Книга: Клан – моё государство 4
Клан – моё государство 4.
Джон Джап Канга
Ц И Л И Н Д Р (название от потолка)
Повесть
(Входит в роман "Клан – моё государство" на собственных правах автора и составляет первую из трёх повестей четвёртой книги).
Глава 1
Вставать не хотелось. После вчерашнего побаливала голова и, где-то внутри, мутило. Сквозь тюль было видно голубое небо. Из приоткрытой двери балкона тянуло прохладным утренним ветерком. "И чего я так вчера отвязался?!!- подумал Павел. Он машинально взял с тумбочки блок управления телевизором и включил его.- Теперь Ольга будет мне это долго вспоминать. Ну, ещё бы!! Ей пришлось тащить меня на себе. Чёрт меня забери!! Это первый случай за последние четыре года. До такой степени я нажрался, когда моя Людка сообщила мне, что уходит к другому. Всё из-за Матвеева. Это он испортил мне настроение. Пёс!! Предупреждает он, видите ли, меня за нарушение, допущенное при проведении расследования. Грамотей тоже мне выискался. Где только наш шеф выискивает этих мудаков?"
По телевизору пошли новости. Уста красивой дикторши информационной программы "Вести" сообщили, что сегодня в шесть тридцать утра возле подъезда своего дома был застрелен глава крупнейшего коммерческого банка Попонич.
– Фьюить, фьюить,- в голос произнёс Павел, усаживаясь в постели и увеличив громкость.
Диктор ничего про убийство не сказала, а стала обобщенно говорить о том, что и это резонансное преступление останется, видимо, нераскрытым.
Павел выключил телевизор, встал, накинул халат и направился в ванную, где пустил воду, чтобы стекла тёплая из труб, пошёл на кухню, мельком глянул на записку, оставленную Ольгой на столе, но читать не стал, открыл холодильник, достал бутылку пива, сорвал ключом пробку и глотнул из горлышка. Вернулся в ванную и уселся на её край.
Понедельник был его законным выходным днём и это был единственный случай, когда он вознамерился его честно отгулять.
"Не дадут. Вовка Крякин меня вымутит, если его самого застанут дома, ибо он один знает, где я обитаю".
Павел посмотрел на свои часы, лежащие на полочке под зеркалом, оставленные тут ночью.
"Восемь сорок. Кряк уже едет ко мне. Он не успел, наверное, уйти с сыном в зоопарк".
Павел скинул халат и, поставив пустую бутылку на пол, залез в ванную под холодную струю.
С Крякиным столкнулись в подъезде.
– Я за тобой. Звонил шеф. Знаешь, кого подстрелили?
– Попонича,- Павел кисло улыбнулся и пошёл к машине Крякина.- Десять дней будем со смазанными жиром шеями, заложив языки за плечи, носиться и снова хрен что выйдет. Нет, брошу эту паскудную работу, мать их всех в одно место. Уйду охранником в какую-то фирму.
– Или вышибалой в кабак,- поддразнил Крякин, запуская мотор.
На место убийства подкатили через час, не смотря на то, что Крякин пытался сделать невозможное, несясь с бешеной скоростью, но то и дело увязал в потоке машин, которым не было никакого дела до их спешки.
Труп уже увезли и на небольшом пятачке между машиной Попонича и подъездом собралось всё руководство ГУВД Центрального округа Москвы и сотрудники Генеральной прокуратуры. Все курили и разговаривали, разделившись на небольшие группки по три-четыре человека.
Павел бросил короткий взгляд на почерневшую лужицу крови и, ни с кем не здороваясь, направился в подъезд, поднялся своими двоими на третий этаж, где жил покойный. По пути он заглядывал в окна на площадках. На третьем этаже стояло несколько человек: сотрудники оперативной и охранники Попонича. Начальник службы безопасности Попонича, уже немолодой с сединой на висках мужчина, бывший сотрудник девятки КГБ СССР, стоял один на площадке между третьим и четвертым этажами и отсутствующим взглядом смотрел на кроны деревьев небольшого парка, что располагался рядом с домом. Он был бледен и растерян, но когда Павел поднялся к нему, тот первый протянул руку для пожатия и произнёс:
– Ничего не могу понять.
Павел ему не ответил. Они были коротко знакомы, служба в совместных делах их не сводила. Павел всмотрелся в бывшего коллегу. Строгий дорогой чёрный костюм, модные туфли, белая чистейшая рубашка, суперовый галстук. На безымянном пальце правой руки золотая печатка, в левой руке мобильный телефон. Все атрибуты сотрудника солидного учреждения в Красине присутствовали. Павел молчал потому, что Красин был полковником и занимал большой пост в девятке и хоть ушёл в отставку три года назад, имел связи мощнейшие в ФСБ и сумел сохранить вес. Задавать вопросы в данный момент было бы выражением явного неуважения и даже, в какой-то степени, попыткой принизить.
– Откуда стрелял не пойму!- Красин ткнул мобильным телефоном в окно.- Деревья прикрывают все крыши. Звука выстрела не было. Однако, выстрел был сверху.
Павел положил свою руку на плечо Красина и чуть сдавил в знак соболезнования и двинулся наверх. На последнем этаже его догнал Крякин.
– Пуля попала в висок. Смерть мгновенная,- бросил он коротко, и они полезли по лестнице на крышу. Там находились двое: сержантик милиции и молодой парень из охраны Попонича, видимо, наблюдатель. Они стояли, облокотившись на фронтон, и курили.
Крякин показал своё удостоверение сержанту и стал опрашивать наблюдателя. Павел взял из рук сержанта бинокль и осмотрел крыши соседних домов, осмотрел также дальние и вернул.
– Ничего,- сказал Павел Красину, спустившись с крыши.- Там он быть не мог. Оттуда ничего не просматривается.
– Я все крыши лично облазил неоднократно, знаю,- Красин сдавил мобильный телефон так, что в нём затрещало.- Как тогда?
Павел пожал плечами, развёл руки в стороны и стал спускаться вниз. На выходе из подъезда он ещё раз убедился, что крыши и окна соседних домов полностью закрыты деревьями.
– Пал Сергеевич, можно!- в дверях кабинета стоит Гриша Перепелкин, молоденький летёха два месяца назад выпустившийся из училища.
– Что у тебя?- спросил Павел, наблюдая как Гриша проследовал к столу и, расстегнув молнию на большой сумке, стал извлекать спутавшийся провод.
– Электрик!- подметил Егоров, заместитель Павла, находившийся в кабинете.
– Ага!- улыбаясь, подтверждает Гриша, продолжая извлекать провод и заваливать им стол.
– Телеволоконный кабель,- определил Егоров.- Где упёр?
– Тут полтора километра,- гордо произнёс Гриша, извлекая из сумки телекамеру и водружая её поверх кабеля.
– Дают вместо зарплаты!- съязвил Егоров.- Или взятки теперь грузят товаром?
– Через этот глаз убили Попонича,- Гриша принял позу победителя.
– Что ты говоришь!!??- Егоров был весел, потому что все нагоняи уже были получены и со дня убийства Попонича прошло два месяца.- Наверное, гипнозом, как Чумак!
– Товарищ майор!!- в голосе Гриши был укор.
– Рассказывай,- Павел указал на провод и камеру.
– Товарищ подполковник,- Гриша подал Павлу листы протоколов.- Мне капитан Барчук дал задание облазить все крыши. Неделю я там шастал, но ничего не нашёл. До меня там всё люди из МВД прошерстили. Я ему доложил, что ничего нет, а он мне снова даёт приказ идти и искать. И полез я туда повторно. И вот нашёл.
– Где?- спросил Павел.
– Камера была прикручена на световую вывеску кафе, что напротив подъезда Попонича через аллею парка, а провод от неё протянули через водосточную трубу на крышу и дальше по крышам, по крышам… Я, собственно этот провод усёк и в первый раз, но значения ему не придал, мало ли что тянут, а в этот раз чисто из любопытства потащился по нему. Вот с этой стороны камера, а с той: лесенка, специальный разъем для подключения аппаратуры, кабель от лифтового хозяйства, где запитывались и дырка в железной крыше. Взял я с собой бинокль. Так вот машину с той крыши видно отлично. Есть только одно но… Очень далеко для точной стрельбы даже для снайпера. Тут не совпадает с данными баллистики. Они сказали, что выстрел произведен с расстояния до пятисот метров,- Гриша щёлкнул пальцами,- а у меня больше километра. Я все эти причиндалы изъял под протокол как положено, сейчас надо в техэкспертизу,- он широко улыбнулся, предвкушая похвалу.
У Павла свело челюсть до судороги, он открыл было рот, но его опередил Егоров:
– Пинкертон сраный!!!- взревел он.- Кто тебя только на свет породил?! Я тебя лично удавлю…
– Майор!!- рявкнул Павел.- Сядь, Андрей, и успокойся. Не нервничай,- и обратился к Грише:- Там была записка, что через этот "глаз" смотрели и стреляли?
– Нет!- ответил ошарашенный Гриша.
– Забирай и тащи в техгруппу,- приказал Павел.- Вернёшься и перепишешь рапорт, если там упоминается Попонич.
– Есть!- Гриша мигом упаковал провод в сумку и исчез из кабинета.
– Поехали глянем,- предложил Павел заму.- Для очистки совести.
Совесть очистить не удалось. Осмотрев чердак, стало ясно, что снайпер стрелял именно отсюда и готовился к этому основательно. Егоров жутко матерился, проклинал всё на свете, а особенно прыткого Гришу, который, по его мнению, был виновником номер один. Теперь из-за его дури опять всё подразделение превратится во взмыленных коней и, как водится, впустую, ибо найти по таким данным стрелка, днём с огнём, что означало только одно: опять придётся мылить шею и не её одну. Командование при таком раскладе озлится не на шутку, что обещает выговора, бессонные ночи и пинки.
Павел молчал, полностью понимая правоту Андрея, но скрыть ничего уже было невозможно. Это называлось впрячься. Они дождались приезда экспертов и спустились во двор дома.
– Пойдём по второму кругу,- зло констатировал Егоров, прикуривая сигарету.
– И взъебут так, что мало не покажется,- бросил Павел, кивнув. Они уселись на лавку возле подъезда, которая на удивление пустовала.
– Пустить на тормозах!??- безнадежно предложил Егоров, не веря в такой оборот.
– Хочешь стать старшим?- спросил Павел угрюмо.
– Паш! Ну, кто-то же этот удивительный мир выдумал! Только сказки в нём какие-то всё страшные. Тут полтора километра…
– Вот член, которым нас вздрючат, будет такой же длины. Но ты мне не ответил?
– Нет, не хочу. Этот хомут мне не осилить. Я в пристяжных похожу. А что?
– Если б ты сейчас сказал да! то я бы подал рапорт Буркову немедленно,- Павел встал с лавки.- Поехали, что-то перекусим,- он посмотрел на часы,- обед ведь.
Что больше всего мешает расследованию? Неотступный контроль руководства. Бич этот не изжит до сих пор, не смотря на смену общественного строя. Многие из коллег до сих пор свято верят в него и считают необходимым, так как его наличие снимает с тебя часть ответственности. Более того, все отмечают, что при демократии контроль усилился многократно, стало больше начальников, а тех, на чьи плечи кладётся раскрытие преступления, стало меньше и как результат – полное отсутствие результатов. Это не парадокс. Это эволюционно и нормально. Жизненно ясно и непривлекательно, но что поделать, коль ты и есть тот самый ослик, на которого грузят всё что заблагорассудится, нисколько не соотносясь с твоей грузоподъемностью и выносливостью. Мысль, что ты ослик не самое прекрасное утешение. Единственно, что тебе позволительно в какой-то период времени это проявить то самое упрямство, от которого руководство не в особом восторге и воспринимает его поначалу как бунт на корабле и лишь время спустя, перестав хлестать бедное животное, оставляет упирающегося в покое, сбросив поклажу. Мы сидим поздним вечером в моём кабинете с майором Егоровым, те самые глупые ослики, набитые своими хозяевами, пьём крепкий чай, но без "Твикс", причём тут пальцы, смеемся, вспоминая смешные истории из нашей и чужой жизни, рассказываем друг другу пошлые анекдоты. Сегодня мы веселы и беспечны, потому что всё положенное уже получили, всё пережили, и перспектива не такая мрачная как это казалось вчера. У нас забрали злосчастное дело об убийстве банкира Попонича и услали в Генеральную прокуратуру к мистеру Скуратову, что, собственно, нас и развеселило. Нас это радует! Мы не злые, не юродивые, мы простые ребята, которым всё порядком надоело. И если кто-то решил передать дело в Генеральную прокуратуру, ему видней. Баба с воза…
Входит Крякин. Подсаживается к столу, наливает себе чай. Он с дежурства. Сутки мотался по городу. В обязанности дежурного входят выезды на все происшествия: пожары, взрывы, убийства. Вдруг эти преступление связаны с безопасностью государства.
– Что нового, Кряк?- спрашивает Егоров.
– Три пожара, один взрыв (кислородный баллон), два убийства (бытовуха). Спокойное дежурство,- отвечает Кряк.
– Дело Попонича ушло от нас в Гену,- Егоров удовлетворенно улыбается. Гена – Генеральная прокуратура на внутреннем сленге.
– А чё ты так самодовольно лыбишься на меня?- Кряк хлебает чай. Именно хлебает, с причмокиванием как старушка у самовара, что всегда забавляет Егорова.- Гена поручил ведение дела Пороховщикову. Не иначе завтра будем сидеть у него в приёмной и дожидаться, когда он соизволит пригласить на беседу.
– Откуда информация?- с лица Егорова сползает улыбка.
– На одном из выездов был знакомый следак, от него,- и Крякин растягивает губы в подобии улыбки.
– Шутишь?!!- всё ещё не верит Егоров.
– Я у него не переспрашивал,- перестав скалиться, ответил Кряк,- но человека одного звонком посетил. Подтвердилось.
Пороховщиков – важняк, следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры, состоял на этой должности всего два года и успел раскрутить десяток висячек (зависших в расследовании дел), два из которых были убийства. Пришёл он в прокуратуру из оперативной ГРУ, после окончания академии юстиции, слыл занудным законником, придиравшимся ко всяким мелочам, нажил себе огромное количество врагов, как в Генеральной прокуратуре так и в МВД.
– Значит, не все наши боги за нас!- произношу я.- Раз подсылают к нему.
– Пошла писать деревня,- Кряк поднимается.- Спасибо вам за чаёк. Физкульт!!- он исчезает делать самую нудную работу, которую ненавидят все; писать рапорт о суточном дежурстве.
Пороховщиков позвонил через пять дней утром.
– Жду тебя у входа на Новодевичье,- произносит его голос,- через сорок минут,- и положил трубку.
Я с ним не знаком, ни разу не встречался и чтобы вот так сходу на ты!??! Ну, я этому наглому выскочке выскажу всё!! Во мне кипит, клокочет. Бросаю все дела и мчусь к Новодевичьему кладбищу. У входа сухонький, маленького росточка человечек с папочкой. Серенький такой воробушек с серенькими, ничего не выражающими глазками. Не бог весть какой типчик.
– Я – Пороховщиков,- произносит серая личность и протягивает руку. Я молча жму и оставляю свой наезд на потом.- Не стал вас приглашать в кабинет, счёл это лишним. Идемте прогуляемся,- и направляется по центральной аллее. Прусь за ним следом. Метров через полста сворачиваем вбок и ещё через сто метров он останавливается возле надгробия.
Д Е М И Д О В
Владимир Игнатьевич
3.06.1957 г. – 3.01.1995 г.
– Тут, под этой плитой, неизвестный. Пусть вас имя не вводит в заблуждение,- говорит он, не глядя в мою сторону.
Эта информация меня не касается, поэтому я жду дальнейшего повествования. Мало ли кто, где и под каким именем схоронен.
– Вы, ваш заместитель Егоров, Крякин и Перепёлкин завтра поступаете в моё распоряжение. С вашим командованием всё улажено. Вы, я вижу, не очень довольны?- он смотрит мне в глаза.
– Повод?- говорю я ему, намекая на неопределённость.
– Моя личность стала в последнее время достаточным поводом для сплетен и как результат, напряженность с руководством МВД, да и в прокуратуре на меня стали коситься. Вы вольны отказаться. Что-то делать я вас заставить не могу и не буду. Тем более применять всякие приказы и давить вам на мораль. Вам придётся переговорить со своими самому, ибо мне с ними встречаться нет резона. Хватит того, что я доверяю вам, лично вам. На раздумья у вас несколько часов. Вот вам ключ от квартиры и листок с адресом,- он показывает мне лист на своей ладони, я запоминаю, после чего чиркает зажигалкой и пепел растирает ногой.- Приходите без хвоста.
– Так ли уж необходима конспирация?
– Очень. Обдумайте всё хорошо. Опасность велика, но вы человек рисковый,- он улыбается, но его улыбка не кажется мне естественной.
– Гарантии у нас будут?
– Самые высокие. От П. Давайте расстанемся.
Он отходит от меня гуляющей походкой, заложив папку свою за спину. Несколько мгновений я стою, но потом снимаюсь с места, мимоходом глянув на надгробную плиту.
На явку я пришёл первым и ждал его, не включая света, два часа. При появлении он сразу спросил:
– Согласны?
– Да.
– Ваши?
– Участвуют, но…
– Вы откомандированы на неопределённый срок в одну из бывших союзных республик для передачи опыта. Да! Отчетов вам писать не придётся.
– Тогда в ажуре.
– Всем вам надо изменить внешность, гардероб и место жительства.
– Сделаем.
– Деньги, документы в кейсе,- он ставит у моих ног чемоданчик.- Там же ключи от гаражей и авто. Места, где заложены спецсредства, оружие.
– Сколько у нас времени для обустройства?
– Три дня.
– О целях могу поинтересоваться?
– Я сам пока не знаю где и кого искать, от чего предчувствия у меня не самые радужные.
– Хоть общее направление?
– Для начала надо выяснить всё о трупе, лежащем под плитой. Многого там не отломится, но это пока единственная ниточка.
– Большие странности?
– Огромные, Павел Сергеевич. В основе: бытовое убийство. Бывший ухажер палит из обреза картечью в спину нового любовника своей пассии. Всё с большого бодуна. Убивает наповал. Она понесла мусор, а дверь оставила приоткрытой. Услышав выстрелы, у того двуствольный, она пустилась бежать. Полудурок следом, но на выходе из подъезда попадает под кулак бывшего старшины милиции (здоровый квадратный дядька, много лет назад уволен за драку с сотрудниками КГБ, был под шафе). Всё вроде на лицо. Дамочка представила документы убитого, они собирались расписаться, у неё пятый месяц беременности, заявление в ЗАГС в наличии. Вскрывать тело не дала. У того по документам нет родных – детдомовец. Военный билет пестрит записями о ранениях и наградах. Сверхсрочник. Шесть лет в Афганистане. Она уплатила следователю, сотруднику МВД, дала врачу в морге.
– Предлог?
– Не думаю. Она упирала на то, что ему и так при жизни досталось, весь, мол, в шрамах, ещё вы теперь его станете кромсать, мёртвого. Избавьте его от этого унижения.
– Стоит это теперь не мало. Откуда у неё деньги?
– Бывшая "бабочка". Год была замужем за одним главой концерна. Развелась. Его, кстати, шлепнули подельники в 1994 году. Принесли бомбу в подъезд.
– Ясно.
– Она его перед похоронами завезла на бальзамирование.
– Ого!!!
– Кинула им, это с их слов, десять тысяч баксов, в чём я лично сомневаюсь, боюсь, было больше, ну да то отдельный разговор, так вот они отработали отлично. И схоронила она его, купив престижное место на Новодевичьем. Под плитой той он и лежит.
– Что не сошлось?
– Всё. Документы липовые. Сработала, странно, старая инструкция. Наши новые не стали бы себе голову морочить, а вот старой закалки участковый послал запрос в паспортный стол города Орла, по месту выдачи, а оттуда ответ: "Паспорт такой серии и такого номера выдан гражданину Иванову Ивану Ивановичу, который до сего дня здравствует, паспорт у него в наличии, утерян не был". Воинские тоже не сошлись по части военкомата. Указанный оное лицо не призывал. Ранения и награды подлинные. Служил с 1977 по 1979 в Тульской десантной срочную. А с 1979 по 1985 включительно сверхсрочная в Афганистане. Характеристика отменная: смел, умён, с товарищами корректен и так далее. Превосходный снайпер.
– Уже горячее.
– В октябре 1995 года старлей, что вёл дело, повторно получил санкцию на эксгумацию. Но не ахти корячился, медленно хлопотал. Она ему давала презенты, однако, копать пришлось, дело-то висит.
– Тела нет?
– Наоборот! В целости. Как огурчик. Сняли с него отпечатки пальцев даже. Нигде не значатся.
– Действительно хорошее бальзамирование!
– Совпали все ранения кроме одного. В шею. Пулевое. Сзади. В районе первого позвонка. Дама эта была при процедуре осмотра. И снова не стали вскрывать.
– Как фиксировали ранение в шею?
– Со слов дамы это ранение получено им в Югославии в 1992 году, где он был год наемником.
– Лихо!!
– В конечном итоге дело списали из-за невозможности установить подлинное имя.
– Но он всё-таки всплыл?
– Как подводная лодка. Весной 1996 года при разработке покушения на убийство в пачку фотографий, показанных одному старому профи, который долгие годы готовил снайперов, попала и его рожа. Дед его и опознал. Я, говорит, его готовил и, давал ему переподготовку в 1993 году. Причина? Ранение в шею. После него у парня не срабатывала кисть правой руки и он брал у деда, тот уже в отставке, платные уроки, чтобы освоить плотно левую. Со слов старика случай исключительный, так как парень обладал феноменальными данными. Там же дед оговорился, что, мол, у парня, пулю из шеи не извлекли. Вот тогда-то, но без постороннего шума и без санкции с оповещением дамочки вторично раскопали. Сняли первый позвонок с пулей и опустили назад.
– И наткнулись на загадки?
– На непростые. Серьёзные. Калибр 8,155. Пуля из сплава такого, что он даже не деформировался. Попытка распилить по продольной оси закончилась взрывом. Эквивалент – сто грамм тротила. Одному эксперту оторвало руку, второму раздробило коленный сустав куском от тисков, в которых была зажата пуля.
– Ни хрена себе!!!
– А дальше пусто.
– Кто-то прикрыл?
– Да нет! Поднять ничего не смогли. Кругом пусто. Оружия под такой калибр в мире никто не выпускал. Взрывчатку хоть и выявили по фрагментам, но где она сварена – осталось за кадром. И со сплавом тоже нехорошая история.
– К Попоничу это, какое имеет отношение?
– Никакого. Только голая информация. Он был в Боснии, в Сараево. Там его по поиску опознал один из наших. Он же охарактеризовал его стрельбу как фантастику. Попасть в цель на расстоянии полутора километров для парня было плевым делом. И старый курилка, который его готовил, это подтвердил.
– Как?
– Берут большой калибр и составную пулю. Частично при вылете из ствола она рассыпается, но оставшаяся "мамочка" летит с начальной скоростью вдвое большей обычной. Такой вот способ разгона, что автоматически увеличивает дальность.
– Это секретно?
– Нет, Павел Сергеевич, этот способ известен давно. Вопрос упирается в обучение стрельбы на такие расстояния. Необходимы определённые физические данные и приличные мозги.
– Стрелявший в Попонича и покойник на Новодевичьем из одной команды?
– Один почерк ещё не факт. Наш покойник использовал в Сараево ствол калибра 12,7 мм. Что летело там дальше неизвестно. Боезапас он привозил с собой в чемоданчике с кодовым замком.
– Тогда это по вашей бывшей конторе дело.
– Чьё оно нам и надо выяснить.
– Поджимает?
– Умеющий стрелять на полтора километра и берущий заказы – опасность для…
– Это понятно! Кто-то, видимо, свалился с круга.
– Вот,- Пороховщиков достал из кармана целехонькую пулю и протянул мне.- 8,155 мм. Вытянули сутки назад из стены дома Попонича. В его голове точно такая же.
– Обе с взрывчаткой?
– Нет. Пустые. Снайпер пристреливал оружие за двое суток до рокового выстрела.
– Конечно, такое расстояние не шутка. Проверить винтовку не помешает.
– Он проверял не винтовку.
– А что?
– Оборудование, которым пользовался. Он использовал компьютер и телекамеру. Сидел там несколько дней и считал. На курок ему надо было нажимать по сигналу. Попонич только показался из дверей, а он уже давил и по телевизору видел, попал или нет. Это моя мысль.
– Тогда он обязан быть программистом.
– Вероятно. И калибр одинаковый. Идентичен тому, что сняли с позвонком нашего покойного.
– Почему она у него не взорвалась?
– А кто теперь это сможет установить? Есть ещё странные факты. В апреле 1992 года в автокатастрофе погиб "Чёрный Принц".
– Авторитет?
– Начальник секретного подразделения при Верховном Главнокомандующем.
– При Ельцине?
– Бывший. При Андропове. К Черненко эта спеца отойти не пожелала. К Горбачёву не примкнула и Ельцину тоже.
– Чем занимались?
– Сбор информации и убийства. Имели все виды допусков.
– Если они ушли в свободный полёт – мы либо всеремся, либо нам по такой пуле засадят в соответствующее место.
– Отсюда и наша секретность. Из оперативных МВД я создал группу официальную и стану их посылать во все щели для выявления. Вы в это время будете тихо сидеть на объекте. В противном случае нас всех убьют.
– А еще, какие есть факты?
– Два безголовых трупа, у которых, по всей видимости, пули в первом позвонке сработали.
– Убрали отказников?
– Не знаю. Одного убили в августе 1992 года в Питере. Второго в октябре 1992 года во Владивостоке. Со слов дамы, наш покойный получил пулю в декабре 1992 года в Югославии. Она родила мальчика от него. По её словам.
– Бабе лучше знать от кого.
– У всех троих один рост примерно, одна группа крови и резус – это точно. Никто не пил и не курил.
– Безголовых не установили?
– Нет. Отпечатки пальцев не привели никуда.
– И в каком направлении мы двинемся?
– Есть всякие задумки. Только вам сейчас надо обустроиться, вжиться в новые роли.
– При таком раскладе нам встречаться не надо.
– Судя из личного дела у Перепёлкина лады с компьютером. Я вас буду информировать через интернет. Коды на дешифровку вот,- он протянул мне дискету.- Так что ему по крышам лазать больше не придётся. Это пока всё.
– Авто и гаражи надежны?
– Двадцать лет консервации. Машины можете продать и купить что-то другое.
– Стоят "Волги"?
– Двадцать четвертые с шестицилиндровыми двигателями.
– Ещё приказы будут?
– Пал Сергеевич!! Я вам не приказываю и подписок не беру. Помните, что мы с сего момента связаны словом до поимки снайпера или смерти.
– Привычка,- оправдываюсь я.
– Выбросьте её на определённый срок. Расходимся. Этот адрес забудьте. Квартиры этой уже нет.
– Вопросов тоже,- ответил я и покинул квартиру первым.
Который день сидим в трехкомнатной квартире в центре Москвы и самозабвенно режемся в преферанс. Квартиру для нелегала сделал Гриша Перепёлкин. Ключи от неё достались ему по случаю от одного учёного мужика, который покинул страну, отправившись преподавать высшую математику в какую-то европейскую страну. Квартира эта принадлежала отцу математика, известному в прошлом историку, ныне покойному и, у которого не заладилось в семейной жизни так, что будущий математик видел отца только во время похорон. Сам он тоже не был женат, хоть ему было под пятьдесят. Видимо, унаследовал от батеньки неприятие женского пола. Собственная двухкомнатная квартира располагалась в Измайлово и тоже была отдана на попечение Грише, как и отцовская, с условием, что не разворуют. Перепёлкин посадил обе на охрану, но потом, не сведя концов, сдал двухкомнатную за 500 долларов в месяц какой-то корреспондентке иностранной. Щедрость математика была искренней. Поздним вечером его подловили в проходном дворе хулиганы и били ногами пока не появился храбрый, тогда ещё курсант, Перепел и не наподдал забиякам. Получив два ножевых ранения он, превозмогая боль, взвалил пострадавшего гражданина на свой горб, донёс до дороги, поймал машину и отправил в больницу, а сам вернулся к месту драки, выломал из забора доску и так отделал семерых козлов, что подъехавшая группа ОМОНа была в шоке от обилия луж крови и в течение получаса безуспешно пыталась заломить разъяренного субъекта с доской в руках. Он упал без сознания от потери крови. Это чуть не стоило Грише выдворения из училища, но в конечном итоге начальство разобралось и прикрыло его задницу от закона, который ему предписывал от 8 до 12 лет лагерей за превышение необходимой самообороны. Математик сам отыскал курсанта в недрах училища и в знак благодарности за спасение предложил переписать на него папину квартиру, которую не переносил на дух, но честный и порядочный Гриша вежливо отказался. Полгода спустя математик пришёл к Грише домой и запросто отдал ему ключи от двух холостяцких берлог, сказав, что на неопределённый срок покидает эту гавённую страну.
Три трём рознь. Те три, в которых мы оказались, благодаря буйному характеру Гриши, вообще-то не три. Ибо на такой площади можно разместить не менее трёх стандартных трехкомнатных квартир. А 166 метров квадратных общей площади имели: три комнаты по 30 метров, два санузла, кухню в 20 метров, ванную, душевую, огромный коридор и массу встроенных в стены шкафчиков, забитых, впрочем, до упора книгами на историческую тематику.
При осмотре Крякин, единственный среди нас женатик, сопел, подвывал и скрежетал зубами, проклиная исторический материализм, на что Егоров не без основания подметил: "Вова, квадратные метры – есть мерило", чего, правда, продолжать не стал, увидев багровеющее лицо Кряка. Тот семь лет влачил жалкое существование в комнатке общаги с женой и шестилетним сыном.
– Сучьё продажное!- только и вымолвил Кряк, злобно пнув чемоданы с купленными шмотками для смены гардероба.
После мы осмотрели гаражи и авто и, посовещавшись, решили их не продавать, уж больно они нам понравились. Мы купили на деньги предназначенные на съем жилья пару подержанных БМВ, чем и ограничились.
Гриша притащил компьютер, подключился к сети интернет и мы, что даром время терять, сели "писать пулю", обсуждая при этом расклады по предстоящему делу и выдвигая версии. Дни летели, но в нужной части монитора всё время появлялась одна и та же схемка, обозначавшая наш резерв. Мы продолжали сдавать карты, пить пиво, делать в коридоре физу и гадать на кофейной гуще.
– Этот Пороховщиков серьёзный мужичонка, однако,- рассуждает Егоров, он на прикупе.- Всё у него есть.
– Солидной корпорации представитель, туды плохих не набирали,- Кряк кладёт карты на стол.- Шесть пик.
– Шесть крест,- Перепел глубоко вздыхает.- Они меня, до той драки, держали на примете, но потом отсобачились.
– Пас!- Павел бросает карты на стол.- Что-то мне в этой партии не везёт.
– И я пас,- Кряк смотрит на Гришу.
– Восемь буб,- взяв прикуп и сбросив две карты, объявляет Перепел.
– Пас,- Павел потягивается.
– Вист,- отвечает Кряк и, увидев, что Павел встаёт, добавляет:- Стоя.
– Жмурик!- обзывает Кряка Павел.- Поссать не даст сходить.
– С прикупа сбегаешь,- подзадоривает Кряк,- а то этот мерин без одной, но если мы ляжем, баста, вылезет.
– Где ты так играть научился?- Перепел бросает карты.- Согласен без одной. А?
– Это не рыбу удить, закинул и жди, преферанс – игра мудрецов,- Кряк стукает пальцем себе в лоб.- Мозги, мозги, мозги плюс голая математика.
– Твой черёд толкать версион,- говорит Кряку Павел, ибо версии излагает сидящий на прикупе.
– Мужичонка по прозвищу Порох из чужой нам лавки, но нас подрядил в дело серьёзное. Мне это не по душе. Интуиция мне подсказывает, что нас имеют за манок и не под снайпера. Другая у них там игра. Какие-то в их балагане негоразды. Возможно, раздел кто-то готовит, и мы чью-то попу будем в очередной раз прикрывать,- Кряк глотает пиво из баночки.- И падем в неравной борьбе, геройски падем. Может после моей смерти Галке, как вдове дадут, наконец, квартирку однокомнатную.
– Хорошо кумекаешь. Квартира за могилу. Ну, а твой Серж? С ним что?- спрашивает Егоров. Он вообще без жилья. Уже который год как перелетная птица обитает у своих многочисленных девиц.
– Будет какого-то дядьку звать папкой,- Кряк мученически улыбается.- Селяви! Ну, какой я ему отец!?? Три года не могу в зоопарк сводить. То мне некогда, то у них там ремонт. Я его вижу, когда он спит. И муж я никакой. Восемь квадратов. Устал я ребята от полового секса. Сколько их не приколачивай, они суки, всё равно скрепят на всю общагу.
– Кто скрипит?- Перепел такой школы не проходил.
– Доски, Гриня, доски,- Кряк начинает заразительно смеяться.- Половые.
– На досках, что ль, трахаетесь?- вопрос Перепела неподдельно искренен.
– Матрац стелем,- Кряк перестаёт хохотать.- Пас.
– Во дают!!- Гриша смотрит на Павла, но тот кивает утвердительно.- Так купил бы диван.
– Интеллигент ты, Гриня, московский. Есть у меня диван, полуторный, но Сержик на нём спит, Галка рядом на бочку, а я, как сторожевой пёс, у дверей на коврике.
– Второй купи.
– А куда я его втисну?
– Закрыли тему,- предупредительно говорит Павел, чтобы не дошло до спора.- Играю мизер.
– Дорогу начальству надо уступать,- произносит Егоров.- Я – пас.
– Чистый,- Павел раскрывает свои карты.- Гриш! Сходи глянь, может этот что-то нам сбросил. Руки, блядь, чешутся, так морду кому-то набить хочется.
– Резерв,- сообщает Гриша, вернувшись из другой комнаты.- Не может выбрать, где нам места на кладбище бронировать.
– Паша – минус 196. Гринь – минус 301. Кряк – плюс 511. Моя – минус 14,- зачитывает Егоров результат.- Ещё полсотни пуль запишем?
– Час на физу, ужинаем, потом распишем,- командует Павел.
Всё порядком осточертело. Всем. Заканчивается второй месяц нашего добровольного резерва. Мы перестали ощущать время. День и ночь спутались. Тяжелее всех пришлось Егорову. Отсутствие женского общества сделали из него мрачного субъекта, напрочь переставшего реагировать на юмор. Мы как в космосе, где надо совместиться психологически. В преферанс играть перестали. Крякин день деньской читает исторические опусы, Гришаня режется в Redalert на компьютере, Егоров лежит пластом на диване, а я отжимаюсь от пола. Все замкнулись на своём, и уже нет на лицах радости проживания в 166-метровом рае. Обрыдли даже новости по ТВ. Бюджет развития на 1998 год, принятый парламентом с подачи правительства и под нажимом президента, опять рухнет, как и все предыдущие. Какие-то безрукие эти властители. А что их хаять, мы сами без рук. Свой вагончик катить не можем. Нет за нами ни одного раскрытого убийства.
На кухне я готовлю обед, мой черёд. Ко мне обращается Кряк, припершись с толстенной книгой.
– Господин подполковник! Разрешите обратиться?
– Валяй, капитан.
– В договорённостях со следователем по особо важным делам при Генеральном прокуроре ничего не упоминалось об инициативе, которую принято поощрять?
– Ноги, когда не потеют?
– В трёх случаях. Они ампутированы, у покойника и просто, потому что не потеют.
– Нет. Никакой самодеятельности договоренность не предусматривала. А что тебе не нравится?
– Бездеятельность.
– Что, Володя, книга не интересная?
– Паш, я не бучу поднимаю, денег жалко. Зря проедаем.
– Твои?
– Вот мне и жаль. Я в семье над каждой копейкой как скряга трясусь, а тут море разливанное. Сколько же они в тень опускают? На подсидки друг друга, козлы эти. Ведь из бюджета не иначе эти доллары.
– Предложения?
– Давай парочку жлобов завалим.
– Что даст?
– Обрезание теневых средств.
– Кого?
– Вон, рыжего этого. Чубайса.
– Почему его?
– Он главный фигурант внутренних разборок. Нет его – команда, что он собрал, разбежится по другим курятникам.
– У тебя на него зуб?
– Нет.
– Тогда почему его, а не Немцова.
– Обоих завалим. Ведь на нас никто не подумает даже.
– Придёт Зюг и ты будешь получать исправно, и квартиру дадут, и паёк усиленный через распределитель. Так?
– Почему тогда эти скупые? Как-то же надо их лечить.
– О чём у тебя талмуд?
– Переписка отца народов с Рузвельтом и Черчиллем в период войны.
– Фамилия бывшего владельца этой халабуды в списке составителей имеется?
– Есть,- Кряк захлопывает книгу.
– Володь, ты ей-ей отмороженный. Порох мне сказал, что гарантии даёт П.
– Так ведь до выборов осталось совсем ничего.
– Не перебивай.
– Молчу.
– П. обещал обеспечить преемственность своему курсу. Он же на пост уже не претендует. На кого он поставил, не знает никто. Отмолчался. Так, думаю, не случайно. Ему же надо увидеть, кто в какую сторону потянет. Рыжий, которого ты предлагаешь в расход, поддержки не получит, но отсюда плохие дела в экономике. Кто виноват, когда плохо – президент.
– Вот зюговцы в дамки и пролезут!
– Они их всех и расстреляют.
– Логично. Мы их будем арестовывать, а они подписывать приговоры. Нормально. Тогда Порох знает имя кандидата. Так получается?
– Этого я тебе не сказал. Мне мало верится, что П. в чём-то уже участвует.
– Если этот снайпер возьмет заказ на П., то мы получим дырку от бублика. Паш, этот Порох кем был в ГРУ?
– Две на него есть у меня информации. Он либо аналитик из секретки, либо бывший резидент в какой-то стране.
– А ты сам, что о нём думаешь?
– Разведчик.
– Повадки, да?
– Ой, Володя, не могу я тебе точно ничего сказать. Он, кстати, мелкий, но очень головастый. По приходу в Гену охраны не завёл, хоть его прикопать, готовы многие. Другие важняки в бронеавто разъезжают, жилетики поддевают пуленепробиваемые, а он на стареньких жигулях одиннадцатой модельки и сам за рулём. Те, что попы свои прикрыли, никого не поймали и не поймают, им-то и бояться некого, а ему есть кого, но он пренебрёг. Я ему из-за этого дал согласие, хоть его морда мне не нравится. Да и по информации со стороны он человек зловредный. Только мне, Володя, рисковый и авантюрный, пусть и гавнюк, почти родной брат, однако, кого гавном считать? Все ценности перепутались. Вот он сто штук баксов в кейсе принёс, а о них не упомянул и я их не пересчитывал, и не сочти их Перепел, не прикоснулся бы.
– Почему?
– А он сумму не называл. Сказал: "Всё необходимое в кейсе". Поставил его мне под ноги. Он не считал, а мне на кой к ним прикасаться, он же расписки с меня не брал.
– Вот это меня и удивляет.
– Да брось ты, Володь, себе голову морочить. Как раз это меня и не удивляет. Ну что есть сто штук долларов?
– Ничто, но много.
– Для тебя, меня, Андрея – это много. Уйма! В сравнении с нашими грошиками. Пороху тоже они большие может, не от личных его доходов нам дадены. Лучше обмеркуй, кому при таком раскладе выгодно убрать П.
– Сколько за такую работу можно получить?
– От исполнителя зависит. Кому, попадя, не доверишь.
– Примерно?
– Десять – максимум.
– Мало!!
– Нормально. На больше там нет работы. Но и наличными брать же не станешь. Снайперу не нужны кредитки и перечисление. Ему нужны наличные. Причём деньги вперёд.
– Сколько он взял, интересно, за Попонича?
– Один, два, три…
– Мужики! Я голоден,- в кухне появляется Егоров и за ним следом Перепел.- О чём вы тут судачите?
– О бабках, что стоил Попонич,- ответил Кряк и тут Егоров выдал версию.
– Он за него ничего не взял. Представительский это выстрел. Порох парень грамотный. Мы сидим в резерве, потому что он обложил всех кто готов уплатить крупно за большую работу. Ждёт он появления снайпера. Этот стрелок, видимо, убрал Чёрного Принца, тех, кто был с ним вместе в гнезде и решил работать от самого себя. Он одиночка. И без концов к деньгам.
– А вдруг маньяк?- спросил Перепел.
– А маньяку ням-ням не надо?- вопросом ответил Егоров.
– Так это мелочи!- восклицает Гришаня.
– Тебе мелочи, ты сытым рос,- зло произносит Егоров.- Я в детском доме полуголодным и полураздетым. Ты пойми, чудак человек, его хлеб добывать не учили. Его готовили убивать долго и тщательно, не оставляя времени на обучение всему остальному. Остальное делали другие, а его дело – нажимать на курок.
– Версия отличная,- я разливаю в тарелки борщ.- Цепкая. Как она тебе пришла?
– Ассоциации детских воспоминаний. Мне было восемь годков, когда приехал в интернат один наш бывший воспитанник. Пятнадцать он отмотал за вооружённый грабёж. Там было убийство инкассатора. Свою долю он приволок маме Кате – директорше. Честно всё рассказал. Она плакала сильно, но деньги взяла. Всё на нас израсходовала. Кристальной была честности баба. А он снова в разбой и деньги опять ей. Сам встал к стенке. Вырос я, братцы, на ворованные рубли, измазанные кровью и смертью. Вы первые, кому рассказываю. Да и мамы Кати уж нет, и Борьки Лунёва давно тоже нет.
Глава 1
Именем самой загадочной планеты солнечной системы был назван отдел, в который попал служить молоденьким парнем Пороховщиков. На олимпиаде по химии его приметил какой-то дядька со смеющимися глазками, пообещавший родителям, рабочим "Трёхгорной мануфактуры", что у их сына великое будущее, которое ему обеспечит государство через интернат для одаренных детей при Академии наук СССР. Мама была на седьмом небе от счастья, отец хмурился и сдвигал брови, что было у него от стеснения, потому что гордости за сына он выразить иначе не умел. Ну, кто, скажите, не мечтал бы о приличном будущем для единственного сына?!!
В двенадцать лет Валерка Пороховщиков оказался в подмосковном центре отбора. В такие центры свозили со всей необъятной страны талантливых детей, в течение года к ним присматривались и делили на три группы. Попавших в первую отправляли обратно к родителям. Тех, кто вошёл во вторую отсылали в интернат для одаренных. Имевших несчастье оказаться в третьей, пешим строем вели к большим зелёным воротам, за которыми обычная жизнь заканчивалась и начиналась другая, специфическая.
Валерка прошёл за эти ворота легко и с надеждой, ни разу потом не пожалев об этом. Школа не имела названия, на всех дверях только номера. У директора – 16. У завуча – 29. Занятия по необычной программе с уклоном на языки и математику. По любимым предметам индивидуальный преподаватель. Ежедневные занятия физической подготовкой начинались утренним кроссом на три километра и потом раскладывались на несколько отрезков нагрузок в течение дня. Подъём в воскресенье на час раньше и целый день на природе в виде туристического похода с элементами игры в казаки-разбойники. В таких шабашах преподаватели принимали равное со всеми участие и права командовать были лишены. Воспоминания о четырёх годах проведенных в школе были единственным светлым пятном для Пороховщикова. В этом интернате он возрос духом и окреп физически. Здесь из его сознания улетучились боль и обиды, полученные от сверстников. Тут он стал равным среди равных и, не смотря на маленький рост, научился побеждать в схватках любого противника.
В семнадцать лет всех воспитанников разделили на две группы: официальную и нелегальную.
Официалы пошли учиться в военные училища и университеты, после чего их определят во властные структуры, а особо талантливых продвинут на самый верх.
Нелегалы, а Валерка попал в этот состав, получат новые имена и разъедутся по закрытым учебным заведениям, где после окончания определится их дальнейшая судьба.
Год Валерка потел в закрытом учебном центре, лез из кожи вон, чтобы попасть в первые, что было не просто. Вокруг него были талантливые одногодки, обладавшие прекрасными физическими данными. Но Валерка с отличием сдал программы трёх высших учебных заведений: юрфака МГУ, физфака Бауманки и орг. химии технологического института им.Менделеева. Ещё у него было отлично по семи языкам, психологии и стрельбе. Руководство не стало обращать внимания на его маленький рост, переведя в высшую школу разведки, что стало прямым нарушением всех имевшихся инструкций. Валерий это оценил и в высшей школе вёл себя сверхкорректно, за что был одарен сокурсниками кличкой "мамонт".
В 19 лет он получил погоны старшего лейтенанта и полугодичный отпуск, который провёл во Франции, шляясь с группой хиппи по сторонам и весям. Там же ему удалось сделать себе чистые документы и в 1969 году поступить в знаменитую Сорбонну. За два года он полностью освоил курс химии и, получив степень магистра, поимел место в государственном химическом концерне, занимавшимся разработками и производством биологического оружия. В 1989 году ведущего химика огромной империи, где он оказался после продажи государством предприятий, вдруг отозвали в Москву. Разве мог он, подполковник, разведчик группы "Плутон", не вернуться? Оставив в Париже семью, мосье Жак, объявился в столице Родины и получил пост в управлении внешней разведки.
Легко ли жить в двух шкурах? Очень. Только не всем. Валерий прекрасно ужился в роли химика и разведчика. В 1983 году он удостоился звания Героя Советского Союза. Но Родина сказала надо и офицер ответил – есть!
Ей было нелегко, Родине. В организации, к которой он принадлежал, начались перетряски, незамедлительно сказавшиеся на большом количестве невозвращенцев. Два года Пороховщиков был замом у начальника внутренней контрразведки ГРУ, но всё рухнуло в одночасье в 1992 году. Страна, столь им любимая, перестала существовать, что долбануло Валерия сильно. Он подал рапорт, но, выслушав рекомендации руководства, согласился на легализацию, прожив большую часть жизни в нелегале под чужим именем. Так он оказался в прокуратуре Москвы в должности следователя по особым делам под своим настоящим именем: Пороховщиков Валерий Дмитриевич. В 1996 году стал важняком при Генеральном прокуроре России, но связей со своей материнской конторой не потерял. А она дала ему главное – верность, раз и навсегда впечатав в его мозг прописные истины. Он свято верил ей, она ему, что для другого ерунда, но для Валеры Пороха – это высшее чувство долга, которому он следовал всю свою жизнь.
В свои 51 он выглядел много моложе, был крепким физически, что подтвердили многочисленные переломы у двух особ мужеской стати, промышлявших грабежом в лифтах, оставшихся лежать без возможности двигаться (он поломал обеим ноги и руки), которые ошиблись в выборе жертвы.
Дело, упавшее Пороху в виде задания материнской конторы и порученное генеральным прокурором – совпало. Кровь из носа, но найти снайпера убившего банкира Попонича. Гене для суда, а маме для какой-то иной цели. Приказов Порох обсуждать не имел привычки и стал осуществлять порученное.
Группу подполковника Янова он привлёк к работе из-за всяких утечек информации. Ко всему снайпера надо было взять живым, но мёртвым.
Ничего не выходило, а драгоценное времечко бежало, бежало быстро. Пороховщиков сводил данные, но ничего не получалось. Между снайпером и остальным миром была пустота. Два месяца рыскали оперативники уголовного розыска по столице, чётко выполняя все его поручения, но ни одного грамма информации получить не смогли.
Оперативники подобраны были опытные и имевшие связи с крупнейшими криминальными группировками, куда и уходила часть собранных данных по расследованию. Из материнской конторы Пороховщикову сбрасывали данные, полученные от скрытых агентов, внедренных в эти криминальные структуры. Никто не пошевелился.
И по линии охраны банков и коммерческих структур всё было тихо. Большинство начальников служб безопасности банков, как правило, бывшие в прошлом гэбисты, дали Пороховщикову ясный намек на то, что за поимку снайпера готовы уплатить, так как долгое нахождение его на свободе нервирует их хозяев. С согласия "мамы" Пороховщиков собрал эти платежи. На его удивление сумма получилась огромной. 300 миллионов долларов. Её размер выбил Пороховщикова из равновесия. А когда представители двух крупнейших криминальных группировок передали ему по десять миллионов и при этом выразили готовность помочь, не выставляя условий, ему стало плохо. Он сразу понял, что ловит не снайпера, а маньяка-одиночку, у которого "не все дома" и, что он будет стрелять обязательно, но где и в кого выяснить не представится возможным. С этим своим открытием он пришёл к начальнику контрразведки ГРУ. Тот внимательно выслушал и произнёс:
– Паскудно, паскудно,- и долил в бокал Пороховщикова белое французское вино.- Половину собранных средств оставь у себя.
– Мне столько не надо,- отказался Пороховщиков.
– Ты заслужил большее количество этих зелёных бумажек, но мы тебе дать ничего не можем. И помни, что я на половину этой суммы, что останется у тебя, рта не раскрою и она нигде никогда не будет фигурировать.
– Хорошо,- согласился Пороховщиков.- Я их надёжно пристрою. Что мне делать с группой Янова? Два месяца ждут.
– Пусть отдыхают. Не скиснут.
– Информация на Чёрного Принца для меня пришла?
– Получена. Устная. У него было четыре снайпера. Безымянные. Трое и он сам в могилах, а последний…вот на него и падает подозрение.
– Принц работал по ликвидациям?
– Да. Бригада секретная. Две пары двойников. Куча легенд. Они были разные, пока он не пустил их под пластическую хирургию. И о существовании друг друга они ничего не знали.
– Как же тогда этот снайпер работал?
– Валерий! Вопросов много. Принц был стар и возможно именно ему дал данные на остальных.
– Зачем он их прибрал? Концы прятал?
– Не думаю. Наши аналитики считают, что у него есть приличные средства. Возможно, он не захотел ни с кем делиться.
– Они брали заказы?
– Прямых фактов нет. Только косвенные. И все за рубежом. Заказы дорогие.
– Тогда он мог тут оставить след и убыть.
– А вернётся?
– Этого и я боюсь.
– Боятся все, не только ты. Принц их брал из неизвестности, готовил лично. Ему было чему научить. Всё-таки двадцать лет в ЦРУ кое-что весят. Валерий! Я обсудил этот вопрос с самим П. и он дал добро на вскрытие ячейки Принца в ГКО. Там был один листок.
– С именем?
– Почти. Мы вызвали, но иди знай, когда прибудет, если вообще кто-то там за этими данными есть.
– Работает?
– Консервант. Видимо, Принц ему доверял и только на случай своей несуразной смерти, оставил код.
– Так это палач!!!
– Скорее всего, так. Мы его направим к тебе по старому каналу связи. Вот ты его и направь в группу Янова. Пусть они присмотрятся к нему.
– Сделаем.
– Как они устроились?
– Не интересовался.
– Место-то хоть надежное?
– Это их проблема. Шеф, может, сделаем свою игру?- предложил Пороховщиков.
– Мыслишка такая и в моей башке бродит. Надо всё обдумать и обсчитать.
– Мне свои предложения подать?
– Обязательно. Ты теперь входишь в состав командования. Через двадцать дней будет сбор.
Мнения координаторов "Плутона" разделилось. Один голос лёг за невмешательство. Как это понимать? Да никак. Всё развивается по варианту оказания помощи сидящему в кресле президента страны. Прошла только одна поправка – без рвения. То есть, поддерживаем, но по мере сил и возможности. От предложений поступивших от разных политических групп отказались наотрез, дав тем самым понять о своём нейтралитете, что всех удовлетворило.
Когда закончилось совещание, начальник контрразведки чуть кивнул головой в сторону Пороховщикова и тот сел к нему в лимузин.
– Твоя информация о том, что снайпер – маньяк, не прошла проверку.
– Где не вяжется?
– В оружии.
– Калибр?
– Да. Таким никто из людей Принца не пользовался. Его разрабатывали специалисты из секретного конструкторского бюро, но они категорически отрицают выход на свет.
– А взрывчатка?
– Тоже их разработка. В мире есть многократно более сильная.
– Я в курсе. По Интерполу проходила несколько лет назад.
– Она давно по свету гуляет. Это бюро имело задание изготовить что-то подобное. Цель тебе, надеюсь ясна. Загвоздка в том, что её упаковывали в калибр 10,71 мм и под винтовочный сборный патрон калибра 11,9 мм. Внутреннее расследование показало, что у них всё чисто. Именно Чёрный Принц получил в их бюро под роспись четыре таких заряда. Элементарный просчет говорит, что снайпер взрывчатку вынул и перераспределил на несколько пуль, уменьшив калибр.
– И сколько теперь в остатке?
– Да хрен его знает. Другое беспокоит. Конструкторы клятвенно заверили, что так сделать нельзя. Якобы переданные Принцу разборке не подлежат. Смекаешь?
– Он ещё и умный!
– Вот-вот. А что это значит?
– Наличие у Принца своей лаборатории.
– Так зачем Принцу нужны были заряды вне числа полученных?
– А под какое дело ему выдавали четыре?
– Для подрыва авиалайнеров.
– Гоп-стоп, ца-ца!!!- Пороховщиков взмахнул руками.
– Да, да, для этого. На случай, если нет иной возможности ликвидировать. Самолётами ведь все пользуются. Человек Принца не появился?
– Жду.
– Сам не встречай. Сразу направь к Янову.
– Уже выставил дозор. Чужой с чужими – меньше слухов.
– Нам надо было к ним своего кого-то сунуть.
– Это был бы явный перебор. А у Принца было много людей?
– Полсотни. Смерть шефа сделала их нейтралами. По коридорам связи на вызовы никто не пришёл.
– Знают и стерегутся?
– Умный всегда в такой мути, как у нас образовалась, копейку заработает. Рынок.
– Блядство, а не рынок.
– Подготовленных людей кормит.
– И поит.
– Валерий! Ты сильно не переживай за всё происходящее. Ну что тут поделать, если не готовы оказались по-нормальному. Тебе тяжело, ты видел и работал в цивилизованном рынке, а у нас бардак. Потерпи. Наладится и у нас, дай-то бог.
– Дай-то бог,- согласился Пороховщиков.
Какое-то время ехали молча. Когда прошли МКАД, начальник контрразведки сказал:
– Я подсоединил к делу своего личного агента. У него бешеная интуиция. Рыщет теперь по столице. Ищейка, а не человек.
– Зачем?
– Он не москвич. На пушечный выстрел её ненавидит.
– С периферии?
– Оттуда. У нас же все с пере. Все до одного. Даже вожди.
– Неизбежность.
– Потому что Москва – маленькая,- начальник контрразведки стал хохотать.- Субъекты итак поведением столицы недовольны, так пусть хоть президента выбирают из своих, а как он станет править – мы позаботимся.
– К добру не приведёт.
– Ты как с химией? Скучаешь?
– Просматриваю наскоро информацию. На большее времени нет.
– Полезное есть что-то?
– Полезное надо искать в секретных данных. Мне таких не давали для просмотра.
– Новости с такого фронта я тебе организовал,- начальник контрразведки подал Пороховщикову папку.- Оцени и дай рекомендации. Есть решение кое-что из имеющихся средств вложить в разработки. Рекомендуй с расчётом. Долго в прокуратуре тебе торчать не придётся.
– Спасибо!- Пороховщиков улыбнулся.
– А мне, если честно, жаль. Я был против, когда решался вопрос об отзыве твоём, но вот ты семь лет рядом и мне спокойно работается. Всегда у нас противоположности. Ненавижу их. А что поделаешь? Где найти тебе замену? Ну, где?!
– Школы закрыли?
– Ещё при Горбатом,- начальник контрразведки выматерился и в конце добавил:- Козлина меченый!!
Валерий тяжело вздохнул.
– Что так надрывно?
– Самое дорогое у меня связано со школой.
– Не только у тебя. Просто я продвигался по военной линии.
– Может надо организовать под официальной крышей?
– Сейчас обсуждаем. Ей-ей, как в Политбюро.
– И зря!!
– Тоже так думаю. Промедлим сейчас, останемся через десять лет у разбитого корыта.
Поздним вечером, когда Пороховщиков возвращался домой, его в проходном дворе окликнул седой старик с клюкой. Коротко оглядев его, Пороховщиков определил его принадлежность классом люмпенов; старик был грязен, явно вшив, от него воняло букетом приобретенным за месяцы скитаний.
– Подмогни, господин хороший,- промямлил старик.
– Что пьешь?- спросил Пороховщиков, запуская руку в карман плаща, особо тратиться он не собирался.
– Просто – на пиво, не просто – так…,- старик разжал пальцы, в его ладони блеснула гильза.
– Сколько?- посмотрев на гильзу, упрямо спросил Пороховщиков.
– Валерка! Гильзочке этой одна цена, будь она даже золотой,- голос старика изменился, пропала начисто хрипота.- Ты ко мне не глядись. Мы с тобой не встречались. А где взята – там уж нет. Бунгало!- произнёс старик слово пароля.
– Что за калибр?
– 10,63 мм,- старик пошёл, пришаркивая разбитыми башмаками, Пороховщиков двинулся рядом.- Москва-то, гляжу, богатеет. Обстроилась. Но больше чем ранее показухи. Для лохов всё это, а в душе – такая ж как была, рвань и хамка.
– Фундамент старый,- бросил фразу Пороховщиков, включаясь в диалог.
– Те, Валера, что выше нас с тобой рангом – гавнюки. Только ты мне не перечь. Подлинная у меня старость. Они не страну просрали, она никуда не уйдёт, разделится – соберётся, вечный это процесс. Просрали человека. А это собрать… Нет на них гадов никаких проклятий.
– Дед, ты мне долго будешь вешать?- Пороховщиков почувствовал, что беседа эта затянется, и попытался ускорить.
– Спешишь?
– Устал,- признался Пороховщиков.
– Не смерть, потерпи,- старик раскрыл в улыбке рот, в котором не было зубов, только гнилые пеньки.
– Хорошо.
– То-то. Уважь меня малость. Там за углом есть киоски, сгоняй купи пивка и что-то куснуть. Я вон в том подъезде ждать буду,- старик свернул к многоэтажке.
Через двадцать минут Пороховщиков отыскал старика на площадке между вторым и третьим этажами, болтающим с двумя молоденькими девицами, сидевшими на подоконнике и, слушавшими старого бича со смехом. Пороховщиков поставил блок с баночным пивом на подоконник, сверху положил сверток с бутербродами.
– Пиво снесите Петрухе, пусть подлечится,- приказал старик девицам.- Себе оставьте,- он развернул пакет и, взяв несколько бутербродов, сделал знак рукой, чтобы остальное забрали. Пиво и бутерброды исчезли вместе с девицами. Старик достал из внутреннего кармана драного пиджака литровую бутылку из-под кока-колы, отвинтил пробку и, усевшись на подоконник стал есть. Пороховщиком смёл пыль рядом с ним и тоже уселся. Закончив трапезу, старик спрятал бутылку обратно, стряхнул грязным рукавом крошки хлеба с многодневной щетины и произнёс:- Курвежки местные.
Пороховщиков не стал отвечать. Всё это он уже понял.
– В Москве в моде четыре вида промысла: воровство, наркотики, проституция и убийства на заказ. Такие теперь времена,- он посмотрел в глаза Пороховщикову.- Ты, мой любезный, не там стал искать. И хорошо, что так получилось,- рука старика хлопнула Пороховщикова по колену.- Очень прилюбезно. Верно, ты думал от меня услышать иное?
– Допустим,- ответил Пороховщиков.
– Как там у них сложилось, не знаю, только снайпер Принца в Попонича не стрелял. Сделал это технарь, чтобы пустить по следу парня свору, так как по какой-то причине сам его отыскать не может. И дело тут не в копейках,- старик умолк.
– Это тебе гильза сказала?
– Прошлогодний снег мне об том поведал,- пробурчал старик и рассмеялся.- Пойми, Валера, что желание и способности не всегда вместе.
– Мудрости мне свои доверить хочешь?- спросил Пороховщиков, желая проверить психологический портрет старика.
– Иди ты в жопу!!!- рявкнул оборванец.- Мудрость!! Мудрость – не повторение ошибок. Где ты видел её в нашей стране?
– Он мог бы и не Попонича застрелить, чтобы собаки побежали по следу,- произнёс Пороховщиков, не желая вступать в дискуссию о дерьме, но старика понесло.
– Тебе приятно, что от меня вонь?
– Нет.
– Вот!- старик поднял руку с выставленным пальцем.- А то, что я, отдавший разведке полста лет, как гавённый фраер должен вонять перед тобой – это мил человек и есть педерастизм чистой воды. Тебе ясно чей?
– Догадываюсь.
– Так куда делись эти профи, которые обязаны были эту гильзу найти, что я тебе давеча представил?
– Скурвились.
– Так что просрали? Страну или человека?
– Идеологию.
– И ты гавнюк!- констатировал старик.
– Давай ещё по мордам друг друга хлестать по этому поводу,- вскипел Пороховщиков.- Чего ты меня окликнул? Пожалиться тебе некому, да?
– Козёл!!!- заорал старик громогласным голосом, он явно впал в истерику.- Весь в понтах как сука в шелку и меня в них манишь?! Срать я хотел и на тебя и на КООР тоже. Увязли в дерьме, но пытаются пыркаться. Могущественными себя мнят. Засранцы!! Мне сказали, что ты школу хочешь открыть?
– Да.
– Кого, чему и как ты в ней собираешься учить? Как в очередной раз просрать?!
– Разберёмся?- Пороховщиков соскочил с подоконника, собираясь уйти.
– Вали, вали,- напутствовал его старик, достал смятую пачку "Примы", закурил. Пороховщиков пересилил себя и вдруг возникшее к старику отвращение, и снова сел на подоконник.- Винтовку, Валера, пристреливают на большие расстояния, используя аппаратуру: компьютер и макет.
– Зачем?
– Чтобы точно выявить сноски. Винтовку крепят глухо, ставят на нужном расстоянии пластину специальную, соединяя её кабелем с системой оптики и всю эту связку на компьютер под специальную программу.
– Зачем тогда снайпер?
– Вот технарь так и решил.
– А снайпер не мог без компьютера застрелить Попонича?
– Элементарно, Ватсон!! Для выстрела на полтора километра снайперу нужен был только глаз. Остальное у него заложено в голове.
– Не доказал.
– Лесенка что крепилась в крыше.
– Она действительно прикручена к стропилам и что?
– Тогда ответь, на хуй в верхнем ободе на этой лестничке были отверстия?
– Чтобы свистеть,- зло ответил Пороховщиков, давно уже поняв, что старик прав на сто процентов.
– Съел гавно, съел гавно!!!- радостно хлопая в ладоши, заверещал старик, но у Пороха обиды не возникло.- Вот тебе всё стало ясно. Потому этот сучок и сделал контрольный выстрел. Проверял команду компьютерную.
– А снайпер не стал бы пристреливать?
– Люди Принца – профессионалы. Задержка дыхания до трёх минут. И все они владели Туку.
– Умели останавливать сердце?!
– Чтобы попадать на расстояние больше километра, надо быть роботом. И он таких сделал. По сути, стреляют не люди, а покойники. Дыхания нет, сердце стоит,- старик хлопнул Пороховщикова по спине.- Бац! и мозги пошли на партсобрание.
– Гильза?- напомнил Пороховщиков.
– Пристрелочную он взял, а вот эту… Это трусость, Валер. Там всех дел-то было, крючком из проволоки зацепить. Их выкидывало на крышу через отверстие в кровле. И удивительно то, что проволочка там была и в вещдоки не попала. До сих пор она там валяется. Ею я гильзу и достал. Она закатилась за отогнувшийся кусок кровельного железа, а на кровлю никто вылезать не стал.
– Так и он, поди, её не увидел?
– Он её видел, но сильно спешил. Потому она у него сорвалась. Это ещё сильней его напугало. И он бросил лестничку. Дрожало у него всё внутри.
– Сомнительно!
– Я тебе про него ещё вот что скажу. У него плохое зрение, очень. И ноги у него воняют. Да, да!- увидев усмешку Пороховщикова, кивнул старик.- Я на эту крышу втащил одного знакомого нюхача. В столице он не живёт. Моя собачка довела до Казанского вокзала.
– Пригородник?
– Да нет.
– А поездов с Казанского…
– Много, много. Тут ты прав. Так его искать не надо. Но искать необходимо его. У него, возможно, есть заряды с взрывчаткой, а с головой не всё в порядке. Он опасен.
– А снайпер?
– Он давно лёг на грунт. Его не сможет найти никто. Потому всё кругом пусто.
– Технарь снайпера знает в лицо?
– Видимо. Стволы лучше всего пристреливать вдвоём в глухом и безлюдном месте.
– Всё-то ты знаешь!- Пороховщиков присвистнул.
– Как же!!! В этой стране жить и что-то не просрать – счастье!! Кой-чего и у меня не хватает,- старик сплюнул и продолжил:- Сейчас я тебя ещё сильней огорошу. Палач Принца уже в Москве. Будет вот-вот на хазе, где взятые тобой в наем, гэбисты торчат. Крепкие, однако. Ни разу не вышли. Три месяца дрочат,- старик пустился хохотать.
– А на него как вышел?
– Умно поступишь в этом деле, поговорим,- старик высморкался прямо на пол.- Эт всё. Топай.
Пороховщиков соскочил с подоконника и, спустившись на первый этаж, услышал вдогонку:
– Слышь, Валер! Палач – баба. Красивая – жуть. Она их там так вздрючит, что уссатся.
Вера в магическое – удел не посвященных. А те, кто осуществляет составление магических текстов и обрядов, к числу людей не относится, из-за наличия у них разного рода психических расстройств, которые, судя из заключений медиков от психиатрии, ставит их вне рода людского.
Многие магические штучки родятся как грибы после дождя, плодясь и скрещиваясь из сплетен и слухов, что имеют место бродить среди простых людей. Некоторые случились не просто так. Чтобы они появились, работали многочисленные научные группы, закрытые и секретные. Всё магическое составляет секретность. Не потому, что обряды магов проводятся вдалеке от посторонних глаз и составляют великую тайну, а от того, что действо таковое не имеет к реальной действительности никакого отношения.
Валера Пороховщиков верил в магическое, но определённое. Самозабвенно он верил манипуляциям фокусников-иллюзионистов. Это в детстве. В юности он верил в магические формулы любимого предмета – химии. В 18 лет он навсегда уверовал в магизм слова после того, как прослушал курс лекций по идеологии, читавшийся курсантам разведшколы умнейшим человеком.
Во все остальные чудеса Валера не верил. И старику он тоже не поверил. Нет, не из-за обидных слов, которые тот беспардонно бросил в адрес уважаемых Пороховщиковым людей. Не поверил оттого, что сказанное по делу не влезало в его магический круг.
Размышляя о сущности глупого бытия, он шёл в Генеральную прокуратуру знакомой дорогой. У забора он увидел заплаканную женщину, уже не молодую. Несколько раз он примечал её раньше.
Зная, что стоящие тут, у проходной, ищут, как водится, справедливость, но многие её так и не дожидаются, он вдруг остановился рядом, сам толком не понимая, зачем и коротко представился:
– Пороховщиков Валерий Дмитриевич. Следователь по особо важным делам при генеральном прокуроре.
Женщина подняла на него свои заплаканные глаза и суетливо полезла в сумочку, извлекла исписанные листы и протянула со словами:
– Вот. Заявление.
Пороховщиков к листкам не притронулся.
– Пойдемте со мной.
Женщина повиновалась, последовав за ним с открытой сумочкой и листами, зажатыми в вытянутой руке.
В кабинете он ознакомился с её заявлением. Налицо было, ставшее обычным для столицы уголовное преступление, совершённое беспредельщиками, сумевшими откупиться от ответственности крупными взятками. Пытаясь добиться правды, женщина за полгода обошла все инстанции, но напрасно. Пороховщиков тоже не стал бы в это влезать, однако, на вопрос о месте работы женщина ответила:
– Я простая ткачиха. С "Трёхгорки".
Её ответ решил всё. Валерий мгновенно вспомнил лицо матери, отдавшей мануфактуре всю свою жизнь и эта простая женщина стала для него значить больше чем кто-то.
– Езжайте домой,- спокойно сказал ей Валерий.- Через час к вам приедут двое сотрудников. Для охраны. С отпуском на фабрике я договорюсь.
– Меня уволили,- тихо сказала женщина.
– Почему?
– Как пошла, я искать правду, и уволили,- она закрыла лицо ладонями.
– Восстановим,- дал слово Валерий.
Женщина покинула кабинет. Пороховщиков отложил все дела в сторону и вплотную занялся делом женщины. Маховик был раскручен так, что уже в обед к нему припёрся помощник одного из важняков и намекнул не ввязываться. Валерий усмехнулся и послал его на х… К восьми вечера в СИЗО сидели: пять преступников, которых в момент задержания по рекомендации Пороховщикова сильно помяли за оказанное сопротивление; двое хмырей из ГАИ, составивших подложный акт; следователь, который вёл дело. А в кабинете Пороховщикова сидела молоденькая сучка, народный судья, отпустившая гадов своим приговором на все четыре стороны. Стоимость драгоценностей и одежды на ней превышало её возможный тысячелетний заработок. Сидела она вальяжно, покуривая длинную дамскую дорогую сигаретку и нагло при этом улыбалась. Двадцать минут Пороховщиков молча за ней наблюдал и потом сказал:
– Мне от тебя, сучка, ничего не надо.
– Что!!!- воскликнула она.
– Что слышала. Ты свободна. Через парочку дней тебя трахнут по бестолковой голове в подворотне и хором вздрючат человек десять. После этого я выброшу тебя из системы на помойку. Сколько ты будешь ходить, добиваясь справедливости, не знаю, но её не будет. Пошла вон из моего кабинета. Профура!!- рявкнул он в конце.
– Я жаловаться буду,- ответила она, но, увидев взгляд Пороховщикова, мигом выскочила из кабинета.
В девять часов вечера Пороховщиков ушёл из прокуратуры, положив в карман плаща штатный пистолет ПМ.
Подъезд дома охранялся сотрудником, отсутствие которого Пороховщикова не удивило. Он достал пистолет и, чуть припустив рукав, сделал так, чтобы его не было видно. Поднимался по лестнице. На площадке между четвертым и пятым этажами стоял молодой парень, заглядывая наверх. При появлении Пороховщикова он сказал:
– Хорош, болтать, Коль, поехали, тёлки ждут.
Через мгновение появился второй парень и, улыбаясь не естественной улыбкой, стал спускаться. Его Пороховщиков убил наповал выстрелом в голову в момент, когда тот вытянул свой пистолет с глушителем. Второму он выстрелил в плечо. Парень упал и стал дико кричать. Носком ботинка Пороховщиков ударил его в район печени и тот смолк.
Присев рядом с раненым на корточки, Пороховщиков спросил:
– Кто и за сколько?
– Всё, всё скажу, только не убивай.
– Имя?
– Чибис. Чибис уплатил,- ответил парень.
Тут-то и появился охранник. Он вышел из лифта.
– Мам родная!! Слышу выстрелы… я наверх поднялся, чтоб люк на крышу проверить,- сходу стал он оправдываться.- С вами всё в порядке, Валерий Дмитриевич?!
– Сколько этому бросили?- Пороховщиков надавил пистолетом в шею лежащему парню.
– Пять штук баксов,- прохрипел тот.
– Когда?
– Час назад.
– Где бабки?- спросил Пороховщиков у мента.
– Валерий Дмитриевич!!! Ну что вы его слушаете?!!
Выстрел бухнул громко. Зазвенело в ушах. Пуля пролетела чуть выше головы охранника, но он интуитивно вобрал ее в плечи, и подсел.
– Ещё раз о своей невиновности каркнешь, застрелю. Беги быстро за баксами и не забудь вызвать бригаду и скорую помощь,- спокойно сказал Пороховщиков охраннику и тот бросился вниз по лестнице.- А ты, сокол мой ясный, ответь дяде, когда поступил на меня заказ?
– В пять часов Колян за мной заехал, а когда ему не знаю.
– Годится,- Пороховщиков встал с корточек.- Поднимайся.
Парень подогнул ноги и встал.
Утром в СИЗО сидел Чибис, шесть человек из цепочки заказа и сам главный заказчик: отец одного из пяти беспредельщиков, известный бизнесмен и финансист. Раненый под усиленной охраной поправлял здоровье, которое ему понадобится в его долгой лагерной жизни. Гражданка судья не стала дожидаться возмездия, подала заявление о сложении полномочий и, собрав своё барахло, катила в иномарке из столицы. Ровно в двенадцать часов машину остановил сотрудник ГАИ в двадцати километрах от Смоленска. Под протокол было изъято ценностей на полтора миллиона долларов, что дало Пороховщикову повод прокомментировать это словами:
– И как можно не подавиться!!!
Через несколько дней Пороховщикова у чугунной ограды прокуратуры встретила женщина, молча его обняла и, застеснявшись, отошла в сторону. Для Валеры это была самая драгоценная за всю жизнь награда. Так же много лет назад его обняла мать, провожая в интернат. В этом коротком объятии было столько чувства благодарности, что теперь, как и тогда, комок подступил к горлу.
И заработала магическая цепочка. Теперь, когда он вступил в дело женщины и выиграл его, без его участия начнёт работать колдовство ему на пользу. Он внёс своё имя в списки волшебников, способных творить чудеса.
Тех, кто честен, не любят. Почему? Никто вам на этот вопрос ответа не даст. Тут как у Христа: "Кто не грешен, пусть бросит камень", только наоборот. Когда все в дерьме, честный на таком фоне выглядит как идиот. Генеральный прокурор, узнав о раскрученном Пороховщиковым деле, назвал его полудурком. А дурость, как всё в мире, имеет две стороны: плохую и хорошую. Если бы Пороховщиков был никто, генеральный его бы выгнал в шею за применение оружия. Но он знал, кто такой Пороховщиков и так поступить не мог, потому что сам бы сразу оказался не у дел. В глубине души генеральный завидовал решительности поступка Пороховщикова. По сему дурость – хорошо. Знай наших – тоже отлично выглядит. И все в генеральной прокуратуре сразу поняли, что Пороховщиков опасен. Опасен для тех, кто в дерьме. Нет, что не говори, но плюсов много. Минус один. Неконтролируемость человека так поступившего. Сотрудник "Плутона" не имел права так делать. Лично лезть в опасные предприятия без согласования с руководством категорически запрещалось. На это же есть специально подготовленные группы. Доверие к Пороховщикову в "Плутоне" пошатнулось. Ему указали на недопустимость таких действий в будущем, строго предупредив. Валерий не стал перед руководством оправдываться, идут, мол, они все на три весёлых буквы, стиснул зубы и отмолчался во время заседания.
– Как тебе мой агент?- спросил начальник контрразведки, когда они ехали в Москву.
– Никак. Всё вилами по воде писано.
– Ну не говори, не говори. В его данных есть светлые мысли.
– Только-то!
– А ты хотел, чтоб он адреса, нет, лучше этих ублюдков живыми тебе доставил, да?
– Сами сыщем.
– В чём ты сомневаешься?
– В нём – нет, а в данных его сомневаюсь сильно.
– Так не бывает, Валерий!?
– Только ли в сертификационной колонке нефть делится на фракции?- неопределённо ответил вопросом Пороховщиков.
– Он тебе что-то лишнее наговорил? За ним это водится. Любит разводить философию.
– Эту его белиберду я в расчёт не брал.
– А в это дерьмо зачем полез?
– Высоко воняет?
– Достаточно. Кое-кто твоей головы просил у П.
– Друг арестованного – враг мой,- сказал Пороховщиков.
– Они вместе учились в Ленинграде в финансовом.
– Что П. просителю ответил?
– Отказал. Но рычаги тебя пригреть у этого козла есть. Вот их он в ход и пустит.
– Да срать я на него хотел сто лет и его рычаги. Он чем мне сможет упереть? За гавённого товарища он у П. просил потому, что через друга-сокурсника деньги из бюджета притыривал и не копейки, миллиарды. Подельник ему из камеры об этом напомнил запиской. Мне нач. режима СИЗО лично её принёс с вопросом: к делу пришить или доставить адресату? Так я велел доставить немедленно.
– Почему?
– А пришей я её, дал бы П. разрешение на его арест?
– Нет, конечно.
– Так зачем спрашиваешь?! Или пустить расследование, чтобы эти деньги найти и вернуть в казну?
– Губы у тебя не треснут?
– Вот с этого и начинай. И не задавай мне вопросов, не надо. Почему и как – я сейчас сам не знаю.
– Ты знал, что они крутят "федерал"?
– Нет. Не подозревай меня. У сына этого педераста фамилия матери. Большой "папик" нарисовался поздно вечером через помощника одного важняка с предупреждением. Кого он вздумал пугнуть? Меня?! Я к нему в следственном зашёл. Глянул и вышел. Нет там человека. Понимаешь??!! Мешок с дерьмом есть.
– С долларами,- поправил его начальник контрразведки.
– Я с него не слезу, пока он мне всё до цента не выложит. Его уже на один миллиард долларов за выход на свободу раскрутили. А что будет через месяц, когда он пообщается с подсадными?
– Вот это П. не одобрил. Тебе прямо запрещено из него тащить финансы. Только расследование найма за убийство, но до десяти лет, не долее.
– И через год он снова будет восседать на прежнем месте. Да?
– Не я так решил. И ты не обостряй.
– А я хочу в посредники!!- крикнул Пороховщиков, стукнув себя в грудь.- Что страшного случится, если сучок этот всё отдаст мне, а сам отправится на пожизненное?! Хоть знать, блядь, будем, на что они ворованные пускали.
– Не согласится П. на такой вариант. Да и этот рыжий станет упрямится.
– Кто, ответь, их спрашивать собирается? Может ты?
– Валерий!! Не зарывайся!
– Мне твой агент,- Пороховщиков хохотнул,- сказал, что всё командование в дерьмо зарылось. И так мне кажется, что старик в этом был прав больше, чем в собранных по делу снайпера данных.
– От тебя такого не ожидал!!!
– Было б чему удивляться! Мне П. запретить ничего не может. Отдать приказ убить – да. Но я уже дрожу и писаю! Пусть он выкусит,- Пороховщиков сложил пальцы фигой.- А рыжего биндюжника совсем не вижу. Он мне кто? Брат, сват?
– Хочешь со всем "Плутоном" поругаться?
– Ещё страшным судом меня напугай!- резко ответил Пороховщиков.
– Что ты задумал? Только не парь мне одно место, я вчера был в бане.
– Нашёл я этого снайпера без твоих хитрых агентов.
– Как?!!
– Правдивой ложью.
– Сам, значит, он к тебе пришёл.
– А речь не о том. Два заряда у него. Технарь хотел их у него прихватить, но выкусил. И этого технаря я тоже найду, но времени на это уйдёт много. Так почему я с кем-то должен делиться? Со мной кто делился?
– Обиделся?
– Не в деньгах дело. Вот ты говоришь, что они против. А почему, собственно? Господь как велел поступать? Значит, я с ними поделись, задницы их поганые прикрой, чтобы они вдребезги не разлетелись, а они мне за это от щедрот своих орден за заслуги или медальку. Не равный обмен. Да и так выходит, что у них против меня нет козырей. "Плутон" не трогай. Он сюда не вяжется. Мать родную я не предавал и так сделать не смогу, лучше застрелюсь. И давить на себя не советую. Дурацких приказов выполнять больше не стану. Надоело. Не может мне "Плутон" в упрёк совать. Дашь мне приказ?
– Нет.
– Кто даст?
– Никто. Твои козыри.
– То-то.
– И всё-таки не дележ тебя зажёг.
– Ясно, что не он.
– Кто?
– Вот тот дермошник, что в камере воняет.
– Сильно воняет?
– А ты сам рассуди? Они в дело серьёзное, на ключевые места, поставили тех, кто под руку попался. Ещё говорить?
– Снимаю вопрос.
– Вы где были в это время? Только не говори мне, что у вас к П. не было выходов.
– Да были, были, чёрт тебя забирай. Но вокруг него такая была обстановка, что все своих теней боялись, а информацию от нас просто в сторону откидывали.
– И тогда Чёрному Принцу дали зелёный свет?!
– Дали? Он сам взял всё на себя. Кончилось чем, видишь.
– Кто проводил расследование?
– Когда выяснилось, что он упал в отказ, на календаре был август 1991 года. Пока суть да дело – поезд отъехал.
– Значит, никто не копал?
– Никто.
– Худо,- Пороховщиков вздохнул.- Кто-то у нас сдаёт в "Плутоне". И других вариантов быть не могло.
– Мы все про это знаем.
– Потому меня из Франции и отозвали?
– Валерий! Первый провал произошёл в 1988 году. Мы все жутко обеспокоились. Ведь доступа в КР нет, а провал пришёл отсюда. В США его взяли тихо, ни суда, ни следствия. Где содержат, мы выяснили, но толку?!
– Сколько человек в подозрении?
– Все.
– Сколько в могиле?
– Треть.
– На пенсии?
– Треть.
– Доступ могу оформить?
– Я тебе дам перечень. Доить козлов, не выполнив выбраковки в своём стаде, нельзя.
– Дело о смерти Принца тоже мне пришли.
– Снайпер просит?
– Он имеет на это полное право.
– Что он тебе ещё поведал?
– Технарь – клиент психушки. Точно твой старик подметил. Именно он опасен.
– Провались всё оно пропадом,- взревел начальник контрразведки.- Ну, не блядство, а? Выходит, что Принц определил сдатчика, либо…
– Голова катилась и синие губы шептали: "Вот те на, сходила за хлебом",- Пороховщиков смолк.
До Москвы доехали, не проронив больше ни слова.
В четверг Пороховщиков ушёл с работы в десять часов утра, сославшись на недомогание. Со здоровьем у него всё было нормально, нужен был повод. В субботу далеко от Москвы снайпер назначил ему встречу, на которую надо было тихо приехать и также тихо убыть.
Домой Пороховщиков не пошёл. Заскочил в здание поликлиники, оформил больничный и исчез из неё бесследно, о чём, как и положено, сидевшие у него на хвосте, доложили каждый своему руководству.
Встреча со снайпером состоялась вовремя.
– Здравствуйте,- сказал молодой мужчина, не протягивая руки.
– Привет!- ответил Пороховщиков.- Вот то, что ты просил,- и передал папку.- Там все материалы и экспертизы.
– Спасибо. У вас ко мне вопросы? Задавайте.
– Парочка есть.
– Идёмте вдоль опушки леса,- предложил снайпер.- Через час будем на станции. Сядете на электричку.
– Пошли,- Пороховщиков свернул на тропинку первым.- Вопрос у меня к тебе такой. Как заряды оказались в разных руках?
– Хотел бы и я знать об этом,- он остановился, запустил руку в карман и достал два патрона.- Вот эти у меня, а где остальные…
– Расскажи мне коротко,- предложил Пороховщиков.
– Всей истории – пшик. В июле 1991 года Принц вызвал меня срочной депешей. На встрече сказал, что готовится военный переворот. И что он в нём участвовать не желает. Передал мне на хранение четыре патрона, пожалев, что их мало.
– И сколько ты ему вернул?
– Три. Но переделанные. Вернул в сентябре 1991 года.
– Он их сам запросил назад?
– Да. Я ему привёз четыре, но он мне один вернул.
– Технарь твой человек?
– Мой. Мы с ним познакомились в психушке. У него фобия какая-то. Со странностями он по жизни, а в технике – уникум. Золотые руки.
– Ты знаешь, что он банкира Попонича грохнул?
– Это болезнь.
– Стволы он тебе катал?
– Он. Мастер.
– Ты был у Принца не один. Трое мертвы. Двоим, отстрелили головы, а третьему пальнули, но заряд не сработал.
– Калибр, какой?
– 8,155 мм.
– Это калибр мастера. Составная пуля под 11,9 мм.
– Кто их убрал, и были ли попытки убить тебя?
– За моими плечами, Валерий Дмитриевич, семь войн, больше сотни ликвидаций, так что рано или поздно и мне вкатят в бестолковку свинец. После смерти Принца на меня никто не покушался. Думаю, что ребят убрали те же, кто и Принца. А заряды взяли, видимо, у него.
– Мог быть исполнителем кто-то из людей Принца?
– Почём мне знать?! Разные там были люди, только я с ними не контактировал.
– От Принца ты знал, что вас, снайперов, четверо?
– Он мне сам про количество сказал. Отсюда и четыре заряда.
– Правда, что у твоего мастера ноги воняют?- спросил Пороховщиков неожиданно.
Снайпер расхохотался во весь голос.
– Я ему целлофановые пакеты на ноги надевал. Иначе спать было невозможно. А днём заставлял его мыть их через каждые полчаса. Жуткая вонь!
– В психушке что, лечился?
– Он или я?
– Ты.
– Первый раз меня туда Принц определил на полгода. С головой у меня всё в порядке. Там потрясающий контингент. Да и кто будет разыскивать в психдоме? Я там прописался как постоянный клиент. Время от времени ложусь на месячишко. Стрессы снимает пребывание там лучше водки, и думать никто не мешает.
– То, что у Принца был заказной палач, знаешь?
– Можно было догадаться. Да что в том толку? Кого искать этому палачу? По моим прикидкам, сдатчик где-то в верхах.
– Могли Принцу вынести смертный за отказ работать?
– Нет. Если бы так случилось, то трое наших не попали бы в прицел.
– Принц вас фиксировал в картотеке?
– Конечно. А нас там не было?
– Никого.
– Паскудно. Там не могло быть только мастера. Он мой личный знакомый. Нас в картотеку внесли от первого лица. После августа 1991 года Принц настоял на пластических операциях для нас.
– Врач кто?
– Да он и не врач совсем. К медицине отношения не имеет никакого. Он только на Принца работал. Тот ему хорошо платил. От него мы уходили в масках и как стали выглядеть, он мог только предположить.
– Ты его навещал?
– После смерти Принца – нет. В том году посидел с месяц у его квартиры, но в контакт не вступал.
– Зачем твой мастер убил Попонича?
– Валерий Дмитриевич! Ну, почём я знаю?!! Душа психа – ночь. Я же в психушке лежал, не лечил. Он гений в оружии. Я у него пристреливал. Как-то Принц привёз мне новые винтовки, я свою коронную изувечил. Упал на неё с четвёртого этажа. Новые стал я пристреливать, а мастер рядом крутился. Выспрашивал, что и как. Я от него уехал, но на следующий год снова подался к нему. И он мне вынес свой ствол на пробу. Чудо!!!
– Сколько лет ты с ним знаком?
– Двенадцать.
– Как он вывел 8,155 мм?
– Хрен его знает! Мы сразу стали пользоваться составными пулями. Когда я у него пристреливал, он у меня выпросил десяток и стал сам химичить. Не спрашивал я у него.
– С взрывающимися зарядами как было?
– Принц мне сказал, чтобы я их показал своему мастеру, может, мол, как-то удастся увеличить количество. Так я и сделал.
– Почему они у него при разборке не взорвались?
– А должны были?
– Обязательно.
– Не в курсе. Принц мне про это ничего не говорил. Сказал только, что там сложный механизм подрыва и если разбирать, то потом не соберёшь.
– Из трёх собранных твоим мастером, одна не взорвалась.
– Он её пометил крестиком.
– Точно. Именно она и не бахнула.
– Он мне сказал, что она 50 на 50, но при попадании в металл взорвется на сто процентов. Те, кто их взял у Принца, об этом не знали.
– 8,155 мм, под какой калибр сделаны?
– 11,9 мм,- ответил снайпер.- Четыре полученные мной от Принца под него. При отделении частей 10,71 мм.
– Другими видами пользовались?
– Были стволы 12,7 мм с вылетом на 10,71 мм. Были 11,27 с вылетом на 9 мм. Эти плохие. Сразу же их забрал КБ обратно.
– А 10,63 мм?
– Это калибр ствола мастера под вылет на 8,155 мм.
– А у тебя с зарядом, под какой калибр?
– Под 11,9 мм, но ствол его раскатки. Можно бахнуть и из обычного на 11,9 мм, но до километра.
– А со ствола его раскатки?
– На два двести я сам лично пристреливал, но с усиленной оптикой.
– 10,63 мм на дальность?
– До 1800 метров.
– Кто использовал компьютер в пристрелке?
– Все. Стреляют в пластину. Каждый раз бегать смотреть на два километра заебёшься.
– Пластины?
– Стандартные.
– Кабель?
– Многожильный.
– А твой мастер, какой кабель применял?
– Два года мы с ним не виделись. Там, где я пристреливал, кабель лежит до сих пор.
– Как у него с компьютером и программированием?
– У него лады, а у меня хреново.
– Что так?
– Образование не то, да и школа у меня иная. Компьютер брали только на пристрелку, чтобы точно определить сноски, дальше всё по интуиции. Кто с собой на выстрел потащит компьютер с кабелем?
– Твой мастер!
– У него курячее сердце. Очень часто бьётся. Мы с ним соревновались. Я сам стреляю, а он с этажерки, есть такое приспособление для крепления винтовки. Так он с неё стрелял лучше меня, но в стоячую мишень, а по двигающейся попасть не мог. Я над ним подшучивал, что он, мол, надомник. Так он пообещал меня перестрелять через пару месяцев. Только я у него не был.
– Он выставил телеглаз, протянул телеволоконный кабель и с 1309 метров попал Попоничу в висок.
– Для войны не катит,- ответил снайпер.- Ну, если только банкирам в головки садить, тогда в самый раз.
– Ты детдомовец?
– Я!!!- в голосе снайпера было удивление.- Нет.
– Интернат?
– Что я там забыл?
– Мать и отец есть?
– Мама. Отец погиб, когда мне было два года. Он был пожарным. А что, Принц сделал меня сиротой?
– А у меня нет от него данных. Если б ты на меня не вышел, я бы тебя не сыскал. Почему ты пришёл?
– Так ваши объявили меня в розыск. Криминальные, банковские. Информация ко мне мигом долетела, но искать стали в стороне. Почесал я затылок и решил малость выждать. Поймай вы мастера, вышли бы на психушку, но от него ко мне ходов нет.
– Когда ты последний раз навещал мать?
– Неделю назад. Да нет. На неё никто не сможет выйти.
– Ну, а как тогда трое твоих коллег попались?
– Валерий Дмитриевич, я никогда ни от кого не прятался. Жил под чужими бумагами, так их Принц готовил, работа требовала, но моё лицо знают сотни людей. Афганистан, Сомали, Ливан, снова Афганистан, Босния, Карабах, снова Босния. Это страны, где воевал. Где убивал по приказу, не стану освещать, но это ещё два десятка стран.
– В Ливане как ты оказался?
– В июне 1982 года перекинули нас на самолёте в Дамаск. Оттуда машиной доехали до Бейрута. Я воевал в составе интернационального батальона. Мы обороняли полосу между посольством Франции и национальным музеем Бейрута. Обычная уличная война.
– Ранений много?
– Ни одного.
– Так почему ты на меня вышел?
– Сам не знаю. Наверное, интуиция. Устроит?
– Меня вполне устроит.
– На том и остановимся.
– Что ты собираешься дальше предпринять?
– Данные, что вы принесли, обмеркую, дальше видно будет.
– Могли у Принца подхватить архив?
– Тогда бы мы с вами не увиделись. Грохнули б меня.
– И при условии, что данные утащили из секретки, ты тоже покойник. Так?
– Может быть фактом,- они вышли к небольшой станции.- Заряды вам отдать?
– Оставь себе,- Пороховщиков махнул рукой.- У тебя есть, на чём отсюда убраться.
– Есть.
– С деньгами как?
– Не нуждаюсь.
– В хранение возьмешь?
– Смотря сколько.
– Десять миллионов долларов.
– Такую сумму могу.
– А больше?
– Нет. Для наличных это предел.
– Вон под тем кустом,- Пороховщиков указал направление.- Сутки назад присыпал листвой.
– Хотите, чтобы я лёг за вас в отдачу?- прямо спросил снайпер.
– Сам поступить, как хочешь?
– Скучно мне без работы. Да и за Принца с ребятами надо сводить счёты. Только сам я не смогу всё поднять.
– Я тебя готов взять в обойму.
– Хорошо. Я сделаю расчёт за вас после вашей неожиданной смерти,- снайпер протянул руку и Пороховщиков пожал.- Имя назовите?
– Если б я его знал? Запомни, что тебе скажу. С документами ознакомься и забудь. Принца сделали наймом по приказу какого-то большого человека в верхах. Я его ищу. Меня могут прибить в любое время, тогда у тебя будет выбор.
– Может вам организовать хороший зацеп?
– Да уж зацепился,- Пороховщиков усмехнулся.- Президент и Рыжий,- назвал он имена, внимательно всматриваясь в глаза снайпера, но они не дрогнули.
– Этих уделать пара пустяков. Только у них доступа быть не могло.
– Козёл тот увёл данные ещё при Андропове или, что более вероятно, при Черненко.
– Если это агент влияния, то я жив по теме,- высказался снайпер.- Им будет на кого валить.
– На то он и рассчитывал. У тебя есть "смена белья"?
– Найдётся. Согласен с вами. Стоит подстраховаться. Сегодня же сменю.
– Обо мне ты в курсе.
– Прийду на визуал. Не возражаете?
– Приходи. В Москве есть группа, взял их в ФСБ. Они в подхвате. Старшим там Янов. С ними теперь палач Принца. Приехала недавно,- при этих словах у снайпера сошлись брови.- Да, вот так бывает. Баба. Не я выбираю!
– Старик был гурман. Мне на них выйти?
– Запоминай адрес,- Пороховщиков выставил листок на ладони и спустя мгновение сжёг.- Они по моим прогнозам начнут в следующем месяце шевелиться. Побудь там и запомни их лица.
– Сделаю.
– Это всё. У тебя ко мне есть вопросы?
– Нет.
– Ты мастера можешь уговорить, чтобы временно перестал стрелять?
– Кабы я был психиатр?!!!
– Так он же попадётся на втором или третьем выстреле. С такими ногами собаки след возьмут.
– А с таким вонизмом снайпером быть не рекомендуется.
– Впрочем, пусть стреляет. Тебя всё равно не достанут,- вдруг решил Пороховщиков.
– Чтобы его взять под контроль, его надо найти. Он страшный трус. Пьяный на улице песню горланит, а у него мелкая дрожь. Боюсь, что после убийства Попонича, он слинял со своего места проживания.
– Как же он с таким страхом решился стрелять?
– Бес его знает,- снайпер развёл руки в стороны и пожал плечами.- Там не он на курок нажимал, так думаю. Компьютер сам всё сделал. Знает он, что на расстояние больше километра не ставят оцепление. Я ему рассказывал.
– Паровозик гудит,- Пороховщиков протянул руку для прощального пожатия и снайпер пожал.
Во вторник с утра Пороховщиков сидел в приёмной главы администрации Президента России. Тот позвонил ему в понедельник вечером и пригласил на встречу.
"Гавно забродило,- ответил сам себе Пороховщиков, выслушав приглашение главы.- Лишь бы сильно не взвоняло, как ноги мастера".
Главный президентский лакей принял в точно назначенное время. Руки при встрече не подал, указал на кресло у своего стола, в которое Пороховщиков молча бухнулся.
– Я вас, Валерий Дмитриевич,- начал глава, но Пороховщиков его прервал.
– Не надо фамильярности. Можно на ты и по имени.
– Хорошо,- согласился глава.- Меня уполномочил Президент с тобой переговорить по существу дела, которое тебе известно.
– Мне – нет,- просто ответил Пороховщиков.- Будь любезен, напомни.
– Не надо играть со мной в поддавки,- улыбаясь, произнёс глава.- Прекрасно всё ты знаешь и о чём речь тоже.
– Нет, не знаю,- упрямо повторил Пороховщиков.- У меня в расследовании 136 дел. И все они крупные. С убийствами, большими деньгами и могущественными покровителями. Если какое-то из них ведёт к тому, что его раскрытие бросает тень на Президента, я готов выслушать предложения, но в любом случае вмешиваться никому не позволю. Я на страже закона от А до Я.
– Вот как!!- воскликнул глава.- Ты не переходи черту. Рамки приличий не пересекай. Игрок тоже мне нашёлся,- грозно прорычал глава.
– Гавнюк!!- выкрикнул Пороховщиков главе в лицо.- Ты на кого голос повысил?!! Щенок драный. Кто ты такой есть? Бумагомаратель. Я сорок лет служу в разведке. Сорок!!! Из них четверть в нелегале. Мне звание Героя Союза не за красивые глазки присвоили. Сука! И ты на меня так не таращи глаза. Это ты Ельцину в зад так смотри, облизываясь. Мне от его щедрот ничего не надо. Нас с ним связывает только Конституция. Он её гарант, а я – её исполнитель. Всё. Общего меж нами ничего нет и быть не может. И командирские нотки из голоса своего убери. Для меня ты никто и приказывать даже по поручению президента не имеешь права. Откуда он вас бестолковых берёт только. Совсем о собственном имидже не беспокоится, а надо бы,- Пороховщиков закинул ногу на ногу и уставился на главу с ангельской улыбочкой на устах.
Ошарашенный таким монологом, глава не сразу пришёл в себя. Раньше таких случаев в его практике не было.
– Ничего себе заявочки!!??- только и вымолвил он.
– А ты думал, я перед тобой расшаркиваться стану? А не пошёл бы ты в опизду.
– Куда, куда??- совсем очумел глава. Его лицо то бледнело, то покрывалось красными пятнами.
– Шавка, знать она сильна, коли лает на слона!- бросил ему Пороховщиков.
– Да ты никак себя в слоны записал!!?- глава стал приходить в себя.
– Я – мамонт. Меня можно в яму загнать, дубинами и камнями прибить, сожрать у костра толпой, но…, но я не ручной и дрессированный слоник, таскающий по приказу брёвна. Плохие были у меня учителя. Прескверные. Кланяться не научили. Этикет власти мне до сраки,- и Пороховщиков ещё шире улыбнулся.
– Да я тебя…,- стал, было, говорить глава, но Пороховщиков его снова прервал, но уже не криком, который дал эффект, а спокойным голосом:
– Тише, тише, сынок! Не на рынке. Зявало не разевай. Пугать меня не надо. Я резаный и стреляный. Что Борис хочет, говори, раз тебе доверили передать, хоть я такому как ты, копейки б не доверил. Ну, да Бог с ним, сказывай.
– Ты снят с должности…
– Что ты говоришь!!? Вай-вай-вай.
– Снят с возбуждением уголовного дела о получении взяток на большую сумму. Отсюда поедешь прямо в Лефортово,- теперь глава окончательно пришедший в себя, улыбнулся, знай, мол, наших.
– Куда следовать?- Пороховщиков встал.
– Сказать ничего не хочешь?
– Кому?
– Передать, то есть. Президенту.
– Нет. Мне ему нечего сказать. Не знаком я с ним и друганом у него не состою. Идите вы все на хуй! А за меня, дай-то Бог, есть, кому слово молвить,- и Пороховщиков вышел из кабинета в приёмную, где его уже ждали сотрудники ФСБ. Он дал себя обыскать, так как в карманах было пусто. Просить предъявления ордера на арест не стал, наручников не одевали, в машину сел сам.
В 12.00, после прохождения процедуры оформления документов, важняк Пороховщиков оказался в одиночной камере следственного изолятора Лефортово. Эка невидаль!! Кто не был на содержании в СИЗО, полнокровным гражданином быть не может, по крайней мере, в этой стране. Арест Пороховщикова не удивил. Он точно знал, что это произойдёт, так как другого пути вытащить подельника Рыжего гавнюка, у власти не осталось. Знал также Пороховщиков, что в течение дней двадцати его никто не станет тревожить. В это время будут выпускать ранее им арестованных и собирать материалы о взятках на него. А вот доказать получение им сотен миллионов долларов будет сложно. Почти невозможно, если только кто-то из банковских не ляжет в сдачу, но и в таком случае он особо не переживал. Ведь кроме показаний кого-то, надо иметь на руках, за факт получения, расписок, которых он никому не давал. Подельник же Рыжего зажатый в тиски камеры, отдал Пороховщикову 1,8 миллиарда долларов, которые тут же перекочевали через десятки счетов в надёжный банк. Их теперь кроме самого Пороховщикова никто не сможет получить. "За такие деньги,- размышлял он, меряя камеру шагами, два туда – два сюда,- они пойдут со мной торговаться. Предложат на обмен свободу и почетную пенсию. Пенсию я своим трудом заработал. А свобода – не хитрое дело. Пенсию до смерти можно отгулять и в лагере. Тоже мне напугали. Нет, старик-агент, прав об увязших в дерьме. Мельчают людишки прямо на глазах".
На пятый день принесли посылку. Домашние пирожки с капустой, мясом, картошкой. Колбаса, сок в баночках. Не таясь, охранник передал записку. Оказалось, что женщина с Трёхгорки, узнала о беде и собрала гостинец. В записке два слова: "Крепитесь. Багутова".
Пороховщиков жевал пирожки, пил сок из баночек и размышлял: "Вот тебе, Валера, русский народ! Да с ним в огонь и воду не страшно, а медные трубы мне голову не вскружат. Отсутствует во мне эта пакость – себялюбие. Выкусят они у меня",- он рассмеялся и стал вспоминать прожитую жизнь.
Глава 1
В один из дней Перепел пришёл на кухню и сообщил, что завтра прибывает гость.
– Отличненько!- радостно хлопнул в ладони Егоров.- Будет с кем поболтать.
Но гость к разговорам был совсем не расположен. Когда в двери, открыв своим ключом, втащилась стройная и симпатичная женщина с двумя огромными чемоданами, у четверых мужчин отвисли челюсти, и они потеряли дар речи.
– Ты!- обратилась она к Перепелу.- Чемоданы в мою комнату. Ты!- к Кряку.- Горячую ванну мигом. Ты!- к Егорову.- Бабский баклан, рот закрой, а то зубы выпадут. Помоги снять сапоги. Не столица, а бычье стойло. Помой их,- приказала она Егорову.- Новые. Кожаные. Чтобы блестели. Ты!- к Павлу.- На кухню. Жрать хочу. Организуй что-то домашнее.
Дама удалилась в ванную, и мужики стали переглядываться, а Перепел молвил:
– Пиздец нам братцы! Амба!
Из ванной в кухню вошла другая женщина. В длинном махровом халате, без парика и белил, с улыбкой потрясающей пантеры.
– Что, мальчики, не ждали?- был её вопрос, на который ответ был написан на лицах присутствующих.- Это пройдёт, я думаю. Что вы мне приготовили вкусненького?- она обшарила стол взглядом и присела на свободный стул.- Не густо, но не пусто. Неделю к вам добиралась. Пока я буду отсыпаться – не шуметь,- и приступила к поглощению пельменей и салата оливье.
Четыре пары глаз молча созерцали процесс.
В жизнь человека, мужчины, женщина может внести много положительного с точки зрения эмоций, про сугубо сексуальное речь не идёт, но и достаточно отрицательного. Появление в компании четырёх мужиков бабы, да ещё с такими властными замашками, добра не обещало и потому вечернюю физу делали в зале, которую от спальни дамы отделял коридор.
Утром всё встало на свои места. Проснувшись, мужики ощутили проникающий с кухни запах, который говорил об одном, там женщина. Соваться никто не решился. Ждали. Когда она появилась в дверях; в обычном сатиновом халате, фартуке, с косынкой на голове, все сообразили – перед ними простая баба, этакая клушка-домохозяйка. Всего-то.
– Руки мыли?- строго спросила мамка.
– Да!!- ответило четыре глотки, сгорая от нетерпения.
Кажется, Платон писал, что женщине нельзя доверять три дела, если ты желаешь своему народу процветания: воспитание детей, приготовление пищи и чтение книг. Наверное, философ был не прав, а может быть его наставления были актуальны для того времени. Культура нашего народа не предусматривает приоритета в приготовлении пищи за мужчиной. Да и две другие мысли великого философа не получили на нашей грешной земле благодати, скорее всего именно поэтому так остро стоит перед нами проблема неудач в государственном строительстве. Но что бы мне не говорили, женщина в этой державе готовит гораздо лучше и много быстрее, что подтвердили четыре клацающие челюсти, неуспевающие жевать. Сквозь клокотанье глотаемой пищи, доносились слова, отдалённо напоминающие благодарность. Мужика можно купить двумя путями: красотой и через желудок. Красота дамы была на лицо, а желудок уже ничего против сказать бы не смог, он, как и глаза, купился с потрохами. Двойной успех.
Набив утробы до упора, четверка приползла в зал, где встала в очередь, чтоб поцеловать эти восхитительные ручки, и ручки были не против. Когда процедура была исполнена, дама взяла слово:
– Мальчики!- произнесла она.- Я вам вчера немного нахамила. Это с дороги. Так озлилась, что уж сил не было кого-то прибить. Я поездом телепалась, будь он проклят. И вообще, ездить глубокой осенью – подлость по отношению к себе,- четыре башки в такт её словам кивали.- И тому, кто поднял меня в путь в это время года, сладко не будет,- головы снова закивали.- И что ж тут у вас случилось, коль меня оторвали от дела?- головы продолжали молча кивать, и дама спросила прямо, чуть вздохнув:- Кто у вас старший? А то толку, вижу, не будет.
– Я, вроде,- ответил Павел.
– Хорошо. Тогда условимся. Я беру на себя стирку и готовку, ваше дело половое и мусор. Остальное делим в равной степени. Вы тут давненько, так полагаю. Натрите паркет, а то на него больно смотреть,- она провела ножкой в тапочке по полу.
– Сделаем,- Павел встал.- Мужики, вперёд!
Работа закипела. После обеда продолжилась. Только вечером собрались в зале поговорить.
– Так что же случилось?- спросила дама.
– Мы сами не знаем,- сказал Павел, ибо первым давать информацию не привык.
– Тогда я вам коротко о себе. Иначе дело не двинется. Я человек Принца. Знаете о таком?- головы кивнули.- Однако, вызвали меня по госканалу. Что сие означает мне неведомо. Вывели меня на человека, который со мной встретиться не пожелал, а сразу переправил меня сюда. Ваш ход.
– Принца нет,- взял слово Павел, как старший.- Его убили в 1992 году, организовав автоаварию. Потом в течение года убили двух его снайперов. Третьего тоже, но не совсем. Однако, он в могиле. Есть четвёртый, на которого пало подозрение. Такой вот расклад.
– Да, их было четыре. Нашли последнего?
– Тот, кто тебя сюда прислал, его ищет.
– Стоп!- дама подняла руку.- Как ищет? Он что, не пришёл по каналу связи?
– Какому каналу?- Павел пожал плечами.
– Да просто! Даёшь шифровку и он приходит.
– И куда её посылать?
– По адресу,- дама осмотрела присутствующих.
– По какому адресу?- всё ещё не понимал Павел.
– Проехали,- сказала дама, быстро соображавшая.- Повод его поиска какой?
– Он предполагается в качестве убийцы банкира Попонича,- ответил Павел.
– Что за гусь Попонич?
– Вот те раз!!!?
– Ладно, и это смажем,- дама усмехнулась.- У нас в стране снайперов, как гною.
– Попонича убили с расстояния 1309 метров, пулей калибра 8,155 мм,- пояснил Павел.
– По расстоянию горячо, а калибр мне ничего не говорит. У снайперов Принца был иной, если только кто-то им не дал новые стволы. Попонич что, сильный мира сего? Допустим, убил. Вот невидаль какая!! Их каждый божий день стреляют.
– Есть страх, что снайпер возьмет заказ на кого-то из высших бонз,- сказал Павел.
– И превосходно!!- воскликнула дама.- Ельцина я бы лично пристрелила, но так хорошо на большие расстояния не умею стрелять.
Мужиков такой ответ сильно удивил, она это заметила и спокойно продолжила:
– Я знаю, что вы из ФСБ. Бывший КГБ решил защитить бывшего члена Политбюро? Отлично! Делать это будете без меня. Другая у меня специфика. Чужие попы, пусть и президентские, я защищать не обучена. И помочь ловить снайпера не смогу, коль он ушёл в отказ.
– Почему?- спросил Павел.
– Мальчики! Мы же не из космоса. Не мог снайпер лечь в отказ. Это снайпер Принца. Это ваши сдают друг друга, а у Принца люди готовились по другой системе. Он сдохнет лучше, чем ляжет в отказ. И убивать просто так какого-то банкира он не мог.
– Взял заказ, да и грохнул, что тут противоестественного,- бросил Егоров.
– Так быть не могло. Что-то вы недоговариваете. Или скрываете.
– Я тебе всё перескажу, какие тут секреты,- Павел быстро выдал данные.
– Важняк фамилию имеет?- спросила дама, внимательно выслушав.
– Пороховщиков,- ответил Павел.
– Так!!!- вырвалось у дамы.- Вот те и пирожки спекла.
Возглас дамы дал повод спросить, не знакома ли она с ним, на что был получен ответ:
– Нет. Но знаю точно, что он человек "Плутона". Несколько дней назад в подъезде собственного дома двое наемных убийц пытались его грохнуть, но не смогли,- мужики переглянулись.- Вы не сомневайтесь. Информация верная. В новостях об этом ни словом. Вот, где есть повод для размышлений.
– Его многие готовы прибить,- сказал Перепел, у которого прорезался голос, хоть слова ему никто не давал.- Уж больно он, говорят, нудный.
– Тогда прекратим. Утро вечера мудренее,- предложила дама.- Чем вы занимаетесь по вечерам?
– Преферанс,- ответил Павел.
– Присоединяюсь,- дама элегантно щелкнула пальцами,- но только на деньги. Без интереса играть не стану. Киньте жребий кто из вас лишний.
– Я – лишний,- Перепел встал и отошёл от журнального столика.- Пойду пущу крутой Redalert.
– Сколько за вист?- поинтересовался Егоров.
– А у вас водятся?- дама выложила на показ согнутую пачку сотенных долларовых купюр, перетянутую чёрной резинкой.
– Есть немного,- подсаживаясь ближе, сказал Кряк.- Что, командир, по одному баксу за вист осилим?
– Как дама,- переложил Павел решение на женщину.
– Пуля сто – один. Меньше – два бакса,- поставила дама условие и трое кивнули в знак согласия.
Третья победа дамы испепелила мужиков. Только Кряк, лучший среди них игрок, по мелочам цеплялся за плюсы. Дама быстро достигала ста и успевала закрыть по 40-50 пуль остальным. Всё время вистовала, оставляя соперников без одной-двух взяток. Её игра в распасы полностью деморализовала Кряка. Она умудрялась не брать на распасах совсем. Проигрыши усиливали желание мужиков отыграться, но на пятый день они поняли, что это глухой номер. Тогда же Гриша сообщил, что есть вывеска: "Очень плохая погода".
– Что сие означает?- спросила дама, но ей никто не ответил, никто не знал. А за окном хлестал дождь вперемешку со снегом, тротуары покрылись ледяной коркой и прохожие падали на одно место, матеря городские власти, дворников и, конечно, саму чертову погоду.
– Синоп данные совпадают,- пошутил Перепел.
– Значит, ничего не предусматривает?- ещё раз спросила дама.
– Нет,- ответил Павел.- Мы не уславливались.
– В Генеральной прокуратуре у кого-то из вас есть концы надёжные?- дама отложила карты в сторону.
– У меня есть,- Егоров поднял руку, как в школе.
– Смотайся,- предложила дама.
– Уже исчез,- Егоров пошёл в комнату гримироваться.
Возвратился он через восемь часов. Его сразу потащили на кухню, отпаивать чаем. Согревшись, он сказал:
– Дело дрянь! Пороховщиков в Лефортово. Арестован по обвинению в получении взяток в особо крупных размерах. Арестован сегодня утром прямо в приёмной главы администрации президента.
– Что ещё смог выяснить?- спросил Павел.
– На него и в самом деле покушались. Одного нападавшего он убил выстрелом в голову, второго ранил в плечо,- Егоров замолчал.
– Не тяни! Выкладывай!!- Павел долил ему в кружку кипяток.
– Полгода назад веселая компания каталась по Москве. Все как один пьяные и обкуренные. Машина заскочила на тротуар и сбила парня и девицу. У девчонки многочисленные переломы костей ног, а парень успел сгруппироваться и отделался синяками. Прибацанные вылезли и избили его. Дело было поздним вечером. Оставили обоих на месте и смылись. Девчонка доползла, истекая кровью, до телефона и вызвала милицию. Парень умер по дороге в больницу от внутреннего кровоизлияния, не приходя в сознание. Козлы кругом заплатили и отмазались. Отец девчонку увёз за границу к своей сестре, от греха подальше. А парень жил с матерью, отца нет. Она, как его схоронила, сразу пошла искать правду по инстанциям и попала на Пороховщикова. Он быстро отправил пятерых уродов в СИЗО и с ними вместе ментов из ГАИ. И следователя, который вёл дело. И к нему сходу послали наемных. Но не получилось. Оказался в следственном изоляторе друг Рыжего, глава финансовой группы и отец одного из подонков, как заказчик убийства.
– Покушения на убийство,- поправила дама.
– Ага! Пороховщикову дали понять, чтобы в это дело не лез, но он ринулся напролом. В приёмной администрации его забирали наши, из ФСБ, после беседы с главой. Такие вот блинчики. Я разыскал женщину, дал ей концы в Лефортово и деньги, но у меня с собой много не было. Она организует ему посылки и связь. Больше ничего не успел. Погода не располагает мотаться по городу. Надо выводить стальных коней.
– Никаких авто,- отрезала дама.- Раз он в Лефортово, значит, его бросили на произвол судьбы свои "Плутоновцы". Твой компьютер в интернете работает?
– Да,- ответил Гриша.- Куплен на подставного и подключен на него же.
– Линию проверял?
– Чисто.
– Пошли-ка, дружок, я по клавишам постукаю.
Перепел и дама удалились.
– Ещё что-то есть?- шепотом спросил Павел.
– Есть, только я не проверял. Пороховщикову сбросились для поимки снайпера банкиры крупные, финансисты, криминальные группировки. Огромная сумма.
– Путаница, блядь, какая-то!!- выругался Павел.
Вернулись Перепел и дама.
– Снайперов Принца вызывали официальным каналом, но никто из них не пришёл,- сказала она.- Я просмотрела старые подшивки газет и прихожу к выводу, что кто-то в "Резеде" делает свою игру. Очень плохую игру.
– Тогда мы все под колпаком. Тебя ведь тоже вызвали по официальному каналу,- Павел осмотрел присутствующих.
– Мой канал был только в специальной ячейке ГКО, доступ в которую есть только у одного человека, но в присутствии начальника службы разведки в контрразведке внешней разведки. Этот человек – президент. Меня сразу отправили к Пороховщикову, он со мной не виделся, а к вам я пришла проверившись со всех сторон. Чисто ли вы сюда въехали?
– У нас только интернет в одном направлении,- ответил Павел.- Это было условие Пороховщикова.
– Меня к нему, его в Лефортово,- дама усмехнулась.- Принц и снайперы в могилу, в засаду сели люди ФСБ и меня к ним подвели… Я в ужасе!!- она сделала испуганное лицо, но долго выдержать не смогла и пустилась хохотать.- Такие муры случаются при скрещенных раскладах.
– Почему?- задал Павел вопрос.
– По кочану!- дама поднялась, пошла к плите.- Идите и думайте. Мне ужин пора готовить. Договорим потом.
Ужинали без аппетита. За чаем дама сказала:
– Дней пять, а то и десять не надо ничего предпринимать. Если мы сейчас полезем, нам зальют за воротник расплавленный свинец.
– Нас в это дело втянул Пороховщиков. Негоже его бросать в беде. Надо его вытащить из Лефортово,- сказал Павел. Он считал себя обязанным так поступить.- Концы сыщем.
– Пусть посидит,- ответила дама.- Ему ничего не угрожает, да и подумать в тишине есть о чём. Одиночка располагает к анализу. Побег можно организовать после суда, коль до него дойдёт дело. Сейчас надо ждать. Наша возня вокруг него не будет ему на пользу, наоборот. Надо представить его полным одиночкой. Пусть женщина носит ему передачи, от неё информации нет никому, а ты,- она ткнула пальцем в Егорова,- с ней больше не встречайся. Деньги на посылки ей переводом отправим. Тем и ограничимся.
– Ну, хоть что-то мы должны предпринять?!- не согласился Павел.
– Ты в тюрьме сидел?- спросила дама.
– Нет. Только на гауптвахте.
– Поверь мне на слово, женщине, которая отбыла три года в одиночке, что камера в Лефортово для Пороховщикова – тьфу, но, он из неё может выйти другим человеком, многое в себе переоценив. Он из тех, кто никогда не отказывается от намеченной цели. Наша попытка его освободить самый плохой для него вариант. Не стану больше ничего объяснять, но сам поймёшь время спустя мою правоту. Чтобы мы теперь не предприняли, всё будет неправильно. У нас нет достаточно информации, а собирать её – бросить тень. Нам надо ждать и ещё раз ждать. Мудрее решения нет. Тот же Пороховщиков тебя отблагодарит за это. Появится хорошая информация, сделаем шумок в нужном направлении, а сейчас – пишем пулю.
– Ждать сколько?- упрямился Павел.
– Да хоть год,- дама обернулась из дверей.- Если всё скрестилось, то, я думаю, кто-то станет действовать и нам придётся не разжигать, а тушить пожар,- она вышла.
В воскресенье дама предложила.
– Давайте внесём смятение в ряды противника, которого не знаем.
– Как?- Павел измучился и ему страшно хотелось что-то предпринять.
– Убивать рука не дрогнет?
– Смотря кого.
– Всех по делу женщины выпустили. Вот этих пятерых и уберем. Для начала.
– Не по мелочам,- оценил Перепел.
– Помолчи,- бросил ему Павел.- Я предлагаю грохнуть одного. Вот того гамнистого сынка. Для начала будет достаточно. Остальных потом удавим, если останемся живы.
– Согласна. Как всё обставим?
– Данные на него у нас есть. Делов-то,- Павел был готов сам пойти на убийство.
– Давайте на него данные и я его закажу у нейтралов, чтобы самим до времени не светиться.
– Сами грохнем,- заупрямился Павел.
– А если его папа отправил в Европу?
– Хорошо,- согласился Янов.
– Ещё успеешь кого-то шлёпнуть,- заметив, что Павел расстроился, подбодрила дама. Она ушла к компьютеру и заказ улетел.
Через три дня пришёл ответ: "Плов сварили".
И в подтверждение диктор "Вестей" сообщила, что в Париже при невыясненных обстоятельствах в своём номере гостиницы обнаружен труп сына известного российского финансиста.
– Лихо!- произнёс Крякин, за которым числился просмотр программ новостей.- Оперативно.
– Сейчас Пороховщикова возьмут в оборот,- предположил Павел.
– Сначала попрутся в руководство "Плутона". На них упала тень. Пороховщиков их человек и им придётся дать пояснения. Пусть они посуетятся малость. А вот если они откажутся от него, ему будет не сладко, но он должен выдержать.
– На тебя подозрение не ляжет?- осторожно осведомился Егоров.
– Его мафия убрала. За плату. Концов никто не сможет найти. Надёжно как в могиле. Люди Принца им помогали, теперь они отработали долг. Всё путём. К тому ж в Париже,- она глубоко вздохнула.
– Желаете в Париж?- поинтересовался Егоров.
– А ты, ловелас и дамский сердцеед, бывал там?
– Увы, мне, увы!!
– Дерьмовый городишко. Грязный и пропахший насквозь "шанелью номер 5". Глянуть не на что,- дама рассмеялась.
– А по телеку вроде ничего,- Егоров бросил карты на столик.- Пас, однако.
– И ко всему скучный,- дама махнула неопределённо рукой.- И ко всему у меня аллергия на их парфум.
Вторая посылка пришла через пять дней. Пороховщиков сидел на нарах, жевал и размышлял. Кроме посылки охранник принёс записку с одним словом: "Кукиш".
"Вот и прекрасно. Выспался я на сто лет вперёд, теперь как боров откормлюсь. А что? Возраст, чтобы заиметь брюшко, самый подходящий, прибавит мне оно солидности. Всё ж я сюда удачно попал. Вовремя. Эти полудурки, спрятавшие меня в Лефортово, сделали то, что от них и требовалось. Бог мой, ну почему они властвуют? Как так получилось? Прав старик, скурвилось руководство. Если поганых ментов назначать в замы начальника внешней разведки, что же будет со страной? Чтобы засраный участковый и в разведку!!!?? Мир миру твоему, о великий и всемогущий Создатель. Видно, не обошлось тут без твоего участия. Может так ты караешь власть придержавшего? А ведь до выборов осталось мало времени".
Сработали засовы и двери камеры распахнулись. Вошёл начальник контрразведки. Двери за ним закрылись. Он остановился, привыкая к тусклому свету и, потом спросил:
– Как сидится?
– Ладно,- ответил Пороховщиков.
– Валерий! Дело осложняется. Кто-то убил сына финансиста. Это перебор.
– А ты зачем ко мне пришёл? Чтобы об этом сообщить?
– Твоя рука в убийстве не видна и президент окрысился на нас, на "Плутон".
– А вы хотели отсидеться в засаде? Или опять жар чужими ручками будете загребать? То время кончилось бесповоротно.
– Слушай, это же беспредел!
– А я тут при чём?
– Так они к тебе прийдут. Убили-то того в Париже.
– Значит, мне судьба сдохнуть в этой камере.
– Может, дашь задний ход?
– Пусть каждый получит своё.
– Похоже всё это на сумасшествие.
– Мне нет разницы. Другого пути достать иуду мне не видно. Сидит этот козёл в "Резеде", так вышло из расчёта, после моей встречи со снайпером.
– Парень сам, без тебя, ничего сделать не сможет.
– Это верно,- Пороховщиков грустно улыбнулся.- Чему быть, того не миновать.
– Заряды у него?
– Не спрашивал,- ответил Пороховщиков.
– Как знаешь,- и начальник контрразведки покинул камеру.
Два часа спустя двери камеры открылись и внутрь ворвалось четверо в масках с резиновыми дубинками в руках. Пороховщиков продержался минут пять и потерял сознание. Четверка покинула камеру с потерями. Одному Пороховщиков выбил указательным пальцем глаз, одному переломал пальцы левой руки, третьего укусил за щёку. Дубасили его минут двадцать. Очнулся он через сутки в луже крови, которая почернела. Он дополз к крану, усилием подтянулся, стащил с себя рубашку и футболку, последнюю намочил и натянул, пробормотав: "И хуже бывало".
В комнату вбежал Крякин.
– Новости. Быстро.
Мгновение спустя у телевизора сидели все.
"На выходе из банка убит выстрелом снайпера известный банкир Поганин, глава корпорации ОНЭК,- читала диктор.- Несколько лет назад корпорация приобрела контрольный пакет акций комбината "Бокникель", а также организовала покупку в складчину акций концерна "Телеинвест", что вызвало тогда бурю негодования в коммерческих кругах. Комиссии назначенные парламентом и Генеральным прокурором не обнаружили нарушений законодательства при проведении аукционов, но из правительства были уволены: глава госкомимущества Альберт Кох и зам. министра финансов Вавилов, которые спустя некоторое время оказались на руководящих постах в известных корпорациях. Их, и не без основания, считали людьми Чубайса, а самого Чубайса организатором махинаций. Поганин был первым вице-премьером правительства России в течение одного года, и тогда же успел пустить через свой ОНЭК-банк две трети средств федерального бюджета. Эксперты и аналитики полагают, что спустя время кто-то свёл с Поганиным счёты".
– Плохие аналитики,- высказалась дама.- Вот вам и ход, мальчики.
– Снайпер Принца?- спросил Павел.
– Нет,- дама закачала головой.- Ему нет никакого дела до банкиров. Что-то тут не играет. Кто пойдёт за новостями?
– Моя пойдёт,- вызвался Егоров.
Вернулся ночью.
– Что так долго?- Павел волновался.
– В квартале от дома, какой-то бич, я уже возвращался на бреющем, раскатав губы на чаёк и ванну, сунул мне в руку листок,- Егоров стащил с себя грязные ботинки.- "П. в камере избили. Стрелял технарь". И я домой не пошёл. Двинул выяснять про Пороховщикова. Точно. Отлупили. Одному он выбил глаз каким-то хитрым приёмом. Напавших было четверо. Все они из московского управления МВД. Данные на них получил. По стрельбе – полное повторение. Также убили Попонича. Разница в расстоянии. Тут – 1921 метр. Я был на крыше, откуда стреляли. Там один в один такая же лестничка и тоже вкручена в стропила. Но видео нет.
– А калибр, калибр какой?- возбужденно спросил Павел.
– 8,155 мм.
– Ты говорила, что не снайпер Принца,- Павел посмотрел на даму.
– Так в записке и было сказано – технарь?- обратилась дама к Егорову, не обращая внимание на слова Павла.
– Да. Так и было написано. Технарь. Остальное расскажу после ванны,- он удалился греться.
– Ты нам ничего не хочешь поведать?- обратился Павел к даме.
– Это действительно калибр, который был у оставшегося в живых снайпера Принца. Но вам замечу, что в двоих стреляли неизвестно из чего, а в третьего 8,155 мм. И Попонича с Паганиным 8,155 мм. Только снайпер Принца своих не мог убить.
– А почему, собственно?- Павел был раздражён.
– Потому, что он их не мог знать.
– Мог! Мог элементарно выследить их через того же Принца,- попер Павел.
– Паша, сядь! Не мелькай,- обратился к нему Крякин.- И успокойся,- Павел сел на стул.
– Так. Я сама себе считаю,- дама сосредоточилась.- Принц погиб в 1992 году, следом с малым разрывом двое снайперов, третьему улыбнулось выжить, но он тоже мёртв. Все трое были вызваны центром официально уже после смерти Принца. Четвёртый тоже вызывался, но мы не можем знать, приходил ли он на встречу. Его могли тоже убить, но совсем иначе. Мог он на такой встрече и передать свои стволы в центр, их могли просто забрать.
– Так его вызвали первым?- спросил Павел.
– Нет. Именно его вызвали последним. Есть ещё один вариант. Стволы находились у Принца и с его смертью попали к кому-то. Меня сейчас осенило вот что. Кто-то получил данные на людей Принца и в силу каких-то обстоятельств их убрал.
– Тогда и сам Принц пал жертвой этого заговора,- предположил Павел.- Почему снайпер не мог стрелять в банкиров? Это нам поясни.
– Пашенька! Ну не будь ты таким глупым,- взмолилась дама.- Они все были в перечне и их могли вызвать из центра. Кто станет стрелять, зная, что сразу отыщут.
– Это бабушка надвое сказала!- не согласился Павел.- Его могли вызвать из центра и дать задание убрать этих банкиров, которые стали сильными конкурентами. Первые трое не согласились и их убили. А он согласился.
– Чего тогда ваш Пороховщиков его искал?
– Он твой больше, чем наш,- отрезал Павел.
– Ой, ой, какой обидчивый! Все ваши есть в перечнях у "Резеды", там же хранился "Плутон", и люди Принца, так что ты Павел, к словам не придирайся. Пороховщиков вашим назван мною потому, что ты готов идти его с нар вытаскивать и он, опять же, вас пригласил в дело. Вот для какой цели мне пока не ясно. Только не думаю, что для того, чтоб его из Лефортово тянуть. Может, он вам что-то предусматривал?
– Мы от тебя разве скрывали?!! Он обязан был найти снайпера, а мы должны были его тихо взять. Такая у нас была задача,- ответил Павел, и он не лгал.- "Резеда" это кто?
– "Резеда" – контролер власти. Это специальное хранилище данных на всех и вся. Доступ по категориям. Но, видно, в прошлом, раз не стыкуется,- ответила дама.
– Ты там числилась?- не отставал Павел.
– Числилась до выхода в нелегал.
– А потом?
– Потом попала в ГКО.
– А чин в присутствии президента кто?
– Чин проверенный. Он мог отказать президенту в моём присутствии абсолютно спокойно.
– Чем бы он мотивировал?
– Чтобы получить меня, президент должен показать, что степень необходимости явная. Не думайте, что меня просто так перекинули в ГКО. На то были причины.
– Человек умеющий стрелять на два километра не мог быть этой причиной?- Павел погладил крышку стола.- Так полагаю?
– Не мог. Всех дел – увеличение численности охраны по курсу движения.
– Взрывчатка?
– Тоже нет. Давали для дела такие заряды не только Принцу. Я сама такими пользовалась, но под пистолетную пулю в 9 мм.
– Могла это быть системная провокация для создания некоторых условий?- спросил появившийся из ванны Егоров.
– А это как?- поинтересовался Перепел, потому что все остальные промолчали.
– Кто-то специально муссировал опасность, чтобы получить средства,- Егоров сел на стул.
– А кто получал и сколько?- дама налила в кружку Егорова крепкий горячий чай.
– Пороховщиков получал,- ответил Егоров.- Но проверить точность такой информации нельзя. Ему, якобы, сбросились все крупняки на поимку снайпера.
– Размер фигурирующей суммы?- задала дама вопрос.
– По слухам больше ста миллионов зелёных,- Егоров стал пить чай.
– Что у вас есть из оружия?- вдруг обратилась дама к Павлу.
– Всё есть,- кивнул он.
– Тогда доставайте и начинайте его чистить. Через несколько дней начнётся война.
– Кого и с кем?- Егоров отставил от себя кружку.
– Нас долбанут обязательно. В такой игре мы явно лишние, так как получаемся людьми Пороховщикова. Он чувствовал, что пахнет плохо, взял вас в найм, через кого-то выцарапал меня и всех сконцентрировал в одном месте. Но мы не его люди. Классика. Нас грохнут и если ему удастся выползти из Лефортово живым, за наши попы ему отстегнут огромные деньжищи. Что за бич к тебе подходил?
– Грязный, вонючий, фу!!- описал Егоров.
– Возраст?
– Лет под восемьдесят. Я к нему не ахти приглядывался.
– Что он тебе сказал?
– Весточку, говорит я тебе, Андрюша, притаранил.
– По имени тебя нарек?
– Ага.
– Записку передал и отошёл?
– Да нет же!! Там место людное. Маркет. Бичей как гною. Они там ко всем подряд пристают. Сшибают на бухло. Ко мне несколько таких приставало. Маркет работает круглосуточно. Я когда обратно топал специально там постоял. Бич тот там продолжает побираться,- Егоров стал вытирать голову полотенцем.- Слово технарь, так полагаю, не очень подходит к слову снайпер. Что это означает, вот в чём дилемма.
– У меня на этот счёт пусто,- призналась дама.
И тут слово взял Перепел.
– Технарь – это и есть технарь. Можно ли стрелять на такие расстояния? Можно. Но при наличии навыков. А без таковых? И без них тоже можно. Как? Механизм, что давит на курок подключить к компьютеру, который имеет соответствующую программу. Необходимо только поймать будущую жертву меткой мишенью, как курсором в компьютере, и надавить кнопку на клавиатуре, а после выстрела собрать оружие и спокойно идти. Вы правы, мадам! Стрелял не снайпер. Стрелял человек хорошо знающий оружие и без сомнения голова в программировании. Ко всему их могло быть несколько человек, но каждый из них специалист по своему профилю. Вот тут другое мне внушает опасение. Бич!! Он явно знает, где мы сидим. Значит, знает не он один.
– Какие будут предложения?- спросил Павел.
– Нам надо условиться,- сказала дама.- Либо мы тащим все один воз, либо отдельно. Если отдельно, то ответственности друг за друга нет. Если мы вместе, придётся согласовывать наши действия до йоты. Квартиру придётся покинуть в любом случае. Завтра вечером.
– Мужики!?- Павел посмотрел на своих.
– Даму в беде бросить не могу,- произнёс Егоров.- Пошло.
– Согласен вместе,- ответил Крякин.
– За,- поднял руку Перепел.
– И я за,- кивнул Павел.- Что следует сделать?
– Моё мнение такое. Завалить ментов, что били Пороховщикова. Их четверо и вас четверо. Ещё надо завалить кого-то из действующего состава "Резеды". Это я беру на себя,- предложила дама.
– С ментами ясно, а их человека зачем валить. Может он там совсем ни при чём,- Павел пожал плечами.
– Для напоминания о существовании негласного закона: все отвечают за одного. Ведь явно, что кто-то из них использует информацию о людях Принца по своим планам. Конюшню они обязаны были вычистить. Когда среди своих появляется предатель или играющий в личный интерес, а люди Принца государственная собственность, ответственность ложится на всех без исключений. Сразу по смерти Принца они должны были сменить каналы связи. Мгновенно.
– А их вызывали по его линии?- спросил Павел.
– Да! Это сучизм чистой воды. Они могли не знать о его смерти и их самих вызвали на смерть. Вы это способны понять?!!- дама потрясла руками.
– Тогда ты не должна в этом участвовать,- Егоров был хоть и бабник, но прежде всего джентльмен.- Мы сами завалим. Только скажешь кого.
– Нет. Это моё дело. Да и вы не сможете. Вас не подпустит охрана на пушечный выстрел. Я вам сразу не сказала, а теперь знайте: я – палач. Я человек, который оплачивает счета. Меня, видимо, потому и извлекли из ячейки, чтобы заставить их чистить быстренько свои стойла. Так что вы тут мне не помощники. Где и когда мы встретимся?
– Предлагаю через три дня на станции метро "Выхино". В 21.30. Или через четверо суток на станции "Кутузовская", но часом позже,- предложил Павел.
Все согласно кивнули и разошлись по своим комнатам спать.
На четвертые сутки Пороховщиков оклемался окончательно. И опять охранник притащил ему посылку. Пирожки и компот из ягод. "Каждый пятый день. Три посылки – 15 дней,- считал Пороховщиков, осторожно прожевывая пирожок правой стороной зубов. На левой стороне был выбит один зуб с корнем и от ещё двух остались осколки.- Хорошо они меня отдубасили. Убить помешала теснота камеры. Они не могли, с их габаритами развернуться, а может, такая задача не стояла. Да и хрен с ними. Три-четыре таких захода и мне каюк".
В замке дверей щелкнуло. "Опять, что ль, прутся,- Пороховщиков отложил недоеденный пирожок и вытащил из-под подушки лучины, которые отломил от доски нар. Ими можно было спокойно убивать, что, собственно, он собирался сделать, так как терять ему было уже нечего.- Двоих точно успею приколоть, а дальше будет видно".
Но в дверях появился Генеральный Прокурор собственной персоной и пока его глаза не привыкли к тусклому свету, Пороховщиков спрятал лучины обратно под подушку и принялся доедать пирожок, не обращая внимания на вошедшего.
– Здравствуй, Валерий Дмитриевич!- произнёс Скурат.
Пороховщиков не ответил, продолжая есть.
– Мне доложили о происшествии. Я назначил расследование,- Скурат присел на нары.- Но тебе нужно написать заявление,- он вытащил из папки чистый лист бумаги и авторучку.
– О каком происшествии?- спросил Пороховщиков.
– Об избиении тебя сотрудниками следственного изолятора,- сказал Скурат.
– Меня никто не бил.
– А синяки?
– Споткнулся, упал. С кем не бывает.
– Зря. Я бы сейчас отвез тебя на экспертизу, чтобы всё было по закону.
– Мне тут хорошо.
– Значит, ты заявлять, не хочешь?
– Ты не по адресу.
– Дело твоё,- Скурат покинул камеру.
"Мухолов сраный!- обозвал его Пороховщиков.- Что он приходил? Скорее всего, козлов, что меня тут гасили, кто-то грохнул и этот субчик, получив от меня заявление, хотел зацепить меня на мокрое. Ну и ну! Это же надо до такого дожить, чтоб так мелочно подлавливать. Наверное, Янов не сдержался, чёрт его дери. Сейчас на себя натянет всё, что по дороге попадётся, а ведь я его строго просил, чтобы он ни во что не лез, пока я лично не дам разрешение. Как тут работать?"
– Все в сборе!- Павел оглядел своих и даму, которая была бледна.- Гриша, рассказывай первым.
– Вчера днём на моего пациента наехало авто,- Перепел усмехнулся.
– Мой скончался от инфаркта вчера утром,- Кряк пританцовывал ногами, было холодно.- Труп в морге. Совсем холодный.
– Не время ловить рыбу, да и не рыбак. Утонул. Сутки водолазы искали,- Егоров причмокнул.
– Мой повесился,- Павел сунул руки в карманы куртки.- Прыгаем на электричку.
В поезде Павел продолжил:
– Так выходит, что их свои мочканули. И для чего не ясно,- и глянул на даму.- Тебе плохо?
– Знобит, но уже легче. Я сделала свою часть работы. Грязно. Там кто-то ждал моего прихода. Вместо одного положила троих. Сама получила две пули. Одну в плечо, одну в живот. За мной после выстрела кинулись двое и почти догнали. Дальше плохо помню, сознание уже теряла. Какой-то человек их застрелил, когда они ко мне приблизились. Я уже лежала и не могла встать. Он же меня подхватил и уволок на хребте к какому-то хирургу. Тот меня заштопал, но надо дней пять отлежаться, пока швы не сниму.
– Сходим и едем обратно в Москву,- Егоров встал.
– И?!- Павел смотрел на него вопрошающе.
– У меня есть место в центре, где никто не отыщет сто лет. Я с дамой поеду, а вы закупите жрать и медикаменты. Встретимся у ЦУМА,- они вышли на платформу в трёх остановках от Москвы по Казанской железной дороге, перешли пути и сели в электричку, идущую в Москву.
Бронированный членовоз выкатился из Спасских ворот Кремля. В салоне сидело четверо: министр внутренних дел, председатель ФСБ, генеральный прокурор и начальник внешней разведки. Все они только что были на приёме у президента, который в ярости обвинил их во всех смертных грехах.
Теперь все молчали. Каждый думал о своём. Разговор начал начальник внешней разведки.
– Доигрались!!!
– Завтра положу ему рапорт об отставке,- произнёс министр ВД.- Надоело слушать упреки. Будто всё от одного меня зависит. Во взятках, видишь ли, мои сотрудники увязли. Да, берут, брали и будут брать, до тех пор, пока эта рыжая сука не перестанет красть средства из бюджета. У меня полгода нет поступлений на денежное довольствие.
– Перестань!- махнул рукой начальник ФСБ.- Твои всё равно будут брать. Даже плати им по миллиону зелёных в месяц.
– Твои не лучше и не хуже моих,- огрызается министр ВД.- Хоть ты не бросай упреков.
– Берут все,- вставился в разговор генеральный.- Это зло не одолеть. В одиночку, имею в виду.
– Вот только этого не надо!!!- сходу распаляется министр ВД.- Объединение усилий – бред сивой кобылы.
– Под сивой кобылой кто?- спрашивает начальник внешней разведки.
– Не цепляйся за слова,- просит его министр ВД.- Ты прекрасно понимаешь, что объединить невозможно и орган нашу работу координирующий – хоть комитет, хоть управа – лишний повод к раздорам и конфликтам. Я ему ещё в 1995 году писал в докладной, что надо создать отдельное подразделение с прямым подчинением верховному, но не координирующее, а вперёд смотрящее. Чтобы оно было над всеми.
– А ты в нём министром!- восклицает начальник ФСБ.- Мягко стелешь.
– Ай, ну тебя!- министр ВД замолкает, сделав обиженное лицо.
– Что будем делать?- спрашивает Генеральный прокурор.- Я не могу держать важняка с таким прошлым в Лефортово по липовому обвинению долго. Из-за него уже стали убивать налево и направо,- и он уставился на начальника внешней разведки.
– А что ты на меня смотришь с упреком?
– Ваш человек,- генеральный затеребил папку, лежавшую у него на коленях.
– Не наш,- отрезал начальник внешней разведки.- Он кадровый офицер НОР, работавший через внешку ГРУ.
– Все их люди под твоей крышей,- генеральный перевёл взгляд на начальника ФСБ.- Значит и проблема твоя.
– Ещё спроси имена моих агентов под своей крышей,- начальник ФСБ сложил пальцы фигой.
– Чей он не важно,- произносит начальник внешней разведки.- Для чего твои маслаки его в камере Лефортово били. Ко всему на чужой территории. И как вышло, что все четверо нападавших ушли с этого света так скоропостижно?
– Это люди не мои,- отрезает министр ВД, принявший сказанное на свой счёт.- Это из столичной милиции люди. Ко мне их не привязывай. И вообще, всё происходящее меня не касается. Происшествие случилось на территории Москвы. Что за хуйня?!- министр ВД разводит руки.- Убили банкира – виноват я, убили мента – опять я виноват, убили кого-то в Париже – снова я крайний. Я в Париже ничего не возглавляю!! И все убийства случившиеся в этом городе мне до фени. Вот пусть генеральная пыхтит, если московская в заднице.
– На нас свалить все убийства проще пареной репы, а ты бы взял да попробовал, как их раскручивать,- генеральный потряс своей папкой.- Что не дело, то всё наверх тянется. Ты сам о чём меня просил недавно?- генеральный ехидно улыбнулся.
– Так бы и сказал Президенту. Нет, отмолчался,- министр вздохнул.- Зря ты его в Лефортово. Он у вас единственный, кто хоть что-то делал. Из зависти, да?- министр улыбается не меньше ехидно, чем генеральный прокурор.- На меня выходили авторитеты, так у них на вашего брата прокурора зуб. Они важняку скинулись на поимку снайпера, ну кто его ещё поймать способен? Так нет – ссучился, говорят генеральный, закрыл надежду. А кто деньги, говорят, вернёт? Сумма не маленькая, полсотни миллионов. В их среде двоих крупных убили третьего дня. Калибр 8,155 мм. Так я им ответил, что не я важняка арестовывал. Опять же Поганина у вас из той же винтовки шлепнули,- он сделал усиление на слове "у вас".
– Арестовали мои люди,- сказал начальник ФСБ.- И что? Ордер на арест выписан генеральным прокурором, а он его выписал по требованию Президента. Не вешай на нас дохлых кошек, не надо. У нас без банкиров и авторитетов мокрых мёртвых по горло. Вчера потеряли четверых сотрудников из охраны человека "Резеды".
– А он сам?- спросил начальник внешней разведки.
– Тоже,- начальник ФСБ ткнул себе пальцем в лоб,- наповал. Двое кинулись догонять убийцу, а там засада. И кто это был, осталось неизвестно.
– Когда это произошло?- спросил министр ВД.
– В четыре утра на улице Лесной, против завода КПО.
– С блядок шёл?- стал язвить министр ВД.
– С работы,- буркнул начальник ФСБ.- Какая разница? Впрочем, разница есть. Что вы скажете, если счёт пришлет "Резеда"? А они, между прочим, распекать как президент не будут, они распнут.
– Сильно большой человек?- министр ВД достал записную книжку.
– Записать хочешь?- начальник ФСБ усмехнулся.
– Сверить,- министр ВД развернул листками к начальнику ФСБ.- Который? Тут все убитые в Москве в этот день.
– Вон,- начальник ФСБ ткнул пальцем.- Красницкий Г.Ф.
– По документам мидовец. Какой-то там мелкий клерк,- произнёс министр ВД.- Кто б мог подумать?!!
– Что мне делать с Пороховщиковым?- повторил свой вопрос генеральный прокурор.
– Зачем ты у нас спрашиваешь? Президент тебе это всучил, к нему и обращайся,- министр ВД спрятал записную книжку во внутренний карман кителя.- То награду на грудь вешает, то по лицу наотмашь. Что за блядская жизнь?!!
– Я голову ещё не потерял. С таким к Президенту идти не могу,- Генеральный прокурор хлопнул по папке ладонью.
– За место держишься?- полюбопытствовал начальник ФСБ.- Так его у тебя без тебя возьмут. Снайпер ещё одного банкира и авторитета положит на кладбище и тебе пришлют чёрную метку. Быть крайним в нашей стране не рекомендуется. Сожрут. Президент лично требовал его ареста, иль как?
– Иль как,- Генеральный прокурор почесал горбинку носа.- Глава администрации Президента звонил мне лично.
– А ты Президенту не позвонил?
– Вот ещё!!!
– Зря.
– У меня есть запись разговора.
– А Президент скажет, что такого распоряжения никому не давал? Что ты тогда будешь делать? Застрелишься?
– Ему зачем идти на обман?
– Ох уж эти тёмные дела!- начальник ФСБ хохотнул.- Все как один играют в непонятку, отмалчиваются, врут прямо в глаза. Нехорошо.
– Где я солгал?- обиделся Генеральный прокурор.
– Я на твоих словах не акцентировал.
– Нет, ты имел в виду меня,- упрямился Генеральный прокурор.
– Не приставай. Лишнее.
– Голословно все обвинять умны,- Генеральный прокурор надул губы.
– Твой важняк посадил сына финансиста, потом его самого. Тебе звонит кто-то и от имени Президента просит подвести важняка под камеру, а тем временем все через сутки на свободе. Сынка, правда, и в свободном Париже чпокнули,- пустился в рассуждения министр ВД.
– Это тут не при чём,- парировал Генеральный прокурор.
– Только не говори, что не в курсе какую финансовую группу папашка убитого в Париже козла, возглавлял. Это и было упреком во лжи,- министр ВД глянул на начальника ФСБ.- Так?- но тот не отреагировал, а в разговор вступил начальник внешней разведки.
– Через финансовую эту группу качали федеральные средства и на вырученные проценты приобретали пакеты крупных предприятий в стране и за рубежом. Тут, кстати, по смешным ценам купили. Всё бы ничего, но вот интересно, что согласно условиям продажи этих пакетов их можно реализовать по прошествии года. Так осталось восемь месяцев. Деньги огромные должны поступить от этой реализации. Ходят упорные слухи, что их вполне хватит, чтобы на пост президента избрать макаку. Поганин был в этой комбинации не на последнем месте, да и Попонич играл там не последнюю роль. Что делать с Пороховщиковым не знаю, но если ты снайпера не поймаешь, он всех их положит на кладбище до выборов. Снайпер тот человек Чёрного Принца. Всего их было четверо. А ну они все стрелять станут?
– Трое в могиле,- сказал начальник ФСБ.
– На них и одного вполне хватит,- начальник внешней разведки посмотрел Генеральному прокурору в глаза.- Тебе надо с кем-то договориться по этому вопросу. Но не с нами. В этом мы тебе услуг оказать не сможем.
– Мои эксперты сказали, что калибр 8,155 мм, из которого убиты Попонич и Поганин, не совпадает с тем, из которого убили авторитетов. Один снайпер не будет при выполнении такой миссии пользоваться разными стволами. Получается, что стрелков двое,- министр ВД растопырил пальцы буквой В.- Виктория!
– Я бы Пороховщикова выпустил,- сказал начальник ФСБ.- Пусть ловит снайпера или снайперов, раз ему уплатили. А не поймает – его банкиры с криминальными сами зароют.
– Так он потребует возвратить в камеры хмырей,- мотнул головой министр ВД.- И может также после выхода из Лефортово подать в отставку. Выслуга у него, как я слышал, могучая, деньги вернёт и баста!
– С кем из его прежнего руководства я бы мог поговорить?- Генеральный прокурор осмотрел всех.
– Не знаю, не знаю,- ответил начальник ФСБ.
– Они как клопы в старом диване, только ночью и встретишь,- пошутил министр ВД.
– Кто у него начальник не знаю,- начал начальник внешней разведки.- Но к нему в Лефортово наведывался мой заместитель и начальник контрразведки. Встречу организую, но ни за что не поручусь.
– За своих не поручится!!- министр ВД стал смеяться.
– Он мой заместитель, но ему приказы спускают из другой канцелярии. Секретной. Смейся, смейся,- начальник внешней разведки хлопнул министра ВД по колену, они сидели рядом.- Эти могут вставить получше, чем "Резедовцы", кому угодно и где угодно в мире. У них люди есть кругом. Организовать?
– Да,- кивнул Генеральный прокурор.- И если не затруднит, то как можно быстрее.
В 10.00 утра в кабинет к Генеральному прокурору вошёл начальник контрразведки внешней разведки, сел в кресло и небрежно бросил:
– Привет! Слушаю.
– Как Вас называть?- прокурор вышел из-за стола и сел в кресло напротив.
– Валяй на ты.
– Следователь по особо важным делам Пороховщиков – ваш, видимо, человек?
– Отвечать на сей вопрос не стану. Мне всё равно, чей он в данный момент человек. Хоть Господа.
– Но вы знаете чей?- генеральный не решился называть начальника контрразведки на ты.
– Допустим.
– Я хотел бы встретиться с его руководством. Вы можете содействовать мне в этом вопросе?
– А он, по какому обвинению арестован?
– Их много.
– Хоть одно из них в суде будет доказано?
– Не уверен.
– Если у тебя есть хоть одно обвинение, за которое по существующим законам быть ему в лагере, я тебе помогу встретиться с его командованием, а если все фишки будут в суде биты – нет. Его, кстати, в генеральную прокуратуру рекомендовал лично Президент для раскрытия громких преступлений. Может в твоём ведомстве не всё в порядке? Прежде чем его отправлять в Лефортово и надо было всё с его руководством уладить. Перестали в нашем государстве руководствоваться системой субординации. Все почему-то уверовали, что они главные и их кто-то пустил распоряжаться за красивые глазки. Я не спрашиваю тебя с чьей подачи Пороховщиков в Лефортово, но будет лучше, если ты вопрос о его судьбе обсудишь с теми, кто рекомендовал его туда упрятать. Кто поручил ему расследовать дело об убийствах банкиров?
– Президент звонил мне лично.
– Вот ты к нему и топай. Снайпер – человек Чёрного Принца, а Принц был на учете в ГКО и подчинялся непосредственно Верховному Главнокомандующему, то бишь Президенту по ныне действующей Конституции. Самого Принца нет в живых. Часть его людей странным образом погибла. Президент выпустил из секретной ячейки "палача" Принца, так как появились подозрения в предательстве. "Палач" Принца очень информированный человек и его направили прямо к Пороховщикову, но вот добрался ли он до ареста оного или нет – вопрос. "Палача" выпустили с полномочиями устранить утечку информации, что значит убийства подозреваемых. Такая вот петрушка. Большего тебе никто не скажет. Иди к самому. С ним всё решай,- начальник контрразведки встал и, не прощаясь, покинул кабинет.
"Подложили свинью,- определил Генеральный прокурор после его ухода.- А ведь меня предупреждали, чтобы я не пытался угодить всем. Президент меня конечно снимет. Ей-ей снимет. Пусть лучше он меня снимет, чем получить пулю",- решил Генеральный прокурор и, захватив нужные бумаги, поехал в Кремль к Президенту, имея точные данные, что тот у себя на рабочем месте.
Президент принял сразу и внимательно выслушал.
– Следователя выпусти, а в остальном я сам разберусь,- шамкая губами, сказал Президент.
Уходя, Генеральный прокурор слышал, как Президент приказал срочно вызвать к себе главу администрации и Рыжего.
"Глава администрации, видно, связался с Рыжим и по совету того, другого варианта у них не было, меня ввёл в заблуждение. Что теперь Президент ему предложит – отставку или…"
Вернувшись в здание Генеральной прокуратуры он мигом составил постановление на освобождение Пороховщикова и отправил его с курьером в Лефортово, предварительно созвонившись с начальником изолятора.
В 16.00 Пороховщиков вышел за ворота Лефортово. Его никто не встречал. Снег сыпал беспрестанно и вокруг было белым бело.
"Хай-хай,- сказал он сам себе, поднял воротник пальто и двинулся по улице в сторону станции метро.- Скоро Рождество и следом Новый год, но мне срочно необходимо в горячую ванну".
Он ускорил шаг.
На эскалаторе, чуть его подтолкнув, рядом оказалась старая знакомая. В руках у неё был большой целлофановый пакет.
– Это я вам принесла,- шепотом сказала она, не глядя в его сторону.- Там домашнее всё. Только надо разогреть.
– Спасибо вам огромное!!!- ответил Пороховщиков.
– Ко мне приходил человек, когда вас посадили в тюрьму. Записки вам передавали от него. А сегодня приходил другой человек, он и сказал, что вас освободят. Записки он не давал, просил сказать, что бригада, вы, мол, в курсе, сменила место жительства. Ещё он просил передать, что у них пополнение и просил особо подчеркнуть, что добавилась пара ног с размером 8,155 дюймов.
– Огромное вам спасибо, Елена Феоктистовна,- Пороховщиков взял у неё пакет и пожал ей руку.- Ваши пирожки спасли мне желудок,- он благодарно улыбнулся.- За правосудие не волнуйтесь. Оно обязательно состоится в зале суда. Это я вам уже обещал и повторяю снова.
– Вы столько из-за меня пережили, может уже не надо?- в её голосе слышался страх.
– Правда восторжествует, я от неё не отступлюсь. Вас восстановили на фабрике?
– Нет.
– Я к вам в пятницу прийду домой. Утром в девять. Вместе сходим на Трёхгорку.
– Что вы!!!- воскликнула женщина.
– Именно так. Мои родители проработали на ней всю свою жизнь, а я так ни разу там не побывал. Вы будете моим гидом. И не волнуйтесь, эти скоты не стоят ваших нервов,- он пожал ей руку, и они разошлись на разные платформы.
Сорвав с дверей листок бумаги с печатями, Пороховщиков вошёл в свою квартиру. Прошёл на кухню, где оставил пакет, пустил горячую воду в ванной и, войдя в зал, остановился. После обыска всё было разбросано как попало. Он не стал ничего поднимать, проследовал к столу, на котором стоял компьютер. Включил его в сеть, подождал пока тот загрузится и нажатием клавиш вышел в нужный сектор интернета. Там его ждало слово: "Ку-ку". "Точно, сменили место. Идем мыться, друг мой Пороховщиков. Утром надо быть на работе, чтобы не случилось",- он выключил компьютер и направился в ванную.
На третьи сутки жар у дамы прошёл. Возле неё дежурили по очереди, делали уколы, накладывали примочки.
– Спасибо вам, мальчики!- сказала она, окончательно очнувшись.- Где мы?
– В общаге горного института,- ответил Егоров.- Я тут, когда-то свёл дружбу с комендантшей. Мой друган по интернату имел неосторожность сюда поступить. Она держит для своих родственников, да и просто для знакомых, пару двушек свободными.
– На облаву не налетим?- спросила дама.
– Местные менты сюда не суются, а больше никто не рыщет,- Егоров налил в пиалу бульон.- Куриный. Свеженький.
– Новости есть. Пороховщикова выпустили из Лефортово. Сегодня с утра он в Генеральной прокуратуре. К вечеру что-то будет,- ответил Павел, подсаживаясь на кровать.- Как самочувствие?
– Дрянь, но легче,- она отпила из пиалы бульон.
– Как же ты так неосторожно нарвалась?- Павел долил ей в пиалу бульон.
– Этого следовало ожидать. Его могли сопровождать только двое. Я уже думала всё, а тут выстрел прямо в живот. Я рванула, они за мной. На входе в арку получила ещё одну. Там внутри двора Бутырки и он проходной. В глазах круги и я упала. Но ещё малость соображала. Из крайнего к арке подъезда вышел парень и в упор стреляет в моих преследователей. Пистолет ТТ держит в левой руке. Спокойно подходит ко мне, подхватывает, перекидывает через плечо и бежит к выходу на Новослободской. Там уже не помню. Потеряла сознание. Очнулась от боли. В глаза яркий свет и надо мной человек в маске. Опять потеряла сознание и очнулась в подъезде дома. Парень сзади меня поддерживает. Говорит: "Через полчаса пройдёт окончательно укол. Дальше сама выбирайся сама. Пули у тебя в кармане". Вы их нашли в кармане плаща?
– Нашли. Пеэмовские грибки,- Павел подложил даме вторую подушку, чтобы могла сидеть в постели.- Хоть и не сезон.
– Сезон теперь на 7,62 мм Калашникова,- усмехаясь, произносит Егоров.- Они тебя убивать не хотели. Живая ты им была нужна. Один из убитых входил в специальную группу по охране высших должностных лиц страны, он прекрасно стрелял. Если бы надо было, то он бы тебя убил. Были знакомы.
– Послушай! Не я эту игру затеяла,- она поставила пиалу на тумбочку.
– Я не упрекаю. Что ты!!- Егоров присел на стул рядом.- Просто констатирую факт. Мы с ним друзьями не были.
– Но я вижу, что тебе неприятно.
– Такой момент есть в душе, что тут поделать. Но к нашему делу это не привязать. Видно, мы оказались в других окопах, и возможно, нас свои же завалят,- Егоров подал даме градусник.
– Не надо. Я чувствую, что температуры нет.
– Как знаешь,- он засунул градусник в аптечку.- Командир. Что теперь?
– Что, что!! Ждём-с. Нас Пороховщиков пригласил и коль мы согласились, нам суждено с ним либо сдохнуть, либо выиграть. Что ей поручено она, сама знает, но пока будем держаться вместе. Так шансов выжить больше,- Павел встал и пошёл к двери. Кто-то скребся.- Гришаня, наверное.
В комнате появился Перепел. Он распахнул куртку и положил на одеяло три белые розы. Дама взяла, понюхала и улыбнулась.
– Во как приятно!- Гриша сжал кулаки до хруста.
– Почему так?- хотел его подколоть Егоров, но Перепел столкнул его со стула.
– Да потому, что не на могилу. Иду и мыслю, вот я вхожу, а она пришла в сознание, я ей букет, приятно. Ну и купил. Удачно как, а!!
– Люди меняются на глазах,- восклицает Егоров, не пытаясь встать с пола.- А вроде надежд особых не подавал?!!
Из ванной комнаты появляется Крякин с баночкой марганцовки и бинтами.
– Кыш!!- гонит он Гришаню.- Пора перевязку делать.
Перепел уходит в коридорчик, раздевается и оттуда говорит:
– Общага уже пошла в запой. Гудит как растревоженный улей.
– Мозги не парь,- обрывает его Павел.- Докладай, как положено, мать твою!
– Про мать и отца в уставе не единым словом. Хоть и это, возможно, было, да я не очень приглядывался,- Гришаня вернулся и взгромоздился на подоконник.- Докладаю. Кто-то завалил двух воров в законе. Калибр 8,155 мм. Ствол не совпадает с тем, из которого бахнули Попонича и Поганина. Наверное, снайпер лёг в отдачу.
– Или стал снова работать тот, кто убил Принца и его людей,- высказал дама, морщась от боли, Крякин отрывал от раны бинт.
– Сходил?- спрашивает Павел у Перепела.
– Заглянул. Науку следствия я выучил назубок. Не он.
– Имеем три ствола калибра 8,155 мм,- Павел щелкает пальцами.
– И это, командир, выяснил. Одного вора с трёхсот сорока метров с крыши. Второго метров со ста из авто,- Перепел хмыкнул.- Я к своему старому преподу наведывался. Старик мне излил душу. Выразил непомерную радость, что хоть один ученик, я, то есть, не забыл его. Я к нему каждый год перед Новым годом наведываюсь. Принесу продуктов, подарок, чайку погоняем. Ему скоро девяносто. Он у Менжинского работал по оружию. Говорят, лично Меркадеру альпийский топорик-ледоруб в руки вложил.
– Опять паришь!!??- рявкнул Павел.
– Забижаешь, командир!- Перепел подмигнул Егорову.- Открылась необычная вещь. Ну просто бац! и пожалте господа граждане на выход, где вас уже ждёт чёрный воронок и дальше…
– Хорош конопатить!- не выдерживает Павел.
– Угу!- Гришаня клятвенно божится, крестясь.- Итак. Мой старикан только услышал про 8,155 мм, оживился и вспомнил дело по одной ликвидации. В 1949 году где-то в Европе убили какого-то плохого дядьку. Для ликвидации изготовили винтовку с калибром 8,155 мм.
– Склероз у твоего дедка, однако,- прервал Перепела Крякин.- Я по всем архивам лично прошарил. Пусто.
– Ты тоже, что ль, мой командир?- спрашивает Перепел.
– Глаголь?!!- направляет его Павел в нужное русло.
– То-то!- подчёркивает Перепел для Кряка.- Так вот мой дед ту винтовку лично пристреливал. Дал мне описание. В архив, поскольку мы в нелегале, я не пошёл, а забег в центр компьютерный. Запрос послал в ИНТЕРПОЛ через Интернет. И что вы себе думаете? Точно. Дядька был связан с банками и бабками большими и его застрелили в Берне из винтовки калибра 8,155 мм. Даже фото и то предоставили,- Перепел достал из рукава листок и подал Павлу.- На обратной стороне подробная распечатка. Великая вещь – компьютер! Всё фиксирует. Новость просто потрясающая. В мае 1991 года из Москвы кто-то ходил в Интерполовский архив. Потом кто-то там побывал, и тоже из Москвы, в августе 1998 года. И полный облом случился, когда выяснилось, что ещё в 1989 году этим калибром интересовался некий гражданин Кузовкин из деревни Кольчигино Ивановской области. Вот так, хрясь! и всё тут.
– Шутник!- Егоров закрывает лицо ладонями, открывает и говорит:- Сгинь нечистая!!
– Егорыч! Старший мой товарищ,- Перепел поднимает его с пола.- Рогатый ещё не постукал. Я тебе о нём вспомню. Командир! Так выглядела пуля, что взорвалась в тисках?
– Да! И её данные, не буду при даме материться, сходятся со швейцарской один в один. Тот же сплав,- Павел передал листок Егорову.
– Гражданин Кузовкин числится в нескольких перечнях, как страдающий некой болезнью человек. Множественное количество раз в принудительном порядке направлялся решением властей на лечение в психдиспансер. С 1990 года в розыске.
– За убийство?- Крякин закончил перевязку.
– Нет. Воровство. Проник на секретный завод и унёс оттель какие-то сплавы и ещё уникальную печь, работающую на лучах, для плавки металлов.
– А рогатый?- спрашивает Егоров, передавая листок даме.
– Командир! У Чёрного Принца было нормальное имя?- обращается Гришаня к Павлу.
– Не знаю. Было конечно. Думаю, не одно, несколько,- отвечает Павел.- Тебе зачем?
– Я мне старый препод сказал имя снайпера, который в 1949 году делал работу,- Гришаня подтолкнул Егорова.- Думаю, это был Принц.
– Я знаю имя,- говорит дама и пишет на листке распечатки.- Говори.
– Мамыкин Лев Станиславович,- произносит Перепел и дама показывает всем листок. Имя совпадает.- Ещё мой старикан сказал, что Лёвушка был великий математик и гуманист, а вот почему я вам пересказать не возьмусь. Там такое нагромождение философских понятий, что мне это не поднять. У нас в демократической стране перестали преподавать философию в военных учебных заведениях. Пробел у меня в этом вопросе. Вот тебе Кряк и отсутствие в наших архивах. Кто ж там оставит следы мокрухи?! Чокнутый, да!?
– Кузовкин, чем болел?- Павел присел на корточки у стены.
– Психическую не могу дословно, там латынь в три этажа, что-то с головкой в направлении каких-то маниакальностей. Но есть ещё, действительно болезнь, как я считаю. У него ноги поразительным образом пахли.
– Розами?- хмуро спрашивает Павел.
– Нет, командир, не розами. При даме не стану, но много хуже, чем…
– И такое случается,- Егоров идёт в коридор.- Говорят, что это неизлечимо.
– Во!- Перепел указывает на Егорова.- Он вам и объяснит.
– Уволь,- Егоров качает головой.
– Короче, вонизм!- определяет Кряк.
– Врач мне сказал по телефону, что боевой газ зарин в подметки не годится. Они его подселяли к тем, кто косил на шизу по статьям умышленных убийств, так они через сутки каялись во всех грехах. Такой вот у его ног запашок,- Перепел стал смеяться.
– Дать бы его кой-кому нюхнуть,- Павел встал.- Значит, Принц этого Кузовкина нашёл и дал ему задание сделать винтовки по старому образцу. Логично?!
– Могли и старые достать,- не согласилась дама.- Наверное, у тех, кто самого Принца убил, были все виды разрешений на получение секретной информации.
На службе Пороховщиков написал заявление по уходу на пенсию и, положив листок в папку, двинулся к Генеральному прокурору. В приёмной толпилось много разных людей. Он проследовал к дверям кабинета, и секретарша его останавливать не стала. Прошёл неодобрительный ропот и какой-то посетитель произнёс:
– Это на час, не меньше.
– Лучше в приёмной час, чем пожизненно в лагере,- ответил ему Пороховщиков, не двусмысленно намекая на повод, который привёл прилично одетого дядьку к Генеральному прокурору.
В кабинете был один из заместителей Гены. Пороховщиков дружелюбно хлопнул его по плечу и попросил выйти на пару минут. Тот вышел. Действия Пороховщикова генеральному не понравились, он откинулся на спинку кресла.
– Кто ведёт дело о наезде?- спросил Пороховщиков.
– Возвращено в Московскую прокуратуру,- надув щёки, ответил генеральный.
– К вечеру вернешь мне.
– А то?
– Ещё вернешь дело о покушении на меня Рукавишникову.
– Этого не будет,- ответил генеральный.
– Тогда вот,- Пороховщиков подал заявление.- Подписывай.
Гена прочитал, но подписывать отказался, мотивируя, что это не в его компетенции, а этот вопрос решает президент.
– Срать я на него хотел,- произнёс Пороховщиков.- Запись, надеюсь, включена?- он посмотрел в глаза генеральному.- Можешь дать ему это послушать. Зря меня менты в камере не грохнули. Ошибок я никому не прощаю.
– Обиделся?
– На тебя – нет. Я на действия холопа, привычка, внимания не обращаю.
– В баре записался?
– Да уж! В господа хорошие пролез.
– Президент поручил тебе передать, чтобы ты искал снайпера, за что тебе спишут все причуды.
– Так и сказал?
– Именно. И из Лефортово ты выпущен для этой цели.
– Знаешь, как девица становится лярвой?
– И знать не хочу.
– Тогда подпиши. Снайпера искать и ловить я не буду.
– Тебе же уплатили, говорят. И деньги не маленькие.
– В Москве кур доят, а в Рязани кое-что с яйцами. Подписывай, подписывай. Ни о чём не думай, тебе вредно думать, да и нечем. Не подпишешь – уйду по состоянию здоровья.
– А долги? Работу-то не сделал.
– Со своими долгами я как-то сам разберусь. Но вот если я отсюда уйду по состоянию здоровья, часть этих долгов упадёт на тебя. Пришлю кредиторов к тебе в кабинет. Озаботить?
– Но и подписать я не могу.
– Тогда делай, что я тебе говорю. Все дела верни, всех подследственных в камеры. И то, до вечера.
– Условия ставишь?
– Ставлю,- Пороховщиков покинул кабинет. В приёмной он наехал на язвившего мужика.- Что у тебя так горит, что ты в сильный нетерпёж упал? Открывай свой кейс.
В приёмной наступила полная тишина. Мужик не знал, что ответить, но, в конце концов, нашёлся:
– Это личная собственность, никто не имеет права,- заявил он.
– Вызови охрану!- рявкнул Пороховщиков на секретаршу.- Понятых тут достаточно.
– Я протестую!!!- грозно заревел мужик.- Это произвол,- но его тут же усадили на стул, с которого он не встал. Кейс положили на другой, поставленный перед ним и под взглядами десятка глаз вскрыли. Кейс был доверху заложен пачками долларов.
– Изъять под протокол,- дал указание Пороховщиков следователю своей бригады.- Выяснить их происхождение, установить личность субъекта,- после чего вышел из приёмной.
Он вернулся в свой кабинет, подключил компьютер и стал просматривать новости по химии в интернете.
К обеду пришёл Рукавишников.
– Субъект молчит. Отправил его в СИЗО. Доллары, сочли полмиллиона, сдал в Госбанк. Что дальше, шеф?
– У тебя есть хороший знакомый дантист?
– Есть. Частный. Живёт в моём подъезде.
– Позвони ему, договорись.
– А время?
– Через час, а то жрать не могу, так, блядь, ломит.
– Тогда поехали. Звонить ему не обязательно. Он свой.
Глава 1
Солнце было ярким и, хоть ещё стоял мороз, грело сквозь стекло, облекая на лень. Перепел пытался накормить маленького котенка, подобранного вчера поздним вечером у подъезда дома, который сильно мяукал и дрожал всем телом. Теперь Перепел тыкал его мордочкой в молоко, но тот фыркал и не собирался облизываться.
– Вырастит и тебя съест,- сказала Грише дама.- И вообще он молоко пить не будет по двум причинам: неизвестный это для него продукт – раз, и ко всему, консервант – два.
– Лакать!- Перепел упрямо продолжал тыкать котенка в молоко.
– Ещё эти ему купи, как их…, памперсы,- поддразнивал Перепела Кряк, сидевший у стола на разделке селедки под будущую шубу. Готовились к 8 Марта, который завтра.
– Лишь бы ничего не делать,- определил Егоров, плачущий от лука.
– Чем бы дитятко не тешилось, лишь бы…,- Павел месил тесто.
– Ты, Егорыч, мог бы помолчать. Такой же как он бездомный,- Перепел облизал котенку мордочку.
– Фу!!! Сумасшедший!! Он же больной, наверное,- дама закачала неодобрительно головой.
– Я его вчера выкупал, завернул в целлофановый пакет и пустил туда дихлофос, чтобы вся живность сдохла, потом снова вымыл, феном высушил. Так что он стерильно чист,- Перепел посадил котенка себе на колени. Котёнок сразу лёг на бок и замурлыкал, весело виляя хвостом.- Он здоров. Больной бы в первые несколько дней сдох. В дикой природе слабенькие и больные больше недели не выживают. Просто у него сушняк. Похмелье. Вы бы видели, как он вчера после баньки валерьянку лакал?!!!
– Такой молоденький, а уже алкаш,- Павел сполоснул руки и вытер их о полотенце.
– Наркоман,- уточнил Кряк.
– Не, он из порядочной семьи,- отсёк Перепел.
– Аргументируй?- потребовал Егоров.
– Семья бедная, вон вишь, какой худой, на харчи и то не хватало, а вы про алкоголь.
– Бедность и порядочность не вяжутся,- Егоров поплескал воду себе в лицо.
– Да ты глянь на масть!!!- упрямо гнул своё Перепел.
– Не могу, слёзы мешают,- ответил Егоров.- Иди-ка ты лучше поиграй на компьютере.
– Уговорил,- согласился Перепел и удалился с кухни вместе с котенком.
– Большой ребёнок,- сказал Павел.
– Вундеркинд, однако,- Кряк причмокнул и добавил:- Шипко умный.
Готовили много. Обещал прийти Пороховщиков с кем-то из заочных знакомых. Да и полагается у нас так, чтобы блюд было много, глаза разбегаются, и потом хозяева три дня доедают. Перепел был отстранен от кухни. Он сутки, как прибыл на квартиру историка из госпиталя.
Жизнь странная штука. Порой мелочи донимают, не давая сосредоточиться. Болит, к примеру, нога или спина, старый ушиб, ну а если зуб, всё – конец света. Тут уж не до дум, мысль только одна – как бы эту мерзопакостную боль угомонить. Пороховщиков на такие мелочи никогда внимания не обращал. Болит и болит, не смертельно и ладно, а даже смертельно то что? Привычка не обращать на боль внимания вырабатывается в человеке с годами. К нему это умение пришло в интернате, и теперь он мог бы не обращать на неё внимание, но надо было убить время до вечера, когда Гена даст на его заявление ответ. Вот и решил он убить время ремонтом своих выбитых зубов.
Дантист, как и обещал Рукавишников, оказался тем мастеровым мужичком, о которых слагают легенды. Не Левша, но его меньший брат, несомненно. За три часа он подладил Пороховщикову зубы, вопросов не задавал, от платы категорически отказался. В машине Рука пояснил, что его поставили когда-то на счётчик, брал золото для работы в кредит, ментовская облава всё у него выгребла, а отдавать было нечем. Вот и помог по-соседски. Двух клиентов в месяц бесплатно.
Вернулись в генеральную прокуратуру к 19.00. По кабинету Пороховщикова вышагивал Рыжий, а генеральный сидел на стуле у стола. Ждали явно Пороховщикова. Он снял пальто, подарок французской жены к сорокалетию и единственная память, ибо в нём уходил, повесил на вешалку, проследовал к столу, где занял своё место. Разговора начинать не стал, здороваться тем паче, кто у нас с врагами здоровается?
– Валерий Дмитриевич!- начал Гена.- Президент дал поручение всё нам, собравшись утрясти и чтобы больше ни одного скандала.
– Что так?!- Пороховщиков достал из стола портативный магнитофон и демонстративно выложил на стол, чтобы было видно, что не работает.
– Каждый скандал сейчас – до выборов рукой подать – играет на лагерь оппозиции,- сказал Рыжий, перестав ходить и усевшись на стул напротив Гены.
– Я в партиях не состою, не состоял и вступать не собираюсь. Стар уже в эти бирюльки играть. Моё дело сторона,- Пороховщиков положил руки на стол и скрестил их.
– Вам безразлично, что случиться, если к власти прийдут Зюганов и компания?- спросил Рыжий.
– Это их дело,- Пороховщиков пожал плечами.
– Значит, ты им симпатизируешь?- Гена повернулся к Пороховщикову лицом. До этого момента он располагался боком.
– Издалека начали. Мне дискуссии: кто и что – побоку. Если вас президент послал со мной договариваться, то будьте любезны изложить свои предложения, а разговоры о выборах отложим. До них надо дожить.
– Хорошо. Согласен. Президент в курсе. Мы эти деньги делали для проведения выборов. Ведь иного пути, находясь у власти, их получить – нет,- Рыжий заметно нервничал.- Ваше расследование блокирует возможности использования имеющихся теперь средств в обороте, чтобы сумма удвоилась, утроилась. Чтобы наверняка не проиграть.
– А эти операции секретны?- спрашивает Пороховщиков.
– Да, они секретны. То, что бродят слухи – ерунда. Чтобы хоть что-то доказать, надо быть у власти. Сейчас самый удачный момент.
– Так чем же я вам так помешал, что вы на меня натравили щенка?
– Какого щенка?- Рыжий не понял и посмотрел на Генерального прокурора, но тот пожал плечами.
– Вот что, договорщики! Перестаньте переглядываться и поводить плечами. Не на подиуме показа мод. Меня сырым не скушать. Разве я на господина Кука похож? Чтобы сойтись, надо найти расхождения по существу. Так для чего вы на меня главу администрации президента натравили? Думали взять меня на арапа?
– Вы об этом!!- Рыжий замялся и произнёс:- Но ведь как-то надо было на вас воздействовать?!
– Вышло?
– Зачем вы спрашиваете?- Рыжий побледнел.
– Небось о моём аресте с Президентом не уславливались, упали в несогласуху,- сказал Пороховщиков, а про себя подумал: "Что, если я ему сейчас между глаз звездану, будет?" Бить не стал, сдержался.- Такие вопросы, молодой человек надо согласовывать обязательно.
– Я это понимаю,- кивает Рыжий.
– Через Лефортово вам на меня надавить тоже не удалось. И попытка устранить физически не прошла,- Пороховщиков почесал ухо, усмехнувшись.
– Это наша грубейшая ошибка,- сходу признаётся Рыжий.- Решение принимали впопыхах, запутались. Сведений у нас тогда не было. Это мы вам возместим.
– А попытку убить, чем вы мне оплатите?- спросил Пороховщиков.
– Убить??!!- в глазах Рыжего неподдельное удивление и он растерянно озирается на генерального.
– Валерий Дмитриевич! Мы могли бы это взять на себя, сам понимаешь, но так получается, что там были в заказе другие. Сторонний кто-то на тебя дал заказ. Он не в курсе,- Гена кивает на Рыжего.- Я прикинул и вышло, что это коммунистам было как нельзя на руку.
– Тёщу свою сюда ещё впиши,- предложил Пороховщиков.
– Зачем?- спрашивает сбитый с толку генеральный.
– Так для вас бывшие товарищи по компартии Великого Союза, (небось, когда вступали, в вечной верности до смерти клялись), стали как злая и ненавистная тёща, которую убить и прикопать готов немедленно, и на неё все несчастья свалить,- Пороховщиков рассмеялся.- Ладно, оставим. Шутка. Чужой так чужой, делов-то. Выясним. Так, где я вам конкретно дорогу перебежал?
– Не надо было вам Сомова привлекать,- высказался Рыжий.
– Так я его и не трогал,- Пороховщиков развёл руки в стороны.- Сам он свою задницу подставил, потому что в голове у него пусто. Кто его просил не в своё влазить?
– Он за сына,- говорит Рыжий.
– А его сынок, этот насильник и убийца тоже в вашей партии состоит?- Пороховщиков начинает ехидничать, прекрасно поняв, что они никогда не смогут договориться.- Хорошая, слушай, у вас шайка подобралась. Он за сына бандита меня готов мочкануть, а я его в зад за это целовать? Ну, спасибо!! Лихие вы ребятки, как я погляжу.
– Мы всё возместим,- вторично предлагает Рыжий.- Назовите цену?
– А тут не в деньгах дело. Платить придётся вам так и так, но не мне. Вы мне ничего не должны и я вам тоже.
– Значит, договорились!!- Гена улыбается довольный.
– Ты погодь радоваться,- останавливает его Пороховщиков.- Разберёмся, почему не должны. Вы там что-то затеяли, и я вам не мешал. Вы всрались сами, потому что не умеете нужных людей подбирать, сплошное дерьмо и попытались меня выставить на всеобщее посмешище какашкой и, так выходит, во всём виноватым.
– Мы за благое дело, которое делаем не покладая рук, беспокоились. Только поэтому,- лепечет Рыжий.
– А кто в благое дело дерьмо приглашает?- Пороховщиков повышает голос.- Вы знаете, что убит высокопоставленный сотрудник "Резеды"?- оба кивают.- А за что?
– Разные слухи,- отвечает Гена.
– Слухи оставь бабкам на лавочках. Шум был?
– Нет,- Гена смотрит на Пороховщикова в упор.- Тихие и скромные похороны, как я знаю.
– Этот Красницкий весил больше всех вас вместе с президентом. Он мог пошевелить мизинцем и всех вас перетопили бы на жир, как хохлушка сало. А он из жизни ушёл спокойно. Так я вам расскажу почему. В "Резеде" сидят проверенные товарищи, но, в семье не без урода, кто-то ссучился, попробуй его выяви, а в ответе все. И подыхать будут все молча, стиснув зубы. Скромные похороны, без лакированных гробов и надрывных речей, без помпы. И никто из них больше двух охранников позволить себе не имеет права.
– Так их всех убьют!!- Рыжий не понимает.
– Вот для этого и вызвали "палача". Сами вызвали. Он приступил к работе. Когда одна паршивая овца заводится – гибнет вся отара.
– Так выявили бы предателя как-то по иному,- произносит Рыжий.
– Что с вами говорить?!! Там асы, которых выявить можно только одним способом. Убив. Теперь никто из них не может лечь в нелегал. Сразу автоматическая смерть. Все они обязаны ходить пешком по определенным часам в определённых местах. А кто из них предатель – "палач" не знает. Страшная игра, да?
– Тогда зачем им охрана?- обескуражен и Гена.
– "Палач" – профессионал. Для него это повседневная опасная работа, он знает об опасности, но будет убивать до тех пор, пока сам не погибнет. Предатель постарается свою шкуру как-то прикрыть.
– А если не станет?- высказал сомнение Гена.
– Так, где я вам перебежал дорогу?- возвращается Пороховщиков в нужное русло разговора.- И что вы хотите, набрав дерьмо в дорогу, построить? Какую систему? Если всего из-за одной суки в "Резеде" рухнул Союз. А вы уже собрали заведомых предателей, да и сами вы, похоже, если вас хорошенько прижать, станете сдавать. Ты сделал, как я тебе велел?- Пороховщиков смотрит на Гену.
– Так ведь Президент…
– Я тебе утром сказал, что срать на него хотел с высокой колокольни, коль он воров возле себя унять не способен. Своё дерьмо надо учиться выгребать самим, прежде, чем строить в мечтах радужные планы на предстоящих выборах. В нашей стае, так повелось, выживают сильнейшие и им всё достается. Деньги, что вы сделали, будут в моих карманах, ибо я умный, сильный, порядочный. Я найду им правильное применение. Президент вам помочь не сможет.
– Это почему?!- Гена удивлён.
– Я эти гроши получу в любом случае. Даже мёртвый и то получу. Потому, что они мои по праву. Вы же сейчас должны думать о другом: как уцелеть.
– Пугаешь?- интересуется Гена, чуть ухмыльнувшись.
– Отнюдь. Продажный в "Резеде" не оставит вам ни единого шанса,- Пороховщиков улыбнулся во весь рот.
– Этот-то при чём? Или мы к нему?- Гена не понимает.
– При том. Ему очень нужны ваши деньги. Но что-то он не учел, видно, у него, как и у президента, с аналитиками хреново. Это он упустил снайпера Принца. Этот снайпер за своего шефа головки отстрелит обязательно. Начал он издалека, но идите его поймайте.
– Так Чёрный Принц погиб, когда мы совсем никто были,- произносит Гена.
– Вы и сейчас никто. Чтобы в этой стране быть кем-то – надо иметь тут,- Пороховщиков указал на свой лоб.- Ты мне не ответил. Все суки в СИЗО или мне своих архаровцев поднимать?
– Да, но не все,- ответил Гена.- Кое-кто в бега подался. Кое-кого нет в живых,- Гена вдруг подумал о том, что хорошие времена неожиданно приходят и так же неожиданно уходят.
– Так о чём вы хотели попытаться со мной договориться? С человеком, от которого хотели избавиться, но от которого зависит, жить вам или нет?- Пороховщиков был в хорошем настроении.
– Снайпера же ты ловить отказался,- выдавливает из себя Гена.
– А он теперь не один. Их как минимум пять. Банкиров твоих,- Пороховщиков тыкает пальцем в Рыжего,- не снайпер Принца убил. Это люди предателя из "Резеды" пробивают бреши в ваших нестройных рядах. Так то вот, господа.
– А ваши ряды стройные?- спрашивает Гена.
– Коснётся нас – будем воевать, а суждено сдохнуть, что ж, стонать и хныкать не обучены. Готовы и к такому обороту. Своему президенту так и передайте, слово в слово. Ему тоже стоит причаститься. Как знать, как знать, могут и ему влепить пульку свинцово-кадмиевую между глаз калибра 8,155 мм,- Пороховщиков смотрит на часы.- Мне пора домой. Зубы сегодня новые вставил, на смену выбитым, так уже можно ням-ням. Вперёд, господа. Поднимите свои мохнатые попы со стульев. Даю вам три дня для передачи мне всех средств. В таком раскладе смогу гарантировать вам безопасность. Да, совсем забыл,- одевая пальто, задумчиво произносит Пороховщиков.- Что были там за полмиллиона долларов в твоей приёмной с утра?
– Не знаю. Кто-то нёс взятку, но я не беру, ты же знаешь,- Гена не в духе.
– Я на тот случай спрашиваю, надо мне брать с собой ПМ или нет,- Пороховщиков панибратски хлопает Гену по спине и заразительно смеётся.
Дежурный охранник в подъезде дома Пороховщикова сообщает ему, что в квартиру проникло двое неизвестных. Вид у обоих солидный. Надо ли подстраховать.
– Дверь ломали?- спрашивает Пороховщиков.
– Нет. Судя по звуку, открыли своим ключом.
– Услышишь выстрелы, вызови дежурную,- говорит Пороховщиков и поднимается по лестнице.
В его квартире двое. Начальник контрразведки и человек Пороховщикову неизвестный.
– Айда на кухню,- предлагает он.- Сообразим чайку или кофе.
Оба согласно переходят на кухню. Сделано так, потому что сам Пороховщиков не курит, а они уже и так в зале надымили. Пусть курят на кухне. Пороховщиков ставит чайник на плиту и усаживается за стол.
– Валера,- начальник контрразведки барабанит пальцами по крышке стола.- Я не хочу тебе представлять со мной пришедшего. Как тебя это устроит?
– Вполне,- отвечает Пороховщиков.- Раз надо.
– Он аналитик. Последние годы сидит безвылазно в расчётах по выявлению предателя в "Резеде". Он достаточно информирован.
– Понято,- Пороховщиков расставляет кружки, достаёт из шкафа баночки с кофе и сахаром, ложки.
– Как самочувствие?- спрашивает начальник контрразведки.
– Зубы вставил, рёбра срастутся. Нормально,- отвечает Пороховщиков.- Хорошие у этого урода концы, коль он ко мне в Лефортово смог подвести ментов.
– И убрал их технично,- произносит аналитик.- Вы знаете, Валерий Дмитриевич, что по этим концам пришли в тупик?
– В курсе,- Пороховщиков наливает в кружки кипяток.- На то он и обучен, чтоб было кругом пусто.
– Валера, мы к тебе припёрлись по другому вопросу,- говорит начальник контрразведки.- Более важному.
– Квартиру прозвонили?- оба кивнули.- Тогда говорите.
– "Палач" убрала Красницкого,- аналитик делает глоток,- и сама получила ранение, но уже приходит в норму.
– Знаю про это, но без подробностей,- Пороховщиков размешивает чай, чтобы быстрее заварился.
– Подробность там одна и скверная,- вздыхает начальник контрразведки.- Её выручил посторонний, убив двоих людей, которые пытались её перехватить.
– Фигурант вне списков?- спрашивает Пороховщиков.
– Да, Валерий Дмитриевич,- говорит аналитик.- Какой-то чужак.
– Фю-фю,- подсвистывает Пороховщиков.
– И он, так показывают расчеты, был не один. В паре. Второго дама не видела, но он был. Они её вели до Красницкого.
– Это плохо,- Пороховщиков доливает себе кипяток.- Усугубляет дело.
– Мы, Валера, к тебе с просьбой,- начальник контрразведки допивает кофе и отставляет чашку в сторону.
– Говорите.
– Ты со снайпером Принца встречался. Он часом не приглядывал за квартирой, где она была с людьми Янова?
– Поручение такое он от меня имел,- кивает Пороховщиков.- Я это обязательно выясню. Они покинули квартиру вместе?
– Да. Всё выполнили, как предписывает инструкция. Вышли толпой и разбежались в разные стороны,- отвечает начальник контрразведки.- Шансов мало, но…
– Игра стоит того, что б надеяться,- Пороховщиков смотрит на аналитика.- Хоть дама и профи, однако…
– Я вас, Валерий Дмитриевич, понимаю,- говорит тот.- Она была в состоянии не самом хорошем, чтобы запомнить того человека. Что верно, то верно. Когда он её подхватывал, она увидела во что он обут.
– В лапти?!!- Пороховщиков рассмеялся.
– Валер! Не время, право,- просит начальник контрразведки.
– Извини!! Это я в хорошем настроении,- оправдывается Пороховщиков.- Извини,- обращается он к аналитику.
– Принято,- аналитик крутит чашку в руках.- У дамы отличное образование по обуви. Вообще обувь её слабость, единственная слабость.
– Сильно её его обутки шокировали?- Пороховщиков уже не смеётся.
– Очень,- аналитик делает знак, чтобы Пороховщиков налил ему ещё кипяток и тот наливает.- Протектор из качественного пластиката. Низ из толстой кожи под вид ботинок. Связка на пневмосклейке под температурой. Верх, голенища, длинные до колен, как у сапог армейского комсостава. Голенища пришиты по всем технологическим канонам к низу, но вручную. Дама утверждает, что отличить может только специалист обувщик.
– Одет по погоде!- констатирует Пороховщиков.- Холод, снег с дождём, гололед и из расчёта долгого пребывания на воздухе. А что, оригинально? И насколько?
– Подобных вещей нигде не делали,- отвечает аналитик.
– Чужак-скорняк,- неопределённо произносит Пороховщиков.- Неординарно.
– Двор долго не убирался. От протекторов машин образовались заструги. В ней не меньше семидесяти кило, а он, по её словам, по такому льду спокойно бежал и ноги у него не скользили. Даже не споткнулся. Я дал задание на эксперимент под видео. Погода такая же стоит,- начальник контрразведки мотнул головой.- Там сто сорок метров, которые пройти пешком днём – проблема. Из наших ребят, были крепкие мужики из спецназа, никто не смог пробежать. Так они жлобы вон какие и для них семьдесят на плечах – тьфу! Рост неизвестного в пределах 170.
– Чужак, чужак! Хватит фактов,- Пороховщиков поднимает руки.- Я другое уже прикидываю. С какой он целью и с какой стороны.
– Валерий Дмитриевич!- аналитик смотрит Пороховщикову прямо в глаза.- Человек этот чужак, но явно местный. Зарубежный не стал бы точать голенища к ботинкам.
– И учиться бегать с мешком на спине,- продолжил его мысль Пороховщиков,- по льду. Так?
– Это главная причина нашего прихода к вам. Война войной, тут как повезёт, все мы в одних условиях, однако, упускать что-то из вида, не имеем права,- аналитик прикурил сигарету.
– И нет никаких данных?- Пороховщиков осматривает гостей.
– Никаких. Валера, есть подозрения, но это сам знаешь… вилами по воде,- отвечает начальник контрразведки.
– Оружие?
– Стандартный ТТ. Гильзы на месте обнаруженные обычные, пули тоже. Сделал два выстрела. Точное попадание в голову с мгновенной смертью. Стрелял без глушителя. Выстрелы слышали многие. Как кто-то нёс что-то бегом, видела старушка. Зрение у неё отменное,- начальник выставил большой палец руки.- Она же и вызвала милицию.
– Это всё?- Пороховщиков покачивался на стуле.
– Нет, Валера. Неизвестный доставил даму на квартиру, где ей сделали операцию. Она помнит, что глаза у хирурга карие. Вот так всё,- начальник контрразведки щёлкнул пальцами.
– Хе-хе,- Пороховщиков открывает холодильник, достаёт бутылку водки.- Стопки вон в том шкафчике,- указывает он начальнику контрразведки и тот достаёт. Наливая, Пороховщиков произносит:- Давайте, чтоб гнездо это не стало нам поперёк дороги,- и, не чокаясь, опрокидывает содержимое в рот, жутко поморщившись.
– Как ты допёр, что гнездо?- спрашивает начальник контрразведки, тоже выпив.
– Хирург и сапоги,- Пороховщиков запил водку чаем.- Подготовлены к войне, однако.
– Годится,- начальник контрразведки встаёт.- Мы, Валера, на тебя надеемся. Сильно не выставляйся. Может тебе ребят прислать для охраны?
– Обойдусь. Мне телохранители будут только мешать. Да и не стоит моя задница того, чтоб за неё погиб кто-то. Как президент воспринял мою инициативу?
– Выслушал и промолчал,- одеваясь в коридоре, ответил начальник контрразведки.- Ты их сильно раздоил?
– Полностью, окончательно и навсегда,- Пороховщиков облокотился спиной на косяк.- Вам финансы нужны?- спросил он у аналитика.
– Мне лично – нет,- тот застегнул последнюю пуговицу пальто.- Делу – да. Скудно. Информацию так просто давать никто не хочет.
– Сборщикам надо платить,- Пороховщиков уходит в комнату и возвращается с дипломатом.- Тут наличка. Об остальном договоритесь и я перекину сколько будет надо,- он отдаёт дипломат аналитику.
– Граф Монте-Кристо ты, Валерка, стал, однако,- начальник контрразведки смеётся.- Ему нужна только наличка.
– Желательно,- подтверждает аналитик.
– Сделаем наличку, вот проблема тоже!!- Пороховщиков шмыгнул носом.- Чтоб они не говорили, но мы их Резервную систему купили на корню. Наш это станок печатный, хоть и с их пропиской.
– Бывай!- начальник контрразведки покидает квартиру Пороховщикова вместе с аналитиком.
– Привет всем! Даму с праздником,- кричит с порога Пороховщиков, передавая цветы женщине.- Входи, дед,- он втягивает в квартиру седого старика с палочкой. Тот нехотя входит и здоровается со всеми рукопожатием, ничего при этом не говоря.- Подарки вручу за столом,- объявляет Пороховщиков, хоть кроме букета у него ничего не было.
Все направляются в зал, где уже накрыт стол, рассаживаются, накладывают в тарелки салаты, наливают в рюмки вино и водку.
– Выпьем за то, что пока живы,- тостует Пороховщиков. Все выпивают и смотрят на него. Он, выпив, остаётся стоять. Запускает руку себе в карман и извлекает оттуда несколько связок ключей.- Крякин!- вызывает он. Кряк встаёт.- За мужество и героизм вы премируетесь трехкомнатной квартирой,- передает Кряку ключи.- Егоров! За мужество и прочее премируетесь трехкомнатной квартирой,- передает тому ключи.- Янов! За мужество и всё прочее премируетесь трехкомнатной квартирой,- передает ключи. Все трое стоят.- Перепёлкин!- Перепел радостно вскакивает.- За мужество и прочее премируетесь предупреждением о неполном служебном соответствии,- и вкладывает Перепелу в раскрытую ладонь сложенную декоративную фигу-брелок, на котором такие же ключи как и у его товарищей,- и трехкомнатной квартирой,- добавляет Пороховщиков.- Обмоем.
Пьют по второй.
– Вам, мадам, подарок в условленном месте. Надеюсь, будут впору,- Пороховщиков загадочно улыбается.
– Спасибо!- дама чмокает Пороховщикова в губы.
– Тебе, дед, дарю во труды твои праведные – козу. С собой не взял, но на твою дачу доставят,- дед довольно хмыкает.- Среди нас нет ещё двоих. Один вам всем известен – снайпер высшей квалификации Яша Русский-Цыган. Он прийти не смог. Не любит застольев. Ему тоже квартира. Ну, а спасителю дамы, да наших с вами задниц, прошу простить за грубость, телеграмму послать не смог. Он на встречу не явился.
– Ему тоже квартиру?- спрашивает Перепел.
– Ключи от квартиры, где наши деньги лежат,- подшучивает Егоров.- Валерий Дмитриевич! Мы, так полагаю, у него в долгах.
– У него в долгах один я,- говорит Пороховщиков, усаживаясь.- На место встречи прибежал пацан лет десяти и мне сказал, что дядя, которого вы ждёте, просит вам передать, что помнит о вашем ему долге.
– Не стал показывать лицо,- определяет Павел, разливая в тарелки наваристый борщ.- Но раз пообещал, то тебе, Дмитриевич, платить придётся. Серьёзный мужчина,- Павел бодается головой.- Классный боевик!!!
– Давайте за его задницу,- предлагает Пороховщиков и поднимает рюмку с белым французским вином.
– Он чей?- спрашивает Егоров, хлебая борщ.
– Нейтрал,- отвечает Пороховщиков и, видя, что все смотрят на него подозрительно, произносит:- Да, да!! Это не шутка. Первое его появление – эпизод с дамой, а дальше вы все в курсе. Дед вот мне сходу поверил,- Пороховщиков толкает старика в плечо.- Скажи народу несколько слов.
– В такой блядской стране как наша, всё может быть. Кругом в мире сказки и легенды писатели сочиняют, а нам этого не надо. У нас они родятся в реальной яви, чёрт меня забирай. Условия такие, что таланты как грибы после дождя вылезают, но иные так маскируются… не отличить масленок от ядовитой смертельной гадости. Ты, Валерка, придурок, я тебе при нашей первой встрече об том сказал и сейчас, мой нюх – мой поводырь, я грибник хороший, говорю: дождик грибной прошёл, но где и сколько их вылезло на свет, жива ли грибница, нет ли. Думаю, что тот парень не один. Ей-ей не один.
– Опять ты, дед, за старое,- прерывает его Пороховщиков.- Почему не один-то?
– Да будь он сам, пришёл бы на встречу с тобой. Ему запретили. Кто ж даст добро на встречу с придурком, который с Президентом сцепился?!!- старик утробно захохотал и стукнул Пороховщикова ребром ладони промеж лопаток. Тот поперхнулся, но не обиделся.
– А ты хотел, чтобы я им дал вольную, этим сучкам? Да пошли они в…
– Стоп! Стоп!!- дама постучала по рюмке вилкой.- Материться топайте в ванную. Деду простим, списав на склероз, но вам, Валерий Дмитриевич – нет.
– Принимается,- соглашается Пороховщиков.- Больше о работе ни слова. Давайте пить, танцевать, кутить.
В четыре часа ночи сработал звуковой сигнал экстренного сообщения от Пороховщикова: "Аврал. Обеспечьте выход из дома". Быстро одеваемся и разбегаемся в разные стороны. План такого прикрытия мы обсосали уже давно, и каждый знает своё место. Дамы с нами нет. Она ещё два дня назад ушла по своим делам. Занимаю положенную мне позицию на пятом этаже дома, что напротив подъезда Пороховщикова. Моя роль – вызвать огонь на себя и ловить возможных снайперов на крыше. В шесть часов утра в квартире важняка моргнул свет. Выходит. Я открываю фрамугу, холодный воздух обжигает лицо. Чёрт! Надо было раньше открыть, глаза от ветра стали слезиться. Пороховщиков выходит из своего подъезда и тут, где-то с крыши дома, в котором я, бухает громкий выстрел. С крыши дома важняка два глухих выстрела, но там наших быть не может. Смотрю вниз, чтобы определить, что с важняком, но его у подъезда дома нет. Бросаю взгляд по сторонам – нет. В проезд между домами влетает чёрного цвета "волга", из неё выскакивают четверо с автоматами и открывают огонь. Из подъезда, что рядом с подъездом важняка появляются Янов и Егоров, стреляют в автоматчиков, убегая перебежками вглубь двора. Палю из своего "стечкина" по "волге" и людям с автоматами. Они залегли в снег, но огонь ведут. Один долбанул и по мне. Перезаряжаю, не высовываясь, сажу по ним ещё одну обойму и метусь на крышу, ловить снайпера. В крыше сталкиваюсь с неизвестным, стреляю в него, но он отскочил за стойку и мне кричит: "Гриня, мать твою и так далее, я человек Принца. Сейчас подвалят менты. Не еби время. Я тут двоих укокошил, бери у того окошка винтарь и готовься". Перескакиваю лаги и оказываюсь у окна. Отталкиваю труп, у него нет половины черепа, беру снайперскую винтовку, она скользит в руках, вся в крови, срываю с трупика шарф, наскоро её вытираю, высовываясь в окошко. Ко времени. Во дворик въезжают три "Уаза-452" и из них гурьбой вываливаются менты. С автоматами, в бронежилетах, касках. Открываю по ним прицельную стрельбу. Человек Принца тоже мочкует. Минуты через две внизу бухают две гранаты, это снайпер бросил, ему ближе. Менты убегают за дома. "Гриня!- орёт он мне.- Вон там скорая помощь, видишь, в конце третьего дома от нас. Ломись туда, экспроприируй и кати через двор к арке. Я тебя прикрою. Грузи там своих и прорывайтесь в город". Бросаю снайперскую винтовку и слетаю вниз. Через пять минут культурно выбрасываю водителя из скорой, он в прострации от увиденного боя, завожу и трогаюсь. Проскакиваю по двору мимо горящей "волги", торможу в повороте. К скорой подлетает Янов и хлопает мне дверьми. Машет, чтобы я уметался. Давлю на газ. Машина скользит, но скорость набирает. Въезжаю под арку в момент, когда там появляются менты. Проскакиваю мимо них и чувствую, как по салону летают пули. Выруливаю на проспект, не успевший затормозить новый русский, поддает мне под зад своим шикарным "Вольво". Вырвался. Проезжаю километра два и притормаживаю у бровки. Где-то в спине горит, попали таки, суки. Наблюдаю в зеркало правого обзора. Наша серенькая "Волга" мчится по шоссе. Набираю скорость, держусь по центру чуть впереди них. Начинает неметь правая рука. Километров через семь со встречной полосы на бешеной скорости вылетает КамАЗ-самосвал и идёт прямо на нашу "Волгу". Подставляюсь под него, прикрыв своих. Потом удар и всё. Очнулся в реанимации. Медсестра смачивает губы. Рядом сидит Егоров, широко улыбается, пожимает мне кисть руки и говорит одно слово: "Козёл". Я его не слышу, моя башка в бинтах, но по губам видно было, что именно это слово он произнёс, потому что потом он станет клятвенно отрицать, мерин. Но мне всё равно приятно и я снова проваливаюсь в темноту.
Задача в прикрытии у Крякина, моя, то есть, самая маленькая. Взять тачку и ждать в условленном месте. Такая диспозиция мне выпала, потому что у меня одного есть сын. Успеешь подохнуть, сказал мне Паша, когда я такому раскладу воспротивился. Они подскочили в 6.49. Их серая "Волга" с оторванным бампером и помятым левым задним крылом, от резины колеса валит дым, прикатили на ободе. Пороховщиков садиться ко мне с Егоровым, и я трогаю. Паша перебегает дорогу и сходу останавливает какую-то попутку. До здания Генеральной прокуратуры проехали чисто. В 7.35 торможу у ворот оной. Пороховщиков вылезает и возле него сразу оказывается наша дама, которую я сначала не узнал, и прикрывает его собой. Вместе они проходят через контрольный пункт и исчезают в здании. Отъезжаю на стоянку. Егоров сидит сзади и набивает патроны в пустые магазины. Дурацкая привычка не изжитая им, хоть в бою проще их выкидывать, он, как скряга, распихивает их по карманам, а потом заряжает, у него всегда в карманах запас патронов россыпью. Когда-то давно спросил его об этом, так он ответил, что испытывает жуткую неприязнь к оружию, но истинное наслаждение от щелканья патронов в магазине и ещё, по его мнению, это его немного успокаивает. Я вам перескажу с его слов, что он делал, потому что он любит травить тёлкам, а по делу умеет только хохмить. Когда его спросили, что там и как было, то в точности вышел рассказ подрывника М.М.Жванецкого, где отсутствует мат, составляющий основу сюжета. Мне он поведал, что всё было так.
– На выстрел с противоположной крыши, мы выскакиваем из подъезда и нос к носу с автоматчиками, которые вылезли из подвалившей "Волги". У неё двигатель, как и у тех, что нам передал Пороховщиков из своего личного резерва. Это я на слух. Они по нас стреляют, мы по ним. Делаем ноги перебежками. Отходим в глубь двора, где поворот. Там маячит важняк, мать его, и тоже из чего-то там пукает. Из окна дома напротив валит во всю "Стечкин" – ага! это наш Перепел, не уснул на посту, чирикает. Всё вдруг стихло, но не надолго. Пока мы решали, куда нам дергать, крышей или подвалом, подъехали "УАЗы" с ментами. С крыши по ним долбанули две винтовки. Смачно так. Я видел, как мозги из касок вылетали (тут он брешет, там мозгов быть не могло), потом гранаты полетели. Через окошко Пороховщиков и я влезли в подвал, Пашка, герой хренов, остался снаружи и, присев на корточки, стреляет по убегающим за угол дома задницам. Минут через пять подлетает "скорая", в ней за рулём Гришаня, но командир хлопает ему дверьми, а сам влезает к нам в подвал. Прошли по подвалам, вылезли и, подпрыгивая к тачке. Завелась сразу. Зверь, хоть мне серый цвет претит. Несёмся. В дороге к нам пристраивается Гриня, геройский парень. "Скорая" вся в дырах, ему всадили из сотни стволов (опять брешет, по Грине разрядили автоматы три мента), он нас закрыл от КамАЗа, подставившись. Нас, сбитый самосвалом по ходу "Москвич", атаковал в бок и вместе со "скорой" улетел в кювет. КамАЗ влепился в фонарный столб. Вскоре пересели к Кряку с важняком, а Пашка на попутке кинулся к месту аварии. Вот и весь героизм.
Наш командир – странный мужик. Рассказывать вам ничего не хочет. Да и понятно. У него таких операций за плечами столько, что на вопрос об этой он смачно выматерился и сплюнул.
Всему когда-то наступает конец. Капитал, и это знает каждый, никуда не улетучивается, не испаряется, не тонет. Аксиома. Его, в виде золотых монет и слитков можно прикопать на необитаемом острове, но он всё равно принесёт проценты тому, кто клад отыщет. Капитал – это два соединяющихся бассейна из задачки для второклассников, где из одного вытекает, но обязательно втекает в другой. В реальной жизни капитал разный. Трудящиеся люди, или по гостерминологии трудовые резервы – капитал. Достижения в науке и технологиях – капитал. Сырьевые ресурсы – капитал. Обычная речонка – капитал. Всё, что вас окружает, имеет цену, пусть гипотетическую, но эквивалент в купюрах всегда берётся в расчёт. Капиталом есть и мозги людей, но тогда, когда в них есть мысли, воплощенные в некоторое дело, приносящее шелестящие денежные знаки. Так устроен наш мир, так мы его сами сообразовали и попыток что-то изменить никто не предпринимает. А о том, что может капитал, написано тысячи книг и научных статей. Капитал надо уметь защищать, иначе разворуют, отберут или просто ограбят, дав в темной подворотне кирпичом по голове. Для кого-то в этом мире капитал – зарплата и пенсия, для кого-то – автомашина, для кого-то – сын, взятый государством на службу в армию, для кого-то круглая сумма в швейцарском банке. В любом случае каждый защищает свой капитал. Пиратский клад – мёртвый до времени капитал. Деньги на счету – живой капитал, ибо они работают: строят, открывают что-то в науке, добывают в виде нефти, газа или металлов.
С течением обстоятельств я, Пороховщиков Валерий Дмитриевич, стал владельцем огромного капитала, забрав его у тех, кто не смог позаботиться (тут нужны мозги) о его сохранности. Жизнь владельца крупного капитала, особенно такого, который достался мне всегда в опасности. Если меня убить – капитал отойдёт государству и опять попадёт в руки тех, у кого он был отобран, а значит, они его опять пустят в ход, чтобы сделать свои желания реальностью (к примеру, выборы нужного им человека в президенты). Я не могу предоставить кому-то шанс себя убить. В той системе, в которой я живу и работаю, право на этот капитал получит тот, кто сможет меня одолеть. Конечно его не получит тот, кто даст мне кирпичом в подворотне. Но те, у кого я его забрал, жаждут моей смерти, ибо в них говорит зависть. Моя смерть для них – награда. Именно поэтому я пригласил Янова с командой. Ночью мне позвонил снайпер Принца и сообщил, что вокруг дома концентрируются субъекты, а на крыше, что напротив моего подъезда залегли два снайпера. Почему они решили убить меня сейчас, а не раньше? Раньше попытки избавиться от меня предпринимали те, кто владел этим капиталом. Когда я из них выбил 50 миллиардов долларов, желающих меня прикончить, прибавилось. Зная, кто я, не каждый решится на такой шаг. Но пять миллиардов долларов в год в виде процентов многих толкнуло на этот путь. Я знаю, что предатель в "Резеде", обязательно должен клюнуть на такие большие деньги. Он к ним подбирался окольными путями, но я его опередил. Теперь этот капитал – приманка для поимки. Мы все сидим в одной банке, то бишь стране, как клопы в старом диване (у клопов принято делиться кровью, кстати), да ко всему принадлежим к одной профессии – разведке. У нас принято делиться, но и возможности вытащить из-под кого-то всё вряд ли кто-то упустит. По сути (это моё личное мнение), разведчик – профессиональный бандит, но специально подготовленный для этого своим государством. Потому в любом обществе отношение к разведке двоякое. Если ты где-то убил и от этого государству выгода, ты – герой. А если случайно, то ты – гадкий убийца, как Раскольников, долбанувший старушку процентщицу по голове обушком топора. Я за свою жизнь не боюсь (все мы смертны), но отдавать (по смерти) капитал кому не попадя, не собираюсь, тем более засранцу, который сидит и сдаёт всех нас с потрохами. Это он послал на меня сброд. Ему этот капитал сильно нужен. Он чувствует, что вокруг него сужается круг. Достань он деньги от меня – станет царём. В таком раскладе ему простят и спишут всё. И снимут палача с задания. Пусть вам это не покажется странным, но у нас свои понятия морали и чести. Я специально отоварил пятьдесят у глупых, чтобы он себя как-то проявил. Рискованный это путь, но самый верный. Для предателя это единственный шанс и он клюнул на него. Вторая причина, по которой он потащился ко мне в том, что обладатель таких денег становится помимо своей воли участником большой игры в президентских выборах. Сейчас таким человеком есть я, но это не означает мою готовность выдвигать себя кандидатом в президенты, только этого мне не хватало, просто ко мне станут приходить многие, чтобы заручиться как минимум нейтралитетом, максимум – моральной поддержкой. Как я выбирался из дома вы уже знаете из рассказов сотрудников группы Янова. С дамой мы прошли в мой кабинет и закрылись там.
– Дмитриевич,- говорит она мне.- Дело приняло хреновый оборот.
– Уже знаю,- я подключаю аппарат для приготовления кофе.- Плохое Рождество.
– Вчера я вышла на следующего "потенциала", но он в маршруте отсутствовал. Сегодня его тоже не было. Это он,- и она называет мне имя.
– Кто бы мог подумать!!??- восклицаю я. Моё удивление искренне. Я мог косить на любого, но на этого человека – нет.
– Он уединился, сука,- дама сжимает кулачки.- Подступов нет. Ко всему у него под руками силы, с которыми мы не сыграем.
– Я в этом уже убедился,- коротко ей рассказываю о произошедших событиях.- Он пошёл ва-банк.
– Что делать?- спрашивает она.
– Быстренько уматывать из страны. Всем и моментально,- решаю я сгоряча.
– Из-за кордона мы его не "купим",- дама наливает себе и мне кофе.- Для решения у нас не больше получаса. Его люди уже где-то на подъезде к зданию. Я могу тихо исчезнуть, но тебе не ускользнуть. Я готова тут вместе с тобой сдохнуть,- она осматривает кабинет.
– Спасибо!- мне приятно, что она свято и верно соблюдает наш внутренний кодекс.
– Его людей может остановить только его смерть,- говорит она мне.
– А где он?
– По моим данным под его дачей есть бункер. Он из него не вылезет, пока твоя голова не будет надета на шест и выставлена к показу.
– Снайпер Принца согласился лечь за меня в отдачу. Если мне судьба сдохнуть, он его рано или поздно прикончит.
– Он не высунется до тех пор, пока его люди не счислят Яшу. И они его высчитают.
– Яша не так прост, коль не купился на официальный вызов. Однако, думаю, всё-таки они его найдут.
Мы сидим минут пять молча. Я представляю, что уже нет в живых меня, вот убивают ребят из группы Янова, вот его самого. Столько смертей, мать их… и тут звонок по городскому телефону. Снимаю трубку.
– Жак!- называет меня голос неизвестного именем, под которым я работал во Франции.- Могу подсобить тебе за полцены.
– Тридцать,- торгуюсь я машинально. В таких играх не до шуток, но марку надо держать.
– Согласен,- соглашается кто-то.- Твой риск стоит тридцати.
– Кто?- спрашивает дама.
– Твой носильщик, наверное. Предложил подписку за тридцать процентов.
– Но я всё равно останусь,- она выкладывает на стол перед собой пистолеты и запасные обоймы.
Проходит полчаса, час, два. Дело идёт к обеду. Нас настораживает тишина, мы то и дело выглядываем в окно, удостовериться, на месте ли Егоров и Крякин. Они в машине на стоянке. В коридорах же подозрительно пусто.
В 15.18 звонит мой мобильный.
– Жак! Его уже нет в живых. Но будь на всякий случай осторожен. Мало ли.
– Где и когда?- спрашиваю у него.
– Я сам на тебя выйду. Как дама?
– Молодцом!!
– Передавай ей привет и пожелания,- он сходит со связи.
– Он его убил,- сообщаю даме.
– Подстрахуемся. Мне должны дать отбой, если он мёртв.
Мы снова в ожидании. В 21.53 пейджер дамы высвечивает слово: "АНТРАКТ".
– Клиент и правда готов,- она улыбается.- Интересно, где и как он его достал?
– Узнаем,- я иду к вешалке и помогаю даме одеть шубку. Напяливаю на себя пальто подаренное мне французской женой, которое придётся сдать в чистку, и мы покидаем кабинет.
Две недели живу на квартире группы Янова. Они поочередно ходят в госпиталь, дежурят у постели Перепёлкина. Дела у него идут на поправку. Крепкий парень.
Позвонил и Яша-снайпер. Сообщал, что мастер при подготовке очередного убийства попал на оперативную бригаду, которая осматривала в виде профилактики крыши. Прыгнул вниз с двадцатого этажа.
Двадцатого января получили подробности гибели предателя из "Резеды". Старичок, а ему 73 года, был заколот заточкой у мусорного ящика во дворе пятиэтажки, где проживал под вымышленным именем. В бункере его дачи был найдет полуживой его двойник. Найти предателя из "Резеды", который лёг в нелегал – высший пилотаж. Тридцать процентов стоят того и я нисколько не расстроен тем, что придётся делиться. Это правильно. Умному надо заплатить за его драгоценное серое вещество. Пять миллионов долларов за грамм. Прекрасная цена, если учитывать среднюю массу человеческого мозга для проживающих в этой стране. Ко всему он ударом заточки спас нам наши собственные мозги, а их могли выбить элементарно. То, что он не стал тратить пулю, а заколол как кабанчика, этого, пусть и старика, но предателя – символично. Таких надо пускать под нож.
Вы спросите: "Что будет потом?"
Простите, но не знаю. Да и кто вам ответит? Сейчас начало 1999 года. Весна. Через год выборы президента. Кто и кого будет выбирать? Часть народов этой страны придёт к избирательным урнам, чтобы не столько выбрать президента, сколько путь, по которому предстоит идти. Вернее хочется, потому что желания многих не оправдаются. А мы не будем выбирать. Нам без разницы кто и куда поведёт страну. Мы в ней родились и потащимся в общем обозе с президентом и без него, будем делать своё дело до тех пор, пока существует эта страна. Будем всеми возможными способами уничтожать продавшихся, станем объединяться в проектах друг с другом, станем работать, не покладая рук, для того, чтобы в стране сформировать службу безопасности, без которой нет и не состоится государство, даже если вы кого-то изберете на пост президента. Ведь они приходят и уходят, мать их, а мы с вами остаемся. Мы продолжаем жить в наших городах и деревеньках, продолжаем рожать и воспитывать детей, продолжаем пахать и сеять, добывать и строить. Мы от них не зависим, но мы зависим от условий, которые они могут с собой принести. Чтобы эти условия не сделали нас рабами и нужна настоящая служба безопасности, не зависящая от садящегося в главное кресло страны человека. Её нет сейчас. Её не будет завтра. Чтобы она появилась надо пройти долгий путь, пройти дорогой трудной и опасной, кровавой. Мы его избираем сами, нас никто не уполномочивал на это и не выбирал. Эту работу мы обязаны сделать сами по собственному призванию. Внутренняя потребность толкает нас к этому. И если к нам в этой дороге будут присоединяться люди, считающие себя такими же ответственными за страну и народы в ней проживающие – это прекрасно. Коль мы не одиноки, значит, у нас есть шанс. Главное – порядочность и честь, те самые понятия, которые и надо возродить.
Спасибо вам всем. Спасибо, что вы надеетесь на лучшее. Спасибо, что вы продолжаете верить, хоть повод отсутствует. Спасибо вам за труд, который оплачен обещаниями. Спасибо, что вы живёте на этой многострадальной земле. Спасибо за слёзы ненависти, которые вы роняете в эту горькую землю. Спасибо вам за ваше презрение и в отношении нас. Всё верно. Мы достойны презрения, потому что не способны защитить вас, соотечественников, от произвола чиновников и бандитов, от хамских законов, попирающих ваши права. Мы не способны, но мы будем стремиться стать оплотом ваших надежд на справедливость в будущем. Мы постараемся оправдать доверие к самим себе. Помните, что без нормальной службы безопасности ещё не состоялось ни одно государство, в котором построена система справедливого общества, но надо к этому стремиться, как бы не был страшен этот путь, но его необходимо пройти.
Спасибо всем вам.
18.08.-14.09.1997 года.
г. Хмельницкий.
УКРАИНА.
Конец.
Джон Джап Канга
К В А Д Р А Т
Повесть
(Входит в роман "Клан – моё государство" на собственных правах автора и составляет вторую часть четвертой книги).
Глава 1
Как рождаются лидеры?
Вопрос этот, не думайте, волнует многих в разных странах. В некоторых (особо богатых в смысле средств и, как им кажется, духовности) есть даже центры, где умные дядьки пытаются вывести, и это не блеф, с помощью математических формул комплекс условий, в которых им бы хотелось взрастить суперлидера народа, нации, государства. В таких попытках они успели уже влезть в генные коды человека, разумно считая, что и там можно что-то найти, улучшить, подработать. Проблема не нова. Возьмите древность, и там, оказывается, всё определяли лидеры, императоры, цари, тираны (правители). И там, в далёком прошлом, пытались взрастить лидеров. Кое-кому и кое-где это удавалось. Папа Александра Македонского, Филипп II, сумел воспитать в сыне необходимые качества лидера. Но только лишь. И не только в сыне. Он взрастил целую плеяду лидеров, которые помогали Александру завоевывать мир, но… увы! передравшиеся после его смерти за власть. Бывает по-разному. Если где-то в литературе вы прочитаете, что Чингисхан был безграмотный, не верьте. Это ложь. У Чингисхана не было мудрых учителей, как у Александра Македонского со товарищи, но это не означает ровным счётом ничего. Правда, Чингису пришлось собирать свою империю по крупицам, растянув процесс на десятилетия, однако, масштабы гораздо большие, чем в достижениях Македонского. Вообще сам Чингис не был велик, потому что при жизни не смог собрать империи. Уже после его смерти, возросшие рядом с ним и созданных им условиях соратники построили её. Получается, что Чингис сумел создать в нужном месте и в нужное время условия, при которых выпестовались лидеры, сумевшие его мечты воплотить в реальность. Конец у них всех был один. Они исчезли, эти империи. Странно, но как не верти, лидеры бывают в других областях нашей жизни. Наука, литература, театр. Тут тоже не обходилось без лидеров, а значит и условий. Станиславский создал одну из величайших школ театрального искусства мира. Эйнштейн заглянул в неведомое и его теории живут. Жванецкий произнёс слово, равно которому в мире людском не сказано и стал велик в той части человечества, где русский язык считают родным. Если мне кто-то скажет, что Жванецкий не лидер, задушу голыми руками. Он безоговорочный лидер в слове. И не надо спорить. Но речь о том, как он появился. Что было составляющими в условиях, столь для такого появления необходимыми? А надо было всего-то: появиться на свет в нужное время, в нужном месте. В том самом месте, где есть условия в среде обитания, способствующие развитию таланта. Михал Михалыч появился на свет в Одессе в благословенное время и стал острием копья иносказательности, которое в Одессе накапливалось на протяжении двух столетий в могучей многонациональной среде, он её, как талантливый огранщик отшлифовал, перенес на всех нас и вот вам нате – чистой воды бриллиант.
Горбачев родился не там где надо, не в то время и воспитывался в плохой, убогой среде. О результатах его деятельности вы можете судить по самим себе (новых русских прошу не беспокоится). А Ельцин? Он двойник Горбачева. Тоже родился не там и не ко времени. Воспитывался в той же среде, что и Горбачев. И сходу вывод: не ждите ничего хорошего. Взяться этому хорошему, разумному неоткуда.
В Хрущёве умер шахтёр. В Брежневе – металлург. В Горбачёве – бригадир овощеводческой бригады. В Ельцине – плотник. Всего то. В Сталине – патриарх, ну если грузину с руки стать патриархом всея Руси.
Мало родиться в нужное время в нужном месте и в нужной среде. Надо суметь не ошибиться в выборе движения. Выбор Жванецкого точен ювелирно. И Альберт Эйнштейн, хоть его и пытались сделать музыкантом, попал точно в цель. Во Владимире Ульянове, возможно, умер великий адвокат. Заметьте себе, что ни Жванецкий, ни Эйнштейн, ни Станиславский в политику не пошли, а ведь могли. Кем бы они в ней стали? Да Горбачевыми, Ельциными, Брежневыми бы и стали. Значит, время мудрых политиков для нашей страны ещё не настало. То бишь, как говаривал великий комбинатор Остап Бендер: "Быстро только кошки родятся". Нет у нас условий для воспитания политиков-лидеров, а будут ли они и какие они вообще должны быть – вопрос. Вот этим и занимаются в некоторых богатых странах учёные. Они могут себе такое позволить. Главная их задача – научиться искусственно создавать условия для воспитания политиков-лидеров. Сложная ли это проблема? Очень. Мировое государство лидер – США, в данное время условий для воспитания лидера в политике не имеет. И их нет на горизонте хоть ты тресни. Именно потому президентами там становятся актёры, летчики, адвокаты, бизнесмены. Тут нет ничего смешного. Горько. Горько тем, кто страдает от неправильно принятых решений политиков-президентов. Чем меньше политик лидер, тем больше слёз и горя, крови и войн. Война – это человеческие жертвы, как правило, безвинные люди: старики, женщины, дети. Нужны примеры?
Государство, в котором мы с вами родились (Советский Союз), имел специфические условия, совсем не подходящие для того, чтобы выросли таланты в политике, экономике. Партия определяла, кто ей необходим и, относительного такого заказа, готовила уродов-бонз. Вот эти воспитанники правят нами до ныне. Не позаботились в Политбюро об условиях для будущих лидеров. В ряде направлений науки (в основном оборонке) позаботились, что мы теперь и имеем, а в остальном не сильно себя утруждали. В атомной энергетике плевый подход обернулся неисчислимыми бедами (Чернобыль). Представьте, сколько бед несёт болван в кресле президента? Мне лично Зюганов предпочтительней Ельцина за то, что в совершенстве владеет русским языком, за словом в карман не лезет и умеет чётко выразить свои мысли. Но только по этой причине. В остальном, он с Ельциным ровня, хоть Ельцин первый эшелон партноменклатуры, а Зюганов – третий. Разница меж ними заметна невооружённым взглядом, но их разделяли несколько пятилеток участия в правлении страной. Если вы думаете, что Ельцин что-то сделал в стране, будучи строителем и секретарём Свердловского обкома партии – вы ошибаетесь. Он ничего не построил толкового, да и не мог, воспитание не то, и Зюганов не сделал ничего существенного, так скажем: не успел. И коль у вас есть сомнения за кого же голосовать – отбросьте как не нужное. В данном случае кто станет президентом, значения не имеет. Анализ говорит, что при Зюганове хуже не станет. Есть ли надежды на улучшение? Маловероятны. Так ведь Ельцин не собирается баллотироваться!! Правильно, но на чью-то сторону он ставит, иначе, если президентом станет Зюганов, Ельцину прямой путь на скамью подсудимых (считаю, что это правильно).
Ноги скользили. Человек шатался, пытаясь удержать равновесие, но ему это не всегда удавалось. Он падал, прилагал титанические усилия, чтобы встать, проходил метров десять и снова падал. Обычный подвыпивший в новогоднюю ночь, сам не знающий, куда и зачем он прётся. Картина многим известная и многими не единожды виденная. А что тут такого?!! Правильно, ничего тут особенного нет. К такому субъекту может проявить интерес только патруль ментов да местная шпана, на предмет разжиться халявной копейкой.
Менты тоже люди. Разве вы видели их в Новогоднюю ночь на обледеневших улицах ваших городов? Шпана тоже сидит в тепле квартир, подвалов или кабаков, при хорошем раскладе в ночном элитном клубе. Кого надо они обшарили ещё до праздников. Так что пьяненький в эту ночь оказался никому непотребным. Кстати, такие ночи самые безопасные с точки зрения перемещения пешком. Помеха в наших широтах только одна. Мороз и лёд. Вот этого в новогоднюю ночь было в избытке.
Ранним утром труп мужчины лет пятидесяти осмотрел дежурный врач в присутствии понятых и сотрудников милиции Южного округа Москвы, констатировал смерть от переохлаждения и дал разрешение на отправку в морг. Документов у покойного при себе не нашлось, на что и было указано в протоколе. Старший лейтенант дал указание скукоженному от холода сержанту отправиться в морг с телом, взять там расписку, дождаться там результатов полного осмотра и все данные доставить в управление. Машина скорой помощи унесла врача, сержанта и труп мужчины, не включая сирены.
Тело оказалось чистым. Ни родинок, ни шрамов, ни наколок, (а это у нас почти повсеместно), ни отсутствия каких-то членов. Об этом сержант и доложил по возвращению в управление по команде. Факт смерти есть. Дело заведено, закон не объедешь, но поскольку смерть самопроизвольная и виновен мороз, как правило, всё ясно, закрывают при выяснении личности. Для этого особо не потеют. Ждут заявлений от граждан. Конечно он (покойник) на ком-то висит в управлении, только выговором пахнуть не может отсутствие информации. Столица большая, люда много, мало ли случаев такой смерти. Ответственное лицо сгоняло в медэкспертизу, подшило соответствующий листок в дело и баста.
Месяц, второй, третий никто о покойнике не заявил. Десятого апреля личность установилась сама собой. Его в морге опознал случайный дядька, приехавший забирать погибшего в автокатастрофе сына. Он неуверенно заявил, что где-то видел этого мужчину и он ему кого-то напоминает. Видел вроде бы по телевидению. Информацию проверили и она полностью подтвердилась. Замёрз бывший помощник главы администрации президента России, гражданин Т. Руководство милиции Южного округа Москвы моментально смазало задницы и получило свои выговора, нижнее звено строгие, а крайним, как водится, оказался "нерасторопный" сержант, тот самый, что сопровождал тело в морг. Его уволили с формулировкой: не соответствует занимаемой должности. Дело сразу закрыли в соответствии с положенными по закону процедурами.
На квартире у покойного (одинокий, братья и сёстры отсутствуют, родители умерли), при оформлении имущества в пользу государства, обнаружили маленькую трубочку из чёрной пластмассы. Вот с неё всё и началось. Эксперт определил, что это корпус кассеты для минифотоаппарата американского производства. Дело передали в ФСБ. Сотрудники этого ведомства вторично осмотрели квартиру и обнаружили ещё одну такую пустую трубочку. На этом расследование замерло.
То, что бывший сотрудник аппарата президента был объектом утечки информации ясно как белый день, но как вести расследование в администрации? Если утечка серьёзная, значит, кого-то в окружении президента купили. Выявление такого агента в открытую, его спугнет и он заляжет на дно до лучших времён, а если он не один? Под подозрение в таких раскладках попадает вся служба безопасности администрации и контрразведка. И оставить это не раскрытым нельзя. Речь идёт о безопасности государства и всякие попытки препятствовать можно считать прямым укрывательством и саботажем. Прямые саботажи уже имели место в России. Так произошло, когда президент дал личное распоряжение похерить дело о выносе из здания правительства коробок с полумиллионом долларов. Чуть позже он простил пойманного на чистой взятке первого вице-премьера Чубайса. Саботаж со стороны президента был воспринят однозначно: его перестали уважать. Кроме всего прочего стали подозревать в личных грехах, и весьма тяжких. Начальник ФСБ получив на стол данные о кассетах найденных в квартире покойника, занимавшего ответственный пост в администрации президента, тяжело вздохнул, полушепотом выматерился и, скрипя сердце, отправился в Кремль на встречу с Ельциным, особо себя надеждами не обременяя. Ельцин его выслушал в комнате, где нет аппаратуры записи и что-то пробурчав себе под нос, произнёс:
– Это расследование необходимо?
– Борис Николаевич! С точки зрения факта – чистой воды шпионаж. Доказать можно только проведением расследования. Но на это надо вашу личную санкцию, так как в администрацию придётся дополнительно внедрить людей контрразведки. И внедрить так, чтобы никто ничего не заподозрил.
– А ваших людей сейчас в администрации нет?
– Я лично об этом не знаю. Вероятно, есть, но они очень тайные.
– А почему ты об их существовании не знаешь?
– Я о них не знаю, потому что они были завербованы до моего прихода на пост начальника ФСБ. Я указаний по вербовке не давал.
– Почему?
– Проверку сотрудников администрации проводит контрразведка службы вашей безопасности, которой я не доверять не могу и вмешиваться в их поле деятельности тем паче.
– Хорошо. Передайте им все материалы. Пусть они организуют проверки сами. Я им дам добро,- президент встал, дав понять, что их беседа закончилась.
В тот же день начальник ФСБ передал все материалы начальнику службы личной охраны президента. Передал, не произнеся ни единого слова и тот молча взял папку, что прокрутило в голове начальника ФСБ фразу: "Вилы раз в год стреляют". Она ничего конкретно не обозначала, только подчеркивала присутствие кое-где, кой чего вонючего.
Когда молодой тракторист обращается к опытному мотористу с просьбой глянуть двигатель, а то, мол, где-то постукивает, то получает такой ответ: "Хороший стук всегда вылезет". Это частичка нашей реальной жизни. Всё рано или поздно выходит на поверхность. И во внутренней жизни администрации президента действует наш закон. Тайное становится явным. Начальник ФСБ знал это по собственному опыту и ждал. И дождался.
Какой-то босяк, всё есть случай, нашёл авторучку на улице, видно, выпала из кармана бывшего помощника главы администрации при одном из падений и её дальнейший путь был во мраке, пока она не была обнаружена в кармане куртки одного из убитых в перестрелке меж собой рэкетиров. Мелочь, но как говорится, приятно. По странному, а может быть и нет, стечению обстоятельств в опись она не попала, так как стала добычей лейтенанта, который писал на месте прошествия протокол, ох уж наша российская нищета, у него паста в стержне закончилась. Получается, что нищета не позор и у неё есть чему поучиться. Эту ручку лейтенант, явный бессеребреник, своего нет стола в отделении, забыл мимоходом на столике у кого-то. И она пустилась гулять по отделению, попав к конечном итоге в руки к бывшему оперу КГБ, ныне оперу в уголовном розыске. Он её вскрывать не стал, свелся с продолжавшим работу коллегой и тот устроил встречу с начальником ФСБ. Плёнка в ручке оказалась отснятой и несла информацию, просмотрев которую начальник ФСБ сделал вывод, что зря прикоснулся и лучше было бы, если бы он её засветил.
Сопутствующие появлению лидера условия, не главные, но необходимые – дружба. Тот, кто не умеет дружить, лидером никогда не станет. Помните об этом. Возьмите на заметку обязательно. Уже став вождем, возникает необходимость избавиться от ряда друзей так, чтобы они навеки замолкли. Дружба всегда разная. Вы же сами об этом прекрасно знаете. Люди разные, они выросли в разных условиях и понимание дружбы у них особое, зачастую прямо противоположное. Лидером становится тот, кто умеет все эти виды дружбанства обвязать, к каждому подладиться. Именно этим и отличаются будущие президенты от простых граждан. И Ельцин, что ж тут поделать – система, дружил со всеми подряд, без разбора. Как же иначе?!! Другого пути вылезти вверх нет. Да и в чём тут вина? Партия ему приказывала, что надо делать, и Горбачёву приказывала, и Брежневу в начале их пути. Иосиф Виссарионович тоже умел дружить в начале своей карьеры. Могучий был кореш. Вспомните Ворошилова, Молотова. Крепкие, должен вам заметить, друганы. Сталин нашёл в себе силы избавиться от лишних, оставив подле себя проверенных и надёжных. Горбачёв не смог. Ельцин слабый человечишка, тоже убоялся. Когда ты собрался созидать, надо время от времени профильтровывать своё окружение и желательно избавляться от неблагонадежных в самом начале пути, в противном случае все твои усилия пойдут прахом. С этой точки зрения Ельцин был просто обязан вывести в расход ту гвардию, на которую опирался в начале своей карьеры. Ну, зачем он тащил с собой: Грачева, Ерина, Степашина, Барсукова, Коржакова, Станкевича, Бурбулиса, Шахрая? Их всех скопом надо было удавить ещё в конце 1992 года с командой Гайдара включительно. Чтобы убрать, надо иметь две вещи: информацию и личную интуицию. Вторая составляющая отсутствует у Бориса напрочь. Ну, нет у него нюха на людей. Тогда надо позаботиться о хорошей информации из надёжных источников. Но это всемогущий КГБ. А он его сильно не уважает, и малость распустил по приходу на пост президента России. Права пословица: тронь гавно – взвоняет. Пустив КГБ в драбадан, Ельцин лишил себя информации. Евангелие учит о Святой троице. В русских сказках кругом по три. Может, ему бабушка и мама не читали сказок в детстве, не знаю, но факт на лицо. К власти пролез, лидером каким-никаким стал, а что она – власть есть – слыхом не слыхивал. По этой причине вокруг него слухи и скандалы. В результате страна трещит по швам. А власть это – информация, интуиция, правильно принятое решение. Чтобы решение было верным, надо иметь грамотных аналитиков, которые просчитают варианты от и до. Аналитики должны пройти курс проверки, это раз. Их надо обеспечить каналами информации, это два. Чувствуете, куда клоню? Так вот все решения, которые приняты Ельциным в период правления – приняты им с потолка и из них 99 процентов неправильные. И вы хотите при таком уроде построить процветающую страну?
Страх – движитель… Чего и куда, зависит от обстоятельств. Ознакомившись подробно с микроплёнкой начальник ФСБ испытал страх. И страх его направил. Понятие профессиональной этики существует. Рационального определения этому понятию вы найти не сможете. А там, где касается разведки и вопросов государственной безопасности тем более. Опроса вам провести никто не позволит, так как то, что думают сами стражи безопасности – составляет государственную тайну.
Начальник ФСБ профессиональную этику понял буквально. Надо действовать, решил он, не глядя на очевидную опасность для собственной жизни.
Так иногда пробивает человека. Жил, работал, хорошо ли плохо, но в один момент вдруг осознал, что страна и народы в ней живущие не пустой звук и настало время вмешаться в события. Своя собственная жизнь уже значения не имеет и свои грехи не в счёт.
Поскольку мера опасности была слишком очевидной, начальник ФСБ, будучи опытным контрразведчиком, чтобы раньше времени не засветить своё участие, поступил так, как требует ситуация. Он стал искать надёжных людей на предмет свести дружбу, а заодно собрать информацию. Своих коллег он решил не брать в дело из принципа.
Главным в комбинации было составление портрета бывшего помощника главы администрации президента. Надо было, кровь из носа, определить суть этого человека, изучить психику, привычки, круг знакомых, друзей, недругов, повадки в быту, отношение его к женскому и мужскому полу, к жизни, к вину, к наркотикам, к власти. И всё это надо было лишь для того, чтобы определить место тайника. Информация с микроплёнки показала, что бывший, душа потёмки, успел снять многое, но почему-то не использовал, но надёжно спрятал. Такой вывод напрашивался сам собой. Он был уволен с поста два года назад и вёл тихий образ жизни и питание его напоминало отнюдь не лечебное голодание, а ценную информацию, которой располагал, не продал. Её необходимо отыскать и как-то с ней поступить.
Когда ты лезешь в лидеры, дружба носит всеядный характер, но когда ты идёшь по пути профессиональной этики, брать, кого ни попадя, запрещается. Тут подбор носит совсем иной характер. Личная преданность должна быть исключена. Главная черта – порядочность и личное мужество. Вот это есть критерием подбора человека в серьёзное дело. Не каждый согласится дружить с человеком, которого на пост назначил Ельцин. Дерьмо президента, хошь не хошь, обмазывает и окружение. Это начальнику ФСБ было известно. Искать порядочных в стране погрязшей в хаосе и развратном действии лёгких денег тяжко и найти почти невозможно. Начальнику ФСБ тут сопутствовала удача. Такого человека он отыскал.
Лэнгли. Май 1998 года. Совещание в группе прогнозирования окончилось, и сотрудники разбрелись по своим делам. В кабинете остались двое. Начальник группы и его заместитель.
– Шеф! Есть интересная информация из Москвы,- говорит заместитель Форстер Бриг.
– Выкладывай,- предлагает Стивен Оуэн.
– Наш агент в Кремле сообщает, что служба безопасности Ельцина проверяет бывшего помощника главы администрации.
– Вынос секретных материалов?
– Его Ельцин уволил два года назад. Он странно умер. Замёрз на улице. Был сильно пьян, а по информации – трезвенник.
– Что предлагаешь?
– Хочу заручиться твоей поддержкой.
– Боюсь, что наше руководство не одобрит.
– Почему?
– Бил стал большим другом у Бориса. Откажут.
– Но такого упускать нельзя!!
– Переться с инициативой в верха, не стоит. Собери всё, что у нас есть на этого помощника и дня через три приходи. Обсудим. Только не делай сильного шума. Я переговорю с Дункан.
– Хорошо,- Форстер покинул кабинет.
Через сутки Стив Оуэн встретился с Изабеллой Дункан. Разведчицей экстракласса.
Бывают красивые женщины, бывают не очень, бывают страшными, как атомная война. Дункан была страшно некрасивой. Конопатая, с кривыми редко стоящими зубами и огромным ртом, торчащими как у крысы ушами, фигурой аля-концлагерь, ужасно вывернутыми ногами – женщина красивой быть не может. Однако Господь, памятуя, что все перед ним равны, компенсировал ей отсутствие красоты мозгами.
В семнадцать, Дункан, под именем Лизы Петровны Чайкиной, поступила в МГУ на факультет журналистики. Училась прилежно и слыла в среде студентов своим в доску парнем. К ней приходили делиться своими секретами все. Она умела хранить чужие секреты. Её так и прозвали: Петрович, но произносили с ударением на первом слоге, что выглядело, как фамилия некой славянки с Балкан. В группе, где Лиза была полубогом, учился парнишка-толстячок по имени Егор. Внучок прославленного пролетарского детского писателя и героя гражданской войны. По окончании МГУ Лиза удостоилась красного диплома и места в ТАСС.
Дункан-Чайкина внимательно выслушала Оуэна, почесала в ухе, приобретенная советская привычка, сощурила свои непонятного цвета глазки и молвила:
– Ох, Стив! Что тебе ответить? Интерес, конечно, важный и надо его поднимать, но, учитывая скрытность бывшего помощника главы администрации, будет это сделать совсем не просто. Мне с ним приходилось сталкиваться. Тёмная личность. Он был жутко трудолюбив. Был очень умён. Сам себе на уме, так говорят в России. Вот он был такой. Я в ближайшие дни возвращаюсь в Москву и постараюсь собрать какую-то информацию. А вы не торопитесь. Поищите каналы на стороне с привлечением. Не стоит нам светиться. Лады?
– Спасибо Лиза,- поблагодарил Оуэн, назвав её русским именем. Ей так нравилось.
Из группы людей выделяется лидер. Это прекрасно. Он ведёт за собой остальных. Отлично. В студенческой среде лидерство важно. Даёт много преимуществ. Нахождение в лидерах, природа полюсов, автоматически делает странную вещь, она производит на свет антилидера. Неизбежность. Этот анти может быть кем угодно. Странности случаются редко, но они случаются. Это сродни зачатию. Есть лидер, ему как в противовес – антилидер. И вовсе не обязательно, чтобы этот анти был явным и действовал официально. Если вы думаете, что антилидером двигает ущемленное тщеславие – вы ошиблись. Да нет!! И такое тоже имеет место. Природа человеческих отношений уникальна, всё зависит от морали, которую создают сами участники таких обществ. Студенческая среда – благодатная почва. И у Лизы Чайкиной был двойник. Скромный на первый взгляд парень, мало говоривший, больше слушавший, державшийся в тени, то бишь не высовывался, учился весьма посредственно, было впечатление, что из расчёта: лишь бы не выгнали. На лидерство не претендовавший, козней не затевавший и в оных не участвовавший. Всегда в сторонке, но в то же время какой-то свой. Его не очень уважали, но жизнь он вёл простую и все знали, что его присутствие компании не испортит и он, это его с Лизой объединяло, умеет держать язык за зубами. Это было умение дружить ненавязчиво, уникально унаследованное от своего отца. Его отец был репрессированный в годы правления Сталина разведчик. И мальчик, воля судьбы, прожил первые двенадцать лет своей жизни в северном посёлке, где отец находился после отсидки в лагере на поселении. И рос он без матери. Нет, она была у него, как без неё, просто она ушла, слишком ветрена. Уже став взрослым, он узнал, что она тоже ссыльная, но, как говорили, за другие грехи. Мать проститутка, отец профессиональный разведчик. Так распорядилось время и… Папа его и воспитал. И сделал так, как посчитал нужным. Он обучением организовал в сыне необходимости, которые защитят его чадо в любой ситуации. И цели достиг. Филолог в прошлом, разведчик по судьбе, психолог по несчастью (лагерь эти знания шлифует мгновенно), воспитал чудесное дитя. На взгляд со стороны: малоактивный тип, медленный и приторможенный, незаметный, ленивый и аполитичный. А внутри: жуткая работа мозга, огромная сила воли, прекрасное здоровье, шесть иностранных языков свободно, знание в совершенстве того, чего вы достигнете к старости и всё это в семнадцать лет.
Отец был горд за своего сына Колю. Страшно горд. Коля знал теорию лидерства в свои юные годы в совершенстве, в отличие от Лизы Чайкиной, которой эту науку не преподали. И он её поймал. В первый же месяц учёбы. Вот на той самой пресловутой картошке. Он отметил себе мелочь: несоответствие звукоизвлечения, что все связывали с её картавостью. Он же это определил, как плохое знание русского языка. И утвердился в том на первом же занятии по английскому языку, где Лиза выдала чистейшим слогом. Своими подозрениями он поделился с отцом, прямо сказав, что эта страшненькая девочка не наша. Папа был на пенсии и мог спокойно мотаться по сторонам и весям. Большая деревня, где якобы родилась Лиза, как он выяснил, место быть имеет, и даже Чайкиных там пруд пруди, да и сама деревня называется Чайкино, но… Лиза Петровна не из тех мест. Липовые она имела бумаги. Через полгода выяснили отец и сын Крючковы, что Лиза из США. Вот и весь сказ. С этого момента отец понял, что его участие в судьбе Коли лишнее, так как мальчик умеет уже всё делать сам.
Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку! Это кукушка. Не надо у неё спрашивать, сколько лет осталось жить. Надо просто жить столько, сколько вам отпущено судьбой.
В Москве много парков, но кукушка редкий гость в столице. Не любит она многолюдья. До сих пор никто из орнитологов толком не знает, почему она кукует. Одни говорят, что хвалится своей хитростью, подложив своё яйцо в гнездо глупой пичужки. Другие считают, что криком она сгоняет птиц с гнезд, чтобы беспрепятственно его подложить. Одно выяснено точно. Кукует она в природе довольно редко, в сравнении с остальными летающими тварями, которые каркают и чирикают беспрерывно. Кукушка – молчунья и образ жизни у неё одинокий, холостяцкий.
Лиза принадлежала к кукушкам. Её подложили в наше гнездо. Но Коля в полном смысле слова больше подходил на роль подложенного яйца, ибо его мать проститутка, кукушка стопроцентная. Лиза стала кукушкой стечением обстоятельств, где главную роль сыграла её некрасивость. Ну, кому нужен такой урод, где, народ прав, ни сиськи, ни письки, и попа с кулачок. Её уродство не сделало комплексов в психике только на первый взгляд. В глубине души она сильно страдала и эти позывы доводили её до попыток самоубийства (дважды она травилась в общаге, но спасали в Склифосовке). И она, безусловно, наложила бы на себя руки, если б не появился Коля Крючков. Она его не замечала, в упор не видела, но он предстал перед ней в тяжелейшую минуту жизни и спас. Чем? О боже!!! Сексом. Хорошим, плотным таким. И она, будучи к моменту тому девицей, став женщиной, оценила его подвиг раз и навсегда.
Смогли бы вы дать секс девушке, от вида которой ваш желудок готов изрыгнуть содержимое? Произошло это на четвёртом курсе. Коля смог. Не корысти ради. Взял и помог девушке. Спас. Это прозаика, но ни в коем случае не любовная возвышенная лирика. Интересов в ней он не искал и не предвидел, хотя знал наверняка, что она агент внедрения в его стране. И не для того он её трахнул, чтобы потом завербовать. И не потому, что потом всю жизнь женщина (а первого помнит каждая) готова ему в постели что-то поведать. Он просто её спас, на тот момент не думая ни о чём. Они прожили вместе год. По окончании МГУ она пошла работать в ТАСС, а он отправился корреспондентом в районную газетенку в далекой сибирской глубинке. Расстались они как друзья, да и об их связи никто кроме них не знал, за что Лиза была ему благодарна вдвойне. Год нормальных взаимоотношений с мужчиной изменили её мнение о своих комплексах и она перестала на это обращать внимание. Они редко виделись. Как правило, это происходило в его короткие командировки в Москву, но встречались они больше как бывшие сокурсники, чем как бывшие любовники.
В их теперешних взаимоотношениях был парадокс. В группе она была лидер безоговорочный и делала это без тени сомнений, а он отирался на десятых ролях. В личных она была на втором плане, тут лидером был он, но при этом говорила только она. После расставания она так и осталась у него на второй роли. При их коротких встречах она вываливала ему все новости. Ему этого было вполне достаточно, чтобы прочитать какую информацию, где, через кого она получает, не задав ни единого вопроса.
Лиза не числилась в команде Гайдара, когда того сотоварищи позвал Ельцин, но что они клепают на подмосковной дачке, знала в тонкостях. Егорушку не учили многим вещам. В декабре 1991 года Лиза организовала в Москве, не без поддержки ЦРУ, небольшое, но очень мобильное агентство. Этакое Независимое Агентство Новостей, которое получило признание на Западе и Востоке. Многие печатные органы разных стран обращались в её контору за свежими новостями и комментариями к ним, за что щедро платили. По служебной линии она тоже росла в чинах. К моменту организации агентства она была резидентом в Союзе, следом России. К 1995 году она стала заместителем директора ЦРУ по России. Об этом знали три человека. Двое её начальников в самом ЦРУ и…, конечно Коля Крючков. Она ему не сказала об этом ни словом, ни намёком, но он был в курсе от своего отличного котелка. Звала она его на работу к себе в агентство, но он вежливо отказался, сославшись на то, что его политика не интересует и его удел – редактор заводской многотиражки.
Они сидели в парке на лавочке, и Лиза рассказывала ему о московских новостях, куковала кукушка. Ну и, как водится, накуковала. Про замерзшего в январской стуже помощнике главы администрации президента, бывшего, но не настолько, чтобы быть зарытым в неотесанном гробу на третьеразрядном московском кладбище. И Коля сразу счёл, что эта смерть причина чего-то большого, в части беспокойства Лизкиного руководства в Ленгли. Он быстро просмотрел биографию помощника и пришёл к выводу, что интерес имеется достаточный.
– Ну, сдох и сдох,- бросил он небрежно.- Вот тоже мне новость. Их у Ельцина за эти годы столько сменилось, что всех не вспомнить.
– Верно, много. Только никто из снятых не замерз. И в автокатастрофу не попал,- гнула своё Лиза.- Я уже не во что не верю. Закопали тихо. Нет нигде ни одной строки об этом. Странно. Даже желтая пресса и та мимо прошла. Что-то там не так.
– Извини, время,- Коля встал.- Поезд у меня. Рад был тебя повидать в добром здравии.
– Я тоже рада. Не надоело тебе в провинции?- спросила она на прощанье.
– Не-а,- улыбаясь, ответил ей Коля.
Главное для разведчика умение собирать информацию. Основа основ. Можно её поиметь, не входя в контакт с людьми? Нет, скажут вам инструкторы в центрах подготовки, это невозможно. И они правы, потому что их знания жиждятся на платформе абсолюта. Носителем информации всегда является человек. Взять их у него можно только через контакт, дружбу с ним свести, к примеру, подловить его на грехах, в конце концов, отбить ему почки, перехватив в подворотне вечерком ненастным. Есть способ получить информацию и чисто воровским методом, проникнув в некое помещение, взломать сейф с документами и так далее. А как найти информацию, если объект в одночасье стал покойником, который при жизни ни с кем не дружил, был с коллегами замкнут, недоверчив? Путь один. Опрашивать его окружение и по скудным данным искать. Что? Тайник. Что-то о покойнике можно узнать, сбросив информацию в прессу с надеждой, что вездесущие корреспонденты станут рыть в нужном тебе направлении. При этом нельзя упоминать, что покойный имел двойное дно. Таким путём и пошла Лиза Чайкина, выпустив через коллег газетчиков факт смерти бывшего помощника администрации президента. С информацией в прессе ознакомились все и, не прикладывая никаких усилий её получил Коля Крючков, а также некий гражданин нанятый в дело начальником ФСБ. При этом все остались довольны результатами работы мас-медиа, потому что не пришлось тратить собственные средства и светиться.
Тут нет особой оригинальности. Так поступили бы и вы, будь у вас знакомства в редакциях газет.
Ещё, кроме опубликованного, есть информация от толпы. Это когда по нужной теме идут дебаты и обмен мнениями в коридорах учреждений. Из этих сплетен тоже можно извлечь зерно истины. Слухи, кстати, считаются у нас ложью, так принято, и совершенно напрасно. Иногда именно слухи несут главную информацию.
Слухи рождаются не из воздуха. Они есть продукт условий, существующих при любой диктатуре. А мы все долгое время жили при ней родненькой и потому для нас слухи стали важнейшим каналом информации. Такие трансформации – корень человеческой психологии. Если диктатура (а диктатура – группа мошенников у руля власти) покрывает своих, значит, идти в прокуратуру и суд – глупо и бессмысленно. Максимум, что будешь иметь за это – небо в клеточку. Не случайно менты и работники прокуратуры говорят: был бы человек, а дело найдётся. При диктатуре есть единственный способ передавать правду – из уст в уста. Это слухи. Все мы, сами того не подозревая, были в той или иной степени переносчиками правды. Союз рухнул и возникла Россия. И хоть её сидящие в Кремле пытаются представить миру как демократическую державу, всё ж она унаследовала от бывшего Советского Союза не только финансы и недвижимость, но и все прелести диктатуры, с той лишь разницей, что раньше это был диктат партии, а теперь диктат одного человека – президента и лиц из его ближайшего окружения. И ещё унаследовала Россия рабскую психологию, ибо правдивые слухи – удел рабов. И мы, как никто в мире, научились определять, где слухи – ложь, а где слухи – правда. Уж тут нас никто не надует. По этому показателю мы можем дать фору всему остальному человечеству. Мы нация, если многочисленные народы проживающие в Российской Федерации так можно поименовать, достойная увековечения в книге рекордов Гиннеса. И анекдоты, в сей ипостаси мы безоговорочные лидеры, тоже продукт нашей искривленной психики, загнанной в жёсткие рамки бесправия при диктатуре.
Вот я недавно услышал такой анекдот.
Начальник налоговой службы Починок известному эстрадному певцу: "Вы, уважаемый, не уплатили налоги в полном объёме".
Певец Починку: "Вы так думаете?"
Починок: "Вот данные. Получили столько то, а уплатили всего-то".
Певец: "Так закон же не объедешь!"
Починок: "Какой?"
Певец: "Я же девять десятых названной вами суммы получил за попу".
Починок: "Это как?"
Певец: "Да просто. Раком. Где вы видели, чтобы вам платили девицы с панели? Есть закон?"
Починок: "Нет. Такого нет".
Певец: "Тогда всего хорошего. Будет закон – позовете".
В последние годы стало выходить огромное количество газет, в которых слухи печатаются с завидным постоянством в виде разоблачительных статей. Телевидение тоже старается не отстать в этой гонке. А хоть кого-то посадили? Нет. И вопросов почему? тоже ни у кого нет. Все понимают, что власть сама себя посадить не может. Некоторые представители власти даже подают на газетчиков в суды и, говорят, процессы выигрывают. Конечно, обидевшийся хам от власти в хамском суде (не народном, а хамском) выиграет всегда, так и тут нового ничего нет. Диктатура себя проявляет по-разному, смысл вот только особо не изменился.
Всё это Коля Крючков знал и видел постоянно. Он это ощущал ежедневно, хоть работал простым корреспондентом в маленькой районной газетке. Почему периферия? Да потому, что издалека лучше и яснее видно ситуацию. И корреспондентом тоже не случайно. Времени свободного вагон, а работы – ноль. А в районке, престиж блюдут, есть все издания, что в стране выходят. Точка сплетневой информации. Как вам? Коля времени даром не терял. Он днём и ночью корпел. Работал над тем, что называется сбором информации, составлял досье на людей, банки, фирмы. Многое можно почерпнуть в газетах. Ещё он в меру возможностей и сил проверял данные. Скрупулезная и нудная, замечу вам, работенка. В газете все на него давно махнули рукой, а, поскольку, в годы перестройки сменилось главных редакторов море, то нынешний главный редактор, кто есть его корреспондент Коля Крючков, не знал и в лицо его никогда не видел.
В системе государственной власти Коля знал толк. Если ЦРУ в смерти помощника главы администрации президента имеет интерес, значит, он где-то наследил. Но не на их пути. Наши такую смерть должны проверить не по линии ФСБ, а по линии президентской службы безопасности, так как информация вытекала оттуда. ФСБ, если начальник не дурак, может копать это дело через своих агентов в администрации. ЦРУ прямо не полезет в такую кашу. Они хитрые бестии и подставят кого-то из своих европейских коллег. По ситуации должны подписаться британцы. Где-то в конце пути все заинтересованные стороны друг друга должны увидеть. Лиза в таких пасьянсах молодец, просчитала всё прекрасно. При любом исходе её родная контора будет в стороне, но именно к ней в конечном итоге соберётся весь объём данных.
И Коля решил тихо сыграть свою партию. Совсем тихо. На полусогнутых.
"Ищите женщину". Кто станет искать её в жизни мужчины, который был холост и в связях со слабым полом не замечен? Не мальчик, но… Стал искать Коля. Не в темной комнате чёрную кошку, а точно зная, кто ему нужен. Нужна была ему женщина много старше бывшего помощника и ко всему прочему врач. Как сноска – венеролог или сексопатолог, ну в крайнем уж случае участковый терапевт. Она должна быть одинокой. Это непременное условие.
И она нашлась мгновенно. В дверях стояла лет шестидесяти старушка, но хорошо сохранившаяся и, увидев её глаза, Коля понял, что это она.
– Вы по поводу смерти Петра Егоровича?- сразу спросила она, осмотрев Николая.
– Значит я не первый!- горестно вздохнул он.
– Вы из какой газеты?- она ещё не предложила ему войти.
– Увы, Вера Сергеевна, я не из газеты. Я по приказу своего начальства из Москвы,- Николай подал ей липовое удостоверение сотрудника ФСБ. Она просмотрела и, взглянув ему в глаза, спросила:
– А оружие при себе имеете? Тут записано.
– Есть,- он отвернул борт куртки, показывая ей рукоять пистолета, торчавшую из кобуры.- Но пользоваться, если честно, приходилось только в тире. С собой ношу по причине тривиальной. Чтобы от бандитов отбиться, если вдруг нападут в подворотне.
– Проходите,- пригласила она, возвращая удостоверение.
– Спасибо,- он вошёл и несмотря на её протесты, снял ботинки в коридоре. Проследовал сразу на кухню, где не стал отказываться от чая.
– Вы на электричке?- поинтересовалась женщина.
– Ага. Ранг у меня не подходящий. Своими двоими, метро, электричка. У нас в отделе два авто, но обе того. На одной начальник, а вторая в вечном ремонте.
– Давно вы служите?
– Десять лет.
– Пошли после армии?- она подала ему кружку.- Вы извините, что я вам вопросы. У меня сын мечтал пойти, но не судьба. Он погиб на флоте. Служил на атомной подлодке. Нет даже могилы.
– Я знаю, Вера Сергеевна,- Николай пожал ей запястье, и она отблагодарила его взглядом.- Я служил в ракетных, после армии устроился водителем в КГБ и одновременно поступил на экономический факультет МГУ. Четыре года назад дали диплом и одновременно звездочки лейтенанта.
– Вы пейте чай, пока горячий,- предложила она.- И о чём надо спрашивайте. Простите за скромность, но пенсия не позволяет.
– Как и мне зарплата,- Николай рассмеялся, махнул комедно рукой.
– Что ваше командование интересует?
– Да их кто поймёт? Метись, сказали и предупреди, чтобы с корреспондентами не общалась. Вот я у вас в гостях и сижу,- Николай сделал честные глаза.
– Его убили?- в её глазах была скорбь.- А то в газетах…
– Вам врать не стану. Только это не от начальства. У меня знакомый в отделении милиции, он сказал, что замерз 1 января. Был сильно пьян.
– Пётр Егорович в рот не брал!- возразила женщина.
– Знаю только одно. У него при себе не было документов. Как неопознанную личность его доставили в морг, и только весной случайно выяснилось кто он такой. Власти выдали это как сердечный приступ. А вот убили его или как,- Николай пожал плечами и развёл руки в стороны.- А он что, совсем не пил?
– Ни капли.
– От природы?
– В молодости он делал всё. И пил, и курил, и по девкам шлялся,- она вздохнула,- до одного момента.
– Стресс?
– Нет. Встряска. Точнее удар. Он занимался мотогонками. Тогда была мода. И сильно разбился.
– Мне эксперт сказал, что нет у него шрамов вообще.
– А их и не было. И переломов тоже не получил.
– Значит страх!- определил Николай.
– Что вы!! Он был смелый до ужаса. Рисковый. Та авария его не изменила в этом отношении.
– Крыша, выходит, съехала?
– Да. Тяжкое сотрясение. Он не мог пить даже кислый сок. Сразу начинались страшные головные боли. Но главное дело не в этом. Ещё была паховая травма.
– Пах это…
– Именно. Перестал он существовать как мужчина. И это в восемнадцать лет,- она опять вздохнула.- Вы знаете, как он переживал?!
– И вы его лечили?
– Это нельзя назвать лечением. Там помочь можно было только одним. Изменить психику. Тогда, в те годы, эх молодой человек, молодой человек, как вы сможете всё это понять! Психиатрия на службе…
– Я вас понял, Вера Сергеевна. Это считалось мелочами, и никто не занимался. Да?
– Конечно. В те годы мы лечили от других болезней. Большей частью вообще психически нормальных людей. Мне стыдно за моё врачебное прошлое. Когда он пришёл ко мне домой в первый раз, я про себя посмеивалась, а тут гибель сына, и что-то во мне перевернулось. Потом я его сама отыскала. Объяснила ему сложности и последствия, но он был очень упрямый и согласился на всё. И весь курс лечения прошёл до конца.
– Опасный курс?
– Он очень болевой. Применяется электрошок. До судорог. Это пытка инквизиции, а не лечебный курс. Он его выдержал. Я сильно боялась, могли возникнуть нежелательные последствия. Но все мои страхи остались позади через пять лет.
– Он часто к вам приезжал?
– В гости?
– Да.
– Никогда. Всегда присылал мне подарки ко дню рождения и ежемесячные денежные переводы.
– В наше время дополнительная копейка как манна небесная,- Николай допил чай.- Я маме своей стараюсь каждый месяц посылать, но суммы всё какие-то обидно маленькие. Даже стыдно. Здоровый мужик, а мать нормально обеспечить не могу.
– Не корите себя. Бедность не порок. Мама ваша, я вас уверяю, величине не придает значения. Для неё важен сам факт. Она на пенсии?
– Уже три года.
– А отец?
– Папа умер семь лет назад. Инфаркт.
– Соболезную вам. А семьи нет?
– Есть девушка. Давно встречаемся, но… Я в общаге живу, она в двухкомнатной квартирке с родителями. Да сыр-бор не в том. Семья это расходы, а дети пойдут… Ну, какой из меня кормилец? 600 в месяц получаю.
– Доплаты, командировочные?
– Всё это в прошлом,- Николай горько усмехнулся.- Два последних месяца не выдавали. Только авансы. По сотне. Скоро останемся без трусов. Вера Сергеевна. Я вот что подумал. Если он не пил, то его могли тем самым убить, насильно напоив.
– Так могло быть. Но подчёркиваю – насильно. Он был очень здоровый мужик.
– Мне следователь сказал, что на теле повреждений не было. Хотя… они могли бумаги подделать. Наверное, так и сделали, потому три месяца и не опознавали.
– Вероятно, так всё и было.
– А у него родных не было?
– Никого. Мать и отец детдомовцы и он в семье один.
– Жаль человека. Говорят, он был честным. По нашим временам большая редкость.
– За его честность не поручусь, но вот жадности в нём не было. Ему после августа 1991 года дали машину. Ельцин всех одаривал после провалившегося путча. Так он пригнал её сюда и передал по дарственной парню без ног. Тот на мине подорвался в Афганистане. Он был бескорыстный. Ему было чуждо стяжательство. Воспитание, знаете ли, имеет первостепенное значение, а после тридцати, как факт, доминирует над теми привычками, что были приобретены в юности.
– Период переоценки?
– И основательный. Есть такое выражение – остепенился. Психология, молодой человек, способна объяснить всё.
– Как и астрология,- Николай рассмеялся.
– Лженаука,- сказала женщина и спросила:- Мне вам отдать Петра Егоровича архив или кто-то приедет?
– Мне такого поручения дано не было. Послали предупредить, чтобы вы не давали интервью газетчикам. Если вы не против, я гляну, чтобы доложить начальству, но при условии, коль там не много. Мне надо добраться в Москву до 18.00. Сегодня мне надо дежурить по управлению.
– Там три тонкие папки и ещё эти… как их… для компьютера.
– Дискеты.
– Они кажется. Я в них ни черта не понимаю. Не было этого в наше время.
– Бумаги я быстро просмотрю, а дискеты… тут надо компьютер. А давно всё это у вас?
– Вот как его уволили, так и пришла посылка,- она подала Николаю коробку из-под настенных электронных часов.- Смотрите и забирайте.
– Не толкайте меня, Вера Сергеевна, на преступление. Я взять не могу.
– Ай, бросьте!- она махнула рукой.- Тоже мне преступление. Это что-то по философии. Я читала. Там нет секретов. Он мне сказал, что это труд всей его жизни. Так и не нашёл времени, чтобы издать. Берите.
– Тем более. Человек работал, писал. Может надо в какой-то институт или издательство.
– Не спорьте со мной, забирайте. Я уже старая лошадь. Одинокая. Сдохну – выбросят на помойку. А так точно попадёт в архив. И не перечьте.
– Хорошо, но я вам напишу расписку, как положено. С перечислением всего,- предложил Николай.
– Уговорили. Пишите.
– Листы чистые найдутся?
– Не дам. Из принципа,- женщина расхохоталась.- Вы чудной! Да на хрен она мне ваша расписка? Только в туалет с ней.
– А корреспонденты?
– Плюньте. Я старой закалки крыса. От меня они ничего не узнают. Я их брата на дух не перевариваю. Всех бы развешала по столбам, будь моя воля.
– Беру грех на душу,- говорил Николай, одевая в прихожей свои ботинки.- Вера Сергеевна!- он застыл.- А мог Петр Егорович быть самоубийцей?
– Мог. При стечении определённых обстоятельств.
– Каких?
– Безответная любовь. Только не подразумевайте секс. Платоническая. Он был очень тонким человеком. Всё, идите,- она насильно вытолкала его из своей квартиры.- Не обижайтесь, но через минуту телесериал. Последняя утеха в этой скотской жизни. Не лишайте удовольствия.
– Понятно,- и Николай исчез из жизни женщины раз и навсегда, точно зная, что о его появлении она никогда никому не скажет, так как её мир ушёл, а новый она презирает настолько, что доверить ему ничего не сможет.
"Опять эти козлы в наш огород залезли. Всю, блядь, капусту схамали, суки!! Я этих соседей спалю до тла, мать их в качель. Дьявольское отродье. И пошлёт же господь поселиться с такими тварями?"
Примерно так мы хаем своих соседей. Бывает? Ещё как бывает. И деревенька на деревеньку, где-то на меже, да с вилами, топорами, баграми. В городе тоже есть что делить, сходились ведь район на район кто с макогоном, кто с трубой, с цепями и арматурой. Бывало и ментам подкидывали, а потом они нам, отлавливая по одному отбивали в подвалах почки. Однако, они умнели быстро. В драку, коль началась, не лезли, молча ждали, потом лежачих в воронки и все довольны.
И между странами (пусть они цивилизованные) такое случается. То война рыбная, то хлопковая, то вдруг мясная и пошло поехало. Хорошо, что научились спускать мелочи на тормозах, а то и до нового Крестового похода раз плюнуть. Ещё есть войны тайные. Дипломатические. И даже (это совсем недавно придумали) – гуманитарные. И все они то разгораются, то стихают, иногда совсем прекращаются. Нет начала у одной единственной войны и, видно, конца ей уже никогда не будет. Это война разведок.
Кто и когда её запустил, был ли он совсем уже тупым или мал-мал кумекал, не знает никто, однако, был послан, вон тот, что покрепче, с дубиной из седьмого ребра мамонта, в разведку к водопою, узнать, если там кто, да скоко их и чё они меж собой мурлычут, да присмотрись, наставляли того бугая, есть ли при них пожрать, да много ли баб, да есть ли шкуры, и, коль они сплять, мигом назад, разживёмся малость, а то лень сегодня на охоту переться, да и ради забавы надо кости размять. И бугай ушёл. Вернулся он с разведки или нет, неведомо. Может да, а может его подловили и съели, иль отдали своим девкам для расплода, кто их знает, какие они были те времена. Но то, что его послали – верняк. В противном случае, так думаю, разведка бы не состоялась. И весь период становления человека от твари до гомосапиенс, шлифовали механизм как могли, перебирали его, смазывали, лелеяли, отбирая по только им известным качествам нужных людей. Образовалась каста внутри племени и продолжает жить до сих пор. Кто б с ней не пытался состязаться – всё вне игры. Шаман было хотел совладать, но не смог, сил не рассчитал. Поп стремился подмастыриться – умыли. А что ж вы хотите, у них везде свои люди. Генеральный секретарь, так тот и вовсе… да где уж ему горемычному. Разведка пережила всех и никому не дала. Девица хитрая. Церковь по панели, было время, шлялась. Партии там всякие тоже, надо не надо, стелились. А вот дело на спор. Пойди уговори разведку? Ей-ей! Даже не помышляй, тут не до жиру. И теперь, когда тебя спросят, есть ли в мире что вечное, знай, долби своё – разведка. Прийдут и уйдут цари и короли, премьеры и президенты, папы и духовные лидеры, создадутся государства и исчезнут в пучинах бурь, но она милашка всё жива и здорова. А чё ей содеется? Да ни чё! И это не глядя на то, что она уж миллионов пять лет на войне, на передовой, в ежесекундном напряжении, чтоб ни ветка там под ногами ни хрустнула, ни тень не мелькнула (самолёт поднимается до 30 км.), и чтобы ни одной буковки к врагам не попало. Не на жизнь, но на смерть.
Вот у нас бытует мнение, что янки к британцам или те к ним, своих разведчиков не засылают, а, мол, встречаются полюбовно. Брехня!! Засылают и враждуют. Война там идёт полным ходом, хоть в официальной политике стараются топать в ногу и являются стратегическими партнерами, но гавно друг другу подкладывать не забывают. Не верите? Да вот вам пример. Дяди из МОССАД завербовали важного сотрудника американского концерна, который разрабатывает ракетные технологии. Дядя СЭМ им миллиарды долларов безвозмездно, а они, вот хамы, (точно в Ветхом Завете сказано: евреи от Хама), за наши же деньги у нас свили осиное гнездо. Иди потом доверяй людям. Остап Бендер был прав, ключ от квартиры никогда, ни при каких обстоятельствах ни кому не доверяй, вмиг всё вынесут. Все секреты.
Одним словом, на фронте войны разведок без особых перемен. Все всех хотят подсидеть, подловить, подцепить, подслушать и так дальше.
Стив Оуэн оказался в положении начальника ФСБ. Уж очень ему хотелось поучаствовать в деле смерти бывшего помощника главы администрации президента России, но…, как и у начальника ФСБ, голову подставлять желания не было. Привлекать кого-то из конкурирующих фирм – дело щекотливое. Там сидят хваткие ребята, и они сразу смекнут, что ЦРУ хочет их подставить. Рекламное объявление в газете не дашь, хоть, возможно, желающие бы и откликнулись. Своих разведчиков и агентов, сидящих в высших эшелонах власти России привлекать нельзя и засылать специального агента – чревато. Надо технично задействовать агентов другой разведки. Какой?
Британские службы разведки – аванпост в Европе против Советского Союза и коммунистической угрозы – вели бескомпромиссную войну с КГБ и ГРУ всегда. После распада Советского Союза борьба усилилась, но в официальной хронике подтверждения не имела. Совсем ушли в прошлое демарши, ноты протеста, высылка дипломатов, но война шла своим чередом. Британцы выслали русского корреспондента, несмотря на протесты, чести ради надо заметить, что был он не агнец божий и грешки за ним водились. Русские, как и британцы в долг, по части насрать мы мастаки, не лезли, тужились, выкручивались как могли, хоть Ельцин им прыти поубавил. Это борьба перешла в партер, что означает полную нелегальность, без использования в работе МИДа.
Теперь много русских обитает в богатых кварталах Лондона. А где их нет? Они присутствуют везде. Зря в карту мира пальцем не тыкайте, пытаясь их где-то не обнаружить. Напрасно. И в самой России многое изменилось. Ельцин открыл ворота настежь, охрану не назначил и все кому ни лень пожаловали на российский дворик с одним желанием: стянуть то, что плохо лежит. В столице можно встретить представителя разведки экзотической и маленькой африканской страны Сьерра-Леоне, в которой военные перевороты происходят по двенадцать раз в год в полнолуние как по часам. Конечно он не в ранге посла или советника консула, он бизнесмен, возможно, торговец бананами или кофе, но у него есть офис в Центре Международной торговли и номер люкс в самом престижном отеле. Всё идёт путём. Русские обменялись с остальным миром значительно. Они дали зелёный свет переселению не самой честной части своих граждан в другие страны с наворованным дома и разрешили спокойно шарить на своей территории всем кому хочется. И шарят.
Да нет, русских много и в Нью-Йорке, и даже в Вашингтоне их стало гораздо больше, чем евреев, но американские русские отличаются от русских в Лондоне. Сомневаетесь? Поезжайте и убедитесь сами. Русские во Франции – чтобы деньги просрать в удовольствиях. Русские в США – чтобы заработать копейку своим горбом. Русские в Лондоне – люди не собирающиеся истратить или спустить, они там для того, чтобы сохранить свой ворованный капитал и преумножать его в меру сил и способностей. Это связано с простотой ввоза средств в Британию. У тебя не будут спрашивать, как ты миллион фунтов заработал. Имеешь – милости просим. Вот и всё.
Просматривая перечень лиц, осевших в Лондоне, аналитики Оуэна приметили фамилию Гопков. На островах с августа 1991 года. Бывший сотрудник правового управления ЦК партии. Два года работал под командой помощника главы администрации президента на Старой площади. Ныне сотрудник исследовательского института права в Лондоне, а это крыша британской службы внешней разведки. Часто бывает в Москве. Был консультантом в группе, писавшей по Указу Ельцина новую российскую конституцию от 1993 года. Отличный кандидат для игры в поддавки.
Вот к этому Гопкову и направил Оуэн корреспондента Асс.Пресс в конце мая, задолго до шумихи поднятой в российской прессе Лизой Чайкиной, чтобы с его помощью пустить британцев в колею. "Им не привыкать получать оплеухи от русских,- решил он.- Тем более их премьеру Блейру пара скандалов не помешает".
– Господин Гопков, я их Ассошиэйтед Пресс,- упрямо талдычил в домофон корреспондент.
– Отстаньте от меня. Я интервью никому не даю.
– Господин Гопков, я не стану настаивать, но вас, уверяю, это заинтересует. Это для вас важно.
– Знаю я вашу важность.
– Может мне к вам прийти в другое время или…
– Лучше уходите и не приходите.
– Лев Семёнович, ну не надо так агрессивно. Вы же не знаете повода моего прихода.
– У вас всегда один повод. Уходите с богом. Будете настаивать – вызову полицию.
– Хорошо. Я не буду настаивать. Мне просто не хотелось говорить через домофон, но раз вы отказываетесь со мной встретиться, то слушайте.
– Не собираюсь я вас слушать. Идите к чертям собачьим.
– В Москве странно умер Бутырцев,- произнёс корреспондент и смолк в ожидании реакции. Она последовала мгновенно – щёлкнул автоматический замок входной двери.
– Виски, кофе,- предлагает Гопков.
– Спасибо. Кофе.
– Вы без потайного магнитофона?
– Лев Семёнович! Ни единого вашего слова в прессе не будет, тем более ссылок на вас. Я представитель солидного издания. Грязными методами мы не работаем. Это папараци лезут везде без спроса, а мы только с согласия.
– Что вам надо от меня?
– Вы могли бы мне что-то рассказать о смерти Бутырцева и о нём самом. Вы с ним долгое время работали рядом.
– Когда это случилось?
– Вы не в курсе?
– Узнал от вас.
– Не мудрено. Он пьяным замерз…, а в конце апреля его тихо похоронили.
– Это официальная версия?
– Я к вам не стал бы приходить, но дело в том, что официально о его смерти никто не заикнулся. Мы узнали об этом совсем случайно. Наш сотрудник в Москве был на Котляковском кладбище. Вы слышали о взрыве на нём?- Гопков кивнул.- Следствие затянулось. Он поехал на место, чтобы снять несколько кадров, ну и наткнулся на могилу. Об этом пока никто не писал. Вам это не кажется странным?
– Странное тут только одно. Пётр не пил.
– Может после отставки. Знаете, от обиды или с горя.
– У нас в стране пьют все, по поводу и без повода. Но Пётр не пил. Совсем не пил.
– Он болел?
– Он был здоров как бык. Каждое утро пробегал по 10 километров. И что такое стрессы ему было неведомо.
– Люди меняются.
– Что вы знаете о людях?!! Извините. Я выпью, помяну его душу. Скоро поеду в Москву и обязательно его там посещу. Проклятие!!
– Вы поддерживали с ним дружеские отношения?
– Нет,- Гопков выпил залпом.- Он был не способен дружить. Дружба для него ни черта не значила. Он знал свой предмет прекрасно. Умел работать как никто.
– Враги?
– У Петра не было врагов. Его просто подставили людишки Чубайса. Крысы. Они все имели вид мертвецов, когда случилась заваруха в августе 1991 года. Писали кипятком по всем углам. Даже Ельцин, сраный герой, трухнул порядком. А Пётр был весел и бодр, спокоен как никогда. И все дни путча по утрам преспокойненько бегал без всякой охраны свои километры мимо танков и бэтээров. И осенью 1993 года глазом не моргнул. Я тогда был в Москве. "Тебе не страшно?"- спросил его. А он ответил: "Нет Лёва. Страшно будет потом. Когда пройдёт время и придёт старость".
– Но ведь это явное убийство! Вы что – не согласны?
– В убийстве всегда есть повод. Вы его видите?
– Значит, этот повод тайный, раз они так подозрительно молчат.
– Он после отставки никуда не пошёл. Жил тихо на скромную пенсию. Хотя ему предлагали читать курс многие университеты, но он категорически отказался. Его никто не интервьюировал, что для бывших норма.
– Почему?
– Да все эти свары были стихией других. Он никогда, ни при каких обстоятельствах в сговорах не участвовал. Был всегда против. Потому Ельцин его и взял в свою администрацию.
– Вернёмся к спиртному, если вы не против. Непьющий в России редкость?
– Ещё какая, чтоб вы знали.
– Может он пил в молодости, но его закодировали?
– Пиздеть не мешки таскать! Извините. У нас так говорят. Я понимаю, что это выглядит странно, но он действительно не пил. Ну, просто не пил. Все знали про это его качество. Наши в ЦК хлестали как воду, уходили в запои. Я сам в этом грешен, пью, но в меру. И скрытым алкоголиком Пётр быть не мог. 10 километров ежедневно на протяжении тридцати лет, он начал бегать ещё студентом, сразу бы вылезло боком. Вы бы видели его в бане! Аполлон!! Ни грамма лишнего веса.
– Он любил баню?
– Очень. Пятница, восемь вечера, Сандуны.
– Так это убийство или нет?
– Не знаю,- Гопков замотал лохматой головой.- Не знаю. Ваше известие меня расстроило.
– Как к нему относились сослуживцы?
– Когда?
– В ЦК.
– Нормально. Он пришёл в ЦК прямо из университета. Сходу попал в правовой. Там и работал. Связей у него в элите не было. Роста тоже не имел. По этому поводу он всегда шутил: "Вас всех вздёрнут на столбы, а мне придётся за вас пахать". В июне 1991 года его пригласил Ельцин. Борису нужен был опытный правовед.
– Может он с Ельциным что-то не поделил?
– Это смешно!
– Всё это пахнет скандалом.
– Возможно, возможно.
– Извините, что я вас потревожил. Если был навязчив, простите. Спасибо вам за встречу.
– Благодарю за уведомление. Только не говорите мне, что приходили для этого.
– Хотелось бы взять у вас полнокровное интервью, но вы затворник и я не настаиваю. Хоть впустили и то хлеб.
– Остальное сами раскопаете. Вам были нужны зацепки и вы их получили. Или нет?
– Вполне. Непьющий, так понимаю, в пьяном виде замерзнуть не мог.
– Всего хорошего.
– Прощайте.
В нашей стране, как и в мире, убивать умеют. Для убийства используют весь арсенал. Коротко вам перечислю странные уходы известных людей. Начнём с Ульянова-Ленина. Фрунзе (есть версия, что его застрелил кто-то из ближайшего окружения), Дзержинский, Бехтерев, жена Сталина, Орджоникидзе. О смертях поэтов и писателей не говорю, их, как правило в затылок под тарахтение трактора стреляли и с ними заодно военных, администраторов, чиновников партии, академиков, врачей и простых людей.
Алёша Пешков, упрямству глупых (авт.), очень любил конфетки драже. Просто обожал. И ему изготовили такую пилюльку, чтобы приняв её, он почил в Бозе, но так, чтобы без подозрений. Ведь астмой страдал и туберкулезом великий пролетарский писатель. Вот его кризис и добил, уж очень ему климат наш был противопоказан и, видимо, не только.
Теперь, в наш час, убивать не разучились. Чаще всего шмалят из автомата Калашникова, он как никто для этой цели приспособлен. Дал очередь и стопроцентная гарантия. Бомбу подложить пара пустяков. Снайпер с крыши. Убийца в подъезде с контрольным выстрелом в голову. Могут забить ногами, облить бензином. Да как хотите. Вон банкира Кивилиди сделали. В трубку телефона насыпали радиоизотоп и нет человека.
Способы убийства человека изобретались всю историю человечества. Головы рубили мечами, топорами, шашками, отрезали острыми как бритва ножами (тут играет огромное значение опыт), а французы (чистоплюи) придумали гильотину. К чему, мол, руки марать, дёрнул за рычаг и всё нормально, голова в корзинке. О смертях отравлением не хочу говорить, утонешь в описании. Топили и вешали, сжигали на кострах и в топках концлагерей, замуровывали живьём в подземельях, заковывали в цепи, рвали на части, отворяли кровь, морили голодом. Нет, всего не счислить. В Древнем Китае кормили сухим рисом, в Палестине закидывали насмерть камнями, оными Чингис забивал рты. И для чего Господь создатель всё это не видит?!
Наши предки особой оригинальностью в части убить не отличались от остальных. Умели взять грех на душу во все времена.
А какой способ самоубийства предпочитают люди в мире? Это зависит от многого. Прежде всего от черт национального характера. Одно явно. В маленьких населённых пунктах планеты самоубийств почти нет. Сведение счётов с жизнью – удел горожан. Нет, накладывают на себя руки везде, но 98% в крупных городах. Больше всего травятся, вскрывают вены, вешаются, бросаются в полёт с высоты. Реже всего стреляются. Психологи считают, что все самоубийцы очень боятся смерти, но жизни себя всё-таки лишают. Чем сильнее боится, тем менее страшный способ выбирают. Меньше всего боятся смерти повесившиеся.
Коля Крючков знал, что Бутырцев самоубийца ещё до того, как ему старая врачиха отдала архив. И что способ им придуманный был для него самым страшным, тоже. Он мог пустить себе пулю в лоб, имел дома пистолет, который ему выдал в августе 1991 года лично вице-президент Александр Руцкой, но не воспользовался. Предпочёл подохнуть в страшных муках, ведь алкоголь вызывал у него дикие головные боли. Почему, зачем? Какое-то символическое и страшное самоуничтожение. Врачихе Коля тоже не поверил, когда она сказала о безответной любви, возможно, ставшей причиной. Бред параноика, а не любовь, решил он. Собака зарыта не там, в другом месте, в самом не подходящем и лежащем прямо на поверхности. Он что-то хотел, кому-то такой своей смертью сказать или намекнуть. Эта смерть могла быть и предупреждением. Русские игры в политику всегда заканчиваются большой кровью. И кровушка льётся на наших просторах уже десяток лет, и всё время идёт по нарастающей. Столько сколько у нас в мире нигде не убивают. Снова мы впереди планеты всей. Мне грустно. А что поделать? Коля Крючков тоже чувствовал эту грусть. Кто не ощущает – тому чужды приоритеты в национальном согласии и взаимопонимании.
Чтобы всё поставить на своё место, он приехал к отцу, который переселился из Москвы в Подмосковье, подальше от шума и вони. И потом, что делать старику в 85 лет в столице? Чтоб мне не говорили, но чистый воздух вам не заменят ни бальзам Биттнера, ни три-ви-плюс, ни дупль-Герц, но при условии: им надо дышать постоянно.
– Па, как ты?- спросил Коля, обнимая отца.
– Что тебе ответить? Не хуже и то ничего. А что тебя привело из такой дали?
– Хочу с тобой посоветоваться.
– Заплутал?
– Да нет, па! Ещё тебя хотел проведать.
– Обсудим, обсудим. Проходи. Сейчас я соображу чаёк,- отец ушёл на кухню. Коля открыл холодильник и стал туда рассовывать привезённые продукты.
Они редко виделись. Отец приучил его к самостоятельности с пелёнок и хоть переживал внутри себя, родной ведь сын как никак, но сумел в себе зажать кнопки, что отвечали за беспокойство, чрезмерное. Поступок отца Коля оценил давно и поводов волноваться не предоставил.
– Чего ты притаранил?- спросил отец, вернувшись с кухни.
– Харчи, па, харчи. Пенсии тебе, знаю, хватает на самое самое.
– Ага! Есть можно, только и всего. А на что?
– Опять задерживают?
– К сроку платят. Что у тебя?
– Такая вот головоломка,- и Коля поведал отцу историю Бутырцева.
– А что в его архивчике? Ты его уже разобрал?
– Умолчу. Тебе привёз его рукописи. Почитай ради интереса. Там теория изложена, как мне показалось не бесспорная, но выведена лихо,- Коля передал отцу папки.- Как прочитаешь, позвони мне. Я приеду. Не хочу с этим спешить. Там всё достаточно серьёзно. Как думаешь?
– Прочту обязательно. Бутырцев человек нормальный. Это я тебе говорю впрок. У нас самоубийц почему-то принято считать идиотами. Враньё. Вот его окружавшие столько лет – психи. И это факт. Чтоб мне теперь не пытались доказывать, но Пуго был нормальным и Ахромеев тоже. Главная причина самоубийств такого рода – совесть. Вот у нынешних её нет, потому среди них никто на себя рук не наложит. Вспомни академика Легасова? Уж на что он-то к Чернобылю не имел отношения никакого, а совесть в нём сработала. Это Александров с компанией должны были пулю себе в башку, а нет совести и спроса нет. Безвинный в могиле, виновные по дачам расселись.
– Значит, он что-то узнал такое, что его совесть вынести не смогла. Так?
– Так, так, так! Пошли чай пить,- отец направился на кухню, там уже свистел чайник.
– Пошли.
– Ты семьёй не обзавёлся, часом?
– Нет.
– И правильно. Не спеши. Мужику надо жениться как можно позже.
– По выходу на пенсию?
– А что ты думаешь?!! Вот именно тогда. Во всяком случае, после сорока пяти. Если раньше – плохо.
– До такого возраста не всякий доживает, так же как не всякая птица до середины Днепра.
– И это прекрасно! Сирот будет меньше. Видел сколько по вокзалам деток с матерями пьянчужками?
– Видел.
– Вот,- отец стал наливать чай в кружки.- Значит, говоришь, твоя леди по этой смерти чуток всполошилась?
– Да.
– Слишком они своим машинам доверяют. Любят страсть как командные игры. Они его просчитать не смогут.
– Ну, положим, Лизка врачиху отыщет как пить дать. А не сможет – тогда они не у дел.
– Она совсем старая кошелка или ещё двигается?
– Шестьдесят лет, но бодрая.
– Пей, а то остынет,- предложил отец.- Ты опять к себе в Симбирск?
– Прижился я там, па! Кедры возле окон редакции и шишки падают так, что иногда бьют нам стёкла. Красиво. Приехал бы.
– Дорога не близкая, стар я стал, но погляжу. Ты пойти собираешься в одиночку?
– Нет. Один я тут не пролезу. Предполагаю, что кто-то обязан появиться в этом пасьянсе. Вот его и возьму, коль согласится.
– Логично. Умный в таком деле должен появиться. Действуй. Я тебя благословляю.
– Спасибо, па!
Скандалы возникают и… рассасываются. Смерть Бутырцева отгремела на страницах прессы бурно и в начале июля всё стихло. И результатом стала мраморная плита на могиле, заменившая крест из железных труб. Поговаривали, что президент Ельцин снизошел.
Начальник ФСБ встретился со своим человеком, и тот передал ему кассету с записью разговора, очень короткого и насыщенного бранью.
– Я из газеты "Известия".
– Здороваться не учили?
– Извините, здравствуйте.
– Корреспондентка?
– Да, вот удостоверение, если не верите.
– Ты мне ещё им глаза выткни! Размахалась, дура.
– Сама дура.
– Я?
– Ну не я же.
– Слушай, писанная ты моя красавица, вали отсель по добру по здорову, а то я тебя в миг изуродую. Хоть, вижу, мне не особо придётся стараться.
– Что за обращение?!!!
– Это ты ко мне обратилась, а не я. Пшла вон!
– Я вам хорошо заплачу, если ответите на вопросы.
– Сунь свои зелёные себе в п… и двигай.
– Я много заплачу.
– А войдут?
– Вы хамка!
– И ещё какая?!! Пятьдесят лет с психами. Могу и тебя подлечить, но бесплатно.
– Вот гавнючка, а?! Я ж тебя урою, карга старая.
– Что старая – верно, но не уродка. Разницу чувствуешь?
– Ладно. Хватит оскорблений. Давайте поговорим серьёзно. Я к вам по очень важному делу. У вас лечился…
– Важные дела у прокурора. У пенсионерки дело одно – с голода не сдохнуть.
– Вот и подправите свои финансы. Сто долларов даю.
– Мне хоть миллион. Эти поганые доллары сто лет мне не нужны.
– Двести.
– Ты что, на рынке, торговлю мне тут открыла.
– Назовите свою цену.
– Тыщу давай.
– Держите, можете не пересчитывать.
– Что тебе?
– Бутырцев у вас лечился?
– Не знаю такого.
– Бутырцев Пётр Егорович…
– Впервые слышу.
– Этого не может быть!!!
– Всё, иди,- слышно как хлопает закрываемая дверь.
– Деньги верни, сука.
Дальше второй голос глухо.
– Сама сука. Нет, ты не сука, кто на такую позарится.
– Ну, блядь!!
– Тебе ею не быть. В рот дать и то побрезгуют.
– Ну, тварюка! Открой дверь. Я тебе глаза выцарапаю.
Щёлкает замок и второй голос слышен хорошо.
– Ах ты, ведьма,- слышно удары, идёт драка.- Я тебе сейчас все кости переломаю, дешевка московская…
На этом запись оборвалась.
– Чем закончилось?- спросил начальник ФСБ.
– Соседи разняли.
– Деньги вернула?
– Да где там! Участковый три часа уговаривал, но она не отдала.
– Кто корреспондент?
– Елизавета Петровна Чайкина.
– Вот та мымрочка?!
– Она самая.
– Больше никто не приходил?
– Нет.
– Кто кого отдубасил?
– Досталось обеим поровну. Примерно.
– Заявления?
– Ни одна из сторон не подала.
– Нагрела, значит, старушка девицу.
– Точно.
– Ещё что выяснил?
– У Бутырцева половых связей не было.
– Где узнал?
– Нашёл его кореша по юности. Бутырцев на соревнованиях по мотокроссу врезался в ствол дерева. Ударился головой. Сотрясение мозга средней тяжести. И ещё стукнулся пенисом о руль. Результат – полный импотент, без шансов на выздоровление.
– Друг где?
– Отбывает седьмой срок.
– Вот те раз!!!
– Это он свёл Бутырцева с врачихой. У него первая судимость – ограбление с применением насилия. Год его мытарили в психиатрической. При отправке в лагерь сбежал. Тогда-то они с Бутырцевым и свиделись последний раз.
– Хорошо дружили, раз он такое другу доверил.
– Не разлей вода.
– Как Чайкина на врачиху вышла?
– Не выяснял. Но не через него. Он клятву дал.
– Сдержит?
– У него открытая форма туберкулёза. Я договорился с администрацией, чтоб его подлечили без отправки в тублечебницу. Сдохнет там.
– Что он тебе ещё интересного поведал?
– Больше ничего.
– У врачихи что?
– Квартирку обшарил с лупой, пусто. Информации от неё мы не получим. Её коллеги называли "комиссар". Нынешнюю власть люто ненавидит. Это от соседей. Злая до ужаса.
– Это я уже понял,- начальник ФСБ постукал по плейеру.- Давай присмотри за Чайкиной.
– Могу, но только тут. Она каждый месяц мотается в Европу, США.
– Туда за ней не суйся. Она же тут ищет. Если мне память не изменяет, она руководит каким-то агентством?
– Независимым Агентством Новостей. НАН.
– Странно.
– Мне странность эта сразу ударила. У неё сотрудников – не протолкнуться, а поперлась сама. На скандал, положим, врачиха спровоцировала, но нарываться на него ей, думаю, не стоило. Могла технично ретироваться.
– И мне это странно.
– Да. Она училась в МГУ в одной группе с Гайдаром.
– Сходи туда. Найди фото их группы. Из-под земли достань.
– Пара пустяков.
– Прощупай их всех там до десятого колена.
– Сделаю. Она на днях улетает в США, вот я и займусь её сокурсниками.
– Держи,- начальник ФСБ даёт пачку ассигнаций.
Британцев, а это известно всем, у них одна из старейших в мире внешних разведок (как наследие имперских теорий, но они в отличие от русских свою не распустили, когда перестали быть мировым лидером на морях и океанах, а, наоборот, усилили), так вот британцев на мякине не проведешь. У них надёжные кадры, воспитанные в лучших консервативных традициях. Говорят, что джентльмена можно обмануть, но только один раз. Службы Британии уже имели из-за янки неприятности и потому…, выслушав своего заместителя, начальник внешней разведки Британии произнёс:
– Сэр, прошу вас разработать мероприятия для того, чтобы засветить янки в России. Подберите кого-то из нашего тайного резерва, лучше из консервантов, в их рядах. Пусть русские долбанут их по бестолковым головам.
– Не усилит ли это позиции русских, сэр?
– Русские отлично работали. Если б не их бестолковые лидеры, могли бы иметь возможность, посадить в Белом доме своего президента. Мне жаль, что их вывели из игры. Сильный противник – залог нормального развития нашей системы. Помощь врагу, особенно в тяжёлые для них времена, нам зачтется.
– Слушаюсь, сэр. Что передать господину Гопкову?
– Поблагодарите его за информацию. Этого достаточно. Намекните ему, что всё это интересно, но нам не по плечу. Пустите за ним наблюдение. Если он станет искать поддержки в других "агентствах" – не мешайте.
– Это может бросить тень на нас, сэр. Он же сейчас под нашей крышей.
– Подозрение – не факт.
– Вас понял, сэр.
– Вы подготовили материалы по аукционам, что намечены у русских по нефти?
– Да, сэр. Доклад готов. Когда его представить?
– Завтра в 11.00 прибудут для ознакомления представители "Бритиш петролеум".
– Есть, сэр.
– Всего хорошего.
– Приветствую всех присутствующих!- с этими словами в помещение редакции районной газеты входит довольно молодой человек. Одет в джинсы, серого цвета рубашку, серую куртку из плащёвки, кроссовки. С ним вяло здороваются.- Я из Москвы,- сообщает парень, что ни у кого энтузиазма не вызывает. Не любят в районных редакциях гостей из столицы.
– Да хоть снежный человек с Тибета,- бурчит бородатый сотрудник, усердно вдавливая клавиши старенькой "Ятрани" своими огромными пальцами.
– Не так уж я плох как вы себе представили,- парень продвигается к свободному стулу, усаживается и всех осматривает.
– Короче, Склифосовский,- бросает ему бородатый.
– Хорошо,- соглашается парень.- Цель визита – Николай Крючков.
– Суши сухарики, Колёк,- бородатый смеётся.
– Крючков – я,- отвечает Николай, не отрывая взгляда от листов.- Внимания на то, что я делаю, не обращай, говори.
– Я представляю крупное издательство и послан к вам от имени руководства,- парень лезет в свою сумку, вынимает оттуда папку, извлекает из неё лист и протягивает Крючкову.- Это типовой контракт.
– Не слепой,- Николай вчитывается и, ознакомившись, с улыбкой возвращает.
– Не устраивает?- спрашивает парень.
– Как тебя звать?- Николай откладывает свои листы в сторону.
– Сергей Анатольевич Воробьёв,- представляется парень.- Можно по имени.
– Факультет журналистики?
– Нет. Филологический. В том году. ЛГУ.
– И что твои хозяева от меня хотят?
– Николай Иванович, я не хочу выглядеть пошло, но…, но деньги не пахнут и каждый их зарабатывает в меру сил и ума. Если предложения сделанные вам идут в разрез с вашими морально-этическими нормами – я убыл. Только вы не торопитесь с ответом. Тема достаточно интересная и люди будут её читать.
– Коль, что предлагает-то?- спрашивает бородатый.
– Книгу написать,- Николай включает электрочайник, заглянув предварительно есть ли в нём вода.
– Про чё?- не отстает бородатый.
– О группе, в которой учился.
– И скоко они дають?
– Двадцать тысяч долларов.
– Щедрые ребятишки!- констатирует бородатый.- Это составляет наш годичный бюджет. Я бы согласился.
– Книга о ваших сокурсниках нас не интересует,- говорит Воробьёв бородатому.
– Почему?
– По кочану!- огрызается парень.
– Не груби дяде,- предупреждает бородатый.
– Не буду,- парень смотрит на бородатого детину, с которым смысла цапаться нет: рост два метра, вес под 150 кг.
– Так чем мои согруппники хуже Колиных?- упрямо лезет в разговор бородатый.
– У вас, уважаемый, нет знаменитостей,- отвечает парень и тут бородатый взвивается со стула с громогласным криком.
– У меня нет??!!!! Да я в общаге Казанского в одной комнате пять лет подряд обитал с седьмым сыном шейха Саудовской Аравии. Это самый богатый в мире человек,- дружный хохот сотрудников взрывает помещение. Парень лишь улыбнулся.
– Зря ты не смеёшься,- говорит ему Николай.- Не смотри на грязный свитер Борисовича. Он действительно человек могучий. Бороду специально держит. На днях он отбывает в Лондон именно к сыну шейха. Кстати, сын шейха познакомил леди Ди с египетским миллионером и Борисович при этом присутствовал собственной персоной. Он с ней не единожды обедал. Борисыч, не жмись, покажь фото.
– Держи!- Борисович кладёт перед парнем альбом.
Пролистав, парень восхищенно произносит:
– Вот это связи??!!!
– То-то!- Борисович забирает альбом.
– Это грандиозно!! Нет, правда!! Я своему шефу доложу. Да вам же нет цены?!
– Цена, сынок, есть всему. Книги книгами, а дружба – это самое дорогое на свете,- Борисович вздыхает.- И писать об этом не стану. Кипит, Коль. Давай пои нас чайком. Не скупись. Двадцать нам в редакции пригодятся. Думаю, что цена нормальная, за информацию о хануриках, которые с тобой учились.
– Это Егор Гайдар ханурик?!!- восклицает парень.
– Пардон!! Бывает. Ошибся. Не ханурик. Всё ж в интеллигентной семье родился и воспитывался. Он – жмурик,- и пускается хохотать своим басом.
Сотрудники собираются к столу Николая пить чай. Это обычай. Поить должен тот, к кому пришёл гость. Николай достаёт из тумбочки стола сахар, печенье, пряники, разливает в кружки кипяток. Чаепитие проходит весело. Под шутки, анекдоты и веселые рассказы.
– Пошли прогуляемся,- предлагает Николай, после третьего выпитого чайника.
Они покидают здание редакции.
У нас всё было рационально. В строительстве. Любой районный центр выглядит так: райком, райисполком, милиция, универмаг, редакция газеты всё на одной улице. Ещё чаще они расположены по периметру площади, в центре которой Владимир Ильич. И обязательно с какой-то из сторон есть небольшой парк.
Городок, где жил и работал Николай, был в этом отношении стандартом. Они прошли в парк и уселись на лавку.
– Значит, твоё руководство желает про Гайдара?
– Не только. У вас была интересная группа. Вокруг неё крутились студенты других факультетов. Вы были пять лет центром. Жизнь кипела вокруг вас, и вы все ею управляли. Семёнов работает в "Голосе Америки". Каптцер величина на телевидении Израиля. Чайкина глава большого агентства в Москве. Бортников в бизнесе преуспел – нефть. О Гайдаре уж не говорю. Он взлетел выше всех.
– И всех громче рухнул.
– Разве упавший не интересен?
– Может быть, но я упавшего не бью. Не обучен. Серёжа, твоё руководство обратилось не по адресу. Я уверен, что в нашей группе отыщется кто-то, с готовностью вам изложить обо всём. Только это не я.
– Почему? Совесть?
– Да ну, что ты?!!! Дело в другом. Ну, какой из меня писатель? Я сюда добровольно распределился и работаю без всякого роста много лет.
– Ой, только мне не говорите, что вы серый. Хорошо?
– Разве в том смысл?
– Нет, конечно.
– Я умный, Серёжа. Может даже умней всех их вместе взятых во сто крат, но во мне нет амбициозности. А в них море амбиций, но нет таланта. Где ты видел, чтобы у нас талант восторжествовал?
– Это правда. Вот и воспользуйтесь случаем.
– Зачем? Чтобы всех их уличить в тупости? Так я поступить не могу. Грязно это. И для человека талантливого неприемлемо.
– Вот они и вылезли. Вы молчите, а они в стране творят что хотят.
– Я тебя понимаю, Серёжа. Ты молод. В тебе юношеский нигилизм бродит. Все они творят с молчаливого согласия президента. Чтобы их унять, надо с ним договариваться. А с ним, он более туповатый, чем они, можно сладить только…
– Упереть ему железным компроматом. Так?
– У меня его нет, у тебя его нет. Вот поэтому я в детские игры не играю.
– У Коржакова есть.
– Вот и идите к нему.
– Ходили. Отказал.
– Плохо просили.
– Он за книгу просит десять миллионов долларов,- парень крутнул пальцем у виска.- Заманьячился на крупных гонорарах.
– Это называют продажей туфты. Ему не о чем писать. Собачья она была у него, житуха. Однообразная и голая как степь.
– Наши так и говорят.
– Будь у него хоть что-то, его бы не выбросили на помойку как гавно. Дали бы престижное место.
– Согласен. Значит, мы не договорились.
– Нет и ещё раз нет.
– Вы с кем-то хоть встречаетесь из своей группы?
– Почти нет.
– Почему?
– Редко я бываю в Москве. Как вырвешься, всё не как надо. Кто-то уехал в командировку, кто-то занят, извини, старик, рад тебя слышать, но времени нет. Да они и меж собой редко встречаются. Ко всему ко мне у них отношение одинаковое. Я для них провинциал.
– И никто не предлагал перебраться?
– Были и такие предложения, но не захотел я.
– А кто предлагал? Если не секрет.
– Гайдар звал в "Коммунист". Борт звал, ему нужен был пресс-атташе. Чайкина приглашала в своё агентство. Как-то Федя Липинский звонил из Германии, он, кстати, работает в издательском концерне. Руководит там русским отделом.
– Я знаю. Они нам дают переводные вещи в тираж.
– Вот он звал.
– Зря вы тут торчите. Обидно.
– Тебе?
– Ну, а почему нет? Газета ваша хоть выходит?
– Раз в неделю верстаем. Телепрограмма, реклама, анекдоты.
– А тираж?
– Две тысячи.
– На что же вы тут все живёте?
– У каждого есть побочные заработки. Кто бланки макетирует, кто бирки на товары и визитки, кто-то вычиткой рукописей занимается, кто-то языки преподаёт детям элиты местной. Кусок хлеба есть.
– А бородатый, правда, с сыном шейха учился вместе?
– Правда. Решётки на окнах видел?
– И удивился. На третьем этаже пятиэтажного здания обычно не ставят.
– Принц подарил нам "СуперМакинтош", когда приезжал в гости два года назад. Вещь дорогая. Чтобы "альпинисты" не влезли с крыши и поставили решетки.
– А сам на старой печатает!
– Сила привычки. Он потом гонит на сканер и через программу.
– Я вас не задерживаю?
– Сегодня у меня нет работы. Ты где устроился?
– Вечерним отъеду.
– Тогда пошли смотреть городок и вечером ужин.
– Ужинать куда пойдём?
– Где холостяков кормят?
– В ресторане.
– Там кормят богатых.
– К женщине?
– Навестим одну мою знакомую. Тебе надо купить цветы. Найдёшь копейку?
– Сыщется. И не только на цветы.
– Топаем.
Проводив парня на поезд, Николай плелся домой. Шёл медленно. А чего спешить в пустую однокомнатную квартиру? Шёл и размышлял о том, кто ему этого Серёжу или Мишу, а возможно и Васю направил. Парень показался ему интересным. Он не задавал лишних вопросов и это было примечательно.
Глубинку при распределении Николай выбрал не случайно. Ему не нравилась столица. Сюда на край земли он приехал по двум причинам. Первая – природа. Он родился в маленьком таежном посёлке и его всегда тянуло в такую же среду. Вторая причина была связана с его тайной профессией разведчика. Ему было необходимо отшлифовать тесты на предмет моментального определения личности. Так вот в маленьком городке это делать проще, бегать надо меньше. Ко всему корреспондента кругом пустят и это плюс несомненный. Когда он освоил основные параметры, перешёл на более высокий уровень, стал работать по выяснению личностей приезжающих в их городок в командировки. Вся эта программа не касалась элиты. Её не было смысла расшифровывать, так как она видна кругом в стране невооружённым глазом. В конце концов программа, вспомните Шерлока Холмса, стала срабатывать.
Вот по этой программе получилось, что парень этот к нему кем-то послан. И он не выпускник питерского вуза. Это выяснилось элементарно. Женщина, к которой Николай привёл парня ужинать, закончила филфак ЛГУ. Она, когда уже уходили, сделала знак Николаю, чтоб он на минутку задержался и сказала, что парень, безусловно, филолог, но Питера не знает, сильно путается. Выяснять, есть ли некий Воробьёв С.А. в таком-то издательстве, смысла нет. У парня были хорошие повадки оперативника, которые приобрести можно только опытом. Возраст 24-25 лет. Поступил, видимо, сразу после школы, но его из университета забрали со второго или первого курса в армию (десантные войска, морская пехота или погранвойска), выдаёт сильное рукопожатие, а после службы его направили в специальную группу ФСБ, где он наработал теорию и практику одновременно, под хорошим руководством и при всём успел закончить университет, но не в Питере, а в Москве. И у него, как пить дать, золотая медаль об окончании средней школы с уклоном на английский и музыкальная, пальцы так преобразуются только от игры на виолончели. И родители у него очень интеллигентные люди. Так себя вести за столом может научить только мать или бабушка. Оригинальный парень. Так кто его ко мне командировал? Монетку кинуть, что ль? Это или начальник ФСБ или кто-то из охраны Ельцина. Но поскольку он притащился ко мне один, значит, это от начальника ФСБ посланец. Личный порученец в поиске архива Бутырцева. Начальник решил сыграть от себя. И не он один. Сейчас их соберётся много. Лизка со своим ЦРУ, ребята из службы охраны президента, влезут в эту возню и ряд европейских разведок, не сбрасывай со счетов и внешнюю разведку России, там есть отдел по внутренним расследованиям, а это работа по их профилю, Агентство по национальной безопасности США, без них как без снега зимой, наши, ожиревшие непомерно банкиры, взявшие себе в служение многих из бывшего КГБ и ГРУ отсиживаться тоже не станут в сторонке, кусок стоит того, чтобы рискнуть. Ой, что-то много набирается! Если все они ко мне станут посылать гонцов, я не выдержу. Стоп, стоп!! Если начальник ФСБ прислал ко мне парня первым, значит, Лизка вышла на старую врачиху, а этот поц её там засёк. Другой вариант отпадает. Мальчик способный и расторопный. Что это означает? Это означает только одно. Он Лизку в ближайшие пару недель вычислит. Прийти к врачихе раньше Лизки он мог только через Ангела, друга детства Бутырцева. Я правильно поступил, что не поехал к нему в лагерь, а вывел врачиху из его уголовного дела. Лизка могла пойти моим путём через архив, в котором за сотню долларов тебе дадут всё? Могла. Но она притащилась с другой стороны. Так как все абоненты сменили адреса проживания больше шести раз, то она прошла самым коротким путём для самой себя. Я их опередил, потому что стал раньше их искать. Лизка нашла домработницу Бутырцева, которую он держал, но после отставки и выхода на пенсию уволил. Но не бросил, а устроил её в Германии домработницей в семье одного, вот вот, филолога. И тут, блядь, филолог! Поэтому она и припозднилась. Я их отбрил по высшему пилотажу. Парень её тоже, похоже, отбреет по высшей категории. Он, я и Лизка гребем почти вровень. Все остальные где-то подзадержались. А может, при таком хитром раскладе, они просто сели все в засаду и выжидают, не желая афишировать свой интерес? И это логично. Отлично!! Самое плохое ожидает этого Серёжу. В этой игре ему проломят череп мордовороты по мокрым делам из ЦРУ. Елизавета Петровна Чайкина самый их ценный в России агент и её будут прикрывать зло. Таких как она в двойную отдачу не пускают. Если парень её подцепит, то он обязательно посетит меня вторично. Он должен будет подцепить меня на чём-то и через меня попытаться с ней сыграть.
Николай вошёл в подъезд дома, где встретил бородатого Борисовича.
– Колюнь! Ночевать пусти.
– Опять с Любкой спорил?
– Да ну её!!!
– Сколько раз я тебе говорил: не заводи ты её, она умней. И переубедить ты её не сможешь. Порода!
– А ты где шлялся?
– Гостя провожал. У тебя же есть ключ от моей квартиры?
– Я из дома вылетел как ошпаренный. Только тут на площадке сообразил, что забыл его. Тут же вспомнил, что ты с этим фруктом московским ушёл, стучать не стал, вот спускался. А тут ты как раз. Удачлив я в конце дня не в меру.
– Входи, спорщик,- Николай открыл свою берлогу.
– Благослави Господь дом сей и хозяина,- пропел Борисович басом.
– Заткнись!!- одёрнул его Николай.- Второй час ночи. Соседей разбудишь.
– Молчу. Жрать сыщется?
– Пошарь. Что-то было в холодильнике.
– А ты?
– Я спать. Ужинал у Альбины.
– С этим?
– Отстань, Гринь, ей богу.
– Вот бы и остался у неё.
– Тогда ты бы сидел всю ночь в подъезде.
– К Генке пошёл бы.
– Сгинь!- махнул рукой на Борисовича Николай.- К ней сестра приехала в гости с мужем.
– М-м-да!! Тебе сегодня не повезло, однако,- проворчал Борисович и исчез на кухне.
Глава 1
Клёв был плохой. Когда так, настроение препоганое. Смена наживки ничего не даёт, ты делаешься злой и тебя раздражает каждый пустяк. Президент нервничал. Это заметил начальник личной охраны и подсел ближе.
– Борис Николаевич! Время клева закончилось.
Ельцин отложил японское удилище, подарок премьера Японии, посмотрел на начальника личной охраны и едко заметил:
– Клёв плохой и у тебя.
– А как ловить, Борис Николаевич?! Только мы подладились, в прессе буча. Всё спутали. Сейчас стихло, пытаемся что-то искать, но время клева ушло. Я не могу вытащить эту разработку. Нет у меня ни людей, ни полномочий. Все службы нам подают данные касающиеся только вашей безопасности и больше ни-ни.
– Даже не проси! Не дам ни людей, ни полномочий. И переподчинять тебе никого не стану. Вспомни Сашу. Он всё просил под себя, просил и я ему позволял, а что вышло в итоге: сплошная муть,- Ельцин отмахнулся от надоедливых комаров.- Не смог он никого подцепить. Вот сам замарался.
– Борис Николаевич! Я ничего не прошу. Факт констатирую.
– Вот факты мне изложи. Что нашли?
– Только подозрения.
– Серьёзные подозрения?
– Очень, Борис Николаевич.
– Куда они вас привели?
– В США, Великобританию и Израиль.
– Не мудрено!!!- президент встал.- Пошли походим по тропке вдоль берега.
Они поднялись на небольшой склон и двинулись. Президент по тропке, начальник охраны рядом по траве.
– Они к нам кого-то заслали?- спросил президент.
– Нет, Борис Николаевич! Кого-то купили, на чём-то подловив. Весь аппарат мы проверили. Подосланных нет. Все сотрудники наши граждане.
– Так что ты хотел? Чем я тебе могу помочь?
– Я помощи не прошу. Её получить, я не слепой, неоткуда. Готовить перестали, набираем, сами знаете где. Плохая это система.
– Так предлагай?!!
– Не стану я ничего предлагать. Вы больше баллотироваться не станете, а придёт кто-то другой, всех нас распустит и станет своё организовывать.
– Так что?!!
– Государственная должна быть программа. Вот я в этом году просмотрел весь состав Кремлёвского полка. Там нет ни одного пригодного для охраны. Предателя ловить – надо талант.
– Не намекай мне.
– Борис Николаевич! Ситуация нестандартная.
– Бутырцев был чьим-то агентом?
– Как раз наоборот.
– Кверхтормашки!- президент сломал ветку на кусте, возле которого остановился и пошёл, помахивая ею. Комары и тут донимали.
– Порядочность Бутырцева оказалась стопроцентной.
– Ты всё преувеличиваешь.
– Я знаю, Борис Николаевич, что он был у вас на приёме перед тем, как вы подписали Указ 1400 в сентябре 1993 года.
– Был. Об указе знали трое. Но никто из них в глаза его не видел. А он ко мне пришёл, имея на руках чистовой экземпляр. О чём тебе это говорит?
– Тогда или Шахрай, или Коржаков.
– А я верю и тому, и другому,- президент развернулся и пошёл в обратном направлении, потому что сотрудник охраны вышел из укрытия, дав понять, что дальше идти нельзя.- Да дело не в том. Он пришёл и прямо мне сказал, что это подписывать нельзя. Что это вызовет кровопролитие, что это спровоцирует оппозицию явную и скрытую на активные действия. И что тем самым я подрубаю сук, на котором сижу. Меня перестанут уважать, и я частично потеряю власть. Тогда я его не послушал, даже отстранил под домашний арест. Так он не пустой приходил. Он принёс подготовленные проекты Указов. Теперь я их просмотрел, тогда сгоряча не стал, злой был на него. И что ты думаешь? Его компромиссы были приемлемы для всех сторон. А я послушал тогда Грачева, Ерина, Бурбулиса, Шахрая, которые считали конфликт неизбежным и, мол, теперь самый подходящий момент сломать всем им, недоброжелателям, хребет. Итог видишь? Коммунисты всё равно доминируют. Они как зараза, ничего их не берёт.
– Тогда где он взял проект вашего Указа?
– Вот это я и поручаю тебе выяснить.
– Так покойника не спросишь, Борис Николаевич!
– И у покойника можно узнать при желании.
– У него не нашли ни одного документа. Квартира пустая совершенно.
– Вот смотри. Мы сожгли Белый дом, и я его вернул. Сам не знаю почему. Что-то внутри меня толкнуло. Многие были против. Они все против, а я упрямый – вернул. Так он сразу ко мне на приём. Так сказал примерно: "Борис Николаевич! То, что тут наработали, мне не нравится. Зорькин прав. Решение Конституционного суда о незаконности вашего Указа 1400 верно в точности до абсолюта. Вам Конституция такие действия запрещает. Легитимность – понятие, не имеющее юридического аспекта. С этого момента вы – диктатор. Прошедшее кровопролитие – государственный переворот. Последствия будут такими: избрание парламента по вашему Указу незаконно, референдум по новой Конституции тоже. Мы входим в период, когда в стране начнёт работать незаконная власть. Можете меня отдать под суд, расстрелять, но я вам это говорю в глаза. Последствия будут для России разрушительные. Дела пойдут всё хуже и хуже и, когда вы перестанете быть президентом, всё всплывёт и всё рухнет. Это будет большая кровь. Когда что-то делают незаконно – отсутствуют всякие гарантии. Начнётся произвол, и вы не сможете удержать ситуацию под контролем. Орда вам этого не позволит". Вот так примерно он мне сказал.
– И вы его не выгнали?
– А чего ты так удивляешься? Нет, не выгнал. Он был единственным, кто мне правду сказал в глаза. Все тогда передо мной пресмыкались. Песни пели хвалебные, а он нет. Потому и не выгнал. Он чистый человек и, безусловно, бесстрашный. Я сам такой и его за это уважал. Вот ты мне почему всей правды не говоришь?
– Так если б я её знал, Борис Николаевич!!
– Узнай, и мне доложи. Достань мне её из-под земли.
– Отсутствие документов и найденные пустые кассеты от микроплёнок – архив, который он где-то спрятал.
– Вот ты его и найди.
– Мы в рамки секретности не влезем. Нет у меня таких профессионалов.
– Найди их.
– Это невозможно.
– Привлеки старых к работе.
– А чем я им стану платить?
– Я выпишу тебе из своего президентского фонда. Думаю, что это дело не столько меня касается, сколько безопасности России. Действуй.
– Есть!
– Но в рамках закона. В сторону ни-ни.
– Постараюсь.
Природа человека удивительна. Сущность его деяний непостижима. Ещё в древности люди разделили творимое человеком на добро и зло. Чёткой грани между этими понятиями не провели, не хватало тогда мозгов, вот и болтаемся мы как гавно в проруби, между ними. Ни то ни сё, это великолепное определение русского народа, которое имеет отображение в языках многих народов планеты, исключение составляют дикие (каменный век) племена, живущие в сельве Амазонки. Им эти понятия не ведомы. Да это и понятно. Ведь они появились на рубеже 2-1 тысячелетия до нашей эры, когда в отдельных местах планеты вплотную подошли к использованию металлов. Добро и зло – изобретение прогресса (авт.) Человек не рождается ни плохим, ни хорошим. Он просто появляется на свет и всё тут. Он нейтральный, без присущих миру, в который он входит, вредных понятий. Потом его научат различать добро и зло, но везде по-разному. Если бы добро и зло были стандартизированы и приняты всеми на этой планете, легче бы жилось, а так… и человек порой не знает, к плохому или хорошему отнести явление, что он видит с экрана телевизора. Вот вам пример.
Ирак напал на Кувейт. То, что это плохо ясно всем. Саддам Хусейн очень агрессивный, чем-то ему власти Кувейта не понравились, и он послал свою доблестную армию их прогнать. Армия пошла и прогнала из Кувейта властителей. Они поехали в США и упросили помочь прогнать злого Саддама. Чтобы это сделать, армия США (в купе с союзниками) начинает бомбить древний город Багдад и другие города, где гибнет мирное население вовсе не виноватое в том, что у них такой плохой и злой президент Саддам. Всё бы ничего, но на момент, когда стали бомбить, войск Ирака на территории Кувейта уже не было. Они убрались на свою территорию, чтобы сильно не злить дядюшку Сэма. Так для чего авиация бомбила Багдад и другие города? Зачем самолёты сбрасывали бомбы на головы простых иракцев? А бес его знает. Это зло? Да, такое же, как и нападение Саддама на Кувейт. Значит, президент США такой же бандит как и Саддам, только более сильный, вот и вся разница. Вас же станут уверять, что именно Хусейн бандит, а Клинтон молодчага, он спас граждан Кувейта от рабства, но при этом убил пятьдесят тысяч мирных иракцев, не туда летчики бомбы кидали, промахнулись, бывает.
Так за что иракцу, который потерял семью, любить Америку, если он знает, что Саддам бандит, а Клинтон ещё больший бандит, но бомбежка уже ничего не решала (войска Ирака из Кувейта ушли), а он вообще там ни при чём, он пахал, сеял, не воевал, повода янки убивать жену и детей не давал. Как бы вы отнеслись к действиям Клинтона и армии США, случись у вас вот так в жизни?
Я бы его возненавидел. Клянусь. Всё бы сделал, чтобы ему и его пархатой стране, где не могут научить лётчиков целиться, сделать вай-вай как плохо. Работал бы не покладая рук, воровать бы пошёл, но денег на бомбу, чтобы свалить хоть один небоскреб в Нью-Йорке добыл бы. Именно так многие поступили. Янки сразу в крик: терроризм!!! Ну не хотят они, природа у них плохая и с восприятием того, понять, что нет возможности у простого иракца, ливийца и многих в этом мире, заработать на эскадрилью Б-1, чтобы послать её отбомбиться в Вашингтоне за плохое поведение Клинтона.
Наличие авианосцев и крылатых ракет вовсе не означает, что те, в чьём распоряжении они находятся, всегда правы и безгрешны.
Бомбят Ирак. Клинтон подозревает, что Хусейн делает атомную бомбу. Хорошо, говорю я. Подкиньте ещё парочку бортов бомб на Тель-Авив, можно кинуть и на Исламабад, я подозреваю, что и они делают тайно ядерные заряды. Но противнючий Клинтон не хочет меня в моих устремлениях справедливости поддержать и Тель-Авив не бомбит, и в Пакистан авиацию не посылает. Почему? Всё просто. Они союзники и стратегические партнеры им можно атомные клепать, а вот Саддаму Хусейну нельзя.
Всё плохо и всё хорошо. Непогрешимых нет. А если учесть, что наши понятия о грехе не совпадают, то мы все, живущие на этой планете, в отношении друг друга – исчадие ада и добро вообще к нам не приходило и это всё досужие вымыслы библейских пророков, которые уверяют, что Господь Создатель неоднократно посылал мессий на нашу грешную землю, чтобы навести порядок в умах и деяниях наших, чтобы закон был главным (богом), а не развратное мнение какого-то замухрышки Клинтона или Ельцина, тут нет разницы. Вы давали им право творить правосудие? И я не давал. Но они это делают, и я им свечку тротилловую вставлю, на больше у меня нет денег.
Москва. 1998 год. Рынок.
– Слышь, мужик! Почём у тебя детонаторы?
– Полста штука.
– Парочку мне замотай.
– Держи.
– Тротил у тебя есть?
– Сыщем.
– Почём?
– От веса зависит.
– Десять кило мне надо.
– Ты чё!! Того? Крыша поехала, да? Десять кило хватит, чтобы Белый дом лёг в руины. Куда тебе столько?
– Сосед достал. (Клинтон)
– Мочить хочешь?
– Ага.
– Тебе двести грамм хватит. От него мокрого места не останется.
– Уговорил. Давай. Сколько с меня?
– Тоже пятьдесят.
– Четыреста отсыпь. Чтоб наверняка.
– Сам рубишь или консультант нужен?
– Берёт дорого?
– Сотня. Он тебе место покажет верное и объяснит как подложить.
– Через недельку подъеду. Хорошо?
– Сговорено.
Это не вымысел, это реальность. Наша реальность в 1998 году.
Предательство это зло? Конечно. Тогда почему наши бежавшие туда – злодеи, а их бежавшие сюда и работавшие на нас – герои?
Вот Ельцин поручил своему начальнику личной охраны узнать, откуда у Бутырцева был проект Указа 1400. Сто лет тот будет искать и не найдёт. Бутырцев сам не знал, кто его тиснул. Просто была у человека привычка вставлять в факсы маленькие штучки, на которые записывается автоматически вся корреспонденция. Вот и всё. Потом её вставляешь в компьютер и распечатывай хоть до второго пришествия. Что ж он за руку того гада не схватил? Чтобы хватать за руку, есть другие люди. Правда, номер факса, который принял Указ 1400 Бутырцев знал, но кому он принадлежит, тоже выяснять не стал. Ещё раз вам говорю, что этим должны заниматься профессионалы, а не он. Утечки информации происходят, потому что наше руководство решило оснаститься современным оборудованием, а вот задание своей науке на предмет организации и изготовления электронных сторожей не удосужилось, сославшись на демократию (а чё? у нас секретов нет, пердёж президента напоминает ноту фа третьей октавы) и отсутствие средств в казне.
Лиза Чайкина работала самозабвенно. Героическая у неё сущность. Вжиться к нам (это не шутка и не выдумка) тяжело. Почти невозможно. Многочисленные провалы заставили руководство ЦРУ пойти на отчаянный шаг. Поэтому в США в начале семидесятых в один из центров подготовки стали свозить детей возрастом 12-14 лет. Их собирали везде, даже на помойках. Лиза была из таких. Деток скрупулезно учили, прежде всего русскому языку, который был для них как тарабарщина. Никто из них не знал зачем. Лизе повезло больше остальных. От рождения она была болезненной (мать наркоманка и пьянь), скитания по свалкам от рождения здоровья ей не добавили, и выглядела она на несколько лет моложе. К моменту, когда она подала документы в МГУ ей было 21. Ей прошлое нехорошее скрыло четыре года. В школе разведки она была самой маленькой и самой злой. Несколько раз вопрос стоял о её исключении, но что-то руководство останавливало от такого шага. Но через три года уже никто не жалел. Она успокоилась и принялась с жадностью учиться. За ней потянулись остальные и выпуск был отличным. Всем им предстоял Союз. Почти наверняка навсегда. Долговременные агенты – консерванты. Перед заброской, а ушло восемь человек, всем сделали пластические операции не только физиономий, но и рук, ног. Из восьми брошенных в Союз – Лиза была единственной дамой.
Сейчас она сидела в своей московской квартире напротив работающего телевизора, вытирала голову полотенцем и время от времени говорила по мобильному телефону, который частенько позванивал. Два часа назад она прилетела из Вашингтона, где встречалась со своими начальниками. Десять минут как приняла душ, надеясь пораньше лечь спать, но в двери позвонили.
Она глянула на часы (23.40) и пошла открывать. У дверей стоял старичок, в руке палочка. Он произнёс, мельком глянув на листок, зажатый в свободной руке.
– Извините за беспокойство в столь поздний час, но если вы Лиза Чайкина, то вам просили кое-что передать.
– Давайте,- Лиза протянула руку.
– Нет,- старик сунул записку в карман потертого плаща.- Словами.
– Говорите, я вас слушаю.
– Мне заплатили, но половину. Вторую, так мне сказали, дадите вы.
– Сколько?
– Сто.
– Это много.
– Тогда извините,- старик стал разворачиваться, чтобы уйти.
– Подождите, я согласна,- Лиза ушла в комнату и вернулась с сумочкой в руках.- У меня нет рублей. Двадцать долларов вас устроит?
– Да.
– Держите,- она протянула старику купюру.
– Вам, старик взял двадцатку,- надо поспешить. Вас ждут на станции метро Новослободская до 00.30.
– Кто?
– Мне позвонили, я живу в нескольких минутах ходьбы от вас, деньги оставили в почтовом ящике. Они мне необходимы. На лекарство. Звонил мужской голос и просил передать, что Мартин Иден забыл какие-то вещи. Их надо срочно забрать,- старик развернулся и пошёл к лифту.
Мартин Иден – Лизкин псевдоним по спецшколе и о нём знали только те семь, кто с ней забрасывался в Союз на внедрение. Это значило, что кто-то её срочно вызывал на связь.
Она быстро натянула джинсы на свои кривые ноги, свитер на голое тело и бросилась на станцию метро Новослободская. В подземке было полупустынно. Редкие пассажиры стояли в ожидании поезда. Когда он отъехал стало совсем пусто. Лишь ветхий седой старец восседал на скамье у колонны. И он ей кивнул. Она подошла.
– Присядь,- сказал он ей.- Это я тебя позвал. Не пытайся меня узнать. Мы не виделись, не знакомы и о существовании друг друга знать были не должны.
– Я вас слушаю.
– Ты правильно поступила, что пришла. Тебе пока ничего не угрожает, но скоро о том кто ты, будут знать все…
– А кто я?- спросила Лиза, улыбнувшись, перебив старика, что ему не понравилось, он поморщился.
– Твоя мама Грета Пилс, ты – Изабелла Дункан. Девочка моя, не надо меня перебивать, я этого не переношу. Давай отсюда отъедем,- он кряхтя поднялся и пошёл к вагону поезда, чуть пришаркивая ботинками. В поезде он ей сказал, склонив голову к её голове:- Через три станции выйдем на поверхность. Пистолет, что у тебя клейкой лентой прилеплен к животу, не трогай, тогда всё будет хорошо.
На поверхности старик побрёл по тротуару к остановке трамвая, и они успели на последний.
– Мы едем в депо,- сказал он ей.- Там тихое место и нас никто не потревожит.
Мужества Лизе было не занимать. Она почувствовала, что попалась, но к кому на крючок предстояло выяснить. "Убивать не станут, попытаются вербовать",- решила она.
Трамвай въехал на территорию депо и встал. В салоне погас свет, и водитель ушёл, сделав знак старику. Лиза сидела и ждала, когда старик начнёт говорить. Но он молчал и смотрел в окно за тем, как на соседние колеи приходят трамваи. Через час всё вокруг стихло. Ещё через какое-то время за окнами вагона что-то зашевелилось.
– Теперь можно спокойно поговорить. У нас полных четыре часа. Здесь самое тихое место в столице и самое безопасное. Бездомные собаки вышли на охоту. Лютые они,- пояснил старик возню за окнами.
– Чем я вам обязана?- не откладывая в долгий ящик, спросила Лиза.
– А кого ты во мне увидела?
– Мне всё равно.
– Так не говори, детка, не надо. Ничего, что я тебя так называю?
– Даже приятно,- ответила Лиза.
– Я тебе не враг, но и не друг.
– Что так?
– Старый я очень. Ты даже не представляешь, какой я дряхлый старик. Мне уже 93. В таком возрасте быть кому-то врагом – смешно, а другом быть нельзя, потому что дружба обязывает помогать,- он смолк. Прошло много времени прежде, чем он продолжил:- Скоро я умру. Совсем скоро. Дней через пять-шесть. Я уже не помню, кем был в начале и чьим. Был чьим-то разведчиком, работал во имя каких-то целей и только в конце жизни понял, что всё это глупости, не стоившие того, чтоб прожить так как я. Это не старческий маразм, это во мне говорит опыт. Огромный он у меня. Не думай, что я тебе изливаю душу. Нет её у меня. Эти мысли: во имя чего?, прийдут к тебе в старости, если ты доживешь, что исключено, но вполне возможно. Я не знаю, что тебе подарить. Старость или смерть. Ты сама должна выбрать. От твоего выбора зависит, что я тебе скажу.
– У меня такой плохой выбор?- спросила Лиза улыбаясь. Она совсем не боялась смерти.
– Он не плохой, но и не очень хороший. Средний. Каждый встаёт перед ним в какое-то время. Каждый из нас – решивших служить в разведке,- старик бросил себе в рот леденец, который извлёк из железной банки.
– Вы когда-то выбрали старость?
– Да. Давно это было.
– И пришлось многим служить. Верно?
– Да, детка. Многим. И служить хорошо, иначе…
– На сколько подцепят меня?
– Минимум пять,- старик растопырил пальцы руки.
– Многовато!!!
– Такая вот она нехорошая, эта героическая жизнь. Ты была юна и, по сути, пришла в эту кутерьму неосознанно. Не хотели тебя спросить о желаниях. Вот из-за этого я тебя и позвал.
– Тогда раскройте мне карты?
– А это ничего не изменит.
– А может?
– Не надейся,- старик мотнул головой.
– Хорошо. Я выбираю смерть,- сказала Лиза, которой этот разговор начинал надоедать.
– Ко мне через несколько лиц пришла информация, что Кремль ищет архив Бутырцева.
– Я в этот сектор не попадаю,- отрезала Лиза.
– Ты в него уже попала.
– Каким путём?
– Ты ходила к врачу, который лечил Бутырцева.
– Она женщина.
– В том нет разницы.
– Это нормальный интерес. Профессиональный долг.
– Детка, тебя плохо учили. Чего-то не додали.
– Плоховато кормили,- саркастически заметила Лиза.
– Вот-вот. Повара воруют, а потом удивляется руководство, откуда провалы,- старик рассмеялся.
– Это всё?
– О том, что ты из ЦРУ знают уже четверо. Пятый себя долго ждать не заставит. Так, где ты видишь выход дожить до пенсии, не услужив всем?
– Кто они?
– Британцы, начальник ФСБ, Моссад, китайцы,- перечислил дед.
– Первым трём сам бог велел, а как сюда затесались китайцы?- присутствие китайской разведки Лизу сильно удивило.
– Они есть в перечне охотников.
– Мне не приходилось слышать, чтобы Китай брал участие в таких играх.
– О том, что они в игре определить просто. Архив Бутырцева их касается прямо. Тут и зарыта собака.
– А где вы, дедушка, увидели безвыход?
– Лиза, детка! Ты молода и, видит Господь, надо простить тебя за это, но… Кто так сможет поступить, если ты сама подставилась. Не надо было тебе ходить к врачу. Ты что, не могла туда кого-то послать? Всего-то!!
– Мне нужен этот архив. И я его найду до того момента, когда меня грохнут.
– Архив действительно хранился у врача, но его унесли.
– Кто?- спросила Лиза и попыталась увидеть глаза старика, но темень не позволила.
– Даже если я знаю, тебе не скажу. Знаю только одно. Он русский. Он очень умный. Он умнее вас всех.
– Это он пятый?
– Нет. Пятым будет начальник охраны президента России. Ельцин поручил ему архив Бутырцева найти, для чего разрешил взять кого-то из старых консервантов. Старый тебя счислит, не посылая никого в деревню Чайкино.
– Тогда где в этой комбинации моя старость? Или ты играешь со мной в поддавки?
– Твоя старость в чистосердечном признании под протокол. Тюрьма, лагерь и старость.
– А уйти из страны?
– Пробуй. Времени у тебя до рассвета. Как тронется трамвай, будет уже поздно.
– А если я уйду сейчас?
– Я позвал тебя для того, чтобы дать тебе возможность выбора. Они уже знают, где мы. Утром наручники щелкнут на твоих запястьях, но исчезнешь бесследно. Пропадёшь безвести. Ты русским живой не нужна. Уйти отсюда ты не сможешь. Тут тысячи голодных псов. Разорвут на части.
– Какой-то же должен быть выход?!!!- отчаянно закричала Лиза, поняв, что старик, затянув её в парк, лишь отстрочил арест.- Суки!!!- заорала она на мелькающих за окнами собак, которые скалили зубы, а некоторые наиболее смелые вставали на задние лапы и передними почти доставали до стекол. Она прошла по трамваю вперёд и вернулась к старику.- Дед! Тебе осталось недолго, ты сам говорил. Неужто нет другого пути?
– Ты свой выбрала сама.
– Кто будет меня брать?
– Группа захвата ФСБ.
– Дед! Дай мне шанс. Я знаю, он у тебя есть.
– Меняешь на старость?
– Нет!! Я не хочу на старость, ту, которую ты мне нарисовал.
– Тогда застрелись. Я не в силах тебе помочь. Сам еле дышу.
– Где он?
– В ста метрах отсюда. Ты сможешь туда пробежать и поднять чугунный люк?
– Конечно, нет.
– Страшная это игра – русская рулетка. Тебя, детка, чтоб ты знала, свои тоже приговорили.
– Я всё поняла,- Лиза встала и ушла в конец трамвая.
Выстрел был глухим. Старик выждал какое-то время и подошёл. Взял запястье, подержал и выпустил. Он направился к передним дверям, навалился на них всем телом, они нехотя подались, и он спустился на асфальт. Постоял несколько мгновений, повернулся и снова навалился на створки, двери закрылись. Старик медленно пошёл сквозь стаю разъяренных собак. Они кружили вокруг него, рычали, злобно клацали челюстями, но ни один не решился броситься. В сопровождении стаи он доковылял до ворот депо. Протиснулся в узкую щель меж арматур в воротах и к нему подкатила чёрная "волга".
Открылись дверцы и он сел. Машина понеслась по Москве. Сидевший за рулём спросил:
– Что?
– Плохо. У неё нет архива. Зря девчонку сгубили.
– Сама же выбрала.
– Так то оно так, но…
– Да и ты тоже хорош! Тебя же псы могли порвать на части.
– Срать я на них хотел. Кости у меня голые. Вот твоё тело они с превеликим удовольствие порвали бы на части. А у меня песок из всех дыр. Мне спать надо. Вези домой.
– Так едем.
– Ты всё заказал?
– Да.
– Молю Богом. Не надо оркестра.
– Клянусь, что на твоих похоронах не будет оркестра.
Машина затормозила у подъезда многоэтажки. Старик, не прощаясь, вылез.
Смерть ценного разведчика – не неприятность. Это больше. Заместитель директора ЦРУ был в бешенстве. "Тихом" бешенстве. В его кабинете сидел Стивен Оуэн.
– Всех кто работал по этому направлению в отпуск под присмотр. Сам сиди тут безвылазно. Жди, когда закончится внутреннее расследование. Нет, это же надо!!!! Я вам поиграю в игры без разрешения. Если провалится ещё кто-то вслед за Дункан – выставлю всех вон без пенсий и пособий,- заместитель директора ЦРУ махнул рукой и Стив покинул кабинет.
Без пенсий и пособий означало самое неприятное – кладбище. Стив шёл длинными коридорами здания в Ленгли и тихо говорил сам с собой. Его губы при этом не шевелились.
"Конечно, он прав. Если Лиза провалилась, ФСБ станет выдергивать наших агентов. Зачем дернула меня нелёгкая послушать этого придурка Брига? Мы нарушили все мыслимые и немыслимые внутренние инструкции. Теперь осталось молить Господа, что Лиза ушла из жизни сама, добровольно и никто больше не попадётся. Почему она так поступила? Наши действия кого-то всполошили? Это могли быть британцы? Могли. Чтоб им было пусто, если они приложили к её смерти руку. Командование мне этого дела никогда не простит. Сейчас русские собираются продавать с аукционов пакеты акций своих нефтяных компаний, а Лиза участвовала в этой игре на стороне наших компаний. Теперь им ничего не светит на российском рынке. Даже Клинтон – друг Ельцина – им не поможет, обратись он к нему напрямую. Наш чахлый бизнес в России умрёт окончательно. Стив, Стив!! Ты – осёл. Тебя обвинят во всех смертных грехах. Осталось ждать, смогут ли наши кого-то подцепить тут. Второго Эймса нам как раз теперь и не доставало. Вот это я взбаламутил так взбаламутил водицу. И где!! В своей родной конторе. А может быть всё правильно? Надо же когда-то начинать чистить эту конюшню. У нас стало пованивать. Иногда несносно".
Узнав о происшествии (для нас смерть всего лишь прискорбное происшествие) начальник ФСБ вызвал своего человека на конспиративную квартиру.
– Как прошли похороны?
– Нормально, шеф. Обычно. У нас ещё нет прибамбасов в этой сфере услуг. "Вот твой билет, вот твой вагон, всё в лучшем виде одному тебе дано",- пропел Воробьёв строки из песни Владимира Семёновича Высоцкого.
– Чего ты смолк? Давай дальше.
– Шеф! Я знаю, что вы от меня ждёте подробного отчёта, но я пока ничего не успел.
– Ну хоть что-то ты выяснил? Мне шею по инстанции уже намылили. Выкладывай.
– Хорошо. Я проверил версию мадам до её прибытия из-за границы. Повидался с несколькими её согруппниками, с теми кто тут, в стране. Собрал всё на них и их близких. Коктейль прекрасный, но её смерть спутала все карты. Кто-то вызвал её на встречу, с которой её понесли вперёд ногами.
– Кто вызвал?
– Шеф! Можно я по порядку.
– Давай,- кивнул начальник ФСБ.
– Елизавета Петровна Чайкина в нашей стране не числится. Она пришла, прилетела или ещё как-то появилась из-за кордона. В деревне, где она согласно метрике родилась и окончила 10 классов, её никто не опознал. Там три четверти жителей Чайкины. На фото выпускного класса (мне удалось раздобыть её виньетку) она посажена на место другой Елизаветы Петровны Чайкиной, которая окончила педагогический и теперь директор родной школы в деревне. Всего же не предусмотришь!! Правильно? Я по ней расследование прекратил. Там надо пускать бригаду экспертов-криминалистов. Она явно из США. В её фирме НАН никто и не скрывал, что Лиза проталкивала в верхах интересы монополий США. Особенно нефть. Конкурентам помогать не будешь. По ней всё. Я бы не стал на вашем месте вопрос её принадлежности официально поднимать. Это сразу обеспокоит янки. Были у меня встречи с девятью её согруппниками. Мелочёвка. Все середняки, но все очень крутыми хотят выглядеть. Из этого состава выпадает только один. Николай Крючков. Он работает корреспондентом районной газетки в далекой Сибири. Ни роста, ни амбиций. Вышел у меня с ним прелюбопытный разговор. Вроде болтовня ни о чём, но я его понял и он меня просёк. Нам надо с ним повторно увидеться, но ехать мне к нему никак нельзя.
– И чем же он тебя так огорошил?
– Цельностью. Проверил я его родовод и не поверил своим глазам.
– Не тяни резину, говори.
– Понял. Мама у него работница древнейшей профессии. Уже покойная. Говорят, что красоты была неописуемой. А вот папа…, папа у него профессиональный разведчик и ко всему не простой. Он был главным в проекте получения информации из центра ядерных исследований США. Лавры достались другим. Он стоял у истоков ЦРУ. Был с Алленом Даллесом знаком, оба интересовались древней китайской поэзией. Судоплатовцы получили ордена и почет, а он был отозван в 1950 году в Союз и получил десять лет лагерей. Отбыл пять и 15 на поселении в Туруханском крае. Будущая мама Коли Крючкова оказалась в тех местах тоже после отсидки (убила вилкой в глаз своего сутенера) на поселении. Через два месяца после родов она пустилась гулять, оставив Колю на попечении отца. Давала хорошо, и её досрочно с поселения отправили в столицу. Больше она в их жизни ни разу не появилась.
– Как настоящая фамилия отца?
– Коринф.
– Это тот, у которого принял дела Авель и его в конечном итоге взяли?
– Жаль Авеля нет в живых. Он умер совсем недавно. А Коринф жив. Я на него посмотрел. Бодрый дед. Так выглядеть в 95 лет надо умудриться.
– Говорят, это легенда, что работа в нелегале останавливает биологические часы,- начальник ФСБ постукал ногтем по стеклу своих часов.
– Возвращаюсь к Чайкиной-Х. У неё была встреча в метро со стариком. Там у меня вышла осечка. Я поздно спохватился. Вычислить, где они смог только под самое утро. От ворот депо старика забрала "Волга". Имя старика – Мелентьев Самуил Георгиевич. Рулил Стоганов Павел Иванович.
– Они чьи?
– Наши.
– Наших теперь много. Конкретно?
– Я точно не выяснял. Голову, чтоб лом пробил – не для меня.
– Ну, хоть что-то ты пронюхал?
– Мал-мал. Мелентьев кадровый в ГРУ. Генерал-майор. На пенсии давно. Был два десятка лет в разведке Пентагона, потом в АНБ. Сюда вернулся в 1974 году. Там была авиакатастрофа. А вот кто её сделал? Янки или русские? Это вопрос. Могли и не они.
– Намёк понят. А Стоганов?
– Этого не проверял. Взял на заметку. У меня нет на всё времени. Я как белка в колесе.
– Только не скули. Не могу я тебе дать никого даже в подхват.
– Я не прошу, просто поясняю, что не смогу везде поспевать. Нас обставят. Если я пойду по какому-то следу вторым – грохнут за любопытство.
– Что тебе сказал ценного Крючков?
– Ничего, но всё.
– Это уже интересно.
– Он очень умный и выше меня. Я его не одолею. Есть только один шанс. Лечь к нему в подельники.
– Почему?
– А он чистый со всех точек зрения. Нет на нём пятен.
– Видно отец приложил руку.
– Да это, несомненно!!! И торговаться нам с ним нечем.
– И как ты с ним собираешься увидеться?
– Вы должны мне сказать, что вы хотите и на что мне рассчитывать. Пустым я к нему пойти не могу. Если вы готовы на риск, то я ему откроюсь с вашего согласия, а нет – ползу сам, но тогда наши шансы нулевые.
– Он тебе не поверит.
– Это не важно.
– Куда ты его определил?
– В архивариусы.
– Думаешь бумаги Бутырцева у него?
– Мои подозрения могут и не подтвердиться. Только проверить он или нет был у врачихи, можно к нему втесавшись в доверие.
– Боюсь, затянется на долгие годы.
– Решать вам. Я изложил всё.
– Шанс один на миллион,- вздохнул начальник ФСБ.- Ладно. Я тебе даю добро. В таком варианте мы не засветимся и, дай-то бог, попадём в точку. Где ты его собираешься увидеть?
– На кладбище. Он не присутствовал на похоронах.
– Придёт?
– Вот и проверю.
– Чайкину убил старик Мелентьев?
– Она дважды травилась студенткой. Склонность к самоубийству в крови. Скорее всего, сама.
– Тогда Мелентьев этот работал не от США.
– А наш там мог быть двойным, тройным. Не думаю, что нам удастся узнать про это.
– Он умер?
– Пока нет, но сутки в реанимации. Сердце у него больное.
– Старый пердун,- обозвал старика начальник ФСБ.- Бабу под пистолет и сам в могилу.
– Тогда я пойду.
– Давай.
Вас когда-нибудь в жизни обманывали? Если нет, то вы – святой. Мир держится на обмане всеми всех. Обманывать плохо, ну так что ж! Господь послал сына своего Иисуса Христа страдать за грехи людские, тот выполнил миссию, всё стерпел и вознесся обратно в обитель Господа. А нам что пообещал? Пришествие Создателя и избавление безгрешных от страданий. Многие в это поверили. Многие на этом обещании заработали бешеные деньги и продолжают их делать. Чтобы что-то иметь – надо обмануть. Обман бывает разным. Самый элементарный (по мелочи) – обсчитать покупателя. По-крупному, так чтобы сделать миллиарды долларов, надо идти на биржу и манипулировать ценными бумагами. Так поимел капитал известный всему миру Сорос, сумевший обокрасть полмира. Чтобы так обманывать, надо обладать талантом. Беда в другом. Вот что вы чувствовали, когда вас обманули? И это важно. Психологи утверждают, что две трети людей, попавших в сети обмана, винят в том себя, сильно переживают (до инфаркта), но ответных действий не предпринимают. Треть людей пытается хоть что-то предпринять для исправления ситуации. Маленькая толика, около одного процента сразу кричит во весь голос "Караул". Только 0,1% не переживает. Не потому что им наплевать. Вовсе нет. Обманщики существуют благодаря двум третям и в какой-то мере одной трети. Входящие в 0,1% молча рассчитываются. Как? По-разному. Каждый поступает по уму. Кто-то обидчика мочит (убивает), кто-то калечит, кто-то наносит равноценный ущерб поджогом и так далее.
Нефтяные монополии со смертью Лизы Чайкиной-Дункан посчитали себя обманутыми. А что ж вы хотите! Они всемерно помогали ЦРУ, финансировали, потирали руки в ожидании жирного куска и тут, бац!! всё рухнуло. Кто-то же должен за это ответить. Способ расчёта у сильных мира сего ничем не отличается от действий простого индивидуума. Они сказали дядям из ЦРУ: найти, убить и закопать. Обман в мире конкурентной борьбы за прибыли очень жестокий. Иногда через край.
К заместителю директора ЦРУ пришла информация, что с Лизой Чайкиной встречался Бернард Линней, он же: Мелентьев, Грант Кролль, Маккаавей Блюм, Ричард Мандорф. Так же пришла информация, что сам он скончался от сердечного приступа в Центральном госпитале Вооружённых Сил Российской Федерации 19.07. 1998 года в возрасте 93 лет. Самолёт со всеми пассажирами, в котором должен был находиться Линней, потерпел аварию 11.10 1974 года. Что делал он с 1974 года, да ещё в России, выяснить не удалось.
Заместитель директора ЦРУ сидел в своём кабинете, зажав голову руками, и тихо постанывал. "Вот так же камнепад. Идёт группа на восхождение и вдруг кто-то неосторожно сталкивает камень и пошла громыхать лавина, под ней погибнет огромное число людей идущих следом. Бог ты мой!! Мы только только оправились от дела Эймса (пришлось заменить три четверти всех агентов в России) и снова посыпалась напасть. Скольких знал этот Линней? Да в том ли суть? Сколько он тут оставил своих, вот в чём вопрос? Сплошные перекрестия и могилы, могилы". Так думал заместитель директора ЦРУ, подвывая как одинокий голодный волк в лютую зиму.
В кабинете появился Оуэн.
– Шеф! Британский флот на горизонте.
– Что?!!- всё ещё пребывая в прострации, спросил заместитель директора ЦРУ.
– Нас подставила Британская морская разведка.
– Из какого интереса?
– Нефть.
– Кто на них выходил?
– Мы. Хотели на их плечах прокатиться.
– Ты подал рапорт об отставке?
– Да.
– Через кого передавали информацию британцам?
– Через одного русского. Фамилия Гопков.
– Так, где ты увидел британский флот? Этот Гопков мог дать данные своим, британцам и ещё чёрт знает кому.
– Он работал с Бутырцевым в ЦК Компартии на Старой площади. Мы его культурно оповестили о смерти его бывшего коллеги.
– Ничего себе оповещение!!??
– Мы с Изабеллой договорились. Это её предложение использовать Гопкова, чтобы втянуть в игру британцев.
– Её заявка есть в регистрации?
– Есть.
– Что тебе сейчас сказал заместитель по кадрам?
– Отправляюсь в "К" на год. Жду прибытия команды.
– Не надейся там отсидеться. Наши нефтяные короли требуют оплаты по счёту.
– Я рук не умываю, но вы же знаете, что доверие надо восстанавливать.
– Тогда скажи, пока будешь там торчать – время идёт, где нам искать полтора миллиарда долларов. Они поставили условия – или кровь или возврат. Кровью мы ничего не добьемся, русские смерть не воспринимают, а лить британскую – нужны веские доказательства. Они у тебя есть?
– У меня их нет.
– Ладно,- заместитель махнул рукой.- Ты ко мне что зашёл?
– Увидеться напоследок. Я ведь могу из "К" не всплыть, если вся эта заварушка сойдётся на мне,- Оуэн пошёл к дверям и уже оттуда сказал:- Полтора лежал в ЗТ на предъявителя в ячейке Изабеллы. Мы с ней подстраховались. Востребуй. Игра того стоила, но не пошла карта,- и исчез за дверьми.
ЗТ – золотой транш. Ты покупаешь металл (золото) на торгах (мировая практика) за грязные деньги, но сам металл не забираешь, оставляешь на хранение у продавца или в надёжном банке, а на купленную массу оформляешь доверенность на предъявителя. Через ЗТ отмывают доллары, полученные от продажи наркотиков, торговли оружием, махинаций с недвижимостью и ценными бумагами, лотерей и всех мастей жульничества. Для этого надо (всего-то) иметь своего человека на мировой бирже цветных металлов, что весьма просто.
Простой пример. Бил и Хиллари Клинтоны в купе с подельником (он странно умер), в бытность Била губернатором штата Арканзас организовали фирму, которая занималась махинациями с земельными участками, но, якобы, прогорела. Все участники обанкротились. Согласно официальных данных Бил и Хиллари потеряли всё своё состояние – около миллиона долларов (не так уж и много для США). Не хочу обвинять Клинтона в обмане своих подельников, но вопрос остаётся открытым. Расследование и судебное разбирательство начнутся или продолжатся, на ваше усмотрение, когда он покинет Белый дом. Может выяснится, что Клинтона использовали в этих махинациях (губернатор имеет полный доступ к информации), а потом бортанули. Тут ясно одно. Ушедший из жизни подельник, кому-то оставил доверенность на ЗТ. Поскольку он мёртв, кому – никто уже никогда не узнает. Доверенность – клочок бумажки, в которой вы не обязаны вписывать своё имя, но по которому массу металла отгрузят или (по вашему желанию) продадут, а вам перекинут деньги на тот номер счёта, который вы назовете.
Всё это составляет коммерческую тайну. Не является коммерческой тайной то, сколько вы получаете за вашу работу, можно проверить ваши сделки с ценными бумагами, можно по решению суда получить информацию в упрямом банке, но по сделкам купли-продажи металла (золото) вас все без исключения пошлют ко всем чертям. К категории полных тайн без доступа посторонним относятся также сделки по купле-продаже алмазов и бриллиантов. В соответствующей среде они окрещены АТ и БТ.
"Не такой уж этот Оуэн болван,- подумал заместитель директора ЦРУ. У него улучшилось настроение.- Это умница Лиза организовала ЗТ. Ну почему умная в могилу, а дурак (нет он не дурак, он болван, зачем он мне про 1,5 в ЗТ сообщил, мог оставить себе преспокойненько) в "К"? Лучше бы его в могилу, а её в "К". ("К"- база внутреннего контроля, куда тебя направляют на некоторый срок, если происходят утечки информации или провалы людей, с которыми ты работал). Вот теперь я плотно займусь британским военным флотом. Если это они нас подставили, то это пиратство. Нет, Оуэн не болван и не дурак. Он молодец! Всплыть под перископ! Торпедные товсь!! Всеми аппаратами пли!!! Вот что я этим нахальным британцам устрою".
Человек предполагает, а время располагает. Этот глупый афоризм вошёл в нашу жизнь как вареная колбаса. Особенно преуспели на этом поприще астрологи и толкователи древних писаний. Они договорились до того, что место и время рождения определяет вашу дальнейшую судьбу, ваше предназначение. Волна мессий и пророков захлестнула мир примерно с IV века до нашей эры. Сказанное и впоследствии записанное слово понеслось гулять по свету. Но мало кто задумывался, откуда пошло их "божественное" происхождение. Волна покатилась с Востока. Все пророки Ветхого Завета как две капли воды похожи на прорицателей народов Месопотамии, Двуречья и Хаппарской культуры, но за небольшим отличием. Древневосточные прорицатели были язычниками и посылались на землю многими богами (древнегреческие тоже, кстати), а Ветхозаветные однобожники. Причём перевод многобожия в русло одного Создателя предпринимались задолго до написания Ветхого Завета. Попытки ввести культ одного бога были в Египте, Китае, Индии. Единобожие обрело мощную платформу в период становления государств с имперскими амбициями, где подчинение одному царю или императору – суть необходимого. При наличии нескольких богов этого не достичь. Недаром греческую цивилизацию называют не иначе как древнейшей на нашей планете демократией. У греков было столько богов, что можно было поклоняться по сто раз на день в течение года, но всё равно всех почестей всем богам ты отдать бы не смог. Вот свободу выбора бога для своей души они и называли демократией. А выборность правителей и прочая мудистика – ерунда. Воитель Александр Македонский прошёл долгий путь по Ближнему Востоку. Он был грамотен чрезмерно и с ним в одной компании были не глупцы. Книги тогда уже существовали, и они между боями их почитывали, собирая в завоеванных странах библиотеки. Многие соратники Македонского писали сами, и многое из их записей дошло до наших дней. Благодаря этому походу сохранились уникальные исторические книги. Так вот Ветхого Завета среди таких книг нет. Нет, Ветхий Завет не потерялся по пути к нам. Не мог бы Александр Македонский пройти мимо такой потрясной книги. Просто она к моменту его похода не была написана. Распад Великой Римской империи стал точкой отсчёта принципа – Бог един. Именно отпочковавшаяся от Рима Византия стала катализатором формирования веры в одного Бога. И римские власти увидели, что это даёт многое для осуществления власти и расцвета страны, потянулись в эту же колею, но немножко со своим видением христианства. Тогдашнее разночтение и разделило народы Европы на католиков и православных.
Многобожие не кануло в лету. До сего дня есть на планете народы, верующие в существование многих богов.
Наш мир меняется с годами и столетиями. В конце двадцатого века на арену вышла империя нового образца, проповедующая достаточно оригинальные принципы общежития. Эта империя – США. Крупнейший производитель товаров и услуг, но и крупнейший потребитель сырья. Собственные природные ресурсы этого монстра оказались сильно подорваны, а где брать? В других местах. Но как это сделать? Двумя путями. Первый – военный. То бишь, прямая агрессия. Так они заграбастали южные штаты, в том числе Техас у Мексики, так как знали о наличии там запасов нефти. Второй – военные перевороты. Помогают кому-то залезть в кресло диктатора и качают из страны всё, что требуется по дешевке. Комплекс добычи в США – самый мобильный в мире. Они готовы по крику "фас" начать добывать в любой точке планеты уже через месяц. Я не случайно упомянул вам об изменяющемся мире. Ядерное противостояние с Советским Союзом их сильно сдерживало, всё-таки побаивались соваться нахрапом. Но вот Союза не стало. И тут пришлось менять тактику. Она сводится к элементарным вещам. Государство, где есть ресурсы, доводят с помощью мировых финансовых структур путём предоставления больших кредитов до банкротства и потом ставят условия выгодные себе.
США – страна автомобилей. Соответственно этому и психология американцев. Чем больше у тебя под капотом лошадиных сил, тем ты престижней выглядишь. И вообще США – государство помешанное на престиже. Ради престижа они готовы залезть в собственную задницу в поисках чего-то необычного. Это я к слову. Много автомашин – много нефти. США потребляет нефти больше всего остального мира. Нефть главный движитель престижной американской идеологии. Не думайте, что выражение "Бог с нами" (in god we trust) на долларах США надпись случайная. Это концепция. Это претензия на мировое господство. Делать что-то в мире без имени Господа на устах не рекомендуется, вот они и усердствуют.
Им удалось развалить Советский Союз. Но не потому, что их не устраивала идеология существовавшая в СССР. Вот она-то как раз их устраивала. Беспокоило их другое. СССР – необъятная житница дешёвого сырья, которое советские бонз расходовали не так (с точки зрения янки), как надо. Чтобы им завладеть и распоряжаться, было необходимо устранить партию коммунистов от власти. И они бацнули компартию по голове. Били с расчётом через бестолковые головы Горбачёва и Ельцина, но промашку допустили. Выяснилось, что пока они мудохались, проглядели своих подельников: европейских, японцев и азиатских тигров. У всех них тоже есть определённые амбиции на мировое господство. Как подводная лодка всплыл из морских глубин Китай со своим бешеным потенциалом. Кто, пусть даже сильнейший, справится один с такой сворой? Да и бить их поодиночке не станешь. Во-первых, никто из них ничего не нарушил. Во-вторых, если предпринять что-то прямо против кого-то из них, могут объединиться. Ко всему мир разделён на зоны и сферы влияния. Так что янки защищали не Кувейт, сбрасывая бомбы на мирные города Ирака, они защищали собственные интересы. В России интерес есть у всех. Прежде всего, это энергоресурсы, потом всё остальное. США многим в мире союзник, но в России он всем конкурент. Амбиции США велики и это многим стало надоедать. Особенно странам с ориентацией на ислам. Там, в этих странах, есть то, что может посадить янки на короткий поводок. Вспомните энергетический кризис 70-х. Срочно нужна замена. Она есть только в России, Азербайджане, Туркмении и Казахстане. Но тут, все кто географически к России ближе, а это Япония, Китай, Иран, государства Европы, Турция идут вместе в пику США. Как вам расклад?
Вы даже представить себе не можете, какая это "тихая" война. Афганцы, которым янки помогали в войне против СССР, вдруг заартачились, и пришлось вводить в бой второй эшелон – талибов, чтобы освободить путь для нефти и газа. Но не тут то было. Афганцы не хотят быть рабами у кого-то, пусть даже у Аллаха, и трубы эти проложить не дадут.
Контролирующий рынок нефти – контролирует весь мир. Так сошлось, что российская доля (сейчас это меньше семи процентов добычи в мире за год, упала добыча, а было до пятнадцати) стала козырной. Кто её поимеет, и станет доминировать в мире.
Что надо предпринять, чтобы не упустить такой жирный кусок из рук? Надо иметь свои системы влияния на принятие решений в России. Ни больше, ни меньше. Аукционы только на словах свободные. На самом деле всё решается за кулисами. Системы влияния – разведка со своей агентурой. И вот вам бацнули по рукам в преддверии проведения аукционов по продаже пакетов акций российских нефтяных компаний убийством главного человека – Лизы Дункан-Чайкиной, которая двигала дело к победе американских нефтяных монополий. Кто-то вывел координатора проекта в расход.
Как ослабить противника? Нанести ответный удар, вскрыв агентов других государств в российских верхах. Но вот незадача, все они отползли заранее домой, оставив на чужой территории тех, кого завербовали. А кого они завербовали, ты и должен найти. Главный распорядитель – администрация президента Российской Федерации. Там решают, кому продать акции. Тут-то и мог бы помочь архив Бутырцева. Если его найти ко времени, то организуются вскрытия британских, немецких, французских, голландских агентов, чем вызывается политический и дипломатический скандал. Показательный. Вот, мол, европейцы совсем плохие партнеры. Смотрят в сторону и косят. Европейские тоже понимают, попади архив Бутырцева к янки, они проиграют. А китайцы просто ковыляют в этой игре на полусогнутых (особо не форсируя, башку не подставляя, всё-таки Россия друг и партнёр, да ко всему сосед) из интереса поймать за яйца и тех, и других.
Человек склонен предполагать, а время всё расставляет по своим местам.
Тревога!!! Корабль входит в зону действия вражеских сил. Боевые расчеты заняли свои места, доложили о готовности к отражению атаки.
Николай Крючков пришёл на могилу Лизы через двадцать дней после её смерти. Положил на могилу цветы и постоял в раздумье. На пути с кладбища он засёк Воробьёва, но подходить не стал и направился другим выходом (их на наших кладбищах много), точно зная, что тот ему встретится обязательно. Так и произошло. Перемахнув заборчик, Николай увидел Воробьёва в автомашине стоящей неподалёку. Махнул ему рукой и тот подъехал.
– Извини, тачка ворованная. Сильно не следи. Через пару поворотов пересядем в другую,- сказал Воробьёв вместо приветствия.
– Хорошо,- ответил Николай.
В глухом дворике бросили не нужный уже "жигулёнок" и протащились два квартала пешком. На одной из улиц их ждала "Ауди".
– Роскошно живёшь!- произнёс Николай, усаживаясь в авто.
– Не моя. На свою не заработал. Знакомый одолжил.
– Где мне найти такого знакомого, чтобы свою тачку давал и любовниц в эксплуатацию.
Воробьёв не ответил, только вздохнул, а про себя подумал: "Если архив у тебя, то ты миллиардер законный".
Остановились в центре Москвы.
– Ужина в приличном обществе не обещаю, живу в коммуналке,- сказал Сергей.- Любовниц мне знакомый не передал, своих ещё не завёл. Где поговорим?
– Сигнализация есть?- Николай хлопнул по панели.
– Есть.
– Закрывай и пошли.
– Куда?
– Биржа в трёхстах метрах. Там и поговорим.
Торговая сессия ещё не началась, но в зале уже было многолюдно и шумно, хоть московская биржа не токийская, не лондонская, не нью-йоркская. Устроились в закутке.
– Выкладывай,- предложил Николай.
– Я человек начальника ФСБ.
– И то хлеб. Дальше.
– Он меня организовал на поиск архива Бутырцева. Потому я к тебе и приезжал. Покойная Чайкина очень этим архивом интересовалась и, чтобы собрать на неё информацию, я вышел тогда на тебя.
– Нашёл?
– Да. Она человек ЦРУ.
– Годится. Шлёпаем дальше.
– И она застрелилась. Теперь я в тупике.
– Ко мне тебя сам направил?
– Он дал мне добро на встречу, но если бы не дал, я всё равно бы к тебе пришёл сам.
– Ясно. Как он тебя подряжал?
– Нелегально. О моей миссии никто не знает.
– Тогда мы сможем договориться при определённых условиях.
– Архив у тебя, но ты его весь не представишь. Так?
– Нет. Не так. Он действительно у меня, однако, в нём надо прокрутиться. Это первое. Для этого нужна хорошая машина. Это второе. Времени у нас обмаль, потому пусть меня устроит на головной компьютер оператором. Это третье. Всех кто всплывёт надо обсосать и определить чьи. Бутырцев их просёк, но… Это четвертое. Я вам готов отдать то, что касается янки и Европы. Это пятое. Восток я вам не дам ни при каких обстоятельствах никогда. Это шестое.
– Зачем он тебе нужен?
– А вот это не твого ума дело.
– Он согласится.
– Всё-таки оповести его быстро. А пока дай мне всё, что у тебя есть по Лизе. Ты её пас?
– Да!!- крикнул Сергей, так как в этот момент началась сессия, и гул перерос в рокот.- Что тебе надо конкретно?
– Адрес водителя "Волги".
– Может не надо?!
– Надо. Очень надо.
– Ненавижу смерть.
– Привыкнешь.
– Что его смерть даст?
– Глупый ты ещё. Надо удар по ним усилить. Это агент ЦРУ, продавшийся британцам. Его смерть вызовет панику у янки, и они сочтут это атакой на них. Что я тебе рассказываю!! Завтра в то же время жду тебя тут. Машину другу отдай и больше не бери. Ходи пешком и пользуйся общественным транспортом.
– Ладно.
– Ладно – моя прерогатива.
– Есть, командир. Пешком так пешком.
– Это в твоих интересах. Если хочешь выжить, не мелькай, где попало, и много думай. Бумаги на головной пусть пришлет завтра же.
Сергей приставил два пальца к виску и растворился в толпе покупателей и продавцов, именуемых в народе брокерами.
Часа два Николай крутился по бирже, нового для себя ничего не открыл, однако, свёл дружбу с несколькими нужными людьми.
Никогда не ходи по одному делу, ибо всегда станешь не успевать. Назначай встречи там, где сможешь ещё что-то почерпнуть. Эти заповеди известны многим, но не все их выполняют.
На следующий день, когда горит, и не то сделаешь, Воробьёв притащил нужные бумаги на головной компьютер.
– Шеф просил осторожно всё делать. Меня отфутболил в твоё распоряжение.
– Он тебе финансы выделил?
– Дал, но мало.
– Работы у тебя сейчас прибавится и соответственно расходов. Твоя задача на первой стадии простая. Надо всех зафиксировать. Фас и профиль. И физические данные на них собрать.
– Размер противогаза?
– И это тоже не помешает. Идём получим кой-какую копейку на житьё-бытьё и вперёд. Купишь хорошее оборудование для фотосъемки.
– У меня есть.
– Государственное?
– Да. Штатное.
– Им не пользуйся. Сдай его обратно. Как у тебя с "гримом"?
– Сделать?
– Обязательно.
– Есть.
– Место, где жить с сегодняшнего дня подыщи. В свою берлогу не суйся.
– Жаль. У меня прекрасные соседи по коммуналке. Душевные старички.
– Телефон есть?
– Имеется.
– Позвони и скажи, что убываешь на пару месяцев. Куда и почему, сам придумай.
– Хорошо. С водителем что?
– Его уже в морге обмыли.
– Шеф был сначала против, но подумав, сказал: "Чему быть, того не исправишь".
– Его это не касается. У него миссия теперь нейтральная до времени.
– Это ясно.
Они получили наличные по неясному чеку, и вышли из здания биржи. Каждый пошёл в своём направлении. Воробьёв искать себе, где жить, а Крючков где бросить кости.
Пусть вам не кажется странным такая быстрая договоренность меж ними. В среде профи договариваются мгновенно, также мгновенно убивают и продают. Тут действуют другие психологические штампы.
Убитый Николаем Крючковым водитель "Волги" был ещё в морге, но информация об этом уже ушла в две страны. В ЦРУ США и морскую разведку Великобритании. Для ЦРУ он был свой базовый разведчик внедрения, а для морской разведки Великобритании посаженный на крючок человек ЦРУ. Отсюда и его смерть вызвала разную реакцию в руководствах.
Директор ЦРУ вызвал на совещание всех своих замов и был в бешенстве.
– Всех, сколько бы их ни было, из этого гнилого помёта отозвать немедленно. Всех!! (Убитый был среди тех восьми, что готовились вместе с Лизой). Отправить сразу в "К". Я не удивлюсь, если выяснится, что они давно "сунули пальцы в розетку" (кем-то куплены). Дункан не агнец божий. Пошлите группу. Чтобы у меня на столе через неделю лежал отчёт с подтверждением того, что в могиле именно она. Почему этого не сделали сразу? Это сложно?!!- все молчали.- В какой поход вы собрались? Кого вы хотели пугануть рождественской хлопушкой? Русского медведя?!! Британского льва?!! Азиатского тигра?!! Они пугаются только тогда, когда от удара вылетают мозги. Объявите срочную мобилизацию. Готовность номер один. В мелкие стычки не влезать. Копите силы для главного удара. Главное – русская нефть. Остальное побоку. Не скупитесь на взятки чиновникам в России, если прорвемся – всё окупятся и нам простятся все долги. Задействуйте самых проверенных людей. Чтобы они были без тени сомнений. И помните, что проигрыш сегодня поставит нас не только в дурацкое положение, это может поставить нас на колени. Тогда придётся пересматривать официальную политику по отношению к Израилю и Пакистану к ухудшению, а к Ливии, Сирии, Ираку, Ирану к улучшению. Еврейское лобби будет от этого шага не в восторге. Мы стоим перед дилеммой: или мы будем диктовать всем как прежде, или нам надолго заткнут рот. Последнее – потеря рынков сырья и рынков сбыта. Не гневите большой бизнес и наших политиков. Потрудитесь во имя нашего общего счастливого будущего. Сейчас оно в ваших руках. Вот вам доверенности на ЗТ. Пишите расписки и приступайте к работе.
Все расписались и покинули кабинет директора ЦРУ.
Должность директора ЦРУ – номинальна. Его работа сводится к общим идеологическим канонам. Он обязан получить заказ и спустить его для исполнения. Заказы ЦРУ принимает от государства и от ведущих концернов, так как их благо – есть благо государства. Директор не обязан быть в курсе как всё будет осуществляться, ему подробности ни к чему. Тонкости не его забота. Именно смена руководителя ЦРУ при смене администраций в Белом доме никогда не вызывает перестановок и отставок в руководстве этой организации. На этот пост можно назначить кого угодно, лишь бы умел читать и ставить подпись. Такая у них система. Пусть она не кажется вам туповато-глупой. Она рациональна. Это у нас при снятии старого и назначении нового директора ФСБ или КГБ слетали с должностей заместители и весь ближайший околоток. И это происходило не раз, не два. Только с 1983 года по 1998 годы полностью сменился весь командный состав безопасности десять раз, что и стоило паде10нием Советского Союза (это вывод всех экспертов в мировых центрах аналитики). Так вот заместители в ЦРУ редко меняются. Весьма редко. У них задача простая. Взять деньги и выполнить любой ценой поступивший заказ. И в такой системе, как и в любой, бывают всякие сбои.
Вы знаете, почему семейство Кеннеди особо не настаивает на поисках убийц Джона и Роберта? Всё просто. Они знают, что это дело рук профессионалов из ЦРУ, которые выполнили заказ. И кто есть заказчики, они тоже прекрасно знают. И клан Кеннеди имеет право заказать в ЦРУ смерть тех, кто оплачивал смерть их близких. И он будет исполнен, но в случае, если вы заплатите больше, чем те, кто платил за смерть Джона и Роберта. Клан же Кеннеди очень известен в США и даже популярен, но…, увы, не так богат. Это главный принцип демократии США. Голос всегда принадлежит тем, у кого туже кошелёк. А валить все грехи на ЦРУ бессмысленно. ЦРУ в стране нейтрал. Рынок это спрос и предложения. Кто же виноват, если на смерть есть заказы!?? Только не ЦРУ. Всё остальное, увиденное или услышанное в виде версий убийства Джона и Роберта Кеннеди, так же как и Мартина Лютера Кинга, не стоит выеденного яйца.
Русские демократы хотели, было, пойти таким же путём, но… В России не оказалось нейтрального ЦРУ, а приемник КГБ – ФСБ таких заказов не берёт. И вынуждены были крутые пойти к мафии, другие пошли и прибегли к услугам отдельных физических лиц, имеющих опыт мокрых дел и как итог – кладбища растут, дело стоит, скандалы гремят по стране один за другим. Это отсутствие нейтрала сказывается. Будь он на месте, возможно, не надо было б столько убивать. Можно было б заплатить и тому, кто вам мешает в бизнесе всё прекрасно б объяснили дяди из ФСБ, не прибегая к мочиловке. Вы знаете, это было б гораздо цивилизованней, чем общая дрочиловка, где все воюют против всех.
Извините. Я немного отвлекся.
Итак! ЦРУ получил заказ и плату. Заместители приступили к выработке мер, средств и прочей ерунды.
Смерть агента в морской разведке Великобритании была воспринята по-другому.
– Сэр! Янки закусили удила. Боюсь, нам не удастся сдержать их на дистанции. Уж очень они злые,- сказал начальнику морской разведки его заместитель.
– Они не на прогулку вышли. Когда речь идёт о глобальных вещах, надо сидеть с открытыми ртами и держать в обеих руках по большой ложке. Может они думали, что мы нанялись к ним на работу и готовы за карманные деньги помочь хапнуть русский проект? Он очень дорогой. Об этом говорят события. Кто убил этого американца, которого мы перекупили?- начальник морской разведки доволен. Впрочем, он был бы доволен, если б потопили весь британский флот, но при этом удалось пустить на дно любую посудину противника. И в этом все британцы.
– Сэр! Его убили в квартире. Выстрелили в рот. Также убита девица лёгкого поведения, находившаяся в тот момент в ванной комнате. Это мог сделать кто угодно. Оружие: стандартный браунинг, 9 мм.
– Девица?
– Проститутка, сэр.
– Значит, убийца лицо не маскировал. Это говорит о том, что он хотел видеть реакцию покойного. Они были либо знакомы, либо покойный знал пришедшего в лицо. Как вам моя версия?
– Мы сделаем просчет такого варианта.
– Усильте меры предосторожности в посольствах и консульствах. Предупредите наших бизнесменов об неудовольствии янки. Пусть подденут бронежилеты. Особенно в России. Там смерть прописалась надолго и её можно свалить на дьявола. И ещё. Готовьте наш козырь. Проведите тайные консультации с европейскими по вопросу возможного объединения по русской нефти.
– Есть, сэр!
В Великобритании не убивают по политическим мотивам. Это воспитание, а оно у британцев очень консервативное. Именно поэтому они такие непробиваемые в части психологии. Не случайно по всему миру ходят анекдоты о чопорных и не понимающих юмор гражданах туманного Альбиона. Но так кажется только со стороны. Просто их юмор иной, в какой-то мере островной. Я не случайно упомянул флот. Британцы – это флот. Только не надо думать, что он означает для них всё. Как раз наоборот. Любой вам скажет, что Британия это авианосец и можно потопить все корабли, но потопить Британию?!?! Чёрта-с два!! Они с этой мыслью рождаются и умирают с ней. Передают из поколения в поколение гордость за клочок суши, окруженный волнами. Их можно понять.
В деле же британцы весьма расчетливы, практичны, и до ужаса расторопны, хоть и выглядят простоватыми рохлями. Они умеют драться и постоять за себя. В них напрочь отсутствует пустяковость и горячность. Они не из тех, кто хватается за пистолеты при виде угрозы. Их инстинкт самосохранения особого качества. Вы не сыщите такого уважительного отношения к собеседнику, и это факт, во всём остальном мире. Британцы умеют выслушать как никто, но навязать им своё мнение также невозможно, как уговорить упрямого осла. Ещё они очень скромны. Даже состоятельные. Они могут внести крупную сумму в какой-то благотворительный фонд, но афишировать – это исключено. Это янки любят похвастать своим богатством, щегольнуть друг перед дружкой дорогими авто и виллами, болтать в прессе и по телевидению, сколько они вносят и куда.
– Сэр! Я оставлю вам отчёт за этот месяц по расходам для ознакомления.
– Я просмотрю. Подготовьте расчеты по будущему нашему участию в русском проекте.
– Конечно, сэр!
– Согласуйте мою встречу с японским коллегой. Надо его проинформировать о нарастающем давлении США.
– Где её организовать, сэр?
– Представьте ему право выбора.
– Будет исполнено, сэр.
Николай Крючков сидел на скамейке у Большого театра. Он ждал прихода главы администрации президента Российской Федерации. Они были знакомы. Их когда-то познакомила Лиза. Тогда все они были молоды и ни черта в мире не значили. По прибытии в столицу, Николай (имидж надо поддерживать) многих посетил, как бы удостоверяя себя и извиняясь за отсутствие на похоронах. Так что его появление в Москве было зафиксировано многими. Он ждал звонков и встреч. Они происходили по вечерам, так как почти все где-то работали и освобождались ближе к ночи. Глава позвонил ему сам и пригласил встретиться. И Николай, ну кто, скажите, откажется, пришёл.
– Привет, бродяга!- воскликнул глава, появившись перед Николаем.
– Здравствуй!- ответил тот, пожал руку и, осмотрев местность, сразу засёк охранников, расположившихся по периметру.
– Как там, в глубинке?- глава присел рядом на лавку.
– Там всё, как во времена Остапа Бендера. Разгильдяйство, пьянство и патриархальный анахронизм. Провинция так же доверчива и её ничего не стоит обмануть. Сейчас пребывает в сонме.
– Ясно. Николай, я тебя приглашаю к себе. Только не возражай. Нам надо серьёзно поговорить. Здесь нельзя. Должность не позволяет. Извини.
– Не извиняйся. Мы же давно знакомы. Я понял.
– Завтра вечером сможешь?
– Прийду. Куда?
– У меня на листке адрес, время и номер авто. Оно будет тебя ждать. Запомнишь?
– Конечно.
– Вот,- глава показывает картонку визитки и прячет её в карман.
– Хвоста не приводить?- спрашивает Николай и улыбается.
– Оглядывайся время от времени,- отшучивается глава.- Всё, бегу. Не прощаюсь.
– Пока.
Машина с нужными номерами подъехала в точно назначенное время и унесла Николая за ворота Кремля. Глава встретил у подъезда здания. Поздоровался крепким рукопожатием. Прошли в его кабинет, там был полумрак. Глава проследовал к стенке с книгами и открыл потайную дверь, что дало повод Николаю подумать: "Вот и все тайны кремлёвские. Ходов наделали, а пользованию не научили". В потайной комнате был сервирован стол.
– Прошу!- пригласил глава.- Ты, наверное, удивлён и тебя мучает вопрос: "Что ему от меня надо?"
– Нет, не мучает. Я без комплексов и живу без беспокойств. На свою задницу приключений не ищу.
– Это ты в мой адрес,- глава уселся на стул, открыл супницу.- Грибной.
– Откушаем,- беря половник, сказал Николай,- от щедрот твоих. Слушай, это стоит того, правда?
– Мне твоя ирония и сарказм не в обиду. Ты знаешь, я сам уже не рад, что когда-то согласился на предложение президента занять этот пост. Но ничего не попишешь. Что сделано, то сделано.
– В сравнении с прежними, ты крепко сидишь, долго. А главное не мелькаешь по экранам телевизоров с разными интервью. Не знаю, как тебе работается, справляешься ли, но…, но на этом посту ты выглядишь лучше Чубайса.
– Спасибо тебе за льстивую оценку.
– Что ты!!! Это не лесть. Это правда. Однако, в народе говорят: "В тихом омуте…"
– Давай по маленькой,- предложил глава.- Тебе?
– Водовки. Коньяк не очень люблю.
Они чокнулись и выпили. Без тостов, по-простому и стали хлебать суп. Закончив с супом, повторили. Только после этого глава сказал:
– Николай, я тебя пригласил по двум причинам. Ты один из немногих с кем можно откровенно и всё сказанное останется в тайне.
– Так ли уж я прост??!!
– Я серьёзно. Вторая причина – Чайкина. Ты в Москве гость редчайший, но с тобой многие откровенны и доверяют то, что никому не скажут под пыткой.
– Разве ты не знаешь подробностей?
– Знаю, знаю. Но мне всё это странно.
– Странностей тут нет,- Николай накладывал в свою тарелку салат.- Она психичка была. По ней Канальчикова дача плакала горькими слезами. Дважды она пыталась покончить с собой. Объедалась таблетками. Мне её самоубийство странным не кажется. Рано или поздно это должно было произойти.
– А мне подозрительно. Она приехала из Вашингтона вечером. Там подписала контракт на большую сумму и вдруг застрелилась. И где? В трамвайном депо!!
– Когда она травилась вторично, её вытащили из канализационного колодца, куда она залезла помирать. Рабочие случайно обнаружили, искали место поломки или разрыва кабеля какого-то. Что ж ты хочешь? Депо? Вот невидаль!! Села в трамвай, каталась и приехала. Место приглянулось. Всех дел-то! И о психах, ты меня прости за грубость, об убогих надо с врачами толковать. Спору нет, она – талант. Яркий. И дело организовать, и людей подобрать, и договориться с кем надо, и в репортаже с ней кто сравнится? Только это всё комплексам не наперекор.
– У неё были комплексы?
– Были. Из-за внешности.
– Понимаю. Односторонняя любовь, да?
– Может,- Николай пожал плечами.
– Ты о смерти бывшего помощника моего слышал?
– В прессе читал.
– Об этом что думаешь?
– Ничего не думаю. Из провинции, всё происходящее в Москве, видится по иному. Ну, выпил, ну замерз, с кем не бывает. Конечно, для столицы это случай выходящий за рамки, а у нас зимой частенько подвыпившие того.
– Лиза занималась расследование его смерти. Это она подняла в прессе шум. Понимаешь?
– Нет. Не понимаю. Вот этого не понимаю. А что она в его смерти хотела найти? Она в московской элите была свой человек, свободно входила к вам в администрацию, в Белом доме её встречали как родную.
– Это-то и вызывает подозрения. Я не верю, что она по какой-то причине хотела достать президента, как об этом болтают. Они были лично знакомы. Друг к другу относились с уважением. Она всемерно поддерживала Бориса Николаевича через своё агентство. Об этом мало кто знал.
– Ты их познакомил?
– Да. Через Лизу публиковались книги президента.
– Тогда мне вообще ничего не понятно!??
– Давай ещё по маленькой. Помянем её.
Они выпили, и глава продолжил:
– Конечно, Лиза была не святой. Не для кого не секрет, что она проталкивала интересы США, но этого права никто отнять не может. У неё были дружеские отношения с Соросом, да что перечислять, со многими она была в хороших отношениях. Я тебе сейчас скажу то, чего никто пока не знает. Удастся ли это удержать в тайне, не могу судить.
– Тогда лучше не говори. Всплывёт – узнаю,- дал совет Николай.
– Так ты же в провинции и ко всему молчун. Я тебе верю. Лиза была не нашей. Не русской. Чьим-то агентом, очень качественно к нам внедренным.
– Это бред собачий!!!- возразил Николай.
– Не бред. Дело Бутырцева ведёт группа из опытных ребят охраны президента по его личному указанию. Она попала в их проверку после этой шумихи в прессе и её просветили.
– Да быть такого не может??!!!
– Оказывается может.
– И когда это выяснилось?
– Увы, но после её смерти.
– Лизка Чайкина враг???- Николай из всех сил сделал ошарашенный вид.- Шутишь?
– Я не сказал, что она враг.
– Я ещё выпью. Неприятно это как-то,- Николай налил себе и залпом выпил.- Не потому, что и на нас тень бросает, чисто по-человечески неприятно. За врага прости, но в провинции до сих пор делят чётко на своих и врагов. Это в поры въелось,- Николай тяжело вздохнул.- Огорошил ты меня этой информацией. При Сталине нас бы всех в затылок за эту связь долбанули. У меня по телу шныряют мурашки. Нет, ты, правда??
– Коля! Это чистейшая правда. Мне начальник личной охраны президента разрешил тебе одному сказать.
– Почему я попал в круг доверенных?
– Не обижайся, но мне дали твоё досье для ознакомления. Должность обязывает.
– Моё досье??!!
– Ну, не совсем твоё. На тебя там всего два листочка. Скорее это досье твоих родителей.
– А!! Вот ты о чём! Ну, про отца-то я всё знаю, хоть, видимо, с тем, что ты прочитал в деле, разница есть. А вот про матушку свою непутевую дорого бы дал, чтобы ознакомиться. Со слов отца, блядь была неисправимая. Чтобы в Москву из ссылки отпустили быстрее – всем дала, всех обслужила.
– Зачем ты так о ней. Мать всё-таки.
– Брось, старик. У меня на неё зуба нет. Отец об этом позаботился. За то, что родила поклон ей, а за всё остальное… Ей нужен был ребёнок как, козырь. Ещё лучше, если б родился недоношенный урод. Она бы и от дьявола родила, представься случай. Метрику о моём рождении утащила с собой, сука. Отец три года пороги оббивал, пока выписали копию, что для него было непросто.
– Извини, что я эту тему поднял.
– Да ладно!! Нормально всё.
– Комиссия закончила проверку дела твоего отца и не обнаружила подтверждений в предательстве. Президент подписал снятие судимости с полной реабилитацией. Также подписал постановление о возмещении ущерба и перерасчете пенсии. Не умеем мы всё делать вовремя.
– Это его не особо обрадует.
– Он у тебя жесткий?
– Обычный. Я в детстве книжки о доблестных наших разведчиках читал и восторгался. Всё мне в радужном свете представлялось. О том, что он разведчик я узнал в десятом, когда получил паспорт он мне всё рассказал. Какое дело для страны они тогда обделали могучее. Я его уважаю и люблю.
– Я тоже уважаю. А почему он не будет рад?
– Разные поколения – разные взгляды. Кто для него Ельцин? Никто. И из его рук он ничего не примет. Подумаешь, реабилитировали!! Для него это хуйня. Бумажка. Отец считает, что их группу кто-то сдал отсюда, а арест Авеля списали на него. Я был пацан, когда Авеля обменяли на Пауэрса. Он приезжал к отцу. Они о чём-то сильно спорили, но расстались дружески. Авель прожил у нас три дня. По делу в США осталось двое наших нелегалов, остались навечно. Один на себя наложил руки, а второй сошёл с ума. Есть там в деле о них что-то?
– Есть. Сошедшего с ума передали нашим в 1975 году потихоньку. Тогда была разрядка, если помнишь. Его пытались лечить в институте психиатрии, но безуспешно. Он так и умер в 1987 году не прийдя в себя. Полная амнезия. Есть заключение наших врачей, что к нему там применили какую-то химическую гадость и передозировали.
Они долго молчали.
– Значит, начальник охраны президента мне доверяет?
– Очень. Он говорит, что если б не долбоёбы со своими перекосами, то такие, как твой отец, могли подготовить суперсмену и нам не пришлось бы кланяться в мире никому. И что Союз бы тогда не распался.
– Ничего себе выводы!! Прямо с антиельцинских позиций глаголет. Президент не боится его рядом держать?
– Он президента замучил. Настаивает, что стране нужна независимая разведка.
– Независимости все хотят. И телевидение, и пресса, и субъекты федерации. Бизнес так вообще считает, что не в этой стране прописан. И что ему президент ответил?
– Ничего. Привёл в качестве примера Коржакова.
– У тебя времени есть или как?
– Завтра президент в Завидово, а недосып дело для меня привычное. Хроническое.
– Тяжка тачка?
– И не говори.
– Он избираться больше не будет?
– Нет.
– Тогда следующим президентом станет Зюганов. Вы тут сиднем не сидите, готовьте замену.
– Пытаемся, но ситуация с финансами плохая в стране, да и скандалы развернуться не дают.
– У тебя были какие-то предложения ко мне или мне показалось?
– Есть кое-что. Сильно заметно?
– Ты знаешь, я в Москве гость редкий. Кого не встречу, все предлагают работу. Спросил тебя, потому что исключений не бывает.
– Предложений есть три. Первое – возглавить Лизкин НАН. Второе скромнее – работа в ОРТ. Третье совсем скромное – работа в администрации президента.
– По первому – пас.
– Не боги…
– Брось! Это не горшки, это хрусталь. Там связи мощные нужны, а у меня их в этой среде ноль. Да и пост такой предполагает известную личность, а я не там сидел, где было надо. Заштатный корреспондент заштатной газетенки. Это родит лишние слухи.
– Ты прав, пожалуй.
– По второму тоже пас. Я – газетчик. Телевидение это другая кухня, родственная, но…, но не моя. По третьему не знаю, что тебе ответить, не хочу выглядеть круглым идиотом. Что мне надо будет делать?
– Ты просматриваешь прессу?
– Куда ж от неё деться!! Смотрю. Лучше ослепнуть, но это профессиональная обязанность. Приходится читать всё подряд.
– Мутит?
– Очень.
– И у нас всех мутит. Но кто-то же должен делать главе страны краткий обзор печатной гадости. Знаю, что ты умеешь быстро читать и слог у тебя мощный и короткий.
– И это всё?
– Нет. Есть ещё одно. Сейчас президент наговаривает книгу. Её надо будет набрать и оформить.
– Так это же твой хлеб!!!
– Я его больше жрать не могу.
– Чё так?
– Старик, времени не хватает. Президент меня просил найти кого-то скромного и умного, желательно из провинции. А лучше тебя кандидата мне не сыскать.
– Ещё умение хранить секреты!
– И это важно.
– Часто мне с ним придётся видеться?
– Раза два в месяц и, как правило, вне Москвы.
– Книга – тайна?
– Да нет, но не хочется, чтобы скандал опять случился.
– И где мне быть?
– В здании администрации получишь кабинет. С газетами сам знаешь, как себя вести, а с книгой… заводишь на компьютер, но там не храни. Всё на дискету.
– Даже так!!!
– Я многого тебе не могу сказать. Если ты даёшь согласие, то начальник службы охраны даст тебе информацию и инструкции.
– Тогда я тебе скажу откровенно, чтобы потом без обид и дураков. Я от президента не в восторге. И даже сильно его не уважаю. Льстить ему не смогу, не дано. Считаю, что вообще никаких книг он писать не должен, ну нет в нём ничего и он ничего для этой страны не сделал. Вот ты ему про это моё мнение скажи. Если он готов будет читать сводки по прессе составленные таким человеком и его писанину курировать, ну не враг, а скромный недоброжелатель – я соглашусь.
– Проинформирую его обязательно,- глава улыбнулся.- А ты не так прост!!
– Видеть не могу, как его все уважают и хвалят взахлёб, но при этом без стеснения подставляют и из под него подворовывают. Противно.
– Вот это существенное определение. Я ему передам. Вопрос с жильем в Москве…
– Это обговорим, коль он согласится.
– Квартиру не обещаю, чего нет, того нет.
– Я сам устроюсь.
– Хороший номер в престижной гостинице организую.
– Лучше я хорошую даму закадрю. Или перевелись?
– В Москве есть всё.
– В администрации есть молодые до 32 лет разведёнки?
– Полно.
– Вот и прекрасно. Угол почти есть и без всяких подозрений. Логично? Да и бюджет не пострадает.
– Чтобы закадрить время надо.
– Полчаса, думаю, администрацию в хаос не ввергнут.
– И тебе всё равно кто она будет?
– Блондинка или брюнетка?
– Шутник!!
– Не на всю же жизнь я буду выбирать, да и она тоже. И потом президент ещё не сказал мне да. Но между нами говоря не всё равно. Я делю женщин на три категории: красивых на одну ночь (и только потому, что жить с такой, рвотой потравишься); нормальных на ненадолго (до года проживания); и тех, с кем я никогда и ни при каких обстоятельствах ничего.
– А для души?
– Для души пока не нашёл. Встретилась бы, сразу б женился, настрогал детей, обзавёлся хозяйством, но не в Москве.
– Давай выпьем за то, что я тебя уговорил,- глава наполнил рюмки.
– Раньше времени не радуйся. Лично я не очень в согласие президента верю,- Николай выпил.
– Он человек нестандартный. Я его немного узнал за это время. Согласится. Ко всему начальник его охраны к тебе положительно относится.
– Имеет влияние на президента?
– На него имеет влияние только один человек – он сам. Ещё, на посошок,- предложил глава, и Николай не стал отказываться.
Машина вынесла Николая с территории Кремля и доставила по адресу, который он назвал водителю.
Есть зверьё, которое охотится без помощи зрения. Летучие мыши используют биолокатор. Утконос, обитающий в австралийских мелких речушках (считается величайшим реликтом, от которого, возможно, происходит род человеческий), уникальные сенсоры, расположенные в его плоском носе. Названных мной выше можно считать высшими млекопитающими. О тварях ползающих и членистоногих не говорю, у них свои специфические способы обнаружения будущих жертв. Среди животных высшего порядка, только человек и медведь используют в охоте разумный инстинкт. И в постоянной жизни тоже.
Предложения главы администрации президента Российской Федерации были для Николая не неожиданны. Его разум сказал ему, что его поимели в виду, но с подачи хорошего интеллекта. Поскольку в составе нынешнем никого с таковым нет, значит, решил Николай, кого-то привлекли со стороны. Старого и грамотного "счетовода". Всё взвесив, он решил поиграть в "пятнашки", если президент согласится взять таки его на работу в администрацию. А президент, выслушав своего главу, согласие дал, подметив при этом: "Лучше иметь рядом честного врага, чем бесчестного своего".
Три дня спустя Николая допустили к работе. Он пришёл в здание администрации в костюме, вежливо поздоровался с будущими коллегами и скрылся в своём кабинете. Быстро просмотрел прессу, отстукал отчёт и сбросил факсом в Кремль. Через час получил по факсу же ответ, что президент остался доволен. На этом его первый рабочий день окончился. Он закрыл свой кабинет, ключ сдал дежурному и отправился по зданию в поисках пристанища в жилье и житейских утехах. К пяти вечера в его кармане позвякивали ключи от квартиры одной двадцатисемилетней сотрудницы, но об этом знали только они двое.
Не думайте, что всё это очень просто, уговорить женщину тяжело, иную мымру совсем не уговорить. Соблазнить, в принципе, можно любую, но умную сложнее всего. Николаю нужна была самая умная, что быстро выяснилось через блиц-опрос мужской части сотрудников и ко всему она оказалась ещё хороша собой, что есть редкая удача. Вы спросите, зачем умная? Да для того, чтобы информация о нём поступала куда надо полным объёмом. А то, что умная и красивая, так это совпадение. Как уговорил? Это секрет. Чтобы уговорить женщину, надо быть талантливым сыном разведчика и проститутки, знать до тонкостей психологию умных и красивых молодых женщин, работающих в важных государственных учреждениях и, конечно, самому не быть уродливым козлом, но и красавцем при этом быть вовсе не обязательно. О даме же надо знать точно две вещи: она была замужем и почему-то не сложилось.
Добираясь в её двухкомнатную квартиру, Николай жалел только об одном. Ей не надо было быть столь красивой, потому что красивая и брошенная тяжелее переживает расставание, чем женщина средней красоты, а бросать её придётся. Как говорится – селяви. Вот в этом ему не подфартило.
Квартира – стандарт крупнопанельного домостроения. В комнатах чистота, на кухне бардак. Выросшему без матери, навести порядок на кухне проще пареной репы. К приходу хозяйки Николай приготовил ужин, исправил утюг, две розетки (выпадали из отверстий в треклятом бетоне), вынес мусор, принял душ. Это элементарный набор мелочей, которые вы обязаны уметь делать, если хотите покорить женщину или, по крайней мере, не дать ей в вас разувериться в самом начале знакомства.
Глядя на улыбающуюся хозяйку утром, можно смело констатировать, что мужик обрел временное жильё. Николай её вполне устроил или, как вам угодно, удовлетворил. Прямо с утра она обо всём поведает своим коллегам и к вечеру все в здании будут знать, что завсектором такая-то очень довольна новым сотрудником таким-то по мужской части. И это тоже козырь. Умеющий хорошо трахать в нашей стране редкость (это мнение слабой половины), потому что в нашем государстве секса не было. Когда его разрешили, выяснилось, что многие уже не в состоянии. Козырь же тут в том, что мужчину, который может женщину хорошо бах-бах, начнут уважать безоговорочно и сразу. Причём все. Это срабатывает общая психология сотрудников постсоветских учреждений.
Помните!! Всегда делай в одном месте два дела. Николай сделал четыре. Работу для президента, имидж себе, жильё себе и хорошо женщине. Если вы хотите достичь успехов в интересующем вас деле, не читайте, пожалуйста, проповедей мистера Карнеги. Слушайте сюда, как говорят в Одессе. Если вы воспользуетесь рекомендациями этого типа – сядете в лужу. Почему? Рынок, господа, рынок. ОН вам пытается всучить свои бестолковые советы за большие деньги (был бы спрос на ушастых), которые каждый у них зарабатывает как может. Представляете, советы за деньги?!! Преследует он одну цель: ему нужны ваши деньги, за его глупые советы, с помощью которых вы прогорите и снова притащитесь к нему на консультацию. Я вам советов не даю и ничего не рекомендую, просто между делом описываю (бесплатно) реальность. А потом, если вы обанкротитесь, вам будем меньше обидно, так как вы мне ничего не платили.
Начнём.
Женщина любит ушами. (Чаще говорите ей о любви).
Никогда не говори ей отстань. (Это её унижает).
Никогда не обманывай. (Это её унижает больше, чем отстань).
Не хлопай по заднице ладонью. (Оскорбление, воспринимаемое как попытка флирта с уличной блядью).
Выкрути бельё. (Она уже на седьмом небе от счастья. Этот проклятый "Аристон" лишает вас её любви).
Не строй глазки другим бабам в её присутствии.
Всегда сам стирай свои трусы и носки. (Это обязательно и навсегда).
Много не пей. (Лучше вообще брось эту вредную привычку, которая снижает твою потенцию).
Есть много разных мелочей, описывать которые не стану, вы их сами прекрасно знаете, просто многим людям лень думать и воспроизводить имеющееся в собственной голове информацию. Для закрепления пройденного материала ответьте (желательно в развернутом виде, можно с юмором) сами себе на вопрос: "Почему любая незамужняя женщина до тридцати лет из двух предложенных ей мужчин выбирает в ста случаях из ста того, у которого нет брюшка?"
Вы любите детективное кино? А боевики, триллеры? Заметили, как Голливуд научился делать классных суперменов, способных в одиночку решить все проблемы. Это попытка выдать желаемое за действительность. Так поступают не для того, чтобы сделать хорошие деньги (хоть этот аспект и важен), так поступают, выполняя социальный заказ, заставляя поверить обывателя в то, что есть великие и талантливые герои в их реально-паршивом мире. А то, что ежедневно американцы сталкиваются в жизни с тупыми полицейскими и агентами ФБР (это факт, что уровень у их полицейских, из всех обследованных по этой части стран, самый низкий) лишь подчёркивает, усиливая при этом (сладостно верить проще), необходимость таких героев. Всё это психология. Самая элементарная и примитивная. Голливуд, вступив на эту тропу, имел достаточно технических средств, и повсеместно применяет метод концентрации. Это: погони, много дыма и огня, драки с применением приемов восточных единоборств и магий. Всё это усиливает эффект героических усилий умных и храбрых янки.
Не знаю, как назвать такое кино, но я дал ему наименование – дефективного. Во-первых, у американцев нет оснований надеяться на то, что борьба с преступностью увенчается победой (даже с суперменами). Во-вторых, когда не выходит у себя дома, есть повод перекинуть вину на кого-то (на наркомафию, русскую мафию, исламских террористов), что и делается (вглядитесь в сюжеты фильмов). В-третьих, такое кино в конечном итоге разрушает итак хрупкую среду, в которой могут родиться нормальные люди, способные противостоять реальной преступности. В-четвёртых, насмотревшись такого кино народ валом прётся в магазины по продаже оружия и, приобретая пистолет или винтовку, уже спит и видит себя тем самым супергероем, призванным всех защитить и от преступников избавить. Этот героизм заканчивается плачевно, как для самих самозваных эйфорийных героев, так и для окружающих.
Теперь мы подошли к главному выводу: бизнес требует жертв. Жертвы вопиют к героям о защите. Круг замкнулся. Платите деньги, граждане. Чем больше вы платите, тем в большей вы опасности. Для США – это образ жизни.
Реальная жизнь – это не кино, а мы с вами, увы, не супермены без страха и упрёка. (Интересно, как бы выглядел тот же Шварцнеггер или Клод Ван Дамм, попадись они в тёмном переулке банде уличных молодчиков. Я думаю, что у врачей работы было бы совсем немного. Скорее всего, работа нашлась бы для патологоанатома).
Но таланты всё-таки есть! Возразит оптимист. (Оптимист – человек, которого не обворовывали, не били, не подвергали насилию. (авт.)) Да, они есть. Только они есть там, где существует соответствующая среда. В США среда плохая и таланты появляются в криминальном мире или рядом с ним. Только этот талант никогда не станет героем, его психология (тягучий продукт) изменению к лучшему не способна. У нас среда обитания тоже плохая, но не на столько, чтобы лишить народ всякой надежды.
Вот китайцы показали пример, как надо идти в новый мир. А ведь тоже могли распустить компартию и пустить всё на самотёк, но так поступать не стали. Они пошли путём мудрецов. Необходимо время, чтобы психология человека перестроилась и не только она, сколько среда. Они стали строить социализм с китайской спецификой и тем самым закладывают среду обитания для своих потомков. Среду, в которой станут рождаться и воспитываться таланты. При этом они не гнушаются использовать массовые расстрелы (до полутора тысяч одновременно). Так надо поступать. Янки так не поступают, демократия, мол, свобода личности, защита прав человека) и имеют наивысший в мире показатель по потреблению наркотиков на душу населения. Янки расходуют на борьбу с этим злом десятки миллиардов долларов ежегодно, воспевают в кино супергероев и всё сильнее опускаются в дерьмо. Китайцы не могут позволить себе такой роскоши, заниматься демагогией. Им не даёт это делать численность. Такое количество населения не позволяет иметь много наркоманов, потому что севший на иглу человек становится обузой для общества, более того он уже не способен зарабатывать трудом и, чтобы иметь дозу наркотика на каждый день, идёт воровать и грабить. А это уже социальная напряженность. Наркоман закрывает стране путь в будущее и построение общества с китайской спецификой. Вот вместо воспевания героя, в Китае пошли простым и самым дешевым путём. Наркоманов и наркодельцов ставят на колени и стреляют им в затылок. Не надо героизма, надо реальное избавление общества от грязи. И если массовые расстрелы кому-то кажутся не гуманными или не цивилизованными, что ж, права считать по другому я ни у кого отнять не хочу.
От предателей тоже надо избавляться. Если он берёт взятки, а вы его сняли с поста и отпустили на все четыре стороны, знайте, эта зараза расширится как раковая опухоль, разрастется весьма быстро. Начнёте ставить этих гадов к стенке – получите полуэффект. Да и потом, чтобы ставить их к стенке, нужны структуры, которые смогут их ловить. Работающие в таких структурах (милиция, ФСБ, прокуратура), должны быть чисты и безупречно порядочны (иначе не тех, кого надо, станете ставить к стенке). Организовать чистые структуры можно только при одном условии. Необходим чистый аппарат президента страны, ведь в конечном итоге эти аппаратчики нанимают на работу людей в госучреждения, в том числе и силовые.
Если аппаратчик продажен, вы не сможете нанять честных людей в службу безопасности, даже если сам президент кристально чист. При грязном аппарате все разговоры о борьбе с коррупцией, мафией и т.д., остаются разговорами, плавно переходя в демагогию американского образца. При грязном аппарате невозможно сделать никаких реформ, ибо отсутствует разумный конструктивизм, который заменяется продажным чинушей на алчный лоббизм.
Просидев в администрации президента Российской Федерации неделю, Николай чётко увидел, что все реформы в виде разговоров исходят именно отсюда. И все несут сюда, договариваются тут. И стало очевидно, что все потуги президента глупы. Ещё Николай понял, что деньги в стране не дефицит (хоть бюджет и пуст), а как раз наоборот очень ходовой товар. По самым его скромным подсчётам подношения составляли половину российского бюджета. Но ведь полномочия есть ещё и у Кабинета Министров, отдельных министров, субъектов федерации, в которых есть города и населенные пункты. Тогда всё, что подносят чиновнику, тянет на четыре годовых бюджета развития. Не напрягайте свои истощенные мышцы в попытке вырвать камень из мостовой (самый известный в стране победившего социализма памятник-символ пролетарию, замученному капитализмом и восставшего на защиту своих прав) они напрасны. Теперь кругом асфальт и хоть по дорогам много люков, но с оным диском вы вряд ли станете похожим на дискобола из парка отдыха, да и не очень им повоюешь с ментом в бронежилете, которого продажная власть оснастила щитом, каской, дубинкой, автоматом и наручниками.
В аппарате президента Николай обтёрся мгновенно и стал за своего. К концу месяца он уже чётко знал, кто на кого работает. В этом ему помог архив Бутырцева и собственные глаза и мозги.
"Осторожно! Двери закрываются". Это метро. Знакомо? А это: "Миллион – раз, миллион – два, миллион – три. Продано!"
Аукцион.
Так вот, всё что происходит на аукционе – финал. Особенно при продаже больших пакетов акций нефтяных компаний. Предварительная работа идёт до аукциона. Её называют возней. Отметьте себе почему. Продают государственный пакет акций. Делает это госкомимущество. Только никаких нормативных актов, законов о том, что он или оно (государство) владелец – нет. И тут нет никакой странности. Так получилось, что в России всё было народным и числилось на балансе в госкомимуществе. Кому этот монстр подчинен (находится в составе Кабинета Министров) – тот и правит бал. С приходом к власти Ельцина народное имущество оказалось в его руках. И им надо было как-то распорядиться, создать реального собственника. Путей в этом есть много, но выбран почему-то был один. Поскольку в стране нашей не было богатых, значит, и нет потенциальных покупателей собственности. А что ж вы хотите, если зарплата в среднем в стране была 200 рублей. Что можно купить на такие копейки. И было решено собственника организовать своими руками. Как? Механизм простой. Пока Чубайс (тогда глава госкомимущества) толкал в народ пресловутые чеки (приватизационные) для замыливания глаз, объявив приватизацию народной (всё, что дали народу, составило меньше одного процента имевшегося в распоряжении государства) другая бригада в пожарном порядке перекидывала валютные средства из бюджета в коммерческие банки под торговый оборот. Именно отсюда пошла гулять инфляция. Тогда же Госбанки и коммерческие банки давали своим людям и доверенным лицам крупные ссуды (беспроцентные и на долгий срок), тоже под торговый оборот, что в свою очередь инфляцию усилило. Вот так за счёт граждан страны был, как по мановению волшебной палочки, создан клан богатых. Каждый кандидат подбирался, не думайте, что процесс шёл стихийно. В конечном итоге народ получил фигу (может и дырку от бублика), а избранные деньги и собственность. Большие деньги. За взятки богатые стали брать в управление госсобственность в виде пакетов акций крупных предприятий. Процесс этот шёл не без крови. Что поделать, если всё делалось не цивилизовано, то и лица, допущенные к участию, ведут себя соответственно. К концу 1995 года в России сложилось несколько крупных финансово-банковских групп с подачи президента, средств из бюджета и махинаций с ценными бумагами и недвижимостью. Они подросли и у них отросли зубки.
Вот то, что вы без пенсий и зарплат, есть прямая заслуга Ельцина. Мудак раздал собственность народную, но научить платить налоги новых русских не смог. Потому сосите пальцы или топайте на большую дорогу с ломом, лучше купите в складчину автомат.
Что ж он так плохо раздавал? А распределял собственно не он сам. Поскольку законов на этот счёт не было (ни съезд, ни расстрелянный в последствии парламент, не приняли ни одного закона о приватизации) всё делалось по его Указам и принималось в новом парламенте задним числом. Только Указ – не закон. Под такие Указы его административный аппарат писал инструкции о том, как же надо собственность раздавать. И аппарат этим распределением и занимался под бдительным контролем "ушастого президента".
Об этом знают все, участвующие в приватизации народного добра. Иностранцам участвовать в таких процессах тяжело. Особенно в аукционах. Идти и прямо давать взятки чиновникам, они не могут. Для такой цели используют российских бизнесменов, и чтобы те не хитрили, иностранные компании с помощью разведок своих стран поимели своих в администрации президента, которым поручалось следить за приватизационными процессами и собирать информацию на действия конкурентов.
Всех этих лиц Николай разнес по полочкам интересов, и вышла жуткая картина. Каждый сотрудник аппарата на кого-то работал в поте лица. Чтобы через это скопище как-то воздействовать на итог продажи пакета акций "Роснефти" (крупнейшая нефтяная компания в России), надо было составить план, где чётко определить, кому этот самый пакет подарить, взять с него ЗТ, остальных обнадежить и тоже взять с них ЗТ, но всучить им липу. Конечно, это чистой воды обираловка, скажет кто-то, но законов в этой части бизнеса никто не писал. Мне неизвестны случаи, чтобы при даче взятки требовали расписку.
В таком же русле действовали самые активные (сбившись по интересу) сотрудники администрации президента.
Вес твоего ЗТ будет больше, если ваш вес станет подтверждаться событиями. И события следовало организовать.
Николай этим и занимался. Это было для него главным. Он имел две встречи с президентом в Завидово, связанных с книгой. После этих встреч глава администрации сообщил Николаю, что президент доволен его замечаниями. Ельцин Николаю не нравился сразу, как только появился в ЦК Компартии, а личное общение подтвердило сложившееся в нём мнение о том, что президент – куча понтов. Есть такое выражение у блатных: увяз в понтах, как муха в гавне. Вот президент и увяз. С увязшим общаться просто, втирать ему что-то тоже.
Единственное наслаждение испытывал Николай, когда общался с начальником охраны президента. Такие встречи были обязанностью последнего.
– Привет! Как тебе работается?
– Гавённая работа. И аппарат гавённый. Теперь и я буду вонять до конца дней.
– Терпи,- начальник охраны улыбается.- Противогазы не положены по штату.
– Ты разве ничего не видишь?
– Всё вижу, но сделать ничего не могу. Президент от меня рекомендаций по сотрудникам аппарата не принимает. Вот так.
– Блядская ситуация!! А от кого принимает?
– От главы, от дочери Татьяны и ещё парочки человек. Всё.
– И ты вне зоны влияния из-за действий Коржакова в бытность того на этом посту?
– Да. Ельцин ему доверял. Верил больше, чем себе самому. Сильно он обжегся, и мне после всего влезть к нему в доверие, не получилось.
– Давай в открытую,- предложил Николай.- Но на условиях обмена. Пока. Ты мне интересующее меня, а я тебе то, что важно для твоей работы.
– Так вот сразу не могу. Надо обдумать.
На вторую встречу начальник личной охраны президента пришёл с принятым решением.
– Я готов к обмену. Только мне менять особо нечего. Мелочи.
– Вот они-то мне сейчас и необходимы.
– Годится. Тогда ты первым спрашивай.
– Кто вам посоветовал меня сюда втащить?
– Старичок один. Из состава бывшего ГРУ Союза. Филимонов. Устроит?
– Твой вопрос.
– Я в русле. Как ты узнал, что тебя втаскивают?
– Потому что я игрок. Чувствую и всё. Мой черёд?
– Давай.
– Цель втаскивания?
– Логика. Дед мне ничего не пояснял, но сказал, что ты самый нужный человек в поисках архива Бутырцева. Я пошёл к президенту, и тот поручил главе кого-то найти.
– Хорошо оформлено.
– Пришлось попотеть. Почему ты согласился?
– Я с Лизой Чайкиной другом не был, но ответ на её смерть тут, в администрации президента.
– Предлагаю это обсудить без взаимных вопросов.
– Катим.
– Дед сказал, что Бутырцев собрал полный перечень сучков в администрации президента. Я с ним не согласился, но старик долбит на своём и всё. Полный перечень и хоть тресни.
– Аргументы он тебе представил?
– Да.
– Выдал Бутырцева за сотрудника контры, введенного в ЦК именно с целью поимки козлов?
– Ага! Как ты до такого допёр?
– Из-за поднятого шума в прессе. Твой дед прав. Он, небось, тоже старый контрик?
– Да. Грувский.
– Так что тебя гнетет?
– Продолжительность этого паскудного периода.
– За сотрудниками, так понимаю, администрации президента никто наблюдения не ведёт?
– Президент запретил.
– Лихо. А начальник ФСБ?
– Всем запретил.
– То-то они "марихуану" в открытую заворачивают в стодолларовые купюры.
– Я их ловить не могу. Не в состоянии,- начальник личной охраны президента хлопнул с горяча по стволу сосны.- Нет у меня полномочий на это, да и людей с нужной подготовкой нет.
– Хочешь, я тебе подсоблю?
– И как ты это сделаешь? Господь Бог – да!??
– По интересу.
– Тогда скидываемся,- начальник личной охраны протянул руку и Николай пожал.- Что мне делать?
– Вот сейчас ничего. Я архив найду. Остаётся надеяться, что там будут улики.
– И чем я тебе стану платить?
– Моей отставкой с этого гавённого поста. Надоело тут торчать.
– Как?
– Я организую драку в престижном кабаке, где меня на сутки сгребут купленные менты. Твоя задача всё доложить президенту и в нужном свете представить. Сделать всё это надо будет в момент, когда я тебе дам сигнал.
– Ну, придумал тоже плату!!! Это курам насмех.
– А ты мне, что можешь предложить? ЗТ, АТ, БТ?
– Слушай!! Я не начальник Гохрана.
– Вот видишь!
– Ты, темнишь.
– Так если я тебе что-то предложу, а ты, говорят, мужик честный, не уговоримся. Ведь взяткой сочтешь.
– Что за сучья страна!!! С кем не говорю – все об одном. С ума посходили!! Все деньги предлагают,- огорченно произнёс начальник личной охраны президента.
– Взятка – это взятка. А деньги это деньги. Ты все деньги, что тебе предлагают, видишь через свою кристальную честность чекиста – взяткой. Так тебя система научила и воспитала. Она тебе вдолбила, что ты у неё на содержании, она тебе за твою работу платит денежное довольствие и плюс премии от пана президента. А он где деньги берёт? Закрываю эту дискуссию. Ну, её к чёрту. Всем не нравится вонь, а как выгребать, все словно страусы – головки в песок.
– Да не ори, ты, мать твою! Сбегутся сейчас,- предупредил начальник личной охраны президента.
– И пусть!! Полезную пресс-конференцию проведем для тех, кому от барского стола достаются кости. Небось, о том, что премии ваши не из бюджета знаешь, и что они даже не из президентского фонда.
– Я знаю. Не ори. Убедил.
– Тебя выбросят отсюда после выборов, потому что ты не чекист, ты не госслужащий, а холуй. ХОЛУЙ!!!
Начальник личной охраны президента нанёс удар кулаком в челюсть, но на удивление это с ног Николая не сбило, более того, он долбанул в ответ "вилкой" по глазам и сразу нанёс удар левой по переносице. Оба сделали шаг назад и замерли. Так простояли несколько секунд, после чего Николай сказал:
– Продолжим торг?
– Принято. Но без глупостей,- согласился начальник личной охраны президента и оба расслабились.- Хорошо долбанул, аж искры из глаз посыпались.
– В диалоге нельзя распускать рук, даже если тебя обзывают последними словами.
– Так это ж не по-русски!!
– Не знаю, чему вас всех учили, но если ты сунешься по пустякам, а это пустяки, то это в лучшем случае непрофессионализм. Такие вещи не списывают на характер и прочую чушь. И на таких вещах ловят элементарно.
– Уговорил, уговорил. Катим дальше.
– Да уж приехали!! Я тебе лично ничего не предлагаю. И потом, у меня нет копейки за душой.
– Не берёшь, вот и нет.
– Момент состоит в том, что надо, необходимо играть. Я в таких играх правил не устанавливаю, они определены давно. Брать всё равно надо. Откажешься – плюнут в твою сторону и дадут другому, а ты – вне игры. Ты это понимаешь???
– Задачка!!??
– О, Боже!! Ну, какая это задачка? Не буду тебе ничего втирать. Сходи к своему старцу и с ним потолкуй. Он, видно, мужик умный и разбирается в этих вещах.
– К какому?
– Я тебя не сильно ударил?!!
– А!! К этому грушниковскому.
– Именно. Деньги, которые прийдут огромные. Ты свою долю, раз честный, на себя не трать. Пусти на важное. Слетишь с должности, открой школу. Да ну, тебя!!- Николай махнул рукой в безнадежности.
– Не обижайся, но мне действительно это противно.
– Думай. У тебя всего три дня.
– Это так срочно?!!
– О Господи!!!- взвыл Николай, осмотрелся вокруг и заорал:- НЕФТЬ!!!
– Всё. Я врубился. Проект продажи "Роснефти".
– Слава-те!! Вон бежит твой охранник,- Николай показал направление.
– Что, Валер?!- спросил подбежавшего начальник личной охраны президента.
– Я на крик,- ответил тот.
– А что крик?
– Ну это… кричали.
– Мать твою!! И что? Это я кричал. Смотри, какая погода. Как тут не возвопить. Президент где?
– В сауне.
– Пошли париться,- предложил начальник охраны Николаю.
– Не могу,- отказался тот.
– Стесняешься?!!
– Мне в столицу надо. Организуй.
– Это без проблем. Валер?!! Подошли дежурную.
– Есть!- парень ушёл.
– Значит, у меня три дня?
– Всего.
– И большая сумма?
– Сколько ты хочешь?
– Чёрт его знает. Я чё спрашиваю? Не подавиться б!?
– Один миллиард в ЗТ тебя устроит?
– Сколько?!!!
– Я пошёл. Думай,- Николай впрыгнул в подъехавший джип, оставив начальника личной охраны президента в потрясении. Тому предлагали деньги, и предлагали часто, но чтобы вот так и столько?!!!
"Осторожно! Двери закрываются".
Теперь вы поняли, о каком поезде метро я вам рассказал. О том самом, в который не всех приглашают, но в котором пассажиров предупреждают, чтобы они, если уж сели, не выставляли наружу руки и ноги. Запросто может прищемить, а это больно. И терпеть придётся до следующей станции, но её может попросту не оказаться.
– Привет, борода!
– Привет. Жду указаний. Наш друг готов обменять что угодно, на что угодно.
– Отлично. Через два дня жди посылку.
– Понял.
Короткий телефонный разговор мало понятный постороннему человеку, но оба абонента хорошо знают, о чём идёт речь.
Бережёного бог бережёт. Так считают многие. Николай Крючков не исключение. Лучше всего прогнать полученные ЗТ (даже с некоторой потерей) через несколько куплей-продаж. И это было осуществлено другом Борисовичем через своего товарища принца. Так поступают, чтобы не вызвать в последствии сильных подозрений. Арабские шейхи покупают на нефте-доллары огромное количество золота по всему миру. Через их представительства и банки можно отмыть хоть чёрта в ступке.
Комбинация, что разыграл Николай Крючков, была классической в мире большого бизнеса. В древние времена, а точнее на заре банковского дела, её окрестили ВОРОНОЙ. Вот той самой, которую хитрая лиса купила за три копейки, получив за лесть кусок сыра.
Ему необходимо было уволить из администрации президента России тех сотрудников, от которых надеялись получить акции "Роснефти" британские и голландские компании. После чего он брал плату с американских за проталкивание их интересов, но при всём этом британско-голландскую связку не бросал на произвол судьбы, просто им предлагалась новая, более высокая цена. Когда все стороны отдадут ему свои ЗТ, а плата должна идти вперёд, как в романе "Двенадцать стульев", Николай покидает администрацию и станет ждать, кто ж там выиграет аукцион. И проигравшей стороне… нет, не вернёт их средства. Невозврат и есть ВОРОНА.
Вы скажете, что за такие вещи убьют. Могут. А кто в этом мире застрахован от смерти? Правильно. Никто.
Совещание у директора ЦРУ. Выступает один из заместителей.
– Сбрасывайтесь. Мои люди вышли на лицо, которое гарантирует нашим компаниям контрольный пакет акций "Роснефти".
– Чем он подтвердил?
– Мы предоставили ему имена британцев в аппарате президента России и сутки спустя всех их уволили без выходного пособия. А это протащить в нынешней ситуации почти невозможно. Человек отлично поработал. Надо платить, господа.
– Сколько он требует?
– 4 миллиарда в ЗТ на предъявителя.
– Аппетит!!?? – воскликнул директор ЦРУ.
– Наши нефтяные уже предоставили 1 миллиард,- заместитель выложил листок доверенности на стол.- Остальная сумма у нас.
В кучу сбрасываются ещё несколько доверенностей на общую сумму 4 миллиарда долларов, которые незамедлительно отправляются в Россию с агентом по специальным поручениям. Большое дело – большие расходы.
Британцы посовещавшись с голландцами приняли решение тоже уплатить три миллиарда долларов в ЗТ, хоть шансов получить контрольный пакет акций "Роснефти" после увольнения своих людей из администрации президента России не осталось.
– Держи!- Николай протянул начальнику личной охраны президента доверенность на 1 миллиард долларов в ЗТ.
– Даже не верится!!- произнёс тот, робко осматривая кусок никчемной бумажки весом в восемьдесят тонн золота.
– Что сказал твой старикан?
– Он поверил сходу. Нюхастый дед.
– Старших и более опытных надо слушаться. Ты стал независимым, почти.
– А чё почти?
– Совсем, это когда совсем. Финансово ты независим, а вот психологически – тут ещё нет. Ты служил не тем, кому надо. Эти неправильно понимают безопасность страны.
– А как ты понимаешь безопасность?
– Помнишь, был такой генеральный секретарь НАТО Вилли Класс?
– Ушёл в отставку по собственному желанию, когда на него пало подозрение о причастности к покупке вертолётов. Ему в суде не довели, что он причастен к даче или получению взяток по тому контракту. Это, кстати.
– НАТО – мощнейшая структура, но, не смотря на то, что пост генсека чисто номинальный, мало связанный с доступом к секретной информации, всё-таки выперли. Потому, что подозрения делают человека потанционарием. То бишь, лицом, к которому имеется внимание спецслужб. Одним словом – он стал потенциальным предателем. Даже они, очень богатые, и то не могут себе позволить роскошь, иметь на посту потенциального предателя. А вокруг Ельцина?
– Больше ничего не говори. Ясно.
– Мало того, что он не даёт их никому проверять, ещё и умудряется пиздеть не по делу: "Такого-то я им не отдам!" Это его упрямство похоже на маразм или на одну хитрую болезнь. Он узурпировал то, на что прав не имел. Собственность раздаешь – нет проблем. Реформу делаешь – попутного ветра. Землю решил отдать крестьянам с правом продажи – бог тебе в помощь. Но трогать безопасность – упаси от такого соблазна.
– Вот и старик мне так же сказал. Что, говорит, мы были плохие? Да нормальные. А то, что все почти с партбилетами, ну так что ж! Разве он сам не состоял? Речь, говорит, не в идеологии, речь о государстве, мать твою.
– И я тебе об этом же. Ты с этим старцем обсуди, как деньги правильно вложить. Что организовать.
– Мы с ним уже кое-что наметили. Он мне посоветовал сильно не спешить. Надо, мол, хорошо проверять людей.
– Только так.
– Что теперь-то мне делать? Николай.
– Ждать.
– Чего?
– У моря погоды.
– А кому пакет "Роснефти" достанется?
– Хоть дьяволу. Хрен ведь редьки не слаще. А тебе какая сторона больше всего нравится?
– Не решил. И те дерьмо, и те.
– Так же и я подумал.
– Но взял за проталкивание со всех. Да?
– На эту мысль тебе дед намекнул?
– Он.
– Взял. И никого толкать не собираюсь.
– Достанут тебя проигравшие.
– Все мы смертны, но обратно никто ничего не получит. Такая вот игра-игрулька. Чёрный ход для того и изобрели, чтоб фраеров ушастых чистить.
– Ох, они тебе вставят по самые…
– Тебя это тревожить уже не должно. Доля твоя в ЗТ чистая. Она прогнана через торги.
– Перестраховался?
– Конечно.
– Сам гонял?
– Нет. Специалист гонял.
– Что ты теперь делать будешь?
– Сегодня драку в кабаке организую. Ты готов идти к президенту с докладом?
– Да. И вопросов у меня нет. Сильно мне твоя рожа не нравится,- начальник личной охраны президента рассмеялся.
– Вот и славненько.
– Слушай, ты бы пластическую операцию сделал хоть, что ль!!
– На кой она мне?
– Так грохнут ведь!! Мать твою!!
– Ты знаешь, кто была моя мать?
– Знаю, но я не в том смысле.
– За тот смысл будь спок.
– Смотри, соколик. Мы, надеюсь, ещё встретимся?
– Обязательно. Но только после твоей отставки. Бывай.
– До скорого.
Один миллиард долларов в ЗТ ушли к начальнику ФСБ, с которым по этому поводу пришлось встречаться.
– Я вас не могу понять,- произнёс начальник ФСБ при встрече, состоявшейся на конспиративной квартире в присутствии Воробьёва.
– И не надо,- ответил Николай.
– Это же афера мирового пошиба.
– Нормальная афера. Сорос чистит и ничего,- сказал Николай усмехнувшись.- Он, правда, официальный прохиндей, но в том и вся разница. Может, вам не нужны деньги?
– Нужны,- начальник ФСБ потёр руки.- Мы свою деятельность за рубежом почти свернули из-за отсутствия финансирования, которое официальным быть не может. Теперь кое-какие проекты осуществим. Люди ждут не дождутся, когда настанет время кой с кем свести счёты.
– Желаю вам на этом тернистом пути удачи.
– Спасибо.
– Архив Бутырцева я положил в нужный банк на хранение. За него можно будет получить хорошие деньги, но до тех пор, пока у власти Ельцин. Если со мной что-то случится, то получатель Воробьёв.
– У меня осталась микроплёнка, которую Бутырцев носил с собой,- предупредил начальник ФСБ.
– Пусть будет у вас. Там, так полагаю, номера счетов в банках мира?
– Да.
– Это даст возможность при продаже архива пустить два варианта и по обеим получить копейки. Это прекрасно, что она попала к вам.
– Может не стоит,- выразил сомнение начальник ФСБ.
– Все эти агенты выеденного яйца не стоят, раз. Продав их, мы получим неплохие деньги, два. Все они окажутся не у дел после отставки Ельцина, три. Бросьте ваши сомнения. Пара сотен миллионов кое-что весит. Тем паче для покупателей это безболезненно.
– Согласен. Но делать это будете без меня,- начальник ФСБ кивнул в сторону Воробьёва.- Вот с ним. Я его, если вы не против, откомандирую в ваше распоряжение. Пусть приобретет опыт. У вас есть чему поучиться.
– Коль работа корреспондента его устроит, то я не против.
– Вы собираетесь возвратиться в районку?!!
– Естественно. А вы что думали?
– С такими деньгами!!
– А!! Вот вы о чём. Убегать и прятаться я не собираюсь. Это железный принцип. Где это видано, чтобы в родной стране уходить в нелегал? Пошли они все к такой-то матери.
– Жаль, что не могу вам приказывать,- сказал начальник ФСБ.
– И это прекрасно!! Приказом ничего нельзя построить. Вон президент клепает Указы как пулеметчик Гражданской войны, и что? Пусто.
– Николай! Что вы вообще-то собираетесь делать в будущем?
– Сейчас стану считать. Где-то в дебрях нашей страны исчезло порядка ста миллиардов долларов. Надо этих придурковатых вычислить и обчистить. Этим поиском занимаются многие, но повезёт кому-то одному. Сумма стоит того, чтоб рискнуть.
– Это трудная задача,- начальник ФСБ мотает головой.
– Потому, что это новые деньги, а не старая парткасса, которую до сих пор кое-кто разыскивает, не понимая, что прежние мудаки всё растринькали и этот капитал у нас в стране в виде старого железа грохочет по дорогам и играет на кухоньках в виде магнитофонов. Это же надо додуматься, продать активы за подержанные авто и выпущенные неизвестно где видики?!! Превратили страну в помойку вселенскую. Ну, как же таких сучков не нагревать? Да сам Господь велит это делать.
– Ну, а если тебя опередят?
– Я тому, кто меня опередит, в ноги лягу.
– А не возьмёт он тебя или они?- засомневался начальник ФСБ.
– Вас могут не взять, а меня возьмут. Только не обижайтесь, под вами имел в виду весь ФСБ. Там придётся кого-то убивать, ну так что ж, надо – грохнем. Дело того стоит. Только вы не суйтесь. Вам теперь не надо ни в чём участвовать. От вас сейчас все будут желать нейтралитета. Посидите в стороне. Временно. Пусть МВД корячится.
– Может дать наводку, чтобы и генеральная прокуратура во всё это ввязалась?
– Нет. Это категорически нельзя пока. Я же не знаю, кто в игре. Мы по генеральной долбанем, а там сидят участники проекта и что? Вместе с ними на грунт ляжет информация. Не вмешивайтесь ни во что. Ловите террористов, торговцев оружия. Посадите на скамью парочку предателей, но в крупные разборки не лезьте.
– Боюсь, условия не позволят.
– Конечно, вы люди подневольные, вам может президент приказать. Тогда спускайте на тормозах. Уж это вы умеете.
– Да это только давай. Вам сохранить доступ на головной?
– Нет.
– Хорошо. Мне пора. Удачи вам,- начальник ФСБ вышел в коридор и стал одеваться.
Когда остались вдвоём, Николай сказал:
– Ну что, мистер бандит! Как дальше жить будем?
– Так, думаю, едем в провинцию трахать тёлок. Там вируса ещё нет.
– Правильно. Вируса нет и презерватив хрен где купишь. Свою квартиру сдай в аренду и через три дня будь любезен прибыть в редакцию.
– Есть, командир!
– Пока не командир, а инструктор и старший товарищ. У тебя есть звание?
– Старший лейтенант.
– Ого!! Я тебя на треть старше по возрасту и тоже старший лейтенант, понимаешь ли. Правда, запаса.
– Значит, гоняли вас в партизаны?
– Точно. Пили мы там водку и один раз дали стрельнуть из миномета болванкой. После этой партизанщины министр обороны мне и присвоил старшого.
– Скупо.
– Не густо, но не пусто. Я служить не собираюсь. Бороду помнишь?
– Да. Колоритная фигура.
– Он – сержант.
– У него же есть высшее!!
– И что? Его три раза выгоняли. Он не желал учиться на военный кафедре. Он после службы срочной поступил. Я, говорил, мол, свои два отбухал, так что оставьте меня в покое. Война начнётся я в военкомат первым припрусь, и если придётся, подохну в окопах рядом с простыми солдатами. Славу смерти ни с кем делить не хочу. В конце концов оставили его в полном покое. Каждый год его военком таскал в партизаны на два-три месяца, но до 1989 года, потом перестали, и он безропотно ездил. Даже с удовольствием. Это, говорит, вместо отпуска. Ладно. Хорош болтать. Сматываемся из этого чахлого городишки.
– Москва – чахлый город?!!
– Очень.
– Почему?
– Ты был в подземке?
– Нет.
– Может тебя туда откомандировать для приобретения опыта?
– Ой, не надо! Лучше на Луну.
– То-то. Не спорь с дядей.
– Больше не буду.
Всё в этом мире можно купить, всё можно продать. Нельзя приобрести только одного ни за какие деньги – талант.
Материя таланта до сих пор не познана, ибо принадлежит человеку индивидуально. Самого человека, его мозг и систему работы не смогли изучить и понять. Известно только одно: чтобы талант появился нужны условия для его воспитания и подъёма. Поскольку эти условия во все времена и эпохи разные, то и таланты появляются разные.
В наше время, такое неспокойное и жестокое, рождаются и воспитываются таланты страшные. Думаю, что в следующем столетии и тысячелетии все мы станем свидетелями появления в свете этого адского монстра. Каким он будет? Не знаю, но одно ясно уже теперь, он будет завоевательным. Так устроена природа человека, что все таланты стремятся к завоеваниям в окружающем их мире и не только силой оружия (Македонский, Чингисхан, Наполеон, Гитлер, Сталин), но и силой религии (Будда, Конфуций, Христос, Магомет), а также силой денег (действия нынешних финансовых монополий).
Это римский прокуратор Понтий Пилат выпустил на свет Иисуса Христа, создав условия для его появления.
Это кровавая французская революция произвела на свет Наполеона Бонапарта.
Это последствия первой мировой войны были предтечами Гитлера и Сталина.
Нам не повезло. На страшные последствия первой мировой наложились не менее страшные последствия гражданской войны, репрессии 30-х и 40-х годов, второй мировой войны. Они накапливались как золото в швейцарских банках, они приумножались по всем направлениям в годы холодной войны. Мне кажется, что период, который мы сейчас проходим (реформы) лишь ухудшит и так не сладкие условия.
Новый завоеватель родился у нас. Он среди нас – этот сверхталант. Наверное, он ещё мал, может только только пойдёт в первый класс школы, а может быть уже следующей весной её закончит. Одно безусловно. Он появился. Не ищите его среди тридцати, сорокалетних, там его нет, но эта возрастная группа богата на маленькие таланты, которые своим присутствием создают условия воспитания монстра.
Я не призываю вас к бдительности. Живите и наслаждайтесь присутствием на земле, но помните, что, возможно, ваши дети и внуки станут жертвами этого монстра, а может быть именно ваш сын уже помечен этим клеймом дьявола.
Дорога привела меня в никуда. Она вдруг исчезла и впереди простиралась только степь. Я остановился, пораженный этим странным фактом. Ковыль, пригибаемый ветром, лоснился как конская грива, рассыпал семена, чтобы вновь и вновь прорасти весной. Это он! Это его работа. Он засеял дорогу, старую дорогу, по которой, возможно, уводили кочевые воинственные племена в Крым в рабство пленников. Теперь тут заповедник Аскания-Нова, известный всему миру тихий уголок нетронутой природы, в котором сохранилась великая степная флора и фауна.
Я стоял и во мне зарождалась надежда в то, что человеческая душа, как этот ковыль сможет восстановить себя, зарубцевать раны и успокоиться. Природа умеет самоочищаться, а мы её часть. Она восстанавливается без поклонений и приказов, без лозунгов и призывов, подчиняясь силе внутренних связей простых химических элементов.
Почему она, создавшая человека, наделила его системой саморазрушения, где и когда она упустила свой шанс и не выставила кордоны для проникновения зла. Этого не случилось ещё до появления человека, и мы лишь часть самопоедающей себя материи, где все зависят друг от друга.
Дарвин назвал это естественным отбором. Он прав. Выживают умнейшие и сильнейшие. Слабым и больным не место в этой гонке. Страна, в которой вы жили, а многие родились, пыталась противопоставить этому принципу гуманизм, но не смогла. Не дотянулась она до мечты о равенстве и братстве. Теперь всем придётся влезать в другую систему ценностей, большинству неведомую. На этом пути нас будут убивать и калечить, обзывать последними словами, пугать, презирать, но вы идите, не бойтесь, сражайтесь и верьте в победу. Эта победа необходима нашим потомкам. Доказывайте всем, всему миру, что вы умнейшие и хитрейшие, сильнейшие, иначе нас сожрут в этом гадском естественном отборе. Царапайтесь и кусайтесь, стройте интриги, запускайте войны и сейте, чтобы никогда больше по вашей земле не скрипели колёса повозок, увозящие в рабство ваших родных и близких по степным дорогам. Сейте так, чтобы вообще не было этих дорог.
Делайте это во имя будущего, будущего своих детей, внуков и правнуков, ибо всем места не хватит на этой маленькой планетке. Так пусть сойдут в никуда другие.
Знаю, что вы мне скажете, что я, мол, фашист, варвар, антихрист. Пусть так, пусть я буду им, но вы делаете уже сейчас то, к чему я вас подталкиваю, только пока вы так поступаете неосознанно. Это единственный шанс выжить, победив остальных и единственный шанс удержаться в присутствии нашему роду племени.
Вперёд! Только вперёд, господа и панове, товарищи и друзья! Беспощадно и зло. Так, чтобы мир содрогнулся. Тот, кто поведёт нас уже родился, он уже среди нас. Верьте, что нам повезёт, и готовьтесь услышать удары колокола Большого Похода.
ноябрь 1997 года.
г. Хмельницкий.
УКРАИНА.
Конец.
Джон Джап Канга
С И Н У С О И Д А
Повесть
(Входит в роман "Клан – моё государство" на собственных правах автора и составляет третью часть четвертой книги романа).
"Боги низвергают в тартар, но они же возводят на Олимп.
Массы сбрасывают с престола, но они даруют власть над
собой".
Древнегреческое народное изречение.
Глава 1
Автоматная очередь прозвучала громко в утреннем воздухе, который разносит звук далеко.
Трём охранникам повезло. В них пули не попали, и они бросились в проходной двор, но на выходе нарвались ещё на одну автоматную очередь. Впрочем, стрелявший не хотел их убивать, пули пошли выше голов, но звук заставил их упасть ниц. Тем самым было потеряно драгоценное время. Выскочив на улицу, они успели увидеть удалявшийся автомобиль без номерных знаков. Автомат, из которого по ним стреляли, валялся на тротуаре и неподалёку, как и положено, поблескивали гильзы.
– Сука!!- выматерился один из охранников, среднего роста, лет сорока мужик, пряча пистолет в кобуру под левой рукой.- Сеня! Останься тут до приезда ментов, а мы обратно,- он был явно старшим не только по возрасту.- Да… Сделай звонок в наше управление,- дал он последнее указание и исчез в проходном дворе, вслед ещё одному телохранителю.
Оставшийся дежурить возле брошенного автомата достал из кармана куртки мобильный телефон и позвонил. Приказ есть приказ.
– Борь! Ты будь тут,- сказал мужик, когда вышли из проходного двора к месту, с которого по ним стреляли и где тоже валялись гильзы и автомат, а сам перебежал широкий проспект.
Охраняемый ими лежал на спине. Пули попали ему в грудь и в живот. Рубашка была красна от крови, открытые глаза смотрели в чистое голубое небо.
– Егорыч! Петруха повёз Виктора в больницу,- доложил молодой парень с перетянутой галстуком рукой.
– Сам почему не поехал?- закрывая глаза убитому, спросил названый Егорычем.
– По мелочи зацепило,- отмахнулся парень.- Ерунда. Не догнали?
– Нет. Его кто-то на выходе подстраховал,- ответил Егорович.- Резанул поверх голов, пока поднимались, машина ушла. Найду эту старуху-автоматчицу, ноги ей, блядь, поотрываю!!! Виктор как?
– Плохо, Егорович. Мы к этому, но сразу поняли, что попали в сердце… следом к Витьку. Пульс был, но кровища хлестала из горла. Аркаша ему зажал рукой и в машину.
– Вы как?- обратился Егорович к водителю, человеку достаточной степени старости.
– Страх уже прошёл немного. Быстро всё это. Обоссаться я не успел, да и боязнь подошла, когда вылез и Владимира Анатольевича увидел и парня вашего. Ноги подкосились. Уже отлегло.
– Смерть вот так и приходит. Быстро,- констатировал Егорович.
– А стреляла точно старушка. Она появилась с месяц назад. Глаз у меня намётанный,- произнёс водитель.- Кто-то переодетый. Анатольевич работал без выходных, так и она без выходных день в день по утрам тут шастала. Ну, кто бы её мог заподозрить??!
– Я!! Я должен был её учесть!!- рявкнул в сердцах Егорович.- Извини, отец!- он пожал руку водителю выше локтя.- Нервы отвязываются. Кочерыжка переодетая. Рост не больше 155 см.
Подъехала машина с оперативной группой и следом "скорая", входящая в бригаду по штатному расписанию.
– Да не орите вы на меня!!! А о том, что вы генерал, я не слепой, вижу. И вину спихивать ни на кого не собираюсь. Пугать меня не надо, все, что мне по закону положено, знаю лучше вас,- Егорович встал и вышел без разрешения из кабинета. И его никто не окликнул.
– Совсем народ распустился. Не ори, видишь ли, на него. Тоже нашлась мне цаца,- произнёс генерал, не обращаясь ни к кому из присутствующих конкретно.- И все, как один, с гонором.
Присутствовавшие не проронили ни слова. Такие в стране случаются времена, когда надо научиться молчать и не высовываться, играть в немых и глухих.
– И этого, как его… Панкратова, вон из органов без выслуги лет, к чертям собачьим. Была бы моя воля, я бы ему ещё десяток лет лагерей дал, но не положено. Всё, все свободны,- генерал кивнул, и все покинули кабинет.
– Доигрался?
– Пошёл он в жопу!!
– Не бойся, ему там тесно не будет. Он вазелиновым маслом смазан, и в любую щель втиснется.
– Короче!?
– Дал приказ уволить тебя без выслуги.
– Переживу и это.
– Слушай, Миша, только не говори мне, что тебе всё до лампочки. Сколько лет ты служишь?
– Двадцать семь.
– Вот. И что, надо эти тридцать лет псу под хвост кинуть? Как я теперь их тебе вытяну?
– Почём я знаю?!!
– А какого чёрта ты у него в кабинете кричал, что не слепой?
– Да брось ты!! Я, что ль, виноват в этой паскудной ситуации? От тебя я ничего не требую. И вообще… нет выслуги и хрен с ней. Дело не в том.
– А в чём дело?
– В человеке, который переодет в старушку.
– Он тут причём?
– Да при том!!! В группе, которая охраняла Федотова, все ребята молодые и все они из моего подразделения. Старушка эта могла пальнуть и третьего дня. Она появилась месяц назад, а пальнула в тот день, когда я лично присутствовал. О том, что я сегодня инспектирую своих, никто не знал. И второе. Федотов был в весе при Андропове, а теперь он кто? Никто. Всё очевидное всегда на поверхности. Это меня кто-то подставил. Сделали всё специально и расчётливо. Старушка эта – большой специалист. Из тела Федотова извлекли семь пуль и ещё четыре прошли навылет, попав в двоих ребят. Прикинь, как надо хорошо стрелять, там расстояние 150 метров, чтобы из автомата Калашникова пули кучно легли в цель?
– Наверное, ты прав. Спорить с тобой не стану.
– И ладненько,- Егорович встал.- Если что, я дома. Звони.
– Хорошо.
– Привет, крестьянин!- через калитку протиснулся стройный мужик с улыбкой на лице.
– Хайль!!- ответил Панкратов, никого не узнав в посетителе, но себе отметил, что это явно коллега по ФСБ. Он копал огород.
После увольнения из ФСБ, Михаил Панкратов переселился на дачу, доставшуюся ему от своего отца, которая находилась в Восточном округе столицы рядом со Щёлковским шоссе. Свою квартиру он отписал дочери. Жена его умерла 14 лет назад от рака. С октября Михаил обживал дачу отца, собственноручно сделав в ней капитальный ремонт.
– Совсем ты стал плохой. Друзей не узнаёшь!- незнакомец подошёл и протянул руку. Михаил коротко пожал, так и не узнавая в мужике никого.- В дом бы пригласил, что ль?
– Тут поговорим,- ответил Михаил.- Мне копать надо.
– Хорошо,- согласился незнакомец.- Здесь так здесь. Погода располагает,- он открыл кейс и достал из него листы, протянул Михаилу. Тот в руки брать не стал, воткнул лопату и направился в дом, где зажёг комфорку, поставил чайник и только после этого предложил посетителю сесть.
– Что там написано?
– Прочитай,- незнакомец вторично протянул листы. Но Михаил опять не стал их брать.- Меня звать Владимир,- сказал незнакомец.- Двадцать лет назад мы с тобой были кураторами параллельных групп выпускников высшей школы КГБ. Филатов я. Володя Филатов. У тебя склероз? Или обида глаза застит?
Михаил не ответил. Достал из холодильника бутылку водки, из шкафчика стопки и, наполнив их, сказал:
– Не узнал. Что-то в тебе не сходится. Другой ты стал какой-то. Раз ты Филатов, давай выпьем за Колю Ладочникова, если его помнишь. За его светлую душу.
Владимир взял стопку и выпил.
– Что тебя ко мне привело?
– Я много лет был в резидентуре. Мне сделали пластику перед отправкой туда. Поэтому ты меня не узнаёшь. Я всего год как возвратился. Помню я Колю. Я, Миша, всё помню. И как прыгали из горящего самолёта, и как его с сосны снимали, и как тащили по очереди на спинах, и как он умирал. Всё помню. Налей мне ещё.
Михаил наполнил обе стопки и произнёс:
– Тогда за встречу! Зёма!!
Они выпили. Михаил достал из холодильника закуску, заварил крепкий кофе.
– Значит, тебя жизнь покидала по сторонам и весям.
– И сильно.
– И кто ты теперь?
– Заместитель начальника контрразведки.
– А звание?
– Полковник.
– Следствие ведешь?
– Нет. Следствие – прерогатива других. Мне поручено проверить правильность обоснования по поводу твоего увольнения без выслуги лет. Командование мой отчёт утвердило. Пользуясь старым нашим знакомством, лично принёс тебе для ознакомления. Читай,- Владимир третий раз подал листы. Михаил взял их, прикурил сигарету и стал читать.
Ознакомившись, вернул со словами:
– Спасибо.
– Я не за спасибо работаю. Просто работаю и всё. Ничего не могу с собой поделать. Натура такая. Дерьма вокруг предостаточно и я его трогать не могу. Воняет оно, Миша, по поводу и без повода. Не служба безопасности, а сборище мохнатых. Чуть что, сразу бегут в администрацию президента с жалобой. Как потаскушки к сутенеру.
– Знаю.
– Пенсию тебе оформили. Тебе надо прийти в кадры и там расписаться. Тебя с учёта никто не имеет права снять. Никакая задница. Даже президент не полномочен это сделать. Но я к тебе пришёл не за этим. Обо всём ты бы и так узнал. По другому поводу я к тебе пришёл.
– Говори.
– Я так понимаю, ты обратно не вернёшься.
– Ни в коем разе.
– Так я и предположил. Будешь огород копать?
– Пока да.
– А кто тот "огородик" станет вскапывать?
– Не пытайся мне на мозоль встать. Сколько ты потерял времени, чтобы мне пенсию по выслуге вернуть?
– Много.
– Видишь?!! Это притом, что её у меня забрать никто прав не имел, но сделали суки. И тебе пришлось каждой какашке доказывать, что я не слон. И как, скажи ты мне, этот позорный "огород" вспахивать?- Михаил налил кофе в кружки.- Там куда не ткни, кругом гавно.
– Давай это оставим,- предложил Филатов.- Как ты поживаешь? Семейное я твоё знаю. Смотрел личное дело.
– А у тебя есть семья?
– Нет.
– Что тогда тебе сказать? Работаю грузчиком. На рынке "Щёлково" есть оптовой закупки склады. Там харчуюсь. Пять дней в неделю. Всё остальное время тут. Ремонт сделал. Сейчас время посева.
– Плата?
– Да грех жаловаться. Две есть в месяц. Кроме того, продукты подкидывают хозяева новой жизни. Есть копейка за срочность при погрузке от покупателей,- Михаил усмехнулся краешком губ.- Деньги, деньги, деньги!! Куда не кинься, а всё без них плохо.
– Дочери помогаешь?
– В курсе?
– Да, Миша, об этом есть в деле.
– Я потому и не уходил. Помогли тогда сильно. Честное слово, внука с того света вытянули. Потому и держался.
– А супругу спасти было нельзя?
– Нет, Володя. Она поехала к матери с внуком на майские. У дочери как раз диплом был на носу, вот и наладилась в проклятый город Припять. А четвёртый блок в день её приезда долбанулся. Меня вызвали из Афганистана срочно… и я попал на похороны. Всё. За внука я лично ходил просить к Михаилу Сергеевичу. Он мне позвонил ровно через сутки и в тот же день внука с дочкой отправили в Германию Западную. Операции сделали удачно.
– Он тебе предлагал, когда рухнул Советский Союз, идти к нему начальником охраны?
– Звал.
– Почему не пошёл?
– А чёрт его знает!! Он никого особо не тащил. Сказал только, что, мол, если кто желает, то с Ельциным договорюсь. А мне до пенсии оставалось пять лет. К нему молодые ребятки согласились пойти, а я не стал им дороги перебегать.
– Виделись с тех пор?
– Он каждый год, всех кто с ним в Форосе был, приглашает к себе. Прошлым августом виделись. Тебе что, есть в нём интерес?
– Да нет. К слову спросил,- Филатов пожал плечами.- Пора мне, Миша. Благодарю.
– Вопрос на посошок?
– Слушаю.
– Много ты нажил врагов, пока мою задницу заслуженную на пенсию двигал?
– Думаю, что очень. Мне дали в проверку потому, что я тогда три месяца как вернулся и тут на мне нет блох. Поручил всё проверить лично президент с подачи секретаря совета безопасности. Рыбкину кто-то про этот факт доложил, а ты был у него старшим, когда он в Чечню мотался. Ему ты и обязан, а не мне. Конечно, и мне за это может аукнуться, ну да хрен с ними. Я в данный момент времени, как мне кажется, всё сделал чисто. Там есть звукозапись, и я от неё шёл.
– А приходил… визит вежливости, да?!
– У меня личное. Если ты согласишься и тебе это не противно.
– Грязное?
– Миша, я что, совсем старый?
– Женщина?!
– Ей двадцать пять. Между нами двадцать. В таком возрасте ошибаться нельзя. Молодая она очень на мой взгляд. Хотел тебя просить за ней немного присмотреть. Прощупать надо бы её знакомых и друзей. Как? Я тебе заплачу.
– Фрукт ты!! Денег я с тебя не возьму. Вот ещё!! Но счёт за бензин пришлю. Сахарок врозь.
– Спасибо.
– У неё есть подруги холостячки?
– Хочешь полной грудью лечь на амбразуру?
– Так мы с тобой одногодки. Это на счёт старый или нет, хоть ты, чтоб там не говорили, выглядишь значительно моложе меня. Сохранился, однако,- Михаил хлопнул Филатова по плечу.
– В культурной стране я сидел, а там отношение к своему здоровью – главное, всё остальное того не стоит.
– Пригляжу,- дал слово Михаил.
– Бывай,- Владимир исчез за калиткой в сгущавшихся сумерках.
Михаил присел на пороге и задумался.
"Себе, что ль, сделать операцию и пуститься во всё тяжкие? Наверное, моя Лена простила бы мне это. Теперь уж во всяком случае, она не против. О, Господи! И почему мир наш так устроен? Природных катаклизмов вагон, а мы сами себе войны устраиваем на пустом месте. Когда это прекратится? За его девочкой я пригляжу, что она и как, выясню. Только ли за этим он приходил? Если это вообще был Филат. А какая мне в том разница, и пусть меня кто-то во что-то желает втащить, всё равно я б долго сложа руки сидеть не смог бы и во что-то влез. Тогда надо подладить авто и вперёд. Для нас это не работа. Сделаем всё в лучшем виде".
Едва увидев подругу Филатова, Михаил понял, что проверить её будет сложно. Это была необычная женщина. Как говорят в народе с "багажом" и с мозгами, со связями, где красота была лидером. Старенький "жигулёнок" не шёл ни в какое сравнение с новенькой "маздой" мадам, которой она ко всему управляла профессионально. Имея опыт, Михаил сразу сообразил, что его автомобиль помощник никудышный. А где взять быстрого коня, чтобы не отстать? Это вопрос.
Чтобы не влезать в финансы по самые уши, Михаил собрал данные на мадам и её окружение на стороне, что стоило копейки в сравнении со стоимостью объёмов бензина, который пришлось бы израсходовать, следуя за ней по пятам.
"Что-то мне Филат не досказал или утаил. А зачем он так поступил? Ну да ладно, это его дело. Данные прескверные,- Михаил сидел на веранде дачи, грелся на солнышке, потягивал из баночки пиво и размышлял.- Пташку уродила природа. Жизнь научила её чирикать. Что тут странного? В шестнадцать лет она уже работала сладкой феей. И не просто. Ездила обслуживать клиентов на важные дачи в Подмосковье. Ввёл её в этот мир сосед по площадке в старом доме, где она жила с родителями в коммуналке. Уже нет ни дома, ни родителей, ни того соседа. Он конечно был урод, этот Кадочников, не случайно ему трубой башку проломили. Сводник или сутенер в звании майора КГБ и сотрудник охраны членов правительства. Нет, он не членов охранял, а поставлял симпатичных девочек важным особам на члены. И тем дядям были нужны ягодки сладкие, ведь на календаре был 1989 год, старые пердуны и импотенты сошли на пенсии и их место заняли не очень молодые, но кое-что могущие мужички. Так кого эта сучка обслуживала? Согласно нынешних связей, это будет установить невозможно. У неё огромный круг знакомых. От уличного рэкетира до министра. Такой объём мне не осилить. Да и из тех к кому она шастала в Подмосковье от 1989 года теперь у власти нет никого,- Михаил сделал глоток, прикурил сигарету и продолжил размышления.- Она была, видимо, передана кем-то кому-то в попечение. Или она сама искрутилась и избавилась от опеки. Кадочникова бацнули по башке вечером 2 октября 1993 года в самый разгар событий. Следствие особо не утруждалось. Дело, правда, возбудили, но тихо похерили. Она могла его заказать? Могла. Но для нас это вторично. Мне надо перво-наперво выяснить, где она пропадала в период с октября 1993 по 1995 год. В столице она официально отсутствовала. Выписалась 1 октября. И прописалась 12 декабря 1995 года и не так просто, а на купленной на своё имя квартире. Могла она убыть с кем-то за границу, там прокантоваться пару лет и вернуться, получив плату за свой труд или наследство того, кого обслуживала и, возможно, преспокойно отравила? Это запросто. Я тут перебарщиваю, но на то чёрт, чтоб его брать в расчёт. Из её теперешнего круга знакомых никто в это время не отсутствовал. У неё есть негласный куратор тут. И достаточно тёмный. Квартира на восемь огромных комнат в центре – это бешеные деньги. Как мне выяснить, где она была? Надо смотаться в Шереметьево-2 к Валентину и всё там просмотреть. Через него достать данные из Шереметьево-1. Она могла упорхнуть и оттуда. Смотреть за ней я больше не стану. Мне так сдаётся, что ей ничего не угрожает. Это большая игра. Владимир мне свинью подсунуть бы не решился, он знает, что я найду всё, выходит…, а ничего не выходит. По крайней мере, из того, что я уже собрал. Так. И в Шереметьево я тоже не поеду. Я завтра смотаюсь в частную клинику гинекологическую, в которой мадам провела третьего дня аж три часа. Что можно делать у гинеколога аж три часа? Очереди там нет. И что ты там выяснишь? Допустим, она беременна. Что с того? Или ей там как раз наоборот делали аборт, скребли, одним словом. Вот так мужик. Ты всю жизнь охранял и выполнял спецмиссии по миру, а в старости приглядываешь за профурами. Диалектика, однако!!"
Зазвонил телефон. Михаил нехотя встал и вошёл в дом.
– Панкратов у телефона,- буркнул Михаил в трубку.
– Михаил Егорович, здравствуйте! Это Евгения Павловна из кадров, если вы меня помните.
– Женя!! Евгения!!! Чёрт меня прибей! Я тебя не узнал по голосу. Извини.
– Ничего.
– Как Александр? Как дочка?
– Михаил Егорович! Я вам звоню по поручению. Вам надо быть завтра к восьми утра в кадрах.
– Хорошо. Буду,- только и успел вымолвить Михаил в ответ, потому что трубку с той стороны положили.
"Странно?! Чего это она? Женя, Женечка. Сашка был в госпитале, а я как пёс барбос её в роддом. Потом Ксюшу забирал как родную дочь, врачи и медсёстры так и подумали, что я муж. Три раза на день я ей таскал передачи, пять лет мы рядом в общаге жили, потом на одной площадке, квартиры получив, кантовались. Опять же она мою дочь, когда моя умерла, взяла под свою опеку. И вот положила трубку? Нет, странно. Последние восемь лет мы не виделись и не перезванивались. Это я такой скот. Ясно одно. Завтра я к гинекологу не пойду. Придётся записаться на другой день".
Великий лозунг: "Кадры решают всё!", мало что скажет молодому поколению. У нынешней молодежи другая психология, для них всё – доллар, а мы воспитаны под бдительным оком партии, где кадровики – люди полёта высокого, особый статус и принадлежность системы кадров к всемогущему КГБ, держали под надзором всех и вся. А кадровый отдел в самом КГБ был по своей сути контрразведкой в контрразведке и подчинялся напрямую Политбюро. В ФСБ отдел кадров не унаследовал привилегий, после развала Советского Союза, но…, но подчинение поимел хорошее. Курирует их глава администрации президента с согласованием с главой ФСБ. Хитрая это формула. Вы можете себе представить бывшего заведующего отдела писем журнала "Огонёк", ныне главу администрации президента Российской Федерации, у которого не всё чисто с биографией и неизвестно что есть в данный момент с головой, которому же президентом поручено согласовывать с главой ФСБ кандидатуры на ответственные посты в ФСБ и не только, и вообще обязанного отслеживать качественные, моральные и иные показатели принимаемых на службу в это могучее ведомство людей?
Евгения Павловна Гречанкина попала в кадры не по своей воле. Тому никто не содействовал, просто в кадрах КГБ было всё на сотрудников и их родственников собрано и подшито в папку личного дела. В дипломе об окончании государственного университета ещё не просохли чернила (обмывали неделю), а Женю пригласили на собеседование телефонным звонком. Где, скажите, должна работать филолог, жена доблестного во всех отношениях геройского человека, майора КГБ? Да только не в КГБ, скажет кто-то. И будет не прав. Именно в кадрах её место. Поймите, что не у всех майоров КГБ жёны филологи с красным дипломом, не все умны и не все подходят для такой ответственной работы. Могла ли она отказаться? Да. Но внимательно выслушав старенького дядьку, будущего своего босса, кивнула, мол, согласна, о чём не жалела ни одного дня до известного времени. За двенадцать лет работы Женя защитила кандидатскую и докторскую по филологии, стала высококлассным юристом и защитила кандидатскую в этой пакостной науке – юриспруденции, но осталась простой бабой, хоть и в погонах (полковник в юбке, заместитель начальника отдела кадров ФСБ по науке и высшему командному составу), но с этим, как его…, женским видением реальной жизни и проблем. Чем смотрит женщина? Сходи к соседу и проконсультируйся, чем баба видит.
Михаил оформил все документы к обеду, везде расписался, получил крепчайшее рукопожатие начальника отдела кадров ФСБ без слов и пожеланий, быстро получил в кассе пачки денег за девять месяцев, плюс за выслугу, плюс подъёмные по выходу на пенсию, плюс премиальные и в ранге полубогатого хмыря (всех денег хватит на четыре новых покрышки для старых "жигулей"), вернулся в кадры, чтобы повидать Женечку, Евгению Павловну, извиниться за скотство, и напроситься в гости, если не пренебрегут.
У заместителя по кадрам нет приёмной и нет очереди, это не городская поликлиника и не кабинет участкового терапевта, где, как водится, не протолкнуться. Стучать не стал. Отставнику не положено. Вошёл тихо, но его появления ждали. Глаза с мольбой и слезами, указательный палец у красивых губ. Михаил закрыл рот, который не стал изрекать оправданий, проследовал к столу, прочитал лист подвинутый к нему, кивнул и вышел. В машине он стал пересчитывать деньги, сразу не поехал, надо было прийти в себя. В записке был адрес и время встречи, а внизу два слова: "Сашу убили", что собственно Михаила и шокировало.
Остаток дня Михаил мотался по Москве. Покупал в магазинах всякие мелочи для обустройства своей дачи и на хвосте никого не засёк. С дачи ушёл через подземный ход, который сам вырыл за три месяца. Перестраховался. К дверям квартиры указанной в записке пришёл не через подъезд, пролез по крышам. На его звонок открыла незнакомая женщина лет тридцати и, ничего не спрашивая, предложила войти.
Женя ждала на кухне, и только он вошёл, она встала со стула и бросилась ему в объятия. Плакала минут десять. Успокоившись, поведала Михаилу такую историю.
– Три года назад Саше предложили, командование, перейти на работу в банк. Большой коммерческий банк. Но не начальником охраны, а заместителем директора банка по финансам. Саша заочно окончил институт финансов, хотел по выходу на пенсию своё дело организовать. Я его отговаривала, как могла, но он упрямо твердил мне, что опасного ничего нет и ко всему ему необходим опыт такой работы. Я интуитивно чувствовала, что всё тут не так. Только не перебивай,- увидев, что Михаил открыл рот, сказала она.- Я всё выложу и потом отвечу на твои вопросы, а то собьюсь, всё скомкается и картина будет не полной. Мои уговоры не помогли. Он перешёл на работу в банк. Во всех коммерческих много наших бывших коллег из управления: золото, валюта, крупные хищения. Я по картотеке, месяц как Саша перешёл в банк, нашла общего нашего знакомого, Илью Бортника. Помнишь такого?- Михаил кивнул.- Ему валютчики заточкой в спину ударили. Лезвие повредило лёгкое, селезенку и печень. Списали его по инвалидности на пенсию. Он с 1990 года работает в одном из коммерческих банков консультантом по валютным операциям. Вот я его и разыскала. Он меня выслушал, и все мои страхи отмёл в сторону. Сказал мне так: "Женя, это всё твои придумки. Пойми, что русский бизнес, в том числе и банковский, выходит в мир. Это делать необходимо. На этой волне не должны отстать и спецслужбы. Твой Александр, я точно узнать не смог, да, думаю, что такой информации никто получить не сможет во веки вечные, перекачивает средства за бугор на деятельность наших нелегалов. Им пришлось тяжело, когда не стало Союза, почти все каналы перестали существовать, а наличкой не навозишься. Вот ФСБ и открывает в коммерческих банках свои филиалы на взаимных условиях. Агенту деньги получать под роспись не положено". Я успокоилась, но внутри у меня что-то с этим доводом не согласилось. Осадок остался. Предчувствие меня не обмануло. Саша работал как вол. Дома почти не появлялся. Часто мотался за границу. Иногда в составе расширенных делегаций, это глава Кабинета Министров и большие от бизнеса с ним в сопровождении. Мы стали жить много лучше. В деньгах нет нужды, у него был хороший оклад. Банк купил ему квартиру в центре, машину. Ксению оформили на учёбу в престижный колледж в Швейцарии. Она там сейчас. Банк оплатил весь период обучения и ещё два раза в год оплачивает авиабилеты туда и обратно. И вот под Рождество Саша погиб. Специалисты сказали, что всего двадцать грамм тротилла. Их заложили у лифта в доме, где у нас новая квартира. Нашли также детали от дистанционного устройства управления. В феврале ко мне пришёл Илья Бортник сам. Следствие никаких концов не отыскало. Мне никто не звонил, и я никому не звонила. Оттого, что мне сразу стало ясно – нечисто в Сашиной смерти. И даже если я буду настаивать и слезно просить руководство найти и наказать убийц – толку не будет. Ночами реву, а днём железная леди. Так вот Бортник мне сказал, что Сашу убили свои. И ни о чём меня больше не пытай, говорит, но это сделали свои. Подробностей, мол, я не знаю, но факт стопроцентный. Недавно ко мне в метро подошёл мужчина с профессионально положенным гримом и полушепотом произнёс: "Евгения Павловна, мы этого так не оставим. Сами ничего не предпринимайте и к осени мы найдём человека, который всё устроит". Я после этой встречи реветь перестала, его голос был уверенный и твердый. Я вернулась на старую квартиру. Позавчера опять незнакомец ко мне подскочил в метро, но был уже другой. "Мы нашли человека. Панкратов Михаил Егорович. Готовьте информацию по всем высшим ФСБ и смежникам. Ему отдайте дискетой". Так сказал и исчез. Миша!!?? Я сейчас в ещё большей растерянности. Может быть, я ничего не понимаю, но мне кажется, что тебя со службы уволили они. Я боюсь. Сильно. Мне страшно. Это всё какой-то кошмар. И информацию на всех я дать тебе не могу. Не потому, что не доверяю… нет, это выше моих сил. Понимаешь?- Михаил кивнул.- Кто эти люди? Может они чужие. Я дам тебе дискету, а они тебя убьют и завладеют данными. Так я поступить не смогу. Я не за себя или тебя боюсь. За дочку боюсь, за твою дочку боюсь. Это игра за большие деньги со смертельным исходом. Не хочу я в неё играть! Мне противно это! Миша, можно без данных этих вычислить, чьих рук это дело?- в её глазах была мольба, но Михаил не стал её разубеждать.
– Нет! Без этих данных – нет.
– Господи!! Господи!! Ну почему так? Почему?- она заплакала.
На кухню вошла хозяйка квартиры. Налила в стакан воды, накапала в него каких-то капель из пузырька и заставила Женю выпить, сказав:
– Успокойся и не реви. Слезами горю не поможешь.
Михаил отметил себе взгляд жестких глаз. Колючий и ненавидящий. Он был брошен в его сторону.
– Панкратов Михаил Егорович, подполковник ФСБ в отставке,- сказал он хозяйке, наблюдая за её реакцией.
Она взглянула ему коротко в глаза, колючесть не исчезла и произнесла:
– За моё молчание не волнуйтесь. Нас с Евгенией Павловной ничего не связывает. Совсем. Я человек для вас сторонний. Вам чай или кофе?
– Пожалуйста, крепкий чай,- ответил Михаил.
– Альбина десять лет разыскивала своего мужа. Он пропал безвести в Афганистане в 1985 году…,- начала говорить Женя, но Альбина не дала ей договорить.
– Не надо об этом.
– Нет надо!!- воспротивилась Женя.- Он должен знать, что надёжней тебя в мире никого нет, и что на тебя можно положиться в полной мере. Они расписались, когда он был на третьем курсе училища Верховного Совета. В 1983 году выпуск и в том же году родился сын. Вертолёт, в котором летела группа офицеров, сбили. Подъёмная группа на место происшествия прибыла несколько часов спустя. Там все мертвы, но нет троих. Тел нет. Подъёмная группа была не армейского подчинения. Парашютисты из группы авиационного поиска космических сил. Ими командовал старший лейтенант. Я тебе специально на этом акцентирую. Эти космические ребятки оказались в районе случайно. Они сопровождали какую-то секретную группу техническую, которая устанавливала хитрое оборудование в горах. Подъёмные группы армейские пришли в район сутки спустя. При том, что было известно, где упал. Альбина с этим офицером встречалась. Он после распада Советского Союза уволился из вооружённых сил, и теперь работает спасателем на нефтяных платформах в Норвежском море.
– Он командир спасательного отряда,- уточнила Альбина, наливая Михаилу в кружку чай.
– Он ей сказал так. Если б не мы, то через сутки там бы никого не нашли. Зверьё бы всех растащило. Они ещё на подлете засекли моджахедов, и он дал команду сержанту-разведчику отследить их путь и тот спрыгнул. На месте падения вертолета они всё зафиксировали до мелочей. Афганцы, кстати, не взяли там ничего. Даже не смотрели документов. Муж Альбины был среди троих пропавших. Этому офицеру армейские не дали имён всех кто был на борту. Сказали по рации, что, мол, около двадцати человек, а может больше. Это обычная практика. Сержант-разведчик успел выйти на визуальный и видел как моджахеды несли на плечах троих наших. Моджахедов было много. Около трёхсот человек. Сержанта Аля тоже нашла. С этого и начались её мытарства. Армейские орут во всё горло, что пропали безвести, а эти – космические – взяты в плен. Нашла коса на камень. И стала Аля ни вдова и вообще никто с маленьким сыном на руках. "Чужая невеста". Это её собственная формулировка. Без пенсии, без квартиры, без работы. Так она и пришла в КГБ со своим заявлением. Помогите?!! Армейские сами по себе, космические в прямом подчинении Комитета Обороны, а КГБ в данном деле нейтрал. Ну, ей так тогда думалось. Ей пообещали, но делать ничего не стали. А годы шли. Она все инстанции оббегала. Всё безрезультатно. И решила она искать сама. И нашла. Слабая женщина нашла. Два года ей на это потребовалось. В 1996 году она привезла останки мужа в Москву. Никто не захотел их устанавливать. Чистой воды сучизм. Экспертиза стоит огромных средств. Она пошла к начальнику училища, тот выслушал и позвонил нам. Попал на Федюнина. У того в Афганистане погиб младший брат. И он всё организовал. Про Алю я от него в курсе. Я к ней пришла сама, со своим горем. Так что она чиста, свята и верности в ней, как в декабристках.
– Это пафос!- возразила Альбина.- Мне статус жены пропавшего безвести – комком в горле. Бесправная тварь. Так ко мне все относились во всех инстанциях. Знаете, Михаил, когда я в Афганистане их забирала, мне наш бывший соотечественник, тоже попавший в плен и там оставшийся, сказал, что запакуем вместе с землёй. Там, мол, с ними положили всё: документы, деньги, личные вещи, что при них были и даже личное оружие. Когда я их привезла, всё это криминалисты обнаружили. Перед отправкой собрались в ауле все. Дали залп в воздух. Бабы ихние, бесправие полнейшее, тайком ко мне приходили, чтобы обнять. Я там встретилась с командиром, который возглавлял следовавший на Север страны отряд. Они увидели падающий вертолёт, пришли на место падения и забрали с собой раненых. Двое умерли, это по его словам, не приходя в сознание. Вот мой был одним из них. А третий, с третьим я тоже установила контакт. Ему повезло. Он выжил. Принял ислам. Его отпустили на все четыре стороны. Сейчас он в Ливане готовит боевиков в движении "Хезболлах". Армейские, кстати, с пеной у рта доказывали, что вертолёт сбит "Стингером". Афганский командир мне поклялся на Коране, что вертушка сама упала. Офицер из космических сил в рапорте тоже написал, что падение было вызвано неполадками в двигателе и даже точно указал причину. Выживший и находящийся в Ливане мне подтвердил по телефону, что стало что-то хрястать и задымило.
– Сын где?- спросил Михаил Альбину.
– Он у родителей второго погибшего, в деревне. Это под Смоленском. У них огромная семья. Мы познакомились, когда я ребят привезла оттуда. Они моего Гошу забирают на всё лето к себе и на все каникулы. Продукты мне прут каждый месяц.
– Так, гражданки! Мне чай больше не нужен. Вы как хотите, но после ваших исповедей мне надо выпить. Есть?
– Держу. Водка,- Альбина выставила на стол бутылку и быстро наладила закуску.
– Вам придётся пить со мной. Ночевать останусь тут,- предупредил Михаил.- Угол сыщется?
– Сыщется,- ответила Альбина.- В комнате Гоши диван.
– О прошлом больше не будем. Первой помянем мужиков, а дальше обо всём, что не выбивает слезу. Согласны?
– Да!- ответили в один голос бабы.
Площадь свободной России заполнена народом, прилегающие к зданию правительства улицы: Рочдельская, Конюшковская, Глубокий переулок – тоже. Со всей необъятной страны съехались шахтеры. Они требуют того, чего им никак не могут дать 12 лет с момента первых массовых забастовок в 1988 году – человеческого отношения и своевременной выплаты зарплаты. Менялись правительства и президенты, уже нет страны, сменились собственники, а зарплата так до их карманов не доходит. Раньше они тоже приезжали в столицу, но небольшими группами. Такой массовый сход в столице осуществлен ими впервые. На следующий год выборы президента, поэтому многие посчитали приезд шахтёров в Москву – политической игрой оппозиции. В столице к шахтерам присоединились белые халаты врачей, учителя, металлурги. Площадь запестрела флагами всех мастей и расцветок.
Акция началась утром. Согласно данных МВД – организация массового протеста исключительна и вызвала в руководстве замешательство. Санкций на проведение никто не давал. Всё выглядело стихийно, но было рассчитано и подготовлено до мелочей. В близком и дальнем Подмосковье собирались группами и прибывать начали в столицу первыми электричками, сходу парализовав привокзальные комплексы, стояли на привокзальных площадях плотным строем до 10.00 утра. Всё это время с поездами подходило пополнение. В 10.00 руководство МВД объявило тревогу и стало выводить на улицы свои подразделения. Прибывшие в это время двинулись по проспектам и улицам столицы стройными рядами в сторону дома правительства. По пути в колонны шахтёров вливался рабочий люд Москвы. В 12.30 колонны сошлись на площади Свободной России. Одна из колонн, составленная исключительно из шахтёров одетых в грязную и рваную одежду, каски и сапоги, численностью в сто тысяч человек, собравшаяся у Павелецкого вокзала, пошла по Садовому кольцу до Большой Ордынки и по ней к Большому Москворецкому мосту, где была встречена срочно организованным отрядом милиции и кремлевских курсантов. Но они не смогли удержать колонну, которая двигалась неминуемо и была столь плотной, что воспрепятствовать не представилось возможным. С Большого Москворецкого моста колонна свернула на Васильевский спуск к Кремлёвской набережной. Когда голова колонны вошла на Знаменку, её хвост ещё был на Большом Москворецком мосту, все встали, сняли с голов каски, сели на корточки и стали колотить касками по асфальту. Били десять минут. Шум стоял невообразимый. Потом десять минут сотня тысяч глоток дружно скандировала: "Козёл! Козёл! Козёл! Козёл!" Откричав, демонстранты пошли на Новый Арбат и по нему к Белому дому. В 13.30 начался митинг, продлившийся шесть часов. Руководство страны было в шоке. Сохранить спокойствие удалось только мэру столицы Лужкову. Отследив потоки демонстрантов, он дал указание своим замам, чтобы к двум часам ночи были готовы все имеющиеся в городе средства для уборки улиц. "Тут главная на сей момент для нас мобилизация. Чтобы утром город был чист!" К полуночи центр опустел, а к двум часам ночи в столице не осталось ни одного шахтера. Коммунальщики приступили к уборке улиц.
Спокойствие отсутствовало в Кремле, где собрались все ответственные товарищи, друзья, господа и соратники президента Ельцина. Случившееся было для присутствующих неожиданным. Все знали, что вопрос с шахтерами не решен, что можно в любой момент ожидать всякого, но такого… Министр внутренних дел зачитал сводку по Москве: "Убийств нет, столкновений и пострадавших нет, автопроисшествий минимум". На это один из советников президента ехидно заметил, что давно пора сменить ментов на шахтёров и преступность в Москве исчезнет навсегда. Кое-кто это замечание поддержал смехом. Глава МВД остался невозмутимым. Он цифрами дал понять, что наличия сил не хватило б, пойди митингующие на штурм Белого дома и Кремля, и что всё висело на волоске. "Не сдержись хоть один из оцепления на Варваравке, выстрели, колонна пошла бы на Красную площадь и сейчас тут бы сидели не мы, а они",- министр сложил листы в стопку и сошёл с трибуны.
Выступали многие. Предлагали президенту ввести чрезвычайное положение и привлечь виновных к уголовной ответственности. Другие говорили, что ничего страшного не произошло, и не такое, мол, видывали.
Геннадий Андреевич Зюганов тоже приехал в Кремль и его, странно, пропустили на совещание. Он сидел в зале, в его сторону метали громы и молнии, но он был спокоен. К середине заседания в зал со скандалом прорвались Жириновский и Рыжков с Лукьяновым. Зюганов послал записку Ельцину, который был один за столом воображаемого президиума, с просьбой дать слово и Ельцин дал ему возможность выступить. Когда Зюганов поднялся на трибуну, зал минуты три топал ногами, но смолк, когда Ельцин встал со своего места председательствующего и приказал молчать.
– Большинство, сидящее в этом зале, меня ненавидят,- сказал Зюганов.- Обвиняют во всех смертных грехах. Вот и сейчас кое-кому хочется свалить ответственность за митинг и демонстрацию на меня и коммунистическую партию. Да, я был на митинге, и шёл во главе одной из колонн. Это единственное, что у меня осталось, и что никто отнять не сможет. Я солидарен со всеми, кто утром приехал в столицу и теми, кто присоединился к митингующим в Москве в их законных требованиях. Это вы, сидящие в зале, виновны в происходящем. Это вы не платите пенсии и зарплаты, пособия и стипендии. Мы не состоим в правительстве, которое уже десять лет обещает решить коренной вопрос. Восемь лет вы обещаете президенту всё выправить. И что? Ничего кроме роста долгов по зарплате не добились. Не хочу акцентировать на идеологии, но…, но сегодня в столицу приехали не бандиты для сведения счётов и проведения разборок, приехали шахтеры и металлурги, врачи, учителя, энергетики. Приехал народ, тот самый, который избрал на выборах президента и ради кого существует в этой стране правительство. Они приехали напомнить вам всем, что он есть и что вы ему должны. Долги, господа хорошие, надо отдавать. Не можете, не хотите, не умеете – значения не имеет. Это ваши проблемы. Одно вам всем надо знать наверняка. Среди собравшихся у дома правительства нет коммунистов и либералов, демократов и анархистов. Там собрался российский труженик. Статьи Конституции писались не для того, чтобы их нарушать самым наглым образом,- Зюганов спустился с трибуны и вышел из зала.
После его ухода наступило продолжительное молчание. Президент ни на кого не смотрел, но всё время морщился. Расставил всё на свои места вездесущий Жириновский. Он влез на трибуну и стал спокойно излагать с юридической точки зрения все просчеты президента по кадрам и промахи правительства по реальным делам. Всем известно, что Владимир Вольфович за словом в карман не лезет и что он юрист компетентный, всё остальное в нём политическая показуха. Свою продолжительную речь Жириновский закончил словами:
– И чего вы хотите? Они правы. Тысячу раз правы. А как иначе? Вы им не оставили никаких шансов. Вы погрязли во внутренних дележах отраслей. Совсем забросили дела. Вы забыли, что управляете страной. А наша страна не пионерский лагерь, где нарушителя лишают компота. Демократия не звук пустой хрустальной вазы, это жесткое соблюдение взятых сторонами обязательств, изложенных чёрным по белому в Конституции. Они свой долг выполняют. Работают, учат, добывают, рожают детей, лечат. А вы свой перед ними отбросили в сторону, в кювет. И не вздумайте вводить чрезвычайку,- Жириновский повернулся к Ельцину.- Борис Николаевич! Это приведёт страну к большой крови. Нас всех укокошат. Чрезвычайка играет на руку коммунистам. И перестаньте по всем углам талдычить о приемнике. Приемнике чего? Бардака!! Я давно говорил, что Чубайсов и Немцовых надо гнать поганой метлой. Кто меня слушал? Это они довели народ до ручки. Ещё три года назад я просил дать мне в подчинение МВД. Я бы навел порядок. При мне все чиновники жили бы по акту. Чтобы к проститутке сходить я бы им выписывал пропуск. А что теперь имеем? Гоняют самолёты во все страны, им, видишь ли, наши бабы плохими стали, и самолёты не маленькие. Кто за эти полёты платит? Наверное, это деньги из не выплаченных зарплат. Зажрались. Дайте им, коммунистам, повод и на выборах победит Зюганов.
Голос из зала кричит:
– Господин Жириновский, вы тоже, говорят, у Белого дома выступали?
– Был, выступал. Я народа не боюсь. Я сам из народа. И всегда выходил за него с вами, властью, ругаться. Вот вы, почему не пошли? Потому что слов в своё оправдание у вас нет. Да и не поверит вам никто. Вы только обещать умеете. Где коммунальная реформа? Благополучно умерла. Где экономическая? Ну, эта давно окочурилась, и успела сто раз сгнить. Где военная? Сходите в детский садик. Я вот недавно был. Спрашиваю там у детей кто самый плохой и страшный? Они мне ответили. Не буду называть. Так им по пять-шесть лет. Но ведь они вырастут. Это как вы их потом хотите в руках держать, если они сопливые знают, кто их папам и мамам денежки не даёт. Вот в мире волна терроризма. Это хорошо? Плохо. Надо уметь со всеми договариваться. Вы не можете. Вам не доверяют. Кто вырастит ясно уже теперь, про детей говорю. Материнство там, детство солнечное – забудьте. Всё это в далёком прошлом. Обмана никто не простит. Милиция и армия народ сдержать не сможет. Вы им своим поведением плюнули в лицо, в душу. Сами в роскоши…
Снова голос из зала прерывает:
– Вы тоже не бедный!
– Я богатый. У меня всё есть. Я политик. Политику можно быть богатым. Это аксиома. Моё богатство не с потолка. Я ничего не приватизировал. Самолётов у меня нет. Вот вы мне ответьте, как можно стать богатым, сидя в кресле министра, на окладе и при этом не нарушить закон? Я хотел вам всем показать, как это делается, но вы мне не даёте. Ладно, об этом. Если народ выйдет на баррикады, все мы станем бедными. Борис Николаевич! Я предлагаю вам созвать завтра круглый стол с участием всех лидеров партий и движений, профсоюзов. Надо договариваться с теми, кто способен удержать народ от крайностей. В парламент не обращайтесь, им народ не верит. Указов не надо никаких. Они в такой момент неуместны. Назрел момент для создания коалиционного правительства народного доверия. Честное и компетентное оно должно быть. Иначе всё пойдёт прахом.
Владимир Вольфович спустился с трибуны и сел в первом ряду на место, которое освободил кто-то.
Президент посидел мгновение, встал, всех поблагодарил за участие и закрыл заседание.
Целый день Михаил добирался к себе домой. Демонстранты перекрыли центр, а милиция из-за опасений блокировала входы в метро. Пришлось топать пешком и кое-где стоять в ожидании, пока колонны проследуют мимо.
"Вот не было у меня каких-то планов и появились дела. Стрелявшая старушка всё в жизни моей перекрутила. И не случайно я себе тогда отметил, что прикрывавший отход старушенции долбанул нам поверх голов. Мне этот эпизод сразу запал в мозги и сильно не понравился. А ведь ему ничего не стоило нас завалить, но он так не поступил. Что я тогда подумал? Ага! Я тогда сказал себе, что это не криминальные. Те не стали бы церемониться. Кто-то всё это организовал, чтобы меня выбросили на улицу. И меня уволили. На охране у моей группы числилось два десятка человек. Почему они сделали мишенью Федотова? Наверное, потому что он из всех нами охраняемых был самым старым, восемьдесят – это возраст. Он был стареньким и больным человеком, перенес четыре инфаркта и мог, в принципе, умереть в любой момент. Консультант министерства иностранных дел по странам Ближнего Востока попал в перекрестие прицела. Старушка-автоматчица явно из спецбригады или была приглашена со стороны. Мог это быть и не русский. Он сделал работу, ему заплатили, и теперь он сидит у своего телевизора в парижской или Лондонской квартире, потягивая вино или бренди. И ко мне приходит Филатов, просит приглядеть за своей мымрой. Ну, зачем ты так!? Она вовсе не мымра. То, что она проститутка, ещё не повод её обзывать. Женю ненавязчиво склоняют к даче информации и почему-то через меня. Она категорически против и правильно. Просочись к кому-то данные об этом факте – она мертвец и я мертвец. Так данные добывают? Добывают. Тут возможны любые методы. Она им на слово не поверила. Она молодцом. Смерть Сашки выбила её из колеи, на что, видимо, сильно рассчитывали. Надо с Ильёй Бортником встретиться. Повод? Ищу работу охранника в банк".
– Привет, Борт!!
– Хайль! Нарисовался – не сотрешь,- Илья пожал Михаилу руку.
– Как здоровье, дети?
– Нормально. Какими ты ко мне путями? Ведомыми?
– А ты не в курсе?
– Слухам я не верю
– Выгнали без выслуги, но потом одумались, а может совесть в ком-то заговорила, вернули.
– Не ври. Совесть – продукт им неведомый. Домкрат опусти,- попросил Илья. Разговор происходил в гараже Бортника, где тот ремонтировал свою машину.- Значит, Федотова убили под тобой?
– Да. Хорошо убили.
– Чем намерен заниматься?
– Не знаю. Присматриваюсь. Вот мимо шёл, вижу, ты в гараже, дай, думаю, зайду и спрошу.
– Всё правильно,- Илья хитро улыбнулся.- Работы тебе никто не даст. По твоему профилю все места давно заняты. Советы даю бесплатно. У тебя немецкий есть?
– Читаю, пишу, матерюсь свободно.
– В банке ЛКС есть одна вакансия. Они в Швейцарии открывают филиал. Ищут туда надёжного человека для охраны. Сходи. А вообще-то я на твоём месте пошёл в частный сыск. Родю помнишь?
– Кто Барина не знает?!!!
– У него своя ма-аленькая сыскная конторка, но шипко мобильная. Тебе он не откажет. Ведь он твой должник. Так?
– Так то оно так, да только я таким путём долги не собираю. А вот в банк ЛКС схожу. Устал я от нашей страны.
– От неё не скроешься нигде, даже в Швейцарии. Не тешься иллюзиями. Твои как?
– Живут. Я дочери квартиру переписал, сам на даче отца обитаю, там кинул якорь. Ремонт сделал. Хочу свой старый "жигуль" толкнуть, устал его чинить.
– Потому тут?
– Именно.
– Я думал, что тебя другое интересует?
– Что?!
– Смерть к примеру.
– Чья?
– Да того же Федотова.
– Ты знаешь, нет.
– Выходит показалось.
– А что, его смерть дала какие-то круги?
– Дала.
– Да такого быть не может!- Михаил был искренне удивлён.
– Он был в МИДе приемщиком ценностей из-за кордона. Были у него доступы в банковские круги европейских стран. Одно время поговаривали, что у него осел капитал Андропова.
– Ну, ты посмотри!!! А я всё удивлялся. Старик на ладан дышит, вот-вот гикнет, а ему охрану подавай, да ещё усиленную. Мои говорили, что он на работу ездил каждый день, скрипел без выходных.
– Так интересуешься или нет?
– Нет, Борт, не интересуюсь. Убили и убили. Было видать за что. Кого теперь смертью удивишь?!! Я попал в субботу в пробку в центре. Демонстрация когда была шахтерская. Ко мне один знакомый пристроился, мы вместе из одного котелка хлебали в 1982 году в Ливане. Так он мне по поводу смерти так сказал: "Старик! У нас на войне было меньше потерь, чем тут в мирное время". И перечисляет кого из наших уже нет.
– Твой знакомый по войне прав. Время наше только на словах мирное. Сашку Гречаника убили, слышал?
– Слышал. И чего он в эту муть банковскую полез? Служил бы себе да служил. Так нет, все наровят в богатые пролезть.
– Ловлю на слове.
– А что! Я не прав? Десять лет мы прожили рядом. Всё у нас было. И хорошее и плохое, вперемежку. Я его через год, как он пошёл в банк, встретил в маркете, так он мне руки не подал. Весь в навороте. Сильно он изменился.
– Деньги, Миша, всех изменяют.
– Ой, вот только про это не надо,- Михаил отмахнулся.- Ты вот не изменился.
– Так потому, что их у меня нет.
– В бедные записался?
– Не всех, не всех. Согласен. Я был у Жени, когда Сашку взорвали. Ещё раньше она ко мне приходила по поводу его устройства. Консультировалась. Были у неё сомнения. И вот тебе пожалте, взрыв. С покаянием я к ней ездил. Моё слово мало что весит, но для очистки совести скажу. Его свои убили, из ФСБ.
– Ерунда!!
– Не ерунда. Чистая правда это. Они там что-то не поделили. Ты, верно, подметил, что деньги не всем впрок. За жадность к ним, проклятым, и убивают.
– Погодь!! А ФСБ тут причём? Он же в банке работал или ты хочешь мне сказать, что наши берут заказы на мокрое?!
– Иди, Миша, в задницу.
– Так и сделаю,- Михаил улыбается, и чуть лукавя, произносит:- ФСБ так ФСБ. У меня пенсионера совсем другие заботы. Достаточно сложные, чтобы ещё о ком-то думать.
– Извини, что втянул тебя в глупый разговор,- ответил Илья.- Ты как? Сам или кто-то есть? Да, совсем забыл про внука. Он как?
– Внук нормально. Операции вроде удачные, ну а последствия… Даром ничего не проходит. Живу сам, один. Твоё-то как здоровье?
– Тяну тихонько. Диета больше всего донимает. Быват сердечко побаливает. Я три года назад умудрился подцепить где-то вирусный гепатит, а с моими остатками печени это почти могила. Осталось мне не долго, так думаю.
– Сейчас пацанов стараешься поднять?
– За них я уже не переживаю. Сами встанут. Оба учатся в МГИМО. Мы с тобой давненько не виделись. Дочка у меня родилась. Семь лет будет в августе. Моя разродилась на старость лет. На неё работаю.
– А чё на старость? Твоя Светка много нас моложе.
– Я не про то. Про разрыв в возрасте между детьми. Бугаям мои уж по двадцать, а ей семь.
– Приезжай ко мне в гости, если время будет,- пригласил Михаил.- У тебя есть дача?
– Дачи нет. Мне не по силам. За приглашение спасибо. Воспользуюсь обязательно. С ночёвкой примешь?
– Да хоть на всё лето приезжайте. Это и не дача вовсе, а домина. Два этажа, гараж, летняя кухня.
– Тогда по рукам,- Илья протянул свою и Михаил пожал.- Так когда к тебе можно?
– Да хоть сейчас.
– Ты серьёзно?!
– Борт, аль ты меня не знаешь?
– Не хочу выглядеть скотом, но, правда, в пятницу приедем.
– Вот и отлично. Мне скучно там одному. Извини, надо забежать ещё в одно местечко. Жду.
– Хорошо.
Всё лето Михаил проторчал в двух местах: своём огороде и складе рынка "Щёлково". Так произошло потому, что семейство Бортника перебралась жить к нему на дачу и с приготовлением пищи, стиркой справлялась жена Ильи. Два месяца сыновья Бортника ходили с Михаилом на склад грузить и разгружать по настоянию отца, чтобы, мол, от простого народа далеко не отходили, дипломаты хреновы. Парни оказались на удивление крепкими. Работа грузчиками была для них почти ничем, так как силой оба обладали недюжинной. Их маленькая сестрёнка быстро освоилась по хозяйству и целыми днями ошивалась на огороде, где ей был выделен участок. Она совсем была непохожа на бледную московскую интеллигентку. Рыжая, конопатая, с румяными щечками толстенькая клуша возилась на своей грядке, где у неё было посажено всё как у взрослых.
На складе ребята кой-что подзаработали на житьё-бытьё, Илья их особо не баловал. К сентябрю семья Бортников стала собираться к возвращению на московскую квартиру. Дочке надо в школу. Ребята подошли к Михаилу с просьбой, разрешить им остаться у него. Им сильно не хотелось возвращаться в трёхкомнатную квартиру. Михаил разрешил, но при условии, что родители не будут против. Жена Ильи была за, и сам Борт категорически против. Итак, мол, всё лето человека стесняли, мелькали у него перед глазами, надо и честь знать. И тут ребятки упёрлись заявлением, что тогда на часть заработанных денег снимут небольшую квартирку, но домой не поедут. И это, в конце концов, убедило Илью разрешить им остаться у Михаила. Ко всему всё какой никакой, но есть присмотр.
За эти два месяца Михаил отдохнул духовно. Лишённый хорошего домашнего очага и нормального общества, он в присутствии семьи Бортников нашёл тепло и уют. Поработать пришлось физически. Огород уродил. Засыпали в погреб 70 мешков картошки, засолили полста банок огурцов и помидоров, наварили варенья и компотов (три яблони, две сливы, сто кустов чёрной смородины, сто кустов крыжовника), нашинковали пять деревянных бочек капусты. Из такого рая Михаил вылезать не желал. И потому свою нужность для кого-то оставил в стороне, посчитав, что коль будет сильно необходим – прийдут. Но к нему никто не спешил тащиться, и он понял почему. "Они все считают плюсы и минусы, рассматривают всякие там подходы, а мне отталкиваться не от чего, так как мне сунули мизер информации в надежде на мою горячность. Но не учли того, что я перестал пыркаться по мелочам. Конечно, всё произошедшее для кого-то не мелочь, ну да мне до этого нет никакого дела. Меня, видишь ли, кто-то за смерть Гречаника подрядил в отдачу, моего согласия не спросив. Перед Евгенией я, безусловно, в долгу. Женя мне помогла не на словах. За неё я подпишусь. За дочь её тоже как за свою. А за её мужика почему мне надо корячиться? А ведь он мне в маркете руки и, правда не подал. Что-то он мне тогда сказал, ехидно при этом улыбнувшись. Я сильно спешил и не запомнил. Да нет! Если б не запомнил, то всё прошло бы мимо твоего сознания, а ты как раз всё запомнил. Он тебе сказал: "Ты теперь рангом мелочёвка, а я большой человек и мне подавать руку таким – себя позорить". Вот так всё было. Выходит, что стал ты Миша позорной мелочёвкой, которая за смерть большой и жирной задницы должна с кем-то рассчитаться. Женя умная баба, она во всём разберётся сама. В своих чувствах и своих делах. Конечно, ей больно, ей тяжело, ей горько, но она крови больше не хочет. Если б она её готова была пролить, то принесла бы данные. Но она их не принесёт. Такую подачу, действия через жену, пытается организовать кто-то умный. Он либо имеет под рукой людей умеющих стрелять и взрывать, и сам смерти делал, либо воспользовался предоставившейся ситуацией. Во втором случае он сильно, так получается, информированный человек".
Третьего сентября ребята Бортника привели с собой девчонку. Они продолжали по очереди ходить с Михаилом на склад, чтобы не тянуть у отца деньги.
– Дядь Миш!- сказал Юс.- Это Люба. Она учится в нашей группе. У неё проблемы с жильем и деньгами. Пусть она с нами будет. Готовит она хорошо и по дому глаз нужен. Только ничего не думайте. Меж нами ничего нет. Кто-то же должен помочь?
– Пусть живёт,- согласился Михаил.- Но чтобы между нами всё было без витиеватостей, знайте, не всякая помощь в пользу. Ты, Люба, не обижайся, но поскольку ты здесь, мы все за тебя несем ответственность, особенно я, как хозяин, а посему мне нужны твои данные. Ясно дело не для прописки. Просто жизнь всякие причуды преподносит.
Девушка достала из сумочки паспорт и студенческий билет, протянула. Михаил быстро посмотрел и возвратил со словами:
– Вселяйся. Комнату выбирай сама. На тебе будут пирожки. Остальное у нас на всех поровну. Пирожки печь умеешь?
– Я сибирячка,- ответила уклончиво Люба.
– А вы – оболтусы, помните, что в баню голышом бегать теперь нельзя.
Так началась зима. Вечерами устраивали посиделки с крепким чаем, вареньем и болтали обо всём. Михаилу с ними было интересно. Он приглядывался к ним, сравнивал с собой, когда был в их возрасте, рассказывал им всякие истории из своей и чужих жизней, они внимательно слушали и выкладывали ему свои истории. Общения такие, и это не вымысел, продлевают человеческую жизнь. Говорят, что общение со старыми людьми добавляют ума-разума, мудрости, рассудительности, а с молодыми – удлиняет её. Наверное, потому что твои мысли возвращают тебя в твоё прошлое, тем самым останавливая реальное время. Вы заметили, что учителя, чей труд сопряжён с огромными нервными перегрузками, живут всё-таки дольше, чем другие части населения. Михаил с этими жильцами омолаживался и им передавал свою житейскую мудрость.
Филатов появился в начале февраля. Он приехал на склад к концу смены. Михаил сел к нему в машину.
– Чем порадуешь?- сходу спросил Филатов.
– Какой ответ тебя больше устроит?
– Любой.
– Не смотрел я за твоей женщиной,- честно ответил Михаил, ничуть не смущаясь тому, что не выполнил данное обещание.- Бензин оплачивать не надо.
– Что тебя остановило?- полюбопытствовал Филатов.
– Времена одиночек, Володя, давно закончились. Мне за ней гоняться несподручно. Шипко она быстро ездит. Ещё есть кой-какие сомнения. В общем, мне многое сказало, что за ней присматривать не надо.
– Хоть что-то ты о ней выяснил?
– Всякие мелочи. А тебе о ней что интересно?
– Я сам не знаю что,- Филатов покачал головой.- Ты, Миша, извини, что я к тебе со своей глупой просьбой влез. И толком объяснить я тебе ничего не смогу. Понимаешь?
– Так я тебя за язык не тяну. Нормальные отношения мы можем и просто поддерживать. Где я живу, ты знаешь. Приходи в гости,- и Михаил открыл дверцы, чтобы вылезти, но Филатов его удержал.
– Да погоди же ты!! Обиделся?
– Вовсе нет.
– Дело не в наших с ней взаимоотношениях. Она конечно баба красивая, только главное не в этом. Мне не к кому обратиться, чтобы всё в самом себе расставить по полочкам.
– Володя! Дружище! И ты меня пойми. Я ведь не психолог.
– Это не психология,- Филатов включил магнитофон.- Не возражаешь?
– Мне не мешает.
– Ты готов меня серьёзно выслушать?
– И да, и нет. Может так получиться, что кроме глупого совета я тебе дать ничего на смогу. А может быть после того, что ты мне расскажешь, окажемся мы в разных окопах. Как?!
– Я готов рискнуть. Где тут ближайшая линия высоковольтки?
– Рули на МКАД и по ней до 6 километра. Там ЛЭП.
Через двадцать минут машина стояла под линией ЛЭП. Филатов достал из-под сиденья коробочку с прибором, включил его, присвистнул, увидев величину излучения, щёлкнул тумблером, чтобы ввести в действие специальный генератор и стал рассказывать.
– Не прошло и двух месяцев после моего возвращения, как она появилась на горизонте. Где мы повстречались я тебе не скажу, но это приём, на который людей с улицы не приглашают, и приводить туда посторонних строго запрещено. Мне её отрекомендовал достаточно компетентный человек. Вот, мол, гляди холостяк, какая принцесса: красива, умна, москвичка, своя квартира, машина. Одним словом зацепились.
– А "там" у тебя никого не было?
– Были. Я же не святой и в сан не посвящен. Правильно ты подметил. Мои сомнения возникли в первую же ночь.
– Ого!! И чем она тебя так огорошила?
– Дело не в сексе, Миша! Я её уже трахал до этого. Мне это стало ясно мгновенно. Память рук сработала. И ещё запах. Просекаешь?
– Но трахал не тут, не в Союзе?
– То-то и оно. До отъезда у меня было две постельные леди и ни одного контакта на стороне. Я в принципе не переношу быстрых смен партнерш. Ты же в курсе, что перед заброской это вообще исключалось. А "там" всё наоборот. Их было за эти годы уйма. И вычислить из тех, кто у меня там был невозможно?
– Ты сразу предположил, что тебе её там подставили и тут снова подвели?
– Не знаю! Возможно, так и есть, а возможно и случайность. Я по натуре не мнительный, однако, мне разум подсказывает, что её надо опасаться и при первой же возможности от неё избавиться.
– Так пошли её на х…!
– Это проще пареной репы, но…
– Останутся сомнения.
– Конечно. Проверить я её официально не могу. Ну, вот я поручу это сделать, а она их человек и мне придёт ответ, что она не без греха, но чиста. Или ещё хуже. Подам официальный рапорт, что желаю, мол, на гражданке М. жениться и в связи с этим прошу её проверить на предмет возможных связей со спецслужбами других стран. И снова получу её чистенькую биографию. А она у неё не чиста, я это чувствую.
– Интуиция?
– Да нет же!! У неё грязные манеры, но высокопоставленные. Элитарная она сучка. Это в лучшем случае.
– Я тебе про неё кое-что расскажу, но при условии: ты мне имя козла, который тебе её представил и страну, в которой работал.
– Бурятов, заместитель директора ФСБ. Швеция.
– В Королевстве, насколько я знаю, проституция не запрещена. Иди работай, но оформись в управе и соблюдай закон.
– Это так. Бордели чистые, бабы тоже. Считаешь варианты?- заметив, что Михаил в задумчивости, спросил Филатов.
– Ага.
– И все исходы дерьмовые. Так?
– И все они ведут сюда.
– Я был в нелегале. Бумаги толковые, готовились тщательно, и версия, по которой внедрялся, прошла без сучка. Шведы очень мнительные и проверяют каждый ноготок.
– А мне ты веришь?
– Теперь да. А вот в первый приход нет. Если бы ты её стал копать, то я дал бы тебе отбой, но ты не полез. Вот потому тебе сейчас верю.
– Кого ты ко мне для проверки крепил?
– Нет у меня людей, которым я бы мог что-то доверить. Ты и есть ещё один человек. Только я ему оперативную работу доверить не могу. Завалится он. Он за тобой по моей просьбе смотрел два месяца.
– Старенький "БМВ", цвет металик, мужик в очках.
– Да. Это он.
– Тогда слушай, что я успел узнать. Майор КГБ Кадочников был её соседом по площадке. Он её телеса вывел в престижные дачи под Москвой в 1989 году, когда ей было 16 лет. Школу она не закончила, но аттестат о среднем образовании с одной четверкой, все остальные пять, получила. Майор тот уже в могиле, ему в октябре 1993 года бахнули арматурой по голове. Она в это же время из страны исчезла и возвратилась только в декабре 1995 года. Купила тут же авто, квартиру, сейчас достраивает загородный дом в уважаемом районе. Историю средств и её отсутствия я копать не стал. Одно мне ясно, что этим местом столько не заработать. Связи у неё большие и разнообразные. От местного рэкетира и сутенера, до министров, известных политиков, депутатов обеих палат. Такая на неё информация.
– Мда-да!!- Филатов цокнул языком.- Придётся таки послать её в то самое место. И завтра же.
– Дело твоё, но я бы спешить не стал.
– Почему?
– С такой время провести приятно и не надо платить. Она очень дорогая фурия. И ещё. Если ты её от себя оттолкнешь, так ничего и не узнаешь.
– Я что через неё можно узнать? Она, поди, даже не представляет толком, для чего её под меня подстелили. И даже может, не знает кто. Элементарный технический уровень.
– Используют в классическом варианте. Чуть что – у неё страстная любовь и никаких сторонних интересов. Ну, настоящий ведь полковник!!
– Уже три месяца генерал-майор.
– О чём речь!! Тогда всё в норме.
– Дерьмовая ситуация.
– Твой очкарик кто по профессии?
– Он состоял в группе технической поддержки. Электронщик он и хороший шифровальщик-дешифровщик. Он по всяким кодам специалист. Компьютерщик.
– Ха!! Отлично! Вот кто мне нужен, как воздух.
– Не глупи.
– Так это не глупость. Надо же выяснить, но технично, где её снабдили чистенькими деньгами. Сделать это можно через её кредитную карточку.
– У неё их десятка три.
– Времени вагон.
– Мне его к тебе прислать?
– Сам посещу. Адрес у меня есть. Предупреди его только.
– Чёрт с тобой. Согласен.
– Ещё надо её абонентов просечь. Думаю, что твой электронщик сможет сделать и эту часть работы.
– Прослушивать?
– Прослушивать – засекут. Просто выяснить, кто ей звонит. У неё три одинаковых мобильника. Мне это сразу запало в глаза. По двум она часто звонит и ей звонят, а вот по третьему она ни разу не звонила, но ей дважды звякали.
– Куда тебя подкинуть? Домой?
– А ты куда едешь?
– Мне надо на Столешников.
– Тогда поехали. Сойду в Казарменном переулке.
– Да, Миш! Я ему деньги передам для тебя. Только не перечь. Дело опасное и всякое может случиться. Что-то вроде страхового полиса и на покупку необходимого оборудования. Наверное, и оружие не помешает приобрести.
– Это у меня сыщется.
– Своё не бери.
– Оно не зарегистрировано.
– Хорошо.
До Казарменного ехали молча.
Очкарик звался Евстигней.
– Так решили мать с отцом,- сказал он, когда к нему в квартиру пришёл Михаил.- Они были весьма пунктуальны и знали всех своих предков до сотого колена. Так вот среди моих пращуров такое имя отсутствовало. Судьба.
– Значит, твои дети будут Евстигнеевичи,- Михаил уселся на свободный табурет на кухне, потому что в комнате было всё забито аппаратурой, ящиками и кругом валялась литература явно технической принадлежности. И на самой кухне был бардак, на который способен одиноко живущий мужчина, ставящий вопросы быта и питания на предпоследнее место, ибо на последнем у этих талантливых людей – женщины.
– Если они будут,- ответил очкарик.
– Это сугубо личное, а посему разговор этот отводим в сторону. Вопрос у меня к тебе такой. Можно ли сидя дома, ограбить банк, находящийся в другой стране мира?
– Нет, нельзя,- очкарик присел на корточки у противоположной от Михаила стены.
– Почему?
– А кто будет получать?
– Проблема в этом?
– Допустим.
– У тебя есть такие варианты в разработке?
– Есть.
– Сколько можно взять у капиталистов через десять дней в Швейцарии и прилегающих к ней странах наличными, но не более чем по 100 тысяч за раз?
– А вы знакомы с тамошними системами безопасности в банках?
– Досконально. За это не дрейфь.
– Миллион.
– Маловато.
– Вам надо больше?
– Не мне.
– Чьи-то долги?
– Просто мне больно смотреть на тебя и твой быт. Времена пещер прошли.
– Мы не так далеки от палеолита, но духовно,- возразил очкарик.
– Уговорил. Готовь почву на миллион. Жадность – порок и впрок не пойдёт.
– Там надо минимум трёх человек,- предупредил Евстигней.
– Это я организую. Доля на всех поровну. Согласен?
– Хорошо. А вы только за этим?
– Об остальном, дружище, поговорим, когда получим в руки зелёные бумажки и нас не подловят. Там за эти игры дают пожизненное.
– Я в курсе.
– Зайду через два дня. Бывай.
Михаил вышел из пещерки очкарика вполне довольным. "Вот такой технарик мне и нужен. Он совсем оторван от реальности. У него в голове мысли крутятся вокруг проблем только ему известных, до которых нам нет дела. Его-то психологическая отстранённость нам и необходима. Он должен разрабатывать проекты в теории, а как это провернуть на практике – мы организуем".
Деньги получили чисто. В операции приняли участие ребята Бортника, у которых всё было нормально с языком. Они владели немецким, французским, английским, итальянским свободно. Во Франции нагрели два банка. На средства там полученные купили солидное авто и уже на нём объехали семь банков Цюриха, три банка Мюнхена, три банка Вены, четыре банка Милана. На это ушло пять дней и обогатило участников на полтора миллиона долларов. Это называется ХА! Ребят уговаривать не пришлось. Оба учились на факультете финансы и менеджмент в МГИМО. Единственное, что все сделали – грим. "С ними можно варганить всё, но без ситуаций связанных с мокрыми вопросами. Этому я их научить не смогу, точнее смог бы, но весь вопрос тут в морали. По этой гадостной части мне надо кого-то найти в пару, а то трахнут монтажкой по башке, как Кадочникова". Так рассудил Михаил после возвращения.
Четыреста тысяч (не скупо) потратили на мощнейший компьютер и всякие к нему причиндалы. За сто тысяч купили трёхкомнатную квартиру с полной обстановкой, без которой обойтись было невозможно. И получилось по четверти миллиона на брата чистыми, которые по совету (близки к финансам) ребят вложили в работу куплей еврооблигаций. Покупать облигации госзайма (пресловутые ГКО) не стали. С этими бумагами могут нагреть, как пить дать. Все возмущаются, но когда само государство производит на свет финансовую пирамиду, которая лопается с треском, обвинять уже некого. Все заранее разбегаются по кустам.
– Как ты расположился, дружище?- спросил Михаил у очкарика, прийдя в новую квартиру, открыв дверь своим ключом.
– Машина – зверь, так работает с данными, что невозможно себе представить, процессор…,- восторженно стал говорить Евстигней, но Михаил его прервал.
– Сначала ответь на вопрос, мать твою!
– А, это! Да нормально расположился.
– Завтра привезу полки со склада, я там подобрал, чтобы были длинные, как раз вдоль всей стены их установим. Под техническую литературу и журналы. Так чтобы по всей квартире не валялись.
– Мою однокомнатную куда?
– Барахло своё старое толкнешь, мебели у тебя там не густо, раздай соседям для дач. Проведём ремонт и будем сдавать.
– Кому?
– Блядям. Где-то они должны клиентов обслуживать.
– Я не заметил, чтоб вас интересовали женщины.
– Чудак человек! Это шутка. Ну, мало ли кто в жилье нуждается, да ещё в самом центре Москвы на Кузнецком мосту.
– Может я её отдам сестре?- Евстигней смотрел Михаилу в глаза.
– Она у тебя чем занимается и где обитает?
– Вообще-то она у меня припизднутая. Родила на пятом курсе Бауманки, а от кого – никому не говорит. Сын у неё. Закончила с отличием аспирантуру. Кандидат математики. Живёт в Северном Тушино по Планерной рядом с метро. Снимает там квартиру.
– За жильё ты платил?
– Я. Сеструха ведь. Ещё плачу за садик и няньку.
– А где брал средства? Из запасов?
– Да нет у меня запасов. Точнее не было никогда. Карточки кредитные. Раз в полгода две-три тысячи долларов – безболезненно для любой финансово-кредитной группы.
– Сестра твоя, думаю, пока обойдётся. С процентов по своей доле облигаций, купишь ей квартиру. Полгода её не очень обидят. К тому времени деньги станут совсем чистые.
– Это оптимальный вариант,- кивнул согласно Евстигней.
– Тогда семейное и бытовое в сторону. Раз ты крутил с кредитными, значит, тебе не сильно сложно будет выяснить по интересующим нас карточкам. Сможешь?
– Пара пустяков, но…
– Эту часть работы я сделаю сам. Следов не будет?
– Их совсем не будет, если надо узнать номера счетов в банках, с которых средства поступают на кредитку. И для этого в сети банковской торчать не надо и компьютер туда подключать тем паче.
– А как?
– Дам вам хитрый приборчик,- Евстигней бросил на диван рядом с Михаилом каркулятор "Sitizen", самого обычного вида.- Начинка моя, аналогов в мире нет, следов не оставляет. Направляете торцом на кассу или банкомет и держите в момент набора клиентом кода вдавленной кнопку со знаком плюс. Номер зафиксируется в памяти этой вещицы. Собрать надо не меньше тысячи номеров на нужных людей и парочку тысяч на посторонних.
– Столько зачем?
– Если лезть в банки по каждой карточке – меня возьмут в оборот. Вычислят. Самый классный вариант, когда много данных. Пара сотен тысяч. Я их программирую и в банк, бац! Оттуда в доли секунды с памяти данные, бац! Потом я всё расшифрую. Даже доли секунды вмешательства ловит ихнее оборудование, но, сколько было в проверке счетов они не выведут никогда, но и в случае, если даже они их установят, определить какими интересовались, не смогут.
– Это в России. А в других банках мира?
– Значения не имеет. Всё будет в ажуре,- заверил Евстигней.
– Придётся купить фотоаппарат и одновременно фиксировать всю эту живность,- Михаил усмехнулся.
– Нет, нет. Фото дрянь. Утонем в карточках. Лучше всего видеокамеру портативную. Это меньше расходов.
– А как с неё перекинуть на компьютер?
– Это мои проблемы. Тут я командую.
– Понял. У тебя один такой прибор?
– Да. И очень мне дорог. Очень,- Евстигней улыбнулся.- Расчёты сделала сеструха по моей просьбе, а я сварганил. До сего дня он нас кормил. Надёжно кормил.
– А старая информация по кредиткам у тебя есть?
– Нет. Я в банки не ходил.
– Постой! Ведь кода на карточке нет?
– Это и есть главный секрет.
– Вопросов больше не имею. Только это на пару месяцев работы.
– Двадцать дней.
– Почему?
– Они меняют "оптимал". Это специфика, которую я вам не стану пояснять,- увидев вопрос в глазах Михаила, произнёс Евстигней.- У вас будет ровно двадцать дней.
– Уговорил.
– Не я, техника и технологии так обязывают. Должна быть жуткая концентрация и оперативность.
– А тебя тут на счислят, когда в банки сунешься?
– Отсюда я не собираюсь выходить никуда. В том нет необходимости. Подключаюсь в любой телефонной развязке к кабелю с записывающим устройством. Это мои дела, Михаил Егорович, они вас не касаются, и беспокоить не должны. Мне приходилось входить из Швеции в базу данных Пентагона, ЦРУ, АНБ, ФБР, крупнейших военных корпораций и всё осталось шито-крыто.
– Ну, нам информация от них до задницы.
– Она всем до этого места. Насколько я успел заметить, у них серьёзная кодировка и до сего дня расшифровано не больше трёх процентов снятого у них из памяти материала.
– Из банков, когда влезем туда, сколько времени надо будет, чтобы всё расшифровать?
– Айн-момент!- Евстигней щёлкнул пальцами.
– Банковские разве не шифруют?
– Математика на математику, плюс к этому наличие номеров кредиток и точное знание фамилии хоть одного клиента – гарантия стопроцентной мгновенной расшифровки. Примитивно до ужаса. А вот в Пентагоне – там хитросплетения информации помноженной на всякие прибамбацы.
– Тогда пойду врежу по пиву,- Михаил встал с дивана,- высплюсь и брошусь в кутерьму сбора данных.
– Я вам позвоню завтра и скажу точно, с какого часа, какого дня до какого часа какого дня надо собирать.
– Убыл.
– Бывайте.
Двадцать дней пахали в три смены с ребятами Бортника на сборе данных с кредитных карточек. За это время собрали больше сотни тысяч номеров. Заведённые в компьютер они выстроились в рядки и больше двадцати тысяч программа выбросила, они выявились повторными. Мадам Филатова, за которой пас только Михаил, воспользовалась семью карточками в сорока двух местах. Евстигней попросил его не беспокоить три дня. Через означенное время Михаил приехал к нему.
– Есть что-то интересное?
– В таких объемах всегда есть,- заверил Евстигней, улыбаясь во весь рот.
– Выкладывай.
– Чтобы всё не хватит времени. Вам придётся самому всё просматривать. Я их распределил по величине капитала в банках за рубежом. О трёх главных скажу и покажу. Я их перекинул на отдельную программу, а остальных, коль будут необходимы, приобщим,- он махнул, пригласив Михаила ближе к монитору.- Начну с дамы. Белова Майя Самуиловна, 14 сентября 1973 года рождения. Место рождения город Москва, второй роддом. Средняя школа в 1990 году. Номер школы 1032. Это данные полученные на неё из банка МВД.
– Опусти биографию гражданки,- попросил Михаил.
– Есть! Счета имеются в пяти банках трёх стран. Это не все, наверное, что у неё есть, но всё, что удалось подцепить по наводке кредиток. Какими-то кредитками она не пользовалась, да и не все счета можно установить таким путём.
– Это мне ясно.
– Перечисляю. Швеция: два банка, два счёта. Первый счёт три миллиона шестьсот тысяч, дата открытия 8.02. 1994 год, поступившая сумма – четыре. Второй счёт пять миллионов, дата 16.04.1994 год, не снималось ни гроша. Швейцария: два банка, два счёта. Первый – семьдесят миллионов долларов, ни снималось, дата: 25.07,1995 год. Второй – сто девять миллионов долларов, вносили при открытии сто десять, дата: 1.09.1995 год. Один миллион перекинут в Москву в Мост-банк 10.01.1996 года на счёт фирмы открытой в столице 28.12.1995 года, согласно договора, как доля в совместном предприятии. Фирма называется "Колонка ЛТД". Основной вид деятельности – торговля. Оборот около сорока миллионов долларов в год. Чистая прибыль пять миллионов. Налоги уплачены сполна и в срок. Дама первый и единственный вице-президент и полномочный представитель швейцарской стороны. А кто с той стороны в засаде догадаться не трудно.
– Богатая мымрочка!!- выдохнул Михаил. Он ожидал чего-то, но две сотни миллионов долларов его шокировали.
– В нашем рейтинге она занимает третье место. На втором вот этот мужик,- Евстигней постукал по экрану шариковой ручкой.- Девять стран, сорок банков.
– Самый частый гость!
– Ага. Триста шесть миллионов долларов в купе. Но вот эта старушка имеет три страны, три банка, три счёта, три кредитки и шесть сотен миллионов долларов.
– Ого!!! Кто она такая?
– Степкова Ольга Фёдоровна, 12.04.1937 года рождения, пенсионерка, швея-мотористка в прошлом в городе Иванове, с 1991 года в Москве. Детей нет. Незамужняя. С милицией не сталкивалась. Капитал у неё старенький. Первый счёт открыт в 1981 году в Берне, куда она, как передовик была премирована путевкой. Сумма поступления пятьсот миллионов долларов. В 1992 году средства разнесены со счёта равными долями в банк Мюнхена и банк Милана.
– Кто давал ей путёвочку?
– Таких данных нет. Судя из расходов, ведёт скромный образ жизни. Берёт по кредиткам на пятьсот долларов в месяц. Счета обрастают процентами.
– Много выявилось богатых?
– Неожиданно богатых есть маненько. Всего список наш получился из двух сотен человек. Все миллионеры. И есть почти тысяча с суммами до полумиллиона.
– Не страна, слушай, а рай для бандитов!
– С такой информацией? Нет. Чтобы такие данные извлечь, надо мозги, а они, к счастью, есть в этой стране не у всех.
– Как ты думаешь, у кого мозгов меньше всего?
– У Чубайса.
– У этого их вообще нет.
– Есть, только очень мало,- возразил Евстигней.- Это моё мнение, личное. Он государственную собственность раздавал не за красивые глазки. Раздавал многим людям и разным, которые теперь между собой грызутся как волки. Рано ли, поздно ли, но его убьют. Когда его выкинут из правительства окончательно, им всем придётся ему отстегнуть, но они уже встали с колен на ноги и отрастили зубки. Не станут они с ним делиться. Он будет настаивать, что в конечном итоге закончится выстрелом.
– Или бомбой.
– Это уже не важно.
– Я исчезну на недельку. Мне надо всё хорошенько обдумать. Ты нашему общему знакомому не звони пока.
– Так он не знает моего адреса и нового номера телефона. Я ему звонить не собирался, но если он сам явится, такой вариант не исключен, что ему мне втирать?
– Вот Белову ему и покажи.
– Остальных не высвечивать?
– Ну а они ему на кой нужны?
– Логично, однако.
"Мама родная!!- думал Михаил, направляясь к себе на дачу.- Это где же, в какой точке планеты, за письку платят сотни миллионов? Уж на что арабские шейхи до бабских прелестей падки и те столько бы не отсыпали за вонючую дырку. И о том, чтобы смазливой бабе доверяли бешеные бабки я до сего дня не слышал. Конечно, тут мама надвое сказала, придурков всё ещё хватает. А старушка? Это вообще ни в какие ворота не лезет. Что будет с деньгами, если она завтра кусочком заморского ананаса подавится и умрёт, или от консервированного сока её одолеет аллергия? Нет!! Ну я всё мог себе думать и предполагать, а что такими суммами воруют – это вне моего куцего сознания. Вот мы единовременно сделали полтора миллиона долларов. Пойди мы вторично, нас бы через ИНТЕРПОЛ взяли за воротник. Выходит, чтобы тебя не съели, надо, как минимум, украсть миллиард. Сколько таких краж в год выдержит страна? Ведь доступ к миллиардам не у всех в наличии. Это те самые деньги, которые не уплачены шахтерам и учителям, пенсионерам и… Старушкины "слёзы", они не нынешней сборки. Оно тебе надо? Что я так напрягаю свои извилины, где и кто ворует, и почему. Сейчас надо поразмыслить о другом. О технической части по полной экспроприации. Это раз. Продумать ходы по избавлению себя от нападения тех, кто реально является хозяином этих денег. Это два. Миша, Миша!! Ты превращаешься в кровожадного бандита. Почему превращаюсь? Я им давно есть. Пока был в форме и служил власти – был государственный бандит, а теперь – частник. Ха!! Вот тебе и ха! Харе Кришна, Харе Харе, Харе Рама, Рама Рама, Рама Кришна, Кришна Кришна, Харе!"
Кто-то сказал: "Мир дурацкий на столько, на сколько мы видим идиотизм".
Его мало видеть, его надо понимать и по мере сил стараться, если есть способности и возможности, исправлять в лучшую сторону. Вы можете сколько угодно кричать, зазывая иностранных инвесторов, но коль учетная ставка по банковскому кредиту выше 17,5 % – всё, вы в конечном итоге станете банкротами. Выше это всегда заведомо известный и не прогнозируемый исход капитала, что влечёт за собой кризис. А у вас учетная ставка больше 40%. Какой напрашивается вывод? Прийдут к вам грязные деньги, чтобы быстренько отмыться, пусть даже с риском и какими-то потерями. Их кратковременное появление в стране погоды не сделает, но обязательно скажется на ваших хлипких финансах. Эти грязные капиталы своим появлением вызывают в государстве кризис неплатежей, отсутствие налогов в бюджеты всех уровней и как самый последний результат – социальную напряженность, которой есть определение данное ещё в начале века знатоком марксизма Ульяновым. Это есть революционная ситуация, при правильной корректировке которой можно смести в сторону любую власть.
Не будучи великим знатоком марксизма-ленинизма, Ельцин чувствовал, что ситуация достаточно паскудная. Он плохо учился в ВПШ, больше ударял по коньяку и бегал по бабам, вместо того, чтобы грызть гранит самой наглой науки – научного коммунизма и не передоверять лишний раз чувствам то, что явно в мире и сколь не пыжься – всё равно остаётся истиной, впервые описанной клинописью на глиняных табличках города Лагаш: "Они (цари) перестали видеть народ. И народ восстал и возвел на трон другого владыку".
Лагашские цари были не глупы. В 24 веке до нашей эры царь Лагаша Уракагина провёл в стране реформы по налогообложению, социальным программам, но народ не встал за него стеной, когда город осадил правитель другого города-государства Умма, царь Лугальзаггиси. И тому тоже не удалось провести в жизнь нормальных идей, за что его покарал Саргон Древний.
В конечном итоге всё зависит от народа. Именно народ своей самоотверженностью защищает царя, героически сопротивляясь явному агрессору. На что Сталин был урод, но вот парадокс. Народ его любил, боготворил и его окружение это чувствовало, боялось и делало всё для того, чтобы Иосиф правил. Поверьте мне на слово, что если б народ люто ненавидел Сталина, то его вообще никто бы никогда не выдвинул в ЦК, в секретари, в правители, в цари. Сталин был царь. Кровавый – да! Но время, в которое он оказался на троне, было такое. Не думаю, что всё было бы гладко, пусти народ на трон жидка Троцкого или кого-то ещё.
Борис Годунов своими глазами видел, как правил Иван Грозный и сколько сгубил душ людских, но царство не разорил, наоборот, расширил, укрепил, заставил уважать Россию Восток и Запад. А кто был Бориска Годунов? Холоп и раб при дворе Ивана Грозного, ко всему ещё и либерал. А результат? Смута в империи и разорение. Пётр Великий сколько порубил голов, а окошко в Балтику сладил и шведов образумил, показав им раз и навсегда, кто в доме хозяин.
Желающий построить что-то без крови – обречён. Это исторический факт. Сладкими речами никому ещё ничего построить не удалось.
При Борисе Ельцине стали воровать нагло те, кому он свято верил и за кого не единожды клялся с экрана телевизора народу. Вот кто есть Чубайс? Не сомневайтесь – вор. Не мелкий воришка, крупняк. А Борис его никому отдавать не хочет. Почему? Может Толян для него ворует? Да вряд ли. Слишком стар уже Борис и наворованным не воспользуется. Для внуков старается? Мало вероятно, так как они, сколько он им не оставь, после его отставки всё равно всё вернут. И так выходит, что все кто с ним у миски власти сидел, станет после его ухода потенциальным покойником. Народ устал от тупости, обмана, обещаний и лжи. Он отдаст голоса тому, кто с Бориской не ручкался.
Это главная идеология и её-то Борис плохо изучал за партой в ВПШ. Не внял он призыву Ульянова: "Учиться, учиться и ещё раз учиться". Кстати, у Ульянова проходил стажировку Сталин. Именно у Володи Иосиф научился ненавидеть отступников и сомневающихся либералов, именно у Володи Иосиф научился бескомпромиссной борьбе с врагами, именно у Володи Иосиф научился не бояться последствий пролития большой крови.
Ельцин сидит в кресле в своём Кремлёвском кабинете и взгляд у него отрешенный. Только что у него состоялся откровенный разговор с главой Кабинета Министров, главой администрации и министром обороны. В кабинете присутствовала и дочь президента, но в диалоге участия не принимала. Теперь все ушли, и он остался один.
Возвратился глава администрации, сел напротив Ельцина.
– Просрали!!- произносит президент.
– Я не думаю, что всё так непоправимо плохо, Борис Николаевич,- говорит глава администрации.
– Да дело не в том, плохо оно или нет. Дело в том, что всё просрали. Всё коту под хвост. Кому они все будут нужны, когда я сдам полномочия? Придёт Зюганов, он их из страны не выпустит. По информации коммунисты давно уже организовали исполнительную власть и займут посты в момент инагурации. И меня он в покое не оставит. Семью, что ли, вывезти заранее. До инагурации.
– Сделаем, Борис Николаевич.
– Ты об этом никому не обмолвись.
– Если у Зюганова будет много шансов, то ещё до его инагурации из страны уедут. Борис Николаевич! Может всё-таки рискнуть?
– Не упоминай! Забудь. Ты что не видишь, что не осталось никого, кому можно хоть что-то доверить. Всё просрут. Говорить научились красиво, а делать дело – нет. Военный переворот усилит смуту. Народ итак в гневе, а узнает, что я цепляюсь за это кресло, терпение лопнет.
– А если Зюганову устроить техническую смерть?
– Кто сможет это сделать? Такое я поручить никому не могу. Не доверяю. Что пишут в газетах?
– Хорошего ничего. Все воют, как волки.
– Все против меня. И пресса и телевидение.
– Но и не видно, чтобы они особо за коммунистов ратовали.
– Мне надо было гнать их всех в шею сразу после выборов 1996 года. Не сделал, не сделал. Пожалел. Хотел сдержать взятое слово. Но они подвели себя сами. Разве мне это надо?- Ельцин посмотрел главе администрации в глаза.- Мне уже скоро ничего не надо будет. Вот если б они делом доказали правильность выбранного пути, да так, чтоб народ смог почувствовать!!?? А теперь их сожрут красные с потрохами. Подготовь завтра к утру два Указа,- Ельцин выждал пока глава достанет из кармана блокнот.- Первый Указ о роспуске правительства за невыполнение возложенных функций. Всего кабинета, включая силовых. Дату пока не ставь. Второй Указ подготовь немедля. Об отстранении с поста Генерального прокурора Скуратова. Он совсем ничего не смог сделать. Заели его со всех сторон. Работать нормально не дали. Пусть уходит на отдых. Его держать лишнее время нельзя. Этим же Указом назначить исполняющим обязанности Генерального прокурора Мельника. Позвони и пригласи их ко мне немедленно,- президент встал из кресла, и пошёл в комнату для отдыха.
Глава администрации посидел минутку, дописывая, и пошёл следом.
– Борис Николаевич! Мельник это кто? Я о таком не слышал.
– Скажешь Скуратову, он знает, кто это и привезёт его с собой. Имени и отчества я не знаю,- и президент махнул рукой, дав понять, что глава администрации свободен.
Тот удалился в полной прострации. Он знал поименно всех в составе Генеральной прокуратуры и Минюста, но человека по фамилии Мельник на сколько-нибудь значимом посту там не было. Это правда. Мельник в Генеральной не числился официально. Он был тайным помощником Генерального прокурора и о его существовании знали только президент и Генеральный прокурор. Мельник был начальником секретного отдела по внутренним расследованиям. Контрразведчик из молодых, но умных. Под ружьём у Мельника было двести сорок человек состава и собрано ими было огромное количество компромата за четыре года секретной деятельности. В их сети попались не только важные чиновники самой Генеральной прокуратуры, но и правительственные во всех министерствах. У Мельника, по сути, был материал на всех и такой, что любого можно было посадить пожизненно с полной конфискацией, а по старым меркам – поставить к стенке.
Михаил прохаживался по аллее на Чистых Прудах. Он ожидал прихода богатой старушки-швеи, любившей тут бывать. Ему надо было её внимательно рассмотреть и по возможности раздобыть отпечатки пальцев. Ситуация ему не нравилась. Она походила на провокацию.
"Она такая же швея, как я – марсианин,- размышлял он, топая туда-сюда.- Настоящая швея уже поди сгнила. Группа, в составе которой эта дама ездила в Швейцарию в 1981 году, была с одного предприятия, а она с другого. Причём ткачихи были из Херсона, а она из Иванова. Так поступают, чтобы не всплыло лицо. Настоящую Степкову искать – пустить за собой хвост наблюдения. Вот она идёт!" Михаил сел на лавочке, чтобы внимательней видеть.
По аллее шла женщина лет 55-60. Шла спокойно. Рост средний, что-то около 165. Походка сразу сказала Михаилу о том, что она никогда не работала швеей, и вообще, не сидячая у неё была работа. Лицо её ничего не выражало, было серым и где-то даже некрасивым. Она была ни толстой, ни худой. Одета в плащ тёмно-вишнёвого цвета. Чёрные туфли не новые, но в хорошем состоянии.
Старушка заняла свободное место как раз против лавочки, на которой расположился Михаил и стала обозревать окружающих. Михаил развернул журнал, купленный в переходе полчаса назад и углубился в чтение, время от времени бросая взор на объект. Так продолжалось минут сорок. За ней он проследовал на станцию метро "Тургеневская" по Мясницкой, где она села в поезд направлением на "Калужскую". "Она живёт на улице Гарибальди, значит, выйдет на станции метро "Новые Черёмушки,"- решил он и тащиться за ней не стал.
Старушка вышла из подземки на площади Революции и медленно двинулась в сторону Тверской, с которой свернула в Борисов переулок, прошла по нему, потом проследовала по Большой Никитской и с неё свернула в Хлыновский тупик. Она прошла под аркой во двор и набрала номер на автоматическом замке подъезда. Двери отворились, и она исчезла за ними. На лифте поднялась на третий этаж и позвонила в квартиру. Открыл старичок лет семидесяти.
– Здравствуй, голубчик!- сказала она.
– Ольга?!- старик был удивлён её появлением.
– Я! Ты мне не рад, вижу.
– Входи, входи,- старик вымучено улыбнулся.- Рад я. Очень.
– Не болтай ерунды,- укорила она его.- Ты меня ненавидишь, и я это знаю.
– Давай не будем об этом,- предложил старик.
– Я к тебе по делу.
– Тогда проходи на кухню. Я тебя угощу чаем, если не побрезгуешь.
– Спасибо!- старушка прошла в кухоньку, не снимая плаща и туфлей.- У меня нет желания долго тебя видеть, а потому слушай. Мне примелькался один субъект. Вот сейчас за мной с Чистых Прудов до метро увязался.
– Как выглядел?
– Хорошо выглядел. Лет сорок, может чуть старше. Держался вполне уверенно и спокойно.
– А где ты его видела раньше?
– У банкометов. Трижды.
– Это плохо. Придётся прибить негодяя.
– Пришли завтра на Чистые к 14.00 человека, чтобы за ним проследил.
– Сделаю. Это всё?
– Всё,- старушка покинула квартиру, не прощаясь с хозяином.
Когда Скуратов вышел из кабинета президента, тот сказал Мельнику:
– Идём, Юрий Николаевич, в специальную комнату, где нет записи.
Помещение было небольшим. В нём помещался стол, на котором громоздился "Супер Макинтош" (компьютер) и рядом со столом стояло четыре стула.
– Присаживайся,- предложил Ельцин Мельнику.- Внимательно слушай всё, что я тебе скажу. Информация, которую ты всё это время собирал, есть на этом компьютере. Хорошие данные. Отлично поработал. Теперь я жалею, что не стал давать ей ходу. Очень жалею. Вот размышляю стоит или нет её сейчас выпускать. До выборов осталось всего ничего и объявлять своего приемника или кого-то поддерживать я не собираюсь. Как ты считаешь?
– Борис Николаевич! Даже если сильно спешить, то всё равно мы не сможем до выборов этот объём раскрутить. Время упущено безвозвратно. А стукнуть дверьми при уходе или нет, я вам советовать не могу.
– Президентом будет Зюганов,- произнёс Ельцин и смолк.
Мельник смотрел на него и отвечать не стал.
После долгой паузы Ельцин продолжил:
– Данные эти пригодятся и Зюганову. Они для любого президента станут подспорьем. Не хочу тебе отдавать приказ всё уничтожить, боюсь, что ты всё равно оставил себе копии, ты ведь умный, но…, но информации о тебе и твоей группе в прессу не просочилось ни грамма, ни капли, потому я не могу тебе не верить. Вот.
– Копии у меня действительно есть,- ответил Мельник.- Это не столько средство гарантии для меня, сколько для тех, кто собирал эти данные.
– Теперь это уже не важно.
– Одного не могу понять, Борис Николаевич. Зачем мне на пост исполняющего обязанности Генерального прокурора залезать?
– Это мой тебе подарок,- Ельцин улыбнулся.- Ты честно работал, а вознаграждение я тебе дать не могу никакого. Я многим засранцам вручал ордена, медальки, премии выдавал недостойным, одаривал льготами всякое дерьмо, это теперь очевидно. А вот честному не могу ничего предложить. Потому ты сам свою награду возьми. До выборов осталось чуть больше года, как раз хватит, чтобы крупных паскуд посадить. А вот кого – сам решай. На это время я тебе гарантирую полную поддержку. Но только. Дать гарантии, что тебя не убьют – не могу. Не в силах. Так что ты по своим зубам подыщи кандидатов. Биография у тебя чистая и сомнений не вызовет у Зюганова. Хорошо всё раскрутишь – глядь, он тебя и не станет с поста снимать. Ну, чего я тебя учу, сам ему банк данных предложишь и сторгуешься. Другого шанса у тебя нет. Они тоже ведь данные собирали всё это время втихаря. Многих станут трясти. И меня в том числе.
– А вы останетесь в стране?
– Обязательно. То, что я с шиком, как они выражаются, жил, мне упреком не поставить, но и это я готов взять за грех. Только в свой карман я копейки народной не положил.
– Как быть мне с информацией о вашей дочери?
– Юра, я её туда не толкал. Мне больно, сердце заходится, но что есть, не спрячешь. Зюгановцы о её махинациях в курсе. И тебе, если ты к ним придёшь торговаться, не поверят, если на неё у тебя не будет. Так что все данные на неё сохрани.
– Так ведь дочь она вам!!- воскликнул Мельник.
– Дочь, дочь!- утвердительно закачал головой президент.- В большой политике, Юра, родственников нет. Я поступил глупо, когда взял её к себе в аппарат. Не надо было её вообще близко подпускать к себе. Много я сделал ошибок, но они мои, мне и тянуть этот вагон. А отвечать она будет за свои дела сама. Посадят – передачи стану носить, если сам на нары не отправлюсь. Но это дело будущего. Учить тебя не хочу. С этого момента ты исполняющий обязанности Генерального прокурора. Временно или нет зависит от тебя самого. В прокуратуре есть следователь Пороховщиков, так кажется, ты с ним потолкуй и бери его первым замом. На него можно положиться, а если вы с ним сработаетесь, он тебе содействие окажет могучее в будущем.
– Я о прошлых событиях в курсе.
– Вот и ладненько. Иди. Удачи тебе.
Лезвие ножа прошло мимо горла благодаря хорошей реакции Михаила. Он сразу упал и сделал нападавшему подсечку. Тот не ожидал такого разворота событий и первым вскочить не успел. Ударом ногой в голову Михаил вырубил сознание убийце.
В проходном дворе было темно. Не мешкая ни секунды, Михаил подхватил лежащего за ворот куртки и стащил по ступенькам лестницы ведущей в подвал. Только они оказались внизу, как долбанула автоматная очередь. От пуль спас порог, сделанный из толстого бруса. Михаил ощупал двери. Они оказались закрытыми на навесной замок. На всякий случай Михаил подергал его и тот открылся. Он втянул прибитого в подвал, прикрыл за собой двери и расположился за косяком. Вытащил пистолет и, дослав патрон в ствол, снял с предохранителя. Но никто подходить не стал. Так он и просидел до самого утра, греясь о трубу отопления. На стрельбу никто не приехал. Мало ли ночью в Москве стреляют. Напавшего он обыскал. Парень очухался перед рассветом.
– Адрес и фамилия заказчика?- спросил Михаил, когда тот окончательно пришёл в себя.
– Это ничего не даст,- ответил парень.
– И где вы такие тупые только берётесь!? Сторона, от которой ты ко мне пришёл, длинных цепочек не имеет. Тебя наняли на один раз за небольшую сумму, но…, тебя кто-то подстраховывал. Не стащи я тебя в подвал, уже бы остыл. Мать твою!!
– Почему?
– Обстреляли нас из автомата. Сомневаешься, иди, прими очередь на грудь.
– А сколько сейчас времени?
– Пять скоро.
– Ничего себе!! Это я всю ночь провалялся!?
– Мог быть холодным, стукни я каблуком в твой бестолковый башка.
– Он до сих пор там пасётся?
– Не знаю. Сходи, коль не терпится, проверь.
– Надо дождаться рассвета. У вас сигаретки не найдётся?
– Держи,- Михаил дал парню пачку сигарет и зажигалку.- Из этого подвала есть ещё выходы?
– Откуда я знаю!- ответил парень, прикуривая.
– Как же ты шёл на дело, впрок не осмотрев место для нападения?
– Так только в кино показывают,- парень вернул пачку и зажигалку.
– Импровизатор, да?!
– Немного.
– Сопля ты зеленая. Тут не сцена театра сатиры, где можно приняв на грудь литр водки молоть всё подряд. Тут, и это правда, жизнь или смерть решают мгновения и миллиметры.
– Вам повезло, а мне нет. Вот и весь расклад.
– Так кто и за сколько меня заказал?
– Задаток двести баксов, всего пятьсот, а где живёт старичок не знаю.
– Ты для него работу делал?
– Нет.
– Помнишь его в лицо?
– Да.
– Где он меня тебе показал?
– У Чистых Прудов.
– Старик был в плаще цвета морской волны?
– Да. Сухонький такой заморыш.
– Тебе, стало быть, надо с него получить?
– Что?!
– Триста баксов на очередную проститутку.
– Я в этот сектор экономики не ходок.
– Вай-вай! Такой молоденький, а уже не стоит.
– Стесняюсь я,- произнёс парень.
Ответ его вызвал у Михаила приступ дикого хохота.
– Зря вы смеётесь,- обиделся парень.
– Ладно,- Михаил перестал хохотать.- Не буду. Заморыш, говоришь!
– Ага. Шейка тонкая, как у цыпленка.
– Уже рассвело. Можно перебежками убраться, но лучше всего поискать другой выход,- предложил Михаил.
– Вы меня отпускаете?
– А на кой ты мне сдался?! Тебе старичок-заморыш место на кладбище забронировал, а кто я есть – ты узнать не сможешь. Расходятся наши пути-дороги.
– Про могилку – точно,- парень выглянул в узкую щель подвального окошка.- Вон оттуда стреляли, из-за угла.
– Зрение у тебя хорошее. Только стреляли не оттуда. Он стоял у стены противоположного дома, а гильзы выбрасывало к углу соседнего.
– Вы правы,- согласился парень.- Я не взял в расчёт.
– Со мной пойдёшь?
– Куда?
– В гости к заморышу.
– Я его адреса не знаю.
– И я не знаю, но выясним.
– А стоит?
– Не хочешь, не надо. В таком случае стерегись,- сказал Михаил и выскочил из подвала, резко ускорившись в самом узком месте проходного двора и замедлил шаг только выбежав на улицу. Там его догнал парень.
– Постойте!- он догнал Михаила и пошёл рядом.
– Чего?
– Я согласен в гости к старику. Так и быть, возьму грех на душу. Мне надо с ним поговорить. Без его информации я не найду автоматчика.
– Соображаешь!- Михаил хлопнул парня по спине.
До центра добрались на метро, несколько раз пересаживаясь с линии на линию. Уже из центра Михаил позвонил, и ему дали адрес старика. Ребята Бортника его отследили. Осмотрев дома в Хлыновском тупике, Михаил спросил парня:
– Как у тебя с высотой? Головка не кружится?
– Я вырос на крыше,- гордо ответил парень.
– Перчатки есть?
– Имеются. Я же не совсем тупой.
– Что ж ты такой умный, а нож держал голой рукой. Где он теперь?
– Вылетел. Можно подумать, держи я его рукой в перчатке, он бы не вылетел.
– Деньги есть?
– Есть немного.
– Купить жрать хватит?
– На пять раз.
– Одень перчатки, купи куснуть вон в том ларьке и полезем на крышу, однако.
– Может, разделимся?
– Так твою и мою мордяку противная сторона имеет в виду. Мне на автомат нарываться нет резона. Старик мне нужен живым. Автоматчика сам отыщешь, если старик будет разговорчив. Так наши дороги разойдутся окончательно.
– Вопросов нет,- парень ушёл к киоскам.
На крыше ждали до 13.15. В это время из подъезда показался старик.
– Наверное, он в магазин,- предположил парень. Старик был с пакетом, но пустым.
– Спустимся к нему в квартиру и там дождёмся.
– Вы часом не вор?- спросил парень, когда вошли в квартиру старика.- Ловко вы с замками. Тридцать секунд. А их аж четыре.
– Вором бываю временно, по обстоятельствам. Замки делятся на две категории. Те, которые ты умеешь открыть, и те, которые не открываются. Запомни инструкции. Не курить, по квартире не шастать, перчаток не снимать. Твоё место вон в том кресле.
– А вы?
– Я встану за дверь. Когда он войдёт, увидит тебя в кресле, я ему рот, чтобы не заорал, заткну.
– Понял.
– Тогда располагайся и ждём.
– Сдохнем от скуки.
– Лучше от скуки, чем от неосторожности.
– А если старик придёт не сам?
– На эту квартиру он никого не приведёт. Видно по обстановке, что он тут обитает сам и гостей не принимает. Отсутствует даже телефон.
– Мобильным обзавёлся.
– В нашей ситуации это роли не играет.
В 15.26 щёлкнули поочередно замки и старик вошёл в коридор. Снял плащ, ботинки, надел, кряхтя, тапочки и вошёл в зал. Увидев парня, произнести ничего не смог, на его рот плотно легла рука в перчатке.
– Ну, что старик-хранитель, ты не ожидал моего визита. Пискнешь, я тебе башку отверну,- сказал ему Михаил и усадил старика на диван.
– Дед! У меня к тебе есть вопросы,- произнёс парень, вставая.
– В кресло сядь!- бросил ему Михаил.- И пока помалкивай. Твоя очередь последняя.
– Вижу, что за ночь успели договориться,- прошамкал старик.- Бандит с бандитом всегда договорится. Кричать я не собираюсь, повода нет. Вам, прежде чем сдохните, так сделают, что наоретесь в волюшку, токмо крика вашего никто не услышит.
– Значит, ты не бандит и с нами полюбовно договориться не хочешь?- спросил Михаил.
– Идите оба в задницу!- рявкнул старик.- Деловые нашлись. Мерзота!! Я вас давил и давить буду. До последнего вздоха. Ненавижу вас. Козлы!!
– Не козлись, старик, не надо. Успеешь ещё, когда мы станем делать так, что наорешься, только крика твоего никто не услышит,- предупредил Михаил.
– Это вы можете, но ничего уже не изменится. Хоть пытайте меня, хоть нет, но я вам ничего не скажу.
– Живёшь, стало быть, по инструкции,- Михаил присел на стул против старика.- Успел сбегать и предупредить. Так?
– Не твоего собачьего ума дело,- огрызнулся старик.
– Злой ты, старче, какой-то.
– Не тыкай мне, хамьё паскудное,- взвился старик.- Я с тобой коров не пас, урод.
– Ещё и матершиник ко всему. Где только партия набирала вас? Таких,- Михаил встал со стула.- Я тебя, дед, грохну тихо. У меня на таких как ты, зла нет.
– А это давай. Только потом спробуй отсюда живым выйти,- старик ехидно улыбнулся.
Михаил выстрелил ему в лоб. Улыбка так и осталась у старика на лице. Парень не ожидал такого.
– Зачем?
– А ты его пытать хотел?
– Ну, хоть что-то бы из него выбили. Теперь мне полные кранты.
– Есть вещи, которые ты не поймёшь никогда. Смерть единственное, что ему осталось.
– А если на выходе из дома засада?- парень пошёл к окну и чуть отодвинув шторку, стал смотреть во двор.
– Не мелькай,- бросил ему Михаил и направился к выходу.
– Вы куда?- парень последовал за Михаилом.
– Пришли крышей, уйдем крышей.
– Может, обшарим квартиру?
– Тут стерильно чисто. Сваливаем.
Вылезли на чердак и по соседним крышам ушли от дома старика. Когда выбрались на улицу и пошли по ней, парень всё время оглядывался.
– Перестань мотать головой, открутится,- сказал ему Михаил.
– Её точно открутят. Мне каюк. Упрётся всё во время. Рано или поздно, убьют,- ответил парень, вздохнул и перестал крутить башкой.
– Что ж ты раньше не думал об этом? Не надо было лезть в это дерьмо.
– Жизнь заставила. Больше я делать ничего не умею.
– А убивать тебя, где научили?
– Я за убийство сидел семь лет. По малолетке зарезал одного.
– По пьянке?
– Нет. По наводке. Они меня же и сдали.
– Подставили.
– Какая разница.
– Старик тебя как нашёл?
– Ко мне кореш заявился, отбывали вместе. Предложил тихую работу.
– Кореш гниет уж поди?
– Да. Три года. Их в машине завалили. Случились какие-то разборки, ну и нарвались.
– Старик тебя как вызвал?
– Телеграммой.
– Живёшь где?
– В Зеленограде. Жил. Теперь я туда ни ногой. Так вы меня отпускаете?
– Я тебе сразу сказал, что ты мне, тем более твоя жизнь, не нужны. Иди ко всем чертям. Будет лучше, если ты вообще из Москвы исчезнешь.
– На сколько?
– До старости хочешь дожить?
– Не думал об этом. Наверное.
– Тогда навсегда. Этот старик отвечал в компартии за мокруху, а они, похоже, выиграют выборы.
– Значит, мне надо валить из страны.
– Езжай на Украину, женись и забудь, что ты был наемным убийцей,- посоветовал Михаил.
– Легко сказать! Мои меня сыщут где угодно.
– Подельники?
– Ну да! Тысячу лет бы их не видеть.
– Расходимся,- Михаил остановился и протянул парню руку для пожатия.
– Странно,- сказал тот, пожав.- Вы даже имени моего не спросили. Я вас должен был убить, а в вас ко мне нет даже отвращения.
– Так ведь не убил.
– Но пытался.
– Глупый! Какое отвращение? Ты мне что – враг? Нет. Не друг всего лишь. А имени мне твоего знать не надо, как и тебе моего. Если тебя припрут, скажешь, как было, что я старика убил, хоть вряд ли этим своим признанием сможешь спасти свою жизнь. Это тихая война, на которой убивают без предварительных уведомлений. А мне ты не смог бы ничего сделать даже с автоматом.
– Это почему?- удивился парень.
– По качану! Стреляный я и резаный многократно. Давно я на этой войне. Опыт – великая вещь, особенно в моём возрасте. И коль меня до сих пор не грохнули, значит, уровень моей подготовки отличный.
– Прощайте! Я вас понял и всё уразумел. Вы профессионал, а я – жалкий любитель. И ваш совет сойти с тропы и не ввязываться – оценил. Можно последний вопрос.
– Давай.
– Почему вы меня не убили?
– Это только в кино профессионалы не оставляют свидетелей, а в жизни всё иначе. Ну, какой из тебя свидетель? Никакой. Ни я, ни ты, до суда не доживем. Усёк?
– Вполне,- парень кивнул и исчез в толпе.
Михаил усмехнулся, постоял немного и потопал к входу в метро.
Весь вечер и часть ночи Михаил мотался по Москве, порядком устал и подходил к своей даче с одной мыслью: "Приму ванну и спать". Но это было мечтой. В окнах дома горел свет. "Что там?!!- остановившись, подумал он.- Обыск или? Машин возле дома нет. Наверное, убрали, чтобы заманить. Пойду-ка я подземельем,- решил он.- Посмотрю оттуда".
Пол в доме был выстелен так, что в некоторых местах нижнего этажа были сделаны специальные отверстия, через которые видны все находящиеся люди и двери. В зале, сидя в кресле, дремал человек. Молодой и Михаилу неизвестный. На столике перед ним была пепельница, пустая тарелка и фарфоровая кружка, которую давали гостям. Больше никого не было. "Засады нет или она с моими домочадцами на втором этаже. Кто же это ко мне пожаловал? По возрасту явно не друг моих ребят. Спит спокойно. Ждёт хозяина. Меня, стало быть. Интересная, однако, у меня жизнь начинается. Только от одного незнакомца избавился, а тут следующий". С этой мыслью Михаил вернулся подземельем на улицу и пошёл к даче. Входная дверь была открытой, и он вошёл.
Неизвестный встал при его появлении и сразу представился:
– Юрий Мельник. А вы Михаил Егорович Панкратов.
– Прежде я хозяин дома,- осмотрев гостя, ответил Михаил.- Вас не обижали в моё отсутствие?
– Спасибо, нет. Приняли гостеприимно. Накормили ужином.
– Что вас ко мне привело?- не намереваясь долго играть словами, спросил Михаил, желая избавиться от этого Мельника как можно быстрее.
– А вы не в курсе последних новостей?
– Нет.
– Михаил Егорович!- по лестнице спускался один из двойняшек Бортника.- Мельник Юрий Николаевич с утра исполняет обязанности Генерального прокурора. Скуратова президент отправил в отставку,- он забрал со столика тарелку и кружку, понёс на кухню.
"Теперь этот будет звать меня в свою бригаду. Только это мне и осталось,"- усмехнулся про себя Михаил.
– Я к вам по делу. Важному.
– У пенсионера все важные дела – чтоб картошка не сгнила,- сказал Михаил, усаживаясь напротив.
– Давайте на спор. Я ставлю сорок тысяч долларов против вашего дома, что вы не откажитесь от моего предложения?
– Торговаться на дом не буду. Это всё, что у меня есть. Показывайте ваши факты, а то я сегодня смертельно устал. Вторые сутки на ногах.
– Вот!- Мельник показал фото убитого сегодня днём старика.- Прыткого парнишку я задержал, и он неподалёку отсюда в фургоне.
– Зачем я вам нужен?- Михаил вернул фото.
– Понадобились.
– Мне ваша фамилия ничего не говорит, и, думаю, всё дело в этом.
– Правильно. Я в генеральной человек не новый, но долгое время тайный и попал туда со стороны,- сказал Мельник.
– Давайте в двух словах ваши предложения, а то я действительно смертельно устал. Голова через полчаса перестанет соображать.
– Мне нужна капитальная охрана. Вы на этот момент единственный, кто её сможет быстро организовать. Меня будут обязательно убивать в ближайшие дни. Это всё.
– А кто есть человек на фото, вы знаете?
– Да. В противном случае я бы сюда не пришёл. Он успел передать свои полномочия по цепочке.
– Большая у них там сеть?
– Огромная была когда-то, а теперь никто не знает. И если вы там собрались подъедаться, то можете нарваться на… или вообще не нарваться ни на что. И ко всему, там ведь на носу выборы и вы тянетесь к их резервам. Понимаете?
Михаил мотнул головой в знак согласия.
– Я не собираюсь вас шантажировать этим,- Мельник спрятал фото во внутренний карман плаща.- Но вы должны мне помочь.
– Охрану я вам организую. Куда мне прибыть сегодня?
– В Генеральную прокуратуру,- Мельник встал.
– Тогда ещё одна просьба,- Михаил тоже встал и пошёл к дверям провожать.- Парнишку того отпустите. В этой стране он не самый последний гад.
– Слово чести, что не откажитесь?
– Клянусь!- выдохнул Михаил.
– Отпущу,- Мельник был в дверях,- но сначала предложу ему отсидеть пару лет по какой-то мелочи и оформлю задержание задним числом. Как?
– Он туговат на голову.
– Настаивать не буду.
– Хорошо, я согласен.
Мельник ушёл, а Михаил заковылял в ванную, где уже орудовал Бортника малый, набравший горячей воды в ванну.
– Спасибо, Юс!
– Да ладно, дядь Миш,- отмахнулся Юс, выходя.
К семи часам утра Михаил был у проходной Генеральной прокуратуры. Пропуск на его имя был выписан и офицер охраны, проверив его паспорт, пропустил.
В приёмной не было никого.
"Чего это они разбежались? Корабль ещё не тонет, он от причала ещё не отошёл. Неужто они дали ноги раньше времени?"
В приёмную вошёл небольшого роста худой мужчина. Он всмотрелся в Михаила и спросил:
– Вы Панкратов?
– Да.
– Моя фамилия Пороховщиков.
– Очень приятно,- Михаил качнул головой. Об этом важняке по Москве ходят легенды, и хоть Михаил знал многих в лицо в Генеральной прокуратуре, с этим важняком встречаться не приходилось.
– Мельника разве нет в кабинете?
– Я туда не входил.
Пороховщиков открыл двери кабинета Генерального прокурора и заглянул, обернулся к Михаилу и сказал:
– Пошли, он на месте.
Михаил вошёл в кабинет. Мельник сидел и что-то подписывал. Приблизившись к столу, Михаил увидел огромную стопку ордеров на арест с уже проставленными печатями.
– Эка ты разогнался?!!- произнёс Пороховщиков.
– А чё мелочиться? Пить так пить. Любить так любить. Стрелять так стрелять. Сажать так сажать,- Мельник перестал подписывать, вышел из-за стола и поздоровался, пожав обоим руки.- Другое беспокоит. Боюсь, не успеем. Людей раз два и обчелся. Уже звонили из Шереметьево-2 с жалобой на задержки рейсов.
– Мест не хватит в следственном. Или ты собрался их всех без суда и следствия… к стенке?- Пороховщиков сел в кресло.
– А вы что предлагаете?- Мельник показал Михаилу, чтобы тот присаживался и сам занял место на диване.
– Главное в нашем деле не спешить,- Пороховщиков подмигнул Михаилу.- Куда торопиться? Вот Панкратов бацнул старику пульку между глаз – поспешил. Жизни лишил человека.
Мельник и Михаил переглянулись.
– Да вы не боитесь. Я знаю про ваш вчерашний разговор. У меня есть свои глаза и уши. Хреново, что мало. Порой не успеваю. Такой вот случай. Ну да чёрт с ним с этим стариком. Туда ему и дорога. Ты мне Юрий, скажи одно, будет президент подписывать смертные или нет?
– А что Совет Европы?
– И зря. Ей богу надо пару тысяч казнить. Иначе всё будет детская игра.
– Победит Зюганов – восстановят.
– Ты в партии состоишь?- вдруг спросил Пороховщиков у Михаила.
– Да. Я коммунист,- ответил Михаил. Это было правдой. В 1991 году, когда Союз рухнул, Михаил подал заявление на перевод из Союзной компартии в российскую и ежемесячно ездил сдавать партвзносы в местный райком.
– А ты?- Пороховщиков обратился к Мельнику.
– В комсомоле состоял, но выбыл по возрасту. Больше никуда не вступал.
– Тогда запишем в сочувствующие,- произносит Пороховщиков и начинает заразительно смеяться.
– А вы?- спрашивает Мельник.
– Вот поэтому я и хохочу,- отвечает Пороховщиков.- Дело в том, что я с 17 лет в нелегале. В комсомол мне вступить никто не предлагал, у нас не было ячейки в спецшколе. А за бугром… так там тоже парткомитета не было. Прикинь: нелегалы собираются на партсобрание,- сказанное заставило хохотать и Мельника, и Михаила.- Но чтобы всё по чести – состою. Во Французской социалистической партии. Или состоял, это как вам будет угодно.
– С вами не соскучишься. Так мне что, не подписывать?
– Подписывай главных. Мелочь не бери. Бумагу ещё на них переводить. Их будем задерживать по ходу расследований и делать это станут окружные и районные прокуроры,- дал совет Пороховщиков.
– Они станут мутить,- засомневался Мельник.- Палки в колёса тыкать.
– За это не дрейфь. У них нос по ветру. Панкратова ты пригласил для?
– Организации своей охраны.
– Правильно,- похвалил Пороховщиков.- Я к тебе,- он повернул голову к Михаилу,- коль ты не против, пришлю своего человека. Опыт великое дело, а у тебя есть чему поучиться. Как?
– Пока ничего не обещаю,- ответил Михаил.- Знаю, что мне предложена должность начальника охраны Генерального прокурора, но что и как не в курсе. Мне пока не довели.
– Этот вопрос вы без меня обсудите,- Пороховщиков встал.- Дай мне ордер на арест Чубайса. Мои поехали его задерживать. Он начинал бизнес с торговли цветами, высоко взлетел, но пора посмотреть, что он есть за натура. Проверить хочу его через СИЗО.
– Только на него?- спросил Мельник.
– А всех его подельников я в лицо знаю,- ответил Пороховщиков, забрал со стола ордер на арест Чубайса и пошёл к дверям. Из дверей не оборачиваясь, крикнул:- И приготовь на главу администрации президента. Я пришлю к тебе за ордером нарочного.
– А у тебя на него что-то есть!?- громко спросил Мельник, но вместо ответа Пороховщиков поднял руку с растопыренными пальцами.- Ты смотри! Так выходит, что в нашей стране всё есть у всех на всех. И тогда непонятно, почему всё это время отмалчивались.
– Президент зацементировал,- сказал Михаил.
– Да, дружбан крепкий, но друганы всё какие-то меленькие. Ну, их в задницу. Я тут вторые сутки, а голова уже вот-вот расколется. Так что тебе необходимо для моей охраны?
– Транспорт я найду сам. Есть концы. Надо оружие, спецсвязь, спецсредства защиты. Люди тоже кой-какие есть,- перечислил Михаил.
– Три в наличии, а вот с людьми? Вмешиваться не стану и полностью доверяю тебе. Набери, кого посчитаешь нужными.
– Тогда нам надо ещё базу, оплату, гарантии…
– Адрес вот,- Мельник подал листок бумаги.- Оплата будет. А вот с гарантиями хуже всего.
– Я о гробовых и пенсиях.
Всё это по закону. Я его объехать не могу. Ну, а если меня грохнут…
– Тогда…
– Я против не буду, но ты помни, что они пока на выборах лидируют. То, на что ты рот открыл, их резервы старые и надёжные. Помни также, что этот Пороховщиков в курсе и откуда он про нас знает мне не ведомо. Как ты эти средства сыскал-то? Капитал партии многие искали, а повезло тебе. Почему?
– Стечение не зависящих от меня обстоятельств, я их специально не разыскивал, и элементарная наблюдательность.
– Надеюсь, это не на личное пойдёт, ну если ты их получишь?
– На житьё-бытиё у меня есть.
– Личное есть что-то ко мне?
– Есть, но личное я всегда прячу под сукно. Пока. Так понимаю, к вечеру надо быть во все штыки?
– Да.
– Тогда мне надо срочно колёса. Я на метро примотал.
– Держи,- Мельник бросил связку ключей на брелке, Михаил поймал.- Стоит на стоянке. Осмотри, прежде чем открывать. Я её поставил двое, назад. За это время могли подцепить к ней, что хочешь.
– Убыл, не прощаясь,- Михаил вышел из кабинета.
На подходе к автостоянке Панкратов нажал кнопку сигнального устройства. В ответ запищала и стала подмигивать фарами вишневого цвета девятая модель "жигулей". Михаил тщательно обшарил всю машину, но подозрительного ничего не нашёл. Для верности даже включил свой личный дозиметр на все известные виды излучений – пусто. "Или не успели, или действительно пока некогда",- определил он, выруливая с площадки.
Система охраны важных правительственных чиновников состоит из нескольких частей. Начинается всё с бронированных авто и заканчивается вездесущими информаторами. А как уберечь некое лицо, если у вас под рукой нет всего этого комплекса? Телохранителей можно обеспечить индивидуальными средствами защиты, которые не всегда на хорошем уровне. Бронежилеты всех мастей не держат пулю пущенную из трёхлинейки. Да и вряд ли броник вам пригодится, если желающие убить охраняемое вами лицо, подложат бомбу кило на десять тринитротолуола или подключат к ликвидации пяток метких стрелков. Так есть возможность уберечь или нет? Есть. Она проста и носит название – от дурака спасения нет. Выглядит это так. Надо найти полудурка водителя, такого о которых говорят: "Ему на роду написано разбиться", и посадить его за руль. Надо иметь в бригаде специалиста по взрывчатым веществам. И ко всему обязательно необходим главный человек. Главный – интуист. Отлично, если последний из вашей или смежной среды и знает специфику сути дела. Зачем интуист? Есть люди с обостренным чувством опасности, только не надо думать, что это полные трусы. Нет, как раз наоборот, они умеют чётко соизмерять величину опасности и быстро на неё реагировать, сообщив вовремя старшему. Не думайте, что это всё сказки от Шехерезады. Это правда. Таких людей не только выискивали в народе, но и пытались их воспитывать по разным системам обучения. Все они проходили исследования в центрах медицинской науки под бдительным оком специалистов. Таких не очень много. Даже мало. Настолько мало, что на всех не хватает, и поэтому богатых и крутых убивают каждый день.
Пару лет назад заместителю министра финансов подложили в автомашину взрывчатку из расчёта быстрой езды и последующего, после бах-бах, кувырканья, но бомба взорвалась, когда автомобиль был на парковке и в нём никого не было. Большинство подумало, что это случай. Другие посчитали, что не вовремя сработал механизм подрыва. Третьи подумали, что это просто его кто-то хотел напугать или предупредить. Но никто никого не пугал. Просто заместителя министра финансов хотели убить, но вышла промашка. В команде охраны заметили подозрительного человека, который крутился возле стоянки машин у министерства финансов, и дали команду водителям покинуть авто. Затем начался осмотр машин специалистом и…, и те, кто установил бомбу, поняли, что вариант подрыва не пройдёт и её взорвали так, чтобы никто посторонний не пострадал. Пострадал немного железный конь.
Мельнику нужна была бригада умеющая работать по охране без информации. Взять к себе в охрану государственников он не мог, потому что удар наносился и по силовым боссам. Панкратов был известен многим и достаточно уважаемым человеком, ко всему он и сам был интуист.
А как же стрелявшая старушка, спросите вы? Просто. Доля мгновения сжатая до миллисекунд является решающей в таких моментах. Старушка готовилась давно и тщательно, рассчитав всё до мелочей, а ты охраняешь и готов к крайностям, но тебе никогда не успеть за подготовленным убийцей, особенно стреляющим и попадающим в жертву с первого выстрела.
Первым делом Михаил поехал к своему старому другу, обладавшему потрясающими данными интуиста. Друг не служил по причине плохого зрения, которое ухудшилось после полученной травмы. Несколько операций восстановили зрение до уровня нормального, но обратно на службу его не взяли. "Зрение хорошее у меня и этого будет вполне достаточно",- решил Михаил.
Дверь в квартире друга была открытой, и Панкратов вошёл без стука, громко крикнув:
– Фома! Не играй со мной в прятки.
– Привет! Чертяка,- Фома нарисовался в узком коридоре под потолком, где сидел, расклинившись ногами в стенки. Чтобы его увидеть, надо было задрать голову, что Михаил и сделал.- Тьфу на тебя,- Фома брызнул из детского пистолета струйкой воды со словами:- Ты убит,- после чего спрыгнул.
Они обнялись.
– Значит, ты совсем дошёл до ручки. Сам с собой играешь в войну.
– Ага. Скучно, Миша.
– А твои где?
– Девка ещё в школе, жена дежурит на скорой, а поц – тот утром в школу закосил, а к 9.00 исчез из дома, гадёныш. Я на секундочку отлучился, он шасть в двери и был таков. Прийдет вечером – выдеру. Айда завтракать,- пригласил Фома.
Они пошли на кухню, где хозяин разлил в тарелки крутой украинский борщ, сваренный по всем правилам народной рецептуры так, чтобы ложка стояла.
– Сто не предлагаю, бросил.
– Пиво?
– И его. Как увижу мужиков с баночками, сразу начинает сосать под ложечкой, но…
– Ясно. Фома, я к тебе по делу.
– Сначала скажу тебе спасибо за деньги. Выручил ты меня осенью, ей богу.
– Да брось ты!
– Я серьёзно. Потому больше мне ничего не говори. Я готов.
– К чему?
– А мне пофиг что. Хоть банк грабить, хоть шилом в зад,- ответил Фома.
– Новый Генеральный прокурор позвал меня культурно, и я ему отказать не смог,- сказал Михаил.
– И я тебе не могу отказать. Но не потому, что ты меня скота выручил деньгами, а потому что ты мой друг. Слушай, а кто он такой? Мне его фамилия ну никак не фурычит.
– Не спрашивал я у него. Работы будет много, но до выборов.
– Смекаю,- Фома хлопнул в ладоши.- Выпить хочется, но нельзя. К скольки и где мне быть?
– К 19.00 я за тобой подскочу.
– Тогда проваливай, а я малость помедитирую. Форму надо восстановить.
– Болтун,- обозвал его Михаил и покинул квартиру.
– Нутлоб,- крикнул вдогонку Фома.
От Фомы Михаил поехал на Северянинский авторынок. Там обитал и кормился "Ахалтекинец", в простонародье Леонид Сергеевич Солоухин, водитель экстракласса. Когда-то жизнь свела их вместе далеко за пределами страны на задание, и они остались живы только благодаря сумасшествию Леонида, который был влюблен в авто так, что это стоило ему в конечном итоге карьеры в КГБ. А сумасшествие было в том, что Леонид не умел тихо ездить. Он был готов украсть и погонять всё, что способно двигаться, на чём и погорел, угнав на ночь для души автомашину от здания МГК в 1990 году. С тех пор он и прописался в качестве специалиста по угонам и переделкам угнанных авто. Леонид был необходим ещё и потому, что его знали все сотрудники ГАИ в лицо, и никогда не останавливали, ибо знали чётко, что сам лично он никаких авто не угоняет.
Труда отыскать Леонида не составило. Он восседал в кабинете и гонял по компьютеру крутую программу "Ралли", матерился, когда не выходило кого-то обогнать, и визжал как дитя, когда приходил на финиш первым. В кабинете присутствовало человек десять, все с мобильными телефонами, по которым беспрерывно разговаривали.
– Те чё, мужик?- перед Михаилом встал здоровенный детина, загородив дорогу к столу.
– Пропусти, пропусти,- одёрнул детину Леонид.- Это свой человек. Проходь, кореш,- пригласил он Михаила, не глядя в его сторону, всё своё внимание сосредоточив на монитор.
– Совсем ты, Лёня, того,- Михаил уселся сзади Солоухина прямо на край стола, больше было некуда.- Во фраера меня записал, да?!
Леонид выключил компьютер и повернулся к Михаилу лицом.
– Хайль!! Какой же ты фраер. Ты не фраер, ты вне закона. Тебя ещё не упекли?- Леонид заулыбался.
– Нет пока.
– Говори. Тут все свои,- предложил Леонид.
– Мне нужно срочно заряженную авто в полуброне.
– Время?
– Мгновенно и на три месяца.
– Ты с утра у меня сотый. И всем надо бронь-полубронь. Так я же не президент "Мерседеса". Мои возможности ограничены наличием…
– Хорош. Не п-п. Сделаешь?
– Ну, я тебе хоть раз отказал?!
– И сам сядешь за руль,- его слова прозвучали не громко, но все сидевшие в кабинете замерли. На блатном жаргоне это означало явный наезд.
– А не соглашусь?- спросил Леонид.
– Не настаиваю, но будет хреново.
– Кто будем возить?
– И.О. генпрокурора. Без обговоренных маршрутов и на предельной скорости.
– Ха!!!- воскликнул Леонид.- Ради гонки на жизнь, я готов дать просраться старушке Москве. Гриня, выводи моего конька к подъезду,- дал он указание детине.- Оба бака полные. Юлий, в моё отсутствие ты – старший,- бросил сидящему рядом. Встал из-за стола, проследовал к шкафу, где сменил пиджак на кожаную куртку довольно потрепанного вида.- Согласен с условием.
– Говори.
– Вот тот большой Гриня поедет со мной.
– А у тебя "Линкольн"?
– "Мерс", полубронь. Тесно не будет.
– Твой Гриня что может, кроме "чё те мужик"?
– Встать на автомат.
– Ещё?
– В секунду переворачивает любое авто кверхпопа.
– Ещё?
– Больше обсуждать, не намерен.
– Согласен,- не стал упираться Михаил.
Они вышли на улицу, где их уже ждал чёрный "Мерседес", сиявший как невеста.
– Прошу,- пригласил Леонид, занимая место за баранкой.
– Григорий!- Михаил придержал детину, который тоже собирался садиться.- Вот тебе ключики от вон той девятки. Её надо перегнать на стоянку у Генеральной прокуратуры. Организуй.
– Эй, Шуга!!- крикнул детина басом.- Подь сюды. Вот ту девятку мигом к Генеральной прокуратуре. Там сиди и жди, пока я не дам тебе отбой.
– Я уже там,- парень взял у детины ключи и побежал к девятке Мельника. Гриня устроился на заднем сиденье "Мерседеса".
– Куда?- спросил Леонид.
– На "Мосфильм".
– Ну!!!- заорал Леонид, и вдавил педаль газа до упора. Машина развернулась на месте и сорвалась в полёт.- В кино сниматься будем?- спросил Леонид, выруливая на МКАД.
– Мне нужен пиротехник.
– Гаврилыча пригласи.
– Вот за ним и едем.
– На "Мосфильме" он что делает?
– Дрочит,- ответил Михаил.
– Не груби дяде, а то поставлю на два колеса.
– Сейчас все кино про криминал. Вот он и подвязался дым пускать и хлопушки хлопать.
– А между съемками, небось, подрабатывает по мокрым делам.
– Вот у него и спросишь.
– Ну, тебя! Он мне башку сразу оторвет.
– Тогда не спрашивай.
– Поостерегусь. С Гаврилычем шутки плохи. Горячий он больно.
До студии домчались мгновенно. Конь Леонида бегал быстро. Гаврилыча искали два часа. Гриня остался охранять "Мерседес".
Гаврилыч молча выслушал предложения Михаила и ответил:
– Идите вы к ебене матери.
– А ты меня грубияном обозвал,- сказал Леонид Михаилу.
– Погодь, Лёня. Ты чего меня посылаешь, Гаврилович?! Я тебе что, гавно в карман подложил?- наехал Михаил.
– Да пойми ты, мать твою!! Сыт я по горло уже всем этим. И не зови. Не хочу,- упрямился Гаврилович.
– Ты же меня без ножа режешь!
– Ой! Только не дави мне на мозоль. Я тебе адрес дам. Едь к человеку и бери его. Хорошего парня я тебе предлагаю.
– Мне ты нужен,- гнул своё Михаил.
– Не дрыгайся, а то и адреса не дам. Упрашивать меня больше не вздумай,- предупредил Гаврилович,- а то выкину на улицу обоих.
– А меня за что?- удивился Леонид.
– За компанию,- Гаврилыч заржал по-конски.- Двое ещё не табун, но уже…
– Сказал бы я тебе,- Леонид отошёл в сторону.
– Чего, чего?- Гаврилович двинулся следом, но Михаил его удержал.
– Погодь! Ты мне хоть опиши его. Кто он, что может. Как мне брать человека без гарантий?
– Он может всё и знает всё,- Гаврилович стрельнул глазами в сторону Леонида.- В спецшколе был моим лучшим учеником. Он дальше меня в этом деле продвинулся. Там же новых прибамбацев сейчас уйма, а мне нет времени за всем этим следить. Из органов уволился в 1992 году. Со мной тут работал до прошлого года. Я тебе даю на него гарантию. Ты мне веришь?
– Гаврилыч! Тебе верю,- Михаил хлопнул пиротехника по плечу.- Рисуй адрес.
– Во!- Гаврилыч быстро написал на листке адрес.- А то упираться все мы мастаки, а совет умный слушать не желаем. И ты пойми, старый я уже. Скоро уж прадедом стану. Пусть молодой пыхтит,- он дал Михаилу листок.- А ты – гундос, мне больше на глаза не попадайся. По стенке размажу,- предупредил он Леонида вместо прощания и пошёл по коридору.
В машине Леонид произнёс:
– Я нутром чуял, что он не согласится.
– Стареет,- определил Михаил.
– Все мы дряхлеем. Но здоровья прибить у него в избытке. И какая сука меня за язык тянула? Вот верь не верь, встретит – обещание исполнит. Злопамятный он жутко.
– Не, он пошутил.
– Да ты его глаза не видел. Гром и молнии. У него все эмоции в кулаках. Я не помню случая, чтобы он с кем-то ругался. Сразу в драку. Мы его в полевом лагере еле-еле вдесятером от майора-десантника оттаскивали. Тот в карты мухлевал.
– Майор цел остался?
– Перелом руки и выбитые передние зубы – это мало?
– Для госпиталя в самый раз.
– Майор парень свой. Как говорится без страха и упрёка, но пошутить любил. А Гаврилыч башковит, но вместо юмора у него динамит. Сходу взрывается.
– Леонид, ты о следователе по особо важным делам Генеральной прокуратуры Пороховщикове что-нибудь знаешь?- спросил Михаил, чтобы перевести разговор в другое русло.
– Не только слышал, знаю, но и имею честь быть с ним лично знакомым.
– Что ты говоришь??!!
– А то!!- с гордостью воскликнул Леонид.- Он вёл дело, где я проходил в подхвате. Тогда он работал в московской прокуратуре. Там при угоне мокруха случилась, и нас всех таскали за яйцы. Дядька серьёзный. Что меня тогда от нар спасло, до сих пор не пойму.
– Твоя была мокруха?
– Миш, ты меня не подначивай. Я за рулём с пелёнок. Сам, было дело, разбивался, но на дороге ни одного живого существа не обидел. Ни голубя, ни собаку, ни кошку, ни человека.
– А был наезд на людей?
– Да. Четырёх человек переехали. Двое стали инвалидами, а двое умерли. Не хочу вспоминать. Вот у него на допросах я провёл десять суток, если все часы сложить. Короче, он мужик свойский. А что?
– Он у нового генерального заместителем.
– Ну??!!- Леонид резко затормозил. Идущий сзади "БМВ" еле успел вырулить и обойдя их справа, дал по газам.- От самого, блядь, "Мосфильма" сидит на хвосте. Что я могу им сделать?- спросил он Михаила, устремляясь вдогонку.
– Надо догнать, запомнить их рожи и от них уйти.
– Там два сынка. Они всё время крутились возле своего "БМВ", пока вы уходили,- ответил Гриня.- Я их запомнил. Если кто-то из них замелькает опять, я предупрежу.
– Во!- Леонид резко свернул в проездной двор, чтобы уйти от преследователей.- Понял почему мне без Грини хана? У него феноменальная зрительная память.
– А кто они?- спросил Гриню Михаил.- Ну на твой взгляд.
– Не менты. И не из ФСБ. Это точно,- Гриня почесал затылок.- Один явно офицер из армейских. Род войск не смогу определить, а второй, тот что рулит – водила какой-то администрации.
– Почему?
– Поведение у него холуйское,- ответил Гриня.- Он второму прислуживал.
– Логично мыслишь,- похвалил Михаил.
– Миша, а почему ты следователем интересуешься? Или секрет?- Леонид скосил глаза на Панкратова.
– Он пообещал мне прислать своего человека в бригаду для наработки опыта. И мне это не по душе, но я ему отказывать не хочу.
– На сколько я в курсе, на него самого наезжали и пытались кокнуть. Года два назад это было. Нет, вру, полтора. Так он сам охраны не держит,- Леонид выматерился.
– И я о том же подумал,- Михаил тоже выматерился, и они ударили по рукам.- Мне сильно интересно, кто от него придёт.
– Что-то ты мутишь.
– А ты хотел ясности во всём?
– Не знаю,- честно признался Леонид.
– Тогда ответь, сколько ты в своём бизнесе имеешь?
– В месяц?
– Хотя б.
– Я подсчетов не веду. По-разному бывает. Случается без копья сидим, чтобы перекусить – скидываемся. Порой в долг беру.
– Но тачку клёвую купил.
– Миша! Это любовь. Без машины я не человек, калека. Хату продам, рубашку последнюю заложу, но машину… отказаться не в силах. Чтоб эту лялю купить, я в такие залез долги – чтоб ты знал. Только в январе этого года рассчитался.
– Стоящая вещь,- согласился Михаил и погладил ладонью по панели.
– Ещё б!! Сказочная женщина. Знаешь, какую мечту имею?
– Поведай?
– Девку хочу. Так, чтоб с нуля. Целку.
– Я тебе подарю,- произнёс Михаил и посмотрел Леониду в глаза.
– Так говори, что делать,- Лёня был готов ради нового автомобиля на всё, что не противоречит морали и не касается личного достоинства.
– Обдумаю,- кивнул Михаил.
– Быстрее кумекай, а то коммуна придёт и баста, снова станем пылить на "жигулях".
– Тормози,- бросил коротко Михаил.
– Хочешь двором пройтись?
– Имею такую страсть. Нет интересней тесных двориков Москвы. Ленинградские другие.
– С тобой надо идти?
– Как хочешь,- Михаил вылез из "Мерседеса".
– Я соображу жрать,- Леонид тоже вылез из машины.
– На деньги,- Михаил кинул ему свой бумажник.
– У меня есть,- запротестовал Леонид.
– Не вякай!- отрезал Михаил.- Мы теперь на службе у власти, которая оплачивает всё,- и быстрым шагом скрылся под аркой.
– Токмо бы не похороны,- пробормотал Леонид и раскрыл бумажник. В нём с одной стороны торчали русские, тысяч сорок, а во второй две сотенных долларов.- Не густо,- констатировал Леонид,- но не пусто. На ням-ням хватит. Гриня,- открыв дверки, сказал он детине.- Я за харчами, а ты в оба. Фиксируй все морды. Даже женские.
– А они на что?
– Пригодятся.
– Хорошо, Сергеевич. Мне минералки не забудь.
– Я это помню всегда,- Леонид пересёк улицу и вошёл в небольшой магазин.
Дворами Михаил добрался до нужного дома. На звонок никто не открыл. Он спустился во двор. У подъезда на лавке сидел мужчина лет тридцати. Перед ним стояла большая сумка и рядом необычный кейс, который в среде специалистов именовался саперным.
– Привет!- Михаил присел рядом.
– Если вы Панкратов, то привет.
– Это всё твоё хозяйство?
– Да.
– Гаврилыч звонил?
– Да.
– Согласен?
– Да.
– Почему?
– Сижу без работы.
– А из кино почему ушёл?
– Стала доминировать тема чистой и непорочной любви. И с деньгами у них, опять же, проблемы.
– Пошли,- Михаил встал и попытался рывком поднять сумку, но она не оторвалась от асфальта.
– Только вдвоём,- мужик усмехнулся.
– А ты как сюда допёр?
– Такси. Дома ничего не держу. У меня дети маленькие. Опасно.
– Прём на улицу. Я туда вызову свою машину,- Михаил по мобильному дал знать Леониду и они потащили сумку к выходу на ближайшую улицу. В проходном дворике им на встречу вышел детина и спокойно взвалил сумку себе на плечо, заметив:
– Сразу надо было мне сказать.
У машины ждал Леонид, он открыл багажник, куда детина аккуратно сумку положил. Сели в машину и там познакомились.
– Рупперт Андрей Андреевич,- представился подрывник. Все ему в ответ дали свои данные, а Леонид спросил:
– Ты еврей, что ль?
– Немец с Урала. И больше про национальность – нихт ферштейн.
– Я, Я!!!- Леонид улыбнулся.
– Шутка,- Андрей рассмеялся.
– Колись на анекдот,- затребовал Леонид.
– В тундре, в тысяче километров от ближайшего посёлка сошлись два чукчи,- стал рассказывать Андрей.- "Здравствуй! Здравствуй, однако. Ты куда идёшь? В посёлок, однако. Зачем? Похмелиться, однако. А ты? Я из посёлка. Уже похмелился, однако". Расходятся.
Четыре глотки в машине хохочут до слёз.
Через две недели от начала охраны Мельника в коридоре Генеральной прокуратуры случайно столкнулись Пороховщиков и Панкратов.
– Ну как?
– Нормально,- ответил Михаил, желая быстро с Пороховщиковым разминуться, но тот всё-таки задержал.
– Возьмёшь моего человека в свою группу?
– Если Мельник будет не против – возьму. Место есть.
– Завтра утром прибудет,- Пороховщиков хитро улыбается.- Я от Мельника и он не против. Добро дал.
– Хорошо, завтра жду,- ответил Михаил, намереваясь идти, но Пороховщиков его остановил повторно.
– Не торопись у него делегация из польской прокуратуры, он на полчаса задержится. Я на тебя подсобрал информацию и открылись интересные данные,- сказанное Пороховщиковым ничуть не удивило Михаила, к такому повороту событий он был готов, так как уже знал точно кто есть этот человек.- Ты считаешь, что тебя подставили, а вот почему не знаешь.
– Догадываюсь примерно,- Михаил сунул руки в карманы.
– Смерть бывшего твоего коллеги Гречаника тут не при чём. Его убили по делу.
– Можно узнать какому?
– Перебегать дорогу у нас не запрещено, знаешь, но утаскивать под себя средства – это роскошь непозволительная.
– Даже так!!!
– И Филатов, я в курсе, что он к тебе приходил, к смерти Гречаника имеет прямое отношение. Вижу, что тебя это не очень обескуражило.
– Пути господни…
– Да, да,- Пороховщиков кивает в подтверждение.- Сейчас во всю эту мерзоту не суйся. Ты ко всему отнёсся отстранено и правильно. Дело это никуда не сгинет. При нормальной обстановке востребуем и доведем до конца. Там речь, собственно, идёт о паре сотен миллионов долларов. Это мелочь на данный момент времени.
– Не густо,- констатирует Михаил.
– У сучки филатовской, по моим сведениям, полмиллиарда. Ты за ней поглядел?
Это был вопрос в лоб, на который Михаил не был готов дать ответ.
– Промолчи,- посоветовал Пороховщиков.- В поисках её средств ты узнал ещё что-то важное и как результат – пришлось убить старика. А вот на такой вопрос мне ответь. Я даже скажу тебе почему. Сейчас Мельник раскидывает сети на тех, кто проворовался в период правления Ельцина. В охране они тебе не конкуренты и его задница надёжно прикрыта. Однако, если ты наехал на старой сборки средства, прежде чем их тащить, надо чётко выяснить чьи они. Может так случиться, что ты своим наездом подставишься сам и положишь башку Мельника. Так что ты нашёл?
– А в чём опасность?- Михаил хотел заспорить.
– Михаил Егорович,- Пороховщиков дружески похлопал его по плечу.- Ты сам ничего не сможешь. Надёжных людей, которым можно доверить – мал-мал, а время тик-так. Если это старый капитал партии его можно умыкнуть до выборов, но если это капитал спецы – до выборов вас с Мельником грохнут, как бы ты не мастырился. Это я тебе ясно излагаю?!
– А чёрт его знает, чей это капитал?- Михаил понял, что с этим Пороховщиковым крутить не стоит.
– Как глубоко ты сунулся?
– Я ничего не успел.
– Ничего себе не успел, если послали к тебе наемного убийцу!! И пришлось убивать в ответ.
– Так кого послали-то? Мальчишку.
– И это есть подозрительно. И у тех, и у других, есть кому такую работу сделать, и поц тут никак не увязывается.
– Поэтому я старика и шлепнул.
– Хорошо. Вилять с тобой не хочу. Предлагаю прямо. Поровну. У меня простаивает бригада. Решай.
– Я согласен. Людей и в самом деле нет,- Михаил протянул руку и Пороховщиков пожал.
– Вводную дай.
– Степкова Ольга Фёдоровна, 12.04.1937 года рождения.
– Мой человек завтра тебе кое-что передаст и он же будет на контакте.
– А кто человек?
– Увидишь,- Пороховщиков повернулся и ушёл по коридору без прощания.
Ранним утром на стоянке Генеральной прокуратуры появился человек, пришествие которого вырвало из глотки Михаила:
– Кря, Кря! Кр-р-ря!
– Чтоб ты сдох, пёс цепной,- улыбаясь отвечает Крякин.
– Какими ты судьбами?- Михаил рад встрече.
– Я от известного нам обоим человека,- Крякин пожимает всем присутствующим руки.
– То-то я думаю странно вы исчезли некоторое время назад из управления. А остальные где?
– В пизде,- Крякин складывает ладони известным способом и движениями производит характерные звуки.
– Вот и ещё один шалопут. Теперь скучно не будет,- язвительно произносит Леонид, который с Крякиным знаком.
– Лёня!- Крякин бьёт Леонида кулаком в живот.- Не зевай на поворотах!
– Да иди ты!!- Леонид разгибается.
– Уже пришёл,- Крякин подаёт Леониду ключи.- Вон на той стороне улицы стоит новый "БМВ" полубронь. Раз ты за коней в ответе, определи на него хорошего водилу из своих табунщиков.
– Что, Миш?- Леонид смотрит на Панкратова, потому что ему показалось, что Крякин сходу полез командовать.
– А ты, Леонид, хотел бы такую с нуля?- спрашивает Михаил.
– Полмиллиона баксов. Крутая "машка". Мне не по карману,- говорит Леонид.- Концерн делает по спецзаказу. Где нам.
– Но она лучше, чем девятка, потому берём,- определяется Михаил.- Загоняй её на стоянку и перекинем быстро наше барахло из машины Мельника.
– А его куда?
– На неё надо кого-то посадить в подхват. Вопрос кого?
– У меня есть гараж с надёжной системой безопасности. Может пока её туда поставить. Временно,- предлагает Крякин.
– Далеко?- Михаил смотрит на часы.
– Час.
– Гоните,- даёт команду Михаил.- Время пошло,- и уходит в здание прокуратуры.
В обед Михаил переговорил с Крякиным.
– Что от П. мне есть?
– Дело обстоит так,- Крякин сел на подоконник, разговаривали в коридоре.- Тётка стоящая и ткачиха тоже.
– Швея-мотористка,- поправил Михаил.
– В картотеках её нет.
– А у П. есть доступ и туда?
– Миша, не перебивай,- Крякин хмурится.
– Ладно,- обещает Панкратов.
– Капиталец у неё учетный. За ней "глобальники" из ЦК на Старой площади. Она в кругу охраны, лиц доверенных получить после её смерти – иди сыщи, а они точно есть. Получить можно только с ней.
– Для этого надо её украсть, доставить куда надо, потом по горлу и в колодец,- сделал вывод Михаил.
– Что ты такой кровожадный?
– Это я суммирую факты. Володя, скажи, мой друг Янов есть на твоём горизонте?
– К делу старушки твой вопрос отношения не имеет,- уходит от ответа Крякин.
– Просто я к тому, что вы как-то вместе исчезли.
– Мало ли кто и где копает огород,- Крякин усмехнулся.- Ещё П. просил спросить: "Что дальше?"
– Бум колоть старую каргу на гроши. Так ему передай. "Глобальники" своих исполнителей не держали. И это нам на руку. По крайней мере, мне слышать об этом не приходилось. Скажи, координатора, который сменил старика, можно вычислить?
– Это очень много времени займёт.
– Денег у них может оказаться уйма, а мозгов, видно, нет. Нам только исполнителей от зарубежной мафии не хватает. Так?
– При наличии средств, могут заказать и там,- соглашается Крякин.- Значит, запускать сбор?
– Ты меня удивляешь! Ну, на кой чёрт им шестьсот миллионов долларов? У них вместо мозгов слюни. Это они довели страну до развала. Наворовали и спрятались. Обязательно надо забрать.
– Тут я с тобой согласен на все сто,- Крякин спрыгивает с подоконника.- Последний вопрос. Как ты на неё вышел?
– У меня есть спец. Он может в любой банк мира влезть.
– Завтра я тебе передам дискету на некоторых "друзей". Пусть он сходит к банкирам в гости. Сделаешь?
– Я ему передам, но ответ за ним. Мы работаем без командиров.
– В доле?
– Да. И не только с ним.
– Он к тебе от кого-то пришёл?
– Если Янов в команде – отвечу.
– Хитрый ты стал, Миша,- Крякин рассмеялся.- Да.
– От Филатова. Его Ян знает.
– Я передам, но дискету не принесу. Думал, что это твой человек.
– Как знаешь.
– Двигаем. Вон Мельник выходит из кабинета.
– Срочно едем к президенту,- говорит Мельник недовольно.- Позвонил, блядь, в самый не подходящий момент.
– Такое может быть подходящим только когда ты сам президент,- говорит Панкратов.
Глава 1
Вам когда-нибудь приходилось вступать по неосмотрительности в дерьмо? Правильно! С кем не бывает. Но, согласитесь, это неприятно. Особенно, если оно вонючее. Иногда оно падает с неба. Птички, знаете ли, оправляются в полете или сидя на карнизах, деревьях. Когда на тебя падает сверху, неприятно вдвойне. Вступив, ты материшь самого себя за неосмотрительность и ту сволочь, которая изволила насрать. Если сверху – материшь только этих безмозглых летающих смрадных тварей, которые не хотят соблюдать правила общежития.
Вот и в жизни всё как с дерьмом. Когда сам влезешь в какое-то вонючее дело, материшь себя и гадов, что тебя кинули, а если ты никуда не лез, но тебя таки бросили – вечная злобная обида на сволочь застит глаза.
Случается, что ты не вступал, сверху оно не падало на твою бедовую голову, но чувствуешь – воняешь со всех сторон. Тут главное обойтись минимумом нервных потерь. Человек странное существо, мыслящее, но в силу обстоятельств, иногда не замечает появление вони, порой даже обманывает самого себя, блажит, ищет оправдания свершившемуся факту, однако, рано или поздно вынужден понять, что все уловки тщетны. Воняет.
Не знаю, чувствовал ли вонь Никита Сергеевич Хрущев, занимаясь сельским хозяйством на подмосковной своей даче, когда его отстранили и сняли со всех постов, но то, что ему в ранге первого секретаря не воняло – точно.
Ельцину взвоняло через три дня после процедуры инаугурации нового президента.
Именно на четвёртый день начались повальные аресты его ближайших сторонников, помощников, всех тех, кого он втащил в лоно власти. И поголовно у всех арестованных при обысках изымали крупные суммы, ценности, недвижимость на огромные деньги. Повестку принесли с нарочным и ему. В ней говорилось, что он приглашается для дачи показаний в Генеральную прокуратуру. Супруга в шоке, дочь и два зятя в Лефортово, теперь и самого кормильца… и телефон молчит, никто не звонит, помощи не предлагает, сочувствия не выражает, все отвернулись. И к кому-то обращаться бессмысленно. Ельцину стало ясно, что он попал в плохой оборот и хошь не хошь, а в прокуратуру утром надо идти. Ну кто же мог подумать или предположить, что народ проголосует не за Зюганова, не за Жириновского, ни за Явлинского, ни за Черномырдина, а отдаст своё право человеку, которого все считали не бог весть каким и вообще в расчеты не брали. Мало того, что он не стал останавливать аресты, начавшиеся ещё до выборов, но дал добро в своей речи на инаугурации на проведение полного расследования по всем направлениям. Дав тем самым всем понять, что действия прокуратуры верны и главное сейчас создание независимой судебной системы, где каждое решение судей должно быть под контролем закона и в случае его не соблюдения оными – наказание с привлечением к уголовной ответственности.
У здания Генеральной прокуратуры не толпились корреспонденты. Два дня назад Указом нового президента деятельность всех аккредитованных в России иностранных телекомпаний приостановлена и в случае нарушения карается выдворением представительств, а для снимающих – пять лет лагерей. Местные российские СМИ предупреждены и не вылазят из своих студий. Им снимать запрещено категорически. Десять лет заключения никто не хочет брать на свои плечи.
Встречает Ельцина следователь лет двадцатипяти.
– Попов Сергей Иванович,- представляется он.
– Очень приятно,- отвечает Ельцин.
– Присаживайтесь.
– Спасибо.
– Сегодня, 27 июля 2000 года, в 9.07 минут, время Московское, в здании Генеральной прокуратуры, кабинет 319, прибыл для дачи показаний гражданин Ельцин Борис Николаевич. Снятие показаний осуществляет следователь Попов Сергей Иванович с фиксацией на звук и видео. Гражданин Ельцин, вы предупреждаетесь об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, а также о том, что всё сказанное вами может быть предъявлено против вас в суде.
Пять часов допроса вымотали Ельцина до красных кругов в глазах. Следователь, несмотря на возраст, был сноровист и вопросы задавал быстро, формулировал их без витиеватостей, но грамотно, не оставляя места для уловок и вынуждая отвечать или да, или нет.
Осведомившись о здоровье он выписал следующую повестку, назначив встречу через неделю.
В коридоре прокуратуры Ельцин лицом к лицу встретился с Горбачевым, кивнул, хотел пройти мимо, но Горбачев остановил его и начал разговор. В его речи не было ехидства.
– Здравствуй, Борис Николаевич!
– Здравствуй, Михаил Сергеевич!- нехотя отвечает Ельцин.
– Ты с допроса?
– Да.
– А я только иду. Третий месяц сюда хожу, как на работу,- Горбачев смотрит на свою повестку.- К Попову.
– Я тоже был у него.
– Ты в первый раз?
– Да. Через неделю повторно.
– Мне тоже сначала давали через неделю, потом чаще, а теперь хожу каждый день. Мой скорбный опыт учитывай. Я, вижу, разговор со мной тебе неприятен?
– Допрос выбил из колеи,- оправдывается Ельцин.
– Мы с тобой оба экс и оба простые граждане. Походишь сюда с моё, втянешься, будешь смотреть на многое по-иному. Знаешь, без раздражительности, спокойно. Я нервничал, переживал, ночи бессонные, головные боли, ужас. Теперь,- Горбачев усмехнулся,- свыкся. Страха нет. Ну, посадят, сейчас у меня подписка о невыезде, ну что тут такого? Мы же русские люди, не привыкать. Возраст вот только даёт себя знать. И ты не бери в голову. Сразу учись жить с этим неудобством. Оно противное, спора нет, но ничего, ничего. Это ерунда всё. Крепись,- Горбачев пожимает Ельцину руку выше локтя,- крепись. И знаешь, многое я тут переосмыслил, многое переоценил и на тебя, прошлое всё, обид не держу. У тебя телефон не отключили?
– Нет.
– Звони. Нет, лучше я тебе позвоню.
– Зачем?
– Общаться надо обязательно. Постыдного тут ничего нет. Можем запросто оказаться в одном бараке в лагере, а там надо держаться друг за друга. Да и теперь нам, что делить? Дискуссий о прошлом не предлагаю, можно говорить и о сегодняшней ситуации в стране, мире.
В коридоре появляется Попов.
– Добрый день, Михаил Сергеевич!- здоровается он.
– Привет, Серёжа!- простецки отвечает Горбачев.- Что, пора?
– Желательно. У меня к вам сегодня не очень много вопросов. Хочу пораньше с работы смотаться. Ночь не спал. У дочери зубки режутся, всю ночь на руках с женой по очереди носили. Да вот ещё с Борисом Николаевичем был тяжелый разговор. Входите,- Попов уступает Горбачеву дорогу.- До свидания, Борис Николаевич,- прощается он с Ельциным.
– Бывай, Борис!- вторит ему Горбачев.
На пороге дачи встречает жена.
– Ну что?!!
– Ничего. Допросили и отпустили,- Ельцин поднимается по ступенькам.- Встретил в коридоре Горбачева. У нас один следователь. Поговорили.
– О чём?
– Как в одном лагере сидеть будем. У него подписка о невыезде.
– А тебе?- жена помогает снять плащ.
– Мне пока не дали. Он под следствием уже три месяца, а я только сегодня об этом узнал.
– Предупреждала же я тебя, не слушал…
– Перестань!- обрывает Ельцин.- Задним умом все бояре.
– О Танечке следователь спрашивал?
– Нет. Говорили о событиях 1985 года. Я уже не помню подробностей, так следователь посоветовал восстановить. Архивы, говорит, свои поднимите, вы же писали мемуары. И на кой им нужен апрельский пленум партии от 1985 года?! Какой в нём прок?!!
– Следователь кто?
– Попов какой-то. Молодой.
– Позвони Президенту,- просит жена.
– Зачем?
– Поговори с ним. Он тебе помочь обязан. Он же обещал. Позвони,- настаивает супруга.
– Нет.
– Тогда я сама к нему пойду,- предупреждает Наина.
– Иди,- Ельцин направляется в свой кабинет.
– Боренька! Ну я тебя прошу! Не за себя, за Таню,- она загораживает ему дорогу.
– Я её воровать не посылал,- Ельцин отстраняет жену.- Пусть за всё отвечает по закону.
– Какому закону? Самозваному!!
– Не поднимай скандал!
– Ты голоса разума слышать не хочешь. Я говорила тебе, что не надо связываться с Чубайсом, говорила?- она садится на диван и начинает плакать.
– Поплачь, поплачь,- произносит он и уходит.
– Они ввели смертную казнь!- кричит она ему в след.
– А её никто не отменял,- бурчит Ельцин в ответ и плотно закрывает двери в свой кабинет.
Вторую неделю Михаил окучивал картошку. На его даче было вавилонское столпотворение. Опять на всё лето приехал Бортник с женой и дочкой. Его парни вместе с сокурсницей отбыли в Германию на практику, но им на замену, как из-под земли, явилась знакомая Жени Гречаник Альбина и взяла дом в свои руки. Михаил не противился, а супруга Ильи сходу сказала ему тайно, чтоб он такую от себя не отпускал, на что он отреагировал так: "Главное самому не прилипнуть к юбке". Сын Альбины поступил в училище Верховного Совета, которое окончил его покойный отец. Парень Михаилу понравился. Крепкий, высокий, вдумчивый и какой-то весь русский в доску. К августу приехала дочь Михаила с внуком и зятем, а когда четвёртого августа заявились Бортника двойняшки с сокурсницей, в доме стало тесно. Тогда же и пришла к нему в комнату Альбина.
– Мне негде приткнуться,- просто сказала она и раздевшись догола, залезла в его постель.
Михаил не стал сопротивляться и сделал то, что сделал бы на его месте любой мужик-вдовец с женщиной, которая его захотела.
После близости он закурил и произнёс:
– Аля, я нехороший, грязный мужлан, но какой никакой… выходи за меня замуж. Сын твой пристроен, слава богу и у меня с этим всё в порядке.
– Я не против,- ответила Альбина,- только у меня есть два условия.
– Говори.
– Расписываться не будем. Не хочу. Я на обман не попадалась и ты у меня второй в жизни мужчина. Я ложь не переношу. Второе моё условие – ребёнок. Или даже два. Я, конечно, в годах, но тридцать шесть это же не страшно, я думаю. Если ты против детей, то тогда не надо. Только раз уж между нами это случилось, помоги мне их сделать.
– Аля!!!- Михаил обнял её, поцеловал в губы.- Да если ты мне сына родишь, я тебя на руках носить буду. Клянусь.
– Не надо клятв, я ими сыта.
– Больше не буду,- он её ещё раз поцеловал.
– У меня есть для тебя подарок.
– Какой?
– Я тайно уболтала Евгению и она мне принесла кассету с дискетой, о которой вы когда-то говорили.
– Когда? Когда она тебе её передала?
– В марте.
– Почему ты её мне не принесла?
– Она просила не спешить. Это всё было привязано к выборам. И ещё она мне сказала, чтобы я была с тобой понаглей. Поэтому, собственно, я так к тебе заявилась. Не хочу обидеть твоих чувств, но с её слов, я очень похожа на твою жену характером. Это правда?
– Аля, я этого не знаю. Она была очень терпеливой и очень упрямой. Виделись мы редко. Ей было шестнадцать, когда мы поженились и всего год прожили рядом, служба молодого лейтенанта не особо обременяла, а дальше сплошная круговерть встреч и прощаний. Так что я её чаще всего видел во снах.
– Извини меня,- Альбина прижалась к его спине.
– Что ты!! Тебе не надо оправдываться. Ты чистый человек, я это нутром чую и обмануть тебя не смогу.
– А любовь как же?
– Ты красивая,- он погладил её по рукам, которые она сомкнула у него на груди.- О любви я могу тебе рассказать ещё меньше, чем о жене. Понятия не имею, что это такое.
– Не пугай меня!
– Когда я её впервые увидел, что-то в груди ёкнуло. Потом будни, а они нам не сопутствовали. Может любовь с моей стороны не имела условий развернуться. Аля, я не могу тебе объяснить словами. Как-то всё не стыкуется. Одно мне ясно – с ней было тепло и уютно. С тобой мне тоже хорошо. Я не лукавлю.
– Я тебе верю.
– Скажи мне – любовь и верность – могут быть едиными в жизни двух человек, мужчины и женщины?
– Могут, если оба соблюдают взятое слово.
– Я не могу обещать, что любовь к тебе будет, это не от меня зависит, но верность – за это ты волноваться не должна.
– Тоже самое я говорю тебе.
– Аля, а что ещё сказала тебе Женя?
– Если ты, сказала она мне, найдёшь в его лице счастье, не отдавай ему кассеты, ибо он может куда-нибудь влезть и его у тебя заберёт смерть. Но я смерти не боюсь. Кассету я тебе отдам. В реальной жизни я поняла одно – женщина не должна мешать мужчине ни в чём, наоборот, всячески помогать.
– И где ты это поняла?
– А Афганистане. Эти женщины до сих пор у меня перед глазами.
Михаил разомкнул её руки, развернулся к ней лицом и стал целовать её, она ему отвечала и они слились в единое целое.
В сентябре в доме остались двойняшки Бортника и их сокурсница, быстро нашедшая общий язык с Альбиной. Они поделили меж собой долю хозяйских дел.
– Миша!- крикнула Альбина.- К тебе гости. Спускайся.
– Слезаю,- ответил Михаил. Он залез на крышу, где шарил в поисках детской кроватки, в которой его вырастили. Альбина была беременной.
В гостиной в кресле восседал Пороховщиков, у камина отирался Янов.
– Ба!! Какие лица!!- Михаил обхватил Янова сзади и приподнял.- Кинуть?
– Мишка! Кончай играться!- заорал Янов. Тот опустил и они обнялись.
– Совсем ты не изменился, чёрт тебя укуси,- Михаил светился улыбкой.
– А ты сдал,- Янов хлопал его по плечам.- Хоть и силищу свою не растерял. Вижу, ты батин дом до ума довел. Молодчага. Место тут – рай. Я к тебе следующим летом наезжать стану. Примешь?
– Нет, не могу. Места не хватит.
– Это в такой-то громадине?
– Не могу.
– Другу детства отказываешь?
– Да чёрт с тобой, но чур – без компании.
– А с женщиной?
– Холостякуешь?
– Уже нет. Расписался в декабре прошлого.
– Приезжай,- Михаил обнял Янова.- Извините,- он обернулся к Пороховщикову,- мы десять лет с ним не виделись. Выросли на одной улице, проучились в одном классе, потом вместе поступили в училище, но служба раскидала.
– Я знаю об этом,- кивнул Пороховщиков.
– Ваш визит, так полагаю, деловой. А по сему, прошу в подвал. У меня там бункер управления,- Михаил направился к лестнице, а в двери кухни крикнул:- Девки! К обеду две персоны,- ему два голоса ответили, что мог бы и не предупреждать.
Спустились. В бункере был стол и вокруг него лавки.
– Что у тебя в планах?- спросил Пороховщиков.
– Пока не знаю,- Михаил смотрел собеседнику в глаза.- Не определился.
– А ребята, что у тебя живут, они к чему склонны?
– Получить высшее.
– А в перспективе?
– Я на них не давил. Обучаю самотеком.
– Ты их брал в дело?
– Было. Получали со мной средства в банках за бугром.
– Компьютерщик?
– С ним я переговорил. Он согласен уйти в полный нелегал и сделать любую работу.
– А его сестра?
– С ней нет проблем. Умнейшая девица. Её называют за глаза Софьей Ковалевской.
– Мы к тебе по важному делу. Интуиция тебя не подвела. Но не знаю, с чего начать,- Пороховщиков щёлкнул пальцами.
– Тогда прямо говорите,- предложил Михаил.
– Нельзя прямо и боком не выйдет. Сложно всё. Что скажешь, Павел?- обратился Пороховщиков к Янову.
– Хрен его знает. Я и сам не знаю, с какого края идти,- откровенно признался Янов.
– Тогда я вам предложу,- Михаил посмотрел на обоих.- Мне теперешняя власть не нравится. Те, что были раньше, тоже не по нутру.
– Мы так тоже думаем. Для нормальной нет условий,- Пороховщиков покачивает головой.- А условия сами собой не прийдут, их надо создавать. Это задачка со многими неизвестными. Но на этом фронте работу никто лучше нас не сделает. Согласен?
– Так нечто я отказываюсь!- воскликнул Михаил.
– Предлагаем тебе присоединиться к нам,- предлагает Пороховщиков серьёзно.- Ты сразу ответ не давай, мы можем подождать. Сообщу тебе кое-какие данные для информации. На ближайшие лет десять у нас есть средства. Тебе твою долю вкладывать не предлагаем, ты сам их вкладывай. Главной задачей мы решили поставить подготовку кадров, их внедрение, легендирование, создание собственного банка данных и центра секретной связи.
– Мудро!
– Мудрость, Михаил, только тогда мудрость, когда всё чисто. В нашем курятнике много грязи. Я человек "Резеды", но с ней теперь не работаю, но и уйти не могу. Янов человек "НОРа". Есть в нашей команде люди из ГРУ, "Димы", "Плутона". Ты числишься сейчас в "ДОК". Филатов человек "СОМА" и его место во внешней разведке. Он достаточно сильно в последнее время вырос. Была у меня недавно встреча с представителем "Баррикады". Им тоже надоело толочь гавно в ступке. Объединяться они не предлагали, но на совместные проекты на первом этапе согласились. У Янова был контакт с Апонко. Вы, кажется, знакомы?
– Помню такого.
– Он рыщет по подземной Москве со своей бригадой. До выхода на пенсию служил в военной разведке и был там не на последнем месте. Его бывший командир Потапов, основал свою контору. Ещё есть из их ведомства большие чины, сидящие в центре Москвы и сумевшие собрать вокруг себя много людей. Есть отпочкования от КГБ. Наступает время серьёзных согласований.
– Махаться меж собой последнее дело. Лучше договориться,- кивает Михаил.- Да и простые военные не останутся в стороне в конце-то концов.
– Не только военные. Гражданские тоже. Научный потенциал был под министерством обороны в основном. И во всей этой берендеевой роще есть ещё кто-то. Многие с ними были в контактах, но соблюдают молчание. У нас такой контакт тоже был.
– Да и не контакт это вовсе!- возражает Янов.
– Верно,- соглашается Пороховщиков.- Наши задницы за проценты прикрыли в одном деле неясные люди. За долей никто не явился, а сумма там огромная. Миллиарды долларов. И выявить вот уже год как, не можем. Известно только одно – они местные. Наши, блядь, русские. Не сумели мы определить ни параметров, ни веса, ни их целей. Однако, боевики у них – в ясный день не приснится.
– Не хочу вас перебивать, но, думаю, что я вас понял,- говорит Михаил.
– Свои они, или чужие, или идут параллельно?!! Много во всём неизвестного. Мы,- Пороховщиков подал Михаилу фото,- вышли на одного, предполагая его в неизвестные, но…
– Я его знаю,- Михаил возвращает фото.- Крючков Николай.
– Именно,- подтверждает Пороховщиков.
– Я его возил на встречу в Кремль с главой администрации президента по просьбе начальника личной охраны Ельцина. Через неделю он уже ошивался в администрации и быстро оттуда свалил. Он журналист.
– Он такой же журналист, как я бочонок,- произносит Янов со смехом.
– Поболее бы таких журналистов. Он нагрел янки и британско-голландский концерн на несколько миллиардов долларов,- Пороховщиков тоже смеётся.
– Ловкий парнишка! А мне он показался простаком.
– У него хорошие мозги. С ним в деле был начальник ФСБ, а теперь Президент. Начальник личной охраны президента тоже ему помогал. Мы на него вышли и сделали ему предложение, и он не отказался, но предупредил, что работать предпочитает в одиночку. Раскрыли мы ему и наши предположения о неизвестных,- Пороховщиков подал Михаилу ещё одно фото.- Не знаком?
– Минутку!! Где-то я его видел. Ай момент! Точно. Когда я за барышней Филатова приглядывал он мне дважды пересёк путь. И во второй раз, а это было у частной гинекологической клиники его авто припарковалось рядом, он подождал, пока наши взгляды сойдутся и покачал головой, после чего сразу отъехал. Мне это тогда показалось странным, хотелось за ним рвануть, но… мои старенькие "жигули" не в жопу. Потом я дома всё обсчитал и пришёл к выводу, что за мадам приглядывать больше не надо,- поведал Михаил.
– А где ты его видел первый раз?- спросил Янов.
– В книжном магазине. Дамочка любит читать и сама ездит покупать книги.
– Машина, на которой он был, на кого записана?- Янов навалился на стол грудью.
– На Луну,- ответил Михаил.- Таких номеров нет.
– Крючков тоже его опознал и также как у тебя, они дважды виделись,- Пороховщиков смотрит на фото и ни к кому не обращаясь говорит:- В агентурной сети "Резеды" – я давал фото в проверку – машина идентифицировала его по сорока шести странам. Объект!!
– Оборотень какой-то?!- Михаил смотрит на Пороховщикова недоверчиво.
– Это не враки. Правда,- Пороховщиков помахивает рукой.- Наши мне сказали, что именно этот тип вытащил из тюрьмы в Нидерландах ребят с пожизненного, куда они брякнулись после ухода резидента к британцам. Он им устроил побег по оригинальной схеме так, что они даже не подозревали. Обеспечил им возвращение в страну и уже тут, на этой стороне, посоветовал больше не высовываться. Я с этими сотрудниками разговаривал лично. Их трое. И из сотни представленных им фото они опознали его.
– Что конкретно вы хотите от меня?- спросил Михаил.- Мне его найти?
– Нет,- Пороховщиков мотает головой,- ни в коем разе. Это может быть очень опасно. И ко всему, мы его числим в наши спасители.
– А вы его лица не видели?
– Нет. Говорили по телефону. Михаил, есть ещё одно, что, возможно, имеет прямое к этому человеку отношение. Ты был старшим команды, когда убили Федотова.
– Да. За этот промах меня и выгнали без выслуги лет, но потом вернули. Рыбкин ходатайствовал.
– Федотов был большим человеком в ГДР до 1991 года. Единственная, косвенная информация сообщает, что он был причастен к оружию, толкавшемуся с тамошних складов. По слухам, а все документы похерили, он ставил свою подпись на тех контрактах. О фирме покупателе никто не знает. Нет там следов. Все участники того проекта превратились в чурки, сгорев в крематориях. Его убили одним из последних. Михаил, так выходит, что тебя никто не подставлял,- Пороховщиков поднял руку с одним выставленным пальцем,- но… попутно сделали культурный маятник.
– Миша, ты только не думай, что мы набиваемся и не лезь в бутылку,- сказал Янов.- Из кого-то, через тебя, по стечению обстоятельств, могут захотеть получить сильную информацию.
– Я не в курсе почему включен в посредники. Пролог такой был, скрывать от вас не стану. У Гречаник Евгении просили "банкомет" на весь состав, но она на это не пошла,- Михаил развёл руки в стороны.- Было всё это в начале года. Больше я с ней не виделся и от неё никто не приходил. Теперь она в следственном. Это мне известно из новостей.
– Она подписывала доверенности по линии банка, в котором работал её муж и эти суммы исчезли. Дело на мне,- признался Пороховщиков.- Подписи она не отрицает, а вот об остальном молчит. Ей светит двадцать лет. Что она за человек? С ней можно договориться?
– Вряд ли.
– Почему?
– Хотите закрыть это дело?
– Дело это не списать в архив никогда. Эксперты установили точно, что подписи там её.
– Сумма?
– Триста сорок миллионов долларов.
– Я её хорошо знаю. Она бы на такое не пошла.
– На неё могли надавить через дочь? Сумма эта ушла после смерти мужа.
– Дочь – единственное, что у неё осталось. Я у её дочери крестный отец. Если её обвязали через дочь, что мало вероятно, то она будет молчать как рыба. Но мне кажется, что тут совсем другое дело. Она могла пойти на такой шаг из расчёта того, что сумма принадлежит неким лицам причастным к смерти её мужа. Но помните, что даже смерть не заставит её пойти на предательство. Вы можете мне с ней организовать встречу?
– Могу. А что мы выиграем?
– Если её держат на поводке через дочь, то девочка в опасности. А кроме меня она ни с кем не станет разговаривать. Я вытащу из опасной зоны её дочь и свою крестную, дальше…
– Её дочь исчезла из колледжа в Швейцарии,- Пороховщиков встал из-за стола и стал ходить.- Так что этот вариант отпадает.
– Суки!!!
– Думаю, что девочка жива и её отпустят, как только мать получит срок и к ней можно будет протоптать тропу. Я прикинул, что тянуть с передачей дела в суд не надо, но и спешить – вызовет подозрения. К Новому году она будет в лагере. Как только девочка появится, мать вернем в Москву на доследование в связи с открывшимися обстоятельствами. И поговорим. Устроит?
– Вполне,- соглашается Михаил.- А в следственном её не укокошат?
– Там полный порядок. Вся охрана имеет подписку на находящихся под следствием. Если у тебя на дежурстве убийство – получишь вышку. Такую президент ввёл систему. Скажи, Михаил, зачем тебя Филатов просил присмотреть за бабой?
– Была у него мыслишка жениться, но после открывшихся данных, желание пропало.
– "Бабочка"?
– Элитная, со стажем, с прицепом и так далее.
– Интересно!!- Пороховщиков смотрит на Янова.- А у нас на неё данные хорошие. Где ты, Паша, брал на неё информацию?
– В курятнике и брал!- возмущается Янов.- Там свой человек, проверенный.
– Значит, ловили на красоту,- определяет Пороховщиков.
– А ты что выяснил?- обращается Янов к Михаилу.
– Что она красивая…,- Михаил перестаёт говорить и пускается хохотать.
– Хорош ржать. Дело говори. По картотеке она выпускница спецшколы в Бобрах. Отличные характеристики. Успешные операции за границей.
– В каких странах?- Михаил перестаёт смеяться.
– Норвегия, Швеция, Финляндия,- перечисляет Янов.
– А ты не в курсе, где работал Филатов?
– Нет, но выясню,- обещает Янов.
– Не утруждайся. Просвети лучше верного человека в курятнике. Я за собранную собственноручно информацию, отвечаю головой. Она блядь высочайшего полёта. Её подряжали, о чём речь, в работу через п-ду… Только в Бобрах её духа не было. С Филатовым её познакомил заместитель директора ФСБ на закрытом приёме. Где он?
– В Лефортово,- отвечает Янов.
– Какие на нём обвинения?- спрашивает Михаил у Пороховщикова.
– Букет. От получения взяток до прямого предательства. Я не особо вникал. Там молодые ребята копают. Завтра же всё процежу,- обещает Пороховщиков.- А вот дамочку неделю назад в Иркутске арестовали с фальшивым паспортом на руках. Едет этапом в Москву.
– Даму вы в столицу отписали?- спросил Михаил.
– Я,- говорит Пороховщиков.
– За ней пара сотен миллионов долларов в нескольких банках мира. Где и когда они были сделаны, не выяснял. Годы знаю точно – 1994-95. Она в этот период времени числится в работе?
– Именно в этот,- кивает Павел.
– Мне кажется, что я вышел не на всю сумму и за ней числится гораздо больше. Предположу, что её подкладывали под богатых, которые потом странным образом умирали или гибли и скорее всего, это моё мнение, были это наши подпольные кассиры,- Михаил тяжело вздохнул.
– И деньги до агентур не доходили,- Пороховщиков перестал ходить и присел.- Филатов организовал расчёт. Фишка у них выпала на Гречаника. Через него шли грошики в скандинавские страны.
– Пошли обедать,- приглашает Михаил.- Время.
– Одну секунду!- просит Пороховщиков.- Ты начинал служить в КГБ у Скоблева?
– Это в личном деле чёрным по белому.
– А чем он сейчас занимается, знаешь?
– Лет десять назад он вышел на пенсию. Что-то у него с сердцем было. Инфаркт вроде. Он открыл институт каких-то проблем или стратегических исследований. Под его руководством я работал в 1979-80 годах. Дядька грамотный.
– Последний раз вы где виделись и когда?
– Встречались несколько раз. В 1991 году после попытки путча он ко мне лично домой приезжал. Уговаривал идти к нему на работу, но я тактично отказался. В январе 1992 года он мне звонил опять, но я снова отказался. С 1993 года часто встречались на разного рода приёмах, на которых он частый гость, а я охранял там элитные попы. Каждый раз он ко мне подходил поговорить и всегда подчеркивал, что его предложение в силе. А последние полтора года не встречались. Я из круга выпал. А вы им интересуетесь?
– Неизвестный на фото посещал его офис в сентябре 1993 года. "Баррикада" вела за институтом Скоблева наблюдение, фиксировала лица входящих. Потом они отошли от властных дел и перестали сбрасывать данные в общий котёл аналитического центра. При встрече с их человеком я просил дать хоть что-то об этом эпизоде, но их представитель клятвенно заверил, что с декабря 1993 года "глаза" у здания Скоблева сняли. Я им верю и не верю. Сейчас "Баррикада" сильно выросла до серьёзных масштабов, и стала, пожалуй, крупнейшей организованной структурой в стране. Институт Скоблева за эти годы не увеличился в численном составе, при том, что оброс колледжем, учебным центром и банком. Но банк с уставным капиталом иностранного происхождения. У него за все эти годы никто не был с проверками. Существуют тихо. Такая скрытность и не навязчивость говорит о значительных успехах,- Пороховщиков посмотрел Михаилу в глаза.- Как тебе такие данные?
– Хорошие. Вот в 1991 году он меня и звал для организации полной системы безопасности банка и сотрудников. Это, сказал он мне, иностранцы, я их на свою территорию пустил, деньги, мол, нужны, но они не знают специфики нашей страны. Приходи, брось жить иллюзиями, надеждами, которые не осуществятся. Работа, мол, по твоему профилю.
– А он принадлежность банка не называл?- поинтересовался Пороховщиков.
– Не то швейцарцы, не то лихтенштейнцы. Я не вникал,- Михаил хмыкнул.- Когда мы по кредитным кодам искали капитал, при сборе нам попались владельцы карточек выданных их банком. Сотни три. И мой компьютерщик к ним в "гости" попасть не смог, а ходил он в пять сотен контор в сотне стран и кругом пролез, но к ним – кукиш. Я с ним по этому поводу беседовал. Он мне сказал, что у них либо "протектор" – это собственной разработки электронный сторож, либо в охране сидит искусственный интеллект, что мало вероятно, так как в мире его ещё не собрали.
В бункере погас свет и секунды через две включился.
– Девки мои зовут,- определил Михаил.- Так может мне сходить в гости к Анатолию Давыдовичу?
– Даже не знаю,- честно ответил Пороховщиков.
– Пусть посетит,- Янов сделал характерный жест рукой,- чем он рискует? Пришёл в поисках места работы.
– Это я могу. Складик, на котором я подъедался, новая власть ликвидировала. Подозрений на мой счёт у него быть не может. Зайду, вроде как мимоходом. У них никого часом не арестовывали?
– А кто знает, кто у него работает и чем они все там занимаются? На этот счёт никто не обращался. Ладно, идёмте, а то женщин лучше не гневить, заставляя ждать по пустякам,- произносит Пороховщиков и они покидают подвал.
Неожиданно в гости к Ельцину приехал Иван Рыбкин. Его арестовали сразу после выборов и выпустили до суда в конце сентября. Ельцин сдал госдачу и перебрался на квартиру в Москве. Сам ходил в магазин за продуктами, от личной охраны отказался. Иногда продукты привозила вторая дочка, взвалившая на себя детей Татьяны и ещё их с супругой стариковские заботы. Она собирала посылки в тюрьму и несколько раз Ельцину пришлось их возить, дочь приболела, где выстоял длинную очередь, в которой открытым текстом выслушал всё в свой адрес. Тогда среди посылок была предназначенная Ивану Рыбкину. Он спросил об этом у дочери и она ответила, что посылает всем арестованным, кто бывал у них дома. Делала она это в меру сил и наличия денег. Ельцин передал ей остатки своих сбережений и также просил её продать какие-то вещи из своей коллекции.
– Спасибо за поддержку, Борис Николаевич!- сказал Иван Рыбкин вместо приветствия, полуобнявшись с Ельциным.- Хотел прийти раньше, но так вымотался, что не было сил. Пять дней отсыпался дома. Не мог там спать. Народа много, в камере не протолкнуться, спали урывками по очереди в несколько смен, духота, грязь. Последний месяц, правда, разгрузили до норм, большую часть перевели в новый подмосковный СИЗО, который оперативно построили, но всех крупных оставили тут, в Лефортово.
– Рад тебя видеть. Проходи. Сейчас чай организую. Или ты примешь покрепче?
– Я принёс с собой коньяк из старой коллекции,- Рыбкин достал из кейса фирменную бутылку.- Вам пятьдесят грамм не повредит?
– С тобой выпью. Пошли на кухню. Я сегодня сам. Жена у дочери. Они там цыганским табором обитают.
– Как вы тут? Тяжело?- Рыбкин ставит бутылку на стол.- Привет вам от Примакова, мы с ним были в одной камере, его обещали на днях выпустить как и меня, до суда.
– Я думал, что они вас продержат чёрт знает сколько.
– И мы на лучшее не надеялись, но они подобрали прыткие кадры. Лихо справляются.
– Что тебе поставили в вину?
– Три статьи и по всем косвенно. Следователь мне сказал прямо, что, возможно, суд предъявленных обвинений не признает. Адвокат ничего не обещал, сказал только, что шанс есть получить пять лет с отсрочкой исполнения. Ну да хрен с ними с этими статьями. Как ваше здоровье?
– Ты знаешь, в норме. После первого вызова в прокуратуру случился небольшой казус с сердцем, но до инфаркта дело не дошло. И больше из-за истерики моей половины. А ко мне, ты не поверишь, приходил Горбачев.
– Меня этим не удивишь. Лет пять назад я бы такому факту не поверил, но многое изменилось, а тогдашние события мне кажутся теперь возней.
– Я тоже так считаю,- соглашается Ельцин.- Наливай, я сейчас, вот открою шпроты. А!! Совсем забыл. В холодильнике есть лимон, порежь. Вон тем ножом, он самый острый,- когда выпили, Ельцин продолжил:- Переиграли мы сами себя, а народ нам за это дал под дых. Что не говори, но ошибок за нами много. Мы это с Горбачёвым обсуждали и пришли к выводу, что назначали на ответственные посты не тех людей, мало того, ещё и передоверяли им лично.
– А как иначе? Борис Николаевич!! У людей же нет опыта, точнее не было. Учреждений для обучения не удосужились создать, проверок не производили, как полагается. Кто чем дышит не знали, а когда всплывало – закрывали глаза. Вы же знаете, как партия растила кадры для управления страной, а молодые такой школы не прошли. Отсюда наши ошибки.
– Ты прав! Что теперь кориться. Что имеем, то и имеем.
– Борис Николаевич! А вас по поводу чего вызывали в прокуратуру?
– Вопросы задавали о событиях апрельского пленума ЦК в 1985 году, но сейчас уже добрались до 1991 года. Два дня в неделю там бываю. В среду и пятницу. Вот там я с Горбачевым и столкнулся в коридоре. У нас один следователь. Пока мне конкретно ничего не предъявляли, но следователь дал мне понять, что всему своё время.
– А Горбачёв?
– Его по тому же кругу вопросов. Была у него подписка о невыезде, но месяц назад её сняли. Он поехал в Германию лекции читать. На двенадцать дней.
– С вас подписку взяли?
– Нет. Предупредили, что если куда-то я соберусь ехать, чтобы уведомил. Меня в камере не хаяли?
– Хаяли. За назначение Генеральным прокурором Мельника,- не стал скрывать Рыбкин.- Говорили об этом открыто. Особенно в первый месяц. Но когда стали получать обвинительные заключения для ознакомления, тон у многих изменился. У большинства получение взяток в особо крупных размерах, использование служебного положения в корыстных целях, неуплата налогов, сокрытое участие в бизнесе и так далее. В камере Примаков всем сказал, что, мол, Ельцин, вас красть и ханыжить не посылал, сами во всём виноваты. Молите, мол, господа, что Мельник генеральный и у власти не коммунисты. Все сразу языки засунули в одно место.
– Как он?
– Сидит на лекарствах, но мужик боевой. Он меня встретил как брата, и мы всё время держались вместе. Ещё в нашей компании был Ковалёв, но до перевода его в Бутырки, туда всех ФСБ и МВД. Я там с утра был. Отправил ему посылку и письмо. Свиданий ему не дают, жалко.
– А ему что инкриминируют?
– Пока мы были вместе, ему шили невыполнение служебных обязанностей. По нынешним меркам плохая статья. Могут долбануть пожизненное. Ещё, это с его слов, было много вопросов по утечкам информации. Дело в том, что эти дела ведут другие следователи. Какой-то Пороховщиков возглавляет группу.
– Знаю такого. Лично не знаком, но проблем он когда-то доставил много. Он разведчик. Герой Советского Союза. Это он подцепил за одно место Чубайса и Скуратова, ну и ещё кой-кого. Голоса по его судьбе легли поровну и я его оставил на посту,- Ельцин стал разливать чай.- Ох, им всем это теперь аукнется.
– Я Чубайса в Лефортово видел несколько раз. Он сильно изменился. Кожа и кости. Совсем на нём не было лица. Мне там многие встречались. Ходила шутка, что новый властный центр страны – Лефортово, где сошлись интересы всех ветвей власти и объединились.
– И почему я так ему доверял, до сих пор не могу понять,- Ельцин отхлебнул из кружки чай.- Прям наваждение какое-то. Ещё дочка за него всё просила.
– У неё что нового?
– Даже не знаю. Участие в хищении государственных средств. Плохо.
– Знаете, Борис Николаевич, кто меня по выходу из Лефортово встретил и довёз домой?
– Кто?
– Подполковник охраны Панкратов. Я за него ходатайствовал.
– Помню. Ему выслугу снимали незаконно.
– Вот он. И он же мне сразу после ареста адвоката нанимал. Я его прямо спросил почему? "Вы мне помогли и я добро помню, а бросать в беде – последнее дело". Как мало мы знаем о людях. Ведь кроме него и жены никто не пришёл. На следующий день он мне привёз пакет с долларами. Я брать отказывался, а он настоял. Просил передать эти деньги вашей дочери в фонд помощи, который она организовала. Он мне сказал, что я, мол, мог бы и сам отнести, да боюсь не возьмут, сумма уж больно большая. Сто тысяч.
– А у него такие откуда?
– Ему от отца досталась коллекция картин и он их продал. До выборов он охранял Мельника, сейчас на пенсии.
– Кто бы мог подумать?!!
– Вот таких надо было брать, Борис Николаевич! А не тех, кто в глаза заглядывал. Он, кстати, меня охранял в мои поездки в Чечню. Без страха человек. Чеченцы его уважительно называли по отчеству. Мы с ним вели откровенные разговоры, в которых он крестил последними словами и вас, и меня, и тупого Грачёва, я в нём тогда сильно сомневался, а вышло – порядочный человек. Те, что в вечной преданности клялись – скурвились, а он не клялся, но честь при нём. Я, говорит, не вам служу, политикам, я Родине обязан и закону, согласно которого вас и охраняю, а не было б его, лично бы вас к стенке поставил, но он есть, хороший, плохой ли не мне судить, наверное плохой, коль мы стали убивать друг друга в этой паскудной войне, но я готов умереть вас защищая и долга не смогу нарушить.
– Красиво сказано,- кивает Ельцин.
– К вам кто-нибудь приходит из тех кого не посадили?
– Нет, Иван. Никто. Даже не звонят. Тишина. Ты ко мне вторым пришёл за эти месяцы, после Горбачёва. Видимо, боятся.
– Не боязнь это. Расчёт. Когда вы были президентом, их положение определяли вы, а нет вас, они сразу переориентировались. Приспособленцы-попутчики. Такие к кому угодно в задницу влезут,- Рыбкин осёкся, но Ельцин прореагировал своеобразно.
– Зря я КГБ потрошил. С ними надо было жестко договориться. Больше бы извлекли пользы для страны и народа. Плохой я был президент. Хреновый.
– А мы непутевые помощники,- определил Рыбкин.
– Ещё чайку?- предложил Ельцин.
– Спасибо, Борис Николаевич! Нет. Мне надо к вашей дочке заехать. Деньги отдать и спасибо своё выразить от своего имени и тех кто ещё там. На неё там молятся как на святую. Поздно ехать неудобно.
– Ты ко мне в любое время. Без обиняков.
– Обязательно, Борис Николаевич.
Обязанности делают нас рабами. Особенно взятые на себя добровольно. Михаил был рабом. Рабом собственной морали. Его давило от того, что он ничем не может помочь крестной. Евгению осудили на двадцать лет с конфискацией. Чувство вины стало острым и это не ускользнуло от Альбины, настоявшей, чтобы он всё рассказал. И он ей всё изложил.
– Ну куда ты поедешь!?- спросила она.- Что ты сможешь выяснить в Швейцарии? Тебе скажут, что она пошла погулять и не вернулась. Ещё увидишь здание колледжа. Возможно, тебе разрешат поговорить с её друзьями, которые тоже ничего путного не скажут.
– Мне это ясно, Аля. Согласен с тобой полностью. Поездка ради очистки совести меня не устраивает. Боль всё равно останется. Она выросла на моих руках. Может там частного сыщика нанять?
– Чтобы выкинуть на ветер деньги. Это не подход.
– Но предпринять мне что-то надо. Я не могу сидеть сложа руки. В конец замучаюсь.
– Я думаю, мне опыт подсказывает, что надо тут к кому-то обратиться. К тому, кто имеет доступ в Швейцарию. Теперь туда сложно попасть.
– О! Ты у меня гений! Я же собирался навестить одного знакомого. У него филиал швейцарского банка частного на территории пакуется. Я у него начинал служить когда-то. Совсем вылетело из головы. Спасибо тебе!- он поцеловал Альбину в губы.- Завтра с утра смотаюсь.
Молодой охранник в холле офиса Скоблева вежливо поинтересовался целью прихода, выслушал, набрал номер на странном телефоне, по виду которого Михаил не смог определить фирму изготовителя.
– Вам придётся подождать, если вы не спешите, минут сорок,- сказал охранник.- Шефа нет. У него сегодня выходной, но он приедет для встречи с вами. Вы можете ждать в холле,- парень показал на диван и кресла,- или в баре.
– А где у вас бар?
– Идите в те двери,- указал охранник,- по лестнице на второй этаж.
– Платить чем? Валютой?
– У нас принимают к оплате любые знаки. Рубли тоже,- ответил парень.- Позволю себе дать вам совет. Там стоят столы для игры в бильярд. Если вам предложат сразиться на деньги – не играйте.
– Почему?
– Обдерут. Они в курсе тонкостей столов, ещё придумали шары со смещенным центром тяжести, а это для неподготовленного человека проигрыш стопроцентный. Не рискуйте зря.
– А ставки большие?
– Сто баксов минимум.
– Разве это деньги?!
– Я вас предупредил.
Михаил поднялся в бар. В зале стояло четыре бильярдных стола. На двух играли. Десяток столиков для посетителей, центральная стойка со стульями тумбами. Людей немного. Его появление не вызвало никакой реакции. Он прошёл к стойке и заказал пиво. Человек за стойкой, которого Михаил принял за бармена, пиво подал, но заметил:
– У нас самообслуживание без дураков,- после чего ушёл из-за стойки с подносом, на котором были бутерброды, чашечки с кофе и ваза с фруктами. В углу бара его ожидала молодая женщина.
"А я думал, что тут монастырь. Ты гляди, дамы в этот собачник имеют доступ".
– Американку!?- предлагает подошедший молодой парень.
– Благодарю, но не приобщен,- отвечает Михаил.
– Жаль! Тогда просто покатаем, чтобы убить время.
– Просто можно,- соглашается Михаил и они идут к свободному столу.
Предупреждение охранника оправдалось полностью. Все три партии, что успели сыграть, закончились с сухим счётом.
"Клуб бильярдистов, не иначе",- определил Михаил, и тут в дверях появился Скоблев собственной персоной. Он был одет в кожаную куртку на овчиной подстежке, джинсы, свитер, на голове спортивная вязанная шапочка, на ногах кроссовки. В таком виде он на главу серьёзной фирмы не тянул. Мелкий торговец-челнок да и только. Он проследовал к столу.
– Привет! Продул?
– Да. В чистую.
– Шеф, мы не на деньги. Просто катали,- сказал парень без смущения.
– Пошли,- Скоблев направился из бара в холл. Походка упругая, в теле нет ни грамма лишнего веса.
"Отлично выглядит в свои семьдесят",- подмечает про себя Михаил, следуя за Давыдовичем.
В холле они садятся в лифт и поднимаются на пятый этаж.
– Прошу, Миша,- Скоблев распахивает двери кабинета.- И сразу переходим на ты.
– Хорошо,- кивает Михаил, устраиваясь на диване.
– Что привело?
– Извини, если испортил отдых,- говорит Михаил.
– Ерунда! Ты из тех, кто по пустякам не ходит. Случилось что-то?
– Евгению Гречаникову из кадров помните?
– Договорились на ты!!
– Помнишь?- исправляется Михаил.
– Да.
– Ей дали двадцать лет с конфискацией.
– Побег устроить?
– Её дочь – моя крестная. Дела матери меня не интересуют, а вот за девочку я в какой-то мере ответственный. Она теперь почти сирота.
– Это понятно. Моральный долг!- восклицает Скоблев.
– Именно. Она исчезла в Швейцарии, где училась в колледже. Пропала в день ареста матери. Помоги мне туда выбраться, если есть возможность.
– Помогу,- Скоблев набирает номер на мобильном телефоне.- Привет! Занятия ещё идут? Пришли ко мне Александру Романову. Срочно!- он смотрит на Михаила и, улыбнувшись, говорит:- Сейчас твоя крестная пожалует. Объяснять тебе ничего не буду. Она учится у меня в колледже закрытого типа. Полный пансион у меня. Но числится под вымышленной фамилией. Тебе, думаю, причина ясна.
Михаил в замешательстве. Скоблев видит это и продолжает:
– Так наш поганый мир устроен. Я к ней отношения не имею и делам родителей тем паче. Девочку из Швейцарии привёз один человек с просьбой устроить и я ему отказать не мог. Взял.
– Могу я с этим человеком переговорить?
– Можешь,- Скоблев подаёт Михаилу мобильный телефон и говорит:- Набери 143.
В этот момент в кабинет входит Ксения.
– Дядя Миша!!!- она бросается Михаилу на грудь. Слёз нет.
Он её тискает, гладит по голове.
– Большая какая стала! Как ты тут?
– Хорошо. Лучше, чем в Швейцарии. Тут воздух родной, московский. Дядя Миша, у меня времени мало. Занятия. Я побегу. Можно мне к вам в гости?
– Конечно!- Михаил смотрит на Скоблева и тот кивает согласно головой.- Я за тобой подъеду. Когда?
– В субботу вечером. В 19.00.
– Хорошо, Ксюш.
– До свидания,- Ксения исчезает за дверьми.
– Умная девочка,- сообщает Скоблев.- Учится превосходно, а программа у нас будь здоров.
– Платный у тебя колледж?
– Плату за неё внесли. Тебе, поскольку ты родственник, хоть и седьмая вода на киселе, других-то всё равно нет, разрешаю брать на воскресенье, если она не будет занята. Под полную ответственность.
– Гарантию даю сразу.
– Ты звони, потом договорим.
Михаил выжал номер 143 и по ходу спросил у Скоблева, пока там пикало.
– Как мне представиться?
– Назовись полным именем и всё.
– Добрый день!
– Здравствуйте! С вами говорит Михаил Егорович Панкратов.
– Я вам не представляюсь, нет в том смысла. Что вы хотите?
– Мне сказали, что вы приняли участие в судьбе девочки, которая является моей крестной.
– Вам нужны подробности?
– Примерно.
– Её папа занимался плохими делами, за что его убили. Сам я к этому не имею никакого отношения, но информация прошла и я отреагировал, спрятав её в Москве после ареста матери. Вот, собственно, и всё.
– Её могли убить?
– Скорее всего нет. На мать могли надавить, это возможный вариант. Там связано с пропавшими суммами, как я слышал.
– А вы помогли девочке из-за жалости?
– Когда мне кого-то жаль я либо убиваю, либо даю денег на хлеб, а в этом случае сработал простой принцип – она умна и почему не помочь ей раскрыть талант. Что есть подбор кадров и их воспитание надеюсь объяснять вам не надо. Вы в курсе?
– Вполне.
– Вот это и сработало.
– Это значит, что она у вас в долгах?
– Вовсе нет. Её выбор – её выбор. Владелец телефона вам даст пояснения. Извините я не располагаю временем.
Абонент отключился. Михаил вернул телефон Скоблеву и спросил:
– Поясни, Давыдыч?
– А что он тебе сказал, я не знаю,- ответил Скоблев и улыбнулся.
– Что он за её обучение платит, но она вольная в выборе и ничего никому не будет должна. Я таких вещей не понимаю.
– Пиво будешь?
– Выпью.
– Покрепче?
– Не хочется.
Скоблев достаёт из холодильного шкафа две бутылки пива, открывает их ключом, одну подаёт Михаилу.
– Колледж у меня платный, но с улицы в него никого не берут. Готовим по всем направлениям народного хозяйства. Девочек для работы в финансах, а это банки, корпорации, акционерные компании. Есть и научные направления: физика, химия, технологии, медицина. По окончании помогаю всем устроиться в престижные вузы и потом в престижные места. Обратной платы мы ни с кого не берём.
– Они будут поставлять информацию о фирмах, в которые попадут?
– Это не обязательно, но сбору информации тут уделён повышенный курс. Самых талантливых, по их желанию, оставляем у себя, направляем в дочерние фирмы.
– А этот человек кто?
– Твой знакомый заочный.
– Я всех помню в лицо,- ответил Михаил.
– Ой, Миш, не зарекайся. В 1991 году в марте вы уносили ноги из одной страны, а на паром сесть не смогли. Документов у вас не было.
– Был такой случай. В условленном месте нам не оставили документов, как объяснили потом, связной перепутал улицы.
– Или хотели край как подставить.
– Возможно.
– Он вас устроил на паром. Вспоминай?!!
– Там был сотрудник таможни.
– То что в форме – факт, но к таможне он отношения не имел никакого.
– Лет двадцати парень.
– Теперь тридцати. Он скоро приедет в Москву. Если ты ко мне на работу пойдёшь, встретишься с ним лицом к лицу.
– Не навязчивое предложение.
– Миша, Миша!! Дорогой ты мой оболтус. Ну зачем ты шевелишь извилинами в поисках хитрых ходов с моей стороны? Я понимаю, что тебя жизнь научила так поступать, но не всё же время надо включать этот механизм. Расслабься. И потом… ведь на даче своей сидеть сиднем не будешь.
– И про это знаешь?
– А ты как думал?! Знаю. Ты извини, но и про Альбину знаю, и что она беременна тоже.
– Рентген у тебя стоит, да?
– Да ну тебя!! Дети Бортника у тебя квартируют, а он советником работает в банке, который на моей территории организован. Давно организован и хорошо стоит.
– Они тебе про меня не могли ничего дать. Не те ребята.
– Разве я сказал тебе, что они мои и мне всё докладывают? Миша, они мой колледж закончили. Ты заметил, что в своём институте они редкие гости?
– Приметил.
– Так им там делать нечего. Ничего им там путного уже не преподадут. Они всю программу МГИМО у меня сдали, а там торчат для получения официального документа.
– И сокурсница их тоже?
– И она. Плохая?
– Мудрая, коммуникабельная.
– И крестная твоя такой же станет.
– Так ты или Бортник их ко мне посадил?
– Да!! И ещё раз да!! А как быть, если ты как последний жадный хам опытом делиться не желаешь?! Гора не идёт с Магомету, Магомет идёт к горе.
– Облапошил ты меня, Давыдович! Обмишурил. Одно мне скажи: какой нахрен опыт имеешь в виду? У меня его – кот слезы не уронит.
– Зря ты так. Подь сюда,- Скоблев включил компьютер на столе.- Смотри.
С экрана монитора перед Михаилом пролетели шесть кадров видео, снятых с разных точек. Это был короткий эпизод, в котором убили Федотова. В конце пошла схематика в медленном развороте и её Скоблев откоментировал так:
– Машина, а там могучая программа, говорит, что человек за такой промежуток времени среагировать не успевает, а ты был готов в старушку выстрелить, но не стал.
– Это была не старушка. Это был профессионал.
– А не стал ты стрелять, потому что из прохода появился мужчина с ребёнком на руках и мог попасть под твою пулю. И это ещё не всё. Так почему ты не стал раньше стрелять?
– Зачем тебе это, Давыдович?
– Покажу тебе всё. Отвечай!
– Я мышцу на турнике немного потянул. Кисть руки побаливала и не успевала чуть-чуть, потому я перенес выстрел на проход во двор, а оттуда как назло, мужик с ребёнком на руках и стал метаться в проходе, увидев, что целятся в него.
– Вот гляди, что выдала машина,- Скоблев нажал клавишу.- "Выстрел не произведен в возможное время по одной из двух версий: травма кисти руки или отработка мозгом варианта более точного попадания в убегающую цель".
– Точно!- воскликнул Михаил.- Мысль такая мне пришла тогда. Чувствую, ну не успевает рука, да и он бежал поперёк, ну, думаю, к лучшему, сейчас во двор свернёшь, башку тебе отстрелю к чертям собачьим, а оттуда мужик с детём. И мы кинулись вдогонку. Я бы его и во дворе шлепнул, но там, вот суки подготовились, на выходе ящиков наставили и он между ними как змея, а нас очередь поверх голов встретила.
– А говоришь, передавать нечего. Вы на выходе из дома шли так, а рост Федотова мал, что снайпера посылать смысла не было. Автомат в этом эпизоде решил все проблемы. Главное было в кучной стрельбе. Но дать такую кучность может только глухое крепление. Представляешь какой силищей рук обладала старушка, державшая АКМ на весу?
– Хватка железная!- определяет Михаил.
– А найти человека ростом метр в шляпе, но с руками – пара пустяков. Это бывший прапорщик. И вовсе не из спецназа. Он тыловик, пьянь и дрянь. Его главная задача на службе была в отстреле патронов со складов долговременного хранения. Там он руки и набил. Попался на торговле этими самыми патронами. Получил срок. Бежал. Долго прятался.
– Как нашли?
– Да не искал я его. Нужен он мне сто лет в обед. Я Филатова спросил, за что убили Гречаника и он мне дал ответ.
– А причём тут Федотов?
– При том. Он был ответственным за отправку средств через Гречаника. Тот с чьей-то подачи деньги слямзил и организовал смерть Федотова, мол, я тут ни до чего, во всём виноват Федотов. И в исполнение подрядил прапорщика.
– Так того прапорщика надо было сначала найти?!
– Сделать это мог только кто-то из ФСБ. Они же его после акции укололи огромной дозой наркотика. Труп бросили на улице, а вы в морг не удосужились поехать. Это тебе минус. Вот сходил бы ты в центральный, то давно перестал бы мучаться угрызениями совести. С него даже грим не стали смывать, только в лохмотья переодели под вид побирушки.
– Да!!?- вздохнул Михаил.
– Я за тобой не гоняюсь. Клянусь. У меня есть разные записи твоего поведения. Твою реакцию – машина определила как не природный феномен и поставила на первое место с большим отрывом от второго. Воспитанное это мастерство. Ты ко мне в 1979 году пришёл зелёным сразу после окончания училища, но уже с реакцией. Под неё в боевой обстановке отшлифовал опыт. Так я тебя последний раз пытаю: нечего передавать?
– Давыдович, ты же мне по живому режешь!- взмолился Михаил.
– Это почему?
– Услышишь мою историю, это же смех, а не феномен.
– Рассказывай. Мне старость сюрпризов преподносила много, и я перестал удивляться.
– Я – мухолов,- произносит Михаил и смотрит на Скоблева, но тот не улыбается, взгляд серьёзный.- В первом классе приехали в школу врачи. Деток проверять. И мне окулист поставила диагноз: прогрессирующий астигматизм. Мама в шоке. Через какую-то подругу повела меня к ветхому врачу. Старичок меня посмотрел и вынес вердикт – не астигматизм, а родовая травма мышц глазного яблока, которая может привести к полной потере зрения. К слепоте. Мать моя, услышав это, упала в обморок, я так тогда испугался, что описался прямо в штаны. Спустя пару дней врач этот приехал к нам домой и привёз схему для занятий по гимнастике для мышц глаза, прыгучий резиновый мячик (до сего дня храню его как святыню), и сказал, чтобы я обеими ручками его кидал в стенки и пол и ловил. И вообще ловил всякую летающую нечисть ладонями. Категорически запретил мне читать книги, смотреть телевизор, сидеть в классе близко к доске. Ещё посоветовал родителям отдать меня в спортивную школу, где есть батут, для быстрого развития вестибулярного аппарата как страховку на случай, если ничего не поможет и стану слепым, с хорошей, мол, вестибулярной проще адаптироваться. Мои родители выполнили всё им рекомендованное в полном объёме. Я с этим шариком играл до посинения. Мои руки всегда были в укусах, я пчелок ловил и ос; в занозах, когда цеплялся за деревянные и острые поверхности; голова и ноги в синяках от неудачных падений с батута. Меня считали придурковатым в группе спортивной школы, потому что все знали для чего я туда хожу и особого внимания мне никто не уделял. Ну прыгает там и чёрт с ним. А в седьмом классе меня вдруг прорвало. В восьмом я стал бешено расти и мой рост стал мне на пользу. В девятом я выполнил норматив мастера спорта. Вся школа бегала на меня смотреть. Тогда-то реакция зрения и рук совместились. Конечно сюда добавились мои неплохие мозги. Они у меня хорошие, потому что сам-то я не читал, но мне бабушка и мать гнали всё подряд, читали то, что читали сами. Кстати, о руках. Осы и пчёлы уколом вводят в организм яд, который возбуждает нервные окончания и стимулирует сокращения мышц. Вот, Давыдович, и весь мой феномен.
– И где ты тут увидел смешное?- с лица Скоблева не сходила серьезность.
– Комичного маловато, но делать из этого научные выводы и прогнозы я бы не стал.
– Это смотря с какого бока на проблему пялиться. Ты программу обучения рукопашному бою проходил?
– В училище. Меня все преподаватели и инструкторы ненавидели.
– За что?
– Я выпадал. Все по программе работают руками, а я, сам не знаю почему, ногой старался долбануть, слава богу они у меня крутились во все стороны. Особо любил подсечки. С самбо всё было прекрасно. Кисти цепкие, тело вертлявое. Броски проводил из безвыходных ситуаций. Меня всегда ставили на роль диверсанта-лазутчика, которого доблестные гвардейцы должны обезвредить. И им от меня доставалось порядком.
– Ещё пиво?- предлагает Скоблев.
– Нет. Я за рулём.
– Прямо тебя спрашиваю. Пойдёшь ко мне?
– Кем?
– Инструктором и подопытным кроликом. Что сидеть дома!?
– Надо обсудить с женой.
– Ты с ней не расписан, но она баба боевая. Золото, а не женщина. Согласовывай. Да, чтоб не забыл. К тебе в гости недавно приходили. Что хотели?
– Их много было, гостей-то. Кого конкретно имеешь в виду?- Михаил хитро прищурился.- Ещё я в компартии состою.
– Не кусайся, не надо. Снимаю вопрос. Я в чужие дела не лезу. А ты почему из неё не вышел?
– А мне поручение старшие товарищи давали, которых я до сих пор уважаю,- ответил Михаил.- Многие из неё разбежались, а я остался. Не идеи ради, а слова в клятве данного для.
– Фрукт ты, Мишка! Думаешь я забыл, что давал тебе рекомендацию и был твоим доверенным лицом? Уколоть ты меня не сможешь,- Скоблев сложил фигу, полез в сейф, достал корочки, развернул и показал.- Я тоже не вышел. Прошёл перерегистрацию в российской. Взносы два месяца не плачу, по возрасту.
– Я мне вот приходиться платить.
– Так придёшь?
– Не обещаю.
– Тогда своей Альбине, коль её слово тебе важно, привет передай от Али Суртазы. Она знает кто это. Может она будет сговорчивее, узнав, что он выпускник моего колледжа.
– А он кто?
– Афганский таджик. Полевой командир. Помог Альбине забрать останки мужа и боевого товарища.
– К тебе как попал?
– Рачки!- Скоблев расхохотался.- Всё-то ты знать хочешь. Он приехал в 1991 году ко мне по рекомендации, прошёл специальный трехлетний курс обучения и отбыл. Время от времени звонит.
– Из знатных, поди?!
– Из рабоче-крестьян. Мозговитый малый. Он у нас учился по линии финансов и строительства промышленных объектов. Войны, Миша, рано или поздно заканчиваются. Они это понимают и заранее готовятся к гражданской жизни.
– И ты им помогаешь. За деньги.
– Им нет. Бесплатно. Туго у них с деньгами. Я их людей готовлю в счёт оплаты наших долгов. Мы ж там наворотили, сам был, знаешь. И сейчас у меня оттуда есть ребятки в обучении.
– Готовишься к мировой революции?!
– К столетнему миру готовлюсь,- передразнивает Скоблев.
– Не обижайся, Давыдович!
– Иди со своими подначками в задницу. И вообще, вали отсель, не порть мне окончательно выходной.
– Ухожу,- Михаил встаёт, но вновь садится и спрашивает:- Давыдович, мне твой телефон ничего не напоминает?
– Этот?
– Ага.
– Так я ж не провидец.
– Ну я его где-то видел.
– Вспомнишь, придёшь,- отсекает Скоблев.
– Не обманешь?
– Хочешь меня достать?
– Я его видел у одной барышни в банке Цюриха.
– Молодая, красивая, чёрные волосы, красный костюм, зелёные туфли. Ты из дверей, а она внутрь. Так?
– Так.
– Давно ты по банкам шаришь?
– Мало ли что я там делал!
– Тогда вопросы не задавай. Лишние они.
– Наверное, ты, Давыдович, прав. Что-то я сильно много болтаю. И ведь чувствую нужен я тебе сильно, зачем, не могу додуматься, но не на должность инструктора, клянусь. И ты мне прямо, как коммунист коммунисту, не доведешь.
– Как старый товарищ я дам тебе совет. Когда кто-то что-то хочет получить не внося, я посылаю на хуй. Ясно?
– Скажи тогда мне, что делать для получения ответов?
– Есть два варианта. Устраиваешься ко мне на работу и постепенно всё узнаешь. Или обмен. Только равный. Есть у тебя на что менять?
– А купить?
– Богатым стал?
– Значит, не продаешь?
– Только знания и то не всем. Некоторым они не впрок.
– Телефон на гостей,- торгуется Михаил.
– Согласен, продолжай.
– Пороховщиков и Янов.
– Внутренний.
– Ой, хитришь!!
– Отнюдь.
– Это из Швейцарии сюда внутренний?
– Я через банк, что у меня пакуется, обзавёлся. Вот ты в банк этот сунуться не смог, хоть спеца нашёл грамотного.
– Удовлетворён,- Михаил встаёт.- На следующей недели дам тебе ответ.
– Бывай.
По дороге домой Михаил раздумывал. "Стал Давыдович каким-то своим в доску парнем. Вали ему на ты, обо всём он в курсе, крестная моя у него, про Алю он знает, даже о беременности, что банки я чистил ведает, пуп земли стал да и только. Бортник, кстати, мне говорил, что его мальчишки выпустились из престижного закрытого колледжа и поступили в МГИМО. Это правда или полуправда? Сам Илья в этом банке, куда нас не пустили, консультантом. Хо! Его Женя нашла и у него просила совета как быть. Скоблев поставил такое обращение на контроль и потому в курсе. И съемка с шести точек убийства Федотова мне не кажется странной. Они предположили, что удар будет осуществляться и поставили заранее камеры в нужных местах. Между смертью Федотова и Гречаника было три месяца. Значит, камеры поставили автоматические, долговременные. Чёрт меня забирай! Надо с ребятами Бортника поговорить. Культурно их ко мне подвели. Сам ли Скоблев дал такую установку или у него завелся умный счетовод, неважно. Важно то, что меня прекрасно обложили со всех, блядь, сторон. Такое ощущение, что хотят отсечь от чего-то. А от чего? Может наоборот хотят к чему-то подвести? К чему? Наверное, информация от Жени много весит и из-за неё весь этот сыр-бор. Да нет!! Хотя почему нет. У неё могло осесть что-то из доверительного хранения и речь вообще идёт не о "банкомате". А что она мне передала через Алю? Я этого не стал смотреть. Бестолковый я мужик и глупый. Нет, как раз нет. Я правильно поступил. Если вся эта возня из-за этой дискеты, значит мне её смотреть категорически запрещено".
Он въехал во двор, выскочил из машины и вбежал по лестнице.
– Кто есть дома?- крикнул с порога.
– Почтальон Печкин!- отозвалась Аля из кухни.
– Горячая ты моя!- Михаил обнял её и поцеловал в голову.- А где все?
– Поехали покупать продукты.
– У нас что, нули?
– К девочке приехал отец. У них в Красноярском крае плохо. Вся деревенька ему сбросилась и вручила список. Перечень открывает анальгин, а всего в том перечне четыреста пунктов. Его надо будет обратно сопроводить.
– Организую,- обещает Михаил.- Сам поеду. Проветрится надо.
– Что ты такой весёлый?
– Крёстную нашёл. Она в Москве. В субботу привезу в гости. Ты с ней по-матерински.
– Дочь подруги – моя дочь,- ответила Альбина.
– Ещё привёз тебе привет.
– От кого? У нас с тобой нет общих знакомых. Только Бортники. От них?
– Нет.
– От дочери?
– Нет.
– Сына видел?
– Нет.
– Ай, ну тебя!- отмахивается Альбина.
– От какого-то Али Суртазы. Так вроде.
– Он в Москве?!!
– Да нет. Мне сказали, что он в Афганистане.
– Так с ним только я знакома!!??- Альбина удивлена.
– Да вот не ты одна, так выходит.
– А кто ещё?
– Вот оболтусы наши возвратятся и, если мне не изменяет моё знание математики, у них спросишь, потому что они с ним, так мне сдаётся, знакомы, ибо в одно время учились в одном месте. Твой Али по-русски говорил?
– Очень чисто.
– Вот я был у директора того заведения.
– Откуда тогда тот директор меня знает и…
– Наверное, от этого Али,- Михаил пожимает плечами.- Мне велено тебе передать, что ты золотая женщина.
– А чего ты в частный колледж мотался? Ты же поехал искать концы на Швейцарию?
– Дак это! Когда-то я начинал, после училища, служить в КГБ в отделе по борьбе с бандитизмом под бдительным руководством этого самого теперь директора. Потом меня перекинули в другой отдел. Он до генерала дослужился, вышел на пенсию и организовал своё дело. Да я же тебе уже всё это рассказывал. На его территории пакуется швейцарский какой-то банк. К нему я по старой памяти и поехал. Ты меня сама на это надоумила. Всё, мол, человек не чужой. А он и Евгению знает и вот представь себе, что он Ксюшу из Швейцарии сюда к себе определил по своей инициативе, и я её видел. Никуда она не пряталась и никем не выкрадалась. Просто человек раньше всех остальных о ней позаботился. И весь сказ. Мы с ним поговорили и он, узнав, что без работы, предложил идти к нему.
– Опять под пули подставляться?
– Да нет же!! Предлагает работу преподавателя в колледже. Чтобы я деток учил мерам предосторожности в жизни и быту, что в нашей стране дело отнюдь не лишнее. Денег бешеных не предлагал, но что сыт и обут буду, гарантировал.
– Что-то ты мне не о том поёшь.
– Клятв не произношу, но дай слово, если ребята по возвращении подтвердят, что знают этого Суртазу, ты мне веришь?
– Хорошо, проходимец. Я тебя за язык не тянула. На всякий случай придумывай другую историю.
Подъехала машина и в дом вошли с коробками в руках сыновья Бортника и Люба с отцом, который тут же был представлен Михаилу. Отец долго тряс руку Михаила и повторял одну и ту же фразу: "Спасибо вам уважаемый за дочь". А Михаил в это время подумал: "Этот Скоблев подготовил из твоей дочки разведчицу, о чём ты никогда не узнаешь, и о чём я, старый дурак, был ни сном, ни духом. Нет, лихо они меня обложили!"
За обедом Альбина спросила:
– Любаша. Ты в частном колледже вместе с ребятами училась?
– Да, тётя Аля. А что?
– А поступила в него как?
– К нам в посёлок приехал мужчина. Па, в каком это было месяце?
– В мае,- ответил отец.
– Вот в мае 1992 года он появился. Ходил по домам, со всеми знакомился. Жил в посёлке месяц. Он собиратель всяких старинных припевок, частушек, легенд. Одним словом его интересовал фольклор. А у нас мама преподаватель иностранных языков и жуткая любительница петь. Я в семье самая младшая, шестая и у меня одной, видимо от мамы, талант к языкам. Дядька этот в школе между делом проэкзаменовал на языки деток, он жуткое количество их знает. И меня отметил. Предложил поступить в этот колледж. А тут по стране инфляция скачет. Он оставил свой адрес и просил сообщить решение до 20 августа. Мои родители были в ужасе. Такое в стране твориться, но весь посёлок был на моей стороне. Пришла председатель поселкового совета и сказала: "Ничего, мол, страшного нет, раз такой случай представился, надо его использовать обязательно. Всем чем сможем поможем". Но потом выяснилось, что колледж с полным пансионом и ничего не надо, даже платить. Мне было тринадцать и я до этого из посёлка никуда раньше не уезжала. Дядька этот приехал за мной сам. Мы с ним в поезде ехали и играли в игру. Что он якобы бывший солдат Вермахта попавший в плен и отсидевший в Сибири десять лет, а я его внучка и переводчица, которую в знак благодарности русским и России он заставил выучить язык. К нам всю дорогу в купе приходили пить чай. С ребятами я познакомилась в колледже. Сначала они надо мной все потешались и жутко подтрунивали, не раз доводили до слёз, а потом после одного случая взяли надо мной шефство. Теперь я Москву знаю, как саму себя. Мы облазили все закоулки, музеи, картинные галереи, выставки, театры. Тётя Аля, об этом можно рассказывать часами.
– В колледже только русские учились?
– Юс!- обратилась Люба к одному из ребят.- Ты там лучше всех знал, чем я. Ответь!
– Из разных стран были учащиеся,- сказал Юс.
– А ты почему не всех знаешь?- полюбопытствовала Альбина у Любы.
– Там разделение. После пятнадцати девочки учатся отдельно от ребят и входить на территорию запрещено. Среди девчат были из разных стран. И в нашей группе и в младших. Девочек всех почти знаю, а ребят – увы. Там сложно определить кто есть кто. Все как один свободно владеют несколькими языками и шпарят на них. Ну, если только явный негр или жёлтый, так цветных и в нашей стране есть много. На нашем потоке чёрных не было, а вот в младшей группе были. За год до выпуска мне досталась в воспитанницы, там принят патронат над младшенькими, девочка из Руанды. Черненькая – жуть. За год мы с ней так подружились, что когда я уезжала всю ночь проревели. Она в том году поступила в Кембридж. Мы с ребятами ездили её провожать и снова ревели. Она мне стала как сестра.
– Тогда ты мне ответь, Юс. Из Афганистана у вас учились?
– Да, тёть Аля. Много.
– Много это сколько?
– Человек сто.
– А был у вас такой по имени Али Суртаз?
– Трое было Суртазов,- кивает Юс.
– Пятеро,- уточняет Ют.- В младших было двое мальчиков. Это распространенное у афганских горных таджиков имя. Какой вам, тёть Аля, нужен? Мы сходим в колледж и там выясним.
– В 1995 году он был полевым командиром. У него шрам у правого глаза от осколка.
– Так это Буршиддин-га!- восклицает Юс.- Был такой в нашем колледже. Только он учился на спецкурсе, там с военным уклоном, а на наш поток приходил для подготовки по общеобразовательным предметам. Он старше нас всех был лет на шесть. В 1994 году его аттестовали и он уехал к себе в горы воевать. Там талибы предприняли наступление. У него на левой руке нет мизинца.
– Верно!- произносит Альбина.- Советские десантники отрубили штыком.
– Вы знакомы?!- спрашивают оба Бортника.
– Да. Это он помогал мне забирать останки мужа и товарища мужа,- Альбина благодарно смотрит Михаилу в глаза.
– Так вы ему письмо напишите. Мы его снесем в школу и там передадут. Вам будет приятно и ему тем более,- советует Юс.- Можно и посылку организовать.
– Он собирался в 1996 году жениться,- говорит Альбина.- Лучше я соберу посылку его жене, а ему только письмо.
– Дело хозяйское,- соглашается Юс.- Так понимаю, детские вещи.
– Кто из вас знает таджикский или пушту?- спрашивает Альбина.
– Все,- отвечает Люба.
– Соберу ещё лекарства для маленьких, надо составить инструкцию пользования.
– Сделаем, тёть Аля. Составьте мне список. Мы сейчас как раз по аптекам помчимся, заодно купим и для афганских друзей.
– Составлю,- Альбина встала из-за стола и проходя мимо Михаила, ласково потрепала его по волосам.
Как наступает весна? Каждый скажет вам, что это зависит от зимы. Вёсны бывают тихие, когда зимой нет много снега и дожди редки, тогда и весна приходит незаметно и плавно переходит в лето. Бурная весна – это снежные и морозные зимы. Тогда к весне грязь и гололед, сосульки. В реках большая вода. Такие вёсны длятся чуть-чуть дольше. В городах предвестниками весны являются коты. Те самые мартовские коты, пугающие своими криками одиноких ночных прохожих.
В 200? году весна в Москву пришла в мае. Ей предшествовала лютая зима. Температуры перекрыли все рекорды, были разговоры о новом ледниковом периоде. Ещё в апреле мороз достигал днём -15 градусов, а в январе,- самом холодном месяце года,- отметки – 55 градусов. Столь низких падений не наблюдалось синоптиками за весь период наблюдений.
7 мая тёплые фронты с юго-запада прорвались к столице и 9 мая всё вокруг потекло. Таяние было таким интенсивным, что затопило вмиг всю подземную Москву и обесточило город. В низинных частях столицы, близких к Москве-реке и Яузе, воды вышли из берегов и затопили окрестности. Впервые москвичи имели возможность увидеть, что такое ледоход, который гремел сутки и снёс начисто девять мостов. На набережных красовались льды.
В ночь ледохода Альбина родила сына. Михаил был на седьмом небе от счастья. К роддому добраться невозможно, кругом вода. Неведомо где достав четырехместную резиновую лодку, он приплыл к самому корпусу, где потешал всех своим зычным криком в прихваченный мегафон. К нему мигом обратились врачи и слезно стали просить плыть по направлению улицы, где стоят машины с медикаментами. И Михаил пошёл в рейс. Доставил. Его упросили ещё, и он уже не мог отказать. Счастье, переполнявшее его, гоняло лодку по маршруту двое суток. Столько он курсировал в ранге капитана на своей резиновой посудине, пока не свалился без сил в подсобке роддома. Когда проснулся, рядом сидел Юс. На стенке висел парадно-выходной костюм.
– Баста, дядь Миш! Моем, бреем, одеваем, забираем и мотаем отсель к чертовой матери. Вода ушла. Ют ждёт в машине. Вперёд.
Михаила не надо было приглашать. Он быстро переоделся, взлетел на четвёртый этаж, замотал свою Альбину в поданное Юсом одеяло и подхватил на руки. Юсу медсестра вручила новорожденного Панкратова-младшего, и они покинули роддом. В машине Альбина тихо промолвила:
– Спасибо вам, мальчики! Спасители вы наши.
12.01.98-26.01.98 года.
г. Хмельницкий.
УКРАИНА.
К О Н Е Ц