УДК 821.111(73) ББК 84 (7Сое) А46

Victoria Alexander WHAT A LADY WANTS

Перевод с английского Н.И. Христофоровой

Компьютерный дизайн Ю.М. Мардановой

В оформлении обложки использована работа, предоставленная агентством Fort Ross Inc.

Печатается с разрешения автора и литературных агентств Jane Rotrosen Agency LLC и Andrew Nurnberg.

Александер, В.

A46 Желание леди; роман / Виктория Александер; пер. с англ. Н.И. Христофоровой. – ML: ACT: ACT МОСКВА 2009. – 315, [5] с.

ISBN 978-5-17-056627-3, 978-5-403-00629-3 (ООО Издательство «ACT МОСКВА») Оформление Е.Н. Волченко

ISBN 978-5-17-056507-8 (ООО «Издательство ACT»)(С: Очар(м)84)

ISBN 978-5-403-00630-9 (ООО Издательство «ACT МОСКВА») Оформление Ю.М. Мардановой

УДК 821. 111(73) ББК 84 (7Сое)

© Cheryl Griffin, 2007

© Перевод. Н.И. Христофорова, 2009

© ООО Издательство «ACT МОСКВА», 2009

OCR: Lady Vera; SpellCheck: Lady Vera

Виктория Александер «Желание леди», изд-во АСТ, Москва, 2009 г.

Victoria Alexander WHAT A LADY WANTS, 2007 г.

ISBN 978-5-17-056627-3, 978-5-403-00629-3, 978-5-17-056507-8, 978-5-403-00630-9

Перевод с англ. Н.И. Христофоровой.

Аннотация

Пролог

Лондон

Апрель 1854 года

– Теперь нас трое, – тихо проговорил Оливер Лейтон, граф Норкрофт.

– Трое.

Благородный Найджел Кавендиш, наследник виконта Кавендиша, повторил это единственное слово с явной ноткой отвращения.

– Вы оба понимаете, что в этом присутствует положительный момент, – заметил Дэниел Синклер, единственный американец в их компании, присутствовавший на тот момент в их любимом мужском клубе в центре Лондона. К нему обратились два взгляда, полные скептицизма.

– Это мог быть один из нас.

– Согласен, согласен, – отозвался Кавендиш и поднял бокал.

Мужчины собрались оплакать переход одного из них от радостей холостяцкой жизни к священным узам брака. Но если говорить начистоту, джентльмен, о котором шла речь – лорд Уортон, – повеселился бы над печальными выражениями лиц своих троих друзей, поскольку как раз в этот момент находился на седьмом небе от счастья где-то на юге Испании, наслаждаясь прелестями новоиспеченной леди Уортон.

– А еще он потеряет свою долю фонда, – заметил Оливер.

– Сильно сомневаюсь, что это его вообще интересует, – ответил Синклер.

Вместе с Уортоном, подавшим эту идею, мужчины создали фонд, основанный исключительно на обоюдной антипатии к браку. Последний оставшийся холостяком, получит фонд.

– О да! – Кавендиш поболтал бренди в своем бокале.

– По одному шиллингу от каждого из нас, включая Уортона, в общей сложности четыре шиллинга.

– А еще бутылка на стойке.

Синклер усмехнулся:

– Одного этого достаточно, чтобы остаться счастливым холостяком, если кому-то из нас нужна поддержка на будущее.

– Не будем забывать, джентльмены, что четыре шиллинга и бутылка коньяка – просто символы, – сказал Оливер.

– Настоящая награда…

– Свобода, – решительно заявил Кавендиш.

– Право поступать, как нам нравится и когда нам нравится, не отчитываясь ни перед кем.

Кто мог бы ценить эту привилегию больше, чем Кавендиш? Из трех оставшихся членов фонда Найджел Кавендиш больше всего склонен к неэтичным поступкам с противоположным полом, особенно с вдовами или с женами определенных убеждений, не считавшими нужным хранить супружескую верность и искавшими развлечений на стороне. Кавендиш – герой амурных похождений – часто оказывался в центре таких скандалов, а Оливер мог бы привести множество примеров, когда его могли просто пристрелить.

Оливер дружил с Кавендишем со школы и, признаться, с тех пор тот мало изменился. То есть остался таким же любителем повеселиться, каким был в юности. Оливер иногда задумывался, что произойдет, когда Кавендиш унаследует титул и ответственность за свое семейство, капиталовложения и семейное состояние. И все же Кавендиш хороший человек и друг.

– Кавендиш, стоит подумать, нужно ли так стремиться к этой свободе, – задумчиво проговорил Синклер.

– Подозреваю, что и Уортон, и Хелмсли сказали бы, что любовь хорошей женщины, перспектива семьи, супруга, достойная доверия до конца дней, даже дружеские отношения стоят того, что пожертвовать ради них некоторой свободой. Ты меняешь женщин как перчатки, а что у тебя есть на случай неприятностей?

Кавендиш усмехнулся:

– Воспоминания, старина, замечательные воспоминания.

Оливер расхохотался:

– Неплохой ответ!

Дэниел Синклер присоединился к ним, когда отец устроил его брак с двоюродной сестрой Оливера. Ни Синклер, ни двоюродная сестра Оливера Фиона не имели к этому ни малейшей склонности, им просто повезло, когда Фиона влюбилась в лорда Хелмсли, старого друга Оливера. Синклер и Оливер вдруг обнаружили, что, несмотря на определенные разногласия, у них много общего, и подружились всего за несколько месяцев, когда он приехал в Англию.

Синклер в Лондоне искал инвесторов для железнодорожного предприятия в США. Инвесторами стали все члены фонда, включая Хелмсли. Американец планировал собрать необходимую сумму в течение нескольких месяцев, а потом вернуться в США и заняться строительством железной дороги. Оливер нисколько не сомневался, что Синклер сможет увеличить их капитал.

– Норкрофт, а ты что об этом думаешь?

Кавендиш внимательно посмотрел на друга.

– Стоит игра свеч? Свобода или любовь?

– Вечер только начался, и я слишком трезв, чтобы отвечать на такие вопросы.

Оливер глотнул бренди.

– Такие вопросы лучше обсуждать поздней ночью, когда удовлетворишь свои порывы. Тогда мир видится в совершенно ином свете, и считаешь, что собственным наблюдениям присущи проницательность и блеск.

– Признай все же, что вопрос занимательный, и мне хотелось бы узнать твое мнение, – мягко заметил Синклер.

Кавендиш с любопытством посмотрел на Оливера.

– Норкрофт, что скажешь? Свобода или любовь?

Оливер подумал.

– Думаю, все относительно и сильно зависит от конкретной ситуации. Например, ты… – Он посмотрел Кавендишу в глаза. – Тебе еще предстоит получить титул и связанные с ним обязанности. У тебя свобода и деньги, ты можешь поступать, как тебе угодно, что ты и делаешь. Ты – любезный и веселый человек. Более того, хороший друг, но до сих пор жизнь твоя состояла исключительно из легкомысленных поступков. В ней нет ничего серьезного.

– Довольно резко. – Кавендиш поморщился. – Верно, но резко.

– Любовь может заставить тебя полностью изменить жизнь, – добавил Оливер.

Кавендиш усмехнулся:

– Следовательно, игра явно не стоит свеч.

Оливер взглянул на Синклера:

– Твой отец самостоятельно создал финансовую империю, то есть без твоего участия. Ты использовал свободу, чтобы добиться успеха, и сам взвалил на себя многочисленные обязанности. Это превосходно и совершенно по-американски. Тебе любовь доставила бы только неудобства.

Синклер хмыкнул:

– Думаю, так оно и было бы.

– Что же касается меня… – Оливер сделал новый глоток бренди и помолчал. – По-видимому, я занимаю среднее положение между вами. Я унаследовал положение в обществе и состояние. Представим, что я – глава семьи и поэтому имею соответствующие обязанности. Следовательно, моя свобода уже ограничена. Любовь не привнесет в мою жизни ни перемен, ни неудобств. На самом деле я не прочь жениться. – Он уныло улыбнулся.

– Тогда, вне всякого сомнения, ты следующий. – Кавендиш чопорно улыбнулся.

– Я никуда не спешу и не думаю о семейном счастье, поэтому и не занимаюсь активными поисками жены. Боюсь, джентльмены, я – романтик. Вне всякого сомнения, однажды я встречу женщину, без которой не смогу жить. А поскольку до этого еще не дошло, пройдет еще какое-то время, прежде чем решусь на брак. А значит… – Оливер поднял бокал. – Я собираюсь последним провозгласить тост, когда стану единственным обладателем коньяка.

– Какое поразительное совпадение. – Синклер усмехнулся. – Я планировал то же самое.

– Советую вам обоим изменить планы, – решительно заявил Кавендиш. – Я твердо намерен стать последним и не сомневаюсь, что я выиграю пари. Особенно это, мне оно по вкусу. Я уже ощущаю вкус коньяка.

– Можно сколько угодно обсуждать, кто будет последним. – Оливер задумчиво взглянул на друзей. – Гораздо интереснее ответить на вопрос… кто следующий?

Глава 1

– Тебе следует знать, что это противоречит всему, во что я когда-либо верила, будь то Бог, наука или сама природа. – Леди Фелисити Мелвилл облокотилась о каменную балюстраду балкончика спальни и стала вглядываться в ночное небо. – Все же в моменты отчаяния… Не то чтобы я пребывала сейчас в отчаянии, даже и не думай, но признаюсь, когда тебе двадцать три и ты все еще не замужем, отчаяние начинает кусать за пятки, словно невоспитанный спаниель. Знаешь, я человек вполне разумный. Я не верю в суеверия и никогда не верила.

Она выпрямилась и скрестила руки на груди.

– Феи, эльфы, заклинания и тому подобное. Все это нелепо. При любых других обстоятельствах я даже не задумалась бы доверить собственное будущее и судьбу небесной звезде.

Фелисити не отрываясь смотрела на выбранную ею звезду и высказывала свое желание. Разумеется, ей хотелось, чтобы существовала хотя бы малейшая вероятность исполнения ее желаний. Но для этого нужна идеальная звезда, тогда как эта светила чрезвычайно ярко. Очевидно, слишком яркая звезда привлекает всеобщее внимание, следовательно, и бесконечные желания. И звезда показалась Фелисити довольно-таки потертой (вот какая ерунда приходит ей в голову). С другой стороны, если бы звезда была еле заметной, у нее оказалось бы недостаточно сил для осуществления ее желаний.

Фелисити удержалась от желания приникнуть к телескопу, установленному у нее в комнате прямо за открытыми балконными дверями, чтобы выбрать другую звезду. Не совсем правильно для ее целей воспользоваться телескопом. Подзорная труба, обнаруженная ею в детстве в столе отца, с помощью которой она начала изучать звезды, подошла бы сейчас больше. Такой трубой раньше, наверное, пользовался капитан корабля или моряк, может быть, даже пират, а значит, на ней был налет романтики, вполне соответствующий ее усилиям. Подзорная труба находилась на расстоянии вытянутой руки – на столике за дверями балкона. И все-таки к науке это не имело никакого отношения, а наука и не должна иметь к этому никакого отношения. Это волшебство, может быть, вера или… отчаяние.

– Может быть, прежде чем продолжать, надо объяснить ситуацию. Я последняя в роду.

Фелисити вздохнула подчеркнуто драматично. Но это не вызвало ощущения драмы.

– Кто мог бы подумать, что я останусь единственной незамужней из всех девушек, с которыми встретилась на первом балу? Будь я достаточно злой, я сделала бы ставку (хотя я никогда не сделала бы ничего подобного, но если бы сделала…) на Мэри Сент-Джеймс.

Мэри – тихая, скромная, с заурядной внешностью и таким же приданым – привлекла внимание наследника герцогского титула – отдаленного наследника. Теперь у нее двое детей и ожидается третий.

– Что же такое произошло между тем моментом и настоящим? Это будет мой шестой сезон.

Он задумалась на мгновение.

– Нет, пятый, прошлый я пропустила. Большое путешествие. Должна признать, довольно милое. Теперь я гораздо лучше образована и манеры у меня более изысканные. – Не думаю, что от этого что-то сильно изменится.

Однако она заметила повышенное внимание джентльменов на нескольких светских мероприятиях, на которых ей довелось побывать в этом сезоне. Возможно, изысканные манеры, приобретенные во время путешествия, все же имели значение. Она чувствовала себя спокойнее и увереннее, а по-итальянски стала изъясняться гораздо свободнее.

Фелисити оперлась о дверной косяк.

– Юджиния говорит… – Она взглянула на звезду. – Юджиния Уэнтвистл, теперь скорее всего леди Килборн, моя самая близкая подруга, говорит, что я хочу слишком многого. Если я на самом деле хочу выйти замуж, надо понизить планку. Признаю ее замечание справедливым, но, по правде сказать, не думаю, что мне трудно угодить.

Звезда мигнула, выражая недоверие.

– Признаю, я встречала многих приятных джентльменов. Некоторые из них подходили на роль супруга. Но несмотря на титул, состояние, внешность, все они показались мне обыкновенными и довольно скучными. Даже когда я случайно позволила одному из них поцеловать себя… – Она сконфуженно взглянула на звезду. – Казалось, это будет волновать просто из-за ощущения запретности, но никакого волнения не было и в помине.

Заглядывая в глаза этим приятным, но обыкновенным предполагаемым мужьям, она видела лишь перспективу скучного существования и ничего такого, что свидетельствовало бы о будущем, полном радости и веселья. Именно такая жизнь без волнений, уравновешенная и скучная, так нравилась ее родителям.

– Иногда я сомневаюсь, что это мои родители, – произнесла она страдальческим голосом. – Возможно, меня подкинули к их двери искатели приключений или по крайней мере мечтатели. Но я люблю их всем сердцем, они замечательные, никогда не поднимали вопрос о моем замужестве. Родители же Юджинии всегда боялись, что дочь останется старой девой и останется у них на руках до конца дней. Так что мне в этом смысле повезло. – Она вздохнула. – Они ужасно обыкновенные, совершенно непримечательные, и в жизни их нет места волнениям. – Фелисити видела себя такой же спокойной. – Ну вот, теперь ты все знаешь.

Она не отрывая глаз смотрела на звезду, на свою звезду.

– Мне нужна твоя помощь, ты – мое последнее прибежище. Я не знаю, что теперь делать.

На самом деле это был первый реальный предпринятый ею шаг (если только пожелание можно рассматривать как реальный шаг), чтобы найти такого мужа, какого хотелось. Потребовалось несколько сезонов, чтобы осознать, что ее не интересуют джентльмены, составлявшие обычный круг ее знакомых. А потом был год, когда она активно искала эрудированных мужчин в надежде, что совместные интересы помогут взволновать ее, но и этот путь с горечью пришлось признать ошибочным. Астрономов, с которыми она встречалась, интересовали только созвездия. Большую часть прошлого года она провела в путешествии по Европе в компании двух младших двоюродных сестер и пожилых родственниц. Во время путешествия ей встретилось множество интересных джентльменов, которые могли бы заставить испытывать настоящее волнение, но все же ни один из них не казался идеально подходящим.

– Я не просто хочу заполучить мужа. Внесем ясность. Я могла бы быть замужем. Мне делали предложения. Замечательные предложения. Чего я хочу… Чего я желаю… – Фелисити выпрямилась, – так это беспокойного, нескучного и необычного будущего. Мне нужен муж, способный превратить всю мою жизнь в приключение. Величайшее из приключений. Вот чего я хочу. – Фелисити помолчала. – Пожалуйста.

Она затаила дыхание. Что-то должно произойти. Может быть, идеальный мужчина свалится с неба прямо на балкон. Возможно, французский мушкетер? Хорошо бы Д'Артаньян. Или Эдмон Дантес? Или рыцарь в доспехах, хотя тогда он опустился бы с оглушительным грохотом, а сейчас уже поздняя ночь или раннее утро, смотря как посмотреть.

Фелисити вздохнула. Абсурдная мысль. Даже если ее желание сбудется, это явно произойдет не мгновенно. Просто смысл в том, что столь туманное пожелание не может быть исполнено немедленно.

И все-таки…

– Не хочется выглядеть нетерпеливой, – произнесла Фелисити. – Но я буду признательна, если ты, звезда, немного поторопишься. Я очень хочу выйти замуж, но если уж мне суждено остаться одинокой, я смирюсь с этим и успокоюсь.

Где-то вдалеке залаяла собака.

– К сожалению, я в том возрасте, когда нельзя ожидать, что приемлемые предложения будут поступать постоянно. Осталось мало подходящих холостяков.

Собака продолжала лаять. Фелисити возвела глаза к небу. Странно, что люди не обращают внимания на соседей в столь позднее время.

– Повторяю. Если мое желание не осуществится, я смирюсь с тем, что жизнь моя будет ничем не примечательна. Значит, продолжу жить, как раньше, с надеждой найти джентльмена из хорошей семьи с приемлемым состоянием и (если такое вообще возможно) с приятной внешностью.

В ночи прозвучал выстрел. Фелисити замерла. Потом перегнулась через балюстраду и вгляделась в направлении шума, не обращая внимания на внутренний голос. При звуках выстрелов лучше проявить осторожность, а не любопытство. Высокая стена отделяла их дом от дома соседей – лорда и леди Помфри, но балкон оказался замечательным наблюдательным пунктом. В верхней комнате напротив горел свет. Фелисити хорошо рассмотрела мужчину, спускавшегося со стены дома семейства Помфри.

Вне всякого сомнения, это вор. Его застигли, когда он крал драгоценности леди Помфри, коллекцию произведений искусства или нечто не менее ценное. Человек бегом пересек лужайку. Белая рубашка быстро исчезла за стеной. У Фелисити замерло сердце. Господи, он ведь направляется не сюда? Она схватила тяжелую латунную подзорную трубу, которую раньше никогда не считала оружием. Но теперь она вполне могла им стать.

Ее внимание привлекли крики. В окне показались две фигуры. Даже с такого расстояния было видно, что они спорят. Но зачем же спорить? Почему из дома не выбежали слуги и не бросились в погоню?

Может, это вовсе не взломщик? Достаточно слухов ходило по поводу интересов леди Помфри. И все же это мог быть вор. Следовало защитить свой дом и родных. Поднимая подзорную трубу, Фелисити понимала: наблюдать за соседями неприлично, невоспитанно, более того, совершенно недопустимо с моральной точки зрения. Позднее, наверное, придется наказать себя.

Отступив в тень комнаты и радуясь, что не зажгла лампу, не выдав тем самым свое присутствие, она направила подзорную трубу на соседнее окно. Лорд и леди Помфри действительно спорили. Лорд напоминал цветом перезрелые сливы, хотя так могло показаться из-за освещения и большого расстояния. Если имеешь такую супругу, как леди Помфри (все говорили, что и лорд Помфри не лучше), стоит привыкнуть к подобным полуночным происшествиям и относиться к ним спокойно. Но вполне возможно, что лорду Помфри совершенно не понравилось застать жену, когда та была с…

Но где же взломщик?

Фелисити осмотрелась и заметила, что кто-то спрыгнул со стены в ее сад. В такие моменты нельзя поддаваться панике. Следует критически оценить ситуацию. Поймав мужскую фигуру в подзорную трубу, она сфокусировала изображение. Было слишком темно, чтобы различить черты лица. Мужчина оказался высоким, и при неверном свете звезд она заметила впечатляюще широкие плечи и…

И он смотрел прямо на нее! Хотелось отступить назад, глубже в тень, но Фелисити не двинулась с места. Она достаточно сильная и только что жаждала волнений! Да это и не важно – он не мог ее видеть. В комнате за спиной было темно, а свет звезд слишком тусклый, чтобы…

– Скажите, пожалуйста, здесь безопасно? – услышала она тихий мужской голос.

Господи, он ее видит! Мгновение она прикидывала, не проигнорировать ли его и не отступить ли в комнату, где безопасно. Только это верх трусости, и она не имела и не имеет никакого отношения к происходящему, поскольку находится именно там, где и положено. Это он вторгся в чужие владения.

– Мисс, – послышалось из темноты. Нерешительно опустив подзорную трубу, Фелисити спросила:

– Что означает «безопасно»?

– По-моему, «безопасно» означает совершенно очевидное.

В голосе, явно принадлежавшем образованному человеку с хорошими манерами, послышалось недовольство. Мысли, что он взломщик, улетучились, то есть он мог быть взломщиком, но с хорошим образованием. Герцог, переживающий трудные времена, или принц, пытающийся вернуть королевские драгоценности леди Помфри, или…

– Безопасно, если за мной никто не гонится. Они пустили за мной собак?

Фелисити удивилась.

– А вы довольно-таки нетерпеливы, учитывая ваше положение.

– Будешь нетерпеливым, когда в тебя стреляют, потом приходится спускаться по неровной стене, потеряв по дороге один из любимых сюртуков, и все это при том, что по пятам гонятся пресловутые церберы.

– У них нет собак, – пробормотала Фелисити.

– Но мне показалось, что я слышу собачий лай. – Он подошел к дому.

– Многие соседи держат собак. Наверное, они проснулись от ночного шума, но у Помфри нет собак, хотя, полагаю, вы выразились метафорически. В Лондоне вообще нет церберов! Думаю, леди Помфри завела бы какую-нибудь небольшую и пушистую собачку, совершенно не способную карабкаться по стенам. Хотя если подумать, собаки вообще не умеют лазать по стенам, так что вам ничто не угрожало бы.

– Никогда не вел такой удивительной беседы, – пробормотал незнакомец.

Фелисити подумала, что говорят не с ней.

Он подошел ближе.

Разговор стал странным и неожиданно смущающим. Поразила ее и полная неуместность этого разговора. На ней ночная сорочка, она болтает с мужчиной – наверное, не взломщиком, но доверять ему не следует. Она взглянула на дом соседей. Слуг с фонарями, бегущих к стене, не наблюдалось.

– По-моему, вы в безопасности.

– Прекрасно. – Он усмехнулся. – Значит, так тому и быть.

– О чем вы? – Фелисити взглянула вниз. – Вам не стыдно? Никаких моральных принципов?

– Что вы имеете в виду? – насторожился он.

– Я имею в виду… Полагаю, прежде чем обвинять вас в нарушении моральных устоев, следует убедиться, что вы не взломщик.

– Могу вас заверить, я точно не взломщик.

– Уверены?

– Абсолютно.

– А почему я должна вам верить?

– Понятия не имею. Будь я взломщиком, наверное, я не стал бы общаться с вами и не пошел бы на сделку с дамой из этого дома.

– Это зависело бы от того, хороший ли вы взломщик.

– Я был бы очень хорошим взломщиком. Однако я не таков.

– Нет, не думаю, что вы взломщик.

– Вы будто разочарованы.

– Не совсем. Никогда не стоит разочаровываться, если узнаешь, что твой дом и твои родные в безопасности.

Незнакомец шагнул ближе и поднял голову. Теперь он стоял под балконом. Лицо его было трудно рассмотреть, но голос оказался удивительно приятным.

– И все же в вашем голосе слышно явное разочарование.

– Ну, если вы не взломщик, значит, вы… Едва ли это имеет значение.

– Буду счастлив ограбить ваш дом, если пожелаете.

– Не говорите ерунды. У меня нет никакого желания, чтобы кто-нибудь ограбил мой дом.

– Это утешает. Я совершенно не представляю, как следует грабить дом. Так и пристрелить могут.

– Вполне возможно.

В ящике ночного столика лежат старинный дуэльный пистолет. Фелисити приобрела его после неприятного инцидента в Венеции и с тех пор держала у постели, скорее как психологическую защиту. Находясь под рукой, он придавал смелости. Странно, что она не вспомнила о нем раньше. Конечно, тяжелая подзорная труба в руке придавала уверенности.

– А теперь, когда мы решили этот вопрос, мне хотелось бы…

– Поскольку мы выяснили, что вы не взломщик, предполагаю, что вы… развлекались с леди Помфри?

– Вы считаете, это достойно порицания, не так ли? – Незнакомец помолчал и повторил вопрос: – Не так ли?

– Безусловно.

Она медленно опустила трубу и попыталась подобрать подходящие слова. Не каждый день приходится выговаривать мужчине за предосудительное поведение.

– Леди Помфри – замужняя женщина. Следовательно, ваши действия достойны порицания. Морального.

– Вы так считаете?

– Да.

– Понятно.

– А вот я так не считаю, – сказал незнакомец.

– Вы не можете не согласиться со мной. Ваше поведение непристойно и аморально и…

– Вот тут-то вы и ошибаетесь.

– Совершенно уверена, что нет.

– Но так оно и есть. – В голосе его прозвучала неприятная нотка триумфа. – Я не женат.

– А при чем тут это?

– Я не женат, а это означает, что я не нарушал клятв супружеской верности, или лояльности, или каких-либо иных обещаний, будучи навечно связанным с кем-то брачными узами. Следовательно, мои моральные принципы тут совершенно ни при чем.

Фелисити удивленно открыла рот.

– Но вы ведь шутите?

– Не шучу. Я отношусь к своему слову и любым обещаниям, включая брачные клятвы, которые я никогда не давал и в обозримом будущем давать не собираюсь, достаточно серьезно. С уважением относиться к собственному слову – моя обязанность, мой святой долг. Однако за действия, предпринимаемые другими относительно каких-либо обещаний, которые они, возможно, давали, я ответственности не несу.

– Перестаньте. И на вас лежит вина. Леди Помфри не могла развлекаться сама по себе.

– Я не стал бы спорить… Впрочем, не важно.

– Вы – человек с сомнительными моральными принципами?

– Полагаю, это зависит от вашей точки зрения. Для меня вопрос о моральности моих действий вообще не стоит. Я с удовольствием продолжил бы обсуждение моего поведения и его этического аспекта, но мне пора откланяться.

– И правда пора, – пробормотала она, удивившись своему легкому разочарованию.

– Если только вы не собираетесь позвать полицию, чтобы меня арестовали!

– Не говорите глупостей. Позвать полицию я могла бы и раньше.

Хотя мужчине, избежавшему справедливого гнева взбешенного мужа, в высшей степени неприлично находиться у нее под балконом посреди ночи, арестовывать его за это не стоит. Приключение подошло к концу. Фелисити с сожалением указала на дальний конец сада:

– Если вы направитесь к пролому в верхней части стены, то в нескольких футах от него найдете калитку, ведущую к конюшням и проходу на улицу.

– Какому пролому?

– Вон там. Видите, он выделяется на фоне ночного неба, сразу поверх высокой живой изгороди.

– Мне не видно, здесь темно. Думаю, я в любом случае не смог бы увидеть его отсюда. – Он расстроенно вздохнул и направился к шпалерам. – Ну и ночка.

– Согласна. – Она перегнулась через перила балкона. – Что вы делаете?

– Взбираюсь по вашим шпалерам.

Фелисити не обратила внимания на холодок, пробежавший по позвоночнику. Страх это или волнение, с уверенностью она сказать не могла. Вероятно, понемногу и того и другого.

– Разумно ли это?

– Разумно, если хочу увидеть эту вашу калитку и выбраться отсюда.

– Может быть, вам следовало бы приглядеться получше.

Фелисити отступила от балкона, поняв, что ей может угрожать опасность, и крепче прижала к груди подзорную трубу, ощущая уверенность и спокойствие от ее тяжести. Труба и правда могла послужить оружием и оставить солидную вмятину на черепе. К тому же Фелисити не сомневалась, что сможет закричать в случае необходимости.

– Не думаю все же, что вам стоит…

– Если вы опасаетесь за свою добродетель, не стоит.

Над балюстрадой появилась рука, у Фелисити перехватило дыхание. Он передвигался быстрее, чем она ожидала. Удивляться не стоило. Этот человек уже спустился по стене одного дома, перебежал через лужайку и взобрался по стене, не говоря уже о том, чем мог заниматься до этого. И уставшим он совершенно не выглядел.

Незнакомец перегнулся через перила и встал на балкон. Она оказалась права: этот был высокий человек, почти на голову выше ее. В темноте трудно было рассмотреть черты его лица, но она заметила, что они довольно-таки приятные. Днем он выглядел бы просто великолепно. Леди Помфри вряд ли увлеклась бы несимпатичным мужчиной. Улыбка его показалась явно безнравственной, и перед ней точно невозможно устоять.

– Я слишком устал, чтобы интересоваться чем-то, кроме сна, в который намереваюсь погрузиться, как только окажусь в собственной постели.

– Я совершенно не испугалась, – высокомерно заметила Фелисити.

– Тогда зачем вы вооружились этим? – Он указал кивком на подзорную трубу.

– Это? – Она переложила подзорную трубу из одной руки в другую. – Это просто старая подзорная труба, когда-то принадлежавшая родственнику-моряку.

– Подзорная труба? – Незнакомец перевел взгляд с инструмента в ее руках на телескоп. – Вижу, у вас есть и телескоп.

– Я изучаю звезды. Они очаровательны.

Он расхохотался:

– Столь же очаровательны, что и соседи?

Ее лицо вспыхнуло.

– Я астроном. Не профессиональный, но все же астроном. Я не подглядываю за соседями!

– Нет?

– Услышав крики и выстрел, я захотела посмотреть, что происходит, но я не имею привычки совать нос в чужие дела.

Он с явным недоверием отвернулся, чтобы осмотреть стену сада. Именно в это мгновение Фелисити пожалела, что не ударила его подзорной трубой, но сделать это еще не поздно. Если он потеряет сознание, его, вероятно, найдут и ее репутация пострадает, а репутация этого человека весьма сомнительная и…

– Знаете, глупо, что вы не испугались. Разговаривать посреди ночи с незнакомцем, моральные устои которого сомнительны, и позволить ему войти в вашу спальню…

– Ничего подобного я не позволяла. – В голосе ее прозвучало возмущение. – Вы вольничаете. Вы без приглашения проникли в мой сад, а теперь, снова без приглашения, появляетесь у меня в комнате и…

– Что ж, именно так и поступает мужчина сомнительных моральных устоев. Теперь я вижу пролом в стене и как до него добраться, поэтому желаю вам спокойной ночи.

– Ну так идите.

– Прежде чем снова воспользоваться шпалерами, хочу поблагодарить вас за помощь.

– Я совершенно ничего не сделала.

– Это-то и ценно. – Без всякого предупреждения он шагнул к ней, взял за руку и поднес к своим губам. – Милая девушка, будь вы моей младшей сестрой, я сделал бы все, чтобы вы просидели под замком большую часть следующего года, чтобы сегодняшний инцидент не повторился.

– Неужели?

– Если бы речь шла о моей младшей сестре, я позаботился бы, чтобы она вооружилась чем-то иным, кроме подзорной трубы, на случай повторения сегодняшнего инцидента.

– Неплохо сказано.

Он засмеялся, отпустил ее руку и вышел на балкон. Перекинув ногу через перила, дотянулся до шпалер.

– Да, еще кое-что. В будущем постарайтесь не пускать мужчин с сомнительными моральными принципами к вам в спальню. По крайней мере до того, когда возраст позволит вам четко представлять последствия сомнительной морали.

Сказав это, он пропал в ночи. Лишь звук шуршащих листьев свидетельствовал, что он вообще был.

– Возраст…

Мгновение Фелисити смотрела в одну точку, потом рассмеялась. Глупец принял ее за ребенка. Конечно, в темноте, когда на ней ночная сорочка, волосы распущены да еще телескоп и подзорная труба, наверное, она и правда выглядела девочкой.

Внизу раздался стук, потом послышались приглушенные ругательства. Фелисити вышла на балкон и перегнулась через перила.

– С вами все в порядке?

– Мой ботинок застрял в вашей проклятой шпалере, и теперь я не могу его найти.

– Сэр, думайте, что говорите.

– Прошу прощения. Очевидно, придется идти по улице в одном ботинке.

– Это кара небесная, не находите? За ваши грехи.

– Вне всякого сомнения.

С этими словами незнакомец пересек лужайку и мгновенно исчез в кустах у подножия стены. Теперь он без труда найдет выход.

Придвинув кресло к балкону, Фелисити оперлась локтями о холодные каменные перила. Этот… он… явно от него веяло приключением, волнением, опасностью, неизвестностью, что случится дальше. И что странно, рука все еще хранила тепло его губ.

Жизнь с таким человеком, наверное, никогда не будет уравновешенной, скучной, обыденной.

Фелисити улыбнулась, встала, нашла на небе звезду.

– Как я благодарна тебе за внимание к моей просьбе. Он прекрасно мне подходит. Конечно, все может оказаться непросто, но это дополнит загадку. Не сомневаюсь, с ним будет весело, хотя он не совсем то, на что я надеялась. Все дело в его сомнительных моральных принципах. Но у него, кажется, есть представления о чести. И с ним никогда не будет скучно. А теперь, если можно, одно небольшое пожелание. Очень хотелось бы узнать его имя.

Глава 2

– Итак, – Синклер стоял с бокалом шампанского в руке, глаза его искрились весельем, – тебя спасла маленькая девочка.

– Не назвал бы ее маленькой, – небрежно проговорил Найджел, вглядываясь в танцующие под звуки популярного вальса Штрауса пары.

В сущности, он не собирался присутствовать на сегодняшнем балу и сделал это лишь по настоянию матери. После инцидентов, подобных произошедшему три дня назад с лордом и леди Помфри, необходимо появиться на публике как можно быстрее, чтобы исключить возможность скандала.

Найджел наивно думал, что избежал неприятностей, скрывшись невредимым и незамеченным. В конце концов, леди Помфри явно не захочет обнаружить собственное неблагоразумие. Лорд Помфри в тот вечер вернулся домой прямо из объятий актрисы известной репутации. Поэтому он пожелает избежать скандала. Просто Найджел снова не учел, насколько быстро распространяются слухи благодаря лондонским слугам. Служанки и лакеи, камердинеры и повара всегда от души развлекались над похождениями представителей высшего света. Найджел подавил ухмылку. Он явно поразвлек народ, но ощущал кое-какую ответственность. Положение обязывает.

– Она ростом почти мне до носа, слишком высокая, чтобы казаться совсем уж юной. Я предостерег ее, чтобы она впредь не пускала незнакомых мужчин к себе в спальню, а она обвинила меня в отсутствии моральных принципов.

Американец рассмеялся:

– Значит, она великолепна.

– Именно так. И в высшей степени занимательна.

По правде сказать, при других обстоятельствах Найджел с удовольствием поспорил бы с незнакомкой. Что-то в ней ему понравилось. Что-то большее, чем способность сохранять спокойствие в споре с незнакомцем, оказавшимся посреди ночи у нее в саду. Ей явно не занимать храбрости, хотя и не стоит ее так проявлять. Следует быть осмотрительнее.

Норкрофт сдвинул брови.

– Маленькая девочка, говоришь?

– Не то чтобы «маленькая девочка». Это Синклер сказал «маленькая девочка». По-моему, она юная девушка. – Найджел кивнул в сторону сплетничавших молодых женщин. – По-моему, она моложе недавно представленных мне охотниц за мужьями. Наверное, она ровесница моей сестры, ей лет шестнадцать. Признаюсь, трудно сказать. Было очень темно. Она привлекла мое внимание только потому, что на ней было очень широкое белое платье – возможно, пеньюар или что-то подобное, переливавшееся при свете звезд.

– И этот дом граничит с домом лорда Помфри? – поинтересовался Норкрофт.

Найджел кивнул:

– К востоку от него.

С минуту Норкрофт смотрел на Найджела, потом усмехнулся:

– Так это дом лорда Данбери.

– И что это ты так ухмыляешься?

– Дочь лорда Данбери, единственная дочь, единственный ребенок, – леди Фелисити Мелвилл. – Норкрофт улыбнулся еще шире. – И она не маленькая девочка.

Найджел сделал глоток шампанского.

– Я сказал, что она молодая.

– «Молодая» – понятие относительное, особенно в этом случае.

Синклер поднял бровь.

– Сколько ей лет?

– Точно не знаю. По-моему, чуть больше двадцати, – сказал Норкрофт.

– Полная чушь. Не верю ни на миг. Уж как-нибудь я смогу отличить девушку от женщины.

– Даже в темноте? – поинтересовался Синклер. Найджел усмехнулся:

– Особенно в темноте.

– Но не в этот раз. – Норкрофт оглядел толпу, ткнул приятеля локтем и указал кивком в дальний угол бального зала. – Вот она. Танцует с Бекхемом. Это леди Фелисити.

Найджел проследил за взглядом друга. Норкрофт оказался прав. Вряд ли можно назвать леди Фелисити юной девушкой. Высокая, темноволосая, с хорошей фигурой, хотя, на его вкус, немного худа. Со своего места он не мог рассмотреть черты ее лица, но танцевать для нее, по-видимому, столь же естественно, как и дышать. Она не замужем – то есть оставалась леди Фелисити Мелвилл, которая никогда не была замужем, – а такой тип женщин его не интересовал. Не в этот год. И все же хотелось увидеть ее лицо.

– Вы хорошо знакомы? – обратился он к Норкрофту, не отрывая взгляда от леди Фелисити.

Друг заколебался.

– Значит, хорошо?

– Нет, вовсе нет, – быстро ответил Норкрофт. – По правде говоря, едва знаю ее, хотя наши матери – подруги, моя матушка периодически упоминает ее в качестве возможной невесты.

– А тебе это неинтересно?

– У меня никогда не было возможности проявить заинтересованность или незаинтересованность. Она очень приятная, но каждый раз после танца или разговора с ней у меня оставалось смутное впечатление, что она находила меня не совсем интересным.

Синклер расхохотался:

– Если женщина находит мужчину скучным, у него нет перспективы продолжить знакомство.

– Это ослабляет энтузиазм, – пробурчал Норкрофт.

– Не сказал бы, что она посчитала меня скучным, – заметил Найджел, не отрывая взгляда от леди. – Представь меня.

– Зачем? – поинтересовался Норкрофт. – Она не твой тип.

Найджел взглянул на приятеля:

– А почему нет?

– Она не замужем и никогда не была. Уверен, что ей хочется исправить этот недостаток.

– Девственница в поисках мужа? Нет, только не это. – Синклер мрачно покачал головой. – Кавендиш совершенно ясно изложил свои взгляды по поводу романов с девственницами. Особенно с девственницами из хороших семей, желающими выйти замуж.

– Да, девственниц, нацеленных на брак, а также их родственников, особенно их матерей, следует избегать любой ценой, – твердо произнес Найджел. – Однако я не собираюсь заводить роман именно с этой девственницей. Мне любопытно, только и всего.

Леди Фелисити рассмеялась каким-то словам Бекхема, Найджелу захотелось узнать, что же ее так рассмешило.

– Конечно, ее поведение можно объяснить. Молодость и неопытность мешали понять опасность, исходящую от мужчины с сомнительными моральными устоями.

– Ты имеешь в виду негодяя? – поинтересовался Синклер. – Жулика? Мошенника?

– Всех их и им подобных.

Найджел предпочел бы иметь репутацию негодяя, жулика или мошенника как защиту от самых решительных девственниц – леди Фелисити вполне можно было причислить к ним, – а также их матерей. Почему-то он был уверен, что когда решится на брак, титул, его состояние, положение в обществе быстро изменят эту репутацию.

– Возможно, она не знала, что ты негодяй? – с готовностью подсказал Синклер.

Норкрофт фыркнул:

– Она видела, как мужчина вылез прямо из окна леди Помфри, что за ним гонятся собаки…

– Собак не было, – заметил Найджел.

Норкрофт не обратил внимания на это замечание.

– Негодяй, негодяй худшего сорта – вот первое, что можно подумать в такой ситуации.

– Спасибо за краткость, – усмехнулся Найджел.

– Пожалуйста, всегда обращайся.

– Следовательно, интересно, что думала в тот момент леди Фелисити, правда? – задумчиво проговорил Найджел.

Его друзья обменялись взглядами. Синклер пожал плечами:

– Мне неинтересно.

– Мне тоже, – поддакнул Норкрофт.

– А мне интересно. И я намерен это выяснить. Несколько минут легкой болтовни явно удовлетворят мое любопытство. Надо поблагодарить ее за помощь. – Допив вино, Найджел передал пустой бокал слуге. – Представь, пожалуйста, меня.

Норкрофт покачал головой:

– Сомневаюсь, что мысль удачная.

– Это великолепная мысль. – Найджел шаловливо поднял бровь. – Ты волнуешься за меня? Или за нее?

– Я очень волнуюсь, хотя не уверен точно, за кого именно. Думаю, за обоих.

– Ты же не думаешь, что леди Фелисити как-то может повредить, если меня просто представят ей?

– Не говори ерунды. Подозреваю, леди Фелисити вполне в состоянии позаботиться о себе. – Норкрофт внимательно посмотрел на приятеля и решительно вздохнул: – Просто мне представляется нечто странное: два неподвижных объекта сталкиваются головами.

– Этого не может быть. – Синклер сделал глоток шампанского. – Неподвижные объекты не могут столкнуться. Они неподвижны.

– Именно. – Найджел поправил манжеты на рубашке. – А теперь представь меня бесстрашной леди Фелисити.

Господи, да он направляется прямо к ней! Не прямо к ней. Скандально известный мистер Кавендиш шел по бальному залу в компании с лордом Норкрофтом, но они явно направлялись туда, где находилась она. Разумеется, она не подала виду, что заметила мистера Кавендиша. Она увидела его раньше, когда он только вошел и разговаривал с лордом Норкрофтом и другим джентльменом. Это знакомство не входило сейчас в ее планы. Она еще не подготовилась к первой настоящей встрече.

Рассмеявшись в ответ на какие-то слова партнера и радуясь возможности притвориться сосредоточенной, она думала совершенно об ином. Этому умению научила ее мать.

«Моя милая девочка, никогда не следует давать скучному джентльмену понять, как он скучен. Это нехорошо. Однако нет необходимости изнывать от скуки, когда можно думать о чем-то более интересном».

Лорд Бекхем, приятный человек и прекрасный танцор, без сомнения, не желал быть благородным мистером Найджелом Кавендишем. Даже если благородство только официальный титул.

Просто хотелось узнать, как зовут этого человека, появившегося в ее саду три дня назад. На следующее утро она лишь упомянула в разговоре с горничной Нэнси, что слышала прошлой ночью шум из дома леди и лорда Помфри. Нэнси же слышала от Бриджет, камеристки, которая узнала от поварихи, у которой роман с зеленщиком, поставлявшим свежую зелень и в дом Помфри, что именно произошло, и назвала имя негодяя. Нэнси никогда не упускала малейшей возможности посплетничать. Очевидно, поведение мистера Кавендиша стало развлечением для всех лондонских слуг. Фелисити узнала, что этот человек сейчас живет со своими родителями – лордом и леди Кавендиш – в районе Мейфэр только потому, что дом, сданный ему маркизом Хелмсли, уничтожен пожаром. Нэнси рассказала такую неправдоподобную, но забавную историю о мистере Кавендише, актрисе и попугае. А еще она сообщила, что Кавендиш жил в доме маркиза, поскольку в его собственном доме идет ремонт после подозрительного потопа.

У Нэнси сложилось вполне определенное мнение о мужчинах, развлекающихся с актрисами, имеющими или не имеющими попугаев. Каждый ее рассказ изобиловал преувеличениями; многочисленные пересказы похождений мистера Кавендиша обросли красочными подробностями. Тем не менее в них явно присутствовало зерно правды. Фелисити обратила внимание на то, что в рассказах Нэнси фигурировали вдовы, замужние дамы с сомнительной репутацией, актрисы. Он участвовал во многих скандальных историях, но ни одна из них не скомпрометировала женщину, если только ее репутация уже не была сомнительной. Очевидно, мистер Кавендиш – порядочный человек. Явное указание на то, что ему просто нужна женщина, способная направить его на путь исправления.

Фелисити Констанс Эванстон Мелвилл – именно такая женщина.

Музыка закончилась, лорд Бекхем проводил Фелисити.

За спиной лорда показался мистер Кавендиш.

– У меня такое впечатление, что вы думали не совсем о нашем танце. – Лорд Бекхем улыбнулся и взглянул на нее с любопытством.

– О, что вы, милорд. – В конце концов, он приятный человек. Фелисити вознаградила его самой широкой улыбкой. – Я просто очарована вами, а потому не могла сосредоточиться на шагах и испытывала неловкость. Сплетни явно припишут это действию спиртного, все будут говорить, что вы специально напоили меня, чтобы подчинить своей воле. Моя репутация пострадает, а виноваты будете вы. – Она демонстративно вздохнула.

Мгновение он вглядывался в нее, потом рассмеялся:

– Замечательно!

– Спасибо.

Бекхем посмотрел на нее с любопытством:

– Раньше мы танцевали и разговаривали с вами, но, признаюсь, я не помню, чтобы вы были такой…

– Изысканной?

– Я собирался сказать «обаятельной», но и «изысканной» подходит.

– Знаете, это влияние путешествий. Ничто не сравнится с новыми впечатлениями, новыми местами, это словно… – Она задумалась на мгновение. – Камень, поднятый с земли и превращенный в нечто прекрасное…

– Драгоценный камень, леди Фелисити. – Лорд Бекхем склонился над ее рукой. – Драгоценность. Изысканная, прекрасная и почти безупречная.

Она рассмеялась:

– Как ни приятно это слышать, но у меня есть ужасные пороки.

За спиной лорда Бекхема раздалось покашливание. Тот нерешительно отпустил руку Фелисити и повернулся.

– Добрый вечер, лорд Бекхем, – поздоровался лорд Норкрофт.

– Норкрофт. Рад вас видеть.

– Добрый вечер, леди Фелисити.

– Добрый вечер, милорд.

Фелисити протянула руку, стараясь не замечать рядом с Норкрофтом мистера Кавендиша. Что ему сказать?

– Сегодня вечером вы особенно обворожительны, – пробормотал Норкрофт.

– Милорд, вы, как всегда, любезны.

Норкрофт улыбнулся в ответ:

– Позвольте представить моего старого друга, мистера Найджела Кавендиша.

Фелисити задержала дыхание и заставила себя приятно и беспристрастно улыбнуться.

– Мистер Кавендиш, это леди Фелисити Мелвилл.

– Очень приятно, миледи. – Кавендиш поднес к губам ее руку.

Странно, что она сразу же не растаяла. Он настолько привлекателен, насколько, по ее мнению, должен быть привлекателен мерзавец. Квадратная челюсть, решительное выражение лица. Волосы темно-каштанового цвета, слегка волнистые. В такие волосы любили запускать пальцы женщины, чтобы убедиться, что они в самом деле густые и пышные. Нос с легкой горбинкой, что скорее привлекало, чем портило его. Глаза, ясные и синие, словно летнее небо, придавали Кавендишу по-настоящему веселый вид. Он будто точно знал, чего хочет женщина, и был готов пойти ради этого на все.

– Мистер Кавендиш.

Она взглянула ему прямо в глаза и ощутила непонятную дрожь. Он посмотрел на нее так, будто смутился от увиденного. Фелисити удержалась от желания поправить прическу, проверить, не исчезла ли с нее одежда и не выросло ли у нее из головы дерево.

– Мистер Кавендиш? – проговорила она снова и высвободила свою руку.

– Разрешите пригласить вас на танец? – выпалил он.

Фелисити ожидала, что этот человек гораздо опытнее, но он казался просто сбитым с толку. Удивительно, но это порадовало ее и сняло напряжение.

– Этот танец?

– Да. Если, конечно, вы уже не обещали его кому-то другому. – Он стал говорить тише. – А если обещали, тогда я приглашу вас на следующий танец, а если и он занят, – на следующий и так до тех пор, пока вы не согласитесь потанцевать со мной.

Теперь он превратился в того очаровательного искусителя, которого она ожидала увидеть.

– Или пока не кончатся танцы, – проговорила она.

– Тогда я сделаю так, чтобы музыканты играли столько, сколько потребуется, – упрямо заявил он.

– А вы настроены решительно.

Он улыбнулся легко и уверенно. Очевидно, его смущение улетучилось.

– Так оно и есть.

Странно, Фелисити чуть было не забыла, что вокруг нее люди.

– По-моему, я вижу кое-кого, с кем хотел бы поговорить, – проговорил Бекхем и посмотрел Фелисити в глаза. – Надеюсь, вы оставите за мной следующий танец?

– Разумеется, милорд. – Она искренне улыбнулась ему.

Бекхем кивнул и удалился. Мистер Кавендиш взглянул на Норкрофта:

– По-моему, я тоже вижу кого-то… – Норкрофт улыбнулся Фелисити, окинул друга предостерегающим взглядом и пропал в толпе.

Фелисити взглянула на мистера Кавендиша:

– Я ошибаюсь, или лорд Норкрофт вам не доверяет?

– Уверяю вас, посреди полного бального зала я в высшей степени достоин доверия.

В этом она сомневалась.

– А где еще?

– В другом месте все иначе.

Мистер Кавендиш предложил ей руку:

– Прошу вас.

Они заняли место в калейдоскопе танцоров, двигавшихся под звуки еще одного вальса.

Казалось, они беседуют на улице, а не обнимают друг друга. Ни в словах, ни в глазах Кавендиша совершенно не было даже намека, что он видел ее раньше. Вполне возможно, что он не узнал в ней женщину с балкона. Конечно, она приложила определенные усилия, чтобы разузнать, кто он такой. Не исключено, что он не предпринимал аналогичных усилий. В конце концов, он принял ее за девочку. Просьба о представлении не более чем совпадение.

– Вы понятия не имеете, кто я такой, правда?

– Я знаю, кто вы. Не могу представить, чтобы в Лондоне не прислушивались к сплетням и не знали, кто вы такой, – спокойно заметила она. – Вы – мистер Кавендиш, сын виконта Кавендиша.

– Ну да, но я имел в виду не совсем это.

Они встретились глазами, и Фелисити сразу же поняла, что он знает, кто она такая, точно так же, как она знала, кто он такой.

– Я понимаю, что вы имели в виду. Повторяю, я прекрасно знаю, кто вы такой.

Она улыбнулась, но надо быть начеку, танцуя в его объятиях. Приятный запах, исходивший от него, соответствовал его внешности.

– Признаюсь, довольно трудно разговаривать и одновременно хорошо танцевать. Так что если вы, Фелисити, не против…

– Но я против.

– На балу у Дентонов особенно много вальсов. Ему чрезвычайно нравятся как темп танца, так и близость к партнерше, поэтому я предпочел бы поговорить. Однако если вам неудобно… – Не предупредив, он проводил ее через открытую дверь на террасу. – Мы можем поговорить где угодно.

– Должна сказать, это не совсем прилично.

– Ничего страшного.

– Интересно, стоит ли вам доверять на террасе точно так же, как и в бальном зале?

– Я бы не сказал, что у меня есть выбор.

Он указал в направлении террасы. В бальном зале полно гостей, но и терраса не пустовала. Гости беседовали при свете канделябров. Лакеи непрерывно разносили шампанское. Стояла необыкновенно теплая весенняя погода.

– Мы у всех на виду, мне не остается ничего иного, кроме как быть благородным и достойным доверия.

– Да, конечно, – пробормотала она с легким ощущением разочарования.

Она не готова оказаться с ним наедине, и все же…

– Если только вы не предпочтете более уединенное место. В тени этой террасы и в саду под ней множество укромных уголков.

– Это место прекрасно подойдет, но все равно спасибо за предложение, – ответила она, хотя у нее в голове и правда мелькнула такая мысль. – Вы знаете их все? Укромные уголки.

– Не все. – Он провел ее к балюстраде. От любого из гостей их оделяли добрых шесть футов – достаточно далеко, чтобы вести приватную беседу и при этом оставаться у всех на виду во избежание слухов о непристойном поведении. – Наверное, несколько. Я много раз бывал на балах леди Дентон.

– А вам знакомы уединенные уголки террасы, скажем, Эффингтон-Хауса? Или Шербурн-Хауса? А Гамильтон-Хауса?

– Я знаю укромные уголки на любой террасе, где могу очутиться под звездным небом с прекрасной дамой. Никогда не знаешь, когда понадобятся такие знания.

Фелисити рассмеялась.

– Вы находите это смешным? – Он взял два бокала с шампанским и протянул один ей.

– Конечно же.

– Почему? – Он пил шампанское и вглядывался в нее.

– Почему? Точно не скажу. – Она на мгновение задумалась. – Мне очень редко приходилось разговаривать с мужчиной вашего типа. Это волнует и веселит.

– Мужчиной моего типа? – медленно произнес он. Она уклончиво кивнула.

– А позвольте узнать, что именно означает быть мужчиной моего типа?

– Вы уверены, что хотите это знать?

– Мне интересно ваше восприятие моего типа.

– Вы хотите откровенного ответа? Или лести? – Она сделала глоток шампанского и взглянула на него поверх бокала.

– Человек всегда предпочитает лесть откровенности, но сейчас я бы предпочел откровенность.

– Откровенности будет достаточно.

– Что ж, договорились.

Она долго молчала, прикидывая, насколько стоит проявить искренность. Фелисити всегда верила в честность. Возможно, пришло время подвергнуть это убеждение испытанию.

– Вы относитесь к тому типу джентльменов, мягко говоря, от которых матери предостерегают дочерей. Если бы не высокое положение вашего семейства и солидное состояние, общество отвернулось бы от вас.

Он поморщился:

– Пожалуй, я предпочел бы лесть.

– Но высший свет – место очень странное. Поэтому на самом деле все считают, что вас можно и даже желательно исправить.

– Из-за упомянутых имени и титула?

– Титул не упоминался, хотя, наверное, надо было. Следовательно, ваши ошибки не повлияют на ваше будущее. – Она подняла бокал. – Вы, мистер Кавендиш, неплохая добыча.

Он усмехнулся:

– Это я знал.

– Не сомневаюсь.

– Вы всегда настолько честны?

– Всегда? Может быть, не всегда, но, думаю, в большинстве случаев. Обычно причин для честности нет. Вам предоставили выбор между честностью и лестью. Вы выбрали правду. Мне не оставалось иного выхода, как проявить полную искренность, так?

– Даже если это неприятно?

– Особенно если это неприятно. Вероятно, это пошло вам, мистер Кавендиш, на пользу. Впрочем, не думаю, что вас задела моя оценка. Просто невероятно, что это стало для вас неожиданностью. Вы сами утверждали, что осведомлены об особенностях своего характера.

– Тем не менее вы меня сильно задели. Возможно, я никогда от этого и не оправлюсь.

Фелисити снова развеселилась. Над этим мужчиной явно стоило потрудиться; потенциал у него огромный.

– Теперь вас забавляет и то, что я уязвлен?

– Нахожу ваши действия забавными.

– Правда? Я думал, что выглядел в высшей степени убедительно.

– Совершенно не сомневаюсь, что вы опытный обманщик. По крайней мере так утверждают слухи. – Фелисити повернулась и взглянула на небо, усыпанное звездами. – Прекрасный вечер, не правда ли?

– Прекрасный.

Фелисити почувствовала, что он всматривается в нее.

– Я вам не особенно симпатичен, не так ли? Она повернулась и взглянула на Кавендиша:

– Вы снова хотите услышать откровенный ответ?

– Разумнее было бы желать лести. Но я прошу откровенности.

– Великолепный выбор. – Фелисити вздохнула. – Я не совсем уверена, нравитесь вы мне или нет. Мы едва знакомы. Но для меня вы в высшей степени занимательная личность.

– Занимательная и забавная? Едва ли стоит просить чего-то еще.

Девушка снова сосредоточилась на небе.

– Полагаю, большинство женщин находят вас забавным и занимательным.

– Я не уверен…

– Ах, мистер Кавендиш, мужчину с репутацией, подобной вашей, нельзя назвать скучным и заурядным.

– Я никогда не считал себя скучным и заурядным.

– Нет, вы довольно занимательны. Вы нарушаете общественные установки, когда вам только заблагорассудится, ведете себя совершенно бесцеремонно…

– Я бы не сказал…

– Мистер Кавендиш, у вас довольно-таки скверная репутация.

Кавендиш хотел возмутиться, но не успел.

– У меня ваш ботинок, – вдруг сказала она.

– Что?

– Ваш ботинок, застрявший в шпалерах.

Он долго вглядывался в нее, потом медленно расплылся в улыбке.

– Значит, вы меня узнали.

– Нет, не узнала. Но у вас очень запоминающийся голос. – Она с улыбкой посмотрела на него. – Ладно, скажу вам правду. Мало кто не слышал о вашей поздней встрече с дуэльным пистолетом лорда Помфри, не говоря уже о свидании с леди Помфри, которое тому предшествовало.

– Этот вечер оказался неудачным, – пробормотал Кавендиш. – Но надо сказать, и ваше поведение было не совсем безупречным.

Фелисити открыла рот и повернулась к нему:

– Мое поведение?

– Да, оно представляется мне довольно сомнительным. Я считал вас всего лишь девочкой, но теперь, когда я понимаю, что ваш истинный возраст… – Он пожал плечами.

– Однако я не совершила ничего непристойного!

– Миледи, если вы не понизите голос, все на террасе придвинутся поближе, чтобы расслышать, в какой именно непристойности скандально известный мистер Кавендиш обвиняет бесстрастную леди Фелисити.

– Бесстрастную? Почему вы назвали меня бесстрастной?

– Это сказал Норкрофт. В данный момент это не имеет значения, хотя, уверяю вас, в его понимании это комплимент.

– Неужели? – Фелисити вовсе не была уверена, что ей нравится, когда ее называют бесстрастной. – Не думаю, что это звучит как комплимент.

– Именно так оно и было.

– А вы меняете тему разговора.

– Да, полагаю, именно это я и делаю.

Она вздохнула:

– Вы правы по поводу того вечера. Я вела себя совершенно неподобающим образом. Надо было поднять тревогу. Обратиться в полицию. Звать на помощь. А самое меньшее, что можно было сделать, так это застрелить вас самой.

Кавендиш усмехнулся:

– Это было бы прилично.

– Запомню на случай вашего повторного появления.

– Повторения не будет.

– Вы прекратили развлекаться с замужними женщинами?

– Я расстался с леди Помфри.

– Только не говорите, что вы исправились.

– У меня нет намерения исправляться сейчас. Не вижу такой необходимости. Если не брать в расчет взаимные удовольствия с некоторыми представительницами противоположного пола, а также склонность к игре (обычно я выигрываю) и чрезмерно мягкий нрав, я ничем не отличаюсь от мужчин моего возраста и положения.

Фелисити взглянула на него с явным недоверием.

– Вы говорите это так, будто вы не единственный со скандальной репутацией и это делает ваше поведение приемлемым.

– Мое поведение можно оправдать. Я молод. Для изменений у меня впереди целая жизнь. Кроме того, как вы сказали, я неплохая добыча.

– Ваше высокомерие поражает, – сухо заметила она.

– Еще раз благодарю вас.

Сделав знак лакею, он заменил пустые бокалы на полные. Фелисити потягивала шампанское и с любопытством вглядывалась в собеседника.

– Зачем вы нашли меня сегодня? Я не из тех женщин, которые обычно вас интересуют.

– Думаю, из любопытства.

– Вы имеете в виду, что я не стала громко кричать, увидев вас?

– Меня заинтересовала женщина, не ужаснувшаяся оттого, что на ее балкон взобрался явно развратник.

– А почему я должна приходить в ужас?

Кавендиш помолчал.

– Ну, с учетом вашей добродетели…

Фелисити подавила смех.

– С учетом моей добродетели?

– Да, конечно. Вы, незамужняя дама из хорошей семьи, находитесь на собственном балконе посреди ночи в ночной сорочке, видите, как некий мужчина с сомнительными моральными качествами вылезает из окна соседнего дома, направляется к вашему балкону. Благоразумная молодая женщина была бы в ужасе.

– Я готовилась защищаться.

– Чем? Подзорной трубой?

– Она латунная и довольно-таки тяжелая.

– Даже если и так…

Фелисити наклонилась к нему и понизила голос:

– А что, если я неблагоразумна?

– Что вы имеете в виду?

– Именно то, что сказала. А что, если я неблагоразумна? Или, скорее, что я устала проявлять благоразумие? Я всегда верила в науку, в рациональное, в здравые неопровержимые факты. Возьмем, например, звезды. – Она указала кивком на ночное небо. – Их изучение – это наблюдение. И все же множество людей считает их чем-то мистическим и даже божественным. Неотъемлемой составляющей вселенной. Я никогда не верила в глупости типа магии и судьбы, примет и знамений. Вы же, мистер Кавендиш, убедили меня в обратном. – Она заглянула ему в глаза.

– Правда? – медленно проговорил он.

– Совершеннейшая правда.

Стоило ли именно сейчас рассказывать, что он появился в ответ на ее обращение к звездам. Что его появление в ночи она посчитала своей судьбой. Нет, скандально известный мистер Кавендиш скрылся бы в ночи, поняв, что с ним заигрывают. Кроме того, благоразумнее узнать его получше и только потом посвящать в свои планы. Каким-то странным образом, не задавая вопросов, она уже знала, что это ее мужчина. Ее судьба. И он ей нравился.

Она заглянула ему в глаза и соблазнительно улыбнулась.

Глава 3

– Приятная женщина, – пробормотал Найджел про себя и вручил шляпу и пальто лакею в вестибюле Кавендиш-Хауса. – Едва ли эту женщину можно назвать приятной.

– Прошу прощения, сэр, – предупредительно отозвался слуга. – Вы обращались ко мне?

Найджел хмуро взглянул на юношу:

– Вы Джордж, не так ли?

– Да, милорд.

– Что ж, Джордж, позвольте дать вам совет. Когда в следующий раз ваш друг, очень близкий друг, представит вас женщине, которую опишет не более чем приятную, не мешкайте. Бегите изо всех сил.

Вид у Джорджа стал такой, будто он испытывал серьезные опасения по поводу душевного состояния Найджела.

– Да, сэр, именно так я и поступлю.

– Посмотрим.

Найджел кивнул и направился к лестнице. Он все время думал о загадочных словах леди Фелисити и о ее отказе объяснить их. Забыть их невозможно. Почему-то Найджел был уверен, что в них нет ничего хорошего. У него не оказалось возможности для дальнейших расспросов. Ее активно искали многие джентльмены, так что Найджел скоро потерял ее из виду. Наверное, она отправилась домой, вероятно, с родителями. Совершенно ничего зловещего. Но складывалось впечатление, что леди Фелисити его избегает. Проклятие! Что эта женщина задумала? Кажется, весь мир уже знал подробности неприятной истории, произошедшей ночью. А ее роль в этих событиях может повлечь за собой одни неприятности. И все же в этом было нечто… приятное.

Не то чтобы леди Фелисити была неприятной особой. «Приятная» – слово неподходящее. Если судить только о внешности, она более чем просто приятная. Конечно, на первый взгляд она могла показаться самой обыкновенной. Но потом обнаруживалось, что у нее изящная фигура с приятными изгибами и округлостями в подобающих местах. Волосы оказались вовсе не просто темными, как он подумал вначале, а отсвечивали целой гаммой оттенков от рыжеватого до темно-каштанового. Черты лица довольно-таки приятные, но когда он заглянул в глаза… Он просто испугался утонуть в этих карих глазах бездонной глубины, сверкавших умом и чуть скрытым весельем. Найджел никогда не считал карие глаза примечательными, но теперь, когда заглянул в глаза леди Фелисити Мелвилл… На мгновение он просто лишился чувств. Он не помнил, чтобы с ним когда-либо случалось нечто подобное, даже рядом с самыми красивыми женщинами… И это его крайне тревожило.

Кроме того, леди Фелисити обладала присутствием духа и даже решимостью. Если слово «приятная» служило слишком невнятным описанием, то слово «бесстрастная» казалось совершенно подходящим. И все же в этой ауре полной уверенности в себе содержалось нечто явно чувственное и чрезвычайно женственное. Она, скажем так, в самом соку. Найджел не понимал, почему Норкрофт не обращает на это внимания, точнее, на нее. Бекхем совершенно явно все это видел.

Леди Фелисити Мелвилл легко могла стать самой опасной женщиной, когда-либо встреченной Найджелом.

– Сэр, – окликнул его Джордж.

– Да?

– Ваш батюшка сказал, чтобы вы пришли к нему, если прибудете в… э-э-э…

– В приличный час? – подсказал Найджел.

– Сэр, по-моему, он сказал «рано», – произнес Джордж с ноткой облегчения. – Он в библиотеке.

– Жаль, что я не задержался. Спасибо, Джордж.

Найджел ожидал, что приглашен в библиотеку для дальнейшего обсуждения истории с леди Помфри. Проклятие! Мужчине тридцати лет чрезвычайно затруднительно жить под бдительным родительским оком, пусть даже и временно. Слава Богу, ремонт в собственном доме завершат в течение недели. Он с нетерпением ожидал того момента, когда снова станет сам себе хозяином. Родители обращались с ним как с непослушным ребенком. Внутренний голос отметил, что он часто поступает как непослушный ребенок. Как и всегда, когда совесть неприятно напоминала о своем присутствии, он проигнорировал ее голос. Еще наступит время, когда придется принять на себя ответственность за титул и семью. А пока почему бы не пожить в свое удовольствие?

Однако отец его явно считал иначе.

Взяв себя в руки, Найджел распахнул дверь в библиотеку. Длинная комната с рядами книг и окнами от пола до потолка, яркая и веселая при свете дня, ночью выглядела удивительно уютной, несмотря на размеры. Портреты предков в проемах между окнами и позади письменного стола внушали некоторое успокоение. Отец сидел за массивным письменным старинным столом и писал что-то в гроссбухе огромных размеров.

– Сегодня ты рано вернулся, – заметил отец, не поднимая головы.

– Что-то не так, да? – весело поинтересовался Найджел и направился через всю комнату к столику с графином бренди и бокалами. – Постараюсь, чтобы такое больше не повторилось.

– Представь только, как я удивлен, – пробормотал отец, не отвлекаясь от книги.

У виконта Кавендиша всегда масса забот – политическая деятельность, управление фамильными поместьями, в том числе замком, которому несколько столетий и который нуждался в постоянном ремонте, а также множество других вопросов. Огромное количество успешных дел. Заменить его весьма затруднительно. Найджел не ожидал и не желал сейчас заменить отца. В шестьдесят пять лет его отец оставался сильным, здоровым и энергичным.

Наполнив два бокала, Найджел пересек комнату, поставил один около отца, а сам расположился в уютном кресле. Он всегда сидел в этом кресле, когда беседовал с отцом на серьезные, а чаще несерьезные темы. Найджел подозревал, что это кресло служило аналогичной цели, когда за столом сиживал дед.

Отец закрыл книгу, отложил ее.

– В конце дня ничто не сравнится со стаканчиком бренди.

– Твоя правда. Ты хотел поговорить со мной?

Виконт откинулся на спинку кресла и всмотрелся в сына.

– Верно.

Найджел вздохнул:

– Если это по поводу того инцидента с лордом и леди Помфри, могу заверить, что не собираюсь…

– Альфред Помфри – распутный идиот и заслуживает того, что получает, женившись на женщине вдвое моложе себя. Летиция Помфри – проститутка. До замужества была проституткой, таковой и остается.

Найджел посмотрел на отца, усмехнулся, испытывая облегчение и чувство радости.

– Мне всегда нравились проститутки.

– Как и большинству мужчин. Однако попрошу тебя ограничиться проститутками из числа засидевшихся девушек и не увлекаться замужними дамами.

Обладай отец чувством юмора, беседа оказалась бы не такой неприятной.

– Неплохо сказано, отец.

– Спасибо. Как ты понимаешь, недостатки лорда и леди Помфри ни в коей мере не извиняют твоего поведения.

– Конечно, нет, сэр.

– Каковы твои планы, мальчик мой?

– Планы? Ну… Первое, что я собирался сделать утром, так это проехаться верхом по парку. Потом навестить портного. А затем…

– Твои планы на жизнь, Найджел…

– На жизнь? – Найджел нахмурился. – Не уверен, что понял вопрос.

– Меня интересует, намерен ли ты продолжать безрассудно растрачивать свои способности и мои деньги в погоне за бессмысленными удовольствиями, а также за такими, как леди Помфри.

Найджел сделал основательный глоток бренди, чтобы обдумать ответ.

– Насколько я помню, по слухам, сэр, вы вели себя как и я, когда были в моем возрасте.

– В твоем возрасте я уже успел послужить в королевской армии, потерял отца и двух старших братьев, получил титул, которого не ожидал получить. Не скрою, попутно участвовал в каких-то неблаговидных делах. Тем не менее можно сказать, что я получил неплохой опыт, каким бы фривольным ни было прошлое. Ты же, мой мальчик, совершенно иное дело.

– Отец, неужели вы желаете, чтобы я пошел в армию? – поинтересовался Найджел небрежным тоном. – Отправиться на войну, в которой участвует наша страна? Сражаться с русскими?

– Будь у меня выбор, я не хотел бы, чтобы кто-нибудь из моих сыновей приобрел военный опыт.

Виконт Кавендиш редко рассказывал о том времени, когда в молодости сражался против войск Наполеона в Испании. Однако Найджелу доводилось слышать рассказы о храбрости отца и его героизме. Благодаря своим способностям военачальника и мастерству на поле брани Эдмунд Кавендиш заслужил многочисленные медали, прекрасные отзывы, любовь и уважение подчиненных. Многие называли его героем. Отец отвергал это звание, говоря, что разница между героем и трусом часто сводится не более чем к одному мигу.

– Разница состоит в выборе, который делается за долю секунды, – сказал однажды виконт сыновьям. – Те, кого мы называем героями, редко останавливаются, чтобы поразмыслить о последствиях, тогда как трус слишком задумывается, демонстрирует большой интеллект. Герой его не демонстрирует.

Виконт Кавендиш активно протестовал против войны. Конечно, это не возымело никакого эффекта из-за антирусских настроений в Великобритании.

– Это глупая война. Глупее многих прочих. Потому что она идет из-за надуманного вопроса, кто имеет право на ключи от церкви Рождества Христова в Вифлееме? Теперь религия – то же, что и всегда, просто предлог. – Отец задумчиво рассматривал бренди в бокале. – Французы хотят вернуть влияние, утраченное после разгрома Наполеона. Русские хотят упрочить собственное положение. Турция едва справляется с внутренними проблемами, не говоря уже о международных вопросах, а британцы обеспокоены всем сразу и тем, как это повлияет на наши собственные интересы.

Найджел хмыкнул:

– Странно сознавать, что в этом мы заодно с французами.

– И то правда. Мы долго были с французами настоящими врагами. – Он внимательно оглядел сына. – Но ты понимаешь, в чем тут дело, так?

– Это очень похоже на то, как распутывают веревки. Как только найдешь один конец, нетрудно распутать остальное.

– У тебя блестящий интеллект, Найджел. Я долго думал, не предпочитаешь ли ты казаться окружающим иным.

– Изменить мнение людей не в моей власти.

– Разумеется, в твоей. Ты производишь впечатление, что в голове у тебя нет ничего, кроме мыслей о следующей ставке и следующей женщине. Зачем тебе это надо?

Найджел поднял бокал.

– Не забудь упомянуть следующую бутылку вина. Или бренди, как сейчас.

– Пожалуйста, ответь серьезно.

– Мне не особенно нравятся серьезные ответы. Они такие… такие… серьезные. Думаю, проще жить согласно ожиданиям людей, чем превышая их.

– Значит, ты ощущаешь, что люди ожидают от тебя многого?

Найджел встретился с отцом глазами. Оба долго молчали.

– Жаль, что я разочаровал тебя. Ты подчеркнул, что в моем возрасте ты уже…

– Это было иное время и иной мир… – Старший Кавендиш покачал головой. – Если ты воспринял мои слова так, будто я разочарован в тебе, прости. Я не это имел в виду.

Найджел тщательно подбирал слова:

– Значит, ты не разочарован?

– Пока нет. – Отец улыбнулся и с облегчением откинулся на спинку кресла. – А ты не задумывался, почему я никогда серьезно не критиковал твое поведение, как бы постыдно временами оно ни было?

– Я бы не говорил «никогда», – пробормотал Найджел, перебирая в памяти бесчисленные выговоры.

Виконт рассмеялся:

– Может быть, «никогда» – слово и неподходящее, но ты должен признать, что моя реакция на твои действия относительно мягкая. Я никогда не урезал твое содержание, не высылал тебя в деревню и не предпринимал никаких действий, чтобы обуздать тебя. Хочешь знать почему?

– Да, это было бы очень интересно.

– Я так терпимо отношусь к твоему поведению именно из-за моего прошлого. Нет, дело не в развлечениях и кутежах.

Отец допил бренди и взглянул на свой бокал. Найджел принес графин и наполнил бокал отца.

– Знаешь, я не ожидал, что стану следующим виконтом. Моего старшего брата Артура готовили к этому титулу с самого рождения. Я был третьим сыном, и отец купил мне офицерский патент. В конце концов, меня можно было и потерять.

Найджел был удивлен: отец говорил о семье еще реже, чем о военной службе.

– Отец, тебе не обязательно…

– Найджел, наверное, время пришло. Понимаешь, есть вещи, которые тебе следует знать.

Найджела охватило странное чувство, но он постарался сохранить веселый тон:

– Секреты, отец? Семейные тайны и все такое?

– К сожалению, ничего столь интригующего. – Он немного помолчал, будто раздумывая о прошлом, затем продолжил: – Я думал, армия – то место, где может сделать блестящую карьеру человек, находящийся в моем положении, и с радостью отправился сражаться с французами. Позволь тебе заметить, общее представление о войне гораздо приятнее реальности. В любом случае у моего отца оставался наследник и запасной вариант – Лайонел, мой другой брат. Жизнь его была значительно фривольнее твоей. Лайонел был очень веселым. В то время как Артур все время размышлял о долге и ответственности, Лайонела занимали рулетка и любовные победы. Трудно найти две столь противоположные натуры, и все же они очень любили друг друга. И мы все их любили. – Отец улыбнулся такой печальной, задумчивой улыбкой, какой Найджел никогда не видел. – Я обожал и Лайонела, и Артура, никогда не одобрявшего поведения Лайонела. Ты очень напоминаешь мне Лайонела.

Найджел перевел взгляд на небольшой портрет Лайонела, висевший справа от отца.

– Потому что я на него похож?

– Сходство заметное, но я имел в виду другое.

– Тогда, боюсь, это не комплимент.

– Именно комплимент. По натуре он не был безнравственным, просто любил повеселиться. Лайонел был занятным и умным. Ему каким-то образом удавалось внушить себе мысль, что мир не так уж и мрачен, если в нем есть он. К сожалению, он был безрассуден и пал на дуэли жертвой ревнивого мужа. Я был в Испании, когда он умер. Когда до меня дошло известие о смерти Лайонела, скоропостижно скончался и мой отец. Артур не торопил меня вернуться. Теперь он стал виконтом и быстро освоился с новым положением. Разумеется, помощник ему не требовался. К сожалению, способности моего брата оказались скорее внешние. Как я узнал позже, на момент смерти отца его дела были в некотором беспорядке. Думаю, Артур пытался сделать все, что мог. но это оказалось ему не по силам. А когда он умер, все перешло ко мне. – Он взглянул на сына. – Артур умер, упав с лошади. Ты это знал?

– Кажется, да.

Знания Найджела о родственниках отца ограничивались смутными воспоминаниями и какими-то случайными замечаниями.

– Артур был великолепным наездником. Ни у кого не было такой посадки, как у него. – Виконт помолчал. – Странно, что его судьба решилась таким образом.

Найджел взглянул на отца.

– Ты подозреваешь нечто иное, чем несчастный случай?

– Не совсем, но, если не забывать о способностях Артура, это выглядело странно. – Отец тяжело вздохнул. – Не стоит и говорить, что я сразу же вернулся домой и был поражен, обнаружив, сколь плачевно наше финансовое состояние. В этом отношении Артур ничего не достиг. Он понятия не имел, что надо делать. Все легло на мои плечи. Я работал, брал кредиты, продал кое-какую собственность, вложил средства в поместья, то есть поступал так, как всегда поступали люди в моем положении. Нашел жену с прекрасными связями и внушительным приданым.

– У меня всегда складывалось впечатление, что вы с матушкой поженились по любви.

– Ясное дело. – Отец улыбнулся. – Но я начал ухаживать за ней не потому, что она была симпатичной и умной, хотя это значительно облегчило дело, а потому, что обладала положением и состоянием. Пусть так, но я понял, что для меня она единственная женщина в мире, когда встретился с ней взглядом.

– Взглядом? – Найджел сдвинул брови. – А что такого было в ее глазах?

– Они были да и остались такими синими и глубокими, что в них можно утонуть и встретить свою смерть счастливым человеком. Разве ты никогда не обращал внимания на глаза матери?

– Очевидно, нет.

Конечно, он знал, что у матери синие глаза, но ему ни разу не приходило в голову, что они какие-то особенные. В конце концов, она была его матерью. Может быть, такие вещи в матерях не замечают.

Разумеется, он заметил, какие глаза у леди Фелисити. Она, конечно, не была для него единственной женщиной в мире. Он пока не собирался останавливать свое внимание на одной женщине. Возможно, когда-нибудь, но не сейчас. Какими бы притягательными ни были ее карие глаза, какой бы привлекательной ни была ее внешность, какими бы интригующими ни были ее манеры, леди Фелисити Мелвилл совершенно ему не подходила. У него свои четкие правила относительно женщин, подобных ей. Молодых незамужних благовоспитанных девственниц. У светских дам типа леди Фелисити лишь одна мысль, когда дело касается такого необыкновенного мужчины, как он. И этого достаточно, чтобы отбить всякое желание для дальнейшего общения. Лучше всего впредь избегать леди Фелисити.

– Мудрость твоей матери и ее смелость помогли мне в той же мере, что и ее деньги. Сегодня фамильное состояние снова упрочено. Когда оно попадет в твои руки… тебе будет гораздо легче, чем мне.

– А ты уверен, что я не растрачу его?

– Я в тебе уверен.

Зря. Найджел не стал высказываться вслух. Он понятия не имел, почему отец относится к нему с таким доверием, и испытывал и удивление, и благодарность. И все-таки это не более чем родительская любовь или отеческий оптимизм. Найджел явно ничего не сделал, чтобы это заслужить.

– Однако я не хочу, чтобы ты вступил в права наследства неподготовленным. – Виконт постучал пальцем по тетради в кожаном переплете. – Здесь содержится подробная опись семейного имущества, включая недвижимость и ценные бумаги. – Он толкнул тетрадь Найджелу через стол.

– Как интересно. – Найджел толкнул тетрадь обратно отцу.

– Изучи это. – Виконт снова толкнул тетрадь сыну. – Ты должен ознакомиться с семейными финансовыми делами за две недели. Тогда ты начнешь проводить здесь по крайней мере часть дня. Через шесть недель тебе тридцать один год, и я передам тебе управление большинством дел.

– Что?! – Найджел выпрямился. – Ты шутишь?

– Нет, не шучу. – Виконт сделал глоток бренди, смотря на сына с явным весельем. – А ты предпочел бы подождать моей смерти?

– Не говори ерунды. – Найджел вскочил и принялся расхаживать по комнате. – Но никто не передает сыну управление делами семьи до того, как… Нет, просто так не делают.

– Ты думал, у тебя больше времени?

– Да. Гораздо больше. – Найджел пригладил волосы, борясь с нарастающей паникой.

– У тебя шесть недель, – повторил отец.

– Значит, времени почти нет.

– Это больше, чем ты получил бы в случае…

Найджел оперся руками о стол и наклонился к отцу.

– Я к этому не готов.

– Никто никогда не был готов.

– Но что, если я потерплю неудачу? Потеряю все состояние? Ввергну семью в нищету? Или того хуже? Ты обязан думать о будущем двух других детей. Робину едва исполнилось двадцать лет, а Фебе лишь шестнадцать. Что бы я ни сделал, это точно отрицательно отразится на их жизни, в чем я совершенно не сомневаюсь.

– Робин – ученый и намерен оставаться ученым. И голова, и сердце его заняты изучением древности. Ученым интересен только изучаемый предмет. Вести такую жизнь не особенно дорого. Что же касается Фебы… Да, дочери обожают красивые вещи, а это крайне дорого. По крайней мере до того, как они выйдут замуж. Тогда это уже проблема другого мужчины. Наши расходы значительно снизились, когда Мадлен вышла замуж.

– А ты рассказывал о своем плане Мэдди?

– Ее это совершенно не касается. Она замужем за хорошим человеком, у нее собственная семья.

– Все-таки мы близнецы.

– Думаю, она единственная, кто одобрит мое решение. Она тоже считает, что тебе пора брать на себя обязанности, принадлежащие по праву рождения. Найджел, я не собираюсь уехать с твоей матерью на юг Италии и оставить тебя наедине с реальностью. Я останусь рядом, чтобы советовать и направлять. Но предупреждаю, твоя матушка всегда хотела попутешествовать по миру. Я хочу доставить ей это удовольствие до того, как мы состаримся и будем не в состоянии это сделать.

Найджел долго вглядывался в лицо отца.

– Зачем ты так со мной поступаешь?

Виконт расхохотался:

– Я не делаю с тобой ничего плохого. Я буду направлять тебя, не оставлю в одиночестве. – Выражение его лица стало серьезным. – Думаю, перед тобой надо извиниться.

– Это самое малое, что ты можешь сделать.

– Не за то, что возложил тебе на плечи ответственность, – думаю, этот момент настал. А за то, что до сих пор предоставлял тебе возможность жить, не задумываясь ни о чем, кроме веселья и проказ. Наверное, я поступал так потому, что в твоем возрасте у меня не было возможности жить без забот. Признаюсь, я получал удовольствие, наблюдая за твоими проделками.

– Значит, следующие шесть недель тебе явно понравятся. – Найджел выпрямился и расправил плечи. – Предупреждаю, отец. Я собираюсь очень хорошо провести время.

– Меньшего я и не ожидаю. – Виконт встал.

– Могут случиться один-два незначительных скандала.

Отец кивнул:

– Совершенно не удивлюсь.

– Я даже снова свяжусь с леди Помфри, – пригрозил Найджел. – Ну, может быть, не с леди Помфри.

– Но с кем-то в равной степени известным. Да?

– Более или менее. Надо всегда стремиться к лучшему.

Виконт взял гроссбух и вручил его сыну.

– И последнее. В эти шесть недель тебе стоит начать поиски жены.

– О нет. У меня пока нет желания быть связанным с одной женщиной до конца жизни. Думаю, через шесть недель я буду готов к этому не больше, чем сейчас.

– Я просто предложил, – мягко заметил отец.

– Как таковое я это и приму. Значит, ты во всем уверен? Если пожелаешь передумать…

– Я никогда не пересматриваю хорошие решения. У меня нет ни малейших сомнений. Мальчик мой, я уверен в тебе так же, как и твоя мать.

Глава 4

– Что случилось?

Графиня Уиндем, урожденная Мадлен Кавендиш, смотрела на гостью так, будто у той вдруг выросли крылья и хвост.

Фелисити одарила леди Уиндем ослепительной улыбкой.

– Я намереваюсь выйти замуж за вашего брата.

Леди Уиндем явно была в восторге.

– Вы хотите выйти замуж за Робина? Это чудесно.

Теперь удивилась Фелисити:

– Кто такой Робин?

– Мой брат, разумеется. Робин, точнее, Роберт Кавендиш.

Фелисити была в замешательстве.

– Прошу прощения, леди Уиндем. Очевидно, я совершила ужасную ошибку.

Как можно так ошибиться? Фелисити встала. И так ничего хорошего в том, что ей хватило храбрости посетить сестру Найджела, но то, что она обратилась не к той женщине, решительно стало еще одним унижением из тех, что она никогда не забудет. Чем скорее она уйдет, тем лучше.

– Мне дали понять, что вы сестра, то есть мне сказали, что вы с мистером Найджелом Кавендишем близнецы.

Леди Уиндем удивилась:

– Вы говорили о Найджеле? Найджеле Кавендише?

– Да, – медленно произнесла Фелисити.

– А вы и правда знакомы с Найджелом Кавендишем?

– Да. – Фелисити кивнула.

– И вы все равно хотите выйти за него замуж?

– Да.

Решимость выйти замуж за Найджела лишь окрепла за то время, что они провели вчера вместе. В этом мужчине что-то есть. Странно, но именно так оно и было. И все же хотелось узнать о нем побольше, чем из сплетен слуг.

– Значит, вы все-таки родственники? Хоть в этом я права.

– Ах, вы правы во всем. Я сестра и Найджела, и Робина. Когда вы сказали, что хотели бы выйти замуж за моего брата, я просто предположила, что вы говорите о Роберте. Он из тех мужчин, за кого хотят выйти замуж. Что же касается Найджела, то он из тех, кого предпочитают избегать женщины, намеренные вступить в брак. Найджел совершенно не склонен к браку и не старается это скрыть. А теперь, дорогая, присаживайтесь. Нам нужно много обсудить.

– Я была бы вам очень за это признательна. – Фелисити снова опустилась на парчовый диван со вздохом облегчения. – Нет слов, чтобы передать, как я смутилась, подумав, что пришла не к той даме.

– Вы совершенно точно пришли к той даме. Могу я полюбопытствовать, как вы познакомились с Найджелом? Кажется, вы совсем не относитесь к его типу женщин.

– Он мной не интересуется. По крайней мере, пока. Хотя, возможно, немного заинтригован.

– Тем не менее вы намереваетесь выйти за него замуж? – медленно проговорила леди Уиндем.

– Именно так.

– Почему? – Леди Уиндем прищурилась. – Если вас интересует его положение в качестве наследника моего отца, я…

– Нет, не интересует, – быстро возразила Фелисити. – Хотя, должна признаться, стало облегчением узнать, что он происходит из хорошей семьи и имеет перспективы, а не заурядный взломщик, вор или кто-то из множества других преступников, каковым я его первоначально посчитала.

– Понятно, как состоялось знакомство, – пробормотала леди Уиндем. – Где, говорите, вы познакомились с моим братом?

– Я этого не говорила. Однако, думаю, нет ничего дурного, если я вам это расскажу. В конце концов, вы его сестра. – Фелисити не знала, как объяснить обстоятельства их первой встречи с Найджелом, поэтому начала издалека: – Понимаете, я в некотором смысле астроном. Ничего особенного, просто любительница астрономии, для меня это настоящая страсть. Пару вечеров назад небо было особенно ясным, а ясными ночами стоит пользоваться, особенно в Лондоне. Их не так много, как в деревне. Поэтому, разумеется, я находилась на балконе с телескопом и изучала звезды. Не совсем изучала, если честно, но…

Леди Уиндем нагнулась и положила руку на плечо Фелисити:

– Вы так много говорите, дорогая. Может быть, перейдем к главному?

– Да, конечно. Знаете, обычно я не болтлива, говорю немного, но сейчас слегка нервничаю. Понимаете, мой дом отделен от дома лорда и леди Помфри не более чем лужайкой и садовой стеной. В тот вечер…

Леди Уиндем подняла руку, останавливая ее:

– Не продолжайте. Я слышала достаточно. Могу представить себе остальное. Поверьте, у меня прекрасное воображение. И это… это… это знакомство?

Фелисити кивнула.

– И это убедило вас в том, что вы непременно должны стать его женой?

Все это, конечно выглядело абсурдно. Фелисити слабо улыбнулась:

– Более или менее. Вчера вечером я разговаривала с ним снова. На балу у леди Дентон.

– Понимаю. – Леди Уиндем мило улыбнулась. – Разрешите полюбопытствовать, не было ли в вашем семействе случаев помешательства?

– Нет, насколько мне известно.

Леди Уиндем вздохнула:

– Не знаю, как выразиться поделикатнее. Вы не… скомпрометированы?

У Фелисити перехватило дыхание. Она вспыхнула.

– Господи, нет! Мы только танцевали вместе.

– Хорошо. – Леди Уиндем вздохнула с облегчением. – Прошу прощения, но, принимая во внимание вполне заслуженную репутацию Найджела… – Она сдвинула брови. – Если вы не сумасшедшая и ваша репутация в порядке, зачем такой, как вы, хотеть быть женой такого мужчины, как Найджел?

– Как я? – Фелисити подавила недовольство и сохранила спокойный тон. – Со мной что-то не так?

– Вовсе нет, потому-то я и в смущении. Вы кажетесь вполне приемлемой, превосходной потенциальной супругой. Может быть, вы и посланы в ответ на мои мольбы. – Она критически оглядела Фелисити. – Вы привлекательны, но не чересчур. Вы из хорошей семьи. Манеры приличные, но не слишком. Очевидно, иначе здесь бы вас не было.

Фелисити удивленно спросила:

– Это хорошо? Я всегда считала это недостатком.

– Не для той женщины, которая желала бы выйти замуж за Найджела. Слишком приличная жена ему бы не подошла. – Мэдлин посмотрела на визитную карточку Фелисити, которую все еще держала в руках. – Ваша фамилия мне смутно знакома. Значит, вы дочь графа Данбери?

Фелисити кивнула.

– Я не знакома с вашими родителями и не слышала о них, что, вероятно, добавит чести вам, а точнее, им.

Положив визитную карточку, леди Уиндем снова вгляделась в Фелисити.

– Однако не понимаю, почему я ничего о вас не знаю. Я годами искала подходящую невесту для брата. Для Найджела. С Робином другая проблема. Его интересуют лишь книги. С другой стороны, он много младше Найджела. Не могу поверить, что вы ускользнули из поля моего зрения.

– Большую часть прошлого года я провела за границей, а до того, наверное, была не особенно приметной.

– Что-то не похоже. Поверьте, это самый настоящий комплимент. Вас очень трудно не заметить. Кроме того, вы решили, что вам нужен Найджел, и предпринимаете шаги к достижению поставленной цели. Это превосходно, я одобряю вас. Найджелу не нужна скучная красивая жена, не имеющая собственного мнения и делающая именно то, что он пожелает, не задавая никаких вопросов. В течение месяца она наскучит ему до слез. Но чего я все-таки не понимаю… почему именно Найджел?

– Почему Найджел? – Фелисити не была уверена, что сможет сказать что-нибудь осмысленное, но как же тогда убеждение, что Найджел именно тот мужчина, который ей нужен? Не рассказывать же сестре этого мужчины, что она мечтала о волнующем мужчине как раз в тот момент, когда он появился в ее жизни словно по волшебству. Нет, леди Уиндем опять захочет выяснить, не было ли в роду Фелисити сумасшедших. – Признайте, он довольно-таки привлекателен.

Леди Уиндем отмахнулась.

– Найджел довел свою привлекательность до очень высокого уровня. А вы, несмотря на намерение выйти замуж за моего брата, производите на меня впечатление совершенно разумной молодой женщины. Разумным молодым женщинам не могут вскружить голову очаровательные красавчики с сомнительной репутацией.

– По-моему, он умен и остроумен.

– Вы это заметили? Мне всегда казалось, что Найджел впадает в крайности с целью скрыть любое проявление интеллекта.

– Неужели? Как странно. Зачем выдавать себя за дурака, явно не являясь таковым?

– Мой брат… Не знаю, как выразиться, всегда прекрасно понимал, что он наследник нашего отца и следующий виконт. Мой отец очень умен и очень талантлив во всем, будь то командование людьми во время сражения, управление семейными делами или политика. По правде сказать, он из тех, о ком слагают легенды. Довольно страшно стать наследником легенды. Найджел опасается, что не сможет жить в соответствии со стандартами, установленными отцом, а поэтому и не пытается это делать.

– Понятно.

Фелисити не могла себе представить, чтобы этот человек, просто излучавший уверенность, испытывал хотя бы малейшие сомнения по поводу своих способностей. Сердце сжалось.

– Но ведь есть же что-то еще? – поинтересовалась леди Уиндем. – Почему вы хотите стать его женой?

– По-моему, несмотря на его репутацию, он хороший и честный человек. Более того, думаю, жизнь с мистером Кавендишем никогда не будет скучной.

– Вы говорите дело. Вы так проницательны. Должна признать, вы удивительно точно установили его характер, хотя встречались с ним всего два раза. Как вы можете быть уверены, что он именно тот мужчина, который вам нужен?

– Потому что я пожелала такого, и он появился. Не знаю, но я просто уверена. Звучит, конечно, глупо. Могу добавить, что никогда не была ни в чем столь уверена. Я, наверное, должна была ужаснуться, когда он влез ко мне на балкон… Но я не испугалась. А вчера вечером, когда я встретила его снова, сердце у меня застучало, во рту пересохло и хотелось лишь одного – броситься к нему в объятия и не покидать их до самой смерти. Могу заверить, раньше со мной не происходило ничего подобного. Кроме того, он кажется… подходящим. Не могу объяснить лучше. Никогда не ощущала такого по отношению к мужчине. Думаю, подобное ощущение проигнорировать нельзя. В конце концов, я верю… он – моя судьба.

– Судьба? Понимаю. – Леди Уиндем надолго задумалась, потом глубоко вздохнула: – Что ж, я верю в судьбу. Всегда верила. Это объясняет многое в жизни. Случаются и более странные вещи, чем встреча с подходящим мужчиной, когда он… – она поморщилась, – влезает глубокой ночью к вам на балкон. А еще я думаю, что моему брату нужна хорошая, разумная, добродетельная…

– Но не слишком добродетельная?

Леди Уиндем улыбнулась:

– Не слишком добродетельная женщина, которая наставит его на путь истинный. Знаете, придется сильно потрудиться. Исправить моего брата. По своей воле он не станет вести себя приемлемо. Эта задача вам по плечу?

– Да.

– Замечательно.

– Значит… вас не беспокоит, что я плохо его знаю? Плохо для брака?

– То, что говорят, будто мужа надо хорошо знать до брака, – полная ерунда. Я едва знала мужа, когда мы поженились, но мы счастливы почти десять лет. – Она наклонилась к Фелисити, будто раскрывая большой секрет: – Во всяком случае, никогда не узнаешь мужчину по-настоящему, пока не выйдешь за него замуж. Я часто размышляла над тем, что чем меньше знаешь супруга, по крайней мере вначале, тем лучше. Тогда совместная жизнь превращается в череду открытий. Разумеется, нужно быть уверенной, что выбрала в мужья хорошего и честного человека. Вы уже увидели это в Найджеле и если есть какие-то сомнения, с удовольствием разрешу их. – Она улыбнулась: – Вот так. Вы это пришли выяснить? Испытали какое-то облегчение?

– Вы и правда подтвердили то, что я уже ощущала. Само по себе это в высшей степени странно. Я всегда считала себя здравомыслящей и практичной, пока недавно не поняла, что желаю чего-то большего, чем разумная практичная жизнь. Именно в тот момент, когда встретила вашего брата. – Фелисити покачала головой: – Все это совершенно бессмысленно. Но почему-то… с Найджелом все иначе.

Леди Уиндем просияла.

– Моя дорогая, так бывает, когда находишь своего мужчину.

Осторожный стук в дверь гостиной возвестил о приходе горничной с подносом, на котором стояли чай и печенье. Поставив поднос на столик рядом с леди Уиндем, она молча удалилась. Леди Уиндем налила чаю, вручила чашку Фелисити и откинулась в кресле.

– А теперь я могу узнать ваши планы?

– Я планирую выйти замуж за мистера Кавендиша.

– Во-первых, если вы собираетесь выйти замуж за Найджела, думаю, совершенно приемлемо называть его по имени, по меньшей мере, между нами. А поскольку мы станем сестрами, вам следует называть меня Мадлен, а я буду звать вас Фелисити.

– С удовольствием, Мадлен.

– Во-вторых, ваше намерение выйти за Найджела – цель, а не план. – Мадлен помешивала сахар у себя в чашке размеренными движениями. – У вас нет плана, так?

– Конечно же, у меня есть план. И очень хороший план. – Фелисити старалась изо всех сил придумать что-то, что напоминало бы план хотя бы отдаленно. Даже плохой план был бы лучше, чем полное отсутствие такового. Вдруг она осознала, что не имеет даже начала плана. – Мой план – попросить совета у кого-то, кто хорошо знает Найджела. – У вас.

– Очень хорошо. Это и правда великолепный план. Здравомыслящая и практичная женщина объединяет усилия с той, которая знала его еще до рождения. Бедный Найджел, да ему просто некуда деваться. Мы поженим вас еще до окончания сезона.

– Я не хочу заставлять его жениться. Мне нужно, чтобы он хотел жениться на мне.

– Насильственный брак совершенно ни к чему. Найджел упирался бы, словно упрямый осел. Мы сделаем так, чтобы вы не оказались в положении, когда на карту будет поставлена ваша репутация, что будет нетрудно. Как я и говорила, вы не из тех женщин, каких предпочитает Найджел.

– Я знаю.

– Но вы – та женщина, на которой он захочет жениться. Просто надо заставить его понять это.

– И все? Кажется, это недостижимо.

– Я и не говорила, что это просто. Найджел очень не хочет жениться. Вы сказали, он был вами заинтригован?

– Думаю, да.

И правда, расставшись с ним на балу, Фелисити прекрасно знала, что Найджел пытался найти ее снова, и избегала его до отъезда домой.

– По правде сказать, я в этом совершенно уверена.

– Хорошо. Думаю, первое, что мне надо сделать, – это выяснить, насколько он заинтригован. Не уверена, что Найджел бывал заинтригован респектабельной молодой женщиной. Это чрезвычайно интересно, и это очень хороший знак.

– Вы так считаете?

Мадлен уверенно кивнула.

– А теперь, перед тем как пойти дальше, мне необходимо узнать все, что было между вами.

– Все? – удивилась Фелисити.

– Во всех подробностях.

Глаза Мадлен засветились озорством, Фелисити поняла, что это то самое озорство, которое она заметила в глазах Найджела. Цвет глаз был приблизительно похож, но сестра-близнец Найджела ни капли не походила на него. Ни в чем, кроме блеска в глазах. Графиня Уиндем – великолепный союзник.

Несколько последующих минут Мадлен задумчиво слушала, а Фелисити рассказывала все подробности их разговора с Найджелом, включая ее замечание о том, что она, возможно, не хочет быть благоразумной. Упомянула она и о том, что она избегала его до конца вечера.

– О, это очень хорошо. Ничто не сводит Найджела с ума быстрее загадки, которую он не может разгадать. Вы положили блестящее начало. – Она немного подумала. – Мне кажется, сейчас надо продолжать движение по выбранному пути. Мы обеспечим ваше присутствие на каждом светском рауте, на котором будет он. Сезон идет полным ходом, это совершенно нетрудно.

– Не могу представить, что Найджел присутствует на тех раутах, на которые я приглашена.

– К счастью для нас, присутствие на светских раутах во время сезона – одна из немногих обязанностей, которые Найджел принял на себя в качестве будущего виконта. Для него это не составляет никакого труда, поскольку Найджел всегда любил хорошие вечера. Мы согласуем ваше расписание с его расписанием. Полагаю, вас, как приятную молодую даму, все захотят пригласить. Я сделаю так, чтобы вы получили приглашения на все рауты, на которые вас еще не пригласили.

– Значит, идея состоит в том, чтобы повсюду попадаться ему на глаза?

– Конечно, звучит несколько невнятно, но самые лучшие планы – те, что не слишком сложны.

– А потом что?

– Остальное зависит от вас. – Мадлен небрежно повела плечом. – Вы уже привлекли его внимание. Нужно продолжать делать это, одновременно игнорируя его.

Фелисити наморщила лоб.

– Что?

– Это вопрос баланса. Если по-простому, надо соблазнить его, притворяясь не слишком заинтересованной. У Найджела никогда не случалось, чтобы он интересовался женщиной без ответного интереса. Это сведет его с ума.

– Не знаю, хочу ли я свести его с ума.

– Конечно, хотите. Только впав в совершенное помешательство, он поймет, что, несмотря на отвращение к браку, единственной возможностью заполучить вас (а он этого захочет) будет брак.

– Звучит не особенно честно. Скорее это расчет и достижение цели окольными путями.

– В том-то и прелесть. Нужно быть расчетливой и идти окольными путями, когда в твоей жизни появляется твой мужчина, не имеющий понятия, что он таковым является. Особенно это касается мужчин, не интересующихся браком. Что же до честности, то честность между мужчинами и женщинами чрезвычайно переоценивается. Разумеется, для честности есть определенное время и место, но следует внимательно выбирать это самое время и место.

Фелисити была поражена и не знала, что сказать. Честность всегда казалась ей чем-то очень-очень важным. И все же Мадлен знала Найджела лучше, чем кто бы то ни было. Если ради победы надо немного схитрить, она схитрит.

– Что ж, пусть будет так.

– Прекрасно. – Мадлен улыбнулась. – Судьба судьбой, но, как бы сильно я ни верила в предназначение, скажу, что полагаться лишь на провидение нельзя. Кроме того, древние люди представляли себе богинь судьбы полуодетыми прекрасными женщинами, но я всегда думала, что судьба – это совсем иное. Если задуматься о природе судьбы, можно найти прекрасный аргумент в пользу того, что судьба на самом деле – мужчина.

– Мужчина? – удивилась Фелисити.

– Если подумать, мужчинам свойственно делать заявления, по-настоящему не задумываясь о последствиях. Они просто дают предписания то насчет одного, то насчет другого, совершенно не задумываясь, как получить предписанное. Нет, судьба – определенно мужчина. И, как и всякий мужчина, нуждается в помощи хорошей женщины. – Графиня Уиндем пила чай и с удовлетворением улыбалась будущей золовке. – А мне так хочется помочь.

– Что мне делать?

Найджел расхаживал по гостиной Мэдди. Он не спал всю ночь, мучась от груза ответственности, который однажды ляжет на его плечи. Он просто не готов к тому, что это «однажды» придет так скоро. Первое, что он собирался сделать утром, так это открыть душу перед сестрой, но не смог заснуть до рассвета и проспал гораздо дольше, чем предполагал. Остановившись, он встретился взглядом с сестрой.

– Что мне делать?

– Я не знаю. Принять свои обязанности? Вести себя как взрослый человек?

Мэдди улыбнулась. Эта улыбка ему хорошо знакома. За приятной улыбкой не скрывалось ничего приятного. Неужели ему суждено быть мучимым женщинами, считавшимися приятными, но на деле совершенно иными? Он не стал об этом раздумывать. Нельзя постоянно отвлекаться на образ леди Фелисити, не покидавший воображения.

– Тебе легко говорить. – Найджел продолжил мерить комнату шагами. – Ты преуспеваешь на выбранном поприще.

– Какое это у меня выбранное поприще? Умоляю, скажи, что это я такое выбрала?

– Ты и сама знаешь. Графиня, хозяйка дома, жена, мать. Что у тебя сейчас? Семнадцать детей?

– Пять, как тебе прекрасно известно. Только временами кажется, что их семнадцать.

– Нет, милая сестренка. Временами кажется, что их сорок.

Даже теперь он не смог противостоять соблазну пошутить насчет детей Мэдди: пять мальчишек, а среди них две пары близнецов. По правде говоря, он обожал племянников, но предпочитал общаться с ними недолго и на почтительном расстоянии. Иногда их присутствие доставляло ему удовольствие. Сестра сказала бы, что сам он чуть старше маленького ребенка.

– Положение жены и матери я выбирала точно так же, как ты – поприще следующего виконта и главы семьи.

– Но тебе это подходит. Ты очень неплохо справляешься.

– Слава Богу. Только это подходит мне, как и большинству женщин, поскольку настоящего выбора у нас нет. Нам нельзя получить законным образом профессию. Нам позволено заниматься искусством как хобби. Если женщина бедная и имеет хорошее воспитание, она может стать учительницей в начальной школе или гувернанткой с унизительно низким жалованьем и отсутствием уважения.

– А ты платишь гувернантке унизительно низкое жалованье?

– Я плачу гувернанткам эквивалент их веса в золоте. Каждой из них.

Найджел постоянно подшучивал над сестрой из-за того, что она не могла удержать надолго ни одну гувернантку, как бы хорошо ни платила ей. Дети ее были, мягко говоря, резвыми.

– Я люблю моих детей, обожаю мужа, получаю удовольствие от занимаемого в обществе положения и вполне довольна жизнью. И все же неплохо по-настоящему иметь выбор и возможность стать кем-то другим. – В голосе сестры появилась тоскливая нотка, никогда ранее Найджелом не замечаемая.

– А кем бы ты стала?

– Не знаю. Наверное, мне понравилось бы учиться в Оксфорде, как ты. Думаю, было бы здорово заниматься политикой или правом. Или наукой. Я бы с удовольствием стала астрономом.

– Астрономом? – Он улыбнулся сестре. – Почему ты так сказала?

– Просто так. – Она улыбнулась слишком невинным образом. – Вдруг пришло на ум.

Найджел прищурился. Его сестре ничто не приходило на ум «просто так».

– Я тебе не верю.

– Тем не менее это так. Изучать звезды – увлекательное занятие, это очень даже романтично. Ночи напролет рассматривать звездное небо в телескоп. Например, на балконе.

У леди Фелисити есть и телескоп, и балкон. Она единственная из его знакомых, у кого это было, хотя, по правде говоря, если не брать в расчет Робина, в круг его знакомых не входили ученые. Заявление сестры было очень необычным. Возможно, кто-то навел ее на такую мысль?

– Мадлен, что тебе известно?

– Дорогой братец, мне известно множество вещей. Во-первых, ты насмерть напуган решением отца и…

– Конечно, напуган. И не без причины. Я точно ввергну все семейство в пучину бедности.

– И, как я говорила до того, как ты меня столь грубо прервал, ты единственный, кто так считает. Единственный, кто думает, что эта задача тебе не по плечу. Отец никогда не принял бы такое решение, будь у него хоть малейшие сомнения по поводу твоих способностей. Найджел, тебя готовили к этому с того момента, как ты начал ходить. Вся твоя жизнь – это подготовка к тому, что ты станешь следующим виконтом.

– Кажется, я не многому научился, – пробормотал он.

– Подозреваю, ты научился большему, чем думаешь. Честно говоря, Найджел, ты ведешь себя не лучше Эдварда, а ему лишь девять. Нет, я не права. Иногда твое поведение меньше всего напоминает поведение взрослого человека. Мой старший сын и его младшие братья ведут себя лучше.

– Спасибо. Именно это я и хотел услышать.

– Именно это ты и должен был услышать. Думаю, тебе еще мало.

– Что я веду себя как ребенок?

– Да.

– Проклятие, Мэдди, я чувствую себя ребенком, совершенно не подготовленным и абсолютно некомпетентным.

– Вероятно, это одна из самых больших глупостей, какие ты когда-либо говорил, а ты давно усвоил привычку говорить глупости.

– Еще раз спасибо. – Он взглянул на сестру. – Мэдди, тебя изменило материнство, и не в лучшую сторону. Раньше ты больше мне сочувствовала и лучше понимала мои проблемы.

– Я научилась неплохо управляться с маленькими детьми и их проблемами. Твоя проблема не идет ни в какое сравнение с твоими опасениями. Отец точно не бросит тебя в воду, чтобы ты утонул или выплыл сам. Найджел, он будет рядом. С того момента, как ты окончил школу, и до сегодняшнего дня отец предоставлял тебе полную свободу, так? Он ничего от тебя не требовал…

– Я должен появляться на каждом светском рауте, который матушка считает важным.

– Бедный, бедный Найджел. – Мадлен дотронулась до его лба тыльной стороной руки, изображая ложное сочувствие.

Найджелу сильнее всего захотелось вернуться в детство и вцепиться ей в волосы.

– Вынужден перемещаться с одного раута на другой ради поддержания внешних приличий и респектабельности, а остальное время проводить, участвуя в неприличных проделках и многочисленных интрижках с такими же неприличными женщинами.

– Тяжело поддерживать внешние приличия, да?

Найджел откинулся в кресле и улыбнулся:

– Я просто выбился из сил.

– А ты не думал, что в дополнение к новым обязанностям тебе пора бы обзавестись супругой?

– Нет, – быстро произнес он, игнорируя образ леди Фелисити, непрошенно возникший в голове.

С тех пор как он снова встретил ее и обнаружил, что леди Фелисити вовсе не девочка, как он думал, образ ее постоянно представал перед глазами. Что странно, он видел ее не такой, какой она была в памятную ночь знакомства, но такой, какой она могла бы быть. На балконе белое ночное одеяние колышется от легкого ветерка, задерживаясь на каждом восхитительном изгибе настолько, чтобы дразнить и манить.

– Я совершенно уверен, что не думал на эту тему и не собираюсь этого делать.

– Тебе прекрасно известно, что ты не сможешь откладывать это вечно. Тебе понадобится жена. Дети, наследник.

– А нельзя просто взять одного из твоих? У тебя их более чем достаточно. Понимаешь, меня совершенно не интересуют те юные милашки, которых мне демонстрируют каждый сезон. Должен сказать, делается это лишь с оглядкой на мое будущее положение. И может быть, из-за моего симпатичного личика. – Он задорно усмехнулся: – У меня ведь чертовски симпатичное лицо.

– С твоим высокомерием не сравнится ничто, – парировала сестра, с любовью глядя на него.

– Если уж что-то делать, то делать хорошо. – Найджел откинулся на подголовник кресла и уставился на сводчатый потолок. – Они все такие благовоспитанные, так хорошо себя ведут, так стараются угодить. Так чертовски совершенны. Знаешь, ни в одной из них нет и следа веселья.

– Конечно, знаю. Когда-то я была одной из них.

– О нет, Мэдди. Ты всегда давала мужчинам смутный намек, что в тебе есть что-то непристойное, скрываемое маской приличия.

– Глупости. Это из-за моего родства с тобой. Вина из-за близости к виновному и тому подобное. Мое же поведение всегда было выше любых упреков. – Ну, может быть, не всегда.

Брат расхохотался, потом стал серьезным.

– В данный момент мне совершенно не нужна жена, а если и понадобится, то нужна такая, которая не была бы совершенством, имела бы недостатки и ум. Представить себе не могу ничего ужаснее, чем провести остаток дней с женщиной, которая всегда со мной согласна. – Немного помолчав, он поднял голову и усмехнулся: – Нет, позволь уточнить. Не могу себе представить ничего ужаснее, чем прожить всю жизнь с одной женщиной.

– И все же многие мужчины живут именно так.

– Святые, Мэдди. Каждый из них. В первую очередь твой муж. Я жил с тобой под одной крышей. Я знаю, как с тобой может быть трудно.

– Однако проблема ведь не во мне, правда?

– Нет, – вздохнул брат. – Проблема во мне. Очень плохо представлять собой проблему и знать об этом.

Он долго молчал. Мэдди права: конечно же, отец не дурак и не станет рисковать будущим семьи. Если отец считает, что Найджел справится с задачей, значит, Найджел справится, вне всяких сомнений. Несмотря на это, Найджел впервые в жизни обнаружил, что подвергает сомнению суждение отца. По правде сказать, возможно, это скорее свидетельство неуверенности в себе, чем отсутствие уверенности в компетентности отца. И все-таки признать наличие проблемы еще не означает решить ее. Пришло его время. Мэдди права и в этом. Лучше заняться делами сейчас под руководством отца, чем после его смерти. Кроме того, как у Мэдди не было в жизни выбора, так нет и у него. Он решительно выдохнул:

– Значит, мне лучше всего заняться этим, да?

Мэдди взглянула на него с явным недоверием:

– Чем заняться?

– Всем. Принять на себя заботы отца. Выполнить предназначенное мне судьбой.

– С судьбой не поспоришь. Думаю, в понятие «судьба» входит и понятие «жена».

– Нет. Видимо, да, но не сейчас. Я пока не готов принять на себя эти обязанности. Время до моего дня рождения собираюсь провести за ознакомлением с семейными делами, как пожелал отец. И собираюсь прожить следующие шесть недель как последние. Во многих смыслах… они последние.

– Не сомневаюсь, ты прекрасно повеселишься. – Сестра подалась вперед и похлопала Найджела по колену. – Кстати, о веселье. Ты не забыл, что через две недели я даю бал?

– Тот самый бал, который ты обычно устраивала в честь дня рождения, пока не отказалась публично заявлять о каждой дате?

Мадлен не обратила внимания на саркастический тон.

– Тот самый.

Найджел подавил усмешку.

– Я никогда не забываю о твоем бале.

– Значит, я могу рассчитывать на твое присутствие? Ты будешь там?

– Я не пропущу его. Он будет небольшим и, как обычно, только для близких?

Такой вопрос было непросто задать с серьезным видом. Мадлен не знала, что такое «небольшой» и «для близких», когда речь заходила о балах. В этом она пошла в мать.

– Еще меньше. Только пятьдесят или шестьдесят ближайших друзей. Когда начинаешь сороковой десяток, развлечения должны быть соответствующими.

– Сороковой? – расхохотался Найджел. – Тогда нам исполнилось бы по четыреста лет. Ты имела в виду четвертый?

– Четвертый, сороковой, какая разница? – Она махнула рукой. – Когда приближается день рождения, любой день рождения, осознаешь, как быстро летит время. Что жизнь и правда мимолетна.

– Какое философское замечание. Что привело тебя к такой мысли?

– Думаю, решение отца. Символическая передача факела. Это привело меня к мысли, что он не будет с нами вечно. И мама.

– Об этом я не подумал, – тихо проговорил Найджел.

Он так сосредоточился на собственных переживаниях, что ни на мгновение не задумался о том, что какими бы здоровыми ни выглядели родители, все же придет день, когда их не станет. День этот неизбежно приближался с каждым прожитым годом.

– По-моему, больше всего отцу хочется, чтобы ты занял прочное положение. Как глава семьи. Имея собственную жену и детей, – решительно заявила Мадлен.

– Это пожелание я выполню. Когда-нибудь.

– Ты просто несносен.

– Делаю, что могу. А теперь, каковы твои планы на предстоящий бал? Тебе нужна в чем-нибудь моя помощь?

– Чем ты можешь помочь?

– Да ничем. Я просто подумал. Знаешь, я хочу помочь.

– В этом, милый братец, мы до сих пор очень похожи.

Глава 5

Леди Фелисити шла по садовой дорожке и напоминала цветок, воплощая собой расцвет женской красоты. Найджелу это зрелище напомнило персик, хотя он был в этом не слишком уверен, да и не особенно над этим задумывался. Персик в самом соку. Мысль, пришедшая в голову, тут же была изгнана. Если он начнет думать о ней как о сочном персике, кто знает, что будет дальше. Он всегда любил персики.

Найджел вежливо подошел.

– В последние дни я начал подозревать, что вы меня преследуете.

Он вложил в эти слова весь шарм, какой только мог, но, по правде говоря, был недоволен.

Он замечал леди Фелисити на каждом светском рауте, на котором побывал за прошедшие две недели. Казалось, невозможно обернуться и не увидеть эту женщину. Может быть, это просто совпадение, но тут Найджел сомневался, так как прекрасно ощущал ее присутствие. Она была на балу у леди Фервик и на музыкальном вечере у лорда Пембертона. Он видел ее в театре и на благотворительном празднике в пользу бездомных сирот, на маскараде в Воксхолле. Однако в то время как Найджел видел ее везде, она, казалось, вообще его не замечала. Именно это-то и раздражало больше всего. Найджел и сам не смог бы объяснить, зачем сейчас нашел ее, хотя и предполагал, что просто устал оттого, что его игнорируют.

– Какое поразительное совпадение, мистер Кавендиш. Я как раз начала подозревать, что вы меня преследуете, а тут вы.

– На приемах, которые дает в саду мистер Бернфилд-Уайт, собираются все хоть сколько-нибудь примечательные личности, – ответил он тоном, в котором оправдательные нотки слышались гораздо сильнее, чем ему хотелось. – Он будто из-за чего-то оправдывался. – Но я вас там никогда не видел.

– Возможно, потому не видели, что я бывала на каждом из этих приемов с тех пор, как достигла подходящего возраста. – Она помолчала. – Конечно, за исключением прошлого года.

– А что было в прошлом году?

– Меня не было в стране. Большое путешествие по континенту, знаете ли.

– Вам понравилось?

– Да, очень. Альпы, острова Греции, особенно Италия. Есть в путешествиях нечто, отчего в жизни открываются иные перспективы. Мне кажется, у нас в Англии слишком сужено представление о жизни. Что соответствует порядочному воспитанию, что нет. Если хотите думать по-новому, путешествуйте. – Фелисити взглянула на него. – Не так ли, мистер Кавендиш?

– Определенно, – пробормотал он, хотя и никогда по-настоящему над этим не задумывался.

Она удивленно подняла бровь.

– Кажется, вы не слишком уверены. Мистер Кавендиш, вы когда-нибудь путешествовали?

– Разумеется. После университета я совершил большое путешествие. В высшей степени… далекое.

Все путешествие представляло собой непрекращающуюся попойку. Он помнил, что превосходно провел время.

– А где вам понравилось больше всего?

– В Италии, – ответил он не задумываясь. – Особенно в Венеции.

– А почему?

Этот вопрос смутил Найджела. Пребывание в Венеции оказалось особенно шумным и доставило ему массу удовольствия.

– Очевидно, история этого места. Искусство и архитектура. Этот город не имеет себе равных и многому учит в культурном отношении.

– Согласна с вами. – В ее темных глазах зажглись искорки веселья. – А я думала, вы скажете: «венецианцы». В самой атмосфере этого города есть нечто смутно чувственное. Намек на упадочническое веселье, будто сама жизнь состоит лишь в радости.

Найджел был поражен. Леди Фелисити и впрямь постоянно представала в новом свете.

– Да, и это тоже.

Она рассмеялась искренне и открыто. Будто ей было нечего скрывать, и с удовольствием смеялась от души.

Найджел огляделся и выяснил, что дорожка, по которой они шли, свернула и пролегала параллельно реке. Другие гости их не слышали, но прекрасно удерживали в поле зрения. Во всем этом не было ничего непристойного, и это возможность выяснить, не попадалась ли леди Фелисити ему на пути намеренно, а если так, то с какой целью.

– Вы позволите сопровождать вас?

– По-моему, вы уже это делаете, – спокойно заметила она.

– Похоже на то. Вы возражаете?

Она остановилась и вгляделась в Найджела. Взгляд ее был оценивающим, она будто решала, стоит ли ему позволять идти рядом. «По крайней мере она не считает меня скучным. Хотя это и не важно».

– Мистер Кавендиш, я с удовольствием прогуляюсь в вашей компании.

– На мгновение я испугался, что вы откажете.

– На мгновение я так и собиралась поступить, – весело проговорила она и зашагала дальше.

Найджел взглянул ей вслед, леди Фелисити оглянулась через плечо:

– Вы идете?

– Да, конечно, – пробормотал он и быстро оказался рядом. – А почему?

– Почему я думала, не отказать ли вам?

Он кивнул.

– Вы скандально известны, не знаю, не повредит ли мне, что меня видели в вашем обществе. Более того, я не уверена, что поощрять ваше внимание хорошо, – надменно проговорила она.

– Мое внимание? – удивился Найджел. – Я не оказываю вам никакого внимания.

– Разумеется, оказываете. Сегодня вы меня нашли…

– Просто чтобы поговорить.

– И вы преследовали меня…

Найджела охватило негодование.

– Этого я вообще не делал!

– Тогда как вы объясните то обстоятельство, что, куда бы я ни направилась, вы тоже оказываетесь там?

– Это случайное совпадение, – решительно заявил он. Найджел не стал принимать во внимание, что сам отверг возможность совпадения, когда задумался о том, не преследует ли его леди Фелисити. – Ничего более. В конце концов, сейчас начало сезона, и в том, чтобы постоянно встречать одного и того же человека, нет ничего необычного.

– Возможно, – ответила леди Фелисити тоном, свидетельствовавшим, что она ему совершенно не верит.

– Леди Фелисити, уверяю, я вас не преследую.

Она пропустила это мимо ушей.

– Знаете, вы просто могли бы нанести мне визит, и мы вместе загладили бы недоразумение.

– У меня нет намерения…

– Конечно же, это будет не особенно весело, так? – сказала она скорее себе, чем ему. – Таким образом, вы здесь, и я здесь, но мы притворяемся, что не видим друг друга. Это придает всему некое ощущение запретности, да?

– Нет, – тут же ответил Найджел. – То есть да. Я хочу сказать… – Он вздохнул, не зная, что и сказать. – У меня нет никакого желания наносить вам визит.

– Нет? Совершенно никакого?

Карие глаза стали огромными и еще более очаровательными. Найджел снова ощутил, что тонет в них. Он судорожно сглотнул.

– У меня нет желания обидеть вас.

– И все-таки.

Она вздернула подбородок. Господи, неужели эта женщина готова расплакаться? Найджел не знал, вынесет ли он слезы из этих глаз.

– Понимаете, леди Фелисити, вы красивая, вы очень интересный собеседник и совершенно очаровательны.

– И все-таки, – повторила она.

– Визит к вам будет свидетельствовать об интересе с моей стороны гораздо большем, чем беседа, танец на балу или прогулка по саду.

– Интересе? – Она подняла брови.

– Да. В чем-то, скажем так, постоянного свойства. – Найджел покачал головой. – Я совершенно не готов к чему-то постоянному.

– Вы имеете в виду брак?

Он кивнул:

– Именно.

Леди Фелисити вгляделась в него:

– Вы даже не в силах выговорить это слово?

– Разумеется, я могу его выговорить. Брак. Вот я это и сказал. Могу повторить, если пожелаете.

– О нет, одного раза вполне достаточно. – Она немного подумала. – А почему, если вы нанесете мне визит, это будет непременно означать ваше намерение жениться?

– Но это же очевидно, ведь так? Вы молодая женщина на выданье из хорошей семьи со столь же хорошей репутацией. Вы средоточие всего того, что пожелал бы мужчина, если бы искал себе супругу, но в настоящее время я таковую не ищу.

– Понятно. Я не из тех женщин, которым вы предпочли бы нанести визит. Мистер Кавендиш, нам обоим прекрасно известна ваша репутация. Вы без колебаний навестили бы меня, будь я вдовой, склонной к приключениям амурного характера.

– Ну, я…

– Или скучающей матроной с любовью к запрещенным интрижкам.

– Понимаете, я…

– Или не девственницей.

– Леди Фелисити!

Найджел был так поражен, что у него перехватило дыхание.

– Это совершенно неприлично, то, что вы говорите!

– Что? Замечание или слово?

– И то и другое!

– Мистер Кавендиш, это всего лишь слово. Так же как слово «брак» – просто слово.

– Это не просто слова, это – состояние… существования.

Господи, да он выступает словно надутый идиот. Она пожала плечами:

– И это легко изменить.

– Леди Фелисити!

– Я вас шокировала? Не думала, что такого мужчину легко шокировать.

– Меня непросто шокировать, но все же вы это сделали.

Тон его стал высокомернее. С другой стороны, он никогда раньше не вел таких разговоров.

– Я не предлагала себя вам, если вы это подумали.

Выражение ее лица оставалось невозмутимым, хотя в глазах явно сверкали искорки веселья.

Он закрыл глаза, и неожиданно возникло видение леди Фелисити в непристойном наряде, предлагающей себя ему на постели, усыпанной персиками. Найджел открыл глаза.

– Я отнюдь не думал об этом.

– А-а…

Возможно, ему и показалось, но в голосе леди Фелисити послышалась легкая нотка разочарования.

– Хорошо, потому что это было бы и впрямь непристойно. И в отличие от вас я в высшей степени заинтересована в браке.

Она улыбнулась и продолжила путь. Найджел устремился за ней.

– Я это знал.

– Откуда?

– Особого выбора у вас нет. – В голове эхом отозвались слова сестры. – Единственное положение, которое может занять такая молодая женщина, как вы, – это положение замужней женщины.

Леди Фелисити взглянула на него с любопытством:

– Вы почти сочувствуете.

– Думаю, да. Я нахожусь в точно таком же положении. Я наследник титула виконта, и будущее мое предначертано. А вот у моего младшего брата есть возможность выбора жизненного пути. Он человек науки, и интерес его направлен на древние цивилизации. С другой стороны, одна из моих сестер уже удачно вышла замуж. Ожидается, что так же поступит моя младшая сестра, когда повзрослеет. Недавно я узнал, что моя сестра-близнец интересуется астрономией. Вы ведь интересуетесь астрономией?

– Именно так. Еще одно совпадение, вы не находите?

Найджел посмотрел на нее. Очень странно, что сестра тогда заговорила об астрономии, но, возможно, ему видится то, чего нет, потому что он хорошо знал одного астронома.

– Возможно.

– Мне следует нанести ей визит, – весело проговорила леди Фелисити. – Кажется, у нас есть много общего, хотя есть женщины, серьезно интересующиеся небом. Интересуются в наши дни и интересовались в прошлом. А вам известно, что более двух тысяч лет назад изучением звезд занималась женщина Ипатия Александрийская?

– Понятия не имею.

– А Каролина Гершель, жившая в Бате, первая женщина, открывшая комету более семидесяти лет назад. В общей сложности она открыла восемь комет и три туманности. Ее каталоги звезд опубликованы Королевским обществом.

– Что вы говорите?

Не то что Найджелу это было очень интересно, но страстная увлеченность леди Фелисити просто завораживала. Интересно, какие еще в ней могут быть страсти?

– Мисс Гершель даже избрана почетным членом Королевского астрономического общества. Почетным потому, что женщин они не принимают.

– Какое устаревшее отношение.

И впрямь как-то нечестно, что кому-то, кто внес такой вклад, как мисс Гершель, отказано в членстве в научном обществе только по половому признаку.

– А американка Мария Митчелл открыла новую комету всего семь лет назад.

– А есть еще кто-то? Женщины-астрономы?

– Совершенно точно есть. – Она поморщилась. – Ах, я все говорю, говорю.

– Немного, но все сказанное в высшей степени поучительно. Ваша увлеченность достойна восхищения.

– Моя увлеченность уносит меня от реальности.

– Правда. – В его сознании снова возник образ леди Фелисити, усыпанной персиками. Найджел кашлянул. – У вас необычайно обширные познания в данной области.

– Вовсе нет. Я просто дилетантка. Я могу распознать несколько звезд и планет, но я не серьезный ученый.

– Однако ваши познания…

– Минимальны. Однако мне доставляет удовольствие знать, что я не единственная женщина, которой нравится разглядывать небо. В этом занятии есть нечто точное и магическое одновременно, если верить в такие вещи, как магия.

– Если я правильно помню, вы сказали, что я изменил ваше мнение относительно магии.

– Это всего лишь небольшое кокетство, мистер Кавендиш, не более того, а следовательно, совершенно ничего не значит. Вы ведь и сами, бывало, флиртовали?

– Бывало.

– Однако позвольте задать вам тот же вопрос. Вы верите в магию?

– Не знаю. Никогда об этом особенно не задумывался.

Еще одна тема, над которой он никогда не размышлял. Найджела поразила мысль о том, что может существовать множество вопросов, над которыми леди Фелисити размышляла, а ему они даже в голову не приходили. Она была гораздо умнее большинства знакомых ему женщин, но его не слишком интересовал женский ум. Он ощутил себя болваном.

– Мистер Кавендиш, а над каким вопросом вы много размышляли?

– Как раз над этим я и задумался, – сухо усмехнулся он. – Во время учебы я задумывался о множестве вещей. Искусство, литература, философия. Могу вспомнить страстные философские дебаты о том, что меняет ход истории – идеалы или реальность? А сейчас…

– А теперь вы слишком заняты своей жизнью, чтобы изучать жизнь. Во многих отношениях это должно быть восхитительно. Если бы в этой жизни не было столько скандальных моментов.

– И веселья, – усмехнулся Найджел.

– Не сомневаюсь. Думаю, именно поэтому я получила от путешествия такое удовольствие. Я просто жила своей жизнью и не ожидала каких-то событий. – Она вздохнула. – Однако, с другой стороны, удел женщин вроде меня – ожидать событий в жизни, а не бывать в свете и жить, как жили вы.

– Не понимаю.

– Я тоже. – Леди Фелисити тщательно подбирала слова. – Мне кажется, что женщины… как вы сказали? Ах да. Женщины из хорошей семьи и с хорошей репутацией научены всему, что мог бы пожелать мужчина от хорошей жены. Первую часть жизни мы проводим, ожидая, что нас выберет подходящий мужчина. Остаток жизни мы занимаемся тем, что играем роль хорошей жены, чего от нас и ожидают. Все это очень добродетельно, респектабельно и, судя по тому, что я видела, очень-очень скучно.

Найджел усмехнулся:

– Но ведь все не так уж плохо. – Леди Фелисити взглянула на него явно скептически. – Однако вы же сами говорили, что хотите выйти замуж.

– Конечно, хочу. Как вы и сказали, выбора у меня нет.

– А если бы у вас был выбор? Если бы могли поступать, как вздумается? – Найджел и сам не знал, зачем он это спросил. – Вы предпочли бы супругу астрономию?

– Возможно. Хотя если бы передо мной был открыт весь мир… Я пожелала бы заняться чем-нибудь более рискованным, чем просто изучать звезды. Может быть, отправиться к ним под парусом.

Найджел расхохотался.

– Я бы сказал, что это рискованно. Невозможно, но рискованно.

– Тогда придется поплыть куда-нибудь еще, – со смехом ответила она. – Возможно, в Южно-Китайское море на поиски примитивных племен. Охотников за головами и тому подобных. Это было бы так увлекательно. Или здорово было бы исследовать джунгли в Африке. Или искать сокровища египетских фараонов.

– А вам всегда так хотелось приключений?

– Не уверена. – Она немного подумала. – Вероятно, это всегда было во мне, но за последние годы сильно развилось. Такие мысли навеяло путешествие. Увидеть новые места, встретиться с новыми людьми и тому подобное. Теперь я нахожу, что не хочу жить обычной жизнью, хотя и буду.

– Сомневаюсь, что ваша жизнь когда-нибудь будет обычной, – галантно произнес Найджел и понял, что сказал именно то, что подумал.

Она покачала головой:

– Это мой пятый сезон, не принимая в расчет прошлый год, и если я собираюсь выйти замуж, делать это надо скорее. – Она решительно взглянула на Найджела. – В мои намерения входит выйти замуж.

– Да. По-моему, вы это уже говорили. – Он помотал головой и предложил ей руку. – Вы не хотите выпить чего-нибудь освежающего? После нашей прогулки я ощущаю жажду.

– Правда? – Она оперлась о его руку. – А я подумала, вы просто сменили тему разговора, потому что предпочитаете о чем-то не говорить.

– И это тоже. Однако я умираю от жажды.

Они свернули с дорожки и направились по газону к палаткам вдоль задней стены величественного дома владельца. На террасе находились столики с видом на палатки, а также деревянный помост на газоне, предназначенный для танцев. Они должны были начаться вечером, когда зажгутся фонари. Гости фланировали между столами и палатками, прогуливались по ухоженным аллеям; на одном конце обширного газона оживленно играли в крокет.

Прием в саду, ежегодно устраиваемый Эдгаром Бернфилд-Уайтом, начинался в полдень и обычно оканчивался ближе к рассвету. Прием в совокупности с огромным количеством горячительных напитков и множеством гостей практически гарантировал по крайней мере один примечательный инцидент (обычно их случалось больше), о котором сплетничали последующие несколько недель. Здесь начинались и заканчивались дела публичного и частного характера. Точно так же регулярно случались скандальные выходки и на публике, и в приватной обстановке. То, что семейные и несемейные люди, а также различные их сочетания обнаруживались в двусмысленных ситуациях, дело вполне обычное. И все же садовый прием Бернфилд-Уайта не пользовался дурной репутацией. Даже самые надменные члены высшего света почитали своим долгом появиться на этом приеме. Никогда не знаешь, что может произойти, также никак нельзя отсутствовать, когда это произойдет.

– Леди Фелисити… – начал Найджел.

– Мистер Кавендиш, – в тот же самый момент произнесла она.

Они рассмеялись, и Найджел повторил попытку.

– По-моему, за прошедшие несколько минут мы продвинулись в сторону дружбы.

– Думаю, да.

– В таком случае вы доставили бы мне большое удовольствие, если бы называли меня Найджелом.

– Мне это особенно приятно, потому что я все время думала о вас как о Найджеле. Каждый раз, когда я видела, что вы меня преследуете, я думала: «А вот и опять Найджел».

– Фелисити, это совпадение, не более того.

– Некоторые говорят, что совпадений не бывает. Все, что мы делаем, все, что происходит с нами, предначертано некоей высшей силой.

– Вы говорите о судьбе?

– Думаю, да. Найджел, а вы верите в судьбу?

– Должен признаться, я раздумывал о судьбе не больше, чем о магии, пользе от путешествий и многом другом.

Леди Фелисити не отвела взгляда.

– Найджел, вам следует над этим подумать. Вам нужно серьезно поразмышлять на эту тему. Над ней стоит задуматься. – Она обернулась и кому-то кивнула. – Я вижу подругу, которую давно не встречала. По-моему, она хочет со мной поговорить.

К ним направлялась полная молодая женщина небольшого роста в платье с множеством оборок и кружев. Если Фелисити подобна цветку, это создание больше напоминало букет распустившихся цветов.

– Вы имеете в виду даму, направляющуюся к нам с решительным видом?

Фелисити кивнула:

– Это моя ближайшая подруга, а «решительная» – это про нее. Прошу прошения, я уведу ее, иначе вам не избежать допроса с пристрастием, который она явно задумала.

Найджел удивился:

– Допроса с пристрастием?

– Определенно.

Фелисити не отрывала взгляда от приближающейся подруги.

– Юджиния вышла замуж в прошлом году, и ей не терпится видеть меня замужней. Один лишь факт, что мы с вами прогуливались, явно пробудил в ней своднические инстинкты подобно тому, как просыпаются инстинкты хищника при виде жертвы.

Найджел поморщился.

– Слишком живая картина.

– Но тем не менее точная, – тихо проговорила Фелисити. – Понимаете, Юджиния, в сущности, очень мила. Считает, что я должна понизить планку в отношении спутника жизни. По ее мнению, какой угодно муж лучше, чем вообще никакого.

– Вы явно с этим не согласны.

– Да. У меня нет намерения провести остаток жизни в капкане скучного, предсказуемого существования с надоедливым, скучным и предсказуемым мужем. Не ошибитесь, Найджел… – В голосе ее появилась решительность. – Я хочу выйти замуж и намереваюсь выйти замуж, но мне не нужен просто брак ради брака. Уж лучше я проживу всю жизнь, наблюдая за звездами, чем прикидывая, что упустила.

– Понимаю, – пробормотал он.

Найджел сомневался, что когда-либо встречал столь же откровенную женщину. И уж точно он никогда так свободно не разговаривал ни с одной женщиной. Возможно, именно ее искренность вызвала его на чистосердечный разговор. Какова бы ни была причина, это одновременно оживляло и немного смущало.

– А сейчас мы расстанемся, и я спасу вас от неизбежных расспросов о намерениях.

– Которых у меня нет.

– Думаю, это мы уже установили, – произнесла она неестественным голосом, кивнула и направилась прочь.

– Фелисити!

Он импульсивно взял ее руку и поднес к губам.

– Не могу придумать ничего ужаснее, чем если вы снизите планку ваших запросов.

– На этот счет можете быть спокойны, Найджел.

– Что это ты делала с тем мужчиной? – поинтересовалась Юджиния, как только добралась до Фелисити. – Ты знаешь, кто это?

– И тебе доброго вечера, Юджиния.

Фелисити улыбнулась подруге и продолжила шагать в направлении столов с прохладительными напитками. Ей хотелось пить, да и в животе было какое-то странное ощущение. Ощущение это, как Фелисити подозревала, связано с присутствием Найджела в гораздо большей степени, чем с тем, что она еще не отведала ничего из великолепных блюд, предложенных поварами мистера Бернфилд-Уайта.

– Я просто умираю от голода. Такое ощущение, будто у меня неделю не было во рту ни крошки. Ты проголодалась?

– Я всегда хочу есть, – пробормотала Юджиния и зашагала рядом с подругой. – Но ты отклоняешься от темы. О чем ты думаешь? Тебя видели в обществе Найджела Кавендиша.

Фелисити усмехнулась:

– Ты что, боишься, что он меня изнасилует прямо здесь?

– Да! – выпалила Юджиния и вздохнула. – Ну, может быть, нет. Ты не из тех женщин, которыми обычно интересуются мужчины вроде Найджела Кавендиша.

– Это мне говорили.

Они подошли к столу, уставленному фруктами, выпечкой и всевозможными соблазнительными деликатесами. Вечером должен состояться более плотный ужин, а потом еще один, в полночь. Мистер Бернфилд-Уайт не скупился в качественном и количественном отношении, когда дело касалось еды, развлечений или чего бы то ни было на этих ежегодных празднествах. Сам этот человек – личность загадочная. Младший сын маркиза получил свое состояние от родственников по материнской линии и от первых двух жен. Сам мистер Бернфилд-Уайт был мужчиной приятной наружности лет сорока. Если не брать в расчет пристрастия к большим, тщательно продуманным приемам, он слыл замкнутым человеком. Разумеется, Фелисити была с ним знакома, но не могла сказать, что знает его, и временами раздумывала, знает ли его хоть кто-нибудь.

– Итак?

В голосе Юджинии прозвучала настойчивость, и Фелисити нисколько не удивилась бы, если бы подруга наступила ей на ногу.

– Ты разве не хочешь ничего сказать?

Фелисити передала зонт ближайшему слуге, подняла тарелку и оглядела угощение.

– Клубника выглядит неплохо. – Выбрав две ягоды, она положила их на тарелку и взяла третью для симметрии. – Что ты хочешь от меня услышать?

– Я хочу, чтобы ты рассказала, что ты делала с Найджелом Кавендишем. – Юджиния просто прошипела эти слова, но эффект от них был бы куда больше, если бы в это время она не наполняла тарелку фруктовыми тарталетками и пирожками.

– Я ничего не делала. – Фелисити выбрала тарталетку с персиком. – Я просто с ним разговаривала. – Она замолчала, наблюдая, как Юджиния откусывает кусок глазированного малинового пирога. – По-моему, он очарователен.

Юджиния хмыкнула, закашлялась и окрасилась в удивительный оттенок красного, чуть темнее цвета пирога, тем не менее гармоничного. Фелисити постучала ей по спине и знаком попросила слугу принести бокал лимонада. Получив от подруги напиток, Юджиния осушила бокал и с удивлением уставилась на Фелисити.

– Это ты специально сделала.

– Вовсе нет. – Фелисити улыбнулась, извиняясь. – Прости, но я не смогла удержаться. Ты была такой… такой…

– Озабоченной?

– Шокированной, – откровенно заявила Фелисити.

– Я и была шокирована, Фелисити. – Юджиния поджала губы с видом карающей гувернантки. – Ты не можешь себе позволить тратить время на таких мужчин, как Найджел Кавендиш. У него ужасная репутация, он оказывается в центре каждого скандала. Тебе это известно?

– Думаю, я об этом от кого-то слышала.

Фелисити откусила клубнику. Ягода была столь же хороша на вкус, как и выглядела. Интересно, можно ли будет сделать так, что Найджел присоединится к ней за ужином? Разумеется, лишь как друг. Пока.

– Нет ни единого человека, который бы это не слышал. Этот человек известен своими интрижками и… и… ну, множеством вещей, о которых и упоминать неприлично. – Юджиния положила в рот остатки тарталетки.

– Признай все-таки, он неплохая добыча. – Взгляд Фелисити скользнул мимо подруги на дальний край газона, где Найджел разговаривал с несколькими джентльменами, среди которых был лорд Норкрофт. – Думаю, в нем есть большой потенциал.

– Полная чушь, – фыркнула Юджиния. – Чтобы перевоспитать такого мужчину, потребуется вся жизнь.

– По-моему, брак длится именно столько, сколько длится жизнь, – пробурчала Фелисити.

– Господи! – Юджиния так широко раскрыла глаза, что Фелисити испугалась, не выскочат ли они из орбит. Зрелище интересное и одновременно ужасное. – Ты с ним заигрывала!

Фелисити заставила себя засмеяться:

– Не говори ерунды.

Поставив тарелку, она взяла Юджинию под локоть, увлекая ее от стола и нескольких гостей, которые могли заинтересоваться разговором. Приемы в саду Бернфилд-Уайта были хорошо известны тем, что там можно было без труда собрать всевозможную информацию скандального характера, просто задержавшись у ближайшего стола с угощением.

– Если ты не понизишь голос, то привлечешь всеобщее внимание. Я предпочитаю, чтобы в центре сплетен этого года был кто-то другой.

Юджиния взглянула на свою тарелку:

– Я не закончила.

– Я тоже так подумала.

Фелисити улыбнулась проходившим мимо гостям, продолжая тянуть Юджинию туда, где их не могли бы подслушать. Найджел прав. Никто не отважился бы пропустить прием у Бернфилд-Уайта. Почти каждого они знали в лицо. Вне всякого сомнения, всем и каждому чрезвычайно интересно, куда леди Фелисити и леди Килборн столь решительно направляются.

Они добрались до розария. Низкие кусты позволяли без труда заметить любопытных. Фелисити отпустила Юджинию перед каменной скамьей.

– Так. Теперь можешь договорить.

– Я больше не голодна, – заявила Юджиния и поставила тарелку на скамью. – Но я вовсе не закончила разговор о Найджеле Кавендише.

– Представь, как я удивлена.

– Ответь, ты не… – Юджиния впилась в нее мрачным взглядом, – преследуешь Найджела Кавендиша?

– Не преследую, – без колебаний ответила Фелисити и отметила про себя, что совершенно не солгала.

Она полна решимости выйти за него замуж, но он не преследует его в прямом смысле слова. Что она делает, так это подстрекает его к преследованию. А это – совершенно иное.

– Я тебе не верю.

Фелисити расхохоталась:

– А почему?

– Потому что я тебя знаю. Я знаю тебя с нашего первого сезона и никогда не видела, чтобы ты проводила так много времени с каким-либо джентльменом, сколько провела сегодня с мистером Кавендишем.

– Глупости. Я провела в его обществе всего несколько минут. А еще мы все время были на виду.

– Едва ли это имеет значение. Этот мужчина – негодяй.

– Но негодяй с хорошей перспективой, – с усмешкой ответила Фелисити.

– Пусть так, но потребуется много времени и усилий, чтобы его облагородить. Времени, дорогая подружка, которого у тебя просто нет. Это твой шестой сезон.

– Пятый, – пробурчала Фелисити. – Прошлогодний я пропустила.

– Именно это я и имею в виду.

– А что, если я не хочу его перевоспитывать? А что, если он нравится мне именно таким, каков есть?

Юджиния открыла рот от удивления.

– Ты шутишь.

– Я не говорю, что у меня есть какие-то планы в отношении мистера Кавендиша…

– Надеюсь!

– Но если бы такие планы были, по-моему, сама привлекательность такого мужчины в том, что ты рассматриваешь ее как порок.

– Что все рассматривают как порок.

– Так зачем же мне или любой другой женщине желать изменить то самое, что в первую очередь привлекло внимание?

Юджиния всматривалась в нее с недоверием.

– Потому что… потому что…

– Да?

– Потому что… он не подходит для брака, вот почему. – Юджиния решительно покачала головой. – Если он не изменит своего поведения, то точно разобьет сердце любой женщины, которая будет настолько глупа, что выйдет за него замуж. Но человек есть человек, он не может измениться.

– Не уверена, что мистер Кавендиш таков, – мягко проговорила Фелисити. – Кажется, у него есть кое-какие моральные принципы. Как ты и подчеркивала, я не из тех женщин, к которым он обычно демонстрирует интерес. Ни в одной из сплетен или слухов, которые до меня о нем доходили, не говорилось о том, что он разрушил чью-то репутацию.

– Все когда-то случается, – мрачно заметила Юджиния.

– Значит, ты обо мне столь невысокого мнения? Ты считаешь, что я настолько глупа? Что я позволю разрушить мою репутацию?

– Нет, конечно, нет, – вздохнула Юджиния. – Наверное, ты самая умная из всех знакомых мне женщин. Однако когда дело касается любви, об уме забывают.

Фелисити расхохоталась:

– О любви речь не идет.

– Вот видишь! Когда он женится, а он точно это сделает, женой явно будет кроткое хорошенькое создание без мозгов. Это создание станет следующей виконтессой Кавендиш и поэтому не будет обращать внимания на его неблагоразумные поступки и скандальное поведение. Вот как поступают такие мужчины, как он. Я тебя знаю. Такого поведения ты не потерпишь. А это означает, что ты будешь очень несчастна, и жизнь твоя превратится в сплошное страдание.

– Какую премиленькую картинку ты нарисовала.

– Такая картина рисуется многократно, и мне бы не хотелось видеть на ней тебя, Фелисити… – Тон подруги стал мягче: – Я знакома с несколькими достойными джентльменами, друзьями моего мужа. Хочу тебя с ними познакомить. Они приятны в общении, с хорошей репутацией, а еще подойдут для брака.

– Подойдут для брака? Звучит очень похоже на описание лошади, пригодной для прогулки по парку, но на которую на скачках не поставишь.

– Совершенно неуместное сравнение. Но точное. Скаковая лошадь в роли мужа никому не нужна.

– Лошадь для повозки тоже, – сухо заметила Фелисити.

– О нет, для брака нужна милая практичная лошадка для повседневных нужд. Хорошо приученная к седлу и не склонная к нервному поведению, такая, как мой Альберт.

– Альберту вряд ли понравилось бы сравнение с практичной лошадью. – Хотя, если подумать, милый, приятный в общении Альберт, наверное, не воспротивится сравнению с хорошо обученной лошадью. – Кроме того, Юджиния, я встречала кое-каких лошадей во время последних сезонов, но ни одна не заинтересовалась мной как… всадницей.

– Это потому, что ты не заинтересована в поездке, – возмутилась Юджиния и вздохнула: – Неужели я так сказала?

Фелисити расхохоталась:

– И правда сказала.

– Знаешь, ты на меня дурно влияешь. – Юджиния изо всех сил старалась остаться серьезной, но Фелисити всегда могла вызвать у нее улыбку.

Невозможно найти двух более разных женщин. Не только по внешнему виду, но и по характеру. Юджиния – блондинка невысокого роста, склонная к полноте, с кожей цвета сливок и роскошными формами. Она посоветовала Фелисити быть скромнее в запросах, тогда как самой Юджинии никогда не приходило в голову ограничивать в чем-то себя. Добиваясь брака с простодушной настойчивостью и получив несколько предложений, она не отступала, пока не нашла именно того, кто ей нужен. Мужчиной этим оказался лорд Альберт Килборн – здравомыслящий респектабельный человек с невозмутимой манерой поведения, в равной степени спокойный и в то же время на удивление живой, что удивляло всех, включая саму Юджинию.

– Почему же ты думаешь, что эти приятные в общении друзья Альберта с хорошей репутацией мной заинтересуются? – Фелисити скрестила руки на груди. – В течение пяти сезонов на меня мало кто обращал внимание.

– Возможно, потому, что ты не проявляла к ним интереса. А ты не думала, что по этой причине они находили тебя скучной?

– Нет, даже представить себе такого не могу, – возмутилась Фелисити. – Я занимательная личность, прекрасная собеседница, с чувством юмора. Могу быть просто очаровательной.

Юджиния подняла бровь.

– Да, могу.

– Когда захочешь.

– Ну да, когда захочу. Если же джентльмен мне совершенно неинтересен, не вижу причин тратить время… – Фелисити поморщилась. – О Боже. – Юджиния фыркнула. – Я скучная?

– Ты была скучной.

Фелисити поразила ужасная мысль.

– Ты считала меня скучной?

– Я твоя ближайшая подруга и никогда такого не подумала бы. – Юджиния пристально посмотрела на подругу. – А ты изменилась. Я заметила это сразу, как только увидела тебя снова. Думаю, это все влияние путешествий и континента. Это заметили и джентльмены.

– Что ты имеешь в виду под переменами? – медленно проговорила Фелисити.

– В тебе появилась уверенность, может быть, утонченность. Не знаю, как выразиться. Ты будто знаешь тайну, неизвестную всем остальным, и не собираешься ее раскрывать.

– Ты так считаешь? – Фелисити попыталась скрыть усмешку, но не смогла. Это гораздо лучше, чем быть скучной. – Тайна, которая больше никому не известна? Это мне нравится.

– Я думала, ты расскажешь. – Юджиния нерешительно улыбнулась. – А еще в этом сезоне ты сделала нечто, чего я раньше за тобой не наблюдала.

– Правда?

Юджиния кивнула.

– Ты флиртовала. По-моему я раньше не видела, чтобы ты флиртовала.

Фелисити рассмеялась:

– Глупости. Разумеется, я флиртовала раньше, всегда флиртовала. Я безнадежная любительница флирта.

Юджиния фыркнула:

– Ты никогда не считала, что стоит утруждаться из-за какого-то мужчины.

– Разумеется, нет. Это просто неправда. Могу рассказать о нескольких серьезных флиртах задолго до этого года.

Но Фелисити не могла вспомнить ни одного такого примера до этого сезона. Конечно, она флиртовала с мужчинами во время путешествия. Среди них сын французского графа, симпатичный итальянский аристократ и очаровательный композитор из Вены. С момента возвращения она совершенно явно флиртовала с лордом Бекхемом, мистером Копкорном в театре, а также сэром Кеннетом на маскараде, хотя это мог быть вовсе и не Кеннет. А каждый разговор с Найджелом явно был с ноткой флирта. Ни один из этих флиртов не потребовал никаких усилий. А еще в этом году джентльмены стали к ней гораздо внимательнее.

– Женщина, желающая выйти замуж, должна предпринимать определенные усилия, – заметила Юджиния.

Фелисити помотала головой:

– Очевидно, я никогда этого не осознавала. Почему ты не сказала мне этого раньше?

– Не знаю, – ответила Юджиния и взяла тарталетку. – Мне казалось, это не так уж важно.

Фелисити долго изучала подругу взглядом. Юджинии всегда хотелось есть, когда она была сбита с толку.

– Юджиния?

Юджиния откусила большой кусок. Фелисити забрала у подруги пирожное и швырнула его в кусты.

– Юджиния, что ты пытаешься скрыть?

Юджиния сглотнула и с тоской взглянула на тарталетку.

– Помни, что я твоя подруга.

– Я помню.

Как ни странно, лицо Юджинии приняло виноватое выражение.

– Ты моя самая близкая подруга в целом мире.

Фелисити прищурилась.

– Юджиния?

– Я молчала по ряду причин. – Юджиния помедлила, подбирая слова. – Во-первых, ты совершенно не хотела выйти замуж так сильно, как этого хотела я. Поэтому не было необходимости ничего говорить. А во-вторых…

– Продолжай.

– Честно говоря… – Юджиния прерывисто вздохнула. – Я боялась, если ты приложишь хоть какие-то усилия, то никто не обратит на меня никакого внимания.

– Что ты такое говоришь?

– Ты высокая, грациозная, как античная греческая статуя.

– Я? Греческая статуя? Самая большая глупость, какую я когда-либо слышала, – возмутилась Фелисити.

– Ничего глупого. А сравнение со статуей только усиливает некую отчужденность поведения, всегда свойственную тебе. Мы всегда держались вместе, поэтому я боялась потеряться на твоем фоне, боялась, что меня никто не заметит.

– Тебя – и не заметить? Мужчины все время лезли из кожи вон, лишь бы подойти к тебе. Ты миниатюрная блондинка, и у тебя есть… это. – Фелисити указала на грудь Юджинии.

– Это сослужило мне хорошую службу. Но ты оставалась моим идеалом. Признаюсь, я ревновала.

– Ты ревновала меня? Меня? – Фелисити даже не пыталась скрыть свое удивление.

– Да. – Лицо Юджинии приняло выражение крайнего раскаяния и истинного страдания. – Ты сможешь когда-нибудь простить меня?

– Простить тебя?

Фелисити долго смотрела на подругу. Кто бы мог представить, что все эти годы, когда Фелисити восхищалась изгибами и округлостями Юджинии, подруга завидовала ее формам и манерам?

– Мне кажется, – медленно проговорила Фелисити, – что на самом деле ты просто щадила мои чувства, не сказав, насколько скучной я выглядела…

– Только не я, – тут же возразила Юджиния. – Я всегда считала тебя интересной личностью.

– …не говоря уже о том, что, по твоему мнению, я не прилагала никаких усилий, чтобы привлечь или очаровать джентльменов и была, по сути… как неживая.

– Мне искренне жаль.

– Не стоит.

– Значит, ты все-таки меня прощаешь? – настаивала Юджиния.

– Кроме ревности, которая скорее выглядит как лесть, прощать совершенно нечего.

– Слава Богу, – облегченно выдохнула Юджиния. – Я так переживала по этому поводу. Я чувствовала себя просто ужасно и очень хотела помириться.

– О да!

– Правда, правда, – закивала Юджиния. – Любым доступным мне способом. В конце концов, ты моя ближайшая подруга.

– Да-да, я знаю.

Фелисити задумалась. Она вовсе не была уверена, что хочет воспользоваться помощью Юджинии, но Альберт – совершенно другое дело. При отсутствии плана неплохо иметь помощника. Она усмехнулась, взяла подругу за плечи и повернула лицом к толпе на лужайке.

– Видишь вон там мистера Кавендиша?

– Да, – медленно проговорила Юджиния.

Фелисити наклонилась как можно ближе и тихо зашептала на ухо:

– Я намереваюсь выйти за него замуж.

– Нет, – простонала Юджиния.

– Да. Я приняла твердое решение выйти замуж за мистера Кавендиша, как и ты, когда собиралась выйти за Альберта.

– Но Альберт такой… такой… замечательный.

– И мистер Кавендиш такой. – Фелисити задержала взгляд на Найджеле, сердце ее затрепетало. – Ты мне поможешь.

Юджиния замерла.

– Нет.

– Обязательно поможешь! Потому что ты моя ближайшая подруга. И потому что некоторые из твоих тайн я пока храню… – Она понизила голос и подавила смех.

Юджиния испугалась.

– Ты этого не сделаешь.

– Могу сделать.

– Ну ладно. – Юджиния освободилась от рук Фелисити. – Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Пока не знаю. Просто хочу, чтобы ты помогла мне в случае необходимости.

– Думаю, это ужасная ошибка. – Юджиния решительно вздохнула. – Но очевидно, выбора у меня нет. – Она сдвинула брови. – А ты и правда раскрыла бы мои тайны?

– Только Альберту.

– Фелисити Мелвилл, ты просто безнравственная женщина. Возможно, вы с мистером Кавендишем друг друга стоите.

– Ах, милая Юджиния. Я на это рассчитываю.

Глава 6

– Ты!

Найджел замер на ступенях лестницы, ведущей в бальный зал сестры.

– Что я сейчас натворил?

– Сегодня – совершенно ничего, – откликнулась Мэдди.

Вид у нее был более чем измученный. Странно. Перед началом приема Мэдди всегда все держала под контролем. Но сейчас поверх платья красовалась накидка, перчатки она держала в руках, а вид был такой, будто она собирается покинуть дом. Или сбежать.

– Мне приятно тебя видеть, Найджел.

– Что-то не видно, чтобы ты была особенно довольна. Я не просто здесь, я появился на добрых полчаса раньше. Большего ты просто и желать не могла.

Он взглянула на пустой бальный зал. Никаких суетящихся слуг, никаких музыкантов, настраивающих инструменты, никаких невероятных букетов.

– Может быть, я слишком рано появился?

– Катастрофа, Найджел, сущая катастрофа. – Мэдди расправила плечи, в глазах появилась решительность. – Тем не менее у меня все под контролем.

– Неужели? – Найджел скептически поднял бровь.

– Именно так. – Она направилась вниз, натягивая перчатку. – А теперь мне нужно, чтобы ты остался здесь и…

– Куда ты? Что здесь происходит? – Он указал на бальный зал. – Должен сказать, все выглядит совершенно иначе, чем когда бал вот-вот начнется.

– Потому что он не начнется. По крайней мере, здесь не начнется. – Мэдди расстроенно вздохнула. – Бал перенесен в Кавендиш-Хаус. Матушка предложила провести его там, как только услышала, что произошло.

– Да что же такое здесь произошло?

– У нас потоп, – ответила сестра.

– Я знаю, что такое потоп. Чтобы мой дом привести в первоначальный вид, потребовалось несколько месяцев. Я только на этой неделе переехал. – Он замолчал и пригляделся к сестре. – Почему ты на меня так смотришь?

– Ты дарил моим мальчикам игрушечные лодочки?

Найджел не знал, стоит ли признаваться. Подарок казался ему совершенно безобидным.

– Да…

– Что ты сказал им, когда дарил эти… эти… лодки?

– Я сказал, что в детстве с удовольствием катался на лодках под парусами на садовых прудах.

В памяти тут же всплыли точные слова и сосредоточенные лица племянников, запоминавших каждое слово.

– Что при случае ты запустил бы их в ванну?

– При случае, – слабо ответил он. Сестра прищурилась.

– Они решили, что сегодня как раз такой подходящий случай. Достаточно сказать, что кое-что перелилось через край.

– Мэдди, ты не можешь винить в этом меня, – с приличествующим возмущением проговорил брат. – Где была их гувернантка?

– Упаковывала вещи! – Она закрыла глаза, очевидно, моля Бога придать ей сил, потом вздохнула: – Наверное, мальчики решили, что для лодок им нужны матросы и для этой роли прекрасно подойдут лягушки.

– Лягушки? Даю слово, я ни разу не упоминал лягушек.

Может быть, он и упоминал лягушек по какому-то поводу, но точно не в связи с лодками. Скорее это умная придумка племянников. Нужно отдать дьяволятам должное.

– А где они их взяли?

– Наверное, в саду. Не знаю и не хочу знать. Они решили, что лягушек надо где-то держать, пока лодки не окажутся на воде, и выбрали для этой цели комнату мисс Эверетт. Не стоит и говорить, что бедная женщина просто лишилась чувств, когда открыла дверь комнаты и столкнулась с лягушками. Лягушками!

– Сколько их было? – поинтересовался он, не задумываясь.

Судя по выражению лица сестры, вопрос он задал зря.

– Она сказала, что сотни, хотя я в этом сомневаюсь. Мальчики утверждают, что их было не больше полудюжины. Обычно они любят преувеличивать, но в такой ситуации склонны преуменьшать. – Сестра закусила губу. Найджел не мог понять, сдерживает ли она смех или слезы. – Мы не всех нашли.

– Это проблема, – пробормотал Найджел.

– Мне бы не хотелось, чтобы гости нашли лягушек в чаше с пуншем.

Найджел усмехнулся:

– Вот было бы зрелище.

– Совершенно не смешно. Я просто вне себя. Может быть, немного и весело, но было бы лучше, чтобы все это произошло с кем-то другим. Кстати, вода просочилась до нижнего этажа. Теперь нужно ремонтировать полы и потолки. Когда мы обнаружили, что мальчики решили покорять морскую стихию, а также оценили масштаб проблемы, я поняла, что просто не могу давать здесь бал. Слуги пытались целый день уменьшить ущерб.

– Ты могла бы отменить бал, – мягко предложил брат.

Сестра взглянула на него так, будто он предложил избиение младенцев.

– Это мой бал. По правде сказать, наш бал. Я давала его ежегодно с тех пор, как вышла замуж. Чтобы его отменить, меня должна переехать карета или я должна испустить последний вздох, но даже в этом случае я ожидала бы, что кто-то… – она с намеком взглянула на брата, – храбро занял бы мое место.

Найджел мрачно кивнул:

– Конечно, в разгар траура по тебе.

– Я и не ожидала, что ты будешь веселиться. – Она снова заторопилась. – Большинство слуг уже у матушки. Те, кто остался, заканчивают паковать еду в кухне. Матушка разослала всем гостям извещения о перемене места. Только матушке под силу с этим справиться. Понятия не имею как, но я ей бесконечно благодарна.

– А почему я должен оставаться здесь?

– Возможно, что кто-то из приглашенных не получил матушкиного извещения, так что гости могут прибыть сюда. Мне нужно, чтобы ты направлял их в Кавендиш-Хаус.

– А не может это делать слуга? Или дворецкий?

– Он сопровождает меня. Здесь останется лакей. Но будет ли вежливо лакею предупреждать гостей?

– А твой супруг?

– Он уже уехал, – ответила сестра.

В голову Найджелу пришла ужасная мысль.

– Но ты ведь не оставишь меня с детьми, да?

– Я никогда не поступила бы так с мальчиками, хотя ты этого явно заслуживаешь. Они надежно укрыты в старой детской Кавендиш-Хауса.

– Мэдди!

Она повернулась и взглянула на брата:

– По причинам слишком многочисленным, чтобы перечислять их, вину за это можно было бы с уверенностью возложить на тебя. Мне нужно, чтобы вместо меня здесь оставался кто-то из родственников. Ты ведь можешь оказать сестре эту небольшую услугу? Твоей сестре-близнецу, которая когда-то делила с тобой лоно!

Взглянув на сестру, Найджел понял, что дальнейшие аргументы тщетны.

– С удовольствием. И долго мне пребывать тут в изгнании?

Мадлен подумала.

– Я полагаю, не более часа. Этого вполне достаточно. В конце концов, это не тот бал, во время которого люди могут все время прибывать и убывать. Это небольшое, интимное… мероприятие.

Найджел фыркнул.

– Только человек пятьдесят твоих ближайших друзей.

– Кто опоздает на такой прием более чем на час, заслуживает приветствия только от лакея. – Мэдди взглянула через плечо брата на пустой бальный зал и вздохнула: – Знаешь, все было бы просто грандиозно. После обеда планировались танцы, а в библиотеке карточные столы для тех, кто предпочитает карты танцам. Я даже пригласила два разных оркестра, чтобы музыка была слышна весь вечер.

– В прошлом году все прошло превосходно, так же будет в следующем году, но великолепно будет и сегодня. Сегодня, – Найджел взял руки сестры, поднес к губам и заглянул ей в глаза, – все будет иначе, но не менее чудесно, потому что это все равно будет прием графини Уиндем.

– Милый плут. Это многое объясняет. – Она поцеловала брата и направилась к выходу. – Один час, Найджел. Жду тебя в Кавендиш-Хаусе не более чем через четверть часа после этого. Помни, мы отмечаем и твой день рождения.

– Неофициально, разумеется.

– Совершенно неофициально. Я не отмечаю дни рождения публично.

Брат усмехнулся:

– Именно поэтому бал и перенесен на несколько недель от даты рождения. А что сделает моя любящая сестрица, если я опоздаю?

– Не знаю, но могу заверить, что последует месть, и довольно ощутимая, – бросила она через плечо. – И ты будешь раскаиваться, просто услышав слово «лягушка».

Найджел расхохотался и крикнул ей вслед:

– А ты не хочешь узнать, почему я приехал раньше?

– Нет!

– Я просто хотел сказать, что ты была права.

– Я всегда права.

В следующее мгновение она выпорхнула через дверь, открытую единственным оставшимся лакеем, и в сопровождении дворецкого и нескольких слуг покинула дом.

Найджел взглянул на бальный зал и усмехнулся. Чем больше он об этом думал, тем сильнее возникало желание поспорить, что идею с лодками и лягушками подал супруг Мэдди. Но он никогда бы не рассказал о своих подозрениях сестре. Никто не мог так крутить и вертеть Мэдди, как это делал Джерард. Возможно, это и было одной из причин, по которым она вышла за него замуж, хотя сестра никогда бы в этом не призналась.

Найджел направился вниз к бальному залу. Потом передумал, повернулся и пошел в библиотеку. У Джерарда великолепная библиотека, хотя и поменьше размером, чем в Кавендиш-Хаусе. Вне всякого сомнения, там можно выискать что-нибудь интересное и скоротать предстоящий час. Хорошо бы найти наставление по управлению поместьем, инвестициям или финансам или на какую-то близкую тему. Книги аккуратно расставлены по разделам. Сам Найджел был не особенно организованным, в его собственной библиотеке не было системы – философия могла оказаться на одной полке с поэзией, рядом с древней историей, в обрамлении современных романов. При этом он очень ценил порядок у других, особенно когда это облегчало жизнь ему самому.

Поначалу с неохотой он начал просматривать гроссбухи, переданные отцом, и, к собственному удивлению, обнаружил все это очень интересным. Признаться, семейные дела оказались сложными и потребовали определенных усилий. Найджел понял отцовский стиль управления финансами. Наверное, он сможет занять место отца и не ввергнет семью в катастрофу. В этом Мэдди права. Жаль, что она не осталась выслушать его признание. Это точно компенсировало бы ей и лягушек, и потоп, принесло бы огромное удовлетворение. Мэдди любила быть всегда правой. Он подошел к полке с книгами по финансам и банковскому делу и просмотрел названия. Появилась неприятная мысль, он просто отмахнулся от нее. Но все же вопрос настойчиво крутился в голове. В чем еще сестра могла быть права?

Фелисити с ужасом смотрела на пустой бальный зал. Господи, неужели она перепутала дату? Так ей и надо – не стоило уговаривать родителей отпустить ее на бал к Мадлен одну, убеждать, что в этом нет ничего страшного. В конце концов, она совершеннолетняя и проделала одна продолжительное путешествие, проигнорировав тот факт, что с ней было множество сопровождающих. Ее родители не были знакомы с леди Уиндем и сначала удивились приглашению, присланному дочери.

Фелисити хорошо запомнила, что бал Мадлен состоится через два дня после приема в саду мистера Бернфилд-Уайта. Наверное, она неправильно прочла приглашение? Можно было осознать ошибку, когда перед домом не оказалось длинного ряда гостевых карет. Она просто предположила, что прием будет очень небольшим. Какова бы ни была причина, никакого вечера явно не предвиделось и не планировалось. По крайней мере на сегодня. Если поторопиться, она сможет снова оказаться в карете до того, как несколько смущенный лакей, открывший дверь и принявший пелерину, не придет в себя и суетливо удалится. Как бы горячо Мадлен ни поддерживала планы Фелисити, даже она может посчитать слишком нетерпеливым жестом приезд не в тот вечер. Она отогнала неприятную мысль, что теперь пропустила и бал, и возможность снова побыть с Найджелом.

Она не видела Найджела с момента встречи на приеме у мистера Бернфилд-Уайта, но он постоянно занимал ее мысли и являлся во сне. Юджиния высказалась о любви. Фелисити раньше вообще не думала на эту тему. Что, как не любовь, причиной всему? Хотелось быть с ним каждую минуту, проводить в его объятиях и дни, и ночи. Иметь от него детей, делить жизнь и стареть рядом с ним. Она никогда не испытывала ничего подобного. Переживания, страстное желание, потребность. Она верила в любовь с первого взгляда не больше, чем в магию или судьбу, пока Найджел не поднялся на балкон и не вошел в ее жизнь. Ей казалось, что без него отсутствовала какая-то часть ее. Очень странное ощущение. Фелисити всегда считала себя самодостаточной и независимой. Теперь же в ее мире образовалась пробоина, которую мог заполнить только он. Это совершенно нерационально и не имело никакого смысла. С другой стороны, от любви никто и не ждал смысла. Должно быть, это и правда любовь.

И все же до тех пор, пока он не почувствует того же самого, лучше не проявлять излишнего энтузиазма. Фелисити не ожидала, что так трудно притворяться совершенно незаинтересованной, в то время как единственным ее желанием было броситься к нему в объятия. Мадлен советовала демонстрировать отчужденность и одновременно веселье, значит, Фелисити и следует быть отчужденной, но веселой.

Повернувшись, она направилась к входной двери, радуясь, что в этом доме бальный зал находится прямо напротив входа в величественный салон с галереей. Немного удачи, и она выскользнет за дверь до того, как кто-то узнает о ее присутствии. Фелисити помолилась, чтобы кучер не уехал.

– Готов поспорить, вы не получили извещения, – раздался знакомый голос откуда-то из тени справа.

Она взяла себя в руки и приветливо улыбнулась.

– Думаю, я правильно поступлю, если не стану спорить. А что за извещение?

Из тени вышел Найджел с книгой в руке.

– Моя матушка разослала всем гостям моей сестры извещение, что сегодняшний бал перенесен в Кавендиш-Хаус.

– Я ничего не получала.

– Думаю, при подобном сборище, которое только моя сестрица назвала бы маленьким и интимным, всегда можно кого-то забыть. – Он подошел ближе. – Я не знал, что вы знакомы с моей сестрой.

– Мы познакомились лишь недавно, – быстро ответила она. – Вы же сами сказали, что у нас много общего.

– Да, говорил, – пробормотал он и задумчиво пригляделся к ней.

В это мгновение Фелисити осознала, что они совершенно одни. В высшей степени неприлично, даже возмутительно. И все же это всего лишь невинная ошибка. По крайней мере с ее стороны.

– Осмелюсь поинтересоваться, почему вы здесь, если бал перенесен?

– На некоторое время меня изгнали. – Найджел усмехнулся. – Кара за грехи.

– За все сразу? Значит, это долгое изгнание?

– Нет, мое изгнание продлится еще только полчаса. Я должен оставаться здесь и перенаправлять приехавших гостей в Кавендиш-Хаус.

– Могу я узнать, за какой именно грех вы подверглись изгнанию?

– Все было достаточно безобидно, во всяком случае, так казалось поначалу. Некоторое время назад я подарил племянникам игрушечные лодочки, потому что в детстве сам любил запускать лодочки в прудах. Очевидно, я упомянул, что мне нравилось запускать их и в ваннах. Мальчишки решили пойти по моим стопам – результат получился достаточно плачевный.

– Насколько я понимаю, очень неприятный потоп?

Найджел немного помолчал.

– А еще лягушки.

– Лягушки?

– Чтобы плавать на лодках.

– Ну, разумеется, – еле слышно произнесла она.

– Насчет лягушек я ничего не говорил. Похоже, много лягушек убежало, и они все еще свободно прыгают по дому.

– И сестра обвиняет во всем вас?

Он мрачно кивнул:

– Я причина потопа и лягушек в доме. Звучит по-библейски, вы не находите?

– Кажется, вы не особенно раскаиваетесь и не похожи на человека, ответственного за катастрофу библейских масштабов.

– О, я раскаиваюсь. Я сокрушен чувством вины.

Фелисити подавила улыбку.

– Сокрушены?

– Ну, может быть, не сокрушен, но я полон сожаления. Мне чрезвычайно жаль.

Их взгляды встретились, и оба расхохотались.

– Сестра простит вас? – поинтересовалась Фелисити.

– Вероятно. Она всегда прощает.

– Тогда мне следует оставить вас в изгнании.

Фелисити шагнула к двери.

– Нет, останьтесь, – произнес Найджел. – Я был бы очень признателен вам за компанию. А потом я мог бы сопровождать вас в Кавендиш-Хаус.

– Знаете, это было бы неприлично. Мы здесь почти одни.

– Глупости. У вас за спиной лакей. А еще на кухне слуги. Я с удовольствием позвал бы их, если вы боитесь оставаться со мной наедине.

– Я была с вами наедине. Обстоятельства были более компрометирующими, чем эти.

– Я вел себя как настоящий джентльмен.

– Настоящий?

– Ну, с вами.

Она рассмеялась:

– Вы приняли меня за ребенка. Для мужчины, не желающего жениться, вы совершенно не беспокоитесь, что окажетесь в компрометирующей ситуации с женщиной, мечтающей выйти замуж.

– Фелисити, уверяю вас, у меня нет намерения вести себя таким образом.

Она указала на книгу в его руке:

– Вы разве не читаете, чтобы скоротать время?

– Эта книга поможет не скоротать время, а растянуть его до бесконечности. – Отбросив книгу на ближайшую скамью, Найджел взял руку Фелисити и поднес к своим губам. – Спасите меня, Фелисити, от утомительных «Современных методов охраны почвенных ресурсов». Даю слово быть образцом благопристойности.

Она заглянула в его синие глаза и сказала первое, что пришло в голову:

– Мне очень жаль.

Сдерживаясь, чтобы не рассмеяться при виде удивленного лица, она высвободила руку и отодвинулась, а потом оглядела великолепную гостиную.

– Какой красивый дом.

– Да-да, – ответил он с легкой ноткой смущения. Господи. Ей понравилось смущать его. – Мэдди удачно вышла замуж.

– Как и ожидалось, – заметила Фелисити и подошла к сводчатому входу в бальный зал. – Она оглядела роскошный зал с картинами в классическом стиле на стенах и потолке в больших позолоченных рамах. – Как вы считаете, она счастлива?

– Счастлива? – повторил он сзади.

– Я имею в виду, она довольна своей жизнью.

– У нее муж, которого она любит, и пятеро маленьких мальчиков, которых она обожает. – Найджел встал рядом и заглянул в бальный зал. – Хотя, наверное, не сейчас.

Фелисити расхохоталась.

– Что же касается остальной ее жизни… – Найджел надолго замолчал. – Несколько недель назад я ответил бы не задумываясь, но тогда я мало размышлял на эту тему. А сейчас…

– Сейчас? – Она повернулась к Найджелу. Тот стоял гораздо ближе, чем того требовали приличия. Может быть, это она стояла слишком близко к нему? Но никакого желания отодвинуться не было.

– Сейчас я понимаю, как повезло моей сестре. Она нашла свое счастье в тех узких рамках, которые мы устанавливаем для женщин.

Если бы она подалась вперед ходя бы немного, он мог бы безо всяких усилий поцеловать ее.

– Значит, вы считаете эти рамки слишком узкими? Вашей сестре следовало позволить стать в жизни тем, кем она пожелала бы?

– Да. – Он помолчал. – И нет.

– Нет?

Интересно, каково это, ощущать губами его губы?

– Я считаю, первостепенная обязанность женщины быть хорошей женой и матерью. Однако вы и моя сестра заставили меня недавно осознать, что, может быть, не совсем справедливо, что возможности интеллекта доступны только представителям мужского пола.

– Это очень… – Она замялась в поисках правильного слова. Было трудно думать, когда он находился столь близко. – …Прогрессивно с вашей стороны.

– Кажется, за последнее время я изменил мнение по целому ряду вопросов. – Он поймал ее взгляд.

– Да? – Голос ее был странным.

– Я начал подумывать, что не настолько некомпетентен, как считал всегда. – Он перевел взгляд на ее губы, потом обратно к глазам.

Фелисити судорожно сглотнула.

– По-моему, только один вы так считали.

– Сомневаюсь. Я не предпринимал усилий, чтобы кто-то считал иначе.

– Никогда так не думала. – Сердце в груди ее трепетало.

Найджел наклонил к ней голову.

– Но вы меня едва знаете.

– И все же… – Она подняла голову. Между их губами оказалось не более вздоха, слова, знака.

– И все же… – Его губы коснулись ее губ.

– Прошу прощения, сэр, – раздался голос с другого конца бального зала.

Найджел выпрямился и тут же отступил. К ним торопился мужчина со скрипичным футляром в руках. Найджел вздохнул.

– Я могу вам помочь?

– О да, надеюсь. Кажется, никто в кухне ничего не знает, все бегают как ошпаренные. Я решил, что мне смогут помочь только здесь. Мы должны или были должны играть сегодня на приеме. Мы немного опоздали, но нам сказали, что мы будем играть позднее, потому что должен был быть еще один оркестр, так что… Мы не могли ошибиться датой, или домом, или…

– Мы? – переспросил Найджел.

– Сэр, нас четверо.

Мужчина, очевидно, руководитель квартета, кивнул в направлении дальнего конца бального зала – там в волнении ожидали еще трое музыкантов.

Найджел взглянул на Фелисити:

– Очевидно, вы не единственная, кто не знал о перемене места. – Он повернулся к музыкантам: – Уважаемый, это то место и то время, но в связи с обстоятельствами… – он взглянул на Фелисити, – божественной природы это место стало не тем.

Мужчина смущенно сдвинул брови.

– Что такое?

Фелисити шагнула вперед.

– Прием леди Уиндем перенесен в другое место.

– Понятно. – Музыкант просиял. – Если вы направите нас по нужному адресу, мы тут же уйдем.

– Конечно, я… – Найджел помолчал. – А вы не могли бы сначала сделать кое-что для меня?

– Конечно, сэр, – медленно ответил музыкант, явно волнуясь, что может скрываться под понятием «кое-что». – Однако нам нужно отправляться.

Найджел отмахнулся от возражений.

– Я беру на себя всю ответственность. Кроме того, вы сами сказали, что должны играть позднее.

– Уважаемая леди Фелисити, не окажете ли вы мне великую честь, подарив первый танец?

– Здесь?

– У нас есть бальный зал. У нас точно есть и время. – Он указал на музыкантов: – А теперь у нас есть и музыка.

– Прошу прощения, сэр. – Музыкант явно чувствовал себя неловко. – Однако мы договаривались играть…

– Да, для моей сестры. И конечно, будете играть. Но сначала… – он посмотрел Фелисити в глаза, сердце ее затрепетало, – вы сыграете для нас.

– Сэр, я…

– Я заплачу вам столько, сколько платит моя сестра, а еще вы сможете сыграть и для нее. Вы заработаете вдвое, почти ничего дополнительно не делая.

– Минутку, сэр.

Музыкант торопливо удалился к друзьям. Найджел наблюдал, как спорят музыканты.

– Фелисити, что вы об этом думаете?

– О том, станут ли они играть для нас, или о том, что танцевать здесь наедине совершенно неприлично, и о тех сплетнях и скандале, которые за этим последуют?

Найджел развеселился.

– Значит, вы боитесь скандалов?

– Я боюсь последствий скандала. Мне нравится мое положение в обществе, а я могу стать изгоем. Знаете, это важно в свете желания выйти замуж. – Она покачала головой: – Что подумают люди, если нас застанут?

– Подумают, что я самый умный. Организовал с вами приватный танец.

– С учетом вашей репутации они сразу подумают о соблазнении.

Найджел хмыкнул:

– Соблазнении?

– Найджел, это всего лишь слово. Решат, что вы девственник, а я развращенная злодейка.

– Фелисити!

По голосу было понятно, что Найджел шокирован, но в глазах была явно улыбка.

– Мы оба знаем, что соблазнение, реальное или мнимое, такой девушки, как я – на выданье, из хорошей семьи и непорочной, – приведет к насильственному браку.

– Но вы стремитесь к браку.

– Да, но я никогда не говорила о стремлении к браку с вами.

Найджел вспылил:

– А чем я плох? Насколько я помню, вы говорили, что я хорошая добыча.

– Я не говорила, что хочу вас поймать.

– Вы сказали, что меня можно перевоспитать и что я приятен в общении. Я хорошо помню эти слова.

– Для этого потребуется множество усилий. Я не уверена, что вы того стоите.

Найджел наклонился и понизил голос:

– Уверяю вас, я стою того.

– Милорд. – Музыкант подошел в сопровождении двух друзей. – Мы договорились, но будут играть только две скрипки и альт. Виолончель слишком долго вынимать из футляра. И только одно произведение. Потом нам надо отправляться в путь.

– Замечательно. – Найджел усмехнулся. – Сколько времени вам понадобится на подготовку?

Музыканты положили футляры на пол, достали инструменты и приготовились играть.

– Это достаточно быстро, сэр?

– А вы разве не собираетесь настраивать инструменты? – поинтересовалась Фелисити.

– Для этого потребуется время, и… – музыкант усмехнулся, – это будет стоить отдельно.

– В таком случае мы воспользуемся тем, что есть, – решительно заявил Найджел. – Вальс, пожалуйста. – Он протянул руку Фелисити. – А теперь разрешите поинтересоваться еще раз: вы окажете мне честь станцевать со мной этот танец?

Она широко улыбнулась и вложила руку в его ладонь.

– Даже не знаю, чего может хотеться больше.

Звуки популярного вальса сразу же заполнили пространство. Она двигалась в его руках, и если он и удерживал ее чуть дольше, чем требовалось, перед тем как начать кружить ее, то всего лишь на мгновение. Но возможно, она просто ошибалась. А может, так оно и было, учитывая, что эти доли секунды неразрывно связаны с его манерой флиртовать. Тем не менее это привело ее в трепет и согрело до глубины души.

– Я никогда раньше не танцевала в пустом бальном зале.

Найджел усмехнулся:

– А мне нравится, что не надо опасаться случайного столкновения с другой парой.

Фелисити засмеялась:

– Не представляю, как вы можете столкнуться с кем-то, будь то случайно или как-то иначе.

– У случайного столкновения есть свои последствия.

– Вне всякого сомнения.

В сложном шаге они двигались так, будто танцевали вместе всегда. Вечно.

– Вы прекрасно танцуете, – заметила Фелисити.

– Только когда у меня великолепная партнерша. – Их взгляды встретились, его глаза искрились весельем. – Почти совершенная, я бы сказал.

– Мне кажется, когда находишь практически совершенного партнера, нужно этим воспользоваться.

Он сжал ее чуть сильнее.

– Абсолютно точно.

– Такую пару не часто встретишь.

– Да, не часто.

– Просто глупо дать ускользнуть практически идеальному партнеру.

– Это самая большая глупость на свете. – Найджел поднял бровь. – Я думал, вы не любите разговаривать во время танца.

– Если сталкиваться не с кем, совсем нетрудно делать и то и другое. – Она спокойно встретилась с ним взглядом. – Найджел, я должна вам кое в чем признаться.

– Прекрасно. – Он озорно усмехнулся. – Мне так нравятся признания красивых женщин.

– Пару мгновений назад я была не совсем честна.

– Да?

– Я думаю, вы стоите того, чтобы приложить усилия.

Найджел озадаченно сдвинул брови, потом в глазах показалось понимание. Найджел резко остановился, Фелисити налетела на него. Найджел поддержал ее и отступил на шаг.

– Что вы имеете в виду?

– Именно то, что я сказала. Вы стоите и забот, и усилий. Вы согласились со мной, что когда находишь практически совершенного партнера, нужно этим воспользоваться.

Он удивленно открыл рот.

– Я имел в виду танцы.

– А я имела в виду… – она пожала плечами, – все остальное. Жизнь как таковую.

– Жизнь? – Повышение тона в сочетании с ужасом в глазах при других обстоятельствах доставили бы ей массу веселья. – Жизнь?

– Жизнь, – без колебаний подтвердила она.

– Жизнь? – прохрипел он.

– Найджел, – она приблизилась к нему, – мелодия окончена. Вне всякого сомнения, эти джентльмены ожидают оплаты и адреса Кавендиш-Хауса. Вам следует о них позаботиться. – Она мило улыбнулась. – Я подожду здесь.

– Конечно.

Лицо его все еще сохраняло ошеломленное выражение, когда он направился к музыкантам. В сознание задержалось слово «жизнь».

Фелисити подавила смех. Престранная вещь. Она совершенно не собиралась рассказывать ему что-нибудь о своих планах и явно нервничала в ожидании его ответа. Ответ очень похож на ожидаемый ею. Однако, когда слова слетели с ее губ, абсолютное спокойствие и полная уверенность в себе сменились беспокойством. Она не сомневалась, что правильный путь к сердцу Найджела – абсолютная честность. По крайней мере в этот момент.

Завершив дела с музыкантами, Найджел решительно направился к ней. Суровое выражение лица придавало ему еще большую привлекательность. Более слабая женщина испугалась бы выражения его глаз. Разумеется, придется нелегко, но она никогда не ожидала, что с Найджелом в чем-то будет легко.

Он остановился перед Фелисити на почтительном расстоянии.

– Когда вы сказали «жизнь», вы ведь не говорили о браке?

Фелисити одарила его самой ослепительной улыбкой:

– Конечно, говорила.

– Со мной?

– Вы говорили о практически совершенной партнерше. – Она кивнула. – Совершенно с вами согласна.

– Полагаю, я достаточно ясно изложил мою позицию в отношении брака, – заявил он в манере, запрещающей дальнейшие разговоры на эту тему.

– Я тоже.

Он уставился на нее с недоверием.

– Но я не желаю жениться. Не сейчас, пока нет. Я не готов к браку.

– Полагаю, мало кто к нему готов.

– Фелисити, разрешите быть с вами совершенно откровенным. – Он помолчал. – Я нахожу вас привлекательной и в высшей степени очаровательной.

– Так же как и я вас. – Она подалась вперед. – Вы самая подходящая партия, даже ваша репутация меня совершенно не пугает.

– Это радует. Признаюсь, что в последние дни я вспоминал о вас гораздо больше, чем мне бы того хотелось.

Она просияла:

– Это просто восхитительно.

– Это совершенно не восхитительно, – отрезал он. – Это очень раздражает.

– Ну а мне это кажется восхитительным, – заявила Фелисити. – А я вам снилась?

– Нет! – Он закрыл на мгновение глаза. – Ну, может быть, раз или два.

– Или каждую ночь? – Найджел пристально вгляделся в нее. – Если уж нам быть честными по отношению друг к другу, а вы сказали, что абсолютно честны, тогда вам следует признаться, что до сих пор ни одна женщина не занимала так надолго ваше воображение.

– Ага, вот вы и попались. – Он скрестил руки на груди. – Мое воображение занимало множество женщин. Мысли по этому поводу возникали разнообразные – озорные, распутные и тому подобные.

– Похоть и желание? – Фелисити немного подумала. – А вам приходили на ум такие мысли обо мне?

Он замолчал не более чем на долю секунды, но этого было достаточно.

– Конечно, нет.

– Я вам не верю, – ответила Фелисити со смехом. Найджел прищурился.

– Ну так поверьте. Я не флиртую с… с…

– Девственницами на выданье?

– Да.

– А почему нет?

– Потому что они хотят брака. А я нет!

– Полная чушь.

– Вы сошли с ума, да? Вы совершенно не в себе!

– Не думаю, хотя такое возможно. – Она вздохнула. – Наверное, моя ближайшая подруга считает меня сумасшедшей. Она предостерегала меня от вас.

– Вам следует к ней прислушаться.

– Нет, Найджел, я приняла решение. Судьба привела вас в мой сад той ночью. Я никогда особенно не верила в судьбу, но когда она целует вас, было бы глупо это игнорировать.

– Судьба не имеет к этому никакого отношения!

– Существует вероятность, что вы правы, но я так не считаю. Вы уже признались, что думали обо мне… – Найджел фыркнул. – Видели меня во сне. – Он усмехнулся. – Вы меня преследуете.

– Я совершенно не делал ничего такого!

– Испытываете вожделение по отношению ко мне.

– Фелисити, послушайте…

– Нет, Найджел, это вы послушайте. – Она шагнула ближе и подняла палец. – Вы признаете, что я вам нужна. Единственная возможность заполучить меня – вступить в брак. Следовательно, единственный логический…

– Нет! – Он схватил ее за руку. – Мне не нужен брак. – Найджел рывком притянул ее и обнял. – Но мне нужны вы.

Он впился губами в ее губы, явно намереваясь наказать или напугать. Фелисити одновременно испытала шок и развеселилась. Она поняла, что Найджел ожидает, что она будет сопротивляться, оттолкнет его и с визгом выбежит вон, охваченная ужасом девственницы. Она совершенно не собиралась делать ничего подобного. Она обвила его шею руками и растаяла в его объятиях. Поцелуй стал нежнее и глубже. Рот ее раскрылся, языки коснулись друг друга. Фелисити охватило волнение. Ее наполнило желание, она хотела большего, гораздо большего. Вне всякого сомнения, это были страсть и желание. Резкие и сильные ощущения.

Найджел откинул голову и заглянул ей в глаза.

– Я хочу, чтобы вы исчезли из моей жизни.

– Никогда, – с улыбкой произнесла она, задыхаясь.

Он пристально взглянул на нее, отпустил ее и отступил назад.

– Ничего большего быть не может.

– Нет? – Она коснулась пальцами губ и поняла, что рука дрожит. А еще она поняла, что Найджел не отрывает взгляда от ее губ. – Мне понравилось. А вам разве нет?

– Да, понравилось. – Он раздраженно засопел. – Это было нечто необыкновенное. Можно подумать, что у вас большой опыт в этом вопросе.

– Вовсе нет. Меня целовали пару раз, но этого недостаточно для появления навыка. Думаю, я просто хорошая ученица с большим желанием учиться. – Она мило улыбнулась, будто обсуждалось что-то не важнее вопроса, будет ли дождь. – Что вы об этом думаете?

– Я думаю, вы самая опасная женщина из тех, кого я когда-либо встречал. Признаюсь, Фелисити, вы и в самом деле мне нужны. С каждой встречей я ощущаю эту потребность все сильнее и сильнее. Именно поэтому я буду избегать вас, начиная с этого момента. Я слабый человек, когда дело касается вопросов плоти, я не могу сопротивляться своему желанию и вашему… вашему… вашему желанию учиться! Я не стану причиной вашего бесчестья и не желаю вступать в брак вынужденно.

– У меня нет намерения принуждать вас к чему-либо, и я не позволю обесчестить себя. Равно как и вам, мне есть что сказать. Кроме того… – Она небрежно повела плечом. – Это был всего лишь поцелуй. Очень приятный поцелуй, согласна. Судя по тому, какое удовольствие я получила, вы можете делать это еще лучше.

– Лучше? – Брови его взлетели вверх. – Лучше?

– Гораздо лучше. – Она подавила смех. – Разумеется, молва может ошибаться. Молва обычно преувеличивает. Я часто раздумывала над тем, неужели правда более…

– Я же говорил, вечер не тот, – раздался голос пожилого мужчины у входа в бальный зал.

– Господи, в чем дело, – пробормотал Найджел и повернулся к входу.

– Найджел Кавендиш, это вы?

Пожилая дама стояла на верхних ступенях лестницы, ведущей в бальный зал, и махала. Рядом с ней стоял джентльмен того же возраста.

– О да, леди Фернвуд.

Найджел предложил Фелисити руку и понизил голос:

– Этот спор окончен.

– Или нет, – пробормотала она.

Он резко взглянул на нее, потом проводил через зал до ступеней. При более близком рассмотрении пожилая пара выглядела даже старше, чем казалась с другого конца зала. Возраст пары можно было бы обозначить «от семидесяти и до бесконечности». И все же пара выглядела безупречно и довольно мило.

– Леди Фернвуд. – Найджел взял ее руку и поднес к губам. – Вы еще красивее, чем когда-либо.

Пожилая дама рассмеялась:

– Благодарю вас, мой мальчик.

Найджел повернулся к ее супругу:

– Сегодня вечером вы особенно хорошо выглядите, сэр.

Пожилой господин фыркнул:

– Вы что, ослепли? Я умираю, мальчик мой. Это видит каждый дурак.

– Все мы умираем, дорогой, – заметила леди Фернвуд и похлопала мужа по руке. – Полагаю, ты всех нас переживешь. – Она оценивающе взглянула на Фелисити. – А это?..

– Леди Фернвуд, лорд Фернвуд, позвольте представить вам леди Фелисити Мелвилл. Леди Фелисити, позвольте представить вам леди Фернвуд – кузину моей покойной бабушки – и лорда Фернвуда.

Фелисити быстро присела в реверансе.

– Милорд, миледи, для меня большая честь с вами познакомиться.

– Мелвилл? Вы дочь графа Данбери, не так ли? Такого плута редко встретишь.

– Мой отец? Плут? – Фелисити рассмеялась. – Уверяю вас, вы спутали его с кем-то другим.

– Такого не спутаешь, – пробурчал лорд Фернвуд.

– Разумеется, ты перепутал, – вмешалась леди Фернвуд.

Ее удивительно цепкий взгляд скользнул с Фелисити на Найджела, потом – на пустой бальный зал.

– Найджел, вы тут совершенно одни, не так ли? Кто-нибудь слишком бдительный может предположить, что происходит нечто непристойного характера. Надеюсь, такой человек ошибся бы.

– Такой человек совершенно определенно был бы не прав, – уверенно ответил Найджел.

– Будем надеяться.

Леди Фернвуд снова взглянула на бальный зал и покачала головой:

– Сама я обычно не склонна смущаться, но сейчас, должна признаться, пребываю в некотором замешательстве. Мы что, и правда приехали не в тот вечер?

– Вовсе нет, – возразил Найджел и быстро объяснил суть дела. – Мы как раз направляемся в Кавендиш-Хаус.

– Тогда нам следует ехать вместе. – Леди Фернвуд улыбнулась Фелисити: – Сегодня у нас городской экипаж, места в нем более чем достаточно. Он и правда слишком велик для нас двоих, но лорд Фернвуд настаивает на поездке именно в нем.

– Я люблю удобства, – тихо проговорил лорд Фернвуд. – Не хочу, чтобы меня запихивали в тележку, которую тянет пони.

– Никто не собирается тебя никуда запихивать, дорогой. Хотя в этом есть свой резон.

Лорд Фернвуд засмеялся:

– У нее еще есть характер. Поэтому я ее и держу. – Он кивнул в сторону Фелисити: – А у нее есть характер?

– Вне всякого сомнения, – сухо заметил Найджел.

– Ничего удивительного. – Лорд Фернвуд покачал головой. – Этого и следует ожидать от дочки Данбери.

Они направились к выходу. Фелисити взяла свою накидку, а Найджел предложил руку леди Фернвуд:

– Вы позволите?

Пожилая дама широко улыбнулась ему. Очевидно, ни одна женщина, вне зависимости от возраста, не могла устоять перед обаянием Найджела.

– Конечно.

Лорд Фернвуд взял под руку Фелисити и улыбнулся ей. Пожилой господин уже не казался таким немощным, как несколько минут назад.

– Мне всегда нравились женщины с характером.

– Надеюсь, не разочарую вас, – сказала Фелисити, выказывая характер, как только могла, и прикидывая, не следует ли ей сесть от пожилого господина как можно дальше.

– Он все еще считает себя повесой, каким был когда-то, но сейчас безобиден, – заметила леди Фернвуд.

– Безобиден? – Лорд Фернвуд ухмыльнулся и наклонился к Фелисити. – Она так не думает.

Леди Фернвуд расхохоталась.

– Кавендиш, как думаете, сегодня можно будет поиграть в карты? – поинтересовался лорд Фернвуд.

Они с Фелисити спускались за Найджелом и леди Фернвуд к ожидавшей карете.

– Я не сомневаюсь, что сестра устроила комнату для карт, она помнит о вашем пристрастии, сэр.

– Премилая девочка твоя сестра. Мы с леди Фернвуд любим захватывающую игру. – Лорд Фернвуд с любопытством взглянул на Фелисити: – Готов поспорить на некоторую сумму, что вы играете в карты.

– Да, играю.

Густые брови пожилого господина приподнялись.

– Вас учит Данбери?

Фелисити кивнула. По правде сказать, они с отцом играли по меньшей мере три раза в неделю с того времени, как она выросла настолько, чтобы держать карты. Отец постоянно играл в компании друзей и не только научил Фелисити играть хорошо, но и тому, что ставить следует не больше, чем готов проиграть. С возрастом она поняла, что этот урок касается не только карт, но и жизни вообще.

– Я так и думал. – Лорд Фернвуд кивнул. – Тогда мы сыграем вчетвером. Кавендиш, и вы сыграйте.

Найджел помолчал, потом вздохнул и решительно сказал:

– Конечно, сэр.

Фелисити подавила смех. Вот и все, что касается клятвы Найджела избегать ее. Благослови Господь требовательность лорда Фернвуда.

– Знаете, я выиграл в карты у леди Фернвуд, – заявил лорд Фернвуд, обращаясь к Фелисити.

Леди Фернвуд остановилась, садясь в карету, и оглянулась на супруга.

– Разумеется, нет. – Она весело улыбнулась Фелисити. – Это я у него выиграла.

Фелисити расхохоталась и отступила, чтобы Найджел помог пожилому джентльмену сесть в карету. Смеркалось, но небо было ясным. Превосходная ночь для астрономических наблюдений.

– Вы ищете что-то определенное? – поинтересовался Найджел.

– Именно так.

Она взглянула в направлении звезды, которой высказывала пожелания в ночь их встречи, и благодарно улыбнулась. Потом взглянула Найджелу прямо в глаза:

– Думаю, я это нашла.

Глава 7

Черт возьми, что с ним такое?

Найджел улыбался, кивал, и ему даже удавалось вести связную беседу, хотя мысли его пребывали совершенно в ином месте.

Она хотела выйти замуж за него? Как это получилось? Он всегда был так осторожен, но, с другой стороны, он никогда раньше не сталкивался с такими, как леди Фелисити Мелвилл. Она откровенная, чистосердечная и гораздо умнее, чем имеет право быть женщина.

Найджел знал, что сам же ей и потакает. Даже говоря себе о необходимости держаться от нее подальше, он не мог ничего с собой поделать и двигался по направлению к ней. Словно гусь, тянущийся по осени к теплу. Он нашел ее на балу у леди Дентон просто из любопытства и из того же любопытства – на приеме у Бернфилд-Уайта, а сегодня вечером… Сегодня! О чем он только думал? Вся эта ерунда, романтическая ерунда, что она составит ему компанию в карты и насчет того, чтобы заплатить музыкантам за возможность потанцевать. Он застонал про себя. Неудивительно, что он понадобился этой женщине.

Найджел шел через толпу в салоне, рассеянно отвечая то на приветствие, то на реплики и все время отказываясь смотреть в направлении Фелисити. Хотя, разумеется, смотрел, причем постоянно. Каждый раз, когда он смотрел на Фелисити, та смотрела на него. Взгляды их встречались. Она будто ощущала его взгляд, направленный на нее, и улыбалась той незаметной улыбкой, которая согрела бы его сердце при других обстоятельствах, но в данный момент вызывала ужас в душе. Проклятие! Слава Богу, скоро накроют обед, и у него появится компания, чтобы отвлечься.

Найджелу пришлось признать, что Фелисити нужна ему, очень нужна. В этом-то и заключалась основная проблема. Каким образом мужчине, не желающему жениться, вообще следует общаться с незамужней молодой женщиной? Он не может иметь с ней ничего общего. Все просто и понятно. Ему известны правила поведения и свои собственные, и принятые в обществе. Общественные правила гласили: благородные господа не должны использовать в своих целях невинные создания. А если это произошло – по страсти, по любви или из-за других непреодолимых сил, которые управляли в этом случае мужчиной, – правильным, приличным, благородным поступком будет жениться на невинной особе. Или уже не невинной. Поэтому он всегда избегал невинных девушек из хороших семей.

Несмотря на многочисленные интрижки с представительницами прекрасного пола, он считал себя человеком чести. А как же – у него никогда не случалось интрижки с женщиной, которая уже не была светской дамой. Эти женщины сами могли выходить из трудного положения и хотели от него не больше, чем хотел от них он. Да, конечно, время от времени случались интрижки с восторженными молодыми вдовами, поднимавшими брачный вопрос. Найджелу всегда удавалось убедить их, что они куда счастливее без мужа, чем когда были замужем. С замужними женщинами все было проще во всех отношениях. Обычно у них имелась договоренность с супругом и не имелось желания чего-то, кроме романтической интерлюдии. Единственная проблема – время от времени он вступал в связь с женщинами, которые не были с ним честными в отношении взглядов их супругов на измену. Почти всегда это заканчивалось инцидентами, подобными тому, что произошел из-за леди Помфри. Найджел считал себя везунчиком, поскольку ни разу не пострадал при подобных обстоятельствах и в течение этих лет терял только предметы одежды. Он до сих пор не вернул себе ботинок.

И все же, как бы сильно она ни была ему нужна, он не готов к браку. Кроме того, до его дня рождения – даты, когда состоится полное погружение в дела семьи, – еще добрых три недели. Хотелось получить удовольствие от каждой оставшейся минуты и не потерпеть поражение от девственницы с соблазнительными карими глазами, которая целовалась, будто это природный дар, и прижималась к нему невинно, притягательно и…

– Можно одолжить брата на пару минут? – произнесла Мэдди подчеркнуто веселым тоном, прерывая его мысли и возвращая к реальности.

– Да, конечно, – ответила дама, с которой он разговаривал. – Мы вели весьма интересную беседу. – Она коснулась его руки и взмахнула ресницами. – Нам следует продолжить ее позднее.

– С удовольствием, – вежливо ответил Найджел, хотя понятия не имел, о чем говорил и кто была эта дама.

Мэдди тихо рассмеялась, оперлась о его руку и направила к ближайшему выходу.

– Найджел, она замужем.

– О Господи! Я даже не помню, о чем говорил с ней, и мог сказать все, что угодно.

– Наверное, так и было.

Милая улыбка на лице Мэдди противоречила резкому тону. Она повела его к служебной двери и вытолкнула в темный коридор, а потом плотно закрыла за собой дверь.

– Ради всего святого, что с тобой?

– Со мной? Не понимаю, что ты имеешь в виду.

Сестра вгляделась в него.

– Что-то произошло. С момента появления здесь ты сам не свой. Ты вел себя достаточно вежливо, но создается впечатление, что ты чем-то озабочен. Я рассчитывала, что ты будешь приятным, любезным и занимательным собеседником, проказником, как всегда.

– А что, я не такой?

– Явно нет, – резко возразила сестра. – Будто сам ты здесь, а мысли твои где-то в другом месте. Я хочу знать, где именно, и как можно скорее.

– Зачем? – Он пожал плечами. – Если я и в самом деле чем-то озабочен, но одновременно вежлив, какое имеет значение, о чем я думаю?

– Во-первых, мы собираемся сесть за стол, и если ты не будешь обворожителен, я посажу тебя между людей, которые не обратят на тебя никакого внимания или им будет все равно, какой ты. Во-вторых… – тон Мэдди смягчился, – я волнуюсь за тебя. Ты ведешь себя совершенно иначе, чем обычно. Я никогда не видела тебя таким, и это очень стесняет.

– Ну да. Я никогда не вел себя так. Это и правда очень нервирует.

Она взглянула на брата с тревогой:

– Что же такое произошло?

– Есть одна дама… желающая выйти за меня замуж.

– И из-за этого ты так расстроен? – Она смотрела на брата с явным недоверием. – Я бы сказала, есть множество женщин, которые хотели бы выйти за тебя.

– Вовсе нет. Я приложил большие усилия, чтобы разъяснить ситуацию. В самом начале каждой интрижки я излагаю мои взгляды на брак и никогда не вступал в связь с женщиной, серьезно желающей выйти замуж.

– А эта желает?

Он растерянно вздохнул:

– Эта явно желает.

– Не хочется проявить непонимание, но, к сожалению, я не понимаю, почему это такая уж проблема. Она же не может выйти за тебя замуж без твоего согласия.

– Нет, конечно, нет.

Мэдди права. Брак основывается на согласии обеих сторон. Фелисити не может стукнуть его по голове и притащить без сознания к священнику.

– Она и правда говорила, что никогда не будет заставлять меня жениться.

– Заставлять тебя жениться? – Мэдди прищурилась. – Ты сделал нечто неприличное, более неприличное, чем обычно, что могло бы заставить тебя жениться на этой женщине?

– Нет.

– Я никак не пойму… О ком именно мы говорим?

– Это леди Фелисити Мелвилл.

– Фел… леди Фелисити? – Мэдди расплылась в улыбке. – А что, она милая молодая дама. У тебя могла бы быть партия и похуже.

– Ничего у меня не могло быть! Я не хочу жениться. Ни сейчас, ни в обозримом будущем.

– А почему нет?

– По-моему, мы это уже обсуждали.

– Полагаю, мы обсудим это снова. Почему ты не хочешь жениться?

– Я… я не готов.

– Не говори ерунды, – отмахнулась сестра. – Ты готов к этому в той же степени, что и любой другой. Кроме того, к браку невозможно быть по-настоящему готовым. Нужно просто затаить дыхание и прыгнуть. Будто прыгаешь в бочку с холодной водой. После первоначального шока все оказывается довольно-таки приятным. Разумеется, приходится кое-чем жертвовать. – Она просто пронзила его взглядом. – Тебе придется отказаться от других женщин. Я понимаю, что некоторые мужчины этого не делают, но…

– Когда наступит этот день, я намереваюсь быть полностью верным. Клятва при вступлении в брак – то же честное слово, как и любое другое обещание. Я человек слова.

– И несмотря на это, ты никогда не колебался, помогая замужним женщинам нарушать эту самую клятву, – мягко заметила Мэдди.

– Это были не мои клятвы.

– И это говорит человек чести. – Она долго вглядывалась в лицо брата. – Думаю, леди Фелисити тебе идеально подходит.

– До сегодняшнего вечера я и понятия не имел, что ты с ней знакома.

– Я встречаюсь со многими людьми. По-моему, она довольно интересный человек. Знаешь, она астроном-любитель.

– Это мне известно.

В сознании тут же возник образ Фелисити, облаченной в воздушное греческое одеяние подобно древней женщине-астроному, о которой та рассказывала, омытая сиянием звезд и глядящая в небеса. Внутри у Найджела что-то сжалось.

– Я прикидываю, не купить ли мне собственный телескоп. Может быть, леди Фелисити могла бы мне что-нибудь посоветовать.

– Нет! – вспылил Найджел.

– Почему же нет?

– Это только подбодрит ее. Она может воспринять твою просьбу помочь с телескопом или с чем-то еще как одобрение ее попыток заманить меня в сети брака.

– Значит, она пытается заманить тебя в сети брака? Мне подумалось, ты сказал, что она не собирается принуждать тебя.

– Она не станет этого делать. Нельзя утверждать, что она пытается заманить меня в сети. Она просто желает выйти за меня замуж. Она неприятно честная и думает, что я ее судьба.

– Ну что ж, это нечто совершенно иное. Нельзя идти против судьбы.

– Мне можно! Это с судьбой никак не связано. Это связано с… с… Не знаю, но я просто не могу допустить, что мое будущее, особенно в вопросах брака, зависит от прихоти чего-то, что я не могу контролировать.

– В этом отношении судьба довольно неподатлива. Однако тебе следует признать, что брак с леди Фелисити – мысль интересная. В ней есть все, что ты хотел, она будет превосходной женой.

– Скорее, стала бы, если бы я искал жену. – Найджел сжал челюсти. – Чем я не занимаюсь.

Сестра пропустила его слова мимо ушей.

– Ты говорил мне, что тебе не нужна совершенная жена, что тебе нужна женщина с недостатками. Леди Фелисити – женщина с определенными недостатками.

– Я бы так не сказал. Но один-два недостатка у нее точно есть. Она исключительно упрямая и гораздо откровеннее, чем приличествует.

– Она умна. По-моему, в высшей степени. Помнится, ты говорил, что тебе нужна женщина с головой.

– Да-да. Она достаточно умна, постоянно размышляет, имеет собственное мнение по многим вопросам. Знаешь, она заставила меня думать.

– Понятно.

– Что тебе понятно?

– Ты явно ею увлечен.

– Нет!

– Извини. Теперь я подумала и пришла к выводу: она тебе совсем не подходит. Во-первых, она слишком высокая.

– Нет. У нее нормальный рост.

– И как-то слишком худа.

– У нее чрезвычайно привлекательная фигура.

– Волосы у нее какого-то неописуемого цвета, а глаза… – Мэдди усмехнулась. – Просто карие.

– Они не просто карие, – возмутился Найджел. – Они цвета собольего меха, глубокие, яркие и бездонные. Мужчина может утонуть душой в этих глазах и не раскаиваться в этом ни на мгновение.

– Я никогда и не думала иначе, – сказала Мэдди и как-то странно посмотрела на него.

Он погрозил сестре пальцем.

– Этот взгляд мне знаком. Ты думаешь, что я от нее без ума. Может быть, даже влюбился.

– Я этого не говорила.

– А тебе и не надо было. Это видно по лицу. Я вовсе не влюблен, так что можешь выкинуть эту мысль из головы прямо сейчас. Фелисити для меня абсолютно ничего не значит. Я могу прекрасно прожить и без нее, что и собираюсь сделать. Мне не нужна жена, следовательно, все дальнейшие контакты прекращаются. С этого момента постараюсь избегать ее.

– Не уверена, что в этом есть необходимость. Кажется, ты сам прекрасно со всем разобрался.

Найджел прищурился, ощущая смутные подозрения. Совсем не в духе сестры уступать с такой легкостью.

– Я тебе не верю.

– Не имеет значения, веришь ты мне или нет. И верю ли я тебе. По-моему, мы оба не коснулись самого важного вопроса.

– И что бы это могло быть, сестричка? – с опаской поинтересовался Найджел.

– Совершенно ясно для того, кто знает тебя так же хорошо, как и я, а возможно, и для самых поверхностных наблюдателей, что твоя реакция на желание этой молодой женщины выйти за тебя замуж никак несопоставима с ее проступком.

Найджел фыркнул.

– Не думаю…

– В подобной ситуации следовало ожидать, что ты не придашь большого значения желанию дамы и откажешь ей решительно, но в мягкой форме, с обычным благодушием сумеешь убедить ее, что ты не годишься для брака, и она сама придет позже к пониманию этого. Поскольку ты этого не сделал, а вел себя в совсем несвойственной тебе манере, по-моему, милый братец Найджел, на самом деле тебе следует задаться этим вопросом…

«Почему? – спросил себя Найджел. – Почему? Почему? Почему?»

– Мистер Кавендиш, вы что-то сказали? – поинтересовалась дама, проходившая справа.

Это была вдова приблизительно его возраста, сексапильная красотка с любопытными глазами. Его тип женщины. Нужно быть очаровательным с ней прямо сейчас, имея в виду нечто более интересное позднее. Однако все, что он смог, так это поддерживать подобие связного разговора.

– Ничего особенного, – ответил он с вежливой улыбкой. – Я ничего не сказал.

Она соблазнительно подалась вперед.

– Вы уверены? Готова поклясться, вы что-то сказали.

Он смотрел на нее какое-то мгновение, ожидая, когда его охватит волна желания, как это бывало, когда с ним флиртовала такая очаровательная и страстная дама. Ничего. Что с ним сделала Фелисити? Ну и женщина. Он удержался от желания взглянуть на нее. Да и сестра ничем не лучше – сказала, что не отвела Фелисити место подле него, но не упомянула, что отвела ей место там, где она бросалась в глаза еще сильнее. Впрочем, для него это не имело значения.

– Нет. Прошу прощения.

– Я тоже, – коротко ответила дама и подчеркнуто повернулась к нему спиной, чтобы заговорить с мужчиной справа.

Леди, сидевшая слева от Найджела, также увлеклась разговором с господином, сидевшим рядом. Мэдди права. Он вежлив, но сегодня вечером ни в малейшей степени ни мил, ни привлекателен. При других обстоятельствах к концу обеда – во время третьего, а может быть, четвертого блюда – он уже покорил бы всех дам по обе стороны от себя. Одни желали бы выяснить, насколько заслуженна его репутация, а другие – убедиться в этом лично. Сегодня вечером он к этому не расположен. Только подумайте, до чего может довести мужчину всего лишь обсуждение вопроса брака. Желание избежать брака укрепилось еще больше.

Он недовольно взглянул на Фелисити – источник его беспокойства оказался слишком занят разговором с Норкрофтом, сидевшим рядом. Судя по выражению ее лица, по тому, как широко распахнуты ее глаза, как она слегка наклонялась к Норкрофту, не говоря уже о том, что периодически раздавался ее веселый смех, Фелисити явно не считала Норкрофта скучным. В данный момент она не обращала никакого внимания на Бекхема, сидевшего слева от нее. Почти все время она внимала каждому слову Норкрофта. Найджел не ожидал от нее такого поведения. До сегодняшнего вечера ему не приходило на ум, что Фелисити Мелвилл – законченная кокетка. Если задуматься над этим, удивительно, что она до сих пор не нашла себе мужа. Только взгляните на Норкрофта и Бекхема. Они оба пали жертвами ее чар. Что ж, Найджел Кавендиш будет покрепче.

– А вы что скажете, Кавендиш? Вы согласны с Бекхемом? – поинтересовался Норкрофт.

Найджел взглянул на друга. Он совершенно не представлял себе, о чем шла речь.

– Я не совсем уверен. Это… трудный вопрос.

Еще более трудный оттого, что не знаешь, о чем речь.

– А вы, леди Фелисити, вы согласны? – Бекхем фыркнул.

– Согласна ли я? – Она подняла брови. – Поскольку спор начался именно с моего несогласия, очевидно, что я не согласна с лордом Бекхемом.

– Однако она согласна со мной или скорее… – Норкрофт усмехнулся, – я согласен с ней.

– По-моему, Кавендиш пытается заискивать перед леди Фелисити, уклоняясь от ответа, – заметил Бекхем.

– Глупости. Я бы сказала, что мистер Кавендиш вовсе не хочет спорить со мной. – Веселая улыбка тронула уголки губ Фелисити, будто она прекрасно знала, что Найджел не следил за беседой. – И у него явно есть мнение по вопросу, чьи стихи лучше – Роберта Браунинга или миссис Элизабет Барретт Браунинг. Я права? – Она посмотрела на Найджела.

Поэзия? Они обсуждали стихи? Какое облегчение. Разумеется, он может обсуждать поэзию.

– Или вы никогда особенно не размышляли на эту тему? – В голосе Фелисити явно прозвучал вызов.

– Признаться, я не слишком над этим задумывался. – Найджел пожал плечами. – Однако я знаком с произведениями и мужа, и жены.

Он помолчал, раздумывая над возможными результатами разговора, и попытался ответить нечто вразумительное, стараясь вспомнить хоть что-то, что он слышал о произведениях Браунингов. В конце концов, он же не идиот, участвовал в интеллектуальных спорах.

– По-моему, миссис Браунинг называют одной из самых одаренных поэтесс Англии. Произведения же мистера Браунинга еще ожидают общественного признания, но критики его ценят.

– Прекрасно, мистер Кавендиш, – пробормотала Фелисити.

– Да-да, все это хорошо, но что думаете именно вы, мистер Кавендиш? – настаивал Бекхем. – Какова ваша личная оценка? Чьи произведения вы считаете лучшими? Леди или ее супруга?

Норкрофт усмехнулся:

– Мужчины или женщины?

Очевидно, Фелисити выразила свое мнение, и Найджел мог бы побиться об заклад, что мнение было в пользу миссис Браунинг.

– Я редко высказываю свои взгляды на поэзию, думаю, в этом случае высказать более определенное мнение трудно, – откровенно ответил Найджел. – Но должен признаться, мне нравятся стихи миссис Браунинги, по-моему, на сегодняшний день она – лучшая из них.

Норкрофт поднял бокал.

– Прекрасно сказано, Кавендиш.

– Однако, – продолжил Найджел в официальной манере, которая ему довольно-таки нравилась, – творчество мистера Браунинга продолжает развиваться. Лет через десять, возможно, мы будем восхвалять его как одного из лучших поэтов страны. Лишь время сможет рассудить, кто лучше.

– Значит, сейчас вы считаете, что лучшая – миссис Браунинг, но в следующем году вы сможете легко изменить мнение? – развеселилась Фелисити.

– Какой умный ответ, мистер Кавендиш. – Норкрофт взглянул на друга с восхищением. – Исключительно умный ответ. Я и понятия не имел, что вы столь умны.

Бекхем усмехнулся:

– Я бы сказал, слишком умен. Кавендиш сумел согласиться со всеми, предоставив решение вопроса будущему. Судьбе.

– Судьбе? – Глаза Фелисити вспыхнули. – Не думаю, что мистер Кавендиш верит в судьбу.

– Конечно, не верю. Я отказываюсь верить в то, что происходящее с нами предопределено и не подлежит контролю индивидуума. Что мы лишены права выбора.

– Леди Фелисити, а вы что думаете? – поинтересовался Норкрофт. – Вы верите в судьбу?

Она посмотрела Найджелу в глаза.

– Раньше не верила, но недавние события убедили меня в обратном.

Найджел посмотрел на нее. Если не изгнать ее из своей жизни, можно считать себя женатым. Путь даже он считает ее почти неотразимой, пусть даже она идеально подходит ему, пусть она может стать ему превосходной супругой, это он будет решать, когда жениться и на ком. Не Фелисити. Не сестра. И уж конечно, не судьба.

На ум пришла мысль. Странная или блестящая – непонятно, но попытаться явно стоило.

– Если все действительно в руках судьбы, стали бы вы рисковать, предпочитая одну дорогу другой? Одну дверь другой? Выбрали бы ту карту или эту? – медленно проговорил он.

– Пир или голод, – пробормотал Бекхем.

– Можно поспорить, что дорога, дверь или карта, которые вы выбираете, – те, которые вам суждено выбрать, – мягко заметил Норкрофт. – Поэтому никакого риска нет.

Найджел не обратил внимания на его слова.

– Однако если судьба и правда уже предопределена, – продолжил он, – тогда вам не стоит колебаться в споре о подходящей дороге, двери или карте, потому что итог – выиграете вы или проиграете – предрешен.

– Полагаю, – заговорила Фелисити, тщательно подбирая слова, – все очень сильно зависит от того, достаточно ли вы умны, чтобы распознать, что именно приготовила вам судьба. Если вы уверены, что правильно понимаете собственный удел, тогда я ответила бы утвердительно. Не стоит колебаться в этом случае.

– Давайте не будем обобщать. – Найджел внимательно смотрел на нее. – Вы, как человек, верящий в судьбу, верящий в свое предназначение, стали бы вы колебаться?

– Отец научил меня никогда не спорить на большее, чем я могу себе позволить проиграть, – спокойно ответила Фелисити.

– Превосходный ответ. Но почти такой же уклончивый, как и у Кавендиша, – произнес Норкрофт.

– Вы правы, милорд, уклончивый. Что ж, скажу иначе. – Фелисити заглянула Найджелу в глаза и не отвела взгляда. – Нет, я не стала бы колебаться. Ни мгновения.

Они долго не отрываясь смотрели друг на друга. Норкрофт кашлянул, и связь между ними оборвалась.

– Если вы закончили, сэр, – спокойно проговорил лакей у него за спиной.

– Да, спасибо, – пробормотал Найджел, глядя на почти нетронутую перепелку, пока лакей убирал тарелку.

Как жаль, обычно он любил перепелов.

Через стол слуги убирали тарелки, чтобы подать следующее блюдо. Фелисити уже увлеклась новым разговором с Норкрофтом и даже не взглянула в сторону Найджела. Он бросил вызов, и она его приняла.

Он надеялся, что судьба сокрушит ее. Теперь Найджел знал, как освободиться от Фелисити, и не испытывал ни малейших сомнений в собственном успехе. И все же странно, почему в тот же самый момент он испытывал не чувство триумфа, а довольно-таки неприятное ощущение, будто съел что-то нехорошее. Разумеется, это какой-то абсурд. Ему не из-за чего испытывать болезненные ощущения. Не о чем сожалеть. Найджел избежит брака, будет держать слишком соблазнительную леди Фелисити на почтительном расстоянии и выбросит ее из головы. Он поступит так, как хочет.

Ему хотелось, чтобы Фелисити Мелвилл ушла из его жизни. Хотелось ли?

Что это задумал Найджел? Фелисити взглянула на него поверх своих карт. Что бы там ни было, она подозревала, что скоро об этом узнает.

– Ваш ход, – сказала леди Фернвуд.

– Да, конечно, – ответила Фелисити и сделала ход.

После обеда Найджел был очень любезен. Он уже не выглядел одурманенным бормочущим существом, в которого превратился, когда она поведала о своем желании выйти за него замуж. Нет, он остался лощеным, безупречным Найджелом, обладателем зловещей репутации, о котором ходили зловещие слухи. Фелисити была уверена, что у него есть какой-то план. Это явственно читалось по самодовольному выражению его глаз. Она предполагала, что во время обсуждения творчества четы Браунингов и судьбы ему пришла в голову какая-то идея. До этого он был явно поглощен какой-то мыслью и вел себя очень сдержанно. Он не поддержал флирт сидевшей справа дамы, когда та нагнулась к нему столь близко, что грудь ее могла выпасть из платья и плюхнуться ему на тарелку.

– Девочка моя, – возмутился лорд Фернвуд. – Играйте повнимательнее!

– Прошу прощения.

Фелисити извинилась, хотя ей вовсе не обязательно было сосредоточиваться даже ради хорошей игры. Игру эту она знала наизусть. В вист она начала играть с отцом, прежде чем научилась читать.

С момента приезда в Кавендиш-Хаус Фелисити ни мгновения не оказывалась с Найджелом наедине. Он активно избегал ее до обеда. Потом лорд и леди Фернвуд напомнили им об обещании сыграть в карты. Найджел проводил леди Фернвуд в библиотеку к карточным столам, а Фелисити снова оказалась под руку с лордом Фернвудом.

Найджел не сделал ничего неприличного во время трех сыгранных партий. Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что эта четверка – люди, близкие по духу, да еще пожилая пара гораздо сильнее в игре, чем ожидала Фелисити. Она взглянула на Найджела, прилагавшего огромные старания не смотреть на нее. В уголках его губ таилась самодовольная улыбка, не сулившая ничего хорошего. В этом Фелисити была уверена. Однако пока план не раскрыт и причина улыбки неизвестна, ничего с этим поделать нельзя. Фелисити не знала, что он задумал, и это просто сводило ее с ума. Следовательно…

– Мистер Кавендиш, в чем состоит ваш план?

– Мой план, леди Фелисити? – Он сделал ход. – Победить.

Лорд Фернвуд фыркнул.

– Именно для этого мы и играем, мальчик мой. Чтобы победить.

– Ах, милорд, – рассеянно откликнулась леди Фернвуд. – Победа – не главное. В равной степени важно играть умело и честно.

– Вздор, – отозвался пожилой господин. – Единственная цель игры – выигрыш. – Он швырнул карту и мгновение спустя объявил о победе.

– Неплохо сыграно, сэр. – Найджел улыбнулся партнеру.

– Вы понимаете, что просто одержали легкую победу. – Леди Фернвуд с намеком посмотрела на супруга. – Но игра пока не закончена. Очки поделены почти поровну. Леди Фелисити прекрасно играет, поэтому не сомневаюсь, что победу в конце концов одержим мы.

Фелисити улыбнулась пожилой даме:

– Я в этом уверена.

– Подозреваю, что это может случиться, – мягко заметил Найджел.

Была его очередь раздавать карты, и он проделал это с большим изяществом. Фелисити наблюдала за движениями его рук, сильных, ловких и искусных, и прикидывала, каково ощутить на себе прикосновение этих рук. Сильных, ловких и искусных.

– Может быть… нам стоит заключить пари?

– Пари, – медленно повторила она.

Так вот что он задумал. Возможно, Найджел не понимал, что она столь же искусный игрок, что и он. По правде сказать, мысли ее не были полностью поглощены игрой, но все может измениться.

– А какое пари?

– Не знаю. – Он пожал плечами и продолжил раздавать карты. – Думаю, на что-нибудь интересное.

– Не люблю спорить на большие суммы. – Лорд Фернвуд покачал головой. – Я уже достаточно наспорился в молодости.

– Кроме того, неинтересно спорить на деньги, когда они не нужны, – добавила леди Фернвуд. – Нет, на деньги спорить не будем. Я согласна, нужно поспорить на что-то интересное. Знаю. – Она улыбнулась супругу. – Если мы с леди Фелисити выиграем, мы с тобой проведем зиму в Испании.

– Терпеть не могу Испанию. Всегда ее терпеть не мог. – Лорд Фернвуд прищурился и пригляделся к супруге. – Но я согласен. А если мы с Кавендишем выиграем… то ты согласишься оказывать покровительство дочери моей племянницы во время ее первого сезона будущей весной и позволишь остальным членам ее семьи поселиться у нас на время сезона.

– О Господи! – Леди Фернвуд поморщилась. – Ты многого хочешь.

Лорд Фернвуд усмехнулся:

– Вот Испания – это много.

Леди Фернвуд перегнулась к Фелисити через стол.

– Дело не в том, что мне не нравится сопровождать молодую девушку в течение бального сезона. Много лет назад я занималась этим для нескольких племянниц. Но это родня лорда Фернвуда. – Она передернула плечами. – Они очень неприятные люди, вся семья. Напыщенный отец, ужасно избалованная девушка и особенно неприятная мать.

– Родных не выбирают, – заметил лорд Фернвуд, покачивая головой. – Семья есть семья.

– Прекрасно, – кивнул Найджел. – Теперь у вас обоих на кону нечто интересное.

– Мистер Кавендиш, а на что поспорим мы? – веселым тоном поинтересовалась Фелисити и затаила дыхание.

– Вы и я? Что бы вам от меня хотелось?

– А почему бы не поспорить на ночь в ее постели и дело с концом, – пробормотал лорд Фернвуд.

– Милорд! – Леди Фернвуд строго посмотрела на супруга. – Это совершенно непристойно, и вам это прекрасно известно.

– Конечно, непристойно, но разве ты не видела, как он на нее смотрит? Я бы сказал, что нужно с ней переспать и покончить с этим. В мое время поступили бы так.

– Так мы бы точно не поступили, – с негодованием откликнулась леди Фернвуд и замолчала, задумавшись. – Нет. – Она решительно помотала головой. – Я права. Мы не стали бы этого делать.

– Если я пересплю с леди Фелисити, это навлечет на меня обязательства, которые я не готов на себя принять, – спокойно заметил Найджел. – Видите ли, леди Фелисити почему-то решила, что выйдет за меня замуж.

– Ах, Найджел, это просто замечательно, – просияла леди Фернвуд. – Она милая молодая дама и, вне всякого сомнения, станет тебе прекрасной супругой.

Фелисити улыбнулась, но промолчала. Что бы она сейчас ни сказала, это только осложнит ситуацию. Однако не важно, что Найджел ничего не ответил на замечание лорда Фернвуда.

– Возможно. – Найджел покачал головой. – Но в настоящий момент я браком не интересуюсь.

– А стоит поинтересоваться, – заметила леди Фернвуд. – Найджел, если за тебя хочет выйти такая хорошо воспитанная и приятная особа, как леди Фелисити, несмотря на твою очень неприглядную репутацию, тебе следует воздать хвалу своей счастливой звезде и хватать эту даму, пока ее не схватил кто-то другой.

– К сожалению, мистер Кавендиш не разделяет вашего мнения.

Фелисити посмотрела на него. Что бы там ни было у него на уме, это явно что-то важное. Всего несколько часов назад этот человек хотел, чтобы она исчезла из его жизни. Сейчас у него есть возможность добиться своего. Не то чтобы Фелисити особенно волновалась. Найджел играл в карты хорошо, но она играла лучше. Фелисити подозревала, что это касается не только виста, но и других игр. Несмотря на обширный опыт общения с женщинами, он никогда раньше не играл по таким ставкам, как эти, никогда раньше не играл с девушкой, настроенной выйти за него замуж. При мысли об этом Фелисити подавила усмешку. Решительная девушка – это сила.

– Ну хорошо, какую ставку вы предлагаете?

Найджел понизил голос и наклонился к ней:

– Леди Фелисити, я откровенно признаю, что думаю только о вас. Я жажду заполучить вас, но этого не случится. Такое желание с моей стороны повредит вашей репутации…

– Значит, вы защищаете мою репутацию по доброте душевной? Как благородно с вашей стороны.

– Прозвучало благородно, – произнес в сторону лорд Фернвуд.

– А потеря вами репутации неизбежно приведет к браку. Но у меня нет желания вступать в брак. – Он выпрямился. – Если мы выиграем, леди Фелисити должна будет покинуть Лондон.

Фелисити была поражена.

– Вы изгоняете меня?

Найджел пожал плечами:

– Только до конца сезона.

– Но ведь сейчас самый разгар сезона. У нее не будет возможности найти какого-нибудь жениха, если вы заставите ее покинуть Лондон. – Леди Фернвуд с упреком покачала головой. – Найджел, с твоей стороны это довольно-таки низко. Пожалуй, я расскажу твоей матери.

– Ты никому не расскажешь, – решительно заявил лорд Фернвуд. – Я считаю, все откровения за этим столом должны остаться между нами. – Он повернулся к Фелисити и посмотрел ей прямо в глаза: – Я согласен с леди Фернвуд. Вы стали бы Найджелу превосходной супругой… Моя дорогая, это пари потребует большой смелости. Я думаю, смелость есть в вашей крови. Это так?

– Милорд, я не знаю, так это или нет. Но я совершенно уверена в своих умениях. Постараюсь сделать так, чтобы мы выиграли. – Фелисити с улыбкой посмотрела на партнершу.

Леди Фернвуд кивнула:

– Ставка Фелисити – ее изгнание – может повлиять на всю ее последующую жизнь, поэтому ставка Найджела Должна быть равноценной. Например, его свобода.

– Если мы проиграем, ему придется жениться на ней. – Лорд Фернвуд довольно засмеялся. – По-моему, это справедливо.

Найджел помолчал, посмотрел Фелисити в глаза и медленно кивнул:

– Согласен.

– А я – нет. – Фелисити отвергла его предложение как нечто незначительное, молясь, чтобы этот поступок не оказался ошибкой. – Я не испытываю желания заставлять вас жениться.

– Я знаю, вы говорили, но это уже будет не против моей воли. Я согласился на пари. – Найджел удивленно посмотрел на нее: – Я думал, вы хотите брака.

– Да, хочу. И все еще верю, что мы предназначены друг другу судьбой. Это осталось неизменным. Более того, ваши сегодняшние высказывания только укрепили эту уверенность.

Найджел покачал головой:

– Тогда я ничего не понимаю.

– Мужчины редко что-то понимают, – пробурчала леди Фернвуд.

– Я понимаю, – тихо произнес лорд Фернвуд.

– Милорд, вы редкая драгоценность. – Леди Фернвуд с нежностью улыбнулась супругу.

– Тогда что же вы хотите в случае выигрыша? – спросил Найджел, не отрывая взгляда от Фелисити.

– Памятный подарок, – не задумываясь, ответила она. – Что-то, что могло бы напоминать о вас, когда вы не будете преследовать меня.

– Вы преследовали ее? – возмутилась леди Фернвуд. – Какие у вас дурные манеры, Кавендиш.

– Я не преследовал ее, – резко произнес Найджел. – Мы оказывались в одном месте в одно время, но, уверяю вас, это не более чем просто совпадение.

– Или судьба, – заметила леди Фелисити. – Вашей ставкой будет небольшой портрет, который висит за столом вон там. – Фелисити указала на портрет Найджела, который заметила в библиотеке. – Примечательное сходство. Думаю, это очень неплохой портрет. Вот его вы и поставите.

– Да, но это не… – начала было леди Фернвуд.

– Принято, – объявил Найджел. – Начнем?

Фелисити подняла свои карты. Они оказались неплохие, но ей удалось сохранить безразличное выражение лица. Ей необыкновенно повезло при раздаче. Вне всякого сомнения, это судьба. Игра будет интересной. Лорд и леди Фернвуд играли очень хорошо, да и Найджел превосходный игрок. Однако Фелисити сыграет лучше, особенно с такими картами.

Они играли молча и сосредоточенно, произнеся всего несколько слов, когда объявляли о взятке. Мужчины выиграли первые две взятки, дамы – три следующие, удача переходила от одних к другим. Игроки были равны по силам. Фелисити подумала, что леди Фернвуд играет даже лучше, а лорд Фернвуд, казалось, отступал. Разумеется, Фелисити могла и ошибаться. Странно, но она и сама нервничала. В середине игры счет был равным. Найджел сосредоточился на карточной игре, выражение его лица стало суровым. Он опасался проигрыша или волновался из-за возможного выигрыша?

Когда осталось сыграть еще четыре взятки и у джентльменов было больше на одно очко, Найджел сделал паузу. Он посмотрел Фелисити в глаза.

– Леди Фернвуд права. Я поступил низко, предлагая вам ставку. Я согласен закончить игру прямо сейчас и отказаться от выигрыша. Я уверен, что лорд и леди Фернвуд согласятся со мной.

– Я не соглашусь, – заявил лорд Фернвуд.

– Помолчи, – возразила его супруга.

– Почему, мистер Кавендиш? – поинтересовалась Фелисити с милой улыбкой. – Вы опасаетесь проигрыша?

– Я очень боюсь… что мы выиграем.

Их взгляды скрестились. Его глаза светились раскаянием. Возможно, это самое красивое, что она когда-либо видела.

– Найджел, так не играют, – решительно объявила Фелисити. – Игру не пытаются закончить, если карты не нравятся. Даже из самых лучших побуждений.

– Ну что ж, продолжим.

Мужчины выиграли следующую взятку, и леди Фернвуд взглянула на Фелисити с сочувствием. Возможно, это был ужас при мысли о следующем сезоне. Фелисити просто кивнула в ответ, оценила карты и поняла, что игра за ней.

Леди выиграли следующую взятку, потом еще одну, а когда Фелисити разыграла последнюю карту, выиграли партию.

– Великолепно, моя дорогая! – Леди Фернвуд просияла от удовольствия.

– Я и не подозревал, что у нее такое в запасе. Прекрасно, девочка моя. – Лорд Фернвуд кивнул. – Ваш отец будет вами гордиться.

Найджел с недоверием взглянул на карты, лежавшие на столе, потом перевел взгляд на Фелисити:

– Вы выиграли.

– Да, я знаю. В этом и состоял мой план.

– Вы победили меня, – произнес он, не веря в произошедшее.

– Да, именно так. – Она улыбнулась ему ослепительной улыбкой. – Это было чрезвычайно весело.

– Судьба, – тихо произнес он. – Черт побери!

– Найджел! – возмутилась леди Фернвуд.

– Мне хотелось бы получить портрет сейчас, – попросила Фелисити.

– Портрет? – На лице Найджела появилось болезненное выражение. – Что касается портрета…

– Не хочу ничего слышать. Теперь он принадлежит мне, и… я хочу его получить.

– Сейчас? Сегодня вечером? – Найджел с сожалением покачал головой. – Не думаю, что это удачная мысль.

Фелисити сдвинула брови.

– А когда вы заставили бы меня покинуть Лондон в случае выигрыша?

– Конечно же, не сегодня, – ответил он, будто возмущаясь, что Фелисити могла такое предположить.

– Я не верю вам, мистер Кавендиш. – Я хочу получить портрет прямо сейчас. Сейчас, Найджел.

– Как угодно, леди Фелисити.

Найджел кивнул, поднялся и направился к портрету.

Леди Фернвуд низко наклонилась к Фелисити и понизила голос:

– Хорошая игра, дорогая.

Фелисити ответила пожилой даме, не спуская взгляда с Найджела:

– Полагаю, вы имеете в виду карты?

– А что же еще? – Леди Фернвуд помолчала. – Вы понимаете, что портрет ему не принадлежит?

Фелисити кивнула.

– Он не должен был ставить его на кон.

– Ему придется его вернуть.

– Я на это рассчитываю.

– Он не сможет избегать вас, если будет пытаться убедить вас вернуть картину. Я бы сказала, с его стороны потребуются для этого огромные усилия. Вы будете постоянно вместе. – Леди Фернвуд улыбнулась. – И впрямь хорошая игра.

– Спасибо, но я просто честно выиграла. Игра, леди Фернвуд… – она улыбнулась, – только началась.

Глава 8

– Нам нужно поговорить, – произнес Найджел и проводил Фелисити из библиотеки.

Ее рука лежала на его руке, они шли следом за лордом и леди Фернвуд.

– Что вы сделали с моим портретом?

Ей было прекрасно известно, что Найджел вручил портрет слуге, и она совершенно не удивилась бы, что тому даны распоряжения спрятать его подальше от новой владелицы.

– Я приказал упаковать его для вас. Не можете же вы выйти из дома с портретом под мышкой?

– Это маленький портрет.

– Тем не менее на вас бы обратили внимание.

– Конечно, вы правы. Думаю, это привлекло бы нежелательное внимание, а также вызвало бы множество вопросов. Довольно неловко объяснять, почему я стала владелицей семейного портрета. Хотя есть и другое объяснение, столь же неловкое.

– Сомневаюсь, – пробормотал Найджел. Фелисити сдержала улыбку.

– У меня была двоюродная бабушка, которая имела склонность… присваивать вещи из домов, в которых останавливалась.

Найджел нахмурился:

– Что она делала?

– Брала вещи. Интересные вещи, которые ей нравились. Однажды она стащила мраморный бюст из загородной усадьбы герцога. Никто так и не смог понять, как ей это удалось. – Фелисити понизила голос до доверительного тона: – При ней всегда была довольно объемная сумка. Думаю, в свое время она стащила одну-две картины.

– Именно об этом нам и нужно поговорить, – невыразительно произнес Найджел.

– О воровских проделках моей двоюродной бабки?

Найджел прищурился, но ничего не сказал. Фелисити сдержала смех.

Лорд и леди Фернвуд повернули налево – в салон, где гости собирались танцевать, но Найджел решительно направился вперед. Фелисити взглянула туда, куда направились пожилые супруги.

– Значит, мы не идем танцевать?

– Нет, – коротко ответил Найджел.

– Я предпочла бы сначала потанцевать, а не играть в карты. Вы помните, что не я предложила игру в карты?

– Помню.

Фелисити вошла в небольшой салон, явно предназначенный только для членов семьи. Найджел закрыл за ней дверь.

Фелисити подняла удивленно брови:

– Вы собираетесь добиться своего?

Он не обратил внимания на ее слова.

– Фелисити, я хотел бы обсудить ситуацию с портретом.

– Это означает, что вы не собираетесь ничего добиваться?

– Нет, не собираюсь. Я хочу сказать, что хотел бы отсудить портрет, мой портрет…

– Теперь он принадлежит мне.

– Это фамильный портрет, не более того.

– Как жаль. А я-то надеялась, что вы признаетесь в своих чувствах ко мне…

– Я не испытываю по отношению к вам никаких чувств.

– Найджел, желание – это чувство, вы не можете этого отрицать. Что же касается портрета, я не вижу повода для обсуждения. Вы поспорили на него. Я выиграла, и теперь он мой.

Найджел поморщился.

– По правде говоря, он не принадлежал мне.

– Тогда вам не стоило ставить его.

– Он не мой… Я не могу отдать его вам.

– Вы не отдаете его мне, хотя я выиграла. Настоящий владелец портрета ваш отец?

Найджел кивнул.

– Подозреваю, он решит, что вы должны выполнить взятые обязательства. – Фелисити шагнула к двери. – Спросим у него?

– Нет. – Найджел загородил ей дорогу. – Я предпочел бы, чтобы ни отец, ни другие родственники ничего не узнали об этом происшествии.

– Но промолчат ли лорд и леди Фернвуд?

– Я с ними поговорю.

– А если кто-нибудь заметит пустое место на стене?

– Я этого не учел… – Он долго смотрел на нее, явно придумывая нечто, что могло бы убедить ее отказаться от притязаний на портрет. – Вы понимаете, что это не мой портрет?

– Я подозревала это, хотя сходство очень заметное. И все же я его забираю. Этот портрет будет напоминать мне о вас, поэтому я всегда буду им дорожить. – Она шагнула к двери. – Становится поздно, и, как бы я ни хотела остаться и потанцевать, думаю, мне лучше всего уехать. Распорядитесь насчет моей кареты и принесите портрет. Я уезжаю.

– Пока нет. – Найджел снова загородил дверь и прищурился. – Как вам удалось у меня выиграть?

Фелисити самодовольно ухмыльнулась:

– Я очень хорошо играю.

– Это я очень хорошо играю.

Она пожала плечами:

– Я лучше.

Найджел помолчал и произнес:

– А вы заметили, что лорд Фернвуд играл в конце не в полную силу?

– Этого и следовало ожидать. Преклонный возраст.

– Послушайте, а не играл ли он на вашей стороне?

Фелисити удивленно распахнула глаза:

– Вы обвиняете лорда в жульничестве в мою пользу?

– Нет. – Найджел ответил медленно, и «нет» прозвучало очень похоже на «да». – Однако он все же согласился с леди Фернвуд по поводу того, что вы были бы мне прекрасной женой.

– Я бы сказала, что с леди Фернвуд согласилось бы много людей. Я буду вам прекрасной супругой.

Найджел не обратил внимания на это замечание.

– И именно он предложил, чтобы я женился на вас в случае проигрыша.

– Не могу поверить, чтобы вы обвиняли этого милого престарелого господина в таких вещах. – Фелисити с негодованием взглянула на Найджела.

– Я не обвиняю, я просто размышляю.

– На вашем месте я не извещала бы лорда Фернвуда о своих размышлениях. Сомневаюсь, что ему это понравится. Возможно, он даже вызовет вас на дуэль. А дуэль с господином преклонного возраста только ухудшит вашу и без того плохую репутацию. А что, если он победит?

Найджел усмехнулся:

– Он не победил бы.

– Но ведь я-то победила.

– Да, только я до сих пор не понял, каким образом.

– Я играла честно, и мои умения превосходят ваши. Скажите же, что беспокоит вас сильнее? То, что женщина выиграла у вас в карты, или то, что победу одержала я?

– Меня беспокоят оба обстоятельства, неприятные в равной степени.

– Найджел, признайте это. Вы проиграли, я победила. Признайте это и отдайте мой портрет.

– Фелисити…

Она помотала головой:

– Никогда не ставьте на кон больше того, что вы готовы проиграть.

– Но я не думал, что проиграю!

– Более того, никогда не стоит спорить на то, что вам не принадлежит.

– Это вам сказал батюшка? – с сарказмом поинтересовался Найджел.

– Нет. – Она пожала плечами. – Это я знала и без него.

– Фелисити, – в голосе прозвучала мольба, – я не могу выполнить условия ставки. Умоляю, не забирайте портрет.

– Позвольте поинтересоваться кое-чем. – Она с любопытством вгляделась в Найджела. – Если бы выиграли вы и я умоляла вас не заставлять меня покинуть Лондон до конца сезона, вы простили бы мне ставку? Позволили бы мне остаться?

Найджел молчал, и Фелисити почти видела, как он ищет правильный ответ. В конце концов, он вздохнул:

– Возможно, да.

– Как благородно с вашей стороны признать это.

– У меня есть свой подход.

– Не сомневаюсь.

Она не собиралась делать Найджела несчастным. И все же он, затеявший очень умное пари с целью удалить ее из Лондона, теперь должен поплатиться за это.

– Я не откажусь от притязаний на портрет сегодня вечером. Однако вы можете нанести мне визит завтра.

Найджел просиял.

– И тогда вы отдадите мне его?

– Этого я не говорила.

– Значит, вы не отдадите мне портрет?

– Может, и отдам. Но не завтра. И вероятно, не послезавтра. Может быть, на следующей неделе. Или – в следующем месяце. Пока еще не знаю.

– Понятно. – Найджел взглянул на нее и улыбнулся. – Очевидно, я нанесу вам визит, но его цель будет состоять исключительно в том, чтобы убедить вас отказаться от притязаний на портрет.

– А пока я буду хранить его в безопасном месте. У себя под подушкой.

Найджел покачал головой:

– По-моему это будет чрезвычайно неудобно.

– Да, вы правы. – Фелисити задумалась на мгновение. – Значит, он будет рядом с моей кроватью. Буду любоваться им по вечерам и по утрам.

– Я польщен.

– Просто надо привыкать видеть ваше лицо ночью и днем в моей спальне.

– Вы правда так думаете? – Найджел посмотрел ей в глаза. – Я насчет судьбы. Насчет того, что мы предназначены друг другу?

– Я попросила послать вас, и вы появились. Что же это, как не судьба? Или волшебство.

– Звучит абсурдно.

– И все же не так абсурдно, как когда-то.

Найджел покачал головой с явным неверием:

– Я должен был выиграть.

– Но выиграла я, а не вы. Теперь у меня есть нужный вам портрет. Чтобы вернуть его, вы проведете со мной много времени. И очевидно, что вы осознаете, что…

– Да-да, знаю. – Найджел вздохнул. – Мы предназначены друг для друга.

– Именно. А теперь отойдите, я ухожу.

Найджел отступил от двери и взялся за ручку, чтобы открыть ее.

– Пожалуйста, минутку.

Импульсивным движением Фелисити схватила его за лацканы сюртука, притянула к себе и прижалась губами к его губам. Поцелуй был достаточно долгим. Наконец Фелисити отступила назад.

– Не так приятно, как в прошлый раз. – Она похлопала его по лацканам. – Но того стоило.

Фелисити повернулась к двери, но Найджел схватил ее за руку и притянул к себе.

Теперь он прижался губами к ее губам, и Фелисити отдалась полному наслаждению поцелуем.

Это было точно желанием. Странным сильным томлением, охватывавшим ее, даже когда Найджел всего лишь касался ее руки. Это желание удержало ее в объятиях Найджела, когда их губы соприкоснулись, когда его тело прижалось к ее телу. Все здравомыслие улетучилось, ей нужен был лишь он и все, что с этим было связано.

Найджел оторвался от губ Фелисити и вздохнул:

– Разве я не говорил, что такое больше не повторится?

– Не помню. – Фелисити слабо улыбнулась. – Я забываю обо всем, когда вы меня целуете. – Фелисити наклонилась к нему: – Возможно, мою память восстановит еще один поцелуй?

Найджел перевел взгляд на ее губы. Мгновение ей казалось, что Найджел и впрямь поцелует ее снова. Однако он отступил.

– Вы одержали легкую победу, Фелисити, но уверяю вас – игра далеко не окончена.

– Мой дорогой мистер Кавендиш, – Фелисити одарила его самой невинной улыбкой, – очень надеюсь, что нет.

Возможно, это самая большая глупость, которую он совершил в своей жизни.

Как это все произошло? Сначала он взглянул на балкон Фелисити, потом совершил гораздо большие глупости, но сейчас он не мог вспомнить ни одной. Любой умный человек заморочил бы Фелисити голову, убедил бы ее вернуть портрет. Разумеется, разумный человек не впутался бы в такую историю. Даже при сложившихся обстоятельствах он достаточно сообразителен, чтобы понять: пребывать в ее обществе ему нужно меньше всего. Чем больше он находился рядом с этой женщиной, тем сильнее она была ему нужна. Она уже нравилась ему, очень нравилась. Если не принимать во внимание всю эту неприятную историю с ее желанием выйти за него замуж, в этой женщине не было ничего, что могло бы вызвать неприязнь. Она была умной, занимательной собеседницей, а также восприимчивым человеком. Однако приязнь и вожделение – опасное сочетание. Ему были известны собственные слабости, а Фелисити Мелвилл переместилась в начало списка самых желанных для него женщин. Совершенно ясно, если он сейчас не изгонит ее из своей жизни, то станет жертвой собственных желаний и любой скандал, в который он был вовлечен в прошлом, померкнет при сравнении с последствиями этого шага.

Он тихо подошел к шпалерам, которые вели к балкону Фелисити. Она была дома вот уже несколько часов и сейчас уж точно крепко спала. И все же ждать было нельзя. Скоро наступит рассвет. Темноту освещал лишь слабый свет звезд. Делать было нечего. Если он не вернет портрет дяди сегодня, то завтра неизбежно окажется на пути к браку.

Кроме того, Найджел хотел вернуть портрет на место, пока его не хватился отец. Теперь он начал изучать семейные дела и сблизился с отцом. Ему бы не хотелось огорчать старика.

Найджел крепко уцепился за шпалеры и начал подниматься на балкон. Неужели столь ужасно жениться на Фелисити? В голове возник непрошеный вопрос. Обладать этими поразительными глазами? До конца дней своих? Нет, конечно, нет. Она может найти кого-нибудь другого.

Он почувствовал сожаление и отмахнулся от неприятных мыслей.

Найджел добрался до балкона и перелез через перила. Слава Богу, одна из створчатых дверей ее комнаты оказалась приоткрытой. Осторожно открыв дверь пошире, Найджел проскользнул внутрь и замер. Глаза должны привыкнуть к темноте.

Фелисити говорила, что положит портрет у постели. Он не видел ее комнату, когда был здесь в прошлый раз, но предполагал, что кровать должна находится в дальнем конце комнаты.

Найджел медленно пересек комнату, слегка наклонившись и вытянув руки перед собой. Он не отважился зажечь лампу. Кто знает, что сделает Фелисити, если обнаружит его здесь?

Нога за что-то зацепилась. Найджел понял, это телескоп. Он успел его подхватить и вздохнул с облегчением. Одно препятствие преодолено, но кто знает, сколько их еще может быть.

– Не советую вам делать следующий шаг, – прозвучал в ночной тишине голос Фелисити. – У меня пистолет, а вас прекрасно видно при свете от балкона. Вам здорово достанется, если я выстрелю. Я отлично стреляю.

Найджел остановился и застонал.

– И почему это меня не удивляет?!

Вспыхнула спичка, Фелисити зажгла лампу на столе у кровати.

– Найджел? Что вы тут делаете?

Найджел не ответил на ее вопрос, вместо этого он задал свой:

– Но ведь на самом деле у вас нет пистолета, да?

– Разумеется, есть. Я держу его в ящике стола у кровати. Минуту назад он был у меня в руке. Он где-то здесь. – Она нагнулась над кроватью и принялась копаться в постели. Длинная ночная сорочка неприлично облегала ее формы. Найджел тяжело сглотнул и попытался не обращать внимания на то, как ткань ласкала ее. – Вот он. – Фелисити подняла большой пистолет. – Я же говорила, что у меня он есть.

Найджел фыркнул.

– Это дуэльный пистолет. Да еще и старый. И он может выстрелить только один раз.

Фелисити улыбнулась:

– Мне и нужен только один выстрел.

– А почему вы держите его в ящике у кровати?

– Это после неприятного инцидента в Италии. – Она пожала плечами. – Едва ли стоит об этом упоминать. Никогда не знаешь, кто может перелезть через балкон посреди ночи.

– Уже почти рассвет, – возразил Найджел.

– Сомневаюсь, что скорый рассвет придает вашему появлению статус визита, приличествующего в обществе. Зачем вы здесь?

Найджелу не нравилось, что Фелисити небрежно размахивала пистолетом. Эта штука могла выстрелить.

– Может, опустите его?

– Зачем? А вдруг вы пришли меня изнасиловать? Тогда пистолет мне понадобится.

Найджел не смог скрыть надменную улыбку.

– Уверяю, это вовсе не входит в мои планы.

Она озорно улыбнулась:

– Вы уверены?

– Более чем. Хотя… швырнуть вас на эту постель, чтобы заняться с вами любовью… Подарить вам наслаждение… Я не смею мечтать об этом, Фелисити.

Глаза ее были широко распахнуты, она смотрела на Найджела, открыв рот.

– А я думала, вы пришли за портретом.

Найджел расстроенно вздохнул:

– Да, вы не ошиблись.

Обойдя Найджела, Фелисити направилась к балкону, в сторону от кровати.

– Портрет я вам не отдам. Он мой. Если же вы попытаетесь забрать его у меня силой… – она подняла пистолет, – я буду вынуждена вас остановить.

– Я никогда не применяю силу против женщин.

– Да? Очень мило, вы меня успокоили.

– А где портрет?

– Не волнуйтесь, в надежном месте. Должно быть, он нужен вам очень сильно, раз вы рискнули пробраться ко мне в комнату в этот час?

– Понимаете, я уже говорил, эта вещь не моя и спорить на нее я не имел права. Это портрет моего дяди. Отец и он были очень близки. Дядя умер молодым, и портрет много значит для моего отца. За последние несколько недель мы с отцом сблизились. Мне бы очень не хотелось, чтобы он узнал о моем глупом поступке. Мой образ жизни и так сильно огорчал отца. Пари, которое мы заключили, более чем глупое. Неправильно было просить вас покинуть Лондон. Я запаниковал, узнав о вашем желании выйти за меня замуж. Единственное, что удалось придумать ради своего спасения, – избавиться от вас. Это был поступок труса. То, на что я попросил поспорить вас, равнялось ставке на портрет. Будь я отцом сына, совершившего такой проступок, я был бы разочарован его действиями и суждениями.

– Понятно, – тихо ответила Фелисити. – Значит, тут уже ничего не сделаешь, так?

– Что вы имеете в виду?

– Я о портрете. Вы можете его забрать.

– Фелисити! – Найджел испытал прямо-таки волну облегчения и шагнул к ней. – Я все возмещу вам. Исполню любое ваше желание!

Фелисити долго смотрела на него и молчала.

– Неужели мысль о браке со мной вам так невыносима?

– Дело не в вас. По-моему, я совершенно ясно выразился насчет моих чувств к вам.

– Да-да. – Она взмахнула пистолетом. – Вы хотите спать со мной, но не как с женой.

– И вам придется смириться с тем, что иначе не будет. И мне придется смириться. Я не позволю вам свести меня с ума.

Фелисити помолчала.

– А если иначе?

– Что иначе?

– Все будет иначе. Что, если я захочу переспать с вами, не имея намерения вступить в брак? – Она заглянула ему в глаза. – Что тогда?

Найджел покачал головой:

– Этого я не допущу.

– Почему?

– Потому что ваша жизнь потерпит крах. Вы желаете брака и всего, что с ним связано. Однажды я буду готов для брака, но не теперь.

– А если бы я была замужем? А что, если бы я собиралась выйти замуж… Скажем, за лорда Норкрофта. Завтра. Тогда вы согласились бы переспать со мной?

– Нет! – Он был шокирован. – Поверить не могу, что вы способны на такое.

– А я не могу поверить, что вы такую возможность упустите. Моральные принципы не мешают вам спать с замужними дамами. Вы сами говорили, что брачные клятвы нарушали не вы. А вот если бы я была замужем за Норкрофтом…

– Он один из моих старинных друзей. Я никогда…

– Значит, дело не во мне? Видит Бог, раньше вы не колебались, если речь шла о замужней женщине. Можете забрать портрет. В этом случае и во всем, что касается наших отношений, можете объявить себя победителем.

– Что?

– Я капитулирую. Я отступаю. – Она решительно повела плечом. – Я нашла мужчину, с которым могла бы провести остаток жизни. Это тот самый мужчина, что предназначен мне судьбой, но я не могу получить его, и если я ему не нужна, тогда мне вообще никто не нужен. Вы хотите, чтобы я ушла из вашей жизни, и я вам в этом помогу.

– Фелисити!

– Я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы с этого момента избегать встреч с вами. Возможно, я все же уеду из Лондона. Поеду в деревню, буду жить среди полей и лесов, любуясь звездами. Сосредоточусь на работе. Возможно, даже сама открою комету-другую.

– Фелисити, вам вовсе не обязательно…

– Нет, обязательно. Понимаете, Найджел, вы признались, что я вам нужна, так вот, вы нужны мне столь же сильно. Я привыкла любить вас всей душой. Я полюбила вас с того момента, как вы появились на садовой стене. Наши частые встречи в последнее время будут лишь напоминать, что вы никогда не станете моим. – Она глубоко вздохнула. – Несколько минут назад вы спрашивали, что я хочу вместо портрета. Вы сказали: «Чего бы вы ни пожелали».

– Да? Я так сказал?

– Мне хотелось бы… Мне хотелось бы никогда не знакомиться с вами.

– Фелисити…

– Вам пора.

По голосу стало понятно, что она расстроена. Что он натворил? Это была не та Фелисити, какую он знал.

– Думаю, вы уйдете тем же путем, что и пришли. Поторопитесь, пока солнце не взошло. Я пришлю портрет в Кавендиш-Хаус утром.

– Я не могу, не могу вас так оставить.

– А как вы могли бы меня оставить? В толпе на балу? На тропинке в саду? После танца для двоих?

– Не знаю.

– Найджел, идите, пожалуйста. Просто уходите.

Он направился к балкону и остановился.

– Значит, это прощание? Можно мне вас поцеловать?

– Зачем?

– Потому что мне будет вас не хватать. Потому что, несмотря на отвращение к браку, несмотря на отказ воспользоваться вами, мне будет не хватать тех мгновений, когда я обнимал вас.

Фелисити долго не отводила взгляда от его глаз, и Найджел осознал, что больше никогда не утонет в этих глазах.

– Ну хорошо. – Она подошла и подставила лицо. – Поцелуйте меня, Найджел. И постарайтесь запомнить этот поцелуй, потому что больше никогда…

– Фелисити, – мягко проговорил Найджел.

Поцелуй его был нежным и сладким. Прощальный поцелуй. Он ощутил желание, более сильное из-за невозможности осуществить его. Он обнял Фелисити и крепко прижал к себе. Жар ее тела сквозь тонкую ткань охватил его, воспламенил страсть и согрел душу. Как можно было быть таким дураком? Из глубины ее горла вырвался тихий стон, она жадно ответила на поцелуй. Если не отпустить ее сейчас же, будет слишком поздно. Тогда он не отпустит Фелисити никогда. Он отнесет ее на постель, и все будет кончено. Ну разве это было бы не великолепно? Свободная рука обняла его за шею, губы раскрылись ему навстречу.

Найджел смутно осознал, что другая рука Фелисити все еще держит пистолет.

В тот момент, когда он подумал об этом, пистолет выскользнул из ее руки.

Глава 9

Как только прогремел выстрел, Фелисити поняла, насколько ситуация ужасна с точки зрения стороннего наблюдателя. Следующее, о чем она подумала, так это о том, что с судьбой не поспоришь.

Был шанс, что выстрел не услышат. Он прозвучал вовсе не громко, чуть громче хлопка. К сожалению, пуля угодила в длинную жардиньерку, предмет особой гордости Фелисити. Жардиньерка разлетелась на куски, произведя нечто вроде взрыва. Этого Фелисити никак предположить не могла.

Найджел отпрыгнул, как будто подстрелили его или взорвалась сама Фелисити, зацепился за телескоп, потерял равновесие и повалился назад. Фелисити протянула руку, чтобы удержать его, но опоздала. Он упал с грохотом, разбив створчатые двери, пролетел по инерции балкон и вылетел через перила. Фелисити с ужасом наблюдала за происходящим, а потом поступила так, как могла бы поступить молодая женщина, видя, что любовь всей ее жизни падает, возможно, разбивается насмерть. Она закричала.

В следующее мгновение дверь спальни с шумом распахнулась, и в комнату вбежали отец и мать.

– Ради всего святого, что здесь происходит?

Отец сразу приметил пистолет на полу, разбитую жардиньерку и сломанную балконную дверь.

– Фелисити…

– Отец, это Найджел. – Фелисити подбежала к балкону и выглянула за перила. – Найджел! Ты меня слышишь? Как ты?

– Найджел?! – Отец повысил голос и встал рядом. – Ради всего святого, кто такой этот Найджел?

– Понятия не имею, – отозвалась мать и поторопилась встать с другой стороны дочери. – Но он жив.

– Найджел Кавендиш, отец. Я очень надеюсь, что он ничего себе не сломал.

Фелисити перегнулась через перила, но было слишком темно, чтобы что-нибудь увидеть.

– Найджел.

– Найджел Кавендиш? – возвысил голос отец. – Тот самый Найджел Кавендиш?

– Подозреваю, что именно он. – В голосе матери прозвучала нотка любопытства. – Это ответ на один вопрос.

– Никакой это не ответ! – возмутился отец. – Найджел Кавендиш! – Он произнес имя Найджела так, будто ощутил пренеприятный вкус.

– Да, отец, Найджел Кавендиш, – резко заметила Фелисити. – Тот самый Найджел Кавендиш, и, возможно, в этот самый миг он испускает последний вздох!

Снизу раздался стон. Фелисити снова перегнулась через перила.

– Как ты себя чувствуешь?

– Найджел Кавендиш, – пробормотал отец. – Я сейчас же пошлю кого-нибудь помочь ему.

Мать повернулась и направилась из комнаты.

– Думаю, из-за шума уже никто не спит.

– Найджел… – Сердце Фелисити сжалось от страха. Даже если он жив, он, возможно, серьезно пострадал. – Скажи хоть что-нибудь.

Снизу донесся слабый голос Найджела:

– Этот чертов куст с шипами…

– Кусты! Да, конечно, я и забыла о кустах. Слава Богу, Найджел, что ты упал на них, – отозвалась Фелисити. – Кусты смягчили падение.

Найджел застонал.

– Полагаю, я не ранен серьезно, но помощью воспользовался бы. Я словно в ловушке. Шипы, знаете ли.

– Шипы – самое меньшее, что должно вас беспокоить, мистер Кавендиш, – прозвучал в ночи разъяренный голос отца.

Найджел помолчал, потом снизу донесся его голос:

– Лорд Данбери, я полагаю?

– Очевидно, это не все, что вы полагаете, – резко заметил отец Фелисити.

Фелисити поморщилась. Она редко слышала, чтобы отец говорил таким тоном.

– Бедный Найджел, – пробормотала она.

Вероятно, ему придется иметь дело не только с синяками и царапинами, придется иметь дело и с отцом. Она заметила под балконом какое-то движение и поняла: помощь подоспела. Нужно было подойти к Найджелу и увидеть самой, насколько серьезно он пострадал. Выпрямившись, она отвернулась от перил и шагнула в комнату.

Отец преградил ей дорогу.

– Полагаю, всему этому есть рациональное объяснение.

Она уверенно кивнула:

– Совершенно верно.

Он заговорил, тщательно подбирая слова:

– Ты можешь объяснить его присутствие в твоей комнате посреди ночи…

– Сейчас рассвет, – подсказала Фелисити.

– Откуда следует вопрос: сколько времени он пребывал в твоей комнате? – возвысил голос отец. – Только дурак полезет к леди в спальню перед самым рассветом.

– Он не очень хорошо соображал, – промямлила Фелисити.

Отец некоторое время вглядывался в нее.

– Фелисити, я не ожидал от тебя подобного поведения. Я и представить себе не мог, что ты свяжешься с мужчиной, у которого такая репутация, как у Кавендиша. Я думал, у тебя есть голова на плечах.

– Есть. Отец, учтите, я не забиралась к нему в комнату. И вам следует знать, что его не приглашали.

– Что ж, тогда дело другое. Тогда это будет не более чем ложный шаг в глазах общества. Не более значительный, чем если бы он приехал на бал, приглашение на который не получал, – с сарказмом заметил отец.

– Ах, мы просто можем забыть об этом происшествии. Ведь можем? – с надеждой поинтересовалась Фелисити.

– Нет, совершенно не можем! – взорвался отец. – Мужчина, особенно с такой репутацией, как у Кавендиша, найден в комнате молодой женщины в глухую ночь…

– Вообще-то его не находили в моей комнате…

Отец сжал губы.

– Тогда позволь изложить это по-другому. Мужчина найден в кустах под балконом молодой женщины, потому что упал с балкона…

– Это точнее, – тихо заметила Фелисити.

– …должен понести ответственность. Его следует наказать.

Фелисити фыркнула.

– Я предпочла бы не думать о себе как о наказании.

– Ты что, сошла с ума? Вне всякого сомнения, все слуги в доме уже проснулись. К утру об этом происшествии узнает каждый слуга во всех окрестных домах. К вечеру новость облетит город. Мужчина упал с балкона женщины после того, как раздался выстрел, да о таком происшествии сплетники только мечтают. Присовокупить к этому карлика с обезьяной – вот вам и материал для создания легенды!

Фелисити смущенно нахмурилась:

– Карлик и обезьяна?

– Это несущественно. – Отец отмахнулся от вопроса, и Фелисити еще раз поняла, что у нее гораздо более уравновешенные родители, чем ей хотелось.

– Фелисити! Твоя репутация будет изодрана в клочья. Все надежды на хорошую партию растают как дым. Твое будущее разрушено.

– Значит, я скомпрометирована?

– Не знаю, – огрызнулся отец. – А ты сама-то как скажешь, скомпрометирована?

– Разумеется, нет, – возмутилась Фелисити. – В прямом значении этого слова – нет. Не случилось ничего предосудительного.

– Должно быть, этому стоит порадоваться, хотя в нашем мире это едва ли имеет значение. Видимость действия разрушительна в той же самой мере, что и само действие. Прежде чем действовать дальше, хочу узнать, испытываешь ли ты по отношению к этому мужчине какие-либо чувства.

Она не стала отводить взгляда.

– Да, отец, испытываю.

– Понятно. – Он направился к двери. – Я сейчас же поговорю с мистером Кавендишем. Надеюсь, он не слишком пострадал, и мы сможем сыграть свадьбу немедленно.

– Я пойду с тобой.

Схватив накидку у изножья кровати, Фелисити направилась за отцом.

– В подобных ситуациях это не совсем прилично. – Взгляд отца был суровым. – С делами такого рода лучше всего справляются мужчины.

– Совершеннейшая ерунда, а еще – мне все равно. – Она вскинула подбородок. – В конце концов, речь идет о моей жизни, и я должна иметь возможность высказаться.

– Как хочешь. – Губы отца тронуло легкое подобие улыбки. – А мистер Кавендиш хоть представляет себе, что его ожидает?

Фелисити взглянула на пистолет на полу, разбитую жардиньерку, разломанную дверь и подумала о колючих кустах под балконом.

– Боюсь, сейчас кое-что он себе представляет.

– «Боюсь» – слово подходящее. – Отец вздохнул. – Что ж, идем. Взглянем на твоего молодого человека.

Это было, если учесть все факты, удивительно приятным событием. Рассвет озарил приятную встречу графа, репутация дочери которого висела на волоске, и сына виконта, из-за которого произошли названные неприятности. Никакого обмена ударами, никакого повышенного голоса, больше никаких выстрелов. Отец непреклонен, мать – спокойна, Найджел – почтителен, вежлив и ни разу не упомянул о неготовности вступить в брак. Фелисити же сидела, сцепив руки на коленях, стараясь сдержать непрерывный трепет.

Действовать решили как можно быстрее, чтобы пресечь распространение слухов и сплетен. Не то чтобы вероятность этого существовала. Как выразился отец, происшествие слишком смачное, чтобы его проигнорировали. Решили, что Найджел тут же переговорит с родственниками, и, как только получат специальное разрешение, Фелисити и Найджел обвенчаются здесь, в этом доме. Отец предлагал провести церемонию в саду под балконом, но мать сказала, что при данных обстоятельствах это привлечет внимание. Найджел и Фелисити станут мужем и женой в течение нескольких дней.

В общем и целом разговор был вежливым и, к счастью, кратким. Когда высказали все, что нужно, родители Фелисити оставили будущих супругов наедине, подчеркнуто распахнув дверь со скрипом.

– Ну что ж, ситуация не такая уж неловкая, как я опасалась, – пробормотала Фелисити. – Мне всегда представлялось, что в подобной ситуации отец застрелит мужчину или по меньшей мере изобьет…

– Вы говорили, что не станете меня заставлять жениться на вас. – Найджел смерил ее ледяным взглядом. – Вы сказали: «Никогда». Я очень хорошо это помню.

– Не думаю, чтобы я говорила «никогда».

– Это подразумевалось!

– Что ж, я не заставляю вас жениться.

– Ваш отец заставляет.

– Нет, не он. Обстоятельства.

– Вы специально бросили пистолет, прекрасно зная, что он выстрелит!

– Я его не бросала. Он выскользнул из моей руки, хотя моей вины в этом не было. Он выскользнул из-за ваших действий.

– Вы позволили поцеловать вас.

– А вы попросили о поцелуе! Вы не можете обвинять меня в этом. Виноваты во всем вы.

– Я виноват? Кто уронил пистолет?

– А кто влез в окно? Кто поспорил на не принадлежащую вам картину? Кто кого пытался выдворить из Лондона? – Ее возмущение росло. – А кто в самом начале перелез через садовую стену?

– Кто уронил пистолет?

– Жаль, что я вас не пристрелила!

– Может, так было бы и лучше! Может быть, вы и не говорили «никогда», но вы точно говорили, что не собираетесь заставлять меня жениться. Это вы отрицаете?

– Нет, не отрицаю. Я даже уверена, что говорила нечто очень похожее.

– Но вы не имели это в виду.

– Именно это я и имела в виду. Если помните, не более часа назад я полностью отказывалась от вас. Клялась, что больше никогда вас не увижу. Целовала вас на прощание! Но я никогда не говорила, никогда, что не буду ожидать от вас предложения, если буду скомпрометирована!

– Едва ли вы скомпрометированы!

– А как я должна быть скомпрометирована? Вы меньше злились бы и возмущались всем произошедшим, если бы и правда побывали в моей постели?

– Да!

– Тогда надо было воспользоваться предоставленной возможностью.

– Я вел себя благородно, – заметил Найджел высокомерным тоном. – Я думал о вас.

– Вы думали о том, как избежать именно той ситуации, в которую сейчас попали. – Она скрестила руки на груди и принялась расхаживать по комнате. – Я не испытываю желания выйти замуж за человека, которому не нужна, но выбора нет. Пострадает моя репутация. Вы прекрасно знаете, как сплетничают слуги и с какой скоростью все узнают истории, подобные этой.

– Не знаю, почему вы так расстроены. Вы получаете именно то, что хотели. Вы выходите за меня замуж.

Фелисити остановилась и взглянула на Найджела.

– Ах, как мне повезло! Я не хотела, чтобы вас заставляли жениться на мне. Я хотела, чтобы вы сами все решили. Это совершенно разные вещи.

Он покорно вздохнул.

– Вы же понимаете, что я настроен не против вас, а против брака вообще.

– По-вашему, это в корне меняет дело?

– Вообще-то вы мне нравитесь, – пробурчал Найджел.

– Но это не то, чего я хотела.

– Тем не менее именно это с нами и будет. Мы поженимся. – Найджел пожал плечами. – Тут ничего не поделаешь.

– Найджел! Вам не обязательно жениться на мне.

– Разумеется, я женюсь. Невзирая на то, что было или не было между нами, вы скомпрометированы, и тому виной я. Несмотря на свое прошлое, я считаю, себя человеком чести. Следовательно, иного выбора, кроме как жениться, нет. Я не слишком рад сложившейся ситуации, но… так получилось.

– А что, если я откажусь? А что, если я предпочту прожить всю жизнь одна? Зачем мне мужчина, который не хочет на мне жениться?

Взгляды их встретились, в его глазах были лишь злость и покорность судьбе.

– Вероятно, нам больше не удастся поговорить до свадьбы… – проговорил он вежливо и спокойно.

Коротко кивнув, Найджел направился к двери.

Фелисити бросилась за ним. Ей хотелось оказаться в его объятиях. Услышать, что у них все будет хорошо. Что они будут счастливы. Но ничего этого сказано не было.

– До свидания.

Он кивнул и вышел.

Фелисити опустилась на ближайший диван и закрыла лицо руками. Господи, почему же все случилось настолько неправильно? Она собиралась выйти замуж за мужчину, которого любила, за того, с кем ей назначено судьбой провести остаток дней. Она никогда не чувствовала себя столь несчастной. Найджел объявил, что она ему нравится, но взгляд его отрицал это. Как можно вступать в брак с мужчиной, который не хочет жениться?

Фелисити верила, что они предназначены друг другу судьбой. Явно судьба вмешалась и повлияла на последние события. Но что, если ей суждено не прожить жизнь, наслаждаясь счастьем с любимым супругом, а влачить жалкое существование с мужчиной, который не выносит самого ее присутствия? Сколько времени пройдет до тех пор, пока чувство обиды не сменится у Найджела антипатией, в конечном счете, ненавистью? Сколько времени пройдет, прежде чем и она станет презирать его?

Матушка присела рядом с дочерью и обняла ее. Фелисити даже не заметила, как она вернулась.

– Все не так уж плохо.

– Не так плохо? – Фелисити подняла голову. – Что может быть хуже?

– Те ведь любишь его?

Фелисити вздохнула:

– Да.

– И он тебя любит?

– Нет. Совсем нет. Я нужна ему в… плотском смысле, но не более того.

– Это немало, – заявила мать. – И прекрасная основа для начала.

Фелисити удивилась:

– Ты шутишь?

– Нет, не шучу. Физическая связь между мужчиной и женщиной – самое удивительное. Надо будет подробно поговорить об этом перед свадьбой.

– А надо ли? – слабым голосом поинтересовалась Фелисити.

Во время путешествия она узнала довольно много об отношениях между мужчинами и женщинами. Одна из спутниц, чуждая условностей, посчитала, что самое лучшее оружие против скверного поведения мужчин – знания. Теперь сама мысль о разговоре с матерью о таких вещах как-то лишала присутствия духа.

– Чем больше знаешь, тем меньше будешь волноваться. Кроме того, это может быть очень приятно, я бы сказала, учитывая выдающуюся репутацию мистера Кавендиша, он явно умеет…

– Мама!

– Я тебя шокировала?

– Немного.

– Я знаю, ты думаешь, что мы с отцом – скучная чета стариков.

– Нет. Вовсе нет.

– Очень мило с твоей стороны, но во многих отношениях так оно и есть. Во всяком случае, сейчас. Когда мы были молоды, все было иначе. Думаю, эти подробности и правда повергнут тебя в шок. Но это все к делу не относится. Достаточно сказать, что я знаю много счастливых браков, которые начались с чуть большего, чем похоть и желание. Любовь, дорогая моя, может вырасти даже из самого греховного начала.

– Но Найджел не хочет жениться.

– Мало кто из мужчин хочет.

– Его принуждают к браку, и он ненавидит меня за это.

– Не говори глупости. Вовсе он тебя не ненавидит, Фелисити. На самом деле его никто ни к чему не принуждает. Твой отец не приставлял к его виску пистолета, но, подозреваю, он с удовольствием это сделал бы.

– Понятия Найджела о чести не позволят ему покинуть меня.

– Звучит очень неплохо, правда? Благородный человек совершает благородный поступок. Могу рассказать тебе множество историй о том, как так называемые благородные мужчины не совершали благородных поступков в ситуациях, подобных этой. Если бы мистер Кавендиш не испытывал по отношению к тебе никаких чувств, в этот самый момент он уезжал бы из страны.

– Ты так думаешь?

– Да, думаю. И я уверена в том, что все будет хорошо.

– Уверена?

– Фелисити, если бы у меня были какие-то сомнения, то я, несмотря на последствия, не позволила бы тебе вступить в этот брак. Если бы надо было удержать тебя от этого шага, я заперла бы тебя в твоей комнате. А для уверенности… – она мило улыбнулась, – еще я приказала бы убрать балкон с этой стороны дома.

* * *

– И ты все же намерен жениться на этой молодой женщине? – спросил отец.

Он был спокойным и задумчивым, пока Найджел излагал все подробности дела.

– Да, сэр. У меня нет выбора.

– Значит, тебя заставляют жениться? Ее родные, да?

– Похоже на то.

Несмотря на слова, сказанные Фелисити, подумав еще, Найджел признал, что никакого принуждения не было. Злость с утра рассеялась, и он понял, что по большей части сам виновник случившегося.

Найджел вздохнул:

– Нет, не заставляют. Ее отец просто ясно дал понять, что от меня ожидают брака.

– Ясное дело.

– Несмотря на очевидную правду, что прошлой ночью не произошло ничего значительного, сам факт того, что меня обнаружили при компрометирующих обстоятельствах…

– В высшей степени компрометирующих, – пробормотала мать.

– В высшей степени компрометирующих, – согласился Найджел и продолжил: – Так и будут думать, если только доброе имя леди Фелисити уже не запятнано. У нее уже нет шансов на сколько-нибудь приемлемую партию. Я не могу оставить ее… на милость судьбы. Всему виной мое глупое поведение.

– Понятно, – откликнулся отец.

– Ты любишь ее? – поинтересовалась мать.

– Дорогая, в данный момент любовь не имеет значения. – Отец пожал плечами.

– Видимо, ты прав. Тем не менее я довольна таким неожиданным поворотом событий, – решительно заявила мать. – Вчера вечером я встречалась с этой молодой дамой и должна сказать, она понравилась мне с первого взгляда. Дорогой, ты тоже с ней встречался, помнишь? Такая высокая, и у нее очень приятный смех. А еще у нее необычайно красивые глаза.

Отец кашлянул.

– Да, я встречался с ней, она произвела на меня впечатление. Милая девушка. А еще я подумал, что она исключительно умна. Найджел, ты мог выбрать и кого-нибудь похуже. Видит Бог, я думал так и будет.

Мать покачала головой:

– Если совершенно откровенно, по-моему, она могла бы сделать партию и получше. Она дочь графа, предполагаю, у нее неплохое приданое, а еще я не слышала о ней даже шепота. А у тебя, сын, хоть и неплохие перспективы, но ужасающая репутация. – Мать пригвоздила Найджела к месту взглядом. – Тебе очень сильно повезло с ней.

– Что-то я этого не ощущаю. – Он посмотрел на мать с недоверием. – Разве ты не расстроена из-за всего этого? Из-за сложившихся обстоятельств? Из-за скандала?

– Не думаю, что скандал для тебя в новинку. Но это, конечно, огорчает. Очень огорчает. Никто не хочет свадьбы при таких условиях, но тут уж ничего не поделаешь. По правде сказать, Найджел, я испытываю облегчение. Я не могла бы выбрать для тебя лучшей партии. Фелисити будет прекрасной женой.

– Это мне уже говорили.

Виконтесса встала:

– Я понимаю, что еще рано, но я возьму твою сестру, и мы сразу же нанесем визит леди Фелисити и леди Данбери. Нам нужно многое обсудить. Ничто так не бодрит, как быстрая организация свадьбы. Следует поблагодарить тебя за это, но… Но я воздержусь. – Сказав это, виконтесса покинула комнату.

Найджел опустился в кресло и взглянул на отца:

– И что?

Отец уселся в свое кресло, откинулся на спинку и сцепил пальцы.

– Что «и что»?

– Разве ты не хочешь ничего прибавить? Покарать меня? Сделать выговор? Лишить содержания? Выслать меня в деревню? Что-нибудь? Давай, я это заслужил.

– Хорошо. Полагаю, ты женишься на этой девушке. Раз уж ты взял на себя обязательства в этом деле.

Найджел кивнул.

– Твое поведение при сложившихся обстоятельствах можно назвать только благородным.

– Я надеюсь.

– Не вижу оснований делать тебе выговор. Хотя твое поведение в прошлом было далеко до образцового, ты никогда раньше не попадал в ситуации, последствия которых были бы столь суровыми. Здесь на карту поставлено будущее дамы. И должен тебе сказать… я никогда не гордился тобой так, как сейчас.

– Ты гордишься мной? После того, как я устроил настоящую путаницу? Из моей жизни. Из жизни Фелисити. Из всего.

– И все же в итоге ты получаешь необыкновенную молодую женщину, которая станет тебе хорошей женой. Ты вышел сухим из воды, и получилось это из-за того, что ты поступил правильно. Ты взял на себя обязательства как мужчина. И я горжусь тобой.

– Гордишься? Кто мог бы подумать.

– Теперь, когда вопрос решен… – Отец открыл блокнот и полистал его. – Мне хотелось бы обсудить вопрос, возникший в связи с арендаторами поместья, точнее, с одним из них.

Найджел придвинул кресло поближе к столу, и отец и сын погрузились в подробности управления сельским поместьем.

И все же Найджел не мог забыть о том, что произошло. Он знал, что скандальная связь с леди, занимающей такое положение, как Фелисити, однозначно поведет к женитьбе. Поэтому всегда избегал таких женщин, девственниц в первую очередь. Он никогда не задавался вопросом, поступит ли он как должно, если того потребуют обстоятельства. А если быть честным, то обстоятельство, что речь шла о Фелисити Мелвилл, придавало всему гораздо более приятный оттенок.

И все же он не мог никак отделаться от ужасного ощущения, будто пойман в ловушку. Подобно дикому зверю, посаженному в клетку. Вне всякого сомнения, его могут выставить напоказ в любую минуту. Понимая, что виноват во всем сам, он не мог не обвинять Фелисити. Найджел понимал, что это абсурдно, но так оно и было. По крайней мере он наконец-то окажется в одной постели с Фелисити. В этом положительная сторона.

Возможно, это был самый значительный скандал в его жизни, если говорить о далеко идущих последствиях, но, кажется, никто особенно не переживал. Мать радовалась появлению невестки. Отец гордился его поведением. Мэдди явно обрадуется его женитьбе. Сейчас Фелисити не была особенно счастлива, но она получала, что хотела. Неужели только он недоволен этим поворотом событий?

Будто весь мир вступил в заговор с целью повлиять на его жизнь. Превратить его в нечто, чем он был не готов стать. Все началось с того, что отец посвятил его в семейные дела, а теперь… Теперь он должен жениться, хочет он того или нет, не важно. Он мог с этим бороться, но любой протест с его стороны только ухудшит ситуацию. Нет, благородный человек совершил благородный поступок. Даже если это и убьет его.

И все же ему совершенно не нравилось ощущение, что он больше не хозяин собственной жизни. Совершенно не нравилось. И тут поздно было что-то менять.

Глава 10

Фелисити оглядела большой холл Кавендиш-Хауса и вручила накидку лакею. Она не помнила, чтобы когда-нибудь так нервничала. Конечно, невестам положено нервничать, но свадьба назначена только на завтра. К завтрашнему дню она превратится в лужицу, дрожащую от волнения. Если выживет сегодня.

Сегодня она с родителями должна была обедать с семейством Найджела. Нервничать было особенно не из-за чего. Ее матушка и леди Кавендиш обнаружили много общего и уже успели стать близкими подругами.

Очевидно, подготовка свадьбы детей сблизила их. Можно было подумать, что это – долгожданное событие, а не поспешный брак по необходимости.

Никто не выразил ни малейших сомнений по поводу того, что все закончится хорошо. Мадлен заверила Фелисити, что Найджел обязательно появится, а она знает его лучше, чем кто-либо другой.

Судя по всему, единственный, кто не был доволен приближающимся бракосочетанием, был сам Найджел. Фелисити не видела его с того момента, как они договорились о браке два дня назад.

Фелисити глубоко вдохнула. Их проводили в салон.

– А вот и вы!

Леди Кавендиш и виконт Кавендиш заторопились им навстречу. Леди Кавендиш расцеловала Фелисити в обе щеки.

– Моя дорогая девочка, ты прелестно выглядишь сегодня. – Леди Кавендиш повернулась к матери Фелисити: – Эванджелина, я не уверена, что вы знакомы с моим мужем.

– Мы как-то встречались, но это было очень давно. – Глаза матери весело сверкнули. – Как поживаете, Эдмунд?

– Прекрасно, Эви.

Эви? Фелисити никогда не слышала, чтобы кто-то, за исключением отца, называл мать Эви. Виконт взял руки ее матери в свои и поднес к губам.

– Вы ни капли не изменились.

Мать Фелисити рассмеялась:

– Глупости. Я стала значительно старше. И хотя стараюсь об этом забыть, мне напоминает зеркало.

– Нет, вы все такая же элегантная.

Элегантная? Ее мать? Фелисити никогда не считала мать элегантной. Но, поразмыслив, нашла, что мать и впрямь привлекательная женщина и хорошо выглядит для своего возраста.

– Вы знакомы? – спросила леди Кавендиш, не скрывая любопытства.

Лорд Кавендиш отпустил руки Эви и повернулся к отцу Фелисити:

– Данбери.

Отец Фелисити кивнул:

– Кавендиш.

– Похоже, история повторяется, – заметил с мрачным видом лорд Кавендиш.

– И то правда. А вы многого добились, Кавендиш.

Виконт пожал плечами:

– Последние лет тридцать я употребил на то, чтобы создать себе имя, а вы – чтобы… чтобы исправить свои ошибки.

Лорд Данбери рассмеялся и пожал лорду Кавендишу руку. Отец Найджела похлопал графа по спине, и между мужчинами завязался разговор.

– Вы все явно знакомы.

– Шарлотта, это было очень давно. Едва ли стоит об этом вспоминать.

Мать Фелисити взяла под руку леди Кавендиш.

– С тех пор много воды утекло.

– А что имел в виду лорд Кавендиш, говоря, что история повторяется?

– О, это совершенно не важно, дорогая.

– Много воды утекло? – поинтересовалась Фелисити.

– Именно. – Мать кивнула. В последние дни Фелисити несколько раз слышала это выражение, и всегда его употребляли по отношению к ее родителям. Оставалось только прикидывать, сколько именно воды утекло. Девушка снова осознала, что многого не знает о жизни своих родителей.

Присутствовали Мадлен и лорд Уиндем, брат Найджела Робин – высокий молодой человек, очень похожий на брата внешне, и младшая сестра Найджела Феба – хорошенькая девушка. По ее озорной улыбке и выражению глаз Фелисити заключила, что у леди Кавендиш будет хлопот полон рот с дочерью, когда та будет представлена обществу.

Присутствовали и другие родственники. Как заметила Мадлен, для Кавендишей сборище было небольшим. Единственным членом семьи, отсутствие которого сразу бросалось в глаза, был Найджел.

Мадлен приветствовала Фелисити, чмокнув в щеку.

– Найджела здесь нет.

– Я вижу. – Фелисити ощутила нечто неприятное в животе. – Где он?

Мадлен поджала губы:

– Понятия не имею.

– Надеюсь, он не сбежал?

– Нет-нет, конечно. У него завтра свадьба. Он согласился жениться на тебе, и я уверена, что он так и поступит. Он человек слова.

– Таковым и остаюсь, – послышался за их спинами голос Найджела.

Фелисити повернулась к нему, сердце ее радостно забилось. До этого она не понимала, как сильно по нему соскучилась. Ей совершенно не понравилось, как они расстались.

– Прошу прощения. Я задержался.

Найджел повернулся к Фелисити, взял ее руку и поднес к губам.

– Вы прекрасно выглядите. – От него исходил еле уловимый запах сигарного дыма и бренди.

– Спасибо, Найджел.

– Мне нужно поздороваться с вашими родителями.

Мадлен проследила взглядом за тем, как брат пересекает комнату.

– Он что-то задумал.

– Я уверена, что нет, – возразила Фелисити, хотя и согласилась с Мадлен.

Сегодня вечером с Найджелом было что-то не так.

– Может быть, он просто нервничает?

В другом конце комнаты Найджел поцеловал руку матери Фелисити.

– Однако он ведет себя достаточно вежливо и довольно-таки приятен в общении.

Найджел сказал что-то, отчего ее мать улыбнулась, а леди Кавендиш рассмеялась.

– Он чрезвычайно мил.

– Найджел – само очарование.

Мадлен приглядывалась к брату.

– В его хитрой голове что-то вызревает. Я ему не доверяю.

– А я доверяю, – непреклонно заявила Фелисити.

– Не уверена, что тебе следует так поступать. Хотя особого выбора у тебя, думаю, нет.

Фелисити наблюдала за высоким привлекательным мужчиной, который скоро должен был стать ее мужем.

Он и впрямь был сплошное очарование и в высшей степени обаятельный. Любой женщине было бы чрезвычайно трудно устоять перед ним. И все же Фелисити не покидало ужасное ощущение обреченности.

– Как печально, самое примечательное на нашей собственной свадьбе то, что неожиданно обнаружилось давнее знакомство наших родителей, – тихо заметила Фелисити.

Найджел взглянул на нее из другого угла кареты.

– Простите, вы что-то сказали?

– Нет, ничего. Совсем ничего. – Новоиспеченный муж рассеянно улыбнулся и снова уставился в окно.

Фелисити тоже стала смотреть невидящим взглядом на улицы, проплывавшие за окном. Ехать от ее дома до городской усадьбы Найджела, ее нового дома, было недолго. Фелисити совершенно не была уверена в том, что ее ожидает в этом доме радость, ей не терпелось остаться с мужем наедине и наконец-то узнать, что он задумал. В том, что он что-то задумал, Фелисити не сомневалась. Ей уже хватило общения с очень вежливым Найджелом с превосходными манерами, каким он вдруг стал.

Вчера вечером он был практически совершенством, очаровательным и достойным восхищения. Однако Фелисити провела с ним наедине всего несколько мгновений. Его поведение по отношению к ней было достаточно приятным в официальном смысле. От того кокетливого Найджела, который похитил ее сердце, не осталось и следа. Сразу после обеда он объявил, что ему необходимо решить до свадьбы множество вопросов, извинился перед всеми, снова поцеловал ее руку и удалился. В следующий раз Фелисити увидела его лишь на сегодняшней церемонии.

Сама свадьба оказалась сказочной. Фелисити не могла бы точно сказать, как это было устроено, но матушка давно говорила, что, если есть возможности и деньги, можно сделать практически все. У матери-графини и свекрови-виконтессы было достаточно денег и возможностей, чтобы сдвинуть континенты. Удивительно, но это было красивое событие с гораздо большим количеством гостей, включая Юджинию и ее супруга, чем ожидала Фелисити. Юджиния мудро воздержалась даже от отдаленных намеков, будто она предсказывала Фелисити такой итог, и Фелисити была ей за это чрезвычайно признательна. Церемония была короткой, с ужасно благопристойным и довольно прозаическим поцелуем новобрачных. Найджел все время держался как превосходный жених и был самим совершенством.

Вчера вечером Фелисити была вне себя от страха из-за новой встречи с Найджелом. Сегодня она не знала, что делать, и выглядела очень озабоченной.

Карета подъехала к симпатичному дому неподалеку от Расселл-сквер. Фелисити знала, что в доме недавно сделали ремонт. Большинство ее вещей перевезли еще вчера.

На душе у Фелисити было неспокойно. Найджел не единственный, чью жизнь так резко изменили. Конечно, она всегда хотела выйти замуж. И именно за него. Но она искренне верила, что они предназначены друг другу судьбой. Можно сказать, что она и его сестра составили заговор с целью привести его к этому решению, хотя заговор был и не ахти какой. Фелисити не следовала точь-в-точь советам Мадлен. Тем не менее она желала заполучить Найджела.

Он проводил ее к дому, где перед входом выстроились для представления все слуги.

После представления Фелисити повернулась к мужу:

– Вы покажете мне дом?

– Я уверен, что миссис Флеминг… – Найджел указал на помощницу экономки из Кавендиш-Хауса, – с удовольствием вам поможет.

Слуги переглянулись. Фелисити удержала на лице приветливую улыбку.

– Я предпочла бы, чтобы этим занялись вы.

– Как пожелаете.

Отпустив слуг, Найджел подвел Фелисити к двери и распахнул ее.

– Это – столовая.

Комната была уютная и теплая, стены отделаны деревянными панелями, с буфетом, большим столом, за которым могли разместиться, наверное, дюжина человек. Фелисити показалось, что комнатой этой пользовались редко.

– Очень мило, – заметила она.

Единственным помещением, которое занимало оставшуюся часть этажа, была библиотека, хорошо меблированная и уставленная полками с книгами.

– Эта комната мне очень нравится, и нравится такой, какая она сейчас. Ее попрошу не трогать, – решительно объявил Найджел.

Фелисити подняла бровь:

– Не трогать?

– В смысле не изменять. Я так понимаю, вы захотите произвести в доме кое-какие перестановки. Это ваше право, я не возражаю. Когда я приобрел дом, он был полностью обставлен, и я никогда не вносил значительные изменения. А потом случился потоп. Ремонт, конечно, завершен, но нужно еще многое доделать. Купить мебель и прочее.

– Думаю, библиотека хороша и в таком виде. Не вижу причин менять здесь что-либо.

– Хорошо. – Найджел повернулся, провел ее вверх по лестнице на просторный второй этаж и распахнул большие двустворчатые двери.

– Это – парадная гостиная. – Он указал кивком на несколько таких же дверей в соседней стене. – А это – двери в малую гостиную.

– Как удобно, – пробормотала Фелисити и вошла в комнату.

Комната была довольно большая. Если двери в дальнюю гостиную открыть, пространство почти удваивается. Стены недавно оштукатурили и выкрасили, деревянные детали отделки реставрировали и каминную полку только что установили. Фелисити оглянулась на мужа.

– Но здесь пусто.

– Эти комнаты и те, что на третьем этаже, пострадали больше всего. Я тут редко бываю и обычно обедаю вне дома, поэтому меня не тревожит недостаток мебели. Я уверен, что моя сестра или мать с удовольствием помогут вам приобрести то, что вы пожелаете.

– Что я пожелаю? – удивилась Фелисити. – А сами вы разве не хотите высказаться по поводу того, как мне обставить эти комнаты?

– Я совершенно уверен, что с этой задачей вы справитесь блестяще.

– Мне так приятно, что вы мне доверяете, – с сарказмом заметила Фелисити. – Полагаю, спальни наверху?

Найджел кивнул.

Фелисити прищурилась.

– В них тоже нет мебели?

– Кое-что имеется.

Она направилась вверх по лестнице, Найджел – за ней. Ее вывело из себя отнюдь не отсутствие мебели (задача обновить дом была ей по плечу), а его подчеркнуто вежливое поведение. Его равнодушие. Ему не было никакого дела до дома, до нее. Фелисити отказывалась смириться с мыслью, что, возможно, так оно и есть на самом деле.

Распахнув первую дверь, она вошла в комнату.

– Это моя комната, – произнес Найджел за ее спиной.

В комнате находились большой гардероб, кресло с подлокотниками и огромная кровать. Во всем чувствовался налет временности.

– Сколько вы здесь прожили?

– Исключая те месяцы, когда дом был на ремонте? – Он немного подумал. – По-моему, шесть или семь лет.

– Вы явно оставили на этом свой отпечаток.

– Я же говорил, что редко здесь бываю. – Он кивком указал на дверь рядом с гардеробом: – Эта дверь ведет в туалетную комнату, которая связана со второй спальней – вашей комнатой.

– С моей комнатой? – Она направилась к туалетной комнате. – А моя комната обставлена?

– Не знаю, подходит ли тут слово «обставлена»…

Распахнув дверь в свою комнату, Фелисити резко остановилась. Здесь находился гардероб, но, за исключением пронумерованных коробок, заполненных ее вещами, телескопа, установленного в центре комнаты, и драгоценного глобуса звездного неба, ничего больше не было.

– Найджел, здесь нет кровати!

– Я подумал, что вы будете спать на моей кровати.

– С вами?! Нет, ни за что!

– Фелисити, я поражен. Хочу заметить, там вы будете в полной безопасности, поскольку у меня нет намерения спать там.

– А где вы намереваетесь спать?

– В другом месте. Еще не решил в каком, думаю занять комнату в моем клубе.

– Вы не планируете оставаться в доме? – Глаза ее широко распахнулись от удивления. – Но это ваш дом. Теперь – наш. И вы – мой муж.

– А вы – моя жена. Однако вы только что сказали, что не станете спать со мной в одной постели.

– Я злилась. До сих пор злюсь.

– С чего бы это вам злиться?

– С чего? Надо подумать. Вы сказали мне едва больше дюжины слов, за исключением брачной клятвы, с того момента, как упали той ночью с моего балкона. Вы обращались со мной так, будто я незнакомка. Незнакомка, которую вы не желаете знать. И несмотря на тот факт, что вы говорили (должна заметить, с пугающей частотой), как сильно вы меня хотите, вы даже не планируете… сделать меня настоящей женой.

– Этого я не говорил.

– Вы сказали, что собираетесь спать где-то в другом месте.

– Здесь неуместно слово «спать».

– А, понимаю. Вы собираетесь… развлекаться…

– Надеюсь, вы тоже развлечетесь, – ответил Найджел со знакомой озорной улыбкой.

– Я не потерплю, чтобы со мной так обращались. Я не одна из ваших любовниц. Это с ними вы делали, что хотели, а потом удалялись в клуб, к друзьям или к следующей женщине.

– А вы много обо мне знаете. – Тон его был угрюмым, но в глазах явно были заметны искорки веселья.

– Не думаю, что это смешно! Совсем не смешно. Вы в высшей степени неприятный, по-настоящему ужасный и… и эгоистичный…

– Простите меня. Я вел себя ужасно, просто я все еще очень зол.

– На меня?

– На все. На обстоятельства, в которых мы находимся. На… на судьбу.

– В данный момент я и сама не особенно довольна судьбой. Это не то, о чем я мечтала.

– Фелисити, у меня такое ощущение, будто я больше не контролирую собственную жизнь. У меня будто нет больше права влиять на мое собственное будущее. Это неприятно. Это расстраивает. Мне это не нравится.

– Очевидно, вы придаете мне качества, о наличии которых я и не подозревала. Разумеется, потому что я не могу вспомнить, чтобы кто-то относился ко мне так же ужасно, как вы, или злил меня столь же сильно.

– Я запомню это и попытаюсь не сердить вас в будущем. – Он важно кивнул в подтверждение сказанного. – Я не хочу, чтобы наша холодность в будущем плохо повлияла на наших детей.

– Детей не будет. Будущего не будет. Я передумала. Я не хочу выходить за вас замуж.

– Боюсь, уже поздно.

– Не говорите глупости. Мы женаты даже еще неполный день. Все можно изменить.

Найджел смотрел на нее с веселым недоверием:

– Это нельзя изменить. Неужели вы не понимаете?

– Глупости, Найджел. Способы существуют. Должны быть. Можно аннулировать брак? Если мы не… – она кивнула на кровать, – делим.

– Не делим?! – Он указал драматическим жестом на кровать. – Это не основание для аннулирования брака. Причины для этого могут быть разные – например физическое нездоровье одной из сторон.

– Что? – Фелисити озадаченно сдвинула брови. Вдруг она осознала, что именно имелось в виду. Пробелы в знаниях, полученных на континенте, восполнила ее мать. – А, понимаю… Неужели вы… – Она посмотрела на его брюки. – Неужели вы нездоровы?

– Вы что, сошли с ума? У меня все в порядке. Я здоров. И потом, я не собираюсь объявлять всему свету, что мы спим в разных кроватях.

– Ну да, в вашу немощность никто бы не поверил. У вас есть определенная репутация…

– Слава Богу, она мне наконец-то пригодится!

– Господи, Найджел, я и представить не могла, что все будет так. Вы все это время были сдержанным, холодным и безразличным. Это очень неприятно и пугает, так же как и мысль о том, что теперь я замужем за вами… за мужчиной, который не только не желает быть женатым, но и не желает иметь со мной ничего общего.

– Я прошу за все прощения, и все же я не готов менять жизнь. И не хочу этого делать.

Фелисити оглядела комнату.

– Что ж, я понимаю…

Как ни странно, но атмосфера в комнате изменилась, она оказалась заряженной чем-то вроде предчувствия или желания. Господи, как ни сильно Найджел ее разозлил, он все равно был ей нужен. Может быть, где-то глубоко внутри она была распутницей. Поэтому судьба предназначила ее для Найджела – человека, который явно ценил распутниц.

– Знаете, во всем этом есть и положительная сторона. – Его тон стал теплым и мягким, Найджел шагнул к ней.

– Положительная? – Фелисити не отступила. – Что бы это могло быть?

Он скользнул по ней оценивающим взглядом.

– Мне всегда нравились замужние женщины.

– Мне говорили. – Она медленно смерила его взглядом. – Какое необычайное совпадение, мистер Кавендиш. Сегодня я сама являюсь замужней женщиной.

– Неужели? – Он наклонился к ее лицу, взглянул на ее губы, потом снова посмотрел в глаза. – А у вас с мужем заключено соглашение?

– Соглашение? Какое соглашение?

– Вы знаете какое. – Найджел положил руки на плечи Фелисити, потом принялся водить ладонями вверх и вниз, медленно и осторожно. – В котором говорится, что вы и ваш супруг… – он нагнулся и поцеловал Фелисити в шею, – развлекаются каждый по-своему.

– Развлекаются?

– Угу. – Он обнял ее одной рукой и притянул ближе, губы его прикоснулись к ее шее. – В интимном смысле.

Фелисити закрыла глаза и растворилась в ощущении прикосновения его губ к коже. У Найджела были очень необычные губы.

– Не знаю.

Найджел продолжал покусывать ее шею.

– Что вы не знаете?

– Есть ли у меня соглашение.

Его руки поглаживали ее спину. Вдруг ощутив прохладу, Фелисити поняла, что Найджел расстегнул крючки ее корсета со сноровкой, какой позавидовала бы любая камеристка.

– Это обязательно?

– Нет. – Он проворно снял корсет, отбросил его в сторону и нагнулся, чтобы поцеловать впадинку под горлом. – Но желательно.

Голова ее откинулась, его голова опустилась ниже, он поцеловал ложбинку на груди и провел языком по нежной плоти, не прикрытой корсетом. Фелисити инстинктивно схватила его за руки.

– Зачем?

– Не хочу быть застреленным.

Голос Найджела был низким и полным желания. Он потянулся и расстегнул крючки, удерживавшие юбки. Они упали на пол. Теперь Фелисити стояла перед ним в сорочке и панталонах, и ей было все равно.

Сделав шаг назад, Найджел скинул сюртук. Взгляд его ласкал, как и руки.

– Не думаю, чтобы мой муж был способен кого-нибудь застрелить.

Сюртук лег на пол рядом с корсетом, Найджел рывком избавился от галстука.

– Даже того, кто проводит время с его женой?

Фелисити скинула туфли, переступила через юбки и шагнула к нему.

– Не думаю, чтобы ваш муж был настолько безразличен. – Найджел снял рубашку.

Фелисити разглядывала его широкие плечи и мускулистую грудь. Потянувшись, она положила руки на его плечи и ощутила пальцами жар плоти.

– И все же… – Она заглянула ему в глаза.

– Тогда он просто дурак.

Найджел заключил ее в объятия, губы его прижались к ее губам, плотно, решительно и требовательно. Языки их соприкоснулись. Фелисити обвила руками шею Найджела и прижалась к нему плотнее, чтобы насладиться теплом. Руки Найджела скользнули по ее спине вниз и накрыли ягодицы. Фелисити ощутила силу его возбуждения и застонала от желания.

Не предупреждая, Найджел положил Фелисити на постель.

– Ты должен знать, – проговорила она, задыхаясь, – у меня нет опыта.

Он стянул с нее чулки и принялся ласкать лодыжки и икры.

– Значит, ваш муж не выполнил свой долг.

Его руки скользнули вверх по ногам и бедрам. Фелисити удержалась от желания сжать ноги, прижала руки по сторонам и ждала.

– Он был… занят. Другими делами.

Найджел потянул за ленточку, удерживавшую панталоны, развязал ее и раздвинул ткань, нагнулся и поцеловал обнаженную плоть ее живота.

Фелисити с трудом вдохнула.

– Значит, он и впрямь дурак, – пробормотал Найджел.

Он выпрямился и медленно спустил панталоны, обнажая самое интимное. Фелисити продолжала ждать. Он медленно, бесконечно медленно, описывал круги на ее животе, пока Фелисити не захотелось закричать. Но она сдержалась, затаила дыхание и закрыла глаза. Прикосновения его были легкими, едва ощутимыми, и все же это были самые сильные ощущения. Его руки скользнули ниже, к месту соединения бедер. Фелисити застонала и выгнулась, вцепившись руками в покрывала. Пальцы Найджела медленно стали ласкать ее…

Когда он остановился, Фелисити вздохнула с ощущением потери и открыла глаза. Найджел снимал оставшуюся одежду, и любопытство приглушило желание. Она оперлась на локти и смотрела не отрываясь. Фелисити подозревала, что это довольно-таки невежливо, но она никогда раньше не видела обнаженного мужчину.

– Не можешь оторвать от меня глаз? – Голос его был веселым.

Лицо Фелисити вспыхнуло.

– Удивительное зрелище, да?

– По-моему, он немного великоват, – растерянно пробормотала она.

– По сравнению с теми, что у других мужчин, да?

– Я никогда не видела обнаженных мужчин. – Фелисити встала на колени. – Можно мне его потрогать?

– Пожалуйста.

Фелисити потянулась и провела пальцами вдоль члена. Член судорожно дернулся, Найджел выдохнул.

– Как необычно, – пробормотала Фелисити. Она не ожидала, что плоть Найджела окажется такой твердой и неподатливой и будет гладкой как шелк.

Фелисити осторожно сжала пальцы, лоб Найджела испещрили морщины, будто все его существо сосредоточилось на ее прикосновении. Она скользила рукой вверх-вниз по члену и наблюдала за тем, как меняется выражение лица Найджела. Именно это он с ней сделал. Интересно, она выглядела такой же сосредоточенной, что и он сейчас? Она испытала странное ощущение могущества, а вместе с ним и желание.

Он схватил ее руку:

– По-моему, вполне достаточно.

– Разве? – Она освободилась от его руки и скользнула ладонями вверх по его груди. – Мне недостаточно.

– Может, ты и права.

Быстрым движением он убрал ее руки с груди, завел их за спину и захватил одной рукой. Другой рукой он расстегнул ее сорочку.

– А ты неплохо с этим справляешься.

– Я знаю.

Он спустил сорочку Фелисити с плеч и накрыл ее грудь руками. Нагнувшись, он обхватил губами ее сосок, Фелисити выдохнула и выгнулась ему навстречу. Он уделял внимание по очереди каждой груди, и по всему телу разлилась восхитительная слабость. Когда он наконец выпрямился, Фелисити медленно опустилась на постель, а Найджел устроился рядом.

Губы его снова слились с ее губами, рука его ласкала грудь и скользила вниз, мягко ощупывая, что одновременно возбуждало и приводило в неистовство. Ей хотелось большего. Рука опустилась ниже и скользнула между ногами. Он снова нашел источник удовольствия. Пальцы его дразнили и играли, Фелисити прерывисто задышала. Мир вокруг превратился в туман ощущений и желания.

Палец скользнул внутрь, Фелисити затаила дыхание. Найджел вынул палец и скользнул в нее двумя, Фелисити поняла, что он готовит ее к тому, что должно за этим последовать. Можно было сказать ему, что в этом нет необходимости. Она была подготовлена и хотела этого. И все же у нее было самое необычное ощущение. Пальцы его продолжали скользить внутрь и наружу, большой палец ласкал точку абсолютного удовольствия, и снова Фелисити ощутила, что погружается в мир полной чувственности.

Наконец он раздвинул ей ноги и устроился между ними. Член жестко уперся в нее.

Найджел смотрел на нее сверху вниз.

– Я так понимаю, первый раз женщине может быть больно.

– Но не второй? – Она смотрела на него снизу вверх.

– Во второй, думаю, нет.

– Тогда, милый Найджел, давай поторопимся и пройдем первый раз. – Она выгнулась ему навстречу. – Помни, я хочу научиться.

– А я очень хочу учить.

Он погрузился в нее равномерным движением, потом замер, и Фелисити затаила дыхание. А потом он сделал резкий выпад. Ее пронзила острая боль.

– Ах!

Найджел все еще находился глубоко внутри, а ее тело трепетало вокруг него. Он долго оставался неподвижен, потом медленно и осторожно подвинулся назад и снова сделал выпад. Боль ослабла. Он сделал это снова, и боль растворилась в удовольствии.

Это было просто необыкновенно. Несмотря на все рассказы, она не думала, что это будет так сильно, так безгранично, так всепоглощающе. Она и не подозревала у себя наличие инстинкта, с которым ее тело отвечало ему, двигалось в одном ритме с ним. Выпад за выпадом, удар за ударом. Сильная потребность, жажда и желание копились в ней, будто она взбиралась по очень высокому холму навстречу чему-то в высшей степени поразительному. Вдруг желание внутри взорвалось полным восхищением, охватывавшим тело волнами удовольствия и касавшимся души. Она услышала его неясный стон. Он сделал резкий выпад вглубь, и Фелисити ощутила, как тело его содрогается, соприкасаясь с ней. А потом он рухнул на нее, закрыв своим горячим телом. Фелисити ощутила, как его сердце бьется рядом с ее сердцем. Ее охватило ощущение абсолютного покоя и удовлетворенности, будто полного согласия с миром. По крайней мере на тот момент.

Они еще долго лежали, соединенные, пальцы ее легко скользили по его спине. Он лежал, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи, ей хотелось, чтобы они оставались так вечно. Это было необычно. Совершенно. Правильно.

– Ну, я не совсем ожидала…

– Я счастлив, что ты не разочарована.

– Вовсе нет. Это было… удивительно.

Он соскользнул с нее, перевалился на бок и поднялся на локте. На губах его расцвела ленивая улыбка.

– Я рад, что ты получила удовольствие.

– Получила удовольствие? – Фелисити рассмеялась. – Я бы сказала, что «получила удовольствие» – сильное преуменьшение. Ты и правда хорош в этом, да? – Улыбка ее стала шире.

– Все, что следует делать, надо делать хорошо. Я стараюсь изо всех сил. – Мгновение он вглядывался в нее. – Ты же понимаешь, что это ничего не меняет.

– Возможно, для тебя нет, но я ощущаю явные перемены. – Фелисити перекатилась на бок, оперлась головой на руку и улыбнулась мужу: – Может, повторим изменения?

– Опять? – удивился Найджел.

– Как бы ни прекрасно это было, но ты можешь это делать лучше.

– Лучше?

– Ну, для меня это в новинку, но подозреваю, что ты был необычайно сдержан.

– Я никогда раньше не был с неопытной женщиной.

– С девственницей, ты хочешь сказать?

– Да. – Он рассмеялся и схватил ее руку. – Девственницей.

– Ты разочарован?

– Нет, вовсе нет. Это было… – он поднес руку Фелисити к губам, – чудесно. У меня была девственница, которая хотела учиться.

– Никогда не стоит недооценивать важность нового опыта. Я всегда питала пристрастие к новому.

Толкнув мужа на спину, она закинула на него ногу и ерзала до тех пор, пока не уселась сверху. Фелисити озорно улыбнулась:

– Если в первый раз было чудесно, как думаешь, каково это будет во второй раз?

– Второй раз?

– Да, давай проверим.

– Думаю, это прекрасная мысль.

Обхватив жену руками за талию, Найджел приподнял ее и усадил так, что она ощутила твердый член между ногами, а потом опустил ее, чтобы пронзить.

– Ох! – Фелисити затаила дыхание. – Интересно.

– Да? – Он рванулся вверх. Фелисити выдохнула:

– Да, правда.

Скользнув ладонями вверх, он накрыл ее грудь. Большие пальцы играли сосками.

– И впрямь очень интересно.

– Я подумал, может, тебе понравится.

Одну руку он положил на талию, чтобы поддержать ее, а другая скользнула между ног и ласкала даже тогда, когда он наносил один сильный удар за другим. Она существовала лишь в спирали нарастающего удовольствия.

Обессилев от полного восторга, она рухнула на Найджела. Его пальцы продолжали двигаться одновременно с движениями естества, биением ее сердца и пульсацией ее крови. Быстрее, сильнее и беспрестанно, пока он не ворвался в нее со стоном и она не ощутила под собой его дрожь. Мгновение спустя ее тело тоже забилось и содрогнулось от полного облегчения и восхитительного удовольствия.

Она долго лежала на нем, будучи не в состоянии сделать что-то большее, чем попытаться дышать и наслаждаться ощущением соединения его обнаженного тела со своим.

– Что вы думаете, Фелисити Кавендиш?

– Я думаю, как мне повезло иметь такого опытного учителя. А еще я думаю… мама оказалась права.

Неужели все девственницы ненасытны или только те, кто хочет учиться? Найджел оперся на локоть и принялся разглядывать спящую жену. Послеполуденное время сменилось вечерним, и последние лучи солнца ласкали ее спящую. Солнцу повезло. Как кому-то могло прийти в голову, что она только приятная собеседница? Не хватало слов, чтобы описать ее красоту. Он почувствовал напряжение в животе. Очевидно, он и сам ненасытен.

Если Найджел когда-либо и представлял себе осуществление брачных отношений (на самом деле этого никогда не было), то все было не так, как он представлял. Девственница или нет, Фелисити обладала врожденной чувственностью в сочетании с непревзойденным энтузиазмом. Последние несколько часов были удивительными. Найджел подозревал, что молодая жена не сможет ему наскучить, по крайней мере в постели. Что же касается остальных аспектов брака…

Следовало считать, что это и впрямь рука судьбы. Кто, как не судьба, ответствен за то, что он проиграл Фелисити портрет? Или за то, что пистолет выстрелил? Или за то обстоятельство, что Фелисити оказывалась везде, куда бы он ни взглянул? Или за множество странных, докучливых совпадений. Даже его собственное поведение было подозрительным. Он все время делал то, что не следовало делать, потому что просто хотел быть рядом с этой женщиной. Разговаривать с ней, танцевать или целовать ее.

Теперь они связаны, хорошо это или плохо, и точно связаны навсегда. С этим уже ничего не поделаешь. Он говорил правду, что не намерен менять свою жизнь. Не он принимал решение по поводу этого брака. Он признался, правда, лишь самому себе, что умный мужчина постарается извлечь из ситуации максимальную выгоду. Только все это было нечестно. Конечно, это нечестно и по отношению к Фелисити, но если не принимать в расчет обстоятельства, все было сказано и сделано и она получила именно то, что желала. А его просто поймали. Не хотелось думать, что она заполучила и его.

Проклятие, это же его жизнь. Здесь он точно имеет право голоса. Отчаяние охватило его и сжимало душу до тех пор, пока не пришлось бороться за каждый вздох. Отчаявшиеся мужчины прибегают к отчаянным мерам. Принятие брака означало согласие с поражением. Согласие с тем, что он совершенно не контролирует собственную жизнь. Согласие с тем, что он не более чем пешка в руках судьбы. Нет, он не станет этого делать. Ни сейчас, ни когда-либо.

В голову пришла мысль, что лишь глупец будет бороться с судьбой. Кто знает, какую цену придется за это заплатить? Разве боги не карали смертных, которые были настолько глупы, чтобы бросить им вызов? Разве судьба – нечто менее божественное? А женщины?

Следовало бы что-то сказать в пользу смелости, решимости, силы духа. Найджел посмотрел на жену, лежавшую рядом, и попытался не обращать внимания на внутренний голос, мучивший его. Он и правда глуп.

Глава 11

Если бы она не утратила доброе имя раньше, она точно утратила бы его сейчас. Фелисити лежала посредине кровати Найджела и смотрела в потолок невидящим взглядом, губы ее сложены в довольной улыбке. Даже после заверений матери она не представляла, что заниматься любовью так приятно. Найджел и правда мастер, но было в этом и нечто большее, чем просто умение. Когда он прикасался к ней, когда соединялся с ней или выкрикивал ее имя в порыве страсти, Фелисити понимала, что никогда не ощущала себя такой любимой. Даже если слово «любовь» и не произносилось.

Она села, потянулась, оглядела комнату. Наверное, сейчас позднее утро. Фелисити не собиралась спать допоздна, хотя ночью удалось поспать совсем немного. Или вчера после обеда, или прошлым вечером. Она лениво прикинула, куда мог деться Найджел, совершенно не тревожась из-за его отсутствия. Он вернется. В этом она уверена. А пока у нее много дел, теперь она хозяйка дома.

В утро после свадьбы на ней совершенно ничего нет, и она не испытывает ни капли смущения или неудобства. Было только замечательное ощущение благополучия и удовлетворенности. Фелисити счастлива. По-настоящему, блаженно, необычайно счастлива.

Она выскользнула из постели. Господи, все болело так, будто она пересекла верхом целую страну. Громко рассмеявшись такому сравнению, она прикинула, что могла подумать Юджиния, узнав, что теперь Фелисити чрезвычайно заинтересована в скачках. И все же боль казалась приятной. Пеньюар лежал на единственном в комнате стуле. Наверное, стул поставил муж, а не служанка, Фелисити покраснела от одной мысли, что кто-то, кроме Найджела, мог видеть этот беспорядок. Ее одежда разбросана по полу, измятое постельное белье сбито в кучу, и сама постель представляла собой сцену эпической битвы. Возможно, так и было.

Накинув пеньюар, Фелисити прошла через туалетную комнату в свою спальню. Даже когда в этой комнате появится кровать, она не намерена проводить там ночи. Нет, она будет рядом с Найджелом, в его постели. А если подумать, что произошло прошлой ночью, он не станет возражать. Ей хотелось учиться, а он самый внимательный учитель. Ей не терпелось дождаться следующего урока. Раскрыв гардероб, она увидела свои вещи распакованными и аккуратно разложенными. Фелисити выбрала дневное платье, которое могла надеть без помощи служанки. Сейчас она спустится вниз и осмотрит кухню. Если повезет, повар от леди Кавендиш что-нибудь приготовил. Фелисити умирала от голода. Удивительно, как может подействовать страсть. А еще у нее появились идеи, как быстро обставить дом, пусть и временно.

Ее совсем не волновало, где сейчас Найджел. Он любит ее гораздо сильнее, чем готов признать. Взглянув на кровать, она усмехнулась. Он обязательно вернется, а вернувшись, возможно, снова лишит ее чести.

Найджел вручил шляпу и перчатки лакею Джорджу. Был уже вечер, когда он наконец-то направился домой. Найджелу удалось провести вне дома весь день, но это было непросто.

– Леди Фелисити в гостиной, сэр. Она просила вас присоединиться к ней.

– В гостиной? В гостиной никого нет.

– Леди Фелисити в гостиной, сэр, – повторил Джордж.

Найджел готов был поклясться, что в голосе его содержался намек на наказание. Конечно же, нет. Для этого Джордж слишком хорошо вышколен. Может быть, тут сыграло роль лишь чувство вины, которое испытывал Найджел, хотя ему было не в чем себя винить. Признаться, он ощутил приступ раскаяния, когда понял, что следовало предложить совершить свадебное путешествие. Все же свадьба необычная.

Большую часть дня он занимался делами в Кавендиш-Хаусе. Отец при появлении сына не сказал ни слова. Остаток дня он провел в клубе, членом которого являлся.

Теперь ему придется встретиться с женой.

Распахнув дверь в гостиную, он остановился и с удивлением оглядел комнату.

– Я сошел с ума или попал не в тот дом?

Фелисити поднялась с кресла, стоявшего у камина.

– Конечно, это твой дом, Найджел.

– Правда? – От удивления он открыл рот.

Пустая парадная гостиная оказалась изысканно меблированной. По стенам висели картины, на полу ковры, на окнах – портьеры. Двери в малую гостиную распахнуты – вторая комната также оказалась обставлена.

– Признаюсь, я довольна. Все сочетается гораздо лучше, чем я ожидала. – Голос у Фелисити был довольный. – Тебе нравится?

– Нравится? – Найджел покачал головой. – Мне не верится. Как ты?.. Где это?.. Откуда?

– Все это временно, но вроде получилось неплохо. По-моему, довольно мило. Что же касается «как» и «откуда», то я начала с моей матушки, с удовольствием одолжившей мне мебель. Потом направилась в дом твоей сестры, и она внесла свой вклад.

– И тебе удалось все доставить и расставить? Всего за один день?

– Конечно, пришлось потрудиться. Это результат совместных усилий наших матерей и твоей сестры. Поразительно, что могут сделать решительные женщины.

– Это даже пугает. А остальные части дома…

Она улыбнулась:

– Это все, что мы успели сделать на данный момент. – Она подошла к мужу, положила руки ему на грудь. Глаза заблестели веселым блеском. – Кроме того, нам ведь нужна только одна кровать, да?

Найджел смотрел на жену и старался не обращать внимания на то, как она прижимается к нему теплым телом, и не вспоминать, каким отзывчивым может быть это тело.

– Одной кровати достаточно.

– Достаточно, да? – Фелисити вгляделась в мужа. – Что-нибудь случилось?

– Нет, вовсе нет. Фелисити, нам просто нужно кое-что обсудить. – Найджел указал на ближайший диванчик. – Может, тебе лучше присесть?

– Я постою.

– Что ж, хорошо.

Сцепив руки за спиной, Найджел принялся расхаживать по комнате.

– Я очень много думал над нашим положением.

– Нашим положением? Ты имеешь в виду наш брак?

– Да, конечно, наш… брак.

– Найджел, тебе придется научиться выговаривать это слово без запинки.

– Я могу выговорить это слово. Я могу повторять его беспрестанно. Похоже, за последние дни я произнес его множество раз. Правда, должен признать, бывают моменты, когда оно застревает у меня в горле.

– И сейчас как раз такой момент?

– Видимо, да. Фелисити…

– Это ты уже говорил.

– И повторяю. Фелисити…

– По-моему, мне лучше все-таки присесть. – Фелисити направилась к диванчику, обтянутому красной парчой, который показался Найджелу знакомым, и присела, расправив юбки.

– Ты закончила?

Она пригладила ткань на юбке.

– Да, думаю, да. Продолжай.

– Это я и собираюсь сделать. Как я и говорил, Фелисити… Ну, хорошо, эту часть я пропущу, – резко произнес он и глубоко вздохнул.

Фелисити подавила смешок. Найджел внимательно взглянул на жену.

– Это совершенно не смешно.

– Хорошо. Продолжай.

– Спасибо.

Он принялся расхаживать. Ему было очень трудно, а Фелисити вовсе не облегчила его состояние, постоянно перебивая. Однако и теперь, когда она обратила на него все внимание, Найджел не знал, с чего именно начать. Может, лучше обойтись без предисловий.

– Как тебе известно, я не собирался жениться.

– Я бы сказала, это известно всему свету.

– Честно говоря, я избегал любой ситуации, которая привела бы к браку.

– Ты имеешь в виду ситуации типа падения с балкона посреди ночи? С балкона девушки?

– Именно так. Однако, несмотря на все мои старания, я женат вопреки моим желаниям.

Фелисити улыбнулась:

– Это судьба.

– Согласен.

Она удивилась:

– С чем это ты согласен?

– Отрицать факты бессмысленно. Здесь, возможно, задействована более могущественная сила, чем я. С момента нашей первой встречи я все время катился с горы все быстрее и быстрее, пока неизбежно не угодил…

– В меня?

– В брак. И в тебя.

– Я рада, что ты принимаешь это, Найджел. Это судьба. Я знаю, брак – не совсем то, что…

– Пожалуйста, позволь мне договорить. Я знаю, что небезразличен тебе…

– Да, – медленно произнесла она.

– И ты мне нравишься…

– Продолжай.

– Я принял решение относительно нашего…

– Брака?

– Именно это я и собирался сказать. Хотя это скорее касается нашей жизни, чем брака как такового. Моей жизни.

– Твоей жизни?

Он кивнул.

– Вчера вечером я говорил тебе, что не намерен изменять свою жизнь.

– Не уверена, что понимаю, о чем ты говоришь.

– Даже несмотря на то что теперь мы женаты, я не собираюсь менять стиль поведения – мою жизнь, мои занятия. Это достаточное объяснение?

– Не совсем.

– Когда-то ты сказала, что меня можно перевоспитать, но я не стою таких усилий. У меня нет желания перевоспитываться, я избавлю тебя от множества хлопот.

– У тебя нет желания… какого? – Она поднялась.

– Разумеется, ты можешь менять все в доме по своему усмотрению, за исключением библиотеки, конечно, и… меня.

Она смотрела на него, пораженная, но именно такой реакции Найджел и ожидал. И все же теперь, когда он наконец-то все сказал, он почувствовал себя прекрасно. Испытал воодушевление. Получил возможность командовать. Теперь он мог контролировать ситуацию, собственная жизнь снова была в его руках.

– И еще, – он мило улыбнулся, – хочу предупредить тебя, что сегодня вечером я обедаю в клубе.

– Но ты ведь еще не уходишь? – Фелисити была столь же мила, как и он. – Можно задать несколько вопросов?

– Конечно. – Найджел мог себе позволить благородный жест. – Все, что пожелаешь.

– Спасибо. – Она немного подумала. – Во-первых, как долго ты намерен вести прежний образ жизни?

– Вообще-то о сроках я не думал. – Он пожал плечами. – Полагаю, до самой смерти. – В голову пришла великолепная мысль. – Или пока мне по-настоящему не захочется быть женатым. Да, пожалуй, так. Ты же знаешь, когда-то это случится. Тогда, что очень удобно, я буду уже женат и у меня уже будешь ты.

– Это удобно, – пробормотала Фелисити. – Скажи, из чего именно состоит твоя жизнь? Выпивка? Карты? Кутежи с друзьями? Возвращение домой в любой час ночи? Полагаю, что-то в этом духе?

Он небрежно взмахнул рукой:

– Да-да, все такое.

– А как насчет женщин?

Найджел нахмурился:

– А что женщины?

– Ты всегда испытывал к ним особый интерес.

– В этом отношении я о женщинах не думал. Однако я всегда считал, что брачные обязательства столь же святы, как и слово, данное мужчиной. Не вижу поводов что-либо менять сейчас. Следовательно… – Он решительно кивнул. – Других женщин не будет. Это – единственное, что я желаю изменить в своей жизни.

– Как великодушно с твоей стороны.

Найджел долго вглядывался в нее.

– Фелисити, не стоит предаваться сарказму.

– Правда? Я-то подумала, что сейчас самое время для сарказма.

– Я просто стараюсь извлечь как можно больше пользы из неприятной ситуации.

– Из неприятной ситуации? – Тон ее был холоден. – По-твоему, прошлой ночью была неприятная ситуация? И вчера после обеда? И снова, перед самым рассветом?

– Безусловно. – Он заметил, как меняется выражение ее лица, и замотал головой: – Нет. Безусловно, нет. Вчера, прошлой ночью и этим утром все было великолепно. Наверное, я не получил бы большего удовольствия, если бы со мной была не моя жена.

– Но раз я твоя жена, это неприятная ситуация?

Найджел сдвинул брови.

– Фелисити, ты приписываешь мне эти слова. Я не говорил, что неприятная ситуация – это ты. Я уже сказал, что ты мне очень нравишься. И уж конечно, я не жалуюсь на то, что сплю с тобой в одной постели. Я имею в виду обстоятельства, в которых мы находимся…

– Ты имеешь в виду брак?

– Да. Даже тебе придется признать, что ситуация далека от идеальной.

– Позволь удостовериться в том, что я все правильно понимаю. – Фелисити немного подумала. – Ты намерен заниматься всем тем, чем занимался прежде, но ты исключишь других женщин…

– Обязательно исключу, – поправил ее муж.

– Прошу прощения, исключишь связи с другими женщинами и будешь спать только со мной? Ты будешь делать, что пожелаешь, а потом возвращаться домой, ко мне?

– Да, именно. – Найджел усмехнулся. – Это решает все наши проблемы.

– Не совсем… – Фелисити задумчиво взглянула на него. – Пока ты будешь жить, как тебе угодно, что делать мне?

– Что пожелаешь. Теперь ты хозяйка дома, дома, над которым необходимо поработать и которым нужно управлять. На это должно уйти значительное количество твоего времени.

– А вечером?

– Об этом я подумал, – самодовольно заметил Найджел. – Можешь заниматься своими делами. Астрономией. Можешь изучать звезды сколько угодно. А вдруг откроешь новую комету?

– Понятно. – Фелисити помолчала – очевидно, чтобы обдумать его слова и понять, что это – прекрасное решение. – И как долго ты над этим размышлял?

– Недолго.

– Признаться, это очень интересное предложение… – задумчиво проговорила Фелисити.

– Это не предложение. Это мое решение. – В голосе Найджела прозвучали авторитарные нотки. При других обстоятельствах он пришел бы в смятение, но в данный момент этот тон соответствовал обстоятельствам. В конце концов, Фелисити – его жена.

– Значит, выбора у меня нет?

«Наверное, лучше не отвечать на этот вопрос прямо», – подумал Найджел.

– Я принял решение.

– Понятно. Что ж, хорошо. – Она вышла в коридор и крикнула вниз. – Джордж, попросите подать мою карету.

Найджел нахмурился:

– Куда ты собираешься в такое время?

– Прогуляться.

– Это понятно, но куда именно?

Фелисити пожала плечами:

– Пока не знаю. Решу, когда сяду в карету. Однако я уверена, что будет очень весело.

Найджел открыл рот от удивления.

– Я не понимаю…

– Найджел, это очень просто. Мне давно хотелось, чтобы в моей жизни были приключения и волнения. Теперь ты дал мне такую возможность, – Фелисити одарила Найджела широкой улыбкой, – и я тебе очень благодарна за это.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что раз тебе слишком дорога жизнь, полная веселья, чтобы отказаться от нее, мне следует самой попробовать пожить такой жизнью.

– Что?

Фелисити окинула Найджела оценивающим взглядом.

– Если не ошибаюсь, ты любишь выпить?

– Ну, вообще-то… – медленно проговорил Найджел.

– Тогда я буду делать то же самое. И много играешь?

– Не то чтобы много, но…

– Тогда я буду поступать так же. – Она доверительно наклонилась к нему: – И наверняка я буду выигрывать.

Найджел фыркнул.

– Ты много времени проводишь в клубе? – продолжала Фелисити.

– Допустим. Но ты-то не состоишь в клубе.

– Я не состою. Пока. Хотя уверена, что смогу найти такой. Ведь существуют же клубы для дам?

Найджел снова фыркнул.

– Никогда о таком не слышал. Конечно, существуют клубы для женщин, занимающихся садоводством, благотворительностью или чем-то в этом духе, но не…

– Не для попоек, карт и кутежей?

– Да!

– Тогда мне придется его организовать. – Фелисити улыбнулась. – Прекрасная мысль! Место, где леди смогут скрыться от мужей, чтобы предаваться безудержному возлиянию и проигрывать свои деньги, которые мужья дали им на булавки. Ах, это будет так весело.

– Фелисити!

– Юджиния вступит в клуб, в этом я уверена. Она любит азартные игры. Да и твоя сестра явно проявит интерес.

– Я не позволю…

– Все, что я пожелаю, – перебила Фелисити. – Именно так ты сказал. Я могу проводить время, занимаясь всем, чем пожелаю.

– В пределах разумного!

– Чьего разумного? Твоего? Этого ты не говорил. – Она помотала головой. – Я лишь намереваюсь последовать твоему примеру. Едва ли у тебя есть причины жаловаться.

– Но…

– А теперь последнее. – Фелисити сдвинула брови. – Насчет других женщин.

– Я же сказал, что отказался от других женщин, – настойчиво заявил Найджел.

– Может быть, нам стоит пересмотреть это?

Найджел не поверил своим ушам.

– Ты не против того, чтобы я спал с другими женщинами?

– Представь себе, нет. Но с одним условием: только если я смогу спать с другими мужчинами. – Она выдохнула и распахнула глаза. – Мы могли бы заключить соглашение! Какая замечательная мысль!

Найджел с трудом произнес следующую фразу:

– Соглашение?

– Да, именно. Знаешь, такое, где будет помимо прочего указано, что ты не будешь стрелять в моих… – Фелисити мило улыбнулась, – любовников.

– В любовников!

– Могу сказать с уверенностью, что их будет больше одного. И я предпочла бы, чтобы в них не стреляли.

Найджел смотрел на Фелисити с ужасом.

– Знаешь, ты сильно разжег мой аппетит к любовным делам. Мне открылся совершенно новый мир. И очень интересно узнать, что умеют другие мужчины.

– Фелисити! – Судя по голосу, Найджел был потрясен.

– Если помнишь, я очень хорошая ученица. Хотя хотелось бы избегать скандалов. Ой, подожди. – Она посмотрела мужу в глаза. – Твоя жизнь всегда была связана со скандалами, значит, мне совершенно нет необходимости их избегать.

– Соглашения не будет! – Найджел сжал кулаки. – Я откажусь от других женщин, а ты откажешься от других мужчин.

– Я не могу отказаться от того, чего у меня никогда не было. – Фелисити пожала плечами. – Может быть, эту часть плана следует обдумать?

– Ни за что. Я не потерплю, чтобы моя жена…

Фелисити подняла бровь.

Найджел прищурился:

– Я понимаю, что ты делаешь, Фелисити. Это не сработает.

– Найджел, ты все время говорил о том, насколько по отношению к тебе несправедлива ситуация, в которой мы находимся. В интересах справедливости, если тебе позволено жить так, как ты считаешь нужным, мне следует позволить делать то же самое. Это будет… – она сделала паузу, чтобы подчеркнуть слово, – честно. Если ты хочешь, чтобы у каждого была своя жизнь, пусть так и будет. – Фелисити повернулась и направилась вниз по лестнице. – Увидимся. Ну… когда увидимся. Приятного вечера!

Несколько мгновений спустя Найджел услышал звук открывающейся и закрывающейся двери. Фелисити ушла.

Ради всего святого, что сейчас такое произошло? Найджел подошел к ближайшему креслу и рухнул в него. Он собирался вернуть утраченный контроль над собственной жизнью. Так и получилось. Теперь он волен возвращаться к тому образу жизни, какой вел до брака, за исключением амурных похождений. Это его вполне устраивало, он намеревался ограничиться только Фелисити. Что же касается остального, то он получил именно то, что хотел, но ему и в голову никогда не приходило, что и жена захочет того же. Он думал, что Фелисити будет недовольна, расстроена. К этому он был готов. Однако он и представить себе не мог, что Фелисити решит пойти по его стопам. Что ж, он этого не позволит.

Найджел встал и направился за женой. Сама мысль о том, что она пьет, играет в карты и делает все остальное, чем он занимался до свадьбы, привела его в ярость. Он остановит ее сейчас же.

Однако… Найджел остановился в дверях. Фелисити – умная женщина. Очень умная. Очевидно, она посчитала, что если побьет его его же оружием, он вернется. Более чем вероятно, что она не собиралась действительно вести себя так, как угрожала. С ее стороны это был очевидный блеф. Можно было поспорить на солидную сумму, что в данный момент она направляется к дому леди Килборн, чтобы пожаловаться на своего молодого супруга.

Разумеется, именно этим она сейчас и занята. Найджел хмыкнул. Она играла с ним, как играют в карты, держа подальше козыри, готовя эффектный трюк. Чего она не знала, так это того, что эффектный трюк уже проделан и что он, Найджел, выиграл. Нужно просто дождаться, пока Фелисити это осознает.

Может, Найджелом и управляла судьба, но он не собирался позволять управлять собой еще и жене. Ни за что!

Он изучил ее достаточно, чтобы знать, что, несмотря на искренность или кокетство, она не из тех женщин, которые делают именно то, что собираются сделать. Что же касается других мужчин, сама мысль об этом была абсурдной. Нет, Фелисити определенно блефовала, можно подождать, пока она не прекратит притворяться, что хочет следовать его примеру. Сколько времени это займет, не важно. Найджел категорически отказывался рассматривать возможность существования пусть даже малейшего шанса того, что он ошибается.

– Мой брат явно сошел с ума.

Мадлен наблюдала, как невестка расхаживает по гостиной.

– Или ты. Как ты могла на такое согласиться?

– Я не соглашалась. А что мне оставалось делать? – Фелисити покачала головой. – По-моему, он ожидал спора, слез или чего-то очень эмоционального. – Она помолчала и заглянула Мадлен в глаза. – Я отказалась дать ему это. В тот момент мне показалось, лучше всего побить Найджела же оружием.

– Видимо, да, – задумчиво проговорила Мадлен. – Хотя многие женщины согласились бы с таким заявлением мужей.

Фелисити удивленно отрыла рот.

– Согласиться с тем, что он продолжит вести прежний образ жизни за тем исключением, что будет возвращаться домой, чтобы спать со мной? Нет уж!

– Молодец, – улыбнулась Мадлен. – Я знала, что ты идеально подходишь Найджелу.

– К сожалению, твой брат так не считает. Он говорит, что я ему нравлюсь, и было совершенно очевидно, что он получал удовольствие со мной.

– А ты получала удовольствие?

– Да, – ответила Фелисити, не задумываясь, и тут же покраснела.

Мадлен рассмеялась:

– Смущаться не из-за чего. Муж и жена должны получать взаимное удовольствие. Тогда муж остается в той постели, в которой должен быть. Найджел давно привык поступать, как ему угодно, не особенно учитывая такие важные понятия, как ответственность, долг. Изменения произошли лишь недавно.

– Ты имеешь в виду брак?

– Несколько недель назад отец начал передавать ему управление семейными делами. Найджел знал, что ему придется принять на себя эти обязанности после смерти отца, но предполагал, что до этого момента в его распоряжении есть еще не один год. Мой брат был в ужасе от того, что должен занять его место. Однако справляется он неплохо, судя по тому, что мне сказала мать. Похоже, у него природный дар, то есть это у него в крови. Отец им гордится. Единственный, кто сомневался, так это сам Найджел.

– Найджел упоминал, что они с отцом сильно сблизились за последнее время.

Мадлен кивнула:

– Они много времени проводят вместе. Отношения между ними никогда не были плохими. Отец всегда терпимо относился к поведению Найджела. Через несколько недель нам исполняется по тридцать одному году. Потом отец передаст ему все семейные дела.

– Понятно. Значит, у него нет выбора, – медленно проговорила Фелисити.

– Никакого. Это – его жребий.

– Судя по тому, что одна часть жизни ему не принадлежит, совершенно ясно, что он будет бороться за ту часть, что осталась.

«Бедный Найджел! – подумала Фелисити. – Должно быть, он чувствует себя в ловушке». Зная о воле его отца и вынужденном вступлении в брак, она теперь прекрасно понимала сложившуюся ситуацию.

– Так что же мне делать? Самое меньше, чего мне хочется сейчас, самое меньшее, чего я когда-либо хотела, так это чтобы он был несчастлив.

– Не будет, – решительно объявила Мадлен.

Фелисити подняла бровь, выражая скептицизм.

– Ах, Фелисити. Все не так уж плохо. Ему нравишься ты, нравится быть с тобой в постели…

– Но ему не нравится быть женатым на мне.

– Ерунда. Он женат чуть более дня. Сейчас он не может знать, нравится ему быть женатым на тебе или нет.

– Но…

– Ему не нравится сама мысль о браке. Ему не нравится, что его заставили жениться. А еще ему не нравится, что его вынуждают отказаться от того образа жизни, который и так близился к концу. – Мадлен вздохнула. – Чего по-настоящему не хочет мой брат, так это вырастать. Однако уже пора. Давно пора.

Фелисити беспомощно развела руками:

– Значит, я должна ждать, пока он это не осознает?

Мадлен фыркнула:

– Нет, конечно. Неизвестно, когда Найджел образумится. По-моему, из тебя не получится покорной жены, терпеливо ждущей и с распростертыми объятиями встречающей супруга с гулянки.

Фелисити наморщила нос:

– Еще один мой недостаток.

– Не говори ерунды. Такая жена вовсе не для Найджела. По правде сказать, я не удивлюсь, если заявление, что он будет жить своей жизнью, скорее вызов тебе, нежели что-то иное. Я думаю, мой брат разочаровался бы, если бы ты смиренно уступила ему. А теперь… – Она внимательно оглядела Фелисити. – Подозреваю, что плана у тебя нет.

– Иного, чем приехать прямо к тебе, нет. – Фелисити слабо улыбнулась.

– Мне понравилась идея насчет женского клуба. Такого места, где дамы могли бы проводить вечера, когда их мужья отсутствуют и занимаются неизвестно чем.

Фелисити помотала головой:

– Это было первое, что пришло мне в голову, Мадлен.

– Проект интересный, но для его осуществления потребуется много времени и сил. – Мадлен поднялась и снова принялась расхаживать по гостиной. – Думаю, действовать надо быстро. Чем дольше ты позволяешь Найджелу действовать по-своему, тем больше он будет к этому привыкать. – Мадлен пожала плечами. – Может быть, позднее мы могли бы заняться клубом для женщин.

– Надо жить сегодняшним днем. – Фелисити не помнила, чтобы ее когда-либо охватывало такое отчаяние. Будто собственная жизнь вышла из-под контроля, выскользнула из рук.

– Конечно.

Некоторое время они обе долго молчали, наконец Мадлен остановилась и взглянула на невестку.

– Насколько я понимаю, у тебя, Фелисити, два выхода из этой ситуации. Ты можешь согласиться с заявлением Найджела и сосредоточиться исключительно на ведении домашнего хозяйства, позволяя мужу вести беззаботную жизнь.

– А второй вариант?

– Ты можешь исполнить свою угрозу.

Фелисити с удивлением взглянула на золовку:

– Я не могу. Я понятия не имею о том, чем занимается Найджел.

– Ты необыкновенно хорошо играешь в карты.

– Я бы сказала, что играю на уровне Найджела. – Фелисити махнула рукой. – Но я точно не могу пить без меры. – Она вспомнила, как несколько раз выпила лишнего, и побледнела от воспоминаний. В состоянии опьянения у нее была неприятная склонность высказываться больше обычного. Именно поэтому она и избегала пить без меры. – Кроме того, я и правда понятия не имею, как проводит время такой мужчина, как Найджел.

– Я тоже не знаю. Спрошу мужа. – Мадлен задумалась. – Я всегда считала, что Найджел и его друзья делают нечто большее, чем просто сидят в клубах, курят сигары, играют в карты или предаются праздным занятиям. Держат пари на нелепые вещи и постоянно волочатся за женщинами.

– От этого Найджел решил воздержаться, – объявила Фелисити.

– Да, конечно. – Мадлен оглядела невестку. – Но ты ведь не соглашалась отказываться от других мужчин?

– Едва ли я могу отказаться от того, чего у меня никогда не было. Кроме Найджела, конечно. Другие мужчины меня не интересуют.

– Найджел этого не знает.

– Да, но…

– Ты не улавливаешь суть, Фелисити. Ты не соглашалась воздерживаться от амурных приключений с другими мужчинами. Значит…

– Ты шутишь? – Фелисити не верила своим ушам. – Я этого не могу. Это было бы моральным преступлением. Я люблю Найджела.

Мадлен подняла бровь.

– Любишь, правда?

– Правда. – Фелисити никогда не произносила это вслух. – По-моему, я люблю его с того самого момента, как он влез на мой балкон.

– Так я и подозревала. С того момента, как ты впервые обратилась ко мне за помощью. – Мадлен усмехнулась. – Я не могла себе представить, чтобы Найджела захотела преследовать женщина, которая не любит его.

– И все же любовь к нему не приносит мне ничего хорошего. – Фелисити покачала головой. – Едва ли имеет значение, люблю я его или нет.

– Глупости. Это имеет очень большое значение. Это означает, что ты не желаешь от него отказываться.

– Нет, не желаю. Никогда. Нравится ему это или нет.

– Прекрасно. – Мадлен кивнула. – А теперь… я не предлагаю тебе вступать в связь с другими мужчинами, нет. Предлагаю тебе копировать поведение моего брата, чтобы у него создалось впечатление, что ты и впрямь завела интрижку.

– И как мне это сделать? Я просто не могу исчезать каждый вечер и притворяться, что куда-то направляюсь. Куда мне ехать?

Мадлен усмехнулась.

– Сюда.

– Очень великодушно с твоей стороны, но…

– Прибыв сюда, ты будешь делать именно то, что предложил тебе муж.

Фелисити озадаченно сдвинула брови.

– Не понимаю.

– Найджел ведь предложил тебе заняться твоим любимым делом, так?

Фелисити кивнула.

– Здесь самое подходящее место для этого занятия. Один из предков моего мужа, это было несколько поколений назад, воображал себя художником. На третьем этаже есть комната с чудесными окнами и застекленной крышей, где чувствуешь себя так, будто находишься на улице. Там старая мебель, комната очень большая, и сейчас ею никто не пользуется. Я держу ее закрытой. Большие окна и маленькие мальчики – плохое сочетание. Она, по-моему, прекрасно подойдет…

– Для наблюдения за звездами! – Фелисити восторженно улыбнулась золовке. – У меня никогда не было собственной обсерватории. Какая чудесная мысль!

– Я так и думала. Но самое лучшее во всем этом то, что тебе не придется обманывать Найджела. Просто скажешь, что направляешься по своим делам.

– И предоставлю ему делать собственные выводы, – задумчиво проговорила Фелисити.

– Да, думаю, это сработает. Пройдет совсем немного времени, и Найджел поймет, что жить с тобой гораздо приятнее, чем жить самому по себе. Идем. Посмотришь свою новую обсерваторию.

– Нам нужно перевезти сюда мой телескоп, глобус и звездные карты.

– Я тут раздумывала, не приобрести ли мне телескоп, – бросила через плечо Мадлен. – Может, ты покажешь, как им пользоваться?

– Да, конечно. – Фелисити последовала за Мадлен вверх по лестнице. – Приятно иметь общие интересы с подругой.

– Моя дорогая, я тебе не подруга. – Мадлен остановилась в нескольких шагах впереди и решительно заглянула ей в глаза. – Я – твоя сестра.

У Фелисити перехватило дыхание.

– У меня никогда не было сестры.

– А у меня никогда не было сестры, столь близкой мне по возрасту. По-моему, у нас много общего. И не в последнюю очередь – мой брат.

– Мадлен, а Найджел не посчитает тебя предательницей за твою доброту ко мне? В конце концов, вы близнецы.

– Как его сестра-близнец я желаю ему только счастья. И сделаю для этого все. Я так люблю помогать, когда дело касается моего брата.

Глава 12

– Позавтракаешь со мной? – поинтересовалась Фелисити.

В одной руке она держала тост, в другой – перо. Рядом с блокнотом высилась аккуратная стопка писем.

– Я хочу есть.

Найджел первый раз присел на стул во главе стола.

– Раньше ты никогда со мной не завтракал. – Она мило улыбнулась и снова сосредоточилась на том, что писала. – Обычно в это время ты уже в Кавендиш-Хаусе.

– Сегодня я хочу есть.

Он попросил Джорджа принести тарелку и рассеянно задался вопросом, когда же Фелисити собирается заменить слуг из Кавендиш-Хауса. Вообще-то они женаты уже целую неделю. В высшей степени неприятную неделю.

– Вчера ты вернулась довольно поздно.

Он решил не пускаться в церемонии, взял тост из подставки на столе и намазал его джемом.

– Да? Я не заметила, – ответила Фелисити, не поднимая головы от блокнота. – Попробуй джем. Очень вкусно.

Найджел откусил кусок с такой злостью, будто тост – виновник всех его неприятностей. Разумеется, джем был прекрасный. С каждым днем настроение ухудшалось.

Первые несколько дней, прошедших с тех пор, как Найджел объявил о своем решении не менять жизнь, он нисколько не волновался по поводу того, где Фелисити проводит вечера. Он просто предполагал, что она у своих родителей или у леди Килборн. Сам он проводил вечера в любимом клубе с Норкрофтом, американцем, испытывая приятное удовлетворение, и делал то, что хотел. Каждый вечер они с Фелисити возвращались домой с разницей в несколько минут и сразу падали в постель, что всегда оказывалось в высшей степени удивительно. Впечатляло ее желание хорошо учиться.

У них вошло в привычку долго разговаривать по ночам о вещах, на которые он редко обращал внимание. Найджел получал от этих разговоров почти такое же удовольствие, как и от занятий любовью. Он не помнил, чтобы раньше разговаривал с женщиной о чем-то значительном. Фелисити – умная и любознательная от природы – развивала его интеллект.

К третьему дню его охватило любопытство насчет того, чем Фелисити заполняет вечера, и он небрежно осведомился, чем она занимается. Она сказала, что занимается своими делами, нашлась с ответом так быстро, что он совершенно запутался в собственных мыслях. В дальнейшем Фелисити либо меняла тему, либо отвечала твердо, но вежливо, что не спрашивает, чем он занимается, поэтому у него нет права расспрашивать ее. Он был совершенно уверен, что в ее поздние занятия не входит общение с мужчинами, хотя не мог забыть и то обстоятельство, что Фелисити не согласилась отказаться от них. Этого было достаточно, чтобы вызвать ревность. Ситуация складывалась неприятная. Еще месяц, и можно сойти с ума.

Джордж поставил перед ним тарелку с печеными яйцами, колбасой и беконом. Наверное, стоит позавтракать здесь. Против этой стороны домашней жизни он возражать не будет.

С каждым днем Найджел начал ощущать, что получает все меньше и меньше удовольствия от жизни. Душа не лежала ни к игре, ни к одному из прежних занятий. Он даже не мог вспомнить, за что именно стоило сражаться. Ни одна женщина не интересовала его настолько, насколько интересовала жена. Он даже взял с собой книгу, чтобы скоротать время в клубе, книгу о небесной географии.

Он предпочел Фелисити другим женщинам. В ней присутствовала явная чувственность и зрелость; в ее увлеченности – сладостный трепет, чистота, желание учиться. Что его действительно удивляло, так это понимание того, что он и правда может прожить всю оставшуюся жизнь с одной женщиной, с этой женщиной!

– Я рада, что ты ко мне присоединился. – Фелисити опустила перо и тост. – Нам нужно кое-что уладить.

– Да, кое-что. – Наконец-то он получит ответы на свои вопросы. – Сейчас для этого самое время.

Фелисити взглянула на мужа с любопытством:

– Я не думала, что тебя настолько волнуют такие веши.

– Волнуют. Очень сильно волнуют.

– Что ж, хорошо. – Фелисити пожала плечами. – Думаю, мне стоит начать с признания.

– С признания? – Найджел скрестил руки на груди. – Признавайся, я готов.

– Если ты готов, тогда смотри, – пробормотала она и положила руку на одну стопку бумаг. – В этой стопке приглашения, адресованные только мне. Моя матушка переслала их сюда. – Она переложила руку на другую стопку. – А здесь корреспонденция только для тебя. Но поскольку было очевидно, что это приглашения, я позволила себе их распечатать. Я подумала, что сделать это – обязанность жены. Надеюсь, ты не возражаешь?

Он смотрел на нее в изумлении:

– Это и есть признание?

Фелисити немного подумала, потом кивнула:

– Да, это все. Последняя стопка – приглашения, адресованные нам обоим. Они получены несколько дней назад. Мы явно стали знаменитой парой. Никто не верит, будто печально известный мистер Кавендиш наконец-то женат.

– Могу понять их сомнения, – пробормотал он. – Ты это хотела обсудить?

– Нам нужно решить, Найджел, какие из приглашений мы собираемся принять. – Она подняла перо и указала на запись в блокноте: – Я тут сделала кое-какие пометки относительно раутов, куда нас пригласили по отдельности, до свадьбы, а потом – относительно тех, на которые приглашаются мистер Найджел Кавендиш и леди Фелисити Кавендиш. – Фелисити усмехнулась. – Мне нравится, как это звучит.

– Неплохо звучит.

Найджелу на самом деле нравилось, как это звучит. Это звучало… правильно.

– У тебя есть предпочтения? Касательно того, какие приглашения мы примем?

– Нет. – Он вздохнул, признавая себя побежденным. – Никаких.

– Мне не хотелось бы мешать тебе в твоих… – она неопределенно махнула рукой, – в том, чем ты занимаешься по вечерам.

– Тебе хотелось бы знать, чем именно? – Он наклонился к жене. – Чем я занимаюсь но вечерам, да?

– Совершенно не хочется. – Она решительно покачала головой. – Это не мое дело. Твоя жизнь – это твоя жизнь. – Она помолчала. – Точно так же, как моя – это моя.

Найджел заставил себя говорить небрежно:

– Я был бы счастлив обменяться сведениями. В качестве жеста… доброй воли.

– Значит, между нами злая воля? Я думала, у нас все превосходно. Хотя, признаюсь… – Она понизила голос до доверительного тона. – Тебе понравилось бы еще одно признание. Я не думала, что вся эта глупость насчет того, что каждый живет своей жизнью, вообще сработает. Должна признаться, она работает превосходно. И вся заслуга принадлежит исключительно тебе, Найджел. Ты не хотел быть женатым, и это соглашение… Ты ведь не будешь возражать, если я буду называть это соглашением? Я помню, ты как-то болезненно отнесся к этому слову, когда мы обсуждали эту тему впервые.

– По правде сказать, я предпочел бы…

– Найджел, в конце концов, это всего лишь слово. Наше соглашение оказалось очень полезным для тебя, поскольку ты не хотел жениться. Просто замечательно, что ты об этом подумал. Ты сохранил прежнюю свободу, и у тебя нет причин чувствовать себя в ловушке. – Она мило улыбнулась мужу. – Ты ведь не чувствуешь себя словно в ловушке, да?

– Нет. – Найджел стиснул зубы. – Не чувствую.

– Хорошо. Продолжим. – Она сверилась с блокнотом. – На прошлой неделе мы небрежно отнеслись к исполнению общественного долга. Состоялось пять приемов, которых я с нетерпением ожидала, и ни на одном мы не были.

– Ты не присутствовала ни на одном из приемов?

– Господи, нет. – Она покачала головой. – Мне бы и в голову не пришло поехать туда без тебя. Появление в обществе без мужа только вызвало бы сплетни насчет нашего неожиданного брака.

– Значит, сплетни – единственная причина, по которой ты отсутствовала на приемах? – поинтересовался он небрежным тоном. – Или ты нашла какое-то более интересное занятие?

– Да. – Она немного подумала и вздохнула. – И нет.

– Все-таки еще одно признание?

Фелисити засмеялась:

– Тебе нравятся мои признания?

– Нравятся. Почти так же сильно, как твоя… – он помолчал, чтобы подчеркнуть слово, – честность.

– Я думала, ты предпочитаешь лесть честности.

Найджел прищурился.

– Очевидно, брак меня изменил.

– Ну хорошо, я снова честно признаюсь, что не присутствовала ни на одном приеме без тебя потому, что думала… – она посмотрела мужу в глаза, – что без тебя ничего веселого в них не будет.

Найджел открыл рот от удивления:

– Думала?

– Конечно, Найджел. Мне нравится твое общество. Одна из причин, по которым мне жаль, что мы не были на балу, состоит в том, что мы упустили возможность снова потанцевать вместе. Мы вообще мало танцевали, и… – она одарила его страстной улыбкой, согревшей сердце, – мне так нравится танцевать с тобой.

– Прошу прощения. Я пренебрег своими обязанностями. – Найджел отодвинул стул, встал и протянул руку. – Потанцуй со мной сейчас.

Фелисити рассмеялась:

– Не говори глупостей, Найджел. За завтраком не танцуют. Просто так не делают.

– Мы будем первыми.

Он взял ее за руку, притянул к себе, посмотрел в ее карие глаза и подумал, как же он мог когда-то хотеть не быть вместе с ней. И понял, что больше этого не хочет.

– Фелисити, потанцуй со мной.

– А что скажут слуги? – весело поинтересовалась она.

– Они скажут: «Уж не мистер ли Кавендиш танцует с супругой за завтраком?» – Он притянул ее еще ближе и тихо заговорил: – А что они скажут, если увидят, как мы занимаемся любовью прямо здесь, на обеденном столе?

– Найджел! Я шокирована.

Блеск ее глаз противоречил словам.

– Не так шокирована, как были бы они. – Он улыбнулся. – Однако сейчас я все устрою для танцев.

– Но нет музыки.

– Нам не нужна музыка. Я буду напевать.

Он напевал вальс и кружил ее вокруг обеденного стола. Ее смех отдавался эхом в столовой. Наконец он повернул ее и остановил. Отступив назад, он театрально изогнул бровь.

– Моя дорогая леди Фелисити, благодарю вас за танец за завтраком, который я никогда не забуду.

Она присела в глубоком реверансе.

– Мне было чрезвычайно приятно, мистер Кавендиш.

– Могу ли я оставить за собой следующий танец?

– Следующий танец? Дайте-ка вспомнить. – Она серьезно сдвинула брови, потом кивнула: – Да, думаю, следующий танец у меня свободен.

– Замечательно. Тогда я могу объявить его своим. – Их взгляды встретились. – И каждый последующий танец! – Тон его вдруг стал гораздо серьезнее независимо от его воли.

Фелисити смотрела на него, затаив дыхание:

– Каждый танец?

– Каждый. – Он протянул руку. – А теперь я могу сопровождать вас?

– Чем доставите мне большое удовольствие.

Голос ее слегка дрогнул, будто она, так же как и он, осознавала, что между ними только что произошло нечто очень важное. Она положила руку ему на руку, Найджел проводил ее обратно к стулу, усадил, а затем занял свое место.

– Знаешь, я всегда любил танцевать, – объявил он и вернулся к завтраку.

Он и впрямь хотел есть, гораздо сильнее, чем думал. Очевидно, танец во время завтрака и улаживание дел с женой вызвали аппетит.

– Очень вкусно. У нас теперь свой повар?

– Помощница повара, если точнее, миссис Фицуилльям. Ее тоже одолжила твоя матушка. Хотя… – Фелисити лукаво улыбнулась, – я собираюсь приложить все усилия, чтобы перенанять ее и удержать здесь.

– Постарайся.

Найджел рассмеялся и снова сосредоточился на завтраке, игнорируя тот факт, что дела едва ли улажены.

– Что же касается этих приглашений, – начала Фелисити. – Думаю, это от…

Завтрак был и впрямь великолепен. Миссис Фицуилльям – настоящее сокровище и образец для подражания, но Фелисити, ее общество ценнее всякого завтрака!

– И еще мне очень не хотелось бы пропускать…

Он будет получать удовольствие, завтракая с женой. Может, стоит примириться с мыслью, что теперь он женатый человек. Может быть, пора признать свою ошибку. Найджел внутренне сжался. Нет, этого он не позволит себе сделать. Возможно, он и ошибался, однако из-за такого признания будет выглядеть еще глупее, чем раньше. Он, конечно, настойчивый, решительный, но такой… такой… глупый.

Нет, невозможно вскинуть руки и за завтраком объявить о своей ошибке. Что теперь он желает делить с ней все в совместной жизни. Что он больше не хочет жить отдельно от нее, потому что понял – это совсем не так приятно, как представлялось. Когда все будет сказано и сделано, дойдет и до принятия им жизненно важных решений.

– Значит, если мы будем на званом вечере у леди Томас, придется пропустить…

Есть ли необходимость вообще в чем-то признаваться? Почему бы ему просто не остаться вечером дома? В конце концов, он же может принять такое решение. Сначала так будет не каждый вечер, чтобы не вызвать у нее подозрений. Потом все чаще и чаще, пока это не станет нормой и пока Фелисити совершенно не забудет о раздельной жизни.

– Найджел?

И все же то, что он будет оставаться дома, совершенно не означает, что она захочет поступать точно так же. Хотя в их соглашении не было ничего, что препятствовало бы их совместному выходу в свет.

– Найджел?

– Да, конечно, в том нет сомнения. – Он закивал. – Думаю, так и надо сделать.

Фелисити смотрела на него с удивлением:

– Что сделать?

– Нужно поехать на… – Куда, он понятия не имел. – Как ты это назвала?

– Званый вечер.

– Да, конечно, на званый вечер. Тот, что устраивает леди…

Фелисити подавила улыбку.

– Сэр Дигби.

– Да, именно к сэру Дигби. Позволь взглянуть на твои записи.

Она вручила ему блокнот. В блокноте были указаны все дома, куда они были приглашены. Эта женщина необыкновенно организованная.

– Думаю, нам нужно побывать на всех приемах.

Фелисити расхохоталась:

– На всех? Зачем нам идти на все?

– Зачем? – А действительно, зачем? – Чтобы… чтобы показать свету, что нам нечего скрывать. Ничто не рассеивает скандал быстрее, чем такое поведение всех участников, будто не случилось ничего особенного. Чем больше мы появляемся в обществе, тем обыденнее будет наша история. – Он просматривал список. – Однако на завтрашний вечер ничего нет. Полагаю, надо что-нибудь придумать. – Конечно, можно было бы что-нибудь предложить, но это могло бы вызвать подозрения. Еще один вечер, проведенный по отдельности, явно не повредит. А от этого его план станет более естественным. – А куда мы отправляемся сегодня?

Фелисити удивленно взглянула на него:

– Я не думала, что сегодня ты захочешь поехать куда-то со мной.

– Глупости. Если мы намерены положить конец пересудам, самое время сейчас этим заняться. – Он изучил записи жены.

– Вот. Сегодня вечером бал-маскарад у лорда и леди Тредуэлл. – Найджел взглянул на жену. – Это – важное событие сезона. Даже представить себе не могу, что ты не готовилась к нему в течение нескольких недель. У тебя ведь уже есть костюм, правда?

– Ну да, есть, но я думала…

– А какой он? Костюм.

– Титания, королева фей. – Она помолчала немного. – Из шекспировской комедии «Сон в летнюю ночь».

– Я знаю. – Найджел усмехнулся. – Это явно еще один пример того, как нами руководит судьба. – Он усмехнулся снова: – Я собирался пойти в костюме Оберона, короля эльфов.

Фелисити недоверчиво хмыкнула.

– Нет, этого не может быть. Ты просто так сказал!

– Увидишь сегодня вечером.

Фелисити взглянула на мужа с любопытством:

– Нет сил дожидаться.

– Мне нужно уйти. Меня ждет отец. – Он взял ее руку и поднес к губам. – Значит, до вечера.

Кивнув, он вышел в коридор. Джордж вручил ему шляпу и перчатки. Разумеется, он не собирался изображать короля или такую нелепицу, как эльфа. Он хотел появиться просто в маске, без затей. Однако он намеревался покорить жену (когда он принял такое решение, он и сам не знал, но такое решение считал правильным). Это лучший способ удержать ее подле себя. Следовательно, костюм эльфа станет шагом в правильном направлении. Насколько сложно найти нечто похожее на костюм эльфа? Однажды, много лет назад, он появился на бале-маскараде в костюме Робин Гуда. Этот костюм можно приспособить под костюм Оберона. Может быть, поможет Норкрофт?

Джордж открыл перед ним дверь и Найджел вышел на тротуар. На бедном Джордже держался весь дом. Фелисити и впрямь нужно нанять еще слуг. Нужно поговорить с ней об этом. А пока у него есть более неотложные дела. Прежде всего, где же раздобыть крылья?

– Ты похож на пирата, – заметил Норкрофт.

– С крыльями, – добавил Синклер.

– Глупости.

Найджел оглядел бальный зал лорда Тредуэлла и поманил слугу, который тут же быстро заменил их пустые бокалы из-под шампанского на полные. Двери бального зала были открыты на террасу, множество гостей свободно входили и выходили. Бальный зал украшали пальмы, папоротники и всевозможные растения в горшках. Найджел потерял Фелисити в толпе, но был уверен, что скоро ее найдет. В зале присутствовало несколько Титаний – очевидно, этот костюм был очень популярен, – ни одна из них не была столь высокой и красивой, как его Титания. Одной мысли об этом было достаточно, чтобы крылья затрепетали в предчувствии. Найджел усмехнулся:

– Я выгляжу как Оберон, король эльфов.

– Или Найджел, принц дураков, – сказал Норкрофт.

Найджел пожал плечами, тяжелые крылья из газа, прикрепленного к тонкой деревянной раме, беспокоили его.

– Кстати, где ты это раздобыл?

– Не могу точно сказать, – ответил Норкрофт, изучая крылья Найджела. – Я поинтересовался у матушки, не может ли она посоветовать что-нибудь насчет крыльев, и получил это. – Он потянулся и стряхнул что-то с правого крыла. – По-моему, они лежали на чердаке.

– Они смотрятся… – Синклер едва смог произнести эти слова, – на тебе неплохо, следовало бы носить их чаще.

Синклер и Норкрофт обменялись взглядами. Оба решили отказаться от костюмов как таковых и надели лишь маски. Однако смех их был явным.

– Почему вы оба без костюмов? – поинтересовался Найджел. – Вообще-то это бал-маскарад.

– Поскольку я одолжил тебе фамильные крылья, в этом мало смысла, – ответил Норкрофт. – Кроме того, мы выдающиеся холостяки. Маскарад не маскарад, мы можем носить почти все, что пожелаем, и нас все равно примут с распростертыми объятиями.

– В то время как ты пытаешься произвести впечатление… на жену, – проговорил Синклер.

– Я не пытаюсь произвести впечатление… А может, и пытаюсь. Ты же знаешь, я не ухаживал за ней по-настоящему. Я просто оступился и женился.

– По-моему, «упал» – слово более уместное, – пробурчал Синклер.

– Или свалился. Через перила балкона.

– А теперь он безнадежно влюбился, вот в чем дело. – Синклер театрально вздохнул.

– Ты так думаешь? – Найджел продолжал разглядывать толпу, но слова Синклера отозвались эхом в голове. Неужели это и правда любовь? Да, конечно, Фелисити нужна ему. В постели. Но этого ему хотелось с самого начала. Теперь он осознал, что она нужна ему и в жизни.

– Итак, менее недели назад ты поздравлял себя с тем, что придумал замечательный план… – начал Норкрофт.

– Замечательным считал его только ты, – вставил Синклер.

Норкрофт не обратил внимания на его реплику.

– Который дал бы тебе возможность продолжать озорной образ жизни…

– Не во всем, – тихо заметил Найджел.

– И жить именно так, как ты пожелаешь. – Норкрофт помотал головой. – Нам это показалось не особенно умно… И все же мы промолчали, – заметил он, – ради дружбы.

– Ради мужской солидарности. Нам показалось, это самое меньшее, что мы могли бы сделать. – Синклер скрыл ухмылку. – Для короля эльфов.

Найджел вздохнул:

– Признаюсь, возможно, это была ошибка.

Синклер хмыкнул:

– Пираты с крыльями вышли из моды много лет назад.

– Я не про костюм. – Найджел возвел глаза к потолку. – Я про мой план. Здесь вмешалась могучая сила – судьба, и мне следовало сразу же согласиться с тем, что мы с Фелисити предназначены друг для друга. Незачем говорить, что пребывание с такой женщиной, как Фелисити, означает женитьбу и все, что несет в себе брак. Мне не стоило с этим бороться. Надо было принять это.

– Принять? – с трудом выговорил Норкрофт. – Тебе? Принять брак?

– Не брак вообще, а брак с Фелисити. Это – совершенно иное. Хотя все мы прекрасно осознаем, что брак ожидает каждого из нас.

– Господи, настоящий король эльфов! – воскликнул Синклер. – Так, давайте рассказывайте. Что вы сделали с Найджелом Кавендишем?

– Я так подозреваю, его превратили в супруга. – Норкрофт задумчиво сделал глоток шампанского.

Найджел и сам немало удивлялся тому, что был доволен и счастлив оттого, что Фелисити останется с ним до конца жизни.

– Ты изменился, Найджел, – продолжил Норкрофт. – И думаю, в лучшую сторону. С тех пор как ты начал работать с отцом, ты стал другим человеком.

– Но совсем не таким веселым, – пробормотал Синклер.

– Прости, что разочаровал, – заметил Найджел.

– Вовсе нет. – Синклер заговорил с неожиданной искренностью. – Мы не очень давно знакомы, но, признаюсь, во время нашей первой встречи я подумал, что ты плохо кончишь.

– Что тебя пристрелит разъяренный муж, – заметил Норкрофт.

– Заколет разгневанный отец, – поправил Синклер. – Или ты падешь от руки убийц, нанятых рассерженным мужем.

– О, достаточно! – Найджел усмехнулся. – Должен признаться, ни одна из этих зловещих перспектив не исключалась. Однако теперь… – Он взглянул на Фелисити, которая разговаривала в противоположном конце зала с незнакомым ему пожилым джентльменом. – А теперь, джентльмены, я готов.

– Готов? К чему? – спросил Норкрофт.

– Ко всему. К ответственности, к браку. Это странно, да? Меньше месяца назад я был в ужасе от мысли, что придется заменить отца, и точно так же мало интересовался браком. Теперь же… – Он снова перевел взгляд на жену.

– А теперь, друг мой, – мягко проговорил Норкрофт, – все изменилось, и тебе эти перемены на пользу.

– Что правда, то правда. – Найджел допил шампанское и поставил бокал на поднос слуги, так кстати оказавшегося рядом. – Господа, прошу прощения, мне нужно очаровать жену. Синклер, будь другом, поправь мне крылья.

Синклер отступил.

– Не рискую.

– Я поправлю, – объявил Норкрофт, передал бокал Синклеру и встал у Найджела за спиной.

– По-моему, их нужно немного расправить. Вид у них несколько кривоватый. – Норкрофт дернул за крылья. – Вот так.

– Идите, король эльфов, предъявите права на вашу королеву. – Синклер театрально поклонился. – И да пребудет с вами все могущество сказочного королевства.

– Спасибо, джентльмены. – Найджел весело улыбнулся. – Едва ли мне это понадобится. – Он кивнул и направился прочь.

– Ты же понимаешь, что проиграл свою долю фонда, – крикнул ему вслед Синклер.

Норкрофт хмыкнул у него за спиной:

– Сомневаюсь, чтобы его это интересовало.

– Я так устала от танцев. – Фелисити рассмеялась и оперлась на руку Найджела.

– Тогда подышим воздухом. – Он кивнул и вывел ее из бального зала в ночь.

Террасу, освещенную дрожащим пламенем свечей, украсили фонарики, вазы с цветами и растения в горшках. Было такое впечатление, что леди Тредуэлл опустошила свою оранжерею и с полдюжины других, чтобы создать сказочную страну, полную цвета, аромата и волшебства. Над головой сияли звезды, ставшие частью этой волшебной ночи.

Фелисити быстро окинула мужа взглядом. Она никак не могла понять, что нашло на Найджела. Не то чтобы он раньше не был милым и не флиртовал. Однако сегодня в его поведении произошли существенные перемены. Сегодня весь его шарм, все заигрывания были направлены исключительно на нее. Фелисити не могла взять в толк, в чем дело, и почти боялась спросить. Последняя неделя их явно сблизила. Не в интимном смысле, хотя это было нечто необыкновенное, но физические отношения привели к долгим разговорам и спорам в постели на множество тем, начиная с политики и кончая философией. Этот мужчина был гораздо умнее, чем считали многие. Однако Фелисити это знала с самого начала. Она знала, что он принял их брак как правду жизни. Да и какой у них обоих был выбор?

Теперь она не могла не раздумывать над тем, не начал ли он принимать их брак сердцем.

Они остановились у перил. Перед ними открывался вид на сад леди Тредуэлл. Поблизости слышались звуки фонтана.

Фелисити посмотрела на сад и довольно вздохнула:

– Чудесная ночь. – Она взглянула на мужа. – Сегодня вечером ты необыкновенно мил.

– Моя дорогая Фелисити, я всегда необыкновенно мил.

– А еще много флиртовал.

– Это все благодаря тебе. – Он наклонился и тихо продолжил на ушко: – Мне всегда нравилось флиртовать с королевами фей.

Фелисити расхохоталась.

– Ты знаешь, что у тебя крылья не в порядке?

– Я не удивлен. – Он снял маску. – Эта штука тяжелее, чем выглядит.

Фелисити повела плечами:

– Мои очень легкие.

– Ну да, я все-таки король. – Он уныло покачал головой. – Это тяжелая ноша.

– Ты про крылья?

– Крылья – это просто символ. – Он произнес это почти как король. – Управлять эльфами – дело непростое. Они непослушные, порхают с места на место, попадаются в сачки для бабочек, оказываются под цветами. Их заставляют исполнять желания.

– Значит, эльфы исполняют желания?

– Да, конечно. Само собой разумеется. Может, не все. Может быть, только… – он усмехнулся, – король эльфов может исполнять желания. У тебя есть что пожелать?

– Сейчас нет, но я воспользуюсь такой возможностью, когда что-нибудь придет на ум.

– Не забудь. – Он произнес это так, будто на самом деле был королем.

Фелисити пригляделась к нему с любопытством.

– Сегодня вечером ты очень внимателен. Все здесь наблюдают за нами. Поэтому ты так себя ведешь?

– Вовсе нет. Я ожидал чего-то подобного, но ничего не заметил. Разве мужчине нельзя флиртовать с собственной женой?

– Я бы сказала, это бывает не так часто.

– Да, нечасто. – Вдруг он стал серьезным. – Думаю, причина в том, что много жен флиртуют в нарушение брачных обетов. Я считаю, если бы мужчины в целом оказывали женам больше внимания, помнили бы в первую очередь о том, почему они женились именно на этих женщинах, было бы меньше… соглашений.

– Мудрость приходит с опытом, – пробормотала Фелисити.

– Можно лишь надеяться, что я чему-то научился. – Найджел помолчал. – Знаешь, Фелисити, я не стыжусь того, как вел себя в прошлом. У меня никогда не было связи с женщиной, которая не хотела быть в связи со мной.

– Я предпочла бы, чтобы ты совершенно забыл их. Я имела в виду, будешь ли ты помнить, почему мы поженились?

– Да. И нет. Хотя это довольно забавная история. Ее стоит когда-нибудь рассказать нашим детям.

– Нашим детям, – очень тихо произнесла Фелисити.

– Конечно, у нас будут дети. Принимая во внимание твое желание учиться и мою способность учить, у нас их будет дюжина или даже больше. В этом мы положимся на судьбу. Пока она неплохо нам служила.

Фелисити взглянула на мужа с любопытством:

– Ты так думаешь? Неплохо служила?

– Я не думал. Но кажется, я изменил свое мнение. Благодаря тебе.

– Благодаря мне?

Найджел скользнул взглядом по губам Фелисити и снова заглянул ей в глаза.

– Как думаешь, сейчас за нами наблюдают?

– Вне всякого сомнения.

– Тебе не все равно?

Фелисити вздернула подбородок.

– Совершенно все равно.

– Значит, они заметят, если я обниму тебя прямо здесь и поцелую?

Она наклонилась к нему.

– Думаю, это привлечет внимание.

– И вызовет скандал?

– По крайней мере, пересуды. – Однако это того стоило. Сейчас ей больше всего на свете хотелось целоваться прямо здесь, на террасе, под звездами. Ее звездами. – Но что скажут люди?

– Они скажут: «Смотрите, король эльфов с помятыми крыльями целует свою королеву фей».

– Думаю, это будет не все, что они скажут, – пробормотала Фелисити. – Еще они могут сказать: «Разве это не скандально известный мистер Кавендиш целует неподвижную леди Фелисити Кавендиш?» – Фелисити вздохнула: – Они могут сказать, что такое поведение объясняет их поспешную свадьбу.

– Или они могли бы сказать… – Найджел посмотрел ей в глаза: – Ах, они выглядят так, будто созданы друг для друга!

У Фелисити перехватило дыхание.

– Они могли бы так сказать?

– Могли бы. – Он улыбнулся и аккуратно снял маску Фелисити. – Если они проницательны и умны, то могут добавить: «Какой же счастливчик этот Найджел Кавендиш. Ах, ему стоит возблагодарить судьбу за то, что она привела эту женщину в его жизнь».

– Значит, ты возблагодарил бы судьбу? – медленно произнесла Фелисити. – Ты больше не чувствуешь себя валуном, катящимся с холма?

– Я все еще чувствую себя валуном. Но должен признаться, я получаю удовольствие от падения. В конце концов, с судьбой не поспоришь. И несмотря на то что на террасе почти столько же народа, что и в бальном зале, судьба просто заставляет меня поцеловать тебя.

Фелисити не стала возражать.

– Никогда не стоит спорить с судьбой, – сказала она.

– Как я и выяснил. – Найджел пожал плечами. – Бессмысленно противиться судьбе.

– Это будет настоящий скандал. Поцелуй здесь.

– Это просто часть развлечений. – Он поднял ее подбородок. – Кроме того, самый лучший способ рассеять сплетни насчет нашего брака – дать сплетникам новую пищу для пересудов. – Он коснулся губами ее губ.

– А мы дадим им в будущем много пищи для пересудов?

– Если повезет. Когда-то ты сказала, что не хочешь, чтобы жизнь твоя была скучной и предсказуемой. Обещаю сделать все, что смогу…

– Как король эльфов?

– Как Найджел Кавендиш. Обещаю оберегать нашу жизнь от всего скучного и предсказуемого. Постараюсь превратить каждый наш день в приключение.

– Тогда поцелуй меня, Найджел, и пусть начнутся пересуды.

Так он и сделал, очень деликатно, сдерживая страсть, чем удивил даже самых нетребовательных наблюдателей.

Вечер тянулся очень медленно, Фелисити заметила взгляды, осуждавшие неприличное проявление страсти, и одновременно такое же количество, если не большее, завистливых взглядов. Они с Найджелом, кажется, нашли то, что многие не смогли найти.

Гораздо позднее, когда они наконец-то вернулись домой и он отнес ее в постель, поцелуи его были столь же волнующими, прикосновения столь же умелыми, ласки столь же возбуждающими. Однако в их отношениях произошла едва уловимая перемена. Страсть стала глубже, сильнее, она была нескончаемой. Когда их тела соединились, возникло ощущение, что они созданы друг для друга, будто две половинки стали наконец-то одним целым.

Находясь в его объятиях, Фелисити чувствовала, как душу наполняет глубокая радость, и раздумывала над тем, был ли кто-нибудь когда-нибудь счастлив так, как счастлива она. А еще она прикидывала, что скажут об этом сплетники.

Глава 13

Найджел Кавендиш стал другим человеком.

По крайней мере он ощущал себя другим человеком и подозревал, что во многих отношениях так оно и было. Даже отец заметил перемену в его настроении и высказался по этому поводу. А потом у них произошел долгий разговор о причудливых жизненных коллизиях, об ответственности, неотъемлемой от занимаемого положения, и даже о судьбе. Найджелу довелось услышать поразительные истории. Они обсудили будущее, с удовольствием поговорили о политике, литературе или искусстве, потом о каких-то пустяках, и это тоже было приятно.

Этот день, тянувшийся гораздо дольше, чем ожидал каждый из них, прошел за длинными разговорами и делами, которые требовалось уладить. Отец объявил, что они достаточно потрудились. Когда Найджел ушел, он сказал, что испытывает гордость от того, каким стал сын. И добавил, что никогда в этом не сомневался.

Теперь Найджел с нетерпением дожидался момента, когда окажется дома, рядом с женой. Если бы карета могла двигаться по переполненным лондонским улицам чуть быстрее, он уже был бы дома. Прошлую ночь нельзя было бы назвать иначе, чем волшебной. На балу, в постели, а после, обнимая Фелисити, когда та спала, он испытывал ощущение полнейшего удовлетворения, покоя и совершенства. Будто все так и должно было быть. Может быть, сказывалось влияние прошлой ночи или разговоров с отцом, но Найджел решил, что настало время для собственного признания. Время сказать Фелисити, что меньше всего ему хочется жить собственной жизнью. Время признаться ей в любви.

Вне всякого сомнения, для Фелисити это станет такой же неожиданностью, какой это было для него. Он никогда раньше не влюблялся. Желание – дело иное. Ему хорошо известно, что такое желание. Любовь даже не приходила ему на ум, пока Норкрофт не заговорил о ней вчера вечером. Теперь же никаких сомнений он не испытывал. Это и впрямь была любовь.

Когда карета остановилась перед домом, Найджел успел заметить, как отъезжает от крыльца карета жены. Фелисити явно собиралась куда-то на весь вечер. Немного подождав, Найджел приказал кучеру следовать за ней, разумеется, на некотором расстоянии. Теперь, когда они прекратили жить каждый своей жизнью, что плохого в том, чтобы выяснить, что она собралась делать? В конце концов, он с удовольствием рассказал бы ей, чем занимался. Ему нечего скрывать.

Карета Фелисити остановилась. Он видел, как жена вышла и заторопилась в дом его сестры. Найджел неожиданно почувствовал облегчение. Огромный груз свалился с его плеч.

Почему бы и ему не навестить сестру? Расплатившись с кучером, Найджел направился к двери. Его присутствие – не более чем счастливое совпадение. Можно даже назвать его (он усмехнулся) судьбой. Он здесь, и почему бы ему потом не сопроводить супругу домой? А когда они будут дома, он преодолеет неловкость и признает свою ошибку. Признает, что вел себя глупо и откажется жить по отдельности. Признается ей в любви и попросит прощения за свое глупое поведение.

Он потянулся к дверному молотку.

Они будут жить долго и счастливо. В этом нет никаких сомнений. Такова их судьба.

– …а потом он настаивал, чтобы мы присутствовали на каждом рауте, на который приглашены. Вместе.

– Вместе? – удивилась Мадлен. – О, это прогресс.

– А вчерашняя ночь…

Фелисити не была уверена, что хочет рассказать о прошлой ночи даже Мадлен, которая и впрямь стала ей как сестра.

Они с Найджелом танцевали целую вечность и смеялись почти столько же. Был даже такой момент, когда Фелисити подумала, что он объявит о своих чувствах. Чувствах, которые гораздо глубже приязни к ней. Невозможно было поверить, что он не испытывал чего-то большего. Чего-то… чудесного. Особенно после прошлой ночи. А позже, когда он подхватил ее на руки…

– Она была замечательной. Просто замечательной.

– Ты ведь не собираешься посвящать меня в подробности, да?

– Нет, не собираюсь.

– Так и должно быть. Все развивается прекрасно, но я всегда знала, что так и будет. – Мадлен удовлетворенно улыбнулась. – А Найджелу все еще не терпится узнать, как ты проводишь вечера?

– Вчера он снова спрашивал.

– Могу поспорить, это сводит его с ума, – воскликнула Мадлен. – Все прекрасно, когда говоришь о том, что каждый из супругов ведет свой образ жизни, но на практике ни один муж не желает, чтобы его жена жила жизнью, в которой ему нет места. Все мужчины любопытны до безумия. Больше, чем женщины, хотя каждый по отдельности станет утверждать обратное.

– Мадлен, как ты считаешь, если Найджел хочет, чтобы мы везде появлялись вместе, означает ли это то, что он изменил точку зрения?

– Вероятно.

– По-моему, мне нужно ему сказать обо всем этом. – Фелисити обвила жестом комнату, ставшую обсерваторией. Одна из стен увешана звездными картами. На столике рядом с телескопом высились стопки блокнотов. Глобус звездного неба занимал один из углов.

– Зачем?

– Я всегда была честна с ним. Более или менее. Никогда ему не лгала.

– И сейчас ты ему не лжешь, – заявила Мадлен.

– Такое ощущение, будто лгу.

– Ерунда. – Мадлен взглянула на нее с сочувствием. – У тебя ведь нет реального опыта, ты не знаешь, о чем думают мужчины.

– Не знаю. Мадлен вздохнула:

– Тебе так многому надо научиться. Сейчас самое время начать. Во-первых, он говорил или не говорил, что тебе следует сосредоточиться на работе?

Фелисити кивнула:

– Говорил.

– Ты поступаешь в точности так или не так?

– Именно так. Да у меня почти полный блокнот наблюдений.

– Неожиданная польза. – Мадлен кивнула. – А теперь скажи: ты когда-либо лгала ему насчет того, чем ты занимаешься?

– Конечно, нет.

– Значит, ты всего лишь не рассказала ему, что занимаешься именно тем, чем предложил тебе заняться он сам. – Мадлен с удовлетворением кивнула после такого хорошего разъяснения.

– Ты права. – Фелисити с удивлением взирала на золовку. – Я не сделала ничего плохого. Но я вела себя глупо.

– Вы прекрасно подходите друг другу. И в смысле любви вы оба… неопытны.

– Неопытны? – Фелисити фыркнула. – Я бы сказала, что Найджел – самый опытный из всех знакомых мне мужчин.

– Что касается одного аспекта, несомненно, но я имею в виду, что Найджел никогда не был влюблен. Он никогда не рассматривал женщин иначе, чем средство увеселения, да к тому же временное. А ты говорила мне, что ни к кому не ощущала ничего подобного тому, что испытываешь по отношению к Найджелу. Вы оба совершенно в этом неопытны. В любви.

– Ты думаешь, он любит меня? – Фелисити затаила дыхание.

Мадлен взглянула на нее с большим удивлением:

– Моя дорогая Фелисити, а разве ты так не думаешь?

– Не знаю. Не то чтобы думаю. – Она выразительно вздохнула. – Я просто надеюсь.

– А у меня нет никаких сомнений! Ты очень хорошо на него влияешь. Я заметила за последнее время в нем явные перемены. Он более…

– Добрый вечер, леди, – раздался с порога голос Найджела.

– Найджел! – удивилась Фелисити.

Вот и решился вопрос, надо ли рассказывать мужу, чем она занимается.

– Что ты здесь делаешь? – резким тоном поинтересовалась Мадлен.

– Я тоже очень рад тебя видеть. – Найджел вошел с чопорной улыбкой. – Я просто подумал, а не навестить ли мне сестру, раз уж жены нет дома.

– Я не ждала тебя домой. Думала, сегодня вечером тебя не будет.

– Я и правда не дома. – Он оглядел комнату. – Что это тут происходит?

– Это обсерватория. Моя обсерватория, – пробормотала Фелисити.

– Твоя обсерватория? – удивился Найджел. – Но разве эта комната подходит для обсерватории?

– Да. Твоя сестра была настолько добра, что предложила мне эту комнату для работы.

– Моя сестра – сама доброта. – Найджел наклонился и заглянул в телескоп. – Большая Медведица, понятно. – Он взглянул на Фелисити. – Особенно Бенетнаш.

Фелисити открыла рот от удивления. Бенетнаш – вторая по величине звезда, первая в ручке ковша Большой Медведицы.

– Откуда ты знаешь?

Найджел выпрямился и пожал плечами:

– Ты много говоришь о звездах. А я недавно пролистал книгу-другую о звездах.

Мадлен фыркнула:

– Это ты-то?

– Да. – В голосе его были твердые нотки. Он медленно обводил взглядом комнату. – Довольно необычно. Должно быть, потребовалось немало усилий и времени.

– Вовсе нет, – осторожно заметила Фелисити. – Просто надо было перевезти сюда телескоп, глобус, карты и другие вещи. Все получилось очень быстро.

Найджел посмотрел ей в глаза.

– Но я не заметил их отсутствия.

Фелисити тщательно подбирала слова:

– Ты так мало бывал дома, что вряд ли мог заметить.

– И то правда. – Найджел взглянул на Фелисити: – Знаешь, ты могла бы мне и рассказать.

– Да. Наверное, могла бы. – Фелисити вздохнула.

– Но, – медленно проговорил Найджел, – это испортило бы удовольствие, так?

У Фелисити перехватило дыхание.

– Удовольствие?

– Должно быть, вам обеим доставляло большое удовольствие внушать мне, будто Фелисити занимается чем-то предосудительным.

– Ничего подобного мы не делали, – возмутилась Мадлен.

– Ты… предоставила ей место, куда можно было бы отправится, и подыскала занятие…

– Это ты порекомендовал ей заняться наблюдением за звездами, пока сам будешь жить в свое удовольствие, – резко заметила Мадлен.

Найджел не обратил на нее внимания и взглянул на Фелисити:

– И ты?..

Фелисити прищурилась:

– Что я?

– Ты отказалась рассказать мне, где бывала вечерами. И ты знала, что это сведет меня с ума.

– Честно говоря, Найджел, я ничего такого не знала. – Она вздернула подбородок. – Все, что мне на самом деле было известно, так это то, что я замужем за мужчиной, который не желал быть женатым и который объявил, что намеревается жить со мной на неопределенных условиях и действовать так, будто вовсе не женат.

– Но ты не возражала. – Тон его был обманчиво мягким.

Фелисити смотрела на него и не могла понять, куда он клонит.

– Ты не предоставил мне выбора.

– Поэтому ты обратилась к моей сестре, чтобы та помогала обманывать меня?

Фелисити была поражена.

– Обманывать тебя? Едва ли я обманывала тебя.

– Найджел, с твоей стороны это довольно-таки резко и совершенно несправедливо, – заметила Мадлен.

– Неужели? – Он долго смотрел на сестру. – Зачем ты пригласила Фелисити к себе на бал?

– Зачем? А почему кто-то приглашает кого-то на бал? – В голосе Мадлен прозвучали оборонительные нотки: – Мы познакомились, и я подумала…

– Когда? – прорычал он.

– Что когда? – спросила сестра.

– Когда вы познакомились?

– Точно не скажу. – Мадлен пожала плечами. – Встречаешь так много людей, особенно в сезон; невозможно точно сказать, когда познакомились…

– Она познакомилась со мной, когда я пришла к ней, чтобы рассказать, что хочу выйти за тебя замуж. – Фелисити посмотрела Найджелу в глаза. – На следующий день после того, как мы встретились на балу у леди Дентон.

– Снова встретились, – уточнила Мадлен.

– Понятно. – Найджел прищурился. – Значит, вы обе с самого начала решили женить меня. Поймать в ловушку.

– Поймать в ловушку? – удивилась Фелисити.

– Ничего этого мы не делали, – усмехнулась Мадлен. – Я просто давала ей советы…

– В чем и преуспела! – В его голосе послышалось раздражение.

– Если она и преуспела, так это потому, что ты не смог ей противостоять! Именно ты искал возможности встретиться с ней снова и снова.

– Она была везде, куда бы я ни взглянул! – Глаза его пылали гневом. – Везде, куда бы я ни направлялся. Да я дышать не мог без того, чтобы не споткнуться об нее!

Мадлен фыркнула:

– Да, ты и спотыкался. При любом удобном случае, должна тебе сказать.

– Это ты подстраивала эти случаи! – Он возмущенно жестикулировал. – Ты пригласила меня на свой бал. Ты сделала так, чтобы она не получила извещение о том, что он переносится…

Фелисити взглянула на Мадлен:

– Ты так сделала?

Мадлен поморщилась.

– Возможно.

– Ты сделала все, чтобы мы остались наедине. Мэдди, а потоп правда был?

– Да, конечно, потоп был. – Мадлен была раздражена. – Я не стала бы так утруждаться и переносить бал даже ради тебя. Это просто…

– Судьба. – Найджел презрительно фыркнул. – Я и правда поверил во всю эту чушь насчет судьбы, но теперь мы можем назвать судьбу настоящими именами. Мадлен и Фелисити!

Фелисити смотрела на него с ужасом и понемногу осознавала происходящее. Найджел не желал брака, а то, что он вожделел ее, едва ли имело какое-то значение. Может, он и хотел с ней спать, но никогда не желал иметь одну женщину постоянно. И разве не она говорила Юджинии, что привлекательность такого мужчины, как Найджел, в первую очередь делает его неподходящим для брака? Что заставило ее думать, будто он изменился лишь потому, что дал брачную клятву?

– Я не стала бы винить ни судьбу, ни нас. – Мадлен гневно указала на брата пальцем. – Вина лежит целиком на тебе. Если бы ты…

– Хватит! – решительно объявила Фелисити. – Едва ли имеет значение, кто виноват. Имеет значение лишь одно: это была ошибка.

Найджел скрестил руки на груди.

– Я бы тоже так сказал!

– Фелисити? – В глазах Мадлен появилось явное опасение, она шагнула к невестке.

Фелисити протестующе подняла руку.

– Я понимаю, что это твой дом, однако нельзя ли нам побыть пару минут наедине?

Их взгляды встретились, Фелисити поняла, что Мадлен известны ее мысли.

– Ты очень добра ко мне, я чрезвычайно благодарна тебе за это. – Фелисити улыбнулась золовке. – Ты была именно такой, какой должна быть сестра, я всегда буду об этом помнить, но сейчас мне нужно поговорить с моим… – она с трудом произнесла это слово, – мужем.

Мадлен подошла к Фелисити и взяла ее руки в свои, вглядываясь в глаза.

– Ты уверена?

– Я вообще ни в чем не уверена. – Фелисити грустно усмехнулась. – Но думаю, это нужно сделать.

Мадлен смотрела на нее еще мгновение, потом обняла и зашептала на ухо:

– Никогда не сдавайся.

– Я не сдаюсь, – тихо проговорила Фелисити. – Я принимаю неизбежное. Судьбу, если хочешь.

– Снова плетете заговор? – с раздражением поинтересовался Найджел.

– Надо было пристрелить его, когда была возможность. – Мадлен быстро обняла Фелисити, затем направилась к двери. Брата она смерила уничтожающим взглядом: – Ты просто идиот!

– Ха! – огрызнулся он.

– Великолепный ответ, – пробормотала она и удалилась.

– Итак? – Найджел смотрел на Фелисити. – Тебе нечего сказать?

Она долго вглядывалась в него. Как можно было любить его так сильно, как любит она, и что ей делать? С собой и с ним. Она подбирала слова:

– Тебе следует знать, насколько далеко простирался наш заговор, как ты его назвал. Очень недалеко. Твоя сестра лишь позаботилась, чтобы и тебя, и меня приглашали на одни рауты. Чтобы я могла встретить тебя. Остальное зависело от…

– Не говори мне про судьбу.

– Я и не собиралась. – Необыкновенно спокойно, холодно и бесстрастно звучал ее голос. Она и понятия не имела, что в ней есть такая сила. – Я собиралась сказать «от тебя». Это ты подошел ко мне во время приема в саду. И в тот вечер, когда твоя сестра давала обед… Ты мог бы отослать меня. Но вместо этого ты… Вместо этого ты танцевал со мной.

– А карты? А пари?

– Игру организовали исключительно лорд и леди Фернвуд. Глупо делать какие-то намеки. Ни я, ни твоя сестра не имеем к этому никакого отношения. А что касается пари, это твоя затея.

– Потому что я хотел, чтобы ты исчезла из моей жизни до того, как произойдет нечто непоправимое. Из жизни, частью которой Мэдди помогла тебе стать. Я никогда не заключил бы такое пари, не будь я в отчаянии.

– В отчаянии?

Ее сердце сжалось.

– Я знаю себя. И ты всегда была там, всегда такая соблазнительная.

– Я так понимаю, надо быть польщенной? Никто раньше не называл меня соблазнительной. Тем не менее… – она медленно выдохнула, чтобы успокоиться, – ты мог бы подождать, хотя бы наступления дня, чтобы получить картину. Тебе совершенно не нужно было влезать ко мне на балкон.

– Признаться, это было ошибкой…

– Одной из многих, – холодно заметила она.

– Я этого не хотел. Я никогда не хотел брака. Я никогда не хотел…

– Меня?

– Не в качестве моей жены!

– Нет, разумеется, нет! Это вынудило бы тебя стать взрослым. Принять на себя обязанности, соответствующие твоему положению в обществе и жизни!

– В отношении этого я был полностью готов к надлежащему моменту! Вместо этого – благодаря тебе и моей сестре – тот выбор, который следовало сделать мне, а также возможность принятия решения по поводу моей жизни были у меня украдены! Меня заставили…

– Я так устала слушать о том, как бедняжку Найджела заставили жениться. Заставили его действия и его ошибки, которые он склонен забывать ради удобства. – Фелисити резко повернулась к нему спиной, подошла к окнам и выглянула в ночь. – Мне всего этого более чем достаточно.

– Значит, это мои действия и ошибки, да? – Слова его были переполнены сарказмом. – А я думал, что мной манипулирует судьба.

– Найджел, позволь рассказать тебе о судьбе. Я верила во все, что когда-либо говорила о судьбе. Я никогда не лгала тебе. Я верила и верю до сих пор, что нас свела судьба. – Фелисити подняла глаза и нашла звезду, которой доверила свои надежды и мечты. – В ту ночь, когда ты впервые появился в моем саду, я совершила неописуемую глупость. Я попросила у звезды будущего, нескучного и необычного. Пожелала встретить мужчину, способного превратить всю мою последующую жизнь в приключение. Потом появился ты словно по волшебству – именно такой, какого я пожелала. – Фелисити повернулась к мужу. – Это, мой милый супруг, было ужасной, ужасной ошибкой. Думаю, самой большой в моей жизни. Нужно быть скромнее в желаниях. Мне не следовало желать волнений и приключений. Нужно было пожелать счастья. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Я должна была пожелать любви.

Найджел смотрел на нее. По лицу его было видно, что он ошеломлен.

– Последнее, чего мне хотелось, так это сделать тебя несчастным, но я не хотела несчастья и для себя. Однако мое счастье явно зависит от твоего. Я не могу быть счастлива, если ты несчастлив. Все просто. Я отказываюсь жить с человеком, негодующим по поводу моего присутствия в его жизни. Значит… – она выдавила улыбку, – я дам тебе то, что ты хочешь. Я уйду из твоей жизни.

– Фелисити! – Найджел шагнул к жене. Фелисити отступила. Если бы он дотронулся до ее руки, ей было бы очень больно.

– Тут больше не о чем говорить, Найджел. Мы оба не хотим одного и того же. Тебе нужна свобода, чтобы делать то, что пожелаешь. Мне нужно… – она покачала головой, – мне нужен кто-то, кто хотел бы дать мне столько же счастья, сколько я хочу дать ему. – Она направилась к двери.

– Куда ты?

Фелисити остановилась и оглянулась.

– Тебя это больше не касается, Найджел. У тебя нет на это права.

Мгновение спустя Фелисити вышла и начала спускаться по лестнице. Она заметила Мадлен, но не захотела даже остановиться. Одно слово утешения из уст Мадлен, и она утратит власть над своими чувствами.

Подойдя к дверям, Фелисити взяла у лакея накидку, шляпку и перчатки и вышла в ночь. Карета ожидала ее перед домом. Должно быть, Мадлен предугадала ее уход и приказала ее подогнать. Фелисити остановилась на верху лестницы, ведущей к карете, взглянула на небо.

Вот и конец приключению, которое началось звездной ночью, очень похожей на эту. Она снова нашла свою звезду и слабо улыбнулась ей.

– Все закончилось не совсем так, как я надеялась, но большое спасибо за старания. Я тебе очень благодарна. – Звезда расплывалась от слез, которые Фелисити больше не сдерживала. – Несмотря на такое завершение, все произошедшее было и впрямь настоящим приключением. Я не пропустила бы его ради всех звезд на небе.

Произнеся это, она села в карету, и только когда кучер поинтересовался, куда она желает ехать, Фелисити поняла, что совершенно не представляет, куда ехать и что теперь делать…

Пораженный, Найджел не отрывал от двери недоверчивого взгляда.

Она оставила его! В этом деле пострадавшая сторона он. Его сестра плела интриги против него; им манипулировали. И Фелисити хватило духу оставить его?

Он расхаживал взад-вперед, гнев его усиливался с каждым шагом. Как она могла? Как Мэдди могла? Должно быть, именно так чувствовал себя Цезарь, когда в него вонзились мечи тех, кому он доверял. Он понял, его предали. Предательство – вот что это было. Именно это и ощущал Найджел.

Все же в глубине сознания оставался голосок рассудка. Если принять во внимание все обстоятельства, заговор против него был довольно-таки незначительным. Мэдди и Фелисити сделали чуть больше, чем гарантировали его одновременное с Фелисити пребывание в одних и тех же местах. Даже после этого Фелисити не сделала ничего, чтобы поощрить его внимание. Это он приблизился к ней, организовал их приватный танец, влез без приглашения к ней в комнату. Если Мэдди и Фелисити и поймали его в ловушку и не отпускали с начала до конца, это происходило с его невысказанного согласия.

Он застонал. Какой же он был дурак! Он так разозлился, когда понял, что против него существовал заговор, что не увидел правды. Правда в том, что, осознавал он это или нет, его влекло к Фелисити с момента их встречи. Каждый его шаг неизбежно сближал их. На самом деле никто его ни к чему не принуждал. Да и кто мог бы сказать, что действиями его руководила не рука судьбы? Или столь же могущественная сила. Инстинкт? Нечто внутри его, может быть, сердце, признало, что эта женщина предназначена для него, даже если голова протестовала. Или, может быть, это была любовь с самого начала? Мгновенная, непреодолимая любовь с первого взгляда.

Ему потребовалось больше времени, чем Фелисити, чтобы понять – они созданы друг для друга. Но об этом явно можно забыть. В конце концов, он мужчина и вел себя глупо. Мэдди никогда не скрывала свое мнение по поводу его образа жизни – она считала его глупцом. За неделю их брака Фелисити ни разу не дала ему почувствовать себя дураком.

Он подошел к окну и взглянул на звезды. Ее звезды. Как она могла так уйти из его жизни? Конечно, он злился, наговорил Фелисити отвратительных вещей, но они были сказаны в порыве, а потому их можно простить, если не забыть. Он извинится, когда встретится с ней. Многословно извинится. Может быть, даже будет унижаться, признает и другие свои ошибки. Она сказала, что уйдет из его жизни. Но она ведь это не всерьез? Это было сказано от злости и обиды. Она просто не могла заявить всерьез, что оставляет его. Нет, конечно, нет. Как она могла?

Вдруг его как громом поразило.

Он не дал ей повода остаться! Господи, что он наделал?

Он злился, и не без оснований, но он не хотел, чтобы она ушла. Если честно, все, что он делал за прошедшие недели, имело явно выраженную цель расстаться с ней. А теперь, когда он наконец-то осознал, что в ней заключено все то, что он когда-либо желал, он достиг своей цели.

Найджел направился к двери и остановился. Нет. Он понятия не имел, куда она отправилась, и очень сильно сомневался, что она вернется в его дом. В их дом. Она могла поехать к своим родителям, к леди Килборн или в любое другое место. Вечер слишком поздний, чтобы рыскать за ней, переезжая от одного возможного пристанища к другому. У него умная жена. Если она не пожелает быть найденной, он не сможет ее найти.

Он опустился в потертое мягкое кресло и закрыл лицо руками.

Он потерял ее, и именно тогда, когда по-настоящему нашел. Именно тогда, когда наконец-то пришел к пониманию того, что она заполнила в его жизни пропасть, о существовании которой он не знал. Она дополнила его, а он и не представлял, что нуждается в дополнении. Как можно было ее отпустить?

Искать ее сегодня бесполезно. Лучше подождать до утра. Нужно продумать, что ей сказать, как убедить ее вернуться. Это непросто. Она была так решительно настроена. Он оскорбил ее. И теперь надо все исправить.

В том-то и была вся ирония. Найджел Кавендиш, у которого никогда не было недостатка в женском обществе, теперь оказался не нужен единственной женщине, которая была ему нужна. Никогда он не бывал в такой ситуации. У него был небольшой опыт по части извинений и совершенно никакого опыта в таком важном вопросе. У него только один шанс.

Найджел поднял голову и уставился на мерцающие звезды, осуждавшие его. Фелисити пожелала его, и он появился. Теперь он понял, что она имела в виду, когда сказала, что поверила из-за него в волшебство и судьбу. Конечно, это была ерунда, по сути, всего лишь совпадение. Пусть так, все это странно, и этого достаточно, чтобы поверили даже самые большие скептики.

Найджел понимал, что будет не так уж легко пожелать возвращения Фелисити. Придется понести наказание за грехи, но, может быть, можно попросить хоть немного помочь?

– Если бы ты была так добра… – Какой абсурд. Он глубоко вздохнул. – Я вел себя как идиот и, может быть, потерял самое лучше, что было в моей жизни. Мне понадобится помощь. – В голосе появилась нотка беспомощности. – Я не знаю, что делать!

Он заставил Фелисити поверить в волшебство и судьбу, он должен найти способ рассказать ей, что и она заставила его поверить во все это. В судьбу, в волшебство, но более всего – в любовь.

Найджел смотрел на звезды, надеялся и молился, что они как-то помогут ему найти ответ. Звезды поблекли, уступив место рассвету, а он продолжал неподвижно сидеть, подыскивая нужные слова. Он обдумал и отмел множество вариантов и тысячи слов, но не нашел ни одного подходящего. Даже когда поднялось солнце и рассвет сменился утром, Найджел все еще не придумал, как вернуть жену. И пытался не обращать внимания на мысль, приходившую несколько раз перед рассветом и укрепившуюся при свете дня.

Может быть, ей будет лучше, если он не будет пытаться вернуть ее?

Может быть, она была права, когда сказала, что совершила ужасную ошибку? Как бы сильно он ни был теперь убежден, что она его женщина, может быть, он не ее мужчина? Она сказала, что ей нужен человек, который хотел бы дать ей столько же счастья, сколько она хотела бы дать ему. Найджел никогда не считал себя эгоистом, напротив, он всегда считал себя великодушным. Однако считал ли он чувства Фелисити, ее желания, ее потребности превыше своих? Чем больше он раздумывал о том времени, которое они провели вместе, тем тяжелее становилось у него на сердце. С самого начала учитывались только его чувства, его желания, его потребности. Мог ли он сделать Фелисити счастливой? Имеет ли он все еще право на попытку?

У него не было ответов на эти вопросы. Он лишь испытывал сильную боль, распространявшуюся от сердца. Сознание мучила лишь одна мысль: если он по-настоящему любит Фелисити, то должен ее отпустить.

За спиной открылась дверь. Не оглядываясь, он знал, что это Мэдди. Он уже давно ожидал ее появления.

Найджел тяжело вздохнул:

– Мэдди, я знаю, не надо ничего говорить. Я просто глупец. Самый глупый из всех. Я не знаю, что делать. Я не знаю, что мне следует сделать.

– Найджел. – Голос сестры прозвучал как-то странно и напряженно.

Найджел повернулся и взглянул на нее. Сестра была бледна, в глазах – ужас.

– Что такое? Что-то случилось с Фелисити?

– Не с Фелисити. С отцом. Он умер.

Глава 14

– Найджел, – серьезно проговорила Мэдди, открывая дверь библиотеки и входя, – нам нужно…

– В чем дело? – Найджел поднял голову от документов, разложенных перед ним на столе отца, то есть на его столе.

Сестра смотрела еще мгновение, потом тряхнула головой.

– Никогда раньше не видела, чтобы ты сидел за отцовским столом.

– Как видишь, у меня много дел. Что ты хочешь?

– Не надо говорить таким тоном. – Мэдди подошла к столу и уселась в кресло, в котором обычно сидел Найджел, когда разговаривал с отцом. А теперь за столом отца сидел Найджел. Новый виконт Кавендиш.

– Найджел, прошло десять дней. Нам надо поговорить.

– Надо ли? – Он опустил перо. – По-моему, за прошедшие десять дней мы разговаривали много раз.

– О смерти, делах, связанных с этим, и тому подобном. – Мадлен решительно заглянула брату в глаза. – Но есть и другие вещи, которые нам следует обсудить.

– Например?

Мадлен несколько мгновений рассматривала брата изучающим взглядом.

– Во-первых, у меня не было возможности извиниться за то, что ты, возможно, рассматривал как предательство…

– Мадлен, в этом нет необходимости. Как ты тогда сказала, ты могла лишь подготовить почву, а действовал я исключительно сам. Кроме того… Теперь это не важно.

– Очень важно. – Она наморщила лоб и подалась вперед. – Ты понимаешь, что Фелисити была здесь во время похорон и всего остального.

– Разумеется, я понимаю, что она была здесь. Я же не умер! Прости. Я не хотел…

Он прекрасно осознавал, что Фелисити была в Кавендиш-Хаусе, рядом с ним. Но меньшего он от нее и не ожидал. Он переехал обратно в этот дом сразу же после смерти отца, чтобы уладить семейные дела. Фелисити вернулась к своим родителям. Дом, в котором они жили, стоял пустой и безжизненный. Еще один символ, на котором Найджелу не хотелось останавливаться.

– Я не была полностью уверена, что ты это заметил. Ты был – не знаю, подходящее ли это слово, – думаю, «занят» подошло бы. – Она вздохнула. – С другой стороны, мы все были заняты.

– Время было трудное.

Слово «трудное» также никак не отражало события последних десяти дней, как и слово «занят», употребленное по отношению к поведению Найджела или кого-то другого.

Покойный виконт Кавендиш мирно скончался во сне, из чего врач заключил, что у него остановилось сердце. Если не брать во внимание шокирующую внезапность смерти, было странно думать, что отец умер так тихо и кротко. Найджелу рисовалась совершенно иная кончина Эдмунда Кавендиша.

Он беспомощно развел руками:

– Я не знаю, что делать.

– Это ты про отца? Или про Фелисити?

– Для отца я могу сделать лишь одно – продолжить его дело. Ты видишь все это. – Он указал на документы перед собой. – Подробности, сопровождающие уход человека с разнообразными интересами, слишком многочисленны, чтобы о них упоминать. Если бы я не находился под его опекой эти последние несколько недель, сейчас мне пришлось бы туго. При нынешних обстоятельствах у меня нет времени разбираться с чем-то, кроме этого.

– У тебя нет времени исправить ситуацию с женой?

– Нет.

Он слишком сосредоточился на горе от потери отца, чтобы сильно переживать еще и из-за потери жены. С того момента, как Мэдди сообщила ему новость, он чувствовал себя так, будто движется сквозь туман. Он только сейчас узнал своего отца. Как человека, не просто как родителя. Это так несправедливо.

– Как ты думаешь, он догадывался, что его дни сочтены?

Мэдди покачала головой:

– Я не…

– Он поэтому хотел передать мне все это? – На губах Найджела появилась нерешительная улыбка. – Он сделал все, что мог, чтобы семейные дела велись надлежащим образом.

– Отец был бы доволен тобой. – Мадлен помолчала. – Хотя не обрадовался бы твоей размолвке с супругой. Ты же знаешь, она ему нравилась.

– А что мне делать, Мэдди? – Он поднялся и направился в другой конец комнаты к столу, на котором еще стояло бренди, любимое отцом.

– Ты мог бы попытаться поговорить с ней. Извиниться за то, что так глупо себя вел.

Найджел налил рюмку и выпил.

– Она не станет говорить со мной.

– А ты пытался?

– Начиная со дня похорон я каждый день посылал ей записки. Они возвращались нераспечатанными.

– Она живет согласно своему обету, всем этим глупостям насчет того, чтобы сделать тебя счастливым, уйдя из твоей жизни.

– Откуда тебе это известно?

– Я кое-что подслушала.

– Кое-что или все?

– Ну не все… – пробормотала Мадлен. – В этой комнате слишком массивная дверь.

Надо было возмутиться, что сестра подслушивает, но Найджел этого не сделал. Сейчас он нуждался в помощи сестры, как никогда раньше. И чем больше она знала, тем большую помощь могла бы оказать.

Найджел опять наполнил рюмку.

– Знаешь, я серьезно думал ничего не предпринимать. Отпустить ее с намерением расторгнуть брак.

– Развестись? Ты сошел с ума? У тебя от горя помутился рассудок? Она лучшее, что произошло в твоей жизни.

– Дорогая сестра, мне это известно. Но вопрос в том, являюсь ли я лучшим, что произошло в ее жизни?

– Разумеется, да.

– Я признателен тебе за сестринскую преданность, но с момента знакомства с Фелисити я только и делал, что думал о себе. Я вел себя эгоистично, высокомерно и… Она заслуживает лучшего.

– Разумеется, она заслуживает лучшего. Большинство женщин заслуживают лучшего. Мужчины вообще эгоистичные, высокомерные животные. К сожалению, ты – типичное явление.

– Вот и вся сестринская преданность!

– Это не имеет никакого отношения к преданности, это просто факт.

– Довольно-таки цинично с твоей стороны.

– Вовсе нет. Это реальный взгляд, основанный на годах брака с эгоистичным высокомерным животным. Теперь он стал довольно милым, но ты же не думаешь, что на момент нашего знакомства Джерард был образцом мужской добродетели?

– Он всегда представлялся мне добропорядочным человеком.

– Так и должно было быть, потому что у вас очень много общего, по крайней мере в том, что касается твоего отношения к женщинам. Есть только одна вещь, которая по-настоящему изменяет мужчину.

– Какая?

– Любовь, Найджел. Ты ведь любишь Фелисити, да?

– Боюсь, что это так. Но если я люблю ее, как я могу обречь ее на жизнь со мной? С эгоистичным высокомерным животным.

– Вот об этом-то я и веду речь. Ты уже думаешь о ней больше, чем о себе. Это очень хорошее начало.

– Этого недостаточно.

– Нет, но это – начало. Ты знаешь, что она тоже любит тебя? Любовь не поддается пониманию. Она не предполагает ни рационального, ни логического, она просто есть. Ты любишь ее и согласен отказаться от нее во имя ее счастья. Конечный результат для вас обоих…

– Счастье? – спросил Найджел.

– Если ты по-настоящему любишь ее, то не можешь допустить, чтобы она стала такой несчастной, какой она неизбежно станет без тебя.

– Значит, ей лучше быть несчастной со мной, чем несчастной без меня?

– Совершенно верно. – Мадлен решительно кивнула. – Позволь задать тебе один вопрос. Что предпочел бы ты?

Найджел встретился с сестрой взглядом.

– Я предпочел бы всю оставшуюся жизнь провести в поисках ответа на вопрос, как сделать ее счастливой настолько, насколько это возможно.

– Великолепно! Это приводит нас к началу разговора.

Он вернулся к своему креслу, уселся и покачал головой:

– Я все еще не знаю, что предпринять.

– Тебе нужно что-нибудь придумать. Какой-нибудь план. Помни, что Кавендиши никогда не разводились. Как правило, супругов пристреливали.

Брат поморщился.

– Это ты сейчас про тетушку Марию, да?

– Да, среди прочих, хотя намеренно стрелять в супругов не рекомендуется.

– Я всегда думал, что дядя Чарлз умер в результате досадного несчастного случая.

– О таких вещах предпочитают не говорить, – тихо сказала Мадлен. – А теперь обещай мне, что не откажешься от Фелисити, как бы много времени для этого ни потребовалось.

– Даю слово.

– Найджел, я понимаю, тебе никогда раньше не приходилось ухаживать за женщиной серьезно. Не позволяй себе остановиться, если встретишь сопротивление.

– Мне следует попросить тебя о той же помощи, какую ты оказала ей. Это будет справедливо.

– Мой дорогой Найджел! Я только что сделала это.

– Дорогая, ты собиралась прожить всю жизнь с нами? – поинтересовалась мать Фелисити, расположившись в комнате дочери.

– А я могу это сделать?

– Конечно, этот дом всегда будет твоим, пока ты будешь нуждаться в нем. Только как долго это продлится?

Фелисити пожала плечами:

– Не знаю.

– Понятно. Значит, ты ничего не придумала? Никаких планов?

– Нет, никаких особенных планов у меня нет. Я думала, может быть, мне отправиться путешествовать? Может, поехать в Италию?

– Думаю, твой муж не сможет сейчас уехать. Из-за траура и всего, что с этим связано.

– Я не собиралась ехать с ним.

Матушка да и отец тоже отнеслись к ней с большим пониманием и старались выяснить, почему именно их дочь вернулась в ночь перед смертью свекра. И почему Фелисити, находившаяся рядом с Найджелом во время похорон и всего того, что связано с похоронами горячо любимого родственника, не переехала в Кавендиш-Хаус с мужем, не вернулась в дом, в котором они жили.

– Мой брак был огромной ошибкой…

– Дорогая, временами каждый брак представляется огромной ошибкой. Особенно вначале.

– Я любила Найджела за то, каким он был. Вызывающим волнение и деятельным, совершено нескучным и нереспектабельным. А потом я ожидала, что он изменится. С моей стороны это было совершенно неправильно. И ужасно глупо.

– Глупость часто присутствует в том, что касается мужчин. И любовь.

– Я люблю его. Отчаянно. Но я могу сделать его счастливым, лишь будучи вдали от него.

– Ерунда. Этот мужчина просто не может быть счастлив без тебя. – Мать усмехнулась. – Он посылал тебе записки каждый день в течение недели. А ты даже не распечатала ни одной.

– Это не имеет значения. Он… он хочет быть великодушным. И гордится своим великодушием. Очевидно, он не может просто оставить меня.

– Мужчины, которые пожелали бы продемонстрировать собственное благородство, посчитали бы, что одной записки вполне достаточно. Примечателен тот факт, что он вообще написал тебе. Ты же знаешь, ему нелегко сейчас.

– Конечно, знаю. – Фелисити встала и принялась расхаживать по комнате. – Мне хотелось бы помочь ему, но мое присутствие дела не улучшит. Я – постоянное напоминание о браке, которого он не желал. О решениях относительно его жизни, права принимать которые его лишили.

– Ни один мужчина вначале по-настоящему не желает брака. Они рассматривают его как конец беззаботной жизни, полной удовольствий и всевозможных излишеств. Твой отец тоже не горел желанием жениться, когда мы познакомились.

– Я всегда считала ваш брак союзом по любви.

– В конце концов все так и оказалось. Но началось это скорее как союз… Из-за скандала. Из-за страсти, если хочешь.

– Страсти?

– Я не собиралась тебе ничего рассказывать. Для дочери это плохой пример, но когда мы с отцом познакомились, он был настоящим повесой, а репутация его была столь же неприглядной, как и у твоего мужа. Я бы сказала, еще непригляднее.

– У папы?! – возвысила голос Фелисити.

– Ну, тогда он не был твоим отцом. Тогда он был… человеком авантюрного склада, волнующим, немного опасным.

– Папа? – с трудом выговорила Фелисити. – Опасным?

– Частично из-за его работы, – сухо заметила мать.

– Какой работы? – Фелисити не верила собственным ушам. – Что это было за работа?

Мать неопределенно махнула рукой:

– Теперь это не важно, и что проку об этом говорить. Кстати, та подзорная труба, которой ты сейчас пользуешься, принадлежала ему. Он доволен, что ты нашла ей применение.

Фелисити насупилась.

– Папа был моряком?

– Господи, нет, – развеселилась мать. – Твой отец не очень хорошо переносит корабли. Он не испытывает ни малейшего желания там находиться. Твой отец был игроком. Он проиграл и выиграл несколько небольших состояний. С другой стороны, тогда… – мать озорно улыбнулась, – я была такой же.

Фелисити открыла рот от удивления.

– Раз уж я делаю такие признания, наверное, тебе следует знать и то, что брак наш планировался не дольше, чем твой. Хотя, думаю, ты стала подозревать нечто подобное, когда отец Найджела высказался насчет того, что история повторяется.

– Я об этом и понятия не имела, – сдавленно произнесла Фелисити.

– Для тебя все это полная неожиданность. Я тебя понимаю, я не собиралась ничего тебе рассказывать. Ты так хорошо жила, изучая звезды, и взгляд твой на жизнь был здравым и практичным. А потом мы отправили тебя посмотреть мир.

– А теперь я тебя разочаровала?

– Вовсе нет. Я давно ожидала, что однажды ты сбросишь оковы приличия. Честно говоря, скандалы случаются такие, что твой скандал такая малость, особенно по сравнению с… Ну, не важно. Голос крови подскажет.

– Подскажет? – слабым голосом произнесла Фелисити.

– Он всегда подсказывает. Эдмунд Кавендиш был хорошим человеком, и я не сомневаюсь, что Найджел – его сын во всем. Ты совершишь огромную глупость, позволив ему уйти.

– Я не хочу его отпускать. Но у меня нет выбора. Этого хочет он.

– Сомневаюсь. Помнишь записки? Несмотря на все то, что произошло между вами, я готова поспорить, что твоему мужу на самом деле нужна именно ты. Предлагаю тебе, когда сегодня придет записка от него, а я уверена, что она придет, ты прочтешь ее, ответишь и согласишься с ним встретиться.

– Не могу. Пока не могу. Я еще не знаю, как поступлю.

– Ты позволишь ему извиниться и умолять тебя о прощении.

– Он ничего не сделал, за что можно было бы простить.

Мать подняла бровь:

– Ну, кое-что он сделал.

Фелисити взглянула на мать:

– Почему ты так уверена, что он хочет, чтобы я вернулась?

Мать заговорила, тщательно подбирая слова:

– Даже при том, что он бывал несколько грубоват, я видела, как он смотрел на тебя. Разумеется, только тогда, когда ты этого не видела. Я не уверена, что он делал это осознанно, но мужчина не смотрит так на женщину, если она ему не нужна. Если он ее не любит.

– Ты думаешь, он любит меня? Мадлен говорила то же самое. Только с тех пор случилось так много всего.

– Я в этом абсолютно уверена.

А что, если матушка права? Внутри пробудилась надежда.

– Ну ладно. Когда сегодня прибудет записка, я отвечу на нее. Если он захочет встретиться со мной, я соглашусь.

– Прекрасно, – просияла мать. – В конце концов, все всегда заканчивается так, как должно закончиться. Такова судьба.

Надо было заключить с матушкой пари. Бесконечный день сменился бесконечным вечером, а записки от Найджела все не было. Никаких известий из Кавендиш-Хауса. К тому времени как Фелисити отправилась спать и рухнула на постель, ощущая внутри ужасную пустоту, ей пришлось осознать, что матушка ошиблась. Найджел не желал вернуть ее. За мгновение до того, как она погрузилась в беспокойный сон, на ум пришла мысль, заставившая ее резко сесть.

Господи, о чем она все это время думала? Да и думала ли она вообще? Видимо, нет. Она совершала огромную ошибку. Оставить Найджела, чтобы принести ему счастье, может быть, благородный, бескорыстный поступок с ее стороны, но ведь это и ее жизнь. Разве она не заслуживает счастья? Теперь, размышляя над этим спокойно, она удивилась, почему эта мысль до сих пор не приходила в голову. В течение недели их брака Найджел выглядел явно счастливым, пусть даже под покровом ночи. В их последний совместный вечер на балу у Тредуэллов и после него он казался блаженно счастливым. Ни один мужчина не может так хорошо притворяться.

Фелисити отбросила одеяло, встала и принялась расхаживать взад-вперед. Разумеется, он не обрадовался, когда обнаружил, какую роль сыграла Мадлен в том, чтобы соединить их. Это недовольство можно было бы оправдать в некоторой степени, но Найджел говорил тогда отвратительные вещи. Она должна была быть вне себя от негодования, а теперь она поняла, что именно так оно и было. Видимо, смерть отца Найджела задвинула ее собственные чувства и все остальное в глубину сознания. А сегодня этот человек даже не прислал записку! Однако, может быть, именно это и привело ее в чувство.

Достаточно, вполне достаточно. Первое, что она сделает утром, – это сложит вещи и переедет в Кавендиш-Хаус, чтобы быть рядом с мужем. Она любила Найджела и явно была единственной, кто сомневался в его ответной любви. Если Найджел и впрямь хочет, чтобы она исчезла из его жизни, пусть лично выкинет ее на улицу. Только вот без борьбы она не сдастся.

Фелисити была полна решимости и первый раз с той ночи в обсерватории чувствовала себя самой собой. Все получится. Они предназначены друг другу судьбой. Если потребуется, она потратит всю жизнь, чтобы убедить Найджела в этом. Нравится ему это или нет.

Найджел глубоко вздохнул и взглянул на шпалеры, доходившие до балкона Фелисити. Интересно, это будет последний раз, когда он взбирается по шпалерам, или он обречен время от времени взбираться по стене этого дома всю жизнь? Он представил себе, как медленно поднимается к балкону в возрасте лорда Фернвуда. Нет, это будет последний раз. Если только в этом есть необходимость. Он решительно вздохнул. Если ему суждено подниматься по этим шпалерам каждый день, он будет подниматься. В конце концов, наверху его жена.

Он нашел знакомую зацепку в шпалере и начал подниматься. Можно было просто постучаться у двери или нанести более приличествующий в обществе визит в светлое время суток, но Найджел посчитал, что здесь необходимо нечто необычное. Нечто авантюрное, скандальное и совершенно неприличное. После разговора с Мэдди он весь день раздумывал, как вернуть жену, и остановился на этой необычной идее. Может быть, это не самый умный поступок, но в нем явно прослеживались параллели. Все началось с подъема на балкон при свете звезд, ее звезд, и именно так все начнется заново. Это ему понравилось. И ей это понравится. Возможно, она даже обрадуется. Найджелу не хотелось думать, насколько велика вероятность, что Фелисити столкнет его с балкона или снова пригрозит пристрелить его.

Добравшись до балкона, он перелез через перила. У него появились определенные навыки. Дверь в комнату жены снова была приоткрыта. Найджел раскрыл ее пошире, проскользнул внутрь и дождался, пока глаза привыкнут к темноте. Потом понял, что не знает, как действовать дальше. Конечно же, он не хотел пугать Фелисити. Вполне возможно, что она до сих пор спит с пистолетом у кровати.

– Фелисити, – тихо позвал он.

– Я так и подумала, что это ты, – отчетливо произнесла Фелисити.

Прозвучало это так, будто она вовсе не спала. Очевидно, за эти дни ей повезло со сном не больше, чем ему. Подумав об этом, Найджел приободрился. Вспыхнула спичка, и Фелисити зажгла лампу. Она сидела на кровати и смотрела на Найджела.

– Что ты здесь делаешь?

– Именно это ты сказала, когда я был здесь последний раз. Тебе надо бы подумать о новом приветствии.

– Хорошо. Я подумаю. А сейчас уходи. Тем же способом, что и пришел. Пожалуйста.

Найджел шагнул к кровати.

– В прошлый раз, когда я был здесь, ты спросила, не пришел ли я изнасиловать тебя?

Фелисити подняла бровь:

– А ты пришел за этим?

– А это возможно? – В голосе его прозвучала надежда.

Фелисити отбросила одеяло и выскользнула из постели. Относительно скромный ночной наряд обрисовывал каждый изгиб ее тела, а когда она встала перед лампой…

– Зачем ты пришел? – Она схватила халат, лежавший у изножья кровати, и накинула его.

Слабая надежда, что Фелисити бросится к нему в объятия, была, по-видимому, тщетной. Ему явно лучше всего избрать своей тактикой честность. Да, хорошо, он будет с ней откровенен.

– Я хотел поговорить с тобой.

– Говори.

– Такое впечатление, будто ты разговариваешь с собакой. Фелисити, я признаю, я вел себя как животное. Ты сможешь простить меня?

– Смогу ли я простить тебя? Это все? Это все, что ты хотел сказать?

– Нет. Вовсе нет. Конечно, нет. Гораздо больше.

Он попытался придумать что-то еще, но не смог. Он думал, что слово «животное» отражает все его грехи.

– Высокомерное, невнимательное, эгоистичное животное.

– Что еще?

– Фелисити, я не мастер говорить.

– Скандально известный Найджел Кавендиш? Который очаровал бог знает сколько женщин? Не мастер говорить?

– Ну хорошо, я мастер говорить. На самом деле меня считают довольно-таки речистым. Видно, я не особенно речист, когда слова имеют смысл. Я не знаю, что надо было бы сказать сейчас.

– А ты подумай.

– Я понимаю, ты на меня сердита, и не без оснований. Я был…

– Да-да, ты был животным. Высокомерным, невнимательным, эгоистичным животным. Продолжай.

– Тебе не стоит это так подчеркивать, – пробормотал Найджел.

– Сомневаюсь, что я это достаточно подчеркнула!

– Конечно, я этого заслуживаю. Более чем. Я знаю. Просто мне хотелось бы еще узнать, как это все исправить. – Он пригладил волосы. – Наверное, тебе стоило пристрелить меня, когда была такая возможность. – Найджел остановился и взглянул на жену. – Вот!

Фелисити посмотрела с подозрением и спросила:

– Что «вот»?

Найджел прошел к столику у кровати, выдвинул рывком ящик, достал пистолет и протянул ей:

– Возьми.

Фелисити убрала руки за спину.

– Зачем?

– Просто возьми.

– Это нелепо, – пробормотала она, но все-таки взяла пистолет.

– А теперь, – он отступил, – стреляй!

– Что?

Найджел открыл глаз.

– Давай стреляй в меня.

– Ты сошел с ума!

– Вовсе нет. Я не сошел с ума, я просто влюблен.

Фелисити смотрела на мужа так, будто тот и впрямь утратил рассудок.

– Я не собираюсь в тебя стрелять.

– Я заслуживаю того, чтобы меня пристрелили, а недавно я узнал, что пристрелить супруга в нашем роду – не новость, значит, прецедент есть. Однако у меня есть просьба.

– Я бы сказала, что ты не в том положении, чтобы просить.

Найджел смотрел на пистолет с тревогой. Он был совершенно уверен, что Фелисити не станет в него стрелять. Он с самого начала не дал бы ей пистолет, если бы думал иначе. Все же однажды он уже выстрелил совершенно случайно, непредумышленно.

– Будь с этим аккуратнее. Мне бы не хотелось, чтобы ты застрелила меня случайно. И вообще я бы попросил тебя целиться в небольшую, незначительную часть тела. В конечном счете дело не в том, чтобы убить меня…

– Разве нет?

– Я предложил бы целиться в мизинец или нанести легкое ранение в плечо.

Фелисити долго смотрела на мужа, в глазах ее вспыхнули легкие искры веселья. Хороший знак.

– А может, тебе просто испортить прическу пулей?

– Ты говорила, что хорошо стреляешь.

– Не настолько хорошо.

– Фелисити. – Он сделал выразительную паузу. – Брак…

Она озадаченно сдвинула брови:

– Что?

– Брак, – повторил он еще выразительнее. – Тьфу, черт! Я могу четко выговорить это слово без того, чтобы не испытать удушья. Брак, брак, брак, брак…

– Я поражена, Найджел. Долгий же ты путь проделал, чтобы сказать мне это.

– Я должен был пройти долгий путь. – Он шагнул к Фелисити. – Понимаешь, я почти с первого момента нашего знакомства хотел, чтобы ты исчезла из моей жизни, потому что я был в ужасе от одной мысли о браке. Ответственность и конец юношеских устремлений. Я знал, однажды это случится, но не испытывал желания столкнуться с этим и не был готов это принять. Не уверен, что был бы когда-нибудь готов принять что-то из этого, если бы не был вынужден это сделать… За последнее время я многое узнал о самом себе. Я не неспособный или некомпетентный. Мой отец… Мой отец знал это задолго до меня. Я могу заменить его. Может быть, сейчас не в такой степени, но я больше не сомневаюсь в собственных способностях. А еще теперь я знаю… что я не могу ничего делать, если тебя нет рядом.

Он подошел ближе и заглянул ей в глаза.

– Чтобы понять это, мне потребовалось слишком много времени, но я не могу, нет, не желаю жить жизнью, в которой нет тебя. Ни часа, ни дня. Когда я впервые забрался к тебе на балкон, я не предполагал, что поступок этот станет самым лучшим в моей жизни.

Фелисити смотрела на мужа, не отрываясь.

– Ты сказал, что любишь меня.

– Я думал, ты меня не слышала.

– Я слышала. Просто я… теперь я не знаю, что сказать.

– Скажи, что любишь меня.

Она кивнула:

– Люблю. И всегда любила.

– Поскольку дело обстоит так… ты выйдешь за меня замуж?

– По-моему, я уже вышла, – произнесла Фелисити, слабо улыбаясь.

– Да, я ведь никогда по-настоящему не просил тебя об этом. А ты заслуживаешь того, чтобы я просил.

Найджел встал на колено и взял руку жены.

– Фелисити Констанс Эванстон Мелвилл Кавендиш, станете ли вы моей женой? Сейчас и до конца дней наших? Позволите ли вы мне холить и лелеять вас, делать вас счастливой и стараться превращать каждый наш совместный день в приключение? Простите ли вы мне мои будущие прегрешения? Их точно будет множество.

– Будет?

– Я бы сказал, они будут с трудом поддаваться подсчетам, но обещаю, что среди моих грехов женщин не будет. Фелисити, клянусь тебе, в моей жизни не будет никаких других женщин. Моя жизнь в качестве скандально известного мистера Кавендиша окончена.

– Тебе будет их не хватать?

– Нет, если у меня будешь ты, – решительно проговорил он и понял, что никогда в жизни не был столь правдив. Найджел встал и заключил ее в объятия. – Я получу ответ?

В ее бездонных карих глазах он увидел любовь.

– А у меня есть выбор?

– Нет, леди Кавендиш. Никакого выбора. Ведь это судьба.

Губы их соприкоснулись, и Найджел испытал необычное ощущение теплоты, глубины и вечности. Он понял, что это настоящая любовь, и удивился, как много времени ему потребовалось, чтобы понять это. А еще он поблагодарил звезды на небе, ее звезды, за то, что соединили их.

Фелисити изменила его жизнь, и, как он тому ни противился, так и должно было быть. Здесь и сейчас, держа ее в объятиях, раскрытых лишь для нее, и собираясь провести вместе с ней всю жизнь, невозможно было не поверить в волшебство, в судьбу, особенно любовь.

Он обнял Фелисити крепче, ее рука обвилась вокруг его шеи. В этот момент Найджел понял, что никогда раньше не был так счастлив, а еще он вспомнил, что совершенно забыл о пистолете в ее руке и что надо схватить его до того…

Пистолет выскользнул из ее руки.

Эпилог

Четыре дня спустя…

– Как думаешь, существует какое-то проклятие?

Синклер угрюмо рассматривал содержимое бокала, будто ответ содержался в бренди.

Оливер посмотрел на него:

– Которое лежит на нас?

– Я думал скорее о бутылке коньяка. Он старый, французский и кто знает, где он раньше находился. – Синклер пожал плечами: – Ну да, думаю, оно может лежать и на нас.

– Не говори ерунды. – Оливер фыркнул. – Я не верю в проклятия.

– Я тоже, – решительно заявил Синклер. – Совершенно не верю.

– Конечно, нет.

– Это не более чем совпадение.

– То, что четверо составили фонд и в течение четырех месяцев двое женились, – чистая случайность. – Синклер говорил так, как говорит человек, который стремится убедить скорее себя, чем собеседника. – Я был недолго знаком с Уортоном и Кавендишем. Может быть, они испытывали склонность к браку.

Оливер поморщился.

– Не знаю никого, кто испытывал бы меньшую склонность к браку, чем Уортон и Кавендиш.

– Пусть так, но это был не более чем поворот судьбы. – Американец помолчал. – Ты согласен?

– Совершенно. – Оливер кивнул. – Судьба, совпадение, случайность, но явно не проклятие.

– Кавендиш недавно много рассуждал насчет судьбы. – Синклер помолчал. – Как думаешь, у него все будет хорошо?

– Я слышал, рана пустяковая.

Оливер подавил ухмылку.

– Странное место для царапины от пули.

Синклер кивнул:

– Могло быть и хуже.

– Пара дюймов в одну сторону или другую, и так оно и было бы.

Мужчины посмотрели друг другу в глаза и расхохотались.

– Учитывая, что именно такие обстоятельства послужили поводом для брака, следовало думать, что он станет осмотрительнее.

– Полагаю, такой человек, как Кавендиш, думает об осмотрительности в последнюю очередь, когда вдруг понимает, что влюбился в собственную жену. Кстати, сегодня у него день рождения, – напомнил Оливер. – Я уверен, что мы не увидимся из-за траура и других обстоятельств, поэтому предлагаю устроить сегодня пирушку за его счет.

– Прекрасная мысль. – Синклер усмехнулся, потом помрачнел. – Жаль его отца.

– К сожалению, смерть неизбежно настигнет каждого из нас. – Оливер вздохнул. – Как, видимо, и брак. – Он встал. – Идем, этого не избежать.

Синклер встал.

– Чего не избежать?

– Того, что быстро стало для нас традицией, Синклер, слишком быстро, должен сказать. Давай провозгласим тост за счастливые пары.

– Во-первых, за лорда и леди Уортон. Пусть их путешествие будет полно приключений и открытий.

– И за лорда и леди Кавендиш. Пусть целятся не лучше, чем сейчас.

Мужчины чокнулись и сделали по глотку.

– Итак, – с кривой улыбкой произнес Синклер и поднял бокал, – очередь дошла до тебя и до меня.

– Значит, за тебя и за меня. Последних устоявших мужчин. – Оливер поднял бокал.

– Боже, помоги нам обоим!