени невозможны. Мощнейшие чары творят при лунных и солнечных затмениях.

Духовную стену я создал теневую. Даже с моими скудными запасами айгаты она мне по плечу, теней-то вокруг достаточно, чтобы воспользоваться разлитой в них магической Силой и сэкономить собственную. По сути, получилась полоса препятствий для заключённого в охранную фигуру лоа. Попрёт он на нас и попадёт в своего рода «волчью яму», свёрнутое теневое пространство. Выбраться из неё затруднительно и старшему лоа. Младшие проваливаются навечно. Ими питаются потихоньку духи, обитающие в тенях. Посмотрим, насколько глубокой окажется моя поделка для Гархара.

Подозреваю, подобный трюк применяет Трон-Ка для незаметного передвижения в тенях. На досуге покумекаю, каким образом он свободно перемещается в «отражениях» предметов и существ. Кстати, «отражениями» тени в понимании колдуна-теневика называются.

Лильке с эльфийкой я запретил быть при ритуале. Принцесса, в общем-то, и не рвалась, зато с сестрёнкой возникли сложности. Она нервничала и пыталась подглядывать. Сообразительный Акела, почёт ему и уважение лично от меня, всякий раз тихонько так подкрадывался к ней сзади, хватал за полу платья и оттаскивал на берег. Крики о помощи, угрозы на него не действовали, равно и на его дружную семейку, решившую не допускать Лильку на опушку. Ей быть свидетельницей ритуала незачем. Берегу неокрепшую детскую психику.

В полночь, когда три луны выстроились в ряд на звёздном небе, Алисия, откашлявшись, запела призывательную песнь. Что-то типа «О великий Скат, блуждающий во тьме меж ночных светил, откликнись на мой зов и яви свою силу смертным обитателям подлунного мира».

— Создатель, чем я занимаюсь?! — пробормотала она, закончив петь. — Я же в двух шагах от анафемы! Знания шаманов мне вообще лишь для научной работы нужны…

— «Без практики теория безжизненна и пуста», — процитировал я кого-то из отцов магического Искусства в империи. Вычитал в библиотеке Гварда. — Пой выразительнее.

Я подключился к произношению заклятья, добавив пению чисто тролльего акцента, доставшегося мне от Ран-Джакала. Знание языка у него перенимал с помощью дедушки Тланса в своё время.

После третьего повтора песнопения резко похолодало и подул пронзительный ветер, зашуршавший ветвями деревьев. Врата в Серые Пределы открывались, выпуская наружу дыхание мёртвого мира и заставляя волосы на затылке шевелиться.

Напоминающая бройлера с клювом птицы-носорога хищная кукушка в центре призывательной фигуры затрепыхалась и истошно завопила, едва не оборвав привязывающий её к воткнутому в землю варду ремешок. Колдовской жезл, как ни странно, даже не шелохнулся от птичьего напора, будто намертво вбитый в земную плоть гвоздь. Вопль прервался на высокой ноте, птицу скрутило в немыслимой судороге. Послышался хруст ломающихся костей, из клюва хлынула чёрная в лунном свете кровь.

Затем жертва неспешно воспарила над вардом и неожиданно лопнула. Без брызг, оросивших бы белую простыню снега, без кусочков мяса и костей, усеявших бы пространство колдовской фигуры. Частицы птичьей тушки растворились в воздухе у поверхности снежного покрова.

В сознании словно кто-то произнёс: «Жертва принята!», породив в животе страх перед невидимыми силами, проглотившими птицу. Старший лоа вступал в наш мир.

В воздухе медленно возникал абрис гигантского ската, словно сотканный из лунного света. Он приобретал всё более оформленные черты, темнел, воплощаясь в существо из протоплазмы. Плавники-крылья колебались на незримом ветру, в уставших глазах горела искорка кровожадного интереса, свойственного хищникам и вечно голодным духам. Какое-то время — не знаю, минуту или целый час, те мгновения для меня будто застыли, — он разглядывал нас с Алисией, и под его взором внутри холодело. Точно стужа Серых Пределов передавалась от него нам. Вот это называется «вольный лоа». Под чарами троллы он воспринимался далеко не таким могучим.

«Вы не отмечены Знаком Владыки Ройгенра», — пробасило в моём сознании, стоящем на краю безумия. Несмотря на растущий страх, я понял, о чём говорит лоа. На шамана, принимающего посвящение в тайны колдовства духов, покровителем ставится особого рода астральная печать, защищающая от младших обитателей мира мёртвых и позволяющая ему обращаться к свите покровителя без угрозы быть немедленно сожранным призванной тварью. На Валлане таковая имелась, на нас — нет. Дух поагрессивнее даже не стал бы заговаривать с нами, а сразу же кинулся на возможную двуногую добычу. Хорошо, в тоне Гархара слышится любопытство. Ему интересно, что за мелкие козявки вытащили его в мир живых и с какой целью.

Лоа охотно идут на контакт, причём все за исключением привязанных заклятьем к конкретному призывателю. А чего не идти-то, раз обед сам в гости зовёт? Духовные сущности поумнее, то есть начиная со старших, нередко торгуются с призывателем, требуя определённое количество жертв. С одного двуногого айгаты маловато, зато ежели этот двуногий убьёт во славу духа других разумных, и желательно побольше, то выгода от него повышается. Как тут не сотрудничать? Так и заключаются временные «заказы» колдунов на услуги жителей Серых Пределов. Конечно, от заказа энергетически слабого призывателя призываемый может чисто из гордости отказаться. Дескать, на тебя, блоху, я должен тратить драгоценные минуты своего практически бесконечного, ежели меня не сожрут, существования? Позорище.

Второй способ работы на шамана — вынуждение. Годится, если колдун могущественнее лоа. Тогда бедняга дух сковывается подчиняющими чарами и выполняет приказы заклинателя и без жертв. Правда, без кормёжки скоро слабеет. Подчинение практикуется в основном на младших духах.

«Я поглощу вас», — спокойно произнёс у меня в голове Гархар, видимо, приняв решение, и скосил чернильные буркала в мою сторону.

— Погоди, о великий! — скат никакой не великий, однако, лесть и в Серых Пределах приятна. — Мы хотим заручиться твоей помощью в одном деле и готовы принести обильные жертвы.

Вот так, никаких повелительных интонаций. Не в той весовой категории мы с Алисией, чтобы угрожать. Нет, я бы, наверное, победил старшего. Шансы пятьдесят на пятьдесят. Но оно мне надо, зазря рисковать собой и девчонками? Легче договориться, раз собеседник не против.

«В каком деле?» — По краям плавников пробежала дрожь.

Алисия, твоя очередь речь толкать. Ты у нас аэромантка, тебе с духами на основе воздушной стихии общаться, по идее, проще.

— Мы просим тебя, о великий, донести нас и тех, кто с нами, живыми и невредимыми до Гомовой реки, — переняв мой уважительный тон и для пущего эффекта опустив глазки, сказала девушка. — За твою услугу мы принесём тебе в жертву четверых диких буйволов-трёхрогов.

«Всего несколько быков не плата для старшего лоа, — заупрямился Гархар. — Десять быков в самый раз».

Ну и запросы. За сохранение жизни расплачиваются меньшим количеством скотины.

«Десять, или я тут же сожру вас», — дух угрожающе надвинулся на нас, затрепетав плавниками-крыльями, и выпустил астральную волну эманаций, наполненную голодом и мощью. Аж дыхание в груди спёрло. Пожелай он, то мог бы без особого труда затопить наши сознания страхом благодаря энергетическому посылу и, таким образом замедлив, а то и вовсе парализовав, скушать нас с потрохами.

— Пять трёхрогов мы заколем в твою честь в течение следующих пяти седмиц, — заговорил я, отвлекая парящую тушу от аэромантки. — Охота на десятерых займёт вдвое больше дней и ночей, о великий, и возможно, охота не окажется удачной. Охотясь, мы можем погибнуть от рогов и копыт. Тогда некому станет приносить жертвы.

«Не выполнив условия договора, вы расплатитесь своими духами», — прогудел скат спокойно, словно констатируя свершившийся факт.

Вообще-то, точные сроки жертвоприношения при договорённости не указываются. Шаман способен всю жизнь расплачиваться с оказавшим ему услугу лоа. Однако, не совершив положенную жертву, он не призовёт обитателя Серых Пределов снова. Вернее, призвать-то может, да вот на благодеяние с его стороны рассчитывать не стоит. С должниками, осмелившимися повторно просить духа о чём-то, разговор короткий. Как правило, нарушители отправляются в желудок призванного.

Старшие и старейшие перед выполнением заказанной работы ставят на «нанимателя» астральную печать-проклятие, дабы после смерти не успевший заплатить по счёту колдун не улизнул от обязанностей и отдал себя в качестве погашения долга. Так лоа помечает собственную жертву. Печать отгоняет менее сильных духовных сущностей, даруя некоторую безопасность призывателю на период выполнения условий договора.

Знак нанятого, к тому же, препятствует работе с другими духами, тем самым подстёгивая к скорейшей выплате причитающихся жертв. Колдуны обычно сначала собирают жертвенное мясо, а уж потом заключают договор, дабы немедля расплатиться. Старшие и старейшие ребята умные и заинтересованы во взаимовыгодном сотрудничестве, потому постоянным клиентам делают иногда скидки и всяческими бонусами одаривают. Бизнес, в общем.

— О великий! — продолжил я пламенно торговаться. — Мы не знаем, на кого наткнёмся на охоте. То может быть и трёхрог, и Владыка Леса. Кто тебе выплатит десятерых буйволов, случись это?

Дескать, Лесной Владыка минимум уровня старшего лоа уведёт у тебя должника-добычу, и пиши пропало. Соглашайся, Гархар, выгодная ведь сделка.

«Вы никогда ранее не имели дела со мной, смертные куски плоти, и хотите заплатить в первый раз лишь тремя быками за услугу?! — вспыхнул скат. — Ты хороший охотник, десять трёхрогов спросить с тебя ещё мало. И на тебе кровь Валланы, посвящённой в таинства моего величайшего повелителя. Не ненавидь я эту мерзкую бабу, то немедля поглотил бы вас! Выбирайте: смерть либо восемь буйволов. Это моё последнее слово».

Восемь, так восемь. Спорить с распалившимся лоа себе дороже. Взбесится ещё…

— Мы согласны, — пролепетала испуганная Алисия.

«Усаживайтесь, — пробурчал дух, снижаясь до земли. — Благодари свою девчонку, колдун-охотник. Я чую в ней воздух, мою родную стихию. Не будь её, я бы не раздумывая разорвал тебя на клочки. В тебе нет ничего, что бы мне нравилось».

Хм… выходит, поглощение Валланы не дало мне склонности к управлению духами на основе воздуха. Делаем выводы.

Интерлюдия первая

— Боюсь, возникли непредвиденные сложности, господин.

Игнас знал — для господина не существует слова «непредвиденное». Во всём нужно просчитывать варианты событий на ходы вперёд, учитывая множество факторов, могущих повлиять на результат твоих действий. Тем не менее, более подходящего термина лидер Первой тройки Ночных Охотников не нашёл. В дилетантстве его мог обвинить разве что господин, не терпящий неожиданных поворотов и возникновения проблем.

Фантом сидящего в просторном кабинете мага подёрнулся рябью от помех в астрале.

— Видящая не погибла в лапах синекожих, как мы предполагали, — собравшись с духом, произнёс Игнас. Даже сейчас, будучи одним из сильнейших бойцов Лантара и приравниваясь в навыках магического Искусства к архимагу, он испытывал трепет перед личностью бывшего учителя. — Её спас объект.

Из глубины иллюзии старый маг пристально всматривался в Ночного Охотника, и от его взгляда становилось не по себе. Словно из Бездны в тебя всматривается Тьма, и непонятно, что она намерена с тобой сделать — отпустить восвояси, пожалев, либо пожрать твою душу. Господин молчал. Ничего не было для Игнаса болезненнее безмолвия, заполняющего нутро всеобъемлющим чувством вины за вероятный провал.

— Как это произошло?

В сухом тоне ощущалось спокойствие, предвещающее бурю.

— Объект спас её скорее случайно, нежели намеренно. Прежде всего, он спасал себя и девушку-аэромантку с троллями из его племени. Их пленило Огненное Жало. В итоге погибла от его руки Говорящая с Духами, сильнейшая после верховного шамана. Видящая доставлена на остров Водяных Крыс, но вскоре вместе с объектом, его сестрой и спасённой чародейкой Воздуха покинула Зеркальное Озеро. В данный момент все четверо направляются в сторону Крепости Шершня. С ними в качестве охраны четверо белых волков и синекожий колдун-теневик, посланный вождём незаметно сопровождать их.

— Звери и какой-то там колдун? И всё? — приподняла брови проекция мага. — На озере знают о том, кого спасли?

— Да, господин. Тролль является вторым по силе после верховного шамана Водяных Крыс.

Маг хмыкнул, откинувшись на спинку резного кресла. Напряжение спало, буря миновала.

— На месте Гварда я бы отправил с Видящей эскорт из сотни отборных воинов и десятка шаманов. Непростительная опрометчивость. Разумеется, если он действительно желает довести эльфийку живой и невредимой до места назначения, коим, подозреваю, определён самое меньшее Гарид.

— Господин, прикажете устранить её?

— Игнас, Игнас, — вздохнул пожилой маг. — Неужели ты не осознаёшь, с кем играешь? Стоит тебе начать строить планы по её ликвидации, она тут же узнает об этом. Тебе не мешало бы освежить знания относительно способностей Видящей. Впрочем, сведения об эльфийских прорицательницах хранятся в строжайшем секрете, и даже я не знаю о них всего. Они стали рождаться, когда меня уже не было среди высших эльфов. Её дар таков, что она подсознательно распознаёт по тончайшим эманациям, распространяемым в астрале, враждебные намерения смертных, касающиеся Эладарна и членов королевской семьи, её в том числе. Узнав о них, она начинает выстраивать событийную модель будущего, выискивая возможность пресечь негативные действия недоброжелателей или хотя бы избежать фатальных последствий. Единственный путь обыграть Видящую — не составлять никаких планов и не желать гибели ни ей, ни высшим эльфам.

Ночной Охотник смиренно слушал бывшего учителя. Судьба действительно не сталкивала его с эльфийской прорицательницей и хранительницей, однако, он был уверен, что знает он о ней достаточно для успешного устранения. За шесть с лишним сотен лет собственной жизни он узнал многое, прочёл бессчётное число книг и беседовал с огромным количеством мудрецов. Однажды ему довелось ликвидировать и последнего из тёмных эльфов, разрабатывавших операцию по уничтожению первой Видящей. От него он узнал массу полезной информации о легенде высших длинноухих.

Прорицательница не казалась ему такой уж трудной мишенью. Особенно нынче. Она не прячется за спинами могучих волшебников эладарнской гвардии в зачарованных стенах высокого замка. Рядом нет почти никого, кто бы заступился за неё. Единственная сколько-нибудь опасная помеха — обладатель странной, умело скрываемой ауры, замеченной Микаэлем поблизости от Зеркального Озера. Именно отличная маскировка выдаёт грозного противника. Скрыться от Мика практически невозможно. Умеющее столь прекрасно сливаться с окружающей средой существо, кем бы оно ни было, потенциально опасно. Теневик, сопровождающий людей и эльфийку, в подмётки не годится этому неизвестному мастеру сокрытия.

— Видящая способна ненароком помешать нам. Учитывая отсутствие охраны, она станет лёгкой добычей, — подытожил маг. — Игнас, сообщи своим родственникам о ней. Пусть поохотятся. Ты же с группой проследи, чтобы охота удалась. Без крайней нужды не показывайся и продолжай отслеживать ситуацию.

— Слушаюсь, господин, — склонил голову Ночной Охотник.

— Я рассчитываю на тебя, не подведи.

Иллюзия рассеялась обрывками быстро тающего цветного тумана.

Подождав, пока следы связи окончательно исчезнут из астрала, Игнас спрыгнул с большого камня, на котором сидел, и убрал в складки плаща переговорный артефакт — крошечный жезл с венчающим его конец прозрачным кристаллом. Вместе с тем он снял Малый Кокон Безмолвия, препятствовавший подслушиванию и слежке. Всё, произнесённое и показанное внутри, осталось между охотником и его господином.

— Ну, чего сказал Учитель? — полюбопытствовал Тиамар, с Миком ожидавший лидера тройки неподалёку, за раскидистым дубом. Большой Кокон Безмолвия, накинутый ранее на местность, гасил его слова, не давая возможности подслушать посторонним, будь то разумный либо зверь.

— Нам приказано продолжать наблюдение за объектом.

— Всего-то? Я думал, весть о Видящей взбудоражит Учителя, и мы пойдём её убивать. Она ведь способна разрушить его план насчёт Гор-Джаха и всё такое.

— Прямого приказа о её ликвидации не поступало, — Игнас оглядел лес в поисках подходящего для установления связи места.

Использованный камень не годился. Земля вокруг него отдала всю энергию, став бесплодной на десятилетия. Надо найти возвышенность, где в земле содержится довольно айгаты для проведения ритуала Зова.

— Вот ненавижу твой казённый тон, — болтал далее Тиамар. — Нет, чтоб нормально сказать: Учитель убивать Видящую пока запрещает, надобно погодить. А то «ликвидация», «не поступало», «наблюдение», «объект». У нашего «объекта», между прочим, имя есть. Называть его, как ты называешь, значит относиться пренебрежительно. Хмф… интересно, сломав печати и услышав про «объекта», он захочет бросить тебе вызов? Если захочет, то как думаешь, Мик, кто окажется сильнее — наш Игнас или Гор-Джах? У нашего Огнеглаза опыта, наверное, поболее, но и Гору опыта не занимать. Ему бы только вернуть себе всю память. Что думаешь, а, Мик?

Лохматый Микаэль молчал, будто не обращая внимания на мелкого болтуна Тиамара. Он сидел с полуприкрытыми глазами, сложив ноги под себя, и вслушивался в лес, отслеживая параллельно потоки духовной энергии и колебания, порождённые эманациями в астрале.

— Всегда ты так, — отчаялся разговорить товарища третий боец тройки. — Молчун, каких поискать. Интересно, сразись ты с Гором, кто победил бы? Ты же наверняка хочешь вырвать ему глотку за ученика. Ну, того, в пограничном посёлке помершего. Гор его сердце проглотил, помнишь? Неужели не хочешь отомстить?

— Заткнись, — сверкнул глазами из-под кустистых бровей второй боец, наконец, выведенный из себя трещаньем Тиамара.

Болтун радостно оскалился.

— Попробуй меня заткнуть, Мик! Буду рад выяснить, кто из нас сильнее. Мне до смерти надоели вы оба. Один постоянно молчит, корча крутого парня, другой говорит идиотскими фразами. С вами недолго от скуки сдохнуть. Не попроси меня Учитель вас не трогать и не наложи он на нас Печати Запрета, вы бы давно истлели в могилах.

Микаэль издал рык, напрягся, готовый сорваться с места и вцепиться в горло Тиамару. Вряд ли бы он смог достичь цели, но распри Игнасу в команде не нужны, тем паче, на таком важном задании. Первый Ночной Охотник положил руку на широченное плечо рычащего товарища, придавил, испустив ощутимую волну айгаты, обычно парализующую мелких духов.

— Угомонитесь, оба! — пальцы впились в плоть второго бойца стальными щипцами. Тиамара сдерживать нет необходимости, ему воспрепятствуют напасть печати господина, зато Мик способен обойти запрет, ослабив свою печать. — Подеритесь, выдайте нас синекожим и тому скрытнику, идущему за эльфийкой. Провалите миссию, демон бы побрал ваши гнилые души!

Тиам расслабленно ухмыльнулся, спрятав острые зубы за тонкими губами.

— Вот теперь ты говоришь на понятном языке, Игнас. Знаешь, а я ведь не прочь поглотить сотню-две троллей, сбегущихся на нашу маленькую ссору. Давненько не поглощал разумных, совсем изголодался.

— Ещё насытишься, — посулил лидер. — Скоро война. На ней неизбежны потери. Пропавших в аранье спишут на вражеское колдовство.

— Мы примем участие в лесной войне? — прекратив рычать, задал вопрос успокаивающийся Микаэль.

— Не думаю, — признался Игнас. — Скорее, господин поручит нам оберегать Гор-Джаха от чересчур опасных врагов. Навредить ему, по-моему, в силах лишь шаманы Мёртвого Медведя и Чёрного Копья, не считая призванных лоа. С духами он сам обязан справиться. Иначе какой из него, к демонам, Гор-Джах?!

Тиамар рассмеялся.

— Позволь мне убить колдуна Медведей, — ухмыляясь, попросил он. — Я слышал, он могущественнейший повелитель духов Ксарга в нынешнем поколении. У него огромные запасы айгаты. Хочу поглотить его! Он-то меня насытит.

— На всё воля господина, — развёл руки первый боец тройки. — Нынче у вас иное задание. Микаэль, выясни, кто следует за Видящей, и ликвидируй его. Тиам, обеспечиваешь безопасность путей отступления. Я организовываю встречу прорицательницы с… благодарными поклонниками её таланта.

— Вечно ты меня оставляешь в запасе, — заныл Тиамар. — Я хочу подраться!

— В другой раз. Твоя Сила понадобится нам при худшем развитии событий, и я не собираюсь растрачивать её понапрасну.

— Худшему? Это в случае сошествия ангелов, что ли?

— Не только. Появление группы гвардейских магов Эладарна верхом на боевых крылатых единорогах тоже вписывается в рамки худшего варианта. Подобное вполне вероятно. Учитывай статус прорицательницы. Длинноухие всю армию бросят сюда, прознав о ней.

— Ох, если бы. Как же долго я не вступал в битву со стоящим противником…

Глава 7. Гостеприимство Веспаркаста

Мы отпустили летающего ската неподалёку от Веспаркаста, дабы не вызывать тревогу у погранцов видом старшего лоа. Территория по эту сторону Громовой реки ничейная, появление Гархара могут неправильно понять.

К тому же, компания людей и духа из Серых Пределов заинтересовала бы церковников, всячески, вплоть до сожжения на костре, порицающих работу с этими духовными сущностями и считающими её разновидностью поклонения злу. Правильно, в общем-то, считающими, ибо лоа и есть злые духи, требующие кровавых жертвоприношений. Чем жертва «жирнее» в плане духовной и жизненной энергий, тем ценнее. Идеальное «жертвенное мясо» — новорождённые и чародеи. Священники и чудотворцы тоже годятся.

Марн Изверг встретил нас на мосту через Громовую реку, перед воротами замка. За прошедшие с нашего последнего визита в крепость месяцы он ничуть не изменился — сухощавый, прямой как палка дед в светлой, под цвет седых волос, сутане. По бокам от него выстроились шестеро пограничников в латах и парочка магов-«земляков». Судя по немолодым обветренным лицам, люди бывалые.

— Моё почтение, Ваше Высочество, дамы, — поклонился он величаво. Пожалуй, в Пограничье лишь он так кланяется, с достоинством потомственного дворянина. Натиэль ответила ему грациозным приветственным кивком. — Прошу пройти за мной. Вам приготовлены покои в замке. Отдохнёте с дороги. А вы, господин Валирио, будьте добры проследовать за моими людьми.

М-да. Одним покои и отдых, другим долгая беседа. Оно и понятно. Из первых уст всегда интереснее узнавать о положении дел. Я же типа свидетель происходящего в аранье.

Глава дознавателей форта лично провёл эльфийку с Алисией и Лилькой. Двинувшихся за сестрёнкой волков она попросила остаться во дворе крепости. К ним присоединился и недовольный моим уходом Акела. С собой я его не взял по банальной причине — он же всех в башне магов распугает. Там в основном молодые, едва окончившие обучение волшебники. Отреагируют на него неадекватно, и пошло поехало. Мне надо переполох устраивать в крепости и рисковать здоровьем пушистого друга? Не надо. Поэтому белые скучковались у замковой кухни, ожидая нас.

Немолодой «земляк», видимо, из личного отряда Марна, отвёл меня к иглоподобной башне, колющей низко плывущие облака островерхой крышей. На верхнем этаже, к которому вилась винтовая лестница, насколько я помню, располагается кабинет главного дознавателя Веспаркаста и по совместительству командующего пограничной ротой чародеев.

В кабинете с потолком, имитирующим солнечное небо, до прихода Марна я просидел примерно полчаса, раздумывая над планом наших дальнейших действий. Идти аж в Эладарн невыгодно для племени. Слишком долгий путь туда и обратно. На озеро десять раз нападут, пока я путешествовать буду. Не доставлю принцессу на её длинноухую родину — потеряю бонусы и, возможно, законное разрешение на раскопки древнеэльфийского храма. Имеется у меня идейка относительно него…

Эх, летят далеко идущие планы псу под хвост. Думай, Сандэр, думай. Выход есть, я уверен. Тааак… всё равно ведь добуду статус спасителя наследницы эладарнского престола. Отношение ко мне будет не как к простому человеку. Следовательно, я вправе рассчитывать на привилегии от короля. И время визита к нему, вероятно, статуса не пошатнёт. Навещу отца Натиэль позднее, разобравшись с тролльими проблемами. Тогда-то и попрошу разрешение на раскопки вместо подарков и всякой дребедени. Не позволят — обойдусь. Вот только сначала проверю, в курсе ли принцесса о сокровищах подземного храма.

Итак, двигаемся в Гарид. Там оставляю прорицательницу у местных властей, то есть в резиденции герцога Марока. Устраиваю Лильку в гаридский магический ВУЗ и ходу домой, на озеро, покуда не началось масштабное наступление на Крессов Вал.

До города три дня пути. День на улаживание дел, два на обратный путь. Сутки от Веспаркаста до владений Водяных Крыс. Итого чуть больше седмицы. Неплохо. Озёрники столько продержатся. Защита поставлена хорошая по меркам синек, пробиться через неё и союзу племён трудновато будет. Надеюсь, во всяком случае.

— О чём задумался? — прервал мои размышления бесшумно вошедший Марн.

— Да есть о чём.

— Хлопот у тебя много, — согласился дознаватель, усаживаясь в кресло за письменным столом. — Гвард прислал письмо, предупредив о Её Высочестве Натиэль Ивовом Листе. Поражаюсь, каким образом синекожим удалось пленить её. Очевидно, она выполняла в аранье весьма важную миссию. Хотел бы я знать, какую. Есть соображения, Сандэр?

— Смутные. Эльфы вынюхивали что-то в лесу. Элитная группа следопытов, раз их не замечали довольно продолжительное время. Мы нашли наконечники стрел, по ним догадались о чужом присутствии.

Так я тебе и сказал о Лысом Холме. Нароешь ещё, чего не нужно. Ради развалин храма Эпохи Благоденствия империя не поскупится выделить средства на военно-исследовательскую экспедицию, грозящую очередной войной с синьками. Плюс не люблю конкурентов в раскопках.

— Произошло ли нечто из ряда вон выходящее в последние седмицы, месяцы? — допытывался Марн. — Неспроста Дети Звёзд решили углубиться в леса синекожих.

Я рассказал о ведьме-сэкке. Наверняка зверомастер и без меня поведал Извергу о случившемся с улиточниками. Не всё, конечно. Подземный храм я заменил в рассказе на отвратную, полную костей пещеру, где находилась гробница.

— А у вас что нового в Пограничье? — завершив историю об истребительнице шаманов, спросил я.

— Как всегда всё, — сложил пальцы домиком и, не глядя на меня, ответил маг разума. Зуб даю, о чём-то своём думает параллельно. — Набеги синекожих прекратились на нашем участке Вала, зато разбойники объявились. Нездешние, из деревень соседнего графства. По слухам, возглавляет шайку кто-то из бывших дворян. У нас они не задержатся. Зимой выследить их легко, герцог уже распорядился о поимке.

В Пограничье пришлые редко выживают, тем паче, разбойники. Край следопытов и отменных стрелков, тут с детства каждый нормальный житель включая женщин белке в глаз с десяти метров попадает. Ну, не каждый, но уж точно большинство.

— А как насчёт приказа герцога о поимке двух весьма зловредных колдунов, лишивших Его Светлость удовольствия лицезреть экзекуцию целого племени пещерных гоблинов?

Несколько месяцев назад за наши с Гвардом головы чуть не назначили награду. Мы коротышек от народного суда спасли, выдав себя за доверенных лиц местного владетеля, герцога Марока. Разозлился он на нас здорово. Хотел под стражу заключить, да мы вовремя ушли в аранью.

С тех пор зверомастер не раз ходил в Гарид, и на него, очевидно, гнев властьимущего друга самого императора действия не возымел.

— Пустое. Его Светлость забыл о вашей шутке.

Вот оно как. Занятно. То ли нрав у родственника правителя мягок, в чём сомневаюсь, то ли Гварда трогать запрещено лицам столь высоким. Гвард личность тёмная, и не удивлюсь, если на самом деле является кем-то вроде начальника имперской тайной канцелярии Пограничья.

Поговорив ещё немного о новостях империи, дознаватель перешёл к делу.

— Увы, нам не хватает солдат в крепости, — с сожалением в голосе посетовал он. — Капитан Гарен отбыл за подкреплением в Гарид, однако, вернётся не скоро, к следующей седмице. В твоих интересах, надо полагать, справиться побыстрее и вернуться на озеро? — Я согласно кивнул. — Почётного эскорта, подобающего особе королевской крови, я не выделю. На границе становится жарко, сам знаешь. Человека к вам приставлю, разумеется. В остальном же… Вам придётся инкогнито доставлять Её Высочество в Гарид. Там герцог позаботится о должной охране принцессы.

Хм… не нравится мне последняя фраза. Без меня и зверомастера Марок, хитрая лиса, того и гляди выдаст себя за спасителя Видящей. Дескать, его люди нашли Натиэль в аранье и вызволили из лап синих дьяволов. И ему причитается благодарность эльфийского короля. Император поддержит друга, понадеявшись, что Гварда со мной убьют синьки. И правителю Эладарна такой вариант на руку. Укрепление международной дружбы и так далее, тому подобное. Кто я? Искатель приключений. А герцог есть герцог. Дружба со мной менее выгодна, нежели сотрудничество с императорским приближённым.

Скверно. Впрочем, демон с ним, переживу. Для меня главное не подарки длинноухих, а сохранение племени.

— Поскольку передвигаться вам следует инкогнито, опасаясь разбойников и иной швали, расплодившейся за осень, рекомендую путешествовать с крупным торговым караваном. Безопаснее и надёжнее под защитой наёмников. Я вам подберу подходящий, и завтра на рассвете отправитесь к Гариду. Оттуда в сопровождении многочисленного эскорта достигнете границ с Эладарном.

— Нельзя ли нам уйти около полудня? Караваны идут не только утром.

— Сандэр, пожалей девушек. Тебе-то, мужчине, завоевавшему охотничье ожерелье, выносливости не занимать, а они изрядно притомились в пути. Дай им отдохнуть. И людей в охрану я вам сразу не определю. Подожди денёк. Сходи к Матушке Альде, развейся. Посёлок, окрестности посмотри. Напейся, в конце концов. В империи вам ничто не угрожает. Тролли здесь встречаются в качестве наёмников, колдунов синекожих мы не пропускаем. Ночные Охотники тебя не вычислят. Да и хотели бы, в аранье нашли. Беспокоишься о войне с троллями? Зря. Без тебя Водяные Крысы прекрасно защищались от посягательств на их территорию. Почему нынче они обязаны проиграть? И не изменишь ты существенно расстановку сил. Гвард признаёт, воин из тебя неплохой. У племени таких предостаточно. Силой же ловца духов ты в полной мере не владеешь. Сражаться наравне с опытными шаманами для тебя пока равносильно самоубийству. Я не об ударе исподтишка, а о настоящем сражении на поле боя. Против колдуна ты не выстоишь с твоим мизерным запасом айгаты. Так что поводов для беспокойства мало.

— В чём-то вы, безусловно, правы, мессир Бодер. В чём-то глубоко заблуждаетесь. Совсем скоро Водяным Крысам понадобятся все воины и владеющие колдовством союзники. Грядёт великая война, в подобной озёрники не участвовали. Среди наших врагов могущественнейшие племена севера полуострова, и вы говорите не беспокоиться? На озере мои друзья и боевые товарищи. Я не забуду о них и буду стремиться помочь всем, чем смогу.

Дознаватель хмыкнул.

— Раз уж на то пошло, тяжёлая конница Гарена куда лучшее подспорье Водяным Крысам. За рыцарями он и направился в Гарид. Сотни Кровавых Секир с лихвой хватит, чтобы остановить продвижение троллей и загнать их обратно в лес.

Кровавые Секиры… краем уха я о них слышал. Стоп! Уж не гвардия ли герцога? Ударный отряд, состоящий на службе Марока, безбашенные ветераны, посвятившие себя истреблению синекожих и защите южных границ империи. Малый подорден Истребителей Троллей, магистрами которого на протяжении столетий становились члены императорской семьи. Латники, вооружённые секирами, на боевых скакунах в броне.

— У монеты две стороны, мессир Бодер. Орден, коему принадлежат Кровавые Секиры, люто ненавидит синекожих. Они убьют всех, кто им попадётся, не разбирая, где союзник, где враг. Для них все тролли одинаковы.

— Поэтому Гарен прибережёт их на крайний случай и отдаст приказ, когда Водяные Крысы окопаются на острове. Озеро тяжёлая кавалерия не переплывёт, а осевших на берегах неприятелей отгонит и хорошенько потреплет.

Угу, если продерётся сквозь аранью. Партизанская война — излюбленное занятие синек. О приближении конников они узнают загодя от разведчиков и выставят шаманов. Те пошлют вредоносные чары и лоа. Не имея чародеев в отряде, рыцари, будь у них трижды зачарованные броня и оружие, станут попадать в ловушки и тупо гибнуть. До озера дойдёт едва ли три четверти. Сутки-двое галопом Секиры вряд ли сдюжат. А скорость в данных обстоятельствах главное.

— С ними пойдут маги, мессир Бодер?

— А ты думал. Отряд поддержки. Несколько бакалавров, состоящих при ордене, для разведки и поддерживания наложенных на лошадей чар. Они же заменят лекарей при нужде. Не волнуйся ты, Сандэр.

Горстка бакалавров, пусть и закалённых опытом пограничных стычек, против оравы колдунов разной степени мастерства, среди которых два сильнейших колдуна севера полуострова. Убийственный расклад.

Пойду договариваться насчёт каравана, отбывающего из Веспаркаста в полдень. Девчонки потом отдохнут. В Гариде.

— Схожу в посёлок, — предупредил я, поднимаясь с кресла.

— Перекуси сначала. Вижу ведь, ты голоден.

— У Матушки Альды перекушу.

Зачем тратить бесценные минуты на завтрак в крепости, если можно совместить приятное с полезным, обсуждая за столом готовящихся уехать из Веспаркаста торговцев?

— Ступай, — махнул на меня рукой Марн. — Заодно усмиришь своих волков.

Чего?

Я мигом слетел по лестнице вниз. У замковой кухни творилось нечто невероятное. Там столпились воины и волшебники, со стен и башен косились на творящееся непотребство дозорные. Где дисциплина, спрашивается?! Образцовая крепость, вымуштрованный гарнизон, ага. И где мои волки?!

Протиснувшись через плотное кольцо выставивших алебарды погранцов, я обнаружил рычащих и топорщащих шерсть на загривках белых хищников. Трое братцев стояли спина к спине, защищая бессовестно поедающую свиную тушу сестричку. Дверь на кухню открыта настежь, из неё с багром в руках опасливо выглядывает повар.

Твою же дивизию, ворюги малолетние! Грабанули от нечего делать замковую кладовую. В дороге проголодались, накормить белобрысых никому здесь на ум не пришло. Суровые вояки побоялись подойти, пялились на дивных зверей, и вот результат. Кому расхлёбывать? Мне.

— Не подходи, взбесились они, — предостерёг немолодой коренастый мужик в стёганке, вооружённый алебардой.

— Загрызли кого-нибудь? — уточнил я.

— Хвала Всевышнему, не успели. Тушу с кухни стащили и давай жрать. Мы отобрать хотели, так они, вон, рычат, заразы, никого не подпускают. Даже Онира, нашего зверомастера.

Означенный повелитель животных медленно шёл вокруг порыкивающих на него хищников, потрясая жезлом-тотемом волка и бормоча заклятия Подчинения. Не в курсе об иммунитете белых к зверомагии и магии разума, что ли? Какой необразованный. Молодой, зелёный. Лет семнадцать на вид. Ему бы кур заставлять нестись и за скотиной следить с такими-то способностями.

— Эй, уважаемый, отойди-ка подальше, будь любезен, — окликнул его я. — Ты животных раздражаешь своим непонятным для них поведением.

Онир отступил в толпу, осознав тщетность попыток взять под контроль белобрысых грабителей. Вот и ладненько. Я подошёл к нашим с Лилькой подопечным, показывая раскрытые ладони. На всякий случай.

— Ну, чего вы переполох учинили, а? — я присел на корточки у Акелы. Тот поглядел на меня удивлённо. Мол, к чему клонишь, двуногий? — Оставьте бедную свинку в покое и пошли за мной. Отведу вас в местечко поинтереснее. За посёлком вы не были. Там красотища, дух захватывает. С араньей не сравнится, конечно, но живности тоже полно. Леса, поля…

Акела пренебрежительно фыркнул. Его сестричка наоборот, заслушалась и рвать тушу перестала.

— Разойдитесь! Освободите дорогу к воротам! И предупредите на выходе из посёлка о нас, чтоб дали нам выйти.

Говорил я громко специально для воротной стражи, стоящей за толпой. Воины расступились, образовав живой коридор, ощетинившийся алебардами и копьями. Погранцы на воротах благоразумно отошли подальше.

— Пойдём, — позвал я за собой пушистых грабителей.

Они послушались. Правда, вместо того, чтобы бросить погрызенную тушу и следовать за мной, Акела ухватил останки свиньи и поволок, раскорячив лапы и делая дорожку в песке и пыли, покрывающим вымощенный тёсаным камнем двор замка. Запас провизии на всякий пожарный.

Придётся за мясо заплатить, м-да.

В такой торжественной обстановке мы вышли через врата, перешли подъёмный мост, опущенный через широкий ров, заполненный грязной водой, и прошествовали под удивлёнными и слегка испуганными взорами селян к воротам посёлка. Бревенчатые створки, обитые железными полосами, раздвинулись ещё шире. Здешняя стража из погранцов, несущих службу при крепости, попряталась снаружи.

За Веспаркастом вправду красиво. Холмистая равнина простирается до виднеющегося невдалеке леска, выглядящего отсюда светло-голубой полоской. По дороге тянутся запряженные волами телеги крестьян и торговцев. На востоке холмы исчезают, сменяясь полями. Там, в заснеженном поле, виднеется мельница. Живописная картина, идиллическая для имперской глубинки, разительно отличается от пейзажа по ту сторону Крессова Вала.

— Так-с, граждане волки, — присел я на корточки перед пушистой компанией. — Скот не резать, на людей не нападать. Скот — это вон те быки, ясно? Охотитесь на зайцев и прочую мелкую живность, кроме собак, кошек и птиц. Акела, не смотри так на лошадей, их тоже есть нельзя. В деревни окрестные не забредать. К полудню жду вас здесь. Не явитесь вовремя — найдёте нас по запаху. Свободны.

Волки, оглядевшись, дружно рванули к кромке леса. За них-то я спокоен, они первыми не нападут. Надеюсь, крестьяне и желающие прославиться победой над диковинным зверем идиоты не будут лезть на рожон.

Проводив взглядом белых бестий до лесной полосы, я вернулся в посёлок. Матушка Альда, иду к тебе.

— То был самый настоящий оборотень, точно говорю. Да и зачем мне врать? У кого хотите из слуг спросите, любой подтвердит. Выкатился, значит, из дверей, на кухню ведущих, злой как чёрт. Зубами щёлкает, глазищи горят. И тут за ним упырь выскакивает и ну рвать волколака.

— А с чего ты взял, что то упырь с ним дрался?

— Дурак? Сам его видел! На человека похож, токмо глаза дурные, морда перекошенная, из пальцев когти растут, а изо рта клыки торчат. Здоровенные, что у тролля. Чтоб мне с места не встать, ежели вру! И вообще, Клайб, ты слушаешь, или как? Так слушай и варежку не разевай, не мешай приличным людя м. Так вот, дальше-то страшнее всего было. Рвуть они друг друга, значит, не жалеючи. Шерсть, мясо, кровь летят. А кровь не обычная, чёрная. И рычат оба, точь-в-точь зверюги дикие, в аранье выросшие. Потом упыряка ухватил оборотня за морду и ка-ак рванёт ему челюсти. Разорвал пасть, словом. Волчара, кровью истекаючи, аж захрипел, забулькал. А вражина ему руку в глотку засунул да и вынул бьющееся сердце. Поглядел на него с наслаждением, точно сынишка мой на конфету стибренную, и сожрал! Вот так пасть раскрыл и целиком сожрал.

В трапезном зале повисла тишина. Дыхание многие затаили, словно боясь нарушить малейшим звуком магию рассказа. Или же подсознательно опасаясь призвать тех самых чудовищ, о которых вёл речь местный завсегдатай Аксель Трепач.

Я, и то заслушался. В целом, забулдыга рассказывал верно. Насчёт чёрной крови и упыря, конечно, перебор, но за кого ещё меня бы приняли обыкновенные посетители заведения Матушки Альды в тот злополучный вечер больше полугода назад? За одержимого? У них в империи клыки и когти редко отрастают, и регенерация на низком уровне по сравнению с ксаргскими «коллегами».

— Врёшь ты всё, — прервал тишину кто-то из приезжих. Судя по короткому мечу на боку и кожаной броне, наёмник из числа охраняющих торговые караваны.

— Да чтоб мне с места не встать, чтоб меня молнией сей же час вдарило! — распылялся рассказчик. — Вон на половицах борозды от когтей ихних!

Дальнейшие доводы я пропустил мимо ушей. Подозвав молоденькую симпатичную служанку, спросил о хозяйке и, подбросив медную монетку, попросил сообщить ей обо мне. Подхватившая тускло блеснувший кругляш девчонка немедля юркнула в дверь и вскоре возвратилась.

— Матушка Альда велела провести вас к ней, — улыбнулась служаночка.

Я застал владелицу таверны и попутно борделя в занавешенной алым бархатом комнате, живо навеявшей неприятные воспоминания. В такой же я сражался с волколаком.

Хозяйка сидела за овальным столиком. На столешнице покоились графин с её любимым янтарным вином и пара хрустальных бокалов. Напротив располагалось деревянное кресло для гостя. Здесь она встречала особо важных посетителей. Здесь же мы с ней познакомились.

— Моё почтение, госпожа Альда, — поприветствовал я элегантным полупоклоном женщину.

— О, Сандэр, голубчик! — театрально распахнула объятия Матушка, одарив меня ослепительной улыбкой. — Как же давно мы с вами не виделись. Поди, месяца четыре минуло.

— Около того. А вы всё хорошеете и хорошеете, госпожа Альда. Поистине, время не властно над вами.

Хозяйка таверны действительно хорошо выглядела для своих лет. Будучи уже немолодой, она не утратила прямой осанки и приятных черт лица. Морщины умело маскировала косметикой и чарами, и создавалось впечатление, что ей не более сорока. На самом же деле, как мне поведал однажды зверомастер, Матушке перевалило за пятьдесят.

— Какое там хорошею, льстец, — замахала ладошками содержательница единственного в Веспаркасте борделя. — Познакомились бы вы со мной лет эдак… впрочем, неважно. Расскажите же, милый Сандэр, как поживаете на Зеркальном озере? Как вы, мой дорогой Гвард, ваша сестра? Предупреждаю: без обстоятельного рассказа я вас не отпущу.

— Всё в порядке, — вернул я хозяйке заведения улыбку. — Гвард весь в делах, Лилиана продолжает обучение семимильными шагами, я охочусь и вообще живу в своё удовольствие, осваивая основы магии на практике. В последнее время, правда, в лесу творятся некоторые странности и несуразицы, приводящие в беспокойство всех нас, живущих в аранье, но об этом вам лучше расскажет Гвард. Он собирался вскоре навестить вас, насколько мне известно.

— Странности? — встревожилась Матушка Альда. — Прошу, подробнее, милый Сандэр. В чём они выражаются?

— К примеру, в изменении растений и животных. Недавно узнал о плюще, задушившем медведя, и быке, перебодавшем всё стадо. — При упоминании лесного быка-каннибала хозяйка гостиницы испуганно ахнула. — Я, кстати, несу один экземпляр в Гарид на исследование по просьбе Зверолова. Не подскажете ли надёжного человека из торговцев, входящего в крупный, охраняемый караван? Самому путешествовать, знаете ли, не очень приятно по малознакомой местности, да ещё с необычным, мягко говоря, растением на руках.

Вот так, плавно, не выказывая истинных причин путешествия для безопасности и нашей маленькой компании, и самой владелицы местного дома разврата, я перешёл к интересующим меня вопросам. Вроде бы и не солгал, просто утаил немножко правды, заменив на другую, чтобы спутать карты и выставить ситуацию в выгодном для меня свете. И, главное, построить правдоподобную информацию о происходящем. Ведьма-оборотень, в прошлом истреблявшая разумных пачкам и чуть не уничтожившая цивилизацию древних эльфов, а ныне испоганившая живых и не очень существ в приозёрной зоне ради возвращения былого могущества? Не, не слышал. Разнесись слух о чудовищной сэкке, сюда бы пожаловали и имперский экспедиционный корпус, ведомый церковниками и торгашами, и длинноухие обитатели Эладарна. Хотя, последние уже здесь были. И скоро, уверен, снова появятся.

— У нас в гостинице остановился на постой один мой старый знакомый, — слегка наморщив лоб, размышляла вслух Матушка Альда. — Он весьма состоятелен, у него многочисленная охрана. Его недавно выбрали главой каравана, идущего от столицы королевства Логария в Пограничье. Не сегодня — завтра он собирается в обратный путь. Мы знакомы с ним бездну времени, он честен, насколько может быть честным торговец. Помнится, он был тайно влюблён в меня. Думаю, Шаад согласится взять вас в караван. Поскольку вы, милый Сандэр, отличный охотник и боец, сможете рассчитывать на работу охранника. Так вам не придётся платить полагающиеся деньги за пребывание в караване и вы даже заработаете.

Звучит неплохо. Заработаю вряд ли, всё-таки троих чужаков, не считая меня, под защиту возьмут, но хотя бы обеспечу бесплатный проезд в караване и еду. Если же Алисия не будет против, то впрягу и её в работу. Маги всегда в цене. Учитывая обострившуюся криминогенную ситуацию, в частности, расплодившихся разбойников, наймут нас без лишних разговоров.

— Моего друга зовут Шаад нар Кимх, я представлю вас ему позднее. Нынче он целыми днями на рынке, следит за торговлей с синекожими. Перед отъездом из посёлка ему придётся зайти ко мне и заплатить за постой.

— Благодарю, Матушка Альда. Я не забуду вашей помощи. — Ну, а сейчас услуга за услуга, новость за новость. Я бы сказал о троллях и не подскажи хозяйка гостиницы торговца с караваном. Теперь я будто бы избавлюсь от долга. — Хочу предупредить вас. В аранье назревает нечто неладное, и вам лучше на месяц-два покинуть Веспаркаст.

Известие старинная подруга зверомастера восприняла на удивление спокойно. Сначала удивлённо вскинула брови, потом морщинки на её челе разгладились, словно она всё разом поняла и смирилась с судьбой.

— Тролли опять идут войной? — произнесла она. Голос её немного дрогнул, выдав волнение.

— Боюсь, да. Мы постараемся остановить их у озера, но вероятность, что они, обогнув нас, ринутся к Валу, очень велика. Несколько больших племён объединились.

— Такое уже случалось, — Матушка Альда печально посмотрела на бокал с вином. Огонь полыхал пожаром на бесчисленных гранях хрусталя, смешиваясь с его кажущимся алым содержимым. — И всякий раз крепость оставалась возвышаться над Валом и рекой, встречая приход нового дня. Спасибо, Сандэр. Я скажу девочкам. Когда нам ждать «гостей»?

— Возможно, в ближайшую седмицу. Точнее, увы, не могу сказать. Быть может, они доберутся к Веспаркасту позже. А может, немногим ранее. В любом случае, я бы готовился к нападению в скорейшие сроки.

— Мы приготовимся. Твоя сестра с тобой? Ты забрал её с озера? — оторвалась от созерцания искрящегося бокала и, вероятно, плохих воспоминаний хозяйка гостиницы. — Ей опасно находиться там в такое время.

— Она в крепости. Марн Изверг предоставил нам покои. Договорюсь с вашим другом-торговцем и отвезу её подальше от Вала.

— Молодец. — Пристально поглядев на меня, Матушка Альда усмехнулась. — Ты умнее нашего герцога. Проклятый Марок вместо усиления границы забрал у пограничных крепостей часть воинов, отправив на поимку разбойничьей шайки. Собственных рыцарей ему, видите ли, жаль. Он лишил гарнизоны самых опытных и умелых бойцов, и это в такой момент!

Не нравятся мне действия герцога, ох, не нравятся. С выслеживанием и ликвидацией банды справилось бы и ополчение из местных охотников. В крайнем случае дал бы, когда обнаружат разбойников, десяток другой латников из Стражей Гарида. Зимой ослаблять гарнизоны, пусть и незначительно, глупо. Большинство нападений синек совершалось после выпадения снега и замерзания реки.

Либо Марок идиот, не сведущий в истории края, либо… нет, о предательстве думать совершенно не хочется. Ему же хуже. Император по головке не погладит за потери в погранвойсках, с разорённых земель налогу меньше, торговля запнётся.

Стоп! Ах ты ж, торгаш хитровывернутый! С первого взгляда нападение синек ему и вправду невыгодно, зато углубившись в возможные мотивы, приходишь к неутешительному выводу.

Торговые гильдии давно точат зуб на богатства Ксарга. Прошлые экспедиции проваливались, завоевания оборачивались поражениями. Взять хотя бы историю трёхсотлетней или сколько там давности с мятежным графом-чернокнижником, в чьей полуразрушенной башне мы с Лилькой оказались, попав в Лантар. Захваченные территории вновь возвращались под руку синекожих вождей, империя несла потери.

Видимо, подзабыли или, наоборот, учли опыт провалов нынешние главы торговых гильдий. Решили сообща, при поддержке герцога, временно слить Пограничье синькам, дав повод к возмущению народу империи и лично венценосному. Дескать, а мы говорили, давно пора нанести предупредительный удар и выбить синих дьяволов с севера полуострова, дабы они и помышлять забыли о набегах на добропорядочных жителей нашей великой родины. Итак, население в гневе, армия в ярости, правитель жаждет мести, а торгаши потирают ладони в предчувствии прибылей.

В срочном порядке организуется группировка «Возмездие» из элитных частей имперских войск и выбивает агрессора с исконно людских земель. Затем она же продвигается вглубь полуострова, выжигая всё на своём пути и выкашивая племена синекожих. Ради такого праведного подвига и архимага какого-нибудь припашут, наверняка имеются некоторые из супер-магов на карандаше тайной канцелярии. В результате расширение границ, поток редких и весьма ценных товаров, воинская слава и показ соседям кузькиной матери. Всем спасибо, все счастливы. Попервах. Затем начнётся партизанская война троллей, терроризирование поселян и прочие прелести, в коих синьки поднаторели за века соседства с людьми.

В конце концов, империя возвратится на прежние позиции, за Громовую реку, оставив полосу ничейной выжженной земли. Но это потом, а за годы и десятилетия экономика прилично поднимется. Торговые гильдии и дома, без того самые богатые в Лантаре, станут ещё богаче, и не исключаю, затеют экспансию на восток, в Мёртвую Землю, вытеснив орков из степей и всяких песчаных обитателей пустынь бывшей империи Кхем.

Хм. Ведь по действиям банды можно определить, кто не состоит в заговоре.

— Матушка Альда, неужели разбойники столь сильны, что для их уничтожения требуется помощь гарнизонных воинов?

Хозяйка гостиницы поморщилась, точно взяла в рот дольку кислого лимона.

— Не так, чтобы очень уж сильно они досаждали герцогу. Напали на шесть крупных торговых караванов, шедших из-за пределов империи в Пограничье. Гномьи, логарские, добарские купцы были их первыми жертвами. Имперские от них отбились. У наших охрана всегда на высоте.

Занятно. В итоге, пострадали от бандитов исключительно иностранные торговцы, не входящие в состав гильдий империи.

Пограничье сольют. Сомнений почти не остаётся. Докатится ли синяя волна до Гарида, стольного града герцога, вот в чём вопрос. Разрушение колыбели Мароков мало кому в империи нужно, и меньше всего пограничному владетелю. Восстанавливать город дорого, проще остановить троллей на подступах либо, ещё удобнее, ударить по ним при осаде бронированным армейским кулаком из соседних областей. В тыл, чтобы с двух сторон, и полностью перебить троллье воинство. Тут-то и пригодятся оттянутые с Вала на поимку бандитов гарнизонные части, состоящие из ветеранов, и знаменитый орден Истребителей Троллей.

— О, милый Сандэр, — всполошилась вдруг Матушка Альда, — прости великодушно. Я же не предложила тебе отобедать! Хочешь есть? Миранда принесёт.

Хозяйка потянула за свисавший с потолка шёлковый шнур, и спустя минуту в комнату впорхнула служанка, тут же получившая распоряжение притащить чего-то вкусненького из фирменных блюд здешнего шеф-повара. Через ещё несколько минут девчонка, шепнув что-то на ухо госпоже, поставила на стол поднос с мисками, наполненными жарким, салатом и нарезанным мелкими ломтиками сыром и фруктами. От благоухания в животе у меня одобрительно заурчало.

— Я вас оставлю ненадолго, — ослепительно улыбаясь, поднялась из-за стола Матушка Альда. — Приятного аппетита.

— Вам, господин Сандэр, просили передать, — склонившаяся над столом Миранда сунула мне в ладонь сложенный втрое лист бумаги после того, как дверь закрылась за хозяйкой гостиницы.

— От кого? — успел я спросить, прежде, чем девчонка попыталась уйти, и для надёжности поймал её запястье.

— Девушка. Я её не знаю, впервые увидела. Высокая, смуглая, похожа на логарку. Она велела передать записку господину Сандэру Валирио, навещающему госпожу Альду. Отпустите, пожалуйста.

М-да, чем дальше, тем удивительнее сюрпризы преподносит мне Лантар. Королевство Логар расположено южнее империи, у границ оркских степей и пустынь Мёртвой Земли, населяют его преимущественно племена смуглолицых темноволосых кочевников. И какого лешего понадобилось от меня одной лагарской деве, причём подозрительно хорошо осведомлённой о моём местопребывании?

— Где она?

— Она отдала записку в трапезном зале и ушла. Господин Сандэр, прошу, отпустите.

Я разжал пальцы, освободив руку служанки, немедленно скрывшейся за дверью.

Ну-с, и что пишут в посланиях? Бумага, между прочим, довольно дорогая. В Пограничье бумага вообще дешевизной не отличается. Пахнет лавандой.

В самом верху листа аакуратным женским почерком выведено: «Сандэру Валирио». Ниже всего одно предложение: «В полдень у сгоревшей мельницы». И внизу вместо подписи рисунок кинжал-травы.

Кинжал-трава, символ воров, грабителей и наёмных убийц. Обычный смертный, попади к нему письмецо с подобным изображением, тотчас принялся бы составлять завещание либо бежать куда глаза глядят. Воровские гильдии нередко используют эту травку в качестве своеобразной визитной карточки.

Неспокойно я себя почему-то чувствую. К чему бы? Чересчур становлюсь популярным у неизвестных личностей, к коим не имею никакого отношения. На кой я сдался ворам? Дорожку им не переходил вроде. Разве что ребятам из одной тайной организации, устроившим неприятный сюрприз нам с Гвардом более полугода назад.

Эх, умеют же в Пограничье испортить аппетит.

Интересно, меня сразу начнут убивать или сначала захотят пообщаться? А если серьёзно, то хотели бы убить — грохнули безо всяких приглашений на рандеву в интимной обстановке. Вдруг я растреплю о встрече кому надо? Тогда пиши пропало, схватят с поличным молодцы Изверга и вытянут всё из дурных головёнок горе-ворюг.

Нет, приславшая послание особа желает поболтать о делах наших тяжких. Предложит заключить соглашение? Кто знает. В чём я точно уверен, так это в моей относительной безопасности на начало беседы. Вот откажусь, и дело обернётся попыткой покушения на моё молодое, красивое, жилистое тельце. Как думаешь, Акела?

Белый волк фыркнул. Откуда у него привычка таким незамысловатым образом выражать мнение о моих гениальных планах в частности и бытии вообще? Господин волк, вы невежа. Фыркать воспитанным хищникам в присутствии старшего товарища запрещается. Пусть вы и один из опаснейших зверей Ксарга и в целом фауны Лантара.

Куда более грубо тащить с собой родичей на мутное дело. Вот скажи мне, друг пушистый, зачем ты привёл с собой братьев и сестричку? Без них бы управились. А ну, не отворачивай морду, когда я с тобой мысленно разговариваю! Будто у нас с твоей персоной нет никакой связи на астральном и ментальном уровнях. По последним данным Императорского зоологического общества, озвученным Гвардом, между особями твоего вида устанавливается таковая. Распространяется она и на существ, с кем вы вступаете в контакт. Оттого мы с тобой так слаженно работаем.

И не делай вид, что не при чём, и родичей поблизости нет. Вон, за кустами кто притаился? Кончик белого хвоста со снегом сливается, различить трудно. О, убрал хвостик и полагает, доказательств присутствия нету, показалось мне. Нервишки шалят, угу, мерещится всякое. По глазам вижу, на это намекаешь.

Ладно, развлекайтесь. Только я с себя ответственность за твоё семейство снимаю. Я их на вечеринку имени героев плаща и кинжала не звал, с ними тебе разбираться и за вероятные ранения перед Лилькой тебе оправдываться.

Из-за запорошенных снегом деревьев показались развалины старой мельницы. Почерневшие, покрытые белым, точно мука, покрывалом они походили на сгорбленного дряхлого деда, опирающегося на узловатую палку. Текущую под ними речку уже сковало льдом, образовав длинный каток.

Сгоревшая мельница — излюбленное место встреч всякого преступного сброда. Сюда приходят выяснить отношения враждующие банды и отдельные индивиды, желающие выяснить, у кого нож длиннее и рука крепче. Помнится, меня к руинам привёл Гвард как к достопримечательности Веспаркаста. Здесь, согласно легендам селян, обитают призраки погибшего под развалинами мельника колдуна и его то ли двенадцати, то ли тринадцати приёмных сыновей, умевших обращаться в воронов. Каждый уважающий себя мальчишка должен переночевать в окрестностях мельницы, чтоб его признала смельчаком и просто достойным уважения парнем местная молодёжь.

Подойдя к торчащему из мёрзлой земли камню, я огляделся. Вокруг ни души. Будь иначе, мне бы волки дали знать. Засаду на меня, значит, устраивать не стали. Либо очень уж искусно спрятались, что маловероятно. Белые бы учуяли, как ни маскируйся. Маги природы же, не простые зверушки из лесу. Потому-то я Акелу и позвал в сопровождающие.

Солнышко вплотную подбиралось к середине небесного тракта.

Уж полдень близится, а девушки всё нет. Подожду полчасика и в посёлок. Нечего тут мёрзнуть понапрасну, неведомо чего и кого ожидая.

Ровно в полдень из-за сугробов выплыла тонкая фигурка в дорожном плаще. Блин, не понять даже, кто это. Плащик стандартный для Лантара, серый, немаркий. Не новый и не старый, превосходно скрывающий движения. Незнакомка двигалась по заснеженной тропке легко, словно едва касалась наста обутыми в мягкие кожаные сапоги ножками. Обувка-то ничем не отличается от продающейся в посёлке. Хочется верить, девчонка симпатичная. Под надвинутым капюшоном личика не разглядеть, как и оружия под одеждой.

Акела ощетинил шерсть на загривке. Ничем иным не выдавая возбуждения, он спокойно наблюдал за приближающейся Лавандовой Разбойницей. Его белобрысая родня прячется за кустами, носа не показывая из-за веток. Позади меня, слева и справа. Кто-то из пушистиков за горелыми обломками засел в засаде. Вздумает незнакомка выкинуть плохую шутку, на неё набросятся с четырёх сторон. Нет, с пяти. Я тоже в сторонке не останусь.

— А у тебя внушительная свита, Сандэр Валирио по прозвищу Кан-Джай, — остановилась в паре шагов от меня незнакомка. Судя по голосу, молодая женщина. Я почувствовал тонкий аромат лаванды. — И необычная. Боишься?

— Осторожность не помешает. Кто ты, откуда узнала обо мне и зачем назначила встречу?

— Разделяю твои опасения, — в голосе зазвучали насмешливые нотки. Пока что незнакомка откинула капюшон.

Служанка была права. Смуглая красавица с собранными в хвост иссиня-чёрными волосами и высокими скулами действительно похожа на родившуюся в пустыне Логира. — Называй меня Лавандовой Разбойницей, если это имя тебе по душе.

Твою же! Она умеет читать мысли не хуже дедушки Тланса. И судя по лёгкости движений, попасть по ней будет сложно. Кто же ты такая? Маги, особенно «разумники», в преступном мире добиваются значительных карьерных высот. Значит, разговариваю я не с шестёркой. Чем же, блин, удостоен такой чести?

— Ты в последние месяцы стал известной личностью в приграничных лесах. Об Огненном Ловце Духов лишь ленивый в аранье не слышал. Слава о тебе растёт и в имперском Пограничье. А хочу я от тебя сущий пустяк. Оставь эльфийку и вали на все четыре стороны.

— Лавандовая Разбойница? Больше подходит «Смуглянка», — хмыкнул я. — С каких пор маг Разума уровнем не ниже магистра-супрема становится разбойником? Если так, то ты повелительница преступности Лантара.

Штирлиц как никогда был близок к провалу и ощущал это всем своим естеством, особенно нижней его частью. Угу, будь ты квалификацией поменьше, фигушки пробилась бы сквозь ментальную защиту заключённых во мне духов. Столь я бы даже сказал элегантно обойти их дорогого стоит. Девчонка настоящий профи.

Я допустил громаднейшую ошибку, не взяв хотя бы примитивнейшего амулета от ментального воздействия. Расслабился, думал, предстоит свидание с обычной воровкой-убийцей, нужное подчеркнуть. Духи, не спать! Совсем нюх потеряли, пропускаете в моё сознание, кого ни попадя.

А может, зря я волнуюсь? Случайно девушка себя назвала придуманным мною именем. Говорят, обезьяна, оставленная на бездну лет наедине с пишущей машинкой, способна роман написать, слепо нажимая на клавиши. Правда, где взять столь живучего примата и неломаемую машинку, не уточняется.

— О, ты преувеличиваешь моё влияние на преступный мир, — а девчонка точно не промах. Вон, никак не изменилась в лице, по-прежнему насмешливо глядит, и голосок не дрогнет. Раскрываю же её. — Так как? Согласен отойти и не мешать?

— И что мне с этого будет?

— Во-первых, жизнь. Короткая ли, долгая ли, зависит от тебя. И не только твоя, но и твоих женщин. Во-вторых, обеспечу наградой. На остаток лет хватит.

Мне угрожали бессчётное число раз, я к угрозам привык и практически не замечаю. А вот о Лильке и Алисии говорить в таком тоне не нужно. Обидеться могу, а обиженный я очень злой. Злым тебе не понравлюсь, девочка. И плевать на уровень твоего мастерства в ментальной магии.

— Тронешь девчонок — загрызу.

Смуглянка рассмеялась, отступив на шаг.

— Клыки у тебя ещё не выросли меня грызть.

А что с голоском? Куда подевалась былая железобетонная уверенность? И отшатнулась почему-то, увеличив дистанцию между нами.

— Какие всё-таки грубые мужчины в Пограничье и в аранье, — возвратила себе непринуждённый тон девушка. — Оно и неудивительно. Кто вас окружает? Тролли да дикое зверьё. Вот и сами превращаетесь в дикарей. Ему предлагаешь десять тысяч золотых, а он рычит, чуть ли не кидается.

Сколько-сколько? Десять штук империалов? За такие деньжищи продадут баронство в любом из людских государств, а то и целых два, вместе с замками. Хорошими крепостями, возведёнными лучшими имперскими мастерами. Либо построят один руками дварфов, напитав защитными чарами подгорного народа под завязку. И на интерьер останется со слугами и оружейной палатой.

Врёт? Пофиг. За самоцветы из древнеэльфийского города мне отвалят не меньше. Кроме того, предавать спасённую принцессу не соответствует моим убеждениям. И дальнейшие разборки с длинноухими по поводу пропавшей наследницы престола здесь ни при чём.

— Не беспокойся об эльфах, у них к тебе претензий не будет, — угадала мои мысли Смуглянка. — Ты просто покинешь Веспаркаст. Никого не нужно предавать. Разве заботиться о благополучии — своём и близких — зазорно?

— Никак не понимаю, зачем подкупать меня, раз ты и без того способна добиться цели.

На самом деле прекрасно понимаю. Очевидно, ловец духов не вписывается в планы разумницы. Она не в курсе моих талантов и осторожничает. А ну, окажу яростное сопротивление и поломаю всю её задумку? О подлинной силе она не подозревает, иначе прикончила бы меня походя.

Акела напрягся, оскалился. Полная боеготовность, правильно. С таким противником надо держать ухо востро.

— Не люблю лишних жертв, — произнесла до ужаса богатая и, скорее всего, блефующая волшебница.

Спрашивается, с чьей стороны жертв?

— А если я откажусь от твоего щедрого предложения?

— Тогда гарантирую тебе яркую и недолгую жизнь, — пожала плечами Смуглянка. — Ты отказываешься?

— Видимо, да, — выдохнул я последнюю фразу в нашей беседе, впадая в боевой транс.

Она нападёт. К чему ей свидетель? Память мне она вряд ли сотрёт легко и просто, чему подтверждение подобравшиеся белые волки и состояние телесности.

Ухмылка постепенно сползала с губ разумницы. Серьёзно решила броситься в атаку? Начнёт она с пробивания ментальной защиты, возведённой запечатанными лоа за минуты разговора, после чего вступит в ближний бой, пользуясь эффектом ошеломления. За миг мозги она не поджарит и использует ментальный молот, простейшее и грубейшее заклятие магии Разума, однако, от того не менее эффективное. Волки не дадут ей применить нечто более сложное и длительное и не позволят запросто приблизиться к моему охраняемому телу. Чарами дальнего физического воздействия хлестнёт? Я бы на её месте так и поступил. Боевые артефакты на ней имеются? Вполне вероятно. Не верю, чтобы столь роскошная девушка не припрятала колоду тузов в рукаве.

— Ты хороший парень, Сандэр Валирио, — неожиданно сказала Смуглянка, внешне не предпринимая никаких попыток смертоубийства. — Давненько я не знакомилась с честными людьми. — Не там искала, милая. Небось, по притонам шаталась. Там нормальных парней днём с огнём не сыщешь. — Дам тебе совет напоследок.

Твою же!

Волки сорвались с мест белыми стрелами к превратившейся в серое размытое пятно разумнице. Я рванул из-за пояса кинжал и всё равно не поспел за метнувшейся Смуглянкой. Она ловко, будто не напрягаясь, перескочила через бросившегося ей наперерез Акелу и промелькнула мимо, ударив раскрытой ладонью по моему запястью и тем самым отклонив от себя клинок.

Увернуться от зубов братца Акелы, прятавшегося за обломками мельницы, магиня не смогла. Волк вцепился ей в полу плаща, оторвав кусок и замедлив её, чем успешно воспользовалась его белобрысая сестрица. Хищница накинулась на разумницу, метя в горло, и повалила её на землю.

Взметнулась и опала ткань. На снегу остался лежать разрываемый в клочья плащ.

Что это было, демоны подери магов, совмещающих боевые трансы с магическим Искусством?! Иллюзия? Сверхбыстрое передвижение? Магия Земли? И ауры волшебницы я не ощущал. Думал, скрывающие артефакты.

Живой? Вроде бы. Ничего не болит, кроме головы. Ведь она могла убить меня, и никакие телохранители — ни волки, ни воины Марна — не спасли бы.

В ушах звенят слова, сказанные Смуглянкой «напоследок». «Берегись эльфов», — предупредила она.

Интерлюдия вторая

Игнас не любил обращаться к тем, кого господин называл «родственниками». Они отребье, недостойное зваться его родичами, хотя в нём и течёт их кровь. Когда-то они изгнали его, заставив сменить имя. Что сказали бы эти лицемерные ублюдки, узнав в могущественном Игнасе Огнеглазе того мальчишку-полукровку, каким он был когда-то?

Впрочем, мнение тёмных перестало интересовать Охотника сотни лет назад. Он обрёл Силу, неподвластную законам подземного мира, выходящую за пределы куцего понимания тех, к кому обращался. Он превзошёл большинство из них, а возможно, и всех. Их Сила заёмная, у него же собственная. Он добился её сам, в отличие от ползающих на карачках перед идолами «родственничков».

— Саамар, Милета, Сертарий, Анкол, Черон, — назвал он имена разумных, с кем ему предстояло связаться. Вчера ночью он уже сообщил об эльфийке тёмным ложам империи, чьи представители скрываются в Пограничье. Сегодня настал час сделать подарок другим тёмным, обитающим под землёй и ждущим удобного момента чтобы выступить на поверхность и обратить в пыль города наземных братьев.

Камень в навершии переговорного жезла вспыхнул красным, залив поляну тревожным светом. В лучах начали образовываться силуэты властителей подземного мира Лантара. Точнее, тех, кто мнил себя таковыми. Сознания тёмных отвечали на зов, прибывая сюда, в снежный ксаргский лес, по нити, протянутой от проклятого жезла к их проданным демонам и злым богам душам.

— Кто призвал меня? — лениво протянула пышноволосая Милета, словно очнувшаяся ото сна. Она почивала на ковре, сотканном подземными умельцами, совершенно нагая. Грива алых волос падала на будто выточенные из алебастра плечи.

— Кто посмел пробудить меня? — грозно осведомился Саамар. Он даже спал в доспехах, сидя на троне из воронёной стали, украшенном черепами его недавних врагов.

Анкол и Черон вопросительно смотрели в пустоту перед собой. Искуснейшие колдуны, они не задавали вопросов, осознавая — кто бы ни призвал их души, он обладает недюжинной Силой и познаниями в чёрной магии. А с могущественным чародеем надо считаться. Вдруг он станет полезным их замыслам?

Сертарий вместо того, чтобы спросить, гневно зарычал. Он проснулся в постели, на которой помимо него лежали две красотки-эльфийки. В мускулистой руке сверкнула сталь волнистого клинка. Игнас всегда удивлялся, где он прячет фламберг, предаваясь плотским утехам в спальне с многочисленными наложницами. Не под подушкой же.

— Я, Огнеглазый Игнас, позвал вас, — громко возвестил командующий первой тройкой Ночных Охотников. На него уставились пять пар глаз, под пронзительными взглядами которых и архимаг пришёл бы в смятение.

— А, ренегат, — промурлыкала Милета, приопустив веки. — Что на сей раз?

— Если причина моего пробуждения незначительна, я вырву твои внутренности и скормлю адским псам, — пообещал уже почти миролюбивым тоном Саамар.

Как бы не так. При всём желании и могуществе у Чёрного Паладина Саамара не хватило бы средств и сил разыскать Игнаса в бескрайнем море энергетических потоков наземного мира. Да и разыщи он его, мало что изменилось бы. Когда-нибудь Огнеглазый планировал навестить старого знакомца и потолковать по душам о прошлом, настоящем и непродолжительном будущем величайшего воителя тёмных. Саамар был одним из тех, кто преподал юному Игнасу уроки выживания в загоне для рабов крупнейшего подземного города, принадлежащего Чёрному Паладину. В долгу оставаться Ночной Охотник не привык. С тех пор у него всё ещё болели шрамы на спине от чародейского кнута надсмотрщика.

— Принцесса Натиэль Ивовый Лист находится в имперском Пограничье. Её охраняют люди — воины пограничной крепости и несколько магов, не представляющие опасности для подготовленной группы убийц.

Вытянувшиеся лица Анкола и Черона доставили Огнеглазому удовольствие. В глазницах Саамара и Сертария заполыхали огни ненависти и жажды убийства, Милета же разочарованно вздохнула.

— Я полагала, ты позвал меня не из-за эльфийской девчонки.

— Ты похотливая дура, — прогудел тёмный воитель. — Натиэль — Видящая. Её смерть развяжет нам руки на десятки лет. Убивший эту мелкую дрянь стяжает великую благосклонность богов.

Игнас был уверен — Милета притворялась. Она прекрасно осведомлена о том, кто такая принцесса Эладарна и какова её роль в непрекращающейся войне высокородных светлых аллиров и остальных разумных. Но выставить себя глупой, напустить туману в стиле этой древней шлюхи. Так проще наносить удары исподтишка. Наверняка она уже распорядилась по мыслесвязи приготовить к выходу группу асассинок. Она не медлит, точно охотящаяся кобра, и почти не допускает ошибок.

— Какой ты грубый, Саамар, — надула губки тёмная владычица. — Сам дурак! Вот возьму, и прекращу поставлять рабынь с поверхности для твоего войска. Поглядим, что тогда запоёшь.

— Мои воины сами возьмут наземных женщин, в походе, — прогремел Паладин.

— Да-да, и доставят бедняжек в Нерестилище мёртвыми, замучив по пути. А нет женщин — нет новых воинов, Саамар.

— Ха! — скривился великий воитель, прекратив, однако же, бесполезный спор. — Где именно находится провидица?

— В Веспаркасте. Есть такая пограничная крепость на Крессовом Валу. Пробудет она там недолго, поэтому поторопитесь. За ней уже отправлена подобающая принцессе свита. Она прибудет к одному из ближних городов в течение нескольких дней.

— Каким образом принцесса очутилась на границе людей и троллей? — осторожно подал голос Анкол.

— Разве это имеет значение? — громыхнул Тёмный Паладин. — Она там, и я выдвигаю отряды.

Игнас позволил себе промолчать относительно причины появления Натиэль в арнье. Знать об охоте эльфов тёмным ни к чему, как и о древнейшем городе под холмом. На сокровища аллиров у господина есть планы.

— Грхм, — негромко кашлянул брат Анкола Черон. — Мне интересно, зачем тебе, Огнеглазый, говорить нам о принцессе? Ты бы мог использовать её сам.

— Увы, нет, — покачал головой Ночной Охотник. — Будь это так, я бы не связался с вами. У меня недостаточно сил для захвата и удержания. Её убийство мною ничего мне не даст по большому счёту.

— А-ха, — задумчиво протянул колдун, — понимаю.

Пусть ошибочно считают себя прозорливыми мудрецами, истинных мотивов Игнаса им всё равно не понять. Они полагают, что Огнеглаз желает заручиться их поддержкой, заставить быть их обязанными ему. Глупцы! Будь его воля, он бы, не раздумывая, стёр в прах и Тёмных Повелителей, и принадлежащие им города со всеми богатствами, омытыми в крови мириадов жертв.

— Чего ты хочешь взамен? — заговорил, наконец, самый молчаливый и, по мнению Охотника, самый неистовый из пятёрки — Сертарий Разрушитель.

— С принцессой путешествует разумный по имени Сандэр. — Из раскрытой кверху ладони Огнеглазого возникло лицо, дрожащее в красных лучах кристалла. — Я бы не хотел его гибели.

— Трудно бить по мухе молотом и не задеть кус мяса, на котором она сидит, — отметил про себя Саамар. — Не гарантирую сохранность его жизни, если он окажется поблизости от прорицательницы во время нашей атаки.

— Я постараюсь приглядеть за ним, — облизнула пухлые губки Милета. — Чем он важен для тебя, ренегат? Он твой любовник?

Иногда предположения подземной владычицы вызывали в Игнасе бурю возмущения. Подавив в зародыше желание наложить на неё смертельное проклятие Высочайшего Круга, Ночной Охотник бесстрастно произнёс:

— Считайте его моим шпионом. Благодаря ему я узнал о принцессе.

— Есть ли ещё что-то, что мы должны знать? — робко спросил Анкол.

— Тёмные ложи охотятся на прорицательницу, — добавил Огнеглаз.

— Не ты ли навёл демонопоклонников на нашу будущую добычу? — взревел Сертарий.

В проницательности ему не откажешь, как и в незнании тонкостей магического Искусства. Чистый воин, немного с него возьмёшь. Те, кому поклоняется пятёрка присутствующих повелителей, мало чем отличаются от демонов тёмных лож.

— Больше охотников — меньше шансов у принцессы выжить и попасть в Эладарн. От её смерти, кто бы ни отправил её в Бездну, выиграем все мы. Разве я не прав?

— Прав, прав, — промурлыкала Милета. — Ты прав в большинстве случаев, наш дорогой ренегат, и никогда не подводил нас. За это мы тебе весьма признательны. — При последних словах владычицы Саамар хмыкнул. Ещё бы! Он-то не умеет испытывать благодарность. Да и все, чьи души призвал сюда проклятый жезл, тоже, что бы ни говорили они о чести. — В знак уважения и ради укрепления нашего дальнейшего сотрудничества приглашаю тебя в мой Дворец Удовольствий.

— Блудница, — проворчал Саамар презрительно на её недвусмысленное предложение.

Каждый из присутствующих был не прочь иметь дела с Игнасом и сделать так, чтобы он снабжал сведениями лишь одного повелителя. Они бы не пожалели золота и самоцветов на столь полезного осведомителя.

— Я обязательно навещу вас, прекраснейшая из гархал. — «Когда-нибудь непременно. И вырву твоё поганое сердце, вскрыв твою грудь тем ритуальным кинжалом, которым ты едва не выпотрошила однажды меня». — Всему своё время. До встречи.

Кристалл померк, будто впитав разлитый по поляне красный свет и изображения пятерых подземных повелителей. Разговор окончен, надо приниматься за работу. Отряхиваясь от налипшего на плащ снега, Игнас поднялся с громадного валуна, служившего ему стулом. Предстоящие дни выдадутся напряжёнными и насыщенными, в особенности для первой тройки Ночных Охотников. От них требуется не только следить за происходящим, но и по возможности оберегать объект, что будет затруднительно. Столько врагов, столько опасностей. За всеми не уследишь. Именуемый Сандэром ввяжется в битву, стараясь защитить эльфийку, и пострадает в мясорубке.

Игнас подозревал, господин уготовил очередное испытание Гор-Джаху. Иначе бы приказал не ворошить осиное гнездо демонопоклонников, а просто ликвидировать эльфийку. Для первой тройки не составило бы труда провести операцию без шума и лишних смертей.

Повелители активизируют шпионскую сеть в империи и направят в Пограничье лучших воинов и колдунов. Бойцы тёмных лож — преимущественно наёмники и демонологи — не выстоят против посланников и боя. Пятеро владык подземных городов, пятеро глав крупнейших родов гархал — тёмных эльфов. Вместе они смогли бы разрушить империю. Что же будет, обрати они свои силы против одной слабой девчонки?

Прорицательница умрёт. Если только отряды потомков аллиров снова не перережут друг друга в стремлении единолично прославиться убийством Видящей.

Солнце медленно перевалило через центр небосвода и опускалось к горизонту. Пора переходить Крессов Вал.

Глава 8. Планы меняются

Посёлок жил спокойной жизнью провинции. По узким улочкам водят скот и ездят телеги с товарами, играет в снежки ребятня, продавцы орут на углах, рекламируя нехитрый товар. Никто не догадывается о синекожих ордах, собирающихся за Зеркальным озером в густых лесах.

Что с ними будет с приходом синей лавины? Селение Веспаркаст за историю крепости сжигали раза четыре, а то и пять. Его захватывали наёмники, подкупленные троллями. Его разрушали синьки. Всякий раз, какая бы беда ни приключалась, замок стоял, неприступный и грозный.

Зря переживаю. Пограничникам не впервой отражать нападения синекожих. Волноваться не нужно и вредно, тем более, в моём случае.

Я поправил подмышкой свёрнутый дорожный плащ. Трофей, однако. Отдам на экспертизу Марну. Он спец, пускай ищет улики. И вообще надобно потолковать с дознавателем. Может, он знает, кто мог меня так аккуратно предупредить о беде?

Итак, каковы карты на игральном столе? Странная Смуглянка. Странная неимоверной склонностью аж к нескольким видам магии и боевым искусствам. Обычно маги Лантара специализируются на чём-то одном. Редко найдёшь человека, в равной степени хорошо обращающемся и с заклятиями, и со сталью. Гвард, к примеру, и зверомаг, и немножко разумник, и мастер ножевого боя. Метает кинжалы тоже неплохо. Быть чуточку разумником профиль обязывает. В зверомагии без менталистики никуда.

Я же удостоился чести лицезреть уникальный случай совмещения идеального владения телом, магией Разума и демон знает чего ещё, позволившего Смуглянке в прямом смысле слова исчезнуть из-под носа белых волков. Предположение об иллюзии я отмёл. Фантомы плащей не носят.

Мастер скрытного перемещения и телепортации? О телепортах в Лантаре я не слышал и не читал. Кстати, спрошу о них у Марна.

Земляная магия? Сомневаюсь. Волки бы рыли снег под плащом, да и не нашлось признаков ухода под землю. Дырки в насте нет, значит, либо не геомантка, либо геомантия совмещена с магей льда. Фантастика. Подобного мастера на свете быть не может. Разные стихийные направления, не соприкасающиеся.

Оставим пока способности фокусницы, перейдём к поиску причин её поведения. Почему она не убила меня? Почему она пыталась подкупить? Почему предупредила об эльфах?

От размышлений мозги плавятся. По всему выходит, она — таинственная «благожелательница», пообещавшая мне, по сути, жить плохо, но недолго. Убивать меня до поры не собирается, зато Лильку и Алисию, если я правильно понял, не пощадит.

Твою же дивизию, что делать? Срочно отрываться от девчонок, брать в охапку эльфийку и уводить отсюда? Не вариант. Сестрёнку с аэроманткой могут убить мне в отместку, захватить для шантажа, да мало ли.

Думай, голова, думай. Выход есть, даже два, из любой кажущейся безвыходной ситуации.

Я оставлю девчонок в Веспаркасте, ушастую принцесску уведу в Гарид. В крепости им безопаснее, чем в караване. Гарнизон и Марн обеспечат охрану. Достаточную ли? От двух троек Ночных Охотников, с которыми нам пришлось со зверомастером поручкаться, они бы защитили, да. А от невероятно талантливой особы, шифрующейся под воровко-асассинку? Терзают смутные сомнения.

Вариант второй: вернуть девчонок на озеро. Не обсуждается. Им там гораздо опаснее, нежели в Крепости Шершня.

Вариант третий: общий поход в Гарид с эльфийкой. Учитывая лёгкость, с коей меня вычислила Смуглянка, также не выдерживает критики. Я физически не смогу обезопасить троих.

Вариант четвёртый, противнейший и отвратнейший. Оставляю Натиэль в крепости, предупредив Марна, и с девчонками уезжаю в Гарид. В результате становлюсь полным… грхм… предателем. Однако, спасаю Лильку и Алисию. Не исключено, правда, в пути нас попытаются убить, приняв за сопровождение Видящей. По ошибке.

Блин, тошно от рассуждений. Почему прямо не спросить об угрожающей опасности Натиэль? Она прорицательница или кто? Обязана быть в курсе событий, настоящих и ожидаемых.

На Видящую кто-то охотится. Врагов у государства ушастиков вагон и маленькая тележка, и кто именно отыскал её сказать трудно. Вышли на неё недавно, с нашего прибытия в Веспаркаст. Засекли бы раньше — предприняли чего-нибудь нехорошее для нашей компании в лесу.

Шпионы повсюду. Какая сволочь нас выдала? В замке определённо стучат. В посёлок девчонки не выходили, я об эльфийке никому не говорил. А сливает инфу кто-то, приближённый к Марну. Простым солдатам и зелёным бакалаврам вряд ли Изверг сообщил радостное известие о визите венценосной особы. Он человек скрытный, язык за зубами держать умеет, на то и дознаватель. Натиэль в крепости без магических средств не опознали бы, длинные ушки она прячет под прядями, а глаза постоянно полуприкрыты. В лицо её узнали? Быть того не может. Она — ценнейшее сокровище Эладарна, на открытые приёмы для иностранцев её не пускают.

Эльфийку в ней бы заподозрили исключительно маги уровнем не ниже магистра, способные ощущать ауру. Таковых в замковом гарнизоне раз-два и обчёлся, в том числе Марн. Из посёлка засечь по духовной энергии принцессу нельзя, астральные барьеры вокруг замка скрывают энергетические потоки.

Напрашивается совсем грустный вывод. Доверять никому не следует, и значит, Марна посвящать в мои планы нежелательно. Ох, беда, беда, огорчение.

В крепость меня пропустили без процедуры подтверждения личности по Кристаллу Правды. Попав во внутренний двор, запруженный упражняющимися погранцами, я направился прямиком к башне магов. По дороге выцепил из движущейся массы людей громилу в кожаном колпаке и замызганной сутане, помощника Изверга.

— Не отведёшь к мессиру Бодеру, уважаемый? У меня к нему срочное дело.

Заслышав фамилию начальника, заплечных дел мастер понятливо кивнул и двинулся к башне, пролагая путь грузным телом.

Примечательные у Марна ребятки. Слова из них не вытянешь. Как только вопросы задают подследственным?

У порога чародейской башни я повстречал идущую ко мне быстрым шагом встревоженную эльфийку.

— Сандэр! — большущие светлые глаза смотрели с испугом. — Прошу, пойдёмте со мной, я должна Вам сказать…

От волнения Натиэль перешла на «Вы». Договаривались же обращаться на «ты». Что, блин, происходит? Меня сегодня уже порядком удивили, более сюрпризов и дурных вестей не хочу.

— Какое удачное совпадение. И я хотел бы с Вами обсудить кое-какое происшествие, Натиэль. — Повернувшись к исполнителю, я повесил ему на ручищу изорванный плащ Смуглянки. — Отнеси мессиру Бодеру и передай, это нашёл Сандэр. Ему подарила боевой маг, интересующаяся моей персоной и подписывающаяся рисунком кинжал-травы. Я зайду к нему попозже.

Молча Кожаный Колпак взял вещь и затопал по лестнице башни.

— Я в Вашем распоряжении, принцесса.

В покоях эльфийки, куда она меня привела, тихо и светло. Солнечный свет льётся в узкие, напоминающие бойницы застеклённые окна, заполняя просторную комнату, служащую кабинетом и залом для приёма личных гостей. За закрытыми резными дверями, противоположными входу, располагается спальня.

Предложив сесть, Натиэль нервно прошлась из угла в угол.

— Расскажи сперва, что случилось, — я сел на скамью, покрытую цветастой шёлковой накидкой.

Немного успокоившись, прорицательница опустилась в кресло напротив.

— Я очень дорожу отношением людей ко мне и благодарна господину Марну за приют, — начала она, сплетая и расплетая пальцы. — Но нам лучше поскорее уйти из Веспаркаста, не прибегая к его услугам.

— Почему? Он желает тебе зла?

— Наоборот, он тепло ко мне относится. Ему удобнее не знать обо мне ради его же блага.

М-да. Зашевелился прорицательский дар, подсказывающий, какую лужу стоит обойти, а на какую кочку ступить в болоте реальности.

— На крепость нападут? Тебе было видение?

— Я… я… не знаю, — в уголках светлых глаз заблестели слёзы. Только сейчас заметил — радужка у неё не абсолютно белая, а с каким-то оттенком, меняющимся в зависимости от освещения. — Сегодня за обедом мне стало плохо. Я видела стены замка, залитые кровью на рассвете, и пожар в посёлке. Принёсшая поднос с едой служанка… она, — девушку передёрнуло, — показалась с рассечённым кровоточащим лицом. Господин Валирио, Сандэр, пожалуйста, уйдёмте отсюда!

Слов нет, одни выражения. До чего же задолбали эти шпионско-пророческие игры!

Я приобнял прислонившуюся ко мне и рыдающую в три ручья девушку. Хватит, хватит, платье испортишь, косметика потечёт. Хотя, ею ты не пользуешься, предпочитая натуральную красоту. Подумаешь, померещилось. Мне, вон, сегодня тоже видение было жутковатое, и ничего, не реву же.

Блин, сравнил Смуглянку с Армагеддоном.

— Кхе-кхе, — раздалось от входа в покои.

Заслышавшая деликатное покашливание эльфийка чуть ли не подпрыгнула, отстранившись, и спрятала смущённо-испуганное личико в ладошках.

— Прошу великодушно простить за вторжение, Ваше Высочество, — поклонился стоящий в дверях глава дознавателей крепости. — Могу я переговорить с вами — с тобой, Сандэр, и Вашим Высочеством?

Вот тебе и не прибегать к услугам Марна. Не виноватый я, он сам пришёл. А если серьёзно, то Марн примчался вероятнее всего из-за плаща Смуглянки. Ходят тут, понимаешь, по вверенному ему посёлку разные странные личности, знакомым его досаждают. Непорядок. Вдруг за принцессой охотятся? Ему при потере высокородной эльфийки правитель ушастых голову снимет и скажет, что так оно и было.

Поскольку отвернувшаяся эльфийка молчала, незаметно, как ей казалось, приводя себя в порядок, я пожал плечами. Мол, проходи, не стой. Не дождавшийся ответа принцессы дознаватель плотно прикрыл за собой дверь и, сотворив магический жест перед дверными створками, уселся рядом со мной на скамью.

— Полагаю, у вас возникли некоторые трудности, кои я как доверенное лицо Короны постараюсь устранить. Чем могу быть полезен Вашему Высочеству? И прошу, не переживайте обо мне. О себе, уверяю Вас, я позабочусь.

— Нам необходимо немедленно покинуть Веспаркаст, — пролепетала Натиэль. — Простите, господин Марн. Я не хотела доставлять Вам беспокойство.

— Для меня честь оказать помощь наследнице эладарнского престола. Могу я спросить, чем обусловлен ваш внезапный порыв?

Эльфийка вкратце пересказала суть видения, погрузив дознавателя в раздумья.

— Позвольте поинтересоваться, Ваше Высочество, — наконец, промолвил он после затянувшейся паузы, — возникающие картины обязательны к исполнению либо же имеют предостерегающий характер? Возможно ли изменить будущее, отражённое в них?

— Да. На вариативности событий строится наша система защиты, основанная первой Видящей. Будущее меняется, мы видим последствия изменений и высчитываем оптимальный для нас вариант развития ситуации.

— Каков же наиболее приемлемый вариант в данном случае, Ваше Высочество?

— Не извещать вас о наших перемещениях, мессир Бодер, — вклинился я. — Сегодня я общался с одной прекрасной девушкой, отлично владеющей магией Разума и передвигающейся со стремительностью молнии. Она предлагала оставить Её Высочество и идти, куда мне угодно. То есть, о принцессе знают и за ней следят. Как думаете, откуда им известно о Натиэль в Веспаркасте?

По высокому лбу дознавателя пролегла морщина. Представь, откуда ветер дует, Марн.

— Я сообщил о вас в столицу с помощью переговорного устройства. Подслушать нас не могли, в замке о вашем визите известно лишь мне. Другим я сказал, что вы ученики Гварда, посланные в крепость по важному делу. Я не успел договориться ни с кем из торговцев относительно вашего дальнейшего путешествия, в посёлке о вас не должны знать. Что ж, — с тяжёлым вздохом маг поднялся со скамьи, — не смею задерживать. Вы вольны поступать, как сочтёте нужным. Вам предоставлена полная свобода передвижения по замку.

На границе маги ходят хмуро. А с чего нам радостью сиять? Без магии остались на добрый десяток часов, идём по вражеской территории, за нами возможна погоня непонятно кем организованная, и охраны у нас никакой. Акелу с семейством пришлось отправить восвояси, точнее — к морю, на запад, в противоположную нам сторону для отвлечения гипотетических преследователей. К тому же, по сугробам лазить ночью крайне неудобно и утомительно. Лилька с Алисией от усталости чуть ли не валятся. И ничего не попишешь, приходится мучиться ради безопасности, проклиная не додумавшегося снабдить нас лыжами дознавателя.

Я поглядел в серо-голубую даль. Над скованной тонким льдом Громовой рекой возвышается хребет Вала, из него торчат диковинными свечками бревенчатые сторожевые башни. В поле зрения их аж целых две. На крышах мерцают синим светом сигнализационные амулеты. У имперцев охранная система практически такая же, как у троллей, с расставленными по периметру контролируемой земли сигналками. У синек сторожевики на деревьях, у людей на башнях.

— Далеко ещё? — отдышавшись, задала интересующий большую часть нашего крошечного отряда вопрос сестрёнка.

— Отсюда — и до рассвета, — кивком указал я направление движения. — Лиль, идти сможешь?

— Не проблема, — отмахнулась она. — Идём.

Молодчина, так держать. Ресурса одолженных Марном амулетов сокрытия — «тайников» — хватает от силы на восемь часов, потом придётся подзаряжать айгатой, демаскируя наше расположение.

Хорошая штука «тайник». Создаёт из природных материалов, тьху, энергий астральный барьер, отсекающий наши ауры от внешнего мира. Жаль, действует короткое время и при его работе нельзя колдовать. Барьер нарушается, и конец скрытности. Изверг выгреб из закромов все, по его словам, артефакты, передав нам в качестве гуманитарной помощи. Нас теперь заметит лишь искусный маг, специализирующийся на отслеживании в астрале. Обнаружит причём не нас, а слабейшие энергетические возмущения, создаваемые амулетами. Средней руки чародей в них запутается, больно уж они похожи на стихийные завихрения, возникающие то тут, то там в зонах повышенной магической активности, коими изобилует пограничная полоса.

Веспаркаст мы покинули незадолго до заката. Ушли тихо по секретному подземному ходу, ведущему на ничейную землю. Им я выбирался в первое моё посещение крепости. Волков отпустили там же, попросив бежать вдоль Крессова Вала. Белые — природные маги, их ауры не спрячешь под амулетами. По ним нас могли бы вычислить. На то я и рассчитывал. Акела и ко запутают следы, дав нам фору.

Мы пойдём мимо земель покойных Огненных Жал и на границе со Звёздными Рысями вернёмся в империю. Там разделимся. Лилька и Алисия, не прячась, под охраной низших сильфидов и зверушек сестрёнки отправятся по тропам обходным путём в Гарид, я и Натиэль двинем к Ласпарану, городу у восточных рубежей империи. Идти придётся дольше на седмицу, однако, безопасность превыше всего.

Маловероятно, чтобы сестрёнку с аэроманткой тронули. В столице Пограничья под защитой городской стражи и охраны лицея убивать девчонок рискованно, до города их не засекут. Все силы бросят на выслеживание эльфийки, нашпигуют шпионами Императорский тракт, поднимут на ноги наёмников и разбойничьи шайки. Это, разумеется, в случае солидности организаторов охоты. Кого они ищут? Длинноухую девчонку со светлыми глазками и группой телохранителей, в числе коих девочка тринадцати лет и охотник? На её магичество Алисию Ветроносную с малолетней служанкой, гуляющую по Пограничью с целью написания диссертации, внимание обратят, да и забудут как о несоответствующих описанию разыскиваемых магичек.

Строя план спасения, иначе наше бег… тьфу, тактическое отступление не назовёшь, я попробовал поставить себя на место преследователей. Они считают, и вполне логично, что мы пойдём в Гарид в составе крупного каравана под охраной. По дороге, вероятно, на нас и навалятся. Ан нет! В Гарид мы с принцессой не сунемся. Там тоже нам, предполагаю, организуют тёплую встречу. Путь наш лежит гораздо восточнее — вдали от людских и тролльих селений, по лесам да болотам, где на разумных наткнуться шанс минимален. Пропитание добуду охотой, заночуем в лесу. Как-нибудь до Ласпарана доползём, не заходя на тракт.

Идти сегодня предстоит всю ночь. На рассвете планирую перейти реку и раствориться в лесах по ту сторону Вала. Преодолеть заслоны погранцов нелегко, но прорвёмся.

В империи нас ждут, в этом не приходится сомневаться. Поэтому я избрал кружной путь вдоль Вала, не попадаясь на глаза погранцам. По тропинкам лесным людских владений незаметно пройдём. Зря я добрых восемь месяцев по аранье лазил, учился следы заметать, дичь выслеживать?

От Ласпарана до эльфов рукой достать. В городе и представительство ушастых наличествует. Доставлю туда эльфийку и адиос, братцы кролики, возвращаюсь на озеро в спешном порядке. Зайду по пути в Гарид узнать, как там Лильку Алисия устроила.

У кромки леса я устроил привал. Полночь, девчонки вконец устали кроме Натиэль. Она свежа и бодра, по сугробам словно козочка по скалам скачет, не проваливаясь. Легка, точно пёрышко.

— Есть кто хочет? — сев на пенёк, потянул я из сумки свёрток с припасами.

Едой нас любезно обеспечил замковый повар. Нарезал нам бутербродов с ветчиной и каким-то остреньким соусом, похожим на томатный, посыпал специями и зеленью. При одном виде слюнки текут, а благоухание усиливает эффект. Главный веспаркастский кулинар превзошёл учителя, то есть меня, вытворяя такое — язык проглотишь.

Сестрёнка, сверля взором сей великолепный образчик поварского искусства, безмолвно взяла его с моей руки и, наплевав на приличествующие ученице мага манеры, принялась уплетать. Воспитанная Алисия, сглотнув, произнесла:

— Что это? Можно? — и протянула ладони для второго экземпляра.

— Бутерброды. Приятного аппетита, — раздав яства подчинённым, я погрузил зубы в хлебную мякоть и нежное мясо.

— М-м-м, вкуфно, — промычала Лилька, поддержанная угуканьем аэромантки.

— А то, — скорчил я довольную мину. — Подкрепляйтесь, путь впереди неблизкий. Не отдохнём до самой границы с племенем Звёздных Рысей.

И мы не отдыхали. Поев, захрустели по снежку, и так без остановок. Наше счастье, из араньи никто не выскочил. Синьки на ничейной земле не показываются. Стадо трёхрогов, зарывшихся в снег по шеи, проводило нас настороженными взглядами. На горизонте мелькала тёмная кошка.

К восходу солнца девчонки, включая эльфийку, выдохлись. Я, и то подустал немного, несмотря на повышенную выносливость.

Третья луна, голубая Целительница, померкла, превратившись в полупрозрачный серп, и растворилась в бледном небе. Ей на смену из-за далёких горных вершин всплывало точно из-под земли красное дневное светило, заливая равнину и обряженные в снежные платья деревья рассветной кровью.

— Карно Аран, — приостановившись, выдохнула Натиэль.

— Чего? — притормозила возле неё Лилька.

— Красное Солнце, Вестник Смерти. В наших легендах написано, он предвещает кровопролитие. Когда наши тёмные братья выходят из подземелий на охоту за нами, восходит Карно Аран.

— А вот подрывать боевой дух отряда не надо. Привал, — я прислонился спиной к стволу карликового дерева. — Действие скрывающих амулетов только что закончилось. Передохнём, и за подготовку к прорыву. Алисия, вон деревянную башню видишь? На тебе призыв низших сильфидов и уничтожение сторожевика на ней. Я иду первым, за мной Лилька и Натиэль, ты замыкающая, создаёшь метель в районе башни, чтоб оттуда не выбежали караульные узнать, какого лешего творится на Валу. На той стороне углубляемся в лес, движемся на север в течение часа. Перед выдвижением, Лиль, заряжаешь амулеты. Всем всё ясно?

— Саш, может, останемся вместе? — вопросила сестрёнка.

— Мы уже обсуждали. Как отдалимся от Вала, займись разведкой. Не всё же на плечи Алисии взваливать. Она сильфидов призовёт вас охранять, ты зверушек попросишь сообщать об опасности в радиусе, скажем, километра от вас. Дойдёте до тракта, назовитесь чужими именами. Придумаете чего попроще, чтоб вас не разоблачили, и ступайте до Гарида. Раскроетесь в лицее. Алисия, вот деньги, — я передал девушке кошелёк монет, — на обучение и проживание в общежитии. При нашей следующей встрече, надеюсь, отблагодарю тебя. И следы, заметайте следы, девушки!

— Сильфиды заметут, — пообещала аэромантка.

— А почему амулеты должна заряжать только я? — возмутилась сестрёнка. — Я что, рыжая?

— Угу. У тебя айгаты побольше, чем у Алисии и меня, вместе взятых. На тебе подзарядка никак не скажется, в отличие от нас.

Отличные всё-таки маги на Крессовом Валу служат. Почти все сплошь бакалавры, мастерски освоившие заклятья Нижнего Круга, ни одного чародея уровня магистра. Как раз то, что нам нужно.

Империя в вопросах безопасности всегда полагалась преимущественно на военную силу, то есть простых и не очень солдат. Им платить меньше и присматривать за ними проще. Магические гильдии, особенно боевые, весьма требовательны. За услуги запрашивают астрономические суммы. Бывают исключения, но они крайне редки и обусловлены в основном личной неприязнью наёмного волшебника к синекожим. Например, жаждущие отомстить синькам подряжаются работать в Пограничье за сущие гроши. Таких ставят командирами отрядов чародейской поддержки.

Костяк пограничной армии магов состоит из проблемных выпускников магических ВУЗов. Некуда податься ребятам, вот и идут служить, получая копейки по меркам магического общества Лантара от государства. О качестве новобранцев молчу. Спустя годы стычек с синекожими бывшие зелёные юнцы становятся опытными чародеями, востребованными на рынке труда империи. Тогда-то их примет с распростёртыми объятиями любая гильдия. Отслужив положенные пять лет, боевые бакалавры заочно, безо всяких диссертаций сдают экзамен на повышение квалификации. Кто-то из них сразу допрыгивает до звания магистра, кто-то дошагивает всего до бакалавра-экстремуса. Без повышения, как правило, не остаются. Слабые, бесталанные маги на границе не выживают.

Патрули погранцов, курсирующие по Валу, состоят из четверых бойцов и одного мага. Их задача — не пропускать контрабандистов и троллей-одиночек, а также докладывать о прорыве крупных отрядов синек. Немедленно из каменной сторожевой башни — такие стоят через каждые два километра Вала, эдакие мини-форты, снабжённые на крыше баллистой либо катапультой с зачарованными снарядами — выезжает подкрепление. Десяток-два лёгких конников, среди которых пара-тройка магов с командиром группы, опытным чародеем. За считанные минуты по узкой дорожке, проложенной по вершине этого земляного аналога китайской стены, они достигают точки прорыва и вступают в бой. Чаще всего стараются завязать сражение и вызвать подмогу из ближайшей крепости и каменных башен.

Бревенчатые дозорные вышки предназначены для наблюдения за местностью. В них сидит по горстке воинов и магу, приблизительно человек пять-шесть, из них половина ветераны, участвовавшие в сражениях. Молодых учат. Бывалые бойцы со старослужащим-магом могут создать проблемы. Нам важно вывести из игры чародея, остальных запрём. В крайнем случае остановлю погранцов, дав девчонкам возможность уйти. Позже догоню, не страшно. Да и вообще не смертельно, если придётся вступить в бой с подоспевшим на помощь подкреплением. План «Б» разработан, наш бронепоезд ждёт на запасном пути.

Мини-форты с опытными магами на расстоянии километра от выбранной нами зоны перехода. Пока до них долетит инфа о проникновении чужаков, пока они примчатся на чудо-скакунах минует не меньше полутора минут. К прибытию погранцов нужно успеть состряпать метель и нейтрализовать дозорных в бревенчатой башне.

Блин, впервые организовываю прорыв через людскую границу. С уловками шаманов я более-менее знаком и знаю, к чему готовиться. Имперские маги дело иное. Против них я никогда не выступал, знаю об их тактике и способностях по теории, почерпнутой из бесед с Гвардом и книг.

Патруль пеших воинов под командованием мага в кольчуге до колен, подпоясанного широким поясом со множеством мешочков-зелий, удалялся. Намозолили они глаза за полчаса пребывания между каменными башнями. Бдительные до жути. К проверке относятся серьёзно, заглядывают в каждую щель, маг ещё и через хрустальный шар смотрит в обе стороны от Вала, синек выглядывает. У бревенчатого наблюдательного поста он пассы сделал руками, заверещал какое-то заклятье неизвестного происхождения и назначения. Никого не обнаружив, патрульные продолжили обход к нашей радости. Я уж начал опасаться, не засекли бы нас.

— Лиль, как там зарядка? — прошептал я.

— Порядок, — отрапортовала сестрёнка вполголоса. — Амулеты полны под завязку. Ты за эксплуатацию несовершеннолетней меня заплатишь. В Гариде, когда приедешь навестить, купишь, что скажу.

— С радостью. — Нам бы благополучно завершить начатое, доставив принцессу в Ласпаран, и выжить. — Ну, с Богом, — жестом я дал знак к началу прорыва и вышел из тени выросшего на ничейной земле вяза.

Алисия, твой выход. Аэромантка, сложив ладони в молитвенном жесте, произнесла Слово Призыва. Затянутые тучами на западе небеса откликнулись громовым раскатом, и перед девушкой закружились, вбирая снег, кусочки льда и мусор, маленькие смерчи. Ну, как маленькие — метра два — два с половиной высотой и столько же в диаметре.

— Низшие сильфиды к вашим услугам, — усмехнулась довольная собой девушка и послала элементалей к сторожевым башням.

Стихийные духи летели над настом, поднимая облака из снежинок, точно ожившая метель. В башнях их, видимо, засекли. Засуетились дозорные на плоских крышах у дальнобойных орудий, факелами замахали, стараясь просигналить соседям зажжением костров. А нифига не получится, даже если зажжёте.

Снежные вихри резко расширились, превратившись в полноценные метели. Десятки, сотни метров непроходимого белого крошева, иссекающего любого живого, рискнувшего высунуть нос из укрытия, и гасящего пламя. Сильфы, из которых образованы сильфиды, отлично работают, создавая невидимые завесы вокруг башен. Теперь ни выйти из них, ни позвать на помощь. Сомневаюсь, чтобы погранцов оснастили дорогостоящими переговорными артефактами. В замках «переговорники» есть, а вот на башенные средств не напасёшься.

— Вперёд! — скомандовал я и побежал, показывая пример.

Метели задержат погранцов, и драться не доведётся. Маги воздуха на границе нечасто служат, да и среди людей они редкость. Стихия, не свойственная человеческому роду, как говорится в умных книгах по общей теории волшебства в библиотеке Гварда. В Веспаркасте воздушников на весь гарнизон всего двое, и все средненькие бакалавры. Метель-то они подымут, зато унять чужую у них не получится, квалификация низкая.

В какой-то момент меня охватила гордость за Алисию. Молодец, аэромантка! Контролировать непостоянный аэр на таком уровне могут единицы среди имперских магов. Заодно мелькнуло подозрение — нет ли у неё длинноухих предков? У эльфов предрасположенность к властвованию над воздухом.

Элементали испортили сторожевики на крышах, буквально завалив сильфьими астральными телами. До окончания метели толку с сигналки ноль, но нам нельзя медлить. Бегом, девчата, бегом!

Триста метров до Вала по равнине не так уж сложно пробежать. Я переживал единственно из-за льда на реке. Девчонок-то он выдержит, а меня? Поэтому Громовую переходили по одному.

На Вал лезть труднее. Склоны сковало смёрзшимся снегом, скользишь, будто на катке. Ничего, нет вершин, на которые не вскарабкались бы наши альпинисты. Используя метательные топорики, я врубался в наст и лез вверх. Пять метров! Блин, как синьки прорывы зимой устраивают? Без шамана тут делать нечего. Пока доберёшься до вершины, заметят и сто раз расстреляют из башенных бойниц.

В темпе подтягиваюсь и перебрасываю ногу за каменный бордюр, предназначенный для сохранения здешних скакунов от скатывания в речку. Готово, я король мира и чемпион по скалолазанию. Тэк-с, бросаем вниз верёвку и тащим двух с половиной девчонок.

Все здесь? Замечательно. За мной! Махнув рукой, соскальзываю на ту сторону Вала. Спуск великолепен, санок только жалко, нет.

Лилька, умничка, в дерево не врезалась и уберегла от того же Алисию. Натиэль выше похвал, настоящая ледяная принцесса. Ни движения впустую, действует чётко, без промедлений и страха, молчалива, словно прорываться через Вал ей не впервой, она уже лося съела на контрабанде.

Завывая, рядом с аэроманткой образовался третий сильфид. Он взвился на вершину земляной стены, устраняя последствия нашего прорыва. Потом, сделав благородное дело, развеялся метелью, заметая за нами отпечатки ступней и полностью маскируя от лишних взоров.

А лес здесь ничего. Не аранья, конечно, однако же, густой, с чащами да оврагами. Укрываться в нём одно удовольствие, зато бежать сущее мучение. Терпите, девчонки, целее будете. У нас от пяти минут до получаса до рассеивания элементалей и разблокировки башен и ближайших к ним участков Вала. За это время мы обязаны максимально отдалиться от них.

— Ай!

Оборачиваюсь, подскочив. Лиль, какого лешего так пугать старшего брата? Я думал, за нами каменный голем топает. А чего ты встала, спрашивается, и за ногу хватаешься? Этого ещё не хватало.

— Ногу подвернула, — пожаловалась сестрёнка.

Ты же зверомастер будущая, тебе ли не знать, как в лесу бегать? У тебя же инстинкты звериные, перенимаемые от животных. Они себе ноги не подворачивают.

Перекинув Лильку через плечо, продолжаем марафон. Алисия, не отставать, Боливар двоих не вынесет. Равняйся на эльфийку. Бежит вон бодренько, с сугроба на сугроб перескакивает, аки лань горная. В снег проваливаешься? Элементалей подряди воздушной подушкой работать. И бежать удобно, и следов меньше.

Внутренние часы отсчитывают оставшееся время до деактивации заклятья метелей. С увеличивающимся расстоянием ослабевает контроль над сильфидами, и они постепенно распадаются на сильфов. Ещё немного, и снежные бури прекратятся, освободив погранцов из башен. Тогда жди погони. Правда, по следам они не пойдут за неимением оных, запах наш по всему лесу развеян. Астральщик разве что погонится, да где ж его в Пограничье в сжатые сроки взять? Отслеживающих артефактов большого радиуса действия у стражей имперских рубежей нет. В общем, погоня маловероятна. Предупредят патрульные разъезды и Гарид о прорыве, дескать, неведомо, сколько троллей прошло, и всё.

— Привал, — свалил я Лильку с плеча.

Задыхающаяся от бега Алисия бухнула в сугробище, не запыхавшаяся Натиэль присела.

— Давай ногу. Где болит? — я осторожно ощупал колено и лодыжку сестрёнки.

Вправлять вывихи и вообще костоправство знает каждый уважающий себя синекожий. На охоте подвернул ногу случайно, борясь с добычей, и что делать? Докторов в аранье днём с огнём не сыщешь. Приходится самостоятельно себя приводить в норму — ягодами, травками, корой. И, само собой, вправлением суставов.

Знания из памяти Ран-Джакала о самолечении внушают уважение. Родители научили его основам народной медицины троллей. Будучи наёмником, он развил медицинский талант, научившись эффективно убивать и калечить разных разумных, в первую очередь людей.

— Ничего себе, птички здесь гнездятся, — изобразил я удивление, глядя в сторону от сестрёнки.

— Где? — Любопытная Лилька повернулась, дабы увидеть чудо-гнездо, и я дёрнул её ногу, вправляя суставы.

Послышался хруст, будущее светило зверомагии ойкнула и с неподдельным изумлением уставилась на переставшую болеть конечность. Пошевелила ею, согнула в колене.

— Ну? — спросил я.

— Нормально вроде. Спасибо, братик!

И зачем пытаться меня задушить? Сестрёнка, понимаю, ты благодарна, но ведь так и лишиться брата недолго. Кто тебя защитит от разных напастей, а?

— Вот и ладненько. Алисия, Натиэль, отдохнули? Подъём!

Следующие часы мы безостановочно двигались прочь от Крессова Вала. Девчонки сопели, пыхтели, но на темп не сетовали, осознавая вероятность погони. Сильфид заметал за нами следы, небо затянуло тучами и пустился снег, мешая разобрать, куда движемся. Пришлось останавливаться, сверяясь с курсом по лесным приметам и моему внутреннему чутью направления.

Мы шли строго на север. Гарид располагается западнее, Ласпаран — много восточнее, так что вычислить нас непонятным типам, ищущим принцессу, представляется маловероятным. Преследователи наверняка пойдут за волками. Те движутся аккурат к столице Пограничья окольным путём по сравнительно безопасным землям приозёрников.

К полудню Алисия окончательно выдохлась и потеряла контроль над элементалем. Он с громким хлопком исчез, обдав нас порывом холодного ветра. Аэромантка обессилено рухнула мне на руки.

Отдыхали мы добрых полчаса, приводя девушку в сознание. Лилька вливала в неё потихоньку духовную энергию, восполняя запас. Хорошо иметь в отряде такую классную батарейку айгаты, как сестрёнка. Едва Алисия очнулась, мы пообедали полумороженой ветчиной и зачерствевшими лепёшками.

На обед завтра обязательно добуду свежего мяса и разведу костёр. Фиг нас обнаружат погранцы и культисты в здешних лесах. А набредёт кто, так ничего страшного. Ну, сидят охотник с наёмницей-магичкой, мясцо жарят. Что такого? Натиэль в охотничьем костюме за волшебницу примут. Связываться с нами вряд ли захотят. Себе ведь дороже.

— Пора прощаться, — пообедав, я встал.

До чего же не хочется расходиться, оставляя Лильку и Алисию самих в незнакомой местности. А необходимо. Со мной им опасно.

— Уже? Я думала, завтра с утра, — потупилась аэромантка.

— На рассвете мы должны быть в Спящем лесу, а с вами, к сожалению, мы туда дойдём послезавтра. Наши дороги расходятся, девушки. Та йники активировать не обязательно, вам сейчас понадобится айгата для магии. Лиль, организовывай звериную разведку. Проверив местность на километр, начинайте продвижение. Зверушки тебе нужное направление подскажут. В случае чего призывай сильфидов, Алисия, и врубайте на полную амулеты сокрытия. Километрах в десяти севернее сельская дорога и хутор. Там переночуете. Не забывайте имена менять. Вот, — сняв с плеча сумку, я отдал аэромантке. — Вам еда понадобится. Змееглаз продадите гаридской гильдии врачевателей за сто пятьдесят золотых. Скажете, от Сандэра Валирио, Гвард с ними от моего имени договаривался.

— Сандэр, можно тебя на минутку? — аэромантка с трудом встала, опираясь о ствол деревца.

Мы отошли с ней от стоянки. Убедившись, что нас не видят, девушка приблизилась ко мне.

— Сандэр, ты ведь не погибнешь?

— С чего бы? Наш путь самый безопасный. Никто не подумает искать нас в Спящем лесу, не переживай.

— Не переживай? У леса дурная слава, там люди пропадают.

— Я тебе говорю: не волнуйся. Мы его по кромке пройдём. Зачем в чащобу углубляться? Рисковать понапрасну я не намерен. Вот вам куда опаснее. Две девушки, путешествующие без охраны по Пограничью, могут привлечь всякую шваль. Будьте осторожны.

— Ты издеваешься?!

В уголках очаровательных глазок блеснули слезинки.

— Прекращай мокроту разводить, всё будет в порядке. — Если бы я не был в этом уверен, не позволил бы вам путешествовать одним. Какой дурак нападёт на магичку? Чародеев обходят за версту разбойники, не говоря уж о различных любителях беззащитных женщин. — Что о тебе, могущественной волшебнице, Лилька и Натиэль подумают?

— Сандэр, я… я хочу снова увидеть тебя, чурбан бесчувственный! — взорвалась Алисия.

Хм… вот ведь я дурак. Сам не замечал очевидного, расплачиваюсь теперь. Дочь Гварда постоянно оказывала мне знаки внимания с тех пор, как мы в деревне улиточников столкнулись с сэккой. А я спускал всё на тормозах. Ну, не испытываю я к ней особых чувств. Отношусь к ней, как к другу, как к боевой подруге в лучшем случае. Война на носу, я разбиваюсь в лепёшку, чтобы обезопасить близких и принести пользу племени. На амурные дела времени не остаётся.

И что предпринять в такой ситуации?

— Алисия, — взяв отвернувшуюся девушку за руку, я притянул её ко мне. — Я тебе обещаю — вернусь. Ты только береги себя, ладно?

Случится с вами что-то — я себе не прощу.

— Дурак, — прочла мои мысли аэромантка и вдруг, вцепившись мне в одежду, привстала на носочках и поцеловала.

— Долго вас не было, — съехидничала сестрёнка. — Мы уж думали идти вас искать. Я, кстати, собрала помощников.

В подтверждение слов малолетней зверомастерицы с ближайших деревьев застрекотали белки, а из-под разросшегося куста выглянула любопытная заячья морда.

— А ну, на посты! Соблюдайте дистанцию! — звонко хлопнула в ладоши сестрёнка, и пушистая команда брызнула кто куда. — Так-то лучше. Алиска, держи, — в аэромантку полетела сумка со съестными припасами. — Ты старше и сильнее, тебе и тащить. Из-за вашего затянувшегося свидания мы опаздываем. Хутор неблизко, до вечера не успеем. Эх, братик, — Лилька подошла ко мне, крепко обняла, понизив голос до шёпота. — Опять мы расстаёмся. Когда это закончится, и мы соберёмся все вместе хотя бы на месяц? Ты, я, Гвард, Алиска и наши волчатки. И чтоб никаких охот, экспедиций по заброшенным местам в поисках редкостных трав и боевых походов. Братик, ведь всё будет нормально, и мы весной вернёмся на озеро, правда?

— Конечно, как же иначе? — пообещал я. Горло почему-то сдавило, слова приходилось выдавливать.

— И ты не умрёшь, да, братик? Пожалуйста, выживи.

Вы сговорились? Рано меня хоронить. Я же, блин, ловец духов и старший ученик верховного шамана, сильнейшего на озере.

— Выбрось эти поганые мыслишки, поняла? Никто из нас не умрёт. Мы обязательно встретимся, слышишь? У Натиэль спроси. Она Видящая, она знает.

— Да, братик…

Эльфийка сидела, опустив глаза.

Глава 9. Спящий лес

Спящий лес — кусочек араньи, росшей в незапамятные времена по всей территории Ксаргского полуострова. Реликтовый, можно сказать, ибо нигде более в Пограничье, не считая земель троллей, не встретишь вымахавших до полусотни, а то и выше, лесных великанов. Так мне рассказывал Гвард в наше прошлое путешествие по империи.

Здесь я раньше не был, да и вообще забредать в Спящий лес категорически не рекомендуется людям в малом количестве. Пропадают в чащобах разумные. Волшебники из Императорского магического общества и академии волшебства Салютус исследовали сей феномен, партии охотников засылали, однако ясных результатов экспедиции не дали. Одна, которую академики от магии организовали, настолько углубилась в лес, что сама пропала. Находили потом по зарослям рваную окровавленную одежду и чародейские принадлежности.

Примечателен лес своей мрачностью. Ни птичка в нём не кукарекнет, ни зверь не зарычит. Зверья почти нет. Растения будто в спячке, растут вяло, цветут раз в несколько лет.

Заходить в эту аномальную зону я не планировал. Пройдём по краешку и дальше, через Арконские луга и Жабье болото выйдем к тракту. Там до Ласпарана полшага. Займёт наш поход, по моим прикидкам, дней пять — шесть. Зато возвращусь на перекладных дня за три в Веспаркаст.

А ведь действительно, необычно тихо в лесу. Лишь снежок под подошвами хрустит. Кстати, звериных следов нет, словно живность здесь не водится. Сороки, и те трещат на опушке и лететь сюда не намереваются.

— Устала? — притормозил я у старого дуба с толстенным, перекрученным, словно в муках, стволом.

Эльфийка отрицательно мотнула темноволосой головкой. Поражаюсь её выносливости. То ли ушастые от природы такие, то ли магию особую применяют. За половину дня и всю ночь нашего вынужденного странствия принцесса не отстала от меня ни на шаг, передвигаясь с завидной лёгкостью даже при повышенном темпе.

— Привал, — я сел под деревом на низко растущую ветвь.

Где бы раздобыть еды? На поля и в редколесье соваться нежелательно, чтоб нас не заметили. Кстати, зарядка скрывающих амулетов заканчивается. Придётся всё-таки войти в чащобы на короткий отдых.

Блин, в животе урчит немилосердно и под ложечкой сосёт, точно чёрная дыра открылась. Без малого сутки не ел. Каково эльфийке, не представляю.

— Есть хочешь?

Вновь отрицательный ответ. Да ты не разумная, а робот, Наташка. Усталости и голода не чувствуешь, вычисление — твоя работа. Либо же, что более правдоподобно, не признаёшься, дабы не быть мне грузом. Зря. Всё равно я голодным не собираюсь безостановочно бежать до Ласпарана.

— Бедный лес, — хмурясь, принцесса нежно дотронулась кончиками пальцев до древесной коры. — В него лучше не входить. Нам не будут рады.

— Нас там ждут?

— Нет, просто хозяева не любят гостей. Когда-то им причинили боль, и они обижены. Спят, покуда не заслышат живого. Впрочем, они не обрадуются и мёртвому.

— Ну, я и не планировал будить лесных владык. Натиэль, подожди меня. Я скоро.

Надо же позаботиться об обеде. На завтрак поймать чего-нибудь не поспеваю.

Помимо крупной дичи, коей поблизости и не пахнет, в лесу можно разжиться припасами мелких зверушек. В дуплах у белок и норах грызунов накоплены богатства — орехи, грибы сушёные, но на безрыбье и краб сойдёт за щуку.

Та-ак, на беличьи кладовые рассчитывать не приходится, не водятся тут белки. В полях, раскинувшихся рядом с чащобами, живут луговые крысы — вредители сельхозугодий, враги крестьян и феодалов. Зерна у них навалом в норках, совершенно бесполезного для меня. Мяса хочу! Единственная живность, к крысам не относящаяся и замеченная в поле — одинокая кошка, охотящаяся на полёвок.

Полезное качество у ловца духов — ощущение аур существ. Грызуны спят себе, а я чувствую слабое пульсирование в такт замедленному сердцебиению их притухших астральных тел. Глубоко они зарываются, однако ж. Разрывать копьём мёрзлый грунт, перед тем расчистив от слежавшегося снега площадку, долго и утомительно, но подумаю о жарящейся на углях жирной тушке, и энтузиазма прибавляется.

За пару часиков я раздобыл с десяток луговых крыс и, глотая слюну и облизываясь от разбушевавшихся гастрономических фантазий, принёс добычу Натиэль.

Пока эльфийка собирала хворост, я освежевал тушки. Костёр развели в вырытой наспех в снегу яме. Хорошенько прожарив первую партию из трёх упитанных грызунов, я предложил одного принцессе. Та аккуратно взяла прутик с нанизанным на него хвостатым мясом, понюхала и принялась элегантно есть, едва открывая рот и прикрываясь ладонью. Высокородная, этим всё сказано.

Пообедав, закидали снегом потушенный костерок и пошли дальше по границе Спящего леса и полей.

На ночь не стали разводить огонь. Поужинали остатками обеда, закутались в тёплые плащи и улеглись прямо на снегу. Я на всякий пожарный сторожевой вард выставил, окружив нас паутиной теней. Приблизится кто на сотню метров — проснусь.

Следующий день походил на предыдущий, словно близнец. Утром охота на крыс, затем бег по краю древних дебрей, скудный ужин и ночёвка. С эльфийкой разговаривали всего ничего, сохраняя дыхание.

Третий день путешествия не задался с самого рассвета. Разбудили меня крики и топот копыт. Вскочив, я осмотрелся. Натиэль уже проснулась и наблюдала за происходящим из-за кустарника.

По полю скакали рысью, матерясь на чём свет стоит, облачённые в кожаную броню и лёгкие кольчуги всадники с копьями и длинными мечами. На рыцарей не похожи. На сюрко пестрят алые гербовые знаки, изображающие безголового копьеносца, пронзающего наконечником валяющийся у ног череп. Весёленькая картинка.

Всадники выскакивали из-за леса один за другим на приземистых косматых лошадках. Набралось ребят с дюжину, и скакали они к нам. По полю бежать от конников идея безумная, не скроешься. В лес уходить, помня истории пропажи путников и экспедиции академиков, желания никакого. Остаться и поприветствовать разгорячённых «безголовых»? Не смешите мои сапоги. Они что-то ищут. Ишь, в лес вглядываются, орут благим матом предложения выйти, быть мужиками и тому подобное.

— Неспокойно здесь как-то, пойдём-ка отсюда, — подобрав воткнутое в землю копьё, вполголоса обратился я к принцессе.

— Согласна, — ответила она.

Мы зашли за неохватные древесные стволы и кустарник. С поля нас не видно, а в лес всадники не заходят, очевидно, опасаясь ловушек и засады. Эх, не напороться бы на того, кто ребят так возбудил.

— Эй, они тут лёжку устроили, — послышалось из-за деревьев. — Дозор у них туточки, у падлов, стоял. Вишь, вдоль лесочка шли, выглядывали, чтоб к ихнему лагерю не подобрались.

Нашли нашу стоянку. Плохи дела.

— А, чтоб их, — далее последовала непереводимая игра слов из тролльего, общего людского и гномьего языков. Затем раздался оптимистичный возглас: — Следы, Бароган! Смотри, они в лес драпанули! Погнали за ними!

Какого?! Ребят, мы тут ни при чём. Это досадная ошибка. Вы нас не за тех приняли.

— Спрячься, — прошептал я на ушко Натиэль.

Она отпечатков на снегу почти не оставляет, ей прятаться легче. Эльфы ведь профессионалы по игре в прятки в лесу, как многие авторитетные люди пишут. А вот я займусь установлением контактов с местным или не совсем населением.

Отбросив меховой плащ и заскочив на нижнюю ветвь раскидистого дуба, я подпрыгнул на ней, ухватился за ветку повыше, подтянулся, встал на корточки и, слившись с деревом, замер. В одной руке копьё, другая за шероховатую кору цепляется. Со стороны поля меня не заметить, а я вас увижу из-за густых веток.

Принцесса притаилась под кустом, причём отлично притаилась, сверху её не различишь.

Лошадки осторожненько ступили в Спящий лес. В полумраке отпечатки моих ступней разобрать сложновато, да и побаиваются «безголовые», потому не торопятся. Переговариваются тихонько, полушёпотом, поминая лесных демонов и иную нечисть, обитающую в чащобах. Я бы на их месте молился. Судя по акценту, в отряде конников сборная солянка из выходцев разных народов. И черты лиц очень рознятся. Никак, наёмники. Вооружены кто чем. Точно, солдаты удачи.

Проникнув в лес, всадники рассыпались цепью и смолкли. Тактика прочёсывания местности вкупе с режимом тишины, да? Обученные ребятки.

— Ай, нехорошо прятаться, — покружив возле дуба, на котором я был, громко выкрикнул низкорослый скуластый наёмник, по внешности — вылитый степняк востока. Броня его состояла из нашитых друг на друга кожаных пластин. Он поддел копьём брошенный мною плащ и, озираясь, подозрительно посматривал наверх. — Слушай, уважаемый, почему не выйдешь побеседовать с хорошими людьми?

Угу, хорошими. По физиономиям понятно, какие вы хорошие разумные. Наёмников в некоторых провинциях империи считают наравне с бандитами, не зная, чего от них ждать. Сегодня бравый вояка защищает за деньги, а завтра повернёт против тебя оружие и, ухмыляясь, разденет догола.

— У, шаннах-бедзим, ты ведь на дереве спрятался, — выругавшись, тише произнёс скуластый. Лезть ему наверх ох как не хотелось, а звать товарищей было преждевременно, не найдя меня. — Хэй, уважаемый, покажись, а? Не трать день напрасно.

И в мыслях нет. Езжай своей дорогой, «безголовый», раз тебе времени жалко. Целее будешь. А тогда и я пойду, покинув сей ветвистый приют.

— Урдамаз баллах кешим! — рявкнул разозлённый наёмник.

А чего мы нервничаем? Не парься, любезный, будь счастлив. Скачи отсюда, по-хорошему прошу. И не ори, пожалуйста, лес тишину любит. Ты ж и мёртвого разбудишь. По-моему, кто-то уже начал просыпаться в глуши чащоб. Покатилась оттуда волна, пахнущая перепревшими листьями, сухостоем и разложением. Твою же дивизию, хозяев леса потревожили. Издалека донёсся нарастающий треск, будто что-то огромное ломится через заросли. Доорался, скуластый.

Почуявший неладное седой наёмник справа от моего дерева жестом остановил «безголовых». Постоял неподвижно с минуту, прислушиваясь, цокнул языком, развернув коня, и взмахом руки скомандовал отходить. Молодчина, умно поступаешь. Треск прекратился, но это ничего не значит. Волны злобы и голода набегают, словно от брошенного в воду камня. Пора бы и мне спускаться.

— Галоп, мать вашу! — взревел самый разумный в компании конников старикан и вогнал шпоры в бока бедной лошадки.

Она всхрапнула и с ржанием рванула прочь.

Это мне уже совсем не нравится. Волны трупного смрада, смешанного с затхлой вонью гнилой листвы, захлёстывали сильнее. Начало казаться, будто я нахожусь в центре зловонного облака. Ауры наёмников растворились в нём, как и едва ощущающиеся ауры деревьев.

Спрыгнув с ветки, я окликнул принцессу и, увидев её, выползшую из-под куста, побежал к полю. Какого лешего здесь такая густая поросль? Лесные гиганты сдвинулись, ветви переплелись сплошной стеной, образовав над лесом плохо пропускающий свет купол. Полутьма сгустилась, я еле различал очертания древесных преград вокруг. Следы — мои и лошадиные — припорошило внезапно повеявшим и взвившим свежий снег ветром.

— Натиэль! — крикнул я, ловя руку эльфийки.

Даже в затопившей лес ауре лоа чувствовались средоточия злой воли. Очевидно, это и есть лесные владыки — старшие лоа, пробудившиеся от вступления в их владения живых существ. Они движутся дугой, охватывающей участок, на котором мы находимся, и вот-вот покажутся из-за древесных стволов-колонн.

А чего это здешние лешие настолько слабы? Недоедают? Вполне возможно. Всех уже перелопали, ни белки, ни зайца в лесу.

Выхватываю метательные топорики и рублю по преграждающим путь к полям сухим веткам. Треск, обломки отлетают в сторону. Удар, второй, третий. Наконец-то я дорубился до стволов. Проклятье, их-то я не перерублю так быстро, и времени прикидываться лесорубом нет. Позади захрустело, затрещало, знаменуя приближение хозяев чащоб.

— Сандэр, поздно, — подтвердила опасения Натиэль.

Повернувшись, она выставила руки ладонями вперёд. И на что ты годна, кроме пророчеств и просчитывания вариантов будущего, Видящая? И плохонького барьера не создашь. Ты максимум на лечение способна и основы природной магии, в бою от тебя толку маловато. Тем более, когда вокруг разлита чужеродная аура порченой природы.

Поворачиваясь лицом к лесным владыкам, запихиваю за пояс один из метательных топоров и беру копьё, проваливаясь в теплоту телесности и немедленно выныривая в боевой транс первого уровня. Ну, кто на очереди в Серые Пределы?

Четыре, нет, пять крайне странных индивидов, напоминающих ожившие кучи всевозможного мусора и снега, постоянно движущегося. Сильфиды — вот на кого они похожи. Те так же всякую всячину поднимают при движении и вбирают в себя. В середине вихреобразных псевдотел светлеет снежная форма. О, да вы никак снеговики, замаскировавшиеся под духов ветра? Симпатичные такие снеговички-убийцы. Поразить вас надо именно в центры, являющиеся средоточиями вашей магической Силы.

Весь лес — ваша вотчина. Вы обитаете в нём, воплощаясь в кого вам угодно и поглощая посмевших посягнуть на вашу власть духов. У каждого леса имеется хранитель-дух. Никогда не слышал, чтобы хранителей было столько. Либо вы не настоящие владыки, либо результат распада подлинного хозяина Спящего леса, либо его миньоны, а сам он и есть — лес. Убить вас трудно, но я попытаюсь.

Сбоку принцесса нараспев проговорила фразу на эльфийском, направив на меня руку. Нечто вроде просьбы Матери Жизни даровать здоровья ребёнку. Чего? Из пальцев эльфийки выстрелил светло-зелёный светящийся поток айгаты, впитавшийся в меня. Ух, до чего бодро и свежо стало. Не знаю, какую магию ты применила, Наташка, однако же спасибо.

Поехали!

Брошенный метательный топорик улетел, подхваченный вихрем мусора и камней, оружающим ближайшего ко мне старшего лоа. Хорошая у хозяев леса броня, хотя могла быть и получше. Старшие лоа всё-таки, а не полтергейсты какие-нибудь низкоуровневые. Раз вы меня не атаковали издали, то возможности у вас таковой нет. И то ладно.

Мощная волна злобы, исходящая от «снеговиков», ударила по нам с эльфийкой. Надеетесь нас парализовать испугом? Не выйдет, пуганый я.

Повинуясь моей воле, клубящиеся в полумраке тени еле заметно заскользили к центральному лесному духу. Телекинез штука классная против физических объектов. Астральные атаки пропускает, а любая псевдоплоть подвержена всестороннему воздействию. И проклясть вас, снеговички-лесовички, тоже реально. К сожалению, разрушение тонких структур займёт на порядок больше времени, чем у настоящих живых существ.

Блин, я почти рад, что зашёл к вам в гости, лешие. Какие из вас хозяева леса? Самое большее — лесные духи, одичавшие от голода. Истощали-то как, бедняги. Нечасто к вам добыча наведывается.

Тени задрожали, остановившись в метре от центрового лоа. Не буду атаковать тебя в лоб. Сам войди в расставленную ловушку.

Умный дух бы притормозил, заподозрил бы подвох. С какого перепуга добыча не убегает? С ума сошла? Парализующая волна не подействовала, почему тогда не бросается наутёк трусливой мышкой?

Глупый ослабевший лесовик. В тебе мало айгаты, ты едва поддерживаешь собственное протоплазменное тело, и единственное попадание по нему грозит развоплощением. Ты не затянешь рану, у тебя недостаточно энергии. Лишь поглотив меня, сможешь воплотиться в будущем.

Лесной хозяин, не спеша, вплыл в теневую кляксу и застыл. Понял, наконец? Тени образовали вокруг нас с принцессой широкое кольцо, щетинящееся отростками, соединяемыми с деревьями. Попробуйте подойти, и вы станете подобиями вашего жалкого собрата.

Кружение мусора и камней вокруг лоа замедлилось, броня опала. Теневые духи, проникшие в тебя, точно паразиты, начали подтачивать твоё астральное тело, и первейший признак их работы — понижение контроля над энергиями, составляющими твою суть. Проще говоря, способности воплощения снижаются, и единственный выход для тебя — развоплотиться поскорее, пока не прикончили. Для поражённого теневыми духами лоа и это не лучший вариант. Рано или поздно ты вконец ослабеешь и впадёшь в спячку, а мои маленькие друзья превратят тебя в питательный корм. Ты полностью исчезнешь из обоих миров.

Осознавшие-таки вероятность собственного принудительного развоплощения товарищи центрового с грохотом напали вместе. Град из камней, вертевшихся в телекинетической броне, забарабанил по деревьям, сшибая ветки.

Замешкайся я на секунду, улетела бы моя душа в неведомые дали лантарского посмертия. Прыжок, сбивание с ног ошарашенной выходками гоп-компании лесных духов Натиэль, уход за толстенный ствол древесного гиганта. Фух, успел. Ушастая принцесса вроде жива-здорова, только вот у меня с рёбрали небольшая проблемка. Несколько нижних, похоже, сломаны, некоторые верхние треснули под каменным градом. Несмертельно и боли в трансе не ощущаю, но неприятно. На втором уровне боевого транса я бы затянул микротрещины за секунды, а так придётся мучиться и осторожничать, чтобы не сломать треснувшие и по возможности не беспокоить сломанные, перераспределяя нагрузку на мышцы.

О, центровой пожелал участвовать в вечеринке и ринулся к нам, опередив корешей. Да ты совсем с катушек слетел от голода, парниша. Гол, как сокол, без броньки рассчитываешь уделать вооружённого до зубов ученика шамана? Ню-ню, иди сюда, дурашка.

Где моё копьё? Нету, унесло его лавиной камней, когда эльфийку утаскивал с линии огня, тьфу, камня. Копья нет, возьмите бубен. И бубен отсутствует? Кинжал сгодится. Люблю резать мелких пакостников, возомнивших себя хозяевами леса и судьбы.

Прыгаю навстречу снеговичку. Он вправду похож на вылепленного из снега героя новогодних историй, только не ходячего, а парящего в воздухе. Перекошенная морда с торчащими из неё веточками напоминает решившего стать маньяком Эйнштейна. Морковки не хватает и глаз. Пасть присутствует кривая и словно залепленная белесой тягучей субстанцией.

И как ты меня убить хотел? Короткими лапами-руками задушить?

Ныряю под верхние конечности снеговика-убийцы и всаживаю кинжал ему в то место, где обычно расположено сердце. Рывок, разрезающий рыхлую псевдоплоть и отделяющий верхнюю часть тела от нижней. Лесной дух опрокинулся, развалившись надвое.

Уже развоплощаешься, так скоро? Нормальный старший лоа бы побарахтался, пытаясь соединить половинки бренного тельца, и контратаковал. Да хватит окатывать волнами духовной энергии, не обездвижат они меня. С твоими силёнками младших лоа пугать, я давно перерос их уровень волевого противодействия.

Ну-ка, не мешать мне запечатывать добычу, мелюзга, ошибочно называемая старшими духами! Тени раздвинулись, поймав чересчур близко подлетевшую компанию леших. Вы поглядите на этих героев, они серьёзно вознамеревались сжить меня со свету, закидав камнями. По спине застучали твёрдые снаряды снеговиков, разбивающие мышцы и кости. Да хоть глыбами кидайтесь, не отойду, не запечатав вашего братишку. Я же боли не чувствую.

Айгата потекла по сведённой судорогой руке, вливаясь в меня сначала струйкой, потом бушующим потоком, быстро закончившимся. Будто шишек гнилых с сосновыми иголками поел. Отвратный вкус у лесовика, но да бывают кушанья и хуже.

Я выпрямился. По телу растекалось приятное тепло, восстанавливающее повреждённые мускулы и сращивая сломанные и треснувшие кости. Сила переполняет меня. Кажется, пожелай уничтожить противников — они растают без остатка в тот же миг.

Ну, привет, мелочь. Чего это вы подались назад, и от вас так вкусно запахло страхом? Не тем, который вы внушаете жертвам, а вашим, рождающимся в естестве каждого существа. Я же не страшный. Подойдите, удостоверьтесь. Не отступайте, пожалуйста. Мне лень за вами гоняться.

— Что ты творишь с моими духами?!

Возглас раздался позади. Твоими? Они моя добыча. И вообще, кто там столь грозно осмеливается вякать?

У края леса стоял худой тип в кольчуге поверх грязной мантии неопределённого цвета. Немолодой, с морщинами и шрамами по физиономии. Единственной растительностью на его лысой головёнке были клочкообразные седоватые брови. На поясе висел короткий прямой меч в потёртых ножнах, в мозолистых руках плешивый стискивал кривой посох с закрученным навершием. Ни дать, ни взять, друид местного разлива. Ты кто такой, болезный?

Ты не сам сюда явился, а с подкреплением снеговикам. За деревьями у нас прячутся разумные в количестве нескольких десятков, все вооружены, отдельные особи мужского пола целятся в безобидного и миролюбивого меня из арбалетов и луков. Подобрались незаметно под покровом всеобъемлющей ауры леса.

— Ничего. Я их просто поглощаю. То есть запечатываю. Но одно другого не исключает. А вы все кто? Вас те всадники без головы искали?

Мой честный ответ привёл местного последователя ветви друидизмо-шаманизма в кратковременный ступор, едва не окончившийся для старичка нервным тиком. Товарищ, у вас глаз дёргается и вставная челюсть вот-вот выпадет. Нельзя так болезненно реагировать на ловца духов.

— Да я… тебя…

В зашевелившихся пальцах колдуна заискрилось, заполыхало, преобразуясь в сгусток ярко-оранжевого пламени. Фаербол? Не ожидал наткнуться в Спящем лесу на пироманта, владеющего магией духов.

— А сдюжишь? — направил я на плешивого остриё кинжала. — Я ведь и тебя запечатать могу. Метну ножи, уворачиваясь от стрел твоих друзей, подскочу и выпью до последней капли айгаты с личностью и сознанием. Если уж они, — я кивнул на удаляющихся снеговичков, — мне ничего не сделали своими камнепадами, то почему стрелы и какой-то огонёк должны остановить меня?

Даже в полутьме видно, как побледнел колдун. Правильная реакция. Встречая непонятно кого, обвешанного гранатами, у себя во дворе, не стоит сразу лезть в драку. Может, этот кто-то на самом деле пацифист, ненавидящий войну, и добропорядочный человек, коего достала грубость обывателей, а вы спровоцируете его, навредив и ему, и себе.

— Назови себя, — из-за ствола возникла женская фигура.

Какие интересные люди живут в Спящем лесу, никогда не предположил бы. Женщина средних лет в добротном охотничьем костюме целится в меня из лёгкого арбалета. От плеча перевязь с метательными ножами, точь-в-точь моя, на поясе пара внушительных кинжалов, смахивающих на короткие мечи, и мешочки с футлярами под артефакты и зелья. Запястья лесной воительницы оплетают браслеты, и непростые, чувствуется в них магическая сила.

— Предупреждаю: дёрнешься — получишь зачарованный болт в котелок. Будь уверен, не промахнусь. И чародейская защита с восстанавливающими чарами тебе не помогут. Мы нашпигуем стрелами тебя и твою подружку.

Сомневаюсь я в твоей точности, амазонка, относительно моей персоны. Однако Натиэль подставлять не собираюсь. Вас много, раните девчонку.

— Не вижу смысла представляться первым. Вы напали на нас, мирных путников, и требуете объяснений? Какая наглость!

— Тебе полегчает, если я скажу, что мы — разбойники?

— Те самые, держащие в ужасе иностранных торговцев, прибывающих в Пограничье? За которыми охотятся герцог Марок, войска из крепостей на Крессовом Валу и патрули гаридской стражи? А также, вероятно, нанятые на деньги купцов вольные отряды вроде тех всадников с безголовым копейщиком на сюрко.

— Хо-хо, на нас спустили столько собак, — на лице разбойницы заиграла мрачная ухмылка. — Мы те самые. А кто ты такой, разметавший охрану нашего уютного убежища маг? С какой стати находишься в лесу, считающемся запретным у имперских волшебников и крестьян?

— Значит, я попал по адресу. Мне порекомендовала вас одна сиятельная особа из Гарида. Называйте меня Арвак. Я ищу отчаянных бойцов. Вы, погляжу, такие.

Блефовать, так блефовать. Сражаться бок о бок с Натиэль чревато ранением, а то и гибелью принцессы, поэтому портить с вами отношения, лесовики, не буду до поры. Неизвестно, какие сюрпризы вы подготовили на случай посещения Спящего леса незнакомым индивидом, раскидывающим направо и налево элитную охрану вашего лагеря.

— Почему мы должны верить тебе? — склонила темноволосую голову набок, словно хищная птица, разбойница.

— Потому что я мог бы убить всех вас, а вместо этого предлагаю прибыльную сделку. Кроме того, для вас сообщение от сиятельной особы из Гарида, если вы понимаете, о ком я. Впрочем, жаждущих отправиться в пекло милости прошу.

Я обвёл тяжёлым взором выступивших из-за деревьев бандитов. Клинок плавно качнулся в сторону женщины. Самый опасный в шайке — шаманистый колдун. Ему я всажу кинжал в сердце. Вторая на очереди арбалетчица. Амулеты на ней и сквозь лесную ауру фонят. В неё я пошлю ножи и, сблизившись и обезоружив, приставлю лезвие к горлу. Она коли и не главарь, то из бандитской верхушки. Проверну трюк молниеносно, иначе нас с принцесской нашпигуют стрелами, словно природа ёжика иглами.

Ну, разбойница, будем надеяться, мозги у тебя в черепушке не для порядка, и ты ими хотя бы иногда соображаешь. Тебе позарез нужно убить меня? Удобнее вызнать, зачем пришёл, чем вслепую кидаться на амбразуру.

Пока ты в меня целишься, отойду на шаг, встав на линии между тобой и кем-то из твоих подчинённых. Стрельнешь — в него попадёшь.

Арбалетчица колебалась. Наконец, она опустила оружие.

— Странное у тебя имя, Арвак, — подметила она. На тролльем оно означает «никто». — Говори, зачем к нам пожаловал?

— Сначала назовись. Я с незнакомыми о делах не говорю.

— Дива. Слыхал обо мне?

— Разумеется.

Дива? Хм. Вроде бы ходили слухи о вольном отряде некоей наёмницы под таким имечком. Развалился он, столкнувшись в бою с Истребителями Троллей. История запутанная и неприятная. Поссорился однажды герцог Марок со своим соседом графом из-за графской сестры, на которой хотел жениться. Да вот незадача — девушка любила другого. Почти обычного парня, императорского гвардейца с баронским титулом. Перед свадьбой с любимым невесту выкрали. Нашли её спустя несколько дней — избитую и обесчещенную. По слухам, имело место групповое изнасилование, но правду знали, наверное, лишь несостоявшаяся баронесса и её обидчики. Она, не выдержав позора, утопилась. Крепко потом повздорили дворяне, до крови дошло. Граф нанял «Кровопийц» — так назывался отряд Дивы. Те неудачно напали на кортеж герцогский. В ту же седмицу замок безумца-графа взял штурмом знаменитый орден, вырезав защитников и графскую семью. Бывший жених-гвардеец в семейном склепе погиб, сражаясь с рыцарями Марока. Его на могильной плите невесты закололи.

— Рад знакомству, госпожа Дива. Полагаю, лесная глушь и полсотни ваших воинов, наставляющие на меня и мою спутницу оружие, не способствуют откровенности. Давайте надём более подходящее место для беседы. Заодно и позавтракаем. Я, знаете ли, зверски голоден.

Не спать! Ну и что, что откат нагрянул внезапно? Нельзя сейчас вот так взять, и уснуть. Башка раскалывается? Оно и не удивительно, всю айгату потратил на цепь теневых проклятий. Организм не справляется с нагрузкой.

— Сандэр, как ты себя чувствуешь? — забеспокоилась Натиэль. — Ты осунулся, потемнел лицом.

— Проголодался, — отрезал я. — В остальном самочувствие прекрасное.

Не выдавать же истинных причин моего недомогания идущим в двух шагах от нас разбойникам. Впрочем, таковыми они в прямом смысле слова не являются. Остатки наёмного отряда, выполняющие задачу по ликвидации конкурентов имперских торговцев и дестабилизации ситуации в Пограничье — вот они кто. Оттянут на себя часть приграничных войск, пошумят и уберутся с золотом. Либо же сгинут, став жертвами замыслов герцога и торговых гильдий. Почему-то во второй вариант мне верится больше.

Интересно, трудно ли далось Диве согласие на афёру? В сложившихся против неё обстоятельствах, думаю, трудновато. С одной стороны, она бы с удовольствием выпустила кишки Мароку, из-за которого полегла половина её бойцов в графском замке. С другой, жить-то хочется, и сберечь жизни ребят тоже. Откажись она от сотрудничества, там бы её и убили, предварительно поступив, как с графской сестрой. Иной причины, почему Дива выжила с частью своих людей, не вижу.

По посветлевшему лесу, минуя чащобы и овраги, мы пришли в лагерь. Огороженный кустарником и поваленными деревьями, с наблюдательными постами, скрытыми в ветвях лесных гигантов, он производил впечатление небольшой деревни. Полупустой, кстати. Из землянок выбежала горстка детей, встречающая мужчин. За детворой показались на пороге немногочисленные женщины.

Наёмные отряды разделяются на два типа. Одни вольны, будто птицы в небесах, и состоят исключительно из воинов и магов. С другими путешествуют по миру походные жёны, обзаводящиеся детьми от бойцов. Вся эта небоевая орава тащится в обозе, играя роли прачек, швей, поварих и прочая, и прочая.

Отряд Дивы относится ко второму типу. В этом и дополнительный весомый аргумент в пользу работы на герцога. Попробуй откажись, и твои близкие расстанутся с жизнью.

— Мариэна, накрывай стол для гостей, — окликнула Дива дородную жещину в испачканном мукой переднике. — Заходите.

Чтобы войти в землянку предводительницы вольного отряда пришлось пригнуться. Жилище Дивы вырыли под корнями столетнего ясеня. Над входом свисал полог из длинной переплетённой травы.

Внутри горел небольшой костёр. Языки пламени жадно лизали жарящуюся баранью ногу, проворачиваемую на вертеле мальчишкой в овчинном тулупе, и освещали пространство просторной землянки. Под неровной стенкой стояла сложенная из поленьев кровать, накрытая шкурами. Расставленные подле огня поленья, служили стульями. Для удобства на них положили ветхие меха по приказу разбойницы. На самое высокое полено уселась она, нам указала на остальные три. Друидо-шаман примостился справа от командирши.

— Итак, вы пришли к нам с вестями из Гарида. Рассказывайте, — отставив арбалет, Дива положила ладони на колени.

— Сама знаешь кто настоятельно рекомендует вам валить из Пограничья, — я откусил от принесённого Мариэной куска горячего мяса. Ум-м, тушёная оленина, приправленная зеленью. Не иначе, с дворянских охотничьих угодий.

Маг и бандитка удивлённо переглянулись.

— Он сказал нам зимовать здесь, пощипывая торговые караваны имперцев и громя иностранных купцов.

Бинго! Значит, диверсанты-разбойники действительно связаны с Мароком или с какой-то высокопоставленной шишкой и обдирают торговцев не от естественной склонности к авантюризму.

— Дива, ты, верно, не поняла. Ситуация изменилась, на вашу поимку брошены лучшие следопыты герцогства. Рано или поздно вас найдут, и он не сможет отвести от вас гончих. Приказ императора. Вдобавок, сюда нагрянут маги боевых гильдий, нанятые торговым союзом Логара и Добарии. Они уже в пути. Познакомился я недавно с лагарской наёмницей и по совместительству магистром боевой магии. Хочу сказать, знакомство не из приятных. Не желал бы встречаться с ней вновь и вам не советую. — Я прожевал восхитительную оленину, запил изысканным янтарным вином. Живут же люди в лесных селениях. Первосортные еда и выпивка, денег уйма, приключения, свежий воздух, пейзажи красивые. Не жизнь — малина! — Да, кстати. Лично от себя хочу предупредить. Орденцы готовятся к походу. Так что думайте сами, решайте сами, уходить или нет.

Снова начались переглядывания. Задел я вас, граждане тунеядцы и вредители частной собственности, за живое. Вы, конечно, захотите проверить инфу и спросить у гаридского повара, заварившего с вами кашу. Переговорный артефакт штука страшно дорогая, вам бы кашевар его не подарил. Смысл давать переговорник будущим трупам? Выполнив задание, псевдоразбойники перейдут в разряд свидетелей, а кому они нужны живыми? Самый выгодный способ избавиться от них — натравить орденцев. Те мокрого места не оставят от банды.

— Я не уйду из леса, — заявил колдун. — Никто без моего разрешения не войдёт в него. Мои духи…

— Твои духи на один зуб боевым магам, имеющим опыт сражений с синекожими, — оборвал я доморощенного шамана. — Чем ты их кормишь? Старшие лоа, а слабы, точно младенцы.

— Лес встанет на мою защиту! — запротестовал плешивый, брызгая слюной и сверкая глазами. — Я Дильдрен, повелитель! Мне подвластна тайная магия! Вторгшихся засосёт земля в пути, задушат ветви во сне. Им не дойти до нашего лагеря! Понадобится — я сотворю кошмар Спящего.

Так-так-так, с этого места подробнее, пожалуйста. Ты, не лесной владыка, сумел переподчинить миньонов хранителя. Огромной воли в тебе не чувствуется, ты не старший и тем более не старейший лоа. Тайная магия, говоришь? Возможно. Замкнул на себе ритуалом волю и айгату подлинного хозяина леса и проворачиваешь свои делишки, покуда тот спит. Ничем иным бездействие его на твои проделки не объяснить. Насчёт личности, погрузившей великого духа в спячку, теряюсь в догадках. У тебя силёнок недостаточно для столь мощного колдовства. Воззвал к кому-то извне, кто минимум равен владыке леса. И вряд ли взывал ты. Скорее всего, уснул он задолго до твоего рождения, колдунишка.

— Откуда у тебя настолько глубокие познания в колдовстве, уважаемый? — сощурился я.

Тролльи шаманы людей не учат, в людских магических ВУЗах магию духов преподают весьма поверхностно, ограничиваясь элементальной. На гения, открывшего мощнейшее заклятье, не тянешь, ибо аура не переполнена энергией, воля слабовата для призыва и подчинения духовных сущностей высшего порядка. У Гварда воля куда сильнее и энергии побольше.

Обучить тебя мог другой колдун. Кто в империи углублённо изучает магию духов? Чернокнижники. Демонопоклонники, специализирующиеся на нечистых духах инфернального происхождения. Потому-то лешие худые и полубезумные. На них же проклятие. Как я сразу не догадался? И на владыку вредоносные чары наложены, потому он спит, а ты управляешь его снами, контролируя чащобы, и зовёшь его Спящим.

— Оттуда же, откуда и у тебя, — огрызнулся колдун.

Ну, не хочешь раскрывать секрет, не надо, сам понимаю. Но на заметку тебя возьму.

А Дива сотоварищи в курсе твоих невинных увлечений чернокнижием? Выясню попозже. Нынче отдохнуть хочется.

— Вам не выжить, окопавшись в чаще, — широко улыбнулся я. — Чем будете питаться? Луговыми крысами? Лес окружат магическими ловушками боевые маги, пустят усиленные патрули. А узнав, где скрываетесь, не поленятся направить лучших имперских чародеев выкорчевать ваш хвалёный лесочек. Славно поработают пироманты и алхимики, выжигая любую растительность и живых существ. Затем наведаются экзорцисты с рыцарями и добьют выживших, очистив ваше убежище от леших и прочей нечисти.

Колдун глотал воздух, не находя разумных доводов в свою пользу. Вынесут вас, ребята, а на пепелище возведут деревеньки, полями местность облагородят.

— Мы уйдём, — отрезала Дива, прекратив попытки Дильдрена протестовать. — Ты упоминал о предложении для нас. Говорил, ищешь отчаянных бойцов.

— Да, для крайне рискованного и хорошо оплачиваемого предприятия. В ближайшие седмицы по империи вам спокойно шастать никто не даст. Вам надо затаиться. Предлагаю уйти со мной на юг. Я хочу разграбить крупнейшее селение племени Звёздных Рысей. Шкуры редких зверей, олифантова и драконья кость, амулеты для магических гильдий и колледжей — поживиться есть чем. Половина добычи ваша. Меня интересуют побрякушки верховного шамана и идолы. Сокровищницу вождя поделим поровну. Найденное в хижинах троллей возьмёте себе.

— Напасть на деревню троллей? Рехнулся? — вспыхнула Дива. — Мы не дойдём до ближайшего к границе селения. Нас перебьют, чисто кроликов на стрельбище.

— Мы накопили довольно добра для безбедной жизни и не нуждаемся в твоей самоубийственной авантюре, — подтявкнул колдун.

— А я ведь думал поделиться с тобой добытыми амулетами синекожих, Диль, — грустно промолвил я. — Ты же познаёшь магию духов? Сигнальные и защитные чары племени беру на себя. Не сняв их, вы не двинетесь в аранью. Тролли племени собираются на войну, в деревнях останется по горстке воинов и сопливых учеников шаманов. Против полусотни бойцов и двух колдунов они пыль. Впрочем, не настаиваю. Дело ваше.

Дильдрен скривился, видимо, признавая мою правоту. Ему хотелось бы обрести большую власть над духами, но вслух поддержать меня он не решается, по физиономии видно.

— Я бывала в аранье и знаю синекожих, — задумчиво произнесла Дива. — Женщины троллей сражаются насмерть и немногим уступают мужчинам. С ними тяжело драться.

— Они сопровождают мужей и братьев на войне. В деревнях сидят старики, неспособные убить врага, и детвора, не познавшая вкуса крови. Вы боитесь старцев и детей?

Разбойница раздумывала над ответом, шушукаясь параллельно с шаманоидом. Я, воспользовавшись паузой, покончил с куском оленины и овощным гарниром. Натиэль к еде не притронулась, настороженно озираясь.

— Что такое? — шепнул я еле слышно ей на ухо.

— У меня плохое предчувствие, Сандэр.

С чего бы? Нас вроде не стараются нашпиговать сталью и магией, в чём проблема? Еда и вино вкусные и не отравленные, да и сомневаюсь, чтобы нас убили в лагере. Мы потенциальные наниматели. На проверку приказа кашевара потребуется время, успеем и отдохнуть, и выйти из лесу.

— Видение?

— Нет, предчувствие.

Ладно, поживём — увидим. Спокойствие, только спокойствие, как сказал один мудрый летающий мужчина в самом расцвете сил.

Дива и колдун окончили обсуждение, и разбойница обратилась ко мне.

— Мы согласны, Арвак. Если пойдёшь с нами и разрядишь ловушки синекожих перед нашим отрядом.

— Само собой, одних вас посылать в пасть Рыси я не планировал. Проведу к деревне троллей и займусь учениками шаманов. На вас старики и, возможно, оставшиеся охранять селение от дикого зверья охотники — не более дюжины молодых под командованием какого-нибудь ветерана-калеки, не ушедшего в поход.

— Обманешь — мы найдём и выпотрошим тебя, — продемонстрировал колдун ряд кривых жёлтых зубов в злобном оскале.

Через несколько секунд выражение его физиономии кардинально изменилось. Ухмылка сползла, губы затряслись, точно у дряхлого деда, на лбу выступила испарина. Он суматошно слез с полена, едва не упав, и обеспокоено заозирался.

— Духи… мои духи умирают, — взвизгнул он.

— Что за чушь ты несёшь?! — рыкнула Дива. В руке у неё заблестела сталь метательного ножа. Развернув к себе свободной рукой тщедушное тельце любителя запретного колдовства, она проорала ему в рожу: — Что происходит? Отвечай!

Плешивый затрясся, колени его подогнулись.

— На окраине леса убивают моих духов, — пролепетал он и дёрнулся от оплеухи, чуть не бросившей его на пол. Удар привёл его в себя. Трястись он перестал, зато вылупился на меня и указал узловатым длинным пальцем на нас с эльфийкой. — Вы привели сюда карателей! Дива, зарежь их!

— Диль, ты совсем утратил разум? — встал я, непроизвольно нащупывая на поясе метательные топоры. — В твоём лесу творится непойми какая дрянь, а ты обвиняешь нас? Лучше скажи, какого лешего случилось? Как гибнут лесные духи и с какой стороны враги?

— Отвечай! — рявкнула над ухом разбойница, заставив колдуна вздрогнуть и втянуть голову в плечи.

— Они на северной окраине леса в часе ходьбы отсюда. Пятерых духов разорвали на клочки. Никакой битвы, они просто пришли и разделали старших лоа, словно те обычные крестьяне. Они идут сюда!

— Ты же, — Дива грязно выругалась в адрес плешивого, — маг, повелитель леса. Наколдуй!

— Да, да, да, — засуетился псевдошаман. Его пальцы заплясали, расстёгивая футляр на поясном ремне, и извлекли костяной жезл с навершием из клыкастого черепа ласки. — Сейчас, сейчас…

Плешивый зашептал заклинание, пробегая пальцами по шероховатой поверхности костяного жезла, и закатил глаза. Затем резко очнулся и выбежал из землянки, крича о четырёх сторонах света и четырёх могущественных колдунах.

— Не высовывайтесь отсюда. Выяснится ваша причастность к происходящему — клянусь пресветлой Аркани, перережу вам глотки! — Забравшая арбалет разбойница вылетела из схрона вслед за помощником. Снаружи раздавался её громкий голос. — Берк, со своими людьми охраняешь гостей. Попробуют вылезти — руби!

— Со всеми парнями их стеречь-то?

— Я неясно выразилась или ты оглух, вестморнская одноухая скотина?!

Жаривший на вертеле баранью ногу мальчишка попятился из землянки, прихватив мясо.

Ну, ситуация. Судя по переполоху, в лагере объявлена полная боевая готовность. Над нами топочут десятки ног, бряцает и стучит оружие, слышатся приказы командиров и отборный мат. Похоже, вляпались мы с эльфийкой в очередную неприятность. А как спокойно и хорошо путешествовали. Дня через два-три дошли бы до Ласпарана, и я бы отправился домой, на озеро.

— Натиэль, объясни, будь добра, кто на нас охотится? Ты же Видящая, в конце концов, обязана знать врага и его предполагаемые шаги. Почему не предупредила обо всём этом? Давно пора рассказать, что тебе известно о наших преследователях.

— Я не могла. Прости, Сандэр, я нечётко осознаю дальнейшие действия противников и понятия не имею, кто за мной охотится, — чуть не плача, ответила принцесса. — Дар раскрывается постепенно, из года в год, награждая меня видениями вероятного будущего, касающегося нашего народа и королевской семьи. Почему я вижу лишь ключевые события возможной истории эльфов? Хуже всего понятны смутные предчувствия, относящиеся непосредственно ко мне. По словам учителя, позднее, по мере развития Дара, они оформятся в чёткие образы грядущего. Учитель говорит, я ещё молода и потому не владею Даром в полной степени.

— Хоть какую-то полезную информацию ты можешь сообщить о наших врагах?

— Они идут издалека, их плащи развеваются за спинами тёмным ночным небом. Иногда мне снится замок на высоком берегу и древний, точно весь наш род, чародей. Я не вижу его лица. Стоит пробыть мне там чуточку дольше, приглядеться, как он поднимает голову, и меня словно пронзает тысячей отравленных стрел. Во сне я становлюсь свидетельницей шествий по затемнённым улицам подземных городов мрачных жрецов и воителей во главе с владыками, чьи сущности ужаснее старейших лоа и самых кошмарных порождений араньи. Они копят силы, продумывают планы захвата и убийства моей родной земли и всего мира. Сандэр, прости, я никчёмная Видящая! — заплакала в три ручья Натиэль. — Я даже не сумела предвидеть собственное пленение троллями и гибель товарищей в лесу!

Э, довольно мокроту разводить. Я обнял девушку и, поглаживая по спине, принялся успокаивать. Нервного срыва в таком сложном положении нам не хватает. С плачущей и бьющейся в истерике на руках эльфийкой не затаишься и не сможешь нормально сражаться.

И я, как назло, выжат в плане айгаты, будто фрукт в соковыжималке. Подремать бы часика полтора, ан нет, доведётся жертвовать жизненной энергией, используя второй уровень боевого транса. Чую, без него делать на поверхности нечего.

Отступление. Дильдрен

Дильдрен опускался в сизую дымку Спящего леса, сливаясь с ней, точно ручей, впадающий в озеро с застоявшейся затхлой водой. Его воля пронизала всё — от крон вымученных деревьев до корней, сплетающихся в густую сеть под слоем плодородной почвы.

Он почувствовал чужаков.

Четыре группы с четырёх сторон двигались к лагерю, не признавая преград из сходящихся древесных великанов и разросшегося в непролазную чащу молодняка. Невероятно мощные ауры колдунов жгли сознание, точно калёное железо палача. Они беспощадны и не остановятся на отдых. Они идут за жизнями, ведомые жаждой убийства и выполнения воли пославшего их.

Кошмары Спящего обращались в причудливых чудовищ, лозы и ветви оживали, земля становилась болотом под ступнями убийц. А чужаки шли дальше, не заморачиваясь разведкой местности. Растения пылали там, где они проходили, снег смерзался в шероховатый лёд, не позволяя земле затаскивать в добычу в сыпучее нутро. Креатуры леса рассыпались прахом.

— Кто же вы, демоны сожри ваши гнилые потроха, такие?! — закричал в страхе Дильдрен, выплюнутый из медитации, в которой он контролировал служителей лесного владыки.

Дававший ему управление лесом колдовской жезл нагрелся и припёк узкую ладонь, заставив отбросить ставший бесполезным артефакт. Чернокнижник часто задышал, завертел головой, удостоверяясь, что жив и находится посреди дружественного лагеря наёмников Дивы. Предводительница «кровососов» завершала раздавать приказы по обороне и проверяла оружие. Зачарованные на распад жизненной и духовной энергии болты заняли место над ложем её самострела, вдвинулись под давлением пружин. Они хороши против магов и лоа, однако, пробьют ли защиту подходящих к убежищам вольного отряда колдунов?

Мысленно Дильдрен выругался. Люди в лагере обречены. И лес обречён. Некуда бежать, негде укрыться. «Всеотец, помоги!» — невольно вырвалось из уст чернокнижника.

Он не молился со времён ухода из колледжа магии природы и травничества, в коем не доучился какой-то год. Его вышвырнули оттуда за пристрастие к тайным знаниям и чтение запрещённых трудов, поставив клеймо неблагонадёжного. Тем не менее, он мнил себя знатоком в друидизме и магии духов. Десятилетия он потратил на изучение колдовства, собирая по крупицам знания — скупал на чёрном рынке старинные фолианты, слушал тёмных учителей, заметивших его тягу к запретному.

Вся его мудрость оказалась бессильна в момент наивысшей опасности.

От негодования и обиды колдун замычал. Куда подевалась его самоуверенность? Туда же, куда сгинуло покровительство существ, коим он чуть не продал душу и исправно приносил жертвы, предавая смерти живых существ на алтарном камне. Оставалось лишь молиться Всеотцу, сотворившему мир, и умолять Его о прощении и милосердии.

Дильдрен сорвал с себя обереги тёмных богов и демонов. Скорее избавиться от сделавшихся мерзкими предметов, пропитанных кровью разумных, и просить прощения.

— Диль, да что с тобой? — крикнула Дива, толкнув вставшего на колени и принявшего молитвенную позу колдуна.

— Я бессилен, — прохрипел бывший травник. — Они приближаются, и вы не убьёте их. Четыре колдуна и сорок воинов, вооружённых зачарованным оружием. Они вот-вот будут здесь. Сражаться не имеет смысла. Спасайтесь. Я вам не помощник.

С дозорного поста, устроенного на дереве, послышался птичий крик наблюдающего за окраиной лагеря наёмника. Враги показались из леса.

Лагерь мгновенно опустел. Бойцы Дивы заняли посты на деревьях и за кустами, женщины с детьми спрятались в землянках, накрытых для безопасности пластами травы и снега. Предводительница наёмников укрылась в ветвях растущего в середине лагеря ясеня.

Дильдрен неожиданно остался один. До него доносились треск ломаемых врагами веток и короткие фразы на неизвестном ему гортанном языке. Вдруг лесную тишь пронзил крик боли, так же внезапно прервавшийся. Спустя несколько ударов сердца воздух наполнился воплями и воем.

Звуки отрезвили колдуна, вымели оцепенение из тела, побуждая к действию.

Нужно спрятаться. Молитва не спасёт, ибо слишком уж тяжки грехи его пред Всеотцом. А вот укрытие придаст уверенности, умерит разбушевавшийся страх.

На четвереньках некогда мнивший себя повелителем леса чернокнижник проворно пополз к землянке, подобрав обереги. Приподнял пласт почвы, травяного ковра и снега, едва не надорвавшись, юркнул в образовавшуюся щель и там, в темноте, забился в дальний угол, вытолкнув оттуда всхлипнувшего ребёнка. Он выживет, обязательно выживет. Не для того Дильдрен перенёс столько лишений, чтобы умереть в этой вонючей яме среди немытых наёмников.

Отступление. Берк

«Проклятый лес! Проклятые «кровопийцы»! Проклятая Дива!»

Старина Берк проклинал также день вступления в вольный отряд и крыл матом градоначальника Валентино, по вине коего был вынужден бежать из родного города, присоединившись к банде наёмников. Собственно, вина по большей части лежала на Берке. Валентино всего-то приговорил его к каторжным работам на медном руднике за грабежи. Преступнику удалось вовремя сбежать и, чтобы не попасться рыщущим в окрестностях шахты надсмотрщикам, он присоединиля к Диве.

В отряде Старину Берка уважали за умение метать ножи точнёхонько в цель и вытворять с кинжалами на поле боя удивительные фокусы. Мастер Поножовщины — называли бывшего грабителя «кровопийцы». Он даже приобрёл некоторую славу.

Теперь он и гроша ломаного не дал бы за свою шкуру. Надо ж было так вляпаться!

Чутьё предупреждало не связываться с этим ублюдком Дильдреном и быть подальше от колдовства. Колдун есть колдун, как его ни величай. На людей ему плевать, всех демонам скормит. И треклятый лес Берку совершенно не нравился, хотя и давал укрытие от стражей Гарида и нанятых торговцами охранников. Чащобы пугали, а ещё больше пугало нечто, обитающее в них. Бестелесное, неуязвимое к оружию, оно по ночам голодными глазами следило из-за упругих ветвей.

Но и оно оказалось лишь поживой явившимся сегодня колдунам.

Засевший на обзорной площадке в разветвлении дуба наёмник видел приближающихся врагов. Впереди разношерстного отряда из воинов в броне из воронёной стали мчалась на двуногом ящере абсолютно лысая ведьма. Из бледной кожи головы её торчали длинные тонкие иглы, придавая сходство с диковинным, жутким одуванчиком.

В стороне от них струился по лесу другой отряд, состоящий из гноллов в потрёпанных кожаных доспехах и шкурах. Лидером у них был рослый собакоголовый в костяных ожерельях и браслетах, заменяющих ему одежду. По его колдовскому жезлу, похожему на артефакт Дильдрена, пробегали чёрные молнии.

Перебарывая страх, Берк направил на зверолюдов арбалет. Дюжина его парней рассредоточилась вокруг землянки с гостями Дивы. Кто-то замаскировался под кустом, накинув светлый плащ, кто-то замер на дереве, не спуская глаз со входа в подземное убежище. Как только в лагерь войдут враги или высунется Арвак, «кровопийцы» атакуют из засады. Нынче же наёмники надеялись на ловушки у колючей изгороди.

Колдуны не торопились штурмовать. Они остановились у участков с западнями и рассыпались цепью, стараясь окружить укрытия вольного отряда.

Далее свершилось что-то непонятное и потому вселившее страх в сердце немолодого наёмника.

Один из гноллов с размаху всадил себе в грудь нож. Последовал короткий крик, и зверолюд повалился, окропляя снег кровью. За ним тоже проделал его сосед, и так вся цепочка воинов. Колдуны, творя знаки руками, дьявольски взвыли.

Вытекающая из трупов кровь каплями воспаряла высоко в воздух. Алая взвесь поднималась полупрозрачной стеной, ограждая лагерь наёмников от горящего за вражескими спинами леса. Стена тянулась к тёмно-серым тучам, росла, покуда не замкнула купол над самыми высокими деревьями и не погрузила всё внутри во мрак.

Теперь Берку стало по-настоящему страшно. Не думая о приказе Дивы стеречь её гостей, он вжался в толстый ствол. Дерево в ответ вздрогнуло и завибрировало, точно щупальце неведомого чудовища. Вне себя от ужаса, наёмник медленно сполз вниз.

«Проклятые колдуны! Проклятый Дильдрен! Проклятый лес!» — твердил он про себя одними губами, пытаясь подавить стискивающий его нутро холодными когтями ужас.

Глава 10. Гекатомба

— Натиэль, благодарю тебя за то восстанавливающее заклятье, наложенное на меня. Оно очень помогло в бою.

Подозреваю, без него я бы давно свалился в обморок от духовного перенапряжения, и рёбра бы срастались куда медленнее. Первый уровень боевого транса никогда не давал такой быстрой регенерации, как в прошлом бою с лесными духами.

— Благословение Матери Жизни, — вспомнила эльфийка. — С ним знакомы эльфы, исповедующие культ Природы в Эладарне.

— Ты бы могла применить его сейчас?

Я привычно окунулся в теплоту телесности, пробыл в ней мгновение и раскрыл глаза, находясь уже в боевом трансе. Чем раньше я войду в него, тем скорее достигну второго уровня.

Судя по доносящимся снаружи звукам, наверху наёмникам приходится несладко. С кем они, интересно, схлестнулись? Не с «безголовыми» же. У тех и артефактов стоящих при себе не было. Во всяком случае, у отряда, заставшего нас на окраине леса.

— Прости, не могу, — запнулась принцесса, начав произносить взывание к божеству. Выглядела она растерянно и чуточку испуганно. — Богиня не отвечает на зов. Я не слышу её Священной Песни.

Хм. Это скверно, ибо означает изоляцию от внешнего мира мощным астральным барьером. Даже хуже, чем я предполагал. Божественная песнь слышится жрецами Матери Жизни в особом виде транса, и заглушить её в Лантаре, причём поблизости от Эладарна, невозможно обыкновенными барьерами. Её отголоски просачиваются сквозь любую преграду. Разве что в субпространствах, образованных на пересечении измерений, пения не слышно.

Сам удивляюсь, откуда у меня информация о тонкостях эльфийской теологии. О богах и ангелах длинноухих я почерпнул из книг общие сведения.

Ох, твою же! По сознанию ударило, точно громадным кузнечным молотом дварфов, заполнив всё чудовищными эманациями непредставимой мощи. Словно ощутив приближение чего-то ужасного, содрогнулась земля у нас под ногами. Землянка заходила ходуном, сдвинулась, вынуждая пригнуться. Ошеломлённый, я покачнулся и, опершись о служащее стулом полено, ухватился другой рукой за рукоять кинжала.

Вон из моего сознания, тварь! Плевать, кто ты и из какой преисподней надумала выползти, плевать на твою силу. Пошла прочь!

Застлавшая взор пелена рассеивалась, давление на разум ослабло.

— Натиэль, — обретя способность мыслить и видеть, потянулся я к упавшей принцессе.

Она съёжилась на полу, закрывшись руками. Преодолевая головокружение и тошноту, я позвал снова и, наклонившись, тронул её за плечо. От прикосновения девушка съёжилась сильнее и прикрыла уши ладонями, шепча что-то о зове тёмного бога.

— Очнись же, наконец! — встряхнул я эльфийку. — Натиэль!

Широко распахнув большие светлые глаза, она увидела моё лицо и вдруг прижалась ко мне всем телом, всхлипывая и повторяя чуть слышно о разрывающем ткань реальности чудовище из бездны, имя которой нельзя произносить.

Я смутно догадывался, о чём она твердит. Эманации после толчка стали слабее, но не прекратились, колебля действительность. Будто нас и неимоверно могущественное существо разделяет хлипкая дверь, прогибающаяся под неистовыми ударами и готовая вот-вот разломиться и впустить из чуждого нам места нечто жестокое и мерзкое, обладающее качествами, коим нет описания в людских языках.

— Натиэль, послушай! — я отстранил от себя плачущую принцессу. — Мы должны уйти отсюда. Жди здесь, я посмотрю, насколько безопасно снаружи.

— Ты вернёшься? Сандэр, не уходи! — вцепилась в меня принцесса.

Освободившись от рук девушки и пообещав возвратиться, я, пригибаясь, направился к выходу и приподнял травяной полог.

Твою же дивизию. Я и в страшном сне подобного не мог бы представить. От края до края лагеря алели стены самого необычного барьера из виденных мною. Преграда, сотканная из мириадов мельчайших кровяных капелек, препятствовала распространению дневного света, превращая кусочек леса в неестественный, инфернальный пейзаж безумного художника. На снегу корчились слабые духом люди, испытывающие шок от астрального удара. Раздающиеся отовсюду крики и стоны добавляют сходства с адским филиалом.

— Сандэр, — мою руку взяла эльфийка, потянув назад, в землянку.

— Я же сказал ждать здесь!

Блин, а ведь её одну не оставишь в таком состоянии. Пойдёт за мной и, чего доброго, нарвётся на неприятности.

Магия эльфийки не работает, до перехода на второй уровень транса минут пятнадцать, оружия стоящего против духовных сущностей нет, боевых артефактов и не было у меня никогда. Полагайся, Сандэр, на собственное тело, дар ловца и… огонь. Чего-чего, а красного зверя у нас предостаточно.

Разворошив костёр, я выбрал головню помассивней, чтоб отмахиваться ею удобнее и наносить более-менее ощутимый урон вражине. Нормальный факел. Врежешь им — черепушку человеку проломишь. Тварь какую хотя бы отвлеку, дав по морде.

Горящая палка в левой, копьё в правой. Убедить принцессу подождать в землянке, и можно делать вылазку.

Убеждать пришлось долго, попутно приводя девушку в чувство. Астральный удар не каждый выдерживает, на магов он действует подчас жёстче, чем на разумных без магических способностей. У кого воля крепче и жизненной энергии больше, тот переносит легче.

— Натиэль, послушай. Смотри на пламя. Мне нужно, чтобы ты следила за ним и не допустила его угасания, понимаешь? Подбрасывай хворост в костёр, вон его сколько, целая куча. Но не позволяй слишком разгораться. Ты же знаешь — одержимые и лоа не любят огня. Здесь тебя никто не тронет, я скоро за тобой приду, и мы уйдём в лес. К солнечному свету, снегу, нормальным деревьям и зверям. Слушаешь меня? Подбрось ветку, видишь, гаснуть начинает. Вот так, да. Следи за костром, молодец.

Вернусь я, куда ж денусь-то. Ты только не волнуйся, всё уладится. Проломлю барьер, убью врагов и приду.

Ну, вперёд.

Так, что у нас тут творится помимо уже отмеченного ранее? Купол не изменился, люди по-прежнему стонут и корчатся. Более сильные держат позиции, постреливая в алую преграду из луков и арбалетов и кидая в неё разные не совсем метательные снаряды вроде копий и топоров, для дальнего боя не предназначенных. Предметы отскакивают, точно от резиновой стены, с тихим глухим звуком.

Нашу с эльфийкой землянку никто не стережёт. Не хотелось бы схлопотать арбалетный болт в самый неподходящий момент. Все заняты барьером и ранеными товарищами. Некоторые проверяют, порядок ли в укрытиях у женщин и детей, и бегом на деревья под порявкивания командиров.

— Ты… чего… вылез?

Ко мне плёлся, пошатываясь, среднего роста и телосложения бородатый мужик с ножами в руках. Держал он оружие правильно и обращаться с ним, видимо, умел. Сейчас он и в медведя не попадёт, а так был бы опасный противник.

— А ну, назад! — пригрозил сталью наёмник, едва не падая.

Внимание его вдруг резко переключилось на происходящее в стороне от меня. Да я и сам почувствовал приближение чего-то мерзкого и крайне опасного.

Земля в центре лагеря вспучилась небольшим холмом и разломилась. На поверхность, загребая снег когтистыми лапами, выбралось существо. Жуткая помесь покрытой слизью земляной жабы и саблезуба встряхнулась всем телом подобно мокрому псу, сбрасывая налипшую на кожу почву, и обвела нас безразличным взглядом выпуклых, будто залитых смолой гляделок.

Оно не воплощённый дух и не одержимый зверь. От него не веет холодом Серых Пределов и бесконечным голодом, хотя и попахивает тухлятиной. Оно хочет убивать — медленно, наслаждаясь агонией жертвы. Тварь не животное, ибо в глазах ясно читается разум — извращённый, нечеловеческий. Так смотрит маньяк, положивший немало жизней и много раз обводивший вокруг пальца следователей. Впрочем, даже в маньяке есть что-то от человека. Это же существо никак не связано с людьми.

Из клыкастой пасти высунулся мясистый влажный язык, обведший тонкие чешуйчатые губы. Морда искривилась, изобразив глумливую ухмылку.

Существо прыгнуло и, преодолев метров пятнадцать, обрушилось на отступавшего к дереву наёмника. Оно смяло его, раздирая кожаный доспех, одежду и плоть когтями.

— Убью! — взрыкнул мужик с копьём, бывший неподалёку и до появления саблезубого жабоида проверявший землянку с женщинами.

Брошенное копьё тварь с лёгкостью отклонила, поведя передней лапой, и продолжила вскрывать человека. Брызжущая кровь заляпала уродливую харю. Отвлеклась она, лишь когда наёмник, занеся топор, кинулся на неё. Поворот головы, плевок, и вновь она принялась рыться во внутренностях кричащего разбойника.

Плевок попал прямо в лицо бежавшего мужика. Полупрозрачная масса растеклась по шее и плечам, топороносец заорал и упал на колени, пытаясь снегом стереть с себя шипящую слизь. Одежда под ней растворялась с кожей и мышцами.

Бородач передо мной, вооружённый ножами, громко выругался.

— Стреляйте по нему, чего тянете, псы шелудивые?! — раздалось с дерева на краю лагеря.

Оттуда же вылетел, промелькнув в сгустившемся воздухе белым росчерком, тяжёлый болт. Снаряд врезался в плечо чудовища и вылетел из брюшины, оторвав жабоида от поедания внутренностей и заставив взвыть.

За первым выстрелом на монстра посыпался дождь стрел и арбалетных болтов. Вреда залп не нанёс, однако разозлил склизкое недоразумение. Прекративший пожирать наёмника живьём жабоид крутанулся, отбивая летящие снаряды, и прыгнул к дереву, с которого тут же прочертил багряную полутьму второй зачарованный болт, на сей раз воткнувшийся аккурат в середину лба твари. Вой сменился разъярённым рёвом, существо оказалось у корней и, вскочив, погрузило когти в толстую кору.

Там-то его и достали копья и рогатины таившихся на земле и ждавших удобного случая наёмников. Перепончатые лапы пригвоздило к древесному стволу, а мой несостоявшийся визави — бородач — метким броском всадил нож в основание шеи чудища.

Монстр ревел от боли и негодования. Его добыча ускользала, ему не давали насладиться мучениями. Ненависть бурлила в нём. Я ощущал, кажется, его мысли, мечущиеся в прочной черепной коробке. Он жаждал отомстить за оскорбление и совершенно не боялся смерти. В какой-то момент я невольно испытал к нему уважение.

Особо ретивый наёмник, тужась изо всех сил, старался пробить копьём грудную клетку твари. Ему это не удалось — стальной наконечник скользнул по рёбрам, разорвав кожу и частично мышцы. Его товарищ с гиканьем вонзил в грудь жабоида алебарду, воткнувшуюся примерно на половину ладони. Вероятно, устройство скелета и прочность костей у этого мутанта на порядок выше, чем у обычных живых существ.

Разнервничавшийся и глубоко оскорблённый поведением двуногих зубастый жаб развернулся, с поразительной лёгкостью выломав прибившие его к стволу копья, и широким взмахом передней лапы раскроил череп горе-копейщику. Тот взвился в воздух и шмякнулся в снег безжизненной грудой плоти.

Алебардщик попятился, выдернув из-за пояса топор на длинной рукояти. Шансов у него практически нет, он и сам осознаёт тщетность сопротивления. Попытками защититься он лишь взбесит врага.

Наёмник и размахнуться не успел. Жабоид ринулся на него, подмял под себя, на ходу отгрызая голову.

Очередной залп утыкал спину и плечи существа стрелами, а третий зачарованный болт прошил толстенное мускулистое предплечье, вызвав вспышку боли и ещё сильнее разозлив. Тварь молниеносно послала в дерево, откуда прилетали острые волшебные «подарки», очередь кислотных плевков. Древесина зашипела, запенилась в местах попаданий. Какой-то бедолага с пронзительным воплем рухнул вниз. Жидкость разъела ему запястье до костей. Он затих под лапой монстра, раздавившего ему шею.

Похоже, у наёмников Дивы шансы прикончить чудо-юдо падают с каждой секундой. Когда никого из банды не останется, на кого нападёт сей гибрид сумасшедшего маньяка, жабы-переростка и саблезуба? Правильно, на нас с эльфийкой. Следовательно, он наша с разбойниками общая проблема, и решать её нам придётся вместе.

Тварь не кажется неубиваемой. Вон, и больно ей бывает, и чёрная кровушка вытекает из ранок, почти мгновенно сворачиваясь. Регенерация у неё, вероятно, повышенная, и духовная энергия её переполняет. Ох, не приведи Создатель, она магичить начнёт. Это же будет абзац полный.

Желательно саблезубой жабе башку отрубить. Да вот чем? Ничего подходящего поблизости не валяется, а топориком метательным, как и кинжалом, кромсать сложновато и чересчур долго. За время ампутации жабоид хирурга, то есть меня, сто раз схарчит.

Интересно, мозги у мутантища в черепушке? Хорошо бы. Единственная возможность для меня добыть его скальп — поразить мозг копьём, раз уж операцию по удалению котелка пациент проводить отказывается. Хорошенькие у него глазки, крупные, выпуклые. Попасть нетрудно. Наверное. Если повезёт. Ишь, какие выкрутасы выделывает, глазища пряча от стрел и прочего наёмничьего инструментария.

— Эй, головастый! — крикнул я, обходя по дуге зубастого и размахивая факелом перед собой, дабы меня было труднее увидеть.

Давай, покажи личико, скользкий антипод Гюльчатай. Блесни прекрасными очами в кровавом свете алого храма божественной жабы. Не стесняйся, тут все свои.

— Дива, стреляй по глазам, — крикнул я, не выпуская из поля зрения чудище.

Я хотел добавить, чтоб атаманша берегла боеприпасы — мало ли, сколько родичей жабоида пожалует в лагерь, — но вражина поднял на меня заинтересованно-свирепый взор и облизнулся. Ну-ну, эротичный наш, не так быстро.

Мышцы заныли от перенапряжения, микроволокна в руке порвались. Боли нет, зато повреждения благодаря улучшенному восприятию и контролю над организмом я отлично чувствую. Удар по воротам — гол! Наконечник полностью вошёл в глазницу, оттолкнув башку назад. Монстра откинуло, распластав на красном снегу. Конечности свело судорогами, тушу скрутило.

Вынужден констатировать смерть. Вот так кончается жизнь некогда могущественного магического существа.

Или не кончается?

Аура твари не угасала. Наоборот, она ярче стала восприниматься. Может, запечатать дух? Не, всякую непонятную гадость не хочу подсаживать к команде моровиков-затейников и теневика. Поймал в подземном храме сомнительного духа недавно, чуть концы не отдал. Я с того случая на диете, ловлю исключительно известных мне духов. Да и противно, разложением смердит.

Эманации жабоида разлились по округе, сконцентрировались в трупах убитых им людей, и аура внезапно потухла. Очевидное невероятное. Его дух исчез, словно сквозь землю провалился. Точнее, впитался в почву под снегом. Обычно духи живых существ, да и лоа, выбитые из одержимых, парят в астрале и ощущаются колдуном. Здесь же аномалия. Дух мутанта кто-то поглотил либо запечатал?

Тело монстра претерпевало отвратные метаморфозы. Оно то вздувалось, то худело, кожа лопнула и начала слезать со стремительно гниющих мышц. Не минуло и минуты, как на снегу валялся чистый костяк. Лежали кости недолго, начав крошиться и осыпаться белесым порошком.

— Всё кончено? — показалась из ветвей Дива, держащая арбалет наготове. Наконечник болта светился белым.

— Боюсь, всё только начинается, — ответил я, подобрав измазанное чёрной кровью копьё.

Жабоид не был самостоятельным игроком. Он — миньон, и его дух принадлежит хозяину, рвущемуся из иного измерения в нашу реальность. Стенки миров истончаются под ударами. Спустя совсем немного времени плёнка, отделяющая обиталище тёмной сущности от нас, разорвётся, и мы поневоле познакомимся с тем, кто направил сюда своего верного раба.

Отступление. Игнас

Игнас едва ли не скрипел зубами от злости. Его, опытнейшего Ночного Охотника, первого после Господина, обманул какой-то смертный. Ученик шамана! Мало того, этот хитрый сын лисицы ещё и подставил под угрозу срыва выполнение задания. Он в опасности, а командир первой тройки вряд ли успеет защитить его.

Всё не заладилось с момента проникновения в Веспаркаст. К тому времени объект исчез. Ощущались лишь его белые волки, бегущие на запад. Разумеется, ученик шамана использовал астральное сокрытие вперемешку с природной магией эльфийской принцессы, позволяющей заметать следы. На выходку хитреца Игнас мысленно улыбнулся. Этим не обманешь знатока слежки, как же. Волков-то скрыть не удастся, и по ним можно выследить перемещение объекта.

Вот только странным показалось, что и в астрале нет никаких следов. За день нагнав волков, Ночной Охотник убедился — с ними ученик шамана не пошёл. Пришлось поворачивать, идти к крепости, запускать поисковые чары. С Микаэлем было бы куда проще, однако, второй боец отправился за неизвестным скрытником.

Полдня потратил Игнас на поиски. И всё-таки нашёл следы — восточнее Веспаркаста на ничейной земле. Применив умения быстрого перемещения, он понёсся за объектом. А сегодня он почувствовал творящуюся волшбу далеко на востоке, в Спящем лесу, как называли здешние жители порченые заросли. Древний ритуал массового жертвоприношения тёмному богу, проводился по всем правилам. Десятки воинов принесли себя в жертву, образовав место призыва — Алый Храм, внутри которого запечатанное пространство, кусок реальности Лантара, посвящённый великому Цатогуа. Там не действует магия жрецов, а маги могут полагаться лишь на собственные силы.

Совершить подобное могут лишь тёмные эльфы, поклоняющиеся богу-жабе. Раз уж пошло в ход столь мощное колдовство, то тот, против кого оно применено, очень важен для них. Вернее, его смерть важна.

Учитывая, что до этого утра Игнас ощутил ауры объекта и эльфийской пророчицы, вполне логично предположить, именно они угодили к тёмным. Освободиться самостоятельно, а тем паче убить воплощение божества, они с их знаниями и силами неспособны. И пробудившийся Гор-Джах не справится с богом-жабой. В мире единицы сумели бы на равных противостоять владычествующей в бездне Н`кай божественной сущности. Единственный способ прекратить жертвоприношение — уничтожить удерживающих печать Алого Храма колдунов.

Сделать это просто. Они в трансе и не заметят подкравшегося к ним убийцы. Дневной свет слепит их, усложняет контроль над энергиями. Вопрос в ином — поспеет ли Игнас до завершения ритуала? Ночной Охотник сомневался. Чересчур велико расстояние до места жертвоприношения.

Цатогуа, великий бог-жаба, от коего черпают магическую Силу тёмные эльфы рода Черона Всевидящего. Не удивительно, что слуги и рабы старой мумии Черона нашли первыми прорицательницу. У его колдунов талант к поисковым чарам, они найдут иголку на сеновале, всемерно полагаясь на дары жабьего божества.

Проклятье, худшего противника для объекта не придумаешь. Алый Храм и колоссальное жертвоприношение, и оружие одновременно. Кто бы ни попал в него, он считается обречённым. По сути, жертва ради жертвы. Потомство Цатогуа является на пир в честь родителя и поглощает души несчастных. Божество взамен одаривает колдунов силой и знаниями.

Остаётся надеяться на Микаэля. Он двигался в направлении Спящего леса, разыскивая скрытника, и обязательно должен выйти на тёмных. Обязательно? Громко сказано. Объект убил его ученика в Веспаркасте, и приказа защищать Микаэлю не давали. Он просто не вмешается в происходящее, выполнив задание — убив неведомого мастера сокрытия, следующего за эльфийкой.

— Тиамар, догонишь, — бросил Игнас товарищу, оторвавшись от него.

***

— О чём ты? И вообще, почему не в землянке?

Дива выглянула из-за веток, скрывавших её на развилке дерева.

— Я подумал, вам требуется помощь, — пожал я плечами. — Если вы против, то пойду, не буду вас обременять. Скоро появятся дружки той не совсем дохлой жабы.

— Эй, постой, Арвак! — окликнула наёмница. — Нам вправду нужна помощь. И тебе, как я погляжу, тоже. В одиночку ты бы не победил.

— Так тварь не погибла. Не заблуждайтесь, она себя проявит. Я чую её присутствие в почве и трупах погибших из-за неё людей. Не рекомендую приближаться к мертвецам. На всякий случай.

— Ты знаешь, что она такое?

— Понятия не имею. Зато у меня отменное чутьё на неприятности от потусторонних сущностей. Ты же не хочешь сказать, что та зубастая жаба обыкновенный представитель животного мира Лантара, верно? Впрочем, речь не о том. Мне вам помочь или посидеть немного в землянке, у тёплого костра, подождать, пока вас перебьют?

Дива раздумывала аж целых полсекунды.

— Я буду тебе признательна за помощь. И, — она замешкалась, решая, говорить ли, — благодарю.

— К вашим услугам, любезная госпожа, — наклонил я голову в шутливом поклоне.

Правильное решение. Деваться наёмникам, по большому счёту, некуда. Приняв меня, они обрели неплохого бойца, имеющего опыт сражений с потусторонними тварями, и вменяемого колдуна, в отличие от их штатного чернокнижника.

— Что за завеса нас окружает? Что творится вокруг?!

— Барьер, и судя по всему, непростой. Относительно происходящего — нас поймали в магическую ловушку. Подозреваю, мы находимся в качестве главного блюда на эдакой накрытой непроницаемой крышкой тарелке. О, к нам идут. Запомните: бить по глазам, при возможности отрубайте головы.

К нам действительно приближался некто, очень похожий по ауре на заколотого жабоида. Некая бесформенная масса поднималась из-под земли, дурно пахнущая и злющая, словно рой потревоженных медведем диких пчёл.

Почва возле воронки, из которой вылезло клыкастое чудовище, мелко задрожала и неожиданно будто взорвалась во многих местах, взметнув куски наста и грунт. Из образовавшихся ям выбирались твари, отдалённо напоминающие разложившегося мутанта и вместе с тем поражающие воображение разнообразием. Огромные, в два человеческих роста высотой, и карлики, еле достающие мне до пояса, бронированные вроде броненосцев и покрытые костяными наростами, рогатые и безрогие. Каждая из тварей походила на жабу мордой и расположением лап.

Отряхнувшись от налипшего мусора, некоторые из чудищ вдохнули воздух и повели носами, приоткрыв пасти. Ну, точь-в-точь хищники, учуявшие добычу. Пока остальные угрюмо расходились к деревьям с наёмниками, они принялись разрывать землю лапами и рогами.

Твою же, они спрятавшихся женщин и детей ищут!

Ребята на наблюдательных постах тоже это поняли. С десяток спрыгнули с ветвей, нарушив приказ Дивы, и бросились к разрушаемым укрытиям. Навстречу им выдвинулись облизывающиеся, истекающие слюной твари. Залп стрел и болтов выбил парочку наименее бронированных и глазастых жабоидов, прикончили их уже спустившиеся воины, вооружённые копьями и двуручными топорами. На атаку отреагировали родственнички поверженных мутантов, и завязалась драка. Отступающие бойцы Дивы кидали ножи и тыкали копьями, монстры напирали. Я же выбирал удачный момент, дабы ударить в тыл кому-нибудь из монструозной компании и не привлечь на себя всех рогато-зубастых то ли потомков, то ли предков жаб.

Женский крик резанул по барабанным перепонкам. Из развороченной землянки с безвольным трупом наёмника на скорпионьем хвосте вылезала сжимающая в лапах молодую девушку тварь. Из соседнего убежища раздался вопль, который я узнаю и через тысячу лет. Натиэль!

Из укрытия торчал зад здоровенной мокрицеподобной тварюги, еле протиснувшейся во входное отверстие. Эльфийке не убежать, сражаться ей нечем, а огня эта зараза не боится, иначе не полезла бы внутрь. На ходу метнув в скорпионожаба нож, в прыжке я вогнал копьё между мелких пластин костяной брони, защищающей подбрюшье, и нырнул меж широко расставленных задних лап. Копьё с треском переломилось, оставив наконечник в чешуйчатом брюхе.

В руках по метательному топорику, в зубах зажата рукоять кинжала. Натиэль, где ты?

Мокрицежаб нависал над опутанной неимоверно длинным языком эльфийкой. В момент моей атаки копьём он, верно, деловито разрывал на ней одежду. Охотничья куртка, равно и лосины, превратилась в лохмотья, шёлковая блузка порвана. Я, получается, помешал осуществлению эротических планов.

Взревевшее существо ударилось о стенки и потолок, приподняв над собой бревенчатый накат. Не перенапрягайся ты так, шишки заработаешь и нас похоронишь. Да и по мясистому языку целиться неудобно, когда дёргаешься.

Из перерубленного топором языка брызнула чернильная кровь. Бастарда мокрицы и жабы потеря важного органа повергла в настоящее отчаяние. Он забулькал, захлёбываясь, и попятился, отчаянно молотя по воздуху длиннющими костлявыми пальцами. Буркалы вращались, точно у хамелеона, в разные стороны. Решив, раз уж принцесса ему не достанется, убить ускользающую добычу, несостоявшийся сексуальный маньяк рванул к ней и захрипел, столкнувшись с разрубившим ему нос метательным топориком.

Кровь лилась водопадом с перекошенной хари. Мокрицежабу было больно, но он не останавливался. Взгляд точек-зрачков сфокусировался на мне, его единственном противнике, и из сжавшихся губ выстрелила плотная струя мутной слизи. На максимуме доступной скорости я отклонился вправо, пропустив мимо жидкий снаряд, и, оттолкнувшись от стенки, в прыжке врезал топором по рогатой башке. Металл раскололся, разлетевшись осколками.

Блин, не попал. Метил-то в глаз, а удар пришёлся по основанию черепа, смахивающего на массивный шлем с декоративными рожками. На костяной броне теперь красуются приличная вмятина и царапина.

Удар на секунду оглушил тварь. Заскочив ей на шею, куда она бы не дотянулась короткими лапами — хвоста у неё не было, — я вонзил в глазище кинжал. Длины клинка с лихвой хватит, чтобы достать до мозгов.

То ли мозг в черепе вовсе отсутствует, то ли отличается крохотными размерами. Подыхать мокрицежаб упрямо отказывался и после второго, и после третьего ударов. Ведь на всю длину загоняю сталь. Ревущая махина приложила меня к потолку, использовав как защитную подушку.

Рёбра мои, рёбра. Кости от слишком близкого знакомства с брёвнами треснули, а вот брёвна вместе со снежным настом вздыбились. Повторным рывком, проломив потолок, мутант выпрыгнул из землянки.

Что ж ты неугомонный такой? Раз за разом вгоняю в тебя кинжал. Не успокоишься, скачешь взбесившимся кенгуру. Удобно тебе с копьём в брюхе? Зацепишь обломок древка и кишки выпустишь ненароком.

Монстр издох внезапно. Встал, выпрямившись, и завалился на спину, чуть не придавив меня разлагающейся тушей. Я отскочил от падающего чудища и тут же, перекатившись назад, столкнулся нос к носу со скорпионоподобной лягушатиной. На плотоядно ухмыляющейся влажной роже неописуемая радость от грядущего близкого знакомства

Наконец-то начинается переход на второй уровень боевого транса. В тело впились тысячи игл, обозначая нервы по всему организму. Кровь заструилась стремительнее, насыщая ткани кислородом и придавая новых сил. Мир для меня замедлился. Это результат ускоренного восприятия, делающего возможным сверхбыструю реакцию.

Ну, жабоид скорпидный, ты попал.

Голова, заканчивающаяся выдвижными зубастыми челюстями, резко подалась ко мне. Очевидно, визави вознамерился отхватить мою руку. И напоролся на направленный в выпуклое глазное яблоко клинок.

Я отшатнулся, туша твари пронеслась мимо, зарывшись в снег. Точное попадание, помер скорп. Кто там на очереди? Светло-жёлтый скользкий тип в бородавках, сочащихся непонятной белесой дрянью, как раз подкрадывается к забившейся в яму и отмахивающейся факелом эльфийке. Вот уж настоящая жаба, безо всяких шипасто-панцирных аксессуаров.

Чем бы его шарахнуть побольнее? В контакт входить с этим карликом чревато, слизь на нём, думаю, не для подчёркивания мускулистой тушки. Что у нас из подручных средств? Ножи, брёвна да камни.

— Ко мне, гадина!

На крик желторотик не отреагировал, всецело поглощённый охотой на отбивающуюся принцессу, и прозевал атаку с тыла. Сталь метательного ножа вонзилась в спину, а увесистый булыжник впечатался в затылок, оттолкнув супостата от Натиэль.

Карлик подскочил, развернувшись в воздухе жутким балеруном, и брызнул во все стороны гадостью из бородавок. Будь я ближе, кислота бы разъедала меня с громким шипением. Упавшие поблизости капли провалились в снежный наст, прожигая почву под ним. Крутой, однако, пакостник, хоть и мелкий. Какие ещё фокусы у сего клоуна?

Банальный прыжок для сближения ничуть не удивил. Я к нему готовился и встретил желторотого выдернутым из развалин землянки заострённым бревном. Брошенное мною брёвнышко остановило полёт твари, проткнув раздувшееся горло. Верно, лягух собирался плюнуть, и от неожиданно прилетевшего в него снаряда поперхнулся. Он отхаркнул кровь вперемешку с желтоватой слизью.

Эх, из арбалета Дивы подстрелить бы лягуха зачарованным болтом. На жёлтое недоразумение разрушительная магия её оружия подействовала бы со смертельным исходом. А так надо вручную добивать, подставляясь под кислотные струи.

Брызгаться карлик прекратил. Он валялся с раздавленным горлом, истекая слизью из бородавок, и сучил лапами. Позвоночник у него перебит, что ли? Посланный в него нож глубоко вошёл в висок, утихомирив.

Новых противников около землянки не наблюдается. Расчистил я территорию немножко. Невредимая Натиэль в боевой стойке с головнями в руках занимает оборону в яме на месте укрытия, и подойти к ней уже не пытаются, сосредоточившись на наёмниках.

У ребят Дивы положение вконец плохое. Несмотря на сыплющиеся с деревьев стрелы, оказавшихся внизу бойцов с женщинами и детьми теснят на край лагеря. О, это ещё что за тип?

Вижу, Наташка, идти ты можешь, и даже неплохо отбиваешься от разной сволочи. Убежищ безопасных больше нет, пора тебя вытаскивать.

— Натиэль, — я нагнулся над ямой, протянув руку, — уходим. Прикрой мне спину, хорошо?

Молодец, девочка. После астрального удара не каждый маг на ноги встанет. Отдельные чувствительные индивиды остаток жизни проводят в постели, и заботливые слуги убирают за ними, меняя подгузники. И присутствия духа девушка не утратила, защищается правильно, не сдаётся, от страха лапки сложив.

— Ты как? — сняв куртку, я набросил её на плечи принцессы.

Эльфийка поблагодарила и оделась.

— Без магии я бесполезна, владеть иным оружием не умею, — призналась она. — Если задержу, оставь меня и беги, Сандэр. Ты сделал для меня и так многое. Пожалуйста, дай мне нож. Я не смогу убить себя другим способом, попав к демонам.

Демоны, значит? Вот и познакомились. Следовательно, те колдуны, стоящие за барьером, демонопоклонники. М-да, не рассчитывал на свидание с ними.

— Натиэль, не пори чушь, — я передал эльфийке метательный нож с перевязи. — Я тебя не брошу, ясно? Я ответственен за твою жизнь, и эту ношу взвалил на себя, когда вызволил одну странную длинноухую девчонку из плена синекожих. И когда подрядился отвести её к сородичам. Станет совсем туго — всади ножик в пасть ублюдочной твари. А ещё лучше — в око. Тогда, быть может, ты лишишься жизни либо спасёшься, убив врага. — Отвернувшись, я добавил: — Не отставай и предупреди об опасности.

План на ближайшее время простой, как шпала: врезаемся в тыл наступающим на наёмников демонюгам, пробиваемся к нашим и активно обороняемся. Прикончив всех, обследуем барьер копьями и топорами.

В ветвях зашумело, раздался вскрик, и в нахлынувшую толпу чудовищ упала окровавленная Дива. Из грудной клетки у неё торчал обломок тонкого полупрозрачного шипа. Ударили сзади, противника она не заметила.

Под деревом утробно заурчала, захрюкала орава монстров. Атаманшу не спасти. Протиснуться к ней сквозь толпу из десятка тварей нереально, верная смерть.

Видевшие гибель командирши наёмники взвыли. Кто-то кинулся на врагов, кто-то запаниковал. Один мужик, бросив палаш, ломанулся к барьеру и исчез в нём. О его существовании напоминало облачко пепла, возникшее на месте неудачного прорыва. Своим поступком он нарушил линию обороняющихся, и в пролом ринулись демоны помассивнее, сметая бойцов. Несколько метров, и чудовища вклинятся в сбившихся в кучку за воинами женщин с детьми.

Плохи дела. Без Дивы отряд превратился в беспорядочное скопление отчаянно дерущихся и гибнущих людей.

— Натиэль, приготовься, сейчас будет жарко.

Я метнул подобранное у мертвеца тяжёлое короткое копьё в затылок громадины с шипастой спиной и, заскочив на неё, с хрустом продавил наконечник в черепушку. Туша гулко грохнулась на гниющие останки поверженной товарки. Я, выломав теряющую прочность черепную коробку, освободил оружие. Эльфийка в двух метрах от меня, умница. На нас не нападают, ибо не осознали, что убило их дружка. О, начинают осознавать. К нам повернулись рожи нескольких демонов.

Какие же вы уроды, парни. Пластическая операция вам не поможет. Медицина бессильна против таких врождённых «прелестей».

— Натиэль, вперёд! — размахнувшись, я врезал копьём по надвинувшимся харям.

Они переключились полностью на меня и принцессу уже не замечали, азартно ревя и толкаясь в соревновании за мою шею. Воспользовавшись заминкой, я прошмыгнул меж широко расставленных лап и ткнул копьём аккурат в пятую точку демонической амфибии в костяном черепашьем панцире. Для убедительности провернул зазубренный клинок и рванул из раны.

Крепкое, обмотанное металлической лентой и кожаным ремешком древко уцелело. Лягух зафонтанировал кровью и ошмётками внутренностей, взмахнул нелепо верхними лапами и бухнулся на живот. Когти заскребли по снегу.

— В кольцо, — заорал я во всю мощь лёгких, прибавив понятных наёмникам эпитетов и подкрепив слова вонзанием копья в прущую на женщин с детьми тушу. — Заткните брешь! Держать строй!

Часть воинов, рассыпавшаяся у барьера, неуверенно остановилась и стала собираться с тыла. Другая часть, сражающаяся плечом к плечу со мной, вняла здравой рекомендации и восстановила линию, щетинящуюся копьями.

Тварей здорово поубавилось. Было более полутора дюжин, нынче же штук восемь. Они накатывались на стену стали, стремясь продавить строй наёмников бронированными тушами, и падали, унося с собой кого-нибудь из бойцов.

У стрелков на деревьях дела обстоят куда хуже. Какая-то зараза на них сезон охоты открыла. Сыплются диковинными плодами с веток, у всех из спин шипы торчат типа убившего Диву. Маскируется хорошо тварь, снизу не увидеть и сверху не различить. Большинство лучников быстренько покидают наблюдательные посты в кронах и присоединяются к нам, берясь за мечи и копья павших товарищей.

Боковым зрением я заметил движение слева, у дуба. Слезавший стрелок повис в воздухе, наколотый на полупрозрачный шип, и вдруг распался пополам, точно разрезанный острейшей бритвой. Место открытое, монстров возле дерева не видно. Стоп, кора шевельнулась, на миг обретя неестественный объём, и тут же разгладилась. Покрывшая шип кровь оросила ветки, и орудие невидимки пропало.

Что за?! Тварь же нам в тыл зайдёт. Дерево, на котором она лучника порезала, в кольце наёмников. Отвлекаться от напирающих демонов нельзя — сомнут, гады, а призрак тем временем устроит резню, уничтожая женщин. Блин, там же Натиэль.

Подаюсь назад, предостерегая соседей. Строй передо мной сомкнулся, предоставив возможность вплотную заняться невидимым древолазом.

Ау, ты где, скотина шипастая? Я тебя не чувствую, словно нет никого на дубе. Выходи, подлый трус, на честный бой.

Я инстинктивно дёрнулся вбок, ощутив приближение врага. По щеке что-то чиркнуло, рассекло кожу, обдав горячим смрадным дыханием. Мимо промелькнуло марево с едва обозначенным контуром, не похожим ни на человеческий абрис, ни на звериный. Нечто, смахивающее на богомола.

Оно быстрое, примерно наравне со мной.

Распоровшее воздух копьё описало круг, задев мутанта. Клинок заскрипел по жёсткой броне, оставляя в мареве сгустки и борозды некой субстанции. Возвратным движением я стукнул пяткой древка в то же место. Марево на безумной скорости переместилось в сторону, колеблясь и обретая чёткие очертания.

Выпад снизу вверх — сталь скрипнула о панцирь, явив продолговатый шип, сплющенный на манер опасной бритвы. Металлическая лента, оплетающая копьё, смялась под натиском сложившейся лапы.

Заблокировав копьё, тварь второй конечностью щёлкнула над моим ухом. Уф, увернулся. Стоило это немалых усилий и разорванных мышечных микроволокон. Уклоняясь, я кинжалом полоснул приблизительно по тому месту, где должна быть шея чудовища. Расчёт подтвердился — невидимка, обливаясь кровью из порезанной глотки, шарахнулся от меня. И совсем уже не невидимка, между прочим. Очевидно, из-за раны неприятно удивлённый демон полностью сбросил камуфляж, представ во всей красе. Двухметрового роста жаба в костяных наростах и с лапами-лезвиями, хаотично стригущими воздух в попытке зацепить нападающего меня.

Со мной «цирюльник» связываться больше не хотел. Зачем драться с сильным противником, будучи раненым и слабеющим от кровопотери? Боялся он или нет, но вел себя разумнее своих безбашенных собратьев. На мгновения становясь прозрачным, он постарался обойти меня.

Натиэль, твою дивизию! Расплывчатый силуэт возник возле неё, замахиваясь лапой-бритвой. Девушка не успевала уйти из-под демонического лезвия. Словно в замедленной съёмке мерцающий монстр опускает смертоносное оружие ей на плечо. Её располовинит, как Диву.

Кровь разбрызгивается алыми лепестками, кружащими в спёртом, напитанном страхом, отчаянием и запахом пота воздухе. Алое на красном не очень-то эффектно смотрится. Хм. И почему в моменты опасности в голову приходят такие дурацкие мысли?

Натиэль…

Обычное течение времени вторглось в сознание бурным горным потоком. Я кричал, мёртвой хваткой удерживая погрузившуюся мне в грудь и плечо лапу, и осатанело рвал кинжалом в клочки горло жабоподобного демона, нанося удар за ударом. Тёплая солёная жидкость заполняла рот, лицо жгли капли горячей влаги.

Тварь дёргалась, пытаясь освободиться и нашинковать меня второй лапой, однако, длина конечности не позволяла ей как следует размахнуться, поэтому она тупо кромсала мне корпус. Из разорванного горла доносились хрипы и бульканье, рывки становились слабее, пока существо не выгнулось в конвульсии и не повалилось, резанув меня на прощание.

— Ха, — я огляделся, сплюнув накопившуюся кровь.

На ногах две дюжины воинов из полусотни. И ни одного демона. Мой противник был последним и самым крутым в инфернальной компашке.

— Мы победили, — не веря собственным словам, изумлённо произнёс бородач, встретившийся мне у землянки. Его ножи почернели от крови, волосы слиплись от пота, он чуть не падал, но на физиономии расплывалась улыбка.

Хотел бы я быть столь же оптимистичным. За барьером до сих пор колдуны и колоссальное по мощи чудовище прорывается в нашу реальность. А я паршиво себя чувствую, как назло.

— В кольцо, — прохрипел я. — Собирайте раненых, пусть женщины обработают им раны, и в кольцо. Это ещё не конец. И дайте мне, лоа подери, нормальное оружие!

Бородатый наградил меня долгим уважительным взглядом.

— Чего топчетесь? Выполнять! — гаркнул он.

Вовремя. В центре лагеря из земли показалась увеличивающаяся блестящая глобула. Её рост сопровождался низким нарастающим гулом, доносящимся из земных недр, и мелкой дрожью. Наст трескался, образовывая линии замысловатой фигуры под красным барьером.

Ужасная сущность вступала в наш мир, и демонические герольды возвещали её приход.

— Склонитесь, смертные! — загремело в сознании, вытесняя мысли и чувства. — Склонитесь пред мудрейшим отцом мрака и примите вашу участь!

По глобуле пробежали тёмные искры, за ними поползли чёрные сгустки слизи. Они обволакивали вместилище запредельной сущности в поглощающий свет кокон. Поражённые зрелищем люди стояли неподвижно. Только чернокнижник Дильдрен истово бился лбом о снег, повторяя нараспев какую-то молитву на неизвестном языке.

Напоминающая гигантское яйцо глобула лопнула. Из неё высунулась короткопалая морщинистая рука, взявшаяся за краешек скорлупы и потянувшая, расширяя трещину. Оглушительный треск знаменовал появление потустороннего владыки.

Существо выглядело вырезанной из обсидиана статуей жабы. По бородавчатой шкуре пробегали алые сполохи. Божество восседало на останках развалившейся глобулы, затем подняло веки, и я почувствовал, что теряю рассудок под невыносимо холодным взором, выворачивающим меня наизнанку. Мою волю, моё тело сковало, разум замер перепуганной мышью перед удавом. Лишь в глубине души металась ярость, скрытая за печатями и похороненная под толщей забвения. Некто, живущий во мне испокон веков, призывал встать и сражаться, невзирая ни на что. Бить врага копьём и кинжалом, рвать голыми руками, если оружие сломано, а если откажут руки — перегрызть ему глотку и испить проклятой крови.

Некто? Возможно, я сам, загнанный чужой волей в угол? Моя распадающаяся личность, разделённая на того, кем я хочу быть, и того, кем я должен стать? Либо того, кем я был когда-то, — задолго до рождения ведьмы-оборотня в тролльей хижине и восхождения лун на небеса этого мира.

Наложенные иномировой сущностью оковы развеял полный боли и ненависти вопль. Кричала обсидиановая жаба, претерпевая отвратительные метаморфозы. Она истаивала, уменьшалась. Её корёжило, выворачивало суставы, точно пластилиновую фигурку в руках безжалостного творца.

Раскалывался и обрушивался купол барьера, усеивая красной пылью без того окрашенный людской и демонической кровью снег.

Я лишь сейчас понял — сзади ко мне прижимается Натиэль. Она шептала призыв восстанавливающего благословения Матери, и в меня вливалась чистая айгата, наполняющая ауру и исцеляющая астральные повреждения.

Ох, и приложило меня чарами мегажабы, чуть не рехнулся. Но теперь-то живём! Мы обязательно выкарабкаемся, Наташка.

— Уходим! — проорал я наёмникам. — Немедленно!

За барьером промелькнуло размытое серое пятно, коснувшееся лысой колдуньи, и та вдруг покачнулась. В её груди зияла приличных размеров дыра на месте сердца, а голова опрокинулась, оставив обрубок шеи. Труп тёмной эльфийки опустился на колени и плюхнулся в кровавую лужу.

Та же судьба постигла гнолла шамана. С его смертью остатки барьера рассыпались пылью. Корчившаяся в неестественных судорогах жаба, испустив полувой-полурёв, разложилась в чёрный порошок.

— Сказала же — берегись эльфов. Не послушал, вот и пожинай плоды.

На расстоянии вытянутой руки от меня стояла Смуглянка в сереньком дорожном плаще — точной копии испорченного белыми волками у Веспаркаста. Как она здесь очутилась, не представляю. Из ниоткуда возникла. И, как и тогда, у сгоревшей мельницы, её присутствие не ощущается астрально.

— Шустрая ты девушка, — я кивком указал на трупы гнолла и колдуньи. — Твоя работа?

— А чья же? — притворно удивилась магичка. — Вы бы поторопились, — она мимоходом взглянула на принцессу, — сюда ещё кое-кто идёт.

— Опять? — вырвалось у меня. Блин, задрали уже. В отпуск хочу, к морю, погреться на солнышке без риска быть убитым незнакомыми разумными.

— Я же предупреждала — жизнь у тебя будет яркая, но короткая, — насмешливо улыбнулась Смуглянка. — Давай, живо бери принцессу, и бегите отсюда чем дальше, тем лучше. Дальше — в смысле, к эльфийским границам. И не оборачивайся. Дурная примета.

— Кто ты такая, а?

— Как кто? Смуглянка. Ты же меня так назвал, верно?

Да, с ней поговоришь. Ладно, вопросы о подозрительных личностях подождут.

— Натиэль, ты в порядке?

Эльфийка читать призывы к богине перестала и с появлением таинственной магички отпрянула от меня.

— Всё с ней прекрасно. Жива, здорова и в бодром состоянии духа, — перебила Смуглянка открывшую было рот прорицательницу. Ну, и наглость — затыкать наследницу эладарнского престола. — Сам гляди не помри в дороге. Хотя, — волшебница окинула меня оценивающе-придирчивым взглядом, — уж ты-то так просто в могилу не сляжешь.

— Ты хоть скажешь, кто за нами гонится?

— Нет, — самодовольно ухмыльнулась магичка. — Скажу лишь — весьма серьёзные разумные, коих стоит опасаться и королям. Кстати, вон один из них. Бегите, быстро!

Судя по изменившемуся тону, нам следует послушать умного совета. Мало ли, кого нелёгкая принесла. Драться на пределе физических возможностей не люблю.

С пригорка из-за деревьев выходил очень странный тип. Странный прежде всего обычностью внешнего вида. Высокий, широкоплечий, в зимней меховой куртке среднего охотника Пограничья. Щёки и подбородок заросли густой косматой бородой, лицо жёсткое, волевое. Из оружия охотничий нож и топорик на поясе.

И всё-таки, что-то с ним не то. Идёт больно уверенно, в плавных движениях чувствуется классный боец. От него веет силой, однако, аура у него, как у самого обыкновенного жителя империи. Объём айгаты микроскопический, даже меньше, чем у меня, зато жизненной энергии порядочно.

— Уходим, — махнул я наёмникам.

Отступление. Микаэль

Микаэль был рад. Он выследил скрытника, да ещё и опознал его. Почти ускользнувший от искуснейшего следопыта Ночных Охотников достоин уважения.

Мик был счастлив. Его ждал славный бой, ибо противник — тот самый мастер сокрытия — отличный маг и вдобавок воительница с огромнейшим запасом жизненной энергии и мощными артефактами. Он чуял её Силу, пахнущую практиками Клеймённого Дома и отмеченную Лунным Зверем. Клеймённые хороши в бою, их дух крепок и приятен на вкус. Среди них нет трусов.

— Кто бы ты ни был, дальше не пройдёшь, — заявила смуглокожая противница.

Она ошибочно полагала, что ему нужны жалкие смертные, улепётывающие за её спиной, и эльфийская принцесса. Микаэлю плевать на сбегающих, точно крысы с тонущего корабля, людишек. Ему безразличны Видящая и, по выражению Огнеглаза, объект. Позднее он настигнет их, если получит на то приказ. Сейчас ему нужна гордо вскинувшая подбородок молодая женщина, решившая рискнуть и, как ей думается, спасти принцессу.

Ночной Охотник встал напротив противницы. С такой не стоит сдерживаться. От неё исходит угроза, точно от приготовившейся защищать детей тигрицы.

— Уходи, и сохранишь себе жизнь, — плащ опал, открыв стройную фигурку в кожаном жилете поверх тёмной рубахи и узких штанах. На поясном ремне крепились метательные ножи и футляры со снадобьями и эликсирами. Стягивающее шею ожерелье и браслеты на тонких девичьих запястьях фонили в астральном плане, сводя на нет маскировку.

Из рукавов выскочили когти, заточенные до остроты зачарованной бритвы. Микаэль узнал лунное серебро. На клинках светились магические печати и вязь знаков, сплетающихся в заклятья, убийственные для любого смертного. Пожалуй, и бессмертным бы оружие девушки нанесло серьёзные раны. По клубящейся вокруг когтей ауре Микаэль определил целый клубок из парализующего яда и смертоносных чар, не считая особенностей металла, наносящего повреждения духовным сущностям, нежити и нечисти.

— Так и будешь молча пялиться на меня, или уберёшься подобру-поздорову?

«Достойная противница», — с долей восхищения подумал Ночной Охотник.

Поединок — вот где истинный воин способен проявить себя. Не на войне, ибо она безнравственна, и в ней нет места чести, а именно в бою один на один. Мика подчас упрекали за излишнюю, по мнению товарищей, честность в битве. Он никогда не ударит исподтишка, не проведёт обманного манёвра против слабого, дабы увеличить преимущество. Второй боец тайного общества шпионов и убийц не воспринимал упрёки. Он презирал бесчестие.

Храбрость и умение сражаться заслуживают уважения. Микаэль, возможно, не лишил бы жизни стоящую перед ним в нарочито расслабленной позе девушку. Но он никогда не нарушал приказов.

— Ты бы хоть назвался. Мне не нравится убивать безымянных героев.

Микаэль покачал головой. Ей незачем знать его имя. Он безымянен для посторонних, как и все Ночные Охотники.

— Давненько я не дралась с оборотнем. Не повезло тебе сегодня. Сражался бы ночью, был бы сильнее. Впрочем, — противница хитро сощурилась, — ты не из молоденьких волчат, не владеющих трансформой. Волколак, правильно? У тебя специфичная аура. Должна признать, не встречала у смертного такой звериной тяги к жизни и столь внушительного запаса жизненной энергии. Не желаешь ли сказать напоследок, кто послал тебя?

Мик тоже мог бы многое сказать о смуглой девушке. К примеру, что она жрица высокого ранга, живёт не одно столетие и в её жилах течёт кровь не только светлых эльфов. Однако он предпочёл промолчать.

Шумно выдохнув, он расстегнул куртку. Скрываться незачем. Свидетелей будущего поединка нет, а вспышку Силы почувствуют все в Спящем лесу, обладающие малейшим магическим восприятием. Вероятно, пробудится от вековой спячки хозяин леса, да что ему, второму бойцу сильнейшей тройки Ночных Охотников, до какого-то лесного духа?

Он очень давно не сражался с достойным противником. В последние столетия ему попадались слабаки, молящие о пощаде, если им выдавалась такая возможность. Они так надоели…

— Преследование доставило мне удовольствие, — низким голосом произнёс Микаэль. — Я уже позабыл, когда в последний раз терял след. Ты вернула мне сладость погони, женщина, и я награжу тебя быстрой смертью.

Девушка рассмеялась.

— О, я уж подумала, ты немой. А давай я попробую угадать, кто ты? Волколак невероятной магической силы, отслеживающий цель даже под чарами сокрытия. На подобное, знаешь ли, мало кто способен. Я, во всяком случае, знаю лишь одного подходящего, и то из книг, рассказов отца и легенд оборотней. И этот гордый профиль… Точь-в-точь один знаменитый представитель клана Острого Клыка, сошедший со старинных гобеленов. Бессмертный Следопыт Микаэль, я угадала? Ведь тебя так звали волколаки, а, патриарх стаи?

А она многое знает. Неужто судьба сводила их когда-то? Ночной Охотник не помнил девушку. Её аура еле чувствовалась под чарами сокрытия и была ему незнакома.

— Откуда тебе известно обо мне? — Он не любил блефовать, да и не имело это смысла перед той, кто обречён на смерть приказом его командира.

О прошлом Ночного Охотника ведает он сам и Господин, лично отбирающий бойцов в организацию и заботящийся о том, дабы сведения об их участи стёрлись из памяти обывателей. Претенденты погибают для окружающих и возрождаются в новом статусе, проходя Посвящение, наделяющее их новой магической Силой и накрепко связывая с Господином.

Пять сотен лет назад, такой же снежной зимой, как эта, патриарх стаи Серошкурых и предводитель клана Острого Клыка пал в бою с извечными врагами его рода — гноллами. Звероголовые напали на его небольшой отряд, державший оборону на хуторе Остроклыка, и задавили оборотней числом.

Микаэль не любил вспоминать ту ночь. Многие храбрые воины уснули вечным сном в кровавой битве. Гноллы накатывались морем на селение, выслав вперёд колдовские креатуры и одержимых-берсерков. К утру они завалили трупами волколаков, а его, патриарха, чьей мощи оказалось недостаточно для защиты потомков, разрубили на куски. Если бы не огромная жизненная энергия и особый дар, благодаря которому он всё же уничтожил презренных тварей, его жизнь прервалась бы.

Именно тогда, после сражения на пепелище, оставшемся на месте хутора, к самому молодому патриарху за время существования стаи пришёл Господин и предложил новую жизнь — ради будущих поколений и отмщения за павших героев.

— Никто из ныне живущих смертных не выследил бы меня, — прервала девушка затянувшуюся паузу. — Тебя выдала твоя искусность. Отец рассказывал, что только Бессмертный Следопыт способен распознать изменённую ауру, запечатанную в Склепе Лунного Зверя.

Название ничего не говорило Микаэлю. Он помнил каждого преследуемого им, но понятия не имел о названиях применяемых ими чар, откладывая в памяти эффекты и особенности скрытников. Ночной Охотник не сталкивался ни с чем, похожим на колдовство сокрытия смуглой девушки.

— Годные чары, — отметил он, — однако недостаточно, чтобы обмануть мой нюх.

Его способность к обнаружению астральных следов действительно не имеет равных. С ней соперничать могут разве что божественные артефакты, хранящиеся у эльфов и других разумных, осенённых благословением покровителей народов Трёхлунья.

Он атаковал порывисто, словно ураган, вырвавшийся из заточения каменного мешка. Противница ловко уклонилась от растопыренных пальцев с отросшими в мгновение массивными когтями. Бок Микаэля пронзила боль.

Жрица хороша. Успеть контратаковать на такой скорости сумел кроме неё только Игнасс. Что ж, не стоит проявлять неуважение и заставлять ждать противника, сдерживаясь.

Ткань рубахи затрещала под напором растущих мышц Ночного Охотника.

— Охо-хо, Мик, решил развлечься в одиночку? — раздался поблизости ехидный смех.

На толстой ветви сидел, болтая ногами, словно обычный мальчишка, скалящийся Тиамар.

— Игнас просил передать, дабы ты немедля отправлялся за эльфийской принцессой. Скрытника — это вот эта девка, да? — я беру на себя. И проснувшегося старейшего лоа тоже.

— Невежливо прерывать поединок, малыш, — сверкнула янтарными глазами в сторону новоприбывшего клеймёная жрица, на что мелкий вдруг совершенно серьёзно взглянул на неё.

— Разве тебе давали слово? — процедил Тиамар.

Девушку швырнуло, с хрустом впечатав в ствол дерева. От удара ей, должно быть, переломало кости. Из ушей и ноздрей брызнула кровь, тонкая струйка потекла из уголка губ. Она нелепо повела ногами и затихла, распластавшись под дубом.

И всё? Лучший боец, с коим ему посчастливилось схлестнуться за последние полвека, столь просто побеждена каким-то ублюдком?

Иглозубый мальчишка продолжал весело болтать ногами, будто чары высшего порядка, проломившие с поразительной лёгкостью воздвигнутый оберегом барьер эльфийки, не отняли у него ни капли айгаты. Он с момента знакомства раздражал Микаэля, теперь же ненависть к нему сжигала грудь волколака. Насмешник посмел отнять его противника! За подобное большинство обитателей Лантара рассталось бы с жизнью и посмертием.

— Ты, — зарычал оборотень, шагнув к Тиамару.

— Ну, я, — подался вперёд, спрыгнув с дерева, мальчишка. Оскал его стал ещё шире. — Да, увёл из-под носа лакомую добычу. Что с того? Хочешь подраться? Давай, в любое время. Выполним задание и скрестим мечи по выражению людишек. Один на один, как тебе нравится. Ха! Да я специально в подарок не буду добивать эту девку. Потом сам её убьёшь. А сейчас выполняй приказ, лохматый.

У Тиамара не будет вскоре ни желания, ни возможности убить девушку. Лесной владыка проснулся и требовал пищи. Его воля разбудила деревья и погнала на охоту за айгатой и жизненной энергией.

Ветви зашевелились, потянулись к мелкому зубоскалу щупальцами растительного чудовища, точно выведенного в магических лабораториях тёмных эльфов, и тут же рассыпались крошевом. С приклеенной к губам ухмылкой Тиам отвернулся от оборотня и лежащей противницы. Он не боялся атаки в спину, что ещё больше злило Микаэля. Тем не менее, волколак отступил, пообещав в однажды свернуть шею насмешливому гадёнышу.

Приказ есть приказ. Мик никогда не нарушал приказаний Игнаса и Господина.

Глава 11. Теневик

Что ещё за явление? К нам, ломая ветки кустов и деревьев, пробивалась четвёрка лесных духов. Почуяли лёгкую добычу, пакостники, и решили скопом навалиться? Дильдрен, чернокнижник доморощенный, чего ты так побледнел-то? Контроль над ними потерял?

— Скорее бежим, — взвизгнул он, тем самым подтвердив мою догадку о неуправляемости бывших слуг.

— Эй, Диль, они же твои знакомые. Останься, поговори с ними, — нагнал я плешивого.

— Они меня не слушаются, — задыхаясь, на бегу бросил недошаман. — Обезумели!

Оно и понятно при таком-то хаосе, творящемся в лесу. Я бы и пробуждению истинного лесного владыки не удивился. Эхо магической битвы, начатой в лагере наёмников, разносится по чащобам и полям, перемешивая энергетические потоки астрала до неузнаваемости. Установленная между Дильдреном и лоа связь нарушена из-за этого шторма, и подчиняться духи не будут никому, кроме непосредственно хозяина. А значит, они нападут на всякое живое существо, которое сочтут слабее себя.

Час от часу не легче. Бесконтрольные лоа с удовольствием сожрут колдуна и не поперхнутся. Кстати, Диля они скушают в первую очередь, ибо из нас троих колдующих у него в данный момент наибольший энергетический запас. Он благословениями не раскидывался и заклятий не творил.

— Подчинение завязано на частице воли лесного владыки? — на бегу спросил я.

— Да, — выдохнул колдун, прибавив скорости.

Ух ты, и не подозревал, какой спринтер Дильдрен. На чемпионате мира бы выступил вполне прилично и для профи.

Ситуация складывается хуже не придумаешь. Как я и полагал, чернокнижник овладел частицей истинного хозяина Спящего леса и посредством неё управлял лешими. Непослушание ему означает одно — воля старейшего лоа противоположна воле колдуна. То есть, дух просыпается и обретает сознание, отчего распоряжения человечка игнорируются. Ослабленная воля почивающего владыки — рычаг, коим умело пользовался Диль. Её, по сути, почти не было, оттого смертный распоряжался чащобами и лешими по своему усмотрению. Нынче воля слабого подавляется волей сильного. Всё в традициях взаимоотношений между духами.

А поскольку старина Дильдрен связан с хозяином — без привязки он не присосался бы к силе лесного хозяина, — то существует вероятность порабощения духа колдуна. Иными словами, станет штатный чароплёт наёмников миньоном. Не по зубам ему птичка попалась, м-да.

Вот так всегда. Кто-то заварил кашу, а мне устранять последствия. Лоа перебьют разбойников. Лишившись тел, духи не обязательно отступят. Они примутся за добычу, будучи бестелесными, то есть начнут бить астрально, уничтожая ауру людей. Кто им отпор даст, если не я? У Диля нет снаряжения для борьбы с лоа, иначе не улепётывал бы, сверкая пятками.

Принять бой плечом к плечу с наёмниками? Потерь не избежать. С развоплощёнными духами драться хлопотно. Сложность в поимке. Как летающую дрянь, норовящую спрятаться в предмете и передвигаться сквозь физические препятствия, выловить? И частичной материализации никто не отменял. Прежде, чем я со всеми разберусь, без того потрёпанных ребят, которых более-менее здоровые на закорках тащат, ранят или прикончат. Делов-то — вгрызться в ауру разумного и выпивать жизненную энергию, подправляя собственное духовное здоровье. Промедлив, в итоге получим мёртвых бойцов и нажравшегося старшего лоа. Наёмникам оно надо, близких и товарищей терять? К тому же, Натиэль, не оправившаяся полностью от астрального удара демонической сущности, может пострадать.

Какие у меня шансы на победу? Сражаясь в одиночку, завалю всех. Взбешённые лешие не заметят теневой ловушки. Попавшись в неё, ослабнут, а подпитки в лице наёмного отряда, в частности, женщин, детей и тяжелораненых, поблизости не будет. Играть придётся по моим правилам. За время нашей «игры» независимо от того, кто выживет, наёмники и эльфийка убегут на порядочное расстояние.

Отыграю партию с лесовичками-телекинетиками, и длительный откат обеспечен. Учитывая нынешнее состояние, спать я буду долго и мучительно. А дальше зависит от исхода сражения Смуглянки с охотником. Победит она — хорошо, поживу ещё. Победит он… есть варианты.

В одном я уверен — загадочная магичка с замашками бойца экстра класса нам не враг, что бы она раньше ни говорила. Конечно, неизвестно, кто она и чего добивается, но наша смерть ей невыгодна.

— Как тебя зовут? — спросил я у трусящего впереди бородача с ножами на поясе и раненым парнем на плече.

— Берком кличут, — не сбавляя ходу, ответил наёмник.

— Ты главным стал после смерти Дивы?

— Нету у нас главного покамест. Выберемся из леса и решим или разойдёмся. Меньше половины банды осталось, шутка ли. Нас герцогские псы здорово покоцали, потом эта гадость приключилась. Маловато нас для вольного отряда.

— Берк, за нами гонятся. Я тут ловушку поставлю и вас догоню. Отведите девушку в Ласпаран. Отплачу.

— Ты уже отплатил. Нас бы те черти без тебя схарчили. Не волнуйся ни о чём, доставим подругу в лучшем виде.

— Обманешь — из-под земли найду. Головой отвечаешь.

— Да понятно. Что я, не видал тебя в бою? Уж поверь, кого-кого, а Арвака я бы не обманул, чем хошь поклянусь. Колдуна дурить последнее дело. Понадоблюсь, ищи в Марадро. Держи, — бородач подбросил мне арбалет Дивы и коробок с болтами. — Поди, с энтой штуковиной драться полегче. Заколдованное.

— Условились. Удачи вам, — подхватив оружие, я завернул за дерево и пропустил шедших за мной наёмников с детьми на руках.

Наташка, блин, чего остановилась? Без тебя справлюсь.

— Сандэр, ты не полностью исцелился после боя. Раны вот-вот откроются. Позволь остаться с тобой.

— Благодарю, Натиэль, это лишнее. Ты нужнее в отряде. Там множество людей нуждаются в твоей помощи как целительницы. Мне не поможешь, а наоборот, помешаешь. Беспокоясь о тебе, я могу подставиться под удар, — я будто бы невзначай провёл пальцами по не до конца затянувшимся бороздам от когтей демона на боку. — Прошу, уходи. Ласпаран близко. Позднее я туда наведаюсь. Может быть, мы и встретимся снова.

— Мы обязательно встретимся, — эй, что такое? Соберись, ты же принцесса. Наследнице эладарнской короны не пристало плакать, да ещё и по какому-то человеку.

— Беги, скорее. Не время лить слёзы, — я дотронулся ладонью до нежного личика, забрав скатившуюся по девичьей щеке каплю. — До встречи, Натиэль.

Девушка прильнула к моей руке, подняла на меня заплаканные светлые глаза и нехотя отступила.

— Благослови тебя Матерь Жизни, — произнесла она, сотворив магический жест.

По руке понёсся поток живительной энергии, восстанавливающей мой побитый организм. Мышцы наливались силой, раны заживали, рёбра срастались.

— Спасибо, — одними губами прошептал я вслед удаляющейся невесомым ветерком эльфийке.

Пора начинать игру. Я проверил арбалет. Магазинный, с тугой тетивой из проволоки, небось, зачарованной. Добрая вещица, дварфами сделана. Вставляем короб вот сюда, заряжаем. Вроде правильно. Прицеливаюсь, стреляю.

С тихим щелчком болт покинул ложе и прошил дерево примерно в три обхвата, сбив на пути ветки. Ух, с таким бы в аранье поохотиться.

Я послал волну сырой айгаты в астрал, заглушив присутствие истощившей себя эльфийки и Дильдрена с наёмниками. Теперь я для лоа, точно маяк в ночи для кораблей. Ну, или лампа для мотыльков. Все меня учуяли и стремятся ко мне.

Вокруг растеклось кольцо теней. Оно расширилось, слившись с тенями от растений, и побледнело. На заклятье я угрохал прорву духовной энергии, на девять десятых опустошив запас. Остатка достаточно для нескольких минут боя, потом транс станет пожирать жизненную энергию.

Лес оживал. В растения вливалась айгата, пробуждая от зимнего сна. Потоки энергий скручивались и расплетались, меняли направление, создавая водовороты и смерчи. В такой неразберихе и местоположение леших не определить. Я чувствую — они приближаются, и это уже не худощавые дистрофики, а упитанные духи. Хозяин закачал в них айгаты через край.

Что делать? Чащи превращаются в сплошную ловушку, на любом участке подстерегает опасность. Старейший лоа спросонку злой и дурной, с ним не договоришься, наобещав жертвоприношений. Он с голодухи накинется на всякого, очутившегося поблизости, и слопает с потрохами. А поскольку живности в лесу кот наплакал, он не удовлетворится поглощёнными разумными и двинет на окрестные поля и деревни. То-то крестьянам и их владетелям весело будет. Познакомятся с ходячими деревьями из детских страшилок.

Впрочем, древесных великанов переводить на пеший ход энергетически затратно. Наверняка хозяин чащоб здешних обойдётся ураганным ростом трав и кустарников. Потом же растения и поглотит, забрав жизненную энергию.

Вариантов спасения от старейшего лоа мало. Бороться с хозяином леса смог бы, вероятно, архимаг или группа собаку съевших на войне с троллями магистров боевой магии. Лесной владыка равен малому божеству, и айгаты у него немерено. В лесу он практически не тратит энергию, ибо она ему возвращается. Истощить его не удастся. Ну, нету у нас ни артефактов довольно мощных, ни заклятий. Чем бить его? Тенями? Они до-о-олго будут подтачивать ауру лоа, пока он не узнает об их подрывной деятельности и не поглотит диверсантов.

Правда, для борьбы с конкретными духами шаманы пользуют особое оружие. К примеру, огненные панически боятся воды, а воздушные — огня. Лешие, между прочим, пламя недолюбливают и предпочитают не связываться с разумными у костра. Чем жарче, тем лесные лоа миролюбивее.

Хм, а вариант с факелами, возможно, сработает. Авось, старейший не тронет разумных с огоньком, опасаясь спалить лес. Против огня-то владыка бессилен.

Решено. Догоню наёмников с Натиэль и сообщу им прекрасную новость. Надеюсь, костёр разведём и, взяв по головне, в темпе ринемся прочь из проклятого места.

Из-за деревьев вылетели четыре вихреобразных скопления лесного мусора. Приветствую, граждане лешие. Подходите, не бойтесь. Ватага вступила в серое кольцо теневой ловушки и ринулась ко мне. Отлично, работаем.

Ох, и хреново же на снегу посреди дремучего леса. Холодрыга, зуб на зуб не попадает. В каждой клеточке угнездилась тупая боль, в голове стучащие без перерыва молотобойцы.

Если у вас ничего не болит, вы мертвы. Мне смерть в таком случае не угрожает.

Я с трудом разлепил частично слипшиеся от крови веки. Нормально, жить буду. Боевой транс просто начал поглощать жизненную энергию, преобразуя в духовную и поддерживая меня в сознании.

Ауру мою здорово помяли астральными ударами. Оказывается, лешие умеют в единое целое собираться, точно мусорный трансформер, и так усиливать себя. Спасибо арбалету покойной Дивы, благодаря ему расстрелял физическую оболочку и эенергетические центры воплощений.

Блин, еле выжил. Зато к запечатанным духам присоединились сокамерники.

Насчёт здоровья — жить буду, и ладно. Глубоких ран нет, могу двигаться и, что немаловажно, драться. Благо, бой был скоротечным. Как только лешие пересекли черту теневой ловушки и застопорились в недоумении, прислушиваясь к собственным ощущениям, я разрядил в них болты из магазина. Ну, а потом боевая акробатика в моём исполнении, трансформации духов и поимка несогласных со мной сущностей.

Блин, когда мне предоставится отпуск от передряг? Месяц-другой уделю на саморазвитие в плане контроля пойманных лоа. А ещё непременно создам теневого стража. Есть такое колдунство у теневиков полезное, эдакий телохранитель колдуна, снабжающий его ко всему прочему айгатой. Типа аккумулятор, решающий проблему нехватки энергии.

Арбалет на плечо, озираюсь.

Та-ак, где здесь выход? Растения обступили мою полянку плотной стеной и выглядят до жути подозрительно. Шевелятся без ветра, скрипят, ветки ко мне тянут. Повсюду голод чувствуется, чистый, всепоглощающий. Я, и то поддался ему, — засосало под ложечкой, причём к блюдам, от которых раньше слюнки потекли бы, я почему-то равнодушен. Голод внутренний, требующий непойми чего.

От лесных духов только аппетит разыгрывается. Светлые духи, обитающие вблизи эльфийских святилищ, куда питательнее и вкуснее.

Что за?! Похоже, постоянный риск сказывается на психике не лучшим образом. Снова будто бы чужая мысль всплыла.

Фиг с ними, странными мыслями. Потом подумаю, откуда они берутся.

Коротко разбежавшись, я подпрыгнул на пару метров над землёй и, зацепившись за ветвь, подтянулся одной рукой. Оружие не брошу, у меня на него планы. В магазине пусто, последний болт в ложе зафиксирован.

Прыжок, ещё прыжок, и поляна, где я принял бой с лешими, позади. Шевелящийся кустарник тоже. В просвете меж деревьев впереди солнце, кусочек поля и цепью бегущие наёмники виднеются. Недалеко ушли, к сожалению.

Ветвь подо мной изогнулась, точно пытаясь стряхнуть меня, и пришлось срочно перескакивать на соседнюю, а оттуда, как бы этого ни хотелось, падать вниз. Сгруппировавшись, я приземлился в сугроб, чем смягчил последствия неудачного прыжка.

Стоп, волколак какого тут делает? Ломая всполошенную растительность, из зарослей колючего кустарника в нескольких метрах от меня выкатился косматый представитель оборотничьего племени. О, знакомые лохмотья. Тот самый охотник, шедший к лагерю. Смуглянка с ним, верно, не пришла к консенсусу, и он продолжил увлекательное путешествие по лесу. На меня ему чихать. Ишь, зыркнул и дальше побежал, принюхиваясь ежеминутно. Догадываюсь, кого он ищет.

— Эй, уважаемый, куда спешишь? — Тень послушно скользнула к остановившемуся, чтобы взять след, перевёртышу.

Выследить кого-либо в творящемся хаосе энергий и запахов практически нереально, однако, косматый старается. Отпечатков на снегу уйма, преимущественно от медлительно движущихся кустов.

Волколак ловко отскочил, избежав соприкосновения с теневым духом. Ну, каков барбос, а? Не приостановился, не поинтересовался, кто ему мешает. Рванул, и дело с концом.

Не недооценивай меня, щенок!

Внутри заклокотала ярость, выстрелившая снопом игл-теней в удаляющегося оборотня. На сей раз он не увернулся. Мои посланники вонзились в его бледную тень на снегу и растворились в ней, заставив косматого на миг застыть.

Теневые узы — так, по-моему, величают в цивилизованных странах это заклятье. Оно значительно проще теневого паразита, обычно применяемого мною для обезвреживания колдунов. Духи перекрывают определённые энергетические потоки в теле и парализуют разумного.

Удобная штука арбалет. Почти не целясь, нажимаю на спусковой крючок. В шуме леса щелчка не слышно.

Волколака отбросило метров на пять и шмякнуло о ствол молодого деревца. Дерево переломилось, а косматая туша влетела в сугроб. Живой ли? Вряд ли болт, пусть и зачарованный, на тот свет спровадит оборотня. Не серебряный же. Вот ранить да, сможет, и весьма болезненно.

Откладываю арбалет и выбираюсь из сугроба, вооружившись ритуальным ножом. Против волколака простая сталь бесполезна, зато костяное творение колдунов поразит и плоть, и энергетическое тело. Жаль, оборотни живучие — и колдовским ножиком не убить. Ну да расчёт не на костяшку.

Может, договориться? Ведь если использую теневую ловушку, рискую сгинуть в людоедском лесочке. Для ловушки айгаты необходимо очень много, целый запас среднего шамана. За счёт чисто духовной энергии я бы её не сотворил, но жизненной у меня на два-три порядка больше, чем айгаты, то есть вполне приличный для колдуна запас в переводе на духовную.

Хоть бы провести ритуал правильно. Колдовство высочайшего порядка, практически вершина искусства теневиков.

— Уважаемый, ты там живой? — крикнул я, прочерчивая окровавленным лезвием по снегу кольцо вокруг сугроба с волколаком.

Тихо-то как стало. Лес чуть шевелился, утратив к нам интерес. Переключился на другую добычу, видимо. Крепкий орешек владыке попался, раз вынужден концентрировать силы.

С минуту мой визави не отвечал и вообще не подавал признаков жизни. Времени мне хватило на начертание основания фигуры призыва. Теневая ловушка, по сути, жертвенник, куда призываются духи из иного измерения. Кровь теневика для них маячок, знак — окошко. На алую влагу не скуплюсь. Чем её больше прольётся, тем легче контроль над призывом.

Колдовской круг начертан, теперь аккуратно вывожу линии. Вот так… последние штрихи, и фигура завершена. Уф, крови-то уходит сколько, аж дурно становится. С каждой каплей жизненной энергии убавляется, приближая меня к состоянию овоща. Около половины магов, прибегнувших к замещению — именно так называется преобразование в айгату — впали в кому и не очнулись. Треть концы отдали.

Надеюсь, со мной такого не произойдёт. Я же не всё потрачу, оставлю немного для жизни. Наверное. Если получится. Хочется Лильку взрослой увидеть, с Гвардом запретное колдовство обсудить, с Алисией пообщаться и к Наташке сходить в гости.

Из сугроба медленно поднялся мой противник. Удивляюсь, почему он на меня не напал раньше. Строго следует указаниям свыше? Или я ему тупо безразличен, ибо, по его мнению, никакой угрозы не представляю?

— Уважаемый, по-хорошему прошу — убирайся отсюда и не лезь к эльфийке, — попробовал я вступить в переговоры.

М-да, плохой из меня переговорщик. Да и оборотень неразговорчивый и угрюмый попался, с ним компромиссное решение не выработаешь. Тут язык ультиматумов нужен.

Очухавшийся волколак на долю секунды превратился в размытое пятно. Когтистые пальцы с хрустом сдавили горло. Оторвались от наста мои ступни.

Ох, и длинная ручища у оборотня. До его корпуса и ногой не дотянешься.

— Зачем ты препятствуешь мне? — прорычал косматый. На лбу у него запеклась кровь возле бугрящегося свежего шрама. — Я не хотел причинять тебе вреда.

Переговоры успешно стартовали, блин.

— Ты хочешь навредить Натиэль. Этого достаточно, — выдавил я.

— Не стоит защищать её. Кто она тебе? Сестра, жена, невеста? Её замыслы неведомы.

— Не могу допустить убийства беззащитной девушки.

Короткий замах снизу вверх, и костяной клинок ткнулся в толстую кожу предплечья перевёртыша. Глубже не вонзился, перехваченный свободной волколачьей ручищей. Захрустело выворачиваемое запястье, угодившее вместе с ножом в громадную ладонь оборотня.

— Не смей нападать на меня, — ух ты, какие мы вспыльчивые. Ишь, глазки полыхнули.

Не чувствуя боли из-за транса, слышу треск ломаемых костей и отстранённо фиксирую телесное повреждение внутренним восприятием.

— Не стой у меня на пути! — рыкнул оборотень.

Броском он едва не сломал мне шею. Короткий полёт закончился тем, что я смял кустарник и влип в дерево. Рёбра с правой стороны затрещали от удара, рот наполнился солёной влагой. Тьху, обломки костей пробили лёгкое. По счастливой случайности хребет уцелел. Твою же, почему мне вечно не везёт с волколаками?

Переговоры отменяются, в действие приходит план «Б». Он тебе не понравится, косматый, да и мне тоже. Кому охота погибать?

— Попробуешь напасть — сломаю ноги, — убедительно предупредил перевёртыш и, отвернувшись, принюхался.

Неужто ты считаешь, я позволю тебе уйти настолько просто за Наташкой? Блин, призывная фигура не завершена, иначе тобой бы уже обедали теневые духи.

— Слушай, ты, отрыжка шелудивой псины! — Я не спеша встал и поплёлся к колдовскому кругу, роняя капли крови на снег и размазывая их подволакиваемой ногой. — Повернись ко мне, когда я с тобой говорю! Я, Кан-Джай, бросаю тебе вызов!

Волколак удостоил меня долгим скептическим взглядом. Мол, ну-ну, калека, из тебя, боец, как из олифанта балерина. Конечно, выгляжу я нынче не ахти. Шатаюсь, выписывая на снегу кривые, словно пьяный матрос, не могу выпрямиться и гордо вскинуть подбородок, еле иду. Зато у меня есть план и почти законченная призывная фигура.

— Давай, трусливая шавка! Сломай меня, как обещал!

Потерявший ко мне интерес оборотень двинулся по следу Натиэль, показав спину. Зря он так. Нельзя недооценивать даже издыхающего врага.

За волколаком метнулось теневое щупальце из моей тени. Он вспыльчивый, атаки такой мошки, как я, раздражают его и злят. Он обязан отреагировать жёстко, дал слово же мне ноги сломать. Бойцы его статуса, а он значительно сильнее убитого мною оборотня в Веспаркасте, угрозы выполняют.

Ох, и скорость у перевёртыша. Он гораздо быстрее меня на втором уровне боевого транса. Я не успеваю среагировать и сгибаюсь пополам от ощутимого тычка под дых, а коленная чашечка моя дробится на десятки кусочков. Сразу же кость ниже колена крошится, не выдержав удара лапы, и я валюсь в метре от противника.

Ты труп, косматый. Думаешь, я от слабости выписывал кривые и зигзаги, орошая снежок кровью? Колдовской круг завершён.

— Угул-джас, мароган этрок сач, — сиплю я формулу обращения к миру теней, активирующую призывную фигуру.

Под нами расплылось чернильное пятно, мгновенно заполнившее призывную фигуру. Почуявший опасность оборотень дёрнулся, точно приклеенный, и вспорол когтями снег под собой в попытке освободиться. Чернота ползла по его щиколоткам, голеням, бёдрам, засасывая в отворившийся портал. Теневые духи, явившиеся на жертвоприношение, живьём поглощали жертвенное мясо, затягивая в омут иного измерения.

Думаешь, я хотел порезать тебя ритуальным ножом, косматый, когда ты меня за горло ухватил? Я ставил метку на твою ауру. Крошечную, малозаметную метку. Ты и не понял, самоуверенный наш. Счёл меня безобидным человечишкой. Естественно, куда мне до уберкрутого оборотня с его силой и скоростью. К тому же, твой запас айгаты по величине не уступает лилькиному, у меня по сравнению с твоим так, искорка от костра. Раньше ты скрывал свою мощь, а Смуглянка, верно, заставила тебя раскрыться, показав настоящий объём духовной энергии.

Ты не поймаешь Наташку. Её благополучно, хочется надеяться, доведут до Ласпарана. А мне назначена встреча на Багровой реке с теми, кто так давно дожидается на том берегу, выкрикивая моё имя.

Отступление. Микаэль

Он не мог поверить в происходящее. Какой-то человек сумел поймать его в ловушку! Неслыханно! И он попался, словно молочный щенок, на хитрую уловку. Узнай о его проколе Тиамар, осмеивать будет до скончания века.

Ничего, капкан не удержит бойца из Первой тройки.

Микаэль поймал окутывающих ноги теневых духов и сделал рывок, не медля ни мгновения, но ступни намертво приклеились к чернеющему провалу в измерение теней. Он погрузился глубже, по щиколоткам шёлковыми лентами заскользили другие духи, населяющие мир, в который засасывало волколака.

Собрав на кончиках когтей айгату, Ночной Охотник резанул вокруг себя по той субстанции, что совсем недавно была снегом, и с удовлетворением отметил гибель врагов. Они отнюдь не бессмертны и относительно слабы.

Повторная попытка избавиться от стискивающих его теней и выскочить из портала увенчалась провалом. Их слишком много. На смену запечатанным и уничтоженным, извиваясь, ползут новые полчища. Оборотень может разить когтями вечность — противников не станет меньше. Они суть частицы тьмы, заполняющей иное измерение. Какой смысл муравью кусать плоть муравьеда, скатываясь по глотке в желудок?

Впервые за многие столетия Микаэль ощутил смертельную опасность. Сверхбыстрое восстановление, свойственное оборотням и развитое до предела благодаря духовным практикам и особенностям его магического направления, дарило ложное чувство неуязвимости. Зачем забивать голову изучением защитных барьеров, если любая рана затянется за удар сердца? С неиссякаемой жизненной энергией и стальной волей ему не грозит смерть ни от астрального, ни от физического оружия.

Он ошибался.

Микаэля поглощали. Плоть и ауру разъедали теневые духи, прогрызающие вход в духовное тело. Они копошатся в волколаке, точно скопище червей-паразитов, подтачивают айгату. Если ничего не изменить, то они затянут его в недра принадлежащего им измерения, откуда нет выхода, и сожрут полностью. Его дух станет пищей, так и не обретя подлинной свободы. Либо же оборотня обрекут на скитания в Вековечной Тьме — это же она выглядывает из призывного портала чёрным оком, порождая мириады теней.

В сердце Ночного Охотника разгоралась первобытная ярость, переданная поколениями предков. Он умрёт вот так просто от рук посредственного колдуна-теневика? Он, бывший предводитель клана оборотней, один из сильнейших в организации бойцов, чьё имя боялись произносить ночью ублюдки гноллы и кому поручаются сложнейшие задания? Он, убивавший архимагов и пленявший старейших духов, равных младшим богам, падёт от коварства ничтожного людского шамана? Такого не будет!

Клыки Микаэля познают вкус вражеской крови. Враг должен погибнуть. Человек бросил вызов, и он, Бессмертный Следопыт из рода Острого Клыка, принимает его.

Наложенные Господином печати, сдерживавшие гнев и сковывавшие волю в узде, не позволяя нарушать приказы, трескались и рассыпались под жаром ярости. Противник бесчестен, противник лжив и не достоин снисхождения. Он убил ученика Микаэля в Веспаркасте. Мучительная смерть — удел низкого шамана, и Ночной Охотник приведёт приговор в исполнение.

Господин не давал приказа охранять человека и не запрещал убивать его. Следить, устранять мешающие слежке элементы — таково приказание Микаэлю, озвученное Игнасом.

Хотя… Когда жизнь висит на волоске, а сеющий скверну враг торжествует, любые приказы, противоречащие победе над ним, теряют смысл.

Крушить! Убивать! Такова природа оборотня, что бы ни разглагольствовали о ней высоколобые умники. Она дарована дикими предками, дабы выжить в круговороте жизни.

Микаэль издал полувой-полурёв, принимая вызов теневика, и высвободил айгату, накопленную за столетия. Теневые духи жаждут пожрать его? Он даст им наесться вдоволь перед смертью.

Энергия — и Ночного Охотника, и пойманных духовных сущностей из Хранилища — вырвалась наружу сметающей всё волной. Тьма рассеялась до краёв призывной фигуры, но и там не нашла укрытия. Смешанная со снегом и землёй, она взмыла в воздух и обратилась в ничто.

***

Меня вышвырнуло ударной волной за пределы колдовской фигуры. Я ничего не видел и не слышал — взрыв ослепил ярчайшей вспышкой и оглушил грохотом. Сырая духовная энергия разнеслась по лесу с резким порывом воздуха.

Твою же дивизию. Да волколак мало чем уступает жабьему богу. Стальная воля его, пропитывающая айгату, парализовывала. Столкнись перевёртыш с демонами под алым барьером, не ручаюсь, что победила бы иномировая сущность.

Обалдеть. Думал, сражаюсь с оборотнем, а похоже, изловил в ловушку зверобога. Кто он вообще такой?

Зрение медленно возвращается ко мне. Из белизны проступают очертания деревьев и рельефа. Взрывом разворотило колдовскую фигуру, закрыв портал в теневое измерение и образовав на её месте внушительных размеров воронку. Правильное решение принял волколак. Теневых духов разметало, разорвало в клочья, очистив перевёртыша и предоставив ему шанс выскочить из портала. Большая часть энергии бабахнула в ином измерении, под ногами волколака. В наше ударили остатки, потому я жив. Интересно, перевёртыша не подорвало?

А, нет, вон он из центра кратера ползёт, активно работая локтями.

Блин, и шевельнуться не могу. Энергетических токов не ощущается из-за лавины энергии, хлынувшей на меня и перегрузившей восприятие. Своеобразное оглушение, так сказать. В груди побаливать начинает — верный признак скорого завершения боевого транса.

Оборотень на вид похуже меня, да ему как с гуся вода. Восстановится, гад. Он будто в кислоте побывал — кожи нет, мышцы частично съедены, кости торчат.

Мыслю, вдыхаю насыщенный гарью воздух. Что-то где-то горит. Над лесом темнеют косые столбы дыма. Подпалили пятки лесному владыке. Кто ж догадался? Дым со стороны лагеря. Хм, кто-то забыл утюг выключить?

Ну, хоть одна радость — старейший лоа до меня не доберётся, ибо кое-кто добрался до него. Понемногу возвращающееся чувство энергии сигнализирует об отсутствии оной в поломанных ударной волной деревьях и кустах. Айгата лесного владыки исчезла из растений.

Неизвестному удалось уложить на лопатки повелителя леса? Да ну, не верю. Впрочем, типы нынче собрались здесь очень уж сильномогучие. Зверобог-оборотень чего стоит, не говоря уж о призвавших божество-жабу колдунах.

Рычащее нечто, минуту назад бывшее волколаком, уверенно ползло ко мне. Оборотнем его язык не поворачивается назвать в нынешнем состоянии. Он сейчас напоминает груду мяса на бойне, непонятно отчего обретшую способность передвигаться и издавать звуки. За тушей волочатся ошмётки задних лап — окровавленное месиво из плоти и осколков костей. Глаза вытекли, вместо ушей дырки в черепе. Покалеченный волколак, верно, ориентируется исключительно по запаху. Им движут звериная жажда жизни и желание разорвать глотку врагу.

И ведь выздоровеет гад такой. Отлежится маленько, подождёт, пока шкура отрастёт и раны затянутся, и почапает по своим волколачьим делам. Выслеживать Наташку пойдёт.

Как мне тебя добить, сволочь бессмертная? Мне ведь тоже надо и выжить, и девчонок обезопасить, и домой сгонять, Водяных Крыс навестить. Умирать мне рановато, а вот тебе давно пора.

Натиэль, Алисия, Лилька, Гвард… я защищу вас, чего бы мне это ни стоило.

И убью всех, кто встанет на моём пути.

Боль выгнула меня дугой, ломая уцелевшие чудом кости и растягивая сведённые судорогой мышцы. Нервные окончания восстанавливались. Организм меняется, принимая более эффективную для рукопашного боя форму.

Изнутри, клокоча неизбывной яростью и голодом, рвутся с цепи чудовищные духи — моровики, лешие. За ними возвышается смутная тень, словно псарь, выведший гончих на охоту. Не Бал-Ар, не ведьма, — кто-то, чья воля превосходит воли пойманных старших лоа, вместе взятые.

Я разорву тебя на кусочки, волколак. Выпью силу из твоего сердца, как сок из плода, и не оставлю ни капли. Как бы ты ни кромсал меня, я выживу и поглощу тебя.

Оборотень размахнулся. Чёрные когти взрезали пространство и вдруг замерли в сантиметрах от меня. В горле перевёртыша захрипело, забулькало, из пасти брызнула кровь и полилась ручьём по широченной бочкообразной груди, из которой выскочил серебрёный металл.

Волчья башка с застывшим выражением морды опрокинулась, отворив кровавый фонтан из обрубка шеи. Алые тяжёлые капли оросили моё лицо солёным дождём.

За повалившимся в красную лужу туловищем стояла необычно серьёзная Смуглянка.

— Сказала же — бегите, не оглядываясь. Зачем остался? — Она наклонилась надо мной, отведя руку с металлическими когтями для удара. Ясно, почему. Я выгляжу немногим лучше оборотня.

Проклятье, еле удерживаю духов. Это пасмурно так, или сумерки наступают исключительно для меня?

— Ты понимаешь, что с тобой случится, Сандэр Валирио? — глядя мне в глаза, спросила девушка. — Какие последствия вызовет происходящее?

Приблизительно. Духи завладеют моим телом, я стану одержимым. Такое было в Веспаркасте, только тогда во мне сидели младший лоа и пещерник. Тогда я загнал выдохшихся в бою духов самостоятельно. Нынче противоположная ситуация. С моровиками и лешими совладать трудно, мягко говоря. В результате одержимый в поисках пищи начнёт разорять селения, и его, то есть меня, убьют боевые маги. Ну, или как вариант — умру от оружия Смуглянки.

Позади неё показалась линия странных типов в дорожных плащах. На головах капюшоны, руки пусты. Братство клонов прямо.

— Твоё тело меняется, Сандэр. Я приму решение за тебя, — девушка извлекла из-за пояса ритуальный кинжал из тёмного серебра. Лезвие посредине покрывала вязь магических знаков. — Благодарю за Натиэль.

Удар. От проникшего в грудную клетку клинка растекается холод, замораживающий внутренности и энергетические потоки. Уходят, порыкивая, злобные духи. Они растворяются в дымке, становясь нечёткими тенями.

Я вижу заплаканные лица Лильки и Алисии, строгий лик Гварда. Мне жаль расстраивать их.

Образы гаснут. Мир для меня меркнет…

Интерлюдия третья

Лиля проснулась внезапно, скомкав промокшую от пота простыню. В который раз за неделю, прошедшую со дня прибытия в Гарид, ей приснился кошмар. Он повторялся из ночи в ночь, заставляя иногда вскрикивать от страха.

Брат… он словно боролся с чёрной склизкой массой, охватывающей его ноги и торс, подбирающейся к горлу, дабы завершить поглощение. Очень страшная и мерзкая темнота окружала его, холодная, точно настуженный лёд. Место, где пребывал Саша, тёмное и тесное, и со всех сторон текут потоки этой вязкой субстанции, напоминающие гигантских змей.

Он боролся отчаянно, рассекая склизкое подобие плоти ритуальным костяным ножом, не раз виденным у Гварда Зверолова. Лицо его искажалось от гнева, кровь из крошечных ран смешивалась со слизью из продырявленного чёрного монстра. Но тварь неспешно продвигалась вверх по его телу, сдавливая в смертельных объятиях.

— Братик, — всхлипнула девушка.

На звук проснулась соседка по комнате. Она заворочалась на кровати и, заметив сидящую Лилю, приподнялась на локте.

— Опять? — вопросила привыкшая к ночным пробуждениям однокурсницы Марта, нехотя слезая с постели.

— Тот же сон, — поспешила утереть предательские слёзы Лиля. — Я, наверное, сбегу отсюда, Март.

— Э, чего удумала? — взбудоражилась соседка и подсела к подруге. — И куда пойдёшь? К троллям? Так они не знают ничего. Брат же, по твоим словам, ещё на имперском Пограничье должен быть.

— Не знаю… В Веспаркаст тогда. Там у нас знакомый, друг нашего учителя, дознаватель в форте. Он обязан знать.

— Не дури, Лилианка, — Марта приобняла соседку за плечи. — Тебя устроили на подготовительные курсы, начинающиеся со следующей седмицы, обеспечили жильём, а ты вот так бросишь всё и сбежишь. Нельзя. Деньги твой братец копил полгода, чтоб оплатить обучение, и они сгорят. Похвалит тебя брат за такой поступок?

— Да мне пофиг, — сжала кулаки Лиля. — Я его хочу увидеть! Узнать, почему весточку не шлёт! Убедиться, что с ним… порядок.

— Вредная ты, — покачала головой соседка. — Бедный парень горбатился, жизнью рисковал ради обеспечения тебя человеческим образованием, а ты — пофиг. Переживаешь очень, и дурные мысли появляются. Знаешь, как я по родителям сначала скучала? Чудилось всякое, на стенку лезла. И ничего, улеглось. Они мне ежемесячно посылочку присылают. Не переживай! Он обязательно письмо напишет, дай срок. Он ведь писать умеет?

— Угу, — не удержалась от всхлипа Лиля.

— У него дел невпроворот, да и мало времени минуло с вашего расставания. Сама же говорила.

В ту ночь сестра Сандэра так и не сомкнула век. Она смотрела в темноту угла комнаты, наблюдала, как в него укрываются ночные тени под утро, становясь серыми, а потом совсем блеклыми, и думала о брате и о том, где жила последние дни.

Гарид неплохой город. Крупный, с большим центральным рынком и величественным, старинным собором. И люди здесь неплохие. В отличие от угрюмых подозрительных троллей они весьма дружелюбны. Директор Лицея магических искусств отнёсся к Лиле в целом положительно. Он постоянно улыбался и пытался шутить в беседе с Алисией, однако, как только аэромантка ушла, оформив необходимые бумаги на новую ученицу и попрощавшись, нахмурился и приказал уже без прежней теплоты в голосе провести «юную особу» в общежитие.

Алисия сказала, что возвращается в Веспаркаст и будет на связи. Действительно, от неё вчера почтовый голубь принёс письмо. Она сообщала о начале войны на границе и наглеющих отрядах синекожих из приграничных племён Звёздных Рысей и Длинных Клыков. Тролли пробовали на зуб оборону Крессова Вала.

Водяные Крысы ожесточённо рубились в чащобах приозёрья с Чёрным Копьём и Мёртвыми Медведями. Озёрники одерживали победу за победой, но ситуация может в корне измениться с приходом основных сил вражеских племён — с шаманами, берсерками и воплощёнными духами. Поговаривают, на ничейной земле между Валом и араньей заметили следы огров.

Лиля понимала — на озере война, и тем не менее, хотела вернуться туда — к знакомым, друзьям. На остров должен прийти и брат, справившись с делами в Эладарне.

Может, и правда он жив, здоров, а сны навеяны переживаниями? Она подождёт неделю и, если не будет от него вестей, уж точно соберётся и сбежит с ближайшим торговым караваном. Серебрушки, подаренной на карманные расходы Алисией, наверное, хватит для оплаты путешествия.

Об опасностях, подстерегающих молоденькую девушку, решившую по неосмотрительности странствовать в одиночку, Лиля задумывалась мало.

Утром в коридоре зазвонила в колокольчик комендантша общежития, извещая о наступлении утра и скором начале занятий.

Вскоре в дверь постучали. На пороге возникла пожилая строгая женщина в коричневом платье.

— Лилиана Валирио, вас ждут в кабинете директора, — сообщила она сухим тоном. — К вам пришли.

— Кто? — встрепенулась девушка.

— Какой-то молодой человек, — ответила удаляющаяся комендантша.

— Наверняка блудный братец объявился, — уверенно сказала Марта и, подмигнув, добавила: — Или тайный поклонник.

В кабинете не было брата. Напротив сидящего за письменным столом лысого директора расположился в кресле молодой парень с длинными вьющимися волосами пшеничного цвета. Тонкие черты лица, худощавое телосложение, подбитый горностаевым мехом плащ, гордая осанка — ни дать, ни взять, дворянин. Такими представляла Лиля здешних благородных господ. Только острые уши, выдающиеся из-под прядей, свидетельствовали о нечеловеческом происхождении.

При появлении девушки парень вскочил и изобразил элегантный полупоклон.

— Моё почтение, юная госпожа, — поприветствовал он.

— Здравствуй, Лилиана, — прогудел, вставая из-за стола, директор. — Господин Фанаэлион Облако желает переговорить с тобой. Я, с вашего позволения, вас покину на время.

«И оставит нас одних в своём кабинете? Высокий гость этот блондин, раз ему так доверяют», — подумала девушка.

Когда руководитель лицея вышел, парень предложил ей сесть.

— Признаться, я удивлена Вашим визитом. Теряюсь в догадках, о чём Вы хотите побеседовать, — соблюдая правила этикета, сказала Лиля и села в предложенное кресло. Остроухий предпочёл стоять.

— Боюсь, мне придётся опечалить Вас, госпожа Лилиана, — судя по скорбному лицу, он не шутил. — Я послан сюда другом Вашего уважаемого брата. Вынужден сообщить, Сандэр Валирио, защищая престолонаследницу Эладарна Натиэль Ивовый Лист, погиб в Спящем лесу седмицу назад.

Сердце упало, образовав в груди пустоту.

— К-как? — вырвалось у девушки.

— На Её Высочество готовилось покушение. Ваш брат доблестно вступил в схватку с неприятелем. К сожалению, силы были неравны. Вот, выпейте, — парень опустился на колено и поднёс бокал с водой, прыснув в него из голубого флакона. — Это успокоит Вас.

Лиля выпила, да легче не стало. Будто из её души вырвали кусок, оставив кровоточащую рану.

— Послушайте, госпожа Лилиана, — глядя на неё снизу вверх внимательными светло-зелёными глазами, говорил остроухий. Слова его отражались эхом в сознании, точно её собственные мысли. — Вам нужно уезжать из Гарида. У Вашего брата очень опасные и вероломные враги, они пожелают отомстить близким Сандэра за провал, и на Вас будет направлен их удар.

— Да, — Лиля попробовала подняться с кресла. Её шатало, голова кружилась. — Мне надо в Веспаркаст, к Марну Извергу… и на Зеркальное озеро, к учителю…

— Увы, в аранье нынче опасно. Я отвезу Вас в Веспаркаст, если Вам угодно, и Вы удостоверитесь в сказанном мною. Предупреждаю — нельзя задерживаться там надолго. Вас ищут враги Сандэра и принцессы.

— А… куда потом?

— Мой господин сейчас в Ласпаране. Я отвезу Вас к нему, затем переправлю в безопасное место. Для нас главное — Ваша жизнь, госпожа Лилиана, вверенная нам Сандэром. Он меньше всего хотел бы рисковать Вами.

— Кто Вы? Брат ничего не говорил о друзьях в империи.

— Он молчал ради Вашего блага. Мой господин познакомился с ним в Веспаркасте более полугода назад и с тех пор между ними установилась тесная, я бы сказал, почти родственная связь. Лилиана, — парень грустно улыбнулся, — пожалуйста, поторопитесь. Я уладил вопросы оплаты с мессиром директором, он обязался отдать Вам деньги за обучение и не против Вашего отъезда. Со своей стороны, мой господин обещает, Вы ни в чём не будете нуждаться и получите прекрасное образование. От Вас требуется лишь согласие.

Лиля не знала, что делать. Предложение уехать казалось разумным. В Веспаркасте она узнает о судьбе Саши и даст о себе знать Гварду. В Ласпаране, возможно, получится договориться с эльфами об аудиенции у принцессы и выяснить подробности гибели брата.

— Я согласна, — тихо прошептала девушка.

***

Игнас не умел бояться. Это чувство выбили из него жестокие тренировки, закалившие дух и тело до предела и сделавшие из него лучшего бойца среди Ночных Охотников. Тем не менее, сейчас, будучи в непосредственной близости к Господину, чутьё подсказывало ему не открывать лишний раз рта и не поднимать глаз.

— Что за эльфийка убила Микаэля? — будто бы между прочим задал вопрос чародей, глядя из распахнутого окна гостиничного номера на раскинувшийся вечерний город.

Заходящее солнце играло бликами на медных куполах храмов, поджигая ангельские фигуры на верхушках шпилей. Церковь Трёх Архангелов пылала, как и виднеющиеся вдали серебряная крыша собора равноапостольной Миррены Целительницы и крытая свинцовыми листами часовенка капитула рыцарей Стального Тура. По центральной улице Ласпарана спешили домой горожане, а в гостиницы и на постоялые дворы торговцы. У ратуши, несмотря на конец дня, толпились посетители.

— Жрица Лунного Зверя, Господин. Я пока не определил, кто именно.

— И ты позволил ей уйти, — заложив руки за спину, словно вынес приговор маг.

— К ней присоединилась когорта Клеймённых. Тиамара вымотал бой со старейшим лоа, Микаэль к тому моменту погиб, Сандэр Валирио был уже мёртв. Я решил не рисковать.

— Сандэр Валирио… Ранее ты называл его исключительно «объектом». Чем он заслужил имя?

Разумные редко удостаивались имён в понимании Ночного Охотника. Для него и для большинства бойцов они являлись мишенями либо объектами. Если уж кого-то называли по имени, то этот разумный отличался необычными способностями и храбростью.

— Расскажи ещё раз, как всё произошло, — тяжело вздохнув, Господин отошёл от окна и сел в кресло у камина, перед которым стоял Огнеглаз.

Боец никогда не видел чародея настолько уставшим и раздражённым. Беспокойства прибавляло и то, что спустя всего несколько дней после случившегося провала маг прибыл в Ласпаран, воспользовавшись тайными путями перемещения, проще говоря — крайне нестабильной портальной магией. В прошлый раз он покидал остров в конце весны, и причина визита также заключалась в Гор-Джахе.

— Следует отдать должное сообразительности и смелости Сандэра Валирио. Находясь под действием скрывающих амулетов, он вынудил нас пойти по ложному следу, и направился к границе с Эладарном по обходному пути — через пользующийся дурной славой у жителей Пограничья Спящий лес, дабы не показываться на тракте.

Сей лес — остатки реликтовых зарослей древней араньи, как Вам известно, Господин. Некогда демонопоклонники мятежного графа Хаарнери, в чей полуразрушенный замок перенесла Буря Тысячелетия Сандэра с сестрой, наложили на лесного хранителя Проклятие Кошмара ради выкачивания энергии из старейшего духа той местности.

— Я и без тебя знаю, кому принадлежит Проклятая Башня, — вспыхнул чародей. — Я сам подвиг Хаарнери на строительство замка на месте древнего захоронения тёмных эльфов и подсказал, где искать источник для магических исследований. Жадный до знаний дурак не подозревал, какова истинная цель моих благодеяний. — Маг одёрнул полу расшитого золотом и серебром одеяния. — Продолжай.

Игнас поразился, сколь далеко распространялись планы Господина. Глава и создатель Ночных Охотников задумал возрождение Гор-Джаха тысячелетия назад и осуществлял замысел с точностью и постоянством, не считаясь с потерями времени и средств. Такая целеустремлённость вызывала уважение. Всё — обстоятельства, бойцы организации, вовлечённые в план условно сторонние разумные — в действительности детали запущенного в незапамятные века механизма, предназначенного для неведомой цели. Огнеглаз невольно восхитился масштабом замыслов чародея.

Граф построил действующий портал в иное измерение, откуда черпал энергию. Эльфы с людьми древней империи использовали созданный им алтарь в качестве склепа для самого Хаарнери и его дружины полудемонов. Аллиры вложили свои чары в запечатывание графа и таким образом завершили устойчивый пункт перемещения между мирами, причём для единственной сущности — Господин наверняка «подарил» мятежному дворянину один из костяных артефактов Гор-Джаха для постройки портала, и наивный любитель магического Искусства, сам того не зная, отметил здание айгатой изгнанного воителя-мага. Он сотворил маяк для блуждающего духа, выброшенного в чужой мир.

Куда ещё мог попасть Сандэр Валирио, как не в уготованное специально для него артефактное святилище?

Без магии эльфов и людей завершить строительство было проблематично, поэтому Господин создал условия для этого. Нашёл графа, помог ему достичь могущества, написал историю его падения.

Великолепный план, давший ожидаемые плоды.

У Игнаса мелькнула мысль — а не предусмотрена ли смерть Сандэра, и демонстрируемые бывшим учителем раздражительность и недовольство лишь игра? Замыслы творца Ночных Охотников трудно понять. Они темнее ночи в подземелье.

— К Спящему лесу, как позднее выяснилось, подтянулся и отряд, посланный Чероном Всевидящим устранить принцессу Натиэль, — продолжил рассказ Ночной Охотник. — Колдуны устроили гекатомбу Алого Храма, заключив в барьер Сандэра, прорицательницу и оказавшихся там разбойников. На тот момент наша тройка не смогла приблизиться на достаточное расстояние, чтобы предотвратить призыв Тёмного Потомства Цатогуа. Я применил портальное перемещение, перебросив к месту происшествия Тиамара.

— Почему именно его? — Тон Господина свидетельствовал об успокоении. — Он прежде всего уничтожитель и не умеет действовать аккуратно.

— Алый Храм ослабил наложенное на лесного хранителя проклятие, и тот начал пробуждаться. Частичное пробуждение могло повлечь гибель всех, находящихся в Спящем лесу. Для боя со старейшим лоа лесного типа Тиамар идеален. Я занялся поиском Сандэра, передав приказ Микаэлю проконтролировать ликвидацию Видящей.

— Далее, — поторопил маг.

— Микаэль наткнулся на Сандэра, оказавшего ему сопротивление.

— Человек помешал оборотню уровня патриарха стаи? Я верно понял? Почему Микаэль не ушёл выполнять приказ, избегнув конфликта?

— Вероятно, оказанное сопротивление заставило его задержаться. С Вашего позволения, хочу сказать…

— Говори.

— Волколак недооценил возможности Валирио, к тому времени истребившего группу старших лоа лесного типа и ряд демонов Тёмного Потомства. Микаэль так и не научился правильно оценивать ситуацию. Он стал Ночным Охотником, будучи взрослым, состоявшимся мужчиной, что не дало ему в полной мере понять и принять принципы нашей работы.

Огнеглазу иногда не нравился оборотень. Слишком высокого мнения о себе, слишком честен с противниками. Но он входил в состав тройки. Игнас твердил ему о его слабостях, однако, упрямец не желал исправляться.

— Где ты был, когда Микаэль столкнулся с Сандэром?

— Я искал. Алый Храм породил хаотические потоки энергии в астрале, что с эманациями пробуждающегося старейшего лоа привело к полнейшей неразберихе, препятствующей отслеживанию местонахождения кого-либо. Я обнаружил Валирио позднее. Волколак уже лежал с отрубленной головой и пробитым сердцем, жрица нанесла смертельный удар. В теле Сандэра не чувствовался дух. Поскольку в руке эльфийка сжимала ритуальный кинжал, смею предположить, дух уничтожен. Труп Клеймёные забрали в Эладарн.

— На него указала прорицательница, — вглядываясь в потухший камин, пробормотал чародей. — Вы не успели её нейтрализовать, и она рассказала о нём, хотя он и спасал её столько раз.

— Вероломство эльфов беспредельно, — вставил Игнас.

— Прорицательница жива, Микаэль мёртв, миссия провалена, — констатировал Господин.

Огнеглаз осознавал свою вину. Такого сокрушительного поражения его команда ещё не знала. Не добиться ни одной из поставленных задач, потерять элитного бойца и самому остаться в живых — во всём виноват он, командир отряда. В его обязанностях составлять план действий и просчитывать ситуацию до мелочей.

Он понимал — Эладарн не оставит Видящую, получив известие о её пропаже в тролльих лесах. На кого бы повесили спасательные действия? Игнас предполагал, на гвардейцев эльфийского правителя. А кто бы узнал о местоположении принцессы? Кто играет роль ищеек, шпионов, воров и убийц в обществе светлых эльфов? Клеймёные. Мастер скрытник, следивший за Сандэром и принцессой, из них. Игнас должен был догадаться. Вместо того, чтобы послать за жизнью Валирио клан Лунного Клейма, эладарнцы отправили Стражей Границы. Те выдали себя с головой, попавшись в зубы синекожим. Огнеглаз рассчитывал, что следующими, к кому обратятся светлые, будут Ночные Охотники. Владетели Эладарна часто прибегают к их услугам.

— Я ошибся в расчётах и готов понести наказание, Господин.

— Вы оба допустили непростительные ошибки — ты и Мик. Два лучших Ночных Охотника, возомнившие себя всезнающими и всемогущими. Вы позабыли, каков на вкус полынный сок поражения. Игнас, Игнас, — в тоне чародея послышались нотки сожаления, — ты отстранён от командования Первой Тройкой.

Подобного и ожидал Огнеглаз. Место в тройке освободилось, и займёт его лидер, заслуживающий доверия бывшего учителя больше, нежели проваливший задание боец. Череда выполненных заданий длиной в триста сорок лет прервана.

В дверь тихонько постучали. В коридоре стояли двое — мужчина эльф, судя по плохо скрываемой ауре, и девушка лет тринадцати — четырнадцати.

— Командование вами примет Фанаэлион. Игнас, отвори ему.

Поражённый Огнеглаз замешкался с выполнением приказа. Светловолосая мразь будет им отныне командовать? Худшего наказания не найти для него и Тиамара. Впрочем, Тиаму одинаково, с кем скандалить. Вероятно, светлый эльф не проживёт и месяца, ввязавшись в спор с третьим бойцом.

Фанаэлион являлся лидером Второй тройки, не признавал компромиссов и не жалел подчинённых. Он загубил остальных членов отряда, выполняя последнее задание. Пожертвовал ими ради достижения цели. Поговаривали, роковой блондин не ладил с товарищами.

За эльфом — единственным светлым из Ночных Охотников — прочно закрепилась слава придирчивого, несносного командира. За глаза его называли Палачом, и попасть к нему в команду означало стать смертником. Значило ли назначение приговор Игнасу и Тиамару? Тиама убить трудно, Огнеглаз же не позволит себе погибнуть по прихоти длинноухого глупца.

Фанаэлион разменял пятый десяток — «детский» возраст для Детей Звёзд и небольшой для бойцов организации, — и сменил четыре тройки. Всегда его товарищи погибали, а он продвигался по службе. Бойцы среднего звена считали его выскочкой. Игнас находил причину возвышения длинноухого в беспощадности и ответственности, которые помогли выполнить все возложенные на него миссии.

— И оставь нас. Подготовьтесь с Тиамаром к посещению Эладарна, — бросил вслед Огнеглазу Господин.

Ночной Охотник начинал понимать, зачем Первой тройкой поручили командовать светлому эльфу. Фанаэлиону легче смешаться с Детьми Звёзд, к тому же, он знаток эльфийской магии.

— Можно ли мне узнать, какова наша задача?

— О ней вам сообщит командир, — отрезал маг.

Мысленно выругавшись, Игнас потянул за дверную ручку. Мимо впорхнул надушенный заглушающими нюх собак благовониями светловолосый эльф. Огнеглаз отметил самодовольное смазливое лицо лидера тройки. При взгляде на предшественника губы изогнулись в снисходительной улыбке. Игнас многое бы отдал за возможность стереть её ударом кулака, разбившим бы противное личико и раздробившим лицевые кости.

Выходя из комнаты, он разминулся с молоденькой русоволосой девушкой.

— Моё почтение, — раскланивался позади Фанаэлион. — Счастлив представить госпожу Лилиану Валирио, сестру Вашего дорогого друга Сандэра Валирио. Госпожа Лилиана, рад познакомить Вас с моим господином — мессиром Арнальдо де Виллано, принципалом гильдии целителей острова Брадос.

Эпилог

— Надо полагать, Враг не отравит нам жизнь своим существованием?

Верховный жрец Крылатого Единорога светился от радости. «Ещё бы, — подумала мурлычущая мотив популярной песенки о воре, укравшем у убийцы гонорар, Авариэль. — Наверняка Звёздный Камень, хранящийся в столичном храме Карубиала, прекратил покрываться капельками крови, и темнота в его глубинах исчезла, свидетельствуя о смерти Врага».

— Он не потревожит народ эльфов. Разумеется, если его не призовут снова в Трёхлунье, — чёрная кошка обошла жреца по кругу, не сводя со священнослужителя янтарных глазищ.

— До Бури Тысячелетия масса времени. Как ты избавилась от него?

— Не всё ли равно? — промурлыкала Авариэль. — У каждого свои секреты, а у моего Дома их больше, чем у кого бы то ни было. Тебе ли не знать?

Жрец понимающе качнул головой.

— Ты прекрасно справилась и заслуживаешь нашей признательности и награды. Высший круг готов предоставить Лунному Клейму интересующие его письмена. Мы ждём ваших переговорщиков и носильщиков.

Кошка замурлыкала громче. Все довольны, всех устраивает результат. Служитель Карубиала вообще счастлив. А относительно некоторого неведения, то это и к лучшему. Меньше неудобств и скандалов.

— Представители моего Дома не замедлят нанести визит в храм Единорога, — сказала Авариэль. — В следующий раз не нужно пользоваться услугами наёмников, в особенности Ночных Охотников, почтенный Габрилл. Попросил бы ты нас об услуге, как только потемнела Звёздная Слеза, не довелось бы посылать принцессу в дикие дебри. Враг был бы уничтожен ещё весной в Веспаркасте.

— Ты, быть может, и права, — нехотя признал жрец. — Ночные Охотники не оправдали наших надежд. Ах да, тебе известно, где принцесса? — поспешил он сменить тему разговора. — Она не появляется на приёмах и будто сторонится разумных после возвращения.

— Натиэль в моём дворце. Она перенесла большое горе, поэтому торжественные мероприятия с их лицемерной радостью вызывают у неё отвращение.

— Вот оно как, — задумчиво протянул священнослужитель. — Бедная девочка. Да пребудет на ней благословение Карубиала. А что-нибудь известно о человеке, якобы спасшем её из плена синекожих? Как-то его звали… Сандэр, по-моему.

— Он погиб. Его Величество обещал выплатить солидную сумму его родственникам, если таковые найдутся. Полагаю, ты об этом знаешь не хуже меня, жрец.

— Никогда не вредно узнавать новости из разных источников. В сравнении познаётся истина, не так ли? Возможно, ты добавишь деталей, упущенных моими осведомителями.

— Я узнала об этом из слухов, — на миг эльфийке показалось, что жрец о чём-то догадывается.

— Что ж, мне пора, — учтиво улыбнулся жрец. — Наше общение принесло мне удовольствие, Авариэль Кошка. До встречи.

— Взаимно, — полушёпотом откликнулась глава Клеймённого Дома, отступая в сумрак зала.

Она наблюдала за шагающим эльфом, покуда он не пропал за арочным выходом. Потом грациозно обернулась, принимая человеческую форму. По крутой лестнице из зала спускалась уже высокая стройная девушка в короткой тёмно-серой тунике. Вставленные в настенные гнёзда кристаллы мерцали бирюзовым светом, освещая ей путь.

Дела не ждут. Авариэль сбежала по крутым ступеням в подземелье под храмом, прошла по длинному широкому коридору, вырубленному в скале. Слева и справа темнели провалы обитых стальными полосами дверей, из-за которых раздавались шорохи и поскрипывания, точно скреблись мыши.

Бесшумно ступая по выложенному каменными плитами полу, эльфийка размышляла о верховном жреце Крылатого Единорога. До чего же негибким казался он ей. Вместо выгодного сотрудничества и использования Врага в качестве оружия против недоброжелателей королевства, священнослужитель добивался его смерти. Между тем, Эладарну пригодился бы такой союзник, хотя относиться к нему следовало бы с предельной осторожностью. Аллиры не зря называли его Владыкой Теней, а тролли почтительно именовали Убийцей Шаманов — Гор-Джахом. Разумные боялись разрушительной Силы, коей он владел. Величайший в истории теневик мог бы стать самым знаменитым правителем аллиров, а стал ненавистным Врагом. Как же судьба порой непредсказуема.

Пророчество Видящей допускает разные варианты развития событий, зависящие от выбора смертных. Габрилл Радужный и его сторонники выбирали простейший путь — смерть противников, а Авариэль предпочитала интриги и тайные союзы.

По пологой лестнице она сошла на освещаемый редкими зеленоватыми кристаллами нижний этаж подземелья. Камер здесь немного, коридор разделяется на три рукава, извивающиеся, точно морские змеи. Преодолев лабиринт ходов, эльфийка достигла неприметной дверцы с вырезанным на дубовом полотне знаком-печатью.

Смертные редко бывали за этой дверкой. Там находится сокровищница тайн Дома, куда вхожи единицы. Защищённое от магических воздействий помещение бережёт считающиеся утраченными артефакты и библиотеку. Кроме того, в нём сокрыты те, о чьём существовании неизвестно большинству смертных.

Тайны надёжно защищены чарами основателей Клеймённого Дома. Сюда невозможно послать шпиона, будь он разумный либо магическое существо. О сокровищах нельзя узнать и по специальным поисковым артефактам. Хранилище заключено в субпространстве, что и обеспечивает невидимость для всякого, даже божественного предмета. К примеру, дара Карубиала — Звёздной Слезы.

Мягко толкнув дверь ладонью, Авариэль вышла на частично обрушившуюся винтовую лестницу и легко, еле касаясь ступнями шероховатого камня, побежала вниз. Спуск был долгим — дно лестничного колодца располагалось на большой глубине. Отец рассказывал Кошке, что когда-то здесь построила подземный город забытая ныне на поверхности раса змеелюдей.

Основание лестницы утопало в каменистой земле. Круглый зал со множеством дверей, куда спустилась эльфийка, перегораживала конструкция наподобие рогатки. На концах «рогов» сияли осветительные кристаллы.

Эльфийка застыла у массивной двери, обитой серебряными листами, и прислушалась к тишине на той стороне. Не услышав ничего подозрительного, она приложила раскрытую ладонь к вырезанной на металле сдерживающей печати. Дверь шумно отодвинулась, впуская посетительницу в просторную камеру.

Бурлящая внутри тьма собралась в центре помещения, оформившись в фигуру сидящего на полу мужчины. Тени всполошено заметались по углам, точно ищущие укрытия преступники.

Авариэль ступила за порог, и тут же в стену подле неё воткнулся кинжал с испещрённым магическими знаками клинком — ритуальное оружие, запечатывающее духовное тело того, в кого вонзается. Чары кинжала замораживают сущность, не позволяя ей взаимодействовать с астралом. Ими клирики ангельской церкви останавливают на грани между жизнью и смертью тяжелораненых или сковывают одержимых до прихода экзорциста.

— А ты времени даром не теряешь, — коснулась пальцем посеребренного лезвия эльфийка.

Сидящий спиной к ней мужчина повернул голову на звук её голоса.

— Привет, Смуглянка.

ВАЛЕРИЙ ТЕОЛИ

Князь изгнанных

Сандэр. Книги 1 - 5

Сандэр. Книги 1 - 5

Пролог

Дневное светило медленно погружалось в расцветшие всеми оттенками красного воды Кораллового моря. Сейчас солнце Лантара напоминало гигантское оголовье раскалённой булавы. Не зря почитатели ангелианской религии представляли солнечного ангела Хасмиала крылатым великаном с огненной булавой и ослепительно сияющим щитом.

Наблюдающий за закатом из высокого стрельчатого окна чародей знал, как на самом деле выглядит прославленный воитель небесного воинства. Когда-то давно судьба свела его со Стражем небесного света, как называют небожителя клирики. О той встрече у мага в расшитых золотом и серебром одеждах остались крайне неприятные воспоминания.

Человек в кресле, — а чародей был человеком в последние столетия, — прищурился. Немолодое лицо пересекли глубокие морщины, на правильные черты легла тень печали. С каждым лучом уходящего солнца маг омрачался, становясь более жёстким, словно подступающая темнота. Когда последний сполох светила потух, и на небе зажглись первые звёзды, он откинулся на спинку кресла, зло оскалившись в ночь.

Сегодня исполнялось ровно семь тысяч лет с прихода в Трёхлунье Карубиала, Божественного Единорога, предводителя светлоэльфийского пантеона. «Ангел, посланный наставлять старшие расы на путь истинный» — так говорили о нём теологи людей. Эльфы считали пришельца, не имеющего никакого отношения ни к творению Детей Звёзд, ни к созданию Лантара, воплощением Природы. С его появлением Праматерь оказалась в забвении, звёздные божества отодвинулись на второй план, заняв места в свите нового бога — ангела.

Маг болезненно поморщился, вспоминая ночь, давшую начало эпохе ангелов и ставшую концом для несогласных отринуть старую религию. Религиозные войны, пожалуй, самые отвратительные и жестокие у разумных, хотя многие ошибочно приписывают им трансцендентную чистоту и субстанциальную справедливость. Древний порядок аллиров безвозвратно канул в реку забвения. С ним умчались вдаль счастливые времена юности чародея и множества разумных, выступивших против новоиспечённого главы пантеона.

# # 1 Аллиры — самоназвание эльфов до гражданской войны, разделившей их на светлых и тёмных.

Ночь жестокости, ночь разлуки… Эльфы резали друг друга, не разбирая, мужчина перед ними, женщина или ребёнок, никогда не бравший в руки оружия. Они убивали вчерашних братьев, дабы очистить землю от скверны и обрести похвалу божества. Задумывался ли кто-нибудь из помощников первожреца Карубиала о том, что убивает близких? Отцы резали сыновей, жёны мужей, распаляя жажду убийства. Кровь лилась по улицам. Почитатели Божественного Единорога, окровавленные и радостные, возносили хвалы новому божеству, потрясая отрезанными головами нечестивых, чья участь в заклании.

«Ваши отцы и матери, ваши дети, братья и сёстры, отринувшие Меня, поносящие и ненавидящие Меня, суть заблудшие овцы, — вещал Карубиал, являясь последователям. — Их не вывести на путь истинный увещеваниями, ибо они глухи, ослеплёны ненавистью. Их возможно спасти, принеся в жертву Мне. Не сомневайтесь в словах Моих, ибо рекомое Мною есть Истина. В посмертии очистятся нечестивые, смоются грехи их, и они обретут жизнь в Чертогах Света. Без гибели нет рождения, дети Мои. Если вы любите ваших близких, ступайте и выполните, что должны. Да будет так!»

И они ещё назвали себя светлыми эльфами!

Чародей в сердцах плюнул, едва не трясясь от охватившей его злости.

Жестокость вызывает жестокость. Выжившие навсегда покинули родные города, заполненные сородичами, справляющими служения ангелу посреди гор трупов, и укрылись там, где их не достал бы свет божества. Они взяли себе имя «гархал», что означает «Живущие во тьме», и поклялись отомстить, обратившись к иномировым сущностям, чьи посланники тут же явились на зов.

Кровь, смерть, ярость захлестнули некогда уютную, светлую страну аллиров. Братья мстили братьям, разрушали храмы и вырезали целые поселения. Из хаоса войны родились два совершенно разных народа, имевших мало общего с древними эльфами. Ангелы изменили мир, погубив старый порядок.

Чародей помнил ужас от крушения прошлой жизни, в которой всё было предельно ясно. Он знал, кто враги и кто друзья, чей дом нужно сжечь, чей защитить. С приходом Крылатого Единорога Карубиала круг друзей сократился в несколько раз, потом вовсе исчез. Его близкие погибали один за другим. Некоторые предавались мечу ангелианцев, некоторые тонули в хитросплетениях интриг образованного подземного царства и падали жертвами тёмных богов. А он, когда-то знаменитый герой, ничего не мог поделать, чтобы защитить их.

Он проклинал в равной степени и Карубиала, и подземных покровителей гархал, отобравших у эльфов доброту сердец и создавших из большинства чудовищ, прячущихся за личинами прекрасных долгожителей.

По ночам, оставаясь наедине с собой вдали от света, чародей скрипел зубами в бессильной злобе и строил планы мести Бессмертным, чьей пешкой стали аллиры. Тысячи лет он готовил план и столько же воплощал в жизнь, покуда не произошёл бой в Спящем лесу. Он, создатель самой таинственной и могущественной организации в мире, сплоховал. Переиграл сам себя, допустив губительную ошибку. Сандэр Валирио мёртв.

И всё-таки у чародея оставалась надежда на благоприятный исход задуманного. Клеймёные часто ведут игру отдельно от заказчиков их услуг. Владычица Авариэль слишком молода, умна и хитра, чтобы слепо выполнять приказания правителей эльфийского королевства. Это понимает и тот, кто нынче сделал заказ на операцию в святая святых Клеймёного Дома — Храме Белой луны.

Глава 1. Предложение, от которого нельзя отказаться

Боль пронзила грудь, заставив сердце на миг замереть и вырвав сознание из объятий липкого ночного кошмара.

— Аркх, — резко сел я на постели.

Проклятье, будто нож в меня всадили и провернули для верности. Чтоб не мучился. Ощупал грудную клетку под полотняной рубахой. Тонкий шрам напротив сердца, Аккуратный, точь — в-точь от скальпеля.

Приснится же. Не люблю спать. Просыпаешься, а в голове гудит, ноют старые раны, оставленные сталью, клыками и магией. И когтями само собой — кто меня только не пытался на тот берег Багровой реки отправить. Всех вспоминать ночи не хватит.

Впрочем, понятия не имею, ночь за стенами или день. В спальне темно, как в кишечнике земляного червя — мутанта на глубине в сотню метров. В окошко не выглянешь, не предусмотрели при строительстве таких полезных отверстий в стенах. Вместо окон светильники — кристаллы, погашенные перед моей вынужденной отключкой.

Не люблю спать. Делаю это редко в последнее время и отключаюсь из-за духовного перенапряжения. Колдовством увлекаюсь чересчур, опыты ставлю, требующие море духовной энергии, то есть айгаты.

Ладно, хватит в постели валяться. Она, конечно, широкая, с шёлковыми простынями и мягкими подушками, словно для вельможи сделанная, но отдыхать больше не собираюсь. Восстановился уже. В голову дурь всякая лезть начинает, когда лежу без дела подолгу. Эх, на таком бы ложе с красавицей порезвиться, да где красавицу в нынешней ситуации возьмёшь? Нет, красотка на примете имеется, да вряд ли она согласится провести ночь с человеком. Впрочем… надо подумать. Я же для неё экзотика и в целом по человеческим меркам неплохо выгляжу.

Где тут тапки? Возле кровати расстелена медвежья шкура, можно босиком ходить, в остальных комнатах пол голый, холодный, каменный. Правда, сомневаюсь, что простужусь. С некоторых пор болезни меня обходят десятой дорогой.

Блин, сапоги на мне, оказывается. Завалился на кровать в обуви, наверняка одеяло испачкал. В следующий раз перед ритуалом сниму. Нет, до чего вымотался, без памяти рухнул. И всего-то хотел призвать теневых духов.

Встав, я дотронулся до кристалла — ночника у изголовья, отчего тот засветился мягким ровным светом, и поплёлся в ванную. Постоял под холодным душем, приходя в себя и удивляясь в который раз сметливости дворфов, придумавших в Лантаре сей нехитрый способ омовения. Побрился, оделся в чистое — рубаху и кожаные штаны, популярные у следопытов имперского Пограничья. Штаны, кстати, бывшие на мне во время путешествия от Зеркального озера к Ласпарану.

Давно это было, однако же. Принцесса эльфийская, демонопоклонники, волколак… Вспоминать приятно. Будет, о чём рассказать внукам.

Далее по плану поход в «спортзал». Помашу кинжалом, дам отдых голове и заодно приведу в тонус мышцы. Полноценная тренировка часа на три мозги хорошо прочищает. Разум отключается, отдавая тело во власть рефлексов.

По коридору между кабинетом — библиотекой и столовой прошёл в оружейную комнату, служащую для меня местом отработки приёмов, полученных от вождя троллей Ран — Джакала.

Кристаллы на стенах изливали дневной свет, имитируя крошечные солнца, горящие в подсвечниках. Светло, но неуютно. Чувствуешь себя запертым в противоатомном бункере для миллионеров, имитирующем номер в пятизвёздочной гостинице. Так хочется иногда поглядеть на мир снаружи! Ещё плохо, что даже мыши здесь не водятся. Ни одной живой души. В обыкновенной тюрьме хотя бы поговорить есть с кем.

И духов нет. Меня будто отгородили от мира плотной астральной стеной. Иногда возникает ощущение, точно в карцер поместили. Элитный, для вип — персон. Всем для жизни обеспечен, кроме общения.

Почесав шрам на груди, оставленный запечатывающим кинжалом, невольно вспоминаю первое пробуждение в камере для проведения магических действ. Ритуальный зал расположен напротив оружейной за тяжёлой, окованной железом дверью из прочнейшего дерева. Тогда я очнулся от острой боли, скованный по рукам и ногам заклятьями. Встречала Смуглянка. Она и объяснила, где я и почему меня упрятали сюда.

По её словам, проткнув клинком сердце, она меня спасла от превращения в одержимого. Учитывая события, случившиеся в последние мгновения до её «спасительных» действий, объяснение вполне правдоподобное. Действительно, творилось со мной страшное. Пойманные духи взбунтовались и перебирали власть над телом. В итоге девушка доставила меня в безопасное место, поместив под постоянное наблюдение, и вытащила кинжал, вернув с того света.

Нахожусь вот под Храмом Белой луны в Эладарне, прохожу карантин. А то мало ли, вдруг какая пакость прицепилась в астрале, покуда мой дух вкупе с лоа были запечатаны кинжалом.

К тому же, выяснилось, интерес ко мне проявляют Ночные Охотники. Они за мной, по словам Смуглянки, давно присматривали и теперь, вероятно, не понимают, куда я делся. По официальной версии, распространённой моей спасительницей, Сандэра Валирио пропал без вести. Сгинул в лесу, с кем не бывает.

Говорила Смуглянка убедительно. Достаточно вспомнить, кто напал на нас со зверомастером весной в Веспаркасте. С другой стороны, верить незнакомке, чью искренность невозможно пока проверить, глупо. Прислушиваться к ней стоит, иначе, полагаю, из здешнего роскошного подземелья никогда не выберусь, но доверяться абсолютно не собираюсь, и это она должна понимать, не девочка.

В общем, светиться мне пока не стоит, с чем я совершенно согласен. Не Охотники, так демонопоклонники, устроившие в Спящем лесу нам с Натиэль горячий приём, могут создать для меня проблемы. Я их призванных сущностей здорово обидел, покрошив хорошенько. Вычислят по ауре, едва покину храмовое подземелье, и нанесут визит вежливости с непредвиденными и, вполне возможно, фатальными для жизни последствиями. Самое плохое, затронуть могут и моих близких. Поэтому возвращаться на озеро или идти в Гарид повидаться с Лилькой сейчас противопоказано.

Добралась ли она до Гарида? И спросить не у кого. О том, куда отправили учиться сестрёнку, известно троим: мне, Гварду, проспонсировавшему обучение и давшему рекомендательное письмо, и Алисии. Наверняка и Смуглянка в курсе, покопалась, небось, у меня в мозгах хорошенько. От неё, блин, не утаишь ничего. Открываться в призрачной надежде узнать о Лильке я всё равно не стану. Ну, не доверяю я той, кто заточил меня сюда.

Чтобы не думать о сестрёнке, Алисии, Гварде и Водяных Крысах, я нагружал себя ежедневными тренировками и долгими медитациями, развивал нахождение в трансе и навыки теневого колдовства, читал. Библиотека в кабинете собрана преимущественно из магических трактатов имперских авторов, географических и исторических трудов. Примерно треть книжного собрания уже прочёл.

Времени с того разговора утекло немало. Ко мне больше никто не заходил. Приблизительно раз в сутки по трубам в бочку для душа заливается вода, дважды в щель во входной двери просовывают поднос с едой и вином. Между прочим, вкусной едой и недурственным вином, судя по вкусу, янтарным хризалийским.

Время тянулось горькой смолой в неизвестность, и я заполнял его, чем попало, лишь бы отвлечься от раздумий о сестре и друзьях, оставшихся на озере. Там война, меня же сковали непонятно где и неведомо, сколько дней пробуду в Эладарне.

За пребывание в подземелье под храмом у меня успела бы вырасти солидная борода, кабы не бритьё. Сколько седмиц минуло с момента боя в Спящем лесу? Спросить не у кого. И толку-то от знания времени. Допустим, прошли месяцы, и? Активнее буду пытаться отсюда выйти? Просочиться под дверью не выйдет, щель больно узкая. Выбивать дверь пробовал, сломал кресло и разбил в кровь плечо. Без толку. На дверном полотне ни царапинки.

Отсюда просто не уйти, проверено. Складывается впечатление, вокруг универсальный барьер, вон, и плохонького теневого духа не призовёшь со стороны. Мой собственный, обитающий в тени, обшарил «номер» на предмет щелей и дыр в астрале и окружающей физической действительности. Оказалось, запрятали меня в герметичный мешок, отворяющийся на несколько минут при подаче воды и подноса с едой.

Пробовал пустить теневого духа в приоткрывшуюся щель, когда приносили еду. Лазутчик покинул комнату, сообщил о просторном помещении за дверью и исчез до следующего приноса пищи. На волю не вырвался из-за установленных повсюду астральных барьеров, вернулся на зов перепуганным. Ему не посчастиливилось улизнуть и в тени приносящего поесть эльфа — того окружает защитный кокон, а барьер реагирует на длинноухого, пропуская его сквозь стенку, и не позволяет выбраться инородным сущностям.

Отличная тюрьма. Шансов на побег мало. Из предоставленного шикарного «номера» я выскользну, допустим, взяв в заложники тюремщика. Разумеется, здесь имеются варианты. Успех зависит на начальной стадии от того, сумею ли справиться с приносящим еду разумным. Вдруг на такую ответственную должность назначают боевых магов с опытом работы? Прощай тогда, свобода.

Далее одни «если», столь нелюбимые мною. Если тюремщик окажется у меня в руках, смогу ли преодолеть барьер? Если пройду, что ждёт за ним? Группа охранников? В подобном месте они должны быть сильны и снабжены амулетами на все случаи жизни и смерти. Пройду ли через них? Воображение рисует монстров, окружённых переливающимися разноцветьем чарами.

Может статься, разумные не самое сложное на пути к выходу из подземелья. Система безопасности включает массу ловушек, препятствующих решившему выбраться узнику. Ступлю не туда, и катапультой полечу на тот берег Багровой реки.

Остаётся надеяться на честность Смуглянки и счастливый случай. Эх, невезуха…

Раздевшись до пояса, я упражнялся с кинжалами и топорами до усталости в мышцах. Затем поплёлся в душ смывать честный тренировочный пот. Так, пора завтракать. Под дверью уже стоял поднос с тёплым супом, мясным пирогом и неизменным кувшином вина. На десерт похожие на бруснику ягоды в меду.

Опустевшую посуду, предварительно вымытую, поставил у широкой планки, отодвигаемой снаружи для просовывания подноса под дверь. Посидев с книжкой в кабинете, переварил обильный завтрак и вернулся в оружейную, на сей раз для отработки контроля в теневом трансе. Ритуальный кинжал, подаренный Смуглянкой в качестве сувенира на память, дескать, таким ножичком тебе сердце пронзили, засунул за пояс на всякий случай. Без оружия по «номеру» ходить непривычно, всё же не на своей территории.

В оружейной комнате я сел на полу в позе лотоса и нырнул в мир серых полутонов. Отбрасываемые предметами астральные проекции приобрели вид теней, загромоздивших пространство. Удивительно, ни в одной из них не водились присущие им духи. Тени поражали необитаемостью. В моей я, предельно сосредоточившись, заметил шевеление собственного теневого духа. Потянувшись к нему волей, приказал проявить себя, и он задёргался, подавая зрительный знак, мол, здесь я, не ори на весь астрал.

После ухода Смуглянки я призвал духа и распорядился обследовать комнаты в поисках брешей, замаскированных чар и тому подобного. Тайных выходов он не нашёл, зато обнаружил кучу следящих чар высокого порядка чуть ли не на каждой вещи. Под серьёзным колпаком меня держали и наверняка узнавали обо всех попытках найти способ уйти отсюда.

Поскольку в тенях — проекциях никто не жил, я попробовал один трюк. Теневое сокрытие относится к разряду сложных магических действий, ученикам не по плечу, да и средненькие шаманы — теневики им не владеют. Необходима высочайшая концентрация и контроль собственного астрального тела. Основная проблема в том, чтобы не раствориться окончательно в проекции, утратив всякую волю.

У меня свободного времени навалом, и попытки с четырёхсотой усилия увенчались успехом. На несколько секунд удалось уподобиться теневому духу и скрыться в тенях. Теперь я повторял опыт.

Серость обволакивала, уплотняясь. Меня сжало, после чего я начал рассыпаться в пыль, расплывающуюся по окружающей проекции. Внутри пульсировало, мысли сменялись серой пустотой, в коей отражались отголоски нечеловеческого голода. «Я» переставало быть, оно угасало, как и биение сердца, раздающееся тише и тише, точно в другой, чуждой вселенной.

Сигнал о пересечении барьера живым существом, поданный отправленным «гулять» по апартаментам теневым духом, заставил меня стремительно собраться из распыленных частиц и возвратиться из мира полутонов в мир ярких красок и жизни.

На открытие двери я среагировал рефлекторно, не осознав, кто входит. Запечатывающий нож воткнулся в стену, чуть не задев вошедшую девушку. В последний момент, опознав визитёршу, я изменил направление броска.

— А ты времени даром не теряешь, — эльфийка, скорее похожая на смуглокожую дочь логарских пустынь, чем на наследницу славы Детей Звёзд, коснулась пальцем посеребрённого клинка.

— Привет, Смуглянка.

Я продолжал сидеть к ней спиной, ощущая тёплый ток её ауры. Теневой дух метался по углам оружейной в поисках щели в барьере.

Удивительная всё-таки девушка. Уверен, пожелай она остаться незамеченной, я не обнаружил бы ни малейшего признака её присутствия. При наших прошлых встречах эльфийка возникала словно из ниоткуда. Мастер скрыта почище главного теневика Водяных Крыс.

В женщине должна быть загадка, говорят на Земле. Смуглянка поистине сплошная тайна, переполненная загадками. С эльфами её роднят признаки в ауре и чуть заострённые ушки, невидимые под гривой чёрных волос. Она, вероятно, полукровка, в её жилах совсем малая толика крови Перворождённых. Согрешила бабушка с высоким породистым блондином, и родилась Смуглянка спустя поколения.

Мне известно о ней неприлично мало. В Спящем лесу она спасла наши с наёмниками покойной Дивы жизни, перебив демонопоклонников. Прекрасно владеет магией разума. Имя её под покровом тайны. Представлялась она защитницей принцессы Натиэль. Вот почти все сведения о ней. Ах, да, Смуглянка очень быстра и лихо орудует клинком.

Есть масса причин не доверять ей. На другой чаше весов помощь, оказанная ею в Спящем лесу. Слепо я никому не верю и не исключаю банального использования втёмную.

— И тебе не болеть, — ответила Смуглянка на приветствие. — Ты беспокойно спал. Дурной сон?

— Я сны не смотрю, — я встал, скользнув взглядом по стройной фигурке в короткой серой тунике, перехваченной на тонкой талии серебристым пояском.

Не признаваться же о кошмаре, преследующем меня.

— Вряд ли ты явилась спросить о моём самочувствии и снах. Могу я увидеться с Натиэль?

— Можешь, — улыбнулась Смуглянка, на удивление легко согласившись. — Она тоже жаждет лицезреть спасителя. Придётся поторопиться, если хочешь успеть на дирижабль, отбывающий в Марадро.

— Что я забыл в Городе Наёмников? — хмыкнул я, стараясь скрыть изумление от неожиданного согласия на встречу с эльфийской принцессой. Не обманывает ли?

— Ты ведь жаждешь помочь троллям? — вполне правдоподобно озадачилась Смуглянка. — Я предоставлю тебе возможность пойти военным походом в аранью, добыть славу, добычу и, возможно, вытащить из войны озёрников.

Я сам подумывал о найме бойцов в Марадро, благо, знакомый в городе имеется, и выступить на синекожих, разоряя деревни и отвлекая племена от Зеркального озера. Когда жилище грабят, жену убивают, помчишься домой, наплевав на приказы вождя. Большинство предводителей троллей уйдёт, опасаясь бунта. Минимум половина синек покинет земли Водяных Крыс. От оставшихся сорвиголов, не обременённых семьями, озёрники отобьются.

Вопрос в мотивах Смуглянки. От щедрости душевной ничего не даётся, а она рискует большими деньгами.

— Хм. Твой интерес в деле?

Девушка обошла меня, не сводя с моего лица хитро прищуренных необычных янтарных глаз, в уголках которых пряталась ухмылка. Она напоминала кошку, присматривающуюся к крынке со сметаной на столе и размышляющую, как бы половчее достать лакомство и не попасться хозяевам. Подобный взгляд был у Гварда Зверолова на заре нашего знакомства.

— О, это длинная история, Сандэр Валирио, более известный под именем Кан — Джай. Или мне обращаться к тебе иначе?

Красивые глазки впились в меня, ловя малейшую реакцию. Чего ты добиваешься? Заподозрила иномировое происхождение и решила давить на психику, заставляя ошибиться? Угу, так я тебе и раскололся, щааз.

— Разве я назывался тебе по — другому?

— Ты мне и своего тролльего имени не раскрывал, до всего сама догадалась.

— Ты тоже не представилась должным образом, — буркнул я.

— Да — да, времени в обрез, сложные обстоятельства. Поэтому предлагаю исправить сие упущение. Авариэль Кошка, княжна дома Лунного Клейма. Направлена Его Святейшеством верховным жрецом ангела Карубиала Габриллом Радужным по твою душу.

Умеет она огорошить. Убить? Эльфам я ничего плохого пока не сделал, не считая планов по сбыту сокровищ из подземного храма. Убивать меня у длинноухих поводов не было, наоборот, я вызволил из тролльего плена дочь эльфийского правителя, престолонаследницу.

Видимо, мои мысли чересчур чётко отразились на лице. Смуглянка улыбнулась и ответила на незаданный вопрос:

— Есть у нашего народа суеверие, касающееся ловцов духов. Нам завещано убивать их, где бы ни нашли, и избавлять Лантар от иномирян, в коих проявилась эта способность. Чересчур натерпелись наши предки от них в седой древности. С тех пор старики побаиваются, не повторилась бы беда, и на всякий случай истребляют всех ловцов, до кого дотянутся. Ты присядь, я сейчас такое расскажу, ещё больше удивишься. А лучше пойдём в кабинет, там кресла удобные и вино в тайнике.

Тут не вино, тут чего покрепче надо.

В тайнике, обнаруженном теневым духом после прошлого ухода Смуглянки, бережно хранилось медовое вино с Янтарных островов. Полагаю, припасли для особых случаев задолго до моего появления в «номере».

— Сразу скажу: помогаю тебе не от доброты душевной, — Смуглянка уселась с ногами в кресло напротив письменного стола, за которым занял место я. Ноги у неё, между прочим, красивые, и скрывать эту красоту юбкой или штанами она явно не хотела. На столешнице стоял хрустальный графин. Эльфийка, — блин, непривычно её так называть, не похожа она на типичную представительницу длинноухого народа, — полюбовалась янтарной жидкостью в бокале и, вдохнув пряный тонкий аромат, пригубила неразбавленного вина. — Ах, умеют же создавать в империи прекрасные напитки. Наше вино из одуванчиков с медовым имперским не сравнить. Ну да ладно, я отвлеклась. Итак, у меня к тебе довольно простой интерес — ты принесёшь пользу и мне, и народу Эладарна. Догадываешься, как?

— Догадываюсь, — честно сказал я. — С моей помощью рассчитываешь ослабить троллей и не допустить похода на земли империи. Увенчайся поход синекожих успехом, следующей целью они наметят ваше королевство. Но имперцы не позволят им праздновать победу. Война выгодна прежде всего торговцам, они давно точат зубы на богатства Ксарга. С другой стороны, несмотря на в целом тёплые отношения между людьми и Эладарном, вам пошло бы впрок ослабление гипотетического врага. Что вам до людишек и синекожих, пусть режут друг друга, сколько им заблагорассудится. Приятно, когда море бушует и ветер гонит волны, наблюдать с берега за чужой войной.

— Почти правильно, — широко улыбнулась Смуглянка. — Люди без проблем отбили бы натиск синей орды при обычном, пусть и масштабном, набеге. Ни одно племя не способно противостоять имперским латникам, подкреплённым боевыми магами. Более того, союз из нескольких племён распадётся при взятии первой же людской крепости и пограничного городка.

Объяснять, почему альянс племён развалится, не требуется. Тролли отменные бойцы, но с дисциплиной у них не просто плохо. Её нет. Взяв богатую добычу, они передерутся при дележе. Племена — союзники тут же станут врагами. Вскоре заявятся имперские войска и перебьют или выгонят синек по отдельности. Удержать в повиновении их могут… хм, да никто и ничего, кроме великих духов, имеющих непререкаемый авторитет у всех шаманов.

Похоже, возникла сила, способная повелевать синекожими из разных племён.

— Проблема в ином. Намечается не обычный военный поход на имперцев. И дело не в масштабности, усложняющей управление оравой синих дьяволов, а в том, кто поведёт орду, — подтвердила мои предположения эльфийка. — По нашим сведениям, возглавят поход формально вожди Чёрного Копья и Мёртвого Медведя, в действительности же управлять будут верховные шаманы. Ты читал историю войн людей с троллями? — вдруг поменяла тему Смуглянка, указав глазами на книжную полку.

Понятно, почему здесь столько трудов по истории. Меня подготавливали к сегодняшнему разговору, кропотливо подгоняя детали. Ай да Авариэль, ай да руководительница тайных операций. Когда она задумала использовать меня? В Спящем лесу?

— Много лет назад и нам, и людям, и даже оркам кровь портил верховный шаман Чёрного Копья Зораг — Джин. Был он могущественным колдуном, обладавшим хитростью всех лисиц Ксарга и мудростью тысячелетнего дракона. При нём племя достигло небывалого влияния.

Представляю крутизну шаманюги. Чтобы успешно воевать против всех, надо быть уникальным разумным.

— Он был куда опаснее большинства тролльих, орочьих колдунов и людских магов, противостоявших нам. До недавнего времени ошибочно считалось, он пропал на болотах. С его хитростью и смекалкой Зораг — Джин доставит массу неудобств нашему народу. Люди полагают, грядущее наступление синекожих будет заурядным набегом. Да, они прогонят врагов назад в аранью. Не из-за распрей тролльих племён и не из-за собственной военной мощи. Шаман позволит им победить на землях империи, отступит и избежит крупных потерь со своей стороны. Заманит в леса, где перед походом на Пограничье приготовит горячий приём людям.

— И в результате, покончив с противником, прогуляется назад, к имперским городам, очистив Пограничье от мягкотелых, — закончил за Смуглянку я. — Позднее император вышлет армию, но провинцию потеряет.

— Абсолютно верно! За твой острый ум, Сандэр, — эльфийка отпила из бокала. — А дальше? Продолжай мысль.

— Сама понимаешь, не мне тебе рассказывать о вероятных действиях противника, — отказался я изображать из себя понятливого ученика.

Ты разведка, в конце концов, тебе и просчитывать врагов Эладарна наперёд. Предположить дальнейшие события легко. Армию империи разобьют уже на территории Пограничья, устроив массу засад по пути к месту генерального сражения. Тролли напичкают деревни, поля, леса, замки и города ловушками, развернут партизанскую и магическую войну. В перспективе имперцы бросят попытки отвоевать ксаргский регион и окопаются у себя на новой границе, создадут небывалую цепь фортификационных сооружений похлеще Крессова Вала.

А синьки не пойдут в глубь империи. Им ни к чему растягивать силы. И думаю, в боях погибнут вождь и верховный шаман Мёртвого Медведя. В итоге старый колдун на фоне громких побед и богатой добычи станет единоличным правителем и духовным лидером целого союза племён и двинется подчинять длинноухих обитателей востока полуострова. С его талантами он может потеснить эльфов с занимаемых земель. Выдворить не получится, до него за историю Эладарна бессчётное количество раз пробовали. Вот загнать Детей Звёзд на берег Моря Утопленников, заточив в растительных цитаделях, ему по силам.

Шансы у эльфов спастись немаленькие. Нельзя допускать начала боевого похода синек. Устранить главного колдуна, и завоевание мигом закончится. Остальные не настолько круты, с ними разобраться проще. Однако же, в таком случае моё участие необязательно. Или меня берут в оборот в качестве запасного варианта?

— Убейте Зораг — Джина, — порекомендовал я очевидное.

— Нет возможности, — пристально вглядываясь в меня, произнесла Смуглянка. — Он переступил черту, отделяющую верховного шамана от великого. Устранить его непросто. Снести голову и поразить сердце недостаточно для полного уничтожения. Необходима длительная работа, которую он заметит, и исполнителей постигнет незавидная участь. Добавь трудности при перемещении эльфов и людей по аранье, охрану из старших и старейших лоа, и придёшь к однозначному выводу: убить Зораг — Джина в лесу тяжелее, чем взять штурмом столицу империи людей. Посылать лучших бойцов на верную смерть никто не хочет. Мы можем устранить правящую верхушку союзных племён, но это приведёт к усилению авторитета шамана.

Резонно. Результатом ликвидации верховных шаманов и вождей станет озлобление троллей, жажда мести. Кто возглавит орду новоявленных мстителей? Зораг — Джин. Своими руками мы очистим ему дорогу к власти над племенами.

В сложившейся ситуации мой план с разорением тролльих деревень наиболее выгоден. Для полного счастья не хватает отрядов Истребителей Троллей, расправляющихся с кланами синек поодиночке.

— Предлагаю тебе возглавить отряд наёмников и отправиться в аранью сжигать деревни Длинных Клыков, Звёздной Рыси и Мёртвого Медведя, попутно, разумеется, грабя и убивая. Возможность отхода я обеспечу, однако, постарайтесь не оставлять за спиной сильных шаманов.

Прямо по моему плану.

— Пути отхода?

Уходить по лесу группой опасно, тролли напичкают аранью неприятными для нас сюрпризами. Разорять селения предполагалось недалеко от Вала, чтобы удобнее уходить от преследования. Углубляться аж на территорию Мёртвого Медведя не планировалось ни разу. Пока туда дойдёшь, сто раз прознают о твоих проделках и вышлют отряды опытных воинов, усиленные колдунами и учениками шаманов.

— Ты слышал о боевых дирижаблях?

Слышал, слышал. Их сооружают бородатые коротышки — гномы. Гномьи воздушные суда бороздят небесные просторы по всему континенту, выполняя заказы на грузоперевозки, а порой и боевые миссии по бомбардировке. Алхимики они знатные, не хуже людей.

— Почему сама не возглавишь отряд? Эльфы лучше справились бы с задачей, нежели наёмники.

Ответ очевиден, просто хочу услышать от Смуглянки подтверждение моим умозаключениям.

— Важно не навлечь на Эладарн беду, Сандэр. Узнай тролли об участии эльфов, они отвернутся от имперского Пограничья и хлынут на наше королевство. Мы отобьёмся, понеся потери, а терять кого-то из близких не в наших интересах. Наёмники есть наёмники. Кучка хорошо экипированных авантюристов, решившая обогатиться на горе синекожих.

Хм. Не потерпел бы крушение наш транспортник по завершении задания. Нет исполнителей — нельзя вычислить нанимателя.

Впрочем, для меня сейчас главное выбраться отсюда и оттащить синек от Зеркального озера. Об обеспечении безопасности подумаю в процессе найма бойцов и разорения тролльих деревень.

— Ослабленные племена не представляют угрозы ни для империи, ни для Эладарна, — подводила к итогам будущей операции Смуглянка. — Разумеется, Зораг — Джин когда-нибудь снова попытается собрать синекожих в единую силу. Мы найдём решение его проблемы к тому времени.

— Какова моя награда?

— Помимо спасения друзей, богатства, опыта лесной войны и почитания у властей Марадро? — сделала слегка удивлённое личико девушка. — Ну, ты и котяра. Хорошо, будет тебе дополнительное вознаграждение. Ты, наверное, знаешь, насколько трепетно эльфы относятся к своим реликвиям. Я куплю у тебя всё, найденное в храме древнеэльфийского города, где тебе довелось сразиться с ведьмой.

Нокдаун. Откуда она в курсе моих похождений и храма?

Мало ли, откуда. Она же классная магичка — разумница уровнем не ниже магистра — супрема плюс Звёздный Камень мог дать о себе знать истинным владельцам. Дескать, ура, злобная ведьма повторно повержена, ребята, я свободен.

— Все предметы обихода, даже сломанные гребешки, не говоря о драгоценных каменьях и свитках библиотеки. Между прочим, помогу снять защитные чары с книгохранилища и поделюсь знаниями. Ты хотел знать о способностях ловца духов? Мы тысячи лет изучаем их, и я готова помочь твоему магическому росту в данной отрасли. И никаких трудностей по поводу добытых реликвий с Высокорождёнными.

— Привлекательно, — проклятье, да это невероятно выгодно. Начинаешь сомневаться в правдивости обещания. Предположение о крушении воздушного судна становится реалистичнее и реалистичнее. Но выбирать не приходится. — Мне понадобятся дополнительные средства для улаживания дел до начала похода. Экспедиция рискованная. Сгину в аранье, и кто позаботится о моей сестре?

— Доброхотов предостаточно, уж поверь. Сколько?

— Четыре тысячи империалов золотом положи в имперский банк на моё имя.

Сумма приличная, на учёбу и проживание в Люцинской школе магии хватит и на покупку неплохого дома в любом городе империи останется. Должен ведь я позаботиться о Лилькином будущем и о страховке на случай обмана длинноухими детишками звёзд.

— Ну, и запросы у тебя, — покачала черноволосой головой Смуглянка, лукаво глядя на меня. — Может, принцессу в жёны потребуешь? Или, скажем, устроить оргию с эльфийскими девами?

— Нет, благодарю, — ухмыльнулся уже я, живо представив в роли дев Авариэль и Натиэль. Прочь, пошлые мысли! Проблем с главами благородных эльфийских домов мне не хватает для полного счастья. Судя по хитрой мордашке, Смуглянка прочесть мои размышления успела. — Монет довольно.

— Как пожелаешь. Кстати, многое теряешь, отказываясь от оргии, — игриво подмигнула она.

— Ты столь настойчиво предлагаешь мне это, что я, так и быть, соглашусь.

— Какой ты любвеобильный. Бедняжка Натиэль о тебе лучшего мнения. Представляю, каково будет для неё узнать о твоих желаниях, — сокрушённо вздохнула Смуглянка. — А уж для её отца… Нет, лучше Эльрунну о тебе вовсе не знать.

— Ладно, посмеялись, и хватит. Рассказывай о происходящем на Зеркальном озере и в целом на севере Ксарга.

Лицо Авариэль приобрело серьёзное выражение.

— Мёртвые Медведи вымели улиточников с южных окрестностей озера и вплотную подошли к берегу. Длинные Клыки тоже не сидели, сложа руки, и двинулись с северо — запада. К счастью, озёрники были в курсе и убрались из тех мест, переселившись на остров вместе с сокровищницей племени. Звёздные Рыси гуляют по пепелищам, оставшимся от деревень Огненного Жала. Угодья Каменных Клешней стали полем битвы. Там озёрники сдерживают натиск северных соседей. К ним пока не совались всерьёз Мёртвые Медведи и Чёрное Копьё медлит с выступлением, вероятно, основательно готовятся к большой войне. Племя собирает отряды огров на границе и со дня на день пойдёт к озеру. В аранье их не остановить. Тролли ждут, когда реки окончательно скуёт льдом, и планируют пройти до острова, рассчитывая на спячку ихтианов.

— Мало сведений, — обдумав информацию, пробурчал я. — Кто возглавляет троллей, убили кого-нибудь из вождей, докуда дошли враги? Особенности тактики атакующих? У каждого племени она особенная, с примесью индивидуальных задумок лидеров отрядов. Мне нужно знать, с кем и чем мы столкнёмся и где расположены вражеские деревни.

— Подробности расскажу на дирижабле. Я отправляюсь с тобой. Но сначала твою ауру необходимо скрыть. — На вопросительный взгляд Смуглянка пояснила: — У тебя большущие проблемы, Сандэр. Я поражена — за столь короткий срок пребывания в Лантаре, причём не покидая пределы Ксарга, ты обзавёлся столь длинным списком серьёзных врагов!

— Ты предостерегала меня и от связей с эльфами, — вспомнил я знакомство со Смуглянкой.

— И впредь советую с нами не связываться. Ни со светлыми, ни с тёмными, ни с серыми. У некоторых огромный зуб на ловцов духов, другие просто не прочь принести тебя в жертву, от третьих уместнее в твоём положении просто держаться подальше.

— И к какой категории относишься ты?

— К третьей, — без раздумий ответила девушка. — Ты здесь по единственной причине: защита Натиэль. Бросил бы её в Веспаркасте и избавился от нашего дальнейшего общения, не побывал в Спящем лесу, не схлестнулся вновь с Ночными Охотниками и не имел удовольствия колоть детей Цатогуа. Чем-то ты очень заинтересовал скрытников, иначе они не стали бы следить за тобой, посылая одну из первых троек. Знаешь, что такое охотничья тройка?

Я молча кивнул. До боли знакомое тактическое подразделение наёмных рыцарей плаща и кинжала. Действительно затеяна большая игра.

За принцессой шли и попутно меня караулили, изучали. Либо наоборот. Эльфийская престолонаследница попросту вписалась в планы их руководства. Зачем, спрашивается, я им сдался? И не трогали, давая полную свободу действий. Испытывали, справлюсь ли? Присматривались. Для чего? Наиболее правдоподобный вариант — намеревались предложить сотрудничество. Боец из меня в перспективе приличный, магическая специализация редкая. На рынке труда с руками оторвут разные общества магов. Чем Ночные Охотники хуже? Ничем.

И всё же, не складывается картинка. Слишком долго приглядывались. Почему не предложили работать на них раньше? От вопросов делается дурно.

— Ты начала говорить о суеверии, относящемся к разумным моей, кхм, специализации, — напомнил я, отвлекаясь от мыслей о старых противниках, — и сменила тему разговора. Почему Высокорождённые видят во мне врага?

— Старинная легенда, — отмахнулась эльфийка. — Древняя и длинная. На неё не стоит тратить время, его у нас мало. Захочешь, расскажу на борту дирижабля. Зато могу сказать, кто положил на тебя око. Жрецы Карубиала, в особенности верховный жрец Габрилл Радужный. Противный старикашка, интриган и фанатик. Более полугода назад, весной, он уже пытался убрать тебя, прибегнув к услугам Ночных Охотников. Та попытка не удалась, эльфы умылись кровью, и твоя персона обрела значительный вес в глазах старика, а заодно и руководителей наёмников. В аранье он не мог тебя достать — понятия не имел, где ты находился.

— Не потому ли послал Видящую с ликвидационной группой?

Вот, кусочки мозаики сложились в единое целое. Я, дурак, не понимал, почему прорицательницу кинули в тролльи чащобы. Без весомой причины подобное не совершают, решение принималось на государственном уровне.

— Ты всё правильно понял. Единственно, прошу не делать скоропалительных выводов. Бедняжка Натиэль не знала тебя и видела в ловце духов, угрожающего королевству. Позднее девочка стала относиться к тебе иначе. В конце концов, ты выдернул её из лап троллей, отказался бросать в Веспаркасте и спас в Спящем лесу. Она детальнее смогла разглядеть Сандэра Валирио и открыла для себя совершенно иного разумного, нежели представляла.

— Ты обманула Габрилла или планы переменились?

— И то, и другое. У меня изменились намерения относительно одного чересчур прыткого ловца духов, и я провела жречество Карубиала, даже его священный артефакт, спрятав тебя здесь, в пространственно — временном кармане, — Смуглянка светилась от удовольствия. — Ночные Охотники потеряли цель из виду, Габрилл радуется изничтожению Врага, а мне досталось кое-что полезное от жрецов Крылатого Единорога. Ты жив, здоров, за тобой не гоняются демонопоклонники и тёмные эльфы, жаждущие отомстить за убийство потомков Божественного Цатогуа. Ты скрыт от остального мира, и в наших планах подольше сохранять твою жизнь в тайне.

Сделать это будет сложно, учитывая ауру ловца духов. Гвард просвещал на сей счёт. Чем сильнее я буду в качестве ловца, тем необычней моя аура. От пойманных духов распространятся эманации, и сам я изменюсь в сторону магического развития. У волшебников, равно и колдунов, ауры специфические, похожие в сравнении с аурами простых разумных на разноцветные факелы рядом с огоньком лучины. Скрывать таковые труднее. Священный артефакт ушастиков наверняка среагирует, навесь на меня хоть десяток скрывающих амулетов. Поможет ауре исчезнуть запечатывание наподобие применённого в сочетании с ножом ангелианских экзорцистов.

— Я запечатаю твою ауру и отдельно способности ловца духов, — Смуглянка не стесняясь читала мои мысли. — Обойдёмся без всяких магических предметов. Чистые чары сокрытия. Мой дом ими славится, между прочим. Предупреждаю: сеть чар создаётся не навсегда и не ограничивает магических способностей. Её легко разрушить. Печать снимется, едва поймаешь духа или воспользуешься пойманными.

— А магия теней?

— Пользуйся на здоровье, прилетев в Марадро. Там сокрытие ауры не обязательно. Понимаешь, для выслеживания по духовной энергии нужно знать область возможного местонахождения источника либо следов пребывания. Откуда узнают жрецы и Охотники, где ты будешь? Заметить могут само твоё присутствие в Лантаре. На тщательные поиски уйдут месяцы, а то и годы. Мы усложним недругам задачу, повесив на тебя амулет при необходимости. В городе наёмников популярны магические предметы, подберём покачественнее. Не хочу давать эльфийский, дабы не порождать проблемы при худшем развитии событий.

Так Смуглянка называет провал задания и потрошение меня тролльими шаманами. Нежелательно давать ниточку синекожим, тянущуюся из Эладарна.

— Пройдём в камеру для магических действ, поставлю печати и удалюсь. Позднее зайду и отведу тебя к Натиэль, девочка извелась в ожидании. Ты оденься потеплее, снаружи холодно, в небе вообще мороз жуткий, и хорошенько вооружись. Здесь неплохая коллекция, покои для мятежного эльфийского князя готовили, любившего позвенеть сталью.

При последних словах она странно на меня взглянула, мельком, почти незаметно. К чему бы? Происхождение у меня отнюдь не благородное и эльфов в генеалогическом древе вроде нету.

— Какой нынче месяц?

— Второй зимний, месяц Оленя, в империи его называют студнем.

Ничего себе. Получается, я отсутствовал около месяца. Ощущение, будто провёл взаперти всю зиму.

Интерлюдия первая

— Всё готово, господин, — уважительно склонил голову в поклоне Хазнак. С его тонких губ, искривлённых в счастливой улыбке, стекала кровь, а узкие, слегка раскосые глаза, привыкшие ко тьме Подземья, сияли нездешним, жутким светом.

Игнас спрятал отвращение за непроницаемой маской безразличия. Тёмные эльфы провели жертвоприношения, и на переносном алтаре, потемневшем от пролитой на него крови, скалились в гримасах боли и ужаса отрезанные головы светлых братьев, а вырубленные в камне знаки тёмного божества полыхали чёрным огнём, источая магическую Силу.

Группу фанатиков обнаружили по всплеску демонической энергии, захлестнувшей всю поляну, где проводился ритуал, и послали бойцов проверить, кто посмел убить охрану у границ Лунного сада.

Скорый приход аллиров не волновал пришедших из подземных городов убийц. Тёмные эльфы, облачившиеся в лучшие доспехи и вооружившиеся ритуальными отравленными клинками, с нетерпением ожидали появления стражей. Дюжина светлых, охраняющих пределы священных земель, погибла сегодня на алтаре, четверым повезло умереть от ран и избегнуть съедения демонами.

Тёмные под предводительством старого жреца Хазнака дрожали от предвкушения резни и собственной смерти. Они пришли убивать и быть убитыми в честь Цатогуа. Прожить жизнь, отправляя к божеству его врагов, и пасть в битве, принеся себя в жертву, дабы обрести вечный покой, растворившись в сущности бессмертной жабы, либо переродиться по её воле, — таков удел жреца — убийцы.

Презирая поклонение тёмным божествам, Игнас, тем не менее, ни словом, ни жестом не выказал истинного расположения к старику Хазнаку. Он коротко кивнул, отвечая эльфу. Пусть жрецы пребывают в заблуждении. Один из сотни переродится в демона, удостоившись имени «Дитя Бога». Остальных девяносто девять бессмертная жаба сожрёт. Обычная статистика, вполне устраивающая преданных последователей и совершенно противоречащая устремлениям и принципам Игнаса.

Когда-то в юности он чуть не стал тёмным жрецом. Сотни лет назад его выкупили на рынке рабов служители храма Голгорота для воспитания по правилам своего бога. Не удайся тогда побег и не встреть Огнеглаз Учителя, он посвятил бы своё бытие подземному божеству.

Ночного Охотника передёрнуло от мысли о служении демонам, и он, отвернувшись от жрецов, пристально посмотрел на виднеющуюся вдалеке растительную стену Исиланта, именуемого иначе Лунным садом. Им предстояло штурмовать её и прорубиться в святая святых Клеймёного дома, совершив небывалое. На то они и Первая Тройка — осуществлять кажущееся невозможным.

Жрецы, переполненные силой тёмного божества, не сделают погоды при штурме. Все четыре десятка, ответившие на зов Игнаса и с радостью согласившиеся принять смерть, погибнут на ветвях живой изгороди. Они сделают пролом в стене, в который проникнут Ночные Охотники. Дальше предстоит бой с древнями, дриадами и хранителями храмов. Со смертными сражаться Игнасу и Тиамару несложно. Сложности начнутся с появлением соседей Клеймёных — храмовников Карубиала. Они придут, и совсем не из-за помощи проигрывающему дому Лунного Клейма. У всех свои личные мотивы в операции, кроме Тиама. Он выполняет задачу, поставленную Фанаэлионом, не более того.

Фанаэлион преследует собственные цели, и, возможно, в них не входит выживание тройки. Сверхопасное задание, а на эльфе вытаскивание группы из Исиланта и вообще Эладарна, выдёргивание из-под носа у многочисленной охраны Лунного сада после выполнения всех задач. Пожелай он, и Игнас с Тиамаром останутся наедине с армией взбешённых эльфов.

Тогда придётся показать самовлюблённому ублюдку, почему они составляют костяк первой тройки. У Игнаса готов план на случай предательства. Покинут эльфийские земли они не без трудностей, но живыми, и затем найдут Фанаэлиона.

— Красный Охотник сошёл с небосвода, пора начинать, — сказал следящий за беззвёздным небом Тиам.

Игнас жестом отдал приказ тёмным жрецам занимать места для штурма.

Глава 2. Прощай, Исилант

— Бедняжка Натиэль живёт в центральной башне храма, в моих покоях, — поведала Смуглянка, бесшумно ступая по крутым ступеням винтовой лестницы.

Сейчас она походила на воительницу. Тунику сменили серые лосины и блуза с короткими рукавами. К опоясывающему девушку широкому ремню крепились помимо множества мешочков ножны двух кинжалов — наверняка не единственного оружия, имеющегося у эльфийки. Предплечья защищали кожаные нарукавники, а голени укрывали облегчённые поножи из дублёной кожи. Неведомые умельцы на них сделали орнамент, похожий на сплетение плюща и вязи магических знаков.

Новый наряд подчёркивал красоту фигуры Смуглянки куда лучше туники. Идя за ней след в след, я невольно залюбовался видом сзади, и тут же одёрнул себя. Нет, признаться, зрелище передо мной открывалось весьма соблазнительное, сбивающее с мыслей. Слегка покачивающая бёдрами Авариэль приковывала взгляд, словно магнит железо. По сравнению со скромной Натиэль Смуглянка казалась необыкновенно яркой и даже непристойной в манере одеваться и в поведении. Они совершенные противоположности друг друга, точно мягкий бриз и тропический ураган, и у каждой собственные достоинства.

Интересно, почему Натиэль — Наташа решила дожидаться меня вместо пребывания во дворце батюшки в окружении придворных дам? Неужели действительно переживает девчонка.

Мы поднимались из подземелья, преодолевая бессчётное количество коридоров и анфилад комнат. Из ниш выступали разного размера статуи ксаргских зверей и эльфийских воителей, пол был выложен цветной плиткой в колдовские мозаики. Сводчатые потолки — высокие в комнатах, низкие в коридорах — украшали растительные орнаменты, и порой казалось, будто идёшь по музею под живой крышей.

Я почесал середину груди. Туда Авариэль поставила печать, аккурат на месте шрама от магического кинжала. Запечатывание она проводила кровью, смешав свою с моей и нанеся мне на корпус узор из алых знаков. При произнесении заклятья паутина печати распространилась по всему телу, затем сжалась в красную многоугольную фигуру размером с небольшую монету на шраме. После запечатывания я перестал ощущать айгату. За прошедшие седмицы свыкся с чувствованием энергий вокруг, и вдруг вместо полноты восприятия настала пресная реальность обычных человеческих ощущений. Будто часть тела ампутировали.

Пока заново привыкал к новому старому существованию без способностей ловца духов, полуголым сидел в кресле в кабинете. Неподвижно, прислушиваясь к забытым ощущениям. Смуглянка посоветовала одеться к её возвращению, да время пролетело незаметно, и застала она меня дремлющим в одних штанах за письменным столом.

Запечатывание подействовало на меня изматывающе, в отличие от бодрой Авариэль. Она постоянно шутила и загадочно ухмылялась, не проявляя признаков усталости и нарушая основной закон магии — наличие отката у провёдшего магическое действо мага. С приходом Смуглянки я потащился в спальню одеваться, потом мы с ней выбирали оружие в оружейке. Ей лучше знать, какое из смертоносных орудий здесь острее.

Спустя полчаса я шагал за эльфийкой, увешанный разнообразными клинками, точно новогодняя ёлка украшениями. Оделся я, кстати, в тёплый, подбитый рысьим мехом кожаный плащ с капюшоном. Под ним уместилась перевязь с метательными ножами, изготовленная имперцами для оперативников тайной канцелярии. На сталь наложены чары ветра, с помощью простенького ритуала родства хозяина и оружия — помазал кровью лезвие каждого и прошептал связующее заклинание, повторяя за Смуглянкой, — направляющего нож в выбранную метателем цель. Плюс уже эльфы постарались, зачаровав клинки на остроту.

Ножи мне понравились, однако, куда больше по душе пришлась пара длинных кинжалов для совсем уж ближнего боя, засунутых мною за широкий поясной ремень. Заточенные с одной стороны, слегка изогнутые наподобие когтей, они и назывались Когтями Демонической кошки.

Выковали их эльфийские мастера специально для бойцов дома Лунного Клейма, о чём свидетельствовало клеймо на голубоватой стали — три луны в треугольнике, под ним скрещенные копии этих самых кинжалов. Оружие, по утверждению Смуглянки, качественное и надёжное. «Когти» дарятся на совершеннолетие Клеймёным, избравшим стезю шпионов и убийц, популярнейшую среди молодёжи за последние эдак семь тысячелетий.

Кроме отличных качеств, присущих всему без исключения колюще — режущему, создаваемому длинноухими кузнецами — прочного металла, отсутствия необходимости заточки, остроты лезвий — кошачьи коготки несут на себе проклятье Неостановимой Крови. Маленького пореза достаточно для отправки противника экспрессом на тот свет. На вопрос, что делать при случайном порезе, Смуглянка ответила: «Просить богов простить совершённые грехи». На следующий мой вопрос «И поможет?» она сказала, мол, душу спасать в тот момент уместнее, ибо нанесённые кинжалами раны не затягиваются. Помогут только целители, наделённые божественной Силой, проще говоря, святые.

Юмористка, блин, недоделанная. Она, конечно, добавила, дескать, верит в мои ловкость, умение обращаться с оружием, поэтому порезаться я не должен.

Помимо перечисленных качеств Когти наносят вред духовным сущностям благодаря тому же проклятию Неостановимой Крови. Младших лоа клинки покалечат, старших ослабят и доставят массу незабываемых болезненных ощущений. Старейшим кинжалы не навредят абсолютно.

Мне достаточно и имеющихся достоинств. В деревнях троллей нам придётся сталкиваться преимущественно с учениками шаманов, повелевающими младшими лоа. Выступать против старейших я не планировал. Некому их призывать в тылу, умелые шаманюги на фронт к Зеркальному озеру ушли.

Эльфов по кинжалам не вычислить. У наёмников бывает оружие со всего Трёхлунья. В бою взял с вражеского трупа — нормальное объяснение, приемлемое троллями. В деревнях синекожих у лучших охотников трофеи и познаменитее хранятся.

Бонусом Смуглянка выдала засапожник гномьего производства. Обыкновенный с виду клинок, примечательный удобством и отличнейшей в Лантаре сталью. Пригодится на крайний случай. Его я сунул за голенище сапога.

В дополнение взял парочку метательных топориков, изготовленных явно синекожими умельцами. Обсидиановые, с вырезанными по лезвиям красными узорами, напоминающими сплетённые в заклятье магические знаки. Тролли народ прагматичный, красивостям предпочитают эффективность.

Отметив мой хороший вкус, Смуглянка пояснила — оружие принадлежало некогда великому воину — шаману, коего победил не менее великий герой длинноухих. Топоры пьют жизненную энергию врага и передают хозяину, малейшее ранение ими смертельно. При касании к ауре прикрепляется астральный канал. В результате жертва чахнет и погибает.

Неплохо справляются и с духовными сущностями, рубя их не хуже противников из плоти и крови. Младшие в страхе разлетаются прочь с пути обладателя чудо — топориков, старшие получают увечья. Старейшим тоже не поздоровится, пройдись по ним колдовские лезвия.

Проблема в неповиновении топоров. Они не признают хозяевами ни эльфов, ни людей, и сражаться ими следует крайне аккуратно.

В завершение я вооружился двухметровым копьём с треугольным наконечником — лепестком из голубой эльфийской стали. Обмотанное белой проволокой древко точь — в-точь побег сребролиста, чему способствует и форма наконечника. Клейма создателя не обнаружилось.

Смуглянка просветила — это творение безымянного мастера, подаренное королём Эладарна одному ретивому имперскому паладину. Рыцарь умудрился спасти единственного ребёнка правителя от демонопоклонников. За благородный поступок храбрый воитель поплатился жизнями семьи спустя год после спасения престолонаследника. Тёмные зарезали и жену, и детей, и родителей спасителя. Убитый горем человек вернул подарок королю.

Рассказанная история навела на невесёлые размышления о будущем моих близких. Слишком чёткие аналогии возникли между мной, спасшим Натиэль от тёмных, и тем паладином.

Авариэль попыталась развеять опасения. Метка убийцы демонов на ауре стерлась за время, прошедшее с ухода из Спящего леса. Если и остались остатки, то они замаскированы печатью сокрытия. По ним меня не найти, и следовательно, сестрёнка, Алисия и Водяные Крысы вне опасности.

Итак, вооружился я по самое не могу. Смуглянка обещала по прибытии в Марадро купить защитные амулеты, доспехи и исцеляющие артефакты. Вдобавок надеюсь стребовать с неё денег на дополнительное алхимическое вооружение и зелья, прежде всего дающие ночное зрение. В аранье по ночам воюют часто, да и нам следует быть готовыми к рейдам разносторонне.

Собираюсь нападать на деревни внезапно и быстро. Нельзя нам сидеть на месте, блаженствуя от победы, и ждать воинов и шаманов синек. Будем атаковать по темноте и ночью же уходить в чащобу. Подбирать ребят надобно посмышлёнее, знакомых с лесами.

А классные подземелья длинноухие вырыли. Настоящий лабиринт. Попади в них обычный вор, сгинул бы в путанице переходов. Не знаю, нашёл бы я выход самостоятельно. Ловушек, верно, огромное количество, о чём намекнула моя разговорчивая проводница, посоветовав идти строго след в след и не отставать ни на шаг.

Подземелья у эльфов сухие и совсем не мрачные. Повсюду расставлены в нишах кристаллические светильники, на стенах раскрашенные барельефы и вязь знаков древнеэльфийского письма, складывающаяся в защитные заклятья.

Не удивлюсь, если здесь имеются ещё и духовные стражи. Пользовались аллиры ими в древности. Жрецов и непорочных жриц, всецело преданных божеству, живьём замуровывали в стены зданий, соблюдая определённый ритуал. Бедняги умирали во благо сородичей в «мучительном наслаждении», по словам историков минувшей эпохи.

Духи умерших «блаженной смертью» привязывались к месту гибели и охраняли постройку от всякого враждебного эльфам существа, будь то зверь, синекожий либо лоа. Такая вот светлая магия.

— Натиэль беспокоилась о тебе с момента вашего расставания в Спящем лесу. Когда ты был без сознания, она выхаживала тебя вместе с Лунными Сёстрами. Необычно для престолонаследницы, правда? Стоять!

Вышедшая на верхнюю лестничную площадку Смуглянка остановилась перед массивной каменной дверью, уколола себе палец извлечённой из копны густых смоляных волос заколкой и пробежала окровавленными кончиками пальцев по испещрённой магическими знаками поверхности дверного полотна, точно код допуска набирала. Створки гулко раздвинулись, и я чуть не ослеп от хлынувшего яркого света.

Мы поднялись по ступенькам и вышли из-за ажурных, походящих на переплетённую лозу ворот. Дверь за нами закрылась, превратившись в глухую стену за тяжёлой золототканой шторой.

Зал, куда мы попали, поражал обилием льющегося из стрельчатых окон света, удивительно изящными и точными росписями на стенах, изображающими небожителей эльфийского пантеона, и алтарём из красного с белыми и голубыми прожилками камня. Колонны — деревья подпирали высокий сводчатый потолок из сплетшихся воедино крон. Под сводами тянулись подвесные мосты, по которым неспешно двигались четверо не то священнослужителей, не то волшебников с массивными посохами, в роскошных бело — голубых одеждах, украшенных самоцветами.

Алтарь располагался у подножия гигантского древа с косо растущим стволом метров эдак пятнадцати толщиной. Тёмно — коричневая кора гиганта мерцала мириадами крохотных точек, серебристые листья походили на выплавленные из металла треугольные клинки копий. По толстым ветвям вилась узенькая лента винтовой лестницы.

— Добро пожаловать в храм Трёх Лун, моё скромное жилище. Нам сюда, — толкнула меня локтем Смуглянка, тряхнув собранными в пышный хвост волосами и тем оторвала от созерцания внутреннего убранства храма. — Ступай за мной и меньше верти головой по сторонам, не то свалишься, чего доброго. Нам сюда, на лесенку.

По неохватному стволу вилась спиралью растительная лестница из толстой лозы. Нет, не лестница — узкая дорожка, ведущая к ветвям удивительного древа и дальше, в высь, скрытую блистающей листвой. Эльфийка, едва касаясь ступнями пологих ступенек, взбежала по лесенке на круг. Я взошёл куда медленнее из-за немилосердно раскачивающейся подо мной лозы. Эльфам хорошо, они магией пользуются, зуб даю. Удивительно грациозно Смуглянка прыгает, и лесенка под ней совершенно неподвижна.

— Эй, ты там долго? — насмешливо глядя янтарными глазищами, спросила Авариэль.

Я прибавил ходу. Приноровившись к темпу раскачивания и понимая, куда клонится растительный мостик, человек, умеющий держать равновесие, без труда взберётся по нему. Частично погрузившись в телесность, я за считанные секунды догнал эльфийку, чем вызвал удивлённый возглас. Мы и так могем, да, и при желании не уступим в скорости длинноухим акробатам.

Хм, да мы в живой древесная башня. Смуглянка стояла в арочном проёме, за ним освещали кристаллы — светильники просторное помещение с узкой деревянной лестницей без перил.

— Подъём продолжим по ней, — вошла Авариэль в комнату.

Замечательно. Мостик — дорожка из лозы дальше сужалась до толщины каната. А тут классическая винтовая лесенка, построенная вокруг столбика толщиной с торс мужчины.

Дальнейшее восхождение в выдолбленном стволе древесного исполина заняло минут пять. Мы миновали двенадцать этажей, оборудованных под различные нужды. Имелись и библиотека со священными текстами, сложенными по нишам в круглых стенах, и кабинет, и комната для приёма гостей с подковообразным столом.

— Это и есть башня, где размещена Натиэль и где иногда останавливаюсь я. Обитель главы дома, — делано тяжко вздохнула Смуглянка. — Самое охраняемое место Лунного сада, не считая подземелий и хранилища.

— Я не заметил стражи, — хмыкнул я.

— На то она и тайная, — парировала девушка. — Древо Прародителей выращено на останках героев — основателей нашего дома. Предки добровольно отдали жизни древесному духу, и он сравнялся по силе со старейшим лоа. В ветвях и корнях, в коре и листве Древа обитают невидимые стражи и убивают всякого нечестивца, дерзнувшего переступить порог храма. Далее по тексту Преданий Лунного Клейма. Мы пришли.

Мы достигли конца лестницы и встали под куполом мерцающего лазурного барьера. За ним смутно угадывались очертания комнаты с окнами во всю стену. По мановению руки элифийки магическая преграда истончилась, обрела прозрачность и развеялась, явив взору покои главы дома и Наташу, то есть Натиэль, стоящую перед нами.

Столько радости в глазах я давно не видел. Наверное, с тех пор, как сестрёнка встретила меня на острове после охоты на сэкку, моего плена и побега от клана Чёрных Ос. По нежному, красивому личику Наташи текли слёзы, но она улыбалась — открыто, честно. От её улыбки на душе теплело, хотелось обнять девушку, прижать к себе и сделать так, чтобы никогда больше она не плакала.

— Я вас оставлю ненадолго, — промурлыкала Смуглянка. — Оденусь по погоде. Скоро вернусь.

Я сошёл с лестницы на пол, состоящий из сплетшихся в единое целое ветвей. Ступни утопали в серебристо — изумрудном ковре из листьев. За мной сгустилась пелена барьера, скрывшая нас от Авариэль.

Принцесса подалась ко мне и вдруг остановилась, будто двигаться дальше ей не позволяла стеклянная стена, постояла, решаясь, и кинулась ко мне.

Я не помню, сколько мы простояли, обнявшись. Наташа шептала по — эльфийски, вроде благодарила кого-то, я крепко сжимал её, зарывшись лицом в пахнущие полевыми цветами волосы. До чего же приятно вот так стоять и ни о чём не думать, наслаждаться моментами полного покоя.

— Расскажи, что с тобой происходило, пока меня не было, — тихо, боясь нарушить установившуюся гармонию, произнёс я и услышал журчащий весенним ручейком голос Натиэль.

Она говорила о тяжёлом переходе из Спящего леса в пограничный город Эладарна, о нападениях тёмных по ночам и ужасе, пережитом ею. Она боялась за меня, её посещали связанные со мной видения одно страшнее другого. Прибыв в Лунный сад, она дала знать о себе отцу и осталась ждать моего появления. Смуглянка обещала спрятать меня от артефакта Крылатого Единорога, от которого узнал обо мне верховный жрец.

— Сандэр, прошу, пообещай мне… никогда не использовать способности ловца духов, — чуть отстранившись, заглянула мне в глаза Наташа. — Пожалуйста. Они узнают о тебе, едва ты поймаешь очередного духа, и тогда за тобой пошлют убийц. Не Ночных Охотников и Клеймёных, не справившихся с заданием и имеющих на тебя свои планы, а храмовников дома Алых Шипов, выполняющих приказы священнослужителей беспрекословно. Они придут за тобой, и с ними сам верховный жрец. Умоляю, не используй способности ловца!

— Не хочу тебе врать, — покачал я головой. Её просьба вырвала меня из мира спокойствия. — Это единственное оружие против сущностей, пытающихся сожрать меня и близких мне разумных. Если кому-нибудь из них будет грозить лоа, я поймаю его, не задумываясь.

Сотканный, казалось, из переливающегося цветного дыма барьер рассеялся, явив на лестнице Смуглянку. Она вправду оделась теплее — накинула подбитый белоснежным мехом плащ с капюшоном. Под ним, насколько я знаю мою знакомую, удобно прятать лицо.

Проклятье, не могла она прийти позже? Скажем, через часик. Мне и поговорить с Наташей не удалось толком. Столько осталось вопросов. На них, к сожалению, вряд ли ответит Авариэль. Принцесса в присутствии Смуглянки чуть ли не отскочила от меня, потупив взор светлых глаз.

— Успели поболтать? Дирижабль скоро отбывает, нам следует поторопиться. Прощайтесь, и уходим. Натиэль, не смотри на меня, всё равно ты не полетишь с нами. Мы обсуждали, почему.

— Понимаю, — Наташа вновь обратилась ко мне: — Сандэр, прошу, выполните мою просьбу. От ваших действий зависит будущее всех нас. И, пожалуйста, будьте осторожны. Вам грозит опасность.

Опасность ходит рядом со мной без малого год, со дня бури, перенёсшей нас с Лилькой в Трёхлунье. Не будь я осторожен, давно бы потерял жизнь.

— Не беспокойтесь, принцесса, я буду осмотрителен.

— Всё будет хорошо, — приобняла Наташу за плечи Смуглянка. — Я пригляжу за ним.

Красивое место Исилант, хоть и проклинаемое тёмными эльфами и троллями приграничных племён. Лабиринт из густого высокого кустарника обрамляет четыре храма, посвящённые небесным светилам, и селение с площадями и множеством построек для проживания паломников и эльфов из дома Лунного Клейма, чьей обязанностью является защита здешних святынь. Вечнозелёные кусты с первого взгляда покрыты изумрудной листвой, сверкающей на морозе кристалликами снега и льда, но приглядишься внимательнее, и увидишь прячущиеся в ветвях шипы, светящиеся зелёным и создающие иллюминацию, похожую на новогоднюю. Попробуй продерись сквозь колючую стену, всю одежду изорвёшь. Вдобавок поранишься и крови потеряешь. Учитывая содержащийся в шипах парализующий яд и прочие особенности кустарника вроде впитывания айгаты, приходишь к выводу о бесперспективности штурма эльфийской твердыни в лоб.

Храмы, несмотря на архитектурную красоту и лёгкость, довольно крепкие и выдержат выпущенный в упор снаряд гномьей катапульты. Не говорю о защитных чарах и благодати высших сущностей, в честь коих они построены. Или, точнее сказать, выращены? Каждый храм длинноухих плод совмещения живой флоры Эладарна и зачарованного камня.

Добавьте сюда охрану из духов и эльфов, мастерски владеющих холодным оружием и магией. Длинноухие, жизнь посвятившие владению клинком, лучшие воины Лантара. Есть в мире разумные сильнее и быстрее них, но громаднейший опыт, получаемый эльфами в бесчисленных схватках, делает ушастых долгожителей опаснейшими противниками.

В общем, разрушить сотворённое за века великолепие нападающим очень и очень трудно. Необходимо многократное превосходство в магической и живой силе. Либо элементарное предательство с масштабной диверсией. И то очень уж постараться надо для победы. Я бы, к примеру, не рискнул переть в лобовую атаку на обитателей Исиланта и с десятитысячной армией троллей при поддержке сотни шаманов. Тут и старейший лоа не поможет.

— Интересная у тебя ментальная защита, — промурлыкала Авариэль, ведя меня по выложенной листообразной плиткой дорожке меж стен кустарника. — Сам поставил или чья-то заслуга?

— Скорее, второе. — Вспомнилась наша со Смуглянкой первая встреча. Не больно-то ментальная защита в тот день помогла, читала эльфийка меня, словно афишу на рекламном стенде. — Куда идём?

— Во — он, раскидистое древо, — остановившись, Смуглянка указала на окраину храмового комплекса, смахивающего на городок. Там возвышался над постройками зеленолистый гигант, в ветвях что-то копошилось. Приглядевшись, я разобрал покрытые перьями птичьи крылья. Ну, и здоровенные же птички здесь водятся. — Приют Крылатых единорогов, на нём гнездятся наши фаэрнилы.

# # 1 Фаэрнилы («Небесные Принцы») — название крылатых единорогов, используемых эльфами Эладарна. Неприменимо к ангелу Карубиалу, который является в Трёхлунье в облике крылатого единорога.

— Зачем нам летающие лошади? — полюбопытствовал я, предвидя ответ.

— Единороги не лошади, — укоризненно протянула Авариэль. — Они чистейшие существа в мире. У них рог волшебный.

— Лошади, коровы летающие — мне без разницы. Мы собираемся на них лететь к небесной пристани?

Не замечаю поблизости ничего, подходящего под причал для дирижаблей — ни высоченной башни, ни дерева, к которому пришвартовываются воздушные суда. Поскольку размещают их на городских окраинах, логично предположить, на единорогах мы долетим до ближайшего города.

— Советую не путать в Эладарне крылатых единорогов с коровами. Мы любим фаэрнилов. Неосторожно брошенное слово многие сочтут оскорблением, особенно рьяные почитатели Карубиала. Оскорбление в нашем обществе влечёт вызов на поединок. Нам ни к чему привлекать внимание. В остальном же ты угадал. Приходилось летать на крылатых единорогах?

— На лоа путешествовал, было дело. На рогатых лошадях с крыльями не довелось.

Я единорогов только на картинках географических справочников видел. Рисовали их обычно в качестве боевого транспорта гвардейцев правителя Эладарна.

— Вот и ладненько, новые ощущения всегда на пользу. Кстати, хочешь спросить о чём-нибудь — спрашивай. Представь меня своим персональным… гм… проводником по Исиланту.

— Угу, проводницей.

Единственный вопрос, ответ на который интересует меня — почему мне кажутся знакомыми храмовые постройки из камня, да и в целом расположение крупнейших каменных зданий? Будто давным — давно я бывал в Исиланте. Тогда храмовый комплекс был иным, без обилия растительности и живого лабиринта. Я закрывал глаза, и он представлялся мне состоящим всего из нескольких зданий, окружённых естественной стеной голых скал. Храмы без вычурной красоты, строгие, словно монахи — отшельники, и грозные, точно вставшие на привал ветераны.

М — да, пребывание в подземелье и хождение по берегу Багровой реки, очевидно, не пошло на пользу. В очередной раз засмотревшись на оплетённые растениями стены, я тряхнул головой и прогнал наваждение. Игра подсознания и памяти, запечатлевшей иллюстрации из древних фолиантов гвардовой библиотеки, не более того.

Раз уж Смуглянка предложила услуги гида, не воспользоваться ли ради общего развития и рассеивания ненужных мыслей?

— Авариэль, Исилант создали в Эпоху Единства?

— Его тогда не было. Были храмы, каждый принадлежал отдельному дому, в кольце из скал. В те времена эльфы не слышали о Карубиале и ангелах. Дом Лунного Клейма составили остатки домов, чьи храмы здесь стояли. Примерно семь тысячелетий назад, с приходом Крылатого Единорога Карубиала, началось активное вовлечение растительности в нашу жизнь, выращивание растений, заменяющих камень при постройке зданий. Эльфийская культура в Эпоху Единства разительно отличалась от современной. Обе прекрасны по — своему и обе совершенно разные.

В черепной коробке разорвалась бомбой резкая боль. Меня повело, мир смазался и потемнел. В сознании вспыхнула картинка величественных каменных сооружений с вынесенными под открытое небо алтарями у корней тысячелетних деревьев, над ними жрецы в одеждах белых и зелёных тонов приносят в жертву синекожих. Толпа вокруг ликует, а с неба одобрительно смотрят три полные луны и мириады холодных звёзд.

До чего больно!

— Сандэр, что с тобой? — Подскочившая Смуглянка поддержала меня, не дав упасть.

— Порядок, — видение угасло, точно съёжившаяся и почерневшая от пламени фотография, с ним ушла боль. — У вас жертвоприношения в Эпоху Единства практиковались?

— Иногда. Мы давно избавились от этого «пережитка язычества», по выражению верховного жреца.

Откуда я знаю, как выглядел раньше Лунный сад? Почему мне больно при вспышке — видении? Блин, башка раскалывается. Взяться знаниям о прошлом Исиланта неоткуда. Географы с историками о нём заикались, акцентируя внимание на поклонении лунам. Сюда стекаются паломники со всего света. О кольце из скал нигде не написано, об истории храмов нигде из прочитанных мною книг не упоминается. Зуб даю, не разводили длинноухие в Эпоху Единства и крылатых единорогов.

Не нахожу логических объяснений видению. С чего ему взяться? Игра подсознания? Выкрутасы пойманных духов, существовавших тысячелетия назад и посещавших древний Исилант? Вряд ли бы моровики сюда имели доступ. Святое место, защищённое благодатью свыше. К скалам они не приблизятся, сгорят в окружающем древесные храмы барьере.

Ха, откуда мне известно о барьере? Шутка юмора, отпущенная глубинами подсознания? Можно списать на сумасшествие, если бы не истинность видения. Всё сходится со словами Смуглянки.

Весёленькое дело. Поскольку видение не плод воображения, предполагаю влияние чего-то могущественного и древнего, воочию наблюдавшего первые храмы лун. Нечто, имеющее пропуск в моё сознание, сигнализирует о своём присутствии. На кой ему сдалось демонстрировать слайд — шоу канувшего в историю места, вот в чём первый вопрос.

Второй вопрос — что оно такое и третий — где я его подцепил? Вспоминаются видения во время пребывания в деревне улиточников, когда меня выхаживал старый шаман, и ведьма, называвшая меня Гор — Джахом.

Принимая условно истинность данного предположения, приходим к выводу: некий субъект, перебивший уйму народу и здорово насоливший стародавней ведьме, влез в меня. Возможно, случилось вселение при переходе в Лантар. Был он могущественным типом, раз создал проблемы сэкке в пике её силы. Да и по ощущениям похоже. Вспомню зов тысяч голосов с берега Багровой реки, и не по себе становится. Сколько он на тот свет разумных отправил!

С кем боролась ведьма? С эльфами и троллями, не пожелавшими принять её власть. Следовательно, Гор — Джах был на одной из сторон того конфликта. Сэкка его люто ненавидела. Синекожих ей ненавидеть не из-за чего, они ей требовались в качестве армии и жертв демоническому божеству. Конечно, можно предположить, ей попался особо крутой противник, скажем, старейший лоа.

Хм, противников у неё стоящих не было, всех выносила с помощью покровительницы. Ненависть она питала к ушастикам долгоживущим, ибо они у неё отняли семью. И топ врагов возглавлял герой аллиров, убивший её папашу и победивший саму ведьму. Во мне или сидит дух кого-то из аллирских защитников, либо убийца семьи сэкки, эльфийский вождь.

Домами длинноухих испокон веку правят князья. Должность короля выдумали ангелиане, до неё верховным главнокомандующим считался великий князь. Кстати, Авариэль, будучи главой Клеймёного дома, княжна.

Озарение посетило внезапно, оглушив и затмив действительность.

Смуглянка сказала — «покои для мятежного эльфийского князя готовили».

И ещё говорила: «Есть у нашего народа суеверие, касающееся ловцов духов. Нам завещано убивать их, где бы ни нашли, и избавлять Лантар от иномирян, в коих проявилась эта способность».

В меня пролез дух князя, истреблявшего троллей и восставшего против эльфов. Отсюда причина моих странных видений, касающихся давнего прошлого, и чувство дежавю в подземном городе и Исиланте.

Кто натравил на меня Ночных Охотников и пытался достать в аранье, использовав Видящую? Верховный жрец Карубиала. Кому не подчинился князь, прославившийся победами над троллями в Эпоху Единства, эру до Крылатого Единорога? Карубиалу и его последователям, несущим чуждую обычаям аллиров культуру. Пришли, понимаешь, в чужой дом и права качают. Естественно, наглость не понравилась приверженцам старых устоев, и государство раскололось.

Твою же дивизию!

Отступление. Варион

Первое столкновение с настоящим противником будоражило кровь не хуже янтарного вина.

«Наконец-то, — думал юный боец Лунной Стражи Варион, пробегая мимо храма Целительницы. — Тёмные вот — вот прорвутся, и мой клинок изопьёт вражеской крови! Отец, я докажу, что не зря обучен Искусству Меча. Ты будешь гордиться мной, ибо мне предоставлена честь по возвращении от княгини Авариэль с опытными воителями начать бой против проклятых поклонников Бездны. Воины Братства признают меня равным, и я перестану быть у них на побегушках».

Варион бежал со всех ног к Приюту Крылатых Единорогов. Он был молод и быстроног, поэтому его назначили гонцом командиры Лунной Стражи. Нёс он важное известие главе дома — на Исилант готовится нападение, демонопоклонники пересекли границу Эладарна, убив бойцов охраны. Судя по всему, проникшие в королевство тёмные жрецы решили принести себя в жертву. Значит, они опасны. Княжна Авариэль должна знать о происходящем.

Раскидистое древо — гнездовье встретило его шумом ветвей. Варион взлетел по мосту из лозы на нижние ветви, где ему попался беловолосый высокий эльф. На шее незнакомца висел медальон с изображением крылатого единорога, летящего на фоне восходящего солнца.

Куда подевался смотритель? Он, сколько помнил Варион, всегда ухаживал за фаэрнилами сам. Незнакомец не принадлежал Клеймёному дому, о чём свидетельствовал медальон жреца Карубиала. Никто из клеймёных не служит Крылатому Единорогу.

— Эй, эй, чего бежишь? — вскинул брови светловолосый, чья пышная шевелюра, опускающаяся чуть не до пояса, походила на облако. — Срочное дело?

— Ты кто? — выдохнул Варион, подсознательно потянувшись к рукояти меча на боку.

— Успокойся, вояка, — примирительно выставил перед собой ладони незнакомец. — Помощник старика Грудериона я, разве непонятно?

— Я тебя не знаю, Грудерион всегда в одиночку справлялся. Ты из чужого дома. Откуда мне знать, не шпион ли ты?

— Ну, ты даёшь! Какой ещё, расщеплённый дуб тебе в задницу, шпион?! Не видишь медальона жреца Карубиала? Он без благословения не даётся. И, по — твоему, подпустят меня к себе фаэрнилы, чующие зло в разумных? — Для наглядности светловолосый указал себе за плечо. Там удивлённо уставился большущими влажными глазами на эльфийскую перепалку жеребец с рогом во лбу и крыльями, сложенными на спине.

— Я… — действительно, единороги чувствуют в разумных лживость и подлость. От мерзавцев священные животные держатся подальше и при малейшей возможности кусают и топчут. Не найдя аргументов, гонец захлопнул рот. Будь светловолосый постарше, лунный страж потупился бы согласно этикету поведения при разговоре со жрецом главы пантеона. — Прошу простить.

— Так-то лучше, — улыбнулся во весь рот помощник смотрителя. — Грудерион стар, давно просил помощника. Ты же, наверное, знаешь, гнездовьями занимается особый орган жречества Карубиала. Меня прислали помогать смотрителю. Он, между прочим, в кроне проверяет ожеребившуюся единорожиху. Так кто ты и чего нёсся, точно угоревший от драконьего огня?

— Лунный страж Варион из Братства Клинков, сын Аурелиона Быстрого Меча и Лорейны Стальной Бури. Мне нужна Её Сиятельство Авариэль.

— Эх, братец, не успел ты. Она на Молнии улетела, и с ней человечек, — помощник смотрителя указал на удаляющуюся, едва заметную на фоне ночного неба фигурку. — Прибежал бы на десяток ударов сердца раньше и застал. Теперь извини.

Варион мысленно разразился бранью. Приказ не выполнен, и кого обвинят в неудаче? Его, младшего в Братстве. Попрекнут за нерасторопность, не допустят к отражению атаки на Исилант. И прощай, возможность доказать отцу свою храбрость и мастерство владения мечом.

«Бездна гархал! Матери придётся связываться с Авариэлью по артефакту. Мне влетит, несомненно влетит. Проклятье!»

# # 1 Гархалы — самоназвание тёмных эльфов, поклоняющихся богам Бездны.

— Почему ты извиняешься? Я опоздал не по твоей вине, — излишне резко сказал страж.

— Нет — нет, я не за то, — покачал головой светловолосый.

Внезапно он вплотную приблизился к парню. Варион инстинктивно отшатнулся. На тренировках его учили разрывать дистанцию между собой и противником, быстро, даже движения размазываются, подскакивающим к тебе. Тело среагировало без участия разума, сознание непроизвольно окунулось в алую мглу боевого танца. Последовавший затем удар под дых заставил гонца согнуться пополам, с выпученными глазами хватая ртом воздух. Второй удар — в висок — отправил молодого воина в темноту мира абсолютной тишины.

Вариона привёло в чувство громкое ржание единорога. Священное животное буквально кричало от невыносимой боли и проклинало обидчика, посмевшего поднять на него руку.

Страж поднял тяжёлые веки и тут же опустил их, отказываясь верить в увиденное. Разворачивающееся действо походило на ужасную, плохую сказку, рассказываемую детям на ночь злыми подростками. Этого не могло случиться в Эладарне и, тем более, на святой земле Лунного сада.

Назвавшийся помощником смотрителя гнездовий светловолосый эльф с медальоном жреца Карубиала деловито свежевал самку крылатого единорога кривым ножом с чернеющими на нём знаками, похожими на сцепленные когти. Удивительным и ужасным было то, что он не убил бедное животное, а резал по живому, сцеживая кровь в медный котёл. Он медленно извлёк из утробы самки пару почти сформировавшихся жеребят, перерезал им глотки и дополнил металлический сосуд, после чего установил котёл на треножнике над разгорающейся жаровней. Делал всё убийца на широкой ветви Древа, будто ничуть не опасаясь жителей Исиланта.

— Ублюдок, — прохрипели рядом.

Варион повернул голову. Шея затекла, тело онемело от пут, и движение ему далось с трудом. Справа от него лежал связанный смотритель Грудерион и с ненавистью взирал на свершающееся преступление. Он выплёвывал проклятия в адрес светловолосого, тот же не обращал на высокорождённых внимания, продолжая разделывать затихшую тушу. Убийца поместил внутренности в отдельные сосуды на треножниках, словно собирался приносить жертву.

В голове стража всполошенной птицей бились вопросы. Крылатые единороги благословенны ангелом Карубиалом, находятся под Его защитой. Они не потерпят демонопоклонника. Почему древесные духи не распознали зло, не известили Лунную Стражу?

Закончив с самкой единорога, светловолосый расставил сосуды с внутренностями вокруг наполненного котла и, начав нараспев читать тягучую молитву на языке гархал, опустил в кровь каменный, растрескавшийся икосаэдр. Кровь в котле зашипела, закипела, точно в неё окунули раскалённый уголёк, и покрылась алым туманом.

— Вдохни жизнь в сына, о, Величайший из Великих Владык, о, Безликий Ветер, Приходящий в Ночи! — закричал светловолосый, воздев руки к тёмному небу.

Воздух взвихрился над котлом. Кровавый туман впитывался воронкой чёрного вихря, разрастающегося в смерч. Вариону стало страшно. Он смотрел на ужасающее зрелище не в силах сомкнуть веки. Ветер выл свирепым зверем, впившимся клыками в горло жертве, рвал душу парня в клочья и втягивал вместе с алым маревом из ритуального котла.

Обезумевший страж даже не заметил, как к нему подошёл светловолосый, надев маску, и полоснул его по горлу кинжалом.

Ночной Охотник подставил чашу под вытекающую из раны алую жидкость, подождал окончания кровотечения и ловким движением рассёк шею второму эльфу. Кровь упругой струёй упала в медный сосуд, смешиваясь с жизненной влагой молодого собрата.

Вихрь за спиной неистовствовал. Хастур почтил визитом мир смертных, дабы оживить яйцо дракона, своего сына. Фанаэлион знал — древнему божеству под силу пробудить лишь дух умершего в тюрьме из скорлупы ящера, впрочем, этого достаточно для задуманного. Плоть останется окаменевшей, зато дух воспарит в небеса, на малое время подчиняясь воле призвавшего его. Залог подчинения — Закон Древних, обязывающий выполнить мольбу призывателя.

Духи эльфов пошли на поживу Безликому Вихрю. Жизненная энергия, содержащаяся в крови, предназначалась для пробуждения дракона. Куски единорогов станут пищей новорожденному, отвлекая от сладкой плоти пробудившего его. Проснувшийся дух голоден. Не стоит искушать его.

Наполнивший чашу Ночной Охотник выплеснул кровь в бурлящий котёл, не поднимая взгляда на ставший гигантским смерч. Ветви над ним перемололо в щепу бешеным ветром, и они разлетались, оставляя на коре ствола глубокие царапины. Вихрь оглушительно ревел. Каменное яйцо в котле тем временем покрылось красным налётом. Трещины затянулись, скорлупа истончилась. Внутри пульсировало средоточие магической и жизненной энергий, вкачиваемых ритуалом Кровавого Котла.

Пробуждение давно умершего с помощью Древнего Бога и убийство священных животных в Приюте Крылатых единорогов тяжкие преступления по мнению жрецов Карубиала. Фанаэлион понимал это. Заказчик, давший ему артефакт ангела и тем сокрывший его ауру от охранных духов Исиланта, возмущённо потребует у господина наказать виновника.

Но, будь он проклят со всеми светлыми эльфами, разве не поспособствуют его, Ночного Охотника, действия выполнению заказа? Наниматель заткнётся, успокоенный ложными заверениями в наказании святотатца.

Смерч распался на мириады клочков тьмы, которые спустя удар сердца растворились в воздухе. Обняв котёл жёлтым пламенем, жаровня вспыхнула и погасла. Приют погрузился во тьму.

Астрал над Исилантом сотряс беззвучный рёв родившегося призрачного дракона. Его почувствовали все, от выращенных с помощью магии полуразумных растений до тёмных эльфов, ждавших сигнала для атаки.

Фанаэлион облегчённо вздохнул. Нападение на Лунный сад начиналось.

Глава 3. Наёмник

— Не нравится мне суета в Исиланте, — загадочно проворчала Смуглянка, склонившись к длинной шелковистой гриве крылатого единорога. — Возвратиться, а, Молния?

Белая кобыла, чья шерсть светилась от насыщенности магической энергией, фыркнула и замедлила полёт. Даже сбросить меня не попыталась, скотина волшебная, как в начале нашего знакомства. Когда я на неё заскочил, она сдала задом и взбрыкнула, точно на родео, попытавшись избавиться от лишнего груза в моём лице. Авариэль её успокоила строгим окриком, после чего рогатая белоснежка втихаря норовила меня цапнуть зубами. Попытки членовредительства окончательно пресекла эльфийка, занявшая место передо мной на спине летающей животинки и лишившая её возможности дотянуться до второго пассажира.

Полёт на единороге ни с чем не сравним. В ауре летающих лошадок жизненная сила хлещет через край, даруя всаднику бодрость. Адреналин будоражит кровь, ветер треплет волосы. А уж вид открывается с высоты! Несёшься в пустоте над звёздами. И неважно, что вместо небесных светил сполохи лесного придорожного освещения. Эльфы специально растения — светильники выводили. Любят свет, потому и светлые.

— Чем ты встревожена, Смуглянка? — спросил я, чувствуя передающееся от крылатой лошадки напряжение.

— В Исиланте происходит недоброе. Не хочешь пройтись по тракту? Дороги у нас в Эладарне хорошие, мощёные каменной плиткой, с древесными светильниками по обочинам. Не заплутаешь. Трактиров через каждую лигу понастроили. Исилант ведь место паломничества. Доберёшься до ближайшего и подождёшь меня.

— Надолго задержишься? Успеем на дирижабль?

Смуглянка сняла с пальца тонкое кольцо из белого металла, напоминающее перевитую лозу с крошечными листочками.

— Возьми. Не приду до утра — ступай к Нандирину один. В город не заходи. С попутным караваном — в Нандирине зимняя ежемесячная ярмарка — отправляйся в Седые горы. Там есть причал воздушных судов. На дирижабле долетишь до Марадро. Деньги на дорогу, — Авариэль извлекла из-за пояса тугой кожаный кошель. — В Столице Наёмников зайди к Гримму Ювелиру, его все знают, и покажи кольцо. Скажешь, я прошу предоставить тебе открытый кредит на наём бойцов и снаряжения. Он и ребят потолковее подберёт для похода, и жильё предоставит на время пребывания в Марадро.

— Хм, ты мне настолько доверяешь?

— Куда ты от меня денешься? Гримм не простак. Все расходы проконтролирует. Лишнего не выдаст.

— А четыре тысячи сверху?

— Ну, ты и зануда. Возьми, — она сдёрнула с руки массивный перстень с большим самоцветом. — Тиндекул, «Вспышка Жизни». Дарю. Продашь в Марадро Гримму, только не продешеви. Стоит намного дороже четырёх тысяч золотом.

Ого, знатная вещица. Взяв драгоценность, я присмотрелся к оправе из светящегося белого металла, испещрённого эльфийскими магическими знаками, и к переливающемуся оттенками зелёного изумруду. Классный перстенёк. Могу поспорить, древний артефакт. Колдовской алфавит не современный эльфийский, но связь чётко прослеживается. Э, да колечко — изделие аллиров Эпохи Единства.

Продать эдакое сокровище? Лишь в крайнем случае.

Имечко у него примечательное, не для ширпотреба. Верно, перстень заряжен жизненной энергией и излечивает хозяина. Подробности уточню у знающих людей. Нет, продавать не буду, деньги на учёбу Лильке накоплю с продажи хлама из подземного города.

В Марадро напишу завещание на всякий пожарный и оставлю в банке Тиндекул. Сестрёнке достанется, случись со мной беда. Очень уж много желающих пустить бедного меня на фарш. И тролли, и эльфы, и демонопоклонники. Не удивлюсь проявлению ко мне внимания со стороны клириков ангелианской Церкви, обретающихся в империи. Для полного комплекта.

— Благодарю. Целительный артефакт?

— Угу, догадливый ты наш. Учти, я планирую догнать тебя до прибытия в Столицу Наёмников. Не удастся — действуй по плану. И постарайся не попадаться городской страже и дорожным патрулям в Эладарне, держись подальше от жрецов. Особенно сторонись жриц. Мы, эльфийки, бываем коварнее болотной гадюки, запомни хорошенько.

Запомню. Только к чему ты говоришь о коварстве ушастых красоток? Не ревнуешь же, на самом деле. М — да, мутное дело. Почему планы резко меняются? На то весомая причина, и подозреваю, заключается она в опасности, грозящей Исиланту. Опасность столь велика, что Смуглянка сомневается в возможности сопровождать меня в Марадро. Может быть, и в победе своей она тоже не уверена, иначе не подарила бы магический перстень.

Чую, вляпаюсь в ещё большие неприятности, чем прежде. Пожелание не попадаться на глаза жречеству и страже целиком понятно, дабы не засекли меня каким-нибудь хитрым способом.

Поглядим-ка под иным углом на опасения Авариэль. Кто мог напасть на Исилант? Демонопоклонники и тролли многократно нападали, причём силами немалыми, и где они? Останки полоумных давно сгнили. Лунный сад отлично защищён от атак тёмных эльфов и синек, охрана справилась бы и без участия главы дома. Значит, опасность куда серьёзнее, и исходит она от тех, кого защита Исиланта не удержит, то есть, от предателей. Логично предположить, роль таковых возьмут на себя враги Клеймёных. Кто у нас числится врагами? Мало информации. На ум приходят поклонники Карубиала, с которыми случались конфликты у дома Лунного Клейма. Весьма могущественный противник, посвящённый в некие тайны моих благодетелей.

Вдруг карубиальцы прознали об обмане Смуглянки?

Ладно, оставим догадки в покое. Они не подтверждены фактами. У эльфийского дома с репутацией Клеймёных врагов должно быть выше крыши. Кому-то дорожку перебежала и лично Авариэль. Я слишком мало знаю о сильных мира сего и об отношениях между домами ушастиков. Понаблюдаю за развитием событий и сделаю выводы. Пока от меня требуется не отсвечивать, и я не против. Жалко, дирижабль уйдёт без нас. Времени не сэкономим, на путь до Марадро потратится более седмицы, а то и двух. Для озёрников каждый час на счету.

В придорожной таверне примкну к торговому каравану в качестве охранника. Представлюсь наёмником, благо, знания и умение обращения с оружием позволяют выдавать себя за бродячего, тьфу, странствующего воина. Завтра на рассвете буду на пути к Нандирину.

Смуглянка высадила меня на обочине неширокого тракта, возле дерева со светящимися бирюзой цветами. Удивительно видеть цветущее дерево посреди снегов, начинающихся в паре метров от дороги. Волшебная страна, в империи почитающаяся воплощением сказок. Взять, например, воздушный транспорт. В империи и гномьих царствах разумные по воздуху путешествуют исключительно на дирижаблях, в королевстве же и крылатики единороги, и воздушные судна, и конструкты древесно — магические, и бабочкообразные дракончики.

Вообще-то, воздухоплавателей в Трёхлунье прилично. Читал, архимаги на драконах и элементалях по небу рассекают, колдуны на всяком зверье и лоа вроде летающего ската Гархара летают. Омг, я ему обязан быков в жертву принести за услуги, забыл совсем. Просрочил платёж, дух возмутится. В Марадро куплю десятка три обычных буйволов и пожертвую. В аранье скормлю пленных шаманов, авось подобреет. Дух он полезный. В лесу для перевозки награбленного его использую. В бою он также незаменим, авиации ведь у меня нет, с обещанными Авариэлью боевыми дирижаблями неизвестно, выгорит ли.

Изменился я за последние полгода. О пожертвовании разумных злому духу думаю без эмоций. Об уничтожении их посмертия, по сути, размышляю, и в душе не скрипнет коготками совесть. Очерствел, скоро буду разумных на убой отправлять, и рука не дрогнет.

Удивительнее было бы, останься я всепрощающим добряком. Вспомню товарищей, принесённых в жертву, искалеченных, и без раздумий направлю ритуальный нож в сердце вражеского колдуна.

Красиво в эльфийском лесу зимней ночью. И жутковато. Голубой свет, падающий с диковинных цветов на снег, превращает мир в потустороннее, чуждое человеку царство холода и заиндевевших, поблёскивающих кристаллов, напоминающих мерцанье звёзд. На обмёрзших ветвях сверкает лёд, снег искрится. В полутьме вырастают фигуры древесных великанов. Вон те кусты точь — в-точь ведьма с растрёпанными волосами — ветками и растопыренными длинными пальцами, оканчивающимися острыми когтями, возле дальнего дерева будто встал на задние лапы длинношерстый медведь. Сегодня ночь безлунна, оттого навевает фантастические видения. Единственная в году.

Живые кажутся здесь лишними. Крылатая лошадь с рогом во лбу и всадница не вписываются в мертвенно — синий мир. Молния чересчур светлая, Авариэль выглядит обычной девушкой. Под капюшоном заострённых ушек не различить.

— Сандэр, жди до завтра, — Молния взмахнула крыльями, отрываясь от земли. — Будь осторожен!

Прощальную фразу я расслышал издалека. Эльфийка на пернатой животинке стремительно удалялась, обращаясь в крошечную белую точку во тьме ночного неба. Увидимся ли мы вновь?

С уходом Смуглянки на меня накатило небывалое чувство свободы. Словно раньше находился под надзором, скован по рукам и ногам, теперь же сбежал из тюрьмы. Нет, так оно и есть, из охраняемой пятизвёздочной камеры вырвался. Я вдохнул чистый морозный воздух, прислушался к звенящей тишине и, убедившись, что поблизости никого, тихо пропел:

— Я свободе — ен… кхе — кхе.

До чего же приятно сбросить с плеч груз постоянного контроля. Лёгкость на душе и в теле возникла. Будто в родной аранье оказался, и передо мной полный опасностей и приключений лес. Подобное чувство было месяца три назад, до истории с сэккой — оборотнем и войны троллей. Люблю действовать в одиночку, ни за кого не отвечая, кроме себя, и никем не рискуя. Не объявись в озёрных краях ведьма и не вознамерься соседи завоевать земли Водяных Крыс, странствовал бы по лесам да горам Ксарга в поисках дивных животных и растений, выполняя заказы гаридских гильдий.

Зато жизнь у меня чрезвычайно яркая и насыщенная, с дальними путешествиями. Когда б я в Эладарне побывал? Уж точно, нескоро, кабы не случилось со мной произошедших злоключений.

Эльфийский трактир обнаружился через полчаса. Вычурное зданьице из светлого то ли камня, то ли дерева, накрытое блюдцеобразной красной крышей, стояло прямо возле тракта. Дверей и окон нет и в помине. Напротив тракта широкий арочный вход с козырьком, подпираемым двумя колоннами, обёрнутыми алыми лентами. Из занавешенного полупрозрачной невесомой шторой проёма плыла чарующая музыка арф и флейт, в которую вплетались красивые голоса певцов. Над входом висела на растущей прямо из стены ветке вывеска, на коей написано на общеимперском, эльфийском и гномьем название: «Золотая флейта».

Выглядел трактир празднично и беззаботно. Складывается впечатление, живущим на тракте разумным незнакомы войны и преступность. Впрочем, не исключено, вместо двери магический невидимый барьер, предохраняющий от холода и проникновения агрессивно настроенных типов. За домом располагались двор, ничем не огороженный, и хозяйственные постройки.

Трактир, похоже, популярен у проезжих. Во дворе с десяток разных транспортных средств, от крестьянской телеги до изысканной лакированной кареты с шипастыми красными розами — гербами на дверках.

Ну — с, проверим наличие барьеров на входе.

Я беспрепятственно вошёл в просторный трапезный зал. Тут куда чище, нежели в имперских заведениях. Посуда из фарфора и стекла блестит, меж столов снуют прелестницы в беленьких фартуках, напоминающие фей. Все официантки либо людские девушки, либо полукровки, по скругленным ушкам и чертам лиц понятно.

Хм, прямо элитная кафешка. Вот на невысокой сцене играют и поют породистые длинноухие, а за стойкой упёр полную физиономию в ладони и наслаждается песнями кучерявый субчик. Отнюдь не ушастик и, по ходу, не человек. Маленького росточка, и до полутора метров не дотягивает, с чуток заострёнными ушами. Нет в нём кряжистости представителей подгорного народа и изящества аллирских черт. Не полукровка, значит, и не гном.

Ну, не эльф, и то хорошо. С ушастиками у меня отношения не складываются. Всё убить или использовать пытаются.

— Доброй ночи, милейший, — обратился я к трактирщику на общеимперском.

Он уставился на подошедшего меня маленькими чёрными глазками из-под кустистых бровей, соответствующих кудрявой шевелюре, и, улыбнувшись, поприветствовал:

— Доброй, господин. Изволите остановиться у нас?

— Да, милейший. И ужин принесите, будьте любезны, к тому столику.

Составив список блюд и напитков, я двинулся к пустующему столу. По ночам посетители обычно спят, нынче ценителей музыки и пения здесь мало. По ощущениям, время перевалило за полночь. Несколько часов отдыха, и я уйду.

Когда ещё выпадет шанс спокойно посидеть и послушать музыку в эльфийском трактире. В моём положении жизнью надо наслаждаться вовремя, ибо завтра случая отдохнуть не представится. Погонь, драк и прочих прелестей бытия приключенца, прячущегося от всесильных врагов, хоть отбавляй, а вот такие моменты становятся редкостью.

Кто это поёт на сцене? В смысле, непонятно, мужчина или женщина. Причёски у эльфов почти одинаковые, в одежде музыкантов и солиста сплошной унисекс, украшения без разделения на мужские и женские. Голос высокий, выводит слова аллири чистенько и в меру громко, мелодия приятная. Неудивительно, что посетители слушают, не отвлекаясь на разговоры.

# # 1 Аллири — название эльфийского языка

Прелестница в беленьком фартучке поставила на столешницу горячие блюда, закуски, кувшины с вином и водой. Пить неразведённый продукт виноделия в Эладарне, да и в империи, насколько мне известно, не очень-то принято. Вернее, пить можно хоть спирт практически без примесей, его научились производить алхимики, и никто слова плохого не скажет, однако молодёжь с малых лет воспитывают в трезвости и настоятельно рекомендуют разбавлять вино, вплоть до наглядных уроков с показом настоящих алкоголиков во всей красе. Своеобразная борьба с алкоголизмом.

Поужинав, я, отяжелевший, поднялся в сопровождении той же официантки на второй этаж, в «апартаменты». То ли вино подействовало, то ли стресс от накладывания скрывающих чар не рассеялся в полной мере — усталость навалилась внезапной лавиной. Не дожидаясь ухода девушки, я рухнул на широченную деревянную кровать и зарылся в благоухающую свежестью перину.

Кое-как разулся, снял верхнюю одежду, свалил вещи у кровати в кучу и, еле коснувшись щекой подушки, заснул.

Проснулся от чувства чужого присутствия. Резко сел с широко распахнутыми глазами. Никого рядом, арочное окошко неплотно закрыто неподвижными прозрачными занавесками, скреплённая бронзовыми полосами массивная дверь заперта. Сквозь щели меж оконных занавесок бьёт яркий дневной свет, со двора доносятся тихое лошадиное ржание и приглушённая музыка. Долго же я дрых.

Из-за скрывающих печатей совершенно не ощущаю энергетических токов. Что-то необычное ведь выдернуло меня из сна. Тревога постепенно растворилась в спокойствии окружающей обстановки, оставив неприятный осадок.

Я встал с постели, умылся в душевой — в отдельной комнатке с зеркальцем, находящейся по соседству со спальней, вместительный чан с холодной водой, который при желании нагревают работники трактира для омовения, грязная вода сливается по трубам.

Спустя минут десять я спустился в трапезный зал. На сей раз тихую музыку перекрывал гул голосов многочисленных посетителей. Большинство из них составляли люди империи — ангелианские паломники, торговцы, наёмные рабочие и охранники караванов. Эльфийское меньшинство состояло из высоких длинноухих господ в дорогих одеждах, у отдельных личностей имелись разукрашенные самоцветами и драгметаллами мечи и кинжалы.

Низкорослый трактирщик без устали разливал напитки и гонял официанток, параллельно общаясь с клиентами и узнавая новости. Спустившись по лестнице, я прислушался к обрывкам фраз. В зале разговоры Лунном саде.

— …Говорят, дракона призвали, и он половину селения сожрал.

— Брехня, то была стая виверн! Мой родственник своими глазами видал.

— Нет, то он с демонами перепутал. На Исилант напали демоны, чтоб их испепелил свет архангела Хасмиала. Сотни, тысячи! Они раздирали паломников и оскверняли храмы лун.

— Но — но, человек, я бы попросил не придумывать несуществующего. Предлагаю проехаться до Исиланта и узнать истинное положение дел…

Какого лешего приключилось с Лунным садом? А чего удивляться, раз потребовалось вмешательство Смуглянки. По пустяковому поводу она бы не вернулась в селение.

— Добрый день, милейший, — обратился я к трактирщику, улучив момент между раздачей указаний официанткам и разливом вина и эля. — Не расскажете, что случилось? Весь трактир гудит о нападении на Исилант.

— Ох, господин, беда. Сам не пойму толком, как всё произошло. Будто бы демонопоклонники напали на Лунный сад, убили разумных, осквернили храмы. Проклятых тёмных эльфов, а осмелились на преступление именно они, убили стражи и воины Алых Шипов, подоспевшие на помощь, да продлит Карубиал их дни жизни и укрепит для борьбы с нечистыми порождениями зла. Подробностей, увы, не знаю, люди разное говорят. Из Исиланта приходят дурные вести от паломников, бывших в окрестностях и издали наблюдавших творившиеся преступления проклятущих гархал. Хотите — послушайте народ. Узнаете больше.

Заказав плотный завтрак — день проведу в пути, не заходя в придорожные заведения общепита, — я за неимением свободного стола сидел за стойкой и следовал совету трактирщика, то есть слушал посетителей, преимущественно людей. Длинноухие, проявляя ледяное спокойствие, в разговор вступали неохотно, и то лишь опротестовать самые фантастичные сплетни.

Слухи перемешивались в информационную кашу. Одни твердили, что напали тёмные эльфы, другие клялись, дескать, произошёл теракт, кто-то дюже хитромудрый притащил контрабандой в Исилант целого дракона. Мало того, вселил в без того кровожадную ящерку демоническую сущность, и она схрумкала чуть ли не всё население храмового комплекса и посёлка, попутно разрушив здания. Третьи соревновались в придумывании кровавых подробностей произошедшего. Мол, тёмные, притащившие чудо — годзиллу, оргии устраивали на храмовых алтарях, насилуя невинных жриц лун.

Эльфы с презрительным выражением лиц протестовали, уверенные в нерушимости священного сада и защитного лабиринта из растений. Они полагали, ситуация не столь ужасна. По мнению длинноухих оптимистов, Исилант цел, ничего не осквернено, жриц никто не насиловал. Да, была атака безумных тёмных братьев, не увенчавшаяся успехом, ибо нарушителей спокойствия священного места покромсали быстро и безболезненно невдалеке от границ лабиринта. Эльфы непоколебимо веровали в крепость стен и смертоносную эффективность стражей.

От обилия противоречивых сведений и всеобщего гомона голова заболела. Я был склонен доверять эльфийскому знанию собственной системы безопасности, среди ушастых посетителей трактира попадались иссечённые шрамами воители, бывшие в курсе защитных возможностей сада, однако, на серьёзность происшествия указывало вчерашнее поведение Смуглянки. Непростое нападение совершили «тёмные братья», в чём убеждают и рассказы о драконе.

Гул голосов оборвался с появлением на пороге трактира нестарого темноволосого бойца в кожаных штанах и жилете поверх изодранной, пропитанной кровью шёлковой рубахе. Высокие, до колена, сапоги его покрывала красная грязь, плащ висел за плечом рваной тряпкой. На широком поясном ремне в неказистых ножнах покоились короткие парные мечи с потёртыми от долгого использования рукоятями. Вошедший производил впечатление наёмника, чьё богатство заключается в твёрдой руке да острых клинках.

Он обвёл цепким взглядом посетителей и обслугу, на миг остановил синие глаза на мне и прошёл в зал, придерживаясь левой, здоровой рукой за тянущуюся от входного проёма стойку, согнутую правую он прижимал к груди. Из прорехи в рукаве просматривалась засохшая кровяная корка.

— Где ж его так? — услышал я краем уха.

Догадываюсь, где. Эладарн место спокойное, преступность здешние хранители правопорядка — считай, дружины влиятельнейших благородных домов, — вывели давным — давно. Самой «горячей» точкой королевства вчера был Исилант. Небось, жители благословенных эльфийских земель и торговцы с путешественниками отвыкли от зрелища окровавленных, изрубленных тел, явление раненого бойца для них невероятно.

— Лекаря! — заголосил кто-то.

Раненый дёрнулся, полоснув по посетителям взглядом, и поднял ладонь здоровой руки в призывающем замолчать жесте.

— Я не нуждаюсь в лекарских услугах, — процедил он. — Мне нужна быстрая лошадь. Заплачу золотом.

— Кхе — кхе, — придвинулся к воину упитанный косоглазый тип в парче. За его спиной высились скалами двое верзил при оружии, видать, телохранители. — Я помогу с лошадью. Но сначала скажи — ты случайно не из Исиланта? — Раненый утвердительно кивнул. — Что там? Все мы терзаемся догадками, какое горе свалилось на благословенный ангелами и Творцом Лунный сад.

Воин помолчал с минуту, хмурясь. Ответ его поразил собравшихся лаконичностью:

— Исилант опустел. Все погибли.

На минуту в зале повисла тишина. Новость произвела должное впечатление, даже я, мягко говоря, удивился. Затем трактир взорвался возмущёнными и недоверчивыми возгласами, причём орали преимущественно длинноухие, отказывающиеся верить в падение неприступного храмового комплекса. Некоторые воины сосредоточенно сидели, верно, обдумывая вероятность катастрофы и с кем свела судьба Клеймёных.

— Я отправляюсь в Исилант немедленно, — встал из-за стола эльф с изогнутым мечом на боку.

Его инициативу подхватили эльфийские мечники в разномастной броне, разом поднявшиеся и двинувшиеся за ним к выходу.

Игнорируя любопытных зевак и недоверчивых эльфов, раненый заказал крепчайшего вина в дорогу. Разговаривать он не был настроен и, судя по движениям и общему виду, действительно нуждался в лекаре. Он отсчитал косоглазому четыре имериала без торга и с кувшином вина вышел из трактира. Думаю, вино ему понадобилось отнюдь не из-за любви к горячительным напиткам.

Я протиснулся за ним сквозь толпу, выбрался из пропитанного запахами кухни и пряностей зала во двор. Если он сказал правду, мне позарез надо с ним поговорить об обстоятельствах случившегося. Живы ли Смуглянка с принцессой? Смуглянка не даст себя убить и дракону, Натиэль должна предусмотреть опасность. Видящая она или погулять вышла?!

Нет, полного истребления произойти не могло. Кто в таком случае раненый вояка? Чудом спасшийся паломник? Охрана важной шишки, решившей замолить грехи в храмах Лунного сада? Второе правдоподобнее. Ну, не смахивает раненый на раскаявшегося паломника. На матёрого волка, угодившего в западню он похож.

Вдали вихрилась снежная взвесь из-под конских копыт. Твою дивизию, опоздал. Вояка ускакал на север по обочине тракта. А, нет, всадник выскочил на тракт и помчался дальше. Занесло, видать.

И что прикажете делать? Догонять? Попотеть придётся, ишь, рванул. И лошади у меня пока нет. Да и достоверные ли сведения добуду от ускакавшего спринтера? Уж лучше возвратиться в Лунный сад и на месте узнать правду.

Не попала бы Наташа в беду.

Снежинки падали с небес, кружась в нескончаемом вальсе, и бесшумно ложились на покатые сугробы по обеим сторонам от тракта. Укрывающих дорогу плит снег не достигал, тая метрах в пяти от каменной поверхности. Эльфийская магия защищает тракт от снега и дождя невидимой воздушной крышей.

Сивый мерин устало плёлся по тракту. Хороший коняга, в меру быстрый, по молодости на скачках участвовал, по заверениям косоглазого торговца, продавшего его за три золотых империала и сулившего за золотой сверху отдать свору боевых псов без амуниции.

Я выехал минут через десять после ухода воина, договорившись с торговцем о покупке коня из каравана, и направился к Исиланту на разведку. В селение заходить необязательно. Поймаю кого в окрестностях и расспрошу о новостях. Самолично увижу, не превратились ли храмы в развалины. Всё нормально — поеду спокойно по маршруту, указанному Смуглянкой. Подтвердится информация от воина — планы кардинально изменятся.

Во — первых, отпадёт надобность в посещении города наёмников. Кредит мне не светит, а без денег серьёзных бойцов не нанять. Колечко не продам, само по себе пригодится. Сестрёнке отошлю, и то польза.

Во — вторых, спасать Водяных Крыс стану сам. Конечно, к Марну Извергу стоит заглянуть на огонёк и попросить помощи. Сомневаюсь в расторопности имперцев, да ничего иного не остаётся.

В неспешной поездке верхом — половину расстояния до Лунного сада Сивый покрыл галопом и теперь заслуженно отдыхал, — масса плюсов. Едешь, наслаждаешься пейзажем, думаешь о бытии. Пока ехал, составил подробный план дальнейших действий при худшем развитии событий.

Вот всегда так. Рассчитываешь на одно, строишь планы, и из-за форс — мажора они рассыпаются карточным домиком. Без Смуглянки и её чар сокрытия спокойно мне не жить. На меня выйдут жрецы Карубиала, и я приму бой. Лучше раньше, тогда удастся избежать угрозы Лильке, Алисии и моим друзьям.

Поскольку раскрытия не миновать, использую своё «воскрешение» по полной. Не только сброшу маскировку, но и любезно предоставлю врагам — ангелианам возможность преследовать меня аж до основного лагеря напавших на Зеркальное озеро троллей.

В подчинении верховного жреца храмовые стражи и отряды эльфийских следопытов плюс наёмники. Что сделает главный любитель летающих единорожиков, узнав, где находится величайший враг ушастого народа? Натравит на меня всех, оказавшихся в его власти, привлечёт кучу профи для выслеживания. И тут я устрою грандиозный сюрприз всем недоброжелателям. Ну, большинству. Демонопоклонников в расчёт не беру. Впрочем, зависит от того, кто напал на Исилант. Я бы не удивился, реши тёмные мне отомстить за демонических жабоидов и выследи меня способом, игнорирующим печати и пространственно — временные «мешки» Клеймёных.

Жизнь моя кардинально изменится. Слишком могущественные разумные обратили внимание на чуток необычного иномирянина. Удастся вразумить жречество, отбив желание меня преследовать, обязательно найдутся другие желающие выпотрошить ловца духов и по совместительству носителя некоей княжеской древнеэльфийской сущности.

Закончу с защитой Зеркального озера и попрошу Гварда спрятать сестрёнку. Пусть изменит ей имя, составит новую легенду, применит чары изменения внешности и ауры. Никому не должно прийти в голову связать очаровательную молодую зверомагессу с ловцом духов из ксаргской глуши.

Я же поведу лишь мою войну. Во врагах не абы кто, а демоны и кровожадный ангел, до кучи тайная организация наёмных убийц и шпионов. Весело.

Эх, маловато я поговорил с Наташей. Она наверняка в курсе всего, касающегося меня, и уверен, не соврёт, в отличие от Авариэль. Чуть меньше хочу пообщаться со Смуглянкой. Из неё, несмотря на всю её таинственность и секретность, попробую вытянуть сколько-нибудь правдивые сведения. Инфа мне позарез надобна, я без неё, точно слепой котёнок.

Девчонки выжили в заварухе. Смуглянку запросто не убить, Наташка Видящая и в охране у неё цельное древесное божество.

— Эй, человек, — из-за поворота тракта показалась пятёрка всадников на бескрылых единорогах.

Фирменные красно — зелёные доспехи напоминали покров из листьев, облепивших фигуры едущих воинов. У четверых по тонкому длинному копью с алым наконечником — шипом, на боках в ножнах изогнутые мечи. Вроде не патруль Лунного Клейма, те работают незаметно и изящно, не пугая паломников обнажёнными клинками, по словам Смуглянки. Напряжённые лица бойцов, хмуро глядящие из-под козырьков шлемов, мне совершенно не нравятся. Гербовые накидки, на которых изображены алые цветы на шипастых стеблях, доверия не добавляют. У Клеймёных герб связан с лунами.

— Моё почтение, уважаемые, — поздоровался я. — Вам что-то угодно от одинокого путника?

Всадники подъехали вплотную. Бритый эльф в серебристом венце вместо шлема остановился передо мной, двое встали по бокам, четвёртый сзади. Пятый занял позицию на дороге неподалёку, наблюдая за трактом и теребя древко копья. Ощущение неясной угрозы, зародившееся при виде герба, росло. Не по душе мне действия пятёрки, ох, не по душе. Окружили грамотно, из такой «коробочки» вырваться шансов мало, попробуешь, и напорешься на словно невзначай выставленные копья.

— Да благословит Карубиал твои благие поступки и направит на правильный путь, человек, — ответил витиеватым приветствием бритоголовый, положив ладонь на торчащий из-за широкого пояса жезл с металлическим оголовьем. — Куда направляешь стопы свои?

Вот не нравится мне лысый, и всё тут. Неспроста у него на башке венец, и руку он тоже не для напускной внушительности на жезле держит. Эльфы поголовно имеют склонности к магии и развивают их всю жизнь, с пелёнок, вдобавок усиливают с помощью магических предметов. Они прагматики и любое украшение для них прежде всего волшебный инструмент и показатель статуса. Чем круче артефакт, тем выше положение ушастого в обществе. Красота тоже важна. Уродливых магических предметов у эльфов не увидишь.

М — да, задачку задал бритоголовый. Он в команде шипастых спец по допросам. Ишь, лыбится по — змеиному холодно и глаза колючие. Интересно, маг разума рассмотрит печать в моей ауре?

— К Исиланту, уважаемый, — признался я. — Сегодня по округе разносятся слухи о нападении на Лунный сад, да благословит его храмы Крылатый Единорог. Я хочу выяснить, правду ли говорят о разрушении Исиланта.

Съел, святоша? И честно, и лишнего не сболтнул. Не прикопаешься ко мне и с Кристаллом Правды.

— Кто ты, человек, и что толкнуло тебя на странствие в наших землях? — улыбчиво допрашивал бритоголовый.

Красиво провёл инквизицию, да? Чёрт говорливый. Честность и ещё раз честность, ловкость языка и нуль лжи. Раунд второй, поехали.

— Обстоятельства, уважаемый, и желание обезопасить близких подвигли меня на путешествие в Эладарн. Я пилигрим, нашедший спасение в сих осенённых благодатью святейших ангелов краях.

Бритый понимающе качнул головой, пальцы его забарабанили по оголовью жезла.

— Скажи своё имя, странник, и поведай об обстоятельствах, вынудивших тебя искать спасения в нашем благословенном королевстве, — не унимался он.

Блин, мужик, тебе какая разница? В мыслях у меня причинения зла Эладарну и тем паче Лунному саду нет, я путешественник, страдающий излишним любопытством.

— Меня зовут Александр, — пошёл я ва — банк. Имя необычное для Ксарга, и? Велик Лантар, имён не счесть в племенах людских. — Волею Судьбы и Творца в империи со мной случилось несчастье, на лагерь, в коем я остановился, напали. Я чудесным образом спасся и, преисполненный благодарности за избавление от врагов и желания защитить близких мне людей, решил обойти святыни нашей ангелианской веры.

Я на самом деле благодарен Смуглянке. Без неё нас с Наташей порвали бы на куски демоны в Спящем лесу.

Ответ не удовлетворил бритого. Сверлящий взгляд требовал подробностей, выдать которые я сходу не мог, чувствуя себя сапёром на минном поле. Ну, чего он ко мне прицепился? Чем я ему глянулся? В Эладарне тысячи путешествующих в одиночку пилигримов, и к ним наверняка не подъезжают с претензиями.

— Уважаемый, полагаю, в Исиланте и впрямь случилась ужасная беда? Не припомню, чтобы по тракту в окрестностях священного сада разъезжали патрули, не принадлежащие Лунному Клейму, и тревожили добрых путников.

Красивое лицо бритоголового святоши на неуловимый миг перекосилось.

— Исилант разрушен наследием тёмных эпох, призванным нашими непутёвыми заблудшими братьями, — выплюнул он слова. — Паломники и жители Лунного сада, находившиеся вчера в нём, к величайшему нашему прискорбию, погибли. Где ты ночевал, человек?

— А глава дома Лунного Клейма? — вырвалось у меня, о чём я немедленно пожалел. Бритоголовый подозрительно зыркнул и переместил руку к рукоятке жезла. Я поспешил исправить положение, да зря — святоша потянул жезл, изборождённый магическими знаками, из-за пояса. — Прости, уважаемый. Я провёл ночь в «Золотой флейте». Трактир севернее, у тракта. Святые ангелы сохранили меня, направив прочь от Исиланта.

— Встречался ли тебе кто на дороге? Раненый? — Боковым зрением я отметил беспокойно закрутившегося пятого патрульного. И трое эльфов вокруг чаще поглядывают по сторонам.

Всё интереснее и интереснее. Шипастые ищут выживших. Зачем?

— В «Золотую флейту» забрёл израненный разумный из Исиланта несколько часов назад. Он купил коня и покинул трактир, отказавшись от услуг лекаря.

— Куда он уехал?

Как же не хватает мне повышенной чувствительности к астральным объектам! Тогда бы точно понял, что за фрукт меня допрашивает и для чего ему венец на башке.

— Я здесь, — раздался негромкий голос.

Небо вмиг побледнело, будто плёнку натянули. Одновременно с появлением купола меня обдало волной горячего воздуха. Четверо эльфов разом вспыхнули слепящим жёлтым пламенем, единороги оглушительно заржали, заживо сгораемые вместе со всадниками в объятиях магического огня.

Жеребец стоящего в стороне воина закричал от боли и встал на дыбы. Всадник продолжал сидеть на спине животного, казалось, пламя ему нипочём, но голова в шлеме сдвинулась и с глухим стуком упала под копыта, отворив кровавый фонтан из обрубка шеи.

События закружились невообразимо стремительной каруселью. Я едва отреагировал на убийство вхождением в телесность и рефлекторно пригнулся, пропуская над собой эльфийское копьё. Меня, демон подери, пытаются отправить на тот свет и параллельно занимаются невидимым до сих пор убийцей.

Эльфы не торопились умирать, хотя огонь жадно пожирал их. Доспехи трещали и чернели, кожа обугливалась, волосы сгорали в считанные мгновения, а они, подобно поднятым опытным некромагом неживым, синхронно развернулись.

Боль обожгла левый бок. Ткнувший копьём мне в корпус ушастый гад проделал борозду в моих рёбрах, захрипел и свалился с единорога. Из лопнувшей глазницы торчала источающая тёмно — зелёный дым рукоять метательного кинжала.

Испуганный мерин ломанулся вперёд, на бритоголового, единственного из пятёрки избегнувшего пламени, и развалился на ходу кусками кровоточащей плоти. Я еле вывернулся из-под конской туши и, перекатившись по глодаемым крошечными язычками пламени камням тракта, вскочил на ноги. Оставшиеся относительно живыми эльфы ринулись на врага, позабыв обо мне.

Двое ушастых в шлемах погибли мгновенно, за удар сердца, неведомым образом. Они вместе с единорогами на бегу разделились на крупные куски. С хлюпаньем останки покрыли метров десять тракта. За ними стоял раненый воин из трактира. Чем он эльфов рассёк? Свободная рука свободна, зато глаза неспроста блестят золотом. Он вынул меч и шагнул навстречу бритоголовому.

Участь товарищей заставила святошу остановиться и спрыгнуть с единорога. Кристаллы в венце засверкали ярче, гербовая накидка подгорела, в остальном полный порядок.

Ну, ребята, дальше без меня разбирайтесь. Я попятился, не выпуская обоих из поля зрения и на всякий пожарный выставив копьё, и копейной «пяткой» наткнулся на препятствие. Осторожно повернулся и про себя выматерился. Оружие завязло в сгустившейся белесой пелене барьера. Проклиная неспособность ощущать энергии, я развернулся к сходящимся противникам. Не хватало влезть в местные разборки.

Извини, Смуглянка, доведётся сломать твою астральную печать раньше запланированного срока. Без способностей ловца духов себя чувствую беспомощным смертным. Против врага вроде того раненого воина я в нынешнем состоянии не боец. Твои подарки тут вряд ли помогут, мне управление теневыми духами нужно и энергетическое восприятие, иначе рискую плохо закончить.

Срывать печать не рвусь. Пускай сначала мужики выяснят отношения, они напряжённые складываются. Прикончу победителя, если тот проявит к моей скромной персоне нездоровый интерес. С перевязи я снял зачарованный метательный нож. Магия ветра, направляющая оружие в цель. Самонаводящаяся железка, ха. Проверим.

Оба — раненый воин и бритоголовый святоша — подобрались, напоминая готовящихся схватиться котов. Венценосец отвёл жезл для удара, желтоглазый повторил позу визави. Эльф атаковал первым. Он прыгнул на воина, перемахнув через заляпанный кровью и содержимым внутренностей участок дороги.

Жезл удлинился, выстрелив из нижнего конца узким длинным шипом, оголовье выдвинулось на локоть. Ожидавший атаки воин отступил на полшага и филигранно увернулся от свистнувшего в миллиметре от него клинка. Последовавший с молниеносной скоростью удар оголовьем он заблокировал мечом, однако, оголовье почти отделилось от жезла и по инерции врезалось в грудь раненого, в воздухе вырастив кольцевое зазубренное лезвие.

Амба раненому. Рёбра порезало и раздробило оголовьем, лёгкие повредило, а если не повезло, то и сердце с кровеносными сосудами. Без соответствующего лечения помрёт, будь трижды чародеем.

Воин зло ощерился, харкнув кровью. Торжествующий святоша, окутавшийся голубоватым сиянием, выдернул оголовье на тонкой цепи из грудины, повторно замахнулся и вдруг застыл. На физиономии бритоголового чётко угадывалось удивление, перерастающее в страх. В глазницах его противника полыхало жёлтое пламя.

Впервые с минуты постановки печати я ощутил ауру настолько могущественной сущности. Эманации власти и ужаса, исходящие от неё, пробились сквозь заслон сковывающих восприятие чар. От влияния несокрушимой воли, направленной на жреца, волосы у меня на затылке встопорщились, внутри заворочался готовый схлестнуться со сколь угодно сильным врагом зверь. Ярость накатила волной, мешая сосредоточиться. Она влекла за собой в мир радостной схватки с достойным умереть от твоих рук противником, в мир постоянного, запредельного голода.

…Собрат…

Жало посоха, образованного из жезла, с хрустом пробило лиственные доспехи и впилось в живот венценосца. Эльф с посеревшим, перекошенным от ненависти лицом вонзал в себя посох, неотрывно глядя в пылающие глаза раненого воина. Тот неподвижно стоял, пока эльф не начал заваливаться набок. Физиономия бритого постепенно утрачивала осмысленное выражение, он упорно нажимал на посох, вводя клинок себе в корпус. Выпустивший меч воин прекратил мучения врага. Он ухватил его за горло здоровой рукой и сжал до треска гортани. Они простояли с минуту, после чего расправивший плечи воитель отбросил труп врага.

Вмятина в груди, оставленная оголовьем жезла — посоха, исчезла, хлеставший из раны поток крови прекратился. Магия. Знать бы её тип. Одно дело целительное действие артефакта и совсем другое естественная регенерация организма. Меньше всего я бы желал столкнуться с бешено восстанавливающимся существом наподобие оборотня. Не в том я настроении. Мне бы перевязку сварганить, травяного настоя хлебнуть и на покой. Блин, угораздило же подвернуться под копьё гадского ушастика.

Жёлтый огонь в глазницах воина погас, сменившись прежней синевой. Простоявший неподвижно победитель вздрогнул, очевидно, приходя в себя, и устремил на меня усталый взор. Он ссутулился, за доли секунды визуально постарев на десяток лет.

— Ты — Сандэр Валирио, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал он.

Удивительная эрудиция, парень. Следил ты за мной от трактира и вмешался в подозрительную беседу со святошей. Смуглянка ставила печать, дабы меня не опознали. Откуда-то тебе известно моё имя? Неуверенность в голосе наталкивает на мысль о нашем заочном знакомстве. Ты, случаем, не на Смуглянку работаешь? И о проблемах с Алыми Шипами ты в курсе. Они тебя искали, между прочим. Либо ты один из напавших на Исилант, либо, согласно теории заговора карубиальцев, выживший клеймёный, коего жаждут убить поклонники Крылатого Единорога.

— Кто ты?

Блеклая пелена барьера бесшумно растаяла в воздухе.

— Со вчерашней ночи свободный наёмник, имеющий с тобой общих врагов. Алые Шипы не прочь убить нас обоих. И тот, кто стоит за ними.

— Кто ты? — повторил я. Надоели игры с полуправдой.

— Зови меня Игнасом. Вчера я состоял в первой тройке Ночных Охотников. Полугодом ранее был приставлен наблюдать за ловцом духов по имени Сандэр Валирио.

Глава 4. Дом Белого Лотоса

Ночные Охотники следили за мной с моего появления в Лантаре. Они сверялись с астрологическими картами и пророчествами, вычисляя день и год возвращения в мир древнего князя аллиров, коему тролли дали громкое имя «Гор — Джах», в переводе означающее «Убийца шаманов», а эльфы именовали лаконично «Врагом». Последние Бури Тысячелетия создатель Ночных Охотников ожидал меня, пришедшего из иного мира, и снаряжал экспедиции в укромные уголки Трёхлунья в поисках перенесённых магическим катаклизмом разумных. Кроме того, он собирал ловцов духов, кого мог, и брал под свою «опеку». Устанавливал за ними плотную слежку, проверяя лишь ему ведомыми способами, нет ли среди них того, кого он ждал столько веков. Вступал в контакт, вербовал в созданную им тайную организацию. Не всегда он успевал, порой эльфы опережали его.

Первые тройки Ночных Охотников состоят преимущественно из ловцов духов, каждый боец обладает уникальными особенностями, которые развивает с помощью наставника. В результате из них вырастают убийцы и шпионы, обученные сражаться против чародеев и преданные учителю. Игнас был одним из таких агентов.

Они узнали обо мне из пророчеств Видящей и обещаний вернуться самого князя. Действовали в основном вслепую, словно сито, просеивая через себя разумных из иных миров и ловцов Трёхлунья.

Высокорожденные внимательно отслеживали астрал, используя божественные артефакты, и пришли к однозначному выводу: я появлюсь в ксаргской аранье. Верховный жрец Карубиала нанял Ночных Охотников для убийства всех перенёсшихся в Лантар иномирян. Тут-то глава организации понял — пробил час возвращения князя. Он лично отправился в Веспаркаст, не побоявшись применить порталы дальнего перемещения. Да, портальная магия, недоступная подавляющему большинству имперских магов, с грехом пополам используется тайными обществами и сильнейшими чародеями, а глава организации причисляется к таковым. Охотники не справились с заданием жреца, зато успешно проверили, несу ли я в себе княжескую сущность. С тех пор за мной началось наблюдение.

Для первой тройки не существовало препятствий в виде сторожевиков тролльих шаманов. Они находились в аранье несколько месяцев, ничем не выдавая присутствия. Они же подстроили встречу с сэккой и манипулировали синекожими колдунами. По сути, в свалившихся на меня и Водяных Крыс проблемах виноваты Ночные Охотники и лично их бессменный глава. Отчасти в происходящем и моя вина, точнее, аллирского князя, поселившегося в моём теле.

Когда-то он слыл величайшим владыкой древних эльфов, добился благодаря смелости и военным успехам титула Великого Князя, стал правителем аллиров. С приходом Крылатого Единорога Карубиала и созданием новой религии он остался верен старым богам. В итоге поднял мятеж, перебил уйму длинноухих и ушёл со своими сторонниками во тьму Подземья — то ли копить силы для удара по зародившемуся королевству светлых, то ли жить в спокойствии.

В покое его не оставили. Под землёй много сил, борющихся между собой за власть над смертными и мечтающими взять реванш над наземными жителями. Древнейшие божественные сущности, изгнанные в незапамятные времена и изменившиеся. Злые духи, блуждающие в поисках живой пищи. Плоды экспериментов прошлых цивилизаций — эльфы далеко не первые разумные в Трёхлунье, и считать Детей Звёзд старшей расой Лантара, мягко говоря, опрометчиво. И масса полуразумных и разумных рас, по разным причинам забравшихся в земные недра, от спасавшихся от аллирских работорговцев пещерных гоблинов до убелённых сединами гномов.

Да — да, предки современных ушастиков промышляли работорговлей. Они смахивали на вавилонян обычаями и верованиями, покуда Карубиал не вытравил из ушастой культуры язычество и не привил им эдакий нестандартный монотеизм.

О времена, о нравы. В те годы жестокость переливалась через край, милосердие порицалось, хитрость и боевые подвиги превозносились до небес. Самым жестоким считался мятежный князь, истребивший половину населения Ксарга, включая экзотичных малюток лесных гоблинов и громадин огров из центрального горного хребта, за что сохранился в легендах и сказках гоблиноидов хтоническим чудовищем, пожирающим троллей деревнями. В Серых Пределах, куда его отправила бы большая часть ксаргцев, ему наверняка отведён ненавистниками участок под по меньшей мере особнячок.

Синекожие его ненавидели и боялись, соотечественники им гордились и восхищались. Удачливый полководец, безжалостный завоеватель, любимец богов и защитник аллиров, появившийся в сложный момент истории и переломивший ход войны с гоблиноидами. Слава о нём гремела на весь тогдашний цивилизованный свет, да и дикарский тоже. Рядящиеся в шкуры племена от странствующих торговцев узнавали о непобедимом вожде, сеющем страх в сердцах обитателей далёкого полуострова.

Он отметился и в Седых горах, и в восточных краях, тогда совершенно не походящих на теперешние пустыни и населённых предками возвеличившихся позднее волшебников, кои основали первое магократическое государство, а ныне ушли в прошлое. Он воевал с сущностями, рождёнными в необъятной пустоте за пределами миров до возникновения Трёхлунья, и с пришедшими в мир разведчиками ангелов.

Конец власти князя наступил, когда соблазнённые подземными божествами эльфы взбунтовались и захотели порвать связь с прошлым в его лице. Князя, ослабленного ранами, полученными от спустившихся на подмогу Карубиалу ангелов, постарались убить жалкие чернокнижники. Двое из них по сию пору живы и управляют городами тёмных эльфов, известные под именами Анкол и Черон.

Надо отдать должное хитрости князя. Он провёл врагов, стремившихся завладеть его духом, и ускользнул из астрала Трёхлунья, устроив ритуальное самоубийство. Скорее всего, он предусмотрел возможность переворота и заранее обезопасил себя и близких, приготовив сосуд для перерождения в ином мире, куда не дотянутся последователи тёмных божеств и небесных ангелов.

Намеренно ли он выбрал Землю для перерождения, или ему способствовал случай? В тайных писаниях он обещал возродиться в теле иномирянина и настучать обидчикам по черепушкам. Он запечатал свою сущность в ткани чужого мироздания, избрав сосудом обыкновенного смертного задолго до моего рождения.

Постепенно, при прохождении неких прописанных князем перед самоубийством испытаний, возвращались память князя, его способности.

В конце концов, я как личность исчез бы, и моё место занял аллир. Рано или поздно от Александра Стрельцова и Сандэра Валирио останутся воспоминания и некоторые привычки, не более. Для главы Ночных Охотников, — с ним я познакомился лично в Веспаркасте, он себя показал под личиной целителя с Брадоса, — желательно, дабы случилось замещение раньше.

По замыслу главы организации, я обязан пройти испытания, являющиеся ключами к замкам — печатям княжеской сущности, самостоятельно, чем и объясняется нежелание Ночных Охотников выходить со мной на прямой контакт. Ими уготована цепочка квестов, которые должны ненавязчиво подбрасывать обстоятельства. Трудные задания вроде ведьмы — сэкки.

Процесс замещения необратим и остановится только при моей гибели. Куда надёжнее банального убийства скормить меня старейшему лоа, что и намеревался сделать болотный отшельник синек, взявший на себя бремя руководства троллями. Планы колдуна простираются гораздо шире, чем предполагала Смуглянка. Он вылез из болот и замутил нападение на Зеркальное озеро из-за моего прихода в мир. Учуял старый хрыч опасность из туманных легенд, вычислил её источник и двинул полчища духов на уничтожение древнейшего вражины, попутно решив завоевать Пограничье, кусок Эладарна, а также объединить разрозненные племена троллей в несокрушимую орду. В его планах создание единого государственного образования, эдакой Ксаргской империи, куда войдут и синекожие, и огры, и гоблины южного берега полуострова. Шаман намеревается возглавить пантеон духов будущей империи, причём благодаря мне. Поглотив князя, он обретёт невероятную магическую мощь и сравнится с богамии Лантара. Пока он на уровне продвинутого архимага.

Избавиться от князя не могу, ибо я его перерождение. По сути, я и есть он, воспитанный в обыкновенной семье землян и начисто позабывший прежнюю жизнь. Во мне дремлют его таланты, нуждающиеся в толчке для пробуждения. К примеру, в ловца духов я превратился после боя с одержимым зверем и клинической смерти, магия теней стала подвластна из-за поимки духа молодого колдуна — теневика.

О, сколько нам открытий чудных…

За седмицу совместного путешествия Игнас рассказал массу занимательных историй. Как и я, он, оказывается, ловец духов. Убитый мною в Спящем лесу оборотень тоже. Поэтому тем для разговоров предостаточно. Уединиться бы с бывшим Ночным Охотником в каком-нибудь заброшенном храме на годик и попрактиковаться в управлении пойманными лоа, да времени катастрофически не хватает. Я кропотливо откладывал в памяти знания о нашей с ним специализации. Сломаю печать сокрытия, поставленную Смуглянкой, и займусь развитием таланта, параллельно прячась от недоброжелателей.

Благо, глава организации охоту на меня не устроит. Я ему живым нужен.

Какими мотивами руководствуется руководитель Охотников? Игнас его не понимал, куда уж мне, не знающему о нём ровным счётом ничего. Мой случайный попутчик, — оба мы направляемся на север, к предгорьям Седых гор, — рассказал о бывшем наставнике крайне мало. Тот живёт минимум семь тысячелетий и помнит Гор — Джаха во плоти. Для чего князь ему понадобился? Планирует использовать для достижения своих целей, и мухе ясно. Завоевание мира? Месть ангелам? Во всяком случае, не хочу быть впутанным в вендетту существа, чьи стремления туманны. Она приведёт к гибели Сандэра Валирио, а умирать я точно не собираюсь.

Организация упустила меня из виду со дня фальшивой смерти, мастерски отыгранной Смуглянкой. Глава Ночных Охотников не поверил Авариэли и, воспользовавшись заказом кое — кого из эльфийской знати, предположительно верховного жреца Карубиала, на диверсию в Исиланте, решил выяснить правду. Сказано — сделано. Первую тройку послали в Лунный сад, подстраховав двумя высокоранговыми группами.

Диверсия удалась на славу. Командир тройки призвал призрачного дракона, перетянувшего на себя часть храмовой стражи и поужинавшего душами нескольких сотен паломников и Клеймёных. Сытый ящер улетел на сражение с не менее крутым противником, вскоре ауры обоих погасли, свидетельствуя об окончательной смерти драколича. Дальнейшая судьба его визави неведома. Выживших в бою с призрачными драконами, как правило, не бывает. Редкие исключения относятся к сущностям высочайшего порядка, ну, там, аватарам богов и нефелимам.

Тёмные эльфы, натравленные на Исилант непосредственно Игнасом, исправно погибли при пробивании растительных стен и в стычках с охраной сада. Эльфов из дома Лунного Клейма пало от ритуального оружия немало, демонопоклонники для того и шли. Выпустивший подчинённых духов Игнас продолжил наступление на храмы, с трудом взломал оборону, и вдруг нагрянули с небес храмовники дома Алых Шипов на крылатых единорогах. Они же остановили меня на подъезде к Лунному саду на следующий день. Сто с лишним бойцов под командованием главы дома, сильнейшие воители Карубиала, чтоб им. Они смяли и растерзали всех — и Ночных Охотников, и остатки тёмных эльфов, и злых духов, выпущенных Игнасом, и Клеймёных с паломниками. Им приказали зачистить храмовый комплекс и посёлок под ноль, иначе подобную бойню не объяснить.

Не щадили они никого и старательно выжигали всех и вся. Позднее, закончив с основной работой, вылавливали и убивали выживших. Свидетелей устраняли, не считаясь с тем, кто перед ними, беспомощный старик — пилигрим или испуганный младенец.

Игнас с напарником до последнего надеялись на помощь командира, ответственного за эвакуацию группы. Никакой эвакуации не последовало. Более того, командир удалился, призвав драколича, и попыток вмешаться в бойню не предпринимал. Его поступок, естественно, натолкнул Ночных Охотников на мысль о предательстве.

Игнас вступил в бой с главой дома Алых Шипов, прославленным Анарионом, вооружённым божественными артефактами. Им-то бывший Ночной Охотник и обязан незаживающими ранами. Чудом он выбрался из Исиланта. Собирался боец мирно покинуть Эладарн, отыскать предателя и отомстить. По дороге наткнулся на меня в трактире и подумал, а не действовать ли нам сообща против наших недругов? Правильно подумал, между прочим, идею союза всецело поддерживаю. Откуда бы я узнал столько информации?

Правда, не ручаюсь в истинности откровений Игнаса. Ну, не могу я поверить на слово тайному агенту, доставившему мне и моим близким кучу проблем.

В разрушении Лунного сада я убедился, увидев обгоревшие остовы зданий и горы пепла там, где росли деревья великаны и растительные стены комплекса. Меж руин суетились эльфы в знакомых лиственных доспехах, с обнажённым оружием. Они разыскивали на пепелище уцелевшее магическое наследие Клеймёных. По заверениям Игнаса, убивали выживших, несмотря на принадлежность к благородным домам. Обшаривали окрестности Исиланта, потрошили направлявшиеся туда караваны паломников и торговцев на предмет беглецов.

Шанс спастись у Смуглянки в том тотальном истреблении её дома практически отсутствовал. Никто из духов Игнаса не вступил с ней в бой, при штурме тёмными растительной стены её не было. Вероятнее всего, Авариэль схлестнулась с драколичем. О судьбе главы Клеймёных Ночной Охотник ничего не знал, как и об участи Натиэль. Злые духи, сам Игнас и тёмные эльфы не дошли до храма Трёх Лун, где она находилась.

Я убеждал себя — Наташу не убили. Она Видящая, она сокровище ушастого народа, без неё длинноухим идиотам, посмевшим поднять на неё клинок, будет туго. Да и причин избавляться от неё у жречества Карубиала нет, слишком она ценна.

А может, есть? Каковы мотивы поклонников Крылатого Единорога? Возможно, они в курсе интереса Смуглянки к моей скромной персоне и для них не тайна операция по сокрытию меня в подземелье Клеймёных. И Натиэль, признав неблагонадёжной наравне с Авариэлью, подписали смертный приговор.

— Кто руководил бойней в Лунном саду? — произнёс я тихим, на удивление глухим голосом.

— Глава дома Алых Шипов Анарион обрадуется твоему визиту, — правильно понял вопрос Игнас. — Он мечтает сойтись с тобой в поединке. Лучше встретиться с ним, в совершенстве научившись управлять талантом ловца духов и магией теней.

— Я не спрашиваю твоего мнения на сей счёт. Где его найти?

— На севере Эладарна, на Серебряном озере Тельперинге. На острове посреди озера крепость верховного жреца.

С того разговора минуло ровно шесть дней, и я каждый вечер проклинал выбор между Водяными Крысами и эльфийской прорицательницей. Я понимал бесперспективность нападения на укреплённую цитадель почитателей Карубиала. В бою против экипированного ангельскими дарами храмовника кучка старших лоа не помощники. Однако, демоны подери, мне позарез нужно вытянуть из проклятого эльфа сведения о Наташе.

За седмицу я всё-таки придумал, при каких обстоятельствах и где переговорю с Анарионом. Плевать на невероятную силищу, умения, тысячелетний опыт схваток и магические девайсы божественного уровня. В аранье мы сойдёмся на равных.

Я и Игнас приближались к границе королевства. Днём ехали по дороге — я обзавёлся лошадью на придорожном постоялом дворе, — по ночам урывались в лесу и спали, припорошенные снегом, под маскировочным барьером Игнаса. Иногда заходили в таверны купить еды. В путешествии нам не попалось более патрулей храмовников, и мы, обойдя десятой дорогой город арфистов и музыкальных фестивалей Нандирин, без приключений добрались до владений дома Белого Лотоса. За ними начинались предгорья гномов и земли империи.

— Куда ты направишься, в империю? — спросил Игнас на ночном привале, греясь у костра вдали от тракта. На обочине и в лесу ночевали зачастую бедные пилигримы, неспособные заплатить за постой.

Повреждённая рука у него болела сильнее и кровила, несмотря на реки айгаты, ежедневно вливаемые на регенерацию тканей. Излечить рану, оставленную божественным артефактом, очень сложно. Бывший Ночной Охотник вынужденно разделял айгату на блокирование метки от артефактного оружия и на восстановление руки, в итоге скрыться от хозяина оружия ему удавалось, а вот продвинуться в исцелении нет. Вдобавок, его знобило.

— Да. В Марадро без денег делать нечего. Пройду по Пограничью до Крессова Вала и спущусь к племенам синекожих. Хоть чем-нибудь помогу озёрникам на войне.

— Деньги — мусор, — скривился не то от тревожащей боли, не то от презрения Игнас. — Они повсюду, достать их легко. Надо лишь знать, где скопились монеты. И у кого.

— Предлагаешь ограбить торговцев? За нами увяжется дорожная стража. Нас догонят прежде, чем мы окажемся на той стороне границы. У тебя хватит айгаты для прикрытия? Жизненной энергии в резервах, обеспечиваемых пойманными духами, всё меньше. Ты сам говорил об этом. Снова придётся прорываться с боем.

Длинноухие заботятся о безопасности дорог не меньше имперцев. Патрулей в привычном нам понимании нет. Сведения об ограблениях поступают к страже от торговцев, обнаруживших разбитый караван, и от паломников, коих на тракте пруд пруди. В редких случаях служители порядка, выделяемые для общих нужд благородными домами, узнают о происшествии косвенно, через задержку в графике следования из города в город.

Скажем, торговец остановился в Нандирине, направляясь в Исилант. Он пишет городской страже записку, указывает свой будущий и прошлый маршрут, количество товаров и прочие подробности, платит страховой взнос, чтобы в случае ограбления получить от королевства компенсацию.

Сведения передаются дорожникам, те оповещают Клеймёных, мол, ожидайте на следующей седмице прибытия каравана уважаемого Брома Златоборода, перевозящего оружие и броню. Опоздание на сутки вызывает беспокойство у исилантских стражей, и те принимают соответствующие меры по розыску дорогого товарища. Ищейки исследуют тракт и окрестный лес метр за метром, запускают поисковые чары и обычно находят ограбленного барыгу.

Расследование проводится в кратчайшие сроки с подключением имеющихся средств. Леса прочёсывают волшебники с магическими предметами, считывают инфу с растений о месте преступления маги природы. Простых преступников находят быстро и предают скорому и болезненному суду.

Наказания у эльфов разнообразные, от пожизненной ссылки на рудники до казни на стеблях каменной травы и участи подопытного в лабораториях местных экспериментаторов от магии. Словом, живыми грабителей, насильников и убийц на свободу не отпускают.

Длинноухие стараются не допускать преступлений в королевстве. На пограничных пунктах пропуска — эльфы единственные в Трёхлунье создали сплошную линию укреплений, отгораживающую Эладарн от остального мира во избежание контрабанды и проникновения преступных элементов — ведётся строгая проверка покидающих и прибывающих разумных магами разума и аналогами имперских Кристаллов Правды, по — эльфийски «цветами истины».

Нас бы давно нашли, не умей Игнас пользоваться высококлассными чарами сокрытия.

— Неподалёку отсюда замок дома Белого Лотоса. В нём живут остатки некогда влиятельного рода, скопившего сокровищ за века больше, чем ты себе можешь представить. Я говорю не о золоте, его в казне дома действительно мало, а о трофейных артефактах. Белый Лотос успешно участвовал в войнах с гномами. За любую драгоценность из замковой сокровищницы подгорный народ заплатит золотыми слитками и самоцветами. Денег с одного артефакта достаточно для оплаты самого дорогого отряда наёмников Марадро.

— На нас откроют сезон охоты. Идея с ограблением каравана лучше. За нами погнались бы как за простыми грабителями до границы. Из-за кражи магических предметов у благородного дома на нас ополчится вся знать Эладарна, и пойдёт она за нами куда угодно. Не поскупятся нанять твоих же коллег. Но продолжай. У тебя наверняка созрел план экспроприации незаконно нажитого и ухода от погони.

Деньги, конечно, лишними не бывают. Погоня меня не очень-то беспокоит. Наоборот, она значится обязательным пунктом в моём замысле. Уходить собираюсь на самом деле не в империю, а прямиком в троллью аранью, напоследок громко хлопнув дверью. Ограбление резиденции знатного рода вполне вписывается в картину ухода из Эладарна.

Вот относительно причины Игнаса обворовать сокровищницу огромный знак вопроса. Решил так запросто помочь? Это как если бы агент ГРУ, узнав о бедственном финансовом положении подследственного, предложил ему вместе грабануть банк.

Я плохо знаком с Игнасом. Подсовываемый им замок благородного рода может стать ловушкой. Не факт, что сказанное им правда.

— Я работал на конкурентов Белого Лотоса восемь лет назад, с тех пор мало чего изменилось в семье и замке. Высокорождённые не любят перемен. — Э, да мой случайный союзник гостил у здешних плантаторов. Небось, убивал кого-то из благородного семейства. — В крепости около полутора дюжин эльфов, — принялся раскрывать условия предстоящего дела бывший Ночной Охотник. — Глава дома, сыновья и охранники с музыкантами и певцами из низших домов. — Ага, из потерявших родовые владения семей. Бедняки, вынужденные наниматься на службу к богатому господину. Презираемые обществом отбросы, проще говоря. Бойцы у них попадаются замечательные, ибо воинское ремесло в чести и кормит эльфа наряду с музыкой и магией. — Сыновья магистры магии природы. С охраной из бойцов ты справишься и в одиночку, используя теневую магию. Кроме бойцов и магов, стоит опасаться дриад и древней. Белый Лотос был крупнейшим поставщиком разумных растений, система охраны построена на них. Сторожевые древни управляют живой изгородью вокруг крепости, дриады ответственны за безопасность главы дома и исполняют обязанности прислуги.

Взяв хворостинку, Игнас стал выводить на снегу кривые линии.

— Особого труда проникновение в замок и сокровищницу не составит. За нами погонятся только бойцы Лотоса, и то до границы. Соседи и дорожная стража не помогут им. Лотос неугоден жречеству Карубиала, а к мольбам неугодных власти Эладарна глухи. Карубиальцы не почешутся даже при истреблении семейства.

— Чем же не угодили лотосники жрецам?

— Причина в конкуренции на рынке магических растений и подозрениях в еретическом поклонении дома духу цветка. Эльфы и тролли в прошлом имели мало религиозных отличий. И те, и другие изначально поклонялись духам. У аллиров преобладали растительные культы и культы небесных светил, из них произрастает выражение «Дети Звёзд». С приходом в мир Крылатого Единорога официальное поклонение духам под запретом. Дом Белого Лотоса обвиняют в еретичестве — он использовал алтарь древнего покровителя рода для сотворения новых видов растений, дриад и древней. Прошлый глава дома прилюдно покаялся в преступлениях предков и принёс себя, жену и первенца в жертву Карубиалу, дабы остальную семью — прежде всего, детей, — не сожгли в честь ангела.

Да, жёстко в Эладарне расправляются с инакомыслием. Эльфийская инквизиция, причём методы у неё похлеще земных.

— Конечно, жертвоприношение малая часть искупления вины. Лотосу пришлось отдать жрецам половину казны и большинство трофейных артефактов. Самые ценные дом всё же утаил. Среди них чудодейственная Чаша Грумгилда, подаренная подгорному королю богиней подземных источников. Всякий, испивший из неё, исцелится. Вода из неё залечит и мои раны от оружия Анариона.

Теперь вижу мотивацию Игнаса. И не альтруист он ни разу. А чашка-то полезная, в походе против троллей пригодится. Подумать только, божественный артефакт, завалявшийся в закромах захудалого эльфийского рода! Да за него коротышки отвалят целое состояние. Я осяду под Седыми горами, куплю замок и буду спокойно развивать способности ловца.

Стоп, кто мне позволит завладеть чашей? На неё положил глаз Игнас, поэтому берите губозакаточную машинку, господин Валирио, и закатывайте, закатывайте губу. В сокровищнице этих детей цветов полно артефактов, на чашу не заглядывайтесь.

— Белый Лотос заслуженно понёс наказание жречества, — заканчивал рассказ бывший Ночной Охотник. — С тех пор он не упоминается при дворе короля и на мессах в карубиальских храмах. Алтарь цветочных духов разбили, церемониальные и ритуальные предметы утопили в реке при свидетелях жрецах. Влияние дома упало, Белый Лотос исключили из перечня благородных домов королевства. Род угасает. Последние представители семьи живут в замке. Четверо сыновей с отцом. Их никто не придёт спасать. Они и не позовут на помощь, не желая раскрывать секрет сокровищницы. Лотос пообещал посвятить Карубиалу все трофеи. Им невыгодно привлекать к погоне посторонних. Сандэр, мы оторвёмся от дриад. Либо перебьём их. Мне понадобятся живые существа для ритуала наполнения Чаши.

— Полагаю, ты ограбишь Лотос и без моего согласия?

— С тобой шансы на успех возрастают. Я не в лучшем состоянии.

— Какова моя доля?

— Зависит от твоего участия. Ты согласен?

Соблазнительное предложение. Не пожалел бы ты о нём, Охотник.

— Расскажи об охране замка и о сокровищнице. С кем и с чем нам предстоит столкнуться?

Замок Белого Лотоса построили на высоком холме над бурной рекой. Возводили в Эпоху Единства из каменных блоков, скреплённых особым раствором, из-за чего гладкий, словно стекло серый камень перемежался бордовыми разводами и прожилками. Увенчанные островерхими башнями стены заросли ядовитым плющом, к тому же хищным и морозостойким, не впадающим в спячку зимой. Подпитывали плющ айгата хозяев и громадное здание крепости, похожее на взгромоздившегося над речкой импа, который прилетел в боевой амуниции прямиком из преисподней.

Холм окружал густой зачарованный лес. В непроходимой чащобе, кольцом поросшей вокруг владений лотосников, Игнас посоветовал остерегаться змеевидных колючих растений. Эта нехорошая лоза цветёт круглый год и выделяет пыльцу, действующую на животных и людей, а с ними и прочих разумных, усыпляюще. Вдохнёшь, бодрствуя, выдохнешь во сне. Снятся кошмары, следовательно, без летательных средств приближаться к чащобе противопоказано.

Величественно поднималось над горизонтом солнце, окрашивая снега в нежный розовый цвет. На противоположном берегу реки тяжёлые сине — красные бутоны покачивались над крепостной стеной. Лоза, мать её трава и отец дерево. Ядовитая и хищная, оплетающая взбирающегося к нижним бойницам недоброжелателя и выпивающая из него жизненную энергию и айгату. Потому и зовётся троллями упырь — травой.

Семья Белого Лотоса отхватила солидный участок лесного массива. На баронство земли, не меньше. Простирались леса местных латифундистов от реки, на берегу коей возвышался замок а — ля ласточкино гнездо в эльфийском стиле, до холмистой гряды на горизонте. На другом берегу территория соседей — дома Железного Папоротника, славящегося тяжёлой пехотой.

Железяки охраной пренебрегают, полагая, что нападать на них некому. Междоусобиц в обществе длинноухих не было минимум шесть тысячелетий. Охранка у них сосредоточена на границе с тролльей араньей.

На дорогах висят для заблудших пилигримов таблички и указатели пути, повествующие о том, куда податься бедному страннику и куда ступать ноге чужака запрещено. Типа «Сюда не ходи, туда ходи, а то тут стрела в башка попадёт — совсем мёртвый будешь». На общеимперском и эльфийском выведено красивыми буквами: «Путник! Здесь начинаются владения дома Железного Папоротника. Иди по тракту, никуда не сворачивая, и останешься жив и здоров. Трактир и постоялый двор в полудне пешего пути на юго — восток». Попадаются и надписи лаконичнее: «Леса дома Железного Папоротника. Вход воспрещён!» И стандартные для ушастиков ограждения из вьющихся растений, создающих непреодолимую преграду для не умеющих летать и не имеющих в арсенале заклятий разрушения разумных. И эстетично, куда ж в Эладарне без красоты, и эффективно.

Это не сетка рабица и не колючая проволока, перекусываемая щипцами на ура. Потревожишь здешний магический плющ, популярный у эльфов, и в родовой замок моментально поступит сигнал о нарушении межи. К месту прорыва немедленно примчится команда серьёзных длинноухих дядек со здоровенными копьями и мечами. Они выследят нарушителя и надают по сусалам за порчу частной собственности, объяснят, почему без спросу быть на чужой территории нехорошо. Проведут воспитательную работу. Выживший разумный потом не захочет в королевство ушастых приезжать.

Игнас сотворил проход в живом заборе, как он выразился, «чарами подобия». Помахал руками экспрессивно, зашептал, и ветви вечнозелёного плюща раздвинулись, образовав отверстие полтора на полтора метра. Едва мы прошли, оно заросло.

Полезное умение для путешествий по Эладарну. Блин, у меня в планах коллекция заклятий, которые хочу выучить у друзей и союзников. На Зеркальном озере у шаманов Водяных Крыс и улиточников шаманские, в Веспаркасте у Марна Изверга менталистские.

Я выглянул из-за сугроба. Игнас прятался за стволом красавицы ели в десятке метров от меня, облепленный снегом, точно снежный элементаль. Что поделать, красные цветочки на башнях, приветливо распустившиеся навстречу солнышку, улавливают тепло в радиусе сотни метров и оповещают хозяев о непрошеных гостях. Помимо тепловизионных функций, они обладают зрением и высматривают нарушителей спокойствия издалека.

Насадили сорняков, понимаешь, проходу свободного для честных воров нет. То на сторожевую лозу нарвёшься, то на дерево — шпион. Для чего настолько усложнять жизнь людям? Параноики ушастые.

Мы бы с удовольствием пошли на дело ночью, да днём большинство эльфийских растений — убийц дрыхнет сном праведников. Энергетическая экономия. Почему-то эльфы из Белого Лотоса считают, на их замок не осмелятся напасть при свете солнца. Зря. Знающий о предосторожностях длинноухих Игнас выбрал время ограбления выгодно для нас, пронаблюдав сутки за замком и охраной. Не поскупился на разведывательные заклятья. Призыв духов обошёлся ему дорого, раны открылись и сильнее закровоточили, его колотило. Руки тряслись, будто у страдающего болезнью Паркинсона, он еле двигался, плохо говорил, и тем не менее, решился на ограбление.

Сдаёт напарник всё сильнее. Рана от божественного подарка смертельна и для старейших лоа, доказано в первой же войне с синьками, случившейся сразу после Раскола. Удивляюсь жизненной энергии и воле Игнаса. Столько продержался.

Главную роль пришлось играть мне. Бывший Ночной Охотник снабдил меня всей инфой по замку, обитателям и охранной системе, навесил на мою одёжку набор скрывающих чар продолжительного действия и выдал в качестве аптечки амулет в виде нефритовой лягушки с янтарными глазками на цепочке из неизвестного мне абсолютно чёрного металла. «Нейтрализует яд. Любой», — напутствовал, вручая драгоценность.

Ломиться сквозь чащу значило привлечь ненужное внимание и заработать кроме порезов и ссадин от колючек заградительной древесной братии ампутацию благодаря хищным творениям семейки Белого Лотоса. Мы обсуждали другой путь, через реку на замковые стены по верёвке. Лезть надумали на рассвете, когда наблюдательные цветы «слепнут» от восходящего солнца. Стражи из разумных на стенах нет, по идее проберусь в донжон, оттуда в подвал, куда складировали трофеи.

В башне на верхнем этаже живёт глава семьи. Вступать с ним в схватку бывший Ночной Охотник не рекомендовал — зашибёт. Ему лет четыреста, из них он прослужил сто на границе, ещё двести шинковал гномов в Седых горах и троллей в аранье. Раньше частенько выезжал с сыновьями поохотиться на живущих около границы синек, нелюдь ушастый.

Фехтовальщик он знатный, занимает ранг в иерархии Повелителей Клинков. И отпрыски не лыком шиты, учились у бати премудростям боевых искусств. Благоразумнее избегать с ними конфликтной ситуации. Уж молчу о ботанской специализации братьев. Убивать магов природы чрезвычайно трудно, они своими сюрпризами могут мне напрочь испортить жизнь и посмертие.

Высунувшись из-за дерева, Игнас раскрутил над головой верёвочную петлю и отправил в полёт к зубцам на стене. Прорву жизненной энергии напарник потратил на поддержание себя в норме в эти секунды. Петля зацепилась за зубец, привязанная к стволу верёвка натянулась. Ослабший за мгновение бывший Ночной Охотник осел за стволом, судорожно глотая воздух. Всё, почти пустой в плане айгаты. Чем мог, помог, дальше я сам. И на том спасибо. Эх, чувствую, достанется мне целительная Чаша в безраздельное пользование. Того и гляди, напарник сознание потеряет.

Игнас меня подробно проинструктировал на случай своей смерти. Не повезёт вовремя его вылечить, надо бежать от него подальше, желательно в соседнее государство. Пленённые им духи взбунтуются и превратят кусок Эладарна в филиал Серых Пределов. Когда умирает ловец, происходит локальный катаклизм. Выброс духовной энергии чудовищной силы сметает духовных сущностей, находящихся поблизости. Иными словами, живые существа резко становятся мёртвыми. На очищенной территории начинают властвовать сбежавшие духи. Чем сильнее при жизни ловец, тем могущественнее лоа. А Игнас ловил и старейших.

Его товарищ Микаэль, убитый Смуглянкой в Спящем лесу, для освобождения из теневой ловушки преобразовал пойманных лоа в чистую айгату и, выпустив её, разрушил структуру затягивавшего его в мир теней портала. Из-за полного опустошения энергетических резервов и Темницы духов выброса не последовало.

Подействовало и зачарованное оружие Авариэли, армагеддона не случилось. Насчёт себя Игнас не уверен, потому посоветовал бежать без оглядки далеко — далеко, отсюда и до горизонта. Раны от божественного артефакта не дают ему нормально контролировать пойманных духов и применять вырабатываемую ими айгату для заживления.

Бывший Ночной Охотник резко вдохнул и протяжно выдохнул, опустив голову на грудь. Провалился в транс, так ему легче.

В межевой чаще далеко от крепости громыхнуло, взвилось над деревьями облако снега, комьев земли и обломанных веток. По лесу прокатилась судорога, сбрасывая снежные покровы с деревьев. Она дошла до замковых стен и скрутила ядовитую сторожевую лозу. Бутоны наблюдательных цветов вздрогнули и захлопнулись. Самое меньшее на несколько минут растения лотосников в коме и на меня не отреагируют.

Сработала заложенная Игнасом энергетическая «бомба». В магический знак бывший Ночной Охотник заключил проклятье парализации. Поражаюсь, откуда у него столько энергии. Резерв большой, пойманные духи служат генераторами, и всё же чересчур много, по — моему.

Из «бомбы» проклятье мигом распространилось на весь лес, передаваясь от травинки к дереву, от листочка к корням, начисто лишая растения возможности реагировать на внешние раздражители.

Эльфы в замке недоумевают, какого лешего стряслось с системой защиты. Они зафиксировали начало ураганного распространения проклятья, тот самый взрыв.

Хитро придумал Игнас. Диверсия привлечёт сыновей главы семейства к месту подрыва. Ушастые отправят разузнать, в чём проблема, дриад и древней, но разумные растения в отключке. Проклятье повлияло и на них, вершину селекционной магии. Валяются, небось, по замку и пускают сок, пустыми глазами глядя в небо.

Я бы, будучи отцом длинноухого семейства, приказал задраить люки и готовиться к штурму. Ресурсов для контратаки маловато. Ну, кого они выставят против неведомого противника? Но то я, знающий о бяке, сделанной Игнасом. Они же уверены в собственной безопасности. Ещё бы, магистры природы с уклоном в шаманизм, мастера клинкового боя. Куда до них жалким смертным. Скорее, они потеряются в догадках и решат разведать, что на краю приусадебного участка бумкнуло.

Кто на здешних королей жизни нападёт среди бела дня? Тёмные эльфы за крайне редким исключением трудятся по ночам, тролли не прорвут пограничные укрепления, о привыкших переть напролом и пользующихся рунной магией гномах и вспоминать нечего. Людей с плохими намерениями вылавливают на пунктах пропуска из империи в Эладарн.

Итого, вариантов два. Крутой противник и аномалия. Опасных врагов у лотосников, способных атаковать днём, раз два и обчёлся. Аномалии случаются, особенно после Бури Тысячелетия. Порой последствия разрывов в ткани мироздания проявляются спустя годы.

Поскольку магия природы в ближайшие минуты бесполезна, эльфы пошлют на разведку кого не жалко. На чью участь им плевать? Правильно, на охранников из мелких разорившихся домов. А меньше народу в крепости — мне удобнее. С ними пошлют лотосника, отвечающего за безопасность. На наёмников надежды мало, они мясо, мускулы. Им мозг природоведа надобен для видения полноты картины. Возможно, заинтригованный главный ушастик пойдёт. Напарник мой уверял, он лет пятьдесят за пределы родного леса не вылезал. Противно ему, видите ли, с более удачливыми соседями, имеющимися в списке благородных домов Эладарна, общаться.

Относительно разнообразных ловушек и скрытых сторожевиков Игнас не предупреждал. Ну, не столь сейчас он крут, просканировать заклятьями замок снизу доверху ему не по плечу. О главных опасностях предостерёг, за то ему большущая благодарность. Собирался принять активное участие в ограблении, да куда ему, раненому.

Архитектура у аллиров специфическая. Эдакий мрачный и вместе с тем кажущийся лёгким замок. Под углом посмотришь — точь — в-точь грозящая небу когтистая лапа о девяти пальцах — башнях. Башни тонкие, в узенькие бойницы мужчина нормальной комплекции фиг пролезет. Оно и понятно, строился-то замок во времена войн с троллями и ограми. У синек габариты неэльфийские, ближе к орочьим, против троллей размер бойниц и задумывался. Гоблины на севере Ксарга не водятся.

Ух ты, в проёмах переливаются цветами радуги похожие на мыльную плёнку мини — барьеры. О них Игнас не сказал. Модернизировали систему охраны ушастики, чары сокрытия наложили. И накладывал спец. Дилетантские поделки бывший Ночной Охотник за секунду бы разложил на составляющие компоненты.

Вот и сюрприз. Не оставили же лотосники взломанную охранку прежней. Ушастые отродясь глупцами не были. Они залатали бреши, привлекли высококлассных спецов, улучшили защиту и — зуб даю — приставили новых сторожей, покруче прежних, к сокровищнице и спальне главы семейства.

Спальня не интересует, с сокровищницей будем посмотреть. Без разведки я туда не сунусь, и дело не в недоверии Игнасу. Он славно потрудился, израсходовав море энергии, и сказал обо всех обнаруженных подлянках. Кое-что упустил. Человек на краю, ему простительно. Мне, в отличие от него, нельзя обмануться. И средства у меня проверенные.

Извини, Смуглянка, не быть мне великим конспиратором. Спасибо за маскировку, пора явить себя народу.

Чёрно — серая реальность распахнула объятия. Тени дрожали и метались по реке и пепельному снегу, замок чернел гигантским обелиском, из недр которого доносилась слабая пульсация сладкой Силы. Сердце замка глубоко под землёй, куда не дотянуться теневым духам. Рассыпавшись пылью, я заскользил по верёвке Игнаса к укутанной хищной лозой стене. Сейчас я способен прокрасться в её сущность и выведать сокровеннейшие секреты, однако, тороплюсь. Каждое мгновение, проведённое в двухмерном мире теней, растворяет меня, грозя превращением в безликий теневой дух. Покусись на горьковатую айгату разумных растений, оплетших крепость мелкой сетью, и у меня не останется выбора. Моя личность умрёт, я навечно поселюсь здесь, сжигаемый изнутри неизбывным голодом.

Выныриваю из серости теней на вершине замковой стены. Айгата почти на нуле, всего трясёт от недостатка духовной энергии. Хватаю ртом воздух, озираюсь и щурюсь от ставшей за считанные секунды непривычной яркой красоты окружающего мира. Белый снег, синее небо, ослепительное солнце. Зубцы стены за мной, слева башня, впереди замковый двор.

Во дворе застыла горстка эльфов в листвяных кольчугах до колен, подпоясанных ремнями из жёлтой ткани. В руках луки, излюбленное оружие ушастиков. На тетивы наложены стрелы с блистающими серебром наконечниками и белым оперением. Охрана замка из разорившихся родов. Они почувствовали всплеск айгаты и насторожились.

Я рванул к башне, визуально сливаясь с её густой тенью. К бою с мастерами лука не стремлюсь, да и вообще не хочу показываться в поле зрения стрелков. Всадят зачарованную стрелу, и прощайте, родные и близкие. Имперцы, тролли и гномы обоснованно недолюбливают ушастых лучников. Стрелы длинноухих какой только гадости не несут — и чары, и яды, и алхимия всякая вредная.

Смуглянка, прости во второй раз. Не обойтись мне без способностей ловца духов. Хожу слепым, тыкаюсь слепым кутёнком. Надоело. Пора раскрыть секрет моего существования господину верховному жрецу Карубиала. Чары изменения ауры, наложенные Авариэлью, спали в момент погружения в теневой мир, черёд за печатью сокрытия, треснувшей на тракте при стычке Алых Шипов и бывшего Ночного Охотника.

Живые существа наделены духами, и сторожевые растения не исключение. Коснувшись полураспустившегося бутона ладонью, втягиваю духовную сущность цветка. Ручеёк айгаты больно втекает в руку и струится к солнечному сплетению. Проклятье, до чего же больно! В груди словно кто-то ковыряется ржавым ножом, голова тяжелеет, во рту солоно.

Из носа, ушей и уголков глаз брызнула кровь, и я, не выдержав нарастающей боли, опустился на колено, не выпуская начавшего темнеть и засыхать цветка.

Я скоро приду, Гвард, и приведу врагов Чёрного Копья и Мёртвых Медведей. Они загрызут друг друга, а Водяные Крысы спасутся. Вызываю огонь на себя!

Печать Смуглянки раскололась и распалась.

Интерлюдия вторая

Король Эльрунн Смелый пребывал в бешенстве. Внешне он оставался спокоен, точно столетний дуб в безветренную погоду. Внимательный разумный различил бы нервное подёргивание уголка рта и непроизвольно сжавшиеся кулаки с побелевшими от напряжения костяшками. Верховный жрец Крылатого Единорога Габрилл Радужный, смиренно склонивший седую голову у престола владыки, был внимательным эльфом. Он ощущал и расходящиеся волнами от правителя эманации ярости, и замечал внешние признаки чувств, обуревающих Эльрунна.

— Где Авариэль? — низким голосом спросил стоящий у трона король. На лице его заиграли желваки. — Объясни внятно, что случилось с моими лучшими шпионами и Исилантом.

— Великодушно прошу простить за задержку, Ваше Величество, — склонился ниже верховный жрец. — Я обязан был сообщить немедля, едва Лунный сад подвергся нападению. Увы, в тот день я находился в империи людей с официальным визитом. Налаживал связи с ангелианской Церковью, да продлит Карубиал годы Патриарху и узнал о происшествии утром следующего дня. Сразу же я поспешил на место трагедии, дабы разобраться в произошедшем лично.

— Мне не интересны твои путешествия, — чуть ли не прорычал правитель. Оставленный старейшим лоа шрам на его лбу побагровел — верный признак крайней степени гнева. — Ты расслышал вопрос?

— Нижайше прошу прощения, Ваше Величество. — Габрилл никогда не кланялся так низко и за собственное унижение злился и на себя, и на Эльрунна, годившегося ему во внуки. Однако, нынешнее невыгодное положение требовало от жреца смирения. — Авариэль Кошка из дома Лунного Клейма пала в неравном бою с порождением Бездны, призванным нашими тёмными братьями. Приношу мои искренние соболезнования, Ваше Величество. Она являлась достойной дочерью Эладарна и принесла пользу королевству и нашему небесному покровителю. Умирая, княжна сразила вражеское творение и тем самым спасла сотни жизней разумных.

«И освободила дорогу мне», — подумал жрец. Авариэль и её дом стали причиной головной боли Габрилла и жречества Карубиала. Маленькая дрянь знала слишком много и несла угрозу почитателям Крылатого Единорога. Клеймёные своим существованием угрожали воплощению замыслов верховного жреца, касающихся будущего королевства.

— Тело нашли? — севшим голосом задал вопрос правитель.

Габрилл отрицательно покачал головой.

— Увы, Ваше Величество. В бою с призрачным драконом у разумного, даже защищённого могущественными чарами и артефактами, мало шансов остаться в живых. Нанося смертельный удар врагу, она исчерпала всю доступную ей энергию, на щиты не осталось айгаты. Проклятая магия порождения Бездны испепелила её. Мы погребли урну с некоторыми вещами в фамильном склепе дома Лунного Клейма. Да покоится с миром дух княжны в небесных чертогах трёх лун.

Новость о гибели любимой фаворитки потрясла короля. Эльрунн опустился на трон, тяжело дыша. Они с Авариэль дружили с детства. В юности между ними произошёл скоротечный роман, прерванный родителями. Отрыжка Клеймёных не чета наследному принцу Эладарна.

Жена короля умерла при родах, подарив ему единственного ребёнка — Натиэль. Спустя годы правитель вновь сблизился с давней подругой, и её не стало.

О пропаже останков Кошки знать ему, по мнению верховного жреца, не обязательно. Быть может, она и вправду сгорела под магией чудовища, к этой версии склонялся Габрилл. Розыск трупа не дал результатов, живой её также найти не удалось. Она сгинула туманным видением на солнечном свету.

Высший служитель Карубиала испытал жалость к правителю. Мать скончалась, отравленная горем от потери мужа на войне с троллями Зораг — Джина. Вскорости тёмные братья вырезали кортеж младших сестёр, навещавших императорскую семью. Спустя год умерла жена. Авариэль — очередная женщина, покинувшая его. Будто проклятие нависло над Эльрунном. Подобной судьбы не пожелаешь и врагу.

Карубиал гневался на королевский род. Худшей кары, нежели гнев ангела, не сыщешь в Трёхлунье. Короли за прошедшие столетия перестали чтить заветы первожрецов. Вера в душах королевской семьи еле теплилась, властители Эладарна более не приносили пышные гекатомбы из язычников Крылатому. Меньше земель давалось под храмы, меньше золота и серебра перечислялось в церковную казну. Небеса карали правителей эльфов за небрежение к долгу.

— Кто напал на Исилант?

— Тёмные братья, подчиняющиеся Черону Всевидящему. Они атаковали в безлунную ночь и заразили скверной жителей Лунного сада и пребывавших в селении паломников. Воины дома Алых Шипов подоспели вовремя и пресекли заражение. К нашему великому прискорбию, пришлось уничтожить всех в Исиланте во избежание распространения скверны по окрестностям. Ужасная необходимость, Ваше Величество.

— Твоя «ужасная необходимость» привела к истреблению благородного дома и разрушению святыни, Габрилл. — В голос правителя возвращалась звенящая сталь.

— Иначе нельзя, — стоял на своём жрец. — Скверна заразила бы леса, погибло бы в разы больше разумных. Через оголённую груницу могли хлынуть синие орды. Наши разведчики в аранье передают весть о военном союзе северных племён. Нам нужно быть сильными, Ваше Величество, особенно сейчас.

— Быть может, ты и прав, жрец. Почему Натиэль не предостерегла от беды? Найдите её и приведите ко мне, — бросил он стоящему у стены капитану гвардейцев — высокому эльфу могучего телосложения в плаще из шкуры саблезуба. Тот дёрнулся, собираясь выйти из малого тронного зала, но его задержал мановением узкой ладони священнослужитель.

— Ваша дочь не развила в полной степени дар Святого Единорога. Большинство грядущих событий было недоступно Видящей.

— Было? Что ты городишь? — взревел король, вскочив с трона.

— Вынужден опечалить Ваше Величество, — не поднимая головы, выдавил из себя Габрилл. Он готовился к худшему. Большим пальцем он потирал артефактный перстень со Щитом Карубиала — заклятьем, образующим непробиваемый барьер. — Крепись, дитя. Твоя дочь гостила у Авариэль в ту злополучную ночь. Она пала жертвой подчинённых Черона. Её Высочество, очевидно, избрали основной целью нападения на Исилант.

Зачарованный клинок из побега стальной травы коснулся горла жреца. Из пореза вытекла тяжёлая капля крови. Другой рукой король ухватил Габрилла за воротник изукрашенной позолотой, серебряными и орихалковыми нитями сутаны. Он двигался стремительно. Занимавший ранг князя в иерархии Повелителей Клинков священнослужитель не успел отреагировать. Куда тягаться князю с царём, находящимся под влиянием боевого транса.

# # 1 Ранги в иерархии Повелителей Клинков, негласной организации лучших эльфийских бойцов.

— Карубиал свидетель, ни я, ни храмовники дома Алых Шипов непричастны к гибели принцессы, — бешеный взгляд короля встретился с непоколебимым взором верховного жреца. Габрилл смотрел прямо и без страха. — Моим убийством ты только прогневишь ангелов. Храмовники бы не посмели убить её. Для всех нас это великая утрата. С Натиэлью пропала возможность предупреждать удары наших врагов на десятки лет. Жаждешь мести? Убийцы твоих женщин в подземье, Эльрунн!

— Ты её воспитатель и ответственен за её безопасность, — процедил король, отпуская одежду служителя Крылатого Единорога и убирая меч от его горла. — Уходи, пока я не передумал и не согрешил.

Габрилл молча удалился из зала. Слова излишни, им не утолить жажду мести и горечь потери. Две из трёх опор выбиты из-под ног правителя. Третью — любовь к родине — не порушат и полчища демонов.

Жрец не сомневался, теперь Эльрунн пойдёт походом на подземье, дабы обратить в прах город Черона Всевидящего. Там правитель Эладарна и упокоится смертью героя, о чём позаботятся, волею Карубиала Всесвятого, наёмные убийцы.

«Хорошо отработали Ночные Охотники, — подумал довольно старик. — Они принесли мне и реликвии Клеймёных, и спокойствие, подарили надежду на благополучное будущее Эладарна. С исчезновением треклятой Кошки и Клеймёного дома у меня развязаны руки. На всё воля Карубиала!»

Солнце, льющее свет в галерею столичного королевского дворца, отражало нынешнее настроение священнослужителя. Невольно он улыбнулся собственным мыслям. Опомнившись, спрятал улыбку — не приведи ангелы, кто-нибудь из гвардейцев или придворных заметит. В королевстве вот — вот объявят траур по поводу гибели принцессы, Авариэли и разрушения Исиланта, а он ведёт себя неподобающе. Чего доброго, сочтут, радуется всеобщему горю.

— Ваше Святейшество, — из-за угла выбежал храмовник, сопровождающий Габрилла в визите к королю.

— Слушаю тебя, Авамарвал, — благосклонно позволил воину говорить жрец.

— Звёздная Слеза помутнела, — полушёпотом доложил телохранитель.

Старик пошатнулся. Пол уходил из-под ног, сердце заколотилось, солнечный свет меркнул.

В святом камне, дарованном Карубиалом, вновь поселилась тьма. Враг возродился. Может быть, и не умирал?

— Проклятая Кошка, — прошипел служитель Крылатого Единорога. — Авамарвал, мы улетаем. Готовь колесницу и свяжись с Анарионом, пусть отследит все неопознанные энергетические возмущения, попавшие под Святой Покров Эладарна за последние две седмицы. О результатах поиска докладывать мне.

Глава 5. Дриады и древни

— Ааргх!

Тупая боль растекалась по телу, крик рвался сквозь сжатые до крови из дёсен зубы. Возник голод, разрастающийся и всепоглощающий, словно спрут из ужастика. С ним зародилась весёлая злость. Хотелось ловить духов. Сила билась в венах, требуя выхода.

Я лежал на холодной, покрытой ледяной коркой стене в окружении высохшего и почерневшего плюща. Лоза на стене вся сдохла! Росла из одного корня, и стоило выдернуть духовную сущность растения, она лишилась жизни и айгаты.

О, до чего же приятно вновь почувствовать энергетические токи! Я прозрел после абсолютной слепоты, из ушей вытащили восковые затычки, меня вынули из герметичного звуконепроницаемого саркофага. Я наслаждался, наблюдая внутренне за панорамой разнообразных энергий.

Крепость представлялась комком сосудов, перекачивающих айгату от спрятанного глубоко под землёй «сердца» к магическим растениям раскинувшегося вокруг леса. Сейчас лозы и деревья впали в кому из-за недостаточной подпитки. Принятие энергии блокируется проклятьем парализации.

Второе средоточие энергии на верхнем этаже донжона, и оно связано с живым существом. Ого, какой гигантский запас у живущего под шатрообразной крышей разумного. Под стать архимаговскому. Там обитает глава лотосников, и мне туда не надо, хотя его аура одуряюще вкусна. Он был бы самым лакомым куском для лоа, эдакой сочной отбивной, скворчащей на сковородке и источающей обалденный аромат.

Жаль, его нельзя трогать. Не по зубам котлетка, чего не скажешь о нескольких глупцах во дворе крепости. Один отважился проверить, кто здесь орёт от радости благим матом, и принялся взбираться по каменной лестнице на стену. Хороший, вкусный эльф, под завязку полный жизненной энергией. Опасный? В руках у него короткий меч, им удобно орудовать на узеньком гребне крепостной стены, защищаясь от лезущего на тебя неприятеля. Зубочистка для тролля. Зачарованная на остроту и прочность, куда уж ушастикам без магии.

Я встал, хрустнув костяшками пальцев, шеей, позвоночником. Блин, меня будто перебрали по запчастям. Лёгкость в теле. Что-то во мне изменилось, и восприятие не при чём. Я автоматически в боевой транс впал, второй уровень, походу. Невероятно, но факт. Отсюда чёткое чувствование энергопотоков.

Разумный подкрадывался, бесшумно ступая обутыми в мягкие кожаные сапоги ногами по башенной лестнице. Отличненько, посмотрим на реакцию барьера на проходе в дозорную башню. Я постою в том уголке возле стенных зубцов, меня там выскочивший на стену длинноухий не заметит сразу.

Проведём-ка эксперимент. Из боевого транса я прыгнул в теневой, мир обрёл серые тона. Ау, дух — тень, ты в порядке? Дух откликнулся недовольным беззвучным шевелением в моей проекции. Вот лентяй, иждивенец. Дрыхнешь, питаешься айгатой из ауры, за коммунальные услуги не платишь. А ну, работать! И не грозись, дескать, злой ты, теневладелец, уйду от тебя. Никуда не денешься, в чужих проекциях обитание пресно и печально. Ты к экстриму привык, без него заскучаешь, в депрессию впадёшь и покончишь бытие самоубийством, отдавшись на растерзание старшему лоа. Со мной весело, признай.

Теневой дух нехотя заскользил к полупрозрачной серенькой вуали барьера и распластался бесформенной кляксой, прикоснувшись к нему отростком — щупальцем. Щуп отдёрнулся, обжёгшись, по мне ударило резкой болью. Значит, хозяин замка установил ловушку на духов. Девяносто из ста — заклятье «запомнило» ауру ушастого и пропустит в обе стороны. Мне же заходить в башню чревато.

Лежи, горе разведчик, в засаде. Объявится наш длинноухий смельчак, и насытишься айгатой, обещаю. У меня нынче энергии завались, резервы полны. Бонус от удачной охоты на дух полуразумного плюща.

Эльф с разбегу ступил в теневого «квартиранта» и замер, почуяв опасность. Поздно, родной. Шпион — диверсант, именуемый на сленге теневиков «паразитом», проник в твою ауру и активно поглощает энергию, разрушая структуру астрального тела. Чарами воспользоваться ты уже не сумеешь, в боевой транс впасть не выйдет. Вернее, впасть-то впадёшь, да эффекту от него ноль целых две сотых примерно.

Шаг вперёд, и я ухватил рукой затылок эльфа в кожаной шапке. Тенёк, кыш из моей добычи! Теневой дух послушно убрался из ауры ушастого стрелка в соседнюю проекцию. Я ощутил струящуюся по руке в район солнечного сплетения энергию. Длинноухий задёргался, тщетно пытаясь вырваться, и постепенно затих. Черепная коробка, обтянутая пергаментно бледной кожей, треснула под пальцами и осыпалась трухой.

М — да, круто я с ним обошёлся. Выпотрошил не хуже высшего вампира. И дух поймал, и жизненную энергию забрал. Зато чувствую себя необычайно бодрым, сильным, ловким, умным и, чего мелочиться, просто всемогущим.

Кто у нас на очереди? Стрелок и пикнуть не успел, поэтому на помощь к нему не кинутся. Погодят минутку — другую, потом задумаются об участи товарища. Поскольку в башню мне ходу нет, придётся спрыгивать со стены во двор и разбираться с кучкой дружинников внизу. Я и не против. Вкус эльфийской духовной энергии мне понравился.

Тенёк, поиграй-ка с вон теми нехорошими ушастиками. Они для твоей постоянной жилплощади, то есть для проекции моей, представляют опасность. Тебя длинноухие точно не засекут, будь у них хоть магистерские способности к обнаружению духовных сущностей. Давай — давай, поломай им астральные структуры.

Теневой дух, трепеща от предстоящего пиршества, ринулся со стены во двор. Растянулся в кляксу и подстроился под отбрасываемые аурами охранников проекции, внедряясь в них «щупальцами» и высасывая айгату. То-то ребятки недоумевают, с чего резво опускается уровень энергии. Не стесняйся, малыш, поглощай и жизненную. Обездвижь им руки — ноги, затумань разум.

Подождать с часок и взять эльфов тёпленькими с минимальным сопротивлением. Нет, время действия проклятья парализации истекает, и растения лотосников скоро очнутся. В запасе всего пара минут, я должен успеть спуститься в семейный склеп под донжоном и найти артефакты.

Эх, ритуального тролльего ножа не хватает. С ним легче сонм теневых духов призывать. И на дружинников их! Истощение айгаты, вследствие чего дезориентация, усталость и сонливость ушастикам тогда обеспечены. Ещё эффективнее шарахнуть по ним кувшинчиком с гремучим зельем — натуральной алхимической гранатой, — чтоб наверняка, не тратя духовную энергию на манипуляции в астрале. Зайду обязательно на кафедру алхимиков гаридского лицея, сестрёнку проведывая, и выпрошу у тамошних профессоров ящичек.

Вхожу в боевой транс. С мастерами лука я не дрался, и тем полезнее опыт от грядущей битвы. Шаманы, равно и воины троллей, ненавидят эльфов отчасти из-за суперметкости лучников, редко подпускающих противника на расстояние удара. Для победы над ушастым снайпером необходим десятикратный перевес синек с поддержкой колдунов, и то успех не гарантирован. Во дворе шестеро длинноухих, чуть ли не с рождения упражняющихся в стрельбе и бьющих белку в глаз со ста шагов. Шансы один к шестидесяти по расчётам, применимым к троллям и людям. Меня почему-то из-за неблагоприятного расклада распирает от кровожадной радости встречи с достойным врагом.

Один к шестидесяти? Ложь!

На стене человек замечательная мишень, получше фазана в чистом поле. Меня нашпигуют зачарованной древесиной и сталью в прыжке, вздумай я соскочить во двор с десятиметровой высоты. Из дозорной башни не выйду, ибо не зайду в неё из-за барьера. Остаётся вариант с погружением в измерение теней.

Я рассыпался серой пылью и двинулся во двор по вертикальной стене, невидимый для глазастых эльфов. Привет, ушастые. Профессионально стоите, прикрываете друг друга со всех сторон, подобраться к вам незамеченным, не применяя маскировочных чар, весьма затруднительно. Любую иную маскировку раскусите, на то вы и представители самой зоркой расы Лантара.

Ожидаете атаки со стен. В общем-то, правильно. Наконечники стрел устремлены вверх, готовы устремиться в возникшую меж зубцов вражескую харю. Неважно, кто посягнул на неприкосновенность замка работодателя — ушлый эльф или безрассудный тролль. Атака из-под ног станет для вас внезапной. Отреагируете слаженно, подстрелив появившегося из тени неприятеля.

Я не подставлюсь под стрелы. Я сегодня экспериментатор и выдумщик.

Мои руки материализовались из густой тени, обхватили щиколотки ушастого и дёрнули вниз, заставив провалиться в измерение теней. Лучник вскрикнул, на звук обернулись аж двое товарищей — молодцы, продолжают удерживать сектора обзора, даже когда в опасности соратник. Понимают — стоит им отвести взор, замешкаться, и к ним нагрянет пушистый северный лис сверху. Приведи я с собой орду синекожих, так бы и поступил. Респект снайперам, профи.

Неподготовленный разумный, не имеющий склонности к теневой магии, попадает в измерение духов и в буквальном смысле развоплощается. Иной мир растворяет личность и тело, сохраняя голую духовную сущность. Она противится поначалу. Отпор сменяется агонией и распадом. В конце концов, остаётся сгусток чистой айгаты, наделённый волей. Его пожирают теневые духи, снующие из проекции в проекцию.

Хоп! Очередной эльф исчез в тени, и построение длинноухих нарушилось, образовав слепые зоны. Они не контролируют двор, к ним можно подобраться вплотную и нанести удар.

Задыхаясь от нехватки материального мира, я до пояса взметнулся над каменными плитами, коими вымощен двор, и развернулся на сто восемьдесят градусов, очертив голубую дугу Когтями Демонической кошки. Двое оказавшихся в радиусе поражения ушастиков лишились ног и с криками повалились, брызжа кровью, я же скрылся в измерении теней. Минула секунда, я вынырнул за спинами лучников. Больше не погружусь в тенемир, резерв пуст. Широкий молниеносный взмах обоими кинжалами на миг превратил меня в смазанное пятно.

Классные клинки. Дальний лучник упал с подрезанными сухожилиями. Ближайшему к нему повезло меньше, ему отсекло ногу до середины голени. Третий рухнул безногим.

Четверо неспособных отбиваться эльфа равно четырём полным запасам айгаты и четырём пойманным духам, свеженьким и слабым. Они не поднимут бунт, немощны.

Я вытянул духи из трепыхающихся тел за минуту. Боль заменили удовольствие и духовная сытость. Голод утолён ненадолго. Когда я буду возле очередного разумного, он вновь проснётся. Откуда мне это известно? Просто знаю. Необъяснимый факт.

Оставив во дворе сухие невесомые оболочки — останки эльфов, — я прощупал Теньком арочный вход в донжон, запертый массивной дверью с искусной резьбой. Резьба-то магическая, намазана колдовской гадостью, усиливающей эффект от чар. Прочность повышают.

Не скотины ли здешние хозяева? Ушастые редиски заперлись изнутри, наплевав на судьбы лучников. Чем вас выкуривать, сердешные? План Игнаса коту под хвост. Не побегут лотосники выяснять причину бедствия, постигшего лесную и замковую флору. Умные, черти.

Растения с минуты на минуты придут в норму.

Бывает же несправедливость. Корпишь над замыслом, детали продумываешь, и интеллектуальный шедевр вдруг рушится карточным домиком по причине неучтённого фактора.

Полторы дюжины минус семь — одиннадцать пар длинных ушей в замке. Отметаем пятёрку родственников, итого шестеро наёмников и музыкантов с певцами. Исподтишка ударить вполне в стиле ушастых арфистов и вокалистов, на стычку лоб в лоб не пойдут, профиль не тот. Воины, те нападут прямо.

Не о том думаю. Дверь не снести, силушкой богатырской не наделён, увы. Протиснуться в щели — стоящая идея. В дверном проёме не барьер установлен. Айгаты потрачу на теневое перемещение весь запас, да ничего, в башне поймаю кого-нибудь и восполню. Нам ли быть в печали, Тенёк? В коридорах и залах полно разумных, в том числе парализованных дриад, владеющих внушительными энергетическими резервами для работы с магическими растениями и коммуникации между ушастиками.

Ныряю в измерение теней, проскальзываю под дверью, запертой на толстенный засов, сдержавший бы и натиск олифанта, материализуюсь в узком коротком коридоре. Блин, темно-то. Эльфы, конечно, остроглазые и в темноте видят получше кошачьих, однако, для приличия сотворили бы светильник. Вон, на тракте цветы — фонари на столбах — стволах светят через каждые десять метров, тут же тьма кромешная и тишина звенящая.

В коридоре и небольшом зале за ним пусто. Длинноухие оборону организовали на втором этаже, в комнатах забаррикадировались. Кажется, музыканты с певцами по покоям сидят. Где у нас семейка лотосников и бойцы? В подвале скопление народу. Сплошная масса, самое меньшее десяток в помещении. Чего они туда набились? Их больше, чем вычислил Игнас. Не к добру. Казна под родовым склепом, склеп под подвалом, мимо не пройти.

Тьма в башне мне не нравится. Окна расположены этажа со второго, и это объясняется условиями безопасности. Но тут же люди ходят! Светильники, бестолочи, не удосужились развесить. Неприятно быть в темноте. И пустота странная. Я бы поставил охрану дверь стеречь, единственный вход всё-таки.

Хозяйственные помещения, кухня на первом этаже. Второй под зал для пиров отведён, третий под оружейку и библиотеку, на четвёртом его светлость экс — князь проживает. Экс, ибо лишили главу семейства титула с вычёркиванием лотосников из списка благородных домов. У влиятельнейших родов князи имеются, благословлённые на правление верховным жрецом Карубиала. Беднякам и среднему классу титулы не положены.

Я сошёл по ступеням в «гостиную», переоборудованную под казарму. В гости к здешним эльфам никто не ходит, в зале вместо столов кровати — лодочки и лавки. За казармой кухня, параллельно ей коридор ведёт к спуску под землю, в подвал. Есть отдельный ход для официальных лиц с верхнего этажа напрямик в склеп. Камни крепости раздвигаются и открывают его. Коли без надобности, камни занимают прежние места и стоят глухой стеной. Магия земли. В Эпоху Единства зодчие ею пользовались, ныне позабыли, переориентировавшись на природоведение. Другие школы магического Искусства в современном Эладарне редкость.

Метательные диски с шипением рассекли воздух и тем предупредили о своём наличии. Я пригнулся, буквально распластался на покрытом сеном и корнями полу, пропустив над собой смертельно опасные снаряды. Диски со скрежетом врезались в каменную стену за мной, а невидимка, прячущийся во тьме, уже делал следующий шаг, ощущаю колебание воздуха от его движений.

Рефлекторно пытаясь разорвать расстояние между нами, я из немыслимой позиции прыгнул назад, кувырнулся в воздухе. Подо мной просвистели возвращающиеся к хозяину метательные диски. Не самонаводящиеся, и на том спасибо.

Демон тебя подери, кто ты? Способности ловца, обнаруживающие духов и энергетические потоки, засбоили. В измерении теней нет твоей проекции, следовательно, и ауры. Отсутствует она у чар, магических предметов и у мастеров скрыта. О, ты скрытник наподобие Игнаса и Смуглянки? Случайно, не создатель хитромудрых барьеров на входах в дозорные башни? Зуб даю, тот самый. Минимум магистр, максимум архимаг. Либо он тебя снабдил устройствами для чемпионата игры в прятки.

Спиной я стукнулся о стену, на том отступление закончилось. Настал час маневрировать и бить наугад. Внутренне сжавшись, бросаю ножи дознавателей имперской тайной канцелярии. Два клинка пронзают пространство почти беззвучно, слышен шорох от столкновения по касательной, и они улетают дальше. Попал, зацепил ему шкурку!

Ориентируясь по слуху, я определил приблизительное расположение невидимки и, оттолкнувшись ногой от стены, взвился на высоту человеческого роста. Повторный бросок, ножи со стуком впились в пол и замедлили ретивого противника. Тот приостановился, опять тихо запели метательные диски. Ориентируется неприятель в темноте замечательно. Снаряды высекли искры из потолочной каменной балки. Не приземлись я, меня бы разрезало в воздухе, будто тряпичную куклу.

Короткая вспышка от разлетевшихся искр осветила участок зала, где мы сражались. Из темноты возник и погас образ любителя чакрумов. Хм, я его представлял иначе. Среднего роста фигура, завёрнутая от макушки до пят в тёмно — зелёный плащ. Артефактная одёжка, верно, и скрывает ауру гадского метателя. Иное объяснение, почему он в сковывающей движения одежде, маловероятно.

А я гадал, где прячутся оставшиеся бойцы. Вот один, и судя по всему, из командиров. Ишь, ловко управляется с магической снарягой и оружием. Плащик-то у него наверняка в наборе состоит. Наборы магических вещичек дороги неимоверно, доступны богачам и топовым профессионалам.

Хм, по сути, противопоставить ему у меня нечего. Теневая магия не сработает, опыта у него явно поболее моего, за сотни лет научился куче трюков. Относительно равны мы по скорости. Я в боевом трансе и он, скорее всего, тоже. Неужели «повезло» встретиться с мастером клинка?

Когти Демонической кошки легли в ладони. Бросать ножи в невидимую цель, постоянно перемещающуюся, дело неблагодарное, грозит потерей добротной стали и затягиванием времени, коего критически недостаточно. Вот — вот очнётся растительная система безопасности крепости, и прорываться придётся с боем. С дриадами и древнями судьба не сталкивала, стычки с ними мне не по душе. Моя задача — втихаря пробраться в сокровищницу, набить карманы артефактной бижутерией и незаметно свалить. Убивать никого не буду, если ко мне не прицепятся.

Стручок — плащеносец и в ближнем бою хорош, или только чакрумами горазд кидаться?

Метатель опять послал в полёт вернувшиеся снаряды, на сей раз их стало подозрительно много. Шума от них раньше столь объёмного не было. Ну-ка… Я клинками отбил двойку дисков и с удивлением услышал дополнительную парочку свистнувших по бокам. На упреждение, гад, бил. Рассчитывал, отклонюсь, и он в меня попадёт.

От столкнувшейся стали заискрило, парированные чакрумы брякнули мне под ноги, в отличие от раздражённо взвизгнувших и умчавшихся к хозяину остальных. Занятно. Спустя секунду лежащее оружие зашевелилось. Попытки отодвинуться я пресёк, шарахнув по ним кинжалами и окончательно утихомирив.

То ли на них магия, заключённая в «кошачьих коготках» подействовала, то ли я банально повредил волшебные диски. Возвращаться к зеленоплащнику они не спешили и в целом не подавали признаков «жизни».

Метатель, видимо, разозлился, ибо атаковать принялся быстрее и напористее, броски усилились. Снаряды вгрызались в камень стен, аккуратно разрезали мебель в опасной близости от уворачивающегося меня.

Я, рискуя нарваться на диск, постепенно сокращал дистанцию. Бдзынь! Очередной чакрум отскочил от выставленного клинка и забренчал на полу, стараясь отлететь. Не удалось — наступив на него, я ударил по нему кинжалом, и он умолк. Надеюсь, навсегда.

Сближение, плащеносец отпрыгивает назад. Желанием ввязываться врукопашную не горит, зараза. Побаивается резаться, и диск у него в полёте. Продолжая наступать, бью по возвращающемуся снаряду Когтем, другим подрезаю вытянутую руку метателя.

Стручок вскрикнул. Лезвие-то зачарованное, больно целует. Исход поединка решён, поражения любителю экзотического оружия не миновать. Проклятье Неостановимой Крови осушит скрытника, и над разумным опустится занавес. Вопрос в том, сколько минут займёт гибель эльфа.

Чакрум на полу, порывающийся вернуться к хозяину, задёргался и заскрипел. Не уйдёшь, не к кому тебе уходить, шустрая железяка. Я развернулся и всадил Коготь в плоть под волшебным плащом. В темноте раздался хрип, боец шагнул назад и повис на клинке безвольной грудой.

Уж прости, умереть легко тебе не дам. У меня айгата практически кончилась. Коготь на пол, кладу ладонь на длинноухую голову и чувствую потёкшую по руке энергию. Ты и твои магические вещички моя добыча, плащеносец.

Голод пропал, запасы жизненной и духовной энергий на максимуме, я готов сворачивать шеи горным великанам и бросать вызов архимагам. Ну, кто на новенького? Вы же должны сообщаться друг с другом, докладывать о проникновениях в охраняемую зону и прочих нарушениях. Узнали о гибели вашего охранника? Ладно, раз не спешите, иду к вам!

Сдёрнув плащ с бойца, обшарил карманы, запястья, шею в поисках артефактной бижутерии. Всё, в чём теплилась искорка, конфискуем в фонд поддержки малоимущих имени Сандэра Валирио. Магических предметов у меня кот наплакал, на будущее запасать надо.

Трофеи в небольшую сумку, на досуге расфасую по видам, и ходу в подземелье. Я вихрем пронёсся по кухне и кладовым. План замка, начерченный Игнасом на снегу, прочно засел в мозгу. Вот и лестница в подвал. Слева и справа бочки с вином, бутылки, кувшины. Любят хозяева выпить. За содержимое винного погребка имперцы выложили бы целое состояние, напитки ушастиков у людей всегда в цене. Тут тебе всякое разное, присутствует и вино из одуванчиков, воспетое в рассказе Брэдбери и нашедшее воплощение в Эладарне.

Массивная дверь, буквально вросшая в каменные стены, открылась на удивление легко. За ней узкий спуск по крутой лестнице, вырубленной в скале. И ни факела, ни светильника магического. Лотосники, вы жмоты. Шеи не сворачиваете в темноте? Я, и то споткнулся. Ступеньки, блин, словно не для нормальных людей вырубали — неровности, разная высота, желобки вроде водостоков по бокам. На кой, спрашивается? Недосуг вырубить удобную лестницу и расширить её? Плечами за стены цепляюсь.

Если серьёзно, странное у ушастых подземелье. Старое, ступени под ногами крошатся, и создано не эльфами. Те не строят стены шероховатыми, грубо обтёсанными и влажными. С потолка капает, лестница скользкая. Тролли не мастаки рубить скалы и рыть подземные ходы, не любят пещер и сырости подземной. Ихтианы используют сотворённые природой пустоты. Гномьей работой тоже не пахнет.

Зря я не расспросил Игнаса об особенностях замкового подземелья. Уж он-то в курсе о разумных, до эльфов тут окапывавшихся. Наверное.

Спуск был долгим. Я углубился под землю метров на пятьдесят, затем лестница поворачивала на девяносто градусов и вела ниже. Стёртые ступени напомнили выкопанный и захоженный спуск к речке с крутого берега.

Скопление разумных ближе, подо мной, в конце кажущейся бесконечной лестницы. Кошачьи Когти в руках, Тенёк бежит впереди, проверяя путь на наличие ловушек и вредоносных чар, боевой транс второго уровня до предела обостряет восприятие и даёт повышенную скорость реакции. Ко встрече с неведомым готов.

Стоп! Я резко остановился, прислушиваясь. Из хода впереди донеслись тихие, приглушённые расстоянием всхлипывания. Плач? Причём детский, его ни с чем не спутаю. Дети в подземелье?! Какого подземника лотосники сюда притащили детвору?

А то тебе невдомёк, Сандэр. Эльфы сами по себе ушастые сволочи похлеще синек. Дом Белого Лотоса обвинялся в запрещённом поклонении духам, и Игнас говорил, от веры своей местные не отказались. Для виду раскаялись, на самом же деле проводят втихую ритуалы. И вполне вероятно, дети принимают непосредственное участие в колдовских действах. Вообще ребёнок считается ценнейшей жертвой. Дитя разумного едва ли не самое дорогое лакомство для обитателей потустороннего мира.

Дальше я спускался практически беззвучно. Скользкая поверхность ступеней гасила звук шагов, я ступал, затаив дыхание, и беспокоился лишь по поводу громкого сердцебиения. Впрочем, аура моя не скрыта, и засечь меня не представляет труда.

Лестница заканчивалась проходом в просторное помещение — будто громадный монстр когда-то вырвал кусок породы, оставив рваную рану в скале. Из отверстия падал на нижние ступеньки ровный красноватый свет, признак магического светильника. Я осторожно заглянул внутрь. Продолговатая пещера, от лестницы выложенная каменными плитами дорожка — коридор между клеток с детьми. Клетки из разросшихся корней. Понятия не имею, какие растения прорастают на глубину в сотню метров. По бокам от мощёного коридора журчит вода, текущая по канавкам. Над ней клубится полупрозрачный туман, алый от света вставленных в стены осветительных кристаллов.

Длинные ряды клеток уходили к дальнему выходу, чернеющему на том конце дорожки. Да здесь несколько десятков детворы заперто. Их ауры я и чувствовал, ошибочно определив местоположение. Не в подвале они, а в подземелье под подвалом. Здесь и родовой склеп где-то. Твою же, план замка от Игнаса неверный. На чертеже не было длиннющего подземного хода на глубину демон знает сколько метров.

Я ступил на дорожку, показавшись во входном проёме. Ловушек нет, Тенёк обследовал коридор, чар на детях тоже. Все здоровые, с яркими аурами, свидетельствующими о склонностях к магии. Будущих магов собрали, гады.

— Дядя, пожалуйста, выпустите нас, — всхлипнул малыш лет пяти за прутьями — корнями в ближайшей ко мне клетке.

За ним стоял чумазый мальчонка помладше. Его стискивала за пухлую ручонку девочка лет десяти — одиннадцати. Она потянула пятилетнего карапуза от решётки, испуганно глядя на меня.

— Тсс, — приложил я палец к губам и двинул прочь, мимо клеток с боязливо жмущимися к углам детьми.

Ни эльфов, ни троллей. Только человеческие дети, грязные, неухоженные, со спутанными волосами и в рванье. Так синекожие содержат угул — джас — жертвенное мясо, предназначенное для духов покровителей клана и племени.

Чем отличались длинноухие выродки аллиры от синих дьяволов ксаргской араньи? Ничем по большому счёту, кроме внешности. И те, и другие в прошлом резали друг друга на алтарях в честь первобытных, диких божеств. Эльфы полагали себя цивилизованной белой костью, троллей считали кровожадными варварами. Они в сущности своей одинаковы.

Маленькие узники лотосников обречены. Для чего заперли детвору под землёй? У Эладарна нет заложников людских государств, любовью к людям длинноухие не страдают. Для них мы низшие создания, подверженные животным инстинктам. Взаимовыгодное сотрудничество самое большее, на что следует рассчитывать мерзким полуживотным, недалеко ушедшим в развитии от синек.

Помогу вам, ребятишки. Заберу чашу, вылечу Игнаса, и вместе с ним разнесём замок. Я освобожу вас, и если не исполню обещания, вы станете свидетелями моего последнего сражения.

Я пересёк пещеру, вошёл в узкий тёмный проход, соединяющий «тюрьму» с сокровищницей. Снова спуск — пологий, без ступеней. Под ногами струится вода, стенки и потолок мокрые. На миг показалось, будто иду по глотке гигантского каменного чудовища.

Всхлипывания затихли позади, впереди послышались едва уловимые голоса. Я замедлил шаг. Голоса слились в один, звучащий громче и громче — он отдавался эхом от стен, проникал под черепную коробку и стоял в ушах непрерывным гулом бьющего колокола. Мощный, уверенный баритон говорил на общеимперском необычайно чисто, точно коренной житель столицы, но голос не принадлежал человеку. Звук наполнял сознание, вытесняя мысли и эмоции, порождал смутные образы, являющиеся из мрака. Он звал, суля немыслимую власть, тайные знания и бессмертие.

— Придите, смертные, и я лишу вас страха. Служите мне, и я награжу вас. И обретёте вы Силу, сокрушающую горы и заставляющую склониться владык Трёх Миров. Я господин Белый Лотос, повелитель живого и мёртвого, отец трав, цветов и деревьев, очищу вас от скверны, наделю жизнью вечной. Возвыситесь вы над смертными, как я возвысился над духами и богами, землёй и воздухом, огнём и водой.

Звуковые волны, исходящие из глубины пещер, захлёстывали сознание и уносили сквозь пространство и время в эру, когда мир Трёх Лун был молод, и властвовали в нём существа, спустя тысячелетия забытые и спящие под толщами земли и камня, терпеливо ожидая часа пробуждения.

Эльфы тогда уподоблялись дикарям, слоняющимся по Ксаргу и воюющим с многочисленными племенами троллей и гоблинов. В звериных шкурах бродили они, увешанные костями, и поедали врагов и павших родичей, отдавая им честь и перенимая силу и храбрость. Они позабыли предков, приведших их в Лантар. Существование эльфов было тусклым и безрадостным, покуда не повстречали они Белый Лотос — царя растений.

Белый Лотос научил Детей Звёзд многому. Для прославления покровителя в веках они постигли тайное письмо и строительство храмов. Они прекратили кочевать по полуострову, осев на берегах озера, на котором рос лотос. Аллиры научились возводить постройки из камня и обносить дома растительными ограждениями от диких зверей и троллей. Потом принялись без устали воевать с соседями и приносить щедрые жертвы цветочному божеству, вырезая на них символ лотоса и утапливая в чёрных озёрных водах.

Эльфы освоили магию трав и деревьев — зачатки обширной отрасли магии Природы — и впервые за десятки тысяч лет начали проводить ритуалы и церемонии. Белый Лотос, видя искреннее почитание, даровал им власть над растениями и сотворил для защиты своих поклонников лесных духов — дриад и древней.

Вскоре племя возвысилось, выбив из окрестностей озера троллей, и к нему начали стекаться разрозненные эльфийские кланы, ища спасения от синекожих. Не минуло сотни лет со дня встречи эльфов с божеством, и на берегах вырос город поклонников Белого Лотоса, нарёкших себя высокорожденными.

То был дивный город, впоследствии возвеличившийся и ставший столицей нового, невиданного прежде великого княжества. Здания из ослепительно белого камня с красными прожилками, шершавого, точно кора деревьев, и вбиравшего в себя солнечный свет и тепло. Зимой он согревал семьи, летом в стенах из него царила прохлада. Городские башни, стрелами возносящиеся в небо, венчали шатры из зелёных, жёлтых и красных листьев, и казалось, это не построенные разумными здания, а чудесные деревья, выращенные богами.

Всё заканчивается. Эпоха славы и побед уступила периоду распрей и бед. Последователи явившегося из иного мира чужака разрушили чудо — город и вырубили священные рощи, сорвали и сожгли цветы лотоса, пролили кровь родичей в воды озера. Знак Крылатого Единорога алел на плащах святотатцев. Они стремились уничтожить старых божеств, растоптать память о них.

Последние семена хранились у остатков княжеской семьи, бежавшей на север и позднее присягнувшей на верность новому правителю, и у Великого Князя, отступившего в Подземье со своими сторонниками.

Видения растворились в серебристом тумане, эхо потустороннего голоса затихало, его громовые раскаты обратились в настойчивый шёпот, сулящий невообразимое могущество древних. Он вызывал теперь злость, возвращая меня к реальности. Тающие в уголках памяти образы давили могильной плитой, под которой зрела горечь.

Я тряхнул головой, окончательно прогоняя гипнотическое состояние. Духи, вашу дивизию, где ментальная блокировка внешних воздействий?! Не привиделось же мне из-за душевных переживаний. Уйду из Эладарна и вызову вас на ковёр. Давно пора закреплять на практике материал по ловцу духов от Игнаса.

От проклятого голоса я поплыл и неосознанно прошёл кишку подземного хода, очнувшись у огромной пещеры. Из породы торчат магические светящиеся кристаллы — естественные светильники, сталагнаты высятся мощными каменными колоннами вокруг озера, заросшего белыми цветами лотоса.

Пещера пропитана айгатой. Без неё кристаллы перестанут светиться. Странно, средоточия магической энергии не ощущается. Она равномерно разлита повсюду, в озере её чуточку больше. Впрочем, заговоренная и зачарованная вода прекрасно укрывает магические проявления.

— Подойдите, смертные, и исполните предназначенное вам свыше, — вещала на берегу фигура в белой сутане, поднимая руки в призывном жесте. Рядом с ней стояли трое типов в белых одеяниях, чьи лица не видны под балахонами. — Подойдите и обретите покой вечности, дети людей!

Сделав с десяток шагов к балахонщикам, я разглядел на том берегу троих подростков в свободных рубахах — девочку лет четырнадцати с распущенными русыми волосами и парней помладше, годков эдак двенадцати — тринадцати. На чистых и едва ли не сверкающих белизной рубахах виднелись вышитые серебром и золотом цветки лотоса. Они стояли далеко от эльфов — кто ещё те четверо? Сыновья местного экс — князька, не иначе.

Самое удивительное взгляды детей. Пустые, смотрящие в точку на середине озера, где раскинулось цветочное поле и громадный лотос. Повинуясь очередному воззванию, ребята с остекленевшими глазами шагнули в воду. Парни заходили глубже, девочка шла по протянутому до центра озера мостику.

— Познайте сладость вечности! — не прекращал громогласно вещать жрец. — Тела ваши послужат удобрением для будущей жизни, духи освободятся от зла и страстей. Вы преобразитесь… переродитесь в новой форме по велению нашего господина, и сольётесь с ним в единое целое.

Да он зовёт их утопиться! Проклятье!

Над плечом раздался щелчок, и в ту же секунду инстинкт самосохранения завопил об опасности, бросая меня в сторону от ударившего в камень клинка.

— Ступайте же!

С финальным выкриком балахонщика парни погрузились под воду.

Бросаться за ними с бойцом на плечах верное самоубийство. Ненавижу выбирать между жизнью и смертью. Чего я добьюсь, кинувшись спасать парней? Убьют меня, детвору утопят. Терзаться душевными муками некогда, надо действовать, и желательно стремительно.

Надо мной склонился, врезав в пол наконечник копья, укутанный от пят до макушки в плащ боец. И снова здрасьте, гражданин плащеносец. На сей раз копейщик, но мне-то не легче, утонувшим ребятам и подавно.

Перекат вбок. При свете драться удобнее, вижу противника. Мой визави предосудительно покачал башкой под капюшоном, издав серию тихих щелчков, похожих на цоканье языком. Ай — яй — яй, плохой человечишка, резвость показывает, нехорошо, да? Сейчас я тебе кое-что похуже покажу, совсем расстроишься.

Цвета потускнели, предметы утратили трёхмерность. Вместо бойца колеблющееся неясное пятно скрываемой ауры. Полностью её не спрятал, то ли плащик пониже качеством, то ли обращаться с ним типчик не умеет. Из-за магического фона пещеры способность ловца обнаруживать источники айгаты не предупредила о его присутствии, да и я хорош, рот разинул при виде жертвоприношения. Ребят жалко стало, об осторожности забыл и чуть не получил копьё в спину.

Тенёк, работай. Тут по твоей квалификации диверсионной.

Теневой дух послушно скользнул к мареву и растаял в нём, увеличив раза в полтора. Плащ не артефактный, просто зачарованный на маскировку ауры. Обыкновенная поделка ушастых чародеев.

Пятно завибрировало и потемнело, обозначая контуры духовного тела противника. Молодчина, Тенёк, разрушил структуру наложенных чар и вгрызся непосредственно в ауру носителя, выпивая из неё энергию. Не магичить тебе, плащеносец.

Перемещаюсь вплотную к врагу и материализуюсь под ним, рывком вспарывая голени кинжалами. Эльф неловко отпрыгивает, за ним орошается кровью из рассечённых вен камень. Жаль, я рассчитывал на повреждение сухожилий и частичное обездвиживание.

Копьё ударило в пустоту. Поздно, дружок, теневое измерение моё всё. Я приподнялся в густой тени колонны — сталагната на безопасном расстоянии от разразившегося щелчками бойца.

Ай да выдумщик, ишь, воткнул копьё в пол и стоит на нём вверх тормашками, упираясь обмотанной грязными бинтами рукой. Хм, и ноги у него завернуты, точь — в-точь у мумии из старых американских ужастиков. Полы плаща задрались, открыв зрелище худых бёдер в тканевых лентах.

Интересная позиция у копейщика, выгодная. Попробую его достать из теневого измерения и наколюсь на клинок, и кровь он задумал остановить таким хитрым способом. Ха — ха трижды, для проклятия потуги ушастого тщетны. Ну — ну. Постой на руке, подумай. На древко у тебя, кстати, чары прочности наложены? Испытаем.

Вынырнув поблизости от противника, я с размаху рубанул по воткнутому копью и немедленно провалился в тень. Древко не поддалось, лезвия Когтей оставили на нём лишь зарубки, несмотря на повышенную остроту.

Боец, не удержав равновесия — сказалась кровопотеря, — упал на пол. В воздухе он сгруппировался и приземлился на ноги, присел и отскочил. Остановится — искромсаю. Скорость теряет здорово. Зря он наголенники не надел, глядишь, уцелел бы.

Отступление. Крестаэль

Он чувствовал дыхание смерти. Кровь вытекала из него непрерывным потоком, не помогали ни чары лечебного амулета, ни боевой транс. Кровь отказывалась свёртываться, и с каждой выплеснутой на пол ритуального зала каплей приходило понимание: гибель неизбежна. Он провалит задание, возложенное на него самим Князем Остонена.

Крестаэль командовал наёмным отрядом эльфийских воинов. Репутацию надёжного бойца он заслужил за столетия службы на границе с синекожими отродьями тьмы — эладарнские пограничные владыки охотно нанимали обедневших воителей для защиты земель от набегов синей орды. Защитные барьеры не всегда сдерживали натиск племён, объединявшихся ради достижения извечной тролльей цели — положить десяток — другой Высокорожденных и сжечь вражеское селение перед смертью. Стрелки Крестаэля прошли жестокую школу на рубежах королевства, отряд его по праву слыл одним из лучших на севере Эладарна.

Наёмнику повезло сражаться под командованием владыки Крепости Лотоса в войне против подгорных коротышек. О, сколько он тогда срезал гномьих бород! На той войне отряд присягнул тогда ещё князю Остонена и служил ему поныне.

Крестаэль не мог оплошать. Слишком многим он обязан дому Белого Лотоса. Кто излечил его любимую женщину от смертельного недуга? Повелитель. Благодаря кому он прославился? Благодаря повелителю. Кто даровал его сыну возможность учиться в столичном Университете Высшего Искусства? Тоже повелитель. Посмеет ли раб смотреть в глаза высокорождённому, столько сделавшему для него? Зачем жить с позором?

Воин зарычал бы, если бы у него оставались голосовые связки. Из горла раздались россыпь частых щелчков и гневное сипение. Он не погибнет, у него достаточно сил для победы. Клинки врага отравлены либо зачарованы, потому кровь не остановить. Крестаэль знал, что делать. Он не раз сталкивался с подобными случаями в аранье, когда шаманы насылали на Стражей Границы проклятия.

Откинув копьё, воин выхватил короткий меч и, затаив дыхание в преддверии болезненных ощущений, вонзил клинок в бедро. Боли не последовало. Семена лотоса, зреющие в плоти, не допустили её появления, отрезав чувства от сознания эльфа. Безостановочно боец рубил себе ногу, избавляясь от вредоносных чар на ранах.

* * *

Такого я не видел. Сорвавшийся с копья боец запрыгнул на естественную колонну, вцепился в неё рукой в тонкой перчатке и, достав из-под плаща меч, остервенело задолбил клинком по повреждённой ноге. Разгадал, почему кровь не сворачивается и решил применить радикальный метод лечения. Респект смелости, на отрубание собственной ноги редкий разумный отважится.

Он собирается продолжать поединок. Безногий, потерявший море крови, обессиленный. Допустим, у него в загашнике целительный амулет, но конечности-то ему не отрастить за минуту. Пока он регенерирует, я его прикончу раз десять.

Необычная у него аура. Вроде не совсем эльф. Полукровка?

Откромсавший себе ногу воитель взялся за вторую. Первая спустя секунду перестала кровить, рана затягивалась подозрительной коростой. Не бывать тебе спринтером, боец.

Теневое измерение, рывок к столбу — сталагнату. Я и по вертикальным поверхностям перемещаться умею. Кошачьи Когти взрезали пространство из тени плащеносца, чисто отрубив ему руку у запястья. Покалеченный вояка кулем покатился вниз. Настоящий воин, оружие не выпустил и перед смертью.

Боец растянулся в луже крови и тут же попытался сесть, затем, опираясь на культи ног, приподняться, ухватившись рукой за воткнутое в пол копьё. Он застыл в неестественной, ужасающей позе на несколько секунд, и когда я думал — всё, отдаст концы, — вдруг затрясся. Обрубки конечностей увеличились, словно надуваемые воздухом кошмарные шары, и лопнули, обнажив выпроставшиеся отростки ядовито — зелёного цвета.

Как знал, без магии не обошлось. Провожусь с ним битый час, там сыночки хозяина замка очухаются. И ведь начал же Тенёк разрушать его энергетические связи. Маг после вмешательства в астральное тело лишается способности творить чары, этот же орех покрепче оказался, видимо, с дублирующей магосистемой, огромнейшей редкостью среди лантарских магов и магических существ. Из мне известных ею старейшие лоа обладают. Были в истории и колдуны, обеспечивавшие подобным образом собственную выживаемость, аж штук пять. Все вроде благополучно скончались при интересных обстоятельствах. Кого в кислоте утопили, кого в домну гномью бросили, кого монстрам скормили.

Не пойму, у воина личинки из культей проклюнулись, или растение побеги выпустило? Однозначно, нечто чужеродное, аура визави будто взбесилась, преобладает в ней уже не эльфийское. Я-то считал, он полукровка. Получите и распишитесь, носитель адской твари, сосуд с подсаженным неразвитым чудищем, причём питается детёныш энергиями воина, по той же ауре чувствуется. Вытягивает из него все соки.

Внезапно выстрелившие отростки врезались в естественную колонну в сантиметре от меня. Я еле увернулся, до того быстро пронеслись тентакли, искрошив камень. Теневой мир сомкнулся надо мной, я переместился на десяток метров и вынырнул из пола. Уфф, дольше находиться в ином измерении нельзя, придётся полагаться на физподготовку. Айгаты остаётся капля, слабость в теле из-за надвигающегося отката. Ну, вредно столько раз за день подвергать неокрепшее астральное тело нагрузкам.

Ох, нездорово выглядит воин. Плащ и бинты вспухли буграми. Секунда, и ткань порвалась, выпуская тонкую гибкую лозу из спины и плеч эльфа. Блин, это длинноухим не назовёшь, до того изменения кардинальные. Отросшая примерно до полутора метров лоза зашарила по полу, тычась в него слепыми змеями дальнего родственника Горгоны.

Превратившийся в центр отростков воин взвился в воздух в моём направлении, моментально выпуская во все стороны удлинившиеся атакующие отростки. Я отпрыгнул за сталагнат, пригнулся и с неприятным удивлением открыл для себя пробивную способность тентаклей. Они пронзили каменный столб надо мной и с рассерженным шипением стали хлестать воздух.

Тенёк, дух безмозглый, куда подевался? К ноге, кому сказано! Не схарчил ли тебя, случаем, бойкий сожитель эльфийского вояки плащеносца?

— Славься, господин Белый Лотос, отец трав и деревьев! — прокатилось под сводами пещеры, перекрыв гул рушащихся под ударами щупалец камней. — Да пребудет с тобой вовеки твоя невеста!

Перекат вперёд, разрыв дистанции, поворот на сто восемьдесят градусов, взмах Когтями. Отсечённый отросток извивающейся гадюкой падает на пол, обрубок резко сжимается, возвращаясь к узлу тентаклей, бывшему эльфийским воином.

Высоковато забралось чудо — юдо. Недоделанный одержимый резво передвигался по потолку, выбрасывая отростки и прикрепляясь ими к каменным выступам. Походил он на гибрид ожившего куста и ёжика. На концах щупалец заблестели капельки зеленоватой жидкости, точь — в-точь роса выступила. Ядом удумал брызгаться, гад? Подойти побаивается, памятуя о смертоносных кинжалах. От посечённого щупальца избавился, вырвав с мясом, и оно лежит неподалёку, побуревшее и полуразложившееся, отравляя воздух гнилостным смрадом.

Неожиданно противник запнулся на мгновение. Создающие ему страховку отростки то и дело срывались, и он повисал, постепенно затормаживаясь. Спустя минуту неуклюжей акробатики потемневший полукуст — полуэльф шлёпнулся с потолка неопрятной массой. Да что с ним? Вирус подхватил, или чары Когтей классно сработали?

Щупальца разлагались, меняя цвет и запах. Они подёргались немного и затихли, распластавшись отвратным грязно — бурым ковром вокруг скорченной человекоподобной фигуры. Обезображенное, со слезшей кожей и облепленное гнилыми мышцами лицо эльфа с торчащими из провала рта зубами кривилось от ненависти, хорошо ощущающейся в ауре разумного. Оставшееся от эльфа существо по — прежнему сжимало в руке копьё, оставаясь до конца воином.

Сытый и довольный своим существованием Тенёк вальяжно вывалился из астрального тела модифицированного бойца и укрылся в моей тени. Ай да теневой дух, ай да сукин сын! Полностью разгрыз энергетические структуры, тем самым фактически убив подсаженную в разумного сущность и истощив носителя. Айгаты нажрался на год вперёд. С духом эльфа не совладал, правда, но оно мне на пользу. От кого я подзаряжусь перед боем с хозяевами крепости?

Духовная энергия привычно потекла по руке к солнечному сплетению, вбирая пойманный эльфийский дух, и отозвалась внутри приятным ощущением полноты. Запас под завязку, очередной противник повержен. Настал час уничтожить балахонщиков, кормящих плотоядный цветок человеческими детьми.

Четверо в белых одеждах на берегу подземного озера простирали руки к исполинскому цветку. Поют протяжную песнь, славящую прародителя растений Трёхлунья, зажмурились. Наша с охранником возня их нисколько не смутила. Самоуверенные придурки в религиозном трансе, хвала ангелам и демонам, и не подозревают о присутствии убийцы. Колышущаяся тёмная вода лижет босые ступни духопоклонников, захлопнувшиеся лепестки громадного лотоса светятся от переполняющей цветок айгаты. Девчонки не видно, верно, её не спасти.

Обезглавить ублюдков, как делают со всякими порядочными колдунами? Чересчур лёгкая смерть не для них. Пусть мучаются. Пленить духов тоже не буду, ни к чему мне четверо неслабых магов с твёрдой волей. Темница не резиновая, хватит с меня охранников и полуразумного растения.

Я знаю, что навечно погрузит вас в океан боли и лишит посмертия.

Подскочив к крайнему балахонщику, я повалил его на пол. Гархар, слышишь меня, скат летающий? Я подарок приготовил, тебе понравится. В счёт просроченных восьмерых буйволов получишь четырёх магов эльфийского происхождения. Трапезы вкуснее для старшего лоа не найти. Детей ушастиков, обладающих внушительным запасом айгаты балахонщиков, днём с огнём не сыщешь.

Отрываю от одежды жреца — колдуна лоскут ткани, быстрыми разрезами ставлю ромбовидное клеймо — знак Гархара на груди длинноухого и вонзаю в него кинжал. Эльф вздрогнул, распахнул глаза в ужасе и шумно выдохнул. Готов, угул — джас.

Следующий!

Дёрнулся последний из братьев, к тому времени спешно выходящий из транса, и застыл навечно, напоровшись на кинжал. Коготь не ритуальное оружие, да разит ничуть не хуже. В будущем обзаведусь специальным ножичком для жертвоприношений, мне, шаману, обязательно.

Кровь жрецов стекала по берегу в озеро, окрашивая воду в вишнёвый цвет. С водичкой непорядок, гляжу. Слишком тёмная.

«Осквернитель! Святотатец!» — настойчиво зашептало отовсюду. Над лотосами зависло прозрачное облачко и расползлось по пещере, забиваясь в дальние уголки. Цветочки-то с характером, чего и следовало ожидать от одержимых растений. Ну, не совсем одержимых. Одержимые бы выпрыгивали из воды, обратившись в монструозных тварюшек. Лотосы ведут себя прилично, выпускают пыльцу, пробуя защититься от злого меня. Должно быть, ядовитую пыльцу, единственное средство остановить врага.

И правильно, ибо житья вам не дам, особенно тому здоровяку в центре озера, к которому проложен каменный мостик. Вложив Когти в ножны, я взялся за рукояти тролльих топоров. На подчинение и перекачку жизненной силы не претендую, для меня главное результат. Авариэль говорила, любое ранение, нанесённое вами, смертельно. Ну, действуйте. Видите тот белоснежный бутон? Он ваш. Кушайте на здоровье.

Обсидиановое лезвие метательного топора, пущенное в полёт, с чавкающим хрустом утонуло в нежных лепестках гигантского лотоса. Повреждённая мякоть вмиг потускнела, от краёв порезов распространилась гнилостная чернота.

Какого?! Голова закружилась, в ушах зашумело. Сквозь шум прорывался многоголосый вопль, то угрожающий развоплотить и повергнуть в вечные муки, то обещающий сказочную власть над растениями и смертными. Ноги подкашивались, я еле стоял, опираясь о колонну сталагната. Во рту горько и солоно.

Отступаю на шаг от озера и цветов. Гул в черепной коробке, перемежаемый угрозами и посулами нечеловеческого могущества, не прекращается. Наоборот, голоса становятся громче, а мне всё хуже и хуже.

Выданная Игнасом нефритовая жаба на шее разогрелась и нестерпимо жгла кожу. Амулет боролся с ядом, проникшим в меня. Зажарит ведь! Толку с него, если я не прикончу лотос, метнув в него второй топор, и останусь в пещере. Сорвав с шеи, я закинул жабу в озеро.

Вода в месте падения забурлила багровой пеной, цветы поблизости увяли и распались невесомой пылью. Нейтрализовав ближайшие растения, волна охватила колеблющееся цветочное поле — озеро. Лотосы гибли, лишь центральный изрубленный цветок успешно сопротивлялся. Лепестки опадали, пожелтевшие и светло — серые.

Голова перестала кружиться, дышится легче, голоса почти заткнулись, иногда молят тихонько о пощаде. Слабость в ногах пройдёт. У Игнаса обязательно спрошу, где взять жабий амулет. В хозяйстве пригодится. Синьки ядами профессионально занимаются, и Ночные Охотники тоже балуются, не говоря об эльфах всех расцветок.

Покачиваясь, я с топором в руке направился к каменному мостику. Господин Белый Лотос, иду тебя выкорчёвывать.

Топор провалился в закрытый бутон, проделав дыру размером в локоть. Края ран на лепестках почернели, точно их пожгло огнём. Добрые топорики смастерил шаман синек. Плевать на блокировку передачи мне жизненной энергии, без того изумительное оружие возмездия. Второй из нутра лотоса достану, и адскому цветочку капут настанет. Удар, удар, удар. Лезвие размеренно поднималось и опускалось, рубя сочную цветочную мякоть. За разумных, потерявших жизни. За утраченное посмертие жертв.

Вопль заставил невольно отпрянуть от разбитого, искорёженного бутона. Из-под рванья лепестков с мольбой и болью смотрело существо, напоминающее принесённую в жертву девочку. Только кожа зелёная и вместо волос хлысты лозы с нераспустившимися листочками.

Невеста господина Белого Лотоса — несформировавшаяся дриада, производство коих поставлено в здешнем замке на поток, выпрыгнула из своего убежища с грацией охотящейся хищницы, толкнув меня небольшим телом. Соединявшие её с цветком подобия тоненьких корней оборвались, и она завершила маневр падением на скользкие камни мостика. Из обрывков, тянущихся из спины и затылка, сочилась зеленоватая мутная жидкость.

Дриада попыталась подняться и неуклюже грохнулась, ссадив кожу с локтей и коленей. Опять попытка, закончившаяся барахтаньем и взглядом, от которого по спине пробежала стая пауков — птицеедов. Нечеловеческая мука и мольба о прекращении страданий.

Ненавижу дом Белого Лотоса. Ненавижу цветок, произрастающий из глубин преисподней и покачивающийся передо мной остовом сгоревшего парусника. Ненавижу духа, чьим воплощением он является.

Мне не освободить девчонку из астрального рабства. Отныне она намертво привязана к цветку, вернее, духу, живущему в нём, и после смерти физического тела ей суждено стать его пищей. Не знаю, как разомкнуть связь, очень крепка. Зато избавлю от мучений и выкраду из астрального мира, оставив Белый Лотос с носом.

Приблизившись, я прижал ладонью голову дриады к полу. Прости.

Дух девочки покинул умирающее тело удивительно легко. Прохладным бризом потёк по руке и исчез в районе солнечного сплетения, наполнив меня ощущением свежести и цветочного аромата.

Я выпрямился и шагнул к скукожившимся остаткам гигантского магического лотоса. Цветок представлял собой неприглядное зрелище, напоминая кучу компоста, плавающую на воде. Грязное, чёрно — серое, со светлыми пятнами, обуглившееся и частично сгнившее растение.

В нём теплится искорка жизненной силы. Оставь я его, и он восстановится. Изруби на куски, и он возродится в аранье, начнёт расти, поглощая слабейших лоа, спустя годы восполнит потери в айгате без поклонения. Улыбнётся ему удача, и его признает покровителем бродячее племя троллей. Страшно представить, какую силищу он обретёт. Не хочу давать людоеду шанс на спасение.

Растопыренные пальцы утонули в ядовитом соке отца растений и ухватили расползающуюся под рукой гниющую мякоть в центре цветка. Лотос вздрогнул, прям испугался, и разложение ускорилось. Врёшь, не уйдёшь. Не позволю смыться в астрал. Раны достаточно ослабили тебя, чтобы сделать послушным моей воле.

Вытягивать дух, по запасу айгаты равный старшему лоа, тяжело. Будто тащишь вручную из моря невод, полный рыбы. Сеть вот — вот порвётся, но ты контролируешь ситуацию и не допускаешь освобождения улова. Это и есть истинная ловля духов. Напряжение, азарт и радость от победы.

Не помню, сколько времени потратил на заключение Лотоса во внутреннюю темницу и когда закончил. Очнулся я на мостике. Кристаллы в стенах пещеры светились еле — еле, словно минула тысяча лет, и они исчерпали ресурс энергии. На поверхности озера от цветов не осталось и следа — чернильная вода спокойна и непроницаема. О разыгравшейся трагедии свидетельствовали клочья испачканной кровью одежды на берегу. Ни тел, ни гниющих останков полуэльфа. Трупы хозяев крепости скушал вечно голодный Гархар. Надеюсь, с ним мы в расчёте. Четверо ушастых магов куда предпочтительнее лесных быков.

Поднимаюсь, покачиваясь. Живот жгутом скрутило, режущая боль от переизбытка духовной энергии. Тюрьма духов переполнена, больше не влезет. Во всяком случае, не сегодня. Мышцы ноют, пол неустойчивый. Чудо, что на ногах держусь и не накрыло откатом по всей строгости.

Ха, оптимист. Может, и накрыло. Сколько времени я провалялся? То-то и оно. По ощущениям недолго. Ну, надежда умирает последней.

Игнас! Мысль о бывшем Ночном Охотнике вспыхнула в сознании и придала мотивации. Срочно найти божественную чашу, отнести Игнасу и, вылечив его, вывести отсюда детвору. Кстати, с главой семейства не забыть разобраться.

Где здесь сокровищница? По идее, за пещерой. Я плюнул на усталость, доплёлся до копья охранника — эльфа и, подобрав оружие и использовав в качестве посоха, исследовал стены. Проход ведёт он в соседнюю пещеру с детьми. Вход в хранилище артефактов замаскирован?

Поиски с привлечением Тенька результатов не дали. Волшебные предметы не чувствовались, скрытник лотосников поработал на славу. Слабый магический фон у озера и осветительных кристаллов, оно и понятно, почему. Где искать чашу?!

Без паники, дело-то житейское. Быстренько смотаюсь к Игнасу и расспрошу подробнее о местоположении сокровищ. Вот гадство, он из-за моей нерасторопности и любви к справедливости перекинется сто раз. И надо оно мне было ловить тот Белый Лотос?! Раздолбал бы топорами, он бы и подох.

Надо. Духи твари мстительные, он бы мне отомстить собрался. Безопаснее под замком держать. Посидит, осмыслит бытие свое, над ошибками поразмышляет в отдельной камере.

Я преодолел кишку пещеры, узилище с детьми в клетках. Ребятишки взирали на меня с нескрываемым страхом и стремились слиться с дальними стенками, спрятаться за ворохом тряпья и прутьями — корнями. Да не бойтесь вы, ничего вам не сделаю плохого.

Подъём по лестнице в темноте длился вечность. Путь я помнил отлично и не спотыкался.

Не отпускала тяжесть, будто пудовую гирю проглотил, и темнота нагоняла мысли об опоздании. Вряд ли я пробыл в пещере долго. Иначе меня бы обнаружил хозяин замка и дриады.

Фух, заветная дверь в винохранилище бесшумно открылась. Ступив в подвал, понял — встречи с главным лотосником не избежать. Источник айгаты, пылающий ненавистью, с явно враждебными намерениями спускался с донжона. Хм, почему-то энергии в нём меньше. Очевидно, растратился по дороге, поколдовал маленько. Подготовился основательно ко встрече с таинственным визитёром.

Забавно. Никогда не предполагал, что умру в эльфийском замке, напичканном ботанскими чарами, победив перед тем порядком потрёпанного бога растительного мира Ксарга. Чем слаще победа, тем горше следующее за ней поражение.

Ха, и с чего столь мрачное настроение? Айгаты навалом, за поясом убийственно блестят обсидиановые топоры и с нетерпением ожидают начала боя зачарованные кинжалы. Организм подкачал, ну, не справляется смертная оболочка с количеством энергии, не успевает перерабатывать и трещит по швам. Разве перенасыщение проблема? Заклятья теневой магии снимут напряжение. Мы ещё повоюем, дорогие мои старики, то есть духи.

Посланный на разведку Тенёк, отягощённый отобранной у полуэльфа — охранника энергией, лениво поплыл к предполагаемому отцу семейства. Самоуверенный ушастик, прёт бульдозером с верхних этажей, и плевал с крыши донжона на меры предосторожности.

Ничего себе, и он тоже переживает боль. Движущееся средоточие айгаты пульсирует ею, точно оголённый комок нервов, зажатый железными щипцами. Болезненные эманации расходятся волнами по астралу, я благодаря способности ловца чую их.

Тенёк принёс сообщение о продырявленной ауре спускающегося эльфа. Папаша балахонщиков, между прочим, увешан артефактами, чисто новогодняя ёлка игрушками. И еле ползёт, бедняга, из-за результатов неудавшегося ритуала жертвоприношения. Он был связан духовными узами с лотосом и сыновьями, завершал магоконструкцию, потому отсиживался на верхушке донжона. Раны цветка передались ему.

Подниматься навстречу лень, да и тяжко. Сам придёт. Я у лестницы посижу в засаде. Тенёк, обожравшийся ты зверёк, готовься кушать. Надо, Тенёчек, надо. Давай, двигай к нашему товарищу. Стандартное внедрение в ауру и окончательное её разрушение.

Главный лотосник тащился по лестнице, цепляясь за резные перила. Проникающий из распахнутых дверей свет падал на сгорбленную фигуру в фирменных лиственных доспехах, пропитанных кровью. Он прижимал к груди изрубленную, держащуюся в жёстком нарукавнике руку и хрипел, роняя тяжёлые алые капли на шершавые каменные ступени. В руках оружия нет, за поясом в ножнах длинный прямой меч и кинжал. На голове сдвинутый набок шлем, повторяющий формой бутон лотоса.

— Т — ты… Ты здесь, покажись! — просипел эльф, остановившись.

М — да, боец из него нынче никакой. И контролировать айгату для творения заклятий неспособен из-за повреждений астрального тела. Вывод — мужик абсолютно безопасен.

— Куда ты подевал исцеляющую чашу? — приставил я к горлу высокорожденного Коготь, поднявшись из тени за его спиной, второй рукой вынул из ножен поблёскивающий серебром кинжал с усыпанной самоцветами рукоятью и упёр ему под ребро.

— Ты пришёл за Чашей Грумгилда? Глупец! — длинноухий экс — князь хрипло рассмеялся, при этом вытолкнул из себя изрядную порцию жизненной влаги.

— Не вижу ничего смешного в угрозе расстаться с дурной башкой, — я слегка надавил на кожу остриём. — Отвечай, или, клянусь посмертием, перережу твою поганую глотку.

— Глупец, — содрогался от хохота эльф. — Ты явился сюда зря. Чаша давно отдана нашему господину Белому Лотосу. Воды Безымянного озера поглотили её, господин выпил из неё Силу. Дабы расти, ему нужна магия. Нет на свете магии сильнее божественной!

— Издеваешься, да? Думаешь, я тебя просто зарежу?

Откуда у главы семейства возник стилет, не понимаю. Клинок сверкнул в полумраке молнией, я отскочил, уходя от удара, и длинноухий, неудачно повернувшись, свалился по ступеням вниз. Не в его положении махать железками, вредно же.

У основания лестницы экс — князь зашевелился. Он постарался принять устойчивую позу на четвереньках. Затея не удалась — я навалился сверху, сорвал с него шлем и, ухватив за волосы, запрокинул ему голову назад. Свободной рукой полоснул по высокому лбу, ставя знак Гархара, и вогнал в эльфийский глаз Коготь.

Во дворе замка мертвецки тихо и светло. Солнце едва оторвалось от горизонта. Пробыл под землёй я вправду менее часа. Игнас должен быть жив.

Что оно зудит на запястье? Я приподнял рукав и охнул от неожиданности. Поимка Лотоса не обошлась без последствий. На тыльной стороне правой руки, которой я держал издыхающий адский цветок, пролегли светлые линии магического знака. Клеймо — печать на память. Ладно, выведу, если вредной окажется.

Я взобрался на крепостную стену, ветер к тому времени сдул с неё скрюченную и засохшую сторожевую лозу, нашёл верёвку и перелез по ней на другой берег реки. Бывший Ночной Охотник сидел, прислонённый к древесному стволу, и кажется, спал. Я тронул его за плечо, влив малую толику айгаты. Игнас открыл глаза.

— Игнас, приходи в себя. Я не найду чашу. Весь дом Белого Лотоса перебил, сокровищницу не отыскал. Наткнулся на подземное озеро. Поможешь?

Бывший Ночной Охотник неторопливо перевёл взгляд на меня.

— Поздно. Уходи, — прошептал он.

Сугробы взорвались снегом и комьями промёрзшей почвы. Твою же, зелёная снегурочка, чтоб её, и не менее зелёный кряжистый дед мороз. Вычислили всё-таки, деревянные недоразумения, я вас по ауре за деревья принял по неопытности, и устроили засаду. Я шарахнулся назад и выставил перед собой копьё, другой рукой нашаривая за поясом метательный топор.

Ничего снегурочка, симпатичная. И старше принесённой в жертву растительному божеству девчонки. Или в дриадском обличье подросла?

Шорох позади вынудил меня обернуться. Ого, команда нарисовалась. У речного обрыва выстроились в ряд восемь братцев напарника деревянной снегурки, преградившие путь к реке и замку. Все узловатые призёмистые крепыши в мелких веточках.

Дриада, подкрадывавшаяся ко мне сбоку, замерла, недоумённо захлопала длинными пушистыми ресницами и внезапно бухнулась коленями в снег, за ней повторили движение древни.

Зажёгся болью знак Лотоса на запястье.

Интерлюдия третья

Форнаг — Дзин, грея свои старые кости на тёплом камне, наслаждался заходящим солнцем. Сегодня оно необычайно красиво и воинственно, окрашивает небо в оттенки красного. Тянущиеся к горизонту облака точно отяжелевшие стада горных баранов, коих выпасает племя, сгорают в небесном пламени. Они идут по медному пьедесталу в распахнутый зёв небесной печи.

При мысли о баранах рот старого тролля наполнился слюной, желудок дал о себе знать кротким урчанием. Приближалось время ужина, шаман к тому же не ел со вчерашнего дня. Пост перед свиданием с предками он соблюдал строгий, не то, что молодёжь. Им силы надобны для охоты и на случай нападения врагов, его же сила в духовной чистоте.

Близится День Праотцев, праздник горных троллей, отмечаемый ежегодно племенами на Горе Клыка. Пожалуй, чуть ли не единственный день в году, когда воины Седых гор из разных племён и кланов состязаются друг с другом, не проливая ничьей крови, молодые умыкают из соседнего стойбища себе пару, и им за кражу ничего не грозит. Предки завещали чтить день песнями и всеобщими гуляньями, радуя живущих ныне в Краю Серых Туманов.

Шаман благостно зажмурился под тёплыми лучами. О чём ему волноваться? Его племя сильнейшее в Седых горах, соседи и бородатые карлики опасаются с ним задираться, торговля с заезжими людскими купцами процветает. То в Ксарге запрет императора на продажу оружия троллям, здесь же особые законы. Никто не запрещает обогащаться за счёт бирюзовокожих дикарей, занятых междоусобной резнёй и стычками с эльфами и гномами.

Очень хорошо, ибо без людской стали племя Форнаг — Дзина не увеличило бы влияния и не поглотило ряд малых племён, став самым многочисленным в горах. Вождь мечтает о царстве, и мечты недалеки от действительности. Со стальными наконечниками копий и топорами создание тролльего царства цель достижимая.

От размышлений тролля отвлёк шорох. Кто-то подкрадывался к нему сзади, стараясь ступать тихо. Бесшумная походка горцев пришельцу несвойственна, он шумел подобно едва научившемуся ходить ребёнку. Справедливости ради надо признать, ступал незнакомец аккуратно, просто не приучен к передвижению по горным тропам. В горах каждый камушек под ногой скрипом сообщает о твоём присутствии. Слух у троллей отменный, получше человеческого. Гномы вовсе глуховаты от рождения из-за громыхающих дни и ночи напролёт кузниц.

— Никогда не плюй против ветра и не нападай на горного тролля со спины — опозоришься, — произнёс шаман нарочито громко. Трёхпалая рука его нащупала в лежащей рядышком сумке кожаный пузырь с громовым зельем, при ударе о землю разрывающимся с грохотом, способным оглушить любого смертного.

Шум позади стих. Верно, застигнутый врасплох разумный остановился. Нападать ему, должно быть, страшновато, отступать стыдно. Либо же он и не думал атаковать.

— Приветствую тебя, Форнаг — Дзин, шаман племени Высокого Ветра, — услышал тролль приятный женский голос. — Скалы поведали мне, ты многое знаешь. Ничто не укроется от твоего взора в Седых горах.

— О чём ты хочешь узнать, женщина?

Покуда незнакомка проявляла учтивость в разговоре, старик не собирался убивать её. К нему часто обращались за советом и помощью из соседних племён, он не видел в том ничего плохого. Знаменитый шаман и знахарь вправду сведущ в тайнах, неведомых большинству смертных.

— Проходил ли по вашим землям человек, по виду воин, вооружённый обсидиановыми топорами с красными отметинами?

— Ты идёшь за Кан — Джаем? — улыбнулся шаман, демонстрируя истёршиеся до корней клыки. — Послушай мудрый совет, женщина: не ходи за ним. Смерть сидит у него на плечах, тень его длиннее тени скал на закате. Хороший воин, великий шаман. Захочешь убить — умрёшь. Полюбишь — тоже умрёшь. Ковёр судьбы его выткан на том берегу Багровой реки, ему не по пути со смертными.

— Впервые слышу о великом шамане Кан — Джае. Охотником величали, но не Говорящим с Духами, — в голосе прорезалась насмешка. — Куда он направился?

Форнаг — Дзину не понравился тон собеседницы. Улыбка сползла с морщинистого лица, сменившись недовольным выражением.

— Кан — Джай участвовал в охоте на василиска и добыл очи ящера. Он достоин охотничьего ожерелья, ибо никто ранее не осмеливался в одиночку выступить против Окаменителя. Тот василиск был одержимым зверем. Кан — Джай одолел чудовище, спас жизни вождям наших кланов и дюжинам славных троллей. Кто ты, чтобы насмехаться над ним?

— Хм, когда только успел, — буркнула женщина.

— С охоты минула ровно седмица. В ту ночь мы приняли его поначалу за духа ветра, покровительствующего нам. Позже мы поняли ошибку, однако знакомство не изменило нашего отношения к нему. Кан — Джай наижеланнейший гость у Костра Старейшин, воины восторгаются им, шаманы завидуют ему.

— И ты, Форнаг — Дзин?

— Я уважаю.

— До такой степени, что был бы рад заполучить его череп себе на посох?

— Он гораздо сильнее меня и всякого шамана нашего племени.

— Мне по нраву твоя откровенность. Рассказывай о нём дальше.

— Кан — Джай с учениками гостил у нас три дня и три ночи, рассказывая о Ксарге, откуда он родом.

— Учениками?! — не удержалась собеседница от восклицания.

— Ты разве не знаешь о них? — настал черёд удивляться Форнаг — Дзину. — Две с половиной дюжины учеников, некоторые совсем малы, все из людских племён. Они сопровождают учителя в странствиях. Мы дали им кров и пищу, снабдили родниковой водой и вяленым мясом. Им предстоит нелёгкий путь по горным перевалам.

— Куда они ушли?

— С нашими воинами Кан — Джай повёл учеников на север, к карликам — гномам.

— Он замыслил военный поход?!

— Нет, конечно. С детьми на гномью крепость не ходят. Ему потребовались воздушные лодки для переправки в город людей, куда стекаются наёмники со всего света. Он собирает войско. Решил совершить набег на приграничные племена лесных троллей Ксарга.

— И скольких ваших воинов соблазнились сокровищами лесных собратьев?

— Не тебе считать, — отрезал шаман. — Осталось достаточно, чтобы враги заплакали от горя, взбреди в их дурные головы напасть на наши стойбища.

— Ни я, ни те, кто узнает от меня о Кан — Джае, не навредим Высокому Ветру, ты же знаешь. Верный союзник ценнее злейшего врага.

— На твоём месте я бы забыл о нём, — предостерёг тролль. — Он тебе не по зубам. Раненой ведьме не тягаться с могущественным шаманом.

— Тебе ли знать о моих ранах? И вообще, я не хочу убивать его. Наоборот, он мне нужен здоровым.

— Ты пахнешь засохшей кровью. Ха, — ухмыльнулся Форнаг — Дзин, — ты влюбилась?

— Вот ещё, — фыркнула в ответ собеседница.

— Женщина ищет мужчину только из любви к нему или из ненависти, — усмехаясь, проговорил старик. — Ненависти к Кан — Джаю ты не испытываешь, по голосу слышно. Значит, он растревожил твоё сердечко.

— Несносный колдун. И почему я до сих пор не избавилась от тебя, — произнесла беззлобно незнакомка.

— Я старый больной тролль, страдающий излишней болтливостью, потому ты не спешишь меня прирезать. Умру я, и кто расскажет новости соседних племён? Духи ненадёжные осведомители, да простят меня предки.

— Расскажи лучше, кто ещё был с Кан — Джаем, болтун.

— Духи лесов. Они подчиняются ему.

— Надеюсь, ты скажешь, сколько их?

— Не знаю, — шаман развёл руками. — Ни сколько, ни откуда. Похожие охраняют богатые эльфийские караваны, проходящие через горы в империю людей и обратно.

— Имеешь в виду дриад?

— Духи загубленных в священных рощах женщин, да. И не только. У Кан — Джая охранная дюжина из древесных чудовищ.

— Даже так? Кан — Джай поразительный человек. Успеть обзавестись свитой из древней и дриад, учениками и войском горных троллей за пару седмиц. Раньше я бы не поверила в это.

— Верить, не верить дело твоё, — кряхтя, Форнаг — Дзин начал вставать с плоского камня — вечерело, пора возвращаться домой, в пещеру возле главного стойбища племени.

— Верю, верю. Спасибо, старый болтун. Прощай.

Шаман неторопливо обернулся, разминая затёкшую поясницу, и с удовлетворением обнаружил на камне змеиный череп, покрытый лаком, с поблёскивающими в глазницах самоцветами. Проведя над ним ладонью, он ощутил лёгкое покалывание — признак магической силы, заключённой в амулете. Тролль взял награду и широко улыбнулся полубеззубым ртом. Короткие разговоры с незнакомкой нравились ему. Он не рассказывал ничего тайного о племени, женщина того не требовала, зато подробно излагал межплеменные новости. Слепое знакомство длилось полвека, и ни разу она не оставляла его без награды за беседу.

Кто она, шамана мало интересовало. Разумная из плоти и крови, в чём он сегодня убедился, скорее всего, ведьма. Из смертных лишь ведьмы умеют появляться словно из ниоткуда и исчезать бесследно, скрывая запах собственной духовной силы. Духам ни к чему скрытность перед разумным.

Придя домой, Форнаг — Дзин познает секреты змеиного черепа. И будет терпеливо ждать следующей встречи с незнакомкой.

Глава 6. Короли пивного бочонка

До чего же люблю комфорт! В обставленном наилучшим образом гостиничном номере о нём забываешь, в родном доме тем более. Свыкаешься с уютом комнаты, чистотой одежды и постели, завтраком строго в семь утра и обедом после полудня. Но стоит на неделю окунуться в жизнь странника и приключенца, и начинаешь остро ностальгировать по удобствам жилья в цивилизованной стране. Тепло очага и варёная пища кажутся настолько далёкими.

Я с удовольствием зарылся лицом в подушку, впитывая запах свежей постели. Пахло горами, морозом и травяным чаем, парующим в глиняной чашке на столике у изголовья кровати.

Мне не хватало за все дни вынужденного похода через Эладарн и Седые горы нормальной постели, вкусной еды и чувства полнейшей безопасности. Здесь, в Куркембе, укрытом горной толщей гномьем городе, наконец-то я вздохнул с облегчением. Сюда не заявятся длинноухие фанатики Крылатого Единорога, Ночные Охотники и убийцы из подземных городов.

Сны в постели снятся совсем другие, нежели в походе. Комфорт вкупе с принятием изрядной дозы спиртного расслабляет вдвойне. Поутру от гномьей водки не бывает похмелья. Ясность сознания спросонья и бодрость. В империи не зря напитки коротышек на вес серебра, с ними не сравнится ни одно творение рук человеческих. Конкуренцию им составляют в некоторой степени креплёные эльфийские вина. Теряюсь в догадках, почему Смуглянке больше по душе имперские.

Утром-то после бурных возлияний хорошо, зато о происходившем вечером на устроенной Бордуром гулянке в честь возвращения артефактов помню смутно. Сначала городской голова и по совместительству старейшина клана Огнебородых поднимал тосты за здоровье славного героя, вернувшего им украденные подлыми длинноухими подонками, то есть эльфами, старинные сокровища. Потом мы ели баранье мясо во всевозможных кулинарных вариациях. Потом опять пили. Потом пели песни и снова выпивали.

В конце пирушки Бордур назвал меня братом и великодушно предложил провести ночь с его женой, сварливой тёткой эдак центнер весом, одаренной природой усами и бородой немногим меньше, чем у достопочтенного супруга. Ну, жест у гномов дружеский — предлагать жён важным гостям и сделавшим добро для клана и народа коротышек друзьям. Помнится, жёнушка Бордура, заслышав о предложении, весьма оживилась и обещала худосочному герою, не знающему подлинной женской ласки, показать настоящую женщину. Гм, припоминаю с содроганием, сальные шуточки провожавших нас в гостевые покои гномов. И… провал в памяти. Гномья водка забористая и по мозгам бьёт неслабо.

Сердце стиснуло ледяными тисками. Я осторожненько ощупал постель подле себя — кровать необъятная, поле целое, хоть скачки устраивай, — и похолодел, наткнувшись на лежащее под боком тело. Глянул с опаской — бугрится одеяло, прислушался — тихонько сопит под ним кто-то. Дальнейшее тактильное исследование показало наличие у спящей особы нежнейшей кожи, стройных ножек и осиной талии, не вяжущихся с образом любвеобильной жены предводителя гномьего клана. Уф, от сердца отлегло.

С кем же меня судьба свела?

От моих телодвижений девушка проснулась, зашевелилась под одеялом и грохнулась с кровати. Тут же у краешка кровати выросла оливковокожая Марта во всей своей обнажённой красе. Впрочем, мигом возникшая на ней облегающая одёжка из тёмно — зелёной коры немедленно скрыла девичьи прелести, придав дриаде надлежащий телохранителю вип — персоны вид. Каштановые волосы, в густых прядях которых путались яркие листочки, разметались по плечам, взор глубоких изумрудных очей устремлён вдаль, на красивом молодом личике решительное выражение. Ну, точно гвардеец перед генералом.

— Ты как тут оказалась? — вырвалось у меня.

Место Марты и её сестры Аврил у входа в гостевые покои. Дриады сами вызвались меня всячески оберегать ещё в крепости лотосников, признав во мне нового повелителя. До того они служили главе длинноухого семейства, являясь его лучшими бойцами. Вроде по наследству, а по сути, по удачному для меня стечению обстоятельств девчонки достались мне вместе с большинством дриад и древней.

История с «наследством» вышла неожиданной. Пойманный дух Белого Лотоса не полностью блокировался духовной темницей, сквозь стенки просачивалась айгата растительного божества, вплетаясь в мою ауру, из-за чего на руке у меня появилась метка — печать. Энергии смешивались, и в результате я стал обладателем увеличивающегося запаса айгаты. Дриады признали во мне воплощение бога.

Энергии становится больше, Лотос копит её и восстанавливается потихоньку. Страшно представить дальнейшее развитие событий. Однажды он попытается освободиться. Не закалю собственную до того момента, он меня поглотит.

Нынче имеется ряд других недостатков пленения мегацветка. С заключением Лотоса в Темницу меня распирает от айгаты. Тяжесть невероятная, зато об откате я позабыл. Благодаря переизбытку энергии он проходит мягко и почти незаметно, заклятья могу творить на порядок сильнее, не опасаясь перенапряжения астрального тела. Наоборот, от использования лишней айгаты мне легче становится.

Боевой транс второго уровня стал эффективнее раза в два, а то и в три. Нет, в скорости я не прибавил. На порядок повысились длительность и восприятие окружающей реальности, энергетических потоков, к тому же регенерирую значительно быстрее и выносливость теперь у меня колоссальная.

Заново транс я открыл для себя, прилетев в горы на Гархаре и случайно попав на охотничьи угодья одержимого василиска. Не повезло вроде бы, да с какой стороны посмотреть. Василиск зверюга серьёзная, один на один против него не выходят, одержимый превращается в оружие массового поражения, распространяя парализующие эманации зловещей ауры старшего лоа — младшие от него разлетаются, боятся. На ящера в ту ночь охотилось племя местных троллей. Партию снарядили из полусотни охотников, поддерживаемых шаманами.

Прижал синек ящер в ущелье. С десяток обратил в каменные статуи — василиски булыжниками органического происхождения питаются, угрожал покончить с охранной дюжиной вождя, ну и, естественно, самим вождём. Вмешался я, и тролли выжили. Ха, «вмешался» мягко сказано. Василиск учуял нас. Мы адекватно отреагировали, обезопасив себя от неприятностей.

Утром справляли праздник в честь победы над дотоле неуязвимым монстром. Празднование с песнями и плясками, воинскими конкурсами плавно перетекло в массовую попойку. Пойло у горцев по крепости не уступит самогону лесных сородичей. Под вечер развезло всех, включая меня. Троллий шмурдяк вам не чистая гномья водка, похмелье длится трое суток без малого, вылечиться невозможно. Меньше страдают шаманы, наученные контролировать процессы организма.

Понаблюдав за мучающимися троллями, я понял, почему им не удалось ни согнать с гор эльфийско — гномьих поселенцев, ни обрасти репутацией непобедимых воинов, свойственной лесовикам араньи. Перепьются горцы на радостях, отмечая истребление вражеского отряда, и бери их тёпленькими.

Так начались наши дружеские отношения с племенем Высокого Ветра. Нас в главном стойбище приняли тепло, снабдили провизией, со мной ведь кроме дриад и древней детвора из подземелья лотосников, и в еде ребятня нуждалась острее разумных полурастений — полулюдей.

— Прошу прощения, повелитель, — отбарабанила вытянувшаяся по струнке дриада, выделив с придыханием последнее слово. — Вчера вы отвергли домогательства жены главы дома Огнебородых. Женщина ушла недовольной. Мы с Аврил предположили, что она, воспользовавшись положением, способна покуситься на ваши жизнь и достоинство, пока вы отдыхаете. Я приняла решение занять пост у вашего ложа, повелитель. Я ослушалась вашего приказа, покинув дверь в покои. Готова понести любую кару, назначенную вами, вплоть до казни. Моя жизнь в ваших руках, повелитель!

Марта бухнулась на колено, опустив голову и слитным движением смахнув волосы с шеи в знак абсолютного подчинения. Мол, руби, хозяин, не жалей.

Лотосники воспитали у дриад полнейшее повиновение и покорность, граничащую с фатализмом. За малейший проступок зеленокожие девушки нередко платили жизнями. Они честно признавались в ошибках и чуть ли не требовали закономерного наказания от меня, в том числе когда ошибки на самом деле шли мне во благо. Стремление защищать повелителя в них вбивалось с колыбели, коей служил цветок хранившегося под замком Белого Лотоса.

Сколько я ни боролся за время нашего путешествия с чувством вины за нелишнюю инициативность у дриад, результатов не добился. Девушки по — прежнему падали на колени и склоняли головки в ожидании кары.

— Вряд ли бы гнома решилась расстроить мужа гибелью уважаемого гостя, — подумал я вслух. — Окон в опочивальне нет, Марта, сюда мимо вас никто не проникнет. Ладно в моих покоях, в постели как оказалась, красавица?

— Я нарушила ваш приказ, повелитель, и достойна смерти, — подавленно произнесла дриада.

— Перестань канючить смертную казнь и расскажи толком, почему залезла ко мне под одеяло.

— Придя в покои, вы сказали: «Лучше переспать с дриадой, чем с бородатой женщиной». Я взяла на себя смелость исполнить ваше пожелание, повелитель. Простите! — девушка опустила голову ниже. — Я готова взойти на костёр за недопустимое поведение.

Лотосники особо провинившихся ещё и сжигали заживо. «Добрые» же хозяева у вас были, девчата.

— Кхм. Ты действовала на благо мне, ступай к Аврил. Наказание за нарушение приказа я придумаю позже.

Зарубка на будущее — держать язык за зубами. Дриады понимают всё буквально. Со свойственным им рвением бросятся убивать кого-нибудь из-за неосторожно оброненного слова.

М — да, завязывать надо с попойками. Оно, конечно, здорово расслабляет, но в целом вредно.

Марта встала с колена, однако уходить из покоев не торопилась. Глазки виновато опущены, губки поджаты, дриада всем видом выражает неловкость.

— Я… Аврил… — Девчонка запнулась, подбирая слова. — Она здесь, повелитель.

Одеяло сбоку от меня шевельнулось, и из-под него высунулась светло — зелёная головка Аврил, младшей сестры Марты. Пискнув «простите, повелитель», она пропала и спустя пяток секунд, вывалившись на пол, предстала предо мной в откровенном дриадском наряде из тоненькой зеленоватой коры.

— А у покоев кто? — выдавил ошарашенный я. Да они издеваются!

— Джулия и Майя, — тряхнула копной светлых волос Аврил. — Мы четверо готовы понести самое суровое наказание, повелитель!

Самое суровое, угу. Из лучших побуждений составили компанию одинокому повелителю, выразившему желание провести ночь с дочерьми леса. Истину говорят — что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. С гномами больше не пью. Почти никогда. Только в крайних случаях по чуть — чуть, и то исключительно пиво.

Нет, чего я хотел? Девчонки, причём вся дюжина, вывезенная из владений лотосников, всячески стараются угодить. Я для них царь и бог в одном флаконе. На летающем скате они ко мне льнули, в тролльем стойбище мы с ними в шатре ночевали. Тролли тогда удивлялись и восхищённо цокали языками, дескать, Кан — Джай мужик, гарем у него из лесных духов женского полу.

Вероятно, поведение девушек объясняется специфичностью дриадского существования. Они значатся невестами Белого Лотоса и считают меня, его воплощение, возлюбленным. Зря раньше об этом не задумывался. Не случилось бы беды. Двенадцать красивых стройных девушек, внешнее отличие коих от человеческих красавиц заключается в зелёном цвете кожи, грозная сила во всех смыслах. Ревность штука опасная, и они ей подвержены.

— За невыполнение приказа до моего возвращения вы четверо останетесь с детьми из замка дома Белого Лотоса, — вынес я приговор. — Читать, писать по — эльфийски умеете? — Дриады утвердительно кивнули. — Обучите детвору эльфийскому письму. Проведёте меня на борт воздушного судна и начинаете заботиться о детях. В ваши обязанности также входит охрана. Приказ ясен? Замечательно. А сейчас, Марта и Аврил, оповестите господина Бордура о моём визите. Собираюсь к нему зайти.

— Господин Бордур приглашал вас на завтрак перед отправлением в Марадро, повелитель. В трапезном зале «Алмазного шлема».

— Ну, тоже сойдёт.

Там мы вчера отмечали возвращение на родину легендарных гномьих артефактов. Секиру Баздра и молот Хроста, сыновей знаменитого Грумгилда и основателей рода Огнебородов, Бордур оценил в двадцать пять тысяч золотом и шкатулку самоцветов. Мне достался в той шкатулке звёздчатый рубин размером с голубиное яйцо, стоящий целого замка в империи. Более нежели достаточно для найма группы высококлассных бойцов. В копилку добавил десять тысяч сверху за экспроприированные у главного лотосника магические доспехи и бижутерию, ранее принадлежавшие родам гномов. Продадут коротышки дальним родственничкам костюмчик втридорога, к гадалке не ходи.

Потребность в деньгах отпала. Суммы хватит на всё, даже на безбедную жизнь Лильке. Лишние средства я положил в банк Огнебородов, филиалы которого расположены в крупнейших городах соседних государств и в столицах подгорного народа. Под проценты, естественно. С тех процентов можно нормально жить.

Оформил на заклятии крови постепенную передачу денег сестрёнке, по сотне монет в месяц. На следующей седмице к ней придёт в лицей курьер, сообщит радостную новость о подарке братца и внесёт плату за обучение до конца положенного срока. По достижении совершеннолетия Лилька получит доступ к десятой части состояния. Распоряжение деньгами её дело. Захочет, дом в столице купит, захочет, бизнес откроет. Ежемесячно ей будут перечисляться проценты от общей суммы.

Умирать не планирую, но на всякий пожарный о будущем сестрёнки позаботился. Выбравшись из передряги, возьму часть денег на личные нужды, остаток полностью Лилькин. При благоприятном стечении обстоятельств продам гномам находки из брошенного эльфийского города и в средствах нуждаться совсем перестану.

Пока мне везёт. В моём распоряжении три десятка древней и дриад — раз, взятые в покоях лотосника оружие и доспехи оказалось артефактными и жутко дорогими — два. Убил одержимого василиска, причём спас жизнь и завоевал уважение местного племени горных троллей — три. Ко мне примкнули сорок воинов из того же племени, ищущих славы и богатства — четыре. У меня появился отряд из будущих магов, правда, они об этом не знают — пять.

Последнее принесёт выгоду в далёкой перспективе. Три десятка детей, спасённых из подземелья лотосников, обладают внушительным магическим потенциалом, у каждого магистерский запас айгаты, а ведь он увеличится с годами тренировок. Длинноухие для жертвоприношений отбирали лучших. В итоге при правильном обучении из детишек вырастут первоклассные боевые маги. Трудность в сохранении ребят, покуда они не смогут за себя постоять сами.

Тридцать крутых магов сила в Трёхлунье, и с ней придётся считаться. На войне волшебник эквивалентен сотне, а то и тысяче солдат. По скромным прикидкам, лет через пятнадцать из сегодняшних детей вырастет неслабая армия. Добавить обычных воинов в зачарованных доспехах тысяч в тридцать — пятьдесят, и войско собрано. Только перед тем окопаться капитально.

На вчерашней пирушке мы с Бордуром обсудили ближайшее будущее детворы. Градоначальник Куркемба совсем не против нахождения в городе малолетних учеников колдуна. Поселят ребятню в детском лагере на несколько месяцев, обучат счёту и основам гномьего языка вкупе с кратким начальным курсом рунической магии и рукопашного боя. Не за «спасибо», естественно. Бородатый ирод выторговал с меня обещание по возвращении из ксаргского похода помочь с очисткой нижних уровней города от нежити и нечисти, лезущей из Подземья бурным потоком.

Спустя полгода, если не вернусь, мальцов определят в ближайшее людское магическое учебное заведение. Заплатят за пять лет обучения и проживания в общаге согласно нашему с Бордуром уговору из моих сбережений. Будут прилежно учиться протеже — хорошо, значит, работой подросших студиозусов обеспечат. Разленятся — ничего не поделаешь, естественный отбор и в империи присутствует. Хотя бы надежда есть на устройство ребят в жизни. Не бросать же на произвол судьбы.

К везению относится и встреча с Игнасом, светлая ему память. Он раскрыл мне глаза на вещи, происходящие вокруг. Будь он со мной, бороться было бы гораздо легче.

Бывший Ночной Охотник остался на берегу безымянной реки, протекающей у крепости Белого Лотоса. Без целебной чаши у него не оставалось шансов на выздоровление. Лететь со мной на призванном лоа искать спасения у шаманов синек он наотрез отказался. Игнас был на грани гибели. Едва мы удалились на расстояние дневного перехода от замка, позади рвануло, отчего летающий скат чуть не вошёл в пике и не провалился в Серые Пределы вместе с нами — мною, детворой и дриадами. Древни предпочли перемещаться под землёй.

Сзади словно врата ледяной преисподней распахнулись. Холод заморозил всё живое в радиусе десятка километров от замка. Деревья превратились в покрытые инеем хрупкие изваяния, ломающиеся от подувшего потустороннего ветра. Гархар, старший лоа, и тот испугался и прибавил ходу, пытаясь поскорее покинуть место, отданное под безраздельную власть вырвавшихся на свободу духов. Дети плакали от ужаса, дриад парализовало от бушующей бури духовных энергий.

В творившемся позади хаосе астральных возмущений, рвущих в клочья реальность, я чувствовал массу мелких сущностей. Среди них неуклюже, выброшенными на берег китами ворочались старейшие лоа.

На годы замок с окрестным лесом станут считаться проклятыми. Зона отчуждения по — эльфийски. Заходить сюда осмелятся лишь архимаги и высшее жречество Эладарна, защищённое небесными покровителями. Духи отсюда не уйдут, привязанные посмертными чарами ловца к месту его смерти, и мало кому позволят сунуться в свои владения. Длинноухие попробуют удалить нарыв с тела Эладарна, им это удастся, однако, нескоро. Оцепят территорию астральными барьерами, возведут непроходимые чащи на пути желающих поймать могучего духа чернокнижников и колдунов, выставят охрану из жрецов, храмовников и дриад с магами.

Не до меня верховному жрецу Карубиала. Забот у него прибавилось на год — два, спасибо Игнасу за «прощальный подарок». Не засвечусь явно, и поклонник летающего коня с рогом обо мне забудет до очищения земли лотосников от скверны.

Именно сейчас по Габриллу выгодно ударить. Он не сможет оторвать большинство храмовников и высших священнослужителей Крылатого Единорога от блокирования и ликвидации последствий катастрофы, поэтому явится убивать меня малыми силами, скорее всего, с отрядом телохранителей. С гибелью первожреца мне здорово полегчает, переключусь на Ночных Охотников и обустройство базы.

В одиночку вряд ли справлюсь со всеми недоброжелателями, учитывая их статус и количество. Одни эльфы чего стоят. Мне требуется собственная армия из отличных воинов и магов и верные союзники.

Бородатые коротышки издревле пользуются репутацией честных и преданных друзей. Вон, мне с детворой помогли за гипотетическую поддержку в истреблении подземных тварей. И насчёт замка совет дадут, и зодчих пришлют при надобности, с Бордуром переговорили уже.

С горными троллями приятно отдохнуть на природе, на охоту сходить, в набег, шашлыки пожарить. А с гномами приятно работать. Воевать, пожалуй, лучше всего плечом к плечу с лесными синьками. Против эльфов вариант, близкий к идеальному. Предать не предадут из ненависти к врагу. Сильные, хитрые, коварные, способные организовать герилью в худшем её проявлении для неприятелей. С дисциплиной у синек туго. Воин стремится покрыть себя славой, не дать пасть соратникам и совершенно не задумывается о соблюдении строя. В армиях людских держав тролли показывают себя превосходными диверсантами и разведчиками, в отдельных случаях классными охранниками, и никак не строевыми бойцами вроде признанных мастеров строевого боя гномов.

Впрочем, я могу ошибаться. Коренастых бородачей в бою видеть не посчастливилось и о потенциале коротышек знаю понаслышке, преимущественно из книг, рассказов Гварда и слухов в тавернах. Найму в Марадро профи, узнаю на практике, кто чего стоит в битве.

Сразу в «Алмазный шлем» я не пошёл. Приняв душ и одевшись в чистое, купленное в здешних лавках торговцев, навестил учеников, живущих в крошечном лагере на склоне горы, на окраине наземного, именуемого Верхним, города. Куркемб, в отличие от поселений иных рас, делится на наземную и подземную части, Верхний и Нижний город. Наверху, в вырубленных в скалах помещениях, живут гости в комфортабельных гостиницах, там же находятся лавки путешествующих торговцев и местных ремесленников.

Внизу, ближе к кузням, настоящий гномий город, куда абы кого не пускают. В недрах горы промышленные цеха и покои знати, школы и единственный храм — Большая Кузница, где сжигают жрецы — кузнецы останки покойников и проводят ежедневные служения.

Гномы не причисляют себя к ангелианцам и потому называются просвещёнными имперцами и длинноухими карубиальцами язычниками. Поклоняются бородачи древнейшим элементалям огня и земли, чтят славных предков. Жрецами становятся только кузнецы, причём они должны быть благословлены родителями на священный труд. В боях вдохновляют воинов и сами не прочь проломить череп недругу. Некоторые вызывают землетрясения и испепеляют врагов огнём.

Между прочим, молот я вернул гномам кузнечно — боевой. До попадания к лотосникам он хранился в Кузнице. Завладели им длинноухие, победив старейшину Огнебородов, прадеда Бордура и главного жреца. Гнома убил эльфийский князь, оружие взял трофеем. В том сражении полёг цвет гномьего воинства, наземную часть Куркемба разрушили и сожгли. Выжившие старейшины всерьёз обсуждали уход к родичам в соседний город из-за грозившего голода.

Детский лагерь занимает цепь обработанных гномами пещер и сложенных из каменных блоков домов на горном склоне. Летом они используются для проживания и тренировок молодёжи на поверхности. Наставниками и охраной выступают старейшина Нарир, живущий здесь круглый год, и двое его сыновей, обучающих детвору стрельбе из арбалетов. Полезное занятие, ибо самострелами гномьего производства я собираюсь вооружить всех воинов моей будущей армии.

Ух, размышляю, будто строящий планы по захвату мира злодей!

За городом возле лагеря я поставил парочку древней следить за подступами. Дриада Джулия вызвалась приглядывать за детьми и учить основам магического Искусства.

Вообще, буде у меня появится армия, тренировать бойцов буду в Седых горах и аранье. Учителя из гномов и дриад превосходные.

На Куркемб не нападали, по заверениям бородатых коротышек, лет тридцать. Тролли Высокого Ветра воюют с соседними племенами и предпочитают торговать с бородачами, убеждённые, что мир с низкорослыми мастерами выгоднее кровавых распрей. Осмеливаются идти в набег особо безбашенные племена. Сии рискованные мероприятия заканчиваются на расстоянии дневного перехода от города стычкой с совместными гномо — тролльими секретами. Бордур, не будь дураком, заключил с Высоким Ветром договор о сотрудничестве и взаимопомощи, проще говоря, нанял бледнокожих горных троллей для охраны города за приличную скидку в торговле. Все довольны и в прибытке.

Договор между гномами и непоседами троллями редкость. И те, и другие большие любители резать друг другу глотки и проламывать черепа, но у обоих народов возникли толковые предводители, учуявшие пользу от союза. Более того, горцы сообща охраняют горные перевалы от здешней нечисти и кровожадных беспредельщиков соседей и содержат постоялые дворы для путешествующих торговцев, имея стабильный доход. Поэтому коротышки терпят у городских стен стоянку сорока головорезов с ирокезскими причёсками и костяными охотничьими ожерельями.

Древни зарылись в землю у подножия горы. О них гномы не знают. Перевозить на дирижабле разумные полурастения я счёл плохой идеей — реакцию окружающих на страшилищ не предугадаешь, и денег на пассажиров не напасёшься. Древни потянутся за мной по следу в астрале. Медленно и скрытно. Я отдал им приказ двигаться на запад, к Крессову Валу и затаиться у Веспаркаста на тролльем берегу. Координаты по мыслесвязи с помощью дриад скинул, древни подойдут к пункту нашей встречи через полторы седмицы. Я с наёмниками к тому времени прибуду туда из Марадро.

— Доброе утро, дядя Сандэр!

От раздумий меня отвлёк звонкий детский голосок, раздавшийся от входа в лагерь детворы. На пороге просторного подземного помещения, служащего своеобразной гостиной, стояла Анжелика, белокурая синеглазая девчушка в длинном, до пят, платье, укутанная дополнительно пуховым платком. Семилетняя ученица, самая способная в младшей группе, кинулась ко мне с раскрытыми для объятий ручонками.

Я подхватил маленькую ученицу на руки, она стиснула мне шею отнюдь не детской хваткой и отпустила, вдоволь наобнимавшись. С ней мы прошли по гостиной и коридору на поверхность.

Во дворе лагеря носилась, закидывая друг дружку снежками, ребятня под не очень-то строгим надзором учителей и воспитателей.

Анжелика мне напоминала сестрёнку. Та тоже, завидев меня, вернувшегося домой, бросалась обнимать и так же радовалась. Она и сейчас радуется весьма бурно, когда прихожу из длительных походов.

Эх, сестрёнка, как ты там, в незнакомом городе у чужих людей? Вспоминаю, и сердце сжимается. Нормально у неё всё, иначе и быть не может. Учится себе спокойно в лицее, подружек наверняка завела, с Алисией переписывается. Хм, интересно, где поживает аэромантка? В столицу уехала доделывать диссертацию о духах или осталась в Гариде, поближе к границе?

Закончу войну в аранье и обязательно навещу обеих. К Алисии в столицу смотаюсь, никогда же не был. Красивый город, говорят, соборы, дворцы и огромнейшие рынки в империи, на которых найдёшь товары со всего Лантара. И ещё старейшее магическое учебное заведение в людских землях, представляющее собой отдельно стоящий городок под астральным барьером. Аналогичный над императорским дворцом, из-за чего проникнуть внутрь криминальному элементу невозможно.

Чересчур меня в раздумья тянет. Так, прочь лишние мысли, сосредотачиваюсь на действительности, чему способствует спрашивающая о моих делах Анжелика.

Девочка она необычная. Детей лотосники отбирали для жертвоприношений преимущественно из бедных семей и с улицы, дабы не встрять в проблемы с родителями. Кого выкупали, кого просто похищали. За беспризорниками учёт не ведётся, пропадут, и ладно, от того все выиграют, кроме самих пропавших.

Беднота грамоте не обучена. Кто постарше считать умеют, Анжелика же без запинок читает и выводит гусиным пером безупречные строчки имперского письма с потрясающими для её возраста скоростью и тщанием. Помимо прочего, она обладает запасом айгаты подстать магистерскому и в дальнейшем при условии магического развития выйдет на уровень магистра — супрема.

Я проверил девчушку теневым духом, изучил ауру и не выявил странностей. Нормальная аура обыкновенной семилетней девочки с громадным магопотенциалом, вмешательств не претерпевала. Чар сокрытия и печатей на ней не обнаружилось.

О прошлом Анжелика не рассказывала. Утверждала, мол, не помнит ничего до заключения в подземелье эльфов. Иногда, по словам старших девочек и Джулии, она по ночам просыпается от кошмаров и не спит до утра, сидя на постели и уставившись в невидимую точку. Тут бы разумник пригодился. В Куркембе ментальную магию не жалуют, к сожалению.

— Как тебе лагерь? — я поставил девочку на ноги. — Учителя нравятся?

Анжелика, активно жестикулируя, рассказала о впечатлениях. Ей здесь всё нравилось кроме укладывания в кровать на закате. Ну, не любит она спать. Только разыгралась с друзьями, окончив занятия, а тут, понимаешь, суровый бородатый дед велит ложиться и, самое неприятное, тушит лампы и свечи. Темноты малышня боится не меньше, чем длинноухих выродков. Из тьмы приходят чудовища, дети это уяснили со дня появления в замке лотосников, кое-кто и раньше. Прошлое почти у всех моих учеников, мягко говоря, непростое. К примеру, пятилетних тройняшек Брика, Эльзу и Кирка выкрали из дома упыри и уволокли в своё логово, затем на их глазах живьём сожрали родителей. Спустя четыре дня малышей освободили охотники на нежить. Чего только не наслушались и не насмотрелись тройняшки за это время. Охотники продали детей представителю лотосников.

Длинноухие покупали жертвенное мясо, убеждая, что ищут слуг для правящих домов Эладарна. Кто из бедняков откажется отдать ребёнка в волшебную страну справедливых и честных светлых эльфов, в сытость и тепло? Родители не представляли, зачем понадобились дети длинноухим.

Так вот, тройняшки молчали и в подземельях замка, и в Седых горах. Историю о них я узнал от старшей девочки в группе, тринадцатилетней Рины. Она подслушала инфу у лотосников.

У Кирка, Эльзы и Брика колоссальные запасы айгаты, наравне с Анжеликой. От них несёт смертью за километр, до того въелось в ауры зловонное чёрное колдовство упырей. Отличная тройка некромантов вырастет.

В памяти я сделал закладку: сводить проблемных учеников к магу разума, желательно к дедушке Тлансу. И учить надо будет ускоренными темпами детвору грамоте. Потрачусь, но дело окупится. Отряд из магистров различной направленности в истории мало кому удавалось победить. Учителей найму из высшего дивизиона.

Подозвав Рину, азартно лепившую с малышнёй снеговика — по душе ей возиться с младшей группой, — я расспросил её, в чём нуждается детвора, о впечатлениях от лагеря.

Нескольких ребят я назначил следить за порядком в обеих возрастных группах. В младшей малыши до девяти лет, в старшей от десяти до четырнадцати.

Проинструктировав «вожатых» и дриад на предмет воспитательной деятельности, я направился к «Алмазному шлему». Безопаснее, чем в Куркембе, ребятне нигде не будет. В Марадро меня вычислят, а к гномам попробуй зашли соглядатая. В империи неизвестно на кого оставлять учеников не хочется. Бородачи мне в некоторой степени должны, среди людей же бывают предатели.

По той же причине задумываюсь о том, не забрать ли сестрёнку из Гарида. Лицей заведение солидное, но держать Лильку при себе мне спокойнее. Преподавателями обеспечу, учебниками, да всем необходимым. Куплю у гномов дом, обустрою магический ритуальный зал и алхимическую лабораторию, при надобности зверинец организую, она ведь зверомагесса.

Системой безопасности жилища займусь вместе с дриадами и Гвардом. Превращу домик в неприступную цитадель. Духов сторожевых выставлю, барьеры охранные. Эх, развернусь! Идей выше крыши.

И пусть Лилька учится. Есть ли в Трёхлунье заочная форма обучения? Позднее в Академию волшебства Салютус отправлю для сдачи экзаменов и получения диплома или чего там у лантарских магов является свидетельством окончания магического ВУЗа.

Разрываюсь между вариантами будущего сестрёнки. Ночные Охотники могут проникнуть в любое учебное заведение Лантара, и наверняка пойдут за Лилькой, узнав о её местоположении. Она для них самый действенный рычаг управления мною. Исходя из опыта их действий касательно меня, разыграть постараются втёмную.

Проклятье, куда ни кинь — всюду клин. Сорваться в Гарид сейчас, отправив горцев и дриад в Веспаркаст, глупо. Без командира, знающего ситуацию и ориентирующегося в аранье, переполненной шаманскими ловушками, отряд неспособен на помощь Гварду и Водяным Крысам. Ребят тупо перебьют в лесу. Лильку, возможно, спасу, однако безопасность ей в гномьем городе никто не гарантирует. Меня рядом не будет.

Спокойно, Сандэр, спокойно. Давай взвесим. Ничего хорошего из срочного перевоза сестрёнки не выйдет. Вдруг за ней следят? Променяю шило на мыло. Помчусь в аранью, и её возьмут в оборот. Зверомастера потеряю с Водяными Крысами. В итоге абсолютный провал. Действовать надо по прежнему плану — устраиваю заварушку в аранье, дальше поглядим на развитие событий. Выживу — пойду за Лилькой.

На душе от принятого решения полегчало.

«Алмазный шлем» можно с уверенностью назвать элитным рестораном, ибо, во — первых, посещают его лишь знатные гномы и друзья подгорного народа, находится он в Нижнем городе, и во — вторых, подают блюда здесь по заоблачным ценам. Естественно, цена соответствует качеству. Диковинок хоть отбавляй, деликатесы радуют изысканным вкусом. Карта вин внушает искреннее уважение. Чего в ней нет, от тролльего самогона до утончённых эльфийских вин столетней выдержки. И, само собой, пиво, имеющее отдельную, пивную карту.

Бордур восседал на стуле с высокой резной спинкой, выполненной в виде сплетшихся то ли в яростной схватке, то ли в любовных объятиях драконов огня и земли. Пред ним раскинулась равнина стола, заставленная традиционными гномьими блюдами. В центре красовалась поджаренными боками колбаса из гигантского каменного червя, наполовину утопленная в пивном соусе.

Напротив, образовывая четырёхугольник, источали одуряющие ароматы тарелки с жареными рёбрышками вендиго, политыми опять-таки пивным соусом. Мясо горных козлов с гарниром из грибов соседствовало с закупоренными кувшинами отменного эля.

Сидящие за столом коренастые бородачи в лёгких позолоченных кольчугах начали трапезу не дожидаясь моего прихода. Крепкие напитки лились рекой, отходы скармливались дежурящим под столом пушистым псам, в зале царили гул голосов увлечённо беседующих гномов, хруст костей, громкое чавканье и оглушительное икание. Поддатый седобородый старикан неудачно затягивал бравую походную песнь, повествующую о героизме коротышек в борьбе с длинноухими супостатами.

— Мой друг! — выпалил Бордур на общеимперском, воздев кружку с пенящимся элем. — Сандэр!

Вслед за ним обернулись ко мне сидящие за столом гномы и официантки, обслуживающие бородатую компанию. Загремели поднятые кружки, соперничая по громкости с приветственным рёвом десятков глоток. Да, популярность моей персоны у Огнебородов фантастическая.

— Крепких рук и холодной головы, — поздоровался я с обществом ритуальной фразой.

Я сел по правую руку от Бордура, на почётном месте. Симпатичная гнома в фартуке немедля поставила передо мной тарелку фирменного грибного супа с бараниной, щедро посыпанного выращенной в подземных теплицах зеленью.

Любят дворфы пирушки. Устраивают праздник души и тела по самому незначительному поводу. Отработал смену — посиди с друзьями за кружкой эля, нашёл самородок в шахте или прибил здоровенную подземную тварь, коих полно на нижних уровнях — проставляйся. Что уж говорить о проводах «лучшего друга гномьего народа за последние пятьдесят лет».

— За нашего дорогого товарища Сандэра Эльфоубийцу! — поднял тост Бордур.

Нет, ну ничего себе прозвище. Услыхав его, длинноухие мне будут бросать вызовы на дуэль, где ни появлюсь. Благодарю, мне такого счастья не надо. И скольких я там эльфов убил, подумаешь.

— Эка ты хватил, дружище Бордур. На роль героя, воюющего с Высокорожденными я, увы, не гожусь, твои воины в последнюю войну длинноухих убивали побольше моего. Извини, пить за Эльфоубийцу не стану. Несправедливо по отношению к действительно прославившимся на бранном поле, воюя с эльфами. Хочешь выпить за моё здоровье — пожалуйста, только не называй меня незаслуженным именем.

— Эльфов ты тоже положил прилично, верно? — усмехнулся Бордур, сверкнув бриллиантом в золотом зубе. — Иначе не достал бы наши реликвии из замка проклятущего Белого Лотоса.

— Повезло, — пожал я плечами.

— Ха! За Сандэра Удачливого!

— За Сандэра Удачливого! — грянул нестройный хор, вторящий градоначальнику.

Хм, Удачливый. Надо признать, по сравнению с бывшими до меня врагами верховного жреца Карубиала я дьявольски удачлив.

— Сандэр, дружище, ты рисковый парень, — добродушно улыбающийся Бордур поставил опустошённую кружку на столешницу и жестом подозвал официантку налить ещё. — Мы рады знакомству с колдуном, отважившимся надрать уши любителям лесов и летающих кобыл, чего бы оно нам ни стоило. Ты вернул нам больше, чем оружие. Ты вернул уважение родов! Мы благодарны тебе.

— О чём ты? — Не приведи духи, эльфы решили объявить войну бородачам. Куда дену учеников?!

— У города крутится скрытник. Думаем, ушастые отродья подослали шпиона и хотят отомстить за уведённые из-под носа артефакты. Будь осторожен, друг.

М — да, привёл хвост из Эладарна, о том не подозревая. Быстро длинноухие след взяли. Разумнее им посетить Куркемб под видом торгового каравана, обыскав окрестности на предмет места для засады. Сбить для них дирижабль дело плёвое. Арсенал заклятий у них богатый, наведут порчу на воздушное судно, и разобьётся оно в горах. Приберут за собой, вот вам чистой воды несчастный случай.

— Спасибо, Бордур. На город не нападут, не те времена и повод малозначителен. Мой вам совет — тщательнее проверяйте входящих в Верхний город, будь то торговцы со слугами или послы троллей. Слыхал о Ночных Охотниках? По физиономии вижу, нет. Удвой стражу в Верхнем городе и утрой в Нижнем. И прошу, береги моих учеников.

— Шутишь! Ходы соединяют лагерь напрямую с Нижним городом. Случись беда, детей уведут с поверхности. И старейшина с сыновьями кое — чего да стоят. Не беспокойся, мальцы в безопасности.

— Хотелось бы верить. Береги и себя, друг.

Эльфы придут не за артефактами, на них им плевать с донжона. Они придут за Бордуром спросить обо мне. И за детворой, коли о ней им известно. Они, я уверен, в курсе подвигов в замке лотосников.

Собаки бешеные! Вцепились, не отдерёшь. Пофиг на загаженную лоа территорию, главное мне глотку перегрызть. Откуда прознали, где я? Гархар запутывал следы, летел сначала на запад, к аранье, пересёк границу Эладарна, покружил над лесами приграничных племён синек, долетел до владений Чёрного Копья и потом двинулся к Седым горам.

Попробуй, проследи за нами на вражеской земле. Разведчики эльфов, сколь бы ни были искусны, в аранье продвигаются неторопливо, обходя ловушки и сторожевики троллей. На слежку ушла бы не одна седмица. И вдруг объявляются у Куркемба. Неестественно. Нелогично. Будто знали, куда пойду.

Может, совсем не эльфов засекли гномы? Обо мне знали двое — Игнас и Смуглянка. Бывший Ночной Охотник… бывший ли? На лотосников напали мы по его наводке. Он наверняка знал о том, чем занимались ушастые выродки в подземельях. Игнас наблюдал за мной месяцами, изучил мой характер. Предусмотрел, что я кинусь спасать детвору и убивать длинноухих. И о вероятной поимке божества догадывался.

В таком свете операция в замке являлась заранее спланированной, и цель её в продвижении меня по социальной и магической карьерной лестнице. Сандэра, то есть Гор — Джаха, накачивают ресурсами для противостояния эльфам и троллям.

Фух, жарко от размышлений. Ведут, как телка на бойню, а я радуюсь удачливости, идиот.

Ладно, в сторонку эмоции, рассуждаю трезво. Чего от меня хотят Ночные Охотники? По всей вероятности, найма бойцов в Марадро и бойни в аранье. Каким образом сломать им план? Скрыться в тени. Исчезнуть, затаиться в империи под личиной простого обывателя. Купить домик в деревне, в конце концов, курочек завести, коровку, поросят и раз в сезон ездить на ярмарку в областной центр распродаваться и посещать монастырскую библиотеку. Нет, слишком приметно, библиотеку вычёркиваем. Буду покупать книги у торговцев, иногда инкогнито наведываться к сестрёнке.

Я же со скуки помру. После охот на диких зверей, боёв, погонь, приключений спокойная жизнь не по мне. И Гвард с Водяными Крысами без меня ласты склеят, из-за них не сверну с намеченного пути. Я должен вернуться на Зеркальное озеро и помочь друзьям.

Допустим, Игнас умер бывшим Ночным Охотником. Никто не отменял варианта с использованием вслепую. Руководитель у Охотников умный до жути, подобные комбинации в его стиле.

Продолжаем перебирать версии. Итак, вторая: меня шпионство у Куркемба не касается. Врагов у гномов предостаточно, Бордур и старейшины кому-то непременно перешли дорожку. Торговля, а бородачи нынче не столько воины, сколько ремесленники и торговцы, штука тонкая, подводных камней не счесть. С рынков империи, к примеру, гномов с удовольствием выпрут. Следовательно, крупнейших торговцев могли заказать, заказные убийства не редкость в Лантаре.

Ну, безопасность коротышек проблема самих коротышек, я им не помощник. Пока, во всяком случае. Некогда, парни, уж извините, сроки горят.

Бордур из Нижнего города почти не вылезает, его выковырнуть сложно, старейшины торгуют через посредников и в боевые походы не ходят, отвыкли за годы мира. Обломают о них зубы рыцари плаща и кинжала. Не затронули бы только детвору в лагере. Упадёт с головы ученика волос, порву сволочей!

Версия номер три: благоприятная. Смуглянка чудом выжила и ищет меня. Очень хочу надеяться, она обшаривает окрестности Куркемба, пугая безопасников Огнебородов, а не подлый вражеский агент. Поскольку я реалист, надежды на это капля.

Я немного пообщался с Бордуром, позавтракал и покинул пирушку. К тому моменту старейшины вовсю горланили походные песни, молодые гномы отплясывали в середине зала, вращая секирами с завидной ловкостью. Едва кажущиеся неуклюжими бородачи возьмут в руки оружие, и ложное впечатление испаряется. Гномы подлинные виртуозы топора и молота.

Бордур с четвёркой телохранителей проводил меня до ворот Верхнего города и попрощался, чуть не сломав мне кисть при рукопожатии, пообещал грандиозную попойку при нашей встрече и снова заверял в абсолютной безопасности детворы. Я, в свою очередь, посулил ему охоту на подземных тварей.

По специальному подземному ходу я добрался до пристани воздушных судов. На горном склоне, опоясанном серпантином добротного, вымощенного плитой тракта, возвышалась массивная квадратная башня с широкой деревянной платформой вместо крыши, к которой пришвартована толстенными канатами махина сигарообразного дирижабля.

# # 1 Судна, бороздящие небесные просторы Лантара, совместные творения людей и гномов. Людские аэроманты загоняют в баллонет сильфов и дают инструкцию по управлению ими бородачам. Те отвечают за механику судна и качество материалов для постройки. Айгатой духи подпитываются на специальных заправках от магов Воздуха, выступающих в роли доноров, и от энергетических аккумуляторов гномьего и людского производства.

Лантарские дирижабли безотказные магомашины, терпящие крушение лишь из-за внешних факторов вроде вредоносного заклятья. В строительстве принимают участие также рунные жрецы.

Принадлежащие бородачам воздушные суда обслуживаются ими же. С людскими бывают неполадки, приводящие к катастрофам, гномьи падают исключительно из-за атак на них. Взбесившийся патриарх грифонов напал или дракон ополоумевший, скажем.

У входа в башню дожидалось моё воинство — сорок троллей и семеро дриад. Полы меховых плащей развевались по ветру, светлокожие клыкастые горцы непроизвольно щерились на непогоду. Девчата щеголяли в вызывающе коротких туниках коричневого цвета и позволяли порывам воздуха трепать убранные в хвосты волосы.

Оружия ни у кого на виду. Дриады сами по себе смертоносны. Тролли, соблюдая требование капитанов дирижаблей, собрали копья в связки, топоры и ножи запаковали в ветхие шкуры и плотную ткань, перевязав кожаными ремешками.

Дриады синхронно опустились на левое колено и склонили головы, приложив правую ладонь к груди — обыкновенное приветствие господина слугами у эльфов. Я в ответ кивнул.

— Все готовы к путешествию? — окинул я взором горбящихся троллей. Девчата-то всегда и всюду готовы, живут по принципу «всё своё ношу с собой». Коли уж отдан приказ, готовность достигает двухсот процентов.

— Говори, куда идти, Кан — Джай, — подался вперёд из толпы рослый тролль с унизанными серебряными и золотыми кольцами нижними клыками, сделавшими бы честь и представителю лесных племён. Кончики клыков доставали до мясистого продолговатого носа, похожего на недозрелый баклажан.

— Я скажу, гребнистая твоя башка, — показался из входа в башню могучий гном с дымящейся курительной трубкой. Лысую голову перехватывала широкая лазурная лента, по ней белым золотом светились угловатые руны. — Я капитан «Бурехода» Грогар. Да — а, удружил старина Бордур, подсунул пассажиров, — бородач пыхнул трубкой. — Ты Сандэр, капитан этой шайки? Кого — кого, а троллей перевозить мне не доводилось. За провоз двойная цена. Без торга! Тролль на судне к беде, слыхал пословицу? Потому что дикарь и вести себя в приличном обществе не умеет, альбатроса ему в… грхм. В общем, суть ты уловил. Отойдём-ка, парень.

Отошли мы в нутро каменной башни. Закрывший за нами окованную стальными полосами дубовую дверь капитан заговорил тихо, чтобы снаружи не услышали. Поступил он благоразумно, ибо уважающий себя тролль за излившиеся из уст лысого гнома словечки без раздумий свернул бы ему шею.

— Короче, ты ручаешься за этих трёхпалых обезьян? — подвёл итог воздухоплаватель.

— Ручаюсь. Они никому не причинят вреда на судне, капитан, если их не спровоцируют. Будьте любезны попросить команду вести себя с ними повежливее. Цивилизованный разумный отличается от дикаря прежде всего отсутствием боязни поплатиться за злое слово проломленным черепом.

Грогар хмыкнул.

— Ладно, предупрежу парней. Сорок рыл по двойной цене за проезд — восемьдесят золотых, по монете за тебя и твоих подружек. И за багаж пятёрочку.

— Обойдёшься без наценки, я ничего не везу, кроме личного оружия. Не торговец и не путешествующий франт.

— За еду и постельное доплатить придётся, — не сдавался гном. — И тюки ваши захламят трюм.

— Пожалуй, попрошу Бордура подыскать другого перевозчика, — глубокомысленно заключил я, поворачиваясь к выходу.

Нет, ну, правда, сдирать за троллей двойную плату и прибавлять за расходы на чепуху, без коей горцы прекрасно себя чувствуют. За требуемую сумму в Гариде год проживёшь, по уму экономя. У капитана с нас прибыль, как за две пассажирские ходки.

— Аэх, уболтал, змей языкастый, — махнул рукой лысый. — Гром с тобой, скидку сделаю.

Интерлюдия четвёртая

Остонен изменился до неузнаваемости. Густой лес, обрамлявший владения дома Белого Лотоса, высох, стройные деревья превратились в тонкие скрюченные палки, покрытые зловонной замёрзшей гнилью, от травы не осталось и следа. Полуразумный плющ, обвивавший стены величественной крепости на речном берегу, распался прахом. О нём напоминали тёмно — зелёные разводы на зачарованном камне строений.

Когда Вэон ездил сюда в последний раз, всё было иначе. Поездка случилась весной пятнадцать лет назад, Алый Шип во главе охранного отряда сопровождал жреца Карубиала, посланного проинспектировать неблагонадёжный дом. Нынче в Эладарне царит зима, только здесь она неправильная. Неправильность её выражается прежде всего в чрезмерном, необычно суровом для здешнего края морозе. Холодный ветер нет — нет, да и ринется меж мёртвых деревьев, ломая хрупкие ветки и истончившиеся стволы молодой поросли.

Недобрый ветер несёт на крыльях заразу. В соседнем лесу уже начали болеть звери и растения. Пролетая над рощами, граничащими с Остоненом, Вэон видел распространяющуюся от растения к растению гниль. По словам жрецов, отведавшие заражённых веток, коры и шишек животные сгнивают заживо и превращаются в безумных кровожадных монстров.

Вэон отдал команду на снижение, и его пятёрка нырнула вниз, к высящемуся зловещей каменной глыбой замку. Крышу донжона снесло напрочь с верхними камнями стен, обнажив ровную площадку для приземления крылатых единорогов. Что нанесло разрушения башне, эльф терялся в догадках. Зачарованное на прочность здание выдержало бы сильнейшую бурю и попадание ядра из требушета. Складывалось впечатление, будто вершину сбил палицей великан.

Жрецы понятия не имели, какого магена стряслось, отправляя разведывательно — ликвидационный отряд Алых Шипов в Остонен. Сеть раскинутых над королевством сигнальных заклятий отреагировала на необычайно мощный всплеск айгаты в домене. Жрецы приняли решение сперва послать магов, умеющих обращаться с поисковыми чарами. Прошло три дня, от чародеев никаких вестей. За магами направили Алых Шипов — бывалых бойцов со жрецом Изумрудного Круга в качестве поддержки. Не дождавшись и от них сведений, священнослужители пресветлого Карубиала отважились снарядить экспедицию из Большой Пентады во главе с ним, Вэоном Режущим Листом, десницей главнокомандующего храмовников Анариона.

# #1 Изумрудный Круг — организация в карубиальской церкви, состоящая из иерархов и занимающаяся искоренением ереси, борьбой с колдунами и ведьмами, порождениями Бездны и прочим злом на территории Эладарна. Крайне малочисленна, однако, в неё входит большинство высших священнослужителей. Возглавляет организацию первожрец Габрилл Радужный.

Пока эльф не чувствовал опасности для отряда. Кишащие во владениях дома Лотоса старшие лоа неспособны преодолеть защиту испещрённых святыми письменами доспехов, существа посильнее прячутся под землёй до заката солнца. Привыкли, очевидно, к режиму и не хотят высовываться на поверхность раньше отведённого им Творцом срока. Оголодавшие старшие, похожие на пауков в банке, пожирают друг друга при тусклом свете дня. Над лесом висят плотные ядовитые тучи, препятствующие солнцу и дающие разгуляться злым духам. На появившихся живых лоа слетятся, точно мотыльки на огонь, и погибнут от святой магии Карубиала.

Вэон соскочил со спины приземлившегося единорога. Под подошвами сапог громко хрустнул перемешавшийся с ледяными осколками мусор.

— Под нами средоточие зла, — встал рядом слепой жрец. — Нынешние хозяева знают о нас.

Ещё бы не знали! О всадниках, кружащих над порченым лесом, известно всем его мерзким обитателям. Командир храмовников кожей ощущал приближение злых духов со всего Остонена, под замком зашевелилось нечто могущественное. Хвала Карубиалу, вокруг мёртвого домена поставили барьер, и зараза больше не распространяется по окрестным землям.

Малая Пентада храмовников рассредоточилась по башне, занимая круговую оборону. Сверху удобно отстреливаться от одержимых тварей, прущих снизу, и сбивать излишне дерзких бесплотных лоа, передвигающихся по воздуху. Жестом Вэон подал команду, и воин, оставив позицию у стены, сменил лук на копьё. Расшвыряв ногами мусор, он отворил деревянный люк. Чернота провала угрожающе оскалилась обломанными клыками балок и изломанной лестницей, ведущей в глотку донжона.

Из темноты никто не вылез, хотя командир храмовников с наложенной на тетиву стрелой ждал врага. Он бросил на жреца вопросительный взгляд, священнослужитель кивнул, не чувствуя угрозы. Несмотря на выколотые троллями вот уж четыреста лет глаза отец Гарендил ориентировался в астрале лучше зрячего и обладал удивительным чутьём на зло. Будучи одним из искуснейших менталистов королевства, он с лёгкостью читал мысли Вэона.

В полёте жрец предупредил — во двор не следует опускаться, там полно миньонов старейших лоа. Единственное безопасное место донжон, откуда легко проникнуть к средоточию зла и провести обряд очищения. Оставалось установить дар Карубиала, выданный отцу Гарендилу верховным жрецом, в непосредственной близости от врага и воззвать к ангелу. Скверна исчезнет, злые духи растают в святом свете, исходящем от артефакта, и Остонен вновь станет чистым.

По опыту Вэон знал — случается всякое. Ясное небо в следующий миг затянется тучами, а нетрудное, казалось бы, дело обернётся провалом. Воитель не слишком доверялся покровительству ангелов. Он искренне верил в заветы святых, в откровения Крылатого Единорога и в жречество, но предпочитал перестраховываться, ибо с годами к нему пришло понимание простой истины: с хорошим копьём в руках, холодной головой и Святым Словом выжить в бою куда легче, нежели со Святым Словом на устах и крепчайшей бронёй.

Алым Шипам выдавали лучшие оружие и доспехи, навешивали на них десятки амулетов, благословляли, молились за них, накладывали благотворные чары, однако, против превосходящего по силе врага всё это богатство не всегда спасало, тому подтверждением потери храмовников. Не приготовишься к худшему, продумывая вероятные действия противника и свои, вряд ли выйдешь победителем из схватки.

Отец Гарендил, верно, придерживался иного мнения. Он безбоязненно вошёл в проём люка, неся на худом плече толстые цепи из лунного серебра, на коих висело изумрудное било. Кабы не магический характер гасила, оно бы разлетелось от удара обыкновенного меча. Благодаря святому оружию планировалось провести обряд очищения.

— Вторая и третья пентады, прожарьте двор, — скомандовал в переговорный артефакт Вэон. Раз о визите Алых Шипов хозяева замка извещены, нечего таиться.

Эльфов приглашали, прочистив перед ними безопасную дорожку. Происходящее походит на ловушку, и храмовник невольно усомнился в правильности действий группы.

— Ты не доверяешь мне? — удивился остановившийся жрец.

— Жизни моих бойцов и моя полностью в Ваших руках, — заверил Вэон со всей почтительностью. — Мы последуем за Вами, куда укажете, ибо мы доверяем Вам. Прошу понять меня. Не хочу оставлять за спиной полчища голодных духов.

— Сомневаться в жреце значит сомневаться в воле Карубиала, — напомнил отец Гарендил основной тезис служителей Крылатого Единорога. — Ступай за мной и не бойся.

Во дворе замка расплескалось ослепительное белое пламя, сорвавшееся с наконечников копий Алых Шипов. Сотрясая астрал беззвучными воплями, лоа сгорали в святом огне во имя небесных ангелов. Пожар гудел, трескались и плавились зачарованные камни стен и замковых площадок, уступая айгате покровителя светлых эльфов. Карубиал изливал через оружие верных последователей гнев на нечестивые порождения Серых Пределов и на осквернённую твердыню оступившегося эльфийского дома.

Теперь, поприветствовав хозяев, пора продолжить путь.

— Отец Гарендил, с кем нам предстоит сражаться? — Вэон вынул из ножен пару длинных кинжалов с поблёскивающими серебром освящёнными клинками.

— Зло, — коротко определил неприятеля жрец. — Могущественное и древнее. Оно свило гнездо в подземелье и питается духами, заполнившими лес и выпившими жизнь из деревьев, животных и разумных Остонена. Злое сердце бьётся под замком, наша задача поразить его.

Спустившись в зал на первом этаже, храмовник почувствовал пульсацию. Пол слегка подрагивал. Явственнее биение передавалась в астрале, вызывая панику среди безвредных элементальных духов.

— Глава дома Белого Лотоса, — ткнул носком сапога отец Гарендил иссохшие останки у основания лестницы. — Перстень, передающийся из поколения в поколение новому главе, до сих пор напитан айгатой. Хочешь, подбери, Вэон. Ценная добыча.

— На обратном пути, — сжимая крепче рукояти кинжалов, отказался храмовник. — Пусть станет наградой за успешно выполненное задание.

Они миновали пустой зал, спустились в винохранилище, оттуда долго шли по кишке подземного хода, затянутой пульсирующей светящейся плевой и тёмными подрагивающими сосудами. Чем дальше они углублялись в подземелье, тем чётче воин понимал — возвращаться ему не придётся. Уничтожив средоточие зла, эльфы вызовут судорогу укоренившейся под замком сущности, которая обрушит своды.

Облепленный псевдоплотью коридор привёл в продолговатую пещеру, заполненную мертвенным мерцанием. В центре бухал, качая айгату по люминесцентным венам, полупрозрачный кокон. Внутри угадывались очертания прижавшего колени к груди разумного.

— Что это? — Вэону не приходилось сталкиваться с подобным, хотя ведьм, колдунов и прочих тварей он на своём веку повидал великое множество.

— Средоточие зла, — ответил отец Гарендил. — Приступим.

В пещере загремел торжествующий голос жреца, поющего молитвенный гимн Карубиалу. Подойдя вплотную к кокону, священнослужитель размахнулся, благо, позволяло пространство пещеры, и с именем ангельского покровителя на устах ударил.

Било взорвалось искрами и ярким белым пламенем, столкнувшись о незримую преграду. Спустя мгновение отлетевший жрец врезался спиной о каменный выступ в неровной стене. Оставленное им гасило повисло в воздухе, переливаясь разноцветными сполохами.

— Привет, еда, — из-за кокона вышел иглозубый мальчишка, ухмыляющийся во весь рот. Остроухий и светловолосый, с резкими чертами лица он напоминал полуэльфа — полувампира. Естественным путём производить на свет смешанное потомство кровососы не способны, зато обратить мальца могли, оттого и отталкивающая внешность.

— Кто ты, мальчик? — кинжалы зашелестели, входя в ножны на поясе, из петель на спинной броне храмовник плавным, еле уловимым обычному глазу движением вынул копьё. Пещера достаточно просторна для копейного боя.

— Тот, кто тебя съест, — шире улыбнулся мальчишка.

— Ну, это мы ещё увидим, малыш, — айгата полилась в древко, заставила сверкать наконечник, накапливаясь в нём для магического удара. — Знаешь моё имя? Вэон Режущий Лист. Я никогда не проигрывал в поединке.

— Тот самый, чьё копьё прорубает любой доспех с одного удара? — будто бы обрадовался иглозубый, однако, чему ему радоваться? — Значит, мне повезло, и я развлекусь. Лови, паладин!

В храмовника словно угодила скала, брошенная гигантом. Он явственно различил хруст сминаемой брони, больно вдавливающейся в тело, и ломающихся от столкновения с невидимой глыбой костей. Активировавшийся при ударе щит из сырой айгаты принял львиную долю урона и спас жизнь эльфу, вколотая в кожу с татуировками — письменами благодать Карубиала начала восстановление организма. Кости становились на своё место и за доли секунды срастались, изорванные в клочья внутренние органы продолжали гнать кровь.

Упав на пол, Вэон перекатился и взмахнул копьём. С наконечника — листа сорвался серп чистого белого пламени и вдруг потух, не долетев до мальчишки полпальца. Полученное в награду за победу в турнире почитателей Крылатого Единорога копьё, артефакт, подаренный чемпиону самим Карубиалом, наткнулось на равную защиту.

Эльф горько усмехнулся. Жрецы учили — нет в Трёхлунье барьера, способного выдержать удар его оружия. Они ошибались, он был прав.

— Ты мне нравишься. Покрепче того святоши. Ему тычка хватило. Чем ты сильнее, тем больше у тебя жизненной энергии, нужной мне и моему напарнику.

Поднявшийся храмовник раскручивал перед собой оружие в подобие сверкающего белоснежного диска. Неважно, сколь сильны атаки врага, он переживёт. Особенность чемпионов Алых Шипов не в нанесении урона, как ошибочно полагают люди и гномы, а в выживаемости. Командира Большой Пентады очень сложно убить, ибо в нём благодать Карубиала, исцеляющая от ран. Её способность к восстановлению благословенного ангелом воителя несравненна.

Мальчишка защищает кокон и разумного в нём. Следовательно, необходимо уничтожить мерзкое вместилище и убить находящегося внутри.

— Не заблуждайся, паладин. Прежде тебе надо достать меня, — прочёл намерения Вэона иглозубый. — А этого я не позволю.

— Третья Пентада, ко мне! — закричал в переговорный артефакт воин и рванулся вперёд, вращая смертоносное копейное «колесо». Переполняющая оружие айгата разбрызгивалась в стороны, прожигая покров псевдоплоти.

«Очищающий Диск» — вторая по мощности атака чемпиона Алых Шипов. Вэону некогда посчастливилось видеть её в исполнении князя Анариона. Тогда она отделила башку от шеи тысячелетнему дракону, прорезав толстые костяные пластины, прикрывавшие горло, и чешую, по прочности не уступающую мифрилу.

Удар справа по рукам явился полной неожиданностью для храмовника. Кости предплечий переломились, левая ключица воткнулась в грудную клетку, поразив лёгкое, обломки рёбер пронзили сердце и аорту. Кружащееся по инерции копьё вырвалось из рук, со скрежетом проделало дыру в полу и пропало, тряхнув взрывом освободившейся айгаты подземелье.

«Как он смог?! — билась в мозгу воина мысль. — Я не заметил его, не почувствовал течения энергии и элементалей. Карубиал всесвятый, каким образом он подобрался ко мне?!»

— Брат, помоги! — закричал переговорный артефакт. — Третья и четвёртая пентады уничтожены!

Иглозубый стоял у кокона и смеялся.

Глава 7. Город наёмников

Путешествие до Марадро длилось без малого седмицу. Останавливались мы редко, чтобы набрать припасов. Снижались, причаливали к дереву и корзинами поднимали закупленные в деревнях по пути еду и воду. Уместившиеся на дирижабле тролли в те минуты облегчённо вздыхали и торопились спуститься на твёрдую землю. Не приспособлены они к полётам. На борту им не до дебошей, сидели на корме, обвязанные верёвками, и пялились остекленевшими глазами в проплывающие мимо облака, пуская ниточки слюны с торчащих нижних клыков. М — да, до нетопыриной крылатой кавалерии синек им далеко.

Дриады вели себя естественно. В воздухе чувствовали себя превосходно и занимались моей охраной. Заняв наблюдательные посты на носу и корме, всматривались в небо и проплывающую под нами землю. В сне они не нуждались и несли круглосуточное боевое дежурство.

Я проводил часы на палубе, наслаждаясь панорамой. Созданный с помощью магии воздушный колпак над гондолой препятствовал ветру, гуляющему в вышине, и создавал условия для комфортного наблюдения. Я устраивался в плетёном раскладном креслице возле парапета, рядом со мной дышала свежим воздухом телохранительница. По ночам перебирал в памяти почерпнутую из книг информацию. Ну, не шёл сон. И овец считал, и снотворное, любезно предложенное капитаном, пил. Не действует! С тех пор, как очнулся в «номере» подземного убежища Клеймёных, сплю редко и понемногу, после поимки Лотоса вовсе спать не хочется. Гномьей водки капитан на меня пожалел, да и я не стремился упиться, памятуя о неудачном опыте.

Ужасно хотелось снять магическую нагрузку и наколдовать чего-нибудь айгатозатратное. Жаль, чародейство пассажиров на дирижабле запрещено. Потоки энергии могут нарушить структуру наложенных на летающее судно чар, что грозит катастрофой. Порчу имущества низкорослых бородачей возместить несложно, чего не скажешь о потере жизни. Выживших в авиакатастрофах практически не бывает. Промучился я от переизбытка айгаты до конца путешествия.

Мы перевалили через Седые горы на пятый день полёта. На юго — восток за горными пиками раскинулась плодородная равнина Абарим, посреди которой протекала одноимённая полноводная река, дающая жизнь многочисленным городам — государствам.

Прежде всего поражали отсутствие снега и плюсовая температура. Привык я к зиме, снежной и холодной. В Абариме я попал в тёплую… Весну? Осень? Кое — где цветы распускаются, травка зеленеет, на небе ни облачка. В Эладарне, расположенном примерно на той же широте, куда прохладнее, небо зачастую затянуто тучами.

Второе, поразившее меня — циклопическая стена, возведённая предками жителей Абарима от нападений имперцев лет семьсот назад.

Стена впечатляла. Серой каменношкурой змеёй она лежала вдоль горизонта, насаженная на десятки кольев — высоченных башен с катапультами и требушетами. По рассказам словоохотливого капитана, добровольно исполнявшего роль экскурсовода, её строили из бетона и укрепляли дополнительно чарами. Башни оборудовали магическими предметами по последнему слову тогдашнего колдовского искусства, в основном сторожевиками. В те времена образовалась Лига независимых городов, поныне успешно противостоящая нападкам империи.

Стену построил, согласно преданиям, некий маг, правивший в крупнейшем городе Абарима и сотворивший для работ гранитных и глиняных големов. Отсюда и название — Стена Гигантов. Зодчий из него получился неплохой, преграда от имперцев до сих пор исправно выполняет свои функции. В башнях народу стало нынче поменьше, отвыкшие от войн с западниками государства сократили гарнизоны.

Лантарцы, гляжу, любят отгораживаться от агрессивных соседей то валами, то стенами. Лига изолировала себя по суше эффективнее других государств, масштабнее. Восемьсот километров стены высотой примерно десять метров, не считая башен, и всё это грандиозное сооружение напичкано оборонительной и сторожевой магией, весьма эффективной, к слову. Абарим был некогда частью древней империи. Современный союз городов немногим уступает по уровню подготовки чародеев империи и Эладарну.

В военном плане у Лиги тоже порядок. Общая профессиональная армия, половину коей составляют наёмники, половину добровольно пошедшие служить жители, защищает рубежи государств. В войну собирается ополчение. Горожан с детства приучают к обращению с оружием. Парни виртуозно машут копьями и мечами, девушки осваивают пращи и лёгкие арбалеты. Плюс наёмные гномы артиллеристы и купеческие конные отряды.

Марадро в союзе занимает центральное положение. Город, прозванный заслуженно столицей наёмников, готовит бойцов для всего Лантара, там находятся цеха по производству оружия и доспехов, трудятся и подгорные, и эльфийские мастера, обеспечивая заказчиков всем необходимым для ведения войны. Кроме провианта — вместо ферм и полей вокруг города тренировочные лагеря и гостевые посёлки, пестрящие разноцветными шатрами и застроенные бараками. Провизия завозится из более миролюбивых государств за звонкую монету. Скоропортящиеся продукты хранятся в натуральных холодильных камерах на магической основе. Похожий «холодильник» меньшего размера у нашего капитана в каюте.

На шестой день полёта на горизонте показались островерхие башни и сверкающие на солнце золотом, серебром и медью купола дворцов и храмов Марадро. Тролли на корме оживились, непроизвольно дрыгая конечностями в предвкушении скорого приземления, дриады насторожились, следя внимательнее за землёй и небом.

Открывшееся зрелище ошеломляло. Нет, я не о красотах мировой столицы наёмников. Существа, рассекающие воздух кожаными крыльями над зданиями, удивительнее построек. Я о летунах, кружащих над городом, в книжках читал и думал, они водятся значительно севернее, в горах. Небеса патрулируют грифоны со всадниками на спинах!

— Воздушная Стража Марадро, — просветил подкравшийся сзади гном из команды. — Лучники на грифонах. Единственные, кого нельзя нанять в столице наёмников.

Ну, здравствуй, столица наёмников Лантара! Встречай дорогого гостя.

Я окинул взором распластавшийся у моих ног великолепный город. С причальной башни вид открывается потрясающий, словно паришь на высоте птичьего полёта. Спустившиеся в корзине тролли со мной абсолютно согласны, судя по облегчённо — довольному выражению клыкастых физиономий и частому долгому взгляду на красоты местной архитектуры. Представляю ликование горцев, перемучились в полёте, бедняги. От проходившей порой по судну дрожи и крутых воздушных ям и мне становилось скверно, особенно при длительном нахождении в урагане.

Куда пойти, куда податься? Марадро по меркам Трёхлунья разросшийся за пределы городских стен мегаполис, разделения на верхний и нижний у него нет. Площадь поделена на участки, принадлежащие правящим школам боевых искусств, которые поставляют на рынок большинство наёмных отрядов из своих учеников и учителей.

За товаром, то есть бойцами, идти рано. Сначала моих орлов размещу в гостевом посёлке, не ходить же с толпой удивлённо вертящих головами и поражающихся здешними богатствами громил за плечами. Неприятностей не оберёшься. В горах-то обычаи совсем иные, нежели в цивилизованном обществе. Заденут ребятки кого из местных, и пошло — поехало — бей городских, бей приезжих! Выпрут в итоге нас из сего благословенного богами местечка, попросив в окрестностях не задерживаться во избежание проблем с представителями закона, состоящими из ветеранов, прошедших огонь, воду и полёты на грифонах.

— Послушайте, любезный, не подскажете ли, куда пойти в гостевом посёлке устроиться на постой? — на чистом общеимперском обратился я к солидному полуорку в добротной броне и незнакомой эмблемой на сюрко — красным обоюдоострым топором, увенчанным человеческим черепом на торчащем между лезвий шипе. Под топорищем чернели слова неведомого мне языка, составленные из ломаных, похожих на скрученные ветки сухого шипастого кустарника рун.

Полуорк указал кивком на длинные ряды бараков у основания причальной башни.

— Вон дом Грызак Каменный Кулак. Он комендант гостевой посёлок. К нему подходи и проси дать постель для твои бойцы и женщины. Скажи, Рарг Сломанный Клык тебя прислать.

Ага, и уважаемому Раргу монетка перепадёт за наводку. Спасибо, коричневокожий.

Поблагодарив полуорка и жестом приказав горцам следовать за мной, я неспешно спустился по винтовой лестнице на бетонированную площадку под башней. Ох и тяжко быть обладателем большого запаса айгаты, не будучи к нему приспособленным. Ползу улиткой, всего распирает от избытка энергии. Закончу с гостевым посёлком и срочно сброшу напряжение астрального тела.

Грызак — имя звучное, сразу ясно, орочье, — обитал и работал в прилепившемся к трёхэтажной махине барака бревенчатом доме, смахивающем на терем. «Офис» здешнего заправилы прятался меж здоровенных жилых и складских построек, заметить его трудно и с причальной башни, и с земли. У крылечка подпирал стенку широченной спиной вышибала орк в кожаном доспехе и с увесистой дубиной в лапе. Над дверью красовалась вывеска, гласящая на нескольких языках, в том числе гномьем и общеимперском, что здесь находится постоялый… хм… не знаю перевода, в общем, типа элитный хостел.

Элитность заключается, видимо, в удобном расположении. От башни недалеко и к воротам города рукой подать, харчевня и чистенький платный колодец поблизости. В четырёх шагах от платного для наглядности общедоступный, оплёванный и загаженный, размалёванный и расписанный непотребствами на всех языках Ирозанского континента.

— Стойте, войду один. Прохожих не задирать, на провокации не отвечать, — предупредил я.

— На чего не отвечать? — не понял тролль с золотыми кольцами на клыках, взявший на себя обязанности моего помощника по налаживанию дисциплины в отряде.

— В драку не лезьте. Девушки, и вас касается. Следите за порядком.

Первыми девчата не начнут, в моё отсутствие прикинутся ветошью.

— К Грызаку от Рарга, — бросил я вышибале. Тот обжёг подозрительным взглядом из-под кустистых бровей, нехотя дёрнул за свисающую из прикрытого ставнями окошка верёвку и продолжил играть роль детали экстерьера.

Дверь отворилась, впуская меня в полутёмное помещение с охранником, на сей раз орком в кожаной безрукавке и штанах, подпоясанных ремнём с металлической пряжкой в виде волчьей морды. Этот уже похож на телохранителя, ишь, ладони лежат на торчащих из-за пояса рукоятях мечей акинаков.

— Копьё, топоры, кинжалы оставляй и проходи, — сдвинулся он на дюйм, предоставляя возможность разглядеть в тусклом свете ламп дверь за ним.

Понятно, почему из мебели в комнате лишь столик. Туда оружие посетителей складывается.

С орудиями смертоубийства распрощался без сожаления — айгаты хватит на полноценную битву, о безопасности не волнуюсь. Нападут на меня, и? Постоянно на втором уровне боевого транса нахожусь, Тенёк просится в бой. Я сейчас опаснее, чем когда либо. К тому же, заслышав шум, на помощь кинутся дриады с горцами.

Орк отворил дверь в кабинет начальника. Ничего кабинетик, просторный, с гобеленами, на картинах степные пейзажи и мчащиеся во весь опор на варгах всадники.

За письменным столом в кресле с высокой спинкой, походящем на малый трон, сидел огромный орк в свободной льняной рубахе. Ворот и рукава расшиты золотыми орнаментами защитных оберегов, свидетельствуя о солидности и благосостоянии владельца. Белая одежда резко контрастировала с загорелой тёмно — коричневой кожей и уродливой орочьей мордой, которую будто разрубили, потом кое-как заставили срастись. Оторванное ухо и скальп пришить забыли, оттого выглядел Грызак вернувшимся с того света мертвецом. На столешнице покоилась причина его прозвища — обсидиановый протез, частично прикрытый рукавом.

— Моё почтение, — прошёл я на середину кабинета. — Грызак Каменный Кулак, полагаю?

Оплетенная набухшими жилами башка утвердительно качнулась.

— Он самый. Чего надо?

М — да, красноречием попадающиеся мне орки не отличаются.

— Меня зовут Арвак. Могу я разместить в бараке бойцов?

— Сколько, кто такие? — Орк здоровой рукой достал из столика журнал в пергаментном переплёте и письменные принадлежности.

— Сорок горных троллей, шестеро дриад.

Я покинул Грызака спустя полчаса с чувством выполненного долга. Гостиничная компания орочьей семьи — встреченные коричневокожие громилы родственники, делящие гостевой посёлок с четырьмя конкурирующими «фирмами», вправду на хорошем счету у наёмников и городских властей. Выгодное отличие орочьего хостела от подобных ему в чистоте, поддерживаемой в бараках, наличии душевых камер, малом количестве клопов, неплохой еде в столовой и в усиленной охране, препятствующей воровству и дракам. Ну, и в удобном расположении.

Плата за удобства, соответственно, чуток выше, чем у подобного рода заведений, и значительно ниже цены за постой в городских гостиницах. Пятьдесят серебрушек за сорок с лишним койкомест не жалко. Осмотрев барак, куда моих орлов определили, и убедившись в удовлетворительных условиях проживания, я направился в город.

На воротах несли дежурство серьёзные вояки в чешуйчато — пластинчатой броне, вооружённые до зубов. Уплатив пошлину за проход, я с парой дриад телохранительниц — не отпускали меня одного в большой опасный город, пришлось взять с собой, да и придаёт мне эскорт из красавиц важности и сходства с эльфийской шишкой, — двинулся по широкой, вымощенной брусчаткой улице. Предварительно красавицы накинули купленные у гномов плащи дабы не выделяться.

Поглядеть в Марадро есть на что. Двух и трёхэтажные аккуратные дома из белого и жёлтого известняка, кирпича и мрамора, крытые алой черепицей, с арочными входами и балконами, увитыми декоративными растениями, ассоциировались никак не со столицей наёмников. Шумным, в меру грязным я представлял себе город, ан нет. На улицах поразительная чистота, никто не орёт, никого не бьют. Люди ходят обыкновенные, оружие на виду у взрослых, включая женщин и стариков. Патрули стражи прохаживаются, и отношение к ним у горожан довольно тёплое. Здороваются, вежливо общаются с блюстителями порядка.

Побирающихся нищих, обязательного атрибута больших городов, не заметно. И оборванцев, живущих в трущобах, ибо трущобы в Марадро запрещены. Криминалитет живёт в гостевом посёлке и чистом поле, изредка отваживаясь проникать в город. И не мудрено, за карманную кражу предусмотрено отрубание рук. Жёстко, зато эффективно. И эффектно, на перекрёстках за посёлком аллеи повешенных и закованных в железные клети преступников. Вонь не доносится из-за расстояния.

Жилые дома ближе к центру сменились магазинами и храмами на любой вкус и цвет, во двориках продавали под навесами нехитрый товар странствующие торговцы и некоторые жрецы.

Твою же! У входа в богатый, чудно изукрашенный снаружи скульптурами божеств, демонов и смертных храм разлеглись в развратных позах обнажённые, не считая коралловых ожерелий и браслетов из серебряных и золотых монет, молодые жрицы. От неожиданности открывшегося зрелища я едва не споткнулся. Заприметившие прохожего девы заулыбались и зазывно помахали руками, мол, не проходи мимо. Дриады на распутное поведение девушек напряглись, приняв боевые стойки.

М — да, вот тебе город контрастов. Посвящённый ангелам храм на противоположном конце улицы, священный перекрещенный круг на крыше блестит. Хм, как демонопоклонники с ангелианцами уживаются?! Добро пожаловать в мультикультурный мегаполис во всех значениях сего слова.

Руссо туристо облико морале, девочки. Извините, мне в другую сторону. Виола, Камилла, за мной, и не нужно яростно оглядываться, вокруг полно всякого интересного. Наслаждайтесь достопримечательностями. Кого спросить о приличной гостинице? Не по рангу нанимателю крупного отряда ночевать в хостеле за городскими стенами.

Ещё одна странность для имперца в Марадро — полное отсутствие телег и коней. Вместо них по дорогам шустро бегают рикши, тянущие небольшие двухколёсные экипажи. У обочины как раз притормозил крепкого телосложения парень в меховой куртке, доставивший к храму со «святыми распутницами» очередного клиента.

— Любезный, свободен? — поинтересовался я, на ходу обдумывая, куда девать сопровождающих меня дриад, повозка-то рассчитана на двух пассажиров. Хотя, если постараться, поместимся. Сколько те дриады места занимают, тоненькие обе, что тростинки.

— Да, господин! — с готовностью отозвался рикша. — Куда доставить?

— К хорошей гостинице.

Я и Виола расположились в экипаже, правильно сориентировавшаяся Камилла заскочила в заднюю корзину для багажа. Ехать она собиралась стоя, страхуя меня с тыла от непредвиденных случайностей.

Рикши для города самое оно. Пыли поднимают меньше коней, отходов и мусора на вычищенной чуть не до блеска дороге не оставляют, уход за ними не обязателен, сами пойдут и в речке помоются, обходятся дешевле лошадок и травматичность гораздо ниже при столкновениях с ними пешеходов. Сплошная выгода.

— Любезный, будь добр, расскажи о вашем замечательном городе. Я впервые в Марадро. — Информация для меня главное. Таксисты и извозчики обычно разговорчивы, надеюсь, рикши также. Правда, беседовать и одновременно тащить груз трудновато.

Повозка мягко тронулась и неторопливо покатила по мостовой.

— У нас знаменитых зданий немного, — сохраняя дыхание, произнёс парень. — Красивых пруд пруди. О! Вы знаете о наших боевых школах?

О них ленивый не знает. Боевые школы Марадро пользуются уважением во всём Лантаре, кроме глухих уголков, куда не ступала нога человека. Ксаргские тролли, и те наслышаны о воинах, учившихся в местных аналогах додзё. Отдельные синекожие, ушедшие в поисках приключений в цивилизованные страны севера и выбравшие стезю наёмников, удостаивались чести стать учениками той или иной школы. Натаскивают здесь здорово, и выходит отсюда разумный по — настоящему смертельно опасным бойцом, способным тягаться в открытом бою с рыцарями империи и даже эладарнскими витязями.

Главы школ заведуют стражей, взимают на своих участках налоги и держат собственный бизнес. Они производят отличные доспехи, лекарства и магические свитки.

Борделей в столице наёмничества и не открывали. Уличных шлюх успешно заменяют жрицы Йа — Голонака, взимающие не меньшую плату за ласки. В любовных утехах служители древнего божества превосходят искуснейших куртизанок, однажды насладившийся жреческой любовью всегда возвращается повторить сеанс.

В ангелианском государстве почитателей тёмных сущностей, которым поклоняются гархалы, безжалостно истребляют, в Марадро же все культы равны и полезны для городской и школьной казны. Не напороться бы на демонопоклонников, наславших на меня и Натиэль монстров в Спящем лесу.

Рикши города батрачат на школы и тесно связаны с ними. Тягловые двуногие лошадки Марадро — ученики младших курсов, зарабатывающие себе на жизнь и пополняющие кошельки наставников, утверждающих: работа перевозчика почётна и дисциплинирует учащегося, развивает мускулатуру, укрепляет волю, способствует нахождению общего языка с разными разумными. Не тяжкий труд — сказка! Нолас, везший нас, искренне принимает это за обязательный этап прохождения обучения, эдакое задание, помогающее выковать из него воина.

Город и предместья поделены между восемью школами. Главы составляют Совет Восьми, управляющий государством, правитель выбирается сроком на десять лет и имеет два голоса в Совете. Действующий владыка Вальдир Феникс, по названию школы, коей руководил до назначения на ответственный пост. Нуждающиеся в армии наёмников важные особы обращаются напрямую к нему, отваливая кругленькую сумму за совет и скорейшую организацию войска. Менее богатые наниматели ищут бойцов на ежемесячно проводящихся турнирах и непосредственно в штаб — квартирах школ. Совсем бедные набирают сброд, шатающийся в гостевом посёлке. Там периодически бывают классные воины, им предлагают вступить в школы вербовщики, отслеживающие прибывающее в Марадро «мясо».

Связываться с непонятно кем у меня желания не возникло, денег на крутой отряд профи, благо, в достатке, и я подробно расспросил Ноласа о школах, выискивая подходящих специалистов лесной войны.

Он с энтузиазмом рассказывал о школе Феникса, куда ему посчастливилось попасть, об учителях, о соревнованиях между школами, восхвалял выпускников, подбивая сделать выбор в пользу его альма — матер. Дескать, мечи и глефы у огненных птичек острее, бойцы надёжнее и умелее, глава истинный мудрец, раздающий скидки крупным нанимателям и любящий выходцев с запада, с ними дело иметь приятно, подставлять не пытаются. Ну — ну, посмотрел бы я на глупца, посмевшего обуть боевую школу Марадро, в распоряжении коей до полутора тысяч профессиональных воинов и минимум несколько десятков боевых магов. С того света достанут в прямом смысле слова. И накажут так, что железная клетка на дорожном столбе курортом покажется.

Фениксы делают упор на обучение обращению с глефами и копьями. Выпускникам по завершении курса дарят «Перья» — превосходного качества зачарованное оружие, созданное под конкретного бойца. В строю копейщики традиционно сильны, пятый год кряду завоёвывают призы на турнирах Абарима. И одиночки не дают спуску представителям иных направлений боевых искусств. Ученики в основном полуэльфы, эльфы и люди. Воевать привычны на равнинной местности.

Об остальных школах парень говорил неохотно. Ограничился общим кратким описанием и названиями. Знакомые мне орки Кровавого Топора, по его мнению, сущие варвары, доспехами зачастую пренебрегают, в бою орут во всю глотку кличи, в походе непотребные матерные песни распевают, распугивая местных. Мародёрством занимаются по полной программе, у них в контракте пункт о разрешении на грабежи мирного населения прописан. Немаловажная деталь: с ними идут шаманы, заменяющие магов, следовательно, с духами умеют общаться и им противодействовать. Из минусов неумение сражаться в лесу. Громкие слишком.

Артиллеристы школы Ревущей Катапульты спецы в разрушении городов и замков, совершенно бесполезные в аранье. Пожар разве разожгут, да огонь в лесу штука непредсказуемая, сами поджаримся ненароком.

Школа Адских Гончих — имечко навевает ассоциации с демонами преисподней, — поставляет заказчику диверсионно — разведывательные группы и штурмовиков, по уши экипированных магическими примочками. Воюют где угодно и когда угодно, жалости не ведают, выполняют абсолютно любые приказы. Берут за услуги дорого. Жутковатые типы. Молчаливые, в шрамах от операций по усовершенствованию организма. Самая таинственная школа Марадро, крайне редко выступающая на турнирах. В их районе живут и развивают бурную миссионерскую деятельность служители Йо — Голонака и прочих тёмных сущностей, чьи храмы неприемлемы в ангелианском обществе. Нет, к ним не пойду. С демонопоклонниками мне не по пути.

Фехтовальщики Единорога нравятся не более. В рядах школы исключительно эльфы и полукровки, славится мечниками и копейщиками, лёгкой пехотой и стремительной кавалерией. В лесу сражаться умеют и любят, но, опять же, нежелательно контактировать с ушастыми. Свяжутся с ними родичи из Эладарна и перекупят, чего доброго. Или приснится длинноухому командиру Карубиал, поручит убиение смертного по имени Сандэр. Ликвидировать постараются тихо, при налёте на троллью деревню, и свалят вину на синек, дабы формально не нарушать Кодекс наёмников. В знак уважения воздвигнут памятник во дворе додзё безвременно почившему щедрому нанимателю.

Школа Костяного Гвоздя, несмотря на зловещее название, плодит боевых монахов, исповедующих противление холодному оружию и философию руконогомашества. В бой вступают ребята бездоспешными и безоружными, что не мешает им завоёвывать призы на турнирах. Магия духа и алхимические эликсиры творят чудеса. В качестве защитников вип — персон и лекарей незаменимы, и лёгкая пехота из них ничего. Ловкие очень, бьют сильно.

Школа Плачущих Сестёр объединяет воительниц и волшебниц. Амазонки, блин. Боевики — универсалы, годные и для штурма, и для обороны, обучены сражаться везде, хоть в лесу, хоть в пустыне. Полагаются на ловкость и магическую экипировку. Ценятся сравнительно недорого. Дешевле креатур Адских Гончих и эльфов. В уме поставил напротив «сестричек» галочку.

И, наконец, необычнейшая школа Марадро — Клыка и Когтя. Клык и Коготь прозвища двух оборотней, пришедших в Марадро лет сто назад и основавших боевую школу, куда принимали волколаков, беорнов и бастов. Сила и ловкость вкупе со звериными рефлексами, чутьём и бешеной регенерацией даёт идеальных для лесной войны бойцов. Шаманов среди них не водится, к сожалению. Не страшно, от духов помогу отбиться. Для того с ними и иду.

# # 1 Волколаки, беорны и басты — оборотни, от рождения способные превращаться в зверей. Волколаки в волков, беорны в медведей, басты в кошек. Обладают невероятно стремительной регенерацией, что делает их убийство весьма трудным занятием. Как правило, превращение имеет несколько этапов и является неполным. Оборотень существо сильное и быстрое, часто со способностями к магии. В Лантаре оборотни делятся на разумных и так называемых диких. Последние обычно сильнее, но не могут обратиться в человека и не контролируют инстинкт убийцы, присущий каждому волколаку, беорну и басту.

Завершив рассказ о наёмниках, Нолас остановился у монументального здания, окружённого забором из красного кирпича с вывеской над распахнутыми ажурными воротами, гласящей «Пьяный конь» и изображающей нетвёрдо стоящее животное. Выглядит вроде прилично, у крыльца двое охранников с дубинками, криков изнутри не доносится. Ну, ещё не вечер. Может, ночью Марадро превращается в обитель пьянства и разврата.

— Лучшая гостиница города, — отрекомендовал заведение наш боевикастый рикша.

В гостинице я снял «графский» номер. А чего экономить? Покажу себя серьёзным клиентом. Наведёт обо мне справки школьное руководство, дабы проверить, кто бойцов хочет нанять, и удостоверятся — человек небедный, голову морочить не станет.

Мои апартаменты на втором этаже. Высокие потолки с хрустальными люстрами и несгораемыми магическими свечами, лепнина, живописные гобелены. В спальне, где поместится целиком дом Гварда на озере, роскошное ложе персон на пять и платяной шкаф, в котором спокойно можно жить, размеры позволяют. За дверью спальни отдельный кабинет с письменным столом, бронзовыми статуэтками повергающих всякое зверьё воинов по углам и книжными шкафами. В гостиной не стыдно принимать лиц королевской семьи. Столовая и санузел, представляющий собой отгороженный переборкой туалет и бочкообразную ванну. Интересно, какой тогда президентский, то есть «императорский», люкс? Наверное, с отделанным плиткой бассейном и пентхаусом.

Заказав нагреть воду, я засел в кабинете и прошерстил книжные полки. Библиотеку владельцы гостиницы подбирали из поэм и исторических романов, повествующих о нелёгкой судьбе городов Лиги. Нашёл и трактаты о войнах, бушевавших с империей, о географических достопримечательностях, флоре и фауне Абарима. За века диких хищников на равнине не осталось. На мирно пасущиеся стада овец, коз и коров не поохотишься.

Обрадовал фолиант, описывающий подземные владения и цивилизацию тёмных эльфов. Почитаю вечерком, вернувшись из гостевого посёлка — надо же проведать горцев, узнать, всё ли у них нормально.

Я отмокал в ванне около часа. Приятно, демоны побери, смыть с себя грязь путешествия и полежать в воде, вдыхая запах ароматической соли.

— Повелитель, желаете, потру вам спину? — просунулась в дверь очаровательная головка дриады.

— Массаж делать умеешь? — лениво полюбопытствовал я, решая, отослать ли девушку охранять покои в коридор или разрешить доступ к моему бренному телу.

— Разумеется, повелитель! — просияла телохранительница.

— Ладно, приступай, — сдался я.

Радостная помощница прошмыгнула в ванную, затем… в общем, искусство массажа она постигла в совершенстве и здорово меня расслабила. Прикосновения умелых пальчиков к затылку, шее и плечам, надавливание на чувствительные точки, микровливания айгаты в энергетические центры. Такого наслаждения от массажа в жизни не испытывал.

Ванну я покинул бодрым, свежим и чистым, в приподнятом настроении. Виола с донельзя счастливым личиком умчалась за обедом, чуть ли не хвастаясь — «повелитель назначил меня любимой женой!»

Так, пора прошвырнуться по магазинам, затариться походными зельями, экипировкой, бижутерией и привести себя в надлежащий солидному господину вид. Подбитая волчьим мехом кожаная куртка вещь практичная и хороша для гор и лесов, никак не для мегаполиса. Плащ из меха горного кота куда ни шло, вот отсутствие драгоценностей настораживает. За искателя приключений и неплохо зарабатывающего наёмника сойду, не более.

И дриад приодеть надобно, дабы не светить столь необычный эскорт. Откуда у неэльфа создания ушастиков? Их не дарят и не продают иноземцам. На Дитя Звёзд не смахиваю, акцент отнюдь не эладарнский и мордой не вышел. Маг? Правдоподобно. Людской чародей, освоивший сотворение разумных растений, выпускник эльфийского Университета Высшего Искусства.

Нет, не то. Заинтересуются Фениксы и Белые Единороги моей особой, и беда будет. Обманывать боевые школы, тем паче длинноухих фехтовальщиков — извращённый и болезненный способ самоубийства.

Куплю девчатам по кожаному дорожному плащу с высоким стоячим воротником и капюшоном, хит последнего столетия в дорожной моде людей. И перчатки с сапожками в комплекте.

У гномов не озаботился должным образом, приобрёл им по простейшему плащику, чтоб в глаза не бросались. В Марадро их внешность не прокатит, бедны больно для сопровождающих серьёзного нанимателя особ. Буду таинственный богач из дальних земель. Имя наёмникам назвать желательно, главы школ и командиры одобряют открытость, потому назовусь Арваком.

Одевшись и полюбовавшись напоследок видом с балкона, я заторопился из номера. Ключи оставил благообразному старичку за стойкой, на улице поймал рикшу. Перевозчиком оказался здоровый полуорк, болтливый и сыплющий местными и орочьими пословицами.

Всё-таки Марадро изумительный город. Примерно треть площади отведена торговым кварталам, и чего там только не продаётся. Уклон в экипировку и магию, бутиков для богатых господ раз два и обчёлся, непозволительно мало для мегаполиса.

Попав на рыночную площадь, мы отпустили рикшу и остаток дня проходили по лавкам. От разнообразия предлагаемых товаров глаза разбегаются. На добрых полтора часа я завис у оружейника, столько же времени потратил у ювелира — чародея, консультируясь на тему качества и убойности перезаряжающихся колец с боевыми заклятьями.

Цены у местных заоблачные. Подозреваю, школярам предусмотрена скидка, то-то продавцы перед сообщением цены, интересуются в обязательном порядке, не состою ли в какой-нибудь школе.

Оружия у меня полно, дриадам оно не положено, под магию природы и чистый рукопашный бой девчата заточены. Чисто ради интереса зашёл посмотреть, доброе ли железо в здешних магазинах продают. Отменная гномья сталь, зачастую зачарованная подгорными умельцами и испещрённая рунами низкорослых бородачей, соседствовала с не менее качественными образцами человеческого и эльфийского производства. Не клинки, произведения искусства! Причём попадались тёмноэльфийские изогнутые кинжалы и мечи с чёрными зазубренными лезвиями, изящные и хищные на вид.

Ритуального оружия у торговцев не нашлось, и я довольствовался обыкновенным ножом из узорчатой, напоминающей дамасскую, стали. На досуге сделаю из него колдунский кинжал для улучшенного вызова теневых духов. Крутой шаман сам создаёт ритуальный предмет под свои нужды, заключает в него дух и чары, омывает в собственной крови для образования крепкой астральной привязки. Создание процесс длительный, требующий жертвоприношений разумных и запрещённый в цивилизованных людских государствах.

И вардами не мешает запастись. Они хороши возможностью накладывания чар на местность и творить магические ловушки наподобие теневой сети. Понатыкал в определённых точках, произнёс заклинание призыва, и готов капкан на крупную дичь. Варды мастерить легче, не надо соблюдать строгие условия. В отличие от ритуального ножа колдовской жезл вырезается из любого материала, будь то кость, камень или кусок древесины, не обязательно делать это в указанный предками день и час суток. По пути в Пограничье настругаю с десяток из сумеречного дерева, черепушками крыс и лягушек украшу для усиления эффекта подчинения. И в аранье пригодятся, и расход айгаты порядочный.

С ножом провожусь дольше. Зачарую на землях синек, там законы цивилизованного мира не действуют, врагов поощряется резать десятками и сотнями. По — настоящему крутые ритуалки передаются от шамана к шаману, каждый новый владелец отдаёт кинжалу частицу себя в прямом смысле слова, поит айгатой и зачаровывает будто сызнова, чем увеличивает мощь оружия в астрале.

Учителя теневика у меня нет, Трон — Ка мне свой фамильный агрегат вряд ли подарит. Придётся создавать самому. Клинок из стали весьма неплох, тёмно — серый, немного изогнутый, ну прям мечта колдуна. Рукоять поменяю на костяную, обмотанную тролльей кожей, желательно сильного шаманюги.

Я даже знаю, чьи останки использую — Лар — Джура. Впрочем, почему останки? Источник компонентов для ритуального оружия должен быть живым, когда из него вытягивают составляющие колдунского кинжала. Лучше принести жертву духам, с которыми планируешь работать, в полночь при трёх полных лунах на небесах. Сверху на рукоять прилажу хрусталик одержимого василиска, и получится сносный ножик для вызова и удержания теневых духов.

От оружейника мы перешли к ювелиру, его лавка располагались рядом с оружейной. Едва переступив порог, девчонки замерли от сияния и сверкания насыщенных магией артефактных колец, кулонов и ожерелий. На все вкусы и кошельки имелся товар, чем качественнее, тем дороже. Центральное место на подставке из белого с красными прожилками мрамора занимала переливающаяся цветами радуги диадема с бриллиантами. Обалдевшие от красоты драгметаллов, каменьев и буйства магии дриады постоянно тормозили и ошарашено озирались.

У ювелира я ничего не купил. Попросил продавца отложить пару колечек, аккумулирующих айгату, проконсультировался по поводу предметов с активируемыми заклятьями и направился в банк. Денег катастрофически не хватало, нам и к алхимику зайти, и к зачаровывателю, услуги коего, думаю, стоят не меньше магических колец.

По дороге прикупили дорожные плащи девчонкам и заглянули в магическую лавку, спросили, во сколько обойдётся наложение чар на прочность и противодействие тёмному колдовству. Цены приятно удивили, я заказал на завтра комплекты защищённой одёжки.

Мы вернулись в гостиницу поздним вечером, гружёные лекарственными зельями, боевыми эликсирами, магическими свитками и полезной волшебной мелочью вроде «походных аптечек» — зачарованных бинтов, останавливающих кровотечение, талисманов от болезней, малых аккумуляторов жизненной энергии. Раскошелился я изрядно. Мой внутренний хомяк негодовал, находясь на грани нервного срыва. Пять тысяч! И это не считая вооружения для троллей, магических колец и стоимости найма нескольких десятков бойцов. Представить страшно, сколько останется денег после всех расходов. Завтра с утра снова в банк. Беднею на глазах.

Война удовольствие дорогое. Я из-за экономии средств от колечек с заклятьями отказался, ограничившись аккумуляторами айгаты. Теперь у меня на пальцах тонкие ободки из электрума в количестве трёх штук. Дышать стало легче, пресс магической нагрузки уже не так давит. Накопители убирают из ауры десятую часть запаса магической энергии и автоматически её отдают при энергетическом истощении владельца. Стоили кольца по пятсот золотых. Недёшево, однако необходимо. Учитывая мой нынешний объём айгаты, аккумуляторы скоро наполнятся и дадут мне в бою весомое преимущество перед колдунами синек.

Завтра с утра навещу представительства школ на предмет найма бойцов, и если справлюсь за день, послезавтра покину Марадро. Сегодня мне предстоит посетить гостевой посёлок. Должен же я контролировать ватагу горцев.

Виолу оставил в номере охранять покупки и с Камиллой проехался в повозке рикши до ворот. Дал золотой капитану стражи, и нас выпустили через калитку, посоветовав поскорее возвращаться — после полуночи ворота запирают до рассвета, калитка замуровывается штатным магом земли, открыть её не помогут никакие деньги. Ну, до полного закрытия часа три, успею.

За стенами по ночам, оказывается, куда веселее, чем днём. Шумно, огоньки мелькают, раздаются нестройные голоса из придорожных таверн и бараков. Меж мрачных строений разгуливают группки по три — четыре разумных с кувшинами горячительного, кто-то спорит, кто-то тискает по углам захмелевших спутниц. Периодически шествуют по безымянным улочкам гостевого посёлка патрули охраны в кожаной броне и с дубинками на поясах.

Барак с троллями и дриадами я нашёл довольно легко — по отборным ругательствам, разносящимся на всю округу. Горцы громогласно материли кого-то, желая долгой мучительной смерти в эротических объятиях горного змея и василиска, поминали родичей неизвестного врага до двенадцатого колена в пикантных позах с экзотичными представителями животного мира.

Мне предстала неприглядная картина. У входа в барак на земле сидели шестеро троллей, посыпавших головы грунтом и голосивших, на чём свет стоит, о несправедливости судьбы и позоре, смываемом кровью обидчика. Сидячие были мастерски отделаны, у кого нос расквашен, у кого во рту зубов не хватает, у кого фонари под мутными очами и уши заломлены под неестественным углом, точно под пресс попали.

Сидячим выражали солидарность стоячие горцы, скучковавшиеся поблизости и матерившие супостата, сотворившего непотребство с соклановцами.

Как чувствовал, вляпаются мои орлы в неприятности. Они обычно тихие, почти скромные в незнакомом обществе, мирные. Однако, не приведи духи кто-то посмеет обидеть этих симпатяг. Мигом пожалеет. Раз тролли никуда не торопятся, значит, обидчик наказан и отослан к предкам. Следовательно, у меня и моих голубокожих товарищей проблемы. Хорошо, коли они действовали в рамках самообороны при свидетелях, закон в Марадро уважают. Плохо, что за каждым наёмником в Марадро стоят командир и соратники. Воевать с командой воинов не планировалось.

— Приветствую повелителя, — чуть ли не распласталась в поклоне возникшая будто из ниоткуда дриада.

— Что произошло? — кивнул я на горцев. — Кто их так?

— Воины в плащах с гербом единорога, — не поднимая головы, негромко произнесла девушка. — Они шли мимо барака и задирали троллей. Бадзин — Ба не сдержался, выскочил и толкнул эльфа в богатых доспехах. Тот упал вместе с лошадью. Сопровождавшие его наёмники навалились на горного воителя, избивая кистенями и палицами. Ему вышибли зубы, пока из барака не подоспела помощь. Завязалась драка, эльфийскому командиру раскроили череп, его воинов покалечили и вышвырнули к городским стенам. Бадзин — Ба потерял клык, оттого тролли и печалятся.

Ну да, у синек и горцев утрата клыков считается позором. Без зубов в чертоги предков не пустят, и дух усопшего будет проклятым скитаться по Серым Пределам.

— Орки в курсе потасовки?

— Да. Грызак с охранниками приходили, унесли труп эльфа. Тролли уже резали из аллира кожаные ремни и сняли скальп, как водится у горных племён. Орк кричал, скрипел зубами, нелицеприятно отзывался о зачинщиках драки, требовал отдать кожу и волосы погибшего. В конце тирады пообещал нам «весёлую жизнь от ушастых сволочей» и ушёл. Повелитель, о каком веселье он кричал?

— У него и спроси, — буркнул я.

Твою же дивизию, неприятности нам обеспечены. Печёнкой чую, скоро сюда заявятся защитники чести и мстители имени рогатой клячи и начнут требовать сатисфакции. Либо тупо захотят вырезать безымянных горцев. Дело и в мести, и в желании преподать урок зарвавшимся пришлецам. Не позволят шайке искателей приключений разбивать буйны головушки местным заправилам.

На кой сдалось единорогофилам вообще ходить по территории Топоров?

Ушастые меня словно преследуют, являясь неизбывным источником проблем. Не укатить ли подальше от Эладарна и его выходцев? Не сработает, эльфы в цивилизованных странах Лантара повсюду. В империи, городах — государствах, под землёй. В степи и глухих уголках Ксарга, где безраздельно властвуют гоблиноиды, длинноухих нет. И будущего для нас с сестрёнкой тоже.

— Давно был Грызак?

— Час, как ушёл. Драка случилась за полчаса до его прихода, — предугадала следующий вопрос дриада.

Сколько времени понадобится на путь до школы и сбор? Эльфы интеллектуалы и умники, с ходу в бой не полезут, обмозгуют, когда напасть выгоднее, без потерь. Соберутся толпой, покумекают с полчасика и пойдут громить. Интересно, разрешение орков им обязательно? Вряд ли станут унижаться, сочтя себя вправе провести акцию возмездия без санкции на убой пришлых от Кровавого Топора.

Территория-то орочья, и погром повлечёт охлаждение без того недружественных отношений между школами. Недолюбливают эльфы орков, в генах у них заложены расовые противоречия. Оно им надо? А ушастикам и степнякам пофиг. Зато не пофиг мэру сего замечательного городка. Небольшая гражданская война затронет Фениксов, неблагоприятно отразится на репутации и, следовательно, городской казне, чего по идее правитель не захочет.

Бежать к градоначальнику? Допустим, он предостережёт длинноухих от необдуманных действий, и они не нападут на барак. Без последствий не обойтись всё равно, на горцах кровь. Заставят выдать убийцу, кстати, справедливо. Тролли на выдачу отреагируют предсказуемо, своих они не сдают. Приказ проигнорируют и не допустят задержания родича. До резни дойдёт. Я горцев не брошу и также попаду под раздачу, лишусь бойцов, рискую оказаться вне закона в Марадро и в списке охотников за головами.

Возможно, орки нас попросят уйти, избегая ссоры с единорожиками. Неприязнь одно, открытый конфликт совсем другое, раздражать мэра с Фениксами никто не захочет. И было б из-за чего цапаться, за горцев никто не вступится. В итоге, нас выселят из гостевого посёлка на ночь глядя и перебьют в поле. Прощай, поход на синек! Воевать отправлюсь с дриадами и древнями, потрёпанными стычкой с длинноухими отморозками.

Твою же. Знал бы, что так случится, оставил горцев на окраине империи, договорившись о полевом лагере с тамошними заправилами.

— Эй, орлы! — рыкнул я, выходя пред очи троллей. — Чего орёте зазря? В барак, бегом! Бадзин — Ба, хватит причитать, к лекарю сходим, он тебе клык обратно вставит. Направь дозорных на крышу и загораживайте двери и подходы к бараку с той и той сторон.

Матерящийся со слезами на глазах обесклыченный горец при звуках командного голоса оживился, осмотрелся и, тыкая в одноплеменников длинным узловатым пальцем и называя имена, раздал приказы.

— Юния, расставь по крышам вокруг нашего барака девочек следить за подходами. Когда эльфы начнут перелезать баррикады, они по свободному проходу не рискнут идти, атакуйте магией. Кто доберётся до здания, того приветят тролли. И не светитесь. Завтра с утра притащу вам одёжку человеческую, выделяться вам нельзя.

— Слушаюсь, повелитель! — дриада умчалась командовать сёстрами.

— Камилла, за мной. Идём к Грызаку за советом.

На победу я особо не рассчитывал. Ну, победим мы группу длинноухих, на это у нас шансы неплохие. Сейчас эльфы придут злые, не скрываясь. Преподадим мы им урок, они позже заявятся крупными силами и бить нас будут по правилам, с применением магии и уловок. Бежать от них бесполезно, сражение с ними не потянем. Маловато нас. Сомнут. Спалят дотла барак, заплатив оркам за убытки.

Грызак нас встретил на пороге своего «офиса» шумно, непереводимой игрой слов, из которой я понимал едва ли десятую часть фразеологизмов по тону и сопровождаемым орочьи выражения жестам. Общался он с десятком закованных в сталь орков, надо полагать, гвардией, вызванной срочно в гостевой посёлок. Намечалось, судя по присутствию тяжёлой пехоты, вооружённой топорами и обитыми металлом палицами, серьёзное мероприятие. Я воспрянул духом — может, откуплюсь за случайно убиенного эльфа? Горцы же ровно дети, не со зла пришибли. Под горячую руку угодил несчастный ушастик.

— Приветствую уважаемого Грызака, — поздоровался я.

— Арвак? — гаркнул орк, оторвавшись от общения с латниками. — Хорошо, что пришёл. Дело есть. Айда ко мне.

— Какое совпадение, и мне с тобой имеется, о чём поговорить, — направился я за комендантом.

В кабинете орк тяжко бухнулся в кресло, скрипнувшее под ним, достал из-под стола бутыль и разлил содержимое во вместительные глиняные стаканы, здорово смахивающие на маленькие вёдра.

— Твои образины убили длинноухого из школы Единорога, — сообщил он горестную весть. — Ладно рядового ученика или там бойца, они приложили по башке правую руку руководителя школы Линдора Садовника. Понимаешь, Арвак? — Я мрачно кивнул. М — да, вляпались знатно. — Демон понёс этого ушастого придурка мимо вашего барака и дёрнул за непомерно длинный язык! Честно сказать, я сам не прочь был проломить ему череп, до того поганый разумный, но с доверенными лицами глав школ так не поступают. Хлопот не оберёшься, да и иметь кровниками школу ушастых ублюдков неуютно, сам понимаешь, надеюсь. В общем, они выдвинули нам требование наказать виновных в гибели их распрекрасного, — орк экспрессивно сплюнул, — учителя.

— И вы, гордые орки, согласились выполнить требование какого-то ушастого зайца?

— Думай, прежде чем говорить! — Грызак взорвался матерным букетом. — Мы не станем никого наказывать за благое дело. И не станем покрывать убийцу. В общем, собирай горцев и валите из посёлка. Быстро и далеко. Уяснил? Не уйдёте, мы поможем. Сил у нас достаточно.

Теоретически да, десяток латников и несколько десятков охранников нас вышвырнут. Парни крепкие, броня многое значит. Практически же выгнать нас трудновато такими силами. Займём оборону, и хрен нас сковырнёшь без магической поддержки. Дриады и горные тролли с теневиком во главе не хухры — мухры. Отсидеться, конечно, не вариант. Рано или поздно к нам пожалуют мессиры маги с отборными воинами Кровавого Топора, нам не продержаться против них и часа. Сравняют с землёй барак. Ребят положу зря.

— Сколько у нас времени? — перешёл к делу я. Упираться бессмысленно, выиграю часок — другой на попытку разрулить ситуацию.

Грызак поглядел на виднеющийся в оконном проёме кусочек неба, прикинул в мозгу и выдал исчерпывающий ответ:

— До полночной звезды. Длинноухие наведаются позже. К тому моменту вы должны уйти. — Орк подумал и добавил: — Хочешь, закажу воздушный корабль? За срочность, разумеется, доплатишь, зато уберёшься и жив останешься. Ушастые за вами гнаться не станут, но и в Марадро вам не советую возвращаться. Эльфы обид не забывают.

Угу, я в курсе. На собственной шкуре испытал злопамятность ушастых. Спасибо за дельный совет.

Нет, блин, план коту под хвост! Нафиг, спрашивается, я сюда пёрся, тратил дни? Лучше бы на Пограничье полетел, в Гарид, и оттуда ломанулся на земли троллей. Без магов рискованно, да ничего, для штурмов полупустых деревень и дриады с древнями сойдут. Всё равно в крупные сражения не планировал ввязываться. Так, отвлекающий манёвр использовать, покуда не примчится подмога из Веспаркаста, в которой я, правда, сомневаюсь. Заартачится герцог, и пиши пропало. Кто такие Водяные Крысы для него? Племя синекожих, участвующее в очередной войне. И замыслам Его светлости озёрники более не помешают.

Думай, голова, думай. Ушастики чтут личную честь превыше всего, правильно? От этого и отталкиваемся. Бинго!

— Грызак, где расположена школа Единорога?

Интерлюдия пятая

Вьюга гудела и выла, вознося к небесам мириады снежинок с полей перед Крессовым Валом. Полоса леса вдали давно не различалась, как бы Гиор ни напрягал зрение, пытаясь разглядеть нежданных гостей. Ничего, кроме танцующих снежных вихрей в сгущающихся ранних сумерках, не видно. Ни неба, затянутого тучами, ни редких деревьев, стоящих в безумном хороводе зимних духов, ни скованной льдом реки у основания вала.

— Разгулялись нынче демоны Хладного Владыки, — проскрипел старина Барог, набивая трубку душистым табаком.

Длиннющую алебарду он, пренебрегая приказом о постоянной боеготовности дозора, отставил в угол, дабы не зацепиться ненароком и не задеть кого из товарищей. Ему можно, он десятник, ветеран пограничных войн, прошедший огонь, воду и козни злых духов, сам знает, когда и что делать. Гиор ему и слова не сказал, продолжая сверлить взглядом попеременно то серую взвесь, то наблюдательный кристалл, следящий за проявлениями магической активности в радиусе нескольких сотен шагов.

— Не люблю ксаргскую зиму, — поёжился молодой парень, позавчера прибывший в Веспаркаст и определённый в дозорный десяток. Из южан, сразу ясно. — Холодрыга, по ночам жутко и снится муть всякая.

Гиор не запомнил его имени. Сколько их, совсем юных, приходит на Вал, не счесть. Половина отсеивается в первое полугодие службы. Часть сбегает, не выдержав условий, часть навеки засыпает под Валом на имперской стороне. Кого-то утаскивают синие дьяволы в лесные капища на поживу духам покровителям. Хвала богам и ангелам, сейчас потише, и потери не так часты. Однако, это ненадолго. Бродячие торговцы несут вести о войне меж племенами у Зеркального озера и готовящемся великом походе троллей на людские селения. Быть беде. Озёрники, в последние годы не тревожившие имперцев за исключением единичных случаев, падут под натиском племенного союза. Зимой им обороняться сложнее, и не воевали они никогда со столь сильным и многочисленным врагом.

— Да ты не зимовал толком здесь, — ухмыльнулся в пышные усы Барог. — Обычно у нас тепло, как в Барсучьем графстве, и снежно. Нынче зима на удивление морозная, словно в северных краях. В такие зимы синекожие дьяволы воюют люто. Им ведь тоже холодно, греться надо, вот и режут друг дружку, потом пиры на костях врагов устраивают и кровью пленников столбы тотемные поливают. Упиваются вусмерть, скажу тебе, тогда только их и можно пощипать легонько. Правда, смельчаков, идущих зимой в аранью, меньше, чем летом. Заблудиться в лесу проще и убегать от разъярённых синих дьяволов труднее. Ежели вышлют в погоню колдуны духов — беги, не беги, всё одно помрёшь, никакие обереги не спасут.

— Да ну? Так уж никакие не спасут? — с хитринкой в глазах сказал Ворн, увешанный языческими оберегами и ангелианскими ладанками.

В Гариде, к примеру, встреть он священнослужителя пресветлых ангелов, его сочтут святотатцем, богохульником, еретиком и непременно сожгут. Здесь, в глуши Пограничья, нравы и требования служителей Церкви попроще.

Ворн до перехода в дозорные числился одним из лучших следопытов Веспаркаста. Сменил дальние походы на сидение в башне на гребне Вала он из-за возраста и травмированного колена. По аранье не побегаешь, да и жена пилит, боится без мужа остаться с оравой мальчишек на руках.

— Никакие, — пыхнул трубкой десятник. — В том году, помнишь, магики столичные в аранью намылились? Понадобилось им там не пойми чего. Наш Гарен отговорить пытался. Куда там! Пошли, от гвардовых услуг отказались — дескать, не желаем иметь дел с неудачниками, из академии вытуренными, — взяли в проводники следопытов местных и двинули. На магию — шмагию, прости, Гиор, понадеялись. Гвард через месяц тех шибко умных чародеев у синекожих разыскивал. И нашёл ажно четверых. Из двух десятков. Я так скажу — коли ты удаче по душе, то хоть в змеиное кубло руку сунь, хоть по аранье ходи, ничего с тобой не станется. Ты везучий, Ворн, тебе и обереги не нужны. Тех магиков, в лесах сгинувших, амулеты да обереги не спасли. Заметь, дорогие у них вещицы, не здешними колдунами деланные.

— Потому и сгинули, что не у нас сделанными оберегами запаслись, — достал нож следопыт.

— Гнилые люди те маги, чересчур самонадеянные, — Гиор, наконец, оторвался от наблюдения кристалла и заснеженного поля, растёр ладонями лицо. — Слышно о троллях? Мы с Барогом седмицу на «гребешке», новости до нас медленно доходят.

— Озёрников на островке зажали, — поигрывая ножом, кровожадно осклабился Ворн. — Скоро из них угул — джас сделают. Ждать, пока сами сдохнут, не станут, племенам побыстрее надо к Валу выйти.

— Жалко Гварда, хороший мужик, — вздохнул десятник. — Не следовало ему с синекожими путаться. Устроился бы в замке, у нас магиков и добрых следопытов не хватает, жил в почёте и уважении. Сложит голову за собачий хвост.

— Да, жаль, — согласился Гиор.

Без зверомастера Веспаркасту придётся туго. В прошлую войну имперцев с племенами он очень помог. Шаманы Рысей и Клыкастых призывали тотемных животных для убийств патрулей и участия в битве, а Гвард ладит с любыми кошками. Он спас многих. Куда больше пользы от него в поисках пропавших в аранье людей. Лишь зверомастер и синие дьяволы из разумных хорошо ориентируются в ксаргских лесах.

Он помимо прочего способствовал миру между троллями и империей, не допуская озёрников к набегам на людские территории и противостоя военным союзам племён, создаваемым для нападений на Пограничье. Веспаркаст потеряет с его смертью полезного союзника.

Империя пальцем не пошевелила ради Гварда. Герцог мог бы выслать орденские отряды, привычные к ведению войны в аранье, о чём просил капитан Гарен. Просьбу отклонили, и Гиор понимал причину, потому не осуждал. Конница орденцев завязнет в лесных боях, не изменив коренным образом ситуации.

Вытаскивание зверомастера обернётся потерями. Бессмысленно рисковать отборными воинами, кои пригодятся в битвах на полях и в лесах Пограничья, из-за одного человека. Озёрников всё равно вырежут. Волшебников у империи достаточно. Пришлют вместо неблагонадёжного, якшающегося с троллями мага дюжину опальных чародеев и закроют брешь в обороне замка.

Задумавшийся Гиор не заметил, как Барог сменил тему и теперь рассказывал новичку о преимуществах и недостатках службы в дозоре. Метель по — прежнему вопила за стенами, забивая снегом щели запертых ставнями бойниц, Ворн нарезал тонкими ломтиками солонину, смуглокожий здоровяк Шван дремал на лавке. Невысокий северянин Эгиль втихаря бросал кости, играя с товарищами, загородившими его спинами от взоров мага и командира. В походном очаге горел огонь, еле освещая помещение с воинами.

— Тролли на нас не нападут? — спросил молодой дозорный у Барога.

Десятник покачал кудлатой головой.

— По эдакой метели? Не — ет, они нынче слепые. Не переживай, Гиор, ежели чего, предупредит. Он и в беззвёздную ночь синекожих увидит. Вздумают колдовать, узнает.

Боль пронзила правое запястье — сигнальный браслет, связанный с наблюдательным кристаллом, сжал руку. Накаркал ветеран, ох, накаркал. Гиор метнулся к кристаллу и обомлел: тот с треском раскололся, выпустив облачко золотистого пара.

Заметивший неладное Барог сорвался с места, ухватив алебарду, и громогласно приказал готовиться к атаке.

— Совсем худо? — тронул он за плечо всматривающегося в метель мага.

Не то слово. Гиора колотило, он побледнел, вцепившись в боевой посох, точно оружие спасёт от надвигающегося зла. Наблюдательные кристаллы надёжный инструмент обнаружения магической активности, они портятся от перенапряжения, вызванного внешним воздействием. Либо кто-то специально направил на предмет разрушительные чары, либо кристалл попал под эманации могущественной духовной сущности. Старейшего лоа, вероятнее всего.

Тут же маг ощутил подтверждение своей догадки. На него нахлынула волна страха, граничащего с ужасом, от ощущения присутствия запредельного, непостижимого. Оно представлялось холодной воронкой, засасывающей в себя пространство и время, само бытие. Вечно голодное и злое, оно приближалось — стремительное, будто ураган, и смертоносное, как тысяча ураганов.

— Бегите отсюда, — с трудом вытолкнул слова из горла Гиор, переборов вызванное страхом оцепенение. — Скорее!

— Бего — ом! — мгновенно отреагировал десятник. — Прочь отсюда! К замку, бегом!

Воины высыпали из башни на вершину вала и, противостоя крепчающему с каждым мгновением ветру, двинулись по заледеневшей дорожке к Веспаркасту.

Гиор понимал — им не убежать, однако попробовать стоило. Может быть, удастся отвлечь на себя пришельца из серой снежной бездны, предоставив дозорному десятку крохотный шанс на жизнь. Впрочем, они несомненно умрут позже. Появление у Вала старейшего лоа несёт плохую весть о поражении озёрников и начале наступления троллей. Не используют синекожие мощное колдовство, оставив за спиной непокорные племена.

Полоснув себя по руке, удерживающей посох, маг распахнул ставни, и в башню ворвалась бешеная вьюга, немедля затушившая походной очаг, затем, отбросив бесполезный нож, набрал в ладонь крови и плеснул в бойницу. Пусть идущее во мраке голодное нечто почует жизненную влагу и обратит на человека взор. Посох мелко задрожал, наливаясь потусторонним бирюзовым светом от вложенной айгаты. Магические знаки на круглом навершии вспыхнули ослепительно белым пламенем, разгоняющим темноту.

В башне потеплело. Вокруг Гиора образовалась зримая световая сфера, покрытая енохианскими знаками защитного заклятья. Ангелианская, называемая также святой магия создала барьер, благодарение епископу Пограничья, подарившему посох Гиору за верную службу и героическую оборону мирминского монастыря от очередного набега троллей.

Лоа задержится, взламывая ангельскую защиту, и Барог с десятком успеют уйти. Для нежити маги всегда в приоритете, они гораздо вкуснее обычных воинов. Духовная энергия пополняет запасы злого духа, а с простых людей кроме жизненной взять нечего.

Старейший близко. Вьюга завывала голодным волком, переворачивая походной очаг и лавки, словно искала что-то и не находила, бессильно вымещая злобу на утвари. Брошенные ею комки снега сгорали от соприкосновения с барьером. Яростно взревев, ветер с грохотом взломал крышу и ударил по светящейся сфере.

Сфера прогнулась, ярче загорелись енохианские знаки, не позволив злой воле добраться до Гиора.

«Ему подчиняются духи воздуха! — Маг содрогнулся от догадки: — Хладный Владыка?!»

Башню разбирало по камню, будто сверху её размолачивало вращающееся колесом гигантское било. Гиор физически чувствовал давление на барьер, еле выдерживающий бешеный натиск. Опять его накрыло страхом, несмотря на ангельскую защиту. Сущность приблизилась вплотную к разрушающемуся зданию, распространяющиеся от неё эманации голода и силы проникали сквозь сферу святой магии, парализуя и вытягивая последние крохи храбрости. Теряя рассудок, маг кричал в этом оглушительном грохочущем хаосе, размахивал руками, пока не опустилась тьма, погасив защитный кокон и сознание человека.

…Он очнулся от боли и холода, заполнявших тело. В морозном бледном небе висело утреннее солнце, зябко кутающееся в облака, вокруг слепило глаза от снега и льда.

Гиор болезненно скривился, вдохнув рывками студёный воздух. Его волокли по проложенной на гребне Вала земляной дороге, спереди доносились скрип и мужские голоса. Неимоверного труда стоило магу повернуть голову, мышцы плохо слушались. Справа лежал заиндевевший новичок из десятка Барога, чьего имени Гиор не запомнил. С другой стороны щерилось изъеденное зверьём лицо Ворна, замёрзшее и покрытое инеем. Не спасли его обереги пограничных колдунов и амулеты троллей, изменила ему удача. Быть плачу в его доме.

Маг засипел, повёл скрюченными пальцами по забитой снегом одежде на груди. Движение далось тяжело, рука онемела.

— Э, Шван, магик, кажись, ожил! — крикнул, судя по голосу, Эгиль. Волокуши остановились, над ними склонилась перевязанная тряпками багряно — синюшная рожа низкорослого северянина. — Живой? Парни, он живой! Глазами блымает и шипит чего-то.

Коротышку оттолкнул Барог, приставивший к горлу Гиора алебарду. Видок у десятника ещё тот — волосы всклокочены, лицо покарябано, на лбу пропитавшаяся кровью грязная повязка из оторванной от рубахи ткани.

— Живой, — довольно пробурчал он, убирая оружие. — Вишь, кровушка горячая течёт. У ходячих мертвяков её нету. Эгиль, тащи керац, будем отогревать. И тряпок побольше, у него кожа отслаивается. Не мельтеши, у Ворна вон рубаху порви. Давай — давай, не трясись, он тебя не укусит.

— Чего я-то? Может, он счас оживёт и кусаться начнёт. С мерзляков станется.

Верно, мерзляки дело такое, не знаешь, чего от них ждать. Порой замёрзшие в аранье охотники и разведчики вставали и загрызали следопытов, нашедших их тела. И синекожие мерзляков боятся. Хладного Владыку сопровождает сонм злых духов, вселяющихся в трупы разумных. Приходят одержимые в деревню и убивают родню погибшего.

Хладный Владыка! Воспоминание обожгло сознание потусторонним холодом.

Почему он, Гиор, выжил, а воины Барога нет?

— Ну ты и везунчик, — Эгиль сноровисто отрывал от рубахи Ворна полосы и прятал себе за пазуху, грея. — От снежных демонов не бегал и выжил. Мы ноги еле унесли. Новик отстал, его в воздух подняло, закружило и шмякнуло, он шею сломал. За ним половину ребят наших из десятка перебило. Все полегли бы, да не по наши души демоны шли. Мы в сугробах схоронились и с рассветом собирать наших пошли. Ты в самом пекле побывал. От башни и развалин не осталось, в тридцати шагах из Вала кусок вырвало, до самой земли! Шагов полста, не меньше. Ты на груде мусора валялся, посох свой расщепившийся сжимал. Мы уж думали, отколдовался наш Гиор. Везунчик!

— Ты потерпи, до Веспаркаста довезём, там тебя на ноги поставят, — добавил Барог. — Лекарей туда, говорят, прислали из Гарида гарнизон укрепить, и магиков.

— Куд — да демоны…. ушли?.. — едва слышно скорее выдохнул, нежели сказал маг.

— На северо — восток, — ответил десятник. — Они на нас не охотились, мы им по пути попались. Просека после них в лесу ого — го.

— Какого рожна… они… сюда?..

— Да не сюда вовсе, — вмешался Эгиль. — Веспаркаст западнее, на север застав и фортов нету. На города и сёла полетели, в серёдку империи. Ничего, магиков подымут, те ту свору быстренько скрутят.

— Не скрутят, — просипел Гиор. — Старейшего не так просто… скрутить. Его и найти трудно, если он того… не захочет. Скверные… вести.

— Почему? Мы живые, чего ещё желать?

— Веспаркаст вот — вот осадят, дубина, ежели не осадили, — истолковал правильно фразу мага десятник. — Синекожие демонов спустили на герцогских вояк, чтоб они к нам не подоспели. Потому и за нами не погнались, спешили.

— Куда нам тогда? В замок нельзя, — рассудил Энгель. — Нас там приветят.

— Не трясись, я кому сказал! Согревай Гиора, и поползём к замку. Нам другого пути нету.

Маг слушал перебранку дозорных вполуха. Боль туманила сознание, мысли ворочались селёдками в бочке с водой.

Старейшего лоа тролли не призывали лет семьдесят, с по — настоящему большой войны. Кто осмелился потревожить покой могущественнейших духов? Покровителей племён призвал верховный шаман Зораг — Джин, из нынешних колдунов до него по Силе никто не дотягивает. На спонтанное воплощение не похоже, Владыка бы искусился десятком разумных. Он на людей внимания не обратил, воины погибли случайно. Старейшие, поглощая добычу, не оставляют ни кусочка плоти.

Куда же лоа направился? Гарид северо — западнее, на востоке соседняя провинция, у тамошнего владетеля собственные маги. Пограничье туда никого не вышлет, начнись серьёзная заваруха у Вала. Атаковать в глубь имперских земель бессмысленно.

Озарение пришло внезапно. Почему старейший должен напасть именно на имперские города и сёла? Возможно, он охотится на конкретного разумного. В любом случае, для империи наступают смутные времена. С этой мыслью Гиор провалился в болезненный сон.

* * *

В центральные храмовые двери остервенело стучали, требуя отворить. Снаружи доносился крик, перемежаемый плачем, что окончательно сбило с толку жрицу Алкесту. Причитал мужчина. «Принесло же его именно сегодня», — безрадостно подумала служительница Йа — Голонака.

Храм закрывался в определённые дни седмицы для уборки в помещениях, проведения служб и отдохновения жриц. Алкеста намеревалась наконец-то всласть выспаться, и тут раздался громкий стук, вытащивший её из липкой паутины сна. Разумеется, она заранее испытывала неприязнь к неурочному посетителю.

— Кто? — крикнула она, подходя к дверям. — Закрыто, приходи утром.

— Откройте, прошу! — умолял мужчина с улицы, всхлипывая. — Мне нужно видеть старшую жрицу! У меня к ней важное дело! Прошу, откройте!

— Кто ты и какое у тебя дело к нашей сестре? — сурово вопросила Алкеста. Пришедший её откровенно раздражал. Небось, хочет провести ночь в храме бесплатно.

— Дильдрен, меня зовут Дильдрен. Пожалуйста, позовите вашу старшую жрицу, умоляю! Я по важному делу, она будет рада услышать о нём, ручаюсь.

— Сестра внимает речам иномировых сущностей. Изложи мне суть, я передам ей. Если оно действительно важно, мы тебя отыщем и наградим.

— Ахх! — в голосе послышалась злость, смешанная с разочарованием и обречённостью. — Скажи ей, добрая девушка, дело касается убийцы потомства Цатогуа в Спящем лесу.

Алкеста встрепенулась. Дабы произнести имя тёмного божества ночью вне ритуала нужно быть глупцом или посвящённым. Теперь неожиданный визит не на шутку обеспокоил жрицу.

Занавес, закрывающий алтарь от посторонних, отдёрнулся, явив старшую сестру в клубах ароматного дыма. Жестом возникшая жрица, прикрывая лицо розовой вуалью, приказала отворить дверь и впустить пришедшего.

На пороге храма стоял сгорбленный немолодой мужчина в поношенном дорожном плаще, с крючковатым, видавшим виды посохом. Жирные седоватые волосы неопрятно свисали до плеч, одежда, добротно сшитая по его фигуре, но запыленная и грязная, не оставляла сомнений — он странствовал в безденежье и не был бездомным. Человек переживал плохие времена, и причина тому, надо полагать, крылась в «деле», о коем он жаждал поведать служительнице Йа — Голонака.

— Моя госпожа! — бухнулся странник, переступив порог. — Прошу, пощадите!

Старшая жрица кивком распорядилась закрыть дверь и, подойдя к пришельцу, взяла его за худые плечи.

— Встань, негоже мужчине валяться на полу, вымаливая пощады, — певучим грудным голосом произнесла она. — Ступай за мной, я выслушаю тебя.

Она упорхнула за занавес, увлекая за собой гостя. Запершая двери Алкеста поглядела ей вслед и пошла к себе в клетушку. До рассвета остаётся мало времени, следует хоть немного поспать.

— На тебе печать тёмного бога, — спокойно сказала старшая жрица, приведшая Дильдрена в часть зала, освещённую подвешенными на цепях лампами. Багровый свет ложился на вырезанный из базальта массивный алтарь и медные треножники. — Ты предназначен в жертву. Любой служитель тёмных богов получит награду, убив тебя. Почему ты до сих пор жив и чего хочешь от меня?

— Позвольте мне жить, госпожа! — Дильдрен разразился рыданиями, упав на колени и пытаясь обхватить ноги жрицы. — Все мои товарищи из Спящего леса погибли. Я не хочу умирать! Сохрани мне жизнь, защити от служителей тёмных божеств, и я скажу, где находится убийца потомства великого Цатогуа!

— Тсс, — прошипела старшая сестра, — не произноси вслух имя бога — жабы в нашем храме. Хочешь, чтобы мы спрятали тебя здесь и взамен обещаешь выдать товарища? Вероятно, он великий воин, обладающий поистине огромной жизненной силой. — Жрица опустилась, взяла заросшее лицо странника в ладони и заглянула ему в глаза, чарующе улыбаясь. — Скажи мне, кто он, где его найти, и обретёшь покой, клянусь безглазой армией моего повелителя.

Глава 8. Вызов

Боевая школа Единорога занимала квартал в юго — восточной части города. За высоченным кирпичным забором с декоративными башенками, льющими свет из магических ламп на улицу и в обширный двор, возвышались здания, больше похожие на эльфийско — имперские дворцы, нежели на суровые казармы наёмников. Островерхая крыша преподавательского корпуса с прилепленной к ней тонкой свечкой башни сверкала в свете звёзд, словно усыпанная драгоценными каменьями корона.

Роскошно живут граждане наставники. Да и ученики, судя по добротному каменному общежитию, не в холоде и бедности.

Весело у них тут. Из-за ажурных кованых ворот доносится мужское разноголосье, бряцают доспехи и оружие, звучат резкие приказы командиров. Не спится единорожикам в час ночной, готовятся к маленькому победоносному походу, радуются, ровно дети малые игрушке. Ну ничего, поломаю я вам планы, милитаристы ушастые. Капельку удачи, и не пойдёте вы в гостевой посёлок.

План составлен до мелочей, с учётом специфики длинноухого наёмничества всё выгорит. Иначе здешние эльфы прослывут полными беспредельщиками, и с ними разберутся уже марадровские власти. Что я, зря заручился поддержкой Грызака и школы Феникса?

Орк и человек, идущие по бокам от меня, встали на расстоянии от ворот, давая понять, мол, ты кашу заварил, инициативу проявил, тебе и стучаться. Я не гордый, постучу. Вернее, позвоню — у ворот висит шнурок, тянущийся к прикреплённому над створками колоколу.

Всё-то у ушастиков не как у людей. Фениксы медным гонгом обходятся с колотушкой, а эти эстеты в изгнании колокольчик повесили ради мелодичности звука.

Я подошёл к воротам, олицетворяя собой железобетонную уверенность. Чего мне опасаться? В компании представителей других школ меня тронуть не посмеют. Не совсем эльфы отморозки, хоть и помешаны на чистоте крови.

Заявись я к ним на порог в одиночку, ушастики наверняка пошлют меня далеко и надолго, не выслушав. Узнав, кто возглавляет горцев, убивших любимого наставника, могут и прирезать тихонько. Никто не упрекнёт в негостеприимности и нечестности. Они в своём праве, ибо за преступления отряда отвечает командир. И вообще, кто я такой? Кто меня в Марадро знает? Пройдоха, каких пруд пруди. Состоятельный, и? Подумаешь, ограбил торговый караван. Может, несколько. Может, на территории Абарима. Убьёшь, никто не хватится, благой поступок совершишь.

Поэтому у меня возникла идея подстраховаться. Попросил уважаемого человека, тьфу, орка за небольшую плату сопроводить в школу Единорога и засвидетельствовать наше с эльфами соглашение. Вдобавок мы с Грызаком заглянули к Фениксам, и я нанял одного из наставников вторым свидетелем. Отвалил за услуги сотню золотом, и не жалко ни капли. В вопросе безопасности — моей и отряда — деньги меня интересуют в последнюю очередь. Присутствие коменданта и наставника из боевых школ остудит горячие ушастые головы.

Колокол разразился трелью, и у ворот выросла фигура бойца Единорога в лёгкой кожаной броне и с парными мечами на поясе.

— Отворяй, к главе школы по срочному делу, — пробасил Грызак, надвигаясь на привратника.

Сторож бесстрастно кивнул, отдал кому-то вне пределов видимости короткую команду и открыл створки, впуская нас в освещённый луной и светильниками сад.

— Достопочтенный Линдор отсутствует, — прошелестел эльф. — Я проведу вас к наставнику Симлариону.

— Симларион, так Симларион, — согласился орк и пояснил: — Он выполняет обязанности руководителя школы, когда Садовник в отъезде. Высокомерный уб… — комендант запнулся, зыркнув на оглянувшегося привратника, — кхм, ничего мужик, не хуже и не лучше любого иного эльфа.

Значит, приди я в одиночку, меня бы зарезали с вероятностью в девяносто девять процентов. Насколько я понял из разговоров Грызака и Ларса, второго свидетеля, эльфы из Единорога отличаются непомерной гордыней и считают себя чуть ли не высшими существами, равными полубогам. Эльфийский национализм, блин. В Эладарне такого не наблюдается, в Марадро расцвёл буйным цветом.

По выложенной плиткой узкой дорожке нас привели на площадку перед пристройкой к административному корпусу. Под навесом, поддерживаемым резными деревянными колоннами, разместилась, очевидно, ударная группа для штурма нашего барака. Серьёзные ребята в кольчужных доспехах, вооружённые до зубов, выстроились в три шеренги. К горцам ушастики относятся уважительно, собрали полсотни воинов.

В глубине пристройки осматривал отряд с возвышения, где угадывалось в полутьме монументальное кресло для командира, высоченный эльф — полукровка атлетического телосложения. Почему полукровка? Длинноухих ростом выше двух метров с косой саженью в плечах не бывает.

По бокам от великана застыли при нашем появлении трое нормальных худосочных эльфов. Наставники, командный состав школы и в частности собранного карательного отряда. У ступенек блестел серебром богатый паланкин с изображением крылатого единорога на фоне восходящего солнца. Жрец Карубиала решил навестить родственную школу? Священнослужителя среди воинов не видно.

— Моё почтение, — поприветствовал я лёгким поклоном командование и рядовых. — Моё имя Арвак. Могу ли говорить с уважаемым Симларионом?

— Арвак, — выплюнул слово стоящий справа от великана темноволосый мечник в фирменном эльфийском доспехе — лиственнице. Важный дядя, кроме него в эладарнской броне никто из воинов не щеголяет. — Я никогда не слышал твоего странного имени. Кто такой Арвак? Пустота. К нам пожаловала в поздний час пустота? И что нам хочет сказать пустота? Она нема и глуха.

# # 1 На языке ксаргских троллей «Арвак» означает «Никто»

— Выслушай его, Симларион, — произнёс молчавший до сего момента Ларс. — Мы не просто так привели к тебе юношу.

Молодец, Феникс, отрабатываешь деньги.

Эльф презрительно фыркнул.

— Кто бы мог подумать, Ларс Огненный Клинок поручается за пройдоху, сегодня появившегося в городе. — Неплохая у единорожиков разведка. Установили, кто главный над троллями. Не удивлюсь, если они знают и о дриадах, и о том, где я остановился на ночь. Не нравится мне осведомлённость ушастых, ох, не нравится. И настойчиво нарывается сей тип на грубость. Имею право за «пройдоху» на поединок вызвать. Правда, ушастый гад абсолютно уверен в собственной победе, иначе бы придержал язык. Зам руководителя второе лицо в боевой школе, главный наставник. Выбрали его на пост не только из-за колючего языка, у него умение фехтовать отточено столетиями тренировок и реальных боёв. Опасный противник. Правда, искусность не помогла покойному помощнику местного главнюка избежать смерти от тролльей руки. — Ладно Грызак, орки падки на золото, однако ты, в чьих жилах течёт кровь Детей Звёзд! — Эльф скорчил разочарованную физиономию. — Неужели на выпивку не хватает жалованья наставника? Сколько тебе заплатили, дорогой Ларс? С десяток серебрушек хоть будет?

— Хм, и с каких пор ты считаешь деньги в чужих кошельках? Я, конечно, слышал о твоих финансовых затруднениях, но чтобы завидовать из-за десяти серебряных монет, нужно, по — моему, совсем опуститься, — вернул колкость воин Феникса, изобразив сочувствие.

— Ах, Ларс, мой бедный друг, — сокрушённо вздохнул эльф. — Признаться, в словесной дуэли ты как был бесталанен, так и остался. Махать копьём, вот твой удел, дружище. Итак, чего вы трое хотите?

— Сегодня в гостевом посёлке случилась драка между вами и горными троллями, — начал я. — Ваш воин погиб, вы желаете отомстить. Ведь не ради внезапной проверки боеготовности здесь полсотни бойцов, верно? Ни я, ни тролли, ни школы Кровавого Топора и Феникса не желают кровопролития. Я, капитан наёмников Арвак, предлагаю решить ваши с горцами разногласия поединком в Кругу Чести согласно правилам Кодекса.

— Кому ты служил, капитан? — насмешливо искривил тонкие губы Симларион. — Думаешь, сколотил шайку бандитов и стал наёмником? В каких кампаниях участвовал, где победил? Как называется твой отряд?

— Наше первое задание — защита имперской границы от тролльих набегов. Мы «Тени», наши победы ещё впереди. Я, капитан Арвак, вызываю любого бойца из школы Единорога на бой. Если победу одержу я, ваша школа не станет преследовать мой отряд и откажется от мести. Если я потерплю поражение, вы вправе отнять мою жизнь за погибшего наставника. Жизнь за жизнь, месть свершится.

— Что нам с твоей смерти, мальчишка, — проворчал эльф, останавливая жестом двинувшегося здоровяка — полукровку. — Не ты убил Наэлира. Вместе с твоей жизнью в случае победы наш боец заберёт жизнь убийцы и тех, кто помешает справедливой каре. Остальные воины перейдут в наше распоряжение и будут работать на школу Единорога. Согласен?

Я отрицательно мотнул головой. Ушастый хорошо придумал — и за соратника отомстить, и выгоду поиметь. В требование с моей скромной персоны денег не верит, надумал горцев закабалить и дриадам стать новым хозяином. Не выйдет. Не для того рискую шкурой, чтобы в случае неудачи ребята попали в рабство.

Слышал я о подчинённых школам условно вольных отрядах. Ставят магическую печать, дабы не сбежал и оружие против командиров не повернул, и пашешь за горсть медяков и миску похлёбки. Кидают подчинённых наёмников в самое пекло, в битву они идут всегда впереди школьных бойцов. Пушечное мясо. Потом трупы продают магическим гильдиям, ковенам чернокнижников и храмам тёмных богов. Двойная выгода.

Так часто поступают с отрядами, едва прибывшими в Марадро в поисках щедрых нанимателей. Обещают золотые горы, в итоге же наёмников ждёт смерть. Бывают исключения, к ним относятся сделки боевых школ с действительно крутыми подразделениями, прославившимися на весь Абарим. Само собой, горцы, за плечами не имеющие ни одного найма, отправятся на убой.

— Жизнь эльфа, пусть и наставника, не стоит десятков жизней горных троллей.

— Она стоит гораздо дороже, — вспыхнул Симларион. — Ты обязан понимать: тебе оказывается великая милость заплатить за гибель нашего наставника малую цену. Я могу отказать в поединке и прямо сейчас отдать приказ на вырезание горцев. И всё-таки великодушно дарю твоим дикарям шанс на существование. Не желаешь соглашаться, — эльф пожал плечами, — тебе хуже. И троллям.

Не устроить ли геноцид длинноухих в отдельно взятой школе? Шальная мысль промелькнула и умчалась на задворки сознания. Соблазнительно перебить любителей рогатого коняги, особенно зама. К сожалению, идея сколь приятна, столь и неосуществима. Айгаты на всех не хватит.

«Хватит!» — трепетал от предчувствия ужина Тенёк. Всё-то тебе жрать, утроба ненасытная. Излишков энергии, стравливаемых из ауры, ему мало. Да с них заклятья средней степени мощности можно творить.

Эх, и вправду, утянул бы наглую эльфячью морду в теневое измерение и с удовольствием наблюдал за распадом личности морального урода. Либо настучал бы по башке, желательно тяжёлым тупым предметом вроде гномьего боевого молота.

И не поторгуешься с ним. Вот гад, обложил. Откажусь, он припрётся среди ночи и спалит барак с горцами, соглашусь, и смерть ребят лишь отсрочится.

— Ты посмел назвать меня пройдохой и не удосужился до сего момента извиниться за резкие и несправедливые слова. Симларион, наставник школы Единорога, я, Арвак, капитан отряда «Теней», за оскорбление вызываю тебя при свидетелях на поединок в Кругу Чести.

— Оскорбление было произнесено, — промолвил Ларс.

— Подтверждаю, — прогудел орк.

— Хм, — вскинул удивлённо брови эльф. Похоже, вызов явился для него неожиданностью. — Люди вспыльчивы и неразумны. Ты побил рекорд опрометчивости, человек. И ни о чём не попросишь для твоих друзей дикарей?

— В поединке чести единственное требование — смерть врага, — напомнил правило Кодекса Ларс. Спасибо, я в курсе. Изучил свод дуэльных правил наёмников в «офисе» Грызака. — Арвак, советую простить достопочтенного Симлариона. Уверен, он сказал не со злости и не имел намерения оскорбить тебя.

Феникс, ты чего всполошился? Ну, бой, ну, с сильным противником. Мне не привыкать. В Круге разрешена магия, я поднаторел в теневой, и шанс на победу у меня очень приличный. Или я чего-то не знаю об ушастом наставнике?

В любом случае, иного выхода длинноухий мне не оставил. И затею не вижу совсем уж неразумной. Теперь бойцы Единорога не тронут меня и место, где нахожусь. То есть, не нападут на барак горцев, боясь обвинения в нечестной игре. Вознамерились, подлые, убить поединщика? Уж не из страха ли? Ай, нехороший наставник у прославленной и уважаемой боевой школы, змею трусливую на груди пригрел Линдор Садовник. У поклонников рогатого мерина не все ли такие? Ай — яй — яй, до чего некрасиво получится.

— Я сказал то, что счёл нужным. Разве ты не пройдоха с большой дороги, человек? Ещё и скрывающийся под вымышленным именем. — Стоп, откуда у него инфа обо мне? — Впрочем, разумные, посещающие Марадро, в большинстве своём скрытны и лживы. Я с радостью принимаю твой вызов, юный смельчак. Пойдём в Круг немедля?

Нет уж, спасибо, пока воздержусь. Дела надобно уладить в городе.

— Мы сразимся завтра на закате, — ответил я и, развернувшись, зашагал к воротам.

— Мальчик не лишён чувства прекрасного. Я предпочитаю сражаться в лучах восходящего солнца, но, так и быть, позволю ему пожить лишний день, — послышалось позади. — Принимаю.

— Услышано, — подтвердил принятие вызова Ларс.

— Услышано, — повторил за ним Грызак.

За воротами наставник Фениксов остановил меня, положив руку мне на плечо, и, посмотрев сочувственно, отдал набитый монетами кошель. Э, чего он? Сделка вроде состоялась.

— Половина от уплаченной вами суммы. Мои услуги в нынешнем вашем положении не стоят дороже.

Грызак на всякий пожарный сделал шаг в сторону, придерживаясь за поясной мешочек, куда перекочевали около часа назад деньги за свидетельство вызова.

— Простите, вы совершили дьявольски безрассудный поступок, — в ответ на мой удивлённый взгляд неодобрительно качнул головой Ларс. — Я надеялся, школа Единорога согласится провести поединок ради предотвращения кровопролития. Выставят кого-нибудь из наставников постарше, крепкого середнячка — не выйдет же против неизвестного парня мастер, это уронило бы авторитет школы. У вас имелся бы шанс на победу. Теперь, бросив вызов второму мечу школы, вы многократно умножили вероятность своего поражения.

Нечто подобное я предполагал. Заму руководителя по статусу положено быть классным бойцом. Вызов ему бросил, зная, чем рискую. Зато единорожики отвяжутся от горцев и дадут им день форы, после поединка переключатся на меня.

— Симларион великий мастер клинка?

— Опаснее раненого скорпида, — на физиономии орка заиграла недобрая ухмылка, и он по — дружески хлопнул мне по плечу ладонью. Вызов, по — моему, развеселил постоянно угрюмого коменданта. — Не дрейфь, бродяга! Все смертны, длинноухие тоже. Под мечи не попадайся, крутись пошустрее, глядишь, и выживешь. Зелий прикупи днём ускоряющих и усиливающих, они Кодексом разрешены. Небось, Симка упьётся настоями по самое горло перед поединком.

— Больно весел ты, Грызак. Чему радуешься? — Ларс, в противоположность орку, сохранял печальное выражение лица.

— Разве неясно? Завтра заносчивому ублюдку не поздоровится, и я веселюсь от души, желая ему поскорее провалиться в преисподнюю. И парню на бой выходить надо весёлым и злым, а постная рожа и разговоры о неуязвимости его противника не способствуют хорошему настрою. Арвак, пошли выпьем? Угощаю! Заодно расскажу о Симларионе, чтоб ему пусто было, Молниеносном.

— Не против, только в гостевом посёлке. Я в бараке с троллями переночую.

— Добро! — стукнул меня по плечу, едва не вбив в мостовую, орк.

«Не возвращайся!»

Я вскочил с постели, озираясь в поисках крикнувшего предостережение зверомастера. Вокруг тонущая в полутьме предрассветных сумерек комната барака, встревоженные моим внезапным пробуждением дриады окружили меня полукругом, пытливо всматриваясь в глаза.

— Вам приснился кошмар, повелитель? — подала голосок каштановолосая Юния.

— Ф — фу, — с трудом выдохнул я, смахивая слипшиеся от пота волосы со лба. — Да, дурной сон. Всё в порядке, не волнуйтесь, девчата.

Вот почему не люблю спать — снится всякая чушь, спросонья чувствуешь себя сквернее некуда. То кровавые реки с усыпанными костями берегами, то аранья, кишащая змеями и ядовитыми насекомыми. Сегодня приснился Гвард, утопающий в тенях. Странно, он не звал на помощь. Наоборот, отгонял от себя. Последний крик резанул по барабанным перепонкам. До сих пор слышу, и нехорошо становится.

Потом я вроде бы перенёсся в заснеженную имперскую глубинку — поля, дома крохотной деревушки, грунтовая дорога. На снегу валяются деревянные обломки, камни из жилых и хозяйственных построек, где-то мычит ополоумевшая от страха корова. Людей не видать, как и верных спутников крестьян, пастушьих собак. Опустевшая полуразрушенная деревенька в объятиях завывающей зимними демонами вьюги, снег не позволяет определить давность произошедшего несчастья. Снежные пушинки бешено кружатся в воздухе. По насту, окутанные порывами наполненного снегом ветра, идут двое в плащах из звериных шкур. Лица, руки и ноги прячутся под ниспадающими на снег полами плащей. От странников веет холодом и мощью. Тот из них, что повыше, останавливается и поднимает взор, кажется, прямо на меня. Он смотрит из темного провала балахона, и взгляд его необычайно синих глаз полон потустороннего голода и жгучей ненависти. Они не люди, лишь натянули на себя оболочку смертных.

И вновь окрик зверомастера, призывающий не возвращаться. Куда? В аранью? В империю?

Я тряхнул головой, отгоняя врезавшееся в память видение. Кошмар, не более того. Дрной, ничего не значащий сон.

Волнуюсь я за Гварда. Не случилось бы чего плохого с ним. Сегодня же отправлю горцев и дриад в Пограничье, оттуда в Веспаркаст под временное распоряжение Марна Изверга. Вообще дел запланировано великое множество, надеюсь, управлюсь до заката. Спать уже не буду, да и не хочу. Нынешний сон следствие попойки у Грызака. Сморило меня всё-таки забористое вино орка.

— Юния, будь лапочкой, сбегай за ветчиной, хлебом, сыром и вином к старикашке Абнару. День предстоит тяжёлый, подкрепиться надо с утра.

— Слушаюсь, повелитель! — вверх взметнулись роскошные волосы поклонившейся дриады, и девушка упорхнула из комнаты, обдав меня ветерком, несущим аромат полевых цветов.

— С вашего разрешения, я закажу у Абнара еды для троллей, — вызвалась Камилла.

— А я принесу чистой воды и полотенец для вашего омовения, повелитель, — проявила инициативу рыжеволосая Эстер.

— Воды не нужно, сам пойду к колодцу. Полотенце туда принеси. Камилла, договоришься о еде и буди горцев, пусть готовятся покинуть гостевой посёлок.

— Уходим из Марадро, повелитель?

— Улетаете, если удастся нанять дирижабль до полудня. Не выйдет нанять, уходите пешком на запад, к границе с империей. Я задержусь до завтра.

Понятливые девочки, протестовать не стали. А хотят, вон, мордашки обиженные, чуть не плачут. Вчера еле отпустили меня в школу Единорога, и сегодня я подсознательно готовился к буре негодования. Пронесло.

— Вы цель и причина нашего существования, повелитель, — поникла Эстер. — Умоляю, позвольте нам остаться с вами. Ручаюсь, мы не создадим неудобств. Пожелайте того, и вы нас не увидите. Мы будем следовать за вами незаметно, смешавшись с толпой, и пожертвуем собой ради вас.

Поддержка лишней не бывает, однако, в случае поражения неохота отдавать девчат длинноухим. Нет, благодарю, вы со мной не останетесь. В Веспаркасте магини природы нужнее.

— Эстер, скажи, что с вами произойдёт, если я погибну?

— К чему столь печальные речи, повелитель? Вам грозит смерть? — испуганно спросила Камилла, срываясь в плач. Невозмутимые воительницы — рабыни светлых эльфов, блин. Обычные девчонки в душе, способные любить, ненавидеть и плакать.

— Смерть со дня моего появления в Лантаре сидит у меня на плече и ждёт удобного момента, чтобы забрать в Серые Пределы. Вы исполните волю повелителя после его кончины?

— Мы можем отдавать нашу жизненную энергию повелителю, отодвигая старость и смерть. Если повелитель преждевременно погибнет, мы выполним последний приказ и вскоре последуем за ним в Страну Мёртвых.

Читал я о жизненном донорстве. С помощью энергии молодых смертных богатым дворянам маги продлевают молодость. С каждым разом омолаживать тяжелее и срок действия эффекта от процедур меньше, в итоге всё равно разумный отдаёт ангелам душу. Блин, да я мог бы обогатиться за счёт уникальной способности дриад! Заезжаю в империю, продаю старым богатеям пару — тройку лет, и нужда в деньгах и знакомствах с влиятельными особами пропадает.

Подумаю об этом завтра. Перспектива открывается чудесная. Очередной плюсик в чашу пользы дриад и причина поберечь девчат.

— Вот и отлично. Отбудете из Марадро вечером и направитесь в имперскую пограничную крепость Веспаркаст. Там ждите меня. В случае разрушения крепости уходите в Гарид. В городе, в Лицее магических искусств, учится моя сестра Лилиана. Если я погибну, служите ей. Поняли?

— Да, повелитель, — хором ответили девушки.

Уф — ф, от сердца отлегло. Подстраховка никогда никому не мешала. При худшем развитии событий Лильку одну не брошу, дриады — телохранительницы ей обеспечат защиту. От средней руки ассасинов и прочих не шибко крутых недоброжелателей девчата оградят.

Сестрёнке с её способностями дриады подходят идеально. Повелительница животных и властительницы растений создают убойную команду, на пути коей не стоит попадаться. Живая природа рулит.

— Камилла, ты почему ещё здесь? — сполз я с лежанки, чувствуя себя разбитым и стараясь казаться бодрячком. Получалось паршиво.

— Простите, повелитель! Бегу!

Подхватившаяся дриада выскользнула из комнаты, я поплёлся в том же направлении.

На улице у колодца, сбросив рубаху, опрокинул на себя ведро ледяной воды. Холодный душ подействовал моментально. Разбитость снесло водяным потоком в небытие, ко мне вернулась привычная внутренняя тяжесть из-за переизбытка айгаты. Тенёк, пожирающий вырабатываемую Лотосом энергию, не успевал поглощать излишки. На казённых харчах отъелся, скотобаза, и в моей тени расслабленно посасывал айгату из ауры, реагируя на малейшие изменения настроения. Поутру, едва я проснулся от кошмара, он посылал мне эманации сочувствия и успокоения, мол, не суетись, хозяин, сон кончился, ты в безопасности, в кругу ближников.

Не минует месяца, и он наберётся сил для сражения на равных со старшим лоа. Теневой дух уже без напряга перемелет младшего. Хороший помощник вырастет. И охрана, и убийца, и диверсант — шпион в одном флаконе. Подфартило мне со второй специализацией.

Докрасна растершись поднесённым Эстер полотенцем, я поприветствовал выходящих из барака горцев. Четверо из них дежурили на крыше во избежание неприятных происшествий вроде ночного рейда бойцов Марадро, трое по собственному желанию бодрствовали внутри, охраняя сон соплеменников. Я дрых после затянувшейся беседы с Грызаком в окружении прелестных лесных воительниц, несколько из которых мониторили окрестности барака.

Обстоятельно мы вчера с комендантом поговорили. И о горькой наёмничьей доле, и о подлости эльфийской, и о Симларионе, за быстроту движений в бою и повседневности прозванном Молниеносным. Орк с присущей ему грубостью упомянул интимную сферу, в коей длинноухий наставник, по агентурным данным от девиц, проживающих в весёлом квартале, также оправдывал своё прозвище. Умяли мы в ходе общения тушку поросёнка и здоровенный окорок невиданного мною зверя. Выпили пару пузатых кувшинов абаримского вина, перед тем опустошив бочонок тёмного гномьего эля. Пил в основном Грызак, я так, чуть — чуть за компанию, ссылаясь на завтрашний трудный день.

По рассказам орка, зам Линдора Садовника превосходный воин. Уродился с талантом ко владению парными мечами, в школе талант развил и завоевал за без малого двести пятьдесят лет жизни звание второго меча школы и девятого воина Марадро. Попутно мой противник нахватался фишек Единорога, касающихся магии Воздуха. Ударные волны, сходящие с клинков, доставляют кучу неудобств.

Присовокупить к потрясающим умениям артефактные доспехи и оружие, коллекцию боевых зелий, и пожалуйста, настоящая машина смерти, ужасно живучая и не менее смертоносная. Эдакий терминатор на магической основе.

Победившему в Круге Чести принадлежит имущество проигравшего. Теоретически я могу претендовать на козырное железо эльфа. Бонус к компенсации морального и физического ущерба.

Победить Симлариона непросто. В скорости его вряд ли превзойду, в фехтовании он на порядок искуснее. Надежда на теневую магию. Ловушку наподобие сооружённой в Спящем лесу, к сожалению, не поставишь, длинноухий просечёт её на раз. Зато Тенёк отработает по астральному телу, блокируя и разрушая энергетические каналы, тем самым замедлив эльфа и лишив возможности творить заклятья. Побегаю по Кругу, покуда дух не заставит ушастого рухнуть обессиленным, и ударю из теневого измерения.

Тёмной лошадкой выступают артефакты наставника. Зам Линдора хранит способности предметов в тайне, в дуэлях не использует на виду. Выживших в бою не оставляет, и узнать о припрятанных в рукаве эльфа тузах не представляется возможным.

И заклятья Воздуха, освоенные ушастыми, для меня загадка. Ударными волнами ведь арсенал наставника, имеющего за плечами огромный опыт и природную склонность к аэромагии, не исчерпывается.

Следовало бы подробнее расспросить о Симларионе мастеров оружия. Они фанаты боевых искусств и внимательно следят за бойцами школ, анализируют стили боя, выявляя преимущества и недостатки оных. Информацией оружейники скорее всего добровольно не поделятся с незнакомым человеком. Сближаться с кем-нибудь из их братии времени не остаётся, день распланирован по минутам.

Позавтракаю — умница Юния притащила из лавки съестное и вино — и похожу по гостевому посёлку. На сегодня приоритетная задача найти Берка, нанять десятков пять вольных бойцов и зафрахтовать воздушную флотилию для переброски отрядов в окрестности Веспаркаста.

Похвалив Юнию, отправил её в город за зачарованной одеждой для дриад, дождался носильщиков с едой для горцев и принялся за трапезу в компании троллей. В бараке сдвинули столы, лавки, наелись и разбрелись кто куда. Тролли сменили дежурных на крыше и, тихонько переговариваясь, заняли места у входа и узеньких окошек. Днём решили не расслабляться и удвоили бдительность.

Дриады от них не отставали. Девчата рассредоточились возле здания, следя за прохожими и держа наготове заклятья Природы. «Растений в посёлке маловато», — заявила Камилла в начале утреннего дежурства. Спустя минут пятнадцать пространство между зданиями в отдельных местах заросло густым колючим кустарником, блокирующим большинство подходов к бараку. В дополнение к нему стены постройки опутал ядовитый шипастый плющ. Ты туда не ходи, сюда ходи — яд в кровь попадёт, совсем мёртвый будешь. С Грызаком о малых архитектурных формах я договорился, подкрепив просьбу звонкой монетой.

Горцев оставил в твёрдой уверенности — барак с ходу агрессоры не возьмут. Место проживания троллей и дриад превратилось в укреплённую базу, штурмовать её неподготовленному отряду из полусотни рыл без мощной магической поддержки себе дороже. Камилла уверяла: размножившийся за считанные минуты плющ и возгоранию от зажигательных стрел воспрепятствует, выделяя сок, делающий древесину, из которой построен барак, огнеупорной.

Глядя на шедевр оборонительно — природного искусства, страшно представить, что дриады сотворят в аранье с синьками. Может, и наёмников нанимать не нужно? Чем диверсионная группа меньше, тем выше вероятность успеха. И экономия. Не надо судно второе фрахтовать, наёмникам платить. Девчата убьют всех забесплатно, с преданностью и любовью в прекрасных очах. С дриадами против учеников шаманов и немногочисленных сторожей — троллей в деревнях выступать самое то.

Надевшая простой плащ Камилла, к моему удивлению, руководить защитой барака отказалась и напросилась ко мне в спутницы. Вдвоём отбиваться от напавших на беспечно идущего по посёлку меня супостатов сподручнее.

За десятилетия гостевой лагерь за городскими стенами разросся в подобие большущей деревни с харчевнями, постоялыми дворами низкого пошиба и лавками отчаянных торговцев. Торговля ведётся бойкая, марадровские купцы не гнушаются открывать точки, охраняемые минимум полудюжиной бойцов, ибо, во — первых, за арендуемую землю платить меньше, чем в городе, и налог торговый комендант не взимает, ограничиваясь податью на охрану. Во — вторых, велик риск ограбления. Бандитов, разумеется, отыщут и накажут, посадив в клетку и воздев на столб у тракта, да денег потерянных не воротишь. Бывает, раскошеливаются купцы на реально крутую охрану из магов и воинов.

Недалёк тот час, когда посёлок огородят стеной и назовут Нижним Городом. Грызак об этом вчера рассказывал. Совет Восьми всерьёз обсуждает присоединение пригорода, камень преткновения в обеспечении безопасности. Платить школам из казны дорого, взвалить обязанности стражи на торговое ополчение малоэффективно и вредит престижу боевых школ, дескать, не в состоянии навести порядок дома. По размышлению коменданта, организуют отряд стражи из учеников, им платить вовсе необязательно, под командованием наставников. Лидер Кровавого Топора сей проект продвигает.

Оно и ясно, прибыли от налогов возрастут, обороноспособность города увеличится, школы обогатятся за счёт открытия гостиниц и харчевен. По площади гостевой посёлок раза в два уступает Марадро. С заключением в городскую черту и соответствующими изменениями потянутся сюда торговцы, осядет часть крупных вольных отрядов, купив землю под постоянные представительства. Появится и новый пригород для асоциальных элементов и бедняков, коих в Марадро совсем немного. Не приживаются в наёмничьей столице нищие. С милостыней у наёмников туго.

Тогда найти разумного здесь станет сложнее.

Мы искали Берка недолго. К счастью, по сведениям Грызака, мой старый знакомый за время нашего с ним расставания не успел натворить дел и не висел, подобно коллегам по заработку, на придорожном столбе. Он недавно возвратился в гостевой посёлок и обретался в «диких» кварталах, местечке грязном и дешёвом. Торгуют там исключительно скупщики краденого, содержащие бордели и барачного типа гостиницы. Хостелы для беднейших, по сравнению с ними наш барак покажется роскошным особняком.

Ходить по «диким» кварталам заезжим гостям не рекомендуется даже при свете солнца. Охрана посёлка туда заглядывает в экстренных случаях. Наткнуться в улочках, затопленных сбрасываемыми с верхних этажей бараков нечистотами, можно на крайне неприятных личностей.

Будь я Симларионом, нанял бы толпу убийц и напал на врага именно в тех местах. Труп скормят собакам, а народу скажут, дескать, пропал без вести Арвак, испугавшись поединка. Хорошо, длинноухие не в курсе моих планов и не знают о том, куда собираюсь отправиться.

В первой попавшейся таверне хозяин на вопрос о Берке, поймав серебряную монетку, молча указал кружкой на невзрачного мужика, одиноко сидящего за столиком в углу зала. Сразу я не узнал старого знакомца, больно он опустился — из-под капюшона торчала неопрятная лохматая борода, одежда запачкана, порвана и более походит на лохмотья.

На столешнице стоял пузатый кувшин с кисло воняющим пойлом. Иногда Берк прикладывался к горлышку и отпивал глоток, взирая из полутьмы капюшона на немногочисленный люд.

Меня неприятно удивила аура наёмника. Тусклая донельзя, словно из неё выпили энергию, еле ощущаемая. Иной маг и не заметил бы её обладателя. Нет в ней ничего выдающегося и запоминающегося, в отличие от ауры Берка в Спящем лесу, похожей на коктейль из жизненной энергии и капельки айгаты. Нынче она напоминает ауру разумного на смертном одре.

У сидящего за столом человека ни воли к жизни, ни страсти, ни страха и ненависти, ничего, кроме безразличия. Такие разумные мне не попадались. Все чего-то хотели, испытывали эмоции. Этот точно бесчувственная кукла, лишённая души оболочка, утоляющая естественные позывы организма.

Самое плохое, от ауры Берка слегка тянет душком Спящего леса. Нет, демоническими тварями, призванными культистами и пытавшимися нас сожрать в том лесу. Впрочем, айгата жабоидов может быть меткой, которой помечают жертвенное мясо демоны. Типа надписи «Моё, не трожь!» для демонических сущностей. По ней чудом спасшихся жертв выслеживают.

— Эй, приятель, купить тебе чего попристойнее? — уперев ладони в липкую столешницу, я нагнулся над забудлыгой.

Тот не отреагировал. Дриада зашла ему справа, со стороны возможной атакующей руки. Он правша, кувшин брал правой.

Вроде пьяница, несёт от него перегаром на километр, а предложение выпить на халяву проигнорил. Неправильный алкоголик. В Спящем лесу он себя показывал иначе. Нормальный мужик, дрался получше товарищей по банде. Что с ним приключилось, демоны его подери? Верной смерти избежал, до Марадро добрался, радоваться должен.

— Эгей, Берк, слышишь меня?

Наёмник медленно поднял голову, уставившись на меня блеклыми глазами. Взгляд его постепенно прояснился, хотя в ауре не произошло изменений.

— Арвак, ты?!

— Я, — киваю. — Или ты других Арваков знаешь?

— Ты — ы! — Берк оживился, привстал со стула. — Живой, бродяга! А — а, ничего с тобой, колдуном, станется. Дильдрен тоже живёхонек. Небось, снюхался с культистами и продал душу в обмен на жизнь, отрыжка демонская.

С виду наёмник обрадовался, чего не скажешь по ауре. Она по — прежнему неизменна. Чары сокрытия наложили, амулет маскирующий носит? Дорого слишком для разбойника с большой дороги и простого наёмного бойца. Впрочем, сокрытие некачественное, по метке вычислить несложно.

— Затаился ты, гляжу, знатно. — Я пододвинул свободный табурет и сел напротив знакомца. — Ауру «замазал», сидишь в распоследней таверне Абарима и выглядишь, мягко говоря, не очень. Эй, хозяин! Принеси чего выпить, да не кислятины. Что стряслось, Берк? Рассказывай.

Наёмник вдруг осунулся, глаза предательски заблестели.

— Тебя не проведёшь, колдуна-то, — опрокинув в себя содержимое кувшина, подрагивающим голосом сказал он. — Ох, пресветлые боги и святые ангелы, почему вы меня на нож не насадили раньше, до встречи с проклятыми культистами? С тех пор, как наша шайка убралась из Спящего леса, нас преследуют несчастья. На первой же ночёвке в поле напали демонопоклонники, науськавшие отвратных тварей, и перебили треть отряда. Мы разбежались, я пристал к торговому каравану. Только безопасности это не дало. Торговцев на стоянке вырезали подчистую, чудом спасся — отошёл в деревне курицу украсть на пропитание, торгаши меня не кормили, сволочи. Возвращаюсь, они в крови лежат, точь — в-точь свиньи, на бойне разделанные. И знаки повсюду ведьмовские, написанные кровью. Я оттуда зайцем бежал, следы путал, в странноприимных домах при монастырях и храмах ночевал, к бродячим монахам ангелианам прибился и так по свету мыкался.

Берк шумно глотнул из принесённой тавернщиком кружки крепкого эля, промочив горло, и продолжил.

— До Абарима добрался кое-как, до Марадро дошкандыбал, молясьм богам и ангелам и ставя свечки в каждом храме за здравие. По пути до меня дошли слухи, страшные слухи, Арвак! Наших убивали везде, и в империи, и в Марадро. Находили распотрошённые тела в лужах крови. Остались, почитай, я и Дильдрен. Культисты за нами охотятся, и чую, они близко. Пару раз от них убегал, прибил нескольких тварей, ищеек.

— Не позавидуешь тебе, старина, — пригубил я эля. Хм, вполне пристойный напиток, видимо, из закромов тавернщик достал. — До смерти прятаться думаешь?

Берку несладко пришлось и неизвестно, чем закончится история. Если за ним гоняются, то по мою душу обязаны послать целую армию демонских отродий. Счёт у них ко мне побольше, нежели к убившему двоих — троих жабоподобных бесов наёмнику. Я не подумал об этом, срывая наложенные Смуглянкой печати. Походу, проблем у меня прибавилось.

— А что делать? — Берк рванул за полу ветхого плаща, обнажив увешанную оберегами и талисманами грудь. Ангелианские кресты в кольцах соседствовали с шаманскими костяными идолами и магическими рунами, напитанными айгатой. — Видал? Кучу денег выложил, ауру скрывал. Чую, найдут, сволочи, и освежуют. Арвак, не боишься разве за себя?

— Мне повезло, не нападали на меня культисты после Спящего леса. Там, где я был, демонопоклонники долго не живут. В горы тебе надо или в леса, к троллям, туда они не суются обычно. Пойдёшь со мной в Пограничье с синекожими воевать? Помнишь, я наёмников искал? Набираю отряд, с полсотни хороших бойцов не хватает. Поможешь найти, в долгу не останусь. И вместе на дирижабле к Веспаркасту полетите, есть такая крепость на границе с тролльими лесами.

— Подробнее расскажи, — подался вперёд заинтересовавшийся наёмник.

— Хочу пощипать приграничные деревни синекожих, набег в глубь земель устроить. Добыча распределяется по справедливости между участниками похода, кто что взял, то его. Общая поровну, ну, к примеру, запасы под хижиной вождя либо травяной сбор шамана. За рвение в бою дополнительная награда в полновесный империал. Всем бойцам по десятке золотом за участие и дисциплинированность.

— Ты сказал «полетите». Сам почему не с отрядом? Командир не ты?

— В Веспаркасте поступите в подчинение к капитану Гарену и Марну Извергу, его помощнику, до моего прибытия. Не появлюсь за две седмицы — свободны. По пять золотых плачу наперёд.

— Щедрые условия. — Ещё бы. На трофеях наёмники заработают куда больше условленной обязательной суммы. — Я твой, и бойцов приведу лучших из обретающихся в «диких» кварталах, клянусь чешуёй Йига. К вечеру буду. Где ты остановился? В гостевом посёлке?

— Не совсем. В городской гостинице. Вечером поздно, Берк.

— Тогда завтра до рассвета буду у ворот.

— Ты не понял. Бойцы нужны сегодня до заката. Позже не уверен, застанете ли меня в Марадро.

— Уходишь? Когда? До заката?

— Немного позже, с восходом Воителя, думаю.

Красная луна сегодня взойдёт приблизительно в полночь. До того времени мы с эльфийским наставником закончим бой. Вечереет зимой рано, часов шести для поединка более чем достаточно. Не будем же мы бороться, аки былинные богатыри, сутками и седмицами напролёт.

— Не сочти за любопытство, однако, к чему спешка? Дел ты не уладил, зачем бежишь?

— Да случилось у меня со школой Единорога недопонимание, — признался я. — На закате мы с Симларионом Молниеносным в Кругу Чести отношения выяснять будем. Поэтому хотелось бы посадить вас на дирижабль днём.

— Эльфы хорошие противники, живучие и опасные, — задумчиво качнул головой Берк. — Удачного боя, друг. Уверен, до полуночи твой враг не доживёт. Я подойду с бойцами к воротам до восхода Воителя. Не волнуйся ни о чём.

— Я спокоен, словно удав. От волнений все болезни, слыхал? И поражения. Я намерен победить.

— И правильно. Спасибо, Арвак, — наёмник залпом выпил остатки эля и утёр рот грязным рукавом. — Без тебя я бы здесь сидел ещё очень долго.

— Поблагодаришь в аранье.

Ну вот, пункт сегодняшнего плана выполнен. Теперь побыстрее к причалу воздушных судов, прочь из клоаки, называемой по ошибке «дикими» кварталами. Надоело дышать вонью здешних узких улочек.

Ребят посажу на любые суда, идущие в империю. Там пересядут, деньги выделю Камилле, назначив её старшей в отряде и проинструктировав. Девушка она ответственная, не подведёт.

С бойцами Берка возникает проблема. После поединка мне доведётся срочно бежать из Марадро независимо от исхода нашего с эльфами конфликта. Одному проще — погружусь в теневое измерение и уйду из города, оставив с носом желающих отомстить за наставника. Таковые найдутся, зуб даю. Длинноухим гордость не позволит отпустить меня с миром. Разумеется, в городе не атакуют. В гостевом посёлке наймут банду и организуют несчастный случай.

Вероятнее всего, возглавят отряд мстителей наставники, дабы лично пресечь жизнь наглеца, посмевшего бросить вызов их любимому коллеге и учителю. Огребут и отстанут, признав меня реально крутым бойцом, от коего схлопотать не зазорно. И раструбят обо мне на весь Абарим, мол, какой великий герой Арвак.

И к горцам претензий не станет. По законам Марадро, наказывают убийцу друзья потерпевшего. Не хотят самолично — обращаются к правителю, тот решает вопрос и виру требует с убийцы. Тролли под моим чутким командованием. Со мной сцепиться снова ушастые не захотят, хлопотно сие чересчур и чревато потерями личного состава наставников школы. Не уберу из города моих орлов и девчат, им не миновать карательного рейда эльфов, последующего за поединком.

С полусотней бойцов за плечами я становлюсь более опасным противником, и эльфы примут соответствующие меры. Попробуют подкупить Берка. Не выйдет, пошлют ораву убийц.

Тролли, чьи знания о тактике я перенял от вождя Водяных Крыс, мастера ловушек и внезапного нападения. Захотят длинноухие моей кровушки — отведают собственной, уж я позабочусь, чтобы её пролилось изрядно. У границы с империей приметил замечательный лесочек, густой, труднопроходимый. Засады в нём организовывать сплошное удовольствие.

— На границе с империей, за Стеной Абарима, находится городок Иракул. — Я встал из-за стола. — Ждите меня там седмицу. Не появлюсь — расходитесь. Бывай, Берк.

Глава 9. Поединок

Наконец-то день кончается. Солнце клонится к закату и часа через полтора коснётся горизонта, знаменуя начало нашего с наставником поединка. Благо, готовиться особо не буду, всегда готов. Главное успеть вовремя подойти к Кругу Чести — вон той громаде в окружении статуй героев, возвышающейся посреди города и здорово смахивающей на Колизей. Круглая, вся в арках, заполненных скульптурами знаменитых воинов.

Рикша домчит туда за двадцать минут. Выйду из гостиницы незадолго до заката, увешанный оружием по максимуму. Зелья пить не буду, выше головы всё равно не прыгнешь — организм на втором уровне боевого транса и так на пределе, химия только повредит. И вообще, все зелья и снадобья у дриад, а дриады на дирижабле, летящем к Ласпарану. Дальше капитаны лететь наотрез отказались, сославшись на пошаливающих в Пограничье троллей. Их не убедили даже накинутые сверх установленной оплаты за провоз пятьдесят золотых.

Не захотели рисковать воздушные волки. На Валу вправду неспокойно, синьки набеги устраивают еженощно и ежедневно, вынуждая имперцев вступать в мелкие стычки и растягивать силы. Разведку боем проводят. Что совсем нехорошо — в тролльих ватагах нередки шаманы. Нормальный шаман запросто спустит низко летящий дирижабль на землю. Да и высоко парящий в облаках тоже при должной сноровке.

Интересно, какими способами уламывала бы Смуглянка боязливых капитанов? Небось, шантажом и угрозами, учитывая специализацию клана моей знакомой. Эх, Авариэль, где же ты гуляешь? Не на том ли берегу Багровой реки? Классная была девчонка. Хм, почему «была», может, жива себе вполне. Игнас, светлая ему память, не советовал оплакивать верховную жрицу Лун раньше времени.

То же относительно Наташи. Разумеется, не стоит сбрасывать со счетов несчастный случай. Бывает, от упавших с крыши кирпичей разумные гибнут. При штурме Исиланта неразбериха творилась, могли прибить свои ненароком, накрывая врагов площадным заклятьем. Верится с трудом, конечно. Скорее, Алые Шипы спасли Наташу. Видящая нужна эльфам, без неё по Эладарну подлые тёмные собратья обязательно ударят.

Помимо сородичей у светлых длинноухих проблем по горло. Тролли под предводительством уберкрутого шаманюги, к примеру. Он и с прорицательницей жару давал королевству, еле отбилось.

С вероятностью процентов девяносто принцесса жива. Храмовники укрыли её в защищённом месте, на Серебряном озере или во дворце батюшки в столице Эладарна. Покончу с войной в аранье и наведаюсь к святошам справиться о судьбе Наташи.

После войны с троллями Чёрного Копья у меня появится опыт, глядишь, собственным отрядом обзаведусь. К поискам Гварда подключу, тогда и к крепости схожу.

С другой стороны, необходима моя кипучая деятельность Натиэль? В лучшем случае сидит себе в безопасности, отец над ней трясётся, пылинки сдувает, жениха подбирает из благородного сословия. Кто я для неё? Так, знакомый. Напористостью наживу себе неприятностей от эладарнского престола.

О Наташе узнаю, далее действую по обстоятельствам. Тут для начала выжить надо и победить в войне троллей. А перед этим взять верх над Симларионом и тихо убраться из города.

До заката уйма времени, успею расслабиться в гостиничном номере. Оплачен до завтрашнего утра. В апартаментах до боя полежу, отрешившись от мыслей и настраиваясь на боевой лад. Лёжа не чувствуется давящая на астральное тело айгата пойманного духа Лотоса.

М — да, насыщенный день выдался. Мотался по городу и гостевому посёлку, словно спятивший от жары бурундук.

По возвращению из «диких» кварталов Грызак «порадовал» сладкой парочкой орочьих наставников, приставленных для охраны моей драгоценной тушки от посягательств злокозненных длинноухих. Препираться с ним бессмысленно, он с похмелья страшный, злой, на возражения рявкал «Традиция!» и «Ты меня уважаешь?!» В итоге я согласился на хвостик из дуболомов. Отказываться от дармовых телохранителей и носильщиков глупо. Загружал здоровяков знатно, опустошая лавки торговцев.

Запасся зельями, провизией и оружием для горцев, прикупил кожаных доспехов — не нравятся троллям, дескать, движения стесняют. Приходилось доказывать на собственном примере эффективность брони, устроив бой с несколькими троллями. На зачарованные доспехи денег и времени не хватило, обойдутся качественными орочьими, степняки мастера кожевенного ремесла. Дриадам поручил проконтролировать процесс осваивания кожанок и стальных топоров, столь милых тролльему сердцу. Надеюсь, у ребят всё сложится, и они вернутся в горы без потерь.

— Господин Арвак? — прервал мои размышления нежный девичий голосок. — Вам передали.

Девушка за гостиничной стойкой протянула туго свёрнутый и запечатанный восковой пломбой свиток. Кивнув, я взял бумагу — в Марадро пергамент редкость, на нём маги пишут, — и спросил, от кого. По словам служащей, принёс послание невзрачный паренёк, коего она не запомнила толком. Сказал отдать мне и пропал, девушка не заметила, куда и когда он ушёл.

Какая-то невнимательная особа. Внешность посыльного забыла, кто и откуда спросить не удосужилась. Понабирают, блин, по объявлениям.

Я ненадолго задержался у стойки, попытавшись разговорить девчушку. На контакт она шла охотно, и в результате нашей непродолжительной беседы я уверился в подозрении, что передавший бумагу не желал «светиться». Фиона — так зовут регистрирующую постояльцев красотку — честно работала аж четыре года в гостинице, начинала с горничной, и нареканий на неё не было. В прошлый раз она производила впечатление нормальной, общительной девушки с, как по мне, излишне цепким и оценивающим взглядом.

Я повертел свиток в руках, поднимаясь по лестнице, присмотрелся к простенькой, не обозначенной гербами печати. Инкогнито. Принюхался — послание источает аромат благовоний. Девушка за стойкой ими не балуется, от её волос веет запахом степных трав, чистая одежда пахнет свежестью.

Благовониями пользуются состоятельные дамы и экстравагантные богатые мужчины.

Итого, имеем неизвестного, возможно, женщину. Чем я заинтересовал пославшую свиток? Нужно с ним осторожнее, мало ли, вдруг внутри зловредные чары запечатаны, развернёшь и мигом очутишься в Серых Пределах. Тенёк, просыпайся, для тебя задание.

Теневой дух послушно обследовал бумагу и обнаружил следы магии Огня. Сжечь меня удумали, гады? Ну — ну. В такую элементарную ловушку не попадусь.

Помимо огненной магии свиток несёт едва уловимые остаточные эманации некоего неслабого в магическом плане существа. Капля айгаты написавшего послание.

Тенёк с удовольствием скушал энергетическую составляющую заложенного в свиток огненного заклятья, слабенького на удивление, и я у двери моих апартаментов сломал печать. Верно, заклятье наложили, чтобы по прочтении лист, эффектно вспыхнув, рассыпался пеплом.

Замаскированных ловушек нет. Тем не менее, осторожно разворачиваю плотный, поражающий белизной листок бумаги.

Красивым почерком написанные строчки общеимперского языка, популярного в Марадро, окончательно убедили в принадлежности отправителя к прекрасной половине разумного общества.

«Счастливых дней, мессир Арвак». Начало интригует. Красноречиво намекает на знание автором моих похождений в аранье. «Мессир» обращение к чародеям. В городе мало кто в курсе моих увлечений шаманизмом и магией теней.

Послание поражало лаконичностью. «Вам грозит смертельная опасность. Немедленно уходите из города». Подпись ниже: «Доброжелатель».

Не помню, чтобы мне кто-то из жителей Марадро симпатизировал, не считая Грызака, и то его симпатия под большущим вопросом. И благоухание духов не вяжется со здоровяком орком, от него веет иными запахами, далеко не столь приятными. Дам знакомых в городе у меня нет.

О какой опасности речь? Мутных личностей вокруг крутится масса, из них врагами назвать могу в первую очередь служителей Карубиала. Тролли не прочь снять с моих плеч голову да засушить, но они в аранье. Синекожих наёмников в гостевом посёлке единицы, среди них шаманов не замечал.

Храм с крылатым единорогом на посеребрённой крыше трудно не разглядеть. Могли меня найти карубиальцы? Да. Гномы же засекли кого-то в горах. Соглядатай сообщил о полёте в Марадро, жрецы подсуетились и послали убийц. Я бы на их месте нанял эльфов. Школы любителей единорогов и огненных птичек подходят. Первые до поединка трогать меня поостерегутся, честь и всё такое. Фениксам плевать на честь конкурентов, подойдут и убьют в любое время суток без лишних расшаркиваний. Сначала выведут за городскую черту, в городе запрет на убийства, не считая поединков в Кругу Чести и самообороны.

Версия убедительнее некуда. По степени правдоподобия спорит лишь с версией о культистах, не меньше жаждущих кровушки несостоявшейся и чересчур бойкой жертвы. Демонопоклонников в Марадро пруд пруди, храмы себе вон отгрохали богаче ангелианских. Смуглянка вроде убрала демоническую метку с моей ауры, да кто их, демонов, знает? Опознали и точат ритуальные ножи. Наймут, скорее всего, отребье из «диких» кварталов. Тем на этические нормы плевать, для них этих норм вовсе не существует.

По большому счёту, противником может оказаться любой. Какие гарантии, что Грызаку не заплатили за нож в мою спину?

Кому выгодно предупреждать меня? Друзей в Марадро не завёл, зато у моих недругов имеются враги, они-то и могли предостеречь, надеясь выгадать пользу из знакомства со мной.

Зайдём-ка с другой стороны. В городе убить Арвака, бросившего вызов заму руководителя уважаемой боевой школы, проблематично. И охрану орки приставили. Следовательно, дабы прибить безнаказанно, надобно вытащить меня за городские стены, в поле, подальше от наёмников. Значит, послание — ловушка.

Осторожность, осторожность и ещё раз осторожность — вот мой девиз в Лантаре.

На арене уйду в теневое измерение, проберусь за городские стены и материализуюсь в укромном местечке подальше от любопытных взглядов. Эх, снова ножками топать, выбирая просёлочные дороги, обделённые вниманием патрулей. Пройдусь пешочком до границы с империей, там присоединюсь к купцам и проведу остаток пути до ближайшего крупного города в повозке. По вечерам на привалах буду слушать рассказы бывалых людей о путешествиях. Романтика, блин.

Ключом отворив дверь, я вошёл в номер и замер, прислушиваясь.

По апартаментам гулял холодный ветер. Уходя, я проверял окна, они были закрыты. В заселенных номерах убирают по просьбе постояльцев, я об уборке не просил.

Вдох, выдох. Аура чужака не ощущается. Тенёк, снова твой выход. Дух заскользил по полу, от тени к тени, обследуя комнаты. В гостиной он наткнулся на ауру живого существа, забравшегося на подоконник. Кошка. Кошка, твою дивизию?! Обыкновенный зверёк, открывший плохо затворенные ставни в погоне за птичкой, чья смерть оставила в астрале крохотный кровавый след.

Тенёк перепроверил номер, прополз по стенам и потолку и ничего подозрительного не нашёл.

Я не спеша, положив ладонь на торчащую из-за пояса рукоять купленного кинжала, прикрыл за собой дверь и двинулся к гостиной. Никого нет, и ладно. Выгоню кошку, запру ставни и расслаблюсь.

На подоконнике действительно сидела, вылизывая антрацитовую шёрстку, местная Мурка. На моё появление она отреагировала мимолётным взглядом янтарно — жёлтых глазищ и, будто бы разрешив мне присутствовать, продолжила наводить красоту.

Обычная кошка. Без ошейника, несущего чары, и без посторонних энергетических образований в ауре.

Я приблизился, она спрыгнула и, мурча, прошествовала к креслу. Прыгнув, уселась на спинке и принялась меня разглядывать.

Ну, хочешь, оставайся. Не бегать же за тобой. Есть не предлагаю, пообедала воробушком.

Заперев ставни и бросив на кресло плащ и куртку, я зашёл в здешний санузел и умылся. Затем, вытершись полотенцем, занял кресло напротив кошачьего. Откинулся на спинку, не сводя глаз с незваной гостьи. Добрых пять минут мы сидели молча. Кошка бросала периодически на меня хитрые взгляды, я следил за ней из-под полуприкрытых век.

В конце концов, она соскочила на устилающую пол медвежью шкуру и обошла меня по кругу.

— Ты к поединку собираешься готовиться или так и будешь сидеть в кресле? Лучше бы оружие проверил, — донеслось сзади.

— Рад, что ты выжила той ночью, — проговорил я, довольный подтверждением догадки. — Привет, Смуглянка.

— И я тебе рада, — промурлыкали за спиной. — Как ты узнал меня в кошачьем облике?

— Глаза выдали — раз, — загнул я палец. — Я запомнил янтарноглазую кошку в аранье у Зеркального озера — два. Неестественность проникновения в комнату — три, ставни крепко запираются. Ещё несколько косвенных признаков. Отличная маскировка, по ауре и айгате тебя не определить, но знакомых с тобой разумных дважды ею не обманешь.

— Я думала, птичка введёт в заблуждение, — мне невольно представилась надувшая губки Авариэль. — И ставни были едва прикрыты. Крючок на петле лежал свободно, я ударила, и они распахнулись. Сама не ожидала, хотела коготком подцепить.

Ну да, в городе, осаждённом лишь на заре возникновения и наполненном патрулями из бойцов боевых школ, ставни не запирают на толстенные засовы.

— Что с Натиэль?

— Я не видела её после того, как мы с тобой улетели из Исиланта, — сменила тон Смуглянка. — Знаю от надёжных разумных — она жива, её заточили в цитадели Серебряного озера. В королевстве принцессу объявили погибшей.

Живая! Ха, жрецы, непременно к вам наведаюсь в скором времени. Разберусь с троллями и сразу ходу в священное место длинноухих.

— Зря ты не пошёл к Гримму Ювелиру. Он относится к нашему дому. Поселил бы в хорошем месте, нанял стоящих воинов для твоей затеи. И мы бы раньше встретились.

— Чем тебе мои апартаменты не нравятся? По — моему, приличная гостиница.

— Небезопасная и на виду. Об Арваке с первого дня пребывания в городе стало известно всем, кому не лень.

— Хм. Не ты, случайно, оставила мне записку с предупреждением? — Я вынул из рукава свёрнутый лист.

— Ни случайно, ни намеренно, — бумага выскользнула из моих пальцев, выхваченная Авариэлью, сзади зашелестело разворачиваемое послание. — Давно тебе её принесли?

— Девушка передала, за стойкой в гостинице которая.

— Почти любовное послание, — фыркнула Кошка. — Ты бы уходил, пока не поздно. Я наложу на тебя чары, временно блокирующие эманации ауры в астрале. Уходи в империю. О Водяных Крысах не волнуйся, я дам воинов для защиты племени и пойду с тобой.

— По — моему, зря переживаешь. Спасибо за помощь, однако, от поединка не откажусь, дело чести. Авариэль, почему ты помогаешь мне? Исилант разрушен, на Клеймёных охотятся Алые Шипы. Бессмысленно заботиться об Эладарне.

— У меня свои причины поступать так, — в голосе Смуглянки пробилась печаль. — Поверь, я действую ради выживания клана, которому подписал смертный приговор верховный жрец Карубиала. Габрилл Радужный — запомни его имя. Тебе предстоит сразиться с ним. Он не откажется от идеи убить того, кем ты на самом деле являешься.

— Знаю я его имя! И о намерениях ублюдка в курсе, — спасибо Игнасу, подробно рассказавшему об эльфийском святоше. От бывшего Ночного Охотника я узнал куда больше, чем от Смуглянки. — Авариэль, не надо пытаться манипулировать мной. У нас общий враг и разные цели. Мои тебе известны, мне твои нет, и такой расклад мне не по душе.

На минуту повисла тишина, нарушаемая еле слышным шумом разъезжающих под окном повозок.

— В Исиланте погибло большинство взрослых и детей моего дома. Выжили лишь находившиеся в ту ночь на заданиях вне Эладарна бойцы и молодёжь, учившаяся в столице на боевых магов. Нас убивали по приказу верховного жреца втайне от короля. Эльрунн отправился в поход на тёмных эльфов, и думаю, не вернётся. Габрилл сейчас фактически правит королевством. Нас лишили возможности восстановить справедливость, нам остаётся мстить Алым Шипам и верховному жрецу.

И тебе, и мне нет дороги в Эладарн. Нас ненавидит и стремится убить один и тот же разумный. Убьём его первыми? Тогда в создавшейся неразберихе о нас надолго забудут. Когда вспомнят, мы подготовимся к новой битве.

За мной Радужный пошлёт Алых Шипов либо, более вероятно, наймёт Ночных Охотников. За тобой он пойдёт лично, Сандэр, удостовериться в твоей окончательной смерти. Его дважды подвели, на сей раз он решит не перекладывать на других собственный долг. Вы встретитесь с ним, я притаюсь рядом и нанесу ему удар со спины.

— Ты сможешь убить его? Верховный жрец под сенью защиты Карубиала. Небожитель снизойдёт и уничтожит грозящее служителю зло.

По словам Игнаса, при посвящении в сан на Габрилла наложен Щит Крылатого Единорога, автоматически срабатывающий при угрозе жизни жреца. Барьер повышенной прочности остановит мощнейшее атакующее заклятье. Алмазной Колесницей Истины не раскатаешь.

# # 1 Разрушительное атакующее заклятье высокого класса.

Артефактные регалии дают обладателю бешеную регенерацию и устойчивость к различным видам повреждений, проще говоря, укрепляют тело. Кожу обычным оружием не проколоть и не порезать, кости не сломать. И это ещё не всё. Верховному жрецу даровано предчувствие беды, загнать в западню его чрезвычайно тяжело.

В истории Эладарна высшие служители Карубиала никогда не проигрывали — ни шаманам, ни людским архимагам, ни аватарам темноэльфийских божеств. Рановато мне бороться с первожрецом в одиночку.

— Смотря чем бить. Ты ведь слышал о Звёздных Камнях? До Раскола они защищали крупнейшие города аллиров, поддерживая оборонные барьеры и служа источниками энергии для атакующих заклятий. У нас хранился артефакт приблизительно равный Камням по энергетической вместительности. В течение тысячелетий на Исилант никто не нападал, и в артефакте скопились океаны айгаты. Мощности Лунной Слезы достаточно для истребления населения целой страны. Это наша единственная надежда. Загвоздка в том, что Слезу похитили при нападении на Исилант Алые Шипы. Заполучив назад артефакт, мы ударим по врагу всей накопленной энергией.

— Почему же вы не использовали его при атаке на селение?

— Никто, кроме меня, не имеет к нему доступа. Я была за пределами Лунного сада, когда началось нападение, и билась с призрачным драконом, уводила проклятого ящера от селения! — вспыхнула Смуглянка и, сделав паузу, спокойным тоном произнесла: — Они просчитали нападение до мельчайших деталей. Предательство, удар в сердце Исиланта. Прекрасные планирование и осуществление. Они пожертвовали своими бойцами для наведения на чужой след королевских дознавателей. Великолепно.

— Знаешь, кто помогал Алым Шипам?

— Тёмные эльфы и некто, посвящённый в таинства Древних Богов. Призрачного дракона может пробудить лишь иерарх Хастура.

О, так ты не знаешь, кто учинил бойню? Немудрено. Ночные Охотники профи, прикрылись реальными гархарами и остались в тени.

— У нас с тобой больше общего, чем ты думаешь.

— Хмпф, — фыркнула Смуглянка через минуту. — Весьма занятно. Всегда хотела выяснить, кто искуснее, мы или Ночные Охотники.

— Вместе выяснять веселее. Расскажешь на досуге о нападении на Лунный сад? Мне нужно знать, на что способны наши враги.

— Обязательно. На досуге, ты правильно выразился, — попробовала на языке новое для себя выражение Кошка и серьёзно сказала: — Не иди на поединок. Уйдём из города до заката.

Я хмыкнул.

— Встретимся на Западном тракте у гостевого посёлка после захода солнца. Приготовь быстрых лошадей.

Отступление первое. Безымянный

Боль раздирала неприспособившееся под нового хозяина тело. Будто раскалёнными добела щипцами рвало жилы, в горле и венах клокотал расплавленный металл, кожу сжигало огнём. Не облегчали страданий ни холод, ни сырость и темнота, царящие в укрытии Безымянного. Он терпел боль, сроднившуюся с ним за эоны времени, проведённые в телесных оболочках смертных. Она стала неотъемлемой частью его сущности. Ночью она немного стихала, но с рассветом возвращалась, выжигая мысли и чувства, заглушая Голос Родителя, постоянно звучащий в голове и указывающий жертву.

Безымянный никогда не роптал, ибо не знал иного существования. С рождения боль сопровождала его, от острой, подобной уколу зубов высшего вампира, до ноющей, тягучей, напоминающей медленное течение лавы из жерла засыпающего вулкана.

Она придавала ему силы сражаться и нести волю Родителя смертным и бессмертным. Боль преобразовывалась в ярость, и вместо стона из уст сосуда вырывалось рычание.

Рождённый в абсолютной темноте, он ненавидел свет. Солнечный сжигал его, лунный вызывал лёгкое жжение на коже. Поэтому его призывали во тьме подземелий, соблюдая правило — никаких факелов, ламп и лучин.

Смертные крайне редко видели облик Безымянного, узревшие отправлялись ему на поживу. Он окутывал себя тьмой, тушащей самый яркий огонь, и любил безлунные и беззвёздные ночи для посещения живущих на Поверхности.

День порождал в нём жгучую боль, однако, он не противился воле Родителя. Злость Безымянный выместил на призывателе и приведённых сюда жертвах — дюжине крепких мужчин и женщин. Тело призвавшего оказалось дрянным сосудом, едва выдерживавшим носителя. Затем были выход из катакомб под палящие солнечные лучи и смена вместилища.

Новое отличалось необычайной прочностью. Плоть не разрушалась от присутствия иной сущности и не причиняла столько страданий, сколько человеческая.

О, с каким наслаждением он осушил окружавших сосуд Долгоживущих! Помимо тьмы лишь поглощение душ и голос Родителя утихомиривали извечную боль. Смертные умирали стремительно — под солнцем нельзя медлить, каждый миг невероятно болезнен.

Надвигалась ночь. Безымянный чувствовал нагнетающуюся приятную прохладу сквозь толщу камня и земли, отделяющую убежище от Поверхности, и радовался приближению темноты. Уж тогда-то он растянет удовольствие от приёма пищи и не ограничится жалкой сотней душ. Родитель обещал ему пир! И главным блюдом назначен убийца Потомства.

Осмелившиеся навредить Потомкам обладают изысканным, незабываемым вкусом. Тот, кого предстоит поглотить во славу Родителя сегодня, истребил многих порождений Бездны, его душа надолго утолит голод. Возможно, Безымянный даже покажет ему свой истинный лик, милостиво разрешив перед смертью потерять разум.

Голос настойчиво шептал во тьме имена, принадлежащие убийце. С ними приходили образы города дворцов за высокими стенами и тысяч разумных, среди которых выделялся русоволосый человек с копьём в руке и топорами на поясе, пульсирующими духовной энергией. Гор — Джах, Кан — Джай, Арвак, Сандэр. Племенам он представлялся по — разному.

Фальшивка! Образ молодого смертного подёрнулся пеленой и растворился, явив скрывающуюся под ним суть — существа, помеченного мириадами смертей. Тролли, огры, эльфы, люди, зверобоги и духи, ангелы и тёмные божества, дети Шуб — Ниггурат и Цатогуа, кого только нет в списке жертв.

Гибель истребителя доставит удовольствие Родителю. Вероятно, и вкус разумного удивительно хорош.

Между астральным образом и Безымянным протянулась тончайшая энергетическая нить. Божественную метку непросто удалить, спрятать же от взора поставившего невозможно. Достаточно убийце вновь попасться почитателям культа, и бог, взирающий на мир из их глаз, узнает обидчика и восстановит клеймо жертвы.

От мечтаний о грядущей трапезе болезненные ощущения тела притупились, позволили пошевелиться и сбросить оцепенение последних часов. Совсем скоро дневное светило закатится за край мира, открывая врата Поверхности ночным существам, и он, дитя могучего Цатогуа, Безымянный, выйдет на охоту.

Отступление второе. Алый Шип

День заканчивался. Ручей повозок с товарами, непрестанно текший в город через главные ворота с рассвета, постепенно иссякал. К вечеру осталось всего несколько крестьянских телег, торопливо заезжающих для досмотра. Менее расторопные торговцы и путники располагались в гостевом посёлке. В Марадро никого не пустят без приказа командования после захода солнца.

— Ладно, проезжай, — махнул рукой командир воротной стражи, лениво мазнув взглядом по гружёной кувшинами с маслом телеге.

В ответ сидевший на козлах дед радостно кивнул и, прикрикнув на вола, покатил по улице к складу, где можно оставить товар, заплатив охране монетку за присмотр, и переночевать в недорогой гостинице поблизости. Или же завернуться в овчинный тулуп и провести ночь прямо на телеге, с товаром — всё лучше, чем бояться ограбления в гостевом посёлке. Грабителей-то найдут, да масло и денежки не воротишь. И жизнь потеряешь запросто.

С последним лучом солнца в ворота быстрой пружинистой походкой вошёл среднего роста разумный в шерстяном дорожном плаще с накинутым на голову капюшоном. Он буквально проскользнул меж закрывающихся створок, ловко обойдя заворачивающую прочь повозку торговца.

— Эй, стоять! — гаркнул капитан воротной стражи и потянул из ножен на поясе короткий меч. Стражники слитным движением взметнули наконечники копий, преградив страннику дорогу и заставив остановиться. — А ну, покажи личико, ублюдок! В приличных городах никогда не был, скотина? Не знаешь, что с закатом ворота закрываются, и в город ходу нет?

Странник повёл головой из стороны в сторону, словно окидывая взглядом наставивших на него оружие воинов, и рукой в перчатке медленно опустил капюшон, повернув лицо к капитану. Немолодой стражник невольно вздрогнул — на него уставились провалы пустых глазниц, кое-как заросшие уродливой бугристой плотью. Перечёркивающие щёки, подбородок и лоб шрамы окончательно обезображивали разумного. Из-под седых волос, неопрятно собранных на макушке в хвост, торчали изорванные, когда-то длинные эльфийские уши.

В свете зажжённых факелов пришедший выглядел скорее ожившим трупом, нежели живым эльфом. На всякий случай капитан бросил вопросительный взгляд на служащего в страже менталиста, в задачу коего входило распознавать нежить и нечисть. Разумник отрицательно качнул головой, мол, всё в порядке.

— Тебя точно сквозь орочью молотилку пропустили, приятель, — прогудел капитан беззлобно. Ссориться с длинноухими смертельно опасно, это уясняет любой наёмник, проживший более трёх десятков лет. И неважно, каков на вид ушастый, среди Детей Звёзд бродяг и нищих не бывает. — Ты извини за крик, работа такая, сам понимаешь.

Эльф накинул капюшон и, выудив из складок одежды перевязанный алой шёлковой лентой свиток, передал его вместе с серебряной монетой стражнику.

— О моём приходе вас должны были предупредить, — сказал он бесстрастно. — Симларион из школы Единорога.

— Э — э, — капитан отдал свиток менталисту, себе оставив увесистый кругляш с профилем короля Эладарна, — да, к нам подходил наставник из вашей школы. — Маг развернул свиток и после прочтения вернул, кивком подтвердив — в Марадро пожаловала птица высокого полёта. — Прошу прощения за задержку, господин, — стражник протянул бумагу длинноухому. — Добро пожаловать в столицу наёмников!

Копья синхронно уткнулись в мощёную камнем дорогу, давая эльфу пройти на ведущую прямиком в центр города улицу.

Стражники, потеряв всякий интерес к стремительно прошедшему мимо них разумному, не видели, как эльф свернул с дороги и порывом ветра понёсся меж домов, шелестя развевающимся плащом. Кованые декоративные заборы и каменные стены, ограждающие владения школ и зажиточных горожан, не представляли для него препятствий, он с лёгкостью перелетал через них, двигаясь напрямик к месту назначения.

Оказавшись в тупике, он с поразительной и для тренированного воина скоростью взобрался по малейшим неровностям стен на крышу и продолжил движение, перескакивая со здания на здание. Заметить его почти не представлялось возможным — в тенях он нёсся смутно различимой серой массой, и выглянувший в окно обыватель принял бы его за неясное видение, коими богаты напитанные ароматами курящихся храмовых благовоний ночи Марадро.

Эльф спрыгнул на землю неподалёку от ажурных решётчатых ворот школы Единорога. Солнце недавно скрылось за горизонт, впрочем, из-за кирпичного забора не доносилось шума. Чернеющие окна и незажжённые светильники над забором наводили на мысль о заброшенности владений. Усиливали впечатление приоткрытые створки ворот.

Если допустить, что обитатели квартала, занимаемого школой, внезапно ушли, чего не может быть в мирные годы, они бы обязательно заперли ворота. Такова уж природная эльфийская педантичность.

Вдохнув насыщенный ночными ароматами воздух, эльф прошёлся вдоль кирпичной стены, увенчанной декоративными башенками с потухшими светильниками и, выбрав участок в сотне шагов от ворот, перескочил в обширный двор школы.

Луна освещала ухоженные засохшие газоны, скульптурные композиции основателей и выдающихся бойцов школы, фонтаны и пустующие тренировочные площадки. Обычно во двор и сад по ночам выпускают четвероногих сторожей — огромных псов, диковинных южных зверей, иногда магических творений. Для большей безопасности владения патрулируют воины и маги. В учениках, назначенных в ночное патрулирование под командованием наставников, вырабатывается дисциплина, ответственность. Ныне никого живого, нет и сторожевых заклятий, накладываемых при отсутствии хозяев.

Зато в воздухе пахло смертью. Поблизости от ворот лежал в неестественной позе привратник. Выкрученное, иссохшее тело не сохранило ни капли влаги. Эльфу не требовалось зрение, чтобы узнать это.

Застыв, он прислушался. По крыше гулял ветер, звонко журчала вода фонтанов. Во владениях школы точно вымерло всё живое. В соседних кварталах, занимаемых храмами и домами богачей, царила необъяснимая тишина, хотя она не означала гибели жителей.

Эльф опустился на колено, снял с правой руки перчатку и коснулся земли кончиками длинных пальцев с напоминающими когти массивными, грубыми ногтями. Смерть прошла здесь относительно давно, днём, и начисто вымела жизненную энергию из животных и растений. Не осталось и айгаты, коей напитаны эльфийские здания. Ни одного заклятья.

Смерть появилась из роскошного дома наставников, собрала жатву и вернулась обратно. Привратник умер последним. Он бежал к воротам, дотянулся до магических запоров, отворил их и ткнулся лицом в выложенную цветной плиткой дорожку. Ощупавший труп эльф обнаружил крошечное отверстие на спине. Из сторожа выкачали кровь и энергию.

Поднёсший руку к своему лицу эльф на миг оцепенел, окунувшись в затопившие двор чужие эманации боли и наслаждения. Убийца получал удовольствие от убийства высокорожденных и полукровок. Он не принадлежал ни к одной из проживающих в Трёхлунье смертных рас.

Живые не пьют кровь и айгату из живых на поле боя. Раньше такое было, тысячелетия назад, но тех существ нельзя назвать смертными. Они поднялись на ступень выше в развитии, преобразовали собственные сущности. Пришедший сюда эльф читал о них из книг, что древнее людских и эльфийских государств.

И всё же, в этом королевстве смерти чудом теплилась жизнь. Тонкий слух уловил на грани слышимости хрип и кашель, донёсшийся из дома наставников.

Прыжком покрыв расстояние до крыльца, эльф мощным пинком выбил полуоткрытую дверь. Она влетела в просторный тёмный зал и заскрежетала обломками по полу. Если кто-то прятался за ней, его превратило в отбивную, сломав кости. Ловушка также сработала бы, установи её на входе хитроумный враг. За дверью в темноту зала бросился эльф, моментально перетекая в боевую стойку.

У дальней стены сидел, свесив разбитую окровавленную голову на грудь, высокорожденный в одежде жреца Карубиала. Светились на ткани вышитые золотом и серебром священные символы. Жизнь утекала из смертельно раненого тела. Слишком поздно для целительной магии и чудодейственных алхимических зелий.

— Полдон? — склонился над умирающим безглазый эльф.

Жрец зашёлся в кашле, выхаркивая кровь, и, продолжая сжимать в ладони медальон с изображением Крылатого Единорога, прохрипел:

— Кто ты?

— Я посланец Его Святейшества Габрилла Радужного. Кто убил вас?

— Тварь… — служитель Карубиала вновь зашёлся в кашле. Когда приступ миновал, он тихо зашептал: — Демон, злой дух — не знаю. Его послал Враг, дабы уничтожить угрозу. Днём, солнце ещё не достигло зенита, к Симлариону пришёл человек в лохмотьях, похожий на бездомного. Его пропустили, ибо он сказал, что имеет сведения об Арваке — так назвался наш Враг в Марадро. Симларион заперся с ним в кабинете, позднее оттуда послышался шум схватки. Оборванец напал и накололся на меч наёмника. О, будь трижды проклят ангелами Враг! Не иначе, вонючего ублюдка подослали наложить на Симлариона проклятье.

Жрец отчаянно вцепился в полу плаща эльфа.

— Берегись его, паладин! Симларион вышел из кабинета сам не свой. Дрожал, бился в судорогах, кричал от боли. Потом встал и молча принялся вырезать учеников и наставников. О, Святой Карубиал! Он вытягивал кровь по воздуху, она скапливалась вокруг него в облако и постепенно впитывалась им. Я жив благодаря милости Крылатого Единорога, паладин, и по Его воле скоро отойду в Небесные Чертоги. Симларион ударил по мне Воздушным Молотом и переломал кости. Перебив всех, он скрылся в подвале дома наставников. Берегись его, паладин, он опасен! Никто не смог противостоять ему…

Служитель Карубиала затих, голова безвольно упала на грудь, сердце замолчало.

— Не опаснее тех, с кем я встречался в аранье и Подземье. Спи спокойно, жрец. Да пребудет с тобой милость Крылатого Единорога, — эльф закрыл погибшему ладонью глаза и выпрямился.

Щелчок спущенной арбалетной тетивы оглушительно прозвучал в наступившей тишине. Эльфа развернуло, полы плаща взметнулись и в следующий момент вспыхнули и развеялись в ринувшейся к стенам огненной волне. Пламенное кольцо, возникшее вокруг эльфийской фигуры, молниеносно растеклось по залу, сжигая остатки поломанной ранее мебели и гобелены, на удар сердца освещённые ярчайшим белым огнём.

Таившийся в темноте скрытник завопил. Объятый пламенем, он выронил оружие и, сделав пару шагов, повалился на горящий пол.

— Клеймёные! — громко, перекрыв рёв пожара, позвал эльф. — Хватит прятаться. Вам не убить меня. Рано или поздно я уничтожу вас и раздавлю семя дома Лунного Клейма, имейте же смелость встать передо мной лицом к лицу!

Мощный удар схлопывающегося барьера сразу со всех сторон с треском смял тело эльфа, подняв над полом. Магическая преграда сдавила паладина точно гигантскими тисками в гномьей кузне, не позволяя шевельнуться. Сбитое порывом воздуха пламя окутало и жадно поглощало плащ, обнажая торс, покрытый проявляющимися под жаром татуировками. Несмотря на бушующий огонь, кожа даже не покраснела.

— А мне со спины нападать удобнее, Анарион, — раздалось от вывороченного дверного проёма, в котором спустя миг появилась тонкая девичья фигура.

* * *

Симларион на мероприятие здорово опаздывал. Солнышко закатилось за горизонт полчаса назад, зрители нервно зыркали на арку входа в Круг Чести, в центре коего я стоял с невозмутимым видом, демонстрируя образ подлинного рыцаря без страха и упрёка, мои секунданты — ими выступали Грызак и Ларс — перешучивались на отведённом им правилами балконе. Мало того, представителей школы Единорога вообще не было. Собрались поглазеть на поединок наставники всех школ кроме поклонников рогатых лошадок, цвет общества Марадро и постоянные клиенты наёмников, подыскивающие на таких тусовках себе толковых бойцов.

Не заявись эльф в течение примерно часа, поединок отменят, и на него ляжет пятно позора, смываемое лишь кровью. Моей. Причём прирезать меня в подворотне будет большим позором, длинноухий наставник лишится чести и, соответственно, уважения коллег. Убивать надо исключительно в Кругу Чести.

Интересно, что задержало Симлариона? Хочется надеяться, он жив и здоров. В противном случае тень подозрения падёт на меня и мне объявят бойкот наёмники, а то и обвинение выдвинут в членовредительстве и вызов бросят в защиту чести и достоинства пострадавшего. Скажем, глава школы возжаждет отомстить за обиженного подчинённого.

Существенных проблем подозрение не доставит, боданию со «школярами» я предпочту незаметный уход из города. Вот на репутации Арвака история скажется не лучшим образом, и возвращаться в Марадро мне не светит в ближайшие годы. Жаль, здешние воины класс. Дорогие, да того стоят.

Дабы отвлечься от мрачных дум, я поглядел на усыпанное звёздами небо. По чёрному бархату величественно плыла голубая Целительница, заливая мир Лантара бирюзой. От неё отставала на половину небесной чаши белая Матерь. До чего же красиво! Алого Воителя не хватает для полноты ночной картины и фантастического смешения красок. Третья луна взойдёт позже и на краткие несколько минут пробудет в обществе Матери и Целительницы.

Идиллию прервал чересчур громкий выкрик Грызака. Распалившийся орк что-то доказывал выглядящему не при делах Ларсу. Должно быть, вымещал на бедняге злость за почти отменённый поединок и потерю возможного выигрыша на тотализаторе.

Круг Чести приносит городу и частным наёмникам колоссальную пользу, давно превратившись из выяснения отношений двух бойцов в грандиозное шоу. Прежде всего, устроители поединков и азартные болельщики зарабатывают на ставках. Далее, к участникам боёв — случаются и массовые, стенка на стенку, отряд на отряд — приглядываются потенциальные наниматели. И наёмникам, и владетелям школ, отбирающим себе учеников, и толстосумам, прибывшим в город в поисках отличных рубак, выгода. Плюс деньги за продажу билетов и слава для победителей, способствующая продвижению по карьерной лестнице и более высоким гонорарам за «работу» на полях битв.

Одно невыгодно: бои насмерть, проигравшие теряют абсолютно всё, а среди них бойцы попадаются зачастую стоящие, от чего Марадро теряет боевой потенциал и, соответственно, деньги за незаключённые контракты.

Блин, организаторам лень лавочку для ожидания противникам предусмотреть. Стою в Кругу около часа, кукую, звёздочки считаю.

Справедливости ради надо сказать, Круг Чести место для наёмников Марадро сакральное. Оно напоминает храм, посвящённый богам, ангелам и демонам, олицетворяющим войну. Многократные победители, выходящие из заядлых бретёров, почитаются чуть ли не полубогами. Кстати, некоторые нынешние главы школ являются чемпионами — дуэлянтами.

В Круге проводятся не только поединки и групповые бои отчаянных забияк. В войну здесь приносят в жертву пленников, причём реализуется сие довольно справедливым способом: пленнику вручают в руки оружие по выбору и выставляют против такого же бедолаги. Пройдя серию боёв, выжившие отпускаются на свободу, считаясь любимчиками высших сил. Тела погибших скармливают священным зверушкам, содержащимся тут же, в подземных вольерах.

Сам поединок, само собой, подаётся как суд потусторонних сущностей над смертными.

Красивое местечко, умирать в таком нестыдно. Поражает монументальностью и воздушностью форм одновременно. Каменный первый этаж, обложенный гладко отёсанным камнем, испещрённый магическими знаками, укрепляющими здание — небось, для сдерживания мощных атакующих заклятий, и поднимающиеся ввысь арки со статуями великих воинов над ним. Помимо скульптур стены покрыты барельефами, изображающими сцены эпических битв с участием представителей, наверное, всех рас Трёхлунья. Отдельных существ и не назову, то ли смертные, то ли демоны и полубоги. Ангелы тоже присутствуют, парят над ареной на тонких шпилях. Два крылатых небожителя — один полуобнажённый, с мечами в руках, другой в тяжёлых доспехах, со щитом и булавой. Компанию им составляют на точно таких же опорах соответственно сторонам света многорукий человекоподобный со скорпионьим хвостом и божество с фламбергами в мускулистых пылающих ручищах.

Красный гранит, благородные металлы, самоцветы в глазницах статуй воителей и сверхъестественных сущностей. В свете бесчисленных факелов и громадных масляных светильников вся эта красотища переливается и сверкает алым. Умирая, смотришь в небеса и видишь сошедшихся над тобой четырёх грозных небожителей, принимающих твою душу в сонм мёртвых армий. Создатели Круга Чести сделали таким образом приятное проигравшим. Умирая, истинный боец должен знать о благосклонности покровителей с того берега Багровой реки. Тогда уходить не так больно и страшно.

Взревел рог, возвещая о прибытии противника. Явился-таки Симларион, наконец-то. Я уж думал, придётся отменить поединок. Ну, да начнётся шоу.

Зрительские массы заволновались, зашумели. Грызак от радости скалился во всю клыкастую пасть, Ларс обеспокоенно перешёптывался с соседями по балкону, весьма солидными разумными в дорогих мехах. Чего он распереживался, спрашивается?

Дальние ворота распахнулись, и в Круг ступил воин, смахивающий на разбитого радикулитом старца в приметной пластинчатой броне. Длинноухий остановился, обвёл взором собравшуюся на трибунах публику и, уставившись на меня, переваливаясь потащился в центр Круга. Ворота за ним с грохотом захлопнулись.

Никаких тебе предложений примириться, извиниться и разойтись. Коли избрал стезю поединка, не сворачивай, не поймут. Подставишь и почтенных организаторов. Они, бедняги, старались, песочек чистенький насыпали, зрителей приглашали, а ты на попятную. Не выйдет. Раскаешься в содеянном, попросишь у противника прощения, он обидится пуще. Щадить тут никто не станет. Бросишь оружие — прирежет враг и глазом не моргнёт.

Странный сегодня Симларион, верно, упился до белой горячки боевыми зельями. Физиономия перекошенная, глаза навыкате, пальцы скрюченные. Эманации от него в астрале распространяются болезненные.

Над Кругом Чести, аккурат по краю трибун, раскинулась серебристая дымка защитного барьера. Здоровье спонсоров, то есть зрителей, прежде всего.

Ну, начали. Тенёк, обследуй пациента.

Ставший вдруг размытым силуэт эльфа метнулся в сторону, избегнув скользнувшего к нему теневого духа, и буквально выстрелил чем-то длинным в меня. Снаряда я не увидел, на чересчур высокой скорости его выпустили. Лишь расслышал короткий, в долю секунды свист да ощутил выброс до отвращения знакомой айгаты и на пределе возможностей организма согнулся в три погибели с одновременным отскоком вбок и назад.

Змееподобный язык тоньше пальца, вытянувшийся метров на восемь, раскрыл острый треугольный клюв. Промазал, гадёныш. Я и не знал, что Симларион с демонами якшается. Разве он не воздушник? Шарашит модифицированными частями тела, точно боец Адских Гончих. Энергия вообще пахнет стариной Цатогуа.

Твою же дивизию! Походу, кончился наставник, схарчила неуважаемого Симлариона тварь, занявшая его тушку. Под солнечными лучами ему некомфортно, ночи дожидался. Поэтому опоздал на поединок.

В дневные часы одержимые вялые, слабенькие, отлежаться в норке норовят, в темноте, покое. Светило на них, бедняжек, действует плохо. С наступлением ночи они в полной мере овладевают своей магической силой, на охоту выходят. Кто на кого попало, кто на указанного колдуном разумного. Почему-то думаю, нынче цель охоты парень по имени Арвак. Злой дух самовольно вселился в замглавы одной из крупнейших боевых школ Абарима? Шутить изволите. Случайностей не бывает, налицо спланированная акция.

Вставший на четвереньки эльф — надо полагать, ему так удобнее — молниеносно втянул язык и, не подпуская к себе Тенька, кинулся на сближение со мной по кругу. Чем меньше разделяющее нас расстояние, тем труднее уворачиваться нам обоим. Длинноухий явно быстрее меня. На разрушающееся физическое тело ему, очевидно, плевать.

Недолюбливаю одержимых. Ну, не нравится мне с ними драться. Убить, не причинив вреда носителю, сложно, изгнать без соответствующих знаний и навыков практически невозможно. Уничтожить физическое тело реально с моим-то вооружением, но нет гарантий, что сидящий внутри длинноухого гад не перескочит в другого разумного, не защищённого специальными защитными чарами. И пойдёт потеха — убиваю одного, на его месте появляется сразу очередной добропорядочный гражданин Марадро. Запас энергии у меня не бесконечный.

Я перехватил древко копья, заняв низкую стойку. Давай, покажи язычок, мигом укорочу. Теневой дух разлился вокруг меня рекой метра три шириной, приготовив ловушку на случай дальнейшего сближения.

Резкий выброс айгаты по площади я засёк в последнее мгновение. Тварь мелочиться не стала и плюнула, рассчитывая застать врасплох. Отпрыгнуть из зоны поражения я не успевал и просто нырнул в теневое измерение, заскользив назад, прочь от распространяющегося чёрного облака.

Серость и темнота захлестнули волной, звуки пропали. Попавший под выплеснутую одержимым чернильную субстанцию Тенёк забился в судорогах от объявшей его невыносимой боли. Существующая в астрале и физическом мире гадость обожгла его, выведя из боя. Дух словно взбесился, перестав подчиняться. Он вспыхнул болевыми эманациями, оповещая весь мир о собственном мучительном существовании.

Страдания прекратил одержимый. Засевшая в эльфе тварь густым чёрным пятном надвинулась на теневого духа и за секунду поглотила его.

Изрыгнутая жгучая субстанция распалась на серые клочки и растаяла, утратив убийственную мощь. Столько демонической энергии хватит для десятикратного заполнения моего запаса без учёта переполняющей ауру айгаты Лотоса. Неплохой противник, тактически правильно поступает. Не получилось продырявить языком, попробуем смертельной гадостью, здорово смахивающей на кислоту.

Ба, да он превратил Симлариона в жабоида! Отсюда и снайперское метание языка, и яд. В Спящем лесу у порождений Цатогуа подобное было. По сравнению с моим нынешним визави те кажутся несмышлёными, медлительными лягушатами.

И как от него избавиться? Метательное оружие отпадает, слишком шустрый, зараза. В ближнем бою он опаснее любого, с кем мне раньше доводилось сталкиваться из-за той же скорости. Не удивлюсь выращенным кинжальным когтям твари, с которыми ей никакие мечи не нужны.

Остаётся надеяться на магию теней. Духов к одержимому подпускать не стоит, он их поглощает.

Застывший после плевка длинноухий сдвинулся на пару сантиметров, замер, опять сдвинулся, уже в противоположном направлении. Тенёк, светло — серая ему память, таки отвлёк его, и меня ушастый гад потерял. Я не шевелюсь, и меня не заметить. Наверное.

Нет, это не дело. Одержимого не пересидеть, скоро начну терять самосознание и обращаться в полноценного теневого духа. Необходимо вынырнуть в физический мир хотя бы на минуту. И ушастого прикончить, он мне жизни не даст, едва покажусь. Второго шанса спрятаться не будет, использовать ситуацию надобно с умом.

Проекция эльфа выглядела идеально чёрной дырой в пространстве, даже ощущать её больно. Я с неудовольствием отметил колышущийся возле неё от энергетического возмущения астрал. Одержимый понемногу всасывал окружающую айгату из всего, до чего дотягивался. Поблизости от него ни одного стихийного духа, абсолютно пустой астральный участок.

Значит, вселившаяся сущность обладает способностью дистанционного поглощения. Младшие и старшие не имеют достаточной духовной мощи для этого, я, и то при телесном контакте вытаскиваю духа из оболочки.

Не везёт мне на противников. Впрочем, со слабаками драться скучно.

Брошенное из тени копьё ударило снизу в край проекции — стремительно, будто атакующая ядовитая змея тролльего шамана. Одержимый дёрнулся, отпрянул, выплёвывая сгусток разъедающей всё и вся субстанции, и чуть не напоролся на вынырнувшего у него за спиной меня с кинжалом в левой руке. Лезвие чиркнуло по пластинам доспеха, летя вверх, к беззащитному затылку.

Поворот головы, и корпус эльфа завалился назад и на бок, изменяя траекторию движения клинка. Кинжал ушёл в пустоту, а я, захватив правой рукой шею падающего ушастика, провалился вместе с ним в теневое измерение.

Обычного разумного, пусть и крутого мага чуждый ему мир уничтожает. Кого сразу развеивает под воздействием разрушительных законов мироздания, кого медленно распыляет, давая возможность в полной мере испытать на себе процесс абсолютного распада. Мы, теневики, привыкшие работать с теневыми духами на их территории, рассыпаемся совсем уж неторопливо.

Одержимый заизвивался, стараясь вывернуться из моих объятий, однако, умирать, теряя личность, не собирался. Наоборот, мне резко поплохело — в месте соприкосновения с противником из меня утекает энергия. Словно кусок плоти и ауры вырвали, оставив кровоточащую глубокую рану.

Проклятье! Бросив эльфа, я вытолкнул себя из мира теней. Никогда не было так тяжело собирать заново физическое тело, начавшее из-за недостатка айгаты истаивать вместе со слабеющей волей.

Мир в который раз оглушил буйством красок, звуков и запахов. Я с трудом встал на колено, намереваясь выпрямиться, и с поразительной ясностью осознал: из ауры исчезли энергетические излишки Лотоса. Транс вот — вот завершится, обрушив на меня грандиозный откат.

Зато с тварью покончено. Чужаки в теневом измерении не выживают, будь они смертными или лоа. На уставшего от борьбы пришельца слетятся теневые духи и начнут его, сохранившего личность, пожирать. Он поглотит их в огромном количестве, покуда резерв не переполнится и не начнёт лопаться. К тому же, в мире теней свои Владыки, совладать с коими сложно и старейшему.

Хм. Если одержимый в ином измерении, почему я чувствую его присутствие? Астрал насыщен демоническим смрадом потомства Цатогуа, наибольшая концентрация недалеко от меня.

Ага, вот где оно. В песок рядом с торчащим копьём воткнут тонкий, будто вымазанный в саже язык, напоминающий шланг. Клюв зарыт, основание тоже. Хитрая тварь оставила «якорь» в физическом мире, верно, когда я её в теневое измерение утаскивал.

Забросив кинжал в ножны, я выхватил топор и прыгнул к части тела одержимого. «Якорь» штука опасная, благодаря ему можно выбраться из иного мира. Обрубив язычок, лишу эльфа связи и, ежели тот попробует вылезти, награжу смертельными чарами. Топорик-то непростой, обсидиановый, иссушающий немногим хуже поселившегося в длинноухом гада.

Песок вздыбился, явив оплетённую жгутами мышц когтистую лапу и чудовищно раздувшуюся эльфийскую морду. Эва тебя перекосило, дружок. Ну да, иное измерение подействовало, пришлось наращивать псевдоплоть на основе имеющейся тушки, приспосабливаться к условиям среды. Молодец, не упустил шанса вернуться в родной для физической оболочки мир.

Правда, выбирающийся монстр отличная мишень для метательного топора — неповоротливая, крупная.

Брошенный обсидиан с хрустом врезался в широкую лапу у запястья. Мгновением позже я чуть не рухнул от нахлынувших эманаций резкой боли. Тварь выгнулась вытаскиваемым из песка продолговатым телом, утратившим эльфийские пропорции, и молча оскалилась, глядя расширившимися угольно — чёрными зрачками на меня и зрителей.

Боль парализовала, лишала чувств. Точно раскалённые добела иззубренные прутья длиной в локоть пронзили тело, мешая двигаться, говорить, дышать. Распятое нестерпимой болью сознание заливалось криком в черепной коробке и сгорало в пламени мук, угрожая исчезнуть, как за миг до этого исчезли Круг Чести, одержимое существо, зрители на трибунах. Вселенная обернулась пылающей камерой пыток без выхода и палача.

Противник был силён. Гораздо сильнее лесных колдунов троллей и огров, сильнее лоа. Сильнее одержимых, которых создают из соединения младших и старших духов шаманы в темнейших чащобах араньи. Старейшие не вселяются в смертных, у них достаточно айгаты для сотворения себе любого, самого удивительного тела.

Глупым аллиром завладел не лоа, однако, вселившийся не слабее Владыки Серых Пределов. Ментальным ударом снесло универсальный барьер, воздвигнутый над Храмом Четырёх. Собравшиеся на трибунах смертные теряли рассудок от боли. И это хорошо, ибо моя печать также не выдержала под напором демонической силы.

Ярость взорвалась изнутри, моментально прогнав боль из сознания, и осталась гореть в глубине жарким весёлым пламенем.

Ментальная атака на основе эмпатии хороша против живых, вон, зрителей шарахнуло, корчатся в судорогах. Сколько среди них магов с защитой разума? Чары не спасли от накатившего безумия.

Я, побывавший на том берегу Багровой реки, черпаю магическую силу от пойманных духов, сущностей мертвецов. Моя способность сродни некромагии, пытаться меня раздавить ментальным прессом почти бесполезно. Многие пробовали, не один ты такой неудачливый.

И не сотрясай так астрал, всех духов разогнал воплями. Даже поймать некого, не считая тебя и сошедших с ума спонсоров мероприятия. Знай они, сколь дорого обойдётся им представление, сидели бы в уютных покоях по домам, а то и вовсе, плюнув на опустившуюся ночь, ускакали из города.

Поймать кого-нибудь не помешает. Аура опустошена на девяносто процентов, крох айгаты еле хватит на минуту боевого транса. Откат приближается с неумолимостью прущего на позиции лёгкой пехоты танка.

Что ж, будем работать с имеющимся материалом и не сетовать на судьбу злодейку. Тем более, виновник передо мной, из песочка вылезает. Прыти монстру не занимать, я ему в голову метил, он, зараза, лапу подставил, хотел отбить топорик без последствий. Не получилось. Теперь за нашим боем со зрительских трибун никто не наблюдает.

Вторым топором рисковать не буду, он для ближнего боя пригодится. Дело имею ведь с матёрым волчищей, демоном из первой десятки деточек Цатогуа. Кем ему ещё быть? Барьер прочный разломал, в лечебницу, можно сказать, несколько сотен разумных отправил. Молчу про почившего Симлариона и вероятный разгром в школе единорожиков. Не истреби ты школяров, кто-то непременно прибежал бы сообщить об асоциальном поведении любимого наставника и попросить прощения за отмену поединка.

Сорвав метательные ножи с перевязи, методично закидываю ими вражину и огибаю его по дуге, чтобы не попасть под гарпунный выстрел модифицированного язычка. Наученный горьким опытом одержимый прикрыл морду лапой с покрывшимся костяным панцирем предплечьем. Ух ты, настоящий щит себе отрастил. Совершенствуется паскудник.

Всё равно втыкающиеся в костяной нарост клинки дарят ему букет неприятных ощущений, я сквозь пелену ярости чувствую расходящиеся от него эманации. Прежняя боль разрастается пожаром, лапа из-за наложенного на обсидиановый топор проклятья не заживает и не видоизменяется. Отгрыз бы её к демонам, да, видать, планы на неё есть, и носится с ней, прижимая жалостливо к бочкообразной груди.

Из песка мой визави благополучно вырвался. Плеваться и языком стрелять почему-то перестал, подозреваю, причина тому застрявший в лапе и раздробивший кости топор. В ауре его течение энергии нарушилось. Может, пребывание в измерении теней повлияло.

Окунуть его ещё разик, украсив черепушку обсидиановым украшением? М — м, соблазнительно, жаль, нереализуемо. Ещё одного контакта с тварью, впитывающей энергию с активностью бешеного пылесоса, не переживу, рассыплюсь на составляющие в теневом мире. К тому же, никаких гарантий, что он сдохнет. Живучий и изобретательный гад.

Четвёртый метательный нож вонзился в щель между пластинами растянутого доспеха, в подмышку, вызвав неистовый астральный визг одержимого. Пятый, брошенный одновременно с четвёртым, стукнулся плашмя о наручный костяной щиток и упал, не причинив неудобств твари.

Ну же, иди ко мне, образина! Зря бегаю, швыряюсь острыми предметами, последние крохи айгаты трачу?

Нет, ну не гений ли демонова племени? Словно понимает, чего хочу. Перешёл в глухую оборону и от копья не отходит ни на шаг. Кинжалами его не завалить, равно и топором, он скорее меня схрумкает. Мне бы копьё для боя на средней дистанции — от лап уберечься и проткнуть тушу насквозь.

Внезапно одержимый полностью открылся, отведя переднюю окостеневшую лапу. Он встал на ноги, опираясь левой передней лапой о песок, правой рванул ворот без того трещавшего доспеха. Потускневшие от чёрной крови пластины посыпались дождём на песок и обнажили выпуклую грудь и вздувшийся живот. Подставляется.

Ухватившись зубами за рукоять топора, он выдернул обсидиановое лезвие из раны и, осторожно взяв здоровой рукой, вышвырнул оружие с арены, при этом обдал астрал мощнейшей болевой эманацией, от которой меня пронзило болью.

Похоже, мой ненаглядный враг решил восстановиться. Либо чего нехорошее удумал, изверг.

Следующие два ножа он поймал в прыжке голой грудью. По — жабьи оттолкнулся удлинившимися ногами навстречу клинкам, направленным ему в башку и плечо, извернулся совершенно акробатическим движением и словил. Жалко, ножики без сюрпризов, просто вошли в рыхлую бугристую плоть.

Ой, не к добру суицидальная прыть одержимого. Прыгнув, он резанул астрал болевыми эманациями, уселся возле торчащего из песка копья, точь — в-точь сторожевое чудище, используемое колдунами, и принялся транслировать постоянную ноющую боль. Из ран медленно сочилась чёрная жижа, растекалась по телу причудливыми узорами.

Боится от копья отходить, и ломать не горит желанием. В глазах плещется жуткая тьма. Ни голода в них, ни ненависти, только сплошная боль, не предвещающая ничего хорошего.

Бегать ему необязательно, он меня просчитал и заманивает в ловушку. Не удивлён ни капли моей ментальной устойчивостью, верно, с подобными мне ему доводилось драться. Понимает, чего хочу я и осознаёт собственные возможности.

Заметка на будущее: обзавестись эпическим оружием, способным зашибить старейшего лоа с первого удара. Божественные артефакты в беспокойной жизни пригодятся. Мне в будущем с уберкрутыми шаманами и эльфийскими прихвостнями махаться.

Интересный ты, ушастик. Самый загадочный и умный из всех моих противников. Убить тебя шанс с каждой секундой уменьшается. Боевой транс вот — вот закончится, времени у меня на последнюю атаку. Не успею — придёт северный пушистый зверёк, уже занявший место в почётной ложе Круга Чести и выжидающий, кто из нас допустит ошибку.

Рывок к одержимому на максимуме доступной скорости. Микроволокна мышц разрываются от напряжения. Оба ножа попадают в цель, добавляя ран в груди тёмного отродья, и на долю секунды замедляя его поворот. Я проваливаюсь в теневое измерение и скольжу за тварь, сокращая дистанцию. Одержимый разгадывает мой замысел, отчаянно выгибается вправо назад, раскрыв зубастую пасть.

Оплетённое серебряной проволокой древко холодит ладони. Я сделал это, копьё у меня! Жаль, выйти победителем из поединка мне, видимо, не суждено — кошмарный язык существа пробивает мне плечо, отбрасывая и попутно отнимая часть жизненной энергии. Я отмахиваюсь листовидным наконечником, мерцающим голубоватой звездой на острие, и срезаю язык. Разбрызгивающий чёрную дымящуюся жижу обрубок извивается змеёй, стремясь проникнуть в рану на плече и выкачивая из раны кровь.

Упав на спину, я перекатился и вскочил на ноги. Последние мгновения жизни надо проводить стоя, глядя в мерзкую рожу смерти, куда лучше по ней ткнуть копьём, что я и сделал, воспользовавшись замешательством безъязыкого визави. Стойка из защитной перетекает в атакующую с выбрасыванием копья снизу вверх. Зачарованная сталь паладинского оружия погружается в подбородок и, продолжая движение, высовывается из затылка монстра, выплескивая сгустки чёрной отвратной гадости.

Боль на неимоверно короткий миг затопила сознание и исчезла в ярчайшей вспышке белого света. Город утонул в ослепительной белизне, сжигающей нечистые эманации демонической сущности и освобождающей от давления ярости. Разом пропали звуки и чувства. Свет, не холодный и не тёплый, абсолютно безразличный к смертным и бессмертным, заменил сущее.

Затем свет померк, оставляя проступающие очертания трибун, стен над ними и распластанных, глядящих остекленевшими глазами в усеянное звёздами небо мертвецов.

Я жив. Больше того, вполне сносно себя чувствую. Противно ноют мускулы, да разве это проблема? Лёжа на спине, в луже тёплой и липкой крови, не понимаю, почему выжил и избежал отката.

Я пошевелил ногами, руками. Нормально, переломов вроде нет, боль умеренная, в районе плеча пульсирующая. Повернул голову и увидел поваленную тушу одержимого с копейным наконечником, торчащим из черепушки. Рядышком свернулся выдернутый из моей раны и свернувшийся змеёй неподвижный язык. Красивое зрелище, демоны подери.

— Впечатляет, — раздалось над ухом. — Ты действительно великий воин. Как тебе фейерверк? Для тебя старалась, едва успела. Без святой магии весь город разорвало бы лавиной болевых эманаций. Демон того и добивался, и к копью не подпускал, вводя в заблуждение. На самом деле он позволил тебе до него добраться. Только о световом взрыве не подозревал.

— Неужкрхррр… — прохрипел я неразборчиво.

— Постарайся не говорить, — на лоб легла прохладная узкая ладонь. — Я влила в тебя немножко целительной айгаты из колечка, ну, помнишь, тебе давала на всякий случай в окрестностях Исиланта. Ты обескровлен и вообще здоровье твоё нынче не ахти. Давай убираться из Марадро, а? Пока шумиха не поднялась и нас разыскивать не начали.

— Почему ты здесь? — выдохнул я, справившись с хрипом.

Смуглянка помогла встать на ноги, положила мою здоровую руку себе на плечи и потянула прочь из Круга Чести.

— Долго рассказывать, потом объясню, — пообещала она. — У северных ворот нас ждут лошади. На, выпей, а то не дойдёшь, — девушка приложила к моим губам узкое горлышко склянки с пахнущим лесными травами настоем. — Честно говоря, тебе крупно повезло со световым взрывом, устранившим эманации демона. Я не просчитывала точное время, когда Карубиал соизволит помочь своему любимчику, и планировала успеть до окончания поединка. Успела, хвала Лунному Зверю.

Карубиал? Любимчик?! О чём ты, Смуглянка?

Глава 10. Власть

— О предводителе дома Алых Шипов Анарионе, — бросила девушка, торопя меня к выходу из Круга Чести. — Жречество Карубиала вычислило тебя и послало в Марадро храмовников во главе с Габриллом Радужным. Прибыл пока лишь командующий паладинами, у него самый быстрый скакун в Эладарне. Верховный договорился со школой Единорога задержать тебя до рассвета — тогда должен прилететь эскадрон королевства в полном составе, подчинённый верховному жрецу.

Я от такой новости затормозил. За мной отправилась целая армия — у эльфов летучий эскадрон всего один, зато успешно заменяет полки конницы других цивилизованных народов, в частности, имперские. В последнюю войну Алые Шипы разгромили войско императора Юстина, включая сотню столичных боевых магов.

Об Анарионе я слышал. Жуткий тип, ранивший Игнаса. Если с ним не справился лучший Ночной Охотник, попадаться ему не стоит. И этот монстр неподалёку, в городе.

— Бегом, — прохрипел я, усиленно передвигая ногами.

— Правильно, и я о том же. Надень, скроет твою ауру, — накинула Смуглянка мне на плечи неказистый плащик, успевая поддерживать под руку. — Паладин чувствует астральные возмущения. Он как ищейка, ориентирующаяся по истечению духовной энергии. Меня не учует, я приняла меры, твоя аура ему незнакома, но перестраховка никому не вредила.

Угу, верно сказано. Какая же ты умница. Правда, не совсем понятно, что так ярко вспыхнуло и какова в произошедшем роль храмовника.

— Вспыхнул Анарион, — прочла мои мысли девушка. — Воззвал к силе покровителя. Она откликнулась, прорвавшись в нашу реальность из Горнего Мира и уничтожив барьер, в который я поймала паладина.

О как. А откуда ты узнала об эльфах?

— Да так, решила проверить школу Единорога, направила туда помощников, и тут вскрылось. Симларион учинил бойню, выжил жрец Карубиала. Вызнать у него из духовного тела информацию для меня сложности не составило. Извини, не предупредила до поединка. Мало времени оставалось, готовилась ко встрече в школе. Паладин туда зашёл согласовать действия с наёмниками. И…

Болевая эманация прокатилась по астралу, вышибая дух из живых и распугивая духов. Источник находился у нас за спинами. Вот теперь демоническая сущность проявила себя во всей красе. Будто пыльным мешком по голове бахнуло. Я пригнулся, остановившись, Смуглянка поёжилась от волны ужасной боли.

— Поразительно живучая тварь, — пробормотала девушка. — Под светом Горнего Мира выжила. Высший демон, старшее порождение Бездны, не меньше. Бежим быстрее.

Вместе с болевыми распространялись мерзкие эманации потомства Цатогуа, знакомые по Спящему лесу. Их ни с чем не спутать. Раньше они послабее были, так, запашок неприятный, сейчас же насыщенность айгатой напоминала тошнотворный смрад.

Позади с телом эльфа происходила трансформация. Слышались скрип песка, невнятное бульканье, точно у захлёбывающегося существа, скрежет. Потянуло мускусом. Я словно кожей ощущал, как изменяется то, что ещё вчера называлось Симларионом, и продолжал ускоренно шагать из Круга, не оборачиваясь. Метаморфоза одержимого не для человеческих глаз.

Омерзительная айгата сосредоточилась в центре арены. Само её присутствие в Трёхлунье являлось нарушением установленного порядка. Неестественная, подобно огромной кровавой дыре в теле мира, она давила прессом на мою ауру, замедляя и изгоняя из сознания мысли. Я почувствовал себя ползущим в кромешной темноте по бесконечному тоннелю с опускающимся потолком.

Смуглянка выдернула меня в полумрак прохладной ночи Марадро. Огни в окнах и на осветительных столбах разогнали духоту и морок. Здание Круга Чести возвышалось сзади тяжёлой тёмной скалой, отбрасывая густую тень на мостовую, усеянную горожанами. Чуть дальше по улице лежал перевёрнутый паланкин, у него валялись дюжие носильщики, поодаль виднелся рухнувший с небес и пытающийся подняться грифон. Наездник распластался в окровавленной луже. Прохожие, застигнутые болевыми эманациями демона, неподвижно застыли на мостовой с распахнутыми глазами, из уголков которых текла кажущаяся чёрной кровь.

Приложило эманациями не только зрителей и персонал Круга Чести. Разумные на ближайших улицах пострадали, возможно, часть города в отключке. Судя по доносящимся из окон домов истошным воплям, некоторые лишились рассудка от нахлынувшей адской боли.

— Беги к воротам, я догоню, — Авариэль склонилась над низеньким сооружением, отдалённо напоминающим урну.

Беги, так беги, я не против. Ты девочка быстроногая, меня, уставшего и еле плетущегося, действительно враз догонишь.

Зазвучал певучий голосок Смуглянки, выводящий слова заклятья на староэльфийском, и внезапно источник демонических эманаций пропал за стеной энергии. Я оглянулся — здание Круга окутало полупрозрачной пеленой лунного света от фундамента до крыши. Вот зачем Авариэль осталась, барьер активировала. Судя по концентрации айгаты, стеночку не пробить и старейшему лоа. Минимум на несколько минут детёныш жабьего божества заточён, дальше с ним, хочется надеяться, разберутся градоначальник и маги Марадро.

Пока изгонят демона в Бездну, мы уйдём из города. О нас вспомнят к прилёту дорогих гостей на крылатых лошадках. Разумеется, ежели на наёмников не надавит Анарион.

У нас появится фора. Ай да Смуглянка, ай да молодчина. Предусмотрела пути отхода и чем занять преследователей, спутав им карты. Лунный барьер, в коем заточён демон, без длительных приготовлений и дополнительных средств вроде начертания магических знаков не поставить. Авариэль загодя построила барьерную форму вокруг места проведения поединка, предполагая спешный уход из Круга Чести. Удивительная девушка.

Я подобрал обломок от рукояти паланкина и приспособил в качестве костыля, чтобы не свалиться от слабости. Тут же меня чуть не сбило с ног ударившей тараном по ауре мощной эманацией. Грандиозная магическая сила, исходящая от приближающейся сущности, заставила ноги подкоситься. Нечто невероятно могучее двигалось в направлении Круга Чести. Подобной айгаты мне не встречалось. Светлая, обжигающая, внушающая страх своей близостью.

Выпрямившись, я увидел размашистым шагом направляющегося ко мне странного эльфа. Полуголый, в тлеющих лохмотьях, недавно бывших штанами, он выделялся в полумраке светящимися по всему телу письменами. Знаки складывались в формулы заклятий на смеси староэльфийсмкого и енохианского. Источаемый ими ровный белый свет окутывал жилистую, иссечённую шрамами фигуру.

Уродливые провалы заросших глазниц уставились мне за спину. На творящийся на улицах ад и меня идущий меж трупов и бесчувственных людей разумный совершенно не обращал внимания, да и отсутствие глаз его, похоже, ничуть не смущало. Он уверенно шёл к известной лишь ему цели, отставив назад не менее удивительное копьё с серебристым, исписанным магическими знаками древком и рубиновым гранёным шипом наконечника.

Захотелось упасть, закрыть глаза руками и неподвижно лежать, моля богов, ангелов и демонов, дабы внушающий сверхъестественный страх воин не обратил на меня взор пустых глазниц и прошёл мимо.

— Беги! — взорвался в сознании предостерегающий крик Смуглянки.

— Жаль, нет копья, — произнёс я, с трудом разлепив губы.

Ладонь стиснула рукоять кинжала, вытаскиваемого из-за пояса. Одновременно с моим движением безглазый эльф исчез из поля зрения. Меня обдало воздухом, позади раздался лязг столкнувшегося оружия — Авариэль вступила в бой. Звуки слились в непрерывный металлический звон частых, еле различимых слухом ударов клинков.

Ну и скорость у калеки. В обычном состоянии восприятие куда хуже, чем на втором уровне боевого транса, но всё-таки заметить его движение я должен был.

Анарион? Величайший герой современности, непобедимый паладин, изничтожающий врагов ангела Карубиала пачками. Игнас не преувеличивал, он опаснейший из слуг эладарнских жрецов. Его возможности далеко за гранью моих. И всё же, постараюсь помочь Смуглянке. Боюсь, без поддержки она обречена, хотя и сражается с ним на равных.

Кровь ударила из груди тугими струями, точь — в-точь в третьесортном боевике или кровавой анимешке. Разве так бывает? Лёгкие, наполняющиеся воздухом при вдохе, разорвались изнутри. Поворачиваясь и вынимая оружие, я ощутил во рту солёный привкус. Ноги сделались ватными, мостовая предательски крутанулась в твёрдом намерении обнять меня.

Потрясающая у него скорость. Мне с ним и на втором уровне не тягаться.

Падая, я наблюдал превратившиеся в размытые силуэты Авариэль и храмовника. Места столкновений клинков отмечались сполохами, серии ударов расцветали фейерверком, освещающим улицу ярче фонарей на столбах.

От соприкосновения с жёсткой мостовой грудная клетка отозвалась резкой болью. Оружие паладина рассекло от правого плеча до живота слева, не защитила от острия зачарованная на прочность одёжка. Чем бы остановить кровотечение? Лужа образовалась приличная.

К горлу подкатила тошнота, я закашлялся, отхаркиваясь. Спустя секунду кровь полилась неостановимым потоком, перекрыв дыхательные пути. Без того не продохнуть, лёгкие порезаны.

Проклятье, не хочу так умирать. Вообще на тот берег не горю желанием попасть в ближайшие лет дцать. Твою же дивизию, мне на Зеркальное озеро надо! Конечно, я подстраховался, но, демоны подери ублюдочного святошу, хочу ещё раз увидеть друзей, обнять сестрёнку. Да много с кем я не прочь пообщаться. Рано Сандэру в Серые Пределы.

Ха, пообщаться! Больше всего жажду вырвать сердце безглазого урода, срубить башни всем верховным шаманам и вождям, выступившим против Водяных Крыс, проткнуть Карубиала его же рогом и сбросить в Бездну, оторвав напоследок крылья!

Мне необходима айгата. Игнас со смертельной раной протянул столько дней, а тут пары минут хватит. Проклятый демон опустошил мой запас досуха, купленные накануне магические кольца не заполнились. Кроме раны в груди аура рассечена, структура духовного тела нарушена. Мне не сконцентрироваться на управлении энергией. С айгатой я бы продержался дольше, худо — бедно залатал духовные повреждения. Ну, «залатал» громко сказано. Восстановиться при всём желании не получится, Игнас с океаном айгаты не выздоровел. Зато я попытался бы призвать тех, кто умеет работать с аурой. Тех, с кем у меня установлена астральная связь.

Проклятье, как же всё неудачно складывается!

Сполохи боя и огни Марадро померкли.

Светящиеся цветы лотоса покачивались на багровой поверхности, разгоняя тьму подобно слабым светильникам.

Где я? Пахнет кровью и разложением, будто на неубранном поле боя. Двигаться тяжело, я по грудь в вязкой красной жиже, ступни упираются в скользкие округлые камни. В полутьме угадываются очертания насыпанных куч из камней.

Приглядевшись к ним, я невольно отшатнулся и, потеряв опору, плюхнулся в жидкость. У основания одной из куч на меня смотрел пустыми глазницами жёлтый заплесневелый череп. Судя по клыкам, загнутым вверх, троллий.

Падая, хлебнул солёной жижи и с отвращением выкашлялся. Куда я попал? В преисподнюю? Кровавое озеро, костяные берега. Точно в священных писаниях о лантарском аналоге ада для грешников и полночном кошмаре, часто снящимся в последнее время.

Я чуть не выпрыгнул из жидкости, когда ноги коснулось нечто длинное, упругое, изгибающееся наподобие змеиного тела. Барахтаясь, поспешил к зловещему берегу, утешая себя, мол, показалось, я просто споткнулся о корень лотоса. Необычайно толстый, надо сказать, корень.

Айгата. Мне нужна духовная энергия, с ней отсюда выберусь. У меня множество незаконченных дел снаружи.

Посреди кошмарного озера в окружении дьявольских цветов высился на холме из костей трон. Он ужасал неестественными угловатыми формами и вырезанными на спинках и подлокотниках барельефами неведомых чудовищ. Запечатлённые опустившими головы твари словно низко кланялись взглянувшему на них.

Там, на троне, могущество, доступное лишь бессмертным. Там исполнение заветных желаний. Оно звало по забытому эоны времени назад имени, обещая подарить больше, чем жизнь и айгату.

И я поверил. Превозмогая холод и страх, я побрёл к нему по усыпанному черепами берегу. Раздающийся скрежет и вспыхивающие во тьме по бокам от трона глаза хищников не останавливали меня. Я шёл, переламывая босыми ногами стародавние кости и разрезая острыми осколками ступни и щиколотки. Боль тлела на периферии сознания, не осмеливаясь заявить о себе.

«Пробил час перерождения, — прошептал тихий, вкрадчивый голос. — Оставь природу человека и преступи границы смертного. Сила… Власть… Пора возвращать принадлежащее по праву».

Ноги подломились в коленях, кровью из порезов забрызгало скалящиеся черепа. Разгорался костёр боли, лёгкие разрывало от нехватки воздуха, заталкивая трупный смрад, в висках стучали молоты. Нельзя останавливаться, спасение близко.

Рука коснулась холодной поверхности основания трона. Ещё немного, взобраться на возвышение, пройдя по слипшимся в сплошную массу костям. Придётся ползти — ноги онемели, слабость растекается по телу, — но я привык к трудностям.

Хватаюсь за выпирающие из кошмарного пьедестала рога. Некогда они украшали монструозный череп зверобога. Подтягиваюсь, нахожу следующий выступ и, наконец, сжимаю подлокотник. Гладкий отполированный камень холоднее льда. Тянусь, теряя остатки сил, и заползаю на трон.

Трупная вонь улетучилась. С некоторым удивлением понимаю, что более не нуждаюсь в воздухе. Айгата с воспоминаниями обрушились лавиной, погребая меня под знаниями, утерянными тысячелетия назад.

Из темноты выступили смертные и чудовища: изувеченные, покорно склонившиеся эльфы дома Белого Лотоса, распухшие и укутанные болезнетворными испарениями от разложившейся плоти лесные тролли и неописуемые твари, коим нет названия в языках Лантара…

Звон клинков, твёрдость мостовой, ощущение близости святоши. Открываю глаза — ничего не изменилось с момента потери сознания. Смуглянка бьётся с безглазым, не уступая ему в скорости.

Я переполнен айгатой, только нет былой тяжести от излишков Лотоса. Энергия бурным потоком утекает и не менее бурным прибавляется, рождаясь в глубинах Темницы. Пойманные духи щедро делятся магической силой. Каким образом они подчинились? Подумаю об этом позже, на носу великие свершения.

Вновь обострилось восприятие и вернулась способность энергетического распределения, словом, здравствуй, второй уровень боевого транса. Для победы над уродом, танцующим с эльфийкой смертельное танго, вполне достаточно. Сражаться на равных или превосходить его в скорости у меня в мыслях нет. С моим запасом и ранением от божественного оружия, — у Анариона копьё — подарок Карубиала, сражаться с безбашенным паладином бессмысленно, верный проигрыш. Посему, нам нужна одна победа, мы за ценой не постоим.

Подвигал пальцами — порядок, работает рука. Ощупал грудь и обнаружил под испорченной одеждой грубый шов бугристой жёсткой плоти. Края раны плотно соединены и залиты свернувшейся кровью, будто клеем. Диагностика состояния показала рассечение грудной клетки и лёгких, чудо, что сердце не задето. Всё скреплено нитями, выращенными на основе моего биологического материала.

Нанесённая божественным копьём рана не заживёт. Скрепить края псевдоплотью Лотоса, не допуская дальнейших повреждений и кровопотери, максимум, на который я способен в нынешних обстоятельствах. При регулярном поглощении айгаты пойманных духов смогу восстанавливать запас и продолжать крепить рану.

С аурой дела обстоят хуже. Самостоятельно, пусть и с помощью лоа, её не исцелить, сама она не регенерирует, сколько энергии ни вливай. Сложные магические действия недоступны с полуразрушенным духовным телом. В будущем найду средство исцеления, пока придётся довольствоваться аптечкой первой помощи. Иначе говоря, теневыми духами.

Крови натекло подо мной литра три. На самочувствии потеря никак не сказывается благодаря переизбытку айгаты. В луже начертил пальцем колдовской знак, влил каплю энергии и вуаля, по улице задрожали, удлиняясь, и потянулись ко мне тени. Отличненько. На приманку накинулась стая дюже голодных и совсем незлых сущностей. Мазок — другой, капкан захлопнулся, и они оказались в моей власти.

Можно было взять их под контроль, используя астральное давление. Я не стал рисковать, тратя на эманации драгоценную энергию.

Ну — ну, успокойтесь, ребятки, я вам вредить не планирую. Поработаете на меня и… нет, не отпущу в ближайшие, надо полагать, годы. Кто знает, когда божественный артефакт исцеляющего типа отыщу? Будете работать на меня за еду. Кормёжку обещаю вкусную и сытную. Поправитесь, силушку обретёте богатырскую. Жилплощадью обеспечу, кончились ваши скитания. После моего выздоровления устрою на интересную, высокооплачиваемую работу телохранителями, диверсантами и разведчиками, вакансия как раз освободилась. Эх, жалко Тенька, Предвечная Тьма ему пухом. Ладно, извините за сантименты, ваш предшественник вспомнился. Нет — нет, вас его участь не ждёт. Будете осторожнее, и зуб даю, кончите куда более приятным образом. То есть будете жить вечно, хотел сказать.

Теперь за работу, лентяи! Скрепляйте оставшиеся от бедной ауры куски. Залечить окончательно у вас не выйдет, на краях раны блокирующая регенерацию ангельская айгата. Убрать её вам не под силу, соедините обрубки энергетических каналов и удерживайте. Во, молодцы, схватываете на лету. Мне уже полегчало. Совсем другое дело, практически норма. Ловите по порции премиальных, теневая команда.

«Смуглянка, приём, как слышно? — заорал я мысленно. Ментальный маг на противоположном конце города, наверное, услышит. — Общаться можешь?»

В ответ тишина. Блин, Авариэль батьковна, ты на связи?

Встал, разминая конечности. Организм требует банкета, заключённые в Темнице тоже отощали. Потерпите, накормлю сегодня же. Расправлюсь с вражинами и пойду искать источник нормальной айгаты. Мелкого лоа словлю какого-нибудь. И позабавитесь, и покушаете. В вашем обществе слабый всегда кормит сильного.

Как там дела у Смуглянки? По звукам неплохо, по виду… хм, тоже. Вижу благодаря обострённому восприятию движения обоих, хотя и слегка смазано. Значит, гипотетически смогу увернуться.

Что с вооружением? Я вынул Когти из ножен, скептически цокнул языком. Астральную броню храмовника ими не пробить, тут божественный артефакт нужен. Выдержат ли они попадание копья? Вопрос на миллион. Металл крепкий, качественный, да сомненья меня гложат. Для лёгенького парирования сгодятся, отражать ими мощные удары опасно. И они лучшее из моего оскудевшего арсенала. Копьё и метательные ножи с козырным топориком по ту сторону лунного барьера остались.

Кстати, кто у нас там беснуется? Безымянный. Мощная зверюга, высший демон, первый после тёмного бога. Вот с кем поостерегусь сходиться в схватке до поры. Слишком уж умный и живучий. В атаке проигрывает ангелам, однако, при желании без проблем справится с Защитником, коим является наш расписанный световыми знаками безглазый недруг. Авариэли везёт, Анарион не принял совершенную форму, названную первыми людскими магами Экселенсой. Впрочем, её принятие зависит от ситуации. Вероятно, паладин считает, что и так одолеет Смуглянку.

Люблю самоуверенных противников. Он меня не берёт в расклад. И Безымянного. Демона прикончить ему значительно труднее, нежели беззащитную эльфийскую девушку и обессилевшего, тяжелораненого шамана.

Прыгаю к переносному алтарю Белой Луны, установленному помощниками Авариэль задолго до поединка у входа в здание Круга Чести, ору Анариону на енохианском, обзывая его нецензурной кличкой прислужников ангелов. О том, откуда мне известен язык небожителей, задумаюсь на досуге.

Карубиал ненавидит обидную кличку, насколько я знаю, со времён Раскола, а уж до чего она не нравится жрецам и паладинам, словами не передать. Разумеется, мало кому по душе выслушивать в свой адрес обвинения в интимных противоестественных связях с ангелами, вдобавок осуществляемых при помощи предметов культа.

Храмовник, поражённый красотой цветастого выражения, пулей рванул ко мне, у него аж знаки на теле ярче запылали, видать, Карубиал оскорбился.

Размахиваюсь и бью по медному переносному алтарю. Тут молотом сподручнее, лёгкая металлическая конструкция смялась бы консервной банкой. Клинок раскроил крышку, раздался оглушительный хлопок, оставивший звон в ушах. Лопнул и, мигнув на прощание, растворился во тьме барьер лунного света.

Анарион отвёл копьё для удара. На сей раз будет бить наверняка, и атаки мне не пережить, потому быстро, вбухивая в себя реки айгаты пойманных духов, ухожу в теневое измерение и проваливаюсь в тень. Наконечник пронёсся в миллиметре от макушки, меня обдало эманацией злости. Интересное оружие, обладает собственными чувствами. Не любит промахиваться, ха.

Навстречу чудо — копью покатилась куда более мощная эманация наполненной болью радости. Ну, точно мазохист демон. Чем ему больнее, тем приятнее. Теперь получит грандиозное удовольствие, Защитник с ним церемониться не станет и выложится по максимуму.

Я побегу себе, господа, дела, знаете ли.

Изумительные существа — Безымянные. Экономные до ужаса, энергию, выданную им темнейшим батюшкой, пускают в ход исключительно при крайней необходимости. Будто над ними стоит проверяющий и зорко следит за несанкционированным перерасходом. Вероятно, так оно и есть, тёмные боги те ещё скупердяи, за каплю айгаты требуют колоссальной отдачи.

Интересно, почему убивать меня послали высшего демона, а не снарядили отряд боевых жрецов и воинов? Исилант брали демонопоклонники, тут же обошлось без попыток наказать святотатца своими силами. Неужто пронюхали о моей специфичности?

Ай, некогда размышлять, Безымянный разбушевался!

Ослепительную айгату паладина поглотила ринувшаяся из Круга Чести во все стороны тьма. На сей раз в ней не было боли. Она являлась абсолютной пустотой — дыра в никуда, чёрная, непроницаемая рана на теле Лантара. Глубокая, непостижимая разумом смертных и потому вызывающая страх.

Не завидую ушастому храмовнику. Оказаться в столь недоброжелательном, мягко говоря, месте чревато безумием. Без помощи свыше ему не справиться. И как ангел поможет, если Анарион, по сути, пребывает в Бездне Н'Кай? Туда пробьётся хорошо, если сотая часть передаваемой из Эмпиреев Силы.

Чем плохо сражаться с Безымянным, так это тем, что он открывает портал на свою демоническую родину, где томится в ожидании новой войны богов его родитель Цатогуа. Ужасное местечко, скажет любой здравомыслящий знаток тёмных богов. Вытягивает энергию из угодившей туда инородной сущности, вдобавок по Бездне носится потомство жабоподобного властелина, эдакие сгустки слизи, разъедающей похлеще серной кислоты всё, чего коснутся, в том числе созданную из айгаты защиту, барьеры и артефактные доспехи.

Покровительство ангелов и прочих патронов там блокируется процентов на девяносто. Добытая из нашей реальности энергия транслируется Цатогуа, малая её часть даруется Безымянному. Типа награда за труды.

М — да, зря паладин не принял совершенную форму. В Экселенсе мог бы недолго противостоять натиску чужого мира. Главное устранить открывателя и «маяк» портала до пожирания храмовника потомством тёмного бога. Как это сделать уже его, эльфа, проблема. Меня нет, я в отпуске, уехал в тёплые края. Магов и жрецов всех мастей в Марадро предостаточно, чтобы закрыть пробоину. Успеют вовремя — молодцы, простоит город энное количество лет.

Я вынырнул из тени возле лежащего грифона. У меня несколько секунд, захватившая паладина тьма поперхнулась и замедлила распространение. Взяв голову животинки в руки, вливаю айгату. Тело пернатой зверушки проживёт, сколько мне требуется.

«Бери под контроль», — мысленно крикнул я ковыляющей прочь от чёрного цунами Смуглянке. Девушка замысел поняла и, подскочив, положила руку на макушку нашего будущего транспорта.

По обретшим осмысленное выражение глазкам вижу, лечение подействовало, грифон пришёл в себя, затрепыхал крылышками, более уверенно поднимаясь на лапы. Не теряя ни мгновения, запрыгиваю ему на спину и взглядом приглашаю Авариэль. Э, ей приглашение не нужно, она прильнула ко мне сзади и пришпорила летуна, отчего он фыркнул и встал на дыбы, громко хлопая крыльями.

Уноси нас отсюда, дружочек.

Покосившись с подозрением на вновь пришедшую в движение волну тьмы, грифон окончательно осознал всю опасность положения и, коротко разбежавшись, тяжело взмыл вверх.

Ветер ударил в лицо, заставляя пригнуться. Провалившись в парочку воздушных ям при наборе высоты, зверушка наконец выровняла полёт. Внизу промелькнула городская стена, начались и закончились постройки гостевого посёлка, за ними потянулись бесконечные тренировочные поля наёмников, заставленные укреплениями и соломенными мишенями.

«Летим на запад, — промурлыкала у меня в сознании Смуглянка. — К имперской границе».

Ну, туда нам и надо. Ты-то в порядке?

«Жить буду. Этот нехороший паладин мне бабушкино ожерелье порвал. И ноготь мой сломал, подлец, о свои отвратительные ангельские доспехи».

В следующий раз поквитаешься. Если от него что-то останется после драки с высшим демоном.

«Останется, не сомневайся. Ты Анариона не знаешь. Он возмутительно силён».

Я оглянулся на удаляющийся город. По гребню стен сновали стражники, мельтешили разноцветными одеяниями маги. Вдруг в небо ударил луч света, охвативший добрую четверть Марадро, по астралу прокатился букет разнообразных эманаций, от ужаса съедаемой заживо добычи до торжества победителя, затем словно отрезало — хаос в астрале остался, однако, мощные истечения айгаты пропали.

«Мои помощники совместно с наёмными магами барьер поставили, — с гордостью произнесла мысленно Авариэль. — Не погибать же городу. В Марадро много преданных дому Лунного Клейма разумных. И вообще, наёмники нам понадобятся».

Ну, кого хотел, я нанял, на большую армию средств практически не остаётся, да и лишняя она в аранье. В лесах рулит партизанская война. Вести полноценные боевые действия, командуя массами воинов, не в моих планах.

«Я не о троллях. Дом обескровлен, а воевать нам придётся — с эльфами Эладарна в первую очередь. Габрилл пошлёт против нас армию. Будь готов к новым сражениям».

Они придут за мной, и я их радостно встречу. Впрочем, дожидаться их визита не буду. Кстати, качественную ловушку вы организовали высшему демону. Давно узнали о нём?

«Не очень. Я готовилась на случай непредвиденных обстоятельств. О присутствии Безымянного узнала слишком поздно. Знай мы о порождении Бездны днём, действовали бы иначе. Не допустили бы поединка в Кругу Чести, переполошили глав школ. Сандэр, будь осторожнее со старыми знакомыми — к Симлариону накануне бойни приходил человек, бывший с тобой в Спящем лесу, я запомнила его».

Хм, по словам Берка, в живых из его шайки остались он и Дильдрен.

«Берк… да, он так назвался эльфам. Человек, в которого вселился демон. Его убили перед тем, как Безымянный выбрал сосудом Симлариона».

Не сдержавшись, я выругался вслух. Союзником стало меньше, и отряда я не досчитаюсь. Основные силы по — прежнему в деле, но обидно. И за потерянных наёмников, и за старину Берка. Становится ясно, почему от него исходило зловоние айгаты Цатогуа. Проклятье тысячу раз! И мне урок не доверять тем, в ком чувствуется подвох. Хорош командир наёмного воинства, защитник племени, не распознал в плохонькой подделке врага. Покажи он свою натуру в Пограничье, и…

Он бы не терпел так долго. Одержимые похожи на бочку с порохом, поднеси огонёк, и шарахнет. В роли огонька тот, кого они хотят слопать.

Всё-таки, я стал слишком самонадеянным и заслуженно получил щелчок по носу. Впредь буду осторожнее.

«Сандэр, послушай, — судя по тону, решила продолжать „радовать“ скверными новостями Смуглянка. — Грифон доставит тебя до империи. В Веспаркасте мои помощники, так что не удивляйся отряду Лунного Клейма в Пограничье. Вы поможете друг другу».

Ты разве не со мной? Чего притихла?

Авариэль ткнулась носом мне в плечо и замерла, не реагируя на мысли. Ауру просканировать ей я не мог из-за чар сокрытия, облепивших её астральной шелухой. Блин, и сердцебиение не расслышать. Будто заснула на ходу.

Грифон резко снизился, подчиняясь невысказанному приказу, и, коснувшись земли, пробежался по пустой просёлочной дороге. Благо, тренировочные поля и лагеря наёмников сменились покрытыми редким снегом лугами, и нас никто не видел, не считая мелких диких зверьков. Я слез с грифоньей спины, аккуратно опустил Смуглянку на землю, прислушался к дыханию.

Прерывисто дышит. Жива, хвала ангелам, богам и демонам! Одежда на правом боку Авариэли превратилась в лохмотья и напиталась кровью, образующей расползающееся пятно. Чёртов Анарион, достал-таки. На след копейного наконечника не похоже. Чем-то тяжёлым приложили.

Ткань с треском разошлась под пальцами. Извини за одёжку, Смуглянка, прибудем в город, и куплю другую, обещаю. Только выживи. Глубокая резаная рана в окаймлении синяка и кровоподтёка тянулась от спины до живота тонкой линией, сочащейся кровью. Представляю, каково ауре.

Я затравленно оглянулся в поисках укрытия. У нас в запасе несколько часов, с рассветом за нами пошлют погоню прилетевшие эладарнские эльфы. Летят, по идее, с юго — запада, маршрут не совпадает с нашим, но всё равно следует схорониться.

Направив духов на разведку местности, я оторвал от рубахи полосу ткани для перевязки. И почему не взял с собой на поединок магическую «аптечку»?! Троллей с дриадами снабдить додумался, да сам оплошал, понадеявшись на «секундантов», обещавших помочь при ранении. Зачарованные бинты, конечно, мало чем помогут повреждённой ауре.

Разорванное духовное тело не склеить, разве что теневые духи постараются очистить астральную «рану» от остатков ангельской айгаты и скрепить края. Тогда появится шанс на выздоровление. На себе я подобной операции не смог провести, чересчур сложная, требующая постоянного контроля над духами. Дашь слабину, и они сожрут тебя изнутри.

Других таким способом лечить смертельно опасно. Опыта у меня и навыков непрерывной диагностики нет, не могу детально «видеть», какие можно трогать энергетические каналы, какие нельзя. Сюда бы брадосского целителя, вытащившего с того света зверомастера. Он наверняка умеет тщательно отслеживать состояние пациента и знает, где, что и как резать.

Мои познания в магической медицине физического тела ограничиваются вливанием сырой нелечебной айгаты в ауру, чем я и занимаюсь. Продлеваю живое существование разумного, не заживляя ран и не исцеляя. Шаманы улиточников в преобразовании энергии доки, не я. У меня получается вроде обезболивающего — на короткое время пациент перестанет чувствовать боль, ему покажется, он выздоровел. На самом деле раны никуда не денутся, и спустя час — два он упадёт.

Пытаюсь вбухивать сырую, результата ноль. Айгата попросту не проходит через чары сокрытия и рассеивается.

Свои раны я бы затянул, прибегнув к регенерации в боевом трансе. На втором уровне досконально чувствую происходящие в организме и ауре процессы, течение энергии в каждом канале, и знаю, где требуется подпитка и до какой степени. Моя айгата способна залечивать лишь мои раны, ибо она мне «родная». Чужое духовное тело, не зная, куда вливаю энергию, могу и повредить. Каналы разрушатся от чрезмерно сильного потока.

Имеется один способ, вероятно, неприятный Авариэли, связанный с теневыми духами и моими способностями ловца. История его возникновения уходит корнями в седое прошлое эльфийско — тролльей магии, когда Дети Звёзд практиковали с синекожими схожее колдовство и поклонялись духам араньи и Серых Пределов.

Согласится Смуглянка в обмен на жизнь потерять духовную и телесную независимость? Вряд ли. Отчасти хорошо, что не приходится спрашивать. Думаю, очнувшись, она меня поймёт.

Оторванный от «склеивания» моей ауры теневой дух отправился обследовать духовное тело Смуглянки. Я должен узнать, где прореха, прежде чем приступать к ритуалу. Дыра в чарах есть, паладинское оружие оставляет не только физические раны.

Дух «нащупал» повреждение скрывающего кокона и забрался внутрь, «подгрызая» его и изучая ауру Авариэли. Айгаты в наложенных чарах немного, у девушки абсолютное истощение. Ну-ка, друг из иного измерения, активнее жуй чары.

Сканирующие местность духи доложили о небольшой пещерке приблизительно в километре на запад. Отлично, нам по пути. Беру Смуглянку на руки, залезаю на грифона и командую подниматься в небо. Пока долетим Тенёк Второй завершит снимать кожуру чар сокрытия.

Пещера оказалась углублением в земле два на два метра, под каменным «козырьком». От дождя защитит, от взоров летающих соглядатаев укроет. Грифона, к сожалению, спрятать некуда. Не поместится он с нами, здоровая зверушка.

Костёр разводить ни к чему. Лунный свет заливает луга и окружающие нас холмы, а в густой тени пещерки я прекрасно ориентируюсь.

Дух справился с задачей на «отлично», и я приступил к ритуалу. Не знаю его названия у эльфов, возможно, у него такового и нет на языке аллиров. Тролли называют подобное незатейливо — проклятием Раба и Хозяина. Я придумал название проще — Связывание. Суть в том, что с помощью персональной метки я связываю мой дух с духом Смуглянки и посредством связи начинаю чувствовать и воздействовать на её ауру. Огромный минус в последствиях ритуала: связаны мы окажемся навсегда, канал нерушим, ибо создавать его помогают владыки Предвечной Тьмы, почитай, те же божества. Они выступают посредниками моей воли в астрале и укрепляют связь.

Колдунство серьёзнее некуда. В обмен на посредничество я должен принести грандиозную жертву из сотен разумных, но это меня не пугает, кандидатов в аранье хоть отбавляй. У верховного шамана племени Длинных Клыков, по слухам, аж целых шестнадцать учеников. Хозяева Предвечной Тьмы будут довольны. Плевать на загубленное посмертие синекожих, они обрекают пленных на участь и похуже. Не выплачу долг, и владыки возьмут его сами, с процентами. Какова будет плата в таком случае, лучше не представлять.

Я снял свою рубаху, положил на неё Смуглянку. Кровью из рассечённой груди изобразил напротив сердца и на челе Авариэли магический знак, избранный в доисторическую эпоху символом моего рода — лотос, отбрасывающий тень. Тень выводил особенно старательно, это персональная метка.

У каждого старейшего и старшего духа метка индивидуальна. Её изредка используют маги и колдуны, достигшие высот в магии и подчинившие астральных сущностей самое меньшее среднего порядка. Откуда у меня взялась собственная? Помню о её наличии, помню о порядке нанесения, о разработке без понятия.

Когда у вождя или знатного воина племени умирает дитя, неважно от чего, клыков саблезуба, лихорадки, отец идёт к шаману. Если шаман достаточно силён, он призывает духа и связывает его с ребёнком. Лоа исцеляет маленького тролля, и с тех пор они становятся взаимозависимы. Нанесённая одному рана передаётся другому. Зато при связывании болезнь уходит, рана затягивается. Дух как бы становится старшим братом спасённого, оберегает от злых чар, проклятий, злых выходцев из Серых Пределов. Чем он сильнее, тем здоровее дитя, и наоборот.

Старейшие продвинулись дальше. Они ставят метку на смертного либо слабейшего лоа и используют в качестве раба. Иногда обходятся с помеченным весьма жестоко, пожирают его, скажем, восстанавливая потраченную в бою айгату. Метку ставят на живого преимущественно шаманы в обмен на какую-нибудь выгоду для духа, например, тролля обещают в жертву после смерти, заключая договор.

Заинтересованный в орудии лоа дарует рабу сверхъестественные способности, присущие старейшему.

Посвящение духу покровителю племени младенца это по сути лайт — версия жертвоприношения. Покровителю доступно управление организмом и аурой помеченного.

Моя разновидность Связывания основана не на власти, как между старейшими и живыми, и не на абсолютной взаимозависимости. Нечто среднее. Смуглянке ритуал грозит зависимостью от моего состояния. То есть, умру я, умрёт и она. Я же смогу убить её. Это трудно, неописуемо больно, однако, жив останусь. Вот приказывать ей не вправе, заклятьем такая опция не предусмотрена.

М — да, весёленькая перспектива откроется Смуглянке и без перечисленных минусов. Она долгоживущая эльфийка, а людской век короток. Ну, сотню — другую лет проживу, пользуя духов. Пусть три. Для высокорожденных малый срок. Придётся искать выход из ситуации.

Выживем в круговороте грядущей войны, покумекаем и найдём. Столько времени впереди!

— О, Повелители Ужаса и ночных кошмаров, властвующие в Предвечной Тьме! — воззвал я. — Гарштах Сеятель Безумия, Аллур Осквернитель Богов, Гаруннай Кровопийца! Будьте моими свидетелями!..

* * *

Лоа кричал на весь астрал, возмущаясь дерзостью колдунишки, посмевшего мало того, что призвать его, старшего над упырями, властвующими в абаримских курганах, но и попытавшегося поймать в ловушку. С ловцами он, похоже, за многовековую жизнь призрака не сталкивался. Иначе бы драпал дальше империи, за моря океаны.

Ан нет, решил поставить выскочку на место, устроив драку. Заведомо проигрышную, поскольку все козыри у меня. Теневые духи сковали беженца из Серых Пределов, навалившись массой, и обездвижили, заставляя тратить энергию на тщетные попытки вырваться из западни. Я принялся за него, обессилевшего и притихшего, и привычно втащил в Темницу. Он не сопротивлялся, лишь вопил, распугивая явившихся к нему на помощь младших лоа.

Вот и всё. Мне сытно, запас айгаты пополнен и в Абариме вредителем меньше. А то, понимаешь, воровал детей из окрестных деревень да на бедных одиноких путников покушался, гад эдакий.

Примчавшиеся на зов хозяина белесые упыри застыли, сверля меня издали багрово — чёрными буркалами. Накладывают чары оцепенения вкупе с мороком страха. Несмышлёныши, ха! На обыкновенных селян и воинов, может, и действует, у меня же их потуги вызывают улыбку. Чем мне, ловцу духов, перешагнувшему грань людского естества, они навредят? Видом голых сморщенных телес с бледной, полупрозрачной кожей? Ну да, ужасное психологическое оружие. Спортом надо заниматься, дорогие кровососы, и будете подтянуты и приятны глазу. Или с героев вампирских киносаг берите пример. Все такие завлекательные и интересные девичьим сердцам!

Ах, не видели, не знаете? Ну, это ваши проблемы. Я вам курс подсказал, работайте.

Разочарованные моей невосприимчивостью к ментальной магии упыри отступили из лунного света в тень кургана. Не поймать ли эту банду кусак? Местные мне спасибо скажут, и запас пополнится очередной порцией энергии. Вкус у неё затхлый, дохлятина, однако же, айгата мне всегда нужна, для меня она важна. Таков мой нынешний девиз. В ближайшие месяцы предстоит ловить по старшему лоа в седмицу, чтобы не оскудели энергетические закрома, за счёт коих справляюсь с ранением.

Раскинувшаяся под курганом тень сжалась, поглотив пятёрку невезучих кровососов. Они забарахтались поначалу, затем, зажатые в тисках теневых духов, истошно запищали. Вскоре весь выводок старшего лоа умолк, и я переместил их к томящемуся в неволе папаше.

Интересные твари абаримские упыри. Точного термина для них не придумано, они дальняя родня лаори, неупокоенные духи, задержавшиеся в мире смертных и обозлившиеся на убийц. Старший лоа эволюционировал в призрачную форму из куска гнилой плоти и, дабы развеять скуку, приручил младшеньких духов, выкрав трупы с кладбища. Не иначе, при жизни сей проказник был нехилым колдуном, ибо сотворение упырей занятие трудоёмкое, не любому даётся.

— Наловил мышей? — высунулась из зёва пещеры, отодвинув полог из веток кустарника, Смуглянка.

На плечи поверх потрёпанной кожаной курточки она накинула волчью шкуру — выбранная для ночлега пещерка оказалась логовом зверя — людоеда. Поразительно, сколько нечисти водится в Абариме, и её игнорируют боевые школы. Не удивительно, что заезжим купцам рекомендуют не останавливаться в лесу, а крестьяне запираются в домах, едва стемнеет.

Наведался я вечером в близлежащую деревушку за едой для Авариэли. Пахари — скотоводы перепугались, закрылись и разговаривать отказались. Хорошо, за вилы не взялись. Я, верно, тоже бы на их месте слегка труханул, завидев зимой полуодетого молодого человека в кольце из оживших теней. Каюсь, об активности теневых духов, образовавших защитно — разведывательный круг, позабыл. В свете белой луны зрелище не для слабонервных.

Я одежки ещё попросил. Точь — в-точь вылезший из могилы чернокнижник. Замёрзший и голодный.

— Угу, впрок тушками запасся, — улыбнулся я, подходя ко входу в наше убежище. — Как самочувствие? Идти сможешь?

— Поползу, если надо, — ответила Смуглянка.

Нет, тебе отдыхать положено, еле стоишь. Будь я твоим лечащим врачом, прописал бы покой и постельный режим.

Авариэль крупно повезло. Вероятно, копьё Анариона ударило по ней эманацией — бывает в случае с божественными артефактами, желания хватает для нанесения вреда противнику. Ангельской айгаты в ауре обнаружилось малое количество. Энергию небожителя поглотили теневые духи. Давились, отплёвывались, исторгали, но свою работу сделали, почистили рану.

Я вливаниями по установившемуся астральному каналу запустил ускоренную регенерацию организма. За половину ночи ушиб исчез, порез начал заживать. Рано утром, к появлению на пороге хозяина пещерки, Смуглянка очнулась и… метнула нож в просунувшего башку в наше укрытие волка, попав ему в глаз. Рефлекс, натренированный столетиями ежедневных тренировок. Я из умирающего хищника вынул дух в прямом смысле слова — «подзаряжаться» мне нужно отныне часто, пойманные духи быстро истощаются.

Поместив дух людоеда в Темницу, я свалился от усталости — ритуал отнял неприлично много сил. Проснулся под вечер утомлённым кошмарами. Снилось всякое непотребство, иначе не назовёшь — клыкасто — когтистые щупальце — пасти, непередаваемо отвратные твари в кровавом озере и груды костей на берегах. Снилась Багровая река, у которой толпятся мертвецы, зовущие замогильными голосами. Имени не разобрать, но точно знаю — зовут меня. Во сне я чувствовал вину перед ними и кричал от разрывающей меня боли. От крика и проснулся.

Авариэль к тому моменту сидела на полу, скрестив ноги по — турецки, и сосредоточенно разглядывала виднеющуюся в каменном проёме даль. Повернувшись на крик, она ласково поинтересовалась, что я с ней сделал. Отпираться не стал и выложил правду.

Смуглянка не ругалась. Почти. Взгляды её, кои периодически ловил на себе, не сулили ничего хорошего, а вопросы о том, что будет, если она, к примеру, меня покалечит, наводили на тягостные размышления. На время я оставил Авариэль в одиночестве. На всякий случай, ибо мне совершенно не понравились её перемены в лице, когда она услышала о нашей нерушимой астральной связи.

К полуночи она вроде успокоилась, вняв обещаниям поразмыслить вместе над снятием Связывания. Действительно, любое заклятье аннулируемо, нужны лишь знание и поддержка высших сущностей. По мнению Смуглянки, владыки Предвечной Тьмы наверняка согласятся разорвать связующий нас астральный канал в обмен на массовое жертвоприношение магов. Или одного чересчур самоуверенного, не шибко умного, по её словам, начинающего шамана — человека.

Авариэль быстро придёт в норму. Не станет применять мощные заклятья и телесно полностью выздоровеет. Но она же неугомонная! Так и норовит сплести чары сокрытия, оправдываясь погоней. Да, выследить нас нынче дело плёвое. Убьют ли нас преследователи — большой вопрос. Я не против драки. Храмовники со жрецами мне понадобятся в аранье для сбрасывания на головы троллей Чёрного Копья.

С аурой у Смуглянки сложнее. Духовные повреждения заживают плохо, привлекая различных паразитов и не позволяя применять сложные магические действия. Скрепить края «раны» не удастся, она у Авариэль рваная. Словно кусок зубастой пастью отхватили. Надежда на самовосстановление, подстёгиваемое передаваемыми по астральному каналу порциями айгаты.

Ходить с такими повреждениями нетрудно, бегать от гончих Карубиала и наёмников проблематично. Не убежать и не скрыться, истечение айгаты из ран выдаст. Драться тем более нереально. Вернее, победить. Отчасти из-за плохого состояния ауры мы задержались на вторую ночь в пещере.

Грифона пришлось зарезать при проведении ритуала, чтобы закрепить кровью живого существа метку. Коняшку в деревне мне не продадут. Местные, впечатлённые моим появлением, опасаются со мной общаться. Смуглянка тяготится нашим положением, в отличие от меня. Однако, преследователи не спешат появляться из-за холмов и облаков. Видимо, крепко досталось нашим недоброжелателям в Марадро.

— Пока ты охотился, я установила ловушку, — похвасталась моя «пациентка». — Иссушающий Барьер Воителя. Сработает при вхождении в пещеру разумного с айгатой Крылатого Единорога. Вокруг пещеры дополнительный барьер, привязанный к пещерному. Покроет местность в радиусе двухсот шагов. Возникнув, сразу же схлопнется, раздавив оказавшихся внутри.

— Обратный взрыв страшная штука, — уважительно кивнул я. Знала бы ты, сколько я ловушек и обманок установил неподалёку от нашего укрытия.

— Предметная магия настоящее чудо, — согласилась Смуглянка. — На Анариона артефакты не подействуют, и я не применяла их в бою. Зато остальных храмовников и жрецов обратит в кровавый туман.

— Какая ты кровожадная. — Авариэль пожала плечиками, показывая, что не она, а жизнь такая. — Готова отправляться?

В отсутствии багажа наше преимущество. Путешествуя налегке, избавляешь себя от груза ненужных забот.

Подойдя ко входу в пещеру, я подхватил на руки удивлённую Смуглянку и тихонько прошептал:

— Мы доберёмся до Веспаркаста стремительнее ветра. Закрой глаза и не бойся.

— Что ты задумал?

— Ничего вредного для нас.

Лучи восходящего солнца забрезжили из-за холмистого горизонта, прогоняя клубящийся сумрак и создавая сеть из мириадов теней.

— До чего же красиво, — произнёс я, вдыхая прохладный воздух Абарима в последний раз, и повернулся к светилу спиной.

Не бойся, княжна Лунного Клейма. Со вчерашней ночи ты переняла от меня частицу моих способностей и задуманное мною никак не навредит тебе. Мы пронесёмся молнией по изнанке мира и прибудем в пограничную крепость за несколько дней. Отдохни, Авариэль. В аранье нас ждёт утомительная, грязная и жестокая война.

Прощай, Марадро.

Мы рухнули в распростёршуюся под ногами тень.

Интерлюдия шестая

Колокольный звон разносился над Гаридом, созывая к вечерней службе прихожан. У ворот ангелианских храмов привечали людей помощники пастырей с медными подносами, благословляющие подающих. Расположенный на площади перед герцогским замком и собором рынок закрывался. Торговцы расходились по постоялым дворам, покупатели торопились кто домой, кто в церковь.

Стража на воротах у городской стены никуда не спешила.

Смена придёт ближе к полуночи, потому защитники столицы Пограничья, как величают Гарид в империи, предавались своему обычному занятию — лениво проверяли въезжающие в город телеги и брали плату за вход. Тролли и разбойничьи шайки не нападали вот уж как полвека, и ворота держали открытыми до позднего вечера. Руководил процессом упитанный десятник, непрестанно жующий табак и вмешивающийся в проверку в крайних случаях. К примеру, когда обнаруживался незаявленный товар и человек не хотел платить положенную сумму.

— Какая большая блестящая деревня, — цокнул языком сутулый разумный в потрёпанном дорожном плаще из звериных шкур.

Его спутник — гигант в такой же одежде, скрывающий под надвинутым капюшоном лицо, — ответил пренебрежительным хмыканьем.

Эти двое были чуть ли не единственными у ворот по ту сторону городской стены. Остальные либо давно прошли досмотр, либо остановились на почтительном расстоянии от исполинов в шкурах.

Самое удивительное — двое свободно миновали будто не заметившую их стражу. Охрана ворот не обратила внимания и на прикомандированного к отряду мага, при взгляде на высокие фигуры плащеносцев упавшего на каменную мостовую и съёжившегося от страха и внезапно накрывшего его холода.

Десятник мазнул по вошедшим безразличным взглядом и накинулся на проходящего мимо зажиточного крестьянина, требуя предъявить подорожную и уплатить в казну законные пять медных монет за вход. Или же отсыпать пять серебрушек штрафа на поддержку воротной стражи.

Внимательный наблюдатель, бывавший в Пограничье, признал бы в сутулой фигуре, укутанной в звериные шкуры, лесного тролля. Жителя араньи выдавал и язык, ибо произнёс фразу он на наречии племён севера Ксарга.

Синекожих на воротах осматривали тщательнейшим образом, с применением магии, потому-то в каждом отряде воротной стражи имелся маг менталист с Кристаллом Правды. Тем более странным казалось поведение десятника и подчинённых.

Будь поблизости опытный чародей, буйвола съевший на чёрном колдовстве ксаргских шаманов, он бы с абсолютной точностью определил воздействие оного на служителей порядка. Амулеты против морока и сглаза и артефакт должны уберечь стражу, однако, Кристалл Правды треснул, иные магические обереги рассыпались песком, чего, впрочем, стражники также не заметили.

Двое в шкурах беспрепятственно двинулись к центральной площади. Сутулый тролль не переставал удивляться диковинным людским постройкам, цокая языком, и крутил головой, иногда высовывая из-под капюшона длинные нижние клыки. Его спутник хранил молчание и шёл прямо, не отвлекаясь. Камни под его ступнями покрывались тонкой ледяной корой. Напротив замка герцога гигант остановился. В тот же миг от него прокатилась по площади и городу волна морозного воздуха.

Тролль рядом с ним втянул голову в плечи и замер нахохлившейся птицей, не смея издать ни звука.

Холод сбросил пелену морока и показал прохожим странных посетителей в шкурах. Со сверхъестественным морозом возник страх, сковывающий, точно доспех изо льда, и загоняющий волю в глубины подсознания. Двое копейщиков у поднятой замковой решётки приняли боевую стойку, угадывая в поведении пришельцев угрозу. Редкие купцы, не успевшие свернуть торговлю, пятились прочь, оставив товар непогруженным на телеги. Некоторые застыли, боясь пошевелиться.

— Кто, — прошелестел в воцарившейся тишине голос, враз наполнивший площадь.

Тихий, он, тем не менее, достиг каждого находящегося здесь и проник в здания вокруг, распространяясь дальше, к городским стенам. Пение хора в соборе прервалось. Проводящий службу епископ невольно вздрогнул и вытер платком выступивший на лбу липкий пот, осенив себя и паству ангелианским крестом. В замке юный сын герцога, упражняясь в фехтовании с учителем, выронил меч и упал на колени, дрожа и глядя расширившимися от ужаса глазами в сгущающийся за окном мрак. Его учитель — капитан подордена Истребителей Троллей — нервно выругался, взял со стены более привычную секиру и, бросив оруженосцам приказ охранять молодого господина, выбежал из зала во двор замка.

— Кто выйдет против меня? — повеяло северной стужей в тихом потустороннем голосе, растягивающем слова и шипящем, точно змей. — Кто защитит город и вашего вождя?

— Я сражусь с тобой! — из замка выступил громадный рыцарь с секирой под стать росту. Из доспеха на капитане были кожаная юбка с нашитыми стальными пластинами да второпях натянутые наручи.

— Ты — сильнейший? — вопросил голос.

— Капитан подордена Истребителей Троллей Балдриг, чемпион Семилетнего Императорского турнира! Я сокрушу тебя, демоново отродье!

— Хорошо… — На несколько ударов сердца площадь окутала вязкая тишина. Гигант в шкурах заговорил снова, обращаясь к троллю: — Разыщи сестру своего врага, шаман, а я наслажусь боем и выполню просьбу твоего учителя. Никого не убивай. Все они моя добыча.

— Слушаюсь, Владыка, — ссутулившись сильнее, синекожий попятился и, отойдя на десяток шагов, растворился в полутьме улицы.

Громкий щелчок тетивы расколол тишину. Выпущенная надвратным скорпионом зачарованная стрела из гномьей стали промелькнула в воздухе, устремившись к фигуре в шкурах. Рукав плаща взметнулся ей навстречу, и в последний миг, не долетев полшага, снаряд свернул в сторону и высек сноп искр из каменных плит площади. Едва прозвучал выстрел, рыцарь бросился в атаку и покатился, сбитый с ног воздушной волной от мановения руки пришельца. Капитан тут же вскочил, не собираясь сдаваться.

— Нападайте все, — спокойно произнёс шипящий голос.

Из широких рукавов необычного плаща высунулось по тройке зазубренных ледяных когтей.

* * *

— Я подвёл вас, святейший, — низко опустил голову, обнажая шею для возможного удара в тысячелетней воинской традиции, Анарион.

Сделать ему подобное составляло большого труда, перетягивающие корпус бинты и наложенные шины затрудняли движения. То, что он встал на колено, поднявшись с постели, уже достойно восхищения и похвалы. Однако, Габрилл Радужный, которому храмовник поклонился, испытывал горькое разочарование.

Демон хорошенько потрепал паладина. В теле эльфа не осталось целых костей, кожа и мышцы обожжены. Не будь повязок, в прорехах плоти виднелись бы внутренности. И всё-таки он выжил, победил и готов понести заслуженное наказание за невыполнение приказа.

— На всё воля Карубиала, — смиренно воздев очи к резному потолку, сказал верховный жрец. — Ты совершил великое деяние, уничтожив порождение Бездны, сын мой. Жители городка будут чтить тебя как героя, коим ты, безусловно, являешься. Сохранил ли ты Слезу?

— Да, святейший, — с готовностью ответил храмовник, не поднимая головы. — Она согревает мне сердце и питает меня ангельской Силой. Прошу, позвольте продолжить преследование.

Хотя бы одна хорошая новость за последние дни. Если бы вживлённый в грудь паладина артефакт разбился, попытка уничтожения Врага обернулась полнейшим провалом.

— Ты слишком слаб, — вздохнул верховный жрец. — Оправься от ран, я выдам тебе пентаду и пошлю за Врагом. Но не раньше устранения опасности во владениях дома Белого Лотоса. Выяснилось, что ситуация у нас на родине сложилась тяжелее, нежели мы полагали. Есть основания считать, в окрестностях родового замка назревает прорыв из Серых Пределов. Не тебе объяснять, чем это грозит Эладарну.

— Я ранил Врага! — жарко заговорил Анарион, приподнявшись. — Он ещё жив, следует добить его, пока он не успел уйти далеко. Пошлите отряд Алых Шипов по следу, прошу, святейший!

— Тише, тише, сын мой, — положил ладонь на плечо храмовника Габрилл, обведя взглядом просторную комнату с украшенными искусной резьбой стенами, словно опасаясь, не прячется ли кто в углах. — Не забывай, храм Крылатого Единорога не место для криков. Ты ранил Врага ангельским оружием?

— Рассёк его, святейший, — тяжело дыша, еле слышно ответил паладин. — Обладай он хоть мощью старейшего лоа, ему не выздороветь. Нанесённая Алым Шипом рана не затянется сама собой. И Авариэль Кошка, она тоже была с ним. Я не достал её копьём, только зацепил исходящей от наконечника Силой. Смертному и того достаточно для смерти.

«Драная Кошка, — недовольно подумал жрец. — Когда же я избавлюсь от неё?»

— Не беспокойся, о них позаботятся твои товарищи. Я отсылаю немедленно две малые пентады в погоню. Жаль, мы узнали о предателях столь поздно.

Габрилл ощутил укол злости. Виной тому скверные раны, полученные Анарионом в бою с высшим демоном. Из-за них храмовник провалялся в беспамятстве без малого день. В храме Крылатого Единорога, куда его доставили наёмники, найдя на руинах города, сделали всё возможное, чтобы защитник Церкви поскорее пришёл в себя. О, узнай о бое с Врагом верховный жрец ранее, он лично отправился бы в погоню.

Следов айгаты Сандэра Валирио нанятые в Марадро маги не обнаружили. Учитывая царящий в астрале хаос после грандиозного сражения с демоном, разрушившим город до основания, неудача естественна. Лучший следопыт не найдёт отпечатка оленя среди поваленных ураганом деревьев.

Жестом Габрилл подозвал ожидающего приказов у двери воина.

— Авамарвал, подготовь две малые пентады к преследованию Врага и найми ещё десяток магов ищеек, пусть обыщут в поисках следов окрестности города на расстоянии в десять лиг. На деньги не скупись.

Шансы на успех преследования таяли с каждым ударом сердца. За день Враг мог далеко уйти, не говоря о магических средствах передвижения. Быстроходное воздушное судно доставит его за считанные дни в соседнее государство.

Как назло, наёмники не горели желанием помогать жречеству Эладарна в поисках. Волшебники неохотно шли в поисковый отряд, главы боевых школ вовсе не хотели принимать заказы, сосредоточенные на разгребании завалов, оставшихся от городских построек.

Габрилл понимал капитанов. Погибло большинство жителей, армия Марадро прорежена, велика вероятность нападения на Абарим. Не время для выполнения заказов, особенно магами, умеющими чуять постороннее присутствие и распознавать вредоносные чары.

Отношения с наёмниками не заладились до прибытия эладарнцев в Марадро. Вместо главы школы пришлось обсуждать убийство Врага с заменяющим руководителя Симларионом, крайне неприятным типом. Сей разумный, пренебрегая устоявшимися отношениями между жречеством и школой, требовал непомерную сумму за услуги. Затем последовал провал в городе.

Именно на случай непредвиденных обстоятельств в Анариона поместили Звёздную Слезу. С ангельским артефактом храмовник становился непобедим и мог самостоятельно отслеживать Сандэра Валирио, принимая сигналы от артефакта.

— Святейший, остерегайтесь ловушек, — покачиваясь от слабости, негромко предупредил Анарион. — Введите в состав пентад побольше волшебников для разведки. Авариэль Кошка славится барьерной магией, она способна навредить нашим воинам.

— Я знаю, сын мой. Есть ли что-то важное, чего ты нам не поведал о Враге? — Храмовник отрицательно мотнул головой, чуть не упав. — Тогда ложись и набирайся сил.

Верховный жрец подозвал дежурящего у входа служку и, указав жестом на Анариона, велел помочь ему лечь на ложе.

Во дворе храма, огороженного ажурным забором из сплетшихся ветвей эладарнского полуразумного кустарника, расположились в шатрах прилетевшие на фаэрнилах жрецы и воители. К помощи магов королевства Габрилл решил не прибегать — уничтожение Врага тайна для короля и приближённых, даже наёмники не знают, кто руководит эльфийским отрядом и с какой целью.

С боевой школой Марадро, бывшей с жречеством Карубиала в весьма тёплых отношениях, договаривался Авамарвал. Волшебников также нанимал он. Габрилл, кутающий лицо от любопытных взоров в шарф из невесомой полупрозрачной ткани и ходящий в простой сутане, в переговорах не участвовал, ограничиваясь раздачей приказов командирам пентад.

Вышедший из храма верховный жрец прошёл в высокий шатёр из плотной ткани. Внутри курились благовония, темноту разгоняли заправленные айгатой округлые светильники. В центре стоял паланкин, украшенный декоративной лозой. Несмотря на богатый вид, паланкин больше напоминал Габриллу тюремный ящик для заключённых — за занавесками угадывались очертания решёток, днище и стенки защищали планки из прочнейшей древесины с нанесёнными на них заклятьями. Шатёр окружал невидимый астральный барьер, пропускающий лишь верховного жреца и охранников.

О том, кто находится в паланкине, известно в отряде троим: Габриллу и двум Алым Шипам, не подпускающим к шатру любопытных.

Посторонние не видели ни шатра, ни паланкина — чародеи славно потрудились, окружая ящик многослойным барьером иллюзий.

— Печальная весть, — Габрилл опустился на сплетшиеся в подобие кресла веточки эладарнского куста. — Сандэр Валирио жив. Боюсь, наше путешествие затянется. Видит Карубиал, не по моей воле, но по велению Творца. Где нам найти Врага?

Молчание длилось недолго. Спустя вздох из паланкина донёсся тихий ответ:

— Ищите его на Зеркальном озере. Скоро он прибудет туда.

Верховный жрец широко улыбнулся.

— Благодарю, Ваше Высочество. Обещаю: награда, достойная принцессы, уже ждёт Вас в столице.

Эпилог

Близилась ночь.

Гиор, наблюдающий за огненным штормом заката с верхнего этажа башни магов Веспаркаста, невольно поёжился от пронизывающего холодного ветра. Сюда стихии не добраться, магические барьеры, служащие окнами, преградят ей дорогу, однако, чувство холода было удивительно реальным.

Небеса сгорали в пламени, живущие на земле готовились к войне. Посёлок у крепости опустел, многие здания разобрали на дополнительные укрепления на Валу. Восточнее крепости выросли палатки и шатры лагеря наёмного воинства, неожиданно пришедшего на помощь защитникам Пограничья.

Наёмники разбили общий лагерь у подножия Крессова Вала, отдельно расположили палатки пришедшие позже других эльфы. Оно и понятно — ни с горными троллями, ни с оборотнями у светлых нет дружбы. Горцы, в свою очередь, терпеть не могли длинноухих. Оборотням из Марадро, судя по их поведению, плевать на прошлые обиды. Они подходили к делу хладнокровно.

Гиор отвёл взор от виднеющихся за окном стоянок и поморщился — висящая на перевязи рука до сих пор упрямо ныла, мешая спать и творить заклятья, из-за чего Марн перевёл его в учителя прибывшего из столицы империи пополнения. Создающие топкие болотца во дворе крепости новички, по мнению ветеранов, не годились пока для выполнения боевых заданий, и Гиор гонял их в хвост и в гриву, приучая работать слаженно и максимально действенно.

— Больше, больше айгаты вкладывай, не бойся! — гаркнул маг Иллидис, помощник Гиора, на непутёвого прыщавого юнца, пытающегося создать из участка промёрзшей земли мягкую жижу. — И контролируй плетение заклятья, не отвлекайся. Валор, чего ржёшь, придурок? Сможешь лучше? Прошу! Образуй болото глубиной в рост человека, диаметр десять шагов вон под тем столбом с синекожим. Да, под тем пленным учеником шамана. Рыцарский устав не позволяет применять силу по отношению к пленному? Ты ещё церковные заповеди припомни. Здесь, — обратился маг к десятку новичков — восьми земельникам и двум водникам, — Пограничье. Место, где ваши уставы можете засунуть себе в…

Далее последовала насыщенная армейскими ругательствами тирада, долженствующая наиболее понятно разъяснить новоприбывшим соплякам, куда они попали и чего от них ждёт командование.

То ли дело наёмники. Тролли представляли собой гомонящую толпу, недисциплинированную и хвастливую. Деревяшки, явившиеся с горцами, и зеленокожие девки отличались, напротив, собранностью и молчаливостью. Отряд из двадцати оборотней действовал единым механизмом. Неразговорчивые волколаки и басты выставили часовых и отдыхали после длительного перехода. Их командир, здоровенный беорн, единственный на весь отряд, сразу попросил встречи с капитаном Гареном, чтобы обсудить роль наёмников в обороне Веспаркаста и заявил, что будет помогать гарнизону до дальнейших приказов от нанимателя — некоего Арвака.

Предводитель эльфов поступил иначе. Он поставил в известность коменданта крепости о своих дальнейших действиях, представившись десницей княжны дома Лунного Клейма, и с ходу увёл половину длинноухих бойцов в заснеженную аранью. Надо отдать ему должное, следов на белой простыне из снега они не оставляли, передвигаясь по нему легко и малозаметно в маскировочных чёрно — белых плащах. Какого лешего им понадобилось в лесу, не сообщили, однако обещали поделиться сведениями о перемещении синекожих.

За троллей говорили родич горного вождя и девчонка, командующая деревяшками. Сказали, посланы они сюда неким Кан — Джаем и ждут прибытия этого человека.

Гиор знавал одного парня по имени Кан — Джай. Неплохой был охотник, выполнял заказы гаридских магов и алхимиков. Учился, помнится, у Гварда Зверолова. Только вот не так давно из Эладарна прибыл эльф, вроде бы от посла королевства в империи, и принёс весть о его смерти в Спящем лесу. Длинноухий выразил соболезнования зверомастеру и оставил внушительную сумму для сестры Кан — Джая за какие-то услуги, оказанные парнем эладарнскому престолу. После визита эльфа Гвард стал сам не свой. История туманная, о ней Марн больше знает, он со Звероловом тогда проговорил целую ночь, наутро послал срочных гонцов в Гарид, Ласпаран и столицу. Потом сестра Кан — Джая приехала, о брате спрашивала. С Гвардом ей увидеться не удалось, началась война.

Гарнизон крепости воспринял приход союзников как добрый знак. Отдельные воины, конечно, не испытывали к волколакам симпатии и не доверяли им, глядя с подозрительностью и на древней с дриадами.

Боевой дух гарнизона упал позднее с известием о падении Гарида. Никто не предполагал, что подобное произойдёт столь внезапно.

Вечером в крепость прискакал гонец от герцога, принёсший приказ о переводе части войск к замку Истребителей Троллей. Там собиралась армия со всего Пограничья в связи с разрушением столицы провинции. Владетель также временным комендантом назначал Марна Изверга. Капитану Гарену, едва приехавшему из того же замка, приказывал срочно явиться пред герцогские ясные очи и командовать веспаркастским отрядом.

Герцог боялся. Гарид разрушило нечто неведомое — город разметало по камешку и заморозило, превратив в россыпь обледенелых каменных глыб под снежным курганом. Не нашли ни выживших, ни мёртвых, будто жителей перед началом небывалого бурана увели из города. Маги, обследовавшие развалины, придерживались мнения, что горожане погибли. На вопрос, куда подевались тела, чародеи не находили ответа.

Сотни магов и воинов, в том числе отборные части Истребителей Троллей, расквартированные в Гариде, не защитили город. Свидетели из крестьян, бывшие неподалёку в час разрушения, видели снежный вихрь от земли до неба и твердили об испытанном ужасе. Неестественный мороз распространился по окрестностям и превратил в ледышки животных и людей.

Выслушивая рассказывающего о смерти Гарида Марна, Гиор поневоле вспоминал Крессов Вал и недавнюю ночь, когда сам чуть не погиб. Сущность высшего порядка, сопоставимая по мощи с легендарным Хладным Владыкой, краем коснулась башни Гиора и пропала для поисковых чар имперских волшебников. И вот, она нанесла удар в сердце Пограничья. Что станет следующей целью?

Синекожие подготовились к войне, как никогда раньше. Близилась ночь, во тьме которой маршировали кошмары из тролльих лесов.

— Вы не изменили вашего решения, госпожа Лилиана? — поинтересовался де Виллано. Огонь в камине за его спиной танцевал замысловатый танец, разгоняя полумрак кабинета.

— Да, мессир. Мой долг найти и покарать убийц моего брата, и вам не убедить меня в обратном. Да, я сейчас неопытна, мои познания в магическом Искусстве поверхностны, однако, я буду учиться и приложу все силы для того, чтобы стать сильной и бросить вызов убийцам.

— Я ведь предупреждал вас о последствиях такого решения. Подумайте, хотел бы Сандэр подвергать вашу жизнь опасности? — несколько смягчил тон немолодой маг. — Он мечтал дать вам хорошее образование и обеспечить безбедную, счастливую жизнь. Разве вам плевать на его волю? Своими действиями вы сокрушите желания вашего покойного брата, госпожа Лилиана.

— Думаю, он бы сделал то же, случись со мной беда. К тому же, месть не противоречит его мечтам относительно моего будущего. Я намерена достичь вершин магического Искусства, а сделав это, уж точно не буду нуждаться в деньгах. Маги очень востребованы в империи и за её пределами.

Де Виллано на миг опустил глаза, точно раздумывая над словами стоящей перед ним девушки.

— Вы понятия не имеете, с чем вам придётся столкнуться, госпожа Лилиана. Месть не вернёт вам брата. Она выест вас изнутри и низринет в пучины преисподней. Поверьте, я знаю, о чём говорю.

— Так вы поможете мне? — теряла терпение девушка. — Если нет, я направлюсь на Зеркальное озеро к моему бывшему учителю Гварду Зверолову. Уж он-то поймёт меня.

— Это невозможно, госпожа Лилиана. В Пограничье разгорелась война, в центре коей оказался ваш наставник. Я помогу вам. — Чародей открыл ключом столик и достал оттуда запечатанный конверт. — Рекомендация в Брадосский колледж целительства. Не последнее учебное заведение Лантара. Недавно в нём открылась кафедра зверомагии, на которую я вас записал. Вашим обучением также займётся разумный, специализирующийся на боевой стихийной магии и теневых ремёслах.

— Теневых ремёслах? То есть…

— Он осветит вам области шпионажа, воровства и убийства. Иными словами, всего того, что пригодится вам при достижении цели, госпожа Лилиана. Однако, предупреждаю: вступив на этот путь, вы не свернёте с него. Желаете изменить решение?

— Нет, мессир, — поколебавшись секунду, решительно ответила Лиля.

— Что ж, — де Виллано взял со столешницы большой серебряный колокольчик. На звон явился охранник. — Лукас, позови Игнаса.

Не минуло и минуты, как на пороге бесшумно возник темноволосый мужчина с парными мечами в потёртых ножнах на широком поясном ремне. Опалив девушку взглядом пронзительных синих глаз, он поклонился магу.

— Это ваш новый наставник и телохранитель, госпожа Лилиана, — представил вошедшего маг. — Знакомьтесь, Игнас Огнеглазый.

ВАЛЕРИЙ ТЕОЛИ

Ночной Охотник

Сандэр. Книги 1 - 5

Пролог

Солнце показалось из-за низко висящих облаков, и покатые склоны Седых гор вспыхнули ослепительной белизной, заставив Эктара прищуриться. Открывающийся с крепостной стены вид заснеженных горных склонов резко контрастировал с пылающим за его спиной гномьим городом.

Ветер всколыхнул верхушки припорошенных елей, унося смрад горелой плоти. Эльф поморщился. А ведь кто-то называет этот отвратительный запах ароматом победы.

Знали бы враги по оба берега моря Утопленников, чего стоит ему, предводителю семерки боевых магов, каждое разрушенное селение. Как ни странно, Эктар не переносил гари пожаров, и его выворачивало наизнанку от вони, сопутствующей любой крупной резне. За свою долгую по меркам смертных эльфийскую жизнь он должен был привыкнуть, да еще учитывая, что добрую треть прожитых лет служил искоренителем скверны[1]. Но нет. Палач, ненавидящий казнь, – ха, насмешка судьбы!

Эльф отдал бы многое, чтобы сейчас оказаться с сыном далеко отсюда. К примеру, в уютной лаборатории под Университетом Высшего Искусства, некогда принадлежавшей ему и сыну, или в домике лесника посреди эладарнского волшебного леса, где пережил много счастливых дней.

– Эктар, – позвал запрыгнувший на стену Корд.

– Что еще? – раздраженно бросил эльф, не поворачиваясь.

– Штурм крепости клана завершен, старейшина пал, – доложил помощник, дублируя слова по мыслесвязи: слишком громко ревел пожар в городе. – Его жена с детьми заперлись в сокровищнице. Что делать с ними?

– Убей всех, – устало выдохнул высокорожденный.

– Мы можем потребовать выкуп у родни старейшины, – попытался возразить Корд.

Эктар прервал соратника:

– Сокровищница ломится от драгоценностей. Вдобавок разграбим Кузню и возьмем богатства здешних жрецов. Куда нам больше? Деньги девать некуда. К тому же не хочу возиться с заложниками.

Из-за спины эльфа доносились гул пожираемого огнем города, треск раскаленных камней и редкие, почти неслышные вопли погибающих коротышек. Помощник долго молчал, прежде чем вновь заговорить:

– Может быть, не следует грабить Кузню? Бородачи не простят.

– О чем ты? – скрежетнул зубами Эктар, начинающий злиться на старого товарища. – Мы разрушили гномий город, вырезали и сожгли жителей, перебили кузнецов-священнослужителей, а ты лепечешь о том, что взятие подношений у местных божков будет более значительным преступлением в глазах подгорного народа?

– Пожалуй, ты прав, – проговорил Корд. – Я передам твои слова остальным. Только сначала…

Заметив боковым зрением резкое движение соратника, эльф мгновенно развернулся. Со стороны казалось, тот просто взмахнул мечом. Приглядевшись, Эктар разобрал сотканную из колеблющегося воздуха высокую фигуру, в которую упирался кончик узкого клинка.

– Мы не одни, – пояснил Корд. В левой руке у него раскрыла зубья зачарованная дага. Ее он доставал в случаях крайней опасности.

– Кто ты? – Направлять в неведомого зрителя смертоносное заклятие, равно как и применять боевую трансформу, пока не требовалось, артефактный меч соратника мог проткнуть мифриловый нагрудник, укрепленный гномьими рунами.

Прозрачная фигура помутнела, превращаясь в сгусток серого тумана, очертаниями напоминающий человека. На том изменения закончились. Соглядатай не желал являть истинный облик.

– Не думал, что найдешь меня так скоро, Гуарендил. – Эктар узнал вестника и шпиона главы Церкви, однако не спешил давать Корду приказ опустить меч.

– Ты оставляешь за собой кровавую дорожку. И слепой пройдет по ней, – задрожал туман.

Посланец верховного жреца настораживал эльфа. Слишком малопонятен вестник. Он с легкостью проникал сквозь большинство сложнейших магических барьеров, и астральных, и физических. Поражала его способность скрываться. Из известных высокорожденному магов один Корд умел обнаруживать присутствие невидимого соглядатая. Незаметность глазу и магическому восприятию, умение проникать в самые, казалось бы, закрытые места делали из Гуарендила по прозвищу Фантом превосходного шпиона.

Никто не знал о его прошлом. Единственное, что удалось раскопать Эктару через знакомых задолго до побега из Эладарна[2], – это то, что Фантом поступил на службу к верховному жрецу Габриллу Радужному лет двести назад и, следовательно, не был человеком. Людское тело не способно просуществовать столько времени без кардинальных, лишающих человечности изменений. Вероятнее всего, он являлся эльфом, как и сам жрец, или магическим созданием. Впрочем, версий происхождения Гуарендила море, и все они претендуют на роль истины в равной степени.

– Зачем явился? – не желая затягивать неприятную встречу, спросил эльф.

– Тебе и твоему отродью надлежит прибыть в Ксарг и помочь славным воинам нашего королевства нести волю всесвятого ангела Карубиала[3] тамошним дикарям. А также в числе прочих убить предателей ангелианской веры и мерзкого ублюдка, осмелившегося восстать против его святейшества.

Чего не отнять у Гуарендила помимо уникальных способностей, так это жгучей ненависти к иноверцам. Соглядатай верховного жреца сочился злобой, когда разговор заходил о язычниках и еретиках.

– Ты говоришь чуть ли не о постоянной военной службе, – едва сдерживаясь, чтобы не ответить дерзостью на высокомерное обращение, произнес Эктар. – Ты, верно, забыл. Мы не воины Эладарна и не обязаны подчиняться приказам ангелианских жрецов.

– Правда? Ты подчиняешься тому, кто заплатит, – прокаркал туманный посланец. – Архангел Хасмиал свидетель, у его святейшества есть что тебе предложить.

– Золото и серебро мало интересуют меня, – покачал головой эльф.

– Я говорю о снятии проклятия с твоего сына, отступник!

Проклятие юного Нолмириона заключалось в безумии, насланном звездными божествами. В поисках средства исцеления сына Эктар скитался по миру с тех пор, как покинул родное королевство. Ради получения знаний о древних богах, послуживших источником проклятия, он разрушал города, убивал, нанимался на грязную, кровавую работу, недостойную высокорожденного. И наконец Создатель смилостивился над ним и его сыном.

– В лагерь наших воинов в аранье прибудет его святейшество, там он и проведет ритуал, – продолжил посланец. – Твой сын вновь обретет разум. Затем вы скроетесь. Отменить церковный приговор невозможно.

Эктара бросило в жар. Действительно ли верховный жрец нашел способ, как и обещал? О Крылатый Единорог, неужели Нолмирион исцелится? Плевать на отлучение от Церкви и изгнание из королевства, главное, сын станет прежним.

– Мне нужно знать о размере вознаграждения отряду, – задавив в себе желание подробно расспросить вестника о ритуале, сказал эльф. – Семерка не убивает бесплатно.

– Грабеж и убийство синекожих демонов разве само по себе не награда? – изобразил удивление посланец.

– Скажи это моим боевым магам. Сомневаюсь, что они тебя поймут и добровольно согласятся на предложение сунуться в кишащие злыми духами леса без достойной платы.

– Вы, маги, совсем не чтите пресвятых ангелов, – послышался укор в резком голосе туманного вестника. – Вершить ангельскую волю – высочайшая честь для смертного.

– Называть нас смертными – все равно что именовать дуб травой. Помни, с кем говоришь, Фантом, и о нашем знакомстве.

Когда-то – кажется, минула с того дня целая вечность – заносчивый посланец верховного жреца позволил себе оскорбить Эктара с сыном, обозвав ничтожествами. В тот день Гуарендилу не помогли ни невидимость, ни умение проходить сквозь стены. Харкая кровью, он вымаливал прощение на коленях. С тех пор вестник не приближался к эльфу, ограничиваясь искусными иллюзиями и овеществленными двойниками.

– Семерке даруют по свитку Первого Круга из Королевской библиотеки на выбор и набор зелий из Тельперинга, – решил, очевидно, не спорить посланец. И правильно сделал, по мнению эльфа. Перепалка в присутствии Корда и стоящего неподалеку сына грозила вылиться в неприятности для вестника. – Будьте благодарны! Щедрость его святейшества не знает границ!..

Эльфийская школа магии разделяет заклятия по мощности и сложности на пять так называемых Кругов, от Пятого к Первому. Заклятия Пятого Круга простейшие, их изучают на первых курсах магических учебных заведений. Пример – сотворение порыва ветра, сбивающего с ног. Как правило, опытные маги не тратят время на произношение заклинательной формулы, им достаточно вызвать ее в памяти и, направив в нее энергию, реализовать волевым усилием. Заклятия Четвертого Круга сложнее. Скажем, порыв ветра уже валит деревья. В условиях боя применяются обычно именно заклятия Пятого и Четвертого Кругов, так как их реализация очень быстра – наполнение формулы энергией и волевое усилие осуществляется в течение одной-трех секунд. Отдельные маги способны творить боевое заклятие за долю секунды.

Настоящая магия, по утверждениям опытных чародеев, начинается с заклятий Третьего Круга. В случае с аэромантией это не порыв ветра, а полноценная буря, бушующая на огромной площади. Редко кто способен творить заклятия Третьего Круга исключительно с помощью заготовленной в ментальной закладке формулы, причина тому – необходимость высокого уровня контроля над вливаемой в формулу энергией. Магическая конструкция очень хрупка и подвижна, поэтому часты ошибки при ее наполнении айгатой[4] и даже самом построении. Чтобы избежать их, маги используют специальные магические предметы, в кои заключают формулу и заблаговременно наполняют ее энергией, оставляя творение незавершенным. Активацией является вливание недостающей порции айгаты.

Заклятия Второго Круга значительно сложнее и более энергозатратны. Например, та же буря превращается в управляемый магом смерч, состоящий из мириадов воздушных лезвий, измельчающих все, до чего он дотянется. Здесь формулосодержащими предметами не обойдешься. Для активации даже одноразового свитка требуются специальные навыки у пользователя и сродство с заклятием, если оно основано на стихийной магии. К примеру, разумный без задатков аэромантии не сумеет активировать Вихрь Смерти из свитка.

Заклятия Первого Круга представляют собой вершину магического Искусства. Мощь их огромна, функции разнообразны. Это может быть и распространяющаяся по огромной территории буря из десятков управляемых смерчей, крошащих без труда скалы, и созданный из спрессованного воздуха сверхпрочный барьер. Такими заклятиями уничтожаются старейшие лоа, именно для борьбы с высокоуровневыми духовными сущностями они изобретены тысячелетия назад древнеэльфийскими чародеями. Творение заклятий весьма энергозатратно и длительно, однако тут на помощь магам приходят артефакты. Умело применяя загодя заготовленные магические предметы и выстроенные в ментальной закладке формулы, великий маг способен реализовать заклятие Первого Круга в течение буквально нескольких секунд.

…Поистине предстоит тяжелая работенка, раз жречество ангела Карубиала сулит столь щедрую награду. Свиток с заклятием Первого Круга – вершиной магического Искусства – стоит куда дороже замка в империи или, скажем, титула графа в любом из государств Ирозанского континента. Вдвойне ценны свитки у магов. По ним можно изучить структуру запечатанных в пергаментном листе заклятий.

Набор зелий – приятное дополнение. Алхимики и лекари озера Тельперинг, где стоит неприступная цитадель храмовников и жрецов, славятся боевыми и исцеляющими зельями. Алхимик Семерки Герреб непременно захочет изучить творения эладарнских коллег. Возможно, даже разгадает формулу какого-нибудь из них.

– Мы согласны, – роняя слова, точно булыжники, ответил эльф. – Кого нам предстоит убить, кроме троллей?

– Женщину – отродье солнечных эльфов, чья кровь испортила дом Лунного Клейма, и с ней человека.

– Погоди-ка. Мне известно о двух женщинах из дома Лунного Клейма, в чьих жилах течет кровь солнечных эльфов. Убить их труднее, чем завоевать империю.

– Великая награда дается за великий труд. – Эктар готов был поклясться, что вестник ехидно ухмыляется. – Ты многое пропустил из-за похода в горы. Обитель Клейменых уничтожена, от дома осталась всего горстка бойцов. Авариэль Кошка нынче направляется к ним, она ранена и ослаблена. Убить ее легко для искусного боевого мага вроде тебя.

– Допустим. Кто второй?

– Человек… и не человек. Порождение Бездны в человеческом теле, потомок Тьмы, начавший изменять свой сосуд. В империи он назвался Сандэром Валирио, учеником шамана тролльего племени, наемникам знаком под именем Арвак.

– Выдающаяся личность, – хмыкнул Эктар. – Стать учеником у троллей, будучи человеком, дорогого стоит.

– Он маг теней и ловец духов. Его ранили, но будьте осторожны. Они с Авариэлью Кошкой находятся на востоке империи и направляются на запад. Точное местоположение, слепки аур и иные сведения узнаете из Цветка Знаний. – На стену рядом с эльфом лег, выпав из воздуха, бирюзовый бутон размером с фалангу большого пальца.

Не прощаясь, туманная фигура за удар сердца распалась рассеивающимися серыми лоскутьями. Корд, напоследок помахав узким клинком меча по месту, где только что стоял вестник, убрал оружие в ножны.

Эктар подобрал бутон со сведениями, покрутил в пальцах, рассматривая.

Авариэль Кошка возглавляла дом Лунного Клейма, самый загадочный в Эладарне. В него входили шпионы и убийцы всех мастей, работавшие лично на короля высших эльфов. Княжна дома крайне редко появлялась при дворе, ничем не выделялась. О ней мало знали и в Университете, хотя она там училась с Эльрунном, нынешним правителем королевства. Согласно записям в университетском архиве, изучала Авариэль барьерную магию, астральный поиск и метаморфизм. Кстати, из-за умения превращаться в кошку и характера она и получила свое прозвище.

В родном доме княжна, вероятно, тоже кое-чему научилась. Клейменые свято берегли секреты собственной магии, судя по скудным свидетельствам случайных очевидцев, весьма необычной. Раз уж дом Лунного Клейма пал, что с правителем? Королевская семья всегда покровительствовала Авариэли, обоснованно считая ее дом полезным для Эладарна.

– Кошка, кошка, где ты есть? Я тебя желаю съесть! – Эльф бросил бутон Корду. – Изучи и после того, как закончим здесь, сообщи нашим о заказе.

Когда товарищ ушел, Эктар пробормотал про себя, глядя вдаль:

– Я действительно пропустил массу важных событий. Интересно, кто же на самом деле тот человек, который не совсем человек?

Дом почтенного купца Торгвальда Вестримского располагался в пригороде столицы светлых эльфов. Облицованное зеленым мрамором трехэтажное строение в окружении обширного сада фруктовых деревьев напоминало скорее дворец имперских вельмож. Собственно, неудивительно, ибо Торгвальд был родом из северной провинции империи.

Он отошел от дел, передав управление доходными домами и торговой гильдией города Ласпарана старшему сыну, и поселился в королевстве эльфов. Выкупил земли, поставил роскошное по меркам имперцев поместье, о коем мечтал с детства, и зажил в свое удовольствие, тихими вечерами принимая гостей, а днем обычно прогуливаясь по местным рынкам в поисках заморских диковин для пополнения собственной коллекции. Именно страсть к удивительным вещицам стала поводом к его знакомству с верховным жрецом Крылатого Единорога Карубиала Габриллом Радужным.

Этим прохладным зимним вечером уважаемый жрец почтил давнего знакомого визитом. Несмотря на довольно поздний час – приближалась полночь, – в доме Торгвальда горел свет в окнах, по выложенным плиткой дорожкам двора носились слуги, исполняя распоряжения старшего лакея. Оно и ясно: столь важного гостя принимать приходится далеко не каждый день, да и прибыл он внезапно.

– Безмерно рад, что вы вспомнили о скромном торговце, ваше святейшество, – улыбаясь в пышные усы, склонил седую голову встречающий жреца на крыльце Торгвальд.

– Как можно забыть хорошего человека, – любезно вернул улыбку поднимающийся по ступеням Габрилл Радужный. – Последние месяцы я только и вспоминаю наши с вами беседы, дорогой Торгвальд. Должен признать, они подвигли меня на глубокие размышления о бытии и существовании зла в нашем мире. С удовольствием хотел бы продолжить наше удивительное общение.

Купец, не поднимая головы, почтительно отступил, давая гостю пройти в распахнутые двустворчатые двери, похожие на небольшие резные ворота. Судя по довольному выражению лица, слова жреца пришлись ему по нраву.

– Сожалею, что наша с вами прошлая беседа не принесла нам пользы. – Торгвальд закрыл двери за вошедшим в просторную гостиную эльфом. – Пройдем в мой кабинет или останемся здесь?

– Пожалуй, в кабинете удобнее. Наши беседы не для чужих ушей.

Купец знал толк в сохранности тайн. Поместье окружал незримый астральный барьер, препятствующий проникновению незваных гостей, духовных сущностей низшего порядка и следящих чар. Каждый камешек в зданиях зачарован на прочность, а в саду и во дворе прохаживалась охрана из увешанных оберегами магических тварей. Особое внимание хозяин уделил кабинету. Комнату в сердце поместья защищал двойной астральный барьер, замыкающийся при запертой двери и не дающий подслушать разговор находящихся внутри разумных даже при помощи магии.

Стороннему наблюдателю забота купца о безопасности могла показаться чрезмерной. Какое нападение в пригороде столицы благословенного Небесами эльфийского королевства, где почти нет преступности?

Торгвальд опасался совсем не местных воров. Его беспокоили те, кто посягал на собранную им коллекцию диковин и артефактов. Так он говорил знакомым, любившим посидеть с ним у камина за спокойной беседой.

На самом деле причина установления магической защиты крылась значительно глубже. О ней догадывались единицы, знающие об истинной личности радушного хозяина поместья. Одним из посвященных в тайну именующего себя Торгвальдом разумного являлся верховный жрец.

– Вина или чего покрепче, позабористее? – Купец жестом пригласил присаживаться в специальное живое кресло, подстраивающееся под форму тела сидящего. – Недавно раздобыл чудом сохранившийся кувшин нектара с Восточного материка, наследие древних магов. Изумительный напиток, ваше святейшество! Куда до него современным винам.

– О, не сомневаюсь. Пил я как-то в молодости аллирское вино Эпохи Единства, до сих пор прекрасно помню его несравненный вкус и аромат.

Торгвальд кивком отдал распоряжение застывшему в углу зыбкой тенью слуге, уселся за письменный стол. Спустя несколько минут дежурных любезностей в кабинет плавно вошла обворожительная девушка с подносом, на котором сверкали в свете зачарованных свечей хрустальный графин и бокалы. На втором подносе лежали в дорогих тарелках из разноцветного фарфора любимые закуски Габрилла Радужного – завернутые в листья третьеглаза сырые ломтики солнечной рыбы и нарезанный соломкой зеленый иринейский сыр.

– Весьма недурно. – Пригубив из бокала прозрачной сладковатой жидкости, жрец вытер салфеткой тонкие губы. – И все-таки аллирское лучше.

– С выдержкой в семь тысячелетий трудно найти соперника в мире напитков. – Купец поставил бокал на стол.

– Истинно так, дорогой Торгвальд. Хотя иные вина – людские, например, – за столь долгий срок превращаются в мерзкую отраву.

– Все меняется, – пожал плечами купец. – И нектар, и аллирское со временем утратят прелесть вкуса и станут отвратной жижей.

– Возможно. К сожалению, подобное происходит и с разумными. Умельцы теряют сноровку, проваливаются на простейших заданиях, чем очень печалят нанимателя. Взять ваших знакомых, коим я заказал извести одного смертного. Они опростоволосились, а ведь раньше ни один заказ не оставался невыполненным.

Радушная улыбка сползла с лица Торгвальда. Напряженным он по-прежнему не выглядел, но взгляд на мгновение, пока жрец его не видел за поднятым бокалом, приобрел жесткость и пронзительность отточенной стали.

– Разве я не принес вам извинения за тот случай, ваше святейшество?

– И я великодушно принял их. – Габрилл рассматривал играющее разноцветными искрами содержимое бокала, затем перевел тяжелый взор на собеседника. – Я не люблю иметь дела с неудачниками, Торгвальд. Поэтому столетиями сотрудничал с Ночными Охотниками, не прибегая к услугам прочих тайных организаций. Провал стал для меня неприятной неожиданностью, бросившей тень на наше сотрудничество. Однако я ненавижу менять клинки в бою – и повторяю заказ на того же разумного. Только теперь точно знаю его имя и местоположение.

– Признаться, моим «знакомым» будет приятно услышать сие, ваше святейшество, – сдержанно улыбнулся бывший купец. – Мы надеялись, что вы закажете нам Сандэра Валирио гораздо раньше, отслеживали местопребывание мальчишки. Мы же оба говорим о молодом человеке, выскользнувшем из рук Ночных Охотников в Веспаркасте?

– О нем. Так вам не требуются сведения касательно его?

– Уверяю, мои «знакомые» прекрасно осведомлены о пареньке, осмелюсь предположить, даже лучше вас, ваше святейшество, не сочтите за дерзость мои слова.

– Великолепно, Торгвальд. Вы принимаете заказ?

– Маленькая деталь – размер оплаты за услуги. Поскольку речь идет не о зеленом юнце, ничего не смыслящем в магическом искусстве, а о мастере-теневике, повелевающем духами…

– О золоте не волнуйтесь. Откуда вам известно, где он находится в данный момент?

– Ваше святейшество, нынче вы подобны любознательному чародею, – позволил себе тихо рассмеяться купец. – Разве пристало жрецам всесвятого Карубиала гоняться за мирскими и магическими знаниями? Мы не упускали Сандэра из виду с его посещения Веспаркаста. Давайте лучше выпьем за успех задуманного!

Нахмурившийся Габрилл нехотя поднял бокал и сделал крошечный глоток, после чего тщательно вытер салфеткой губы.

– Желательно устранить Сандэра Валирио до его прибытия на Зеркальное озеро. Не получится – и придется заниматься мешающими устранению синекожими. Столкнетесь при выполнении заказа с Семеркой Проклятых – постарайтесь сообща убить Сандэра.

Торгвальд понимающе качнул головой.

– Хорошо, ваше святейшество.

Верховный жрец не задержался в поместье надолго. Едва уладив вопросы, касающиеся убийства, он распрощался с радушным хозяином. Закрыв за эльфом ворота двора, купец возвратился в кабинет и, сев в кресло за письменным столом, облегченно откинулся на спинку. Глаза его закатились, тело расслабилось.

В тот же миг за тысячи лиг от столицы Эладарна в замке на скалистом берегу бушующего моря очнулся ото сна в кресле старый маг в расшитом золотом и серебром иссиня-черном одеянии. Он резко открыл глаза и выпрямился, приходя в себя.

Откликнувшийся на ментальный зов телохранитель бесшумно проскользнул в комнату, притворив за собой дверь и активировав защитный барьер.

– Лукас, пошли за Лилианой и подготовь две тройки из первой девятки к боевому выходу. Мы отправляемся в Ксарг.

Глава 1. Кошка, гуляющая сама по себе

«Дьякон затаился в подвале», – сообщила по ментальной связи Смуглянка. Из-за стен полуразрушенной церкви мысли ее слышались в моей черепной коробке глухо, точно нас разделяют сплошные каменные стены метровой толщины.

Раньше храмы строили на совесть. Натуральные крепости, выдерживающие набеги лихих людей и нечисти. Защиту дополняла святая магия, укрепляющая строение и блокирующая проявления колдовства.

К счастью для нас, церковь заброшена, увенчанная крестом в кольце – священным символом ангелианства – крыша обвалилась, здорово ослабив противодействие ментальной магии. Да и стены не уцелели, вон зияют проломы, будто по ним прошлись самоходные гномьи тараны. Разрушения-то, кстати, непростые. На местах проломов должны быть изображения святых и строки молитв, выбитые в камне и залитые серебром. Напавшие уничтожали средоточия ангельской энергии, противной нежити и демонам.

Идеальное место гад выбрал для логова. Не нужно обладать выдающимся талантом к сокрытию ауры, чтобы спрятаться в фонящем святой магией храме. Я его еле чувствую на втором уровне боевого транса при обостренном восприятии. Каким образом ему, падали, жить здесь – вопрос другой. Может, у него иммунитет выработался к ангельским эманациям, большую часть жизни ведь провел в церкви. Той, человеческой жизни.

«Смуглянка, ты Дьякона хорошо чувствуешь? Насколько он силен?»

«Его найти тяжело, не то что определить уровень духовной мощи. Он не обычная нежить. Мало кто в Лантаре способен обнаружить его, и среди этих знатоков – я. Уровень у него не меньше, чем у старшего лоа. Ну, я молодец?»

«Угу. Он спит в одиночестве?»

«Вот так всегда – стараешься, не щадя себя, и получаешь вместо благодарности скупое «угу». Один он. Вроде бы. На всякий случай будь осторожнее, ладно?»

«Потом отблагодарю должным образом, обещаю. Спасибо за предупреждение, спускаюсь».

«Задай ему жару. Удачи!»

Голос Смуглянки умолк. Поскольку мыслесвязь прервана, я на всякий пожарный активировал вливанием айгаты висящий на шее имперский оберег от ментального воздействия. Качество не очень, покупал у церковного торговца, на защиту от одного-двух средних ударов по сознанию хватит. Мне большего не требуется, планирую закончить охоту быстро.

О Дьяконе мы узнали в ближайшей отсюда деревне. В придорожной таверне разговорили местных на предмет тревожащей крестьян нечисти и услышали о покинутом селе с храмом, под которым живет некая костяная тварь. Люди здесь пропадают нечасто, зато, бывает, целыми десятками. Недавно, например, один известный душегуб со своей шайкой опрометчиво решил спрятаться от дорожной стражи в заброшенной церкви. И все, с концами. Слишком уж хорошо спрятался, по сию пору никто не нашел, и разбойничьи нападения на большаке прекратились. С ним человек двадцать исчезли – вся банда, считай. Вооруженные до зубов головорезы из бывших наемных бойцов, пара плохоньких магов в придачу. Обереги от нежити у них наверняка имелись, да не спасли, видимо.

Из последних пропавших деревенский староста, в прошлом году невесть зачем попершийся сюда. Лютый мужик, говорят, был, отставной десятник имперской армии. Ушел ночью, никого не предупредив. Жена за ним проследила. Возле покинутой деревни бабу такой страх взял, что бежала домой без оглядки. Надо полагать, Дьякону ментальная магия не чужда.

Не понимаю, почему он женушку старосты не схватил. То ли побрезговал, то ли сжалился. В жалость слабо верится, да кто разберет нежить, живущую под ангелианским храмом. Неживые боятся ангельских эманаций, коими напитано здание церкви, а тут прямо уникум.

История у моего «клиента» нетривиальная. По словам местных, жил да был в селе Зеленый Яр дьякон. Нормальный такой, людям помогал, пел красиво. Уважали его, пока не застукали в подвале храма за трапезой. Кушать церковник изволил останки свежезахороненной девы. Ну, не только кушал, он и по-другому тело осквернял, ежели верить словам некоторых старожилов, особо интересовавшихся расследованием дела. Священника, обнаружившего сие нечестивое преступление, дьякон изуверским способом умертвил – каким именно, доподлинно неведомо, но что смерть принял слуга ангелов мучительную, известно всякому, знакомому с сей историей.

Толпа выволокла извращенца-душегуба на свет божий, привязала к осине, хворостом обложила и подожгла без должного суда. Пепел развеяли по ветру над рекой, кости в ту же реку выбросили.

Ровно через год в селе том пожар случился. И в пламени, утверждают старики, видели фигуру в обгоревшей рясе и мантии, со скрижалями церковными. Шла она вокруг церкви, точь-в-точь крестным ходом, и осеняла дома. Махнет ручонкой костлявой почерневшей на домишко – он и вспыхивает.

Вот так опустело село, кое нынче добрые люди десятой дорогой обходят. Стоит пепелище посреди леса с полуразрушенным храмом, при взгляде на который на душе неспокойно становится и возникает желание поскорее убраться подальше от сего мрачного, зловещего места.

Пожарище пропитано некротическими эманациями. Сюда птички не залетают и звери не ходят. Пепел повсюду черно-серый. Что примечательно, ветер его за пределы села не выносит, снегом не заметает. Проплешина среди зимнего леса явно магического происхождения.

Дважды за последние пятнадцать лет на Дьякона устраивали облавы с привлечением столичных магов и графской дружины. Церковники, само собой, принимали участие, охотников на ведьм с собой брали. И… ничего. Хитрющий гад попался, сбегал всякий раз при приближении графских отрядов. Спустя какое-то время, когда все расходились, нежить возвращалась, и вновь начинали пропадать люди.

Выслушав истории о Дьяконе, я понял: мой «клиент». Обитает сравнительно недалеко, ночи на охоту достаточно, привечает преимущественно одиночек, следовательно, нас со Смуглянкой не испугается. «Кого тут бояться? – подумал я тогда. – Истощенной эльфийки и человека с невеликой магической силой?» Я специально, чтобы скрыть ауру, надел зачарованный плащик и в астрале, верно, кажусь обычным воином с небольшими задатками колдуна. Могучей нежити опасаться меня нечего. Эльфийка и молодой, пышущий жизненной энергией человек. Как не клюнуть на столь лакомую добычу?

Дьякон, зараза, не клюнул. Умным оказался. Я его понимаю. Почему, спрашивается, двое разумных настойчиво прутся в заброшенный храм ночью, игнорируя дурную славу? Никак замышляют недоброе. Чернокнижники, не иначе. Либо охотники на нежить. И с теми, и с другими встречаться скелетону нежелательно. Колдуны подчинить захотят, инквизиторы недоделанные – вообще изничтожить.

Потому осторожничает. Едва мы ступили на старое пепелище, нас мягко и настойчиво попросили уйти, внушая страхи. Разумеется, меня и Смуглянку подобными простейшими фокусами не пронять. В храме давление на мозги усилилось многократно. Башка трещит, мысли слегка путаются. Ох, силен, гад, магистру магии разума вряд ли уступит.

Не должно быть такого в стенах храма! Иначе, выходит, тварь мертвая чуть ли не ровня Смуглянке. А эльфийка при желании может мозги поджарить дипломированному магу разума. Подумаю, с чем придется столкнуться в подвале, – вдвойне неспокойно на душе становится.

С разумниками я еще не воевал. Вернее, с классными мозголомами наподобие дедушки Тланса. Схлестнулся как-то с ведьмой-оборотнем, истребляющей тролльих шаманов. Она мне, помнится, знатно нервы потрепала. И то не очень-то активно применяла ментальные удары, полагаясь на странное, неведомое шаманам Зеркального озера колдовство. Встреча с ней была скоротечной и болезненной, меня с того света потом еле вытащили.

Мусор и нанесенные ветром ветки громко хрустели под ногами, оповещая о моем приближении не хуже сирены. Смысла соблюдать тишину нет. О нашем присутствии Дьякону давно известно.

За массивным алтарным камнем из цельного куска белого мрамора арка, за ней остатки двери – валяющиеся на полу металлические полосы. Дальше ступени вниз. Под большими городскими храмами располагаются сокровищницы, куда складируют дары богатеев и монеты. Под сельскими церквушками подвалы и склепы. В подвалах хранят вино и продукты. Кладовая, словом. Интересное местечко, наверное, – винные бочонки и кровяная колбаска соседствуют с гробами усопших священников, служивших в храме прежде.

На верхней ступеньке я замер, настороженно прислушиваясь. Подо мной, на том конце каменной лестницы, с трудом различимый шорох. Мышка скребется? Здоровенная дохлая мышара.

Темно внизу. Лунный свет из прорех в крыше туда не достает.

В подвале ожившему мертвецу должно быть несладко. Покойные священники в погребальных саванах из лент с вышитыми на них молитвами святых, на каменных гробах выбиты ангелианские знаки, отгоняющие восставших неживых. Все равно что водяному жить в гномьей кузнице – сухо, жарко и душно.

Почему Дьякон выбрал логовом храмовый подвал? Прятаться здесь, конечно, замечательно, но ПМЖ из подвала никакое. Нежити на погосте обитать куда приятнее.

М-да, дела. Принимая во внимание уничтоживший село пожар, предположу: Дьякон огня не боится, скорее – наоборот, управляет им. Возродился он лоа, сродственным с огненной стихией, отразилось на нем сжигание заживо. Плюс ментально силен и обладает иммунитетом к святой магии. Гремучая смесь.

Не люблю пиромантов. Сталкивался, не понравилось знакомство.

И подземелья ненавижу.

Посланный мною теневой дух скользнул во тьму подвала и вдруг растворился. Информации ноль, только разведчика лишился. Бедняга канул в небытие, не успев подать сигнала по связывающему нас астральному каналу, немедленно оборвавшемуся, стоило моему лазутчику сойти со ступеней.

Вниз, не зная, какая тварюга засела там, не пойду. Духи просто так не исчезают. Единственное логичное объяснение – устранили его, причем молниеносно. И со мной, похоже, церемониться не намерены.

А в голове шумит прибой, приносящий обрывки чужих мыслей. Они советуют мне уходить. Осторожный Дьякон, не хочет напрямую в конфликт лезть. Чует подвох, гад.

Я достал из футляра на поясном ремне свиток. Нанесенная на пергамент вязь знаков вспыхнула ровным желтым светом, не хуже лампы освещая пространство. Темнота отступила, оставив стены из грубого камня, замусоренные ступени и свисающие с арочного потолка пряди давней паутины.

Да будет свет!

В ответ на вливание крошечной порции айгаты в руке у меня запылало маленькое солнце, ослепив привыкшие к темноте глаза. Пергамент рассеялся невесомым пеплом. Щурясь и прикрываясь ладонью, около минуты я привыкал к яркому освещению. Созданный из свитка яркий желтый шарик заливал лестницу светом до массивной двери внизу, обуглившейся от бушевавшего десятилетия назад пожара. Очевидно, берегли святоши хранившееся в подвале, ибо разорились на зачарованную дверь. Обычная деревянная не выдержит напора пламени. Сто из ста, она поныне прочна, выбить ее тяжело и силачу-гному.

Закрытая дверь как бы намекала: никого нет дома, приходите позже. А лучше вовсе забудьте сюда дорогу, хозяин умер.

Теневой дух до преграды не добрался, иначе сообщил бы о ней. На лестнице, кроме меня, никого. Ловушка на астральных сущностей? Проверим. Я осторожно двинулся вниз, светлячок поплыл впереди. Сгусток айгаты – световой шар – тоже астральное существо, эдакий магический конструкт, на него ловушка, если она есть, обязана среагировать.

Неторопливо я спустился до обугленной двери, выпустив перед собой второго теневого духа. Пусто. Целехонький шарик-солнышко уперся в потолок надо мной, смахивая на лампочку из полузабытого земного прошлого. Дух заворочался в тени, обследуя препятствие и сообщая о структуре наложенных на древесину и стальные полосы чар. Старенькие, святой магии в них кот наплакал. Вырезанный на уровне груди знак ангела Хасмиала источает айгату, растекающуюся по дверному проему и образующую барьер.

Ясно, почему лазутчик внезапно погиб. Из-за общего астрального фона не заметил смертельной преграды и врезался в нее. Беднягу в мгновение ока сожгло.

Везет мне на необычных тварей. То сэкка из ряда вон, то демон уникальный, то паладин с внешностью кошмарного чудовища из фильма ужасов. Теперь неживой выискался, любитель святой магии. А, где наша не пропадала. Зайдем, поздороваемся, узнаем, как поживает восставший из преисподней.

Я перехватил поудобнее метательный топорик из гномьей стали. Копье в узком помещении сподручнее, но не буду же я с собой на охоту брать обыкновенное оружие. Доброго копьеца по пути не попадалось. Топор зато смертельно опасен для большинства духов, руны на нем так и светятся, готовые спалить псевдоплоть и духовное тело. Спасибо Смуглянке за подарок, стащила у странствующих торговцев.

За дверью раздался громкий хруст, заставивший меня инстинктивно отпрянуть. Дверь с оглушительным треском распахнулась, ударившись о стену и чуть не слетев с проржавевших петель, из проема размытым клубком выкатилось нечто темное, в ветхом тряпье, некогда бывшем одеждой. Каменные ступени под ним взорвались снопами искр, воздух в дюйме от моего горла вспороли два покрытых ржавчиной клинка.

Твою же, он меня мог сбить с ног и прикончить, задержись я на прежнем месте на секунду дольше.

Топорик опустился на клубок и отскочил. Никак Дьякон обзавелся крепкой броней, несвойственной нежити.

Тварь в тряпье стремительно откатилась назад, разрывая дистанцию, я отпрыгнул на верхние ступеньки, свободной рукой доставая из подсумка склянку со святой водой и глиняную гранату с серебряной пылью, против восставших мертвецов самое то. Скрипя, противник встал на ноги и застыл, скрюченный в три погибели, достигая клинками мечей пола и предоставляя редкую возможность рассмотреть себя. Бездна и небеса! Настоящая страхолюдина, от человека унаследовавшая абрис, порванную рясу и короткие мечи. На меня взглянули горящие красным огнем крошечные глазницы, утопленные в напоминающий шлем высоколобый череп. Из ровного нижнего ряда зубов выделялись крупные клыки.

Теневой дух, кружащий вокруг меня чернильным кольцом, ринулся к твари. Отработанная тактика – он внедряется в ауру противника и разрушает его духовное тело, лишая возможности применять заклятия. Дух расплылся пятном под Дьяконом и вернулся ко мне, не найдя астральной проекции вражины.

Да хозяин сего костяка при жизни и человеком не был. Не припомню ни у кого из разумных рас Лантара столь странных черепушек и строения костей. Рукояти мечей держали по шесть когтистых костлявых пальцев, способных успешно заменить людское оружие. Мертвец представлял собой бешеную помесь ксеноморфа из знаменитого фантастического фильма и скелетона.

Здорово на лича смахивает. Видел я на одной гравюре мага, отважившегося на посмертное перерождение. У него клыки, рога и хвост выросли, лицевые кости вовсе превратились в страшную маску.

Из открывшегося подвала хлынула волна зловония. За дверью будто позабытая мясниками скотобойня, полная туш животных. Разложением несет до рези в глазах. Пришлось отключить обоняние, чтобы не стошнило. Запахи меня больше не тревожили, в отличие от юркнувшего во тьму логова Дьякона.

Куда пошел? Я с тобой не закончил, возвращайся, кому сказано! Для кого я столько сюрпризов приготовил?! Ну, не хочешь по-плохому – по-хорошему будет хуже. Только бы не сбежал, тварь костлявая. Гоняться за тобой по подземным ходам то еще удовольствие.

Прыжок – и я у основания лестницы, швыряю в темноту подвала оба сосуда – с серебряной пылью и святой водой. За ними залетает светящийся шарик – яркий свет дезориентирует любящую ночную тьму нежить, несильно, конечно, однако вкупе с облаком серебряной пыли, поднимающимся над земляным полом, и брызгами освященной сельским батюшкой воды, действующей на мертвяков ровно кислота, эффективность возрастает в разы. В такой среде пришелец с того света теряет способность к осмысленным действиям, слепнет и глохнет. Бери его тепленьким, накидывай серебряную сеть и прокалывай осиновым колом либо, облив церковным маслом, поджигай.

Впрочем, оба варианта оставим профессиональным охотникам на нежить и нечисть. Я не убиваю и не изгоняю неживых. У меня к ним свой интерес.

За сосудами в подвал влетели три лунных камня с заключенными в них фрагментами заклятия. Упав за кучей мусора, в которой угадывалась мешанина расколотых костей и изорванной одежды, артефакты образовали треугольник.

Полупрозрачные стены из тусклого белого света сомкнулись под потолком в низкую пирамиду. В центре оказался заключен костлявый меченосец, недоуменно водящий уродливой черепушкой из стороны в сторону и, очевидно, не совсем понимающий, что происходит. На клубы серебряной пыли, заполняющей внутренности барьера, он реагировал на удивление спокойно. Точнее сказать, никак. Стоял себе, тыкал мечом в стенку Лунной гробницы, проверяя ее на прочность.

Я покупал серебряную пыль у храмового торговца. К нему Смуглянка порекомендовала обратиться за снаряжением для охоты. Мол, плохого товара священники не держат, они как никто заинтересованы в истреблении нежити, терроризирующей империю. Каждая победа над восставшим мертвяком и злым духом есть прославление делом Церкви ангелианской, спасение души и прочее, и прочее. И тут на тебе, никакого видимого эффекта.

Не пробивший ржавым мечом барьер с размаху Дьякон занервничал. Разбежавшись, подпрыгнул, в воздухе свернулся клубком и всем телом обрушился на полупрозрачную стену. С хрустом и чавкающим звуком он приземлился на холм из расчлененных человеческих тел, откатился от преграды и развернулся, опираясь на кончики мечей, затем вновь предпринял безуспешную попытку штурма.

Попался! Лунная гробница, сотворенная с помощью артефактов Смуглянки, сдержит его до рассвета. У меня довольно времени для осуществления задуманного.

В глазик ему, что ли, ткнуть? Кинжальный клинок аккурат по размеру, войдет в черепушку и погасит злой красный огонек. Дьякон нежить высокоуровневая, мои зачарованные парные кинжалы его ранят, превратив в беспомощный мешок костей. Ну, не беспомощный, это я загнул. Драться он сможет, только замедлится, ослабнет.

Кто же ты такой, а, чудо-юдо? Чем тебя пронять-то? Знаменитые упыри из абаримских курганов, пойманные мною на днях, тебе в подметки не годятся.

Странный во всех отношениях. Ведет себя неразумно. Мог шарахнуть ментальным молотом, на секунду-две оглушив меня на лестнице, – так нет, решил мечами поработать, честного боя захотел. Складывается впечатление, он убивать меня совершенно не намерен. Зря, я его не пощажу.

Раз иначе нельзя, придется по-честному.

Заткнув топорик за пояс, я вынул парные кинжалы. Их не зря прозвали Когтями Демонической Кошки, они заточены под борьбу с духовными сущностями. Жаль, не обучен я бою ими. Кинжалом, ножом неплохо машу, а двумя сразу легко орудовать не получается. Вооруженная ими Смуглянка грациознее бабочки порхает, у нее в руках они почти незаметны, по сравнению с ней я кажусь неуклюжим медведем на балетной сцене.

Закончу с Дьяконом и наведаюсь в ближайший город за покупками. Копье мне требуется зачарованное вроде паладинского. У церковных торговцев выбор оружия небогат – сплошь мечи, сети и булавы, я с ними работать совсем не умею. Мой конек – копейный бой и бой на топорах.

Я шагнул в светящуюся пирамиду, ощутив давление на кожу от прикосновения к барьеру. Будто сквозь упругие струи водопада прошел. Других стена из лунного света не пропустит без ключей – Когтей Демонической Кошки.

Дьякон атаковал, едва я проник в Лунную гробницу. Применил, гад, излюбленную тактику – свернулся костлявым ежиком и покатился ко мне с твердым намерением сбить с ног. Я скользнул вправо, освобождая путь мертвяку, и он с размаху впечатался в барьер, выгнувшийся наружу при ударе. Чего доброго, мой визави пробьет преграду, усилив натиск.

До чего же приятно и удобно быть быстрее врага! Недотягивает по скорости гость из преисподней до меня на втором уровне боевого транса.

Пока Дьякон разворачивался, я переместился ему за спину и, обхватив левой рукой короткую, переходящую в бочкообразную грудную клетку шею, ударил кинжалом по костяной физиономии. Клинок провалился в глазницу, и меня чуть не унесло ударной волной, вырвавшейся меж ребер твари и окончательно превратившей рясу в лохмотья.

Благо в трансе боль не ощущается. Сознание отстраненно фиксирует повреждения – переломы и трещины в ребрах. Не страшно, заживет. Регенерация у меня лучше, чем у ящерицы, да и зелья помогут.

Нежить издала звук, похожий на усталый вздох, обессиленно опустившись на колени.

Отбегался гад. Вынув из глазницы кинжал и поместив в ножны на поясе, я положил руку на высокий лобастый череп, второй продолжал удерживать шею Дьякона. Аура его теперь распространяется за пределы костяного тела, гнилостная, типично зловонная для мертвяков.

Не люблю ловить неживых, да чего не сделаешь ради собственного здоровья. В империи подходящих кандидатов на роль приличной добычи днем с огнем не сыщешь. Не считая, естественно, людей и магов, чья айгата сладка и запретна для меня. Не охотиться же на живых. По головке за подобное имперские власти не погладят, и сам не хочу втягиваться. Мало ли, вдруг привыкну, а оно мне ну совсем не надо.

Смрадная айгата восставшего мертвеца потекла по руке бурным грязным потоком, сосредотачиваясь у меня в районе солнечного сплетения. По мере истощения красное пламя в оставшейся глазнице угасало. В конце концов оно потухло, и костяк развалился.

Я выпрямился. Очередной дух пойман, заняв место в Темнице и пополнив своей энергией мои запасы. Пора наслаждаться заслуженным отдыхом до следующей ночи, которая принесет новую охоту.

Сухая пещера, жаркий костер и красивая девушка – чего еще пожелать после успешной охоты?

Я полулежал на медвежьей шкуре возле прикрытого ветками входа в наше временное убежище, грелся у огня, лижущего низкий каменный потолок, и любовался присевшей рядом Смуглянкой. Она разложила подле себя на чистой тряпице баночку мази, бинты и иголку с ниткой. Небось у храмового торговца прикупила, пока я днем отсыпался. Откуда у нее силы берутся везде успевать? Перемещение по теневому измерению ее выматывает значительно больше, чем меня, а она и на охоте помогает, и стоянки для ночевок обустраивает, и поесть готовит, если купить еду у крестьян не получается. И как готовит! Из корешков, сухих трав и куска кабанины создает кулинарный шедевр, не меньше. Вдобавок на ней установка сторожевых чар на случай вторжения недоброжелателей.

– Анарион копьем прошелся? – Смуглянка осторожно провела пальцем по длиннющему, от моего правого плеча до живота слева, рубцу псевдоплоти. – Почему не сказал, что он тебя ранил?

– Не видел смысла. Все равно раны от ангельского оружия не исцелить чарами и алхимией. Божественная магия нужна.

– Я могла облегчить боль. Болит ведь? – Девушка поспешно убрала руку.

– Немного, – невольно скривился я, тут же натянув непроницаемую маску.

Против астральной боли от повреждений духовного тела бессильны боевой транс и обезболивающие зелья алхимиков. У храмового торговца спрашивал на сей счет, он пожал плечами, посоветовав обратиться к ангелианским святошам-целителям. Ладно, хоть к эльфам в Эладарн не послал, к служителям Крылатого Единорога, славящимся врачебным искусством. Их паладин Анарион меня и зацепил, мучаюсь вот.

Они действительно лучшие, но мне с ними не по пути. Церковники опознают, чем нанесено повреждение, и вместо квалифицированной помощи вызовут отряд храмовников, усиленный жрецами и боевыми магами. К тому же меня не исцелить без непосредственного участия какого-нибудь высокопоставленного ангела. Кто там в Эмпиреях главный целитель? Архангел Асиал. Посвященный ему храм стоит в столице империи, с обширным садом вокруг величественного здания. В храме чаша для омовений, по слухам исцеляющая всякого, кто в ней искупается.

Мне бы ее в пользование на часок. Впрочем, сомневаюсь, что ангелы позволят исцелиться врагу их собрата. Карубиал, похоже, всерьез вознамерился сжить меня со свету. Без его попустительства верховному жрецу не провернуть и десятой доли своих темных делишек.

– От твоего «немного» олифант окочурится. – Смуглянка, порывшись в сумке, извлекла пузырек бирюзово-красной жидкости. Откупорив зубами, протянула мне. – Выпей три маленьких глотка.

Я недоверчиво взял, понюхал. Весенней свежестью пахнет. Впервые в руках алхимия со столь приятным и необыкновенным ароматом.

– Настойка на драконьей крови, смешанной с пыльцой лунной бабочки. Боль притупится на несколько дней, раны заживут, энергия восстановится быстрее.

На складах Смуглянки до разрушения храмовниками ее родного селения было полно первоклассных артефактов и снадобий, раз она прихватила с собой драконью настойку. Кровь почти вымерших разумных ящеров ценится во сто крат дороже золота. Она в сыром виде дает вкусившему бешеную регенерацию. Пыльца с крыльев лунной бабочки, живущей во влажных джунглях ксаргского юга, не менее чудесный и редкий ингредиент, заставляющий духовное тело заращивать повреждения, вырабатывая в ускоренном темпе айгату.

Настойка, предлагаемая Смуглянкой, сделает смертного бессмертным! Практически универсальное лекарство. С ним мне и охотиться не надо.

На вкус жидкость в пузырьке оказалась кисло-сладкой и до ломоты в зубах холодной. В желудок упали три тяжелых капли, мгновенно растекшиеся по внутренностям и жилам приятным теплом.

– А я все думала, почему ты еженощно охотишься. Запасы пополняешь за счет пойманных духов? Приподними голову. – Смуглянка, уверенно управляясь с иглой, начала сшивать края ран от взрыва у меня на груди.

– Угу. На поддержание духовного тела в работоспособном состоянии уходит море айгаты. Моей не хватает, забирать приходится.

– Без способности ловца духов другой давно умер бы, – задумчиво произнесла девушка, поглядывая на затянутый белесыми нитями псевдоплоти рубец. Неприглядное, наверное, зрелище. – Сколько тебе лет?

Вопрос Смуглянки застал меня врасплох. Признаться, я сам плохо представляю, сколько лет минуло со дня рождения. На Земле прожил двадцать два года, в Лантаре без малого год. Столько произошло со злополучного утра перемещения в Трехлунье, что кажется, на целую жизнь хватит. Знай я, какая предстоит нам участь, сидел бы дома и Лильку никуда не пустил.

В тот день мы просто решили переждать начавшуюся бурю с ливнем в магазине. Рухнувшее дерево проломило стеклянные двери, я потянул сестру в подвал. Там же безопаснее. По пути туда нас и перенесло в сей чудный мир, где на небе по ночам нередко плывут три луны сразу, а в лесах водятся духи и живут тролли, приносящие в жертву этим самым духам людей. Еще есть эльфы, гномы, орки, гоблины и масса других рас и видов, к гоминидам не имеющих отношения.

Нам с Лилей повезло, нас приняло племя озерных троллей – Водяные Крысы, в котором верховным шаманом был и, надеюсь, остается Гвард Зверолов, впоследствии наш учитель. Некоторое время мы жили относительно спокойно, затем грянула война, порушившая наши планы и надежду на возвращение на Землю. Вдобавок мной заинтересовались высшие эльфы, углядевшие во мне реинкарнацию своего древнего князя, боровшегося с ангелами, нынешними покровителями эльфийского королевства. В общем, меня признали врагом номер один, положив начало крупнейшим моим проблемам. Ну и я не сидел на месте, обзавелся недоброжелателями среди троллей и демонопоклонников.

Смуглянка помогает мне. У нас с ней общий враг – верховный жрец ангела Карубиала. Он отдал приказ уничтожить ее селение, и пока она не отомстит, не успокоится. Я тоже, не заполучив его башки, не буду в безопасности, как и мои близкие.

Второй разумный, чью голову я не прочь повесить сушиться на копье, болотный отшельник Зораг-Джин. Этот старый шаман заварил кашу в аранье, пойдя войной на империю людей. Наше с Лилькой племя участвовать в походе отказалось, и по нему нанесли удар прихвостни болотного отшельника. Теперь озеро, на котором собрались Водяные Крысы, в окружении врагов. Туда я и направляюсь. В Веспаркасте – имперской пограничной крепости – меня ждет отряд наемников, эльфы Смуглянки и дриады с древнями, вместе будем воевать против вражин. Только бы озерники продержались до нашего прибытия. Гвард, вождь Ран-Джакал, патриарх входящего в племя клана морлоков дедушка Тланс, молодая ведьма Зерана – все они стали мне близкими. Из-за отославшего меня с Лилей Гварда я не рядом с ними.

Помимо земной жизни и проведенного в Трехлунье года я помню события тысячелетней давности, ощущая себя гораздо старше. Проклятые воспоминания подчас сводят с ума, особенно по ночам, во сне. Стоит закрыть глаза, и проваливаюсь в другую реальность, где нет ни темных, ни светлых эльфов. Есть их предки аллиры, синекожие тролли, рыбоголовые ихтианы, коротышки-гоблины, по лесам Ксарга бродят последние зверобоги, а шаманы загнанных в глушь племен почитают сущности, коим не нашлось имен в языке благородных Детей Звезд. Я вижу древние, ныне разрушенные, города цветущими и густонаселенными, участвую в кровавых битвах и жестоких жертвоприношениях сотен и тысяч разумных. Меня – человека родом с Земли – выворачивает наизнанку от страшных видений по пробуждении. Во сне, наоборот, мне нравится запах и вкус свежей крови, я наслаждаюсь видом убитых врагов и радуюсь сражению, как ребенок радуется интересной игре.

– Зачем тебе знать? – спросил я, отогнав нахлынувшие воспоминания.

– Слишком много шрамов для молодого человека. – Смуглянка перекусила нить и принялась за следующую прореху в моей бедной шкуре. – Откуда столько? Ты будто побывал в пыточной служителей Карубиала.

– Год выдался насыщенным на приключения.

Я подложил руку под голову, улегшись поудобнее, и любовался склонившейся надо мной красавицей. Кончики ее длинных смоляных волос едва касались моей груди, взгляд янтарных глаз скользил по шрамам.

– Кто тебя так? – дотронулась она до шрамов на моих плечах.

– Подрался с одержимой зверушкой на Зеркальном озере. Неопытный был и огреб по полной, зато победил. Потом поумнел и перестал лезть под лапу разным чудищам.

– Не сразу тебя жизнь осторожности научила, погляжу, – улыбнулась Смуглянка. – Вот снова тебя кто-то подрал, примерно через месяц после боя на озере.

– Говорю же – насыщенный год. И не через месяц, а раньше, свела меня судьба-злодейка с серьезными ребятами из прославленной в узких кругах организации. Волколак, бывший у них, помнится, главным в тройке, доставил мне массу неприятностей. Он ни в какую не хотел умирать. Серебро на него не действовало. Под зельями был, что ли. Пришлось прибегнуть к радикальным методам.

– Каким?

– Операции на сердце. Пациент в результате скоропостижно скончался. Меня тоже, правда, в конце боя живым язык не поворачивался назвать.

Знакомство с Ночными Охотниками, одними из лучших убийц и шпионов Трехлунья, навсегда отложилось в памяти. Гвард едва не погиб, защищая меня. По сей день организация не дает мне покоя, всплывая то тут, то там и преследуя непонятные цели. Возможно, когда-нибудь я разберусь с ней. Сейчас у меня нет ни инфы, где искать ее представителей, ни желания. Занят, словом.

– Мало кто выживает после знакомства с тройкой Ночных Охотников. Ты отличный боец. – Смуглянка закончила с шитьем и стала намазывать мне грудь и живот мазью. – Ты с ними столкнулся в прошлом году?

– Именно. До того жил не тужил и не задумывался об опасностях цивилизованного мира Лантара. Знаешь, жить среди разумных подчас опаснее, чем в тролльих лесах, полных дикого зверья. В аранье известно, от кого ждать нападения, а в городе любой прохожий может всадить нож в спину. Днем тебе улыбаются, ночью приходят и режут в постели горло.

– Нужно уметь отличать хороших людей от плохих и быть всегда настороже, – возразила Смуглянка. – Ты не привык к цивилизованному обществу, поэтому так говоришь.

– Иногда не хочется привыкать.

– Та-ак, это тебя боднул рогом трехрог, – сменила тему Смуглянка. – Хотел покататься на быке? Самое популярное развлечение у молодых бойцов пограничной стражи Эладарна. Здесь в тебя попал троллий дротик, тут полоснули кинжалом, судя по всему зазубренным. Поистине нескучно ты проводил время в тролльих чащобах!

– Было дело.

Смуглянка читала историю моих стычек с обитателями араньи по шрамам, точно книгу.

На трехроге кататься я не хотел. Уходил из лесов племени Черного Копья, за мной гнались разъяренные присутствием человека в их владениях тролли. Залез на дерево, думал, устрою засаду. На мою беду, с преследователями шел шаман. Заметил меня, зараза глазастая, и напустил ручного лоа. Уворачиваясь от духа, я случайно свалился с ветки на спину быку. Кончилось приключение нормально, трехрог меня вынес из-под обстрела вражеских дротиков. Пободал чуток на прощанье, принеся прямиком к охотившимся озерникам.

– Скажи, Сандэр, кто тебя столь нещадно опалил? – кивнула Смуглянка на следы от ожогов на моей руке. – Не представляю, чтобы ты по неосторожности пролил на себя кипящее масло.

– Поглотитель Стихий постарался, – нехотя ответил я.

– Их же перебили в Войне Магов.

– Значит, мне попался мертвый Поглотитель. Паренек был с огоньком, плевался пламенем, ровно дракон.

– Жизнь у тебя – врагу не пожелаешь, – призналась девушка и отодвинулась. – Я закончила, радуйся. Под действием драконьей настойки заживет до утра. Кстати, у меня для тебя подарок. Хочу повысить твои шансы на выживание в войне.

Достав из сумки, Смуглянка развернула на земле сверток грубой плотной ткани. Петлями крепились к нему штук девять разноцветных склянок одинаковых формы и размера. Взяв крайний сосуд из верхнего ряда, она взболтала малинового цвета содержимое и подала мне.

– Набор зелий для начинающего боевого мага и охотника на нежить и нечисть, одобренный Церковью и освященный епископом Санжарским. «Кошачий глаз» обостряет восприятие и ускоряет реакцию. Не до уровня боевого транса, и все же прилично. Станешь более чутким и зорким, в темноте сможешь видеть. Для избравших путь борца со злом незаменимо. Другие зелья хороши не настолько. Разберешься сам, на флаконах написано, что за зелье и для чего. Драконью настойку дарю, пригодится. У меня остается второй флакон.

Мысленно я присвистнул. Набор стоит целого состояния, продают его храмовые торговцы в крупнейших городах империи. Для Смуглянки с ее ментальными способностями добыть эдакое сокровище нетрудно, вопрос – где? Городов мы сторонимся, опасаясь попасться на глаза вездесущим агентам Ночных Охотников, темных эльфов и жречества ангела Карубиала.

– Наведалась в сельский храм к торговцу охотничьим снаряжением, – прочла девушка мои мысли. – Уговорила продать за бесценок все мало-мальски ценное, он и отворил склеп, где хранил набор зелий для местного графа. Граф, знаешь ли, испытывает к зельям пагубную страсть, в особенности к «кошачьему глазу», здорово помогающему на рыцарских турнирах. А еще благодаря зелью любовники испытывают от постельных утех невероя-атное наслаждение. Епископ потворствует графу и тайно продает плоды труда церковных алхимиков по завышенной цене.

– Ай-ай-ай, куда мы катимся? – рассмеялся я. – Клириков грабанули. Что скажет епископ?

– Недобрым словом помянет магов разума, наверное. Представляешь, торговец, после того как я ушла, нас забыл. Совершенно. И никакими ментальными манипуляциями воспоминаний не вернуть.

Солнечный лучик, пробившись сквозь сухие ветки, танцевал на моем лице дневной вальс.

Я распахнул глаза и резко сел. Диск светила выкатился на небосвод часа три назад, а меня разбудило лишь сейчас. Давненько не спал до утра. Ограничиваюсь в последние седмицы двадцатью минутами сна в сутки. Спать из-за кошмаров ужасно не нравится, однако организм требует свое. Раньше, до боя с эльфийским храмовником Анарионом, я вообще почти не спал. Теперь по утрам засыпаю, но, Эмпиреи и Бездна, проспать около четырех часов кряду! Что со мной случилось?

Оглядываюсь в поисках Смуглянки. Вещи – сумка с припасами, оружие, заменяющие спальные мешки шкуры – никуда не делись. Девушки в пещере не вижу. Может, вышла прогуляться? Вон ее сумка с артефактами и свитками в уголке, подальше от костра лежит. Нет дорожного плаща, подбитого заячьим мехом.

Встал, быстренько надел рубаху, кожаную куртку, накинул медвежью шкуру на плечи вместо плаща и высунулся из пещеры, раздвинув густые ветви.

За ночь навалило порядочно снега. Простирающийся впереди луг укрыло белое, девственно-чистое покрывало. Следов не видно – ушла Смуглянка затемно, до окончания снегопада.

Я окунулся в боевой транс, выискивая малейшие признаки присутствия поблизости живых существ. Мир для меня привычно расширился, породив новые ощущения.

В десятке метров от пещеры храпит в норе сурок, дальше роют ход под снегом полевки. На окраине леса шастает лиса. В радиусе двухсот метров никого крупнее.

Кружащее вокруг меня кольцо теневых духов разметалось, выискивая разумных поблизости. Не замаскировалась же Смуглянка под лису. Впрочем, в кошку ведь умеет превращаться.

Проваливаясь по щиколотки в снег, я выбрался из пещеры. У кромки леса мелькнула пышным хвостом рыжая разбойница, на ближайшем к ней дереве присела отдохнуть смелая птичка. Белым-бело, не считая мчащихся вдаль теней.

Куда, демоны подери, запропастилась хитрая эльфийка? Опоила снотворным зельем, иного объяснения длительному сну не нахожу. По идее, от драконьей настойки меня должна распирать энергия, мешающая заснуть. Ночью так и было. Под утро заснул. Помню, Смуглянка обещала объяснить причину подарка завтра. Объяснила, благодарствую!

От досады пнул снег носком, взвился вихрь снежинок. Почему она ушла без предупреждения? Ее не выкрали, на борьбу ни намека в пещере и на лугу. Смуглянка девушка боевая, скрутить себя без боя не даст. Воздействие сонных чар отметаю, у меня и у нее отличная ментальная защита, архимагу с ходу не прошибить.

Ушла сама. Никто ее ко мне не привязывал, она всегда делала что ей по душе и была удивительно скрытной в течение нашего совместного путешествия, продлившегося добрую седмицу. Нет, в плане общения она любого переговорит, однако за словесной шелухой я о ней узнал ничтожно мало. Прошлое Смуглянки для меня загадка. Я рассказывал ей о себе, разумеется, в рамках пребывания в Лантаре. О том, кто я на самом деле и откуда, не говорил. О сестре упоминал, Смуглянка о Лильке и так в курсе, о Гварде, о жизни на Зеркальном озере. Она щедро делилась знаниями о современном эльфийском обществе и скупо – воспоминаниями об обучении в эладарнском Университете Высшего Искусства, столичном магическом вузе.

Смуглянка оставила артефакты. В сумке нашлись лунные камни, создающие барьер Третьего Круга, и наполненный под завязку жизненной энергией перстень Тиндекул. С оружием никогда не расстается, поэтому Когтей Демонической Кошки и прочего колюще-режущего из личного арсенала девушки не обнаружилось.

Флакон драконьей настойки аккуратно завернут в лист бумаги. Развернув обертку, я прочел выведенное красивым ровным почерком послание на общеимперском: «Наши пути расходятся. Без меня ты гораздо быстрее доберешься до Зеркального озера. С настойкой тебе не обязательно охотиться, пыльца лунной бабочки обеспечит энергией. Удачи!»

И отпечаток кошачьей лапки под текстом, намекающий на принятое Смуглянкой обличье.

Ее не найти при всем желании. Не с моими куцыми навыками астрального поиска выслеживать мастера сокрытия. Чары, применяемые ею, профи не раскусят, что уж говорить обо мне. Проще продолжить путь в Веспаркаст.

Бездна пожри всех демонов, ангелов и лоа в придачу! Не чувствуя боли, я сжал кулаки так, что ногти до крови впились в плоть.

Спокойствие, ровное дыхание, образы Зеркального озера, Гварда. Я должен помочь Водяным Крысам. Смуглянка права и не права. Да, с ней передвижение занимает чуть больше времени, чем если бы я скользил по теневому измерению в одиночку. Не имея склонности к магии теней, она тратит на перемещение уйму айгаты. Но и я также! Треклятое ранение высасывает из меня силы, приблизительно уравнивая наши со Смуглянкой потери на путешествие, поэтому нуждаюсь в постоянной подпитке от пойманных духов. Измерение теней изнуряет физически и духовно, Авариэль движется на пределе. Как маг-теневик она слишком неопытна. Скачок в тридцать лиг для нее максимум. Немало, учитывая, что начала она практиковать теневое искусство меньше седмицы назад.

Я чересчур многого хотел от Смуглянки. Ее же ранило в бою с Анарионом, ей отлежаться надо в укромном месте. Единственный плюс нашего путешествия заключался во взаимопомощи. В стычке с реальным врагом мы эффективно дополняли друг друга.

А ведь у меня были аргументы остановить ее.

С драконьей настойкой мне не требуется охотиться еженощно, и я планировал призвать летающего ската для дальнейшего путешествия. Не приближаясь к городам, мы спокойно преодолели бы остаток пути до Веспаркаста.

Ладно, поздно жалеть. Необходимо подумать о дальнейшем пути. В столицу провинции надобно заглянуть, прикупить оружия против духовных сущностей. Копье, к примеру. Гремучего зелья у алхимиков спрошу, а также дымового, кислотного, развязывающего языки разумным, сонного, огненного и отравы сильнодействующей. Свитки высокоуровневых боевых заклятий у магов куплю, приобретенные в Марадро пропали при побеге от Анариона. Зачарованные легкие доспехи желательно найти и амулетами запастись. Пригодятся в аранье, а то вечно одежда рвется, даже укрепленная чарами. Нужна защита понадежнее. Ох и потрачусь.

На юго-запад отсюда город Дилон. Дирижабль, везший нас в Марадро, пролетал мимо, я издали видел шпили собора и башни замка, нависающего над городом серой громадой. До Дилона лиг сорок, один скачок по теневому измерению. Переночую на постоялом дворе и через пару-тройку дней буду на Зеркальном озере.

Успокоившись, провел ревизию оставшихся вещей. Из оружия урезанный комплект имперского охотника на нежить – серебрёный кинжал, по паре склянок со святой водой и серебряной пылью, церковное несгораемое масло во фляжке с изображением окольцованного креста. Масло воспламеняется на воздухе, к счастью, не взрывается, в отличие от гремучего зелья. На нежить действует весьма неплохо, поражая физическую оболочку и духовное тело. Я купил комплект именно из-за возможности метать в противников оружие, наносящее астральный урон. Дистанционного боя с лоа кинжалами и топориком не выиграть в большинстве случаев. Масло припасено для сильных противников вроде старших лоа. Им серебряная пыль со святой водой нипочем.

Для полноты комплекту недостает серебрёного меча, такой же металлической сети, длинной серебряной цепи и томика Священного Писания. К мечу, сетке и цепи не приучен, в бою ими, вероятнее всего, сам покалечусь. Изгоняющие нечистых молитвы мне лишние, у меня своя тюрьма для духов.

Так, что у меня в подаренном Смуглянкой наборе зелий? Развернул сверток с тремя рядами флаконов и, поочередно вынимая, прочел «этикетку» на каждом. С «кошачьим глазом» ясно, обостренные восприятие и реакция. Седьмой День избавляет от чувствительности и на сутки превращает человека в берсерка. Применять часто не рекомендуется, отрицательные последствия – слабость в течение шести дней, головокружение. Побочный эффект в понижении умственных способностей и неконтролируемой ярости, вынуждающей бросаться на окружающих. Применяется как обезболивающее в лечебных целях. Реально берсерково зелье.

«Щит паладина» – отличнейшая штука. Под его влиянием айгата вырабатывается бешеными темпами и уплотняется, образуя из ауры кокон, предохраняющий от ментальной магии практически полностью на три часа. Выпивший становится менее подвержен астральным атакам, столь трепетно любимым злыми духами. Мне бы «щитов» с дюжину, а то и две, против призванных шаманами лоа вещь полезная.

Так, «Весенний ручей». Заставляет ауру выпившего имитировать окружающие энергетические потоки и делает человека прозрачным. О, зелье скрытников. Для устраивающих засаду воинов. Побочный эффект – непредсказуемость построения заклятий. Проще говоря, магичить нельзя. Захочешь наколдовать молнию – шарахнешь огнешаром в лучшем случае. В худшем – превратишься в жабу. Зато с другими зельями из набора не конфликтует, можно выпить «кошачий глаз» со «щитом» и смело принимать «ручеек». Рядышком в петле флакон Иссушителя, предназначенный для нейтрализации в организме и ауре эффектов «весеннего ручья».

Остальные зелья попроще, ими я вряд ли воспользуюсь. Неутомимый Воин дает повышенную выносливость на три дня, Целитель ускоряет регенерацию тканей, «светлая вода» залечивает повреждения духовного тела и удаляет из ауры инородные образования, короче, проклятия снимает. «Ясное утро» прочищает мозги, даруя необычайную ясность разума, и способствует повышению контроля при сотворении заклятий. Несовместимо с Седьмым Днем, ибо убирает его эффекты. Действия этих четырех зелий заменяет боевой транс.

Сверток с зельями аккуратно поместил в сумку, там уже лежал футляр со склянками святой воды и серебряной пыли. На пояс повесил мешочек с лунными камнями, заткнул за ремень метательный топорик с одной стороны и кинжалы с другой. Фляга масла в сумку к зельям, посеребренный кинжал за голенище сапога – из творения церковных кузнецов вышел второй засапожник. Флакон с драконьей настойкой отправил в тканевый мешочек на груди, ближе к телу, чтобы не выкрали ловкие городские карманники. Ну, вроде готов. И теневые духи как раз вернулись.

Надеюсь, со Смуглянкой порядок, и мы встретимся с ней в аранье.

Вперед, к комфорту постоялого двора. Я скользнул в теневое измерение.

Интерлюдия первая

К рассвету приготовления закончили, и в подземелье замка появилась сложная магическая фигура. Высеченные на цельной каменной плите линии залили свежей кровью, ею пометили резной портал громадного черного зеркала.

Завершив работу, тройка Ночных Охотников убрала туши принесенных в жертву овнов и покинула зал. Спустя несколько минут массивные двери вновь бесшумно отворились, пропуская мага в расшитом золотом и серебром темном одеянии. Сопровождали его шестеро бойцов и молоденькая русоволосая девушка, почти ребенок.

– Перед тобой Врата Путешествий, Лилиана. – Чародей хлопнул в ладони, заставляя зажженные по углам зала магические светильники гореть ярче. – Отсюда мы мгновенно переместимся прямиком в Ксарг, к такому же порталу. Смею надеяться, ты не передумала.

– Нет-нет, мессир Арнальдо. – Девушка хотела казаться невозмутимой, но вид черного зеркала слегка смутил ее.

Целитель был доволен. Лилиана вела себя подобающим образом. Чуть ли не ежедневно ее обучали магическому Искусству лучшие преподаватели Брадоса. Дважды в седмицу она практиковалась в ритуалах, связанных с магией крови, в коей специализировалась гильдия целителей Брадоса.

Девушка не жалела себя. Вставала ранним утром, медитировала и шла в библиотеку, к полудню спешила на занятия. Вечером, выпивая зелья для снятия усталости, занимала ритуальный зал и допоздна упражнялась в магии. Возглавляющий гильдию и владеющий замком чародей обеспечил Лилиану всем необходимым – оборудованием для магических экспериментов, подопытными животными, ингредиентами. Он лично учил девушку построению заклятий ментальной магии, помогающим запоминать большие массивы знаний и способствующим ясности мышления. Вскоре преподаватели разглядели в ней настоящий талант.

Иного чародей от Лилианы не ждал. Она любила брата и твердо вознамерилась отомстить за него эльфам, а жажда мести поистине творит чудеса. Из этой худенькой девчушки может вырасти великая волшебница. Зверомагия даст ей шпионов и убийц, ментальная магия позволит управлять людьми на расстоянии, целительство подарит живучесть. К сожалению, чтобы стать по-настоящему опасной, ей требуется знание атакующих заклятий.

Избранные Лилианой отрасли Искусства плохо приспособлены для применения в битве. Нежити и автомату не причинишь вреда заклятием школы разума, до разрушительных заклятий зверомагии, основанных на превращении в зверя, предстоит освоить навыки контроля и построения магической конструкции, на что обычно уходят годы. Хорошего чародея готовят самое меньшее десятилетие.

Великих магов растят великие учителя. Сославшись на занятость, целитель сообщил, что нашел сильнейшего зверомастера в истории людей и эльфов. Естественно, жаждущая поскорее постичь тайны Искусства Лилиана загорелась идеей поступить в ученицы к могущественному магу.

В какой-то мере чародей сказал правду. Спящий под руинами Проклятой Башни действительно являлся превосходным повелителем животных. Да только пробудить его планировалось не для обучения девушки.

– Не бойся, ничего страшного не произойдет, – добавив в голос толику ментальной магии, произнес целитель.

– Мессир Арнальдо, позвольте спросить. – Чародей направился к черному зеркалу, молчанием давая согласие на вопрос. – Возможно ли создать проход в другой мир? Не в Серые Пределы, а в похожий на наш, населенный живыми существами.

– Хм, ты спрашиваешь из любопытства? – Целитель знал, почему Лилиана интересуется порталом. В глубине души она надеется вернуться домой, в мир, где родилась и прожила бо́льшую часть жизни. – К сожалению, мне неведомо, возможно ли сие. Врата Путешествий перемещают в границах Лантара, прочие средства короткого пути таят смертельную опасность. Стоит признать, и наш портал ненадежен. Кто знает, что встретит нас по ту сторону зеркала? Мы хотя бы не окажемся внутри скалы и не застрянем на просторах Межреальности, в чем несомненное преимущество данного способа перемещения. Будь добра, остановись и помолчи, даже не дыши.

Чародей вынул из складок одежды ритуальный кинжал с рукоятью в форме увенчанного эльфийским черепом позвоночника и полоснул лезвием по своей ладони. Кровь растеклась, каплями упала на линии магической фигуры. Не теряя времени, целитель вложил ладонь в специальное углубление в обрамляющей зеркало арке.

Секрет Врат Путешествий заключался в ограниченном доступе, основанном на магии крови. Экспедиции чародеев по всему Лантару издавна находили странные устройства – черные зеркала из неведомого людям и современным эльфам полированного камня. Имперские маги пробовали разобрать артефакты. Попытки оказались тщетными, камень не поддавался ни молотам рабочих, ни магии. Так и остались творения аллиров непонятными памятниками их магическому Искусству.

Сегодня лишь глава Ночных Охотников знал, для чего создавались Врата Путешествий и как с ними обращаться.

Переход открывался после распознавания носителя древней крови и произнесения слова-ключа, задающего координаты пункта назначения, проще говоря, таких же Врат. Использовать их могли исключительно аллиры, в чьих жилах не было примесей от смешения с другими расами.

Нахождение в человеческом теле ничуть не препятствовало магу применять артефакт. Его кровь – залог перерождения – меняла носителя сотни раз, оставаясь по-прежнему совершенно чистой.

В течение бесконечно долгого вздоха ничего не происходило. Затем послышался мерный нарастающий гул, точно поблизости катилась колесница на жерновах вместо колес.

Чародей выкрикнул заклинание-ключ, и блестящая поверхность зеркала, отражающая его образ, громко треснула. Меньше чем за мгновение трещины покрыли полированную плоскость внутри портала, спустя удар сердца на пол со звоном осыпались острые осколки, явив присутствующим колеблющуюся, влажно поблескивающую субстанцию перехода.

Не ожидая приказа, тройка Ночных Охотников с оружием в руках устремилась в открывшийся портал. Разведывательный отряд проверит, безопасно ли на той стороне. За ними, взяв Лилиану за руку, шагнул чародей. Жидкая субстанция на миг окутала его, по телу пробежала мелкая дрожь.

Ночные Охотники выстроились треугольником вокруг магической фигуры, и знаки пылали багровым огнем, разгоняя темноту тесной камеры с низким, касающимся верхушки портальной арки потолком.

Сестра Сандэра, не удержавшись, ахнула. Из тьмы проступали стены, испещренные древнеэльфийскими письменами. С потолка на вошедших смотрели мириады узких змеиных зрачков. Чешуйчатые тела переплетались в сплошную неподвижную массу. Хотя нет – сделай шаг, и окаменевшие гады оживали, приходя в движение благодаря игре теней.

– Барельеф, – сжал руку девушки чародей. – Искусный и, надо признать, весьма правдоподобный. Старайся не смотреть под ноги.

Лилиана невольно все же взглянула вниз. Пол был выложен гладкими выпуклыми камнями разной величины и формы. Отдельные имели острые края, и о них можно было легко порезать ноги, не спасли бы и сапожки из тонкой кожи. Приглядевшись, девушка вздрогнула от посетившей ее догадки. То не камни, а сотни черепов, из-за чар обретших прочность булыжников. Кому они принадлежали, Лилиана затруднялась сказать. Большинство походило на человеческие, эльфийские, гномьи и орочьи.

– Где мы? – спросила она, с опаской ступая по страшному полу.

– Под араньей, неподалеку от Проклятой Башни. Чтобы напитать усыпальницу Силой, древние применили магию крови и души. Для постройки принесли в жертву около тысячи разумных разных рас. Не волнуйся, нам здесь ничто не грозит. Иди за мной. – Чародей приблизился к квадратной двери с рельефным изображением узкой ладони в сложном иероглифическом рисунке.

Вложив окровавленную руку в углубление, он надавил. Раздался щелчок, дверь со скрежетом отодвинулась. За ней открылся узкий коридор, противоположный конец коего терялся в темноте. Целитель сделал шаг из камеры Врат Путешествий, и по бокам прохода загорелись ровным красным пламенем два ряда осветительных чаш.

Лилиана поежилась, проходя мимо высеченных на стенах сцен, показывающих то ли жестокую битву, то ли грандиозное жертвоприношение. Звери и разумные, духи и чудовища бесконечными вереницами брели по усеянному изрубленными кусками тел полю куда-то вдаль. Все согнуты, словно под тяжким грузом, у многих оружие. Лилиана внезапно осознала: персонажи барельефа – маги, воины, клыкастые и зубастые монстры – преклоняются перед чем-то или кем-то, находящимся далеко впереди.

Чем дальше шла девушка, тем неспокойнее ей становилось. Спирало дыхание, мысли замедлялись и постепенно исчезали, уступая предчувствию беды.

Протянувшийся на добрую сотню метров коридор уперся в массивную дверь, напоминающую поставленную вертикально крышку саркофага, украшенную ужасающим барельефом: на горе из срубленных голов зверей, чудовищ, троллей и эльфов восседал лучник в длиннополом одеянии. У его ног торчали рукоятями вверх два меча, лук лежал на коленях, за спиной находился пустой колчан.

– Дверь откроешь ты. – Целитель отошел, давая возможность девушке подойти к вырезанному в камне отпечатку. – Дай мне руку.

Лилиана не ощутила боли, когда чародей молниеносным движением ритуального кинжала разрезал ей ладонь и, произнося слова заклятия на мертвом языке аллиров, вложил ее руку в углубление под курганом из голов. Она оцепенела, подавленная исходящей от изображения магической мощью.

Обрамляющие барельеф иероглифы занялись знакомым багровым огнем, и дверь сдвинулась. В коридор ворвалась ошеломляющая волна айгаты. Слабое ее подобие – аура магистров-супремов, в полной мере высвобождаемая на практических занятиях. В отличие от энергии людей вырвавшаяся наружу айгата выдавливала воздух из легких, выметала мысли из разума, внушая первобытный страх перед непостижимой и необоримой сверхъестественной силой.

Во тьме вспыхнули тусклым красным пламенем желоба магического светильника, опоясывающего небольшой зал тройным кольцом, словно змей с огненным гребнем на спине. Огонь осветил саркофаг на возвышении.

– Не бойся, – бесстрастно сказал чародей, посылая девушке ментальный приказ. – Положи руку на вырезанную на гробе красную луну.

Рассказывая Лилиане о пробуждении величайшего зверомастера, он предупредил, что для ритуала нужна аура невинной девушки. Целитель солгал: для возвращения повелителя животных требовалась кровь того, кто запечатал склеп. Великого Князя. А в сестре Сандэра она текла, хотя и не была чистой.

Лилиана шагнула раз, другой, третий, двигаясь подобно сомнамбуле. Подняла руку над луной в окружении иероглифического рисунка и опустила ее, испытав наконец боль. Кровь разлилась по барельефу, впитываясь алым пористым камнем. Будто вросшая в крышку ладонь онемела, за ней запястье и предплечье. Вместе с жизненной влагой утекала айгата. Оторвать руку от саркофага не представлялось возможным. Лилиана напряженно стояла, застыв и не дыша, пока резной гроб не насытился.

Крышка разлетелась сотнями осколков, отбросив сестру Сандэра. Из гроба ударил столб красно-черно-белого пламени, распространяющий эманации ярости и всесокрушающей мощи. Огонь расплескался по потолку, образуя купол, и пропал, погасив светильник и погрузив зал во мрак.

– Давненько же я не вдыхал аромата человеческой плоти, – отразился в сознании присутствующих мужской голос. Ментальная защита брадосского чародея задрожала осиновым листом под напором чудовищной ауры пробужденного. – Приветствую, маленькая госпожа, и ты, старинный друг.

Светильник разгорался вновь. Багровый свет с трудом отвоевывал у темноты фрагменты зала. На месте развалившегося саркофага стоял высокий обнаженный аллир. Длинные черные пряди обрамляли красивое, породистое лицо, точь-в-точь как у изображенного на двери стрелка, и падали на отливающие бронзой широкие плечи.

– Добро пожаловать в новый мир, Саррок-йима, – неторопливо кивнул чародей.

Пробужденный сошел с мраморного возвышения на мощенный черепами пол усыпальницы. «Он мало изменился за последние без малого семь тысячелетий», – подумал целитель и жестом приказал шедшему позади Ночному Охотнику передать одежду. Роскошное длиннополое одеяние за века истлело и превратилось в ветошь, не помогли даже чары долговечности.

Ничуть не стыдясь своего облика, пробужденный нагнулся и галантно подал руку Лилиане. Его невыносимая смертными аура угасла и стала похожей на ауру обычного смертного.

– Как тебя зовут, маленькая госпожа? – приветливо улыбнулся Саррок девушке, взяв ее порезанную ладонь в свои.

– Лилиана, – пролепетала сестра Сандэра, с изумлением наблюдая, как от легкого прикосновения пробужденного ее рана затягивается.

– А я Саррок Верный Выстрел. Для тебя просто Саррок. – Он помог девушке встать, поддерживая, и обратился к чародею: – Есть ли поблизости достойная дичь?

– Неподалеку отсюда, на Поверхности, деревня синекожих. Верховного шамана в ней нет, зато полно огров. Они могут призвать покровителя племени.

Пробужденный мечтательно прикрыл глаза.

– Славная предстоит охота.

Глава 2. Шестиглазый

Дилон выглядел успешным торговым городом, типичным имперским провинциальным центром. За высоченной стеной, на которой несли дозор вооруженные арбалетами стражники, виднелись черепичные крыши трехэтажных домов и особняки местных богачей, украшенные скульптурами. А над всем этим великолепием высился серый замок графа. Несколько квадратных башен спереди и сзади огромного круглого донжона соединялись крытыми галереями. Над мерлонами торчали насаженные на копья головы преступников, а еще живые разбойники, коим не повезло погибнуть при стычке с дорожной стражей и графской дружиной, мерзли в настенных клетях.

Нравится здешнему управителю борьба с преступностью. Торговле рвение графа на пользу, иначе не выстроилась бы очередь к городским воротам из принадлежащих купцам повозок и вольных всадников. Видимо, наемников здесь привечают не меньше торговцев.

Не желая проникать в город бесправным «зайцем», я законопослушно простоял целый час в людской реке и в качестве вознаграждения получил за пяток медных монет пропуск в виде деревянной бирки с простеньким заклятием, предотвращающим подделывание.

Жители Дилона чувствовали себя в безопасности. Оно и немудрено: на город не нападали с основания империи. В провинции до недавнего времени озорничали разбойники и шайки горных троллей, переквалифицировавшиеся из охотников в бандитов и грабителей. Бывало, деревни сжигали, потому граф столь рьяно боролся с преступностью, лишающей его законного дохода от сельского хозяйства.

Торговцев нынче пощипывали нечасто. По дорогам исправно курсировали крупные отряды вооруженных до зубов всадников дорожной стражи, иногда под командованием боевых магов.

Так вот, расслабились горожане, в отличие от селян. На щит город никто не брал лет триста, а то и четыреста, и дилонцы ошибочно предположили, что в периметре городских стен безопасно и нечего держать на воротах менталиста, считывающего намерения входящих.

Зря, зря. Взять горцев. Объединятся с разбойничьими шайками, войдут под видом торговцев – и жди беды. Удивляюсь, почему тролли и бандиты до такого не додумались.

Квадратную бирку-пропуск я сунул в подсумок на поясном ремне. Понадобится – достану и покажу. Она нужна преимущественно для покупок в богатом районе, где расположены представительства гильдий магов и алхимиков, денежные дома и самые качественные торговые лавки. То есть без деревяшки мне не обойтись, ибо путь мой лежит именно туда.

Банк, куда я направился, представлял собой прямоугольное нарядное здание с красной черепичной крышей и четырьмя декоративными башенками по углам, увенчанными флюгерами в форме наковален. Наковальня красовалась и на вывеске над входом – черная на фоне языков пламени. Надпись над ней гласила: «Банк почтенного семейства Огнебородов».

М-да, живут же люди. Тьфу, гномы. Просторный, ярко освещенный роскошной позолоченной люстрой вестибюль сошел бы за зал для приема гостей во дворце какого-нибудь графа. На стенах гобелены с изображениями осенней природы, купольный потолок украшен лепниной, росписью, в стенных нишах гипсовые статуэтки полуобнаженных юношей и девушек. В середине вестибюля дорогущий стеклянный фонтанчик поставили с разноцветными рыбками.

Где, спрашивается, строгость гномьих залов, знакомая мне по Куркембу? Где развешанные оружие и доспехи, символизирующие славу, трудолюбие и обороноспособность дварфов? Где хмурые коренастые богатыри с заткнутыми за пояс рыжими бородами?

Охранники в количестве двух штук прикидываются, что им до меня нет дела. Костоломы клана, вышибающие дух из нарушителей спокойствия. В красно-черных ливреях под цвет родового герба они резко контрастируют с позолотой и белизной вестибюля, словно подпалины на прекрасной алебастровой статуе.

Вырождаются гномы в империи. В городе наемников Марадро у них банк поскромнее, больше на фортификационную постройку похож – толстенные стены, на первом этаже окон нет, на втором узенькие бойницы, входную дверь вообще будто из подземной цитадели умыкнули, толстое стальное полотно, укрепленное мифриловыми полосами. И охрана из гномьих ветеранов, суровых бородатых силачей в отменных кольчугах, с громадными топорами, способными разрубить имперского латника. Не воины – герои из легенд! Куда до них здешним мальчикам, теребящим рукояти дубинок. Тьфу, позорище. Небось не грабили тут вас, ливрейщиков.

За письменным столом в углу сидел, перебирая бумаги и периодически щелкая костяшками счетов, седобородый лысый гном. Возле него мялся молодой коротышка, нервно поглядывающий то на старшего родича, то на свои башмаки. В очередной раз сверившись с записями, седой пробормотал себе под нос ругательство.

– Мое почтение, любезные, – подошел я к старику. – Могу я снять деньги со счета? Мое имя Сандэр Валирио.

– Можете, коль они у вас есть. Лиагор, свободен. Дома поговорим.

Часто закивав, молодой гном попятился к выходу. Он чуть не упал, споткнувшись, развернулся и заторопился прочь. Верно, мой визит отсрочил ему наказание от начальства.

– Нынешняя молодежь никуда не годится, – буркнул старик. – Удвар Огнебород к вашим услугам. «Рунный браслет», будьте любезны.

Я снял куртку и, закатав рукав рубахи, положил на стол правую руку. Гном провел над предплечьем кристаллом, рассматривая возникший рунный узор на моей коже, и, удовлетворенно хмыкнув, спросил:

– Сколько желаете снять со счета?

– Пять тысяч золотых империалов.

– Ильфар, – окликнул он стоящего у двери, ведущей вглубь здания, гнома, и тот, понятливо кивнув, вышел. – Пройдемте со мной. – Лысый Удвар поднялся, спрятав в столик магический кристалл.

Удобная штука «рунный браслет». Эксклюзив гномьих банков, с которым чековые книжки имперских и колечки-кулоны-сережки эльфийских рядом не валялись. Предметы легко потерять, можно снять с трупа либо банально украсть. Наносящийся на предплечье узор из рун, содержащий информацию о состоянии счета и владельце, всегда с клиентом и завязан на его ауру. Содрать с кожей нельзя, он пропадет, аналогично отреагирует на отрубание конечности и смерть. По-моему, единственный способ злоумышленника забрать деньги в согласии владельца – например, шантажом вынудить пойти в банк и снять золото.

Мне «браслет» нанесли в Куркембе при открытии счета, как ВИП-клиенту, и я с тех пор ни разу не пожалел об этом. Для проявления рун нужно излучение специального кристалла. Через полчаса узор поблекнет и вскоре станет невидимым. Маги его обычно не замечают: слишком мало айгаты влито.

Удвар провел меня в маленькую уютную комнату с камином, парой кресел и дубовым столиком.

– Прошу подождать, господин Валирио, деньги сейчас принесут. Присаживайтесь, ежели хотите. Вина, фруктов?

– Нет, благодарю. Не подскажете ли пристойную гостиницу? Я впервые в Дилоне.

– Подскажу, отчего не подсказать…

Резкая боль скрутила меня, выбив воздух из легких и бросив на дубовую столешницу. Внутренности будто выдирало из тела.

Смуглянка!

Она попала в беду. Я почувствовал ее страх, на миг увидел шесть абсолютно черных глаз, ужасающих и наполненных иномирной силой. Пещера, каменные гробы, погасшие свечи, силуэт кого-то в длинных одеяниях, отдаленно напоминающего царя с древних фресок, корона…

Проклятье, я знаю, где она! В склепе под заброшенной церковью, где мы поймали Дьякона.

Натянутая до предела струна соединяющего нас астрального канала лопнула, взорвавшись непереносимой болью. Меня словно залили расплавом, выжигающим плоть и кости. Мрак…

Слуги хизаи струились по тоннелям бурным потоком, вызывая дрожь земли и издавая гул от множества бегущих лап. Во тьме их не было видно, но они живо предстали перед моим внутренним взором – насыщенные жизненной силой твари, выдыхающие горячий пар. Они двигались единым сверхсуществом, управляемые волей хозяев. Сами хизаи шли позади, как всегда осторожные, предусмотрительные.

Скоро враждебная река достигнет стен Леригоста, и начнется битва. Устроенные заблаговременно завалы задержат врагов не больше чем на десяток вздохов – земляные слуги умеют пробивать толщу скал, что уж говорить о раздробленной каменной породе. Геомаги славно потрудились, возводя преграды на пути подземного воинства. Укрепленные магией пробки в тоннелях остановят продвижение ровно настолько, сколько нужно для превращения камня и земли в псевдоживую плоть. Проделанные в земной толще ходы станут кишечником, который переварит большинство слуг. Оставшихся добьют йима.

Хизаи, как всегда, сбегут, установив ментальные ловушки и пожертвовав войском. Или призовут потомка Древних, благо отпрысков Первой Крови запечатано предостаточно под проклятым городом Шестиглазых. Вот тогда бой станет по-настоящему интересным.

Земля вздрогнула, вдали прокатился грохот. Это слуги столкнулись с завалом, и хизаи решили с ходу пронзить его. Много мощи они вложили в удар! Астрал сотрясся, элементальные духи разлетелись, попрятались кто куда, главное, подальше от безглазой и безжалостной твари, вобравшей в себя силу десятков тысяч существ.

Слугам удалось совершить казавшееся невозможным. Они разнесли в пыль и завал, и расположенную за ним магическую пробку, вырвавшись прямиком к западной окраине Леригоста. Поток ринулся к стене и…

Боль растеклась по астралу зловонной обжигающей жижей. Около сотни хизайских питомцев простились со своим существованием вмиг, еще тысяча испытала последствия близкого попадания стрелы, обратившись в комки обуглившейся плоти. Ощущения передались хозяевам, я услышал отголоски страха Шестиглазых.

Они узнали ударившего, и сверхсущество из слуг замешкалось. Знай хизаи наверняка, что я с йима в городе, – не посмели бы сунуться сюда.

Повторный выстрел добил раненых. Энергия погибающих тварей изливалась в астрал и, не успевая развеяться, поглощалась стрелком, уже спрашивающим у меня разрешения начать охоту на хозяев. Погоди, мой нетерпеливый друг. Я избавлюсь от шелухи, мешающей нам настигнуть Шестиглазых, а затем настанет твой черед веселиться, Саррок.

– Господин Валирио, что с вами? Господин Валирио, очнитесь!

Кто-то обрызгивал меня холодным пахучим зельем семицветника и бил по щекам. По-моему, такими ударами проще отключить разумного, нежели привести в себя.

Боль пульсировала, то притупляясь, то рассекая острыми когтями.

– У него есть деньги? Я мог бы забрать парня в лечебницу при гильдейском отделении.

– Мы оплатим расходы. Огнебороды заботятся о клиентах, господин Мерригар. Что с ним за напасть?

– Гм… Очевидно, обморок от переизбытка желчи. Точнее определим в лечебнице. Кастул, подай скальпель и приготовь наших красавиц и полотенце. Боюсь, кровопускание придется делать здесь, господин Удвар. До помещения в лечебницу он может не дотянуть. День пребывания в палате и проведение необходимых общеобязательных процедур стоит пять золотых.

Я с трудом разлепил веки. Надо мной возвышался лекарь в белоснежной одежде и колпаке, переходящем в кожаную светлую маску. Он держал скальпель, примериваясь разрезать мне вену на руке. Справа от него хлопотал над банкой с извивающимися тощими пиявками юноша-помощник.

– Смуглянка, – прохрипел я, пытаясь приподняться.

Необычно сильная рука лекаря надавила мне на грудь, прижав к столешнице.

– Вам вредно вставать, господин Валирио. Полежите смирно, будьте любезны, до окончания процедуры.

– Какой, к демонам, процедуры?! – Ярость накатила алой волной, вытесняя боль из сознания. – Нужно идти. Немедленно!

Смуглянка в опасности, ей надо помочь, пока не поздно. Перестал ощущаться связывающий нас астральный канал. Проклятье, себя практически не чувствую. Ничего, кроме боли, жжения и тяжести. Я должен по теневому измерению переместиться к заброшенной церкви. Там напали на Авариэль. Бездна и Тьма, не могу воззвать к духам, никто не откликается, кроме скрепляющих края раны, нанесенной Анарионом.

Тело отказывалось повиноваться. Улучив момент, когда лекарь отвернулся, я сел и едва не рухнул, комната завертелась волчком, в глазах потемнело. Лишь бы не потерять сознание.

Что, демоны подери, делать? В столь паршивом состоянии меня убьет и мальчишка-тролль, впервые взявший оружие. Против загнавшего Смуглянку в склеп у меня ни шанса. Рычать хочется от бессилия! Нет, мы еще повоюем. Подготовлюсь, и поглядим, кто кого.

– Удвар, – процедил я сквозь зубы, чтобы не застонать. – Мне требуется управляющий для улаживания финансовых дел. Могу я положиться на вас?

– Ну, – протянул гном, размышляя. – Коли ваши распоряжения не направлены во вред городу и империи, я согласен.

– Клянусь, и в мыслях не хочу навредить империи, ее народу, Дилону и особам правящей династии.

– Что ж, пошлю за помощником, пусть подготовит бумаги. Полежите, отдохните, господин Валирио. Я устрою все наилучшим образом.

– Обойдемся словесным договором, досточтимый Удвар. В случае невыполнения ваших обязательств найду вас и отправлю в Предвечную Тьму. Без долгих судебных разбирательств. Послужите день – и заработаете двадцать золотых.

Проклятье тысячу раз, не могу даже показать вращение теневого кольца, намекнув на принадлежность к магам. Ох и обожгло меня.

К полудню я покинул банк Огнебородов, перебравшись в удобную карету, и покатил в центр города. Не в лечебницу, на чем настаивал лекарь, а к главе здешних чаротворцев, помимо прочего заведующему в Дилоне торговлей магических предметов и зелий. Удвар двинул на скотный рынок, договариваться о покупке стада быков. Животных ему советовал подбирать здоровых, темного окраса, пятнистые мне даром не сдались.

Зачарованным оружием торгуют в здании гильдии магов. Его скупают у приезжих купцов, изготавливают здешние умельцы, заказывают у столичных коллег и выкладывают на широкие прилавки в огромном зале. Как ни странно – магические предметы дороги, – народу собралось много. Проходы между торговыми рядами забиты потенциальными покупателями в богатых и не очень одеждах.

Едва я вошел в сопровождении выделенной мне банком охраны – четверки дюжих молодцев, – ко мне подскочил парень лет восемнадцати в полумантии и поинтересовался, чего желаю. Желал я срочной аудиенции у главы, о чем Удвар послал сообщение до моего выхода из банка. Молодой маг раскланялся и направил меня к Наблюдательной Башне, белой свечой возносящейся над шатровой крышей здания гильдии.

За скромное пожертвование в сотню золотых глава отложил повседневные и весьма важные дела. Принял радушно, вина эльфийского предлагал выпить с заморскими закусками, в кресло усадил, рекомендовал гильдейский санаторий для поправки здоровья за поистине смешную плату в пять золотых в день. Там, дескать, и обследование проведут, и подлечат, ауру восстановят. Кстати, магом глава оказался толковым, с порога определил обширные астральные повреждения.

Сам вылечусь, не впервой. Выйду из города и займусь здоровьем.

Я запросил приличное копье, зачарованное на остроту, прочность и наносящее урон астральным сущностям, и одежку покрепче. Глава предложил наборы пластинчатых доспехов и оружия. От тяжелой брони я отказался – ходить в ней не умею, мне чего полегче, не сковывающего движений. Мой стиль боя предусматривает стремительность. Учивший меня владению копьем вождь троллей Ран-Джакал обходился в пору странствий по цивилизованным странам обыкновенной одеждой, изредка надевая кожаный колет и короткую кольчужную юбку. Поножами и наручами тоже не брезговал, помнится.

Выбор у гильдейских продавцов огорчил. Мечей, щитов зачарованных, кинжалов в закромах под крышку, а копий ввиду малого спроса всего два, и те так себе – эспонтон с листообразным наконечником из мифрила да рунка со складными древком и боковыми клинками явно работы имперских кузнецов. Оба оружия зачарованы на прочность и остроту. Мифриловое значительно крепче стального имперского, вдобавок на него наложено заклятие Рассекателя Духов. Не иначе гномьи мастера ковали наконечник для борьбы с призываемыми тролльими шаманами лоа. Рунка колет астральных сущностей, по заверениям главы гильдии, слабее, вследствие чего цена на нее пониже.

Я выбрал эспонтон. Рунка отличное оружие для умелого бойца, я же приучен к обычному копью, на крайний случай к алебарде, любимому оружию Ран-Джакала. Поторговавшись, отсчитал главе тысячу золотых. Он, нехороший человек, затребовал вначале несусветную сумму в полторы тысячи, постоянно подсовывая дешевую рунку. Видимо, от ее продажи процент у гильдии выше – как-никак имперская работа, может, рунки дилонцы производят.

За пять сотен империалов приобрел кожаные куртку-безрукавку с нашитыми стальными пластинами, наручи и наголенники, наконец-то обзаведясь легкой броней, плащ.

По зельям дела обстояли хуже. Гремучего у дилонских алхимиков не водилось, довольствоваться пришлось парой фляг огнесмеси, воспламеняющейся на воздухе, и десятком дымовых и ядовитых бомб. Маловато, конечно, для войны, да что поделаешь.

На полторы тысячи золотых монет накупил свитков с боевыми заклятиями разной степени убойности, среди которых поистине бесценное в аранье Пламя Духа. Оборачиваешь свитком клинок, и оружие начинает гореть астральным огнем, испепеляя младших лоа и опаляя старших. К нему взял два свитка Воздушной Волны, по сути магической взрывчатки, сметающей все на громадной площади, и один – Алмазной Колесницы Истины. Последний обошелся чуть ли не в тысячу золотом. Оно и понятно: мощное заклятие, уничтожающее старших лоа пачками.

Возврати я способность управлять духами – с этим арсеналом мог бы спокойно выйти на бой с целым племенем синекожих. Вероятно, так и произойдет. Врагов на Зеркальном озере уйма, восстанавливаюсь быстро. За прошедшие с приступа часы хожу без посторонней помощи и слабо чувствую айгату. Через пару дней опять погружусь в теневое измерение.

К вечеру я оставил Дилон. На всякий пожарный надел обновки – куртку, наручи, поножи поверх штанов и теплый, подбитый волчьим мехом и скрывающий ауру плащ. На поясной ремень повесил специальный подсумок для свитков. В близлежащем лесу меня обязался ждать Удвар со стадом быков. Полсотни молодых здоровых животных, пышущих жизненной энергией, достаточно для призыва.

Эх, не люблю кровавых жертвоприношений, да работа у меня такая – с духами общаться.

Гархар клялся, что больше не поведется на презренных быков. Дескать, ему, старшему лоа, по статусу положены души разумных существ, обладающих внушительными запасами айгаты, и призвать его в следующий раз, принеся в жертву каких-то полсотни голов тупого скота, у меня не получится.

Закалывать быков в обозримом будущем действительно не стану. Во-первых, нет удовлетворяющих запросы летающего ската стад, во-вторых, под ритуальный нож пойдут тролльи шаманы, о чем я сказал духу. Гархар облизнулся, заурчав при упоминании колдунов. Остаток полета до брошенного села он молчал, обозревая леса, поля и луга империи, а я прикидывал варианты развития событий и ломал голову над личностью разумного, коего уготовала судьба мне в противники. О гибели Смуглянки старался не думать.

Дилонские маги на призыв духа не отреагировали. К моему уходу из города поднялась нездоровая шумиха, чародеи забегали, быстренько свернули торговлю и заперлись в здании, активировав полупрозрачный купол барьера. Судя по обрывкам фраз от проносившихся мимо магов, по астралу прокатилась волна эманаций от разразившегося сражения. Кто с кем дерется, волшебники были не в курсе и решили подстраховаться.

Ритуал отнял море айгаты. Я, забравшись на явившегося летающего ската Гархара и попросив его лететь на восток, ненадолго увяз в состоянии полудремоты-полубреда, где смешались воспоминания, реальность и кошмары.

Бо́льшую часть полета, длившегося часа два, я посвятил подготовке к предстоящему спуску в сельскую церковь. Подкрепился порцией драконьей настойки, «кошачьим глазом», помедитировал, накапливая энергию и стараясь войти в боевой транс. Попытки к концу полета увенчались успехом, в транс вошел, опять начал ощущать айгату, «нащупал» боящихся нос высунуть из моей ауры теневых духов. Заставить их выйти не удалось. Оглохли, паразиты. Самое интересное, айгатой моей подпитываться они продолжали как ни в чем не бывало.

– Снижайся, Гархар, – пролетев над покинутым селом, попросил я.

У церкви приземляться опасно: в развалинах могут быть враги. Если напавшие на Смуглянку здесь, они наверняка знают о моем приближении. Летающего ската на фоне звездного неба несложно различить, магу же и голову задирать не надо, ауру старшего лоа заметит любой нормальный чародей. Я лучше зайду издалека, оценю обстановку. Теневых духов на разведку не послать, чтоб им, так хотя бы просто прислушаюсь и присмотрюсь к селу и окружающему лесу. С высоты изменения на пепелище незаметны.

Знать бы численность противников. Обыкновенным воинам со Смуглянкой не справиться – больно уж хороши у нее артефакты. Средней руки магам она тоже не по зубам. Она испытала страх в момент столкновения лицом к лицу с нагрянувшим в склеп врагом, значит, узнала в нем кого-то поистине ужасного. На кой ей вообще понадобилось возвращаться?

Я спрыгнул с Гархара на поляну. Скат покружит над пепелищем и по моему сигналу спикирует вниз, чтобы подобрать меня.

С копьем в руках двинулся по лесу. Шел медленно, осторожно, постоянно осматриваясь. На голубоватом снегу – взошла луна Целительница, залившая голубым светом заснеженный лес, – звериные и птичьи следы. Крупнее лисицы тут, похоже, никто сегодня не пробегал.

Настораживает тишина. Ветер не воет, как прошлой ночью, деревья не скрипят. Звуки издаю я. Снег похрустывает под ступнями, сердце стучит.

На окраине села вновь воззвал к теневым духам, приказывая убраться из моей ауры и прочесать местность. Тщетно – не отвечают, паскудники эдакие. Ладно, дедовскими способами проверю, нет ли кого поблизости.

А зелья здорово помогают, восполняя запасы айгаты и исцеляя поврежденное духовное тело. Пойманные духи активно начали делиться энергией, что очень хороший признак. До прибытия на Зеркальное озеро полностью восстановлюсь.

Хочется надеяться, постановка поисковой сети из призванных заново теневых духов не вырубит меня откатом. Достав засапожник, я начертил на снегу колдовскую фигуру, разрезал себе ладонь и, шепотом читая заклятие, брызнул кровью на линии. Угощение для астральных сущностей подано, милости прошу на ужин.

Отвык от ритуальной магии. Нечасто пользуюсь, и совершенно зря. Она самая экономная в плане энергозатрат. Ее минусы в длительности ритуала и необходимости приносить жертву, будь то бычок-трехлеток или собственная кровь, содержащая айгату и жизненную энергию. В бою, когда каждая секунда на счету, начертание фигуры может обернуться поражением. Противник застанет тебя фактически безоружным, и финита. Зато, если есть время на подготовку, ритуалка становится козырем.

К фигуре робко потянулась тень, отбрасываемая мною. Стоп, вокруг разве нет духов? Ничего себе местечко.

Теневые духи обитают в астральных проекциях практически повсюду, умело маскируются. Это позволяет им находиться рядом с сильными сущностями вроде старших лоа. Пугают теневых смертоносные чары, заклятия. Вот, между прочим, косвенное доказательство происшедшей битвы.

Моя тень, коснувшись колдовской фигуры, замерла, я в тот же миг вонзил в нее кинжал, черканув собственный упрощенный знак владения. Поздно метаться, попались, ребятки. На зов, значит, отвечать вы отказывались, а ритуал вас привлек.

Возможно, объясняется подобное поведение разрывом подчиняющих связей. Аура пострадала, астральные цепи нарушились, и теневые духи освободились, но побоялись улизнуть. Не вырвались из-под моей власти только те, кто сдерживает края раны духовного тела, слишком плотно они засели во мне.

Трое духов под клинком смиренно застыли. Я начертал очередной знак, на сей раз конкретного заклятия-приказа. Тени расползлись сетью, сканируя участок леса и пепелище.

Живых нет. Несколько часов назад тут был отряд. Не менее десятка разумных плюс различные накачанные жизненной энергией под завязку миньоны, имеющие одинаковую с хозяином айгату. Ух, сколько набежало магических слуг! Истоптали астрал, оставив еле ощутимые следы эманаций.

Бой был коротким. Святая магия в развалинах церкви иссякла и больше не мешала моим лазутчикам, само здание превратилось в сухую бесполезную скорлупку, внешне не изменившись. В подвал теневые духи не проникли: структура заклятия не та.

В бою явно принимала участие Смуглянка. Ощущается ее айгата, как и прочих сражавшихся – людей, светлого и темного эльфов и неизвестных мне существ, обладающих приблизительно равными силами. Били направленными астральными ударами по церкви, предварительно установив барьер. Эффективная тактика для устранения противника, свойственная гархалам[5] и Ночным Охотникам.

Чего здесь только нет. И светлоэльфийская магия природы присутствует, и демоническое колдовство Бездны. Нет и в помине следов применения ангельской магии Карубиала, следовательно, атаковали не эладарнские храмовники.

Удивительно разношерстная собралась компания. Светлые и темные эльфы – смертельные враги, убивающие друг друга при встрече. Определенно, светлый – маг природы, а темный – спец в проклятиях. Старая добрая классика.

Выдернув нож из колдовской фигуры, я обмотал рассеченную ладонь припасенной чистой тряпицей и направился к церкви. Покрывшая пепелище и участок леса поисковая сеть транслировала мне информацию о малейших изменениях в астрале и физическом мире. Объявись кто-нибудь, я немедленно узнаю об этом.

Развалины храма стояли проломленным черепом немощного чудовища, грозящего небесам. Черно-серый пепел взметывался под ногами невесомыми облачками. Лики святых и ангелов на стенах полностью стерлись, будто кто-то намеренно удалил их, не вынося укоряющего взора небожителей, священные символы у алтаря валялись разломанными на полу. Нанесенные ветром листья и веточки пропали. Остался пепел, перемешанный с кусками штукатурки и осколками камней.

На пороге подвала пахло свежепролитой кровью и благовониями. Под церковью провели жертвоприношение, перед тем вычистив и проветрив подземелье?

Стараясь ступать бесшумно, я заглянул в подвал. Так и есть, на вытащенном из стенной ниши склепа каменном гробу тлели палочки третьеглаза, возжигаемого при ритуалах шаманами орков и троллей. Какого демона произошло?

За спиной раздался грохот, пол заколебался. Я инстинктивно обернулся, принимая боевую стойку. Из проломленных ступеней лестницы торчала поросшая сине-голубыми кристаллами треугольная башка размером с лошадиную.

Зариб

– Наш человечек?

Зариб под маской из электрума недовольно сощурился. Он не любил, когда к нему неожиданно подкрадывались сзади. Из всей Семерки знал об этом один Зонат, получая удовольствие от раздражения напарника. Никому другому, впрочем, подойти сзади незамеченным не удавалось. Лишь треклятый темный эльф умеет почти полностью стирать признаки своего присутствия из физического и астрального измерений.

– Судя по духовному портрету – он, – бесстрастно произнес Зариб, не отрываясь от наблюдения за сожженным селом. Менталист видел сразу и пепелище с церковью, и забравшегося в подвал человека, и энергетическую составляющую местности со всеми живыми и мертвыми сущностями.

– Пойду поприветствую, – с шуршанием вынул мечи из ножен стоящий за его плечом Зонат.

– Я бы на твоем месте не торопился вступать с ним в контакт, – предостерег Зариб, не открывая глаз. – Аура теневика слаба, однако сие не значит, что ее обладатель не окажет сопротивления, заподозри он в тебе угрозу. В латнике столь устрашающего вида, да еще с обнаженными мечами, знаешь ли, трудно увидеть доброжелателя.

– Прекрасно! С удовольствием сражусь, если человечек покажет себя достойным противником.

– Зонат, излишняя самоуверенность и жажда драки послужат причиной твоей гибели. С человеком трудно договориться, судя по его решительному настрою.

– Я и не думал болтать, пусть этим занимается Эктар! Мое дело – заставить его дождаться остальных наших.

– Все же рекомендую воздержаться от немедленного боя. Сначала человека попробуют обезвредить мои слуги.

– К шогготу слуг и осторожность! Дай мне развлечься, шестиглазая скотина! А победит человек или нет – на все воля Голгорота. Сдохну – ты его остановишь. Поэтому побереги зверушек.

Зариб невольно вздрогнул. Слова напарника стеганули его, пробуждая давнюю расовую ненависть. Эльфийский последыш посмел оскорбить потомка древнейшей расы Лантара! Глубоко вдохнув и расслабив пальцы, сжимающие лежащий на коленях трезубец, Зариб волевым усилием очистил сознание от ненужных эмоций. Зонат всегда резок и несдержан на словах, зато не бросает в беде соратников. Эльф хороший напарник.

– Поступай как считаешь нужным. Я устал от твоих выходок. Убьешь человека – ответишь перед Эктаром. Напомнить его приказ? Нам нельзя убивать Валирио! Эктар хочет сперва поговорить с ним. Хотя… возможно, тебя наконец-то выгонят из отряда.

– Не волнуйся, Шестиглаз, я не предоставлю тебе повода порадоваться моему изгнанию, – расхохотался Зонат, растворяясь в ночи.

Согласно бестиариям дварфов, кристальная ящерица занимает почетное третье место среди земляных полуэлементальных животных по запасу айгаты и равна развитому старшему лоа по силе. То, что мне повстречался именно полуэлементаль, сомнений не вызывает. Поросшая светящимися голубыми кристаллами махина прямо исходит мощной энергией стихии Земли. Свет обволакивает ее зримой аурой, постепенно заполняющей храмовый подвал. Не смоюсь до того, как ящерка вытащит из пола свою грузную тушу, – и шансов на победу у меня поубавится. В пещерах она почти непобедима. Дварфы ее обходят десятой дорогой, не желают с ней связываться и другие расы Подземья. Сложно с эдакой громадиной биться в тесноте. Чары на нее действуют неэффективно, обычное оружие вовсе бесполезно против образующих прочный панцирь наростов. Тварюга, по уверениям ученых мужей, эффективно применяет заклятия, основанные на магии кристаллов.

Информация о полуэлементали всплыла в памяти совершенно неожиданно, точно кто-то услужливо открыл бестиарий, виденный однажды в библиотеке Гварда, на нужной странице, и ткнул пальцем в описание чудовища.

За колючей башкой последовали округлые плечи и толстые передние лапы, снабженные алмазными когтями, не уступающими по длине засапожнику. Благо вылезает ящерка неспешно, пригибаясь, дабы не схлопотать в глаз зачарованным копьем. Глазки у нее, между прочим, одно из трех уязвимых мест. Второе – пасть, вернее, мягкое небо, за коим кровеносные сосуды и мозг. Ткнуть туда надо постараться: усеянный шипами кристаллов рот открываться не спешит. Кроме зубов и когтей у ящерки полно средств убиения врага. Заденет хоть чем – и я истекающий кровью труп. Третье уязвимое место – горло. Ну, относительно уязвимое, кристаллы там не растут. Брюхо защищено толстой чешуей, менее прочной, чем спинной панцирь.

Магическая зверюга почти полностью перегородила выход из подвала. Попытайся я перескочить через нее, ей надо лишь поднять башку, чтобы насадить прыгающего оленем меня на кристаллические рога. Правда, это если постарается. Вскоре полуэлементаль закупорит собой проход, и окажусь в совершенно невыгодном положении.

Свиток? Хм. Алмазная Колесница, среди чародеев прозываемая «скалкой-убивалкой», конечно, навредит твари. Чем мне тогда с лоа бороться в аранье? Хотя мертвый я ничем озерникам не помогу. Нет, свитки использовать рано, скалку-убивалку оставлю на крайний случай. Подозреваю, ящерица не единственный враг, с которым придется здесь столкнуться.

Размышления отняли драгоценную секунду. В следующую я ринулся к выходу. Тычок эспонтоном в горло заставил громадину опустить шипастую башку, дабы прикрыться, наконечник проехался по кристаллам. Я, оттолкнувшись, проскочил в образовавшийся просвет между потолком и ящеркой. Рога поднялись за мной и обрушили твари на голову деревянную балку.

Ходу вверх! На открытом пространстве мы повоюем всерьез. Полуэлементаль неповоротлива, массивна, шипы мешают резво передвигаться. Она привычна к тишине и тьме подземелий, на поверхности слепнет и глохнет, теряется от множества незнакомых звуков и запахов.

Где тут самая хлипкая стена? Здание на ладан дышит, выбью хотя бы кусок, того и гляди целиком обрушится. Только бы самому под обломки не попасть. Взлетев в оконный проем, вынул из сумки футляр со свитком Воздушной Волны, распечатал. Иди сюда, маленькая моя.

Пол церкви затрещал и проломился посредине. Из-под каменного крошева, плит, сгнивших досок показалась синяя башка, перетекающая в плечи. Не желая оставаться в образованной дыре, тварь рывком высвободилась, встала во всей красе, похожая на обросшую кристаллами статую невообразимой рептилии. Выскочив, замерла с задранной кверху мордой. Оценивает обстановку.

Учует? Вряд ли. Уже бросилась бы, пойми, где я.

С минуту ящерица прислушивалась и принюхивалась, затем ей, видимо, надоело играть в выслеживающего добычу охотника. Она, издав глубокий урчащий звук, ударила нижней челюстью в пол. Зазвенело и затрещало, внутреннее пространство храма вмиг заполнили иглы тонких острых кристаллов. Пол и основание стен превратились в шкуру диковинного дикобраза, переливающуюся алыми и голубыми сполохами. Неспроста светомузыку врубила ящерка. Обычной раной не отделаешься, наколись на такой шип.

Вот почему подземные расы побаиваются полуэлементалей. В узких проходах пещер и шахт никуда не денешься. Ломанешься к рептилии – сделает из тебя решето. Благо она не охотится за разумными, предпочитая питаться породой и драгоценными камнями.

Кто ж тебя, красавицу, подчинил и сюда послал? Не по своей же воле на поверхность выбралась. Не слышал о том, чтобы полуэлементалей приручали и управляли ими. У магических животных наибольшее сопротивление к разного рода заклятиям. Ментально зачаровать их вроде никому не удавалось.

Ящерица закрутила башкой. Я неподвижно стоял, не дыша. Зрение у нее не очень, как и у большинства подземных существ.

Рептилия, никого не обнаружив, разочарованно рявкнула. Пора читать свиток.

Лист зашелестел, разворачиваясь у меня в руках. В активации ничего сложного, достаточно знать основы енохианского – читай, ангельского – языка и уметь вливать айгату. От капли духовной энергии, вложенной мною в свиток, тщательно выведенные слова магической формулы засияли ровным белым светом. Учуявшая неладное ящерка замотала башкой и отступила к дыре, откуда вылезла. Нет, уйти так просто не получится. Ты мне пригодишься, кристальная.

Отставив копье и сложив пальцы правой руки «козой» в сторону противницы, я проорал название заклятия. Свиток ослепительно вспыхнул и распался пеплом, от меня к ящерице ударила волна спрессованного воздуха, направляемая «козой». Ветряное цунами пронеслось по церкви, поднимая тучу пыли, мусора, обломков. Оно отвлечет от меня. Стены храма вздрогнули и рухнули под воздушным напором, влекомые стихией камни устремились к ящерице, сметая выращенные на полу колючки кристаллов.

Раз!

Ну, теневые, ваш черед. Я соскочил на вывороченные плиты, призывая сеть из духов сжаться. Полоснул для ускорения процесса по ладони засапожником, брызнул кровью на темнеющие подо мной тени, не жалея айгаты. Берите, мне не жалко, половину моего нынешнего запаса! Исполните, что хочу, дам столько же.

Сплошной вал из теней со всех сторон покатился к полуэлементали, исчезнувшей за лавиной пыли и камней. Ящерка, не спи, к тебе гости. Не успеешь упрыгать, просочатся в твое духовное тело. Жить будешь плохо и недолго. Не того ты масштаба, чтобы полностью заблокировать ауру. Щит у тебя в астрале недостаточно хорош. Ненасытные духи собирают сородичей на пир.

Два!

Я метнулся за духами с выставленным перед собой эспонтоном. Микроволокна мышц рвались от запредельного напряжения. Не будь я в боевом трансе – выть мне от боли.

Ящерица близко, сквозь тучи пыли видно голубое свечение. Спустя миг обрисовался низкий силуэт. Моя противница скрючилась, припала к земле и приподняла башку, стараясь держать ее подальше от исходящей снизу угрозы.

Мифриловый наконечник копья врезался в горло полуэлементали и с хрустом пробил твердую кожу.

Три!

От рева содрогнулось основание церкви, в вышине задрожали и спрятались за пеленой облаков звезды. Полуэлементаль умирала тяжело. Голова дернулась назад, туловище выгнулось, хлестнувший колючий хвост едва не задел отскочившего меня. Копье для верности я провернул в ране и выдернул. Вместо крови из дыры в шкуре выплеснулась фосфоресцирующая бирюзовая жидкость, концентрированная айгата, столь ценимая алхимиками, целителями и артефакторами. Надобно собрать во что-нибудь, во флягу от воды, например. Нечего пропадать дорогому продукту. И шкуру снять, и глаза выковырять. Да вся ящерица кладезь алхмических и магических ингредиентов, за которые в имперских чародейских гильдиях выложат весьма внушительные суммы золотом.

Не о том думаю! Того и гляди хозяин ящерки объявится, при нем спокойно тушу не разделаешь.

Полуэлементаль билась в судорогах. Кристаллы на шкуре постепенно угасали и в конце концов превратились в тлеющие голубоватые угли, зримый световой покров исчез. Я подошел вплотную к ящерице перед последним судорожным рывком, положил ладонь на лежащую башку, дотянулся до уходящего духа и потянул его назад. С протяжным выдохом остатки духовной и жизненной энергий перекочевали в меня. Кристальный дух мне понравился, он перетекал в Темницу без сопротивления, не было в нем затхлости обитателей Серых Пределов. Я выкачивал айгату, чувствуя покалывание и тянущую боль в руке и груди.

Закончив, выпрямился. Меня распирало от силы.

Происходящее покатилось неспешной колесницей по тракту реальности, вынося меня на второй уровень боевого транса. Без всякой теневой сети я расширил зону восприятия. О, до чего же приятно вновь обрести способность чувствовать и сражаться на максимуме возможностей! Кровь быстрее течет в жилах, мышцы регенерируют, готовясь к следующему этапу сражения.

Границу пепелища пересек разумный. Он старается ступать неслышно, не производить вибрации, и тем не менее мне слышен скрип мельчайших частиц грунта под его ступнями. Человек? Эльф? Тролль? Ни запаха, ни ауры. Скрытник.

Что за?..

В астрале молнией сверкнула стрела ментальной энергии, и на меня обрушилась наполненная животным ужасом тьма.

Интерлюдия вторая

Лилиана потеряла счет времени. Сколько продолжалась ночь? Часы, недели?

Полет на мантикоре длился очень долго. Созданное Сарроком существо пересекло троллью аранью, широкую прибрежную полосу и сейчас парило над морскими просторами, унося девушку и пробужденного мага от мессира Арнальдо и Игнаса.

Подобную магию, чудовищную и притягательную, Лилиана видела лишь в фильмах, просмотренных в той, земной жизни. Впрочем, воспоминания о Земле постепенно стирались под влиянием чувств, пережитых в Лантаре. Что такое книги, кино, школа по сравнению с деревней синекожих лесных троллей, настоящим колдовством и обучением на острове, где все буквально дышит магией?

Прижимаясь к сидящему впереди и правящему огромной крылатой кошкой Сарроку, Лилиана жмурилась из-за бьющего встречного ветра и, самой стыдно признаться, боялась взглянуть вниз. Слишком высоко мчалась мантикора. Кажется, оторвешься от надежной спины Верного Выстрела – и упадешь. Но страх высоты и холодный, продувающий насквозь ветер не давали забыть предшествовавших полету событий.

Саррок пригласил ее стать свидетельницей Охоты. Именно так, с большой буквы. Маг придавал особое значение процессу, от коего получал не сравнимое ни с чем удовольствие. Он сулил незабываемое зрелище и бесценный опыт, обещал показать, как охотятся йима, живые орудия Великого Князя, и добывают лоа ловцы духов.

Ловцом был ее брат. Она согласилась. Затолкнула неуверенность при общении с совершенно незнакомым разумным в дальний уголок сознания и величаво, точь-в-точь благородная дама при императорском дворе, подала ручку галантному пробужденному магу.

Игнас встал рядом и грубовато сообщил – дескать, последует за ней даже в Бездну какого-то Цатогуа, на что Саррок ответил – мол, не следует опасаться за жизнь «маленькой госпожи», он обеспечит ей должную защиту и оборонит от однорогого Карубиала, буде тот явится из Горнего Мира со всей свитой. Ух, как он посмотрел на Игнаса! Словно хотел сжечь заживо. А тот не дрогнул, олицетворяя собой абсолютную неколебимость. Начинающийся спор разрешил мессир Арнальдо. На лице его было написано сомнение, однако брадосский целитель приказал Игнасу отступить. Раз Саррок сказал, что не допустит опасности для Лилианы, значит, так и будет, отрезал он.

Могущество аллира поражало. Девушка понятия не имела, в чем заключается основа его магии. «Будь смелой», – сказал он, улыбаясь, и она забыла о страхе. Она не боялась, когда ее вместе с пробужденным магом засосал внезапно оживший пол, и когда Верный Выстрел уже в аранье, куда их вынесла теплая река мягкой скользкой субстанции, призвал свою питомицу мантикору. Гигантская кошка с нетопырьими крыльями и скорпионьим хвостом возникла из земли и крови Саррока. Непонятный сгусток вырос, оформился в скелет. Костяной каркас оделся на глазах изумленной девушки мышцами, шкурой, напомнив сцену из фильма ужасов. Сидя на широченной пушистой спине магического животного, Лилиана с трудом верила в происшедшую метаморфозу – никак не походила симпатичная мурлычущая кошка, чуть не сбившая с ног пробужденного чародея в приступе радости, на кошмарное создание, каким представлялась всего минуту назад.

И вот Лилиана летит над морем неведомо куда. «Мы обязательно поохотимся, маленькая госпожа, – пообещал древний маг в аранье, далеко от де Виллано и его помощников, – позднее». От его слов веяло неколебимой уверенностью. Девушка поверила ему. Без доказательств, аргументов. «Не спрашивай ни о чем, – посоветовал Саррок. – Я обо всем расскажу по прибытии на остров. Он тебе понравится».

Какой остров, почему Верный Выстрел обманул мессира Арнальдо, зачем она магу? От вопросов кружилась голова, и девушка разозлилась. Ее мнения не спрашивали, будто она безвольная кукла. Ее чувствами и эмоциями управляли, надо полагать, с помощью ментальной магии.

«Ха, поистине в вас течет одна кровь! – рассмеялся древний маг и вдруг сменил тон на бесстрастный: – Разве у тебя есть силы сопротивляться мне, маленькая госпожа?» От его голоса лед сковал позвоночник, а в животе образовалась пустота. Действительно, кто она такая, чтобы перечить столь могучему существу?

Нет, она отплатит ему. Улучит момент и обязательно отплатит.

Саррок молниеносным движением, не давая сестре Сандэра увернуться, коснулся кончиком указательного пальца ее лба. Она тотчас рухнула в полусон-полуявь. Аранья, прибрежная полоса, море, солнце и луны пронеслись чередой видений. Очнулась девушка от холодного ветра, прижимаясь к спине мага.

– Держись крепче! – услышала Лилиана перед тем, как мантикора резко спикировала вниз.

На мгновение показалось, крылатая кошка нырнет в море. В метре от воды животное выровняло полет и понеслось параллельно водной поверхности к виднеющимся вдалеке двум скалам, бивнями морского монстра торчащими над волнами.

– Столбы Нерезиса образуют врата, за ними начинается Море чудовищ, – буднично сообщил чародей. – Туда нет ходу никому из смертных, не считая нескольких избранных. Под морем находится межмировая щель, откуда бесконечным потоком выходят сущности иных реальностей. Стоит им учуять живого, они начинают гнаться за ним и, настигнув, разрывают на клочки, поглощая плоть и душу.

– Как же мы пролетим? – удивилась девушка.

– Врата узнают мою айгату и напомнят здешним обитателям о давнем Договоре, маленькая госпожа!

Циклопические столбы промелькнули мимо, и мантикора вновь набрала высоту. На небо выкатилась белая полная луна, освещая молочно-бледным светом морские просторы. Рябь волн прерывалась частыми водоворотами и крошечными островками, представляющими собой выпирающие из воды скалы. Лилиана задумалась, почему пробужденный маг обманул мессира Арнальдо, хотела спросить об этом Саррока – и не успела. Однообразный вид сменился, отвлекая от размышлений: на горизонте появилось быстро растущее по мере приближения пятно крупного, возвышающегося над морем острова. За ним угадывались очертания архипелага.

Подлетев к заросшей зеленой растительностью горе, мантикора сделала над ней круг и неспешно опустилась на свободный от деревьев участок земли недалеко от вершины.

– Добро пожаловать на Затерянные Острова, маленькая госпожа. – Соскочив с магического зверя, Саррок подал девушке руку.

Лилиана отвергла помощь мага и неуклюже спрыгнула со спины крылатой кошки.

– Зачем ты обманул мессира де Виллано и привез меня сюда? – зло спросила она.

Глаза Саррока на мгновение сузились. Он улыбнулся.

– Что ж, расскажу. Но сначала ответь на вопрос, маленькая госпожа. На что ты готова ради брата, если он жив?

Глава 3. Предвечная тьма

…Распластанные на жертвенных каменных плитах троллы и гоблинши уставились невидящими глазами в теряющийся в сумраке храмового зала потолок, напоминая мертвецов. Они еле заметно дышали.

– Что за знаки вы поставили на каждой, учитель? – склонился в почтительном поклоне молодой эльф, с чьих плеч спадал белоснежный плащ с изображением отбрасывающего тень лотоса.

Я закончил приготовления, занял место в центре кольца из жертвенных плит и ответил:

– Знаки пойманных мною духов. У старших и старейших лоа есть такие, посредством них шаманы синекожих приносят жертвы покровителям.

– Вы собираетесь поклоняться духам троллей? – В округлившихся глазах ученика мелькнули недоумение и ужас. Еще бы, Великий Князь на самом деле поклонник лесных духов, с которыми ведут войну Дети Звезд. Предатель!

– Нет, мой юный друг, – окинул я придирчивым взглядом без малого сотню будущих жертв, расположенных в виде концентрических кругов и занимающих почти весь зал полузаброшенного аллирского храма Небесных Светил. Синекожие здоровы, полны айгаты и жизненных сил, у всех на челе и груди ведьмины отметины, свойственные колдуньям. – Видишь, знаки вписаны в знак лотоса? Жертвы предназначены мне и моим духам. Это самый быстрый и действенный способ пополнить запасы сил и привязать пойманных лоа ко мне, сделав верными рабами, чувствующими пользу от пребывания в Темнице. Наша связь становится крепче. Если меня тяжело ранят, они не взбунтуются, что довольно часто происходит у неопытных ловцов, а помогут мне восстановиться.

– Учитель, я не совсем понял. Духи ведьм станут служить вам?

Иногда неискушенность ученика раздражала.

– Они пойдут на поживу мне и уже пойманным мною лоа, Гвериар. Ловцы не только ловят духов, мы поглощаем их – кого частично, и тот отправляется в духовную Темницу, а кого без остатка, как этих презренных недозверей. Для полного поглощения нужно отметить жертву знаком.

Я, закрыв глаза, распростер руки над лежащими под ментальными чарами троллами и гоблиншами. Души живых горели огоньками, источая аромат силы, к коему примешивались запахи лоа и благоухание лотоса. Они принадлежат мне, они моя пища, утоляющая на короткое время духовный голод.

– Смотри внимательно, Гвериар.

По незримым каналам, связывающим меня и жертв, я потянул силу. Тела изогнулись в едином приступе боли. Огоньки душ трепетали, тщетно пытаясь удержаться в физических вместилищах. Ужас захлестнул храм, насыщая меня.

Вскоре все закончилось. На жертвенных камнях лежали скорчившиеся, иссохшие останки. Ученик у запертых ворот выглядел ошеломленным, от него пахло страхом.

– Прикажи развесить тела на ветвях священных тролльих деревьев у Красной скалы, – приказал я, стряхивая с кончиков пальцев сконцентрированную в выступивших капельках крови силу, ее подхватывали плавающие подо мной рыбками теневые духи. – Позже распорядись уложить на жертвенные камни тролльих детенышей. Для боя с их отцами мне понадобится много айгаты…

– Шестиглазый уродец! Отрыжка шоггота, пережравшего вирмовского дерьма! Чтоб тебя боги Бездны наказали за твою подлость!

Раздающийся поблизости басовитый глас вывел меня из плена чужих воспоминаний. Надо мной высился смоляной горой воин. Длинноволосый мечник потрясал оружием в обеих руках, на чем свет стоит кроя неведомого злоумышленника, лишившего его радости боя.

Они считают меня выбывшим из боя – мне же лучше. Я вроде в порядке, разве что черепная коробка пульсирует болью. После мощной ментальной атаки люди обычно в отключке валяются часами, а то и вовсе в кому впадают. С пойманными духами мне повезло, они возвели блок, остановивший львиную долю астрального снаряда шестиглазого.

Сосредоточившись на ощущениях тела, вхожу в боевой транс. Вот теперь чувствую себя значительно лучше, теневые духи тут как тут, прикинулись обыкновенными безобидными тенями. Молодцы! Ну-ка прощупайте матерщинника.

Тени робко вздрогнули и потянулись к стоящей фигуре в замысловатой колючей броне. Потянулись – и отпрянули синхронно с мечником, отскочившим на добрый десяток метров. Заметил все же диверсантов. Отличный противник.

– А ты крепкий малый, – похвалил он, повернув ко мне имитирующую череп маску. Пока мечник говорил, я плавным движением перетек из лежачего положения в боевую стойку, стиснув древко эспонтона. – Копейщик, да? Люблю копейщиков-мастеров, хорошие воины. Только тени твои мне не нравятся.

Духи окружили меня широким ажурным кольцом. Приблизиться ко мне безнаказанно они не дадут, мигом проникнут в ауру врага и начнут разрушать ее, выкачивая айгату и ломая энергетические структуры. Мечник потеряет возможность применять заклятия, ослабнет.

Противник прыгнул прямо в середину защитного кольца и, вместо того чтобы приземлиться на ноги, вонзил клинки в плывущие по груде мусора тени. Сознание резанула боль – оружие поразило духа, отчего тот распался на лоскуты, разорвав круг.

Мечник, не коснувшись земли ногами, немыслимым образом извернулся в воздухе и нанес мне в грудь сокрушительный удар ступнями, отбросив метров на десять. Звук удара слился со звуком ломающихся ребер, осколки костей пробили легкие, уподобив меня раздавленному насекомому.

Здорово дерется, гад. Ошеломил болевой эманацией подчиненного духа, лишил теневой защиты и тяжело ранил, замедлив. Олифанта, видимо, сожрал на боях с магами.

– Ты там живой? – крикнул масочник с полуразрушенной стены церкви, куда забрался после атаки. Побаивается спускаться.

Живой, живой. Дышать нечем, из легких воздух выбил, в остальном нормально. Вдохну и наваляю тебе, мистер икс недоделанный.

– Да у тебя желания биться хоть отбавляй! Молодец, человечек! Давай, вставай, приводи себя в порядок, я подожду, и продолжим.

Ишь, благородный какой, хочет честного боя. Извини, не получится. Я сюда пришел не за красивым поединком. Вас, ребята, тут двое, ты и тот менталист. Заиграюсь в рыцаря – и в самый неподходящий момент меня «приласкает» разумник очередным ментальным ударом.

Я с трудом встал на четвереньки, потом на ноги, выпрямился. В грудную клетку словно битого стекла насыпали – двинешься не так, и разрежет изнутри, хруст сплошной. Однако же драконья настойка действует отменно. Перейдя на второй уровень боевого транса, я чувствовал, как срастаются кости и восстанавливаются ткани.

Мечи у тебя отличные, раз духов запросто уничтожают. Имперцы за них прилично заплатят. И доспехи наверняка зачарованные. Аж обидно, что не умею их носить. В доброй броне вряд ли бы мне ребра сломали так легко. Подозреваю, у тебя и бижутерия магическая. Богатая добыча достанется в случае победы.

А ведь мечник мог меня убить. На идиота не похож, действует грамотно. Почему пощадил? Мало ли что за цели преследует. Может, допросить хочет перед отправкой к праотцам либо ритуал провести мерзопакостный.

– Готов? – раздался голос рядом – противник соскочил со стены и был уже в паре метров от меня, принимая боевую стойку.

Теневое измерение приняло меня. Темнота ночи сменилась черными и серыми оттенками, силуэт противника смазался, чего и следовало ожидать от высококлассного скрытника. Никаких энергетических возмущений, пустота там, где он находился. Демон с ним, его дружка выследить проще.

Я заскользил по шлейфу ментального заклятия, перемещаясь от тени к тени, не высовываясь под лунный и звездный свет, дабы полностью слиться с местностью, насыщенной эманациями применявшихся недавно боевых заклятий.

След вел за пределы села, на вершину заросшего деревьями и густым кустарником холма. Там серой вуалью бугрилась пленка полупрозрачного маскировочного барьера. Вот почему с высоты я никого не обнаружил. Менталист спрятался под куполом.

Окружающие меня духи вгрызлись в преграду, вытягивая энергию. Барьер поблек, внутри него проступили очертания разумного. На шее разумника переливалось бело-серым магическое ожерелье, в руках белел боевой трезубец. Сияла и длинная, чуть не до пят, чешуйчатая кольчуга. На физиономии маска шестиглазого существа, не имеющего ничего общего с человеческим лицом. Безносая, лишенная рта и подбородка морда с шестью вертикальными прорезями для глаз, расположенными парами. Над маской необычной формы металлический шлем с плоским верхом и протуберанцами короны по краям. Удобно по нему грохнуть молотом, а лучше тяжелым клевцом, спокойно пробивающим рыцарские панцири.

Интересный тип. Ауру гасят доспехи, в трезубец закачана сухая, безвкусная айгата. И удивительно знакомая.

Хизаи. Так называли себя представители подземной расы, чьи города состарились в эпоху, предшествовавшую появлению аллиров и троллей в Лантаре. Откуда я знаю? Просто всплыло в памяти, людям бывшие повелители Подземья неизвестны, жители Поверхности читали лишь об их полузабытом покровителе, властвующем в Предвечной Тьме, Аллуре Осквернителе Богов.

Вот чьи глаза мне привиделись в Дилоне. Шестиглазый менталист напал на Смуглянку, призвав Силу божества.

Разумник заозирался, взмахнул оружием. Естественно, он встревожен – барьер-то истаивает, и он понимает, что последует дальше. Ясно, не магия дала сбой. Его готовятся атаковать, снимая оборонные чары, точно кожуру с плода, перед тем как вонзить зубы в сочную мякоть.

Менталист в отчаянии рванул ожерелье с шеи. Магию разума против меня в теневом измерении не применить, а она твое основное оружие. Ожерелье из медальонов и трезубец – поддержка, иначе уже использовал бы их. Управляется своей вилкой он так себе. Хизаи не бойцы, привыкли пользовать слуг-элементалей, сами нападают издалека, с выгодной позиции, применяя ментальные заклятия. Вот мечник – специалист великий во владении железками.

Вокруг шестиглазого взвихрилась айгата, уплотняясь и скручиваясь в тугие жгуты. Защитный барьер формирует.

Эспонтон выстрелил из тени разумника в щель между маской-забралом и кольчужным воротником, с трудом проткнув незавершенный магический кокон. Раздался неприятный хруст, маг отшатнулся, выпустив из рук сдернутое с шеи ожерелье и трезубец. Возникнув перед врагом, я провернул копье в ране и дернул назад. Мне на руки плеснуло холодной липкой жидкостью, менталист пошатнулся, теряя равновесие, захрипел, забулькал. Броню ему не пробью, тем более что анатомию хизаи не изучал и не в курсе, в каком месте у них сердце и есть ли оно. Клинок эспонтона ударил в одну из шести прорезей в металлической маске, вынудил нелюдя замереть на секунду и повалиться навзничь.

С чавкающим звуком выдернув копье из глазницы, я нагнулся и сорвал маску с разумника. Ох и омерзительная рожа, не приведи духи, ночью приснится. Абсолютно белая гладкая кожа, аж светится, овальная физиономия, на ней чернеют три пары влажных глаз, похожих на осьминожьи. Под ними три образовывающих нижнюю челюсть то ли щупальца, то ли жвала.

Засапожником скоренько вырезал над глазами хизаи отбрасывающий тень лотос и, спрятав нож, положил ладонь на низкий лоб менталиста. Хватит духов в Темнице складировать, мне сейчас потребуется айгата. Этого поглощу полностью. Довеском заполучу фрагменты воспоминаний и кое-какие знания шестиглазого. Допросить его все равно не выйдет – разумник же, сотрет себе память, и пиши пропало. Неполные сведения о происшедшем со Смуглянкой лучше чем ничего.

Покидающий умирающее тело дух потек по руке без малейшего сопротивления, наполняя меня тяжестью и мощью. Передо мной пронеслась вереница образов, спаянных в единое целое с чувствами. Прошлое, настоящее, бесчисленные вариации будущего закружились в безумном хороводе. Мягкий полумрак гнезда, бесконечные кишки тоннелей подземного города, наставники, поля сражений, ненависть и торжество победы… Жажда власти, предательство, бесплодные земли, жестокое солнце… Окровавленные орки, опустошенные селения и бескрайние степи… Высокий седой эльф, навершие его посоха в виде корневища направлено на меня, прикосновение к горлу холодной острой стали.

Я отпрянул, не вынеся нарастающей головной боли. Того и гляди не до сражения станет, свалюсь, и боевой транс не поможет.

Поглощение завершилось. Меня словно в густое желе поместили, еле двигаюсь. Астральное восприятие, напротив, обострилось, различаю скопление человеческих аур в нескольких часах пешего хода к северу отсюда, в ближайшей деревне.

Предчувствие опасности завыло сиреной – мечник близко! Отклониться назад и прочь от колебаний воздуха, порожденных возникшим рядом невидимым противником. Боль взорвала правое запястье, я вскрикнул от неожиданности и инстинктивно отскочил назад, оглядываясь. В левой вновь зажат засапожник, в правой… а нет правой руки, валяется в снегу, сжимая эспонтон. Возле нее пусто, не считая холодного трупа хизаи. По обрубку расползается темная клякса проклятия.

– Зря ты убил Шестиглазого, – произнесла пустота голосом мечника. – Теперь мне придется убить тебя.

Рывок назад ради разрыва дистанции с противником и провал в теневое измерение. Напоследок я услышал свист рассекающего воздух клинка. Вовремя убрался из-под меча. Прочь отсюда на максимуме доступной скорости!

Не избавлюсь от проклятия, коим «наградил» вражина, и повторная стычка с мечником не обязательна, умру сам. В муках. А может, со мной что похуже произойдет, демон его знает, какой гадостью одарил меня треклятый рубака.

Где бы затаиться и обработать рану? Вон заваленный подвал церкви, в небольшое отверстие пробивается лунный свет, образуя световое пятно размером с ладонь взрослого человека на дне небольшой ниши. Сойдет. Надеюсь, противник не настолько быстр, чтобы догнать меня, едва вынырну из теневого измерения.

Уютненько тут. Места, правда, маловато, не лечь, выпрямившись. Атаковать можно сверху мечом либо копьем, еще вариант шарахнуть мощным заклятием по развалинам и окончательно завалить сей «карман». Нет, возможностей меня достать – вагон и маленькая тележка, да ничего не поделаешь, остается уповать на удачу. Надеюсь, противник не сразу сюда добежит.

Торопливо достал из сумки сверток с зельями. Ага, вот от проклятий. Откупорил флакон и выпил залпом содержимое. Горько-сладкая масса покатилась по горлу в желудок, оставляя жжение во рту. В животе возникло тепло, спустя минуту оно разлилось по всему телу, за исключением обрубка руки. Предплечье будто тупой ножовкой пилят, к тому же раскаленной добела, и боль разрастается вместе с чернотой, плоть продолжает гнить.

Зелье церковников бесполезно. То ли контрафакт попался, то ли проклятие не той системы.

Я судорожно вдохнул. Засапожник в левую руку. Бить надо у локтя, предотвращая распространение заразы к плечу. Дальше гадость перекинется на шею и грудь, тогда уже ничто не спасет.

Удар! Транс избавляет от физической боли, я лишь отстраненно фиксирую нанесенные толстым стальным клинком повреждения и сжимаю зубы от нарастающей астральной боли, сопутствующей растекающемуся проклятию. Вместе с тем приказываю теневому духу «выгрызать» пораженный участок духовного тела. Второй удар, третий. Бью с размаху, разрубая кости. Пошло дело! Кровь из разорванных сосудов остановилась, рана под воздействием драконьей настойки начала затягиваться.

Из глаз невольно брызнули слезы. Демон подери ублюдка! Мечник, ты мне заплатишь, паскуда эдакая! Убью и на колбасу для лоа пущу! Для этого мне зачарованное оружие не понадобится, своими силами обойдусь. Кстати, за копье мне ответишь, тварь. Честного боя хотел, да? Ладно.

С последним ударом боль стала ноющей. Превратившийся в гнилой зловонный кус плоти обрубок лежал в луже гноя и крови. Все, жить буду.

Спокойнее надо быть. Не с ребятами из соседнего двора драться иду. И на боевом трансе эмоции сказываются не лучшим образом.

Ножом начертил на полу простенькую магическую фигуру, полил ее кровью, добавил знаки призыва Владык Предвечной Тьмы. Поглядим, кто кого. В памяти роятся знания о таких глубинах магии, что дурно становится. Призывы хозяев иных миров, оружие из духов, охватывающие местность смертоносные чары, заклятия познания и уничтожения. Раньше и не догадывался об универсальности магии теней, развивая доступные мне молниеносное перемещение, разведку и астральные диверсии духов. Львиная доля доставшегося мне арсенала покойному Бал-Ару, верно, была неизвестна и передалась по наследству от эльфийского князя.

Память услужливо предложила пути решения проблемы. Все они, как назло, опасны в той или иной степени для моей человеческой сущности. Закаливание духа нужно, а некогда его тренировать. Ну, риск дело благородное, к тому же отступать некуда, позади Москва.

– Эй, человек, вылезай! Не порть мне настроение попыткой сбежать, – раздалось снаружи. – Выйдешь сам – обещаю легкую смерть. Попробуешь спрятаться – достану из-под земли и проткну Мечом Разложения, сгниешь заживо.

– Твой меч несет проклятие? – Я погрузился в теневое измерение и вынырнул из него неподалеку от храмовых руин.

Вокруг никого, в астрале пусто, не считая моих питомцев. Начертанная мною колдовская фигура источала жуткий холод, под ногами разрасталось ажурное кружащееся кольцо теней. Духи предупредят о вражеском приближении и постараются внедриться в ауру противника.

– Оба меча несут проклятия. Правый меч – Разложения, левый – Иссушения, – донесся из ниоткуда блуждающий голос. Его обладатель приближался. – Ты опробуешь клинки обоих!

Я отпрыгнул назад, воззвал к Владыкам Предвечной Тьмы, образуя из теней копию магической фигуры в подвале. Моя айгата, щедро розданная духам, вкупе с мысленным воззванием активировала заклятие. Черные трещины вмиг разделили пепелище на сотни осколков, расширились в сплошное покрывало. Меня замутило, качнуло на содрогнувшейся земле. Подо мной билось нечто, разнося в щепки реальность и отворяя врата в иной мир, откуда жадно всматривались в Трехлунье чудовища, равные по силе древнейшим богам.

Их взгляды скользнули по мне, вызвав приступ дикого, первобытного ужаса, лишивший меня речи и способности мыслить. Тело онемело, сознание сжалось в комок, стремясь исчезнуть из поля зрения могущественнейших сущностей – подлинных иномировых владык.

Развалины церкви неотвратимо погружались в пучину Тьмы, бугрящейся невообразимыми формами, изменчивой, точно живая субстанция. Отдаленно она напоминала пруд черной воды, заполненный копошащимися червями. Щелкали невероятные пасти, извивались щупальца, непрестанно ищущие жертв. Было и нечто другое, более ужасное, не поддающееся описанию. В попытке уйти от его взора я крепко зажмурился, упав на колени, зажал ладонями глаза, однако видение Предвечной Тьмы преследовало меня. Скользкие гибкие щупальца касались ног, поднимались до пояса и опадали, признав во мне своего.

Умбро – теневое измерение – скромная прихожая в настоящую обитель теневых духов. Они снуют туда-обратно, темные сущности умерших колдунов, принося жертвы Владыкам. И я… стал одним из массы обитателей Предвечной Тьмы?!

Эльф – теперь я знал, кто хотел убить меня, – прыгал по обломкам церкви, забираясь выше в надежде, что его не поглотит Тьма. Трепещущий тусклый огонек, смрадный и никчемный, несмотря на Дары божества Бездны. Он являлся средоточием проклятия, мечи выражали его сущность, преобразившуюся под влиянием Даров Голгорота. Жалкий червь, коего вот-вот раздавят.

Великие Звезды, кого я призвал в этот мир?!

Смеющийся обезумевший гархал выкрикивал проклятия и похвалы в мой адрес, пока его не погребло под покровом Тьмы.

…На какое-то время сознание оставило меня. Очнулся я посреди пустоши стоящим на коленях. На сотни шагов простиралась ровная голая земля, словно исполин содрал лопатой останки села и верхний слой почвы.

Я зябко поежился от пронизывающего до костей ледяного ветра. С чистого неба укоряюще глядели звезды, красная луна окрашивала заснеженные луга и лес в неестественные кровавые цвета.

Накатила слабость, разделив власть надо мной с болью. Я постарался отгородиться ментальной стеной от них – не вышло, череп по-прежнему раскалывался и немилосердно ныла, дергая сухожилия, культя. Боевой транс прекращен. Заклятие вытянуло поглощенную из шестиглазого менталиста и его питомца айгату, меня удерживают от забытья отката драконья настойка и воля, заставляющая идти к холму. Там копье и трофеи.

Воспоминания хизаи подсказывают: Смуглянки здесь нет. Была, на нее напали, причем не только гархал с шестиглазым. Она улизнула, обведя вокруг пальца преследователей, и те, оставив у села менталиста с мечником – вдруг вернется, – принялись выслеживать меня. Я с ними разминулся, но это не значит, что мне повезло. Они могут заявиться сюда в любую минуту.

Не хватало для полного счастья внимания группы боевых магов к моей скромной персоне. Благо, если хизаи не ошибся, для точного обнаружения цели им требуется проведение ритуала, занимающего почти целый день.

Искать Авариэль не стоит, потрачу зря время. Главное, жива.

Совсем умаялся, элементарные вещи забываю. Надо мной кружит летающий скат, а я топаю. Не улетел бы, не дождавшись, полурыб ненасытный.

– Гархар! – позвал я.

Лоа опустился совершенно бесшумно. Где летал, спрашивается, почему в бою не помогал? Кто о тебе, скотобаза неблагодарная, заботится, жертвы приносит? Кроме меня никто.

«Залезай, шаман, – прогудело в сознании как-то даже уважительно. Похоже, насладившись зрелищем высочайшего заклятия магии теней, старший лоа ко мне проникся страхом. Немудрено: на масштабный призыв иной реальности способен редкий маг. Вершина Искусства. В подтверждение догадки летающий скат вытянул широченное крыло для удобного подъема ему на спину и добавил: – Тебе моя помощь была без надобности».

Все-таки некрасиво себя повел. В следующий раз помогай по мере сил, ясно? Не то обижусь. Знаешь, как могущественные шаманы обижаться умеют? Однажды верховный шаман Черного Копья здорово обиделся на горного духа, покровителя племени огров. В итоге ни духа, ни горы, ни каменношкурых великанов-огров.

Гархар смиренно опустил голову, кланяясь. Признал во мне колдуна не ниже собственного повелителя! Сам, без принуждения, просто увидев свидетельство моего могущества. Приятно и полезно, отныне он перестанет возмущенно бухтеть и предъявлять мне претензии – дескать, жертвы ему не по нраву. Устрашенный лоа означает послушный лоа.

Труп шестиглазого никуда не делся. Копье мое драгоценное рядышком, вместо стискивающей древко кисти чернеет комок слизи, да и эспонтон выглядит плохо, потемнел весь, будто в грязи вываляли. Прикасаться к нему не хочется – а ну как вновь проклятие подхвачу? Эх, жалко. Оставлять его глупо, коллегам менталиста и мечника приятное делать. Наломав веток с куста, поддел ими копье и аккуратно перенес на спину лоа, постаравшись избежать прикосновения оружия к коже моего транспорта. Выброшу, пролетая над горами.

Взамен возьму трезубец хизаи. Добротное оружие, металл крепкий, самое меньшее на остроту зачарован – ткнул им в дерево, зубья вошли в ствол легко, не встречая сопротивления. Следящие чары на нем вроде не установлены. Высплюсь, айгаты накоплю и обследую детальнее. С ожерельем куда сложнее. Прикрепленные к цепи медальоны, величиной с яблоко каждый, выкованы из неведомого металла, от них прет айгатой стихийного типа. Элементалей в них напихали, что ли? Завтра разберусь.

Браслетов и колец на менталисте не оказалось, кольчуга не снималась. Никакого желания отрывать металл с мясом, хочется поскорее убраться отсюда и уснуть, плотнее завернувшись в плащ. Будь у меня свободный часок – я бы выпотрошил шестиглазого, забрав все мало-мальски ценное. Взвесив все «за» и «против», пришел к выводу: лететь пора. Только сначала позабочусь о возможных преследователях.

Дружки шестиглазого непременно захотят осмотреть его труп, не крестьяне же суеверные и, судя по всему, не трусы. В их интересах выяснить, как погиб бедолага. Подойти к нему, может, не подойдут, но будут поблизости.

Наспех начертил ножом магическую фигуру на земле, затем, зажав зубами рукоять, проколол себе ладонь острием и окропил кровью борозды, привлекая теневых духов. Тени задрожали, удлинились, наполняя линии чернотой. Кушайте мою айгату на здоровье. Удар в центр паутины, подчинение сползшихся на угощение сущностей и приказ проникнуть в астральные проекции тех, кто был тут недавно и оставил след из айгаты.

Фигура разрослась, слилась с тенями от растительности, охватила весь холм и побледнела, теряя заметность. «Маячок» готов. Освоившиеся в проекции вернувшегося сюда разумного духи станут подавать сигналы о своем местонахождении, по ним я пойму, где враг. Засечь передачу трудно и мастеру астрального поиска, так что о преследовании буду предупрежден с девяностопроцентной гарантией.

«Куда?» – лаконично поинтересовался летающий скат, едва я уселся ему на спину.

– На запад. До рассвета не тревожь без веского повода.

Устал я. В Умбро скоро не погружусь. Вот поправлю здоровье немножко, отдохну – и вновь туда. Страшновато, конечно, но это необходимость, продиктованная обстоятельствами. Без стремительного скрытного перемещения меня легко найдут.

Привязав к себе обрывком ткани трезубец, положил его на колени. Гархар, будь другом, лети спокойно, без виражей и резких движений. Убедившись, что ничто не свалится, закрыл глаза. Спать.

Солнечные лучи превращали снег, укрывающий поросшие елями склоны Седых гор, в ослепительное белое пламя. Я зажмурился, вдыхая полной грудью чистый горный воздух. Не грызи боль обрубок руки – наверное, сказка была бы. Благодаря драконьей настойке рана затянулась, а боль притупилась, но давала о себе знать, особенно во сне.

Словно перенесся из липкой болотной жижи ночного кошмара в светлые чертоги богов. До рассвета меня мучили сновидения, от которых я просыпался на мгновение и снова засыпал. Снилась Предвечная Тьма. Копошащиеся в ней безымянные твари облепили меня, сомкнулись над головой, вливаясь отвратной жидкой массой в ноздри и открытый в немом крике рот. Я тонул, барахтался в них, пока не понял, что являюсь одним из этих бессчетных существ, насквозь пронизанный Тьмой и ставший ее обитателем и верным рабом. Даже хуже – не рабом, а частицей, движимой общей волей мириадов подобных мне и нестерпимым голодом.

Под утро полегчало. Сон окончательно выветрился из сознания с первыми лучами дневного светила, и я, уставший, но радостный от того, что привидевшееся лишь кошмар, наслаждался рассветом и пейзажем. Гархару, бедняге, напротив, поплохело. Лоа не любят света, младшие вовсе не переносят, старшие, как несущий меня на юго-запад летающий скат, терпят с трудом, слабея. Вот мой транспорт еле крыльями-плавниками машет, ну чисто издыхающая бабочка.

Пришлось приютиться под каменным козырьком торчащей из горного склона скалы. Местечко так себе, кустарником колючим поросло, к вечеру сюда доберется солнце, да Гархар не жаловался. Приземлился, издав охающий звук, попятился, устраиваясь поудобнее и расчищая площадку для отдыха – обычно лоа днем дрыхнут, – и замер, не подавая признаков жизни. Заметить его, с какой стороны ни глянь, очень сложно, в густой тени и кустах серая туша почти неразличима. Ауру свою он мастерски гасил, в астрале его обнаружить тоже нелегко. Молодчина, без слов понял, что возможна погоня, и принял меры. Я же положился на зачарованный плащ и собственную энергетическую истощенность, из-за чего аура чуть ли не исчезла в астрале.

Слез со спины летающего ската, прошелся, разминая ноги и согреваясь. За ночь едва не превратился в ледяную статую, на высоте холод и ветер бешеный. Утром под солнцем оттаял.

На душе мерзкий осадок от осознания – чем сложнее применяемые мною заклятия магии теней, тем крепче привязка к Предвечной Тьме, постепенно, с каждым использованием теневых духов прорастающей в меня.

Проснувшись, с удивлением обнаружил, что терзавший в кошмаре голод никуда не делся. Причем речь об энергетическом голоде, свойственном лоа и раньше проявлявшемся не так сильно. Вкупе с испытанным единением с Предвечной Тьмой во время ее призыва – нехороший признак.

Вдобавок от длительного пребывания под прямыми солнечными лучами слегка дискомфортно. Жарко, снег слепит. В тенечке приятнее, потому подсознательно стараюсь держаться за деревьями и выходить на свет нечасто, по мере необходимости. Показался солнышку – и обратно в тень. А ведь был нормальным человеком до сегодняшней ночи.

Не нравится мне перспектива превратиться в теневого духа, управляемого Владыками Предвечной Тьмы. Как поступить? Забыть навсегда о магии теней не выйдет, жизнь у меня бурная, боюсь, не переживу предстоящих битв. Надежда на Трон-Ка, старого теневика озерников. Может, посоветует что. До обстоятельного разговора с ним никаких призывов Предвечной Тьмы. Только боевой транс, магические предметы и смекалка. Ну, почти. Верхом на Гархаре до Зеркального озера лететь слишком долго. Интересно, владеют ли вражины способами скоростного путешествия? По обрывкам памяти шестиглазого непонятно.

Кстати о птичках. Что там за трезубец и ожерелье я себе раздобыл?

Штуковины, судя по заключенной в них энергии, удивительные. Известные чары, популярные у магов и воинов – на защиту, прочность, остроту и так далее, – на них не обнаружились. Зато от медальонов, составляющих ожерелье, исходит стихийная айгата, наталкивающая на мысли об аналогах магических свитков. Внешне безделушка, а на самом деле артефакт, содержащий заклятие многоразового использования.

Ожерелье из шести металлических медальонов, соединенных массивной цепочкой. На них высечены знаки основных и второстепенных элементов: Земли, Воды, Огня, Ветра, Молнии и Кристалла, похожие на аллирские, лишний раз указывая на древность артефакта. Медальоны разной формы, символизирующей воду, например, в виде плоской тонкой капли.

Лишь один энергетически «пуст» – имитирующий кусок хрусталя в разрезе. Вспомнилась обросшая кристаллами ящерица. Зуб даю, ожерелье с ней связано.

Попробовал открыть кругляш с неровными краями, шероховатый, напоминающий кусочек породы, со знаком Земли. И ножом поддевал края, и давил пальцами, и стучал рукоятью, ничто не подействовало. Хм. Шестиглазый, помнится, никаких специфических действий не производил, просто собирался бросить медальон, сняв с цепочки. Не кричал активирующего заклинания, не ковырялся в нем. Возможно, активация мысленная – хизаи менталистом был или вливал айгату в предмет. Ловушек вроде нет, в чем убедился, аккуратно проверив теневыми духами астральную структуру кругляша. В предмете заперто нечто, имеющее стихийную составляющую, предмет сам по себе эдакий замок, который надо вскрыть, дабы высвободить… Чары? Тварюшку какую-нибудь?

Ну-ка. Крошечная порция духовной энергии перетекла в медальон.

С громким хлопком артефакт взорвался аурой стихии Земли и каменной крошкой, шрапнелью ударившей по мне. Стилизованный под кусок породы кругляш пропал, передо мной земля вздулась, и из прорвавшейся верхушки вылезло существо, походящее на собранную из булыжников черепаху. Безглазое и безносое, оно повело корявой мордой, словно прислушиваясь.

Полуэлементаль! Ее я и ожидал увидеть. Кристальная ящерица небось тоже из ожерелья.

Уничтожать зверушку, похоже, не придется. Потоптавшись, панцирное чудище размером с телегу улеглось на живот у моих ног. Всем своим видом оно выражало покорность. Как тобой управлять-то, Тортилыч?

Из-под каменной туши донесся звук, точь-в-точь хрюкнул кто.

Попытаем счастья методом научного тыка. Как ему отдавал приказы маг разума? Мысленно, вероятно. Эй, черепахоид, отойди-ка во-он к тому деревцу. Полуэлементаль послушно подняла тушу на ногах-колоннах и попятилась в указанном направлении. Ай молодца!

Магических тварюшек у меня аж пять штук – отряд, считай. Потренироваться бы в призыве и контроле денек-другой. Неясно, как ведут себя в сражении мои новые питомцы. Вдруг у них крышу напрочь сносит и они рвут всех поблизости? Рисковать нельзя, ожерелье испытаний требует, желательно в боевых условиях. Где таковые обеспечить? В аранье, само собой. По пути к Зеркальному озеру на синек из вражеских племен полуэлементалей натравлю. Неудобно, но иначе никак. В горах пока найдешь каких-нибудь разбойников, целый день пройдет, а в лесах злых синекожих нынче пруд пруди.

Так-с, ожерелье на земле валяется без медальона Тортилыча. Заметка на будущее: активировать артефакт, отбросив от себя подальше. С цепочки легко снимаются, и хизаи, очевидно, собирался дистанционно высвободить слугу-полуэлементаль, дабы не пострадать от сопутствующих спецэффектов.

Запихнув ожерелье за поясной ремень, я взялся за воткнутое в грунт оружие шестиглазого разумника. Трезубец легкий, двухметровое древко оплетено серебристой проволокой. Из того же металла клинки, заточенные с внешних сторон, широкие, ими резать самое то. Центральный зуб узкий и острый, выдается для удобства укола сантиметров на двадцать. Латы прошьет, думаю. В качестве эксперимента ткнул им в валун, пробил камень без малейшего усилия. О таком оружии я мечтал, оно и мифрил разрежет.

Хизаи в него айгату вкачивал, и я попробую. Сосредоточился на древке и наконечнике, передавая им духовную энергию, и невольно отдернул руку, ощутив впившуюся в ладонь тысячами раскаленных игл боль. Трезубец упал. Проклятье, он точно укусил меня, проглотив приличную долю моего запаса айгаты.

Тортилыч обеспокоенно приподнял башку, уставившись на меня слепыми провалами глазниц. Нормально все, успокойся. С оружием твоего бывшего хозяина знакомлюсь.

Осторожно коснулся потеплевшего древка, обхватил. Ну, прямо гадюку беру. У трезубца возникла аура, уменьшенная копия моей. Скверно, проявление ее чревато проблемами. Она в астрале для знающего разумного будто маячок, по которому несложно меня отыскать.

От оружия ко мне протянулась тоненькая нить, связав нас и рождая ощущение единения. Резкий взмах – и с клинков бледной молнией сорвался сгусток сырой айгаты.

Я чуть не оглох от грохота. Метровый камень, куда угодил необычный снаряд, взорвался облаком пыли и мелких осколков.

Ух и штука! Энергозатратная, против старших лоа вряд ли сработает, они айгату поглотят, вероятнее всего, а для упокоения живых сойдет. И барьеры магические крушить сгодится. Для борьбы с духами свитки припасены и кое-что другое.

Минус в непривычности оружия. Трезубцами не махал, и одной рукой в бою им управляться неудобно. Сейчас, не делая никаких сложных действий, более-менее, а лицом к лицу с противником не обойтись без протеза из псевдоплоти. Есть у меня соображения на этот счет, по пути к Веспаркасту поэкспериментирую.

Сжав трезубец, я хищно осклабился в предвкушении грядущих битв.

Интерлюдия третья

Пламя несгораемых свечей, вставленных в бронзовый канделябр, завораживало колдовским танцем порхающих на кончиках фитилей крошечных элементалей. Игнас наблюдал за ними около часа, размышляя о том, почему его позвали сюда, в комнату для совещаний верхушки организации. Он не командовал тройкой, господин отдалил его от себя, ему поручили простое, небоевое задание, с которым отлично справится и боец среднего звена.

Он не позволял себе роптать на острове, вблизи от главы Ночных Охотников, читающего мысли, чувства и эмоции окружающих лучше любого мага разума.

Почему именно ему, долгое время считавшемуся лучшим убийцей и шпионом организации, поручили охрану сестры Сандэра Валирио? На Брадосе ей ничто не угрожает. Умения Игнаса целесообразнее применить в аранье, где намечается большая заваруха, от императора уже поступил заказ на уничтожение вождей тролльих племен и верховных шаманов, либо в Подземье, исхоженном Огнеглазом вдоль и поперек.

Ему не доверяют, ведь он попытался уйти. Не суть важно, что послужило причиной столь опрометчивого поступка, – он должен заплатить за ошибку, несмотря на выполнение задания и сохранение тройки. Само желание покинуть Ночных Охотников расценивается как предательство. Порой в речах соратников сквозило презрение. Оно пропадет окончательно лишь после Искупления[6]. Вероятно, сегодня Игнасу как раз и предоставят возможность доказать свою верность.

Плавное течение мыслей прервал шум отворившейся резной двери. В комнату мягким бесшумным шагом просочился низкорослый Тиамар. Завидев напарника и командира, он растянул тонкие губы, демонстрируя хищную иглозубую улыбку.

– Никогда бы не подумал, что обрадуюсь встрече с тобой! – Третий боец первой тройки занял кресло напротив Игнаса, не выпуская из поля зрения выход – следить за всеми и путем отхода привычка каждого Ночного Охотника, вырабатываемая еще в учебных лагерях. – Как жизнь, Огнеглазый?

– Скучно, – признался бывший командующий тройкой.

Он виделся в последний раз с Тиамом в Остонене, у опустошенного Сандэром Валирио эльфийского замка. Тогда Игнас погибал, и напарник, которого он счел убитым в сражении с эладарнскими паладинами, спас его, найдя в лесу и передав часть собственной жизненной энергии. Затем охранял исцеляющий кокон, куда заключил товарища, вынудив предварительно высвободить всех содержавшихся в Темнице духов. Очнулся опальный Ночной Охотник на Брадосе – господин прислал за ним команду, узнав о его местонахождении от Фанаэлиона и Тиамара.

– Слыхал, ты оберегаешь сестренку Гор-Джаха. – Тиам всегда называл Сандэра тролльим именем аллирского князя, воплощением коего тот считался. – Так почему ее нет на острове? Тебя заменили, решив наконец дать настоящее задание?

С тех пор как пробужденный в гробнице древний воин-маг забрал девушку, о ней никто не говорил. Складывалось впечатление, будто ничего особенного не случилось, прежде опекаемую сестру Сандэра попросту вычеркнули из бытия, словно она не существовала.

Игнас много думал над этим и пришел к выводу, что господин либо абсолютно уверен в лояльности пробужденного, либо древний воин-маг намного превосходит его по силе, заставляя страшиться схватки. В последнее верилось с трудом. Глава организации редко демонстрировал свои способности, обычно отдавая приказы. По его слову убивали полубогов, нефилимов и старейших лоа, не говоря об архимагах, слывущих сильнейшими волшебниками Лантара. Он не боялся никого и ничего в Трехлунье.

Вероятнее всего, похищение девушки пробужденным входило в планы господина. Произойди оно против его воли – девушку уже искали бы по всему континенту, как было, когда поступила весть о гибели Сандэра.

– Есть такая вероятность, – проговорил Игнас. – Тебе сказали, почему вызвали сюда?

– Лукас приказал явиться, а я ни о чем не спрашивал. Раз вызвали, значит, по делу. Здесь и объяснят, по какому.

– Совершенно верно, Тиамар, – открыв дверь, вошел в комнату Лукас.

В замке телохранителю господина не было нужды скрывать обезображенное шрамом лицо за высоким стоячим воротником плаща и маской. Ночной Охотник, по слухам стоявший у истоков организации, выглядел довольно молодо для своего возраста. Игнас помнил его по учебному лагерю. Знакомство с ним состоялось около четырехсот лет назад, и за прошедшие века телохранитель ничуть не изменился. Все те же седоватые волосы, собранные в перехваченный черной лентой хвост, тот же бесстрастный и внимательный взгляд стальных серых глаз в окружении тонких морщин. Никуда не делся и уродливый шрам от левой скулы до подбородка, оставленный то ли кислотой, то ли магическим огнем.

Тиамар и Игнас встали и склонили головы в знак почтения. Кто-кто, а Лукас того заслуживал. Отчасти благодаря ему Огнеглаз выдержал тяжелое обучение в лагере. Преподанные им уроки навсегда останутся в памяти. Телохранитель господина наставлял и Тиама, наверное, самого строптивого и непослушного ученика в истории организации, сумев завоевать его уважение и став для несносного мальчишки авторитетом.

– С сего дня вы оба переходите в мое распоряжение, – сообщил Лукас. – Господин снял вас с текущих заданий. Мы немедленно отправляемся к Крессову Валу.

Тиамар оказался прав, их действительно собрали ради задания. «Вот и настал час Искупления», – подумал Игнас, прикидывая, сколько опасностей таит пребывание в полыхающем пожаром имперско-тролльей войны Пограничье и какие способы маскировки эффективнее применять, передвигаясь по землям людей.

– Какого типа задание? – задал вопрос Игнас.

– Наблюдение и, – Лукас остановил тяжелый взгляд на Огнеглазом, точно хотел проникнуть в его помыслы, – устранение.

– Никаких следов применения чужой магии в астрале, – докладывал Корд, сидя в центре оставшейся на месте села проплешины. Его поисковый жезл, вогнанный в землю, слабо мерцал. Под опущенными веками метались глазные яблоки. Искатель находился в трансе, пребывал на границе астрала и физического мира. – Вокруг области боя наша айгата перемешана, отлично ощущаются энергии Зоната и Шестиглаза. Что примечательно, гибель темного эльфа не запечатлелась в тонком мире, а смерть Зариба оставила неясный отпечаток. Присутствуют эманации боли, страха, очевидно, последствия взаимных ударов противников.

– Заклятия теневой магии плохо отслеживаются в астрале, тем они и хороши, – перебил Корда стоящий рядом Эктар.

Искатель скривился, будто от зубной боли.

– Он блокирует истечение айгаты. Надо пробиваться на верхний план астрала.

– Действуй. Он не должен снова затаиться, – скрипнул зубами эльф.

Проникновение на верхний план духовного мира, откуда просматривается суть предметов и существ, чревато потерей разума для смертного. Границы между временем и пространством, личностью и окружением размываются. Долго пребывать там крайне опасно, однако, если иного пути нет, Корд пройдет по нему до конца.

За стойкость и способность совершать невозможное прозванный дознавателями империи Искателем человек и попал в отряд Эктара. Эльф давно отгородился от связывавших его с Кордом дружеских уз. Сантиментам не место в жизни преступников. Основная ценность спутников заключается в их эффективности при выполнении поставленных задач.

– Параллельно реконструируй картину боя Зоната и Шестиглаза с теневиком, – потребовал высокорожденный, и под кожей человека заиграли желваки, а на шее проступили жилы.

Напряжение на разум Искателя удвоилось. Он разделил поток сознания и заговорил бесстрастным, негромким голосом, перечисляя действия Проклятых и отмечая паузами пробелы в воссоздаваемой картине событий.

– Твои соображения по заклятиям? – спросил эльф замолчавшего Корда. – Исходя из последствий применения, разумеется.

– У меня нет уверенности, что использовалась только магия теней. В перечень заклятий, данных нам источником, не входят влияющие на рельеф. Также, вероятно, теневик искушеннее в своей отрасли, нежели предполагают жрецы Карубиала.

Эктар заскрипел зубами. Сведения, полученные от Гуарендила, изобилуют неточностями. Предводитель Проклятых редко сталкивался с магами теней и не представлял, на что способны те из них, кто покорил вершины Искусства. Неведение раздражало эльфа, а неожиданные потери и неудачи злили.

Он недооценил Сандэра Валирио, сочтя его очередным чародеем средней руки, каких пруд пруди в землях людей. Вдвоем Зонат и Шестиглаз как-то справились с архимагом. Проклятые потерпели поражение, скорее всего, из-за приказа взять теневика живым. Выдай они убийственную комбинацию заклятий – и остались бы живы, частично выполнив заказ.

– Опустошение, – промолвил Корд, погруженный в транс. – В области боя ни айгаты, ни жизненной энергии. Мертвое пятно. Похоже, нечто откусило кусок нашего мира и возвратилось к себе домой. Здесь применено заклятие Третьего, а то и Второго Круга.

– Он гораздо сильнее Авариэли Кошки, – подытожил Эктар. – Княжна доставила нам куда меньше проблем.

Короткая стычка, погоня и повторный астральный поиск – разве это трудности? Так, игра, предшествующая закономерному финалу – устранению девчонки. Она даже никого серьезно не ранила во время скоротечного боя. Воистину дралась Авариэль с яростью дикой кошки, сам Зонат признал за ней талант фехтовальщицы. К сожалению, астральные и каменные барьеры Мабьянты и Зариба не сдержали повелительницу Клейменых, как на то рассчитывал Эктар.

– Теневик забрал артефакты Шестиглаза, – раздался густой бас спускающегося с близлежащего холма на гигантском ящере алхимика. Герреб трясся от негодования. – Запах Сандэра рассеивается, следов нет, он будто отрастил себе крылья и улетел!

– Может, ты и прав, – проворчал эльф и уже громогласно заявил: – Мы больше не будем пытаться поймать теневика и Клейменую. И не станем раздельно охотиться на них. Корд, попробуй разыскать следы артефактов Шестиглаза. Найдем их – найдем Сандэра.

Эктар проклинал собственное любопытство. С такими противниками нельзя играть. Ошибка не должна повториться. Теперь придется тратить драгоценное время на восстановление сил Искателя.

Корд резко открыл глаза.

– Есть! Ожерелье Слуг находится в Седых горах. Туда же ведет метка убийцы хизаи.

Человек пошатнулся, чуть не завалившись на спину. С трудом он удержал равновесие. Лоб его покрылся испариной, он побледнел, оперся рукой о наст, стараясь не показывать дрожащих пальцев, и вдруг его изогнуло судорогой. Посещение верхнего плана астрала давалось ему с каждым разом все тяжелее.

Подскочивший Герреб, запрокинув Искателю голову, влил в приоткрывшийся рот бесцветную жидкость из склянки. Снадобье подействовало спустя вздох. Распростершийся на снегу Корд обмяк, его дыхание выровнялось.

– Ты переутомился, – склонился над ним Эктар, подозвав сына. – Нолмирион перенесет тебя в ближайшую деревню. Отдохнешь за ночь под присмотром Герреба, и завтра отправишься в Седые горы за мной и Мабьянтой.

– На холме, у трупа хизаи, я проведу поиск и определю точное местонахождение ожерелья. – Приподнявшись с помощью алхимика, Искатель попробовал встать.

На закате, когда Проклятые покидали поле битвы, в десятках лиг от них тот, кого они называли Сандэром Валирио, остановился под раскидистой сосной и, прислонившись спиной к шершавому стволу, прикрыл глаза.

– Попались, – зловеще улыбнулся теневик.

Глава 4. Возвращение в Веспаркаст

Гиор

Впервые за последнюю седмицу волки не выли в лесу на том берегу Громовой реки. Гиор привык к их ночным песням. Едва темнело, звери выходили к мосту Веспаркаста и, запрокинув морды к небесам, затягивали тоскливый мотив. Четверо белых волков, непривычных жителям Пограничья. Те самые, сопровождавшие учеников Гварда Зверолова – парня и совсем молоденькую девушку.

Ученики давно покинули аранью и Пограничье. По слухам, парень сгинул в Спящем лесу, а девчонку отправили покорять вершины магического Искусства в какой-то крупный город империи, подальше от тролльих лесов с их непрерывными войнами и черным колдовством. Гвард сделал правильно, отослав ее: в империи ей куда безопаснее, чем в кишащей опасностями чаще.

С наблюдательной башни замка ничейная земля на том берегу казалась раскинутой на огромном магическом столе картой волшебника-географа. За скованной льдом рекой развернулась лента выкорчеванного леса. Чистое белое поле. Раньше, с месяц назад, его пересекала линия дороги, по коей из араньи шли в империю и обратно бродячие синекожие торговцы и желающие заработать на стезе наемника тролли. Ту дорогу занесло снегом уж три седмицы назад, с тех пор никто не выходил из лесов к Веспаркасту, кроме волков. На опушке, бывало, показывались разведчики, вооруженные дротиками и метательными топорами, и тут же скрывались за стеной деревьев, из-за ветвей продолжая следить за пограничной крепостью. Гиор кожей ощущал на себе алчные взгляды прячущихся в полумраке леса троллей и иногда ежился от подступающего страха.

«Мы разрушим ваш Большой Каменный Дом, – говорили взоры чужаков. – Придем в ночи, перережем вам глотки и отберем ваши земли. Лоа пожрут ваши беззащитные души. Вы слабаки, возомнившие себя сильными. Час смерти близок!»

Маг вздрогнул, освобождаясь из плена нахлынувших видений. Присутствие стоящих рядом дозорных – молчаливой дриады и двоих крепких парней родом из Пограничья, местных ополченцев, пришедших недавно в Веспаркаст с семьями, – придало ему смелости и уверенности. Отменные стрелки и следопыты, они настороженно вглядывались из-за узких бойниц в окутанную молочным светом равнину.

– Мессир Гиор, а волков-то нету, – подал голос широкоплечий парень. – С чего бы? Полночь уж близится.

– Нашли занятие интереснее, чем петь под крепостью, – буркнул Гиор, подозревая, что подлунных певцов поймали тролльи охотники, за зиму перебившие всю живность на ничейной земле. – Добычи сто́ящей возле замка нет, к нам они не полезут, боязно, вот и решили прогуляться вглубь араньи.

– Тролля схарчить удумали? – усмехнулся беззубо второй дозорный, чуть старше широкоплечего. – Поглядел бы я на это, мессир.

– Белые волки звери особые, не чета лесным волкам Ксарга. Стаей они и олифанта задерут, и на охотника морок наведут. – Гиор отошел от бойницы, сел на деревянную лавку у стены. Рука заныла, предрекая скорую непогоду.

Мысленно маг поблагодарил Марна Изверга, командующего гарнизоном Веспаркаста в отсутствие коменданта Гарена, за разрешение вновь нести дозорную службу. На наблюдательной башне опытный маг куда полезнее, нежели на тренировочной площадке, где и без него есть кому учить новоприбывших бакалавров и недоучек-волшебников. Иллидис, к примеру, отлично выбивает дурь из новичков, заставляя работать слаженно и использовать весь магический потенциал. К тому же на дозорном посту вчерашний студиозус не учует вредоносных чар, в отличие от Гиора, лет двадцать проведшего в Пограничье.

– Повелитель близко, – прошептала стоящая у бойницы деревянным изваянием дриада.

Дриады и древни, явившиеся к Веспаркасту, были странными и непонятными созданиями. Они мало с кем разговаривали, не улыбались и четко исполняли приказы. Встав лагерем у селения под замком, древесники, что называется, «пустили корни» – древни застыли, впав в спячку, дриады же рассредоточились с разрешения Марна по наблюдательным башням и несли бессменный дозор, не нуждаясь ни в пище, ни в воде. Словно искусно вырезанные статуи, изящные девушки с зеленой кожей у бойниц всматривались в леса троллей, откуда, по мнению зеленокожих красавиц, должен прийти их таинственный повелитель.

Неведомая аура вспыхнула в аранье недалеко от полосы свободной земли и почти угасла. Гиор насторожился, поудобнее перехватил посох, фиксирующий возмущения астрала. Мерцающие огоньки в иссиня-черных глубинах кристалла-навершия сложились и разделились, подтвердив обнаружение духовной сущности.

Подосланный шаманами лоа? Колдун, пожелавший увидеть Крепость Шершня? Если окрестности Веспаркаста почтил визитом Говорящий с Духами, дело плохо. Жди скорого наступления троллей.

Аранья взвыла радостными волчьими голосами. Вой граничил со щенячьим визгом, точно звери приветствовали вернувшегося домой хозяина. Гиор боковым зрением заметил на губах дриады полуулыбку. Не может быть, они же неизменно серьезны. Это игра теней и лунного света, просачивающегося через бойницы.

– Повелитель идет, – раздался девичий шепот.

От темнеющего стеной леса напротив моста отделилась фигура в рваном плаще. Возле нее, приплясывая и повизгивая, носились четыре белесых призрака – волки, запоздавшие с песней. Незнакомец шел не спеша, проваливаясь по щиколотку в свежий снег, и опирался о поблескивающий серебром боевой трезубец. Вторая рука у него куталась в обрывки плаща, на плече висела дорожная сума. От него исходила чуть заметная в астрале аура, на большом расстоянии и не различишь, кому принадлежащая – магу или простому смертному. В полусотне шагов от реки человек остановился, воткнул трезубец в снег и помахал рукой.

Лицом он напоминал ученика Гварда Зверолова. Но имелось у него что-то в движениях, осанке, не понравившееся Гиору и шедшее вразрез с образом русоволосого юноши, обучавшегося у зверомастера. Сосредоточившись на ауре пришельца, веспаркастский маг понял: она потемнела и налилась потусторонней мощью. Вот основное отличие! От фигуры в изорванном плаще исходила сила, которой и в помине не было у ученика Зверолова.

По мыслесвязи Гиор послал сообщение о странном человеке Марну. Лучники наложили стрелы на тетивы и прицелились в парня. Наградившая стрелков испепеляющим взглядом дриада произнесла:

– Он мой повелитель. Кто попытается навредить ему – умрет.

Неожиданно союзницы в воображении Гиора превратились в лазутчиц, заброшенных хитрым врагом для удара в спину защитникам Крепости Шершня. Действительно, кто помешает им перебить дозорных Веспаркаста? Лишь маги-ветераны, как он, Марн и Иллидис. Почему командующий доверился дриадам?!

– Эй, на башне! – закричал человек на том берегу. – Позовите Марна Изверга! Передайте, пришел Сандэр Валирио!

Акела норовил сбить меня с ног хвостом, проносясь мимо, резко тормозя и прыгая мне наперерез, и все это действо сопровождалось веселым повизгиванием и легкими покусываниями за рукава. Без пяти минут взрослый волчара, на тебя вон смотрят и брат с сестренками, и воины со стен Веспаркаста, а ведешь себя ровно щенок. Ты обязан олицетворять спокойствие, уверенность и достоинство вожака стаи. Эх, скотобаза лохматая.

Я потрепал мягкие уши скачущего друга, большущие, прямо локаторы, и не сдержал улыбки. Соскучился по вас, пушистая команда. Ну вы и вымахали, скоро однорогов-трехлеток догоните, акселераты животного мира.

Имперцы отреагировали на мое появление, наоборот, весьма прохладно. В ответ на просьбу позвать Марна из бойниц высунулись наконечники стрел, с вершины массивной надвратной башни на меня навели баллисту. Оно понятно – война, ночь, какой-то тип из леса вышел, волки вокруг него танцуют. Подозрительно, перестраховываются ребята. Я бы так же поступил.

– Ни шагу вперед! Стрела зачарована, дернешься – и сразу в преисподнюю провалишься, демоново отродье! – заорали с башни.

– Стою-стою, крикливое ты создание. Марна позвали? Он не обрадуется, ежели стрельнешь в меня, дурная твоя башка!

Дразнить, наверное, не стоило, вояки на нервах: тролли шастают и вот-вот нападут на замок. Вчера в Пограничье наткнулся на следы крупного отряда синекожих, явно не наемников – из синек десятки и сотни не формируют, запрещено законом империи. Власти вполне обоснованно побаиваются организованных ватаг троллей. Мало ли что им взбредет в голову? Сегодня обороняют замок нанимателя – завтра грабят его владения. Справиться с группой рослых воинов, превосходящих людей в ловкости и силе, очень непросто, рыцари нужны и боевые маги. Дорого сие, в общем, а имперцы народ практичный и до денег жадный.

На надвратной башне всхлипнули, всхрипнули, и на мост, перескочив отсутствующий участок у ворот, бесшумно спрыгнула гибкая девичья фигурка в излишне легком для зимы облегающем костюмчике из коры и листьев под развевающимися полами плаща, купленного в Марадро для маскировки под обычную девушку. Эстер, ты ли это? За ней не менее бесшумная Виола. Дриады рывком переместились ко мне, обе упали на колено, опустив длинноволосые головки в почтительном поклоне.

– Приветствуем повелителя! – хором произнесли мои телохранительницы, не стесняясь звучавшей в звонких голосах радости.

На стенах начало твориться неладное. Среди приготовившихся к стрельбе дозорных происходило шевеление, замелькали высыпавшие из башен люди в кольчугах и кирасах, среди которых появились посохи стихийщиков. Тревога? Марн, очевидно, на случай нападения выводит ребят на стены.

– Вы чего с обслугой баллисты сотворили, девчата? – спросил я развернувшихся ко мне спинами и собирающихся защищать меня ценой своих жизней телохранительниц. – Заряжающие живы?

– Спят, – робко ответила Виола.

В понимании дриад и смерть является сном, донельзя глубоким и беспробудным. Что же вы наделали, девчонки?

– Живы, повелитель, – поправила напарницу Эстер. – Мы их придушили. Чуть-чуть. Придут в себя задолго до рассвета.

Вопрос в том, известно ли это дозорным. Воина без сознания нетрудно принять издали за мертвеца.

В промежутках между зубцами замковой стены высунулись наложенные на тетивы стрелы. Навскидку полсотни лучников, стрельнут – придется драпать в теневое измерение, дабы не испытать острого вкуса холодной имперской стали. Волки зарычали, прижав уши к лохматым головам и припав к насту, закрутились, выискивая путь к потенциальным врагам. Проклятье, их же стрелами нашпигуют и дриад тоже!

– Эй, на стене, спокойнее! Мы вам зла не хотим, все живы-здоровы, и пусть так и остается, – предпринял я попытку разрядить обстановку.

Лучники, по-моему, вряд ли поверили в мою искренность. Но ребята дисциплинированные, без приказа не стреляют.

От стены отделились полдюжины гибких девичьих фигур. Дриады выстроились вокруг нас с волками кольцом, здороваясь со мной короткими кивками и стандартным «Приветствуем повелителя».

Над зубцами, венчающими круглую надвратную башню, показался Марн собственной персоной. Фух, он-то остудит горячие головы. С минуту маг всматривался в меня.

– Кто ты? – гаркнул на удивление громким командным голосом Изверг.

Непривычно, при мне он разговаривал со всеми довольно тихо. Подручные из числа дознавателей с полуслова его понимали.

– И вам не хворать, мессир Бодер! Неужто не признали? – крикнул я. – Сандэр Валирио.

– Сандэр, говоришь? Ученик Гварда Зверолова?

– Он самый. Разве есть другой?

– Сандэр Валирио, учившийся у Гварда, погиб в Спящем лесу, и твоя аура имеет с его аурой мало общего. Кто ты?

Применение магии теней не прошло бесследно. Плюс соприкосновение с ангельским оружием треклятого эльфийского храмовника отметило меня. На происшедшие метаморфозы я не обращал особого внимания, считая незначительными. Зря. Запас айгаты, раньше мизерный, на средненькое заклятие еле хватало, увеличился, сейчас без проблем открываю гигантские порталы в иное измерение и владею сворой духов. Естественно, меня легко принять за матерого колдуна. В условиях развернувшейся войны мою внешность сочтут фальшивой, признав во мне чудовище, порожденное колдовством тролльих шаманов для обмана имперцев.

Марн развернул переливающийся бирюзой свиток. Боевое заклятие готовит. Я бы поступил так же, приди на порог моего замка мутный тип с внешностью старого знакомого. И не убедить Изверга, нет у меня железных доказательств моей «оригинальности». Память можно скопировать, поэтому ментальная проверка по воспоминаниям отпадает. Кто меня знает, вдруг я тварь высшего порядка?

М-да, нехорошая ситуация. На стенах из-за мерлонов маги повысовывались, направляют посохи и жезлы в меня, на концах своих орудий труда айгату накапливают.

– Мессир Бодер, конечно, вы вправе не верить, но я действительно Сандэр Валирио, которого вы знаете. Я выжил в Спящем лесу. Иначе смысл мне присылать вам отряды с приказом защищать Веспаркаст?

Наверняка Марн подумал о захвате замка. Наемники могли не знать о тайных намерениях нанимателя. Никакая ментальная магия не выявит настоящего предназначения бойцов, ибо они о нем не догадываются. Дриад Изверг пустил на башни и стены, предположив, что они подчиняются светлым эльфам, союзникам имперцев в борьбе с синекожими. Кто-нибудь из людей ходил со свитой из древесных дев? Сомневаюсь. И тут я, не эльф и не совсем, будем откровенны, человек.

– Уходи, кем бы ты ни был, – процедил Марн. – Забирай всех, кого прислал, и проваливай! Если кто-нибудь даст мне малейший повод усомниться в ваших благих намерениях касательно Веспаркаста, будьте уверены, – маг обращался к дриадам, – я не колеблясь высвобожу из свитка Сухого Жнеца!

Сухой Жнец штука серьезная. Распространяет в радиусе двухсот метров проклятие, отнимающее духовную и жизненную энергии у избранных чародеем смертных. Из собранной айгаты создается астральная сущность вроде вампира, атакующая по приказу мага. Сложнейшее заклятие, свиток с ним способен активировать только опытный маг, к примеру, Марн Изверг, не зря заслуживший магистерскую цепь.

Меня креатура не убьет, чего нельзя сказать о дриадах, горных троллях и оборотнях-наемниках.

– Мы уходим, мессир Бодер! И в мыслях не было навредить вам и Веспаркасту. Как быть с моими бойцами? Они по ту сторону Вала, я по эту.

– Они пересекут Вал восточнее, там проход.

Угу, видел ту брешь, пробитую магией шаманов. Не сами же имперцы разрушили участок оборонительного Вала, возведенного для защиты от синекожих.

– Благодарю, – отступил я на шаг. – Мы уходим, надеюсь, в нас никто не собирается стрелять?

– Ступайте спокойно.

Поговорили, называется. А я рассчитывал на конструктивный диалог, хотел расспросить об обстановке в Пограничье и у Зеркального озера. По имперским землям вовсю шастают тролли, в Крессовом Валу дырища размером со средний замок, дорожной стражей и не пахнет. Словно не имперские владения вовсе. Почему, спрашивается, здесь хозяйничают синекожие?

От ответов Изверга зависели мои дальнейшие действия. Без обстоятельной беседы придется самому складывать мозаику происходящего.

Я отпустил летающего ската в Седых горах, чтобы не привлекать лишнего внимания. Принимая повышенные дозы зелий, рвался к Веспаркасту. Перерывы делал на медитации, общение с пойманными духами – и продолжал движение. Информации о положении дел в Пограничье у меня кот наплакал. Живых людей не встречал до сегодняшней ночи. Попадались иногда на дорогах замученные путники, вырезанные караваны, но я не останавливался, проносился мимо. В селения не заходил, делать там мне нечего, и целы ли они, не в курсе.

Мы с девчонками отошли метров на четыреста к лесу. Идти вдоль реки вплотную к Валу с его башнями, в которых размещены дозорные, и патрулями после неудачного общения с Марном совсем не хочется. На относительно безопасном расстоянии от оборонительных сооружений пойдем, исследуя ничейную территорию. Тролли тут частенько ходят. Поймаю и допрошу кого из них, сверю с докладами дриад.

– Повелитель, пожалуйста, подождите, – попросила Эстер, низко кланяясь. Остальные сохраняли кольцеобразное построение, стоя спиной ко мне. – Скоро к нам прибудут наши братья.

Древни то есть. Без проблем, отдохнем чуток, торопиться нам не обязательно. Пока наемники с лагеря снимутся, у нас есть несколько минут.

– Как вам тут без меня, девчата? Тролли не беспокоили?

– Нет, повелитель, – покачала головкой Эстер. – Нас никто не задевал в ваше отсутствие. В целом все было спокойно, господин Марн оказал нам доверие и позволил нести дозор. Мы видели разведчиков лесных троллей на ничейной земле, но нападать они не решались. Синекожие обходят Веспаркаст, предпочитая атаковать дозорных на Валу. Из-за постоянных нападений и нехватки людей имперские войска прекратили патрулирование, вследствие чего отдельные участки Крессова Вала захвачены врагом.

– Не знаешь, воюют ли еще Водяные Крысы у озера? – спросил, и сердце замерло.

– Из араньи вестей не поступало две седмицы, повелитель. Ни нам, ни людям неизвестно, что там происходит. Ходившие на этот берег Громовой реки Дети Звезд не делились сведениями даже с господином Марном.

Вот же… грхм… редиски. Разведку наладили чисто для себя. Кстати, эльфов Лунного Клейма не чувствую поблизости. Должны вроде быть если не в Веспаркасте, то около замка.

– Эстер, между прочим, где нынче Клейменые?

– Ушли, повелитель, три дня назад. Снялись с лагеря, никому ничего не сказав. В ту ночь как раз лесные тролли взяли штурмом Крепость Быка – Тауркаст.

Неудивительно, почему Марн с такими предосторожностями отнесся ко мне. Тауркаст пал! В прошлую войну его осаждали месяц. В итоге к защитникам прибыли подкрепления и разгромили синекожих.

Та-ак. Покинули Веспаркаст эльфы в ночь нападения на Смуглянку. Помочь спешили? Они же связаны астрально с главой дома, вполне вероятно, почувствовали угрозу Авариэли. Хм, плохо, и вместе с тем хорошо. Моя маленькая армия ослаблена из-за ухода Клейменых, в аранье навыки скрытников неоценимы. Зато их поведение внушает надежду на спасение Смуглянки. Допустим, они найдут ее и зададут жару преследователям.

– Повелитель, позвольте спросить, – склонилась Виола. Все никак не отучу девчонок от эльфийского этикета.

– Спрашивай.

– Что с вашей десницей?

Сама не видишь? Отчекрыжил за ненадобностью.

– Да так, подрался с одним мечником. – На личике дриады отразился гнев. Встреть она моего обидчика – бросится мстить, и пофиг на его силу. Страх Виоле и ее сестрицам неведом. – Не волнуйся, отнявший у меня руку кормит теневых духов в ином мире. Я победил в том бою.

Виола склонилась ниже, стараясь встать на колено, от чего я девчонок настойчиво отучал в течение путешествия от эльфийского королевства до города наемников Марадро.

– Прошу простить за несдержанность, повелитель, – взмолилась она.

– Все в порядке, Виола, – выдавил я улыбку. – Мне не за что тебя прощать.

– Повелитель, – встряла Эстер, вознамерившаяся бухнуться на колени, в последний момент вспомнившая мой наказ и передумавшая. – Прикажите, и мы вытащим сюда человека, вы расспросите его о Зеркальном озере и пропавших Детях Звезд.

Ой не надо, благодарю. Не хватало открытого конфликта с Веспаркастом. По горцам и наемникам тогда точно врежут боевым заклятием.

– Я запрещаю вам причинять вред гарнизону крепости без приказа. Никаких похищений, поняла, Эстер?

– Да, повелитель!

Полторы дюжины древней внезапно взорвали землю и снег перед кольцом телохранительниц, выскочив на поверхность. Массивные, перевитые узловатыми корнями создания древнеэльфийской магии застыли деревянными статуями коленопреклоненных лесных чудищ в приветствии.

Скалясь, напуганные волки плотнее обступили меня, не зная, чего ожидать. Оно неудивительно, выглядят древесники внушительно. Эдакие лесные рыцари по два с половиной – три метра ростом, облаченные в броню из толстой прочной коры, с растопыренными лапами-ветвями и разной величины шипами по телам, зачастую ядовитыми. Будучи безглазыми и безухими, они тем не менее прекрасно ориентируются в пространстве и в скорости и ловкости мало уступают своим сестрам-дриадам.

– Без паники, белые, – положил я руку на спину Акелы, готовящегося вцепиться в ближайшего древня. – Это наши.

Тайбер

– Уходите вдоль Вала на восток до пролома, там пройдете к реке и встретитесь с нанимателем, – прокричал с опущенного моста сотник гарнизона Веспаркаста. – Попробуете прорваться – стрелами нашпигуем, а чаротворцы добавят магией!

Воин юркнул в закрывающиеся двойные ворота. Мост за ним заскрипел и начал подниматься.

– Кажись, у имперцев стряслось чего, – заключил волколак Рейк, правая рука капитана наемников Тайбера, и сплюнул жвачку из листьев третьеглаза в опоясывающий замок ров.

Тайбер хмыкнул. Суета пограничников на стенах означает скорую беду. Изначально Арвак, наняв оборотней в Марадро, приказал защищать Веспаркаст вместе с гарнизоном. По прибытии отряда местный командующий только обрадовался подкреплению. Теперь наемников выдворяют из селения, не объясняя причины, причем еще вечером ничто не предвещало такого поворота событий.

– Собирай бойцов, – приказал капитан, зашагав к двухэтажному постоялому двору, который занимали оборотни. – Верно, Арвак не поделил что-то с местными.

Поселок Веспаркаст, раскинувшийся у одноименного пограничного замка, опустел две седмицы назад с первыми слухами о масштабном вторжении троллей в империю. Осталось около полусотни жителей, все больше из ветеранов, поселившихся здесь по окончании службы. Семьи воинов гарнизона перебрались в замок, остальные разъехались по городам в надежде, что высокие стены и армия защитят от нашествия синекожих орд.

Оборотни заняли постоялый двор – двухэтажное бревенчатое строение, окруженное крепкими деревянными сараями и высоким забором. Со дня прибытия на крыше постоянно находились трое дозорных. Туда же натаскали мешки с землей и песком, перенесли связки дротиков с зазубренными наконечниками и горшки с зажигательной смесью. Защищать двор до последнего никто не собирался, но для прикрытия отступающих к замку вполне годная позиция.

По ночам наемники влезали в жилища здешних ремесленников в поисках оставленных ценностей, с утра до вечера рыли ров вокруг поселка и стягивали к основанию частокола камни, бревна, ладили смотровые площадки, копали волчьи ямы на улицах. Штурмуя селение в попытке дойти до замка, синекожие умоются кровью.

Рейк протрубил срочный сбор у ворот поселка. Сонные горные тролли, разбуженные звуками рожка, высовывались из окон домов, в коих ночевали, некоторые спрашивали, какого демона происходит. Прослышав о встрече с нанимателем, они выскакивали на улицу. Складывалось впечатление, что горцы спали одетыми в звериные шкуры и вооруженными до зубов: очень уж споро покидали места отдыха.

Собрался Тайбер быстро. Сна ему требовалось мало, ночи он проводил обычно у открытого окна, наблюдая за подступами к поселку, поэтому вызов имперцев не застал его врасплох. Накинув меховой плащ, капитан взвалил на плечи огромный арбалет – по сути, переносной скорпион, благо телосложение позволяло, да и ростом беорн не уступал самым высоким горцам, – подобрал сумку с боеприпасами и зашагал прочь. Трехлезвийные мифриловые когти крепились к поясному ремню, на перевязи под плащом висели бронзовые фляги, наполненные гремучим зельем, отличное подспорье на поле боя.

К его приходу у ворот скопилась толпа горных троллей с горящими азартом глазищами и десяток его бойцов. Остальные вот-вот должны подойти.

– Синекожими пахнет, – принюхиваясь, сказал Рейк. – И черным колдовством.

Беорн втянул морозный воздух ноздрями. Пахло горцами, соратниками, людьми, белыми волками и древесными созданиями. Однако нюх не подводил Рейка. К тому же волколак умел чувствовать магию.

– Где они? – задал вопрос Тайбер, приказав отворять ворота поселка.

– За тем лесом, – указал волколак на чернеющую за полями полосу. – Можно попробовать уйти. В трансформе точно уйдем. – Рейк перешел на диалект северных общин оборотней – последовавшие слова не предназначались для ушей горцев: – Горные тролли слишком медленно бегают, они отстанут от нас. Мы побежим дальше, их нагонят синекожие. Без боя горцы не сдадутся, так что они выиграют для нас немного времени. Успеем скрыться. Я зажгу дымное зелье, нас поостерегутся преследовать в дыму.

Беорн вздохнул. Потерь в отряде удастся избежать, а это главное. Горцы неплохие бойцы, с ними у оборотней не было стычек и ссор, просто они оказались не в том поселке не в ту ночь.

– Подойдут остальные – принимаем трансформу и бежим на восток, – решил Тайбер. – Клыкастые, вы либо за нами чешете, либо здесь остаетесь. Ваших лесных собратьев до восхода солнца сюда подойдет целое племя, так что не заскучаете.

– С какого грыхыра нам тут быть? Мы за вами, к Кан-Джаю, – прорычал предводитель горцев, чьи нижние клыки украшали золотые кольца, подчеркивающие статус одного из лучших воинов клана.

– Ваш выбор, – качнул лохматой головой беорн.

Он понимал – при любом раскладе тролли обречены на гибель. Обороняться в поселке без поддержки из крепости бессмысленно. К тому же опыта в таких боях у горцев маловато, они привыкли к стремительным набегам и не знают, как правильно построить защиту.

Ветер переменился. За воротами у Тайбера затрепетал плащ под порывом воздуха, в нос ударил запах лесных троллей. Следующий за ним волколак вдруг остановился, на лице его отразилось смятение.

– Капитан, похоже, я ошибся. – Рейк отчаянно принюхивался. – По-моему, они идут и с востока.

На замковой башне исступленно забил тревожный колокол.

Звон тревожного колокола на донжоне разливался по округе, заставляя обеспокоенно оглядываться людей на стенах. Дриады отнеслись к предупреждению спокойно, они и без того внимательно следили за араньей и Крессовым Валом. Половина древней встала между мной и рекой, вторая половина выстроилась позади меня, эдакая преграда сзади и спереди, от людей и троллей, могущих нагрянуть из леса.

Не слышал, чтобы беспрестанно звонил колокол на башне. В него били по обыкновению в церковные праздники, причем звучал он в унисон с колоколами церкви селения. Нынче звон не предвещал ничего хорошего для имперцев и, надо полагать, для моих ребят.

Тролли идут.

– Бегите к западной дозорной башне, держитесь в четырехстах шагах от Вала, – указал я кивком на возвышающуюся над рекой бревенчатую башенку, – как окажетесь возле нее – бросайтесь к ней со всех ног и захватите. В ней сидят лучники и, возможно, стихийщик, действуйте осторожно, под стрелы не подставляйтесь. Задача ясна?

– Да, повелитель! – хором ответили дриады.

– Займем там оборону. Людей по возможности не убивать. Я проведаю наемников и присоединюсь к вам.

Мир расширился, обрел новые запахи и заиграл цветными оттенками, я ощутил малейшие токи энергий. Второй уровень боевого транса – самое то для боя, драка намечается знатная, о ней, несомненно, сложат песни. «Осада и штурм Крепости Шершня» назовут.

С юга надвигается холод Серых Пределов. Сотни младших лоа, среди них всего несколько старших, и океан жизненной энергии. Армия духов? Скорее, одержимых под предводительством шаманов. Кто-то же этой массой управляет, не бывает, чтобы орава младших лоа двигалась по аранье сама по себе. Кто-то их приманил, напоил Силой, направил в нужную сторону.

Потусторонний холод движется единым фронтом с юга и запада, охватывает Крессов Вал, даже с севера и востока ощущается нечто, от чего мороз по коже. Эдакая пелена, становящаяся плотнее с каждой минутой.

Веспаркаст задумали окружить и штурмовать с ходу. Лоа на рассвете впадут в спячку, слабейшие вообще рассеются под солнечными лучами, следовательно, времени у синекожих мало. В авангарде злые духи, одержимые, за ними в бой ринутся тролли и добьют имперцев. Нормальный план. Учитывая хитрость болотного отшельника – он же у троллей главнюк, – не исключаю диверсии в самом Веспаркасте. Я бы подкоп сделал и оттуда ударил высокоуровневой нечистью. Крепость освящена, вон и сейчас от башни к башне перебегает священник со служками, окропляя святой водой и окуривая из кадильницы златоцветом укрепления, воинов и скорпионы с баллистами. Сквозь воздвигаемый им ангельский щит не проломиться бестелесным сущностям, одержимых он отпугнет.

На открытой местности мы долго не проживем. И имперцам без нашей помощи несладко придется. Судя по всему, объединились племена, значит, на штурм пойдет больше тысячи троллей, что сопоставимо с пяти-, а то и десятитысячной человеческой армией. Плюс колдуны, считай, лесные магистры со свитой из учеников-бакалавров.

Единственный шанс дожить до утра – занять оборону в дозорной башне на гребне Вала. От замка боевым заклятием туда не дотянуться, метров триста до башенки все-таки расстояние внушительное, реакции имперцев на захват можно не опасаться, к тому же заняты они будут. Основная масса тролльего воинства ломанется на Веспаркаст. Обойдут нас, не заметив, и ладно, нарываться не станем. Обнаружат – скверно. Направят к нашему убежищу максимум отряд из клановых воинов, рыл эдак тридцать – пятьдесят. Тут-то мы и преподнесем сюрприз. До рассвета как-нибудь доживем, потом синьки паузу возьмут, мы ею воспользуемся и пойдем на прорыв. Древесники под землей перемещаются, я – по теневому измерению. Пока отвлеку троллей, девчата объединятся с наемниками, естественно, если те дотянут до утра. У горцев и оборотней ситуация сложнее: через них к замку прокатится волна врагов.

И все мои предположения под большущим вопросом окажутся, планируй синьки завладеть Валом.

Интересно, скольких воинов оставили у Зеркального озера? Надеюсь, остров озерников по-прежнему неприступен.

Нырок в теневое измерение, скольжение в обход крепости, по льду реки вдоль частокола селения. Вот они, шесть десятков живых, горные тролли и оборотни из школы Клыка и Когтя. На воротах стоят, задержались из-за колокола.

Неплохо обустроились, два рва выкопали, один обыкновенный с кольями на дне, второй – замаскированный, у частокола, заполненный какой-то дрянью. Поселок превратили в лабиринт, изобилующий смертельными ловушками. Молодцы. Подозреваю, старались оборотни, они в военном деле доки.

– Чего столпились на виду? – вынырнул я из тени позади капитана наемников, здоровенного беорна с не менее огромным арбалетом на плече. Переносным скорпионом вооружился? Угу, и зачарованными болтами. Латника выстрелом разорвет, не говоря уж о синекожих в звериных шкурах. – Занимайте оборону, проскочить не удастся.

– Кан-Джай! – воскликнул лидер горцев, высоченный тролль с золотыми кольцами на нижних клыках.

Изумлялся он моему появлению недолго. Сориентировавшись, гаркнул на соплеменников занимать условленные позиции. Нахватался словечек у оборотней, гляжу.

Капитан Тайбер ничуть не удивился, будто привык к разного рода проявлениям магии. Может, так оно и есть, в Марадро магия, алхимия и владение оружием сплавились в боевые искусства. Вместо ненужного приветствия беорн жестом отдал приказ воинам уходить в поселок, сам остался со мной.

– Нас продавят и подойдут к крепости, – тихо, дабы не услышали бойцы, сказал он. – С имперцами договоришься или нам готовиться к последнему бою?

– Чем смогу, тем помогу. До восхода солнца продержитесь, дальше полегчает. По крайней мере, тролли перестанут посылать лоа. Почуете бестелесных духов – укрывайтесь в церкви и отбивайтесь, буду жив – приду на помощь. На гарнизон не рассчитывайте.

– Понял.

Нравятся мне ребята из Марадро. Немногословные и исполнительные. Беорн допускал гибель отряда и слова поперек не сказал, ибо не в обычаях школы Клыка и Когтя бегать от смертельных заданий. Уважаю.

Спустя минуту я просочился в дозорную башню на Валу. Четверо лучников у узких окошек, на тетивы стрелы наложили, следят за грациозно летящими по насту фигурками дриад. Молодой стихийщик стоит посреди комнаты, вцепившись в простой деревянный посох с хрустальным шаром-навершием.

Мне тут колдующий маг не нужен, девчатам подавно. Зачем усложнять жизнь себе и дриадам? Долбанет чем с перепугу, его и прибьют. Отдохни-ка, дружище. Бесшумно поднявшись у него за спиной, я легонько стукнул парня по затылку, послав порцию айгаты в его духовное тело. Концентрация сбилась, бакалавр – магистров столь юных не бывает – покачнулся, не понимая, какого демона с ним творится, и, попятившись, плюхнулся на пятую точку с совершенно растерянным видом. Я ему энергетические каналы чуток перегрузил зарядом, отчего он опьянел маленько и угрозы не представляет.

К приходу дриад массивная дубовая дверь башни, обитая железными полосами, была гостеприимно распахнута, а имперцы посапывали на полу. Я их не связывал, очухаются минут через пять, как и маг, переводящий осоловелый взгляд с меня, вырубившего его товарищей зарядом духовной энергии, на девчат.

– Людей выставьте наружу, – приказал я, покидая башенку. На воздух хочу, чтобы ничто не мешало следить за обстановкой. Отсюда видны земли к югу и северу от Веспаркаста. Жаль, второго этажа у башни нет, имперцы поскупились на постройку капитального сооружения. – Очнутся – и пусть драпают в крепость.

В отличие от взлетавших на гребень Вала сестер, древни карабкались неспешно, цеплялись пальцами за малейшие выступы, загоняли деревянные когти в щели между бревнами стены на вершине и подтягивались. Они тяжелые, и передвижение по вертикальным поверхностям дается им труднее, да еще с белыми волками на дополнительно выращенных ветвях-конечностях.

Дриады и волки засели в башне, древни в прямом смысле слова пустили корни на вершине Вала. Наемников и горцев не видно, ребята прячутся в домах неподалеку от частокола. Засаду организовали.

Лес исторгнул маленькие – по три-пять троллей – отряды разведчиков. Не заморачиваются вожди с массовым призывом духов. Штурмовать чисто своими силами решились? Опрометчиво: нескольких сотен воинов явно недостаточно. Минимум четверть северной группы нападающих ждет смерть в поселке.

Чего стою, спрашивается, к битве не готовлюсь? Сосредотачиваюсь на мысленном образе руки и неторопливо воссоздаю из айгаты псевдоплоть, как на привалах по пути к Веспаркасту. Спешка ни к чему хорошему не приведет, выйдет вместо полноценной конечности бесполезный кусок не пойми чего, могущий разложиться в любой момент. Тщательно выстраиваю образ отсутствующей руки, добавляю энергию, бегущую по остатку предплечья, и наращиваю псевдоплоть. Из культи, прорвав кожу, вырастают кости, одеваются мышцами, кровеносными сосудами, соединяющимися с настоящими тканями. По венам и артериям течет чистая айгата, насыщая искусственные клетки и поддерживая их существование. Создаваемая рука обрастает грубой прочной кожей, словно перчаткой, порезать ее, скажем, ножом затруднительно.

По пути к Крессову Валу экспериментировал, и вот результат. Не получается максимально точно повторить утерянную руку, слишком тонкая работа требуется, и времени на воссоздание тратится на порядок, а то и два больше. Нынешнюю немного монструозную ручищу выращиваю в среднем за пару минут. Довольно неуклюжая, не обладает гибкостью оригинала, пальцы длинные, узловатые, с напоминающими копытца ногтями. Ее недостатки я научился обращать в преимущества. Она крепче и сильнее человеческой. Основной минус – в ее недолговечности. Существует сравнительно недолго, в зависимости от объема затрачиваемой на нее айгаты. В среднем часа четыре, затем разрушается. На бой хватит, а нет – так заново отращу.

Драконью настойку принял заблаговременно, больше ничего не надо, я на втором уровне боевого транса.

К звону тревожного колокола примкнули далекие церковные песнопения. Священник старается. Это он вовремя: с юга наползает леденящая аура пришельцев из Серых Пределов.

На залитую лунным светом пустошь выступали одержимые. Воздух перед ними колебался, закручивался серыми вихрями, обозначая места частичной материализации лоа. Щупальца, лапы, когти, клыкастые пасти, мириады горящих сверхъестественным пламенем глаз и слепые отвратные морды одержимых зверей. Меж них мелькали силуэты измененных тролльих тел, очевидно принадлежавших принесенным в жертву пленникам. Толпа застыла на белом лунном свету и покатилась к реке.

Бестелесные духи неслись впереди, около пятисот младших лоа и с десяток старших, призванных вселиться в защитников крепости и учинить резню. Старшие проломят барьер, младшие вольются в прореху, невидимые простыми воинами. Вот тебе и хитрость, достойная верховного шамана синекожих.

О, колдуны и вожди южной группы себя показали. Из-за деревьев на лунный свет выходили чудовища – одержимые звери, несущие на себе увешанных амулетами троллей, и творения черного колдовства. Посреди моря разнокалиберных уродцев чинно переставляла лапы гигантская тварь, собранная из костей разных животных, кошмарная помесь ящера, олифанта и паука, шестиногое хвостатое создание с трехметровыми бивнями. В грудной клетке у него что-то извивалось, точно туда поместили клубок змей. Духи держались от костяного чудовища на расстоянии в полсотни шагов. Свиту его составляли существа, каждое размером со взрослого быка, тоже сотворенные из фрагментов скелетов, в основном из медведей, саблезубов и трехрогов. В их глазницах мерцали голубые магические огни, в черепе же исполина полыхал пожар, озарявший зеленым светом снег вокруг. Из спины гиганта вырастал костяной стул, на котором восседал шаман в меховом одеянии. Над спинкой «трона» торчали жерди с насаженными на них тролльими и человеческими черепами.

Собиратель Костей собственной персоной? Он, кроме него в аранье никто на костяшках не специализируется. Давненько хотел с тобой поближе познакомиться. Представилась возможность, спасибо судьбе. Отомщу за тех, кого ты, ублюдок, преподнес в дар лесным духам.

Скрип, щелчок и грохот – заработала катапульта на башне, послав в подступающих врагов облитую святой водой глыбу. Снаряд приземлился за рекой, угодив в гущу полупрозрачного «киселя» из бестелесных духов и разметав неудачно попавших под удар одержимых.

Битва началась.

Глава 5. Штурм

– Огонь! – донеслась с донжона команда сотника, чей голос усилили магией для громкости.

Катапульта тяжко ухнула, послав бочку с освященным маслом в толпу наступающих чудовищ. Ей вторили башенные баллисты, выпустившие длинные железные стрелы, похожие на массивные двухметровые копья. Ими прошило с десяток одержимых. Вдобавок приземлившаяся бочка разлетелась и разбрызгала липкую темную жидкость. Тот, на кого попали тяжелые капли, испускал пронзительный вопль и падал в снег, дымясь. Освященное масло обжигало не хуже концентрированной кислоты. Одержимые визжали, бились в судорогах. Более удачливые твари отскакивали от лужи подальше и продолжали бег по ничейной полосе.

Часть существ замедлилась, часть ускорилась, образуя из сплошной массы эдакую крупноячеистую сеть. Грамотно действуют – вероятнее всего, они под постоянным контролем верховного шамана. Разомкнув строй, наши враги усложнили задачу артиллеристам. По одержимым теперь если и попадешь, то убьешь одного-двух. Толку от баллист почти столько же, сколько от обычных стрелков.

В воздух взвился рой горящих стрел. Местный батюшка освятил стальные наконечники, он вообще всюду успел, стены обошел, всех святой водой опрыскал, оружие окропил хорошенько. Огненные осы осели на том берегу, некоторые подожгли разлитое масло, превратив лужу в портал преисподней. Одержимые, коим «повезло» угодить под стрелы, верещали и катались по снегу в отчаянных попытках выдрать ненавистные занозы.

Против младших лоа святая вода и огонь наиболее эффективны. С намоленной сталью штука убийственная. Надо бы паладинское копье достать. На крайний случай местного отца попросить, не забесплатно, конечно, намолить и освятить какое-нибудь изделие гномьих мастеров из мифрила. Паладины прославились потому, что таким оружием сражали и одержимых, и старших лоа, изредка могли противостоять воплотившимся старейшим.

Второй залп баллист не унес в Серые Пределы никого. Оторвало снарядом неестественно массивное копыто рогатому кабану, бегущему на задних ногах, и напугало парочку одержимых поменьше, воткнувшись в наст перед ними. Они с размаху снесли собой стрелы, обожглись чуток и поскакали дальше, подвывая дурными голосами.

Ухнувшая следом катапульта дала тот же результат. Бочонок масла разбился в опасной близости от одержимого тролля, расплескав содержимое. Синекожий с неестественно отросшими клыками и зачатками рогов на лбу без проблем перескочил лужу, так же сделали бегущие за ним. Здоровенный бык-трехрог протопал по маслу, дико замычав, вот и весь эффект.

Интересно, на кой шаманы вселили злого духа в быка? Он же копытный, на стену не влезет, ворот не выломает, тут карод кандидат на живой таран, да в него никого не засунешь, иммунитет к магии. Этому зверюге и старшие лоа не страшны. Его броню и зачарованным копьем вряд ли пробьешь, разозлишь только, а злой карод целому племени жару даст.

Священник на надвратной башне затянул молитву архангелам. Басовитый голос его взлетел над крепостью, едва перекрывая становящееся громче по мере приближения верещание одержимых. На балконе магической башни Марн параллельно кричал заклинание.

Веспаркаст заволокло светящимся горячим пеплом, в коем кружились мелкими красными звездочками искры, видимые даже обычным зрением. Сколько энергии вбухано в заклятие, ух! Без вложенных в фундамент накопительных артефактов не обошлось, накрыть защитным двойным барьером замок айгаты и у архимага не хватит.

Мне резко поплохело, дышать стало тяжело, я будто под прессом оказался. Ссутулившись, прислонился спиной к стенке. Дриад также придавило, девчата сгорбились, точь-в-точь под грузом. Святая магия на нас одинаково влияет, на меня – из-за сродства с Предвечной Тьмой и специализации, на девчонок – из-за происхождения от духа Лотоса. Ну и аура от барьера – попавших в нее лоа должно нехило так плющить.

Пепельная преграда вспыхнула в дюжине мест. Налетевших на нее бестелесных духов сожгло в мгновение. Безболезненная внезапная смерть.

Старшие лоа друг за другом таранили защитный покров крепости и, извергая эманации мучительной боли от опаляющей магии, двигались к баллистам и магам. Четыре духа взяли курс на участок стены, где меньше воинов и бакалавр-стихийщик. Юный чародей не выстоит в бою со старшим лоа и минуты.

Эй, святоша, молись усерднее! В защитной оболочке замка остались настоящие тоннели. Подтянутся одержимые, не столь чувствительные к святой магии, и на стенах завяжется бой. Вселись духи в кого из воинов – людям совсем худо станет.

Марн прекратил поддерживать оборонительный кокон и развернул наливающийся синим светом свиток. Готовится применить боевое заклятие. Священник уже неистово выкрикивает слова молитвы, понимая – еще немного и в замок ворвется враг.

На севере ситуация не столь критична. К поселку направляются группки разведчиков, в бой вступать вроде не собирающиеся. Да и с чего бы легковооруженным троллям, в основном молодым, вооруженным дротиками и метательными топориками, штурмовать частокол? Для этого есть ребята серьезнее, скачущие на четвереньках. Хм, они кто вообще? На расстоянии непонятно, мчатся по освещенным лунным светом полям… Звери? Не угадал, больше на человекоподобных похоже. Не бестелесные, и ладно. С врагами из плоти как-нибудь мои бойцы справятся, и ловушки на «четвероногих» должны срабатывать. Правда, многовато таких вражин, около сотни.

Наше западное направление самое безопасное. Туча злых духов стянулась к замку, миновав нас, орава одержимых зверей и троллей устремилась прямиком к Веспаркасту, игнорируя стоящую особняком дозорную башню.

Синекожие столпились у кромки леса, неразличимые человеческим зрением, и в атаку кидаться не торопятся. Разве что с юго-запада выдвинулись смешанные отряды троллей и одержимых. Идут быстрым, широким шагом, причем в нашу сторону. И сдалась вам одиноко стоящая башенка?

Хитромудрые вожди решили все же воспользоваться Валом. По нему спокойненько дойдут до Веспаркаста, взберутся на стену и устроят резню. На новых врагов либо люди отвлекутся, ослабив оборону со стороны реки, либо тролли ударят с тыла.

Отличный план, кабы мы не позаимствовали у имперцев башню. Прежде чем дойти до замка, наткнутся на нас.

– Акела, жди здесь, своих не выпускай наружу. Понял, белобрысая морда?

Волк уселся у двери, перегородив собой выход родственникам. Во взоре немой упрек – мол, как ты можешь, я же погрызть кого-нибудь хочу, помочь тебе, неблагодарный ты двуногий. Я потрепал друга меж ушей.

– Не спеши, всему свое время. Ты мне снаружи не нужен, охраняйте башню, чтоб в нее никто посторонний не вошел. Девчонки, вы тоже обороняйтесь здесь, выходите только при необходимости. Древни защищают подходы.

Я встречал синекожих на венчающей Вал бревенчатой стене. К ней неслись одержимые. В лохмотьях, полуголые, они как ящерицы изгибались, едва отрывая животы от снега. Верно, в них вселились духи пресмыкающихся. За ними мчались корноухие воины в кожаных ноговицах и меховых длинных куртках, вооруженные костяными когтями, крепящимися к специальным перчаткам. Некоторые несли на плечах изящные эльфийские и грубые имперские топоры, видать, трофейные. Кто такие? Не припоминаю безухих среди граничащих с озерниками племен. Издалека приперлись.

На фоне высоких троллей выделялись исполины, увешанные ожерельями из эльфийских черепов. В мускулистых руках обсидиановые мерцающие топоры и тяжелые копья под стать росту. На огров нисколько не похожи – те крупнее, упитаннее, а у этих ни грамма жира. Гладко обритые, с какими-то корявыми головами, безухие, подобно соплеменникам, обнаженные великаны постепенно обгоняли обычных воинов. Вот эти ребята мне жутко не нравятся. Веет от них потусторонней силой, смутно знакомой и настораживающей.

Я насчитал дюжину здоровяков с зачарованными топорами и копьями, окружали они широким кольцом тролля ростом поменьше, но не менее колоритного, в меховой безрукавке, ноговицах из драксовой кожи с характерным чешуйчатым узором и в кожаной рубахе до колен, перехваченной ремнем. Его предплечья обхватывали толстые наручи. Над плечами торчали три шеста, на каждый из которых нанизаны засушенные головы. На руках перчатки с полуметровыми когтями, вроде из олифантовой кости, очень ценящейся у троллей.

Вождь, а исполины – его охранная дюжина. Откуда он их достал? Полуогры, что ли? Нормальный синекожий до столь внушительных размеров редко вырастает. В астрале не разобрать, естественного они происхождения или сотворены с помощью колдовства, ауры замкового барьера и обыкновенных троллей перебивают проявления других духовных сущностей.

Одержимые бросились бегом, даже на ноги встали, неся впереди неестественно удлиненные тела, точь-в-точь ящерицы-спринтеры, несущиеся по пустыне. Самоубийственная атака. Если я себя некомфортно чувствую вблизи от магического покрова замка, каково им находиться под прессом святой магии.

Первые одержимые резво перебежали замерзшую реку и шлепнулись о крутой склон Вала. Следующие за ними заскочили на стоящих на задних лапах сородичей и также замерли, опираясь о земляную смерзшуюся насыпь, по которой без когтей не взберешься. Да они строят живую стенку, по ней собираются вскарабкаться на вершину Вала! Изобретательные твари. Не надо морочиться с веревками, лестницами, добежал – и лезь поскорее.

Псевдоящеры показались над краем бревенчатой стены возле дозорной башни, чтобы быть проткнутыми десятками острых ветвей. Шевелящиеся скрюченные тела полетели в гущу наступающих кровавыми ошметками. Подняв над собой, древни разрывали врагов на куски и метали, сбивая с ног лезущих снизу.

Ненадежная постройка из одержимых вздрогнула от пробивших землю корней. Древесники действовали слаженно, словно спаянная опытом множества битв команда, часть занималась проникшими на стену противниками, часть расчищала склон Вала. Корни оплетали составляющих живую лестницу одержимых и, отрывая от насыпи, давили, будто надоедливых насекомых.

К горлу подкатил комок. Похожее массовое истребление я видел лишь в Спящем лесу, не привык к такому кровавому месиву. А пора бы, на озере бойня похуже предстоит.

Атака захлебнулась. Одержимых перемалывали, не давая им достичь башни, тролли-ящеры даже до стены не дотягивались, погибали в тщетной попытке выстроить новую лестницу. Ленивыми взмахами корней древни ловили их и убивали. Синекожие попробовали взобраться на другом участке Вала, однако и там их ждал провал, древесники растянули линию обороны на добрых полторы сотни метров.

Ну, залезут они на стену, дальше что? Атакуют, истекая слюнями в предвкушении лакомства из древней? Ха-ха три раза. Их снимут ветвями, они и до башни не добегут.

Тролльи воины благоразумно встали в стороне, пропуская наверх псевдоящеров и шипя, точно клубок рассерженных гадюк в брачный период.

Поток одержимых иссякал. Больше сотни разорванных тварей валялось у земляной насыпи, причем отдельные не желали умирать – видимо, духи привязаны к физическим телам заклятиями – и издавали оглушительное угрожающее шипение, сворачиваясь наподобие раненых змей. Не удивлюсь, образуйся у них ядовитые железы.

Остановившийся вождь деловито раздавал приказания, подкрепляя рубленые короткие фразы активной жестикуляцией. Масса троллей вокруг него пришла в движение, кто-то зажег факел. Синекожие выносили из леса хворост и деловито сбрасывали в кучу. Гору сухих веток, скрывшую вождя, поджег факелом воин.

Ага. Стена на Валу из бревен, убивают одержимых корни и ветви, значит, огонь – лучшее решение проблемы. Хотят, подлые, сжечь нас. Резонно, ничего не скажешь. Вон и субъект в амулетах прыгает вокруг костра, подсыпая порошок, меняющий цвет пламени с бело-оранжевого на зелено-голубой. Шаман суетится, к духам взывает, чары на огонь накладывает, чтобы злобных древесников жечь эффективнее.

Нет, ну так неинтересно. Надеялся, без меня тут справятся, думал помочь наемникам. Придется задержаться.

Я перемахнул через бревно, служащее своеобразным парапетом, и, приземлившись, съехал по заледеневшему склону в дымящуюся лужу из крови и кусков тролльих тел. Крутанул трезубцем, напитывая оружие айгатой, и двинулся, проваливаясь в снежно-кровавую кашу по щиколотки, к разгоревшемуся не на шутку костру. Шаман у нас номер один в списке смертников. Дальше по обстоятельствам.

Ухожу в теневое измерение, скольжу к спешно отступающему колдуну и выскакиваю справа от него, подальше от голых здоровяков. Странные они, не хочу, чтобы вклинились между мной и моей жертвой. Шаманюга на удивление проворно схватился за ритуальный костяной нож, замахнулся и… сложился пополам от удара пяткой трезубца в солнечное сплетение. Следующим движением клинки полоснули ему по горлу, почти отделив голову от туловища, а я вогнал пальцы правой руки колдуну в грудь, выдергивая духовную сущность. По жилам заструилась прохладная затхлая айгата, похожая на застоявшуюся болотную воду.

Невкусный ты, хоть и полон энергии. Знатоки болотной магии и поклонники старины Йига все такие.

Закончить поимку духа не дали двое внешне абсолютно одинаковых исполинов. Они выпрыгнули из-за шамана и атаковали одновременно. Инстинктивно я отклонился назад, отпустив мертвого колдуна и ощутив исходящую от охранников вождя холодную ауру, какой обладают старые, прожившие не одно столетие огромные ксаргские змеи. Непростые ребята, ой непростые, едва ли уступают мне в скорости и работают согласованно.

Изгибаюсь под немыслимым углом, выворачиваюсь из-под двойного удара топоров и слышу хруст собственных костей, хребет еле выдерживает нагрузку – ну не предназначено человеческое тело для таких выкрутасов. Описываю трезубцем полукруг наискось. Исполины предпочитают уклониться, отпрыгнув, пролетающее перед ними оружие выпускает волну разрушительной энергии. Алая молния рассекает могучие тела и пропадает в костре.

Бесстрастные, подобные маскам из змеиной кожи лица неуловимо изменились. В глазах с вертикальными зрачками промелькнуло изумление, затем тролли переменили позу и распались надвое. За ними принимало оранжево-желтый цвет пламя костра.

Я, конечно, крут, но с десятком настолько быстрых воинов в открытом бою вряд ли совладаю. Меняю тактику.

Нырок в теневое измерение, заход в тыл синекожему воинству. Пусть за мной побегают, если хотят достать, а я тем временем развлекусь, пополню запасы айгаты.

Выныривая среди троллей, вращаю над собой трезубец. Оружие не встречает никакого сопротивления. Вокруг падают изрезанные, покалеченные тролли. Я касаюсь рукой каждого раненого, покуда другие не поняли сути происходящего, и вытягиваю жизненную и духовную энергии. Отмеченные Прародителем Змей сущности перетекают в меня бурной рекой, наполняют до предела и находят выход в ненасытном трезубце.

Повторный взмах, магическое оружие порождает темно-красный снаряд-полумесяц, разваливающий начинающих паниковать синекожих. Кто бы не запаниковал при виде гибнущих неведомо от чего товарищей?

Еще! Еще! Еще! Неужели эти ничтожества способны лишь подыхать без боя?!

Теневое измерение принимает меня, и все начинается заново: появление в толпе, несколько взмахов трезубца, молниеносно косящий врагов багровый снаряд, поглощение энергии…

Крик боли разнесся над Веспаркастом и ничейными землями. Кричал древень на гребне Вала, прижимая обрубленные, истекающие полупрозрачной кровью ветви-руки к широченной деревянной груди. А на его плечах сидел, опуская обсидиановый топор на облепленную листьями голову, обнаженный исполин. Второй подрубал вросшие в бревенчатый настил ноги древесного богатыря.

Проклятье, у древней ведь кора по прочности спорит с мифрилом! Что у лысых громил за топоры, а?

Четверо синекожих карабкались по обледеневшему склону, успевая уворачиваться от выстреливающих корней, иногда, изловчившись, отсекали слишком близко подобравшуюся ветвь. Не помогу, и с древесниками покончат без всякого заколдованного огня.

– Я твой противник! – заорал вождь, показавшийся меж расступившейся толпы.

Спасибо за внимание, но здесь я выбираю, с кем сражаться. Обожди минутку. Разделаюсь с твоими живчиками и займусь тобой.

Из башни появилась Эстер. Ловко маневрируя между ветвями, она молнией метнулась навстречу спрыгнувшему синекожему гиганту и вдруг взорвалась многометровыми тонкими шипами, пробившими и находящихся рядом древней, и врагов. Пронзенные тролли подались назад и, оседая, застыли – шипы не дали им упасть, образовали колючую сферу, внутри которой будто остановилось время. В ее центре распростерла руки дриада. Шипы лучами росли из нее, почти скрыв девушку.

Аура исполинов на гребне Вала угасла, в сморщившихся за считаные секунды телах не осталось ни капли энергии. Шипы, кажется, осушили синекожих, а вот ауры Эстер и древней, наоборот, стали ярче и теплее. Дриада жива, через секунду она доказала это, принявшись за карабкающуюся на стену четверку. Шипы обрели гибкость, превратившись в смертоносные плети, и стеганули по показавшимся над Валом троллям. Те отпрянули, опоздав на доли секунды. Острые кончики лоз прошлись по двоим, сбросив вниз.

Рухнувшие у основания Вала исполины немедленно встали, словно не получили серьезных ран. Да и крови я не заметил. Не теряя ни секунды, они разбежались вдоль насыпи и, остановившись на расстоянии метров пятидесяти друг от друга, запрыгнули на склон Вала. Заледеневший земляной панцирь пробивали топоры и удлинившиеся когти. Нет, тут живыми троллями не пахнет. Нечувствительные могучие твари, сверхбыстрые вдобавок. Они без труда разделают отряд рыцарей в латах, и плевать им на ангельские благословения, защитная аура, распространяющаяся от барьера крепости, не доставляет им ни малейшего дискомфорта. Уровень старших лоа, не меньше. Разъевшихся и потому очень сильных старших.

Твою же! Некогда размышлять, наслаждаясь зрелищем истребления бескровных тварей.

Быстренько в теневое измерение, махаться сразу с несколькими бойцами экстра-класса мне не с руки. Мое преимущество в скрытности и неожиданных атаках.

Тролли затормозили, оглядываясь. Куда же делся, думают. Построение у них правильное, обступили вождя, к нему не подберешься. Учитывая скорость исполинов, возникнуть рядом с их предводителем означает подставить себя под удары зачарованных топоров.

Вот надо мной линия из телохранителей, вот вождь в боевой стойке, ожидающий нападения и следящий за тенями вокруг. Не боись, ты в очереди на тот свет не первый и даже не второй.

Безумно пляшущие языки пламени костра разгоняют полутьму ночи, тени извиваются, точь-в-точь рвущиеся из иного мира щупальца невиданного чудовища. Я – одно из них, нечто невообразимое, сеть-узор, скручивающийся и мечущийся на потустороннем ветру.

Вождь заподозрил неладное, отскочил от тянущихся к нему теней, за ним бросились охранники. Поздно! Мои руки обхватили лодыжки исполина и дернули, увлекая в черноту под его ногами. Телохранитель взмахнул светящимся топором, чуть не задев изворачивающегося меня, и провалился в теневое измерение.

Без паники, подобно машине, воин рубил окружающее пространство, никак не реагируя на подбирающихся духов. Они темными клубками катились к нему, постепенно облепляя, тролль же пытался достать меня. Я еще не видел, чтобы духовная сущность бесстрашно стремилась выполнить приказ хозяина. Лоа тоже боятся и, попав в неблагоприятную для них среду, поддаются паническому ужасу. Отдельные экземпляры пробуют отбиваться. До сегодняшней ночи никто не пытался убить меня здесь.

Хм, человеку свойственно заблуждаться.

Я материализовался в полусотне метров от скучившихся троллей. Трое бескровных тварей плюс мутный вождь, традиционно считающийся лучшим воином племени, для меня чересчур. Поодиночке затягивать троллей в тень больше не получится. Открытый, можно сказать, честный бой? А что делать? Где наша не пропадала, в конце концов?

Внезапно давление ауры ангельского барьера исчезло. Ощутившие это синекожие замерли, потом предводитель ощерился, глядя с неприкрытой радостью на меня. Мне стало легче дышать, окружающая действительность проступила отчетливее, будто с головы сняли пакет, мешавший нормально видеть и слышать.

Окутывавший замок магический кокон рассеялся без следа, вместе с тем астрал содрогнулся от мощного заклятия. Бесчисленное множество мелких духов прекратило существование. Я оглох и ослеп, из груди вышибло воздух.

Когда вновь стал различать звуки и образы, ничейную землю перед Веспаркастом усеивали трупы одержимых. Мой враг – вождь – пошатываясь, шел ко мне, кончики его опущенных когтей царапали наст. Телохранители выглядели не лучше, трясли лысыми головами и, пригибаясь к утоптанному снегу, брели в мою сторону.

Имперцы задали жару лоа. Чем же так зарядили? Окажись я в зоне поражения, стопроцентно улетел бы в Серые Пределы, и теневое измерение не спасло бы. С Марном шутки плохи, учту на будущее. И все-таки духи прорвались в замок, оттуда доносятся вопли, имеющие мало общего с человеческими.

С Вала спрыгнули четверо дриад и направились к постепенно обретающим твердость походки исполинам. А как те, карабкавшиеся? О, их на стене встречают с распростертыми объятиями Эстер с тремя подружками, да и древни в полной боеготовности.

Вождь потряс башкой, стремясь поскорее прийти в себя. Сосредоточиться не может, бедняга. Не судьба, видно, сразиться ему со мной в полную силу. Иду, обхватив обеими руками трезубец. Демоны преисподней! Выращенное из псевдоплоти запястье тает, сказались последствия астрального заклятия, снесшего барьер и бестелесных лоа. Замедляюсь, опускаю веки, прислушиваюсь к ощущениям и представляю руку, какой она обязана быть. Досылаю в нее айгату, укрепляя ткани разрушающейся конечности. Параллельно возобновляю нормальное кровообращение и подпитку организма жизненной энергией.

Плохая идея – восстанавливать руку на поле боя, но никто в ближайшие минимум секунд десять не нападет, все вражины как мешком прибитые.

Шорох заставил инстинктивно податься назад, прочь от источника звука. Возле меня вождь, доковылял-таки, когтями замахивается. Отклоняюсь, с легкостью пропуская черные кончики костяных лезвий перед собой.

Отскок на метр, резкий выпад. Тролль не успевает увернуться. Трезубец вонзается в живот синекожему и тащит из него айгату, ровно насос.

Упавший на колени от наступившей слабости вождь левой ручищей вцепился в древко, силясь сломать ненавистное оружие. Глухо рыча сквозь сжатые зубы и выплевывая кровавую пену, он вдруг налег на трезубец и когтями на правой руке попробовал полоснуть меня по горлу.

Слишком медленно, синий. Я уклонился от последней атаки, и тролль повалился на бок. Во взгляде вождя смешались боль, ярость и жгучая ненависть. Он смотрел на меня, руки его подергивались. Умирая, он жаждал всадить мне в сердце когти.

Хороший противник. Знай он духовные практики шаманов – возможно, восстановился бы быстрее меня. Жаль, не знаю его имени. Сильных и храбрых врагов стоит помнить.

Ночь наполнилась оглушительным шипением, астрал завибрировал от эманаций отчаяния и злости. Лишившиеся того, кого им поручено было охранять ценой своей жизни, исполины будто обезумели.

Ох, чую, не к добру зашипели.

Один подхватил скорченного воина и, подтянув к себе, вгрызся ему в шею. М-да, а пасть-то ничего, зубастая, со складывающимися внутренними клыками кроме торчащих из-под нижней губы внешних. Тролль вздрогнул и затих навеки. Другой великан с искаженным злостью лицом удлинившейся рукой сбил пробегавшего мимо молодого тролля. Бедолага застыл на снегу, а в ладони убийцы, истекая кровью, затрепетал вырванный из груди неудачно пробегавшего разведчика кусок плоти, в который исполин с упоением вгрызся.

Кто-то из синекожего воинства предостерегающе закричал, и орда ломанулась от Крессова Вала. Оно понятно, сражаться бессмысленно: не разорвут древесники – убьют свои же. У кромки леса остался одиноко стоять обладатель затхлой и вместе с тем яркой болотной ауры. Без ездового чудища, но ясно – верховный шаман всего племени. Не боится. Спокойный как удав.

Я вытащил из трупа трезубец, наблюдая за восполняющими запасы айгаты гигантами и приближающимися ко мне дриадами. Девчата вроде пришли в норму и связываться с бешеными громадинами не горели желанием, плюсик им за сообразительность. С заляпанными кровью исполинами нынче мало кто захочет драться, я в том числе. У них еще и глаза загорелись магическим синим светом, точно у перенасыщенных энергией магических креатур. Хм, они ведь таковыми и являются.

Дриады построились вокруг меня, покрылись толстым панцирем из прочной коры. До Эстер, спрятавшейся за тоненькими плетьми-лозами, им все же далеко. Не все девчонки настолько круты.

Напившийся крови из перегрызенного горла исполин выпрямился, блаженно прикрыв глаза. Его собратья собирались за ним, плотоядно уставившись на меня. А раньше-то изображали бесчувственных биороботов. Освободились от гнета долга, получается, и показали истинную натуру, эмоции.

Трое синекожих напали одновременно. Пальцы девчат удлинились, превратились в подобия шипастых пятихвостых плеток и взметнулись навстречу врагам, Виола для большего эффекта крутанулась, образуя эдакое смертоносное мини-торнадо. Две стоявшие позади дриады синхронно приложили к заснеженной земле ладони, и за Виолой выскочили из наста гибкие, сплетающиеся в сеть колючие лозы.

Двое исполинов атаковали дриад, третий прыгнул вверх, уходя из-под ударов живых плетей и в воздухе меча в меня топоры.

Тайбер

– Интересная у них тактика, – произнес у открытых ворот селения беорн, спокойно глядя на накатывающуюся на селение лавину одержимых людей.

Около сотни крестьян, охотников и воинов, коим не повезло оказаться в плену у троллей, передвигались длинными прыжками, отталкивались ногами и приземлялись на руки. Бежали они молча, точь-в-точь сосредоточенные на жертве хищники. Напоминали скорее ряженых в рванье больших кошек, нежели людей.

– Не на тех нарвались, – ощерился заряжающий арбалет возле капитана волколак. – Всех положим, с нашим-то оружием. Кроме разве что тех драных кошаков у леса, от них за милю разит сильным колдовством. Не в обиду тебе будет сказано, Виллем.

Находящийся слева от Тайбера баст отмахнулся свободной рукой. В другой он держал готовый к стрельбе арбалет, болт на ложе сверкал зачарованным серебром, опасным для оборотней и нежити низкого порядка. Такие же, только гораздо крупнее, похожие на короткие дротики и испещренные гномьими рунами, были воткнуты в землю возле капитана наемников. Рейк обходился болтами попроще, покрытыми серебряным напылением и смазанными моррибирнским[7] маслом, смертельным для младших лоа.

Беорн поднял свое грозное оружие, прижал приклад к плечу и прицелился. Помощники последовали его примеру. Одержимые приблизились на расстояние выстрела и не думали останавливаться и рассеиваться, что на их месте сделали бы нормальные воины. Вдох, выдох, и раздался слитный щелчок спущенных тетив. Двух бежавших первыми врагов словно подкосило, они кувырнулись вперед и остались лежать, их вскоре заслонила живая стена одержимых. Третий, в кого попала стрела переносного скорпиона, отлетел назад и исчез в людском потоке. Спустя мгновение громыхнул взрыв, сработало заложенное в специальную выемку в снаряде гремучее зелье, обдав находящихся поблизости дождем стальных осколков. Одержимых раскидало, однако они вскочили и помчались дальше, походящие на куски окровавленного мяса, удравшие с бойни.

– Добрый выстрел. – Волколак уже заряжал арбалет тускло светящимся зеленью зачарованным болтом. Явно собирался превзойти капитана по результативности стрельбы. Посматривающий на него искоса баст хмыкнул. – Ставлю серебрушку, что прошью черепушку вон тому здоровяку в рваной кольчуге.

– Принимаю и удваиваю, – откликнулся Виллем.

– Стреляем по готовности, – вскинул капитан переносной скорпион и выстрелил.

Его взорвавшийся на этот раз при попадании снаряд проделал в стае нападающих прореху, которая затянулась через удар сердца. Помощники пустили по болту, поразив сразу троих одержимых, рухнувших под ноги несущимся следом. Еще несколько выстрелов, и волна врагов докатилась до частокола, необычно тихая и жуткая.

– Отступаем! – рыкнул наконец Тайбер, угостив снарядом подскочившего одержимого.

Капитан отходил лицом к противнику, прикрывая соратников, баст и волколак кинулись в Веспаркаст сломя голову, спеша занять назначенные им позиции. Виллем на ходу частично трансформировал руки в когтистые лапы, высоко подпрыгнул у двухэтажного дома, ухватился за открытые настежь ставни и забросил себя в комнату. Рейк затерялся в ответвлении пересекающей поселок дороги. Беорн никуда не пытался укрыться. Тайбер хладнокровно расстреливал подбегающих одержимых. Их тела усеяли пространство перед воротами, но потери не убавили желания проникнуть в Веспаркаст. С разбегу крестьяне и воины перескакивали ров и выбегали на центральную улицу селения.

«Имперцы вот-вот начнут воевать вовсю, – подумал беорн, отстраненно отмечая становящееся чуть ли не паническим песнопение и ощущая нутром давление духовной силы, окутывающей крепость. – И нам пора».

Снаряд со сверкающим сапфировым наконечником наемник приберег напоследок. Оттянул тетиву при помощи громоздкой рулетки, вложил в желоб легкий полый болт и, направив оружие в темные небеса, нажал на спусковой рычаг, после чего отшвырнул ставший бесполезным скорпион – зачарован на прочность, не сломается. В небе расцвел, громко хлопнув, алый огненный цветок.

Занимавшие смотровые площадки наемники высунулись над частоколом, в темноте вспыхнула зажженная пакля на стрелах, спустя миг устремившихся ко рву. Алхимическая смесь на дне рва воспламенилась, гудящий огонь вырвался из земли, распугивая и разделяя одержимых на успевших войти в селение и тех, кого теперь можно безбоязненно расстреливать со смотровых площадок. Враги не пройдут сквозь выросшее на пути препятствие. С несколькими десятками прорвавшихся в Веспаркаст управятся и заговоренной сталью.

Дома изрыгнули верещащих дьяволами горных троллей и рычащих оборотней. В толпу одержимых врезались с двух сторон, позади разгоралось, завывая и ревя, синее пламя, впереди стоял обнаживший короткие увесистые фальшионы Тайбер.

Утверждающие, что один в поле не воин, не видали в бою беорна.

Одержимые прыгали и дрались, словно стая диких котов – остервенело били руками, норовили вцепиться в горло зубами. Двоих кинувшихся из коридора смерти людей капитан развалил единым крутящим движением: взмах – и оба противника, крича, упали на дорогу. Они еще дергались, когда Тайбер переключился на их соратников, врубившись сокрушительным смерчем в массу визжащих, пытающихся сопротивляться одержимых.

Тем временем арбалетчики на смотровых площадках выбивали близко подошедших ко рву врагов. Могли и гремучим зельем угостить, если попробуют проскочить через пламя.

У одержимых не было ни шанса на победу. Зажатых со всех сторон, их поспешно вырезали, готовясь к возможной второй волне атаки. Капитан отлично помнил хитрость синекожих по имперской кампании двадцатилетней давности[8], в коей ему довелось участвовать. Тогда чудом спасшийся молодой беорн ощутил на себе прелести лесной войны с троллями и запомнил на всю жизнь: синекожие всегда используют в битве обманные маневры и колдовство.

Одержимые – лишь часть вражеской орды, сотня смертников, чья основная задача состояла, вероятнее всего, в разведке, за ними придут более опасные порождения черного колдовства. В случае удачи за чудовищами последуют тролли, которые добьют истощенных и раненых противников и одержат победу. Вопрос в том, откуда ударят синекожие.

Защитный магический кокон над Веспаркастом внезапно лопнул, выпустив наружу разрушительную энергию. Беорн, нечувствительный к магии, все же ощутил, как исчезло напряжение вокруг замка, и вдруг от мощного заклятия заболела голова, будто по ней стукнули тяжеленным мешком влажного песка. Мир покачнулся, угрожая опрокинуться, точно палуба подброшенного элементалами в шторм корабля, оборотень еле устоял.

Восприимчивый Рейк повалился на колени, выпустив из рук оружие и закрыв лицо ладонями. На горцев отголоски заклятия подействовали по-разному. Кто-то катался по залитой кровью земле, кто-то застыл, бешено вращая глазами и издавая сдавленное рычание.

Что бы это значило? Тролли нанесли удар и проломили оборону имперцев? Капитан терялся в догадках. В одном он был уверен: ничего хорошего падение барьера защитникам не сулит. Замок словно отворил настежь врата, приглашая нападающих на кровавый банкет, и тролли не заставят себя долго ждать.

Хорошо бы у местных магов оказался богатый арсенал свитков с заклятиями. Устоять перед ордой синекожих весьма непросто и рыцарям, а в Веспаркасте таковых всего десяток-полтора, личный отряд коменданта Гарена, ускакавшего к герцогу за подмогой, да так и не вернувшегося.

– Капитан! – рявкнул Виллем со смотровой площадки.

Из-за частокола скакнула огромная косматая туша, сбившая его и остальных стрелков вниз, точно игровые кегли. Невероятно быстро перемахнувшая преграду тварь, держа в зубах оборотня, приземлилась на горцев, при этом подмяла троих и стремительным тараном пронеслась сквозь порядок наемников к Тайберу. В скудном свете лун беорн разглядел громадный меховой ком и безвольно мотающегося из стороны в сторону, брызжущего кровью баста. Грудную клетку раздавило гигантскими челюстями зверя. Тем не менее Виллем старался нащупать на поясе кинжал.

Оборотня трудно убить. Ему можно сломать ребра, отрубить руки и ноги, лишить половины внутренних органов, но он выживет. Отлежится, подождет, пока затянутся раны, и возвратится к жизни, обуреваемый жаждой мести. Именно поэтому оборотней многие народы считают бессмертными, а бойцов школы Клыка и Когтя – непобедимыми.

Тварь дернула округлой башкой, ломая хребет наемнику, и выплюнула перекушенный пополам труп баста.

Ни удивительная регенерация, ни зачарованная на прочность одежда не спасет от более сильного и ловкого противника.

Тайбер кинулся вперед и рухнул на спину, выставляя над собой клинки фальшионов. Заговоренная колдунами школы и смазанная ядом сталь вспорола живот пронесшегося над ним зверя. Наемника протащило по дороге, прежде чем тварь резко выставила лапы, чтобы остановиться, и перелетела через голову.

Нельзя терять ни мгновения. Вскочив, капитан длинным прыжком покрыл расстояние до ворочающейся в вывалившихся внутренностях твари и, плавно скользя от раскрытой клыкастой пасти вдоль туловища, разрезал ей фальшионами бок.

В уши ткнул раскаленным прутом кошачий крик, зверь на удивление проворно для своей комплекции развернулся, полосуя десятидюймовыми угольно-черными когтями воздух. В беорна угодила жесткая лапа, бросив в стену ближайшего дома.

Тайберу показалось, он расслышал хруст собственных ребер при ударе о бревна. Спину и грудь пронзило десятками пыточных спиц, парализовав на долгий удар сердца.

«Двигайся, демон тебя дери! – стучала в висках мысль. – Она сейчас кинется и сомкнет зубы на твоей глупой старой башке!»

Беорн судорожно вобрал воздух в легкие, перебарывая терзающую грудную клетку боль, и встал. По крайней мере, если ему суждено сегодня уйти к предкам, он умрет стоя, как и подобает истинному воину. Ноги его трансформировались, мышцы наливались силой. Он завалит тварь, разорвавшую его бойца, исполнит свой долг перед павшим товарищем и сбережет живых любой ценой.

Над частоколом показалась морда второй чудовищной кошки.

Трехклинковый наконечник показался аккурат из середины спины гиганта, войдя в район солнечного сплетения. Хорошо насадился, наверняка внутренности разрезало на куски. Будь тролль по-настоящему живым – откинул бы коньки. Так нет, цепляется за существование, несмотря на рану. Хотя бы топором достать не пытается, ослаб, ручищу не поднимет. Только щерится, еле стоя на подкашивающихся ногах, и держится за древко упирающегося в наст трезубца, чтобы не упасть.

Скорость реакции – наше все. И боевой транс. Я успел ткнуть падающего на меня с занесенным оружием исполина и откатился из-под удара. До сих пор чувствую, как зазубренное лезвие раздирает одежду на плече и спине. Вроде до кожи не дошло. Подозреваю, случись иначе – не наслаждаться мне зрелищем опутываемого колючим кустарником синекожего. Девчата постарались, накрыв его своей сетью. Считай, не жилец он, сколько бы ни скалился.

У Виолы с подругой успехи немногим хуже. Оба атаковавших тролля дергаются, пытаясь вырваться из цепких лиан-кнутов, обернутых вокруг них и не дающих ни уйти, ни замахнуться оружием. Правда, растительные путы растягиваются под натиском и грозят вот-вот порваться, чего допускать нельзя. Вынув Коготь и серебрённый засапожник охотника на нежить, мягким шагом скольжу к гигантам и всаживаю поочередно каждому по кинжалу в грудь. Надеюсь, сердце у них расположено именно там. Для верности прокручиваю клинки в ранах и начинаю вытаскивать духовные сущности из поврежденных физических оболочек. Противно, точно холодную змеиную кровь пьешь. Ничего, ловил духов и более мерзких.

После поимки возникло ощущение тяжести в районе солнечного сплетения. Будто живьем гадюку проглотил и она в животе извивается. Пройдет со временем, просто очень сильные лоа владели телами троллей. Каким образом шаман откопал столько старых змей, перешагнувших границы своей сути, диву даюсь. Дюжина старших лоа! Причем сдерживаемых колдуном, дабы не пожрали окружающих синек. Могучий, должно быть, шаман постарался, не тот ли у кромки леса?

А нет там никого, испарился. Хитрый гад, от него избавляться придется в любом случае. Проблемный слишком. Ему волю дай – наворотит дел. Призовет, чего доброго, из Серых Пределов кого покруче змеиных духов. Биологического материала для воплощения у него хоть отбавляй, в распоряжении все мужчины, участвующие в походе.

Как дела у Эстер с сестрами? Ух и чащу они на вершине Вала вырастили, тянется от башни на полторы сотни метров на запад сплошной продолговатый ком из движущихся шипастых ветвей, периодически выстреливающих гарпунами лоз со здоровенными колючками на концах. Смахивает на свернутую колючую проволоку над бетонным забором. Исполинов двое, еще пара благополучно скручена и истыкана шипами. Тролли вяло подергиваются, типа сопротивляются, однако это ненадолго – их ауры почти поглотила аура леса, распространяющаяся от чащобы.

Древесников, запершихся в клетках из ветвей, тяжело достать, надо прорубаться, что вражины и делают, хотя и не совсем удачно. Хлещущие их лозы выдирают клочки кожи и мяса. Синекожие помогают друг другу, отрубают впивающиеся в них живые хлысты и даже поспевают уворачиваться от огромных шипов.

Вложив кинжалы в ножны и вернувшись к почившему исполину, вынул из него наполнившийся айгатой трезубец и направился к Валу разбираться с неугомонной парочкой. Они, конечно, шустрые, но с каждым успешно прошедшим ударом шипастых кнутов теряют скорость, как и сотворенное дриадами чащобное чудище. Почему? Айгата утекает. На поддержку креатуры тратится море энергии, а запасы ее не бесконечны ни у девчат, ни у синих.

Брошенный трезубец приколол тролля к бревенчатой стене, словно громадную гусеницу. Пользуясь неподвижностью мишени, его тело пробили налившиеся зеленым светом, явно вредным для организма, шипы. Синекожий изогнулся в тщетной попытке освободиться и замер с запрокинутым к черным небесам лицом. Судя по закатившимся глазам, готов. Напарник, осознав бесперспективность своей дальнейшей атаки, спрыгнул к основанию Вала. Весь покорябанный, с болтающимся у уха сорванным скальпом, он походил на восставшего мертвеца. Следов разложения не хватает, их заменяют эффектные раны, оставленные хлыстами.

Вновь берусь за Коготь, самое смертоносное оружие в моем арсенале, не считая заклятий в свитках и магии теней, которую стараюсь использовать по минимуму. Пышущий злобой тролль, единственный выживший из отряда телохранителей вождя, коброй бросается мне навстречу, топор держит обеими руками. Разрубить меня пополам удумал, да? Падаю в теневое измерение, он по инерции проскакивает надо мной, и я оказываюсь у него за спиной. Кинжалом рассекаю сухожилие на ноге синего, поворачивающийся исполин теряет равновесие и заваливается на бок.

Появляюсь за гигантом, буквально выпрыгнув из тени. А тролль молодец, сориентировался. Оттолкнувшись ладонью от наста, крутанулся и встал лицом ко мне. В руке топор, вторая пальцами касается снега. Стоит на колене и подниматься на здоровую ногу не собирается. Гоняться за мной передумал.

Я жестом остановил дриад. Рисковать девчатами незачем, сам справлюсь, и без трезубца. Второй уровень боевого транса, как-никак, а в противниках у меня без пяти минут инвалид. Опасный инвалид, который даже в таком состоянии завалит не одного латника.

Сближение, резко бросаю себя вправо из-под опускающегося топора и бью кинжалом в открытую подмышку гиганта, одновременно огибая противника со спины. Смуглянка говорила, малейшего пореза достаточно для экспресс-доставки врага на тот свет. То для нормального, живого врага. Этот же ходячий труп, одержимый старшим лоа, вместо путешествия в Серые Пределы отпустил топорище и отмахнулся левой ручищей. Именно поэтому я перемещался за его спиной, появившись откуда он не ждал – справа от него. Выхватив на ходу серебрёный кинжал, с хрустом вогнал синекожему в висок.

Тролль бухнулся ничком в снег.

Я оглянулся. Обычные тролли давно сбежали, шаманюга показываться не спешил, у Вала я да дриады, не считая трупов. Виола с сестрой, помогшие одолеть одержимых гигантов, скорчились на снегу, истекая поблескивающей в лунном свете полупрозрачной кровью. Дриад трясло. Руки и пальцы их, принявшие обычную форму, изрезаны. Достали их топорами.

Чащоба на вершине Вала стремительно засыхала, меж истончающихся ветвей и лоз проступали силуэты упавшей на колени Эстер и сгорбившихся, исхудавших древней. Где остальные? В башне?

Откат от сотворенного действа должен быть нехилым, верно, командиршу моего охранного отряда им и накрыло. Запасы айгаты истощились, ауры древесников сжались до россыпи крохотных искр. Лежат на Валу кроме Эстер трое ее сестер, принявших участие в сражении и подпитывавших энергией чащу – эдакий защитно-атакующий барьер на основе магии природы.

Я метнулся к Виоле и Файоне, ее пострадавшей сестре. Раны от топоров некритичны, руки и пальцы на месте. Плохо другое: в ранах угнездилась чужеродная айгата. Дрянь пронизала ауры девчонок. Не зря я опасался чар на топорах. Настоящее проклятие, наложенное на оружие исполинов, распространилось через раны по духовным и физическим телам.

Где у меня зелье от проклятий? Стоп, не навредит ли ангелианская святая магия созданиям божества растений, не одобренного Церковью?

Подо мной расцвели диковинными лепестками тени, обозначая откликнувшихся на зов духов, и потянулись к Виоле. Надежды на них мало, да выбора особо нет. Теневые без труда проникли в ауру дриады, столкнулись с нитями вредоносной айгаты и начали выгрызать поврежденные участки духовного тела, изолируя проклятие. Я, в свою очередь, контролировал их действия и по капле вливал энергию в дриаду. Плохой из меня врач, сюда бы брадосского целителя де Виллано, он бы точно девчат поставил на ноги. Удалить пораженные проклятием фрагменты, обработать раны зельем – вот вся помощь, которую я окажу. Ну и айгатой обеспечу, у меня ее много.

Вы только живите. Живите!

Тайбер

Косматая тварь пригнула башку, поймав брошенный ей в глаз меч непробиваемым лбом. Оружие со стуком отскочило от толстой кости и улетело в темноту, оставив над переносицей чудовища глубокую царапину.

На точное попадание Тайбер не рассчитывал, ему было достаточно того, что громадный зверь отвлекся. Оттолкнувшись задними лапами, наполовину трансформировавшийся оборотень запрыгнул на опущенную голову кошки. Выставленный в падении второй фальшион в его руках погрузился по рукоять в необъятную шею и вызвал у твари полурык-полувизг. Она завертелась, пытаясь сбросить врага, шарахнулась о стену дома, снеся ее напрочь, и, потеряв равновесие, рухнула.

Тварь жила – грудная клетка вздымалась от прерывистого дыхания, иногда заглушаемого низким захлебывающимся рычанием. Капитан наемников провернул и выдернул фальшион из жесткой, неподатливой плоти, выпустив наружу кровавый фонтан, забрызгавший ему плечи и грудь. Чудовищная кошка в последний раз вздохнула и замерла.

– О, подружка за тобой, – буркнул беорн, увидев другого зверя.

Тот перескочил частокол и яростно отбивался от окруживших его наемников. В шкуре застряло по меньшей мере полдюжины стрел и арбалетных болтов с алхимической начинкой, из-под лопатки торчал обломок копья, но подыхать чудовище упрямо отказывалось, бросаясь на врагов. Отомстить за падшего сородича оно не стремилось, сражаясь у ворот. Его поведение показалось Тайберу подозрительным. Почему первая тварь, разнося все на пути, выбрала целью капитана, а вторая сосредоточилась на расчистке ворот?

Наблюдательные площадки опустели, стрелков разметало атакой зубастых громадин. Смерть командира подорвет боевой дух отряда, и после победы над ним можно ударить по наемникам с двух сторон. Ворота нужны для свободного входа свежим силам противника – троллям либо новой партии одержимых.

– Рейк, на смотровую площадку! – заорал капитан, соскочив с поверженного чудовища.

Беги со всех ног, Тайбер, так же, как тогда, в аранье, спасаясь от орд синекожих и призванных шаманами лоа. Ибо от тебя зависит, переживут ли твои бойцы сегодняшнюю ночь.

Посылающий с крыши дома болт за болтом помощник оглянулся, услышав зов капитана, и, завидев его бегущим к частоколу, отложил арбалет. В руке у него тускло блеснул мифриловый клинок квилона с выбитыми на нем гномьими рунами. Спрыгнув на дорогу, волколак помчался к смотровой площадке.

Что произошло с помощником дальше, капитан не знал. Он отстраненно отметил лежащих в крови наемников у ворот и раненых, но не сдавшихся бойцов, надвигающихся на потустороннюю тварь подобием строя, выдвинув вперед копья и держа наготове топоры и ножи для метания. Боеспособных стрелков больше нет. Со зверем оборотни и горцы справятся, однако повторная атака чудовищ, если таковая будет, их сметет.

Тайбер, не чуя под собой ног, взлетел по приставленной лестнице на смотровую площадку. Впервые за многие годы внутри него шевельнулся холодным скользким червем страх. От леса к селению катилась бесшумная волна из синекожих, над троллями возвышалось ожившей скалой существо в четыре человеческих роста высотой. Олифант невероятных для своего вида размеров, защищенный щитами из бревен на спине и боках, с укрепленными костяными щитками ногами и головой в своеобразном шлеме, в коем угадывались связанные грубыми волосяными веревками рыцарские доспехи. Толстые бивни вспахивали наст. На них сидели диковинными птахами людские дети со светящимися желтым глазами – одержимые. Олифант нес покачивающийся трон из костей со спинкой, увенчанной человеческими и тролльими черепами, на троне потрясал жезлом маленький старый шаман в шлеме из головы саблезуба.

Рядом с ним на звере, таком же, как и проникшие в Веспаркаст, восседал худой вождь в шкуре махайра. Впалую грудь старика украшало охотничье ожерелье из зубов и клыков.

Сотен восемь синекожих, одержимые и два чудовища. А еще шаман. То, что он дожил до старости, свидетельствует о его немалом колдовском таланте и опыте.

Беорн грязно выругался. Надвигающуюся силищу не остановить никакими ловушками, они пройдут сквозь селение, добивая выживших наемников, и нападут на замок. За намоленными каменными стенами, в чьем основании заложены древние ангелианские реликвии, им дадут какой-никакой отпор.

На тех самых стенах как раз рубились с одержимыми воинами пешие латники – резерв Марна Изверга, а это значило, что у имперцев заканчиваются силы, и даже маги не справляются. Если сейчас в них ударят с тыла, все закончится очень скоро. Куда отступать?

Зверь в селении взревел, захлебываясь, и завалился на передние лапы, из его пасти торчало массивное, окрученное серебристой проволокой древко копья. Спустя удар сердца башка чудовищной кошки скрылась во вспышке ярко-белого пламени, а Веспаркаст содрогнулся от взрыва – Рейк использовал имевшийся у него неприкосновенный запас гремучего зелья. Вспышка исчезла, вместе с ней и нижняя часть головы вместе с носом, горлом и внушительным фрагментом груди. Удивительно живучее чудовище пошатнулось, разворачиваясь на заплетающихся лапах, и повалилось, едва не сбив отскочивших от него наемников.

– Поджигай дома, тролли идут, – разнесся над селением рык Тайбера. – Отступаем к замковому рву, раненых и погибших прихватите с собой. Задумай имперцы в нас ударить – это будет последнее решение в их никчемной жизни. Мы не оставим синемордым никого из наших!

– Клык и Коготь! – грянул в ответ клич боевой школы наемников.

Беорн подобрал валяющийся на площадке арбалет Виллема. Возвращаться на другой конец улицы искать свой некогда. Пусть самострел погибшего баста менее мощный, зато стреляет сразу двумя-тремя болтами, и для него не требуются дротикоподобные снаряды. Сойдут обычные, рассыпанные тут же. Набрав пучок, капитан вручную оттянул тройную тетиву и наложил болты в специальные борозды на ложе. Довольно, чтобы подох обычный тролль.

Пинком капитан сбросил на крышу ближайшего дома жаровню, от которой поджигали стрелы лучники. Частокол обработан составом, не позволяющим бревнам гореть, чего не скажешь о домах жителей. Отступая с ранеными и убитыми соратниками на плечах, наемники закидывали факелы в окна и открытые двери. Занимающийся огонь внутри с каждой минутой охватывал все больше комнат, переползал на чердаки. Пылающие дома превращали селение в огненный лабиринт, войти в который синекожие вряд ли захотят. Пожар даст оборотням и горцам драгоценное время на отступление.

Беорн следил за уходящими бойцами и неспешно движущимися врагами. Тайбер уже не боялся, в душе у него воцарился покой. Ночь его ребята переживут.

– Твой фальшион, – протянул капитану оружие вставший рядом Рейк. – Почему не идешь с нами?

Беорн кивнул на подходящую к частоколу орду.

– Кто-то обязан задержать их. Повезет – присоединюсь к вам позже. – Волколак сделал вид, что поверил. Тайбер готовился принять смерть, отомстив за погибших товарищей и спасая живых. В этом заключается Последний Долг оборотня из школы Клыка и Когтя. – Ты-то чего остался? Беги в крепость, пока не поздно.

Рейк указал на изодранную когтями и сломанную в плече и локте руку, не спешащую заживать.

– Однорукому не взобраться на стену, неся на себе раненого. Раз так, я у замкового рва бесполезен. Хоть тебе помогу. Конечно, уже не постреляю, но сражаться, прикрывая отход своих, мне сам Великий Волк велел.

– Твое право. – Воткнув фальшион в деревянный настил, капитан вскинул арбалет и прицелился. – На ту площадку залезь. Зайдут в поселок – руби веревки.

Три болта ушли в наплывающую орду, уложив в снег двоих троллей. Атака подействовала на синекожих как сигнал к открытому наступлению. Передвигавшиеся быстрым шагом тролли перешли на бег, огласив поля у селения воинственными воплями. Одержимые звери, в отличие от двуногих, продолжили величаво ступать по насту.

Тайбер перезарядил арбалет, выстрелил, сняв врага. Вот здесь пригодились бы начиненные гремучим зельем разрывные болты. Беорн вгляделся в даль, прикидывая расстояние до вождя и шамана, и плюнул с досады. Попасть во вражеских предводителей не представлялось возможным, они слишком далеко, а приблизятся – стрельба утратит смысл из-за троллей, прибоем обрушащихся на частокол. Со смотровой площадки виднелись длинные штурмовые лестницы, которые тащили синекожие.

– Слышь, Тайб, вернемся в Марадро – с тебя бочка медовухи, – крикнул переместившийся на соседнюю площадку волколак. – Я что, зря с тобой остался?!

Беорн не ответил. Он надавил на рычаг спускового механизма, послав в орущую и вопящую на разные голоса толпу последние болты, и с удовлетворением отметил гибель двоих противников, скрывшихся за массой соплеменников. Короткий вдох, и тролли достигли горящего рва. Некоторые с ходу попробовали перепрыгнуть огненную преграду. Большинство смельчаков упало на утыканное кольями дно, следующие за ними задержались, сооружая из заготовленных заранее неошкуренных бревен подобие мостов.

Тролли вбежали в поселок. Отбросивший ставший ненужным арбалет капитан вынул фальшионы и рубанул по тянущейся к козырьку над воротами веревке. Козырек покосился и обрушился на синекожих, разметав по дороге державшиеся на нем прежде толстые бревна с острыми, смазанными ядом кольями. Воинственные крики сменились воплями раненых, проскочившие в селение оглядывались, становясь спиной к спине.

– Выбивай лезущих на частокол. – Беорн спрыгнул с площадки и словно запущенная катапультой глыба врезался в горстку вооруженных каменными топорами и копьями троллей.

Кремневый наконечник проехался по его покрывающейся бурой шерстью шее, не причинив боли, воткнувшийся в бедро стальной кинжал был почувствительнее, но не остановил бешено кружащегося в кровавом облаке оборотня. Тайбер ушел в низкую позицию и, внезапно оттолкнувшись ногами, повалил сразу нескольких синекожих своим корпусом. Еще пятеро отскочили в стороны – ясно, самые опытные – и швырнули метательные топорики, ничуть не заботясь о том, что могут попасть в раненых соплеменников.

Раздавшийся вширь беорн зарычал, инстинктивно прикрылся рукой от последовавшего града каменного оружия и ломанулся к рассеявшимся по дороге троллям. Они плавно, точно перетекая из стойки в стойку, переместились и одарили его новым болезненным ливнем, на сей раз в ход пошли короткие утяжеленные копья со стальными наконечниками. Оборотень скакнул на одного из врагов и достал его кончиком фальшиона, прочертив кровавую полосу поперек туловища, от плеча до середины груди.

В скулу угодил топор, разбив лицо и вызвав всплеск боли, копье задело бок, чуть не пробив колет из буйволовой кожи. Метнувшие оружие синекожие увеличили дистанцию между собой и капитаном.

«Зато копий у вас больше нет и топоры на исходе», – злобно подумал Тайбер, догоняя подранка. Позади поднимались, стараясь не привлекать внимания оборотня шумом, сбитые им тролли. Сжимая зубы от боли – мало кто из них остался цел после атаки полумедведя, – они отходили к горящим домам, подальше от противника и не вступающего в бой волколака.

На удар сердца беорну почудилось, будто он вновь оказался в разоренной имперцами и наемниками тролльей деревне, в окружении горящих хижин и лучших охотников племени во главе с вождем, устроившим западню захватчикам. Тогда, как и сейчас, синекожие не подпускали оборотня к себе, забрасывая его топорами и копьями. Всюду грудами лежали утыканные стрелами и изрубленные мертвецы – имперские вольные рыцари в латах и кольчугах, наемники в легких доспехах, а то и вовсе полуобнаженные, и тролли.

Тайбер тряхнул головой, прогоняя видение, немедля сменившееся другим. Ему показалось, из дальнего конца улицы, презирая пламя, шел некто страшный. От темной и временами исчезающей за языками пламени фигуры веяло властью и угрозой. Капитан взревел. Вместо того чтобы пропасть, призрачное видение обрело черты человека в свисающей лохмотьями одежде, точно искупавшегося в крови, судя по запаху, тролльей и людской. Человека ли? Оборотень невольно попятился, ощущая распространяемую от пришельца жажду. Идущий шел убивать, и тени плясали перед ним танец смерти.

Капитан моргнул, и неведомый призрак вдруг исчез из виду, оставив горящие дома и пустую дорогу. Державшиеся поодаль от беорна тролли неожиданно повалились, с тихим хрипом хватаясь за горло и грудь. Тайбер в растерянности попятился, не понимая происходящего.

– Уходи, – раздался позади показавшийся знакомым голос. Несмотря на гул пожара, беорн хорошо расслышал каждый звук, хотя произнесено слово было негромко.

Сказанное прозвучало как приказ – властным тоном, не терпящим возражений. Так общались с наемниками патриархи вампиров, проведшие всю жизнь в клановых войнах, и тысячелетние владыки темных эльфов, на которых, бывало, работали оборотни Марадро. Жажда мести и желание спасти товарищей, выиграв немного времени, удалились куда-то на задворки сознания, уступив первобытному страху перед сверхъестественным.

Близость сущности, превосходящей беорна на порядки, пугала больше орды синекожих за частоколом. Пересилив себя, Тайбер обернулся в поисках помощника. Волколак сжался на смотровой площадке, наполовину трансформировавшись. Шерсть на загривке вздыбилась, пасть оскалена, страх в глазах вот-вот перерастет в ужас. Он глядел на фигуру в рваном плаще, стоящую на верхушке частокола, и осторожно, мелкими шажками отходил к краю площадки.

За перегораживающей вход в селение горой из бревен виднелась набирающая скорость туша олифанта, очевидно вознамерившегося расчистить ворота для синекожих.

Обрывки плаща взметнулись, и неизвестный союзник растворился в колеблющемся жарком воздухе.

– Отходим! – гаркнул Рейку наконец справившийся со страхом беорн.

Тот немедля соскочил со смотровой площадки. Тайбер приблизился к частоколу и выкатил из-под навеса бочку горючего алхимического масла, взвалил ее себе на плечо, пробежал с полсотни шагов и, взревев, бросил посреди улицы по направлению к воротам. Разбившаяся бочка выплеснула содержимое, вспыхнувшее от соприкосновения с пылающими домами. На пути троллей и одержимых образовалась преграда, которую нельзя ни перепрыгнуть, ни затушить до утра. Дальше на дороге вырыты вместительные и глубокие волчьи ямы, накрытые хлипкими досками и присыпанные землей и снегом. Одинокий разведчик над ними пройдет, двинется за ним отряд – и троллям не позавидуешь. Олифант, провалившись в такую яму, окончит жизнь на массивных, смазанных ядом кольях.

К появлению беорна у рва наемники перелезли стену и опускали подъемный мост для горцев. Меж настенных зубцов стоял маг, компанию ему составляли частично трансформировавшиеся басты и волколаки. Ни имперских латников, ни стрелков. Вид чародея свидетельствовал о жестокой битве, в коей ему довелось побывать. В изорванной кольчуге, без шлема, с обломанным у навершия посохом и округлившимися глазами он казался выходцем из преисподней. Видимо, никто не препятствовал наемникам завладеть подъемным механизмом, молоденький маг нынче совсем не боец.

Во внутреннем дворе Веспаркаста нашлось подтверждение догадке Тайбера – десятки мертвых имперцев, погибших в бою друг с другом. Знатно порезвились бестелесные духи, вселяясь в защитников замка. На южной и восточной стенах кипела битва, с напирающими синекожими рубились имперские рыцари и непрестанно плевались разноцветными огнями заклятий маги. Марна Изверга среди обороняющихся не было видно, его заместители – два чародея, самые опытные в крепости – вовсю использовали свитки. Местный священник орудовал тяжелым серебряным крестом на цепи, разнося головы подступающим троллям и одержимым, при этом орал молитву Всеотцу и ангелам Его. Сражался он в кольце врагов без помощи соратников.

Тяжелораненых товарищей наемники определили у входа в донжон. Имперцы не возражали. Пробегавший вестовой мазнул встревоженным взглядом по оборотням, крикнул, чтобы подняли поскорее ворота, и передал выжившему в недавней бойне молодому магу приказ держать оборону на северной стене. Люди нужны? Нет, воинов не хватает, обходись собственными силами. Наемников используй, что им, за просто так укрыться разрешили?

Слова вестового взбесили Тайбера. Имперцы отказались от предлагавших им помощь наемников, прогнав их, а теперь хотят выглядеть благодетелями. Кто прикрывал высокомерные задницы людишек в селении, не давая троллям продвинуться к замку? Конечно, бились оборотни и горцы за себя, однако это не отменяет факта защиты ими Веспаркаста.

– Укрыться разрешили? – Тайбер поразительно легко для массивной комплекции взлетел по каменной лестнице на стену и, выбив у вестового из руки копье, сгреб за грудки. – А вы попробуйте нас отсюда выгнать, ублюдки!

Отшвырнув парня, он направился к угловой башне без крыши. Беорн не опасался удара в спину, волколаки и басты сумеют отреагировать прежде, чем имперец занесет оружие. Да и наблюдение за полем боя куда важнее общения с вестовым.

На башне расположились четверо наемников, активно исследующих метательную машину, обслугу коей перебили одержимые. Тут же был Рейк, пытающийся зарядить стреломет дротиком наподобие тех, какими стрелял переносной скорпион капитана. Того и гляди скоро у оборотней появится козырь в виде артиллерии. Возможно, снаряды смогут пробить броню тролльего олифанта.

За пламенем горящего селения было не разобрать происходящего у частокола. В селение никто не проник. Лижущие мертвых огненные языки насыщали воздух запахом горелой плоти.

Протяжный звук рога заглушил гул пожара, крики дерущихся и лязг металла на стенах крепости. Странный сигнал, раньше не слышанный Тайбером, долго висел над местностью, и наемник, закрутивший головой в поисках врагов, переменился в лице: штурмовавшие Веспаркаст с юга синекожие поспешно отступали.

Интерлюдия четвертая

– Вождь и верховный шаман Длинных Клыков погибли, владыка. С ними одержимые и большая часть воинов.

Новость потрясла не только Рак-Джакала, коему предназначалась. Предводители кланов Черного Копья и вестники племен, участвующих в походе, точно окаменели. Лар-Джур, и тот побледнел, сообщив о гибели союзников. Сведения об убитых стекались к нему из мира духов, и он держал в курсе событий Рак-Джакала, своего вождя и давнего друга.

Сначала ушел за Багровую реку владыка Красных Когтей с охранной дюжиной, набранной верховным шаманом племени из одержимых старшими лоа воинов. А ведь вождь Влах-Джакал, несмотря на возраст, по сию пору считался искуснейшим воином Черных Трясин, непобедимым в боях один на один. Против него, сказал Лар-Джур, выступил колдун, в одиночку перебивший троллий охранный отряд и забравший с собой десятки жизней простых воинов. Откуда взялся он на поле боя? По донесениям разведчиков, днем никто не приходил к большому каменному дому[9] железошкурых[10]. Вдобавок эльфийские древесные создания вместе с ним не допустили взятия Красными Когтями западного отрезка Вала, разрушив замысел троллей и вынудив их отступить.

Вождь Длинных Клыков привел с собой сотни воинов, верховный шаман подготовил множество одержимых, из щенков саблезуба с помощью колдовства вырастил чудовищных зверей. Он взял в поход свое величайшее творение – одержимого старшим лоа олифанта. Колдун защитил создание заклятиями и щитами, оно обрело неуязвимость для оружия и чар людей. И вдруг все они разом погибли. Как такое случилось? Основные силы обороняющихся собраны на полуденной стене!

Лар-Джур растерянно произнес:

– Людей оберегает могущественный колдун, владыка. Он расправился с Длинными Клыками, воззвав к Древним Силам. Под воинами племени и одержимыми разверзлась Великая Пропасть.

– Ты шаман! – сквозь сжатые зубы процедил Рак-Джакал. – Должен знать, кто вышел против нас и как его убить. Победишь колдуна в открытом бою, сохранив жизни нашим троллям?

Собиратель Костей потупился, что случалось с ним редко. В последний раз вождь видел его таким беспомощным, когда тот был ребенком, едва начавшим учиться колдовству у ныне покойного верховного шамана Черного Копья.

– Не сейчас, владыка.

Рак-Джакал подавил в себе разраставшийся гнев. Лар-Джур подвел троллей, намеревавшихся к утру пировать в большом каменном доме, поедая внутренности железошкурых. Дали маху и разведчики. Бестелесные духи, постоянно следившие за селением людей, не предупредили о могучих колдунах у врага. Марн Белокожий не в счет. В ксаргских лесах есть шаманы сильнее. Тот же Собиратель Костей.

Битва не проиграна, она откладывается до поры. Рак-Джакал приказал отходить. Рисковать понапрасну вождь не любил. Лучше напасть завтра, через день, два, седмицу, чем атаковать сейчас и погубить всех воинов. До следующего штурма тролли отдохнут, а колдуны призовут лоа, восполняя потери среди духов.

Железошкурые не пытались ударить по отступающим. Они явно не верили выпавшему им счастью и ждали подвоха.

– Столько потерь, – с горечью в голосе сказал Рак-Джакал. – Мы хотя бы вымотали людей. Укушенный враг слабее здорового.

У границы леса разгорались костры – племя становилось лагерем. Пахнуло горелым деревом и жарящимся мясом. К знакомым с детства запахам добавились терпкие ароматы трав, сжигаемых над жаровнями. Шаманам предстоит трудиться до рассвета, призывать духов убитых и вселять лоа в пленников и зверей. Лар-Джур отдельно от всех на небольшом холме развел огонь, куда подбрасывал порошки, брызгал кровью из разрезанной ритуальным ножом ладони и выл, носясь вокруг пламени в безумном танце. Создания из костей животных выстроились кольцом возле него и словно уснули, опустившись на снег.

Внезапно он пронзительно закричал, вытаращившись в небеса и выпрямившись, точно сквозь его хребет продели ровную палку. Крик оборвался, уйдя к звездам, шаман задрожал и сел, касаясь лбом земли. Спустя несколько вздохов он, стряхнув с себя остатки транса, пошел в сопровождении костяного полумедведя-полубыка к вождю.

Рак-Джакал к тому времени держал у костра совет. По правую руку от него сидел одноухий владыка племени Звездной Рыси, по левую – верховный шаман Красных Когтей Йагг-Джин, младший брат погибшего ночью вождя. Напротив восседал на куче человеческих и тролльих кож повелевающий Рогатыми Гадюками Кинэб-Джосак, обнаженный до пояса, несмотря на мороз. Весь в татуировках, изображающих сплетшихся змей, он сам походил на змея. Холодный взгляд, имитирующие чешую шрамы на теле, необычно вытянутая форма черепа – овладей гад ведьмой-троллой, родилось бы именно такое существо. Сходства добавляла шипящая речь. Никто не знал, сколько зим прожил Кинэб-Джосак. Он был единственным среди троллей Ксарга вождем-шаманом.

– Владыка! – обратился к Рак-Джакалу Лар-Джур за позволением говорить и, дождавшись ответа, сказал: – Я воззвал к Старейшим, испрашивая у них совета. Они откликнулись, указав на тех, кто поможет нам одолеть пришедшего из-за Багровой реки врага.

– И кто же эти с-сущности? Древние? – уперев руку в бедро, насмешливо спросил Кинэб-Джосак.

Великий шаман, почитающийся чуть ли не наравне с болотным отшельником Зораг-Джином, помнил грозного ныне Собирателя Костей несмышленым учеником и сомневался в его способностях.

– Нет, верховный. – Лар-Джур сделал вид, что не расслышал насмешки в голосе старого тролля. – Проклятые железошкурыми и лесными выродками[11] колдуны жаждут заполучить дух нашего врага. Они пообещали вскоре прийти к большому каменному дому.

– Колдуны, ха, – плюнул шаман Красных Когтей. – С нашим врагом не справились ни я, ни уважаемый верховный Длинных Клыков Брах-Джин. Что с ним сделают какие-то безымянные колдуны? Они хотя бы тролли?

– Послание было туманным, я не определил, к какому племени они принадлежат. Ты не веришь в правдивость Старейших, почтенный Йагг-Джин?

Шаман Красных Когтей скривился и гневно засопел, но спорить не стал.

– Старейшие благословили нас-с, – прошипел Кинэб-Джосак, растягивая слова. – Они не лгут нам в благос-сти своей. Не стоит сомневаться в правдивос-сти наших покровителей, дабы не прогневить их, однако неразумно полагаться лишь на защиту Бессмертных. Нам дарована хитрос-сть, и мы сами должны разглядеть опас-сность. Те, кого не знаем, таят для нас угрозу. Хорошо, что колдуны помогут нам избавиться от врага. Плохо, что нам неведомы желания колдунов. Не захотят ли они пожрать нас-с и забрать святыни, взятые нами в поход? Нам надо быть готовыми к удару в с-спину.

Вожди и шаманы одобрительно загудели. Рак-Джакал кивнул, выражая согласие с шаманом Рогатых Гадюк. Проклятые придут, и большой каменный дом железошкурых падет, затем умрут пришедшие безымянные колдуны. Их амулеты достанутся троллям. Да будет так!

Глава 6. Долгий рассвет

Марн напоминал побитого пса, подравшегося со стаей дворняг. Одежда испачкана кровью и копотью, кольчуга разорвана в нескольких местах. По-моему, постарел он за ночь лет на пятнадцать, морщины глубже прорезались, особенно вокруг глаз и на переносице. Это он привел себя в относительный порядок, расчесался, умылся. Не переоделся, вероятно, потому, что с минуты на минуту ждет наступления. За спиной у него двое здоровяков в капюшонах – заплечных дел мастера и попутно охрана.

– Чего явился?

– Я… – закашлялся менталист, будто у него слова в горле застряли, – прошу прощения за излишнюю предосторожность в отношении тебя и твоих бойцов, Сандэр.

– Мне плевать на твои извинения. Хочешь искупить вину – воскреси моих девчонок. Нет – уходи, пока не снял с тебя голову, оказав услугу ублюдкам, поставившим лагерь у леса.

– Я хочу поговорить, – тяжело вздохнул маг.

Он показался мне донельзя жалким, бездомным бродягой, сломленным жизнью. Обыкновенный седой старик, чьи славные деньки давно минули, и он осознал это только сейчас, на склоне лет, потерпев поражение в драке.

Восприняв мое молчание в качестве разрешения, Изверг продолжил:

– Мы потеряли много товарищей. Нельзя допустить повторения сегодняшней катастрофы, Сандэр. Предлагаю объединиться. С твоими дриадами и наемниками мы отобьемся, я уверен.

Будь моя воля, ушел бы к Зеркальному озеру немедленно, бросив Марна и Веспаркаст. Раньше замок и маг значили для меня многое, теперь в душе будто пожар пронесся, оставив от былой привязанности горький пепел. Мы в башне на гребне Крессова Вала живые и невредимые, подле нас положенные на пол коченеющие тела Виолы и Файоны. Девчат убили проклятыми топорами одержимые синекожие. А до боя с троллями дриад убил ты, Марн. И трех древней, покоящихся снаружи и корнями сросшихся с Крессовым Валом навеки. Из-за тебя, урод, лежат пластом от истощения Эстер с сестрами. Сражаться могут всего две дриады.

Я понимаю: если откажусь сражаться с тобой плечом к плечу, погибнут все – и девчонки, и древни, и наемники. Ты тоже сдохнешь, вишенка на кровавом торте из мелко нарубленных имперцев.

– Пойми, Сандэр, я не мог поступить иначе. Риск был слишком велик, мы боимся любого подозрительного незнакомца после событий в Гариде. Ты совсем не похож на себя прежнего. Твоя аура потемнела и стала холоднее льда, точно у неживого.

Гарид. Что произошло в Гариде?! Меня долго не было в Пограничье, я не слыхал новостей. Дриады ничего не сказали, да мы с ними толком и не общались. Так, перекинулись парой фраз, дальше нас закрутил круговорот битвы.

– При чем здесь Гарид, Марн?

– Ты не знаешь? Город разрушен при невыясненных обстоятельствах. Из столицы приехала следственная комиссия из магов и высокопоставленных церковников. Они потоптались и сбежали, прослышав о вторжении синекожих.

– Жители спаслись?

– Никого не нашли. Даже духовного следа, оставляемого на месте смерти, не обнаружили. Город превратился в гору ледяных глыб.

Лилька, сестренка…

Захотелось взвыть. Как такое случилось?! Она-то в чем виновата?

– Сандэр, послушай меня. По всей вероятности, твоя сестра не находилась в городе на момент его уничтожения. Накануне она приезжала сюда, в Веспаркаст, справлялась о тебе и Гварде. С ним ей увидеться не довелось, Зеркальное озеро осадили, и она вскорости уехала. С ней был брадосский целитель де Виллано, назвавшийся учителем Лилианы. Помнишь, он спас раненого Гварда? Ты его сам пригласил в замок.

Голос менталиста пробивался в сознание точно сквозь толщу воды. Принципал гильдии целителей острова Брадос Арнальдо де Виллано, нападение Ночных Охотников и моя сестра. Демон побери игры тайных организаций! Голова вот-вот треснет от догадок. Не случайно он появился в Веспаркасте перед атакой на нас с Гвардом, не просто так пересекся с Лилей. Ох, и картина вырисовывается. Преимущественно в темных тонах.

А я ведь подозревал в нем агента Ночных Охотников. Потом передумал. Видная фигура, не какой-то малозаметный рядовой торговец. И личность его подтвердил Марн, ссылаясь на магические отличительные признаки. Дескать, он взаправду целитель, принципал брадосской гильдии. Я поверил, не предусмотрев варианта, что де Виллано является агентом и вместе с тем признанным чародеем, вхожим в столичные дворцы. Возможно, с ним заключен контракт – неспроста же он подкован в лечении специфических ран, наносимых Ночными Охотниками.

За мной следили с посещения Веспаркаста. Не только за мной, надо полагать, также за моими близкими. Едва весть о гибели Сандэра Валирио в Спящем лесу достигла ушей руководства организации, они решили вплотную заняться Лилей. Зачем она им? Вариантов масса, и все для нее плохи. Не для того ее забирали из Гарида, чтобы дать путевку в жизнь. А разрушение города – не их ли рук дело? Заметали следы, убирали свидетелей, хотя могли работать аккуратнее, без лишних жертв.

– Сандэр, время идет. Наш разговор лучше вести в замке.

Веспаркаст не волк, в лес не убежит. Да и волк не всегда в лес убегает. Акела, например, будет со мной до конца, не прикажи я ему обратного. Потому что верен.

Повстречавшийся мне в Эладарне бывший Ночной Охотник Игнас ни словом не обмолвился о Лиле. Недавно он занимал не последнее место в организации, знал о текущих операциях – его приставили наблюдать за мной – и промолчал. Возникает вопрос: можно ли ему вообще верить и не обманул ли он меня своей гибелью у замка лотосников? Мало ли какие спецэффекты способны поставить Ночные Охотники! У них знаний о магии – чисто у архимага. В первых тройках агенты с подготовкой не ниже уровня магистра-супрема.

Почему Лиля мелькнула в Веспаркасте с де Виллано? Отбросим предположение о разрушении Гарида Ночными Охотниками – и причина появления становится ясной. Де Виллано пригласил меня к себе на остров.

Где начну искать Лилю прежде всего? Правильно, на Брадосе. За мной теперь шпионить не надо, сам приду туда, куда указали, то есть в гильдию тамошних целителей, к ее незабвенному руководителю. Впрочем, над моими дальнейшими действиями размышлять стоит, выбравшись из окружения. И вытащив отсюда дриад с ребятами, желательно невредимыми.

Виола и Файона, трое безымянных древней, пятеро горцев и два оборотня – таков счет невосполнимых потерь. Волколаки и басты до утра восстановятся благодаря врожденной регенерации.

– Мои бойцы нужны тебе в замке? – поднял я тяжелый взгляд на Марна. – Мы придем в Веспаркаст и будем защищать вас. Но, клянусь Бездной, ты должен заплатить за нашу кровь, пролитую из-за тебя.

По виску мага покатилась капля, я расслышал его участившееся сердцебиение. От менталиста пахло страхом за лигу – уверен, его учуяли и лоа в лагере синекожих.

– Хочешь забрать мою жизнь? После снятия осады можешь снять с меня голову, я не стану сопротивляться, слово дознавателя. Только присоединись к нам.

Хитрый ублюдок. И смелый. Думаешь, поверю твоему обещанию? Сопротивляйся или нет, пожелай я того – ты умрешь.

– Твоя смерть не вернет погибших, Марн. Мне требуются эликсиры, зачарованное оружие и свитки с заклятиями из хранилища замка.

На лице менталиста отразилось недовольство, спустя миг сменившееся смирением.

– Свитки и оружие не принадлежат мне, Сандэр.

– Ты распоряжаешься ими в случае штурма и осады, верно? Спишешь на войну и не солжешь: они действительно пойдут на военные нужды.

Дознаватель тихо, человек не услышит, скрипнул зубами. Зря злишься. Отдав мне остатки свитков и эликсиров, заплатишь не столько за гибель древесников и наемников, сколько за свою безопасность. Отбив следующий штурм и разбив противника, мы пойдем в аранью бить синекожих, тем самым уменьшая вероятность повторного похода на Веспаркаст.

– Назови количество требуемых свитков, эликсиров и оружия, – стиснув зубы на горле собственной гордости, попросил маг.

– Почти все. Откажешься – мы уйдем на рассвете. Сгинем или прорвемся – другой вопрос. На нашу поддержку больше не рассчитывайте.

Марн колебался секунду.

– Отдавай приказ древесным созданиям, я согласен. Жду тебя в моем кабинете. Хочешь – приводи беорна, капитана наемников. Собираю сотников обсудить наши дальнейшие действия.

Маг ушел, а я еще полчаса провел на крыше дозорной башни, обдумывая следующий ход противника и наблюдая за древесниками. Внизу девчата переносили сестер, за ними тащились из последних сил древни, переставляя с черепашьей скоростью ноги-корневища. За каменными стенами им безопаснее. В тепле они согреются и быстрее придут в себя. Из-за мерлонов легче обороняться, хлеща врагов сверху плетьми-лозами и пронзая отравленными шипами.

Ночью погибло много троллей и куда больше одержимых. Завтра нас атакуют преимущественно воины Черного Копья, от отрядов, присланных другими племенами, остались ошметки.

С севера опасаться некого. От ворот селения чернеет клякса земли на фоне светло-серого натоптанного снега – место второго в моей жизни портала в Предвечную Тьму, куда я сбросил большинство троллей племени Длинных Клыков, одержимых, вождя и верховного шамана, оседлавшего мамонтоподобную зверюгу. Преподнес Владыкам славное угощение и в очередной раз испытал единение с ними на сущностном плане. Оно уже не испугало. Владыки отблагодарили меня улучшенным восприятием. Я уже не нуждаюсь в боевом трансе для повышения астральной чувствительности и будто управляю текущим вокруг временем, то ускоряя, то замедляя в зависимости от желания и обстоятельств.

Вижу в темноте без зелий, чувствую тепло живых и холод мертвых. Способность контроля теневых духов также улучшилась, для призыва мне не нужен магический ритуал. Стоит позвать, и они сползаются ко мне со всей округи, готовые удовлетворить любое мое желание. Я способен поглощать их, восполняя запасы айгаты. Не люблю вкуса теневых: точно набиваешь брюхо пылью. И энергии в них мало.

Перебью троллей у Веспаркаста, спасу Водяных Крыс на Зеркальном озере, отыщу Лилю, разберусь с Ночными Охотниками и сразу же перестану обращаться к Владыкам Предвечной Тьмы. Честное шаманское. Если от меня, Александра Стрельцова, к тому времени что-то останется.

Пока же стоит настраиваться на отражение атаки с юга. Западную группу мы здорово потрепали, восточная обломала зубы об имперцев, меньше всего потеряла воинов южная группа – племя Черного Копья. К ним подкрепления прибыли, сотни троллей во главе с колдуном. В грядущем бою погоды синекожие не сделают, а вот одержимые звери, которых они приволокли в клетках, могут повлиять на исход сражения. Шаман наверняка не лыком шит, раз контролирует в одиночку зверинец, – тоже проблема.

Ко всему прочему, сюда движется могучая кучка боевых магов, к коей принадлежали двое у сгоревшего села. Теневые духи благополучно внедрились в ауры моих преследователей, исправно давая знать о своем местоположении. Пульсация по связывающим нас астральным каналам едва чувствуется, «маячки» далеко, однако сейчас сигнал стабильнее, чем вчера, значит, они ближе. К завтрашнему вечеру заявятся гости. Подозреваю, ударят в самый неподходящий момент – смысла-то выходить на честный бой у них нет. Воспользуются троллями, чтобы ослабить оборону замка.

Крутая каша заваривается, и ложка только у меня. Встретить магов надо на подходе к Веспаркасту. Нечего втягивать беженцев в наши разборки.

Древесники исчезли в темноте открытого имперцами в стене прохода, со мной Акела с родичами крутится, принюхивается, скалится, чуя смерть. За рекой пылают десятками оранжевых пятен костры. Есть из-за чего нервничать.

Спрыгнув, я взъерошил рукой белую шерсть между ушами друга. Успокойся, они зализывают раны и не нападут. О том, что не участвовал в битве, не переживай, загрызешь еще множество врагов. Пошли к девчатам и наемникам, они нас заждались.

Горцев с дриадами определили в полупустой казарме. Имперцы отдыхали на стенах и во дворе у жарко разожженных костров и жаровен, дабы в случае нападения поскорее занять свои места. Древни отлеживались, греясь неподалеку от огня, и тяжело, прерывисто дышали. Энергия текла в них неспешно, выдавая усталость и истощение.

Веспаркаст провонял смертью. Воздух насыщен смрадом горелой плоти, крови и внутренностей. Мертвые повсюду – на стенах, башнях, трупами завалена восточная часть рва. Во дворе складывают в кучу обезображенные окоченевшие тела, священник обрызгивает воинов святой водой и читает молитвы, предохраняя погибших имперцев от вселения злых духов. Влетит, допустим, младший лоа в эдакий сосуд, и поднимется мертвяк – быстрый, жадный до плоти и душ живых.

На пороге казармы меня поразила необычайная картина. У моих раненых и валящихся с ног бойцов суетятся служки священника и помощники Марна со склянками зелий. Пальцы читающих молитвы людей испускают голубоватый свет, в котором рождаются крошечные искорки целительной энергии, опускаясь на воинов. Не знал, что святая ангельская магия доступна младшим чинам Церкви.

Как-то неправильно. Имперцы, лечащие язычников-троллей. И не снится ведь, действительно лечат, снимают усталость, зашивают раны и скрепляют кости, поят зельями, ускоряющими регенерацию. Скажу кому – не поверят. Неужели Марн до такой степени нуждается в нас?

Горцы, естественно, противятся благословениям, отмахиваются от молитв, полагаясь на старое как мир колдовство предков – выданные шаманами амулеты. Помощники священника не обижаются и на свой страх и риск продолжают читать молитвы, делясь энергией с ранеными при активной поддержке дриад. Удивительно! Невзирая на вялые протесты и языческие обереги, святая магия исцеляет. Покровители троллей лоа идеологические враги ангелов, а сил у горцев от действий ангелиан прибавляется.

Я распорядился накапать драконьей настойки троллям и девчатам – глядишь, к утру поправятся. Хуже точно не будет, по заверениям здешнего алхимика, в конфликт с препаратами имперцев она не вступает. Остатки дриады унесли во двор братьям. Им настойка нужнее, чем мне. Древесники и восстановятся, и солидным запасом энергии обзаведутся.

В казарме переговорил с горцами, приказав в мое отсутствие выполнять приказы капитана наемников Тайбера. Беорн отныне мой зам и советник, у него и опыта, и военных знаний достаточно для командира сборного отряда.

Оборотни облюбовали стены и башни крепости. Все здоровы и массово ужинают – кто кус сырого мяса грызет, кто сыр поглощает, запивая из фляги. Им зелья со святой магией побоку, у них регенерация. Свежих шрамов у некоторых прибавилось, одежда в кровавых пятнах. Железные ребята, мало чем проймешь.

Беорн на открытой башне обсуждал с коллегами по ремеслу оборону замка. Верно, нынче самая горячая тема. Подойдя, я жестом позвал капитана и спустился во двор.

У входа в башню магов скомандовал волкам ждать снаружи. Охрана из двоих латников не останавливала, Марн обо мне предупредил. По лестнице поднялся на верхний этаж, где расположены покои Изверга. Без проблем миновал полупрозрачный барьер, заменяющий дверь, и оказался в просторной комнате с парой кресел и гобеленами. Типа приемная без секретаря. Под потолком подозрительно таращились на меня медные рогатые мартышки, чьи ноги обвивали длинные чешуйчатые хвосты. В тонких лапах отливали бронзой цепи, удерживающие магические светильники.

Интерьер поменяли или я вижу то, чего не видел раньше? Например, узоры гобеленов, напитанные под завязку айгатой. Энергия течет по ним, сосредотачиваясь в медных фигурках, и образовывает клетку, непроницаемую для чар слежения. Тонкая работа мастера. Должен признать, изоляция у Марна на высоте. Посланный на разведку теневой дух, коснувшись астрального барьера, отпрянул, обжегшись.

Зуб даю, хозяин находящегося за дымчатой завесой кабинета знает о происходящем в «приемной», а передатчиками информации служат медные рогатые мартышки.

Ступаю в серую колеблющуюся завесу. Кожу покалывает сквозь ткань одежды, сознание кто-то прощупывает. Барьер заставляет духов укрыться в моей ауре, и они относительно безболезненно переживают проникновение в кабинет Марна. Сложную защиту поставил маг, распознающую, кто чужой, на основании ментального сканирования входящего в «приемную». Полагаю, вошедшего без приглашения бьет боевым заклятием.

В кабинете, напротив, ничего не изменилось. Письменный стол и одевшийся в чистое Марн в кресле, по бокам от него стоят замы, опытнейшие маги Веспаркаста, перед ним сотники. Над ними хмурое осеннее небо. Лампами и свечами командир здешних магов пренебрегал, свет в достаточной мере для чтения и письма давал потолок-иллюзия.

Представляться не буду, меня без того знают. А нет – так пусть Изверг просветит. Пройдя к столу, я бесцеремонно пододвинул отставленное кресло и сел перед чародеями, беорн встал у меня за спиной, подстраховывая с тыла. В официальной обстановке не положено сидеть в присутствии мессира мага простолюдинам, низкосортным дворянам и чародеям ниже рангом. Но у меня нет ни малейшего желания выражать тебе свое уважение, менталист. И вообще я князем был в прошлой жизни.

– Приступим к обсуждению, господа, – обвел Марн присутствующих внимательным взглядом.

Последствия боя проявились четче на его лице. Морщины углубились, под глазами залегли синие тени, в глазах свила жилище нечеловеческая усталость. Он слегка подрагивающей рукой провел над расстеленной на столе картой окрестностей Веспаркаста, и вверх потянулись башни искусно изображенного замка, догорающие остовы домов поселка, холмы и деревья. На южном берегу, у края леса, зажглись огоньки костров, около них муравьями сновали синекожие.

Впервые вижу магическую рельефную карту. Потрясающе удобная штука. Отслеживающие заклятия переправляют сведения об обстановке непосредственно в кабинет, воссоздавая на письменном столе Изверга картину происходящего.

– Начнем с добрых вестей. Мессир Валирио согласился защищать Веспаркаст. Благодарю вас, Сандэр, и за сегодняшний вклад в оборону. Без ваших бойцов нам пришлось бы туго. – О как заговорил, я теперь «мессир». Надо полагать, лесного разлива, ибо в вузах магических не обучался. – Вторая хорошая весть, господа, – троллям нанесен значительный урон. Племена Длинных Клыков и Звездных Рысей, атаковавшие нас с севера и востока, разгромлены. Мы проредили и армию одержимых. У синекожих остается малое количество пленных и животных, предназначенных быть вместилищами злых духов. На этом, увы, добрые вести заканчиваются.

Сотник в латах – немолодой мужик со шрамом через лысый череп от уха до затылка – скривился, точно ему в рот положили семечки кисляка[12]. Его коллега, чернобородый средних лет воин в кожаной куртке, сжал губы в тонкую линию. Тема ожидалась для имперцев неприятная.

– Наши потери убитыми составили четверть от общей численности гарнизона. – Слова мага падали валунами, одно за другим, и сотники горбились, будто под грузом. – Троллей Черного Копья погибло значительно меньше. В разгар следующей битвы шаманы, вероятнее всего, воспользуются гибелью сородичей и призовут покровителя племени, старейшего лоа. Ночная атака злых духов покажется нам возней неуклюжих щенков по сравнению с нападением одного из Владык Серых Пределов.

Ясно, почему недовольны сотники. Они не раз сходились в бою с троллями, им не понаслышке известно, чем грозит затяжное противостояние. Синекожие в особо трудных сражениях, проигрывая, призывают на поле битвы покровителя племени, причем жертвами выступают гибнущие воины. На взрослых при посвящении в охотники ставится метка лоа. Она срабатывает, служа каналом, по которому отправляется дух павшего прямиком к покровителю. Соберется «критическая масса» духов – и становится возможным призыв из Серых Пределов.

Тролли серьезно просчитались, направив на Веспаркаст полчища одержимых. Не учли фактора моего присоединения к имперцам. Знай обо мне – принесли бы пленных в жертву и в начале битвы натравили на нас свой козырь: воплощенных покровителей. Сомневаюсь, что против старейших магия теней действенна, – они самое меньшее уровня низших богов.

Единственный выход – перебить шаманов до штурма. Эх, будь у меня десяток магистров боевой магии, я бы устроил геноцид на отдельно взятом участке араньи! Ну, чего нет, того нет. Убью верховного шамана Черного Копья, и шанс призыва старейшего снизится: лишь верховные имеют право обращаться к покровителю племени.

Повисшую в кабинете напряженную тишину нарушил лысый сотник со шрамом:

– Замок ордена Истребителей Троллей под осадой Мертвых Медведей и огров. Императорская армия прибудет в Пограничье не скоро. Попросим помощи у графа Солдрейна и рыцарей Стального Тура?

Солдрейн – правитель города Ласпарана на границе с эльфийским королевством. Да, и капитул рыцарского ордена там в наличии. Сотня латников – отборных воинов графской дружины – плюс наемники, итого в сжатые сроки реально сколотить приличный отряд. Про магов чуть не забыл. Пара-тройка магистров найдется. Победить среднее по численности племя синекожих людей хватит. Переломить ход битвы аккурат при штурме – ну, может быть. Однако встреть Черное Копье имперцев в поле – я на графских молодцев и медяка не поставлю.

– Нам ничего не даст помощь графа, Маркус, – покачал седой головой Марн. – От Ласпарана до Веспаркаста седмица пути, а тролли атакуют гораздо раньше. Я пытался послать сообщение и Солдрейну, и герцогу, и эльфам, и скажу вам откровенно: ждать помощи нам неоткуда. Замок накрыт куполом барьера, не пропускающим астральных вестников. Мы отрезаны.

Длинноухих мне для полноты картины не хватало. Не соклановцев Смуглянки, а тех, живущих в Эладарне и подчиняющихся верховному жрецу Габриллу. Плохи дела наши. Синекожие пошлют одержимых, за ними пойдут сами, и в финале призовут старейшего.

– Я уничтожу энергетические узлы барьера над Веспаркастом и попробую устранить шамана Черного Копья. – Марн удивленно вскинул брови. – Снятие купола позволит вам отправить вестников, смерть колдуна Лар-Джура оттянет штурм и предотвратит приход старейшего. Нет призывателя – нет призыва.

– Ты понимаешь, на что идешь? – Ошарашенный моим заявлением Изверг с уважительного обращения на «ты» сбился. – Собирателя Костей охраняют креатуры на основе старших лоа, он повсюду расставил сторожевые амулеты. К нему трудно подобраться.

– Гвард как-то убил верховного Черного Копья, умудренного опытом старого шамана. Молодого устранить не сложнее.

– Раз уж решились, делать сие желательно побыстрее, – промолвил сотник. – Вам что-нибудь потребуется?

– Благодарю, сам управлюсь. Ухожу немедля. Тайбер, останься. Позднее доложишь о расположении наших бойцов. До встречи, господа.

Оставаться на обсуждение плана обороны резона никакого, наемник в военном деле разбирается куда лучше меня.

– Удачи, Сандэр, – донеслось мне в спину пожелание Марна.

Удача мне понадобится. Никогда не охотился на верховных шаманов в лагере синекожих.

Покинув башню магов, навестил дриад. Люди уже ушли из казармы, на грубо сколоченных деревянных кроватях лежали девчата и тяжелораненые горцы. Завидевшая меня Эстер попыталась встать и едва не свалилась на каменный пол.

– Повелитель! – прошептала она сухими, растрескавшимися губами. – Разрешите пойти с вами!

С чего она взяла, что я ухожу? Предчувствие женское?

– Отдыхай, я на разведку. Обойду окрестности Веспаркаста.

– Возьмите белых волков, повелитель. И… Виола… мертва? Я не чувствую ее и Файоны.

Ну да, ты же была без сознания и не в курсе.

Промолчу – догадается. Совру – спросит у бывших со мной девчонок, они сестре не солгут. Дриады девушки правдивые.

Правильно истолковав мою заминку, Эстер тряхнула гривой каштановых волос, ее плечи вздрогнули.

– Не позволяйте людям сжечь их. – В голосе дриады слышалась печаль. – Мы сами похороним сестер, повелитель. По нашим обычаям.

– Я передам Марну.

Проклятье, до чего же хочется выразить сочувствие Эстер, да слова застряли в горле. Внутри при упоминании девчат щемит. Они стоят передо мной – юные, красивые. Строгая Файона, как всегда, на посту, любопытная Виола спрашивает о людях и троллях.

Я присел на краешек кровати и приобнял сидящую дриаду. Она молча уставилась в пол.

– Убийцы получили свое, – вытолкнул я из себя. – Мстить некому. Охрана вождя вся полегла у Вала.

Эстер промолчала, продолжая сидеть неподвижно.

– Я пойду. До утра не явлюсь – защищайте Веспаркаст и выполняйте приказы Тайбера. Пока меня нет, он командует нашим сводным отрядом.

– Слушаюсь, повелитель.

Гиор

– Гиор, останься.

– Да? – оглянулся Гиор, не дойдя шага до барьера, отделяющего кабинет от передней комнаты покоев Марна Изверга.

Хозяин башни, с недавних пор исполняющий обязанности коменданта крепости, хлопком ладоней убрал со стола объемную карту окрестностей Веспаркаста.

– Что думаешь о Сандэре? Ты же помнишь, каким он был до ухода в Спящий лес.

Гиор помнил. Обычным парнем был, с удивительно маленьким запасом айгаты для ученика шамана. В меру веселым и общительным, не лишенным искры авантюризма, присущей молодым людям. Поэтому так сложно узнать его в мрачном неразговорчивом мужчине, обладающем зловещей аурой духа из Серых Пределов и запасами энергий, спорящими с таковыми у магистров магии.

– Он основательно изменился, Марн. Стал злее и сильнее.

– Как считаешь, Сандэр представляет для нас опасность?

– Ты сам решил, что нет, позвав его на военный совет.

– Ответь, Гиор.

Боевой маг задумался. С одной стороны, Сандэр их союзник, которого они едва не предали. Возможно, в гибели своих бойцов он винит именно имперцев. Доверять ему неразумно. Он вполне способен обратить оружие против тех, из-за кого погибли его товарищи. Отбросив орду синекожих, перебьет людей, позднее обвинит в резне троллей и объявит себя победителем, сохранившим замок для империи.

К чему ему признательность герцога Марока и императора? Сандэр хочет помочь племени Водяных Крыс, окопавшемуся на Зеркальном озере, а не выслужиться перед властителями Пограничья. Впрочем, одно другому не помеха, а даже, скорее, наоборот, учитывая войну. Имперцы не пойдут завоевывать союзное племя синекожих, коим управляет герой.

– Вероятно, опасен, – сказал Гиор. – У него есть причина ненавидеть нас, он загадка. Он в одиночку разбил Длинных Клыков с толпой одержимых. Его следует бояться, Марн, и быть готовыми к удару в спину.

Менталист сложил пальцы в замок, положив руки на столешницу. Внешне он сохранял спокойствие, но хорошо знающий командующего Гиор понимал – за маской невозмутимости кроется страх.

– Сандэр ступил на путь Единения, – сообщил Изверг.

О Единении не любят распространяться в школах и университетах магии, предпочитая ограничиваться короткими предостережениями в конце курса обучения и приватными беседами. Единение – позор и мечта чародеев. Слиться с Началом, управлять им, обретя бессмертие и могущество, – вот чего на протяжении тысячелетий добивались маги разных рас. Некоторые достигли цели, очернив образ просвещенного чародейского сообщества.

Единение требует пикового напряжения духовного тела и обращения к началу. Процесс отнимает разум, превращая чародея в элементаль – дикую, буйную, лишенную рассудка. Путь такого существа заключается в самоуничтожении и разрушении всего поблизости.

Демонопоклонники объединяются с Бездной для эффектного ритуального самоубийства. Они гибнут чудовищами, забирая с собой врагов и таким образом совершая щедрое жертвоприношение. Выжившие и выдержавшие слияние с Бездной переходят на высшую ступень развития и занимают место у престола темной сущности, коей поклонялись.

Теперь ясны причины изменений. Валирио заглянул за грань допустимого, поддался искушению могуществом. Жажда силы влечет его к закономерному концу.

– Полагаю, не лишнее подготовиться к Единению, – резюмировал Марн. – Когда оно начнется – молю Создателя, чтобы произошло это в разгар боя с покровителем троллей, – выведи женщин, детей и стариков по подземному ходу из Веспаркаста. Идите к границам провинции. Мы постараемся выстоять до подхода помощи.

– Марн, ты сам говорил, армия графа не успеет подойти до окончания осады. Молчу о войске императора, оно прибудет в лучшем случае через полтора месяца.

Изверг покачал головой, досадуя на недогадливость заместителя.

– Если Сандэру удастся снять блокирующий барьер, я пошлю астрального вестника в Эладарн. Королевская гвардия долетит сюда на крылатых единорогах за несколько дней. Эльфы обрадуются возможности сжечь орду синекожих.

«А еще вырезать деревни троллей у границы и расширить земли, подвластные светлоэльфийской короне», – мысленно добавил Гиор. Менталист прав, светлые справятся с кем угодно. Бывало, они возвращали в Серые Пределы старейших лоа, чего не скажешь об армии графа.

– Жаль парня.

– Несомненно, – легко согласился Марн. – Он подавал надежды. Победив троллей, мы упомянем его в отчете его императорскому величеству, объявив героем войны. Необходимо подтолкнуть Сандэра к завершению Единения до того, как он падет в битве со старейшим.

Марна не зря нарекли Извергом. Он не испытывал жалости ни к врагам, ни к друзьям. Ходили слухи – менталист не пощадил собственного отца, вызвав того на дуэль, дабы наказать собственноручно за заговор против императора. Марн загладил вину рода, не отправился под топор палача, но и по карьерной лестнице не продвинулся, застряв на должности главного дознавателя пограничной крепости.

– А что с отрядом Валирио? Его бойцы воспротивятся осуществлению твоего плана.

– Ими также займусь я, Гиор. Они не переживут своего повелителя.

Действие дарило отдохновение от преследующих мыслей и видений. Изменчивое измерение теней, блекло-серое, с вкраплениями черного, отгоняло воспоминания.

Я материализовался в кромешной темноте у Вала. Здесь прошлись, штурмуя укрепления имперцев, тролли племени Звездной Рыси. Людей из дозорной башни оставили в живых и переправили на юг, к главному лагерю. Не позавидуешь ребятам. Как правило, пленников синекожие приносят в жертву.

Огромный барьер соорудили синие, к тому же малозаметный. Профессионально сработали. Угрохали на создание немерено айгаты, узлы устанавливали при штурме, чтобы в хаосе битвы имперцы не узнали о куполе.

Кто там маячит на горизонте? Дух среднего уровня сродни элементальному со свитой из пакостной мелочи. Ба, неужели слякотник? Мощный какой, прямо тяжеловес среди ему подобных. Общая аура размазана по земле тонким блином. Лежит себе полужидкая масса, глодает человеческие останки. Знакомый ритуал тут проводили. Закопали бедолагу живьем, проткнули копьями, дабы кровушку пустить, заклинание прочитали, призывая духов земли, те явились, кинулись кушать – энергию жизненную любят все без исключения астральные сущности – и нечаянно попались в ловушку, поставленную хитрым колдуном. Крупная рыбина, между прочим, угодила в шаманские сети. Так вот, провел ритуал подчинения шаманюга, пригрозил именем покровителя и заставил пойманного стеречь нечто дорогое его, тролля, сердцу. Человек обычный, да и неопытный маг тоже, подвоха не заметит, приблизится и провалится во вдруг возникшую под ним жижу. Духи знатные затейники, в зависимости от вида разные пакости устраивают. Слякотники вот болото создают. Правда, зимой они, по холоду-то, мерзнут и активностью не отличаются. Подчинивший их колдун явно не слабак.

Ударивший из трезубца луч яркой белой айгаты вонзился в середину вяло шевелящейся земляной массы, поразив слякотника. Тот расползся пахнущими гарью кусками и навсегда застыл, уподобившись кратеру микровулкана. Мелочь прыснула прочь.

Вот и все, со сторожем и вардом покончено. Обломки колдунского жезла валяются на дне ямы, оставшейся от стихийного духа. Астральный барьер перекосило, нагрузка переключилась на другие узлы. Добротную конструкцию соорудили шаманы, не хуже имперской системы слежения. Интересно, кто охраняет остальные варды, питающие купол энергией?

Я по измерению теней заскользил вдоль края барьера. Рано или поздно наткнусь на очередной узел.

Спустя минут пять севернее Вала обнаружилось скопление живых. У костра грелись, набивая брюхо полусырой говядиной, разведчики Звездной Рыси – пятеро взрослых охотников и десяток юношей, вооружены дротиками и метательными топорами. Не понял, а линия, охватывающая замок кольцом, где? Понаставили постов в лесу, полях, на дорогах, и все?! Да мы такое окружение прорвем вообще без проблем. Вырежу близко расположенные посты и тихонько проведу ребят на восток, к тракту. Дальше рукой подать до соседней провинции, куда синекожие пока не сунулись.

Серьезное упущение допустили наши противники. За воротами Веспаркаста следят, а мы по подземному ходу пойдем, не то за нами увяжется половина орды. Дриад с древнями вывести проще всего, они при желании под землей передвигаются. Организуем диверсию, чтобы сосредоточить на себе внимание троллей, и горцы с оборотнями спокойно покинут замок, помахав имперцам лапой на прощанье.

План неплохой, конечно, да только что потом? Уйдем на запад, выживем. Веспаркаст падет, синекожие сровняют с землей герцогский замок. Оно мне надо? Озерникам поможет? Наоборот. Освободившиеся отряды кинут на штурм острова Водяных Крыс. Не вариант.

Непростые ребятки в разведотряд затесались, судя по айгате. Четверо одержимых троллей и колдун. Совсем хорошо, пополню истощившийся запас айгаты. О, меня заметили, всполошились, попрятались за деревьями. Колдун прятаться счел ниже своего достоинства и не таясь выступил мне навстречу.

Взмах трезубца, смертоносный алый полумесяц устремился к кучке синекожих. Уклоняться шаман не захотел, напрасно понадеявшись на полыхнувшего подле него охранного духа. Лоа и одержимых разрезало, шаман упал со вспоротым животом, не веря в поражение. Корчится, бормочет проклятия, перемежая с заклятиями-молитвами покровителю, просит исцеления и сил для борьбы. Так не пойдет, старик. Мне ни к чему визит Звездной Рыси собственной персоной, посему – умри.

Нагибаюсь над синекожим и, положив ладонь ему на лоб, вытаскиваю из него дух. Разведчики за деревьями вот-вот запаникуют.

Айгатой подкрепился, а сытости нет. Скверно. Одержимые, не умирайте, иду к вам. О, вот и барьерный вард из снега торчит. Подобрал фигурную деревяшку, сломал о колено.

Разведчики умерли быстро. Они были менее живучи, нежели одержимые, а обереги от волны энергии, пущенной трезубцем и с легкостью рассекшей толстые стволы деревьев, не спасли. Зачистив пост, я по измерению теней направился на запад.

Третий вард сторожил одержимый саблезуб Длинных Клыков – никто больше махайров не приручает, тем более не вселяет в них лоа, выращивая из котят монструозных кошек. Такие же рвали оборотней и горцев в поселке. Со зверем пришлось повозиться: ловкий, зараза, попался, от снарядов айгаты отпрыгивал.

Вард нашелся под снегом, закопанный в землю по верхушку. Вытащил жезл, осмотрел испещряющие поверхность знаки древнейшего тролльего языка колдунов и разбил трезубцем. Напоследок вырвал зубы махайра – в алхимии ценятся очень, продам.

Так-с, три узла уничтожил, барьер должен потерять прочность. На всякий пожарный сломаю еще один-два.

От места стычки с саблезубом взял курс на юг. Пересек Вал, замерзшую реку и ощутил впереди объемное облако, насыщенное жизненной энергией. Необычная заглушка[13], наверняка многофункциональная. Как правило, шаманы при создании применяют только айгату. Похоже, за вардом-узлом мне предстоит войти в тот плотный туман.

Повинуясь моей воле, теневые духи заскользили к подозрительному облаку.

Йагг-Джин

Покров искажался.

Йагг-Джин зажмурился, в который раз за ночь ощущая уничтожение очередного варда, питавшего айгатой раскинувшийся над большим каменным домом железошкурых Покров Безмолвия. Тролля не смутил в этот миг ни вопль, сменившийся бульканьем, ни теплая кровь, хлынувшая из перерезанного горла угул-джас[14] ему на ноги и на каменный тотем свернувшегося кольцами Отца Змей Йига. Губы шамана шептали заклинание, направляя дух принесенного в жертву мягкотелого покровителю племени. В ответ на слова колдуна царящий на стоянке воинов племени серый туман становился гуще, капли оседали на коже причудливой буро-черной росой.

Кто-то ломал варды, попутно убивая охрану из троллей, одержимых и стихийных духов. Скорость врага заставляла задуматься об отрядах железошкурых на ездовых зверях из Дома Шершня.

Мысль об убийце брата сверлила сознание шамана, пробуждая недавний страх, возникший у Крессова Вала перед существом, о чьем происхождении Йагг-Джин, верховный шаман племени Красных Когтей, лишь догадывался. Во враге смешались признаки человека, эльфа и лоа. Ему подчинялись тени и древесные создания, он двигался, словно великий воин, ловкий и сильный. У него имелось оружие, исторгающее чистую айгату. Он мог в одиночку расправиться с хранителями вардов Покрова Безмолвия.

На высоком лбу синекожего выступили бисеринки холодного пота при воспоминании о битве. У Вала пали лучшие воины. Еще не сталкивался шаман, прошедший десятки войн, со столь могучим противником.

Он отомстит, кем бы ни был тот колдун, – за брата и за свою слабость. Враг обязательно придет сюда, к предпоследнему варду, и тогда свершится задуманное. Почти все готово для мести: над стоянкой племени висит Туман Змеиного Логова, идол Отца смазан кровью жертв, ожидая Часа Пробуждения. Покровитель явит лик смельчаку, бросившему вызов Его Избранному.

За Йагг-Джином, не потревожив стражей-духов, бесшумно вырос Кинэб-Джосак. Верховные шаманы договорились помочь друг другу. На шее подошедшего тролля извивалась ядовитая змея, ее меньшие сестры оплетали живыми браслетами длинные жилистые руки.

– Морра поведала о могущес-ственном колдуне, идущем с-сюда, – прошипел Кинэб-Джосак, глядя в узкие зрачки высовывающей жало у его лица гадюки. – К тебе подбирается С-смерть, погубившая Длинных Клыков и опустошившая твоего брата.

– Я благодарен за предупреждение и подарок, почтенный Кинэб-Джосак. Захваченные тобой мягкотелые очень пригодились мне. – Йагг-Джин оттолкнул обескровленное тело и за волосы подтащил к тотему упирающуюся ногами связанную женщину. – Что еще сказала твоя воспитанница?

– С-смерть близко. Она жаждет напиться крови нашего юного с-собрата Лар-Джура, но до рассвета ей не удастся настичь его. А вот тебе с-стоит поберечься, если хочешь пережить ночь.

Шаман провел костяным ножом по горлу жертвы. Дымящиеся на деревянных столбах вокруг тотема пучки третьеглаза наполняли воздух терпким ароматом, погружающим тролля в полуявь-полусон.

– Ты говоришь о колдуне железошкурых. Я отрежу ему голову и засушу, сделав из врага раба. Хочешь помочь мне? Добудешь его оружие, сокрушающее старших лоа. Славу победителей разделим на двоих.

– Двое против одного? Бой не принесет чес-сти пред взором Отца, мой друг.

– Победа важнее чести на войне.

– Ты прав, – ухмыльнулся тонкими губами Кинэб-Джосак. – Да будет так, Йагг-Джин!

Туман расстилался над лесом на добрый километр, густой, будто обретший способность пари́ть кисель. Он то и дело выкидывал тонкие змееподобные щупальца в мою сторону. Спорю на что угодно, он меня чувствует.

В астрале заглушка воспринимается как здоровенный клубок из непрерывно движущихся жгутов, напоминающих гадюк в брачный период. Сотворенное черной магией облако выделяет тепло, точно за туманом стоит жаркая летняя ночь. Оно представляет собой обладающую разумом сущность, эдакое сплетение бесформенных духов.

Теневые бесследно сгинули в ловушке. Наружу не просочились эманации ужаса, характерные при столкновении с пожирающим их лоа. Заглушка она и есть заглушка, глушит все и вся. Вдобавок она, вполне вероятно, начнет тянуть из меня энергию. Что внутри проклятого тумана, известно только его создателю.

Уйти равнозначно провалу. Четвертый вард установлен в середине клубка. Попытать счастья в лагере Черного Копья? Зуб даю, над пятым вардом трясется Собиратель Костей.

Предыдущие энергетические узлы оберегали креатуры верховных шаманов Звездной Рыси и Длинных Клыков, разбитых под крепостью племен, охранники так себе из-за недостатка квалифицированных колдунов. Здесь же явно кто-то покруче. Аура у тумана змеиная – такая принадлежит шаману, наблюдавшему за боем возле Вала.

Лар-Джур наверняка соорудил защиту хитрее, не зря он учился у болотного отшельника. Хотя как знать. Ну-ка, понравится туману чистая айгата?

Взмахнув трезубцем, полоснул по облаку белым снарядом энергии. Взметнулись клочья тумана и за удар сердца легли друг на друга, латая прорыв. Бледный росчерк утонул во влажной серости, осветив колонноподобные силуэты то ли деревьев, то ли чудовищных тварей.

Ну и ситуация. Мало того что в тумане полно сюрпризов. Задержусь – подадут сигнал Лар-Джуру, сбежится орда. С шаманами, духами-охранниками и одержимыми воевать у меня айгаты не хватит.

Желательно хмарь ползучую развеять масштабным боевым заклятием, да откуда его взять? Алмазная Колесница туман полностью не снесет, максимум проложит дорогу. Нет, свитками разбрасываться – не наш метод.

Действовать нужно максимально быстро, чтобы синекожие не опомнились.

Нащупываю под одеждой ожерелье, отцепляю медальоны со знаками стихий Огня и Ветра. Подумав, хватаю дополнительно медальон Земли. Поэкспериментируем-с.

Вливаю айгату в каждый, бросаю подальше. Два медальона взрываются в воздухе. Ох, твою же! Передо мной стоит, опираясь о перевитые жгутами мышц руки, диковинный примат – четырехметровая пылающая глыба, обтянутая оранжево-красной слезающей обожженной кожей. Морда сползает с лицевых костей, обнажая скулы и острые желтые зубы, глазные яблоки болтаются в глазницах, белесые, едва не лопающиеся, и тем не менее в них светится злой разум. Над рожей растут загнутые вперед бычьи рога.

А я считал отталкивающим на вид Тортилыча. Да он по сравнению с этим симпатяга.

Дитя ветра куда приятнее внешне. Контуры призрачного тела обозначает слегка колеблющийся воздух, его присутствие подтверждает астральное чутье. По уровню айгаты сильфид не слабее старшего лоа, огненный вообще что-то с чем-то. Шестиглазый заполучил себе в слуги воплощенного лоа промежуточного уровня от старшего к старейшему.

Обезьян выпучил на меня зенки и взревел так, что волосы и плащ на мне заколебались от порыва обжигающего ветра. Заметка на будущее: в тайных операциях, требующих скрытности и тишины, примата не призывать. Активный больно, с цепи рвется, громкий.

Ну, ребятки, покажите, кто в аранье сильнейший. Я указал рукой на туман, мысленно приказывая: «Убейте всех, кто там находится! Друг друга только не прихлопните». Мы с Тортилычем за внешним контуром приглядим.

Черепахоид набычился, изогнул без того горбатую спину из камня, занимая оборонительную позицию. Его дальние родственники ринулись в бой – сильфид взмыл ввысь, буквально исчезнув из поля зрения, примат обернулся к серой хмари и взревел, выпустив из пасти струю желтого пламени на полсотни метров. Мощь! Сверху туман разодрало в клочья ударной волной – птичка моя постаралась прозрачная.

Рогатый огневик кинулся в брешь, поливая землю пламенем. Не знаю, что там горит, языки пламени в рост человека. Обезьян буквально прожигал тоннель в постепенно затягивающемся за ним тумане. Серые щупальца-сгустки сшивали ткань астральной сущности, регенерируя себя, и распадались под напором воздушных ударных волн, бьющих с неба.

Правильно не призвал зверушек в бою у Вала. На мозги контроль давит капитально, башка трещит, кружится, больше трех за раз призывать действительно опасно. Огненный жаждет крови, его подлинная стихия – разрушение. В бою контролировать обезьяна, должно быть, невероятно тяжело. Не углядишь, он сорвется с цепи, спалит и своих, и чужих.

Перекрыв гул огня, к небесам вознесся оглушительный грохот. Туман резко захлопнулся за пламенным приматом, из серой массы выстрелили змеящиеся щупальца, я еле успел отпрыгнуть, уклоняясь. Сознание рвануло болью – трепыхая крыльями, облепленный лоскутами хмари птицеподобный сильфид закричал и грянулся о землю, сбивая ветки деревьев.

Какого?! Структура астральной сущности уплотнилась, четче проступили черты сплетшихся в омерзительный клубок гадов. Змеи выбрасывали раскрытые клыкастые пасти во все стороны.

Огненный слуга издал утробный рев, отдавшийся эхом в моем сознании и плохо слышимый в обретшем плотность желе тумане. Отчаяние, боль и ярость слились в жутком, выворачивающем наизнанку звуке. Сильфид вопил, стараясь содрать с себя лохмотья серого киселя, и ранил себя, разрывая собственную плоть когтями и зубастым клювом.

Связывающая меня с элементальными помощниками нить контроля натянулась струной и лопнула. Мне точно разломало черепную коробку, я схватился за голову, боль вытеснила чувства. Меня раздавливало под прессом, терзало раскаленными железными крючьями и жгло на костре одновременно.

Когда боль утихла и я наконец смог слышать и видеть, ударило зловоние змеиного гнезда. В глубине рассеивающегося тумана обрисовывались смутные контуры чего-то громадного, источающего смертный холод.

Лар-Джур

– На Красных Когтей и Рогатых Гадюк напали!

Сообщение Лар-Джура запоздало, о сражении в лесу не слышал только глухой. В стороне лагерей двух тролльих племен громыхнуло так сильно, что землю тряхнуло. Над деревьями поднялся столб тумана, знаменуя приход в мир существа, превосходящего понимание смертных. Старейшего призвали в аранью. Поскольку до рассвета атаковать железошкурых вожди не собирались, объяснение напрашивалось само собой: враги сделали ход первыми.

Внезапный ночной бой рушил замыслы, оговоренные у костра Рак-Джакала. Отсидеться до прихода таинственных союзников уже не выйдет, придется отвечать. Раз уж явился старейший лоа, нельзя упускать шанса взять Дом Шершня. Атаку могучий дух отобьет сам, после чего двинется на железошкурых.

Вышедший из шатра вождь растер снегом лицо. Рано, слишком рано напали на троллей! Лар-Джур не готов к бою, иначе не реагировал бы столь бурно, по лагерю заполошно носятся шаманы кланов, распевая заклинания и давая воинам испить из глиняных горшков берсерково зелье.

Колени Рак-Джакала задрожали, он с трудом устоял, опершись о столб у походного шатра из шкур. Сердце ухнуло в пятки, дыхание пресеклось. Молодой вождь боялся шевельнуться, дабы на него не обратил взор древнейший дух. Старейший представлялся ему огромным, непредставимо могущественным, беспощадным. Тролль на фоне одного из Владык Серых Пределов казался себе жалким червем под ногами олифанта. Громадный зверь не заметит, как раздавит мелюзгу, ступая по лесной тропе.

Собиратель Костей испытывал то же. Губы его побледнели и тряслись, в глазах стоял страх. Он даже не выпустил окровавленного ритуального ножа, так и прибежал, забыв вложить клинок в ножны. Еще чуть-чуть, и шаман упадет на колени и завизжит, моля о пощаде.

Пальцы трехпалой руки побледнели, сжав древко священного копья – грозного оружия, вынутого болотным отшельником из тотемного столба и врученного возглавившему поход Рак-Джакалу. Шершавая поверхность древка, обмотанного полосками человечьей, эльфийской и тролльей кожи, придала вождю уверенности. Ему предстоит напоить вражеской кровью Черное Копье и, срезав с живого предводителя железошкурых кожу, повязать ее на оружие в знак благодарности покровителю за победу.

– Ты подготовил костяных тварей? – выдавил Рак-Джакал, обращаясь к колдуну.

Тот закрутил головой и хлопнул себя ладонями по щекам.

– Не всех. Для создания Костяного Червя недостаточно угул-джас. Я закончу во время боя. Ты же поведешь сейчас воинов к большому каменному дому? – Вождь кивнул. – Жизненная сила павших во славу лоа потечет рекой в Червя, и он явится на зов.

– Пойдешь с нами?

– Я передам костяных зверей под власть клановых шаманов, а сам задержусь, направляя силу павших. Ненадолго: полусотни жертв достаточно.

Вождь ушел, потеряв интерес к колдуну. Лар-Джур не поможет в битве, зато твари из костей вступят в битву первыми.

Постояв, ежась от близости старейшего, шаман кинулся бегом к переносному тотемному столбу, у которого приносил в жертву пленников и сооружал Костяного Червя. Гигантский хребет, составленный из кусков тел и скрепленный продолговатыми олифантовыми костями, свернулся кольцом вокруг столба. Пустые глазницы мерцали зеленым светом, словно в черепе поселились светляки.

В каком-то смысле Червь был змеем. Потомок Отца Змей Йига, он наравне с прочими старейшими владычествует в Серых Пределах и охотно приходит на Зов шаманов, требуя, впрочем, порой слишком высокой цены за покровительство. Для одного составления тела нужно не менее сотни разумных и гигантские кости олифантов. Столько редко удается взять живьем, многие предпочитают смерть от камня и железа участи угул-джас. Для ритуала пленных собирали со всего Пограничья.

Костяной Червь, почитаемый племенем наравне с Черным Копьем, дремлет в чертогах Отца, охраняя своего брата Серого Змея. Сны Червя обретают плоть в мире живых, чем умело пользуются колдуны, направляя созданных старейшим существ против врагов.

Шаман разрезал ритуальным ножом ладонь, помазал кровью головку миниатюрной змейки, свернувшейся на вершине столба и повторяющей очертаниями громадного Костяного Червя. Она спала, как спал и старейший. Наступит время, и она проснется, а с ней и лоа.

Воины и колдуны кланов безмолвно ушли. Тролли почти всегда молчаливы до начала боя, подобно охотящимся змеям. Они не предупреждают криками будущую добычу. В лагере догорали костры, снег засыпал легкими перьями снежинок следы синекожих. Рев и шум боя у лагерей племен, где явился старейший, проглатывал стелющийся на западе колдовской туман.

В снежной пелене возникли три фигуры. Лар-Джур прищурился, силясь рассмотреть пришельцев. Одна из фигур неуловимо переменила положение, остальные вдруг исчезли. Они появились рядом с шаманом – одетые в темное разумные без запаха и ауры, бесшумные, будто духи. Колдун потянулся к мешочку с костяной пылью[15] на поясе и с удивлением обнаружил, что его самого рассекли от плеча до пояса. Он ничего не чувствовал, разваливаясь надвое и под тотемным столбом. Почему-то тролль не ушел за Багровую реку сразу. Шаман пораженно глядел на подошедшего к нему колдуна, в чьих глазах кипело жидкое золото. Тот взмахом длинного ножа отрубил ему голову и водрузил ее на верхушку столба.

Последним увиденным учеником болотного отшельника были удаляющиеся спины тройки, уходящей в меркнущий снегопад.

Аура Силы захлестнула меня. Старейший лоа? Откуда, почему? Неужели меня испугались? Сколько же смертных они зарезали, чтобы призвать его?!

Ужас стеганул обжигающе холодными щупальцами, побуждая бежать. Такой противник не по зубам теневику, мне нечем его бить! Энергетические снаряды трезубца разозлят духа, не причинив ни малейшего вреда. А вот он способен поглотить меня походя, точно кит планктон.

Тортилыч замычал, прикрываясь каменным горбом-щитом. Казалось, лоа не замечает нас. Окруженный туманом, старейший вытянулся вверх громадной колонной. Его взор бесцельно шарил по реальности, выжигая попадающихся в поле зрения младших духов.

Кто-то закричал – страшно, умирая. Вселенная кричала с ним в унисон, погружаясь в темноту.

Тьма существовала до вселенной с ее мириадами солнц. До любви, ненависти, до смертных, в гордыне возомнивших себя венцами творения. Ей было все равно, она спала, пока ее не разбудил Свет, принесший страдания. Страдания породили Заступников. Со временем Заступники становятся Владыками, а их воинство – темными духами, возникающими в Царстве Вражды – на Границе Начал.

Родившиеся тени слабы. Они питаются силой тех, кто живет, купаясь в Свете, и прячутся, пока не насытятся. Тогда тени уходят во Тьму, где перерождаются в темных духов. Лишь Заступники и Владыки управляют ими, и лишь по воле Владык они возвращаются к живущим в Свете.

Попросивший помощи Предвечной Тьмы приносит ей в жертву самого себя. Отныне он больше не смертный. Душа его проходит Перерождение, становясь частицей Предвечной Тьмы. Он исполнитель воли ее, он – Заступник.

Вновь…

Черный цветок распустился во мне, лепестками укрыв от внешнего мира. Не стало ужаса и слабости, канула во Тьму боль. Я позвал, и пришли те, кто когда-то был тенями. Они заскользили по телу, укрепляя кожу и защищая меня лучше зачарованных дварфийских лат. Мы срослись воедино – темные духи и я, – превратившись в новую сущность. Их ощущения передавались мне, позволяя ориентироваться в пространстве физического мира и на астральном плане.

Старейший лоа узрел меня, обратив в пепел каменного слугу. В ауре Владыки Серых Пределов читалось изумление. Кто-то устоял под его взором, небывалое событие! Сын Йига изогнулся и выдохнул облако разъедающего плоть ядовитого тумана. Оно окутало нас, вызвав легкое жжение. Неприятно, не более того.

Гигантский змей воспарил над землей. Теперь я заинтересовал старейшего всерьез. Не каждый шаман безболезненно выдержит присутствие ужасающей сущности, превосходящей представления разумных. Создавая воздушный поток, гигантский гад свернулся и отрезал мне пути к отступлению. Впрочем, я не планировал уходить.

Удар треугольной головы вздыбил землю. Я уклонился, но ударной волной меня отшвырнуло на сжимающиеся чешуйчатые кольца. Простая и эффективная, испытанная в течение миллионов лет тактика: окружить противника, благо размеры позволяют, и, скручиваясь, зашибить ударом сверху, тем самым не давая двинуться. Увернулся? Не беда, все равно умрешь, будучи раздавленным в объятиях змея.

Чешуя сына Йига огрубела и вмиг поросла тонкими шипами, напоминающими змеиные клыки. Надумаешь перепрыгнуть – тебя ими покромсает. На кончиках шипов выступили капли яда, смертельного для старших лоа. Напорешься – мучительная гибель с дальнейшим поглощением старейшим обеспечены.

Серый Змей, разве ты не сражался с духами из иных миров? Привык поглощать слабаков в Серых Пределах и пожирать угул-джас.

Магия Предвечной Тьмы не приспособлена для борьбы с подобными тебе летунами. Она сродни магии теней. Самое мощное атакующее заклятие – открытие портала в измерение темных духов под нелетучим противником, чтобы он туда провалился.

Поднявшийся старейший разглядывал меня, точно диковинную букашку. Успею? Обязан, увернулся же от прошлого броска. Третьего не последует: змей переменит действия. Надо мной выросли движущиеся переплетенные арки змеиного туловища – сын Йига ограничивал пространство для маневра, создавая своеобразный барьер. Некуда уклоняться. Попробую – и наколюсь на шипы.

Старейший подался назад и на немыслимой скорости устремился ко мне, начинающему открывать внутри себя Врата.

Удар. Я разлетелся на атомы.

Я падал во Тьму миллиарды лет. В ней ни тепла, ни холода, ни света, ни чувств – ничего, делающего смертных живыми, кроме пульсирующей мысли: немедля закрыть портал! Необходимо покинуть Бездну, потянуться сквозь бесконечность назад…

Свет встающего над горизонтом дневного светила ослепил, звуки и запахи обрушились водопадом. В пяти шагах от меня бесновалось громадное чудовище. Аура лоа уменьшилась, жжение усилилось, но уже не от истаивающего тумана, а от солнечного света. Я инстинктивно попятился, ничего толком не видя, и угадал: нечто, похожее на оплывший, в язвах хвост, с грохотом ударило по земле в полуметре от меня, оставив глубокий отпечаток. Точно сухие хворостинки, смело́ вековые деревья.

Назад, скорее!

Бушующая тварь агонизировала, разлагаясь. Возникший на моем месте в момент удара портал захлопнулся спустя миг, лишив Серого Змея головы и шеи. Окончательно старейшего таким способом не убить, покалечить только. Лепту в победу внесли солнечные лучи, рассеивающие оставшийся без энергетической подпитки туман и разжижающие псевдоплоть воплощенного лоа. Через несколько минут тело растает, оставив лужу эктоплазмы и груду костей, используемых в колдовских ритуалах, а сын Йига возвратится в Серые Пределы. Самое меньшее сотню лет его не призовут. Восстановление столь серьезной травмы процесс длительный, старейший потерял бо́льшую часть айгаты. Хорошо, если его дома свои же не схарчат, что бывает довольно часто.

О шамане, призвавшем духа, не стоит беспокоиться. Он обессилен и не представляет угрозы. Не исключено, колдун вовсе подох, отдав всего себя ритуалу. Вот о варде позаботиться надо, потом и до Лар-Джура очередь дойдет.

Нарастающий шум заставил меня оглянуться.

Я опоздал. Синекожие у Веспаркаста!

Гиор

Тролли ступали поразительно тихо для толпы. Идущие впереди костяные создания и одержимые звери – жалкие остатки былых полчищ, еле наберется десятка три уродов – передвигались беззвучно. Судя по красной пене у рта, идущие за ними синекожие опоены берсерковым зельем. Их ничем не напугать: ни смертью предводителя, ни массовой гибелью соплеменников.

С шаманами и старейшим у троллей неплохие шансы победить. Бестелесные лоа кружат над армией лесных вождей, теряясь на фоне чудовищной ауры призванной из Серых Пределов сущности. Астральная защита ангелианских реликвий под Веспаркастом не дает защитникам крепости сойти с ума. Обычный человек наверняка уже обезумел бы, находясь около Владыки Серых Пределов. Гиор ощущал иномировую тварь всем своим естеством. Она скрывалась в тумане, разросшемся над лесом. Приблизится – и станет тяжелее переносить духовное давление, плющащее астрал, точно божественным молотом.

Не сказать, что синекожие застали защитников Веспаркаста врасплох. О хлынувших из араньи врагах узнали дозорные и забивший тревогу Марн. Вскоре внешние стены заполнились людьми, оборотнями и горными троллями, дриады и древни встали стражей у метательных машин. Изверг самолично возглавил боевых магов, рассредоточившихся по башням. Чародеи стихии Земли обновляли чары укрепления, наложенные с вечера на камни замка, двое воздушников взывали к элементалям, а водные со скрипом покрывали стены ледяной корой, умножая защиту.

Работающий на высокой угловой башне Марн разложил на столике перед собой запечатанные свитки и, раскрыв пергаментный лист, громко и нараспев зачитывал заклинание, при этом указывал перстом на подступающих синекожих.

Будучи геомагом, Гиор выложил подле себя груду камней разного размера и формы. В воздухе на высоте человеческого роста зависли мелкие острые камешки и увесистые обломки строительных блоков.

Одержимые и костяные создания пересекли скованную льдом реку. Вгоняя когти в покрывающий стену ледяной панцирь, твари принялись шустро карабкаться.

По команде лучники выпустили рой стрел с освященными наконечниками. Раздался скрежет, несколько чудовищ сорвалось. Не разбились, отметил про себя Гиор и выкрикнул слово – активатор заклятия.

Стрелы не возымели действия на костяных существ, отскакивая от прикрывающих им спины щитков. Каменный град, напротив, сработал идеально: свистнувшие в воздухе снаряды убрали лезших тварей, перебив им конечности. Рухнувшие присоединились к утыканным стрелами одержимым внизу.

На противоположном берегу появился передовой отряд синекожих. Шагах в пятистах позади рядовые воины несли штурмовые лестницы из палок, скрепленных волосяными веревками. Впереди всех мчался рослый тролль в набедренной повязке и ноговицах из шкуры махайра, вооруженный абсолютно черным, от пятки до кончика листовидного клинка, копьем. Татуировки, изображающие орнамент из перекрещенных черточек на шее, – отличительный знак вождя племени. Гиор насчитал в отряде тринадцать воинов, как раз предводитель с охранной дюжиной. Тролль запрыгнул на лед реки, копьем прикончив оказавшихся у него на пути одержимых и костяных тварей, крайне ценных при штурме. Ураганом он пронесся меж созданий черного колдовства. Стремительный прыжок вверх, удар копьем в ледяной панцирь. Синекожий зацепился рукой за углубления, оставленные когтями костяного создания, выдернул оружие и бросил себя выше, всадив наконечник в каменный блок.

Демоны побери проклятых тролльих колдунов, наделивших вождя неестественной ловкостью! Айгата на броню изо льда потрачена впустую.

Загудели метательные машины, послав в наступающих начиненные гремучим зельем снаряды – тайный козырь защитников Веспаркаста, применявшийся полвека назад. Над головами троллей глиняные сферы взорвались, обдав дождем из наточенных до остроты лезвий кусков железа и горящего церковного масла.

Гиору сдавило горло, слабость в ногах вынудила упасть на колени. Астрал рвало, корежа духовное тело мага. Произошло нечто страшное, из-за чего чародеи утратили всякую возможность творить чары, а обычные воины Веспаркаста оцепенели. Не пребывавших под защитой ангелианских артефактов синекожих начавшийся в астрале хаос сводил с ума. Отголоски их смешанных эмоций доносились до Гиора.

Вооруженного черным копьем тролля не смутил бушующий катаклизм. Вождь спокойно двигался к вершине стены.

– Стреляйте в него, сыны империи! – громом прокатился над крепостью глас священника, снимая с воинов оцепенение.

Последовавший залп частично достиг цели: карабкающегося синекожего пронзило без малого десятком стрел, едва не сбив. Невзирая на раны, он продолжил подъем с той же скоростью.

Искуснейшие лучники пускали освященные стрелы с выплавленными из церковного серебра наконечниками, не причиняя копьеносцу особых неудобств. Он обламывал на ходу торчавшие из него древки, ударяясь о стену, и упрямо лез вверх, будто перестал быть смертным.

Повторно выстрелить в себя тролль не дал. Добравшись до края стены, вождь с потрясающей легкостью перебросил себя через мерлон, ударом ног повалил двух воинов и вдруг превратился в смерч из отсеченных фрагментов конечностей и крови. Преградивших ему путь латников он сбросил во двор крепости, причем одного перед броском воздел на копье к небу, пронзив насквозь зачарованный на прочность столичными магами панцирь.

– Рубите его! – возопил священник, прежде чем синекожий вогнал ему в рот черный листообразный клинок, дернул вверх, разрезая череп, точно спелую тыкву, и метнулся к открытой башне. Там приходил в себя трясущий седой головой Марн.

Тем временем тролли воспрянул духом. Гиор наблюдал за их приготовлениями, с тревогой осознавая, что Веспаркаст вот-вот падет. Из-за старейшего маги неспособны применять заклятия, люди подавлены. Надежда на наемников Сандэра.

Охранявшие Изверга латники пали в мгновение ока. Из прорезей в доспехах фонтанами ударила кровь, и мечники рухнули мертвыми.

Марн всхлипнул. Его туловище медленно повалилось на пол. Голова осталась висеть, зажатая за волосы в свободной ручище синекожего. В наступившей тишине раздался хохот тролля, показывающего окровавленный трофей имперцам и подступившим к стенам соплеменникам.

Битва проиграна. Наемники не спасут положения. Никто не устоит против покрытого с ног до макушки кровью вождя. Все защищавшие Веспаркаст разумные умрут.

Черное Копье. Окутанное легендами оружие, в существование которого имперцы не верили, ибо вожди не брали его в битвы против людей. Согласно сказаниям эльфов, оно вырывает душу прикосновением, передавая жизненную силу убитого тому, в чьих руках находится. Копье убивало старейших лоа и ангельских аватар на заре эпохи Эладарна. Вот оно, у ликующего тролля. Соплеменники отвечают вождю слитным ревом тысяч глоток. Разве их можно остановить?!

Гиор потянул из ножен меч. Пусть ему суждено уйти сегодня. Он погибнет, сражаясь.

Синекожий отпрыгнул на краешек мерлона, а внутренняя часть башни внезапно утонула в расплывшейся черноте, спустя миг оформившейся в поглощающую свет человекоподобную фигуру.

«Боевой трезубец Сандэра? Он прошел Единение?!» – пронеслась и пропала мысль на задворках сознания Гиора.

Черный совершил молниеносный выпад и… промахнулся! Тролль сместился вбок, пропустив мимо смертоносное оружие противника, атаковал в ответ. Маг не различил движения, просто увидел результат. Из груди жуткой фигуры на добрый локоть выросло копье, впитывая стекающую по нему темную жидкость, очевидно заменяющую кровь.

С морды замершего синекожего постепенно сходила гримаса радости. Рукоять трезубца глубоко застряла у него в грудной клетке, выгнув мышцы и кожу на спине бугром. Не имея времени на сложный маневр, черный бил рукоятью на возвратном движении, и не прогадал.

Радость сменилась удивлением, тролль осел на обнажившуюся после появления черноты потолочную балку. Его противник покачнулся и упал.

Гиор не верил глазам. Вооруженный артефактным копьем вождь потерпел поражение! Казалось, мир перевернулся в третий раз за сегодняшнее утро. Сначала старейший, затем смерть Марна, и теперь, кажется, удача решила улыбнуться людям.

– Эльфы! Светлые! – закричали со стены.

Маг обернулся на крик и не сдержал слез. С востока по небу летели на крылатых единорогах воители в серебристых доспехах.

Интерлюдия пятая

– Какая досада! – пробормотал Эктар, пнув обугленную троллью голову.

Голова покатилась по пепелищу, поднимая сизые облачка, и остановилась, стукнувшись об останки разорванного на куски синекожего, коих вокруг Веспаркаста даже на расстоянии в тысячу шагов было достаточно для сооружения целого замка. Скривившийся эльф плюнул. Его план катился к демонам, как эта уродливая головешка. Троллей он намеревался использовать в качестве источника сведений о способностях Сандэра Валирио.

Боевые маги высших эльфов знатно повеселились. А кто еще мог столь быстро спалить орду лесных жителей, призванных духов и одержимых? Бились умелые и опытные чародеи из Университета Высшего Искусства, лучшие из лучших. Чтобы одолеть старейшего, Семерке понадобится намного больше времени. Здесь же справились за считаные часы. Прилетели на крылатых единорогах, в сверкающих доспехах, сожгли все и вся. Имперский замок хорошенько прокоптили, раздолбав верхушки башен и стены. Отдельные строения без крыш походили на почерневшие огарки свеч.

Эктару прекрасно знаком почерк боевых магов Эладарна. В астрале, до сих пор раздираемом эманациями поверженного старейшего, в пепле, устилающем землю на тысячи шагов, в воздухе, который рассекали крыльями боевые фаэрнилы[16], всюду содержалась эльфийская магия.

Заказ сорвался. Сандэра Валирио прикончили эладарнские маги, не дожидаясь, пока до него доберутся Проклятые.

Под вопросом снятие проклятия с сына, не говоря о свитках с заклятиями и зельях Тельперинга. Как ни крути, отряд не выполнил заказа, а бравые боевые маги королевства играючи устранили и угрозу со стороны синекожих, и неугодного Габриллу теневика.

– В Веспаркасте живые, – сообщил Корд. – Преимущественно женщины с детьми и старики, укрывшиеся в священной крипте под часовней, защищенной ангельскими чудесами. Удивительно, что они выжили, камни словно адским пламенем жгли. Поистине чудо.

– Стихийная магия Эладарна не вступает в конфликт с ангельской, поскольку сохраняет в себе частицу Силы ангелов, – озвучил эльф цитату из университетского учебника. – Магия высших эльфов завязана на айгате Эмпиреев. У вас в империи разве не так?

– У нас стихийка не связана со святой магией. Чародеи, подчиняясь Церкви, черпают силу из иных источников.

– Дикари, что с вас взять, – вздохнул Эктар. – Не ушли далеко от поклонения элементалям. Скажи лучше, Сандэр Валирио был здесь?

– Был. Не могу понять, ушел он или его убили. Астрал корежит, следы частично перепутаны, частично стерты. Скажу точно: в Веспаркасте Клейменых и его нет.

– Найди хоть какие-нибудь следы Валирио. Не провалился же он сквозь землю!

– Не могу этого гарантировать. Его могли сжечь. Аура в таком случае также уничтожается, сам знаешь, Эктар.

Эльф мысленно разразился ругательствами. Придется признать, Проклятые не представляют, куда делся Валирио, тем самым распишутся перед нанимателем в собственной некомпетентности.

– Так ступай в крепость и вызнай о Сандэре у выживших! – бросил Эктар раздраженно. – Изучи следы, на пепле и снегу они отлично видны!

– Эльфы умеют замечательно заметать следы на любой поверхности, вам ли не знать, мессир, – раздался негромкий мужской голос. – А они заметали.

Эктар и Корд обернулись в поисках говорящего, Искатель обнажил клинок меча, эльф погнал по жилам айгату, готовясь к преобразованию организма, и направил отдельный поток энергии в посох. Стоявший поодаль Нолмирион переместился ближе к отцу.

Из-за сломанных и обгорелых стволов деревьев показались трое в дорожных плащах с зашнурованными высокими воротниками и накинутыми на головы капюшонами, скрывающими лица. Один низкорослый, хрупкий на вид, словно девушка, двое других ростом повыше, и все гибки и бесшумны. Никто из Проклятых не заметил их, следовательно, они не только воины. Скрытники. Убийцы.

– Бесполезно кого-то искать сейчас. Астрал лихорадит, возле Веспаркаста изрядно натоптано. К тому же весьма рискованное занятие – поиски теневика, отославшего в Серые Пределы старейшего лоа, перед тем превратив его в обрубок гнилой плоти. С таким магом выгоднее вовсе не встречаться, если за него не назначена награда и нет надежных товарищей. – Скрытник из тройки изобразил полупоклон. – Ночные Охотники к вашим услугам, мессир Эктар.

Судя по обращению, говорящий – из стран людей, где принято называть магов мессирами.

Эльф направил корневище-навершие на наемного убийцу. Миролюбивые слова совсем не свидетельствуют о мирных намерениях. Скорее, они говорят о нежелании вступать в схватку и подчеркивают ее вероятность в случае отказа прислушаться к «дружескому совету».

– А я бы не хотел оказаться на месте того, кто захочет помешать Проклятым.

– Мы не противники, мессир Эктар, – совершенно спокойно сказал Охотник. – Не сегодня. Наоборот, союзники. Нам заплатили за устранение Сандэра Валирио и порекомендовали объединиться с вашим отрядом: больно силен теневик.

– Уж не Церковь ли Карубиала наняла вас?

– Мы не раскрываем личности заказчиков. Довольно того, что мы не соперники и окажем вам содействие. Валирио действительно не нужно искать. Он непременно объявится на Зеркальном озере. Идти по следу мастера, сохранившего рассудок при Единении с Началом, чревато нежелательными последствиями для вас. Он ведь знает об охоте на него? Маг Сандэр неглупый и наверняка предпримет меры предосторожности. Проще говоря, расставит ловушки на незадачливых преследователей.

Убийца прав, после стычки с Проклятыми у сожженного села Валирио должен быть настороже. Если верить Ночному Охотнику, Сандэр владеет магией наравне с архимагом, а архимаги, как и старейшие лоа, существа чрезвычайно опасные. Это объясняет смерть темноэльфийского мечника и портальщика-менталиста.

– Да ты кладезь нужных нам сведений, Охотник, – вмешался Корд. – Скажи, под чьими знаменами сражались эльфы?

– У них не было знамен и гербов домов на доспехах. Они прилетели на фаэрнилах, сожгли троллей, полили огнем крепость, затем подтянувшаяся пехота вошла в Веспаркаст, облазила крепость сверху донизу, и эльфы ушли в аранью.

Почему эладарнцы предпочли биться без знамен? Крылатых единорогов разводят в светлоэльфийском королевстве, там же и используют. Нигде больше фаэрнилы не приживаются. Или наемный убийца лжет, или Габрилл хотел создать иллюзию нападения на Веспаркаст отщепенцев, ступивших на путь преступления. Идеально роль таковых подходит дому Лунного Клейма. И Валирио уничтожен, и империя обозлится на Клейменых, найдись свидетели – люди под крепостью. Верховный жрец Карубиала хитрее оголодавшего лисьего семейства.

– Сандэр пропал в разгар битвы, – добавил Ночной Охотник. – Эльфы, верно, искали его.

С предположением наемного убийцы трудно не согласиться. Вопрос – нашли ли они теневика?

«Корд, идешь в крепость и опрашиваешь выживших, – отдал Эктар приказ по мыслесвязи. – Мы летим к Зеркальному озеру за боевыми магами. Нагонишь нас».

«Понял».

Бывший имперский дознаватель жестом позвал за собой Нолмириона. Хотя Корду не занимать опыта в битвах, страж в лице чистого боевика ему пригодится.

– Нас попросили примкнуть к эльфийским воинам, воюющим в аранье с троллями, – произнес Эктар, аккуратно разрезая себе ладонь кинжалом и разбрызгивая вокруг себя кровь. – Вы, Охотники, по слухам, неплохие следопыты. Ступайте в лес, найдите пехоту высокорожденных. Мы же полетим по небу, выслеживая всадников на фаэрнилах. Встретимся у Зеркального озера.

Запрокинув лицо к солнцу, чародей издал низкий горловой звук. Зов поднялся к небесам, становясь с каждой секундой громче и объемнее, и вдруг прервался, сменившись тишиной. Ее спустя вздох разорвал далекий резкий крик. Высоко среди облаков промелькнула гигантская тень явившегося на зов существа.

Лязг металла разнес душную тишину крипты в щепки, заставив затаить дыхание сгрудившихся у резного саркофага Вечного Хранителя людей.

Воины у обитых стальными полосами дверей схватились за оружие, маг направил посох на выход из убежища. Сил на мощное боевое заклятие не хватит, но ошеломить на мгновение противника, ударив простейшим ментальным камнем, вполне возможно. Если, конечно, враги не носят защитных амулетов. Тогда останется лишь с размаху бить посохом.

Звук повторился. В дверь робко постучали чем-то металлическим, несильно, точь-в-точь бедный родственник, пришедший просить денег.

Намоленных створок не выбить и одержимому олифанту. От колдовства их защищают вырезанные на деревянной поверхности ангельские молитвы, носители святой магии. Крипта – самое безопасное место Веспаркаста. Сотворенный служителями Церкви барьер ослабит троллей, имеющих отметки злых духов, воспрепятствует проникновению лоа. Священники утверждали, когда внутрь все же войдет враг, из гроба восстанет Вечный Хранитель. Гиор не очень-то верил церковникам до штурма замка, привычно рассчитывая на себя, однако сегодня ему хотелось, чтобы погребенный столетия назад герой заступился за скучковавшихся у его саркофага женщин, детей и стариков.

– Эй, есть кто живой? – донесся приглушенный голос. – Откройте!

На лестнице вздохнули с облегчением. Тролли, благодарение ангелам, не умеют говорить на общеимперском столь чисто, со столичным акцентом. В душе Гиора разгорелась надежда: неужели спешащее на помощь войско, о котором упоминали эльфы, прибыло так скоро?

Маг кивком разрешил снять громадный стальной засов, и люди, не убирая толстенной цепи, приоткрыли дверь. В щель просматривался потемневший от копоти участок двора. Напротив стояли двое весьма примечательных разумных. Тот, что повыше, был местами в ржавых кольчато-пластинчатых доспехах. Над исцарапанным шлемом горел факелом султан рыжих волос, на опущенном забрале чернели узкие кресты прорезей для глаз, подобные следам от ударов острейшим лезвием. На плече воина покоился двуручный изогнутый меч с широким клинком необычного бурого цвета, в разводах, будто владелец забыл почистить его от крови. Зловещая фигура источала едва уловимую айгату, напоминающую святую магию ангелиан, однако мечник не походил на паладина. Не вязался его облик с запавшими в память мага с юности латниками, вооруженными прямыми мечами.

Второй тип разительно отличался от товарища. Под простым плащом на поясе угадывались футляры зелий и свитков, из-за плеча выглядывала изящная рукоять меча, ткань плаща на боку оттопыривалась, очевидно, из-за дополнительного, короткого оружия. Ни дать ни взять – странствующий чародей. Недостает посоха или, на худой конец, жезла, хотя кто знает, что в дорожном мешке за спиной странного типа?

– Кто такие? – крикнул Гиор. От усилия закружилась голова, он покачнулся, проклиная свое истощение.

– Вольные мечи, – ответил человек в плаще. Его серые глаза и правильные черты лица, выдающие происхождение, показались Гиору смутно знакомыми. – Я – Дрок, это – Римлон. Мы откликнулись на призыв герцога Марока, собиравшего наемный отряд.

– Замок герцога далеко отсюда, на северо-западе, – буркнул десятник, держа пришельцев на прицеле арбалета.

– Так мы оттуда. Пришли, порылись в углях и решили выбираться из Пограничья. Синерожие дьяволы спалили замок Марока, вы разве не знаете?

В глубине крипты всхлипнула женщина, кто-то из воинов грязно выругался. Разрушение считавшейся неприступной герцогской крепости знаменует продолжение похода троллей по империи. Марок собрал у себя небольшую армию, состоящую в том числе из наемников и гарнизонных вояк, отозванных из пограничных замков. Костяк составляли рыцари, представлявшие наибольшую опасность для синекожих, имелось больше двадцати превосходных магов. Уничтожившие герцогский замок племена возьмутся за разрушение оборонительной линии Крессова Вала, на строительство которой ушли десятилетия. Проход в империю надолго окажется свободен.

Еще одного штурма Веспаркаст не вынесет. Это понимали все, нашедшие приют в крипте, от пожилого десятника до малолетнего ребенка.

– Как вы прошли по Пограничью? Провинция кишит лесными отродьями, – привалился спиной к холодному камню саркофага Гиор, не торопясь опускать посох.

– Двоим легче пройти, чем крупному отряду. Да и не сказал бы, что очень уж много синерожих ходит нынче по провинции. В лесах повстречалось всего несколько разведчиков. У герцогского замка мы видели издали идущих по тракту троллей, которые гнали на северо-запад одержимых. Деревни и поселки сожжены, крепости разрушены, делать в Пограничье уже нечего, грабить некого. Кто выжил, те попрятались по оврагам или сбежали в соседние провинции.

На северо-западе расположен Сигард, морская столица империи. Движимые жадностью тролли опрометчиво сочли его легкой добычей. Город охраняется усиленным тяжелой пехотой гарнизоном, при нужде созывается ополчение. И десяти тысяч синекожих мало для штурма укрепленных магией высоких городских стен.

На месте вождей Гиор опустошил бы приморскую провинцию, изобильную богатыми городками, и отступил, дабы не оказаться между молотом имперской армии и наковальней гарнизона.

– Вечер близится, – добавил назвавшийся Дроком. – Пустите переночевать? С закатом на земле начинает твориться нечто ужасное. Нам попадались силуэты размером с ваш донжон, заслоняющие звездное небо. Где они опускались, там все умирало – деревья, животные, люди. Синерожие приносят им жертвы, оставляя на полянах окровавленных людей. Жуткие места, доложу я вам: мертвые, иссохшие деревья и груды человеческих и звериных костей. Не хочется попасться им на пути, а у вас над замком, как-никак, ангельское благословение, раз он выстоял под напором зла.

Да какое благословение, раздраженно подумал Гиор. Сила небожителей, укреплявшая Веспаркаст, истаяла при штурме. Эльфам пришлось выжигать въевшуюся в стены после сражения айгату лоа, дабы избежать спонтанного образования гибляка и шенгато[17].

– Разожгите костер во дворе, – принял решение Гиор. – В крипте тесно. Случится что – впустим.

Разведя костер из кусков найденной в замке разбитой мебели, вольные мечи принялись за нехитрый ужин. Дрок выудил из дорожного мешка кусок соленого мяса. Мелко нарезая, он отправлял кусочки в рот и запивал из фляги. Воин в поношенных доспехах неподвижно сидел у огня, уподобившись обшарпанной статуе.

– Почему твой товарищ не ест? – поинтересовался маг.

Поведение, внешность мечника, его молчание настораживали. Такими бывают одержимые и поднятые колдунами мертвецы.

– Римлон дал обет не вкушать пищу три дня, дабы очиститься от скверны. Сидит вот, молится. По мне, глупо, да кто разберет этих паладинов. Будто не от мира сего.

– Значит, он паладин? – скорее утвердительно, нежели вопросительно произнес Гиор. – Тогда почему у него изогнутый, а не прямой меч?

Дрок рассмеялся, едва не поперхнувшись.

– Римлон не обычный паладин. Он отверженный и не имеет права на освященное Церковью оружие. Сказать по чести, меч он пропил, за что на него разозлились священники. Ну и еще за некоторые мелочи. Будучи опьяненной, ранимая душа моего друга не выдержала обидной критики. Римлон проломил осуждавшему его церковнику череп. Случайно, конечно, убивать-то он никого не хотел. Осознав утром собственную вину за содеянное, бедняга сознался в преступлении. Поскольку был он полон раскаяния и не сбежал, смертную казнь ему заменили на епитимью. С тех пор он стал чересчур набожен. Вина не пьет, с женщинами не водится, молится, голодает по три, а то и шесть дней в седмицу. Благо мечом машет по-прежнему ловко.

Дрок прожевал очередной кусочек мяса и, глотнув из фляги, сказал:

– У вас тут бойня была знатная, трупов немерено. Синерожие колдуны вам пожар устроили?

– Вроде того, – проронил Гиор.

Объяснять, что такое шенгато, не слышавшему об этом явлении уроженцу империи маг не имел ни малейшего желания, как и вообще говорить. Усталость копилась подтачивающим здоровье ядом. Вдобавок голод терзал внутренности, а на веки словно подвесили по гире.

– Ты не похож на обычного наемника, – признался маг. – Футляры у тебя на поясе для склянок с зельями и свитков, разве нет? Где ты учился магии?

– Добрый человек в детстве обучил меня азам. Пойми правильно, мне неохота вспоминать прошлое. Скажи лучше, у вас есть раненые? Обычно я занимаюсь лечением, однажды дослужился до полкового лекаря.

Примерно треть от укрывшихся в крипте воинов страдали от ран. Несколько скончались, несмотря на мази и снадобья, едва ушли эльфы, остальные поправлялись, некоторые с оружием в руках сидели на ступенях лестницы, готовые помочь отразить внезапное нападение. И все же тяжелораненым требовался лекарь. Священника, лечившего людей в Веспаркасте, убил вождь Черным Копьем, служки прожили немногим дольше, став поживой появившихся в конце битвы злых духов.

– Ослабьте цепи, – распорядился Гиор. – Протискивайся, наемник. Мы рады любой помощи.

На рассвете вольные мечи направились на северо-запад по головы синекожих, коих мечник в доспехах поклялся срубить не меньше сотни. Глядя им вслед с вершины уцелевшей башни, маг прокручивал в памяти последние часы, пытаясь вспомнить очередную странность. Что-то было не так в назвавшемся Дроком человеке. Гиор не мог вспомнить некую деталь.

Наемник за считаные минуты поставил на ноги двух тяжелораненых, причем сам чуть не свалился от истощения, вкачав в них большую часть своей жизненной энергии. Он очистил раны, заново составил сломанные кости воинов. На столь качественное лечение способен очень хороший целитель. Утром же лекарь выглядел на удивление свежим.

Придя к выводу, что Дрок использовал какой-то артефакт либо специальное зелье, Гиор было успокоился. Он взглянул на синюю полосу леса, на идущие по дороге крошечные фигурки вольных мечей, и вдруг молнией озарило воспоминание: жаркое сухое лето, в Веспаркаст прибывают дознаватели тайной канцелярии. Ими руководит сероглазый человек, веселый, общительный. Его лицо… правильные черты, выдающие потомка жителей Сарийских гор, где, согласно утверждениям историков, сохранилась чистая кровь основателей империи. Марн ведет дознавателей к себе в кабинет, они о чем-то долго беседуют. Попрощавшись с ними, Изверг советует Гиору запомнить того самого сероглазого человека: ведь нет никого в розыске еретиков и шпионов искуснее него, Корда Искателя.

Гиор замер, боясь спугнуть догадку. Память услужливо нарисовала образ назвавшегося Дроком человека. Тот же спокойный взгляд, те же черты. И двигался так же.

Зачем дознавателю понадобилось выдавать себя за вольного меча? Его прислала тайная канцелярия по душу предводителей синекожих? Он расспрашивал о подробностях битвы, лечил людей, каждому сначала возлагая руку на лоб, чтобы, по его словам, временно облегчить страдания. Гиор начинал понимать, почему дознаватель облегчал страдания раненых, прикасаясь к их головам. Корд просматривал воспоминания о боях с троллями! А возможно, искал и кое-что другое.

Корд Искатель обернулся. Серые глаза встретились с глазами мага, проницательные, заглядывающие в душу.

«Забудь», – раздалось в сознании Гиора. Он невольно отступил на шаг и уперся спиной о черную от копоти стену. На веки навалилась тяжесть. «Я так устал», – подумал маг, присаживаясь на груду пепла, перемешанного с мусором. Прежде чем уснуть, он увидел исчезающих за деревьями наемника Дрока и отверженного паладина Римлона. Все сомнения рассеялись, на душе воцарился покой.

Не усни Гиор крепким оздоровительным сном – он бы спустя вдох увидел, как из-за облаков, бегущих пред солнечным ликом архангела Хасмиала на востоке, возникла россыпь темных точек. Постепенно точки превратились в силуэты летучих судов. Спустя час на каркасах стало возможным разглядеть алый крест, заключенный в кольцо на серебряном поле. К Веспаркасту подлетали суда имперского воздушного флота.

Глава 7. Тьма

Кровь заструилась по черному древку, впитываясь в пористую шершавую древесину под шелест произносимых мною заклинаний. Мое величайшее творение вот-вот будет готово. Позднее, взяв в руки удивительное копье, равных которому не было с Предначальной Эпохи, я испытаю гордость и облегчение. Сейчас же мне приходится мириться с болью. Произнося заклинание, будто вытаскиваю из себя жилы и прибиваю их ржавыми гнутыми гвоздями к ментальному организму нарождающейся сущности. Сущности, что никогда не навредит мне, своему творцу.

– Учитель, зачем вам понадобилось такое мощное оружие? В арсенале вашей светлости есть зачарованные друидами клинки из звездной стали, они разрезают металл и убивают одним прикосновением старших лоа.

– Ты о мечах, которые я забрал с трупов врагов, Агарваэн? – закончил я шептать заклинание. – Они недостаточно хороши. – Я погладил копье, ощущая зарождающуюся в нем Силу. – Древко из отвердевшей плоти Владыки Чащоб не сломается и под ударом одержимого вождя огров, наконечник из кости зверобога пронзит прочнейший из панцирей, Предвечная Тьма, окутывающая копье, опустошит даже бога.

Ученик побледнел и отшатнулся.

– Вы хотите… пойти войной на богов? – выдавил он, вызвав у меня улыбку. Порой этот юноша, приходящийся мне дальним родичем, на удивление наивен.

– Ты полагал, мне достаточно славы победителя верховных шаманов? – хохотнул я. – Слыхал ли ты о Древних, спящих в глубинах Вселенной и ждущих удобного часа для пробуждения и завоевания Четырех Миров? Кто-то из наших врагов, будь то синекожие или морлоки, обратится к ним. Тогда ты поймешь, зачем нужно оружие, способное повергать богов.

Зачерпнув из стоящей на алтаре черной мраморной чаши, я окропил копье бледно-красной смесью моей крови и сока Прародителя Древней. Капли мгновенно впитались испещренным рунами Первородных древком и удлиненным, похожим на лист меч-травы наконечником.

– Смотри, ученик!

Я провел костяным острием, что чернее ночи, по предплечью. Глубокая царапина стремительно затянулась, не оставив следа.

– Сама сущность оружия не позволит навредить мне, его творцу. Предназначение копья – убивать врагов, делая меня сильнее. – Я выпрямился, придирчиво осматривая почти завершенное творение, и перевел взгляд на огромное чудовище, скованное ветвями храмового древа. Воплощенный старейший лоа вздрогнул, замотал покрытой печатями головой, предчувствуя смерть. Короткий выпад, наконечник вгрызся в псевдоплоть. Лоа судорожно вдохнул, желая удержать ускользающую из физического тела айгату, и обмяк. Бурлящий поток Силы загудел, поглощаемый копьем, и полился ручьем в меня. – Нарекаю тебя Погибелью Богов, Маркарт Баланор!

Оружие в моих руках затрясло от радости. Творение было завершено.

Зов копья доносился сквозь разбавленную алыми пятнами темноту без звуков и запахов. Маркарт кричал от отчаяния. Казалось, он нашел меня, возрадовался – и внезапно вновь потерял. Пролегшую между нами вечность пронзал его крик, отдающийся во мне звоном мириадов колоколов.

Замолчи. Я рядом.

Горячей выдалась наша первая за семь тысячелетий встреча. До сих пор побаливает пробитая им в порыве радости грудь.

Я лежал на чем-то твердом, каждая часть тела обернута тканью. Бинты? Вспомнились мумии, укутанные в пропитанный специальным раствором материал. Меня замотали и положили в… Попробовал пошевелить рукой. Попытка удалась, пальцы легонько стукнулись о преграду сбоку. Хм, мумия в саркофаге. Радует, что не мертв. Разум вполне ясен, чувствую тело. С ощущением астрала проблемы, подозреваю, из-за ткани.

Запечатали, демоны. Не сожгли, не закопали, как заведено у имперцев-ангелиан, чего, в общем-то, можно ожидать от гарнизона Веспаркаста по отношению к страшному и опасному существу, в кое я превратился. Представляю реакцию людей на Доспехи Тьмы. Будь я на их месте – держался бы подальше от чернильного чудища, выныривающего из теней. При случае, конечно, попытался бы его убить, обложив священными ангельскими реликвиями и печатями. Кстати, вариант. Потерял сознание, очнулся, замотанный в освященные церковниками бинты. Не исключено, меня похоронили и сверху насыпали курган из камней, чтобы не выбрался.

Рукой поводил перед собой – пустота. Чего я паникую, спрашивается? Отдыхаю в открытом ящике, таких просторных гробов не бывает. Ощупывание себя любимого принесло ожидаемый результат: цел, невредим, перебинтован с ног до макушки изолирующей тканью. Просунув с трудом палец меж бинтов, рванул. Ленты затрещали и поддались, выпуская мое сознание в пестрый внешний мир.

Судя по току энергий, я в блокирующем эманации ящике, ящик в небольшой пещере. Эдакий неправильной формы овальный зал, наружу ведет низенький ход. Надо мной растут деревья, вон корни удерживают потолок, не давая осыпаться. Растительности не счесть – лес ведь. И вся спит до весны, укрытая снегом. Западнее подо льдом медленно течет речушка, впадающая в Зеркальное озеро через… тяжело точно определить расстояние, устье далековато отсюда.

В чем абсолютно уверен – так это в том, что меня не хоронили. Возле пещеры еле заметно тлеют ауры горцев и оборотней. Бойцы стремились скрыть присутствие с помощью амулетов и зачарованной одежды, жаль, на качественные изделия не хватило денег. Плохоньких клановых шаманов, может, младших лоа ребятки проведут, но с нормальными колдунами фокус не пройдет.

Дриады и древни гораздо незаметнее. Нутром чую – они поблизости, но не пойму, где именно. Сплошная энергия природы. Древесников матерый поисковик не сразу отыщет! Интересно, куда делись белые волки? Их скрытности позавидует большинство шпионов. Надеюсь, с ними не случилось ничего плохого во время сражения.

Кто у нас тут еще шифруется? Пахнет… эльфами. Да, ими, точнее, Клеймеными. Еле уловимый аромат лунной магии витает в астрале, найти источник можно только по малейшим возмущениям потоков природной айгаты. Вон там, под ветвями двухсотлетнего железного древа, аж четверо Детей Звезд. Ежели поискать тщательно, и остальные найдутся. Ого, фаэрнилы неподалеку, минимум один. Обстановка спокойная, значит, крылатая коняшка наша.

Картина вырисовывается весьма и весьма обнадеживающая. Выделенные мне Смуглянкой боевики ее дома присоединились к нам, причем в решающий момент. Вероятно, за блокирование моей айгаты надо благодарить эльфов. Магов-скрытников среди наемников вроде не наблюдалось, дриады владеют магией природы и, дабы укрыть меня от взоров в астрале, поместили бы мое тельце в сплетенный из ветвей кокон.

С какой стати Клейменым, сорвавшимся спасать княжну, возвращаться? Либо эльфы добились желаемого, либо отчаялись и решили попытать счастья в моей команде. Во второе с трудом верится.

Губы невольно растянулись в улыбке, потревожив покрытую засохшей тончайшей коркой кожу. Однако же со знанием дела меня изолировали от окружающего мира. Спецы, да. Или специалистка.

От надежды на спасение Смуглянки теплее на душе, спокойнее. Вдобавок наемники не понесли серьезных потерь, моя маленькая армия пополнилась превосходными разведчиками в лице Клейменых, сам я жив-здоров. Надеюсь, и древесники в порядке.

Ухватившись за края ящика, сел и принялся разматывать бинты. Сначала голова. Под тканью обнаружился слой засохшего вещества. Не кровь, и ладно. Энергетически не идентифицируется, абсолютно мертвое вещество, наводящее на неприятные ассоциации. Старейшие и старшие лоа, воплотившись, покрываются слизью эктоплазмы, позднее засыхающей и осыпающейся. Правда, эктоплазма содержит айгату обретшего плоть духа, по ней, упавшей с тела, охотники выслеживают лоа, а тут совершенно пустое нечто.

К счастью, я изменился не настолько, чтобы походить на воплощенного духа. Хотя, возможно, все обстоит значительно хуже, чем мне представляется. Во всяком случае, чувствую себя превосходно. Легкость, мышцы налиты силой, и чем больше снято блокирующих бинтов, тем проще управлять собой.

Одежки не оставили? Чисто ради приличия, зимний мороз мне уже не страшен. Темнота приятно ласкает кожу. Она окружает меня, струится в венах, насыщает организм, словно некий необходимый для комфортного существования элемент. Это немного пугает, совсем чуть-чуть.

Подсознательно я знал, что со мной произойдет, и был в какой-то мере готов к изменениям. Пусть больше не переношу солнечного света, огонь обжигает меня, от святой магии ангелиан становится не по себе. Зато обещанная Предвечной Тьмой сила переполняет меня. На собирание духов уходят десятилетия, а то и века. Тьма же предоставляет все сразу. Берет плату, однако я согласен заплатить ради безопасности близких. С подлинным грандмастером магии Тьмы непросто справиться и архимагу. Я переступил возможности смертных, не погрузившись окончательно в Предвечную Тьму. Предо мной два пути: переродиться, лишившись личности, забыв родных, друзей, и обрести божественную мощь, либо преподнести в дар Владыкам самое ценное в моей жизни – человека, ради которого умру без колебаний, получив взамен способность хождения под солнцем. Мне не подходят оба пути. Обойдусь нынешним существованием ночного хищника.

Сорвав бинты, вылез из ящика, выпрямился, вдохнул полной грудью и постоял неподвижно, наслаждаясь свободой и текущей по жилам силой.

Почувствовав меня рядом, Маркарт вновь позвал меня. Соскучился, бродяга. Я подошел к неровной стене пещеры, у коей свалили мое снаряжение. Копье прислонили к боевому трезубцу над кучкой плохо видимой в астрале одежды, сверху навесили ремень с футлярами свитков и флаконов. Зов Маркарта слышен лишь мне, он раздается свистом рассекающего воздух клинка. Копье изнывает от жажды, хочет спеть Песнь Смерти у меня в руках. Погоди, дружище. Может быть, уже сегодня ночью ты испьешь крови наших врагов.

Я взялся за теплое шероховатое древко, испытав прилив энергии. Оружие подрагивало от переполняющих его эмоций. Ну, хватит, хватит, тебе же тысячи лет, а ведешь себя как неразумный ребенок, куда подевалась мрачность созданного в Предвечной Тьме оружия?

Маркарт пристыженно затих и протянул ко мне каналы айгаты. Наши духовные тела срослись в целое, дополняя друг друга. Мы – нечто совершенно иное, нежели каждый из нас по отдельности. В меня перетекает дополнительная энергия, чистая, точно слеза младенца, каналы айгаты укрепляются, по ним в копье выводится из меня Тьма – ровно столько, сколько нужно для улучшения моего управления ею. Оружие, по сути, бездонное хранилище энергии, частично снимающее отрицательные эффекты слияния с Предвечной Тьмой и при необходимости возвращающее взятое, излечивая и наполняя меня силой. Отныне мне не страшен свет. Конечно, днем буду значительно слабее, чем в темноте, однако падать от боли, теряя сознание, не стану. Не так эффективно, как дары Владык, зато не надо приносить в жертву близких.

Бедный, оголодавший Маркартушка. Чем тебя кормили синекожие, что ты исхудал, будто страдающая анорексией модель? Опустошая раз в десять лет по дюжине колдунов, не насытишься. Подумаешь, ежегодно, в праздник, ты протыкал по сотне животных, такая пища для тебя скудна. Уж я-то тебя накормлю, дружище. Дам отведать айгаты могущественных духов, а там и ангельской кровушки напьешься.

Да успокойся, не виню я тебя в предательстве. Понимаю, голод не тетка. Шаманы, чудом набредшие на твой склеп, справедливо сочли оружие, одним прикосновением убивающее разумного, обиталищем злого духа и захотели иметь тебя заступником. Умилостивили богатыми жертвами, наобещали с три короба, и ты согласился покровительствовать им. Даже разрешил брать себя в руки понравившимся тебе троллям, дабы развеять грусть в битвах. Надеялся на бои с богами, а сражать приходилось простых смертных и одержимых. Бедняга.

Отныне все будет иначе. На сей раз нас вряд ли что-то разлучит надолго. Кровь быстрее бежит по венам, стоит представить, кого нам предстоит уничтожить!

Воздух заколебался у выхода, на краткое мгновение сильфы обрисовали нечеткий силуэт. Кто-то вошел. Запахов не прибавилось, пришелец отменный скрытник. Ни намека на ауру, не ощущается малейших эманаций. Блокировка айгаты у него не хуже моей, той, которую давали бинты.

– Забейся ты в угол, за кучей снаряжения заранее, и получилась бы отменная засада. Привет, Смуглянка.

– Я не думала прятаться от тебя, – фыркнула Авариэль. – Ты не удивлен?

– Был удивлен, узнав твоих ребят снаружи, затем поразмыслил о том, почему они вернулись. Благодарю за спасение от солнечных лучей и посторонних взоров. Да и вообще спасибо, что нашла меня.

– Думал, брошу? – Так и встает в памяти насупившая брови эльфийка. На душе потеплело. Я оказался прав, она жива! – Не высокого же ты мнения обо мне.

– Не злись, – миролюбиво выставил я перед собой ладони. – Я не знал, что с тобой. Связывавшая нас астральная нить порвалась, заставив предположить худшее. Поскольку ты жива, позволь спросить, какую цену затребовали Владыки?

– Высокую. Десять тысяч девственниц и глав ангелианских Церквей!

– Владыки существа жадные, но не настолько же. Им за подобную услугу патриархов за глаза.

– Если серьезно, не спрашивай о том, чего не хочешь знать. Я заключила с ними сделку, исполнила ее часть, и вот мы с тобой снова независимы друг от друга.

Хочется узнать, чем обязан внезапной свободе. Надо полагать, спрашивать Смуглянку глупо, промолчит. Контакт Владык со смертным, не посвященным в таинства магии Тьмы, стоит жизни разумного, желательно мага с изрядным запасом айгаты. Предоставленная ими услуга оценивается гораздо дороже, стадом быков не обойдешься. Затребовать церковных патриархов – между прочим, в стиле Владык. А, чего гадать, спрошу у повелителей темных духов напрямую, статус позволяет. Только сначала пожертвую им верховного шамана для свободы общения.

– Зачем ты обратился к Предвечной Тьме? Неужели оружия и зелий, что я тебе дала, оказалось мало?

– Сложилась тяжелая ситуация. Тролли призвали старейшего лоа, планировали вытащить из Серых Пределов еще одного. Выбирая между смертью и обращением, выбрал второе. Разве я ошибся?

– Мог воспользоваться пойманными духами. У тебя же не остается дороги назад. Ты преступил границы человечности.

– Горстка старших лоа не выстоит в борьбе со старейшим, тебе ли не знать, Авариэль. Преступил и преступил, я и без обращения к Предвечной Тьме был обречен на это, открыв в себе способность ловца духов. И вообще, пока не расстался с жизнью, ничего не потеряно. Ты – яркое тому доказательство. До твоей сделки с Владыками я считал – наша связь может быть разорвана только смертью.

– Возможно, ты прав. Понимаю тебя и все равно не одобряю твоего поступка.

– Брось, – махнул я рукой. Упреки Смуглянки начинали раздражать. – У нас куда более актуальная тема для разговора. В сгоревшем селе, если не ошибаюсь, на тебя напали. Позднее, когда я за тобой прилетел, устроили теплый прием мне. Кто наши враги?

– Проклятые, – ничуть не удивилась вопросу Смуглянка. По боевому трезубцу хизаи ей наверняка стало ясно – я столкнулся с теми же ребятами. – Отступники, чьи имена заклеймены проклятием сородичей и жрецов. Их всего семеро, любой из них стоит целой армии. Постарайся не встречаться с ними.

Армии, значит. Лестно, демоны побери.

– Уж как кому повезет. Расскажешь подробно о них?

– Мне мало что известно. Их предводитель бывший преподаватель, метивший на пост главы Университета Высшего Искусства, бестиомаг-метаморф. Однажды он пропал вместе с семьей – женой и сыном. Версии выдвигались студентами разные, от убийства наемниками до побега после кражи из Тельперинга запретных артефактов – преподаватель был на короткой ноге со жрецами Карубиала, воспитавшими его, имел доступ в хранилище Священной крепости. Я не ожидала встретить его той ночью, еще и в компании убийц. Он приказывал им. Знаешь, Санд, Проклятые не намеревались убить. Имея шансы прихлопнуть меня, Эктар не воспользовался ими.

– Эктар, – испробовал я на язык незнакомое имя. – Говоришь, их семеро? Двое сгинули у сгоревшего села, осталось пятеро. Смуглянка, а они очень-очень опасны?

– Говорю же: лучше избегай встречи с ними! Твоя победа над двумя из них скорее случайность. Вероятно, у них не было цели убить тебя.

– И идут они за нами, правильно?

– Да. Проклятые знали, на кого нападают.

Я обратился к трепещущей призрачной нити, соединяющей меня с теневыми духами, сосредоточился, послав зов. Теневые соглядатаи откликнулись, подтвердив информацию о местонахождении наших недругов.

– Самое меньшее один Проклятый не так уж далеко отсюда, несколько у Зеркального озера. Вероятно, ищут нас. Пока враги разделены, как тебе нравится предложение напасть на них?

Смуглянка не отвечала с минуту. Я уж подумал, не покинула ли она пещеру, воспользовавшись какой-нибудь из своих уловок.

– Осторожно проведем разведку – и с воздуха, и в астрале, и на земле, – нарушила она молчание. – Атакуем после.

– Само собой, – ухмыльнулся я.

Разлитое линиями на снегу алхимическое зелье почти не различалось на фоне природной айгаты. Оно не прожгло наст, было бесцветным и, по утверждению идущей около меня Смуглянки, являлось отличным сторожевиком. Весьма специфическим, надо сказать. Я не представлял, что алхимики научились создавать сторожевые зелья, реагирующие на энергию разумных. Наступишь на такую малозаметную линию – и установивший паутинку сигнальных чар маг будет немедленно оповещен о проникновении чужака внутрь охранного периметра.

Создатель сего шедевра не заморачивался сложной механикой астральной тревоги, попросту подсоединил линии к пузырькам гремучки, зарытым под корнями. Зелье реагирует на айгату, активирует взрывчатку. Трах-бабах, и нет нарушителя. Выжил? Вскоре сюда примчится во всеоружии хозяин ловушки и добьет.

Классный алхимик в команде Проклятых, изобретательный. Сразу видно, за серьезными разумными идем, а не за разбойничающими магами. Мы со Смуглянкой правильно сделали, не взяв с собой пеших. Неуклюжим горцам здесь не место, для Клейменых и оборотней ловушка также чересчур сложна, не распознают с ходу, как сделали Авариэль и пущенные на разведку теневые духи.

Наши летуны позади нас, на расстоянии в пару-тройку километров, прячутся за проползающими по небу редкими облачками. Подстраховывают. Боевые маги-стихийщики рангом не ниже магистра – внушительная сила на поле боя, впрочем, Смуглянка заверяет, с парочкой Проклятых им не справиться. По-моему, недооценивает она парней, разметавших орду троллей под Веспаркастом, пусть и прореженную моими, и не только, стараниями. В роли поддержки крылатые самое то – подлетят в нужный момент, накроют противника массированной бомбардировкой огненными заклятиями.

Хм, у меня теперь действительно маленькая армия. Кавалерии не хватает, а так есть и пехота, и авиация, и в некотором роде артиллерия. Для лобового столкновения, может, маловато, однако для терроризирующих уколов по неповоротливому скоплению врагов и отлова патрулей достаточно.

Я аккуратно переступил линию. На свету ее совсем не увижу. Эх, дала Тьма зрение – отчетливо видны токи энергий, очертания предметов слегка смазаны при лунном свете, цвета и вовсе плохо различаю. В кромешной темноте вижу значительно лучше.

Выданная Смуглянкой одежда – кожаный костюм Клейменых, зачарованный по самое не могу, – отлично скрывает ауру. А нет истечения айгаты – нет и срабатывания ловушки. На всякий случай мы решили не испытывать судьбу и не наступать на паутину зелья. Перемещаться по теневому измерению тоже не рискнул. Выбирая свободные места, я быстро переставлял ноги, буквально перескакивая с одного «окна» между линиями на другое.

Проклятые окружили себя кольцом алхимических ловушек, тянущихся на добрых полкилометра вглубь лесных чащ. На краю переплетения призрачных контуров Смуглянка замерла. Впереди все вроде нормально: утопающие в сугробах великаны-деревья, припорошенные и полностью погребенные под снегом кусты, сонные лесные духи и дрыхнущая до весны мелкая живность. Крупные хищники тут не ходят из-за дурно пахнущих зелий.

Стоп, земная стихия немного ярче выражена. Теневой дух осторожно прокрался под древесными сводами и, заколебавшись, остановился. Опять ловушка, причем хитрее предыдущих. Линии зелья находились сравнительно легко, мои разведчики определяли их как некое разлитое вещество, не имеющее отношения к аранье. Здесь же непонятно что. Энергия земной стихии просачивается очень слабой аурой сквозь снежную, окутывает растения, живых существ, лоа. Необычно. Земля зимой «спит», снег накрывает ее айгату, не давая смешиваться с воздушной.

«Элементальный капкан», – по мыслесвязи поделился я догадкой со Смуглянкой. Она согласно кивнула.

Сконцентрировавшись на токах стихийной энергии, невольно растянул губы в хищной ухмылке. В метре от поверхности покоился сгусток айгаты земли, в коем угадывался магический предмет. Эдакая бомба, детонирующая при вхождении чужака в странную ауру.

«Заклятие в свитке, – произнесла мысленно Авариэль. – Не подпускай близко теневых духов, может сработать».

А то самому не ясно. Одно хорошо – поставивший ловушку не стихийщик, иначе вместо свитка пользовал бы само заклятие.

Медленно пустил разведчика вдоль ауры. Реакция последовала мгновенно: облако земляной айгаты стало стремительно уплотняться, и я отозвал духа. Тут же напряжение спало.

Не люблю параноиков, к ним трудно подбираться. Расположение капканов грамотное, за менее эффективными находятся более сложные и чувствительные. Уверен, при срабатывании земляная ловушка опаснее алхимической. Там – взрыв, тут – не удивлюсь, если расщепление на атомы. По теневому измерению через ауру не пройти, вон как на духа среагировала. Перелететь?

Смуглянка осторожно коснулась земляной айгаты. У Авариэли астральное сокрытие лучше, чем у любого из Клейменых, возможно, сторожевая аура не выявит ее.

Концентрация энергии земли резко повысилась, заметившая это Смуглянка отдернула руку.

«Что бы ты без меня делал?» – раздалось по мыслесвязи. На ладони девушки образовался серый вихрь. Постепенно он приобрел свойства стихийной айгаты и, вытянувшись, влился в сторожевую ауру. Спустя минуту возник узкий коридор.

Ничего подобного я пока не умею. Мой метод – ринуться напролом, обезвреживая ловушки копьем. «Иду на вы», что называется, дальше скрытное перемещение и внезапный удар из тени. Такова простейшая из доступных мне тактик.

Пригнувшись, я шагнул за Смуглянкой в пронзающий смертельную ауру тоннель.

Сумеет нарушитель выжить во взрывах гремучего зелья – угодит в непонятную муть. Сомневаюсь, что у среднего мага останется шанс выскочить из магического капкана.

Проклятые отыскались за полосой ловушек. Маскировка у двоих субчиков, готовящихся отдохнуть, хромала на обе ноги. Один – явно человек – возился с жезлами под раскидистым деревом, на нижних ветвях расположился второй, наиболее таинственный из парочки, поскольку его айгата отдаленно напоминала духовную энергию эльфийских храмовников, а сам он в астрале походил на темно-серое пятно с пробегающими по нему сполохами черных молний. Меч у него интересный, обладающий собственной волей, злющий, чисто стая напавших на троллью деревню и получивших по зубам котов-магенов. Покрытый засохшей кровью клинок при соприкосновении с деревом оставлял глубокие рваные раны. Походя, без намерения убить, покалечить. Крутое оружие под стать владельцу.

Проекции в измерении теней у мечника не наблюдается. Дух-разведчик заскользил к здоровяку и вдруг взвыл от боли, чуть не парализовав меня. Да какого демона?! Дотронувшийся до воина теневой заметался, пытаясь оторваться от него и разлагаясь на чистую айгату, впитываемую безликим серым коконом духовного тела.

Я от греха спрятался в тени, Смуглянка затаилась во мраке чащи, не производя ни звука. Ну все, нас засекли. Вопля умирающего духа в астрале не почувствовал только глухой. Маги, например, такой «глухотой» не страдают.

Человек вскинулся, заозирался. Из него никудышный противник, поселившийся в нем теневой, будто паразит, по моему приказу немедленно перекусит его энергетические каналы, лишив возможности магичить. Будет трепыхаться человечек – вовсе вырублю.

Смуглянка заблаговременно перекрыла мыслесвязь. План действий давно оговорен, стандартная схема – на мне ближний бой, напарница бьет издали. Козырь – магия Предвечной Тьмы – припасен на крайний случай. К мечнику лучше не подходить, он полон сюрпризов. Сидит сычом на ветке, головой вертит, наверняка ищет нас.

Зазвучали в астрале еле слышимые Слова – Смуглянка обращалась к покровительнице своего дома, Белой Луне. В ответ с небес пролился дождь противного мне молочного света.

Нолмирион

Ночь полнилась чудовищами. Нолмирион не видел их: единственное, что он мог разглядеть через прорези шлема, – это очертания деревьев, сливающиеся в сплошную серую мглу, – он чувствовал присутствие злобных тварей всем своим естеством. Живущие в темных уголках его сознания, они лезли из памяти забытых смертными эпох, словно черви, копошащиеся в трупах воспоминаний. Бесформенные на манер шогготов и похожие на прекрасных эльфов, с присосками и острыми когтями на концах бесчисленных щупалец, сжигающие неземным светом материю и поглощающие само бытие абсолютно черные провалы истинной Тьмы. Большинству нет описания на языках рас Лантара. Чудовища скалились из реальности Кошмара, угрожая развеять иллюзию, в коей обитают разумные, и завладеть Нолмирионом.

Отец не допустит прорыва. Сдерживающие печати стоят барьером между тварями Бездны и смертными, мерцают магическими знаками, отгоняя мрак и страх. Кошмар не нахлынет вновь…

– Беспокойно мне что-то, – проворчал внизу Корд, закончивший устанавливать сигнальное заклятие около стоянки. – Нолми, будь другом, проверь лес. Никто к нам в гости не идет?

Просьба человека помогла выбраться из плена видений. Нолмирион медленно обвел взглядом аранью, прислушиваясь и принюхиваясь. В серой мгле вспыхнули красные огоньки теплокровных – ничего особенного, мелочь. Звери покрупнее бродят далеко от места стоянки, рептилии мирно спят под корнями вековых деревьев.

Прикрыв глаза внутренними полупрозрачными веками, эльф погрузился в исследование непостоянного мира тонких материй. Корд прав, поблизости разумный, чья аура периодически просвечивается в астрале, испуская ужасающую, темную айгату, точь-в-точь как у обитающих в Кошмаре чудовищ. Мелькнет то тут, то там на расстоянии в сотни шагов от Корда, и подолгу прячется в темноте под лесными великанами.

Нолмирион снял с плеча меч и указал им в сторону, где появлялся обладатель чудовищной ауры. Корд, обнажив клинок, потянулся к футлярам со свитками на поясном ремне.

– К нам пожаловали теневик и Клейменая, осторожнее с ними, Нолми, – предупредил человек. В руке у него зашелестел, разворачиваясь, свиток астрального барьера.

Теневик? Тот самый, убивший Шестиглазого и Зоната Мечника? Вопрос растворился в потоке шумящих мыслей, кои постепенно заглушали страх. Чудовище здесь!

Нолмириону показалось, он закричал. На самом деле кричал Корд, предупреждая об ударе сверху. Полыхнула знакомая аура, теплая и мягкая, будто лунный свет, льющийся с небес. В следующий миг на лес обрушилось нечто тяжелое. Вековые деревья ломались сухими прутьями, эльфа снесло вместе с ветвью, на которой он находился, ударило о мерзлую землю, выбив дух. Человеку пришлось хуже, он распростерся у враз потушенного костра и сипел, кости его трещали, ломаясь под тяжестью бледного, затопившего все вокруг света, разбитая плоть кровоточила. Корд походил на расплющенного богомола.

Нолмирион напрягся, пытаясь подняться, в итоге его сильнее вдавило в землю, укрепленный магией доспех захрустел. На тело, от кончиков пальцев ног до головы, навалился невыносимый груз. Нельзя даже пошевелиться.

Сплошная стена разномастных чудовищ надвинулась на сдерживающие печати, вселяя страх.

– Не убивай человека, Смуглянка, – раздался вдалеке голос. – Живой он нам нужнее. Тот, в доспехах, кто такой?

Ответа Нолмирион не расслышал, давление усилилось, стремясь раздавить его. В прорезях шлема он видел судорожно вдыхающего Корда, напоминающего уже не насекомое, а вздрагивающий мешок окровавленной плоти с торчащими из нее осколками костей. Если его не убьют, он восстановится, помогут накачанные до отказа силой Кольца Жизни на размозженных пальцах. Айгата уже начала перетекать в искалеченное тело, зажглись тусклые искорки артефактов.

Корда все-таки убьют – раньше ли, позже, без разницы. Он для теневика и Клейменой зло, а значит, должен умереть. Такое же зло, как Нолмирион. Как отец. Как Зонат с Шестиглазым.

Мышцы вздулись буграми под сталью доспехов. Не останавливаться! Напрягшись до предела, отмеренного сдерживающими печатями, Нолмирион привстал. На голову словно положили скалу. Еще немного…

Металл застонал, прогибаясь и сминая плоть, захрустели разрушающиеся кости. Из-под шлема раздалось свирепое рычание, неотличимое от звериного, – чудовища из Кошмара штурмовали печать, грызя витиеватую магическую фигуру, стараясь сломать в смертельных объятиях щупальцев и лап.

С трудом эльф повернул голову. За отвердевшим молочным светом луны воздевала руки к небу, произнося заклинание, хрупкая черноволосая девушка – Клейменая. За ней, в тени обломанных древесных стволов, стоял обладатель ужасающей айгаты. Его глаза выделялись во мраке – абсолютно черные, без белков и радужки, затягивающие взор порталы в истинную Тьму. В руке у него темнело копье.

Иллюзорный мир подернулся алой пеленой реальности. Сдерживающая печать рассыпалась прахом, вал хаоса покатился ко второй, сметая стену из лунного света.

– Убью… убью всех, – пробормотал Нолмирион, вставая и сбрасывая с плеч тяжесть заклятия.

Доспехи мечника запылали изнутри холодным, колючим огнем полночных звезд. Девять точек, раскиданных по телу, прожигали завесу молочного лунного света, низвергающуюся с неба. Удивительно знакомое разноцветное пламя – голубое, красное, белое, желтое – окутало поднявшегося Проклятого, пророча бой.

Небесное Погребение Смуглянки сработало, приковав к земле человека, казавшегося изначально слабее напарника, а вот для разумного в доспехах заклятия оказалось недостаточно. Крепкий малый.

Втянув голову в плечи и ссутулившись, мечник выпрыгнул из-под светового пресса Смуглянки. Его меч взметнулся вверх, описал дугу, падая на не успевающую уйти из-под удара девушку. Поглощенная контролем лунного заклятия, она не могла ни защититься, ни увернуться. Вокруг нее цветком расцвел выброшенный артефактным кольцом барьер и тут же сник, проломленный огромным изогнутым клинком.

Воздух зашумел в ушах, мышцы загудели от перенапряжения. Толчок, я со Смуглянкой в руках перекатился по насту, отстраненно фиксируя разрыв кожи на спине, ушиб и повреждение ребер. Меч у Проклятого тупой плюс моя одежка зачарована на прочность, будь заточенным – срезал бы с меня приличный кусок. Не критично, но, демоны подери, неприятно. Энергия жизни потекла из Маркарта, исцеляя меня.

Спасибо потом скажешь, дальше сама, ладно, Смуглянка? Отпустив Авариэль, разворачиваюсь лицом к не пришедшему в себя и потому слегка заторможенному мечнику. Не на такой результат мы рассчитывали, лупя по тебе Небесным Погребением. Нормальные смертные вроде того человека должны валяться со сломанными костями независимо от того, в доспехах или нет. А ты скачешь кузнечиком, вдобавок машешь своим ножом бульдозерным, точно дамским кинжальчиком. Мы, конечно, предполагали, что вы крепкие парни, однако не настолько же.

Мечник подскочил, горизонтальным взмахом клинка едва не задев отпрыгнувшего назад меня. С лезвия сорвались капли, оросившие мне грудь, в ноздри ударило зловоние. Капли стекали по кожаной куртке, оставляя дымящиеся ядовитой айгатой дорожки. Весьма неплохо, дорогой недруг. Благодарю за предупреждение, больше не подставлюсь и блокировать древком удары не стану.

Разворачиваясь за мечом, Проклятый веретеном взвился в воздух на добрых полтора метра и рубанул сверху. Стремительная атака мне, вышедшему за пределы второго уровня боевого транса, показалась медлительной и грациозной. Красиво движется, балет прямо. Отступаю на шаг в сторону. Пугающий клинок рубит снег, я бью пяткой копья в участок шлема, за которым висок мечника. Моя задача ошеломить, иначе ткнул бы наконечником, и дело с концом. Раз теневым духам не подступиться к Проклятому, придется Смуглянке ловить его барьером.

Небесное Погребение, лишившись контроля заклинателя, рассеялось. Изломанный, распластанный человечек начал восстанавливать поврежденные внутренности, кости. На полное исцеление у него уйдет не меньше часа, следовательно, он не помешает пеленанию напарника.

Будто в каменную статую ударил. Эффекта ноль. Вместо того чтобы покачнуться, мой визави рубанул наискось, снизу вверх, вырвав куски лежалого снега и мерзлой земли. Ох, бешеный. Я еле увернулся, помня о пролетевших мимо каплях ядовитой субстанции, выделяемой клинком. Прыжок назад-влево с прогибом, кувырок, и я вновь стою, пригнувшись.

Смуглянка бросилась прочь, раскидывая веером метательные ножи – маленькие, короткие, зато несущие на себе узоры заклятий. Мечника не трогает, держась от него на почтительном расстоянии, действует по плану «Б».

Остановившись, Проклятый широко расставил согнутые в коленях ноги и взревел от бессилия. Столько попыток меня достать впустую! Снарядом из катапульты мечник взлетел ввысь, кувыркаясь наподобие живого волчка, подброшенного в воздух. Брызги ядовитой жидкости прошили наст, осели на деревьях, проедая кору и испаряясь тончайшими струйками дыма.

Попади под такой дождик простой смертный – летальный исход обеспечен. Испарения заслоняют фигуру противника, являясь, по сути, заглушкой.

Звук оттолкнувшегося от наста мечника, светящаяся фигура промелькнула сквозь смертельный полог и ринулась вниз подобно падающей звезде. Я деликатно отступил в сторонку, дабы не попасть под клинок. Хватит, надоело. Пришибет кого, а мне это не надо. Маркарт, щадящий режим.

Шагаю за спину Проклятому, разворачиваюсь и чиркаю наконечником копья по его ногам, рассекая сухожилия. Мечник упал на колени, напоследок попытавшись широким взмахом меча достать меня. Не сумел: я отшатнулся, разорвав дистанцию.

Направляя оружие в противника, свободной рукой рванул с себя куртку. Ядовитая субстанция почти прожгла толстую прочную кожу. Не дышать, отойти от пораженного дымящегося участка и принять низкую боевую стойку.

Воин сел, уронив голову на грудь, меч опустился в снег. Проклятый будто покорился судьбе и умер, свет девяти звезд в нем померк.

Хм, странно. Я не наносил смертельной раны, копье поставило метку – Укус Погибели, – вытягивающую из жертвы силы. Степень высасывания регулирует Маркарт по моей воле, то есть жизнь «укушенного» зависит от меня, а я смерти Проклятого не хочу.

Наступившую тишину нарушил тихий безумный смех мечника.

Звезды в бездне небес вопили от боли. Их голоса заглушали рев бесчисленных чудовищ, что штурмовали вторую сдерживающую печать. Нолмирион корчился от ужаса перед надвигающимся Кошмаром. Возведенная отцом магическая конструкция накренилась над морем рогов, когтей, щупалец, угрожая рухнуть и похоронить под собой вместе с горсткой тварей сознание молодого эльфа.

«Не бойся, сын мой, – говорил отец. – Даже если падут все печати и Кошмар повторится, ему не быть долгим. Я вновь приду и избавлю тебя от него».

«Отец, мне страшно, – завывал Нолмирион. – Забери меня отсюда, пожалуйста! Спаси!»

«Будь тверд, сын мой. Кошмар – твое проклятие, но он дарует тебе Силу богов. Прими его и жди освобождения. Я иду…»

Образ отца поблек и пропал, сменившись рушащейся с оглушительным грохотом сдерживающей печатью. Чудовища хлынули волной к третьему, последнему магическому знаку, разрывая на кусочки сознание эльфа. Разум растаял в животном ужасе.

От сходства с храмовниками Карубиала в Проклятом не осталось и следа. Девять звезд в его теле вспыхнули маленькими разноцветными солнцами. Ослепленный, я на миг остолбенел. Свет сковал меня, лишив способности чувствовать что бы то ни было, мысли сбежали, оставив наедине с разъяренными светилами, в незапамятную эпоху павшими с небес и ставшими богами моего народа.

Моего?!

Неясные воспоминания пробивались сквозь толщу тысячелетий забвения, оформляясь в зачатки знаний о давно ушедшем в небытие мире. Полночная Плеяда, девять младших божеств, открывших истину о происхождении аллиров. Дети Звезд – имя, данное ими древним эльфам. В благодарность за знания и покровительство предки эладарнцев приносили им в жертву животных и разумных существ, чаще всего пленных троллей, Девяти Звездам строили храмы во всех княжествах.

В час нужды аллиры призывали телесные воплощения звездных божеств. Сущность небожителя вселялась в сосуд – достойнейшего юношу. Почему Плеяда избрала мечника своим общим вместилищем? Раньше все Девять не занимали одно тело.

Вероятно, их собрали против воли, насильно поместив в разумного, ослабили, сковали зачарованными жрецами Крылатого Единорога доспехами, отсюда сходство айгаты мечника с айгатой карубиальских храмовников.

Ненависть и отвращение заполнили астрал, вытеснив болезненные эманации. Полночная Плеяда ненавидела окружающий мир столь сильно, что ее свет выжигал духовные сущности поблизости от сосуда. К мечнику не подступиться, не поможет и портал в Предвечную Тьму, он попросту не откроется там, где полыхает звездное пламя.

Я поспешно переместился за стволы деревьев, в благодатный сумрак. Смотреть внутренним зрением на мечника больно, находиться рядом подобно пытке, меня словно сунули в печь. Еще и метка прекратила качать энергию, по-прежнему находясь на мечнике. Придется вступать в ближний бой, бить по самоцветам богов в противнике, иначе вряд ли получится его остановить.

Свет потускнел, послышался хруст наста. Проклятье, Смуглянка ведь где-то там! Ухожу на пару метров вправо, выскакиваю из теневого измерения аккурат сбоку от приземлившегося неприятеля.

Токи светящихся энергий обозначали мечника, искрясь в точках концентрации. Удлинившийся гибкий хребет разорвал доспехи, точно бумагу, изменившиеся руки напоминали суставчатые лапы насекомого, оканчивающиеся внушительных размеров когтями, из предплечий росли изогнутые клинки – похоже, меч разделился надвое, сросшись с руками хозяина. Шлем треснул и сплющился, из-под забрала высовывался пучок то ли жвал, то ли щупалец, влажных от стекающей по ним ядовитой субстанции, той же, что разбрызгивало оружие. Вот оно как, выходит, меч был частью владельца.

Короткие четырехпалые конечности с длинными когтистыми пальцами заменили мечнику высохшие ноги с перерубленными сухожилиями. Ясно, почему метка перестала качать айгату, сосуд отрастил новые ноги, предпочтя уничтожить старые и лишить контроля над собой.

С секунду мы стояли, изучая друг друга, затем мечник ловко развернулся, уходя от моего удара копьем вбок, взмахнул руками. Отделившиеся от предплечий клинки, расплескивая мерцающую смертоносную жижу, понеслись ко мне с двух сторон. Я отпрыгнул, мечи сменили траекторию полета и устремились за мной, вращаясь.

Твою-то демонову матушку в тридевять Звездных Домов! Маркарт раздосадованно рыкнул у меня в руках, едва не отбив летающие клинки, я уклонился, перейдя в низкую стойку, и вражеское оружие взрезало воздух надо мной. В тот же миг враг очутился рядом. Уйти в теневое измерение не успеваю – Плеяда вспыхнула, изгнав мрак возросшей аурой и на мгновение дезориентировав меня.

Скользящий удар смял грудную клетку, разом сломав ребра и повредив легкие.

Не прибегай к магии Тьмы, да, Смуглянка? Так ты говорила. Меня же вот-вот порвут без моих козырей! Мечник ускорился на порядок, наверное, уже не уступает мне.

Облегчение пришло внезапно. Из-под земли вырвались лезвия бледного огня, разрезая существо на куски. Возле меня упала уродливая башка, левая передняя лапа – рукой язык не поворачивается назвать изменившуюся до неузнаваемости конечность – шлепнулась в расплавленный дымящейся жижей снег у моего лица, обдав зловонием, нижняя часть туловища засучила лапами, рыхля когтистыми пальцами наст. Свет звездных божеств почти угас, следом рассеялся множественный барьер Смуглянки и улеглось сжигающее меня пламя. Цветок Смерти, так вроде называется. Раскидывая метательные ножи, Авариэль расставляла узлы заклятия, активируемого по ее ментальной команде.

Некогда валяться, ожидая полного восстановления организма. До исцеления легких протяну часок-полтора на жизненной энергии, вливаемой Маркартом. Двигаюсь, и ладно. Совладав с изломанным телом, приподнялся, встал на четвереньки и, наконец, на ноги. Ух, качаюсь по волнам слабости, концентрация никакая. Еле различаю потоки айгаты в шевелящихся фрагментах визави. Куски соединяются друг с другом нитями, сплетающимися в жгуты, обретая физическую плотность. Наращивает псевдоплоть, тварь эдакая, меняет форму. Свечение Полночной Плеяды усиливается, не предвещая ничего хорошего.

Чем ты меня шарахнул, башкой? Благо рогов не отрастил, не то лежать мне, уповая на Предвечную Тьму.

– Поместить его в барьер? – на грани сознания возник вопрос Смуглянки.

Его твои заклятия не удержат, он коллективная аватара падших звездных богов. Порядком ослабленных, правда.

«Смотря какой барьер», – по мыслесвязи передала Авариэль.

Переносные на основе магических предметов лопнут. Не той величины рыбка попалась. Ее сначала истощить нужно. Я вонзил копье в начинающую нестерпимо сиять звезду в районе сердца, пробив доспех и хитиновую броню. Мечник издал вопль, ударивший молотом по барабанным перепонкам и встряхнувший астрал, в Маркарта хлынула айгата, восполняя затраченные на мое исцеление запасы.

Ну вот, и к плану «В» не пришлось прибегать.

Спокойнее, спокойнее надо реагировать на встречу со старым другом. Никуда вы не денетесь от меня, звездочки мои ясные. Нам с вами предстоит о стольком поговорить!

– Владыки Предвечной Тьмы, взываю к вам! – гремел под теряющимися в темноте сводами храма мой голос. – Услышьте меня! Я, великий князь Аллирана, скрепляю Договор кровью, жертвуя вам души моих братьев и сестер!

На жертвенник брызнули красные капли, потерявший сердце Мелбрант затих, с ужасом глядя на трех Владык, восседающих на растрескавшихся от древности тронах из черного камня. Упавшая на идолов кровь мгновенно впиталась – подношение принято божествами.

Глубоко под храмом громыхнул священный гонг, отдаваясь в покрытых запретными знаками стенах долгим гулом. Договор заключен, ритуал закончен. Отныне я повелеваю обитающими в Предвечной Тьме темными духами. Видят предки, это немало для окруженного врагами аллира.

Принесенные в жертву родичи останутся здесь навеки, пополнив ряды бесплотных служителей. Таково условие Владык. Я должен был чем-то жертвовать, обретая Силу. Не ради меня – ради народа, которым я правлю. Ради победы над ордами лоа и веры пошедших за мной разумных. Ради будущих поколений.

Прощайте, родичи. Я не забуду вас.

Я резко сел, вырвавшись из болота чужих воспоминаний. Удивительно знакомый голос продолжал звучать на окраине сознания, с каждым мгновением удаляясь, пока совсем не пропал.

Рукой смахнул холодный пот со лба. Видения прошлого, будь оно неладно, аллирский князь, убивавший собственных родичей. Когда это прекратится?! Два последних дня тянулись бесконечной пыткой. Забытые события тяготили меня, угрожая прорвать плотину человеческого рассудка. Деяния аллира отдавались болезненным эхом в памяти – ритуальные убийства тысяч разумных, в том числе друзей и родственников, ради достижения Силы, истребление племен синекожих. Величайший правитель древности не останавливался ни перед чем на пути к власти и могуществу и вместе с тем стремился обеспечить безопасность и процветание своему народу.

Приходящие во сне его воспоминания истощают волю не хуже наполненного тяжелейшим трудом дня. Проснувшись, чувствую себя непозволительно слабым.

Ночь от ночи картины минувшей жизни преследуют все настойчивее, заставляют путать иллюзию и реальность. В голове подчас возникают чуждые мне мысли, прежде противные моему естеству желания, чувства оседают в подсознании. Они принадлежат древнеэльфийскому князю, постепенно возвращающемуся в Лантар, вытесняя мою личность из тела. Аллир не пощадит никого из дорогих мне разумных. Лилька отправится на алтарь, как те привидевшиеся во сне эльфы, чтобы снять с князя отрицательные эффекты магии Тьмы. Что уж говорить о троллях, Смуглянке, Гварде. Они мусор под ногами древнего правителя.

Все гораздо сложнее.

Вот, опять проскользнула его мысль. Иногда начинает казаться, я схожу с ума. Особенно скверно по вечерам, после пробуждения. Складывается впечатление, что меня заслонила фигура чужака. В такие моменты воспринимаю происходящее совершенно спокойно, будто так оно должно быть. Потом приходит страх. Сандэр превращается в прожившего тысячелетия аллира, излишне прагматичного, безжалостного, любящего кровопролитные битвы и не видящего ничего зазорного в полном истреблении народов, если того требует необходимость.

Демоны Бездны, я хочу остаться собой! Хочу, чтобы близкие были в безопасности. Чего бы ни стоило, я избавлюсь от засевшего во мне князя. Разузнаю нюансы переселения его души, способ изгнания – и вышвырну в Предвечную Тьму, где его заждались Владыки. Закончив с троллями у Зеркального озера, немедленно примусь за поиски информации о нем.

Окончательно придя в себя, я коснулся копья. По телу прокатилась волна приятной энергии, словно в меня перетек дух имеющего сродство со стихией Воды существа. Маркарт делился со мной айгатой, прорастая в мою ауру подобно корням дерева, пробивающим твердую неподатливую землю. Я становился сильнее, быстрее, восприятие обострялось. Восстановление организма почти завершилось, запасы энергий близились к максимуму.

Мир расширился за пределы пещеры, в которой я сегодня спал. Он включал в себя мириады существ, в их числе скопление синекожих на далеком берегу Зеркального озера. Тысячи воинов расположились у воды, ничуть не опасаясь магии морлоков, дремлющих под толщей льда. Защита тролльих колдунов крепка, их охраняют сотни лоа, кружащих над лагерем. Подобраться незамеченными к синекожим трудно. Мы нападем на них открыто, чего они совсем не ожидают.

Наемники ушли охотиться, Клейменые разбились на группы и ожидают приказа Смуглянки к началу атаки. У пещеры дриады, древни, верные белые волки. Со мной древесники составят ударный отряд. Дело бойцов – вывести из строя как можно больше воинов и уйти. Я прикрою отход, выбивая шаманов. Оборотни займутся патрулями, разведчики Клейменых во главе со Смуглянкой нанесут визит вежливости синекожим непосредственно в лагере. Маги на фаэрнилах наш резерв, горцы работают с оборотнями.

Я встал, опираясь о Маркарта. Дневные сны окончательно отпустили, вернув ясность сознания.

За минувшие два дня со мной вновь произошли изменения. Вчера Смуглянка сказала, у меня потемнела аура и в нее вернулось тепло, присущее живым, а вот глаза остались похожими на моря адской смолы. Волки больше не рычали в моем присутствии, приближение дня не приносило столько неудобств, как раньше. Я перестал быть немощным. Однако стоило выпустить копье из рук, через минуту наваливалась усталость, ноги подгибались в дрожащих коленях, точь-в-точь как у дряхлого старика. Я стал ночным существом, охотником на духов.

«Не уходи в Предвечную Тьму. Станет тяжело – помни, мы придем на помощь», – попросила вчера Смуглянка.

Не уйду. К Владыкам обращусь только в крайнем случае.

Мы встретимся на рассвете в пяти километрах отсюда, в овраге. Туда же подойдут горцы с оборотнями, чтобы получить от меня «ценные указания» и рассеяться по аранье до следующей ночи либо залечь под землей, если я осуществлю задуманное на сегодня.

У выхода из пещеры дежурили дриады. Акела, бывший со мной в пещере, пробежал чуть вперед, принюхиваясь, к нему присоединились остальные волки.

Я помчался между деревьями, за мной, отстав на полсотни шагов, спешили волки, позади них широким фронтом растянулись древесники. Попавшийся сторожевик в виде нароста на стволе я сбил на ходу копьем, разом лишив следящего за участком араньи колдуна магического «глаза» и ослепив вспышкой боли от обрыва соединяющего его с амулетом астрального канала. Обо мне узнают, о тех, кто со мной, – нет.

Приличный шаман пожелает выяснить, в чем дело, и вышлет соглядатаев. Обычно для таких целей используют младших лоа, с ними-то разберусь без проблем. Послать группу одержимых колдун не успеет, я до него доберусь быстрее. Он сидит неподалеку от озера, обложился амулетами, вот-вот активирует барьеры, трусишка. Ему невдомек, что его защиту, имея в руках божественный артефакт, взломаю играючи. Он не верховный, так, рядовой клановый шаман.

На холме у реки раньше стояла деревня Каменных Клешней, малого племени, входящего в союз озерников. Нынче в ней обитает смерть. Холм затянут сетью чар, стягивающихся в тугой узел в центре селения. Под холмом святилище-склеп, где на жертвенном камне резали для предков животных, иногда троллей, еще реже людей. Подземелье избрал своим жилищем шаман. Сейчас там тоже магичит колдун. Другого, правда, племени. Охрана – восемь здоровущих троллей, одержимых старшими лоа. Прячутся на поверхности, под слоем пепла и снега. Не очень живые, не совсем мертвые, напитаны жизненной энергией убитых здесь Водяных Крыс.

За холмом дозорные посты синекожих. По дюжине охотников в каждом, как всегда. Учеников шаманов не брали, ибо рядом цельный, можно сказать, дипломированный духом-покровителем колдун, предупредит в случае чего. За постами озеро, в тысяче шагов юго-западнее начинается огромный лагерь осаждающей озерников орды.

Древесники разделились на два равных отряда и направились к дозорным пунктам, волки со мной. Разглядеть нас издали сложно, белый мех – неплохая маскировка. Плащ у меня светлый, меховой, благодаря ему моя аура блокируется, не оставляя следов в астрале. Кожаный костюм – куртка да штаны, покрытые вязью магических знаков, – зачарован на прочность. Спасибо Смуглянке, без ее подарков меня бы засекли за лигу до холма. У Клейменых вся одежда камуфлированная. Попрошу для дриад такую же. Девчата в аранье обходятся природными способностями слияния с лесом, вот в империи одежка спасет от ненужных вопросов.

Вход под холмом охраняют помимо одержимых бесплотные духи явно элементального происхождения. Специфических лоа колдун поставил себе на службу. Ветряную Деву призвал со свитой. Ну, чем сложнее, тем интереснее. Подскочив к затаившемуся в сугробе одержимому, заколол его сквозь снег копьем. Волков оставил стеречь подход с тыла, несмотря на желание лохматых кого-нибудь погрызть. Осторожность – залог здоровья в нашем предприятии, пускать вас в бой с оравой врагов означает погубить, а вы мне нужны живые и здоровые.

Снежный покров разлетелся белесыми кусками. Второй одержимый, получив сквозную рану в грудь, осел в яму, откуда эффектно выпрыгнул мгновением раньше, я же зарядил пяткой копья в рожу третьему, поубавив прыть недругу, и, крутанувшись, перерубил горло синекожего наконечником. Три – ноль.

Топот ног по снегу. Одержимые атакуют молча, как и Ветряная Дева. Она парит в вышине, выжидая удобного момента, чтобы не задеть своих.

Из нижней стойки выпадом дырявлю подбегающего одержимого. Выдернув копье, описываю им размашистый круг. Пытавшийся напасть сзади тролль падает со вспоротым животом, мне добавляется очередная порция айгаты и жизненной энергии. Хорошо!

Трое последних синекожих попробовали сообща атаковать с разных сторон. Неудачно – я кинулся под ноги находящемуся впереди, уходя от его «коллег». Листовидный клинок проткнул шею неудачнику, опустошив физическую оболочку.

Загороженный колючим кустарником вход захлопнулся прямо передо мной, в лицо шарахнуло волной спрессованного морозного воздуха и колючих снежинок. На миг я потерял равновесие. На обычного смертного трюк сработал бы, ошеломив. Троллям для завершения боя было бы достаточно метнуть топоры, не сближаясь на расстояние удара копья.

Одержимый высоко подпрыгнул. Удумал сверху атаковать? Его собрат по несчастью бросился змеей под ноги, повторяя мой маневр. Еще и Ветряная Дева страхует. Грамотно работают. Кто ж их действия координирует, не шаман ли?

Перескакиваю через кинувшегося снизу тролля, втыкая в него копье, приземляюсь за трупом и откатываюсь вправо, дабы не попасть под вероятную атаку Ветряной Девы.

Едва откатился, раздался громкий хлопок. Меня, приподняв в воздух, бросило на добрых пятнадцать метров. Сбоку забарабанили мелкие ледяные лезвия, остановленные зачарованной кожей куртки. От удара прочная одежка не спасла, я отстраненно констатировал перелом левой руки, трещины в ребрах и серьезный ушиб.

Всего два противника! Перешедшая от убитых одержимых жизненная энергия переполняет меня. Кости срастаются за секунды, ткани регенерируют с бешеной скоростью, вызывая в теле пожар. Драконья настойка действует медленнее артефактного копья, с ним не страшно и против командующего эльфийскими храмовниками выйти.

Я рванул в тень деревьев, спасаясь от очереди из снарядов элементальной айгаты. Ветряная Дева, чтоб ей, бомбардировала маленькими гранатами из сжатого воздуха, разрывающимися при столкновении с твердыми и не очень предметами. Несколько прогрохотало в паре метров от меня, обдав древесный ствол шрапнелью из ледяного крошева.

Отскакивая, я в сознании просчитывал варианты дальнейших действий. Добежать до входа в подземелье, рубануть копьем по ветряной преграде. Причем не попасться под атаки разбушевавшейся владычицы сильфов и одержимого. Прикончить колдуна, готовящего в данный момент энергозатратное заклятие. Под холмом от его стараний горячо становится, до того концентрация айгаты высока.

Удивил старикашка. Вчера при разведке не было никакой Ветряной Девы. Почуял неладное старый хрыч, призвал подмогу. И, судя по всему, днем. Профи, зря колдуна недооценивал. Может, за него напрягся Зораг-Джин?

Направляю жизненную энергию в мышцы и кости. Задуманного мною человеческий организм не выдержит. Мир замирает для меня. Рывок из-за дерева, владычица воздушных элементалей метрах в тридцати передо мной парит, неспешно вздымаются и опускаются тончайшие крылья, порождающие удивительно плотный поток воздуха. Красивая, зараза, хоть и тролла. Изящная, хрупкая, длинные черные волосы развеваются за спиной, вплетаясь в ажурные полупрозрачные крылья. Похоже, она намерена устроить ураган на отдельно взятом участке араньи. Надо же, разгадала мой замысел.

Короткий разбег, длящийся долю секунды, бросок. Копье пронзает ринувшийся ему навстречу и набирающий скорость ветер, сотни мельчайших сильфов, окружающих госпожу, умирают. Ветряная Дева распадается угасающими хлопьями, а я, переместившись к одержимому, ударом руки сношу ему башку и вытаскиваю дух из умирающего тела.

Хватаю упавшее оружие, по руке бурным потоком втекает айгата владычицы. Не вся, примерно половина достается Маркарту.

Мышцы в целости, несмотря на рывок на запредельной для человека скорости, кости на месте, ничто не вывихнуто. Быстрая противница попалась, еле справился без магии теней.

Вход в троллий склеп наглухо перекрыт барьером. Поддерживающие преграду сильфы носятся головастиками по лазурной поверхности астральных врат, образуя дополнительную защиту. Взмахом копья я разорвал воздвигнутое Девой препятствие и шагнул в извилистый коридор.

Уютненько тут. Темно, шаман даже лучины не зажег, сухо, пахнет курящимся третьеглазом, веет холодком Серых Пределов. Вдобавок витает аромат свежей крови. Недавно приносили в жертву разумного, в астрале четко видны следы ритуала.

У покатых стен разложены головы убитых Водяных Крыс, под потолком тлеют пучки сухой травы. Колдун гундосит заклинание, стоя над горой изуродованных трупов. Покровителя клана зовет, вон под фрагментами тел источает айгату переносной жертвенник.

Наконечник копья пробил сердце колдуна, когда тот повысил голос, произнося имя Пожирателя Мертвецов. Этому старшему лоа поклоняется клан Рвачей племени Черного Копья. Знал шаман, кого звать на помощь, его покровитель в таких местах любит появляться.

Следующим ударом я разбил каменный жертвенник на куски. Высвободившуюся при уничтожении колдовского предмета айгату исправно поглотило оружие.

Дриады с древнями к моему выходу из подземелья достигли дозорных постов и активно сражались, успешно отправляя синекожих к праотцам.

Ауры троллей затухли, знаменуя конец скоротечного боя. Древесники отступили, рассеялись, зарываясь под землю. Выследить их без специальных чар не выйдет, да и вряд ли прямо сейчас за ними погонятся, у синекожих без нас хлопот полно. На другом конце озера режут осаждающих Клейменые, рвут оборотни, горцы утоляют жажду кровопролития на соседнем участке араньи возле лагеря. Смертоноснее всех эльфы, они около сотни троллей накрошили, за ними несутся обладающие ужасающе холодной айгатой твари покруче Ветряной Девы, издали не определишь, кто именно. Клубки обжигающе морозной энергии. Смуглянка заманивает чудовищ подальше в аранью.

Древесники потихоньку продвигаются под землей. Ауры у них – словно у спящих зимой растений, не всякий шаман отличит. Учуяв ищеек-духов, девчонки остановятся, выдавая себя за корни деревьев, древни прикинутся корягами. В аранье по маскировке им нет равных.

Я летел сквозь чащобы, петлял, точно лис, уходящий от своры собак. Проще уйти по теневому измерению, но обещал Смуглянке не использовать магию теней по пустякам. Ран-Джакал, чьи знания перенял, выдающийся охотник, так что запутывать следы умею без колдовства.

Овраг нашелся легко. Длинный, узкий, напоминающий резаную рану. Берега протекающего по дну ручья поросли кустарником, ныне спящим под снежным покрывалом, в растениях едва теплится жизнь. Спустившись, я остановился напротив неприметного сугроба.

В астрале никаких признаков подземных пустот. А они есть, причем обширные, тянущиеся на километры. Хм, живых разумных поблизости не чувствую. Умеют ушастые коротышки прятаться.

Тут бы лопата пригодилась. Снегу намело по пояс, а то и по шею взрослого человека, копаться в сугробе никакого удовольствия, тем более что внутри колючий куст. Расшвыряв гребками рук снежную массу, я запустил руку в светлую кашу по плечо. Сохранился все-таки лаз. Честно говоря, думал, завалили его с началом осады озера.

Прорыв в сугробе дыру, полез в узкий проход. Специально задел растянутую поперек хода сигнальную нить, раздался приглушенный рокот. Снаружи не расслышать, а вот живущим в пустотах пещерным гоблинам – нашим союзникам – он сообщит о визите незваного посетителя.

– Эй, коричневые! Кан-Джай к вам в гости! – крикнул я.

Подземный поселок на военном положении, могут с перепугу задавить нарушителя камнями, обрушив свод.

В лазе разлеглась зверем тишина. Отвечать мне не торопились – оно и понятно, голоса для опознания недостаточно. Ползу дальше. С копьем извиваться по усложнившемуся с последнего моего посещения лабиринту то еще удовольствие, да не бросать же Маркарта. От обвала он не убережет, однако пережить поможет, поделившись энергией.

Шуршит одежда, трущаяся о свисающие сверху коренья, еле слышно бьется сердце. Вокруг течет айгата земли, в ней толком не разберешь аур разумных. Обвалится ход, и не откопает ведь никто, просто не найдет из-за астральной заглушки.

Стоп. Впереди тупик. Плоский камень, образующий стену. Вот те на, приехали.

Заскрежетало, стена отвалилась, открыв проход в довольно просторное помещение. Тут же показалась у меня на пути ушастая головенка, гаркнувшая:

– Лежать-бояться!

Проклятье, не понимаю, что происходит. В астрале гнетущее однообразие энергий, ни намека на живых существ. Я перестал дышать и на минуту остановил сердце. Так, на всякий, дабы не мешало вслушиваться в окружающий кусочек мира.

– Странный гость к нам пожаловал. Вроде Кан-Джай, а вроде не он. Ты себя в зеркале видел, дружище?

Ну, покрасивее вас выгляжу, уж точно. В открывшемся выходе передо мной кривилась физиономия часового, прорезанная глубокими морщинами. Хитрющие глазенки глядели недоверчиво, точно на желающего обдурить честного гоблина проходимца.

– С Владыками Предвечной Тьмы повстречался. Свидание не прошло без последствий.

– Ох, Кан-Джай, умеешь ты в историю вляпаться с этими самыми последствиями.

Гродак, родной сын предводителя пещерных гоблинов Гхаз-Бага. По счету… седьмой? Ага, он самый, седьмой сын восьмого сына. Не обделен способностями к колдовству, передавшимися ему по наследству от батюшки. Ауру мою узнал, иначе смысл ему открывать каменный люк, пропуская меня.

– В прошлый раз старшего лоа угнал, теперь вот с Владыками повидался. Уникальный ты человек. Вылезай давай, не морозь задницу на пороге.

Нахватался умных словечек от батюшки своего, понимаешь.

За вывалившимся из лаза мной заскрежетал задвигаемый люк.

– Не орать, руки держать на виду, не дергаться. Веди себя спокойно, и мы себя так же вести будем, – предупредил Гродак, очевидно, старший над кучкой караульных. – Оружие оставь, никто не украдет. Мы тебе не то чтобы совсем не доверяли, просто так удобнее. Я проведу тебя к бельбену[18].

Естественно, вам удобнее. Ладно, в случае чего и без копья есть чем удивить. Приняв мой арсенал режуще-колющего, Гродак повел меня по кишке коридора. Подкорректировали планировку коротышки, осенью отсюда можно было попасть в жилые районы подземного селения гоблинов, нынче же извилистый тоннель привел к искусно замаскированной под сплошную скальную породу двери. Надавивший на секретное место за мной провожатый заставил проход открыться. Со скрипом каменный блок отъехал в сторону, приглашая войти в небольшой круглый зал, слабо освещенный люминесцирующими грибами. За дискообразным столом сидел изрядно похудевший бельбен Гхаз-Баг. Увешанный амулетами вождь-шаман гоблинов светился в астрале ярче новогодней елки. По свободной темной мантии, ставшей великоватой для старого владыки, пробегали разноцветные искорки, повторяющие вышитые золотыми и серебряными нитями узоры заклятий. Полыхали многочисленные магические кольца, браслеты, ожерелья, купая в отсветах колдовских огней сморщенную рожицу. Недостает лишь зеленого кристалла – Камня Духов, священной реликвии клана.

За вошедшим в зал мной опять заскрежетало, щелкнул механизм замка. Я кожей почувствовал на себе изучающий взгляд.

– Ай-яй-яй, что ж ты с собой сотворил, Кан-Джай, – зацокал языком Гхаз-Баг. – Вечно от вас, ловцов духов, хлопоты. Поймает какое-нибудь иномировое чудище, изменится под влиянием чужеродной айгаты, и не знаешь, убить, чтоб не мучился, или грибным отваром отпаивать.

Предводитель пещерных гоблинов много чего повидал за долгую, длящуюся более столетия жизнь. Верно, и нашего брата, раз так говорит.

– Отпаивать желательно, уважаемый Гхаз-Баг, мясным бульоном.

– Рад, что Великий Дух не дал тебе растерять желаний смертного, Кан-Джай. Присаживайся, – гоблин указал рукой на отодвинутый стул, – разговор предстоит долгий.

Ясно, без тщательного допроса мне не доверятся. Бельбена, кстати, не пугают происшедшие со мной изменения. Почему, интересно, он столь в себе уверен? Неужто в состоянии меня прихлопнуть? Колдун он весьма неплохой, к тому же алхимик, вполне может понадеяться на себя. Смогу ли уйти в измерение теней? Зал наверняка оградили астральным барьером.

– На озере слухи о тебе ходили нехорошие, – не дождавшись ответа, произнес Гхаз-Баг. – Хвала милосердному Великому Духу, они оказались ложью. Начни с рассказа о путешествии по империи людей, Кан-Джай. Где-то в Пограничье тебя убили, по словам уважаемого Гварда. Тогда ты обратился к Предвечной Тьме?

– Когда-нибудь я расскажу о свалившихся на меня злоключениях, почтенный Гхаз-Баг. К сожалению, сейчас дорог каждый вздох. А о том, откуда во мне Тьма, тебе лучше расспросить уважаемого Трон-Ка.

Таинственный мастер-теневик Трон-Ка возглавляет отряд убийц-скрытников, являясь третьим лицом у Водяных Крыс. Он объяснит причины происшедших во мне изменений. Вопрос в том, станет ли колдун распространяться о секретах собственной специализации с посторонним гоблином, пусть и главой дружественного клана? Думаю, пошлет Трон-Ка бельбена лесом. В худшем случае спросит, с какой целью интересуется подземный житель, затем чикнет ножом по горлышку – и в колодец, рыбам на прокорм да одержимым всяким. Родичам покойного соврет о происках врагов, с него станется.

Бельбен умом не обделен, зная репутацию нашего шамана, с расспросами к нему не полезет. Здоровье дороже.

– Спрошу непременно, – пообещал Гхаз-Баг, однако было ясно, что для него тема моих изменений закрыта. – Если встречу. Досточтимый Трон-Ка нечастый гость в нашем благословенном Великим Духом доме.

Поводов наведаться к вам у теневика нет, чему, безусловно, гоблины должны радоваться.

– Верно, ты явился к нам не ради беседы? – подтолкнул меня к озвучиванию цели визита гоблин.

– Идет война, ненужная озерникам. Я хочу поскорее завершить ее нашей победой, почтенный Гхаз-Баг. Могу ли рассчитывать на вас в борьбе с захватчиками?

Тишина. Бельбен молчал, явно ожидая продолжения. Сердце его забилось чуточку быстрее, заволновался старый. Успокойся, бойцов не попрошу.

– Мне и моим воинам нужны прокопанные вами подземные ходы.

Пауза затянулась. Предводитель гоблинов обдумывал требование, отлично осознавая, чем грозит ему отказ от «сотрудничества». Запрети он мне пользоваться тоннелями – и его клан автоматически выйдет из союза озерников. Черному Копью подземные ушастики не сдались. А, нет, ошибочка. Их тролли иногда используют в качестве рабов. С гоблинами не заключают договоров, они низшая раса. Ну и мясо у них, говорят, вкусное.

Выбирай, бельбен, с кем ты. Верно, до сего дня на поверхности никто из твоих подчиненных не был, о расположении подземного городка враги понятия не имеют. Ты думал подождать конца войны, возможно, потихоньку слинять из араньи, и тут я ставлю тебя в неудобное положение. Мои ребята ведь в случае отказа разозлятся, о гоблинах узнает болотный отшельник, коли он до сих пор не в курсе.

– Сколько вас? – спросил Гхаз-Баг.

– Довольно, чтобы создать неприятности троллям.

Подумав с минуту, бельбен принял решение:

– Мы ушли со старого места. Можете ходить по нашим тоннелям вдали от нового поселения. Я дам проводников, пока не освоитесь под землей. Помнишь о сокровищах древних эльфов, которые просил помочь достать из-под земли? Три четверти драгоценностей, считая артефакты, письмена, свитки, – мои.

Интерлюдия шестая

Белый магический шар размером с голубиное яйцо повис в воздухе, разгоняя мрак древнего зала. Скорбные лица скульптур в стенных нишах поблескивали от стекающей по ним влаги – снаружи лил дождь, забивая водой трещины в куполе крыши.

– Вспомни брата, как он выглядел, его глаза, – говорил Саррок сидящей на возвышении в центре зала Лилиане. Его голос пульсировал в черепной коробке, обволакивал подобно теплому тонкому покрывалу, отгораживал от окружающего мира.

Девушка словно погружалась с головой в летнее озеро. Глубже и глубже. Шум дождя затихал, становилось темно и уютно. В приятном сумраке хотелось остаться навсегда, он незаметно затягивал, обещая покой. Не будет больше страха и боли, чудовища, терзающие ее сны каждую ночь и прокрадывающиеся в дрему днем, останутся снаружи под струями низвергающегося с небес водопада.

Лилиана растворялась в воцарившемся покое, исчезали мысли, чувства, она переставала осознавать себя.

– Брат, – донеслось эхо откуда-то из-за тьмы, заставляя вспомнить: она пришла сюда не за покоем вечности.

Мимо замелькала вереница образов недавнего прошлого, блеклых, похожих на выцветшие фотографии.

«Ты не веришь мне, и я понимаю, – доносился вкрадчивый голос Саррока. – Тебя обманывали с тех пор, как вывезли из того города. Ты спрашивала, жив ли брат, искала доказательства его смерти и находила пустые слова. Поверить им было легко, ведь иного не оставалось. Утверждавшие, что твой брат убит, не видели его тела. Они сами обмануты. Хочешь отыскать истину? Найди ее в себе».

Маг улетел много дней назад, оставив растерянную Лилиану на острове и ничего толком не рассказав. Услышав от нее ответ на свой вопрос, он сразу же, сияя от удовольствия, вскочил на мантикору. Уже будучи в воздухе, пообещал скоро вернуться.

«Скоро» – понятие растяжимое. Она успела позабыть о Сарроке за открытием многочисленных тайн острова. О, ей было чем заняться! По вечерам, греясь у магического пламени, горящего в камине под руинами древнего дворца-храма, дух-смотритель острова в обличье черного ворона рассказывал ей о величии Аллирана, о богах Света и Тьмы, о возникновении Четырех Миров. Дни напролет она, вооружившись факелом, исследовала полуобвалившиеся залы, счищая мох с расписных стен и освобождая из-под мусора скульптуры, реалистичность которых поражала до глубины души. Девушка трепетала пред огромными, чудовищными и вместе с тем прекрасными статуями богов, в чьих формах ощущалась толика космической Силы, восторгалась каменными изваяниями героев и красавиц, скромно занимающих стенные ниши. Она дивилась растрескавшимся, но сохранившим магическую роспись куполам. Под ними казалось, будто над тобой разверзлась усеянная звездами пропасть или раскинулось устланное изменчивыми облаками небо.

Остров походил на разрушившуюся от времени могилу, в коей похоронены знания минувших тысячелетий. Слава и величие аллирской цивилизации нашли здесь последний приют.

Лилиана забыла о пробужденном маге, о Брадосе, о троллях Зеркального озера, всецело отдавшись постижению забытых смертными тайн, и тут возвратился Саррок.

«Вспомни брата», – вновь раздалось затихающее эхо вдалеке, выдернув ее из видений недавнего прошлого. Им на смену пришли воспоминания о брате, сначала смутные, затем более четкие. Вот он на ее первом звонке, вот помогает выполнять домашку, вот они играют, вот он студент… Черный провал. Гибель родителей. И вновь брат, как-то вдруг в один момент повзрослевший.

Полуразваленная башня посреди леса, в ней они с Сашей вдвоем. Деревня троллей и морлоков, обучение у зверомастера. Глаза брата – такие понимающие, в уголках светится добрая улыбка. Они самое важное, что есть в этой темноте.

«Тебе знакома магия крови, маленькая госпожа? – звучит эхом голос Саррока из вчерашнего дня. – Сила, текущая в венах, соединяет тебя со всеми твоими кровными родственниками и теми, с кем ты поделилась ею. Астрально ваши судьбы связаны красной нитью. По ней можно, если постараться, узнать, жив ли родич. Углубись в себя, возьми нить, отыщи по ней брата. Я научу тебя Сумеречному Сну, в нем ты найдешь ответы и развеешь сомнения».

Лилиана окунулась в Сашины глаза, отгородившись от всего лишнего – воспоминаний, темноты, наставлений мага. Круговорот новых и вместе с тем знакомых расплывчатых образов закружил, превращаясь в тоннель. Девушка двинулась по нему. Дальше, дальше… за пределы окружающей картины темноты… глубже. Во Тьму Внешнюю, Тьму Предвечную.

Продувающий насквозь холод и вязкая чернильная субстанция встретили Лилиану. К холоду добавилось покалывание, будто от укусов массы крошечных существ.

Саша здесь, в бездонном колодце. Он и не он одновременно, человек и сущность иного порядка.

Вскрикнув, девушка очнулась от обернувшегося кошмаром Сумеречного Сна. Она сидела на алтарном возвышении в древнем зале, над ней простирал двенадцать рук бог ночного света и сновидений Морнгейл. Малая чаша из померкшего за тысячи лет металла у его когтистых ног была наполовину полна крови – подношение за помощь в путешествии по Сумеречному Сну.

– Нашла брата, маленькая госпожа? – дотронулся сзади до плеча Лилианы Саррок.

– Он, – девушка запнулась, подбирая слова, – жив. Но изменился, как ты и говорил.

Маг нагнулся, прикосновением исцелив рассеченное запястье девушки, из которого сочилась кровь в чашу, и улыбнулся.

– Чувствуешь?

Лилиана кивнула, проглотив подступивший к горлу комок. Она знала: брат где-то за морем. Его темное холодное пламя обжигало на расстоянии в сотни лиг.

Саррок легко подхватил девушку на руки и зашагал к выходу, магический огонек освещал путь.

– Куда мы?

– В аранью. Тебе пора вернуться к брату.

Глава 8. Озерники

Я вздрогнул и открыл глаза, вынырнув из трясины дневного кошмара.

Очередное пробуждение во тьме. С натугой я втянул в легкие сухой воздух подземелья. Солнце недавно закатилось за горизонт, поэтому так тяжело дышать и вообще лежать. Темнота давит на череп, в виски частой дробью стучит затихающая боль. Тело неповоротливое, онемевшее, остывшее. Одежда и подстеленные ветки с сухой листвой ничуть не помогли сохранить тепло.

Какая напасть меня разбудила раньше обычного? Как правило, я просыпаюсь поздним вечером.

Астрал не проверить из-за гоблинской заглушки, приходится полагаться в основном на слух и обоняние.

В тоннелях у развилки, где нахожусь, ни души. Ну да, никто не хочет томиться в низких ходах, похожих на норы. Тут ни встать прямо, ни пройти. Гоблинам удобно, они бегают, слегка пригибаясь. Им и биться легко, знай себе коли копьецом и бомбы с зажигательным маслом кидай в неприятеля.

Горцы с оборотнями плохо переносят наше убежище. Вчера наемники ворчали, скрипели зубами, при первой возможности стараясь выйти на поверхность к дежурившим древесникам. Клейменые под землю не спускались, полагаясь на маскирующую одежду. Перемещаются по аранье они, между прочим, быстрее синекожих. У Проклятых мнения насчет пребывания в подземной тюрьме не спрашивали. Связанных пленников поместили в самое глубокое подземелье, Смуглянка вдобавок поставила на них блокирующие айгату печати и оградила барьером, окончив очередной допрос.

На выбранной мною для сна развилке сравнительно просторно. Отсюда проще добираться до точек выхода вокруг Зеркального озера. Гоблины славно потрудились, прокопали обширную сеть тоннелей, переполненных разнообразными ловушками и будто специально созданных для диверсионной деятельности. Единственный недостаток – рассчитанный на коротышек диаметр ходов – здорово усложняет наше передвижение.

Куда все, демоны подери, подевались?! Командиру одиноко, новости узнать не у кого.

Шумно выпустив из легких воздух, я поднялся с импровизированного ложа.

В колени уткнулся влажный прохладный нос. Акела, вот кто в беде не бросит и не улизнет, сославшись на тесноту тоннеля. Белому волку в подземелье самое то, ростом он с гоблина, что не мешает ему свободно носиться по ходам.

– Пойдем, подышим свежим воздухом, – потрепал я за ушами верного друга.

Согнувшись в три погибели, нащупал у изголовья лежанки Маркарта. От руки разлилось тепло, прогоняя тяжесть прошедшего дня и очищая сознание от остатков кошмаров. Не помню приснившегося, просто уверенность – ничего хорошего бог снов не послал. В миг пробуждения меня точно из ледяной болотной жижи вырвали.

Родичи Акелы приветствовали тихим ворчанием. Волки пошли со мной рядышком, касаясь боками. Не зря моих пушистых друзей называют на севере белой смертью, шагов их почти неслышно. Отойди они на метр – и очутишься в тишине, об атаке узнаешь только в момент смыкания клыков на горле.

Восемьдесят метров прямо, поворот. По выступам на потолке, служащим знаками для ориентации под землей, я убедился в правильности выбранного направления. Через полторы сотни шагов по извилистому тоннелю крутой подъем по выдавленным в глине ступеням, еще поворот, идти до упора, игнорируя боковые ответвления. Помню-помню, Гродак, твою лекцию по расположению ближайшего выхода.

Тоннель закончился глухой стеной. Встав точно под ней, уперся плечами в потолок. Надо мной заскрипело, и в открывающееся отверстие подул морозный ветерок, сверху выпала, раскладываясь, хлипкая деревянная лесенка, стукнув нижним краем о твердый пол.

– Прошу на выход, – подтолкнул я волка и шагнул за ним, выпрямляя спину.

Лесенка завибрировала от ступающих по ней лап. Нет уж, подожду. Рассчитана конструкция на малый гоблинский вес, сломаем, чего доброго. Перед бельбеном отвечать за порчу имущества неохота.

Я поднялся по прогибающимся ступеням за исчезнувшими в проеме волками. О-ох! Открывшийся на поверхности астрал ошеломил богатством ощущений, словно в темной комнате отворили дверь и оттуда хлынул поток слепящего света. На минуту я выпал из реальности физического мира, фиксируя бессчетное число аур, эманаций, течений айгаты.

– Повелитель?

Шепот дежурящей у выхода дриады показался оглушительным ревом. Я сконцентрировался на звуках и запахах зимнего леса. Постепенно астрал и физическая реальность срослись в неразрывное целое, создав подробную картину происходящего.

Вершина холма, усеянного громадными валунами. Вокруг высоченные сугробы. Подо мной раскинулся лес, на юге граничащий с озером, у берега копошатся мелкие духи. Мирно спят деревья. Со мной дриада и древень, в радиусе километров пяти больше ни души. По идее, возле озера положено быть дозорным постам троллей. Они как бы есть, и их как бы нет – еле уловимая аура синекожих в определенных зонах явно не принадлежит живым. Скорее, это остатки айгаты троллей на простеньких постройках, почему-то брошенных.

Волколак разгуливает по берегу, на открытой местности. С ним десяток таких же разумных. Занятно. Дисциплинированное подразделение вроде, профи, а ведут себя, точно туристы на пляже курорта, ходят, разглядывают красоты природы. Хоть построение правильное, прикрывают друг друга.

– Геста, у тебя зрение получше моего, видишь вон там, – я указал рукой дриаде направление, – оборотней?

Девушка посмотрела в указанном направлении.

– Да, повелитель. Наемники. Осматривают лагерь синекожих.

– Геста, поясни, пожалуйста. Лагерь племен, осаждавших озеро, опустел?

– Ранним утром. Тролли даже ловушек, по-моему, не оставили. Вдруг снялись с места и потянулись на юго-восток.

В леса Черного Копья, значится. Верно, получили весть о разгроме в Пограничье, встревожились из-за подхода подкреплений к озерникам и решили не рисковать? А то соседи воспользуются бедственным положением, захватят деревни, женщин уведут, стариков и детей вырежут по традиции завоевателей. В результате разбитое воинство Зораг-Джина обречено на позорную участь бездомных кланов.

Плюс имперцы ударят. Собранная по приказу императора армия покончит с обескровленными племенами и осуществит мечту торговых гильдий – очистит северный Ксарг от синекожих, открыв доступ к редким товарам. Граница империи передвинется, люди счастливы.

С Водяными Крысами не станут возиться. Сборную солянку из кланов разных рас попросту сметут. Зачем торговцам аборигены? На роль дешевой рабочей силы не годятся, плохие из троллей рабы, постоянно мятежи поднимают, слишком свободолюбивы. Проще вырезать под корень, чтоб не мешали бизнесу, и переселить сюда люд из Пограничья.

Закончится завоевание известно чем. С юга подопрут тролли и, помаленьку расшатав защиту империи, отбросят самоуверенных людей за Громовую реку. Так было не раз.

Настораживает меня уход троллей. Будь я болотным отшельником, сперва понаставил бы ловушек на месте лагеря, лоа напичкал бы, одержимыми, дабы озерники не надумали кинуться в погоню. А то выглядит спешное отступление натуральным бегством. Зораг-Джин пожертвовал авторитетом лидера и великого шамана. Ради чего?

Надо проследить за уходящей ордой до ее распада. Если племени ничто не угрожает в краткосрочной перспективе, воины кланов разойдутся по селениям. Удержит орду только вторжение общего врага. Я даже догадываюсь, кто именно осмелился ступить на земли троллей.

Дриады с древнями дежурят у выходов из тоннелей, наблюдая за неприятелем и сообщая Смуглянке, как моей заместительнице, об обстановке по мыслесвязи. Поскольку партизанская война отменяется, дозоры урежу вдвое.

– Геста, возьми пару девчат, догоните синекожих. Присмотрите за ними, через три дня пришли ко мне сестру с докладом. Еще через три направь вторую, спустя седмицу найди меня сама. Хочу знать, не обманывает ли нас болотный отшельник. Увидите разделение орды на небольшие отряды – возвращайтесь. Заметят вас – немедленно уходите. Повернут к озеру – срочно отправь ко мне сестру. В бой старайтесь не ввязываться.

– Слушаюсь, повелитель! – О, сколько гордости в голоске.

– Не зазнавайся, Эстер по-прежнему старшая над вами. За синекожими идешь ты, потому что полна сил. Выбери в помощницы здоровых, восстановившихся сестер.

– Да, повелитель. Я поняла, – тише произнесла Геста.

– Наткнешься на Авариэль – передай, пусть придет в брошенный лагерь троллей. Ступай.

Зашелестело, и дриада полностью слилась с землей. Не производя ни звука, девушка удалилась.

Я сошел с холма по ложбинке меж валунов. По рассказам Гварда, задолго до возникновения современных племен здесь поклонялись идолам. Во время одной из войн каменных истуканов разбили на куски и раскидали по холму и берегу. Озерники тем не менее не прекратили поклоняться им. Ежегодно в ночь тройного полнолуния на холме ведьмы тролльих кланов совершают непонятные мужчинам обряды.

Берег поражал пустотой. Болотный отшельник увел воинов, наплевав на возможный «хвост». Наверняка разослал духов проводить разведку и прикрывать тылы отступающей орды, не дурак же.

Чем дольше прогуливаюсь по берегу, тем сильнее чую подвох. Не пришлось бы столкнуться с бедой большей, нежели орда троллей. Не одно Черное Копье ушло, с ним Мертвые Медведи и куча мелких племен.

С другой стороны, союзникам болотного отшельника самим делать у озера нечего. Не взяли остров совместными усилиями – не возьмут и в одиночку.

– Арвак, – негромко окликнул подошедший командир наемников.

Оборотни обступили нас. Вдалеке, разбившись на группы по двое-трое бойцов, обходили брошенный лагерь горцы.

– Да, Тайбер, – отозвался я, поворачиваясь.

– Тролли углубились в лес. По словам Авариэли, ловушек они не оставили. Что прикажешь? Мы не против нагнать синекожих. Немножко куснем и отступим.

Беорн ухмылялся, предвкушая добычу. Трофеев парни набрали чуть, ожидали-то разорения богатых деревень, вместо чего хоронили бойцов, не получив ровным счетом ничего сверх стандартной платы за услуги.

Завершение осады озера означает выполнение контракта. Задержатся они только при условии дополнительной награды.

– Для вас у меня другое задание. Отдохните – и двинемся в леса северных племен, чьи воины полегли под Веспаркастом. Их селения без защиты, опытных шаманов кот наплакал. Легкая добыча.

На физиономии беорна отразилось недоумение, на миг сменившееся недовольством. Понятное дело, простаивать ему скучно и неприбыльно. Ничего, медведь, целее будешь. Дела у меня в аранье, пока не закончу, здесь посидите. Нечего возмущаться, ваши услуги оплачены, а затянется лесной «отдых» – еще монет подкину.

Кабы не империя, был бы замечательный расклад. Сжигаем энное количество деревень северных соседей, выжившему населению предлагаем присоединиться к Водяным Крысам. Отказавшихся вырезаем, занимаем бесхозные леса, прирастая новыми кланами и охотничьими угодьями, начинаем сотрудничать с имперскими контрабандистами, торговать.

Ах, мечты, мечты!

Переговорю с Гвардом об имперских амбициях. Может, посоветует что. Человек он по меркам Пограничья солидный, со связями, глядишь, избежим тотального истребления.

– Мы встанем у устья реки, – уведомил Тайбер.

Выгодная позиция. У речки застать врасплох выставивших охранение наемников задача трудновыполнимая. С двух сторон местность просматривается.

– В деревушке? – уточнил я.

– От деревни осталось пепелище. На пригорочке над рекой тролли дозорный пост обустроили, там встанем. Понадобимся – пришлешь вестового.

Лагерь троллей тянулся вдоль берега, начинаясь примерно в сотне шагов от кромки льда, и делился на три части. Повсюду валялись предметы, носящие отпечатки аур бывших владельцев. Изредка попадались кожаные бурдюки, служившие подстилкой ветхие шкуры и сломанное оружие. Кое-где торчали наполовину разобранные шатры вождей – каркасы из веток и жердей, напоминающие оголенные ребра животных. Унылая картина. Горцы с оборотнями искали чем поживиться, выгребая из останков лагеря все, имеющее мало-мальскую ценность.

Жизнь в аранье и водах подо льдом оцепеневшая, малоподвижная. Ненормально это. Местность истощена, вольготно себя здесь чувствуют лоа, а деревья, к примеру, умирают. Рыба в озере еле живая. В лагере полно мертвых пятен, где проводились ритуалы колдунов. Работая с лоа, Зораг-Джин со товарищи транслировали энергию в Серые Пределы.

– Возле озера «вымороженные поляны», – застала меня Смуглянка за изучением безжизненного пятна. – Деревья, трава, земля – все умерло. Шаманы открывали Врата Миров, призывая свиту покровителей из Серых Пределов, и приносили в жертву кроме разумных саму ткань реальности. Не ступай на «поляны», рискуешь провалиться в мир духов.

– И надолго нам такое счастье привалило? – Я на всякий случай отошел от покрытой инеем проплешины.

– Сложно сказать. Зависит от того, сколько энергии перекачали в лоа.

Вот ведь натуральные гибляки искусственного происхождения. Не забыть сказать о них Водяным Крысам.

– Оно убирается? – кивнул я на пятно.

– Мы в Эладарне с ними боролись очистительными ритуалами и лунными артефактами. Троллям наш способ не подойдет.

Угу, синекожие не переносят эльфийской магии. И высокорожденных, поэтому Клейменым лучше не попадаться им на глаза. Древесники у троллей также пробуждают стойкую неприязнь. Получается, мой отряд телохранителей нельзя показывать озерникам.

Рано или поздно шаманы пронюхают о девчатах поблизости и донесут вождям. Страшно представить, чем закончится знакомство с дриадами. В лучшем случае от меня отрекутся, изгнав, в худшем прольется кровь.

– Разведчики доложили только что о разделении орды. Синекожие расходятся по своим лесам. Чем теперь займешься? – неожиданно сменила тему Смуглянка.

Отлично! Значит, проблемы исключительно у Черного Копья.

– Спасибо за новость, – улыбнулся я. Война все же завершена!

Встает вопрос, куда податься. Передо мной встает остро, ибо древесников бросать не собираюсь. Следовательно, у Водяных Крыс погощу денек-другой и уйду. Древни до лета отдохнут в городе дварфов Куркембе, оберегая детвору, горцы навестят родню в Седых горах, я с дриадами нанесу визит мессиру Арнальдо де Виллано на Брадосе.

Выяснив, чего хотят Ночные Охотники, и забрав Лильку – подсказывает мне чутье, разрешится с ними конфликт, – буду думать, как вызволить Натиэль из эльфийской крепости на Тельперинге.

– Проклятые заговорили? – спросил я о наболевшем.

От пленников до сих пор не удалось добиться вразумительных ответов. Допрашивая человека, Авариэль наткнулась на необычайно крепкие ментальные щиты, их обход требовал времени. Сосуд Полночной Плеяды она вообще сочла безумным и не представляющим интереса. По-моему, Смуглянка побаивалась лезть к нему в голову, узнав о вселенных в него сущностях.

– Молчат, – вздохнула Авариэль. – К завтрашнему утру мои заклятия обойдут защиту человека, и я выпотрошу его память.

– Замечательно. А я опять потолкую со вторым.

Прошлый сеанс общения с Полночной Плеядой принес не совсем тот результат, на который я рассчитывал. Обозленные на весь свет, в особенности на свергнувших их ангелов, младшие боги нашли во мне благодарного зрителя, вывалив на меня массу образов и переживаний, едва не похоронивших мой разум. Я сутки приходил в себя после «беседы». Море информации и ни слова о Проклятых.

– Ну-ну, удачи. Не представляю, каким образом ты собираешься с ним разговаривать. Он безумец и не выдаст ничего связного.

– Посмотрим.

Смуглянке пока необязательно знать о Плеяде и о моем влиянии на божков. Для нее мечник – сумасшедший метаморф, одержимый могучими духами.

– Твои ребята вызнали, куда святоши Крылатого Единорога увезли Лунную Слезу? – поинтересовался я.

– В крепость на Тельперинге, куда же еще, – фыркнула Смуглянка. – Самое защищенное место в королевстве, кладбище древнейших артефактов. Но тебе не требуется Лунная Слеза для победы над верховным жрецом. Я тут на днях исследовала твое трофейное копье. Оно то самое, о котором сложено немало тролльих легенд и написано в эладарнских хрониках. Мы прозвали его Майякартом, Убийцей Богов за способность одним ударом убивать высших астральных сущностей. Историки утверждают, оно с равным успехом разит духов и нефилимов.

Почти верно. Имя исковеркали немного, да ладно. За прошедшие тысячелетия эльфы, верно, совсем забыли магический язык Первородных, перейдя в ритуалах и построении заклинаний на енохианский.

– Иными словами, кража Лунной Слезы отменяется?

– Ты недоволен или я ошибаюсь? – вопросом на вопрос ответила Смуглянка. – Нет, ты не понял. Иными словами, тебе не стоит беспокоиться о дополнительном артефакте, ибо энергии твоего хватит с лихвой, чтобы похоронить и верховного жреца, и его храмовников. Должно хватить. На случай недостатка айгаты я использую Лунную Слезу. Вообще-то я спрашивала тебя о планах на будущее, потому что собираюсь в Тельперинг и мне важно знать, не окунешься ли ты в очередную авантюру, пока меня не будет рядом.

– Проведав озерников, пошуршу в лесах соседних племен, сожгу пяток-другой селений враждебных кланов. Нужно возместить убытки от найма оборотней. Дойду до Вала, отпущу наемников и попутешествую по империи.

– Решил отвлечься от кровопролития, насладиться прелестями городов и придорожных трактиров? Либо… наоборот? Учинить резню, прикидываясь странником? Скажу сразу: выгоднее всего изображать ищущего исцеления от неизлечимой болезни пилигрима. Стражники не цепляются, простой народ сочувствует, разбойники пугаются. Выучи Символ Веры, Ангельское Восхваление[19]. Пригодятся при встрече со священниками и рыцарями. К молящимся у них доверия больше. А если серьезно, побудь в аранье до моего возвращения. Приду с артефактом – потом вместе «попутешествуем». Я быстренько обернусь, седмицы за две.

На Брадосе пользу от Смуглянки трудно переоценить, но терять половину месяца не в моих интересах. Слишком долго, столько времени уйдет на полет воздушным судном. Путь до ближайшего лантарского «аэропорта» займет примерно седмицу.

Знать бы, какую штуку задумали выкинуть Ночные Охотники. Скрытница с командой бойцов и дриады определенно пригодятся. Шансы на благополучный исход с ними повышаются в геометрической прогрессии. Я отвлеку внимание коллег де Виллано, Клейменые освободят сестренку, девчата подстрахуют.

– Тебе обязательно именно сейчас отправляться за артефактом? Нельзя ли отложить это дело, скажем, на месяц? Все равно ты планировала сколько-то седмиц потратить на лесную войну.

– Что у тебя стряслось? – Голос Смуглянки был серьезен. Она понимает, отрывать ее по пустякам не стану. – Рассказывай.

– Прежде всего необходимо окончательно решить вопрос с Зораг-Джином. Второе: моя сестра, похоже, у Ночных Охотников, и мне известно, где ее искать.

– Хочешь, чтобы я тебе помогла, – выкладывай подробности. Начни с событий, предшествовавших похищению. Хотя… погоди. Ты планируешь вернуться к Водяным Крысам завтра?

– Сегодня. До утра далеко, успею.

– Тогда давай отложим наш разговор. Я так понимаю, рассказ предстоит длинный. Следующей ночью все обсудим.

И то верно. Надо обстоятельно поговорить.

– На острове, – добавила Смуглянка. – Наедине.

– Вряд ли Водяные Крысы отнесутся доброжелательно к Клейменым. Тролли не так терпимы, как люди.

– Меня они гнать не станут, вот увидишь. Даже не заметят на фоне твоего отряда. Не сам же ты, спаситель племени, пойдешь?

Не сам. Оборотням на острове делать нечего, древесникам и эльфам тем более. Горцев возьму, пусть с дальними родственниками познакомятся, выпьют вместе за дружбу, международную взаимопомощь. Глядишь, отношения какие завяжутся между горными и лесными троллями.

– Совсем не думаешь о том, как тебя воспринимают окружающие, – услышал я укоризну в голосе Смуглянки. – Ты отныне значимая фигура. Прогнал захватчиков, спас племя, о чем нужно узнать озерникам. Как до них дойдет, что именно Кан-Джай вынудил болотного отшельника бежать, поджав хвост? Ты же ограничишься вестью об уходе врагов, без героических подробностей. Твое возвращение должно быть триумфальным.

– Зачем, Смуглянка? Мне довольно моего авторитета.

– Это твое племя, Санд. Тебе, возможно, придется вести троллей в бой, принимать участие в переговорах с имперцами. Да-да, не удивляйся, озерникам необходимо договариваться, иначе синекожих скопом сожгут боевые маги. Показав себя удачливым военачальником, ты завоюешь уважение у Водяных Крыс. Тебя уважают? Значит, начнут восхищаться.

Вынужден признать, в чем-то Смуглянка права. Не исключено, встретит меня на острове горстка выживших без вождя и шаманов. Куда их деть? Не бросать же на растерзание имперцам.

– Я все устрою, – сочла мое молчание за согласие Авариэль и растворилась в звенящей тиши зимнего леса.

Смуглянка устроила возвращение, достойное тролльих героев. Я в окружении белых волков вышагивал по льду, за мной наемники, выстроившиеся буквой «Т». Лучшие бойцы несли насаженные на шесты головы синекожих – шаманов, вождей, воинов. Клейменые предусмотрительно собирали «трофеи» на полях битв, а я-то думал, замороженные котелки им нужны для магических обрядов. Отчасти был прав, Смуглянка изначально собиралась использовать головы для призыва духов и последующего их допроса.

Тролли любят обезглавливать врагов. Откромсал кому-нибудь башку, показал соплеменникам – и сразу все убедились: не врешь, настоящий воин. Количество таких трофеев свидетельствует о смелости и силе победителя. Чем обширнее твоя коллекция, тем больше тебя уважают. А уж шаманы какие охотники до голов, причем любых! В этих сморщенных, высушенных комках плоти содержатся лоа, коих колдун натравливает на ненавистных ему разумных.

Командир горцев нес растянутую на раме из жердей шкуру трехрога со схематичным изображением водяной крысы, покровительницы озерников, своеобразное троллье знамя. Подсвеченная факелом шкура видна издали, сигнализируя засевшим на острове озерникам о нашем приближении.

Я выступал, заметая снег длинным плащом из медвежьей шкуры. В правой руке копье, кажущееся черной трещиной, на левом плече мурлычущая кошка.

Смуглянка обещала попасть на остров, не привлекая излишнего внимания, и, по-моему, ей все-таки удастся обвести троллей вокруг пальца. Невозможно узнать эльфийку в грациозном пушистом зверьке, до того с ней не повстречавшись. К тому же я, сколько ни старался, ее ауры не распознал. Перевоплотившись в кошку, Смуглянка источала природную айгату, свойственную животным.

Мы встали у ленты открытой воды. Ледяной панцирь резко обрывался, впрочем не становясь тоньше. Ледяную массу будто аккуратно срезали острейшим лезвием.

Кстати говоря, живые на острове ощущаются скверно. На дозорном посту впереди четверка разумных, чьи ауры то пропадают, то появляются на мгновение. Над выступающими из воды и связанными между собой подвесными мостами скалами вьются духи, внизу лениво плавают существа, имеющие в астральном плане мало общего с обыкновенными рыбешками. Видимо, ихтианы подняли из глубин созданий дедушки Тланса. Маловато защитников, всего двое чешуйчатых, еле шевелящих плавниками.

Над островом разлита энергия Зеленой Улитки, покровительницы входящего в озерный союз племени улиточников. Она похожа на затрудняющий астральный обзор туман. Заглушка, и поставили ее тролли. Без подпитки айгатой рассеивается за сутки. Шаманы улиточников замечательные целители, их присутствие повышает шансы озерников на выживание. Само наличие заглушки внушает надежду на сохранение союза.

– Смуглянка, что-нибудь видно впереди? – прошептал я.

«Черная громада острова заслоняет звездное небо, плывя в клочковатом тумане барьера, – немедленно пришла чужая мысль. – На ближней к нам скале лежат четверо дозорных. У них амулеты, скрадывающие ауру».

«Полагаю, они не единственные живые на острове. Пора поприветствовать жителей деревни».

Я жестом подал знак, и наемники замахали факелами – мол, здорово, товарищи, выходите встречать дорогих гостей. На том берегу зашевелились, о чем сообщила Смуглянка. Кто-то из четверки высунулся из-за камней, группка дозорных уменьшилась на шустро уползшего тролля.

– Ждем, – вздохнул я облегченно.

Тролль, не производя ни малейшего шума, нырнул в озеро, исчезнув из поля моего астрального зрения и подтвердив догадку о двойной заглушке. Тут уж морлоки постарались, придав воде скрывающие айгату свойства. Колоссальными запасами энергии обладают плавающие внизу твари, раз их ауры просвечивают сквозь водную толщу.

Минут двадцать мы простояли, прислушиваясь к звукам ночного озера. Внезапно Смуглянка напряглась, не реагируя на задаваемые по мыслесвязи вопросы. Я всматривался в темноту и не находил повода для беспокойства. Трое со скалы наблюдали за нами, рыбы медленно плавали кругами подо льдом, патрулируя озеро.

Наконец-то вдалеке послышался тихий плеск, и в астрале замерцала дюжина искорок, обозначающих живых разумных. Искры аур теплели, превращаясь в маленькие огоньки жизненной энергии.

«У твоего племени неплохие гидромаги, – констатировала мысленно Смуглянка. – Они меня запутали. Ненадолго».

Так ведь природные водники и менталисты уровня бакалавров-магистров. А дедушка Тланс вовсе в архимаги годится. Ну, пусть не в архи, но точно в магистры-супремы.

«Порядок, – сделала вывод Смуглянка. – Посланные за нами синекожие не задумывают нас убить. Они ранены, морлоки вообще спят. Ха, любопытно. Притворщики!»

В пироге по ихтиану. Складывается впечатление, мои рыбоголовые друзья решили прикорнуть, до того неспешно циркулирует в них айгата. Зимой они малоподвижны, преимущественно спят в пещерах. Война вынудила их бодрствовать и творить заклятия на морозе, что весьма утомительно для теплолюбивых морлоков.

«Почему притворщики?» – мысленно задал я вопрос.

Кошка оглушительно замурчала мне в ухо. Ответ прозвучал далеким, еле слышным шепотом.

«Через них на нас обратил взор кто-то сильный. Не могу говорить… Он услышит».

Догадываюсь, кто тот крутой менталист. Небось дедушка Тланс из своей пещеры прощупывает меня, используя деток. Они ему транслируют ментальную картину. Рыбоголовые здесь, чтобы проверить, кто мы и зачем явились.

За нами следят Клейменые на берегу и с воздуха. Случись неприятность, из-под небес прольется огненный дождь, сжигающий живых и мертвых вокруг меня и Авариэли. Да и сами мы не лыком шиты.

– Долгих лет, Кан-Джай!

Нос лодки стукнулся о лед одновременно с приветствием тролля, давая понять – морлоки признали меня и, порывшись в мозгах моих подчиненных, убедились в наших благих намерениях.

Со мной поздоровался, протягивая руку, молодой вождь озерного племени Каменных Клешней Маур-Джакал. Жилистый и низкорослый по меркам троллей, он выделялся на фоне товарищей. Зеленые ленты татуировок охватывали лоб, шею и грудную клетку вождя, вкупе с охотничьим ожерельем из зубов пещерного медведя указывая на его высокий статус.

– Славных побед, Маур, – сжал я протянутую руку.

По внешности не скажешь, однако он самый сильный и ловкий охотник племени, поэтому был избран Гвардом приглядывать за мной в моих частых путешествиях по аранье. Вместе мы забирались в такие дебри, что вспоминать страшно. Женщины Каменных Клешней даже сложили песнь о наших приключениях.

– Не надеялся тебя снова увидеть, – признался вождь. – Водяные Крысы одобрят твое возвращение. Нам не хватает воинов и шаманов.

Не представляешь насколько, ввиду грядущих проблем с империей. И радоваться-то нечему, мы с наемниками вскоре уйдем с озера. Мне позарез нужен Гвард для серьезного разговора о будущем племени!

– Мне больно оттого, что я не пришел раньше.

– Не кори себя, Кан. Так распорядились духи. Садись, мы отвезем тебя и твоих ближников на остров.

Водяные Крысы перестраховываются. Я бы поступил так же. Во мне они, может, и уверены, зато моих орлов видят впервые и доверия к ним не испытывают. Удостоверившись в благих намерениях горцев, им разрешат свободно ходить по бережку. На некоторые участки острова, разумеется, не пустят. Стратегически важные объекты, вход посторонним туда воспрещен.

К тому же кто такие наемники? Сложно рассчитывать на верность сражающихся за деньги бойцов после выполнения контракта. Сегодня они боевые товарищи, завтра могут стать противниками и ударить в уязвимое место.

Тролли – народ недоверчивый. Поэтому, вероятно, Ксарг до сих пор не завоеван имперцами и эльфами.

Маур был необычно молчалив, совершенно не походя на себя прежнего. Я помню его веселым, общительным парнем. Приказав погрузить в лодку мои трофеи и выделив места двоим наемникам, он взялся за весло, словно обыкновенный воин. На вопросы о потерях озерников на войне отвечал неохотно, односложными фразами, но и из них картина складывалась мрачная.

Водяные Крысы лишились большей части населения. Почти все мужчины погибли, отражая ежедневные штурмы, приблизительно половина женщин – те, кто осмелились плечом к плечу биться с мужьями и братьями против врагов, – последовали за ними в Серые Пределы. Никто не наносил столько урона озерникам. От прибрежных племен, состоявших в союзе с Водяными Крысами, осталась горстка выживших.

Собравшее союзников Черное Копье напало сразу с трех сторон. Не успела разнестись весть о наступлении врагов, а уже сожгли деревни улиточников и Каменных Клешней. К озеру вышли передовые отряды, за ними подтянулись огры с одержимым зверьем. Покинувшие прибрежные районы Водяные Крысы сбежали на остров, спалив собственные деревни со всем добром, которое не смогли унести. Поджигали старики, неспособные быстро бегать. Дабы не быть обузой, они жертвовали собой, заманивая вражеских разведчиков в огненные ловушки.

Разъяренное потерями Черное Копье с ходу атаковало островитян, использовав примененную под Веспаркастом тактику. Болотный отшельник прогадал: Гвард и Ран-Джакал устроили достойную встречу штурмующим. Сковавший озеро ледяной панцирь трескался под ногами тяжелых огров, нападающие сотнями проваливались в воду, где поджидали хищные творения колдовства морлоков, пресноводные акулы, одержимые духом сына Дагона.

Враги из плоти и крови отступили, не достигнув острова, зато бесплотные духи сплошной стеной надвинулись на озерников и… откатились, разрушив защитный барьер, возведенный Гвардом и уцелевшими шаманами Водяных Крыс.

Озерники пережили множество атак. Последний штурм противники предприняли позавчера. Отражая его, полегла охранная дюжина вождя Ран-Джакала, его самого ранили.

С такими потерями в лесах побежденных Длинных Клыков не закрепиться. Недостаточно сил для удерживания исконных территорий. Ладно, охотиться станут женщины, и племя просуществует до очередной войны с соседями. Империи не надо, Водяных Крыс раздавит слабый противник вроде обескровленного битвой у Веспаркаста племени Звездной Рыси.

Не отвлеки болотного отшельника обстоятельства в родных лесах – следующий штурм мог увенчаться успехом. Да и без взятия острова не факт, что озерники проживут хотя бы год. Шаманов кот наплакал, мужчин мало. А ну Зораг-Джин вернется? Меня нет рядом, наемников след простыл, Гвард с имперцами улаживает дела в Пограничье, а то и вовсе в столице. Кто защитит племя? Морлоки? Поражение – вопрос времени.

Явись сюда империя, мучиться совсем не придется. Рыцари и боевые маги справятся с засевшими на острове синекожими гораздо быстрее соседних племен. Как говаривал персонаж анекдота из моей земной жизни, «жить вы будете плохо, но недолго».

При упоминании Гварда Маур отвернулся. Остаток пути он не проронил ни слова, сколько я его ни спрашивал о положении дел на острове. Молчание тролля мне жутко не понравилось. Видно, недоволен чем-то, а чем – не говорит, точно в уши воску залили, и не слышит меня.

Странно. Рассказал же о потерях озерников, о войне. Жаль, Смуглянку не попросишь покопаться в его мозгах, она соблюдает режим абсолютной телепатической тишины.

Неужто Гвард чем-то обидел Маура? В горячке боя сказал не то, случайно унизив. Тролли отличаются чрезмерной гордостью и мнительностью.

У острова мы проплыли сквозь тончайший барьер из повисших в воздухе водяных капель. Концентрация айгаты низкая, прочность, мягко говоря, у купола так себе. Младшего лоа-соглядатая задержит, старший преграду продавит. Вот в качестве «заглушки» барьер сделан на твердую четверку.

Мы пересекли туман, и в астрале вспыхнули ауры разумных, среди которых отчетливо выделилась принадлежащая старому шаману улиточников Анг-Джину. Он стоял посреди небольшой толпы мужчин и женщин, вооруженных зачарованным оружием из закромов вождя. Копья и топоры стальные, чары на оружие накладывали маги людей.

Висевшие на стенах дома Ран-Джакала и используемые его телохранителями сокровища в руках тролл, подумать только! Все хуже, чем я предполагал. До моего ухода с озера женщинам не разрешалось дотрагиваться до оружия вождя.

Пару месяцев назад остров выглядел и ощущался иначе. Скалы нынче будто изгрызены зубами исполинских чудовищ, суша походит на дырявый сыр, покрытый холодной смрадной плесенью – свидетельством атак могущественных сущностей из Серых Пределов. Здесь не должно было остаться живых. Стихийной мелочи – элементалей Ветра, Воды и Земли – почти нет, а разумные уцелели. Смерть оставила сотни меток на камнях и дне озера. Каждая метка – место гибели разумного.

Вместо пристани обломки. Огромная тварь прошлась по берегу, разнося постройки и пятная астрал мерзкой айгатой. Хижины снесены, растительность вырвана с корнем. Энергия Серых Пределов коснулась скал, расплылась в воде, обозначая расположение будущих гибляков. Требуется капитальная чистка, а на нее обессилевшие шаманы не способны. Затягивать нельзя: чем дольше существуют следы энергетических сущностей, тем выше вероятность проникновения сюда злых духов из иных измерений. Айгата Серых Пределов разъедает реальность Лантара, истончает грань между мирами, и в конце концов кто-то с той стороны разорвет отделяющую живых от мертвых пленку.

– Ай, Кан-Джай, что ж ты натворил-то? – возопил, узрев мою ауру, пожилой колдун улиточников. Чары познания окутали меня и распались легким пеплом. – Зачем в Предвечную Тьму вглядывался? Зачем Силу просил?

Не шаман – ходячая энциклопедия колдовства. Пожалуй, нет ничего, о чем Анг-Джин не знает хотя бы поверхностно. Что-то ему нашептали духи в пору его отшельничества, что-то он постиг, обучаясь у учителя и самостоятельно экспериментируя. Мне до него по части знаний общего колдовства – как студенту до профессора.

– Так получилось, почтенный, – развел я руками, дескать, извини, обстоятельства вынудили.

– Научивший тебя обращаться к Матери Теней совершил ошибку. Во Тьме редко находят дорогу обратно. Эх, чего уж там, раньше, позже – все там будем. Одно хорошо: ты теперь сильнее любого шамана озерных племен. Попробует кто поспорить – покажи ему головы врагов, те, в лодке.

Люблю старика за прямоту. Ему, прожившему больше полувека в добровольном отшельничестве, не нужны интриги, борьба за власть. Он удивительно честен для колдуна. Анг-Джин повторно стал верховным шаманом не по собственной инициативе. Занять должность было попросту некому: ведьма-оборотень убила всех возможных конкурентов до его прихода в селение.

– Пойдем к Костру Совета, Кан-Джай, – совершив пасс рукой и плеснув на меня теплой, пахнущей речной водой айгатой, отчего кожу у меня на мгновение закололо, старикан направился к дому вождя. – Расскажешь, почему убралось Черное Копье. Твои воины пусть побудут здесь.

Я с Кошкой на плече последовал за шаманом улиточников, приказав моим орлам оставаться у разваленного причала.

– Те оборотни и горные тролли наемники или друзья? – Не сбивая дыхания, шаман шустро поднимался по серпантину узкой тропы.

– Наемники, почтенный. Они наняты для войны с Черным Копьем, а война с уходом Зораг-Джина, думаю, закончена. Я поведу их жечь деревни Длинных Клыков. Зерана Ведьма жива? Маур сказал, она тяжело ранена.

– Жива, жива, – пожевав губами, ответил Анг-Джин. – Поправляется. Я видел прошлой ночью нападение на вражеский лагерь, потом духи поведали об укрывшемся от моего взора. Славную резню ты устроил, славную! – Колдун заговорил тише, замедлив шаг. – На своем веку я повидал многое, Кан-Джай. Мне довелось убивать железошкурых, рыбоголовых, огров, биться против аллирских тварей. Ты привел с собой кого-то, кроме оборотней и Детей Гор?

Ты отлично осведомлен, старый хрыч. Не удивлюсь, если о Клейменых известно и дедушке Тлансу.

– Не водись с аллирами, плохая они компания, – посоветовал колдун полушепотом. – Ты для них чужак, а чужаков они терпят, лишь пока те им полезны. Запомни, Кан-Джай.

Я в курсе, старик. Как и большинство рас Лантара, в том числе тролли, эльфы недолюбливают инородцев. Со Смуглянкой нас связывают деловые отношения, а эльфийскую принцессу Натиэль я хочу вырвать из лап храмовников Карубиала, потому что на меня с ее приходом к власти перестанет охотиться жречество. Следовательно, угроза моим близким со стороны поклонников единорогов исчезнет. Однако, хочется верить, наши отношения с эльфами строятся не только на выгоде.

На скалистом выступе лежали обугленные развалины дома вождя. Обгоревшие ребра балок торчали из устилающего вершину скалы пепла. Эманации смерти вились над пожарищем, образуя вредную для живых ауру. Очередной потенциальный гибляк, созданный усилиями старших лоа.

Костер Совета традиционно разожгли поблизости. Собравшиеся наплевали на исходящую от останков здания опасность. У огня расселись аж семеро троллей. Анг-Джин занял почетное место верховного шамана по правую руку от раненого предводителя Водяных Крыс Ран-Джакала, по левую на куче шкур расположился Маур. Остальные – средних лет воины, малознакомые мне. Ни одного старейшины.

Где Трон-Ка и Гвард, входившие в тройку влиятельнейших членов племени? Ран-Джакал, несмотря на тяжелое ранение, возглавляет собрание. Судя по току энергий, осталось ему недолго. Аура изорвана в клочья, астрал вокруг пропитан эманациями боли. Вождю бы в отключке валяться, под исцеляющими чарами улиточников, в ванне со специальным раствором, а не заседать. Очевидно, Анг-Джин сделал все возможное, на духовном теле главы озерников не счесть заплаток из айгаты Зеленой Улитки, но жизненная энергия продолжает просачиваться. Ран-Джакала словно в мясорубке перемололо. С такими ранами не живут.

Я отгонял упрямо стучащуюся в сознание мысль о гибели зверомастера и теневика. Ну неубиваемые они, чуть ли не бессмертные! Гвард лучший колдун озерных племен, победивший предыдущего верховного шамана Черного Копья. Трон-Ка превосходнейший скрытник, равных ему не было в аранье последние лет сто, он не мог попасться. Наверняка оба на задании вождя. Да, именно так, они выслеживают Зораг-Джина, потому он и сбежал. Получил известие о том, кого отправили по его душу, и решил не рисковать. Дома у него шансы уцелеть выше.

То, что их нет на собрании, не значит, что они мертвы. Точка.

– Долгих лет, славный Ран-Джакал, – поприветствовал я вождя, присаживаясь на расстеленный мех.

Обдающее лицо тепло казалось жаром, свет костра слепил. Меня точно сунули в печь. Я крепче сжал древко, вытягивая из копья живительную айгату, прохладой катящуюся по телу.

– Кан-Джай, ты ли это?

Вождь вкладывал последние силы в слова. Его голос дрожал, как у волочащего тяжеленную тушу быка-трехрога деда.

– Я, Озерный Владыка.

– Анг-Джин, он говорит правду? – Последовала продолжительная пауза – очевидно, шаман подтверждал мою личность, – и Ран-Джакал продолжил: – Ты уходил учеником шамана, не знавшим войны. Вернулся настоящим воином, с отрубленными головами битых тобою врагов, колдовским оружием и собственным отрядом. Где сражался, Кан-Джай?

– У большого каменного дома железошкурых за Громовой рекой. От моей руки пали верховные шаманы и вожди Длинных Клыков и Красных Когтей. Я убил величайшего воина Черного Копья и забрал священное оружие его племени. Никто не устоял против меня на поле боя.

– У него в лодке голова Собирателя Костей. И копье то самое, покровительствовавшее нашим заклятым врагам. У меня нет повода усомниться в Кан-Джае, – высказался колдун улиточников.

Послышалось оханье, кто-то из сидящих восторженно цокнул языком, кто-то неприязненно хмыкнул. У редкого героя подобный список поверженных противников. Три вождя, причем Рак-Джакал прослыл искуснейшим воином северных племен Ксарга, рядовые шаманы и клановые предводители, не считая их ближников, коих покрошено мною наверняка немало. За червяка из Серых Пределов вообще положена слава, выраженная в тролльих песнях и имперских хрониках. О нем Водяные Крысы не знают, зато Черное Копье свидетельствует о моей небывалой победе и невероятной власти над духами.

– Громкие слова и дела. – В голосе Ран-Джакала добавилось хрипа. – Кабы знал, какого героя обучил, оставил бы тебя на озере. Глядишь, нам не пришлось бы хоронить стольких родичей. Анг-Джин, враги точно убрались с озера?

– Да, владыка. Болотный отшельник бежит на закат. Несется без оглядки сквозь буреломы, ровно бешеный карод.

– Чего он испугался? Нашего Кан-Джая?

– Вряд ли враги ушли из-за страха передо мной. Что-то случилось в их лесах.

– Их беда нам на пользу. О ней поговорите, когда уйду к предкам. Залижете раны, наострите копья и топоры перед следующей битвой. Молите духов, чтобы она состоялась летом. В теплой воде детям Дагона легче сражаться, а гоблинам по весне сподручнее рыться в земле. Пока враг далеко и не взошло солнце, воздайте хвалу нашим покровителям! Да услышат они наши молитвы.

– Я проведу благодарственное жертвоприношение по окончании совета, – произнес Анг-Джин. – Поторопись, владыка, тебе отведено мало времени, сила благословений Зеленой Улитки и Водяной Крысы скоро иссякнет. Говори, о чем хотел.

Вождь раздосадованно рыкнул:

– Не напоминай, старый! Плесни кераца с зельем в чашу. На рассвете я уйду к предкам. Мой сын унаследует власть над племенем, обучит его Маур-Джакал. Через двадцать зим изберете следующего Озерного Владыку, если на то будет воля великих духов.

– Да будет так, – согласился молодой вождь, ему вторили голоса собравшихся.

– Попробует кто-то предать меня, отобрав власть у моего сына, – вернусь из Серых Пределов и покараю ублюдка! Поклянитесь пред ликом предков исполнить мою волю!

– Твое слово – закон, – слитно громыхнули тролли. – Да будут озеро, ласкающее водами эти скалы, и ветер, дарующий жизнь, свидетелями нашей клятвы. Клянемся быть верными твоей воле, владыка!

– Как быть с верховным шаманом? – спросил воин, весь в изображающих зеленые волны и клешни татуировках. – Анг-Джин стар, рыбоголовые сами по себе. Нам нужен новый верховный, причем обязательно тролль. С мягкотелым обожглись, хватит.

Во мне возникла черная дыра, затягивающая мысли и чувства. Мир пошатнулся раненым быком-трехрогом, восприятие энергий дало сбой, на удар сердца контуры предметов, троллей смазались, превратившись в сплошную невыразительную массу.

Мысленно я обругал себя. Надежды развеивались предутренним сумраком под лучами солнца. Проклятье! В Бездну Зораг-Джина с его племенем, я опоздал на помощь другу! Гварда больше нет, демоны дери Черное Копье и проклятую войну!

– Ты забыл об ученике Гин-Джина, сидящем напротив тебя, Громовая Глотка, – донесся издалека голос пожилого колдуна. – Хотите знать мое мнение? Я стар, учеников обучу самое меньшее за восемь-десять зим. Если, конечно, найдутся ученики и я не помру до конца обучения. Вот тогда и следует выбрать верховного. Или отбросьте традиции, как сделали, доверившись Гин-Джину.

«Обожглись», «доверившись Гин-Джину». Слова сплелись в отвратительную, неприемлемую фразу. Зверомастер служил племени, рисковал ради него жизнью, посмертием, убивал врагов синекожих. Почему – «обожглись»?

– Разве учитель в чем-то провинился перед племенем? – вырвалось у меня.

– Анг-Джин, расскажи ему, – приказал вождь.

– Ай, чего рассказывать, – тяжко вздохнул шаман. – В разгар войны наш владыка послал колдуна Трон-Ка во вражеский лагерь разведать, каких одержимых притащил болотный отшельник. Нашего шпиона с учениками поймали. Утром, привязав к столбам на берегу озера сырыми кожаными ремешками, им в печень напустили ледяных блох. Гин-Джин пообещал отомстить, переплыл на тот берег вечером того же дня. С тех пор мы его не видели.

– Он мог пасть от чар и духов. Зачем пренебрежительно отзываться о нем?

– Дослушай, Кан-Джай. Через две седмицы мы поймали воина Черного Копья. Он нам рассказал – мол, повстречал твоего учителя, знаменитого Гин-Джина, за Валом. Шаман несся верхом на саблезубе к большому каменному селению[20]. Минуло три седмицы. Нам попался тролль, утверждавший, что видел зверомастера с уходившими из захваченных людских земель железошкурыми.

– В Пограничье учитель искал помощи у людей. За годы он доказал свою храбрость и преданность Водяным Крысам. Благодаря ему озерники объединились. Не вижу причин обвинять его в малодушии. К тому же кому вы поверили – нашим врагам?!

– Пленные не врали, Кан-Джай. – Голос старого колдуна полнился сожалением. – Спроси у старейшины рыбоголовых. Он подтвердит.

– То, что Гин-Джин был за Валом, еще не говорит о его трусости, – вклинился увешанный роскошными охотничьими ожерельями тролль. – Он сражался за племя в войнах, казавшихся безнадежными, и приносил нам победу. Он спасал нас много раз от врагов куда сильнее его. Гин-Джин смел и хитер. Не верится, что он сбежал.

– Гин-Джин трусливо бросил нас, – взревел названный Громовой Глоткой синекожий. – Предатель!

Я с огромным трудом подавил в себе желание немедленно ухватить синекожего за бычью шею и сдавить до хруста, ломая гортань и позвоночник. Чем бы ни руководствовался Гвард, он не предавал. Играть, запутывая противника, в стиле зверомастера, хотя со стороны его поступки могут показаться неподобающим поведением. Наверняка он искал помощи у имперцев, возможно, вписывая озерников в планы захвата торговыми гильдиями территории южнее Крессова Вала.

– Я очень хочу убить тебя, Громовая Глотка. Уважение к великому Ран-Джакалу пока сдерживает меня. Но ты ходишь по тонкому льду. Еще раз раскроешь свою гнилую пасть – клянусь моим истинным именем, я вырву твой поганый язык вместе с внутренностями.

Тролль запыхтел, задыхаясь от гнева. Распространяющиеся от него эманации захлестнули ауры участников Совета. Удивительно злой тип, боящийся колдовства, причем злости и страха у него поровну.

– Не горячись, Кан-Джай, – вступил в разговор Маур. – Давно ты знаком с Гин-Джином? Года нет. Откуда тебе знать, каков на самом деле зверомастер? Ты знаешь о нем гораздо меньше, чем любой из нас, кроме почтенного Анг-Джина. Важно вот что: ты с нами, на острове, привез полную лодку голов, а Гин-Джин покинул нас.

В голове сложился план действий. Прежде всего спрошу у дедушки Тланса о троллях, якобы видевших зверомастера в империи, затем постараюсь найти следы в астрале. Не найду сам – Смуглянка поможет. Завтрашняя ночь обещает быть насыщенной.

– Не торопись, Кан-Джай, – услышал я тяжело дышащего вождя Ран-Джакала. – В края железошкурых всегда успеешь уйти. Отложи злость и займись укреплением острова. Как ученик верховного шамана ты наследуешь дом Гин-Джина. Живи здесь, помогай нам. Никто, – вождь обвел взором присутствующих, – не станет чинить тебе препятствий. Гин не объявил тебя шаманом, да не беда, Анг-Джин проведет ритуалы, и ты сможешь взять себе учеников. Я согласен со стариком. Покуда не вырастет следующее поколение шаманов, выборы проводить не стоит. Новый верховный появится лет через десять, до того времени пусть наши колдуны подчиняются Анг-Джину.

Мои недоброжелатели возмущенно засопели. Еще бы, отсрочка может быть мне на руку. За годы я обрасту влиянием и в итоге смогу претендовать на пост главного колдуна озерников.

– …На рассвете пошлите разведчиков за болотным отшельником, – раздавал приказы Ран-Джакал. – Не спускайте глаз с воинов Черного Копья, поставьте секреты на наших границах. Хорошо бы устроить набег на Длинных Клыков и Звездных Рысей, заодно узнать, действительно ли они обескровлены. Кан-Джай, чем займешься?

– Вырезанием Длинных Клыков.

Дальнейшее обсуждение проблем племени запомнилось плохо. Я сидел, обдумывая наиболее удобный способ для Клейменых обойти разведку Водяных Крыс, размышлял над незавидной судьбой ихтианов и гоблинов. Междоусобица неизбежна. От опасений и мрачных мыслей голова отяжелела, вдобавок лепту внесло предрассветное небо, давящее могильной плитой. Звезды пропадали, луны бледнели, на востоке зарозовел горизонт.

Извините, почтенные, дальше без меня.

На прощанье вождь Ран-Джакал протянул руку и до хруста сжал мое предплечье.

– Прощай, владыка, – произнес я. Не верилось, что сидящий напротив, способный стальной хваткой ломать кости человеку тролль вот-вот уйдет из мира живых. – Я не забуду тебя.

– Ступай, Кан-Джай. Отыщешь Гварда – передай ему… А, ничего не говори. Он сам все знает. Побольше сушеных голов, верных друзей и ласковых жен в твой дом. – Вождь заглянул мне в глаза. – Не бросай племя, Кан. Оно нуждается в тебе. – Ручища сползла с моего предплечья, и Ран-Джакал заорал: – Совет окончен! Бейте в барабаны, тролли! Взывайте к духам погибших, колдуны! Налейте мне кераца, женщины! Не плачь, жена. Сегодня уходит к предкам твой владыка, так проведи его на берег Багровой реки без стенаний!

К дому зверомастера я шел с тяжелым сердцем. Впервые с начала ученичества у Гварда я почувствовал себя на острове совершенно чужим. Тролли видят во мне непонятное, грозное существо наподобие воплощенного старшего лоа, эдакую живучую нежить. Меня боятся.

Так или иначе, мой долг – помочь племени. Ради выживших друзей и памяти об ушедших в Серые Пределы нужно покончить с Зораг-Джином. Пока он жив, угроза сохраняется.

Кошка, сидящая на плече, замурлыкала и потерлась о щеку, вроде подбадривая. Нормально, Смуглянка. Отосплюсь за день – и к вечеру буду готов на подвиги.

При приближении к уцелевшему дому зверомастера раздался щелчок замка, загудел отодвигаемый тяжеленный засов. Расписанная магическими символами дверь бесшумно распахнулась. За порогом горбился молчаливый лесной гоблин, исполняющий обязанности дворецкого у Гварда.

– Привет, Кьюзак, – устало обронил я, направляясь в кабинет учителя.

Сморщенный коротышка шустро поставил на место засов, залязгал металлическими запорами.

В темноте я сел за письменный стол, отворил ящик и нащупал стекло бутылки. Хризалийское, любимое вино зверомастера. Узнай он, что собираюсь сотворить, наложил бы на меня какое-нибудь проклятие попакостнее.

До чего же тяжко. Хочу уснуть, забыться, да сна ни в одном глазу. Мучиться придется. Благо дом окружен коконом астрального барьера, снижающим воздействие светила, и темнота способствует относительному комфорту.

В ящике звякнул опрокинувшийся от неосторожного движения бокал. Зачем он мне? Пить-то в одиночку. Зубами вырвав пробку, глотнул из горла.

– Вино не поможет, – коснулось лица легкое дыхание Смуглянки, ее руки обвили мою шею. Запахло лавандой, точь-в-точь как при нашем знакомстве. – И керац бесполезен. Забудь обо всем.

Ее мягкие губы коснулись моих, унося меня из-под гнета мыслей и рвущих душу воспоминаний.

Интерлюдия седьмая

– Эладарнцы, сами того не ведая, облегчили нам выполнение задачи, – тихо обратился Эктар к стоящей за плечом Мабьянте.

Предосторожности были излишни, установленное над холмом, где расположились боевые маги, Зеркало Полуправды надежно отводило взор. Кроме того, барьер не пропускал звуков, запахов и эманаций спрятавшихся внутри. Чтобы обнаружить Проклятых, надо буквально стукнуться о невидимую преграду, что маловероятно, учитывая ментальное заклятие, отваживающее от холма разумных.

Мабьянта по праву гордилась собственным творением. Лучше скрыть присутствие не получится, пожалуй, и у Мастеров Обмана из подземных эльфийских городов. Не таясь, ведьма смотрела сквозь прозрачную пелену Зеркала Полуправды на лежащее внизу невероятной чашей озеро. Ее рыжие локоны в солнечном свете походили на сполохи дикого лесного огня.

Бросив колючий взгляд на Эктара, совершенно не обращающего внимания на ее красоту, она отвернулась. Сколько ламия помнила эльфа, в нем всегда сквозила прохлада. Иногда ведьма удивлялась, почему боги не наделили его даром криомагии вместо таланта метаморфа. Порой он становился холоднее северного льда в полярную ночь.

За минувшие после гибели Зоната и Шестиглазого дни Эктар не прикоснулся к Мабьянте, не проявил ни малейшей теплоты в общении, словно она из любовницы превратилась в бездушное орудие для осуществления его планов. Поимка теневика и той драной кошки поглотила боевого мага без остатка, что не нравилось ведьме. Она злилась на Эктара, на снующих по берегу озера наемников и прячущихся где-то в аранье Клейменых, коих не удается выследить без Корда и Шестиглазого, на мешающих выполнению задания синекожих, на Сандэра и предательницу эльфийку. На висящий маревом над скалистым островом барьер ламия также злилась, ибо созданный местными умельцами купол оказался на удивление хорош и не позволял узнать, сколько под ним разумных.

– Сандэр на острове, – сообщила ведьма, прикрыв желто-зеленые глаза. – Он прекратил скрывать ауру, а барьер не полностью блокирует истечение его айгаты. Нападем или мне сначала выследить эльфов?

– Дождемся Корда и Нолмириона, – отрезал маг.

Раньше он был решительнее. Подумаешь, горстка смертных! Бывало, втроем Проклятые брали штурмом укрепленные города с усиленными магистрами боевой магии гарнизонами. Эктар осведомлен о способностях теневика, наблюдал за ним во время атаки на лагерь троллей. Столкновение с княжной Клейменых дало знания о ее приемах ведения боя. Проклятые узнали, чего ждать от этой парочки. Опасаться следует Сандэра, эльфийка не представляет собой ничего особенного. Быстрая, искусная во владении кинжалами и ментальной магией, и что? Спасшие в прошлый раз артефактные ловушки уже не помогут ей. Проклятые обладают великолепной ментальной защитой – благодаря Мабьянте, между прочим, – в скорости Эктар не уступит девчонке. Поставленных ламией Зеркал эльфийке не преодолеть, Герреб забросает княжну зельями, их у него немало, самых разных – и создающих облако кислоты, и взрывающихся, и усыпляющих при попадании на кожу, и отравляющих.

Просто надо быть осмотрительными.

– Ты ошибся, отослав Ночных Охотников к храмовникам, – проворчала ведьма. – Можно было избавиться от них насовсем, попросив отвлечь Клейменых. Мы бы разделили теневика и девчонку, подставив под удар тройку.

– Думаешь, скрытники настолько тупы, чтобы идти на верную гибель? Ты же видела их, Мабьянта. Охотники мастера.

– Не груби мне. Сам допустил оплошность, решив оставить Корда с Нолмирионом, и срываешь злость на нас. Милый, – Мабьянта нежно положила ладонь на руку эльфа, сжимающую посох, – не волнуйся. С ними все в порядке. Корд осторожнее барсука, а твой сын убьет любого, вставшего у него на пути. Скоро они появятся, вот увидишь.

Эктар стоял за пеленой маскирующего барьера, буравя взглядом озеро, прямой, точно вытянутая струна.

– Не придут до завтрашнего заката – мы с тобой летим к Веспаркасту. Следить за озером останется Герреб. Снабдишь его амулетами, возведешь вокруг холма дополнительные барьеры. Вернемся с Вала и либо соединимся с храмовниками, либо атакуем, когда Сандэр оставит остров. Опрометчиво нападать на него сейчас. Нам помешают морлоки и шаманы синекожих.

– А если, – ламия замерла, ощутив астральное эхо мощного разрушительного заклятия, – мы не вернемся?

– Тогда Герреб наконец освободится от обязательств перед нами. Чувствуешь что-то?

– Далеко, – ведьма поежилась, – обжигающий холод, от которого перехватывает дыхание. – Она неуверенно улыбнулась. – Наконец-то! Поблизости Корд. Он скоро будет здесь.

Глава 9. Враги и союзники

Пылающая лодка уносила в ночь вождя Водяных Крыс. Сидящий у весла телохранитель не шевелился, объятый огнем. Аура тролля потускнела, развеиваясь и охлаждаясь. Воин умер, став добровольным спутником своего владыки в Серых Пределах. Вскоре пирога погрузится в глубины озера и на островном берегу забьют барабаны и взревут рога, пока же вождь уходит в страну мертвых под гул пожирающего добычу пламени.

За лодкой тянулись ряды пирог поменьше с телами павших воинов. Десятки суденышек, груженных мертвецами разной степени свежести. Некоторых вырыли из каменистой земли острова для ритуальных похорон. Запах мертвечины, повисший над водой и перемешавшийся с ароматом курящегося третьеглаза, перебивался запахом горелого мяса.

Маур и Анг-Джин устроили погребение по всем правилам. Теперь духи погибших обретут покой в чертоге Водяной Крысы.

Прощай, Ран-Джакал, прощайте, друзья. Да не предадут забвению ваши имена потомки. С вами уходит частица меня. Изменился я, изменилось племя. Сравнительно беззаботное ученичество Кан-Джая у знаменитого шамана Гин-Джина ушло безвозвратно, не дав насладиться сполна постижением колдовских истин, совместными охотами, пиршествами в честь побед над врагами. Прощай, светлое прошлое. Прощай, Ран-Джакал.

Я развернулся и широким шагом направился по льду к берегу большой земли. За мной клином шли наемники, кошка сидела на плече, белые волки бежали по бокам и впереди. В аранье дожидаются древесники и оборотни с горцами, отступившие вглубь леса из-за тролльих разведчиков. Вот на острове меня уже не ждут, не считая пары-тройки разумных.

Слишком поздно я вернулся на озеро. Приготовления затянулись, путешествие в Марадро заняло уйму времени. Не атакуй Клейменых храмовники – я бы сэкономил минимум седмицу. Впрочем, ко мне не примкнули бы тогда древесники, а жизни десятков детей, обещанных лотосниками богу растений, оборвались. В Веспаркасте нам пришлось бы труднее. Невольно начинаешь верить в судьбу или в составленный сверхразумом план, учитывающий массу вариантов развития событий.

Трое воинов Водяных Крыс проводили нас на берегу долгими изучающими взглядами. Дабы не нервировать местных, лагерь наемников перенесли на вершину невысокого холма. Клейменые, вероятно, удалились глубже в лес, чтобы случайно на них не наткнулись разведчики племени, рассеявшиеся по окрестностям озера.

Смуглянка сохраняла режим ментальной тишины с ухода из дома Гварда. Проверяющие берег морлоки вполне могут «подслушать» передаваемые мысли.

Толкнув меня в плечо, Смуглянка кошкой сиганула на дерево и, попрощавшись громким «Мяу!», ловко взобралась по стволу. Уж она точно знает, где подчиненные.

Вечером я пообщался с патриархом ихтианов. Сначала он не откликался на ментальный зов, даже вход в свою пещеру наглухо замуровал, пришлось поймать первого попавшегося ихтиана и использовать в качестве ментального посредника.

Дедушка Тланс, всегда отличавшийся осторожностью, на контакт все-таки пошел, подтвердив слова Анг-Джина. Пленные тролли действительно видели человека, выглядящего как Гвард, что почти убедило меня: зверомастер искал помощи у имперцев. Поскольку Пограничье разорено, он направился в густонаселенный имперский центр. При дворе у него знакомых и друзей выше крыши. Пока найдет нужных людей, пока договорится, пока вернется – вот и не успел раньше меня на озеро. Надо учесть еще сложности передвижения по контролируемой синекожими местности. Армию перебросить в аранью – не отряд провести, непременно заметят и попробуют напасть.

Не вернется Гвард до окончания моих дел в аранье – пойду за ним.

– Арвак… – У просвета в окружающей лагерь засеке поприветствовал меня кивком беорн.

На холме подожду вестей от Смуглянки. Приказы розданы, так что в моем графике окошко. Посижу в походном кресле, полюбуюсь пейзажем, а то на душе неспокойно. Давит неподъемной глыбой дурное предчувствие.

Вроде ничего не забыл: Водяным Крысам рекомендации оставил, наемников проинструктировал, друзей повидал. Горцы и оборотни пробудут у озера пару седмиц. Нагрянут враги – ребята скроются в гоблинских тоннелях. Будут совершать нечастые вылазки под чутким руководством бельбена, терроризируя противника. Не явлюсь в назначенный срок – они забирают честно добытые трофеи и дуют на Крессов Вал, благо оборотни прекрасно ориентируются в лесу. Конечно, если им не помешают: уходить с ордой злющих троллей на хвосте весьма проблематично. Случись серьезные неприятности, парни задержатся, ведя партизанскую войну.

Я же наведаюсь к Зораг-Джину. Будучи жив, покоя он озерникам не даст. Разобравшись у себя дома, рано или поздно опять двинется походом на Водяных Крыс. Необходимо решить вопрос раз и навсегда, причем сделать это поскорее. Шаманы Черного Копья порастратили айгату, болотный отшельник тоже должен быть хоть немного ослаблен, отличный момент для удара.

«Сандэр, – раздался в черепной коробке приглушенный зов Смуглянки. – Плохие вести».

Не подвело предчувствие. Эх, беда.

«Отправленные за болотным отшельником боевые маги обнаружили горящие деревни Черного Копья. Над араньей дым, но Зораг-Джин свернул в другую сторону, вероятнее всего, к Красной скале духов. Мои разведчики заинтересовались и в итоге натолкнулись на светлых эльфов примерно в седмице пешего пути от Зеркального озера. Орда отшельника разделилась, чтобы окружить эльфийский отряд».

Получается недалеко от границы племен – озерников и Черного Копья. Кто там, уж не храмовники ли?

«Добавь боевых магов, верховного жреца и князя дома Алых Шипов, нашего нехорошего знакомого Анариона. В целом около полутора сотен мечей. Прилетевшие на фаэрнилах эльфы вырастили магическое древо для крылатых единорогов, под ним разбили лагерь и особо никуда не торопятся. Иногда со скуки сжигают полупустые деревни троллей».

Проклятых они ждут. Наши противники, Смуглянка, не совсем убийцы, они ищейки. Убить для них – так, второстепенная задача, ведь не пытались толком ни тебя, ни меня отправить на тот свет. А заказчиком выступает верховный жрец Карубиала. Ликвидировать нас поручено Анариону. Отличная новость.

«Чем она хороша? – вскипела Смуглянка. – Ты сказал, Проклятые поблизости. Значит, знали – придешь к озеру. Наверняка они сообщили храмовникам о твоем возвращении. Святоши Крылатого Единорога могут прилететь в любой момент!»

Не волнуйся. Сегодня мы здесь, завтра там. У нас фаэрнилы, теневое измерение, уйдем как-нибудь. Древесники замаскируются, наемники переждут под землей, Водяные Крысы рассредоточатся по аранье, их предупрежу об эльфах через разведчиков. Морлоки поднимутся по рекам, спрячутся подо льдом.

Впрочем, не уверен, что дойдет до сражения на озере. Ты хотела прикончить Габрилла – вот представился шанс. Верховный жрец вдали от цитаделей Карубиала, в сердце вражеской территории, куда Силе ангелов пробиться непросто. Мы вытащили его из раковины, радуйся, Смуглянка!

«Ты правда не понимаешь, насколько проигрышно наше положение? С ним Анарион, непобежденный чемпион чемпионов. Я планировала устранить его прежде Габрилла. С Проклятыми и эскадроном храмовников за плечами они нас прихлопнут. Поверь мне, Санд, жрец и Анарион чересчур крепкий орех для наших зубов. Мне не хватает боевых артефактов. Твоя сила непостоянна. Ты валишься от дневного света. У нас два варианта – либо скрыться, что предпочтительнее, либо, воспользовавшись обстоятельствами, нанести урон врагам и скрыться».

Ну, не столь я немощен. В остальном ты не учитываешь ситуации. Как думаешь, почему Зораг-Джин идет к Красной скале? К священному месту колдунов, соединенному астральным каналом с Серыми Пределами? Он намерен пополнить запасы айгаты, испросив благословения духов. Эльфы – истинная причина его «побега» с озера. Ни один уважающий себя тролль не уклонится от боя с высокорожденными, ибо победа над ними дарует благосклонность старейших лоа. Черное Копье сразится с Детьми Звезд.

«Болотный отшельник великий шаман, навредивший Эладарну. Тогда у него под рукой были орды одержимых, значительно превосходившие защищавших Веспаркаст и озеро. Вряд ли он победит верховного жреца и Защитника Церкви, отмеченных благодатью Карубиала».

Недооцениваешь моего врага. Уверен, у него запасен козырь в рукаве. Понимаю, ты привыкла полагаться на себя, строить планы, опережая противников на два шага, однако играла преимущественно в землях цивилизованных рас. Не обижайся. В реалиях ксаргской лесной войны я разбираюсь лучше.

«Когда же ты набрался опыта? – вспыхнула Смуглянка. – В таком случае будь добр, изложи план борьбы с эладарнцами, о великий знаток синекожих».

Есть способ одолеть святош. Подожди меня у Веспаркаста. Не появлюсь через седмицу – действуй на свое усмотрение.

Закрывшись ментальным щитом, я оборвал мыслесвязь и окунулся в теневое измерение.

Авариэль

«Ждать? Еще чего!»

Авариэль пнула торчащую из снега ветку, сгоняя злость. Сандэр представлялся ей самоуверенным мальчишкой, заполучившим от отца зачарованный меч и вдруг возомнившим себя непобедимым. Она прекрасно понимала, как он собирается бороться с эльфами.

Единственный шанс убить Габрилла – подобраться к нему вплотную, а сделать это крайне сложно из-за Анариона, и неизвестно, кто из них опаснее. Сандэр прибегнет к Предвечной Тьме и вновь изменится, рискуя потерять человеческий облик и рассудок. Так часто случается с теневиками, обратившимися к истоку Силы.

Что бы ни задумал Санд, Авариэль последует за ним и предотвратит обращение в раба Предвечной Тьмы. Он нужен ей. Найти его легко, привязанное к поясу с церковными зельями сигнальное заклятие укажет точное местоположение.

Проклятые, храмовники, жрецы Карубиала, шаманы синекожих – о, Великая Мать, сколько препятствий ты посылаешь дочери!

Авариэль успокоилась, переключившись на решение более актуальной проблемы. Ментальное заклятие, верно, уже обошло щиты, воздвигнутые волей захваченного человека. Связь с разумом Проклятого достаточно прочна, чтобы не раствориться в облаке природной айгаты, накрывающем тоннели гоблинов. Княжна мысленно потянула за врастающую в сознание мага нить и внезапно провалилась во мрак без эмоций, памяти и личности. «Мозговой червь», прокладывавший путь к разуму Проклятого, развеян. Девушка с немым вопросом на лице повернулась к стоящему под гигантским древом часовому.

«Что с вами, моя госпожа?» – взволнованно спросил эльф, предварительно пристально осмотревшись и не найдя ничего подозрительного. В руки его из ножен впрыгнули кинжалы.

«Ты наблюдаешь за выходом из гоблинских подземелий. Не видел ничего подозрительного?» – взяла себя в руки Авариэль.

Часовой замешкался.

«Утром Сандэр увел пленных».

Плохие новости продолжают сыпаться камнепадом. Конечно, Клейменый не сообщил ей сразу. Помня о режиме молчания, связаться с ней не очень-то и старались. Послание не могло достигнуть накрытого колпаком барьеров острова и привлекло бы внимание рыбоголовых менталистов.

Авариэль расслабилась, подавив эмоции. Нельзя позволять волнению мешать думать, в данный момент ей требуется ясная голова. Ведь произошло то, чего она опасалась, – Проклятые освободились.

Эктар

Виверна вынырнула из-за облаков, явив сидевшим на спине Проклятым лесные просторы Ксарга. Лагерь высших эльфов выделялся на фоне заснеженной араньи грязным пятном, как и пожарища вокруг, оставшиеся от деревень синекожих. Габрилл избрал для стоянки сожженное дотла троллье селение на небольшой округлой возвышенности. Над серо-белыми палатками реяли флаги эладарнской Церкви. На полотнищах вставал на дыбы серебряный Крылатый Единорог, попирая копытами звезды.

Тяжело маша крыльями, виверна приземлилась у растительной изгороди и заставила фаэрнилов на ветвях громадного дуба над лагерем испуганно шарахнуться. Из палаток выскакивали воины в сверкающих самоцветами доспехах, жрецы и боевые маги выстраивались кругом под выращенным древом единорогов.

Габрилл в переливающейся цветами радуги мантии вышел навстречу драконоподобному чудовищу, опираясь о тонкий витой посох из звездной стали с серебристым навершием в виде треноги, сжимающей лучащуюся мягким светом белую сферу. Верховного жреца окружала сияющая, насыщенная ангельской айгатой аура, видимая даже зрением обычных смертных.

По правую руку от него остановился воитель в простом плаще, сжимающий серебристое копье с красным шипом наконечника, – предводитель храмовников Анарион. Покрытое шрамами лицо словно принадлежало выходцу из Серых Пределов – абсолютно бесстрастное, жуткое из-за пустых, кое-как заросших бугристой плотью глазниц.

Верховному жрецу и легендарному, не знающему поражений герою по плечу справиться с ордой троллей, возглавляемой аватарой старейшего лоа. Поддерживающий первых лиц Церкви эскадрон всадников на фаэрнилах сам по себе сравним с армией. У теневика, подумал спрыгивающий со спины виверны Эктар, ни шанса на победу в честном бою.

У палатки на окраине лагеря застыли учуявшими добычу псами трое Ночных Охотников. Проклятый цыкнул языком, завидев их. Против его ожиданий, они достигли высокорожденных, пройдя через кишащую синекожими аранью. Эктар надеялся избавиться хотя бы от одного наемного убийцы руками троллей.

– Приветствую, ваше святейшество, господин князь, – встретил жреца и храмовника полупоклоном боевой маг.

Корд справа от него покачнулся и едва не потерял равновесие – сказывались нанесенные теневиком и Авариэлью Кошкой раны. У Искателя забрали исцеляющие артефакты, и восстановление организма происходило за счет вплетенных в духовное тело заклятий. Мабьянта выразила желание помочь, но на лечение не было времени.

– Твой отряд поредел, – заметил подошедший Габрилл. – Ты потерпел поражение?

Вопрос звучал как утверждение, не требующее ответа. Тем не менее Эктар возразил:

– Не совсем так, ваше святейшество. Я не сражался с теневиком.

– Да-да, вижу. Бились твои маги, они-то и проиграли вчистую. Ты лишился сына, прими мои соболезнования.

– Нолмирион жив, – поправил его Проклятый. Нестерпимо больно признавать собственные потери. – Сдерживающие печати сломаны высвободившейся мощью Полночной Плеяды, он нестабилен, поэтому не предстал пред вами. Мои маги стерегут его.

– Где он? – требовательно задал вопрос верховный жрец.

– В Месте Силы неподалеку. Стихийная айгата подпитывает сковывающие Плеяду заклятия. После смерти теневика вас проведут туда, и вы снимете проклятие, ваше святейшество.

– Не тебе указывать верховному жрецу всесвятого Карубиала. – Лик Габрилла стал жестким. Эктар внутренне сжался, боясь неловким вздохом навлечь на себя гнев бывшего благодетеля, означающий крушение всех планов. – Я смотрю на тебя, твоего подручного и задаюсь вопросом: достойны ли вы награды? Враг определенно жив, княжна Клейменых помогает ему. За что благодарить вас? За предупреждение врагов об охоте на них? Какую пользу принесли вы, Проклятые, и соразмерна ли она вознаграждению?

– Нам удалось установить, где находится теневик, – выпалил Эктар. – Мы отнюдь не бесполезны, ваше святейшество.

– Ночные Охотники справились бы скорее. Вам было приказано убить Врага и Авариэль Кошку, не правда ли?

Эктар стоял с опущенной головой, не смея произнести ни звука. Габрилл до сего дня не говорил с ним столь высокомерно. В свою очередь, до заказа на головы княжны и теневика боевой маг ни разу не подводил верховного жреца. Вероятно, промах Проклятых доставил главе Церкви острое неудобство. Габрилл узнал о неудачах Эктара от Ночных Охотников. Права Мабьянта, не стоило посылать их к храмовникам.

– Пойдем, – позвал за собой Проклятых Габрилл, разворачиваясь.

Колючее ограждение расплелось пред ним, образовав арочный проход. Едва Эктар и Корд пересекли незримую границу лагеря, усеянные шипами ветви закрыли вход. Оставшаяся в одиночестве виверна, выпустив из ноздрей струйку дыма, фыркнула и, величественно взмахнув перепончатыми крыльями, взлетела.

В полом стволе выращенного с помощью магии за считаные дни дуба верховный жрец устроил себе временное жилище. На круглых стенах росли испускающие желтый и белый свет магические цветы, посредине превращенного в кабинет ствола прямо из пола вырастала изящная мебель. Габрилл, указав на кресла, сел за письменный стол.

– Рассказывайте, – потребовал он.

Корд плюхнулся на сиденье и откинулся на ажурную спинку, глотая воздух. Бросивший на товарища взгляд Эктар сел рядом, стараясь не встречаться глазами с верховным жрецом и не смотреть на Анариона, вставшего за креслом Габрилла. Глава Церкви принимает верно служившего ему сотни лет архимага за мусор, что ж, невелико дело. Проклятый стерпит, рассчитывая на обещанную награду.

– Получив от вашего святейшества сведения о Сандэре и Авариэли, мы тотчас приступили к выполнению заказа, – начал Эктар, – и вскоре настигли княжну на землях империи людей. Вмешательство третьей стороны не дало нам уничтожить Кошку.

– Третьей стороны? – Предводитель Проклятых отметил, как сжалась в кулак ладонь Габрилла. «Сегодня он явно не в себе», – подумал маг.

– Демонопоклонники, ваше святейшество, охотились на Авариэль, поскольку та выкрала и принесла в жертву Владыкам Предвечной Тьмы ведьм, возглавлявших крупнейший в империи ковен, вместе с воспитываемыми культистами сосудами[21] для сущностей Бездны.

– Да пребудут в забвении их имена, – промолвил жрец. – Хоть что-то благое девчонка сделала для Церкви.

– Воистину так, – согласился боевой маг. – Когда мы окружили княжну, она раскрыла себя рыскавшим поблизости демонопоклонникам и, пользуясь прибытием поисковых команд одержимых и колдунов, выскользнула из наших рук.

– А Враг?

– Его мы выследили позднее, прибегнув к уловке Корда Искателя.

– Моей, ваше святейшество, – подал слабый голос Проклятый. – Мы проверяли область, где находился теневик. Я и Нолмирион наткнулись на него. После скоротечного боя нас схватили. Меня пытала княжна. Я чуть не лишился рассудка, отражая ее ментальные заклятия, и тем не менее сумел поставить на Клейменую и теневика астральные метки. Мне известно точное местоположение обоих.

– Если, конечно, магистр-супрем магии разума Авариэль и Враг, обладающий неведомыми нам способностями, не нашли и не очистились от меток, – произнес жрец задумчиво.

– О нет, я чувствую их так же ясно, как вашу сияющую ауру, ваше святейшество.

– Допустим, я тебе верю. Каким образом ты спасся?

– Корда и Нолмириона освободил я, – вклинился Эктар. – Заклятие Корда пробило установленный Авариэлью барьер. Мы нашли Искателя по истечению айгаты. Приняв облик теневика и скопировав его ауру, я спустился в охраняемые пещерными гоблинами подземные ходы и вывел оттуда Корда с Нолмирионом.

– Еще и пещерные гоблины, – хмыкнул жрец. – В Ксарге они раньше не водились.

– Племя Водяных Крыс, приютившее Сандэра, терпимо относится к некоторым расам. Оно состоит из кланов троллей, морлоков и гоблинов, ваше святейшество.

– Довольно. – Габрилл хлопнул ладонью по тонкой столешнице. – Где сейчас Враг?

– Движется к Красной скале духов, – ответил Корд. – Десять лиг на юго-восток отсюда.

Красная скала духов – священное место троллей, фонтанирующее Силой покровителей окрестных племен. В пещерах под ней ученики становятся шаманами, проходя сложный ритуал посвящения. Там же колдунам проще говорить с лоа и пополнять запасы айгаты. Охраняют святилище духи предков, нередко вселяющиеся в троллей, и сами шаманы. Однако опаснее другое. У Красной скалы связь ангелиан с Эмпиреями истончается. Жрец, в одиночку сметающий под взором Карубиала целую армию, в наполненном враждебной аурой старейших лоа лесу победит разве что крупный отряд синекожих. По этой причине Габриллу понадобился летучий эскадрон, коим командует легендарный герой.

– Близится ночь, – вздохнул верховный жрец. – Выступим на рассвете. Да поможет нам Крылатый Единорог!

Зораг-Джин

Кто-то продавливал защитные слои Кокона Спокойствия, окружающего стоянку шаманов. Стремительно, уверенно, совершенно не боясь последствий и увиливая от сторожевых духов с грациозностью мастерски владеющего оружием бойца на тренировке с малолетним ребенком. Пришелец то пропадал, то появлялся, выискивая места наименьшего сосредоточения айгаты, совершал серии ложных выпадов, перетягивая на себя охранников, и точным ударом дырявил самовосстанавливающиеся барьеры.

Почувствовавший разрушение заклятий Зораг-Джин вернулся из блужданий по Серым Пределам. Сначала он различал лишь уколы по кокону, затем уловил эманации присутствия теневых духов, и все стало ясно. Болотного отшельника навестил очередной теневик. Предыдущий старался обойти защитные барьеры и выгадать момент уязвимости шамана Черного Копья. У него не вышло. Этот решил поступить иначе.

Сложив и разведя ладони, Зораг-Джин раздвинул края образовавшейся в барьере щели. Проходи, пришелец. Окутанный Малым Коконом, выдерживающим удар старейшего лоа, шаман не опасался теневика. Духи в засушенных крошечных головах, лежащих по углам шатра, ждут приказа для атаки.

Незнакомец воспользовался приглашением, и из отбрасываемой на расстеленные шкуры тени выросла человеческая фигура. Молодой русоволосый мужчина в кожаной куртке, с поясом, набитым склянками зелий, напоминал колдуна железошкурых. Только вместо посоха держал – Зораг-Джину стоило немалых усилий сохранить невозмутимымый вид – священное копье племени. Черный росчерк на фоне шкур, свисающих на волосяных шнурках амулетов и тлеющих пучков травы. От оружия не исходило айгаты. Оно безмятежно спало в руках незнакомца, точно погрузившаяся в зимнюю спячку змея. Копье, поглощавшее жизнь всякого, кто без ритуалов умилостивления прикасался к нему, позволило взять себя кому-то кроме верховного шамана и вождя, да еще вело себя спокойнее, чем внутри тролльего идола, где находилось, смазываемое кровью жертв, десятилетиями.

Оторвав взгляд от реликвии родного племени, Зораг-Джин вскользь оглядел пришельца. Жилистый, со щетиной на лице, в расслабленной фигуре кроется природная мощь зверя. Залитые тьмой глаза и аура – темная, похожая на ауру жителя Серых Пределов, но не такая холодная. Не лоа и уже не смертный. Он сильнее старика, пришедшего от Водяных Крыс. Обратившийся к Предвечной Тьме человек с примесью аллирской айгаты в ауре – редкое сочетание, наталкивающее на мысли об одержимости.

О нем рассказывали духи, спасшиеся из-под каменного селения железошкурых на Громовой реке. Черный Человек – прозвали они его. Он убил многих вождей и шаманов, напавших на Дом Шершня, и подчинил оружие племени прямо в бою, отобрав у вождя Рак-Джакала. Могучий колдун. С ним надо быть осторожным.

Шкуры занялись ярко-оранжевым пламенем, создав огненное кольцо вокруг пришельца. Духи огня сжигают тени и предотвращают побег теневика. Так поймал Зораг-Джин шамана озерников. Повинуясь приказу, смертоносное кольцо сожмется.

– И я рад нашему знакомству, – раздался из-за стены пламени насмешливый голос, говорящий на наречии северных племен Ксарга. – Если ты приветствуешь огненной ловушкой всех входящих в шатер, понятно, почему тебя по ночам боятся тревожить твои сторонники.

– Кто ты?

Пламя не остановит пришельца, зато замедлит на мгновение, чего достаточно для разворачивания следующего заклятия и нападения старших лоа из засушенных голов.

– Кан-Джай. Разве не помнишь меня? Ты послал за мной одержимого зверя. Мы с сестрой тогда только перебрались из Проклятой Башни на Зеркальное озеро.

– Так это ты? – удивился Зораг-Джин. – Ученик верховного шамана Водяных Крыс, да? Зачем пришел?

Может, раньше Черный Человек и учился у Гин-Джина, но сейчас от стиля зверомастера в нем не осталось и следа.

– Пробил час перемирия ради войны с общим врагом – аллирами[22].

Болотный отшельник тихо рассмеялся.

– Перемирие, – протянул шаман. – Пусть твои соплеменники ударят, мы напоим вашей кровью наших покровителей. Ха! Нам не нужен мир со слабыми жабами и отребьем, преклонившим колени перед мягкотелыми.

– Аллиры сожгли большинство деревень твоего племени от скуки. Бросишь им вызов, не заключив с нами союза, – Черное Копье раздавят, спалив аранью. И мы, будучи вам врагами, расправимся с уцелевшими.

– Случись беда, вы все равно ударите нам в спину. Какой прок от мира с вами?

– Аллиров ненавидим все мы. Водяные Крысы пойдут охотиться на них плечом к плечу с твоими троллями. Мы хотим быть вам союзниками в войне, ведь, отправив вас за Багровую реку, остроглазые придут за нами.

– Черному Копью есть на кого положиться, – хмыкнул болотный отшельник.

– Ты о Звездных Рысях, Длинных Клыках и тех южных племенах, чьи лучшие воины пали под Домом Шершня? Или о Мертвых Медведях, увязших в войне? Не так-то много союзников. Черное Копье больше не покровительствует вам. – Пришелец провел проснувшимся оружием над пламенем, поглощая айгату огненных духов.

Зораг-Джин окончательно узнал реликвию, жадно пьющую силу из всякого, оказавшегося поблизости, и заставляющую трепетать лоа. У почуявших копье духов разом пропала жажда крови, они задрожали от страха.

Болотный отшельник не поддался сжавшему внутренности ледяными когтями чувству и приготовился взорваться боевой формой, высвободив часть пойманных лоа. По жилам заструилась айгата, насыщая кровь, укрепляя плоть и кости. По желанию шамана мир замедлится в любое мгновение.

– Не стоит доводить до крайности. Я пришел говорить, а не драться. – Пришелец усыпил оружие. – То-то посмеются аллиры, прослышав о нашем поединке.

Зораг-Джин неподвижно сидел на циновке, пристально глядя на Черного Человека.

– Союз между нашими племенами принесет пользу, – согласился тролль. – Водяным Крысам следовало присоединиться к Черному Копью раньше. Не было бы столько убитых, ваши воины покрыли бы себя славой, захватив богатую добычу в землях железошкурых. Жаль.

– Я понял тебя, шаман. Завтра в полдень буду у Красной скалы духов, там и дашь ответ перед старейшими духами. Согласишься – вместе испросим благословения на великую охоту.

– Я поговорю с шаманами. Мы спросим у предков, угоден ли им наш союз, – неспешно сказал Зораг-Джин, и кольцо огня разомкнулось, превратившись в полумесяц. – Приходи завтра один. Приведешь кого-нибудь – умрешь.

Черный Человек ухмыльнулся и опустился в тень.

Болотный отшельник несколько ударов сердца сидел, отслеживая исчезающие эманации Тьмы. Убедившись, что пришелец ушел, он облегченно выдохнул. Опасность миновала.

Давно Зораг-Джин не встречался с обладателем столь огромной Силы. Сражаться сейчас было неразумно, победа досталась бы чересчур дорогой ценой. Тратить айгату пойманных духов в преддверии войны – непростительная ошибка.

У Красной скалы шаманы получат благословение старейших лоа, пополнив запасы айгаты. И главное, их нагонит Хозяин Стужи. Получив донесения разведчиков о вторжении, болотный отшельник попросил его возвратиться из похода по землям железошкурых.

Колдун зажмурился, вдыхая горько-сладкий аромат курящихся трав и успокаиваясь. Из-за нападения на Черного Человека племя вступит в противостояние с остроглазыми ослабленным, потеряв самое меньшее нескольких шаманов и поддержку Хозяина Стужи, предупредившего, что исполняет последнюю просьбу Зораг-Джина. Выгоднее избавиться от теневика, использовав его на войне. Водяные Крысы вправду могут принести пользу.

– Мудрейший… – У приоткрытого входа в шатер упал на колено колдун Черного Копья, опираясь о длинный вард, оканчивающийся черепом дикой кошки.

– Говори, Зенземай.

– Птица принесла послание от вождей кланов. Они сообщают, что окружили вражеский лагерь. Как вы и советовали, собрали всех троллей, способных сражаться.

– Я услышал тебя, Занземай.

Помощник попятился за пределы очерченного на снегу кровью колдовского круга, а болотный отшельник довольно потер руки. Через седмицу на границе племен скопятся отряды Мертвых Медведей, и начнется наступление на остроглазых.

– Занземай, постой, – окликнул помощника Зораг-Джин. Тот послушно прибежал обратно. – Отправь послание озерникам. Мы заключаем мир.

Эктар

Рассвет застал Эктара за размышлениями о словах верховного жреца, произнесенных накануне. На вопрос, как произойдет снятие проклятия с сына, Габрилл заявил, что говорить о ритуале рано. «Прощение Карубиала спасет Нолмириона», – сказал он туманно и добавил, дескать, предводитель Проклятых еще не заслужил награды.

Десятилетия верной службы, устранение противников Церкви и королевства, разрушение городов, убийство тысяч смертных ничего не значат для ангелов. Эктар играл роль полубезумного коллекционера знаний и артефактов, на самом деле выполняя грязную работу, о которую не желали мараться святоши Карубиала. По канонам Церкви он грешник – убийца, грабитель, святотатец. В таком случае кто Габрилл, поручавший ему убийства ангелиан? Почему жрец достоин благодати Крылатого Единорога, а его разящий кинжал – нет?

К утру маг усомнился в искренности работодателя. Габрилл мог манипулировать им, суля снятие проклятия Полночной Плеяды. Истово желая уничтожить теневика, глава эладарнской Церкви использовал все доступные средства. Жажда смерти Сандэра Валирио поглотила его целиком, вынудив солгать. Потом придется разбираться с Проклятыми, отчасти для того и взят летучий эскадрон. Предвидя подобное развитие событий, Эктар оставил половину своего отряда в аранье.

Лагерь проснулся с трелью флейты, оповещающей о рассвете в мрачном мире заваленных снегом лесов и низко висящих свинцовых туч. Эльфы выскакивали из палаток, приводили себя в порядок и торопились к фаэрнилам. Сидящий на ветке, свесив ноги, предводитель Проклятых равнодушно наблюдал за утренней суетой, быстро превращающейся в стройность. Компанию ему составлял покашливающий, укутанный в теплый зачарованный дорожный плащ Корд.

– Пошли звать виверну.

Боевой маг легко встал, пробежал десяток шагов по ветви и прыгнул, расставив руки. Приземлился он за изгородью, провожаемый косыми взглядами эладарнцев, после чего издал громкий зов, отдаленно напоминающий вой волчьей стаи, рев потревоженного в берлоге медведя и шипение рассерженной змеи.

Спустившийся Корд поковылял к товарищу, опираясь на сучковатую палку. Против ожиданий, изгородь не выпустила его, пока кто-то из эльфийских магов не произнес слова-приказа. С помощью Эктара Искатель взобрался на спину приземлившейся виверны.

Габрилл выехал на белоснежном фаэрниле. Анарион был рядом, восседая на крупном крылатом жеребце цвета запекшейся крови. Вышитые серебром молитвенные ленты заменяли броню обоим единорогам. Седую голову верховного жреца украшала покрытая золотыми узорами ангельских имен бирюзовая тиара. Храмовник остался верен себе, надев неприметный серый плащ. Ни украшений, ни доспехов Анарион не носил.

– Где Враг, Проклятый? – крикнул Габрилл.

Поведение жреца начинало раздражать боевого мага. Сохраняя невозмутимое выражение лица, Эктар кивком разрешил Корду ответить.

– Под Красной скалой духов, ваше святейшество. В пещерах.

– Веди.

Храмовник, полуобернувшись, махнул рукой эскадрону, и полсотни всадников в пластинчатых доспехах тронулись с места. Взяв короткий разбег, фаэрнилы взмыли к небесам. Биение их крыльев оглушило находящихся внизу. Без малого восемь десятков воинов и магов стояли на земле, готовые последовать за соратниками. Анарион пояснил:

– Наш резерв. Введу в бой при необходимости.

Предводитель Проклятых оглянулся. Уж кого-кого, а Ночных Охотников он не хотел иметь за спиной. То ли убийц не пожелали брать на сражение, то ли они незаметно выдвинулись раньше. Среди всадников скрытники отсутствовали.

Понукаемая Эктаром виверна оттолкнулась лапами от наста, взмахнула громадными кожистыми крыльями и взлетела. За ней, разбежавшись, устремились верховный жрец и Анарион, чуть отстали от них полсотни эльфов, соблюдая особое построение.

Краем глаза пригнувшийся боевой маг отмечал на заснеженном лесу тени фаэрнилов. Эладарн располагал двумя летучими эскадронами – одним лично командовал король, второй исполнял приказы Церкви. В первый набирали исключительно гвардейских магов рангом не ниже магистра, преимущественно огневиков и воздушников. Именно королевский эскадрон отличился, разметав войско людей, шедшее на эльфов через Седые горы при поддержке дварфов. В эскадрон Церкви зачисляли обученных жрецами храмовников, преимущественно владеющих луком. Им преподавали основы магии огня и воздуха, в результате получая воинов-магов, по потенциалу немногим уступающих гвардейцам и безгранично преданных Церкви. Удачное совмещение стрелковых атак, чудес и заклятий приносило победу за победой. Крылья Карубиала за сравнительно недолгую историю существования провели множество успешных карательных экспедиций, организованных против орков, троллей и демонопоклонников, но не участвовали в полномасштабном сражении. Впрочем, подумал Эктар, у Красной скалы они не столкнутся с войском.

– Вон там, – указывая рукой на возвышающийся над горизонтом каменный клык, прокричал Корд.

Эскадрон сменил походный порядок на боевой. Фаэрнилы выстроились вертикально поставленной сетью. Каждый всадник теперь мог стрелять без риска задеть соратника. Несясь на полном ходу, храмовники натягивали тетивы испещренных ангельскими знаками луков, накладывали стрелы со сверкающими наконечниками и белым оперением. Летящий впереди Анарион поднял руку и резко опустил, подавая сигнал.

Десятки падающих звезд с ужасающим воем прорезали хмурое небо. Предводитель Проклятых ясно различил содержащуюся в стрелах концентрированную айгату ангелов, узнав губительную атаку всадников. Троллям не позавидуешь, на них вот-вот обрушится Гнев Звезд, второе по мощности массовое чудо, применяемое эскадроном храмовников.

Тем временем Габрилл воздел к небесам навершие посоха и произнес короткую молитву, призывающую благодать Карубиала. Крылатый Единорог откликнулся сразу же, в застилавших небо серых тучах образовалось идеально круглое отверстие, откуда на эльфов излился поток теплого целительного света. Другая брешь возникла над скалой. Под влиянием ангельской благодати чудеса усилятся, а духи лишатся части способностей.

Стрелы достигли святыни синекожих, и полсотни солнц зародились над араньей. Зажмурившийся Эктар почувствовал боль в глазах – свет ослепил его даже сквозь веки, обдав жаром. Раздался хлопок, затем мир умолк. Астрал наводнила айгата Карубиала, сухая, горячая, будто пустынный ветер. Не прошло и мгновения, как она стала разреженнее, жар обратился теплом, боль развеялась, позволяя открыть глаза.

Над скалой кружилась, опадая, искрящаяся пыль. Подавшиеся вперед всадники накладывали стрелы на тетивы, готовясь к следующему залпу, Габрилл застыл с поднятым посохом, сорвавший с себя плащ Анарион пылал покрывающими голое тело вереницами енохианских знаков, приняв незавершенную форму Защитника Церкви.

Стрелы вновь падут смертоносным дождем, после чего в пещеры спустятся добивать раненых храмовники и Проклятые. Аранью под скалой выжгут святым огнем и будут поливать светом, пока верховный жрец не прикажет остановиться, узнав от Карубиала о смерти теневика. Таков вкратце план, изложенный Габриллом вчера.

– Эктар, – окликнул верховный жрец, облизнув пересохшие губы. – Клянусь саном, дарованным мне Всесвятым Карубиалом, убив сегодня Врага, я сниму проклятие с твоего сына.

– Благодарю, ваше святейшество. Корд, в пещерах кто-нибудь выжил?

– Не знаю. Внутри слишком холодная айгата, неприсущая живым. Метка еще на теневике.

Морозный ветер подул от скалы, разогнав пыль и обнажив троллью святыню. У чернеющего зева пещеры стояли двое – пожилой сгорбленный тролль и гигант в длинном одеянии из звериных шкур, во мраке под капюшоном светились красным недобрые глаза. По воздуху и астралу распространилась морозная волна, вытесняя ауру Карубиала. Страх острыми зубками впился в сердце, парализуя Эктара. Мощь вышедших из недр скалы была сравнима с ангельской.

«Кто из вас, потомков звездных богов, сильнейший? – прошелестело, вымораживая внутренности и сковывая льдом мышцы. – Осмелится ли кто-нибудь сразиться со мной?»

Габрилл рубанул посохом. Сверкнувшая с небес молния ударила в синекожего, разбившись мириадами огней, от последовавшего грохота заложило уши. Натиск морозной ауры ослаб, оцепенение спало, даруя эльфам способность двигаться и осмысливать происходящее.

Храмовники наткнулись на старейшего лоа. По-настоящему страшный противник, вдвойне опасный у тролльей святыни, являющейся вратами в мир мертвых, вотчину злых духов. Громовой Молот, предназначенный для испепеления высокоуровневых сущностей, вряд ли навредил духу. Разве только сокрушил невидимую броню, и теперь надо вновь атаковать.

Воющие стрелы ушли к цели, на сей раз невыразительно поблескивая наконечниками, а Анарион вспыхнул, принимая завершенную форму Защитника. Волна ангельской айгаты от него прокатилась по астралу, очищая от остатков холодной ауры. Боевой маг еле удержался на спине виверны, которой разворачивающаяся битва нравилась все меньше. Рукокрылая ящерица привыкла опалять огненным дыханием куда менее грозных противников. Эктар погладил шею напарницы, послав ментальный успокаивающий импульс. «Потерпи немного, скоро конец».

Слитный грохот полусотни взрывов поколебал реальность Лантара, в клочья разорвал и перемешал ауры. Залпом Багровых Облаков, самого разрушительного заклятия магии огня в арсенале храмовников, можно стереть город. Учитывая молнию Габрилла, старейший наверняка ранен.

Над пламенем и сизыми вихрями пепла вставал гигантский темно-зеленый силуэт – змей, точная копия варда шамана. Капюшон раскрылся зонтом, не пропускающим благодатный ангельский свет. Предводитель Проклятых побледнел. Второй старейший! Его аура походила на змеиную, ядовитую и разъедающую души смертных.

Вскинув посох, верховный жрец прокричал слова короткой боевой молитвы, и в навершие ударила ослепительно-белая молния, соединив Габрилла с небесами. Ведомое жреческим посохом подобие ангельского меча устремилось к громадному змею и внезапно остановилось. Выпрыгнувший перед главой Церкви закованный в лед синекожий с горящими красным огнем глазами ухватил посох, выросшими из предплечья ледяными клинками полоснув по Габриллу. В тот же миг в красноокого врезалась шаровая молния, отбросив. Анарион вступил в бой.

Верховный жрец уцелел, пожертвовав Щитом Карубиала. Пройдет пара вздохов, и чудо восстановится. Пора.

Из груди Габрилла выскочил острый зеленый шип. Эльф недоверчиво посмотрел на него, попытался обернуться.

– Простите, святейший.

Эктар вынул из спины верховного жреца удлинившееся и превращающееся в клинок навершие посоха. В следующее мгновение острое лезвие легко, точно свечу, перерубило шею немолодого эльфа. Голова, разбрызгивая кровавые капли, полетела вниз. За ней в клубы пепла рухнуло со спины испуганного фаэрнила туловище. Виверна бросилась за трофеем, аккуратно подхватила пастью останки Габрилла и унеслась прочь.

Под неверным светом белой луны мы призраками брели по выжженной равнине, утопая по щиколотки в горячем пепле. И не скажешь, что здесь раньше росли деревья, многим из которых перевалило за тысячу лет. Окрестные холмы развеяло, саму Красную скалу духов, защищенную барьерами, раздробило на множество раскаленных камней. В пепле темнели обугленные кости оборонявших святыню троллей и напавших на них эльфов. На высокорожденных нередко попадались оплавленные доспехи и магические побрякушки. Расколотые, закопченные драгоценные каменья, сломанные браслеты, оборванные цепи разной толщины затухали, израсходовав заключавшуюся в них айгату. Собрать сей металлолом да сдать гномам за империалы – выйдет приличная сумма. Самоцветы коренастые бородачи примут в любом виде, от драгмета также не откажутся. Пожалуй, так и сделаю. Помешать-то мне никто не сможет. Наверное.

Живые скучковались у крупнейшего скального обломка. Меньше десятка потрепанных синекожих суетились над обладателем ауры, похожей на змеиную. Ранен, бродяга, энергия утекает из него ручьями. Удивительно – он пытается при помощи шаманов залатать прорехи, причем довольно успешно. Сразу видно, непростой разумный.

Другой примечательный субчик находится глубоко под скальной породой в изолированной капсуле из крепчайшего, созданного магией льда. Дрыхнет или устроил себе роскошную гробницу – непонятно, а докопаться до него трудно, камень над ним пропитан духами, приобретя прочность мифрила, долбить придется Маркартом не одну седмицу. Скучное занятие, затратное по времени. Гоблины, думаю, управятся за пару месяцев, проведя обходные тоннели. Правда, не факт, что землекопы останутся живы, выйдя к хрустальному гробу нашего красавца. Без гарантий безопасности они вряд ли захотят горбатиться сутками напролет. Посему ждать мне пробуждения лантарского Деда Мороза до зимних холодов, нынешней ночью резко потеплело – весна все-таки выходит из длительного отпуска. Зато успею организовать торжественную встречу.

Заметившие нас шаманы принялись колдовать какую-то пакость. Нечем заняться, ребятки? Вы вон еле ползаете – и в драку лезете. Нехорошо. Я двинулся к ним, неся Маркарта на плече. Сосуд Полночной Плеяды чуть позади, идет себе в костюмчике Клейменого, без меча, угрозы не представляет. Я – вообще само дружелюбие. Вот зачем пытаться призвать против нас земляную элементаль? Не надо. Маркарт, ну-ка гаркни на них, покажи, кто тут хозяин. Мне лень айгату тратить, выдавая себя сотрясанием астрала.

Копье проснулось от сладостной дремы, проголодавшееся, недовольное из-за неучастия в битве. Ощутившие его присутствие колдуны прекратили призыв, занервничав. Попятились в противоположную от меня сторону. Ладно, порычал, хватит. Спи, маленький, не расходуй попусту силушку богатырскую.

Обладатель змеиной ауры встал на трясущихся ногах, выплюнув:

– Предатель! Ты не явился к началу сражения. Заколешь меня, слабого старика? У тебя нет чести!

– Тише, Зораг-Джин, – остановился я напротив тролля. – Не брызжи слюной, она у тебя небось ядовита, ты же еще не отошел от воплощения Великого Змея. Попадешь по товарищам, и некому тебя будет похоронить. Я не обещал участвовать в бою вместе с тобой. Мы же не заключили союза вчера. Что до чести – кто бы говорил! У тебя ее гораздо меньше, чем у меня. Ты вырезал племена, не щадя новорожденных, подстроил гибель вождя собственного племени, обманул соплеменников. Хотя, – я вспомнил собственные похождения на заре аллирской эпохи, – возможно, ты недалек от истины.

– Тень, накрывшая аранью с прошлой весны… Ты отбрасываешь ее?! – округлившимися глазами посмотрел на меня Зораг-Джин. – Ты тот самый…

Маркарт, поглоти остатки пойманных болотным отшельником духов и часть его души. Второй Армагеддон на отдельно взятом участке араньи, близко расположенном от лесов озерников, мне ни к чему.

Копье пробило впалую грудь синекожего. Тролль захрипел, не договорив, в иссыхающей ауре полыхнула злость, он тщетно попробовал бросить предсмертное проклятие. Ослабленный ранами от заклятий храмовников и рубинового копья Анариона шаман опустился на колени и повалился навзничь. Жизнь покидала его со скоростью бурлящей горной реки. Я нанес последний удар, прекратив мучения колдуна.

Поразительно, каким храбрецом был Зораг-Джин. Не испугался смерти, посмертия, Маркарта. Наверняка задумывал обвести меня вокруг пальца, использовав в войне с эльфами. Хитрый, умный враг достоин уважения. Я выдернул оружие, оставив дух колдуна с меткой Черного Копья на свободе. Отправляйся пока куда пожелаешь – в Серые Пределы к предкам, в Предвечную Тьму, или вселись в ученика, только не переходи мне дорогу. Поймаю и развею по ветру.

Притихшие колдуны со страхом глядели на гибель непобедимого лидера. Кое-кто засучил ногами, отодвигаясь, прочие сидели, осознавая – пожелай я, бегство их не спасет. Я не обычный убийца, в моих руках покровитель племени, по их мнению, воплощение старейшего лоа. И он подчиняется мне.

– Стоять! – рявкнул я, шагнув к ним и ударив пяткой копья в пепел под ногами. Старавшийся убраться шаман испуганно замер. Не повредились бы умом. Сбрендившие колдуны мне не нужны, такими они лишь в качестве пищи Маркарту сгодятся. – Слушайте все! Я, Кан-Джай, отныне Владыка Черного Копья, хозяин вашего покровителя. Им я отнял жизнь у Зораг-Джина, величайшего шамана Ксарга! Подчинитесь мне или умрите!

– Подчиняемся! – взвизгнуло-выкрикнуло нестройное разноголосье павших на колени колдунов. – Ты наш владыка! Тебе мы поклоняемся, тебе отныне приносим жертвы!

– Собирайте остатки племени и ждите. Я приду за вами, чтобы повести на войну.

– Слушаемся, о Великий! – промычали-провыли шаманы.

Умницы.

– Похороните Зораг-Джина под Красной скалой. Ступайте.

Не столь важно, что у меня человеческий облик. Чувствуют, за внешностью кроется сущность сродни старейшим лоа. У каждого свои недостатки, на которые следует закрывать глаза, если хочешь банально выжить. Смертные в большинстве приспособленцы, тролли не исключение. Гордецы – да, но они тоже хотят жить. Когда альтернативой сытной жизни, боевой славе выступает небытие, единицы осмелятся, наплевав на себя и близких, выбрать абсолютную гибель ради принципов. Не будь у меня Маркарта, колдуны дрались бы, надеясь уйти во владения сущности, чьим воплощением, по их мнению, является Черное Копье. Я им в общем-то не дал выбора. Быть уничтоженным собственным покровителем – нет ничего позорнее для колдуна.

Шаманы на удивление шустро удалились. А вот некие темные личности решили почтить меня визитом, дождавшись завершения общения с троллями.

Едва обрисовываясь в хаосе астрала, с небес пала виверна. Взрослая особь, неплохо маскирующая ауру. Недодракониха гулко приземлилась, пригнувшись. Со спины ее соскочил легконогий седой эльф в темном плаще, потревожив успокаивающийся возле лап пепел. Запахло свернувшейся кровью.

– Я исполнил мою часть договора, – произнес Эктар. Замечательнейший высокорожденный, с ним я познакомился лично в окрестностях Зеркального озера. – Голова верховного жреца Карубиала.

Маг положил под ноги окровавленный трофей. Вправду башка Габрилла, до сих пор излучает благодать Крылатого Единорога. На челе персональное ангельское благословение, знак-метка, связывавшая святошу с Эмпиреями. Она даруется главе Церкви, и никому больше.

– Не полностью исполнил, – поправил я Эктара. – Остальное будешь исполнять остаток своей жизни. Забыл, о чем мы договорились?

– Да-да, помню, – раздраженно бросил эльф. – Проклятые не тронут тебя и твоих близких.

Клятва Орсина – штука надежная, да только ты, дорогой товарищ, что угодно отдашь за сына, не побоишься гнева богов, ангелов, старейших, как не побоялся сегодня, убив верховного жреца Карубиала. Крылатый Единорог не склонен прощать недоброжелателей, он вообще отличается мстительностью, присущей порождениям Бездны. Поскольку Эктара давно отлучили от Церкви, прямой гнев ангела вроде болезней и фатальных жизненных неудач ему не страшен. Нет у небожителя влияния на смертного, потому что при отлучении с эльфа сняли метку Карубиала. Однако Проклятому следует опасаться церковных посланников, например наемных убийц.

Если Нолмириона схватят и шантажом вынудят папашу убить меня, Эктар без раздумий отдаст душу Владыкам Предвечной Тьмы. Метка Маркарта на парне также не гарантирует исполнения договора. В том-то и проблема. И с ней еще одна: я пока не могу одолеть вас, Проклятых, всех сразу. Радуйтесь.

– Не забывай о клятве, – жестом подозвал я Нолми. – Власть звездных божеств над ним подавлена, он твой.

Эктар кинулся к сыну, ощупал, накладывая сдерживающие печати. Позже займется ограничением Силы богов всерьез, поставит более прочную астральную конструкцию. Жаль, разум парню не вернуть столь же легко. Личность, воспоминания, чувства необходимо воссоздавать по крупицам мастеру-менталисту, вытащив из Нолмириона Полночную Плеяду.

– Как ты смотришь на новый договор? – остановил я эльфа, помогающего сыну взобраться на виверну. Проклятый обернулся. – Снятие проклятия в обмен на вашу службу мне в течение лет так двухсот? Вы, эльфы, долгожители, вам подойдет. Премиальные за задания – золото, драгоценности, знания.

– Я подумаю. – Эктар вскочил на спину виверны. – Ты знаешь, как связаться со мной. Прощай.

Подняв тучу пепла, недодракониха взлетела. Какое-то время доносилось хлопанье гигантских крыльев, затем оно затихло в ночном небе.

Занятная компания – Проклятые. Могучие, безжалостные маги, наводящие страх на королевства. Обязательно привлеку их к решению моих проблем. Эктар у меня на крючке. Смуглянка потрудится над ментальным воссозданием личности Нолмириона в обмен на службу, Плеяда получит вожделенную свободу. Все счастливы.

Ухватив за волосы голову жреца, я подошел к трупу болотного отшельника и положил ее ему на грудь, прикрыв смертельную рану от копья. Твой кровный враг повержен, причем благодаря тебе. Пусть тебя похоронят с его башкой. На том берегу Багровой реки он станет твоим рабом, минуя Эмпиреи. Страшная участь для ангелианина.

Мерзкое чувство чужого взгляда, направленного на меня, заскреблось тупыми коготками. Я расширил кольцо теней, оплетающих ажурной сигнальной сетью территорию в радиусе трехсот шагов, прислушался, присмотрелся к энергетической буре, бушующей на месте Красной скалы. Поблизости затаился наблюдатель.

– Ловко ты обыграл Габрилла и Зораг-Джина, – раздался позади холодный голос Смуглянки. – Давно спланировал устранение Габрилла руками Проклятых?

– А ты давно выследила меня? – улыбнулся я, оборачиваясь.

Тонкая фигурка едва виднелась в лунном свете, вынуждая жалеть о моем несовершенном ночном зрении.

– Думаешь, мне нечего делать, кроме как искать по аранье юнца, вообразившего себя гениальным манипулятором?! – взорвалась Смуглянка. – Чтобы увидеться с тобой, надо было просто следить за тем, с кем ты хотел встретиться. Мои следопыты глаз не спускали с болотного отшельника и эльфийского лагеря, поставили наблюдательный пункт возле Красной скалы духов. В итоге мы насладились незабываемым зрелищем битвы, завершившей твою, – Смуглянка крепко выругалась, – комбинацию.

– Пожалуйста, успокойся, – примирительно выставил я перед собой ладони. – После боя с демоном и Анарионом у меня появилась замечательная способность – заставлять делиться воспоминаниями духов, содержащихся в Темнице. От пойманного у сгоревшего села духа Шестиглаза я узнал некоторые интересные детали о наших недругах, о заказчике, о задуманной Габриллом зачистке Зеркального озера.

– Почему не рассказал мне? Я знала меньше твоего и нуждалась в любых сведениях о наших преследователях!

Она серьезно разозлилась. Простит ли? Притворится, что все в порядке, для приличия выкажет демонстративный протест и решит не доверять мне. Впрочем, о каком доверии может идти речь у привыкшего полагаться на себя мастера шпионажа? Я ей тоже полностью не доверяю. И ничего, нормально. Почти у всех есть секреты. Переживу. А так и Смуглянка в безопасности, и врагов меньше стало.

– Обрывочные, туманные образы требовали подтверждения. Они походили на отдельные фрагменты малопонятной мозаики. С твоей помощью и информацией, добытой у пленных Проклятых, я сложил их воедино. В случае моего провала дриады передали бы тебе все сведения, в том числе о слабостях Проклятых. Признаюсь, и без меня ты знала очень многое, почерпнув знания из драки с Семеркой. К тому же наверняка следила за боем приманенных тобой демонопоклонников. С Нолмирионом, приходящимся сыном главарю Проклятых, нам повезло. Впрочем, я изначально задумывал захватить парня. Вселившиеся в него сущности подтвердили догадки касательно взаимоотношений и способностей наших противников. Плюс раскрыли информацию, о коей тебе, милая моя Смуглянка, знать не к спеху.

– А ты меня удивил своей выносливостью. Не валишься днем от слабости, – хмыкнула она укоризненно. – И отлично скрываешь ауры разумных.

– Ну, в том, что Корд – так зовут схваченного нами человека – и сын Эктара пропали из поля зрения твоих ребят, заслуга Мабьянты, Проклятой. Она специалист по барьерам, как и ты. Вдобавок я дал парню костюм, скрывающий айгату. Не злись.

– Нет-нет, с чего мне злиться, – прошипела рассерженно Смуглянка.

– Вот и чудно, – улыбнулся я. – Необходимая жертва для победы над Габриллом. К тому же у тебя таких костюмов достаточно, чтобы одеть армию. Итак, я побеседовал с Эктаром, и он согласился на мои условия. Адекватный, кстати говоря, эльф. Иного я от него не ждал. Нормальный любящий отец, хоть и с тараканами размером с олифанта. Посланного к нему Корда допрашивать с пристрастием не стал, принял предложение встретиться со мной, вел себя сдержанно. Я пообещал отдать ему дитятко у Красной скалы в обмен на доказательство смерти верховного жреца. В победе Эктара над Габриллом не сомневался: маг отлично изучил уязвимости главы Церкви, столетия служа под его началом Изумрудному Кругу, эльфийскому аналогу земной инквизиции. Верховный жрец, между прочим, дал молодому тогда магу протекцию в эладарнский Университет Высшего Искусства. Затем я отыскал Зораг-Джина, показался ему, дабы тот подготовился к моему возможному устранению на Красной скале. Ну, там, духов призвал и прочее. Проклятые прекрасно сыграли роль осведомителей Габрилла. Жрец поспешил к месту последней битвы ангелианского добра с пережитком языческого аллирского прошлого. Прилетел, понимаешь, и тут его радужные мечты разбились о суровую реальность. Вместо кучки медитирующих шаманов к нему вышел величайший колдун современности во всеоружии. Остальное, полагаю, тебе известно.

Я рассматривал несколько вариантов действий, зависящих от развития событий. Скажем, раскрой Габрилл намерения Эктара, я бы объединился с болотным отшельником и начал масштабную герилью, избегая честного боя. Или воевал бы чисто своими силами против троллей и эльфов, если бы Зораг-Джин отказался от союза.

Битва мной не контролировалась. Разворачиваясь днем, она была для меня огромнейшим жарким костром, сунешься туда – сожжет. Единственное средство уцелеть заключалось в обращении к Предвечной Тьме, чего категорически не хотелось делать. Поэтому пришлось наблюдать с безопасного расстояния.

Без разницы, кто победил. Я рассчитывал на ослабление участников боя. Болотный отшельник, будучи ровней верховному жрецу, вполне мог потягаться с частично лишенными поддержки Крылатого Единорога эльфами. Возможно, он проиграл бы, однако здорово потрепал бы противников. Добить растратившего силы победителя не составляло труда. На случай осложнений я припас древесников и Проклятых.

– Даже мысли не допускал о задуманном, – проворчала про себя Смуглянка и произнесла громче: – Почему не предупредил меня, убедившись в правдивости сведений?

– Слишком многих потерял. Не хотел рисковать тобой.

Авариэль фыркнула, точь-в-точь кошка. Думай что угодно. С недавних пор ты стала для меня по-настоящему ценной, и я не собираюсь вплетать тебя в расклады, в которых твое участие не обязательно.

– Гвард на озере, – обронила Смуглянка. – Он привел имперский воздушный флот, наемников, Длань Салютуса.

Я расплылся в улыбке. Зверомастер оправдал надежды – припозднился чуток, зато вернулся с подмогой! Длань Салютуса – лучшие боевые маги империи.

– С озерниками поладил?

– Водяные Крысы ошарашены, не знали, укреплять оборону острова или закатывать пир в честь верховного шамана. Выслушав Гварда, решили повременить с празднованием до разгрома Черного Копья и Мертвых Медведей.

Похоже, экспедиционные войска пожаловали. Хорошо это, плохо – покажет время. Главное, со смертью болотного отшельника война фактически окончена, и у меня убавилось проблем. Учитывая голову Габрилла и гибель эскадрона храмовников, передо мной открывается перспектива относительно спокойной жизни.

Я вдохнул полной грудью пропитанный гарью прохладный ночной воздух. Дела в аранье сделаны. Время уходить.

– Куда направишься теперь? – прильнула ко мне Смуглянка.

– Сама знаешь, – крепко обнял я ее.

– Ну, мало ли, вдруг поменял планы. Ты становишься непредсказуемым.

Луна серебрила светом линию горизонта. Далеко на западе, за империей, морские волны омывают крутые берега острова, где живет целитель, называющий себя Арнальдо де Виллано. С ним я намереваюсь побеседовать – о моей сестренке, о Ночных Охотниках и об аллирском князе. Думаю, он не откажется принять меня. Впрочем, спрашивать о его желаниях никто не будет.

– Брадос ждет нас.

Эпилог

– Ты прав, – признала Лилиана, вглядываясь с вершины холма в стоящих посреди выжженной ровной местности разумных – точки под кругляшом белой луны. – Брат очень изменился. Его аура сохранила мало общего с аурой того Сандэра, которого я помню. И все-таки это он.

– Тьма понемногу завоевывает его духовное тело, маленькая госпожа, – пояснил древний маг за спиной девушки. – Не за горами полное поглощение, когда твой брат превратится в безвольное орудие Владык Предвечной Тьмы. Единственный способ обратить превращение вспять известен тебе.

Лилиана нахмурилась. Трудное решение требует твердой воли. Саррок за недолгие дни знакомства с девушкой узнал ее довольно, чтобы быть уверенным: она пойдет на все ради брата, даже принесет себя в жертву темным богам. Ее сомнения обусловлены надеждой найти выход из сложившейся ситуации. Но она поймет: иного способа спасения не существует, – и решится. Таково ее предназначение в замысле Великого Князя, и Саррок поможет ей.

Аллир положил руку на плечо девушке.

– Ступай к нему. Он нуждается в тебе.

– А ты? Разве не хочешь встретиться с ним?

– Скоро мы увидимся, маленькая госпожа. А пока не упоминай никому обо мне.

Саррок легонько подтолкнул Лилиану.

Сестра Сандэра зашагала вниз, к выжженной равнине, и внезапно сорвалась на бег. Она неслась в облаках пепла, точно за ней гнались демоны. «Глупышка», – подумал аллир, глядя ей вслед.

Волны бились о крутой берег скалистого острова, рассыпаясь мириадами белых брызг. Воздух рассекали косые росчерки дождевых капель, ветер рвал флажки над башнями замка и забивал влагой щели массивных ставен.

В кресле у огня грелся старый чародей и целитель, известный смертным под именем Арнальдо де Виллано. Пламя в камине пред ним принимало причудливые формы, напоминающие образы далекого заснеженного леса. Среди трепещущих стволов и сугробов почтительно кланялся разумный, приложив правую руку к сердцу в знак правдивости произносимых слов. Треск поленьев и гул переплетались в шепот. Внимательный слушатель мог различить слова, отдельные фразы. Тем не менее общий смысл остался бы ему неясен, поскольку предназначался сидящему чародею.

– …Не прибегая к Предвечной Тьме и ограниченно пользуясь магией теней, Сандэр Валирио избавился от двух своих главных врагов на данный момент, – докладывал Лукас, чей голос доносился из его огненной проекции. – Таким образом, он удержал себя от обращения в раба Владык Тьмы. Весть о возможном предательстве Гварда Зверолова сломала предпоследнюю из Печатей Страдания, что благоприятно сказалось на слиянии Сандэра и Великого Князя.

Брадосский целитель расслабленно откинулся на спинку кресла, опустив веки. Поддержание сеанса дальней связи отнимало у него прорву сил, несмотря на океаны айгаты восстанавливающих артефактов.

Сохраняя бесстрастно-усталое выражение, чародей радовался. Воплощение замысла по возвращению Повелителя близится к завершению. Валирио растворится в личности князя, откупорив оставшиеся хранилища памяти, и наконец станет тем, кого так боятся жители Эмпиреев, старейшие лоа и демоны Бездны. Страдания – ключ к перерождению аллирского правителя, забывшего самого себя, дабы скрыться от надмировых сущностей.

Первая печать была сломана в деревне племени Водяных Крыс при нападении креатуры болотного отшельника. Вторая – в Веспаркасте, в бою с оборотнем из тройки Ночных Охотников. Третья – после уничтожения тролльей ведьмы. Четвертую удалила Авариэль Кошка, сама того не ведая. Пятую сломал рубиновым копьем Карубиала Анарион. Вывод Лукаса о шестой печати ошибочен, ее подточили смерти соратников, а окончательно разрушили тролли на озере, дав Сандэру ощутить себя чужим в принимавшем его племени. Печати Страдания открывали Валирио способности и воспоминания князя. Цепочка событий подходит к закономерному концу.

– Из эльфийского эскадрона кто-нибудь выжил? – задал вопрос маг, не поднимая век.

– Да, господин. Храмовник Анарион. Как только стало ясно, что битва проиграна, ради спасения командующего воины пожертвовали собой, сдержав старейшего лоа и Хозяина Стужи. Раненый Анарион пробирается через аранью к границе королевства.

– Отпусти его, Лукас. Сандэру понадобится сильный противник для снятия седьмой печати.

– Слушаюсь.

Усталость приковывала к креслу каменной плитой. Хотелось отдохнуть, уснуть без сновидений лет на сто, а то и на тысячу. Освободиться от ответственности, самой жизни. Целитель жил слишком долго для смертного. Все чаще его посещали приступы скуки. Человеческое тело прослужило ему триста двадцать один год, одряхлело, хотя исправно исполняло основные функции, и жутко надоело. За века в нем скопилась тяжесть, оно стало неповоротливым, медлительным. Чародей испытывал отвращение к нему.

Цепь задуманного закончится, и с ней мучения, успокаивал он себя. Нужно, перебарывая усталость, вновь окунуться в опостылевший водоворот интриг, лжи и смерти. Месть, последующая за осуществлением замысла Повелителя, принесет облегчение.

– Проклятые нашли, что искали?

– Да, господин. Эктар Изменчивый завладел Слезой Звезды и посохом верховного жреца Карубиала. Клирики Крылатого Единорога больше не смогут определить, жив ли Сандэр Валирио. Вероятность продажи артефакта эладарнцам крайне мала. Прикажете устранить Эктара и забрать Слезу?

– Нет. На слежку за Проклятыми я выделю тройку. Присматривайте за Сандэром. Ежедневно докладывай о его передвижении, встречах, окружающих смертных и духах.

– Слушаюсь, господин.

Огонь по мановению длинных сухих пальцев целителя неистово заплясал в камине, сметая иллюзорный зимний пейзаж. В покои тут же вошел телохранитель и низко склонился, ожидая приказаний.

– Собирай группу, Хинд, – оставаясь неподвижно сидеть в кресле, велел чародей. – Мы идем за Видящей.


на главную | моя полка | | Сандэр. Книги 1 - 5 |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 11
Средний рейтинг 3.8 из 5



Оцените эту книгу