Книга: Снежинка на солнце



Снежинка на солнце

Кэролайн Кросс

Снежинка на солнце

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Весьма опытный детектив Джон Таггерт Стил неподвижно стоял в тени огромных вековых сосен. Он отрешенно наблюдал за легкими снежинками, которые, повинуясь капризному ветру, слетали с деревьев и устремлялись к земле. Зима еще не наступила, но ее приближение в здешних местах уже чувствовалось повсюду, несмотря на по-летнему жгучее, ярко сияющее солнце.

Прищурившись, Джон поднял к глазам бинокль и направил оптический прибор на темневший вдалеке маленький симпатичный домик. Неожиданно завибрировал мобильный телефон. Сорвав его с пояса, молодой мужчина взглянул на экран. Высветился номер головного офиса компании «Стил секьюрити Денвер».

— Что скажешь? Выкладывай. Да побыстрее.

— Похоже, это она. — Голос Гейба звучал невозмутимо: никаких упреков за невежливый, резкий тон собеседника, никаких восторгов по поводу весьма утешительных для них в данной ситуации новостей.

Таггерт терпеливо ждал.

— Недавно пикап зарегистрировали на имя Сюзан Мор. Настоящий владелец — некий студент из Ларами. Парень заявил, что продал грузовичок три недели назад официантке в баре, и отметил, что Сюзан, она же, по всей видимости, хорошая знакомая Женевьевы Боуен, — «премиленькая штучка». Быстренько расплатилась наличными, а заодно и сболтнула следующее: скоро двинется на юг, якобы навестить дедушку. Давно не видела. Соскучилась.

— Студент из Ларами? Юг. Дедушка. Хм…

Казалось, Габриель слышал, как в голове Таггерта тяжело ворочаются его мысли.

— Кстати, Мор так машиной и не воспользовалась. Зато отлично порулила мисс Боуен. Девчонка выбрала весьма интересный маршрут. Из Флагстаффа направилась в Денвер. Совершенно неожиданный вариант, полное отсутствие логики в действиях, с одной стороны, и… — Гейб после короткой паузы добавил:

— ..просто гениальное решение, с другой. Я бы поставил ей «отлично» за стратегию. Молодец! Так нас, мужиков. Черт ее побери.

Таггерт с братом спорить не стал. Ему своей «пятерки» за розыск, видимо, не получить. Гоняется за мисс Женевьевой Боуен уже три месяца. И что? Результат нулевой. Джон чуть не выругался, но излишние эмоции в работе ни к чему. Особенно в той, которую выполняет он, его родственники и сотоварищи.

Детективное агентство «Стил секьюрити», главный офис в Денвере (штат Колорадо), занималось очень серьезными проблемами. Розыск пропавших людей, защита от шантажа и экономического шпионажа, личная охрана, юридические услуги и консультации — вот далеко не полный список обязанностей, которые распределялись между сотрудниками агентства — людьми вдумчивыми, отважными и умеющими быстро принимать решения.

Терпение и хладнокровие — вот основные принципы, которыми они руководствовались в своей деятельности.

Джон внимательно разглядывал в бинокль видавший виды пикап, стоящий у крыльца старенького дома. Однако Таггерт Стил понимал, что наличие машины еще не означает присутствия в избушке хитроумной мисс Боуен. Вполне возможно, скоро они увидят здесь совершенно другую особу, просто очень похожую на шуструю беглянку Женевьеву.

Тем не менее Таггерт очень надеялся, что наконец-то поймает неуловимую, юркую рыбку. Должна же удача повернуться к нему лицом. У Джона лопалось терпение. И давно.

Через несколько минут дверь домика внезапно распахнулась.

— Я свяжусь с тобой позже, — пообещал Стил брату и, не дожидаясь ответа, отключил телефон. Снова поднял к глазам бинокль. Посмотрим.

Миниатюрная молодая женщина, сойдя со ступенек, направилась к пикапу.

Голубые поношенные джинсы, зеленая парка…

Джон хладнокровно перевел взгляд на лицо девушки. Да, это была она. Женевьева Боуен. После тринадцати недель поисков он запомнил ее фотопортрет, составленный по описаниям знавших беглянку, казалось, на всю жизнь.

Полные чувственные губы, прямой аккуратненький носик, большие темные глаза, коротко остриженные темно-каштановые волосы…

Джон усмехнулся. Господи, но какая она маленькая. Просто Дюймовочка. Он даже пожалел девчонку.

Однако сантиментам в серьезной работе не место. Мешают.

Итак. Перед ним Женевьева Боуен. Собственной персоной. Проживавшая до некоторой поры в городе Силвер. Владелица книжного магазина. Поборница грамотности, любительница животных, наставница подростков, добровольная сиделка у постелей больных детей. Молоденькая женщина, прославившаяся добрыми делами и прозванная друзьями Поллианной за схожесть с героиней одного из литературных произведений. С героиней, полной несокрушимого оптимизма.

Таггерт вспомнил о своей безуспешной погоне за мисс Боуен. Думал, поймает девчушку, похожую на скаута, моментально. Не тут-то было. Ошибся.

К изумлению братьев Стил, маленькая Женевьева оказалась хитрой, как лисица. В своих действиях не совершала до некоторой поры ни одной ошибки. А в один прекрасный момент она будто растворилась в воздухе, и, чтобы настигнуть ее, Таггерту потребовалось проявить все свое упорство и настойчивость.

Не случайно он был одним из лучших сотрудников агентства и, несмотря на некоторые накладки, отлично знал свое дело.

Джон Таггерт Стил еще в самом начале поиска решил охотиться на Женевьеву до победного конца. Собственно, в этом и заключался смысл его работы.

Он посетил все места, где она могла остановиться, дабы переждать трудный период в своей жизни. Он побывал в доме ее дяди в северной части штата Монтана, где она с братом в детстве проводила летние каникулы. Зачем Стил все это делал? А вот зачем.

Сета Боуена, брата Женевьевы, арестовали за убийство. Ужасный факт. Девушку считали свидетельницей преступления, покрывающей родственника.

Джон совсем было отчаялся. Он никак не мог поймать девчонку. Уже хотел отправиться с очередным неутешительным отчетом в штаб-квартиру агентства. И вдруг — непредсказуемый зигзаг удачи. Он зашел в тот же магазин, что и Женевьева. Если бы не эта случайность, еще бы долго искал девушку на просторах огромной Америки.

Реакция была мгновенной. Он попросил Гейба срочно выдать информацию о номерных знаках авто, на котором разъезжала беглянка. Затем проследовал за ней. Сразу же взял под наблюдение домик в лесу. И одновременно в душе, как ни странно, посочувствовал Женевьеве. Год у нее выдался отвратительный: арест брата за убийство сына клиента солидной фирмы, неприглядная роль свидетельницы, решение о побеге… Кошмар. Врагу такого не пожелаешь.

Но надо отвечать за свои поступки. Надо.

Теперь-то она в его крепких руках. Джон Таггерт Стил с удовлетворением голодного кота, наслаждающегося нервной суетой маленькой мышки, наблюдал, как девушка подошла к пикапу, достала сумку с продуктами и направилась к дому. Но что это? У лестницы она вдруг остановилась, резко повернулась и… посмотрела именно в его сторону.

Чушь. Девица не могла видеть на таком расстоянии. Однако чисто машинально Таггерт затаил дыхание, от волнения у него даже защипало кожу, он пару раз кашлянул.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем девушка отвела глаза куда-то в сторону и, покачав головой, взошла по ступенькам к входной двери. Правда, на пару секунд снова остановилась и, развернувшись, бросила очередной взгляд вдаль. Явно что-то чувствовала, бестия. Но быстро исчезла в доме и больше не появлялась.

Джон выдохнул. Что она о себе думает? Считает себя провидицей? Он от злости заскрежетал зубами и решительно двинулся вперед. Прячась в тени деревьев, Стил походкой голодного хищника пробирался к домику.

Игра большого кота и маленькой мышки скоро закончится. Наверняка.

Женевьева поставила сумку на кухонный стол. Теплая парка не спасала от холода. Девушка потерла руками плечи и попыталась расслабиться.

Ее не отпускало странное ощущение, что снаружи за ней наблюдают. Холодный пот пополз по позвоночнику, руки и шея покрылись противными мурашками.

Ей вдруг захотелось снова бежать.


Все от твоего ночного чтения романов Стивена Кинга. В следующий раз тебе покажется, что деревья ожили или белка-мутант крадется за спиной…


Слабая нервная улыбка тронула губы. Возможно, немного переборщила с подозрениями, подумала Женевьева. Но в магазине ведь сразу почуяла грозящую опасность. Тем более что при нынешних обстоятельствах она до смерти боялась быть опознанной, хотя и очень надеялась пообщаться с кем-нибудь из знакомых. Сказывалось нервное напряжение. Однако в эти места она приезжала совсем юной. Вряд ли теперь ее здесь узнают. Впрочем, и к лучшему. Ведь она так рисковала, так рисковала. Не случайно в последние месяцы ее настольной книгой стал бестселлер «Как замести следы». Уж советов из этого опуса нахваталась предостаточно. Бежала без остановки, скрывалась, постоянно меняла внешность, запутывала следы. Но она очень устала. Ей нужна передышка. Неделя. Лучше две. Отдохнуть, все осмыслить.

Значит, так. Любимый брат в тюрьме. Их дом, естественно, под арестом. Обшарили каждый уголок.

Кстати, о доме.

Интерьер в нем был довольно-таки простой. Никаких особых изысков. Небольшие, скромно убранные комнаты, стандартная кухня, обычная ванная комната, узкая лестница, ведущая на чердак. Правда, украшением служил оригинальный высокий камин, отделанный местным камнем. Смотрелся он просто великолепно.

Мебель? Синяя огромная кушетка, три кленовых стола и пара кресел-качалок.

Женевьева закрыла глаза. Она мысленно переместилась в прошлое. Что же происходило несколько лет назад? Ну, например, такая картинка: в одну из комнат входит дядя Бен, рядом мельтешится двенадцатилетний Сет и с любовью заглядывает всем в глаза. Затем они пытаются вырвать из ее рук книгу. Мол, хватит все время читать. Пойдем лучше посмотрим на закат. А ты знаешь, как красив полет орла? И она, смеясь, откладывает книжку и следует за своими родными. Она пытается понять их во всем и угодить…

Потом дядюшка Бен умер. Это было ужасно. Однако жизнь — штука жестокая.

Скоро это прочувствовал и Сет.

При воспоминании о последней встрече с братом сердце Женевьевы Боуен сжалось.

Комната свиданий в тюрьме города Силвер. Одетый в ярко-оранжевый комбинезон несчастный молодой человек. Закован в наручники. Потухшие глаза, тяжелый взгляд. Тяжелый разговор.

— Жен, дорогая, — бормотал Сет бесцветным голосом. — Если ты откажешься давать показания, тебя тоже бросят в тюрьму.

— Но…

— Нет. Соглашайся. Мы ведь уже потеряли свой дом. Из-за чего? Чтобы заплатить адвокату, который и не сомневается в моей невиновности. Клянусь богом, я скорее признаюсь в том, чего не совершал, чем позволю кому-то обидеть тебя.

— Сет, не глупи…

— Я не шучу. — В глазах парня застыла такая мука, что Женевьева едва сдержалась, чтобы не ткнуться головой в стол и не разрыдаться. — Правильнее будет принять то, что ниспослано судьбой. Мы проиграли. Я пропащий. Лучше уезжай. Другого выхода нет. Понимаешь? Нет.

Но какого же он был о ней, мягко говоря, странного мнения. Да разве она смогла бы бросить в критической ситуации своего любимого, ни в чем не повинного брата? Никогда. Ведь сколько пережито вместе. Сколько пережито…

Женевьеве было десять, а Сету семь, когда их мать укатила в неизвестном направлении в поисках лучшей жизни. Отцов своих они и вовсе не знали. «Довольствовались» лишь фактом, что рождены от очень красивых мужчин, которые, правда, давно бесследно исчезли.

В общем, судьба их не слишком баловала, практически лишила нормального детства, а затем и вовсе оставила одних на всем белом свете.

А теперь брата обвиняют в убийстве, которого он не совершал. Пытаются привлечь и ее к судебному процессу. Выступать против Сета? Никогда. Признаться, что стала свидетельницей преступления? Полный бред.

После бессонных ночей и ужасных мыслей, распирающих мозг, она отважилась на побег. Наверное, это решение было далеко не идеальным, но, по крайней мере, можно выиграть время. Тем более, спрятавшись от полиции, она не сидела сложа руки. Писала адвокатам, частным сыщикам и даже конгрессменам в надежде, что хоть кто-нибудь поможет вызволить ее несчастного брата из тюрьмы.

Женевьева горько усмехнулась. Она-то на воле. Не за решеткой, как Сет. Но как же ей одиноко. Самое страшное — полнейшая изоляция от людей. Вокруг лишь звенящая, угнетающая тишина. А так хочется услышать чей-нибудь знакомый голос, увидеть дружелюбное лицо. Тоска навалилась тяжелым камнем. Она вспоминала дом, работу, друзей. И… мечтала о встрече с надежным человеком, которому смогла бы полностью доверять. Во всем.

Но сейчас девушке оставалось уповать только на провидение. Может, отыщется некто благородный и мудрый, обратит внимание на печальную участь ее брата и спасет Сета. А она пока будет жить в лесу.


Если только белка-мутант позволит тебе это.


Господи, какая чушь лезет в голову. Нервы совсем расшатались. Что же делать? Заползти под кровать, накрыться одеялом и ждать лесного монстра?

Жаль, нет сильного успокоительного. Требуется немедленно утихомирить разыгравшееся воображение. Ну при чем тут белки? Совсем крыша поехала. Женевьева, испугавшись собственного панического состояния, быстро прошла к двери и выскользнула наружу.

Морозный воздух обжег легкие, но она даже не вздрогнула. Застыв на верхней ступеньке веранды, ощупывала взглядом дюйм за дюймом бескрайние снега. Найдутся ли здесь человеческие следы? Вряд ли. Слишком глухое место.

И все же девушку не оставляло какое-то странное чувство. А может, за ней наблюдает легендарный йети? Жаль, нет под рукой видеокамеры.

Поборов страх, она решительно двинулась в другой угол террасы, затем сошла вниз. Осмотрелась вокруг, прислушалась: крик ястреба, шепот беспокойного ветра, вздыхавшего в раскидистых лапах вековых деревьев, больше никаких звуков…


Поняла? Здесь нет людей. Ты будто на необитаемом острове.


Но есть ли повод радоваться? Девушка обреченно вздохнула, понуро опустив плечи. Одной страшновато. Ну да ничего. Все будет в порядке. Главное — заняться делом. Нужно перетащить в дом вещи из машины, приготовить обед, а потом как следует проанализировать сложившуюся ситуацию. В такой тишине думается хорошо.

Женевьева направилась к пикапу. И… застыла от страха, которого, наверное, не испытывала никогда. В тени огромного дерева она увидела незнакомого человека. Он будто материализовался из воздуха. Посланец параллельного мира?

Сердце подскочило, в ушах загудела, зашумела кровь.

Кто этот высокий мужчина в потертых джинсах? Но какой красавец! Великолепная фигура, черные, будто уголь, волосы, зеленые пронзительные глаза. Высокие скулы, прямой нос, рубленый подбородок.

Однако взгляд не обещающий ничего хорошего. От незнакомца веяло опасностью. Женевьева за три месяца кочевой жизни научилась доверять своим инстинктам.

Предчувствуя беду, она развернулась в сторону леса и быстро побежала, сама не осознавая куда.



ГЛАВА ВТОРАЯ

Черт. Вот черт.

Взбешенный Таггерт бросился вслед за маленькой мисс Боуен. Он ведь только нашел ее и теперь может снова упустить.

Джон фыркнул. Ни за что. Правда, она бежала быстро, но он же натренированный мужчина, как и полагается всем крутым десантникам армии США. Обязательно догонит девчонку. Обязательно. Тем более что поимка этой особы предполагала выплату ему агентством достаточно большого гонорара.

И он, молодец, справился с поставленной задачей. Через пару минут настиг девушку, крепко схватил ее за руку, подтянул ближе к себе, и они оба… шлепнулись в сугроб.

При этом раздался странный хруст. Ах ты. Джон чертыхнулся. Кажется, «накрылся» мобильный телефон, да и бедром очень сильно ударился. Детектив, стиснув зубы, сморщился от боли. Затем ослабил хватку и в этот же момент почувствовал удар тяжелого ботинка по голени, потом острый женский локоток со всего размаха угодил ему в живот. Вот это да! Настоящая бестия. И действует будто по инструкции.

Но Джон Стил тоже не лыком шит. Вцепился в нее мертвой хваткой.

— Все. Попалась. Хватит брыкаться.

— Отпустите меня немедленно! — потребовала она. — Отпустите или… — голос сорвался, так как Таггерт слегка надавил на ее грудь и девушке стало трудно дышать. — Я клянусь… вы… ты… ты пожалеешь…

Она ему угрожает? Невероятно. Дерзкая особа. К тому же, очевидно, у нее крепкие нервы. Не нервы, просто канаты. Взялась тягаться с мужчиной, по сравнению с которым букашечка.

— Милочка, успокойтесь. Ваши истерики не помогут. Отныне вы в моих руках и будете делать то, что я скажу. Понятно?

Он подождал ответа. Боуен молчала. Стил не хотел этого делать, но, разозлившись, достаточно сильно сжал ее запястье. Главное — деморализовать строптивую девчонку. Если он сумеет подчинить ее сейчас, то по возвращении в Колорадо проблем не возникнет никаких. Вообще.

— Спрашиваю еще раз. Вам все понятно?

Из горла Женевьевы вырвался разрезавший тишину визг:

— Да, да!

— Отлично. Очень хорошо. — Он наконец ослабил хватку и выпустил девушку из своих крепких объятий. Затем поднялся на ноги.

Боуен не шелохнулась.

Отряхивая снег с джинсов, Таггерт исподтишка изучал девушку.

Темные волосы на белом снегу, пушистые ресницы, обрамляющие опущенные от смущения веки, нежный дрожащий рот, вдыхающий морозный воздух… Жаль, нет рядом художника. Он бы запечатлел на холсте это чудное создание. Но и строптивое. Это сейчас Женевьева выглядела беззащитной и испуганной. А ведь буквально несколько минут назад пиналась, как настоящая хулиганка. Однако какой изгиб бедер, какая грудь. Да перед ним взрослая женщина. И то, что умеет драться, только ей в плюс. Порой стоит постоять за себя. Опять расчувствовался. Стил сурово сдвинул брови. Нельзя показывать свои эмоции. Ни при каких обстоятельствах.

— Вставай, — приказал он. — Быстро.

Она глубоко вздохнула и наконец открыла глаза. Он увидел в них страх, но Боуен все равно сохраняла спокойствие. Как могла. Самообладание, достойное восхищения.

Женевьева уселась на снегу и бросила на своего новоявленного врага осторожный взгляд.

— Что вы от меня хотите?

— Я работаю на агентство «Стил секьюрити». Родители Джеймса Данна наняли меня, чтобы найти вас.

— Найти меня? — Она театрально распахнула глаза. — Зачем?

— Перестаньте. Я знаю, кто вы. Поэтому лучше не выкручивайтесь. И встаньте со снега. Немедленно.

Она не двинулась с места, лишь потрогала затылок и сразу же от боли зажмурилась.

— Встану, встану. Ой, голова кружится. Ой.

Мужчина с грозным видом двинулся вперед.

— Немедленно.

— Хорошо, хорошо! — Девушка от испуга вскинула вверх руки, затем убрала волосы с глаз, обречено вздохнула и начала подниматься.

Джон поначалу отступил назад, но, спохватившись, все-таки женщина, подскочил к Боуен и нагнулся, чтобы ей помочь. Маленькая ладошка обхватила его широкое запястье. И тут случилось непредвиденное. Женевьева опрокинулась назад, потянув Таггерта за собой, а улучив подходящий момент, вскочила на ноги, пытаясь каблуком тяжелого ботинка ударить его в пах. Не получилось. Джон увернулся, и она попала ему в бедро.

Потеряв равновесие, он оступился. Нога дрожала, как натянутая струна. Боуен пихнула его еще раз и бросилась к лесу.

— Мерзавец! Получай по заслугам. Чудовище. Он забыл, когда последний раз ругался и выходил из себя. Не показывать эмоции врагу — первое правило солдата, однако сейчас крепкое словцо оказалось бы кстати. Даже в адрес девицы.

Мужчина рванул за беглянкой, догнал, схватил ее за парку и сбил с ног.

— Отпустите меня! Предупреждаю… — Она извернулась и едва не заехала ему рукой по губам. Если бы он родился Гейбом, вероятно, усмирил бы ее моментально хлесткими словечками, если бы обходительным господином, то комплиментами и лаской. Но он совершенно не умел обращаться с женщинами, не обладал даром убеждения. Просто был измученным погоней парнем, поэтому без лишних слов взвалил девушку себе на плечо, будто вязанку хвороста.

Какой-то кошмар, думала Женевьева, лягаясь и извиваясь в руках огромного незнакомца с железными мускулами и злыми зелеными глазами. Этот тип не может вот так запросто ворваться в ее жизнь и притащить обратно в Силвер.


Очевидно, ему не привили правила хорошего тона, подсказал внутренний голос. Ты можешь ругаться, драться и угрожать, но Таггерт способен тебя уничтожить в одну секунду.


Пришло время менять тактику. Ей нужно перехитрить его. Да. Легче сказать, чем сделать, когда висишь вниз головой.

Она с силой выдохнула, потом еще раз. Ничего не произошло, но через пару секунд девушка почувствовала, как шаг ее мучителя замедлился и стал каким-то неуверенным.

— Все в порядке, Боуен?

— Нет. Не в порядке. — Она заговорила слабым и надрывным голосом. — Если вы меня немедленно не поставите на землю, узнаете, что я ела сегодня на завтрак.

Он дернул плечом, на котором нес девицу, и подбросил ее, как пушинку.

— Ну, ну. Держитесь.

— Больше не могу…

— Сможешь. — Он сделал паузу. — Только попробуй вывернуть на меня свое содержимое. Пожалеешь. — Тихий голос Джона наполнился яростью.

— Как… как ваше имя? — пролепетала Женевьева.

Мужчина долго молчал, потом все же назвался:

— Таггерт.

— А дальше?

— Достаточно.

Никому бы не пришло в голову назвать этого человека болтливым, подумала Боуен. При этом она снова жадно глотнула воздуха.

— Хорошо, Таггерт так Таггерт… Но, послушайте, мистер. Хоть я и не слишком богата, удвою ваш гонорар за мою поимку. Только сейчас отпустите меня. Пожалуйста.

— Тоже мне, умная нашлась. Даже не думай. Не отпущу ни за что.

— Тогда отложите свою победу, в смысле моего задержания, хотя бы… на неделю. — Она была уверена, что за этот срок сумеет снова сбежать. — Мы можем вместе остаться здесь, и я…

— Лучше замолчи.

— Ну а день? Всего один день. Двадцать четыре часа ничего не решат для вашей карьеры…

— Угомонись, Женевьева. Компромиссов быть не может. — Без всяких предупреждений он, скинул ее с плеча и поставил на ноги около грузовика. Холодные зеленые глаза детектива при этом ничего не выражали. Затем мужчина грозно навис над своей жертвой, схватил ее за плечо и встряхнул. — А теперь, дорогуша, заткнись окончательно и держи свои руки в поле моего зрения. И быстренько расставь ноги на ширине плеч. — Нажав ладонью между ее лопаток, он слегка подтолкнул девушку.

Боуен пребывала в шоке. Чуть не ударилась о борт машины. Ну и грубиян. Мужлан проклятый.

А Джон продолжал натиск. Его руки шарили по телу девушки, ощупывали спину, бока, бедра, ноги. Она покраснела как маков цвет, когда Таггерт дотронулся до ее ягодиц. Служба, одним словом. Выудив из кармана женских брюк ключи от машины, он довольно усмехнулся, даже не дав Женевьеве возможности выразить протест. В общем, к окончанию обыска она тряслась от возмущения, как осиновый лист.

— Прекрасно, — пробормотал он, обходя девушку, чтобы открыть дверь пикапа. — Влезай.

— Но мои вещи…

— Они в багажнике, где ты их и оставила. Ведь ты не успела перетащить в дом.

— Я не могу просто так уехать! — Она повернулась к своему мучителю. — Ведь в избушке горит огонь, там остались продукты…

— Ничего. Я пришлю сюда своих людей. Кто-нибудь и без тебя наведет здесь порядок.

— Ладно. Впрочем, мы все равно не сможем сейчас уехать. Резина на шинах стерлась, печка в грузовичке не греет, фары работают через раз, а скоро станет совсем темно…

— Не парься. Здесь недалеко притаилась моя тачка. Знаешь, на всякий случай.

— Однако…

— Хватит. — От посланного ей взгляда можно было свариться заживо. — Ты можешь распинаться сколько угодно, но я планирую завтра прибыть в Колорадо вместе с тобой…. В полицейском участке тебя ждут не дождутся. Села?

Женевьева сразу же подумала о Сете, о его угрозе взять всю вину на себя, если она вдруг окажется в тюрьме, и почувствовала приступ отчаяния. Нужно достучаться до зеленоглазого незнакомца, нужно каким-то образом заставить его изменить свое решение по доставке «преступницы» в полицию.

— Послушайте, мистер Таггерт. Понимаю, вы честно исполняете свои долг, но поймите, я не могу сейчас отсюда уехать. Не могу, и все.

— Залезай в машину. Приказ.

— Пожалуйста! Послушайте. Мой брат невиновен, и он считает своим долгом защитить меня и…

— Садись, Боуен. — Таггерт подошел ближе. — Иначе я за себя не ручаюсь. Поняла?

Да. Видок у парня был устрашающий. Впору потерять самообладание, но Боуен не двигалась с места.

— Черт, Таггерт, если вы не послушаете…

— Нет. И не мечтай даже.

Он схватил девушку под мышки и втолкнул на сиденье пикапа. Затем вцепился в ее правую руку. Не успела она опомниться, как почувствовала на запястье холодную сталь наручников.

— Ты просто садист! — Женевьева попыталась вывернуться, но поздно. Другая часть браслета замкнулась на дверной ручке. — Нельзя же так…

— Можно. Не люблю сюрпризов во время вождения автотранспорта.

Напуганная и рассерженная Боуен беспомощно наблюдала за тем, как он устраивается на водительском сиденье.

Думай, приказала она себе, рассматривая огромных размеров мужские ботинки на педалях грузовичка. Нужно выкарабкиваться. Она повернулась к Таггерту:

— Предлагаю вам отличный дом, мой бизнес. Подпишу все бумаги. Соглашайтесь, не прогадаете. Только отпустите.

Казалось, он не слышит ее. Молчит. Потом пробежался по ней холодным, отрешенным взглядом.

— Все сказала? — угрожающе зарычал он. — Что можешь предложить еще?

Джон Стил потер пальцами пробивающуюся щетину на скулах, дотронулся до небольшого шрама возле рта.

У Женевьевы даже булькнуло в животе от страха, во рту пересохло. Уж больно суров ее сопровождающий. Но она мысленно подбодрила себя.

— Могу предложить, — когда ее губы разжались, из них вырвалось какое-то странное мычание, — я… я… могу… — Она сглотнула и зажмурилась. Неожиданно его волосы коснулись ее щеки.

Затем Джон резко выпрямился, и девушка почувствовала, как ремень безопасности притянул ее к сиденью. Раздался щелчок. Их глаза встретились. Таггерт почему-то печально улыбнулся.

— От вас мне нужна лишь одна вещь, — он застегнул свой ремень и начал выворачивать руль, — обещание, что вы не создадите мне новых хлопот. Надоело. Устал.

Женевьева почувствовала смущение и… непонятное отвращение к этому человеку. Не знала, что доминирует.

— Катитесь в ад, — только и сказала.

Он тихо вздохнул.

— Спасибо, я уже там бывал.

Машина выехала на достаточно широкую лесную тропу, которая вела к шоссе.

Молодой олень появился внезапно, ниоткуда. Серо-бурая шкура закрыла все переднее стекло. Затем испуганное животное резко скакнуло в сторону.

— Осторожно! Осторожно! — закричала Женевьева и вцепилась в руль. Колеса старого «форда» скрипнули и понеслись по снежной насыпи. Машина врезалась в огромную сосну. Голова Таггерта мотнулась и ударилась об дверь, раздался глухой зловещий звук.

Со страхом и нервным трепетом Женевьева наблюдала, как большое тело ее мучителя валилось набок.


Господи, вдруг сыщик уже мертв?


И сразу возникла другая мысль:


А если нет?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Джон Таггерт Стил медленно приходил в себя.

Правда, в голове стоял страшный звон. Но женщина с нежным голосом и мягкими руками, кажется, возвращала его к жизни.

— Давай, давай, милый, — бормотала она. Ее голос с хрипотцой звучал будто издалека, тонкие пальцы терли его виски. — Ну, пожалуйста, не валяй дурака. Пора вернуться в наш чудный мир. Я знаю, ты справишься.


Она знает, что он сильный.


Ее вера просто воскресила Джона. Он выплыл из небытия. Кстати, первая и последняя женщина, которая поддерживала его в трудные минуты жизни, была его мать. Но эта-то совсем не походила на Мэри Мориарти Стил. И даже пахла иначе, во всяком случае, не лавандой и детской присыпкой, и руки ее казались меньше, и голос совершенно другим. А мама умерла…

Как давно? В голове туманилось. Таггерту пришлось напрячься, чтобы вспомнить все. Или хотя бы некоторые эпизоды своего прошлого.

Мама. Милая, добрая мама. Ушла в мир иной двадцать лет назад. Эта годовщина смерти пришлась на день его тридцатитрехлетия.

А кто такая Женевьева Боуен? О господи. Кажется, он охотился за ней в последнее время. Выследил, забросил «добычу» на плечо и посадил в пикап. Затем они поехали в полицию, затем… Что же случилось дальше? Что?

Собрав остаток сил, Таггерт открыл глаза. Девчонка-то рядом. Он почувствовал облегчение, глубоко вздохнул и раздраженно отмахнулся от ее руки, порхавшей над его измученным лицом.

— Женевьева. Я все равно тебя не отпущу. Даже не надейся. — Его голос прозвучал как-то странно и неуверенно.

— Очнулись?

— Да. — Джон прищурился, оглядел дощатый потолок незнакомого помещения, а затем прикрыл глаза от усталости и боли. С трудом он осознал, что лежит на кровати в какой-то комнате.

— Как вы себя чувствуете?

Он приказал себе сконцентрироваться. Голова страшно гудела, очертания предметов расплывались. Таггерт собрался с духом и высказал вслух свою догадку:

— Пикап, автокатастрофа.

— Да. — Девушка кивнула. — На дорогу неожиданно выскочил олень. Мы резко свернули, чтобы избежать столкновения, и… врезались в дерево.

— Знаю, — солгал он. — Как долго я был без сознания?

— Не помните?

— Нет. Не помню.

Что-то похожее на сострадание мелькнуло в ее глазах.

— Вы то приходили в себя, то отключались. Увы, по большей части последнее. Кстати, особо не удивляйтесь. Находитесь в доме моего дяди.

Таггерт обвел взглядом помещение.

Простая, но удобная мебель, огонь, весело танцующий за стеклянными дверьми большого камина, окна с видом на заснеженные пики Монтаны. Он с удивлением посмотрел на девушку. Как ей удалось дотащить его сюда? Она же в два раза меньше! Просто пигалица.

— Вы не бросили меня? Почему? — Любопытство возобладало над болью.

Боуен немного помолчала, затем смущенно пожала плечами.

— Вы сильно ударились головой. Разве я могла оставить человека в таком состоянии? По крайней мере, считаю своим долгом дождаться, пока вы не пойдете на поправку. А там посмотрим…

Репутация героини, всем помогающей и всех жалеющей, помешала сбежать, подумал Джон Стил. Неужели у девушки-сорванца действительно такое доброе сердце? Или она просто устала скрываться, столкнувшись лицом к лицу с тщетностью своих попыток. Хотя, возможно, решила, что врага лучше держать в поле зрения, поэтому и притащила его сюда. Таггерт слегка приподнялся, не обращая внимания на боль в висках.

— Спасибо за все.

— Пожалуйста. — Она сделала шаг назад, увеличивая расстояние между ними, и какая-то загадочная, даже игривая улыбка коснулась ее губ.

А маленькая Боуен настоящая красавица! Джон залюбовался девушкой. Однако моментально вспомнил о своей работе, о своем долге.

— Не пытайтесь кокетничать со мной, дорогуша. И не стройте иллюзий в плане избавления от меня, — спокойно заявил Таггерт, стараясь придать своему телу вертикальное положение. — Вы все еще моя пленница и…

Что за черт? Джон пару раз дернулся. Вот так фокус! Его левая рука закована в кольцо наручников, а длинная цепь из нержавеющей стали соединяет их с массивной ножкой кровати.

Болван. Идиот. Оказался в ловушке. Как загнанный волк.

О своем здоровье Таггерт уже не думал. Все его мысли подчинились единственному желанию — незамедлительно обрести свободу.

Мужчина обернул цепь вокруг руки и резко вскочил на ноги. Не самое разумное решение.

Наручник врезался в запястье, боль отдалась в плече и ударила в голову. Заскрежетав зубами, Джон упал на покрытый теплым одеялом матрас.

Ветреная леди Удача перестала улыбаться ему, превратив победу в поражение, а охотника в добычу. Однако Таггерт попадал и не в такие переплеты. Но зачем думать о прежних провалах, оставшихся в прошлом. Сейчас важна лишь ситуация с Женевьевой Боуен.

Детектив закрыл глаза, приказав себе лежать спокойно. Необходимо дождаться, пока утихнет боль.

— Я принесла лекарство. — Женевьева, не спуская глаз с мужчины, поставила на стол пузырек с таблетками и стакан воды. — Выпейте. Поможет. Обязательно.



Помня о его молниеносной реакции, девушка поспешно отступила назад и замерла.

Таггерт не двигался. Притворился спящим.

— Возьмите лекарство. Вам необходимо подлечиться.

Тишина. Никаких телодвижений. Что ж. Если больной хочет имитировать потерю сознания, это его личное дело. Словом, еще одна попытка, и она уходит.

— Может, считаете, что вам нужен холодный компресс? Дайте знать. Правда, в холодильнике пока нет льда, но зато на дворе много снега.

Молчание.

— Ладно, Джи Ти. — Девушка пожала плечами и двинулась прочь. — Оставляю вас наедине…

— Никогда не называйте меня так.

Она обернулась и обнаружила: он внимательно изучает ее.

— Что вы сказали?

— Джи Ти, — проскрипел Таггерт. — Прошу, не зовите меня так. Мне не нравится. Не нравится.

Женевьева усмехнулась. Осознавая свое превосходство в данной ситуации, девушка решила проявить снисходительность.

— Хорошо. Старый Таггерт подойдет?

Он снова возмутился, но вида не подал. Осторожно взял пузырек, вытряхнул на ладонь несколько таблеток, забросил их в рот и запил водой. Затем, откинувшись на спинку кровати, бросил настороженный взгляд в сторону девушки.

— Я, кажется, сгоряча превысил дозу?

— Что? — Она мотнула головой. — Переборщили с таблетками? Плохо. Впредь не советую так поступать. Однако, если ваша боль уйдет, я буду только рада.

Боуен говорила искренне, но не расценивала свою помощь как выкуп за свободу. Джон Таггерт Стил по-прежнему оставался ее врагом. Лютым.

И тем не менее вид человека, нуждающегося в поддержке, вызывал у нее сострадание. Ведь она была очень доброй девушкой. Даже ее брат порой удивлялся: люди обижают, а Жен пытается сделать для них максимум хорошего и все время говорит о чувстве долга. Просто святая.

Женевьева и сама знала, что порой невероятно наивна. Вот и сейчас, на что надеется? Разве этот здоровяк, раскинувшийся на кровати, оценит ее помощь? Да никогда. Он покушается на ее свободу, от него исходит угроза. Таггерт — не друг. Нужно быть начеку.

Девушка прошла на кухню и стала медленно разбирать продукты.

И вдруг Женевьеву охватило какое-то невероятное волнение. В ее преследователе было что-то такое, что лишало напрочь покоя, обостряло чувства и эмоции, будило женские инстинкты.


Ох, уж эти женщины! Их всегда привлекают опасные, коварные мужчины. С давних времен летят они как мотыльки на свет приключений и риска.


Да. Факт остается фактом. А если принять во внимание внешнюю привлекательность Таггерта, неудивительно, что его появление в жизни Боуен взбудоражило девушку не на шутку. Конечно, классическим красавцем с картинки он не был, но атлетическая фигура, густые темные волосы, зеленые глаза и мужественное лицо аскета навевали мысли о рыцарях Средневековья.

Но если бы они встретились при иных обстоятельствах? Заинтересовал бы ее этот великан? Сложный вопрос. Она не знала, как на него ответить. Знала другое: никогда не общалась с профессиональными сыщиками. Вот что создавало ощущение дискомфорта.

Но ведь Таггерт, скорее всего, нормальный человек. И он нуждается в любви и заботе. Однако при чем тут она? Есть ли смысл штурмовать неприступную скалу? Кроме того, даже раненный и прикованный к кровати, он все равно опасен. И его молчание зловеще, и его присутствие вызывает страх.

Женевьева вытащила из серванта большой железный казан, поставила его на плиту и занялась резкой овощей и мяса для супа.

А зеленые глаза буравили ей спину.

Девушка тяжело вздохнула. Господи, она бы все отдала сейчас, лишь бы повернуть время вспять. Тогда смогла бы, наверное, изменить ситуацию. А теперь? Вынуждена находиться в лесной сторожке наедине с мужчиной, который пришел за ее свободой.

Конечно, могло быть и хуже. «Выручил» олень, оказавшийся на дороге. Правда, в результате появился травмированный человек. Но зато теперь он стал ее пленником. Женевьеву это вполне устраивало.

— Боуен, вы действительно думаете, что избавитесь от меня? — В сухом тоне послышались угрожающие нотки.

Она продолжала резать овощи, правда от страха вся задрожала.

— Расстегните мне наручники. Клянусь, я вас и пальцем не трону.

Поверить? А что, если Таггерт начнет приставать? Не исключено и такое…

Женевьева отправила в горшок длинную вереницу нарезанных овощей, накрыла казан крышкой, уменьшила огонь в конфорке и двинулась к раковине, чтобы помыть руки.

— Ладно, понял. Привязывая парней к своей кровати, вы… спускаете пары и расслабляетесь.

Девушка завернула кран и вытерла руки.

Она притворяется или не слышит?

— Конечно, я не Ален Делон, но, возможно, сойду для…

Она резко повернулась.

— Вы в своем уме? На что вы намекаете? Возмутительно.

Мужчина, ухмыляясь, лежал на кровати, слегка приподняв плечи.

— Просто я пытаюсь привлечь ваше драгоценное внимание.

Боуен театрально вздохнула.

— Означает ли это, что мне придется отныне выслушивать ваши бредни постоянно?

— А как долго вы собираетесь держать меня на привязи?

— Это зависит от…

— От чего?

Девушка пожала плечами.

— От многих вещей. От вашего здоровья, от моего настроения, от… Впрочем, без комментариев. Сейчас я — хозяйка положения. Понятно?

— Угрожаете? — Мужчина приподнял черную бровь.

— Констатирую факт, — мягко поправила она.

— А как вы, извините, полагаете, я буду справлять нужду, например?

— Ванная и туалет рядом. — Женевьева указала на дверь в четырех футах от кровати. — Цепь дотянется.

Ругательства уже почти сорвались с его губ, но он остановил себя.

— Послушайте, мое предложение неизменно. Позвольте мне доставить вас в Силвер. Суд учтет ваши показания. Вашу помощь следствию оценят…

— Какая щедрость. Но, пожалуй, я откажусь. Вы не понимаете. Я устала объяснять: мне не важно, как поступит судья со мной. Дело касается моего брата.

— Черт, Боуен…

— Знаете, если бы я была на вашем месте, я бы не ругалась, а пыталась бы завоевать мое расположение, ну скажем, предупредительностью. Иначе я могу скрыть от всех, где я вас оставила. Брошу вас тут одного…

Его лицо вытянулось.

— Вы меня снова запугиваете? Извините, милая, но я не боюсь вас. К тому же если бы вы захотели бросить меня здесь, то уехали бы раньше. Так что вам придется подумать над более оригинальными угрозами, детка.

— Спасибо за совет. — Девушка вдруг осознала: этот человек уверен в своих силах. Он сможет просчитать все ее шаги заранее? А вот и посмотрим. Нужно как следует встряхнуть Таггерта.

Пусть не обольщается на предмет своих талантов. Она сняла парку с крючка, оделась, проверила ключи в карманах.

— Скоро увидимся, а возможно, и… нет.

— Что, черт возьми, это значит?

Женевьева улыбнулась и игриво закусила губу.

— Но вы же считаете себя самым умным. Вот и угадайте, мистер Зазнайка. — Она повернула дверную ручку и как бы в последний раз взглянула на Таггерта через плечо. — Кстати, чтобы между нами не оставалось недомолвок. Говорю в открытую: я не буду спать с вами, даже если вы обмажетесь шоколадом. — И с этими словами она выскользнула за порог.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В отчаянии схватившись за деревянный косяк, Таггерт взглянул в окно.

Темнеет, а этой стервочки Боуен все нет.

Он нервно прошел к кровати и сел на край. Осторожно, стараясь не двигать головой, снял ботинки и лег, позволив себе хорошенько выругаться.

Нет, он сильно не волновался. Если только совсем немного. Но куда же пропала маленькая бестия? Не могла ведь бросить его, раненого, в лесной глуши. У девчонки — доброе сердце. Она не способна оставить человека в беде.

Тем более долго колдовала над плитой. Зачем же готовить ужин, если собиралась исчезнуть?

Только для него? Вряд ли. К тому же он не сможет без нее дотянуться до кастрюли. Лишь вдыхает густой аромат пищи, мучаясь от голода.

Продолжаем. Она ушла без сумки и своих книг. С пустыми руками. Хотя можно допустить, что она вынесла их за дверь, пока он находился без сознания. Но разве можно девушке выезжать на ночь глядя из такой глуши? Нет, Женевьева Боуен вряд ли бы стала так рисковать. Она весьма и весьма осторожна.

К тому же наверняка понимает: их появления в городе ждут. Зачем самой лезть в капкан?

В общем, покидать окончательно домик-убежище сейчас ей нет никакого резона. А путешествовать по лесным дорогам в полуразвалившейся машине тем более.

Воодушевленный такими мыслями, Таггерт обыскал все места, куда мог дотянуться, в поисках «отмычки» для наручников. Увы, не нашел ничего подходящего. Затем Джон исследовал ножки кровати. Если хоть одна сгнила, вырвется из плена. Металл был прочен. Проклятье.

Итак, если Боуен все же не вернется, остается перегрызть собственную руку или до посинения ждать, когда хоть кто-нибудь его здесь обнаружит.

Желваки заходили на скулах. Как он разозлился. Вот уж братья, если он, конечно, еще увидится с ними, поиздеваются: хитрого, ловкого, бесстрашного Джона Таггерта Стила обманула хрупкая молоденькая женщина, и не профессиональный агент вовсе, а обычная владелица книжной лавки. Малюсенькая брюнетка. И винить ему в этом некого, кроме себя.

Боже, как болит голова. После травмы и от переживаний. За последние три месяца было столько накладок. Старина Таггерт совсем сник. Он никак не мог отделаться от чувства полной беспомощности в данной ситуации. Девица нанесла ему удар в спину. А он, дурак, еще пытался очаровать ее своей болтовней. Только полный идиот бросается в реку, не узнав брода и без особых на то причин.

В висках у Таггерта застучало, все тело заныло. Будто его обмотали колючей проволокой. Но Джон приказал себе успокоиться.

Нет, невозможно. Перед глазами постоянно вставало лицо Женевьевы Боуен. А еще он вспомнил, какие у нее восхитительные формы. Уж рассмотреть-то успел. И как они боролись на снегу… Вот это была схватка!

Но, черт возьми. Он забыл правило номер один в их деле — никогда не увлекаться своими подопечными. Позволил работать чувствам, а не мозгам. Надо исправляться. Надо.

Когда вернется Боуен, а она обязательно вернется, он станет обходительным и ласковым, даже вспомнит уроки куртуазности. Но не для того, чтобы стать ее другом или любовником, а чтобы обрести контроль над обстоятельствами, контроль над непредсказуемой особой.

Он не сомневался в своих силах, в своей хитрости. Ему приходилось выпутываться и не из таких ситуаций. В Афганистане, например. Но он не будет рассказывать ей историю своей жизни, не будет описывать ужасы тюрьмы, в которую когда-то попал по недоразумению, не признается в своей неудачной операции в Зари-Пасс, после которой пришлось распрощаться с карьерой военного, и не скажет, почему ненавидит обращение Джи Ти. Это касается только его. А посему он станет вести себя с Женевьевой Боуен сдержанно и дружелюбно, притворится, что признал ее победительницей, усыпит бдительность девушки и… освободится из этого странного плена.

А теперь жди, сказал себе Джон Стил, и закрыл глаза. Сон — лучшее успокоительное.

Ночь навалилась внезапно, словно наверху перерубили канаты, и плотное покрывало упало на землю.

Боуен была на полпути к домику, когда остановилась, давая возможность глазам привыкнуть к чернильной темноте.

Сквозь жужжание двигателя слышался тоскливый вой ветра. Старушки сосны в снежных накидках обступали маленький пикап со всех сторон. Огромные призраки — стражи лесного царства. Из-за верхушек деревьев вдруг появились белые тучи. Они мчались с огромной скоростью, глотая на ходу маленькие яркие звездочки.

Дрожь сотрясала тело девушки. Она замерзла? Да. В пикапе не работала печка. Но было еще кое-что. Пробирающий до костей страх остаться одной в темноте, в такой глуши. К тому же набирала силу пурга. Просто фильм ужасов.

Кроме того, Боуен очень устала. Столько неприятных сюрпризов за последнее время. И куда ее вообще понесло? Кому и что она хотела доказать?

Скорее бы вернуться в теплый, уютный домик. Сейчас даже перспектива делить кров с Джоном Таггертом Стилом не пугала ее. Кстати, его полное имя она узнала из документов, обнаруженных в бумажнике. Пока детектив лежал без сознания, она не удержалась: осмотрела его вещи. Не то чтобы намеренно пыталась узнать полное имя и фамилию сыщика, просто несколько удивило его недовольство по поводу обращения Джи Ти. Хотя, в сущности, ей-то какая разница. Не нравится, и не надо.

Но важным оказался следующий факт: Таггерт, как выяснилось, был частным детективом. Не госслужащим. А значит, никто его особо не ждет с докладом о проделанной работе. Никто не станет всерьез волноваться по поводу его долгого отсутствия. Он сам себе начальник и хозяин.

Женевьева успокоилась. И вот ее грузовичок уже преодолел последнюю возвышенность. И вот она уже рядом с домиком.

Затормозила, выбралась наружу. Какая тишина вокруг.

Боуен поправила рюкзак, шлепавший по спине. На крыльце спрятала свечи зажигания за вязанку дров. Таггерт захочет сбежать? Пусть попробует. Ему придется попыхтеть. Машина-то без свечей не заведется.

Она толкнула дверь и вошла внутрь.

Тихо. Никакой ругани, никаких криков. Лишь потрескивает огонь в камине.

Ее сердце забилось сильнее. Неужели Таггерт каким-то образом освободился и, спрятавшись, ждет удачного момента для нападения?

Однако знакомая фигура на кровати. Длинные ноги, широкие плечи. Она облегченно выдохнула.

Женевьева пересекла комнату и остановилась подле ложа своего обидчика. Его мощная грудь под серой фланелевой рубашкой методично поднималась и опадала.

Девушка немного постояла рядом, приходя в себя, и уже приготовилась уйти, как вдруг темные густые ресницы мужчины затрепетали, взметнулись вверх и зеленые пронзительные глаза воззрились прямо на нее.

— Привет. — Его голос со сна слегка осип. — Вы вернулись?

— Как видите.

Мужчина посмотрел на темное окно и нахмурился.

— Который час?

— Начало восьмого.

— Неужели? — Он поднял руку, и девушка инстинктивно приготовилась к прыжку, но он всего лишь потер лицо. — А кажется, уже глубокая ночь. — Его глаза странно сверкнули. — Вы заставили меня поволноваться, мадемуазель.

Неужели Таггерт ждет извинений? Не дождется. Пусть мое отсутствие послужит ему уроком, подумала Женевьева, но промолчала. Грубость не в ее характере, хотя он и заслуживает крепкого словца. Она указала на рюкзак около двери.

— Я принесла ваши вещи.

Молчание.

Девушка кашлянула.

— Как вы себя чувствуете?

— Вам действительно интересно?

— Иначе зачем мне спрашивать?

Он глубже зарылся в подушку и пожал плечами.

— Голова идет кругом. Состояние — отвратительное. Подташнивает.

— Симптомы сотрясения мозга. Печально.

— А как вы?

— Как я? — девушка улыбнулась.

— Вы в порядке? Ни синяков, ни царапин?

— Да. Я в порядке.

— Прекрасно, только… — Он отвел глаза в сторону и снова смущенно пожал плечами. — Одна знакомая мне сказала, что после автокатастрофы иногда… В общем, позже у нее началось внутреннее кровотечение.

Он говорил спокойно и рассудительно, словно о погоде. Боуен не стала интересоваться, что это была за женщина, но отметила — этот случай не дает ему покоя до сих пор. Расстроилась.


Ты неисправимая добрячка, Жен. Чужие беды вызывают у тебя приступы отчаяния. Ты слишком сердобольна. Но разве стремление к сочувствию предосудительно? Конечно, нет.


Однако Женевьева очень сильно сомневалась сейчас, что человеку, лежащему на кровати, нужно ее сострадание.

— Я-то в порядке, — еще раз чисто машинально повторила она, повернулась и пошла к двери. Стянула перчатки, затем парку, повесила ее на крючок и села на оттоманку, чтобы снять ботинки. — А вот вам, кажется, не по себе, — девушка обулась в теплые тапочки и направилась в кухню, — но, может, попробуете поесть? Сытый человек — спокойный человек. — Она достала тарелки из шкафа и внимательно посмотрела на Джона.

— От еды не откажусь. — Мужчина закрыл глаза и потер виски.

Отлично, она старается накормить его. Это доказывает, что сердце у девушки доброе. Значит, с ней нужно и вести себя соответственно: вежливо и ласково, одновременно демонстрируя свои слабости.

Женевьева старательно помешивала суп, делая вид, что не слышит звяканья цепи от наручников и скрипа дверей в ванную комнату и туалет.

Правда, колдуя над ужином, она слегка запарилась. Стало жарко. Девушка откинула волосы со вспотевшего лба и обернулась. Таггерт понуро брел к кровати. Рукава засучены, капли воды блестят на лице. Но какой же он высокий, какой мощный. Все вещи рядом с ним казались совсем маленькими.

Горло пересохло, и она сглотнула.

— Вы нормально себя чувствуете? — спросила Боуен и, подождав, пока он сядет на кровать и сунет подушку за спину, двинулась к нему с подносом.

— У меня все хорошо. Все отлично.

Девушка остановилась на безопасном расстоянии.

— Послушайте, я поставлю тарелки с едой на край матраса. Идет? Но одно резкое движение — и тогда вы опрокинете горячий бульон. Лучше не рискуйте. Понятно?

— Расслабьтесь, — пробормотал он. — Я не в состоянии драться. — Он посмотрел на тарелку с бульоном и крекеры. Выглядели весьма аппетитно.

Боуен поставила поднос на его кровать, взяла с кухонного стола свою порцию и направилась к кушетке. Она и не подозревала, что так сильно проголодалась. А Таггерт, слава богу, был не слишком разговорчивым. Поэтому девушка полностью отдалась трапезе.

Через несколько минут звякнула посуда. Джон неохотно встал.

Женевьева испуганно и настороженно взглянула на великана. Он подошел так близко, как позволяла цепь, поставил поднос на пол и пододвинул его ногой в ее направлении.

— Огромное спасибо, — хрипло поблагодарил он. — Очень вкусно.

— Пожалуйста, — пробормотала она, удивленная вежливостью сыщика. И тут же заглянула в его большие изумрудные глаза. Они просто завораживали ее.

А потом Боуен вдруг поняла, что хочет знать все об этом человеке. Где живет, холост, женат, в разводе? Имеет ли детей? Обладает ли чувством юмора или считается занудой? В общем, все.

Кстати, что у него отменный аппетит, она поняла сразу. Съел все до крошки. Конечно, был голоден. Но дело не в этом. Она почувствовала в Таггерте гурмана.

Девушка снова обернулась. Джон расстегивал рубашку.

— Что вы делаете?

— Готовлюсь ко сну. — Под рубашкой оказалась тонкая футболка без рукавов. Черный цвет ткани составлял пикантный контраст с оливковой кожей.

— Уже? Ведь только восемь. — Она сама не знала, почему возмущается. Ведь усталость и ее валила с ног.

— Очень болит голова. — Он снял футболку, невольно демонстрируя обнаженные широкие плечи. — Не беспокойтесь, — продолжил он, стягивая с себя джинсы. — Я не впаду в кому и не умру во сне. Зачем вам лишние хлопоты?

— Надеюсь, с вами все будет в порядке. — Женевьева смущенно отвернулась.

— Вы выглядите разбитой, советую вам тоже отдохнуть.

Их глаза встретились, и она увидела его искреннее беспокойство. Но затем выражение лица Таггерта изменилось — стало каким-то отрешенным. А через пару секунд он улегся на кровать и резко отвернулся к стене.

Она прошла в кладовку, достала спальный мешок и подушку, бросила их на софу. Ну и тип этот сыщик, рассуждала девушка, залезая в «норку». Совершенно непредсказуемый, дурно воспитанный и странный мужик. Жаль, что она слишком добра. А то закопала бы своего мучителя где-нибудь под сосной. Конечно, предварительно его убив. Помогла бы белка-мутант. Господи, опять в голову лезет эта чушь.

Ведь она жалела Таггерта. Он сильно пострадал в автокатастрофе. Еще неизвестно, что будет с ним дальше. Удар пришелся по голове…

Женевьева вылезла из спального мешка. Нужно присмотреть за детективом. Не хватало еще кризиса во сне. Но вдруг он неожиданно проснется? Что подумает о ней? Нет, дорогая, заползай-ка опять в свое убежище.

Девушка выключила свет и попыталась заснуть. Но образ широкоплечего парня не шел у нее из головы.

Она с досадой вздохнула.

Ночь обещала быть очень долгой.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Таггерт внезапно подскочил.

Мышцы напряглись, он весь сжался, приготовился к атаке, сердце бешено колотилось. Сознание прояснялось медленно. Где он? Горы, штат Монтана, домик в лесу, девушка по имени Женевьева…

Он откинулся на смятую подушку и крепко зажмурился. Ему приснились какие-то мрачные скалы, огромные хищные животные, странно одетые люди. Другая, неуютная страна. Словом, ночной кошмар.

Не возвращайся туда, мысленно приказал он себе. Думай о чем-нибудь приятном. Например, о своем отчем доме. Или вспомни своих братьев, многочисленных друзей. В конце концов, обрати внимание на… малышку Боуен. Строптивая, но симпатичная.

Два часа ночи.

— Таггерт? — прошептала девушка. Она выбралась из спального мешка и зажгла свет над печкой. — Вы что, проснулись?

— Да, — ответил он. — И причем совершенно неожиданно.

— Осознаете, где вы находитесь? Кто рядом…

— Конечно, Женевьева, — подавив вздох, отчеканил он. Ведь не отвяжется, пока не услышит ответа. Взяла на себя роль сиделки. Почетная миссия. Благородная.

Но что-то сиделка выглядела слишком испуганной. Трясется-то от чего? От холода или от надвигающейся опасности? Запертый в клетке медведь страшен в своем гневе. Понимает, дурочка.

Кстати, став давно врагами, они прекрасно осознавали, что, если один выиграет, другой проиграет. Иных вариантов нет. Закон жизни.

Внезапно запиликал таймер. Джон дернулся. Да. Нервы совсем сдают, со злостью подумал он, поворачиваясь на кровати. Он уже не мог спать. Созерцал увиденное.

Огонь от камина освещал стройную, точеную фигурку. Темные волосы Боуен поблескивали, как перламутр. Соблазнительные изгибы бедер, волнующая прелесть грудей, которые поместились бы в его ладони… Чудо, а не девочка.

— Таггерт? — Она заправила волосы за уши.

Он схитрил, притворившись спящим. И скорее почувствовал, чем услышал, ее вздох. Босые ноги прошлепали по полу, щелкнул выключатель, в помещении повисла напряженная тишина.

Джон лежал абсолютно неподвижно.

— Эй, ну давай. — Она приблизилась к кровати. — Скажи хоть что-нибудь.

Таггерт не шевелился.

— Я знаю, ты не спишь. — Девушка помолчала. — Черт, это уже не смешно. — Запаниковала. — Ты замерз или… — Женевьева на всякий случай прихватила с собой метлу. Вдруг это чудовище, этот настырный, противный сыщик на нее набросится?

И вот реакция Таггерта. Мужчина схватился за древко и рванул на себя.

Метла отлетела в сторону. Боуен с криком упала в объятия Джона. Минуту они лежали молча, лицом к лицу, бедром к бедру. Затем Женевьева ткнула обидчика в бок локтем, ясно давая ему понять, что считает его вероломным хамом. Всем своим видом она требовала незамедлительно предоставить ей свободу.

Таггерт наблюдал за своей жертвой с каменным лицом. Терпел ее сопротивление, сколько мог. Затем подмял девушку под себя и заставил успокоиться. Каким образом? Прижался своими губами к ее губам.

Женевьева вскрикнула, когда его большое, крепкое тело буквально пригвоздило ее к кровати. Давление его губ усилилось.

Она ожидала всего, чего угодно, только не такого поворота событий. Никогда и никто не целовал ее так властно и так бесстыдно.

Но в то же время девушка не испытывала за всю свою жизнь ничего более восхитительного.


Где твои мозги? Ты едва знаешь этого мужчину. И он тебе не по душе. И даже если бы ты была любительницей завалиться в постель с первым встречным, все равно бы его не выбрала.


Но он такой сексуальный. Даже когда ограничен в движениях. Ведь ключи от наручников в кармане брюк, лежащих на кушетке. Не дотянуться. Бедняга. К тому же раненый. И все равно силен.

Женевьева сопротивлялась, плотно сжимая губы, отворачивала голову, извивалась, как змея. Игра. Когда его руки скользнули с запястий к ее пальцам, она сама вцепилась в Таггерта с удвоенной силой.

Тело горело факелом, не признавало осторожности. О, как она хотела этого мужчину! Реальность пугала. Ведь секс никогда особо не впечатлял ее. А первый опыт вообще был скомканным, быстрым и неловким. Оставил после себя пустоту и неудовлетворенность. Другие варианты оказались не лучше. Последний роман закончился тем, что любовник обвинил ее в холодности, в том, что она не может доставить истинное наслаждение мужчине. Тогда она, пересилив обиду, признала, что, возможно, он и прав.

Но сейчас-то совсем другое. Страсть, похожая на ураган. Чудо из чудес. Она вся, до остатка, хотела раствориться в новоявленном партнере. Обернулась вокруг него будто серпантин, впилась в него губами, желая познать каждый дюйм горячего мужского тела. Женевьева чувствовала его тяжесть, внизу — упругое доказательство его возбуждения. Это окончательно вскружило ей голову.

Кончик его языка раздвинул ее губы. Девушка подчинилась. Как будто была совершенно пьяна. Как будто в одиночку выпила несколько бутылок шампанского. Впервые она поняла, что можно захмелеть от желания.

Но… вдруг Таггерт резко отпрянул от нее.

Женевьева открыла глаза и увидела крепко стиснутые челюсти. Она не знала, что нужно делать дальше, но потом решение возникло само собой. Главное — набраться смелости и признаться в своем влечении. Следуя совету сердца, она запустила пальцы в густые волосы Джона.

— Не останавливайся, — прошептала она. — Я хочу тебя. Пожалуйста.

— Ты не знаешь, о чем просишь, — глухо прохрипел Таггерт.

— Знаю. — То была ее первая и единственная ложь.

— Нет. Поверь мне.

— Именно это я и делаю. Я уже доверяю тебе. — Женевьева запустила руки ему под рубашку, надавила на плечи, провела пальцами по позвоночнику, мягко помассировала ягодицы. — И я хочу тебя. Не заставляй меня унижаться, Джон.

Он некоторое время молча смотрел на нее, затем на щеке мужчины задергался нерв.

— Черт, Женевьева! — С этими словами он резко перекатился на спину и встал с кровати. В свете камина четко вырисовывался его силуэт. Он сорвал с себя майку и трусы.

Боуен не успела опомниться, как Джон очутился рядом и нежно накрыл ладонью ее шею.

— Ты хочешь меня? — прошептали его губы, будто в бреду.

— Да. — Она с трудом сглотнула, удивляясь про себя, какими возбуждающими могут оказаться обычные прикосновения. — О, да.

И он пошел навстречу. Его действия отличались необычной мягкостью. Губы медленно исследовали ее бархатистую кожу дюйм за дюймом. Темные жесткие волосы на груди коснулись женских сосков. Женевьева чуть не задохнулась, когда его руки приподняли ее ягодицы. Она зажмурила глаза от удовольствия.

— Твоя кожа чертовски нежна. — Он неторопливо исследовал женское тело ртом, продвигаясь вниз. Когда Джон наконец поднял голову, Женевьева вся дрожала, но не от холода.

Она изнывала под медленными ласками Таггерта. Его длинные пальцы скользили по ее груди, периодически нежно сжимая соски. Он покусывал их зубами, втягивал в себя, как втягивают через трубочку ароматный коктейль.

Женевьева цеплялась за плечи мужчины и тихонечко стонала. И этот стон был пропитан восторгом.

А потом молодая женщина достигла пика наслаждения. Он почувствовал, что его тело также незамедлительно нуждается в разрядке. Таггерт расслабился полностью.

— Джонни, это было настоящее чудо, — неуверенно выдохнула она.

Последний раз его называли Джонни лет в тринадцать, и то была его мама. Женевьева Боуен — не замена. Совсем другое. Впрочем, думать об этом ему сейчас не хотелось. К чему теребить душу, проще сосредоточиться на внезапно возникшей любовной интрижке.

— Мы еще не закончили, — Таггерт не узнал собственный голос, до того он стал хриплым и низким.

— Разве? — Она потерла ладонью крепкие бицепсы на его руке.

— Скажи мне, что тебя заводит больше всего? Ее рука замерла, она облизала сухие губы.

— Не что, а кто. Ты.

— Я?

— Да, ты. Я не ожидала… — она провела кончиком указательного пальца по его щеке, дальше по верхней губе. — Отныне я постоянно хочу чувствовать тебя в себе.

Руки Таггерта задрожали. В голове все смешалось: образы, мысли, фантазии. Он с жадностью приник к ее рту, расположив свое большое тело между длинных, изящных ног.

Женевьева оказалась на удивление мягкой и податливой. Ее рот источал настоящую сладость, дарил головокружительное упоение.

Мужчина нежно гладил внутреннюю сторону женских бедер, погружая пальцы в шелковые завитки.

Их стоны и вздохи вторили друг другу, и кровь, казалось, закипала в венах. Руку с наручником Таггерт умело выворачивал, стараясь острыми краями не поранить кожу девушки. Он крепче прижал ее к себе и приподнялся. Такая позиция давала больше простора для движения. Его пальцы играли и дразнили, доводя Боуен до состояния, близкого к обмороку. Она отстранялась и вздыхала.

— О! Какое блаженство!

Внутренние стороны ее бедер напрягались и сжимались.

Таггерт дышал так, словно пробежал десять миль. Потом он резко опустился. Толчок! Еще толчок. Она не смогла сдержать крика. Ее тело было слишком маленьким для него, но она не чувствовала ни дискомфорта, ни боли.

Женевьева не лгала, когда говорила, что желает этого мужчину, как никого и никогда, и чем быстрее он погружался в нее, тем сильнее становилась страсть.

Девушка сомкнула ноги за его спиной.

— Не останавливайся. Не останавливайся…

И приподняла бедра ему навстречу, а он ринулся в плотную глубину.

Дыхание Женевьевы сбилось, ее тело вытянулось. Девушка выгибалась дугой, но рук и ног не размыкала.

На его плечах и спине выступил пот. Он балансировал на одной руке, прикованной к кровати наручником, а другой сжимал маленькие ягодицы своей партнерши.

Девушка выкрикнула его имя, вцепилась в густые темные волосы и запечатлела на его губах долгий поцелуй. Их сердца бились друг напротив друга, тела были готовы вспыхнуть, только чиркни спичкой. Он глубже и глубже погружался в сладостную негу ее естества.

Наслаждение нахлынуло неожиданно, лишая сил, дыхания, разукрашивая действительность в яркие цвета. Женевьева слышала, как он закричал. Его тело рванулось — раз, другой. Волны удовольствия продолжали накатывать. Первая, вторая… еще одна.

Он упал на кровать, пригвоздив к ней своим телом девушку, а она раскрывала и закрывала рот, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха.

А когда пришла в себя, поняла одно: враг по имени Джон неожиданно стал ее любовником. И как же выпутываться из этой ситуации?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Извини. — Вытирая слезы рукой, Женевьева нервно вздохнула и открыла глаза. — Даже не знаю, что со мной.

Поджав губы, Таггерт пристально смотрел на нее. Выражение его лица было непроницаемым.

Погода ухудшилась. Ветер с силой бился о стены домика, заставляя их стонать, барабанил по оконному стеклу озябшими пальцами.

У Женевьевы голова шла кругом. После прекрасного финала — потоки слез. Девушка старалась скрыть эмоции, не произносила никаких слов, лишь прерывисто вздыхала.

Их тела переплелись, как две ветви. Но невозможно было не заметить подергивание мужского плеча и теплую соленую влагу, скопившуюся во впадине у его шеи.

Женевьева слегка поморщилась. Во время близости Таггерт причинил ей сильную боль. А чему удивляться? Ведь она весила в два раза меньше и едва доходила ему до плеча. Великан просто замучил свою хрупкую партнершу. Он полностью потерял контроль над собой, действовал импульсивно, необдуманно и достаточно грубо — так страстно стремился обладать ею.

Женевьеве стало не по себе. Так не обращаются с приличными женщинами. Нет, он не тот мужчина, которому можно доверять. Вывод напрашивается однозначный.

Будто прочитав ее мысли, Таггерт убрал со своей шеи руки девушки, откинулся назад, почти на самый край кровати.

— Мне следует попросить прощения, — пробормотал он. — Я не должен был притрагиваться к тебе.

— Что? Что? — Всхлипывания перехватывали горло.

— Я сделал тебе больно. — Таггерт невидящим взглядом уставился в темноту.

— Постараюсь пережить… — Девушка вытерла очередную слезинку, перекатилась на бок и приподнялась на локте. — Меня беспокоит другое…

— И что же?

— Скажу потом…

— Хм, хм. А ты всегда плачешь после секса? — осторожно поинтересовался он, стараясь как можно спокойнее реагировать на прикосновения ее теплого, мягкого тела. — Близость ввергает тебя в мир сантиментов?

— Просто раньше я никогда и ни с кем не получала такого потрясающего удовольствия. Несмотря на боль.

Тихое признание Боуен поразило Джона. Ему было приятно слышать лестные слова. Таггерт помолчал, а потом повернул к девушке голову. Его сердце сжалось при виде слез, блестевших на ее длинных ресницах. Он нежно погладил ее щеку.

Будь он проклят, не знает, что и сказать сейчас.

Домик затрясся от очередного порыва ветра.

Женевьева отвела глаза в сторону, но вдруг доверчиво прижалась к плечу Таггерта.

— Я всегда думала… я не могла… считала, со мной что-то не так. Но сегодня ночью все изменилось. Благодаря тебе.

Он обнял ее за плечи.

— Извини, — продолжила девушка. — Я не хочу тебе навязываться, но… Но ты — потрясающий.

И как ответить на такое признание? С юмором? Весело и непринужденно?


Всегда к вашим услугам, мадемуазель. Рад служить.


Но время опасных игр скоро закончится. Нужно будет возвращаться в реальный мир. И там они лютые враги. И он скорее даст загнать иглы себе под ногти, чем превратится в сторонника беглянки Женевьевы Боуен. Никогда не изменит своему служебному долгу. Никогда. Так что лучше посоветовать ей следующее: держаться от него как можно дальше. А сейчас продолжить спектакль.

— Милая, с тобой все в порядке. Уверяю. Просто парни тебе, очевидно, попадались неотесанные. Мужланы, в общем. — Милая. Господи, вспомнил же слово. И почему при мысли, что к ней кто-то прикасался раньше, у него аж свело челюсть?

— Скорее всего, ты прав, — неуверенно сказала она. — Но может, дело… — она на секунду замолчала, — в тебе? — затем подняла голову и прижалась губами к его щеке. — Спасибо.

Таггерту стало неловко. Что ни сделай сейчас, что ни скажи, все будет обманом. Он же просто воспользовался ситуацией, как сделал бы любой мужчина. И у него, естественно, нет никаких чувств к этой девице. Нужно немедленно перекрыть поток ее безудержных фантазий, а то начнет думать о нем как о небожителе.

— Забудь о случившемся между нами, — резко заявил он. — И попытайся уснуть.

Она снова приподнялась на локте.

— Но…

— Никаких возражений. Немедленно закрывай глаза. — Игнорируя боль в мышцах, он все же притянул девушку к себе. — До рассвета осталось немного. Утром освободишь мою постель. И на этом закончим. Хватит.

Женевьева мудро промолчала, прижавшись головой к крепкому мужскому плечу.

Они молча лежали в темноте, и каждый думал о своем. Сон не шел. Таггерт уже пожалел о произошедшем. Боуен не знала, как вести себя дальше.

— Джон?

— Что?

— Не натянуть ли теплое покрывало сверху? Я начинаю замерзать.

Он почувствовал, как ее трясет, провел рукой по коже — вся в мурашках. Таггерт опрокинул девушку на спину, прижался к ней своим телом.

— Так лучше? — спросил он.

— Да. О да.

Вдыхая цветочный аромат ее волос, он подумал, что по крайней мере один из них счастлив. Подавив вздох, он обнял Женевьеву за талию.

— Джон?

— Да?

— Еще раз спасибо.

Хорошее скоро закончится, подумал Таггерт. И он прямиком отправится в ад.

— Спи, Женевьева, спи.

Укутавшись в восхитительное тепло его рук, она медленно плыла между сном и явью.

Неожиданно Таггерт задвигался. Женевьева осторожно открыла глаза. Серо-белый свет заливал комнату. Утро. К ее изумлению, мягкой подушкой под щекой оказалось плечо Джона. Она проследила взглядом за поднимающейся и опадающей мужской грудью — статуя Микеланджело живьем.

Их ноги оставались сплетенными. Не в силах сдержать себя, она посмотрела туда. Крепкие мускулистые бедра, темное облако волос…

Девушка почувствовала, как вспыхнули ее щеки, снова закрыла глаза и предалась воспоминаниям об их недавней близости.

Она видела себя, льнувшую к Таггерту виноградной лозой, чувствовала жаркие губы на своих взбухших сосках, нежное касание больших, сильных рук и трепетных пальцев. И если бы ей было суждено жить до ста лет, она бы никогда не забыла их бурный, быстротечный роман.

Желание вновь медленно захлестывало весь ее организм. Трудно поверить — сутки назад она вообще не знала о существовании таких ярких чувств. И какое же случилось чудо! За небольшой срок двое практически незнакомых людей ощутили обоюдное невероятное притяжение. Таггерт вдохновил ее, сумел быстро научить, в общем-то, простым вещам — наслаждаться интимной близостью, полностью расслабляться на пике блаженства. И она была очень благодарна ему. И она была готова идти за ним на край света.

В данный момент девушка ощущала себя в полной безопасности. А ведь до этого ее постоянно преследовал жуткий страх.


С того злополучного момента, когда она приехала домой и обнаружила своего брата Сета с ружьем в руке, стоящего над бездыханным телом друга.


Однако можно ли теперь доверять Таггерту полностью? Утомленная последними событиями, молодая женщина призадумалась. Да, прошедшая ночь изменила многое, но не все. Вряд ли, проснувшись, Джон Стил предложит сбежать с ним, к примеру, на Таити. Он никогда не забудет о своей работе, о своем долге. И никогда не станет настоящим другом для какой-то непредсказуемой девчонки. К тому же, как он считает, чуть ли не преступницы.

Женевьева остро почувствовала свое одиночество. А еще решила следующее: рано или поздно она все равно сбежит. Иного выхода она просто не видела.

У девушки тоскливо сжалось сердце. Она восхищалась мужчиной, лежащим рядом, но понимала: не стоит строить иллюзий насчет большой любви, для него наверняка их связь была привычным развлечением.

Боуен тряхнула головой. А если остаться с ним еще на несколько ночей? После второй, третьей, четвертой что произойдет? Она уже сейчас чувствует крепкую душевную связь с Таггертом, потом влюбится в него по-настоящему, потом…

Лучше не задумываться над этим. Не стоит.

Девушка снова открыла глаза — и несколько смутилась. Вид обнаженного мужчины впечатлял и волновал. Женевьева не удержалась — воспользовавшись шансом, решила рассмотреть Таггерта как следует.

Великолепные густые волосы, жесткая щетина на щеках, мощная грудь атлета, крепкие бедра… Да, перед таким не устоишь. У Женевьевы внутри все задрожало.

Таггерт открыл большие зеленые глаза.

— Привет, — тихо поздоровалась она.

Его пронзительный взгляд остановился на ее губах.

— Привет.

Охрипший со сна голос как-то по-особому ласкал слух. И она вдруг с удивлением поняла, что больше не боится этого человека. Очевидно, он все еще останется ее врагом, будет преследовать ее и дальше, но, кажется, у него доброе, несмотря на внешнюю суровость, сердце, добрая душа.

Девушка прижалась губами к пульсирующей жилке на его шее. Кожа источала терпкий аромат мускуса. У Женевьевы закружилась голова.

Девушка выдохнула и откинулась назад, когда он просунул руку ей под затылок.

— Джон…

Он прижался к ее губам.

Последний поцелуй, убеждала она себя.

Но какой! Между ними вспыхнула искра — предвестник большого пожара…

Женское тело затрепетало вновь.

— Нет, мы не можем. Не можем…

Он с изумлением посмотрел на нее.

— В чем дело?

Боуен растерялась.

— Я… я… — она запнулась. — Как твоя голова?

Озадаченность на его лице сменилась настороженностью.

— Ничего. В порядке.

— Хорошо, это очень хорошо.

Таггерт сузил глаза.

— Может, лучше признаешься, что задумала?

Она натянула простыню на грудь и села, испытывая неловкость оттого, что нервирует детектива.

— При нынешних обстоятельствах мы поступаем не правильно… Я считаю…

Его брови взметнулись вверх, на лице появилось недоумение. Таггерт машинально дернул стальную цепь. Звук металла на мгновение отвлек его внимание. Затем Джон прислонился к спинке кровати и внимательно посмотрел на взволнованную девушку.

— Обстоятельства определяются свыше, — наконец промолвил он.

— Ты по-прежнему мой пленник. — Боуен даже не шевельнулась, когда он дотронулся до ее руки. — А еще тебе нужно знать, ты имеешь право знать… — слова застревали в горле, — я собираюсь уехать. Сегодня. Обязательно уеду.

— Хм. — Он медленно погладил большим пальцем голубую венку на ее тонком запястье. — Поэтому ты не можешь от меня оторваться? — Таггерт засмеялся.

Женевьева старалась говорить спокойно.

— Я все равно сбегу, Джон. И меня не удержать ни словом, ни поступком. — Она посмотрела на его руки, затем подняла глаза к его лицу. — Правда, ты можешь задержать меня. Но… ненадолго.

— Пожалуй, прислушаюсь к твоему мудрому совету.

— И еще… — Она совсем запуталась и вдруг осознала, что не может подобрать нужных слов. — Я хочу… Нет, речь не обо мне. Страдает мой брат. Необходимо ему помочь.

— С ним разберутся наши законники. Что касается тебя, увы, суда не избежишь. Тем более лжесвидетельство или отказ от дачи показаний строго караются. Подумай над этим хорошенько, девочка.

Она провела рукой по волосам.

— Я в полном отчаянии. Но пока моя ситуация не изменится, я все равно буду скрываться.

Некоторое время он молча смотрел на упрямую девушку, затем слегка пожал плечами.

— О чем ты? Несешь какую-то чушь. Никуда ты не уедешь, Женевьева Боуен. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра.

У нее снова сжалось сердце: неужели она обманулась в своих ожиданиях найти в этом человеке сочувствие, обрести пусть маленькую, но надежду на понимание? Она ведь честно открыла свои карты перед ним. И что? Нужно поставить наглеца на место.

— И кто же собирается меня остановить? Уж не вы ли, Джон Таггерт Стил?

Он бросил взгляд в окно и убрал руку с ее локтя.

— Нет, не я. Посмотри лучше туда.

Женевьева обернулась к окну и ужаснулась.

Весь мир превратился в сплошное белое месиво. Казалось, они попали в самый центр снежной круговерти. Ни деревьев, ни полей, ни дорог. «Подарок» стихии.

Какие поездки? Придется об этом забыть. Весь вопрос — на сколько дней?

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Надо же. В доме нет настоящей печки. Плохо.

Женевьева, сидящая за столом, встрепенулась. За исключением пресных «да», «спасибо», «нет», то была первая длинная фраза Таггерта после того, как они выбрались из постели.

Умылись, оделись, позавтракали. Позвякивая цепью, он застелил кровать, затем начал разминаться. Иногда останавливался и молча, задумчиво смотрел в окно.

Снег валил уже более девяти часов, сугробы росли как на дрожжах, а деревья превратились в белые свечи.

Девушка, убираясь на кухне, все гадала, когда же угомонится разгулявшийся ветер, принесший столь мощный снегопад.

Ее взгляд упал на старую лампу. Слава богу, у них достаточно керосина. Кроме того, в доме есть камин. Не замерзнут.

— Печка здесь была, — сообщила Женевьева, — при жизни дяди. — Нахмурившись, она громыхнула кастрюлями.

— А куда же она подевалась?

Почувствовав на себе взгляд, Боуен обернулась. Щеки девушки вспыхнули. Каждую клеточку ее тела охватило желание.

Полчаса назад Джон, занимаясь гимнастикой, смущал ее своими движениями: приседаниями, раскачиваниями, поворотами. Теперь он, стянув джинсы, уселся на пол. Подогнул одну ногу и прислонился спиной к кровати. Черные волосы блестели, капельки пота покрывали прямой нос и высокие скулы. Влага выступила у него на плечах, груди, переливалась радужным светом на оливковой коже.

У Женевьевы застучало в висках. Как хочется прижаться щекой к его груди, почувствовать под ладонями силу его мускулов! А может, Джон Стил обладает сверхъестественными способностями? Притягивает бедных девушек к себе, как магнитом…

Она снова вернулась к хозяйственным хлопотам.

— После смерти дяди домик переделали из зимнего в летний. По всей видимости, решили, что камин выглядит более привлекательно, чем печь. Хорошо еще есть другие источники тепла, иначе бы мы превратились в сосульки.

— Уф! Насчет источников тепла можно тему развить, — Таггерт хитро прищурился.

Женевьева задержала дыхание, поставила кастрюлю в шкафчик, затем полезла в свою сумку. Положила на стол лист бумаги и начала что-то писать.

— Чем ты там занимаешься?

Господи, сдержанный Таггерт сегодня был на редкость любопытен. Притвориться, что не расслышала его вопроса?

— Я понял. Ты еще и писательница. Попробую угадать, как называется твой гениальный роман. «Жизнь на бегу». Угадал?

— Я пишу письмо.

— Брату?

— Нет. В детективное агентство. В Денвер.

— Зачем?

— Надеюсь, что откликнется кто-нибудь порядочный. Добросовестно изучит дело Сета.

Таггерт долго молчал. Она уже начала думать, что сыщик не понял намека.

— Значит, хочешь наладить контакт с частными детективами, попросишь их заняться новым расследованием? — В его голосе зазвучали нотки непонятного раздражения.

Девушка вздрогнула. Ей был неприятен подобный тон.

— Уже несколько месяцев подряд я пишу всем. В полицию, политикам, адвокатам. Я бы и президенту написала, если б знала, что он поможет. — Боуен внезапно замолчала. Нельзя выдавать все свои намерения.

Таггерт поджал губы.

— И что ты хочешь доказать?

— Сет говорил и говорит правду. Он не убивал своего друга Джимми.

Мужчина качнул головой.

— Ты слишком наивна, Женевьева. Жизнь так сложна…

— Не надо больше слов, — девушка резко прервала его и вскочила на ноги. Как она устала! И замерзла, и с трудом приходила в себя после бурной ночи. А тут еще нужно выслушивать проповеди. Увольте. — Ты не все знаешь.

— Я знаю достаточно, чтобы скептически судить о версии твоего брата, — отрезал он. — У него имелись мотив и возможность. В полицейском докладе нет ничего, что поддержало бы его идею о каком-то незнакомце. У адвокатов мало шансов вытащить парня…

Она с удивлением посмотрела на Таггерта.

— Ты читал доклад полиции?

— Я делал свою работу. Хотел во всем досконально разобраться. Ведь главный девиз «Стил секьюрити» — ограждать людей от несправедливых обвинений. Однако ваш с братом случай особый…

— Если ты читал доклад, — закричала Женевьева, — то знаешь: ружье принадлежало Джимми, а не Сету.

— И? Твой брат знал, где оно хранится, и легко мог им завладеть. А из вас троих только у него обнаружены частицы пороха на пальцах.

— Потому что он схватился за ружье после того, как настоящий убийца…

— Ну, давай, давай. Развивай свою версию. Ты ведь очень умная. Хотя лучше буду говорить я. Итак, ружье. По рассказам твоего брата, Джеймс Данн сам принес оружие в ваш дом. И вдруг появился незнакомец. Между бандитом и Джимми завязалась драка. Во время борьбы винтовка неожиданно выстрелила. Бывает и такое. Но, знаешь, как-то это все не убеждает. И почему на ружье не обнаружили отпечатков пальцев чужака? Он во время схватки не мог избежать прикосновений к нему. А где в самый страшный момент находился Сет? Ну да, конечно. Появился после убийства. Извини, не верю. К тому же у него был мотив устранить Джеймса. Денег от страховки Данна хватило бы спасти от краха магазины спортивных товаров, которые они вместе открывали. Но с тех пор, как Джимми заявил о том, что встретил свою будущую жену и намерен сделать ее наследницей своего состояния, Сету нужно было действовать очень быстро. Ведь он практически выпадал из совместного бизнеса…

— Ты закончил?

— В общем, да.

— Отличная речь. Потрясающая.

Слова застревали в горле. Правда, Боуен приготовила тысячу возражений и аргументов. Но, посмотрев на зло сжатые губы сыщика, она вдруг поняла, что сейчас не хочет его переубеждать. А если он все-таки согласится выслушать ее, что с того? Наверняка останется при своем мнении. Надежды девушки на спасение брата таяли с каждой секундой.

Правда, в душе она обвиняла себя в излишне драматическом подходе к сложившейся ситуации. У нее ведь имелись очень серьезные доводы в защиту Сета. Однако Женевьева запаниковала. В последние сорок восемь часов многое изменилось. Неизвестно вообще, как будут разворачиваться события дальше.

Она задула старую лампу. Убрала со стола свои письмена, завернулась в одеяло. В избушке было достаточно прохладно.

— Что ты, черт возьми, насупилась? И зачем так укуталась?

— Пытаюсь согреться. Потом пойду спать.

— Сейчас? Но мы еще не закончили…

— Долгий день. Я устала. — И не хочу иметь дело с… тобой, хотела сказать она, но промолчала и резко наклонилась вперед, чтобы задуть вторую лампу.

— Оставь свет, — отрывисто попросил Таггерт. Удивленная нервозностью в его голосе, Женевьева вздрогнула.

— Да ради бога. — Она повернулась. Посмотрела на Джона.

Он сидел мрачный и непроницаемый. Совсем недавно девушка чувствовала себя в кольце этих сильных рук в полной безопасности. Ситуация резко изменилась. От волнения ее губы задрожали.

— Черт, Женевьева…

— Джон, пожалуйста, успокойся. Я не собираюсь загружать тебя своими проблемами. — Она подошла к кушетке, стянула с себя джинсы, свитер и забралась в спальный мешок. — Давай лучше спать. Утро вечера мудренее.

Свернувшись калачиком, она молила об одном: Морфей, унеси побыстрее в свое царство.

Таггерт изучал танцующие на потолке тени от лампы.

Снаружи все еще злился и бушевал ветер, переходя от грозных завываний к леденящему душу шепоту. Но зато внутри было достаточно тихо. До мужчины лишь доносилось легкое дыхание девушки и тихое потрескивание огня в камине.

Однако Джону было все равно не по себе. Мысли не давали покоя, эмоции бурлили и не находили выхода. Он снова и снова обращался к одному и тому же: кажется, Женевьева, несмотря на их словесные баталии, нашла его привлекательным. И она, очевидно, хочет довериться ему. Считает честным и порядочным.

А что он дает ей взамен? Великолепный секс. И ноль процентов в смысле дружбы и понимания. Несколько минут разговора об ее брате, и жестокий приговор: «Вина доказана и обжалованию не подлежит».

Ты настоящий мужчина или обычный подлец? Вопрос риторический.

Таггерт нервно потер руками лицо. Нет, он, естественно, не считал себя мерзавцем. Джон бережно относился к людям, особенно к беззащитным женщинам. Вот и прошлой ночью, заманив Боуен в постель, по-настоящему боялся причинить ей боль. Однако он не планировал иметь с девчонкой серьезные отношения. Кстати, вероятно, первый раз заслужил медаль за подвиг в личной жизни — вовремя пытался остановиться.

Но не тут-то было. Женевьева сама лезла на рожон. Подливала масла в огонь, будоражила, раздувала страсть.

Она первой поцеловала его, она отчаянно прижималась к нему своим маленьким телом, одаривая сладостными ощущениями. А он всего лишь мужчина. Конечно, не святой. Кто может обвинить его в чем-либо? Он провел ночь с очаровательной молодой женщиной, доставил ей максимум наслаждения. Правда, не ожидал тяжелого разговора утром. Ну да ничего. И это можно пережить.

Хотя как сказать…


Неужели ты, парень, потребуешь, чтобы такая замечательная девушка признала своего брата хладнокровным убийцей? Это жестоко.


Однако факты остаются фактами. Сет убил своего друга Джимми Данна, и только Женевьева отрицает очевидное.

Но какая самоотверженность! Очевидно, Женевьева будет бороться за своего брата до последнего вздоха. Впрочем, окажись его брат в беде, Таггерт поступил бы так же. В чем-то они похожи с этой крошкой. Нет, малышка Боуен морально сильнее. Джон не смог бы выхаживать врага. Кроме того, он очень дорожил своей репутацией. И почему только девчонка, умная и проницательная, продолжает верить ему?

Таггерт выдохнул. Черт, надо что-то предпринимать. Положение не из лучших. Не дай бог пожалеть эту особу. Забудешь и про служебный долг, и про ответственное задание. Джон чувствовал себя просто отвратительно. А ведь считал, что правда на его стороне. В смысле дела об убийстве.

Раздалось тихое шуршание нейлонового покрывала. Девушка неожиданно встала с кровати. Пару раз зевнула, дошла до камина, подбросила поленьев в огонь. Затем на цыпочках пересекла комнату и скрылась в ванной.

Джон будто голову потерял.

К черту все вопросы и сложные умозаключения. Таггерт решился на атаку.

— Ой! — Испугавшись, она прижала руки к груди и отступила назад. — Господи, Джон, как ты напугал меня. Что ты здесь делаешь? — Девушка попыталась протиснуться между ним и дверным косяком.

Мужчина на секунду перегородил ей дорогу.

— Иди ложись, Женевьева. Нечего бегать по ночам.

Она замерла как вкопанная.

— Значит, мне было нужно…

— Послушай, выключай-ка свет и укладывайся в мою постель. Вдвоем согреемся быстрее. Тем более нужно экономить дрова. У нас осталось их слишком мало. Будем согреваться другими способами. Ко всему нужен разумный подход.

Она сделала шаг в сторону.

— Не считаю твое предложение разумным.

— Прекрасно. — Он усмехнулся. — Но оставь свое мнение при себе. Давай, иди ложись.

Ее голова откинулась назад, глаза от злости сузились. Женевьеву просто взбесил приказной тон Таггерта. Командир нашелся!

— Оставь меня в покое.

— Нет.

Девушка чуть не задохнулась от возмущения.

А он еле слышно произнес:

— Я не трону тебя, если ты об этом беспокоишься.

Выражение ее лица было непроницаемым.

— О таких глупостях я и не думала, — холодно прошипела она.

Кошечка выпускает коготки, ничего, усмирим, подумал Таггерт. Затем схватил девушку за руку и потащил к кровати.

— Забирайся.

Она упрямо мотнула головой, но вдруг неожиданно подчинилась.

— Хорошо, если ты так настаиваешь…

Дрожа от нервного напряжения, Боуен забралась под одеяло и отвернулась к стене.

Таггерт быстро стянул джинсы и улегся рядом. Секунду он созерцал ее откровенно враждебную позу. Потом начал действовать. Без всяких предисловий обнял девушку за талию и прижал к себе. Ее обнаженные ноги были холодными как лед.

Недолго думая, он решил поделиться с бедняжкой своим теплом и забросил ногу сверху на ее колени. Нерешительно замер, затем откинул волосы с ее тонкой высокой шеи и прижался к ней горячими губами. Как же чудесно пахла девушка — как цветочный нектар, как душистые травы, как нежнейшая роза…

Он боялся поранить ее бархатистые лепестки. И поэтому ласково гладил мягкую женскую кожу, не смея нарушить покой очаровательной Женевьевы Боуен. Но вдруг она повернулась к нему сама и погрузила пальцы в его густые волосы.

— Джон, да. — Девушка крепко прижалась к нему. — Да.

Огнем их страсти можно было спалить весь дом.

Джон пробрался под женскую рубашку, нащупал тонкие лямки бюстгальтера. Они оба застонали, когда его пальцы коснулись сосков. Ее руки тоже не оставались без работы: ощупывали мышцы исполинской спины, упругий живот, затем… устремились вниз.

— Не спеши, — прошептал он. — У нас целая ночь впереди. Пожалуйста, не спеши.

— Нет. Сейчас, сейчас, сейчас.

Они, обезумев от страсти, стягивали друг с друга одежду. Наконец все вещи полетели на пол. Она обхватила его бедра ногами, впиваясь ногтями в бицепсы, и снова прошептала:

— Быстрее, Джон, быстрее.

Желание поглотило его целиком. Он жаждал полностью раствориться в ней. Пальцы девушки подрагивали, когда она обхватила руками его лицо и прижалась жадными губами к его губам. Это прикосновение отозвалось в каждой клеточке большого мужского тела, кровь буквально забурлила, будто разряд тока достиг нервов. Таггерт гладил руками округлые женские бедра, его партнерша вся дрожала. Ее горячность туманила голову, и он напрочь забыл о самообладании. В данный момент он хотел полного слияния. Полного.

И вот — погружение в сладкую бездну. И он поймал ртом ее воодушевленный крик.

Его руки накрыли маленькие, упругие груди, пальцы сжали возбужденные соски. Таггерт замер от восторга, услышав, как она в очередной раз выкрикнула его имя. Он и представить себе не мог, что малышка такая страстная. А ведь считала себя холодной, чуть ли не фригидной.

И… кульминационный момент. Девушка вознеслась на вершину блаженства. Господи, она никогда не испытывала такого счастья. Полностью расслабилась, охваченная какой-то божественной негой.

— Женевьева, — он прижался губами к ее виску, провел дрожащей рукой по взмокшим волосам. — Привстань, дорогая.

Секунду она молчала, затем подняла голову.

— Что?

— Я хочу видеть тебя. — Он взял девушку за плечи и, притянув к себе, заглянул ей в лицо.

Щеки ее пылали, губы распухли, глаза подернулись дымкой.

Этот мужчина будто околдовал ее. Он был потрясающим любовником. Да, Таггерт хотя и не претендовал никогда на звание супермена, но умел доставить удовольствие женщинам. Они находили его весьма привлекательным во всех отношениях.

И Джон частенько пользовался этим. Как здоровый и крепкий парень, он не отказывал себе ни в чем. Мог обольстить любую. Но то, что происходило сейчас, не поддавалось его разуму. Это был не просто секс. Его захлестывала щемящая душу нежность. Лишь по-настоящему влюбленный человек может чувствовать такое.

Женевьева прижала пальцы к его губам.

— Джон, только не надо сейчас ничего говорить. Прошу.

Таггерт повиновался, наслаждаясь тем, что между ними возникла какая-то внутренняя связь. Неразрывная, крепкая.

— Милый, милый… Я не могу остановиться.

— Да.

Ухватив Женевьеву за талию, он поднял девушку над собой и резко опустил. Великолепное ощущение.

Крепко держа партнершу, он перевернулся и прижался к ее губам со страстностью и упоением.

Мускулы напряглись, что-то внутри подсказывало, что Женевьева не просто приглашает его к продолжению близости, отвечая лаской на ласку, а умоляет о большем. Подарить свою любовь. От этого шла кругом голова. Мир сузился, воздух стал плотным и густым. Ее тело сжалось словно пружина, и она снова выкрикнула его имя. Звук пронзительного голоса разрезал тишину и послужил сигналом к открытию шлюзов. Волны удовольствия захлестнули их.

Мгновение спустя, уткнувшись ей в плечо, он медленно приходил в себя, сознание прояснялось. То, что свершилось между ними, язык не поворачивался назвать обычным сексом, скорее полным единением. Она будто отдала ему частицу своего сердца.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Голова девушки покоилась на плече Таггерта. Он молчал, погрузившись в раздумья. Интуиция подсказывала Женевьеве: сейчас его лучше не будоражить. Наверняка Джон растерян. Ведь он привык жить своей жизнью, по своему усмотрению распоряжаться временем, отвечать лишь за самого себя.

Нужно дать ему возможность поразмыслить над случившимся. Несколько минут назад между ними произошло нечто значительное. А за обычным влечением, оказывается, таилось внезапно возникшее большое чувство, толкнувшее их в объятия друг к другу.

Но слишком стремительно развивались события. Такое нелегко принять сразу. Неожиданное для нее знакомство — и они уже будто связаны неразрывной нитью. Пугающее притяжение.

— Джон?

— Да.

— А почему ты не назвал мне свою фамилию, когда мы встретились?

Она почувствовала, как под щекой напряглись его мускулы.

— Не посчитал нужным. Зачем?

— Странно. — Девушка подняла голову и посмотрела на него. — А чем конкретно занимается «Стил секьюрити»? Или это тайна за семью печатями?

Ее наивно-осторожный вопрос вызвал у него приступ смеха.

— Вовсе нет.

Женевьева ждала, что он продолжит разговор, но Джон молчал. Он мог бы преподавать в школе дополнительный урок под названием «Как держать язык за зубами».

— Ну расскажи хоть что-нибудь о своей фирме. Интересно.

Он пожал плечами.

— У нас семейный бизнес. Тружусь в поте лица вместе со своими братьями. Правда, иногда нам помогают люди со стороны. А началось все, когда Габриель, самый старший из нас, ушел в отставку. Но знания, которые он получил во время службы в сок…

— СОК? — Она даже приподнялась.

— Специальная оперативная команда. Части особого назначения, как «Дельта», «Зеленые береты» и морские десантники «Тюлени». Гейб решил, что сможет, покончив с военными делами, применить свой опыт на гражданке, в частном секторе, в сыскном деле. Вот такой сделал выбор. Тем более что представители наших органов правосудия не всегда справляются со своими обязанностями…

Она ткнула его локтем в живот.

— Да неужели? А почему не справляются-то?

— По разным причинам. Недостаток финансирования, времени, юридические ограничения…

— Но я так и не поняла, чем конкретно занимается ваша фирма.

— Оценка имущества, охрана частных лиц, поиск пропавших или бежавших от правосудия. В большинстве случаев риска практически никакого.

— Но бывают исключения?

— Все зависит от ситуации: кого требуется охранять, кого нужно найти…

— А если такую, как я?

— Ну, тебя нельзя назвать опасной преступницей, дорогая. — Он тщательно подбирал слова. — Твое дело достаточно сложное, запутанное, но каким-то особым риском для людей, взявшихся его расследовать, не грозит.

— Вот спасибо. — Девушка усмехнулась, прислушиваясь к плачу ветра за окном. Джон Таггерт явно темнит, подумала она. Использует ее в корыстных целях. Он ведь обременен чувством служебного долга. Поставил перед собой цель поймать беглянку. Старается изо всех сил. Скоро потащит свою добычу в полицейский участок. — И долго ты меня преследовал, пока не обнаружил здесь? — с легким раздражением спросила она.

— Несколько месяцев. Так получилось.

Боуен округлила глаза.

— А конкретнее?

— Месяца два, три, — смущенно доложил он.

— Потрясающе! — Женевьева почувствовала невероятное удовлетворение оттого, что сумела так долго водить за нос крутого профессионала.

— Кстати, — в его голосе появились злые нотки. — Сделай милость, ответь, где ты научилась столь умело заметать следы? Повадки шпионки, можно сказать.

— Не забывай, я владелица книжного магазина. Детективы всегда под рукой. Вот и нахваталась из них всяких премудростей…

— Да. Ты не теряла времени даром. С такой девчонкой интересно иметь дело.

Она весело рассмеялась.

— Никогда со мной не соскучишься. Никогда.

Таггерт погладил большим пальцем ее плечо.

— Ну а расскажи-ка мне, как ты сумела после случая на дороге дотащить здоровенного мужика до этого домика?

— Хочешь, чтобы я открыла тебе все секреты? Он резко придавил ее к постели.

— Говори, маленькая бестия. Я внимательно слушаю.

Она закусила губу, еле сдерживая улыбку, и взяла в ладони его колючее от щетины лицо.

— Это же элементарно. Я принесла тебя сюда.

— Ух! Рядом была армия помощников?

— Ладно, расскажу… — ее дыхание сбилось, когда он губами поймал ее палец. — Ты дошел до избушки сам. Правда, находился в невменяемом состоянии, был похож на лунатика… Но я направляла тебя…

Таггерт сверкнул глазами. Он воззрился на Женевьеву с подозрением.

— По-моему, ты морочишь мне голову.

— Нет. Какой смысл?

— А зачем ты приковала меня к кровати этими дурацкими наручниками?

— Мне так спокойнее.

Он немного помолчал.

— А где ты нашла цепь?

— В пикапе.

— Какая удача для тебя.

— Нет, для тебя, — парировала она. — Иначе ты был бы ограничен в движениях. Без цепи даже до ванной не добрался бы.

Некоторое время они внимательно смотрели друг на друга, затем уголки его губ растянулись в одобрительной улыбке.

— Ты чертовски умна. Можешь собой гордиться.

Что-то в его взгляде заставило ее вспыхнуть. Она кашлянула от волнения, борясь с желанием обхватить Джона руками и уткнуться в его плечо.

— Мне льстит твоя похвала.

— Ты заслужила большего… — Он провел пальцем по нежным и в то же время жадным губам девушки.

Удовольствие горячей волной разлилось по ее телу, и она сомкнула руки у него на шее.

Два часа спустя они, утомленные и разомлевшие от ласк, молча приходили в себя.

Таггерт был удивлен: Боуен лишала его способности разумно мыслить. Он никак не мог оторваться от нее, руки тянулись к телу Женевьевы сами собой.

Раньше он относился к сексу как к еде, например. Обычная физиологическая потребность. Мужчина проголодался, проглотил некоторое количество пищи, а насытившись, встал из-за стола и ушел. Но… если подают необычный на вкус десерт, от трапезы оторваться очень трудно. Очень.

Таким десертом стала для Джона Таггерта маленькая брюнетка мисс Боуен. Отныне она была нужна ему как воздух. При этой мысли у него от волнения даже руки задрожали. В общем, влюбился ты, парень, всерьез и окончательно.

— Джон? А сколько у тебя братьев? — неожиданно спросила девушка.

Он приподнял голову, расставаясь с нежной впадинкой на ее шее.

— Неужели интересно?

— Ты говорил, что вы с братьями партнеры по бизнесу. Сколько же их?

Он на секунду замялся. Стоит ли раскрывать секреты фирмы? Впрочем, ничего страшного в этом нет.

— Нас девять.

— Девять? Вот это да!

— Тебя что-то смущает?

— Да ничего. Просто… представила еще восьмерых великанов, даже голова от страха закружилась.

Ее признание, произнесенное слегка напуганным тоном, вызвало у Таггерта недоумение.

— Чего ты боишься? Не бросятся же все они одновременно искать тебя.

Он перекатился на спину и встал, подвигал слегка затекшими плечами. Затем снова опустился на кровать. Женевьева молчала.

— Что загрустила?

— Ты не слишком разговорчив. Мало рассказываешь о себе, о своей семье…

Джон нахмурил брови.

— Но зачем тебе это?

Женевьеву охватило любопытство.

— Ты говорил, Гейб самый старший из вас. А ты? Самый младший?

— Нет. Джейк.

— Ну а ты? — Женевьева никак не могла угомониться.

— На десять месяцев моложе Гейба. Затем идут Доминик, Купер и Дейк.

— Считаем. — Она поджала нижнюю губу. — Шестеро. А другие трое?

Он понял: девчонка не отстанет.

— Мы — семья военных. О Гейбе ты уже слышала. Я был десантником. Дом, Куп и Дейк входили в подразделение «Тюленей». Ясно? Сейчас нас в деле пятеро, а Джош, Эли и Джордан служат далеко за морем. И самый младший Джейк. Он учится в колледже. На последнем курсе.

Она в восхищении зажмурилась.

— Отлично! Ваши родители, должно быть, гордятся вами.

Таггерт печально произнес:

— Мама умерла много лет назад, когда мы были детьми. Отец сейчас живет во Флориде. Да, отставной военный уважает своих сыновей…

— О, Джон. Прости, что я напомнила тебе о смерти мамы. Извини, ради бога. Пожалуйста.

В ее голосе звучало неподдельное сочувствие.

— Ничего. Рана уже затянулась.

Женевьева погладила его по плечу.

Джону вдруг резко захотелось рассказать девушке, как все было.

— На парковке она задела автомобилем бордюр. Не пристегнулась ремнем безопасности, очень сильно ударилась о руль. Случилось это накануне моего дня рождения. Мама думала, что боль после удара быстро пройдет. Она особо и не переживала по поводу случившегося. Занялась делами, пекла на кухне пирог и вдруг… упала. Оторвался тромб…

Женевьева молчала. Просто гладила его руки.

— Я никак не мог справиться с ударом судьбы. Будто сошел с ума. Прогуливал школу, ввязывался в драки, бил окна, ломал заборы и не приходил домой ночевать. Однажды я угнал машину, и даже мудрый Гейб ничего не мог поделать. Я попал в колонию для несовершеннолетних. А затем меня определили в военное училище. Собственно, армия и спасла меня…

— А я однажды… избила социального работника.

— Как так? — Он фыркнул. — Не может быть.

— Может. После смерти дяди Бена. Весьма неприятная женщина сказала мне, что мы с Сетом не сможем остаться вместе. И я набросилась на нее с кулаками.

— Господи, Жен, ты меня удивляешь. Сколько же тебе тогда было лет?

— Одиннадцать.

— А где находились родители?

— Своих отцов мы с Сетом никогда не знали. А мать бросила нас, укатив за удачей в неизвестном направлении. Ответственность за близких… — голос Женевьевы стал приглушенным, — не в ее характере.

— И вы оказались в приемной семье?

— Да. Но я быстро взрослела, в семнадцать лет вышла на работу, подобрала скромное жилье и забрала к себе Сета. А после смерти дяди Бена мы получили в наследство этот домик и достаточное количество денег, чтобы начать книжный бизнес.

Таггерт внимательно смотрел на девушку.

— Как же я мечтала иметь большую семью. Так здорово, когда вокруг тебя родные, близкие люди, которым ты небезразлична. Увы, видимо, не судьба…

Грусть в ее голосе вызвала у Таггерта искреннее желание помочь девушке: найти родителей Женевьевы и потребовать от них объяснений. Как же они могли так поступить с собственным ребенком? Но он знал, что вряд ли на бессердечных людей подействуют чьи-то нотации. Бог им судья.

— Да. Большие семьи — это хорошо, — заявил он. — Но некоторые минусы есть. Поверь мне.

— Какие, например?

Он решительно настроился поднять ей настроение.

— Я никогда не спал в комнате один, мои телефонные разговоры всегда прослушивались. Еще не страшно? Тогда слушай дальше. Брюки, куртки, футболки, ботинки — практически все общее. Можно забыть, что такое «собственная одежда». В большой семье — общий гардероб. Большая семья — коммуна. Не всем подобное нравится. Именно поэтому я скопил денег и однажды перебрался в отел/)…

Она улыбнулась.

— Остается вместе написать книгу о несчастных детях. — Женевьева привстала. — Господи, да из нас выйдет неплохая парочка. Точно.

Таггерт кивнул. Но он не мог раскрыться перед девушкой полностью. Увы, им никогда не быть вместе. Ведь Боуен не знала о нем всей правды. И он постарается, чтобы не узнала никогда.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Женевьева переворошила всю сумку. Она стояла у камина в трусиках и бюстгальтере. Тряслась, как осиновый листочек. Помещение еще не прогрелось, хотя дрова под каменной аркой и потрескивали. Впрочем, больше Женевьева дрожала, пожалуй, не от холода, а от взгляда мужчины, застывшего у двери в ванную.

Она чувствовала на себе его нежный и в то же время страстный взгляд, от которого кожа покрывалась мурашками.

Ночью они занимались любовью несколько раз. И на ее теле не осталось ни одного местечка, к которому не прикоснулась бы его рука.

Но тогда ее легкое смущение прикрывала темная ночная завеса, а теперь настало утро. Девушка застеснялась. И дело было не только в природной скромности, но и в страхе перед мужским мнением. Вдруг сейчас Таггерт изменит отношение к ней?

Подавив нервный кашель, она выудила из кучи одежды нужную ей вещь и вдруг услышала за спиной странный звук. Джон в шутку причмокивал губами.

Прижав кофточку к груди, девушка обернулась.

— Что? Что такое?

— Ничего, — его голос слегка хрипел. — Просто никогда не думал, что скромницы носят такое убийственно сексуальное белье.

Женевьева усмехнулась. Кружевной, вишневого цвета комплект она приобрела совсем недавно.

— Считаешь меня скромницей? — Некоторое время девушка размышляла над его словами.

Его взгляд вернулся к ее лицу.

— Ты выглядишь… чудесно.

Боуен залилась румянцем. С замиранием сердца она наблюдала, как он оттолкнулся от стены и сделал несколько шагов по направлению к ней. Цепь позвякивала, он подобрал ее, чтобы она не билась о лодыжки.

Ей страстно захотелось кинуться к нему в объятия, ласково погладить, наблюдая за тем, как вспыхивает огонь в зеленой глубине глаз, но холодный рассудок предупреждал: не спеши, не спеши.

Внезапно он издал странный звук.

— Что-то не так?

— Ничего. Я— Нежность вдруг исчезла с его лица. Он внимательно посмотрел на шерстяную рубашку и терможилет, которые лежали поверх ее джинсов. — Похоже, там, куда ты собралась, тебе понадобится специальное обмундирование…

Она улыбнулась.

— Пару лет назад в сарае у дяди Бена я видела старый генератор. Пойду посмотрю, сохранился ли он. Если агрегат там, попытаемся запустить его. Здесь часто отключают электричество.

Таггерт взглянул в окно на угрюмое серое небо, на высоченные сугробы. В некоторых можно было спрятаться, стоя в полный рост.

— Выходить даже не думай, — произнес он, бросая на девушку подозрительный взгляд. — Здесь можно прожить и без электроэнергии. Достаточно свечей и дров.

Она попыталась успокоить его:

— Не волнуйся, не сбегу. По такому глубокому снегу далеко не уйдешь. Ты же сам прекрасно понимаешь это.

Он молчал, наблюдая, как она натягивает колготки, теплые носки, вместо джинсов мягкие фланелевые брюки.

— Проблема не в этом.

— А в чем?

— Будь реалисткой, Жен. — Таггерт наклонился за теплыми рубашками и начал натягивать их через голову. — Не трогай генератор сама. Ты не справишься с ним. Не женское это дело. А если получишь травму? Не дай бог. — В голосе мужчины чувствовалась тревога. Он резко дернул цепь. — Я по твоей милости на привязи. Не смогу помочь. Пока не поздно, лучше освободи меня.

Он действительно беспокоился о девушке. На душе было тревожно.

А Боуен растрогалась — есть человек, который волнуется за нее, она не одна в этом суровом мире.

— Джон, со мной все будет в порядке. — Женевьева застегнула жилет, надела ботинки и наклонилась к шнуркам, радуясь, что есть возможность спрятать от него светящееся, довольное лицо. — И еще я не могу жить без горячей воды, — заявила она. — В общем, нам нужен генератор. Дров осталось совсем мало…

— Согласен. Но молю об одном — расстегни эти проклятые наручники. Я должен пойти с тобой. Возиться с механизмами должны мужики. Заведу мотор сам…

Женевьева выпрямилась и замерла. Уж очень велико было искушение выполнить его просьбу.


А как же Сет? Если она попадет в ловушку, кто спасет брата?


Боуен колебалась. Пойти на риск? Довериться Таггерту?

— Хорошо, я дам тебе ключи. — Она пристально наблюдала за его реакцией. — Но обещай, как только погода улучшится, ты позволишь мне уехать отсюда. Выпустишь на свободу.

— Черт, Женевьева, это нечестно…

— Тогда и говорить больше не о чем, — отрезала она, застегнула молнию на куртке и замотала шарф вокруг горла. Не дожидаясь продолжения диалога и пряча от Таггерта внезапно выступившие слезы, девушка повернулась к двери. — Пока, я скоро вернусь. Жди.

Она вышла на крыльцо, и при первом же вдохе будто тысячи иголок вонзились в легкие. Морозно. Девушка подняла воротник. И ветер ледяной. Ну да ничего.

Пока Боуен пробиралась по снежным сугробам к сараю, мысли ее снова и снова возвращались к мужчине, оставшемуся внутри дома. Что же делать? Она по-настоящему влюбилась в Джона Таггерта Стила. Но есть ли у этой любви будущее?

Сжав кулаки и стиснув зубы, Таггерт расхаживал вдоль кровати.

Черт, черт! Он уже раз десять обыскал все уголки в поисках острого предмета, который мог бы послужить отмычкой, но не нашел ни булавки, ни скрепки, ни шпильки.

Эмоции заставляли его метаться, как загнанный зверь. Джон устал сидеть на привязи, он не желает быть пленником и не хочет полностью зависеть от пусть и соблазнительной, но весьма коварной Женевьевы Боуен.


Извини, парень, но тебе придется на какое-то время смириться. Будешь сидеть на цепи, пока маленькая брюнетка не смилостивится. Жди. Тебе же сказали, жди.


Но какова стервочка! Вкрадчивый голос, якобы добра и отзывчива. Однако действует жестко. И пока не допустила ни единой тактической и стратегической ошибки.

И все-таки жаль бедняжку. Промерзла, наверное, на ледяном ветру. Надо было пообещать ей свободу. Она тогда сняла бы с него чертовы наручники и они вместе бы отправились врубать генератор.

Сейчас он мог сделать для нее все. Очарованный и порабощенный.

Но злость душила Таггерта. Сидит как пес на цепи. Он в бешенстве схватил поднос с пустыми тарелками и швырнул его в дальний угол комнаты. Послышался звон разбившейся посуды.

Джон схватился за голову. Сейчас он задавал себе лишь один вопрос. В чем состоит его проблема?

Вцепившись в волосы, он застыл у кровати. Он знает своего демона в лицо? Конечно. Женевьева Боуен многое изменила в его поведении. Мужчина утратил свою обычную сдержанность. Впрочем, и женщина попалась неординарная — всегда на шаг впереди.

Вот удивился бы его отец. Отставной старший сержант Ричард Стил ругался бы на чем свет стоит, узнай, что его сына обманула, заманила в ловушку и разоружила маленькая, хрупкая дамочка. А все оттого, что Джон нарушил основное правило в своей работе — никогда не идти на близкий контакт со своим врагом.

Но нечего паниковать. Он по-прежнему крепок духом. Тверд в своих поступках. Конечно, чувственный туман обволакивает мозги, занавешивает пеленой глаза, однако нужно держаться до последнего. Господи, как? Женевьева пробралась в его сердце навсегда.

Нет. Надо сопротивляться, приказал он себе. У него все еще остаются обязательства перед братьями, перед семьей Данн и желание закончить свое дело. Разве этого не достаточно, чтобы освободиться от любовных пут? Стоит признать, Женевьева Боуен — настоящая супердевушка, просто Мата Хари, можно сказать. Однако время работает против брюнетки.

Чем дольше она остается здесь, тем глубже роет себе яму. И не нужно обманываться. Лучше поскорее развеять любовный дурман. Станет легче всем.

За окном скрипнул снег. Вернулась? Он постарался взять себя в руки и приготовился к долгой беседе. Вдруг тишину прорезал крик: «О, ради бога!..»

Слова оборвались. Раздался звук падающих поленьев. И затем — гробовое молчание.

— Женевьева!

Боуен никогда не слышала такого отчаянного вопля. Лежа на спине после падения, она пыталась восстановить дыхание и одновременно думала о Таггерте: он что, так сильно переживает за нее?

— Женевьева! Черт возьми, ответь мне! Девушка почувствовала удушье, перед глазами поплыли круги. Но наконец давящая тяжесть исчезла, и поток воздуха ворвался в легкие. Однако как же холодно. Наверное, в Сибири и то теплее. Она почувствовала себя дикобразом без колючек.

Кашляя и кряхтя, Жен перевернулась на живот, затем встала на колени, подняла руки ко рту и подышала. После этой процедуры она решила, что собирается все-таки еще пожить, а синяки и царапины ей не помеха. А вот домику совсем не повезло — внутри что-то грохнуло, задребезжали стекла.

— Женевье…

— Я здесь, — откликнулась она, стараясь говорить четко. Приободренная тем, что конечности не сломаны и не растянуты, Боуен поднялась на трясущихся ногах, нашла шапку, потерянную при падении, и стряхнула снег с нее и с куртки. — Я приду через секунду. Не беспокойся.

Не беспокоиться. Человек, прикованный наручниками к кровати, был очень взволнован. Что происходит снаружи? Завела ли девчонка генератор? Без его помощи вряд ли.

А Женевьева, боясь вернуться в дом к наверняка разгневанному Таггерту, думала о своем. Она знает этого мужчину совсем недолго и при иных обстоятельствах их знакомства, скорее всего, нашла бы его слишком крупным, слишком резким и даже грубым. Но сейчас все это не имело никакого значения. Она впервые влюбилась по-настоящему. Еще ни разу, ни к кому она не проникалась такой нежностью. Ни с кем не вела себя так страстно в постели.

Ее больше не пугали ни его своеобразная манера поведения, ни суровый взгляд зеленых глаз. И она чувствовала, что подетальными мускулами бьется благородное сердце, и понимала, что на этого человека можно положиться в трудную минуту. Да, сейчас они находились по разные стороны баррикады, но она уже точно знала: Джон Таггерт Стил никогда не причинит ей зла.

Но что происходит в избушке? Девушка поторопилась к крыльцу. Она топнула пару раз ногами, в очередной раз стряхивая снег с ботинок, и толкнула дверь.

— О господи! — Женевьева безмолвно взирала на перевернутый стул, который она оставила у кровати перед уходом, на голубые осколки тарелок, валяющиеся на полу, и на глубокие порезы на руках Таггерта.

Цепь была испачкана кровью, сталь глубоко впилась в мягкую человеческую плоть.

— Что случилось? — Женевьева бросилась в кухню, схватила чистое полотенце и поспешила к Джону. — Что ты с собой сделал?

— Я? — Он дико вращал глазами. Она прижала полотенце к ране на запястье. — Это у тебя странный вид.

— Но ведь ты истекаешь кровью.

Он, не удержавшись, выдал в ее адрес пару резких слов, за которые в каждой приличной семье заставили бы вымыть рот с мылом. А потом заявил:

— Так же, как и ты.

Она растерянно перевела взгляд на свою ладонь и действительно увидела кровь.

— О боже…

— Тихо. — Он взял у Женевьевы полотенце и прижал ткань к ее губам и подбородку, промокнул, потом исследовал раны. — Похоже, ничего страшного. Выглядит так, словно ты прикусила губу.

Она зажмурилась. Во рту вдруг защипало.

Джон снял с нее куртку, расстегнул жилет и осторожно начал ощупывать ноги и руки.

— Со мной полный порядок, — запротестовала девушка. — Никаких повреждений. Чего не скажешь о доме…

Таггерт заскрежетал зубами.

— Лучше расскажи поподробнее, что произошло с тобой? — потребовал он ответа.

— О-о… — Девушка таяла от приятного жара, разливающегося по телу после мужских прикосновений. — Представляешь, я поскользнулась. Конец шарфа зацепился за бревно в поленнице, я постаралась высвободиться и потеряла равновесие. Несколько поленьев упали на мою бедную голову. — Она засмеялась. — Перед глазами засверкали звездочки, дыхание сбилось…

Он погладил ее по волосам. И тут же девушку захлестнула невероятная нежность. Женевьева потянулась, чтобы перехватить его руку.

— Джон. — Их пальцы сплелись. — Я в порядке, правда. Не волнуйся.

Некоторое время он не двигался, затем резко притянул девушку к себе, обнял и прижался щекой к темной макушке.

Вздохнув, Боуен уткнулась ему в грудь. Вдруг он так же резко отстранил ее от себя.

— Женевьева, посмотри на меня.

Его голос звучал слишком серьезно, от чего ей стало как-то не по себе.

— Что? Что еще?

— Я решил согласиться с твоими условиями. Я позволю тебе уехать и лишь по прошествии двух-трех суток начну как бы преследовать беглянку. Ты понимаешь?

— Неужели это не сон? И я слышу это наяву, собственными ушами?

— Я сдержу обещание. — Он снова притянул девушку к себе. — Даю честное слово. Верь.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Как же хорошо. Просто чудесно! — Довольная Женевьева пододвинулась ближе к Таггерту.

Они сидели у камина, наслаждаясь теплом и разглядывая танцующие в воздухе веселые искры. Свершилось — совсем недавно девушка расстегнула наручники и освободила своего неистового пленника.

Джон тут же взялся за дело. Завел генератор, помог убраться в доме, расчистил лестницу от снега, напилил целую гору дров. На всякий случай. А потом, избавившись от влажной одежды, парочка завернулась в одеяла и уселась у огня.

После праведных трудов мужчина выглядел полностью умиротворенным. Угомонилась и разбушевавшаяся природа. Ветер стих, небо прояснилось, и на нем появились очаровательные звездочки. Сквозь покрытые инеем окна виднелись зубчатые силуэты загадочных гор, серебряная луна над ними то появлялась, то исчезала. Будто играла.

— Да. Настоящее блаженство сидеть в тепле, в уютном доме, рядом с красивой женщиной… Здорово. — Таггерт провел по щеке рукой. — А ведь некоторое время назад я чувствовал себя просто отвратительно. Меня, здорового, крепкого мужика, приковали к кровати. Какой позор!

— Но ты смотрелся на ней весьма сексуально, — засмеялась Боуен. — Великан на цепи. Волнующая картинка.

Он повернул к ней голову. Взгляд был достаточно тяжелым.

— Мне не очень нравятся твои шутки.

А Женевьева смотрела ласково.

— Ради бога, не обижайся. Обстоятельства требовали жертв…

— Маленькое чудовище, — с укоризной произнес он.

Девушка помолчала. Она слегка удивилась, заметив на лице собеседника легкое смущение.

— Такое впечатление, что ты стесняешься меня. Ну и дела. Ведь наверняка у тебя было полно женщин. Не сомневаюсь, вешались тебе на шею…

— Женевьева. Послушай, Женевьева…

Она вздохнула, надула губки и отвернулась к огню.

— Знаешь, мне тоже нравится мое имя, но ты слишком часто повторяешь его, лучше бы…

В его глазах появился странный блеск. Таггерт приподнял брови.

— Что лучше?

Она робко пожала плечами.

— Ты, как я вижу тугодум, коль тебе требуется время на осмысление намеков. — Девушка бросила на него проказливый взгляд.

Некоторое время лицо мужчины оставалось непроницаемым, затем он тряхнул головой и очаровательно улыбнулся. Для нее эта улыбка оказалась лучшим подарком, и… Женевьева отважилась на поцелуй, чувствуя, как между ними снова вспыхивают искры страсти.

Они остановились, дабы глотнуть воздуха. Потом Жен на мгновение прижала губы к краю его рта и вдруг внезапно отодвинулась.

— Что-то не так? Ты в порядке? — тихо спросил он, зеленые глаза беспокойно сверкнули.

Она убрала прядь темных волос с его лба.

— Конечно, в порядке. Но я хотела бы обсудить некоторые вещи…

Таггерт напрягся, но затем черты лица смягчились.

— Хорошо. Начинай.

Она пошла на откровенность:

— Я хочу объяснить тебе, почему не считаю Сета виновным. Слушай внимательно.

— Женевьева…

— Знаю, — она подняла руку вверх, моля о терпении, — все улики указывают на него. А ты думаешь, что в своих действиях я руководствуюсь слепой преданностью.

— Именно. Но я восхищаюсь твоей верностью брату. Однако при существующих обстоятельствах тебе следует взглянуть правде в лицо…

— Пожалуйста, Джон. Просто выслушай меня. Я прошу.

Его губы вытянулись в ниточку, но он поборол раздражение.

— Ладно. Слушаю.

Девушка вздохнула с облегчением.

— Я очень люблю брата. И думаю, что знаю Сета гораздо лучше, чем другие, так как лично принимала участие в его воспитании. И я уверена: он не способен совершить то, в чем беднягу обвиняют. Наверное, он смог бы уничтожить врага, защищая меня, или любимую женщину, или близкого друга. Но ради денег? Никогда бы он не пошел на убийство. Однако, — она бросила на Таггерта уничтожающий взгляд, словно ему вздумалось перечить ей, — это не единственная причина, по которой я думаю, что он невиновен…

Она сделала паузу, чтобы восстановить сбившееся от волнения и напряжения дыхание. Детектив молча ждал, пока Женевьева соберется с мыслями.

— За четыре дня до смерти Джимми сказал Сету, что собирается изменить завещание в пользу своей невесты Лоры. Но мой брат никогда бы… — Женевьева произносила слова скороговоркой из-за страха: вдруг Таггерту не хватит терпения выслушать ее до конца, слишком уж скептически он кривил губы. — Сет ни за что бы не пошел на преступление, он не нуждался в деньгах компаньона по бизнесу. Ведь я… уже согласилась дать ему достаточно приличную сумму на выкуп его спортивного магазина.

— Что?

Она кивнула.

— Я все рассказала полиции, но там мне не поверили. Естественно, я не могу обвинять полицейских. Они подумали, что я просто выгораживаю своего родственника. Мои слова для них ничего не значили. Но за прошедшие годы я действительно скопила немного денег. Пыталась помочь Сету. Правда, сейчас часть из них пошла на оплату услуг моих адвокатов, но кое-что осталось. Мои сбережения находятся в банке Силвера. Я клала деньги на депозит каждую неделю. Уже собиралась, оформив необходимые бумаги, закрыть счет. И Сет знал об этом. Словом, у него не было никаких мотивов убивать друга…

Таггерт вытянул ноги и на секунду замер.

— Итак, мы снова возвращаемся к таинственному незнакомцу?

— У меня было много времени для размышлений. Я не верю, что Джимми, договорившись о встрече с Сетом, сам принес ружье в наш дом. Неподходящая версия. Полагаю, кто-то выкрал оружие из особняка Джимми, затем парня подстерегли возле нашего коттеджа, затем проникли в него, и случилось непоправимое…

К ее облегчению, Джон Стил сразу возражать не стал.

— Говорят, компаньон твоего брата был чудесным парнем.

— Был. Да. Был. — Она почувствовала, как тоскливо сжалось сердце, ведь она считала Джимми и своим другом, но решила не уточнять это.

Увидев грусть в ее глазах, Таггерт заключил девушку в объятия.

— Успокойся. Мы обязательно разберемся во всем. Главное — понять, кому была выгодна смерть несчастного молодого человека.

Женевьева чуть не расплакалась.

— Но что же будет с Сетом, ему не нужны были деньги Джимми. Брат знал, что я собираюсь помочь ему.

Джон пропустил концы ее прядей сквозь пальцы и медленно выдохнул.

— Хорошо. Значит, согласно твоей теории, кто-то другой застрелил Джимми Данна? Его невеста?

Женевьева отрицательно покачала головой.

— Вряд ли. Правда, я ее знаю очень мало и, честно говоря, она мне не очень нравится. Но, скорее всего, это не она. Кроме того, у нее серьезное алиби. В момент преступления она находилась у родителей Джимми. Ждала жениха, чтобы вместе пообедать.

— Тогда кто?

— Не знаю, даже не представляю, — призналась девушка.

Таггерт, дабы утешить Женевьеву, крепче прижал ее к себе.

— Извини, скажу честно, твой рассказ не слишком убедителен, — начал он, тщательно подбирая слова. — И я не думаю, что ты решишь свои проблемы, бегая от полицейских. Чем больше ты оттягиваешь свое участие в судебном процессе, тем хуже делаешь для себя и брата.

— Я все понимаю. Рано или поздно придется вернуться. Но как же мне сейчас нужен союзник. Без поддержки так тяжело.

Подтекст ясен, подумал Таггерт. А она вздохнула, разочарованная его молчанием. Нет, он, скорее всего, ей не поможет. И взгляду него сейчас отрешенный, равнодушный.

— Догадываюсь о твоих мыслях. Ладно, разговор окончен.

Она совсем сникла.

Он неожиданно снова привлек девушку к себе и поцеловал в висок. Дотронулся до ее груди.

— Не будем заниматься этим сейчас, — Боуен вспыхнула. — Неподходящий момент.

— Конечно, не будем. — Одним движением он опрокинул девушку навзничь и придавил своим большим телом. — Но я хочу тебя…

Кошмар приснился под утро, вкрался в его сон, как серые клубы дыма вползают в комнату во время пожара сквозь дверную щель.

Неподдельный ужас вырвал Таггерта из нежных объятий Женевьевы и повлек за собой в прошлое: к высоким горным цепям Гиндукуша, к шпилеобразной короне северного Афганистана.

Он уже путешествовал здесь когда-то и знал, чем это закончится, но не мог прогнать наваждение, которое однажды едва не убило его. Так болело сердце.

Отчаяние охватывало Джона с головы до ног, сковывало, силы таяли, как тают горящие свечи. Образы становились отчетливее, материализовались из воздуха. И вот он опять там, в далеком зловещем ущелье, рядом со своими товарищами.

Стояла летняя ночь. Звезды ярко мерцали в широкой перевернутой чаше неба. Пики скал образовывали заградительную линию на каждой стороне склона. Зари-Пасс. Новорожденная луна заливала мистическим молочным светом горный пейзаж.

В эту ночь, как и в прежних случавшихся кошмарах, Таггерт был и участником событий, и зрителем.

Он ощущал привычную тяжесть рюкзака на спине, теплый металл винтовки М-16 в руке. Прохладный воздух щекотал горло. Под подошвами военных ботинок шуршали камешки.

Вдруг до уха долетел тихий шепот лейтенанта:

— Ну и что ты думаешь, Джи Ти?

— Не знаю, Лас, — ответил взволнованно Таггерт.

Отряд обычно возглавлял именно он. Окажись на горизонте враг, Джон был всегда готов первым дать отпор, прикрыть товарищей. Его считали очень смелым, отчаянным парнем. Не случайно. Таггерт с честью выходил из любой военной операции.

Однако в ту ночь он получил непривычный для себя приказ: идти в хвосте и держать в поле зрения новичка их подразделения Каски. Парнишка был совсем молоденьким, совсем зеленым. Ему требовалась поддержка. «Старики» посмеивались над «малышом». Впрочем, сильно его никто не обижал.

А потом случилась трагедия. Каждый раз, проворачивая страшную сцену в голове, Таггерт корил себя за фатальную ошибку. Если бы он оказался впереди… Но послушался приказа. Армия есть армия…

Сквозь плотную ткань рюкзака он спиной ощущал нечто зловещее.

Посмотрел вперед — на тропу, по которой шагали Биер, Уиллис и Альварес. Ребята будто плыли сквозь бархатные волны ночного воздуха, не догадываясь, что их ждет впереди. От дурного предчувствия сжалось сердце.

— Как-то мне не по себе, командир. Слишком уж тихо.

— Согласен. У меня кишки переворачиваются от этой тишины. — С решительностью, свойственной его статусу, лейтенант зашептал в рацию:

— Внимание, говорит «Альфа». Слушайте приказ, парни. Останавливаемся на ночлег. Разобьем лагерь у поворота дороги в четверти мили отсюда.

— Пре-екрасно, — заметил Уиллис, растягивая слово на манер алабамцев. — Но ставлю вас в известность, сэр, — мне это место совсем не нравится. Совсем. Извините, пойду отолью.

— Опять? — Альварес шутливо фыркнул. — Эй, друг, у тебя, должно быть, не мочевой пузырь, а наперсток.

— Не твое дело. Он все равно больше твоего…

Перебранка быстро закончилась. Уиллис, потеряв бдительность, отставил в сторону ружье и пошел вниз по тропинке. И тут неожиданно шквал огня подбросил его в воздух. На некоторое время тело зависло, а потом тяжело плюхнулось на землю.

В следующую секунду темнота разорвалась на тысячу кусков. Бешеная стрельба. Казалось, враг появился из ниоткуда.

Свист пуль, захлебывающийся кашель пулеметов, глухие плевки винтовок. Запах пороха, серы и свежей крови заполнил ноздри.

Ущелье огласилось яростными и хлесткими ругательствами. Американцы приседали, карабкались, прятались за камни и отчаянно кричали. В какую бы сторону они ни бежали, все равно натыкались на огонь. Враг расставил ловушки по обе стороны ущелья. Один за другим падали товарищи Джона Таггерта, их изувеченные тела лежали повсюду, горная тропа стала скользкой от крови.

Таггерт услышал свой крик: «Черт, Каски, нет!» Но было слишком поздно. Парнишка рванул на линию огня и тут же был отброшен назад. Его грудь напоминала решето.

Как в тумане Джон увидел оседающего на землю Ласа и тут же почувствовал облегчение, услышав едкие проклятия, срывающиеся с губ друга. Слава богу, тот оказался лишь ранен.

— Держись! — заорал Таггерт и, игнорируя свистящие вокруг пули, пополз вперед.

— Джи Ти? — Лас едва дышал. — Уходи, сейчас же. Это приказ.

— Никогда. — Таггерт добрался до друга, взвалил его себе на спину и побежал. — Держись, ты только держись, черт тебя побери, — зарычал он. Чувство ненависти к врагам переполняло Джона. Он, захлебываясь от ярости, даже не осознавал, что вес друга составляет почти двести фунтов, — нес его как пушинку. — Мы выберемся. С нами фортуна.

Важно преодолеть крутой поворот, и тогда они окажутся вне опасности.

Из-за скалы снова полыхнул огонь. Таггерт почувствовал сотрясение воздуха секундой раньше, прежде чем услышал отвратительный, странный звук. А потом Джон Стил полетел сквозь бесконечную темноту. Вниз, вниз, вниз. Он знал, что умер, так как не слышал собственного крика…

— Джон? Дорогой. Ты в порядке?

Сквозь плотную завесу мрака забрезжил свет. До него долетел мягкий женский голосок.

— Просыпайся, милый. Просыпайся.

Добрый ангел? В аду таковых нет. Откуда доносится этот родной голос, обещающий покой и уют? Словно фея руками развеяла мрак…

— Ну просыпайся же, любимый. Гони прочь свой дурной сон. Вернись в действительность. Пожалуйста.

Он открыл глаза. Господи, что это было? Во рту привкус крови, язык саднит, бросает в холодный пот. Чуть не остановилось дыхание. Джона всего трясло.

Таггерт посмотрел на девушку, лежащую рядом. Она протянула руку, чтобы погладить его. Он увернулся.

— Не трогай меня. Ради бога.

— Но…

— Подожди. Сейчас все пройдет. — Джон совсем обессилел. Ночной кошмар доконал его. Выжал все соки.

Время текло медленно. Лица его товарищей по военной службе до сих пор стояли перед глазами. Погибли такие парни. Как страшно. Как это можно пережить?

Через несколько минут Таггерт все же пришел в себя. Он был абсолютно спокоен.

— Извини, — Джон печально улыбнулся. — Прошлое не дает покоя.

— Ничего. Пройдет…

— Да. Плохие сны нужно забывать. Уже забыл. Чувствую себя отлично.

Она засомневалась в этом, смотрела настороженно.

— Ты уверен?

— Конечно.

— Поговорим?

— О чем? — Он подавил дрожь, когда ее ладонь коснулась его груди. — Ты же знаешь, я не люблю много болтать.

Некоторое время она внимательно изучала его печальное лицо. Таггерт чисто автоматически готовился к очередным вопросам, но Женевьева внезапно успокоилась. Поняла, что сейчас лучше его не трогать.

Она положила голову ему на плечо.

— Скоро рассвет. Попытайся заснуть.

— И ты тоже.


Нет, сон не шел. Никак.


Джон Таггерт Стил долго наблюдал, как темнота отступает перед натиском света, слушал безмятежное дыхание девушки и… рыдал навзрыд. В Афганистане, в районе Гиндукуша, погибли все его друзья. Выжил только он.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Через окно в кухне Женевьева наблюдала за Таггертом. Вместо того чтобы наслаждаться потрясающими красотами природы, он монотонно рубил дрова. Ноги широко расставлены, плечи под джинсовой рубашкой и жилетом напряжены. Лихо машет топором. Просто крестьянский сын.

Взмах, удар, снова взмах — скоро бревна превратятся в щепки. Впрочем, какая разница, чем топить. Дерево в любом виде горит хорошо.

Но сейчас девушку тревожили мысли посерьезнее.

Джон так разошелся, потому что нуждался в ежедневных тренировках? Или хотел забыться, держаться от назойливой девицы на расстоянии?

Несмотря на все его заверения в том, что он находится в прекрасном расположении духа, Боуен этому не верила. Она же видела горькие складки в углах его рта, чувствовала некую отрешенность в его голосе. Он отгородился от людей стеной, взгляд Таггерта был холодным и отчужденным.

Любопытно, приходила ли ему в голову мысль, что он разговаривает во сне? Кожа девушки покрылась мурашками, когда она вспомнила его отчаянный крик, разбудивший ее среди ночи. В бессвязном бормотании трудно было уловить все детали и факты, но смысл главного она поняла: когда-то Джон попал в одну из самых горячих точек планеты и все его товарищи, все подчиненные, все, о ком он заботился, все, кого он любил, погибли.

И было ясно, он не хочет вспоминать об этом. Слишком тяжело. Да. Она старалась, как могла, успокоить его — ничего не получалось. Лучше не лезть, пришла к выводу Женевьева.

Она нервно постучала пальцами по кухонному столу.

Потом, возможно, она сумеет разговорить Таггерта, положит конец его добровольной изоляции.

Девушка вышла на крыльцо. Взглянула на просторные снега, залитые золотистым светом, на высокое синее небо. Там парила большая хищная птица. Орел? Красивый, мощный и гордый. Как Джон Стил.

Женевьева улыбнулась. Ее любимый мужчина был так сосредоточен на колке дров, что сейчас не заметил бы и летающую тарелку, появись она перед его носом.

Она взвесила на ладони один из снежков, прицелилась и, как только Джон выпрямился, бросила белый комочек в него. Бух! Рассыпался мелкими брызгами. И попал Таггерту за шиворот, обленил шею. Проказница увидела, как мужчина отшвырнул топор и повернулся.

— Что за безобра…

Прежде чем он закончил фразу, девушка бросила второй снежок. В этот раз она промахнулась. «Снаряд» просвистел мимо уха Стила. Джон выругался.

— Перестань, Женевьева, я не в настроении играть…

— У-у-у. — Она сморщилась, когда третий снежок попал ему в подбородок вместо груди. Лицо превратилось в белую маску, лишь брови и губы выделялись пятнами. Девушка от смеха согнулась пополам.

Мужчина утер лицо.

— Считаешь, это очень смешно? — В его изумрудных глазах появилась злость.

— Ну… — В следующий раз, к своему восторгу, она попала прямо в открытый ворот его рубашки. — Думаю, да.

Он снова выругался. Прикосновение льда к разгоряченной, потной коже ему не понравилось.

— И знаешь, что еще?

— Нет. — Джона охватило раздражение.

— Когда я увидела, как ты трудишься, поняла — вот мечта всех женщин.

И тут уж Таггерт не удержался. Расплылся в довольной улыбке. А затем по примеру Боуен зачерпнул пригоршню снега и бросился за своей добычей. Снежки один за другим сыпались на Женевьеву, она не успевала увертываться, что дало ему возможность поймать ее в рекордно короткий срок. Он обхватил девушку руками. Она чуть не задохнулась от смеха, а потом они оба упали. Несколько секунд лежали на снегу молча. Затем Джон, склонившись над девушкой, произнес:

— Попалась, ангелочек. Теперь не уйдешь. Теперь…

Ангелочек. Это ласковое слово сразило ее наповал. На душе стало так тепло, однако она попыталась скрыть свои эмоции.

— Ох, — вздохнула Боуен. — Ты действуешь, как настоящий громила. Навалился на меня…

— Громила? — Крошечная складка-галочка образовалась меж его бровей. — Откуда, черт возьми, ты нахваталась таких сравнений?

— Я не выдам тебе своих секретов.

— Колись.

— Ни за что.

— Посмотрим. — Одной рукой Таггерт прижал ее к земле, в другую набрал снега. Его взгляд пробежался по ее груди, опустился до талии, затем он снова посмотрел ей в лицо и ухмыльнулся.

— Ты не посмеешь тронуть меня. Я приму меры…

— Как страшно. Я весь дрожу с перепугу. Боюсь.

— Джон…

— Слишком поздно. Слишком. — Он локтем приподнял свою рубашку, чуть оголил ее живот и прижался к нему разгоряченным телом.

— 0-о-ой… — заверещала Женевьева. Она брыкалась и извивалась, делая все возможное, чтобы скинуть его с себя. Со страшной силой молотила руками и ногами воздух и наконец сдалась, понимая безуспешность своих попыток. Руками обвила его шею, ногами — бедра. И мороз нипочем. Хотя не так уж было и холодно.

Она каждой клеточкой почувствовала его возбуждение. Глаза Таггерта светились таким безумным желанием, что у нее захватывало дух.

— О, Джон, — тихо прошептала девушка, заражаясь его невероятной страстью.

— Да, — пробормотал он и жадно припал к ее губам.

Поцелуй на снегу оказался горячим. Женевьева таяла, как снежинка на солнце, не противясь настойчивости его языка. Сквозь многослойные одежды жар тела Джона проникал в нее с огромной скоростью. Голова кружилась, во рту пересохло.

А потом он встал, поднял ее на руки и понес к домику. Она не сопротивлялась. Жаждала получить все, что он мог дать.

— Я никогда не занималась любовью днем, — тихо призналась Женевьева, наблюдая за тем, как Таггерт быстро раздевается.

То, что они приготовились к сексу в такой час, для нее было действительно необычно. Ну не привыкла. Бывает.

Происходящее казалось каким-то волшебством. Откровенная и доверительная ситуация.

— Но в этом нет ничего зазорного, — подбодрил девушку Джон, обнажая широкие плечи и мощную грудь. — Это же прекрасно.

Она заставила себя успокоиться, несмотря на бешено скачущий пульс — ведь еще не видела Таггерта полностью обнаженным при дневном свете.

— Знаешь, когда мне было шестнадцать лет, я привел одну девушку домой… — Его глаза подернулись дымкой воспоминаний.

— Не продолжай. Я все поняла. — Ей вдруг взгрустнулось. Сколько же было подруг у этого красивого мужчины? Наверняка прошел огни и воды. Но тогда почему в глазах такая печаль?

Ей захотелось прижать его к себе, утешить, успокоить. Впрочем, он такой гордый. Явно не приемлет жалости к себе.

— О чем ты думаешь? — взволнованно спросил Таггерт, внимательно изучая лицо девушки.

— Я просто… — она загадочно улыбнулась, а потом вдруг встала на колени и прижалась открытым ртом к его пупку.

Женевьева медленно покрывала поцелуями его грудь и живот, языком играла с сосками, ее пальцы выводили сложные узоры, пощипывали, разглаживали кожу. Из его горла вырывались страстные вздохи.

Затем он положил руки ей на голову, слегка отстранил от себя.

— Женевьева, — в глазах мужчины появилось ранее незнакомое выражение.

Она коснулась рукой лица Джона.

— Что?

— Я хочу… — Таггерт запнулся, и партнерша увидела, как раскраснелись его щеки… Он провел пальцем по нежным, полным губам девушки.

Женевьева все поняла. Подвинулась, давая ему возможность устроиться поудобнее. Одарила своими ласками его возбужденную плоть. Потом они поменяли позу. Девушка была влажной и жаждущей. Его бедра двигались медленно, глубокими толчками. Их взгляды замкнулись друг на друге — мужчина и женщина не могли и не хотели закрыть глаза, ни отвести их в сторону.

Он казался ей настоящим мужчиной, самим совершенством. Необыкновенно красивым, волевым, сильным. Никогда в жизни не доводилось ей испытывать такое блаженство. Женевьева Боуен, обретя внутреннюю свободу, готова была идти за этим человеком на край света. Готова была подчиняться ему во всем.

Только Джон. Навсегда. Навечно.

Женевьева вскрикнула. Он усилил натиск.

— Милая, я не могу больше сдерживаться.

— Делай, как считаешь нужным. — Ее голова закружилась от удовольствия.

Восхитительный жар его тела и ее собственный отклик на ласки породили фонтан эмоций, сравнимый лишь со взрывом настоящего, пенного шампанского, которое трудно удержать в бутылке.

Она погрузила руки в густые темные волосы Джона и отчетливо произнесла:

— Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.

Обернувшись вокруг мужчины влажной, теплой лентой, она все больше растворялась в нем.

Его тело сотрясала сладостная дрожь. Он снова прижался к ее нежным губам.


Джон Таггерт Стил держался за маленькую брюнетку, как за спасательный круг во время сильного шторма. Стихия любви круто изменила его жизнь.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Тебе не следовало этого делать, — тихо сказал Джон, помассировав отяжелевшие плечи и опустив ноги на пол.

— Делать что? — с недоумением спросила удивленная Женевьева. — Она отдернула смятую простыню и тоже села.

— Говорить то, что ничего для тебя не значит.

Короткая пауза. Затем девушка заявила торжественным голосом:

— Я сама решаю, что для меня имеет значение, а что нет. Вот так. Ясно?

Таггерт повернул к ней растерянное лицо. Он не верил этой маленькой непредсказуемой бестии. Ну призналась в любви. Чего только не скажешь в минуты страсти.

— Послушай, Жен. У нас был великолепный секс. Но не рано ли говорить о высоких чувствах? По-моему, ты слишком спешишь…

— Поверь мне, я полностью отвечаю за свои слова.

Девушка казалась искренней. Она смело смотрела Джону Стилу в глаза.

— Я произнесла ЭТО не потому, что ждала подобного ответа. И мне не нужно от тебя никаких клятв и обещаний. Я просто повела себя так, как мне подсказало сердце.

Джон, как мальчишка, смутился. Что ответить? Он ненавидел себя за медлительность. Таггерт подошел к окну, невидящими глазами уставился на покрытые снегом раскидистые сосны.

— Ты не все знаешь обо мне.

— Правильно, ведь мы познакомились совсем недавно. Но разве в любви имеют значение сроки? Главное — почувствовать не только физическую, но и духовную близость. Что и произошло у меня по отношению к тебе. Я доверяю своей интуиции. А потом, ты же мне рассказал о себе немного. Любишь братьев, серьезно относишься к своей нелегкой работе, в жизни поступаешь по совести. Ты — очень хороший человек, Джон. Я в этом не сомневаюсь. Не сомневаюсь.

— Хороший человек? — Он резко повернулся. В его глазах стояла такая боль! — А что, если я скажу тебе, что девять славных, смелых, замечательных парней погибли из-за меня?

— Не верю. Я не верю. — Женевьева закрыла уши руками.

Таггерт горько усмехнулся. В его душе давно царила зима. Даже самому жаркому африканскому солнцу не растопить замерзшее от переживаний сердце.

— Тогда ты обманываешься на мой счет.

— Нет, — твердо заявила девушка.

— Да, черт возьми. — Резкие слова вырывались наружу невольно, никакая сила не могла их удержать. — Ты ведь знаешь уже, я — бывший десантник, последнее место дислокации — северный Афганистан. Мое подразделение находилось там несколько месяцев. Однажды разведка сообщила, что из Пакистана старыми торговыми путями идет банда террористов. Нам приказали проверить тревожную информацию. Но никак не удавалось обнаружить следы пребывания врага. — Он с трудом сглотнул, словно стальной обруч сжал горло и мешал дыханию. — Потом мы двинулись в обратный путь. Уже находились в сутках пути от нашей базы. Вокруг стояла полная тишина, казалось, никаких террористов рядом нет и в помине…

Таггерт затряс головой. Будто наяву услышал шепот Уиллиса.

— Но через минуту шквальный огонь сбил нас с ног, нам негде было спрятаться. Они стреляли без перерыва… Все наши погибли… — Он в отчаянии пожал плечами. — В живых остался я один. Я один. Я один.

На лице девушки застыло выражение ужаса. Мужчина снова горько усмехнулся.

— Так что я не хороший человек — подлец. — Таггерту казалось сейчас, что его покидают последние силы. — Лучше бы я погиб.

— Ты ни в чем не виноват, — нервно кашлянула Женевьева.

Джон опустил глаза.

— Я нес своего раненого командира на плече. Когда сзади разразилась канонада, он невольно принял удар на себя, а потом мы вместе полетели со скалы в пропасть. Мне повезло… — от последних слов, словно от кислоты защипало язык, — мой организм справился с ударом о землю…

Женевьева попыталась представить себе страшную картину: стрельба, грохот, крики, падающие со скалы люди… Теперь она могла понять, почему Таггерт мечется по ночам, почему покрывается иногда холодным потом. Сколько же он пережил… Бедняга.

Она вздохнула, помолчала, стараясь успокоиться. Никак не получалось.

— Травмы были очень тяжелыми?

Джон равнодушно пожал плечами.

— Немного поломался.

— Немного?

Его рот упрямо вытянулся, и она знала, что мужчина лжет. Ведь он был гордым. Не нуждался в сочувствии.

— Ничего серьезного. Я же сказал тебе — мне повезло.

Она услышала в его голосе отвращение к самому себе, и все стало объяснимо: его замкнутость, контролируемые эмоции, искренняя убежденность в том, что он недостоин любви.

— Что ты сделал, когда пришел в себя?

— Снова забрался на скалу — проверить, есть ли кто живой. Террористы уничтожили все наше подразделение. Мне пришлось просить о помощи по рации и ждать. И ждать.

Боуен, содрогнувшись, представила себе, как тяжело раненный, с открытыми переломами десантник, оставшись совершенно один, ожидает подкрепления в чужих, враждебных горах. А вокруг кровь, истерзанные тела товарищей… Девушка прочувствовала всю боль и отчаяние, испытанное им за эти бесконечные часы. И сейчас ей захотелось подбежать к нему, обнять, как-то защитить. Но она сдержалась. В данный момент лучше Таггерта не трогать. Господи, как же ему тяжко живется с чувством вины! Женевьева судорожно вдохнула воздух.

— Но почему ты считаешь себя преступником? Ведь вы попали в засаду. В чем ты винишь себя?

Его лицо судорожно дернулось, верхняя губа искривилась.

— Нам не следовало идти по той тропе. Я чувствовал это с самого начала. Чувствовал, что-то не так, что-то не сходилось в донесениях. Да и в воздухе витала враждебность. Вокруг царила настораживающая, зловещая тишина…

Девушка, не удержавшись, спросила:

— Почему же ты не сообщил о своих предчувствиях командиру?

— Сообщил. Но меня не послушали, а нужно было настаивать на своем, бить тревогу, доказывать свою правоту…

— И отказаться выполнить приказ? — с недоверием поинтересовалась она. — Ты бы не смог. Армия. В общем, не вини себя. Ты ведь побывал на войне. Там жертвы неизбежны…

— Послушай, ради бога. Мне не требуется адвокат, и мне не нужны оправдания. Это я виноват в гибели своих товарищей. Мне следовало идти впереди, как обычно, а я плелся сзади, оказался не на своем месте…

— А если бы ты шел в тот раз впереди? Смог бы предотвратить несчастье?

— Нет, но я… — Он замолчал, — я… В той ситуации от террористов не было спасения. Они нас перехитрили, были слишком хорошо вооружены… К тому же в афганских горах они чувствовали себя как рыба в воде.

— Вот мы и сделали главный вывод, Джон. А солдат обязан подчиняться приказам. Так что ответственность за разгром группы лежит не на тебе. Словом, постарайся взять себя в руки. Ты же волевой мужчина.

Женевьева все-таки приблизилась к нему и прижала ладони к его лицу.

— Мне очень, очень жаль твоих товарищей. Но в том, что произошло, нет твоей вины. Ты остался жив? Воля Провидения. Так распорядился Господь. Он дал тебе возможность выбраться из преисподней.

Таггерт внимательно посмотрел на девушку. Он даже не осознавал, что чувствует сейчас. Слишком много мыслей роилось в голове. И он никак не мог сосредоточиться ни на одной из них. Но его сердце вдруг стало оттаивать.

Эта маленькая, хрупкая брюнетка верила в то, что говорила. И он воспрянул духом. Ее вера придавала Таггерту сил.

Женевьева обвила его шею руками, нежно поцеловала в щеку. Джон Стил, не будучи сентиментальным, чуть не зарыдал. Он понимал: девушка не оставит страдающего человека в трудную минуту. Мужчина уже не чувствовал себя совершенно одиноким в этом мире.

Таггерт стоял на крыльце с чашкой дымящегося кофе в руках. Он подставил лицо яркому солнцу.

Достаточно сильный ветер шевелил волосы. Чуть в стороне раскачивались, охая, сосны. Казалось, деревья медленно танцуют. Однако погода после снегопада, резко изменилась. Было достаточно тепло. Снег подтаял, откуда-то даже доносилось журчание ручейков.

День, другой — и дороги очистятся от заносов. Наступит пора серьезных решений.

Но за последние сутки все так изменилось. Он раскрылся перед Женевьевой Боуен полностью. И она не оттолкнула его, а приласкала и утешила.

И они неистово любили друг друга. С нежностью, жаркими поцелуями и объятиями. Вместе взлетали от восторга к небесам и вместе падали в пучину неземного блаженства.

Ни с одной женщиной он еще не чувствовал такой крепкой физической и духовной связи.

Разве он сможет теперь предать ее? Разве нарушит свою клятву? Чем дольше он оставался под опекой маленькой мисс Боуен, тем больше склонялся к мысли, что никогда не обидит это очаровательное создание.

Он не мог использовать ее доверие в своих служебных целях. Несмотря на обязательства перед братьями, перед клиентами и на убежденность в том, что возвращение Женевьевы домой пойдет ей только на пользу.

Скрипнула дверь, раздался звук шагов. Таггерт повернулся.

На этот раз она надела темные джинсы и светло-розовый свитер, как-то по-особому причесалась. Ее волосы блестели в солнечных лучах. Женевьева казалась такой красивой. Сказочная принцесса.

— Ты выглядишь слишком серьезным, — заметила она и облокотилась на перила. Подобно цветку, который раскрывает бутон навстречу яркому свету, она подняла лицо вверх.

Таггерт покачал головой.

— Меня удивляет непредсказуемая погода. Поразительные перепады. С трудом верится, что так быстро температура может подняться с нуля чуть ли не до двадцати градусов тепла.

— У природы свои сюрпризы, — констатировала Женевьева, переводя взгляд на Джона. — Как и у каждого человека.

На секунду ему показалось, что в ее глазах мелькнула какая-то загадочная искра. Неужели Боуен играет с ним? Нет, этого не может быть.

— Кстати, завтрак был великолепным. Если бы я знала заранее, что ты умеешь так хорошо готовить… — ее губы раздвинулись в одобрительной улыбке, — я бы приковала тебя к плите, а не к кровати.

— Пытаешься сделать мне комплимент?

— Считай, что так. — Она прижалась к нему и погладила плечо. — И все же кровать для демонстрации твоих талантов подходит куда больше…

— Ты ступаешь на очень тонкий лед. — Мужчина лукаво прищурился.

Она рассмеялась тихим восторженным смехом, от которого потеплело внутри. Потом поднесла пальцы к губам и умолкла. Парочка стояла в полной тишине, восхищаясь чудесным днем. Затем Женевьева произнесла:

— Снег сойдет очень быстро.

— Вряд ли. Обманчивое впечатление. Зима уже у порога. Ее приближение остро чувствуется в воздухе. Пройдет несколько дней, снова повалит снег, и наверняка резко похолодает…

— И мы больше не сможем оставаться здесь, — с тоскою заявила она.

— Нет. — Таггерт повернул девушку к себе. Сейчас будет честнее смотреть ей прямо в глаза. — Послушай…

— Я хочу…

Они одновременно заговорили и тут же замолчали.

— Ты первая. — Он склонил голову набок. — Итак, что скажешь?

— Ладно, приготовься, — она нервно кашлянула. — Я решила освободить тебя от клятвы.

Ему показалось, что он ослышался.

— Не понял…

— Если мы начнем паковать вещи прямо сейчас, то сможем уехать уже днем.

У него ушло несколько секунд, чтобы отлепить язык от неба.

— Ты уверена? Что заставило тебя изменить решение?

— Я много размышляла над твоими мудрыми советами. В общем, убежав, я только осложнила ситуацию, в которой оказался Сет. Без моего присутствия на суде ему не выбраться. А если я вернусь с тобой, то… — Женевьева посмотрела на Таггерта, и он увидел страх в ее глазах.

— Жен, дорогая, о боже. — Он затряс головой, словно стараясь освободиться от всех треволнений. — Конечно, я помогу тебе. Не сомневайся.

Выражение ее лица изменилось, напряженность уступила место нежности. Девушка прижала ладонь к его щеке.

— Ты — потрясающий. — И осторожно продолжила:

— А я, эгоистка, поставила тебя в неудобное положение. — Женевьева пальцем обвела его губы, ее горло судорожно дернулось. — Но отныне я доверяю тебе полностью. Ты — моя судьба.

Он почувствовал радость. Ведь его любит такая замечательная девушка. Джон гордо расправил плечи, вдохнул полной грудью воздух и… тут же испугался самого себя. А вдруг не оправдает ее надежд?

— Женевьева…

— Все будет хорошо, — твердо сказала она, словно прочитав его мысли.

— Я клянусь тебе, что сделаю все возможное и невозможное, дабы убедить суд отнестись к тебе и к твоему брату снисходительнее…

— Верю. Верю. — Она сжала мужскую руку, затем отступила назад. — А теперь пойду укладывать вещи. Главное — не струсить, не передумать.

И она оставила Таггерта на несколько минут одного.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

После короткой дискуссии они решили добираться до Колорадо на стареньком пикапе Женевьевы.

Девушка быстро собиралась. Она вовсю суетилась на кухне. Вытряхнула содержимое холодильника в контейнер для мусора, перемыла и убрала в шкаф посуду, оттерла плиту. Затем протянула Джону небольшой лист бумаги с какими-то схемами.

— Вот. Наш предполагаемый маршрут.

Таггерт изучил рисунок, затем спрятал в карман.

— Кстати, а где мой рюкзак? — поинтересовался мужчина. — Ты спрятала его в сарае или под деревом? Не случайно ведь пару раз исчезала, измеряя глубину сугробов. Пробиралась по снегу к своим тайникам, как бывалая разведчица.

Она широко распахнула глаза, изображая невинную овечку.

— А вдруг у тебя в рюкзаке оружие? Вот и спрятала на всякий случай. С глаз долой.

— Правильно. Умница.

— Конечно, я разумная девушка, я…

Таггерт не дал ей договорить, подняв на руки.

— Ты самая лучшая, самая обаятельная, — пробормотал он, прижимаясь лбом к ее лбу. — Ты самая смелая… — Он нашел ее рот и жадно поцеловал раскрасневшуюся от волнения брюнетку, слегка прикусив ей нижнюю губу.

Женевьева почувствовала, как ее тело моментально откликнулось на действия Таггерта. Она вспыхнула, охваченная страстью.

— Джон, остановись, — как-то неуверенно пробормотала девушка.

Он продолжал целовать ее. В щеки, в шею.

— Мы так никогда не уедем отсюда. Никогда.

Таггерт наконец ослабил хватку.

— Да, пожалуй, нужно сходить за рюкзаком.

Она вырвалась из соблазнительного тепла его сильных рук.

— Иди, иди, — приказала со смехом. — Твои вещички в сарае. Я успела их припрятать.

Он пересек комнату и направился к выходу. Девушка отключила холодильник, но, неожиданно вспомнив что-то, побежала за мужчиной.

— Подожди! Подожди!

Таггерт остановился и повернулся.

— В чем дело, дорогая?

— Минутку. — Женевьева бросилась к поленнице дров, сунула руку в середину и вытащила оттуда свечи зажигания. — Тебе это обязательно понадобится.

Он положил свечи в карман.

— Люблю предусмотрительных женщин.

Боуен улыбнулась. Ей понравилось, как серьезно сказал это детектив.

— А я люблю тебя, Джон Таггерт Стил, — не удержалась она от очередного признания, — а теперь иди и возвращайся побыстрее.

— Начинай отсчитывать минуты. Бегу.

Женевьева стояла спиной к окну и обозревала комнату.

Одежда сложена, вещи упакованы, осталось погрузить их в машину. Холодильник сверкал чистотой, оставшиеся продукты она уложила в сумку. Вентиль под раковиной закрыт, огонь в камине потушен, генератор остановлен.

Прощай, уютный лесной домишко! О нет. В надежде на будущее она постелила на кровать свежие простыни, положила на покрывало скрученную цепь. Память о невероятных приключениях в снегах Монтаны.

О чем же еще подумала напоследок Женевьева Боуен? О том, что пройдут дни, может, недели, закончится судебный процесс, ее обязательно отпустят на свободу и тогда она убедит Джона приехать сюда, к примеру, на выходные. Если он, конечно, будет испытывать к ней еще какие-то чувства. Ведь мужчины такие непостоянные.

Интересно, а разрешат ли ей свидание с Сетом? Она нервно сглотнула, страх ледяными пальцами обхватил ее плечи, сковал холодом грудь. Да. Будущее видится весьма туманным. А вдруг ее все же посадят в тюрьму за предполагаемое соучастие в преступлении? Она много читала на эту тему, но реальность — совсем другое дело. Очутиться за решеткой, под замком, с непредсказуемыми, разбитными сокамерницами… Такого врагу не пожелаешь.

Девушку успокаивало сейчас лишь одно. Теперь у нее есть верный союзник. За правду она будет биться не одна. Женевьева доверяла Джону Стилу. Опираясь на его поддержку, она многое сможет выдержать. Она прорвется — молодая, сильная и стойкая, сумеет постоять за себя и за любимого брата. Другого выхода у нее просто нет.

Но где же Таггерт? От холода Жен скоро превратится в сосульку.

Девушка посмотрела на часы. Ему уже давно следовало вернуться.

Тепло быстро уходило из домика. Боуен решила взять какую-нибудь книгу и выйти на крыльцо. Там хоть солнышко согреет.

Но не успела дойти до двери, как раздался настойчивый стук. Она почувствовала облегчение: ну наконец-то пришел Джон. Однако тут же насторожилась. Почему не было слышно, как он заводил пикап?

В следующую секунду дверь распахнулась, и… высокий темноволосый незнакомец ворвался внутрь. Ее сердце остановилось, когда она обнаружила, что огромное черное дуло пистолета выкатило на нее свой нахальный глаз.

— На пол! Немедленно! Приказываю! — заорал великан. — Держать руки над головой, чтобы я их видел!

Женевьева испугалась так, что не могла ни говорить, ни двигаться. Время перешло в иное измерение и потекло медленно-медленно. Девушке казалось, что она видит страшный сон, слышит какие-то ужасные звуки: топот ног, крики, низкие голоса, жесткое лицо человека, хватающего ее за плечи.

В тот момент, когда этот монстр приказал ей лечь на пол, она успела подумать о поразительном сходстве незнакомца с Джоном Стилом — такие же иссиня-черные волосы, тот же рост, прямой нос и пронзительные зеленые глаза. Его щеки покрывала по крайней мере недельная щетина, а одет он был во все черное и напоминал какого-то зловещего персонажа фильма ужасов.

Он заломил ей руки за спину и надел наручники. Боуен даже не успела возмутиться, как услышала стальной звук щелчка. В нескольких дюймах от себя Женевьева снова увидела дуло и зажмурилась. Мгновение спустя она почувствовала, как ее ощупывают бесцеремонные руки. И чуть не задохнулась от бешенства. Наглец!

Человек, удостоверившись в том, что у девушки нет оружия, поставил ее на колени и тут же рявкнул:

— Где он? — Одной рукой он держал испуганную брюнетку за плечо, другой поднял вверх ее подбородок. — Скажи мне, дрянь, что, черт тебя дери, ты сделала с моим братом?

— С Джоном?

Его брови на мгновение взлетели вверх.

— Именно.

Она была ошеломлена. Даже стала заикаться от волнения.

— Он-н, о-о-н… — ей пришлось остановиться, чтобы снова сглотнуть. — Он пошел за вещами, заводить машину. — Жен, сделав над собой усилие, смело вскинула на грозного незнакомца глаза. — С ним ничего не случилось, клянусь. Должен вернуться с минуты на минуту.

Великан смерил ее убийственным взглядом.

— Ради самой себя, говори правду.

— Я и говорю правду. — Она уже начинала злиться. — Если вы потерпите немного, то сами увидите…

— Ну, смотри у меня, детка, — мрачно заявил человек в черном.

Женевьева повернула голову и увидела, что в комнате находятся еще двое мужчин, и сердце ее ухнуло вниз. В отличие от по-киношному одетого брата Джона, остальные двое были упакованы в униформу. Помощники местного шерифа, как пить дать. Пропала.

Она ужаснулась, когда темноволосый тип резко подтолкнул ее к офицерам.

— Забирайте пташку отсюда, — проинструктировал громила. — Я договорился с вашим боссом. Агенты с официальными бумагами ждут ее в аэропорту, чтобы отвезти в Колорадо. Можете сказать им, что я свяжусь с ними позже.

— А как же ваш брат? — спросил молоденький офицер. — Вы уверены, что он не причинит вам вреда? Ведь он связался с преступницей. Может, нам пока остаться?

— Ничего он мне не сделает. Но если не вернется в эту избушку вообще, делайте ставки, я все равно найду его, — мрачно заявил мужчина.

Он послал девушке многозначительный взгляд, предупреждая таким образом, что вывернется наизнанку, но разберется в сложившейся ситуации.

Таггерт бросил неожиданно сдувшуюся шину в багажник, положил рядом с рюкзаком и вытащил запаску. Ему следовало радоваться: резина лопнула сейчас, а не на горной крутой дороге. Случись последнее, могла бы произойти трагедия.

Он потерял много времени, пока возился с машиной, проверял исправность всех деталей, запускал двигатель.

Потом наконец помчался к домику, где его ждала Женевьева. Ехал достаточно долго. Несмотря на детально составленную карту, умудрился пропустить широкую тропу, ведущую через осиновую рощу клееной избушке.

А все оттого, что мысли об очаровательной брюнетке не выходили из его головы. Ее образ постоянно вставал перед глазами. Яркий и несколько загадочный. Неужели они расстанутся? Тогда он проведет остаток жизни в одиночестве. Уйдет в монастырь.

Я тебя люблю. Три коротких, но емких слова не давали ему покоя, крутились и крутились в голове. После признания Боуен прошло совсем немного времени, прежде чем он осознал, как отчаянно хочет услышать его снова.

Джон вспомнил о своей нелепой попытке заставить ее отказаться от этих слов. Какая глупость. Невероятная.

Счастье, когда тебе дарит любовь такая женщина. Последние события показали, что он очень сильно нуждается в ней. Ведь Женевьева обладала многими достоинствами. Живой ум, доброе сердце, чувство юмора — прекрасное сочетание качеств характера.

У Таггерта пока не было определенных планов на жизнь, но он уже не мог представить свое будущее без малышки Боуен. Она — самый лучший подарок судьбы, и он не намерен терять ее.

Джон решил во всем помогать милой девушке. И, конечно, он не собирался сдавать ее полицейским, везти в тюрьму. Они вместе с Жен приедут к нему домой, он все объяснит своим братьям, и ребята поймут его. Обязательно.

Руки Таггерта сильнее сжали руль. Скорее бы доехать. Он представил радостное лицо Женевьевы. Ведь она ждет своего друга. Незнакомые ощущения заполнили сердце. ЛЮБОВЬ. Он никогда не испытывал ничего подобного.

Через несколько минут Джон подъехал к лесному домику. Нахмурившись, резко снизил скорость. Вокруг — месиво из снега и грязи. Следы более широких, более узорчатых шин. Что это?

Сжав челюсти, он сделал крутой вираж, небезопасный на данном участке. Игнорируя колдобины, лихо затормозил у крыльца. Джон выскочил из пикапа, пронесся по веранде и распахнул дверь.

Старший брат уже оккупировал помещение.

— Каналья, Гейб, что ты тут творишь? выкрикнул Джон, не обращая внимания на дуло пистолета. — Где она?

Габриель бросил на родственника осторожный взгляд и, убедившись, что Таггерт в полном порядке, расслабился.

— Очень рад тебя видеть, братец, — ехидно произнес он. Его движения отличались мягкостью и неторопливостью. Гейб передернул затвор и положил пистолет в кобуру, спрятанную под курткой.

— Где Женевьева, черт возьми? — снова заорал Таггерт.

— В данную минуту? — Габриель кинул взгляд на простые стальные часы на запястье. — Летит в самолете, в сопровождении людей из прокуратуры славного города Силвер.

И тут Таггерт со злости ударил брата. Не выдержал. Последний раз они дрались, когда ему было тринадцать, а Гейбу четырнадцать. Они выясняли, следует ли красть машины, чтобы прокормиться. Дурацкий разговор подростков. А потом кулачный бой. Более юркий Джон выиграл.

Сейчас он повредил родственнику челюсть. Достаточно сильно. Гейб упал на пол. Затем сел, утер кровь с нижней губы и задумчиво поглядел на Таггерта изумрудными глазами.

— Это то, о чем я думаю? — тихо спросил он со смешанным выражением восхищения и сочувствия.

— Да, наверное, черт… — Таггерт взъерошил волосы, — я не знаю. Но… думаю, да. — Секунду кружилась голова, слабели в коленях ноги. — Ты подставил меня, идиот. Я люблю эту девушку.

Джону хотелось выть. Он твердо обещал ей поддержку. Получилось — нарушил свои обещания. Господи, она подумает, что именно он подстроил ловушку, специально укатил за вещами, спрятанными в дальнем сарае, чтобы дать возможность Гейбу спокойненько арестовать ее. Какой кошмар! Все кончено.

— Проклятье, Таггерт, мне жаль. Я не знал нюансов.

Голос брата прервал горькие мысли. Сейчас самое важное сосредоточиться. Нужно срочно искать выход из создавшейся ситуации.

Таггерт глубоко вздохнул и повернулся к брату.

— Так что ты сказал?

— Что мне очень жаль. Если бы я имел хоть малейшее представление… — он остановился, подыскивая слова, выражающее всю глубину его сожаления, — я бы не разрешил увезти малышку.

Джон знал, что Гейб говорит сейчас искренне. Брат никогда не лукавил, был весьма прямолинейным человеком.

— Ты чудовище, разрушил всю мою жизнь, — Таггерт пребывал в шоковом состоянии. — Что ты вообще тут делаешь? Как ты очутился здесь?

Габриель растерянно пожал плечами.

— После твоего исчезновения прошло много времени. Лила начала беспокоиться…

— Лила? — При упоминании имени невесты Доминика брови Таггерта взлетели вверх. — Она-то тут при чем? На каком основании вмешивается в мою жизнь?

Гейб вздохнул.

— Молодая женщина беременна. Последующие шесть месяцев будут сложными для всех нас…

— Она плохо себя чувствует? — резко спросил Джон.

— Да нет. В порядке. Но у Доминика полная шизофрения: Лила то, Лила се.

— Я поговорю с ним. Позже. А сейчас хочу услышать новости о Женевьеве Боуен.

— Они тебе не понравятся.

— Понимаю. — Неприятное чувство зарождалось где-то в груди, но Таггерт взял себя в руки. — А теперь выходи из дома. — Джон подхватил сумки и открыл перед братом дверь.

— Не слишком ли горячишься? — спросил Гейб, следуя к машине.

— Нет. — Джон ударил по колесу ногой, водрузил свою ношу на капот и повернулся к брату:

— Ты поможешь мне вытащить Женевьеву из лап полицейских.

Габриель внимательно посмотрел на родственника, затем вздохнул.

— Вероятно, предстоит реабилитация? Брюнетки и юноши по имени Сет?

— Разве я не ясно выразился? — Таггерт направился в домик за остальными вещами.

Переступив порог, он огляделся. Как же пусто. Жуткая тишина. Дом будто умер. Остается молиться. Освобождение Сета Боуена позволит когда-нибудь встретиться здесь с Женевьевой. Или нет? Конечно, больше она не поверит ему. Никогда.

И это будет, с ее точки зрения, справедливо.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Сжимая в руке демисезонное пальто, Женевьева Боуен быстро вышла на широкую лестницу городской тюрьмы. После того как она провела девять дней в одиночной камере с узким, закрытым решеткой окном, от яркого солнечного света у девушки закружилась голова. Господи, свобода. Какое счастье!

Она сделала несколько глубоких вдохов, наслаждаясь каждой секундой великолепного дня, и прикрыла глаза, в мыслях произнося хвалу Всевышнему за свою реабилитацию.

Кошмар, связанный с уголовным делом ее брата, наконец-то закончился. Помогли опытные адвокаты, нанятые солидным агентством «Стил секьюрити».

Рядом раздались чьи-то шаги. Женевьева слегка вздрогнула, а потом увидела родное улыбающееся лицо.

— Сет! Сет! — В первый момент она недоверчиво разглядывала брата, затем радостно обняла его. — Милый мой, ты тоже на свободе! — Она расплакалась. Ощупывала, гладила, теребила молодого человека, будто хотела удостовериться в реальности его существования. — Не могу поверить. Какое счастье! Мы снова вместе. Когда тебя отпустили?

— Сегодня утром, — ответил он, зарываясь лицом в ее волосы. — Жен, то был брат Лоры. Он, это он убил Джимми.

Девушка замерла.

— Брат Лоры? — недоверчиво переспросила она, отпрянув назад. — Мартин? Но почему?

— Оказывается, на самом деле он и не был ее братом, за которого себя выдавал. Они находились в любовной связи, — объяснил Сет. В его глазах появилась незнакомая ей ранее злость. Видимо, сказывались месяцы, проведенные в тюрьме. — Парочка давно планировала убийство, этим людям требовались большие деньги. — Сет продолжал:

— Вот и выбрали в качестве жертвы Джимми. После того как он сказал Лоре, что, возможно, перепишет завещание в ее пользу, они приступили к действиям. Боялись, вдруг ситуация изменится. Мечтали вообще избавиться от парня, чтобы не путался под ногами. Они решили обставить все так, будто на него напал грабитель. Но неожиданно появился я. Мартин скрылся…

— Однако… — Женевьева пыталась осмыслить сказанное братом. — Он же в момент убийства находился с родителями Джимми. Разве нет?

— Лора — да. А Мартин припозднился, якобы никак не мог найти их дом. Никто не учел этого, и подозрение пало на меня.

— Но завещание…

— Ты ведь знала Джимми. Он только собирался его составить, а о своих планах часто говорил как о делах уже свершенных. — Сет покачал головой. — Черт, я скучаю по нему. Очень.

Женевьева представила, через какие испытания во время следствия пришлось пройти Сету, какие муки он претерпел, и снова кинулась обнимать брата.

— Бедный ты мой, но как я рада, что все закончилось.

— Я, естественно, тоже. — Сет несколько секунд понежился в объятиях сестры, затем осторожно отстранил девушку и заправил ее волосы за уши.

Некоторое время они молча стояли и улыбались друг другу.

— Ну, дорогая, — наконец произнес он, вскинув брови. — А теперь ты расскажешь мне о человеке, которому мы обязаны таким счастливым исходом дела.

— Он — необыкновенный, он — потрясающий, — ответила она, с трудом от волнения проглотив в горле ком. И подумала: Сет на свободе, а значит, они в неоплатном долгу перед Джоном Таггертом Стилом. А тот факт, что за последнее время она не получила ни единой весточки от него, еще ничего не значил.

Или она ошибалась? Ведь никогда не было никаких гарантий, что их отношения продолжатся. Возможно, ночи в Монтане никогда больше не повторятся. Останутся одни воспоминания. А за ту ужасную сцену в домике Джон не в ответе. Она знала это точно.

— Мне очень нравится Таггерт, — Сет оторвал ее от размышлений.

— Вы общались?

— Конечно. Несколько раз беседовали в тюрьме, и сегодня утром, перед моим освобождением.

— Он — прекрасный человек, надежный, — заверила Женевьева брата.

— Точно, только… — Сет незлобиво усмехнулся, — кажется, он очень боится.

— Боится чего? — Она была удивлена. После афганского ада вряд ли можно было напугать Джона чем-либо.

Сет выдержал паузу, наслаждаясь собственной осведомленностью.

— Боится не чего, а за тебя.

— За меня? — воскликнула девушка. — Смешно, право.

Сет шутливо подмигнул ей.

— Парень думает, что ты можешь растаять, как снежинка на солнце, после его предложения. Правда, он не слишком разговорчив. Но один из его братьев, кажется Доминик, заметил: чем дольше Джон молчит, тем серьезнее его намерения. И вообще твой близкий друг здесь.

— Как?

— А разве я не сказал? — Сет вскинул руки вверх: мол, только не убивай.

Женевьева уже его не слышала.

Она с надеждой, прикрыв ладонью глаза от солнечных лучей, рассматривала улицу, заполненную машинами и людьми.

Высокий, красивый мужчина неподвижно стоял у блестящего черного автомобиля, припаркованного у обочины.

Пальто полетело на землю. Девушка бросилась через дорогу, игнорируя крики и ругань водителей.

Она мчалась, ничего не видя вокруг, пока не упала в объятия Джона Стила.

— О боже, я не могу поверить, я обожаю тебя, — затараторила она, едва не сбив Таггерта с ног и ткнувшись ему в шею. — И тебе не нужно ничего говорить, и я ничего не жду, но я так скучала по тебе. Ужасно скучала.

— Женевьева. — Таггерт разволновался. Произнес лишь ее имя.

Он давно не общался с девушкой. Ждал сцен, ее гнева, требований объяснить, почему исчез. Но все случилось по-другому. Она подбежала к нему с широко раскинутыми руками: никаких упреков, никаких вопросов. И глаза светились от счастья и любви.

Джон сомкнул руки и легко поднял девушку вверх. Напряжение, сковывавшее его в последние дни, моментально ушло. Женевьева не могла оторваться от любимого. Вцепилась в Таггерта, будто хотела показать всем — никогда и ни за что на свете не отпустит этого мужчину от себя.

И он тоже был счастлив. Эта маленькая, очаровательная брюнетка стала для него настоящим подарком судьбы, женщиной, о которой он мечтал, женщиной, развеявшей темные облака его воспоминаний и научившей заново радоваться жизни.

Некоторое время назад он решил, что, если она захочет покинуть его навсегда, он не станет чинить препятствий, но теперь, обнимая это божественное создание, он понимал, что лгал самому себе. И еще он должен сказать девушке правду, объяснить, почему в самые тяжелые для нее дни не находился рядом.

— Женевьева, — на этот раз его голос звучал твердо и уверенно.

— Да?

Он посмотрел ей в глаза.

— Ты же не думаешь, что я тогда подставил тебя? Так получилось…

Она ослабила свою хватку и отклонилась назад.

— Знаю, ты не предатель…

— Послушай. Когда я вернулся в дом и застал там Гейба, то очень испугался. Ведь я только собирался начать новую жизнь. С тобой. А затем узнал, что тебя увезли полицейские. Отчаянию моему не было предела. Я находился в состоянии шока. Потом взял себя в руки. Твердо решил помочь и тебе, и твоему брату. Сделал все возможное. Но после осады домика в горах ты могла бы не поверить, что Джон Таггерт Стил к этому непричастен. Я боялся показываться тебе на глаза. Очень боялся…

— Твое поведение вполне объяснимо, — прервала его Женевьева. Она понимала его. — Но ты ни в чем не виноват. И не надо оправдываться.

— Черт, ты права. Однако хочу сказать главное. — Его голос затих, затем снова набрал силу:

— Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. Хочу, чтобы мы были вместе. Всегда. Скажи, ты согласна стать моей женой?

— О, Джон. — Сердце девушки от радости чуть не выпрыгнуло из груди. Она, тая от счастья, смотрела в зеленые глаза Таггерта и нежно улыбалась. Потом произнесла:

— Я ТОЖЕ ТЕБЯ ЛЮБЛЮ.

— Так ты пойдешь со мной под венец?

Она лукаво прищурилась.

— Как я могу отвергнуть такое романтическое предложение? Конечно, говорю «да».

Он закрыл глаза и откинул назад голову, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Постоял некоторое время молча, потом его губы изогнулись в задорной улыбке.

— Слава богу, мне больше не придется гоняться за тобой с наручниками. Ты ведь теперь никуда от меня не денешься. Никуда. — Таггерт поцеловал ее со всей страстью, на какую был только способен.

И Женевьева Боуен ответила на поцелуй, который оценила как символ их счастливого будущего.

ЭПИЛОГ

Стоя в уютной гостиной, Женевьева маленькими глоточками отпивала из бокала терпкое шампанское.

Свадебная церемония прошла великолепно. Теперь можно было слегка расслабиться, осмотреться вокруг.

Сколько красивых, рослых мужчин! Братья Джона отныне стали ее родственниками.

Они собрались на террасе вокруг подсвеченного бассейна. Смеялись, оживленно беседовали.

Джон и Сет слушали Дейка или Купера, а может, и Джейка. Ничего, Женевьева потом разберется.

Играла приятная музыка, свечи источали головокружительный аромат, обстановка была просто сказочной.

На торжестве присутствовала и лучшая подруга Женевьевы. Очаровательная Кейт постоянно улыбалась, ей нравилось находиться в столь прекрасной компании.

Что уж говорить о Женевьеве. Несколько часов назад она превратилась в замужнюю даму. Гордость просто переполняла ее.

В полдень она и Джон в сопровождении Сета, Кейт и милой супруги Доминика Лилы, а также братьев Стил, за исключением троих, несших военную службу далеко за морем, прошлись по небольшой лесной поляне. Затем компания направилась к сверкающему под солнечными лучами пруду. Уж больно там было красиво. Здесь перед священником невеста, одетая в прелестное платье с отделкой из кружев, поклялась своему будущему супругу в верности и любви, а он обещал ей вечное счастье.

Женевьева с умилением посмотрела на свое изящное обручальное колечко. Изумруды и бриллиантики игриво переливались в лучах заходящего солнца. День незаметно кончался.

Джон подошел к своей любимой, теперь законной жене.

— Дорогая, могу я предложить тебе еще шампанского? Вот очень вкусные конфеты…

Тут же подскочил Габриель. Брат Джона до сих пор казнил себя за то ужасное обращение с маленькой брюнеткой. Теперь виновато смотрел на нее. Мол, каюсь. Но ведь он тоже посодействовал ее освобождению. Обратился за помощью к губернатору, к одному из сенаторов. А как только узнал о предстоящей свадьбе, взял на себя массу хлопот в плане проведения торжества.

— Я самая счастливая женщина на свете, Габриель, — улыбнулась ему Женевьева. — И забудь тот случай в домике, — она дотронулась до его рукава. — Ты ведь пытался выручить родного брата. В этом нет ничего плохого…

— Да. — Мужчина внимательно посмотрел на молодую женщину, его лицо осветилось улыбкой. — Слава богу, и с твоим братом теперь все в порядке. — Он нежно поцеловал ее в щеку. — А Джону повезло с женой, — констатировал Габриель. Завидую. — И удалился.

Женевьева посмотрела ему вслед. Пусть этот человек найдет свою половинку. Одиночество никому не в радость.

Вдруг пара крепких рук обвила ее талию. За спиной она ощутила теплое, сильное тело Джона.

— Как ты? — спросил он, целуя ее за ушком.

— Отлично. — Девушка повернулась к нему лицом. — А где твой галстук, где пиджак?

— Ну, ведь официальная часть закончилась. Пора расслабиться. — Джон расстегнул пуговицы белоснежной рубашки, открывая мощную грудь.

Женевьева чуть не задохнулась от восторга. Муж был неотразим.

Она пригладила его слегка взъерошенные волосы. Он, словно ждал этого момента, тут же перехватил изящную, тонкую руку.

— А давай сбежим отсюда. — Джон прижал ее ладонь к своим губам и поцеловал. — Я немного устал от этой милой компании. Хочу остаться с тобой наедине. Хочу заключить тебя в свои объятия.

Она приподнялась на цыпочки и в шутку ущипнула его за нижнюю губу.

— И я бы с радостью улизнула отсюда. Кстати, ты же знаешь, я отлично умею заметать следы. Как профессиональная разведчица. Не случайно ты так долго гонялся за мной. Несколько месяцев, говоришь?

Джон заулыбался и с жаром поцеловал любимую жену. Славно они с ней заживут. Ох, как славно. Он в этом не сомневался.

Вот и настал его звездный час, да и малышке Жен очень повезло. Ведь он будет носить ее на руках. Будет осыпать цветами, ласками, подарками. Зря она пыталась когда-то от него убежать. Надежных и щедрых парней терять нельзя.

Руки новобрачных сплелись. Счастливые супруги Стил поспешили удалиться. Их торопила НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ.


на главную | моя полка | | Снежинка на солнце |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения



Оцените эту книгу