Book: Хирург для военного

— Михаил Григорьевич, ну перестаньте!

— Не перестану, Светочка, — в кабинет в танце жаркого поцелуя ворвался наш главный хирург с медсестричкой в охапку. Меня аж с головой их страстью накрыло. — Наталья Леонидовна? А Вы что тут делаете?

— Веду наблюдение за выборами президента Киргизии, блин. На дежурстве я вообще-то.

— Да? — медсестра грустно надула губки и повисла на мужчине, что-то прошептав ему на ухо. — Так, Наталья Леонидовна, Вы на сегодня свободны. Дежурство я Ваше снимаю.

— А как же?.. — я обвела руками стол с разбросанными историями болезней, которые кроме меня здесь никто не заполнял.

— Это все потом, все после праздников. На сегодня Вы свободны. Дома нужно Новый год встречать, а не в стенах больницы!

Повторять дважды мне не нужно было. Так что я быстро скидала вещи в сумку, забрала из шкафа шубу и вышла из кабинета под довольными взглядами влюбленной парочки. Хотя какая тут любовь? Переспят пару раз за Новогоднюю ночь, а после праздников Михаил Григорьевич уволит бедную девочку.

Нужно сказать, половина заведующих отделениями перед Новым годом набирали себе младший медицинский персонал только чтобы порезвиться на праздниках. Причем так делали и женщины, и мужчины.

Обрадованная новостью об отмененном дежурстве, я спешила на пятый этаж в кабинет главного врача. Он, кажется, за мной ухаживал активно… Может и вместе Новый год предложит встретить, раз уж я свободна.

— Настя, главврач у себя? — но вопрос я задала в пустоту, потому что секретарши на рабочем месте не было.

Постучав в дверь ради приличия, я заглянула в кабинет.

— Наталья Леонидовна?.. — то ли ошарашенными, то ли затуманенными удовольствием глазами на меня смотрел главный врач нашей больницы, а из-за стола, стоя на коленях, поглядывала его секретарша. Да чего ж я в этом больнице всем сексом заниматься мешаю?!

— Зашла пожелать Вам хороших праздников, Эдуард Владимирович, — с улыбкой сказала я и покинула кабинет.

Не то чтобы я очень-то надеялась на какие-то любовные отношения с главным врачом… Он, если честно, не очень-то и привлекал меня. Просто по-женски было обидно, что еще с утра он осыпал меня комплиментами, а в обед принимает комплименты от своей секретарши.

— Ну и ладно, без него Новый год как-нибудь встречу!

Пока шла по заснеженным улицам с бумажными пакетами, в которых скопились подарки от пациентов за последние пару недель, звонила подруге. Верка, кажется, предлагала мне встретить праздник вместе, да только я из-за дежурства отказалась.

— Натусь, ты бы сказала хоть вчера! — ворковала подруга, явно параллельно целуясь с кем-то. — Я уже у Артурчика на даче. Если хочешь, конечно, можешь к нам приехать…

— Нет, нет, нет. Я с семьей, — соврала, чтобы подруга не чувствовала себя виноватой. — Счастливых праздников, Верунчик. Только давай без сюрпризов, хорошо? Не хочу как в прошлом году обзванивать всех своих знакомых травматологов.

— Как скажешь, Нат. Может, в этом году мне гинекологи понадобятся!

В трубке раздался мужской смех, и подруга сбросила вызов.

Стало немножко грустно. Получается, что в Новый год я свободна, а компании у меня нет совершенно никакой.

В тридцати три года встречать праздник одной в своей квартире — что еще более грустное есть в этом мире?

Но я старалась не отчаиваться. Сейчас приду, выпью шампанского, скачаю какой-нибудь сериальчик. В общем, проведу оставшиеся 10 часов этого года с пользой для себя любимой.

Из подъезда выходили престарелые соседки, которые от всей души поздравили меня с наступающим Новым годом и пожелали, конечно, женского счастья. А какое мне женское счастье, когда я вижу только работу? Даже когда не на работе, прихожу им уколы ставить. Хоть бы с внуками своими меня знакомили!

— Постойте, подержите лифт, пожалуйста! — крикнула я мужчине, который уже собирался уезжать выше. — Вот же гад! — в сердцах сказала я, топая ножкой по каменному полу подъезда.

— Простите? — после моей фразы двери лифта разъехались в стороны, представляя моему взору мужчину в военной форме.

— Спасибо, — я зашла в лифт и отвернулась к противоположной стене, потому что лицо у меня было краснее самого красного помидора.

— Вы назвали меня гадом?

— М? — скосив под дурочку, я просто покосилась на мужчину и улыбнулась.

Его в нашем подъезде я ни разу не видела. Потому что такого если увидишь, наверняка запомнишь.

Он был достаточно высокий, может быть метр восемьдесят или выше. Одет в камуфляжные штаны, пуховик такого же оттенка и меховую шапку, которые выдают всем военным. И, кажется, был неплохо сложен.

Но самое невероятное — его зеленые глаза, смотрящие прямо в душу. Невероятные!

Наверное, едет к кому-нибудь встречать новый год. Интересно, почему к кому-то на Новый год едут красавцы-военные, а ко мне едет только бутылка дешевого шампанского, которую подарил благодарный пациент за спасение его пальца?

— Просто кнопка работает плохо, — пояснил мужчина, на что я только улыбнулась. А следовало бы извиниться. — Вы, кстати, не знаете, где здесь ближайший травмпункт или больница?

— Если у Вас не срочное, то тридцать первого декабря нигде. Если срочное, скорую вызывайте. Может в приемник отвезут. Хотя вряд ли, — видела я, уходя из больницы, начальника приемного отделения. Он издалека на пьяного бомжа был похож, как свои пациенты на лавочке лежал. — А что у Вас?

— Да небольшая рана на боку. Само значит заживет.

— Покажите, — кивнула я. ох уж этот профессиональный интерес, будь он неладен. — Показывайте, показывайте, я врач.

Мужчина нехотя распахнул полы пуховика, под которым, как оказалось, не было надето ничего, и убрав от бока какой-то комок ваты, продемонстрировал мне рваную рану.

— О господи! Вы с ума сошли с таким шутить? Нужно же зашивать срочно! — ну может не все там было так смертельно, но надеяться, что заживет само за пару дней, тоже не стоило.

— Так а кто мне зашьет? Врач в санчасти домой отправила. Сказала праздники полежишь, пройдет.

— Это же не сопли, — я схватилась за голову, и в этот момент двери лифта разъехались в стороны, оповещая, что мы прибыли на мой одиннадцатый этаж. — Так, идемте ко мне, нужно Вас как минимум осмотреть.

— А Вы кто по специальности?

— Ветеринар, — буркнула я, проворачивая ключ в замочной скважине.

Дома закинула пакеты с подарками на кухню, растолкала по углам личные вещи, которым бы не следовало быть на виду, помыла руки и сказала моему новому знакомому располагаться на диване в гостиной.

Мужчина, превозмогая боль, одной рукой стягивал пуховик, а другой придерживал окровавленную вату. Было больно на него смотреть. Ну как врач мог отправить его домой?

— Ложитесь, так удобнее будет, — мужчина, повинуясь, принял горизонтальное положение, открывая мне вид на свое шикарное тело.

Голых мужчин в силу своей профессии я видела предостаточно. Были там и качки, и красавчики, и откровенные дрыщи. Но этот мужчина обскакал их всех по моим личным параметрам.

Он был в меру широкий, плечистый, с подтянутой крепкой грудью, шестью идеальными кубиками и рельефными косыми мышцами. Было видно, что за собой мужчина следит и тренировками явно не пренебрегает. Военный, что с него взять…

— Вату убирайте, будем смотреть.

— Хорошо. Сильно серьёзно там?

Надев перчатки и обработав все, что можно было обработать спиртом, я произвела первичный осмотр раны. Конечно, не смертельно, но и оставлять не зашитым опасно. Загноится ведь все.

— По-хорошему нужно зашить. Иначе за праздники только осложнения пойдут. Но органы не задеты, так что шов на раз два наложить можно.

— Черт! И где сейчас врача искать?

— Я зашью Вам, — сказала с полной уверенностью, доставая свой чемоданчик. Что ж, Наташа, незнакомых мужчин в своей квартире в канун Нового года ты еще не оперировала.

— Эм… Я ж не кот все-таки.

— Так и я не ветеринар…. Успокойтесь, хирург я в нашей больнице. Должна была быть на дежурстве сегодня, но отправили домой. Так что нам с Вами, видимо, небесами суждено встретиться.

Мужчина улыбнулся и немного расслабился.

С моим десятилетним стажем наложить шов такой сложности в домашних условиях было сущим пустяком. Имея при себе все необходимое, с таким справится даже начинающий хирург, не то что я.

— Аллергия на препараты какие-нибудь есть?

— Никак нет, — отрапортовал мужчина, а я только улыбнулась. Военные… Подрабатывала я пару лет в военном госпитале, знаю об их дисциплине и укладе жизни.

— Тогда сейчас немного обезболивающего введу и шить будем. Минут десять это займет, не больше.

Пока обезболивающее действовало, я готовила инструменты. Хотя, если быть честной, просто пялилась на мужчину. Ну красивый он, красивый. А я женщина молодая, с потребностями. Все работа да работа… сколько уже мужика не было?

— Меня, кстати, Евгений зовут, — прерывая мое созерцание, сказал мужчина, протягивая руку.

— Очень приятно, Евгений. Я бы руку пожала, но в перчатках уже, — он понятливо кивнул. — Наталья Леонидовна, но можно просто Наташа.

— Хорошо, Наташа, что я Вас встретил. Даже и не думал, что в лифте с врачом столкнусь, — а еще двери мне придерживать не хотел!

— Я тоже не думала, что из больницы уйду, а работать продолжу. Чувствуете?

Чтобы проверить, действует ли обезболивающее, я пару раз ткнула в тело мужчины рядом с раной. Ну может и немножко потрогала его мышцы. Но только немножко…

— Руки у Вас холодные.

— Ну извините, — буркнула я и вставила иголку в кожу.

Операция прошла быстро и беспроблемно. Шов я наложила, обработала, оставалось только забинтовать пациента. Но у меня, как всегда вовремя, зазвонил телефон.

— Черт, это мама. Жень, простите, я отвечу.

-- Конечно, конечно. Родители — дело святое, — мужчина уже оживился и во всю разглядывал свой шов в зеркале как маленький ребенок, который первый раз увидел игрушку.

— Да, мам. Что-то срочное?

— Доченька, а мы тебя совсем забыли позвать к дяде Владу на Новый год! — действительно, сто человек они позвали, а о родной дочери вспомнили в последний момент. — Приезжай обязательно, мы будем рады тебя видеть.

— Да, сестричка, приезжай. Ты не стесняйся, что одна. Мы ведь семья, мы тебя поймем. У Эдика вот друг приедет. Молодой, симпатичный. Простой бухгалтер правда, но тебе как раз подойдет.

— Знаете, мне что-то совсем не хочется, — сквозь зубы выдавила я.

— Да так и скажи, что в своей халупе Новый год с сорока кошками справлять будешь, — да у меня ни одной кошки нет….

— Эллочка, отстань от нее. Не хочет — нам же легче. Не нужно перед гостями объясняться, почему в приличной семье такая дочь.

Мама положила трубку, а я устало потерла переносицу и отошла в сторону.

Слезы сами собой бежали по щекам, хоть я и не давала им воли. После разговора ощущала себя куском дерьма, которому позвонили только из-за приличия. лучше бы вообще обо мне не вспоминали. Хотя как бы они тогда надо мной поиздевались?

— Наташ, что-то случилось? — Женя подошел ко мне и обеспокоенно взял за локоть. — Простите, я слышал Ваш разговор…

— Все нормально, дела семейные, — сквозь слезы улыбнулась я, подходя к комоду за бинтами. — Давайте перевяжу Вас.

Мужчина покорно встал передо мной, разведя руки в стороны. Ну, боже мой, что за косые мышцы? Да по нему анатомию учить можно.

Стараясь откровенно не пялиться, я сделала пару оборотов бинтом вокруг мужского торса. Из-за этого несколько раз мне приходилось близко прижиматься к Жене, ощущая тепло его тела и тонкий аромат парфюма.

— Наташ, я могу Вам как-то помочь? Или отблагодарить за помощь?

— Нет, не нужно. Мне уже ничего не поможет. Поеду к любимой семье и буду слушать, какая я неудачница.

Наверное, впервые в жизни мне захотелось доказать семье, что я не так плоха, как они обо мне думают. Может быть, у меня не было богатств, которыми их щедро осыпал дядюшка, но и без этого я добилась неплохих результатов.

Правда моей семье было все равно. Для них я неудачница с мизерной зарплатой и даже без мужчины рядом.

— А почему Вы должны это слушать? Вы ведь врач в городской больнице, хирург. Разве это не показатель успеха? К тому же Вы шикарная девушка, за которой явно ухаживают очень многие мужчины.

— Скажи этой моей семье, — я устало мотнула головой и собрала все инструменты в чемоданчик.

— А хотите скажу? Поедемте к ним вместе, и я скажу, что Вы не заслуживаете издевательств и грязи в свой адрес.

— Жень, прекратите.

— Нет, я серьезно. Вы же собираетесь ехать к ним одна? Давайте поедем вместе! Я могу представиться коллегой, другом, парнем — кем угодно. Составлю компанию Вам, семье Вашей докажу, что Вы не мишень для гнилых помидоров.

— Пожалуйста, идите к себе в квартиру. Вам нужен постельный режим.

— Да я в порядке, — мужчина покрутился вокруг себя, присел пару раз и, мне кажется, начал бы отжиматься, если б я его не остановила буквально за руку.

— Если ты себя не жалеешь, это еще ничего не значит.

— Так, всё, не хочу больше ничего слушать. Вы киснете как молоко в тепле. Я сейчас схожу до квартиры, переоденусь и приду. А Вы пока… займитесь чем-нибудь в общем.

С этими словами Женя покинул квартиру, оставив меня в полном недоумении.

— И что это сейчас такое было?

Каким таким волшебным образом мой тихий и одинокий новогодний вечер перерос в поездку к родственникам с незнакомым мужчиной, я пока не понимала. И вообще не понимала, зачем нам туда ехать.

Доказать что-то семье? Да вроде не надо мне это, смирилась за тридцать с лишним лет. Выйти в свет? Тоже не хочется.

Но судя по настрою Жени, мне следовало бы не вести внутренний диалог с самой собой, а собираться. В случае чего, выезжать через час, а я в джинсах, без косметики и с хвостиком на голове.

Я не успела даже подумать, в чем лучше поехать встречать Новый год, как в квартиру вернулся Женя. Мужчина без стука появился в коридоре, ослепляя меня своей белоснежной рубашкой.

— Нормально? — уточнил мужчина, покрутившись вокруг себя. А я даже не услышала вопроса, потому что залипла на невероятно сочную задницу в черных классических брюках. Он военный или модель, черт его возьми?

— Рубашка только мятая, — резюмировала я в конце концов.

— А можно воспользоваться Вашим утюгом? Мой… Нет его, в общем.

— Пожалуйста, — в комнате я выставила гладильную доску и утюг, а сама присела на диван, чтобы понаблюдать за своим новым знакомым. — Господи, кто так гладит вещи? Вы же мнете ее только!

— Как умею, так и глажу, — мне в руки был передан утюг, и мы с Женей поменялись местами. Вот кто меня за язык тянул? — Наташа, а у Вас нет молодого человека или мужа? Если нет, мы можем появиться перед Вашими родственниками в амплуа пары.

— Мои родственники не поверят, что со мной такой мужчина, — тихо сказала я. — Жень, зачем Вам это все? Я не требую благодарности, да и вообще не хочу ехать к семье. У Вас наверняка были планы на эту ночь.

— В эту ночь я планировал быть на дежурстве, но его отменили. Так что и планов у меня нет. К тому же мой долг служить России, а Вы врач, бюджетный работник. Выходит, что мой долг в какой-то степени — помогать Вам. Давайте поедем, Наташ? Я просто не хочу, чтобы такая замечательная девушка грустила и слушала в свой адрес наглую ложь.

— Хорошо, поедем. В амплуа пары, — интересно, а целоваться под бой Курантов мы будем? Впрочем, это не нужно. Зачем нам интриги на одну ночь?

— Тогда стоит перейти на «ты», — мужчина мягко улыбнулся, ослепляя меня своей белозубой улыбкой. Ну где таких красавцев берут, а?

— Хорошо, — а что мне оставалось кроме как согласиться?

Женину рубашку я выгладила, отутюжила рукава и воротничок. Так что теперь мужчина в ней смотрелся так, будто только что сошел с обложки глянцевого журнала. Семья точно не поверит, что я отхватила себе такого кавалера.

Да я сама не верю, что в моей квартире находится такой красавец!

— Может, галстук еще надеть? — уточнил Женя, крутясь перед зеркалом. — Или бабочку…

— Не нужно, ты и так хорошо смотришься. Мне нужно минут сорок, чтобы собраться. Встретимся у подъезда? Ну или можешь тут меня подождать… — я обвела взглядом комнату, оценивая, насколько безопасно оставлять здесь незнакомого человека. Ну дорогих вещей нет, нижнее белье на батарее не сушится. Нормально.

— Если ты не против, я бы остался здесь. А-то в квартиру только переехал, там кроме коробок и одной табуретки нет ничего…

— Да, оставайся, — кивнула я. — Если голодный, в холодильнике есть оливье.

Уточнять, что из еды в моем доме больше ничего и нет, я не стала. Как-то стыдно признаваться, что в тридцать три года я не способна даже сварить суп. Ну не научили меня в детстве! А потом все учеба, некогда было…

Открестившись от мыслей о том, что являюсь плохой хозяйкой, я пошла в комнату собираться.

В тридцать с лишним лет я была обладательницей хорошей фигуры: тонкая талия, мягкие бедра с подтянутой попой, хорошая упругая грудь. Тут, конечно, спасибо генетике и одиночеству. Отсутствие мужчины рядом — отличный стимул следить за собой.

Я вообще всегда была достаточно симпатичной. В школе и в институте за мной ухаживали многие парни. Еще бы! Светлые локоны, вьющиеся от природы, большие голубые глаза, милое личико.

Я была объектом воздыхания представителей мужского пола возрастом от пятнадцати до тридцати лет. Но вся проблема в том, что кроме эстетического наслаждения и желания завоевать красивый трофей, у мужчин ко мне ничего не было.

Мной наслаждались, восхищались, желали получить немного моего внимания, но подарить мне женское счастье и свою любовь никто так и не решился.

— Фарфоровая кукла, которой все восхищаются, но никто не берет в руки, — именно так говорила обо мне Вера. Она хоть и не отличалась выдающейся внешностью, зато рядом с ней были мужчины, готовые на большее, чем воздыхание.

Для встречи Нового года я выбрала длинное черное платье на тонких бретелях с открытой спиной. На свету оно приятно блестело, переливалось, привлекая ко мне внимание. К тому же струилось по фигуре и выгодно подчеркивало все ее преимущества.

Накрасилась я самую малость: нанесла тушь, подрумянила щеки и мазнула блеском по губам. Пользоваться косметикой вообще не входило в мою привычку.

Зато укладывать волосы я обожала. Могла часами крутить на голове замысловатые ракушки, выпрямлять и снова накручивать кудри, забирать челку то на одну, то на другую сторону.

Но в силу того, что сейчас в моей кухне сидел мужчина в ожидании выхода, я ограничилась распущенными локонами на одну сторону.

— Ну разве не красотка? — сказала я самой себе в зеркало.

К тому моменту, когда я вышла из комнаты, Женя сидел на кухне с тарелкой салата и смотрел повтор какого-то хоккейного матча.

— Жень, я готова, — позвала мужчину, и тот буквально замер, глядя на меня.

Зеленые глаза застыли на месте, зрачки расширились. И их обладатель не смог сказать ничего связного, только пролепетал, что я шикарно выгляжу.

Наверное, после врачихи с хвостиком на голове и в обычном свитере мой теперешний внешний вид действительно поверг его в шок.

— Салат, кстати, очень вкусный. Хорошо, что без моркови. Ужас как не люблю морковь в оливье, — резюмировал мужчина, пока наспех мыл за собой посуду.

— Я тоже думаю, что морковь в этом салате — обыкновенное извращенье. Ты как, кстати, себя чувствуешь?

— Да я ж говорю, Наташ, лучше всех! Хоть сейчас марш-бросок сдать готов.

— Не сомневаюсь. Ты только не геройствуй, пожалуйста! Если швы разойдутся, будет плохо.

— Да чего плохо-то? — удивился мужчина. — У меня в соседях вон какой хирург замечательный.

— Этот замечательный хирург чаще не в соседях, а на работе. Так что береги себя.

— Есть беречь себя, Наталья Леонидовна! — я только посмеялась и пошла в коридор за телефоном, чтобы вызвать нам такси.

Транспортные службы тридцать первого декабря, конечно, были нарасхват. Мало того, что цены подняли в два или три раза, так еще и очереди у них длиннее, чем к мавзолею.

— Наташ, а тебе зачем такси? — поинтересовался Женя, когда меня послали лесом во второй компании. — Я ж на машине.

— Новый год встречать на машине поедешь? А как же шампанское?

— А я не пью. Так что поехали.

— Ты точно в порядке?

— Я тебя сейчас на руках до машины понесу, чтобы доказать, — пригрозил Женя. Но я отказалась. На руках меня, конечно, давно никто не носил, но не дай бог у него швы разойдутся.

В шубе и на каблуках идти по заснеженному двору было не очень удобно. Я то и дело поскальзывалась, а Женя пытался поймать меня. Так что я одновременно переживала за сохранность своих костей и целостность его шва.

Десять раз, пока мы шли до машины, успела поругать себя за то, что позволила мужчине ехать с собой. Ну вот зачем? Подвергаю риску его здоровье. Причем как физическое, так и психическое…

На парковке Женя открыл для меня дверь черной простенькой иномарки. Юркнув в салон, я поежилась от холода, но оценила, что здесь чисто и приятно пахнет жидкостью для мытья стекол.

— Сейчас быстро нагреется, — сказал Женя, заводя машину. — Я, кстати, хотел спросить, что именно мне можно делать, когда я буду играть твоего парня?

— В каком смысле? — напряглась я.

— Ну за руку держать, обнимать можно?

— Можно, — фух, я уж думала, что он при всех целоваться полезет или еще чего-нибудь придумает. — Почему вообще спрашиваешь? Для родственников ты мой молодой человек.

— Но для тебя-то нет. Я просто так воспитан, что без дозволения девушки не могу позволять себе какие-то действия в ее адрес, — еще и воспитанный! Дед Мороз, ты послал мне настоящий подарок на эту ночь.

Скоро двигатель машины прогрелся, в салоне стало тепло, и мы выехали со двора. Я как смогла объяснила Жене дорогу до небольшого поселка, где находились дома всяких богачей вроде моего дядюшки.

— А мы с пустыми руками поедем? Может хоть символически что-то купить?

— С пустыми руками, — совершенно однозначно ответила я. — Поверь, так будет лучше для всех.

Помню, как пару лет назад я тоже по своей глупости поехала к семье на Новый год, прикупив символические подарки: алкоголь, праздничные мелочи, мандарины. В итоге получила такой шквал негатива в свой адрес…. Мама сказала, чтобы больше я с таким не приезжала и не позорила семью.

— Наташ, ты прости за вопрос, но… Что у тебя за отношения с родными?

— С тобой теплее, — на выдохе сказала я. — Просто мы разные. В девяностых мой дядя, мамин родной брат, смог получить неплохой бизнес, начал хорошо зарабатывать, сотрудничать со столичными фирмами. Ну и вся семья, конечно, его в этом поддерживала, а если быть точной, просто подлизывалась к нему. Все делали так, как говорил дядя, детей отдавали в те институты, в которых дядя хотел, чтобы они учились. Да мама даже замуж второй раз вышла за какого-то коллегу своего брата. А я видела все это лицемерие с самого рождения. И хоть меня растили в деньгах и достатке, обеспеченном опять же дядей, я себе такой жизни не хотела. Уже в пятнадцать лет решила, что не пойду ни в какой юридический институт, как того все желали, а стану врачом. Семья, само собой, такого решения не поддержала. Сказали, что с поступлением в медицинский институт я могу забыть об их деньгах.

— И ты пошла?

— Как видишь… Получала повышенную стипендию, тогда еще родной отец немного помогал. С третьего курса начала работать. Как-то так и справилась.

— И не жалеешь? — уточнил Женя, поглядывая то на меня, то на дорогу.

— Нисколько. Может сейчас у меня нет миллионов, нет богатого жениха, зато есть свобода выбора. Я могу ходить туда, куда хочу, встречаться с тем, с кем хочу, заниматься тем, чем хочу. А это дороже денег.

— Ты сильная девушка. Мало кто смог бы отказаться от денег семьи и пройти свой путь без копейки на кармане, — я улыбнулась и кивнула. Мало когда и мало кому я жаловалась на свою судьбу, но собой я действительно гордилась. Маленькая хрупкая девушка смогла доказать, что и без поддержки родственников можно добиться успеха.

— А ты почему решил стать военным?

— Да у нас это семейное. Дед военный, отец военный, я тоже военный. Когда смотришь с детства на дисциплину, на образ жизни, невольно сам делаешь выбор в пользу военной карьеры.

— Тяжело это, наверное?

— Не тяжелее, чем тебе или работяге на заводе. Это такая же работа, пусть и в другом русле. Но военное дело — образ жизни, особый склад ума. Ты не думай, что я какой-то повернутый на патриотизме или что-то еще в этом духе, просто люблю свою страну, хочу служить на ее благо, обеспечивать безопасность граждан.

Хорошо, что сегодня дорога до поселка была свободна. Ни тебе машин как в центре города, ни пробок. Едешь себе спокойно по припорошенной снегом трассе.

Женя водил хорошо, я даже не переживала, сидя у него в машине, как это иной раз бывало в такси.

В поселке я не сразу вспомнила, на какой улицу нужно сворачивать. Все-таки не была у дяди в гостях, наверное, пару лет. Не звали меня туда, если быть до конца честной.

Но скоро самый большой в поселке дом показался из-за снежных холмов и осветил дорогу к себе сотнями мерцающих гирлянд, которые прислуга с особой аккуратностью развешивали перед Новым годом.

— Это дом одного человека или дворец царской семьи?

— И то, и другое, — в шутку сказала я, вылезая из машины на расчищенную дорожку. — Вообще дядя жил здесь один, если не считать прислугу. Но в последнее время семейка все больше перебирается к нему поближе. Хотя он каждому по квартире в центре города купил. Кроме меня естественно.

Женя подал мне руку, чтобы я на своих каблуках не навернулась где-нибудь по дороге, и повел ко входу в дом, где припорошенный снегом стоял пожилой швейцар в форменном костюме. Как во дворце, ей богу! Любит дядя, конечно, размах.

— Добрый вечер, Наталья, — поздоровался со мной мужчина. Я только кивнула и вошла в открытую мужчиной дверь.

В доме, как и полагается царским дворцам, было шумно, пафосно, дорого и нарядно. Тут и там сновали официанты с подносами, бегали горничные и чинно расхаживали дворецкие. Все исполняли прихоти дядюшки.

Гости, разодетые как на приеме у королевы, вели светские беседы и занимали очередь, чтобы пробиться на разговор к владельцу дома. Одни хотели под его крыло, другим была жизненно необходима подпись какой-нибудь важной шишки.

Одна только я мечтала поскорее оказаться вдали от всех глаз и своей семейки. Но встречи с родственниками, само собой, было не миновать.

— Наташенька! — всплеснув руками и подобрав свое расшитое драгоценными камнями платье, мама направилась в мою сторону. Рядом с ней неизменно молчаливый и покорный шел Владимир — ее второй муж и мой отчим по совместительству. — Как я рада тебя видеть.

Если бы за лицемерие давали какую-нибудь награду, моя мама была бы победительницей.

— Здравствуй, мам, здравствуйте, Владимир. Знакомьтесь, это мой молодой человек. Жень, это моя мама Анна Никитична и отчим Владимир Федорович.

— Очень приятно с Вами познакомиться, — Женя мягко улыбнулся, пожал руку мужчине и поцеловал тыльную сторону ладони моей матери. Я даже немного заревновала. Мне он руки не целовал.

Хотя мама, конечно, была даже, может быть, эффектнее меня в свои пятьдесят пять лет. Дарованную природой естественную красоту она поддерживала ежедневными походами в спа-салоны, косметологические кабинеты и прочие локации красоты.

— Женя, а нам Наташенька о Вас ничего не рассказывала! Все в своей работе… Ну мы с вами еще поболтаем. Пойду встречать других гостей, — мама с Владимиром скрылись из виду, и я была уверена, что до застолья мы их больше точно не увидим.

— Ох, нет. Нет, нет, нет, уйди! Я еще морально к тебе не готова, — только завидев вдалеке младшую сестру с ее престарелым мужем, я отвернулась и начала искать, куда бы спрятаться.

— Наташ, ты чего? — смыться в неизвестность Женя мне не дал. Взял за руку, тихонько сжал и уже был готов лучезарно улыбаться подоспевшим к нам родственникам.

— Сестричка, как я рада, что ты все-таки приехала! — не замечая никого вокруг, Элла полезла целоваться со мной. — Мы с Эдиком тебя сейчас познакомим с его другом!

Глянув на ошарашенного Эдика, которому бы не по новогодним балам шляться, а в больнице под капельницей лежать, я перевела взгляд на Женю, которого явно не устраивал тот факт, что меня сейчас поведут знакомиться с каким-то другом.

Он даже кашлянул, напоминая не то мне, не то моей сестре о своем присутствии.

— Элл, я сегодня как бы не одна. Это мой молодой человек Женя. Жень, это моя младшая сестра Элла, а это ее, — прости господи, — муж Эдуард, — я бы даже сказала Эдуард Викторович.

— Очень приятно познакомиться, — сестре руку целовать Женя не стал, а вот с мужчиной поздоровался. — Если Вы не возражаете, Наташа ни с каким Вашим другом знакомиться не будет. Я против.

— А… — сестра даже рот раскрыла от удивления. — Ну раз молодой человек… Эдичка, пойдем. Тут еще много гостей, которых мы не поприветствовали.

Первый раз после моего появления здесь что мама, что Элла, ушли от меня не победительницами, а побежденными. И я чувствовала за себя такую гордость! Как будто отмылась от всего того, что происходило все эти годы.

Конечно, в большей степени это была заслуга Жени. Такой статный и солидный он стоял рядом со мной, одним только видом показывая окружающим, что сегодня я не свободна, что нельзя просто так подойти и уколоть меня.

— Можем перекусить, — предложила я, кивая в сторону столов. — Или погулять по саду.

— А как же знакомство с дядей?

— Пф! К нему такая очередь, — я кивнула на толпу аристократов, которые только с виду были белыми и пушистыми, а по факту были готовы выдергать друг другу волосы за место в кабинете дядюшки. — Если к бою курантов мы его увидим, это будет успех.

Мы неспешно двигались к столу с шампанским, когда на полпути нас перехватил седовласый дворецкий с очень отрешенным выражением лица.

— Наталья, Владислав Яковлевич хочет видеть Вас и Вашего спутника у себя в кабинете, — я, было, оглянулась назад на толпу, но мужчина опередил меня. — Вне очереди.

Не оставалось ничего, кроме как взяв под руку Женю, пойти на второй этаж в кабинет дяди, где он обычно принимал гостей.

Поднявшись по лестнице, мы как будто попали в другой мир. Здесь было тихо, мрачно, безлюдно. Дядя не любил шумных мероприятий, не терпел света и зеркал. Если бы не мама с Эллой, наверняка он вел бы затворнический образ жизни.

Выстукивая каблуками по паркету из настоящего дуба, я провела Женю к последней двери в коридоре. Он сохранял внешнее спокойствие, чего нельзя было сказать обо мне.

— Жень, а если он нас раскусит? — запаниковала я.

— С чего вдруг? Мы же не «Евгения Онегина» ему ставить собираемся. На остальное нашей актерской игры должно хватить, — Женя взял меня за руку, и мы вошли в просторный кабинет дядюшки.

За большим столом восседал мой седой и порядком постаревший за эти несколько лет родственник. Он смотрел на картину на противоположной стене, где была изображена вся наша большая семья. Кроме меня, естественно.

— Здравствуй, дядя, — я первая нарушила тишину. — Мне передали, что ты хотел нас видеть.

— Все верно. Присаживайтесь, — он кивнул на кожаный диванчик перед столом.

Женя сел первым, стараясь не тревожить больной бок, и притянул меня к себе в объятия. Я оказалась защищенной кольцом его рук и теперь чувствовала себя в безопасности.

— Наташенька, что за молодой человек сегодня при тебе?

— Евгений, — ответил на меня он. — Молодой человек Вашей племянницы.

— И кто же Вы, Евгений, такой? Мне сороки на хвосте принесли, что Вы и мальчик по вызову, и сутенер, и стриптизер, и вор в законе, — дядя сам рассмеялся со своих слов, а я попросила у Бога, чтобы в Аду моей семейке подогрели котлы.

— Знаете, не доводилось сталкиваться с такими профессиями. Я военный. Старшина.

— Военный…. Интересно. Тяжелая, наверное, сейчас служба?

— Никак нет, Владислав Яковлевич. Жаловаться не привык. Служим потихонечку. Тем более, что благодаря службе я встретил такую прекрасную девушку, — Женя посмотрел на меня своими пронзительными зелеными глазами, и даже я поверила, что мы с ним любим друг друга. На меня никто и никогда так не смотрел….

— А в жены прекрасную девушку брать планируешь? Я бы молодой семье и квартирку подарил.

— Дядя! — было, вспылила я, но Женя, только проведя пальцем по моей руке, успокоил. Я будто бы послушалась его и притихла.

— Владислав Яковлевич, в будущем, конечно, планирую. Но не сейчас. Сами понимаете: нужно и карьеру какую-никакую построить, и финансов подкопить, и в чувствах быть уверенными. Для меня брак — дело серьезное и ответственное, я с этим торопиться не буду. А за предложение спасибо, конечно, но мы с Наташей сами на квартиру заработаем. Правда, Нат? — я только кивнула.

— Ишь ты какой! Ладно, Наташка, хорошего мужика себе нашла, молодец. Вам, Евгений, успехов на службе, тебе, племянница, тоже удачи. За вечер еще увидимся с вами. Ступайте.

Из кабинета я выходила с чувством полного удовлетворения. Хоть я почти ничего не говорила, Женя смог отстоять меня, нас. Да дядя впервые похвалил меня!

В праздничном зале гости потихоньку рассаживались по своим местам. Как бы я не пыталась сесть где-нибудь с края стола, дворецкий все равно проводил нас с Женей на места для семьи. Поближе к центру стола, дяде и, конечно, моим любимым родственницам.

Женя на них не реагировал, мужчина общался со мной, слушал и задавал много вопросов. В какой-то момент я даже забыла, что помимо нас с ним здесь есть кто-то еще.

— Натусь, дай хоть нам с твоим кавалером познакомиться. А-то привела, никому его не показываешь, — Элла рядом со мной, что называется, исходилась на говно, каждый раз, когда я смеялась с шуток Жени, в то время как она смотрела на своего мужа, который в силу возраста не мог даже есть еду с общего стола.

— Так я вас познакомила с ним. Что еще нужно-то?

— А нам вот интересно как вы познакомились, как давно вместе, какие планы, сколько лет Евгению, — на некоторые из этих вопросов мне и самой было интересно знать ответы. Действительно, сколько ему? Около тридцати ведь.

— Наташ, давай я расскажу твоей семье о себе, — я только согласно кивнула. Нужно развеяться их мысли о том, что Женя проститутка. — Я военный, старшина по званию. С Наташей, собственно, по долгу службы и познакомился. Она к нам в медицинскую часть приходила за чем-то. Знакомы уже больше двух лет, но встречаться Наташа согласилась недавно. Пришлось добиваться эту красавицу. А на будущее не загадываем. Цели, конечно, кое-какие есть, мы к ним идем, но не афишируем. Счастье все-таки должно быть тихим.

Ну вот почему, почему он мой только на эту ночь? Да я бы столько отдала, чтобы рядом со мной сейчас сидел мой настоящий молодой человек и спокойно говорил моей неуравновешенной семейке эти вещи!

Я даже загрустила на секунду, что Женя со мной не навсегда. Но быстро взяла себя в руки. Эмоции эмоциями, а семьей о наших фиктивных отношениях знать точно не стоит. Иначе потом от позора меня ни один Женя не отмоет.

— А лет Вам, Евгений, сколько? — когда сестра ткнула своего мужа в бок, он, прокашлявшись, задал вопрос. Уж не ему о возрасте спрашивать…

— А я разве не сказал? Мне двадцать шесть.

И вот тут глаза на лоб полезли не только у моих родственников, но и у меня. Двадцать шесть лет?! Господи, я втянула в эту авантюру ребенка.

После ответа Жени мама с Эллой не только удивились, но и обрадовались. Неприятные улыбки на лицах обеих поползли до ушей, и они приготовились выплеснуть на мужчину (а может правильнее парня) всю свою желчь.

— Так Вы совсем молодой, Евгений.

— И зачем же Вам в таком возрасте отношения с Наташей? Она все-таки старше, уже тридцать пять лет почти, — Женя хоть для всех остался внешне спокойным, но, повернув голову на меня, немного округлил глаза. Видимо, мы оба ошибались насчет возраста друг друга.

— Мне тридцать три, — скромно напомнила я.

— Ну я и говорю: тридцать пять не за горами, — что ж не сорок-то?

— А причем здесь Наташин возраст? Я люблю её, у нас прекрасные отношения. Какой-то существенной разницы мы не чувствуем. К тому же выглядит Наташа не старше двадцати пяти.

От сказанных слов я залилась румянцем и довольно улыбнулись, а родственницы подавились своей спесью и отвернулись, чтобы придумать новый повод для издевок.

— Жень, пока не все собрались за столом, давай выйдем в сад на десять минут? Хочется воздухом подышать.

— Да, конечно.

Растворившись в толпе, мы покинули зал, а потом и дом через задние двери. Мне срочно хотелось остаться наедине с Женей, а лучше и вовсе наедине с собой, чтобы переварить происходящее.

В саду было не менее празднично, чем в доме: деревья, обмотанные гирляндами, расчищенные дорожки с цветными камушками, наряженные елки через несколько метров. Да у нас главную площадь города так не украшают.

— Даже не мог представить, что около нашего города с населением в несколько десятков тысяч человек есть поселок настоящих миллионеров, — но мне сейчас было не до обсуждения поселка.

— Жень, тебе серьезно двадцать шесть лет?

— Ну да… А какое это имеет значение?

— Семь лет, Жень. Я старше тебя на семь лет! Что обо мне сейчас думают родственники? Что я престарелая тетка, которая соблазнила ребенка, — от волнения я начала ходить по саду туда-сюда.

На одном из поворотов каблук подкосился, и я полетела прямиком в сугроб. Даже долетела бы, если б Женя вовремя не подхватил меня и не вернул в вертикальное положение.

Видимо, он совсем забыл о недавно зашитом боке, потому что как только сам разогнулся, схватился за шов и промычал от боли.

— Жень, больно? Швы разошлись? Давай посмотрю.

— Наташ, — одним словом он утихомирил меня. Взял мое лицо в свои чуть замерзшие руки и, заглянув в глаза, сказал, — ты сама себя старишь. Прекрати. Не нужно вести себя как мама, не нужно трястись над каждым моим шагом и действием. Я взрослый мужчина, который в состоянии позаботиться о своем здоровье. А сейчас, когда ты рядом со мной, я в состоянии позаботиться еще и о тебе, и о твоем здоровье. Так что успокойся, выдохни и приди в себя.

Его уверенный поставленный голос действительно внушал мне спокойствие. Я понимала, что вела себя как повернутая на возрасте тетка, хотя могла так не делать. Стало стыдно.

— Ты шикарная молодая девушка, которая не выглядит даже на двадцать пять лет. Поэтому прекрати паниковать. А если еще раз назовешь меня ребенком, мне придется доказать тебе обратное.

— Каким образом? — уточнила я, ожидая услышать пошлую шутку.

— Возьму на себя ответственность за тебя. Буду оберегать, обеспечивать безопасность, покупать продукты и защищать от всех. Это ясно?

Я кивнула. Почему-то после такой угрозы захотелось еще разочек назвать его ребенком, чтобы ощутить это все на себе.

Недолго мы погуляли по саду под пролетающим снегом, посмотрели на все дорого украшенные ёлки и даже пару раз швырнули в друг друга снежками. Правда моя шуба быстро намокла от снега и грозилась стать похожей на ободранную лисицу.

В зал мы подоспели как раз к первому тосту, который говорил какой-то старинный знакомый моего дядюшки. Столько нудной информации за раз я не слышала со времен учебы в медицинском…

— В общем, друзья, я наступающим Новым годом! — зал наполнился дружными аплодисментами, криками и радостными визгами. Я тоже радовалась. Что этот тост закончился.

— Женя, а почему Вы не пьете? — уточнила Элла у моего парня. Я, кстати, по Жениному примеру только чуть-чуть пригубила шампанского. — Болеете чем-то, да?

— Не болею, — мужчина покосился на меня, видимо, только что осознав, что я притащила его в сумасшедший дом. — Просто не приветствую употребление алкоголя. Он пагубно влияет на организм, а веселиться можно и без выпивки.

— Какой Вы правильный! Эдик, пошли потанцуем, — сестрица выдернула в зал своего мужа, который, судя по всему, предложение потанцевать последний раз слышал в пятидесятых годах.

— Наташ, а ты не будешь против, если я приглашу тебя на танец? — глядя на кружащиеся по паркету пары, Женя протянул мне руку.

— Не буду, приглашай, — я положила свою маленькую ручку в его большую ладонь.

— Потанцуем?

— Потанцуем.

Женя вывел меня в центр зала, протиснувшись между несколькими парами. Он попытался подать мне руку, но бок дал о себе знать, он посмотрел на меня извиняющимся взглядом и положил руки на талию.

Теплые большие ладони, которые я ощущала на себе, подарили ощущение уюта и безопасности. Этот мужчина кружил меня в танце, заставляя забыть обо всем, что происходит вокруг.

Я не замечала пестрящих юбок, даже не слышала новогодней музыки. Передо мной были только зеленые добрые глаза, смотрящие с теплотой.

— Мне тут все завидуют, — шепнула я Жене на ухо, подойдя чуть ближе. То слева, то справа я и впрямь слышала, как нашу пару обсуждают. Еще бы! Женька тут был самый молодой и красивый мужчина.

— А мне кажется, завидуют не тебе, а мне. Все эти богатенькие мужички мечтают иметь рядом с собой такую утонченную, элегантную девушку, к тому же не обделённую интеллектом и характером.

— Они не мой типаж, — улыбнулась я. — Да и думают только о деньгах. Так что рядом с ними такие же дамочки, у которых в голове только круглые суммы с шестью нулями.

— Как я рад, что ты не такая.

Когда музыка стихла, Женя поцеловал тыльную сторону моей ладони, осторожно притянув к себе за талию, чем вызвал бурные перешептывания в зале, и повел меня обратно за стол.

— Наташ, а где тут уборная?

— По коридору направо, — подсказала я.

За столом на меня были устремлены десятки гневных женских взглядом. Некоторые присутствующие дамы перемывали мне кости, даже не стесняясь этого, некоторые просто смотрели с ненавистью.

А меня переполняли гордость и ощущение счастья. Впервые в жизни на семейном празднике я могла сидеть с прямой спиной и расправленными плечами, не боясь, что кто-то появится из-за угла и втопчет меня в грязь.

— И как вы, интересно, жить собираетесь? — спросила у меня мама, ковыряясь вилкой в салате. — Одна врачиха в городской больнице, другой какой-то старшина! Хотя вместе жить вам все равно не долго. Уйдет от тебя к молодой и красивой, вот увидишь!

— Спасибо за поддержку, мамочка, — улыбнулась я. — Во-первых, я не врачиха, а хирург. Во-вторых, Женя молодой и перспективный военнослужащий с достойной зарплатой даже на данном этапе. В-третьих, ты не поверишь, но счастливой можно быть без миллиона в кармане. Ну и, в-четвертых, зачем Жене уходить к молодой и красивой, если у него есть я: молодая, красивая и любящая?

Родительница не нашла что ответить. Только прыснула и отвернулась к своему супругу.

Не успела я как следует порадоваться своей победе, как в зал влетел Женя. Он быстро нашел меня взглядом и устремился к столу.

— Наташа, это какой-то капец, — отдышавшись, сказал мужчина.

— Что случилось? Ты встретил Зинаиду Ивановну, которая начала сватать тебе пятнадцать своих внучек?

— Хуже! — боже, что может быть хуже Зинаиды Ивановны и ее внучек? — Ко мне в туалете твоя сестра приставала, — прошептал Женя мне на ухо.

Я сначала не поверила и округлила глаза от удивления. Но Эллы в зале и впрямь не было.

— Ты уверен? Как это произошло?

— Начнем с того, что я зашел в туалет, а там она. Туалет был мужской. Я намекнул ей, что девушкам здесь не место. А она давай меня обнимать, целовать пыталась. Говорит: «Я моложе Наташи, денег у меня больше. А ты мужчина видный, чего тебе с ней быть?». В общем, я сбежал.

Нет, я, конечно, знала, что мама с сестрой те еще змеи. Но чтобы пытаться в туалете соблазнить моего парня…. Это было слишком даже для Эллы.

Было больно и обидно. Если до этого момента родственники обижали меня словами и пытались унизить морально, сейчас они покусились на моего любимого человека. Пусть и фиктивного, какая разница! А если я бы своего настоящего парня привела?

— И чего ты не согласился? — тихо спросила я, стараясь не показывать мокрые от слез глаза. — Мы ведь не настоящая пара.

— Наташ, ты голову себе в саду что ли отморозила? Зачем мне она? Жертва пластических хирургов, у которой одна извилина в силиконе плавает, да и та о деньгах думает. Ты лучше. Настоящая, добрая, заботливая.

— Правда?

— Конечно правда, Наташ, — мужчина притянул меня к себе, осторожно обняв за плечи. — Даже не думай плакать. Я здесь, я с тобой.

Вернувшейся за стол Элле я хотела выцарапать глаза и выдернуть волосы, но не стала. Не хотелось даже нервы тратить на это жалкое создание.

Главное, что Женя отказал ей, доказал, что он мой молодой человек, который не допустит интриг на стороне. Пусть и фиктивно…

— Дорогие гости, — со своего места поднялся дядюшка и ударил вилкой по фужеру, привлекая к себе внимание. — Хочу сказать пару слов. С вами мы знакомы уже долго: с кем-то меньше, с кем-то больше. Вы всегда собираетесь на праздники в моем доме, говорите теплые слова, едите, пьете. В обычные дни рядом со мной семья. Поскольку женой и детьми я не обзавелся, меня поддерживают мои родные люди: сестра, Элла, Владимир, Эдуард. Вы стали практически моими детьми, которые висят на моей груди… — дядя вдруг резко сменил тон, а в зале все притихли. — И с Нового года я решил отрезать вас всех от своей титьки.

По залу прокатились перешептывания, кто-то громко ахнул, кто-то крикнул, что старик совсем выжил из ума. В целом, народ погрузился в состояние отчаяния.

— К моему сожалению, деньги не всемогущи. Несмотря на все богатство, которым я владею, мне не удалось сохранить свое здоровье. Я смертельно болен. И знайте, что в написанном мною завещании никому из вас не досталось ни копейки. Ни денег, ни недвижимости, ни бизнеса, ни связей. Все до последней монеты я отдам тем, кто в этом нуждается, а не вам.

На несколько секунд воцарилась гробовая тишина. Дядя обвел взглядом ошарашенных присутствующих, злобно рассмеялся и опустошил бокал с шампанским.

— Влад, ты выжил из ума! — кричала мама, подбегая к дяде.

— Да нам по закону принадлежит половина! — вопила Элла.

— Ты обещал мне свой бизнес, — не унимался Эдуард.

— Да мне все равно, что и кому я обещал! Вам не достанется ни копейки.

— Мы признаем тебя недееспособным, отсудим все, что по праву заслужили.

В зале начался настоящий хаос. Те, кто не являлся членами семьи, спешно покидали дом. Родственники спорили о разделе имущества, а некоторые особо продуманные, стащив ценные статуэтки и другие мелочи просто удирали на улицу.

В общем шуме нам с Женей удалось кое-как протолкнуться к дяде, который как ни в чем не бывало сидел на своем стуле во главе стола.

— Дядя, дядь, — я протиснулась между матерью и сестрой, а дядя одним жестом отогнал от себя всех присутствующих кроме нас с Женей. — Чем ты болеешь? Почему не говорил ничего? Может быть, можно еще что-то сделать?

— У Наташи много знакомых врачей. Я тоже знаю хороших специалистов. Можно ведь обследоваться в других клиниках: Москва, Германия, Израиль.

— Есть ведь какие-то шансы, — со слезами на глазах прошептала я.

Дядя хмыкнул, встал со стула и поманил нас за собой в кабинет.

От нахлынувших эмоций я чуть не падала. Женя поддерживал меня за талию, чтобы я не растянулась на лестнице, целовал руку и шептал, что все будет хорошо.

В кабинете дядя снова кивнул нам на диван, а сам прошел к сейфу, где обычно хранил алкоголь. Какой коньяк, о чем он вообще думает?! Сейчас таблетки нужно пить, а не спирт.

— Чем ты болеешь? — повторила я свой вопрос.

— Ничем.

— Ч..что значит ничем? — мы с Женей переглянулись.

— То и значит. Я абсолютно здоров, здоровее вас вместе взятых. Деньги, Наташа, творят чудеса.

— Здоровый образ жизни и своевременные обследования творят чудеса! Так ты болен или нет?

— Да ничем я не болен, чего привязалась! — я опустилась на диван, прижимаясь боком с Жене. Кажется, мы тут все сошли с ума. — Просто слишком много ртов развелось на мои денежки. Вот и решил проверить, кому интересен я, а кому зеленые бумажки.

— Проверил?! Да я чуть с ума не сошла! Думала ты умираешь!

— Владислав Яковлевич, такими вещами не шутят, — согласился со мной Женя.

— Ой, посмотрите, какие чувствительные! Уже и проверить вас нельзя. Зато, как оказалось, настоящих наследников у меня немного: ты Наташка, да ухажер твой. Получите по закону после моей смерти все денежки.

— Да подавись этими деньгами! — в сердцах крикнула я. — Кто мне вернет нервы мои потраченные? — Женя взял меня за руку, призывая не нервничать. Хоть рядом с ним я и успокаивалась, сердце все равно билось как бешеное.

— Ну вот получишь кусочек наследства, купишь себе от нервов пару шубок, яхту от головной боли, против усталости съездите на Мальдивы.

— Шутки шутками, дядя, а мне твоих денег как не надо было, так и до сих пор не надо.

— А тебе, Евгений?

— А мне чего? Мне тем более не надо.

— Ишь какие гордые! На похороны потом хоть придете?

— Если похороны будут не ради проверки родственников на вшивость, придем.

Взяв Женю за руку, я поспешила выйти из кабинета. Но дядя окрикнул мужчину, попросив притормозить.

— Ты, Евгений, Наташку не обижай, береги, хотя ты и так не обидишь, мужик ты хороший. В гости ее ко мне вози хоть раз в месяц, она гордая, сама никогда не поедет. А-то мне теперь тут скучно одному будет: этих молокососов завтра же выселю.

— Хорошо, Владислав Яковлевич, будем приезжать иногда. А сейчас нам, наверное, лучше поехать.

— Да, дядь, мы Новый год вдвоем встретим. А ты тут разбирайся со своим курятником. Счастливых праздников.

— Всего доброго.

Женя вывел меня из кабинета бледную как мраморные колонны в коридоре. Я думала то ли смеяться, то ли плакать, то ли доставать из сумочки успокоительное. Наверное, если бы рядом не было Жени, я бы точно валялась в обмороке.

— Мне кажется, ты десять раз пожалел, что тогда придержал мне дверь лифта, — пошутила я.

— Да почему? Зато весело! Будет что детям рассказать.

— Каким детям? — уточнила я с опаской.

— Обычным. Маленьким, — видимо, мы оба с Женей поняли, что уточнять каким именно детям, будет странно. Что ж, сделаем вид, будто я не спрашивала, а он не отвечал.

В зале на первом этаже был настоящий переполох. Все ругались друг с другом, плакали, пытались прорваться в кабинет к дяде. Кто-то даже уже вызвал юристов!

Вот это рвение к деньгам, вот это я понимаю. Если бы эти люди с таким энтузиазмом творили добро, мир был бы прекрасен.

— Поедем отсюда? — уточнила я. Женя кивнул, забрал нашу верхнюю одежду и повел меня в коридор.

Время близилось к половине девятого. Мы успевали вернуться в город, даже заехать в магазин, чтобы купить продуктов на праздничный стол. Вот только я все боялась уточнить: не против ли Женя встретить Новый год вдвоем?

В кабинете у дяди я бросила эту фразу, только чтобы поскорее смыться из этого дурдома, но Женя отрицательно не среагировал. Значит ли это, что он согласен?

— Жень, — позвала я мужчину, когда мы были уже на трассе, — а у тебя сейчас какие планы?

— Как какие? Новый год встречать.

— Ты с кем-то его встречаешь, да? — боже, я так трясусь, как будто снова на дискотеке в седьмом классе мальчика на танец приглашаю.

— Наташ, у тебя все хорошо? Мы вместе Новый год встречаем. Или ты меня одного оставить решила?

— Нет, нет, я просто уточняю, — сказала спешно. — Заедем тогда в магазин?

По пути Женя рассказал о своей военной службе, точнее я попросила его это сделать. Всегда было интересно: какого это в армии не год отслужить, а целую жизнь провести.

Женя, судя по всему, человеком был страстно влюбленным в военное дело. Его жизнь связывалась с дисциплиной, спортивной подготовкой. Но я не могла назвать его фанатиком.

Помимо своей непосредственной работы он любил музыку, даже играл на гитаре и фортепиано. А еще, как выяснилось, хорошо пел.

— Споешь что-нибудь? — попросила я.

— Да по радио только иностранная музыка, я если текст не знаю, не спою, — мне очень хотелось послушать, как поёт Женя, поэтому я принялась искать радиоволны с песнями на русском языке.

В конце концов, мои поиски увенчались успехом. По русскому радио транслировали трек, который Женя знал, вот только петь отказывался. Пришлось его немножко поуговаривать. Конечно, ломался он только для приличия. Ну а я чего? Мне не сложно.

— Где ты моя половина? Мы как Пьеро и Мальвина. И наши тени едины, и любовь непобедима.

За эти четыре строчки я влюбилась в Женин голос. Так красиво, мне кажется, не пел никто и никогда. Голос как будто проникал в самую душу, захватывал сердце и на долгие годы заседал в голове.

— У тебя потрясающий голос, — честно ответила я. — Если по вечерам ты будешь петь, я не то что ругаться не буду, я готова тебе доплачивать.

— Могу петь лично для тебя, — подмигнул Женя, а я залилась густым румянцем. — Понравилось, значит? А три года назад даже слушать не хотела.

— Что прости? — переспросила я.

— Ну три года назад. Ты ведь тогда врачом у нас подрабатывала.

Смутно вспоминая годы работы в военном госпитале, я никак не могла припомнить парня с зелеными глазами. Нет, не может быть, что мы знакомы….

— Я работала в госпитале, но тебя не помню….

— Я тогда лежал с переломом кисти. Ты не особо-то меня замечала. А я все пытался обратить на себя внимание, даже стихи тебе писал.

— Стихи? Стихи…. — Меня как будто ледяной водой окатили. Я вспомнила молодого парня, который по всюду ходил за мной по пятам, но не навязывался, не пошлил, как это делал весь госпиталь, а предлагал помощь, приносил разные сладости. — Жень, не может быть, что это был ты!

— Я тоже сначала не узнал. Да и, если честно, вообще не вспоминал о тебе давно. Но у тебя шрам на шее. Я его еще тогда увидел, а сейчас разглядел и вспомнил.

Я схватилась за шею, где с детства и впрямь был небольшой рубец. В двухлетнем возрасте я то ли упала, то ли ударилась обо что-то. Вот и осталось на всю жизнь напоминание из детства.

— И я тебя забыла…. Просто за несколько лет работы в госпитале ко мне только ленивый не приставал! Одни за попу хватали, другие целоваться лезли, третьи специально то за таблеткой, то за градусником приходили. А ты совсем другой был… Шоколадки мне из столовой таскал, коробки с лекарствами носить не давал. Только увидишь меня в коридоре — сразу бежишь. Я ведь как-то спирт разлила. Литров пять, наверное. А ты всю вину на себя взял.

В памяти по деталям собирался образ молодого солдата, оставшегося в моей голове только светлым абстрактным воспоминанием. Мозг хранил его поступки, его улыбку, его признания в стихах, вот только лицо почему-то не сохранил.

— Да, мне тогда от нашего старшины по самые помидоры досталось… Но оно того стоило. А теперь я сам старшина, таких шалопаев гоняю, которые в медсестер влюбляются.

— А ты был в меня влюблен? — потому что я была в него влюблена. Пусть тайно, пусть не признавалась в этом даже самой себе. Но на подсознательном уровне мне нравился этот молодой парнишка, который совершал настоящие мужские поступки.

— А кто ж в тебя тогда не влюблен был? Молодая, красивая, умная. К тому же врач. С годами, кстати, только лучше стала.

— Жень, я не верю, что так бывает… — сердце бешено билось в груди, сопротивляясь происходящему. Я боялась, боялась, что сейчас вернутся старые чувства, которые я так старательно прятала даже от самой себя.

— А как не бывает? У нас город-то малюсенький.

Я преклонюсь перед Тобой,

Как воин чтящий лик царицы,

Чьё имя звонко вторят птицы.

Я жизнь отдам Тебе одной.

Ты заставляешь быть стрелой

И силой мысли ввысь пуститься,

И к цели всем назло стремиться,

Превозмогая над собой.

Ты в глубине гордишься мной.

И будто светом римской Мойры,

Следя извне, бросаешь взоры,

Поверив сердцем и душой.

— Уйдя на отдых или в бой,

Куда бы жизнь послать не млела,

И цепью дел сковать не смела –

Я верен лишь Тебе одной, — закончила я за Женю.

По щеке почему-то побежала одинокая слеза. Я не знала радоваться или грустить. Это было так неожиданно: встретить человека, который, казалось бы, остался в прошлом, здесь, сейчас, в настоящем!

Я давно не думала о том молодом военном, не представляла вечерами, что мы могли бы быть счастливыми вместе. Но время от времени, находя в квартире какие-то вещи, являющиеся отголосками прошлого, я невольно вспоминала его.

Почувствовав хоть раз в жизни теплое к себе отношение, увидев достойное поведение мужчины, женщина вряд ли согласится на меньшее. И этот молодой парень в военной форме несколько лет назад стал своеобразным идеалом мужчины в моей голове, за много лет к которому ни один представитель сильного пола даже не приблизился.

И теперь этот идеал сидел в метре от меня. Пел мне песни. Читал старые стихи.

— Наташ, ты чего? Плачешь что ли?

— Нет, нет, в глаз что-то попало, — соврала я, отворачиваясь к окну. А что мне нужно было сказать? Да, Жень, ты мне тоже нравился, но еще тогда я дала себе установку не допускать даже мысли об отношениях?

В супермаркете, где мы были чуть ли не единственными клиентами в столь поздний час, я быстро скидала в корзинку все необходимое для праздничного стола на скорую руку. Хотела еще взять шампанского, но вспомнила, что Женя не пьет. А мне и того дешевого от пациентов хватит.

На кассе я достала свою карточку, чтобы расплатиться, но Женя задвинул меня за спину и оплатил покупку сам. Мне почему-то стало жутко неудобно.

— Жень, давай хоть пополам? Вместе есть будем ведь.

— Не думаю, что ты съешь больше меня. К тому же я мужчина. Да и зарплата бюджетного работника вряд ли позволяет шиковать на три пятьсот, — усмехнулся мужчина, забирая пакеты.

— Как будто у военных высокие зарплаты!

— Раза в два повыше, чем у врачей, — тут я даже удивилась. Это он что в свои двадцать шесть лет зарабатывает больше меня?

Новый год было решено встречать в моей квартире. Во-первых, у меня все-таки двухкомнатная, а, во-вторых, в моей квартире хоть диван с телевизором есть.

— А ты как давно к нам в подъезд переехал? — уточнила я, когда мы с Женей на кухне сооружали праздничный стол. — Я тебя раньше не видела.

— Да я переехал еще в ноябре, вот только из-за службы приходил домой поздно, уходил рано. Целый месяц такой завал. Меня на повышение готовят.

— Ну это же хорошо.

Под подборку новогодних песен мы быстро состряпали стол из одних только закусок и фруктов, и переместились в зал.

В этом году я так замоталась на работе, что не подумала даже о елке. Она так и осталась встречать Новый год в гараже Верунчика.

— Давай хоть на компьютере картинку ёлки откроем, все праздничнее будет.

Женя пару раз клацнул по клавиатуре, и перед нами открылась картинка пушистой красавицы, мерцающей огоньками гирлянд.

И пусть это был не самый богатый, не самый организованный праздник, но мне почему-то было комфортно. Казалось, что именно этот новогодний вечер останется в памяти на долгие годы светлым воспоминанием.

Даже если с Женей мы больше не увидимся…

— А помнишь эту песню? — когда из колонок заиграли первые ноты незатейливой новогодней мелодии, я прислушалась. — Тогда в части для нас праздник устроили. Танцы, все дела. Я тебя пригласил, но ты не согласилась.

— Мне нельзя было с вами танцевать. Наказали бы обоих.

— Я бы тогда всю вину на себя взял, лишь бы с тобой потанцевать, — я улыбнулась, ощущая как приятное тепло разливается по телу.

— Давай сейчас потанцуем?

Женя встал с дивана, подал мне руку и утянул за собой в центр комнаты.

Сейчас, когда вокруг не было людей, когда кроме нас никого не существовало, я могла прижаться ближе к нему, положить голову на грудь, пальцами поглаживать шею.

Мы еле ощутимо двигались в танце, по большей степени наслаждаясь друг другом. Я чувствовала теплое дыхание в своих волосах, ощущала робкие поглаживания мужских пальцев по талии через ткань платья.

Это было прекрасное чувство, пусть и мимолетное.

Когда песня закончилась, и ее сменила быстрая зажигательная композиция, мне не хотелось разрывать объятий. Прекрасное мгновение можно было растянуть на целую вечность.

— Наташ, — я подняла голову, взглядом встретившись с зелеными глазами, которые сейчас были такими серьезными. — Можно я тебя поцелую?

Внутри все замерзло от предвкушения и скрутилось в тугой узел. Я смогла лишь шумно выдохнуть и кивнуть, сдерживая улыбку.

Это должна была быть маленькая слабость, которую я позволила себе под Новый год. Слабость, которую мы бы оставили в старом году.

— Ты невероятная девушка, — прошептал Женя на ухо, заправляя прядку светлых волос, и мягкими губами коснулся моей щеки.

На секунду я задержала дыхание и прикрыла глаза, ожидая, что сейчас почувствую вкус его губ, наслажусь долгожданным поцелуем. Но этого не последовало.

Женя только лишь поцеловал меня в щеку и, взяв за руку, утянул на диван.

До боя Курантов мы съели все, что приготовили, спели несколько песен на радость соседей и вспомнили смешные случаи прошлых лет.

Было весело, атмосферно, уютно.

Когда до наступления Нового года оставалось несколько минут, я сбегала на кухню за шампанским, достала себе фужер и поручила Жене открывать бутылку.

— Двенадцать!

— Одиннадцать!

— Десять!

— Девять!

— Восемь!

— Семь!

— Шесть!

— Пять!

— Четыре!

— Три!

— Два!

— Один!

— С Новым годом!

Под бой Курантов и крики соседей, раздающиеся из-за всех стен, мы чокнулись бокалами и выпили за наступивший Новый год.

Горло приятно обожгла горечь шампанского, от радости бросило в жар, и я искренне улыбнулась происходящему.

— С Новым годом, Жень, — мужчина стоял рядом со мной, тоже улыбаясь, глядя в окно на взлетающие в небо тут и там фейерверки и салюты.

— С новым счастьем, Наташ, — не успела я опомниться, как он притянул меня к себе и жадно впился в губы страстным поцелуем.

Бокалы полетели на пол, я забыла, где мы находимся и всецело отдалась поцелую, которым терзал меня этот невероятный мужчина.

Я ощущала крепкие объятия, жар его тела, прижималась все ближе и ближе, углубляя поцелуй. Эти прикосновения сейчас были чем-то жизненно необходимым, без чего я бы просто не могла дышать.

Мне хотелось чего-то большего, страстного, но я понимала, что это не позволительно. Единственное, что будет между нами — этот поцелуй и мои руки, сминающие ткань белоснежной рубашки.

— Я хочу тебя, — прошептал мужчина в поцелуй, пальцами уже добравшись до замка на платье. Это стало обухом, ударившим меня по голове.

Я разорвала поцелуй, отстранилась от Жени и выставила руки вперед.

Мы тяжело дышали, не сводя глаз с припухших губ друг друга. Под ладонями бешено, в унисон с моим, билось сердце.

— Жень, это неправильно. Ты пожалеешь об этом на утро.

— С чего ты это взяла?

— Да с того! — крикнула я. — Поверь, без всей этой атмосферы ты бы не захотел переспать с тёткой, которая старше тебя на семь лет. Ты ведь молодой, — мне не дали договорить.

Женя одним рывком притянул меня к себе, заключая в крепкие объятия. Я чувствовала его каждой клеточкой тела, ощущала его жар и бешеное желание.

— Я обещал, что еще раз услышу подобное от тебя — буду доказывать, что ты не права?

— Жень, я не шучу.

— Я тоже! — мужчина наклонил мою голову вбок и зубами осторожно прикусил нежную кожу шеи, заставляя сжиматься от удовольствия. — Теперь, Наталья Леонидовна, буду долго доказывать Вам, что моим желанием руководит не Новогодняя атмосфера, а Вы.

— Жень, — только и смогла пропищать я, почувствовав поглаживания мужской руки на моей талии. — У тебя же швы…

— Да плевать я хотел на эти швы, иди сюда.

Под звуки фейерверков во дворе и радостные крики соседей трещала ткань моего платья и плавился воздух между нами.

Пространство и предрассудки перестали существовать, уступив место страсти и эмоциям. Мы отдались мгновению будто в последний раз, сполна насладились этой ночью и телами друг друга.

Ближе к утру, тяжело дыша, я легла на разгоряченную мужскую грудь, вдохнула полные легкие воздуха и мгновенно провалилась в сон, ощущая крепкие объятия на своих плечах.

*несколькими неделями позже*

Я шагала по давно забытым коридорам. Казалось, за несколько лет здесь ничего не изменилось: те же покрашенные желтой краской стены, та же плитка на полу, даже еле ощутимый запах аспирина, витающий по зданию, никуда не делся.

Ностальгия накрывала меня с головой. Я вспоминала себя совсем еще молодой, неопытной, когда пришла работать в это место. Вспоминала бесчисленные ухаживания и комплименты. Ту самую безбашенную влюбленность в молодого бойца.

— Ну что, Наталья Леонидовна, так сказать, снова здравствуйте! — мужчина в военной форме открыл для меня дверь медицинской части, пропуская вперед. — Рады, что Вы снова с нами.

— Товарищ майор, я просто временно подменяю подругу.

— Нет ничего более постоянного, чем что-то временное! — подыграв мне густыми бровями, мужчина оставил на столе молочную шоколадку и ушел.

— Ну что, Наташа, вот ты снова тут очутилась!

Сразу после новогодних праздников я вернулась на работу в городскую больницу, но отказалась брать дополнительную работу без доплаты. Само собой, платить больше мне никто не собирался, так что у меня появилась уйма свободного времени.

А на днях врач в военном госпитале, моя давняя подруга, приболела и очень попросила заменить ее на пару недель. Моя добрая душа просто не могла сказать ей «нет», потому как я знала, что ее временное отсутствие — всего лишь обследование на ранних сроках беременности.

Так что на ближайшие четырнадцать дней я снова врач в военном госпитале нашего города.

— Так, бойцы, шагом марш в кабинет!

Только в коридоре послышался властный голос, я застегнула белый халат на все пуговицы и присела за свое рабочее место.

От предвкушения руки тряслись, а на лице появлялась глупая улыбка. Вроде бы десять лет отработала хирургом, а сейчас волновалась как маленькая девчонка, которой первый раз предстояло рассказать стих на сцене.

По одному в кабинет входили еще совсем молодые парнишки в военной форме. Сегодня у них было что-то вроде планового осмотра.

— Ирина Анатольевна, — в кабинет заглянул Женя, снимая шапку, но только увидев меня, замер на месте. — Наташа? А ты что тут делаешь? Ну-ка, все шагом марш из кабинета!

— Товарищ прапорщик…

— Будкин, приказа не слышал? Шагом марш!

— Есть! — двадцать бойцов по команде покинули кабинет, оставив нас наедине с Женей.

— Ты такой властный на работе, — нежным голосом сказала я, подходя к мужчине. Он до сих пор не понимал, что тут происходит. А когда я пальчиками полезла под его форму, и вовсе потерял дар речи.

— Вот именно, что я на работе. А ты что тут делаешь?

— Тоже работаю, — как ни в чем не бывало я присела на стол, закидывая ногу на ногу. — Две недели буду заменять вашего врача.

— А почему я не в курсе был?

— Простите, товарищ прапорщик. Разрешите доложить? — Женя стоял вплотную ко мне, глядя растерянным взглядом. Видимо мой сюрприз удался.

— Десять нарядов вне очереди Вам, Наталья Леонидовна.

— Разрешите приступить к выполнению прямо сейчас? — игриво улыбнувшись, я расстегнула несколько верхний пуговиц на халате, наблюдая, как у Жени расширяются зрачки и учащается дыхание.

— Наташа, — он прижал меня к себе, нагло хватая за попу под халатом, и впился в губы требовательным властным поцелуем.

Обычно Женя был очень нежным и ласковым, властное мужское начало просыпалось в нем только когда я включала непослушную девочку и выводила его из себя. Интересно, когда он догадается, что я делаю это специально?

Спустя несколько минут горячего поцелуя, когда я была готова наплевать на солдат за дверью и отдаться мужчине, к Жене вернулись остатки разума, и он осторожно отстранился от меня, тяжело дыша.

— Ты сведешь меня с ума! Как я должен сейчас пустить к тебе двадцать горячих молодых парней, а?

— Ревнуешь? Боишься уведут?

— Я им уведу! Пусть только глянут на мою девушку косо, мозоли на ладонях будут от ножа, после того как по мешку картошки каждый вычистит.

— На твою девушку, значит? — я довольно улыбнулась и прижалась к груди мужчины.

— Ну а как иначе?

— Ты просто ни разу не предлагал мне встречаться, не говорил, что я твоя девушка…

— А оно непонятно было?

— Понятно, — понятно мне стало еще второго января, когда за двое суток я ни разу не вставала с кровати. Даже в душ Женя носил меня на руках, наплевав на свою недавнюю рану.

— Ну вот и все, Наталья Леонидовна. Давайте преступим к выполнению наших непосредственных рабочих обязанностей. Бойцы, ну-ка в кабинет!