Книга: Игры третьего рода



Игры третьего рода

Б. Долинго

Игры третьего рода

Автор выражает благодарность своему другу Ивану Безродному, вместе с которым начиналась разработка идеи данного цикла.

Правила игры нужно знать, но лучше устанавливать их самому.

Анджей Сток

Пролог

Однажды, когда этого никто не ждал, небо упало на землю – загудело, загрохотало и ударило по городу.

По-настоящему оценить ситуацию в первые часы не мог никто. Собственно, разглядеть начало катаклизма имели шанс лишь те, кто находился вблизи места, где небеса, казалось, врезались в земную твердь и возник Барьер. Но из таких мало кто выжил, а люди, оказавшиеся достаточно далеко, самого появления преграды не видели и вынуждены были позже принимать результат как данность.

Майор Гончаров находился на дежурстве и тоже ничего не видел: Александр готовился принимать прибывавший из очередной кавказской командировки сводный отряд областного ОМОНа. Возвращались все, без потерь, и одно это уже радовало без меры. Поезд ждали в семь утра, и майор как командир подразделения должен был провести награждение бойцов прямо на перроне, естественно, создав торжественную обстановку.

Когда всё началось, Гончаров стоял на плацу и проверял автомашины, намеченные к выезду на вокзал. Майор услышал грохот, переходящий в гудение низких тонов, от которого, казалось, заныли кости черепа. Но это продолжалось всего секунду или две, и в момент, когда звук достиг почти невыносимой величины, произошёл удар.

Почти все фонари на столбах разлетелись брызгами, а уцелевшие мигнули и погасли – свет вообще сразу везде погас. На асфальт плаца со здания казармы посыпались стёкла и штукатурка. Тяжёлый «Урал», рядом с которым в тот момент стоял майор, вздрогнул и даже сдвинулся с места, смещаясь вбок и противно скрипя новой резиной. Несмотря на то что Александр как тренированный и просто крепкий мужчина всегда уверенно держался на ногах, его швырнуло на землю, и он едва успел сгруппироваться.

Вокруг что-то падало и рушилось.

Человек, воевавший и много раз бросавшийся на землю в ожидании взрывов, Гончаров инстинктивно принял характерную позу, закрыв голову руками. Как обычно, в такие минуты проносились обрывки мыслей, среди которых согласно законам стандартной логики лидировали не отличавшиеся оригинальностью вопросы: что случилось, откуда пришла беда и с кем теперь придётся разбираться?

Неподалёку располагался огромный завод «Химмаш», и первой дежурной версией, естественно, стало предположение, что там произошёл какой-то взрыв. Причины могли быть разные – авария, теракт, что угодно, но больше в этом районе просто нечему было взрываться с такой силой.

Правда, насколько представлял майор, и на «Химмаше» нужно умудриться устроить подобный взрыв, а предшествовавшее недолгое гудение переменного тона наводило на подозрение о летящем снаряде большого калибра или бомбе. Однако вспышки, которая, согласно той же логике, должна наблюдаться намного раньше всех остальных поражающих факторов, никто не видел!

Несколько секунд Гончаров ожидал повторных ударов, а сознание уже начало отмечать странности. Во всей картине присутствовала существенная несуразность: взрывная волна пришла в то же самое мгновение, если не раньше, когда оборвался гудящий свист, однако не только вспышки, но и характерного звука взрыва не раздалось! Лишь спустя несколько секунд послышалось далёкое гулкое эхо, какой-то грохот – значит, взрыв произошёл далеко в стороне, но как тогда объяснить скорость ударной волны?!

Вдобавок майор мог поклясться, что ударная волна ещё и по самому своему воздействию очень странная. Она не походила на те, которые Гончаров несколько раз испытывал на себе в боевых условиях. Нормальная ударная волна, как учили майора, это распространение от эпицентра взрыва определённой области, где происходит резкое увеличение давления. И хотя это само по себе не является потоком воздуха, но за доли мгновений до встречи с фронтом волны ты уже предчувствуешь его приход посредством какого-то лёгкого дуновения, тут же сменяющегося хлёстким толчком.

Сейчас же Гончаров не сомневался, что его толкнуло «нечто», совсем не похожее на движущийся перепад давления воздуха. Он не мог точно описать свои ощущения, но это был не взрыв, а что-то другое: его толкнуло словно жесткой ровной плоскостью, прошедшей навылет через всё тело! Кроме того, простая ударная волна приходит с одной стороны, а сейчас давление пришло как бы с двух направлений, и упал майор уже по суммарному действию двух толчков, слившихся в один.

Их часть располагалась в некотором отдалении от жилых зданий, но со стороны улицы Маршала Черняховского, где стояла ближайшая пятиэтажка, слышались голоса и крики людей. Сумерки наполнились звуками: на автостоянках заверещали сигнализации, раздавались близкие и далёкие крики, хруст битого стекла под ногами, кое-где заработали моторы.

Всё ещё ожидая возможного повторения взрывов, Гончаров встал на ноги и огляделся. Облака на востоке уже слегка розовели, и отсутствие электрического освещения сейчас, летней ночью, не означало полного мрака. Новое здание, в которое совсем недавно перебрался ОМОН, за исключением кое-где выбитых стёкол и обвалившейся пластами штукатурки, внешне почти не пострадало.

Мимо бежал старший лейтенант Кузьмин – майор узнал всегда подтянутую фигуру.

– Товарищ майор, целы?

– Цел вроде, – ответил Гончаров и скомандовал: – Срочно собрать личный состав! Здесь, на плацу, не в здании! Всем быть с табельным оружием, по усиленному режиму! Определиться, есть ли раненые, оказать помощь!..

Александр помотал головой, как бы стряхивая с себя пыль, и только тут ощутил, что по верхней губе стекает что-то липкое и тёплое. Сей факт позволил ему отметить ещё одну особенность: после этой ударной волны не звенело в ушах, но открылось носовое кровотечение!

– Вы как? Вам помощь нужна? – спросил Кузьмин, сам шмыгавший носом и вытиравший бежавшую кровь носовым платком.

– Да цел я, цел! Давай, Гоша, людей строй, – махнул рукой Гончаров и вдруг сообразил, что свист и странная ударная волна пришла, в частности, и с той стороны, где находился его дом.

В душе майора заворочался редко появляющийся там страх – прежде всего, за близких и дорогих людей, сейчас конечно же за Надю и Алёшку, в первую очередь.

Гончаров вскочил на подножку «Урала», а оттуда, чтобы иметь более широкий обзор, встал на крышу машины и огляделся, насколько позволяла импровизированная наблюдательная площадка.

Подразделение ОМОНа располагалось на естественном возвышении местности, и город просматривался сквозь неверный свет раннего пасмурного утра на приличном расстоянии. Сердце сразу сдавило: на северо-западе, севере и северо-востоке – там, где шли кварталы городской застройки, отчётливо вставала густая стена то ли дыма, то ли пыли. Кое-где вырывались языки пламени – что-то горело, а электрическое освещение нигде не работало!

Первым делом майору захотелось кинуться за руль и гнать машину по тёмным улицам туда, где осталась семья, но, как человек военный, он не мог себе такое позволить – в любой чрезвычайной ситуации его место здесь, в своей части.

По плацу, бухая ботинками, выбегали на построение омоновцы. Гончаров машинально отметил, что кое-кто на ходу перевязывался – очевидно, порезались выбитыми стёклами, и почти все утирали носы.

«Надя, Алёшка, Алёшка, Надя…Что там, что там, что там?» – крутилось в голове Гончарова, когда он спускался с грузовика, на ходу нервно вытаскивая мобильник.

«Нет сети» – загорелась голубоватым светом надпись на дисплее, и это говорило о том, что ситуация непростая, но совершенно пока необъяснимая. Версия с террористами, скорее всего, отпадала: ну не взорвут же они полгорода сразу, если только не атомной боеголовкой, но то, что он видел, на ядерный взрыв не похоже.

Майора, как и любого нормального человека, сильнее всего раздражало непонятное. То, что случилось и как это случилось, всё то, что он только что видел, не укладывалось ни в одну из возможных знакомых моделей, а потому, даже не говоря о страхе, просто выводило из себя неизвестностью и отсутствием первичной рабочей версии.

«Дьявол, предлагали же мне квартиру здесь, поближе к части, – вдруг подумал Гончаров, – так ведь не захотел на окраину перебираться! Кто мог знать, кто мог знать? Дьявол, дьявол!..»

Несмотря на тревожность ситуации и лёгкие ранения, люди выстроились чёткой шеренгой, позволяя майору машинально отметить хорошую выправку личного состава.

Гончаров ещё раз вытер нос платком и откашлялся.

– Товарищи, ситуация чрезвычайная! – начал он с самой банальной фразы. – Самое главное, непонятно, что случилось. Потому приказываю: выставить охранение территории, подготовить все машины, включая БТР, получить боекомплекты. Несанкционированного проникновения посторонних лиц на территорию части не допускать всеми возможными методами, включая применение оружия. Пока не получим чёткие распоряжения от администрации… – Александр запнулся, не будучи уверен, что в такой ситуации распоряжения от администрации района поступят быстро, – остаёмся в расположении части. Технической службе запустить резервное питание от генератора – сержант Липустин отвечает за организацию. Я пока проведу совещание с комсоставом и постараюсь получить указания от вышестоящего начальства.

Он махнул рукой лейтенантам Кузьмину и Губайдуллину, а также прапорщику Овсиенко и пошёл в здание. Офицеры и прапорщик поспешили за ним сквозь неосвещённые коридоры. Тут было темновато, но хозяйственный Овсиенко уже раздобыл где-то фонарь. Стёкла вылетели и во многих внутренних помещениях – под ногами почти везде противно хрустело.

– В администрацию города звонили? – поинтересовался на ходу Гончаров у Губайдуллина, который в тот день дежурил на КПП. – В ГУВД, ФСБ, управление ЧС – куда?

– Везде сразу же, товарищ майор! Везде звонили, но какой там – связи нет. Телефон вообще не работает… – доложил лейтенант. – Мобильники тоже не работают, вот так!

– Хороши дела… – распахивая дверь в дежурку, сказал Гончаров таким тоном, что посторонний слушатель мог бы подумать, будто за отсутствие связи он винит именно лейтенанта.

– Да провода же, наверное, везде порвало, товарищ майор, и электричества нет!

В дёргающемся свете фонаря Гончаров прошёл за стол и всё-таки снял трубку настольного телефона. От тишины умершей мембраны чуть ли не заныло ухо.

– Так, – проворчал Гончаров, – давайте рацию.

Он включил аккумуляторное питание, но в эфире царило молчание, липкое и противное, как в телефоне.

– Тут с радио вообще такое дело, товарищ майор, – сказал Губайдуллин и, сняв головной убор, вытер потный лоб платочком, на котором в неверном свете виднелись тёмные пятна. – У меня магнитолка есть на батарейках, и я приёмник-то включил сразу…

– И что?

– В общем, тишина везде, товарищ майор, даже несущей частоты нету.

– Что, вообще ни одной станции нет? У тебя там диапазоны какие?

– Нормальные, товарищ майор, даже просто короткие волны есть. Тишина везде, не только на местных станциях.

– Может, ретранслятор повреждён?

– Скорее всего, дело не в ретрансляторе, – подал голос Кузьмин. – Вообще везде тишина, никаких станций нет, ни местных, ни дальних. А мы даже китайцев раньше иногда ловили на КВ…

– А при чём тут китайцы? – с раздражением спросил Гончаров.

Старлей в полумраке пожал плечами:

– Да просто никого нет в эфире. Я вот думаю: не война ли началась?

– Такая война, что сразу все радиостанции не работают?!

Офицер снова пожал плечами.

Где-то в подвале здания завибрировал дизель. Часть ламп под потолком мигнула и загорелась чуть менее ярко, чем обычно. Возвращение освещения немного успокоило всех. Овсиенко выключил фонарик и зачем-то протёр стекло рукой.

Майор посмотрел ещё раз на потолок, как бы проверяя, что лампы на месте, вытащил сигарету и кивнул людям на стулья – почему-то в полумраке все стояли, словно никому не пришло в голову, что сидеть можно и при отсутствии света.

– Ну, господа-товарищи, как-то на войну это всё-таки не похоже, – повторил Гончаров, щёлкая зажигалкой и нервно думая о стене пыли в стороне дома, где он жил. – На обычную войну, так сказать. Вы бы на город посмотрели!..

И он рассказал о том, что видел с крыши «Урала». Лица у офицеров вытянулись – в тех же районах находилась и квартира Кузьмина, а у Губайдуллина где-то недалеко жили родственники.

– Может, вторжение? – вдруг ляпнул Кузьмин.

– Какое, на хер, вторжение, Гоша?! Мы от границы чёрт знает где!

Несколько секунд Кузьмин смотрел на майора, словно собираясь с мыслями.

– Да я просто пошутил, виноват, – упавшим голосом сказал старлей. – Имел в виду, что инопланетное вторжение…

– Да пошёл ты!.. – чуть не взорвался Гончаров. – Шутки, видите ли! Какие, в задницу, инопланетяне? В общем, так: хоть связи никакой и нет, но пусть кто-то дежурит на рации. Приказ оставаться на месте отменяется. Снаряжайте машины и дуйте к главе администрации района, в мэрию, в ГУВД, одним словом, в основные инстанции. В аэропорт заскочите – туда море информации поступает. Не сидеть же нам и дожидаться неизвестно чего! Сейчас нужна любая связь со всеми структурами власти.

Отправив офицеров, Гончаров прихватил бинокль и поднялся на крышу здания. Мгла медленно сползала с города. Посмотрев туда, где с крыши грузовика он видел столбы пыли, Александр с удивлением обнаружил, что сейчас, когда пыль уже оседает, там виден горизонт – прямо за развалинами зданий маячило бледное предрассветное небо! Город должен был просматриваться далеко-далеко, но всё кончалось там, где начиналась странная небесно-пылевая стена, с гулом упавшая на землю.

– Чёрт побери! – пробормотал Гончаров. – Что же так взорвалось?…

Среди городских построек в поле зрения пылало уже много пожаров. В слабом утреннем свете майор различал фары автомобилей, метавшихся по улицам.

– Твою мать, – процедил Гончаров, – ситуация-то, похоже, говённая. В чём же дело?

Послав Овсиенко и двоих омоновцев в районное отделение внутренних дел, Александр вернулся в дежурку. Неожиданно над головой раздался мощный гул, и Гончаров решил, что непонятный катаклизм начинается снова. Но уже через секунду сообразил, что ревут турбины лайнера, заходящего на посадку в аэропорт Кольцово. Майор бросился к окну, провожая глазами огни самолёта – хорошо знакомого «Ту-154».

«Как же он сядет-то? Спаси их Бог!» – с ужасом подумал майор и вдруг перекрестился, не обращая внимания на молодого парня-омоновца, стоявшего рядом.

Замерев у окна, люди некоторое время вслушивались в удаляющийся вой моторов. А ещё минут через десять над головой прошёл ещё один лайнер, покрупнее. Самолёт шёл так низко, что Гончаров чётко видел шасси и толстое серебристое брюхо аэробуса.

– Думаете, сядут, товарищ майор? – спросил молодой милиционер.

– Спаси их Бог! – вслух повторил Гончаров, глядя вслед огням самолётов и продолжая думать о семье. – На аэродроме есть аварийные генераторы – там могли успеть включить посадочные огни. Если так, то всё уже от пилотов зависит, да и светло уже…

Он подсел к рации с мыслью, что сейчас можно попробовать выйти на частоту аэропорта: если там запустили аварийное питание, то есть и связь. Однако Александр вовремя спохватился и решил, что не стоит засорять эфир диспетчерам, наверняка в поте лица пытающимся помочь пилотам.

«Лишь бы сели!» – снова подумал Гончаров и в ожидании возвращения Кузьмина и Губайдуллина стал шарить по другим диапазонам.

Наконец майору удалось поймать передачу из Каменска-Уральского, крупного районного города километрах в ста на юго-восток, но там тоже ничего не могли объяснить. Разрушений у них почти не было, хотя гул все слышали, и ударная волна ощущалась, но не слишком сильно.

Затем Гончарову снова повезло, и он связался с гарнизоном военной части, дислоцировавшейся в Тюбуке. Там все явления отмечались тоже довольно слабо.

Один из диспетчеров аэропорта сам вышел на связь с ним. Оба самолёта, пролетевшие над районом «Химмаша», благополучно сели: персонал успел включить аварийное питание взлётно-посадочных полос. Оказалось, что кроме этих двух посадку совершили ещё аж три лайнера. Один, правда, съехал с покрытия, сломал шасси, но обошлось без жертв.

Авиаторы тоже уже давно пытались установить связь хоть с кем-то, но кроме нескольких бортов, находившихся в воздухе в непосредственной близости от Екатеринбурга, никого в эфире не оказалось. Причём, как сказал диспетчер, все самолёты, находившиеся уже в зоне, контролируемой местным аэропортом, и с которыми связь резко не пропала, шли с юга, юго-запада и юго-востока.

Гончаров машинально посмотрел на северный сектор горизонта, туда, где он видел близкое небо. Странное совпадение, однако, хотя оно пока совершенно ничего не объясняло.

Майор подошёл к карте, висевшей на стене, но информации пока не хватало, чтобы как-то судить об эпицентре события. Как раз в этот момент откуда-то сверху снова раздался гул, и Александр почувствовал ещё один довольно сильный толчок в голову и плечи, заставивший даже присесть. Снова вздрогнуло и ходуном заходило здание, да так, что затрещали перекрытия.



Гончаров и все остальные бросились наружу, спешно покидая помещение, однако снова нигде не наблюдалось проявлений мощного разрыва или хотя бы чего-то отдалённо на него похожего.

«А может, это вообще какое-то землетрясение? – подумал Гончаров, но тут же сам себе возразил: – Как же при землетрясении может быть в одном месте много разрушений, а в другом, совсем близко, почти никаких?!»

Через два часа вернулся Кузьмин, пытавшийся проехать к центру города.

– Ну?! – кинулся к нему майор. – Ну?!

Старший лейтенант покачал головой – доехать до мэрии и до здания ГУВД он не смог.

– Завалы? – предположил Гончаров.

Он уже просто не мог думать о семье: мозг, включивший защиту от стресса, лишь фиксировал поступающую информацию, не терзая сознание бесполезной пока тревогой.

Кузьмин сел и, сняв головной убор, вытер потный лоб рукой.

– Ты бы видел, Александр Яковлевич, что в городе творится…

– Я тебя спрашиваю, почему ты не смог доехать?!

Старлей кивнул и стал хлопать себя по карманам. Гончаров молча протянул ему изрядно опустевшую пачку. Офицер закурил, несколько раз промахиваясь зажигалкой по концу сигареты, и Гончаров заметил, что у Кузьмина дрожат руки.

– Ну, так что там, Гоша? – на два тона ниже спросил он и повторил: – Завалы?

Кузьмин с шумом выпустил струю дыма, как сплюнул:

– Завалы – да, есть такое дело. Идут полосой, а в стороне остались почти чистые улицы. Ну там, деревья кое-какие свалило, отдельные дома, которые более ветхие, рухнули, но проехать, в принципе, можно… А из-под развалин люди кричат, во многих местах слышно, представляешь, Александр Яковлевич?

Гончаров скрипнул зубами:

– Рассказывай по порядку!

– Так я по порядку… – Кузьмин затянулся и, выпустив дым между колен, в который раз помотал головой. – Ну, с «Химмаша» мы выехали вполне нормально. Народ, конечно, кидается к машине – что да как, но мы ведь и сами не знаем. Разбираемся, говорим. Выехали на Чернышевского – там машин, кстати, много столкнулось, мы их «Уралом» просто раздвигали и – вперёд. В общем, до Восьмого марта. Тут как раз стали отдельные здания попадаться, которые конкретно рухнули. Ветхие, старые, вот такого типа. Далее доехали практически до… – старлей пососал сигарету, – до улицы Фурманова. Хотели по ней вверх к Московской – а вот там-то завалы сплошные начинаются, сплошные! Абсолютно не проехать!

– И что? – спросил Гончаров, разминая новую сигарету.

– Само собой, стали искать проезды. Вернулись назад и сперва сунулись на восток. Вот. – Старший лейтенант достал из планшетки и бросил на стол карту города, тыкая в неё пальцем: – По Щорса поехали. Хрен там! До ЦПКиО не доехали – тоже завалы. Мы тогда на запад, снова по Щорса. Почти сразу от автовокзала чуть вверх вообще ни одно здание не уцелело. Я не видел, чтобы дома так рушились от взрыва – какой-то это не такой взрыв…

– Да уже и так понятно, что не такой! Что дальше?!

– Ну что… Вообще-то, надо сказать, там проехали довольно далеко – где по пустырям, где как. А вот до Московской мы не доехали: завалов нет, она же широкая, и дома там стоят далеко друг от друга, но… Не получилось!

– Почему? – нетерпеливо спросил Гончаров.

Игорь задавил окурок в банке из-под кофе, служившей в дежурке пепельницей, и пожал плечами:

– И не знаю, как сказать… Барьер там какой-то! – Кузьмин даже всплеснул руками.

– Какой барьер? – Гончаров говорил тихо, почти ласково. – Какой, на хрен, барьер, Гоша?

Старлей посмотрел на майора снизу вверх:

– Вы небо видели?

Он резко встал и подошёл к окну, показывая в сторону, откуда уже всходило солнце.

– Вон, и отсюда видно между домами. – Он ткнул пальцем: – Небо, видите?

Гончаров посмотрел.

Да, он не обманулся ещё тогда, в первый раз: серовато-голубое марево представляло собой именно небо! Оно выгибалось над городом, образуя купол, так что за далёкими домами, за которыми должно стоять ещё множество других зданий, теперь осталось пустое пространство, где не видно ничего, кроме неба.

А по небу плыли облака, странно уходя вниз, в землю!

Глава 1

Его разбудили далёкие выстрелы, и ничего странного тут не было: времена такие, что по ночам стреляли довольно часто.

Гончаров прислушался. Пальба шла интенсивная, но не рядом со зданием, где он обосновался в покинутой квартире. Неизвестно, что стало с хозяевами этого жилища – квартира пустовала, однако явных следов разграбления не наблюдалось: похоже, большинство вещей просто спокойно вывезли. Возможно, хозяева подались куда-то в деревню, где сейчас легче прокормиться, чем в постепенно деградирующих каменных джунглях.

В скромных железобетонных хоромах остался колченогий, но вполне приличный диван и рассохшийся платяной шкаф, в котором Гончаров даже нашёл почти не рваную и совсем не грязную простыню. Собственно, это и явилось причиной, почему он решил отоспаться здесь с неким минимумом удобств, а на следующую ночь всё-таки постараться выбраться из города. Путь майор собирался держать в Тюбук, где командир местной воинской части сумел установить жёсткий военный режим, который самому Гончарову представлялся всё более оптимальным в сложившейся обстановке.

Власть Чрезвычайного Комитета Нового Екатеринбурга чуть ли не с самого начала держалась на честном слове – народ медленно, но верно разбегался по деревням, и фактически везде царила анархия. Гончаров предлагал правительству ввести жёсткое управление хотя бы на территории, которую пока реально контролировал Комитет, но слишком либеральный председатель Филимонов отнекивался, считая, что майор предлагает возродить ненавистную тоталитарную систему. Гончаров только плевался: ну вот, и сейчас играют в «дерьмократию», не наигрались!

Кончилось всё именно так, как и следовало ожидать: в конце концов, бандиты и какое-то уголовное отребье, крутившееся в окрестностях, захватили город. Вот они по-своему действовали жёстко – сейчас уже пятый день методично вылавливали всех деятелей бывшего правительства, и Александр знал, что персонально к нему у Главаря банды будет совершенно особый интерес…

Автоматная очередь ударила уже близко – послышалось даже вибрирующее подвывание срикошетировавших пуль.

– Суки, – с усталым чувством вздохнул Гончаров и стал натягивать штаны.

Но не успел он даже застегнуть все пуговицы, как в коридоре забухали сапоги, а в дверь забарабанили. Александр замер, рассчитывая, что колотят просто во все двери подряд.

– Открывай! – потребовали из коридора.

Гончаров замер, ожидая, что скажут ещё.

– Знаем, что ты здесь, морда ментовская! Открывай!

– Ну и кто это? – спросил майор, мгновенно стряхнув ещё болтавшиеся в глазах остатки сна.

– Дед Пихто, – элегантно пошутили из-за двери. – Проворонил ты всё, мент. Лучше сам выходи, а то дверь взорвём – тебе же хуже будет! А мы тебя целого пока хотим, ха-ха!

Александр схватил пистолет и метнулся к окну: на решётках висели замки, но их можно легко отстрелить.

В предрассветных сумерках со двора в окно смотрели два автоматных ствола. Лиц Гончаров разобрать не мог, но по бородам и длинным волосам понял: бандиты. Когда-то они чуть ли не все поголовно брили черепа, а вот сейчас патлатыми бегали. Да, времена меняются – и мы вместе с ними!

Тот, что повыше, красноречиво мотнул АКМом.

– Дьявол, что ж за невезуха такая?! – пробормотал Гончаров, снова отступая в глубь комнаты.

Видать, какая-то сволочь его заметила и донесла – надо же, как вляпался! Отоспаться хотел, идиот!

– Долго, что ли, тебя ждать? – преувеличенно спокойно поинтересовались из-за двери. – Всё равно ведь выкурим, волчара!

Майор прикинул расклад: патронов хватает, но «стечкин», хоть и приличный агрегат, однако не АКМ. Помещение будут простреливать с двух сторон – от двери и из окон. Дверь, в конце концов, взорвут, и он в этой маленькой квартире получит контузию как минимум. А с лазаретами сейчас плохо.

Сдаваться Гончарову было «западло», говоря языком этих уголовников, но практика показывала, что пленник лучше непокорного раненого, а тем более – трупа, хотя бы уже тем, что пока остаётся относительно цел, имеет шанс вывернуться.

– Ты чего там, обосрался со страха? – хохотнули из коридора. – Чего молчишь?

– Одеваюсь, – коротко бросил Гончаров и, швырнув оружие на кровать, стал до конца застёгиваться. Несмотря на очень тёплую погоду, он надел камуфляжную куртку, после чего отпер дверь.

В комнату ввалились пятеро. Все бородатые, с гривами, схваченными банданами, на рукавах красовались повязки с трафаретным изображением букв М и Л – инициалов Главаря.

– На колени! – крикнул высокий мужик, очень профессионально державший укороченный автомат; он, похоже, выступал тут за старшего.

Гончаров посмотрел на высокого – такое впечатление, что когда-то где-то они встречались, но сейчас не время выяснять, где и когда. Волосы у мужика были тёмные, длинные, но борода, скорее, напоминала просто двухнедельную щетину. Александр вспомнил, что Надя называла такую «гарвардской». Эх, где теперь Надя и Алёшка?…

Вопреки ожиданиям, его не били, лишь деловито обыскали. Один из бандитов, шаря в поисках оружия везде, где возможно, дольше чем нужно мял накачанные ягодицы майора.

Стоя у стены, Гончаров поинтересовался у вожака:

– Вы сейчас уже давно по зонам не мотаетесь, вроде пидоры-то у вас откуда?

Щупавший ягодицы только хихикнул.

– Видать, затесались, – грозно ответил старший, и подозреваемый в склонности к гомосексуализму заткнулся. – Встать!

Гончаров встал. На него надели наручники, заведя руки за спину, а к «браслетам» прицепили карабинами две капроновые парашютные стропы.

– Пошли! – так же коротко и спокойно скомандовал старший, берясь за одну верёвку.

Гончаров пошёл, как собака на поводке – даже на двух.

– Слушай, – спросил он темноволосого, – объясни хоть, что происходит?

– Во менты! – заржал плотненький прыщеватый парень, и по голосу Гончаров понял, что это именно он орал из-за двери. – Даже ничего ещё и не поняли! Конкретно Лобстер всё сбацал.

– Заткнись, Хомяк, – коротко бросил высокий. – И не Лобстер, а Князь, запомни!

– Князь? – искренне удивился Гончаров. – Значит, он теперь ещё и князь? Ну надо же!

Он усмехнулся, впрочем, понимая, что смешного тут, судя по всему, ничего нет. Наоборот, плакать хотелось, но все слёзы у майора высохли давно.

Предупредительный рывок верёвки заставил его замолчать.

– Ничего смешного, – деревянным голосом сказал высокий.

– Да уж, – негромко согласился майор. – Чего это я?…

В соседнем дворе стояла машина – «зилок» с уродливым цилиндром газогенератора в кузове.

Гончаров догадывался, куда его повезут. Лобстер устроил штаб-квартиру в микрорайоне Уктусский, который располагался в черте города и примыкал к сохранившемуся участку когда-то почти нетронутого леса. Сейчас же, когда иное топливо, кроме дров, практически отсутствовало, такое расположение оказывалось более чем удобным, ведь уцелевшие городские коробки превратились просто в многоэтажные норы без воды, канализации и тепла.

Сам микрорайон ещё до Катастрофы, облюбовали цыганские кланы, торговавшие наркотиками. Здесь они выстроили много добротных коттеджей с автономным водоснабжением из скважин и колодцев. От Барьера здесь было достаточно далеко, и ни одно здание изначально сильно не пострадало. С электричеством, правда, существовали проблемы, как и в большинстве мест, но дрова, по крайней мере, находились под боком.

В первый год после Катастрофы, поняв, что восстановления прежнего порядка не предвидится, а новая власть стоит на ногах не слишком крепко, наркобароны попытались установить свой режим, для начала нагло возобновив торговлю зельем, которого у них оказалось в запасах видимо-невидимо.

Тут Гончарову удалось отыграться на ненавистных «торговцах белой смертью». В уже сформированном тогда Чрезвычайном Комитете, который управлял делами, всё-таки приняли одно из немногих жёстких решений: расстреливать за любую попытку менять наркотики на продовольствие, горючее или предметы потребления, многие из которых после Катастрофы быстро становились дефицитом.

Однако унять паразитов оказалось не просто: в подвалах обширных особняков, выстроенных во времена оны на преступные деньги, нашлась не только припасённая «наркота», но и много оружия. И тогда майор Гончаров вместе с остатками своих омоновцев и солдатами подполковника Матвеева вступили в настоящую войну.

Цыгане дрались отчаянно, но до чеченцев, с которыми ему приходилось сталкиваться, им было далеко. Майор Гончаров так и не понял, на что рассчитывали наркобароны, затевая захват административного центра Бурга, как в обиходе стали называть оставшийся кусок города. Вероятно, на собственную извечную черту – наглость, ведь даже просто численно цыган было не так уж и много.

В конце концов, хорошо вооружённые, но небольшие отряды боевиков разгромили, а остатки, сбившись в таборы, бежали искать нового пристанища на просторах стошестидесятикилометрового квадрата, ограниченного небесными стенами Барьера.

– Вернулись к естественному кочевому образу жизни, – пошутил тогда подполковник Матвеев.

Впрочем, теперь, три года спустя, то, что не смогли провернуть цыгане, удалось простым бандитам. Власть, так и не успевшая окрепнуть, деградировала, поскольку деградировала экономика. Не хватало горючего, запасных частей, нужного сырья, лекарств, но, главное, не хватало властного и грамотного руководства. В общем, как новая администрация ни старалась, жизнь постепенно, но верно скатывалась к основным принципам натурального хозяйства.

Гончаров решил, что доставят его в личную резиденцию нового главы, а точнее Главаря, этих мест. Но он ошибся: грузовик поехал на юго-восток, и вскоре Александр понял, что везут его в знакомое здание, где располагалось бывшее правительство.

Там он долго просидел, запертый в полуподвальной каморке, и даже неплохо поспал, а на допрос потащили лишь к полудню, всё так же пристегнув наручники к поводкам.

Лобстер лениво развалился на неком подобии трона, который ему спешно соорудили «шестёрки», выжившие в катаклизме и удивительным образом не сгинувшие в течение, казавшихся сейчас ужасно долгими, четырёх лет. Двое из таких вот прихлебателей, картинно держали майора Гончарова перед Главарём на верёвках, натягивая их в разные стороны, хотя пленник и не сопротивлялся.

Настоящее имя Главаря было Михаил Сергеевич Лобанов, и когда-то давно, уже можно сказать в ином мире, Гончаров имел сомнительное удовольствие жить с ним не только в одном доме, но даже в одном подъезде.

Собственно, в прежние времена Лобанов даже не являлся крупным бандитом – так, средней дерзости взломы, отсидка всего три года, благодаря ушлым адвокатам, затем уже торговля наркотиками на подхвате у тех же цыган, покупка пары магазинчиков на эти деньги – и новый арест незадолго до Катастрофы. Майор так и не знал, осудили его в тот раз или не успели. Гончаров видел Лобанова мельком в РУВД сразу после ареста, и Мишка попытался предложить бывшему соседу взятку за «содействие в решении вопроса».

– А я бы так вообще всех вас, ублюдков, расстреливал! – сказал тогда майор. – И вас, шелупень, и хозяев ваших, в первую очередь!

Лобанов, конечно, это хорошо запомнил.

Александр вздохнул: растут люди! Ни дать ни взять, прямо вождь какого-нибудь племени мумба-юмбе! Правда, не на копьё опирается, а на автомат Калашникова. А вообще-то, кажется в Мозамбике, АК даже на государственном флаге есть!

С минуту новоиспечённый «князь» рассматривал майора. Гончаров ответил ему долгим, спокойным и обидно презрительным взглядом – а что ему было терять? Если смерть есть, то она всё равно одна. Но почему-то ему уже казалось, что сразу его не кончат.

– Ну как, – спросил наконец Лобстер, – набегался?

Александр просто пожал плечами.

Лобстер покивал, словно соглашаясь с молчаливым ответом:

– Что, не думал, Александр Яковлевич, свидеться?

– Рассчитывал, – хмыкнул Гончаров и криво усмехнулся, – но при других обстоятельствах.

– Ну ясно-понятно, – с довольным видом осклабился Лобстер, – только карты иначе выпали! Твой председатель оказался чмо полное, а если бы ты мозгов поболее имел, то давно сместил его и сам стал бы тут править. Дурак ты, мент, гадом буду: полный идиот!

– Обзываться не надо, – всё так же спокойно заметил Александр. – А вот ты, стало быть, себя крупным деятелем возомнил? Смешно – князь! Как фраер какой-то, ей-богу. Не по понятиям же вроде, а? Почему бы тебе паханом самого себя не назначить? Паханом бы тебе больше пошло. И сходняк тут весь свой – точно утвердят!

Лобстер слегка покраснел, но сидел пока спокойно.

– В расход, что ли, напрашиваешься? Учти, патронов тратить на вас не будем – вон, просто вздёрнем!

– Быть повешенным куда страшнее… – скривился майор.

– Покажи ему! – приказал Лобстер своему старому приятелю Витьке по дворовой ещё кличке Мазок и кивнул куда-то за стену здания.



Мазок кинулся к окну и картинно откинул штору. В сквере возле здания правительства Гончаров увидел большую перекладину, одним концом прикрученную к фонарному столбу, а другим – опиравшуюся на развилку соседнего дерева. На перекладине болталось несколько трупов, среди которых Александр узнал председателя Филимонова и подполковника Матвеева.

– Хочешь вот так повисеть? А народ полюбуется!

– Эсэсовец, – констатировал майор. – Ну а что ж меня не вешаешь?

– Да вот, побеседовать захотел, – улыбнулся Лобстер. – Побазарить, как говорится.

– И о чём же мне с тобой говорить? – удивился Гончаров.

Лобстер помотал в воздухе указательным пальцем, словно показывая, что есть у него кое-что на уме.

– Имеется грандиозный замысел, – пояснил Главарь. – Неделю назад, только мы власть, значит, взяли, попался мне тут один учёный тип. Так вот, он стал гундосить, что наша Зона не одна сама по себе, а вся Земля, мол, на такие зоны разбита.

– Давно уж слышали такие гипотезы, – кивнул Гончаров. – Но я-то тебе на хера?

– Видишь, майор, можно попробовать попасть в другие зоны – что нам сидеть, как запертым в клетке?

– Через Барьер не пройти – много раз пытались.

– Пытались просто пробить, не вышло. Но не бесконечный же он, этот Барьер, я имею в виду – вглубь. Вот и попробуем мы сделать подкоп, чтобы попасть на другую сторону.

Александр со снисходительной усмешкой посмотрел на Лобстера:

– Идиотизм! Это пытались сделать практически сразу: копали, даже бурили…

– Может, плохо пытались? Чувствуешь?

– Бред собачий! – коротко ответил пленник.

– Это мы посмотрим. В общем, будем рыть большой подкоп, конкретный, так сказать.

– Копайте на здоровье, – согласился Гончаров. – Но зачем я тебе сдался? Я не экскаватор!

Лобстер засмеялся вполне искренне, а вслед за ним захихикали почти все «шестёрки».

– Ладно, не прикидывайся бакланом, всё ты понимаешь! Любое большое дело требует, чтобы его защищали. Мне же не воевать надо, а подкоп рыть, и рыть, возможно, придётся долго. Значит – нужна достойная армия, чтобы не мешали, чтобы порядок был. У меня много хороших ребят, но они, если честно, раздолбаи неорганизованные. Потому, считай, масть тебе попёрла, майор: я готов, так и быть, похерить всё старое и назначить тебя главным военным инструктором. Будешь ребят моих учить как специалист. Генералом у меня станешь, майор, сечёшь?

Гончаров, прищурившись, посмотрел на бандита. Он не мог сказать, что ожидал услышать подобное, но и не слишком удивился: присвоение самому себе княжеского титула наверняка говорило о значительных амбициях Лобстера, так что почему бы ему не возжелать иметь собственную регулярную армию с генералами во главе?

Почему же в жизни всё происходит именно так? Хороших людей вроде хватает, но наверх вылезает всякое отребье, что раньше, что теперь! Поговорка про дерьмо, плавающее всегда сверху, неспроста появилась – неужели она реально отражает положение дел в обществе?…

«Может, я слишком много от людей требую? – подумал Гончаров. – Но ведь не больше, чем от себя самого…»

В принципе, предложение Главаря предоставляло возможность выбраться: в конце концов, инструктору вынуждены будут дать доступ к оружию, а уж воспользоваться им Гончаров сумеет. Главное, жив останется. Но где-то тут, без сомнения, должен присутствовать подвох!

– Что ж, – сказал как бы нехотя майор, – если и правда хочешь порядок навести и дело серьёзно поставить – почему нет? В нынешних условиях хорошая армия нужна куда больше, чем раньше. Я, в принципе, согласен.

– Смотри-ка ты?! – Лобанов весело переглянулся с Витьком и тем высоким темноволосым бандитом, что арестовывал майора, привёл его сюда, а теперь стоял по одну сторону от «трона». – А я думал, он артачиться будет!

Он положил на колени автомат и наклонился вперёд к майору:

– Только учти, если думаешь фуфло мне пропихнуть – не выйдет!

Гончаров пожал плечами:

– Какое фуфло, я и не думаю.

– Ты меня за идиота не держи, майор. А чтобы тебя повязать, как говорится, сейчас ты нам пристрелишь парочку особо ретивых сторонников председателя…

«Ну конечно же! – с горечью подумал Александр. – Мог бы догадаться».

– Шмальнёшь их на публике – я велю народу собрать побольше, кто ещё из города не разбежался. Ну а после конкретно по делу толковать будем.

Замысел Лобанова, разумеется, был до крайности прост, но нельзя не признать, что эффективен: после подобной публичной казни майор уже действительно никогда не отмоется в глазах людей. И останется ему только верой и правдой служить новой власти.

Как любой человек, много раз бывавший в смертельно опасных ситуациях, Гончаров готов был идти на разнообразные сделки с совестью для спасения жизни, кроме случая, когда нужно расстреливать невиновных.

– Вижу, ты не в восторге? – сказал неплохо читавший по лицу бандит.

– Что от тебя ещё ожидать? – Гончаров сплюнул. – Скоты и есть скоты!

– Та-ак!.. – Лобстер сел прямо и погладил лежавший на коленях автомат. – Ну будет у тебя весёлая жизнь, ментяра.

– Весёлая смерть, хочешь сказать? Что же, кончай меня, бандюган, – сказал Александр, с сожалением думая, что, похоже, не так уж много времени он и выиграл: стоило, наверное, пострелять напоследок в той квартирке, душу отвести.

– Конечно, я тебя кончу, но не сразу, – покачал головой Лобанов. – Про мой проект подкопа я уже говорил…

– Придурок ты: вместо того чтобы хоть как-то пытаться хозяйство восстановить, ты собрался в земле копаться – ради чего?

– Я знаю, ради чего! – возразил Главарь банды и заверил: – А вот, тебя, ментовская рожа, я заставлю копать больше и дольше всех!

– И, в натуре, пусть просто руками копает, Лоб, – вставился Витька-Мазок, – чтобы ногти свои поганые до костей стёр, чтобы у него из жопы кровь пошла…

– Не-ет, Витёк, ты не прав, – философски скривился новоиспечённый пахан-князь, позволявший лишь Витьке, одному из немногих, звать себя старой, да ещё и укороченной кличкой. – Так мент слишком быстро загнётся. Нет, копать он будет лопаткой, как положено. Больше пользы принесёт, ну и дольше промучается, само собой.

– Неужели ты серьёзно думаешь подкопаться под Барьер? – вздохнул Гончаров.

Лобстер утвердительно кивнул:

– Говорю же, сколько можно тут так сидеть? Это вы, козлы, чего-то ждали, а я своё отсидел…

Гончаров ухмыльнулся невольному каламбуру Лобанова – по мнению майора, тот отсидел слишком мало.

– Ну а что же ты лыбишься, су-ука? – наигранно ласково протянул Лобстер.

– Да вот, думаю, – в тон бандиту ответил майор, – что будет, если всё-таки под Барьер подкопаемся?

Лобстер осклабился:

– Небось, рассчитываешь, что там тебя подкрепление из ГУВД будет ждать?

– Почему бы и нет? – тоже почти весело ответил Гончаров. – Кто его знает, как тогда всё обернётся? Ты бы подумал!..

– Сам же в это не веришь, козёл! – Лобстер сплюнул под ноги стоявшему на растяжках майору и махнул рукой: – Увозите его, в жопу.

– Какое у вас к жопам-то пристрастие… – пробормотал Гончаров, но бандиты не обратили внимания на его реплику.

– Куда его, Михал Сергеевич? – басовито прогудел высокий мужик, показавшийся Гончарову ранее знакомым.

– Черноскутов, ты тупой, что ли?! – заорал вдруг Лобанов, нервно дёргая рукой. – Чего тебе непонятно?! Я тебя зря, что ли, начальником охраны сделал?! Куда-куда, на котлован, конечно, на Яму! Везите его вместе с остальными диссидентами – лично доставишь! И глаз пусть там не спускают!

– Есть! – по-военному пробасил Черноскутов.

Гончарову определённо казалось, что он когда-то видел этого человека, но и услышанная фамилия не помогала вспомнить – где.

Майор бросил ещё один взгляд на Лобанова – новоиспечённый «князёк», уже улыбаясь, смотрел ему вслед. Длинные и, надо сказать, неплохие локоны бандита охватывал кожаный ремешок с какой-то, кажется золотой, бляшкой.

«Ну надо же, – подумал Гончаров, – откуда он этого набрался? Ричард, мать его, Львиное Сердце!»

Гончарова затолкали в крытый грузовик, у которого колонка газогенератора стояла сбоку. В фургоне без единого окошка было темно. Пока дверь оставалась открытой, майор заметил, что в кузове скамеек нет, а на полу в разных местах сидит ещё человек шесть-семь. Гончаров выбрал один из оказавшихся свободным углов, чтобы не так бросало при езде по разбитой дороге, и привалился спиной к доскам бортов, упираясь ногами.

Когда грузовик тронулся, майор поинтересовался в темноту:

– Кто хоть тут есть кто?

– А ты-то сам кто? – ответил справа немного взволнованный, но сохранивший остатки бойкости насмешливый голос.

– Бывший майор Гончаров, бывший член Комитета, – в тон ответил Александр.

– А-а, вот мне и показалось, что знакомый, – радостно произнёс тот же голос, и рядом завозились.

Чья-то рука нащупала бок Гончарова, и он понял, что говоривший ощупью пролез к нему:

– Я же Исмагилов, помните, товарищ майор?

– Фёдор! – обрадовался Гончаров, припоминая весёлого шофёра из милицейского гаража, которого все звали чаще просто Федей. – Когда же мы последний раз виделись?

– Да, считайте, где-то перед самой этой свистопляской.

– Надо же, столько не встречались и вот при таких обстоятельствах свиделись. Видишь, как всё повернулось?

– Обкакался ваш Комитет, вы уж извините, товарищ майор.

Гончаров потёр жёсткий ёжик волос и шумно втянул носом воздух:

– Я и без тебя понял…

– Вы вот всё подстраивались под Филимонова, – критически продолжал Федя, демонстрируя знание местной политики последних лет. – Хороший мужик, он, конечно… был. Но для нынешних времён мягкий. А чего вы сами власть в свои руки не взяли?

– Твою мать! – чуть не взорвался Гончаров. – Мне только что один придурок это же советовал! Значит, вам всем точно диктатура нужна?

Федя вздохнул в темноте:

– А это смотря какая диктатура! Иная, если человек хороший, даже очень может быть нужна.

Майор тоже вздохнул:

– Вот и мне сейчас уже кажется, что, может, и нужна. Правда, ещё больше закон жёсткий нужен, а это – немного иное, чем диктатура, я так понимаю.

– Хм… – Фёдор шумно почесался. – Может, и так. А то ведь вы посмотрите, что творится, блин…

Гончаров ничего не ответил, и какое-то время они молча болтались в темноте в такт подскокам машины на ухабах.

– Вы-то, как сами, товарищ майор? – поинтересовался наконец Фёдор.

– Да что я, – вздохнул Гончаров, машинально пожимая плечами. – Квартира-то у меня в Юго-Западном районе была, на Белореченской. Таким образом, семья осталась за Барьером. Вот так, в общем.

– Ах ты, чёрт! – с искренней досадой сказал Федя. – То есть вы даже про них ничего и не знаете?

– Откуда же знать?! Вон, Лобстер хочет помочь – подкоп туда сделать.

– Да, – неопределённо протянул Федя, которому нечем было приободрить майора, – бес бы побрал этот Барьер.

Странный феномен, прозванный «Барьером», возникший, как уверяли выжившие очевидцы, практически в момент первого удара, отсёк северо-запад и северо-восток областного центра от места службы Гончарова, а потому майор, да и любой другой, мог лишь гадать, что происходит там, с другой стороны упавшего на землю неба.

С этой же стороны примерно на полкилометра от самого Барьера не выдержал почти ни один дом, и в черте города там простиралась полоса завалов, почти как на картинках из пособий по гражданской обороне, демонстрировавших последствия ударной волны после ядерного взрыва. К счастью, никаких иных поражающих факторов, например радиоактивного заражения местности, в данном случае не наблюдалось.

Вообще свойства Барьера оставались совершенно необъяснимыми даже в отношении простых, казалось, вещей. Часто Гончаров слышал высказывания, насколько, мол, им повезло, что Белоярская АЭС, располагавшаяся не слишком далеко от города, не попала в этот квадрат. Ведь наверняка при таком толчке на станции могла начаться утечка радиоактивности, если не более серьёзная авария. А на практике даже на станции Мезенское, откуда до АЭС оставалось всего километров десять по прямой, никакого повышения радиационного фона не отмечалось. То ли аварии на станции, к счастью, всё-таки не случилось, то ли Барьер не пропускал радиацию так же, как он не пропускал свет, радиоволны или дым, хотя ветер дул через него, похоже, свободно, и облака, когда они проплывали сверху, выливали на землю дождь, как обычно, без помех.

– Ну а ты где обитаешь, Фёдор? – поинтересовался Гончаров. – Куда прибился? Как-то пропал с глаз долой вскоре после Катастрофы.

– Да вот такие пироги, товарищ майор: я же тут вроде как фермером заделался! Семью в деревню почти сразу же вывез, а потом и сам туда окончательно подался.

Фёдор поведал Гончарову, что устроился в Кадниково, где у его матери имелся добротный дом со всеми нужными надворными постройками. Исмагилов развернул приличное хозяйство, заимел несколько коров и лошадей, дальновидно предвидя в самом скором будущем полное исчезновение горючего.

В общем, дела у него шли неплохо, хотя многое приходилось делать уже почти по старинке – без моторов и электричества. Впрочем, расторопный Фёдор нашёл где-то даже брошенный бензовоз с почти полной цистерной солярки, так что ему одному хватило бы её надолго. Иногда, правда, появлялись мародёры, но, к счастью, небольшими отрядами, до недавнего времени совершенно неорганизованными, и совместно с соседями удавалось отстреливаться – оружием новоиспечённый фермер тоже запасся.

Вчера Фёдор, который уже давно махнул рукой на власть и дальше своих крестьянских забот не высовывался, привёз кое-что на продажу на городской рынок. Загреб его так называемый «отряд охраны порядка» за отказ добровольно сдать продукты в пользу князя Лобстера. За препирательства Исмагилов на месте получил три месяца принудительных работ – возможно, повезло, что не просто пулю в лоб.

– Чего он сейчас добиться-то хочет? – сказал Федя, имея в виду Главаря банды.

– Как чего? – ухмыльнулся сам себе в темноте Гончаров. – Неограниченной власти, как и большинство подонков.

– Я слышал, что он говорил, будто прежнее правительство не хотело вывести народ в большой мир, а он, мол, это сделает.

– Ага, как же, козёл он хренов! – со злой иронией заметил Гончаров.

В передней стенке фургона открылось окошко, и противный, надтреснутый голос посоветовал:

– Вы, суки, базар-то фильтруйте! А то пущу в расход и потом скажу Князю, что при попытке к бегству.

В свете, просачивавшемся из кабины водителя, Гончаров постарался ещё раз рассмотреть, кто сидел вместе с ним в кузове. Справа маячило лицо Исмагилова, сейчас заросшее бородой, а прямо напротив притулился немолодой уже, как показалось, мужчина в какой-то полувоенной куртке. Он поднял голову, встретился глазами с Гончаровым и почти сразу же отвёл взгляд.

– А что же я такого сказал? – наивно поинтересовался Гончаров у охранника. – Я вашему хозяину прямо говорил, что дурак он и что людям врёт: под Барьер не подкопаться. Ты хоть на секунду прикинь: это же явно инопланетяне какие-то сделали, и дурацкий подкоп никак не поможет.

– А вот Князь и покажет этим инопланетянам, а заодно и всяким мудакам вроде вас! – Охранник хохотнул как бы для поддержания собственного духа. – В общем, я сказал: не гоните туфту и не наезжайте на Князя, понятно?

– Да бог с ним, не будем, – пообещал Гончаров. – А ты прямо за своего атамана готов костьми лечь. Что, будешь гранату нам кидать, если не перестанем твоего «князя» ругать, как в одном фильме обещали, или иначе наказывать станешь?

Парень несколько секунд всматривался в полумрак кузова, выставив через окошко острый нос, за который Гончарову очень хотелось его схватить, и сказал, как сплюнул:

– Гранату кидать не буду, но вот прикладом тебе по зубам с удовольствием садану. А зубных врачей сейчас мало осталось – без фикс походишь! – И он захохотал, довольный собственной шуткой.

– Уймись, Олежка, – донёсся голос человека, сидевшего рядом с водителем, и Гончаров узнал Черноскутова. – Балаболишь без дела.

– Слушай, – почти примирительно спросил Гончаров, – скажи хоть, куда нас точно сейчас везут?

– Куда ж ещё, – почти удивился остроносый Олежка, – на станцию, потом к Яме. А ты что, лох, решил, что тебя на машине прямиком туда повезут? Горючее на тебя жечь, мясо?

– Понял, спасибо, кость, – совершенно серьёзным голосом сказал Гончаров, прозрачно намекая на испитой вид парня, который во времен оные вполне сошёл бы за завзятого наркомана.

– Чего-чего? – настороженно-угрожающе поинтересовался Олежка.

– Костя, говорю, – спокойно сказал Гончаров. – Мне послышалось, тебя Костей зовут?

– Я Олег, понял, в натуре? Тебе чё, объяснить надо?! – Парень изобразил движение, словно собирался впрыгнуть внутрь фургона и разобраться с Гончаровым.

– Уймись, тебе говорят, – повторил Черноскутов.

Олежка ещё несколько секунд сверлил Гончарова глазками, но, в конце концов, убрался, захлопнул окошко, и снова стало совсем темно.

– Зря вы их заводите, товарищ майор, – сказал шёпотом Фёдор.

– Да пошёл он, тварь! – Гончаров только сильнее упёрся ногами в пол.

Из-за плохих дорог от здания правительства до станции грузовик трясся целых полчаса, объезжая кое-где так и не расчищенные до конца завалы и перебираясь через выбоины в асфальте. Рытьё подкопа, задуманного Лобстером, развернулось у разрушенного и давно заброшенного посёлка Полеводство. Сейчас с железнодорожной станции Уктус, находившейся ещё в черте города, туда возила людей мотодрезина, переделанная под питание дровами.

На платформе всех под дулами автоматов перегрузили в вагончик-скотовоз, в котором после наглухо закрытого кузова казалось намного светлее. Майор оценил состояние людей, оказавшихся вместе с ним «на этапе» – все, кроме Фёдора и одного мужчины, того, что сидел в фургоне напротив Гончарова, выглядели понурыми и явно сломленными ситуацией.

Этот давешний мужчина и тут устроился рядом – при нормальном свете майор смог хорошо его рассмотреть. Высокий шатен, чуть вытянутое лицо, но с правильными чертами, серые живые глаза, и внешне достаточно крепкий: такой «подельник» мог быть полезен. Сейчас Гончаров увидел, что на самом деле мужчина куда моложе: несмотря на глубокие морщины на лбу и у глаз, он вряд ли старше сорока.

Александр дождался, пока охрана задвинет дверь вагона, после чего исследовал запоры на ней, а также лючки в крыше и маленькие оконца под потолком. Окончательно поняв, что пока выбраться не удастся, он сел на не слишком чистую солому.

Наконец, дрезина, надсадно вздрогнув, поволокла вагон в сторону места принудительных работ.

– А чего, вы тоже думаете, что это всё-таки инопланетяне, товарищ майор? – подал голос Исмагилов, продолжая прерванную тему.

– Знаешь, Федя, – сказал Гончаров вместо ответа на всем уже давным-давно надоевший вопрос, на который ответа ни у кого и быть не могло, – что ты всё заладил: «товарищ майор», «товарищ майор»?! Давай запросто, на «ты»!

– Да как-то… – немного замялся Фёдор.

– Все «как-то» остались в прошлой жизни, – вздохнул Гончаров. – Будь проще.

– Да уж. – Фёдор тряхнул патлатой головой и негромко сказал: – Ну ладно… Но всё-таки интересно, кто мог это устроить?

– Что – это? – не понял майор, уже думая о своём.

– Да Барьер, будь он неладен.

Гончаров хмыкнул:

– Одно могу сказать – не заморские наши враги и не чеченские террористы.

– Ага, – со значением молвил Федя, словно такое подтверждение факта неземного происхождения Барьера его успокоило.

Сероглазый шатен, севший рядом с Гончаровым, шумно вздохнул.

– Если это работа инопланетян, то почему больше четырёх лет никто из них не объявился? – подал он голос. – Не находите, что слишком странная попытка установить контакт?

– Это в каком смысле – установить контакт? – удивился Фёдор.

Мужчина секунду-другую смотрел на Исмагилова, а потом пояснил без тени иронии:

– Ну так говорят про взаимодействие с инопланетянами: «установить контакт».

– Да уж, – с готовностью подтвердил Федя, – взаимодействие вроде как налицо.

Гончаров невесело усмехнулся.

– Получается, – продолжал Исмагилов, – нас заперли, как в большой клетке, и как курей держат…

– Почему вы думаете, что как курей? – мужчина говорил вполне серьёзно, и лишь в глазах его Гончаров уловил смешинку. – Нас ведь не откармливают!

– Вот это точно, – согласился Фёдор. – Не откармливают: столько народу вообще перемёрло!

– Возможно, задача именно такая: чтобы умерло как можно больше людей и экономика не могла нормально существовать, – предположил мужчина.

– Но я так понимаю, – сказал Федя, и Гончаров не мог не признать обоснованность доводов бывшего шофёра, – что те, кто смогли поставить стенки, которые ни танком не прошибёшь, ни на самолёте не перелетишь, могли бы всех нас и просто передушить, как тех же самых курей. А почему тогда они этого не сделали сразу?

– Вполне вероятно, задача иная, – задумчиво сказал молчавший до сих пор Гончаров.

– Но какая ж такая задача? – не унимался Фёдор.

– Ты меня спрашиваешь? – Майор с сарказмом покосился на Исмагилова. – Хотел бы я увидеть человека, который знает, почёму всё произошло.

– Да, – согласился мужчина, – из людей таковые вряд ли найдутся.

– Слушайте, давайте с вами хоть познакомимся, – предложил Гончаров.

– Простите, – спохватился собеседник, – не представился, – Домашников, Пётр Борисович. В прошлом сотрудник лаборатории физической химии Академии наук, а последние годы работал инженером на «Химмаше».

Они пожали друг другу руки.

– Давайте тоже на «ты», если не возражаете, – предложил мужчина. – Как в одной песенке: «Для простоты, для красоты, прошу со мною быть на „ты“…»

– Не возражаю, – усмехнулся майор.

– Ну тогда и со мной тоже на «ты», – с готовностью протянул ладонь Фёдор. – А ты, Пётр, как тут оказался?

– Что касается вашего, то есть, пардон, твоего вопроса, – поправился Домашников, – так я и жил в этой части города. Всё квартиру хотел поменять поближе к центру, но не успел. Хотя, как я думаю, с той стороны всё очень похоже.

– Значит, у вас хоть семья тут с вами?

– Была. – Инженер нахмурился. – Жена погибла сразу. Глупо так: всего-то пласт штукатурки со стены отвалился – и в висок. А дочка в первый год от чего-то типа кишечной инфекции умерла.

– Прости, – сказал Гончаров.

– Да ну что ты! Разве я один такой, у кого кто-то погиб или умер?

Они немного помолчали.

– Значит, ты тоже считаешь, что по ту сторону Барьера ситуация аналогичная? – спросил Гончаров.

– Да, не сомневаюсь, – кивнул инженер. – Есть, конечно, гипотезы, что мы, мол, находимся на неком, изолированном кем-то куске земной поверхности или нас выбросило в какое-то параллельное пространство…

– Ну уж это, прости, ты что-то загнул, – пробурчал майор.

– Да нет, теоретически-то вполне возможное событие – соприкосновение двух параллельных пространств и кусок нашего может обменяться с куском какого-то другого.

– Как так? – сделал круглые глаза Фёдор.

– Повторяю, теоретически может такое быть, может, – заверил Пётр. – Не читали книжку – «Робинзоны космоса»? Франсис Карсак ещё в прошлом веке описал нечто подобное. Хотя это и фантастика, но гипотеза вполне правдоподобная.

– Нет, не читал, – покачал головой Гончаров. – Фантастику года за три до Катастрофы стал почитывать вместе с сыном, но эту книжку не читал.

– Так это же – фантастика! – несколько разочарованно сказал Фёдор.

– А небо, отгородившее нас от остального мира – это что? – поинтересовался Гончаров.

– Ну… – начал Исмагилов и тут же признался, усмехаясь: – Не знаю!

– Но всё-таки, я почти уверен, что в нашем случае произошло иное, – продолжал Домашников. – Во-первых, при переносе куска пространства разрушений случилось бы куда больше, и мы, вообще, вряд ли остались в живых, а во-вторых, и самое главное – наличие Барьера. Если бы нас перекинуло в какой-то параллельный мир, то мы оказались бы просто куском земной поверхности среди инопланетного ландшафта. А мы Барьером изолированы!

– А это не может быть, например, каким-то свойством этого самого другого пространства, что ли? – спросил майор, тоже демонстрируя определённую способность выдвигать гипотезы. – Что мы про подобные штуки вообще знаем?!

– Конечно, почти ничего не знаем, – слабо улыбнулся Пётр. – Но есть один момент, на мой взгляд, говорящий за целенаправленное искусственное вмешательство – сама форма Барьера. Замеры же формы делали!

Гончаров, как человек, сам участвовавший в подготовке и сопровождении той экспедиции, знал про измерение формы Барьера. Тогда, в первый год, когда стало ясно, что связь с «внешним» миром отсутствует, люди сразу же предприняли попытку установить общую картину происшедшего.

Горючего оставалось пока в достатке, никто не думал серьёзно, что они могли оказаться в абсолютно закрытой зоне, отрезанной от остального мира. Поэтому спешно сложившееся из остатков старой районной администрации руководство снарядило экспедицию для проверки, как далеко простирается странное образование, пропускающее сквозь себя чистый воздух, дождь и облака, но не позволявшее проходить никаким живым существам или машинам.

Телефонная и мобильная связь везде оказалась нарушена, электроснабжение тоже – в этой части города оставались одни генерирующие подстанции нескольких заводов. Связь была возможна только с помощью радиостанций с автономным питанием. Однако таких нашлось немного, в основном у военных, милиции и спасателей МЧС. Из других городов и посёлков приходили противоречивые сообщения, однако стало понятно, что вдали от странной «небесной стены», упиравшейся в землю, катаклизм сопровождался не слишком сильными толчками. В свою очередь, последняя ударная волна, пришедшая сверху, ощущалась везде одинаково, но разрушений вызвала мало.

Экспедиция на нескольких бронемашинах и военных вездеходах двинулась вдоль Барьера. Она столкнулась местами с бандами мародёров, с некими личностями, пытавшимися срочно установить свой местный порядок, сожгла много горючего и, в конце концов, обошла всю Зону по периметру, которая оказалась, насколько выяснили, практически идеальным квадратом.

Зона ограничивалась Барьером и сверху – выше пятисот метров не удавалось подняться ни одному из оставшихся летательных аппаратов. Два вертолёта из аэропорта Кольцово, которые снарядили для первых полётов, натолкнулись на невидимую преграду, не фиксировавшуюся радарами, сломали лопасти и разбились. Удивительно, но, судя по посадкам нескольких самолётов в первый час после прихода ударных волн, верхняя «крышка» Зоны закрылась не одновременно с возникновением боковых Барьеров, а позже.

– Ну и?… – спросил Гончаров. – Что следует из формы Зоны?

– Безусловно, то, что она искусственная. Но, понятно, ничего нельзя сказать до тех пор, пока не произойдёт настоящий контакт третьего рода, если только с нами не играют, как в кошки-мышки, – развёл руками инженер.

– Как ты сказал? – наморщил лоб майор, которому словосочетание почему-то показалось знакомым: то ли кино с похожим названием когда-то видел, то ли у Алёшки какая-то книжка фантастическая была. – Контакт третьего рода?

– Контакт третьего рода – термин из науки о неопознанных летающих объектах. Означает контакт с представителями иного разума с вещественными подтверждениями их деятельности.

– Судя по твоим же словам, сам Барьер – куда уж более чем вещественное подтверждение. Но понять мы всё равно ничего не можем!

– И, главное, ничего сделать-то не можем, – очень к месту вставил Федя.

– Это уж точно, – подтвердил Гончаров.

Домашников молча развёл руками.

Мотодрезина долго волочила вагон, колёса которого заунывно постукивали на стыках рельсов, и наконец дотянула его до лагеря. Перед новоиспечёнными зэками предстал начальник – толстопузый и какой-то сальный мужик по фамилии Симак. Тут же, выбрав одну женщину помоложе, он приказал её увести.

– Ну что, быдло, – ухмыляясь, начал начальник, – поздравляю с прибытием. Тут вам не халява, придётся поработать. Запомните: лентяев не потерплю – прикажу шлёпнуть, и дело с концом!

Он говорил долго и нудно, стараясь подавить заключённых угрозами и страхом полной зависимости от его воли. Люди, переминаясь с ноги на ногу, покорно слушали разглагольствования бандита.

Потом всех также долго и нудно переписывали в грязноватую амбарную книгу. Уже почти смеркалось, когда пленников втолкнули в чудом сохранившийся бетонный пакгауз на окраине разрушенного посёлка. Недалеко от этого места имелась большая пустошь, обзора ничто не закрывало, и отсюда хорошо просматривался сам Барьер.

С первого взгляда, особенно в сумерках, могло показаться, что здесь ничего странного нет. Но при свете дня сразу же выделялась основная нелепость пейзажа: визуально Барьер представлял собой продолжение неба, расстилавшегося над головой, которое вдруг резко загибалось вниз, соединяясь с землёй. Впечатление неимоверно усиливалось, когда по небу плыли облака.

Феномен впечатлял, делая горизонт неожиданно близким. Но дойти до такого горизонта не представлялось возможным: примерно метров за тридцать до края видимого участка земли движение останавливала невидимая преграда. Руками она ощущалась как сгустившийся в упругую резину воздух: пешком не пройти, а машины лишь надсадно выли моторами и рвали колёсами землю. Не пролетали через эту преграду даже снаряды артиллерийских орудий – просто взрывались или сгорали.

Впрочем, сейчас Гончарову приходилось рассматривать не столько мало различимый в слабом свете Барьер, сколько место своего заточения. В пакгаузе на высоте почти в два человеческих роста в стене находились окошки, забранные решётками. Стёкла, естественно, давным-давно отсутствовали, но это, в совокупности с горевшим внутри примитивным масляным светильником, позволяло в слабом свете с улицы лучше видеть людей, свезённых новой властью на рытьё подкопа, или попросту Ямы.

Кроме новоприбывших вместе с майором в пакгаузе содержалось ещё человек сорок, которых уже загнали сюда на ночь – Лобстер резво начал выполнение бредового проекта подкопа под Барьер. Люди были грязны и изнурены, многие с кровавыми мозолями на руках и ногах. Все жались к окнам, поскольку в дальнем углу имелось отхожее место, представлявшее собой простое углубление в земле, прикрытое досками, куда ходили по большой и малой нужде все – и немногочисленные женщины тоже. С учётом жары, запах стоял соответствующий, так что отсутствие стёкол в данной ситуации немного помогало терпеть вонь.

Рассчитывать на измученных людей для осуществления своего плана Гончаров счёл вряд ли разумным – оставалось полагаться на мужиков, которые прибыли с ним. Но в любом случае следовало как можно скорее постараться реализовать побег: несколько дней таких работ в сочетании с плохой кормёжкой – и не только его спутники, но и он сам, несмотря на отличные физические данные, будут мало на что пригодны.

– Как бы то ни было, – пробормотал Гончаров, ни к кому особо не обращаясь, – надо устраиваться и здесь.

Не дожидаясь ответа, майор выбрал участок пола почище и улёгся, подложив под голову свёрнутую куртку. Его товарищи по несчастью также молча последовали примеру наметившегося лидера группы.

Довольно долго никто не мог уснуть, слушая периодически доносившийся снаружи хохот расслаблявшихся после «трудового дня» охранников. Часа через два в сарай впихнули давешнюю женщину – еле передвигавшую ноги и совершенно пьяную. Она, что-то бормоча, упала у дверей и почти сразу заснула.

– Сволочи! – сказал Исмагилов и поднялся одновременно с Гончаровым.

Вместе с ним они переложили женщину с голой земли на солому. В неверном свете масляной коптилки майор заметил на её лице синяки.

– Давайте-ка, братцы, всё-таки отдохнём, пока есть возможность, – почти ласково посоветовал Гончаров товарищам по несчастью.

Глава 2

На следующий день их подняли в шесть и повели умываться к ряду наскоро прибитых на длинную доску умывальников: эпидемии даже бандитов научили, что следует соблюдать хотя бы минимальную гигиену. Завтрак состоял из миски разваренной пшеничной крупы без соли и кружки какой-то травяной бурды, заменявшей чай. Хлеба не полагалось.

– Райская пища, по крайней мере горячая! – Гончаров вполне искренне постарался приободрить всех. – Могло быть куда хуже.

После приёма так называемой пищи им выдали лопаты, кирки, носилки и под конвоем группы автоматчиков погнали к котловану, находившемуся на расстоянии метров четырёхсот от пакгауза-барака.

Территория лагеря была совершенно не обустроена: ни колючей проволоки, ни забора – только пакгауз да несколько вагончиков для охраны вместе с наскоро сварганенной баней.

Такое положение вещей безусловно играло на руку Гончарову. Впрочем, он и не думал, что бандиты устроят здесь классический концентрационный лагерь. Майор был уверен, что действия Лобстера по организации принудительных работ для подкопа под Барьер, скорее всего, направлены на устрашение оставшегося в городе населения.

Но в любом случае, даже если Главарь действительно думал, что подкоп осуществим, очень скоро станет понятна тщетность затеи. Правда, Гончарову совсем не хотелось сгинуть до времени, пока понимание осенит Лобстера, а посему он не намеревался задерживаться на принудительных работах долго.

При свете дня Александр ещё раз осмотрелся, пытаясь вспомнить, что он знает про прилегающую местность. По сторонам от развалин станционного посёлка тянулась пустошь с редкими кустарниками и деревьями. Близкий горизонт, очерчиваемый Барьером, представал во всей красе.

Справа от тропинки, по которой они шли к Яме, простиралось всё то же упавшее на землю небо, визуально рассекающее остатки тепличного хозяйства. Ещё дальше впереди уже виднелись руины посёлка Горный Щит, через который тоже прошёл Барьер, а слева в «небесную твердь» упиралось старое шоссе. За автострадой на пару километров лежало открытое пространство с пролегающей по нему дорогой к станции Седельниково, а ещё через километр-другой, уже начинались вполне приличные леса – вожделенная мечта любого беглеца.

Насколько знал майор, Лобстер сумел установить влияние в радиусе километров тридцать от Бурга – на большее у него пока просто не было людей. В воинской части, имевшей до катаклизма номер «в/ч 32064», а в просторечии именуемой просто «тридцать второй городок», хватало всего – от автоматов до танков и артиллерийских орудий со всеми необходимыми боеприпасами, и даже топливо там ещё имелось. Однако численность бандформирования Лобанова была не так велика, а массово набирать рекрутов из населения или непосредственно привлекать оставшийся небольшой военный гарнизон, формально вставший на сторону новой власти, Главарь пока не спешил. Очевидно, он справедливо опасался, что оружие всегда, а особенно в нынешние времена, могут запросто повернуть в другую сторону. Кроме того, теми же танками ещё нужно уметь управлять – это не велосипед и даже не грузовик, а подготовленных специалистов осталось мало.

«Зря мы с Филимоновым настояли на том, чтобы всё личное нарезное оружие изымалось безоговорочно, – подумал майор. – Может, принцип „Дикого Запада» был бы лучше, в самом деле? А так столковался Лобстер с воинским городком, нейтрализовал несогласных офицеров, расположил к себе оставшихся солдатиков, и всё – король! Думали мы, что в такой ситуации люди сплочённее будут, но цыганский мятеж чересчур напугал тогда председателя».

Впрочем, сейчас воспоминания ничем помочь не могли: задачей Гончарова было выбраться с территории, контролируемой бандитами Лобанова. Конечно, и в лесах местами неспокойно: шалили иногда лихие люди. Но таких находилось немного – сильно уж поредело население после эпидемий, пронёсшихся в первые два года.

Если двинуться отсюда лесом по прямой мимо Седельникова, то километров через двадцать пять упрёшься в городок Сысерть с собственным самоуправлением и вооружённой охраной. Об него Лобстер пока обломал зубы, значит, там майору бояться некого.

Впрочем, по большому счёту конечной целью Гончарова Сысерть никак не могла стать. Майор планировал добраться в Тюбук, находившийся раза в три дальше и, если считать по старому административному делению, уже в соседней области. Там тоже испокон веков дислоцировалась серьёзная воинская часть, руководство которой после Катастрофы учредило нечто вроде феодального государства: военная «знать» обеспечивала спокойную жизнь людям на прилегающей территории, а местное крестьянство их кормило. Удалённость городка от Барьера способствовала тому, что там почти ничто не пострадало, запасы горючего у армейцев были велики, техники и боеприпасов хватало, а вокруг лежали вполне плодородные сельхозугодья.

Гончаров не мог сказать, что в сложившихся условиях считал действия гарнизона Тюбука абсолютно правильными, но всё-таки оказаться там было куда привлекательнее, чем под властью бандитов. Вообще майор ещё до переворота Лобстера лелеял политическую мечту создать альянс Бурга, Каменска-Уральского, где находилось много заводов, и того же Тюбука. Просто, в отличие от большинства местных лидеров, стремившихся максимально обособиться (мол, так легче прокормить меньшее население при отсутствии технического потенциала), Гончаров полагал, что только объединение всей территории, населения и ресурсов в изолированном Барьером квадрате может создать, в конце концов, более или менее приемлемые условия жизни.

Альтернатива объединению уже легко просматривалась: сравнительно быстрая деградация до уровня эпохи царя Алексея Михайловича, если не хуже. Однако Гончаров, прежде всего, считал себя военным, а не гражданским человеком и не лез в управление остатками города дальше своей компетенции. Получается, возможно, зря не лез.

Яма представляла собой котлован с пологими склонами, которые приходилось постоянно подкапывать по мере углубления, чтобы люди с носилками могли ходить наверх и вываливать землю. Первые пару дней Лобстер использовал экскаватор, но потом, убедившись, что даже на глубине десяти метров миновать Барьер невозможно, прекратил жечь драгоценное топливо, решив далее копать руками невольников – процесс пусть медленный, но гораздо более дешёвый.

Майор постарался, насколько возможно, держаться вместе с Фёдором и Петром. Для начала он взялся долбить каменистую почву киркой и нагружать носилки, которые его товарищи по несчастью высыпали примерно метрах в пятидесяти от начала спуска в Яму. Гора вынутого грунта поднималась уже достаточно высоко и ходить людям приходилось всё дальше и дальше. Поскольку уральская земля была каменистой, иногда приходилось взрывать особо сложные участки.

Стояла жаркая, без дождей, погода, и люди уже через пару часов едва передвигали ноги. Пыль садилась на потные лица, скрипела на зубах, превращая слизистую рта и горла в высохшую пустыню. Эту пыль постоянно хотелось сплюнуть, а каждый плевок уносил драгоценную влагу, ещё более обезвоживая организм.

Ожидая, пока вернутся с носилками напарники и, получив возможность немного передохнуть, Гончаров опёрся о лопату рядом со стеной котлована, далее которой уже не позволял копать начинавшийся Барьер.

Он вдруг вспомнил, что так же жарко и пыльно бывало много лет назад, когда он, Саша Гончаров, тогда ещё молодой сержант и командир взвода, тянул военную лямку на берегах обмелевшего от зноя Пянджа. На противоположной стороне и на многочисленных островах качались заросли камышей, где прятались перевозчики наркотиков, выжидавшие удобный момент. Они тащили смертоносный товар сквозь пограничные заставы и потом дальше через Среднюю Азию, чтобы травить российских парней и девчонок. Именно тогда у Саши Гончарова появилась настоящая ненависть к торговцам наркотиками, и именно тогда он, который ранее не резал даже курицы, испытывал просто-таки сладостное удовольствие, когда доводилось всаживать пули в головы наркокурьеров.

Самым страшным, конечно, являлось то, что огромные деньги, выплёскивавшиеся из этой преступной сферы, легко калечили не только тела, но и души людей.

Старший лейтенант Уваров, которого Гончаров был моложе всего лет на пять-шесть, сразу выделил крепкого сержанта и почему-то именно его решил сделать доверенным лицом. Наверняка Уваров знал из личного дела подчинённого, что парень и его оставшиеся дома мать и сестра нуждаются в деньгах: Саша Гончаров в четырнадцать лет потерял отца-лётчика, разбившегося на «Ил-76» в Сибири.

Как-то раз в ходе боя они уничтожили караван, тащивший очередную партию наркоты, но потеряли тяжело раненными рядового Назроева и Теличева. Соорудив носилки из гимнастёрок и попавшихся под руку жердей, Уваров отослал оставшихся бойцов сопровождать раненых, а сам с Гончаровым взялся охранять груз и дожидаться подмоги с «бронёй».

Саша удивился, почему старлей отправил с глаз долой всех, кроме него: оставаться вдвоём на улице заброшенного аула вдали от расположения их двести первой дивизии было просто опасно – в любой момент могли появиться другие бандиты и пособники наркоторговцев.

Солнце ещё не показалось из-за глинистых холмов по ту сторону реки, и жара почти не напоминала о скором своём приходе. Прислушиваясь к обманчивой тишине улицы, Саша сменил полупустой магазин и немного нервно осмотрелся по сторонам.

Посреди пыльной улочки валялись трупы людей, животных и в беспорядке разбросанные тюки и оружие. У покосившейся глинобитной стены сидел в лужице крови, держась руками за живот, мёртвый душман. Гончаров помнил, как ещё несколько минут назад бандит метнулся к пустому дверному проёму, рассчитывая укрыться внутри дома, но напоролся на очередь. Рядом валялся чешский пистолет-пулемёт «скорпион», которым наркокурьер не успел воспользоваться.

Уваров тоже деловито осмотрелся, затем, присев на корточки, уверенным движением распотрошил один из тюков, наполовину придавленный тушкой застреленного ишачка, попробовал что-то на язык и удовлетворённо хмыкнул:

– Повезло – чистейший героин!

Он глянул сверкающими глазами снизу вверх на стоявшего рядом Гончарова, и взгляд мог показаться почти весёлым, если бы не бегающие зрачки и заметно дёргающееся правое веко.

– Ну что, сержант, давай-ка, закопаем немножко денег. Зря мы, что ли жизнями рискуем?

– Что, товарищ старший лейтенант?… – ничего не поняв, растерянно спросил Гончаров.

– Возьмём, говорю, часть товара, меня уже спрашивают, когда, мол, доставлю. Да не волнуйся. – Уваров пристально посмотрел на Сашу, по-своему истолковав его замешательство. – Ясное дело, ты в доле! Мне давно тут сообразительный парень требовался, а то гвардейцы-то наши большинство из таджиков. Не могу же я честь российского офицера перед ними дискредитировать, верно?

Гончаров молчал, потеряв дар речи. Старлей сдвинул каску на затылок, потёр глаз и уставился на Гончарова почти отеческим взором:

– Пойми: это огромные деньги! Таких ни ты, ни я никогда и нигде не заработаем! А так, хоть не за здорово живёшь башку тут подставляем. И не волнуйся – я в штабе с полковником в паре работаю! Давай бегом, присмотри укромное место вон в том доме, чтобы закопать.

Уваров вытащил из подсумка заранее приготовленную полиэтиленовую плёнку и стал аккуратно вытаскивать из тюка небольшие мешочки с прилепленными бумажками, испещрёнными арабской вязью.

Саше сделалось мерзко и тоскливо. Сколько, интересно, их, таких людей? Убеждённых, что деньги не пахнут, а если и попахивают иногда, как вот этот наркотик, так можно завернуть в плотную плёнку оправданий – чтобы совесть не унюхала. Ведь не ты, так другой здесь заработает, а посему не теряй момент, урви своё! Ведь таких денег нигде и никогда не получить, как ни сохраняй честь российского офицера. В общем, не пахнут же деньги, особенно большие!..

Гончаров знать не мог, да в тот момент и не стремился узнать, сколько их было, начиная от рядовых и кончая высокопоставленными военными и государственными чиновниками, убивавшими таким способом собственный народ и фактически своих же детей, в расчёте на «обеспеченную жизнь». Знал он хорошо только одно: лично для него, Саши Гончарова, деньги пахнут, его научили этому родители – покойный отец и, слава богу, пока живая мать. А потому он вырос с твёрдым убеждением, что жизнь, конечно, сложная штука, но есть границы, которые человек, желающий называть себя «человеком», никогда, ни за какую сумму благ, преступать не должен.

– Ну не стой, не стой как пень, сержант, – торопил Уваров, – времени мало!

– Да, я понял, – немного механически кивнул Гончаров и повернулся.

– Обалдел пацан от счастья! – хохотнул за его спиной старший лейтенант.

Саша пошёл к мёртвому душману. Уваров снова истолковал всё по-своему, полагая, что сержант собирается рыть яму прямо здесь, рядом. Он просто не допускал мысли, что кто-то может не согласиться быть в такой «доле».

– Да отойди ты подальше, на ту сторону улицы!

– Сейчас, сейчас, – пообещал Саша Гончаров.

Он поднял «скорпион» и, проверив магазин, выстрелил, стараясь попасть выше воротника бронежилета, – а стрелял он великолепно.

Уваров опрокинулся в пыль, которая сразу же начала пропитываться чёрно-красным. Старлей несколько раз дёрнул ногами и прохрипел, пуская кровавые пузыри – две пули как минимум попали куда-то в район горла:

– Да ты… чё?!. Бля-а-а…

Саша дал ещё одну короткую очередь, и Уваров застыл посреди улочки безвестного кишлака, распластав мозги.

Где-то далеко, в России, его, наверное, остались ждать деньги, откладываемые на хорошую безбедную жизнь после возвращения из «горячей точки». Деньги, которые не пахнут и на которые он собирался купить большую квартиру, дорогую машину, растить детей и давать им хорошее образование, чтобы потом такие вот бородатые фанатики с помощью таких же вот «уваровых» сделали, возможно, из них наркоманов.

Концом размотавшейся чалмы Саша аккуратно протёр «скорпион» и вложил его в руки мёртвого афганца. Затем дал пару коротких очередей из собственного автомата. Тело дёрнуло пулями, и оно очень натурально завалилось набок.

Саша на всякий случай стёр отпечатки пальцев Уварова там, где они могли остаться на пакетах, и запаковал всё обратно в тюк. После этого он сел в глубине дверного проёма на противоположной стороне улочки, закурил, пуская дым внутрь помещения, и только тогда почувствовал нервную дрожь.

Уже после разбирательства в особом отделе, Александра Гончарова вызывали в штаб, и полковник с хорошей русской фамилией Полежаев долго беседовал с ним с глазу на глаз, стараясь выяснить все подробности гибели Уварова. Саша догадался, что, скорее всего, именно этого офицера имел в виду старлей, а потому держался спокойно, с непониманием сути дела, хотя полковник пока ни на что особо и не намекал. Только в конце беседы Полежаев с нажимом пообещал, что ещё вызовет сержанта на «серьёзный персональный разговор».

Саша ждал повторного вызова с весьма неприятным чувством, так как подозревал, что, скорее всего, полковник постарается теперь из него сделать некую «героиновую шестёрку». Как вести себя в таком случае, Гончаров не знал: кабинет в штабе – совсем не то, что пустынная улочка брошенного кишлака. Но ему повезло – начались события августа девяносто первого года, у всех возникли новые проблемы, а потом Полежаева перевели куда-то в другую часть.

Спустя пять лет, уже в Чечне, Гончаров тоже сталкивался, например, со случаями, когда кое-кто из офицеров или солдат продавал оружие боевикам, фактически способствуя уничтожению собственных боевых товарищей, если не себя самого. Для подобных людей деньги не пахли – или пахли настолько опьяняюще, что совершенно отшибали рассудок. Однако Саша Гончаров, уже к тому времени лейтенант ОМОНа, если и не сильно изменил взгляды на жизнь, но утратил юношеский максимализм. Он научился вполне прилично сдерживаться и только тихо поскрипывал зубами, понимая, что вина совсем не на тех офицерах, кто месит грязь на Северном Кавказе, и тем более не на недокормленных солдатиках, готовых за кусок хавчика иной раз продать патроны или пару «эргэдэшек». Вина на тех политиках, кто в очередной раз подставил и армию, и МВД, кинув людей в погонах вариться в котле, из которого многие в верхах черпали для себя густой навар.

Сколько раз в разговорах с близкими ему офицерами они обсуждали эту проблему! Как сказал друг Гончарова, капитан Эдуард Нистратов, подорвавшийся позже вместе с водителем и тремя солдатами на мине под Самашками, невозможно себе представить, чтобы сто пятьдесят лет тому назад царские генералы также торговали жизнями российских солдат, гоняясь по этим же самым склонам за легендарным Шамилём. А потому и результат тогда получили совсем иной.

– Ничего, это блядство всё равно когда-то кончится, – сказал тогда Гончаров.

– А мне кажется, что нас уже разложили окончательно и оно не кончится никогда, – вздохнув, ответил Нистратов.

Всё кончилось, но совсем не так, как виделось Гончарову. Барьеры радикально решили все вопросы: национальные амбиции, независимость, самоопределение, воровство политиков, торговлю наркотиками и тому подобное. Точнее – Барьеры изменили масштаб, вероятно, сведя повсеместно страсти к размерам зоны в неполную пару сотен километров в длину.

Александр вздохнул и посмотрел на ясное голубое небо, по которому, круто ныряя за горизонт, плыли редкие облачка.

Вернулись его напарники, и он снова принялся насыпать носилки. Один из охранников прошёлся невдалеке и прикрикнул на майора, чтобы грузил как следует. Гончаров нагрузил для виду пару лишних лопат и снова опёрся на черенок в ожидании – он надолбил щебня ещё на несколько ходок.

Копать вплотную к невидимой части Барьера, не пропускавшей ничего, сделанного руками человека, как, впрочем, и самих людей, и других живых существ, было даже любопытно. Лопата или кирка врезалась в грунт – и останавливалась: отрыть хотя бы ком земли или камень там, где проходила стена, разделившая мир, не удавалось.

Притом в земле Барьер оставался таким же невидимым, как и на воздухе: на глаз просто грунт, но вот в этой точке ещё можно было копать, чуть дальше копалось или долбилось уже труднее, дальше – ещё труднее. И так на протяжении примерно метра, до тех пор, пока пространство, так же как и на поверхности, не превращалось из податливого невидимого киселя в твёрдую, лишь слегка упругую резину, прорвать которую никто ничем не смог.

– Эй, ты! – немного насмешливо окрикнул майора охранник, которому сейчас не понравилось, что Александр слишком пристально разглядывает земляной откос. – Глазом дыру просверлить, что ли, хочешь?

Майор медленно повернул голову. Бородатый парень с автоматом стоял метрах в двух от него. На вид, если присмотреться, можно было понять, что ему от силы лет двадцать пять – взрослила борода и неряшливо длинные волосы.

На настоящего конвоира и надсмотрщика парень не тянул – при желании Гончаров мог бы его легко вырубить. Сразу видно, что непрофессионал и даже не из прежних «урок», а набранный откуда-то из окрестных деревень, променявший честный, но тяжёлый крестьянский хлеб на сравнительно вольное житьё в банде.

Не отвечая на вопрос парня, Гончаров пожал плечами и, отложив лопату, взялся за кирку, намереваясь ещё поддолбить земли. Горе-надсмотрщик опасливо и чересчур поспешно дёрнулся назад, а майор подавил злую усмешку.

Пытаться броситься на кого-то из охранников, чтобы завладеть автоматом, было бессмысленно: на верхнем краю ямы всегда стояли ещё как минимум трое, которые успели бы пристрелить нападавшего. Теоретически, конечно, можно попробовать выбрать момент наверняка, но кто знает, сколько дней ждать и как сохранить силы на всё время ожидания. Тем не менее Гончаров решил потратить хотя бы первый день на общее изучение места действия.

Примерно в час по полудню их снова покормили каким-то варевом и облагодетельствовали литром воды на каждого. Затем всё-таки дали отдохнуть минут двадцать, а после снова последовала изнурительная работа почти до позднего летнего заката.

Всю еду готовили в полевой кухне, стоявшей рядом с вагончиками охраны. Днём пищу подвозили к яме на лошади, а утром и вечером невольники питались возле пакгауза. Прохлаждаться на открытом воздухе не давали, за исключением короткого послеобеденного отдыха вповалку у ямы.

Преднамеренно охрана над заключёнными не издевалась, лишь внимательно смотрела, и если кто-то делал подозрительные движения или начинал слишком далеко отходить в сторону, окрикивала, щёлкая предохранителями оружия.

На ужин подали ту же плохо сваренную кашу, что и утром, и такой же суррогат чая из кипрея. Пока их не заперли в пакгауз, майор ещё раз постарался изучить взглядом каждую мелочь вокруг. В направлении, противоположном тому, куда водили на земляные работы, виднелись заброшенные строения, прикрытые разросшимися кустами и не слишком высокими деревьями. Судя по всему, там располагались старые садовые участки, мимо которых как раз пролегала железнодорожная ветка, по которой доставляли грузы и людей. За садами тянулось метров семьсот покинутой теперь пашни, а дальше тоже лес, спасительный лес.

Вечером уже в толпе у барака Гончаров перебросился словами с другими невольниками, согнанными на земляные работы. Специально он много не говорил (и на то у него были свои соображения), а просто разузнал кое-какие общие моменты.

Все были уставшие и отвечали неохотно, но, к удивлению, майор выяснил, что новая бандитская власть пока ещё не хватала людей совсем «просто так», всех подряд – большинство сослали сюда именно за какие-то формально объявленные «провинности» перед этой самой властью. Кто-то, например, как Фёдор, не захотел отдать за здорово живёшь хлеб, кто-то – какую-то технику и живность. Кого-то забрали, как Пётра, из-за того, что «язык распускал». Сроки наказания тоже устанавливались разные: от двух недель до месяца, так что формально с подобной точки зрения они являлись заключёнными. Впрочем, в сталинских гулагах тоже все считались заключёнными, а не невольниками.

Охранники заорали, чтобы заканчивали ужин. Гончаров сдал миску и, войдя в пакгауз, лёг на пол подальше от выгребной ямы. Рядом сел, разминая руки и плечи, Исмагилов. Пётр, не настолько привычный к тяжёлой работе, просто повалился на разбросанное по земле сено, которое, надо отдать должное, сменили. Выгребную яму обильно посыпали хлоркой, что сделало атмосферу в бетонной коробке ещё более удушливой.

– Ну и как ты всё оцениваешь? – спросил Фёдор, словно догадываясь, что Гончаров с самого начала думает о побеге.

– Если честно, хреново! – ответил майор.

Он сдвинулся ближе к Исмагилову, и тот тоже лёг на пол, почти нос к носу с Александром.

– Прежде всего, – сказал шёпотом Гончаров, – условимся так: вслух открыто не болтать. Лобстер, хоть и не ахти какой профессионал, но и не полный идиот, как уже понятно. Вдруг у него тут есть стукачи?

Лежавший рядом Домашников перевернулся на живот:

– Ну ты уж прямо этого бандита виртуозом тюремного дела считаешь, – заметил он.

– Бережёного Бог бережёт, – напутствовал майор. – Мы уже считали их дурнее себя.

– Ладно, буду иметь в виду, – согласился Пётр.

– А оцениваю я ситуацию действительно паршиво, – продолжал Гончаров, отвечая на вопрос Исмагилова. – Вот так, в лоб, есть два варианта: первый – завладеть оружием средь бела дня и дуть что есть сил к лесу. Вариант, сразу скажу, почти дохлый: перестреляют как зайцев. Остаётся пытаться сбежать ночью.

– А как ты выберешься из барака ночью?! – возразил Пётр. – Засов и замок изнутри не открыть.

– Да, засов надёжный, – кивнул Гончаров, – ночью втихаря выбраться сложно, да и к тому же без оружия уходить в лес не стоит. А днём бежать – слишком много открытого пространства.

– Маленько уточню, – вставил Фёдор. – Если захватить оружие, то можно попытаться вообще перебить всю охрану. Как тебе такой вариант?

– Не годится – не добыть быстро достаточно орудия, – покачал головой майор. – И потом, видел, как охранники располагаются? Пока нас конвоируют, они идут по двое с каждой стороны колонны. Потом трое или четверо всегда патрулируют Яму по верху и назад к пакгаузу ведут точно так же. В какой момент ты собрался обезоружить и кого? На дороге просто покосят в упор, а если кинуться на того, кто будет рядом с тобой в котловане, то верхние шлёпнут – на дне негде укрыться, да и из вагончиков подмога подоспеет, как пальбу услышат.

– Получается, выхода нет? – скривился Пётр. – Может, восстание поднять? Толпой наброситься?

– Восстание вообще гиблое дело – думаю, мало кто подпишется на такое. Это меня Лобстер собрался сгноить пожизненно, а большинство здесь на конкретный срок – кто же будет жизнью рисковать? Вы, кстати, тоже, как сами сказали, попали сюда не навсегда.

– Ну я-то, положим, рискну, – ответил Домашников. – Под бандитами жить не хочется, а терять мне нечего.

– Тебе – да, а ему? – Александр кивнул на Исмагилова. – У него в деревне жена и дети.

– Ну я, положим, тоже рискнул бы, если продуманно всё сделать, – ухмыльнулся Федя. – Местные охранники всё равно не знают, откуда я – арестовывали меня совсем другие, документов при мне не было. Не найдут! А вот если ты потом собираешься с помощью военных из Тюбука очистить местность от этих сволочей…

– Собираюсь! – передразнил Гончаров. – Пока я туда не добрался.

– А я всё равно готов!

– Смотри, – с сомнением покачал головой майор. – Но только, даже если среди здешнего народа нет лобстеровских стукачей и даже если большинство согласится к нам примкнуть, всё равно те, кто просто не захочет получать пулю в лоб, могут нас банально заложить. Нет, восстание – самый крайний вариант.

– Ну так и что делать? – скривил губу Пётр.

– Выход бывает всегда или почти всегда, самое главное – терпение. Чуть присмотреться пока надо. Понимаю, – предупредил Гончаров, видя, что Домашников хочет что-то возразить, – если мы сильно вымотаемся, нам и бежать-то будет тяжело. Но спешка – глупое дело. Подождём ещё немного, а вы не слишком надрывайтесь, делайте вид, что усердно работаете, а сами используйте любую минуту для отдыха. Например, хотя бы идите назад с носилками чуть помедленнее. А теперь давайте спать – утро, как говорится, вечера мудренее.

Глава 3

Два дня ничего не менялось. По заведённому распорядку следовал ранний подъём, скудный завтрак и работа под жарким солнцем, которое, казалось, нарочно вздумало палить столь нещадно.

Майор уже изучил, казалось, каждый метр поверхности по пути, которым их водили к Яме, с закрытыми глазами помнил расположение вагончиков с охраной относительно пакгауза, где держали пленников, мог оценить расстояние до укрытий на местности в каждую сторону, но никакого удобного случая осуществить задуманный побег не подворачивалось.

Фёдор и особенно Пётр заметно приуныли. Гончаров, как мог, старался поддерживать дух товарищей, но сам прекрасно понимал, что ещё неделька работ в подобных условиях – и даже при возникновении подходящей ситуации бежать не будет сил – ни физических, ни моральных.

На четвёртый день их каторги на Яму доставили новую партию заключённых, причём сразу достаточно большую – пятнадцать человек. Прежних невольников как раз вели на работы, и новеньких, не кормя завтраком, сразу втолкнули в общую колонну. Александр, оказавшись рядом с пожилым человеком, слегка напоминавшим ему Альберта Эйнштейна на виденных когда-то фото, спросил, как тот попал в невольники.

– Боже мой, молодой человек. – Вместо ответа мужчина вскинул глаза к небу. – Меня удивляет, что здесь вообще все пока не оказались.

Гончаров усмехнулся.

– А я вас знаю – вы же Гончаров, вы из предыдущего правительства, – продолжал мужчина и, склонив голову, представился: – Альтшуллер, Семён Ефимович, в прошлом режиссёр-документалист местной киностудии.

Майор доброжелательно кивнул:

– Очень приятно, Семён Ефимович. Можете звать меня просто Саша.

– Вы знаете, в чём ваша ошибка? – продолжал Альтшуллер так, словно они прервали некий спор минуты три тому назад. – Ошибка вашего правительства, разумеется! Слишком рано успокоились. Наркоторговцев приструнили – и успокоились. Вы демократии захотели? Сейчас и здесь? Но основы-то для демократии уже нет!

– То есть? – удивился Гончаров.

– Да ведь все экономические отношения после случившегося оказались отброшены в феодальные времена, хотите вы того или нет! Исчезли современные нам производительные силы, а значит, и отношения! Таковых в России и ранее не было, а после того как полный бардак начался – и подавно!

– Да уж, – покачал головой Гончаров, глядя под ноги, – мы не ждали, что они смогут так резко всё провернуть – ведь вроде и силы у нас имелись… Да хоть бандиты-то были бы серьёзными, а то так, шелупень, ни одного авторитета, которого я знал раньше, но даже военных сумели на свою сторону склонить. Нейтралитетом полковника Матвеева там многие были недовольны, а когда полковника грохнули, их и уговорили окончательно. Нет человека – нет проблемы!

– А вы чего хотите? – округлил глаза Семён Ефимович. – У нас всегда было полубандитское государство, а за последние двадцать лет так называемой перестройки оно окончательно оформилось. Хотя вначале тоже демократы вроде бы на трибуны вылезали. И что потом? Разве не помните? Что ни губернатор – так или бывший номенклатурщик, либо вообще – пахан! Что ни депутат – так криминал! Это я к тому говорю, что вот и тут просто продолжение того же хода событий. И смотрите, как символично слово прижилось: Зона! Как специально придумали!

– Не могу не согласиться, – снова кивнул майор, – но мы ещё посмотрим.

– Ах, бросьте, молодой человек, – замахал руками Альтшуллер, – вы что, не понимаете, что цивилизация кончилась окончательно? И прежнее понятие «демократия» тут не поможет. Вы думаете, с такими, так сказать, людьми можно бороться демократическими методами? Не выйдет! Тем более здесь и сейчас. Я не знаю, что реально случилось и почему вдруг мы оказались отрезанными от всего мира, но нас ждёт длительный процесс регресса, и чтобы выжить тут, надо сотрудничать с любым, у кого есть власть в канве складывающихся базисных экономических структур.

– Так чего же вы попали сюда? – криво усмехнулся Александр. – Не стали сотрудничать?

– Тут, опять же, старый как мир еврейский вопрос, – философски, вздыхая, развёл руками Альтшуллер. – К сожалению, эта новая власть не только бандитская, но ещё немножечко и нацистская. Вот вам ответ, если угодно, как я оказался здесь.

– Хм, Лобстер ещё и антисемит? – удивился Гончаров. – Надо же!

– Да, вот так, – заверил Семён Ефимович. – Вчера эта личность устраивала митинг, где выступала с речью о построении нового порядка и создании новой расы.

– Ну и ну! – вытаращил глаза майор. – Новая раса?! Определённо, я его недооценивал. Так вот о новой расе и говорил?!

– А ведь у него может получиться, – вместо прямого ответа продолжал Альтшуллер. – Знаете, как социализм в одной отдельно взятой стране – сейчас в этой закрытой банке, в которой мы оказались, такое как раз может получиться: хоть коммунизм, хоть фашизм – на первобытной основе, конечно. Страшная может консервация выйти под соусом князя Лобанова или ему подобных.

– Ерунда, – подал голос шедший рядом Домашников, – ничего у него реально не выйдет.

Гончаров промолчал. В самом деле, под интересным углом подал ситуацию старый еврей – мудрая нация, ничего не скажешь. Хотя, не были бы мудрыми, не выжили бы столько без собственной земли, скитаясь по свету. Сколько они болтались после бегства из Египта? Возьми хоть кого другого, да засунь в такие же условия – сгинули бы как единый народ за пару столетий, а то и меньше.

Вон, посмотри на тех же русских, хоть и свою землю вроде как имели. Ещё до Катастрофы сложились все предпосылки к тому, что даже сотни лет не выдержала бы Россия. В некоторых районах прежнего Екатеринбурга, особенно возле рынков и базаров, разных китайцев или турков и тому подобных «варяжских гостей» уже проживало, чуть ли не больше, чем местного населения. Хорошо хоть в отрезанном куске города никаких крупных рынков не находилось, а то ещё и подобные проблемы добавились бы. А так, в основном оставшееся население состоит из русских да из татар. Цыгане, спровоцировавшие первый серьёзный конфликт, скорее всего, не в счёт.

«Интересно, – подумал Гончаров, – если Лобстер занял настолько националистическую позицию, то как, например, он будет уживаться с татарами? Или он только евреев собрался преследовать? Вроде среди его банды и явно татарские парнишки есть».

– Если кто и влез ко мне, так и тот татарин, – машинально сказал вслух Гончаров.

– Вы о чём, Саша? – осторожно поинтересовался Альтшуллер.

Гончаров усмехнулся:

– Да это я так, мыслям своим. Подумал вот о чём: будет ли Лобстер преследовать только евреев или за остальные национальности возьмётся?

Семён Ефимович пожал плечами.

– Этого я не могу знать, – философски изрёк он, – но, как видите, антисемитизм поднял голову и здесь. Вот вы мне скажите, почему евреев так не любят? Мы же вроде никому плохого не делаем?

– Хм, даже не знаю… – признался майор. – Завидуют, наверное.

– Чему завидуют, Саша? У нас даже родины тысячи лет не было.

– Возможно, тому и завидуют. Например, тому, что вы даже здесь и сейчас остаётесь евреями, – без тени иронии сказал Гончаров. – Ни под русских не подделываетесь, ни, скажем, под татар, а сами собой остаётесь, как вас ни бьют. Вот я бухарских когда-то наблюдал: заметьте, бухарский, но всё-таки еврей! Не узбек, не таджик, хотя тоже в стёганых халатах ходят. Это может кого-то сильно раздражать, но, если задуматься, достойно уважения.

Семён Ефимович покивал и пожал плечами, задумчиво глядя на майора…

После обеда, когда их снова погнали на работы, Семён Ефимович окончательно примкнул к компании Гончарова. Майор старался, чтобы старику легче работалось, и раздалбливал киркой твёрдый грунт на более мелкие куски, дабы Альтшуллеру только оставалось лопатой набрасывать землю в носилки.

Значительное возрастание численности людей в бараке создало дополнительные неудобства в виде сокращения свободной площади на полу, а посему пришлось потесниться. Само собой, и запах только усилился.

Правда, это неожиданно сломало заведённый ритм жизни, к которому Гончаров уже начал привыкать и который, казалось, не оставлял шансов на побег. Дело в том, что те, кто посылал людей к яме, не учли необходимости увеличить количество завезённого инструмента. Лопаты, кирки и носилки ломались, и весьма часто – рабы никогда не были заинтересованы в сохранении орудий труда, как известно ещё из учебников по истории древнего мира. Поскольку в момент попадания Александра в лагерь инструмента имелось почти столько, сколько требовалось для того, чтобы загрузить работой всех заключённых, уже на второй день после поступления новой партии «осyждённых» возник острый дефицит.

Сначала пришлось разбивать людей по группам, работавшим в несколько смен. Те, кому на данный момент инструмента не доставалось, сидели и ждали в прожаренном солнцем пакгаузе, томясь от духоты и вони.

Очень скоро старший надзиратель решил, что такое использование трудовых ресурсов является крайне нерациональным, и приказал снарядить бригаду для заготовки черенков кирок и лопат, а также ручек к носилкам. Поэтому когда около полудня дверь барака распахнулась и внутрь вошёл начальник лагеря Симак в сопровождении двоих автоматчиков, Гончаров мгновенно сообразил, что делать.

Едва прозвучал вопрос, кто хорошо разбирается в столярном деле, майор вскочил и, придавая голосу наиболее возможную подобострастность, заявил, что лучше него вряд ли сыскать столяра, да и плотника, в общем, тоже. Он толком не понимал, чем отличается один от другого, но произнёс это весьма убедительно.

Начальник охраны, к счастью, был не из местных бандитов и, видимо, почти ничего не знал о Гончарове. Он только кивнул и приказал подобрать троих помощников.

Майор, разумеется, немедленно ткнул пальцем в Петра и Фёдора. В принципе, ему никто более и не требовался, но, заметив молящие глаза Альтшуллера, указал и на старика, хотя тот стал бы только обузой, подвернись удобный момент для побега.

– А доходяга тебе на хрен? – искренне удивился Симак.

– Не скажите, господин начальник, – изогнул спину под почтительным углом Гончаров. – Я его знаю, он был завхозом на нашей киностудии ещё до Катастрофы. Поможет организовать отдел снабжения лагеря – это ведь нужное дело! Чтобы всё на нормальную хозяйственную основу поставить: записать, учесть.

– Ага, – осклабился бандит, – не хочешь бортовать старых знакомых от халявы, понимаю. Но смотри, я братве прикажу валить всех сразу, если замыслите ноги сделать. А выполните всё хорошо, может, поставлю тебя старшим по бараку, и впредь будешь заготовками всякими заниматься, понял?

– Совершенно верно, всё понял, – продолжая изображать жополиза-полудурка, подтвердил майор.

Их вывели из пакгауза и подогнали подводу, на которой уже лежало несколько пил и топоров. Домашников хотел было взгромоздиться на телегу, но Симак прикрикнул на него:

– Ни хера, размечтался! Пешим ходом поканаете, тут охрана поедет.

Маленький отряд двинулся к лесу через пустошь – впереди топали заключённые, а сзади, развалилившись, ехали трое автоматчиков. Зачуханного вида лошадёнка тащилась медленно, но ещё медленнее передвигал ноги Альтшуллер, который за два дня земляных работ основательно вымотался. Александр пожалел, что взял старика с собой, но оставлять его в лагере означало обрекать в не слишком далёкой перспективе на верную смерть.

Пройдя буквально метров двести, Альтшуллер неловко ступил в какую-то нору, которых тут хватало, и чуть не вывихнул ногу. Охранники на телеге загоготали.

– Слышь, столяр, – насмешливо окликнул Гончарова поставленный старшим по группе крепыш, который уже отрастил почти такие же длинные, как у Лобстера, слегка кучерявые волосы, тоже перехваченные на лбу ремешком, но без золотой бляхи, – чего ты этого еврея потащил с собой?

– Я же объяснил начальнику, что старик в снабжении силён, будет учёт вести, подсчитывать, сколько и чего нужно. Без учёта нормальная работа невозможна, даже в лагере.

– Наш Князь евреев искореняет, между прочим, – поддерживая явно интересовавшую его тему, молвил охранник.

– И он, наверное, прав, – поддакнул Гончаров, не в силах сдержать кривой усмешки при слове «князь», – но чего бы их не использовать, когда надо?

– А вот это, ба-альшая ошибка, – философски молвил бандит, доставая кисет с махоркой и сворачивая самокрутку, продолжая: – Им только дай возможность зацепиться – сразу же, как тараканы, расплодятся. Я бы на месте Лобстера стрелял их сразу, как и «чурок» всяких разных. Вот одно прежнее правительство правильно сделало, что цыган придавило.

– Я уже не смогу размножаться, даже если очень захочу, – заметил Альтшуллер, понуро ковыляя, но каким-то ехидным тоном, словно намекая бандитам, что над его потомством у них поиздеваться не получится.

Охранники расхохотались и, к счастью, прекратили разговор.

Они дошли до края чахловатого лесочка и долго блуждали в поисках подходящих деревьев. В основном попадались либо слишком тонкие, либо слишком толстые, либо просто кривые стволы, не годившиеся для нормальных черенков лопат и кирок. Поскольку поиск вёлся под конвоем, который не выпускал заключённых из поля зрения, но и не давал приближаться к себе, дабы не представилась возможность кинуться на охрану скопом, дело продвигалось медленно. В конце концов, старший отряда начал ворчать на Гончарова, что тот, мол, специально саботирует, утверждая, что не может найти нормальные деревяшки.

– Ага, – со спокойным сарказмом кивнул майор, – давай сейчас наделаем кучу кривых черенков и ручек к носилкам. Пусть народу будет неудобно работать, пусть они быстрее мозоли натрут. Ты понимаешь, чем это кончится? Меня начальник лагеря точно обвинит в саботаже, а я скажу, что это именно ты заставил меня брать любые палки!

Бандит сплюнул, засопел, но логика возымела действие, и он позволил Гончарову искать дальше. Майор, конечно, именно этого и добивался, чтобы наконец выждать удобный случай для ликвидации охраны, но ничего не получалось – бандиты держались, на удивление, грамотно и бдительности не теряли. Гончарова, Фёдора и Петра, которых следовало опасаться в первую очередь, они к себе близко не подпускали и ситуацию полностью контролировали.

Собственно, Александр, конечно, не мог особо полагаться на навыки своих спутников. Семён Ефимович, безусловно, был не в счёт, но и Домашников, и даже ещё более крепкий Фёдор вряд ли могли быстро и эффективно действовать в схватке накоротке. Сам Гончаров, как профессионал, хорошо владел приёмами рукопашного боя и легко обезоружил бы одного даже вооружённого бандита, если бы ему удалось оказаться вплотную к нему. Но оставалось ещё два лба с автоматами, и если остальные члены спонтанно сложившейся подпольной группы не смогут лишить их возможности палить из АКМов хотя бы на короткое время, то все умения майора пойдут насмарку.

В реальной жизни, к сожалению, в большинстве случаев никуда не годны типовые схемы боевиков, когда главный герой-одиночка, благодаря отменным физическим, а часто ещё и якобы умственным качествам, справляется с кучей террористов. Гончаров помнил случай, когда его сын лет в десять впервые посмотрел фильм «Командо» с участием знаменитого Арнольда Шварценеггера. Это был один из не слишком частых вечеров, когда майор Гончаров в кругу семьи мог расслабиться и посидеть у телевизора. Он потягивал пивко, рядом на диване пристроился бурно переживавший сюжетные коллизии Алёшка, а Надя что-то вязала в кресле. Когда, наконец, по экрану поползли финальные титры, сын повернулся к отцу с сияющими от восторга глазами:

– Вот это да! Здорово, папа, правда?! Как он их всех…

Весьма вероятно, эффект воздействия фильма на детскую душу усиливался ещё и тем, что там участвовал и ребёнок – дочка главного героя, которую похищали с целью оказать давление на отца, известного командира спецподразделения.

Гончаров поставил бокал с пивом на журнальный столик, поймал улыбающийся взгляд Нади и серьёзно посмотрел в глаза Алёшке.

– Сынок, – сказал он, – хочешь честно? Уж поверь папе, который тоже в некотором роде офицер спецназа: начало фильма неплохое, хотя и там куча ерунды. Но самое слабое здесь – концовка.

Сын, чуть приоткрыв рот, смотрел на отца, которого обожал, но и фильм ему очень понравился – почему же папа говорит, что тут есть что-то «слабое»?

– Понимаешь, – продолжал майор, – каким бы «крутым» ни был офицер Джон, он в одиночку не захватил бы тот остров.

Во взгляде Алёшки всё отчётливее поплыло разочарование, и Гончарову довольно долго пришлось всё объяснять сыну.

Нечто похожее на детские представления о возможностях офицера отряда милиции особого назначения имело место и сейчас. Когда они возвращались в лагерь, Гончаров чувствовал на себе взгляды Фёдора и особенно Петра, которые явно рассчитывали, что майор за целый день в такой ситуации найдёт способ устроить побег.

– Ребята, – сказал вечером в бараке Александр, – вы фильмы, что ли, дурацкие забыть не можете? В кино всё гладко, а жизнь другие сценарии пишет. Грамотно держатся бандюганы, грамотно! Ни единого шанса не дали. Я одного-то, положим, сломать мог, но другие бы вас положили, а потом и меня успели бы изрешетить. А даже если не завалят всех сразу, но ранят кого-то – сто процентов! А какой побег с ранеными? Нет, будем выжидать наверняка. А пока радуйтесь: работа наша, можно сказать, халява по сравнению с маханием киркой, и она пока не закончилась. Завтра починим сломанные лопаты и всякую дребедень, а послезавтра снова на заготовку в лес. А вы, кстати, Семён Ефимович, покажите свои таланты. Вы же у нас, между прочим, крупный спец по снабжению. Хоть вы и режиссёр-документалист, но проявите артистизм, как в игровом кино. Сделайте озабоченную морду – что якобы учётом заготовок обеспокоены, попросите возможность вести записи, организуйте схему оценки потребностей лагеря и так далее.

– Я вас понял, – деловито кивнул Альтшуллер.

– А почему так невесело? – нарочито бодро поинтересовался Гончаров. – Я уверен, не только грустная покорность судьбе спасала сынов Израилевых в течение столетий!

Семён Ефимович лишь печально улыбнулся и снова кивнул – старик сильно хромал, а за день пешего хождения по лесу он устал не намного меньше, чем на погрузке носилок.

На следующий день бригаду Гончарова, как и ожидали, отправили на починку инструмента. Здесь шансов устроить побег было ещё меньше, поскольку всё происходило в лагере, и кроме трёх специально приставленных к работникам конвоиров, обязанности соглядатаев выполнял почти каждый бандит, свободный от патрулирования территории.

Немного отдохнувший за ночь Альтшуллер деловито учитывал и записывал всё на листке бумаги, выданном ему вместе с огрызком карандаша начальником лагеря.

– Смотри, жидовская морда, – ласково предупредил Симак, – будешь карандашик ломать и бумагу попусту марать – пристрелю, как суку поганую!

Бумага и карандаши, не говоря уже о шариковых или гелевых ручках, были теперь в дефиците. После катаклизма, когда стало окончательно понятно, что связи с остальным миром нет, вновь созданное правительство ввело жёсткое распределение канцелярских товаров. В первую очередь планировалось выделять оставшиеся запасы бумаги и прочих письменных принадлежностей школам. Но в любом случае этих материалов, как и многого другого, не хватало, и незадолго до бандитского переворота в руководстве Бурга встал вопрос о создании собственного производства чернил и бумаги. Специалисты в подобных областях, естественно, отсутствовали, и задача на начальном этапе заключалась в сборе общей информации по технологии производства.

Часов в десять утра уже достаточно размеренный распорядок жизни лагеря был несколько нарушен глухим далёким ударом. Земля под ногами чуть вздрогнула, и Гончаров с остальными, возившимися с подгонкой черенков к лезвиям лопат, замерли, прислушиваясь. Охрана, которая маячила рядом, навострила уши.

Майор прикинул расстояние – создавалось впечатление, что в нескольких километрах на северо-востоке что-то взорвалось. Примерно через полминуты и почти с того же направления донёсся второй взрыв, только чуть тише и слабее.

Гончаров подумал, что, вполне возможно, началась какая-то новая «политическая» фаза: то ли Лобстер делил власть с кем-то из своих, то ли на бандитов напали со стороны. Правда, насколько знал майор, из ближайших поселений сейчас вряд ли стоило ожидать похода на Лобстера. Единственные, кто легко мог бы помериться с ними силами и раздавить банду, были правительства Тюбука и Каменска, но Александр не рассчитывал, что они возьмутся за дело столь скоро. Откровенно говоря, он вообще не думал, что они начнут какие-то действия против Лобанова первыми: в квадрате, ограниченном Барьером, пока имела место самая настоящая раздробленность, как в Киевской Руси перед ордынским нашествием. Каждый хотел отсидеться в собственном маленьком княжестве, рассчитывая, по-видимому, что какая-нибудь помощь рано или поздно придёт из-за «стен неба», как поэтично назвал Барьер один из новоявленных местных поэтов. Несмотря ни на что – были тут и поэты.

Ждали новых взрывов, но воцарилась прежняя тишина. Несколько человек из охраны суетливо кинулись запускать небольшой дизель-генератор, без сомнения, чтобы запитать рацию для связи с городом.

– Снова какая-то заваруха, что ли? – то ли спросил, то ли просто констатировал Пётр. – Может охрану спросить?

Александр пожал плечами:

– Да они сами ни хрена не понимают, похоже.

Альтшуллер хотел тоже кое-что сказать, но один из вертухаев гаркнул, чтобы болтовню прекратили. Майор развёл руками и вернулся к починке инструментов. Несколько позже Гончаров попытался спросить конвоиров, что слышно из города, но ему, действительно, никто ничего сказать не смог. Более того, нервные ответы и окрики при попытках такие вопросы задавать только подтверждали, что охрана лагеря сильно озабочена.

Несмотря на то, что Гончаров с Петром и Фёдором починили за день много сломанных лопат, кирок и носилок, работы оставалось ещё достаточно. Майор старался не давать явных поводов для обвинения в саботаже и затем времени, резонно полагая, что довольство начальника Симака для них лучше его гнева, но, естественно, и работать не слишком спешил. Отсутствие необходимых плотницких и столярных инструментов, а также нехватка гвоздей способствовали тому, что объяснять не вполне спорый темп было несложно.

Начальник лагеря, уже намахнувший к концу рабочего дня изрядное количество браги, в целом остался доволен работой ремонтной команды и поручил на завтра заготовить побольше черенков и ручек для носилок впрок. Правда, когда вечером Симак подошёл проверить работу и Александр задал ещё раз вопрос о прогремевших взрывах, начальник, несмотря на вальяжно-расслабленное состояние, грубо приказал ему заткнуться.

Назавтра, в субботу, устраивали банный день для охраны лагеря. Для заключённых, к их великому удовольствию, это означало работу только до обеда, а затем всех тоже водили мыться, но не в парилку, а к заросшему пруду, после чего возвращали в барак до утра. И хотя нюхать взаперти собственную вонь немного дольше обычного являлось занятием не самым приятным, люди радовались даже такому отдыху.

Гончаров лишний раз подивился, насколько быстро человек привыкает к изменяющимся условиям существования. Вот, казалось бы, рухнул прежний мир с его с философской точки зрения сомнительными, но всё-таки удобствами технологической цивилизации, а выжившие в целом вполне прилично приспособились практически к быту своих бабушек и дедушек. Или вот конкретно сейчас – случился бандитский переворот, и те, кто оказались в лагере просто-таки в скотских условиях, вот, пожалуйста, искренне радуются возможности немного отдохнуть, пусть и рядом с парашей.

С утра в субботу жизнь лагеря шла по-прежнему, и про вчерашние взрывы уже даже стали забывать. Правда, когда их вели на работу в лес, Гончарову показалось, что он слышит отдалённые выстрелы в стороне города, но вскоре всё затихло, и майор так и не понял, не являлось ли это банальной слуховой галлюцинацией, происходящей от надежды такие выстрелы услышать.

После заготовки деревяшек охранники позволили группе Гончарова сделать небольшой крюк, чтобы умыться и постирать одежду в протекавшей рядом маленькой речонке, поскольку к общей помывке заключённых они уже не успевали, а в баню для «привилегированных» их, разумеется, никто бы не пустил. Сопровождавшие охранники сами стояли в последнюю очередь на мытьё, а посему не слишком торопились, но и не теряли бдительности.

Понимая, что и в этот раз побег вряд ли состоится, майор позволил себе расслабиться и перестал бесконечно прорабатывать в уме варианты, как удобнее кинуться на охранников. Пока имелась возможность, Гончаров просто наслаждался недолгой относительной свободой, запахами леса и трав, витавшими в нагретом воздухе, и приятной прохладой чистой воды.

Казалось, что единственными, кто выиграл от возникновения Барьера, который не чинил препятствий естественным процессам влагооборота и перемещения воздушных масс, была сама природа, которая постепенно очищалась от загрязнений, созданных человеком за последнюю сотню лет. Домашников не преминул сообщить Гончарову, что в среде выживших в Бурге учёных ходила гипотеза о том, что Барьер каким-то образом поглощает все вредные вещества, растворённые в воздухе и в водах рек, сами которые сквозь него проходят свободно. Остановкой большинства заводов с трудом объяснялась почти кристальная чистота этих сред, которая быстро стала наблюдаться после возникновения фальшивого неба.

Вернувшись в лагерь уже часам к пяти, люди с удивлением увидели стоявший у вагончиков охраны БТР-70, причём машина не была переделана под питание от газогенератора. У бронетранспортёра топталось несколько человек в военной форме, но поскольку они мирно беседовали с охранниками, Гончаров понял, что это, конечно, вояки из числа перешедших на сторону «князя».

Тем не менее майор смекнул, что явно случилось нечто особенное, а иначе не стал бы Лобстер, да и никто иной на его месте жечь драгоценный бензин, чтобы проведать лагерь. Неординарность ситуации подтвердилась тем, что маленький отряд Гончарова без всякого ужина втолкнули в пакгауз, где уже находились все остальные невольники. Внутри вонючего помещения вместе со смрадом висел гул голосов – не слишком активно, но изменившаяся ситуация обсуждалась.

Не успели Александр и его товарищи включиться в этот процесс, как охранники снова залязгали засовами, и дверь распахнулась, добавляя глоток свежего воздуха.

– Гончаров! Эй, где тут такой Гончаров? – крикнул один из давешних конвоиров, заглядывая внутрь. – Быстро на выход, мать твою!

Майор переглянулся со своими и подчинился приказу. В принципе, ничего хорошего он не ожидал: в какой-то экстренной ситуации Лобстер вполне мог и просто ликвидировать его. Но, с другой стороны, вряд ли Главарь стал бы ни с того ни с сего снова вспоминать о майоре, даже если на город кто-то напал.

Его отвели в один из вагончиков, где располагалось местное начальство. Гончаров не мог сказать, что слишком удивился, увидев в небольшой комнатке за столом уже знакомого Черноскутова. Единственное, что настораживало, так это то, что приспешник Лобстера держался более уверенно, чем простой охранник, пусть даже и прибывший от самого Главаря. Рядом с Черноскутовым растерянно мялся с ноги на ногу шеф вертухаев Симак.

Несколько секунд Гончаров и новоприбывший смотрели друг на друга, и майор лихорадочно перебирал в уме возможные варианты, почему охраннику, пусть даже из свиты Главаря, поручили какую-то серьёзную миссию?

Черноскутов кивнул на табуретку, стоявшую у стола:

– Присаживайтесь, майор Гончаров. Я новый представитель Великого Князя. – Он мрачновато усмехнулся: – По званию, будем считать, теперь уже вроде как капитан. Зовут меня Черноскутов Максим Иванович, если не вспомнили.

Гончаров пожал плечами, кивнул и сел, а Черноскутов посмотрел на Симака и попросил:

– Вот что, Антон, оставь-ка ты меня с майором побалакать.

Симак неуверенно засопел, переводя взгляд то на Черноскутова, то на Гончарова.

– Так ведь, Максим, опасно. Он бугай здоровый… – пробормотал Симак. – Может, хоть руки связать?

– Ничего, ничего. – Черноскутов, криво усмехнувшись, похлопал по АКСУ, лежавшему на столе: – Завалю, если что. Иди!

Начальник лагеря покачал головой, но вышел. Черноскутов, чуть покосившись на Александра, прошёл к двери и прикрыл её плотнее.

Автомат остался на столе, и майор легко мог бы просто забрать оружие. Однако он понимал, что за желанием новоявленного капитана побеседовать с глазу на глаз кроется нечто особое, а потому не торопил события.

Черноскутов спокойно вернулся, и, сдвинув автомат в сторону, словно оружие являло некую помеху для разговора, сложил руки на крышке стола. Секунд десять они молча смотрели друг на друга, затем Максим Иванович усмехнулся и покачал головой:

– Неужели не узнаёшь меня, Александр Яковлевич?

– Нет, – признался Гончаров. – Лицо вроде знакомое. В первый раз ещё, когда увидел, так и подумал, но не узнаю. За четыре года столько всякого случилось…

– Да мы же раньше в одной системе, так сказать, работали. Конечно, ты меня вряд ли мог хорошо запомнить, а вот героя второй Чеченской кампании в нашем управлении все знали. Я тогда лейтенантом был.

– Так ты мент? – искренне удивился Гончаров, тоже переходя на «ты». – Как же так?…

– …Получилось, что Лобстеру начал жопу лизать? – охотно докончил за него Черноскутов и снова усмехнулся, на сей раз ядовито-грустно. – Да уж, получилось: сидел я. Меня якобы за взятку упрятали.

Александр хмыкнул.

– Подожди! – сделал жест рукой Черноскутов, останавливая хотевшего сказать, что он думает по этому поводу, Гончарова. – Подстава это была, хочешь верь, хочешь нет! Я мешал кое-кому, но что сейчас-то об этом болтать! Сейчас совсем другая ситуация, и пригласил я вас, господин Гончаров, не для того, чтобы отчитываться и оправдываться.

– Понимаю, – согласился Александр. – Может, покурим?

Черноскутов протянул кисет и нарезанные куски бумаги. Майор свернул цигарку, прикурил и затянулся, с досадой вспоминая почти забытые хорошие сигареты.

– Как ты всё-таки к бандитам-то попал? – спросил он, выпуская едковатый дым в пол.

– В принципе, просто. Мне дали не много, просто нужно было припугнуть для назидания и чтобы из органов вытурить. Когда всё случилось, я находился на работах в восьмом ИТУ – мукомольный завод строили. Охране, сам понимаешь, не до нас, ну а мы, зэки – врассыпную. Ничего не понятно: что случилось, кто, где и как, одним словом – Катаклизм! В общем, разбежались. Получилось, что слинял вместе с ворьём всяким, позже возвращаться побоялся, а ещё позже к банде прибились – куда вроде мне деться? Да и выживать было бы сложнее в одиночку. А самое главное, ничего не понятно…

– Потому прибился к банде, – констатировал майор и вздохнул: – Грабили?

– Да, – просто ответил Черноскутов, – приходилось. Один раз даже убил мужика в Ольховке, а иначе Лобстер мог и меня, как бывшего мента, шлёпнуть: знал он мою биографию.

Гончаров помолчал. Он понимал, что самое простое сейчас красиво сказать Черноскутову, что тот подонок и всё такое прочее, но что это даст самому Гончарову? Понимания обстоятельств не прибавит, свободу не вернёт, да и грехов с бывшего лейтенанта не снимет.

– Семья где?

– Семья с той стороны Барьера осталась. В Белоярске, представляешь? Так что один я тут, – покачал головой Максим и вздохнул. – Новая жизнь, стало быть. Реинкарнация, блин!

Минуту-другую они курили. Гончаров молчал.

– В общем, дело такое, – прервал паузу самозваный капитан, – вызвал я тебя, майор, не для того, чтобы каяться или душу изливать. Похоже, начались у нас странные дела, не менее странные, чем четыре года назад, и к чему они приведут, непонятно. Поэтому хочу предложить сотрудничество и должность в новом правительстве.

Майор пристально посмотрел в глаза Черноскутову. «Ого, вот даже как, мать твою», – подумал он.

Гончаров ещё раз глубоко затянулся и, почувствовав, что самокрутка жжёт пальцы, поискал глазами, куда бы ткнуть окурок. Черноскутов придвинул ему мятую жестянку.

– Значит, мудак Лобстер решил, что я всё-таки стану с ним сотрудничать? – спросил Александр с издёвкой.

– Да при чём тут Лобстер! – повысил голос Черноскутов и тут же сбавил тон, явно не желая, чтобы его услышали за дверью.

Так называемый капитан снова встал из-за стола и, оставляя Гончарова за спиной, проверил, не подслушивает ли кто в предбаннике вагончика. Майор ещё раз посмотрел на автомат, но, чувствуя, что такая беспечность вызвана не халатностью Черноскутова и не попыткой спровоцировать его, а чем-то более серьёзным, спокойно сидел на месте.

– При чём тут Лобстер? – повторил, возвращаясь, Черноскутов. – А ни при чём! Нет его теперь, этого урода.

– Не понял? – Гончаров покосился на бывшего лейтенанта милиции. – В каком смысле «нет»?

– Вот в таком смысле – нет, в физическом! Я же именно это и хочу рассказать.

Глава 4

Оказалось, что два взрыва, которые слышали майор и его спутники, были не совсем взрывами и являлись, судя по всему, неким продолжением катаклизма, происшедшего четыре года тому назад. Один «взрыв» произошёл в лесопарке не слишком далеко от места, где Лобстер решил устроить официальную княжескую резиденцию в здании бывшей администрации Чкаловского района, а второй, как выяснилось, несколько подальше – на юго-западе, возле посёлка Рудный.

К ближайшему от резиденции месту выслали мобильную группу на броневике, который чуть позже обследовал и вторую точку. Картины везде оказались схожими: «взрывы» были вовсе не взрывами, а звуковыми эффектами, сопровождавшими появление неких странных образований – безоговорочно, искусственных. Впрочем, весьма ощутимая ударная волна тоже присутствовала, хотя, конечно, с куда более слабым воздействием, чем когда-то при возникновении Барьера.

Появившиеся конструкции выглядели как чуть приплюснутые сверху арки из тусклого серого вещества, похожего на металл. Высота и ширина арок составляли на глаз примерно метров по шесть. Разведгруппа осмотрела оба участка, но помимо арок ничего иного, кроме разрушений вокруг, вызванных ударной волной, не обнаружила. Как было установлено, погибли два человека, оказавшиеся в непосредственной близости.

Материал таинственных конструкций был очень прочен, во всяком случае, попытки отколупнуть кусок или даже поцарапать его ни к чему не привели.

– Уверены, что это металл? – поинтересовался Гончаров, одновременно гадая, как появление арок связано с гибелью Лобстера, о чём Черноскутов пока подробно не рассказывал.

– Может, и не металл, – согласился Черноскутов. – Само собой, мужики там были не слишком учёные. Выстрелили – пуля отскакивает и следа не оставляет.

Гончаров только хмыкнул.

Отряд, посланный для обследования местности, покрутился у арок, несколько раз проехал через них туда-сюда, как в ворота, и вернулся на базу. Арки как арки, стоят себе и стоят. Никакого эффекта, кроме звука, сопровождавшего их появление.

Все почти успокоились, но вечером из арки, ближайшей к новой резиденции Лобстера, вынырнули два странных агрегата. Черноскутов описал их как чёрные летающие машины длиной не меньше БТРа, но повыше.

– Всё случилось не очень далеко от домов, где живут люди, поэтому есть очевидцы. Да я и сам видел эти штуки чуть позже. Вот знаешь, – торопливо говорил Черноскутов, – на что они похожи? М-м… на продолговатые хрустальные вазы для конфет – у матери, помню, в серванте такая стояла. Вот на такие перевёрнутые вазы и похожи, только чёрные и совершенно непрозрачные…

– Постой, – прервал его словесный поток Гончаров, – как это так: появились из арки?! Я тебя не понял: ты сказал, что арки же никуда не ведут, там нет никакого тоннеля или чего-то такого. Арка и арка, верно? Так откуда твои «конфетницы» возникли?

– В том-то и дело, что арки никуда не ведут! Ну представь себе, как закруглённые футбольные ворота без сетки на поляне: штанги, перекладина – больше ничего! Эти чёрные машины словно из воздуха вылетели! Говорю же: там рядом люди были, есть свидетели!

– Бред какой-то – из воздуха! – скривил губы майор, словно жевал ломтик лимона.

– Ну, так свидетели говорят, – пожал плечами Черноскутов. – Слушай дальше!

Агрегаты, издавая протяжный басовитый свист, начали летать кругами вокруг арок. Перед первыми домами машины зависли, словно изучая строения. Сначала они не предпринимали никаких агрессивных действий, кружились невысоко и только, иногда выпуская нечто, похожее на длинные щупальца, и срывали листья и пучки травы, утаскивая это куда-то внутрь себя.

Но потом какой-то умник из охраны Лобстера саданул по одной машине из автомата, и тут началось!

Черноскутов за пять минут до этого поскакал на лошади докладывать Лобстеру и поэтому спасся. Немногочисленные выжившие засвидетельствовали, что пули оставили на поверхности первой машины, в отличие от арки, заметные следы и вроде даже пробили её кое-где – один человек утверждал, что видел поваливший белый дымок. Аппарат, в который попали пули, качнулся, и вдруг оба начали сыпать потоками огненных шариков, которые, ударяясь о любую поверхность, лопались с громким треском, словно сухую ветку переламывали. При попадании в человека такой шарик убивал, как ударом электрического тока, местами даже кожа обугливалась.

Уцелевший народ разбежался кто куда. Из резиденции лично примчался Лобстер на броневике. Проявил он, конечно, смелость, но подставился глупо: Лобстер открыл стрельбу из тяжёлого пулемёта. К удивлению видевших всю сцену, вреда машинам он причинить так и не смог, а чёрные аппараты одновременно осыпали броневик своими шариками с двух сторон, и пулемёт замолчал. Позже выяснилось, что внутри всех, кроме одного, поубивало. Самое главное – среди убитых оказался и «князь».

– Вот так Лобстер и закончил своё существование, – подытожил Черноскутов.

– Отрадно слышать, – кивнул майор. – Но я чего-то не понял: сначала эту штуку из автомата хоть немного, но повредили, а потом из ДШК не смогли подбить?

– Ну из автомата машину всё-таки не подбили – так, немного поцарапали, и она ещё прекрасно потом летала, – возразил Черноскутов. – А вот пулемёт действительно не взял! Это я уже сам видел: стреляют, очереди искрами по поверхности рассыпаются, а машинам хоть бы что! Впечатление, что там какую-то защиту включили, что ли…

– Какую защиту от пуль можно включить? – с ударением на последнем слове и лёгкой издёвкой в голосе спросил Гончаров.

– Ты про Барьер забыл – он тоже ничего не пропускает, и даже пули! Ну а включили, наверное, те, кто в машине сидел.

– А кто-то там сидел, вы видели?

Оказалось, что из машин никто не показывался. Обстреляв людей, аппараты развернулись и словно попытались уйти в арку, откуда и появились, но у них ничего не получилось. Несколько раз машины пролетели взад-вперёд через таинственный проход, после чего развернулись и скрылись за лесом.

Среди людей, которые наблюдали бой, началась тихая паника, уже распространявшаяся по городу слухами, а шайка «князя», оставшись без Главаря, разваливалась буквально на глазах – среди приближённых Лобстера в первые же часы начались делёжки постов, свара и стрельба. С учётом того, что прежнее правительство было разогнано и частично просто уничтожено, город снова погружался в пучину смуты и полного безвластия, чуть ли не как в первые недели после Катастрофы.

Черноскутов сразу же рванул в воинскую часть и устроил там митинг, призывая оставшихся офицеров не вступать более ни в какие сговоры с бандитами, а установить новую, жёсткую, но не криминальную по природе власть на манер той, какую их коллеги создали в Тюбуке. Офицеры, которые пошли за бандой Лобстера в расчёте на более организованную систему, чем прежняя «неодемократия», за пару недель уже разочаровались в криминальном лидере, а посему их снова не пришлось долго уговаривать.

– Ловко ты сориентировался и момент поймал точно: настоящий политик, однако! – Не смог удержаться от усмешки Гончаров. – Но что же это теперь – значит, ещё и инопланетяне какие-то?

– Думаешь, это инопланетяне? – совершенно серьёзно спросил Черноскутов.

Гончаров сделал неопределённый жест:

– Ну, я не знаю, кто это ещё может быть. Думаю, они, родимые. Не более сказочно, наверное, чем сам Барьер и всё, что случилось с нами. Особенно поэтому всем людям вместе держаться придётся, если так пошло. Правда, может эти «конфетницы» и не стали нападать, если бы ваш дурак не выстрелил первым? Зачем пальбу открыли?

Черноскутов пожал плечами:

– Обкурился, видимо, какой-то придурок – они там у Лобстера коноплёй баловались. Но сейчас чего рассуждать про то, что случилось? Теперь надо как-то организованно действовать: блокпосты у арок поставить, может, даже с артиллерией. А то ещё появятся новые, да и эти две машины ведь пока где-то здесь крутятся.

– Правильно считаешь, – кивнул майор. – Да а почему же они первый раз из арки появились, как говорят, но потом тем же манером исчезнуть не смогли? Может, они появились совсем не оттуда?

Максим развёл руками.

– Очевидцы утверждают, что появились из арки, словно прямо из воздуха. Как – никто не понимает!

– А вот мне тут одна мысль пришла, – вздохнул Гончаров. – Фантастику читал?

Черноскутов приподнял бровь:

– Чего?!

– Того! В фантастике такое описывали: переход через пространство, – со знанием дела пояснил майор. – Эти чёрные машины чёрт знает откуда могут появиться. Если эти арки – переходы через пространство. Ну, какие-то пространсвенные тоннели или что-то вроде. Может, они с Сириуса какого-нибудь или вообще из параллельного мира.

Черноскутов обалдело посмотрел на майора, почесал нос и с какой-то виной в голосе за собственную непросвещённость спросил:

– А параллельный мир – это как?

Теперь пожать плечами пришла очередь Гончарова.

– Откуда я знаю, – честно признался он. – Писали в книжках…

– М-да, – молвил Максим, качая головой, – вопросиков больше, чем ответиков… И ни ты, ни я, похоже, не специалисты по таким делам, верно?

– Ну, верно, конечно, – согласился Гончаров. – Кстати, а почему ты этого Симака выставил за дверь?

– Так они же тут пока ничего не знают. – Черноскутов усмехнулся, снова понижая голос.

– Не знают?! – Брови Гончарова полезли вверх. – Я вчера после взрывов сам слышал, как они движок запускали явно для того, чтобы рацию включить. Что, так и не связались с паханом?!

– Да не вышло у них: движок-то движком, но сама рация отказала. А сам я не говорю тут пока ничего и солдатикам, что со мной приехали, приказал помалкивать, поскольку Симак – первый жополиз Лобстера. Я не хочу шума, а без личного приказа Князя Симак и пальцем не пошевелит. И тогда с ним конфликт будет, а у меня тут всего семь солдат, но скоро на дрезине подъедет смена караула лагеря, это будут уже чисто мои люди. Тогда мы спокойно местных бандитов и Симака разоружим, если сами не согласятся. А тебя я пока отправлю с ребятами в город: займёшься делом, настоящим военным делом: будешь спецподразделения организовывать. Ведь солдаты и офицеры у нас – все сплошь необстрелянные в настоящих боях пацаны. Так, уличные заварухи, с цыганами немного повоевали – и всё! А сейчас, похоже, куда более серьёзные штуки предстоят. Станешь, в общем, генералом, как и Лобстер тебе предлагал. – Черноскутов хохотнул. – Сейчас-то, поди, не откажешься.

– Оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королем… – пробормотал Александр запомнившуюся строчку из старого мультика. – А что с остальными заключёнными?

– С ними позже, – махнул рукой Черноскутов, – Симак не поверит, что Лобстер приказал всех выпустить, а я не хочу лишний раз стрельбу затевать.

– Люди, значит, должны продолжать говно нюхать в бараке и рвать жилы по приказу уже дохлого паханчика? – разозлился майор. – Что тебе какой-то Симак?! У тебя же здесь БТР, в конце концов!

– Да я лишней стрельбы не хочу! – возмутился Черноскутов. – Ну перебьём ещё народу, а что толку? Сам же говоришь, что сейчас людей беречь надо, и так пятая часть населения осталась, если не меньше. Позже всех выпустим, несколько часов ничего не решают.

– Ну-ну, – хмыкнул майор, – так-то оно так, но не все люди – люди. Это я давно понял, хоть и ног-рук по две и голова одна. Кого-то мне жалко чисто по-человечески, а кого-то – совсем не жалко. Ладно, смотри, однако без троих мужиков я отсюда не уеду, да и женщин там несколько есть, тоже надо забрать.

Максим с сомнением скривил губу:

– Насчёт женщин, наверное, ты прав, можно попытаться, а вот что за мужики у тебя? Кто такие?

– Мои друзья, – отрезал Гончаров. – Скажешь, что всех нас как столярную бригаду забираешь к Лобстеру.

– Какую ещё столярную бригаду?! – выпучился Максим.

Александр объяснил, но Черноскутов стал возражать, что Симак не поверит: как же Лобстер мог узнать про бригаду Гончарова, коли рация в лагере не работала?! Неизвестно, сколько бы они так препирались, если бы бывший милиционер вдруг не замер, подняв палец.

– Тихо! Слышишь? Кажется, те чёрные снова летят!

Гончаров прислушался и различил слабое, но вполне явственное тяжёлое гудение. Максим подхватил со стола автомат и бросился к двери, но у самого порога столкнулся с возбуждённым и задыхающимся Симаком.

– Там… такая херня!.. – вращал вытаращенными глазами начальник лагеря. – Летят какие-то чёрные штуки!

Не отвечая главному вертухаю, Черноскутов махнул рукой Гончарову следовать за ним.

– Куда?! – встал на пути у майора Симак, запоздало вытаскивая из кобуры пистолет. – Его чё – под замок пока?

– Отставить! – быстро сказал Черноскутов. – Верховный Князь его в город требует, он со мной сейчас поедет. Всё, и не рассуждать! – немного нервно выкрикнул он, видя, что начальник лагеря собирается протестовать.

Симак тем не менее хотел возразить, но оказался в недопустимой близости от Гончарова, а пистолет поднять не успел. Майор же не смог отказать себе в некотором злобном удовольствии. Он резко снизу вверх и вперёд выбросил правый кулак с набитыми костяшками, одновременно левой перехватывая руку Симака с пистолетом. Кадык начальника лагеря аж хрустнул.

Бандит согнулся пополам, и Гончаров закрепил достигнутое ударом локтем сверху в основание черепа. Уже бывший начальник лагеря рухнул на пол, и даже хрипел всего лишь секунду-другую. Тело его дёрнулось и затихло. Черноскутов не успел и глазом моргнуть.

– Лихо… – только и пробормотал он.

– Тебе-то, надеюсь, эту собаку не жалко? – покосился на Максима Гончаров, быстро сдирая с трупа пояс с кобурой и выбрасывая огрызок верёвки, которым были подтянуты его собственные штаны. – Нет человека – нет проблемы: часто это реально работает! Вашего Лобстера кокнули, и банда стала разваливаться, сам же ты сказал. Если терроризм против кого и оправдан, так это против подонков. Ублюдки всю жизнь приличных людей мочат, так почему же нельзя мочить ублюдков? Только так с ними и надо! Говорил же когда-то президент, да так на полпути и остановился. А я теперь буду только так! – приговаривал он, просовывая ремень портупеи в шлёвки брюк.

– Ну, разговорился, философ, нашёл время! – фыркнул Черноскутов. – Да чихал я на Симака, ты скорее давай! Надо хоть людей загнать в вагончики, может, эти чёрные стрелять не станут, а если станут, то сухие деревянные стенки хорошо помогают, между прочим, хотя и загореться могут. В бэтээр забираться, имей в виду, опасно: металл ток проводит!

Максим побежал во двор, что-то крича солдатам и остальным охранникам. Александр быстро затолкал тело начальника лагеря в стенной шкаф, предназначенный для разного строительного инструмента и спецовок. Закрепив проушины замка куском валявшейся тут же стальной проволоки, чтобы створки не раскрывались, он тоже выскочил вслед за Черноскутовым, прикрыв пока пояс с пистолетом своей драной камуфляжкой.

Чёрные машины Гончаров увидел сразу – до них оставалось метров триста. Летели они через пустошь со стороны северо-западного Барьера. Максим описал аппараты довольно точно: действительно, неизвестные устройства очень напоминали по форме перевёрнутые продолговатые вазы-конфетницы, только словно сделанные не из хрусталя, а из большого куска антрацита. По ним шли какие-то узоры из выступов, граней и призм, и вечернее солнце блестело на массивных корпусах. Гончаров отметил, что скорость движения странных машин удивительно невысокая для полёта – километров тридцать в час от силы. Движение «конфетниц» в воздухе напоминало полёт дирижабля, поскольку какие-либо несущие плоскости в виде крыльев отсутствовали.

«Интересно, – подумал майор, – это те же самые или уже другие? Настоящее вторжение, что ли, происходит?…»

Кое-кто из охранников вылупился на секунду на свободно разгуливающего Гончарова, но всем было явно не до него. Прекрасное время для побега, только у майора в голове сейчас вертелись иные мысли.

Обзор в направлении машин «чужих» ничем не ограничивался, и аппараты просматривались как на ладони. Зрелище впечатляло: две махины, размером примерно со стоявший тут же БТР-70, летели курсом чуть мимо лагеря на высоте всего метров четырёх от земли. Вибрирующее гудение нарастало, но снаружи у машин ни воздушных винтов, ни турбин видно не было.

Охранники столпились между двумя вагончиками, а кое-кто голый высовывался из бани, таращась на диковинки. Черноскутов бегал по лужайке, стараясь загнать всех под крышу, но, поскольку люди не знали о происшедшем накануне, никто ничего и не понимал. Только солдатики начали опасливо отступать к БТРу, поднимая автоматы.

– Только не в бэтээр! – заорал Черноскутов. – Всем укрыться в вагончиках! Они стреляют электричеством.

Несмотря на эти призывы, большинство ничего не ведающих охранников не спешили прятаться, хотя и попятились к домикам.

– Никому не стрелять! – продолжал пытаться что-то объяснить Максим. – Может, они просто мимо пролетят!

Но он ошибся. До неизвестных машин оставалось метров сто, когда те вдруг изменили курс, свернули к лагерю и открыли огонь. Обладавший прекрасным зрением Гончаров успел заметить, как на носу первой машины выдвинулось устройство, напоминавшее ежа, увитого спиралью. Майору показалось, что оттуда беззвучно отделилось светящееся облако, но уже через секунду он сообразил, что это рой тех самых «электрических шариков», про которые рассказывал Черноскутов.

Пока охранники лагеря хлопали глазами, вылупившись на странное явление, Гончаров лихорадочно прикинул, где можно найти защиту. Ближайшим укрытием был стоявший рядом БТР, и Гончаров бросился под его корпус, памятуя о словах Черноскутова и стараясь не прикасаться к металлическим частям. Солдаты, очевидно, тоже уже слышавшие про поражающие факторы неизвестного оружия и неуязвимость странных аппаратов даже для ДШК, кинулись прятаться, а за ними охранники, невольно поддаваясь общему порыву, тоже бестолково побежали кто куда.

Но, хотя «электрические шарики» летели существенно медленнее пуль и даже стрел, выпущенных из хороших луков, мало кому удалось скрыться. Тучка переливающихся мячиков накрыла толпу, и треск лопающихся миниатюрных шаровых молний слился в череду неожиданно громких разрядов и криков людей.

У Гончарова возникло впечатление, что полёт шаров как-то корректировался на манер управляемых снарядов. Александр запоздало подумал, не рванут ли от разрядов бензобаки или боекомплект в БТРе, но менять позицию было уже поздно.

Несколько шариков лопнули почти под колёсами машины в опасной близости от майора, и даже через воздух он почувствовал ощутимый электрический удар. Кто-то дико заорал в мокрой бане, отдельные фигуры бегали туда-сюда в поисках укрытия, а чёрные машины начали плавать над лагерем, высматривая жертвы и добивая их одиночными направленными выстрелами. Где-то застучал автомат, но почему-то тут же захлебнулся.

Пакгауз с заключёнными стоял несколько в стороне, и Гончаров надеялся, что люди внутри догадаются сидеть тихо, не привлекая внимания странных аппаратов. Но если через выбитые окна туда попадёт порция «мячиков»…

– Эх, да что ж такое, бляха муха! – воскликнул, решившись, Гончаров и резко толкнул тело к открытому десантному люку между средними колёсами БТРа.

Сейчас он даже забыл, что большинство охранников и солдат фактически являлись его тюремщиками – просто неизвестно кто, неизвестно какие твари на глазах майора убивали людей, и всё остальное было пока не в счёт.

На БТР вот-вот мог обрушиться новый шквал странных разрядов, и не теряя ни секунды, майор прыгнул на сиденье наводчика, с радостью заметив, что лента заранее вставлена в КПВТ. Лёгкий пулемёт оказался не заряжен, но самое главное, что тяжёлый был готов к стрельбе. Почти одновременно дёргая выключатель электроспуска и оттягивая затвор, майор припал к окуляру и закрутил ручки поворота башни и подъёмного механизма, ловя в прицел чёрные машины.

Гончаров вспомнил, что Максим говорил про какую-то защиту, предохранившую неизвестные машины от выстрелов тяжёлого пулемёта Лобстера, но отступать уже было поздно, да и чужаки как по заказу проплывали в воздухе сразу два рядом. Башня ещё двигалась на поворотном механизме, когда майор нажал на кнопку. Оглушительно загрохотало, и в лентосборнике зазвенели пустые гильзы.

Всё-таки он достаточно давно не вёл огонь из такой штуки, как пулемёт Владимирова, и первую очередь засадил в «молоко». Машины развернулись и как-то не слишком резво порхнули в стороны.

Недолго думая, Александр повернул башню за той, что пошла правее, и поймал сверкающую антрацитом болванку точно на пересечении центров шкал боковых поправок и углов прицеливания.

В поле зрения он увидел летящие откуда-то с левой стороны смертоносные шарики и понял, что вторая «конфетница», выйдя из-под обстрела, теперь открыла огонь по БТРу. Почти сразу майора дёрнуло куда сильнее, чем в первый раз под колёсами. Спасло Гончарова, наверное, то, что сам он в этот момент держался только за прорезиненные рукоятки, а окуляр прицела имел толстую губчатую закраину.

Пальцами, сведёнными электрической судорогой, Александр притормозил вращение башни и надавил кнопку электроспуска. Серия четырнадцатимиллиметровых снарядов понеслась к чужаку, как раз завершавшему разворот.

В прицеле Гончаров увидел вспышки на корпусе аппарата, о которых упоминал Черноскутов, и подумал, что это как раз действует защитное поле, непреодолимое для пуль. Но уже в следующее мгновение от чёрной машины полетели ошмётки, она накренилась на бок и, выбросив облако то ли пара, то ли дыма, завалилась камнем на землю метрах в тридцати от одного из лагерных вагончиков.

Превозмогая оцепенение в конечностях, Гончаров уже чисто автоматически старался поймать на мушку вторую машину. Та резко снизилась и начала удаляться. Майор крутанул башню назад и, опустив ствол пулемёта вниз почти до упора, дал длинную очередь, рискуя зацепить открытые заслонки воздухопритоков на корпусе БТРа. Крупнокалиберные пули прошли чуть выше летательного аппарата, и Александр, не отрывая палец от кнопки, вывернул рукоять подъёмного механизма предельно вниз.

Пулемёт вдруг захлебнулся – кончились патроны в ленте, но буквально две последние пули чиркнули по обшивке чёрной машины, вырвав из неё кусок. Аппарат вильнул, но не упал, а продолжал удаляться, и Александр видел, что за ним тоже потянулся белесоватый дымок.

Двигаясь всё ещё не слишком уверенно после удара электрическим разрядом, майор начал искать новую коробку с лентой, но когда нашел, понял, что пулемёт перезарядить не успеет – невысоко летевшая машина уже скрывалась за краем начинавшегося в отдалении леса. Он с досадой бухнул коробку в держатель и некоторое время сидел, разминая кисти рук и предплечья, по которым бегали мурашки. «Первый контакт закончился неудачно», – неожиданно подумал Гончаров.

Александр чертыхнулся и выглянул из люка наружу. К бронетранспортёру инстинктивно пригибаясь, направлялись Черноскутов и ещё человек семь-восемь – похоже, всё, что осталось от охраны лагеря и приехавших вместе с Максимом солдат. У людей ещё не прошёл испуг, но одновременно все были возбуждены впечатлением от дуэли невиданных летающих машин и простецкого, пованивающего бензином бронетранспортёра.

– Ну ты, братан, даёшь, – с развязным восхищением сказал один из охранников, мужик с несколькими синими перстнями на пальцах. – Конкретно сделал педерасов.

Майор взглянул на говорившего: последнее слово тот именно так и произнёс, без буквы «т».

– Ключ от сарая у кого? – спросил Александр вместо комментариев.

– Ты чё, их выпустить хочешь? – Охранник лагеря дёрнул головой, как взнузданный конь.

– Именно, – кивнул Гончаров, – и мешать мне не советую, а то я сейчас ещё кого-то сделаю.

Блатной хотел что-то возразить, но вдруг усмехнулся и хохотнул, повторно мотнув головой, удивляясь дерзости майора.

– Ты не понтуйся. Вовик, – Черноскутов взял мужика за плечо. – Ты же видишь, что происходит, давайте без глупостей.

– Да так оно… – пробормотал мужик. – Мы тоже с понятиями… Только хрен знает, где сейчас ключи искать. Может, у Симака в конторе где-то?

– Понятно, – констатировал Гончаров и пошёл к сараю, доставая ПМ из кобуры.

В высоко расположенных окнах майор увидел несколько лиц, прильнувших к решёткам: очевидно, люди стояли на плечах друг у друга. Среди прочих он узнал Домашникова, который тряс кулаком с оттопыренным большим пальцем.

Подойдя к воротам, Гончаров осмотрел запоры и крикнул внутрь, томившимся в ожидании заключённым:

– Граждане, отойдите от ворот – я замки отстрелю! Подальше отойдите на всякий случай, чтобы пулей случайно не задело!..

Люди вырвались из сарая и остановились, с ненавистью глядя на оставшихся в живых охранников, да и на солдат с Черноскутовым тоже. Гончаров поднял руки, призывая к спокойствию и вниманию:

– Товарищи, господа, граждане, одним словом! В городе вроде как снова новая власть. Новоявленного Князя больше нет, почил или копыта откинул, как вам больше нравится. Кому сказать спасибо, тоже пока не понятно, но, похоже, у нас проблем ещё больше, чем раньше. Выходит так, что ещё и инопланетяне теперь объявились.

Вкратце обрисовав ситуацию, которую и сам-то не слишком представлял, Гончаров передал слово Черноскутову, предупредив людей не подходить близко к сбитой машине чужаков.

Сам он отвёл бывших друзей по заключению в сторону, чтобы посоветоваться. Собственно, его больше интересовал Домашников, как научный работник и инженер, но и Семён Ефимович, припадая на одну ногу, заковылял вместе с ними.

– Пошли, взглянем на «летающую тарелку», – предложил майор Петру.

– Какая же она тарелка, – заметил Фёдор. – Непохожа.

– Да это я так, – ухмыльнулся Гончаров. – Инопланетная же штука.

Когда они приблизились к покорёженной от удара о землю чёрной машине, там уже стояли трое солдат с автоматами. Александр попросил солдат отойти ещё дальше и не спускать глаз с аппарата пришельцев.

– Холодом оттуда тянет, – заметил один из солдат.

– Ага, могильным, – злорадно пошутил Гончаров.

– Слушай, – сказал Домашников, – мы вот суёмся туда запросто, но там же чёрт-те что может быть: вдруг радиация или какие-то газы вредные. Хоть бы фон как-то замерить… Да и микрофлора чужая, кто знает?

– Так, – вспомнил майор, – в бэтээре должна быть дозиметрическая аппаратура и прибор химической разведки. Если не разукомплектовали, само собой.

Он слазил в бронетранспортёр и удивленно констатировал:

– Смотри-ка, надо отдать должное воякам, всё на месте!

– Просто не на что было обменять сейчас, – вполголоса пробормотал Семён Ефимович, околачивавшийся тут же.

– Давай сюда, Петя, – позвал Гончаров, – разберись с рентгенометром, а то я, если честно, что-то забыл, как с ним обращаться.

Пока Домашников возился с калибровкой штатного прибора ДП-3Б, майор махнул рукой Альтшуллеру и Исмагилову, чтобы тоже влезли внутрь, запустил двигатель и подвёл бронетранспортёр вплотную к месту падения аппарата чужаков. Выставив из люка выносной датчик, люди убедились, что повышенной радиации нет. Конечно, рентгенометр никто не проверял все эти годы, но всё-таки можно было уверенно сказать, что явно смертельные уровни отсутствуют.

Хотя ВПХР тоже имел старый набор реактивов, сделали несколько проб по описанию, прилагавшемуся к прибору. Если ампулы с реагентами сохранили своё качество, то получалось, что и никаких известных сильнодействующих отравляющих веществ вокруг чёрного аппарата не витало.

– Но могут быть и неизвестные, – предупредил Пётр.

Гончаров развёл руками:

– Как ты сам понимаешь, в таком случае медицина бессильна.

Они сидели в отделении управления бронетранспортёром и смотрели на изувеченную машину, чёрным холмиком высившуюся посреди лужайки. Кое-где на вид толстые, но явно не тяжёлые и не слишком прочные чёрные гранёные листы корпуса полопались, местами они оказались разбиты крупнокалиберными пулями, и взгляду открывались внутренности под обшивкой. Было совершенно непонятно, где у аппарата располагался люк или нечто, заменяющее его. Вокруг на траве виднелся белёсый налёт, словно рассыпанный порошок или осевший иней, а в одном месте подтекала тёмная жидкость, похожая по консистенции на густое машинное масло.

– Как она летает, непонятно? – пробормотал Фёдор, опиравшийся сзади на спинку кресла водителя, в котором сидел Гончаров. – Ни пропеллеров, ни крыльев…

– Слушайте, а ведь это точно иней! – воскликнул Пётр, указывая на белёсый налёт на траве. – Там что-то очень холодное используется, либо жидкий гелий или азот. А может, вообще какая-то технология поглощения энергии из окружающей среды.

– То-то солдатик сказал, что холодом тянет, – вспомнил Гончаров, – а я ещё посмеялся.

– Смотрите, мальчики, – вставил Альтшуллер, – как бы не рвануло там чего.

– И то верно, – согласился Гончаров. – Чёрт знает, что там у них натолкано.

– Вот ведь дурацкая ситуация! – Домашников с досады стукнул кулаком по борту БТРа. – Столько лет человечество искало братьев по разуму, и теперь мы с ними столкнулись в таких обстоятельствах!

Гончаров искоса посмотрел на Петра:

– А кто тебе сказал, что они – братья? Давайте подходить к ситуации более практически. Меня, например, сейчас интересует, куда второй аппарат полетел и что он ещё может натворить.

– Но может, стоит попробовать их догнать и попытаться всё же вступить в контакт? – предложил Домашников. – Попробуем объясниться и устранить недоразумение. А чтобы лучше понимать, с чем и кем имеем дело, надо этот аппарат осмотреть.

– Сам же говоришь, что могут быть неизвестные микробы и отравляющие вещества. Как туда лезть? Костюмов защитных нету!

Домашников почесал затылок и покосился на Гончарова:

– Знаешь, если там что и есть, то мы уже… того – подхватили заразу. Чего нам уже бояться? Как ты сказал, медицина бессильна.

– Ну, блин, смелый нашёлся, – криво усмехнулся майор. – Что предлагаешь?

– Я могу один подойти, всё проверить. Я же инженер, как-никак. Говорю: если тут зараза есть, то она уже и так наша.

Александр вздохнул:

– Нет, вместе пойдём. А ты, Федя, возьми автомат, сядь у двери – если что, нас прикроешь.

Он решительно направился к машине пришельцев, а Домашников, поискав глазами, подобрал длинную монтировку, которую заметил под водительским сиденьем, и побежал вслед за майором.

Машина лежала, накренившись на один бок примерно градусов на тридцать, и одна боковая кромка её сильно зарылась в мягкую землю лужка. Кое-где из чрева вырывались слабые струи паров, тут же сносимых ветерком. Домашников провёл рукой по белёсому налёту на траве и лишний раз убедился, что это действительно иней.

– Пар какой-то странный из неё идёт, верно? – непроизвольно понижая голос, спросил Гончаров.

Пётр подошёл вплотную к аппарату, осторожно потрогал обшивку, сунул палец в один из фонтанчиков белёсого пара и тут же его отдёрнул.

– Горячо? – поинтересовался майор.

– Куда там, холодно! Не пар это: то ли азот, то ли водород жидкий испаряются. Если водород, то может и рвануть. Хотя…

– Что – хотя?

– Концентрация нужна высокая в воздухе, чтобы рвануло, а тут ещё ветерок дует – всё уносит. Вот внутри только если загорится от искры какой-нибудь. Но… мы же русские: авось, пронесёт!

Они обошли аппарат, остановились, и Домашников присел, осматривая днище.

– Ага, – сказал он, – кажется, понятно. Вон, видишь?

На нижней плоскости корпуса машины ближе к носовой части, где выдвигалось стреляющее электрическими разрядами оружие, был виден круглый люк диаметром примерно в метр. На люке с одного края заметно выдавался круглый выступ, из-под которого торчала закруглённая с одного конца планка.

– Ты смотри, – сказал Гончаров, опускаясь на корточки, – он снаружи, что ли, открывается? Только как…

– Это на большой винт похоже – вон, шлиц, как под отвёртку. Только соответствующая должна быть отвёртка. Я сейчас монтировкой попробую… – И Домашников сделал движение под корпус машины.

– Подожди-ка, с ума сошёл?! – остановил его Гончаров. – А если она свалится и тебя придавит? Техника безопасности должна быть!

Он вернулся к БТРу и, подогнав его к аппарату пришельцев, подпёр днище кормой.

Домашников уже сидел, ощупывая люк и пытаясь всунуть монтировку в шлиц запорного устройства. Фёдор с автоматом вылез из бронетранспортёра, внимательно следя за происходящим.

Подошёл Черноскутов с прилепившейся к губе самокруткой.

– И не боитесь внутрь лезть? – поинтересовался он.

– Боимся, но… – подмигнул ему Гончаров, – надо. А вот ты бы отошёл от греха подальше.

Черноскутов прищурился:

– Я вижу, вы тут возитесь, и фонарик принёс, – сообщил он. – Посветить там внутри, если что.

– Наш, с «Химмаша». – Пётр, орудуя монтировкой, покосился на фонарь. – Ничего всё-таки у нас получилось батарейки делать, да и лампочки тоже.

На удивление легко большой винт стал поворачиваться. На пятнадцатом обороте планка сдвинулась в сторону.

– Как же они вылезали? – недоумевал Гончаров. – Если машина садилась на брюхо…

– А она не садилась на брюхо, я уверен, – заключил Домашников. – Вон, видишь круглые выступы вдоль края днища? Явно выдвигались посадочные опоры.

Майор посмотрел туда, куда указывал Пётр, – вдоль каждого края днища располагались выпуклые утолщения диаметром примерно с колесо легкового автомобиля.

Домашников взялся за планку и посмотрел на майора. Гончаров пожал плечами: мол, чего уж, давай! Пётр потянул на себя, люк щёлкнул и с небольшим усилием открылся. В тёмном овале входа ничего не было видно.

Вдруг что-то засвистело, люди вскинули оружие, а Домашников отпрянул назад и, не удержавшись на полусогнутых ногах, сел на траву. Но ничего страшного не случилось, а просто из внутренностей машины с лёгким свистом выдвинулся узкий жёлоб с волнообразными складками вроде как на стиральной доске. Издав умирающий писк, жёлоб замер.

– Ты смотри, я так и думал, – присвистнул Пётр. – Конечно, не люди здесь забирались. Неудобственно, однако…

Он потрогал жёлоб – тот был шершавый, и немного брезгливо вытер руку о штанину.

– Если заразился, то уже заразился, – запоздало пробормотал Домашников.

Семён Ефимович, на которого почти никто не обращал внимания, приволок откуда-то пустой деревянный ящик, чтобы на него можно было встать.

– Я первый пойду! – решительно заявил Гончаров, забрал у Черноскутова фонарик и снял пистолет с предохранителя.

Встав на ящик, жалобно хрустнувший под его весом, Александр локтем опёрся на край люка, держа ПМ наготове и одновременно светя фонарём в глубину корпуса чужой машины.

– Ну, что там? – спросил Домашников.

Майор приглядывался, светя фонариком внутрь «конфетницы».

– Да чёрт его знает. Ни живых, ни мёртвых не вижу. Сразу за люком камера приличного размера, а дальше широкий круглый лаз. Попробую пролезть.

Он подтянулся, упираясь в края люка, и исчез внутри.

– Осторожнее, Саша! – подал голос Семён Ефимович, нервно переступая с ноги на ногу.

– Стараюсь… – донеслось из темноты.

Гончаров отсутствовал всего минуты три, но все уже начали беспокоиться. Наконец, послышалась возня, и сначала высунулись ноги, а затем на траву спрыгнул Александр.

– Ну? – Пётр тронул его за рукав, словно хотел удостовериться, что Гончаров цел и невредим. – Чего там?

Майор пожал плечами:

– Хрен его знает! Впереди вроде как кабина – есть что-то похожее на пульт управления, вроде кресла какие-то. Но точно не под людей – как лежанки полукруглые. Передняя часть, кстати, изнутри прозрачная. – Он усмехнулся и посмотрел на Домашникова: – Я видел, как ты кругами бегал.

– А кто же там внутри?!

– Да никого нет! – отрезал Гончаров. – Пусто! Ускользнуть пилоты явно не могли – куда и когда?! Не испарились же они! Похоже, эта штука автоматически летала – вроде беспилотного разведчика.

– Разведчик, который людей расстреливает? – вставил Черноскутов.

– Не пальнули бы ваши бандиты, может, и они бы стрелять не стали. В общем, надо всё-таки сейчас выяснить, куда второй полетел, и, если что, добить его, пока ещё людей не поколбасил. А ты… – Майор кивнул на Петра. – Можешь осматривать трофей. Глядишь, и мы чего-то у них позаимствуем.

– Я пока мельком гляну, – кивнул Домашников, подтягиваясь на краю люка. – По-хорошему тут надо серьёзнее исследовать.

Что значит «серьёзнее», он не пояснил. Пётр пробыл внутри тоже не долго и, выбравшись, вытер руки о траву.

– Интересно, интересно, – пробормотал он. – Есть любопытные штучки.

Они вернулись к пакгаузу, где Черноскутов снова пытался объяснить бывшим узникам порядок вывоза их из лагеря. Кроме того, Максим распределил задания организовать похороны убитых в стычке с инопланетянами. Кое-кто из заключённых проворчал, что, вот мол, снова копать заставляют, но большинство взялись за эту работу весьма охотно: приятно было, видимо, закапывать бывших надсмотрщиков.

Несколько наиболее любопытных, видя, что ничего страшного не происходит, уже толпились около сбитой машины пришельцев, но ближе чем метров на десять никто не рисковал подходить.

– Слушай, – сказал Александру везде следовавший за ним Пётр, – надо приказать, чтобы никто туда не лазил. Специалистов с завода я подключу, но чтобы пока не ломали и не растаскивали.

– Это верно, – согласился майор.

Вместе с Черноскутовым он организовал оставшихся солдат и трёх бывших охранников лагеря для оцепления территории вокруг сбитой «конфетницы». Домашников снова напомнил про возможных микробов.

– Конечно, если мы поймали какую-нибудь заразу, так уже поймали, но проверить надо, есть ли там вообще что-то. Вдруг всё-таки есть. Бактерии и вирусы иного мира могут быть хуже радиации, хотя и необязательно.

Гончаров пожал плечами:

– Ты прав, чужих эпидемий нам не хватало! Но что же делать сейчас? Если что-то попало, то мы на себе эту дрянь уже растаскиваем. А у нас же ни средств специальных, ни специалистов нет! Что можешь предложить?

Домашников развёл руками:

– Что тут предложишь? Специалистов найти трудно, но ведь в этой части города раньше имелся даже микробиологический НИИ.

– Ха, когда он был, и что от него осталось! – возразил Гончаров. – Правда, я знаю, что кое-какое оборудование могло сохраниться.

– Ну хоть врачей найти – пусть хоть простейшие анализы сделают.

– Попробуем, конечно, – согласился майор.

Сам он в этот момент больше думал о второй чёрной машине, скрывшейся за лесом.

Черноскутов начал отговаривать майора от попытки преследования, но Гончаров считал, что чем скорее они узнают, улетел ли второй аппарат далеко или упал где-то поблизости, тем спокойнее будет жить.

Ехать с Гончаровым кроме пары солдат, взятых из оцепления, вызвался Фёдор и, естественно, Домашников. Даже Семён Ефимович порывался залезть в БТР, но майор был категорически против и оставил его в лагере.

Солдатам, которые сели в машину, Гончаров приказал собрать как можно больше сухих тряпок или любого иного изолирующего материала, чтобы обмотать поручни, за которые нужно было держаться. Это, по его мнению, хоть как-то могло защитить экипаж от поражающего действия электрического оружия пришельцев.

За руль майор посадил Фёдора, а сам устроился на месте командира. На краю леса по линии движения аппарата они увидели несколько сломанных молодых деревьев.

– Такое впечатление, – сказал Пётр, стоя согнувшись за спиной Гончарова и с трудом сохраняя равновесие в болтающемся на кочках БТРе, – что этот аппарат тоже подбит.

– Вполне возможно, – согласился майор, – я его зацепил последней очередью.

Они проехали поле, на котором в паре мест виднелась свежая взрытая земля, а рядом смятые кусты, словно низколетящая машина периодически кренилась к самой поверхности. Это и позволяло легко проследить курс чужака.

Бронетранспортёр выехал к старой дороге, проложенной задолго до Катастрофы к заброшенным теперь садовым участкам. Кусок явно недавно поваленного забора подсказал, что они на правильном пути.

– Так сейчас ведь скоро Арка будет, – со знанием дела сказал один из солдат, уважительно произнося слово «арка».

Гончаров повернулся к парню:

– А ты откуда знаешь?

– Я уже всё видел. Тут посёлок, и одна Арка как раз возле него находится.

Так оно и оказалось. Арка стояла недалеко от просёлочной дороги, которая вела к одному из отделений НИИ сельского хозяйства, располагавшемуся неподалёку. И до катаклизма четырёхлетней давности это место было нежилым, а сейчас и подавно, но в самом посёлке Рудный пока кое-кто обитал. Черноскутов описал всю конструкцию довольно точно: серая чуть с желтизной тускло блестящая труба выходила из земли и в землю же уходила, образуя на небольшом лужку приплюснутый полукруг.

– Интересно, как она стоит? – были первые слова Домашникова.

– В каком смысле? – не понял майор.

– Ну в том, что как она тут закреплена – насколько глубоко вкопана, и так далее…

– Вот Лобстера нет! – ухмыльнулся Фёдор. – Он бы тебя заставил копать, чтобы разобраться.

Все засмеялись.

– Да уж, – кивнул Гончаров, – но вопрос, действительно, интересный. Подъедь-ка, Федя, ближе.

На земле здесь виднелись ещё несколько следов от аппарата чужаков, причём один из них начинался всего метрах в трёх от арки и кончался точно в её плоскости.

– А ведь «конфетница» ушла туда, – уверенно сказал Пётр, тыча пальцем.

– Думаешь? – спросил майор. – Черноскутов говорил, что пришельцы пытались пройти сквозь арки к себе назад, но не смогли.

– А вот сейчас они прошли, – заявил Домашников. – По следу сужу: видите, где след кончается? Прямо в арке!

– Не совсем, – заметил Гончаров, внимательно присматривавшийся к взрытой полосе, оставленной «конфетницей». – След выходит и на другую сторону. Может, эта штука цепнула землю, а потом полетела дальше?

Домашников пожал плечами и вылез из БТРа. Он походил вокруг странных ворот, ведущих неизвестно куда, и, приложив руку к одной из опор, покивал каким-то своим мыслям. В одном месте инженер что-то заметил на поверхности опоры, поковырял пальцем и ещё раз обошёл сооружение. Потом Пётр поднял небольшой камешек и бросил его в пролёт – камешек свободно упал на другой стороне.

– Ну, и что же скажет наука? – Майор совершенно серьёзно смотрел на инженера, облокотившись о край люка. – Есть мысли?

Пётр пожал плечами и сказал задумчиво:

– Там на арке какой-то рисунок или, точнее, схема. Линейки у нас, конечно, нет? Ну да ладно, позже проверим. Предполагать пока что-то сложно, фактов мало. У меня давно имелась одна гипотеза, и то, что происходит, даёт повод думать, что она не совсем бредовая…

Несколько секунд все ждали продолжения, но Пётр только молча жевал губами, словно прикидывал что-то в уме.

– И с чем же, Петя, твоя гипотеза связана? – с нажимом спросил майор.

– Да со всем этим. Собственно, по большому счёту гипотеза не полностью моя – мы ещё с мужиками из лаборатории о ней говорили. Это предположение по поводу случившегося, точнее – модель того, что сучилось.

– Нам эта модель может помочь понять ситуацию? – поинтересовался Гончаров.

Домашников снова пожал плечами:

– Чёрт его знает…

– Фигня тогда твоя модель, Петя! Абстракция! Даже не так, не абстракция, а абсракция, вот!.. – Майор усмехнулся и пояснил: – Знаешь, ещё в советские времена был у меня в подразделении паренёк-узбек. Он по-русски не слишком хорошо говорил, но очень слова всякие умные любил. Вот, например, слово «абстракция» – произносил именно как «абсракция». И сейчас именно «абсракция» получается, от слова, сам понимаешь какого, ты уж извини. О чём тут можно рассуждать в этой ситуации? Да ни о чём! Я вот ещё понимаю – за Барьер попасть. Тогда, возможно, о чём-то можно базарить, как говорили мои подшефные бандюганы.

Домашников посмотрел на Гончарова и подумал, что последние дни, скорее, сам майор являлся «подшефным» у бандюганов, но от комментариев воздержался. В конечном счёте Александра можно было считать сегодня победителем, а их, как известно, не судят слишком строго, если вообще судят.

– Да, – сказал инженер, – за Барьер попасть было бы, конечно, здорово. Можно много чего понять… Кстати, у нас, похоже, теперь появляется такая возможность.

– Ты имеешь в виду – через эти Арки? – удивился Гончаров, тыча пальцем в сторону непонятной конструкции. – А почему ты считаешь, что они ведут на другую сторону Барьера?

– Но куда-то же они явно ведут!

– А получается, что эти штуки не постоянно работают! – вставил Фёдор.

Домашников задумчиво посмотрел на него и покивал:

– Да, похоже, не постоянно. Но один раз сработали, второй раз сработали – сработают ещё. И я почти уверен: для этих пришельцев Арки тоже являются чем-то незнакомым. Думаю, вряд ли их автоматические аппараты специально нападали на нас. По ним выстрелили – они ответили, но подозреваю, что изначально цели начинать войну не было. Вполне вероятно, они сами проверяли, куда ведут эти проходы.

– Это почему же ты так считаешь?

– А вот, смотрите, какие у нас есть факты. Как рассказывали очевидцы, когда появились аппараты пришельцев, то они вели себя мирно – брали какие-то образцы растений и грунта, но не более – сами не нападали. Потом кто-то по ним пальнул, началась стычка, и – самое главное! – они попытались уйти назад, но не смогли. Совершенно очевидно, что Арки работают не постоянно, но пришельцы об этом не знали! Или ещё не знали в тот момент. Да и потом аппараты эти какие-то роботы. Если бы там сидели сами инопланетяне, то всё могло бы кончиться не так. А вообще, понимаете, господа, о чём сие свидетельствует почти наверняка?

– Нет, – честно признался внимательно слушавший Фёдор.

– Вполне вероятно, что эти пришельцы такие же пострадавшие, как и мы с вами!

Глава 5

В город они вернулись только поздно вечером. Гончарову и Семёну Ефимовичу идти было некуда: их квартиры разгромили бандиты, а Фёдору не имело смысла на ночь глядя отправляться в свою деревню. Поэтому Домашников предложил новым друзьям переночевать у него.

Вскоре после Катастрофы Пётр с дочкой перебрался в один из опустевших частных домов около огромного химмашевского пруда. За пару лет грязноватый городской водоём существенно очистился, и рыба теперь ловилась прямо с огорода, выходившего на берег.

Когда дочка умерла, Домашников остался там совершенно один, если не считать жителей соседних домов. Одна из соседок, крепкая, статная Алёна, женщина лет сорока, явно благоволила к Петру. Она тоже похоронила и мужа, и ребёнка, и сейчас жила с братом и младшей сестрой. Домашников водил с Алёной близкие отношения, но домами объединяться не спешил.

Как уже рассказывал Гончарову Пётр, арестовали его на митинге, который Лобстер устраивал для пропаганды своих идей и где Домашников саркастически, а главное – громко, высказался про новый режим князя-уголовника. Его скрутили, немного побили и тут же, назначив месяц земляных работ, сразу отправили в лагерь. Поскольку никто в неразберихе даже не выяснял, где он живёт, его имущество целенаправленно конфисковать в пользу «новой» власти просто не успели, а от случайных разграблений шлявшимися побирушками-мародёрчиками спасали добрые соседи.

Вообще, надо сказать, что после Катастрофы число разного рода бомжей и бездомных стало несравнимо меньше, чем ранее, в эпоху строительства капитализма в России, и этому имелись абсолютно естественные причины. Во-первых, многие из жителей после первого голодного года в городе сразу же отхлынули в сельские районы. Во-вторых, в тот же первый, да и во второй год эпидемии выкосили изрядное количество народа, так что пустующего жилья появилось в избытке и предложение явно превышало спрос. В общем, уже просто невозможно стало пропить свою квартиру – исчезли покупатели.

В принципе, и Комитет Чрезвычайной Ситуации, низвергнутый Лобстером, старался привлекать людей к общественно-полезным работам и обеспечивать за это вполне сносную кормёжку, а также вещевое довольствие. Посему даже выжившим прежним бомжам стало просто невыгодно бродяжничать. Ведь, в принципе, бомжи могли кормиться и существовать на теле достаточно развитой цивилизации, где имелось много отходов и объедков на помойках. Разумеется, брошенные вещи и сейчас ещё можно найти, но еды нигде не валялось: её надо было как-то создавать, например – выращивать, то есть работать для прокорма, а потому и бомжей как таковых практически не стало.

Их, правда, заменили мародёры, устраивавшие набеги за разного рода добром, но такое происходило не слишком часто. Кроме того, владельцы любого имущества теперь расправлялись с ворьём куда суровее, чем в прежние времена: хотя КЧС заставил всех сдать нарезное оружие, но гладкостволки с патронами у многих ещё остались. Пристрелят воров или дубинками забьют на месте – и всё! Суд Линча очень действенная штука в нужном месте и в нужное время, особенно если вина очевидна и не требует доказательства.

После экзотики вонючего барака Домашников, Гончаров, Фёдор и Семён Ефимович с удовольствием вымылись в бане, побрились и уже за полночь расположились за большим круглым столом в комнате, освещаемой слабоватой электрической лампочкой. Электричество подавалось от гидроэлектростанции, которую бывшая власть сумела построить на не слишком полноводной местной реке. Основную мощность потреблял, конечно, «Химмаш», поскольку это был единственный крупный завод в этой части города, не считая специализированного «Вторчермета», без которого цивилизация вообще бы откатилась в далёкое прошлое. Здесь даже наладили выпуск лампочек накаливания, но нужного сырья не хватало, и светильники получались маломощными, да и напряжение в сети было невысоким. Поэтому сейчас у Петра в комнате на столе горела ещё пара восковых свечей.

Соседка Алёна, присматривавшая за домом, на радостях от возвращения живого и невредимого друга притащила много всякой снеди: рыбный пирог, шанежки со сметаной, варёную картошку и свежие огурцы. Покрутившись немного, она, явно рассчитывавшая, что и её пригласят за стол, в конце концов, оказалась выставлена Петром за дверь.

– Ты уж извини, – мягко сказал Домашников, похлопывая её по внушительно-упругому заду. – У нас сугубо деловой разговор, мужской.

Гончаров проводил взглядом статную фигуру женщины и с сожалением сказал:

– А не резковато ты с ней? Старалась всё-таки и тебя рада живого видеть.

– Но у нас же действительно разговор по делу, – буркнул Пётр. – Или как?…

Александр только пожал плечами, и Домашников вытащил из погреба бутыль вполне приличного самогона, который разлил в невероятно как уцелевшие за лихие времена изящные хрустальные рюмки.

Опрокинув первую, майор крякнул:

– Однако хорошо! Прямо, Менделеев, химик ты наш!

– Я – простой инженер, – с деланой скромностью молвил Пётр, очищая картошку в мундире.

– А вот с женщиной ты поступаешь неправильно, – снова сказал Гончаров. – Видно же, Петя, видно, что всей душой она к тебе, а ты… Да и женщина, надо отдать должное – первый сорт!

– Давай, Саша, оставим эту тему, а?

– Действительно, господин майор, – негромко заметил Семён Ефимович, который пил самогон маленькими глоточками, – наверное, не надо…

– Почему же, Семён Ефимович?! А ты, Петя, меня извини: ты же здоровый и нормальный вроде мужик. Ну случилось такое – семью ты потерял, я сочувствую тебе, слов нет. Я сам почти в таком же положении, можно сказать. Но что теперь-то – так и будешь один жить? Ты бы тогда уж вообще к бабам не подходил.

– Слушай, у нас другой темы нет для разговора? – уже резко сказал Домашников. – Что ты прицепился, ей-богу?!

Фёдор хихикнул:

– Смотри, Петро, Александр Яковлевич уведёт у тебя даму-то! Он уж глаз положил.

Гончаров сообразил, что слишком активно и не к месту начал будировать явно больную для Домашникова тему. И в самом деле, выглядит странно да и просто глупо.

Он посмотрел на ухмыляющегося Фёдора:

– Ерунду не говори, а Петру я просто добра желаю. Я бы ещё понял вот такого, как я: тут не знаешь, цела семья или нет, а потому надежда какая-то есть, что встретишь снова, кто знает? Вот и пробавляешься потаскушками разными, ясно, не без этого. А ты, Петя, неправильно делаешь!

– А ты, значит, правильно, – усмехнулся Домашников и примирительно сказал: – Ладно, чего попусту базарить, как сказал бы великий князёк Лобстер. Давайте лучше ещё накатим и обсудим ситуацию.

Они снова опрокинули по стопке, и, в конце концов, разговор сам собой вернулся к странным чёрным машинам и аркам, через которые те вылетели то ли из параллельной вселенной, то ли ещё откуда-то.

– Завтра, если твой Черноскутов обеспечит поддержку техникой, – сказал Домашников, – я соберу кое-каких людей из заводской лаборатории, и мы осмотрим этот аппарат как следует. Здорово ты его, майор, изрешетил, но думаю, что-нибудь интересное там уцелело!

– Ну вот, я же виноват! – шутливо сказал Гончаров, стараясь быстрее вернуть за стол весёлую атмосферу.

– Да не то чтобы очень, конечно… – Пётр покрутил пальцами в воздухе, – но хорошо бы он целее был.

Семён Ефимович почесал аккуратную, просвечивающую, как луна сквозь облачка, лысинку на седом кучерявом затылке.

– А вот всё-таки, Петя, что вы думаете по поводу этого? У вас гипотеза имелась какая-то.

Домашников пожал плечами, наливая всем по третьей:

– По поводу чего – этого, Семён Ефимович?! Есть у меня соображения, конечно, но я, в общем-то, довольно средний инженер. Ну закончил физтех, но я куда больше практик, чем теоретик. Но, конечно, какие-то соображения есть.

– Вот-вот, – кивнул Альтшуллер. – Так и поделитесь – нам же интересно.

– Действительно, ты что-то говорил о причинах случившегося, – поддержал его Гончаров. – Изложи-ка.

– Да это и не совсем моя гипотеза. Просто в своё время мы на заводе строили всякие предположения. Вот, смотрите, какие факты мы имеем? Пойдём с самого начала. Случился некий очень странный катаклизм – все помнят, как это происходило, верно? Думаю, рады бы забыть, но не забыли…

Домашников посмотрел внимательным взглядом на людей, с которыми за пару-тройку дней они стали близкими друзьями.

– Так вот. – Пётр поднял вверх указательный палец. – Тогда пришла странная ударная волна…

При этих словах Гончаров ясно вспомнил свои ощущения в то раннее утро, когда почти на его глазах город перегородил небесный Барьер.

– …После чего мы оказались отрезанными от прежнего, большого, скажем так, мира, – продолжал Домашников. – Мы попали в какой-то мешок, Зону, как стали называть это безобразие с чьей-то лёгкой руки. Барьер огораживает её с четырёх сторон, сверху и, судя по всему, снизу, поскольку подкопаться невозможно. Зона – ровный квадрат, точнее – куб, в который нет входа и выхода.

– «…И в терем тот высокий нет хода никому…» – несколько фальшиво пропел Федя.

Пётр криво усмехнулся.

– Да уж… Но что из всего этого следует? Природное явление? Не может быть, ерунда полная, верно? Значит – искусственное вмешательство, никаких сомнений! Вот вам тот самый контакт третьего рода.

Гончаров шумно откусил крепенький огурчик и, с хрустом прожёвывая, поинтересовался:

– И чего нам твоё глубокомысленное заключение даёт?

– Само по себе мало чего даёт, – согласился Домашников. – Одно ясно: этот катаклизм – рукотворный. Это – встреча с иным разумом, и он как-то не слишком дружелюбен. Иначе – зачем же такие напасти на людей вываливать?

– Ты имеешь в виду чёрные машины? – спросил Исмагилов.

– Да нет, конечно! Скорее всего, они и никак не связаны с Катастрофой непосредственно. Я же сказал, что подозреваю, что хозяева «конфетниц» – назовём их так условно – сами такие же жертвы, как и мы. Вполне вероятно, что они оказались в Зоне, подобной нашей, но только в собственном мире, само собой. Какое-то время между нашей и их Зонами проходы отсутствовали, но позавчера они появились. Причём проходы эти соединяют разные миры, а не Зоны одного и того же мира. И через Арки хозяева «конфетниц» послали автоматические разведчики – тут, я уверен, всё почти понятно. Они просто раньше нас сообразили, как можно попасть на «другую сторону». Кстати, и нам тоже можно послать разведывательную экспедицию, понимаете?

Пётр проглотил слюну и сделал несколько больших глотков морса из зелёной эмалированной кружки с отбитым краешком. Все молча смотрели, как двигается едва выступающий кадык Домашникова, и ждали продолжения.

– Но пока я даже не об этом. – Пётр поставил кружку на стол и обтёр рот согнутым указательным пальцем. – Я говорю о первопричине, о тех, кто, возможно, устроил этот катаклизм. Нам важно на основе имеющихся фактов попытаться представить хотя бы модель того, что произошло, что с нами сделали, и даже вопрос «зачем» пока второстепенный. В своё время у нас с ребятами возникло предположение, что мы – не уникальный выхваченный кусок поверхности, и что такая же участь постигла всех: вся Земля, возможно, поделена на подобные квадраты. А теперь есть очевидное, на мой взгляд, свидетельство, что и не только Земля подверглась такому эксперименту.

– И в чём же смысл подобного эксперимента? – спросил Семён Ефимович, тоже прихлёбывая морс.

Пётр пожал плечами:

– Повторяю: для нас это пока не самый главный вопрос – мы вообще знаем очень мало. Следует понять хотя бы структуру изменений. Например, я предполагаю, что Зоны существуют по всей Земле и, по крайней мере, в одном ином мире, куда ведут Арки. Что касается цели, то, конечно, это какой-то эксперимент, но чего хотят экспериментаторы – пока непонятно. Хотят захватить Землю и для этого раздробили всю инфраструктуру цивилизации на куски? Да, конечно, технический потенциал зарубили под корень, но с подобными возможностями им и не нужно было бы идти таким сложным путём, чтобы покорить планету. В общем, данный момент остаётся абсолютно непонятным. Но вот сегодня у меня возникло немного иное предположение. Я уже говорил: хозяева чёрных летающих машин такие же пострадавшие, как и мы!

– Ну и?… – аккуратно слюнявя самокрутку, спросил майор.

– Смотрите, – сказал Пётр, – если бы мы оказались выхваченной единичной Зоной, то даже и не могли бы пытаться что-то узнать. Нас держали бы под этим колпаком – и всё. Я, признаться, уже почти так и начал думать – шутка ли, четыре года сидим без какого-то намёка извне! Но вот появились какие-то арки… Арки, скажем так, с большой буквы, Переходы…

– И вы думаете, что эти Арки соединяют куски, как вы сказали, выхваченные из разных миров? – снова подал голос Семён Ефимович. – В общем-то, ничего удивительного с точки зрения фантастики. Я фантастики много читал – там и не такое описывали.

– Вполне допускаю, но это уже какая-то связь с каким-то внешним миром, пусть даже и с куском чужого мира, но с внешним! Сцена действия расширяется! Далее, из этих Арок, как джинн из бутылки, выскочили некие роботы инопланетян, явно не слишком понимая и ориентируясь, куда они попали. Я сразу подумал, что на хозяев положения они не похожи. Значит, возможно, что кто-то вот только прямо сейчас взял и создал Арки, которые соединяют разные миры, возможно, поделенные на такие же квадраты. То есть, повторяю, весьма вероятно, что кто-то создал такое дробление не только на Земле, а потом вдобавок стал соединять разные квадраты некими переходами…

– Ты уж прости, но долго как-то объясняешь, – проговорил Александр, прикуривая от свечки и сплёвывая на пол прилипшие на язык табачные крошки. – Короче бы изложил, а смысл-то в этом какой, по-твоему?

Домашников пожал плечами и усмехнулся:

– Я тоже уже говорил: вот бы знать, какой смысл! Пока мы можем только теоретизировать. Но, если гипотеза верна, то, повторяю, эти, с чёрными машинами, как и мы – тоже представители некой уже приходящей в упадок цивилизации…

– Увидели появившуюся Арку и решили посмотреть, что там, за ней? – скептически, но совершенно серьёзно спросил Гончаров.

– Да, именно так, почему нет? Вполне возможно, что мы могли бы установить с ними нормальный контакт – пусть и через эти автоматические устройства – и узнали бы много интересного. Если бы только бандюганы Лобстера не стали стрелять!

– Те, кто стрелял, уже и сами об этом жалеют, – сострил майор. – На том свете!

За столом посмеялись, но не слишком весело, и Гончаров снова наполнил рюмки.

– Вы закусывайте, закусывайте, – посоветовал Пётр. – Штучка получилась такая: пьёшь вроде бы и ничего, а потом резкий эффект – валит с ног.

Майор занюхал куском пирога и, круто посолив его, откусил. Смачно жуя и чуть прищурившись, он смотрел на Домашникова, словно в голове у него созревала некая мысль.

– Слушай, Петро, – сказал он, делая протяжный глоток, – я вот чего подумал. Значит, ты считаешь, что через Арки мы сейчас попадём не на соседнюю Зону на Земле, а в какой-то иной мир, да?

Пётр энергично закивал:

– А то куда же! К нам же не бывший Глава города явился, а «конфетницы» прилетели. На сто процентов, естественно, не уверен, но – на девяносто девять и девять десятых – да!

– Тогда, если твоя гипотеза верна, то может статься и так, что другая Арка в этом ином мире открывается в другую Зону на Земле? Как считаешь?

Домашников пожевал губами.

– Хм, свежая голова, – сказал он. – Мысль интересная…

– Я имею в виду вот чего, – продолжал Гончаров. – Нельзя ли через другие Зоны другого мира или там миров попасть снова на Землю? Если они есть, эти другие Зоны, конечно. Вдруг разные проходы ведут оттуда тоже на Землю или как-то так?

– Ты меня спрашиваешь, словно я всё это конструировал, – усмехнулся Домашников. – Откуда же я знаю? Собственно, что ты имеешь в виду – попасть на Землю?

– Я подумал, вот чего. Есть Арка в нашей Зоне – через неё мы выходим в другую Зону другого мира. Вдруг там есть ещё Арки – у нас же и вторая есть! И если через ту, другую Арку можно выйти в другую Зону на Земле? Не назад в нашу, а вообще в другую! Я как-то с сынишкой читал книжку, он у меня тоже фантастикой увлекался и мне подсовывал. – Гончаров посмотрел на Альтшуллера. – Мы с ним ещё много фильмов всяких фантастических смотрели. Так вот, я уж не помню названия, но там что-то такое описывали: серии разных параллельных миров, герои то в один мир прыгали, то в другой… А, вспомнил – это точно кино было, «Путешествие в параллельные миры», сериал.

– Смотрел, – кивнул Домашников, – только там несколько иное имелось в виду: там же были показаны параллельные Земли с разными цивилизациями на них.

– Мне так не подходит, – немного разочарованно сказал Гончаров.

Исмагилов почесал голову:

– Понимаю, – сказал практичный и догадливый Федя, – ты до своей семьи хочешь добраться?

– Я бы попробовал! – Майор чуть не стукнул кулаком по столу, но вовремя сдержался. – Только, если тут параллельные миры, то понимаю, что это не то…

– Странные вы, мужики, – усмехнулся Домашников немного виновато из-за того, что не он первый догадался о главной причине интереса Гончарова. – Да никто же не знает, что с нами на самом деле происходит. Потому я и хочу предложить тебе, Саша, завтра взять Черноскутова за жабры, коли он твой знакомый, да и в новом правительстве, похоже, заделался крупной шишкой…

– Во-первых, не такой уж он мой знакомый, – сказал майор, – а во-вторых, в каком смысле – «за жабры»?

Пётр хитро посмотрел на него:

– Организацию экспедиции у него надо выбить, вот что! Материальное обеспечение! Мы тоже можем пройти через Арки. Мне страшно интересно, и я боюсь, что найдутся люди, которые предложат это первыми. Тогда я туда вообще могу не попасть. А так – как всегда: кто стоит у истоков практического воплощения идеи, тот, как правило, и рулит дальше. И мы можем оказаться тут первыми!

– А тебе не боязно соваться чёрт-те куда? – с сомнением спросил Фёдор.

– Ну не то чтобы совсем не страшно, но что мне терять? Я один на белом свете.

Гончаров с некоторым сомнением посмотрел на Петра, но промолчал.

– А попытаться узнать, что же на самом деле произошло со всеми нами – это то, по-моему, ради чего стоит прожить остаток нашей теперешней жизни, – продолжал Домашников. – Разве нет?

На некоторое время за столом воцарилось молчание. Исмагилов тёр гладковыбритый подбородок и цыкал зубом, а Семён Ефимович вращал в пальцах рюмку, которую, в конце концов, чуть не разбил, после чего осторожно отставил в сторонку.

Александр задумался. А ведь если разобраться, то что терять ему? Тоже совершенно нечего. Вдруг, действительно, всё так и есть, и через Арки он сможет добраться до Алешки и Нади? Если они ещё живы, конечно. Но думать иначе майор не желал, хотя и понимал, что если его родные тоже находятся в аналогичной квадратной Зоне, то надо быть реалистом: вероятность трагических событий за прошедшие четыре года и там очень велика. Вон здесь, сколько народа погибло сразу, и от болезней умерло, особенно сначала!

Но получить шанс, хотя бы мизерный, увидеть семью снова – да ради этого он готов через любые Зоны продираться! А уж если удастся, то никакие испытания не покажутся слишком тяжёлыми. В конце концов, разве там может быть страшнее, чем в 95-м году в Грозном? Повидав отрезанные головы гражданских русских жителей, кастрированных солдатиков и трупы с «чеченскими галстуками», он, майор Гончаров, вряд ли уже испугается кого-то или чего-то на этом свете, а на том– тем более!

– Завтра сразу же нужно будет организовать детальный осмотр подбитой машины, – нарушил молчание Домашников. – Сначала медиков послать взять пробы, а потом проверить, что там ещё целое осталось. Может, кое-что полезное для себя найдём.

– Так это уже не завтра, Петя, – напомнил Семён Ефимович, – это уже сегодня.

– Да, – спохватился Домашников, взглянув на часы, – давайте-ка поспим хоть немного, ведь встать нужно рано.

– А что если мы всё-таки какую-то заразу подхватили? – спокойно полюбопытствовал Фёдор.

Домашников пожал плечами:

– Вот медики посмотрят – может, чего и скажут. А вообще-то, я думаю, что микробов мы можем не бояться. Я потому и не противился, чтобы мы лазили осматривать «конфетницу», что такая гипотеза у меня тоже есть – я же не смертник сознательный.

– Как тебя понимать?

– Да и вслух об этом много говорили, особенно в самом начале, после Катастрофы. Что, мол, сам Барьер обладает какими-то бактерицидными и всякими прочими защитными свойствами. Ведь если предполагать, что за Барьером – наши земные зоны, то Белоярская атомная совсем рядом. От той ударной волны она, безусловно, должна была сильно пострадать – она же возле Барьера находится, но радиоактивного заражения-то у нас нет! Если там авария произошла, значит, заражение локализовано только в той Зоне.

– А люди там как же? – спросил Фёдор.

Пётр развёл руками:

– Если всё так, как я думаю, то людям там, конечно, паршиво пришлось… – Он покачал головой, одновременно выпятив нижнюю губу. – Но, как это ни печально, я не об этом. Если так, то, получается, что все последствия аварий локализованы в конкретных Зонах и никуда не распространяются – через Барьер ничего не проникает, кроме чистого воздуха и воды, которая течёт в реках. А если радиация не проходит, то какие уж там бактерии!

Секунду-другую все молчали.

– Так, ну и что? – сказал наконец майор. – Машины же эти не через Барьер проходили, а через Арки.

– Я понимаю, – кивнул Пётр. – А кто его знает, возможно, в Арках работает какое-то специальное поле, сродни тому, что формирует Барьер? Оно то пропускает материальные тела между Зонами, то не пропускает. Если считать, что Арки открываются в иной мир, неизвестные экспериментаторы, мать их за ногу, вполне могли предусмотреть, чтобы это поле как-то фильтровало или уничтожало опасные чужие бактерии и вирусы. В противном случае можно было бы всех подопытных сразу просто уничтожить.

– А может быть, Петя, они экспериментируют с воздействием разных микроорганизмов на разные существа? – предположил Семён Ефимович.

– Такое тоже нельзя исключать, но странно, что раньше не начали. Да и вообще, я думаю, что совершенно чужие микроорганизмы не слишком нам страшны: для инопланетян их вирусы опасны, а нам – ничего. И наоборот.

– Ну знаете, – возразил Альтшуллер, – вон даже писали, что могут быть опасны микроорганизмы из древних гробниц – у нас нет на них иммунитета. А тут – иные миры!

Домашников развёл руками:

– Семён Ефимович! Да откуда же я знаю?! Так, предположения строю от нехватки практических знаний. Ну, если заразили нас или мы сами заразились – то куда денемся? Никуда! Предохраниться никак не сможем, выбора нет. Чего нам бояться? Мы уже отбоялись.

– Это точно, – вздохнул майор. – Давайте спать, дел завтра до хрена. Поживём – увидим, помрём или нет.

Наутро Гончаров поднялся раньше всех и первым делом разбудил хозяина дома. Фёдор тоже встал рано – он собирался выехать в Кадниково как можно быстрее, волнуясь за семью и за хозяйство. Семёна Ефимовича они решили не будить – пусть отдохнёт старик, но Альтшуллер уже возился на расстеленном на полу матрасе, продирая глаза.

– Да вы-то спите, – зачем-то шёпотом сказал майор.

Старик сел и потянулся, поворочал шеей и посмотрел вслед вышедшим умываться во двор Петру и Фёдору.

– Остеохондроз и всякие болезни суставов, знаете ли, Саша. Когда-то мне очень хорошо помогал метиндол и фастум-гель, были такие снадобья, а где ж его сейчас возьмёшь?…

– Вот и отдыхайте, Семён Ефимович. – Гончаров сделал жест рукой, словно укладывал кинорежиссёра обратно в постель. – А мы пока двинемся план Домашникова пробивать.

– Сашенька, я вас умоляю! – Альтшуллер достаточно бодро встал и начал натягивать широкие, видавшие виды джинсы с заплаткой между ног. – Мне скоро на том свете будет предоставлен полный покой. А пока я хочу увидеть как можно больше. Вы не против, если и я тоже с вами, а?

Гончаров с сомнением посмотрел на Альтшуллера – в его планы совершенно не входило везде таскать с собой этого старого человека. Да, в концлагере он взял его «под крыло», но теперь проблема позади. В конце концов, пусть далее занимается своими делами – жил же он где-то все эти четыре года!

Альтшуллер надел заштопанную в нескольких местах футболку и посмотрел на Гончарова не по-стариковски ясными глазами. В их карей глубине таилась мольба.

– Саша, – тихо сказал Семён Ефимович, словно читая мысли майора, и оглянулся на раскрытое окно, за которым во дворе шумели, умываясь и поливая друг другу на руки, хозяин дома и Исмагилов. – Не гоните меня, Саша. У меня тоже никого здесь нет, как и у вас. У меня вообще в России никого не осталось…

– То есть ваши… – Гончаров замялся.

– Да нет, – покачал головой Альтшуллер. – Я просто, как и вы, не знаю, что с ними: дочка с мужем и внуком ещё за три года до этого катаклизма уехали в Израиль, а жена умерла за год до него. Так что если мои и погибли, то не здесь, а там, и я ничего об этом знать, как сами понимаете, не могу.

– А вы почему не уехали? – машинально удивился майор.

Семён Ефимович спокойно пожал плечами:

– Они уехали – думали, что там их Родина. Во всяком случае, говорили, что так считают. Может быть, Израиль и мог стать Родиной их детей и моих внуков, которые там бы и родились, не знаю… – Он немного помолчал. – А я родился здесь, вот в этом самом городе, поэтому и Родина моя здесь, в этой стране. Не самая хорошая страна на свете, наверное. Меня тут, и не раз, называли жидовской мордой, вы же понимаете… Но всё равно, как хотите, я – русский еврей, а не израильский…

Гончаров кашлянул и осторожно начал:

– Видите ли, Семён Ефимович…

– Да я знаю, Саша, знаю и вас понимаю, – махнул рукой Альтшуллер. – Вы хотите сказать – зачем вам старый пердун вроде меня?

Гончаров хмыкнул: он так и не смог научиться отвечать на столь прямо поставленные «бытовые» вопросы, тем более, заданные беззащитными людьми. На вопросы террористов или бандитов с оружием в руках он отвечать умел очень легко, но что скажешь человеку, который набивается участвовать в деле, которое они задумали, – и совершенно не годится ни по возрасту, ни даже по состоянию здоровья? Домашников, хоть штатский, но сразу видно, что мужик крепкий, в оружии, похоже, разбирается, а кроме того, специалист, инженер.

– Семён Ефимович. – Гончаров снова откашлялся. – У нас же ещё ничего не решено. Чтобы отправиться в подобную экспедицию, нужно у новых властей выбить необходимое снаряжение, технику и горючее, а сейчас всё в дефиците. Я сам ничего пока не могу сказать – не я же такими вещами распоряжаюсь.

– Саша! – Альтшуллер посмотрел ему прямо в глаза. – Я знаю, что вы своего добьётесь, я сразу понял, когда увидел вас там, в лагере. Такие сильные люди, как вы, могут очень многое. Да и Петя парень пробивной, тоже видно. А я хочу увидеть напоследок как можно больше. Саша, возьмите меня с собой, пожалуйста! Я могу первую медицинскую помощь оказывать, я когда-то фельдшерское училище заканчивал…

Гончаров печально посмотрел на старика и вздохнул. Ну что тут делать? Конечно, следовало прямо сказать, что не для ублажения эгоистических желаний любознательных пожилых людей затевалось данное мероприятие, что тут идёт вопрос о безопасности, по крайней мере, того осколка человечества, который сохранился в их Зоне. Но у Александра не поворачивался язык сказать именно так. Интересы человечества интересами, но ведь майор и сам в первую очередь преследовал собственные корыстные цели: загадки неизвестного мира, лежащего по ту сторону Арки, не были для него самым главным в данном случае. Главным был шанс попасть туда, где, возможно, ещё живёт его семья.

Альтшуллер шумно проглотил слюну и сказал, словно читая мысли майора:

– Кроме того, Саша, вдруг как-то мы выберемся через эти Барьеры… Я не знаю как, но вдруг. И у меня будет хоть и малый, но шанс найти своих.

Гончаров устало вздохнул:

– Неужели вы думаете, что мы доберёмся до Израиля?! Никто вообще пока не знает, куда мы попадём!

– Да и ради бога, Саша! Пожалуйста, но я вам обузой не буду!

– Я же говорю, что пока и сам ни в чём не уверен… – снова попытался объяснить Гончаров, но в дом ввалились Пётр с Фёдором.

– Вы о чём? – поинтересовался Домашников, энергично вытираясь драненьким, но чистым с виду полотенцем.

Альтшуллер предостерегающе посмотрел на Гончарова, и тот понимающе легонько кивнул.

– Да вот, Семён Ефимович сомневается, что экспедицию нам разрешат, – соврал майор.

– А-а, – Пётр покрутил головой, стряхивая капли воды. – Но это же всем нужно, а иначе мы тут будем вариться в собственном соку, как раки в котелке. Надеюсь, разрешат. Вон, Александр Яковлевич нажмёт на новую власть.

– Спокойно вариться нам, скорее всего, теперь уже просто не дадут, – заметил Альтшуллер.

– Вот-вот, – подтвердил Пётр. – Именно поэтому нужно узнать, что делается там, куда ведут Арки. Давайте завтракать – и за дело! Ну что, Александр, займёшься организацией экспедиции?

– Попытаюсь, – кивнул Гончаров, щурясь.

Глава 6

«Добро» от Черноскутова, на удивление, было получено сразу. Максим, ссылаясь на то, что пока городом фактически руководит Временный Чрезвычайный Комитет, в который входил он сам и кое-кто из военных, пообещал быстро решить проблему с выделением необходимых материальных средств.

– Ты давай, тогда сорганизовывай Домашникова и его технарей на детальное обследование сбитого аппарата, а я пока собираю медиков. Ну и подготовь список того, что считаешь нужным для нашей экспедиции. Действуй!

– Нашей? – уточнил Гончаров.

– Ну а ты думал – я в стороне останусь? Как бы не так!

В этой ситуации об участии Семёна Ефимовича майор даже не стал заикаться.

Черноскутов выделил Гончарову легкий грузовичок с газогенератором, и Александр, прихватив Домашникова, уехал собирать специалистов для обследования аппарата пришельцев. Чтобы как-то компенсировать Альтшуллеру невозможность взять его в предполагаемую экспедицию, Гончаров предложил старику сейчас сопровождать группу Домашникова.

Когда они часам к двенадцати дня добрались до места, где валялась сбитая «конфетница», там уже копошились несколько людей в белых халатах и ватно-марлевых повязках. В закрытом кузове стоявшего рядом ЗИЛа была доступными средствами оборудована походная биохимическая лаборатория.

Гончаров заглянул к медикам и подивился, что ещё нашлось вполне приличное целое оборудование.

– Если бы не я, – глуховато сказал из-под повязки врач лет шестидесяти, колдовавший над микроскопом, – ни хрена бы вообще не осталось. Я много чего в дни первых мятежей затащил в подвал больницы и там припрятал.

Гончаров серьёзно кивнул:

– Вам надо памятник поставить. Ну и как, результаты какие-то есть уже?

Врач пожал плечами:

– Ничего специфического пока не вижу. Но это, так сказать, простым «вооружённым глазом». Надо посевы ещё сделать на разные культуры… Кто знает? Вот вы бы, кстати, повязки надели.

– Господи, – махнул рукой майор, – если мы чего-то подцепили, то ещё вчера, и по паре кило бактерий каждый. Если не дай бог что – будем вашими подопытными. Мой приятель, между прочим, говорит, что, скорее всего, опасного ничего нет.

– Ну да, – согласился врач. – Более того, скажу откровенно, что если опасность есть, то сделать-то всё равно мало чего сможем.

Гончаров кивнул, пробормотав «Вот именно», и отошёл к Домашникову. Инженер с несколькими специалистами суетились у чёрного аппарата. У них обнаружились тоже неизвестно как выжившие приборы: тестеры, осциллографы и прочая дребедень, которую подключили к небольшому генератору. Послушав речи, изобиловавшие разными техническими терминами, майор почувствовал себя лишним и здесь. Он вздохнул и, вернувшись к своему грузовику, стал сворачивать самокрутку.

Минут через десять на рации в кабине запел сигнал вызова от Черноскутова.

– Слушай, такое дело… – начал тот. – В общем, тут пара интересных вопросов. Первый не очень приятный: Лобстер-то, судя по всему, не убит, скорее всего.

– Не понял, – пробормотал Гончаров, отбрасывая окурок. – Как так? Говорят же, очевидцы были, что убит. Ошиблись, значит, или врали?

– Имелись такие очевидцы, – подтвердил Черноскутов, – имелись, и даже лично его из БРДМ вытаскивали. Вроде все были трупы трупами, и Лобстер тоже. Тела отвезли в морг, который при больнице, а сегодня хватились – а Князя-то и нет. То ли кто-то труп выкрал, то ли… сам сбежал.

– Что значит «сам сбежал»? – удивился майор. – Труп сбежал?

– Ну, не труп, конечно, а живым он мог остаться. Я спросил кое-кого из врачей: говорят, такое бывает при ударах током. Лежит человек: всё уже, жмурик жмуриком, даже пульса нет, а потом оживает! Не думаю, конечно, чтобы труп Лобстера кто-то выкрал – у нас же не Восток. Значит, он сам оклемался и скрылся. Не исключено, что бандюганов разбежавшихся соберёт снова. Так что будь начеку, и оружие пусть все держат под рукой.

– Понятно, – хмыкнул Гончаров. – У нас снова с ним хлопоты. Но ты сказал, что вопросов два. Какой второй?

– Да тут припёрся один мужичок, живёт рядом с местом возникновения Арок…

– Ну и что?

– Довольно любопытные факты сообщает. Я думаю, что нам, если серьёзно об экспедиции думать, нужно обстоятельно с этим мужичком поговорить. И прежде всего, я бы хотел, чтобы с ним пообщался твой Пётр. Как инженер и всё такое.

– Чего этот мужик может рассказать? Это что – он сам Арки строил? – сострил Гончаров.

– Не скажи, – возразил Черноскутов. – Мужичок любопытный, местный Кулибин, как я понимаю. И очень наблюдательный. Он у Арок покрутился, пока ещё охраны там не было, и интересные штуки подметил. В общем, не сажай батареи у рации. Домашников закончит – приезжайте сюда и лично поговорите с этим народным академиком.

– Добро, – подтвердил майор и отключился.

– Я так понимаю, что пахан сбежал? – спросил Семён Ефимович, сидевший тут же в кабине.

Гончаров кивнул и повесил на плечо АКСУ, который оставлял лежать на сиденье.

– Похоже! Жаль, а я уж думал, вопрос закрыт.

Медики свернулись первыми. Взяв какие могли пробы, смывы и образцы, они уехали, а инженеры возились ещё часа два. Наконец, перемазанный то ли смазкой, то ли ещё чем-то Домашников подошёл к майору, который даже прикорнул немного в кузове грузовика.

– Ну что? – поинтересовался Гончаров, глядя на блестящие возбуждением глаза Петра. – О, сколько там открытий чудных?

– Зря иронизируешь, там море интересного! Представляешь: эта штука летает, по-видимому, используя антигравитацию! Кроме того, там стоят такие топливные элементы!..

– Это что ещё такое? На каком топливе-то элементы эти? – удивился майор: слово «антигравитация» он слышал и ранее, а вот термин «топливный элемент» вообще не понял.

Домашников пару секунду посмотрел на Гончарова – похоже, он не сразу представил, как кто-то может не понимать очевидные для него самого вещи.

– Да штука такая есть – электрохимический генератор. В общем, прямое преобразование химической энергии в электричество. Основа генератора – так называемые топливные элементы. Они у нас на Земле уже использовались, например, в космических аппаратах, но тут КПД и мощность несравненно выше! Вот если мы разберёмся хотя бы с этим, то наделаем электромобилей и заживём без всякого бензина. А ещё там есть устройства – работают как конденсатор, запасают много энергии почти моментально, а отдают постепенно. Чувствуешь, что это может дать?

Майор не успел высказать своё мнение по этим научно-техническим вопросам.

– Забываешь, Петя, что для того, чтобы даже попытаться воспроизвести всё, нужны станки, материалы, катализаторы и всякие штучки, которые мы вряд ли сейчас найдём, – сказал подошедший пожилой мужчина по фамилии Мазуров, тоже инженер с завода.

– Попытаемся найти то, что нужно! – возразил Домашников. – А для начала нам бы эту штуку утащить на «Химмаш». Трудно, понимаю, но надо. Здесь она пропадёт, растащат по кускам.

Мазуров согласился.

– Трейлер на заводе большой есть, – сказал он, задумчиво почесав в затылке, – но добрый тягач, опять же, где сейчас возьмёшь? Машина эта хоть и не слишком тяжела для такого объёма, но тягач потребуется приличный – больше, чтобы сам трейлер тащить.

– Не беспокойтесь, – заверил Гончаров. – Если что, бэтээром утащим. Только кран нужен, как я понимаю.

– Кран на заводе не проблема, эта машина, судя по всему, не очень тяжёлая, но горючее – дадут ли?

– Решим с Черноскутовым. Если, как вы говорите, есть шанс построить электромобили…

– Это вон он говорит, – усмехнулся Мазуров, – прожектёр наш, Петя. На самом деле там столько всего понять нужно.

– Попытаться-то стоит, – пожал плечами Домашников.

– Ладно, на завод эту машину затащим, и там будете пытаться, – махнул рукой Гончаров.

В здании администрации Черноскутов провёл майора и Домашникова в один из кабинетов, где вольготно пил морковный чай человек неопределённых лет, сухощавый и очень подвижный. Увидев Петра, о котором ему уже говорили, мужчина рванулся выплёскивать информацию долгожданному понимающему собеседнику.

Звали мужчину Вениамин Вадимович Сысоев. Ещё до Катастрофы он проживал на окраине города в посёлке Рудный и слыл мастером на все руки. Гражданин Сысоев устроил у себя на огороде ветряк, который давал электричество и качал воду из колодца. Из отработавших свой век пылесосов он делал доильные аппараты для соседских коров, а из двух старых мотоциклов соорудил машину, нечто вроде небольшой самоходной тележки. Сам Вениамин называл своё творение «Антилопа Гну», возил на ней дрова, сено и даже ездил в магазин за покупками. Дорожная инспекция несколько раз штрафовала его, но тележку не отбирали, поскольку слава о местном механике-самоучке долетела даже до начальников городской ГАИ.

После Катастрофы углеводородное топливо стало дефицитом, но Сысоев чуть ли не одним из первых собрал работоспособный газогенератор, и его «Антилопа», практически не почувствовав случившегося, колесила по округе, дымя как паровоз.

В день появления инопланетян, когда «конфетницы» улетели от Арок, Сысоев, улучив момент, пробрался к странным конструкциям и по собственной инициативе провёл кое-какие наблюдения и эксперименты. Наблюдал он и возвращение второй чёрной машины, и её исчезновение в Арке. В момент подлёта аппарата он спрятался в кустах, а позже видел, как подъехал БТР.

– Я заметил, как вы камешек кинули в Арку, – сказал он, подмигнув, Петру. – Только она к этому моменту уже отключилась.

Домашников переглянулся с Гончаровым и Черноскутовым.

– Давайте-ка, Вениамин Вадимович, рассказывайте подробнее… – посоветовал майор.

Наблюдательный Сысоев сообщил много интересного. Пожалуй, самым ценным было то, что он, ощупывая Арку, почувствовал лёгкую вибрацию. Механик-самоучка бросил несколько камней в проём, и все они исчезли, а вскоре как раз подлетела чёрная машина, которая туда же сходу нырнула, цепляя землю, и сгинула.

– Я же говорил! – торжествующе воскликнул Домашников. – Арки работают периодически, а вибрация – свидетельство их включения. Вы время не засекали, Вениамин Вадимович?

Сысоев задумчиво пожевал губами и потёр подбородок.

– Засекал, но не могу утверждать, что поймал момент начала вибрации. Я же не постоянно держался за неё руками.

– Так, ну а примерно, сколько времени Арка могла вибрировать? – быстро спросил Пётр. – Засекали?!

– Естественно, а как же, уважаемый! Как только я это дело почувствовал, сразу время стал считать. Даже когда спрятался от чёрной машины в кустах, всё равно смотрел на часы! Могу сказать, что с момента, как я это дело обнаружил, и до прекращения вибрации прошло как минимум десять минут. Может, больше – я же не сразу из кустов выскочил и к Арке побежал. Но до момента, как эта бандура туда нырнула, прошло ровно восемь минут и двадцать две секунды. Вряд ли Арка сразу выключилась, а я ещё минут пять ждал в кустах, после чего вышел. Потрогал – уже нет вибрации. Получается, вполне ещё могла работать какое-то время. Но гарантию даю на восемь минут и двадцать две секунды, – авторитетно добавил он.

Домашников хмыкнул:

– Вениамин Вадимович, но возможно, что Арка выключается сразу после того, как через неё проходит какая-то масса…

Сысоев с сомнением специалиста покачал головой:

– Кто его знает. Вы вспомните – сперва машин-то две зараз появилось. Значит, не сразу после пролёта первой машины Арка отключалась.

– Да, вы правы, – согласился Домашников. – Ладно, будем считать, что работает она как минимум десять минут, хотя, вполне может статься, что продолжительность включения у неё как-то меняется.

– Это тоже весьма вероятно, – с видом эксперта по Аркам и в тон инженеру кивнул Сысоев.

Домашников немного подумал, а затем спросил, прищурившись на мужчину:

– А рисунок на поверхности Арок видели? Что вы думаете?

Кулибин из посёлка Рудный, казалось, только и ждал этого вопроса.

– А чего тут думать, – ответил он, выставляя при улыбке дырки на месте пары отсутствующих верхних зубов и потирая руки. – Я сразу подумал, что это схемка расположения Арок. А потом, как сходил ко второй, которая возле администрации, уже точно понял, что так оно и есть. Там даже рельеф местности показан, озёра и речки всякие. Можно догадаться – просто по карте сравните. И заметили, что там есть ещё значки, что вроде Аркам соответствуют?

– Думаете, есть и другие Арки?

– Если так, то должно быть ещё две, окромя тутошних, – кивнул Сысоев. – Только те далеко – так сразу не сбегаешь, не проверишь.

Домашников посмотрел на Гончарова:

– Надо будет эту карту в масштабе скопировать.

Сысоев шумно засопел и полез в карман, откуда извлёк помятый листок желтоватой бумаги.

– Да я уже всё измерил, – сообщил он. – Вот тут размеры и сам рисунок – точная копия. Там на Арке примерно сто шестьдесят на сто шестьдесят миллиметров, значит, здесь, у меня в масштабе, стало быть, один к миллиону.

Пётр улыбнулся:

– Ну вы и молодец, Вениамин Вадимович, спасибо.

Все склонились над чертежом. Две точки располагались почти в их углу квадрата, а ещё две разбросаны далеко одна от другой: одна поблизости от Тюбука, а вторая – в пустынном районе ближе к диаметрально противоположному углу Зоны. Майор сразу узнал схематичное изображение рельефа, знакомое по стандартным картам местности.

– Даже вот со всеми подробностями? – поинтересовался он. – А мы как-то не обратили внимания даже – ну узоры и узоры.

– Это ты не посмотрел, а я сразу увидел, – вставил Домашников. – Там именно схематичная карта.

– Да-да, – энергично закивал Сысоев. – Прямо, ни дать ни взять, карта местности.

– Жаль, что сейчас далековато отправляться проверять. Если так считать, то до ближайшей Арки… м-м… километров восемьдесят, – задумчиво протянул Гончаров.

– Если не возражаете, то вам, как серьёзному человеку, задание поручим, Вениамин Вадимович, – сказал Пётр и покосился на Черноскутова. – Думаю, представитель правительства не будет против и выпишет вам пропуск для беспрепятственного прохода к Арке. А я постараюсь в лаборатории найти какой-нибудь датчик и усилитель, чтобы сделать прибор, реагирующий на вибрацию, когда она появится.

Черноскутов кивнул.

– Только ведите себя осторожно и через Арку пока не суйтесь, – заметил он.

– С превеликим удовольствием, не сомневайтесь – всё сделаю осторожно, – заверил Сысоев.

– Я сейчас сразу же выдам вам разрешение на проход и к первой Арке, и ко второй, – сказал Черноскутов и повернулся к Александру, Домашникову и сопровождавшему их Семёну Ефимовичу: – А потом сядем и уточним список того, что нам потребуется для экспедиции.

Работа над планом экспедиции затянулась. Домашников какое-то время сидел с офицерами, а потом умчался на завод, зато Семён Ефимович принимал самое активное участие в обсуждении того, что стуит, а чего не стуит брать с собой. Замечания его были зачастую не такими уж бесполезными, но Черноскутов много раз бросал на старика многозначительные взгляды, долго, правда, не высказывая вслух недовольства присутствием в кабинете совершенно, казалось бы, «левого» гражданина, которого почему-то терпит Гончаров.

Наконец Семён Ефимович сообразил, что раздражает Черноскутова, и собрался уходить к Петру домой.

– Подожду вас там, – пробормотал старик. – Узнаю, уехал ли Федя в Кадниково.

Когда Альтшуллер вышел, Черноскутов прямо спросил:

– Слушай, ты над этим старпёром опекунство взял, что ли?

– Да, понимаешь, старик прибился ещё в лагере. Он одинокий, куда же его денешь? Гнать, что ли? Один он совсем.

Черноскутов хмыкнул:

– Прихрамывает, но крепкий ещё старикашка… Слушай, а что он умеет делать? Он по профессии кто?

– Режиссёром документального кино был на нашей киностудии, – усмехнулся майор. – Профессия, понимаешь, не самая востребованная сейчас. Правда, говорит, что заканчивал когда-то фельдшерские курсы.

– Давно?

– Я его о сроках не спрашивал. Но наверняка давно, когда же – недавно, что ли?!

Максим неожиданно задумался и стал сворачивать сигарету. Майор тоже потянулся к нарезанной бумаге и табаку. Они закурили, и Черноскутов неожиданно сказал:

– Слушай, одинокий и кое-какие навыки в медицине есть – это хорошо. Надо проверить, помнит он хоть что-то из медицинского прошлого. Ну и что, что старичок?

– Я тебя не совсем понимаю? – вскинул брови Александр. – Ты о чём вообще речь ведёшь?

Черноскутов затянулся и выпустил дым в потолок.

– Да чисто из практических соображений, прости господи. Врачей и медсестёр сейчас в городе и так осталось мало, а нам в экспедиции потребуется медик, хотя бы плохонький. Ты же понимаешь, что там может случиться всякое. И как мы можем насильно заставлять врачей идти с нами, если никто не согласится добровольцем?

– То есть ты предлагаешь старика взять?! – удивился майор.

– Считаешь, не согласится?

Гончаров хохотнул, посмотрел на Максима и покачал головой:

– Вот уж не думал, что ты такое предложишь…

– Ну а почему бы и нет? Значит, полагаешь, что будут проблемы его уговорить?

– Да как раз наоборот: он сам меня уже просил! Говорит, что хочет напоследок увидеть как можно больше, старый чёрт!

– Отлично! И врачей сохраним для города!

Гончаров снова только покачал головой, удивлённо кривя рот.

К вечеру все собрались у Домашникова. Из их «лагерного» коллектива отсутствовал только Фёдор, который уехал в деревню, но его заменял Черноскутов.

Семён Ефимович пребывал на седьмом небе от счастья.

– Я не буду вам обузой, ребята, – постоянно приговаривал он. – Немного и стрелять умею, если только напомните, как с автоматом обращаться.

– Вы лучше освежите свои медицинские навыки, – посоветовал Гончаров. – Стрелки у нас и без вас найдутся.

Пётр изложил установленные факты относительно устройства «конфетниц». С основным принципом работы двигателя этих машин специалисты завода разобраться с полной уверенностью, конечно, не смогли, но все сходились на том, что это была явно антигравитация. Помимо электрохимического генератора изумительной конструкции внутри обнаружили также аккумуляторы, позволявшие, как и прожектёрствовал Домашников, совершить настоящую революцию в земной технике. Характеристики батарей оказались таковы, что, будучи установленными, например, на средний грузовичок, они могли бы позволить автомобилю, по прикидке, проехать около полутора тысяч километров. Кроме того, заряжалась батарея при обычном напряжении и токе меньше минуты!

– И что, выпуск таких штук можно организовать здесь и сейчас? – спросил Гончаров.

Домашников поскучнел.

– Сложно, увы, очень сложно. Требуются материалы, которые у нас, пожалуй, выпускала только авиакосмическая промышленность. Потом там нужны монокристаллы некоторых элементов. А вот как их сейчас вырастить?

– Значит, нам такие штуки не построить? – заключил Черноскутов.

– Я же говорю, что вырастить монокристаллы…

– Я не знаю, что такое монокристаллы, – несколько раздраженно сказал Максим, – но если такой аккумулятор нельзя сделать, то какая нам-то от этого польза?

– Не скажи! – воскликнул Пётр. – Главное, мы теперь принципиально знаем, что и как можно сделать. Значит, рано или поздно сделаем. Эх, если бы Политехнический университет попал в наш сектор города!

– Что болтать о пустых вещах! – окончательно остудил восторг Петра Гончаров. – Скажи-ка лучше, а что там ты говорил про подзарядку этих машин от внешней среды?

Пётр возбуждённо потёр руки:

– Штука весьма любопытная. Там есть устройства, позволяющие заряжать аккумуляторы просто как бы из внешней среды. Конечно, это могли быть и просто токосъемники, подключаемые к неким разъёмам на специальных зарядных станциях или что-то вроде. Но мы гадали, гадали, и пришли к выводу, что всё-таки устройство этих токосъёмников таково, что позволяет черпать энергию из воздуха. Только для этого надо находиться ну… скажем, в эпицентре грозы как минимум. Иначе нигде не найдёшь такую электризацию.

– Чушь какая! – заметил Гончаров. – Чтобы зарядить машину, нужно влететь в грозу?!

– Вполне возможно, что в мире, откуда явились эти машинки, воздух насыщен электричеством. Оно у них, возможно, реками льётся, – пошутил Домашников. – А у нас условия другие – вот они и быстро посадили аккумуляторы, потому и летали уже еле-еле.

– А их защита? – вспомнил Гончаров.

– Это какое-то силовое поле. Какое – мы пока не поняли. Возможно, тоже что-то связанное с гравитацией. Кроме того, всё и тут завязано на степень заряженности аккумуляторов. Аккумуляторы сели – защита пропала.

«Вот почему я так легко долбанул первую, – подумал Гончаров. – Если бы они подзаряжались, то чёрта с два я с ними справился бы, да и оружие их тоже, наверное, стреляло не в полную силу!»

– Ладно, а с пушкой разобрались? – спросил Черноскутов, мысля в унисон с майором.

– А, с этим проще простого, – махнул рукой Пётр. – То есть в том смысле, что мы поняли принцип. Оружие, установленное на «конфетницах», генерирует самые настоящие шаровые молнии и позволяет управлять ими с помощью магнитных полей… Нам это пока совершенно бесполезно, – упредил он новый вопрос Максима. – Нужно располагать соответствующими аккумуляторами и постоянной подзарядкой. Так что нам стоит полагаться только на собственное оружие. Тем более что оно тоже весьма эффективно, как мы видели.

Они немного помолчали, словно переваривая услышанное, и Домашников, наконец, поинтересовался:

– Ну а, Максим Иванович, как там насчёт экспедиции? Меня любопытство разбирает – не будет ли новое правительство возражать?

– С этим всё в порядке, – заверил Черноскутов. – Все понимают, что в сложившейся обстановке это необходимо. У первой группы задача будет самая общая: пройти, посмотреть, что там на той стороне делается, и вернуться обратно, прежде всего, целыми и невредимыми. Далеко соваться не надо.

Гончаров хмыкнул и побарабанил пальцами по столу, неопределённо качая головой.

– Конечно, придётся на чём-то бронированном ехать, – продолжал Черноскутов. Берём либо БРДМ, либо БТР, соответственно горючего, боеприпасов и продовольствия – с запасом на всякий случай.

– БРДМ маловата, чтобы приличный запас горючего и паёк взять, – возразил Гончаров. – А сколько ты планируешь человек? В БРДМ экипаж – четыре человека. Куда ты запасы сложишь? Я склоняюсь к БТРу – понравился он мне.

Сидевшие за столом засмеялись.

– Нет, я серьёзно. На БРДМ тоже есть крупнокалиберный пулемёт, но в бронетранспортёре внутри гораздо просторнее. Мы можем взять дополнительно больше горючего, пайков, снаряжения.

– Первая экспедиция не будет долгой, – напомнил Черноскутов. – Только определить ситуацию за Аркой.

– Долгой, недолгой, – с нажимом сказал майор, – но чем больше будет у нас запас хода, тем лучше. Ведь мало ли, с чем мы там встретимся?

– Слушайте, – подал голос внимательно слушавший до сих пор Семён Ефимович, – слушайте, граждане, я вот и сам только-только подумал: а если там вообще атмосфера негодна для дыхания? Ядовитая или просто нет кислорода? Как тогда?

Все переглянулись. Потом Домашников сказал:

– Я думаю, что вряд ли. Кто бы ни создал всё это – Арки, Зоны наши и так далее – бессмысленно соединять миры, существа одного из которых будут при Переходах в другой сразу погибать от удушья или отравления. Думаю, тут есть какое-то соответствие – зачем тогда Переходы вообще?!

– Ха! – сказал Черноскутов. – А если это сделано специально?

– Что именно? – уточнил Гончаров.

– Ну чтобы, значит, не шастали друг к другу те, кому не положено. Может, там, действительно, и дышать нельзя?

Домашников с сомнением посвистел сквозь зубы.

– Конечно, нам логику строителей Переходов не понять, но зачем делать дверь и не давать шастать?

– Я же говорю – кому не положено! – пояснил Максим.

– А «конфетницам», выходит, положено было шастать? – поинтересовался майор.

Черноскутов только плечами пожал.

– Они же просто машины!

– Ребята, – подытожил Домашников, – гадать мы можем хоть до посинения. Надо проверить. Осторожно, с оглядкой, но проверить.

– Может, противогазы взять? – предложил Черноскутов.

– Конечно, не помешает на всякий случай, но, если там атмосфера дышать не позволяет, то противогазы не спасут. А скафандров у нас всё равно нет, разве что акваланги где-то найти.

– Но, действительно, если мы туда выезжаем, а там воздух нам не годится, а? – настаивал Черноскутов. – Может, Арки работают так, что разделяют атмосферы, как шлюзовая камера, допустим? Что, не может такого быть, инженер?

– Может, – согласился Пётр. – Если так, то плохо дело. Но перед началом экспедиции нужно провести кое-какие эксперименты по проходу через Арку. У меня есть некоторые соображения.

– Да это мы проведём, само собой – ты и проводи, – кивнул Гончаров. – А относительно того, если там атмосфера непригодная, то предлагаю сделать так: выехать чуть-чуть, и если почувствуем, что дышать невозможно – сразу заднюю скорость. Авось, не успеем задохнуться!

– Рискованно, но верно, – согласился Максим, – если там только нет яда какого-нибудь в воздухе.

– А если у меня получится то, что хочу, – вставил Домашников, – то мы, возможно, даже пробы воздуха оттуда возьмём. Завтра и проверю!

– Хорошо, если получится! – согласился Черноскутов. – Давайте уточним, сколько людей пойдёт, а то уже спать пора, время позднее.

После непродолжительного обсуждения состава экспедиции сошлись на всех присутствующих и ещё, возможно, паре военных, кто согласится присоединиться, так как предполагалось, что пойдут только добровольцы.

Однако на следующий день Городской Совет высказался категорически против участия в экспедиции как Гончарова, так и Черноскутова. Основаниями для возражений послужило то, что первый предполагался на должность военного министра, а второй и так уже стихийно оказался в правительстве с самого начала. Многие говорили, что не следовало отпускать столь значимые фигуры в столь сложный момент на мероприятие, мягко говоря, связанное со смертельным риском.

Гончаров был непреклонен. Он демонстративно развернул листочек с вероятным планом расположения Арок и задумчиво, словно рассуждая вслух, предположил, что если он не будет в составе экспедиции здесь, то отправится в Тюбук и договорится с тамошними военными – там тоже, судя по схеме, поблизости есть Арка.

Черноскутов не мог себе позволить выказывать такое же упорство: именно он фактически явился одним из организаторов нового правительства после того, когда так неожиданно рухнула власть Лобстера. Бросить только-только создаваемые рычаги власти и управления на самом начальном этапе выглядело совершенно недопустимым.

– Знаешь, – сказал Гончаров, иронично щурясь, когда они вышли покурить на крыльцо здания администрации, – выглядит, конечно, того… несолидно…

– Да, а сам-то?! – раздражённо мотнул головой Черноскутов. – Тебе, получается, солидно?

– Мне проще, – усмехнулся Гончаров. – Я не толкал речи перед военными, призывая их начинать «новую жизнь». А ты неожиданно стал авторитетом, и такими вещами нельзя бросаться – ответственность политика!.. Да нет, я серьёзно, – поспешил добавить он, видя, что Черноскутов принимает и эти его слова за иронию и злится ещё больше. – Ты не можешь бросить руководство именно сейчас. Просто, если ты так поступишь, то, вернувшись, можешь увидеть, что власть узурпировала очередная сволочь.

– А при моём сидении здесь такого, значит, случиться не может?

– Может, – согласился майор, – но так ты будешь обвинять только себя, что не смог организовать всё, как надо. Кроме того, оставляя людей, которые пошли за тобой…

Тут Максим раздражённо махнул рукой.

– Не спорь, – продолжал Гончаров, – они ведь пошли именно за тобой! Так вот, бросая их, ты натурально создаёшь все предпосылки для новой смуты. Ты должен закрепить своё положение лидера после всего, что произошло. Ну прикинь: ты начал выстраивать какие-то правила игры, а потом сам их меняешь. Игры без правил получаются.

Черноскутов яростно затянулся и щелчком послал окурок по длинной параболе. В вечернем воздухе огонёк самокрутки выписал чёткую траекторию и рассыпался искрами, ударившись об асфальт.

– Тут хоть как получаются игры без правил – ни хрена не предугадаешь!

– Не предугадаешь – это точно, но там, где от нас зависит, правила нужно прописать, особенно если есть возможность. Ты их сам уже для себя прописал – теперь исполняй.

– Здорово излагаешь, философ! – оскалился Черноскутов. – А сам, сам себе правила не пишешь? Ты-то тоже тут нужен не меньше, чем я!

– Незаменимых людей нет, – отмахнулся Гончаров. – Вот такой игры, пусть и без правил, я ждал четыре года. Я должен узнать, что за этим стоит.

– За чем – за этим? – не сразу понял Максим.

– А вот за всем за этим! Вот за тем, что меня от семьи отделяет, – ответил майор и ткнул пальцем в сторону Барьера, слабо светившего ночными звёздами вдали над крышами уцелевших домов и развалинами того, что когда-то составляло большой земной город.

– Хочешь сыграть в собственную игру? – то ли спросил, то ли просто высказал мнение Черноскутов.

– В игры третьего рода, блин, – хмыкнул Гончаров, вспоминая пояснения Домашникова и зло усмехаясь.

– Чего-чего?! – не понял Максим.

– Да, вот, Петя Домашников, мой друг по концлагерю, объяснил, что когда контакты с инопланетянами имеют вещественное подтверждение, то их называют «контактами третьего рода». А тут игры какие-то – по правилам ли, без правил ли. В общем, игры третьего рода, выходит.

– Философ ментовский, – беззлобно проворчал Черноскутов и стал сворачивать новую сигарету…

Два последующих дня умелец Сысоев и инженеры с завода вместе с Домашниковым изучали периодичность включения Арок и проводили разные эксперименты.

К сожалению, никакой закономерности срабатывания этих устройств выявить не удалось. В первый день вибрация была зарегистрирована дважды на обеих Арках, но в разное время. В течение следующего дня Арки вообще включались неодинаковое число раз: первая, та, из которой вылетели «конфетницы», как и накануне, сработала два раза, а вторая, более удалённая от города, четырежды. Продолжительности работы также были различными и колебались от семи минут десяти секунд до двадцати двух минут тридцати трёх секунд.

Как ни мудрил Пётр и специалисты с завода, как ни обрабатывали на ещё уцелевших компьютерах полученные данные, никаких логичных выводов сделать не смогли. Либо Арки включались случайно и работали совершенно произвольные периоды времени, либо для выявления последовательности включений требовалась куда более обширная статистика.

В Арки бросали камешки, которые исчезали тогда, когда наблюдалась вибрация, но с «противоположной стороны» никого и ничего больше не появилось. Попробовали привязать к мотку длинного шнура гайку и бросить такой своеобразный «зонд», однако ничего не произошло. Грузик пролетел сквозь проём и упал на землю, хотя вибрация подсказывала, что Арка работает.

Это удивило и разочаровало Домашникова, который для взятия пробы воздуха собирался запустить в Арку специально изготовленную на заводе герметичную ёмкость с затвором – получалось, что эксперимент невозможен.

Тем не менее Пётр бросил ёмкость в ещё включённую Арку, и случилось неожиданное: конец шнура вырвало из рук Сысоева, который помогал инженеру, и устройство для взятия проб исчезло!

Вениамин, чертыхаясь, плевал на обожжённые ладони, а Домашников участливо поинтересовался:

– Больно?

– А то! – скривился механик-самоучка, дуя на руки. – Рвануло, как бешеная лошадь! А я ещё удержать попытался.

Инженер почесал в затылке.

– Знаете, что я думаю? – спросил он, скорее, самого себя, чем Сысоева или стоявших рядом людей. – Это как бы не проход, а именно Переход. В плоскости Арки происходит перемещение центра массы предметов или их соединённой группы.

Вениамин, тряся ладонями, понимающе кивнул.

– Потому и гайка на шнурке просто пролетала, – продолжал Домашников. – Мы же взяли маленькую, привязав к большому мотку шнура, и центр массы оставался пока на нашей стороне. Камешки исчезают сразу, это теперь понятно, и ёмкость для пробы воздуха тоже исчезла, едва войдя в проём. Она же значительно тяжелее верёвки, и общий центр массы находится ещё в ней самой. Думаю, что любой крупный предмет исчезает именно тогда, когда в плоскости работающей Арки оказывается его центр массы.

К этому времени Арка уже выключилась, но при следующем включении предположение подтвердилось: все крупные предметы или их связанные группы исчезали именно в момент прохождения через плоскость Арки их общего центра масс.

Факт установили любопытный, но обидно было, что взять пробу воздуха, оставаясь по эту сторону Арки, таким образом не получалось: пока центр массы связки зонд-верёвка оставался на земной территории, ничего не происходило, но как только точка центра попадала в плоскость Арки, вся связка переносилась куда-то.

Куда – никто не знал. Оставалось только отправить через переход экспедицию с определённой – и большой! – долей риска.

Связь по рации с гарнизоном Тюбука подтвердила наличие в том районе Арки, указанной на схеме. Там тоже произошёл инцидент, правда, не с высокотехнологичными устройствами, а с простой зверюгой, наподобие голенастого динозавра размером с крупную лошадь, которого пришлось пристрелить. Таким образом, разумность установления постоянных и хорошо вооружённых постов у Арок ни у кого вопросов не вызывала, поскольку невозможно было сказать, что или кто мог снова оттуда появиться. Правда, случайность включения Переходов делала вероятность проникновения животных через них сравнительно небольшой.

Медики Тюбука обследовали зверя. Хотя вид его был явно неземной, состав крови и тканей, похоже, не имел разительных отличий от таковых у земных рептилий, и дышал зверь вполне обычным воздухом.

Факт успешного прохода живого существа через Арку очень обрадовал Домашникова.

– Ну, я теперь спокоен! – сказал Пётр почти радостно.

Майор удивлённо посмотрел на него.

– Понимаешь, у меня были опасения, что этот Переход может быть вреден для нас, как живых существ, – пояснил Пётр. – Если же зверь проскочил, то и мы, скорее всего, пройдём спокойно. Кроме того, как говорят, кровь у него красная, да и гемоглобин по анализам похож на наш.

– Значит, если что, там мы сможем прокормиться? – сделал вывод Гончаров.

– Скорее всего, но, самое главное, зверюга кислородом дышит, значит, и мы сможем там дышать.

– Так он же выскочил не из наших Арок, а возле Тюбука! – высказал сомнение майор. – Чёрт его знает, куда наши-то ведут? Вдруг в такой мир, где не то что кушать кого-то, но и дышать нельзя?

– Мы уже говорили про воздух – думаю, вряд ли задохнёмся… А вот непривычные условия – да, тут может быть всякое. Например, в мир «конфетниц», наверное, надо соваться на резиновом бэтээре!

– Действительно! – воскликнул майор с досадой. – Как же я сразу не сообразил? Ну и что делать? Если там такое электричество, как вы предполагали?…

Домашников подумал.

– Я думаю, нам надо ехать через вторую Арку – ну, не через ту, откуда «конфетницы» вышли. Думаю, она ведёт не в электрический мир.

– Откуда такая уверенность?

– А вот смотри. Зверь, который вылез в Тюбуке, по описаниям явно не из мира чёрных машин, верно?

Майор поджал плечами, но всё-таки согласился.

– Значит, та Арка ведёт не в мир «конфетниц», так? Так! Таким образом, думаю, что все Арки ведут в разные места. В мире «конфетниц», согласен, нам вряд ли понравится, потому и надо идти во вторую Арку.

– Ага, – с сомнением почесал затылок Гончаров, – они вышли из первой, но ушли-то во вторую!

Домашников вскочил и заходил по комнате.

– Господи, Саша, да я же о чём толкую! Они не знали куда уходить, я уверен! Включилась Арка, машина оказалась рядом – и нырнула. Скорее всего, именно так. Они же тоже ничего не знали, уверен! Да и потом они же были автоматическими устройствами, а не разумными существами.

– Значит, ты считаешь, что лучше идти во вторую Арку? Там безопаснее?

– Полную гарантию безопасности даёт, как говорится, только страховой полис, а сейчас его выписывать некому, страховые компании лопнули.

– Но ты всё-таки считаешь, что там можно существовать? – настаивал майор.

– Я знаю столько же, сколько и ты, но уже говорил, что думаю по этому поводу: кто бы это ни устроил, зачем им соединять миры, с совершенно несовместимыми условиями? Что даст, если Переход будет открываться, например, на какой-нибудь Юпитер?!

– Вот и я бы хотел спросить – зачем? – вздохнул Гончаров. – Зачем они всё это вообще устроили?

Домашников только молча руками развёл.

– Да уж, действительно игры третьего рода, – вздохнул майор.

– Чего-чего?!

Александр объяснил свою попытку обыграть услышанную ранее от Домашникова же фразу. Инженер засмеялся:

– А что, хорошо сказал! Возможно, что игры третьего рода именно такие: никто ни хрена не понимает. Однако всем пришлось играть… и икать!

– Икать! – передразнил майор. – Точнее – блевать!

В общем, для первого прохода согласно теории Петра выбрали Арку, через которую скрылся уцелевший автоматический разведчик пришельцев.

– Раздумывать больше нечего, – сказал Гончаров Черноскутову, ставшему кем-то вроде премьер-министра временного правительства, – поэтому и ты не ломай голову. Может, мы только нос высунем – поймём, что там дышать нельзя, и сами обратно выскочим.

– Ага. – Максим всё ещё не мог успокоиться, что не попал в число участников первой инопланетной вылазки. – А если можно будет дышать? Я подозреваю, что ты ломанёшься искать другие Арки и дальше проверять, куда они ведут.

Гончаров покачал головой:

– Слушай, Максим, я же всё-таки не мальчишка. Да, у меня есть мысли добраться туда, куда сейчас хода нет, и узнать, что с женой и сыном, но я понимаю, что не только ради себя занимаюсь этим делом. Тем более понимаю, что первая экспедиция важна ради разведки ситуации по ту сторону Арки. Если там можно находиться, мы осмотримся, возьмём разные пробы, по возможности, обследуем местность в радиусе десяти километров от этого Перехода, как и планировали, вернёмся к нему, дождёмся включения и выпрыгнем обратно к вам. Вот и всё!

Черноскутов молча смотрел на Гончарова.

– Ну, чего ты на меня уставился?

– Опасаюсь, что сунешься ты не на несколько километров, а много дальше!

Майор покачал головой и невесело усмехнулся:

– Что ты как маленький! Я военный человек, как и ты, между прочим. Если мы решили сделать вот так, то именно так и сделаем. Я не скрываю, что если организуем, дай бог, следующие экспедиции, то буду настаивать на поисках в других Зонах других Арок и на выяснении, куда они ведут. А пока – сделаем чётко, как решили.

Черноскутов недоверчиво хмыкнул.

– Слу-ушай, – протянул Александр, – ну если ты так сомневаешься, не давайте нам большого запаса продуктов и горючего. Давай точно посчитаем, сколько бензина надо, чтобы круг диаметром в двадцать километров объехать, по банке консервов и буханке хлеба на брата – и шабаш! И мы никуда не денемся!

– Нет уж, – сказал Черноскутов, – не говорите чушь, товарищ майор. Мало ли что там может случиться, а нам здесь необходимо, чтобы вы в любом случае вернулись. Поэтому возьмёте горючего на два, нет, даже на три штатных запаса хода, боеприпасов побольше и еды дней на десять. Решил, сколько народу с тобой пойдёт?

Гончаров пожал плечами:

– Мы уже, считай, состав обговорили. Кроме меня – Пётр, как научный специалист, так сказать, и старикан наш в качестве санитара. По большому счёту нужен ещё только стрелок в башню. Хотя, если честно, вот кто нужен, так это спец по данной машине, по бэтээру. Я водить могу, Пётр меня, если что, за рулём заменит легко, но матчасть, конечно, ни он, ни я не знаем как следует. Хорошо бы специалиста иметь.

– А что в военном городке?

Майор скорчил кислую мину:

– Мне показалось, что сильно хороших спецов и там нет: они же не эксплуатировали эту технику, да и почти не ремонтировали – она у них стояла. А если и ремонтировали, то кое-как! В общем, ремонтных навыков там никаких. Надо будет ещё у Петра поспрашивать – может, на заводе кто есть.

Правда, проблема с водителем разрешилась сама собой. Вечером того же дня в город примчался на «уазике» Фёдор вместе с женой и тремя малыми детьми: на Кадниково напали бандиты – вполне возможно, что это были остатки лобстеровских прихвостней.

По заверениям Исмагилова, хорошо вооружённая банда примерно из пятнадцати человек выскочила из леса. В конце концов, им сумели дать отпор, но бандиты убили охранников на посту, кое-что успели награбить и подожгли несколько домов, в том числе и дом Фёдора.

– Добралась-таки бандитская сволочь до моего хозяйства! – рвал и метал Исмагилов. – Столько лет удавалось отбиваться, и вот, на тебе!

Черноскутов немедленно выслал мобильный отряд в окрестности деревни, но бандитов и след простыл – ушли с прихваченным продовольствием в леса.

– Что же, Фёдор, – сказал Гончаров, – придётся тебе снова обустраиваться в городе, хотя бы пока. Дома пустые есть, за лето немного поправишь, и порядок.

Исмагилов грустно вздохнул:

– Так оно, но хозяйство жалко! Почти четыре года, почитай, всё поднимал – и враз на ветер! Сволота!

– Семья жива – это главное, а хозяйство наживёшь. Можно устроиться тут поближе, есть же сельхозугодья практически в черте города, которые как раз сейчас планируют развивать. Будешь городским фермером, так сказать.

– Мне уже всё одно, – махнул рукой Фёдор. – Жена боится после того, что случилось, жить вдали от города и военных. Ей-богу, первые годы как-то спокойнее в деревне было.

– Я думаю, новая власть тебе поможет, – сказал Гончаров и подмигнул Черноскутову. – А у меня к тебе просьба. Ты ведь классный шофёр, Фёдор, и, насколько я помню, был когда-то механиком-водителем.

– Так оно, а что? – чуть насторожился Исмагилов.

– Матчасть БТР-70 знаешь?

– Спрашиваешь! Я с бэтээрами столько в своё время надолбился в армии, да и потом ещё.

– Это хорошо, но не знаю, согласишься ли? – Майор искоса посмотрел на Фёдора и изложил ему план экспедиции.

Естественно, предложение отправиться неизвестно куда, ошарашило Исмагилова, и без того взвинченного потерей усадьбы. Но когда он услышал, что вся экспедиция продлится максимум пару дней, а новая власть за участие в ней гарантирует обеспечить вполне сносные условия жизни на новом месте, Фёдор неожиданно легко согласился.

– Жена возражать не будет? – спросил Гончаров. – Я, понимаешь, очень заинтересован в тебе, но, может, ты дома посоветуешься?

Исмагилов отрицательно покачал головой:

– Э, не всегда нужно спрашивать у женщин, Саша. Я вот, скажем, и не шибко-то образованный человек, а мне же тоже интересно, что там, в другом мире. Я же понимаю, что с нами случилась такая штука… – Он на секунду замялся и покрутил пальцами в воздухе. – Ну, не знаю, как сказать, всё уже вроде как и привыкли к такой жизни. А вот прилетели из этих ворот, то есть Арок, чёрные машины, и стало ясно, что не вся жизнь у нас тут должна в повседневные заботы упираться…

– О, ещё один философ! – ткнул пальцем в Фёдора Черноскутов, одновременно закатывая глаза к потолку.

Таким образом, экипаж первой экспедиции оказался укомплектованным. Решено было даже не привлекать солдат и офицеров из части, и ограничиться четверыми участниками, все из которых, не считая Гончарова и Исмагилова, встретились и познакомились в лагере на принудительных работах.

– Команда зэков – как раз для исследования Зон! – пошутил Домашников.

Когда настал день намеченной вылазки в иной мир, полностью проверенный и укомплектованный намеченным снаряжением и горючим БТР с участниками экспедиции занял позицию перед Аркой, чтобы успеть двинуться в момент включения.

Самым неприятным и трудным оказалось, как всегда, ожидание. Достаточно малая в среднем продолжительность работы Арки требовала находиться в постоянной готовности. Кроме того, попытка «высунуть нос» на ту сторону для проверки возможности дышать должна была производиться «медленно, но быстро» – несмотря на эксперименты с простыми предметами, у Петра имелось опасение, что при выключении Арки не полностью въехавший в неё БТР может перерезать пополам, оставив переднюю часть в неизвестном мире, а корму дома.

Наконец, после более чем четырёхчасового ожидания запищал и замигал световой сигнализацией датчик, закреплённый на Арке, – таинственный Переход включился.

Гончаров махнул рукой маявшемуся тут же Черноскутову и нескольким военным и штатским, которые стояли рядом с батареей безоткатных орудий, размещённых на случай появления непрошеных и опасных визитёров, натянул противогаз и закрыл за собой командирский люк. БТР, выбросив дымный выхлоп, стал «медленно, но быстро» въезжать в Арку.

Сперва ничего не происходило, и в небольшой толпе раздался лёгкий вздох: нос броневика с опущенными на ветровые стёкла броневыми листами миновал плоскость «ворот» и стал выдвигаться на другую сторону. Черноскутов и офицеры напряжённо следили за движением тяжёлой машины.

Как и ожидалось, когда средняя часть корпуса БТР оказалась примерно в плоскости Арки, машина исчезла – её просто не стало, только лампа работающего датчика продолжала мигать, показывая, что Переход всё ещё включён.

– Засекаю время! – крикнул начальник поста охраны.

– Ну, с Богом, ребята! – пробормотал себе под нос Черноскутов.

Он тоже взглянул на часы и стал ждать. Прошло три минуты – БТР назад не выехал, а ещё через шесть минут и сорок секунд световая индикация на датчике погасла.

– Похоже, дышать там можно, – сдавленным голосом сказал Черноскутов, чтобы хоть что-то сказать. – Подождём!

Глава 7

Во избежание каких-либо неожиданностей в момент прохода через Арку решено было всем находиться внутри БТРа, а люки держать закрытыми. На случай, если по ту сторону окажется электрический мир, все металлические части, за которые можно было держаться, заизолировали резиной и кусками пластика.

Нос машины вошёл в плоскость Арки – ничего не происходило. Фёдор быстро взглянул на Гончарова, сверкнув стёклами противогаза. Майор кивнул: мол, не останавливайся, продолжай движение.

– Пока ничего, здесь то же самое! – крикнул из боевого отделения Пётр; из-под противогаза его взволнованный голос прозвучал придушенно. – Но Арка работает – во всяком случае, пока вижу, как мигает индикатор. Как раз проходим середину…

Он не успел закончить фразу – всем показалось, что полумрак внутри машины мигнул, сопровождаясь тихим звуком лопнувшей струны и ощутимым давлением на барабанные перепонки. Федор глухо выругался под шлемом-маской, и БТР встал как вкопанный.

Несколько секунд все, завороженные мгновенным перемещением, сидели молча, всматриваясь через прорези бойниц в незнакомый пейзаж, раскинувшийся перед ними.

Наконец Домашников просунул резиновую голову в командирское отделение.

– Дышится вроде нормально, а что там, впереди, ребята? – нетерпеливо спросил инженер. – Насколько я уже увидел, вокруг какая-то серая равнина.

– Одно ясно: не Земля уже, – сказал майор. – Слушай, вон, впереди, вижу на холме борозды, похожие на те, что оставила эта чёрная машина на поляне. Нужно быть начеку. Федя, сдай ещё чуть вперёд: а ну как Арка выключится именно сейчас, и нас пополам перережет.

– Думаю, не перережет, – возразил Пётр.

– Ты же сам говорил… – начал майор.

Но Домашников покачал лупоглазой головой с банкой фильтра на рыле:

– Конечно, пусть отъедет, но я думаю, что в нашем случае перенос уже состоялся. Это слишком серьёзная, на мой взгляд, установка, и, по логике, должны быть какие-то меры безопасности, чтобы предотвращать подобные случаи. Судя по всему, никаких молний тут не сверкает, а дышится через фильтр легко, насколько это возможно. Давай-ка, проверь, что с вредными газами.

Фёдор подал вперёд, а Гончаров, сопя под шлемом-маской, стал лихорадочно ломать индикаторные трубки, вставляя их в насосик ВПХР.

– По тому, что можем определить этой штукой, всё чисто! – наконец выдал он заключение. – Так что назад не двигаем, едем вперёд.

– Вряд ли, конечно, кто-то тут специально для нас зарин, зоман и В-газы приготовил, – хмыкнул Пётр, вспоминая то, что усвоил в своё время об отравляющих веществах на военной подготовке в вузе. – Поскольку в противогазах нам пока не поплохело, то, думаю, здесь дышать можно.

Он немного подумал и добавил с черноватым юморком:

– Во всяком случае, какое-то время.

– Снять предлагаешь? – спросил Гончаров, постучав согнутым пальцем по коробке фильтра.

– Ну не сидеть же так вечно, – хрюкнул под резиной Домашников.

Взявшись за края шлема-маски, он одним движением стянул противогаз.

– Вы не торопитесь, Петя? – с опаской спросил Семён Ефимович.

– Да чего теперь-то уж бояться, дедуля? – засмеялся Фёдор.

Домашников сделал неглубокий вдох, выдохнул и пожал плечами.

– Пока ничего не чувствую, – заверил он. – Бензином немного воняет от канистр, и всё!

– Открываем! – Александр взялся за ручку командирского люка и приказал Фёдору: – Двигатель не глуши, стекла не открывай.

Пётр тоже вылез на броню и присел рядом с высунувшимся по пояс Гончаровым. У них отсутствовали приборы для экспресс-анализа состава воздуха, но по тому, что дышалось совершенно свободно, можно было заключить, что состав атмосферы очень близок к земному. Снаружи кроме выхлопов двигателей ощущался запах каких-то растений, а больше ноздри не улавливали ничего.

Люди переглянулись.

– Дышим, током не бьёт – значит, пока живём, – усмехнулся довольный майор. – В сарае у Лобстера воздух был хуже.

Альтшуллер, который высунулся из заднего люка, повертел головой и философски молвил:

– Главное, никаких укреплений с орудиями, как у нас, не видно. Тут нас не ждали, к счастью.

– Ну да, – сказал майор, – а то бы мы уже могли почувствовать теплоту приёма! Но имейте в виду: чёрная машина может болтаться где-то поблизости.

– Вряд ли, – заметил Домашников, – если она и поблизости, то, скорее, валяется, чем болтается: здесь воздух электричеством явно не пересыщен.

– А не жарко здесь, блин, – поёжился Исмагилов, одетый в одну защитного цвета футболку.

Позади БТРа возвышалась такая же серая Арка, как и та, через которую они прошли на Земле. Домашников с какой-то мрачной иронией усмехнулся, словно удивляясь и злясь на непонятное явление. Майор встал на броню и в бинокль стал осматривать местность.

Перед ними расстилалась полого-холмистая равнина, покрытая высокой сероватой травой, волнами убегавшая за горизонт. Отдельные кучки унылых деревьев чуть более тёмного, чем трава, цвета виднелись тут и там. Вдали, проглядывая между складок местности, блестела лента не очень широкой и с виду вполне обычной реки, а в блекло-голубом небе совсем низко висело маленькое, раза в два меньше земного, но ослепительно яркое, как застывшая фотовспышка, солнце. Непонятно пока было, то ли оно уже садится, то ли ещё только встаёт.

Вокруг висела тишина, нарушаемая лёгким шуршанием травы на слабом ветерке, острее дававшем почувствовать прохладу: термометр показывал всего плюс пять градусов. Корпус БТРа ещё отдавал тепло жаркого лета земной Зоны, а люди потянулись за бушлатами.

– Не хватало ещё простыть на фиг, – проворчал Исмагилов: он не любил холод и терпеть не мог зиму, хотя и прожил всю жизнь на Урале, где, как известно, был в этом смысле не Ташкент.

Домашников раскрыл личный вещмешок, в котором нашлась потрёпанная, но ещё вполне крепкая куртка-»аляска» с большим капюшоном, на затёртой оранжевой подкладке.

– Телогреечку армейскую тебе, значит, западло носить? – съязвил майор. – А нам, вообще-то, выдали всё офицерское!

Домашников хмыкнул с какой-то легкой грустью, словно оправдываясь:

– Я к этой куртке привык – все годы со мной пережила. – Он горько вздохнул. – И всех…

Гончаров молча похлопал Петра по плечу, словно говоря: «Да ладно, дружище, я же шучу».

Облачившись в соответствующую местному климату одежду, Пётр достал из кармана заранее припасённое тёмное стёклышко и посмотрел на светило – местное солнце имело выраженный синеватый оттенок.

– Проверь-ка уровень фона, – посоветовал Домашников майору. – Только учти, ДП-3Б хорошо прогреть надо.

Гончаров чертыхнулся в досаде, что сам сразу не догадался замерить радиацию, и полез внутрь.

Он пощёлкал тумблерами бортового рентгенометра и через какое-то время сообщил:

– Лампочка горит – радиация выше нормы. Чуть больше ноль одного рентгена в час. Хм, это вроде как не мало, насколько я понимаю.

– Да уж, – проворчал Пётр, – раза в четыре выше нормы. Правда, ещё чёрт его знает, какая у прибора погрешность. По паспорту я смотрел – плюс-минус десять процентов, но кто его поверял хоть раз за все годы? Тем не менее можно считать, что повышенный фон радиации тут есть: либо солнышко имеет такой спектр, либо просто что-то «светит» на местности. Ты прибор не выключай, пусть работает.

– Вот дерьмо! – с чувством сказал Фёдор. – И так тундра какая-то, да ещё радиоактивная!

– Как считаете, может, стоит вернуться? – спросил Альтшуллер и добавил: – Нет, я не за себя беспокоюсь – мне-то всё равно, а вот вы все мужчины молодые, понимаете? Зачем вам радиацию хватать?

Домашников кривовато улыбнулся и немного подумал, прикидывая в уме.

– В среднем за простой рентгеновский снимок, скажем, лёгких, мы получали, если мне память не изменяет, где-то пять-шесть рентген. Но это, конечно, локально, а тут будет на всё тело светить, значит, за десять часов мы словим порядка одного рентгена, если фон не изменится.

– Так-так! – покивал Гончаров. – По армейским боевым дозам допускалось получить пятьдесят рентген, и это за один раз, моментально! Значит, нам пока можно выполнять задачу.

– Это – в Красной Армии норма была пятьдесят, а у американцев, например, в два раза меньше, как нам говорили, – напомнил Домашников.

– Долбаные америкосы, – ввернул Фёдор, выставивший голову из люка водителя, – жалеют своих бойцов.

– Точнее – жалели, – поправил Пётр. – Теперь им, скорее всего, тоже не до жалостей. Да и вообще: будем считать, что просто солдаты у них более хлипкие.

Он повернулся к Александру:

– Правильно рассуждаешь, командир, мысль твою я понял. Накопительным порядком можно без сильного ущерба получить дозу и побольше. Но даже по американской норме, у нас есть двести пятьдесят часов – десять с половиной суток. Времени до хрена. Правда, если солнце поднимется выше и радиацию создаёт именно оно, то может стать жарче как в прямом, так и в переносном смысле.

– Вы, Петя, имеете в виду, что фон может ещё повыситься? – сообразил Альтшуллер.

– Именно, Семён Ефимович, – кивнул Домашников. – Тогда время нашего относительно безопасного пребывания тут сократится.

– Но пока примем за основу, что какое-то время тут можно спокойно находиться, – заключил майор. – Так что выполним план: обследуем территорию в радиусе десяти километров от Арки.

– Кстати, я посмотрел на компас – работает, – доложил Исмагилов. – Ориентироваться сможем легко. Как считаете, Александр Яковлевич: отъедем на десяток километров и пройдём по кругу?

– Фёдя, ещё раз напоминаю: я командир, но мы договорились, что зовём друг друга по именам.

– Тогда почему вы меня всё время зовёте Семёном Ефимовичем? – вставил старик.

Гончаров мгновение смотрел на Альтшуллера.

– Вы хотите, чтобы я звал вас Сеней? – совершенно серьёзно спросил он.

– Ну, если не Сеней, то хотя бы просто Семёном, – немного грустно улыбнулся бывший режиссер. – Понимаете, Саша, здесь, в ином мире, все мы дети Земли, а значит, братья, прошу прощения за высокопарные слова.

Несколько секунд все молчали. Унылая, как будто нарисованная серыми красками на серой бумаге равнина словно подтверждала слова Семёна Ефимовича: единственными яркими пятнами здесь сейчас являлись они сами и их БТР, если можно было назвать таковым цвет «хаки», да синюю на оранжевой подбивке куртку Петра.

– Хорошо, – очень серьёзно сказал майор. – Член экспедиции Семён Альтшуллер, займите место в бронетранспортёре, мы отправляемся.

– Вы только не подумайте, что я не уважаю дисциплину, Саша… – стал оправдываться Альтшуллер. – Я готов исполнить любое ваше приказание как командира.

– Ни секунды не сомневаюсь! Иначе вас, Семён, здесь бы не было, – снова совершенно серьёзно заверил Гончаров.

– Значит, идём по установленному маршруту? – уточнил Исмагилов.

– Конечно, будем действовать, как условились… – кивнул майор и добавил: – А потом посмотрим.

Пётр быстро взглянул на него и понимающе-удовлетворённо улыбнулся.

– Слушайте, – вдруг вспомнил он, – а где же наша камера-зонд?

Домашников спрыгнул на серую траву и заглянул под БТР.

– Вот он, тут! – радостно сообщил он, вытаскивая из-под колёс целую и невредимую ёмкость для забора воздуха. – Чуть-чуть на неё не наехали. Тут и все гайки и камни валяются. Ну, значит, моя гипотеза переноса верна!

Он бросил камеру на всякий случай внутрь машины, и пока Александр перед отправкой в путь ещё раз осматривал местность в бинокль, проверил, есть ли на здешней Арке рисунки. Оказалось, что рисунок есть и уже знакомого типа и размера – сто шестьдесят на сто шестьдесят миллиметров. Судя по всему, места расположения «ворот» в иные миры отмечались теми же символами в виде глубоко выдавленных микроскопических четырёхконечных звёздочек – двух синих и одной красной. Таким образом, можно было заключить, что и в этом мире экспедиция тоже находилась в ограниченном Барьерами квадрате, полностью подобном земной Зоне.

– Смотри-ка, всё верно, – пробормотал Пётр, внимательно рассматривая рельефный, словно выгравированный рисунок.

Если судить по схеме, других «ворот» тут имелось только двое, и все располагались очень далеко друг от друга. Аналогичным образом здесь обозначалось и то, что можно было интерпретировать как реки, озёра и, вообще, рельеф местности. У южного края Зоны находилось то ли море, то ли огромное озеро – край Зоны отрезал от него часть, и одна из звёздочек-ворот лежала, если верить карте, прямо посреди водного пространства.

– Полагаю, что работает тот же принцип, что у нас дома, – сказал Домашников. – Арка, одним словом, «Переход», возле которого мы сейчас находимся, отмечены красным вкраплением. Мы попали почти в центр данной Зоны, и, судя по масштабу, до ближайших «ворот» километров семьдесят.

– Слушай, – озадаченно сказал Гончаров, – а как же Арка стоит в море, если это море?

– Ты меня спрашиваешь? – выгнул брови Пётр. – Действительно, странно, но, может, там остров какой-то?… Хотя на карте нет, но, возможно, он просто маленький. Или, скажем, те Ворота, что на море в одном мире, открываются в моря других миров. В противном случае при включении где-то на сушу лились бы потоки воды… Хотя, хм, нелогично как-то, как же тогда с центрами масс?… Интересно бы это место обследовать!

– А зачем нам пока другая Арка? – спросил Семён Ефимович. – Мы же именно через эти «ворота» будем возвращаться…

– Ну, конечно, через эти. Кстати, давайте проверим…

Он подошёл и приложил руку к ближайшей опоре Арки, затем для чего-то проверил и вторую – вибрации не ощущалось.

– Уже не работает, выключился. Надеюсь, включится ещё.

Используя дальновидно заготовленный масштабный шаблон, Домашников перенёс на него карту, после чего походил ещё немного вокруг Перехода, разглядывая траву и мелкие кустики.

Он хотел уже вернуться к БТРу, как вдруг увидел что-то под ногами. Пётр наклонился и, пробормотав: «Опаньки!», стал ковырять в траве кончиком карандаша. Гончаров, внимательно следивший за всем, что происходит вокруг, молча уставился на инженера.

Домашников аккуратно, двумя пальцами, поднял что-то и стал сантиметр за сантиметром осматривать серый травяной ковёр.

– Ты чего, Петя? – не выдержал майор. – Что там такое интересное?

– Да вот, взгляни, – Домашников подошёл к БТРу, протягивая вверх ладонь.

Гончаров весь подтянулся – на выставленной к нему руке Домашникова лежал окурок.

– Ну, ты молодец, Петя, – с уважением протянул Гончаров. – А я-то, мент позорный, ничего не заметил.

– Я дальше всех отходил в сторону, – скромно сказал Домашников. – Но получается, что… Кто-то из землян тут уже был!

– Да, кто-то уже тут потоптался… – задумчиво протянул Александр.

– Кстати, может, окурки просто швыряли с нашей стороны? – предположил Семён Ефимович.

– Ага, – с иронией кивнул Пётр. – Первый-то лежал ещё недалеко, а другие так в стороне, что не докинуть. Явно уже здесь курили.

Окурок был обычным «бычком», к которым за последние годы все успели привыкнуть. Свёрнутая из газетной бумаги цигарка осталась недокуренной всего на сантиметр.

Домашников и Гончаров переглянулись: ясно, что курили люди.

Майор понюхал «бычок».

– Точно не скажешь, но минимум несколько суток.

– Как это можно определить? – удивился Домашников.

– Меня на афганской границе ребята учили. Старые, ну если лежат достаточно долго, то приобретают особо противный, но более слабый запах. Да и просто в быту, если принюхаться, точно так же: куришь, вроде всё нормально, а утром пепельницу понюхай – то-то! Потом, когда окурки ещё полежат, запах выветривается, конечно. У нас в роте, помню, один спец имелся – мог почти точно сказать по окуркам, сколько часов тому назад здесь душманы прошли. Но тот парень – уникум был, «нюхач», а я только примерно могу судить.

– Значит, кто-то из наших здесь уже побывал? – спросил Альтшуллер.

Пётр пожал плечами:

– Если считать, что они вышли из этой же Арки, то, безусловно, это наши. Но ведь мог кто-то прийти совершенно с другой стороны.

– У нас почти четыре дня пост у Арки стоит, никто пройти не мог. Так что вряд ли от нас смогли пройти незамеченные, – сказал Гончаров.

Он осторожно развернул окурок – на бумаге просматривался русский типографский шрифт. Александр спрыгнул на землю, приказав на всякий случай Фёдору встать к пулемётам, а Альтшуллеру взять автомат и следить за местностью. Как у многих пожилых людей, у Семёна Ефимовича была дальнозоркость.

Вместе с Петром Гончаров ещё раз внимательно осмотрел всё вокруг Арки. В первый момент по прибытии в новый мир майор не рассчитывал, что стоит выискивать чьи-то следы, а потому не обратил внимания на то, что сейчас легко угадывалось.

Стало очевидно, что здесь побывало, судя по всему, несколько человек: кое-где в мягкой почве среди травы виднелись следы обуви и явно прочитывались, по крайней мере, отпечатки четырёх разных подошв. Нашлось ещё несколько окурков, но каких-то иных предметов, могущих пролить свет на личности неизвестных, не встретилось.

Более того, тщательное обследование показало, что неизвестные какое-то время топтались возле Перехода, но далеко от него так и не отошли. Можно было со значительной долей уверенности предполагать, что они дождались включения этой системы и вернулись на Землю.

– Ладно, – подытожил майор, – выполняем поставленную задачу, после чего тоже возвращаемся. Но странно, что – на посту не видели, как кто-то сюда проникал и возвращался?

– Может, это буквально в первый день-два произошло? – предположил Пётр.

Гончаров задумчиво покивал, вспоминая запах окурка:

– Всё может быть… Ладно, поехали.

Но прежде чем экспедиция тронулась по намеченному маршруту, Домашников взял несколько образцов местной флоры. Все растения производили впечатление вырезанных из тусклой фольги. На ощупь сходство с металлом, конечно, пропадало, но фактура листа всё-таки была слишком жёсткой и сухой, и потому они издавали такой громкий шелест на ветру. Из срезов слегка сочился сок, напоминавший густую сукровицу. Образцы травы и веток Домашников сложил в приготовленный ящичек, чтобы потом исследовать дома.

Его очень интересовало, каким образом здешние растения осуществляют фотосинтез – судя по цвету, в составе листьев был не хлорофилл.

Удивительно, но никакой живности за исключением нескольких насекомых, похожих на бабочек с толстым пузатым тельцем, пока видно не было. Домашников хотел поймать одну, чтобы рассмотреть получше, но майор отговорил его тратить время: специальные приспособления для ловли насекомых отсутствовали, даже простого сачка не догадались взять. Кроме того, никто не мог поручиться, что «бабочки» не ядовитые.

– Ещё не хватало, чтобы тебя укусила какая-то местная гадость, против которой нет противоядия. Поедем мы наконец или нет?!

Относительно ровная местность и плотная почва позволяли держать высокую скорость, но во избежание неожиданностей и для того, чтобы внимательнее следить за окрестностями, ехали не быстрее тридцати километров в час.

Для удобства броневые щитки на лобовых стёклах подняли. Хотя никаких явных опасностей в поле зрения не наблюдалось, майор ещё раз проверил боевую готовность пулемётной установки и скомандовал Фёдору держать курс по компасу строго на местный «восток».

Двигатели ровно урчали, а серебристо-серая трава, мягко стелилась под колёса. Домашников открыл крышки верхних посадочных люков, и они вместе с Семёном Ефимовичем стояли, внимательно следя за местностью.

Объехав второй невысокий холм, люди увидели свежие борозды на его склоне.

– Ага, мы, значит, правильно движемся, – констатировал майор и сел на всякий случай к тяжёлому пулемёту.

Вскоре они увидели то, что искали. Едва БТР въехал на очередное возвышение, глазам открылась уже однажды виденная картина: чёрная машина, валявшаяся на траве, правда, не на зелёной, а на «алюминиевой». Автоматический разведчик лежал у самого подножия холма, выворотив широкий пласт дёрна. Исмагилов затормозил, но Гончаров уже, естественно, тоже заметил пришельца и ловил его в прицел.

Домашников крикнул, по-прежнему высовываясь из люка:

– Что я говорил! Уверен, она вышла из строя.

– Сейчас проверим, – хмыкнул майор. – Ну-ка, уберите головы!

Девственную тишину серого мира разорвал грохот спаренных пулемётов. Очередь взрыла землю рядом с краем чёрной обшивки. Майор переместил прицел, готовый изрешетить «конфетницу», но автомат инопланетян не шелохнулся – подтверждение Петра о его «недееспособности» оправдывалось.

– Осмотрим? – предложил Домашников.

– Думаю, незачем – ты одну уже видел. Ты что-то новое для себя тут найдёшь? Тем паче она на брюхе лежит, а люк внизу.

– Её бы к нам тоже затащить… – мечтательно пробормотал Пётр.

Гончаров почесал затылок, усмехаясь:

– Будет всё нормально, вернёмся и потом тягачом утащим, если вам, учёным мужам, так надо. Тут недалеко получается. Езжай, Федя, дальше.

По сторонам снова потянулось серое однообразие холмистой равнины. По-прежнему живности встречалось чрезвычайно мало. Один только раз люди увидели вдалеке стаю каких-то летающих животных – то ли толстеньких кругленьких птиц, то ли ещё кого. Прежде чем Александр успел навести на стаю бинокль, существа нырнули куда-то к земле, скрылись из виду и больше не взлетали.

По индикатору пройденного пути проехали уже четыре километра, и даже верхушка Арки совершенно скрылась из глаз за плавными складками местности. Пётр, не сумев увидеть её в очередной раз в бинокль, чуть передёрнул плечами – всё-таки, что ни говори, а это была единственная нить, связывающая с таким же, судя по всему, квадратом, но только на земной поверхности, и, значит, с домом.

Река, петлявшая слева, приблизилась – сейчас до неё оставалось всего метров триста. Вдоль берегов росло много деревьев и кустарников, но животных или птиц по-прежнему больше никто не видел.

Наконец, Фёдор сообщил, что пройдено ровно десять километров, и Гончаров дал команду остановиться.

Солнце поднялось ещё выше – здесь начался день, и стало чуть теплее – температура достигла восьми градусов выше нуля, но радиация, судя по показанию рентгенометра, не повысилась.

Усилившийся ветерок интенсивно колыхал траву, которая местами доходила почти до ступиц колёс. Сквозь негустые заросли кустов и деревьев блестела живым серебром река – единственное, что нарушало унылое однообразие.

– Ну, и в какую сторону поедем по кругу? – поинтересовался Пётр.

Гончаров немного подумал.

– Пока без необходимости водные преграды преодолевать не будем, поедем туда! – Он показал в противоположную сторону от реки.

– Ну, может, хоть берег осторожно осмотрим? – попросил инженер.

Майор поморщился, но в конце концов согласился.

На кустах, которые в изобилии росли ближе к реке и имели узкие, словно осока, листья, болтались какие-то кругловатые плоды серо-желтоватого цвета, размером с дыньки.

Берег понижался плавно и позволял съехать без видимых препятствий, если не считать не слишком плотных зарослей, которые заканчивались за несколько метров до воды. Фёдор подвёл БТР к полосе растительности и уже намеревался протаранить достаточно слабую преграду, как вдруг плоды с каким-то скрежетом и шуршанием вспорхнули в воздух и полетели по ветру.

– Ух ты! – воскликнул Исмагилов. – Летающие дыни, мать их! Может, подстрелим одну, товарищ майор?

– Позже, – негромко ответил Гончаров, тоже с интересом следивший за полётом первых встреченных здесь относительно крупных существ.

Можно было понять, что дынептицы летели по ветру, но при этом немного помогали себе небольшими крылышками. Частично направляя полёт, они боролись с воздушным течением, но в основном перемещались по его направлению. Странные существа продрейфовали метров триста к небольшой рощице и уцепились за тамошние кусты.

Александр смотрел в бинокль.

– Видали? – спросил он. – Сели точно на такие же кусты, все до одной.

– Ну, тебе в бинокль виднее, – ухмыльнулся Пётр. – А знаете, что я думаю по поводу этих птичек?

Все уставились на Домашникова.

– Это, вполне возможно, некий симбиоз животных и растений, потому они и сидят на одних и тех же кустах. Заметили, как летают? Плавают по ветру, где есть кустики – сядут. Охотиться они явно не могут – если по ветру летают. Значит, сосут соки из растений, скорее всего. Сами, возможно, тоже для кустов чем-то полезны. Говорю же: симбиоз!

– Симбиоз? – Майор, приподняв одну бровь, посмотрел на Петра.

– Взаимно полезное, так сказать, сожительство организмов разных видов, – пояснил Домашников.

– Сожительство?! – всунулся Фёдор. – Разных видов?! Ничего себе… Гомосексуализм какой-то получается!

– Гомосексуализм, Феденька, это как раз, когда одинаковых, – вставил Семён Ефимович. – Тут иное, да и не «гомо» даже.

– Да, Фёдор, именно так, – хмыкнул Домашников. – Тут – иное. Эх, были бы с нами нужные специалисты: биологи, зоологи и тому подобные ботаники! Ладно, надо будет всё равно посмотреть, что это за существа такие. Давайте, товарищ командир, всё-таки образчик птички поимеем, а?

Гончаров немного подумал.

– Хорошо, – кивнул он наконец, – во славу науки, так сказать. Двигай, Фёдор, к тем кустам. Метров за сорок остановись, чтобы не вспугнуть.

Исмагилов направил БТР к зарослям, в которые опустились странные птицы. На указанном расстоянии он остановил машину, а Гончаров потянулся за винтовкой, которую лично прихватил.

Майор вогнал патрон в патронник и, высмотрев цель в оптический прицел, выстрелил. В тишине серого мира даже одиночный выстрел снова прозвучал громом среди ясного неба.

Однако самым странным был результат: на одном из кустов, где сидели дынептицы, словно эхо выстрела, слегка хлопнуло, и показался язычок пламени. Странные существа взвились в воздух, и майор выстрелил ещё несколько раз. И снова люди увидели ещё два всполоха пламени.

Гончаров опустил винтовку и переглянулся с Домашниковым. Тот пожал плечами.

– Возможно, они надуваются воспламеняющимся газом, – сказал Пётр. – Поехали ближе, посмотрим.

Среди подстреленных птиц нашлась-таки одна, которая не сгорела. Предварительно надев перчатки и взяв уцелевшую сморщенную тушку в руки, Домашников утвердительно кивнул:

– Слушайте, ребята, точно! Чёрт меня побери, эти штуковины – настоящие воздушные шары. Вот, смотрите…

У птицы оказалось объёмное тельце, тонкая, полупрозрачная шкурка которого сейчас опала и скукожилась. Крылышки выглядели, скорее, как какие-то листья, чем крылья птицы. В том месте, где, вероятно, располагалась голова, имелось выступающее полукружье, усыпанное крепкими по сравнению с основным туловищем отростками, очень похожими на корешки, из которых сочилась сероватая жидкость. Над полукружьем посередине тельца выступало фасетчатое образование по типу глаза стрекозы.

– Биологов бы сюда, биологов! – закатывая глаза, воскликнул Пётр. – Мы-то, вояки да технари, ни фига не поймём. Но я так разумею, что не совсем птицы: по земным меркам это какая-то разновидность растений. Они выделяют легкий газ… – Пётр понюхал тушку, от которой пахло травами, – не метан, не воняет, да и легко они как-то летают – метан тяжеловат был бы. Гелий тоже вряд ли – трудно представить, как они чистый гелий получают. Неужели разлагают воду и получают водород?… Видите, корешками-присосками явно питаются от кустов. Только в чём же здесь симбиоз? Тогда уж не симбиоз, а паразитизм какой-то.

– Вот-вот, – со значением кивнул Исмагилов, – я же говорил.

Домашников секунду смотрел на него.

– Вообще, я думаю…

Гончаров шумно вздохнул:

– Петя, а вот мне эти птички или кто они там до фонаря, если честно. Они нам не опасны? Видимо, нет. Мы образец получили? Получили! Ну и чёрт с ними, у нас пока задача другая.

Домашников, всё ещё пребывающий в восторженно-научном настроении, уставился на майора.

– Чего, Петя, смотришь? Птицы эти не объяснят, кто устроил нам четыре года назад светопреставление. Понимаешь?

– Да я понимаю, – сказал Пётр, выходя из эйфории и усмехаясь. – Пардон, товарищ командир, забылся.

– Едем дальше по плану, только с маленьким отклонением – берег осмотрим, сам же просил.

БТР вернулся к реке и, ломая кусты и заросли, продрался сквозь полосу растительности. Как только миновали последнее деревце, почва под машиной странно качнулась, словно та въехала на плот или понтон.

– Задний ход! – закричал Гончаров, но было поздно.

Бронетранспортёр, двигаясь вперёд к воде, до которой оставалось ещё метров пятнадцать, прорвал то, что казалось травянистым берегом, и нырнул носом, поднимая брызги и погружаясь в трясину почти до ветровых стёкол.

Домашников, сидевший на броне, чуть не перекувыркнулся через голову, но успел ухватиться за ствол тяжёлого пулемёта. Автомат его, болтаясь на ремне, звонко стукнул по металлу, но тоже не покинул руку хозяина. Гончаров, стоявший в командирском люке, больно ударился грудью о край и громко выругался, отплёвываясь после холодного душа.

То, что выглядело как пологий берег, на самом деле оказалось толстым слоем серых плотных растений, лежащим на поверхности воды. Если и у противоположного берега рос такой же обманчивый ковёр, то реально река здесь была раза в полтора шире. Колёса не доставали дна, а сквозь достаточно чистую воду при уже стоящем высоко ярком солнце угадывалось, что глубина составляет метра три, не меньше. Фёдор, которого тоже обдало волной через открытый люк, высунулся оценить ситуацию.

– Вляпались, – констатировал майор. – Похоже, на твёрдый берег тут не выбраться, уклон большой. Или получится, Федя?

– Щас проверим.

Исмагилов подключил редуктор водомётного движителя, и около заслонок на корме забурлила вода. Машина развернулась и, скребя колёсами, стала пытаться взобраться на сушу. Но в этом месте обрыв твёрдой почвы был слишком крут, чтобы выехать из воды. Снова развернувшись, Исмагилов попытался добраться до противоположного берега, но и там картина была точно такой же.

– Здесь не вылезем, – сказал Гончаров.

– Ну так поплывём! – предложил Фёдор. – Всё работает, тьфу-тьфу, водооткачивающее устройство в порядке, не утонем. Найдём место поудобнее – и вылезем там. Может, река где-то просто помельче будет. Росли бы здесь деревья не такие жидкие, можно было бы закрепить трос и вытащить машину, а так ни черта не получится.

– Странная река, – задумчиво сказал Семён Ефимович, кутавшийся в бушлат. – Словно выкопанная канава.

Несмотря на высокое солнце, воздух по-прежнему оставался прохладным. Судя по всему, местное светило поднялось почти до максимальной высоты, но температура составляла всё те же восемь градусов.

Гончаров глубоко вздохнул и в очередной раз достал кисет.

– Делать нечего. Что нам время терять да рентгены местные ловить за просто так? Поплыли, Федя, по течению – будем искать подходящее место, чтобы выбраться. Предполагали сафари, получится речной круиз! Чёрт, дался тебе осмотр этого берега, Петя, а я, дурак, согласился!

Он смачно сплюнул в воду. Из реки высунулась вполне приличная пасть и моментально проглотила плевок.

Люди переглянулись.

– Видали? – констатировал Домашников. – А в воде есть довольно крупная живность. Чем они тут питаются?

– Землянами, которые через Арки на разведку суются, или как минимум их харчками, – пошутил Гончаров. – Надо Фёдора попозже попросить закинуть удочку, что ли.

Исмагилов слыл заядлым рыболовом и даже в экспедицию взял с собой несколько рыбацких снастей. Никто против этого не возражал, ведь столь практичные вещи могли оказаться полезны где угодно – вполне возможно, и в иных мирах тоже.

Они поплыли по реке, которая текла, поворачивая к югу – в направлении, в котором они приблизительно и собирались двигаться. Местность вокруг практически не менялась, а предательская серая кромка, маскировавшая обрыв, всё так же раскинулась вдоль обоих берегов. Даже волнение, поднятое движением БТРа, лишь слабо её покачало, а там, куда волны ещё не докатились, просто невозможно было догадаться, что это водяные растения, а не твёрдый берег.

– К тому самому водоёму течет, – сказал Пётр, рассматривая карту.

Гончаров молча пожал плечами: какая, мол, принципиальная разница?

Плавание проходило однообразно, как и поездка. Вокруг царила почти полная тишина, нарушаемая рычанием двигателей БТРа да шумом воды в водомёте. Постепенно небо начало заволакиваться облаками, и вскоре местное светило скрылось с глаз долой. Сразу стало холоднее, температура опустилась до четырёх градусов, а из набежавших облаков сначала редко, а потом довольно обильно посыпались белые снежинки. Домашников рассмотрел несколько – судя по всему, это был обычный снег, мало чем отличавшийся от земного.

– Если река вдруг замёрзнет, мы превратимся в ледокол во льдах, – мрачно пошутил Фёдор.

К счастью, река не замерзала, но только километров через десять серая обманка у берегов наконец отступила и показался пологий голый песчаный грунт, позволявший продолжить путешествие по земле. Хотя ничего особо страшного на воде не происходило, все вздохнули с облегчением.

Сориентировавшись по компасу и «арочной», как выразился Домашников, карте, майор установил, что они отклонились от маршрута километров на семь. Возникла дилемма: либо возвращаться на кольцевой маршрут, по которому планировалось двигаться с самого начала, либо внести какие-то коррективы в исходный план.

Пётр посмотрел на Гончарова: до выступающего куска то ли озера, то ли моря отсюда оставалось километров пятьдесят по прямой.

– Давайте взглянем на здешние моря, – предложил Домашников. – Вполне разумная поправка, а, командир? Ну что бы мы поехали по кругу вокруг Арки? Местность на сравнительно небольшом участке однотипная, а на этом направлении она меняется, вот тут возвышенности какие-то, судя по карте. Горючего у нас пока – выше крыши, а вид здешнего моря или чего там, может позволить лучше понять этот мир.

– Всё тебя к воде тянет, – с некоторым осуждением сказал майор. – Реку мы уже обследовали!

– Так сейчас будем осторожнее: на бэтээре не будем соваться к воде близко, если берег подозрительный. Сами сперва проверим.

– Ну да, – кивнул Гончаров, – сам и провалишься куда-нибудь. А если эти горки, что у нас на пути, плохо проходимыми окажутся?

– Ну тогда и повернём назад, – успокоил Домашников.

После некоторого раздумья Александр согласился двинуться к местному водоёму. Судя по карте, между экспедицией и морем лежала серия небольших возвышенностей, и всем, конечно, было интересно увидеть какое-то разнообразие пейзажа.

Снег шёл всё сильнее, и рентгенометр стал показывать повышение уровня радиации примерно до двух десятых рентген в час: очевидно, дополнительный вклад в повышенный фон вносили осадки. Чтобы не собирать на себя радиоактивный снег, люди забрались внутрь и закрыли люки. Белый ковёр уже плотно покрывал пологие холмы, и колея, которую прокладывал БТР, тянулась за ним среди серо-белого уныния, как рельсы, уходящие вдаль. Температура за бортом опустилась ниже нуля, и Фёдор добавил подачи тёплого воздуха от отопителя.

Домашников и Семён Ефимович примостились за креслами водителя и командира на ящиках с припасами так, чтобы видеть через лобовые стёкла, что творится снаружи. Если бы не странного цвета кусты, пробивавшиеся из-под снега, вполне можно было подумать, что они едут по земной тундре.

Правда, через пятнадцать километров местность стала меняться. Она пошла в гору, кое-где начали попадаться каменные валуны и глыбы, выступавшие из запорошенной снегом почвы. Появились высокие, тоже удручающе-серые деревья. Их гладкий, чуть ворсистый ствол поднимался метров на шесть-семь, после чего скупо ветвился почти горизонтально – короткие ветки с мелкими листочками торчали почти в одной плоскости. Кусты с дынептицами, наоборот, исчезли совершенно.

– Ни дать ни взять – телеграфные столбы, если верхушки обрезать, – заметил Альтшуллер, и все с ним согласились: деревья напоминали именно такие конструкции.

Ещё через несколько километров Фёдор затормозил перед широким рвом, который тянулся идеально прямой линией в обе стороны, на сколько хватало глаз.

К этому времени снег почти перестал, и люди снова открыли люки, чтобы лучше рассмотреть препятствие.

– М-да, – пробормотал Пётр, – а я думал, что здесь никто не живёт…

– Думаешь, это руками сделано? – поинтересовался майор.

– Руками или чем-то ещё такого же типа, – кивнул Пётр. – Очень уж прямо прокопано.

Стенки канала давно начали осыпаться, но само сооружение строгим прямым направлением подтверждало мысли об искусственном происхождении. Ширина составляла метров сорок, не меньше, а боковые откосы шли под углом градусов двадцать. Общая глубина на глаз составляла метра четыре.

Судя по всему, подвохов, аналогичных берегу реки, здесь не предвиделось – канал был совершенно сух, если не считать слегка подмерзавшего снега, покрывавшего его дно, но Гончаров счёл своим долгом на сей раз проверить всё лично: он стал спускаться по склону, проверять прочность грунта лопатой.

Наконец он ступил на дно, предварительно хорошенько потыкав его. Александр дошёл до противоположного берега – поверхность под ногами везде была плотной – и знаками показал Фёдору, чтобы тот осторожно начал съезжать вниз. Когда БТР выбрался из рва, Гончаров вновь занял командирское место.

– Интересно, и кто же тут канаву выкопал? – спросил, скорее всего, сам себя Фёдор.

– Может, мы и узнаем это, – философски молвил Семён Ефимович, – а возможно, и нет.

– Кстати, – посоветовал майор, – расслабляться не стоит – держите оружие под рукой. Мало ли что или кто тут встретится. Что-то слабо верю я в межпланетное братство и межзвёздный интернационализм.

– А в силу разума? – чуть насмешливо спросил Домашников.

– В силу разума, говоришь? – Гончаров, прищурившись, вполоборота посмотрел на Петра. – Верю, крепко поверил – каждый раз, когда на Барьер смотрел, эта вера у меня укреплялась. Нам показали, что эта сила может быть ещё и идиотской.

– Но вот мы все с вами, – вступил в беседу Семён Ефимович, – мы же нормальные, так сказать, разумные существа. Значит, вполне возможно встретить точно таких же в иных мирах.

– Наверное, и возможно, – хмыкнул Гончаров. – Только при встрече имейте оружие под рукой. На всякий случай.

Местность становилась всё гористее. Пошли уже настоящие скальные уступы, между которыми приходилось лавировать. В низинах, где была сравнительно мягкая почва, росли плотные заросли «телеграфных столбов», что тоже не способствовало скорости продвижения.

Наконец, машина миновала, судя по всему, перевал миниатюрной горной гряды, и местность снова начала понижаться, но лес становился всё плотнее. Часто БТР просто проламывался через заросли. Древесина стволов, многие из которых достигали в толщину не меньше, чем настоящий телеграфный столб, ломалась неожиданно легко: дерево имело сухую, трескавшуюся, словно яичная скорлупа, кору и рыхловатую сердцевину, напоминавшую трухлявую губку.

Сначала Фёдор вёл БТР медленно, но, убедившись, что инопланетный лес – не помеха машине, увеличил скорость. За броневиком тянулась широкая просека, так что заблудиться никоим образом не рисковали. Единственное неудобство заключалось в том, что совершенно отсутствовал обзор: дальше чем метров на десять сквозь заросли вообще ничего не было видно.

Так они двигались больше часа, уже привыкнув к монотонному треску ломаемых деревьев, и покрыли без малого километров тридцать.

– И где же ваш океан? – задумчиво спросил Фёдор, напряжённо вглядываясь в чащу, с хрустом пережёвываемую бронетранспортёром.

Домашников почесал затылок:

– Ну, карта, сам понимаешь, не в управлении картографии и геодезии готовилась – погрешность большая. В любом случае, явно уже недалеко.

Наконец впереди блеснул какой-то просвет, и броневик, проломив последнюю стену «телеграфных столбов», выкатился на открытое пространство, покрытое серым песком, за которым на тоскливый пляж медленно и лениво набегали волны бескрайнего моря. Облака поредели, в них стали появляться просветы, и кое-где солнечные лучи играли бликами на свинцовых переливах водной глади.

Памятуя об осторожности, Исмагилов остановил БТР. Гончаров открыл командирский люк и высунулся наружу, осматривая побережье в бинокль.

Вдруг он присвистнул:

– Занятная история. Вижу корабль!

– Где? – Домашников тоже высунулся из люка и всматривался в направлении, куда был направлен бинокль командира. – В море?

– Не совсем, – ответил майор. – Похоже, он уже отплавался: сидит на мели. Вот там, дальше, почти у берега.

Рентгенометр здесь показывал аж ноль тридцать пять рентген в час, и, направляя выносной блок на песок, можно было понять, что «фонит» именно пляж.

Гончаров вопросительно посмотрел на Домашникова. Инженер пожал плечами:

– Песок с содержанием каких-то радиоактивных элементов. Без точной аппаратуры, которой у нас нет и быть не может, ничего не определим.

– Ноль тридцать пять рентгена! – сказал Гончаров. – Многовато!

– Знаешь, на Земле имеются места, где уровень естественного фона даже выше. Например, в Индии, в штатах Керала и Мадрас есть участки то ли с танталовыми, то ли с ториевыми песками. Там больше полрентгена в час, но люди живут постоянно.

– И не дохнут? – хмыкнул Исмагилов.

Домашников криво усмехнулся:

– Писали даже, что их всех много лет наблюдала комиссия Всемирной организации здравоохранения, когда та ещё существовала. Что любопытно – никакой патологии не выявили!

– Значит, – сказал Гончаров, – мы, возможно, попали здесь в какой-то местный, как его, Мадрас, что ли?

– Всё может быть, – усмехнулся Домашников. – Но долго болтаться тут не стоит – ну его к чёрту, Мадрас этот местный.

– Раз-раз и на матрас, – сострил Федя.

Никто не засмеялся.

– Значит так, – подытожил Александр. – Пётр с оружием – за мной! Осмотрим берег и затем проверим корабль.

Они спрыгнули на серый пляж, местами чуть припорошенный снегом – Гончаров снова с лопатой, проверяя прочность поверхности. Но и здесь не было никаких подвохов – песок лежал плотно, и ноги проваливались всего на два-три сантиметра, не больше.

Походив по пляжу, люди вновь забрались на броню, и БТР двинулся вдоль кромки воды и остановился на траверсе чужого судна. Медленные невысокие волны, нагоняемые ветерком, нехотя лизали серый песок. Дно здесь, во всяком случае у берега, хорошо просматривалось и понижалось плавно: по просьбе Гончарова, машина въехала довольно далеко, метров на десять в воду, а уровень не достиг и центра колёс.

– Как на Азовском море местами, – вспомнил Фёдор. – Там идёшь, идёшь, а вода тебе и яйца не прикроет.

Корабль, напоминавший пузатую каравеллу, стоял, чуть накренившись, метрах в ста от берега. Высокая корма, суженный нос с бушпритом и какие-то снасти, местами порванные. Судя по всему, судно было выстроено из дерева, а вдоль обращённого к людям борта шло несколько квадратных отверстий, похожих на пушечные порты.

– Исследуем? – Пётр посмотрел на майора. – Подплывём на бэтээре и…

– Неправильно, не так! – отрезал майор. – Машиной рисковать не будем. Может, там камни и не так уж мелко. Наскочим – перевернёмся. Поплывём на лодке.

В снаряжении экспедиции имелась надувная резиновая лодка, рассчитанная на четырёх человек. Тюк с лодкой распаковали и с помощью компрессора бронетранспортёра быстро накачали плавсредство.

Хотя температура у воды оказалась выше, чем на возвышенности, на открытом месте дул ветер, и руки у людей мёрзли: Александр и Пётр, возясь с лодкой, вынуждены были надеть матерчатые перчатки.

– Не хотелось бы в водичку окунуться, – передёргивая плечами, сказал Домашников.

Майор серьезно просмотрел на него:

– Надо постараться не окунуться.

Он приказал Исмагилову подвести БТР как можно дальше в воду и занять позицию для наблюдения.

– В случае чего, Федя, прикроешь огнём. Точечным, так сказать, не пулемётом. Так что возьми «винт» и следи: вдруг из воды какая гадость полезет – тогда лупи прицельно.

Федор кивнул и занял позицию в люке машины. Семён Ефимович по уже устоявшейся традиции следил за остальными секторами наблюдения.

Майор и Домашников осторожно, стараясь не перевернуть утлую посудину и не слишком замочить ноги, сели в лодку и начали грести к кораблю.

Глава 8

Борт корабля постепенно приближался. Домашников осторожно подгребал, а Гончаров сидел на носу лодки с автоматом. Было не похоже, что в этих холодных водах может водиться в изобилии крупная живность, но даже в полярных морях, например, на Земле встречались тюлени и белые медведи – серьёзные хищники. Кроме того, плавала же в относительно неширокой реке какая-то большая рыба.

Наконец, резина коснулась корпуса чужого корабля, сделанного из плотно пригнанных друг к другу досок. Стыки оказались промазаны какой-то темно-коричневой субстанцией – ни дать ни взять, дёготь.

Отвесная деревянная стенка вздымалась перед людьми метра на два с половиной, а качающаяся резиновая лодка не давала хорошего упора, чтобы оттолкнуться и вскарабкаться по доскам борта, на которых ухватиться было просто не за что.

В тёмных квадратах окошек кое-где торчали явно отлитые каким-то методом стволы.

– Орудия, я так и думал, – кивнул сам себе Гончаров.

– Чёрт, – сказал Пётр, – а я и не подумал! Как же мы туда влезем?

– Всегда надо думать о таких вещах заранее, – сказал майор, разворачивая прихваченный брезентовый мешок, в котором оказалась стальная «кошка» с несколькими метрами прочной верёвки, на которой через равные промежутки следовали узлы.

– Есть опасность, что на корабле может быть засада или что-то такое. Для начала проплыви-ка вокруг.

Они обогнули корабль, и стало ясно, что пользоваться «кошкой» не придётся: с этой стороны ближе к носу в борту зияла огромная, словно прожжённая, дыра. Она начиналась от уровня палубы и открывала внутренности трюма или каких-то иных помещений. Нижний край отверстия был всего на полметра выше уровня воды.

– Интересно, чем это так? – пробормотал майор.

– Вряд ли «конфетница», – заметил Пётр. – Во-первых, она бы сюда и не долетела, а кроме того, не видели мы на борту той машины оружия, которое может сделать такое. Вдруг тут просто что-то взорвалось?

– Судя по пушкам, тут есть или был порох, – согласился Гончаров, – но если бы рванул он, то такой почти круглой дыры не было – просто разворотило бы палубу. Ладно, пошли, прикрываем друг друга.

«Кошка» всё-таки пригодилась для того, чтобы надёжно закрепить лодку у борта корабля. Стараясь не поскользнуться на мокрых, чуть подмёрзших краях досок, люди взобрались на палубу. Домашников, чтобы лучше осматриваться, при этом откинул капюшон «аляски» и остался с непокрытой головой.

Крен составлял не более пяти градусов, но поскольку большую часть палубы сейчас припорошил снег, стоять было неудобно. Картина, которая развернулась перед людьми, могла напоминать ситуацию на земном парусном судне, потерпевшем крушение.

Из-под тонкого налёта снега выглядывали нагромождения ящиков, бочек, тряпок и перепутанных канатов. Среди разнообразного хлама люди заметили изрядное количество брошенного оружия вроде длинных сабель, кинжалов и алебард. Нигде не было видно ни одной живой души. Уныло в унисон общему «натюрморту» поскрипывала на ветру какая-то провисшая снасть.

Гончаров вытащил ручную рацию и вызвал БТР, сообщив, что они благополучно поднялись на борт и начинают осмотр судна.

– Прикрывай меня сзади, – тихо сказал Александр и, стараясь не поскальзываться, стал продвигаться в сторону кормовой части.

Домашников пятился за ним, следя за носовой надстройкой. Вдруг Гончаров остановился – за ящиком, который он обогнул, валялась куча обглоданных костей, рядом с которой сквозь кое-где подтаявший снег проступали бурые пятна.

Пётр быстро взглянул туда, куда указал майор.

– Смотри-ка, похожи на человеческие по размеру и форме, – сказал Александр. – И, кстати, по их виду – тут кушали не так давно. Как, не расхотелось дальше осматривать?

Домашников что-то хмыкнул в ответ.

– Правильно, – согласился Гончаров. – Теперь уже деться некуда. Двигаемся к корме, по идее, каюты должны быть там.

Как раз миновали середину палубы, когда Домашников, шедший сзади, услышал звук, похожий на царапанье. Он тут же сделал шаг в сторону, чтобы выглянуть из-за загораживающих обзор ящиков, и увидел, как из трюма в том самом месте, где в корпусе судна была прожжена дыра, вылез «некто».

Странное существо не смотрело в сторону людей, а разглядывало что-то внизу за бортом – очевидно лодку. Оно стояло на двух ногах и куталось в парусиноподобную ткань. Со спины существо могло вполне сойти за человека, если бы не плотная светло-коричневая, как у эрдельтерьера, шерсть, покрывавшая участки тела, высовывавшиеся из-под импровизированного плаща.

– Эй, товарищ! – позвал Домашников.

Странное создание на секунду замерло и затем сигануло вниз. Почти сразу же раздалось сильное шипение, и существо вдруг пронзительно завизжало.

Гончаров и Домашников, скользя, кинулись к борту и выглянули из-за него. Лодка тонула, уже зачёрпывая воду, а в ней бесновался и визжал человекообразный зверь. Сейчас люди могли рассмотреть его так, что даже увидеть лицо. Ростом с крупного мужчину, существо сильно смахивало на вставшую на задние лапы помесь свиньи и тигра. Почти кошачья морда переходила в неожиданный розоватый свинячий пятачок, из-под которого торчали вниз солидные клыки. Сходство с тигром особенно придавали полосы более светлого меха, располагавшиеся, правда, только на морде. Большие, выпученные, какие-то белёсо-кровавые глаза резко выделялись на этом фоне.

В целом зверюга имела удивительно человеческие пропорции тела, пожалуй, даже более правильные, чем у самых человекообразных обезьян. Серьёзное отличие, правда, состояло в том, что на руках и ногах росли длинные острые когти, которыми и был буквально располосован борт лодки.

Свинотигровый обезьян приплясывал, вцепившись в край прожжённой дыры, словно вода, быстро наполнявшая резиновую посудинку, пробуждала у него неимоверное отвращение и страх. Майор и Пётр смотрели и не знали, что делать: внешний вид существа в совокупности с обглоданными костями, валявшимися на палубе, не вызывал желания протянуть руку помощи.

Когда ноги невиданного зверя вместе с тонущей лодкой погрузились в воду выше колен, он издал истошный вопль, переходящий в неожиданный рык и, помогая себе когтями, бросился карабкаться по почти отвесному борту прямо к людям.

Майор и Пётр отскочили в разные стороны. Это было непроизвольным, но очень верным решением, поскольку через секунду, когда зверь забрался на палубу, он замешкался, не зная, на кого кинуться первым. Почти сразу две автоматные очереди отшвырнули странное существо к перилам борта. Зверь дёрнулся несколько раз, испустил скулящий вой и затих.

– Ну и зверюга! Как думаешь, это она кого-то здесь сожрала? – пробормотал Домашников, нервно сжимая автомат.

– Вполне возможно, – кивнул майор, оглядываясь. – Смотри, а кровь тоже красная!

Над открытыми ранами поднимался парок, их них вытекала жидкость, напоминавшая кровь земных существ, ярко выделяясь в белом снегу. От самого трупа ощутимо воняло.

– Неужели это кто-то из команды корабля? Трудно представить, чтобы такие монстры делали настолько схожие с людскими вещи, – сказал Домашников, обводя рукой палубу.

– Меня пока больше всего волнует, не прячется ли здесь ещё некто подобный?

– А заметил, что тварь явно не лишена разума – она была одета и сообразила, для чего может служить лодка? Только резиновых она точно никогда не видела – и сразу пропорола своими «кинжалами», – Пётр кивнул на откинутую в сторону руку трупа с острыми когтями.

– И почему-то очень боится воды, – продолжил мысль майор. – Визжал как недорезанный, когда лодку стало заливать!

– Ты думаешь, это – он?

– Может, и она, только рожа уж очень мерзкая. Даже у самки такой твари выражение должно быть помягче, – пошутил Гончаров. – Сейчас глянем.

Александр поставил автомат на одиночный огонь и сделал контрольный выстрел в голову существа. Затем он подобрал валявшуюся на палубе саблю с рукояткой, которую вполне мог держать человек, и концом клинка развернул обматывающую монстра ткань. Взору представилось покрытое такой же, как и руки, шерстью тело и абсолютно голые, несомненно, мужские гениталии. Правда в данном случае мошонка как таковая отсутствовала, а вокруг свесившегося набок длинного, но неожиданно тонкого полового члена шёл какой-то валик.

– Малчик, однако, – с кавказским акцентом молвил майор.

– Ба-алшой малчик, – в тон ему ответил Пётр, вспоминая известный когда-то анекдот. – Лет на трыдцат тянэт!

– Ладно, не расслабляться! – прервал неуместно-нервное веселье Гончаров. – Продолжаем осмотр!

Он достал из кармана фонарик и стал светить в пролом трюма, где громоздились тюки, мешки, ящики и даже, как показалось, бруски какого-то металла.

– Вроде тихо, но кто знает? – сказал наконец он. – Уходить бы надо, но… любопытно.

– Слушай, у меня такое предположение: этот тип – единственный выживший член команды. Сидел здесь, возможно съел с голода кого-то из товарищей. Лодки переправиться на берег нет, воды он, видимо, боится. Конечно, тронулся умом…

– Сумасшедший моряк, который боится воды? – Александр скривился в недоверчивой усмешке.

– Ну, может, он был не моряк, а пассажир.

– Представь себе человека в такой ситуации, пусть даже и не умеющего плавать, пусть вода холодная. Но на корабле полно подручных материалов, чтобы сделать какое-то плавсредство и добраться до суши – берег совсем рядом! Нет, это не член команды, по-моему.

Домашников почесал затылок:

– Согласен, но тогда кто это?

– Опять ты меня спрашиваешь?! – с сарказмом хмыкнул Гончаров.

Осторожно ступая, они добрались до кормовой надстройки, напоминавшей по конструкции домик. Стволом автомата майор толкнул одну половинку двустворчатой с полукруглым верхом двери.

Коридор, расположенный прямо за дверью, был пуст. Проход вёл до самой кормы с большим окном, в переплётах рамы которого торчали осколки стёкол. В помещениях надстройки располагались каюты, но сейчас там царил страшный беспорядок: везде валялись раскиданные вещи, рваная одежда и, к радости Гончарова, много листов почти сухой и тонкой, словно папиросная, бумаги.

– На самокрутки нужно забрать, – заметил он, сворачивая пачку листов в толстую трубку и запихивая её за ремень. – А то и газет-то уже почти не осталось.

Все двери свободно открывались, и только последняя, находившаяся у лестницы, ведущая куда-то вниз, не поддалась.

– Что за чёрт! – тихо сказал майор, осматривая пустые проушины навесного замка. – Закрыто изнутри! Взломаем?

Он с силой ударил плечом в филёнку, но запоры держались крепко. Гончаров примерился, прикидывая, как дать очередь, как вдруг из-за двери послышался слабый звук.

Люди замерли: это явно был голос, голос больного или раненого существа, которое тем не менее говорило со злобными интонациями.

Пока Александр и Пётр переглядывались, соображая, как быть, за дверью что-то щёлкнуло, и Гончаров каким-то, выработанным в таджикских и чеченских кампаниях чутьём, дёрнул Домашникова в сторону.

В то же самое мгновение оглушительно грохнуло, брызнули щепки, и в двери, почти на уровне голов людей, появилась дырка.

Потянуло пороховой гарью. Из-за двери снова раздался тихий, но злобно-гневный голос, перешедший в кашель.

– Эй, приятель! – крикнул Гончаров. – А как же насчёт предупредительного выстрела? Чего сразу на поражение бьёшь?

Воцарилась тишина, а через несколько секунд снова прозвучал тот же слабый голос, но уже с различимой ноткой удивления и вопроса.

– Извини, переводчика у нас нет, – как можно более спокойно, но громко сказал Гончаров. – Открой, давай поговорим.

Несмотря на совсем некомичную ситуацию, Домашников улыбнулся:

– Саша, ты, как в «Особенностях национальной охоты», честное слово. Помнишь, как Кузьмич финну кричал, думая, что тот лучше поймёт?

– Всё правильно, – кивнул майор. – Но что делать – молчать? Так он хоть стрелять перестал.

За дверью опять что-то сказали.

– Гадом буду, – покачал головой Пётр, – словно спрашивают: «Вы кто?»

Существо за дверью в который раз заперхало и долго кашляло.

– Болеет. – Гончаров кивнул за деревянную переборку и снова крикнул неизвестному: – Слушай, ты бы открыл. Может, мы тебя вылечим…

Домашников только головой покачал.

На сей раз молчание, прерываемое кашлем, длилось долго. Потом люди услышали нетвёрдые шаркающие шаги и шуршание. Свет, пробивавшийся в отверстие, пробитое пулей, закрылся – кто-то с другой стороны наблюдал за ними, как в глазок.

Раздался тихий сдавленный возглас, какое-то бормотание, возня, постукивание, и вдруг деревянная створка распахнулась внутрь каюты. Непроизвольно, люди поморщились от отвратительного запаха.

В проёме стояла человеческая фигура, но так могло показаться только на первый взгляд. Рост существа не превышал примерно метра шестидесяти, и, в отличие от убитого на палубе, оно имело розовую кожу. Впрочем, спустя секунду-другую люди уже сообразили, что это, скорее, не кожа, а очень короткая, похожая на плюш, густая шёрстка.

Лицом обитатель каюты отдалённо походил на свинотигровую обезьяну, только рыльце с тёмно-коричневым пятачком выдавалось вперёд совсем немного. Безобразные клыки отсутствовали, и впечатление создавалось не ужасное, а скорее забавное. Домашникову существо чем-то напомнило похудевшего и осунувшегося Пятачка из советского мультфильма про Винни-Пуха.

Одет свиночеловечек был в тёмные широкие шаровары с бантиками у щиколоток и в подобие вязаной куртки с высоким воротником, плотно облегающим шею.

Одной рукой «Пятачок» опирался о косяк двери, а второй сжимал устройство вроде дуэльного пистолета с разлапистым курком и массивной, инкрустированной чем-то блестящим рукояткой.

Домашников, тоже направивший автомат на инопланетянина, даже при не слишком ярком свете внутри корабельного помещения сумел рассмотреть его пальцы, державшие оружие. Рука казалась почти человеческой, за тем лишь исключением, что ногти являлись, скорее, срезанными или очень коротко подпиленными коготками.

Несколько секунд обе стороны внимательно изучали друг друга, а потом свиночеловек медленно, словно в изнеможении, опустил пистолет и что-то сказал, закатывая глаза, словно взывая к небесам.

Вдруг он мелко задрожал и осел на пол. Гончаров и Домашников переглянулись, не зная, что делать. Свиночеловек лежал на пороге лицом вниз и тихо постанывал.

Александр аккуратно перешагнул через тело внутрь каюты. Пётр оглянулся – в коридоре палубной надстройки всё было спокойно – и тоже двинулся следом за майором.

Небольшое помещение представляло собой комнатушку размером не более семи-восьми квадратных метров. У одной стены имелась откидная кровать, а у другой – большой шкаф и какие-то полки. Рядом прилепился тоже откидной столик с беспорядочно разбросанной пустой посудой. Кроме того, в комнате стоял бак или большая кастрюля, переполненная какой-то жидкой массой, от которой как раз и воняло.

Свет снаружи проникал через квадратное, совершенно целое окно. Инженер присмотрелся – стекло вполне приличного качества, прозрачное, и через него в воде, у берега, хорошо был виден БТР. Из люка высовывался Семён Ефимович, а на башне устроился Фёдор, припавший к оптике винтовки.

Майор вытащил рацию и сообщил в двух словах о происшествии. Их товарищи, разумеется, слышали автоматные очереди и сильно переживали, что случилось.

Потом Александр подошёл, пошарил пальцами по раме окна и, сообразив, как оно открывается, откинул запоры. В распахнутые створки ворвался свежий холодный воздух, продувая застоявшуюся вонь каюты.

Гончаров высунулся наружу и помахал друзьям, лишний раз подтверждая, что у них всё в порядке.

Свиночеловек на сквозняке застонал сильнее.

– Он, кажется, на самом деле болен, – сказал Домашников. – А вот ран у него не видно.

– Знаешь что? – задумчиво сказал Гончаров. – Он, судя по всему, ослаб и сидел здесь взаперти, скрываясь от того монстрика. Он даже оправлялся тут же – в этот бачок.

– Непонятно, неужели эта образина ждала нашей лодки, чтобы уплыть? – сказал, рассуждая, Пётр.

– Кого ты имеешь в виду? – поинтересовался майор. – Того или этого? Этот, между прочим, тоже не Антонио Бандерас.

– Брось, командир, – ухмыльнулся Домашников. – Уверяю, что и мы для него чучелами выглядим. Не будь расистом.

– Ладно, ты расистов не видел! – махнул рукой Гончаров. – Давай «поросёнка» на кровать перетащим. Натуральный Пятачок.

– Вот-вот, и я об этом же подумал, – фыркнул Пётр.

Вдвоём они подняли свиночеловека, который оказался не слишком тяжёлым, и уложили на койку. Домашников прикоснулся к открытым участкам тела и невольно вздрогнул – ведь это было, возможно, первое прикосновение человека к инопланетянину. Пётр невольно отдёрнул руку, но тут же признался сам себе, что сама шкурка на ощупь была словно велюровая, и прикосновение не вызывало брезгливого чувства.

Домашников почувствовал, что инопланетянин очень горячий – то ли у него был жар, вызванный болезнью, то ли просто температура тела этих существ отличалась от человеческой. В конце концов, Пётр решил, что первое предположение вернее.

Свиночеловек стонал и, чуть приоткрыв глаза, смотрел на людей. Так продолжалось какое-то время, а затем он вдруг приподнял руку и стал что-то тихо говорить, показывая ладонью на рот, словно наливая ковшом жидкость.

– Дьявол. – Майор почесал затылок. – Он здесь ещё и от жажды загибался. Но где же ему воду взять, разве что за бортом?

– Сбегать? – предложил Домашников.

– Нет, – остановил его Гончаров, – разделяться не будем.

Он пошарил в кармане и вытащил моточек шнура. Поискав глазами по комнате, майор взял флягу, вытащил резную пробку-затычку и привязал шнур к горлышку сосуда, после чего бросил его из окна в волны моря.

– А если тут вода солёная? – спросил Пётр.

Майор пожал плечами:

– Выхода-то нет, мы же не пробовали, какая она, но других родников здесь нету.

Вытащив наполовину набравшуюся флягу, Гончаров присел на койку и поднёс горлышко к губам Пятачка. Тот потянул носом и, жадно припав губами, стал пить, вылакав зараз почти четверть объёмистого сосуда.

– Скорее всего, у него верёвки не было, чтобы воду доставать, – предположил майор, наблюдая, как свиночеловек удовлетворённо откинулся на некое подобие довольно грязной подушки.

– Что с ним делать будем? – спросил Домашников. – Солнце – вон уже, потихонечку садится.

– М-да, задача… – сокрушённо покачал головой Александр. – Бросать вроде как нельзя. Может, пусть наш фельдшер взглянет? Аптечка-то есть.

– Ты понимаешь, что говоришь? – поднял брови Пётр. – Это же инопланетянин! Наши лекарства для него могут ядом оказаться.

Гончаров озадаченно нахмурился и пожевал губами:

– Да, конечно, но что же с ним делать? Он может много всякого рассказать.

– Точно, – вздохнул Домашников. – Его бы к нам доставить.

– Да, идея шикарная: живой инопланетянин, – согласился майор. – Если, конечно, доживёт.

Неожиданно Пятачок что-то сказал довольно внятным и более сильным, чем раньше, голосом. Одновременно он попытался приподняться на подушке, указывая рукой на шкаф.

– Что он хочет? – Гончаров озадаченно посмотрел на Домашникова.

Свиночеловек ещё раз что-то сказал – всего лишь одно слово.

– Матана? – переспросил Пётр, стараясь как можно точнее воспроизвести звучание.

Пятачок слабо, но часто закивал и сделал движение рукой, словно писал или рисовал на невидимой поверхности.

Домашников бросился к шкафу и стал рыться среди книг в толстых кожаных переплётах и папок с бумагами. Наконец, он нашёл оправленный в дерево угольный карандашик и пачку плотных листов желтоватой бумаги, прошитых шнурком наподобие альбома.

– Тебе это нужно? – показал он рисовальные принадлежности Пятачку.

Свиночеловек изобразил на лице нечто вроде болезненной комичной улыбки и несколько раз мелко кивнул, после чего знаками попросил Петра поддерживать альбом, а сам начал рисовать на первой странице. Майор и инженер с интересом смотрели, как на листе бумаги, сделанной руками неземных существ, рука именно такого существа неземным карандашом выводит вполне понятные землянам рисунки.

Сначала Пятачок схематично изобразил море с плывущим кораблём, в котором Александр и Пётр узнали очертания того, на борту которого они сейчас находились. Потом инопланетянин прямо среди волн начертил Арку и стрелкой обозначил движение корабля сквозь неё.

– Значит, ты так сюда попал? – Пётр тоже знаками, как мог, показал, что вот, мол, сейчас свиночеловек находится здесь, в этом месте.

Пятачок кивнул и ткнул коротковатым пальчиком с отпиленным когтем куда-то в море.

– Значит всё правильно, карта не врёт, – сказал майор. – Вторая Арка стоит здесь прямо в воде.

– И в его мире, получается, тоже. Возможно, в таком вопросе у таинственных устроителей этого вселенского бардака есть согласование, и Переходы, располагающиеся в одном мире где-то на водном пространстве, открываются в другой мир тоже только в море или океан, как мы и предполагали.

Пятачок тем временем, явно из последних сил, продолжал рисовать. Он изобразил, как корабль некоторое время плавал вокруг Арки, а затем поплыл к берегу. Из рисунков можно было догадаться, что соплеменники Пятачка пытались ловить рыбу, но улов не получился, и команда начала голодать. Судя по всему, в этом мире для них не нашлось съедобных растений или животных.

– Давай спросим, а кто этот ублюдок, которого мы застрелили? – сказал майор.

Домашников, прилагая всё своё невеликое искусство художника, изобразил свинотигра, его нападение на людей и стал мимикой делать Пятачку вопросительные знаки. Из ответных рисунков инопланетянина люди поняли, что свинотигр содержался в клетке, из которой то ли выбрался сам, то ли когда его собирались пустить в пищу. Но оказалось наоборот – большая часть уцелевшей команды стала его добычей.

– Более или менее понятно, – кивнул Домашников. – Вполне возможно, что этот зверь – нечто вроде их обезьян. Заметь, даже сходство есть, верно? Возможно, их приматы – существа злобные и боятся воды. Он видел, как пользовались лодками, но сам до берега добраться не мог. А тут появились мы!

– Хм, всё возможно. Кстати, а дыра-то в борту откуда?

На заданный в очередной раз рисунком вопрос Пятачок нарисовал свой корабль, в небе над ним странный объект в форме чечевицы и провёл линию, упирающуюся в борт судна. В точке соприкосновения этой линии и борта свиночеловек изобразил какие-то волнистые короткие штрихи, поднимающиеся вверх, – очевидно пламя или дым.

Домашников стал пытаться попросить нарисовать объект в небе поточнее, но Пятачок совсем обессилел, и его рука уже просто не держала карандаш.

– Делать нечего, Петя, – сказал майор. – Надо будет вызывать сюда БТР и везти его к нам. Авось, доктора в Бурге вытащат поросёночка с того света.

Пётр попытался знаками объяснить Пятачку, что они заберут его отсюда, но свиночеловек неожиданно стал делать отрицательные жесты в ответ, как-то очень знакомо показывая большим пальцем руки вниз, несколько раз что-то слабо пролепетав.

– Говорит, что не жилец, – прокомментировал Гончаров.

Неожиданно инопланетянин, собрав остаток сил, потянулся к карандашу и изобразил книгу, на обложке которой нарисовал значок, очень похожий на кружок с мерседесовской звездой. Уронив карандаш, Пятачок ткнул пальцем в сторону книжной полки.

После недолгих поисков Пётр нашёл указанный томик. Открыв его, он увидел, что все страницы испещрены мелкими буковками. Текст, без сомнения, был печатный, а сам шрифт имел сходство с грузинским или армянским, но, судя по всему, строчки располагались вертикально. Получив книгу, инопланетянин благодарно кивнул, положил томик на грудь, а поверх него сложил руки.

– Что будем делать? – поинтересовался Домашников.

– Судя по всему, он собрался тихо отойти в мир иной, – констатировал майор. – Полагаю, вмешиваться не стоит, хотя… Конечно, можно его и увезти, но стоит ли в такой ситуации? Ведь явно не довезём.

– Что ж, как мне самому ни хотелось бы вернуться вместе с инопланетянином, но такова его воля. В конце концов, кто мы такие тут, чтобы решать за него?

Пятачок лежал, закрыв глаза, и что-то тихо шептал, шевеля сморщенными губками.

– Молится, – уверенно сказал Гончаров. – Книга-то, наверное, вроде Библии.

Домашников кивнул, и они тихо вышли из каюты. Уходя, инженер прихватил несколько книг и альбом, в котором они рисовали.

– А лодку-то нашу – того, почикали! – вдруг вспомнил Пётр. – Всё равно придётся Фёдора вызывать.

– Ясно-понятно!

Майор вызвал Исмагилова по рации и распорядился снять их с борта судна. Сам он пока за верёвку с «кошкой» вытащил пропоротую лодку, и скатал её, чтобы потом по возможности починить.

Домашников тем временем в качестве образцов инопланетной культуры подобрал несколько сабель, какой-то, судя по всему, медный подсвечник и несколько других предметов утвари свинолюдей.

– Слушай, – сказал Гончаров, – а вот штука, которую рисовал Пятачок и которая их подбила, никак на «конфетницу» не похожа. Прямо летающая «тарелка» какая-то. Интересно, кто это и что они тут делают?

– А что у нас делали «конфетницы»? Что здесь делаем мы? Может, тоже какие-то господа из других миров на разведку сунулись?

– И сразу начала стрелять по безобидному кораблю?

– Откуда мы знаем, как всё было на самом деле? Может, свинки взяли да и пальнули по «тарелке» из пушки, как лобстеровские бандиты – по «конфетницам»? Вот и получили в ответ. Я думаю, что надо поскорее отсюда выбираться и готовить более серьёзные экспедиции. Самое главное мы выяснили: тут можно спокойно дышать, хоть и радиационный фон повышенный, и тут есть другие Арки. Да и в нашей Зоне тоже есть другие Арки. Значит, для исследований – непочатый край.

Фырча и буравя воду, подплыл БТР. Фёдор и даже Семён Ефимович хотели взобраться на борт судна, но Гончаров не дал им полюбоваться зрелищем: солнце висело уже совсем низко над лесом.

Во избежание никому не нужных приключений решили возвращаться проверенной дорогой по уже проложенной в лесу просеке, а потом вдоль реки, по которой так неожиданно пришлось плыть. Теперь путь занял гораздо меньше времени – Фёдор ехал значительно быстрее, и каменистую гряду удалось миновать даже ещё засветло. Не останавливаясь, на ходу наскоро перекусили консервами и захваченными из дому овощами.

– Ох, и нахватали мы инопланетных микробов, – покачал головой Пётр, тем не менее с аппетитом жуя тушёнку. – Да и рентгенчиков тоже!

– Чему быть, того не миновать, – напомнил Гончаров. – Сам же говорил.

– Сейчас бы Петиного самогончика… – мечтательно сказал из водительского кресла Фёдор и покосился на одну из пятилитровых канистр, прихваченных Домашниковым «на всякий случай».

– Я тебе дам – самогончика, – шутливо пригрозил Гончаров. – Во-первых, ты за рулём, а во-вторых, наша экспедиция – это фактически боевой рейд на вражескую территорию. Видели же, что тут не всё тишь да гладь? Так что выпивку можем себе позволить, только находясь в безопасном месте, да и то понемногу.

– А кто же говорит, что помногу? – парировал Исмагилов. – Товарищ майор, мы меру знаем.

– Ладно, Фёдор, – прервал Гончаров, – дискуссии на данную тему закончены. Давай я тебя сменю – поешь пока, но никаких выпивок.

– Кстати, алкоголь помогает организму противостоять ионизирующим излучениям, – заметил Пётр. – Нам всем стоит немного выпить, кроме шуток. Вообще надо было с самого начала, я просто как-то забыл.

– Думаешь? – с сомнением спросил Гончаров.

– Уверен, медицинский факт! Разве ты не слышал?

Гончаров усмехнулся – «ну, если факт!» – и налил всем по сто граммов.

В серых унылых сумерках выехали к тому месту, где удалось выбраться из реки на берег. Все уже думали, что возвращаться придётся в свете фар и полной темноте искать Арку, как вдруг из-за горизонта показался край огромного оранжевого серпа. Местная луна выглядела раза в четыре больше, чем земная, и хотя сейчас время приходилось далеко не на местное полнолуние, тундра окрасилась удивительно тёплым янтарным светом.

Стало намного светлее, чем в самые лунные ночи на Земле, что позволяло легко держать направление. Кроме того, прекрасным ориентиром служила река, воды которой поблёскивали справа от машины.

Исмагилов был отличным водителем, да и майор ориентировался на местности великолепно – сказывалась большая боевая практика. Когда оранжевый серп оказался на полпути к зениту, впереди замаячила Арка, которую все встретили как старую знакомую.

Домашников установил датчик на опору Арки, но лампочка индикатора работы Перехода молчала, да и на ощупь никакой вибрации не ощущалось. Поэтому приняли решение караулить момент включения. Поскольку никто пока не знал продолжительность здешней ночи, условились дежурить по два часа, а дальше – как получится.

Радиационный фон в данной местности держался на том же уровне, что и днём, но заметно похолодало – термометр показывал уже минус шесть, и чтобы не мёрзнуть в стальной коробке, оставили работать двигатели БТР на малых оборотах.

Разыграли дежурство по два часа – выпало заступать Исмагилову, потом Гончарову, а Петру досталась третья очередь. Семёна Ефимовича, несмотря на его протесты, не включили в список, приказав отдыхать.

Однако сон ни к кому не шёл. Уже заканчивалось дежурство Фёдора, а люди всё сидели и обсуждали первый день, проведённый в чужом мире, встреченного инопланетянина, который остался умирать на своём судне, и планы возможных будущих экспедиций. Арка всё не включалась, а ночь явно не заканчивалась, и в конце концов майор всё-таки погнал всех спать.

Спали спокойно, но миновала очередь Петра, начался новый цикл дежурства, ночь продолжалась, а Переход не открывался.

Кутаясь в одеяло, Пётр вдруг вспомнил жену и дочку. Вот, у майора есть шанс добраться до своих, слабый, но есть, а у него, Петра Домашникова, такого шанса уже нет. «Но я, чёрт побери, постараюсь добраться до тех, кто порезал на куски Землю, – подумал он, засыпая. – До тех, кто, фактически умертвил мою семью и ещё многих и многих людей… Да и за Пятачка тоже стоит поквитаться – мужественный парень, ничего не скажешь, хоть и похож на свинью. И майор явно тоже настроен не одними изысканиями заниматься…»

Ему снилось серое море, по которому он каким-то образом бежал с автоматом в руках, пытаясь догнать летевшую низко над водой «тарелку», очень похожую на те, что любили изображать в фантастических фильмах. Из кабины высовывалась свиная рожа с тигриными клыками и стреляла в Петра шаровыми молниями, которые с электрическим треском взрывались вокруг, местами поджигая серую воду.

Потом море вдруг потемнело и сделалось сушей – ночной, холмистой равниной, над которой, закрывая полнеба, вставал завалившийся набок серп оранжевой луны. Домашников остановился, не понимая, как же он упустил «тарелку» с гнусным свинотигром – ведь именно эта тварь виновата в бедах, постигших все без исключения миры. Свинотигры и поделили миры на Зоны, а всех – и расу людей, и расу «пятачков», и даже расу тех, кто владел чёрными машинами, превратили в этих Зонах в настоящих зэков. Эти инопланетные обезьяны просто прикидывались глупыми, вот Пятачок – он так и не понял, что свинотигр на самом деле виноват во всём, и наивно полагал, что это просто его свиноподобные родичи. Более того, даже сам майор Гончаров на такое купился.

Но теперь люди знают, как проникать за Барьеры, они разберутся со свинотиграми и за всё отомстят!

Неожиданно Домашников сообразил, что опрокинутый гигантский серп – никакая не луна, а Арка, в которую он должен войти. Рядом с Аркой стояли две фигуры в развевающихся на ветру платьицах и махали ему руками. Присмотревшись, Пётр узнал Оленьку и Валентину.

Из тёмного зева Арки вдруг потянуло ледяным воздухом, а почва под ногами закачалась, и раздался рык спрятавшегося недалеко свинотигра. Кто-то закричал за спиной: «Пора! Время!»

Домашников резко обернулся, скользя куда-то и инстинктивно пытаясь сохранить равновесие…

Пётр резко сел – его тряс за плечо майор, а из открытого люка вместе с холодом лился свет серого утра. Мерно фырчали двигатели, и сонный Исмагилов уже сидел на месте водителя, готовый тронуть машину с места. Накануне БТР поставили так, чтобы не терять ни секунды, и нос упирался почти в плоскость Арки. Поскольку теперь возвращались домой, то бронещитки на лобовые стёкла не опускали, и видимость была хорошая. На местном востоке готовилось вот-вот подняться солнце, начинался ещё один день Серого Мира, а лампочка на приборе, подключённом сейчас к бортовой сети БТР, мигала, указывая на работу Перехода.

– Давайте, парни, побыстрее, – приговаривал Гончаров. – Заработали Ворота.

Домашников тряхнул головой, словно пытаясь сбросить остатки сна. Ему вдруг стало грустно: дочь и жена стояли так близко и они были живые. «Вот же чёрт, – подумал он, – давно мне никто не снился. А тут – на тебе!»

– Сон тяжёлый, Петя? – догадался Гончаров, словно прочитав мысли на лице Домашникова.

Ни слова не говоря, Пётр кивнул и несколько раз поморгал почему-то ставшими влажными глазами. Впрочем, они слезились и просто со сна.

Майор смотал кабель с датчиком, забрался внутрь, и Фёдор, включив передачу, въехал в пространство между двумя опорами.

Выведя БТР почти на середину его длины в Арку, Фёдор положил руку на центр рулевого колеса, чтобы громким звуковым сигналом возвестить о благополучном возвращении экспедиции.

Свет за стеклом мигнул, сопровождаясь звуком лопнувшей струны и давлением на уши, наступила темнота. Ещё несколько секунд БТР двигался, а потом Исмагилов нажал педаль тормоза сильнее, чем нужно, и всех бросило вперёд.

Это не мог быть их Бург – там окрестности Арок освещались по ночам, да и просто светили в отдалении огни в самом городе.

Там, где они очутились, царила угольно-чёрная ночь.

Глава 9

Всё произошло настолько неожиданно, что несколько секунд никто не проронил ни звука. Гончаров напряжённо всматривался в черноту стекла, словно пытался увидеть во мраке ответ на вопрос, где они очутились. Наконец он махнул рукой Фёдору:

– Выключи, выключи подсветку и двигатели заглуши!

Слабый свет нескольких лампочек на щитке приборов разгонял полный мрак, воцарившийся в кабине, но одновременно мешал увидеть хоть что-то снаружи.

Исмагилов выполнил приказ командира, в кабине сделалось тихо и темно. В тишине снаружи стали слышны звуки – потрескивание, попискивание, скрежетание и хлюпанье. Иногда раздавались какие-то шумные уханья, словно вздохи или надувание больших мехов.

И ночь снаружи не оставалась совершенно чёрной. Когда глаза людей начали привыкать к темноте, за лобовыми стёклами стало проступать слабое, на грани возможностей человеческого глаза, переливчатое свечение. Оно исходило отовсюду, но было сильно неравномерным – казалось, что, словно высокие узкие колонны, его перерезают какие-то вертикальные тени.

– Может, фары включить? – спросил Домашников.

Исмагилов с сомнением засопел:

– А может, не стоит, чтобы внимание не привлекать? Что-то мне не нравится это. Подождём до рассвета, а, товарищ командир, или дать задний ход?

– До рассвета, говоришь? Непонятная штука…

– Странно, что огней не видно вообще, – сказал Альтшуллер. – Хоть бы где-то окошко горело. Может, всё-таки включить фары?

На фоне чуть фосфоресцирующего лобового стекла Гончаров махнул рукой:

– Что вы все, как неучёные: фары! У нас приборы ночного виденья есть! Для водителя сразу ставить не стали, а командирский на всякий случай поставили на место, когда машину готовили к экспедиции, даже инфракрасный прожектор подключили. Как в воду глядели. А двигатели всё равно придётся запустить, чтобы аккумуляторы не сажать – тут напряжение нужно.

Подсвечивая фонариком, Гончаров повозился с прибором и наконец включил его. Припав к окуляру, он присвистнул, после чего стал поворачивать перископ туда-сюда. Даже за фырчанием двигателей было слышно, как слегка поскрипывает двигающийся вместе с объективами инфракрасный прожектор.

– Ну, что там? – первым не выдержал Домашников.

Майор оторвался от окуляра и несколько озадаченно в свете приборной доски посмотрел на экипаж.

– Ничего не понимаю, но что мы не дома – сто процентов!

– Как же так – не дома? – удивился Исмагилов. – А где же мы?

– Да чёрт его знает! Хотя и влаги много в воздухе, но видно вполне прилично… Не Земля это. Давайте всё-таки включим фары, полагаю, что ничего страшного пока нет.

Фёдор щёлкнул переключателем, и после темноты люди зажмурились. Машина стояла на какой-то сине-бирюзовой, мшистой, но, судя по тому, что никуда не проваливалась, твёрдой поверхности. Местность оказалась сравнительно ровной, не считая небольших кочек. Кое-где среди бугорков блестели лужицы со слабо пузырящейся жидкостью, вероятно – водой. Влаги вокруг наблюдалось в избытке: даже лёгкий туман висел в воздухе.

На дальнем конце поляны на поверхности мха виднелось несколько очень ровных, почти правильных кругов разного диаметра – где-то от метра до двух. Их цвет заметно отличался от цвета мха, а поверхность выглядела более гладкой.

За поляной начинались заросли толстых деревьев. Насколько можно было рассмотреть, стволы толщиной у основания метра два покрывала сине-зелёная, ворсистая кора, усыпанная красноватыми шишечками. Ветви и листья в зоне освещения совершенно отсутствовали, но угадывалось, что деревья высокие. Стояли они очень плотно – расстояние между ними на глаз не намного превышало толщину стволов.

– Может, как-то осмотримся по сторонам? – предложил Пётр.

– Да, стоит, – согласился майор. – Выходим осторожно, оружие – наготове: мало ли какая гадость тут может водиться. Фёдор, – остаёшься на месте водителя.

Гончаров открыл командирский люк и включил поворотный прожектор, а Пётр с автоматом наготове высунулся через передний люк десанта. Внутрь машины проник сырой, но совсем не холодный воздух. Несло какими-то болотными газами, однако доминантной составляющей являлось нечто напоминающее запах грибов, и поэтому общее впечатление было не совсем противным.

Люди скинули плотные куртки – термометр показывал плюс восемнадцать по Цельсию, а радиация на сей раз оставалась в норме.

Было уже понятно, что, выкатившись из Арки, БТР стоял на поляне среди плотного леса. Поворачивая прожектор в разные стороны, Александр осмотрелся. В лёгких слоистых волнах проплывающего тумана взгляду представилась несколько сюрреалистическая картина. Высота странных, толстых внизу, но гротескно быстро сужающихся вверх деревьев доходила метров до пятнадцати-двадцати: во всяком случае, растения были никак не ниже стандартной пятиэтажки. На самом верху каждого ствола проглядывалось шарообразное утолщение с ворсистыми наростами. Свет фар и прожектора рассеивался на плавающих испарениях и на бирюзовом мхе поляны, создавая странное феерическое освещение, словно на сцене в спектакле талантливого, но, мягко говоря, с нестандартным виденьем мира режиссёра.

Семён Ефимович, бодренько сжимая в руках автомат, тоже выглядывал из заднего люка. Он встретился глазами с Домашниковым и покачал головой:

– И что вы об этом, Петя, думаете? Я вот вам могу одно сказать: я согласен с товарищем майором. Мы не к себе домой попали.

Гончаров фыркнул:

– Тонкое наблюдение, Семён Ефимович. Вот только как же мы здесь оказались, хотел бы я знать?

Домашников грустно усмехнулся:

– Вот это проще простого: через Переход.

– Но мы же должны были вернуться к себе домой!

Пётр пожал плечами и задумался, поглядывая по сторонам и водя пальцем по уже подёрнутой оседающей влагой броне. Наконец он сказал:

– Интересно, а что если всё совсем иначе…

– Что ты имеешь в виду? – уставился на него майор.

– А вот что. Мне сейчас пришла в голову вот такая мысль: почему мы, собственно, решили, что это двусторонние переходы?

Гончаров подудел губами.

– Тум-тум-тум, – сказал он. – То есть ты имеешь в виду, что, входя в данную Арку, назад через ту же дверь не вернёшься?

– Странно и нелогично, но, исходя из нашего нынешнего опыта, видимо, так.

– Как это? – спросил Фёдор, который не мог удержаться и тоже высунулся из люка водителя.

– Ну, представь себе… м-м-м… метро. Например, в нашем городе до Катастрофы ты сел на станции «Динамо» и выходил на «Уральской». Если ты снова сядешь в поезд того же направления на той же «Уральской», не переходя на другую платформу, то попадёшь же не назад на «Динамо», а дальше – на «Машиностроителей». Чтобы вернуться на «Динамо», тебе придётся перейти на поезд другой ветки. Понял? Возможно, что Арки, расположенные в разных местах одной Зоны, как бы поезда разных линий.

Фёдор ошарашенно смотрел на Домашникова.

– Выходит, мы теперь домой вообще не попадём?! Чем же ты раньше думал?! Ты же инженер, как-никак! – Он даже выругался.

Пётр пожал плечами:

– Я что – ясновидящий?! Или я эти Переходы поставил?!

– Но ты же теории всякие строил! Что же теперь?…

– Всем успокоиться! – приказал майор, поднимая руку.

– Но что же делать? – не унимался Фёдор.

– Будем думать, будем проверять разные возможности. Пока у нас есть и горючее, и боеприпасы – всё не так плохо!

Фёдор замолчал и засопел от досады.

– В общем, психозами не поможешь, будем думать, что делать, – повторил Гончаров. – Жаль, конечно, что ты, Пётр, не высказал такое предположение ранее – болтал-то ты много по самым разным поводам, а тут… Мы же сейчас даже не надели противогазы, а что бы было, если бы воздух оказался ядовитым?

– Ё-моё! – всплеснул руками Домашников. – Вы все теперь меня во всём обвинять будете? Что, если бы я это высказал раньше, вы бы никуда не поехали?

– Да никто никого не обвиняет! Будем выход искать. Слушай, значит, по твоей новой логике, – при этом майор невесело усмехнулся, – получается, если выйти из Перехода и сразу же снова войти в него, то попадёшь ещё дальше, в какой-то совсем другой мир?

Домашников развёл руками и умоляюще сказал:

– Ну откуда я знаю?! Покажите мне того, кто знает! Проверим это мы только тогда, когда снова воспользуемся этой штукой. – Он кивнул на Арку, возвышающуюся позади БТРа. – Ну-ка, проверю её, кстати, да и датчик надо установить – вдруг включится.

Чувствовалось, что Петру хочется какими-то действиями отвлечь от своей невольной промашки. Он спрыгнул с брони на местную почву, которая слегка пружинила под ногами, и потрогал одну из опор.

Переход уже выключился – вибрации не чувствовалось. Таким образом, наблюдения самоучки Сысоева были верны на сто процентов: время действия Переходов за каждый цикл включения, судя по всему, составляло в среднем максимум минут пятнадцать.

Подсвечивая фонариком, Пётр укрепил датчик и увидел, что на Арке имелись узоры знакомой схематичной карты местности. Уже закончив срисовывать расположение местных Арок, Домашников вдруг вспомнил то, про что они в первый момент после перемещения в новый мир, естественно, забыли.

Он направил фонарик под ноги, но при таком освещении искать что-то, разумеется, было сложно.

– Слушай, – крикнул он майору, – а те люди, следы которых мы видели в предыдущем мире, как они? Куда делись? Чёрт побери, сейчас ничего не увидишь, никаких следов…

– Рассветёт – поищем следы, – пообещал Гончаров.

Он почесал затылок и вдруг сказал:

– Знаешь, а у меня тут тоже гипотеза родилась, и совсем уже малоприятная, между прочим.

Домашников посмотрел снизу вверх на Гончарова.

– Что если этот Переход пересылает тебя каждый раз вообще в другое место. А?

– Так оно и есть, как видишь, – вздохнул инженер.

– Да нет, нет, – мотнул головой Александр, – я имею в виду, что это делается совсем произвольно! В метро-то, как ты говорил, станции расписаны, а вдруг тут…

Домашников присвистнул:

– М-да… Это страшное дело, если произвольно: вообще, получается – пойди туда, не знаю куда. В общем, на фиг иди! Но ты сам сказал, что сейчас гадать бесполезно.

– А нам теперь всё равно ничего иного не остаётся, как проверять, что каждый раз за Аркой находится, – вставил Альтшуллер.

– Или ездить к другим и смотреть, что там, – добавил Домашников.

Майор хмыкнул:

– Так у нас горючее скоро закончится. Выхода нет: будем ездить на «метро» по одной ветке – каждый раз снова в ту же самую Арку нырять.

Исмагилов сплюнул и стал сворачивать самокрутку. Александр посмотрел на него и попросил:

– Федя, только ты окурки не бросай в траву – мы потом следы поищем.

Водитель молча кивнул и снова сплюнул.

Воцарилось какое-то неловкое молчание, и Пётр решил немного пройти по поляне, всматриваясь в заросли однообразных деревьев.

– Эй, ты куда собрался? – окликнул его майор. – Нечего в темноте шастать: дождёмся утра и будем смотреть!

– Да я чуть-чуть. Тут тихо, да и не в темноте же – ты светишь прожектором. Впрочем, ладно, иду.

Возвращаясь к бронетранспортёру, Пётр наступил на край одного из зеленоватых пятен, встречающихся на поляне. Это вызвало неожиданную и довольно бурную реакцию. Поверхность пятна вздрогнула и начала идти морщинами. На ней то там, то здесь стали появляться складки, которые двигались, словно стремясь захлестнуться одна на другую.

Домашников резко отпрянул в сторону и замер, подняв автомат. Зеленоватая поверхность ещё немного поволновалась и успокоилась.

На небе вверху не проглядывалось ни одной звёздочки, но никто пока не мог сказать, является это следствием просто пасмурной погоды или же господства на планете сплошной облачности.

Из леса доносились негромкие звуки, которые люди слышали и с самого начала. После странного поведения мха под ногами Домашников поспешил забраться на броню, которая была здесь, в непонятном мраке чужого мира ещё роднее и ближе, и больше не заикался о ночных осмотрах местности.

Из экономии горючего и заряда аккумулятора Фёдор выключил двигатели и фары. В воцарившейся тьме только чуть-чуть флуоресцировали мхи, покрывавшие почву. Причём теперь уже стало понятно, что все участки, включая и странные круги, светятся практически с одинаковой интенсивностью.

На всякий случай, чтобы не подвергнуться нападению какой-нибудь неизвестной твари в темноте, люди снова закрыли люки. В любом случае решили, что будут ждать того, что случится раньше – заработает Арка или наступит местный рассвет, и тогда можно будет рассмотреть некоторые особенности нового мира более детально.

Никто не мог сказать, какова здесь продолжительность ночи, и решено было просто выспаться. Однако, как уже повелось, снова начались пространные обсуждения случившегося. А чтобы не сидеть внутри БТРа впотьмах, зажгли одну из имевшихся в снаряжении свечей, поставив её как можно дальше от дополнительных баков с горючим, уложенных в кормовой части машины.

– Осторожнее с огнём, – предупредил майор. – А то полыхнём ярким пламенем, осветив иные миры.

Первичный осмотр местности показывал, что на БТР двигаться через заросли, окружавшие поляну, скорее всего, невозможно, но, естественно, удаляться от машины никто пока не собирался. Таким образом, основным вариантом действий мог стать просто уход в мир, который, видимо, был очередным на данной ветке «одностороннего метро сквозь пространства», как выразился Домашников. Для этого следовало просто дождаться повторного включения Перехода.

В принципе, экспедиция оказалась в незавидном положении. Запасов продовольствия, которое они взяли, при самой строгой экономии больше чем на три недели растянуть не получалось, а полагаться на питание «подножным кормом» было опасно. С водой дело обстояло лучше – она пока встретилась в обоих мирах в изобилии, и как минимум её можно прокипятить.

Самой печальной была ситуация с горючим. Благодаря настоянию Черноскутова его взяли более чем тройной запас, но уже сожгли чуть ли не восьмую часть – сказалось движение на плаву, да и аппетиты ненового двигателя машины давали себя знать. Значит, не так уж далеко они смогут разъезжать по новым мирам, которых неизвестно, сколько ещё будет.

– Как думаешь всё-таки, как расположены эти Переходы? – поинтересовался Гончаров.

Домашников пожал плечами:

– Кто его знает?! Вполне можно предположить, что линии движения через миры замкнуты. То есть, двигаясь по цепочке, можно, в конце концов, попасть в тот мир, откуда начал движение.

– Да-а-а, – протянул Фёдор, – ты уже высказал гипотезу: вошли и вернулись. Вот мы и вернулись, чёрт-те куда!

– Федя, ну а вы думаете, что на месте Пети кто-то другой мог сказать наверняка? – заступился за Петра Альтшуллер. – Слава богу, как говорится, что мы пока вообще дышим относительно нормальным воздухом.

– Кстати, – хмыкнул Домашников, – я вот могу развить и ту гипотезу, что высказал Александр: а что, если Переходы открываются то туда, то сюда по какой-то схеме? Мы всё равно не узнаем, не попробовав. Что же теперь, сидеть в своих Зонах, как кролики в клетках?

Фёдор шумно вздохнул, качая головой.

– В общем, гипотезы с теориями и даже теоремами можно всякие строить, – сказал майор. – Но будем исходить из того, что есть и что мы знаем точно. Предлагаю такой план, всё равно нам ничего иного не остаётся. Если нынешнее предположение верно…

При этих словах Исмагилов горестно хмыкнул:

– Да какое из предположений, командир? У нас их всяких уже до фига!

Александр секунду смотрел на Исмагилова, наморщив нос, а потом сказал:

– Я имею в виду гипотезу про метро, хотя в принципе без разницы. В общем, мы двинемся дальше через Арки в зависимости от того, что будет в каждом конкретном случае. Поскольку горючего у нас по большому счёту немного, будем по возможности осматривать только самые ближайшие окрестности Перехода, дожидаться его включения и нырять снова и снова. Может, действительно, повезёт, и выскочим снова у себя дома или хотя бы в какой-то земной зоне. В конце концов, пешком можно идти, когда машина встанет. Как думаете?

Все молчали, наконец Домашников сказал:

– Я всё-таки полагаю, что есть связь между Переходами в Зонах одного мира, какая-то закономерность.

– Ха, он полагает! – проворчал Фёдор и отвернулся к тёмному стеклу.

– Сержант Исмагилов, не разводите панику! – то ли шутя, то ли серьёзно приказал майор.

Фактически он, как и Домашников, чувствовал некоторую вину перед Фёдором, которого втянул в участие в экспедиции. Всех остальных, по существу, никто и ничто не держало в земной Зоне. Более того, у самого Гончарова была пусть слабая, но надежда, что через Переходы можно добраться до участка Земли, где остались его жена и сын, а вот у Исмагилова вся семья уцелела и на момент отправки в экспедицию находилась вместе с ним в Новом Екатеринбурге. Получалось, что он, майор Гончаров, оторвал человека от родных и, особенно теперь, вообще не мог дать Фёдору никаких гарантий, что тот снова увидит семью.

– Знаешь, Фёдя, ты меня прости, что втравил в это дело, – сказал Александр вслух. – Но теперь нас может спасти только спокойствие и… – он чуть помедлил, – счастливый случай. Будем делать всё от нас зависящее и полагаться на удачу. Иного всё равно нам теперь не дано.

– Да я понимаю, товарищ майор, понимаю, – сокрушённо покачал головой Исмагилов.

– Вот и хорошо, что понимаешь. Давайте, мужики, по сто граммов – за удачу и чтобы стресс снять, – сказал Гончаров, откручивая крышечку канистры с самогоном. – А потом задраиваем все люки на запоры и спим до рассвета.

После того как опрокинули по стаканчику и закусили пока ещё свежими огурцами, все стали устраиваться спать. Гончаров подумал немного и сел в кресло командира.

– Саша, ты чего? – посмотрел на него Домашников, уже примостившись на тюках.

– Надо всё же дежурить по очереди. Ты пока спи, а через пару часов я тебя разбужу…

Рассвет наступил почти через двенадцать часов, но датчик включения Перехода пока молчал. Небо вдруг начало светиться, сначала слабо, а потом сильнее. Это стало заметно даже внутри БТРа через лобовые стёкла.

Пётр, который дежурил в этот момент, осторожно, чтобы не будить спящих товарищей, приоткрыл люк и выглянул наружу. В исчезающей мгле явственно проступили контуры деревьев, кольцом окружавших поляну, и стали различимыми даже оттенки цвета мха и подозрительных кругов на поляне.

Предположение, что планету покрывает сплошная пелена облаков, оказалось правильным: плотное косматое одеяло медленно плыло, как мог оценить Пётр, на высоте нескольких километров. И этот облачный покров начал светиться!

Очевидно, такое цветопредставление могло вызываться специфическим составом облачного слоя, степенью ионизации верхних слоёв атмосферы или спектром излучения звезды, а возможно, всеми данными факторами вместе. Пётр завороженно следил, как слева от бронетранспортёра небо над деревьями сначала зажглось лимонным цветом, потом полыхнуло радугой, и разливы линий спектра, переползая одна через другую, всё ширились и ширились, причудливо изгибаясь по мере приближения к зениту.

Это было очень красиво. В кино Пётр видел всполохи северного сияния, но, насколько он мог судить, здесь картина смотрелась куда грандиознее и чётче. Преграда облаков создавала матовый экран, на который проецировалось некое феерическое световое зрелище. Извилистые линии всех цветов радуги и промежуточных оттенков медленно, временами замещая друг друга или изгибаясь дугами, петлями и разнообразными причудливыми кривыми, начали своё движение, разгоняя мрак ночи, который ещё несколько минут назад безраздельно владел этим миром.

– Мама мия! – только и смог прошептать Пётр, а потом начал будить остальных участников экспедиции.

Протирая глаза, люди вытаращились на поразительное явление.

– Не знаю, каждое утро ли здесь так, но это – мир Радужных Рассветов, – сказал Пётр, словно предлагая принять участие в дискуссии по поводу того, как назвать эту планету.

Правда, никто не стал оспаривать выдвинутый вариант названия – люди просто смотрели, как небо в полной тишине выводит странные гаммы цветовых мотивов, беззвучно сигнализируя о начале нового дня.

Постепенно пляски цвета перевалили верхнюю точку небосвода и стали разливаться дальше, видимо, по мере восхода местного светила.

– Ну, полюбовались, господа хорошие, – сказал Гончаров, – а теперь пора приниматься за дело. Умывание ввиду ограниченного пока количества пресной воды на борту предлагаю организовать чисто символическое. Затем завтракаем, после чего определимся, как нам действовать дальше. Кстати, Пётр, пока Арка не заработает, осмотрим поляну на предмет следов людей, которые перед нами пришли в Серый мир и, возможно, так же перед нами из него вышли. А если всё так, как мы предполагаем, они попали как раз сюда.

Все занялись приведением себя в рабочий вид. Домашников немного подумал и, испросив из своей доли воды пригоршню, высунулся из БТРа, плеснул на лицо и энергично растёрся. Его примеру последовали все остальные. Затем на походном примусе сварили кашу из пшённого концентрата с овощами, взятыми в дорогу.

После завтрака Гончаров и Пётр стали осматривать поляну. Следы нашлись быстро – окурки и вмятины от разостланных на мхе подстилок (костёр в такой сырости развести явно не могли). В одном месте увидели несколько стреляных автоматных гильз. Стало очевидно, что люди, попавшие сюда впереди экспедиции Гончарова, не стали уходить от Перехода, а, скорее, всего, через какое-то время последовали дальше. В любом случае, пока они тут находились, им пришлось в кого-то стрелять. С учётом этого майор приказал усилить бдительность и не отходить далеко от машины.

Судя по карте-схеме, которая имелась на Арке, люди находились в такой же квадратной Зоне неизвестного мира. Здесь располагалось ещё четыре Перехода, и ближайший – не далее чем километрах в двадцати. Но, опять же судя по условным изображениям, большую часть поверхности зоны покрывали леса, вроде того, что окружал эту поляну. Проехать через чащу не представлялось возможным, а идти пешком, естественно, тоже посчитали неразумным. Оставалось ждать включения тех «ворот», у которых они находились сейчас.

Тем временем, местный день постепенно вступал в свои права. Всполохи на небе слились в череду безумных цветовых переливов, заполонивших всё небо. Создавалась странная картина, словно вся местность освещалась прожекторами через постоянно сменяемые светофильтры.

– Представляете, – негромко сказал Пётр, – как, наверное, здесь красиво у самого Барьера?

Майор хмыкнул:

– О чём ты говоришь – красиво! Глаза бы мои не видели…

Одновременно с кульминацией «цветопредставления» на небесах начал просыпаться и лес. Шишковидные наросты на стволах, которые люди различили ещё ночью, начали постепенно раскрываться, выставляя напоказ пучки соцветий самого разнообразного цвета и оттенка. Шаровые образования на концах древесных стволов развернулись некими подобиями огромных цветиков-семицветиков, что только дополнило безумство красок, вдруг навалившееся на людей.

Круги на поляне, насторожившие Александра и Петра ещё ночью, пришли в активное движение. Казалось, под более тонкой, гладкой и зелёной, чем остальной мох, поверхностью перекатываются волны, что-то бурлит и рвётся наружу. На поляне таких непонятных образований насчитали шесть штук.

Домашников, памятуя, как прореагировал круг, на который он чуть не наступил, взял и бросил на ближайший из них пустую банку из-под тушёнки. Реакция последовала почти мгновенно: поверхность круга заволновалась, упавшую жестянку стали окружать концентрические дрожащие морщины, и вдруг банка оказалась втянута под поверхность, словно в какой-то невесть как образовавшийся зев.

– Мать твою! – только и сказал майор. – Получается, наступи сюда, и тебя проглотят. Повезло тебе ночью, Петя, однако.

Зеленоватая поверхность, перекатывающаяся волнами, вдруг разошлась, и банка вылетела назад, словно её выплюнули.

Люди переглянулись.

– Оно не кушает всё подряд, – заметил Альтшуллер. – Жесть точно не кушает.

Над верхушками деревьев послышалось нечто среднее между карканьем и мяуканьем, захлопали крылья, и пара странных птиц в виде помеси дятла и жабы спикировала на один из стволов.

Размером птицы были с хорошего гуся. По-жабьи растянутые в стороны морды переходили в клювы, загнутые в две стороны, как у клестов. Крылья складывались сзади одно к другому, отчего казалось, что на спине растут полукруглые кожистые гребни. Не слишком длинные, но очень гибкие шеи позволяли необычным птицам вертеть головами и совершать сложные движения, покрывая чуть ли не полную окружность.

Издавая совсем немелодичные звуки и нисколько не обращая внимания на людей, эти создания принялись выковыривать цветные наросты и с явным наслаждением их поедать.

Очень необычными были большие круглые красные глаза, чуть выступающие на коротких отростках. Кожа этих летающих созданий не имела перьевого покрова и наводила на аналогии со шкурками земных летучих мышей, смазанными чем-то блестящим.

Домашников оживился.

– Стрельнём для трофея? – предложил он.

Гончаров покачал головой:

– Если бы домой шли – можно было бы. Но сейчас, кто его знает, сколько нам шастать через всякие Арки и Зоны. Чего патроны зря переводить? Протухнут твои птицы или кто они там – ты же не таксидермист.

– Кто? – удивился Фёдор. – Это ты что имеешь в виду? Такси… кто?

– Таксидермист! – уверенно ответил Александр, повторяя слово со специфическим произношением. – Специалист по изготовлению чучел. Чтобы подстреленная тварь через день не протухла и в дерьмо не превратилась. Потому и «дерьмист», значит.

Семён Ефимович внимательно рассматривал птиц в бинокль.

– А вы знаете, – сказал он, – они птеродактилей напоминают. Ящеры, по-моему, какие-то.

Майор попросил у Альтшуллера бинокль и тоже посмотрел.

– Да уж, образины редкостные, – заключил он. – Но, в общем, кто бы они ни были – стрелять не будем. Пусть живут и наслаждаются местной жизнью.

Домашников взглянул на полыхающее всеми цветами радуги небо, на таинственный лес и задумчиво сказал:

– В любом случае, хорошо бы провести разведку местности, хотя бы недалеко – посмотреть, что тут и как. Давайте я осторожно схожу, а вы меня прикроете. А?

Александр вернул Семёну Ефимовичу бинокль и обвёл экипаж задумчивым взглядом, словно прикидывая что-то в уме.

– Значит, так, – вынес решение он. – Все сидят на бэтээре, лучше внутри, ну через люки высуньтесь и смотрите за местностью, а мы с Петром сделаем небольшую вылазку.

– Может, чтобы вы не рисковали, с Петей схожу я? – задал вопрос Альтшуллер, ясными глазами глядя на майора.

Гончаров закатил глаза:

– Отставить, Семён, приказы командира не обсуждаются. Вот сюда, на броню, быстренько! Забрались и сели. Ведёте наблюдение, если что – прикрываете огнём. В смысле Фёдор прикрывает, из снайперки, а вы просто следите. Исполняйте!

Гончаров и Домашников с автоматами осторожно двинулись к лесу, стараясь не слишком приближаться к непонятным кругам. Почва пружинила под ногами, словно они шли по очень плотному и упругому ковру. Оглянувшись на БТР, майор отметил, что машина всё-таки заметно просела.

Жабоптицы сидели на противоположном конце поляны и, казалось, полностью игнорировали присутствие людей. Когда майору и Домашникову оставалось до деревьев всего метров десять, одна из жабоптиц неожиданно слетела на поляну и начала неуклюже ходить по мху, постоянно пробуя его клювом. Пётр заметил, что, чуть коснувшись края зеленоватого пятна, птица тут же сделала ещё одно пробное движение и стала обходить препятствие, снова, как слепой палочкой, проверяя дорогу.

Сияние неба становилось всё интенсивнее, а температура с ночи уже существенно повысилась. Остановившись у первых деревьев, Гончаров и Домашников стали всматриваться в пространство между стволами.

По сравнению с поляной, ярко освещённой сиянием небес, в глубине леса царил полумрак, но было видно, что почти всё пространство на расстоянии нескольких метров от первых деревьев затянуто белесоватыми нитями, по которым то тут, то там перекатывались какие-то мохнатые белесые шары. Эти круглые образования не имели лап или иных конечностей, но ловко скользили вдоль нитей как вагончики канатной дороги, а временами даже перескакивали с одной на другую. Пройти, не задевая своеобразную паутину, не представлялось возможным.

– Ну, что думаешь по поводу исследовательской вылазки? – поинтересовался майор.

Пётр, покачивая автоматом, старался рассмотреть, как один из шаров достиг ствола дерева и словно всосался в него.

– Мне как-то расхотелось туда соваться, – ответил он. – Вряд ли мы найдём здесь хоть какую-то информацию о тех, кто устроил нам Катастрофу. Это явно не их место.

– Наши мысли совпадают, поручик, – кивнул Гончаров.

– Вообще-то, до всех этих дел я был капитаном запаса, – как бы между прочим заметил Пётр.

– Ну тогда – господин штабс-капитан, – усмехнулся Гончаров. – Пошли, будем высиживать новое включение Арки.

Они направились назад к БТРу. Жабоптица вольготно гуляла по поляне и оказалась всего метрах в пяти от людей. Только теперь она остановилась и, казалось, стала прислушиваться, с удивлением покачивая головой с шариками глаз на отростках.

– Слушай, как странно, – сказал Домашников, направляя на всякий случай автомат в сторону существа и не останавливаясь следуя за майором. – Она, по-моему, не видит нас.

Александр, уже ставя ногу на колесо бронетранспортёра и берясь рукой за скобу на корпусе, повернулся и бесшумно замахнулся на необычную птицу. Никакой реакции не последовало: летающее создание, безусловно, людей не видело.

– Непонятная эволюция, – рассуждая, скорее, сам с собой, сказал Домашников. – Такие большие глазищи… Они, похоже, ни черта не видят в свете неба и, скорее всего, прекрасно ориентируются ночью.

– А чего же они сейчас-то, слепенькие, вылезли на охоту?!! – удивился Гончаров.

– Да я и не сказал, что они охотятся, – просто кормятся.

– А есть разница?

Домашников только плечами пожал.

– Но удивительно, они и не слышат, что ли? С другой стороны – звуки-то издают!

Он вслед за Александром взобрался на броню, а птица повернулась и заковыляла к лесу. Становилось всё жарче, но, проверив показания рентгенометра, майор убедился, что радиационный фон нисколько не изменился.

Вдруг с поляны раздался звук, напоминающий визг и кудахтанье. Все обернулись, и глазам людей предстало удивительное зрелище. Из мшистого покрова в нескольких местах вокруг одного из кругов высунулись толстые то ли стебли, то ли щупальца с наростами на концах, напоминавшими белые лилии. Стебли обвили птицу, а псевдолилии присасывались к её шкуре. Вторая жабоптица замерла на дереве, словно прислушиваясь к возне и крикам, доносившимся снизу.

Схватка продолжалась несколько минут. Был момент, когда казалось, что птица вырвется, но одно из щупалец-стеблей, мотнувшись, крепко обвилось вокруг лап, что позволило остальным снова опутать жертву, и на какое-то время они даже замерли.

– Судя по всему, нам повезло, но почему эта гадость не напала на нас? – сказал майор. – Мы же рядом там тоже ходили! Нет, всё-таки не могу удержаться, чтобы не пощупать такую дрянь пулей.

Домашников удивлённо посмотрел на майора, но тот успокаивающе кивнул ему, усмехаясь:

– Я стреляю очень даже ничего. Попробую перебить этот жгутик.

Александр взял СВД, вложил в магазин разрывную пулю и, прицелившись, первым же выстрелом разорвал одно из непрерывно двигающихся щупальцев.

– Классика! – восхищённо сказал Пётр.

Обрывок стебля задёргался, брызгая ярко-жёлтой жидкостью, и втянулся под мох. Остальные, не обращая внимания на происходящее, продолжали сосать соки из жабоптицы, которая, обессилев, прекратила сопротивление и только мелко вздрагивала. Когда животное совершенно затихло, щупальца подтянули его к кругу, и тушку поглотила непонятная субстанция. Стебли-щупальца медленно ушли под мох.

– Всё-таки почему эта мразь на нас не кинулась раньше? – Майор, сидя в проёме люка, задумчиво опёрся на винтовку. – Да и ты ночью наступил на край круга…

– Может, они чужаков не едят? – высказал нестандартное предположение Исмагилов.

– Может, и так, – кивнул Домашников, – но лично я не хочу проверять эти кружки – банку-то они сперва заглотали. Вполне вероятно, что мне повезло потому, что щупальца ночью впадают в нечто вроде спячки, а днём активизируются по мере нарастания освещённости и температуры. Ещё немного и, вероятно, они напали бы и на нас.

– Поганенький, как я погляжу, мирок, и делать здесь совершенно нечего, – заключил Гончаров. – В тундре хоть и радиационный фон повышенный, но в остальном – тишь да гладь, не считая полосатого кабана, который, впрочем, там тоже не местный был, как и мы.

Словно в подтверждение его слов недалеко от БТРа выдвинулось одно щупальце и стало шарить в воздухе, покачиваясь, как кобра в корзине у заклинателя змей.

– Быстро, все внутрь! – скомандовал майор. – Мне это уже не нравится.

Сам он, держа щупальце под прицелом, остался стоять в командирском люке, следя за тем, как будут развиваться события. Чуть покачиваясь, оно замерло, словно примеривалось или прислушивалось, откуда доносятся звуки, а потом, покачиваясь из стороны в сторону, начало придвигаться к БТРу. Майор тоже застыл, прикидывал, как лучше стрелять по непонятному зверю.

Пока щупальце, опутав жабоптицу, пребывало в относительной статике, перебить его из снайперской винтовки для прекрасного стрелка, каким являлся Гончаров, не представляло сложности. Иное дело сейчас, когда псевдоподия пребывала практически в постоянном движении. Конечно, стрелять можно было и из автомата, но пришлось бы выпустить полмагазина, а Александр не собирался столь нерачительно расходовать патроны. Потом Гончаров вспомнил, что Фёдор взял с собой охотничье ружьё.

– Федя, – очень тихо позвал майор, – дай-ка свой обрез и пару патронов.

Александр осторожно положил СВД на броню и принял у Исмагилова ружьё. Двустволка двенадцатого калибра у Фёдора по каким-то соображениям была «подстрижена» – от стволов оставлено сантиметров сорок, но в данной ситуации это являлось, скорее, удобством. Майор быстро посмотрел на патроны – дробь «нулёвка» – и удовлетворённо кивнул.

Щупальце качалось уже метрах в трёх от БТРа, и Гончаров снёс ему верхушку первым же выстрелом. Брызнули струи уже виденной жёлтой субстанции, обрубок спрятался под мох, и больше оттуда ничего не высовывалось.

– Знаешь, какая у меня гипотеза? – спросил Домашников, осторожно открывая один из люков и высовываясь с автоматом на изготовку. – Тут под поляной, вон с того края, живёт некое существо, а может, и не одно. Круги – это его ротовые отверстия, так сказать, а щупальца помогают добывать пищу. Они активизируются, когда температура поднимается до определённой отметки.

– Очень похоже на истину, – поддержал Петра Семён Ефимович изнутри отсека.

Гончаров, отдуваясь от жары, покачал головой:

– Теоретики с автоматами, создатели гипотез хреновы…

– Почему бы и нет? – пожал плечами Домашников. – Мир попался хоть и поганенький, но довольно интересный и насыщенный живностью.

– Хорошо, если не сожрёт тебя эта живность. Ладно, пусть он интересный, но, по-моему, в этом мире нам делать нечего.

– В принципе, я согласен… – начал слегка оправдываться Пётр, но тут внутри машины запищал сигнал.

– О, включилась! – Домашников ткнул пальцем в Арку.

Гончаров посмотрел: лампочка-индикатор равномерно мигала.

– Вовремя! В общем, ну его к лешему, этот мир. Заводи, Фёдя!

– Надо же индикатор снять! – крикнул Домашников, собираясь спрыгнуть с БТРа.

– Куда?! – прикрикнул майор. – Приключений на свою задницу хочешь? Пусть Фёдор подъедет боком – кабеля хватает, и ты снимешь датчик отсюда, с брони. Не будем рисковать! Да, надеть противогазы на всякий случай!

Так и сделали, после чего БТР развернулся, и Исмагилов уже привычно и плавно ввёл машину носом в проём Арки.

Снова мигнуло – и перед ними раскинулся другой мир. На сей раз там было очень светло.

Глава 10

То, что это была не Земля, стало понятно сразу. Довольно обычное с виду желтоватое солнце висело так, что лучи его били прямо в лобовые стёкла БТР. Но, несмотря на яркий свет, градусах в двадцати от этого первого светила в небе отчётливо просматривалось второе – несколько более крупное и блекло-красное.

Перед машиной расстилалась равнина с округлыми возвышениями, которые язык даже не поворачивался назвать холмами. Открытые участки покрывал плотный ковёр очень низкой травы, напоминавшей издали поросль аптечной ромашки.

Метрах в пятидесяти от БТРа травяное покрывало резко заканчивалось. Там обнажалась красноватая почва, на которой почти сразу вставали заросли кустистых, привычно зелёных растений, раза в два выше человеческого роста. Ветки с частыми листьями средних размеров были усыпаны множеством розовато-красных цветков.

Семён Ефимович вздохнул под резиновым шлемом и глухо пробубнил:

– На азалии похожи. Помню, когда-то мы с семьёй часто ездили отдыхать в Гагры – там много азалий росло.

– Похоже, – согласился майор. – Только на этих кустах ещё какие-то груши висят.

Так оно и было – сходство с азалиями портили тёмно-бордовые, чуть вытянутые у черенка плоды, в изобилии росшие на ветках.

– Ладно, снимаем противогазы, – разрешил майор. – Я первый.

Он содрал шлем-маску и сделал несколько вдохов и выдохов.

– Авторитетно заявляю: пока дышится более чем приятно. Вот побриться бы ещё. – Гончаров потёр вспотевшую щёку, покрытую щетиной.

Все с радостью содрали «резинки», и Пётр сказал, немного ехидно:

– Говорю же: очень сомневаюсь, что кто-то будет нам готовить ядовитые смеси типа таких, от которых противогазы защищают. А от которых не защищают, так они всё равно не защитят.

– Разговоры! – осадил майор. – Воду не мути, Пётр. Условились соблюдать такой порядок – будь добр подчиняться.

– Есть! – весело крикнул Домашников и, наклонившись вперёд к стеклу, сказал: – Ребятки, а неужели вы не видите, что кустики-то ровно растут?!

В самом деле, если присмотреться, легко замечалось регулярное расположение растений. Расстояние между рядами было вполне достаточное для того, чтобы могла проехать неширокая повозка с лошадью, а на оголённой почве были видны борозды, словно её пахали плугом.

Посадки тянулись, насколько хватало глаз, а дальше скрывались за складками местности, не позволяя рассмотреть, где у этого странного поля конец. Обзор затруднялся тем, что машина сейчас стояла в небольшой низине.

Гончаров уже машинально посмотрел на шкалу рентгенометра – стрелка словно утонула на левом краю. Тратить драгоценные трубки из комплекта ВПХР он даже не стал: опасение оказаться на преднамеренно отравленной территории давно прошло. Вполне можно было полагаться на предположение Петра, что Зоны стыковались именно так: существа из одной из них при попадании в другую не рисковали, по крайней мере, погибнуть от удушья или отравления местным воздухом.

Александр привстал и открыл командирский люк.

– Ну-с, – сказал он, – осмотримся как следует.

Все, за исключением Исмагилова, который на всякий случай остался на месте водителя и не глушил двигатель, вылезли на броню.

Позади попыхивающего выхлопами на холостом ходу БТРа возвышалось уже знакомое сооружение – огромные «футбольные ворота» с толстыми штангами. Ещё далее за Аркой шла неокультуренная местность: вспаханной земли видно не было, и в даль уходила чуть волнистая зелёная поверхность, на которой то тут, то там росли группками и по отдельности деревца, похожие на кряжистые сосёнки и дубки. Ещё чуть дальше местность начинала заметно повышаться, но гор видно не было: близкий горизонт, в котором угадывалось нечто знакомое, заслонялся небом. Присмотревшись, люди сообразили, что это не что иное, как слишком хорошо известный им по собственной Зоне Барьер.

Майор некоторое время рассматривал горизонт в бинокль.

– Ага, значит, всё-таки везде у этих сволочей устройство аналогичное, – пробормотал наконец он и крикнул, наклоняясь в люк: – Федя, бензин зря не жги.

Ворчание двигателей смолкло, и стало очень тихо – только шелестели на ветру листья «азалий». Исмагилов открыл водительский люк и тоже высунулся наружу.

– Ну, наконец-то нормальный мир, хоть тут и два солнца, – выдал он своё заключение. – Тепло, но не духота. Думаю, что здесь и жить можно – было бы с кем.

Бортовой термометр показывал двадцать шесть градусов, но сравнительно низкая влажность делала обстановку весьма комфортной.

– Да, в таком смысле – совсем даже ничего, – согласился майор и стал сворачивать сигаретку из тонкой бумаги, прихваченной на корабле бедняги «Пятачка».

Он закурил, выпустил струю дыма в ярко-голубое, словно в разгар лета на Земле, небо и зажмурился, подняв вверх лицо. Ласковое солнце, которое, вполне возможно, отстояло от их родного на десятки, если не сотни парсеков, щедро посылало тепло этому миру.

– Дай затянуться, – попросил Домашников.

Майор скосил на него один глаз:

– Может, тебе свернуть новую?

– Да нет, спасибо, я же не заядлый курильщик. Просто так, за то, что живы пока. Выпить ты же сейчас не дашь…

Гончаров, ничего не говоря, протянул сигаретку. Пётр сделал затяжку и вернул самокрутку майору. Какое-то время все молчали, а потом Семён Ефимович утвердительно произнёс:

– Я так понимаю, что нам придётся иметь контакт с теми, кто эти кусты сажал.

Домашников кивнул:

– Населённый мир – это, возможно, серьёзная проблема. Как будем себя вести?

Майор пожал плечами:

– Да как заранее это можно сказать? С одной стороны, мы уже имели контакт с разумными существами…

– Ты Пятачка имеешь в виду и свинотигра? Ну, там ситуация была совершенно не стандартная!

– А ты что, бывал в стандартных?! – Гончаров аккуратно стряхнул пепел вниз в сторону от борта БТРа. – И ты ещё «конфетницы» не забудь – тоже пример контакта. Как ты там говорил – третьего рода, да? Но дело не в этом. Ясно, что мы влипли в необходимость двигаться куда-то вперёд и фактически только вперёд, если иметь в виду движение через Арку…

– Ну и будем двигаться, решили же! – заметил Пётр. – Деваться-то нам всё равно некуда.

Майор секунду смотрел на Домашникова.

– Попрошу не перебивать старшего по званию, – сказал он, и Пётр, в который раз уже не понял, шутливо это сказано или же всё-таки с командирским наставлением.

– Двигаться мы будем, – продолжал Гончаров, – но следует определиться чётко с на-прав-ле-ни-ем!

Домашников хотел снова что-то вставить, но майор взмахом руки остановил его:

– Погоди ты, чёрт возьми! Так вот, о направлении. «Вперёд» – это же, как бы сказать, только образно. Краткосрочной экспедиции у нас, судя по всему, не вышло. Не скрою, я сам рвался на данное мероприятие в надежде выйти в Зону, где, возможно, осталась моя семья. Сейчас ясно, что закономерности, которые увязывают Арки между собой или что там ещё, можно выявлять очень долго. Закономерность, возможно, и есть, но пока мы чёткую картину определим и какие-то закономерности выявим…

– Слушай, ну тебе прямо научной работой следовало бы заниматься, – ухмыльнулся Домашников. – Системно излагаешь!

Гончаров демонстративно вздохнул, но никак не прокомментировал то, что его снова перебили, и продолжал:

– Я пытаюсь изложить план наших действий. Можно, конечно, как я понимаю, соваться туда-сюда, пробовать в каждой новой Зоне переезжать к другим «воротам» и смотреть, куда попадаем. Потом пытаться систематизировать все наблюдения и так далее. Но это точно какая-то игра без правил получается – точнее, правила явно есть, но мы их долго не поймём. Горючее у нас закончится намного раньше, и поэтому предлагаю следующее. Мы заметили следы людей, которые шли или ещё идут тем же путём перед нами. Значит, цель первая: будем отслеживать их движение. Просто, чтобы иметь какой-то ориентир. Кто знает, что это за люди – вполне возможно, что они нам что-то объяснят. Далее: мы не станем удаляться от Арок в зависимости от того, что там каждый раз встретим – чуть осматриваемся, определяем, куда двинулись люди, по следам которых мы идём, и сами ныряем в ту же Арку, что и они. Если увидим, что следы уходят от Перехода, то только тогда попытаемся двигаться в глубь данной Зоны вслед за ними.

Он замолчал и посмотрел на каждого из членов своего маленького отряда. Все тоже молча ждали продолжения, и даже Домашников не раскрывал рта.

– Я понимаю, – сказал майор, закончив паузу и невесело усмехнувшись, – что план туповат… Да, туповат, но в нашем положении нужен хоть какой-то план. Что мы ещё можем сейчас? Ничего! Вопросы есть?

– Можно высказываться? – совершенно серьёзно спросил Пётр.

– Разумеется, – заверил майор.

Домашников откашлялся:

– Вопросов и возражений, конечно, нет. Полагаю, командир изложил всё настолько чётко, что ни убавить ни прибавить. Ведь иного плана никто в такой ситуации придумать не сможет, а чёткая схема действий нам определённо нужна. Иначе мы начнём тыкаться, как слепые котята, и вряд ли чего-то достигнем.

– Поэтому давайте осмотрим местность на предмет милых нашему сердцу следов, – подвёл черту майор. – Фёдор, как всегда, остаёшься в машине, следишь за обстановкой, в случае опасности – докладываешь. При прямой угрозе – открываешь огонь. Желательно не по нам, а по этой самой угрозе.

– Есть! – козырнул Исмагилов, прикладывая ладонь к непокрытой голове, и добавил: – Обижаешь, командир.

– Шутю я! – усмехнулся Гончаров.

С автоматом в руке он первым спрыгнул на землю, а за ним тут же последовал Домашников. Семён Ефимович отказался от помощи и самостоятельно слез, придерживаясь за скобы на бортах БТРа. В общем-то, он был ещё куда как крепкий старичок.

Втроём они стали осматривать траву. Кое-где она была помята, но чёткие следы на густом и упругом ковре различались с трудом. Наконец майору повезло, и он нашёл долгожданный окурок, провалившийся между стебельками. Это однозначно подтверждало, что неизвестные люди и здесь побывали перед ними. Конечно, было неясно, поехали ли они сразу дальше на «метро сквозь пространство» или же ушли куда-то в сторону – пока определить это не представлялось возможным.

– Вот тебе и план, – задумчиво сказал Пётр, потирая шею. – И как мы поймём, куда они пошли?

Плотная травяная поросль, действительно, очень напоминала земную аптечную ромашку – такие же кустики с жёлтенькими круглыми соцветиями, такие же мелкие листочки. Альтшуллер, присев на корточки, мял пальцами растения и нюхал их.

– Слушайте, ну как же похоже! – с радостью в голосе воскликнул он. – Может, мы на Земле где-то? Может, после всяких катаклизмов второе солнце появилось, но только из нашей Зоны его не видно?

Домашников задрал голову, потом посмотрел вокруг.

– Не думаю, Семён Ефимович, Земля-то по-прежнему вращалась, и мы видели всю небесную сферу своего Северного полушария. Маловероятно, что второе солнце появилось и висит так, что его именно нам не было видно. Кроме того, где вы на Земле видели такие посадки? Я, конечно, не ботаник и не географ, так сказать, но… Нет-нет, исключается!

– Давайте поищем следы дальше от машины, – посоветовал майор. – Пошли кругами.

– Подожди, я карту срисую, если она здесь есть, – сказал Пётр.

Карта на Арке традиционно имелась. Согласно ей, в этой зоне кроме данных «ворот» располагались ещё трое, и ближайшие где-то совсем рядом, насколько можно было судить по масштабу карты.

Скопировав изображение, Домашников присоединился к майору и Альтшуллеру, которые продолжали искать в траве свидетельства пребывания неизвестной группы людей. Все работали в сосредоточенной тишине, нарушаемой только негромким шелестом «азалий».

Вдруг Исмагилов, сидевший на броне с биноклем в руках и следивший за местностью, негромко окликнул Гончарова:

– Командир, не подавайте виду – у нас гости, наблюдают за нами. На всякий случай, тихонько отступайте к машине.

Гончаров кивнул, понимая, что Исмагилов не станет предупреждать зря, но и не был бы так спокоен, если бы ситуация представляла непосредственную угрозу, и как ни в чём ни бывало продолжал ворошить траву.

– Семён Ефимович! – Он покосился на Альтшуллера, который собрался начать озираться. – Сказано же: не смотрите по сторонам! Делайте вид, что ничего не произошло, идите к бэтээру и залезайте внутрь.

Семён Ефимович нарочито потянулся, разминая поясницу, и медленно, чуть припадая на одну ногу, захромал к открытому люку десанта. Александр взглянул на Петра, который почти так же непринуждённо, как и он сам, изображал, что продолжает шарить в траве, но уже сужал круг вокруг машины.

– В кустах прячутся двое, – так же негромко и словно безразлично комментировал Фёдор. – Эти хмыри следят за нами. У меня всё под контролем: если что, прикрою вас. Мне очень удобно садануть по ним.

– Только раньше времени не пали, как лобстеровские молодчики, – процедил майор.

– Не волнуйся, – ответил Исмагилов, переходя на «ты», но совершенно серьёзным и жёстким голосом, – без нужды палить не буду, но и сделать им что-то супротив вас не позволю.

Наконец все оказались под прикрытием БТРа. Конечно, судя по расстоянию, даже когда они ползали по траве, опасность, скорее всего, могли представлять только выстрелы из огнестрельного оружия. Но майор не сомневался, что если те, кто за ними следил, имели бы такое желание, то вполне могли подстрелить их, но неизвестные этого не сделали.

Он стал осторожно выглядывать из-за края брони.

– Они уходят, – громко сказал Фёдор. – Вон там они прятались!

Гончаров, а за ним и Домашников, уже не таясь, высунулись и посмотрели туда, куда указывал Исмагилов, но заметили только, как две фигуры в просторных, широких накидках кирпичного, почти под цвет почвы оттенка мелькнули среди посадок и скрылись за рядами «азалий». Больше ничего рассмотреть не удалось: расстояние было достаточно велико, а биноклем воспользоваться не успели.

– Кто это? – спросил майор. – Люди или инопланетяне?

– Здесь, скорее, мы инопланетяне! – заметил Пётр.

Исмагилов неуверенно пожал плечами:

– Двуногие, но кто точно – не скажу…

– Может, это те, по чьим следам мы идём? – предположил Пётр.

Водитель покачал головой:

– Не знаю… Они в каких-то плащах, а на головах шапки вроде шлемов, как на картине. – Он сделал неопределённое движение рукой.

– На какой картине? – удивился Гончаров.

– Ну там, как её?… Ну, где богатыри – Илья Муромец и другие.

– А, «Три богатыря»!

– Вот-вот! Издали очень похоже.

– А какое у них оружие? – поинтересовался майор. – Не заметил?

– Могу точно сказать, что автоматов не видел. Что-то вроде копий, а один раз блеснула такая штука – мне показалось, сабля.

Люди переглянулись.

– Кстати, это ещё не значит, что данные типы – не те люди, что идут перед нами, – сказал Домашников.

– Ага, – кивнул майор, – а автоматные гильзы, что мы видели? Где сейчас автоматы? Не думаю, что они оружие бросили.

– А если патроны израсходовали?

– Хм, ладно. Копья могли сделать, но как сабли добыли?

– Ну, могли где-то найти. Кстати, у того же Пятачка! Мы же там тоже образцы взяли.

Майор, не соглашаясь, покачал головой:

– Пятачок никого, подобных нам, не видел – он бы нарисовал. Да и вспомни: те люди не уходили от Арки в Сером мире – там граница следов была видна чётко. Следов машин мы не видели, значит, до корабля Пятачка они, судя по всему, никак не добрались.

– Ну, тогда это точно кто-то местный, – развёл руками Домашников.

– Так я о том же говорю, – согласился Гончаров.

Пётр задумчиво поскрёб подбородок, зарастающий редковатой чуть с проседью щетиной:

– Предлагаешь разведку? А почему бы и нет? Осторожно, не подставляясь, а?

– «Не подставляясь»! – передразнил майор. – Да я понимаю – интересно посмотреть, но стоит ли оно того? Если они бегают с копьями да саблями, то точно не ответят на интересующие нас вопросы. И это сейчас – главное!

– Да уж, – усмехнулся Альтшуллер, – вряд ли аборигены с саблями построили Переходы между мирами.

– Кто же спорит, – пожал плечами Домашников. – Но вдруг они нам кое-что всё-таки расскажут? Нарисовал же Пятачок какой-то летательный аппарат. Информация это? Конечно, информация! Может, мы и тут что-то узнаем.

– Почему ты решил, что местные знают больше, чем мы, проторчав в своих Зонах четыре года?

Пётр снова развёл руками:

– Да я просто предполагаю. Арка всё равно уже не работает – почему не попробовать вступить в контакт? Знания по крупицам собирают.

– Контактёр… – проворчал майор и, встав во весь рост на броню, начал всматриваться в бинокль в направлении, куда скрылись неизвестные разведчики.

– Кстати, – сказал он наконец, – вот что я вижу, так это какую-то постройку. До неё километра четыре, и дымок там поднимается, правда, очень слабый. Видно плохо: мы стоим в низком месте, кусты мешают.

– Может, сходить туда? – предложил Фёдор. – А что – на людей они похожи, я сам видел. А ещё лучше – съездить.

– Если они техники не знают, то бэтээра могут перепугаться, – предположил Домашников. – Нет, уж если вступать в контакт, то надо пешком идти.

– Одно умнее другого предлагаете, – насмешливо сказал майор. – Да вы что, парни, охренели, что ли? Вы не на Земле, родные мои! А от тебя, Петя, я вообще не ожидал: тебе свинотигра мало было? Я вам раньше времени и за просто так башку потерять не позволю!

Домашников посмотрел на командира:

– Так что же, просто сидеть и ждать, когда Арка включится?

– Слушай, исследователь миров, – чуть повысил голос Гончаров, – я понимаю, что тебе хочется новых открытий, Колумб ты наш. Но без «брони» я тебя никуда не пущу, а если мы ко всяким дикарям будем кататься, то горючку сожжём в два счёта. Если уж мы оказались в таком положении, то надо пройти по этой цепочке Переходов как можно дальше. Ведь сам же такое говорил, разве нет?

– Говорил, я и не отрицаю, – пожал плечами Домашников, который осознал некоторый заскок своей фантазии.

– Хорошо, что хоть признаёшься, – фыркнул Гончаров. – В общем, подождём немного. А пока – приступим к приёму пищи. Неизвестно, что нас ждёт, но в любом случае сытый солдат лучше голодного. Приступим, господа подчинённые, к трапезе.

– Так я ставлю датчик включения Арки? – поинтересовался Пётр.

– Естественно, – кивнул Гончаров. – Думаю, задерживаться здесь мы не будем.

Экономя воду, все вымыли руки и немного умылись, после чего прямо на крыше БТРа, чтобы не терять обзор, расстелили кусок брезента, а поверх него – скатёрку, на которой разложили незамысловатую провизию.

– Да, – сказал майор, задумчиво вертя в руках обмякший, но пока не гнилой помидор, – овощи уже начинают давать «дуба».

Он осторожно, стараясь не давить сок, разрезал помидор складным охотничьим ножом и, откусив от половинки, медленно прожевал.

– Пока ещё ничего, есть можно, но уже, кажется, на пределе. Надо аккуратнее – к вечеру овощи лучше выбросить – поноса нам только не хватало.

Фёдор со значением покосился вниз, внутрь бронетранспортёра.

– Ладно, – кивнул Гончаров, – только по маленькой и только в целях профилактики желудочно-кишечных заболеваний.

Они опрокинули по стопке, и Исмагилов с майором закурили. Домашников, присев на башню, осматривал окрестности, а Семён Ефимович прикорнул у открытого бокового люка.

Солнце медленно двигалось по небу, пока не поднимаясь, но и не опускаясь ниже. Стоял замечательный, тёплый день, и если бы не необычные плантации поодаль и второе блёклое светило в небе, никто бы и не сказал, что они находятся не на Земле.

– Ага, что-то начинается, – вдруг сказал Домашников, кивнув в сторону зарослей.

Все посмотрели в указанном Петром направлении. Над зарослями перемещалось, растягиваясь ветерком, облако пыли, словно среди посадок двигалось нечто, поднимавшее эту пыль.

– По местам! – скомандовал Гончаров. – Фёдор, за руль, Семён Ефимович и Пётр – внутри у боковых люков каждый. Пётр, приготовь на всякий случай гранатомёт, только не вздумай, если что, выстрелить изнутри отсека: помни о выхлопе!

– Да я же понимаю! – скривился Домашников.

Сам Гончаров привычно взгромоздился на сиденье стрелка и завертел ручки наводки.

Облако приближалось не слишком быстро. Домашников, сидя у пока открытого бокового люка, прикидывал, что это могло быть. Когда передний край пылевого фронта достиг, наконец, открытого пространства между кустов, Пётр лишний раз убедился, что простые предположения чаще бывают самыми верными: на первое, открытое взгляду междурядье выступила колонна людей.

С первого взгляда стало понятно, что это – воины, поскольку они держали в руках длинные копья, а солнце блестело на металлических доспехах. Хотя Домашников и приставил к глазам бинокль, даже невооружённым глазом было видно, что эти существа похожи на людей, однако, и какое-то отличие угадывалось.

Колонна миновала вспаханный участок и остановилась, не доходя метров двадцати до БТРа. Рост местных обитателей составлял вряд ли более роста среднего землянина, они были крепкие и довольно смуглокожие, как земные арабы или индейцы. Доспехи воинов являли собой пластинчатые кольчуги, прикрывавшие плечи, грудь, спину и выступом спускавшиеся на пах, и короткие коричневого цвета штаны. Голени ног, обутых в тяжёлые сандалии, защищали металлические поножи. Шлемы, которые делали солдат особенно похожими на римских легионеров, как их изображали на картинках и в кинофильмах, имели широкие выступы, закрывавшие щёки и прямой наносник. Именно шлемы не позволяли как следует рассмотреть лица аборигенов. В довершение своей экипировки каждый воин нёс выпуклый овальный щит, расписанный красно-коричневыми с серебром узорами.

– Чёрт, – только и промолвил Пётр, – по одежде – вылитые римляне!

Внешнее отличие от землян, которое уже отчётливо просматривалось на таком расстоянии, заключалось в пропорциях фигур: слишком короткие для человеческого стандарта ноги и руки придавали аборигенам немного комичный вид.

Из-за рядов солдат выдвинулись закрытые занавесками носилки, которые несли восемь носильщиков в коротких, чуть выше колен рубашках розового цвета. Когда носилки поставили на землю, занавески откинулись, и оттуда выбралась, очевидно важная для местных краёв, персона. С её плеч струилась светло-зелёная тога с какой-то крупной, переливающейся на солнце застёжкой или брошью на правом плече. Огромная копна иссиня-чёрных волос была собрана в замысловатую, напоминающую уступчатый крендель причёску.

Осторожно, чтобы не вызывать подозрения у хозяев данных мест резкими движениями, Домашников поднял бинокль.

– Ага, – сказал он негромко, – это женщина, между прочим!

Присмотревшись, все и без бинокля поняли, что личность, прибывшая для встречи, явно женского пола, если судить по земным меркам. Даже свободная тога не скрывала большой груди, но такое достоинство женской фигуры по понятиям землян портили всё те же короткие ноги и руки.

Мягко переступая по траве, предводительница войска вышла вперёд и остановилась перед солдатами. Она подняла над головой скрещенные руки, развела их в стороны и сделала ладонями движение от груди по направлению к землянам, после чего замерла, спокойно глядя на людей.

– Как вы думаете, что она имеет в виду? – спросил с места стрелка Гончаров, который всё видел в прицеле.

– Движения не враждебные, насколько я могу судить, – отозвался Пётр. – Ведут они себя тоже пока мирно. Похоже, что хотят вступить в переговоры. Что думаешь, командир, может, стоит пойти, поговорить?

Майор призадумался.

– Чёрт его знает, как мы будем это делать? Если честно, то мне ещё с Пятачком надоело рисунками общаться.

– Знаешь иной способ? – хмыкнул Пётр.

– Не знаю, – проворчал Гончаров и вылез из-за пулемётов.

– А вы же взяли пару альбомов с того корабля, – напомнил Альтшуллер. – Можно рисовать, чтобы объясняться.

– Ну что ж, надо будет – порисуем, – кивнул Гончаров.

Он высунулся наружу и внимательно прощупал глазами стоявший перед ними отряд. Всего в шеренгах находилось человек пятьдесят – намётанный на воинские построения глаз майора определял численность достаточно точно.

– Ладно, – заключил Гончаров, – пойду на переговоры.

– Почему ты? – быстро спросил Домашников.

– Потому! – отрезал майор.

Он вытащил из кобуры и засунул за пояс «стечкина», чтобы иметь пистолет поближе на случай непредвиденных обстоятельств.

– Ну, с Богом! – Гончаров спрыгнул на траву и пошёл к терпеливо ожидавшей женщине.

Справедливо опасаясь, что его могут неправильно понять, майор не стал брать сразу с собой альбом, но, честно говоря, он не вполне представлял, что будет делать и как общаться с инопланетянкой. Конечно, когда-то в той же Чечне ему не раз приходилось допрашивать пленных наёмников-арабов с «особым пристрастием». Но там простой удар прикладом сильно повышал степень понимания, и многие, даже зная всего несколько слов по-русски, прекрасно объясняли, где оставлены схроны с оружием и по каким тропам боевики пробираются в равнинную местность с гор. Здесь всё обстояло иначе. Здесь он являлся, в общем-то, мирным посланцем своего народа и в стоящих напротив существах, в свою очередь, пока не видел врагов. Да и существа эти не знали ни одного слова ни на одном из земных языков, а не только на русском.

Гончаров остановился и совершенно машинально поклонился, сделав широкое движение правой рукой от груди.

Женщина тихонько ахнула. Гончаров удивлённо посмотрел на неё, но замешательство и растерянность были вызваны вовсе не его жестом. Женщина, широко раскрыв глаза, смотрела прямо на Гончарова – в нём самом имелось нечто, очень удивившее её.

Александр всмотрелся в лицо инопланетянки. Удлинённое и очень смуглое, оно лишь первую секунду могло сойти за человеческое, но затем открывались многочисленные отличия. Челюсть слишком выдвинута вперёд, глаза – совершенно нехарактерной для землянки любой расы какой-то овальной формы, а радужка выделялась насыщенно-бирюзовым цветом, что, впрочем, смотрелось неожиданно красиво на фоне тёмной кожи.

Открытые забранными наверх тяжёлыми чёрными волосами уши заострённой формы были чуть великоваты для нормального человеческого стандарта. Широкий нос, нисколько не сужавшийся к переносице, нёс на конце маленькую сероватую подушечку иной структуры, чем кожа лица. Правда, сама кожа на открытых участках тела очень походила на человеческую, а кисти рук, казалось, вообще ничем не отличались.

– Здравствуйте, – произнёс майор, чуть кланяясь и ощущая себя совершенным идиотом.

Женщина что-то ответила, коснувшись рукой щеки, и показала пальцем на Гончарова. Язык звучал мелодично и чем-то напомнил Александру испанский или итальянский, так как он себе их представлял – главным образом, по песням.

Майор, используя расхожий штамп, постучал себя ладонью по груди и сказал как можно чётче и медленнее:

– Александр… Меня… зовут… Александр.

Женщина секунду смотрела на него. Казалось, она поняла, но что-то её удивило.

– Але-экса-андр, – повторила она, растягивая срединные гласные.

Потом чуть помедлила и, повторив движение майора, назвала себя:

– Олара. Сэну-та Олара.

– Очень приятно, польщён знакомством… Мы, в общем-то, никакого вреда вам причинять не собираемся, – снова возвестил Гончаров, продолжая ощущать себя смешно и глупо.

Женщина сказала что-то, очень похожее на самую первую фразу, и снова указала на лицо майора.

Гончаров сообразил, что она показывает на его щетину.

– Ну да, – несколько сконфуженно усмехнулся Александр, пожимая плечами и потирая щёку, – побриться не успели. Третьи сутки, считайте, болтаемся между мирами. Вот, к вам заехали…

Он не выдержал и, обернувшись, крикнул оставшимся в БТРе:

– Ребята, я как полный дурак! Чего говорить-то?

– Я хотел пойти, а ты не пустил, – негромко съязвил Домашников.

– Зря вы, Петя, так, – укоризненно сделал замечание Альтшуллер. – Александр хотел как лучше.

– Ну-ну, – пробормотал Домашников. – Ладно, пойду выручать. Если что – палите в воздух: по-моему, они должны испугаться.

Он тоже сунул за пояс пистолет и, взяв прихваченный на корабле свинолюдей альбом, направился к майору и предводительнице отряда.

Первый момент Исмагилов чуть не выстрелил: как только Пётр двинулся от БТРа, передние воины угрожающе опустили копья и негромко забряцали щитами, но предводительница взмахнула рукой, и колонна успокоилась.

Когда Домашников подошёл вплотную, женщина снова удивлённо произнесла несколько слов и указала теперь на лицо Петра.

– Ей не нравится наша небритость, – объяснил майор. – У них тут, похоже, это считается дурным тоном.

– У них, может, вообще щетина на лице не растёт, мы же не знаем.

– Её Олара зовут, – сообщил Гончаров. – Хоть это я выяснил.

– О! А говоришь, ничего не можешь понять, – хмыкнул Домашников и, показывая на себя, объяснил, как зовут его. – Сударыня, – сказал он, обращаясь к женщине после такого незамысловатого представления, – позвольте объяснить вам кое-что…

– Петя, – укоризненно посмотрел на него майор, – она же ни черта не понимает. Я тут тоже стою и как дурак себя ощущаю.

– Естественно, – кивнул Домашников, – но если ты говоришь спокойно, то, возможно, спокойствие передаётся и твоему потенциальному собеседнику, показывая твои мирные намерения. Правда, даже на Земле у разных народов бывают разные интонации в голосе, но будем надеяться, эти поймут, что мы – мирные гости.

Он открыл альбом, намереваясь карандашиком, тоже прихваченным у покойного «Пятачка», начать рисовать, пристроив альбом на колене и так, чтобы предводительница отряда видела страницу. Майор уже заметил, что Домашников рисовал неважно, слишком по-детски, но, возможно, большого искусства в данном случае и не требовалось. При появлении на бумаге первых штрихов женщина издала невнятное восклицание и придвинулась ближе, хотя и с некоторой опаской.

Пётр изобразил серию Арок, сквозь которые проезжает БТР, потом последнюю с группами гротескных человечков с копьями, стоящих рядом. При этом он указал на Олару и отряд с одной стороны, и на себя и броневик – с другой.

Предводительница закивала – она поняла, что хотел сказать Пётр, и жестом попросила карандаш.

Домашников протянул деревянную палочку и словно случайно коснулся руки женщины – ему было интересно повторное ощущение прикосновения к жителю иного мира. Олара чуть дёрнулась, резко вскинула на него глаза, словно соображая, как поступить, но, в конце концов, совладала с собой и взяла карандаш.

Несколько секунд она с любопытством и с совершенно естественным удивлением осматривала письменную принадлежность, а затем, покачав головой, стала тоже рисовать в альбоме.

Олара вполне сносно изобразила Арку и группу из пяти людей, стоящую рядом, причём в руках у одного постаралась нарисовать какой-то предмет. Рисовать карандашом ей явно раньше не приходилось, но Гончаров и Домашников поняли, что женщина имеет в виду земной автомат.

Люди переглянулись.

– Всё подтверждается, – заметил майор.

Знаками, как могли, и помогая себе рисунками, они попытались узнать, куда двинулись земляне. В конце концов, женщина поняла, что они имели в виду. Олара стала рисовать, а также показывала что-то руками, делая разнообразные жесты.

– Как мне кажется, – сказал Гончаров, – она говорит, что наши дорогие соотечественники, или, как это правильно сказать теперь, – соземельники, что ли, сразу же отправились дальше.

Домашников кивнул:

– По-моему, так оно и есть. Я, конечно, не уверен, нет ли тут подвоха…

– Какого? – насторожился майор.

– А вот, смотри. – Пётр тоже понизил голос, словно такой ход дополнительно усложнил бы предводительнице отряда понимание русского языка. – Допустим, люди из нашей Арки появились здесь, а вот эти милые товарищи на них напали. Поэтому вполне возможно, что людей перебили и завладели оружием. Теперь они знают, что мы обладаем таким же оружием, но аборигены достаточно умны, чтобы понять, что мы вооружены куда лучше. И, возможно, понятие «броневик» им тоже как-то знакомо, кто знает? Где гарантия, что они не усыпляют нашу бдительность, чтобы завладеть нашим снаряжением, а?

Гончаров несколько секунд смотрел на Домашникова именно тем взглядом, к которому Пётр пока не привык: он никак не мог определить, удивление во взгляде майора, ирония или же, напротив – полное согласие и понимание.

– Петя, – медленно сказал Гончаров, – тебе бы в штабе разведки служить, это точно. Именно в штабе тоже горазды теории строить. А ещё сам толковал мне про братство разумных существ!

И, видя, что у Домашникова появляется немного обиженное выражение на лице, он поспешил пояснить:

– Подумай, мы обыскали всё вокруг Арки. Ты видел хоть какие-то следы нападения и перестрелки?

– Гильзы могли успеть собрать, вон у них работников сколько. – Домашников кивнул на стоявший за Оларой отряд.

– Гильзы, может, и успели собрать, но все следы драки не смогли бы так замести, уж я-то эти штучки знаю. Ничего тут нет! Даже окурок мы нашли всего один. Кстати, думаешь – гильзы собрали, а окурок просмотрели? Маловероятно. Скорее всего, так дело и обстоит: земляне, идущие впереди нас, стояли тут недолго и нырнули в Арку, пока та ещё работала. Может, отряд вооружённый заметили и не стали связываться, а может, просто увидели мир, который их не интересует. Может, они специально выходы в другие Зоны Земли ищут? А тут сразу видно, что не Земля.

Пётр пожал плечами:

– Хм… А если бой происходил дальше, не у самой Арки? Что, невозможно такое?

– Возможно, не отрицаю! – Майор начинал уже немного злиться. – Но как мы можем что-то узнать сейчас?

Женщина произнесла какую-то фразу и плавно показала рукой в даль за посадки «азалий». В своей тоге и с такой жестикуляцией она вполне могла сойти за римскую матрону.

Предводительница снова повторила, похоже, ту же самую фразу и, сначала по очереди показав на майора, Петра и на БТР, развернула руку ладонью вверх, направляя все сложенные вместе пальцы туда, откуда пришёл её отряд.

Видя непонимание, Олара попросила альбом. При том, что рисовала она хорошо, движения, которые делала женщина, больше соответствовали движениям кистью, а карандашом она всё время черкала лишние линии.

На бумаге появились изображения какой-то постройки, рядом – костёр, на котором жарилась туша животного, а вокруг – несколько человек, сидящих на чём-то вроде стульев.

– Яснее ясного, – прокомментировал Пётр. – Приглашает к застолью.

– Хм… – Майор почесал затылок. – Выглядит как жест доброй воли, но мы не можем просто так туда отправиться. Вот как раз в таких вопросах надо быть настороже.

– Да и неизвестно, как мы будем потреблять здешние продукты, – сказал Домашников. – Скорее всего, сможем, но надо осторожно всё пробовать.

– Идти нельзя, – заключил майор, – стоит как-то дипломатично отказаться. Попробуй жестами объяснить ей, что мы должны дождаться включения Арки и отправиться дальше.

– Кабы знать, что у них нет гнусных намерений, то посидеть с инопланетянами за столом было бы здорово, – ухмыльнулся Домашников. – Признайся, разве тебе не интересно?

– Интересно, конечно, – нехотя согласился майор, – но у нас иной план, верно? Потом сам же говоришь, что доверия к этим «римлянам» нет.

– Ну хорошо, – кивнул Домашников, – попробую отказаться.

Он жестами стал показывать на солнце, изображал руками закрывающиеся и открывающиеся ворота, кивая на Арку и на БТР и давая понять, что машина должна в установленный момент проехать сквозь врата между мирами.

Женщина сначала не понимала, но затем закивала головой и снова взяла у Петра карандаш. Она изобразила садящееся солнце, почти скрывшееся за горизонтом, а потом повторила жест Домашникова, когда он показывал открывающиеся и закрывающиеся ворота.

– Слушай, – сказал Пётр, почти восхищённо глядя на майора, – она хочет сказать, что Арка включится только к самому вечеру. Я не понимаю, они что, следили за её включениями? Они?!

Гончаров пожал плечами:

– Кто его знает, мы же следили…

– Надо же, быстро сообразили!.. Подожди, а что если Арки и тому подобные штучки с переходами появились здесь значительно раньше, чем у нас, и они вычислили последовательность включений?… Стоп, а вдруг здесь вообще Арки работают не так, как у нас, а с чёткой последовательностью! Просто отследили её – и всё.

– Такое может быть? – Александр вскинул брови.

Домашников ухмыльнулся, словно знал намного больше майора:

– Да кто знает, что может быть, а что нет? Меня бы ещё недавно спросили, поверю ли я в Переходы между планетами разных звёзд – вот так, запросто, без скафандров и звездолётов… – Он вдруг помрачнел и добавил: – Хотя нет, не так уж и недавно. В течение четырёх последних лет я бы уже поверил.

– Да-да… – Гончаров положил руку ему на плечо. – Значит, если верить Оларе, у нас есть время до вечера. Знать бы ещё, когда здесь вечер?

Он посмотрел на ручные часы и машинально подкрутил завод. После Катастрофы электронные часы быстро пришли в негодность, так как не стало миниатюрных батареек и соответствующей элементной базы для ремонта. В ход снова пошли механические часы, которые быстро превратились в большой дефицит. Часы Гончарова забрали бандиты при аресте, но с помощью Черноскутова он снова разжился хорошими противоударными «Командирскими», циферблат которых светился в темноте.

– В общем, так, – подытожил Александр, – сколько точно времени у нас есть, мы сказать не можем. Варианты такие: либо сидеть у Арки, либо всё-таки отправиться посмотреть, как живут местные.

– Я в принципе считаю, что взглянуть можно, – кивнул Пётр. – С соблюдением мер осторожности, естественно. Вдруг они нам как-то на будущее пригодятся, эти аборигены, а?

– Ты ещё рассчитываешь с ними встретиться? – Майор чуть приподнял бровь.

– А кто знает? В любом случае, у них можно наверняка дополнительно запастись водой, почему нет?

– А вот тут ты верно рассуждаешь, свежая водичка была бы не лишней, – согласился Гончаров. – Конечно, ехать можно только на бэтээре. Не хочется зря жечь горючее, но воды набрать стоит. Тут не так далеко, ради воды можно и проехаться.

– Мы им бэтээром посадки все поломаем…

Гончаров посмотрел на ряды между «азалиями» и пожал плечами:

– Ну, если аккуратно… Но, конечно, кое-что поломаем. Смотря, правда, в каком направлении ехать.

Вдруг воин, стоявший впереди отряда и являвшийся каким-то командиром или начальником, что-то крикнул, привлекая внимание предводительницы. Все трое беседовавших, включая майора и Петра, оглянулись.

Абориген в шлеме показывал рукой куда-то вдоль края «поля» и вправо. Вдали поднимался узкий столбик пыли, словно кто-то скакал на лошади.

Майор поднял висевший на шее бинокль.

– Точно, скачет кто-то!

Когда верховой приблизился, стало видно, что это тоже воин, но без шлема – длинные тёмные волосы развевались по ветру. Весьма интересно выглядело животное, на котором скакал гонец. Внешне оно напоминало низкорослого верблюда, но без горбов и с головой, увенчанной небольшими кожистыми рожками, как у жирафа.

Всадник приблизился и резко осадил скакуна перед отрядом. Он вытаращил глаза на землян и на БТР, но, оценив обстановку, кланяясь, приблизился к Оларе и быстро затараторил. Впечатление было такое, что гонец испуган, и не столько видом землян, сколько чем-то иным.

Лицо предводительницы отряда сделалось удивлённым и озабоченным одновременно – это легко читалось, мимика была вполне понятна землянам. Она начала задавать гонцу вопросы, на которые тот отвечал, не забывая каждый раз почтительно кланяться.

– Слушай, – тихо сказал Домашников, – а этот всадник, по-моему, тоже женщина. Да и в отряде, как я приглядываюсь, кажется, только бабоньки. Представляешь?

– Как ты понял? Лица-то довольно странные… – тоже негромко, косясь на оживлённо разговаривающих инопланетян, спросил Гончаров.

– Ну, то, что вот эта матрона – она, а не он, яснее ясного: на грудь посмотри. Посмотри на гонца – лицо, лицо! Кошек, например, тоже по мордашкам от котов отличить несложно. Да и вон тоже сисечки проглядываются, хоть и скромные.

– Так мы что, к каким-то амазонкам попали?!

– Почему нет? И на Земле, говорят, бывал матриархат.

Олара в очередной раз повернулась к людям и начала что-то объяснять, показывая рукой в сторону, откуда явился гонец. Причём, хотя в её голосе и сквозила озабоченность, жесты не были такими суетливыми, как у прискакавшей.

Гончаров развёл руками, изображая полное непонимание. Предводительница секунду смотрела на людей, чуть всплеснула руками и попросила альбом.

Она изобразила Арку, потом ещё задала какой-то вопрос гонцу, после чего, задумавшись на несколько секунд, стала рисовать рядом «нечто», напоминающее помесь слона и ящерицы, и если пропорции оставались соблюдены, то рост зверя должен был быть сравним с размерами Арки. Рядом на листе бумаги из-под руки предводительницы быстро появились несколько фигурок, одни из которых размахивали копьями, а другие словно лежали на земле.

– Кажется, всё понятно, – сказал Домашников. – Какая-то зверюга вылезла из соседней Арки и напала на них.

Предводительница коснулась рукава Гончарова и жестами показала, что нужно прятаться – зверь может прийти и сюда.

Майор почесал затылок.

– Сколько, ты говоришь, тут получается до соседней Арки? – спросил он у Петра.

– С этим масштабом точно не сказать, километров пять-шесть, наверное, – сказал Домашников. – Погрешность значительная.

– Ладно, всё равно не далеко, а время у нас есть. Поступим дипломатично: завалим монстра, и эти амазонки будут нам признательны.

– Ты серьёзно?

– Вполне! Сам же толковал про установление дружественных отношений.

Гончаров знаками и рисунками объяснил, что они не станут прятаться, а просто убьют зверя. У женщины округлились глаза, и она замотала головой, постоянно показывая то на рисунки, то на гонца, очевидно стараясь объяснить, как это опасно.

Майор успокаивающе кивнул и постарался дать понять Оларе, чтобы она и отряд оставались на месте. Когда предводительница вроде бы поняла, Александр махнул рукой следившему за ними Исмагилову:

– Фёдор, заводи!

Глава 11

Гонец по приказу предводительницы отряда поехала верхом неподалёку от БТР, опасливо посматривая на рычащую машину. Её скакун тоже косился на стального монстра, выбрасывающего едкие выхлопы, и норовил прижаться к зарослям.

Местное животное, на котором передвигался гонец, имело рост примерно со среднюю земную лошадку. Симпатично-забавную морду с большими глазами, обрамлёнными длинными ресницами, венчали кожистые жирафьи рожки. Большие c хорошо заметными прожилками вен уши висели, как у спаниеля. Животное, скорее всего, относилось к травоядным: несмотря на пугавшее соседство с земной машиной, оно успевало на ходу срывать с «азалий» листья и сочные коричневатые плоды.

Стоя в командирском люке и оглянувшись назад, Гончаров увидел, что отряд с женщиной на носилках двинулся вслед за ними, но хотя Исмагилов намеренно держал невысокую скорость, воины сильно отставали.

– Зачем они-то за нами прутся, если там какая-то зверюга? – пробормотал Александр.

Сначала БТР катился по плотному травяному покрову, но уже примерно через километр трава отошла правее, открыв вспаханную, но пока пустую почву. За машиной потянулся густой шлейф пыли, в котором утонули и отряд, следовавший в кильватере, и оставшаяся позади Арка.

– Наглотается пыли знатная особа, – крикнул майору Пётр, высовываясь через передний десантный люк.

Гончаров хмыкнул: мол, что сделаешь, ежели сама приказала тащить носилки следом.

Впереди за пашней показались заросли деревьев, чем-то напомнившие Гончарову тутовник, на который он насмотрелся в своё время в Таджикистане. Правее местность поднималась, постепенно переходя в небольшую горную гряду, над которой просматривался Барьер. Чуть левее открывались какие-то постройки.

Гончаров приложил к глазам бинокль. Насколько позволяло рассмотреть движение БТРа, дома были возведены из чего-то наподобие белого камня и саманного кирпича. Высокая наружная стена скрывала подобия одно– и двухэтажных бунгало с покатыми крышами, выложенными чем-то более тёмным – возможно, керамической плиткой. Рядом с домами суетились фигурки аборигенов, седлавших уже знакомых Александру животных.

Майор посмотрел на гонца, продолжавшую скакать недалеко от БТРа. Знаком он спросил амазонку, в том ли направлении они движутся, и, получив утвердительный кивок, стал следить за местностью прямо по ходу машины.

В зарослях «тутовника» он заметил просвет, в который сворачивала дорога, тянувшаяся от построек слева. Переехав пустую пашню (вполне возможно, что тут имелось представление о севообороте), машина углубилась в рощу. Майор крякнул и, не удержавшись, сорвал ветку, чуть не хлестнувшую его по лицу. Тёмно-пурпурные ягоды даже структурой оказались похожи на плоды шелковицы.

– На тутовник похоже, – сказал Гончаров, поворачиваясь к Домашникову.

– Только пробовать не советую, – предупредил Пётр.

Майор посмотрел на ветку ещё немного и отбросил её в сторону.

– Приготовьтесь, – сказал он. – Мы уже приближаемся.

Домашников кивнул, вполне профессионально проверил автомат и поставил оружие на предохранитель.

БТР, качаясь на неровностях почвы, выехал из «тутовой» рощи. Взгляду открылась чуть холмистая, спускающаяся влево долина. Впереди в паре километров Гончаров разглядел в бинокль вторую Арку.

Долина раскинулась насколько хватало глаз. То тут, то там поднимались кущи деревьев, в одном месте блестела гладь озера или пруда, местами землю занимали возделанные участки.

Майор, стоя в люке, вертел биноклем вправо и влево.

– Вот оно! – Гончаров даже рукой показал, не отрывая от глаз окуляров.

– Где, чёрт возьми? – дёрнулся Домашников.

– Фёдор, притормози! – крикнул майор.

БТР остановился. Скакавшая всадница тоже осадила «коня» и замерла, то всматриваясь в даль, то поглядывая на Гончарова.

– Вон, посмотри! – Майор подал Петру бинокль. – Видишь? Левее Арки градусов на двадцать бери, рядом с постройками.

В указанном направлении росло только несколько отдельных деревьев, и в целом участок местности был достаточно ровным. С учётом того, что машина стояла сейчас на некоторой возвышенности, поле зрения мало чем ограничивалось.

В окулярах, перечёркнутых визирными метками, Пётр увидел нечто вроде хуторка, обнесённого обрушенным в нескольких местах забором из камней. В стороне на глаза попались несколько разбегающихся фигурок, а почти напротив развороченной стены маячило Нечто. Именно Нечто – с большой буквы. Бинокль давал тридцатикратное увеличение, так что рассмотреть позволял всё.

С первого взгляда зверюга ассоциировалась с тиранозавром, как его изображали на картинках в популярной литературе или в энциклопедиях, хотя и с большими отличиями. Тело зверя покрывала растущая редкими пучками бордовая шерсть и какие-то призматические выросты, шея была короче, голова массивнее в отношении к пропорциям тела, а передние лапы значительно длиннее, чем у ящера, жившего на Земле. Вдоль спины шли узкие треугольные пластины, похожие на зубы акулы.

Но самым странным и неожиданно смешным в звере были уши. Длинные и наполовину стоящие торчком, они придавали вид чем-то схожий с кроликом, правда, кроликом весьма зловещим. Сходство дополняла поза: зверь сейчас сидел на коротком, но мощном хвосте и задних лапах и, удерживая передними какую-то тушу, хрумкал её, словно кролик морковку или капустную кочерыжку.

Насколько помнил Пётр, земные тиранозавры достигали десяти-двенадцати метров, а этот ящер, если это был ящер, несмотря на внушительные размеры, вряд ли был выше шести-семи. Домашников смог оценить его рост, когда из-за части разбитого ограждения выскочил человек и, размахнувшись, метнул в зверя копьё.

Судя по всему, шкура хищника обладала высокой прочностью – копьё с металлическим наконечником просто отскочило в сторону. Зверь, казалось, даже не заметил такого комариного укуса.

– Взгляните, Семён Ефимович. – Пётр передал бинокль и уступил место в люке Альтшуллеру. – Любопытно: такого зоопарка мы ещё не видели. Кроликозавр какой-то!

– Фёдор, – приказал Гончаров, – бери левее почти под прямым углом – и вперёд!

БТР дернулся, хрустя передачами, и поехал в указанном направлении. Сориентировав водителя, майор полез к пулемёту.

– Скройтесь внутрь, – приказал он Семёну Ефимовичу, – и люк закройте.

– Да-да, – торопливо ответил старик, удерживая у глаз прыгающий бинокль. – Я всё равно ничего не могу так рассмотреть.

– Насмотритесь ещё. Закройте люк, говорю!

Альтшуллер подчинился приказу и уселся на скамейку у борта рядом с Петром, который уже просунул в бойницу ствол автомата.

– Видишь зверюгу, Фёдор? – крикнул майор, рыская башней в поисках кроликозавра.

– Уже вижу, – отозвался водитель. – Я сверну правее – там что-то вроде дороги, не так трясти будет.

– Давай-давай, – согласился Гончаров. – Приблизишься – опусти бронещитки на стёкла на всякий случай.

– Есть, командир! – крикнул Исмагилов, выворачивая руль и добавляя газу.

Обогнув небольшую группу тутовообразных деревьев, дорога вывела их к забору, окружавшему хутор. Прямо впереди метрах в пятидесяти сидел «кроликозавр», поедавший остатки добычи.

На звук подъехавшего БТРа чудовище повернулось и, не переставая двигать челюстями, издало утробный звук, хорошо слышимый даже внутри корпуса. Кроликозавр развернулся, встал на задние лапы и, выпустив остатки трапезы из передних, издал уже настоящий рык, мотая ушастой башкой.

Секунду Гончаров смотрел на монстра, а потом, поскольку никогда не слыл любителем картинных приёмов, просто нажал на спуск тяжёлого пулемёта.

Грохочущая очередь вспорола грудь зверя и опрокинула его на спину. Кроликозавр задёргался, мотая лапами в воздухе и изгибаясь всем телом. Майор снизил прицел и дал ещё очередь из пулемёта лёгкого. Зверюга дёрнулась несколько раз и затихла.

– Ну, вот и всё, – сказал Гончаров. – Федя, подъезжай ближе – осмотрим охотничий трофей.

Они откинули люки и с оружием наготове выбрались наружу. Вокруг было тихо – все уцелевшие жители хутора разбежались.

Гончаров спрыгнул на землю, и Домашников последовал его примеру, озираясь и прикрывая тылы. Семён Ефимович высунулся и смотрел из переднего люка.

– Ничего махина? – спросил Петр, держа палец на спусковом крючке и обходя поверженную тушу вслед за майором. – А представляешь, какой был земной тиранозавр?

– Он бы в Арку не пролез, наверное, – задумчиво сказал майор, – да и этот, видимо, пригибался. Однако местным ребятам стоит посоветовать разместить посты возле Переходов.

– Так они уже, похоже, сделали это, – сказал Домашников. – Помнишь тех, кто за нами наблюдали?

– Смотри-ка, а кровь – зелёная, – кивнул Александр на лужу, которая вытекла из туши монстра.

– Интересно, – кивнул Пётр, – анализ бы провести. Неужели какой-нибудь хром в основе кровяных телец?

– Я так полагаю, вот такое мясо есть не стоит?

Домашников пожал плечами:

– У земных кальмаров и осьминогов тоже кровь не как у нас, но мы же их едим за моё поживешь, и плохо не становится.

– Ели когда-то! – поправил Гончаров. – Лично я уже года четыре салатик из кальмаров не лопал.

– Это точно, – кивнул Домашников. – Но вон, посмотри – а у местных, похоже, с кровью всё нормально. Во всяком случае, внешне – кровь как кровь.

Он указал на останки растерзанного животного, которое драл кроликозавр, судя по которым, кровь была вполне привычного красного цвета.

– Милые лапки, да? – спросил Пётр, указывая на переднюю лапу хищника.

Пальцы монстра имели в длину не менее тридцати сантиметров и оканчивались длинными тёмно-коричневыми с витыми белыми прожилками когтями.

– А ты смотри, шкура какая! – Александр ткнул стволом автомата в зверя. – Недаром копья отскакивали.

Тело зверя покрывали похожие на хитин толстые пластины. Под ними местами, правда, проглядывала более тонкая и мягкая шкура, а пластины росли поверху, как кольчуга. Шерсть пробивалась из-под них.

– Вот мирок-то, наверное, не слабый, где такие твари бродят? – сказал майор, показывая на Арку, видневшуюся метрах в трёхстах.

– Да уж, я думаю…

Пока они осматривали и обсуждали зверя, подошёл отставший отряд, а из дальних зарослей стали появляться местные жители. Гончаров посоветовал Петру держаться начеку, чтобы кто-нибудь после пережитого стресса не метнул копьё в новых пришельцев.

Воины уже куда смелее подошли к БТРа и поставили носилки. Предводительница сошла на землю и остановилась напротив майора, в котором она неким, присущим руководящим личностям чутьём почувствовала командира землян. Олара что-то быстро начала говорить, периодически склоняя голову и прикладывая обе ладони к середине груди.

Гончаров сдержанно поклонился.

– Не стоит благодарностей, – сказал он, скорее, для самого себя, чем для не понимающей русскую речь аборигенки. – За этой Аркой, опасный, судя по всему мирок, однако. Вы бы какой-то стеной её обнесли, чтобы всякие твари не нападали.

Он несколько раз показал руками, что предлагает сделать, кивая на Арку.

Предводительница на секунду задумалась, внимательно глядя на Гончарова, а потом жестами попросила альбом, который уже сослужил хорошую службу в качестве «универсального переводчика».

На листе бумаги она нарисовала Арку, окружённую высоким забором. Гончаров утвердительно кивнул. Олара улыбнулась и тоже кивнула, что-то сказав одной из воительниц в отряде «амазонок».

Домашников тем временем внимательно разглядывал нескольких местных жителей, собравшихся чуть поодаль. Уже не вызывало сомнения, что в этом обществе царил матриархат: мужчины со всеми открытыми половыми признаками в виде коротких бородок и усов, стояли позади женщин и явно находились здесь на вторых ролях.

Предводительница снова начала рисовать в альбоме. Появились схематичные, но вполне узнаваемые ряды столов и сидящие за ними фигуры. На столах громоздились какие-то блюда и кувшины.

– Застолье, – сказал майор, поворачиваясь к Петру. – Нас настойчиво приглашают. Твоё мнение?

Домашников пожал плечами:

– Кто его знает, но я уже говорил: безусловно, интересно с инопланетянами, а точнее с инопланетянками, за столом посидеть… Самое любопытное, что нам предлагают!

– Не понял?… – удивился майор.

– Ну, я имею в виду – мужикам. Ты вокруг оглянись – видно же, что мужики здесь в подчинении. Беззастенчивый матриархат: женщины-воины, а мужчины, скорее всего, супы варят и пелёнки стирают. Вон, на тех посмотри, что в стороне стоят!

– И то есть, ты хочешь сказать?… – Гончаров приподнял бровь.

– Очень странно, что нас приглашают на пир!

– Кабы не мы, – Александр кивнул на поверженного монстра, – этот «кролик» тут ещё бы долго куролесил. Так что благодарность, наверное, вполне объяснима.

– Да я не против попировать, только надо быть осторожными – нет ли у них чего на уме? Ты представь себе земных воинов в каком-нибудь Древнем Риме или Персии. Вот они встречают неких амазонок со странным и мощным оружием. У них возникает чувство собственной ущербности – ну как же, бабы – и таким владеют! Не захотят ли отнять?

– Хм, возможно, ты и прав.

– Далее: пища и питьё нам чужие. Мы же не хотим отравиться или начать бегать через каждые пять минут в кусты, сам же предупреждал. А с местных овощей поносец может пробить похлеще, чем с подгнивших земных помидоров. Если вообще копыта не откинем.

– Да кто же спорит!

– Но, повторяю, посидеть было бы интересно. Как говорится, во славу науки. Безопасность надо только обеспечить: кто-то пусть обязательно остаётся для прикрытия в бэтээре.

– Хм… – Гончаров почесал затылок. – Ну, не Семён Ефимович, конечно. Хотя я деду показывал, как обращаться с КПВТ, но вряд ли он в экстремальной ситуации сможет эффективную помощь оказать. Разве что колёсами, конечно, подавить кое-что вокруг сможет. Или его там по переменке с тобой и Фёдором оставлять?

– Можно и так, – согласился Домашников. – Пулемёт и управление башней я освоил, не волнуйся!

Майор кивнул и дал понять Оларе, что они согласны участвовать в пиршестве до захода солнца – времени, когда заработает Переход.

Предводительница отослала гонца, отряд двинулся следом, и майор направил БТР теперь уже в арьергарде колонны. От выхлопов двигателей амазонки заметно кривили носы, но было ясно, что все посматривают на землян с уважением, хотя и с заметным удивлением, так как схожие внешние половые признаки двух рас не оставляли сомнений, что воины на странной железной повозке – мужчины.

Двигались медленно вдоль дороги, бежавшей через живописные рощицы. Местами открывались посадки таких же азалиеподобных растений, но виднелись и поля, засеянные типично злаковыми культурами.

Аборигенов на пути попадалось немного: только три раза вдоль дороги встретились погонщики с животными, напоминавшими осликов, запряжённых в повозки типа небольших арб, да иногда в полях трудились крестьяне, прореживавшие посевы и производившие ещё какую-то обработку земли.

Домашников отметил, что все работающие и погонщики были мужчины. Очевидно, отношения здесь строились таким образом, что всю тяжёлую и грязную работу выполняли именно представители сильного пола, но власть и военная организация оставались прерогативой женщин.

Через шесть километров (Фёдор засёк по спидометру) рощицы расступились, и отряд, сопровождаемый броневиком, выдвинулся на открытое место. На невысоком холме расположилось симпатичное строение из светлого камня, обнесённое каменной же стеной с несколькими квадратными башенками.

Через луг протекала речка, по берегам которой приткнулось десятка три домиков – нечто вроде посада у стен земного замка. Конечно, постройки за каменной стеной не походили на замок в традиционном смысле, но тем не менее это было некое достаточно большое каменное здание. Больше всего оно напоминало смесь из конструкций времён римской эпохи – красновато-коричневые черепичные двускатные крыши, светлые стены четких прямоугольных форм. Самые высокие части, по прикидке майора, возносились метров на четырнадцать-пятнадцать.

На участках возделанной земли виднелись фигурки работающих людей. Где-то пары животных, похожих на уже виденного скакуна, тащили разнообразные сельхозорудия. Завидев процессию, все останавливались и с удивлением разглядывали едущий позади отряда БТР.

Дорога, извиваясь, перебегала речку по каменному мосту, который миновали с некоторой опаской, но строение выдержало. За мостом просёлок упирался в ворота, темневшие в стене «замка».

Идущая впереди отряда амазонка крикнула, и единственная створка, сделанная из стёсанных, плотно пригнанных брёвен, стала подниматься, открывая проход – было слышно, как скрипят подъёмные механизмы. Когда ворота полностью ушли вверх, отряд разделился: большая часть ушла к посаду, с десяток остался у ворот, а десяток вступил на огороженную территорию.

– Так, – сказал майор, – если они захотят, чтобы мы туда входили, то БТР придётся оставлять здесь – не пролезет. А так делать не хотелось бы…

Действительно, высота ворот с лихвой позволяла машине проехать, но ширины не хватало. Возможно, БТР и прошёл бы в проём, но в самый притык.

Отряд вместе с носилками правительницы миновал ворота, а майор всё раздумывал, как лучше поступить. Через несколько минут в воротах показалась воительница, делавшая руками недвусмысленные знаки следовать внутрь.

– Ворота, по-моему, узки, но посмотрим, – проворчал майор и приказал Исмагилову: – Федя, потихоньку – за мной.

Сам он с автоматом спрыгнул на землю и пошёл впереди бронетранспортёра. В самом проёме стало понятно, что машина пройти может, но с каждой стороны остаётся зазор буквально в пять-шесть сантиметров. Одно неверное движение – и БТР разворотит стену.

Пока майор и присоединившийся к нему Пётр прикидывали, как аккуратнее проехать, вокруг образовались группы свободных от дел жителей, наблюдавших за манипуляциями землян. В небольшой толпе стояли одни женщины, одетые в разнообразные тоги светло-лилового, бледно-коричневого и розового цветов. Многие носили браслеты из кости и серого металла, похожего на серебро, в ушах красовались серьги. Только несколько работников-мужчин опасливо поглядывали издали – насколько уже можно было заметить, данная категория местных граждан пользовалась куда меньшими правами: все мужчины носили на шеях широкие кожаные кольца с металлическими бляшками, испещрёнными то ли узорами, то ли надписями.

– Пётр, взгляни, – сказал майор, – у мужиков здесь какие-то ошейники! Вот опустили сильный пол!

– Да, наш брат тут под каблуком.

В глазах абсолютно всех амазонок читалось несказанное удивление, что необычные с виду гости – существа мужского пола. Неизвестно, как прореагировали бы женщины на появление, скажем, пеших мужчин-воинов, но интерес к необычной восьмиколёсной повозке в придачу к уже распространившимся слухам об уничтожении жуткого зверя явно пересиливали возмущение тем, что мужчины разгуливают свободно и без хомутов на шеях.

В конце концов, майор решил не пытаться проехать через ворота и присутствовать на празднике ограниченным составом – двое должны оставаться в БТРе. Он приказал Фёдору сдать назад метров на тридцать и поставить машину к комплексу зданий замка боком, с тем, чтобы в случае чего вести огонь ещё и из бортовых бойниц. Решили, что первыми гостями станут Гончаров и Пётр, а потом по очереди, чтобы никому не было обидно, там побывают Семён Ефимович и Фёдор. Если Пётр не вернётся через два часа, Фёдор даёт предупредительный выстрел в воздух, а затем стреляет по зданиям. Если же всё равно никто из землян не показывается, то оставшиеся в БТРе действуют по обстановке, пытаясь узнать, что произошло с товарищами.

С момента их входа в этот мир прошло всего чуть более трёх часов, и солнце стояло ещё очень высоко. Гончаров дал последние наставления Исмагилову, и они с Домашниковым вошли в ворота. Из оружия мужчины взяли пистолеты и по три гранаты на всякий случай. Естественно, Пётр прихватил отлично зарекомендовавший себя в качестве «механического переводчика» альбом.

Их терпеливо ждали две воительницы-амазонки, которые и повели землян внутрь комплекса зданий. Они прошли через обширную площадку, посыпанную крупным песком и обсаженную по краям деревьями с кожистыми, как у фикуса, листьями. Посреди открытого пространства располагалось нечто вроде круглого фонтана с мраморной колонной в центре, по которой, слабо журча, стекала вода. Кое-где просматривались заделанные следы давних повреждений – возможно, последствий местной Катастрофы.

У выступающего фронтона первого здания ожидала давешняя предводительница отряда вместе ещё с тремя женщинами. Олара успела сменить светло-зелёную тогу на розовую с кирпичными узорами и такой же большой брошью. Её чёрная грива была собрана на макушке в толстенный конский хвост, перетянутый серебряными цепочками.

Вперед выступила пожилая женщина в жёлтой с редкими синими полосами тоге, с копной седеющих волос, забранных высокой диадемой, украшенной самоцветами, среди которых выделялись некоторые, похожие на рубины и изумруды. Стало ясно, что правительницей здесь являлась именно эта амазонка – уже знакомая землянам Олара встала справа и чуть сзади.

– Фигурку бы ей нормальную, ножки подлиннее – и очень даже ничего была бы дамочка, – негромко и то ли серьёзно, то ли с насмешкой высказался про их знакомую Пётр. – Мордочка странная, но даже приятная. Глазки бирюзовые и такой загар классно смотрятся вместе. Бюст великолепный, волосы шикарные, а нашлёпочка на носике даже пикантно смотрится…

– С ошейником не хочешь походить? – без тени иронии полюбопытствовал майор.

– Никак нет, командир, – деланно вздохнул Домашников. – Даже если бы ноги были длиннее.

Две другие молодые женщины – одна просто-таки совсем юная – выставляли вперёд огромные животы будущих матерей. Обе были очень похожи на Олару, с той лишь разницей, что цвет волос был не чёрный, а тёмно-каштановый.

Земляне дружно, но не подобострастно поклонились. Старшая дама, совсем как Олара в первый раз, удивлённо разглядывала пришельцев, а потом о чём-то спросила предводительницу отряда. Та объяснила, и глаза пожилой женщины округлились, но спустя секунду она уже взяла себя в руки.

– Скорее всего, – сказал Пётр, – думала, что мы в лучшем случае сопровождающие при наших дамах. А дам-то у нас и нет!.. Хм, надо бы им представиться.

Гончаров и Домашников по очереди назвали себя. Матрона какое-то время переваривала информацию, потом, величаво повернув голову, посмотрела на Олару. Та вежливо кивнула.

– Нерван-ола, – вымолвила матрона, давая понять, что так её зовут.

Затем она по очереди указала на беременных молодых женщин:

– Олара-о ве Олара-у.

– Они, наверное, сёстры, – высказал предположение Пётр.

Гончаров только пожал плечами.

Ещё несколько секунд Нерван-ола рассматривала землян, а затем сделала знак пройти внутрь дома. Земляне последовали за четвёркой, оглядываясь по сторонам.

Следовало отметить, что обстановка складывалась совсем не зловещая, а, напротив, даже располагала к спокойствию. Люди прошли за хозяйками через длинный сводчатый коридор, в котором единственными источниками света служили масляные светильники, и миновали два зала с высокими, сужающимися вверх окнами.

Насколько можно было судить, дома знатных людей в этом мире снаружи были обложены камнем, а внутри имели комбинированный каменно-деревянный каркас, промежутки между частями которого заполнялись выбеленной разными цветами глиной или керамическими плитами. Везде во множестве висели плетёные узоры и тканые ковры, а керамика, встроенная в стены, создавала ощущение ухоженности и уюта.

– Интересно, а как они размножаются? – спросил майор, кивая на шествовавших впереди беременных.

– Думаю, что уж при такой внешней схожести с людьми, природа ничего нового здесь не применила, – хмыкнул инженер.

– Да я в другом смысле, – ответил Гончаров. – Сам способ ясен как божий день, но если у них мужики на ошейниках, то вот – как? Приводят мужичка, что ли, и вперёд, Вася, – залезай, работай?

– Вполне возможно. Не думаю, что тут присутствует какой-то комплекс ухаживаний: мужчины явно до такого не будут допущены.

Наконец, они вышли в подобие внутреннего дворика, настоящего патио. Здесь стояли длинные широкие столы, по стенам вились ползучие растения, напоминавшие виноград, но вместо гроздьев на лозах наливались овальные пурпурные плоды размером с хороший лимон, с тонкой, словно просвечивающей кожицей.

Сквозь стены здания на пространство внутреннего дворика вели несколько дверей, через одну из которых сейчас вошли хозяйки и земляне. Остальные проёмы были завешаны толстыми ткаными ковриками, покрытыми ромбовидными узорными орнаментами и расшитыми чем-то вроде крупного бисера.

Вдоль столов стояли вполне обычные скамьи, на каждой из которых могли сесть по три-четыре человека. У дальнего от землян конца высился не то чтобы трон, но высокий стул с резной спинкой. В стороне справа имелся ещё один круглый стол, существенно ниже, чем главный. Рядом стояли шесть чурбаков, заменявших стулья.

– Надо думать, для детей, – заметил Пётр; майор только плечами пожал.

Во внутреннем дворике было светло, но всё-таки темнее, чем на открытом месте, и, подняв глаза, земляне увидели, что всё пространство сверху прикрыто деревянными ажурными конструкциями, а свет проходит через полупрозрачные вставки из каких-то плёнок то ли животного, то ли растительного происхождения.

Правительница первой взгромоздилась на трон, довольно долго давала указания появившимся служанкам, и только после этого кивнула землянам на места по левую сторону от себя, а её молодые спутницы расселись справа. Больше за стол никого не пригласили.

Нерван-ола что-то сказала Оларе, и та знаками объяснила, что надо раскрыть альбом. Земляне догадались, что правительница также желает узнать историю их появления здесь. Гончаров кивнул Петру, и тот, когда используя уже сделанные ранее рисунки, когда дорисовывая что-то, снова пустился рассказывать про их странствия. Олара, вызвавшаяся играть роль добровольного помощника, комментировала повествование, как могла.

После рассказа об уничтожении вторгшегося через Арку зверя Нерван-ола задала вопросы о принципе действия земного оружия, и Домашников долго чертил на бумаге и даже рисовал устройство патрона. Гончаров со своей стороны вытащил из кобуры пистолет, и, вынув один патрон из обоймы, показал его.

Правительница с явным благоговением взяла отливающую латунью вещицу в руки и долго вертела её, а потом что-то удручённо сказала Оларе. Та кивнула и долго говорила, показывая временами рукой то на рисунок БТРа, то куда-то за стены дома. Судя по всему, амазонки сходились во мнении, что изготовить земные механизмы и предметы им будет не под силу.

Домашников достал свой универсальный видавший виды нож, в котором имелись даже плоскогубцы, и осторожно вытащил из патрона пулю. Высыпав на лист бумаги порох, он объяснил его назначение и продемонстрировал горение «волшебного» вещества.

– Я бы мог научить их делать простой чёрный порох, – сказал он Гончарову, – но как объяснить им, что такое, например, селитра?

– Ты ещё предложи геологоразведкой для них заняться! – съязвил майор.

– Да я понимаю, поэтому и молчу. Хотелось бы помочь девушкам, но как? – Он развёл руками.

Они беседовали таким странным образом ещё долго. Нерван-ола приказала принести какие-то свитки, оказавшиеся нарисованными картами. Из рисунков, сделанных кисточками на тонко выделанных шкурах какого-то животного, стало понятно, что амазонки вполне прилично ориентируются на местности. Более того, они давно выяснили, что оказались в отрезанном от остального мира квадрате и даже посылали на разведку отряды через обе расположенные поблизости Арки, но никто из разведчиков не вернулся.

Пётр постарался объяснить, что система Арок является «улицей с односторонним движением», но, судя по всему, его не поняли или поняли неверно, и инженер отказался от дальнейшего обсуждения данного феномена.

Наконец, правительница отдала приказ убрать рисовальные принадлежности и карты, после чего хлопнула несколько раз в ладоши. Служанки начали вносить блюда, кувшины, кубки и прочую столовую утварь, заняв ими добрую треть огромного стола. Нерван-ола пригласила мужчин приступить к трапезе.

Гончаров и Домашников переглянулись. Перед каждым из сидящих за столом поставили большую, искусно сделанную, четырёхугольную керамическую тарелку, больше напоминавшую в земном понимании блюдо или поднос. Из остальной сервировки появились только высокие керамические стаканчики, в которых торчало несколько струганых палочек длиной сантиметров по двадцать пять-тридцать и большие керамические кубки. Никаких столовых приборов в виде вилок, ложек и ножей не наблюдалось.

Правительница что-то снова сказала служанкам, и одна из них, отогнув ковровую занавеску, нырнула в дверь, расположенную рядом с маленьким столиком. Через несколько минут служанка снова появилась из внутренних покоев дома, а за ней вышли шестеро мужчин. Майор и инженер уставились на них, уже почти привыкнув, что здесь присутствуют только женщины.

Эти мужчины выглядели куда более ухоженными, чем те, кого земляне встречали на улице и в полях. На них красовались короткие туники одинакового тёмно-зелёного цвета, выбритые черепа лоснились, словно смазанные маслом. У каждого голову украшал веночек из каких-то белых и красных цветов, но на шеях болтались уже знакомые ошейники – неизменные атрибуты местного «мужского достоинства».

– Вот тебе и столик для детей, – вымолвил Домашников.

– Видимо, «домашние мужики», – предположил майор. – У них, наверное, тут своего рода гаремчик. Да-а-а, извращённое общество!

– Точно! – согласился Пётр. – Хотя, как сам понимаешь, все извращения в социальной сфере – относительны. Они, безусловно, уверены, что как раз так – естественно.

Нерван-ола, видимо, почувствовав настроение землян, нахмурилась. Домашников замолчал, вытащил одну из палочек из стоящего рядом с ним стаканчика и стал её разглядывать. Палочка имела заострённые концы, но для зубочистки была слишком велика, и люди сообразили, что, вероятно, это и есть столовый «прибор». В качестве салфеток справа от каждого положили по кусочку вышитой ткани размером с носовой платок.

Предположение подтвердилось, когда женщина начали сами накладывать себе в тарелки еду – служанки только подносили нужные блюда. Пища поддевалась деревянной лопаткой и вся была нарезана на сравнительно небольшие, но и не совсем мелкие кусочки, что оправдывало применение заточенных палочек. За «мужской» столик еду подали уже положенную в такие же квадратные тарелки, но питьё наливалось не в кубки, а в широкие чаши наподобие пиал.

– Пробуем понемногу и осторожно, – предложил Пётр.

Они положили себе по маленькой зерновой лепёшке, по паре кусочков жареного и вяленого мяса и по ломтику плода, внешне похожего на уменьшенную копию тыквы, после чего понюхали напитки. Один, который по запаху напоминал земное сухое вино, Гончаров и Домашников рискнули пригубить. Вино оказалось прохладным, почти холодным: видимо, амазонки располагали глубокими погребами для хранения продуктов.

– Чёрт меня побери, – вымолвил майор, – классное сухое вино! Вроде «саперави», честное слово.

Домашников согласно кивнул:

– Да, вкусно. Но мы рискуем: напиток растительного происхождения нам может быть опасен.

– Всё-таки, думаешь?… – спросил майор.

– Конечно! Вдруг то, что для них нормально, вызовет у нас отравление? Или как минимум понос, я уже говорил. Такие же последствия может иметь поглощение любой местной еды.

– Тогда я не понял, – поинтересовался Гончаров, – зачем же мы вообще едим и пробуем вино?!

Домашников пожал плечами и картинно вздохнул:

– Такова участь всех первооткрывателей: чтобы проявить должную вежливость. Чтобы хозяева, то есть хозяйки, не обиделись. Вообще много пить и есть не будем. Не думаю, что нас будут пытаться отравить или усыпить, но и это исключать на сто процентов нельзя, кстати.

Мясо на вкус воспринималось как самое обычное мясо, вроде говядины, обильно приправленной специями, а плод почти точно соответствовал своему внешнему виду, и с закрытыми глазами его трудно было отличить от печёной тыквы. Местный хлеб тоже вполне сошёл бы за земную выпечку из муки грубого помола.

Палочками было есть непривычно, но поскольку тут не требовалось держать их так, как держат японцы, а просто орудовать двумя в разных руках, помогая одна другой, то всё сразу легко получалось.

Периодически люди посматривали за «мужской» столик. Бритоголовые уписывали поданную еду за обе щеки, и служанки не успевали подносить им новые блюда – судя по всему, такое угощение доставалось мужичкам не слишком часто.

– Видишь, – сказал Домашников, промакивая губы салфеткой после очередного глотка вина и благодарно кивая правительнице, – что значит более примитивная цивилизация…

– Что ты имеешь в виду? – Майор чуть приподнял бровь.

– Ну, они явно пережили такие же потрясения, что и мы, но уровень развития техники у них изначально был неизмеримо ниже. Значит, не существовало и сильной связи разных областей друг с другом и, соответственно, чисто жизненной зависимости от продукции, выпускаемой где-то за тысячи километров. Потому они живут практически, как и жили до всяких катаклизмов. Восстановили разрушенные домишки, пашут землю – и живут. Например, нет у них здесь нефти, но они её и вообще не используют. Понимаешь меня?

Гончаров кивнул:

– Верно подметил!

– Да это давным-давно подмечено. Любой организм тем более живуч, чем он менее сложен. Оторви таракану пару ног – он прекрасно ползает. А случись такое с человеком – без специальной помощи ему тут же конец придёт. Так же и общество: более сложное и развитое является более уязвимым при глобальных потрясениях. Непонятно, почему вообще эволюция идёт по пути усложнения?

Он посмотрел на часы.

– Незаметно время пролетело – пойду, скажу Фёдору, чтобы тоже пришёл, а то потом и Семён Ефимович не успеет. А может, пусть они идут вместе, а я один там покараулю? Я уже насиделся за столом для удовлетворения своего любопытства.

Майор секунду подумал и кивнул.

– Ты только смотри в оба. Люки все закрой, не высовывайся, на местных барышень не заглядывайся.

Пётр усмехнулся:

– Да что ты! Говорю же, мордашки есть ничего, но фигуры… У нас на Земле и не найти столь коротконогий этнический тип.

Гончаров засмеялся, а Домашников знаками попросил разрешения у Нерван-олы выйти на улицу и привести за стол других членов экспедиции.

Согласие милостиво дали, и никто ему не препятствовал покинуть зал. Служанка проводила Петра до ворот, откуда он и помахал рукой стоявшему неподалёку бронетранспортёру. Вокруг машины на некотором отдалении толпились группки зевак, по-прежнему почти все женщины. Вдоль дороги, ведущей к поместью, отсекая БТР от жителей, выстроился небольшой отряд в доспехах с саблями и копьями.

Основное местное светило по-прежнему находилось высоко на привычно голубом небе, но уже миновало зенит.

– Ну, как там? – поинтересовался Альтшуллер, распахивая боковой люк.

– Всё нормально пока, вполне гостеприимно. Умора – мужчины у них, как граждане второго сорта, едят за отдельным столом! Вы идите, Семён Ефимович, вместе с Фёдором – командир дал добро, дабы не терять времени. Посмотрите на жизнь амазонок вблизи.

– Один тут останешься? – спросил Исмагилов.

Домашников кивнул, криво усмехаясь:

– Запрусь, как в крепости, и буду держаться до последнего патрона, если что. Напомните майору, чтобы о воде договорился, а то мы насчёт этого пока ни слова не нарисовали. Я жду два часа – так же, как условливались. Пусть потом кто-то выйдет и скажет, что всё в порядке. А то я жду ещё пять минут – и делаю контрольный выстрел. Пока просто в воздух, а не в голову.

– Вояка! – не зло пошутил Исмагилов, выбираясь из БТРа.

Оказалось, что провести два часа не за столом, впитывая массу новых впечатлений, а в закрытой коробке БТРа – две большие разницы. Пётр маялся, переходил от бойницы к бойнице, периодически высовывался из верхних люков, поочерёдно смотрел во все приборы наблюдения и вертел башней из стороны в сторону к явному восторгу стоявших поодаль «барышень».

Внутри нагретого корпуса стояла духота. Домашников несколько раз цедил тёплую застоявшуюся воду из фляжки и почти с тоской вспоминал прохладное вино амазонок, которого он из опасения выпил так немного.

Прошло два часа, но никто не показывался. Солнце начало заметно клониться к закату. Пётр подождал пять минут, не зная как быть, ещё пять – хотел уже сделать предупредительный выстрел, как в воротах замаячил Исмагилов в сопровождении одной из служанок.

Фёдор подходил к машине, усмехаясь и качая головой.

– Ты чего развеселился? – поинтересовался инженер.

– Умора настоящая! Пойдёшь туда ещё?… Мне, например, надоело. Ну, честное слово, ерунда собачья: наблюдать, как мужики, словно шавки, едят в сторонке! Удивляюсь, как они этих баб на место не поставят?

– Тут же многовековая культура, Федя! – наставительно сказал Домашников. – И это тебя уж так развеселило?

– Да нет, это меня как раз разозлило. Ну и там с майором приключилась история… Щекотливая, так сказать!

– Не понял? – слегка насторожился Пётр, понимая, что если бы случилось нечто нехорошее, то Исмагилов бы не смеялся.

– Они сидели, сидели, эти бабы, а потом выпили ещё, и та старая, как её…

– Нерван-ола, кажется, – подсказал Домашников.

– Ну да, вроде она, – кивнул водитель, – начала что-то втолковывать Александру Яковлевичу. Мы долго не понимали, а потом выяснилось, что она буквально требовала, чтобы он трахнулся с этой, которая не беременная, которая к нам с отрядом первая явилась…

– С Оларой?! – машинально переспросил Пётр, выпучив глаза.

– Ну да! Представляешь?

– И что?

– Майор офонарел, конечно, но, похоже, у этих девок ситуация такая, что мужик отказать не может. В общем, у нас там ситуация даже стала как бы накаляться. Но Альтшуллер – дипломат, блин: сразу прорубил, что может конфликт назреть, и тоже стал уговаривать командира. И представляешь – уговорил!

– М-да, я лично не завидую Гончарову, – искренне сказал Домашников, посмотрев на фигурки воительниц, шеренгой стоявших поодаль.

– Вот-вот, – усмехнулся Исмагилов, сворачивая самокрутку. – Честное слово, в первый раз в жизни мне полегчало, что бабы не меня выбрали. Я ещё не настолько оголодал.

– Я тебя понимаю. – Домашников тоже не смог скрыть усмешку.

– Вот майор там сейчас и отдувается.

– Думаешь, отдувается?

– Уверен! Майор – молоток мужик, имеет чувство долга. Семён Ефимович ему совершенно серьёзно втолковывал про недопустимость конфликта.

– А что же Альтшуллер? Свечку держит? – пробормотал Пётр, ухмыляясь.

Фёдор хихикнул:

– Сидит, что-то объясняет старой ведьме, какие-то рисунки рисует.

– Не боится, что и его захотят попользовать?

– Видимо, не боится, – заржал Исмагилов.

Домашников прищурился на солнце.

– Они, наверное, думают, что могут забеременеть от мужчин из иного мира, – сказал он. – От хорошего самца-производителя.

– А что, на самом деле не смогут? – поинтересовался Исмагилов, сплёвывая в открытый люк, и ни к селу ни к городу констатировал: – Вино у них хорошее…

– Ты много выпил? – насторожился Пётр вместо ответа на первый вопрос.

– Нет, – покачал головой Фёдор. – Всего один стакан.

– Смотри, чтобы не было последствий – там стаканы на пол-литра где-то.

– Так ты всё-таки как считаешь, – вернулся к интересной теме водитель, – могут они тут от нас забеременеть или не могут?

– Тебя-то чего это так волнует? – ухмыльнулся Пётр. – Хочешь попробовать? Я думаю, не могут. Ну, сам прикинь, генетически мы совершенно разные – ничего тут быть не может. Когда римские легионеры на Земле коз трахали, никто же не рождался!

– А они трахали?!

– Вроде да. Как-то читал, что в дальние походы легионеры специально брали коз – трахали в отсутствие женского пола и, кроме того, в пищу использовали. Очень удобно.

– И то верно, – серьёзно согласился Исмагилов и выбросил окурок. – Так что командир может быть спокоен: алиментов ему из другого мира не предъявят, да?

– В любом случае исполнительный лист не дойдёт, – сказал Домашников, и они засмеялись, но смех получился всё-таки чуть-чуть принуждённым.

– А вдруг и тут так же? – вдруг спохватился Фёдор. – Сперва потрахаются, а потом съедят майора? Как римляне коз!

Домашников на секунду насторожился и зачем-то посмотрел на пулемётную установку, словно проверяя, на месте ли она.

– Да нет, не думаю, – ответил он. – Тут явно что-то иное. Как ритуал или с целью оставить потомство от хорошего воина, что ли.

– Ну-ну, – пробормотал Исмагилов, поигрывая автоматом, – дай бог…

Майор вышел только через час, когда солнце висело, почти касаясь верхушек дальних деревьев, и Домашников уже нервничал. Следом шёл Альтшуллер, а ещё далее вышагивали несколько служанок, тащивших бурдюки с водой и какие-то корзины с припасами: Гончаров не терял даром времени и при всех проблемах, вставших перед ним, сумел объяснить, что экспедиции требуется вода.

После того как погрузка припасов была закончена и БТР уже разворачивался, в воротах появились две фигуры – старая Нерван-ола и Олара. Они молча смотрели вслед машине.

Майор надел каску на мокрые волосы и, стоя в командирском люке, отдал правительнице и её старшей дочери честь. Неожиданно обе женщины помахали вслед руками.

Домашников покачал головой и тоже помахал рукой на прощание.

Глава 12

Любопытным совпадением явилось то, что в новом мире, где они очутились, тоже опускался вечер.

Арка стояла в очень красивом месте на берегу моря с полосой пляжа, убегавшей в обе стороны, насколько хватает глаз. Багровое, словно начищенный медный таз, солнце касалось брюхом морской глади далеко справа, почти там, где полосы воды и суши сходились. В тёмно-синем небе не наблюдалось ни облачка, а легкий ветерок и тихий шелест волн навевали подозрительное умиротворение.

От Арки, плоскость которой располагалась практически перпендикулярно береговой линии, до кромки прибоя оставалось метров сорок. В другую сторону на постепенно повышающейся местности песок переходил в плотный травяной покров, упиравшийся в густые тропические заросли, раскинувшиеся, насколько хватает глаз. Кое-где вдоль берега стояли группы пальмообразных деревьев. Терпкий морской воздух витал над нагретым за день пляжем, расточая приятный запах растительности и влажной йодированной соли.

Крупные белые птицы с характерными резкими криками пронеслись над головами, раскинув длинные изогнутые, с чёрными кончиками крылья.

– Да это же чайки! – почти закричал Домашников и, устыдившись своих эмоций, добавил тоном ниже: – Ну, не может быть таких сходств: это Земля, мужики, мы наверняка где-то в тропиках! Даже на деревья посмотрите – земные пальмы, чёрт побери!

Гончаров проводил птиц глазами и кусочком тряпочки протёр стёкла бинокля.

– Да, вроде чайки – не отличишь. По пальмам я, правда, не специалист – вот камыши или саксаул я бы точно узнал. Но согласен – по картинкам похожи.

Пётр глубоко потянул носом воздух:

– Ну, не самое худшее место, – заметил он. – Море, песочек, тепло. А то могли бы снова в какой-нибудь тундре очутиться.

Майор молча рассматривал прибрежные заросли.

– В тундре, конечно, холоднее, – произнёс он наконец. – Но как тебе вон та штучка нравится?

Он подал бинокль Петру и кивнул в сторону кучки пальм, которые росли метрах в трёхстах ближе к опушке леса.

Домашников присмотрелся и выругался.

– Амазонка, – прошептал он. – Голая, похоже.

Между стволами двух пальм на жердях, словно на щите для выделки шкур, виднелась растянутая человеческая фигура. В бинокль не было видно лица, которое закрывала свесившаяся копна волос, но по уже знакомым пропорциям тела ошибиться было невозможно.

– Судя по всему, – произнёс сквозь зубы Александр, – это амазонка из отряда, который, по словам правительницы, ушёл в Арку несколькими днями раньше.

– Может, она ещё живая? – спросил Альтшуллер. – Может, помощь оказать сможем?

Гончаров немного подумал. У него крутилась мысль, что поскольку в этой зоне нет чего-то сверхъестественного, особенно если этот кусок поверхности вырезан где-то в Африке или Южной Америке, то не лучше ли, если Арка ещё работает, дать обратный ход и отправиться дальше?

Гончаров вспомнил, как их, несмотря ни на что, хорошо принимали, вспомнил Олару. Она, конечно, была не красавица, по земным меркам, но неожиданно очень нежная и страстная.

А интересно, может ли у него остаться ребёнок в другом мире? Пётр уверен, что не может, но – кто его знает?… Да нет, конечно, не может – майор и сам это понимал. Его ребёнок остался на Земле, там, куда он никак не может попасть.

– Оценим ситуацию, – сказал Гончаров, играя желваками. – В лесу ничего не вижу, но возможна ловушка. Всем приготовить оружие, Пётр, – к пулемётам, Семён Ефимович, – сядьте с автоматом у бойницы на левом борту.

Он наклонился и из люка осмотрел песок. Серо-жёлтая поверхность была взрыта множеством следов, и кое-где на ней матово поблёскивало много вполне свежих гильз. Гончаров сразу оценил оружие – АКМ и АК-74.

– Так, – сказал майор себе под нос, – выпендриваться не будем.

Он спустился вниз и закрыл люк. Затем прошёл в отделение десанта и достал из укладки несколько гранат для подствольника, а также взял РПГ-7 и пару выстрелов к нему. Гранатомёт он поставил рядом с командирским сиденьем.

– Что думаете, товарищ майор? – поинтересовался Исмагилов, не покидавший места водителя. – Правда, Земля, что ли? Значит, тут люди есть?

– Вот это, Феденька, как раз страшнее всего, – философски молвил с бокового сиденья Альтшуллер. – Когда людей нет, то и не так страшно. Очень часто – просто тихо и спокойно.

Гончаров покосился на старика и, повернувшись к водителю, ответил:

– Похоже на Землю, но кто его знает? Чайки похожи, пальмы похожи, и стреляли тут – весь песок гильзами усыпан. И вон, эту девушку на раме видишь? Кто её так и за что? Потихоньку подъезжай туда…

– Постой, – вспомнил Пётр, – дай я срисую карту. Мало ли что…

Под прикрытием Гончарова, занявшего позицию с автоматом у открытого люка, Домашников быстро срисовал имевшийся и здесь атрибут украшения Арки, после чего БТР двинулся к группе пальм.

Амазонка была мертва, это стало понятно ещё издали. На теле виднелось множество кровоподтёков, словно женщину кололи острыми предметами, а в левую грудь был вогнан деревянный колышек. Под ногами висевшего на распорках тела темнел потухший костёр, ступни даже обуглились.

Домашников и Альтшуллер сгрудились за креслами водителя и командира и во все глаза разглядывали труп со следами столь жестоких пыток и издевательств.

– Да, – тихо произнёс Семён Ефимович, – бедняга… Помощь бывшего фельдшера Альтшуллера ей не потребуется. Тут уже, знаете ли, даже сам Габонский бы не помог…

– Кто такой Габонский? – машинально спросил майор.

– Как, вы Габонского не знали? – удивился Семён Ефимович. – А я с ним вот домами встречался, так сказать. Замечательный был хирург в Екатеринбурге, а потом в депутаты полез. Интересно, что с ним стало?…

Гончаров оглянулся назад.

– Экипаж! – тихо рявкнул он. – Шутки-то давно кончились! Почему оставили свои места? Пётр, мать твою, ты где должен быть?! Что вы, как дети?! Ушами будете хлопать – нас так же в два счёта подвесят, ни один Габонский не поможет!

Домашников всё-таки ухмыльнулся и сказал:

– А странное совпадение, что Семён Ефимович вспомнил такую фамилию, как Габонский. В Африке такая страна была – Габон. Представляете, если мы сейчас на куске этого самого Габона?

– Ну и что ты хочешь сказать? – скривился майор.

– Да просто – смешно: Габонский, Габон…

Все улыбнулись, несмотря на напряжённость момента, и даже Гончаров.

– А если серьёзно, то землян, которые впереди нас шли, возможно, тоже захватили, – высказал предположение Домашников.

– Так вот и я о том же, – кивнул майор и процедил: – Ублюдки, кто бы это мог быть?

Какое-то время он рассматривал мёртвую амазонку, растянутую на жердях.

– А вдруг, это те и сделали? Ну, за которыми мы идём? – выдвинул предположение Петр.

– Кто его знает… – задумчиво протянул майор. – Зачем бы им это потребовалось? Скорее всего, тут местные поработали.

– Я думаю, – сказал Семён Ефимович, – девушку надо похоронить по-человечески. Это, конечно, понятие растяжимое – по-человечески, но… Вы меня понимаете?

– Значит так, – подвёл черту Гончаров. – Федя, становишься передом, щитки на стёкла. Пётр, – за пулемёты, и пока ещё относительно светло, контролируешь заросли. При любом подозрительном движении в кустах – предупредительный выстрел в воздух. Если из джунглей кто-то или что-то попрёт – огонь на поражение короткими очередями, по два-три выстрела. Постарайся прицельнее, чтобы патроны поберечь. Мы с Семёном Ефимовичем выйдем и похороним женщину. Задача ясна?

Вопросов ни у кого не возникло. Майор прихватил лопату, которая лежала внутри БТРа, и две пары рабочих рукавиц.

Гончаров и Альтшуллер разрезали верёвки и аккуратно уложили тело амазонки на песок. Труп уже начинал разлагаться, и к этому запаху примешивался ещё и запах горелого мяса. Забитый в грудь кол смотрелся ужасающе, и майор его выдернул. Затем Александр прикинул место чуть в стороне, чтобы не мешали корни пальм, снял легкую камуфляжную куртку и футболку, оставшись голым по пояс, и начал копать. Семён Ефимович, держа пистолет обеими руками, немного нервно следил за тем, что происходит вокруг.

Как обычно в южных широтах, смеркалось очень быстро, и, несмотря на то, что почва была лёгкая, майор закончил копать могилу уже почти в темноте. Несколько раз Пётр высовывался из БТРа, но Гончаров, шипя от злости, гнал его обратно на место стрелка, приказав Исмагилову следить за местностью в прибор ночного виденья.

Высыпали яркие звёзды, и майор задрал голову, рассматривая их. Сначала всё казалось абсолютно неузнаваемым, но наконец почти у края горизонта он нашёл два знакомых с детства ковшика, переливающих воду один в другой. Александр прикинул, как же нужно сместиться по широте, чтобы Медведицы уползли к горизонту. Насколько он помнил ориентирование по звёздам, от широты Екатеринбурга это должно составлять не менее пятидесяти градусов. Значит, они находились близко к экватору, но, поскольку оба созвездия видны хорошо, всё-таки ещё в Северном полушарии.

– Вас не подташнивает, Семён Ефимович? – спросил Александр, переводя, наконец, дыхание; он вылез из ямы и сейчас стоял в слабом свете ярких южных звёзд, опираясь на лопату.

– Дорогой товарищ командир, – негромко сказал Альтшуллер, качая головой, – дорогой Саша! Я уже, знаете ли, в возрасте, когда не подташнивает, даже если на собственный труп смотреть придётся, а не то что на чей-то там ещё.

Гончаров усмехнулся и тихо сказал:

– Фёдора позовите, пожалуйста, Семён Ефимович.

Вдвоём с Исмагиловым, используя остатки верёвок, которыми была привязана амазонка, они опустили тело в яму и закопали могилу, насыпав небольшой холмик. Гончаров подумал и воткнул в ногах погребённой метровую жердь.

– Салют давать не будем, – констатировал он.

– Командир, – позвал Домашников, снова высовываясь из люка, – посмотри-ка: огни по правому борту.

Гончаров повернулся туда, куда указывал Пётр, и увидел вдали где-то, похоже у самой воды, несколько слабых огоньков, напоминающих костры.

С запада над лесом появилось яркое светящее тело: это была знакомая Луна, по-тропически большая, но узнаваемая, в фазе, близкой к полнолунию, так что на пляже быстро сделалось довольно светло.

Тишину южной ночи нарушал только монотонный шелест прибоя. Картина и настроение могли бы стать совершенно идиллическими, если бы не свеженасыпанный холмик песка и ещё стоявший в ноздрях Гончарова запах разлагающейся горелой плоти.

Понимая, что на открытой местности их могут заметить, майор приказал Исмагилову, не включая фар, тихо двигаться к группе высоких густых кустов, росших почти на краю полосы песка и травы.

– Будем дожидаться утра там, – сказал Гончаров.

– Не лучше ли встать у Арки, включить датчик на срабатывание и быть готовыми свалить? – спросил Пётр.

Майор покачал головой:

– Мы же хотим узнать о тех, кто шёл впереди нас. Но при таком лунном свете на открытой местности всё просматривается как на ладони. Ясно, что здесь живут… – он на секунду замялся, словно подбирая слово, – люди, которые уже знают про действие Перехода. Ясно, что эти люди сюда захаживают, а на пляже мы будем заметны издалека. Думаю те, кто умертвил девушку, завидев бэтээр, церемониться не будут, и если у них есть чем по нам долбануть, то долбанут. В кустах мы, по крайней мере, скрыты от лишних глаз, и если нас пока не заметили, то есть некоторые шансы, что не заметят до рассвета.

Давя растения, Фёдор заехал в кусты так, что густые заросли скрыли БТР. Срезав несколько крупных веток, Гончаров и Домашников замаскировали ствол тяжёлого пулемёта и пролом в кустах.

– Всё, – подвёл черту майор, – ждём утра. Здесь мы хоть знаем, что примерно часов через семь рассветёт.

– Командир, – сказал Исмагилов, – как насчёт, чтобы по стаканчику винца, которым нас снабдили? Пропадёт, боюсь. Да и просто пить хочется – жарко! Если уж пока не пропоносили от него, то всё нормально, поди.

Гончаров покачал головой:

– Не следовало бы, ну да ладно. Помянем амазонку.

Он закрыл люки, чтобы не выдавать себя светом, зажёг свечку и налил из бурдюка примерно по полкотелка каждому, после чего уже в темноте разрешил снова впустить не то чтобы прохладный, но вполне освежающий воздух в душноватую коробку БТРа.

– Слушай, как думаешь, где мы находимся? – спросил его Домашников, прихлёбывая напиток амазонок и разглядывая звёздное небо в проёме верхнего люка.

Гончаров пожал плечами и поделился своими прикидками широты и долготы.

– Скорее всего, где-то в районе экватора, а вот Африка это, Южная Америка или какая-то экваториальная часть Азии, я не знаю. Район Пянджа или Кавказ я бы узнал, – невесело пошутил он, – а другие места мало успел посмотреть.

– Могу сказать, что это точно не Россия, – вставил Фёдор.

– Да уж, – вздохнул Семён Ефимович и хмыкнул. – И точно не Израиль.

– Хм, – сказал Домашников, – могу себе представить, что, вообще, в Израиле творилось и, возможно, творится…

– Ох, не говорите! – сокрушённо выдавил из себя Альтшуллер. – У меня же там дочь с семьёй жили. Хотя, если Зоны там расположены так, что отсекли палестинцев от основной территории страны, то, может, даже спокойнее стало.

Тр-р-р… Пок-пок-пок… Тр-р-р… – донеслось откуда-то издали. Люди переглянулись.

– Ну вот, а здесь всё, как положено, – словно в подтверждение каких-то догадок кивнул майор. – Вполне бурная деятельность идёт, и боюсь, что скучать нам не придётся. Если уж у нас всякие бандюганы стали себя князьями величать, то могу представить, что вытворяют в Африке и Азии. Там и раньше перевороты за переворотами везде были обычным явлением.

– Ну а в Латинской Америке, например, лучше было?

– Да ничем не лучше, конечно, – согласился Александр.

Они выбрались наружу и, раздвинув ветки, посмотрели в сторону, откуда доносилась пальба. Выстрелы раздавались с того направления, где ранее были замечены огни. Пару раз за лесом полыхнули вспышки. Судя по звуку, бой происходил километрах в семи-восьми, не ближе.

– Ладно, давайте займёмся привычным делом – определим очерёдность караула, а утром подумаем, что делать дальше, утро вечера мудренее.

– Эх, в море окунуться бы, – мечтательно сказал Домашников, сев, привалившись к башне БТРа. – При лунном свете.

– Не сейчас, – возразил майор. – Будет утром всё спокойно – ополоснёмся. Лучше бы, конечно, где-то в пресной воде, но – выбирать не приходится.

– Да я это так, я же понимаю, – ответил Пётр. – Но вот тебе у амазонок дали помыться, а я уже пoтом провонял.

– Утром постараемся ополоснуться, обязательно!

Но утром ополоснуться не дали. На рассвете, когда горизонт начал алеть, майор, дежуривший в самое трудное время, услышал тарахтение моторов. Он тут же растолкал экипаж.

«Дьявол, – подумал Гончаров, – знал бы, что такая экспедиция получится, точно бы ещё хоть пару бойцов взял!»

С левой стороны из-за леса вынырнуло несколько машин. Лёгкий бронетранспортёр ещё советского производства на базе знакомого Гончарову ГАЗ-69, мчался впереди, а за ним следовали три джипа с пулемётами. В бинокль майор разглядел, что машины набиты чёрными людьми. «Значит, Африка», – машинально подумал он.

Если в темноте их замаскированный в кустах БТР ещё и можно было не заметить, то относительно дневного времени Гончаров иллюзий особых не питал. Да и, похоже, вновь прибывшие знали, куда направляются: очевидно, кто-то выследил появление экспедиции Гончарова ещё с вечера – машины остановились полукругом в некотором отдалении от кустов.

На всякий случай Гончаров приказал всем надеть каски и бронежилеты. Ситуация сулила мало хорошего, но и не являлась безвыходной: пулемёты потенциального противника не могли причинить вреда броне БТРа, при условии, конечно, что у негров нет гранатомётов.

– Петя, тебе поручаю эрпэгэ!

– Так точно! – немного невпопад отозвался Домашников напряжённым голосом.

Майор приказал Петру незаметно занять позицию в кустах.

– Если что, первым бей броневик. И про реактивную струю не забудь, не подставься, – снова напомнил Александр.

Фёдору и Альтшуллеру он велел занять места стрелков у амбразур, а сам хотел сесть к тяжёлому пулемёту.

Неожиданно в открытом кузове лёгкого броневика поднялась фигура в камуфляжном комбинезоне и заорала что-то в жестяной рупор. Гончаров прислушался.

– На каком это он гуторит? – спросил майор. – Вроде как на английском?

– Абсолютно точно, – подтвердил Пётр, – на инглише и с жутким акцентом. Типичный афро-азиатский прононс.

– А ты понимаешь, что ли?! – удивился Александр.

– Да, в общем-то, очень даже неплохо понимаю. Даже когда-то переводчиком подрабатывал, было дело, когда к нам на завод индусы приезжали.

– Молодец, удачно, а то я с иностранными языками не в ладу, – уважительно кивнул майор. – По-таджикски и по-чеченски, правда, немного трёкал, но так – на уровне «руки вверх, падла»… Значит, вступаем в переговоры. Фёдор, тогда сядь к пулемётам ты.

Он привязал на шомпол от автомата кусок белёсой тряпки и вылез на броню, поднимая над головой эту универсальную визитку парламентёра.

Откровенно говоря, Гончаров чувствовал себя не слишком приятно, вставая в полный рост напротив машин, щетинившихся в его сторону стволами. Чёрт знает, что негритосам в башку взбредёт, а бронежилет не слишком спасает, когда тебя польют сразу из нескольких автоматов и пулемётов.

С другой стороны, Александр понимал, что, скорее всего, если сейчас кто-то хотел немедленной стрельбы, то уже бы открыл её. Поэтому майор стал энергично размахивать импровизированным флагом, жестами пытаясь показать, чтобы кто-то вышел для переговоров.

Из маленького бронетранспортёра снова что-то закричали.

– Они сами требуют, чтобы кто-то вышел, – сказал снизу из кустов Пётр.

– Сможешь поговорить, не страшно? – спросил Гончаров. – От меня-то пользы тут как от Мэрилин Монро на лесоповале.

Домашников встал, деловито подавая майору гранатомёт.

– От Мэрилин Монро на лесоповале польза сделалась бы ощутимая – лесорубам радость.

– Пойти с тобой? – прямо спросил Гончаров, не обращая внимания на реплику.

– А… какой смысл? – Петру было не слишком приятно, что его колебания заметили.

Майор кивнул:

– Значит, пойдём вместе – нам уже не привыкать вдвоём на переговоры шастать. Залезай-ка, Петя, для начала сюда и крикни, что мы, мол, вдвоём выйдем. Пусть тоже кто-то выходит без оружия. Сможешь сказать такое?

– Обижаешь! – Домашников немного нервно усмехнулся.

Он сложил руки рупором и довольно уверенно закричал что-то по-английски. Гончаров невольно крякнул: он с искренним уважением относился к людям, знавшим иностранные языки.

В ответ жестяная труба что-то пролаяла – Гончаров даже понял знакомое выражение «о’кей», прозвучавшее первым.

– Говорит, что согласны, – перевёл Пётр, – они тоже двое выйдут, но все должны оставить оружие. Встречаемся на середине.

– Так я им и поверил – без оружия, – проворчал Гончаров и повесил под бронежилет, одетый сейчас просто на майку, пару ручных гранат, а сзади за пояс засунул «стечкина».

– Фёдор, будь внимателен. Ежели что, мы кидаемся на землю, а ты бей из КПВТ, – приказал он и добавил тихо Петру: – Деда уж просить из гранатомёта пулять не буду.

Они раздвинули кусты и зашагали в сторону шеренги машин. Навстречу им вышли тоже двое, один из которых был именно тот самый негр, что кричал в рупор.

Солнце уже показалось из-за кромки моря и леса со стороны, противоположной вчерашнему закату. Похоже, берег в этом месте шёл почти строго с запада на восток.

Метрах в трёх друг от друга люди остановились, напряжённо разглядывая лица противников. Два африканца, стоявшие напротив майора и Домашникова, служили очень разными представителями негроидной расы. Тот, который кричал в рупор и, судя по всему, являлся главным в отряде, был высоким, статным и достаточно атлетически сложенным, несмотря на выступающий животик. В его волосах, выглядывавших из-под зелёного берета с пришитой белой полосой, пробивалась обильная седина. Второй тоже в поношенном камуфляже и берете, маленький, но жилистый и явно очень подвижный, как обезьянка, буравил европейцев хитровато бегающими глазками.

– Этот шпендик владеет боевыми искусствами, гарантию даю, – тихо сказал Гончаров.

– Ху’р ю? Американз? – рявкнул высокий хорошо поставленным голосом.

Гончаров понял последнее слово и, усмехнувшись, покачал головой, чем вызвал новые вопросы чёрного командира.

– Хау ю гет хиа? Фром вэр? Ху’р ю? Энсе!

Домашников еле сдержался, чтобы не поморщиться от ужасного акцента и построения фраз и ответил, что, как можно догадаться, они попали сюда через Арку.

– Ты что там говоришь? – поинтересовался майор. – Смотри, Петя, лишнего не болтай, на хер!

Эффект от слов Гончарова оказался неожиданным. Сказал он это громко, и брови седого командира вдруг поползли вверх.

– На херь? – довольно чётко переспросил африканец, характерно смягчая твёрдые согласные. – На херь? Твою мать, на фигь!

Стоявший рядом с удивлением посмотрел на своего начальника. Седой неожиданно прищурился, улыбнулся и, с некоторым трудом подбирая слова, спросил:

– Русськи? Москов?

– Не Москва, – ответил Пётр, – но мы русские. Урал!

– Ураль? Я слышать. Я… Училься Москва, Университет дружба народов, пятнадцать лет заду, – осклабился негр и, несколько поспешно принимая снова серьёзный вид, добавил: – Я даже докторский диссертаций там писать. Я – президент Букар Аканде.

– Думаю, нам повезло, – суховато сказал Гончаров. – Простите, а вы президент чего?

– Независимой Республика Южный Побережья.

Гончаров вздохнул и назвал себя и Домашникова как руководителя и члена экспедиции, отправленной из Зоны Екатеринбурга через Арку на обследование иных миров.

– Ваша Зона-то где находится, в какой стране?

– Наш страна был Найджирия, пока этот катастроф не случалась, – с достоинством ответил президент Аканде и указал на свой берет: – Вы разве не узнавать наши национальный цвета от флага?

Гончаров и Домашников переглянулись, и Пётр, предотвращая вопрос о «Найджирии» поспешно заметил:

– Ну да-да, конечно! Мы узнали нигерийский флаг. Я помню вашу футбольную сборную, такие же цвета. Хорошо играли ребята, здорово!

Президент Аканде согласно кивнул и, продолжая говорить на смеси «нигерийского с нижегородским», сказал:

– Да, наш страна мог быть великим, если не происьки имперьялистов. Я сильна подозревать, что этот катастрофа – резьюльтат какой новый оружия, американцы использоваль против стран третий мир.

Президент говорил по-русски с сильнейшим акцентом, порой коверкая слова и фразы, но, в общем-то, вполне внятно, и скоро европейцы перестали обращать внимание на эти искажения.

– Не думаю, что это так, – возразил Гончаров. – У нас творится то же самое, что и у вас, да и у американцев, безусловно, такая же петрушка.

– Петрушка? – удивился президент, не понимая слова, и склонил голову. – А что вы думаете, вполне возможно, они и против России применили это же оружие. А сами сидят себе и радуются.

– Да уж, – вполголоса добавил Пётр, – четыре года как радуются и не показываются никому.

Президент, казалось, не расслышал его.

– Я тут недавно поймал одного белого, судя по всему, он американец. Явился неизвестно откуда и, видимо, за нами шпионил. Со всякими приборами интересными. Посадил его в тюрьму. Он пока молчит, но сегодня вечером мы его будем пытать, а если ничего не скажет, то принесём в жертву богам неба.

– А девушку тоже ваши люди пытали? – невольно поинтересовался майор.

Президент Аканде мгновение смотрел на Гончарова, а потом перевёл взгляд на замаскированный в кустах БТР, и на лице его скользнуло какое-то странно-тоскливое выражение. Гончаров машинально обернулся и увидел, что на фоне восходящего солнца на броне, чуть приподнимаясь над кустами, маячит фигура Альтшуллера с гранатомётом на плече. Майор выругался про себя.

– Я вижу, вы все солдаты, Александр, – сказал негр. – Нет, эту женщину пытали не мои люди, а презренные фанатики полковника Мбадинуи. Они вчера напали и на наш штаб. Вы наверняка слышали стрельбу ночью.

Маленький негр начал что-то говорить президенту на каком-то африканском наречии. Президент выслушал его и покивал.

– Мой советник Бола предлагает вам быть нашими гостями. Мы расскажем, что здесь происходит. Он, видите ли, не говорит ни по-английски, ни тем более по-русски.

– Видите ли, – в тон Аканде ответил майор, – мы торопимся. Мы… – Он немного замялся, не зная, говорить ли о том, что они двигаются по следам неизвестных землян.

– Мы преследуем группу людей, – сориентировался Домашников. – Хотим с ними разобраться. Они доставили нам массу неприятностей.

– О, вот как! – многозначительно изрёк президент. – И мы с вами солидарны! Это очень плохие люди. Они выскочили из Арки, без предупреждения открыли огонь, убили нескольких моих солдат, а потом прыгнули назад, пока эти врата ада ещё работали. А уже после них пришли эти странные женщины с копьями.

– Так вы видели, как они пришли? – поинтересовался Гончаров. – В смысле этих женщин?

Бола снова что-то сказал своему боссу.

– Нет, – поморщился Аканде, словно от зубной боли, – конечно, мы их даже не видели живыми. Их захватили люди полковника Мбадинуи и всех убили. Мы бы не стали так пытать женщин. Ну, так как – вы принимаете моё приглашение?

Майор хотел было что-то возразить, но президент нарочито приветливо улыбнулся.

– Я скажу вам откровенно, майор Гончаров, – Он даже доверительно придвинулся ближе, – я хочу вас просить о большой услуге. Я вижу, вы прекрасно вооружены.

– Ну и что? – Александр вопросительно поднял бровь.

– Вы могли бы помочь мне свергнуть власть полковника Мбадинуи в Порт-Харкорте. Вам это будет нетрудно.

– С одним-то бронетранспортёром? – изумился майор. – Вы шутите, господин президент!

– У полковника Мбадинуи и такого нет.

– Тогда что вам мешает? – вмешался в разговор Пётр, указывая на имеющийся в распоряжении Аканде старый БТР.

– У полковника много стрелкового оружия, но почти нет техники. Однако он контролирует здесь добычу нефти, и у него есть бензин.

– М-м-м… – протянул майор. – А вдруг у него и гранатомёты есть? Один выстрел – и нет нашего бэтээра.

– В том-то и дело, тут уже давно нет гранатомётов. Когда-то были, но давно уже закончились боеприпасы. Патронов ещё хватает, а вот гранат не осталось.

– А пушки и тому подобное?

– Уже нет снарядов, – вздохнул президент. – Ваша машина легко бы позволила нам захватить Порт-Харкорт.

– Но у нас не так много горючего, чтобы уезжать далеко от Арки.

– Горючее мы вам дадим, горючего много. А после того как свалим полковника, вы сможете взять такой запас, какой увезёте. Мы даже дадим вам прицеп с бочкой, если хотите.

Майор задумчиво пожевал губами:

– Это интересное предложение, но я должен посоветоваться с экипажем, созвать военный совет, так сказать.

– Понимаю, понимаю, – закивал Аканде. – Как у вас, кстати, с продовольствием? Мы можем дать и еду.

– Спасибо, пока есть, – вежливо заверил майор. – В общем, мы удаляемся на совещание.

– Хорошо, подождём вашего решения, – улыбнулся президент и двинулся к своим машинам, а его советник снова что-то затараторил на ходу.

Вернувшись к БТРу, Александр и Пётр рассказали о переговорах.

– Машину хотят заполучить, – сразу же уверенно сказал Исмагилов. – Вооружение у них послабже, а дед Сёма им ещё гранатомёт для острастки продемонстрировал. Вот они и не решаются просто так атаковать, хитростью хотят взять. Кроме того, они же не знают, сколько тут у нас людей.

– Да, Семён Ефимович, – усмехнулся Пётр, – в каске, бронике и с гранатомётом вы великолепно смотрелись на фоне утреннего неба.

Гончаров посвистел сквозь зубы, пропуская замечание Домашникова мимо ушей:

– Да уж, увидят, что нас четверо, кто знает, как себя поведут. Пока мы стоим друг против друга с оружием – одно дело, а когда в их толпе окажемся – перережут как свиней.

– И что делать будем? – спросил Домашников.

Гончаров пожал плечами:

– Отвечаем категоричное «нет» и сваливаем дальше. Чего мы в этой Африке не видели? Пусть делят власть с полковниками и прочими генералами. Встанем у Арки и будем ждать, пока включится. Полезут – откроем огонь.

– Я с нашим командиром вполне и принципиально согласен, – поддержал майора Альтшуллер. – Из африканских или азиатских дел никогда ничего хорошего не выходит. Вспомните, сколько ещё Советский Союз им помогал, сколько Америка сюда совалась? А они научились действовать, как им надо: и с тех, и с этих денег и оружия урвут, а сделают по-своему.

Александр усмехнулся:

– Да, уж это верно, Семён Ефимович.

Пётр поскрёб подбородок.

– Конечно, доверия к этому выпускнику университета Патриса Лумумбы нет никакого. Вы заметили, как он сказал про то, что мы должны были слышать стрельбу вчера поздно вечером? Знал, конечно, что мы уже здесь, кто-то ему сообщил. Я лично не герой фильмов про американский спецназ, который пачками негров или малайцев крушит, – мне в их хижину дяди Тома башку совать страшновато.

– Значит, мнение командира совпадает с мнением членов экипажа, – утвердительно сказал майор.

– Конечно, – подтвердил Домашников, – мы же не самоубийцы. Вот только есть одно «но», которое меня очень заинтересовало…

– И какое же «но»? – удивился майор.

– Во-первых, мы не знаем, так ли всё получилось с людьми, которые шли перед нами. Почему ты уверен, что этот местный царёк, называющий себя президентом, не убил их или не захватил в плен?

– Всё может быть, – согласился Гончаров. – Но для проверки данной гипотезы нам, полагаю, не стоит ездить к ним в гости, так же как и для освобождения какого-то американца, о котором этот вождь-президент говорил!

– Вот-вот. – Пётр помотал в воздухе пальцем. – А во-вторых, об американце…

– Что ещё такого? – пожал плечами майор.

– А тебе не кажется странным, откуда тут взялся американец?

Гончаров фыркнул:

– Да кто его знает? Что нам этот американец, спаси Господи его душу!

– А ты подумай: через четыре года после всего этого на куске нигерийской территории объявляется американец! Откуда же он мог взяться, да ещё с какой-то аппаратурой, как этот президент говорит?

– Да мало ли откуда?! – фыркнул майор. – Откуда мы сами тут взялись? Так же и американец мог притопать. Мне жаль, что его собираются пытать, но рисковать головой ради его спасения не стоит.

– Пришёл пешком, но с какой-то «аппаратурой»?! Неужели ты не почувствовал, что президент Аканде врёт по ходу дела? Можно подумать, он сам верит, что американцы будут за ним шпионить!

Александр посмотрел на Домашникова чуть исподлобья:

– И что ты хочешь этим сказать?

– Неужели ты не понял, что ситуация очень и очень странная? Меня интересует эта аппаратура прежде всего. И потом, почему президент высказывает предположения о том, что американцы Катастрофу устроили?

– Мракобес этот Аканде! – Гончаров посмотрел на Домашникова, как на сумасшедшего. – Ты серьёзно думаешь, что это могли устроить американцы?

– Маловероятно, но почему-то Аканде так сказал!

– Аканде – придурок! Просто ненавидит американцев, вот и всё!

– Скорее всего, так, – согласился Пётр. – Конечно, не американцы выстроили Зоны. Но вдруг этот парень, несмотря на то, что он просто американец, знает что-то новое о перемещениях между Зонами?! Риск, конечно, большой, но я предлагаю попробовать всё выяснить. И не забывай про некую «аппаратуру»!

– То есть ты предлагаешь поехать с Аканде? А если его слова – враньё? Где гарантия, что они просто не пытаются захватить наше снаряжение?

– Вполне возможно, что так они и хотят сделать. Но история про вражду с полковником – как его, Мбадинуи, что ли? – похожа на правду. И чтобы они нас не пустили в расход сразу, ты должен показать себя хорошим военным специалистом и предложить разработать план атаки на этого полковника, чтобы тебя оценили, и президентишка понял, что мы ему нужны хотя бы на какое-то время живыми. Мы с Фёдором попробуем наобещать ремонт машин, если есть чем ремонтировать – видел, как у них джипы дымят? Абзац приходит движкам, им явно нужны автомеханики!

– Ты собрался здесь поселиться и машины им ремонтировать? – прищурился Исмагилов. – А я, знаешь ли, желанием не горю!

– И я тоже! Просто нам нужно выяснить, что за белый человек у них в плену. Почему-то мне кажется, что это какой-то необычный белый и его надо вытащить отсюда.

– Тебе уже много чего казалось, – осуждающе заметил Исмагилов. – Например, что берег реки надо обследовать…

Домашников только пожал плечами, и какое-то время царило молчание.

– А представляете, Петя, – спросил наконец Альтшуллер, – вдруг это, действительно, самый обычный американец? Просто вы можете не узнать ничего нового, но оказаться в сложном положении: и его не спасёте, и сами…

– Правильно, Семён Ефимович, – поддержал Фёдор. – Давайте сейчас будем ездить через Арки и выискивать, кого бы и где спасти. Такие вот мы Чипы и Дейлы!

– Смотри-ка, – усмехнулся майор, разглядывавший подчинённых, – ещё помнишь такие мультяшки…

– Кто бы ни был этот человек, – ответил Домашников, – я убеждён, что всё не так просто. Сейчас, одну минуту.

Он залез в бронетранспортёр и вернулся с тетрадью, куда срисовывал схему Арок в разных зонах.

– Вот, посмотрите. – Пётр поманил друзей пальцем, открывая тетрадь на последней заполненной странице. – Видите, как здесь расположены Переходы?

– Так, ну и что? – не понял Гончаров.

– Как ну и что?! Вот эти три – почти на одной линии! Во-первых, этот человек не мог болтаться здесь четыре года – он появился недавно. Во-вторых, он не мог появиться из нашей Арки – мы ведь знаем, что у амазонок некий одинокий странник не появлялся…

– Не понимаю, куда ты клонишь? – скривился майор.

– А вот куда: этот человек шёл от одного из двух других Переходов либо к этому, либо к следующему. Его просто захватили здесь, в этом месте! А если он шёл, то, скорее всего, знал, зачем и куда идёт! Иначе не бегал бы, а нырнул обратно, как и мы, в тот же самый Переход! Как я понимаю, пешему тут шастать совсем не в удовольствие, а он шёл!

– Ты не допускаешь, что это может быть просто совпадение? – спросил Гончаров, сворачивая сигарету.

– Допускаю! – всплеснул руками Домашников. – И я не герой, чтобы так рисковать. Но ещё раз хочу подчеркнуть, вы только задумайтесь: а вдруг этот человек что-то знает, чего не знаем мы и ещё неизвестно, когда узнаем? Вдруг!

Становилось уже очень жарко. Майор закурил, выпуская дым к ярко-синему солнечному небу.

– Что ж, ладно, – сказал он, – рискнём. Прикинемся, что мы горим желанием помочь нашим африканским братьям бить других братьев.

Глава 13

БТР двинулся вслед за машинами нигерийцев. По словам главы отряда, который то ли предложил сотрудничество, то ли захватил их в плен, они направлялись в небольшой городок Экет, стоявший среди лесов на берегу реки Ква-Ибо чуть в стороне от побережья. Здесь располагался штаб и основная группировка сил Независимой Республики Южного Побережья, которую возглавлял Аканде.

Гончаров пригласил доктора Аканде (президент имел и такое звание) на командирское сиденье в свой бронетранспортёр. В этом крылась не только формальная дань уважения, но и проверка, насколько местный чёрный лидер имеет «чёрные» замыслы: если бы Аканде приглашал экипаж только для того, чтобы сразу попытаться завладеть снаряжением, то сам вряд ли сел бы к ним один.

Но доктор почти не колебался. Забравшись в БТР, Букар Аканде сразу же завёл разговор о трудностях, сопровождающих сложную борьбу за установление справедливого порядка.

– Вон, посмотрите. – Аканде кивнул на дымящий, как паровоз, джип «шевроле-тахо» со срезанной крышей, ехавший сейчас впереди. – Видите, в каком состоянии машина? Это показатель! Всё народное хозяйство находится в таком же упадке. Люди устали от бесконечной войны. Требуется объединение всей территории под разумным и дальновидным руководством.

– Это очень правильно, но как вы видите пути такого объединения? – спросил Пётр. – Вы не пытались созвать какой-то общий «круглый стол», провести переговоры? Ну, есть же разумные люди ещё где-то!

– А вот скажите мне… – Аканде повернулся назад, сел на кресле вполоборота и прищурился: – Вот у вас там, в вашей Зоне в России, – все взяли, провели переговоры и объединились?

Пётр крякнул: Аканде, видимо, не так просто стал президентом. Он умел вести полемику и манипулировать общественным мнением, особенно в форме примитивных вопросов, таких же ответов плюс ответов вопросом на вопрос. Подобными простыми вопросами и контрвопросами доктор легко мог ставить в тупик толпу, особенно тоже достаточно примитивную, после чего под такими же примитивными, но, казалось бы, понятными для масс лозунгами повести эту толпу куда-то. Кроме того, при отсутствии средств массовой информации, выплёскивающих на головы «трудящихся», хотя зачастую и идиотские, но всё-таки разнообразные мнения, манипулировать сознанием кучки людей было куда проще.

– Нет, – честно признался Домашников, усмехнувшись. – Большинство сидит по собственным городкам и объединяться не спешит. Тут вы, господин президент, совершенно правы.

– Вот видите! – Аканде торжествующе поднял вверх белесоватый с внутренней стороны указательный палец. – Человеческая сущность везде одинакова.

– Но, к счастью, резни такой, как у вас, у нас не наблюдалось, – заметил Альтшуллер и добавил: – Слава всем богам, честное слово.

– Подождите, ещё будет! – безапелляционно пообещал нигериец. – Просто здесь люди более горячие, а значит, им требуются и более жёсткие методы управления.

– Да кто же ж это может знать? – негромко молвил Семён Ефимович с таким прононсом, словно он стоял у пивнушки на Дерибасовской.

Гончарову показалось, что доктор Аканде начал заводиться.

– Вот вы хоть и русские, а всё-таки европейцы! – провозгласил президент НРЮП, укоризненно качая головой. – Вы убеждены, что всё понимаете лучше, чем какие-то негры.

– Зря вы так, – укоризненно произнёс Гончаров.

– Ну да, – кивнул, усмехаясь, Альтшуллер, – кто же я, если не русский?

Аканде некоторое время смотрел на него, а потом усмехнулся:

– Я вижу, что вы еврей! Я умею распознавать евреев.

– Они и у вас тут есть? – невольно ахнул Пётр.

– Нет. – Президент выставил перед собой ладони цвета бледного кофе с молоком и помотал головой. – В Нигерии их нет. Во всяком случае, сейчас.

– Само собой, как в том анекдоте… – сказал себе под нос Альтшуллер, но Аканде его услышал.

– В каком ещё анекдоте?

– Могу рассказать, но обижаться не будете?

Президент на секунду задумался:

– Нет, не буду, – совершенно серьёзно ответил он. – Анекдот есть анекдот. Надеюсь, у вас там нет расистских намёков?

– Нет, – со значением сказал Альтшуллер, – намёков там нет. Так же, как и в ваших словах их нет. Ну, так как? Рассказать?

Аканде милостиво кивнул.

– Это даже не анекдот, говорят, что когда-то был вот такой случай, – начал, усмехаясь, Семён Ефимович. – Министр культуры в бывшем СССР спрашивает знаменитого Моисеева, который когда-то организовал знаменитый ансамбль песни и пляски народов мира. Ну, значит, министр говорит: «У вас есть в репертуаре украинские песни и пляски?» – «Конечно, есть», – отвечает Моисеев. «А турецкие песни и пляски?» – «Конечно, есть», – отвечает Моисеев. «А китайские?» – «И китайские есть, что вы, как же ж, чтобы не было китайских?!» – «Хорошо, – говорит министр, – ну а негритянские есть?» – «Негритянских, должен сказать, нету», – отвечает Моисеев. «Это почему же?!» – кричит министр. «Но, товарищ министр, – отвечает Моисеев, – какой же уважающий себя еврей согласится проколоть ноздри?!»

Домашников думал, что Аканде разозлится, но доктор расхохотался так громко, что даже Исмагилов оторвал взгляд от ухабистой лесной дороги и с иронией посмотрел на нигерийца.

Отсмеявшись, Аканде вдруг сказал немного грубовато:

– Слушай, ты меня позабавил, старик. Если тебе надоело странствовать по Зонам, я готов предоставить тебе место шута при моём парламенте. Будешь первым евреем, прижившимся в новой Нигерии.

Альтшуллер чуть улыбнулся:

– Спасибо, но я таки сильно сомневаюсь, что буду тут первым евреем. Да и вряд ли я приживусь.

– Ты что хочешь этим сказать? – нахмурился президент. – Что у нас плохо?

– Да что вы, как же ж можно, чтобы тут у вас было плохо?! У вас тут совершенно замечательно, честное слово. Вон какое море, и пальмы на берегу растут. Но я не могу бросить своего командира и друзей, вы же ж должны понять.

Букар Аканде многозначительно хмыкнул, потом покивал:

– Да-да, конечно, верность командиру – это хорошо. Вообще-то, у нас тут достаточно опасно, надо признаться: иногда происходят боевые действия. Антинародные силы стараются захватывать власть любой ценой.

Гончаров переглянулся с Домашниковым, и Пётр подмигнул.

– Не могли бы вы обрисовать примерную ситуацию? – как бы невзначай поинтересовался майор. – Что у вас происходило с самого начала? Как складывалась тактическая и стратегическая обстановка, так сказать? Чтобы мы представляли, с кем нам вместе с вами придётся бороться.

Президент помрачнел, но потом важно кивнул, словно что-то вспомнил. Он несколько дежурно улыбнулся и пустился в разглагольствования, пространно излагая собственное видение ситуации, сложившейся в Зоне, образованной Барьером на южном побережье Нигерии.

Как показалось россиянам, так называемый президент представлял собой нечто вроде мелкого царька, желавшего стать Наполеоном данной ограниченной местности, но в определённом уровне образованности отказать ему, конечно, было нельзя. Он служил в корпусе нигерийского министерства иностранных дел в Абудже, а в момент Катастрофы оказался с деловым визитом в Порт-Харкорте, главном городе штата Риверс.

В целом, как и следовало ожидать, когда исчезла связь с центральным правительством страны, по всей Зоне быстро разразились межклановые и межплеменные стычки. На этот участок попали столицы трёх штатов Нигерии, поэтому после катаклизма в условиях изоляции от остального мира выжившее руководство каждого из них стало претендовать на управление сразу всей территорией.

Аканде начал принимать активное участие в деятельности местных властей по наведению порядка и восстановлению разрушенного хозяйства, но не сошёлся амбициями с местными лидерами. Уцелевшие руководители штата Риверс видели в нём столичного человека и не позволяли занять то положение, к которому устремился сам доктор, считавший, что в силу многих причин он должен играть более заметную роль. Положение усугублялось ещё и тем, что сам Букар происходил из народности хаyса, а большинство крупных администраторов штата составляли люди народности йорyба.

Разногласия с местным руководством привели к тому, что на второй год после Катастрофы доктор Букар Аканде вынужден был покинуть Порт-Харкорт. Он подался в район городков Опобо и Экет, где у него нашлись кое-какие выжившие дальние родственники и друзья, и именно там организовал собственный отряд. Подобных формирований возникало хоть пруд пруди, но всем не хватало оружия, и многие очень быстро рассеялись, были захвачены в плен или просто уничтожены более сильными группировками.

Доктор Аканде, судя по всему, оказался не самым заурядным организатором, поскольку в конце концов ему удалось сделаться президентом так называемой Независимой Республики Южного Побережья или НРЮП. Эта республика, которая им же и была создана, судя по всему, являлась изначально сборищем людей, захвативших небольшой гарнизон в Экете.

Сейчас, после четырёх лет кровавой междоусобицы и разыгравшихся эпидемий, населения осталось мало – насколько можно было судить, куда меньше в процентном отношении, чем в районе Нового Екатеринбурга. Большинство техники было выведено из строя или просто выработало ресурс из-за плохого технического обслуживания и нехватки запчастей.

Тем не менее боевые действия всё ещё продолжались, хотя и достаточно вяло, большей частью в виде отдельных коротких стычек. Клан полковника Мбадинуи из Порт-Харкорта под скромным и непритязательным названием «Фронт национального спасения» (Аканде произносил сокращение данной фразы на английский манер, как «энэсэф», а его приверженцев по-русски обозвал «энэсэфцами») владел несколькими нефтяными скважинами и имел много оружия, правда, только лёгкого стрелкового. Естественно, нефть привлекала ещё две группировки (кроме «революционеров» самого Аканде), враждовавших с полковником Мбадинуи: подразделения Чёрных Пантер из Уйо и некий «Дивизион свободы» из Умуахиа.

Само собой, следовало понимать так, что из всех местных предводителей только доктор Аканде стремился к истинному миру и благоденствию для многострадального народа Нигерии (или, точнее, того, что от неё здесь осталось), тогда как все остальные местные лидеры якобы погрязли в мракобесии и удовлетворении собственных алчных интересов и похотей.

Аканде так и сказал – не «прихотей», а «похотей». Возможно, дело было в его не слишком совершенном знании русского языка, но Домашников не стал поправлять президента: вполне вероятно, что и похоти тоже удовлетворялись, как же без этого?

Гончарову данная ситуация живо напомнила всё, что происходило после развала Советского Союза в некоторых районах Средней Азии и особенно на Кавказе. Пока сильная рука Москвы держала местных глав кланов и племён в достаточно жёсткой узде, там царило относительное спокойствие. Но как только кнут «большого брата» ослаб, а потом и исчез, так называемые местные «вожди» подняли головы. Под лозунгами свободы, независимости и счастья для народа они готовы были этот самый народ утопить в крови. И что характерно – в первую очередь, в его собственной. А если можно было грабить соседа – то грабили.

Косвенно напрашивался вывод, что президента Аканде никто из противоборствующих на данный момент сторон серьёзно не воспринимал, и он сильно рассчитывал сыграть роль «тёмной лошадки», дождавшись, когда три более сильных группировки измотают или уничтожат друг друга, нарушив некое «динамическое равновесие». Появление Гончарова на мощном бронетранспортёре с хорошим вооружением давало шанс неожиданного удара по укреплениям полковника Мбадинуи, за что президент и ухватился.

Услышав, что в составе экипажа есть два человека, хорошо разбирающихся в автомобилях и двигателях, Аканде обрадовался ещё больше, а майору стало понятно, что теперь их просто так отсюда никто не отпустит, и визит на «чёрный континент» может затянуться. Александр подумал о том, что почти утопическое предложение Домашникова вряд ли стоило принимать, но теперь отступать было уже поздно.

Слушая рассказы доктора Аканде, Гончаров осознал, что все стычки, которые до сего дня происходили в Зоне Нового Екатеринбурга, являлись детскими забавами по сравнению с потоками крови, пролившимися на этом куске нигерийской территории.

Одним из бредовых допущений Аканде, по крайней мере на словах, была гипотеза, что причина Катастрофы кроется в каких-то научных и военных экспериментах, проводившихся в развитых странах и, в первую очередь, в США. Майор с сомнением хмыкнул, а вот Пётр только согласно кивнул: он, следуя плану вытянуть из нигерийца как можно больше информации, всячески выказывал уважение и восхищение проводимой президентом политикой.

– Все беды Африки от белых! – важно провозгласил Аканде, развивая очередную мысль.

– М-м, – с сомнением протянул Гончаров, – ну тогда вы нас должны расстрелять на месте. Ведь мы самые что ни на есть белые, как ни крути.

– О! – Президент воздел руки к небу, проглядывающему сквозь ветви деревьев в проёме люка. – Я же имею в виду белых из Америки и Европы, а не из России. К России и СССР у меня особое отношение: русские всегда были друзьями африканцев.

– А что, господин президент, тут у вас в округе какие-нибудь англичане или американцы остались? – как бы между прочим поинтересовался Пётр.

– Здесь поблизости точно нет. Все либо сами не выжили в тропиках без своих лекарств, кондиционеров и унитазов, либо их поубивали и принесли в жертву…

Он споткнулся и поспешно пояснил:

– Знаете ли, например, люди полковника Мбадинуи практикуют жертвоприношение в качестве устрашающих мер. И при этом утверждают, что это их противники якобы возрождают древние африканские культы.

– А ваши подчинённые не страдают подобными пристрастиями? – прямо спросил майор.

– Вы зря так говорите, – укоризненно покачал головой Аканде. – Как вы могли подумать, чтобы я, выпускник Университета дружбы народов в Москве, допустил бы такое?! Я могу понимать разумные пределы необходимости.

В чём состоят такие «разумные пределы» и что это за «необходимость», он не объяснил, но внимательно посмотрел поочерёдно на майора и Домашникова:

– Надеюсь, вы так не думаете?

Пётр энергично помотал головой, а Гончаров развёл руками, словно и ответить-то на подобное не мог ничего.

– Я не против религии, – глубокомысленно продолжал доктор Аканде. – Любому народу религия нужна, но по большому счёту христианство, ислам, а особенно буддизм всегда были чужды африканцам. Кстати, в этих краях оставались сильны традиционные местные верования. Вот именно их я и стараюсь поддерживать, беря всё самое лучшее отовсюду.

– Ух ты! – восхитился Домашников, – у вас прямо какая-то «Роза мира» получилась!

– «Роза мира»? – подозрительно спросил президент. – Что это такое?

– Книга одного русского учёного, Даниила Андреева, где он пытался объединить все мировые религии, скажем так – для пользы людей.

Доктор Аканде несколько секунд размышлял.

– Воистину великое не имеет границ, и даже Барьеров, – молвил он наконец. – «Роза мира» – очень хорошее название. Но почему бы в рамках такого совмещения религий не использовать и жертвоприношения?

– Вы говорите о человеческих жертвоприношениях? – чуть повысил голос Альтшуллер.

– Разумеется, только в отношении врагов, – заверил президент. – И, само собой, я рассуждаю теоретически.

Ни инженер, ни Семён Ефимович, ни даже майор не решились обратить внимание уважаемого президента на явное нарушение логики в его заявлениях, и внутри БТРа на какое-то время воцарилось молчание.

На развилке они свернули направо на более ухабистую дорогу, и тряска сделалась ещё сильнее. К счастью, это однообразие вскоре прервалось, и колонна остановилась у грубого самодельного шлагбаума, перегораживающего проезд. По обеим сторонам от проезжей части были вырыты дзоты с пулемётными гнёздами.

Узнав машины начальства, солдаты в разномастной одежде повисли на одном конце бревна и так и висели на нём, пока не проехал последний джип.

Через пару километров встретилась новая линия укреплений – высоченный частокол тянулся влево и вправо, уходя в лесную чащу. Через равные промежутки над забором торчали сторожевые вышки. Дорога упиралась в прочные ворота, скорее всего, снятые с какого-то склада или цеха. На одном из столбов на слабом ветерке чуть извивалось зелёное полотнище с широкой вертикальной белой полосой по центру. Посреди белой полосы красовался замысловатый герб, который трудно было рассмотреть на расстоянии.

Пока колонну пропускали внутрь огороженной территории, Гончаров успел заметить, что оружие у охранников действительно не слишком впечатляющее – не так много автоматов Калашникова, М-16А и допотопных винтовок, а пулемёт на этом посту имелся всего один. Более того, у некоторых «солдат» майор и его спутники увидели даже луки и копья! То, что гарнизон всё ещё держался, подтверждало, что и у потенциальных противников тоже не хватает огневой мощи для решительного штурма.

Городок Экет встретил колонну полуразвалившимися домиками окраин и редкими жителями, убегающими с глаз долой, едва они замечали машины. Местами людей вообще не было видно, и только куры с кудахтаньем разлетались из-под колёс в клубах пыли и дыма от чадящих джипов президентского кортежа. В глаза новоприбывшим бросились вертикальные шесты с привязанными листьями и наколотыми тушками птиц и мелких зверушек, стоявшие у дороги с промежутками метров в тридцать.

Ближе к центру городка шла ещё одна линия укреплений на манер баррикады, сооружённой из брёвен, скреплённых между собой пустых бочек, арматуры, остатков металлических конструкций и тому подобного строительного материала. Посреди улицы оставался проезд, перегороженный несколькими зигзагообразно установленными бетонными блоками, что напомнило Гончарову оборудование блокпостов в Чечне.

За баррикадой пошли постройки посолиднее, но большинство носило печать запустения, а кое-где разрушенные стены и следы от пуль и осколков красноречиво свидетельствовали, что здесь происходили бои. Кортеж остановился у приметного трёхэтажного здания, скорее всего, бывшего и во времена оны резиденцией городской администрации или чем-то подобным. Вокруг расхаживали солдаты в драных камуфляжных куртках с винтовками и автоматами.

Доктор Аканде пригласил новых союзников принять участие в торжественном обеде, согласно законам африканского гостеприимства. Майор и его спутники вышли с оружием, но местный лидер, казалось, нисколько не обратил на это внимания. Такое отношение немного успокоило Александра, так как свидетельствовало, что если у президента НРЮП имелись какие-то тёмные планы относительно гостей, то претворять их в жизнь он, скорее всего, собирался только после штурма укреплений пресловутого полковника Мбадинуи. Бола, как верный спутник президента, везде следовал за ним, не сводя резких пронзительных глаз с европейцев, и было даже удивительно, как это он не ехал вместе с ним. Наконец, Аканде что-то сказал на местном наречии своему советнику, и тот удалился.

Гончаров сильно сомневался, можно ли оставлять БТР без присмотра на улице, но президент предложил загнать машину на задний двор, туда, где в тени раскидистых деревьев и предполагалось устроить пиршество: местный правитель и сам не слишком хотел оставлять такую технику без персонального надзора. Туда же, на большую пустую площадку, поставили джипы и старенький бэтээр.

– Он и своим-то людям не слишком-то доверяет, – шепнул майор Петру.

В тенистом саду, прикрытые густой листвой от палящего солнца, стояли грубо сколоченные столы со скамьями. Место на фоне общего запустения выглядело вполне мило, и единственным, что сразу бросалось в глаза и не понравилось россиянам, была огромная деревянная колода, над которой вился рой мух. Очевидно, на ней разделывали мясо для готовки – чурбан покрывали довольно свежие потёки крови и от него ощутимо пованивало.

Александр вспомнил, что во дворе дома его деда стояла подобная, правда, чуть меньшая колода, на которой иногда рубили мясо и головы курам. Правда, старый Гончаров всегда хорошо смывал кровь и жир после завершения всех операций. Здесь же этим, похоже, не утруждались.

Майор попросил предварительного разрешения привести себя в порядок и, если возможно, умыться.

– Конечно, конечно! – улыбнулся Букар Аканде с видом радушного хозяина. – Водопровод, сами понимаете, давно не работает, но здесь в саду выкопан колодец с механическим насосом, так что вода есть. Канализация тоже давно выведена из строя, а поэтому вон за теми кустами есть место, где можно отправлять естественную нужду.

Исмагилов сходил в БТР и принёс все необходимые принадлежности. Через полчаса с наслаждением умывшиеся и побрившиеся члены экспедиции почувствовали себя значительно лучше, несмотря на неясные замыслы принимавшего их хозяина.

– Прошу к столу! – широким жестом доктор Аканде указал гостям на скамейки. – Сейчас будет подано угощение.

Гончаров и остальные члены экипажа расположились по правую руку от президентского места. Буквально через несколько минут из задних дверей дома начали выходить девушки с плетёными подносами, на которых лежали разнообразные тропические фрукты и зелень, жареное и копчёное мясо и птица, стояли миски с отварным рисом и картофелем.

Но даже не яства привлекли в первую очередь людей – на фигуры статных нигериек было более чем приятно посмотреть.

Исмагилов с воодушевлением потёр ладони:

– Эх, я бы не отказался оприходовать вон ту, чёрненькую!

– Какую именно? – быстро спросил Домашников. – Они тут все не беленькие.

– Да… – Исмагилов махнул рукой, – любую! А то на этих, на амазонок коротконогих, посмотрел – аж страшно вспомнить. Вон, Александру Яковлевичу сочувствую прямо, а здесь можно было бы и оттянуться немного…

Майор посмотрел на Фёдора то ли шутливо, то ли по-настоящему осуждающим и тяжёлым взглядом:

– Как тебе не стыдно, сержант Исмагилов! Тебя семья дома ждёт, а ты чёрт-те что болтаешь. Да ещё и на меня наговариваешь!

– Семья семьёй, а от жизни следует брать всё, по возможности! – шутливо возразил Фёдор. – А я так понимаю, что тебе, командир, там понравилось?

Гончаров вздохнул:

– Ну, несерьёзный ты человек, честное слово!

– Ладно, не буду о бабах! Здесь ещё радость имеется: можно кушать без оглядки – всё своё, так сказать, земное.

– Ага, своё… – задумчиво сказал Домашников.

– Ты снова чего-то опасаешься? – тихо спросил майор.

– Кроме самого Аканде, – так же негромко ответил Пётр, – опасаюсь, конечно, банальной земной заразы. Ну да ладно, не будем о грустном. – Он повысил голос: – Просто я совсем о другом. Слышал, как Федя сказал: «Своё, земное»? Достаточно было пару дней провести чёрт знает в каких мирах, как для господина Исмагилова, который ранее африканцев видел в лучшем случае только издали, жратва, которую ему подают в Нигерии, стала своей.

Фёдор почесал затылок.

– А ты чего этим хочешь сказать? – ожидая подвоха, спросил он.

– Только то, что земляне так и не научились ценить, что они – земляне, люди одной планеты. Вот, поглядите: что у нас, что у них – колбасят друг друга. Свинотигров каких-нибудь на всех нас натравить – живо объединились бы.

– Возможно, – философски кивнул Гончаров, сворачивая самокрутку. – И, возможно, такое не за горами.

Молчавший до этой поры Альтшуллер вздохнул:

– Да, молодые люди, всё это так, возможно, объединились бы. Хотя, безусловно, я так думаю, нашлись бы и тогда личности, которые со свинотиграми и прочими каракатицами стали бы сотрудничать. Но в основном, конечно, объединились бы – на время, пока свинотигров не перебили бы. А как только инопланетян не станет, всё начнётся снова, уверяю вас. Снова вспомнят, кто какой веры, какого цвета кожи и разреза глаз, и так далее. Эти штучки очень выгодны для того, чтобы править. Это как с евреями: если бы евреев не было, их следовало бы выдумать.

– Почему же только евреев? – усмехнулся Домашников.

– Так вот и я же о том же и говорю! – Семён Ефимович, лукаво улыбаясь, развёл руками.

Девушки, закончив вносить блюда, стали подавать кувшины с напитками. Вместе с президентом и его гостями за стол сели ещё восемь командиров высшего ранга, включая вернувшегося Болу.

Доктор Аканде приказал сразу же наполнять большие глиняные чаши. В кувшинах оказалось местное пиво и вино.

– Кстати, мы тоже готовы выставить на стол кое-что, – вспомнил Гончаров. – Алаверды, как говорится.

Вместе с Фёдором и Петром он принёс бурдюки вина, подаренные амазонками, и одну канистру самогона.

– Вот мы и проверим это вино по полной программе на президенте и его подчинённых, – шепнул Александр друзьям. – Вы только сами не увлекайтесь спиртным: нам нужно быть в полной форме.

– Что – и поесть нельзя? – немного расстроенно посетовал Исмагилов.

– Почему нельзя? – удивился майор. – Лопай на здоровье, только заразу не подцепи. И пей аккуратнее, на их пиво и винище тоже не слишком налегай. Лучше нашего самогончика хлопни, но – в разумных дозах.

Аканде взял слово и представил своих новых союзников. Говорил он сейчас на какой-то ужасной смеси местного диалекта и английского языка, и Домашников понимал только отдельные слова и фразы.

– Не забудь, ради чего мы сами сюда попёрлись, – тихо сказал Пётр майору, пока президент разглагольствовал. – Мы должны под любым предлогом заставить этого типа показать нам пойманного американца.

– Ты думаешь, я забыл? – прошипел Гончаров, к которому уже обращался Аканде, приглашая выпить за всё сказанное. – Ты меня уговорил – разве иначе я бы попёрся?!

Майор, внимательно следивший за тем, чтобы пиво в чаши президента и его людей наливалось из одного кувшина, выпил. Местное пиво оказалось прохладным и лучше, чем он думал, поэтому Гончаров, несмотря на свои сомнения, налил себе ещё – пить тёплый самогон ему как-то расхотелось. Доктор Аканде тут же попросил его произнести речь.

Александру ничего не оставалось, как встать с чашей в руке и пытаться наговорить побольше витиеватых общих фраз о дружбе российского и нигерийского народов, уходящей корнями не ближе, чем во времена Киевской Руси. Президент переводил. Когда Гончаров закончил, а присутствующие выпили и закусили, пришла очередь сказать тост какому-то толстому негру с курчавой бородёнкой. На носу у него красовались треснувшие очки с дужками, перемотанными бечёвкой. Как пояснил Аканде, это был главный идеолог их движения Сэм Эгву.

По тому, что начало трапезы состояло из одних речей с тостами, видимо, предполагалось, что вводная часть станет своего рода «пленумом» руководства местной правящей партии. К счастью, после того как вперемешку со сподвижниками Аканде свои спичи пришлось отговорить и Петру, и Семёну Ефимовичу, и даже Фёдору, застолье потекло вполне спокойным порядком.

Гончаров и его команда с удовольствием налегли на свежую земную пищу, которой они не ели с момента отъезда из Бурга. Безусловно, в Африке существовала ещё большая, чем дома опасность подцепить заболевание или же просто расстройство желудка, но они не могли себе отказать поесть как следует – всё-таки тут была Земля, а не чужой мир.

В отличие от Гончарова, президент и его окружение в должной мере оценили качество тёплого самогона Домашникова, а после того как Пётр сказал, что легко научит их варить такой же, ему долго аплодировали. Скоро смесь пива и самогона возымела действие, и многие африканцы уже вошли в определённую фазу опьянения. За столом раскурили трубочки, и запах терпкого табака поплыл в лучах солнца, пробивавшихся сквозь кроны деревьев. Периодически все ковыляли в дальний конец сада, туда, где за кустами имелась выгребная яма, увенчанная большим дощатым нужником.

Смущал россиян только Бола, который лишь чуть пригубил самогон, но пить его не стал, а умеренно потягивал вино амазонок, которое ему, судя по всему, понравилось. Было заметно, что советник старается сдерживать и питейную активность босса.

Когда, несмотря на усилия Болы, Аканде, по мнению майора, дошёл до нужной кондиции, он решил наконец завести разговор о пленном американце.

– А-а-а, вы про эту белую скотину. – Чуть осоловевший Аканде покивал, нисколько не смущаясь, что перед ним сидит тоже белый. – Завтра его будут пытать, если продолжит запираться. Откровенно скажу: если бы не его приборы – давно принёс бы эту тварь в жертву… то есть повесил.

– Не слишком ли жестоко, уважаемый господин президент? – всунулся Домашников.

Доктор Аканде похлопал тёмными веками.

– Вы знаете, господин Домч… Домштников, – молвил он, поднимая указательный палец вверх, – сколько горя белые причинили Африке?

Пётр с готовностью кивнул, внимательно уставившись на президента.

– Ведь у нас тут существовала своя цивилизация, которая могла пойти совершенно иным путём, а пришёл белый человек – и всё разрушил.

– Но, наверное, не все же белые были плохими! – возразил майор. – Были белые, которые африканцам помогали: лечили от болезней, строили школы и заводы. Сколько всего здесь строил тот же Советский Союз!

Аканде иронично и пьяновато усмехнулся.

– Были и такие, – кивнул он. – СССР много помогал, не спорю. Но все блага белой цивилизации не перевешивают причинённого Африке горя. И, кстати, честные белые это понимали. Вот вы читали, например, Марка Твена?

– Марка Твена? – удивился Гончаров. – Это вы имеете в виду «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна», что ли? А при чём там Африка?

Президент насмешливо скривил губы и укоризненно молвил:

– Мистер Твен написал много чего кроме «Приключений Тома Сойера», и белому человеку следовало бы знать белых писателей.

– Так это же американский белый писатель, – мягко заметил Альтшуллер. – А вы сами сказали, что русские люди отличаются от американцев и европейцев. Даже русские евреи, смею вас уверить, тоже отличаются, – добавил он.

Аканде захохотал и долго смеялся, вытирая слёзы. Сидевшие за столом его министры и командиры, не понимая, о чём идёт речь, на всякий случай тоже начали улыбаться. Губы Болы тронула тень усмешки, а глаза оставались холодными, как у змеи. Взгляд советника буравил по очереди то одного, то другого россиянина.

– А я знаю, господин президент, о чём вы говорили, – вдруг сказал Домашников. – У Марка Твена есть памфлетик про зверства бельгийцев в Конго. Кажется, он назывался что-то вроде «Исповедь короля Леопольда». Я ещё в школе читал.

– Он назывался «Монолог короля Леопольда в защиту своего владычества в Конго», – поправил президент, демонстрируя неплохую эрудицию. – Приятно встретить белого человека, интересовавшегося судьбами чёрного континента.

– Но вы уже не раз говорили сегодня, – льстиво вставил Пётр, – что мы – русские белые, так сказать. Мы всегда к Африке хорошо относились.

Аканде кивнул:

– Да-да, я это знаю.

Он немного помолчал, как бы собираясь с мыслями, а потом продолжал:

– Я давно пришёл к выводу, что африканцы должны были сами строить собственную уникальную культуру, не копируя цивилизацию белых. В прежнее время, когда глобализация мировой экономики сделала почти все страны третьего мира экономическими придатками США и Евросоюза, вырваться из этого порочного, замкнутого деньгами белых людей круга было просто невозможно. Сейчас, после того, что случилось, у африканцев появился шанс возродить здесь, пусть только под этим непроницаемым колпаком, никак не зависящую от европейцев культуру…

– Погодите! – неожиданно встрял Фёдор. – Вы же сами говорили, что считаете возникновение Зон происками американцев! Что-то я не понимаю, уважаемый президент! То у вас белые виноваты во всём, то благодаря им же, вы сейчас что-то своё строить собираетесь.

Домашников под столом пнул Фёдора ногой, и Исмагилов замолчал. Доктор Аканде поперхнулся и тоже замолчал, глядя красными глазами на Исмагилова.

– Почему вы, майор, позволяете распускать языки вашим людям?! – с угрозой в голосе вдруг осведомился он.

Гончаров увидел, что многие из людей Аканде напряглись, не понимая русского языка, но ориентируясь на интонацию президента. Кажется, даже охранники, стоявшие с оружием поодаль, подобрались и уставились на застолье.

Майор зыркнул на Фёдора:

– Водитель Исмагилов, что вы себе позволяете?! – почти крикнул он.

– Да что я такого сказал?… – начал было препираться Исмагилов.

Пётр снова пнул его.

– Федя, – сказал инженер почти ласково, – тебе командир приказывает помолчать. Ты же не понимаешь замыслов президента – как ты можешь о чём-то судить, да ещё и критиковать его?

– Приношу извинения за подчинённого, господин президент. – Майор склонил голову. – Обещаю, на него будет наложено взыскание. Я ещё раз прошу прощения и за себя: мне нужно отойти в соответствующее место.

К Аканде уже вернулся дар речи, он успокоился и милостиво кивнул Гончарову:

– Идите, идите, конечно.

Майор вылез из-за стола и пошёл за кусты, а Домашников пересел на его место и, наклонившись к президенту, негромко сказал:

– Я прошу вас, господин президент, продолжайте. Честное слово, мне вас очень интересно слушать.

Аканде откашлялся, похлопал Петра по плечу и кивнул на Исмагилова:

– Вот это к вопросу о культуре и цивилизации, – сказал он, осушив чашу пива. – Европейцы построили демократию, которая всем позволяет открывать рот. Демократия не учит уважению к старшим, как по возрасту, так и по званию, и превращает жизнь общества в сплошной разврат и погоню за личной выгодой и наживой. У демократии нет ничего святого, кроме демонов рыночной экономики и всевластия денег.

– Золотые слова, – с тихим восхищением вставил Домашников, при этом признавая, что Аканде сейчас сказал примерно то, что сам он думал о «демократической» западной системе ещё до Катастрофы. – Вы прекрасный оратор, я с вами абсолютно согласен. Америка всем навязывала свой образ жизни. Она и нашей России нагадила, столько нагадила, если бы вы знали…

Президент снова похлопал благодарного слушателя по плечу:

– Разумно мыслите, Петер. Вы же не можете не понимать, что все беды современного мира происходили от США и их европейских приспешников. Вот почему я подозреваю, что и сейчас всё случилось из-за них. Американцы добились своего – разделили мир на куски, которые рассчитывают легко проглотить.

Домашников не стал, как Исмагилов, уточнять про наличие логики в подобных утверждениях, а снова закивал.

– Значит, господин президент, белый шпион, которого поймали ваши люди, американец? – спросил он.

– Я в этом почти уверен. – Аканде заговорщически понизил голос и наклонился к Петру: – Мой Бола думает, что он может быть человеком из иного мира, но это вряд ли. Откуда человек из иного мира может так хорошо знать английский язык? А он говорит по-английски свободно, как на родном. Он, кстати, даже по-русски немного говорит, но я вижу, что он – не русский. Я легко узнаю русских: вас-то я сразу распознал.

Домашников кивнул и осторожно спросил:

– Господин президент, а нельзя ли взглянуть на американского шпиона? Хочется ему в глаза плюнуть, по возможности.

Аканде осклабился:

– А что, очень хочется плюнуть?

– Конечно, я это так, образно говорю, – пояснил инженер. – Зачем плевать – вы его и так… повесите. Но до этого посмотреть очень хочется.

– Я думаю, американец хотел добраться до полковника Мбадинуи – тот как раз пытается строить общество по образу и подобию американского, правда, с жертвоприношениями. Впрочем, американцы всю свою жизнь приносили в жертву власти денег, так что неудивительно.

Пётр молча выпятил губу и покивал, снова соглашаясь. Бола наклонился к Аканде и что-то стал говорить ему, кивая в сторону россиян. Президент внимательно выслушал, задал несколько вопросов на местном диалекте и покачал головой из стороны в сторону, словно раздумывая.

Домашников подумал, что Бола предлагает какую-то гадость по отношению к ним, но неожиданно оказалось, что худосочный коротышка невольно поспособствовал планам Домашникова.

– Знаете, – сказал Аканде, выслушав Болу, – мой советник подал интересную мысль. Он предлагает свести вас с этим американцем, представляя всё так, словно вы – его соотечественники. Вдруг он тогда расскажет больше?

«А советник Бола, похоже, куда более умён, чем его патрон, – подумал Домашников. – Он тут за кардинала Ришелье, что ли?»

– Очень мудрая мысль, – теперь уже совершенно искренне сказал он вслух. – Я полностью согласен с советником – это великая идея!

Вдруг у ворот, ведущих с улицы во двор, возник шум – группа солдат тащила какого-то человека в лохмотьях. Пинками и прикладами его выволокли на площадку метрах в десяти от столов, где пировало руководство НРЮП, и швырнули на колени.

Президент Аканде чуть покосился на гостей и что-то грозно спросил у старшего вооружённой группы. Высокий нигериец, на голове которого, несмотря на жару, болталась каска с остатками надписи о принадлежности сего предмета в прошлом миротворцам ООН, начал свои объяснения.

Глава местного режима слушал, размеренно кивая. Наконец, когда солдат закончил, он что-то грозно спросил у стоявшего на коленях человека. Худой негр вскинул лицо и негромко ответил. Аканде задал новый вопрос ещё более повышенным тоном – на сей раз допрашиваемый промолчал, понурив голову.

Как раз в этот момент из туалета вернулся Гончаров, и Домашников подвинулся, освобождая место майору, который немедленно поинтересовался, что здесь происходит. Пётр только пожал плечами, кивнув вперёд: смотри, мол.

Аканде повторил вопрос. Стоящий на коленях человек вдруг начал что-то быстро говорить с каким-то решительным отчаянием. В конце концов, он вскочил, с криком выбрасывая руку в сторону президента и его окружения, но тут же покатился по земле от удара прикладом. Кривясь от боли, негр кое-как встал на четвереньки, а потом на колени.

Гости переглянулись – становилось понятно, что они присутствуют при весьма драматическом событии. Видимо, местный житель совершил какое-то правонарушение согласно действующим законам, вопрос только в том, насколько разумны были эти законы.

Доктор Аканде неожиданно резво для подвыпившего человека выскочил из-за стола и встал перед правонарушителем. Тут же рядом с ним возник и советник Бола.

Президент разразился длинной речью. Он с криками то указывал на согнувшегося в коленопреклонённой позе оборванца, то воздевал ладони к небу, то топал ногами. Наконец, подводя итог своей темпераментной речи, Аканде что-то последний раз выкрикнул и указал на окровавленный чурбан.

Солдаты подтащили упиравшегося человека к плахе – только теперь майор сообразил, что это никакая не разделочная колода, а самая настоящая плаха, – и один из них, вывернув несчастному руку, заставил его положить её на деревяшку.

Гончаров, чувствуя, что сам уже готов сорваться, тем не менее взял за полу куртки привставшего из-за стола Домашникова и зыркнул глазами на Фёдора и Альтшуллера, чтобы те сидели тише воды ниже травы.

Командир вооружённого отряда, ухмыляясь, отцепил от пояса здоровенный мачете. Оборванец задёргался, пытаясь вырваться из цепких объятий солдат, и закричал что-то истошным голосом, обращаясь ещё раз к президенту, но тот только сделал утвердительный знак палачу. Приспешники Аканде, сидевшие за столом, одобрительно залопотали.

Мелькнуло тяжёлое лезвие, хлынула кровь, и завизжал несчастный, оставшийся без кисти руки.

– … твою мать! – выдохнул Исмагилов, и даже Гончаров поморщился, искоса наблюдая за своим экипажем.

Исмагилов налил самогона и залпом выпил. Домашников сидел красный как рак, не отводя глаз от места экзекуции. «А это хорошо, что он краснеет», – машинально подумал Гончаров, вспоминая известные слова Цезаря о том, кто – краснеющий или бледнеющий солдат – более выгоден в экстремальной обстановке.

Семён Ефимович смотрел куда-то мимо в пространство, стараясь совладать с чувствами. За него, кстати, Гончаров волновался меньше всего – евреи, по его мнению, на бытовом уровне генетически являются нацией философов.

Визжащему негру перетянули культю верёвкой и вытолкали его за ворота. Доктор Аканде, сопровождаемый верным Болой, вернулся за стол. В воздухе висело тягостное молчание.

– Вам этого не понять, – важно молвил доктор Аканде, внимательно разглядывая россиян. – Это был вор: он посмел украсть коз из президентского хлева.

– А сколько коз он украл? – машинально спросил Пётр.

– Что?… Ах, ну какое имеет значение сколько? Да хоть бы и одну! Воровство есть воровство. Его не должно быть!

– А этот человек – он, собственно, кто? – поинтересовался Гончаров.

– Этот вор? – Аканде поднял брови. – Местный житель. Работать они не хотят, лишь бы украсть где-то что-то. Потому и приходится жестоко искоренять воровство. Да-да: суровое время – суровые законы.

– И что он будет теперь делать без руки? – спросил майор.

– Как что? – искренне удивился президент. – Скорее всего сдохнет.

Стараясь оставаться спокойным внешне, Гончаров начал сворачивать сигарету и пожал плечами:

– Оставшись без руки, он, пока не сдохнет, будет вашим заклятым врагом. Не лучше ли тогда просто казнить на месте?

– Нет, не лучше! Вот сейчас он продолжает какое-то время мучиться на виду у остальных, а значит, и общественное воспитательное воздействие наказания гораздо сильнее. Тем более какой он враг без правой руки?! – Аканде цинично засмеялся.

– Но вы теперь и сами не сможете использовать его как солдата!

– Ну и что? Да он и не нужен как солдат! Оружия всё равно не хватает, а дай ему оружие – неизвестно куда такой его повернёт.

Домашников шумно выдохнул воздух и вдруг сказал как ни в чём не бывало:

– Да бог с ним, с этим вором. Господин президент, мы с вами говорили про подозрительного проклятого американца. Что если мы сыграем как раз в ту игру, что предложил уважаемый Бола?

– Ах да, – вспомнил Аканде и вдруг совершенно по-русски предложил: – За это, кстати, стоит выпить.

Чаши снова наполнили. С каменными лицами Исмагилов и Альтшуллер отпили из своих посудин. Домашников, всё ещё красный, как из бани, держался, на удивление, спокойно. Впрочем, от жары все и так обильно потели.

Выпив чашу пива, Домашников извинился и пошёл к отхожему месту. Он уже хотел войти в грубо сколоченную хибару, как ветки кустов рядом с сортиром раздвинулись и показалась седая всклокоченная голова.

– Извините, сэр, – шёпотом и несколько шепеляво сказала голова на вполне приличном английском, – вы не из какой-нибудь миротворческой миссии?

– Что?! – опешил Пётр. – Из какой миссии?!

– Ну, возможно ООН. Они же приходят иногда в районы бедствий.

– А, вот вы о чём, – кивнул Пётр. – Откуда же сейчас здесь возьмётся ООН? Думаю, самой этой организации давно уже нет.

– Жаль, – вздохнул пожилой негр, – а тут многие их ещё ждут.

– ООН ждут?! Четыре года?! – не поверил своим ушам инженер. – Увы, горькая правда: никакая ООН сюда уже не придёт.

– Да я тоже так думаю, но многие люди надеются, – покачал головой негр. – Я Джошуа, вроде как садовник, да ещё и по дому работаю. А откуда вы? По вашему произношению я слышу, что не американец и не англичанин.

Домашников усмехнулся и объяснил. Джошуа вздохнул:

– Значит, через Арку точно можно уйти в другой мир?

– Можно, – сказал Пётр, сообразив, куда клонит старик, – но неизвестно, будет ли там лучше. Гуманитарной помощи от ООН там точно не дождётесь.

– Я понимаю, – кивнул старый садовник. – Президент Аканде строжайше запретил всем приближаться к Арке. Говорят, что на второй день, как на берегу появилась эта штука, несколько человек вошли туда и пропали, а президент не хочет, чтобы народ убегал от него. Поэтому он там поставил засаду, которая отстреливает всех, кто хочет бежать.

– А сам руки за коз рубит! Но там, с другой стороны Арки, совсем чужие миры, и я могу точно сказать, что во многих человеку придётся плохо. Там есть почти непригодные для нас планеты.

Старик усмехнулся – в верхнем ряду у него почти отсутствовали зубы.

– Вряд ли где-то простому человеку будет хуже, чем здесь. Президент карает за малейшую провинность.

– Это я уже успел заметить, – сказал Пётр, чувствуя, что его начало запоздало мутить.

– А три дня тому назад из Арки вышел отряд странных женщин с копьями. Президент перестрелял всех, а одну приказал пытать и подвесить на берегу.

– Я так и думал, – кивнул инженер.

– Вы, по-моему, хорошие люди, хоть и белые. Я хочу предупредить – не доверяйте Аканде. Он захватит вашу технику, а вас убьёт.

– Будем иметь это в виду, спасибо, – сказал Пётр. – Скажите, Джошуа, а вы не слышали о группе белых землян, тоже появлявшихся из Арки, может, чуть раньше отряда женщин?

Джошуа отрицательно покачал головой:

– Вы да ещё американец, который сидит сейчас в подвале у Аканде, первые белые, которых я видел здесь за последние годы. Но американец был один. Будьте настороже, помните, что самый опасный человек здесь даже не Аканде, а его советник, Бола. Это очень плохой человек. Это он вместе с Сэмом Эгву внушил Аканде, что можно творить полное беззаконие.

– Ну если бы ваш Аканде сам не хотел, то кто бы ему что внушил? – пожал плечами Домашников.

Старик не обратил внимания на эти слова.

– После того как они завладели оружием американца, – продолжал он, – Бола стал говорить, что можно захватить тут всё. А когда появились вы, то я слышал разговоры…

– Американец, что – много оружия с собой привёз?

– У него очень мощное оружие, я видел, как Аканде его проверял, – сказал садовник, поднимая вверх палец, и повторил: – Будьте настороже и, если получится, убейте Болу, он очень плохой человек. А то ещё много людей погибнет. Мне пора, они могут заметить. Сделайте так, как я сказал.

– Постараемся, – пожал плечами Пётр, но старик уже скрылся в кустах.

Домашников сорвал лист какого-то фикусоподобного растения и зашёл в сортир. Там его вырвало, он отплевался и вытер рот жестковатым местным «лопухом».

– Вот и пообедал, – сказал сам себе инженер. – Приятного аппетита, Пётр Борисович!

Он отправил естественную потребность, после чего прошёл несколько дальше за туалет и в сторону, где у забора располагались примитивные умывальники.

Подумать ему было о чём. Если пленник Аканде окажется действительно американцем, то получится, что он, Пётр Домашников, втянул товарищей и самого себя в авантюру, которая, скорее всего, закончится весьма плачевно. Но почему этот царёк хочет привлечь ещё и их БТР, если уже имеет какое-то «мощное оружие»? Хочет подстраховаться? Не до конца уверен? Но какое уж такое мощное оружие может быть у пришедшего пешком американца?

– Ну, как? – приветствовал его возвращение доктор Аканде. – Готов ли ты пойти взглянуть на американскую скотину?

– Я бы тоже присоединился к вам, – заметил майор.

Советник Бола что-то негромко сказал президенту.

– Нет-нет, мы не будем пока устраивать из этого массовый просмотр, – покачал головой Аканде. – Да вы же и не знаете английского языка, господин Гончаров, а нам нужно, чтобы американец поверил, что встретил своего.

Домашников чуть усмехнулся, вспоминая старого Джошуа, который легко раскусил его акцент:

– Вы льстите моему знанию английского, господин президент. Вряд ли американец признает во мне соотечественника.

– В любом случае вы хорошо разговариваете на этом языке, и вы – белый. Пошли!

Глава 14

Вместе с президентом Аканде, неизменным Болой и ещё двумя солдатами Домашников прошёл в здание. По лестнице в правом крыле они спустились в подвал, в котором с одного конца шёл неширокий коридор с несколькими камерами по обе стороны. Очевидно, и до Катастрофы эти помещения использовались в качестве мест предварительного заключения, а возможно, и как местная тюрьма – Пётр не стал уточнять.

В коридоре горела лишь слабая масляная лампа, и один из солдат зажёг чадящий факел. У одной из камер Бола, шедший впереди, остановился, Аканде достал из кармана ключ и отпер дверь.

В небольшой каморке было почти темно – свет с трудом проникал через крошечное зарешёченное оконце под потолком, почти заваленное снаружи каким-то мусором. Солдат с факелом вошёл первым, и в дёргающемся свете пламени Домашников увидел пленника. Человек лежал на ничем не покрытом деревянном топчане в позе, которая могла показаться вальяжной – закинув руки за голову и положив одну босую ногу на согнутую в колене другую.

Арестант повернул голову и, щурясь, посмотрел в сторону двери. Свет факела слепил его, и он вряд ли мог видеть всех, кто пришёл.

– Встать! – гаркнул доктор Аканде по-английски.

Человек не торопясь поднялся. Роста он был высокого, тёмный шатен со светлой кожей и с совершенно европейскими чертами лица в широком смысле слова – выделить характерную особенность национальной принадлежности не представлялось возможным. Весьма живописный вид пленнику придавали драные «бермуды» неопределённого цвета и грязная рваная майка.

Разглядывая незнакомца, Домашников непроизвольно сделал шаг вперёд и оказался в зоне, где хорошо светил факел. Лицо пленника оживилось. В первый момент Петру почудилось, что этот человек обрадовался, увидев белого, но потом удивился тому, во что этот белый был одет: по выражению лица и тому, как он рыскал глазами по его одежде, инженер мог предполагать, что пленник словно ожидал кого-то иного.

Вдруг человек, словно решившись, заговорил на совершенно незнакомом языке. Домашников хорошо знал английский, немного немецкий, различал на слух французский, испанский, итальянский, мог приблизительно догадаться по звучанию ещё о нескольких языках, но такого, безусловно, никогда не слышал.

– Что он сказал? – удивлённо и даже растерявшись, что пленник сразу обратился именно к Домашникову, спросил Аканде по-русски.

– Понятия не имею, – признался Пётр. – Я ни черта не понимаю!

– Вы от меня ничего не скрываете? – подозрительно спросил президент.

– Чего бы мне скрывать? – скривился Домашников. – Мне самому странно!

Незнакомец повторил какую-то фразу на том же самом языке, снова раздражённо-требовательно обращаясь именно к Домашникову, но тот снова мог только пожать плечами.

– Он, что, так и был одет – в эту дранину? – поинтересовался Пётр у Аканде.

– Да нет, у него была серьёзная экипировка. Мы, естественно, всё забрали. Но не голым же его держать – мне, признаться, неприятно видеть голых белых мужчин.

– А женщин – ничего? – невольно усмехнулся Домашников, но Аканде не успел ответить.

– Неужели вы русский? – спросил вдруг незнакомец с заметным акцентом, обращаясь к инженеру.

Пётр хотел ответить утвердительно, но Аканде сжал ему локоть, и Домашников вспомнил, о чём они уславливались.

– Нет, я американец, – ответил он по-английски, подыгрывая президенту.

Пленник на секунду задумался, глядя на Домашникова чуть исподлобья.

– Ерунда! – наконец махнул он рукой, тоже переходя на английский, которым владел, безусловно, лучше Петра. – Это не ваш родной язык, я же слышу! Вот русский, как я могу понять, вы знаете прекрасно, но не в этом дело. Ладно, я буду говорить по-английски, но хотя бы ответьте, зачем этот маскарад? Кто вас послал – Коулл? Вот уж не думал, что у него есть агенты, знающие и английский, и русский. Или меня нашёл всё-таки Тигурд?? Только – честно!

– Я не понимаю, о чём вы говорите! – Теперь уже пришла очередь Петра искренне удивиться. – Как вы сказали – Коулл? И… второе имя я не разобрал. Это кто?

– Не притворяйтесь, всё вы понимаете!

– Я не думал притворяться. Это доктор Аканде считает, что вы – американец.

– Ладно! – махнул рукой незнакомец. – Маловероятно, что вы – случайно оказавшийся здесь белый землянин. Но от кого вы и зачем вам играть со мной?

– Знаете… – начал Домашников, но Аканде, до этого несколько оторопевший, вдруг снова взял его за локоть и, сделав знак своим людям, бесцеремонно выволок инженера из камеры.

– Хватит! – поспешно сказал президент. – Я ясно вижу, что этот чёртов белый что-то скрывает. Я сделал очень дальновидный ход, показав вас ему. Теперь я думаю, его стоит допросить куда с большим пристрастием, а вот вешать пока рано.

– Вас самого как зовут? – крикнул Домашников пленнику, пока дверь не захлопнулась.

Пленник хмыкнул, словно считал такой вопрос неуместным.

– Авван Колсоов, – последовал немного насмешливый ответ из темноты камеры.

– Я вам не давал разрешения продолжать разговаривать с ним! – разозлился Аканде.

– А что я такого сказал? Только имя спросил, – удивился Пётр и позволил себе небольшую издёвку: – Вам не кажется, что его как-то необычно зовут? Э-э, Авван Колсоов – это чьё же имя такое?

– Как чьё? – удивился президент. – Его, если этот тип не врёт.

– Я не в том смысле. Я не слышал ничего подобного у американцев и европейцев. Это, случайно, не нигерийское имя?

– Он на допросе нам всё и расскажет. – Аканде сверкнул зубами в свете факела, становясь похожим на жутковатую африканскую маску и не реагируя на иронию.

Они вернулись за стол.

– Ну, как там американец? – поинтересовался Гончаров, пытавшийся на пальцах что-то растолковывать одному из командиров, уже сильно пьяному.

– Это не американец, судя по всему, – ответил Домашников.

– А кто же тогда?

– А вот доктор Аканде устроит ему повторный допрос, тогда и узнаем, – ответил Пётр, чтобы не выкладывать своих гипотез перед президентом.

Всё-таки, улучив момент, он тихо сказал майору:

– Саша, этого парня надо вытащить во что бы то ни стало – задницей чую! И обязательно забрать оборудование, с которым он пришёл. Тут всё очень не просто!

– Ты сумасшедший, как мы его вытащим?! – зашипел Гончаров.

– Ладно, не привлекай внимания. Но обязательно надо что-то придумать…

– «Придумать» – это ты здорово сказал!

– Ну, так мы же ради этого сюда и попёрлись! И, похоже, не зря, чёрт побери!

– Да-да, – проворчал майор. – Попали к полному скоту, который и с нас шкуру спустит без колебаний.

– Ты не говори, а то меня снова замутит, – признался Пётр.

– Проблевался в туалете?! – сообразил Гончаров. – А здорово сидел, честное слово, – даже не скажешь. Ладно, хватит шептаться, а то чёртов царёк нас заподозрит.

Застолье продолжалось, но после экзекуции, совершённой на их глазах, всем россиянам пребывание рядом с «лобным местом» сделалось в тягость. Фёдора и Семёна Ефимовича уже основательно разморило от жары и выпитого, и только сам Гончаров, возможно, проведший много времени в жарких краях, да прочистивший желудок Домашников держались сравнительно легко.

Пётр сидел и, отвечая на различные реплики Аканде, лихорадочно соображал, как же можно спасти неизвестного Аввана Колсоова – и уцелеть при этом самим, однако ничего эффективного придумать не мог. Несмотря на некоторое превосходство россиян в оружии, у противника имелось неизмеримо больше живой силы. Хотя они пока не видели у людей Аканде ни одного гранатомёта, но никто не мог поручиться, что такого оружия тут нет, и посему БТР не может считаться неуязвимым.

Солнце начало клониться к закату, и Гончаров хотел уже поинтересоваться у Аканде, сколько тот собирается продолжать застолье, ссылаясь на то, что его собственным людям не мешало бы отдохнуть. Неожиданно ухо майора уловило знакомое «так-так-так» где-то в направлении, откуда они сюда приехали.

– Что такое?! – вскочил Аканде, который тоже, несмотря на выпитое, двигался и реагировал очень живо. – Стрельба?

Он отдал приказ Боле, и советник убежал выяснять, что происходит.

– Кажется, начинается очередная местная заваруха, – заметил Гончаров.

Стрельба вдалеке продолжалась и стала куда более отчётливой. Александр совершенно определённо услышал даже несколько взрывов.

– Майор, – обратился Аканде к Гончарову, – я заметил, у вас есть гранатомёты.

– Да, – подтвердил Гончаров, не видевший сейчас смысла отпираться, – пять одноразовых и один перезаряжаемый.

Президент покивал:

– Я рассчитывал использовать их при штурме Порт-Харкорта, но вполне может получиться, что ваша поддержка потребуется прямо сейчас.

– Против кого могут потребоваться гранатомёты? – спросил Пётр. – Вы же, господин президент, говорили, что только у этих, как их, у «энэсэфовцев» есть пара лёгких бэтээров?

– Старый советский танк Т-55 есть у «Чёрных пантер», – признался Аканде. – К счастью, он без боекомплекта. У Дивизиона свободы есть рабочий американский бэтээр М-113.

– Как вы думаете, кто сейчас мог на вас нападать? – спросил майор.

– Не будем гадать, – ответил президент, выставляя вперёд ладонь, словно пресекая дальнейшие вопросы. – В любом случае – это враги.

– Понятно, что враги, – согласился Гончаров. – Только не окажется так, что у врагов вооружение куда более серьёзное, чем вы сейчас говорите?

Если бы кожа Аканде была светлее, то, наверное, стало бы заметно, как он покраснел или побелел от злости.

– Я же говорю вам то, что есть! – вспылил он. – Серьёзной техники тут нет ни у кого. С вашими гранатомётами мы всю её уничтожим.

– Я понимаю, – со значением кивнул Гончаров. – Хорошо, где нам занять позицию?

Аканде огляделся, раздумывая.

– Подгоните свою машину туда, – он кивнул на группу раскидистых кустов олеандра у забора резиденции, – и замаскируйте. Враги обязательно будут прорываться сюда, к моему штабу. При появлении противника на улице ведите огонь из тяжёлого пулемёта, а гранатомёты дайте моим людям.

Гончаров немного подумал.

– Хорошо, я дам вам одноразовые. Ваши люди умеют ими пользоваться?

Аканде надменно кивнул.

– Понятно, – вздохнул Гончаров, – тогда я пока дам только две штуки. Пришлите людей, я покажу, как обращаться с оружием.

Аканде прислал двоих бойцов, а майор принёс гранатомёт РПГ-26 и показал нигерийцам, как из него стрелять. Его всегда грустно забавляло, что способы применения современного оружия, по крайней мере стрелкового, были так просты, легко позволяя пулять из гранатомёта, безоткатного орудия или ПЗРК безграмотному жителю джунглей или фанатику-ваххабиту.

Не без сожаления Гончаров расстался с двумя гранатомётами: ничего не стоило обратить их и против бывших владельцев.

– Кстати, как мы будем отличать ваших солдат в бою? – спросил Гончаров.

– У всех моих белые полосы на беретах или касках и зелёные погоны, – сказал доктор.

– Всё равно довольно сложно будет, – признался майор.

– Надо как-то отличать, – веско молвил президент.

Аканде отправился отдавать дальнейшие распоряжения. Гончаров и его экипаж поставили БТР в указанное место и наскоро замаскировали машину ветками. С этой точки просматривалась вся улица метров на четыреста до поворота.

– Все люки закрыть, щитки на стёкла опустить. Надеть каски и бронежилеты, прямо сейчас, – приказал он экипажу. – Если заметим наступающих, сделаем так: Пётр сядет к пулемётам, Федя – на своём месте, при необходимости – маневрируешь. Семён Ефимович не высовывается, осматривает местность, переходя от бойницы к бойнице, и ведёт огонь по любой, подчёркиваю любой, живой силе, которая попытается приблизиться к нашему бэтээру.

– А ты? – спросил Домашников.

– А я возьму РПГ-7 и засяду вон там. – Гончаров ткнул пальцем в сторону забора, где метрах в сорока от ворот виднелся пролом, кое-как забитый досками, между которыми оставались большие щели. – Думаю, что лучше меня вряд ли кто этой балалайкой владеет.

Стрельба вдали вдруг стихла. Люди Аканде рассредоточились вдоль улицы, используя в качестве прикрытия кусты, канавы и дома. Часть засела вокруг резиденции правительства и на её верхних этажах. Сейчас, после всеобщей беготни, Гончаров мог оценить, что здесь у президента находилось не больше роты кое-как вооружённых бойцов. Самого Аканде видно не было.

Томительно тянулись минуты. Вдруг вдали послышалось явственное тарахтение мотора. Оно приближалось, и вот в начале улицы впереди облака пыли появился старый «лэндровер-дефендер», который нёсся на всех парах. Машину болтало из стороны в сторону: одно заднее колесо спустило, и водитель продолжал ехать на ободе. Затормозив перед воротами резиденции, джип встал почти поперёк улицы.

Из него выскочил солдат и бросился внутрь здания. С заднего сиденья сполз ещё один в окровавленной куртке, но не устоял на ногах и упал в пыль, выронив винтовку. К нему подбежали двое из подразделения, оборонявшего правительственное здание, и утащили во двор. «Лэндровер» остался стоять посреди улицы.

– Вот поэтому у них и техники ни фига не осталось, – сказал Исмагилов. – Взяли и бросили машину!

– А заварушка, похоже, имеет место быть, – заметил майор.

– Я вас не понял, Саша, – удивился Альтшуллер. – Мы же слышали, что стреляли.

– Я вполне допускал, что Аканде мог это подстроить, чтобы завладеть нашим оружием до похода на полковника, – объяснил Гончаров. – Но нет, он хоть и ублюдок, а тут, похоже, говорил то, что есть.

Ещё примерно минут через двадцать они услышали из-за дальних зданий рычание мотора, к которому примешивались ещё какие-то звуки.

– Танк! – убеждённо сказал майор. – И, кажется, не один.

Домашников выругался:

– Этот царёк утверждал, что танков тут нет!

– Один, говорил, есть, но без боекомплекта. Но, самое главное, ему нужны мы – он готов нашими головами вымостить себе возможную дорогу к захвату того города – как там он его называл?… Я не утверждаю, что сейчас едут несколько танков: вполне возможно, что просто ещё какие-то машины, а танк всё-таки один. Сейчас увидим.

Он взял гранатомёт и забросил на плечо сумку с выстрелами к нему.

– А может, ну его на фиг, президента? – быстро сказал Домашников. – Сейчас разворачиваемся, захватываем этого типа из подвала – и делаем отсюда ноги!

Гончаров остановился в некотором сомнении.

– Эх, будь сейчас взвод парней, с которым я воевал, мы бы тут всех раскидали… Ну хотя бы ещё человека три у нас было, Петя, конечно, можно было бы попробовать прямо сейчас освободить этого Аввана. Допустим, мы с тобой рванём в подвал – но кто нас реально прикроет? Только Федя с Семёном Ефимовичем? Как минимум один должен маневрировать бэтээром, один быть у пулемётов и ещё пара-тройка вести огонь из стрелкового оружия. А по нам теперь могут садануть нашими же гранатомётами! В общем, давай чуть подождём развития событий. Если сейчас будет бой, то Аканде и его бойцам станет не до нас, их отвлекут нападающие. Посмотрим, кто будет атаковать и как, а вот тогда под шумок попытаемся вытащить американца.

– Да он точно не американец… – начал Домашников, но в этот момент из-за домов в начале улицы выполз танк.

Большая машина с угловатой приплюснутой башней остановилась и, словно осматриваясь, повела туда-сюда длинным пушечным стволом. Позади танка встал какой-то то ли БТР, то ли лёгкий танк.

Гончаров присвистнул, берясь за бинокль. Секунду-другую он рассматривал танк, после чего повернулся к Домашникову.

– Ты видишь, какая штука, блин?! – Он подал ему бинокль.

Пётр посмотрел и пожал плечами:

– Я не спец, но это точно не Т-55. Это вообще не наш, не русский.

– Не русский! – передразнил Гончаров. – Да ты знаешь, что это такое?

Домашников энергично помотал головой.

– Это «Абрамс», один из последних танков США! Многослойная броня, пушка сто пять миллиметров, противокумулятивная защита. Вторая машина – «Бредли», американская боевая машина пехоты. Автоматическая пушка двадцать пять миллиметров, пулемёт и даже птурсы. Если там имеются все боекомплекты, то нам ни фига не светит, понял?

– Откуда ты знаешь?

Гончаров вздохнул, криво усмехаясь:

– В Сербию когда-то собирался добровольцем, изучал технику вероятного противника. Жена завопила – не пущу, да и командование опоздало нас посылать.

– Откуда они тут взялись? – удивился Домашников. – Аканде же говорил, что серьёзной техники нигде нет.

– Хрен его знает! – выругался майор. – С «Абрамсом» связываться – это как с нашим Т-90. «Абрамс» от нас мокрое место оставит!

– Да-а, втянул я нас в историю, – пробормотал инженер.

– Теперь надо думать, как выпутываться, а не сопли жевать!

– Слушай… – Петра осенила внезапная догадка: – А может, так и есть, что этот тип – не инопланетянин? Может, просто американцы прибыли к своему на подмогу? Это объясняет, как тут оказалась подобная техника: они тоже прошли через Арки.

– Непонятно, но кто знает – на свете всё может быть, особенно теперь. – Гончаров через дыру в заборе в бинокль рассматривал стоящий посреди улицы танк. – Слушай, вон вылез кто-то, не черномазый, белый!

Пригибаясь, к ним подбежал выскочивший из здания Бола и заговорил на ломаном английском.

– Чего он хочет? – поинтересовался у Петра майор.

– Блин, как слова коверкает, я его почти не понимаю, – посетовал Домашников. – Кажется, требует, чтобы мы объяснили, откуда тут взялись ещё белые с таким вооружением.

– Пошли его на хер с его вопросами! Скажи, что мы сами ни черта не понимаем. И пусть Аканде пока скомандует своим людям не стрелять. Вступим в переговоры – я с американцами за этих чёрных воевать не намерен. За сербов был готов, а в Нигерии – увольте!

Домашников, как мог, объяснил советнику президента собственное видение ситуации. Бола что-то проворчал и также на полусогнутых засеменил в дом.

– Нет, ну точно белые, – сказал майор, продолжая следить за танком. – Хотя стоп – вон и черный вылез.

– У американцев же и своих негров хватает, – заметил Домашников.

– Одеты хорошо, сразу видно – кадровые военные, зря только вылезли из танка раньше времени, дурачьё, – констатировал Гончаров.

Башня танка ещё немного повернулась, и майор чётко увидел опознавательный знак – круг с белой пятиконечной звездой.

– Ну точно – американцы!

– И что делать будем? – Пётр уже нервничал.

Майор сдвинул каску и почесал затылок.

– Сейчас, конечно, дела плохи, – сказал Гончаров. – Для Аканде они вроде как враги в любом случае. Не знаю, понимают ли это царёк и его министры, но устраивать сражение ни к чему – «Абрамс» здесь всё отутюжит, а я не собираюсь, как панфиловец, бросаться под гусеницы. Видимо, придётся снова использовать нашу белую тряпочку и попробовать вступить в переговоры. Американцы, хотя и говнюки изрядные, но всё-таки достаточно цивилизованные люди, а не дикари, закончившие университет Патриса Лумумбы.

– Да, переговоры – самое разумное… – начал Пётр, но окончить фразу не успел, как не успели они и начать планируемые переговоры.

Кто-то из залёгших в домах бойцов НРЮП выстрелил из винтовки, и одна из фигур в комбинезоне, стоявших на броне «Абрамса», сползла вниз, цепляясь руками за ствол пушки.

– Хрен в задницу! – выругался майор. – Обезьяны проклятые! Кто просил стрелять!?

Почти одновременно с его словами заработали пулемёты танка. Башня «Абрамса» чуть повернулась, и орудие с грохотом плюнуло огнём примерно в то место, откуда стреляли. Строение, куда лёг снаряд, взлетело на воздух, словно карточный домик, сметаемый ураганом. Следом включилась автоматическая пушка с БМП, поливая свинцом другую сторону дороги.

– Ложись! – Майор дёрнул Домашникова, увлекая на землю, и тут же от забора полетели куски глины и досок.

Пара двадцатипятимиллиметровых снарядов звонко черканула по броне российского БТРа, с подвыванием уйдя вверх сквозь листву деревьев.

Майор оглянулся на свою машину.

– Хер там, а не переговоры получились, уроды! – прорычал Гончаров, стряхивая с себя бетонную крошку и щепки.

Орудие танка выстрелило ещё раз, и снова от какого-то строения полетели ошмётки вместе с окровавленными телами притаившихся солдат Аканде. Из всех придорожных кустов и из домов вдоль улицы тоже начали стрелять.

– Мудаки-и-и! – выругался майор. – Слушай, Петя, лезь в бэтээр, отходим – нам такие разборки ни к чему. Не знаю, что делать с этим американцем или не американцем в подвале, но отходим.

– Надо его забрать! – заорал Пётр. – Если он американец, то станет посредником – мы его спасём, получается. А если нет – то вообще никогда себе не прощу, что оставил этого парня тут…

– Ты не простишь? – успел удивиться Гончаров. – А в штаны ещё не наложил?

– Почти наложил, но всё равно не прощу! – крикнул Домашников, брызнув слюной. – Болтаем много, товарищ командир, давай лучше действовать!

– Ах ты, мать твою!.. – поперхнулся майор. – Впрочем, блин, молодец – я бы тебя взял в Сербию. Всё, на хер, прикрываем торец дома бэтээром – и в подвал за твоим Авном… Ты поведёшь – ты уже был там.

– За Авваном, – поправил Пётр.

– Да какая разница! В машину!

Гончаров подхватил гранатомёт, и они кинулись к люку броневика.

За забором стучали пулемёты, лаяла автоматическая пушка и раздавались выстрелы винтовок и автоматов. Домашников нырнул внутрь БТРа и столкнулся со взволнованным Семёном Ефимовичем, невежливо отпихнув его с дороги. Следом протиснулся майор, махая рукой Фёдору, чтобы запускал двигатели.

– Петя! – заорал Гончаров, – живо на левый борт следить за обстановкой снаружи, Ефимыч, – на правый! Стреляйте на поражение, ни с кем не церемоньтесь!

– А пулемёты?… – срывающимся голосом просипел Пётр.

– Какие, в задницу, пулемёты?! По танку, что ли, стрелять? – рявкнул майор. – Федя, сдаёшь назад и вправо, разворачиваешься и боком подъезжаешь к торцу здания, к той двери, куда Петька уже ходил. Остановишься, и мы за американцем идём, а вы нас прикроете.

Исмагилов врубил передачу, и БТР рванул задним ходом, выбросив дымный выхлоп. Гончаров подумал, что сизый дым из-за забора может демаскировать их, и так оно и получилось. Орудие «Абрамса» бабахнуло ещё один раз, и низко, сбривая ветки деревьев, прошёл снаряд, даже качнув волной воздуха машину.

Недалеко рвануло, посыпались стёкла и штукатурка, забарабанившие по броне. Кто-то истошно заорал в здании, где укрывался Аканде. БТР вылетел на лужайку, где они пировали, с треском смяв столы и скамейки, и, выворачивая колёса, на мгновение замер.

Гончаров, следивший через командирский прибор наблюдения за тем, что происходит снаружи, успел заметить, как с верхнего этажа здания вдруг полыхнула синевато-красная молния. Раздался громкий треск.

Почти в то же мгновение на улице в ответ оглушительно бухнуло. На секунду поле зрения затмила угловатая тень, и майор сообразил, что в воздух взвилась башня американского танка.

Как зачарованный, Александр следил, насколько позволяло поле обзора, за вращающейся, словно в замедленной киносъёмке, стальной махиной. Нелепо кувыркаясь и выписывая кренделя торчащей, как палка, пушкой, башня описала пологую параболу и грузно шмякнулась где-то за воротами.

– Мать твою! – очумело пробормотал майор. – Они «Абрамс» уничтожили!!! Чем?!

Всё это продолжалось какие-то секунды. Исмагилов, взрывая колёсами траву на лужайке, поставил машину почти вплотную к двери в торце здания точно боковым люком напротив двери.

– Что такое? – выдохнул Домашников и вдруг сообразил: – Ё-моё! Старик-садовник говорил же про какое-то оружие. Я-то думал – чушь! Как так получилось?

– Как-как, – оскалился Гончаров. – Жопой квак! У Аканде серьёзная херня есть, а молчал, сволочь! Сейчас они так и БМП накроют!

Но второго сокрушительного выстрела из здания не последовало, а автоматическая пушка с «Бредли» начала поливать фасад, разнося хлипковатые стены и перекрытия.

– Быстро Петя, быстро! – приказал майор. – У нас несколько минут, не больше. Фёдор, – к пулемёту, Альтшуллер, – к бойнице, вести огонь по всем, кто попытается подойти. Если вылезет сюда американская бээмпэ – садите из гранатомётов. Времени объясняться нет, она птурсами нас уничтожит.

Он был уже снаружи и, предварительно дав очередь из автомата, ногой вышиб дверь, которую кто-то закрыл изнутри. Домашников прихватил фонарик и кинулся за майором.

В коридоре первого этажа Гончаров уже успел завалить какого-то нигерийца, выпрыгнувшего в холл с центральной лестницы и вскинувшего в их сторону автомат, а затем и второго, появившегося в дальнем конце прохода.

– Сюда! – Инженер потянул майора к лестнице в подвал.

– Иди сам, я прикрою отсюда! – крикнул майор и, отталкивая Домашникова за выступ стены, швырнул гранату.

Бабахнуло, и кто-то истошно заорал в холле – там прятались солдаты Аканде.

Пётр кинулся вниз по лестнице.

– Осторожнее там, – предупредил вдогонку майор. – Вдруг есть охрана – обработай предварительно коридор.

Домашников кивнул, на ходу вытаскивая гранату. На последней ступеньке лестницы он задержался, вырвал кольцо и бросил РГД-5 за угол в темноту подвала. Задеть пленника он не боялся, поскольку помнил, что дверь камеры обита толстым железом.

Взрывом выкинуло из темноты какой-то мусор. Пётр посветил в коридор, убедился, что там пусто и подскочил к уже знакомой двери. Вокруг медленно оседала поднятая взрывом пыль.

Большой навесной замок сбить прикладом не удалось, а стрелять в замкнутом пространстве Пётр на рискнул – это только в кино красиво отстреливают замки, не боясь рикошета.

– Эй, Авван, это друзья, – крикнул он почему-то по-английски, волнуясь и с трудом подбирая слова. – Отойди от двери, я взорву замок. Подальше отойди и ляг на пол!

Повторив и услышав в ответ, что пленник всё понял, Домашников достал ещё одну гранату, вынул чеку и, всунув стержень бойка в дужку, бросился за угол.

Рвануло, и сорванный замок отлетел в сторону, врезавшись в дверь противоположной камеры.

Авван уже вставал навстречу Петру из-за перевёрнутого топчана, за которым он залёг, и снова задал вопрос на незнакомом языке.

– Да не понимаю я тебя! – закричал Домашников. – Быстро, быстро, уходим.

– Ты действительно не понимаешь?! – удивился Авван, тоже переходя на свой не очень хороший русский. – Неужели ты из страны, которая называется Россия?

– А ты догадливый! – огрызнулся Пётр, чуть ли не вытаскивая пленника в коридор. – Уходить надо, потом будем объясняться!

Вверху раздался взрыв гранаты, и застучал автомат майора.

– Что там происходит, и что вы собираетесь делать? – спросил Авван.

Пётр выругался, и в нескольких словах пояснил ситуацию.

– Сейчас нужно убраться отсюда и уходить через Арку.

– Вы пришли через ту, которая рядом? – спросил пленник.

– Да, да, – кивнул Домашников, – какая сейчас разница?

Авван словно и не замечал волнения инженера.

– Так, – кивнул он, – хорошо, а какое у вас снаряжение?

– Да боже ты мой! – вскипел Пётр. – Ну бронетранспортёр у нас, пулемёты, автоматы, гранатомёты…

– Земное оружие? – уточнил Авван.

– Какое же ещё?!

– Подожди! Тогда нужно обязательно забрать мою экипировку.

– Господи, а где она?

– У чернокожего, который назвался Аканде. Он допрашивал меня в кабинете на третьем этаже дома, думаю, всё там.

– Тебе так необходимо твоё снаряжение? – спросил Домашников, хотя уже по фактам догадываясь, что снаряжение чрезвычайно нужное.

Авван твёрдо кивнул.

– Пусть майор решает, сможем ли пробиться, – махнул рукой Пётр и потянул пленника вверх по лестнице.

Гончаров, присевший на верхней ступеньке, сделал им предупредительный жест рукой, чтобы не высовывались: стреляли с двух сторон – изнутри здания и с улицы через холл. Часть защитников дома, полагая, что начался штурм с чёрного хода, сейчас переместилась в это крыло и вела огонь по Гончарову. Неизвестно, сумел бы майор один сдержать натиск солдат НРЮП, но ему сильно помогала БМП американцев, поливавшая здание огнём из автоматической пушки и пулемёта. Фасадную стену снаряды прошивали насквозь.

– Уже нескольких без моего участия завалило, кто хотел сюда добежать, – объяснил майор. – Солдаты вон за теми колоннами залегли. Сейчас делаем так: я швыряю пару гранат, и пока они не очухаются, бежим к бэтээру.

– У Аканде осталось снаряжение Аввана, – объяснил Домашников. – Его надо забрать. Скорее всего, оно на третьем этаже.

– Да какое, в жопу, снаряжение! – вспылил майор. – Штаны и куртку чистые мы ему дадим!

– Мне надо, очень надо, – твёрдо сказал Авван.

– Ты же без броника!

Авван не вполне понял, о чём идёт речь. Домашников показал на болтающиеся у него и Гончарова на груди бронежилеты.

– Это защищает от пуль.

Пленник президента Аканде на секунду задумался и кивнул:

– Готов рискнуть и без вашей брони. Дайте мне только какое-то оружие.

Гончаров выругался и достал «стечкина» и запасную обойму:

– Пользоваться-то умеешь?

Авван кивнул:

– Я понимаю как.

– Ладно, помни: у него очень сильная отдача, держи двумя руками… Нет, блин, без «броника» тебе всё равно нельзя. Петя, – прикрой меня!

Майор швырнул в холл одну за другой две гранаты, и после того, как прогремели взрывы и по стенам ударили осколки, метнулся к выходу, где стоял БТР.

Домашников присел на колено, выставив автомат из-за угла. В конце коридора оседала пыль, и периодически свистели пули с улицы. «Хорошо, что справа от нас глухая стена и не одна», – подумал Пётр.

Гончаров вернулся с бронежилетом и каской.

– Напяливай! – приказал он Аввану и сам же набросил на него громоздкую выкройку, затягивая ремешки по бокам. – Двигаемся перебежками – Пётр слева, я справа. Авван, а ты нас прикрываешь!

Они рассредоточились по коридору и добежали до его конца. Здесь майор сделал знак остановиться – в холле валялись только убитые, но легко можно было самим попасть под случайную пулю с улицы.

Налево на верхние этажи вела широкая лестница, местами сейчас пробитая огнём американской БМП и усеянная осколками стекла, кусками штукатурки и щепками от разнесённых в клочья перил.

Широкие окна холла в фасадной стене были полностью выбиты, и даже через кусты и деревья просматривалась улица. Гончаров задержался, выжидая момент, когда можно будет сделать рывок вверх по лестнице, не рискуя попасть под выстрелы БМП, крутившейся напротив здания. Бронетранспортёр дал очередь по фасаду, развернулся и почти скрылся из поля зрения, как вдруг с улицы бабахнуло, но уже непохоже на те выстрелы, что раздавались ранее. Домашникову показалось, что выстрелили из охотничьего ружья дуплетом, только во много раз громче.

Люди притаились за выступом стены. Через выбитое окно откуда-то со стороны потянуло чёрным дымом.

– Наши гранатомёты! – сообразил майор. – Всё: похоже, конец БМП, надо же, попали, уроды! Ну, теперь быстро наверх.

В пролёт лестницы наклонилась голова и что-то заорала. Гончаров дал смачную очередь – вниз брызнуло красным и серо-сопливым, вперемешку. Домашникова передёрнуло, но, к его собственному удивлению, уже не тошнило.

Прикрывая друг друга, они без приключений миновали второй этаж и добрались до площадки третьего. Почти все двери, которые выходили в коридор с фасадной стороны, были закрыты.

– Остановились, прикрываете дальний конец! – приказал Гончаров, а сам выдернул чеку и, досчитав до трёх, бросил за ближний угол гранату – взрыв слился с криками и звуками падения тел.

– Мы пойдём по той стороне? – предложил Пётр.

Майор сделал предупреждающий знак и по длинной дуге бросил ещё гранату в другое крыло коридора, зачищая дорогу.

– Теперь вы туда! – Он кивнул на угол на противоположной стороне лестничной клетки. – Делай, как я!

Гончаров почти лёг на пол и, резко высунув из-за угла ствол автомата, не глядя, дал длинную очередь. В коридоре кто-то снова заорал. Для верности Гончаров дал ещё очередь, после чего поменял магазин.

– Чёрт, да что же они так орут, честное слово? – пробормотал он.

Домашников повторил действия командира, но на сей раз криков не последовало.

– Петя, ещё гранату для верности! – приказал Гончаров.

Они метнули по гранате каждый в свою сторону, после чего майор кивнул и знаками показал: выходим, но осторожно!

В коридоре среди деревянно-штукатурного крошева валялось несколько тел. Теперь казалось, что наступила тишина, только с улицы всё ещё слышались отдельные крики.

– Где тебя допрашивали? – спросил Пётр.

Авван указал на третью от лестницы дверь, в которой зияла большая дыра с неровными краями. Гончаров прислушался, звуков из помещения не доносилось.

– Осторожно входим, – предупредил майор.

Вдруг за спинами что-то хрустнуло. Пистолет в руках Аввана, страховавшего коридор, выстрелил серией. Домашников обернулся – у двери на противоположной стене сползал ещё один защитник резиденции, роняя автомат.

В комнате, которая, видимо, служила личными апартаментами Аканде, царил разгром. Валялись несколько окровавленных тел, а привалившись к стене, у разбитого окна сидел советник Бола. На его груди через запорошенную штукатуркой куртку расплывалось тёмное липкое пятно.

– Готов, кажется, – сказал Домашников. – Садовник будет рад, он этого хотел. Интересно, где сам президент?

– Сбежал, видимо, мать его! – Гончаров сплюнул на засыпанный крошевом пол.

Рядом с бывшим советником валялось странное оружие. Оно напоминало метровый воронёный брусок с выступами и двумя рукоятками, одна из которых сильно смахивала на пистолетную с неким подобием скобы и спускового крючка. С одного конца оружия находился откидной приклад, а с другого – выступал короткий стержень диаметром в пару сантиметров с винтообразным расширением на конце. При сильном желании его, конечно, можно было назвать «автоматом», но майор Гончаров мог поклясться, что такого автомата не состояло на вооружении ни одной страны мира.

Пригибаясь, Авван подбежал и поднял оружие, смахнув с него пыль. Выдвинув странным образом убирающийся в корпус ремень, он повесил «автомат» на плечо.

– У тебя какое-то ещё оборудование было? – быстро спросил Гончаров.

Авван кивнул, осматриваясь в комнате и одновременно подбирая русские слова.

– Всё должно лежать там! – Он указал рукой на дверь в смежное помещение.

– Петя, страхуй вход, – приказал майор.

Домашников кивнул. Гончаров и Авван вошли в соседнюю комнату, звякнуло железо, а потом Авван издал довольный возглас – очевидно, его вещи остались на месте. Вскоре последовал уже удивлённый возглас майора, и Пётр услышал, как Гончаров что-то спросил у Аввана, но тот ответил негромко, и слов было не разобрать.

Домашников выглянул в коридор – пусто. Он постоял ещё какое-то время у двери, но любопытство пересилило, и он решил узнать, чем занимается их новый приятель. Заглянув в соседнюю с кабинетом Аканде комнату, он увидел странное зрелище. Авван сбросил свои лохмотья, бронежилет и каску, и теперь на нём красовался тёмный плотно сидящий комбинезон, поверх которого он как раз надевал некий костюм, состоящий из тускло-серых пластин разного размера, связанных между собой какими-то гибкими проставками. Снаряжение немного смахивало на доспехи хоккеиста.

Самое удивительное состояло в том, что Авван, казалось, только набрасывает на себя части костюма – одну пластину на одно плечо, другую – на другое, широкие сегменты – на грудь и на спину, а части сами сдвигаются и стыкуются друг с другом. Таким же образом непонятные штуки, которые Пётр принял сначала за нечто вроде раскрытых коробок, превратились в высокие ботинки, как только бывший пленник доктора Аканде поставил в них ступни.

Весь процесс занял не более минуты – и вот Авван уже оказался облачён в подобие брони – то, что это «броня», становилось понятно с первого взгляда, хотя сам защитный костюм производил удивительное впечатление лёгкости и гибкости. На поясе Авван закрепил блок, размером с небольшую книжку, а на голову надел тускло-серый, как и весь костюм, шлем. Шлем надевался наподобие мотоциклетного, охватывая горло. Передняя часть закрывалась тёмным забралом, которое, повинуясь манипуляциям хозяина, поднялось вверх и скрылось в корпусе шлема. Снаряжение дополнила небольшая сумка рюкзачного типа. Авван повесил странный «автомат» на шею и сказал, обращаясь к майору:

– Ну вот, я полностью готов.

Его голос звучал с какой-то новой интонацией. Сперва Домашников не мог сообразить, в чём дело, но через пару секунд до него дошло, что Авван теперь говорит по-русски совершенно чисто!

– Я не понял, – удивился Пётр. – Как ты вдруг начал правильно говорить по-нашему?

– Ты почему от двери ушёл?! – зыркнул глазами майор, только сейчас заметивший вставшего в проёме Домашникова.

– Да там никого нет, – ответил инженер.

Во дворе со стороны ворот резиденции пронзительно на фоне установившегося было затишья застучали сразу несколько автоматов, и вслед за этим, перекрывая их, гулко залаял молчавший до этого КПВТ.

– Наших атакуют! – Гончаров, прикрываясь выступом стены, выглянул в окно и несколько раз выстрелил в кого-то. – Возвращаемся!

Домашников повернулся и замер – у двери в коридор, держа в руках автомат с круглым, как у старого ППШ, магазином, стоял доктор Аканде. Его куртка и непокрытая голова были припорошены штукатурной пылью, а глаза настолько налились кровью, что разве не горели красным огнём.

– Я так и знал, что вы с ним заодно! – тихо, но торжествующе сказал президент. – Жаль, что не убил всех вас сразу. Бросай оружие и отходи в угол. На колени, руки за голову!

Пётр кивнул, лихорадочно соображая, что же можно сейчас сделать. Он положил автомат на пол и стал медленно выполнять приказание, двигаясь в указанном направлении. Под бронежилетом на поясе у него висела кобура с пистолетом, но Домашников не рисковал выхватывать его прямо сейчас – вряд ли бронежилет спасёт от автоматной очереди с нескольких метров, к тому же он не прикрывал голову, ноги и руки.

«Выжду, может, представится момент», – подумал Пётр, опускаясь на колени.

Домашников понимал, что майор и Авван пока не видят Аканде, но и тот не видит их. Это давало кое-какие шансы, хотя если к президенту прибегут на подмогу его солдаты, положение станет куда сложнее.

– Эй, вы там! – крикнул Аканде в соседнюю комнату. – Если хотите, чтобы ваш друг остался жив, кладите оружие и выходите по одному!

Не отводя автомат от Домашникова и стараясь не показаться в проёме двери в помещение, где оставались Гончаров и Авван, Аканде подошёл к окну и заорал на улицу, где ещё слышались отдельные выстрелы, вызывая подкрепление.

В этот момент произошло нечто. Часть стены лопнула, выбросив тучу известково-штукатурной крошки, щепок и пыли, и сквозь это облако с оглушительным треском ударила яркая сине-красная молния, вонзившаяся точно в президента. Человека просто разорвало, а во все стороны брызнули кровавые фонтаны.

Пётр ошарашенно помотал головой, невольно поражаясь, что его и теперь не тошнит – он чувствовал только дикое напряжение. Из соседней комнаты вышел Авван, сейчас тёмная пластина шлема закрывала его лицо.

– Ну ты даёшь, – только и промолвил инженер, отплёвываясь. – Сквозь стены видишь, что ли?

– Да, – всё с той же немного непривычной интонацией серьёзно ответил Авван.

Вслед за ним показался майор.

– Ты ранен? – испугался он, видя подтёки крови на лице Домашникова.

– К счастью, нет! – скривился Пётр, – Это не моё, а бывшего президента.

Он содрал с тела советника Болы куртку и, как мог, вытер лицо и руки относительно чистыми частями, после чего подобрал свой автомат.

– Неплохая у тебя экипировка. – Домашников посмотрел на Аввана.

– Давайте выбираться отсюда. – Майор начал осторожно подходить к двери в коридор.

– Остановись! – вдруг приказал Авван и мотнул рукой, приказывая отойти.

Гончаров слишком много бывал в боевых ситуациях, чтобы не понять, чего хочет их новый союзник. Он резко отпрянул в сторону, а Авван выстрелил ещё раз так же прямо сквозь стену. В коридоре кто-то заорал, послышался топот ног по лестнице.

– Думаю, они теперь разбегутся, – сказал Авван. – Но сюда могут снова прийти бронированные машины, такие же, как та, что подбил этот человек. – Он кивнул на куски тела Аканде, разбросанные по комнате.

– Откуда ты знаешь? – удивился Гончаров.

– Они двигались за мной, – объяснил Авван. – Прошли через Переход, что километрах в шестидесяти отсюда почти строго на запад.

– Значит, и ты прошёл там же?

– Да. Но давайте не будем задерживаться.

Авван повернулся и спокойно вышел в коридор – очевидно, с помощью своего шлема он мог видеть, что коридор чист.

– Ну и кто он, как считаешь? – тихо спросил майор Петра.

В ответ Домашников только плечами пожал:

– Ты уже видел, что тут куча миров завязаны. Мы встретили Пятачка и амазонок, а Пятачок, кроме того, упоминал про какой-то летающий аппарат, явно для него чужой. В общем, судя по всему, мы много ещё чего насмотримся, если живы останемся. Вполне возможно, что Авван – из какой-то Зоны более высокоразвитой цивилизации.

– А откуда он русский язык знает?

– Ну, русский он знает неважно.

– Сейчас-то вдруг прекрасно заговорил, – настаивал майор. – А ещё и английский?

– Кто его знает, возможно, он как раз из тех, кто всё это устроил.

– Из тех, кто всё устроил? – задумчиво повторил Гончаров – Хм, вот как… Но странно, что же он тогда сам бегает из Зоны в Зону? Ладно, пошли, вытрясем из него.

– Как ты хочешь вытрясти? С его-то оружием?

– Ха, – скривился майор, – он же один. Если его негритосики скрутили, то и мы скрутим и заставим «расколоться». Но ты прав, надо действовать хитро.

– Я бы не стал в таком случае ничего против него предпринимать. – Домашников пошевелил пальцами в воздухе. – Лучше постараться быть его союзниками – тогда можем извлечь пользу.

– Если, например, он такое же оружие нам подкинет, то почему нет?

– Может быть, и так. Кроме того, он может знать, как и куда добираться через Зоны. Помнишь, я сразу подумал, что он сознательно идёт к Арке, через которую сюда пришли мы?

– Думаешь, он может показать нам, как попасть в другие земные Зоны?

– Хотелось бы надеяться, – кивнул Пётр.

Несмотря на то что Авван заверил их в отсутствии врагов на пути, они осторожно спустились в коридор первого этажа.

Через выбитую дверь в торце здания зеленел бок БТРа с закрытым люком, а Аввана нигде не было видно.

– Куда он делся? – негромко сказал майор. – Неужели слинял сам по себе?

– Я здесь! – позвал их новый знакомый, который, как оказалось, притаился рядом в комнате. – Я решил не соваться к машине без вас – ваши друзья меня не знают.

– Грамотно, – одобрил майор. – Но скажи, ты с нами или как?

Авван покрутил шлемом с чёрным забралом из стороны в сторону, высматривая, нет ли поблизости врагов, и ответил, не поднимая непрозрачный снаружи щиток:

– Я и сам хотел предложить вам пока побыть со мной.

Глава 15

Назад они дни двинулись той же дорогой, что и приехали в Экет. Пётр хотел смыть кровь, но майор торопил:

– На берегу отмоешься, если время будет. Не хватало, чтобы тебя подстрелили. Лучше ходить в чужой крови, чем плавать в собственной.

После боевых действий оставшиеся жители попрятались кто куда, да и солдаты Независимой Республики Южного Побережья на глаза не попадались. Правда, пару раз по БТРу стреляли из кустов, но Гончаров даже не приказывал стрелять в ответ.

Ворота на внешнем кордоне городка оказались снесены американским танком, а охрана либо перебита, либо разбежалась.

В лесу царили удивительная тишина и спокойствие. Солнце опускалось всё ниже, и под высокими деревьями начали сгущаться тени. Не слишком привычные для жителей северных широт тропические запахи были тем не менее запахами земными и вызывали при этом странные чувства. С одной стороны, они будоражили душу какой-то ностальгией детства о слонах, ананасах и книжках про приключения в дальних странах, но сейчас, когда дорога домой вела как раз через «дальние страны», разбросанные по просторам иных миров, где ожидали приключения, каждое из которых могло стать последним, запахи эти, по большей части, вызывали тревогу и не способствовали снятию напряжения, особенно после только что случившегося боя.

Гончаров похвалил Исмагилова и Альтшуллера за правильные действия, пока они ждали его и Петра.

– В общем, можно считать, вы получили боевое крещение, – сказал майор без тени иронии.

Семён Ефимович покивал, косясь на Аввана, по-прежнему сидевшего в шлеме с опущенным щитком на лице.

– Так оно… Правда, стрелять по людям трудно, – добавил он.

– Увы, выбирать не приходилось, – сказал майор. – Либо мы, либо они.

– Да-да, – согласился Альтшуллер. – Понимаю, на войне как на войне.

На первом посту царила тишь да гладь: дзоты были просто раздавлены «Абрамсом», а о часовых даже трупы не напоминали.

На уже знакомой развилке Фёдор чуть притормозил.

– Вон, видите. – Он оторвался от прибора наблюдения водителя и кивнул на чёткие следы гусениц на дороге справа. – Американцы приехали оттуда.

– Вы уже, конечно, сообразили, что на Арках есть условные карты местности с отметками, где находятся Переходы, – сказал Авван. – Американцы прошли через ту, которая расположена западнее. Я шёл этой же дорогой, а они буквально следовали за мной. По тому направлению есть американская Зона с мощной военной базой. Там местность пустынная, но они пока держатся и имеют много техники и горючего.

– Откуда ты знаешь всё это? – жёстко спросил Гончаров.

– А как вы знаете о том, что находится там, откуда сами пришли?

– Са’а, – тихо сказал Альтшуллер, нарочито картавя, – почему ви отвечаете воп’осом на воп’ос?

Авван только плечами пожал, но промолчал.

– Слушай, дружище. – Гончаров слез с сиденья стрелка и устроился рядом с Авваном. – Мы тебя всё-таки от нигеров вытащили. Знаешь, что хотел сделать добрый доктор Аканде, мать его? Каким-то местным богам тебя в жертву принести! Не знаю, врал или нет, но точно бы казнил. Кроме того, мы тебе рассказали, кто мы и откуда, – теперь уж поведал бы и нам, кто ты такой.

– А я вам, в свою очередь, помог и тоже неплохо, – усмехнулся Авван. – Иначе Аканде вас обоих бы прикончил. Так что мы – квиты!

Пётр, откинувшись, насколько это возможно, на тряском сиденье десанта, покосился на Аввана. Их новый знакомый по-прежнему оставался в шлеме и как начал ещё в президентском здании пользоваться чистейшим русским, так и продолжал именно так и говорить.

– А не могли бы вы, сударь, снять свой шлем, – вдруг попросил Домашников.

– А зачем? – ухмыльнулся Авван, отвечая в тон вопросу Петра.

– Послушать хочу, как ты по-русски будешь разговаривать без него.

– Молодец, догадался, – кивнул Авван.

– Чего же тут не догадаться? – пожал плечами инженер. – То ты еле языком по-русски ворочал, то свободно владеешь. Ясно, что в шлеме какое-то встроенное устройство для перевода.

– А я, если честно, думал, что он придуривался! – откровенно признался майор.

– Зачем бы мне придуриваться? – пожал плечами Авван. – Не вижу смысла скрывать: да, тут есть автопереводчик.

– Ого! – уважительно пробормотал инженер. – Какое же тогда там программное обеспечение?! Колоссально! Но откуда у тебя такое снаряжение и…

Он не успел договорить, как снова подал голос Гончаров:

– А ну-ка, голубь, давай выкладывай всё начистоту!

Майор, небрежно поигрывая пистолетом, словно невзначай наступил ногой на странное оружие их нового знакомого, лежавшее сейчас на полу БТРа.

Авван пожал плечами, не меняя позы:

– Это ты зря, Александр, честное слово. Ты же, как я понимаю, военный-профессионал. Неужели ты будешь стрелять здесь, внутри машины?

Гончаров молча смотрел на их нового попутчика.

– Вот смотрите… – Авван вздохнул, сделал лёгкое движение подбородком, и щиток шлема закрылся. – Пули из вашего оружия этот костюм не пробивают. А случайным рикошетом в ограниченном пространстве легко может задеть кого-то из вас. Лучше не надо стрелять.

Пока майор молча переваривал слова нового члена экипажа, щиток шлема снова открылся.

– Хотите верьте, хотите нет, – продолжал Авван, – у меня нет никаких чёрных замыслов. Я сел к вам в машину добровольно, и если вы захотите меня связать, то, скорее всего, справитесь со мной и без оружия, – сумели же меня захватить эти ваши чёрномазые. Костюм защищает от пуль, но не придаёт какие-то особые силы его владельцу. С другой стороны, сами подумайте, если бы я хотел вас убрать, то уже мог сделать это, и не раз. Что мне мешало?

Внутри кабины царило молчание.

– Поймите, – снова начал Авван примирительным тоном, – вы вытащили меня из лап дикарей, и я вам очень признателен. Ещё раз скажу, что, в свою очередь, я буду полезен вам, поскольку, как понимаю, по Зонам вы двигаетесь наугад, а я кое-что могу подсказать.

– Что ты можешь нам подсказать? – настороженно поинтересовался майор.

Их попутчик улыбнулся:

– Например, куда и как идти. Могу помочь выйти в нужную Зону, ну и тому подобное. Вообще, мы не враги друг другу, по крайней мере, не должны таковыми становиться.

– Вот и расскажи нам, кто ты такой, – посоветовал Гончаров.

– Хорошо, расскажу – в общих чертах.

Авван говорил почти до самого приезда на берег. Он сообщил, что является представителем тарлан – расы, живущей на планете Тарлана. Полное имя его звучало действительно как Авван Колсоов, где «Колсоов» являлось наследуемым семейным наименованием, прибавляемым к личностному имени, то есть, попросту говоря, фамилией. Их цивилизация по уровню развития к моменту, когда произошла Катастрофа, была сходна с земной. На Тарлану тоже упали разделительные Барьеры, и вся поверхность оказалась разбита на Зоны, сообщение между которыми отсутствовало.

По словам Аввана, в отличие от Земли, Переходы в иные миры в виде Арок не появлялись на Тарлане лет сто с момента Катастрофы (год на планете примерно соответствовал земному). Вся техническая база цивилизации, раздробленной на куски, постепенно пришла в упадок. Самому Аввану, можно сказать, повезло: Зона, где он вырос, изначально имела хорошую индустриальную инфраструктуру, там остались три крупных города с мощной научно-технической базой, а самое главное, удачное сочетание залежей полезных ископаемых.

Конечно, тарлане в своё время прошли все те же трудности, что и земляне на начальном этапе, но Авван вырос в достаточно развитом обществе и получил вполне приличное образование. Переходы на Тарлане возникли примерно лет двадцать тому назад, и многие кинулись искать удачу в иных мирах, которые теперь стали относительно доступны. По словам Аввана, политический режим, установившийся в его Зоне, стал препятствовать оттоку населения через Арки, ибо это нарушало сложившееся внутреннее равновесие. Кроме того, быстро начались столкновения и даже боевые действия за обладание Переходами.

Сам Авван бежал через одну из Арок вскоре после их появления, и вот уже много лет странствовал по разным Зонам разных миров. В путешествиях ему приходилось сталкиваться с группами других тарлан, которые так же, как он, перемещались в поисках того, чем бы поживиться у иных цивилизаций.

Большинство таковых, правда, имели низкий технический уровень и интереса не представляли. Самым ценным из того, что тарлане сумели обнаружить, безусловно считалось некое оборудование таинственно исчезнувшей цивилизации, за которым как раз и шла самая настоящая охота. В основном охотились тарлане, но раз или два, если верить Аввану, наталкивались на представителей иных рас. Однако, в общем, можно было сделать заключение, что или уровень развития во всех мирах с разумной жизнью оказался существенно ниже, чем у тарлан, или же биологические формы этих разумных жителей не позволяли им долгое время автономно путешествовать в мирах, отличных от собственного. Тут Домашников сразу вспомнил «конфетницы», хотя те и являлись только машинами, но не могли длительно автономно функционировать в чужеродной окружающей среде.

Среди тарлан возникла организация, которая занималась контролем, а точнее, если называть вещи своими именами, отъёмом того, что находили разного рода одиночки вроде Аввана. Называлась она «Комитетом Безопасности». Однако группа не была мафиозным образованием, а являлась, по словам Аввана, некой структурой, которая якобы боролась за безопасность остатков цивилизации Тарланы, правда, весьма жёсткими методами.

То, что Авван прекрасно знал английский и сносно русский языки он объяснял тем, что часто бывал в уже открывшихся земных зонах (по его словам, Переходы открывались неравномерно, и какие-то Зоны стали доступны для тарлан раньше). Среди найденного оборудования были приборы, позволявшие быстро учить языки, правда, с некоторыми ограничениями: нагрузка на мозг не позволяла выучить за короткий срок слишком много.

– А почему вы так похожи на людей? – этот вопрос задал долго молчавший Семён Ефимович, и Пётр мысленно поблагодарил Альтшуллера за него. – Я вот смотрю – ну просто не отличишь. Такое бывает?

Авван только руками развёл:

– Странный вопрос! А почему вода жидкая или песок сыпучий? И так – во всей Вселенной при определённых условиях. Откуда же я знаю, почему наши народы так похожи?! Такие встречаются не так часто, но встречаются, и мы с вами – как раз к таким и относимся.

– Складно поёшь, – недоверчиво пробормотал майор, – но, если уж на то пошло, как нам узнать, что ты как раз не из тех, кто все эти долбаные Зоны создал?

Авван покивал, внимательно разглядывая Гончарова:

– Хм, понимаю ваши подозрения… Конечно, что-то доказать вам сейчас просто не смогу. Можете верить, можете не верить, но я не знаю, кто создал некую технику, которая может устанавливать границы в пространстве, а потом связывать разные точки разных миров и в придачу всякую вспомогательную технику, которой легко можем пользоваться мы. Я не знаю и не уверен, что это вообще можно узнать. Кстати, мы мало что поняли в этой технике – так, ерунду какую-то. А большую часть функций не понимаем совершенно, иначе уже устранили бы все Барьеры.

– И никто из ваших так и не узнал, где эти создатели прячутся?! – Гончаров порывисто привстал, но вовремя пригнул голову, чтобы не удариться о металлическую крышу БТРа.

– Судя по всему, даже если сами такие существа, назовём их условно «Предтечами», ещё где-то и остались, они давным-давно ничего не контролируют, – немного поспешно произнёс Авван. – Или, во всяком случае, не контролируют ничего столь явно. Никто их не видел, насколько я знаю, нигде нет даже их изображений, но, судя по оборудованию, они знали о нас всё или почти всё. Например, автоматический переводчик в защитном костюме переводит на большинство языков в мирах, где я побывал. А самих Предтечей, возможно, нет уже миллионы лет.

– Ладно, допустим, что так, – согласился Пётр, – а как же техника иных существ может столь идеально подходить вам?!

Авван в который раз развёл руками:

– Да, техника подходит… словно на заказ сделана под нас, тарлан. Но – никто не знает почему!

– Бред какой-то! – чуть не выругался майор. – Даже я понимаю, что так быть не может.

– Почему не может? – возразил Авван. – Вот ваша техника, например, вполне подходит мне. Из этого следует, что Предтечи могли быть просто очень на нас похожи.

– Но ты же пользуешься не только их ружьём, – настаивал Домашников, – но и другими устройствами. Как может быть, что совпадают надписи, интерфейсы сложных устройств и тому подобное?

– Разве я говорил, что надписи Предтечей изначально нам понятны? – удивился Авван. – Никто никогда не видел их письменности, вот в чём дело! Но их техника позволяет нам пользоваться самыми разными устройствами. С одной стороны, не так уж это и странно: при достаточной универсальности… Ведь даже на тех вычислительных устройствах, которые, как я знаю, имелись и ещё кое-где имеются у землян, есть возможность использовать разные шрифты и языки. Вопрос в том, откуда Предтечи могли предусмотреть такую возможность? К счастью, она есть, но мы не знаем – откуда. Просто пользуемся, и всё.

Домашников почесал затылок и вдруг словно что-то вспомнил:

– Хорошо, ещё раз допустим, что ты говоришь правду. – Он сделал неопределённый жест рукой. – Ну а не может тогда быть так, что эти Предтечи не исчезли, что они каким-то образом продолжают следить за происходящим здесь, в этих Зонах? Что они просто ставят некий эксперимент над всеми нами?

Авван пристально посмотрел на Петра:

– Что ж… Ну… наверное, и такой вариант на сто процентов нельзя исключать. Хотя никаких, даже косвенных подтверждений этому нет. Мы куда дольше, чем вы, живём в условиях раздробленного мира и не заметили явных признаков сознательного «эксперимента».

Конечно, всё звучало странно и слишком невероятно, но проверить слова Аввана, иначе как методами доктора Аканде, то есть пытками, не представлялось возможным. Хватать же их нового союзника и пытать не выглядело в данный момент, мягко говоря, правильным решением.

– Так-так, – произнёс Гончаров, – ладно… Вернёмся к более практическим вопросам. Вот ты сказал, что мы, по-твоему, движемся без определённой цели. А у тебя, значит, цель есть? У тебя-то она какая?

– Вообще-то, я уже говорил, что просто странствую. Ищу склады с оборудованием Предтечей – вдруг повезёт? Пытаюсь найти выходы в миры, которые не постигла участь Тарланы и всех остальных, – кто знает, может, и такое возможно?

– Ага! – Пётр торжествующе поднял вверх указательный палец и помотал им в воздухе. – Только не отрицай: всем движет экономический интерес. Как я догадываюсь, у вас существует нечто вроде торговли таким оборудованием? А иначе для чего рисковать жизнью и всё такое?

Авван покивал.

– Хм, – сказал он, – я бы не сказал, что торговля имеет место. Может, просто система не успела сложиться, да и потом те, кто сумел начать странствовать между мирами, понимают, что если делиться таким оборудованием, хотя бы и через торговлю… Ну, сами можете догадаться, что будет! Да и нет нигде предметов для равноценного обмена на такое оборудование, а деньги давно потеряли смысл как эквивалент труда, ценны только какие-то вещи сами по себе. Но на что можно выгодно поменять, например, это? – Он указал на свой «автомат».

– Кроме того, – вздохнул Авван, – существует Комитет, который силён и старается наложить лапу на всё, понимаете? А стимул, м-м-м… стимул есть. Заложенный природой в основу любого существа, извечный стимул не столько экономики – она вторична, – сколько биологии: выжить и расплодиться. А наилучшие возможности для этого в сложившихся условиях – обладание техникой Предтечей в достаточном количестве.

Он обезоруживающе улыбнулся:

– Вдобавок есть и высокая, так сказать, идея поиска: пока каждый мир разделён Барьерами, строить там нормальную жизнь по большому счёту невозможно. Не под колпаком же в Зонах это делать, а только на всей целой планете. Понимаю, что утопичная идея для одиночки, но лично для меня это – тоже некий дополнительный стимул. А вдруг найдёшь способ либо Барьеры устранить, либо обнаружится выход в не нарезанный на Зоны мир?

– Слушай, ну а другие группы, которые тоже шастают по мирам, что они из себя представляют? – подал голос Исмагилов. – Много таких?

– Есть, но не много, – ответил Авван. – Как я уже сказал, можно считать, что это делают только тарлане, а у нас большинство правительств Зон стараются не допускать неконтролируемого оттока населения. Насколько я могу судить, из всех цивилизаций, планеты которых оказались разбитыми на Зоны, пока только группы тарлан смогли организоваться настолько, что ищут что-то целенаправленно. Сейчас, возможно, появятся ещё и земляне, поскольку вы, как и мы, тоже существа сравнительно биологически автономные: только бы интервал температур позволял выжить – и почти всё. Что касается атмосферы, то вы уже, возможно, заметили, что Переходы открыты только между кислородными мирами. Формы жизни встречаются очень разные, но везде пригодная для нашего существования атмосфера.

– А я что говорил! – Пётр торжествующе обвёл взглядом всех участников экспедиции.

– Мы сильно опасались, что в иных мирах может не быть нормального воздуха или он окажется ядовитым, – заметил Гончаров.

– Пока такого не встречалось. Система Предтечей работает так, что связаны только миры с подобными друг другу атмосферами.

– Ага, – воскликнул Пётр, – подведём итог: значит, ты уверен, что разделение миров на Зоны – результат работы некой установки Предтечей? Вы нашли саму установку?

Тарланин замялся, словно раздумывая, как точнее ответить.

– Видишь ли, пока ничего не нашли… Нет даже догадок, где такая штука может располагаться. Но поискать стоит, правда?

Домашников хмыкнул – естественно, стоит!

– Значит, – без обиняков спросил майор, – ты считаешь, что земляне тоже могут включиться в поиск оборудования Предтечей?

Авван состроил неопределённую мину и покрутил пальцами в воздухе:

– Ну-у… боюсь, вот тут возникнут проблемы. Для землян. Дело в том, что, как вы понимаете, мы, тарлане, давно считаем всю систему Переходов чем-то вроде своей вотчины. Ну, это естественное право пришедшего первым…

– А почему это вы собрались считать Арки, скажем, возникшие на Земле, своими?! – с плохо скрываемым вызовом поинтересовался Гончаров.

Тарланин криво усмехнулся:

– Ну, положим, я не считаю. Но… тут не всё так просто. У тарлан уже существует организация в виде Комитета Безопасности, есть оружие Предтечей. Появление землян, гуляющих туда-сюда по переходам, не вызовет энтузиазма, понимаете? Охотники за сокровищами Предтечей, не любят… как бы правильнее выразиться… конкурентов, и для землян это не сулит ничего хорошего. Говорю прямо: попадись вы отряду Комитета – вас могут без разговоров уничтожить. Они стараются, чтобы никто из инопланетян из своих Зон не высовывался. Вот я и хочу в благодарность за вашу помощь помочь вам добраться до нужной земной Зоны. Вам ведь требуется попасть в конкретную земную Зону, не так ли?

– Я всё-таки не понимаю, – настаивал Пётр, не обращая внимания на последний вопрос, – по твоим словам, Земля оказалась разбитой на Зоны гораздо позже, чем ваша Тарлана, верно?

Авван кивнул.

– Но как же тогда они сейчас завязаны в одну систему Переходов?

Инопланетянин усмехнулся:

– А почему, собственно, они не могут быть завязаны? И тебе не кажется, что куда более серьёзный вопрос это – почему всё вообще произошло? Если бы кто-то знал ответ на него, он стал бы настоящим властелином миров. В целом ситуация выглядит так, словно дробление на Зоны постепенно распространяется по мирам, но какой-то системы заметить невозможно. Единственное, что чётко прослеживается – соединяются планеты с кислородной атмосферой, как я уже говорил.

– Кстати, – спросил Пётр, – а почему размеры Зон именно такие?

– Такие, какие есть? Они, кстати, в разных мирах варьируют. Но кто же может знать, почему они именно такие?

БТР тем временем выехал из леса, и примерно в полукилометре за отдельными группами деревьев замаячил подёрнутый рябью легкого ветерка океан, в который падало солнце. Исмагилов свернул направо, туда, где располагалась Арка. Вскоре уже знакомая конструкция замаячила на фоне блестевшей синевой с золотом водной равнины.

– Товарищ командир, – просительно сказал Фёдор, останавливая бронетранспортёр рядом с одной из серых опор Арки, – ну сейчас-то хоть искупнёмся, а?

– Да уж, – кивнул Пётр. – Мне бы хотелось отмыться от президентских потрохов.

– Да и море всё-таки, – напомнил Исмагилов.

– Океан! – поправил Домашников. – Атлантический.

– Тем более. – Исмагилов, щурясь, склонил голову набок. – А, командир?

Гончаров задумчиво потёр подбородок.

– Ну как, – спросил он Аввана, кивая на Арку, – знаешь, когда заработает эта штука? Как я понимаю, ты знаешь.

– Ну, – сказал тарланин, – у меня есть некое устройство, чтобы узнать.

Ткнув что-то на панельке, расположенной на предплечье костюма, он сообщил:

– Ещё где-то, м-м… час и двадцать две минуты, если по-вашему.

– Дьявол, действительно долго, – негромко ругнулся майор.

– Ты куда-то торопишься? – невозмутимо поинтересовался Авван.

– Не хотелось бы новой стрельбы – вдруг ещё кто объявится? – вздохнул Гончаров.

Он с досадой посмотрел на водный простор, раскинувшийся перед ними:

– Ладно, Федя, давай искупаемся. Вообще, помыться не помешает, хоть и солёной водой – все уже провоняли. Кстати, Авван, а какая Зона за Аркой?

– В каком смысле – какая? – уточнил Авван.

– В смысле – с каким климатом мир? Одежонку простирнуть хотелось. Высохнуть здесь уже не успеет, значит, придётся ехать в мокрой. А если там холодно, то лучше и не стирать.

Авван снова повозился со своим мини-компьютером.

– Там тепло. Место довольно любопытное. Сильно страшного ничего нет, если быть внимательным и не лезть куда не следует.

Гончаров смотрел на тарланина, ожидая продолжения, но новый член экипажа только пожал плечами:

– Окажемся там – увидите всё сами. Уверяю: тепло и в целом спокойно.

Гончаров чуть искоса посмотрел на тарланина, хмыкнул и достал из бронетранспортёра пару кусков мыла, благо на территории Нового Екатеринбурга остался жировой комбинат, где мыло и производили.

– Что ж, давайте мыться-плескаться. Один на посту, следит за берегом, а моется потом. Кто первый доброволец на охрану?

– Давайте я, – почти сразу предложил Альтшуллер.

Гончаров кивнул.

– А ты, Авван, будешь купаться?

– Обязательно! Надо смыть с себя грязь после того тряпья, которое на меня напялили в плену.

– Понял! – усмехнулся майор. – Ладно, вперёд – мыться.

– Ура-а-а! – завопил, дурачась, Исмагилов. – Всю жизнь мечтал в океане поплавать!

Он первым скинул с себя одежду и, разбежавшись, бултыхнулся в воду, подняв тучу брызг.

– Вода – класс! – заорал Фёдор, выныривая и отплёвываясь. – Дно – тоже класс, песочек! Петро, давай сюда!

Авван спокойно разделся и пошёл к воде. Гончаров чуть помедлил, чтобы тарланин отошёл подальше, и, толкнув локтём Домашникова, поинтересовался:

– Ну, и что ты обо всём думаешь?

– В смысле врёт или не врёт? – спросил инженер, стягивая с себя футболку. – Кто его знает? Видишь: оружие и костюм тут оставил. Значит – доверяет нам, так?

– Ага, – кивнул майор, – или нервы хорошие и просчитывает всё хорошо. Ведь правда же не будем мы его сейчас хватать, вязать, пытать.

– Разумеется, – согласился Пётр. – Но и он в одном, безусловно, прав: если бы он хотел нас прикончить, то уже имел возможность. Значит, у него нет такой цели.

– Или – пока нет, – поправил Гончаров.

– Возможно, пока. Нам необходимо быть внимательными, а то, что Авван нам очень полезен – факт! Шутка ли: встретить инопланетянина, который так похож на нас, обладает техникой, позволяющей с ним легко общаться, и знает пути через Зоны! Но, естественно, его не стоит воспринимать как бескорыстного благодетеля.

К ним подошёл Семён Ефимович, который деловито расхаживал с автоматом вокруг БТРа.

– А ты, Петя, всё-таки не допускаешь мысли, что это – землянин?

– Землянин?! – поднял брови Домашников, стаскивая трусы и, словно невзначай, нюхая их.

– Ну да. Я имею в виду, что если на самом деле этот Авван – тоже с Земли, как и мы, – пояснил Альтшуллер.

Домашников с сомнением то ли о чистоте белья, то ли о предположении Семёна Ефимовича, покачал головой из стороны в сторону:

– Проверить это пока, сами понимаете, невозможно. Нам лучше вступить с ним в этот наметившийся союз. Мы узнаем ещё очень много нового.

– Может, увидим и узнаем такое, что не хотели бы никогда видеть и знать, – задумчиво молвил Семён Ефимович, баюкая автомат на согнутом локте руки.

– Это вы бросьте, ефрейтор Альтшуллер! – шутливо махнул рукой Гончаров. – Не разводите вредные мысли среди личного состава! Оружие держите правильно, а не как баба! Вы на посту или где?

Он потряс головой, словно отгоняя и от себя навязчивую мысль.

– Ну а если серьёзно, то кто бы мне ещё несколько дней назад сказал, что я буду в союзы с инопланетянами вступать – не поверил бы!

Пётр с сомнением понюхал теперь уже майку и саркастически усмехнулся:

– Да? Ну а сейчас уже веришь? Особенно после визита к амазонкам?

Альтшуллер отвернулся, пряча улыбку.

– Ладно тебе. – Майор замахнулся на Домашникова. – Можно подумать, для вас всё это – как в кино сходить! Топай мыться и стираться, а то стоишь, обнюхиваешься.

Сам Гончаров быстро вымылся, простирнул одежду и сменил Альтшуллера, давая возможность и тому привести себя в порядок, а Исмагилов и Домашников ещё плескались, как дети, забыв обо всём на свете. Они дурачились, брызгались, пихали друг друга в воду и плавали наперегонки. Майор переглянулся с Авваном, который занялся прополаскиванием своего чёрного то ли трико, то ли комбинезона, который носил под бронёй. Оба почти одновременно усмехнулись.

Александр мельком подумал, что голого тарланина отличить от землянина так же трудно, как и одетого: никаких характерных особенностей не наблюдалось. В отличие от народа амазонок, пропорции тела у Аввана были совершенно нормальными, по земным меркам, – даже волосы росли точно в тех же местах.

Солнце на две трети утонуло в океане, тени на пляже становились всё длиннее.

«Господи, – чуть не сказал Гончаров вслух, – какое место дивное, прямо курорт. И ни разу в жизни не довелось нормально на таком курорте отдохнуть».

Он вдруг подумал, что ему за границей доводилось бывать, как в том старом советском анекдоте, – только на танке, образно говоря, а просто с семьёй туристом не получалось. В Сочи разок в санатории МВД побывали, но даже на поездку в Турцию денег никогда не хватало. Зато теперь он попал на пляж на берегу Атлантики! Эх, жаль – нет с ним Алёшки и Нади!

Потом взгляд майора упал на группу пальм, под которыми они похоронили амазонку, и он подумал, что нет, это даже хорошо, что Алёшки здесь нет. Что бы он увидел? Истерзанное тело, подвешенное между деревьями? Куски Аканде, разбросанные по комнате? Ни за что ни про что погибших американцев и нигерийцев?

С другой стороны, кто знает, что творилось все четыре года там, где остались жена и сын, да и живы ли они вообще? Ясно одно: если судить по Земле, то после возникновения Зон там везде мало чего хорошего происходило. Точно так же, наверное, и во всех других мирах, где есть разумная жизнь. Вот в пустом Сером мире царили тишина и спокойствие, да и то, если вспомнить Пятачка – кто-то же подбил их корабль?

И никто не знает, какие монстры или просто поганые люди вылезают сейчас из Арок, которые возникли там, где осталась семья. Всего-то ведь было по прямой – рукой подать, но даже страшно подумать, какие расстояния теперь их разделяют!

Гончаров скрипнул зубами и помотал головой, отгоняя нехорошие мысли – всё равно изменить ничего он не может. Или – пока не может?

– Тебя что-то беспокоит, Александр? – спросил подошедший Авван; он уже надел шлем, и чистая русская речь слышалась из невидимых динамиков, почти не отставая от движения губ.

Гончаров вскинул глаза:

– Беспокоит? Эх, что ты знаешь о моём беспокойстве!

Майор даже не разозлился, он просто тоскливо посмотрел на существо, внешне неотличимое от человека, но называвшее себя тарланином.

«Разве что, возможно, глаза необычного цвета, – подумал Гончаров, всматриваясь в лицо, не закрытое сейчас чёрной пластиной. – Какие-то слишком зелёные. Хотя, если поискать, то на Земле, наверное, и такой цвет найдётся».

Повинуясь минутному порыву, майор начал объяснять ситуацию и свои чувства. Авван кивнул:

– Поверь, я тебя понимаю.

Он немного помолчал и добавил:

– Ну да, а чего тут странного? Я же говорил про биологические факторы, движущие всеми нами и про то, что мы очень похожи. Я постараюсь помочь тебе попасть в нужную Зону. Это не слишком просто, но, надеюсь, получится.

– Ты знаешь, куда нам идти, чтобы попасть в другой кусок моего города, отрезанный Барьером?

– Сию минуту я могу только очень примерно сказать, через какие Переходы и в каких Зонах каких миров вам нужно будет идти, но… – Авван немного помедлил. – Но если мы пойдём вместе до некоего места, то будет шанс, что я смогу помочь оказаться точно там, где вы хотите. Причём очень быстро.

Гончаров пристально смотрел на Аввана.

– Слушай, – медленно сказал он, – если ты мне врёшь, то поступаешь… м-м, очень плохо.

– Я не вру, – заверил тарланин, – я почти уверен, что смогу тебе помочь. Если просто идти через Зоны, даже зная, куда, путь получится слишком далекий и опасный. У вашей машины кончится горючее, и вряд ли вы дойдёте. Однако есть иные пути, и для этого мне надо попасть в одно моё секретное убежище. Если я туда доберусь вместе с вами, то смогу оказать тебе такую услугу – отправить вас в определённую Зону вашей Земли. Кстати, на сколько ещё хватит запаса хода вашей машины?

– Думаю, километров на восемьсот максимум.

– Я так и думал, маловато, – заключил Авван, пересчитав с помощью мини-компьютера в понятные для себя величины. – Топливо углеводородное, как я понимаю?

– В смысле бензин? Ну да.

– На моей планете тоже пользовались двигателями, которые работали на фракциях перегонки нефти, – задумчиво произнёс Авван. – Может быть, мы сможем что-то такое найти. А твои товарищи согласятся идти с тобой?

– Конечно, – кивнул Александр. – Собственно, у них, как и у меня, выбор не велик. А ты смог бы помочь нам попасть в разные Зоны? Фёдору нужно вернуться к семье, а я хотел бы найти свою.

– Повторяю: если мы доберёмся туда, куда я хочу, всё будет не слишком сложно. Правда… дело в том, что есть Зоны, куда не ведут особые переходы, называемые Шунтами. Тогда придётся добираться длинным путём. Между прочим, а как вы вообще решили в Арку сунуться. Какая у вас причина была?

Майор пожал плечами:

– Рассчитывали, что сделаем для первого раза короткую разведку и вернёмся. Кто же знал, что через Арки нельзя попадать обратно, откуда только что пришёл? Собственно, только у Фёдора в нашей исходной Зоне осталась семья, и ему именно туда надо вернуться. Насколько я понимаю, Пётр и Семён Ефимович ничем сильно не связаны.

Авван кивнул и взглянул на прибор, по которому он сверял время.

– Осталось пятнадцать минут, если считать по земным меркам, пора собираться. Кстати, ты говорил о каких-то людях, идущих впереди вас. Кто они?

Гончаров снова пожал плечами, глядя на гаснущее бордовое небо на западе.

– Знаю только, что это земляне, а кто конкретно – не знаю. Видимо, они тоже просто вперёд пошли, коли уж деваться некуда.

Он крикнул Домашникову и Исмагилову, и через несколько минут, напялив мокрую одежду, все забрались в БТР – в тёплом нигерийском климате это было не так уж и неприятно, а костюм Аввана, казалось, намокал не более, чем, скажем, стеклянный стакан.

– На всякий случай закройте люки, – посоветовал тарланин.

– Передние стёкла тоже? – спросил майор про бронещитки.

Авван кивнул.

– Да, так будет лучше, – согласился он. – Опасности, думаю, нет, но бережёного Бог бережёт, как говорится.

– А что там за мир? – поинтересовался Домашников.

– Александру я уже немного рассказал, – ответил Авван. – Конкретно в том участке Зоны, что лежит за этим проходом, я не был, но был у другой Арки и в иных Зонах этого же мира. Там есть неприятные моменты, но просто не стоит выходить из машины в некоторых местах – и всё будет нормально. Объясню по ходу дела. Я назвал эту планету для себя Миром Технополисов.

– Как-как?! – удивился Пётр. – Почему? Там что, есть разумные существа?

– Там никто не живёт уже очень давно – тысячи земных лет, а может и больше. Остались выработанные ресурсы, огромные заброшенные города и подорванная экология, но дышать можно, а климат тёплый. Опасности исходят от редких групп то ли одичавших потомков местных жителей, то ли каких-то мутировавших животных с зачатками интеллекта, редких диких животных, а самое главное, от… м-м… групп моих соотечественников, так сказать, которые тоже шастают по Зонам. Нужно соблюдать осторожность. Не слишком хорошо, что там, куда мы попадём, нам нужен не тот же самый Переход, а соседний. Но я постараюсь подсказать, что и как лучше делать. Время, поехали!

Фёдор запустил моторы и в опускающихся сумерках подвёл машину к Арке.

– У нас, кстати, тоже индикатор включения прохода есть, – сказал Пётр, – указывая на коробку самодельного прибора, лежащую на одном из сидений в отделении десанта. – Только датчик надо крепить на опору Арки, чтобы вибрацию улавливал.

– У меня индикатор, к счастью, всё показывает на расстоянии. – Тарланин улыбнулся и показал пальцем на блок с подобием дисплея, открывавшийся на левом предплечье его костюма.

БТР въехал в промежуток между двумя серыми колоннами и, исчезнув в Африке на Земле, возник в ином мире.

Судя по всему, снаружи стояли сумерки – через смотровые щели в отделении управления почти не пробивался свет. Гончаров и Исмагилов припали к окулярам приборов наблюдения. Майор присвистнул.

– Пока пусть никто не высовывается, – предупредил Авван. – Лучше осмотреться и понять, что всё вокруг спокойно.

– Ой, не учи учёных, – беззлобно прошептал Гончаров.

Сам Авван тем временем надвинул на лицо щиток шлема и, осторожно открыв люк посадки десанта, выглянул наружу. Через несколько секунд он сообщил, что можно выйти.

Местность обволакивала мгла, но небо справа слегка алело. В тусклом розовато-сером свете перед машиной, которая выехала из Арки, тянулась плоская равнина, пересекаемая какой-то рваной лентой неопределённого в полумраке цвета, убегавшей вдаль. Чахлые кусты и деревца кое-где торчали из голой, потрескавшейся почвы, на которой тут и там виднелись белёсые пятна, похожие на корки солончаков.

Но самым впечатляющим элементом пейзажа являлась тёмная стена, высившаяся в некотором отдалении слева и простиравшаяся в обе стороны, насколько хватает глаз. Это именно её увидел через оптику БТРа Гончаров, когда присвистнул.

– Ого-го! – выдохнул Пётр, выглядывая из второго люка на крыше. – Что это?

– Один из городов, о которых я говорил.

– Город?!. – пробормотал Домашников. – Кошмар какой-то!

Стена имела высоту не менее пары километров – определить точнее не было никакой возможности, особенно в таком неверном свете. Вершина этой, почти черной, испещрённой полукруглыми проёмами громадины, уже слегка освещалась невидимым из-за горизонта солнцем и отбрасывала блики на равнину, немного разгоняя мрак.

– А как же он не упирается в верхний Барьер? – спросил Домашников.

– Да так же, как и горы не упираются, – ответил Авван. – Ведь Барьер повторяет рельеф местности или вот таких крупных построек!

Люди, как завороженные, следили за краем светлого участка, медленно ползущим вниз по поверхности исполина – здесь начинался рассвет. При этом становилось видно, что стена на самом деле не чёрная, а состоит из регулярно расположенных участков разного цвета: одни очень тёмные, а другие – значительно светлее. Среди всего этого почти шахматного повторения местами сверкало стекло или нечто на него похожее.

– Вавилонская башня… – пробормотал Семён Ефимович.

– Вы это к чему? – спросил Гончаров. – На башню-то не слишком похоже.

– Да нагородили такое, – пояснил Альтшуллер, указывая на странный город. – Вот и получили, в конце концов… Вавилонское столпотворение.

– Да уж, это точно, – заметил Домашников. – С учётом того, как перемешаны переходы между мирами, это настоящее столпотворение. Только эти-то, судя по всему, не виноваты.

Авван искоса посмотрел на людей, но промолчал. Вряд ли он понимал аллегорию с легендой о Вавилоне, но переспрашивать не стал.

По мере того как всходило солнце, люди поняли, что рваная лента – это широкая дорога, начинающаяся от стены гигантского сооружения и убегавшая за холмы. «Автостраду», как про себя окрестил её Домашников, по тем фрагментам, которые не занесло песком, вполне можно было сравнить с земными скоростными трассами. Ширина её составляла метров пятьдесят, если не больше, посередине шла кое-где разрушенная разделительная полоса, а по обочинам через равные промежутки стояли короткие толстые столбики.

С ближней стороны автострады в гладком, сильно занесённом песком неглубоком канале текла струйка воды. Через русло канала регулярно метров через тридцать горбатились то ли мостики, то ли некие декоративные элементы.

– Это дорога? – спросил Гончаров Аввана.

Тарланин пожал плечами:

– Очевидно.

– Отойти от машины можно? – поинтересовался Пётр, скорее у Аввана, чем у Гончарова.

– Зачем тебе? – спросил майор.

– Как же – карту срисовать.

– Вообще, нам лучше торопиться. Кстати, у меня в этом приборе отмечается карта проходов для каждой Зоны, в которую входишь – можешь не тратить время на копирование с Арок.

– А с Арки срисовывать удобнее, – объяснил Пётр, который явно хотел иметь независимую копию.

– Этот город – что, одно гигантское здание? – спросил Семён Ефимович.

– Вроде того, – кивнул тарланин, смахивая какую-то пылинку со своего чёрного «автомата».

– Когда-то я выписывал такой журнал – «Техника – молодёжи», – заметил Альтшуллер. – Интересный был журнал…

– Я такой журнал помню, – сказал майор, тоже, как и все, разглядывавший величественное строение, громоздившееся перед ними. – К чему это вы про него?

– А там бывали статейки про города будущего, и любили рисовать что-то похожее на подобные мегаполисы. Что по мне, то очень скучно и, главное, нерационально жить в подобных городах-домах.

– Насчёт рациональности – не уверен, – заметил Авван. – Могу себе представить, что при определённой степени организации общества и уровне технологий такие поселения вполне рациональны. Ещё добавьте сюда и степень истощения природных ресурсов. Эта планета выработана процентов на девяносто девять.

– Тем более! – не унимался Семён Ефимович, которого вдруг потянуло на научно-популярные философствования. – Представьте, сколько всего нужно затратить на строительство такого города!

Авван покачал головой:

– Не так много, как может показаться. Говорю же, ещё и от уровня технологии зависит. Вот взять мою цивилизацию, мою бывшую цивилизацию, да и вашу тоже, поскольку я уже заметил, что мы похожи не только по внешнему облику, но и по уровню и специфике развития на тот момент, когда на наших планетах случилась Катастрофа. Прикиньте, сколько ресурсов расходуется на поддержание существования больших городов нашего типа в том виде и с тем населением, которое есть, точнее, – которое было? Сколько энергии тратится на освещение, отопление и тому подобные вещи, когда отдельно стоящие здания разбросаны на территории в десятки и сотни квадратных километров? Всё расходуется помногу и чрезвычайно нерационально. А в конструкции подобного технополиса все коммунальные затраты могут быть максимально оптимизированы, чётко учтены, потери сведены к минимуму. Вам, да и моей цивилизации тоже, было проще тратить ресурсы не слишком рационально, ведь этих ресурсов имелось в относительном избытке, а технологии, позволявшие создать и поддерживать оптимальное существование такого города-монстра, отсутствовали. Здесь такие технологии, похоже, были.

– Хорошо, – сказал внимательно слушавший Гончаров и сделал широкий жест рукой, – но почему тогда они вымерли, как динозавры?

Авван хмыкнул:

– Это вряд ли кто-то когда-то узнает. Каких-то серьёзных разрушений нет, кроме тех, что причинило возникновение Зон, значит, больших войн тут раньше не произошло. А что было на самом деле давным-давно – одному Богу известно. Кто сейчас сможет проводить такие исследования?

– Эх, фильм бы обо всём снять… – задумчиво пробормотал Альтшуллер.

Все промолчали – пожелание было, естественно, абсолютно риторическим.

– Кстати, – заметил Пётр, – мы как-то совершенно беспечны: радиацию уже не проверяем.

– Нет тут излишней радиации, я знаю! – Авван кивнул на свой универсальный прибор.

Гончаров стал смотреть под ноги, выискивая следы тех, кто шёл перед ними. Следы обнаружились почти сразу. Теперь к неизвестному отряду землян, двигавшихся впереди группы Гончарова непосредственно от Зоны Екатеринбурга, прибавились несколько солдат Аканде.

– Ну и что? – поинтересовался Авван, которому майор ещё раньше объяснил ситуацию. – Прошли они здесь?

– Сейчас увидим, – сказал Гончаров, обходя машину кругами.

Насколько он мог заключить по следам, оба отряда землян, которые попали сюда раньше них, не дождались повторного включения Арки. Первая группа из четырёх человек почему-то залегла за опорами Арки и двумя ближайшими кустами, словно пряталась от кого-то, а потом двинулась в обход технополиса. Нигерийцы же, напротив, сразу пошли прямо к гигантскому сооружению. Почему одних махина города никак не привлекла, оставалось только гадать. Возможно, африканцы сильнее были заинтересованы найти в технополисе какие-нибудь механизмы или оружие.

– Ну, что будем делать? – спросил Домашников.

Гончаров пожал плечами:

– В общем-то, сейчас всё зависит от нашего проводника.

Авван покивал:

– Дело в том, что для выполнения обещания мне пока придётся вести вас к другой Арке.

– И куда же? – поинтересовался Гончаров.

Авван жестом попросил повернуть альбом, который Пётр продолжал держать в руках так, чтобы могли видеть все, и указал на одну из точек, обозначавших Арки в этой Зоне.

– Вот сюда. Надо либо обходить этот город, либо пройти через него. Судите сами: путь по открытой местности раза в три длиннее.

– Какие плюсы и минусы каждого варианта, кроме длины пути и, естественно, сожжённого горючего, которого у нас не так много? – спросил майор.

– На открытой местности нас могут заметить те, с кем мне встречаться не хочется, и вам я бы не советовал.

– Ну а в этом технополисе? Через него легко проехать?

– Конкретно через этот – не знаю. Когда-то я прошёл вот здесь. – Авван показал на схематичное обозначение подобного города прямо на другом краю Зоны. – Там, сами понимаете, были большие разрушения, местами завалы. Здесь же от Барьера намного дальше, думаю, проедем легко – там внутри есть широкие дороги.

– А живность внутри есть?

– Как я уже говорил, встречаются какие-то мутанты. Но в подобной машине нам они угрожать не могут. Конечно, я всего не знаю, сто процентов гарантии дать не могу, и нужно соблюдать осторожность. Меня, если откровенно, больше беспокоят люди, которые идут где-то впереди. Вообще очень интересно, почему они попёрлись примерно тем же путём, который обсуждаем сейчас мы. Что, они идут туда же, куда веду вас я? Откуда они могут это знать, вот мне что интересно!

– Ну, – протянул Домашников, – негры явно ничего знать не могут.

– Хорошо, а та, первая группа? Кто они?

– Мы же не знаем, – ответил Гончаров. – Но тоже земляне, кто же ещё?

– Я уже не уверен, – покачал головой Авван. – Вполне возможно, что тарлане, хотя странно…

Майор с сомнением засопел:

– Если это, так сказать, твои соотечественники, они явно пришли из нашей Зоны. А Переходы у нас открылись совсем недавно – нестыковка! Да и не видели мы никого с экипировкой, как у тебя.

– Ну, экипировку могли спрятать, а внешне нас не отличишь. Конечно, если это тарлане, то им всё равно требовалось бы знать ваш язык или «засветиться» с автоматическим переводчиком. Откуда они могли бы знать ваш язык?

– Оттуда, откуда его знаешь ты например.

Авван вскинул голову, словно хотел возразить, но передумал.

– Кто его знает, – уклончиво сказал он. – Всё, в принципе, возможно.

– Но если каналы открылись у нас только несколько дней тому назад… – начал было Домашников.

– Это как раз не самое главное, – перебил его Авван. – Есть ещё Шунты, которые, как установлено, везде появляются почти одновременно с Барьерами.

– Почему мы не можем воспользоваться этими Шунтами сейчас? – спросил Пётр.

Тарланин усмехнулся:

– Чтобы воспользоваться Шунтом, необходимо соответствующее оборудование. В общем, думаю, что двигаться через технополис предпочтительнее. Предлагаю ехать прямо сейчас.

– Вообще-то, я бы не отказался покемарить часок-другой, а то глаза закрываются, – заметил Исмагилов, присевший у колеса и не принимавший активного участия в разговоре. – Как, командир?

Гончаров с сомнением почесал затылок:

– Да, отдохнуть перед марш-броском, наверное, стоит.

– Что же, – пожал плечами Авван, взглянув на «часы», – можно отдохнуть. Только, повторяю, нам лучше уйти с открытого места – мало ли что. Давайте скроемся в технополисе – там можно остановиться недалеко от входа и поспать, если хотите.

Перевалив через канал по одному из мостков, ширины и прочности которого оказалось достаточно, БТР двинулся по автостраде к гигантской стене. По мере того как подъезжали к городу, все, включая и сонливого Исмагилова, не сводили глаз с величественного сооружения. Материал, из которого возводилась внешняя часть стены, являлся, скорее всего, какой-то комбинацией металлических конструкций пластинчатого типа и, возможно, бетонных или каменных блоков. Кое-где на тёмной поверхности виднелись разводы, свидетельствовавшие о том, что здесь имеет место коррозия и что долгие годы не обошли своим вниманием технополис.

Как на тёмных, так и на более светлых участках стены регулярно располагалось множество тоже тёмных, почти чёрных кругов. На участках поверхности их выделял стеклянный блеск. Стекло или то, что его заменяло, в большинстве мест осталось целым, и круглые проёмы смотрели на равнину и на приближающийся БТР чёрными блестящими глазницами. Судя по относительным размерам, диаметр каждого круга составлял не менее двадцати метров. Чем они являлись на самом деле, понять не представлялось возможным.

Лента дороги упиралась в исполинскую стену технополиса и ныряла внутрь через соответствующие размаху строительства ворота, высотой метров двадцать и шириной ровно с проезжую часть. Никаких сомнений не вызывало, что проём перекрывался двумя раздельными гигантскими створками, выдвигавшимися сверху, которые сейчас застыли в промежуточном положении, не дойдя до земли примерно наполовину, напоминая фантастическую приоткрытую пасть.

Не доезжая до готового к глотку зева, Фёдор остановил БТР и вопросительно посмотрел на командира. Гончаров взглянул на Исмагилова, потом на полуоткрытые ворота и адресовал вопрос Аввану:

– Ну как, Иван Сусанин, двигаемся вперёд?

– Кто такой Иван Сусанин? – вопросом на вопрос ответил тарланин. – Иносказательный персонаж из вашей мифологии?

– Будем считать, что так, – кивнул Александр. – Ты ответь: едем вперёд?

Авван пожал плечами:

– Мне кажется, что мы уже решили.

– Ты уверен, что дорога проходит насквозь? – спросил Пётр.

– Да, эти города однотипны. В тех, где я побывал в своё время, всё было именно так. Можно уверенно предполагать, что мы сейчас у одной из основных магистралей, которые идут через город.

– Хорошо, – продолжил рассуждение Гончаров, – а если с другой стороны ворота закрыты?

– Придётся пробить. – Тарланин уверенно хлопнул по своему оружию. – Выберемся.

БТР медленно проехал под зловеще нависающими створками и оказался в огромном тоннеле, который вбирал в себя нырявшую в чрево технополиса автостраду. Дорога внутри города тянулась, насколько хватало глаз, и терялась в сероватой пыльной дымке.

Вопреки ожиданиям, внутри тоннеля тоже не было темно. Свет поступал откуда-то сверху из больших круглых плафонов. Не слишком яркий, но тем не менее колоссальный тоннель высотой ровно с проём ворот прилично освещался.

– Откуда тут свет? – удивился Домашников.

– Вряд ли что-то работает, – ответил Авван, – но в дневное время город освещается пассивно системой световодов, так что полного мрака на основной дороге тут нет.

Глава 16

Пока все, и даже Авван, решили поспать, дежурить снова вызвался Семён Ефимович.

– Всё равно я устал меньше вас, – доказывал старик. – Посплю потом, по дороге – не я же веду машину.

Гончаров согласился, но приказал фельдшеру экспедиции разбудить его самого ровно через час.

– Не стоит, спи все условленное время, – посоветовал Авван. – Лучше пусть он разбудит меня.

– А тебе что – спать не надо? – немного подозрительно спросил майор.

– Надо, конечно, – хмыкнул тарланин, – но вам нужнее. Я хоть и устал, бегая по этим Зонам, но у меня имелись стимуляторы.

Он показал Гончарову нечто вроде винтовочной обоймы, где на планке торчали полупрозрачные цилиндрики размером чуть больше пистолетных патронов. Сейчас в «обойме» осталось всего две капсулы, а полная она явно содержала не менее дюжины.

– Сейчас я их просто берегу, – пояснил Авван, – а так бы и не спал ещё дня три-четыре.

– Наркотики, что ли? – ещё более настороженно поинтересовался Александр.

– Да нет, привыкания не наступает. Всё из тех же сундуков, так сказать, от Предтечей. В их… э-э… складах много чего попадается полезного.

– Нам дашь воспользоваться, если найдём?

Авван пожевал губами:

– Если найдём. Найти что-то, что пока ещё ничьё, очень… хм, сложно.

В тоннеле автострада уже метрах в двухстах от входа была почти свободной от нанесённого песка, и только толстый слой пыли покрывал великолепно сохранившееся дорожное покрытие. Следы нескольких подчинённых покойного президента Аканде, хорошо просматриваясь даже при не слишком ярком освещении, уходили по тоннелю в глубь технополиса.

– Кстати, надо быть начеку, чтобы люди Аканде, если они поблизости, не попытались захватить машину, пока мы спим, – заметил майор.

– А я все люки закрою, – пообещал Альтшуллер. – Если что-то замечу – сразу вас подниму.

По большому счёту ничего интересного вблизи ворот не было – только пустой тоннель, убегавший вдаль. Незнакомые места разных миров, отстоящих друг от друга на неимоверные, неподдающиеся описанию расстояния, уже в какой-то степени стали привычны землянам, и поэтому усталость легко взяла верх над возбуждением, порождаемым новизной. Поставив БТР боком вплотную к стене метрах в двадцати от створа ворот, экипаж завалился спать.

Два часа пролетели как десять минут, но тем не менее проснулся майор всё-таки отдохнувшим и первым делом поинтересовался у Альтшуллера, как прошло дежурство.

– Никак, хвала Всевышнему, – развёл руками Семён Ефимович. – Тишина и покой, только ветерок посвистывает. Но я тут сперва даже немного испугался – вон, взгляните, интересно…

Он указал рукой наружу через приоткрытый лючок бойницы, Гончаров только сейчас обратил внимание, что оттуда льётся яркий свет. Майор поднял броневой щиток на ветровом стекле и в недоумении уставился на залитую светом широченную дорогу, пролегающую через недра гигантского сооружения.

– Слушайте, так это же солнце взошло! – сообразил он. – Авван говорил про освещение через световоды. Значит, когда снаружи взошло солнце, яркий свет стал попадать через них и сюда!

– Да, я так же подумал, но сначала, если честно, испугался. Чуть тебя поднимать не бросился: показалось, что кто-то начал включать свет.

Свет поступал из больших круглых приплюснутых колпаков, расположенных ровными рядами на потолке тоннеля. Однако некоторые осветительные плафоны оставались тусклыми или не светили вовсе: либо качество материала по каким-то причинам ухудшилось, либо сам световод оказался просто где-то разрушен.

Гончаров и Альтшуллер растолкали остальных. Авван надел шлем, который он снимал перед сном, и покачал головой.

– Меня так и не разбудили… – укоризненно сказал он.

– Я посчитал, что тебе лучше поспать, – запросто ответил Семён Ефимович, словно Авван был не каким-то таинственным тарланином, а просто уставшим молодым человеком. – Ты тоже вымотался, чтобы там ни говорил про какие-то стимуляторы.

– Ну спасибо… – улыбнувшись, кивнул инопланетянин.

Пётр выглянул наружу.

– Здорово! – озираясь, восхищённо сказал он. – Действительно, практически даровое освещение.

– Вот интересно, у нас тоже уже были изобретены световоды, как я читал, и давно, – сказал Альтшуллер. – Почему же в подземных переходах и везде в местах, где днём можно использовать подобное внешнее освещение, жгли лампы?

Авван, стоявший рядом и постоянно оглядывавшийся по сторонам, усмехнулся:

– Тот же вопрос технологий, о котором мы уже говорили. И на моей планете всё обстояло точно так же. Просто и вам и нам дешевле обходилось жечь лампы накаливания и тянуть провода, чем изготавливать световоды достаточного размера, качества и как минимум с таким же кэпэдэ. Вот и всё. Ну как? Отправляемся в путь?

– Да, – кивнул Гончаров, – но сперва немного перекусим. Ты – как? Земную еду принимаешь?

– Мы с вами можем есть одно и то же. Только у меня почему-то желудок не принимает такие ваши продукты, например, всякие маринованные и солёные грибы: сразу начинает бурчать в животе. Или это разница метаболизма, или просто моя индивидуальная особенность.

Домашников удивился:

– Ты успел это попробовать? Ну, у нас здесь маринованных грибов нет. А что касается индивидуальных особенностей… – Он ухмыльнулся. – Ты, если уже к земной еде где-то приобщился, не пробовал одновременно скушать, например, сметану с пивом?

– Ну и у нас есть аналогичные продукты, но я как-то не задумывался о таком сочетании, – признался Авван.

– Ага! А для меня, сколько себя помню, съесть сметану, одновременно дуя пиво, катастрофа: с горшка не слезешь. Понимаешь, о чём я?

Никто не знал, что и как переводит автоматический переводчик, но Авван серьёзно кивнул головой.

– Ну вот, – продолжал Пётр. – А у меня был приятель, который мог литра три пива выдуть и пол-литра сметаны при этом сожрать – и хоть бы что! Никогда не дристал! Между прочим, самый натуральный землянин, не тарланин. А ты говоришь – разность метаболизма!

Авван засмеялся.

– Ладно тебе! – Гончаров укоризненно посмотрел на Домашникова. – Развёл болтовню как раз к столу, поговорить больше не о чем… В общем, перекусываем, чем бог послал – и поехали. И без дрисни!

Дорога, если не считать её размеров и прохождения в гигантском тоннеле, мало отличалась от своих земных аналогов. Транспортные потоки, которые тут когда-то двигались, разделялись посередине высоким барьером из нескольких профилированных балок на столбах. Местами в барьере имелись разрывы, позволявшие транспортным средствам сворачивать в боковые ответвления. На таких перекрёстках стояли конструкции, видимо, игравшие роль светофоров, но глазков, которые сейчас были пыльные и мутные, там располагалось почему-то не три, а пять.

Авван периодически бросал взгляды на дисплей миникомпьютера, но ничего не говорил вслух. Гончаров заметил эти движения тарланина, но, поскольку их новый союзник пока не проявлял какого-либо беспокойства, то майор не стал спрашивать, что за информацию тот считывает и откуда она поступает.

По выхлопам БТРа легко определялось, что все дымы вытягивает куда-то вверх. В помещениях технополиса, во всяком случае в тоннеле, действовала какая-то естественная вытяжная вентиляция, и воздух совсем не был застоявшимся.

Удивляло, что брошенных машин почти не попадалось. Только дважды на протяжении нескольких километров встретились большие тридцатиметровые сигары на множестве колёс, припаркованные у обочины. Судя по коррозии, местами сожравшей металл почти насквозь даже здесь, в закрытом от прямых осадков помещении, машины простояли неимоверное количество лет.

Домашников, да и Семён Ефимович, очень хотели осмотреть эти транспортные средства. Инженера, естественно, интересовал принцип работы двигателя и тому подобные вопросы, но такие дела требовали времени, а тарланин торопил землян, говоря, что сейчас не тот случай, чтобы заниматься исследованиями, польза от которых чисто академическая.

– Вообще-то, интересно узнать, как они выглядели… – сказал Гончаров.

– Местные жители? Насколько я могу судить, были очень похожи на нас с вами, – ответил Авван. – Возможно, увидите статуи. Поехали, что вам сейчас толку от того, как они выглядели?!

Никаких ветровых или боковых стёкол на брошенных «автопоездах» не было – вполне возможно, что изображение для водителей подавалось снаружи тоже по световодам, как и освещение в технополисе. В кабину вела очень подходящая для людей лесенка, но открыть дверцу не удалось, и Петру пришлось отказаться от возможности хотя бы взглянуть на водительское место. С сожалением он вернулся в БТР, и экспедиция двинулась дальше.

В пыли хорошо виднелись следы людей. Их цепочки пунктирили середину тоннеля, иногда сворачивая к боковым проходам и проездам, правда, нигде не ныряя в глубину городских строений.

Кое-где тоннель пересекали другие странные следы – вдавленности, словно кто-то тащил некое подобие мешка. Гадать, откуда они взялись, можно было сколько угодно.

Ещё через несколько километров представилась возможность, как и предполагал Авван, узреть внешность существ, возводивших это грандиозное строение. На очередном более широком, чем предыдущие, перекрёстке в самом центре возвышался круглый постамент со статуей. Даже Исмагилов, достаточно равнодушный к проявлениям чужой материальной культуры в формах изобразительного искусства, если она не касалась его непосредственно, невольно притормозил.

Памятник или просто скульптура изображала… человека – другого слова не приходило на ум. Манера исполнения изваяний таких размеров являлась очень странной на взгляд земного наблюдателя. Это не был истукан из голого камня или металлическая отливка с бельмами пустых глаз. Скорее, здесь применялся принцип создания фигур в музее мадам Тюссо – со всеми подробностями внешнего вида, и только высота в десяток с лишним метров, не считая постамента, отличала её от экспонатов знаменитого земного паноптикума. Создавалось впечатление, что посреди перекрёстка стоит живой гигант, разглядывающий всех проезжающих мимо.

Лицо статуи напоминало представителя монголоидной расы, но никакого сомнения не вызывало, что это нормальное человеческое лицо – два раскосых глаза, рот, чуть крючковатый приплюснутый нос – все атрибуты присутствовали в достаточно естественных пропорциях. Прямые тёмные и гладкие волосы, постриженные горшком, чуть прикрывали вполне обычные уши.

Одежда человека состояла из плотно облегающего костюма серо-голубого цвета с широким поясом и наброшенной на плечи короткой пелеринки. Ряды кнопок или пуговиц спускались по внешней стороне штанин и рукавов, а высокие сапоги не имели признаков молний или шнуровок. На плащике виднелись широкие ярко-зеленые полосы на манер погон, но есть ли там какие-то знаки отличия, не представлялось возможным рассмотреть из-за высоты монумента.

Поза человека выглядела немного небрежной: одна нога чуть отставлена в сторону, левая рука – на поясе, а правая сжимала какой-то шест, на который гигант и опирался. Сначала Гончаров подумал, что это копьё, но на конце шеста находился шар, а не острый наконечник.

– Симпатичный малый, – с некоторым сомнением молвил Домашников, задрав голову.

– Взгляд какой-то странный… – прокомментировал Исмагилов. – Словно ему всё на свете по фиг.

– Возможно, они потому и вымерли, что всё стало безразлично, – хмыкнул Авван, словно соглашаясь. – Я уже видел очень похожую статую. Только там она валялась разбитая: рядом проходил Барьер, и везде были сильные разрушения. А этот город отлично сохранился, надеюсь, мы минуем его быстро.

Боковые тоннели, пересекавшие основную магистраль, были не такими широкими. Когда БТР проезжал мимо подобных ответвлений, все с интересом вглядывались туда, но видели такую же дорогу, в основном неплохо освещённую, но иногда и почти тёмную. Один раз Домашников крикнул, указывая в тоннель, который машина только что миновала:

– Там кто-то пробежал! Я видел!

Исмагилов вопросительно покосился на Гончарова, рассчитывая получить приказ остановиться, но майор в свою очередь взглянул на тарланина.

– Кто там может быть? – спросил он, не давая команды даже притормозить. – Тут кто-то есть?

Авван кивнул:

– Я же говорил, что живут какие-то существа – мутанты или потомки прежних хозяев, обитающие в местах, где потемнее. На свету не страшны, однако опасны, если набросятся стаей и в темноте…

– Как морлоки у Уэллса, – вставил Пётр.

– Кто? – не понял Авван.

Домашников объяснил.

– Ну, – кивнул Авван, – возможно, чем-то они и похожи. Тут же есть ещё огромная система подземных коммуникаций, как вы понимаете – этажей, наверное, пятьдесят вглубь, если не больше. Никто не знает, что там может твориться!

– Но чем же они тут питаются? – спросил Альтшуллер.

– Тоже неизвестно. Или каннибалы, или охотятся на всякую гадость: тут остались и другие существа. Да вон хотя бы, взгляните: их следы мы уже видели!

Словно специально подтверждая его слова, впереди метрах в двухстах из бокового тоннеля появилось странное существо и начало споро переползать дорогу. Фёдор почти остановился, и все уставились на обитателя здешних мест.

Существо походило на серый мешок, раза в два больше, чем пятидесятикилограммовые ёмкости для муки или сахара. Насколько можно было разглядеть, оно не имело ни ног, ни щупальцев, ни даже заметных глаз и на БТР не обращало ни малейшего внимания. Дорогу существо переползало, судорожно дёргаясь, словно в мешке что-то перекатывалось, изменяя положение центра тяжести и заставляя таким образом всю тушку смещаться вперёд конвульсивно-толкательными движениями. Несмотря на общий неуклюжий вид, оно двигалось быстро и вскоре нырнуло в узкий проход на противоположной стороне тоннеля.

– Может, стоило подстрелить для исследования? – запоздало спросил Домашников.

– Хм, – сказал Гончаров, всматриваясь в дорогу, – а в этом месте, похоже, уже стреляли.

Действительно, кое-где на дороге валялись гильзы, и это были знакомые гильзы от патронов к «калашникову». Судя по следам, прекрасно отпечатавшимся в пыли, люди потоптались здесь, а потом побежали в левый боковой проход, как раз туда, куда уползло мешкообразное существо.

Домашников предложил проверить, куда и зачем направились нигерийцы, но тарланин возразил, что надо быстрее выбираться из технополиса.

Гончаров кивнул:

– Правильно, Авван, но ответь прямо: ты уже опасаешься чего-то конкретно?

– С чего ты взял? – Тарланин пожал плечами. – Хотя нет, конечно, ты прав, я опасаюсь встречи с такими же, как я… м-м… бродягами, только куда лучше экипированными. Особенно теми, кто работает на Комитет.

– Ага, – торжествующе сказал майор, – именно поэтому ты всё время смотришь на свой прибор! И что же твой волшебный ящик показывает?

Авван кривовато усмехнулся и на мгновение-другое задумался.

– Вообще-то прибор показывает уйму самого разного. Кроме всего прочего, эта штучка регистрирует возмущения гравитационного поля, а у тех тарлан, с которыми мне, мягко говоря, встречаться не хочется, есть машина, движение которой вызывает возмущения этого поля, а устройство возмущения регистрирует…

– Подожди-ка, – встрял Пётр, – это гравилёт, что ли?

– Именно, – подтвердил Авван.

– Ничего себе! Слушай, а это не такие чёрные, все в гранях и призмах, электроразрядами стреляют? – Домашников описал «конфетницы», первыми ворвавшиеся в Зону Нового Екатеринбурга.

– Понятно, – кивнул Авван, – к вам попали разведывательные боты энергов – так мы называем расу, живущую на планете, одна из Зон которой оказалась соединённой с вашей. Кстати, довольно любопытный образчик эволюции – у них там всё буквально напитано электричеством. Эволюция живых существ пошла по пути использования дармовой электрической энергии. Но эти боты без подпитки из своей атмосферы летать долго не могут, а я говорю о гравилётах Предтечей, которые есть кое у кого из моих соплеменников. Бот энергов был бы нам не слишком страшен, а гравилёта моих земляков опасаться стоит.

– Значит, наша гипотеза про питание этих машин из атмосферы была правильной! – с удовлетворением заметил Пётр.

– Толку-то с того, – проворчал майор. – Лучше скажи, Авван, на каком расстоянии твоя штука засекает гравилёт?

– В том-то и дело, что не слишком далеко: достоверно километров за пятнадцать, не более.

– И сейчас ты фиксируешь что-то подозрительное? – спросил Гончаров.

– Пока не могу сказать точно. Есть возмущения гравитационного поля, и очень похоже, что это вызвано гравилётом. Надо быть начеку – и мне, и вам очень важно не попасть в лапы комитетчиков.

Майор только молча кивнул.

По мере того как БТР катился дальше, всё чаще стали попадаться тусклые или вообще не работающие плафоны световодов. В тоннеле сделалось мрачновато – света отдельных по-прежнему ярких источников уже не хватало на освещение огромной площади. В боковых ответвлениях вообще местами было настолько темно, что рассмотреть что-то просто не представлялось возможным. Видимо, качество материала со временем сильнее падало на длинных светопроводящих кабелях, а посему, чем дальше в глубь города, тем хуже работали «трубопроводы» в системе подачи наружного света.

Они находились сейчас почти точно в центре колоссального сооружения, когда Авван вдруг выругался:

– Дьявол! Вот теперь я могу сказать точно: у нас на хвосте гравилёт!

Гончаров в упор посмотрел на тарланина:

– Что из этого следует?

– Нам лучше… э-э… скрыться, уносить ноги. В общем, не попадаться тем, кто на этой машине.

– Может быть стычка?

– Какая стычка! Не с вашим оружием.

– А твоя «пушка»? – Гончаров кивнул на оружие тарланина.

– Гравилёт защищён и имеет более серьёзное вооружение.

– Понятно… – Майор почесал затылок. – Какой у нас отрыв?

Авван взглянул на дисплей:

– Судя по всему, гравилёт только-только влетел в тоннель, но не тот, через который попали мы, а в другой. Они, как я полагаю, будут обшаривать основные тоннели, так что некоторая фора у нас есть.

– Может быть, нам стоит рвануть на полном ходу – успеем выскочить из технополиса, пока этот гравилёт здесь крутится?

– Гравилёт очень маневренный, и скорость у него гораздо выше скорости вашей машины. Если они вылетят на эту магистраль и засекут нас? Да и на открытой местности нас легко заметить. Поэтому лучше постараться найти место, где можно свернуть в боковой проход и укрыться…

– Погоди-ка, – прервал его Гончаров, – в этой пыли остаются такие чёткие следы. Дураку понятно, что кто-то тут проехал. Они же нас просто по следам найдут.

– Да, чёрт! – скривился Авван. – Про следы я забыл.

– Ну и что делать? – Майор внимательно смотрел на тарланина. – Можно, конечно, попробовать замести следы, но ведь догадаются, не идиоты. Только дополнительные подозрения.

– В любом случае выбора нет. Лучше свернуть куда-то на более узкую улицу и постараться там спрятаться. Хотя…

– Что – «хотя»?

– Хотя удастся ли вообще спрятаться?

– Ты о чём?

– Смущает, что меня так чётко выслеживают: везде вычисляют и идут по следу.

– Погоди-ка, – подал голос Домашников, – а вдруг у тебя где-то какой-то маяк поставлен, что тогда?

– Если откровенно, – вздохнул Авван, – у меня тоже есть подозрение, что где-то в моём снаряжении, а возможно и во мне, сидит что-то типа маяка, по которому меня вычисляют. Уж очень точно они идут за мной.

– Видишь! А откуда у тебя может быть такой маяк? Особенно если ты странствуешь по Зонам давно. Где тебе его поставили, и ты что – никак не можешь его найти?!

– Это не так важно сейчас где и когда, но была ситуация, скажем так, когда поставить могли, а найти такую метку-маяк очень сложно – потребуется специальное оборудование, которого здесь нет.

Майор выругался.

– Дружище, – констатировал он, – тогда получается вообще полная задница. Если они тебя ведут, то куда же убежишь? Рано или поздно накроют. Знаете, господа, по большому счёту, скажу что постоянно бегать от опасности глупо и бесперспективно. Мой довольно богатый боевой опыт показывает, что того, кто всегда убегает, рано или поздно ловят – это аксиома, и без всяких маяков. Может быть всё-таки устроим им засаду? Хоть какой-то урон нанесём, повредим этот гравилёт, и он не сможет нас преследовать, а?

– Мысль разумная, – согласился Авван, – но здесь не тот случай. Урон гравилёту ты не нанесёшь, не с вашим оружием, повторяю. И, если откровенно, я бы вообще… м-м… не хотел пока вступать с ними в прямое вооружённое столкновение.

– Да-а-а, – протянул Гончаров, – и попасться ты им в руки боишься, и отбиваться не хочешь! Странная позиция. Что, даже если тебя припрут к стенке, ты собственную жизнь не будешь защищать?

– Ну, если припрут…

– А как иначе ты оцениваешь наше положение? Ждём, пока нас выловят! Вот нас сейчас накрывают здесь – и абзац!

– Чего?! – не понял Авван.

– Абзац, он же писец, – криво ухмыльнулся майор. – Конец нам, получается, если накроют здесь. Нет, ну ты скажи – конец нам придёт?

– Ситуация такова, – медленно, словно подбирая слова, ответил Авван, – что, как я думаю, меня они постараются заполучить живьём. Вас, как я уже предупреждал, скорее всего, просто ликвидируют. Но уверяю, – поспешно добавил тарланин, – мне бы этого не хотелось.

– А ты им, значит, чем-то очень интересен? – быстро спросил майор.

– Ну… – замялся Авван, – в некотором роде да. Но меня ждёт тоже малоприятная перспектива, скорее всего, если я попаду в руки именно этим тарланам.

– Ага! – язвительно сказал Гончаров. – Как же это получается: и у тебя перспектива малоприятная, и нас, безусловно, ликвидируют, но ты предлагаешь сидеть и ждать? В конфликт вступать не хочешь. Скажу откровенно, нас подобная ситуация не устраивает. Я не знаю твоих истинных планов, но давай начистоту: либо ты с нами, либо с теми, кто в гравилёте! Поэтому я хочу знать, можно ли атаковать их в принципе?

Авван скривился и помотал головой:

– Говорю же: не с вашим оружием!

– Ладно, не с нашим… А с твоим? Из него танк взорвали!

– Гравилёт – не ваш танк! С моим оружием тоже ничего не выйдет. Можно попробовать, если бы мы располагали ещё хотя бы парой таких деструкторов.

– Деструкторов?

Авван пожал плечами:

– Насколько я понимаю, автопереводчик переводит правильно. «Деструктор» – уничтожающее оружие.

– Ладно, а почему ещё пара могла бы помочь? – не унимался Гончаров.

– Если выстрелить из двух, для надёжности – из трёх, таких штук в интервале нескольких секунд, защита гравилёта может не выдержать.

– Так-так, расскажи-ка о гравилёте подробнее! – потребовал Гончаров. – Мы должны знать тактико-технические характеристики машин противника.

– Это знание в данном случае ничего вам не даст.

– Ты расскажи то, что знаешь. Вдруг мысли появятся, – посоветовал внимательно слушавший Домашников. – Чтобы мысли появлялись, нужно располагать информацией!

Авван вздохнул, посмотрел ещё раз на свой дисплей и кивнул.

По словам тарланина, среди гравилётов, которые нашлись на легендарных складах не менее легендарных Предтечей, существовали разные типы и размеры. Если говорить о том, который сейчас мог двигаться по их следам, это был, скорее всего, так называемый «средний» гравилёт, машина, берущая на борт до десяти человек. Но самое главное заключалось в том, что гравилёты имели «полевую» защиту: некое поле компенсировало энергию воздействия всех видов оружия, прикрывая машину как бронёй. Возможный уязвимый момент состоял в том, что если воздействие было чрезвычайно сильным и следовало подряд и в разных точках, то системе обороны машины требовалось какое-то хоть и малое, но всё-таки определённое время для перераспределения энергии и восстановления конфигурации защитного поля.

– Вот видишь, – воскликнул Пётр, – значит, уязвимые места и в этом случае теоретически есть!

– Понятно, что теоретически в любой системе есть уязвимые места, – согласился тарланин, – но беда в том, что у нас нет ещё хотя бы пары деструкторов!

– Постой, а вдруг гранатомёты подойдут? – спросил Домашников.

Авван презрительно махнул рукой:

– Ваше оружие слишком маломощное!

– Зря ты так говоришь: гранатомёт – маломощное! – вступился за земную технику майор. – Миллиметров двести стальной брони прошибает, если без всяких антикумулятивных экранов и динамических защит! А РПГ-7 вообще триста пятьдесят продырявит!

Тарланин на секунду задумался.

– М-да? – с сомнением сказал он. – А какой принцип действия гранатомётов?

Гончаров посмотрел на Домашникова:

– Петя, как точнее описать ему кумулятивный эффект?

– Ну… – Пётр почесал затылок. – Как я помню, там имеет место усиление действия взрыва с концентрацией его энергии в определённом направлении и созданием уплотнённой газово-металлической струи. Создаётся колоссальное давление – что-то вроде миллиона или двух атмосфер на квадратный сантиметр. Металл даже не плавится, а просто течёт.

– В общем, за доли секунды дырка в броне, представляешь? – добавил майор.

– Так-так-так. – Авван чуть оживился, качая головой. – Колоссальное давление – уже интересно… Но лучше, честное слово, не искушать судьбу. Да и, как я уже сказал, мне не хотелось бы устраивать бойню. Попробуем отсидеться.

– Ну а если не отсидимся и нас накроют? – настаивал Гончаров.

– Сам же говоришь, что они как-то тебя выслеживают, – поддержал майора Пётр. – Выловят ведь в конце концов.

Авван вздохнул.

– Хорошо, – согласился он, – давайте решать, как будем действовать. Не хотелось радикальных методов, но, возможно, мне тоже не оставляют выбора. Вас четверо, гранатомётов у вас сколько?

– Осталось три одноразовых и один перезаряжаемый – из него я могу садануть пару раз буквально за несколько секунд, – ответил Гончаров.

– Хм, хм, хм… – захмыкал тарланин, – если вы выстрелите несколько раз одновременно или совсем подряд с разных точек из гранатомётов, а потом сразу же выстрелю я, то, возможно, какой-то эффект будет. Правда, если план не сработает, то тогда, сами понимаете…

– Тогда нам крышка? – уточнил Пётр.

– Повторяю ещё раз: если вас обнаружат вместе со мной, то я почти уверен, что вас просто ликвидируют. На одних вас, без меня, если не нападёте сами, могут и вообще не обратить внимания, а захватив вместе со мной, уничтожат как… просто как ненужных свидетелей.

– Свидетелей чего? – настаивал майор.

– Да всего! Видишь ли, они же не будут уверены, что вы не заполучили себе технику Предтечей или, по крайней мере, не узнали, где её можно достать.

В полумраке Гончаров посмотрел внимательно на Аввана, а потом перевёл взгляд на Петра. Глаза майора говорили, что он считает подобное объяснение шитым белыми нитками, но Александр, в конце концов, кивнул.

– Излагай, пожалуйста, дальше, – нарочито спокойно попросил он, обращаясь к тарланину.

– Я же объясняю: если мы вступим в бой, и план, о котором мы рассуждали, не удастся, то нам конец всем. Если я сейчас уйду один, то вы, возможно, выберетесь. Отсидитесь где-нибудь какое-то время, гравилёт улетит, а потом мы встретимся, скажем, у того входа.

– Вот что, – сказал майор. – Без тебя мы заблудимся, как слепые котята. Так что спасибо за предупреждение, но я вижу пока только один вариант в данной ситуации: атаковать гравилёт. В общем, ответь мне: ты хочешь попытаться прекратить эту погоню именно сейчас? Если хочешь, давай действовать!

Домашников молча покачал головой, но этого движения никто в полумраке не увидел. Сам Пётр подумал, что, вступив в стычку с таинственным аппаратом, который, возможно, преследовал Аввана, земляне втянутся и в какую-то непонятную сложную интригу с далеко идущими последствиями.

Правда, он не стал говорить такое вслух. Во-первых, тарланин сидел рядом, а во-вторых, остаться без их нового союзника, действительно, было не слишком приятной перспективой. Как ни крути, Авван обещал помочь им добраться до нужных земных Зон, а без него выживание в цепи иных миров, связанных включающимися в неясной последовательности Арками, становилось проблематичным.

– Давай конкретно: как нам лучше атаковать эту машину? – спросил он.

Авван почесал кончик носа.

– Думаю, для этого придётся рассосредоточиться здесь, в главном тоннеле. В идеале здорово обстрелять гравилёт сразу с четырёх диаметрально противоположных сторон, но при таком расположении стрелков вдруг кто-то промахнётся и попадёт в того, что находится точно напротив него за гравилётом…

– Семён Ефимович, из гранатомёта выстрелить сможете? – спросил Гончаров.

– Вы же, товарищ командир, показывали мне, как это делать. Навыка, конечно, нет, но постараюсь. А гравилёт большой, и с какого расстояния надо стрелять?

– Думаю, желательно выстрелить метров с пятидесяти-шестидесяти, не дальше, – ответил Авван. – Этот гравилёт имеет форму диска с утолщением в середине. Высота метра три, диаметр метров десять.

– Нормально! – сказал Домашников. – Промахнуться сложно с такой дистанции.

Майор хмыкнул:

– Если Авван говорил про форму приплюснутого диска, то не велика ли вероятность простого рикошета при стрельбе сбоку? Может, лучше постараться выстрелить откуда-нибудь сверху?

– Было бы идеально, но как это сделать?

– А если подняться на галереи, что идут вверху по стенам тоннеля? Они, правда, есть не везде, но надо выбрать такое место, где они есть. И сверху долбануть? – предложил Исмагилов.

– Хорошая мысль, если только нам не придётся долго искать, как туда подняться, – сказал Гончаров.

– Да, времени маловато, – согласился Авван. – Но самое главное: в гравилёте есть аппаратура обнаружения живых объектов, вроде той, что у меня на этом защитном костюме. Поэтому нам нужно ещё придумать, как скрыть своё присутствие, ведь БТР для экрана нам не удастся использовать и стены технополиса не везде металлические – нас могут засечь.

– Ну а как же мы сможем замаскироваться? – поинтересовался Домашников. – У тебя есть способ?

– Тут есть только один способ такой маскировки, – сказал Авван, – хотя он и довольно неприятный.

– Какой же?!

– Помните, я говорил о «морлоках»? Одного вы заметили в боковом тоннеле. Так вот, нам нужно настрелять их некоторое количество, но не насмерть, а чтобы только серьёзно ранить, и набросать вокруг места, где мы соберёмся устраивать засаду. Наличие ещё живых тел сильно затруднит и наше обнаружение.

– Ну, какой-то это способ… не такой, – пробормотал Альтшуллер. – Стрелять в безобидных существ…

– Вы так думаете? – насмешливо спросил Авван. – Не такие уж они безобидные, особенно в тёмных местах. И если мы решили выполнять план нападения на гравилёт, нам придётся подстрелить хотя бы пять-шесть штук – что делать! Надеюсь, звуков вашего оружия не услышат те, кто нас преследует. Если такой план принимается, то поехали в боковые проезды, где потемнее, – охотиться на «морлоков». Времени у нас мало.

– Ну что, прямо здесь сворачиваем? – чуть повернул голову назад Исмагилов.

Они стояли почти на перекрёстке с более узким боковым тоннелем.

– Да, давай! – согласился Авван.

Фёдор тронул машину и повернул направо, в сторону, противоположную той, откуда ждали гравилёт. В боковом ответвлении, раза в три более узком по сравнению с основной магистралью технополиса, царил сумрак, и пришлось даже включить фары.

Пространство здесь перестало быть однообразно-гладким – его оживляло наличие причудливых выступов, карнизов, барельефов, разнообразных пристроек, колонн, ограждений и перил, а основной проезд гораздо чаще пересекали другие, не такие широкие «улицы». В стенах стали встречаться застеклённые участки наподобие витрин, появились узкие арочные мостики и разнообразные ажурные сплетения над дорогой, кое-где свет фар выхватывал лестницы, похожие на эскалаторы. Местами, там, где эти конструкции обрушились, Исмагилову приходилось маневрировать между крупными обломками.

Притормозив у очередного завала, который следовало объезжать, прижимаясь почти к стене тоннеля, Фёдор поинтересовался:

– Ну как, дальше-то куда? Ещё вперёд?

Авван ещё раз проверил показания своего пеленгатора.

– Мы уже далеко отъехали, давай-ка вон туда, ещё вбок, там потемнее. Думаю, эти твари появятся.

Свернув в боковой проезд, БТР проехал ещё метров двести, после чего тарланин дал команду остановиться и выключить фары. Когда глаза привыкли к недостатку освещения, стало заметно, что кое-какие плафоны под потолком очень слабо, но работали. В призрачном свете, словно поздним-поздним вечером пасмурного дня, виднелся уходящий в темноту то ли проезд, то ли проход, в который из боковых стен открывалось множество дверей, а с потолка свисали канаты, возможно кабели и куски непонятных конструкций.

– Смотрите! – Исмагилов ткнул пальцем в лобовое стекло. – Кто-то ходит!

В глубоком сумраке можно было заметить, как улицу несколько раз перебегали бледные тени. Они выскакивали из боковых проходов или дверей и тотчас же скрывались из виду.

Авван надвинул щиток на глаза, пересел ближе к передней части машины и стал всматриваться в темноту.

– У тебя, конечно, и прибор ночного видения имеется? – осведомился майор.

– Само собой, – кивнул тарланин.

Через некоторое время, когда и без специальных приборов можно было заметить увеличение числа фигур, мелькавших в проезде, Авван открыл лицо и сказал:

– Вот они, собственными персонами, те, кто нам нужен. Я видел этих «морлоков»«в первом технополисе. Эти твари гуманоиды – две руки, две ноги, голова. Как я понял, охотятся стаями. Судя по всему, они группируются вокруг нас.

– Ну что, – спросил Гончаров, – начинаем охоту?

– Нет, зачем нам тащить их так далеко! Мы сейчас двинемся назад, они, уверен, последуют за нами до тех пор, пока им не станет мешать свет. Где-нибудь на границе света и сумерек мы и постреляем эту дичь.

Развернуться здесь не представлялось возможным, поэтому Исмагилову пришлось двигаться задним ходом, задевая в темноте разные выступы, которые, к счастью, легко ломались. Когда включили фары, то белёсые твари кинулись врассыпную, испуская пронзительный писк.

Наконец, БТР выбрался в предыдущий проезд, где ширина позволяла начать двигаться нормально. Выглянув назад, Домашников сообщил, что «морлоки» следуют за машиной на значительном расстоянии. По мере приближения к более освещённым местам бледные тени несколько отстали, но люди продолжали чувствовать их внимательные и выжидающие взгляды из темноты.

Наконец, Авван дал команду остановиться. С собой он позвал Гончарова, как самого опытного, попросив прихватить длинную верёвку и фонарь, поскольку у майора не было портативного прибора ночного видения.

Авван и Александр вышли из машины и двинулись в глубину тоннеля, откуда только что выехали. Когда они отошли метров на сто от БТРа, из боковых проходов и проёмов в стенах стали показываться бледные морды.

– Встали спина к спине! – приказал тарланин. – Подпусти их на удобное расстояние, но не слишком близко, а то с толпой можем и не сладить, хотя выстрелы должны их напугать. Стреляй по ногам: нам нужны ещё живые. Штук шесть-семь, думаю, хватит за глаза. Подстрелить нужное количество – твоя задача. У меня не то оружие, ни один не выживет. Я буду просто сдерживать их на минимальной мощности.

– Разберёмся, – пробормотал майор.

Александру не доставляло никакого удовольствия стрелять в не слишком опасных с виду и к тому же двуногих тварей, но времени на сантименты не оставалось. Они заняли позицию в центре тоннеля, ожидая приближения «морлоков». Белёсые фигуры медленно группировались – сейчас, негромко попискивая, к людям приближалась уже толпа особей в тридцать, и количество обитателей технополиса всё прибывало.

– Слушай, а ведь их уже многовато, – с некоторым сомнением заметил Гончаров. – Не знаю, как для твоей пушки, но если они навалятся сразу все, автоматом не справиться.

– Ты не волнуйся, от звука выстрелов и вспышек они станут разбегаться, – уверенно ответил тарланин, и в этот момент в толпе «морлоков» прозвучал короткий резкий визг, после чего вся свора кинулась на тарланина и человека.

– Стреляй! – крикнул Авван, но майор и без того уже открыл огонь.

Тарланин явно ошибся – возможно, у тех «морлоков», с какими он сталкивался, повадки были совершенно иными.

Всполохи выстрелов деструктора Аввана, конечно, действовали в сдерживающем смысле куда лучше свинцовой струи «калашникова», которая через несколько секунд оборвалась, и Гончарову пришлось менять магазин, тратя драгоценные мгновения.

Вопреки уверениям тарланина, «морлоки» остановились только со стороны самого Аввана, так как деструктор, даже в самом слабом режиме, просто выкашивал в толпе бледных тел настоящие просеки. А вот у Гончарова дело обстояло совсем не так хорошо. Ему некогда было думать, чтобы стрелять по ногам – стрелять приходилось так, чтобы странные твари просто не подошли вплотную.

– Закрой глаза, плотно закрой! – закричал Авван, видя, что ситуация почти выходит из-под контроля.

Гончаров, на собственной шкуре знающий, что в разгар боя вопросы «зачем» и «почему» очень часто аналогичны заявлениям типа «я поскорее хочу на тот свет», мгновенно выполнил команду, зажмурившись, но, продолжая вести огонь прямо перед собой короткими очередями, пока не кончился и этот магазин.

Что-то сверкнуло в тоннеле настолько ярко, что даже сквозь плотно сжатые веки вспышка ощущалась во много раз сильнее солнечного света.

– Всё, можно глаза открыть, – сказал тарланин, прекратив стрелять.

Майор разлепил веки, не слишком хорошо видя в полумраке. Машинально он перезарядил магазин и включил висевший на груди фонарь. Неяркий луч грубо изготовленной лампочки, питаемой от такой же почти кустарно сделанной батарейки, осветил некоторое пространство тоннеля. Прямо перед майором всего метрах в пяти-шести валялось множество тел, оставшиеся бледные фигуры блуждали как слепцы, натыкаясь друг на друга и слабо скуля. Они уже не думали о нападении на пришельцев, а старались на ощупь забиться в любую щель или провал в стене.

Позади с той стороны, которую оборонял Авван, громоздилась какая-то бесформенная окровавленная и частично обгоревшая масса, отвратительно вонявшая.

– Смотри-ка, кровь тоже красная, – почти удивлённо сказал Гончаров, хлопая ресницами.

– Красная, красная, – заверил Авван. – Вот сейчас спокойно свали не наповал нескольких для наших целей. Надеюсь, теперь уже не слишком жалко, когда ты понял, что нами рассчитывали полакомиться.

– Ты что бросил такое?

– Как что? – пожал плечами тарланин. – Слепящая граната.

– А чего сразу не кидал? Зачем весь цирк со стрельбой? Столько патронов зря!

– Разве я знал? – оправдывающимся тоном сказал тарланин. – Я рассчитывал, что эти уродцы разбегутся после пары выстрелов. Ты думаешь, я любитель острых ощущений? Ошибся, опасно ошибся, признаю! Давай стреляй, и так время потеряли.

Гончаров без всякого удовольствия, молча, стараясь не насмерть, одиночными выстрелами свалил нужное количество «морлоков», после чего они с Авваном свалили раненых в кучу и посигналили фонариком Фёдору, чтобы подогнал БТР.

Формируя связку охотничьих трофеев, Гончаров в свете фонарика смог рассмотреть «морлоков» получше. Рост существ не превышал полутора метров, их гладкая белёсая кожа, включая лицо или, скорее, морду, оказалась покрыта лёгким, светлым, почти белым пушком. Чуть удлинённая челюсть несла два ряда мелких, но даже по виду острых зубов, из которых передние, соответствовавшие человеческим резцам, были самыми настоящими клыками, хотя и не слишком длинными.

– Кровососы, – пояснил Авван, – но и мясо тоже едят.

Домашников, осмотрев «трофей», передёрнул плечами и молвил несколько патетически:

– Хотел бы я знать, кто это – потомки строителей технополиса или просто звери, заселившие город после ухода настоящих хозяев? Но не могли же разумные существа так деградировать – не миллионы же лет стоит этот город пустым?! И на статую они совсем не похожи.

– Уверяю тебя, мы этого не узнаем, – ответил Авван, сплюнув на одну из тушек. Конечно, скорее всего, это не сами строители технополиса. Может, какие-то мутанты, гибриды – какая разница?

Груду тушек, многие из которых ещё постанывали, прицепили к БТРу и поволокли к месту намеченной операции.

– Как-то вам не кажется, что мы поступаем всё-таки слишком жестоко? – осторожно спросил Семён Ефимович.

– Вы только не играйте в представителя общества защиты животных, – посоветовал майор. – У меня лично вся жалость пропала, когда они нас чуть не разорвали.

– Да я ничего, молчу я, – ответил Альтшуллер. – Самооборона есть самооборона. У меня у самого уже руки в крови ещё с Нигерии. Опять же выбора не было…

– Выбор у нас и на Земле четыре последние года был не такой большой, – вставил Домашников.

– Вот-вот, – откликнулся с места водителя Исмагилов. – Это точно!

У въезда в главный тоннель они остановились, и Авван ещё раз проверил показания пеленгатора. Неизвестный гравилёт двигался, судя по всему, прямо к данному перекрёстку.

В этом месте неподалёку от выезда на основную магистраль имелись проходы, которые, судя по всему, вели на верхние этажи здания. Было решено, что Авван и майор постараются занять позицию наверху, тогда как Домашников и Исмагилов с одноразовыми гранатомётами расположатся в двух небольших проёмах, открывавшихся в тоннель. БТР отогнали в один из более узких тоннелей, проходивший буквально в десятке метров от основного. Альтшуллера, несмотря на его протесты, Гончаров всё-таки оставил сторожить машину. Он опасался, что старик выстрелит или слишком рано и всё испортит, или просто промахнётся.

– Если не хватит наших трёх выстрелов, то не хватит и ещё одного, так что дискуссия окончена! – отрезал майор. – Всё, Семён Ефимович, вы остаётесь здесь. Люки держать закрытыми, оружие наготове, при попытках кого-то постороннего проникнуть внутрь – открывать огонь! На всякий случай всем надеть бронежилеты!

Полумёртвых «морлоков» раскидали в разных местах по перекрёстку. Авван посмотрел через свой «живодёровизор», как назвал устройство Исмагилов: выглядело всё совсем неплохо. Большинство «морлоков» пока оставались живы, и определить, где кто лежит или притаился в засаде – человек или «морлок», не представлялось возможным.

Майор ещё раз быстро напомнил всем, как вести прицеливание и огонь из РПГ-26, после чего они с тарланином направились к лестницам, ведущим наверх.

Улучив момент, когда Авван уже отошёл вперёд, Семён Ефимович быстро спросил Гончарова:

– Саша, вам не кажется, что мы пешки в какой-то чужой игре?

– У вас есть предложение, как стать ферзями? – вопросом на вопрос ответил майор.

– Всё-таки хотелось бы понять… – начал Альтшуллер. – Мне кажется, что мы вторгаемся в какие-то, прости господи, межпланетные дрязги.

– Семён Ефимович, выбора-то нет, нет выбора! Не сейчас нам дискутировать, а то и пешками перестанем быть. Удачи, и не забывайте, что я вам говорил.

Семён Ефимович печально смотрел на него.

– Вам не слишком страшно? – обеспокоился майор.

– Что я – супермен? – вскинул брови Альтшуллер. – Страшно, конечно, но сделаю всё, что скажете.

– Держитесь! – Гончаров чуть сжал локоть старика, в порыве секундной сыновней нежности погладил его по плечу и побежал догонять Аввана.

Здешние проходы и лестничные пролёты не ассоциировались у Александра ни с производственными, ни тем более с жилыми помещениями. В комнатах и залах, через которые они пробегали, стояли какие-то раскуроченные установки, но имелось и то, что наверняка могло служить предметами обстановки. Правда, по большей части все вещи были сломаны, разодраны или просто подверглись влиянию неумолимого времени. Что любопытно – нигде не попадалось ни одного целого скелета, хотя порой в луче фонарика или ещё работающего световода белели чьи-то кости.

Гадать, кому кости могли принадлежать, не оставалось времени, и поэтому майор только бросал поспешные взгляды, лишний раз осознавая себя щепкой, подхваченной бурным водоворотом событий. Куда его выплеснут эти волны, на берега каких миров, он не решался загадывать, но, будучи человеком действия, сам для себя старался сформировать хоть какое-то представление о векторе движения в этом сокрушительном потоке.

Он надеялся, что, в конце концов, ему удастся доплыть до одного единственного берега, который пока интересовал майора Гончарова больше всего. На том берегу, от которого его отделял разбушевавшийся волею непонятных сил Вселенский океан, остались Надя и Алёшка.

– Я дойду, добегу, доплыву! – цедил сквозь зубы майор, перепрыгивая каждый раз через несколько ступенек эскалатора, застывшего навеки в этом гигантском заброшенном городе.

Глава 17

Анфиладами пыльных, тысячелетия назад покинутых помещений они выбрались на длинную террасу, нависавшую над пространством тоннеля на высоте не менее шести этажей. Край террасы ограничивался дырчатыми перилами, словно специально устроенными, чтобы там прятаться и наблюдать, что происходит внизу. Тут и присели Александр и Авван, переводя дух.

Гончаров зарядил гранатомёт и объяснил тарланину, как встать, чтобы не попасть под реактивную струю. К счастью, терраса имела достаточную ширину и глубину, и отражения выхлопа от стены можно было не сильно опасаться. Рядом майор разложил ещё два взятых про запас выстрела так, чтобы они находились под рукой. Он резонно полагал, что, согласно теории Аввана о возможности пробить некую «полевую защиту» гравилёта, ему либо с избытком хватит этих зарядов, либо уже вообще ничего не понадобится. Лишь бы успеть перезарядить оружие.

Александр выглянул из-за ограждения террасы, оценить, как расположились его бойцы. Плафоны под высоченным потолком светили слабовато, но предполагаемое поле боя освещалось тем не менее вполне сносно, в отличие от боковых ответвлений, где они недавно побывали. Гончаров включил рацию и лишний раз удостоверился в том, что и так заметил сверху: все заняли оговоренные позиции. Домашников залег у небольшого бокового прохода, а Исмагилов у другого, совсем рядом с точкой пересечения с тоннелем, из которого ожидали появление гравилёта.

Майор кивнул сам себе и отключил связь. Он понимал, что в сложившейся ситуации куда лучше подошли бы его бывшие сослуживцы по ОМОНу или хотя бы солдаты из тридцать второго городка, и даже скрипнул зубами, в который раз коря себя за достаточно легкомысленный подход при комплектовании экспедиции. Если бы он знал, что вылазка не ограничится разведкой вокруг Арки, как думалось тогда, то, безусловно, никогда бы не пошёл на поводу у Петра и уж тем более у старика Альтшуллера. Они, видите ли, тоже думали, что вся затея пройдёт как увеселительная поездка на дачу! Дача, которая расположена где-нибудь на Большой Медведице, мать твою! Точнее – её… Точнее – их!

Пётр и старикан – ладно, а он сам, профессионал хренов, о чём думал? Иные миры – это вам даже не чеченские боевики! Сейчас появится гравилёт с неизвестным оружием и непробиваемой бронёй, и окажется, что все гранатомёты против него – пшик! Получится, что он сам подставил людей в качестве пушечного мяса в каких-то непонятных разборках хоть и удивительно похожего внешне на человека, но всё-таки инопланетянина.

Майор скривился как от зубной боли и сказал вслух, чтобы бы хоть как-то отвлечься от уже бесполезного самобичевания:

– А ты молодец, Авван, физическая подготовка хорошая. Пробежал сюда – и почти не сбил дыхание.

Ещё только догнав Аввана на террасе, Гончаров отметил, что после их марш-броска по этажам тот дышит гораздо ровнее, чем он сам. «Старею», – сразу же с грустью подумал майор.

– Если говорить честно, то это заслуга костюма, – усмехнулся тарланин. – Без него я бы, наверное, и сейчас ещё поднимался по лестницам.

– Не понял? – Гончаров приподнял брови. – Как это костюм тебе помогает? Мне бронежилет только мешает бегать.

– Всё очень просто: в бронекостюме есть гравикомпенсатор, устройство, снижающее вес того, на ком надето снаряжение. – Авван показал на регуляторы, расположенные под откидной пластиной на поясе. – В общем, я сюда бежал, как бы веся килограммов на тридцать меньше.

Гончаров выругался, что сам не догадался о возможностях техники – физически инопланетянин хоть не был хиляком, но никак не выглядел крепче его самого.

– Понятно, хорошо устроился! – с завистью проворчал он.

Авван усмехнулся:

– Не сердись! Был бы у меня запасной костюм – дал бы тебе.

– С чего ты взял, что я сержусь? – Гончарову было чуть стыдно за собственное резкое замечание, словно в данной ситуации он больше трусил, чем тарланин из-за того, что на нём нет такой же защиты. – Лучше скажи, откуда у тебя всё-таки подозрения по поводу слежки за тобой?

Авван хмыкнул и сказал, как бы размышляя сам с собой:

– Именно в данной ситуации я сам хотел бы знать наверняка, случайно они сюда вышли или по какому-то маяку? Только вот куда его мне могли поставить?!

– И ты ничего не подозревал? – удивился Гончаров. – Ну, сам понимаешь, если имеешь врагов и так далее, то…

Авван пожал плечами:

– Долго объяснять. Видишь ли, ситуация складывалась так, что мне пришлось спешно покинуть место, где я находился. Мне некогда было проверять, может ли в моих вещах стоять какой-то маяк. А позже, когда я пробирался через Зоны, у меня не было оборудования, чтобы такую вещь обнаружить. Своё снаряжение я осмотрел, но ничего не нашёл. Если только никто раньше не сумел вживить маяк в меня самого, но это маловероятно.

– Странно как-то, – пробормотал майор. – Подозреваю, что ты не всё рассказываешь, уж извини.

– Ладно-ладно, – усмехнулся Авван, – всё не обещаю, но, если выберемся, расскажу побольше.

– Не надо говорить «если», но на слове ловлю! – Гончаров погрозил пальцем. – А какой может быть принцип у такого маяка, и почему ты вообще думаешь, что он у тебя есть?

– Говорю же: меня очень чётко выслеживали агенты Комитета. Конечно, по большому счёту есть возможность контролировать сами Зоны – тоже имеются такие устройства Предтечей. Но это процесс длительный: с помощью такой аппаратуры можно что-то найти, если знаешь, где искать, или если будешь проверять огромный массив информации. На практике же как только комитетчики попадали в Зону, где я в тот момент находился, они начинали движение прямо ко мне. Только иногда, вот как сейчас, они не могли точно определить направление движения, искали не слишком уверенно. Значит, если сигнал есть, то он такой, что его существенно экранирует металл этого города, а перед этим, надеюсь, броня вашего БТРа. Но я не понимаю, что это за сигнал.

– Я не специалист, но знаю, что металл сильно ослабляет радиосвязь. Может, это радиоволны?

– Довольно странно – электромагнитные волны в технике Предтечей почти не используются. Но однозначно, это не гравитационный передатчик, поскольку вот эта штука, – Авван кивнул на свой мини-компьютер, – засекла бы источник подобного сигнала, как ты сам понимаешь.

– Скажи пожалуйста – гравитационные волны… – пробормотал майор, раздумывая. – Постой-ка, у меня одна мысль всё-таки есть. Сейчас попробуем проверить.

Он снова вытащил рацию и, включив её на приём, начал последовательно проверять все диапазоны. На четвёртом в динамике появился громкий жужжащий сигнал, хотя на всех остальных в эфире царила полная тишина. Майор поводил рацией вокруг Аввана – при поднесении к его деструктору звук усилился.

– Вот так! – Александр прищёлкнул языком. – Это твоя «пушка» издаёт какой-то радиосигнал. Не знаю, специально тебе «жучок» подвесили или просто у неё такое свойство, но результат – налицо. Надо попросить ещё и Петра проверить – он всё-таки инженер.

Авван был явно удивлён.

– М-да, я как-то даже не учёл такой возможности. Вся техника связи на расстоянии у Предтечей построена на передаче гравитационных волн и импульсов, и мы давно привыкли смотреть на радио как на анахронизм.

– В общем, с этим стоит разобраться… когда закончим нынешнее дело, – подытожил Гончаров.

Александр чуть было сам не сказал, «если живы останемся», но тут же спохватился: ещё в Чечне они с ребятами договорились не употреблять слово «если». Никаких «если», только слово «когда»: «когда вернёмся», «когда закончим операцию» и так далее. Не то чтобы это помогало сохранить жизнь, но хоть чуть-чуть притупляло щемящее чувство опасности и знания того, что слишком часто, если не ты сам, то кто-то из друзей может не вернуться.

Авван молча кивнул, и в этот момент из тоннеля напротив в полной тишине выплыла дискообразная тушка гравилёта. Гончаров, несмотря на их рассуждения о причине таинственного сигнала, не спускавший глаз с выбранного сектора наблюдения, моментально заметил необыкновенный аппарат сквозь дырки в ограждении террасы.

Больше всего по форме обводов корпуса гравилёт походил на две, положенные друг на друга донышками в разные стороны, глубокие тарелки. Во всяком случае, Александр, видевший достаточно фантастических фильмов, даже на подсознательном уровне подивился прозорливости художников ведущих киностудий мира, весьма поднаторевших в создании образов инопланетных летательных аппаратов. Как оказалось, по крайней мере некоторые из них действительно походили на «летающие тарелки».

Хотя, безусловно, от киношных штампов отличий хватало. Прежде всего, внешне «тарелка» не была такой однообразно-обтекаемой снаружи, как часто принято рисовать любителями фантастики: по гладкому корпусу цвета тусклого серебра шли какие-то утолщения, патрубки, разного рода выступы. Симметричное расположение внешних конструкций и направление движения машины позволяло чётко определить, где у неё носовая часть. Иллюминаторов майор не заметил, но не вызывало сомнений, что экипаж такого аппарата имеет много возможностей следить за тем, что происходит за бортом.

Гравилёт двигался на высоте пары метров от пола тоннеля. В центре перекрёстка он завис, словно раздумывая, куда же теперь направиться. Момент для начала задуманной операции подходил как нельзя лучше.

Вдруг нос гравилёта повернулся в сторону террасы, на которой прятались Гончаров и Авван.

– Меня не прикрывают толстые стены – они поймали сигнал! – сообразил тарланин. – Александр, надо действовать немедленно!

Майор надавил кнопку рации.

– Огонь! – крикнул он в микрофон и сам напрягся, готовый действовать: по плану его выстрел сверху был последним из выстрелов землян.

Внизу оглушительным дуплетом с интервалом в полсекунды, не более, грохнули одноразовые гранатомёты. Гончаров вскочил и, почти не целясь на таком небольшом расстоянии, тоже послал гранату в начавшую разворачиваться тарелку.

В полузамкнутом пространстве террасы грохот выстрела из РПГ-7 был ужасен. Даже вовремя открыв рот, майор почувствовал удар по барабанным перепонкам, после чего моментально возникло ощущение, что уши заткнули ватой, которая звенит и противно давит на мозги.

Гончаров с удовлетворением увидел, что выстрелы Петра и Фёдора достигли цели, но тарелка, как и предупреждал Авван, лишь подёрнулась розоватой дымкой защитного поля. Сильная рябь, напоминавшая дрожание воздуха над нагретой поверхностью, согласно объяснениям тарланина свидетельствовала о том, что защитный механизм перестраивает напряженность и конфигурацию поля для наибольшей эффективности отражения выстрелов с конкретных сторон. Причём рябило слабее как раз сверху по центру «тарелки»! Всё это Гончаров наблюдал словно в замедленной киносъемке, но хотя действо вряд ли заняло более трёх-четырёх секунд, майор машинально успел перезарядить оружие.

Граната ПГ-7В падающей звездой вонзилась в гравилёт, точнее, не в него самого – взрыв словно растёкся по поверхности этой дымки, прикрывавшей машину. Рядом вскочил Авван, и уже знакомая сине-красная молния с треском, показавшимся сейчас совсем негромким, ударила в гравилёт.

Рябь вдруг пропала, а металл корпуса неожиданно потемнел, и от него местами словно пошёл пар. «Тарелка» качнулась в воздухе и резко накренилась.

– Есть! – закричал Авван. – Ну-ка, ещё разок, землянин, теперь вместе!

Однако выстрелить ни он, ни майор не успели. С тарелки, в свою очередь, вырвалась очень похожая, только мощнее, молния. Она вонзилась чуть ниже террасы, и большой кусок пола чуть в стороне от места, где стояли тарланин и человек, разломился. Пахнуло жаром настолько сильно, что Гончарову, хотя он инстинктивно задержал дыхание и закрыл глаза, показалось, что горячий воздух обжёг горло и склеры.

Часть террасы рухнула вниз, увлекая в образовавшийся провал Аввана. Взмахнув руками, тот перекувыркнулся через голову и исчез за краем обломившейся конструкции. Сам Гончаров едва устоял на ногах. Чтобы не скатиться по образовавшемуся наклону, он ухватился обеими руками за остаток перил, а гранатомёт вместе с запасным выстрелом полетел вниз вслед за инопланетянином. Оружие Аввана, чудом зацепившись за неровный обломанный выступ ремнём, повисло у рукотворного провала.

Майор застыл, вцепившись в перила, понимая, что всё кончено. Из проёмов стен тоннеля, где укрывались Домашников и Исмагилов, застучали автоматы, но для «тарелки» это были просто комариные укусы. Защита работала неравномерно, и пули даже кое-где чиркали по поверхности гравилёта, а местами, оставляя более яркий розовый след, отклонялись полем, но вред причинить не могли. Автоматика летающей машины, хоть та и получила явные повреждения, восстанавливала полевую защиту.

«Абзац, – подумал Гончаров, косясь на деструктор Аввана, повисший не больше чем в метре от его ноги. – Не успею, сейчас снова долбанёт, сука…»

В этот момент из бокового тоннеля, где они укрыли БТР, выскочил Альтшуллер. Старик бежал, припадая на больную ногу и держа на плече болтающийся из стороны в стороны гранатомёт. Сквозь звон и ватную заложенность в ушах до майора донёсся нелепый срывающийся крик:

– Ребята, я сейчас!..

В гравилёте, безусловно, имелись разные приборы слежения за окружающей обстановкой, и машина тотчас же, отвернув от Гончарова, нацелилась на новый объект в непосредственной от себя близости.

Майор, не отводя глаз от того, что творилось внизу, перехватывая руками перила, по-кошачьи быстро сдвинулся ниже и сцапал оружие Аввана.

В это время Семён Ефимович упал на одно колено, и почти сразу же труба на его плече выдала дымный плевок. Мгновением позже сине-красная молния разорвала Альтшуллера в клочья, ещё более мелкие, чем те, на которые выстрел Аввана разнёс доктора Аканде. Но граната, выпущенная Семёном Ефимовичем, вонзилась в защитное поле гравилёта – машину заметно тряхнуло, и вдруг розоватое свечение погасло окончательно!

Почти ничего не понимая и даже не будучи уверенным, что он всё делает правильно, ведь времени на знакомство с новым оружием не оставалось, майор вскинул деструктор и дважды нажал почти обычный спусковой крючок у основания рукоятки.

Трескучие разряды вонзились в неприкрытую броню гравилёта, ставя точку на такой, казалось бы, неравной «артиллерийской» дуэли. Чернь серебра вспучилась, покрылась змейками трещин, и чудесная машина с грохотом осела на пол тоннеля, испустив целое облако странного искристого пара. В каком-то исступлении, Гончаров выстрелил ещё раз, ещё и ещё. «Тарелка» не двигалась, и только стручки пара вырывались из нескольких разломов на корпусе.

Стараясь не поскользнуться на крутом скате, майор добрался до выхода на террасу, который, к счастью, остался в пределах досягаемости, и, держа деструктор наготове, спустился вниз в главный тоннель.

«Тарелка», не подавая признаков жизни, громоздилась, чуть накренившись, одним концом цепляя разделительный барьер проезжей части. В воздухе ощутимо пахло озоном и растревоженной пылью тысячелетий.

Посмотрев по сторонам, Гончаров увидел, что Исмагилов и Домашников высовываются из укрытий. Он махнул друзьям рукой, чтобы пока оставались на месте, а сам вскинул деструктор и ещё раз выстрелил.

Теперь от гравилёта уже полетели куски обшивки. Почти в тот же самый момент из машины в разные стороны, растекаясь в воздухе, брызнули розовые молнии, да так, что гравилёт подкинуло на метр вверх, и он повторно с грохотом упал на покрытие дороги, встав теперь гораздо ровнее.

Подозвав Домашникова и Исмагилова, майор отдал им деструктор, приказав стрелять при проявлении любых признаков активности со стороны гравилёта или его, возможно, выжившего экипажа, а сам побежал посмотреть, что случилось с тарланином.

Авван валялся поверх кучи обломков, в которые превратилась часть террасы. Машинально Гончаров отметил, что тарланину сильно повезло не только потому, что первый и единственный выстрел «тарелки» по ним оказался не совсем точным, но, прежде всего, и ещё тем, что свалился он уже после обрушения части конструкции. В противном случае крупные куски металла и материала, напоминавшего монолитный пластик, погребли бы инопланетянина под собой.

Гончаров кое-как содрал шлем с Аввана и легонько похлопал по щекам. Тарланин что-то простонал, но глаза не открыл. Тогда майор, насколько это позволяли твёрдые части бронекостюма, ощупал конечности и осмотрел тело. Похоже, серьёзных внешних повреждений Авван не получил, кровоточащие раны отсутствовали, а поверхность одежды не была даже нигде нарушена.

Осторожно подняв Аввана, который, видимо, из-за продолжавшего работать гравикомпенсатора, весил немного, Александр понёс его к бронетранспортёру.

В пустом коридоре, где стоял БТР, покинутый Альтшуллером, майор уложил Аввана на ровный пол. Приказав Петру с деструктором продолжать следить за тарелкой, а Исмагилову – за проходами, ведущими в глубь технополиса, Гончаров занялся приведением тарланина в чувство.

Александр поплескал на лицо инопланетянина водой, после чего открыл пузырёк с нашатырём и сунул едкую жидкость Аввану под нос. Как это ни было смешно, но тарланин сморщился, зашевелился и приоткрыл глаза.

Он спросил что-то, но шлем отсутствовал, и Гончаров не мог ничего понять.

– Ты лежи, всё нормально, – ответил майор. – Гравилёт мы, кажется, подбили.

– Получилось, значит? – спросил Авван по-русски, с трудом подбирая слова.

– Получилось, но Семён Ефимович погиб. – И Гончаров объяснил, как всё сложилось. – И если бы не старик, конец нам!

Авван скривился и постарался сесть.

– Да лежи ты, – попытался удержать его майор. – Кто знает, целы ли кости.

– Кости целы, – ответил Авван, морщась от боли, – костюм предохранил при падении. Хорошо, что они не попали прямо в нас.

Говорил он по-русски всё-таки неважно.

– Я сейчас приму стимулятор и буду в порядке, – пообещал инопланетянин. – Принеси из броневика сумку.

Майор сходил и принёс рюкзак Аввана. Тарланин покопался в нём и вытащил давешнюю «обойму» со стимуляторами. Освободив рукав на запястье, он приложил к вене ампулу, которая вдруг присосалась, как пиявка. Через несколько секунд Авван щелчком сбил пустой флакончик.

– Сейчас мне будет лучше, – заверил он Гончарова. – А старик ваш молодец, я не ожидал от него такого.

– Я и сам не ожидал, – вздохнул Александр. – Настоящий герой. Получается, не зря я взял деда в экспедицию… Хотя, если бы он не поехал, то жив остался.

– И оружие ваше показывало себя очень хорошо. Но это также и плохо: теперь кое-кто будет ещё сильнее пугаться вашей планеты.

– Да откуда кто-то узнает, что это сделали мы?

Авван взял шлем и надел его.

– К сожалению, скорее всего, узнают, – сказал он. – Вот поэтому я и не хотел, чтобы вы ввязывались: в довершение всего будет установлено, что вы связаны со мной.

Гончаров пожал плечами.

– Не вполне понял при чём тут связь с тобой? Что тут такого? И так всё ясно, если, как ты сам сказал, кто-то может фиксировать такую информацию.

Авван вздохнул и помотал головой, словно стряхивая наваждение:

– Да дело в том, что Земля – это мой мир, так сказать, мои Зоны. Эта Зона – соседняя с земной. Теперь напрямую всё свяжут со мной. – Он встал и несколько секунд постоял, опираясь на борт БТРа. – И не существующий или существующий заговор на меня повесят.

– Какой заговор, о чём ты? – удивился Гончаров, подозревая, что тарланин просто контужен. – И что значит – Земля – твои Зоны?

– Да, ладно, не стоит пока об этом! – Авван махнул рукой и замолчал.

Майор озадаченно смотрел на него.

Понимая, что сейчас не лучший момент, чтобы вытягивать из Аввана информацию, Домашников, стоявший поблизости, сказал:

– Как-то надо похоронить Семёна Ефимовича.

– Как ты его похоронишь? Я-то сверху видел, всё на моих глазах произошло: там ничего не осталось – разорвало на части похлеще, чем снарядом.

– И всё-таки так же нельзя бросать, – поддержал товарища Исмагилов. – Ну ни по-каковски это: ни по-христиански, ни по-мусульмански и уж не по-ихнему, не по-иудейски.

– Похоронить… – задумчиво молвил Гончаров. – Конечно, надо, если что-то осталось. Не бледным же кровососам оставлять на пропитание.

Они вернулись в тоннель. Но найти то, что осталось от Семёна Ефимовича, не удалось – выстрел орудия «тарелки» действительно буквально распылил тело старого кинорежиссёра. Поэтому, в конце концов, все просто сняли шапки, а Гончаров вытащил пистолет и выстрелил три раза вверх, направляя ствол так, чтобы возможный рикошет от потолка ушёл подальше в сторону. Таким образом он отсалютовал ушедшему в мир иной товарищу.

– Кстати, мы в «тарелке» никаким оружием не разживёмся? – спросил Александр.

– Скорее всего, после выстрелов из деструктора мы вряд ли откроем люк, – объяснил Авван. – Во-первых, механизм вышел из строя, а во-вторых, створки местами спеклись с корпусом.

Люди немного постояли и вернулись к своей машине, а по пути Исмагилов сходил и подобрал упавший с террасы РПГ-7.

– Интересно, – задумчиво молвил Авван, – у вас тоже есть такой обычай – снимать головные уборы, когда хороните кого-нибудь.

– Самое главное, – совершенно без иронии ответил майор, – у обоих наших рас есть обычай хоронить или хотя бы поминать умерших.

– Да-да, – пробормотал тарланин, – этим мы тоже похожи.

Он проверил показания на пеленгаторе и чуть не подскочил.

– Не может быть! – В голосе Аввана сквозила даже не растерянность, а отчаяние. – Ещё один гравилёт! Значит, у них была какая-то связь – они вошли через Шунт…

– Шунт? – воскликнул Гончаров. – Ты уже что-то говорил пару раз, но толком не объяснил ничего. Знаешь, любезный, если будешь рассказывать всё по чайной ложке, а практические вопросы мы будем решать только в бою, мы так не долго протянем. Да и ты, похоже, тоже. Давай-ка, с твоим маяком-жучком разберёмся. Сколько до этого гравилёта?

– Идут точно тем же курсом, что и они. – Авван кивнул на подбитую «тарелку».

– Что это за Шунты? – повторил Гончаров.

– Как я уже говорил, это специальные переходы, каналы для гравилётов. Они расположены на некоторой высоте над уровнем поверхности точно в центре Зоны…

– А можно… – начал Домашников, но Авван предупредил его вопрос.

– Нет, нельзя, я говорил раньше. Войти можно только на гравилёте – только там есть аппаратура, позволяющая это сделать.

– И Шунты есть во всех Зонах?

– Не во всех – я уже тоже говорил. Но самое главное, что Шунты работают не совсем так, как арочные переходы. Иначе меня бы уже поймали.

– А что вы там про какой-то маяк говорили? – напомнил Домашников.

Майор рассказал о том, что он обнаружил сигнал, идущий от оружия Аввана. Пётр попробовал повторить манипуляции Гончарова с рацией и кивнул:

– Совершенно очевидно, что этот деструктор испускает радиосигнал. Вот только странно на месте преследователей ставить именно такой радиомаяк: диапазон, в котором он работает, позволяет засекать сигнал только в пределах прямой видимости, а изнутри какой-то металлической конструкции, как например этого города или даже нашего БТР, уже очень сложно что-то отследить.

– Никто не мог знать, что я буду находиться внутри такой машины, как ваша. А гравитационный передатчик поставить мне не могли: у меня есть гравидетектор!.. А знаете, я даже начинаю понимать, кто мог поставить мне радиомаяк. Вот почему он всучил мне именно это оружие!

– Кто – он? – удивился майор.

– Тарланин, которого я считал другом, – сказал Авван. – Да и авария моего гравилёта теперь наводит на кое-какие мысли… Впрочем, пока это не имеет значения, мы должны поскорее уносить ноги.

– Слушай, но если ты думаешь, что тебя вычисляют по радиомаяку, то в технополисе найти его будет сложно – тут сплошной металл. Да его только с нескольких метров можно засечь.

– Они вычисляют меня не только по маяку. Маяк – это дополнительный элемент слежки. Главное, что они всегда, хоть и с некоторым опозданием, будут знать, в какой Зоне я нахожусь, особенно если хотя бы примерно знали, откуда искать, а они знали. Не могу же я вечно прятаться в технополисе, рано или поздно они меня и здесь найдут. А ещё один бой нам не потянуть, как я понимаю.

– Ты прав, – согласился майор. – У нас остался только один гранатомёт. Но получается, что на открытой местности тебя будут легко пеленговать, а спрячешься у нас в БТРе… Ну если остановят – понятно, найдут. Выхода вроде нет. Кстати, в любом случае хорошо бы от маяка-то избавиться. Как, Пётр, разберёшься, где он тут стоит?

Домашников с сомнением посмотрел на оружие Аввана.

– Если бы время покопаться было, то можно. А ты его сам хоть раз разбирал?

– Нет, – покачал головой тарланин. – Только менял энергоблоки.

– Явно не на винтиках, – повторил Пётр, щупая приклад деструктора. – Разобраться, думаю, можно, но времени нет!

– Да, времени нет, – подтвердил Авван.

– Сколько осталось до включения той Арки, куда ты хотел добраться? – спросил майор.

– Чуть больше двух часов.

– Если поедем сразу сейчас и если не будет никаких серьёзных помех на пути, то успеем, так ведь?

– Наверное, успеем… – подтвердил Авван.

– Тогда предлагаю рвать когти туда.

– Не понял?…

– Это значит – «спешить», «двигаться быстро». В том месте, куда ты хочешь попасть, есть приличное оружие?

– Кое-что там найдётся.

– Отлично! Доберёмся туда – у нас будет оружие для борьбы с «тарелками», да и у нас ещё восемь выстрелов к гранатомёту осталось!

– Семь, – поправил Исмагилов, который подбирал упавший с террасы РПГ-7 и гранату. – Там патрон с порохом раздавило.

– Ну семь – тоже кое-что, как практика показала! – заверил Гончаров. – А ты, Авван, пока едем, сиди внутри бэтээра и не высовывайся. Вперёд, по машинам, как говорится.

Они забрались в БТР, Исмагилов запустил двигатели, и машина рванула по пустынному тоннелю, в котором опять стало появляться больше работающих световодных плафонов – они удалялись от центра технополиса.

Домашников, в полумраке отсека БТРа безуспешно пытавшийся понять, как разбирается деструктор, вдруг хлопнул в ладоши, да так звонко, что Авван вздрогнул.

– Идея! – воскликнул Пётр, даже притопнув от возбуждения ногой. – Как же я сразу не понял!

– Какая ещё идея? – насторожился майор.

– Хоть на какое-то время, но пустить их по ложному следу! По такому ложному следу, который они легко засекут, а наши шансы повысятся.

– Не понял?…

– Ты говорил, что сразу они тебя с помощью каких-то прямых наблюдений засечь не могут, так?

– Так, – кивнул Авван.

– Тогда слушайте, – начал объяснять Домашников. – Вот мы выедем отсюда и поедем к Арке. Гравилёт, скорее всего, очень скоро доберётся до места боя, комитетчики обнаружат своих уничтоженных коллег и уж точно поймут, куда мы подались. А вне технополиса у них будет ещё и сигнал от радиомаяка.

– Сам же сказал, что внутри бэтээра его не засечь, – удивился майор.

Инженер всплеснул руками:

– Господи, а наши следы?! Здесь они увидят в пыли отпечатки колёс, а снаружи везде песок, даже во многих местах на дороге. Хотя ветерок и дует, но понять можно, куда мы поехали. Не будет сигнала, они будут искать нашу машину по следам и легко найдут. Надо сделать так, чтобы сигнал как раз был. Где-нибудь совсем в другой стороне от бэтээра!

– Что ты предлагаешь? – удивился Авван. – Мне вылезти и пойти в другую сторону?

– Ну, – засмеялся Домашников, – не думай обо мне так плохо: я предлагаю избавиться только от твоего оружия!

– Не понимаю?! – удивился тарланин. – Но если мы его бросим где-то здесь, то они его тут же найдут, и всё станет понятно.

– Да нет же! Вот, смотрите, мне один из наших ребят с завода всучил комплект надувного метеорологического зонда, чтобы замерять всякие воздушные течения, температуру и тому подобное. Серьёзные, однако, научные задания мне давали на эту экспедицию. – Он усмехнулся. – Даже тросик капроновый не пожалели трёхсотметровый, чтобы шар совсем не улетел. Зонд мы пока не использовали, я, если честно, про него забыл. Так вот, надуваем зонд, привязываем деструктор и отпускаем – пусть за ним гоняются! Пока они сообразят, что к чему!

– Хорошая мысль, но я же останусь без оружия! – возразил Авван. – Если не считать вот этой ерунды.

Он показал небольшой тупорылый пистолетик.

– Согласен, – кивнул Пётр, – но пока я будут искать, как разобрать твой деструктор, нас могут накрыть. Лучше пожертвовать твоей «пушкой». С ней одной и одним гранатомётом мы всё равно «тарелку» вряд ли свалим, как я понимаю. Ну?

– Мы тебе дадим автомат, – добавил Исмагилов. – Если не против «тарелки», то оружие вполне нормальное. Если что – можно самому легко застрелиться.

Авван колебался недолго.

– Интересная мысль с вашим воздушным шаром, – сказал он. – Примитивная, конечно, но… А давай попробуем!

– Ага, только выедем наружу.

Они как раз подъехали к другим воротам, перекрывавшим тоннель с этой стороны технополиса. Ворота, как и опасался майор, перекрывали дорогу в прямом смысле – в отличие от первых, они были закрыты!

– Хорошо, что я ещё не расстался с деструктором, – усмехнувшись, сказал Авван.

Он вышел из БТРа и в четыре выстрела пробил в огромной металлической плите брешь, вполне достаточную для проезда бронетранспортёра.

– Теперь наши преследователи уж точно поймут, куда мы делись, – заметил Гончаров.

– Кстати, осмотрев гравилёт, они могут подумать, что у нас несколько деструкторов, а иначе как бы мы его сбили? Они же не знают про ваши гранатомёты. Может, остерегутся сразу кидаться в погоню, будут связываться с руководством Комитета и просить подмоги.

– Ага, – многозначительно сказал Гончаров. – Тоже хорошо.

Снаружи Домашников попросил Фёдора сразу же остановиться. Из-под груды тюков и ящичков со снаряжением он вытащил упаковку зонда, которую сотрудники заводской лаборатории чудом нашли где-то и навязали ему перед отправкой в экспедицию.

– А я ещё не хотел его брать! – приговаривал Пётр, распаковывая укладку. – От экологов наших на заводе осталось…

В комплект малого метеорологического зонда входил даже баллончик с водородом. На удивление, после нескольких лет лежания баллон сохранил герметичность, и когда инженер подсоединил шланг наполнения зонда к вентилю, газ весело зашипел, раздувая резиновую оболочку, по цвету напоминающую презерватив.

Они отъехали на пару километров, и Пётр, привязав вместо коробки с прибором деструктор, выпустил зонд. Большой пузырь вяло поднялся в блекло-голубое небо и поплыл, подгоняемый ветерком всего на высоте метров тридцать над поверхностью «автострады», уходя в открытую степь, расстилавшуюся вокруг.

– Я его специально слабо надул, чтобы летел невысоко, – пояснил Домашников.

– Ну, с Богом – рванули дальше! – скомандовал Гончаров, и БТР помчался по шоссе.

Рядом с дорогой, как и с противоположной стороны города, тоже тянулся канал, но здесь в нём имелся совсем уж жалкий намёк на струйку воды.

Километров через тридцать Авван, сверявшийся со своим прибором и даже с картой, начерченной Домашниковым, сказал:

– Всё, дорога уходит в сторону, сворачивай вон туда.

БТР перевалил по мостику через канал и поехал по, казалось, нетронутой местности. Хотя поверхность здесь была достаточно ровной, с гладкостью автострады сравниться она не могла, и машину начало ощутимо трясти.

Странное впечатление производила планета технополиса, по крайней мере, эта её Зона. Гигантский дом-город, простиравшийся на десятки километров и ещё видимый даже отсюда, и дикая степь кругом. Однообразие равнины местами нарушалось маленькими всего метров по двести-триста в длину рощицами деревьев с зелёновато-желтой листвой, росших, вероятно, вокруг каких-то естественных источников влаги. На расстоянии не определялось, то ли листья растений подсыхали, то ли таков был их естественный цвет.

– В других Зонах здесь так же? – поинтересовался Пётр.

– Да не совсем, но природная среда везде сильно разрушена. Правда, есть более живописные местности, хотя по сравнению с вашей планетой или с нашей везде довольно уныло. У меня такое впечатление, что они с тоски и вымерли.

– Ага, зато у нас теперь очень весело, – проворчал Гончаров. – Ох, оторвал бы я голову тому, кто эти игры затеял. Если бы знал кому…

Авван покосился на майора, но промолчал.

– Сколько до включения Арки? – спросил Пётр.

– Двадцать минут, – ответил Авван, – мы успеваем. Вон она, уже виднеется. Берите правее.

Арка стояла почти так же, как и первая, среди унылой равнины на опушке очередной маленькой группы деревьев. Исключение состояло лишь в том, что рядом не высилась махина технополиса, а только ветер катил какие-то редкие сухие колючие шары, похожие на перекати-поле.

– Двенадцать минут до включения, – сказал Авван и взял автомат. – Так, вот это – предохранитель, как я понимаю, это – затвор, да? В общем-то, всё понятно: огнестрельное оружие и у нас исторически существовало, и даже до сих пор кое-где им пользуются.

– А там можно ждать неприятностей, с той стороны? – спросил майор.

– Вряд ли, – ответил тарланин. – Комитетчики идут за мной, а не я натыкаюсь на засады, то есть они меня преследуют, но не знают, где меня ждать. Сильно расслабляться нам не стоит, но опасности там, уверен, сейчас нет. И до нужного мне места оттуда уже не так далеко.

– Подожди, а если «тарелка» последует за нами?

– В смысле – гравилёт? А как он последует? Через Арку? Ты на размеры его посмотри: здесь он просто не пролезет – слишком велик. Есть, конечно, гравилёты поменьше, но комитетчики их, как правило, не используют – это менее защищённые и невооружённые машины.

– А если они пешком пройдут?

Авван усмехнулся:

– Не думаю, не отважатся. Они не очень любят ползать в таких местах пешком. Но самое главное: про моё убежище никто не знает… Если только Янж меня не продал.

– Тот твой якобы друг? – спросил майор.

Авван покивал:

– Да, именно Янжа Рэмпокка я и имел в виду… Честно говоря, даже не знаю, что и думать. Бывают, конечно, в жизни совпадения. Сомнения у меня есть, но…

– Ты как в анекдоте про мужа, нанявшего сыщика, – хмыкнул майор.

– И что там, в твоём анекдоте? – Было заметно, что Авван нервничает, поглядывая в сторону технополиса, откуда могли показаться преследователи, но старается не подавать вида.

– Такой вот анекдотец: муж нанимает сыщика достать неоспоримые свидетельства измены жены, чтобы подать на развод. Сыщик наблюдает, а потом докладывает, описывает, как жена пообедала с типом, подозреваемым в качестве её любовника, потом выпила с ним вина… А сыщик всё снимает на фотоаппарат с расстояния. Потом они удаляются в комнату в гостинице, сыщик подбирается и начинает наблюдать в замочную скважину. «И вот, – докладывает клиенту сыщик, – последнее, что я увидел, то, что этот господин снял трусы и, повесив их на ручку двери, закрыл замочную скважину… Дальше, как вы понимаете, я фотографировать уже не мог и не знаю, что там происходило». «Опять сомнения!» – восклицает в досаде муж.

Авван захохотал – судя по всему, автоматический переводчик шлема точно передал смысл и нюансы анекдота, а, самое главное, подобная ситуация наверняка была знакома и тарланам.

Засмеялись и Пётр с Фёдором, а Гончаров вдруг вспомнив, как Семён Ефимович рассказывал анекдоты, вздохнул и помрачнел.

– Самое главное, – сказал Авван, вытирая слезу с глаза, – это то, что наблюдать за Зоной, куда мы идём, обычными средствами они не могут.

– Почему? – поинтересовался Домашников. – Ты повесил трусы на замочную скважину?

– Нет, – всё ещё смеясь, ответил тарланин, – там скважины нет, точно знаю. Если только Янж меня предал, тогда кто-то может знать о моём убежище. Но я думаю, что Янж об этом как раз и не сообщил, даже если он и имеет какие-то тёмные замыслы. Странно, зачем ему меня подставлять, хотя… Ладно, время покажет. Сейчас пора, поехали.

– Уже работает? – спросил Исмагилов.

– Работает, – подтвердил Авван. – Давай!

БТР въехал в Арку и уже привычно для людей оказался совсем в ином месте.

Контраст с унылой сухой равниной мира технополиса был разителен, как между берегом Пянджа и уютно-ухоженным побережьем моря в районе Ниццы, которое Гончаров видел как-то на картинке в журнале. Контраст запомнился потому, что листал Александр тот журнал много лет назад именно в Таджикистане, как раз на берегу столь любимой афганскими наркокурьерами реки.

Впрочем, сейчас долго сравнивать местность не приходилось. Склон, на котором очутился бронетранспортёр, был очень крутым, а главное, усыпанным мелким светлым щебнем, по которому машина поползла вниз.

Фёдор, матерясь, не выключая передачу, вырубил зажигание и изо всех сил вдавил педаль тормоза, а майор вцепился в рычаг ручника. Шурша камнями под колёсами, тяжёлая машина проползла метра два и встала.

Склон каменистым языком тянулся с ровным уклоном метров на сто в разные стороны, а впереди БТРа резко понижался и кончался обрывом, правда, не слишком высоким, под которым начинались заросли каких-то деревьев со странной яркой бордово-зелёной листвой. За лесистой полосой, протянувшейся примерно на полкилометра, блестело густо-синее с изумрудным отливом море, усеянное мелкими барашками волн. В неожиданно блеклом, не голубом, а почти сером небе горело большое, раза в два больше земного, оранжевого оттенка солнце. Сглаженные утёсы цвета слоновой кости выступали из лесистых участков, живописно покрывавших каменистые склоны. Весь мир вокруг был наполнен удивительно ярким сочетанием синих, зелёных, бордовых и песчано-меловых оттенков. В целом даже бесцветное небо не портило жизнерадостности пейзажа.

Единственно, что отравило людям первое впечатление, был крутой уклон, с которого машина вполне могла съехать в обрыв, край которого неприятно маячил всего метрах в десяти от передних колёс.

– Нужно же предупреждать! – проворчал Исмагилов и снова выругался.

– Да забыл я, – виновато сказал Авван. – Все разы, что тут бывал, я пользовался летающим транспортом. Осторожно поезжайте вон туда, левее. Там склон выравнивается, а дальше будет пологий участок, по которому спокойно спустимся к побережью. Нам всё равно нужен другой Переход, не этот. Здесь их целых четыре, нам вот сюда. – Он показал точку на своём дисплее.

Возвращаться к Арке по оползающему склону здесь было неудобно, и Домашников попросил тарланина не сворачивать изображение, пока копировал картинку в альбом. Исмагилов чертыхнулся и, снова запустив двигатели, осторожно стал выруливать в указанном направлении. Сначала камни угрожающе катились из-под колёс, но потом действительно наклон уменьшился, и БТР выехал на широкую тропу.

Майор открыл верхний люк и осмотрелся. У Арки он увидел то, чего никто не заметил в первый момент изнутри БТР. Рядом с Переходом стоял какой-то грубый постамент, сложенный из камней, у подножия которого громоздились разнообразные предметы, свидетельствовавшие о наличии здесь разумных существ. Это было нечто вроде даров у подножия алтаря или какого-то памятника.

Справа раскинулось море с очень близким горизонтом, и только через несколько секунд Александр сообразил, что там начинается Барьер, отделяющий один квадрат этого мира от другого.

Гончаров поинтересовался у Аввана, кем населён этот мир. Тарланин пояснил, что разумные существа, живущие здесь, находятся на низкой ступени развития, из металлов умеют обрабатывать только олово и медь, живут в небольших посёлках, но самое интересное, что при достаточной внешней схожести с Тарланой и Землёй верхнюю ступень эволюции здесь заняли не приматы, а насекомые.

– Ты хочешь сказать, что люди здесь – насекомые? – округлил глаза Исмагилов.

– Точно, – кивнул Авван. – А что такого? Судя по всему, эволюция может идти разными путями, и никто не знает, почему в одном мире всё настолько схоже, как у нас с вами, а в другом при подобии природных условий на верхнюю ступеньку становятся жуки или жабы. Возможно, Предтечи знали ответы, но их и след простыл.

Было жарко – термометр показывал тридцать один градус выше нуля, но с моря дул лёгкий ветер, приносивший приятную прохладу. Пологая тропа привела в лесок, который закончился метрах в двухстах от самого берега. Здесь дорога, раздваиваясь, предоставляла выбор.

– Куда нам? – спросил майор. – Налево? Направо?

– Ни туда, ни туда, – усмехнулся Авван. – Прямо!

– В море, что ли? – удивился Исмагилов.

– Совершенно верно. Арка стоит на пустынном островке километрах в тридцати от берега. Нужно двигаться почти вдоль Барьера.

Фёдор присвистнул:

– Ничего себе – тридцать километров по морю!

– Так у вас же плавающая машина, как я понимаю? – удивился Авван.

– Так-то оно так, – ответил за водителя майор, – но тридцать кэмэ по морю – многовато. Она на такое не рассчитана, да и старенькая машинка.

– Представляете, что будет, если откажет двигатель? – пояснил Исмагилов. – Встанет система откачки воды – и мы тю-тю, на дно пойдём, как камень.

– Хм, ну не знаю… – пожал плечами Авван. – Другого выхода нет. Мы уже почти рядом с местом назначения. Не в обход же идти. В других Зонах может быть всё что угодно, да и не проверял я других путей.

Гончаров переглянулся с Фёдором – Исмагилов развёл руками, словно говоря, что плыть невозможно, но…

– Кому суждено сгореть, – философски заметил водитель, – тот, наверное, не утонет.

– Знать бы ещё кому чего суждено, – пробормотал майор и подытожил: – Что ж, значит, придётся плыть. Только вот такая штука: на борту у нас никаких спасательных средств нет, лодка резиновая была, но её продырявили. Чтобы не попасть впросак, нужно сделать хоть какой-то плот. Если бэтээр начнёт тонуть, то переберёмся на плот.

Так и решили. Встав у опушки леса, люди вооружились топорами и пилой, имевшейся в снаряжении экспедиции и под охраной Аввана, который сторожил с автоматом в руках, свалили несколько прямых, напоминавших краснолистную осину, но с более рыхло-воздушной древесиной, деревьев. Майор поинтересовался, сколько есть времени до включения нужного им Перехода.

– Всё равно к ближайшему включению не успеваем, – ответил тарланин. – Хорошо, если управимся до следующего.

Через три часа ударной работы плот, способный выдержать четверых мужчин с кое-каким снаряжением, был готов. Гончаров порадовался, что взял с собой в БТР достаточно верёвок и гвоздей, которые оказались просто незаменимы при постройке данного плавсредства.

К счастью, никто из местных жителей их не беспокоил. Несколько раз в небе пролетали птицы, похожие на гигантских стрекоз, да из лесу выбралось какое-то животное, сильно смахивавшее на красно-оранжевого богомола размером с оленя. Авван не знал, что это за животное, но на всякий случай свалил его короткой очередью – уж больно подозрительные были у «богомола» челюсти.

Один раз по дороге, шедшей вдоль опушки леса, проехала повозка, похожая на гроб, поставленный на множество маленьких колёс, сделанных, похоже, из спилов круглых стволов. Тянули экипаж четыре зверя в виде гипертрофированных сороконожек, каждая с хорошую корову. В повозке сидели существа, напоминавшие скарабеев ростом с десятилетнего ребёнка.

Люди забеспокоились, какова будет реакция местных обитателей на неизвестных, строящих что-то у них под носом. Но существа отнеслись к происходящему совершенно индифферентно, повозка проехала не останавливаясь, только головы с фасетчатыми глазами повернулись, провожая «судостроителей», и повозка скрылась за поворотом дороги, огибающей опушку леса.

– К нашему счастью, – прокомментировал Авван, – они довольно безразличные существа. Даже не могу себе представить, какова была бы реакция тарлан на подобную сцену, а этим – наплевать. Удивительно, как они какую-то цивилизацию создали.

– Да уж, да уж, – согласился Гончаров, не переставая работать топором и вспоминая первую реакцию людей на «конфетницы» и ответные действия автоматических машин неких энергов.

Несмотря на ветерок, пот лил с «корабелов» в три ручья. Когда плот был готов, несмотря на спешку, все работавшие ополоснулись в море, вода в котором была солоноватой и сильно пахла йодом.

Когда они одевались и на ходу перекусывали, Гончаров уточнил у Аввана:

– Сколько до следующего включения?

– Ещё больше пяти ваших часов.

– Если по воде тридцать кэмэ, то плыть не менее четырёх часов, – сказал майор. – Успеем, Федя?

Исмагилов пожал плечами: было видно, что затея ему не слишком нравится, но водитель прекрасно понимал, что иного выхода нет.

– Если ничего не откажет – успеем, – ответил он. – Самое главное, чтобы море осталось спокойным. Без волн. Хоть бы не сильнее, чем сейчас.

БТР с привязанным к нему плотом съехал в воду и поплыл, удаляясь от берега. Барьер тянулся справа, постепенно удаляясь, отчего пропадал странно-неприятный эффект неестественно близкого горизонта.

Вопреки опасениям, старая земная техника не подвела, и через три с половиной часа под монотонное гудение водомёта впереди показался пологий невысоко выступающий из воды берег.

– Ну доплыли кажется, – то ли сказал, то ли спросил Исмагилов и погладил приборный щиток: – Молодец, машинка, сдюжила.

Домашников бросил быстрый взгляд на Фёдора и молча улыбнулся – видно было, как с него сползает напряжение, в котором Пётр находился всё время плавания.

– Это нужный нам остров? – спросил Александр.

Тарланин кивнул:

– Это он! Я прилетал сюда на гравилёте, но, к счастью, нам везёт: здесь вполне приличный берег, чтобы ваша машина могла на него выехать из воды.

– А аборигены на острове есть? – спросил Гончаров.

– Я забыл сказать: судя по всему, они вообще не плавают по воде. Ни разу не видел ни одного судна.

– А нас не слишком легко проследить, если за нами идёт погоня? – высказал опасение Домашников.

Авван пожал плечами:

– При желании можно всё, но думаю, что уже не так легко. Во-первых, мы оторвались, во-вторых, здесь целых четыре Перехода, даже если в мире технополиса мои преследователи выяснили, через какую Арку мы ушли. В-третьих, они всё-таки пока не знают точно, какое у меня средство передвижения, а в этом мире и конкретно в данной Зоне есть Шунты. Так что, кто знает, куда мы направились? Во всяком случае, я надеюсь, что фора у нас всё равно большая.

– Что значит – «пока не знают»? – уточнил Домашников.

– Ну… пока не знают, да и не всё они контролируют, к счастью, – ответил Авван тоном, исключающим дальнейшие вопросы. – А в-четвёртых, тут же Арка: большой гравилёт, как я уже говорил, не пролезет.

Остров, размеры которого не превышали пары километров в поперечнике, действительно, был пустынен, не считая редких лесочков, в которых изредка попадались небольшие животные, похожие на покрытых хитином крыс. Небольшое беспокойство вызвали две птицестрекозы, кинувшиеся на БТР, но майор подстрелил одну из обреза, а вторая отстала сама.

Арка стояла на пригорке на противоположной от высадки стороне острова. Дождавшись её включения, тарланин подал команду, и Исмагилов уже почти привычно, как в гараж, въехал в промежуток между двумя высокими, соединяющимися вверху колоннами. Свет чуть мигнул, и они попали в следующий мир, нанизанный на длинное ожерелье Переходов.

Машина стояла снова на каменистой, но на этот раз вполне ровной и не опасной площадке, окружённой зарослями деревьев, очень похожих на земные ели.

Впереди, в некотором отдалении, за кромкой леса высились горные склоны, покрытые снегом, над которыми распростёрлось ослепительно синее небо с приветливым, если только чуть-чуть более крупным, чем земное, солнцем. Небо было совершенно чистое, лишь из-за одной вершины, самой высокой и величественной, выползало размазанное дувшим на высоте ветром облачко. Но здесь в долине воздух оставался настолько спокоен, что в водной глади блестевшего впереди горного озера, как в зеркале, отражались вершины гор и макушки росшего на нижних отрогах леса.

– Это, случайно, не Земля? – спросил Домашников.

– Нет, – усмехнулся Авван, – но, согласен, похоже. Как и на мою родную планету.

– А куда здесь ехать? – деловито, словно просто на перекрёстке незнакомого города, поинтересовался Исмагилов.

– Туда, – Авван показал за лес, налево. – Надо добраться к подножию вон той горы, там у меня тоннель…

– Снова тоннель, – покачал головой Фёдор.

– Это другой тоннель, – улыбнулся Авван. – Я сам его строил, можно сказать. Он ведёт в следующую долину, куда попасть можно только по воздуху или карабкаясь по крутым склонам с альпинистским снаряжением. Там и находится моё убежище.

– Заимка… – пробормотал Гончаров.

– Что-что?

– Так называется уединённое место вдали от жилья. Например охотничий домик в лесу, – пояснил майор.

– А, – улыбнулся Авван, – можно и так сказать, похоже.

Дорога вывела их к берегу озера, которое просматривалось со склона, и побежала вдоль водной глади по-над каменистым берегом. В некоторых местах среди нагромождения скал виднелись более ровные участки с крупным жёлтым песком.

– Какие места замечательные! – восторженно сощурился Пётр. – Горы, озеро, прямо Швейцария какая-то.

– И песок, между прочим, золотоносный! – заметил Авван.

– А-а, и вам эти штучки знакомы?!

– Золото? Конечно! Когда-то оно служило мерилом стоимости. Теперь, правда, как для вас, так и для нас золото не слишком много значит. Забавная ситуация получается: пока цивилизация существует на целой планете, золото очень важно для неё именно в таком качестве. А если миры поделить на куски, то на кой чёрт оно становится нужно? Важную роль начинают играть конкретные вещи, а не отвлечённый эквивалент труда.

– Совсем как при коммунизме, – язвительно заметил Пётр.

– О, у вас имелась такая теория тоже?

– Да так же, как и золото! У нас один господин обещал при коммунизме из золота унитазы наделать для всех трудящихся. Мол, иной пользы от этого металла уже и быть не могло.

– Видимо, очень умный человек был, – саркастически заметил Авван. – Золотой унитаз – наверняка симпатичная штука!

– Ага, слишком умный, – согласился Домашников. – И у вас, как я понимаю, тоже с коммунизмом не получилось?

– Утопия, – подтвердил тарланин. – Словоблудием всё и закончилось. Не было создано необходимой материально-технической базы.

– Как здорово излагает, а, товарищ майор? – с шутливым восхищением округлил глаза Пётр. – У нас, правда, море людей зря поубивали с этой теорией, пытаясь воплотить её на практике!.. Но потом тоже всё обернулось пшиком.

– Ладно тебе, нашёл время для дурацкой политики! – махнул рукой Гончаров.

– Но зато как интересно в качестве сравнительной истории.

– Семён Ефимович много чего мог бы сказать на этот счёт, – негромко заметил Александр. – К сожалению, уже ничего не скажет…

Остальной путь к указанной Авваном точке проделали молча. Тропинка убегала куда-то дальше, а у подножия гранитной скалы среди деревьев тарланин попросил остановиться. Он вышел из машины и позвал за собой людей.

– Я хочу, чтобы и вы знали, как в случае чего выбираться этим путём, – пояснил он.

В кустах тарланин нашёл неприметный с виду выступ на большом валуне и повернул его – со стороны скалы, в которую упиралась дорога, послышался низкий гул. Вернувшись к БТРу, люди увидели, что часть монолита сдвинулась вбок, и открылся широкий проход.

Провал тоннеля чернел перед ними, словно разинутая пасть, правда, значительно более миниатюрная, чем ворота в технополисе.

– Фары включать? – спросил Исмагилов, делая перегазовку. – В технополисе хоть местами свет был…

– Освещение включится автоматически, когда въедем и ворота закроются, – объяснил Авван и сделал приглашающее движение рукой: – Прошу ко мне в гости! Думаю, теперь денёк для отдыха у нас есть.

Глава 18

«Заимка» Аввана стояла в не менее живописной долине, чем предыдущая. Размером всего несколько километров в ширину и длину, она располагалась, видимо, не слишком высоко над уровнем моря, и поэтому температура была вполне комфортной: посмотрев на бортовой термометр, Домашников отметил двадцать три градуса выше нуля. Радиационный фон не превышал восьми микрорентген в час – идеальные условия.

Склоны гор, спускавшихся в долину, покрывал густой лес, а стекавший с ледника ручей образовал небольшое озерцо, на берегу которого Авван и устроил своё секретное обиталище.

То, что он выбрал именно эту долину, а не предыдущую, не менее красивую, объяснялось нежеланием иметь рядом с домом Арку, откуда в любую минуту мог появиться неизвестно кто. Поскольку долина, в которой возник Переход, была изолирована по суше от остальных частей Зоны, как, впрочем, и эта, то Авван мог не опасаться визитов случайных гостей, если только они бы не протащили через Арку какой-то летательный аппарат или не воспользовались альпинистским снаряжением. Конечно, это не относилось к его соплеменникам-тарланам, многие из которых, по словам Аввана, имели разнообразные технические средства, но вот жителей или просто хищников из разных Зон иных миров он мог не принимать в расчёт.

Убежище почти скрывалось на фоне скал и деревьев – приплюснутый купол овальной формы зеленовато-серого цвета. Сначала землянам показалось, что они видят просто какой-то нарост, прилепившийся на самом берегу пруда, так, что часть его касалась воды.

Хозяин попросил остановить БТР, не доезжая метров сорок до площадки перед строением.

– Охраняемая территория, – пояснил он. – Система распознавания сначала даёт предупредительный отпугивающий выстрел, а затем уничтожает незнакомцев. Подождите здесь.

Он прошёл к куполу, в стене открылся проход, и Авван исчез из поля зрения. Через полминуты сегменты внешней оболочки начали втягиваться куда-то вверх, и очень быстро купол превратился в «паука» – некое чечевицеобразное тело, покоящееся на нескольких изогнутых опорах. Под брюхом, как под навесом, расположилась постройка, при виде которой иного слова, как «дом», землянам на ум не пришло: симпатичный двухэтажный коттедж с большими окнами и лоджией, опоясывающей второй этаж. Опираясь на сваи, строение одним краем нависало над водой, в которую уходила неширокая лесенка. Рядом со спуском на мелких волнах покачивалась вполне узнаваемая лодка.

Когда люди загнали БТР под навес и вошли в дом, они, несмотря ни на что, почувствовали себя в уютной и привычной обстановке. Конечно, везде имелись незнакомые технические особенности, но в целом всё было знакомо. Деревянные изнутри стены, вполне обычная мебель с приятной тканевой или кожаной обивкой, столы и стулья, даже стаканы и тарелки в шкафу делали это жилище первым по-настоящему не чужим островком в бурном океане миров, по которому команда Гончарова пустилась в плавание, – теперь уже это можно было сказать как в переносном, так и в прямом смысле.

В апартаментах Аввана имелась даже сауна, именно сауна в чистом виде, с «сухим» паром. Бассейн, правда, отсутствовал, но зато прямо из парилки через небольшой предбанник открывался выход на лестницу, спускавшуюся в пруд.

– Поразительно, как может всё быть именно так! – шепнул Пётр майору, чуть придерживая его позади хозяина, показывающего дом.

– Что всё похоже на земное? – догадался Гончаров. – А может, он нас дурит?

– В смысле?!.

– Да никакой он не инопланетянин, а на самом деле землянин!

Домашников задумался.

– Хорошо, а тот же деструктор например? – сказал он. – Или его защитный костюм? Не могут они быть земными штуками! Если только предположить, что он землянин, который нашёл что-то такое в Зонах… Присмотримся!

Авван окликнул их уже из кухни. Хозяин объяснил, как пользоваться основными устройствами, после чего предложил снять усталость в бане. Правда, сам Авван париться не стал, а просто вымылся под душем и, извинившись, завалился спать: он был сильно вымотан за время странствий, а применение стимуляторов хоть и помогало, но даром не проходило и давало себя знать.

Перед тем как уйти спать, тарланин вынул из шкафа лежавший там деструктор и, кроме того, отдал землянам небольшую коробочку. Майор вопросительно посмотрел на него.

– Это на всякий случай, – улыбнулся Авван. – Не думаю, что нам в ближайшее время тут что-то угрожает, но вы должны иметь возможность подать команды системам охраны дома, да и просто автоматам обслуживания – они настроены только на мой язык. Для этого вот вам автопереводчик. Пользоваться кухней просто – тоже через него. Я не буду объяснять, какие блюда заказывать: можете дать команду комбайну приготовить то-то и то-то из знакомых ингредиентов. Уверен, у вас всё легко получится. Деструктор тоже оставляю на всякий случай – ты уже умеешь им пользоваться. Но, само собой, при любой внештатной ситуации обязательно разбудите меня.

– Ты нам настолько доверяешь? – напрямик спросил Гончаров.

– Если откровенно, то просто не вижу смысла вам что-то предпринимать против меня именно сейчас.

Однако спальня, куда он отправился отдыхать, закрывалась надёжной дверью.

Несмотря на усталость, люди не смогли отказать себе в удовольствии попариться всласть и побултыхаться в холодной воде пруда. Затем, уже почти валясь с ног от приятной расслабленности, полностью смывшей напряжение последних дней, они решили сесть за стол, перекусить чем бог послал в лице их нового знакомого.

В данной Зоне планеты, названия которой они даже не успели спросить у хозяина «заимки», стали сгущаться сумерки. На небе, быстро меняющем цвет от ярко-голубого к тёмно-синему и почти чёрному, одна за другой загорались звёзды, складываясь в уже привычно-незнакомые созвездия. Сразу стало заметно, что здесь их было в десятки раз больше, чем в самые звёздные ночи на Земле. С того места, где сидели люди, на правом краю чужого неба виднелось какое-то ярко светящееся, вытянутое образование – то ли рукав Галактики, то ли пылевая или газовая туманность намного более яркая, чем видимый с Земли Млечный Путь.

Домашников вышел на улицу и долго разглядывал причудливый рисунок звёзд и эту, висящую, казалось, над головой, звёздную дорогу.

– Федя не может дождаться тебя за столом, – сказал подошедший Гончаров, тоже задирая голову. – А здорово, правда?

– Не то слово! Если считать, что мы всё ещё в нашей Галактике, то находимся теперь намного ближе к её центру, – сказал Пётр. – Обрати внимание, как много звёзд.

– Красиво, но этим не прокормишься. Пойдём, астроном! – Майор потянул инженера за кусок махровой ткани, в который тот после бани всё ещё был замотан, как в тогу. – Мы с Федей кушать хотим, да и выпить не откажемся. А потом – баиньки!

Немного поколдовав с кухонным комбайном, Петру удалось получить жареное мясо с овощами в количестве, устроившем всех. Расплывчатый запрос о специях привел к тому, что автомат сразу выдал пару десятков приправ. Некоторые на вкус землян оказались откровенной гадостью, но нашлось несколько вполне заменявших перец, горчицу, базилик и ещё кое-какие знакомые людям пряности.

Фёдор хотел притащить из БТРа, поставленного рядом с домом, остатки самогона, но Пётр, вполне освоившийся с автоматической кухней и баром Аввана, лишь покрутил пальцем у виска. Дело в том, что в закромах хозяина усадьбы среди всего прочего, к великому удивлению обследовавшего соответствующие шкафы Домашникова, кроме неизвестных напитков оказалось несколько видов отборных земных водок, коньяков и ещё кое-каких знакомых как на практике, так и только теоретически, бутылок.

Едва ли не больший восторг майора и Исмагилова вызвали разнообразные табачные изделия: кроме также незнакомых образцов здесь присутствовали и вполне земные аналоги. Сигарет, правда, не нашлось, но имелись сигары в большом ассортименте.

Исмагилов стал жаловаться, что сигары слишком крепкие и их трудно курить взатяг. Пётр поколдовал с кухонным агрегатом и, в конце концов, получил практически земные сигареты, правда, в бордовых коробочках с непонятными надписями. Коробочки были широкими и плоскими, а сигарет там содержалось двадцать пять штук. На вкус, как заверил Фёдор, эти сигареты были практически аналогом «нормальных земных».

Осторожно попробовав различного цвета жидкости из разнообразных бутылок, люди остановились на более близкой сердцу водке, хотя любивший подобную экзотику Домашников и налёг сначала на подвернувшуюся настоящую текилу. На вопрос о лимоне, автомат выдал сильно продолговатый, как огурец, плод, по вкусу, однако, вполне заменивший земной плод, а белые кристаллики соли нашлись в простой солонке на столе.

Помянув Семёна Ефимовича стоя, они принялись за еду, быстро опустошив солидные тарелки.

После трапезы Гончаров, истосковавшийся за последние годы по хорошему табаку, с наслаждением закурил сигару, и даже мало куривший Пётр составил ему в этом компанию. Исмагилов взял сигарету из бордовой пачки.

– Вот я всё понимаю, – немного сонно сказал майор, поправляя прислонённый к стулу деструктор и выпуская клуб ароматного дыма, – но откуда у него «Смирнофф» и сигары? Сомневаюсь, что на Земле сейчас можно всё это достать.

– Ну, на Кубе, думаю, как крутили сигары, так и крутят. Да и водку – чего её не гнать? Другое дело – фирменная упаковка. Вот это интересно, вряд ли её могут изготавливать в подобном виде. Хотя если эти тарлане реально заполучили серьёзную технику, например, синтезаторы материи, то, возможно, могут просто воспроизводить понравившиеся образцы в любом количестве, была бы энергия, – с видом знатока пояснил захмелевший Домашников.

– Как это так? Ну-ка объясни! – потребовал Фёдор.

– По формуле Эйнштейна о связи энергии и материи! Хоть сапоги, хоть трусы, хоть бифштекс, хоть бутылку водки! Умея преобразовывать энергию, получить из неё нужную материю, то есть вещество, раз плюнуть. Конфигурация вещества при этом – дело десятое.

– Какой ты умный – «раз плюнуть»! – насмешливо заметил майор. – Мне вот что странно: если, как говорил Авван, они просто нашли технику каких-то Предтеч…

– Предтечей, – машинально поправил Пётр.

– Да хрен с ними, какая разница! Вот, они просто всё это нашли – и что настолько разобрались в этой технике, что и гравилётами запросто пользуются и всё такое, а? Тебе не странно?

– Ну а чего бы им не разобраться? Мы бы не разобрались, что ли? Всякие ублюдки, вылезшие из средневековья, с которыми ты воевал, прекрасно управлялись со «стингерами» и спутниковыми телефонами, а читать и писать не всегда умели. Арабы в своё время с верблюдов на «мерседесы» запрыгнули – что, они, знали, как электронная система впрыска топлива работала? Да чего арабы – наши-то братки чем лучше, а тоже разными техническими штучками за здорово живёшь пробавлялись.

– Ну, дружочек, – фыркнул Гончаров, – «мерс» и «стингер» – всё-таки земная техника, и разбирались с ней люди, хоть и душманы!

– Уверен, и у тарлан совсем не безграмотные кочевники осваивали эту технику. Если, как сказал Авван, они уже давно эти штуки нашли, то у них и времени имелось достаточно. А если же он врёт, то, возможно, это никакая не техника Предтечей, а просто их, тарланская, техника!

– Но, – возразил Гончаров, – он же сказал, что когда у них произошла Катастрофа, они находились примерно на том же уровне развития, что и земляне!

– Так это он нам сказал, а кто реально знает, как обстоят дела?

– Да, конечно, никто не знает. Думаешь, он всё-таки врёт?

– А ты завтра спроси его ещё раз, – предложил Домашников, – а пока всласть попользуемся тем, что нам дали.

Он осторожно набрал в рот дыма и попытался выдуть колечко. Не получилось.

– Можно сказать, нам повезло, – философски продолжал Пётр. – Вот что бы мы сейчас делали без Аввана? Ползали бы по Зонам на бэтээре, а очень скоро просто пешком, жрали бы тушёнку из банок, пока она не кончилась? Это в лучшем случае, если бы вообще живы были… Эх, жаль, дед не добрался сюда! Как говорится, Паниковскому бы этого датского гуся!

Он широким жестом обвёл чудо-кухню.

– Какому Паниковскому? – удивился Исмагилов.

– В смысле Альтшуллеру. Да это я так. – Пётр сообразил, что шутка не вполне тактична, – не обращай внимания.

– Предлагаю ещё раз выпить за память Семёна Ефимовича, за его героизм, – серьёзно сказал Гончаров и встал. – Если бы не он, мы сейчас действительно уже нигде не ползали.

– Да-а… – пробормотал Фёдор, занюхивая водку кусочком «огуречного лимона», – просто героем старик себя показал. Я от еврея такого не ожидал…

Домашников покосился на него:

– Федя, да ты антисемит, что ли?!

– Да не, почему антисемит? Я сам татарин наполовину, дело-то не в этом…

Пётр пьяновато хихикнул и выставил большой палец:

– Классно сказал: я не антисемит, потому что сам татарин!

– Я не сказал «потому что», – поправил Исмагилов.

– А всё-таки, вот почему ты так сказал, Федя? – Гончаров прищурился, выпуская клуб сигарного дыма. – Ну, типа, что от еврея ты не ожидал героического поступка?… Нет, я совершенно серьёзно, без подначки. Я вот сам не был, но знал военных, которые бывали на Ближнем Востоке. Все в один голос говорят, что евреи воевать умеют. Я бы хотел знать, кто бы ещё так держался, как они в Израиле, когда кругом враги? Так что нация вполне героическая. Конечно, если помните, перед Катастрофой было навалом разного жулья вроде Березовского, Абрамовича, Ходорковского и так далее, но я и русских проходимцев в жизни насмотрелся, которые спокойно и свою родную маму продадут! Русскую маму, заметьте! И, вообще, на свете по большому счёту две национальности – хорошие люди и плохие люди. Другое дело, что, как показывает практика, в разных нациях это процентное соотношение разное, типа того.

– Кстати, – вставил Домашников, слушавший длинную тираду майора, задумчиво подперев кулаком щёку, – интересно бы узнать, как Ходорковский пережил Катастрофу? Где он там сидел, в какой тюрьме? Или Абрамович – что там с «Челси»?

– Ты только им ничего не рассказывай, если вдруг встретишь, – пьяно хихикнул Фёдор. – А то они всю технику этих, как их, тарлан, к рукам приберут.

– Но ведь того же Ходорковского всё равно посадили, кстати, – заметил Гончаров и махнул рукой: – Ладно, всё это уже дело прошлое. Что вести пустые и беспредметные разговоры и разборки? Нам просто надо помнить, что мы все земляне.

– Да мы же никаких разборок не ведём, командир! – удивился Фёдор. – Так просто – шутим!

– Так просто, так просто… – повторил Александр, у которого уже изрядно шумело в голове. – Кстати, если по делу. Вот покойный Семён Ефимович незадолго до смерти спросил: мол, не кажется ли мне, что нас используют?

– Он что-то конкретно имел в виду? – заинтересовался Пётр, хлопая ресницами.

– Вряд ли. Он просто высказал мысль, что мы, возможно, пешки в какой-то чужой игре и влезаем в ненужные людям, в смысле землянам, разборки.

– Молодец старик! – уважительно-осоловело кивнул Домашников. – А что, вполне такое может быть.

– Вот я и думаю: как бы нам аккуратно нажать на Аввана, чтобы рассказал всё как есть? Хватать и пытать его я, конечно, не предлагаю, и даже уверен, что в сложившейся обстановке это не есть правильно. Но проснётся – давай потребуем! Действительно, что-то не всё вяжется с теми россказнями, которые он нам втюхал сначала.

Пётр вдруг хлопнул себя по лбу, покрутил пальцем у виска и начал показывать на свои губы и уши. Гончаров кивнул, что понимает, но вслух сказал:

– А плевал я на записывающую аппаратуру и тому подобные штучки. Я заговоров устраивать не собираюсь. Если он нам доверяет настолько, что оставляет тут с оружием…

– Ребята, знаете, я бы ноги уже вытянул, если честно. – Исмагилов протяжно зевнул: он сильнее всех вымотался, постоянно сидя за рулём, и сейчас, выпив и плотно поев, совсем разомлел.

– Да и мы не против, – кивнул майор. – Давайте, топайте спать, я подежурю, а через два часа подниму тебя, Петя, как обычно.

– А зачем дежурить?! – удивился Пётр. – Авван же сказал, что включил систему защиты дома, а кроме того, он объяснил мне, как опускать купол. Давайте закроемся и все спокойно поспим. Есть шанс нормально выспаться – надо выспаться!

Александр с сомнением покачал головой, но усталость и выпитое давали себя знать.

– Ладно, опускай купол! – согласился он. – Точно, надо поспать.

Гончаров упал на бирюзового цвета бельё и уснул моментально. Правда, полностью отключиться ему не удалось – он плавал в каких-то беспорядочных и бессвязных видениях, которым, казалось, не будет конца и края.

Серые равнины первой планеты, где они встретили судно «Пятачка», переходили в плантации «азалий», откуда выступали маршем шеренги амазонок. Предводительница отряда неожиданно оказалась его женой Надей, а на высоком холме, невесть откуда взявшемся среди ровных посадок, почему-то восседал на белом коне в чапаевской бурке Алёшка и трубил в горн, на котором болталась кумачовая тряпка.

Из болота у подножия холма вдруг выдвинулись какие-то полосатые в бородавках щупальца и поползли наверх к мальчику и лошади. Александр закричал и начал стрелять из очутившегося у него в руках деструктора, рубя в куски поганых тварей. Среди щупальцев вдруг мелькнул Семён Ефимович и, случайно попав под удар энергетического пучка, разлетелся в прах.

Гончаров чуть не заплакал – ему было жалко так глупо погибшего под его же выстрелами Семёна Ефимовича, но потом, увидев чёрную бородатую голову, валявшуюся на песке, понял, что это совсем не Альтшуллер, а президент Аканде, и от сердца отлегло.

Майор хотел бежать на холм, но Алёшка оттуда уже исчез, да и отряд амазонок с Надей во главе куда-то скрылся. Тем не менее Гончаров, отчаянно перебирая руками и ногами, взобрался по крутому склону и увидел, что белый конь с мальчиком огромными прыжками удаляется к близкому горизонту, над которым возвышалась стена технополиса. Наперерез тоже верхом, но на свинотигре, скакал какой-то человек в шлеме с тёмным забралом. В небе бушевала гроза, мерцали красно-синие молнии, придававшие пейзажу дёргающийся и зловещий вид. Громада технополиса вдруг поголубела и превратилась в Барьер.

– Алёшка, стой! – закричал Гончаров. – Стой! Туда нельзя!

И побежал вслед за сыном, но конь и мальчик нырнули в голубую преграду, растворившись в ней без остатка, а за ними последовал свинотигр.

Александр продолжал бежать что было сил, и сначала казалось, что до Барьера очень далеко. Но неожиданно эта стена резко приблизилась, Гончаров с разбегу, не успев затормозить, врезался в дымчато-голубую твердь, оказавшуюся на поверку простым туманом, и полетел сквозь облака куда-то вниз, в пропасть.

Падение перешло в плавный спуск, а туман сменился залом дворца с мраморными колоннами и лежанкой, на которой под Гончаровым распласталась Олара. Сообразив, что он совокупляется с амазонкой, майор поднял голову и только сейчас заметил, что вокруг, словно зрители в театре, в креслах расселись его друзья, и даже вполне живой Альтшуллер, философски кивавший кудлатой седой головой. Но самым неприятным было то, что тут же находилась Надя, спокойно взиравшая на непристойный процесс.

Гончаров хотел подняться, но амазонка крепко держала его, как тут же обнаружилось, не руками, а коричневыми лапами с копытами на концах. Рядом, как всегда во сне, откуда ни возьмись, словно чёртик из коробочки, появился и присел на корточки Лобстер.

– Ну ты даёшь, ментяра! – осклабившись и хлопая себя по коленям, прокаркал он. – Задрючил тёлку совсем! Мне оставь хоть немного попользоваться, да и братва у меня не откажется. Морда-то человечья, хоть всё остальное – овечье…

Издевательства от бандита майор перенести не мог, и, рванувшись изо всех сил, чтобы врезать Лобстеру, проснулся.

В окно комнаты, где он лёг спать, светило яркое солнце, и даже спросонья Гончаров сообразил, что защитный колпак над домом снова поднят. Рядом на краю постели сидел Авван и осторожно трогал майора за плечо. Тарланин был без шлема, в одних коротких шортах, а на коже у него блестели мелкие капельки воды.

– Александр, ты… – сказал он по-русски со своим специфическим акцентом. – Как это: спишь без ног!

Майор сел и потёр лицо руками.

– Спишь без задних ног, – поправил он. – Если бы ты знал, какая ерунда мне снилась!

– Ерунда?… А, ты про сон. Это – нормально, – тщательно подбирая слова, улыбнулся Авван. – Ты имел много… эмоциональных моментов, переживаний. Устал.

– Сколько я спал? – сощурился на солнце Александр, вставая с кровати и разминаясь.

– По вашему времени – около четырнадцати часов.

Гончаров зевнул и присвистнул:

– Нехило!.. Редко когда по жизни удавалось столько поспать. И, вообще, классная у тебя заимка.

– Да, заимка – мне слово понравилось вчера. Я его не знал раньше.

– Ну рад, что тебе нравится. А ребята мои где?

– Уже все встали и тебя ждут.

– Никаких неприятностей?

– Слава богу, пока никаких. Но вставать уже пора.

Гончаров кивнул.

– Ну так что, – сказал он Аввану, – мы теперь с тобой вроде как боевые друзья или как? Я и мои парни не хотим оставаться ничего не понимающими баранами и…

– «Баранами» – значит «тупыми»?

– Да, именно так, соображаешь.

– Я знаю, что вы тут вчера беседовали, – кивнул Авван, – я просмотрел запись вашего разговора…

– Подслушивал? – почти не удивился майор.

– Да, и ты тоже соображаешь!

– Тогда почему ты оставил оружие, если нам не доверяешь?

– Это было… нечто вроде проверки. И потом, система, которая охраняет дом, имела специальное указание на случай враждебных ко мне действий. Вам бы пришлось плохо, если бы предприняли что-то.

– Ах, вот даже как, – Гончаров, прищурившись, посмотрел на Аввана.

– Но поставь себя на моё место. Ты не так бы сделал? Но теперь можно говорить, что вы прошли некоторую проверку.

– А в бою тебе проверки, значит, недостаточно?

– Там вы и себя защищали. Здесь я вас проверил на враждебность ко мне.

– Ладно, понимаю, – махнул рукой майор. – Но ты мне кое-что обещал, помнишь?

Авван кивнул:

– Раз вы уже догадываетесь, что дело обстоит не совсем так, как я рассказал в первый раз, то я отвечу на некоторые ваши вопросы. Годится так?

– Нет, не годится. Я хочу, чтобы ты ответил на все наши вопросы.

Тарланин подошёл к окну и некоторое время смотрел куда-то сквозь стекло.

– Мы хотим знать, что тут конкретно происходит, – повторил Гончаров.

Авван повернулся к майору и улыбнулся как-то грустно, словно с сожалением.

– Что происходит, я и сам, можно говорить, не слишком понимаю, – ответил он.

– Как так?! Ты словами не играй!

Несколько секунд Авван смотрел на Гончарова, словно пытался точно понять смысл сказанного, а затем покачал головой:

– Знаешь, всё-таки без переводчика я не вполне точно понимаю тебя, особенно некоторые обороты. Пошли, будем кушать, а потом говорить, хорошо? Вообще, действительно: пришёл момент нам чётко определяться с нашими дальнейшими отношениями и действиями.

Александр шумно вдохнул и выдохнул:

– Ну ладно! Только я бы сначала умылся.

– Это понятно, – согласился хозяин «заимки». – Я буду ждать, где вы вчера ужинали.

Закончив процедуру умывания, Гончаров прошёл в обеденную комнату. В креслах развалились Авван и Домашников, прихлёбывавший из высокого стакана жидкость, по цвету напоминавшую разведённые до полупрозрачности фиолетовые чернила. Фёдор сидел на подоконнике открытого окна, с наслаждением дымя сигаретой.

– Доброе утро, командир! – почти закричали оба, завидев Гончарова, а Пётр едва не расплескал содержимое стакана, махнув рукой.

– Как голова? – фамильярно поинтересовался Исмагилов. – Не побаливает?

– После хороших напитков, если не смешивать, она никогда не побаливает, – усмехнулся майор. – А у вас, как мне кажется, излишне весёлое настроение? Я понимаю, мы сюда попали, как в санаторий, но вы не забывайте об общей ситуации! – На последней фразе он сделал ударение.

– Да мы и не забываем, но надо же хоть чуть-чуть расслабиться, пока можно, – улыбнулся в ответ Домашников.

Гончаров вздохнул:

– Ребята, задницей чувствую: расслабуха в нашем нынешнем положении может дорого стоить. – Он покосился на Аввана. – Конечно, отдыхать необходимо при каждом удобном случае, но не расслабляться, помните это! А у тебя, Петя, похоже, голова-то побаливает?

– Разве что чуть-чуть! И кстати, – Пётр покрутил стаканом в воздухе, – нисколько не хуже пива. Очень рекомендую с утра.

Александр с сомнением посмотрел на фиолетовую жидкость:

– Это что такое?

– Как она называется, скажи-ка ещё раз, пожалуйста? – Пётр повернулся к Аввану.

Тарланин зачем-то поправил коробочку переводчика, которую повесил себе на шею, как медальон.

– Это уранак, напиток, который я позаимствовал на планете баори, – Теперь его голос звучал совершенно без акцента, а речь была правильной. – Я там бываю иногда. Действительно, неплохой лёгкий алкогольный напиток. Пётр меня уже спрашивал про то, откуда у меня, например, ваша водка. Он совершенно верно догадался: если я встречаю в какой-то Зоне напиток, понравившийся мне, или что-то такое, то вполне могу воспроизвести его у себя. А если имею в качестве образца и оригинальный сосуд, в котором напиток изначально находился, то, естественно, копирую и сосуд. Вот с едой бывает сложнее – её часто трудно доставить в сохранности для эталонного образца, тут важна и сервировка, и много чего. С бутылками куда проще.

– Ага, понимаю, понимаю, – пробормотал Гончаров. – А табак?

– Табак и у нас был. Сигареты, которые вы сейчас курите, наши, тарланские. Сигары – как с Земли, так и тоже с Тарланы.

– Э-э, слушай, а у тебя есть ещё такие переводчики? Классная вещь, чтобы шлем каждый раз не надевать.

– Здесь у меня есть всего ещё один такой же. Так и быть, я его вам отдам – думаю, очень пригодится.

– Это тоже аппаратура Предтечей? – уточнил Пётр. – Погоди, а питание? Как менять батарейки или что там?

Авван утвердительно кивнул:

– Да, это аппаратура Предтечей. А элементы питания, что характерно, в этих переводчиках не меняются. В оружии необходимо менять энергоблоки – как магазины в обычном, огнестрельном. А в переводчиках, даже в тех, что встроены в шлемы защитного костюма, замена питания не предусмотрена. Такое впечатление, что эти штуки работают вечно или как-то подзаряжаются из окружающей среды.

Домашников удивлённо посмотрел на своих друзей.

– Погоди, а почему так? – Он в недоумении уставился на Аввана. – В оружии питание, значит, меняется, а в переводчике – нет?! Странно…

Авван развёл руками:

– Этого пока никто не понял. С устройствами Предтечей пытаются разобраться, кое-что поняли, многое – нет.

– Слушай, а на какие языки настроены эти автоматические переводчики? – спросил практичный Гончаров. – Где ими можно пользоваться?

Тарланин усмехнулся:

– Похоже, что эти устройства настроены на все языки всех миров.

Теперь уже Гончаров переглянулся с Домашниковым. Инженер со стуком поставил стакан на стол и помотал головой.

– Стоп, стоп, стоп! – воскликнул он. – Слушай, или ты всё время нам врёшь, или… я не знаю. Неужели твои Предтечи знали всё про все миры?! И при этом они исчезли в незапамятные времена, по твоим словам! Как они могли знать тогда что-то про современный русский, чтобы настроить на него переводчик? Это же чушь собачья!

– Согласен, объяснения этому нет, но это – факт!

– Вообще-то, ты обещал мне кое-что рассказать, – с нажимом сказал майор.

Авван посмотрел на устройство, похожее на ручные часы, и кивнул:

– Сейчас поедим, а потом, как я уже сказал, есть немного времени для беседы.

– Ты, кажется, чего-то или кого-то ждёшь? – заметил Александр.

Авван кивнул:

– Если честно, то да. Точнее – ждал. Я очень рассчитывал, что здесь появится один мой приятель, а также… Ладно, ещё подождём пару часов, а потом двинемся в путь.

После завтрака или, скорее, уже обеда, который все проглотили в ускоренном порядке, Авван предложил выйти на лоджию второго этажа, откуда открывался прекрасный вид на озеро и долину.

– Что ж, вот теперь у нас есть немного времени поговорить, – повторил он, делая глоток из пузатого бокала.

Сам Гончаров больше спиртное пить не стал, да и Петру с Фёдором посоветовал воздержаться.

– Курить-то хоть можно? – немного ёрничая, спросил Исмагилов.

– Хоть закурись, – милостиво разрешил майор и повернулся к Аввану: – Ну, мы готовы тебя послушать.

Тарланин закинул ногу на ногу и улыбнулся.

– Вот что, – словно раздумывая, сказал он. – Вы прекрасно должны понимать, что я не могу рассказывать вам всё. Точно так же, как и вы не стали бы в подобной ситуации рассказывать всё мне, разве не так?

Он сделал паузу и посмотрел на землян. Домашников пожал плечами, Исмагилов покосился на майора – Гончаров промолчал.

– Уверяю, не стали бы, – повторил тарланин. – Это понятно, и это совершенно правильно. Кстати, имейте в виду: всего я и сам не знаю, хотите – верьте, хотите – нет. Как действительно не знаю, каким образом автоматические переводчики работают везде. Ну значит, так: в рамках наших взаимоотношений я обрисую общую картину положения дел, вполне достаточную для целей, которые сейчас могут стоять перед вами и мной. И больше вам знать, поверьте, ни к чему. Кстати, к сведению: в нашем обществе даже попытки контактов, какой я сейчас имею с вами, сурово наказываются.

Гончаров хмыкнул:

– Знаешь ли, по-моему, после того, как ты с нашей помощью грохнул «тарелку» с этими, как ты сказал, комитетчиками, то тебе уже вообще терять нечего!

Авван покачал головой:

– Видишь ли, этот случай можно трактовать, скажем, как акт самообороны. В общем, подобный инцидент сойдёт мне с рук, если я доберусь туда, куда хочу, и свяжусь с тем, с кем мне нужно. Если же выяснится, что я передал вам важную стратегическую информацию, вот тогда мне однозначно не поздоровится. В конце концов, вам и не обязательно знать слишком много. Вам надо попасть в нужную Зону земного мира, так? Я помогу вам это сделать, но не приставайте ко мне с требованием, чтобы я рассказывал вам всё!

На несколько секунд воцарилось молчание, земляне в который раз переглянулись.

– Хочу предупредить, – добавил тарланин. – Я уже успел заметить, что вы очень похожи на нас не только внешне, но и многими нюансами поведения. Не думаю, скажем, что вы стали бы меня пытать для получения каких-то сведений – вы явно не тот тип личностей. Кроме того, выдавая вам так называемую «общую информацию», я мог бы и сейчас снова сказать вам неправду – вы всё равно никак это не проверите!

– Ну то есть наврать так же, как ты уже плёл нам что-то в Африке, да? – криво усмехнулся майор. – Спасибо за то, что хорошо о нас думаешь, но скажу откровенно, психолог: я человек военный, и мне случалось буквально выбивать сведения, когда речь шла о жизни и смерти.

– Вот именно – о жизни и смерти! – подчеркнул Авван. – Но вашим желанием узнать от меня про цивилизацию тарлан движет пока не какая-то жизненная необходимость, а простое любопытство. Вы вряд ли станете пытать меня, руководствуясь подобным мотивом. Разумеется, я не могу быть уверен на сто процентов, и потому принял необходимые меры предосторожности: система безопасности дома настроена на поражение всякого, кто попытается причинить вред персонально мне, ясно?

Гончаров спокойно пожал плечами:

– Ну хорошо, но ты же не сможешь, как я понимаю, тащить эту охранную систему вместе с собой, когда мы двинемся в путь? Или – сможешь?!

Авван усмехнулся и развёл руками:

– Не смогу! Но что вы станете делать? Попробуете силой узнать схему движения в ту Зону, куда хотите попасть? Но я же могу указать вам неверную дорогу, и вы обнаружите результат только в конце пути. Попытаетесь захватить какое-то новое для вас оборудование и оружие – но его у меня слишком мало, чтобы говорить о какой-то серьёзной кампании. Будучи специалистом, Александр понимает, как ведутся настоящие войны, а партизанить по Зонам долго не удастся. И если вы, в принципе, не раса самоубийц, то я уверен, что землянам такое ни к чему. В общем, наши нынешние взаимоотношения должны рассматриваться так: вы помогли мне – я помогаю вам. Честная услуга за услугу, хм… с долей взаимной симпатии, надеюсь.

– И дело только в этом? – поморщился Домашников.

Авван улыбнулся и взглянул на часы:

– Не скрою, проделать путь вместе с вами до этого убежища мне было выгодно: одному, пешком или в компании вооружённых людей на транспорте – разница есть! Но наше сотрудничество оказалось на руку и вам: без меня вы, скорее всего, вскоре просто сгинули бы в Зонах. Не буду скрывать, что и дальше до некоторой точки, где мы расстанемся, мне по-прежнему выгодно двигаться вместе с вами: мы всё-таки отряд, а мне есть чего опасаться. Кстати, теперь мы полетим по воздуху, это будет куда быстрее.

– То есть, – удивился Гончаров, – ты предлагаешь нам оставить бронетранспортёр здесь?! Знаешь ли, у нас дома осталось не так много техники в хорошем состоянии, чтобы ею разбрасываться.

Авван понимающе кивнул:

– Начнём с того, что из этой долины просто не выбраться на колёсной машине туда, куда нам надо. Да вам и просто не хватит горючего. Конечно, я могу придумать, как дозаправить этот броневик нужным топливом, но это бессмысленно. Да и лететь удобнее, чем ехать. Коли я уже и так нарушил наши законы, то постараюсь кое-чем компенсировать вам потерю – отдам небольшой гравилёт. Устраивает?

– Ух ты! – восхищённо пробормотал Пётр. – А что это за штука?

– Останетесь довольны, уверен, – усмехнулся Авван. – Итак, в общих чертах наша общая задача сейчас такова: мы должны поскорее добраться в некое место, откуда я, надеюсь, решу свою проблему, а вам помогу попасть в нужную земную Зону. Согласны?

– Хорошо, допустим, – редко говоривший в подобных случаях Исмагилов, снова вставил вопрос по существу, – ну а почему всё-таки мы должны тебе верить?! Ты нас уже один раз обманывал – говорил не то, что есть на самом деле, сам же признался. Теперь ты с нами доберёшься, куда тебе надо, а потом устроишь так, чтобы нас ликвидировать!

Авван пожал плечами:

– Существуют куда более быстрые методы избавиться от вас. Это можно было бы сделать прямо сейчас.

– Ты сам сказал, что мы пока тебе нужны! – поддержал Фёдора майор. – Не станем нужны – возможно, и избавишься, а?

Тарланин покачал головой, немного подумал и вдруг кивнул:

– Вы правы, ничего убедительного возразить не могу. – Он развёл руками и усмехнулся. – Вы вправе подозревать меня в подобном, но я так поступать не буду.

– И мы должны поверить? – Гончаров побарабанил пальцами по столику.

Авван снова пожал плечами:

– А у вас есть выбор?

Люди молчали.

– Хорошо, – вздохнул хозяин «заимки», – расскажу кое-что о реальной ситуации, чтобы удовлетворить ваше любопытство. Это хоть немного заставит вас поверить мне?

– Снова будешь врать про богатства мифических Предтечей?

Тарланин протестующе помотал в воздухе указательным пальцем:

– Предтечи не мифические, хотя факт их существования и для нас подтверждается лишь косвенно, через всё это. – Он сделал широкий жест вокруг себя.

– Ладно-ладно, – согласился Пётр, – тогда скажи нам: вы сами, тарлане – кто вы-то такие?

Авван наморщил лоб и улыбнулся:

– Вы мне нравитесь, честное слово! А кто такие земляне? Жители одной из планет, затерянной в Галактике. То же самое и тарлане. И точно так же наша планета оказалась раздробленной на Зоны…

– Позволь, – перебил Пётр, – не земляне нашли склады каких-то Предтечей, не земляне летают на гравилётах и так далее! Потому вопрос к тебе.

– Земляне уже разъезжают по зонам на бронетранспортёрах, а кое-кто и на танках – сами видели! И из других земных Зон тоже будут вылазки – кое-где там сумели сохранить определённый технический потенциал, хотя, конечно, везде идёт деградация, как в своё время и на Тарлане. Через два-три десятилетия регресса земляне даже в самых развитых Зонах скатятся на уровень, который имели лет двести тому назад.

– Но всё-таки вы нашли какие-то склады каких-то Предтечей или нет?

– Не совсем так, если говорить точно.

– Подожди-подожди! – остановил майор. – Значит, подтверждаешь, что первый раз ты нам врал?

– Да, частично! В общем, так, – Авван сложил ладони рук и потряс ими. – Разговор получается немного сумбурным, и мы теряем время. Я расскажу основы того, что знаю, а знаю я, как уже тоже говорил, далеко не всё. В любом случае выдвигать собственные гипотезы и домыслы, чтобы у вас в головах образовался полный хаос, я не хочу, и потому – только факты. Они таковы…

То, что земляне называли Катастрофой, случилось на планете Аввана примерно полтораста земных лет тому назад. К этому времени тарлане создали первые исследовательские поселения на Лане, естественном спутнике планеты (Домашников тут же высказался по поводу забавности совпадения звучания Лана-Луна).

На Лане и обнаружили некий артефакт, строение, названное Пирамидой из-за её формы. Постройка, как предполагали, оказалась оставлена исчезнувшей сверхцивилизацией и представляла собой комплекс помещений, созданный с использованием недоступных технике тарлан пространственных технологий. Сама Пирамида выглядела небольшой, но внутренние размеры абсолютно не соответствовали внешним. Это и позволило говорить об иных пространственных измерениях, работавших в Пирамиде. Началось исследование Пирамиды под эгидой Международных сил Тарланы – нечто вроде земного ООН.

В один прекрасный момент, вскоре после обнаружения, по необъяснимым причинам в Пирамиде включился некий механизм – запустилась печально всем знакомая система «дробления пространств». Дробление разных миров на Зоны, как выяснилось позже, происходило не одновременно. Вполне вероятно, распространение «сетки Зон» имело в обычном пространстве некую какую-то конечную скорость – по этому поводу можно было лишь строить чисто умозрительные гипотезы.

Оказалась раздробленной и Тарлана, а исследовательская база на Лане осталась отрезанной от основной планеты. Колония учёных и военных вынуждена была существовать длительное время в изоляции. К счастью, сама Лана, лишённая атмосферы, как и земная Луна, не испытала разделения на Зоны. Исследователи выжили благодаря обнаруженной возможности получать в Пирамиде необходимые продукты, воду и воздух. Они также научились получать технику инопланетного происхождения, но непонятным образом полностью приспособленную под тарлан. Чего не удалось понять до сих пор, так это того, как включаются и выключаются зоны-квадраты.

Колония, насчитывающая около двух тысяч человек, жила автономной жизнью в течение более двадцати лет. После Катастрофы военные, присутствовавшие на Лане изначально как миротворческие силы, установили жесткий контроль, всем управлял начальник основной исследовательской базы, тоже военный, по имени Тигурд Китаан. Для контроля соблюдения принятых норм поведения в образовавшемся мини-обществе тарлан на отрезанных исследовательских базах на Лане был сформирован так называемый Комитет Безопасности во главе со старшим офицером международных сил Коуллом Цансиином.

Примерно через двадцать лет каким-то неведомым образом во многие (но не во все) Зоны на поверхности Тарланы и иных миров открылись проходы-каналы, так называемые Шунты. Люди с внешней базы получили возможность бывать на поверхности своей планеты и в некоторых других мирах – тогда и выяснилось, что «сетка Зон» соединяет лишь миры с кислородными атмосферами. За это время цивилизация на поверхности разделённой на зоны Тарланы местами уже скатилась до уровня средневековья. Жители же базы на спутнике с помощью технологий Предтечей, которыми они частично начали пользоваться, образовали весьма развитое в техническом плане мини-общество. Правда, основополагающие принципы действия системы Пирамиды по-прежнему остались для них загадкой, хотя осторожные исследования под жёстким контролем никогда не прекращались.

Возникла определённая терминология: жители базы на Лане стали называть себя «верхними», а оставшихся на поверхности Тарланы – «нижними». Обществом «верхних» до сих пор руководил главнокомандующий Тигурд Китаан с несколькими советниками, но почти равную силу имел и Комитет Безопасности, ведомый Коуллом Цансиином. Тут имелась некоторая нестыковка: продолжительность жизни тарлан равнялась примерно продолжительности жизни землян. Но два тарланина, первыми имевшие контакт с артефактом, продолжали жить до сих пор, руководя обществом «верхних»! Авван заявил, что данный факт объяснить не может, но так оно и есть!

Через несколько лет после получения доступа на поверхность Тарланы и в иные миры в Зонах стали появляться «переходы» иного типа – уже знакомые землянам Арки. В отличие от Шунтов, которые всегда располагались строго в центре Зон на уровне верхнего Барьера, в расположении Арок какой-либо системы заметить не удалось.

«Верхние» начали исследование систем Переходов с помощью техники, полученной в Пирамиде. В созданную Группу Исследований входил и Авван. Каждый исследователь получал в распоряжение некий комплекс, называемый Базой, откуда мог перемещаться в Зоны миров, которые за ним закреплялись. Исследователи отвечали за сбор информации в подконтрольных мирах, в первую очередь – в населённых достаточно высокоразвитыми существами. Земля являлась миром, информацию о котором собирал Авван.

Большинство исследователей пользовались как раз Переходами в виде Шунтов, для быстрого попадания в которые и служили индивидуальные Базы Исследователей, их которых и производилась настройка на конкретные Шунты. У каждого исследователя существовала собственная База – место, откуда он наблюдал за подотчётным ему пространством и откуда мог легко перемещаться во многие Зоны этого мира, куда вели прямые Шунты. Индивидуализация Баз, как понимал Авван, была осуществлена, во-первых, из-за принципиальной возможности сделать именно так, пользуясь технологиями Предтечей, а во-вторых, из-за желания руководства общества «верхних» максимально оградить исследователей от контактов с другими представителями «верхних», а также – между собой. Правда, это обернулось тем, что, ограниченные в контактах, исследователи получили большую персональную свободу в Зонах своих миров. Именно такая ситуация и дала возможность Аввану создать, например, свою «заимку».

Самому Аввану, по земным меркам, ныне шёл тридцать первый год. Его единокровный родитель был из «верхних». Мать Аввана происходила из «нижних» тарлан, однако, благодаря статусу отца, он получил очень хорошее образование. Авван хорошо знал историю своей планеты до Катастрофы, но о том, что непосредственно после неё, мог в основном догадываться: распространение такой информации, согласно сложившимся законам, не поощрялось.

Родился Авван в поселении «верхних», на так называемой планете Баз или Тандее. Это был единственный мир, из тех, куда открылись Шунты, который остался не раздробленным на Зоны. Видимо, данный факт являлся элементом некой технологической цепочки, связанной с «сеткой Зон». Когда была обнаружена такая планета, «верхние» устроили там своё поселение, что было удобнее и безопаснее, чем создавать колонию в одной из Зон на родной Тарлане.

По некоторым причинам, которые Авван не считал нужными объяснять, недавно ему пришлось бежать. Он покинул свою Базу в спешке, но рассчитывал быстро вернуться назад, поскольку, по его словам, требовалось лишь сообщить главкому Китаану о ситуации – и многие проблемы отпали бы сами собой. Авван рассчитывал, что, бежав со своей Базы на гравилёте, он очень быстро доберётся на Базу своей подруги Кинаты и свяжется с главкомом. Но гравилёт почти сразу отказал, и, судя по всему, неспроста. Аввану пришлось пробираться пешком, уходя от преследования комитетчиков. В известной Зоне он попал в плен, где и встретил группу Гончарова…

– Извини, что перебиваю, – вклинился Пётр. – Но почему те, кто остался вне планеты, не помогли основному населению? Они овладели такими серьёзными технологиями – и не захотели помочь?!

– Видишь ли, – вздохнул Авван, – я не сказал, что мы овладели технологиями Предтечей. Принципы действия всего комплекса были и остались практически полной загадкой. Насколько я могу судить, там всё время обнаруживается нечто новое. Вообще, есть мнения, что сам комплекс на Лане – только часть некого сложного комплекса, расположенного в системе разветвлённых пространств…

– Где-где? – переспросил Гончаров.

– Ну, как бы в неком параллельном пространстве, что ли. Практически никто, – Авван криво усмехнулся, – не понимает этого. Вообще технологиями Предтечей пользуются, мало понимая, что и как работает. Я говорю не про сравнительно простые вещи вроде гравилётов или оружия, а о более серьёзных. Грубо говоря, чисто эмпирически наши учёные установили, что нажатие, скажем, некой кнопки даёт некий результат, причём почти никогда не обнаруживается возможности отключить уже включённую функцию. В общем, Барьеры между Зонами никто устранить так и не смог, и долгое время сами «верхние», как я уже сказал, не могли проникнуть на поверхность Тарланы.

– Но Пётр прав: это не объясняет, почему, когда такие Проходы открылись, ваши «верхние» не помогли основному населению планеты? – резко спросил Гончаров. – Уверен, что у вас было то же, что и на Земле: после Катастрофы уйма народа перемёрла, перестреляли друг друга во всяких заварухах – а ваши сидели там, на вашей Луне, и смотрели!

Авван покачал головой:

– Не стоит судить слишком строго тех, кто остался «наверху», да и в лучшем ли положении они оказались сразу после включения Зон? Они же не сразу поняли, как получить в Пирамиде воздух и технику, и какое-то время, как я могу судить, колония на Лане просто находилась под угрозой гибели. Ну а Шунты на планету открылись спустя много лет. Что было делать «верхним», как помогать «нижнему» населению? Причём Шунты вели не во все Зоны, а Арки возникли лишь спустя какое-то время, и не «верхние» же управляли порядком возникновения Арок! Ткнули какую-то кнопку, исследуя Пирамиду, – кое-где случайно появились какие-то Переходы. Ну и что же они могли сделать для спасения тех, кто изначально пострадал?

Гончаров вдруг вскинул глаза на Аввана.

– Какую-то кнопку?! – тихо произнёс он, щурясь. – Так-так-так! Как же до меня сразу не дошло! Значит, Катастрофа из-за вас случилась?! Это вы запустили эту хрень!

Домашников испугался, что майор сейчас бросится на Аввана. Пётр даже чуть-чуть привстал, чтобы удержать Гончарова, если что, но тот совладал с собой и повторил каким-то спокойным, даже словно безразличным тоном:

– Значит, это вы всё устроили?

Авван пожал плечами – жест, который он повторял слишком часто:

– Во-первых, всё случилось уже давно, и, честное слово, я не знаю наверняка. Но, к сожалению, видимо, так оно и было. Однако вполне вероятно, что никто и ничего конкретно не «включал», просто система Пирамиды отреагировала на само появление тарлан внутри неё и какие-то их косвенные действия. В любом случае, судя по всему, там начался уже неуправляемый процесс. Но этот процесс никто сознательно не запускал, это абсолютно точно!

– А вернуть всё в исходное состояние не пробовали? – поинтересовался Пётр.

– Само собой, пробовали, но никто ничего не мог сделать! Насколько я знаю, наши учёные не смогли отключить ни одну из начавших работать функций, связанных с системами пространств. Научились нормально пользоваться только самыми простыми, утилитарными операциями.

– Хорошо, не будем сейчас искать виноватых. – Гончаров продолжал говорить негромко, пристально глядя на тарланина. – Но почему «верхние» не помогли населению планеты потом, когда Переходы возникли?

Авван выдержал взгляд майора и сам задал вопрос:

– Вы хотите именно моё мнение услышать?

– Разумеется, чьё же ещё?

– Я думаю, – ответил Авван, – что когда возможность приникать в Зоны собственного мира появилась, «верхние» просто побоялись соваться туда с миссиями помощи. Посудите сами, к тому моменту прошло двадцать лет. На Тарлане в тот момент имелось порядка двух миллиардов населения. Какую работу среди них могли организовать две тысячи «верхних»? Их бы просто смяли достаточно ловкие «нижние» правители и сами завладели бы технологиями Предтечей!

– Ну да, зачем же делиться, если можно сидеть и жрать самим? – едко заметил Гончаров.

– Понимаю твой сарказм, но никак не разделяю его, – ответил Авван. – Возможно, я плохо излагаю, или ты так и не осознал ситуацию до конца. Повторяю: представь себя в таком же положении. Что бы ты смог сделать сейчас на Земле один, скажем, на миллион человек? Каким образом ты будешь им помогать? Тебя быстро прикончат властолюбивые маньяки ради того, чтобы сесть на твоё место. Технологии Предтечей не делают никого полностью неуязвимым, как вы уже видели сами!

Гончаров с сомнением засопел.

– Саша, – заметил Домашников, – а ведь он прав. Действительно, на нас самих взгляни, того же Лобстера вспомни! А он, хоть и сволочь, но ещё не самая большая, уверен, какую можно отыскать. Так что я очень даже понимаю тех, кто не кинулся играть в Армию Спасения и раздавать гуманитарную помощь. Одно дело найти каких-то родственников и конкретно им помочь, а другое – пытаться помочь миллионам. Иногда бездействие если не благо, то хотя бы способ не умножать зло.

– Ага, – кивнул майор, – смотреть, как народ дохнет!

– А в этой ситуации тех, кто кинулся помогать, первыми бы и пристрелили! – Пётр взял сигарету из пачки на столике и закурил.

– Да, «верхние» побоялись открыто окунаться в то, что происходило на поверхности Тарланы, – сказал Авван. – И я уверен, ничего бы они там не восстановили, только вызвали бы ещё большую смуту.

Пётр кивнул и спросил:

– Ладно, с этим всё понятно. А как всё-таки ваши мудрецы объясняют такое эргономическое соответствие техники Предтечей для вас, тарлан?

– Как-как, какое соответствие? – переспросил Фёдор.

– Ну то, что всё сделано как бы под тарлан, – объяснил Пётр.

– Ну, что скажешь? – Гончаров уставился на хозяина «заимки».

– Я уже об этом говорил, – усмехнулся Авван, – и я вас не обманывал. Предтечей никто не видел, и возможно, всё объясняется тем, что внешне мы являемся полными аналогами. Но, возможно, что есть ещё одно объяснение: вспомогательные технологии Пирамиды, то есть функции, производящие, попросту говоря, всякие машины, деструкторы и даже штаны, настраиваются на тех, кто вошёл в комплекс Пирамиды первыми.

– Как? – теперь уже переспросил Домашников. – Что ты имеешь в виду?

– Ну хотя бы уже то, что переходы открываются только на планеты с приемлемой для нас атмосферой, косвенно подтверждает подобное предположение. Возможно, Пирамида выдаёт это оборудование в таком виде, потому что мы такие. Был бы у тарлан, например, хвост – в штанах были бы дырочки для хвоста, и так далее.

– Значит, – уточнил Пётр, – никаких складов оборудования Предтечей в разных мирах нет?

Авван развёл руками:

– Только такие, которые уже кто-то из наших соорудил. Вот как моя заимка например. Если меня поймают агенты Комитета, то наказание будет очень суровым.

– То есть про склады ты изначально врал?

– Будем считать, что это был художественный вымысел, необходимый по тексту пьесы, – мягко улыбнулся тарланин. – Знаете, пора заканчивать дискуссию – похоже, ждать мне уже не стоит. И у меня, и у вас есть куда более насущные планы, надо собираться в дорогу.

– Хорошо, – крякнул майор, – давай к насущным планам перейдём, режиссёр-постановщик. Каков конкретно план? Куда мы сейчас идём и что делаем?

Глава 19

Чтобы решить свою проблему и отправить землян туда, куда им хотелось попасть, следовало добраться до Базы, закреплённой за Авваном. Оттуда он легко мог отправить землян в интересующую их Зону на гравилёте – разумеется, при условии наличия соответствующих Шунтов. Если бы Шунта не оказалось, то предстоял бы более длительный, но вполне вычисляемый с помощью навигационной системы Базы путь через последовательность Арок.

Однако по определённым причинам Авван опасался соваться на свою Базу – по его словам, там могла поджидать засада солдат Комитета Безопасности. По каким-то причинам, которые Авван раскрывать не стал, Глава Комитета Коулл Цансиин охотился за ним. Это было связано с интригами, которые вели между собой администратор Комитета и главком. Поэтому самой главной задачей для самого Аввана являлось выйти на связь с главкомом и сообщить о ситуации.

Однозначно опасаясь засады на своей Базе, Авван по-прежнему собирался добраться до Базы своей подруги Кинаты, или как он её называл кратко Кин, хотя и с некоторой долей вероятности допускал, что и там может быть засада. В этом случае задача серьёзно усложнялась.

При существующей настройке Шунтов на Базах исследователей прыжки в земные Зоны возможны только с Базы Аввана. Поэтому с Базы Кин тарланин рассчитывал лишь связаться с главкомом и сообщить необходимую информацию. После чего он был уверен, что преследование его агентами Комитета прекратится, и он сможет достаточно спокойно отправить землян домой уже со своей Базы.

Сейчас требовалось пройти ещё через несколько Зон по арочным переходам, чтобы добраться до мира, подконтрольного Кин, откуда Авван и рассчитывал попасть на Базу своей подруги. Затем, если всё закончится благополучно, пути землян и тарланина должны будут разойтись: Гончаров и его небольшой отряд смогут вернуться на Землю.

На предстоящем пути через Зоны, по словам Аввана, опасаться кого-либо, кроме комитетчиков, не стоило – ни в одном мире, где жили разумные существа, они не представляли серьёзной угрозы людям, обладающим гравилётом и защитными костюмами. В случае встречи с агентами Цинсиина предлагалось постараться оторваться, а при невозможности – вступать в бой по уже сработавшей методике. Вступать в стычки с аборигенами вообще не стоило.

– Объясни, как точно мы движемся? – потребовал майор. – Каков маршрут?

Авван чуть скривился:

– Можно подумать, ты знаешь места, по которым мы будем передвигаться! Впрочем, хорошо, объясняю. Из этого мира мы попадём в Зону на планете, практически полностью покрытой океаном…

– Где же там Арки стоят? – воскликнул Пётр. – В воде?

– Я же сказал – «почти полностью покрытая», хотя арки могут стоять и в воде.

– А как они всё-таки стоят в море?

– Да зачем тебе сейчас технические подробности? Я и сам не знаю, но как-то стоят. В той Зоне, куда мы попадём, всего два Перехода, и оба на небольших островках, вокруг мелководный океан. На планете имеется примитивная цивилизация, ну, наверное, такая, какая могла быть на Земле или у нас на Тарлане тысячу, если не больше, лет тому назад. Исследователь к этому миру пока не прикреплён. В этом Мире Океана нам нужно перелететь к другой Арке, через неё попадём в соседний мир. Из него мы…

– Послушай, – перебил Пётр, – ты же говорил, что точную схему такого маршрута для нас ты сможешь выдать, только находясь на своей Базе, – ну у тебя должна быть соответствующая аппаратура и так далее. Почему же сейчас…

– …Я так уверенно называю, что лежит за Арками? – закончил его мысль тарланин. – Очень просто: как ты, надеюсь, заметил, мы находимся в мире, где у меня устроена «заимка», как назвал это убежище Александр. Я заранее просчитывал возможные пути движения отсюда, потому и помню то, что мне нужно. Но я же не предполагал, что мне потребуется вычислять и запоминать курс для землян в конкретную Зону их мира.

Домашников развёл руками – объяснение выглядело логичным.

– Значит так, в Мире Океана мы перелетаем к другой Арке, ждём, сколько надо, и попадаем в Мир Маратов. Хотя это место курирует мой приятель, но по некоторым соображениям я не хотел бы направляться на его Базу и вообще, чтобы он сейчас знал о моём присутствии. Поэтому мы двинемся дальше.

– У тебя есть причины не доверять приятелю?! – приподнял бровь майор.

– Есть, – нахмурился Авван. – Поэтому мы…

– Постой, а кто такие мараты?

– Разумные существа, цивилизация уже вполне технологическая, но пониже уровнем, чем ваша. Есть огнестрельное оружие, но нам они не страшны. У маратов мы перелетаем к другой Арке и оказываемся, – он сделал небольшую паузу, – на Земле. Оттуда проходим ещё две Зоны, тоже через Арки, и оказываемся наконец в мире, откуда можно попасть на Базу Кин.

Люди непроизвольно вздохнули.

– А на Земле – это где? – поинтересовался Гончаров.

– Увы, очень далеко на планете от тех мест, куда нужно попасть вам. А хоть бы и близко – через Барьер не пройдёшь, вы же понимаете.

– Но где хоть то место? – спросил Пётр.

– Довольно крупный остров, на котором ранее располагалось государство Великобритания.

– Ух ты, а я там был когда-то в командировке, в самом Лондоне… – протянул Домашников.

Авван не обратил внимания на слова Петра.

– Там есть Шунт на мою Базу, но, как я уже говорил, мне лучше пока на своей Базе не появляться. В Великобритании мы перемещаемся к другому Переходу и…

– Послушай-ка, – теперь уже майор перебил Аввана. – Если мы будем в земной Зоне, то почему бы нам всё же не прыгнуть по этому Шунту на твою Базу, а оттуда сразу в нужные нам места? По твоим словам, гравилёт появляется в ангаре на очень короткий промежуток времени и сразу прыгает снова. Если ты хочешь расстаться с нами поскорее, то так и нужно сделать! Тебе не потребуется там даже выходить! Ты доставишь нас, а потом займёшься своими делами, а? Ты настолько боишься появляться на собственной Базе?

Авван покивал:

– Кратковременно появиться в ангаре Базы не получится. Дело в том, что надо настроить навигационную систему гравилёта, чтобы он прыгал через Шунт туда, куда нужно вам! А требуемые данные я могу получить не моментально: нужно будет заходить в комнату управления. На моей Базе или у Кин – безразлично, но по своей мне разгуливать однозначно противопоказано: очень может быть, что там ждут солдаты Коулла.

– А нас ты туда посылаешь позже?!

– Я не скрываю, что риск будет, но он минимален. Во-первых, я рассчитываю, что после того, как я доложу главкому, засаду с моей Базы снимут вообще. Во-вторых, ведь если гравилёт уже запрограммирован на определённые прыжки – а я смогу сделать это на Базе Кин, – то тогда, действительно, выходить из него не нужно! Всё займёт секунды. Правда, Шунт можно блокировать, но блокировка при наличии настройки навигационной системы легко снимается с пульта моего гравилёта вот этой кнопкой. – Он показал на панель.

– Зачем тогда эта блокировка вообще нужна? – удивился Пётр.

Авван пожал плечами:

– Она существует для гравилётов, входящих в стандартное оборудование Базы, а вот этот мой гравилёт – несколько иной. И потом даже не все знают, что можно блокировать и разблокировать Шунт.

– А арочные Переходы можно блокировать? – продолжал выпытывать технические нюансы Домашников.

– Я о таком не слышал, – ответил тарланин. – Любопытная особенность, но это или принципиально невозможно, или пока просто не узнали как.

– А если засада останется и они просто расстреляют гравилёт? – поинтересовался майор. – За пару секунд выстрелить можно!

– Скорее всего, засаду снимут. Но даже если она и останется, то комитетчики будут думать, что в гравилёте – я! Тогда они не станут стрелять, понимаете? Я нужен им живым!

– Не пойму я, ты нас подставляешь или как? – задумчиво спросил Гончаров.

Авван развёл руками:

– Как я уже говорил, на Базе Кин я могу узнать схему пути через арочные переходы в Зонах. Однозначно, такой маршрут займёт у вас намного больше времени, не говоря уж о том, что если нас всех уже начнут преследовать агенты Комитета, то опасностей по пути будет не меньше, чем при кратком появлении в ангаре моей Базы. Кстати, возможно, именно вариант с движением через Арки и придётся осуществлять: я же не гарантирую, что в нужные вам Зоны имеются Шунты. В общем, пора в дорогу!

Разумеется, земляне и далее были настроены задавать вопросы, но Авван сказал, что уже поджимает время – он и так очень долго говорил.

– Если за время нашего дальнейшего общения вы получите ещё какую-то информацию, – отрезал тарланин, – значит, вы её получите. Возможно, мне самому придётся объяснять некоторые моменты для пользы общего дела и что-то показывать по необходимости. А пока – пора собираться!

В цокольном этаже дома у Аввана располагалось нечто вроде гаража и небольшого склада. Стена, внешне не содержавшая и намёка на ворота, разошлась, словно диафрагма фотоаппарата, открывая просторное помещение. Внешне гараж или склад выглядел, словно предназначался для хранения большего объёма техники, но сейчас тут помимо нескольких шкафов и стеллажей стояла всего одна машина.

Этот гравилёт напоминал уничтоженную в технополисе «тарелку» только тускло-серебристым материалом, из которого был изготовлен. Вытянутый корпус имел форму приплюснутой дыни высотой метра два и длиной около четырёх, опирающейся на растопыренные короткие ножки. В нижней части его почти до конца опоясывало трубчатое утолщение, заканчивающееся скошенными конусообразными выступами, а во многих местах, словно заклёпки, слегка выступали чёрные блестящие пупырышки, хотя в целом корпус производил впечатление цельнолитого.

Только некоторый перепад высоты и вытянутость с одного конца позволяли предположить, где у машины расположена носовая часть. На боковой поверхности угадывались очертания достаточно широкой прямоугольной с закруглёнными краями двери с выемкой, игравшей роль обычной ручки для открывания и закрывания, если только там не было ещё какого-то кодового замка. Так же, как и на тарелке, какие-либо движители или несущие плоскости снаружи отсутствовали. В воздухе пахло озоном, и запах отчётливо напомнил Гончарову бой в технополисе.

– Это тот гравилёт, на котором ты собираешься лететь? – спросил майор.

Авван кивнул:

– Он может использовать Шунты, но благодаря малым размерам, проходит и через Арки.

– Тут тоже применяется защитное поле?

– Это лёгкая машина. Защитное поле есть, но три-четыре выстрела подряд из деструктора, особенно если с близкого расстояния, её сильно повредят. Никто пока не пробовал, но я так думаю.

– С какой скоростью она может летать? – деловито поинтересовался Александр.

Инопланетянин прикинул, наскоро переводя в уме на земные единицы:

– Максимально порядка двух тысяч километров в час.

– Да, понятно, что быстрее, чем на бэтээр, – согласился Гончаров. – Нашу машину сюда ставить?

– Да, теперь уже без разницы. В конце концов, если что, буду утверждать, что это у меня образец земной техники.

– Все наши собранные образцы придётся тоже оставить, – печально сказал Домашников.

– Естественно, – согласился Авван, – маленький гравилёт – не грузовик.

– А как ты собирался сделать нам горючее? – поинтересовался Пётр. – У тебя тут есть нефтеперегонная установка или какой-то специальный синтезатор вроде того, что выдавал нам жареное мясо?

Авван усмехнулся:

– Не вроде, а именно с помощью того самого синтезатора и собирался сделать. Конечно, неудобно: там рабочий объём мал – литров по пятнадцать-двадцать, не больше, зараз получалось бы.

Он немного подумал и протянул Гончарову маленькую пластинку с двумя гибкими ленточками.

– Надеюсь, пользоваться вам этим не придётся. Однако на всякий случай возьмите.

Александр в недоумении вскинул глаза.

– Это декодер системы защиты дома. Если вам вдруг придётся сюда вернуться без меня, система вас пропустит. Подойти и открыть защитный купол может тот, у кого есть декодер. Штучка из Пирамиды, как говорят, и в принципе ещё много разных замков открывает. Даже тот, кто дал мне её, наверное, не знает обо всех.

– И ты? – поинтересовался Домашников.

– Я – тем более. Эта штуковина – вещь в себе, как и всё наследие Предтечей. Ключ от дверей неизвестно куда. Это не деструктор или гравистрел, с которыми всё понятно.

Он усмехнулся и продолжал:

– Конечно, если вы снова попадёте сюда одни, вам ещё нужно будет иметь переводчик, чтобы отдавать команды внутри дома. Доберёмся нормально до того места, где расстанемся при отправке на Землю, декодер вернёте. Я даю его вам только из тех соображений, что со мной может что-то случиться до того, как мы завершим наши совместные дела. Сможете вернуться и дополнительно экипироваться.

Он показал майору, как надо наложить пластинку на запястье, чтобы ленточки-застёжки соединились.

– Ты проникся к нам таким доверием? – немного озадаченно спросил Гончаров.

Авван пожевал губами и чуть прищурился:

– Вопрос не столько в доверии, сколько… В вас есть что-то, что мне просто нравится. Кроме того, я так поступаю немного в отместку: пусть те, кто, возможно, сумеет меня захватить, не думают, что они умнее всех! То, что я даю возможность воспользоваться этим домом в случае чего, считайте платой за будущую помощь мне с вашей стороны. Чтобы дойти вместе туда, куда хотим дойти. Годится?

Гончаров кивнул:

– Годится-то оно годится… Ты бы вот нам ещё сейчас оружия подкинул.

– Разумеется. Вот, чем я тут располагаю.

Авван подошёл к одному из шкафов. Внутри аккуратными рядами стояло несколько зловещих агрегатов, а на полочках лежали какие-то более мелкие предметы.

– Ваши автоматы пригодятся в простых условиях, а для более сложных ситуаций мы прихватим вот это…

Он выбрал три уже знакомых людям деструктора и пару черных орудий, по форме напоминавших уменьшенную копию знаменитого «максима», только без станка и щитка, но с двумя ручками, которые трансформировались так, что оружие было удобно держать как правше, так и левше. Гончаров прикинул «максим» на весу – не тяжелее, чем пулемёт Калашникова.

Майор потянул носом и усмехнулся:

– Пахнет иначе – наше смазкой всегда отдаёт, а здесь этого нет. Свежестью тянет, как после грозы.

– Я тоже заметил, что тут вообще озоном попахивает, – сказал Пётр. – Почему?

Авван пожал плечами:

– Принцип работы источников энергии для гравилёта и этого оружия нам остался непонятен. Явно есть какой-то фактор, который вызывает лёгкую ионизацию воздуха.

– За сто с лишним лет так и не поняли? – удивился Домашников. – Кстати, это барахло не радиоактивно?

– Конечно нет, – заверил Авван, – это как раз проверено! Мы же не самоубийцы – никакого вида известных ионизирующих излучений не зарегистрировано. Неизвестные, возможно, есть, но вот вреда за сто лет не отмечено.

– И не разряжается со временем?

Тарланин отрицательно покачал головой:

– Лежит сколько угодно долго – заряд сохраняется.

Домашников только завистливо хмыкнул.

– Здесь у меня оружия не так много, – пояснил Авван. – Но и задача у нас – не штурмовать какие-то укрепления, а просто отбиться, если что. Например, имея четыре вот таких деструктора, мы уже можем сбивать гравилёты по той схеме, что использовали в технополисе.

– Насколько хватает магазина? – спросил Гончаров.

– В смысле – заряда?…

Авван подбросил на ладони плоскую тёмно-серую плиточку, напоминающую шоколадку. То, что сначала земляне приняли по аналогии с автоматом за магазин, оказалось само по себе просто ручкой для удерживания оружия при стрельбе.

– На верхней панели есть индикатор заряда – нажали вот эту кнопку, и если он светится полностью зелёным цветом, значит, заряжен. Рядом предохранитель и переключатель мощности. В максимальном положении, на пятом делении, как мы стреляли по гравилёту, хватает на двадцать выстрелов, на первом делении соответственно на сто. Когда вся полоска загорается красным, меняете заряд – ну, если угодно, магазин. Перезаряжается вот так… – Авван нажал с поворотом пальца на кнопку рядом с индикатором, и из торца верней части деструктора выскочила такая же «плиточка», как та, что Авван держал в руке, – вставляете новую батарею, переводите предохранитель в положение для стрельбы – и оружие снова готово к бою. Не сложнее ваших автоматов. Для стрельбы по простым целям без полевой защиты хватит установки на первое деление.

Он немного подумал и добавил:

– Всё оружие имеет функцию, которая иногда бывает удобной, – блокирующую настройку. Вот здесь панелька, задаётся код, потом он вводится – и стрелять может только тот, кто берёт оружие после этого. Разблокировка – тем же кодом. Всё понятно? Это везде одинаково.

– А вот это что такое? – спросил Пётр, кивая на чуть более громоздкое оружие, похожее на «максим».

– Это гравистрел, штука удобная тем, что практически бесшумная. Бьёт гравитационными импульсами. Прочным предметам, например бронированному корпусу, серьёзного вреда не наносит, но убивает всех, кто спрятался за этой бронёй. Правда, фокусировка при прохождении импульса через достаточно плотные материальные объекты ухудшается. В любом случае, даже сквозь поле защитного костюма при полном рабочем режиме можно получить ощутимую травму. Мне с трудом удалось добыть два таких. Зарядные блоки и органы управления унифицированы с деструкторами, что очень удобно, но хватает на большее число выстрелов – минимум на сорок самых мощных, максимум – сотни полторы.

– А на минимуме мощности – какое действие? – спросил Александр.

– Тяжело нокаутирует человека без брони на расстоянии шагов сорок-пятьдесят, – объяснил Авван.

– Погоди-ка, – сообразил Домашников, – если на сорока шагах нокаутирует, то что же будет, если в упор?…

– Всё соответственно законам физики, – усмехнулся Авван. – Сила гравитации обратно пропорциональна квадрату расстояния: в упор убьёт на месте.

– Что ещё у тебя тут есть? – спросил Гончаров.

– В Пирамиде можно получить много чего разного, но главком, как вы понимаете, контролирует этот процесс. Добыть неучтённое оружие очень сложно. В общем-то, я постарался – собрал наиболее действенное. Из стреляющего есть ещё три пистолета, тоже гравитационных, но зарядные блоки к ним другого размера. Есть немного гранат, как взрывных, так и гравитационных: вектор гравитации не линейный, а спиральный – выжмет человека, словно мокрую тряпку. Радиус действия – пять-шесть метров.

Авван открыл дверцу гравилёта. Довольно тесный салон был немного похож на салон автомобиля, правда, впереди, в более узкой части, располагалось одно кресло для пилота, а сзади шли три ряда сидений, на каждое из которых могли сесть двое. За самыми последними сиденьями имелось нечто вроде багажного отделения с доступом из салона, куда и погрузили оружие и кое-какие вещи.

– А какой запас хода у гравилёта? – поинтересовался майор.

Авван прикинул в уме:

– Думаю, даже после нашего совместного путешествия и если придётся просидеть в невидимости, например, пару часов, останется энергии тысяч на шесть километров простого полёта. Этого хватит за глаза. Но я постараюсь подзарядить ёмкости на Базе Кин. После этого хватит ровно на двадцать тысяч.

– Солидно, – кивнул Александр, уважительно похлопывая машину по корпусу.

– Теперь надо дать вам более подробные пояснения об универсальных защитных костюмах, – сказал Авван. – Для краткости мы их называем УЗК.

Кроме уже знакомого всем защитного костюма Аввана, среди местных запасов нашлось ещё несколько.

– Запасливый ты товарищ, – шутливо заметил Фёдор.

Тарланин выложил защитные комплекты на широкую, похожую на верстак полку и сказал задумчиво:

– Да, так получилось… Относительно УЗК стоит кое-что пояснить.

Костюмы, один из которых земляне успели уже наблюдать на самом Авване, были получены из мифической Пирамиды, как и всё остальное. Отклоняющее поле, создававшееся автономным генератором, достаточно эффективно гасило кинетическую энергию материальных тел и выстрелы из энергетического оружия. Даже ручной деструктор на средней мощности для человека в таком костюме был опасен, только если между первым и вторым выстрелом проходило не более пяти секунд. Гравистрел мог нанести сильный удар или увечье только на высоких мощностях выстрела.

При всё-таки возможных поражениях костюм автоматически определял состояние тарланина (или человека), носившего его, и вводил различные стимуляторы, обезболивающие, кровоостанавливающие и прочие лечебные или профилактические средства. Не было полной уверенности, что биохимия тарлан и людей совпадает, но безопасное потребление одинаковой пищи дало Аввану возможность полагать, что страшного не будет, если данную функцию не отключать.

– Единственное, против чего костюм, как и практически любая защита, бессилен, так это индукторы, – заметил Авван.

– Против чего?! – насторожился Гончаров.

– Это тоже оружие. Там используется гравитационное поле, ускоряющее материальные снаряды. Объект разгоняется до такой скорости, что никакое поле, особенно от мобильного генератора, его не остановит. Всё дело в колоссальной кинетической энергии, которая сообщается снаряду.

– О, я, кажется, понял! – вспомнил Пётр. – Незадолго до Катастрофы читал про разработки «индукционных пушек»: там снаряд ускорялся электромагнитным полем. Представляете, при массе, допустим, в пять килограммов его разгоняли до трёх-четырёх километров в секунду!

– Километров в секунду?! – недоверчиво переспросил Гончаров.

– Именно! – подтвердил Домашников и повернулся к Аввану. – Это что-то подобное?

Тарланин кивнул:

– Почти. Только снаряд, как я сказал, ускоряется не электромагнитным полем, а гравитационным. Оружие чуть побольше гравистрела. Снаряд маленький, вот такой, – Авван показал пальцами что-то вроде малокалиберной пули, – но скорость сумасшедшая, не пять километров в секунду, а значительно выше. Прошивает практически любое мобильное защитное поле.

– Постой, а как же взаимодействие с атмосферой? – сообразил Домашников. – При такой скорости пуля сгорит в воздухе, не долетев до цели!

Авван усмехнулся:

– Есть одна хитрость, как установили наши техники – у нас так стали звать тех, кто исследует механизмы Пирамиды. Вокруг снаряда создаётся «рубашка» из закрученного гравитационного поля. Она, правда, существует мгновения, но этого достаточно – не на сто же километров требуется стрелять, а в пределах видимости.

– То есть защиты от индуктора нет? – уточнил майор.

– Индивидуальной – никакой! – подтвердил Авван. – Но такого оружия очень мало, у агентов Комитета пока не было вообще. Главком вооружал им только свою личную гвардию. Даже я не смог добыть себе хотя бы один…

– А почему «даже ты»? – подозрительно спросил Гончаров, вполне резонно полагая, что Авван по-прежнему не всё говорит.

Тарланин немного помедлил:

– Ну… У меня имелись кое-какие возможности, это сейчас не важно. Послушайте лучше ещё про средства индивидуальной защиты…

Как выяснилось, хотя костюм, по словам Аввана, не спасал от таинственного индуктора, снаряжение это могло бы стать просто мечтой земного десантника и спецназовца. Пули обычного огнестрельного оружия или осколки снарядов шутя отклонялись посредством защитного поля. Возможно, выстрел из гранатомёта и нанёс бы какое-то увечье, но этого пока никто не проверял.

Благодаря встроенному гравикомпенсатору в костюме можно было уменьшать свой вес, что, как уже заметил Гончаров, весьма помогало при беге и позволяло безбоязненно прыгать с вполне приличной высоты, что и спасло Аввана в технополисе.

Хотя костюм и не имел цельной внешней оболочки, а состоял из отдельных пластин и разных накладок типа поножей и налокотников, включение защитных полей позволяло плавать в нём под водой и находиться в ядовитых газовых средах: полевые структуры изолировали от внешней среды, а система составления дыхательной смеси даже при очень низком содержании кислорода могла извлекать нужные для дыхания компоненты. Костюм также позволял комфортно чувствовать себя на жаре или холоде, сохраняя заданный термобаланс. Правда, как предупредил Авван, при пассивном огневом воздействии, скажем в эпицентре серьёзного пожара, УЗК спасал очень недолго, буквально минуту или две – слишком быстро истощался заряд батарей. А вообще заряда системы питания УЗК хватало примерно на пять часов работы со всеми работающими функциями. Система собственной подзарядки постоянно подпитывалась любой внешней энергией, но на это, разумеется, требовалось время.

Очень удобной функцией костюма являлся анализатор органических веществ, что позволяло определить, годится, скажем, в пищу мясо некого животного или плоды какого-то дерева.

Особой частью УЗК, буквально нашпигованной различными устройствами, являлся шлем. Он имел уже известный людям встроенный переводчик, систему ночного видения и регистрации биополей, а также коммуникатор, позволявший общаться на расстоянии путём передачи модулированных гравитационных импульсов.

Основные функции костюма управлялись с панели на предплечье и на поясе, сообщения перестраивались на нужный язык по синхронизации с работой переводчика – всё было просто и удобно.

Домашников прищёлкнул языком:

– Совершенно гениально! Поразительно – как эти Предтечи могли сделать именно так просто и понятно?! Тут справился бы даже ученик начальной школы, если не полный дегенерат.

– У Предтечей все вспомогательные механизмы, несмотря на безусловную внутреннюю сложность, просты в обращении, – заметил Авван. – Например, и гравилётом управлять очень легко, к тому же есть и голосовой режим. Вернёмся к конкретным нашим задачам. В общем, мало кто из жителей Зон сможет причинить вред тем, кто одет в такой костюм. Опасаться нам по большому счёту нужно только гвардейцев главкома, агентов Комитета Безопасности, ну и кого-то из ваших с мощными гранатомётами, например.

– А тут тоже есть этот индикатор расположения Арок? – поинтересовался Пётр.

– Увы! – Авван криво усмехнулся. – Эта функция есть только на моём костюме – сменный блок, его называют «навигатором».

И видя недоумение в глазах землянина, добавил:

– Второй «навигатор» я достать не смог. Ну как, вы готовы?

Майор поправил шлем на голове и посмотрел на Петра и Фёдора, уже щеголявших в новом «обмундировании».

– Думаю, мы готовы. Пошли, загоним сюда бэтээр.

Когда они вернулись в дом, Пётр, видимо, постоянно размышлявший над всеми загадками, задал вопрос, который до сих пор никому не приходил в голову:

– А скажи-ка, Авван, почему в разных Зонах стоит разное количество Арок? Как это объяснить?

Тарланин хмыкнул:

– Спроси что-нибудь полегче! Насколько я знаю, никто пока не понял, почему так организуется Сеть, распространяющаяся между мирами. Какой-то закономерности не видно. В общем, если вы всё собрали, то пора трогаться!

Гончаров кивнул:

– Ну что ж… Вроде всё, что нужно, взяли, и ты нам дал всё, что мог. Одна небольшая просьба: прихвати пару бутылок с чем-нибудь качественным. Иногда без этого никак!

– Ты имеешь в виду спиртное? Без проблем, – улыбнулся Авван.

Устроившись в кресле пилота, Авван поднял гравилёт в воздух. Он сделал что-то на пульте, и стало понятно, почему в машине нет иллюминаторов: почти вся верхняя часть корпуса, за исключением отдельных сегментов, могла становиться прозрачной.

Виражи в гравилёте совершенно не чувствовались – пассажиров не бросало друг на друга. Создавалось впечатление, что сила тяжести всегда направлена строго перпендикулярно полу машины, а какие-то перегрузки отсутствуют.

На сиденьях, предназначенных для шести человек, трое разместились вполне комфортно и спустя пару минут после первых впечатлений пассажиры вполне освоились. Внизу уже проплывали горные вершины – затерянная долина, где Авван устроил тайное убежище, осталась позади.

– Здесь целая цепь основательно изолированных друг от друга долин, – прояснил тарланин вопрос Гончарова о характере местности, – что меня и привлекло. А вообще планета замечательная: очень мягкий климат, ось расположена к плоскости орбиты почти под малым углом, так что зональные сезонные колебания температур минимальны. Просто курорт – жаль, что раздроблена на Зоны.

– Авван, – снова подал голос Пётр, – а вот ещё вопрос, совершенно не риторический. Допустим, всё так и есть, как ты говоришь – аппаратура Предтечей и так далее. У меня сейчас вырисовывается вот какая картина. Была какая-то Пирамида, как ты говоришь, своими создателями покинутая, – так?

Авван кивнул, сделал что-то на пульте и целиком вместе с передним креслом повернулся к людям:

– Допустим, что так…

– Ваши исследователи наткнулись на эту Пирамиду и вошли в неё. Трогали они что-то или не трогали, но машинка включилась – и началось! На разные планеты, судя по всему, постепенно стала набрасываться некая Сеть из Барьеров, деля миры на Зоны, из которых невозможно выйти. Так?

Тарланин хмыкнул, чуть кося на Петра, и повторил:

– Ну, в принципе, допустим, что так.

Домашников поёрзал и чуть подался вперёд.

– Тогда скажи мне, какой в этом может быть смысл? Вы об этом задумывались?

Авван откинулся на спинку кресла, заведя руки за голову – сейчас он сидел без шлема, а на груди висела коробочка переводчика.

– Если бы я нашёл такой ответ, – сказал он, – то, безусловно, не сидел сейчас здесь с вами. Уверен, этого не знает никто, никто из тарлан, включая самых высокопоставленных «верхних». Откровенно говоря, не знаю, что знает главком, но, думаю, и он не знает этого. Ясно, что включился некий неимоверно сложный механизм, но нам ещё не скоро, если когда-нибудь вообще, удастся разобраться хотя бы в общих принципах функционирования, не говоря уже о его назначении. С подобным успехом можно задавать, например, вопросы типа «почему планеты вращаются вокруг звёзд, а не наоборот».

– Объяснить, почему планеты вращаются вокруг звёзд как раз несложно, – хмыкнул Домашников. – Звёзды гораздо массивнее.

– Это когда ты знаешь основы физики, то всё понятно. А представь, что не знаешь? Вот и мы тут в таком же положении полностью безграмотных. В общем, так случилось, и всем теперь приходится жить с этим, как с данностью. Относитесь к происшедшему как к стихийному бедствию: вы выжили и нужно жить дальше, независимо от причин, вызвавших ураган или наводнение. Дует ветер – мы, даже не зная, почему он дует, можем пользоваться парусом, верно?

– С этим трудно не согласиться, – заметил Гончаров.

Все замолчали, а Авван развернул пилотское кресло в нормальное положение.

«Я бы относился к этому как к стихийному бедствию, – тем не менее подумал про себя майор, – да вот только бедствие, дьявол, рукотворное. И, значит, в этом случае есть тот, кто за него отвечает. Хотя бы по статье „Преступная халатность»».

Он посмотрел на затылок Аввана, чуть торчащий над спинкой кресла, а потом по сторонам. «Надо, конечно, держать с ним ухо востро до последнего момента. Если он обещает помочь нам добраться до любой земной Зоны – пусть помогает, надо это использовать. Конечно, надо было бы вернуться туда, откуда мы пришли: нас там ждут, у меня вроде как воинский долг… Хотя какой, к чёрту, долг – все такие долги я уже давно всем вернул. Раз уж мы встретились с этим Авваном, я должен узнать, что сталось с Алёшкой и Надей! Ведь если с ним просто взять и расстаться, то кто знает, когда снова появится возможность свободно перемещаться по Зонам? В общем, не знаю, как ребята, а я сейчас пойду только в ту, другую часть Екатеринбурга. А вот Фёдор, понятно, должен тоже к своим добраться…»

– Авван, – сказал он вслух, – сложно сделать так, чтобы мы попали в разные Зоны?

– Что ты имеешь в виду? – уточнил тарланин через плечо.

– Видишь ли, Фёдора в Зоне, откуда мы ушли, ждёт семья, Пётр, возможно, тоже захочет вернуться туда же, а я хочу попасть в другую Зону. Рядом, но в другую.

– Почему так? – спросил Авван, снова крутанувшись с креслом.

– Наш город разрезало Барьером на разные части. Я оказался в одной, моя семья – в другой. Я хочу попасть в ту, где остались жена и сын.

Авван кивнул:

– А, ясно, понимаю тебя. Теоретически это не сложно, не намного сложнее, чем отправить вас всех вместе в одну Зону. Если всё нормально сложится и мы доберёмся туда, куда мне надо, то и вы попадёте туда, куда хотите.

– Меня устраивает, – согласился Гончаров и покосился на Петра: – А куда пойдёшь ты?

Домашников хмыкнул:

– Вот, мы уже и разошлись, недолго были одной командой…

– Нет, я серьёзно?

– Буду откровенен: если бы меня взял с собой Авван… – Пётр посмотрел на тарланина, – то я бы пошёл с ним, но, как я уже понимаю…

– Это исключено. – Авван энергично помотал головой. – Если я тебя приведу к главкому, да ещё в УЗК, то мне точно не сносить головы.

– Вот видишь! – ухмыльнулся Домашников. – Что мне остаётся? С тобой пойду, командир. Куда же мне ещё?

Майор покачал головой:

– Ладно, дело твоё, но я буду рад.

– Можешь на меня рассчитывать, как на себя, – решительно сказал Домашников. – Авван, а как называется эта планета?

– Названия у неё до меня не было, – ответил пилот. – Здесь не было собственной разумной жизни. Я лично назвал эту планету Новая Тарлана.

– Почему?

– Почему? – переспросил тарланин. – Ладно, сделаем небольшой крюк.

Он повозился на пульте, и гравилёт круто повернул влево.

– И куда же ты направился? – спросил майор.

– Хочу показать, почему я называю эту планету Новая Тарлана.

– Мне казалось, ты спешил, разве нет?

– Нужная нам сейчас Арка включится почти через два часа, время у нас пока есть. Иначе я бы летел значительно быстрее.

– Ну а Шунты? – вспомнил майор.

– В этом мире, к счастью, нет Шунтов, как я уже говорил, в «сетку Зон» он включён только через Арки. Иначе мою маленькую заимку, скорее всего, уже давным-давно бы обнаружили, – объяснил Авван.

Он снова тронул какой-то регулятор на пульте, гравилёт увеличил скорость, и вскоре машина уже проносилась над заснеженными скалами. Очень быстро очередной хребет начал понижаться, и взглядам людей открылась новая долина. Легко угадывалось, что горы и здесь стояли плотным кольцом, но дальние вершины маячили сквозь воздушную дымку более чем в сотне километров.

Великолепный изумруд благодатной долины обрамлялся сверкающей оправой снежных вершин. Всё пространство, расстилающееся между горами, было покрыто зеленью лесов, кое-где прорезанной блестящими лентами рек, а в нескольких местах солнце играло на водной глади озёр. Люди невольно залюбовались красотой первозданной природы на планете, отделённой от Земли, возможно, сотнями световых лет, но настолько дружественной человеку, что она казалась родным домом.

– Красота, правда? – спросил Авван, ни к кому особо не обращаясь.

Несколькими мгновениями позже Александр разглядел слева до неприятности знакомую деталь: горные вершины резко выделялись на подозрительно пустом фоне. Гончаров указал на это Аввану.

– Да, – подтвердил тарланин, – как раз по самому хребту проходит Барьер.

Он резко снизился, гравилёт двигался теперь на высоте метров семьдесят. Вдруг впереди из-за очень похожих на дубы и сосны деревьев показались ровные ряды деревянных, рубленных из брёвен домиков. Ещё дальше тянулась просёлочная дорога, а далее желтело колосившееся поле.

– Деревня! – проникновенно сказал Исмагилов.

В самом деле, сходство с ухоженной земной деревней было поразительно. Гончаров подумал, что так могло бы выглядеть зажиточное поселение лет сто – сто пятьдесят тому назад в какой-нибудь европейской стране типа Финляндии, где дома тоже рубили из брёвен. В России, к сожалению, деревни так никогда не выглядели.

За внушительных размеров полем зеленел налитой луг, где паслись животные, напоминавшие яков. По дороге к деревне слегка пылила большая повозка вроде фургона пионеров Америки, которую везла четвёрка рослых животных с ветвистыми, но короткими рогами. Нигде не наблюдалось признаков машин или механизмов.

– Это что, ещё одна раса, похожая на нас с вами? – спросил Пётр.

– Да нет же, здесь никого не было, это тарлане. – Авван совершал длинный плавный поворот над поселением, в котором на глаз располагалось никак не меньше полусотни домов.

– Не понимаю! – удивился Домашников. – Я нигде не вижу техники.

– Кое-какая техника, конечно, есть – сеялки, молотилки и тому подобные сельхозорудия. В домах есть удобства и так далее. Но нет машин, загрязняющих воздух, естественно, нет и супервысоких технологий Предтечей. Меня и так за это накажут, если найдут, а уж если обнаружится их техника или тем более оружие!..

– Не понял, – протянул Пётр, – ты имеешь к этому отношение?

– Посёлок организовал я, – просто ответил Авван.

– Что значит – организовал? Ты занимаешься созданием поселений? – удивился Гончаров.

– Я действовал совершенно тайно, в одиночку. Вытащил кое-кого из бардака, который творится в Зонах на Тарлане. Я поселил этих тарлан в спокойном и чистом мире. Да, они живут во многом примитивной жизнью – обрабатывают поля, возят грузы на телегах, но это лучше, чем жить в тех условиях, что сейчас имеются на нашей планете. В Зонах, где изначально существовал какой-то технический потенциал и присутствовали нужные полезные ископаемые, там ещё куда ни шло, но в тех, где такое отсутствовало… Там везде установились очень жёсткие режимы правления, просто феодализм. Понятно, без этого сложно выжить, но жизнь превратилась в тяжёлое испытание.

Гончаров с некоторым сомнением приподнял брови и покачал головой.

– Феодализм?!

– А ты не удивляйся, Александр, – сказал Авван, – у вас всего четыре года прошло, так что всё впереди. Хотя… по мере появления переходов между всё новыми и новыми мирами, возможно, возникнет и некая сеть контактов. Чёрт его знает, любопытная структура может выстроиться: какая-нибудь торговля между разными цивилизациями разных планет через систему Зон и тому подобное. Если, конечно, главком и Комитет не решат жёстко пресекать такие контакты. Ведь соседство разных миров, особенно населённых – это, прежде всего, новые проблемы, возможно, войны и разного рода конфликты. А эти тарлане пока живут здесь тихо и спокойно.

– Значит, ты привозил людей…

– Тарлан, – поправил Авван.

– Какая разница, – махнул рукой Пётр, – внешне – не отличить! В общем, ты привозил их сюда с самой Тарланы?

Авван утвердительно кивнул:

– Регулярно кого-то привожу: тут пока есть резерв места.

– Как же ты выбираешь, кого именно взять сюда из тех жутких условий? У вас существует какая-то специальная служба отбора?

– При чём тут какая-то служба?! Говорю же, я делаю всё один, и если руководство «верхних» узнает, у меня будут огромные неприятности. Возможно, мне удалось бы объяснить этот как некий эксперимент, но… В общем, всё это тайно. А как выбираю? Отбираю! Отбираю самых сообразительных и здоровых, способных давать хорошее потомство. А как иначе? Кто знает, возможно, когда-нибудь Барьеры исчезнут, и эта планета действительно станет Новой Тарланой?

– Ты, стало быть, как Господь Бог – решаешь, кому жить, а кому сгинуть в вашем «болоте», как ты сказал? – саркастически поморщился майор.

– Я не считаю себя Богом, но как-то надо выбирать? Выбираю по самым логичным критериям. Не слабых же и больных отбирать!

– Для качественного генофонда нации, способной заселить планету, всё равно маловато, – поспешно вставил Домашников, чтобы не развивать тему в направлении эфемерных понятий «добра и справедливости».

– Да, пока маловато, – согласился Авван, – но я надеюсь, что создам ещё не один такой посёлок. К сожалению, я не могу начать делать это масштабно – не на кого по-настоящему положиться, да и подставлять друзей и приятелей не хочется. Да и помощники тут – палка о двух концах: процесс может стать слишком заметным и мало управляемым.

Гравилёт сделал круг и лёг на прежний курс. Создавалось впечатление, что жители деревни не замечают машину – ни один не поднял голову, и Домашников спросил об этом.

– Они нас не видят, – объяснил тарланин. – Гравилёт летит практически бесшумно, если только не на такой скорости, что просто слышен свист рассекаемого воздуха. Но, самое главное, здесь есть режим невидимости, правда, в нём высок расход энергии. Лучше этим режимом долго не пользоваться, ведь неизвестно, когда мы сможем подзарядить машину.

– Как ты с ними общаешься? – Пётр кивнул вниз и усмехнулся. – Невидимкой тут ходишь?

– Конечно, нет. Но сейчас, когда здесь жизнь наладилась, мне приходится контактировать в основном со старостой посёлка. Я выбрал человека, способного управлять сообществом и на которого можно положиться.

Гравилёт летел уже над водным простором. Береговая линия с белой кромкой прибоя на галечных пляжах осталась позади, а противоположный берег сквозь подрагивающий от испарений тёплый воздух даже не просматривался.

Впереди маячил только один островок, и Авван повёл машину на снижение.

– То, над чем мы летим, это море? – спросил Фёдор.

– Да, – подтвердил Авван. – А на острове находится нужная сейчас Арка.

– Искупаться бы… – мечтательно протянул Исмагилов. – Люблю море!

Авван посмотрел на часы:

– Как ни медленно я летел, всё равно ещё больше часа до включения Арки. У нас есть время искупаться.

Глава 20

Берег представлял собой полосу жёлтого пляжа, к которой подступали смахивающие на джунгли заросли. Ленивые бирюзовые волны мягко трогали край суши, издавая еле слышимое шуршание. В общем, обстановка на острове располагала к отдыху: солнце приятно жарило, песок был горяч в меру, а купание доставило истинное удовольствие.

Дольше всех, как всегда, из воды не вылезал Исмагилов, который снова радовался морю и солнцу с детской беззаботностью. Пётр, более глубоко осознававший сложность предстоящего мероприятия, значительно раньше выбрался на берег, где в тени уже присели Авван и Гончаров.

До включения Арки осталось двадцать минут, и Авван крикнул, чтобы Исмагилов заканчивал заплывы. Когда Фёдор отряхивался от воды, как собака, тарланин сказал:

– Время, – сказал он, вставая с песка и отряхивая зад. – Нам пора.

Когда все оделись и забрались в гравилёт, Авван поднял машину в воздух и завис напротив плоскости Арки, поглядывая на приборы.

Тарланин отключил на некоторое время автоматический переводчик и подал команду голосом. Часть крыши и стенки гравилёта помутнела и словно втянулась в корпус, превращая салон машины в полуоткрытый «кабриолет».

– Для полноты впечатлений, – сказал Авван, и в его голосе послышалась ирония.

– Изолирующую функцию костюма включать? – деловито поинтересовался майор.

– Нет-нет, – усмехнулся Авван, – не надо.

Он снизился, и машина, почти касаясь брюхом песка, вошла в проём Арки. На той стороне оказалась бескрайняя унылая водная гладь буро-зелёноватого цвета. Арка стояла на небольшом скалистом островке, словно гнилой зуб, вздымавшийся прямо из воды, – весь этот абсолютно голый кусок суши едва ли превышал размер пары теннисных кортов. Над водой островок возвышался всего метра на два-три, и Арка стояла почти точно в его середине.

Вокруг, за исключением ещё одного небольшого каменистого выступа, торчащего в паре километров над водой, не было видно признаков суши.

В открытый салон гравилёта ворвались новые резкие запахи – вода океана иного мира пахла существенно иначе, чем океана земного: в воздухе висел забористый коктейль из сероводорода, метана и ещё какой-то дряни.

– Фу! – протянул Исмагилов. – Тебе, Авван, это нравится, что ли?! Зачем окна открыл в машине? Словно напердел кто-то!

Авван засмеялся:

– Чтобы вы немного привыкли, а то нам здесь часа четыре провести придётся. С непривычки затошнить может. А энергию УЗК не стоит тратить на такую ерунду.

– Так мы бы с удовольствием и вообще бы не высовывались. Мог бы на словах передать богатство ощущений, – заметил майор, сплёвывая за борт. – Действительно, ну и вонь, ядрёна вошь!

Гравилёт некоторое время висел над скалами, и люди наблюдали уныло-мрачную картину, открывшуюся перед ними.

Серый мир был просто тускл и уныл, но пахло там вполне нейтрально и даже сносно, а с океаном, где они только что купались, контраст, вообще, создавался неимоверный. Поверхность воды здесь до самого горизонта обильно покрывали слегка пузырящиеся сгустки то ли слизи, то ли растений, многие из которых, видимо, разлагались, и именно этот процесс создавал отвратительный запах. Больше всего бескрайний водоём напоминал гладь отстойника, куда сливали нечистоты.

Как последний аккорд гадостной вонючей симфонии, над новым миром распростёрлось удручающее небо, выглядевшее, словно толстый беспросветный слой ваты, надёрганной из матраца в грязной ночлежке.

– Пасмурный денёк, однако, – заметил Исмагилов.

– Тут всегда так – сплошная облачность, – пояснил Авван. – По крайней мере, я ни разу не видел разрывов в облаках. Часто идут дожди, большое испарение и круговорот воды колоссальный, судя по всему.

Он посмотрел на дисплей и кивнул сам себе:

– Нам лететь километров восемьдесят до следующей Арки. Времени достаточно, но всё равно – летим.

– Погоди-ка, – попросил Пётр, раскрывая альбом с зарисовками, – я скопирую расположение Арок.

Никто не стал возражать, даже тарланин. Авван лишь сказал:

– Ты же не знаешь расположения Зон и их кодировку, чтобы правильно соотнести эти Переходы с другими в иных Зонах. Как ты поймёшь в дальнейшем, какой Зоне соответствует данное расположение? Компьютер показывает конкретную картинку для квадрата, в котором ты оказался, а просто делая рисунок, ты мало что с чем можешь увязать.

– Я отмечаю мир и записываю, какая Арка в какой Зоне за какой следует. Маловероятно, понимаю, но вдруг именно тут снова окажешься? На всякий случай – пригодится.

– Ну, делай, как знаешь, – улыбнулся Авван.

Он развернул гравилёт, и машина, поднявшись повыше, заскользила над неприглядными водами. Авван закрыл кабину и продул её фильтрованным воздухом, чтобы устранить неприятный запах. Внимательно следивший за его манипуляциями Пётр поправил шлем, словно переводчик от этого стал лучше работать, и поинтересовался:

– Авван, если всё так, как ты нам описал, какой вообще имелся смысл в подобной технике Предтечей? Зачем они могли создать некий агрегат, который творит с мирами всё это – разбивает планеты на Зоны, соединяет их потом Переходами… Зачем всё именно так?

– Ты зачем меня постоянно спрашиваешь о какой-то логике происходящего? – чуть наклонил голову Авван. – Ведь я уже говорил, что такие ответы не знает никто из тарлан. На слове поймать пытаешься или как?

– Но у вас не может не быть гипотез по этому поводу! – настаивал Пётр.

Авван пожал плечами:

– Мы данный факт осознали уже давно и в какой-то мере смирились с ним.

– Ну, ты сам, например, не можешь же не строить неких предположений!

– Не могу, – согласился Авван, – но все такие предположения, что мои, что ещё чьи-то, основаны на туманных догадках. Так что им – грош цена.

– Но всё-таки например? – вмешался Гончаров.

– Например? – переспросил Авван, усмехаясь. – Можно, например, предполагать, что Предтечи хотели построить какую-то галактическую тюрьму с целью изолировать кого-то или что-то…

– Тюрьму? – удивился Александр.

– А что, товарищ майор, – заметил Исмагилов, – даже мы сами стали Зонами всё называть.

Гончаров хмыкнул:

– Да уж, действительно.

– Кроме того, – продолжал Авван, похоже забавляясь, – можно предположить, что Предтечи поставили некий широкомасштабный эксперимент над всеми мирами сразу. Тарланам первым подсунули артефакт, который и сыграл злую шутку – начал дробить миры на участки, то есть Зоны. А сами Предтечи, возможно, никуда не исчезали, и сейчас изучают наше поведение.

– Ну и такое, по-моему, нельзя исключать, – заметил Домашников. – Интересная гипотеза.

– Вот видите, – вздохнул Авван, – я же говорю: беспочвенные гипотезы! Так мы можем нафантазировать чёрт знает что, но истины в наших догадках будет капля, если вообще будет. Мы пытаемся строить предположения о сущности явления по каким-то внешним, совершенно не понятным нам фактам, которые наблюдаем чисто фрагментарно и соотносим при этом с привычными нашими представлениями о логике, о Вселенной и так далее. Но нет уверенности, что у Предтечей это значило то же самое. Представь себе, что представители некой слаборазвитой цивилизации находят ваш бэтээр или этот вот гравилёт. Что они подумают об этом, что они поймут?

Майор согласно кивнул:

– Понимаю, ты имеешь в виду, что они подумают совсем не то, что есть на самом деле?

– Именно! А мы нашли даже не гравилёт!

– Или вам всё это подсунули, – в тон продолжил Домашников.

Тарланин, чуть прищурившись, посмотрел на него.

– Я же говорю, – сказал он, – мы пока не можем даже догадки строить.

– Возможно, ты и прав, – согласился Пётр. – Ну тогда хотя бы ещё про мир расскажи, в котором сейчас находимся.

Авван кивнул и, проверив курс, включил автопилот. Времени имелось более чем достаточно, они летели медленно, и по пути их проводник стал охотно рассказывать то, что знал о Мире Океана. Точнее – Вонючего Океана.

Знал он, в общем-то, не так много, поскольку какими-то специальными исследованиями здесь никто из «верхних», естественно, не занимался. Даже отсутствовал так называемый «исследователь», прикреплённый к данному миру.

Общие данные говорили о том, что продолжительность суток составляла около тридцати двух земных часов, а смены времён года не наблюдалось вообще: насколько знал Авван, везде царило вечное влажное пасмурное лето.

Мелководный, нигде не глубже нескольких десятков метров, океан кишел живностью, а на нескольких островках, над которыми они пролетали, люди заметили нечто вроде построек из свитых в жгуты сушёных водорослей и костей, очевидно морских существ. На воде качались примитивные суда, похожие на египетские папирусные лодки, а на берегу суетились местные разумные обитатели. Они были довольно крупные, никак не ниже среднего человека, но кое-где на глаза попадались мелкие, очевидно, более молодые особи.

Гравилёт, не спеша, летел на высоте всего нескольких десятков метров, и люди, особенно с помощью встроенных в шлемы систем наблюдения, могли хорошо рассмотреть здешних жителей. Аборигены имели шарообразное тело интенсивной бордово-зелёной окраски, опиравшееся на три ноги. Вокруг туловища располагался веер из десятка щупальцев, которыми существа проворно пользовались для совершения самых разнообразных действий. Чуть выше середины туловища, над синеватой бахромой, находился загнутый костистый отросток, а над ним пара больших глаз.

Авван не включал режим невидимости, аборигены замечали гравилёт и, как правило, кидались ниц. Только на одном островке один «осьминог» пытался бросить в машину нечто вроде копья.

Авван сообщил, что, насколько он может судить по своим поверхностным наблюдениям, эти существа – амфибии. В разных местах у них отличается цвет кожи, что, возможно, соответствует разным расам. Хотя они проводят большую часть времени на суше, но размножаются в воде. Развитие в тех районах, где Авван побывал, находилось на примитивном уровне, во всяком случае, никаких орудий труда, серьёзнее лопаты, а оружия, совершеннее копья, тарланин не видел.

Речевая система отличалась от речевого аппарата гуманоидов – существа издавали только щёлкающие и свистящие звуки. Правда, как выяснил в своё время Авван, автопереводчики Предтечей великолепно работали и с речью местных жителей. Кое-какие племена умели изготавливать даже порох, но после Катастрофы, которая здесь произошла раньше, чем на Земле, почти все лишились этой возможности, так как нужные компоненты добывали на некой «Большой Земле», от которой данный архипелаг был теперь отрезан Барьером. Аборигены подтверждали, что вокруг расстилается океан с отдельными островами, правда, Аввану удалось узнать, что далеко на востоке есть ещё одна «Большая Земля», где живут другие разумные существа, не «окунающиеся в воду».

Естественно, вся эта информация имела чисто академический интерес: ни тарланам, ни тем более людям нечего было делать в мире гниющих водорослей.

Островки исчезли, но затем километров через тридцать показался одинокий кусочек суши, длиной не более пары сотен метров. На его поросшей кое-где мелким кустарником поверхности высилась Арка.

– Сядем и подождём? – поинтересовался Гончаров. – Как я понимаю, времени у нас много, а остров пуст.

Авван предупредил, что на подобных островах водится зверь, которого аборигены называют рич-ха. Внешне существо напоминало ежа, увеличенного до размеров хорошего кабана, и могло напасть, используя в качестве оружия торчащий впереди, как у единорога, клык и ядовитые колючки. Несмотря на отталкивающую внешность и опасное поведение, рич-ха славилась вкусным мясом, высоко ценившимся у аборигенов.

– Интересно, – рассказывал Авван, – что мы с вами можем есть её мясо сырым, такая удивительная штука. Я проводил исследования образцов – нет ни опасных бактерий, ни вирусов – ничего. А по вкусу напоминает нежнейшую ветчину.

– Неужели не воняет, как всё тут вокруг? – удивился Домашников.

– Вот я и говорю – удивительно: прекрасно пахнет.

– Среди такой вони, что снаружи, как-то пока и есть не хочется, – заметил майор. – Хотя, если честно, я даже уже почти привык к этим «ароматам». Если ты считаешь, что мясо местных тварей безопасно, то можно попробовать ради экзотики. Я охоту всегда любил.

Авван посадил машину чуть в стороне Арки, и все вышли из гравилёта, кривя носы от малоприятного запаха. Для охоты тарланин, естественно, взял гравистрел, а не деструктор, так как после выстрела из последнего от зверя мало бы что осталось. А вот огнестрельное оружие землян годилось в самый раз, и Гончаров с друзьями вооружились привычными автоматами.

Авван шёл впереди, а люди прикрывали ему спину. Они обошли уже почти весь остров, когда наконец в одной группе кустов мелькнула утыканная иголками массивная тушка. Зверь действительно был не меньше приличного секача: нечто среднее между дикобразом и кальмаром на нескольких парах широких ластообразных ног метнулось из зарослей. Правда, несмотря на рассказы об агрессивности рич-ха, животное не собиралось нападать, а стремилось скрыться в воде.

Авван вскинул гравистрел, но выстрелов никто не слышал. Рич-ха перекувыркнулось несколько раз, тело животного шмякнулось на песок среди подсохших водорослей и редких пучков темно-зелёной травы и уже не двигалось.

– Эффективно, – заметил майор, имея в виду оружие Аввана. – Правда, если откровенно, меня как-то раздражает отсутствие звука: непонятно, стреляли или нет.

Авван только плечами пожал. Он принёс из гравилёта оказавшийся там длинный тесак и, стараясь не задеть колючки, разрубил тушку рич-ха по продольной оси. К удивлению землян, из зверя вытекло совсем немного крови или какой-то иной жидкости насыщенного небесно-голубого цвета.

– У неё там медный купорос внутри, что ли? – проворчал Исмагилов, наблюдая, как Авван высекает несколько пластов лилового мяса из спинной части тушки.

Гончаров пожал плечами:

– Может, такая у этого зверя кровь?

– Да мы же уже обсуждали нечто подобное, – кивнул Домашников. – У спрутов, например, то, что заменяет гемоглобин, содержит соединения меди, а не железа. Возможно, и тут так же?

Авван разложил куски мяса на лоскуте полупрозрачной плёнки, аккуратно разделил их на более мелкие и жестом пригласил землян пробовать. Люди с сомнением переглянулись.

Тарланин улыбнулся и смело начал жевать.

– Вполне безопасная для нас, а значит, и для вас, пища. И не просто безопасная, а полезная: масса полезных соединений, есть, между прочим, некоторые, повышающие потенцию.

– Ну, если так, – фыркнул Исмагилов и взял кусочек.

Следуя примеру Фёдора, угощение попробовали остальные. Как и говорил Авван, мясо рич-ха оказалось похожим на нежную ветчину. Какое-то странно-однородное для мяса животного оно практически не содержало жил и буквально таяло во рту. Если бы не противный запах окружающего воздуха, рич-ха, без сомнения, могла бы показаться вкуснейшим деликатесом.

– Одно жаль, – заметил Авван, с удовольствием поглощая мясо, – оно плохо заготавливается впрок: не коптится, не вялится. Я попробовал, но не получилось. Правда, для синтезатора образец я доставил. Так что, можно было и на моей заимке его попробовать. Просто я забыл.

– Нет, – серьёзно сказал Гончаров, – на твоей заимке было бы не то впечатление. Там так не воняло…

Полакомившись мясом рич-ха, тарланин и люди вернулись к гравилёту. Их проводник достал прозрачную емкость с каким-то бурым напитком и предложил промочить горло. По вкусу питьё напоминало «фанту», смешанную с шампанским. Авван сообщил, что на его родном языке этот тонизирующий напиток называется «кулант».

– Как он называется? – вытаращил глаза Пётр.

– Кулант, – повторил Авван. – Почему ты так удивился?

– Просто звучит так же, как по-английски называется охлаждающая жидкость в моторах. А ведь и по смыслу – где-то близко!

Авван покачал головой:

– Действительно, я даже как-то и не задумывался. Поразительные иногда встречаются совпадения даже в языках разных планет.

Гончаров сплюнул и, морща нос, сказал шутливо:

– Да, странно… Но ты, Авван, просто извращенец какой-то, уж извини – устроил пикник среди такой вони! Может, сядем внутрь и закроем двери? Тошнит уже, а ещё и поели…

Авван согласился, и они забрались внутрь гравилёта, отгородившись от витавших над океаническим миром ароматов.

– Смердит на этой планете, как на помойке, – пробормотал Домашников. – А вообще, знаете, кого мы напоминаем сейчас? Бомжей, которые именно по помойкам побираются. Мы, как бомжи, выброшенные жизнью на обочину, побираемся по помойкам разных миров. Космические бомжи!

Авван рассеянно кивнул, пожимая плечами и думая о чём-то своём. Майор хмыкнул:

– А ты ещё и поэт, чёрт возьми! Только не надо нас с бомжами сравнивать.

Домашников слабо улыбнулся:

– Да я так, к слову. Но мы теперь, в самом деле, как бы без определённого места жительства.

Долгое время никто ничего не говорил, и только микрофоны гравилёта доносили шелест волн, вяло катавших гальку по пляжу.

– А эта Кин, – вдруг спросил Пётр, – с ней ты сейчас никак связаться не можешь? Чтобы выяснить, всё ли спокойно у неё на Базе?

– Увы, невозможно технически. Но я просто не знаю, где она сейчас может находиться. Возможно, и на Базе, но, скорее всего, Кин где-то в Зоне в подопечном ей мире баори. Планета баори – мир, за который в Группе Исследований отвечает Кин.

– А баори что из себя представляют? – спросил Гончаров.

– Разумные существа гуманоидного типа. Цивилизация уже технологическая, но не слишком высоко развитая. Нам не опасны.

– Так, и дальше что? – Майор пристально посмотрел на Аввана.

Авван чуть склонил голову:

– Повторяю, если засады на Базе у Кин не будет, то всё отлично: я спокойно связываюсь с главкомом – и, уверен, большинство проблем отпадёт. Думаю, что даже ваш вопрос решится значительно проще: надеюсь, что после того, как вы помогли мне, он сделает исключение и разрешит отправить вас через мою Базу в любую земную Зону, куда ведёт Шунт.

Пётр хмыкнул:

– Ты всё говоришь «главком, главком». Кто он такой точно?

– Я уже объяснял: фактически – Глава «верхних». Так повелось с тех времён, когда произошла Катастрофа. Базами на спутнике нашей планеты руководили военные, а у них, естественно, имелся начальник, но он был также тесно связан с контролем работы учёных. Он и стал главкомом.

– Слушай, – сказал Пётр, – помнится, ты говорил, что Базы ваших исследователей расположены на планете, которая почему-то не разбита на Зоны?

– На Тандее. Ну и что?

– Все Базы находятся именно там?

– Да, – подтвердил Авван.

– Но ведь, получается, что тогда можно попасть в твою резиденцию просто по воздуху, без всяких Зон, каналов и проходов.

Авван усмехнулся:

– Видишь ли, у конструкции Баз есть одна особенность. Во-первых, через Шунт ты попадаешь на Базу, но выбраться на этом же гравилёте на поверхность не можешь! Не пешком же ты пойдёшь до другой Базы! Во-вторых, внутрь снаружи Базы ты на гравилёте тоже не попадёшь. В-третьих, гравилёт могут засечь, хотя из поселений там всего один город «верхних». А вообще, о конкретном расположении Базы каждого исследователя официально знает только главком и начальник Комитета.

– А что, вообще, из себя представляют Базы? – спросил майор. – Они стандартные?

– Да, одинаковые. Это жилой комплекс, модули которого создаёт Пирамида. Там масса технических возможностей, система пространственной коммуникации, пульт управления и обработки информации. База находится под землёй, и ангар, куда попадает через Шунт гравилёт, тоже. На поверхность выходит лишь бункер лифта. И этот вход снаружи как раз очень легко контролировать.

– Значит, у нас остаётся только вариант, о котором ты говорил с самого начала?

– Ну и ещё вариант, если главком согласится отнестись к вам благосклонно.

– А если не согласится? – Александр покрутил головой, потягиваясь в кресле и зачем-то поправляя грудную часть костюма. – Знаешь, думаю, что полагаться на милость или немилость вашего Главкома – не самое разумное. Будем действовать, как и планировали. Скажи, когда ты на гравилёте переместишься на Базу твоей подруги, ты сможешь сразу же уйти в другую Зону, если там обнаружится засада?

– В первый момент появления на Базе мы сможем определить только, есть ли засада непосредственно в ангаре. Для того чтобы уверенно говорить обо всех помещениях, нужно выйти из гравилёта.

– Понимаю, – кивнул майор. – Но если солдат нет в ангаре – уже хорошо, верно?

– Конечно, – согласился Авван. – Это мы определить успеем. Думаю, даже успеем уйти, если они там есть. Плохо то, что связаться с главкомом я могу только с пульта на самой Базе! Всё устроено именно так, к сожалению.

Гончаров, внимательно разглядывавший тарланина, спросил:

– А ты, выходит, какая-то значительная фигура? Имеешь влияние на вашего генерала?

Авван помолчал, а потом сказал:

– Кстати, такое звание у него тоже есть, точнее – было когда-то. Но сейчас его называют главнокомандующим. Впрочем, неважно, будем считать, что я такое влияние имею. Во всяком случае, если я, с учётом вашей помощи мне, попрошу разрешить и вам помочь добраться домой, уверен, он согласится. Почти…

– Авван, да ты его родственник, что ли? – сообразил Пётр.

– Будем считать, что родственник, и давайте закроем данный вопрос. Таким образом, если на Базе Кин не окажется комитетчиков, всё нормально. А если они будут, то…

– То, возможно, придётся стрелять! – закончил за Аввана Домашников.

– Понятно, – вздохнул Гончаров, вытаскивая сигарету. – Кстати, почему всё сделали именно так?

Авван развёл руками:

– Да уже говорили: многое просто определяется технологиями Предтечей…

– Но позволь, – перебил Домашников, – знать или не знать, где на планете находятся некие постройки – тут уже мифические Предтечи ни при чём. Явно же ваше руководство так решило!

– Конечно, это было решено тарланами, прежде всего, самим главкомом, – ответил Авван. – Думаю – для лучшего централизованного контроля исследователей, для возможности не отпускать тарлан от себя, что ли. «Верхних» мало, техника Предтечей даёт большую мощь, а исследователи, хоть их и постарались изолировать от основного общества «верхних», получили значительную свободу передвижения по иным мирам. Поэтому подобная схема применена специально, чтобы исследователи не могли свободно и быстро перемещаться по поверхности планеты Баз. Каждый исследователь работает сугубо индивидуально, информация о наблюдаемых мирах передаётся только главкому, ну и в Комитет. Исследователи получают достаточно свободный доступ к серьёзной технике Предтечей, поэтому возможность вступать в сговоры друг с другом для них постарались свести к минимуму. Главком совершенно справедливо подстраховался от возможности угрозы с этой стороны.

– М-да, везде политика сраная, будь она неладна, – проворчал Гончаров.

– Надо отталкиваться от того, что есть, – подвёл черту Авван.

Домашников хмыкнул:

– Но, как мне уже кажется, от одного ваш главком подстраховался, а от другого не очень-то! У тебя, вон, есть среди исследователей подруга, да и приятель какой-то.

Авван промолчал, только состроил неопределённую лёгкую гримасу.

Земляне, и даже Пётр, не стали задавать лишних вопросов – было понятно, что Авван не станет углубляться в эти подробности. В самом деле, пока имелись задачи более насущные, чем выяснение мотиваций руководителей общества «верхних».

Гончаров прикинул ситуацию. Он, конечно, не понимал до конца нюансов того, что случилось с Авваном, почему некий Комитет Безопасности преследовал его, почему некий главком может легко ему помочь в данной ситуации и, самое главное, почему КБ, судя по всему, действовал именно помимо воли этого самого главкома. Но догадываться уже было можно.

Ведь, если посмотреть в суть вещей, подобные ситуации, в принципе, знакомы: ещё до Катастрофы в бытность майором ОМОНа Александр насмотрелся ситуаций, когда, например, СОБР часто прыгал впереди его подразделений или ОБЭП регулярно стремился провернуть какие-то операции, нарушая взаимодействие обычных милицейских следователей-оперативников. И чего уж говорить о ребятах из ФСБ, которые вообще ещё со времён оных всегда считали себя «белой костью» по сравнению с МВД? Интересы различных силовых ведомств настолько часто пересекались в разные времена и у разных народов, что давно сделались притчей во языцах – взять хотя бы знаменитое, обыгранное во множестве книг и кинофильмов противостояние абвера и гестапо в Германии в период Второй мировой войны! И так далее и тому подобное.

Более чем вероятно, что и тарлане ничего нового здесь не придумали. Ведь, как «верхние», так и «нижние», они явно были людьми не только внешне, а значит, и интриги, которые заплетались в их обществе, скорее всего, напоминали хорошо знакомые землянам схемы. И, самое главное, стереотипные ошибки, которые могли допустить тарлане, вполне могли быть ошибками, свойственными людям! На этом вполне стоило сыграть, если бы иметь побольше информации. Вырвать её из Аввана сразу не получалось, поэтому следовало любой ценой попасть на Базу и дать возможность тарланину связаться с якобы всесильным главкомом. А дальше видно будет!

– А как одеты эти агенты-комитетчики? – поинтересовался Гончаров. – У них какая-то специальная форма?

– Нет, стандартные УЗК. Есть только один знак отличия – треугольник с вписанным кругом. Его сами рисуют.

– Вот-вот, хорошо, – обрадовался майор. – Если щиток опустить, то и лица не видно, так? А знак можно, говоришь, нарисовать, если что? Мы находим любую другую Базу, любого другого исследователя – такую, где засады точно нет. Ну, потратим больше времени, зато сработаем наверняка! Выходим там, и через обычное пространство, по поверхности планеты, а не через всякие ваши Шунты, тихо и спокойно добираемся до одной из ваших Баз – твоей или Кин. В этом случае – уже стоит прямо к твоей двигать, как мне кажется. Подлетаем на гравилёте, выходим в броне, вроде как свои, и, если охранник есть, устраняем его, а потом врываемся внутрь. Ты сообщаешь главкому о возникших у тебя проблемах или о чём тебе надо, а мы спокойно отправляемся на Землю. Да, кстати, что я говорю! С главкомом ты можешь связаться с самой первой Базы, верно? В общем, все довольны, вся смеются. Как?

Авван грустно улыбнулся:

– Идея гениальная, но смеяться рано. А на чём же ты собрался добраться до Базы?

– Как на чём – на гравилёте!

– Я же объяснял, ты чем слушал? База находится под землёй, и ангар, куда попадает через Шунт гравилёт, тоже. Машину придётся оставить внизу, а до моей Базы может быть несколько тысяч километров! Пешком, что ли? Можем взять гравитационные пояса и полететь без гравилёта, но так гораздо медленнее, и если засекут, то сразу же заподозрят неладное.

– Ну тогда получается, что я зря всякие схемы операций городил, – развёл руками Гончаров. – Остаётся только тот вариант, что предлагал ты.

– Конечно, мне бы следовало найти саму Кин, – пробормотал Авван и посмотрел на дисплей на предплечье. – Но в сложившейся ситуации я не уверен, что не наврежу ей, так что… Нет, мне сейчас не стоит её искать: если её даже вдруг арестовали комитетчики, то я и ей помогу, связавшись с главкомом. Давайте действовать так, как условились: сначала доберёмся до Базы Кин, а вот дальше – по обстановке! Двигаемся дальше – Арка вот-вот включится!

В новом мире взору открылось унылое плоскогорье, за которым вдали высились горные кручи, а сам Переход располагался в не менее унылой долине, через которую лениво катила мутные желтоватые воды илистая река. Редкие деревья и кустарник торчали из каменисто-глинистой почвы, словно плохо сбритая щетина. Пологие берега местами топорщились зарослями высокой травы, смахивающей на земные камыши.

Сухой и жаркий воздух навевал утомление и в сочетании с ландшафтом создавал тоскливо-гнетущее настроение. Картина окружающей местности до боли напомнила Гончарову ненавистный Пяндж, так что он даже хотел поинтересоваться у Аввана, не на Земле ли они очутились.

Однако Домашников, рассмотревший очень похожее на земное солнце светило через светофильтр шлема, сказал, что в небе виднеется и другое – большое и бледно-красное, сейчас расположенное почти точно за основным. В дополнение у горизонта просматривалось ещё одно небесное тело, светившее, безусловно, отражённым светом – так иногда при особо чистой атмосфере и на Земле видна днём Луна. Правда, с Луной спутать это небесное тело было трудно – оно имело выраженный зелёноватый оттенок и выглядело раза в три крупнее.

Согласно информации, выданной навигационной системой гравилёта, они находились в одной из Зон мира, населённого не слишком высоко развитыми гуманоидными существами: использование животных для перевозки грузов, отсутствие машин и огнестрельного оружия. Кто был прикреплён сюда в качестве исследователя, Авван не знал.

В Зоне располагалось три Перехода, ближайший из которых вёл в намеченном тарланином направлении – в Мир Маратов.

– Нам в ту сторону, за перевал. – Авван указал рукой на не слишком высокий горный кряж, вздымавшийся правее.

Пётр, в который раз недоумевая, поинтересовался у Аввана, как подобная ситуация соотносится с тем, что тарлане якобы не могут полностью управлять странными агрегатами Предтечей. Ведь налицо существовала чрезвычайно разветвлённая информационная система, позволяющая получать данные о местоположении Арки и даже о мире, к которому принадлежит Зона.

Их провожатый пожал плечами:

– А как вообще может существовать подобная система? Как существуют, например, эти Переходы? Не менее странно, не так ли? Но мы ими пользуемся! Что касается информации… Она, между прочим, есть далеко не обо всех мирах. Кое-какие данные, кстати, вносили уже наши специалисты – с некоторыми нюансами ввода данных в то, что заменяет компьютеры в системе Предтечей, техники частично разобрались. Собственно, как мне кажется, на подобную ситуацию эти установки и были рассчитаны: чтобы существа с определённой степенью развития могли пользоваться ими в определённых пределах, но не более.

Гончаров и Домашников почти одновременно с легкой иронией покосились на тарланина, но Авван либо не заметил этих взглядов, либо сделал вид, что не замечает.

Река осталась далеко позади, и под гравилётом потянулось постепенно повышающееся скучное каменистое плоскогорье. Километров через тридцать оно сменилось предгорьями, где, как ни странно, среди начинающих щетиниться скалами отрогов стала снова попадаться древовидная растительность. В одном месте мелькнуло небольшое стадо животных, похожих на горных козлов, да пару раз в небе замечали крупных птиц, паривших, раскинув крылья.

Горы становились всё круче, и Аввану пришлось подниматься выше. Высота хребта не превышала пары километров, и даже снег отсутствовал на каменных вершинах, через которые перевалил гравилёт. Верхний Барьер Зоны, как уже знали земляне, повторял все изгибы рельефа местности, так что подняться выше пятисот метров от поверхности всё равно не получалось. Такое положение вещей означало, что невидимая верхняя граница имела конфигурацию, сходную с профилем, над которой она простиралась. Натолкнуться на преграду гравилёт не рисковал: его автоматика контролировала расстояние до Барьера и подавала соответствующий сигнал. Практика полётов на Земле давно показала опасность столкновения самолётов или вертолётов с этой невидимой для радаров и глаза «стеной».

Далеко в стороне виднелась другая горная цепь, гораздо более высокая. Там белели ледяные шапки, и высота их, возможно, могла поспорить с пиками Памира или Гималаев.

С другой стороны хребта, который миновали люди и тарланин, местность понизилась гораздо резче, и вдали засверкало крупное озеро. Растительности стало больше, появились настоящие деревья, похожие на оливковые – такие же изогнуто-кряжистые, с мелкими плотными листьями. Кое-где встречались кустистые растения с тёмно-красными цветками. Внимательно разглядывавший местность Домашников вспомнил, что кусты похожи на «азалии» в мире амазонок.

– Да нет, – возразил Гончаров, – те точно выше и цветков там больше.

– Вполне возможно, там были культурные разновидности, – объяснил своё предположение Пётр, – а здесь дикие. Как наши яблони, например: сравни дичок и породистое садовое дерево.

Майор неопределённо хмыкнул. Домашников хотел было пошутить по поводу мира амазонок, но, взглянув на лицо майора, не стал. Он лишь поинтересовался у Аввана, не в тот ли мир они, действительно, попали. Тарланин не понял, и тогда Пётр рассказал про Зону, где они побывали в обществе жёсткого матриархата.

– Кроме того, – добавил он, – очень уж местные солнца похожи на те. Там явно была система двойной звезды, и одна из них – красная, а вторая внешне почти как наше солнце. Расположены они на небе, правда, иначе, но и мы находимся наверняка совсем на иной широте и долготе.

– Что касается конкретно этого мира, то здесь я всего лишь обследовал местность на пути к нужной мне Арке, – ответил Авван. – Вполне возможно, мир ваших амазонок и этот – один и тот же. Кстати, вон там, на востоке, где находится плодородная долина, живут какие-то племена, но по виду они куда более дикие, чем ваши амазонки… Впрочем, разве это имеет значение?

Все согласились, что подобные рассуждения представляют чисто академический интерес.

Авван летел строго по прямой, и вскоре на берегу озера они увидели знакомую Арку, отражавшуюся в зеркале стоячей воды на фоне прожаренного солнцем белёсо-голубого неба.

– Прибыли, – отметил очевидный факт Авван. – И очень удачно: Переход вот-вот заработает.

Гравилёт сделал круг, и тарланин посадил машину метрах в двадцати от Арки, как всегда, чуть в стороне от её створа. Домашников поинтересовался у Аввана, почему он уже не первый раз выбирает для ожидания именно подобную точку. Тарланин пояснил, что поступает так во избежание прямого столкновения с тем, что может появиться из Перехода.

– Прямо за этой Аркой, но при движении с другого направления, находится зона энергов: чёрные электрические машины, помните? Зачем же сталкиваться с ними лишний раз? Мы к ним отсюда, разумеется, попасть не можем, а они, если что, как раз могут здесь вынырнуть. Если там ещё есть, кому выныривать, – добавил он.

Недалеко от места посадки возвышался постамент, грубо сложенный из плоских камней. На его вершине чернели остатки кострища. И здесь какое-то племя устроило что-то вроде капища и исполняло обряды задобривания духов, но сейчас никого вокруг не было видно.

Арка включилась, и Авван нырнул в проём.

Глава 21

На «противоположной стороне» этой улицы с односторонним движением на сей раз было темно. Люди и сам тарланин всмотрелись в какое-то почти чёрное марево на экранах на стене салона, воспринимавшихся как окна.

– С дорогой, по которой я сейчас вас веду, мне повезло, – сказал Авван. – Все Зоны на пути к Базе Кин населены мало и сравнительно спокойные, за исключением одной. – Он криво усмехнулся. – Кстати, к моей Базе в этом смысле было бы двигаться гораздо хуже.

– А эти, как ты говорил?… – начал Гончаров.

– Мараты, – подсказал Авван.

– Расскажи о них побольше.

– Сам я, естественно, исследованиями здесь тоже не занимался, но этот мир находится под наблюдением моего приятеля Янжа Рэмпокка, – ответил Авван. – Мараты, местные жители, внешне издали достаточно человекообразны. Янж рассказывал мне, что они происходят от земноводных, но имеют интересное строение тела. Прочная кожа типа хитина создаёт как бы внешний скелет, к которому внутри крепятся все органы и мышцы. Мир насыщен водой, но больших открытых водоёмов не так много. Множество рек и болот, хотя есть и вполне сухие места. В прошлом этот мир, возможно, был ещё более влажным, но сейчас, в силу каких-то природных процессов, подсыхает. В своё время это наверняка и дало толчок эволюции маратов.

– А если поточнее, каков уровень их развития? – поинтересовался Пётр.

– Мараты знали паровые машины и простые двигатели внутреннего сгорания, имели огнестрельное оружие, зачатки авиации. Могу сказать, что уровень земной цивилизации в технических вопросах был существенно выше, – заметил Авван. – Как и цивилизации Тарланы, в общем-то. Конечно, как почти везде, цивилизация здесь развивалась неравномерно: были более передовые и более отсталые регионы. Наверное, маратов можно сравнить по сохранившемуся уровню развития с баори, мир которых изучает Кин, хотя как биологические виды, они совершенно разные существа.

Тарланин включил систему ночного видения, и темнота преобразилась. Фон изображения не имел какого-либо тона, как на подобных земных приборах, позволяя видеть всё вокруг так, словно картина просто «очистилась» от мрака, хотя и осталась чуть сумеречной. Кроме того, Авван включил режим передачи звуков, и салон наполнился разнообразными свистами, повизгиваниями и скрежетанием.

Машина находилась посреди мшистой поляны, затесавшейся в зарослях деревьев, внешне напоминавших гипертрофированный укроп. Белёсыми космами вокруг стелился туман, среди которого из глубины леса и на самой поляне изредка вспыхивали слабые разноцветные огоньки. Никакой живности в поле зрения видно не было, но звуки снаружи не утихали. Наконец майор заметил на ветке «укропа» чуть поблёскивающий, словно лаком покрытый, сизый, как слива, шар, который равномерно вздымался и опадал. С ритмом этих движений отчётливо сопоставлялся один из раздававшихся свистов.

– Выходить не будем? – деловито осведомился Домашников, поглаживая деструктор.

Авван усмехнулся:

– Ты бы подошёл для Группы Исследований, если бы доказал лояльность главкому… А для чего нам выходить? Здесь хоть и не так воняет, как в Мире Океана, но болото есть болото, а днём ещё и мошек полно. Если хотите, можно глотнуть местного воздуха для сравнения. Дышать тут, как и везде, куда ведут Арки, можно.

Дверь гравилёта плавно скользнула в сторону, и в салон вместе с влажным воздухом повалили запахи. Действительно, гниющим океаном не пахло, но ощутимо отдавало болотными газами и ещё чем-то, кисло-сырым, словно от тряпки, которой пару дней тому назад вытирали разлитое молоко, но забыли прополоскать. После жаркого плоскогорья казалось сравнительно прохладно, но, несмотря на это, свежести не ощущалось – всё отбивала влажная липкость местных «ароматов».

Почва выглядела мягкой и топкой, и Гончарова заинтересовало, не проваливаются ли узкие опоры гравилёта. Авван уверил, что нет, поскольку в зависимости от характера грунта опоры автоматически уширялись.

Домашников выбрался наружу и отправился к Арке – он старался по возможности срисовывать карту оттуда, а не с приборов Аввана. Гончаров подумал и вышел вслед за ним, чтобы немного размяться.

– Куда нам сейчас, и сколько ждать до включения? – осведомился он, энергично приседая и делая наклоны в сторону и вперёд.

Авван взглянул на дисплей пульта.

– Здесь четыре Арки, нам требуется вот сюда. – Он указал на Переход, что располагался по карте ниже и правее от места, где они находились сейчас. – Времени до следующего цикла включения около трёх с половиной часов.

Судя по уже привычному масштабу Зон, расстояние до нужной Арки составляло километров шестьдесят – пустяк для такой машины, как гравилёт.

– Ещё одну небольшую экскурсию для вас устрою, – чуть усмехнулся тарланин. – Полетим не торопясь, и если бы не ночь, то вы бы увидели побольше.

Домашников, уже срисовывавший карту в альбом, хмыкнул:

– Ничего, и так интересно – видно-то просто здорово. А сколько до местного рассвета?

Авван пожал плечами:

– Информационная система не даёт таких сведений. Странно, конечно, но факт. Можно определить, сколько осталось до срабатывания каждого Перехода в данной Зоне, но местное время не индицируется.

Люди вернулись в машину, Авван закрыл дверь, продул салон и поднял гравилёт в воздух. Укропообразные деревья, верхушки которых скрывал туман, оказались, действительно, высокими – большинство достигало не менее тридцати метров. Гладкие, тёмно-зелёные с какой-то синевой стволы блестели то ли от оседающей влаги, то ли сами истекали соком. На одной из веток, теперь уже ближе к гравилёту, люди разглядели другой свистящий шар. Это было живое существо, сидевшее, уцепившись лапами за ветку. Мигнув мутными плёнками, словно веками, влажно блеснули два глаза, расположенные по горизонтали на полусферическом выступе, возможно, игравшем роль головы. Посередине виднелось круглое с пульсирующими краями отверстие, которое, без сомнения, и издавало свист.

– Вот, блин, и местный соловей, – тихо пробормотал Исмагилов, внимательно всматриваясь в «шар».

Шароптица вместе с веткой ушла вниз, и машина всплыла из чащи. Туман серыми волнами колыхался над верхушками «укропов», сливаясь на пределе видимости в сплошную массу. Он словно уцепился за деревья и висел над лесом плотненькой массой, лишь кое-где позволяя отдельным ветвям просовываться сквозь себя. Однако уже на высоте нескольких метров над уровнем крон, воздух был почти чист от белёсых клочьев испарений и сконденсировавшейся влаги, но небо, затянутое низкими тучами, плыло, казалось, совсем рядом. Гравилёт, таким образом, оказался в сравнительно тонкой прослойке чистого воздуха между слоем тумана и нависающими облаками.

– Куда лететь? – спросил майор, словно гравилётом управлял он.

Авван бросил взгляд на приборы и показал рукой:

– Во-он туда! У планеты есть магнитное поле, так что для ориентации можно простой компас использовать.

Туман побежал навстречу причудливо сворачивающимся и выгибающимся пластам.

– Тут тоже сплошная облачность? – спросил Пётр.

– Очень часто. Но в отличие от вонючего океана, иногда можно видеть солнце и звёзды.

Словно в подтверждение слов Аввана, среди туч мелькнул разрыв, который, правда, быстро затянулся, но лоскут тёмного неба с редкими горящими точками всё-таки удалось разглядеть.

Минут через двадцать полёта люди заметили, что небо, а точнее слои туч с одной стороны горизонта стали светлеть. Туман редел на глазах, словно всасываемый в глубь зарослей. «Укропы», казалось, всё выше высовываются из белёсого дымного моря, и, в конце концов, когда совсем посветлело, клочья тумана окончательно опустились в нижние этажи леса.

Местность пошла более холмистая, и деревья здесь стояли не так плотно. В низинах поблёскивала вода, но сами вершины пологих обширных возвышенностей на вид казались гораздо суше, чем тот район, где стояла первая Арка.

Среди однообразия поредевших «укропных» деревьев теперь встречались и другие типы: одни в виде гигантских папоротников, другие – ниже, похожие по форме на ели из-за разлапистых направленных вниз веток. Правда, на этих ветках росли фигурные листья, похожие на дубовые.

Стало совсем светло, но одновременно с рассветом начался мелкий дождик, и видимость ухудшилась. Авван что-то сделал на пульте, и водяная пыль, мешавшая обзору, исчезла. Домашников поинтересовался, как работают невидимые «дворники» гравилёта, и тарланин объяснил, что и здесь применяется гравитационное поле, словно «сдувающее» капли с корпуса машины.

Лес расступился, и взору открылась местность, поросшая вместо грязно-серого мха неожиданно яркой, ядовито-жёлтой травой. На фоне однообразного леса это сочетание смотрелось как неестественно броское пятно.

Поле тянулось километров на пять, а дальше снова начинался лес. Здесь впервые показался признак цивилизации: через равнину бежала насыпь, по которой были проложены рельсы – издали внешне практически полный аналог земных.

– Поезда дальнего следования здесь, как вы понимаете, давно не ходят, – пояснил Авван.

Он летел невысоко, метрах в пятидесяти над поверхностью, но снизился ещё, чтобы люди могли лучше рассмотреть местную железную дорогу.

– А ты не пробовал подниматься выше? – вдруг непонятно почему поинтересовался Пётр. – Может, в каких-то Зонах нет верхнего Барьера?

– Увы! – развёл руками Авван. – Это стандартные атрибуты: Зоны везде сверху, как крышками, закрыты. В противном случае, как вы понимаете, всё обстояло бы иначе – везде, где цивилизации умели летать, осталось бы воздушное сообщение на больших расстояниях. Кстати, не знаю, была ли у вас возможность обратить на это внимание в своём мире, но в момент образования Зон, верхний Барьер появлялся самым последним, несколько позже, чем боковые.

– Точно! – подтвердил Гончаров. – Я в день Катастрофы наблюдал, как ещё садились оказавшиеся рядом в воздухе самолёты.

– Кстати, Авван, – спросил Домашников, – ваши учёные или, как их вы там называете, техники, хоть имеют представление, откуда берётся колоссальная энергия для поддержания Барьеров в течение стольких лет?

– Кто бы знал! – хмыкнул тарланин. – Такое впечатление, что установка Предтечей использует некое свойство пространства, и, возможно, здесь нужно рассуждать не о каком-то количестве энергии в тех понятиях, что нам привычны и которое так поражает воображение. Возможно, само пространство обладает особенностями, что достаточно поставить Барьер один раз, а потом вливания энергии на его поддержание и не требуется, как не требуется существенной энергии на поддержание стены построенного дома – она стоит, потому что таково свойство пространства, где она воздвигнута, правильно?

Впереди взорам открылась широкая, полноводная река. Странным образом при такой ширине течение было быстрым. Серовато-песочные волны накатывались друг на друга, а у берегов болтались вспученные клочья грязноватой пены с желтоватыми и бурыми отливами. Всё говорило о том, что в воде присутствует много растворённых веществ, создающих подобные пенные образования.

В паре километров правее по течению на берегу реки люди увидели кучку строений и участки возделанной земли. На вопрос Авван пожал плечами и ответил, что поселений в данной Зоне очень мало.

– Жители – крестьяне, медленно деградирующие из-за невозможности воспроизводить элементарную технику, – заметил он.

Гончаров покосился на Аввана, но промолчал. Этот взгляд заметил Домашников и успокоительно похлопал Александра по колену. Майор взглянул Петру в глаза и кивнул, словно подтверждая, что он всё правильно понимает.

– Покажу их вам поближе, – предложил Авван и свернул к посёлку.

Примерно полтора десятка одноэтажных построек разного размера были сложены из стволов «укропных» деревьев на манер рубленых земных изб. Легко угадывалось, что какие-то из домиков являлись жилыми, а длинные и продолговатые, возможно, служили амбарами или иными производственными помещениями. На самом берегу стояли мостки и причал, сооружённые из таких же брёвен. Тут же качались на волнах несколько плавательных средств типа катамаранов и лодок с мачтами.

Метрах в ста от берега и от крайних построек начиналось возделанное поле, на котором животные, напоминавшие огромных лягушек с укороченными лапами, тянули вполне узнаваемый плуг, отваливающий пласты рыхлой влажной почвы. Животными управляли две тёмные, почти чёрные, но издали достаточно человекообразные фигуры. Ещё несколько подобных фигур копошились среди строений. На лужайке перед шестиугольной «избой» бегали мелкие фигурки – местные дети. На некоторых аборигенах болталось нечто вроде одежды в виде широких поясов и коротких штанов.

Это и были так называемые мараты, разумные жители данного мира.

– Жизнь продолжается, – философски заметил Домашников.

Гравилёт летел практически бесшумно, но не в режиме невидимости, и кто-то заметил объект в небе.

С расстояния не было слышно криков, но мараты побросали свои занятия, на несколько мгновений задрали головы, после чего кинулись прятаться в домах. Авван, заинтересованный такой реакцией, сделал круг над посёлком. Тут из центральной «избы» выскочила коричневая фигурка с каким-то предметом в руках и встала в характерную стойку для стрельбы вверх.

– Ну и зачем ты это? – крякнул Авван.

В то же мгновение видимость на экранах-окнах гравилёта на мгновение чуть подёрнулась розовым, словно вокруг возникло розоватое стекло – сработало защитное поле.

– У них ещё не все патроны отсырели… – проворчал Авван, закладывая крутой вираж.

– Воинственные ребята, – удивлённо проворчал майор. – Я смотрю, у них даже автоматы есть?

– Да, и кое-где даже пушки и тому подобное. Но этого уже мало остаётся.

Авван сделал ещё один круг над деревней. Чёрная фигурка выстрелила ещё раз, пока не убедилась, что оружие бессильно против летающего аппарата.

Через пару километров за рекой снова потянулись заросли, переходящие в густой лес. Здесь, правда, преобладали уже не «укропные» деревья, а другая порода, напоминавшая папоротники. Посёлков больше не попадалось, и только в одном месте взорам людей предстали развалины нескольких каменных строений. От них вела дорога, вымощенная похожими на бетонные плитами.

Заросли перешли в обширное болото, блестевшее среди трясины окнами маслянистой воды и расстилавшееся, насколько хватало глаз. Губчатыми горбами тут и там вспучивались из болота холмики, на которых росли всё те же древовидные папоротники, только здесь они были поменьше. Иногда из воды высовывались головы разных размеров, хватали меньших зверушек, прыгающих с кочки на кочку, и снова скрывались в жиже болота. Низко над ржаво-зелёной поверхностью, словно дымы, вились плотные рои мошкары.

Через десяток километров местность снова стала повышаться и покрываться плотным лесом. Стайки шаровых птиц иногда проносились над верхушками деревьев, в низинах копошились амфибиообразные существа, но нигде не наблюдалось даже намёка на деятельность маратов.

Нужная Арка располагалась на высоком холме, но из-за густой и высокой растительности заметить её можно было только с высоты. Люди обратили внимание, что деревья вокруг Перехода вырублены. Тарланин объяснил, что это сделал он лично, когда «прокладывал» трассу от данных «ворот» между мирами до других.

Авван посадил гравилёт на просеке недалеко от Арки и повернулся к землянам.

– А сейчас ещё раз небольшой инструктаж, – сказал он. – Впереди – самая проблемная Зона на нашем пути. Это земная Зона, имевшая высокий промышленный потенциал и всё ещё густо населённая. Населённая Зона на Земле – вообще тяжёлый случай, а в этой ещё и сложная ситуация сама по себе…

– Так мы сейчас будем на Земле? – взволнованно оживился Домашников.

Авван утвердительно кивнул.

– Может быть?… – Пётр не закончил фразу, но и майор и тем более Авван, поняли, что он имеет в виду.

– Нет-нет, я уже излагал соображения, почему не стоит соваться на мою Базу. Нам не стоит допускать даже возможности нарваться на засаду.

– Петя, думаю, стоит пока следовать нашему плану, – поддержал тарланина Гончаров, с нажимом выделив слово «нашему».

– Да, – кивнул инопланетянин, – и я рад, что у тебя нет возражений. Так вот, в земной Зоне, куда мы сейчас попадём, сложная обстановка. Я не понимаю причин такой ситуации, но там масса враждующих группировок, в основном на религиозной и расовой почве. Пока ещё есть значительное количество оружия, потому есть некоторая опасность для нас. Кроме того, помните, что выстрелы, гасимые защитным полем гравилёта, «съедают» ресурс энергии. Одно утешает: если там могут объявиться солдаты Комитета, – он зло усмехнулся, – они тоже столкнутся с проблемами в виде враждебности значительной части местного населения. Поэтому все исследователи, да и агенты, в Зоны, подобные этой, суются осторожно.

– Погоди, ты говоришь о Зоне в Великобритании? Или про какое-то место на Ближнем Востоке или в Латинской Америке? – запоздало удивился Домашников.

Авван приподнял брови, насколько позволял надетый на голову шлем:

– М-м-м, я сталкивался и с этими местами на Земле. Я старался проверить большинство Зон вашего мира – особенно либо самые населённые, либо самые экономически развитые. Но я уже говорил, что за этой Аркой – не Ближний Восток, а страна, которую называют Великобритания.

Пётр выпучил глаза:

– Да, ты говорил, но там – конфликты на религиозной почве?! Наверное, ты имел в виду Северную Ирландию?

Тарланин развёл руками:

– Вы земляне – вам виднее, а я не все названия точно знаю. Я говорю то, что видел сам. Местность, где мы окажемся, ещё называется Англия.

– Ну и ну! – только и сказал Пётр.

– Понятно, – вздохнул Гончаров и поинтересовался: – А мы куда там попадаем, в Англии-то?

Авван кривовато усмехнулся:

– Как раз в знакомые Петру места: Арка, через которую мы выйдем, стоит в городе, где Пётр бывал, – в Лондоне.

– Здрасьте, с приездом, – пробормотал Домашников, тоже саркастически усмехаясь. – Самое смешное, что всегда мечтал ещё раз там побывать. Город-то сам по себе хороший, уютный какой-то, особенно в хорошую погоду.

– Ну он, безусловно, сильно изменился в худшую сторону с того момента, когда ты там был, – заверил Авван.

– Ну да, догадываюсь, – протянул Домашников. – Но ты говоришь – столкновения на религиозной почве, хм?… Впрочем, если подумать и прикинуть всё, что с нами произошло, если вспомнить ситуацию там до Катастрофы… Они ведь навпускали к себе всяких исламистов. На всё закрывали глаза, лишь бы каких-нибудь чеченских или палестинских террористов представить борцами за свободу. Помню, иду в центре Лондона, гляжу – стоят морды бородатые и размахивают плакатами «Ислам – будущее Британии!». А власти хоть бы хны, никак не реагируют. Посмотрел бы я, если бы англичанин вышел орать в каком-нибудь Тегеране: «Христианство – будущее Ирана!» Недолго бы он там простоял!..

– Это ты видел, когда был в командировке?! – покосился на Петра майор.

– Ага, – кивнул инженер, – целую неделю там жил. Завод оборудование закупал, ну а меня как спеца со знанием английского послали.

– Там сейчас ситуация очень сложная, – повторил Авван.

– Уже не сомневаюсь! – Пётр похлопал гравистрел, стоявший у стенки в специальном держателе.

– Нам не стоит отвлекаться на местные конфликты, лишь бы в нас не стали стрелять из чего-нибудь тяжёлого, – сказал тарланин. – К счастью, как обычно везде, там такого оружия остаётся всё меньше и меньше. Наша проблема лишь в том, что нужно перелететь к другому Переходу как можно скорее – у нас будет всего двадцать минут до включения. Если вдруг задержимся, то опоздаем. Придётся потом ждать почти четыре часа, а место, как я уже сказал, проблемное. Лучше всего, если бы мы попали в этот город ночью.

Он ещё раз проверил показания приборов и кивнул людям:

– Значит так, у нас почти два часа времени до включения Арки…

– И что? – Гончаров чуть насторожился.

Авван сделал неопределённый жест:

– Здесь рядом, в нескольких километрах, есть одно местечко, и я хочу его посетить.

– Ну, если есть время – полетели, – с готовностью откликнулся Домашников.

– В том-то и дело, что вы подождёте меня у Арки – я отправлюсь один.

Люди переглянулись.

– Ты решил от нас отделаться? – напрямик спросил Александр. – Именно здесь?

Тарланин протестующе взмахнул ладонями:

– Конечно же нет! Но мне надо кое-что проверить. Я быстро вернусь.

– Мы можем рассчитывать, что ты не бросишь нас? – настаивал Гончаров.

– Безусловно, – усмехнулся Авван. – Вот вам гарантия: гравилёт останется у вас.

– А как же?… – начал было майор, но тарланин перебил его: – У меня есть небольшое индивидуальное средство передвижения.

С этими словами он достал из багажного отделения гравилёта какой-то ребристый цилиндр, высотой не более книжки небольшого формата.

– Вы будете ждать меня в машине – какие гарантии вам ещё нужны? – говорил Авван, манипулируя с цилиндром, который на глазах развернулся в широкую полосу, на концах которой имелись застёжки вроде «ласточкиного хвоста».

– Твоя вылазка не опасна? – с сомнением спросил майор. – Может лучше отправиться всем вместе?

Авван отрицательно покачал головой:

– Как раз так может быть хуже. Но, скорее всего, никакой опасности нет. Я вернусь, думаю, самое большее, через час. Проверю кое-что и вернусь. Ждите меня здесь.

Он застегнул антигравитационный пояс поверх защитного костюма, повесил деструктор на шею и немного замешкался, словно внутри у него тем не менее бродило сомнение. Земляне выжидающе смотрели на Аввана.

Словно решившись, тарланин вынул из ячейки своего костюма плоскую коробочку. Размером она не превышала пачку сигарет, но была раза в три тоньше. Домашникову она напомнила уже забытые карманные персональные компьютеры – дисплей на одной плоскости коробочки и несколько кнопок.

Авван протянул приборчик майору.

– Что это? – спросил Гончаров.

– Это – «навигатор», очень ценное устройство, выдаётся только членам Группы Исследований и только в одном экземпляре. Лучше, если блок останется пока у вас. Вставляется он вот сюда…

Авван показал, в какую ячейку костюмов может быть установлен «навигатор».

– Он автоматически подключается к системе костюма, но может работать и автономно. Показывает расположение Переходов в той Зоне, куда вы попадаете, ваши координаты и время включения конкретно указываемой Арки. У вас в костюмах такого нет, я говорил. Его надо просто включить – вот так, остальное он сделает сам. В ручном режиме дисплей может разворачиваться в голограмму.

– Авван, тебе что-то угрожает там, куда ты собрался? – настойчиво спросил Пётр.

– Да, – поддержал Домашникова майор. – Давай слетаем все вместе и, если…

– Нет! – Авван был категоричен. – В любом случае вам лучше туда не показываться. Если что, у вас есть и гравилёт, и даже «навигатор».

– Я тебя не понимаю… – снова начал Гончаров, но Авван не дал ему договорить.

– Так надо! – тоном, не терпящим возражений, сказал тарланин. – Если меня не будет через час – действуйте по обстановке. Но будьте осторожны!

Он помахал рукой и коснулся кнопки на поясе. Хотя земляне уже успели привыкнуть ко многим необычным вещам, зрелище человека, который бесшумно поднимается в воздух без помощи внешних устройств в виде турбин, пропеллеров или хотя бы крыльев планера, вызвало немое восхищение.

Авван взлетел вертикально метров на тридцать, опустил щиток шлема и, снова коснувшись пояса, повернулся почти в горизонтальное положение, одновременно резко устремляясь куда-то за лес наискосок от болота.

– Молчал, чёрт, ничего не говорил про такую штуку, – с неодобрением проворчал себе под нос майор. – Ладно, темнила, будем ждать тебя.

– А ты что имеешь в виду – антигравитационный пояс или «навигатор»? – поинтересовался Пётр, кивнул на коробочку, которую Авван вставил в костюм майора.

Гончаров хмыкнул, не отвечая на вопрос, и вытащил «навигатор» из ячейки.

– На-ка, вставь его к себе, – сказал он Домашникову. – Ты быстрее разберёшься, что да как.

Они вернулись в гравилёт, немного перекусили, запив всё бурым тонизирующим напитком Аввана, который Фёдор обозвал «тосол-кола», и, развалившись в креслах, стали ждать. В конце концов, начала донимать мошкара, и люди вынуждены были закрыться в гравилёте, чтобы не включать режимы костюмов, изолирующие от внешней среды.

– Как, Петя, – поинтересовался Гончаров, – ежели что, сможешь гравилётом управлять?

Домашников, как раз разглядывавший пульт, но пока ничего не трогавший, пожал плечами:

– Вот, смотрю. Нам бы на заводик такую машинку – не тот чёрный «гроб», а вот эту!

– Думаешь, разобрались бы?

– Ну… В устройстве – кто его знает, а в эксплуатации, думаю, что разобрались бы легко, да и Авван же сказал, что техника очень проста в применении. Я всё время старался наблюдать за его действиями, даже понял, как переключить эту машину в режим управления голосом. В ручном режиме, наверное, нужен ещё какой-то навык, а с голоса хоть и чуть медленнее будет, зато словно ручной собаке приказывать.

– Ты ещё вовремя знай, что приказывать, – заметил майор.

– Кто же спорит, и тут навык нужен, – согласился Пётр.

Через какое-то время он осторожно начал что-то тыкать на пульте.

– Ты бы не совал руки, куда не надо, – поспешил посоветовать майор, – а то, не ровен час…

– Не волнуйся, – успокоил Домашников, – я двигатель не включаю, а только смотрю вспомогательные приборы. Вот эта штука, например, типа радара-навигатора, что ли. Например, я засёк направление движения Аввана.

– Ох ты, а как? – удивился Исмагилов.

– Как – хрен его знает, а чисто внешне всё просто, Федя! Включаешь и смотришь, только режим правильно выбрать надо. Могу сказать, что направление движения он не менял.

– Ага, – воскликнул Гончаров, – а то у меня, если честно, было подозрение, что наш инопланетный друг где-то за лесом полетит в сторону, чтобы нас с толку сбить.

– Нет, – подтвердил Домашников, – он летел по прямой, как и летел. Но, видимо, этот пояс – штука довольно маломощная по сравнению с гравилётом, и индикатор или радар – не знаю, как правильно называть его, потерял «след» где-то через семь километров. Хотя, возможно, что он там просто опустился на землю и выключил пояс.

– А-а, – несколько разочарованно протянул Александр. – Может, он нас продолжает как-то дурить?

– Вряд ли, – скривился Пётр. – Зачем бы он нам этот «навигатор» отдавал, да и гравилёт в придачу?!

Майор покачал головой, не зная, что и ответить, и пробормотал:

– Да уж…

Пётр несколько секунд смотрел на Гончарова, ожидая возможного продолжения, а потом вернулся к изучению пульта гравилёта. Так прошло с полчаса. Гончаров привалился к спинке кресла и задремал – старая военная привычка поспать хотя бы несколько минут в ситуациях, когда отсутствует прямая угроза, взяла своё.

Вдруг гравилёт чуть тряхнуло, и майор, резко открыв глаза, тут же потянулся за оружием. Исмагилов, тоже задремавший, вертел головой по сторонам.

Но тревога оказалась ложной: просто Домашников решился поманипулировать ручками управления движением и на сей раз включил двигатель. Майор посмотрел в окно-экран. Гравилёт висел на высоте метров трёх от земли и плавно поворачивался вокруг своей оси.

– Петя, ты чего делаешь?! – почему-то понижая голос, прошипел Гончаров.

На лице Домашникова светилась улыбка до ушей.

– Извини, не включил компенсатор инерции. Саша, дорогой товарищ майор! Всё тут реально настолько просто, как, пардон, два пальца… Если надо, слетаем, посмотрим где наш друг.

Гончаров уставился на Петра.

– Посади машину, – также негромко приказал он.

Домашников хмыкнул, пожал плечами, и гравилёт мягко сел практически в то же положение, в котором его оставил Авван.

Гончаров снял шлем, потёр лицо ладонями, и, словно соскабливая остатки дремоты, взъерошил волосы.

– Петя, – с мягкой жёсткостью в голосе произнёс он, – то, что ты разобрался с машиной – молодец, хвала тебе. Но не надо вступать в конфликты с нашим новым, э-э… союзником. До поры до времени, пока нас не начали «кидать», будем соблюдать лояльность. Нас просили ждать – будем ждать.

– Хорошо, как скажешь, командир, – ответил Домашников, бросая взгляд на дисплей. – Только час уже почти прошёл, а нашего приятеля пока не видно.

– Подождём, – веско молвил Александр, и, взяв гравистрел, стал лишний раз освежать в памяти короткую инструкцию Аввана по применению оружия.

Минуты текли, как песок сквозь пальцы. Майор возился с гравистрелом, Исмагилов внимательно следил за ним, а Домашников уставился на пульт управления, изредка посматривая и на дисплей защитного костюма.

В конце концов, майор, бросив взгляд на собственные механические часы, сказал:

– Час двадцать… Либо что-то случилось, чего сам Авван не ожидал, либо…

– Думаю, бросать нас тут, даря гравилёт и оружие, в его планы пока точно не входило, – вступился за тарланина Пётр.

– Понимаю, – немного раздражённо ответил Александр. – Потому мне и кажется, что он сам чего-то не учёл.

– Какие приказы, командир? – деловито поинтересовался Домашников, взгляд которого недвусмысленно говорил, что, если надо, он сможет вылететь на поиски Аввана. – Времени до включения Перехода осталось очень мало.

– Значит, так, – заключил майор. – Остаёмся ждать Аввана до упора. Не объявится до включения Арки – отправимся на поиски. А пока сидим. Мы без него всё равно не знаем, куда точно идти. Авван нам действительно нужен. Что скажете, мужики?

Домашников состроил неопределённую гримасу, переглянулся с Исмагиловым, и оба согласно кивнули – нужность Аввана в качестве проводника и далее не вызывала сомнений.

Гончаров покачал головой:

– Тогда ждём до включения Арки, а потом, если Авван не вернётся, двигаем на поиски!

Фёдор снова кивнул, а Домашников вдруг торжествующе поднял вверх указательный палец и помотал им в воздухе.

– Ребята, я кое-что вспомнил, – воскликнул он. – То, что Авван говорил. Мы же фактически знаем, в какую Арку нужно нырять в Англии! Вспомните, Авван же упоминал, что до включения будет двадцать минут, но мы успеваем, если не задерживаться. Легко вычислить, где эта Арка! Вряд ли там будет две на одинаковом расстоянии!

– Хорошо, а дальше? – возразил Гончаров. – Дальше в какие Арки соваться?

– Верно, другие Зоны есть, – согласился Пётр, – ещё две. Так вот, про них, про две следующие, он обмолвился, что там нужные Арки – самые дальние. Я не вижу проблем – мы доберёмся до нужной Зоны, а в Шунт гравилёт войдёт и сам, главное дать ему команду. Рискнём?

Майор почесал затылок и кивнул:

– Хорошо, что ты вспомнил, но это будет как крайний вариант. Сначала ждём Аввана до последнего или выясняем, что с ним.

Пошли последние минуты – Переход заработал.

– Ну, надо что-то делать, командир! – хрустя пальцами, сказал Пётр. – Либо ныряем туда, – он кивнул на Арку, высившуюся справа от машины, – либо…

Майор махнул рукой, принимая окончательное решение:

– Представляете, если мы заблудимся в Зонах? Поэтому сейчас всё-таки летим на поиски Аввана. Когда следующее включение?

– Если точно, то через три часа сорок семь минут, – сообщил Домашников. – Он будет работать десять минут и двадцать секунд.

– Уверен, что сможешь машиной нормально управлять?

Видно было, что Пётр волнуется, но тем не менее инженер подмигнул командиру:

– Обижаешь, ведь я уже продемонстрировал!

– Не накаркай! – осадил его майор. – Давай потихоньку, без самоуверенности, водитель гравилётов. Без глупостей и ребячества.

– Так точно, понял, – подтвердил посерьёзневший Домашников. – Мне самому, что ли, жить не хочется?

– Вот и давай аккуратно, – уже мягче сказал Гончаров. – Поехали!

Домашников поднял гравилёт в воздух, мягко качнув его – внутри машины всё выглядело так, словно качнулось изображение на видеопанелях.

Естественно, получалось у Петра более неуклюже, чем у Аввана, но майор отметил, что для первого пилотирования инженер справляется великолепно. То ли управление машиной было и правда настолько простым, что даже ребёнок мог его освоить, то ли следовало признать, что Домашников проявляет лучшие свои профессиональные качества и интуитивное понимание техники.

Машина вполне уверенно пошла над верхушками «папоротников». Верхние метёлки деревьев размером с хорошую ёлку покачивались на ветру в опасной близости от брюха гравилёта. К счастью, Пётр ещё не рисковал лететь слишком быстро. Некоторое время Гончаров молчал, а потом сделал замечание за низкий полёт.

– Да я специально иду низко, – объяснил Домашников, – чтобы визуально, если что, нас было сложнее засечь.

– Визуально! – проворчал Александр. – Ты помнишь, что говорил Авван про их средства слежения? Он сам даже с костюма регистрировал гравилёты! Если что, то нас в любом случае заметят.

Пётр молча кивнул, не отрывая взгляда от панорамы переднего экрана и сжимая обеими руками два рычажка управления наподобие джойстиков для уже почти забытых компьютерных игр.

Эти рычажки почему-то не в руках Аввана, а когда на них лежали ладони Петра, напомнили майору компьютер, который он года за полтора до Катастрофы, всё-таки исхитрившись, купил Алёшке. Тарланин вёл гравилёт, почти не касаясь управления, а Домашников сидел сосредоточенно, примерно так же, как Алёшка, когда играл в свои любимые игры: всё внимание на монитор, голова не поворачивается, ответы на вопросы со стороны короткие и односложные. Ужинать не дозовёшься…

– Ты понимаешь, что нас уже давно могли засечь те, кто стал бы за нами следить? – повторил Гончаров.

– Могли, наверное, – быстро ответил Домашников.

– Тебя, что ли, это не волнует?!

– Не разговаривай с водителем во время движения, – дёрнул плечом Пётр. – Лучше оружие приготовьте.

Гончаров саркастически изогнул бровь – ему советуют быть наготове! – но промолчал и только взял в руки гравистрел. Внешне он как-то больше доверял более эффектному действию деструктора, которое, к сожалению, уже видел. Однако, памятуя о словах Аввана, что против брони «максим» часто бывает лучше, сейчас решил именно им и воспользоваться, если что.

Маленький гравилёт, в отличие от «тарелки», которую они подбили в технополисе, по словам хозяина, не имел внешнего вооружения, и значит, в случае чего, стрелять экипаж мог только из оружия индивидуального.

– Я следил за движением Аввана, – подал голос Домашников, сверяясь с курсом. – Сигнал постепенно ослабевал, но какое-то время оставался различимый. А потом он пропал. Скорее всего, Авван долетел туда, куда хотел, и выключил летательное устройство. Значит, это место недалеко.

– А вдруг его кто-то сбил? – высказал предположение Исмагилов.

Домашников только снова дёрнул плечом, как бы говоря: «Откуда же мне знать?»

– Сколько осталось до того места, где пропал сигнал? – спросил Гончаров.

– Пара километров, – отозвался Домашников.

Машина пролетела над широким языком болота, глубоко вдававшимся в лесистый участок. Там, где снова начинались твёрдая с виду почва и заросли, часть деревьев была словно вырублена.

– Сигнал пропал где-то здесь. – не поворачиваясь, громко сказал Пётр.

– Опускайся! – приказал Гончаров.

Гравилёт сел с краю просеки на сырую и плотную с виду поросль. Земляне осторожно открыли дверь и снова ступили на землю мира маратов. Ноги здесь утонули в толстом и влажном травяном ковре, провалившись куда глубже, чем расширившиеся концы опор гравилёта.

«Папоротники» в том месте, где кончалась вырубка, росли не слишком густо, однако кустистый подлесок, напоминавший гигантский пятнистый тёмно-зелёный салат, заполнял практически всё пространство между стволами. Поэтому уже метрах в десяти в глубине зарослей обзор полностью перекрывался.

Они стали осматривать траву на вырубке и на самом краю обнаружили свежие следы от ботинок тарланина. Судя по всему, Авван опустился прямо на краю пустого пространства и сразу двинулся в лес.

– Фёдор, – остаёшься у машины, мы с Петром идём по следу, – скомандовал Гончаров, беря оружие на изготовку. – Я с гравистрелом, вы берите деструкторы!

– Давай пойду я, – запротестовал Исмагилов.

– Отставить! – отрезал майор. – Иду я и Пётр!

Он прихватил ещё и «стечкина», к которому был неравнодушен, и заставил Домашникова тоже взять пистолет. УЗК, полученные от Аввана, являлись чрезвычайно удобными конструкциями: множество универсальных клапанов-трансформеров и карманов с саморегулирующимися застёжками позволяли носить различные предметы – нашлись и такие карманы, где пистолеты закреплялись не хуже, чем в штатных кобурах.

Домашников сказал, что стоит опустить на лицо щитки шлемов, поманипулировал чем-то на своём костюме, а потом и на костюме майора и Фёдора.

– Вот, запоминайте, – назидательно посоветовал он.

Оказалось, Пётр, вполне уже «въехавший» в пользование бронёй, включил боевой режим.

– Вот теперь мы в значительной мере защищены, если верить Аввану, – сказал он, водя по сторонам шлемом с опущенным чёрным забралом.

Всё поле зрения перед глазами окрасилось набором цветовых пятен, которые с непривычки в первый момент даже мешали: растения и разные мелкие зверюшки вокруг были тоже живые и вносили свою лепту в цветовую сумятицу. Правда, «человекообразных» объектов, которые сразу выделялись процессором костюма «опасным» красным цветом, пока не отмечалось. Пётр показал, как выбирать «свои» фигуры, чтобы они выделялись спокойным синим контуром.

– Ты когда успел понять такие детали? – проворчал майор.

– Я внимательно слушал все объяснения и задавал Аввану вопросы ещё на его складе, – небрежно ответил Домашников. – Чего тут понимать-то по большому счёту?

– Технарь! – с насмешливым уважением проворчал Гончаров.

Пётр усмехнулся:

– А-то!

Они рассредоточились метров на пять друг от друга и двинулись по направлению следов. Почти сразу на входе в лес Гончаров заметил свежий сломанный лист «салата» и понял, что они на верном пути. При движении через заросли он увидел ещё несколько сломанных листьев и веток и подивился, что Авван шёл столь беспечно. Видимо, тарланин, если и опасался, то и вправду не слишком.

Минут через пять ходьбы влажные дебри кончились, и через последние кусты взору людей открылось небольшое пустое от деревьев пространство. Без сомнения, именно сюда и держал путь Авван – в середине поляны возвышался тёмно-зелёный под цвет окружающей растительности многогранник, напоминавший бетонный капонир.

Гончаров сделал Петру знак рукой залечь и молчать, а сам внимательно стал осматривать поляну, включив в шлеме функцию бинокля.

На поляне царила тишина, и даже криков местной живности в кустах не раздавалось. Звенели только болтающиеся над травой облачка мошкары – и ничего более. Но сильно помятая трава и продавленные местами углубления однозначно подсказывали, что какое-то действо здесь разворачивалось совсем недавно.

Майор знаками приказал Петру сдвинуться ближе, прикрывать, если что, огнём, а сам решился подойти и обследовать «дот». Никаких отверстий вроде амбразур на поверхности тёмно-зелёного, покрытого каплями влаги многогранника видно не было, но это ничего не значило – тот, кто прятался внутри, наверняка мог иметь иные средства наблюдения.

– Если всё будет тихо, – сказал Гончаров, – попробуем вскрыть эту штуку.

– Как ты собираешься её вскрывать? – удивился Пётр.

– Так же, как Авван пробил ворота в технополисе, – ответил майор.

– А если рванёт? Ты же не знаешь, что внутри!

На мгновение Гончаров задумался:

– А мы отойдём подальше, – нашёлся он. – Не думаю, что Авван убежал от нас, но тогда тем более мы должны туда попасть.

Домашников хотел повторить, что вряд ли Авван убегал – тарланин мог это сделать иначе, но промолчал, уже зная, что отговаривать Александра от принятого решения не всегда просто.

– Если что-то заметишь, – приказал майор, – сразу подай сигнал и стреляй.

– Есть! – подтвердил Домашников.

Гончаров, чуть пригибаясь, хотя теперь это вряд ли имело смысл, осторожно двинулся через поляну. «Вот сейчас и проверим, что за защитный костюм такой», – тихо проворчал он, забывая про дистанционную связь костюмов. Домашников услышал эти слова и, несмотря на напряжённость момента, непроизвольно усмехнулся:

– Не дай бог проверять, особенно сейчас, – заметил он.

Майор выругался уже про себя и продолжал осторожно идти к непонятному сооружению на поляне, готовый в любой момент броситься на мокрую ржаво-зелёную губку травы. Всё оставалось тихо – где-то вдали повизгивала местная живность да гудела мошкара. Глаза Гончарова привычно выискивали возможные ловушки и тому подобные сюрпризы, но ничего подозрительного не обнаружилось, лишь один раз из-под ног прыгнуло нечто размером с крупную жабу, но по форме напомнившее божью коровку с зелёными иголками и ногами кузнечика.

Дойдя до «дота», майор внимательно осмотрел матово-гладкую поверхность и потрогал её стволом «максима». Ничего не произошло.

Гончаров обошёл многогранник со всех сторон, но не обнаружил никаких следов дверей или люков. В нескольких местах по периметру виднелись мелкие, с маковое зёрнышко бусинки, почти не заметные среди покрывавших стены капель росы. Майор догадался, что это, скорее всего, были устройства, вроде тех, которые в гравилёте передавали изображение снаружи.

«Значит, вполне вероятно, те, кто может скрываться внутри, меня сейчас видят, – глубокомысленно заключил он, невольно взвешивая в руках своё оружие. – И, если бы хотели пристрелить, уже давно бы так сделали».

– Мне можно выходить? – спросил Пётр, по-своему истолковав несколько расслабленную позу майора.

– Погоди пока, – ответил Александр, не вполне понимая, что делать.

Надоедливо пела унылую песню мошкара, выписывая спирали в воздухе вокруг пришельца, вторгшегося в её владения.

– Да уж, пожрали бы вы меня, будь я без костюмчика, – вполголоса заметил Александр, проводя невольную аналогию с земными комарами и гнусом.

– Чего-чего? – удивился Пётр.

– Да нет, это я так, – успокоил майор. – С местным комарьём беседую.

Домашников только хмыкнул.

Майор стал снова осматривать почву вокруг «дота». Ковёр растительности во многих местах был сильно умят, а пучки кучерявой травки распрямлялись прямо на глазах. Проверив всю поляну, имевшую более тридцати метров в диаметре, майор нашёл множество следов, оставленных ботинками, очень похожими на ботинки Аввана и его собственные. В одном месте на влажной и мягкой поверхности отпечатались большие овальные вмятины. Они напоминали те, что могли оставить расширенные посадочные опоры гравилёта, но более крупные, чем у того, на котором прилетели земляне. Да и осталось их не четыре, а шесть, и располагались они иначе – почти по окружности.

В привычных ситуациях майор Гончаров всегда знал, что делать. Если бы сейчас действие разворачивалось в каком-нибудь чеченском селе, где проводилась зачистка от боевиков, он, не задумываясь, выстроил бы оптимальную линию поведения. Здесь же оформление сцены было внове – и гигантские «папоротники» вперемешку с дубоелями и «салатом», и губчатая трава под ногами, и тем более этот инопланетный «дот», и даже нестандартное оружие в руках – всё это сильно отвлекало своей необычностью. Впрочем, Гончаров твёрдо знал о нестандартных ситуациях одно: если ты не погиб быстро, то уже вряд ли есть смысл чего-то опасаться. Во всяком случае, некоторое ближайшее время.

Поэтому он сделал характерный знак рукой притаившемуся в кустах Домашникову.

– Выходить, что ли? – немного нервно переспросил Пётр, и майор в который раз обругал себя за то, что забывал о встроенных в костюмы коммуникаторах.

– Ну и что? – спросил Домашников, приближаясь с деструктором наготове.

Он старался двигаться спокойно, но майор заметил, что Пётр находится в напряжении, вполне понятном для непрофессионала, оказавшегося в подобных условиях.

– Следы видишь? – спросил Гончаров, кивая на потоптанную траву и оставленные вмятины. – Явно тут что-то происходило, и машина какая-то садилась, вроде нашей, но покрупнее. По тому, как опоры расположены, думаю, она похожа как раз на ту тарелку, что мы долбанули в городе «морлоков».

Пётр осмотрел ямки, оставленные в губчатой траве, и согласился, что такое вполне возможно.

– Как только ты её не засёк? – удивился майор. – Ты же на гравитационный пеленгатор смотрел!

Домашников задумчиво оттопырил нижнюю губу:

– Хм, я не всё время смотрел, и даже не держал его включённым постоянно. В принципе, вполне могло так совпасть, что большая «тарелка» села гораздо раньше, а взлетела уже после того, как я пеленгатор выключил.

– И быстро улетела?

– А почему нет? Похоже, что Аввана просто кто-то захватил, задом чую! – сказал Пётр, озираясь по сторонам.

– Похоже, – подтвердил майор. – Так что, возможно, зря я на парня грешил.

– Ну и?… Что делать будем?

Гончаров досадливо крякнул: хоть он и рассуждал о вскрытии «дота» деструктором, но не спешил применить мощное средство разрушения. Раздумывая, Александр облокотился на стену, похлопывая по ней ладонью. Внезапно раздался тихий звук, и одна из панелей стала раскрываться, уезжая вверх, словно широкий рулон полотна, накручиваемый на некую ось. Земляне невольно вскинули оружие.

Включились скрытые плафоны освещения, но и без них при сероватом свете неба стало видно, что весь объём внутри капонира банально пуст.

Глава 22

Люди замерли от неожиданности.

– Чёрт, как она открылась? – удивился Гончаров, целясь в проём входа и одновременно посматривая по сторонам.

Вдруг Домашников хмыкнул и опустил оружие.

– Сдаётся мне, что дело в той штучке, которую Авван тебе нацепил на запястье. Ну, которую он декодером назвал. Сделай-ка ещё раз так же…

Майор попробовал повторить движение, предшествовавшее неожиданному открыванию двери. Выяснилось, что при приближении пластинки «декодера» к ребру, грань капонира то открывается, то закрывается.

– Однако хорошую штучку презентовал тебе Авван, – торжествующе расплылся в усмешке Пётр. – Скорее всего, так же срабатывают и остальные замки в этом месте. Нам надо войти.

– М-да? – спросил майор, искоса взглянув на Петра. – Знаешь, как в дурных киношках: зайдём и не выйдем.

– Декодер должен открыть двери и изнутри, если уж он их снаружи открывает, а то нелогично получается. Я думаю, тут лифт: видишь, какая форма у пола?

Майор потёр заднюю часть шлема, очевидно, таким манером почесав затылок:

– Вот что: войду я один, а ты ждёшь здесь. Заляг в кустах. Если меня не будет через двадцать минут, попробуй как-то взломать этот лифт. Не получится – возвращайся к Фёдору, и улетайте.

– Никуда не полетим! Всё равно, кроме расположения следующего нужного нам Перехода, мы ничего точно не знаем. Пойдём-ка вместе: я, как-никак, побольше в технике понимаю, – попытался протестовать Домашников.

– Я сказал: ждёшь меня здесь!

– Один уже ушёл ненадолго, – саркастически процедил Пётр.

– Отставить разговорчики! – Майор был абсолютно серьёзен. – Отойди в заросли и займи позицию!.. Без рассуждений! – добавил он, видя, что инженер снова хочет возразить.

Домашников пожал плечами и остался стоять рядом с капониром. Гончаров, делая вид, что ничего не замечает, покосился на площадку внутри «дота».

– Как думаешь, этот лифт включается? – спросил он.

– Думаю, для начала надо туда встать, – с готовностью предположил Пётр, – а, может, декодером где-то поводить. Авван же говорил, что все механизмы, которые они добыли у Предтечей, очень просты в обращении.

– Просты, просты… – пробормотал майор. – Значит, так: делай, как я тебе приказал. Вон туда, в кусты, быстро!

Он, правда, не стал проверять, насколько рьяно Пётр выполнил приказ, поскольку и сам чувствовал, что желание выдать чёткие приказы в данной обстановке вызвано просто натянутыми нервами, а не осознанной целесообразностью. Да и кто мог знать, что целесообразно сейчас? В любом случае понятно лишь одно: если бы тут сейчас имела место засада, то их давным-давно уже захватили в плен или уничтожили.

Александр проверил включение гравистрела по индикаторам на верхней панели оружия, вдохнул воздуха, как перед прыжком в воду, и встал на ровную, чуть утопленную относительно проёма входа, площадку в центре капонира. И перед тем как шагнуть, он заметил мокрые следы на поверхности пола.

Сама по себе камера внутри «дота» была не слишком высока, но вполне пригодна для человека любого мыслимого роста. Первую секунду или две ничего не происходило, а потом с тихим шелестом, словно перелистывали страницы книги, платформа поехала вниз. Одновременно наружная «дверь» капонира, стала закрываться, отрезая Гончарова от внешнего мира.

– Займи позицию, где я сказал! – проворчал Александр в переговорное устройство, и серый дневной свет планеты маратов исчез.

По ощущениям, площадка прошла вниз всего метров шесть-семь и встала. Свет от скрытых в стенах источников в шахте продолжал гореть, но ничего не происходило.

– Пётр! – позвал Гончаров, но система связи молчала.

На одной стене прямо перед лицом майора наблюдалось заметное углубление размером со спичечный коробок. Гончаров поднёс к нему руку с декодером, и стена, так же как и грань капонира, уползла вверх, открывая вход в светлое помещение.

Гончаров замер, выставив перед собой «максим».

– Петруха, – зачем-то сообщил он. – Я вошёл.

Домашников не отзывался – очевидно, стены «капонира» препятствовали связи с помощью УЗК, и майор пожалел, что не взял обычную рацию, чтобы заодно проверить, пропускает ли этот материал радиоволны.

Помещение представляло собой комнату примерно четыре на четыре метра с меблировкой, похожей на ту, что он уже видел на «заимке» Аввана. Несколько кресел, какая-то панель на ножках – нечто среднее между пультом управления и письменным столом, пара шкафов – таких же, как в «гараже», где стоял гравилёт их нового то ли союзника, то ли приятеля, а возможно, и недруга, кто знает?

На противоположной от входа стене виднелась самая обычная полуприкрытая дверь, за которой было темно.

С первого взгляда майор определил, что в комнате побывали, – очевидный беспорядок, разбросанные где попало мелкие предметы, а во всех шкафах не слишком аккуратно рылись. Сначала Александру показалось, что в воздухе витает запах чего-то горелого, но почти сразу же он сообразил, что это табачный дым – в комнате курили. Такое предположение подтверждали и несколько окурков, валявшихся на полу среди не успевших высохнуть мокрых следов с кое-где прилипшими травинками. Обследовав «бычки», майор убедился, что это не самокрутки, а остатки каких-то сигарет из желтоватой бумаги, похожих на те, какими они поживились на «заимке» Аввана, но немного иные.

Спрятаться в комнате было негде, поэтому Гончаров, не опасаясь засады в первом помещении, сразу же взял на прицел дверь. Он подумал, не бросить ли туда гранату, но решил зря не тратить боеприпас.

На всякий случай стараясь не находиться напротив щели приоткрытого дверного проёма, майор осторожно подошёл и толкнул дверь стволом гравистрела, одновременно включая прибор ночного видения на шлеме, но этого уже не потребовалось. В комнате вспыхнул свет, и Александр увидел, что он прав: в соседнем помещении никого не было. Тут имелась какая-то странная кровать с нависающим устройством, отдалённо напомнившим майору бестеневой светильник – непременный атрибут операционных в госпиталях, установка, очень похожая на кухонный комбайн Аввана, только поменьше, стол, ещё один шкаф и несколько стульев. Других дверей из комнаты никуда не вело.

Гончаров внимательно осмотрел стены и пол – ни потайных люков, ни каких-то ручек, могущих что-то открывать, не обнаружилось. Он попробовал подносить декодер в самые разные места: к стенам, к полу, даже к шкафам, стульям и кровати – результат отсутствовал. Если из помещения существовал выход, то, скорее всего, он совпадал с входом или же для срабатывания «сезама» требовались уже иные устройства.

Александр исследовал потолки и углы комнат, но не нашёл ничего похожего на пуговки световодов или же глазки видеокамер.

Он положил «максим» на столик, присел на стул и закурил сигарету.

«Что же мы имеем?» – подумал майор.

Аввин явно шёл сюда. Но здесь его ждали, и либо он знал об этом, либо не знал, и это стало для него сюрпризом. Скорее всего, второе – уж очень он был спокоен, отправляясь «на часок».

Вопрос: кто его мог здесь ждать? Ещё один: что это за место? Третий вопрос…

«Стоп-стоп-стоп, – сказал Гончаров. – Ты можешь задавать вопросы до посинения – хрен ответы получишь. Ответы, если и есть, то там, наверху, и явно гораздо дальше, чем в этом болотистом мире…»

– И гадом теперь буду, если я хотя бы не попытаюсь найти эти ответы! – сказал Александр вслух.

Тут он сообразил, что Пётр, скорее всего, уже с ума сходит от неизвестности. Гончаров быстро встал и, попыхивая на ходу сигаретой, осмотрел на всякий случай шкафы и ящики, которые легко открывались. Из знакомых предметов он нашёл остатки пищевых продуктов и концентратов, вроде тех, что видел на «заимке» у Аввана. Оружие в шкафах отсутствовало. Только в одном месте майор обнаружил завалившуюся «шоколадку» – универсальную энергетическую обойму, и забрал её, как и пару невскрытых банок еды.

Вопреки опасениям лифт и наружная дверь капонира снова безотказно сработали на декодер, и через несколько секунд Гончаров снова стоял на мшистой поляне, которую кольцом окружали непомерно разросшиеся «папоротники» и дубоели.

Из кустов к нему кинулся Пётр.

– Цел, живой! – Радости Домашникова не было предела, словно он уже не чаял увидеть Гончарова.

Александр затянулся в последний раз и затоптал окурок в губчатую травку.

– Что там? – не унимался Пётр.

– Да ничего! – Осматриваясь по сторонам, майор сплюнул и привычным движением растёр плевок ногой. – И никого. Такое помещеньице вроде домика охотника – небольшой склад, который сейчас пуст, и кухонька. Всё перевёрнуто, что-то искали. Вот, немного еды прихватил, да одну обойму нашёл.

Домашников тоже оглянулся по сторонам и вздохнул:

– Что делать будем?

Майор пожал плечами:

– Если это всё-таки не какая-то инсценировка…

– Кому она нужна такая инсценировка, сам подумай! – перебил Пётр.

– Откуда я знаю? Просто высказываю догадки. Так вот, если это не какой-то спектакль, то Аввана, ясное дело, сцапали те, кто за ним, по его же словам, гнался.

– Слушай, командир, – не выдержал Домашников, – чего ты всё время сомневаешься, правду ли говорил Авван? Видно же, что сам в сложной ситуации, да и к нам отнёсся с доверием. Нормальный парень…

Гончаров чертыхнулся и вытащил новую сигарету:

– Петя, – с расстановкой произнёс он, – ты ребёнок, что ли?! Какой он «нормальный парень»? Он – инопланетянин! Да, похож на нас, как брат родной, но – инопланетянин! Тут люди-то – сволочь на сволочи, а ты раскрыл доверительные объятия инопланетянину, удивляюсь! Ведь если он не врал, получается, что именно они включили какую-то херню, в которой сами не разобрались, и у нас на Земле случилось… то, что случилось. А что у самих этих тарлан творится – тоже нисколько не понятно. Так что, какое доверие, ты о чём, Петя?!

Домашников не нашёлся, что ответить, и пожал плечами.

– Вот-вот, – кивнул Гончаров, – только плечами пожимать и остаётся.

– Ну а что сейчас делать-то будем? – снова спросил Пётр.

– Что мы теперь делать будем?… – повторил майор, выпуская к серому небу струю сизого дыма. – Делать будем то, что и собирались делать вместе с Авваном: двигаться по его схеме, если ты правильно всё запомнил. Ну а дальше – как получится, по обстановке. А куда нам деваться? Не наугад же бродить через чёртовы Арки взад-вперёд? Я уже понял: до смерти можем бродить, да и, судя по всему, везло нам пока, что в крутые переделки не вляпались. Случай с «тарелкой», хоть и Семён Ефимович там погиб, не в счёт: если бы не тот же Авван, мы бы с ней ничего не сделали.

– Вот видишь, – возразил Домашников, – а ты ему не веришь!

– Так он там, прежде всего, собственную задницу защищал, а не наши! В общем, не рассусоливай, пошли назад к машине. Ты, надеюсь, когда потребуется, и далее в ихней технике разберёшься – или не уверен?

Домашников хихикнул:

– Ну, думаю разберусь, если дадут. А машина-то просто класс, верно?

– Кто же спорит? – ответил Александр и немного примирительно добавил: – Ты на меня за приказы и окрики лишний раз не злись. Это же я так, как говорится, через напускную жёсткость и грубость снимаю стрессовое напряжение, вызванное воздействием на психику неадекватной обстановки.

Пётр даже приоткрыл рот:

– Ну ты прямо как психолог изъясняешься, однако!

Гончаров усмехнулся:

– А ты думал, если бывший мент – то полный дурак, что ли? С нами после Чечни, между прочим, и психологи занимались, со всеми подразделениями.

Они вышли к стоявшему на вырубке гравилёту, по бокам которого медленно стекали капельки влаги, осаждавшейся из воздуха. В стороне зашевелилась густая поросль молодых «папоротников», и оттуда вылез блестящий от воды Фёдор.

– В сторонке засел, грамотно, – одобрительно кивнул майор. – Хотя если у противника такие же костюмы…

Исмагилову рассказали об увиденном и объяснили, что теперь думают предпринять. Фёдор пожал плечами:

– В общем-то, верно всё, что ещё делать-то остаётся? Где наша не пропадала?! Полетели, если Петя разберётся с этой штукой. – Он кивнул на гравилёт.

– Да уже почти разобрался, – ухмыльнулся Домашников.

– Смотри, – заметил майор, – «почти» в таких вопросах может дорого обойтись.

Пётр сделал неопределённый жест:

– Тут-то всё как раз просто. Одну часть маршрута, которым он собирался пройти, мы примерно знаем. Так что добираемся до Базы его «гёрл-фрэнд»…

– Куда? – не понял Исмагилов.

– Да ну, подружки его, если по-английски. Кажется, так можно понимать их взаимоотношения. Оттуда проверяем, куда нам нужно попасть и можно ли, кстати, это сделать. Если в нужных нам Зонах есть пресловутые Шунты, то всё хорошо. Если нет – постараемся определить, как оптимально проложить маршрут через Арки. Трудно, но знаем в общих чертах, что делать – уже хорошо.

Гончаров с сомнением покосился на Петра:

– А ты уверен, что и на Базе разберёшься с аппаратурой? Ты ж её пока в глаза не видел! Одно дело гравилёт, а другое – приборы на самой Базе. Кроме того, там и засада может быть!

Пётр кивнул:

– Да, засада будет большой неприятностью. Но если там всё спокойно, то, надеюсь, разберёмся. К тому же Авван показал, как включать голосовое управление – значит, в принципе, можно вообще рычагов и кнопок не касаться. Будет спокойная обстановка – разберёмся, не волнуйся. И с переводом проблем нет.

– Ну, твои слова – да Богу в уши, – вздохнул майор. – Значит – летим?

Домашников посмотрел на дисплей с индикацией времени:

– Следующее включение почти через пять часов. Может, пока осмотрим окрестности?

Александр с сомнением пожевал губами.

– Думаю, не стоит нам маячить на виду лишний раз. Давайте вернёмся и спокойно, тихо отсидимся на месте до включения Арки. Чтобы приключений себе не искать. У нас, уверен, их ещё будет – выше крыши.

– Ты, как всегда, прав, – кивнул Пётр.

Он аккуратно поднял гравилёт и перелетел на уже знакомую поляну, где плавно посадил машину под прикрытием высоких кустов «салата».

В лесу раскричались местные птицы и зверьё, несколько раз шарообразные визгливо-ухающие «птички» подлетали и садились на крышу гравилёта, а одна даже испустила какую-то зеленоватую массу, начавшую стекать по влажной поверхности прямо над головой майора. Очевидно нагадила.

Пётр покопался на пульте и, наконец, нашёл функцию очистки стёкол. Никаких звуков работы «дворников» не послышалось, но птичий кал, а заодно и саму птицу, продолжавшую сидеть на обшивке, и все капли влаги как ветром сдуло. Домашников довольно хихикнул.

Они перекусили взятыми припасами, немного вздремнули по очереди, и наконец подошло время включения Перехода.

– Слава тебе Господи! – молвил Исмагилов.

– Ну, ныряем, господа земляне! – нарочито бодро сказал Гончаров и крепко выругался.

Гравилёт по лёгкой небрежной дуге вошёл в пространство Арки – настолько небрежной, что майор даже немного испугался, что Пётр заденет правую опору, но инженер выполнил манёвр на «отлично».

– Классно у тебя получается, – вполне искренне заметил Александр.

Домашников усмехнулся:

– Машина изумительная, ребёнок справится.

Надежда Аввана оказаться в Англии ночью не оправдалась: над британскими островами светило яркое солнце. Погода стояла великолепная, как раз такая, в которую, как говорил Пётр, город Лондон выглядит приветливым и уютным. Точнее, он таким выглядел, когда инженер побывал в нём в командировке уже довольно давно.

Арка, через которую они прошли значительно легче, чем когда-то Домашников прошёл через британскую таможню, стояла среди сквера на набережной Темзы у Ламбетского дворца. Это место в своё время наводняли толпы туристов – здесь продавали самые дешёвые в Лондоне сувениры и меняли с рук деньги по самому выгодному курсу. Напротив, на другом берегу реки, располагались здания Парламента, и, естественно, мало кто упускал возможность сфотографироваться, сидя на гранитном парапете, на фоне Вестминстер-Холла, башни Виктории и Биг-Бена.

Все эти сведения быстро выпалил немного взволнованный Пётр, никак не рассчитывавший, что окажется в месте, столь ему памятном.

Сейчас башня Виктории ещё по-прежнему высилась над мутноватой Темзой, а от символа Британии остался только огрызок – знаменитые часы оказались взорваны. Ламбетский дворец располагался почти прямо за спиной у Гончарова и его друзей. Древняя резиденция епископов Кентерберийских смотрела выбитыми окнами, из которых по стенам выплёскивались застывшие чёрные языки копоти от бушевавшего когда-то пожара, крыша местами рухнула.

Вокруг места, где вынырнул гравилёт, шёл вал из камней, обломков кирпичей и железобетона, каких-то искорёженных конструкций и местами кузовов автомобилей, охватывавший Арку радиусом метров двадцать. Внутри круга стояло несколько столбов с крестообразными перекладинами, на которых висели тёмные фигуры. Присмотревшись, люди узнали в распятых ссохшиеся хитиновые тела маратов.

– Ха, «тараканы» сюда тоже сунулись! Их, похоже, и распяли, – пробормотал Исмагилов. – Надо же, там такое пустынное место, а они как-то дошли…

– И чего это все распинают неугодных? – хмыкнул Гончаров, вспоминая африканский берег.

– Да, как тут всё изменилось, – с мрачным сарказмом констатировал Пётр. – Здесь раньше людно было, да и часики целые стояли. Что же это за суки их взорвали?

– А вон такие, скорее всего, и взорвали, – заметил майор, кивая через стекло-экран.

Из-за баррикады, воздвигнутой вокруг Арки, один за другим выползали какие-то люди. Выглядели они не менее «экзотически», чем пейзаж вокруг: кто был облачён в «камуфляжки» и чёрные шапочки, кто в замызганные джинсы, свитера и зелёные платки на головах, двое щеголяли в грязных халатах и таких же чалмах, а один даже в клетчатом платке-арафатке. Всего разношёрстной публики набралось человек десять. Роднило людей, показавшихся из-за битого кирпича и остовов машин, то, что все были вооружены и вызывающе бородаты. Оружие хозяев данного места составляли винтовки и автоматы, а один, что в халате, держал на плече хорошо узнаваемую трубу базуки.

Гончаров пробормотал «так-так» и взял в руки гравистрел, установив нужную, по его мнению, мощность огня – ноль-восемь от максимума.

Он осмотрелся и сказал с досадой, как сплюнул:

– Дьявол, плохо: двери открывать придётся, чтобы стрелять.

Некоторое время все – и люди внутри гравилёта, и вооружённая группа снаружи рассматривали друг друга. Естественно, бородачи не могли видеть тех, кто сидел внутри машины, но они стояли и пялились на некий предмет, возможно, уже виденный ими, а возможно, совершенно незнакомый.

Пётр, возясь у пульта, подумал про себя, что самое обидное именно то, что сейчас снаружи стояли люди. Или номинально люди. Не какие-то мараты или баори, и даже не тарлане, а, казалось бы, родные земляне.

– Рожи мне что-то сильно напоминают, – процедил сквозь зубы майор. – Хари эти бородатые – ни дать ни взять, ваххабиты.

– А вон тот, как тебе? Блин, прямо пресловутый Бен Ладен. Помните такого ещё в былые времена? – Пётр, судя по всему, сделал то, что хотел, и теперь отодвинулся от панели управления.

– Может, просто людям не до бритья? – высказал предположение Фёдор. – Вот и отпустили бороды.

Майор пожал плечами:

– Может, и так, но вряд ли. Петя, ты защитное поле включил?

– А что же я делал?! – чуть напряжённым голосом ответил Домашников. – Вроде включилось оно. Надеюсь, сработает при необходимости, если из трёх мест сразу гранатомётами и той аввановской пушкой стрелять не будут.

– А она у них, что ли, есть? – встревоженно спросил Исмагилов.

– Кто его знает! – хмыкнул майор.

Какое-то время люди на куче обломков стояли и переговаривались, энергично жестикулируя и тыча пальцами в гравилёт. Внешние микрофоны были включены, но то ли Пётр не настроил громкость так, как надо, то ли ветер дул в противоположную сторону – слов было не разобрать. Даже Домашников не брался сказать, на каком языке говорят эти неожиданные местные обитатели.

– По большому счёту можно и улетать, – согласился Пётр, ухмыляясь и разглядывая дисплей. – Как показывают приборы, до следующего включения той Арки, к которой нам надо попасть, шесть часов и двадцать три минуты. Мне, если честно, интересно взглянуть, что тут в Лондоне происходит, а не этих идиотов разглядывать.

– Сейчас ты не в командировке от завода, – саркастически ухмыльнулся Александр. – На экскурсии в музеи тебя возить, скорее всего, не будут.

Он пожевал губами и немного подумал, разглядывая людей, стоявших на «баррикаде».

– С другой стороны, переговоры всегда лучше пальбы. Может, действительно, попробуем поговорить? Может, узнаем кое-что полезное для себя?

Домашников пожал плечами, а Исмагилов хмыкнул:

– А на каком же языке с ними разговаривать?

– Действительно, а на каком языке они говорят? Я что-то не разберу. По-английски? Тогда это к тебе, Петя.

– Сейчас уточним, – кивнул Домашников и, чуть повозившись, усилил чувствительность внешних микрофонов. Теперь отчётливо стали слышны слова, произносимые бородатыми. Майору, который видел и слышал в Чечне многих пленных наёмников-иностранцев, показалось, что говорят на фарси.

– Думаю, иранцы, – почти уверенно сообщил он друзьям. – Только вот, почему один в платке клетчатом, хрен его знает…

– Да? Ну, всё равно я смогу только по-английски, – озадаченно промолвил Пётр и вдруг хлопнул себя ладонью по шлему: – Вот мы идиоты: у нас же встроенные переводчики, о чём же мы рассуждаем! Надо помнить о возможностях техники, господа хорошие, а то сидим – головы ломаем. С инопланетянином применяли, а со своими землянами забыли! Возможно, эти штуки будут работать и на персидском наречии.

Пётр потыкал что-то на дисплее костюма у себя, а потом, протянув руки к Гончарову, сделал то же самое и у него.

– Да уж, – крякнул майор. – Только я сомневаюсь, что эти сильно «свои». Ладно, если переводчик работает, то давай я буду пробовать.

Видно было, что Домашникову страшновато высовываться наружу, но он с сомнением повёл плечом:

– Да почему, могу и я, конечно. Люди, как-никак…

– Люди, люди, но на душманов шибко смахивают, – проворчал майор, берясь за ручку двери. – А как думаешь, можно открыть, чтобы защита продолжала действовать?

– Откуда я знаю? Не ко мне вопрос, а к господину Аввану, который сейчас отсутствует, – отозвался Пётр. – Может, разрывы какие-то в этом поле и будут, но, в конце концов, мы же в защитных костюмах – от пуль-то прикрыть должны. Ну, что будем делать? Открываем?

– Ладно, аккуратнее только, и за гранатомётчиком следить надо – я не хочу костюмы гранатой проверять. И поверни немного корпус, чтобы проём двери под углом к ним находился.

Когда дверь гравилёта распахнулась, замолкнувшие было бородачи снова что-то залопотали. Они вскинули оружие, но не стреляли, выжидая и рассматривая фигуры с закрытыми чёрным лицами, сидевшие внутри странной машины. Майор откашлялся, но первым вопрос задать он не успел.

Высокий в камуфляже и зелёной косынке на голове крикнул что-то по-своему, но переводчики в шлемах моментально откликнулись по-русски:

– Кто вы такие? Говорите!

– Ты смотри, – тихо усмехнулся Гончаров, – он нам разрешает!

Не оставалось сомнения, что система перевода прекрасно действовала и с того языка, на котором разговаривали бородатые.

– Господа, – уже громко крикнул майор, показывая «душманам» пустые руки, – мы тут проездом и вам вреда причинять не собираемся. Нам просто требуется перелететь к другой Арке – уверен, вы знаете, что это такое…

Домашников, несмотря на непрозрачный снаружи щиток шлема, непроизвольно чуть опустил голову, словно скрывая улыбку, скользнувшую по лицу: дипломат из майора был ещё тот.

Переводчик на костюме Александра затараторил в такт его словам, бородачи переглянулись, и потом один из них что-то тихо спросил у высокого в камуфляже. Тот пожал плечами и снова крикнул, обращаясь к экипажу гравилёта:

– Вы находитесь на территории Фронта Исламского Возрождения Британии. Решать, что с вами делать, будет шариатский суд, как с любыми, кто проникает с чужой стороны через это творение дьявола.

Безусловно, он имел в виду Арку.

– Друг, – пока ещё сдерживаясь, ответил Гончаров, – мы на ваших глазах не нарушали никаких законов, ни шариатских, ни других, не оскорбляли ваших религиозных чувств и всё такое. Почему нас кто-то должен судить?

– Потому что вы на нашей территории! – кривя губы под бородой, заявил старший отряда.

– Я, конечно, прошу прощения, – язвительно встрял Домашников, надеясь, что автоматический переводчик передаст интонацию, – но, насколько я знаю географию, мы в городе Лондоне. Может, стоит говорить о суде её величества королевы, или кто здесь сейчас на троне?

Бородатые захохотали.

– Королева Великобритании, как и весь проклятый буржуазный строй Европы, горят в адском огне! – ответил вожак. – Сейчас здесь правят законы Всевышнего, и вы будете отвечать по ним. Всякий, кто проходит через Врата шайтана, должен ответить за это! Вы сдаётесь и отдаёте вашу машину и судьбу в руки Аллаха.

– Много на себя берёшь, бородатый! – кивнул майор, которому уже надоели подобные «переговоры». – А говна на лопате тебе не дать? Хочешь и я тебе скажу кое-что, морда? Не тебе, бандит, рассуждать об Аллахе, о котором у тебя, ублюдка, никакого представления нет вообще!

Вооружённые люди на «баррикаде» в первый момент опешили, а потом командир что-то надсадно заорал, и все вскинули автоматы и винтовки.

Бородач в грязном халате и замызганном тюрбане – ни дать ни взять афганский моджахед, тоже начал наводить оружие прямо на гравилёт.

– Улетай, Петя, на хер, чего ты смотришь? Не будет тебе экскурсий! – воскликнул майор, мучительно ощущая неспособность упредить выстрел.

Домашников, забыв, что сам включил ещё и голосовой режим управления, дёрнулся внутрь машины к пульту, но ничего сделать не успел. Базука на плече у бородатого выплюнула дымный хвост, который понёсся к гравилёту.

Гончаров толкнул немного растерявшегося Домашникова внутрь, одновременно падая на него и заорав:

– Взлёт! Взлёт!

Машина плавно оторвалась от грунта, и сейчас же её сильно тряхнуло. Поле обзора через стёкла-экраны и в проёме открытой двери окрасилось ярко-розовым – защита, как и в предыдущей Зоне, сработала успешно. Граната, отклонённая силовым полем, ушла в сторону и взорвалась рядом с одним из столбов с распятыми маратами.

Работавшие с большим усилением микрофоны смачно передавали звуки внутрь салона. Мгновение «крест» стоял, а потом с треском рухнул, прогрохотав по валявшемуся рядом чёрному кузову знаменитого когда-то лондонского такси.

Домашников не указал управляющему автомату, куда именно и с какой скоростью взлетать, и машина продолжала медленно подниматься вертикально вверх. Бандиты, что-то хором заорав, отчего живо напомнили Гончарову свару на восточном базаре, открыли огонь из стрелкового оружия. Пространство вокруг гравилёта расцветилось вспышками розового цвета, одновременно с появлением которых слышался явственный звук рикошетирующих пуль, которые чиркали по камням и железу, валявшемуся вокруг.

– Классно! – восхищённо проговорил майор, убедившись, что пули не причиняют вреда даже при открытой двери. – А признайтесь, господа, что все мы в штаны чуть не наложили?

Он проглотил слюну и грязно выругался, похлопав по обшивке:

– Дьявол, я же говорю, плохо, что тут нет наружного вооружения. Но в любом случае, останови-ка пока, Петенька!

– Сам можешь остановить, – немного нервно усмехнулся Домашников и дал приказание автопилоту прекратить подъём.

Гравилёт завис на высоте метров двадцать.

Боевики внизу, убедившись в неуязвимости врагов, прекратили пальбу, кое-кто даже опустил оружие, и только гранатомётчик деловито заряжал новую гранату.

Гончаров решился.

– Вот не стреляли бы, – приговаривал он, берясь за ручку двери, – и вас бы никто не трогал. Бандюганы у Лобстера тоже взяли – и огонь по «конфетницам» открыли, а зачем, спрашивается? Да потому, что все вы – уроды и есть!

С этими словами он распахнул дверь и вскинул «максим». Домашников, вполне освоившийся с ситуацией, взял ручное управление и развернул гравилёт так, чтобы майору было удобнее стрелять.

Увидев, что из отверстия в корпусе машины снова высунулся человек, бородачи тут же возобновили стрельбу, и воздух вокруг снова расцвёл розовыми всполохами.

Со словами: «Это вам, суки, за Биг-Бен», Гончаров открыл ответный огонь.

Как работала автоматика гравистрела, Александру, естественно, не было понятно, но удобство прицеливания он оценил ещё в ангаре у Аввана. После постановки в боевой режим прямо в воздухе перед глазами стрелка возникала маленькая чуть светящаяся зеленоватая рамка, выполнявшая роль мушки. Рамку было видно только под определённым углом – по направлению выстрела, и требовалось лишь нажимать спуск при совмещении рамки и цели.

Но странное это было ощущение – стрелять из абсолютно бесшумного оружия, у которого к тому же нет ни малейшего намёка на отдачу, а сами выстрелы совершенно невидимы. В первое мгновение майору показалось, что его обманули, и «максим» – не более чем игрушка. Однако уже спустя мгновение он убедился в эффективности оборудования, которым располагал Авван.

Первый «душман», попавший в квадратик «мушки», отлетел метров на пять. Александр поставил слишком большую мощность: из круглой дыры, насквозь пробитой в груди бородача сгустком гравитационного поля, брызнул тут же иссякший фонтан крови. Второму бандиту разнесло череп, лопнувший, словно грецкий орех, раздавленный щипцами. Мозги вместе с кусками его зелёной банданы шмякнулись на битые кирпичи, окрасив терракотовую пыль в тёмный, почти чёрный цвет.

Гранатомётчику, не успевшему выпустить второй снаряд, выстрел майора пришёлся точно в его оружие. Искорёженную трубку просто впечатало в бандита, и одновременно сдетонировала граната, так что заряд добротной земной взрывчатки просто не оставил от бандита ничего, заодно раскидав и всех остальных из отряда, надзиравшего за «вратами шайтана».

Стало тихо, и теперь микрофоны доносили даже, как ветерок елозит по кирпичам обрывком какого-то пластика.

– Да-а-а… – протянул Домашников, поднимаясь с пола. – Восток – дело тонкое… Особенно на берегах Темзы.

– Ага, Петруха, – согласился Гончаров, – очень тонкое. Как и везде.

В полной тишине Петр посадил гравилёт примерно на то же место, откуда они взлетели.

– Ладно, – стряхнул со всех некоторое оцепенение Гончаров, – принимаю решение лететь к нужной Арке. Новых моджахедов, думаю, дожидаться не будем? Летим, пусть тут англичане, если кто ещё остался, в своём дерьме плюхаются.

– Может, осмотримся? Кружок сделаем над знаменитым городом? – попросил окончательно осмелевший Домашников.

Майор с сомнением пожевал губами:

– Нарваться на какую-нибудь ракету класса земля-воздух?

– Если несколькими сразу не пальнут, что сомнительно, так и ничего страшного: поле всё равно отклонит её в сторону. Да и можно режим невидимости включить, мы же совсем забыли!

– Невидимости, говоришь? – Александр покачал головой, словно раздумывая. – Что-то там Авван говорил про расход энергии повышенный. И так уже, наверное, много потратили при включении защитного поля.

– Так оно, – согласился Пётр, – но мы не будем включать «невидимку» постоянно. Возникнет необходимость – включим на пару минут, скроемся из поля зрения – и всё!

– Как считаешь, Фёдор? – Майор покосился на Исмагилова.

Тот пожал плечами:

– Да если время есть, то чего бы на Лондон не взглянуть? Тем более что броня у нас круче, чем в танке.

– Ладно, – кивнул Гончаров, – сделаем круг почёта, взглянем. Только – аккуратнее. И всё вовремя включай, Петя.

– Не беспокойтесь, товарищ командир! – улыбнулся Домашников, которому очень хотелось совершить полёт над кусочком Англии. – Всё включим и выключим, когда надо – я автоматический режим поставлю. Вот только карту зарисую, как всегда.

Домашников быстро набросал схему расположения Арок в альбом и поднял гравилёт в воздух.

За время, пока они оставались у Перехода, никто больше в окрестностях места перестрелки не появлялся. Редкие облака плыли, бросая резко очерченные солнцем тени на набережную, на местами разбитый парапет, на мутноватые воды Темзы и на искалеченные комплексы зданий вдоль реки.

Пётр чётко увидел то, что в первый момент и затем в процессе так быстро завершившихся «переговоров» разглядеть не успел: три моста, которые хорошо просматривались с данной точки, были взорваны. На противоположном берегу двигались какие-то фигуры, крадущиеся вдоль набережной через сады у башни Виктории. Добавив увеличения на приборы наблюдения, Пётр как на ладони разглядел, что это небольшой отряд хорошо вооружённых людей в военной форме, а в кустах чуть поодаль притаилась бронированная машина. Никто из них не имел бород, а посему Домашников заключил, что это явно некая группировка, противостоящая так называемому Фронту Исламского Возрождения Британии.

Он указал на вооружённых людей на другом берегу. Майор просто пожал плечами и снова ругнулся крепким словцом:

– Так их всех разтак! Может, господа члены экипажа, всё-таки не стоит экскурсий устраивать? Зачем нам лишние перестрелки хоть с исламистами, хоть с солдатами королевы?

– Может, тут уже не королева, а король?

– Да какая разница!

– Думаю, эти ребята поумнее и стрелять просто так не будут, – заметил Домашников.

– Они уже себя показали поумнее, – проворчал Гончаров, описывая в воздухе рукой полукруг.

– Похоже, мы оказались на берегу, занятом исламистами. Но нам, вообще-то, как раз через ту сторону, на северо-запад нужно двигаться. Чтобы не соваться на противоположный берег прямо сейчас и не провоцировать на стрельбу, давайте немного пролетим над рекой, как бы над ничейной территорией, а потом пойдём по курсу.

– Ну ты, пожалуй, прав, – согласился Александр. – Ладно, давай, полетели, поплыли, поехали! Ты поднимайся повыше, до предела, метров на четыреста пятьдесят.

Пётр чуть развернул машину и повёл её над Темзой в сторону от засевших на той стороне военных. Пролетели два разрушенных моста – Домашников не помнил, как они называются. Из всех лондонских мостов он безоговорочно знал только Вестминстерский мост, что начинался прямо от Биг-Бена, и, безусловно, ни с чем не спутал бы Тауэрский мост, поскольку характерная форма с двумя башнями отпечатывалась в памяти каждого, кто хотя бы раз видел это сооружение. Петру очень хотелось взглянуть на второй после башни с часами символ Лондона, но мост стоял дальше вниз по реке, а они сейчас летели в противоположном направлении.

Запустение царило везде: сгоревшие и разрушенные здания, брошенные остовы автомобилей и автобусов, в нескольких местах в реке торчали корпуса потопленных судов – и практически полное отсутствие людей. Лишь в одном месте с правого берега реки по гравилёту открыла огонь ещё одна группа вооружённых бородачей, но быстро убедилась в невозможности сбить странную машину.

Очевидно, какая-то часть населения либо покинула город, спасаясь от вспыхнувших вооружённых конфликтов, либо была перебита в стычках. Собственно, в сложившихся условиях, огромный каменный город превращался в могильник: при отсутствии сырья и продуктов жить в нём становилось бессмысленно. Особенно при ведении боевых действий отрядами фанатиков.

– Как клопы, зараза! – выругался вслух долго молчавший Домашников.

– Чего? – не понял майор.

– Да эти поганые фанатики: и в прошлые времена как клопы влезали во все щели, покоя не давали, а уж сейчас!

Гончаров усмехнулся:

– Клопы и есть: пьют кровь и размножаются в любых условиях.

– Эти люди действительно не имеют ничего общего с настоящим исламом, – вставил Фёдор.

– Ой, а ты знаешь, что такое настоящий ислам? – прищурился Гончаров.

– Я не знаю, – вздохнул Исмагилов, – но я уверен, что настоящая вера в Бога в любом виде плохой быть не может. Если кто-то пытается убивать именем Аллаха, то плох не Аллах, а человек, кто такие слова произносит.

– А если человек утверждает, что ему так Аллах велел? – прищурился Пётр.

– Человек на то и человек, чтобы врать, – резонно возразил Исмагилов. – Кто-то, кроме него, слышал, что это Аллах говорил?

Майор почти с восхищением посмотрел на Фёдора:

– Ничего себе! – пробормотал он. – Федя, да ты просто… Ну, даже не знаю – философ! Правильно ведь сказал!

Водитель скромно потупил взгляд:

– Меня так дед учил. Нельзя обижать людей за то, что они верят в другого Бога – Бог один, просто все его видят по-разному. Нельзя обижать людей своей верой, но и терпеть, чтобы чужой верой тебя обижали тоже нельзя, конечно.

– А я бы всё-таки сказал, что верить надо не в Бога, а в человека, – вставил Пётр.

– В человека?! – с некоторым сомнением спросил Гончаров, вспоминая «моджахедов».

– Ну, не в каждого человека, – поправился Домашников, – а избирательно! В общем, неблагодарные это рассуждения.

– Скорее всего! – пробормотал Александр. – А вот интересно, какой Бог у тарлан?

– Забыли спросить у Аввана, – хмыкнул Пётр.

Он посмотрел на дисплей гравилёта и сравнил какие-то показания с данными на уникальном блоке своего защитного костюма.

– Ну, наверное, хватит, пора поворачивать, а то возьмём слишком в сторону.

– Ты уже и по приборам тут на пульте понимаешь? – удивился Исмагилов.

– Только кое-что по логике: Авван-то на русский язык перестроил только наши костюмчики. Но, в общем-то, понятно. Чуть практики – и будем летать с закрытыми глазами.

– Не сглазь, – предостерёг Петра майор, – и не расслабляйся.

– Есть, командир! – Домашников, не поворачиваясь от пульта, приложил руку к шлему.

Машина повернула вправо, и внизу замелькали городские кварталы.

Домашников усмехнулся и сказал вслух:

– Вот кто бы мог подумать, что попаду именно в то место в Лондоне, где побывал, считай, в прошлой жизни. Нас тогда в основном на экскурсии и по делам возили на автобусе, и только пару раз удалось просто по Лондону прогуляться. А гулял, естественно, по направлению от гостиницы до центра и обратно. Как раз вот рядом с местами, что сейчас пролетаем. Надо же, такое совпадение…

– А узнаёшь что-нибудь? – поинтересовался Фёдор.

– Кое-что да. Вон там, впереди зелёная незастроенная местность – это вроде как Гайд-парк… Ну да, конечно, это он – там два пруда: один круглый, маленький, а другой вытянутый, побольше, я помню. Только почти все деревья вырубили, видимо на дрова, и на земле вроде как овощи сажают.

– Конечно, – заметил Исмагилов, – так и должно было случиться. А у нас же похожая ситуация. Только у нас земли даже в городе открытой и не заасфальтированной куда больше, чем в этом Лондоне, потому и выжить у нас легче.

Гончаров, внимательно смотревший, что происходит внизу, сказал:

– Петя, а вон там военные и орудия видны. Да они нас уже заметили – смотрят. Уверен, что мало кто здесь сейчас летает. Включи-ка ты режим невидимости от греха подальше, хотя это явно не исламисты.

Домашников кивнул и подал команду голосом. Компьютер гравилёта послушно сообщил, что режим невидимости включён. Для сидевших внутри землян ничего не изменилось, и Исмагилов даже поинтересовался, а точно ли «невидимка» заработала. Домашников пожал плечами:

– Должна работать, если подтверждение есть, и вон, на панели, загорелся индикатор. Думаю, это и соответствует включению такого режима.

– Я по реакции людей вижу, что мы для них пропали, – сказал Гончаров, внимательно следивший через систему дальнего наблюдения шлема за тем, что происходило внизу. – Они головами крутят, значит, потеряли нас из виду.

Миновали Гайд-парк, и под гравилётом снова потянулись кварталы города. Если бы погода была дождливой или просто пасмурной, то зрелище, скорее всего, выглядело бы угнетающе: пустынные, заброшенные улицы, кое-где сгоревшие дома, почти везде вырубленные деревья. Правда, «боевых» разрушений здесь почти не наблюдалось, да и от первой ударной волны при возникновении Зон здания не пострадали – Барьер проходил далеко отсюда.

Домашников взял ещё немного вправо.

– Вот, сейчас будет улица, ведущая к гостинице, где я жил – Эджвэр-роуд. А здание с обвалившимся куполом, видите? Театр «Одеон». Бывший театр, конечно.

Майор пожал плечами – театр как театр, и не такой уж большой, судя по всему. По улицам кое-где двигались редкие люди, всё больше группами по трое-четверо. Большинство с разномастным оружием.

– Прямо военное положение, – заметил Фёдор. – Даже у нас так не ходят.

Дымя, по улице проехал грузовик с уродливым кубом газогенератора – знакомая до боли ситуация.

– А как твоя гостиница называлась? – продолжал любопытствовать Исмагилов.

– Отель «Ландон Метрополитен», – ответил Пётр. – Ничего отель… тоже был, как я понимаю. Швейцар в ливрее стоял: «Здравствуйте, сэр», «добро пожаловать, сэр». Да вон он, виднеется…

– Кто, швейцар? – пошутил Фёдор.

– Отель, – вздохнул Домашников.

Он показал пальцем прямо вдоль улицы, над которой они летели. Впереди высилось здание без малого десятка в три этажа. Когда-то его зеркальные стены сверкали на солнце. Сейчас там, где стёкла уцелели, их покрывал слой пыли и копоти.

– А народ-то здесь шастает практически весь белый, – присмотревшись к редким прохожим, констатировал Пётр.

– То есть? – удивился Исмагилов.

– Да вот когда я тут был в командировке, этот район облюбовали негры и особенно арабы. В первый вечер, помню, вышел прогуляться – как в Арабские Эмираты попал, честное слово: сидят одни мужики в кафе вдоль улицы, кальяны курят, везде речь арабская. А сейчас все белые ходят – видно хорошо.

– Да-а, – покачал головой Гончаров, – видимо, у них тут сейчас везде сплошные гетто по религиозным и расовым признакам. Доигрались, одним словом, козлы.

Справа виднелся ещё один бывший парк, сейчас тоже почти очищенный от деревьев. Среди рядов возделанных грядок блестела вода прудов.

– А вон там ещё правее в стороне знаменитая Эбби-роуд, слышали?

– Это у «Битлз» был альбом такой, кажется? – вспомнил Александр.

– Точно! – обрадовался Домашников. – Мы с нашим главным инженером ходили туда фотографироваться рядом со студией «И-Эм-Ай». Интересно, что с Маккартни случилось в этой каше?

– Кто его знает? – хмыкнул Гончаров. – Одно могу сказать: вряд ли песни пишет, даже если ещё жив.

Некоторое время летели молча. Городские кварталы начали переходить в плавные волны лондонских пригородов, состоящих из небольших одно– и двухэтажных домиков. Кое-какие выглядели совершенно целыми, некоторые выгорели дотла, но маленькие садики, в которых оставались кусты и всё ещё цвели цветы, сильно оживляли пейзаж, делая его не таким каменно-унылым, как в центре.

Домашников спросил что-то у бортового компьютера – что именно, Гончаров и Исмагилов, увлечённые созерцанием лондонских пейзажей, не поняли. Компьютер проверещал ответ, но переводчики в костюмах пассажиров почему-то на эту сентенцию не откликнулись. Пётр хмыкнул и начал насвистывать себе под нос.

Фёдор вздохнул:

– Никогда за границей не бывал, а теперь вот не только в Африке, но и в Англии оказался! Разве мог подумать, верно? Летим сейчас, как на прогулку.

Александр горько усмехнулся:

– Хороша прогулка! Уже отошёл? Были бы мы на бэтээре – представляете, какой костёр из нас устроили бородатые бойцы Фронта Возрождения?

– Ага, – согласился Исмагилов.

Пётр, продолжавший насвистывать, вдруг снова задал вопрос компьютеру. На сей раз майор его услышал хорошо.

– Как показать координаты и расположение Шунта?

Компьютер гравилёта снова ответил что-то на языке тарлан, и снова переводчик Фёдора и Александра промолчали.

– Пётр, а тебе он что – переводит? – удивился майор.

– Да, – подтвердил Домашников. – Тут, похоже, такая система: если кто-то сидит в кресле пилота, то она берёт только его приказания и отвечает только ему – у остальных переводчики не работают. Я так и не понял, почему, но факт.

– А ты его про Шунты, о которых Авван говорил, спрашиваешь?

– Именно! – подтвердил Пётр. – Я решил проверить, как работает система гравилёта по обнаружению таких каналов: Авван же говорил, что использовать их можно только с гравилётов. И вот, господа, здесь недалеко имеется именно так называемый Шунт! Во всяком случае, я так понимаю эту индикацию на пульте, да и умненький компьютер или что там у них в качестве автоматики напихано, тоже подтверждает на словах.

Гончаров немного удивлённо посмотрел на Петра:

– Ну и что?

– Как что?! – в свою очередь удивился Домашников. – Авван хотел двигаться на Базу некой Кин, так? Оттуда, предварительно наметив нужный путь через разные Арки, – в нужные нам земные Зоны.

– И дальше что?

– Да мы сейчас рядом с Шунтом, который ведёт на Базу самого Аввана!

– Ну и?…

Пётр вздохнул и хмыкнул:

– Он же говорил, что его База связана каналами-шунтами именно с земными Зонами, понимаете? Зачем нам лететь до какой-то Кин?! Считай, что мы уже почти там, где нам нужно!

Майор с сомнением покачал головой:

– Но Авван говорил, что на его Базе возможна засада!

– Я помню! Но Аввана, судя по всему, взяли комитетчики, эти агенты, которых он опасался! Понимаешь, что это значит?

Александр задумчиво покивал:

– Понимаю: засаду на него теперь уже вполне могли снять…

Глава 23

Пригороды Лондона остались позади, и внизу потянулись зелёные, чуть холмистые равнины, изредка оживляемые какими-то постройками. В любом случае, жизни здесь чувствовалось куда больше, чем в городе: зеленела сочная трава и кусты, пестрели цветы, летали птицы. Кое-где маячили люди, обрабатывавшие наделы или пасшие скот, а несколько раз Гончаров и его экипаж видели небольшие группы военных, в основном конных, патрулировавших территорию. Пётр по-прежнему вёл машину в режиме маскировки, так что никто не мог заметить пролетающий гравилёт.

Внешне на местности всё выглядело очень даже спокойно, если не считать пары танков, вкопанных на перекрёстках дорог, и БТРов, стоявших, как правило, в подобных же местах. Вероятно, отряды фанатиков хозяйничали только в некоторых районах Лондона, а за его пределами остатки армии и полиции сумели поддерживать более или менее стабильное положение. Впрочем, это были не самые главные вопросы, которые волновали сейчас майора.

Он почесал переносицу:

– Думаешь, ты справишься с настройками на Шунт и со всем остальным?

– С настройкой на шунтирующий канал всё не просто… – хмыкнул Пётр, – а очень просто. Машина уже сама на него настроилась, отслеживает наше местоположение относительно входа в канал и всё такое. Можно голосом дать команду – и нырнём туда.

– Ну хорошо, в канал-то мы войдём, ну а дальше что ты будешь делать?

Не оборачиваясь, Домашников покачал головой:

– Вот это хороший вопрос! Я пока не знаю, как определить, какая Зона нам нужна, хотя кое-что уже понял в этой системе координат. Не имеет никакого значения, окажемся мы на Базе самого Аввана или Кин, чтобы понять такие нюансы. Но у аввановской берлоги, куда мы можем попасть прямо отсюда, одно большое преимущество: оттуда мы можем сразу оказаться на Земле, в любой Зоне! На Базе Кин нам придётся либо перенастраивать Шунты, а времени может не хватить, если туда кто-то заявится. А может, у меня и вообще не получится перенастройка. В таком случае придётся пробираться ещё через чёрт знает сколько миров. Так что, командир, решай. Если нормальные герои всегда идут в обход, то – как скажешь.

Гончаров усмехнулся и потянулся, хрустнув суставами:

– Не паясничай. Действительно, по твоим словам – без разницы, с какими приборами и где разбираться. Кроме того, у Аввана может всё-таки остаться засада.

– Пресловутый Комитет охотился за Авваном – мы это заметили, верно? Судя по тому, что Авван пропал – они его схватили. Сам же сказал, что засаду, скорее всего, уже сняли. Помочь Аввану мы никак не можем, даже не знаем, где он сейчас. Но мы точно можем попасть на его Базу через Шунт. Вот давайте туда и отправимся, а? Рисковать так рисковать!

– И не боишься на засаду нарваться?! – прищурился Гончаров, глядя в спину инженера, словно тот мог видеть выражение его лица.

Домашников чуть повернулся:

– По большому счёту, чем это опаснее высадки на Базе аввановской подружки? Откуда мы знаем, что после того, как Аввана взяли, тут же не взяли и эту самую Кин? А может, её как раз в тот момент, что мы там появимся, приедут забирать местные энкавэдэшники? Сейчас можно вообще предполагать, что комитетчики и этот, как его – Китаан, – уже знают и про нас. Так что нас везде могут ждать.

– Тоже, кстати, может и такое быть, – вставил Исмагилов.

– Не спорю, не застрахованы, – согласился майор.

– Но! – Пётр поднял указательный палец. – Заметьте: нас не взяли сразу же у Арки в мире маратов. Это свидетельствует, что Авван, по крайней мере, в течение некоторого времени комитетчикам про нас ничего не сказал! Может, и скажет позже, но у нас, видимо, есть шанс, если поторопимся. Повторяю, что до конца разбираться с действием всех штучек придётся в любом случае, но дорога домой с Базы Аввана получается явно короче и проще.

Он помолчал и добавил:

– Правда, если откровенно, мне, в отличие от вас, на Земле-то и делать нечего. То, что здесь происходит, куда интереснее.

Ни майор, ни Фёдор ничего не ответили. Да и что они могли сказать? У Исмагилова в земной Зоне остались жена и дети, и Фёдору, мягко говоря, были до лампочки таинственные тарлане и ещё более таинственные Предтечи.

Живы ли после всей круговерти жена и сын Гончарова, не могли бы сказать ни исчезнувший Авван, ни таинственный начальник Комитета Коулл Цансиин, ни сам не менее таинственный главком. Однако, не имея прямых сведений о гибели родных, майор твёрдо решил искать их. Он ничего не мог предпринять четыре года, но сейчас, когда появилась возможность передвигаться по Зонам, Александр поклялся, что доберётся до жены и сына – до живых или мёртвых во что бы то ни стало, и только потом будет думать, что делать дальше. Майор Гончаров не слишком много рассуждал о своих чувствах вслух, но сам для себя он давно решил именно так…

– Хорошо! – решительно сказал Александр. – Летим к твоему чёртову каналу!

– Ага, – хмыкнул Пётр.

Он побарабанил пальцами по краю пульта управления и, обернувшись, посмотрел прямо в глаза командиру с хитроватой улыбкой:

– Что я, впрочем, уже и делаю.

Майор молча кивнул.

– Ребята, – попросил Исмагилов, – хорошо бы опуститься где-нибудь на землю – отлить хочу, уже терпежу нет. А в этой машинке туалета не предусмотрено.

– Дверь открой да мочись себе, – хмыкнул Гончаров. – Садиться не стоит.

– А чего не сесть? – сказал Пётр. – Тут вроде довольно пустынные места, а мы ещё и невидимые ко всему прочему. Вон там, заросли, кусты всякие. Я, кстати, тоже бы и отлил, и посерьёзнее бы чего сделал.

– Ну всем приспичило! – развёл руками Александр.

– Чего уж ты, всякое бывает, – фыркнул Исмагилов. – Набить и потом опростать живот – первое дело для солдата, сам же, поди, лучше нас знаешь.

– Вот-вот, – поддержал его Домашников. – Особенно перед вылазкой на Базу Аввана.

– Да я бы тоже отлил, – ухмыльнулся майор, – но могу аккуратно и отсюда всё сделать. Хотя вот гадить с высоты в открытую дверь не рекомендую, особенно если у тебя понос.

Фёдор немного удивлённо посмотрел на командира:

– Это почему же? – подозрительно спросил он. – При чём здесь высота?

– С высоты-то можно, без разницы, но не в полёте, когда воздух задувает. Особенно если у тебя и в правду понос. И ты, Петя, это говоришь! А ещё инженер!

Домашников вдруг захохотал:

– Действительно!

– Знаешь такие приколы? – покосился на него майор.

– Слышал, – отсмеявшись, кивнул Пётр. – Точно: поносить на лету нельзя. У меня было родственник, вертолётчик, работал на Севере. Он мне и рассказывал случай. Летят они, а в экипаже новичок-бортмеханик, у которого прихватило живот. Если делать незапланированную посадку, то нужно потом строчить объяснительную и всё такое. Второй пилот с серьёзной рожей и говорит: сейчас, мол, решим проблему, и уводит новичка из кабины в салон, где лежал груз. Ну, мой шурин думал, что он ему даст какую-то коробку или что-то подобное – куда нужду справить. А второй пилот, придурок, решил новичка проучить, чтобы, значит, думал, что кушать и пить перед полётом. Возвращаются – второй хохочет, а новичок весь дерьмом забрызганный. Оказалось, второй ему посоветовал: «Да ты, типа, Вася, иди, люк нижний открой и оправься прямо в него». Шурин говорил, что чуть второго не убил: лететь-то ещё почти час оставалось! И самим же дерьмо нюхать!

– Вот-вот, – кивнул Гончаров. – Давайте сядем где-нибудь.

– Кстати, если мочиться, – заметил Домашников, – по-моему, такой же эффект будет. Типа, как в анекдоте: На улице что – дождь? Нет, ветер, поручик!

Все посмеялись.

– А можно ведь просто зависнуть? – предложил Пётр.

– Садись, садись, – кивнул майор. – Нюхать тут тебя!..

Домашников осмотрелся и снизился над каким-то сгоревшим хуторком возле зарослей кустов, напоминавших акацию. Мимо полуразрушенных домиков с когда-то красной, а теперь, там, где не рухнула кровля, почерневшей черепицей, вилась хорошая, по российским меркам, дорога. Было безлюдно, только стайка птиц вспорхнула с ближайших кустов.

– Ты не отключай режим невидимости, – посоветовал майор.

– Понимаю, – кивнул Пётр, – и пока не отключаю. Правда, человека, отошедшего от гравилёта, всё равно увидят. Так что… Да и представь себе: мы оставили режим невидимости, а сами пошли писать. И как вернуться? Руками в воздухе шарить?

– Хм, ты прав, – согласился Гончаров. – Ладно, тут вроде спокойно.

Они вылезли из машины, разминая ноги. Лёгкий ветерок шевелил ветки кустов, вплотную к которым Пётр посадил гравилёт. Растения оказались именно знакомой колючей акацией, росшей даже на Урале, а высота зарослей надёжно скрывала машину и людей от возможных наблюдателей со стороны проходившей рядом дороги.

Первый дом, наименее пострадавший от пожара, стоял метрах в двадцати. Поскрипывала, покачиваясь, ставня на пустой глазнице окна. Умиротворение летнего дня нарушал только этот тихий скрип да вид заброшенного человеческого жилья, который сразу давал понять, что нынешний покой достался ценой несчастий.

Гончаров посмотрел на свой экипаж – все, кроме него, вылезли без оружия. Сам Александр не выпускал из рук так хорошо зарекомендовавший себя гравистрел. Он с сомнением покачал головой, но вокруг было так спокойно, что майор решил не напрягать ребят зря.

Домашников сразу же нырнул в кусты, прихватив пару листков из своего неразлучного альбома. Фёдор и Гончаров пристроились рядом у акации и весело зажурчали искрящимися на солнце струями, поливая яркую зелёную травку, росшую уже явно не по английским стандартам: газон давно никто не подстригал.

Фёдор пробормотал:

– Травка зеленеет, солнышко блестит… Хорошо! И откуда эта херня взялась?

Было понятно, что Исмагилов имеет в виду.

Фёдор снял шлем и, взъерошив лохматые чёрные волосы, подставил лицо солнцу – и стоял, закрыв глаза. Гончаров с «максимом» на плече с улыбкой посмотрел на бывшего водителя БТРа.

– Вот, жили люди, – продолжал Исмагилов, перестав жмуриться и оглядываясь по сторонам, – хозяйство имели, всё ухоженное. Одно слово – Европа! А включилась какая-то ерунда – и нормальная жизнь закончилась.

– Да была ли она тут у них такая вот спокойная? – хмыкнул майор.

Фёдор пожал плечами, а в кустах смачно пустил ветры Домашников.

– Вот-вот, – продолжал майор, – помнишь, что Петя говорил? О том, какие демонстрации разных религиозных экстремистов проходили в Лондоне, и всё такое? А то, что мы там только что увидели, а? Не на пустом же месте это всё сейчас происходит!

Исмагилов кивнул:

– Всё верно, но только это в большом городе так. В больших городах всегда всякая грязь бродила, а на селе – насущная работа. Я не про спившихся козлов говорю, каких в наших деревнях всегда было вагон и маленькая тележка, а про нормальных мужиков. Там не до глупостей, если хочешь хозяйство иметь: надо землю пахать, за скотиной ухаживать. Корове же или овце нет разницы, какие политические взгляды у её хозяина. Жизнь – это хлеб, мясо и молоко, а всякие Библии, Кораны или уставы партий – дело двадцатое. Учения разные придумывают и народ мутят всякие проходимцы, кто себя хлебом халявским уже обеспечил или только ещё халявы урвать хочет. А ты народу дай земли, домик собственный, коровку – и наплевать ему будет на разные религиозные и политические дрязги. Ведь ты посмотри, Саша, где такие проблемы существовали? Только, где народ жил плохо!

Гончаров покачал головой: он редко слышал, чтобы Фёдор выдавал такие длинные рассуждения. Глядя на полуразрушенный, но когда-то явно более чем добротный дом, майор заметил:

– Вот в этой самой Европе жили очень неплохо: домики имели, машинки и всё такое. А проблемы были и раньше, до Катастрофы.

Исмагилов хмыкнул:

– Наверное, были, не спорю. Да только это уже от другой крайности: от дури и с жиру, как говорится, их проблемы.

– Тоже верно, – кивнул майор. – Но не всё так просто.

В кустах снова от души закряхтел Пётр. Гончаров усмехнулся:

– Ну, Петька по полной программе оттягивается!

Они посмеялись.

– Пока там Петя облегчается, пойду я дом посмотрю, – сказал Фёдор. – Интересно же!

– Оружие возьми, на всякий случай, – посоветовал Гончаров.

– Да тут тихо, а пистолет-то у меня есть, – махнул рукой Исмагилов.

Он прошёлся вдоль стены домика, увитой местами сгоревшим при пожаре плющом, и повернул на угол, туда, где располагались хозяйственные постройки.

Гончаров обогнул стоявший на лужайке гравилёт и, осторожно ступая, вышел на проезд, который вёл от группы домиков к просёлку, если его можно было так здесь назвать. У обочины ржавел пыльный остов мини-вэна, с которого давно сняли колёса и вообще всё, что можно снять. В обе стороны на дороге, покрытой несколько потрескавшимся, но всё ещё очень приличным асфальтом, не было видно ни души – лишь дрожал над ней хорошо прогретый воздух.

Гончаров посмотрел ещё раз на местность через систему оптического слежения костюма и удовлетворённо кивнул сам себе: всё спокойно.

«Стоп, – вдруг вспомнил он, – тут же есть система регистрации биологических объектов!»

Открыв заглушку на левом предплечье, он включил соответствующий режим, опустил чёрный щиток и посмотрел вокруг «другими глазами». За ширмой кустов Гончаров увидел силуэт Петра, завершающего своё серьёзное дело, а за домом…

За домом были видны три фигуры! Александр видел их как цветные ореолы, маячившие через схематичное изображение стены здания, но вполне мог узнать голубоватый контур Исмагилова, а вот две другие, отмеченные красным, находились в скрюченных, присевших позах на расстоянии метров десяти от Фёдора. В руках у этих двух фигур угадывались палки.

В следующее мгновение майор понял, что никакие это не палки. Понимая, что просто кричать сейчас – не самый лучший вариант решения проблемы, а вызывать Фёдора по связи поздно, тем более что Исмагилов был без шлема, Александр, не рассуждая, вскинул «максим».

«Ду-ут, ду-ут!» – протукало с противоположной стороны дома, и Гончаров увидел, как фигура Фёдора повалилась на землю, одновременно тускнея спектром красок.

С ужасом осознавая, что значит это изменение красок в поле обзора шлема, майор, выкрикивая проклятия, нажал на спуск.

Беззвучные выстрелы прошили дом, оставляя тем не менее совершенно круглые пробоины в когда-то отштукатуренных стенах: ветхий материал не выдерживал гравиударов. Две радужные фигуры, которые уже встали из-за укрытия, свалились на землю, и их ореолы сразу погасли. Бросив быстрый взгляд из стороны в сторону и увидев только распластавшегося на земле явно живого по цвету красок Домашникова, Гончаров побежал на задний двор усадьбы.

Прямо за домом стоял невысокий, мало пострадавший за годы лихолетья сарай, а перед его распахнутыми воротами на заросшей травкой земле лежал Фёдор. Шлем его валялся немного в стороне.

Больше никого не было видно, но майор помнил по примерному расположению фигур, что те, в кого стрелял он, должны скрываться у самых ворот.

«Аура» Фёдора исчезла с поля обзора шлема окончательно, но даже просто по внешним признакам Александр видел, что помочь другу уже невозможно: пули попали прямо в неприкрытую голову.

Ещё раз взглянув вокруг, Гончаров убедился, что больше живых человеческих фигур нигде не видно. У самых ворот внутри сарая лежали те, кто стрелял в Исмагилова. Сначала майор с вполне естественным предубеждением подумал, что это исламисты, но вряд ли у извращённых последователей пророка Мохаммеда могли иметься такие типично англосаксонские морды.

Одеты люди, точнее – трупы, были в замызганные куртки военного образца и такие же грязные штаны. На голове одного красовалась каска, которая не слетела только благодаря ремешку под подбородком. Второй носил бейсболку неопределённого цвета, на материале которой выступал жирный ободок от давно не мытых волос. Рядом валялось оружие: знакомая Гончарову бельгийская автоматическая винтовка или, возможно, её английский аналог, и какое-то помповое ружьё.

Выстрелы гравистрела, пробив и стены дома, и сарай, вырвали из обоих тел куски кровавого мяса. Сгустки гравитационного поля, проходя через преграды, несколько теряли фокусировку, поэтому неизвестных бандитов они достигли расширенными пучками. Одному, тому, что находился дальше, практически оторвало обе ноги, и бандит плавал в луже крови. У второго из развороченного живота вывалились измочаленные внутренности, от которых исходил зловонный запах каловых масс.

Гончаров сплюнул и, проклиная себя за беспечность, вернулся к убитому другу.

– Господи, Федя, – пробормотал он, опускаясь рядом на колени. – И я, идиот, боевой офицер…

Одна пуля по касательной чиркнула по голове Исмагилова, вырвав, судя по всему, лишь клок волос, но вторая попала рядом с правым глазом. Выбитое из орбиты, глазное яблоко валялось рядом в траве.

Сзади раздался топот, но Гончаров знал, что бежит Домашников.

– Саша, что случилось?! – Пётр уже натянул комбинезон и сжимал в руках деструктор.

Гончаров повернулся и хотел ответить что-то резкое по поводу существа вопроса, но тут же взял себя в руки: винить в случившемся стоило кого угодно, но только не Домашникова.

– Как видишь… – ответил он.

– Кто же мог подумать… – пролепетал Пётр. – Всё было тихо.

– Тут тоже война, а на войне не может быть тихо, – раздражённо проговорил Гончаров. – Мы же знали про возможности костюмов – и не использовали их. Ты, инженер, с гравилётом разобрался, а тут… – начал, он, но снова спохватился, что Пётр виноват куда меньше его самого. – Я-то первый должен был об этом подумать, козёл старый!

Домашников молчал, опустив голову…

Они похоронили Исмагилова прямо на лужайке перед заброшенным домом. В багажном отсеке гравилёта ничего пригодного для рытья могил не оказалось, но кое-какой инструмент нашёлся в сарае: кирка и заступ со сломанной ручкой, которую они восстановили, использовав ствол небольшой осинки. Кроме того, подтвердилось предположение Петра, что выстрелы из гравистрела по касательной должны неплохо рыхлить почву, и всего за час с небольшим малоприятную работу закончили. На куске найденной фанеры имевшимися у него карандашами Домашников сделал две надписи – по-русски и по-английски.

Тёплое летнее солнце стало клониться к горизонту. Молча они подняли «калашниковы», майор осмотрелся вокруг ещё раз и всё-таки снял шлем. Домашников последовал его примеру.

Тишину вечера в полусотне миль от Лондона нарушили две очереди из русских автоматов, а в пятистах метрах вверху пули вспыхнули прощальным салютом, сгорая в невидимой преграде Барьера.

Люди вернулись к машине и, забравшись внутрь, несколько минут сидели в молчании. Гончаров достал сигареты, которыми он запасся на «заимке» Аввана, и закурил.

– Жалко водки нет, – сказал он.

Пётр пожал плечами.

– Почему нет, вот… – Он протянул бутылку текилы, прихваченную с заимки, и они хлебнули прямо из горлышка.

– Что будем дальше делать? – спросил Домашников.

Александр со вздохом выпустил струю дыма в открытую дверь.

– Сволочь я, – сказал он. – Я же, получается, Федьку сманил…

Домашников попросил у него сигарету.

– Знаешь, – сказал Пётр, стряхивая пепел наружу, – ты же вроде прошёл Афганистан, Чечню и так далее…

– Афганистан я уже не застал, – поправил майор. – Был рядом, но по таджикскую сторону границы.

– Да неважно, – махнул рукой Домашников. – Я к тому, что почему ты себя сейчас коришь за то, что Фёдора взял в эту экспедицию? И за Семёна Ефимовича, я тоже вижу, ты себя считаешь виноватым. Но ты же не мог пойти в Арку один, а значит, с тобой обязательно пошли бы какие-то другие люди, и они, как и ты сам, могли там погибнуть где угодно. Как бы ты выбирал, кому лучше погибать, а кому – нет?

– У Федьки осталась семья… – покачал головой майор.

– Ну да, – кивнул Пётр, – семья. А мне перед самой Катастрофой, буквально за неделю, предлагали поехать с семьёй в отпуск на Кипр. Я не поехал – работы было много, хотел в сентябре съездить: говорили, там это самый замечательный сезон. Вполне возможно, что если бы мы уехали из Екатеринбурга, мои жена и дочь сейчас остались бы живы… Смотря, конечно, где бы там Барьер прошёл, на Кипре. Там тоже была так называемая «северная часть», которая под турецкой оккупацией находилась, так что, возможно, если их не разделило Барьером, то и там имела бы место религиозная резня. Но в целом остров очень спокойный, как говорили: одна тюрьма была, и та только в столице. Климат благодатный – если бы не погибли сразу, то зимой бы не мёрзли. Но – никто же не знает, с какой вероятностью выжили бы. Знал бы, где упасть… понимаешь?

– К чему ты всё это талдычишь? – с раздражением спросил майор.

– Да я не талдычу, а пытаюсь тебя успокоить… и себя, наверное. Жалеть, повторяю, можно только о том, что ни я, ни ты не сообразили использовать возможности аппаратуры, которая нам досталась, хотя уже как бы и знали о таковых. Но что жалеть о том, что уже случилось? Ты сейчас хоть удавись, но ни Федю, ни дядю Сёму не вернёшь. И мою семью не вернёшь! Вот потому я и спрашиваю – что будем делать? Если ты считаешь, что нам нужно вернуться в нашу бывшую Зону Екатеринбурга, где ты сделаешь долгом оставшейся жизни помощь осиротевшей семье Фёдора – то давай я пойду с тобой, разумеется…

Гончаров поднял глаза и посмотрел на Петра – не издевается ли тот? Но Домашников был серьёзен, как никогда.

– Ты меня прости, Саша, – сказал Пётр, – мой жизненный опыт, безусловно, не чета твоему: я в боях никогда не был, да и людей я убивал даже у нас после Катастрофы только два раза. Одного цыгана, когда бои с ними шли, и вора-мародёра застрелил, когда тот Алёнку насиловал и на меня с ножом кинулся – так и познакомились с ней, кстати. Ну, ещё можно считать, что какие-то солдаты этого тарланского Комитета, благодаря моей пальбе из гранатомёта, в той «тарелке» испеклись заживо.

– Ну и?… – вопросительно поднял бровь Гончаров.

– Я к тому, что возможно, потеря семьи сделала меня толстокожим. Да, погиб Федя – и мне его очень жаль. Но так же точно в данной ситуации могли погибнуть ты или я. Умнее надо быть, пользоваться тем, чем можно пользоваться – и стараться выжить, естественно, помогая друг другу. А сходить с ума по погибшему другу глупо. Вспоминать его – да, и мы его будем вспоминать. Но нам надо жить дальше!.. Пока мы живы.

Майор продолжал смотреть на инженера в упор, но Пётр не отвёл взгляд.

– Это ты мне говоришь? – спросил Гончаров, чувствуя сухость в горле. – Что жить надо?

– Тебе, – кивнул Пётр. – Тем более у тебя-то есть ради кого жить! Прости, если что не так! Нас судьба уже связала, как говорится, и я пойду с тобой до конца. Просто мне некуда больше и не с кем.

– Но убиваться по мне на моей могилке ты не будешь? – вдруг саркастически усмехнулся майор.

– Убиваться не буду, – подтвердил Домашников. – Не дай Бог, случится что – похороню, залп на могиле дам, и дело, которое вместе начали, продолжу. Но убиваться, как ты выразился, не буду.

– Дело, которое мы с тобой начали? – удивлённо переспросил Александр. – А какое, собственно, дело-то?

– А разве нет?! Разве мы ничего не начали?! Помогать осиротевшим детям Фёдора, как и многим другим, можно, но это не даст ответа на вопрос, который волнует и меня, и, уверен, тебя: кто всё-таки и как заварил эту кашу? Я думаю, что твой Черноскутов, дай бог, сейчас наведёт относительный порядок в нашей Зоне, поэтому дети Фёдора и без тебя не пропадут.

– А ты думаешь, что мы сможем найти ответ, кто действительно за этой Катастрофой стоит? – спросил Гончаров, доставая новую сигарету.

Домашников искренне удивился.

– Господи, Саша, да ты на это посмотри! – Он ткнул рукой в обшивку гравилёта. – На костюм, который на тебе надет! На то, что ты в руке держишь! Мы разговаривали с существом, которое внешне не отличить от человека, и даже действовали с ним заодно! Мы очутились где-то совсем рядом с возможной разгадкой, и я не поручусь, что мы пока не единственные такие на всей Земле! Ты представляешь, какой нам выпал шанс?! Если мы сможем с этим разобраться, то в какой-то мере расквитаемся за всех погибших землян, понимаешь?

Гончаров прикурил и какое-то время молчал, периодически стряхивая пепел, а потом отбросил окурок и спросил:

– Ты считаешь, что мне не стоит искать своих?

Пётр развёл руками:

– Я разве так сказал? Давай выясним, что с ними, мы сейчас, уверен, сможем это сделать. Тебе станет легче на душе в любом случае – я вполне могу себе представить, что творилось бы со мной, если бы я не знал, как там жена и дочка.

– Так ты согласен?!.

Домашников пожал плечами:

– Я же сказал: я с тобой в любом случае и до конца. Давай дознаемся, что с твоими, а дальше будем разбираться со всем остальным.

Гончаров вздохнул:

– Ты прямо мои мысли читаешь!

Пару секунд Домашников молчал, словно ожидая продолжения от Гончарова, и вдруг тихо сказал:

– Саша, у меня же вообще никого не осталось, понимаешь? Никого, кроме тебя. Хотя мы и месяца с тобой не знакомы…

Майор посмотрел на Домашникова – Пётр как-то подозрительно часто моргал, глядя в пол.

Гончаров молча протянул руку, и Пётр пожал жёсткую ладонь майора, так же молча кивнув ему.

Разве тут требовалось что-то говорить? Двое мужчин всегда понимают друг друга без слов, особенно если жизнь серьёзно связала их – и трудностями, через которые прошли вместе, и памятью о потерянных близких, и кровью друзей, и просто ощущением, что они делают какое-то очень важное дело.

В чём это важное дело состоит, а самое главное, как его выполнить, пока было неясно, но уверенность, что они не отступят, придавала силы узнать то, не знаю что, и дойти туда, не знаю куда…

Домашников свечой поднял гравилёт в воздух и холмик с квадратиком фанеры, нёсшим надпись на двух языках, остался позади. Друзья решили, что совершат прыжок на Базу Аввана, и, если хоть что-то покажется подозрительным, сразу прыгают обратно в Зоны, и там уже будут обдумывать все тактические и стратегические вопросы.

– Ну, – сказал Пётр чуть дрогнувшим голосом, несмотря на всё его философствование о смысле жизни, – входим в так называемый шунтирующий канал. Только бы он мочеиспускательным оказался!

Всё происходило секунду, не больше. Зазвучал певучий, но вместе с тем не слишком приятный сигнал, и свет вокруг мигнул. Послышалось слабое гудение, а в животе создалось ощущение падения – в самом солнечном сплетении на секунду словно сжался ноющий комок с воткнутой тупой иголкой.

Гравилёт перенёсся в круглое полусферическое помещение, залитое ярким, но приятным для глаза тёплым желтовато-янтарным светом. Купол с чуть заметными ребристыми меридиональными выступами вздымался над ними на высоту не менее трёх этажей.

Машина возникла точно в центре этого купола над какой-то круглой ареной. До ближайшей стены ангара, или как там следовало данное помещение называть, от круглого невысокого бортика оставалось метров двадцать. По периметру зала в нескольких местах стояли ещё три гравилёта: один такой же, на котором прибыли земляне, и два – точные копии «тарелки», уничтоженной в технополисе. С одной стороны находилась большая утопленная в стену ангара панель, с другой, в промежутке между «рёбрами» купола, красовался крупный синий знак – ни дать ни взять, знак умножения. В стене, прорезанной выступами через каждые три-четыре метра, двери отсутствовали.

Больше под куполом не было ничего, что могло привлечь внимание.

И никого, самое главное.

Внешние микрофоны уловили сигнал, сродни тому, что прозвучал внутри машины при входе в Шунт – и снова стало тихо.

Гончаров и Домашников переглянулись.

– Приготовимся, – с лёгкой злостью в голосе сказал майор.

Он ещё раз проверил оружие – своё и Петра, заставил того взять ещё пистолет и гранаты, после чего распахнул дверь.

Ничего не изменилось. В ангаре по-прежнему царила полная тишина.

Если за ними кто-то и наблюдал, то, безусловно, мог это делать иными способами, чем спрятавшись за невысоким парапетиком, отделявшим место появления гравилётов от остального помещения.

– Будь готов стартануть, если что, – сказал Гончаров.

– Понял. – Домашников снова подсел к пульту, придерживая деструктор одной рукой. – Я пока в их компьютере поковыряюсь – гравилёт связался с ним, там как бы локальная сетка.

Прошло томительных пять минут, потом десять. Ничего не происходило.

Домашников возился у пульта и даже отставил оружие в сторону. Несколько раз он задавал вслух вопросы, на которые система гравилёта что-то отвечала, но переводчик работал только на костюм пилота.

Наконец майор не выдержал и спросил, что выяснил Пётр.

– В принципе, как ни странно, почти всё, – ответил инженер. – Мы находимся на Базе Аввана, коды доступа, которые он оставил, оказались очень полезны. Правда, на поиск нужной нам Зоны уйдёт не менее получаса. Дело в том, что я, естественно, не знаю её специальный номер, а судя по всему, этой системе при последовательном поиске нужно перелопатить просто фантастический массив информации. Примерно через полчаса мы будем знать, есть ли Шунт в нужной нам Зоне, и если его нет, то каким оптимальным маршрутом через простые Переходы туда можно попасть.

– Ага, – кивнул майор, – тогда пока посидим и подождём здесь.

– Тебе не хочется осмотреть помещение? – удивился Пётр.

– Хочется, но не стоит нарываться на неприятности. От добра добра не ищут.

Домашников почесал переносицу:

– Саш, – сказал он, – если бы здесь ждали неприятности, мы бы уже на них нарвались. Нам необходимо ознакомиться с Базой.

– Что ты предлагаешь? – проворчал Гончаров, который понимал, что разведка на территории врага, безусловно, может дать неоценимые знания; правда, она может стать и последней вылазкой вообще.

– Мы можем либо ждать, либо обследовать хотя бы ангар, – предложил Пётр.

– Ладно, – согласился после короткого раздумья Гончаров, – ты прав. Я выйду первым и обследую периметр зала. Если всё нормально, то выйдешь и ты.

– Не говори ерунду! – вскинулся Домашников. – Что мне одному делать в гравилёте? Компьютер пока сам считает, а всю нужную информацию он передаст на процессор моего костюма, как выполнявшего роль пилота в момент запроса. Выйдем вместе. Один за всех…

Александр пожал плечами – в общем-то, он и сам на месте Петра поступил бы точно так же.

– Хорошо, – согласился он и, не удержавшись, улыбнулся: – И все за одного! Правда, нас только двое осталось… Пойдём по часовой стрелке, прикрывая спины. Сразу же включи систему слежения за живыми объектами.

– Так точно! – не совсем впопад ответил Пётр.

Они выбрались наружу, остро ощущая незащищённость, несмотря на УЗК. Вспоминая слова Аввана, люди понимали, что если неизвестные враги тут есть, то они могут быть вооружены и так называемыми индукторами, против которых индивидуальные защитные средства бессильны, да и гравилёт – тоже не защита.

Ровный пол под ногами по характеру покрытия больше всего напоминал шероховатую керамическую плитку. Материал бортов ограждения был чуть другого оттенка, чем пол, но на вид имел очень схожую структуру.

Люди уже стали прикидывать, как удобнее перемахнуть через борта, как вдруг прямо напротив них ограждение раздвинулось, словно часть его втянулась в остальной массив. Выглядело это несколько непривычно, поскольку вся остальная техника, которую люди наблюдали у Аввана, хоть и была достаточно впечатляющей, но не нарушала никаких известных принципов, присущих вполне понятным механизмам. Здесь же создалось впечатление, что бортик арены – некое живое образование, типа амёбы, которое просто немного сократилось, открывая разрыв в собственном теле.

Они обошли зал по периметру. В том месте, где красовался «знак умножения» стена была как стена – гладкая и ровная. Панель же, немного утопленная в стену ангара, очень походила на ворота и даже имела несколько выступов, напоминавших ручки, но не открывалась. Домашников хотел посоветовать использовать декодер Аввана, но Гончаров и сам догадался.

Люди почти не удивились, когда после поднесения пластинки к одной из «ручек», часть панели скользнула вверх, раздвигаясь на манер бортика ограждения посадочной площадки. Однако они ошиблись в одном: это были не двери в другое помещение или куда-то наружу, а просто стенные шкафы, набитые разнообразным снаряжением. Кроме защитных костюмов здесь находилось уже знакомое оружие, и ещё куча всяких предметов, о назначении которых люди могли только гадать. Правда, они прекрасно узнали запасные заряды к энергетическому и гравитационному оружию и прихватили их про запас, а также уложили в гравилёт ещё по паре «максимов», деструкторов и тупорылых коротких пистолетов.

Ни Гончаров, ни Домашников не сомневались, что выход из помещения должен существовать. Поэтому они, не сговариваясь, вернулись к синему знаку на стене, и майор снова приложил к нему пластинку декодера.

В стене возникло отверстие, которое, распространяясь от центра знака, быстро выросло до размеров, вполне приемлемых, чтобы в него мог пройти человек. За отверстием виднелся освещённый короткий коридор, упиравшийся в глухую стену. На всех трёх торцах коридора красовались такие же «знаки умножения» разных цветов: красный, синий и зелёный, причём синий располагался точно напротив двери в ангар.

Люди переглянулись.

– Осмотрим? – предложил Пётр.

Гончаров немного колебался.

– Стоит ли нам соваться дальше? Ты же говоришь, что данные будут переданы на бортовой компьютер гравилёта.

Осмелевший Домашников пожал плечами:

– Стопудово, что на Базе никого, кроме нас, нет – иначе уже бы выскочили.

– Но это не значит, что сюда не могут явиться в любой момент, – резонно возразил майор. – Может, лучше дождаться результата в гравилёте, чтобы в любой момент иметь возможность унести ноги?

Пётр наморщил нос и посмотрел на часы.

– У нас ещё минут пятнадцать до получения результата. Пока всё спокойно. Давай узнаем побольше о Базе, а, командир? Авван говорил, что все они типовые, значит, попав в любую другую, мы уже сможем и там ориентироваться!

Гончаров вздохнул: не использовать возможность собрать сведения о потенциальном противнике – не самое разумное решение.

– Ладно, – скривился майор, словно у него болели зубы, – делаем небольшую вылазку, но потом сразу назад.

– Куда сначала? – деловито поинтересовался Пётр, перехватывая оружие поудобнее. – Я думаю, что синий, как и в ангаре – выход из комплекса или переход на какой-то другой уровень.

Майор кивнул – предположение выглядело здравым.

– Тогда начнём с зелёного, что ли, – решил он.

Стена разошлась уже знакомым образом, и земляне увидели коридор, но куда более привычного вида. Он напомнил помещения в тайном убежище Аввана: вполне домашние двери открывались в комнаты, также очень похожие местами на те, что были на «заимке». Одним словом, за зелёным квадратом располагалась квартира исследователя, прикреплённого к данной Базе. Здесь были оборудованы кабинет, спальня, кухня, сантехнические помещения и нечто вроде лечебного и спортивного блока, оснащенного разнообразной аппаратурой.

– Неплохо, – присвистнул Гончаров. – Посмотрел на кухню – даже жрать захотелось. Жалко, некогда.

Тем не менее, не сговариваясь, они прихватили по паре бутылок разных вкусных напитков, которые нашлись в одном из кухонных шкафов. Гончаров взял классическую водку, а Пётр – любимую текилу и для разнообразия какой-то коньяк в золотых позументах. Он взял бы ещё, но больше двух бутылок не входило в карманы на костюме.

Решив оставить выход с синим крестом напоследок, Гончаров открыл «красную» дверь. Здесь сомнений тоже не возникло, да и Авван упоминал про помещение с пультом управления. На изучение сложного оборудования пока не было времени, тем более что основной вопрос, интересовавший их в настоящий момент, решался с пульта гравилёта.

Когда дошла очередь до синего креста, там обнаружилась шахта лифта – почти точная копия той, которой пользовался Гончаров на планете маратов. Светящаяся стрелка на стене красноречиво указывала, что лифт может только подниматься наверх.

– Ну как? – Майор взглянул на напарника.

Домашников пожал плечами:

– Авван рассказывал, что входы на Базу расположены в уединённых местах, так что вряд ли нам опасно высунуть нос. Особенно когда ясно, что засады нет внутри. Хоть снаружи посмотрим…

– Будем считать, что ты прав, – согласился Александр.

Наверху их не ждало ничего экстраординарного: лифт поднялся в такую же усечённую пирамидку вроде той, что они уже видели. Сооружение стояло в глубине небольшой рощицы из деревьев, напоминавших берёзы с той лишь разницей, что стволы имели чуть розоватый, а листья – бордово-жёлтый оттенок. Впрочем, что касалось листьев, как заметил Пётр, вполне могло статься, что в этом мире сейчас царила осень.

Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась чуть холмистая равнина, покрытая густой, колыхающейся на ветру, словно ковыль, травой. По покатым склонам холмов, в разные стороны разбегались такие же рощицы, в живописном беспорядке разбросанные тут и там под глубоким синим небом, красиво сочетающимся с цветом листвы.

По просьбе Домашникова, которому очень хотелось осмотреть местную растительность и живность, они отошли метров на пятьдесят от «капонира» и углубились в рощицу. Вокруг росла хоть и тёмноватая по сравнению с земной, но всё-таки зелёная трава. На ветках «берёз» недалеко от места входа на Базу сидела пара незнакомых птиц, которые тоже могли сойти за земных. Оперение у них переливалось оттенками бордового и тёмно-зелёного, а сами птицы издавали какой-то весёлый скрип вперемешку с посвистыванием на разные тона.

– Представляешь, – глубокомысленно заметил Пётр, – мы же сейчас на Тандее! На планете, где собрались все «верхние» тарлане!

Майор насмешливо посмотрел на Домашникова:

– Вынашиваешь безумный план, как нам вдвоём захватить планету?

Пётр пожал плечами:

– Вовсе нет. Рано нам пока об этом рассуждать, но подумать нужно. Они же не ждут удара с этой стороны!

В небе раздался тихий свист, и Гончаров, вскинув глаза, смачно выругался.

– Сейчас нас заставят подумать! – воскликнул он, дёргая Домашникова под прикрытие «берёзок»: сверху на высокой скорости пикировала летающая «тарелка».

Сразу стало понятно, что добежать до «капонира» и незаметно войти внутрь они просто не успевают.

– Да мать твою! – прошипел Александр. – Послушался тебя, вылезли! Моли Бога, чтобы они не смотрели через свои «живодёровизоры»!

Земляне нырнули в заросли кустов с мелкими колючками и листьями в виде мохнатых треугольников. Между листочками проглядывались плоды, покрытые твёрдой кожисто-ворсистой оболочкой, фиолетовые, как баклажаны.

«Тарелка» опустилась на поляну перед входом на Базу Аввана. Манёвр был произведён настолько резко и виртуозно, что Домашников даже крякнул от зависти.

Из гравилёта вышли четверо в защитных костюмах, щитки на шлемах у всех оказались подняты. Люди заметили на броне знак отличия – ослепительно-белый треугольник, вписанный в круг. Домашников вспомнил, что Авван описывал знаки отличия комитетчиков как круги, вписанные в треугольники. Значит, это были не агенты Цансиина!

Двое шли с пустыми руками, а двое держали оружие, которое земляне пока не видели. Внешне оно напоминало трубы сродни гранатомёту, только развёрнутые выхлопным раструбом вперёд и с большим утолщением у ручек-держателей.

– Чего это у них? – шёпотом задал риторический вопрос майор.

Петр пожал плечами:

– Я не эксперт по оружию Предтечей! Но по описанию Аввана, это, скорее всего, индукторы. Те самые, которые пробивают всё на свете.

– Замечательно, – сказал, как сплюнул, майор. – Полный заебитлз в эбби-роуд, в общем.

Прилетевшие тарлане внутрь войти не спешили. Безоружные начали давать какие-то указания вооружённым, но Домашников не успел использовать дистанционный микрофон костюма: разговор окончился быстро. Двое направились назад к гравилёту, а двое остались.

– Ещё раз предупреждаю, – почему-то просто крикнул, садясь в машину, высокий тарланин, у которого в нагрудном знаке внутри треугольника люди сумели разглядеть две линии, – если появятся люди администратора, доложите немедленно. Ни в чём им не препятствуйте, не вступайте в конфликты, а просто информируйте нас. Каждые полчаса выходите на связь, чтобы мы знали, что у вас всё в порядке. Удачи!

Он махнул рукой, и гравилёт таким же стремительным виражом скрылся в синеве неба.

– Здорово летают, – тихо сказал майор. – Ты бы так смог?

– Практики маловато, – с досадой ответил Домашников. – А с режимом компенсации инерции можно и не такие трюки выделывать, но сноровка и психологическая привычка нужны. Сейчас-то что будем делать, командир?

Гончаров сквозь ветки кустов посмотрел на тарлан, провожавших взглядами удаляющийся гравилёт.

– Вот дьявол, попали в ситуацию. Мышеловка наоборот! Только бы эти придурки не додумались местность своими приборами просматривать. Вот тогда нас сразу засекут… Слушай, а они сказали: «Если появятся люди администратора». Выходит, они сами точно не агенты, которые бегали за Авваном?

– Выходит так, – скорчил гримасу Пётр. – Но в любом случае, нас они с распростёртыми объятиями не ждут.

Гончаров хмыкнул, прикидывая:

– Можно попробовать напасть, но если у них индукторы…

– Да, ошибаться не хочется, – кивнул Пётр и показал пальцем под землю: – А компьютер уже должен выдать все данные!

Майор сплюнул:

– Так-так… Если они войдут внутрь и увидят наш гравилёт, то смогут разобраться, кто и какие данные запрашивал, верно?

– Ясен пень! – вздохнул Пётр.

Не вызывало сомнений, что если тарлане обнаружат, что кто-то, проникнув на одну из Баз, искал путь в конкретную земную Зону, они станут проверять данную Зону на предмет поиска похитителей техники, которую считают своей. Это могло стать угрозой всем жителям там.

– Только странно, – сказал Гончаров, – неужели у них нет какой-то общей системы оповещения о прибытии гравилёта или чего-то подобного?

– Не знаю, – сказал Пётр, – Авван ничего не говорил. Мы можем только гадать – возможно, что и нет ничего такого?

Гончаров задумчиво побарабанил пальцами по корпусу «максима».

– Как говорил тот же Авван, защитный костюм, в принципе, выдерживает один-два выстрела из деструктора, и столько же из гравистрела.

– Смотря на какой мощности и расстоянии, – вставил Домашников. – Мы можем попытаться подстрелить этих ребят, но один промах – и нас точно накроют. А если подбираться ближе для верности, могут заметить – потеряем внезапность…

– Нужна какая-то хитрость, – согласился Александр. – Но почему, интересно, они внутрь не входят?

– А если конкретно у этих просто нет ключа для входа? – предположил Пётр. – Возможно такое, почему нет? Может, их руководство не каждого солдафона впускает в подобные секретные места?

Охранники после того, как гравилёт начальства скрылся из виду, явно расслабились – один присел на траву, а второй потрусил к ближайшей розовой берёзке и, откинув пластину на костюме, стал справлять банальную нужду.

Гончаров невнятно выругался.

– Слушай, – сказал он, – мы можем тут куковать до конца света, который для нас не за горами, если всё так и дальше пойдёт. Давай-ка сделаем вот что…

Он объяснил Домашникову свой план. Пётр недолго колебался и подтвердил, что сам тоже не видит иного: если тут появятся ещё и некие комитетчики, то землянам может уже вообще ничего не светить.

– Ты только держись расслабленно и непринуждённо, – напутствовал Гончаров. – Эти ребята, как я смотрю, понятия не имеют о настоящем патрулировании объекта. В крайнем случае предложи им что-нибудь такое, необычное, ошарашь их дурацким вопросом, ты сможешь придумать что-то такое! Неожиданность и нестандартность решений часто выручают на голом месте. Да поможет нам Бог, как говорится.

Он лег на живот и пополз по-пластунски, перемещаясь за кустами и высокой травой так, чтобы оказаться по другую сторону «капонира».

Глава 24

Домашников выждал отведённые Гончаровым пятнадцать минут, положил деструктор в траву и несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул, как перед нырянием в воду. Затем он встал и, стараясь двигаться непринуждённо, пошёл ко входу на Базу.

Естественно, ему было страшно – часовые могли начать стрелять без предупреждения по шевелящимся кустам. Хотя Гончаров, который уже, без сомнения, находился на оговоренной позиции, обещал прикрыть его при малейших враждебных действиях тарлан, успокаивало это мало.

Неясно было, как поставлена служба в подразделении, к которому принадлежали эти солдаты, но майор оказался прав в том, что охрану они несли не так, как следовало бы на открытой местности. Вполне возможно, тарлане ожидали появления гравилёта или иного транспортного средства, а не пешего путника. Во всяком случае, появление из кустов одинокой фигуры в защитном костюме их не сильно напугало, тем более что оружия в руках у Петра не было.

В руке у него была бутылка коньяка.

Тем не менее часовые встрепенулись и наставили индукторы на Домашникова, хотя и не слишком проворно.

– Привет, ребята! – закричал Пётр, помахивая на ходу бутылкой.

Тарлане переглянулись. Щиток шлема у Домашникова был опущен, так что часовые не видели его лица и не могли понять, что разговаривает он с ними через автопереводчик. Таким образом, подозрений, что он – не тарланин, у них пока не могло возникнуть, и они дали Петру приблизиться.

– Остановись! – наконец приказал тот, что стоял чуть впереди, дёргая стволом. – Ты кто такой, откуда взялся?

Домашников, чувствуя холодок, создаваемый в груди чёрными раструбами, направленными на него, сделал ещё пару шагов, стараясь оставаться не на линии возможных выстрелов майора, и нарочито беспечно хохотнул:

– Вам огромный привет от главкома! Он передаёт вам выпивку, хлебнуть за его здоровье. Классный коньячок из наших подопечных миров. И я там был, мёд, пиво пил… Выпивка обалденная, доложу вам. – Инженер снова помахал рукой, в которой держал бутылку «Otard».

Часовые снова переглянулись в изумлении, отводя оружие. Если бы Петр был соответствующе вооружён, он мог бы легко расстрелять их в упор.

– Неужто не хотите? – продолжал гнать «пургу» землянин. – Странно: предлагаю выпить, а вы – «пушки» на меня наставляете. Какая-то недружелюбная встреча…

– Клади бутылку на землю и снимай шлем! – потребовал первый из часовых. – Потом подними руки!

– Ну-у, как негостеприимно! – протянул Пётр, стараясь говорить как можно более весело, хотя чувствовал, что сфинктер начинает предательски расслабляться.

Он спокойно положил бутылку в тёмно-зелёную траву и чуть замешкался, наклонившись и одновременно вытаскивая из кармана на груди гранату. «Господи, на всё воля твоя, – подумал Пётр. – Помоги!»

– Шлем сними! – повторил приказ часовой, и из него наконец-то полился словесный понос вопросов: – Ты почему без знаков различия? Исследователь, что ли? Чего делаешь тут, не у своей Базы? Как сюда попал?

Пётр выпрямился, но шлем не снял, поскольку тогда не смог бы разговаривать с тарланами, а только поднял щиток.

– Ребята, какие вы любопытные… – сказал Домашников, растягивая слова.

Собственная напряжённая улыбка только сильнее давала ему почувствовать, как подрагивает указательный палец на кнопке активации серого «яйца» гранаты.

– А знаете, что у меня в руке? – Пётр ещё шире растянул губы, буравя тарлан взглядом. – Правильно, граната, которая вас скрутит, как тряпку, – костюмы не спасут. Если вы пристрелите меня, граната взорвётся: я поставил взрыватель на мгновенное срабатывание.

В приятном, прохладном в меру воздухе неизвестной планеты повисло тягостное молчание.

Домашников облизал предательски пересохшие губы.

– А сейчас, ребята, спокойно кладём оружие на землю и снимаем уже ваши шлемчики… Делайте, как вам говорят, и останетесь живы, – заверил он тарлан в ответ на безмолвный вопрос их выпученных глаз.

Часовые медлили.

– Оружие на землю! – повторил Домашников.

Теперь, когда щиток его шлема открылся, тарлане заметили, что движения губ не совпадают со словами, раздающимися из динамиков костюма.

– Да кто ты такой?! – в изумлении пробормотал солдат, стоявший чуть ближе к Петру.

Только сейчас, пристально и с напряжением глядя в лица часовых, Пётр рассмотрел их как следует. Первый, явно главный наряда, был старше и по возрасту – лет сорок, если судить по земным меркам. Тёмно-карие глаза, широкий, чуть картошкой нос, уже наметившиеся морщинки у глаз – ни дать ни взять стандартный земной обыватель, какие до Катастрофы лезли по утрам в трамваи и автобусы, торопясь на службу. Он смотрел на Петра растерянно и злобно – ещё бы, такой поворот событий никак не предусматривался приказами начальства.

Второй охранник, гораздо моложе, почти мальчишка, молодость которого не скрывали усики, отпущенные, вероятно, именно с целью казаться старше, тоже очень походил на землянина, если бы не прядь каких-то неестественно ярко-жёлтых волос, выбившаяся из-под верхнего обреза шлема. «Но волосы он мог и покрасить, – вскользь подумал Домашников. – Красила же на Земле молодёжь гривы и в синий, и в зелёный!»

– Вопросы будете задавать потом, а пока – оружие на землю! – почти закричал Пётр. – Шлемы снимаем! Быстро, я сказал, если жить хотите!

Голос предательски дрогнул, а скотина-автопереводчик очень точно передал интонацию.

– Я не шучу! – повторил Домашников, и рука с гранатой, словно сама по себе, дёрнулась для убедительности. – Считаю до трёх: раз!..

Оба тарланина опустили наконец свои смертоносные пушки. Первый часовой аккуратно положил индуктор и шлем на траву. «Действительно – раз», – с облегчением подумал Пётр.

– Пять шагав назад, вон туда, к стенке! – приказал он и перевёл взгляд на молодого.

Как раз в этот момент парнишка-тарланин дёрнулся и хотел вскинуть индуктор.

Домашников чуть не отпустил палец с активатора гранаты, но в памяти ещё звучали чёткие слова майора: «Если граната поражает через УЗК, то нет разницы, мёртв ты будешь в этот момент или ещё жив. Потому постарайся дать мне выстрелить, а на тот свет всегда успеешь».

Молодой тарланин дёрнулся ещё раз, но уже явно не по своей воле. Вокруг него мелькнуло розовое сияние защитного поля, которое включалось в ответ на любое внешнее воздействие, независимо от того, могло оно эффективно защитить или нет – а шлема на нём теперь не было. Сила беззвучного гравитационного удара швырнула часового на землю – тело конвульсивно изогнулось и затихло.

– Спокойно, если хочешь остаться в живых! – предупредил Гончаров, выходя из-за угла «капонира» с гравистрелом наперевес и обращаясь к оставшемуся охраннику.

Домашников подобрал один индуктор и осмотрел его – все переключатели на этом оружии оказались уже знакомыми, а блокировка не была включена.

Старший тарланин с поднятыми руками посмотрел на напарника, валявшегося на траве.

– Атккос, глупец… – пробормотал он, качая головой.

– Тебе было сказано сделать пять шагов назад! – напомнил майор.

Часовой выполнил приказание и встал, упираясь спиной в стену «дота».

– Кто вы всё-таки? – Голос его звучал надтреснуто. – Люди Цансиина? Но почему разговариваете через автопереводчик? Ничего не понимаю!

– Естественно, что не понимаешь, – кивнул майор, сноровисто обыскивая тарланина. – Я на твоём месте тоже бы ничего не понял.

Он забрал из кобуры на поясе часового знакомый тупорылый пистолет, а также запасные заряды к оружию и кое-что из снаряжения. В контейнере, который оставили прилетевшие на гравилёте, оказались просто термосы с едой.

Гончаров вздохнул и посмотрел на Домашникова:

– Хорошо бы его связать, чтобы хлопот не доставлял.

– Так вон же, – кивнул Домашников на цилиндрик длиной сантиметров десять, который оказался среди вещей, отобранных у пленника, – Авван показывал, как этот заменитель верёвки работает.

Майор чертыхнулся: совершенно ни к чему, чтобы оставшийся в живых знал про их связь с Авваном. Но сам Гончаров забыл запретить упоминать имя единственного тарланина, которого они пока знали лично, так что тут была и его промашка.

Цилиндр при нажатии на один торец, как на тюбик с пастой, выпускал с другого некое подобие тонкого светлого шнура. Наложенный витками, шнур превращался в однородную твёрдую массу, но прикосновение торца того же цилиндра превращало путы в порошок.

– Действительно, – кивнул Александр, – пригодится.

Он усадил тарланина на траву и опутал ему руки и ноги. Молчавший во время всей процедуры стреноживания пленник снова подал голос:

– А что – вместе с Авваном?

– В общем, так, – сказал майор, пропуская вопрос пленника мимо ушей, – не дёргайся, теперь вопросы будем задавать мы. Прежде всего, кто вы такие?

Пленник искренне удивился:

– Как кто?! Мы – гвардия главкома, разве вы не видите знаков различия? Я сержант!

Внутри треугольника, вписанного в окружность, у него белела одна полоска. Домашников только сейчас присмотрелся к опознавательным знакам внимательно: не было сомнения, что рисунок нанесён на броню совершенно по иной технологии, чем та, по которой изготовлялся сам костюм. Очевидно тарлане просто рисовали знаки отличия через трафарет.

– Гвардия! – насмешливо проворчал Гончаров.

– А какие знаки у солдат Комитета Безопасности? – поинтересовался Пётр.

Тарланин пожал плечами:

– У них – круг в треугольнике… Но кто вы такие, если не знаете? Неужели из «нижних»?! Потому и на другом языке болтаете?

Гончаров вздохнул:

– Тебя как зовут, сержант?

– Тиралл, – хмыкнул пленник.

– Так вот, Тиралл, не будь таким любопытным. Очень часто знать много – не так уж хорошо. Мы только по большой необходимости тебя спрашиваем, понимаешь?

Тиралл поспешно кивнул.

– Вот и чудесно! Ты нам расскажешь всё, что случилось, а потом мы уйдём, и ты нас больше не увидишь. Не вздумай выкидывать глупости, типа сигнал кому-то подать, и всё такое. Мы слышали, что вы должны связываться со своими через каждые полчаса, так? Что будет, если вы на связь не выйдете?

Пленник немного замялся:

– Я точно не знаю. Наверное, вышлют отряд для проверки. Самое главное, главком будет считать, что Цансиин начал активные действия против него.

Гончаров и Домашников переглянулись.

– А главком – кто он такой? – уточнил майор.

Зеленоватые, почти как у Аввана, глаза Тиралла округлились.

– Ну и вопросы вы задаёте! Главнокомандующий Тигурд Китаан!

Александр присвистнул.

– Так, – медленно протянул Гончаров, прищуриваясь, – а теперь скажи-ка нам: вот этот Авван, которого ты упомянул, он – кто такой?

Тиралл пожал плечами:

– Как кто?! Исследователь, который прикреплён к этой Базе.

– А он имеет какое-то отношение к главкому?

Тиралл быстро взглянул на майора, но промолчал. Гончаров поднял оружие так, что ствол расположился на уровне головы гвардейца.

– Я не знаю…

Александр демонстративно перевёл регулятор мощности на низшее деление.

– Ты не умрёшь, но сотрясение мозга у тебя будет. Не вынуждай меня!

Пленник вздохнул:

– Ходят упорные слухи, что главком к нему так благоволит потому, что Авван его сын.

– Ох ты! – вырвалось у Петра.

Гончаров внимательно посмотрел на него, делая выразительный знак глазами.

– Да я просто к тому, что многое теперь понятно…

Майор покачал головой:

– Петя, придержи язык! А где сейчас может быть Авван?

– Этого я не знаю!

– Когда последний раз ты его видел?

– Кого?

– Не придуривайся! Аввана, конечно!

– Нас посылали в заданную точку в этот, как его, в мир маратов. Нам дали координаты места и приказали ждать Аввана там. Если он появится – доставить его, даже если он откажется, к Китаану.

– Кто командовал вами?

– Лично помощник главкома Бишуун.

Гончаров поджал губы:

– Бишуун, значит. Он большая шишка, значит?

Гвардеец недоумённо посмотрел на обоих землян по очереди и слабо улыбнулся:

– А то вы не понимаете…

– Ладно, значит, вы посадили Аввана за решётку?

– Ни в коем случае! Его просто доставили к главкому, но больше я не знаю ничего! – Сержант неожиданно повысил голос: – Я не понимаю, что вы от меня хотите, кто бы вы ни были! Если вы из Комитета Безопасности, то прекрасно знаете, что простой сержант даже из гвардии главкома, мало чего знает. Что вы от меня хотите, чёрт побери?! Я требую, чтобы вы связались с моим командованием!

– Не ной! Нам нужно всё, что ты можешь рассказать: кто такие тарлане, что у вас творится и так далее. Скажи – что это за планета?

– Да что вы в самом деле придуриваетесь?! Это – планета Баз! – резко ответил тарланин и, словно поперхнувшись, воскликнул: – Что за идиотские вопросы?

Гончаров снова ткнул гвардейца стволом «максима».

– Для нас эти вопросы совсем не идиотские. Отвечай и поменьше рассуждай.

– Слушай, – вставил Пётр, – просто мы не тарлане, понимаешь? Потому и задаём тебе именно такие вопросы.

Гончаров сплюнул и уже не выдержал:

– Петя, да заткнёшься ты или нет?!

– А что я такого сказал? – удивился Домашников вспышке майора. – Я же его на ответы хочу поскорее раскрутить! Он же так ни черта не может понять, чего мы хотим!

– Зачем ты ему это говоришь? Ты ещё скажи, откуда мы конкретно! Удивляюсь, вроде умный мужик!..

До Домашникова дошло, что он совершенно зря раскрыл свою инопланетную по отношению к тарланам сущность.

– Я думал, так он перестанет постоянно недоумевать, почему мы такие вопросы задаём, – пробормотал он.

– Так вы – инопланетяне?! – Тиралл вытаращил глаза. – Мне говорили, что есть якобы миры, где люди на нас похожи, но чтобы настолько… Не может быть!

– Всё правильно, не может, – подтвердил майор. – Рассказывай нам всё, что знаешь.

– Да что мне рассказывать-то?! – вскричал тарланин.

Домашников выразительно постучал по запястью:

– Саша, подходит время для их доклада!

– Понимаю, – кивнул майор, – думаю, пусть он свяжется, и мы выиграем полчаса.

Он взял устройство связи, которое лежало среди вещей тарлан и попросил пленника показать, как сделать вызов. Удерживая одной рукой гравистрел, поставленный на убойную мощность, у живота Тиралла, Гончаров другой поднёс переговорник к лицу тарланина так, чтобы на другом конце линии видели только его.

– И не глупи! – предупредил Александр.

Сначала Тиралл начал говорить, стараясь выглядеть спокойным, но потом вдруг попытался резко оттолкнуть ствол гравистрела и заорал:

– Тревога! Здесь…

Гончаров выстрелил и гвардеец, выкатив глаза, рухнул на бок.

– Дьявол! – пробормотал Домашников.

Гончаров, чертыхаясь, перевернул устройство связи рабочей плоскостью вниз и выключил его.

– Ну всё, Петя, уносим ноги поскорее!

Они схватили оба индуктора и бросились внутрь Базы. Домашников запрыгнул на место пилота, делая знаки Гончарову, чтобы тот быстрее грузил отобранное снаряжение.

– Что там выдал компьютер, ты мне скажи? – Александр огляделся по сторонам, словно прикидывая, что ещё можно взять.

– В любую нужную нам зону есть прямые каналы! Но, может, не стоило парня кончать?

– Понимаешь, – сказал майор, забираясь внутрь гравилёта и закрывая за собой дверь, – так, наверное, даже лучше. Даже без всяких твоих разглагольствований насчёт Аввана, других миров и так далее, командование этого гвардейца, оставь мы его в живых тут, о многом догадалось бы. Этот сержант землян не видел, а многие среди этих «верхних», думаю, о Земле знают. Это же чёрт знает, к чему могло бы привести. Они ещё какой-нибудь карательный десант на Землю послали бы или вроде того. Да и неизвестно, как это скажется на том же Авване. Согласись, этому парню мы кое-чем обязаны.

– Да уж, – кивнул Пётр, вытирая ставший вдруг влажным лоб. – Ты прав. Да, на войне – как на войне…

Гончаров похлопал его по плечу:

– Давай, уносим ноги!

– Не обращай на меня внимания, – продолжал Домашников и снова вытер лоб, – это сопливость интеллигентская из меня с потом выходит…

– Хорошо, что не с калом, – пошутил майор, и в голосе его чувствовалось одобрение. – Война, Петя, красивой только в дурацком кино бывает, да в глупых книжках. Давай, давай, нечего тут сидеть! У тебя ступор, что ли?!.

– Всё нормально, нормально! – заверил его Пётр, и гравилёт приподнялся над полом.

В ушах у людей раздалось тихое, на пределе слышимости гудение, и свет, который заливал куполообразное помещение, погас. В животах уже знакомо сжалось и тут же отпустило, но свет не возвращался.

– Мы уже летим под верхним Барьером, – сообщил Домашников.

На окнах-экранах в режиме ночного видения стала видна лесистая местность внизу, волнами растекавшаяся, насколько хватает глаз.

Серп нарождающейся луны висел прямо по ходу машины. В его призрачном свете поблёскивал глянец довольно обширной водной глади.

– Шунт всегда выводит гравилёт в центр Зоны? – спросил Гончаров.

– Как я понял, да.

– Тогда… – Майор прикинул, представляя в уме когда-то хорошо знакомую карту области, – если мы в той Зоне, в какой нужно, то находимся где-то за Невьянском, верно?

Он почувствовал то, чего с ним почти никогда не бывало: чуть задрожали руки, в груди заворочалось нечто нервное и жаркое. Хотелось рвануть машину в сторону юго-восточного угла Зоны, туда, где прилепился отсечённый от Екатеринбурга ломоть.

«Спокойно! – одёрнул себя Гончаров. – Спокойно!»

Он прекрасно понимал, что, несмотря на желание поскорее найти своих, соваться ночью в город, в котором неизвестно что происходит, да ещё на диковинной машине, не стоит. Конечно, гравилёт почти неуязвим для земного оружия, но зачем создавать ненужный переполох? Люди спокойнее ведут себя и принимают решения при свете дня, а ночами чаще делают глупости.

– Надо сориентироваться, – сказал он вслух, – а потом сесть и дождаться рассвета.

– Да я уже примерно сориентировался. Здесь есть система типа компаса. Екатеринбург там! – Пётр показал в сторону, противоположную блестевшему под Луной озеру.

«Километров сто! – подумал майор и сжал кулаки, подсчитывая в уме. – На этой леталке – пять минут! Господи, а я ждал четыре года!»

– Выбирай место и садись, – приказал он. – Будем ждать до утра.

Пётр кивнул и стал маневрировать над лесом, выискивая подходящий участок для посадки. Гончаров, включив систему увеличения, посмотрел в сторону, противоположную Екатеринбургу. Там километрах в двадцати виднелись огоньки, и довольно много. «Если мы правы в ориентировке и во всем остальном, – подумал Александр, – то это, скорее всего, огни Нижнего Тагила. Не так, как раньше, но жив, получается, город. Тагил-то, кстати, далеко от Барьеров, значит, и пострадал несильно».

Наконец Домашников вырулил на какую-то поляну. Здесь среди леса шла гряда каменистых склонов, но ровная площадка нашлась, и машина опустилась среди валунов, которые могли служить дополнительной маскировкой.

– Кстати, сколько в этой Зоне Арок? – спросил Гончаров.

– Всего две! – хмыкнул Пётр. – Одна примерно в сорока километрах от нас на северо-запад, а вторая на северо-востоке, почти у границы Зоны.

Он быстро, уже привычными движениями набросал расположение Арок и пометил Зону в альбомчике.

– Поспим? – почти утвердительно спросил Пётр, засовывая листки в полиэтиленовый мешочек, который был прихвачен ещё при организации экспедиции. – Кто первый дежурит?

– А ты режим невидимости включи, – посоветовал Гончаров.

Домашников хмыкнул:

– Мы, летая над Англией, уже процента три энергии сожгли только на этом, да ещё защитное поле работало. А я не знаю, как заправлять или дозаряжать гравилёт – Авван ничего не говорил, а на Базе мы не успели разобраться.

– Да, плохо, прошляпили, – покачал головой майор.

– Авван пока не объяснял, а я, дурак, не постарался узнать, – посетовал Домашников. – Чего уж теперь – экономить будем. Правда, Авван вроде говорил, что машина как-то от внешних источников подзаряжается, но для этого надо много времени и чтобы солнце светило. В общем, поставим дежурный режим включения защитного поля, и можно спать. Выстрел из одного гранатомёта защита наша выдержала, а здесь вряд ли кто-то подкрадётся и начнёт палить в нас, как в танк, ни с того ни с сего.

– Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, – кивнул Гончаров. – Ладно, закроем дверь и поспим.

Дверь гравилёта запиралась изнутри простым фиксатором, что выглядело несколько странно на фоне тех «продвинутых» дверей, которые они видели на Базе Аввана. Впрочем, люди уже успели заметить, что если тарлане действительно пользовались техникой неких Предтечей, то эти таинственные конструкторы ничего не создавали ради простого усложнения: там, где можно было использовать проверенные временем решения, они так и поступали. И, вообще, что может быть функциональнее колеса, отвёртки или, допустим, стакана?

Правда, существовали голосовой режим, в котором можно было приказать гравилёту сделать то, что необходимо.

Пётр начал громко посапывать в кресле, а Александр всё ворочался, зажмуривал веки, но сон упорно не шёл.

«Дьявол, – подумал майор, – а поспать-то надо!»

Лишь когда одна сторона неба уже начала заметно светлеть, он всё-таки задремал и уснул, словно провалился куда-то – без снов и видений…

Так же неожиданно он выпрыгнул из тёмного погреба сна. В груди ворочалось какое-то тревожное чувство, словно что-то случилось или должно случиться, хотя Александр понимал, что всё самое страшное для него, безусловно, если случилось, то случилось давным-давно.

Гончаров потёр лицо ладонями, ощущая щетину на щеках, и посмотрел в багажное отделение гравилёта, где валялся мешок с бытовыми мелочами, прихваченными из бронетранспортёра. Помимо всего прочего, там имелась «опасная» бритва, которую он когда-то нашёл в одном из разрушенных домов – фирменный «золинген». После Катастрофы бритьё стало настоящей проблемой – для выпуска не то что электробритв, а самых простых безопасных лезвий не хватало ни сырья, ни оборудования. Поэтому в ход снова пошли простые опасные бритвы, и правили их, как и много лет тому назад, на натянутом ремне. Сталь в основном, конечно, была паршивенькой, а вот «золинген» – вещь! Пребывая в гостях у Аввана, он обратил внимание, что тарлане тоже бреются, но хозяин «заимки» пользовался даже не бритвой, а каким-то кремом, который, наверное, тоже входил в набор штучек, выдаваемых таинственными установками Предтечей в не менее таинственной Пирамиде. Тогда Гончаров отказался и воспользовался проверенной бритвой, что следовало сделать и сейчас, поскольку своих принадлежностей для данной процедуры Авван в дорогу не взял.

В откинутом кресле пилота тихонько похрапывал Домашников. Одна рука его свешивалась до пола, где валялся и шлем. Темноватые с лёгкой рановатой проседью волосы, которые давно следовало постричь, были взъерошены, спускаясь на небольшие намечающиеся залысины, а на макушке торчал смешной перекрученный хохолок. Несмотря на тревожное чувство в груди, майор усмехнулся.

Ночное желание сломя голову бросаться в город, действительно, как-то рассосалось. При свете дня всё воспринималось реальнее, и Александр сознавал, что чувство тревоги вызвано именно опасением, что ни жены, ни сына вполне может просто не оказаться там, где он ожидает их найти. Их просто может уже не быть на этом свете – как тысяч людей, которые умерли на его глазах от болезней, стычек, а в первую зиму ещё и от голода и холода.

Осторожно, стараясь не задеть спящего, Александр включил полный обзор вокруг гравилёта. Давно рассвело, но из-за того, что небо затянули облака и накрапывал мелкий дождик, с трудом определялось, который сейчас час. Присмотревшись к облакам и найдя явно более светлый участок на сером небосводе, Гончаров прикинул, что сейчас должно быть уже часов десять, не меньше.

Он надел на всякий случай шлем и, открыв дверь, прислушался, хотя, казалось бы, мог сделать всё то же самое внутри машины.

Приятная прохлада сыроватого воздуха родной планеты коснулась его небритых щёк. Влажный, чуть слышимый шелест дождя переплетался с негромким шумом крон высоких сосен, росших сразу же за валунами, где притаился гравилёт. В ноздри поплыли запахи трав, хвои и мокрых камней – привычные, знакомые запахи. Пытаясь подобраться к открытому участку лица, запищало сразу несколько комаров. Гончаров прихлопнул первого и усмехнулся.

«Господи, неужели я снова дома?» – подумал он.

Чуть дальше над склоном каменистого холма начинался плотный лес, слегка простроченный в подлеске белыми, а не розовыми стволами берёзок.

По другую сторону от гравилёта местность полого снижалась, и за молодой смешанной порослью начинался лужок, за которым снова вставала стена леса. На краю лужка под склоном поблёскивала, отражая серое небо, то ли лужица, то ли, возможно, родник – высокая трава не позволяла рассмотреть точнее.

«В общем, вода есть», – с удовлетворением отметил Гончаров.

Неожиданно чуть выше над головой раздался сочный, резонирующий с лесным эхом стук. Александр поднял глаза и на стволе кряжистой, стоявшей на отшибе сосны, увидел всего лишь чёрно-красного дятла, сосредоточенно перкутировавшего дерево.

– Тьфу ты, чертёнок! – с улыбкой ругнулся майор, рассматривая птицу, словно близкого родственника: это было живое существо своего мира – простое и понятное.

Он не стал будить Петра, а, тихонько вытащив из вещмешка котелок, отправился за водой, взяв из оружия только земной пистолет.

Мелкий, почти как водяная пыль, дождик тотчас же покрыл шлем и плечи влажным покрывалом, собирающимся в более крупные капли, плохо державшиеся на поверхности УЗК.

Лужица у подножия склона оказалась именно родником, вода из которого, узким, прячущимся в сочной траве ручейком, вытекала по краю лужка и терялась где-то у кромки леса, образуя на более низком участке болотце.

Гончаров присел, зачерпнул воды, и снова, в который раз, прислушался. Откуда-то далеко раздавался лай собак, значит, там, скорее всего, жили люди. Он понюхал воздух, но дымом не пахло – только запахи леса и дождя.

Откровенно говоря, следовало бы осмотреть округу, но понапрасну привлекать внимание местных жителей необычной машиной вряд ли стоило. Пользоваться режимом невидимости тоже не хотелось – кто его знает, что ещё ждёт впереди, так что энергию требовалось беречь.

На этой территории могло твориться всё что угодно. Здесь могли существовать некие «города-государства», как Домашников шутливо называл такие «независимые» образования в виде разных Тюбуков, Каменск-Уральских или Сысертей. Могло сложиться нечто иное, могли просто колобродить банды, грабящие всех и вся. Пока можно было только гадать.

Поглядывая в поставленное на выступ валуна видавшее виды карманное зеркальце, Гончаров сосредоточенно брился и думал, как лучше организовать поиск жены и сына. Естественно, начинать нужно в том куске города, где они оставались в момент Катастрофы. Делать нечего – не хотелось бы «светиться», но придётся лететь прямо на гравилёте, уповая на то, что не найдутся горячие местные головы, которые сразу же станут стрелять из какого-то серьёзного оружия по машине.

А как себя вести в самом Екатеринбурге? Ну так он даже не представляет, что там творится. Может, город полностью вымер, и там хаос и запустение, кто знает?

Майор вылил грязную воду в сторонку и вымыл котелок в ручье. Прополоскав лезвие бритвы, аккуратно вытер его кусочком относительно чистой тряпочки и спрятал бритвенные принадлежности обратно в вещмешок. Посмотрев на набор саморазогревающихся пищевых концентратов, которые прихватил ещё Авван, Гончаров подумал, что хорошо бы поесть «нормальную» пищу – что-нибудь в виде жареного мяса, но подходящую живность в лесу ещё пришлось бы поискать.

«Надо было прихватить, что у часовых имелось в термосах», – с сильно запоздалой досадой подумал майор. Индукторы у убитых охранников он, естественно, забрал, но подбирать провизию показалось каким-то мародёрством.

– Петя. – Он потряс Домашникова за плечо. – Подъём. Пора вставать!

Пока Домашников умывался и брился, Гончаров вскрыл два пакета с едой. Они наскоро перекусили, и майор объяснил, что его смущает.

– Да, – подтвердил Пётр, – идти в режиме невидимости – слишком большая трата энергии, я уже понял. Но, с другой стороны, мы можем, как в Англии, уходить в невидимость только при каких-то неясных ситуациях, вот и всё. Через какое-то время – выключим. Всё-таки экономия. А ты хотел прямо сейчас лететь?

Гончаров кивнул:

– Конечно!

– Тоже верно, – согласился Пётр. – А чего тянуть?

– Общую обстановку попробуем уяснить по ходу полёта. Если вот в той стороне Тагил, то трасса на Екатеринбург должна быть левее от нас. Давай полетим над шоссе – дорога есть дорога. Я уверен, что по её состоянию станет многое понятно, хотя бы приблизительно: ну, как тут народ живёт и так далее. Полетим в обычном режиме и будем следить за местностью, Увидим скопление людей или что-то такое, где нежелательно, чтоб нас видели – включишь невидимость. Правда, я не уверен, как нам правильнее с местными властями вступить в контакт, если такие тут есть.

– Что значит – как?

– Ну что, вот взять и прилететь к ним? Но что там за власть ещё и какая будет реакция? Может, навредим только…

Домашников пожал плечами:

– Мы сейчас ничего вообще не знаем, чтобы решать. С другой стороны, ну не пешком же пробираться? В этих костюмчиках – практически то же самое, что на гравилёте: слишком заметно. А без них – как-то даже боязно, я привык уже.

Гончаров вздохнул: Пётр был прав.

– Да-да, – сказал он, – полетим и посмотрим для начала.

– Саша, – поинтересовался Домашников, – а семья твоя не могла куда-то переехать?

– В смысле? – не понял Гончаров.

– Ну в смысле, может, тут родственники где-то у вас жили в маленьком городке или в деревне? Многие же к земле перебирались, вспомни, как у нас самих дела обстоят.

– Да нет, не думаю… – протянул майор, – некуда им уехать. Родители жены жили в Курганской области. Был у неё брат, но он тоже работал далеко, на Севере, а больше никого из родственников поблизости – ни у меня, ни у Нади.

– Ну тогда что же – будем их там и искать. Лететь, говоришь, нужно левее?

– Да, пока бери строго на восток – долетим до шоссе.

Домашников направил гравилёт со скоростью среднего «кукурузника» – не быстрее. Примерно через пять минут лёта внизу показался какой-то посёлок. Вопреки ожиданиям, он выглядел вполне «живым и здоровым»: из труб деревянных домиков кое-где поднимался дымок, тащились подводы с лошадёнками, в одном месте по дороге ехала дымившая машина, а на поле даже ковырялся «кировец»! В общем, с высоты птичьего полёта картина открывалась обнадёживающая. Удивили, правда, похожие на лагерные вышки, стоявшие с равными интервалами по периметру всего посёлка.

Поскольку гравилёт летел бесшумно, а Домашников сразу же, как только показались дома, включил «невидимку», их как будто никто не заметил. Майор попросил пилота приблизиться к ряду вышек.

На каждой дежурили люди в знакомой военной форме и стоял пулемёт. Можно было подумать, что посёлок представляет собой некую лагерную «зону», но в таком случае удивление вызывало отсутствие каких-то намёков на колючую проволоку, заборы или какие-то иные внешние элементы лагерного устройства. Правда, на Яме, где Лобстер пытался сделать подкоп под Барьер, тоже не успели возвести ограждения, но там люди и не разгуливали свободно.

Присмотревшись, Гончаров заметил ещё одну особенность: грузовик с газогенератором, который дымил по одной из улиц, явно патрулировал посёлок. В машине сидело с десяток вооружённых людей, и они методично объезжали улицу за улицей. Но, что характерно, прохожие, встречавшиеся на их пути, к патрулю относились как будто спокойно.

– Чёрт его знает… – пробормотал майор. – Может, просто порядок поддерживают?

– Вполне возможно, – согласился Пётр. – Спускаться и брать интервью не будем?

Гончаров усмехнулся:

– Пока не будем. Это посёлок – Левиха, я табличку заметил на окраине. Никогда тут раньше не был, но по карте его расположение знаю. Мы там, где и думали, значит, шоссе уже близко.

Действительно, ещё километров через двадцать они увидели серую ленту двухрядного шоссе и снова удивились: дорога выглядела хорошо. Конечно, она пострадала за прошедшие трудные годы, но по сравнению с тем, что ожидалось, над ней можно было не только лететь, но даже нормально ездить.

В одном месте виднелся серьёзный блок-пост, рядом с которым стоял Т-90 и военный грузовик.

На отрезке в десяток километров они заметили даже шесть машин: две военные – БТР и «Урал» с крупнокалиберным пулемётом в кузове, но остальные вполне гражданские. Натуженно полз дымивший молоковоз, кондыбали знакомый ещё с детства «уазик» и ГАЗ-53. Все гражданские авто имели газогенераторы, а вот военные, судя по всему, работали на стандартном топливе.

– Движение, как на Бродвее, – пошутил Пётр.

– Да уж, – с некоторой завистью констатировал Гончаров. – А у нас во что Челябинский тракт превратили? Значит, путёвая здесь власть. Видишь, всё спокойно.

– Патрули-то военные! – возразил Домашников. – Значит, есть чего патрулировать.

– А ты как хотел, естественно! Если не патрулировать в условиях чрезвычайной ситуации, то сам же видел, что происходит. Я в своё время предлагал нашим ввести именно такую систему!

– Ну и прекрасно, если здесь всё так хорошо. – Домашников почесал затылок.

– Ты думаешь, что-то не то? Так посмотри – видно же, что жизнь идёт, и сравнительно нормальная по нынешним меркам! В общем, давай прямиком в Екатеринбург. Над Невьянском – а он вон, уже виден – включишь «невидимку». И можно побыстрее лететь.

Гончаров откинулся на спинку кресла, чувствуя, как волнение, которое вроде бы улетучилось вместе с ночной темнотой, снова возвращается и царапает сердце. Относительный порядок по сравнению с тем, что творилось в Зоне, где они пробыли четыре года, здесь был виден, что называется, невооружённым глазом. Правда, вышки, так напоминавшие концлагеря… Ну так это же просто удобные пункты обзора и наблюдения – никакой колючей проволоки вокруг посёлка!

Они прошли над Невьянском, и Александр попросил сделать круг, чтобы лишний раз убедиться, что в городе не ощущалось запустения. Были пострадавшие здания, были участки, расчищенные от развалин, но были и свидетельства того, что строится что-то новое, и даже колокола звонили на паре церквей!

Знаменитая Невьянская башня, уральский аналог Пизанской, по-прежнему наклонно высилась над городком, а у вокзала дымил паровоз с несколькими вагонами. Белые клубы пара, которые изредка вырывались, словно уверяли, что всё не так плохо.

Единственное, что нарушало мирную картину, – такие же, как в Левихе, вышки с торчащими пулемётами, которые покрывали город ровной сеткой. Особенно это бросалось в глаза с высоты: вышки располагались чётко на расстоянии прямой видимости одна от другой.

После Невьянска дорога уже не шла через населённые пункты, но на ней по-прежнему отмечалось движение. Правда, это были только патрульные военные машины и грузовики, что-то перевозившие, – ни одной легковушки люди не увидели. На всём участке до Екатеринбурга попалось ещё два блок-поста, но общая обстановка на дороге выглядела спокойной. У Гончарова появилось стойкое ощущение, что во всём присутствует некая упорядоченная структура.

Когда показались кварталы Верхней Пышмы, фактически пригорода большого Екатеринбурга, Домашников сбавил скорость, и они ещё немного посовещались о том, как действовать дальше.

Сошлись, что для начала сделают несколько кругов по периметру, приближаясь к условному центру, чтобы чётко осмотреться и определиться – возможно, станет ясно, где находятся местные власти, то есть с кем, собственно, вступать в переговоры.

Гончарову совершенно естественно хотелось немедленно взглянуть на место, где стоял его дом, но он сдержал себя, чтобы не отклоняться от намеченной схемы облёта. Майор только скрипнул зубами, увидев Барьер, разрезающий городские кварталы и скверы, местами, проходя прямо по зданиям, а точнее, по тому, что от них осталось.

С другой стороны Барьера, рукой подать, находилась Зона, где он провёл четыре года, там оставался Черноскутов, который, безусловно, ломал голову, что же случилось с экспедицией, и, возможно, отправил уже кого-то ещё по следам Гончарова. А когда вторая экспедиция не вернётся, возможно, отправят третью и так далее. До боли было обидно, что пока нет возможности подать хоть какой-то знак и объяснить истинное положение вещей.

Машина направилась вдоль юго-восточной границы города. Конечно, это был не Невьянск, который находился далеко от Барьера и испытал относительно слабую ударную волну: здесь, в Екатеринбурге, обломки и сейчас перегораживали кое-какие улицы. Но при этом наблюдалось и много мест, где завалы полностью расчистили.

В этот сектор города попали большая часть районов вокруг Верх-Исетского завода, Уралмаша и кусок центра. Уральский завод тяжёлого машиностроения пострадал сильнее всего (Барьер проходил очень близко), но видно было, что в уцелевших цехах идёт какая-то работа!

Правда, и здесь по всему городу, особенно ближе к окраинам, торчали уже привычные вышки. Там, где технически сложно было воздвигнуть наблюдательные посты среди высоких зданий, такие пулемётные гнёзда ставили на крышах домов. На улицах виднелись люди, грузовики, подводы и, конечно, бронемашины. Домашникова, да и Гончарова удивило, что большинство бронированной техники разъезжало без газогенераторов! Факт того, что горючее могло иметься в таких количествах, вызывал недоумение.

Юго-восточный участок Барьера резал город через центральный пруд, отсекая эту его часть от железнодорожного вокзала. Граница прошла совсем недалеко от большого моста, который рухнул, но правда, всего двумя пролётами. Поскольку плотина, тоже оставшаяся в другой Зоне, явно не могла не пострадать основательно – там до Барьера вряд ли было больше трёхсот метров, ничего не сдерживало воду, и пруд фактически исчез – жалкая ленточка реки уже не нуждалась для преодоления в таком солидном мосте.

Наконец добрались до места, где майор мог разглядеть свой бывший дом. Улица Посадская, на которой жил Гончаров, тоже шла недалеко от линейного эпицентра возникновения Барьера, и здание, как и все в округе, имело плачевный вид. Одно крыло рухнуло полностью, но благодаря тому, что дом стоял торцом к основной ударной волне, та часть, где когда-то располагалась трёхкомнатная квартирка Александра, осталась цела! Правда, с первого взгляда стало понятно, что стеновые панели еле держатся, и в доме никто не живёт.

Александр выругался.

– Саша, – как можно мягче сказал Домашников, – ещё ничего не известно, сам подумай! Если плиты даже до сих пор не рухнули, значит, твои как минимум выбрались из дома! Будем искать.

Они завершили круг, и пока можно было сказать совершенно определённо, что город жив и живёт лучше и организованнее, чем та часть, откуда явились Гончаров и Домашников. Теперь следовало найти здание, где разместились местные власти, а они здесь явно существовали.

– Я что-то видел такое… – сказал майор, когда они разворачивались за Большеконным полуостровом над сильно обмелевшим здесь прудом. – Лети-ка к площади ВИЗа, где ДК был, помнишь?

– Ещё бы, – вздохнул Домашников, – когда-то я туда ходил в кружок игры на гитаре, а потом в ансамбле бренчал…

Майор Гончаров не ошибся: если в этой части города и имелось правительство, то располагалось оно сейчас именно здесь – в бывшем Дворце культуры Верхне-Исетского завода или, в разговорном обиходе горожан, ВИЗа.

Дворец являл величественное для времени своего строительства здание, мощной колоннадой отдалённо напоминавшее Большой театр. Оно осталось в очень хорошем состоянии, но сейчас площадь перед ним была выровнена и освобождена от когда-то имевшихся киосков и конечной станции нескольких трамвайных маршрутов, а на улицах на расстоянии пары кварталов стояли группы военной техники и блок-посты. На самой расчищенной площади перед ДК маячило несколько танков, а перед Дворцом спорта, который был чуть в стороне, даже два вертолёта МИ-24!

Над зданием развевался не российский флаг, а огромное красное полотнище, которое Гончаров заметил ещё издали, но это и не был флаг Советского Союза: серп и молот отсутствовали, а прямо в центре красовался чёрный двуглавый орёл.

Александр и Пётр переглянулись.

– Садимся вон туда, на свободное место напротив входа, но подальше от всех и вся, – сказал майор.

– Есть! – волнуясь, ответил Домашников. – Но мы рискуем: представляешь, если танки начнут по нам палить? Вряд ли выдержит защитное поле!

– Понимаю, – кивнул майор, – но другого выхода не вижу. Как ещё можно обратиться к местной администрации и что-то сразу доказать? И потом, я сильно надеюсь, что палить они не начнут. Во всяком случае – из танковых орудий. Куда они будут здесь палить – друг по другу перекрёстным огнём? Они же, уверен, не пьяные бандиты Лобстера, не похожи. В общем, садимся. Конечно, будь готов мгновенно взлетать.

– Мгновенно может не получиться, – пробормотал Пётр.

– Кстати, давай-ка заблокируй всё тарланское оружие, чтобы кроме нас никто не воспользовался.

Домашников выполнил просьбу, после чего шумно вздохнул и опустил гравилёт на указанное пустое место метрах в двадцати от одного из танков. Только тогда он выключил режим невидимости.

Первые секунд десять ничего не происходило – гравилёт появился в полной тишине. Он был невелик по сравнению с бронированными машинами, стоящими вокруг него, и поэтому даже просто не сразу заметен.

Вдруг где-то натуженно завыла сирена, и Домашников даже вздрогнул, чуть не рванув ручку на «взлёт».

– Спокойнее, – сухим голосом сказал Гончаров. – А они сейчас забегают…

Он обозревал площадь через трансфокатор на шлеме и многое видел в мельчайших подробностях.

Вокруг действительно забегали. Несколько человек, находившихся на открытых постах, припали к телефонным трубкам и карманным рациям. Башенные орудия танков, а равно с ними все остальные стволы, почти одновременно повернулись и уставились на незнакомую маленькую машинку, невесть откуда возникшую посреди этого военизированного муравейника.

– Вот и посмотри, – сказал майор, крутя головой, – куда они будут стрелять? Только друг в друга! Книжку читал – «Одиссея капитана Блада»? Там этот капитан поставил свой корабль между двумя испанскими галионами, и те фактически палили один в другой…

Пётр хотел возразить, что «Арабеллу» капитана Блада нельзя было потопить и десятком выстрелов орудий того времени, а их может разнести, вероятно, пара-тройка танковых снарядов, выпущенных подряд. Однако он промолчал, кусая губы и поглаживая ручку управления.

Но никто не выстрелил. Вполне вероятно, что отсутствие снаружи корпуса неизвестной машины каких-либо частей, напоминающих оружие, успокаивало охрану ДК.

Сирена заткнулась так же внезапно, как и завыла, и над площадью вновь повисла напряжённая тишина. Наконец, из здания вышел человек в камуфляже – единственной броской чертой его одеяния были золотые погоны генерал-лейтенанта. За ним следовал ещё один в звании полковника. Гончаров шумно выдохнул и открыл дверь.

Физически ощущая наставленные на него стволы, майор вышел без оружия и встал возле машины. Выглядел со стороны он, конечно, странно: фигура в шлеме, сродни мотоциклетному, с полностью закрытым чёрным щитком лицом и в непонятном костюме из тускло-серых пластин. Александр подумал, что так, чего доброго, его могут принять за какого-то робота, но теперь было уже поздно.

– Мы пришли с миром, – крикнул майор, морщась от банальности фразы, которую произносил, но лучшего он придумать не смог. – Мы – такие же люди, мы с той стороны Барьера. – Гончаров показал рукой туда, где небесная стена разделяла город и всю планету.

Как бы в подтверждение своих слов, он поднял щиток, чтобы некоторые из охраны и прежде всего этот генерал-лейтенант могли видеть его лицо, но сам шлем пока снимать не спешил, дабы не оставаться совсем без защиты.

Микрофоны шлема работали в режиме повышенной чувствительности, и Александр услышал, как солдаты на площади начали тихо переговариваться.

– Чем вы докажете, что вы – не проклятые инопланетяне? – уверенно потребовал генерал.

Гончаров развёл руками:

– Я – майор Гончаров, служил в ОМОНе, здесь в Екатеринбурге. Возможно, кто-то и помнит меня? В свою очередь, хотел бы узнать, с кем я разговариваю?

Офицеры на крыльце переглянулись. Затем генерал прокашлялся и крикнул:

– Я начальник безопасности Уральской Православной Советской Республики, генерал-лейтенант Удот. Как вы попали сюда, майор?

– Ох ты господи! – проворчал Домашников. – Православная – и Советская!

– Попали мы сюда, пройдя через множество Зон, и ещё чёрт-те чего, – ответил Гончаров. – Это, вообще, отдельный разговор. Я ищу семью – она осталась в вашей части города, и я проделал длинный путь, чтобы сюда добраться. Это пока главное, что меня интересует. Но, кроме того, я и мой друг как раз кое-что разузнали об инопланетянах и даже захватили трофеи.

– А вот этого, Саша, уже тебе пока не стоило говорить, – негромко сказал изнутри гравилёта Домашников, явно намекая на недавние замечания в его излишней болтливости со стороны Гончарова.

Гончаров оставил эту реплику без внимания и продолжал:

– Прежде всего, повторяю, я хочу узнать, что случилось с моей семьёй. Ну и провести переговоры с местной властью – надеюсь, мы сможем действовать вместе, ведь это в интересах всех землян!

Генерал задумался, соображая, как поступить. В окне одного из верхних этажей ДК Гончаров в увеличивающем секторе изображения, подаваемом системой УЗК в поле обзора шлема даже при открытом лицевом щитке, заметил мужчину в куртке типа френча, внимательно рассматривающего то, что происходило на площади. «Бинокль» Предтечей позволял видеть всё очень чётко – правая рука мужчины покоилась заложенной за отворот куртки, а глаза внимательно следили за разворачивающимся внизу действом.

Наконец генерал Удот принял решение.

– Мы оба солдаты, майор, и должны доверять друг другу. Сейчас о вас будет доложено главе.

Удот развернулся на каблуках и, ступая подчёркнуто ровно, скрылся внутри здания. Майор отметил, что человек наверху тут же отошёл от окна.

Довольно долго ничего не происходило. Полковник, который вышел вместе с генералом, оставался стоять у колонн, переминаясь с ноги на ногу.

Дождь давно перестал, и в разрывах облаков выглянуло солнце, которое сразу же стало припекать. Мокрая броня танков тускло поблёскивала, и от неё поднимались заметные испарения. Из люка механика-водителя ближайшей гусеничной машины высовывалась любопытная голова.

– Что думаешь? – спросил Пётр, уже чуть менее напряжённо.

– Что я могу думать?…

Гончаров снял шлем, достал сигареты и закурил, присев на порог гравилёта.

– Посмотрим, что скажет так называемый Глава. Как я понимаю, это должность.

– Советская, православная, м-да… – снова пробормотал Пётр.

Александр молча курил. Конечно, он не рассчитывал, что здесь, в этой Зоне, где за четыре года тоже наверняка погибло и умерло множество народу, все всё бросят и кинутся искать семью майора Гончарова, свалившегося как снег на голову. Но… Для него именно этот вопрос был главным сию минуту.

Наконец почти бесшумно раскрылись входные двери ДК, и в сопровождении генерала Удота и чётырёх автоматчиков вышел человек во френче. Полковник, дожидавшийся генерала на крыльце, отступил в сторону, вытянув руки по швам, а над площадью снова пронёсся тихий вздох. Благодаря микрофонам костюма Гончаров услышал, как механик-водитель сказал кому-то внутри танка:

– Ни хрена себе – сам Глава вышел!

Человек во френче остановился. Он был довольно высокого роста, остатки светлой шевелюры прилизанно зачёсаны назад, а на лице красовались значительно более тёмные усики. Такими же тёмными, в отличие от волос, были и брови.

Под френчем виднелись тёмно-синие брюки, заправленные в невысокие сапожки.

Чуть картинным жестом он протянул руку, и генерал Удот подал мегафон, придерживая длинный провод от внешнего аккумулятора.

Мужчина некоторое время пристраивал микрофон у рта, а потом над площадью зазвучал хорошо поставленный баритон:

– Друзья мои! Давайте поприветствуем героев Земли! Слава первым землянам, прорвавшимся через проклятые Барьеры!!!

Над подсыхающим после дождя плацем повисла тишина, которая спустя мгновение взорвалась сотнями одобрительных криков, сливающихся в один мощный крик «Ура!».

Глава 25

Выскочив из раскалённой парилки и скинув простыню, майор под благосклонным взором главы бултыхнулся в бассейн, в который периодически закачивали холодную воду.

Глава, который «в миру» оказался Сафроновым Аркадием Ивановичем, бывшим руководителем Екатеринбургского отделения ЛДПР, закурил трубку. Домашников, сидевший по другую сторону стола, невольно поморщился: в ограниченном помещении клубы дыма не добавляли бодрости, а Глава курил много. Впрочем, держался он с Гончаровым и Домашниковым, как с дорогими гостями и равными себе людьми.

Отхлебнув отличного «живого» пива, Пётр закусил его кусочком вяленой рыбки и ещё раз мельком взглянул на профиль местного правителя.

Поразительно, но Сафронов напоминал невообразимую помесь Ленина со Сталиным. Казалось бы, с первого взгляда у него в принципе отсутствовало сходство с этими историческими личностями. Во-первых, он был значительно выше обоих, во-вторых, не так вызывающе лыс, как Ильич, но и шевелюрой Кобы похвастаться не мог, в-третьих – просто не похож.

Однако наблюдаемый в движении Глава, словно модные когда-то псевдостереооткрытки, неуловимо менял какие-то черты, а в его глазах явственно сквозили то прищуры «самого человечного человека», то орлиные взоры «отца народов».

И ещё он умел говорить – много и убедительно, доводя до собеседников только то, что хотел, и ни граммом информации больше. Например, после его объяснений о том, что происходило в этой Зоне, ни Гончаров, ни Домашников не смогли до конца уяснить, как же Сафронов сумел занять пост, который сейчас занимал, став фактически диктатором всей территории.

Вначале, вполне естественно, возникли беспорядки, но Сафронов сумел так непостижимо быстро прибрать к рукам располагавшиеся здесь армейские части, а с их помощью – всю сохранившуюся производственную структуру, что о возникновении серьёзных волнений даже речи не могло быть (во всяком случае он так утверждал). Глава отменил деньги, ввёл строгую распределительную систему, стараясь не допускать развала производственной базы, иногда просто, что называется, «палочной дисциплиной». Все так называемые опасные и асоциальные элементы были выловлены и определены на принудительные работы. «Обычные» граждане ни к чему не принуждались, но если ты нигде не работал – немедленно попадал в разряд «асоциальных». Тот же, кто вёл себя сознательно и работал добросовестно, получали гарантированное питание, жильё и одежду. С самого начала после подавления отдельных мятежей Сафронов кинул клич всем специалистам, кто желал участвовать в восстановлении и развитии хозяйства. Он обеспечил людям гарантированный минимум благ, уровень которых медленно, но наглядно повышался, и это невозможно было не признать.

Конечно, главе повезло в некотором роде с расположением «его» Зоны: в этой части Свердловской области, которую отхватило Барьером, осталось мало крупных городов, и все они располагались компактно, в основном в районе трассы на Серов. Дальше Нижнего Тагила серьёзных поселений в этом квадрате вообще не оказалось. Поэтому, установив контроль над куском Екатеринбурга и Тагилом, можно было сформировать некую «ось» и легко держать в руках практически всю остальную территорию. Наверное, диктатура явилась благом для населения в целом: смуты, которая продолжалась все четыре года в соседней Зоне, здесь избежали.

Конечно, порядок в подобных условиях поддерживался не иначе, как жёсткими, а где-то даже жестокими методами. Например, вскоре после начала работы администрации УПСР началось, казалось бы, естественное воровство среди чиновников: те, кто оказался на определённых постах, стали присваивать себе незаслуженные материальные блага и тому подобное. Сафронов решил проблему легко и просто: провёл несколько открытых показательных казней, и воровство прекратилось.

– Помните, придурки в Государственной думе ввели мораторий, а потом и отменили смертную казнь? – говорил он Гончарову. – Никто не спорит, нужно все проверить, но если вина в серьёзном преступлении доказана, должен следовать расстрел. А если в условиях чрезвычайного положения ворюга пойман на месте преступления, должен следовать расстрел на месте. На отведённом для этого месте, имею в виду. Мы тут сразу стали расстреливать всех замеченных в нелегальном производстве самогона – не хрен спаивать народ, а особенно – в торговле наркотиками. Торгуешь наркотой – к стенке! И у нас сейчас с этим делом всё очень даже спокойно.

– Вы про цыган, что ли? – уточнил Гончаров.

– Почему же только про цыган? – искренне удивился Сафронов. – У нас нет преследования по национальному признаку, только беспощадное искоренение социальных паразитов. И таковых я расстреляю с лёгким сердцем – хоть русских, хоть французских, хоть «кавказской национальности». Скажем, некоторые выходцы из бывших южных и так далее республик, которые к моменту Катастрофы проживали на нашей территории, попытались было торгашество своё возрождать: у крестьян перекупать и продавать. В нынешних условиях – чрезвычайно вредное направление. Что делать? Предупредили раз, другой – вырасти и продавай на здоровье. Всё равно продолжают по-своему. Тогда взял и расстрелял некоторое количество, и что же вы думаете? Сейчас те, кто остались – образцово-показательные граждане!

Во всех населённых пунктах действовал комендантский час – летом с двенадцати вечера до шести утра, а зимой с девяти вечера до восьми утра. Нарушение каралось сурово, но, правда, если человек сам обращался к патрулю в течение первого часа действия запрета на передвижение, его доставляли в специальный пункт ожидания, и наказания он не получал. Правда, если таких обращений происходило более пяти в месяц, следовали «оргвыводы»: четыре недели принудительных работ. По словам главы, большинство населения с пониманием относилось к подобным мерам – это пресекало передвижение «нежелательных элементов».

– Как сами видите, возможность антиправительственных заговоров сведена к минимуму. Думаю, вы понимаете, что иначе невозможно было добиться стабильности в условиях начавшегося хаоса.

Строгий порядок во всём позволял не тратить людские и материальные ресурсы силы на перепалки и перестрелки, потому и результаты в промышленности и сельском хозяйстве достигались иной раз совершенно неожиданные. Например, геологи, которых настропалил Сафронов, сумели сделать, казалось, невозможное – нашли на этом вдоль и поперёк обследованном куске Урала нефть, которой вполне хватало для местных нужд. Очень помогло уралмашевское буровое оборудование.

– Идиоты, – повторял Глава, рассказывая об этом, – идиоты! Что им мешало и раньше провести здесь глубокое бурение? Ничего! И была бы у нас тут своя нефть, куда ближе тюменской. А если бы не жёсткие меры и порядок, кто бы нефть искал? Сожгли бы и разграбили то, что осталось, сели бы на лошадей и – вперёд, с шашкой наголо! Развалить всё очень просто, вот создать – сложно!

Конечно, бензином и соляркой в первую очередь снабжалась армия и сельское хозяйство – Глава понимал значение «продовольственной» и иной безопасности, и, упаси боже, если кто-то пытался воровать горючее!

В общем, заводы восстанавливались и работали, люди жили в мире, хотя и поддерживаемым жестокой рукой.

Майор Гончаров выбрался из бассейна и, отдуваясь, упал на деревянную скамью рядом с Сафроновым. Глава с ласковой усмешкой посмотрел на него:

– Что может быть лучше русской бани, верно?

– Ни-че-го! – ответил Гончаров, берясь за увесистую кружку пива.

Про эту баню Гончаров слышал и раньше – она стояла на берегу Верх-Исетского пруда. В советские времена в ней парились партийные чиновники, руководство завода и разные «дорогие» гости. В постперестроечную эпоху – «новые» русские и, соответственно, угодные им люди. Сейчас баньку обновили и здесь бывали только Глава и лица, допускавшиеся им лично.

Александр и Пётр сподобились попасть сюда не сразу, хотя Глава выказал им наитеплейший приём. Первые три дня, пока шли детальные совещания и обсуждения, они жили в неплохих апартаментах, пристроенных сзади к бывшему Дворцу культуры, а ныне Дворцу правительства, то есть уже не ДК, а ДП. Всё правительство по большому счёту состояло из самого главы, генерала Удота и начальника вооружённых сил генерала Лунцова, однако безусловным лидером являлся Сафронов.

Александр, конечно, рвался на поиски семьи, но Аркадий Иванович заверил майора, что давно отдал все необходимые распоряжения.

– Если они живы, – веско заявил он буквально на первой совместной встрече правительства, – их найдут и доставят в целости и сохранности. Конечно, мне прискорбно говорить это, но вы – военный человек. Может статься… Ну вы понимаете? У нас тоже были трудности сразу после Катастрофы – всякие болезни и хаос. Не все граждане дожили, и не всегда по своей вине. Всё может быть, но, повторяю: если ваша семья жива, то считайте, что она уже с вами вместе.

Гончарову оставалось только поблагодарить главу и начать рассказывать о том, что они видели за время странствий.

Заседание правительства проводилось в секретной обстановке – кроме самого Сафронова присутствовали только его генералы. Несмотря на слово «Православная» в названии республики, ни одного священника за столом совещания не было. Глава объяснил, что православной его республика является по духу, а вовсе не потому, что церковники допущены к власти.

– У нас нет и не будет никаких партий – ни светских, ни религиозных, – пообещал он.

Само собой, особо главу и генералов интересовала возможность перемещения между Зонами. Узнав, что данный процесс не так прост, они задумались, но когда Гончаров обмолвился, что «верхних» тарлан никак не больше нескольких тысяч, заметно воспрянули духом.

– Это даёт нам надежду! – веско заметил он.

Вот и сейчас, сидя вместе с ними в бане, Лунцов и Удот продолжали развивать эту тему. Глава больше прислушивался и внимательно поглядывал на Гончарова с Домашниковым, а также на своих генералов.

– Главное – захватить плацдарм, – с жаром высказался Лунцов, расплёскивая пиво на живот. – Вспомните, как партизаны в Великую Отечественную даже без взрывчатки поезда под откос пускали, с парой автоматов целые деревни захватывали! Проработаем план операции, лишь бы туда прорваться!

– Стоит всыпать мерзавцам, стоит! – поддержал коллегу Удот.

– Это не так просто, как вы думаете, – возразил Гончаров. – Но если ударить неожиданно и сразу захватить много оружия, то, возможно, будут шансы успех развить. Согласен, Пётр?

Домашников кивнул, но не слишком энергично, что не укрылось от бдительного взора Сафронова.

– Да что значит, согласен или не согласен? – ответил инженер. – Мы пока очень мало знаем о тарланах. Точнее – ничего не знаем: какие-то крупицы информации, которые выдал Авван, и крохи того, что сами видели у него на «заимке» и на Базе. Кто мы такие, чтобы в данной ситуации пытаться на них напасть? Что мы можем? Мы толком не представляем себе ни противника, ни его организацию!

– А вот от того, насколько вы точно всё нам рассказываете, – мягко, но со сталью в голосе произнёс Сафронов, – и зависит успех возможной операции.

– Да какой операции! – Домашников уже немного перебрал пива с более крепкими добавками. – Нам и рассказывать уже нечего! Сами подумайте: у них какая-то Пирамида, какой-то артефакт каких-то Предтечей! Они его сами не поняли до конца, но техникой и оружием эта штука их как-то снабжает. Куда мы полезем, если знаем в миллиард раз меньше, чем они?

Глава и генералы переглянулись. Аркадий Иванович улыбнулся с добрым ленинским прищуром.

– Вы не последовательны, Пётр Борисович. – Он очень любил хотя бы иногда обращаться ко всем по имени-отчеству. – По вашим словам, эти тарлане и сами ничего толком не знают. Значит, нам просто Господь велел встать на их место и хотя бы так наказать их за всё. За все случайные или неслучайные действия. Они ещё наше народное хозяйство будут восстанавливать в тюремных бушлатах! Вы считаете, что это невозможно или что мы не должны так поступать? Я не понимаю подобного предубеждения!

Пётр тяжело вздохнул и отхлебнул пива.

– Просто надо сто раз отмерить, а то последствия могут быть совсем плохими.

– Вот мы и пытаемся! – осклабился Удот. – Обязательно надо отмерить, а как же! Пошли, Петя, я тебя ещё попарю. Веничками хвойными – самое то!

И он потащил Домашникова в парилку.

Гончаров взял рюмку водки и посмотрел на главу и Лунцова:

– Знаете, господа, я бы и сам очень хотел надрать тарланам задницу. Ваша идейка о том, чтобы они на наше народное хозяйство поработали… ха, это очень даже ничего! Может, оно и не демократично, но пусть ответят за свои выходки! Давайте за это и выпьем. Только Пётр прав: тут надо аккуратно.

– Да бросьте вы, Александр Яковлевич! – сказал Лунцов, подражая главе. – Демократично – не демократично! Знаете, где бы мы были с этой демократией и демократами? Уже видели, проходили. Им раньше разрешили трещать, и вышла задница, но мы теперь тут не даём! Одним словом – за победу!

Они звякнули рюмками и выпили.

– Кто же спорит, что не надо аккуратно? – сказал Сафронов, закусывая смачно скрипящей на зубах квашеной капустой. – Мы не просто аккуратно должны всё сделать, мы должны ювелирно спланировать операцию! Назовём её, скажем, м-м… «Кара небесная».

– Именно! – поддакнул Лунцов. – Отличное название!

– Кстати, Аркадий Иванович… – Майор посмотрел в глаза главе: – О моих никаких новых сведений?

Сафронов не отвёл взгляда, скорбно кивая.

– Сам поражаюсь, – сказал он, наливая ещё по рюмке. – В халатном отношении исполнителей обвинить не могу, но пока ничего. Супруга ваша с сыном как в воду канули, удивительно!

Глава, чуть сдвинув брови, с заинтересованным укором посмотрел на Лунцова:

– Вы по армейским спискам проверяли? Сыну майора сейчас восемнадцать лет – как раз должен служить где-то?

Генерал развёл руками, отчего простыня, наброшенная на плечи, распахнулась, как крылья лебедя:

– Уже перепроверяют, Аркадий Иванович! Нет у нас в списках личного состава такого парня – Гончарова Алексея Александровича!

Александр покосился на Лунцова – что-то в голосе генерала показалось немного поспешно-ненатуральным.

– Если вы установили, что они мертвы, то так и скажите, – негромко, но настойчиво попросил он. – Я пойму!

Сафронов удивлённо вскинул брови:

– Александр Яковлевич! Неужели мы водили бы вас за нос?! Военному человеку мы бы сразу сказали всю правду, самую горькую. Просто пока никакой правды нет – ни горькой, ни приятной, вот и всё. Наберитесь терпения.

Из парной вывалился вопящий Домашников и, размахивая руками, бултыхнулся в бассейн. Вслед за ним выпал и Удот. Поплескавшись, они уселись на лавке – генерал, просто отдуваясь, а Пётр стал жадно глотать холодное пиво.

– Баня – это прекрасно! – заявил он.

Сафронов поднялся:

– Нам пора, товарищи, – сказал он, махнув рукой Лунцову и Удоту, – извините, государственные дела, как говорится. Думаю, что завтра мы обсудим бросок на эту самую Базу, путь на которую вы разведали. Чтобы нового оружия добыть и своих солдат немного обстрелять, как говорится.

Гончаров повертел в руке огурец.

– Я бы попробовал другой путь, – неожиданно сказал он, – через Зоны. Хоть и дальше, но, возможно, надёжнее. На Базе мы уже наследили, и нас там могут ждать.

Домашников пьяноватыми глазами уставился на Александра:

– Какой другой путь? – удивился он. – О чём ты болтаешь? На Базу можно попасть только так, как туда попали мы. Через Зоны же нельзя…

Сафронов, уже стоя в дверях, задержался, заинтересованно глядя на Петра. Гончаров демонстративно спокойно налил себе ещё рюмку водки и со словами «Ну, за наш успех!», выпил, закусив огурчиком.

– Нет, такой путь есть, – заверил он, чуть внимательнее, чем обычно, посмотрев на Домашникова, после чего повернулся к главе. – Конечно, я знаю о нём только со слов Аввана – он мне говорил с глазу на глаз, на всякий случай. Путь, конечно, куда более опасный: там разные посты из солдат ихнего Комитета, как я понял. Но это – возможно.

– Ничего не понимаю… – уже заплетающимся языком говорил Домашников.

Гончаров улыбнулся и снова посмотрел на Сафронова, словно извиняясь на приятеля.

– Отдыхайте, – резюмировал Глава. – Утро вечера мудренее.

Он махнул рукой и, выходя, приказал стоявшей за дверью охране обязательно сопроводить своих гостей до комнаты в апартаментах, которые они занимали при ДП.

Хотя от бани до Дворца было максимум с полкилометра, предупредительные охранники подали бричку, поскольку уже смеркалось и приближался комендантский час, который особо сурово соблюдался в районе расположения правительства.

В комнате Домашников сразу повалился на кровать.

– Хорошо! – заверил он Гончарова, отдуваясь.

– Не сомневаюсь, – подтвердил майор, думая о чём-то.

– Тебе правда Авван говорил, что на Базу можно попасть через Зоны? А как?! Базы же иначе организованы, они на отдельной планете, а она на Зоны не разбита…

Гончаров придавил плечо друга и приложил палец к губам, а когда Домашников всё равно хотел что-то ещё сказать, зажал ему рот ладонью.

– Помолчи пока, Петя! – одними губами попросил он.

Домашников выпучил глаза, но заткнулся, ожидая объяснений. Даже его хмель немного прошёл от неожиданных действий майора.

Гончаров достал сигарету и открыл дверь в коридор. За дверью никого не было, охрана стояла только в конце длинного пролёта. Майор дошёл до выхода на лестничную площадку и попросил у немного напрягшегося охранника огня, после чего вернулся в комнату, плотно прикрыв дверь и задвинув имевшийся внутри засов.

– Ничего мне Авван не говорил, – так же шёпотом объяснил он Петру. – Мне просто уже не всё нравится в поведении главы и генералов. Вначале-то мне понравилось: порядок у них вроде, но… как-то не так всё.

– А-а… – Домашников немного нетвёрдо сел на кровати. – А я уж решил, что ты с ними совсем спелся… Блиц-криг по Зонам, зиг-хайль!

– Я действительно не прочь разобраться с тарланами, за то, что они сделали, но… не вместе с этим главой.

Домашников хихикнул. Александр строго посмотрел на него:

– Темнят они по поводу моей семьи.

– Думаешь?!

Гончаров пожал плечами:

– Я словно чувствую, что объяснения их шиты белыми нитками. Завтра я хочу под предлогом обучения личного состава войти в гравилёт и стартануть. Потом предъявлю главе ультиматум: или он даёт мне возможность спокойно искать семью самому, либо… Ты со мной?

Пётр поморгал – сейчас он выглядел почти трезвым – и налил себе стакан морса из стоявшего на столике кувшина.

– Да и мне эта Православная Советская республика не слишком нравится, но, может, не стоит так сразу и круто? Всего трое суток прошло, посмотрим…

– Прикинь. – Майор сжал локоть друга: – Население в городе сто тридцать девять тысяч, как они сказали. Все переписаны, все учтены. И с такой системой регистрации нет никаких данных о Наде и Алёшке?! А почему он не пускает меня искать самому? Ты заметил, что нас вообще к народу не подпускают?

Домашников пожал плечами:

– Ну да, но пока мы были заняты, если объективно посмотреть…

– Да при чём тут «заняты»! Мог бы дать нам время и людей – кусок города просмотреть. А у них постоянно какие-то отговорки и обещания! В общем, чего тут болтать, завтра я сделают так, что всё будет ясно. Я ещё раз спрашиваю: ты со мной?

Инженер развёл руками:

– Да ты мне просто не оставляешь выбора, знаешь ли! Сам подумай.

– Это они мне выбора не оставляют!

– Да что же… – Пётр вздохнул и вдруг улыбнулся: – Куда же я без тебя, командир? Как въехали мы на бэтээре во всё это через Арку, так и поедем теперь уже хоть на помеле – но до конца.

– Спасибо! – Гончаров пожал руку товарища.

– Нет, если честно, – продолжал Домашников, – мне тут не нравится – вышки эти с пулемётами, комендантский час, распределиловка по карточкам. Вот, вроде к людям выбрались, к настоящим – и на тебе! Напоролись на «твёрдую руку».

Гончаров хмыкнул:

– Но если серьёзно, то твёрдая рука, особенно в таких ситуациях, только и нужна. Не было бы тут крепкой власти – точно скакали бы они по полям с шашками. А так даже нефть нашли, заводы работают. И правильно, что они деньги отменил и торгашей приструнили.

– То-то ты ему собрался ультиматум предъявлять!

Александр махнул рукой:

– Это совсем другое. Ладно, давай спать, чтобы завтра быть в форме. Кто знает, как всё развернётся.

Среди ночи Гончарова разбудил тихий, но настойчивый стук в дверь. Домашников, несмотря на выпитое, тоже проснулся – в принципе, спал Пётр чутко.

Они переглянулись – небо было ясное, а луна уже совсем большая, и в комнате хватало света. Снаружи, залитый серебром, спал город, только тарахтел где-то броневик дозора.

– Стучат что ли?… – Домашников протирал глаза.

Гончаров не ответил, прислушиваясь. «Неужели почудилось? – подумал он. – Но сразу двоим?!»

Стук в дверь повторился.

Майор вытащил любимого «стечкина» (всё остальное оружие оставалось запертым в гравилёте, а пистолет он всегда носил на поясе) и на цыпочках подкрался к двери. Ясно было, что так стучат не представители власти.

– Кто там? – тихо спросил Александр как раз в тот момент, когда осторожный стук раздался снова.

Нервная перкуссия оборвалась, и взволнованный голос шёпотом позвал из-за двери:

– Майор Гончаров!

– Ну я! – тихо ответил Александр. – Кто вы, что такое?

За дверью судорожно вздохнули:

– Майор Гон… Папа!

Придерживая рукой задвижку, чтобы приглушить щелчок, Гончаров распахнул створку. В комнату прямо в полосу лунного света шагнул человек в военной форме с автоматом в руке.

Видно было, что это совсем молоденький парнишка – высокий и плотный, но, конечно, пожиже майора. Знакомые по памяти мальчишеские черты уже скрывались штрихами взрослости, но Гончаров узнал его даже в этом ночном свете и опустил пистолет:

– Господи, Алешка!

Сын ткнулся к нему в грудь – и вдруг заплакал.

– Ну-ка, ну-ка, ты чего! – Майор встряхнул парня и потянул его в комнату, собираясь закрыть дверь.

– Пап, погоди! – Алексей, вытирая слёзы солидным кулаком, кивнул в коридор. – Там прибрать надо…

Только сейчас Гончаров увидел, что рядом с порогом лежит тело часового, и, чертыхаясь, затащил его в комнату, после чего, выглянув ещё раз, закрыл дверь. Пощупав сонную артерию, майор убедился, что солдатик просто в отключке.

– Как ты меня нашёл? – Он тискал Алёшку, словно хотел лишний раз убедиться, что перед ним не призрак. – Мама где?

Парень судорожно глотнул:

– Папа, у нас времени минут десять, не больше. Я обхожу посты как караульный, сегодня я первый день назначен. Часового я снял, но меня скоро хватятся…

– Погоди, где мама?

– Пап, мамы нет уже три года, а я так ждал, что хоть ты появишься. Понимал, что это невозможно, но всё-таки… ты здесь!

– Я вас искал, – хрипло прошептал Гончаров, чувствуя, что хочется заморгать и дышать глубоко через нос. – Как случилось… с мамой?

– Она была в составе первого Городского Совета, а когда Сафронов с военными из Тагила захватили власть, они расстреляли всех, кто туда входил. Меня забрал дядя Хаим, помнишь соседа нашего, Ильяшевича?

– Вот оно что… – прошептал Гончаров, чувствуя холод в груди. – Но как тебя не нашли в списках по фамилии? Эта сволочь мне сказала, что они искали вас.

– Знаешь, тут-то он, может, и не врёт. Вряд ли он даже помнил фамилии расстрелянных в Городском Совете. А при регистрации населения Ильяшевич на всякий случай записал меня на свою фамилию. Я же чёрненький, как и ты. – Парнишка усмехнулся одними блеснувшими влажными глазами.

– Что ты здесь делаешь?

– Говорю же – я в охране! Я специально пошёл служить сюда, когда роту охраны главы набирали. Хотел его грохнуть. Поближе к нему подобраться и грохнуть наверняка.

– Камикадзе ты мой… – растроганно пробормотал Гончаров, обнимая сына, а сам подумал: «Господи, я же мог и тут не успеть!»

– А у него, значит, предубеждения против евреев нет? – подал голос Домашников, имея в виду Сафронова.

– Это мой друг Пётр, – запоздало представил инженера Гончаров. – Петя – это мой сын… Понимаешь, сын!

Молодой человек и Домашников пожали друг другу руки.

– Нет, надо сказать, Глава – не националист, – зло усмехнувшись, ответил Алексей на заданный вопрос. – Цыган он стрелял, но только за наркотики. Тех, кто за него, он уже не трогает, но оппозицию уничтожает любую, сразу. Папа, надо торопиться – мы должны добраться до вашей машины.

Гравилёт по предложению главы они переставили с площади на плоскую крышу пристроя, в котором сейчас и находились, но на пути туда, как знал майор, имелось не менее двух постов, плюс пост у самого гравилёта.

Гончаров и Домашников быстро оделись.

– Держи, это тебе! – Александр протянул инженеру автомат, а также два запасных магазина, взятых у бесчувственного часового, и посмотрел на сына: – Здорово ты его!

– Ты же сам меня учил, помнишь? Кроме того, у нас была специальная подготовка, в школе скаутов главы.

– Подготовка пошла на пользу! – уважительно улыбнулся Пётр.

Они выскользнули в коридор.

– Сюда! – беззвучно показал Алексей.

Осторожно ступая, троица прошла до лестницы на верхние этажи. Всего в пристрое их было четыре, сейчас Гончаров и его маленький отряд находились на втором. Поднимаясь по лестнице, приходилось неизбежно проходить мимо поста в коридоре каждого этажа.

– Давай-ка я пойду вперёд, – предложил Гончаров.

– Папа, ты что! Знаешь, какой отдан приказ? Если вы с Петром куда-то попытаетесь выйти ночью одни и не подчинитесь, то – стрелять. Правда, по ногам, чтобы не насмерть, но стрелять! Пойду я. И не спорь!.. – добавил он не терпящим возражения шепотом.

Сын стал подниматься, а Гончаров, распластавшись по стене с пистолетом на изготовку двигался следом так, чтобы быть вне поля зрения часового в коридоре. На промежуточной площадке майор остановился. Из-за пролёта лестницы он не видел, что происходит вверху, но слышал негромкий разговор. Потом наступила тишина, и через пару секунд Алёшка осторожно махнул рукой из-за перил.

Часовой у входа словно прилёг подремать у стены. Гончаров забрал у оглушённого солдата автомат и забросил оружие за спину, оставшись со «стечкиным» – так было удобнее в ограниченном пространстве коридоров.

Они уже собирались подниматься на последний этаж, как вдруг сверху позвали:

– Кто ходит? Разводящий, ты, что ли?

– Ну я, – негромко ответил Алексей.

– А ты чего вернулся раньше времени?! Смотри, доложу начальству, что по комнатам шастаешь в правительственных апартаментах! Знаешь, что бывает за такое?

– Да ладно тебе! – ответил Алексей. – Я у тебя просто хочу спросить кое-что…

Говоря это, он продолжал подниматься по лестнице, а Гончаров и Домашников следовали за ним, прижимаясь к стене.

– Зачем это? – подозрительно пробурчали сверху. – А почему ты один?

Раздались шаги, и через перила перегнулась голова в военной кепочке.

Солдат уже раскрывал рот, чтобы закричать, одновременно вскидывая оружие.

Оглушительно в ночной тишине грохнул пистолет майора, и несчастный солдатик повис на перилах.

– Прости, парень, – пробормотал Александр.

Они кинулись к двери на крышу, опасаясь, что после стрельбы охрана может заблокировать её.

Майор успел в последнее мгновение. Он махнул рукой Петру и Алексею, чтобы приостановились, и с силой пихнул ногой дверь, за которой уже копошились, одновременно отскакивая в сторону от проёма.

Массивная створка ударила во что-то мягкое, вызвав тут же захлебнувшийся вскрик – один из часовых на крыше как раз пытался приладить на место засов.

Автоматная очередь тут же полоснула по двери – второй охранник, остававшийся у гравилёта, открыл огонь. Солдат залёг под машиной, а майор не решался стрелять, не будучи уверенным, что без включённого защитного поля пули не повредят аппарат. Внизу на лестнице уже бухали сапоги.

– Дьявол! – выругался Гончаров. – Петя, Алешка, прикрывайте вход в коридор.

Сам он скинул с плеча автомат и передёрнул затвор, установив переводчик огня на одиночные.

Когда они спускались с крыши ещё в первый раз, Александр машинально отметил особенности этого строения и расположение окон и дверей. В самом тупике коридора, где имелся технологический доступ к вентиляционным коммуникациям, находилось ещё одно маленькое оконце, достаточное, впрочем, для того, чтобы выбраться наружу. Закрывалось оно изнутри и позволяло вылезти так, что стрелок у гравилёта не видел бы его. Но данная точка, в свою очередь, прекрасно просматривалась с пулемётной вышки, установленной на коньке крыши старого Дворца культуры.

Если даже они снимут часового у гравилёта, то с вышки их перестреляют как зайцев.

Окошко открылось легко. Гончаров выдохнул и одним толчком, обдирая бока, протиснулся в узкое отверстие, уповая на то, чтобы внимание пулемётчика на вышке было приковано, в первую очередь, к основной двери выхода на крышу. Тогда он может успеть выстрелить первым, и промахиваться ему нельзя.

Развернувшись в воздухе и падая на колено, Гончаров успел увидеть, что пулемётчик действительно смотрит в другую сторону. Майор выстрелил дважды, и часовой завалился назад.

Не повезло ему в одном – второй номер при пулемёте как раз крутил головой по сторонам, а автомат держал нацеленным, куда надо. Майора толкнуло в плечо и развернуло, стукнув грудью о край вентиляционной шахты. Правда, это и спасло его от основной очереди, отбросив за выступ стены. Пули взрыли слой штукатурки, но кроме одной, остальные не достали Александра.

Матерясь от боли, он сел, чувствуя, что левая рука никуда не годится, а рукав куртки липко набухает от стекающей тёплой струйки.

– Сука! – проскрипел зубами майор и отбросил автомат, которым стало неудобно пользоваться.

Внутри здания в коридоре грохотали выстрелы – Пётр с Алексеем пока успешно отстреливались. Площадь перед зданием Дворца расцветилась прожекторами и наполнилась рёвом – зачем-то запустили двигатели сразу несколько танков.

«Этак они ещё вертолёты в воздух поднимут, а на Лёшке нет УЗК!» – с отчаянием подумал Гончаров. Он почему-то подумал не о себе с Петром, хотя и они оставались без защитных костюмов, а о сыне, которого теперь больше всего боялся потерять. То, что сын может потерять его, было не столь важно – лишь бы сам Алёшка остался цел.

Драгоценное время бежало, как кровь из раны. Жмурясь от боли в руке, на которую приходилось опираться, Александр осторожно прополз на коленях несколько метров под выступающим козырьком крыши старого здания, и, резко выскочив на открытое пространство, открыл огонь серией.

Оставшийся на вышке часовой тоже ждал момента, когда враг высунется, но не угадал – где именно, и на мгновение запоздал переместить прицел. Очередь простучала в метре от головы майора, а пули «стечкина» одна за другой, сразу несколько, вошли в грудь и голову солдата.

«Господи, – вертелись хаосом мысли в голове Гончарова, – тут было всё относительно спокойно, и сейчас именно мы, а не тарлане или Предтечи устроили пальбу! Эти-то парни не виноваты, что Надю расстреляли! Вот так всегда: основные пули достаются совершенно невиновным!»

Хотя он тут же, как часто делал на войне, запретил себе думать так. Если бы люди, которые жили и живут здесь, не допустили того, что можно взять и просто за несогласие расстреливать безоружных… Значит, и они в чём-то уже виноваты! Сейчас он, прежде всего, защищает сына, которого убьют, если майор Гончаров не будет убивать сам.

– Алёшка, Пётр! – крикнул он в открытое окошко. – Отходите сюда!

Осторожно выглянув из-за угла, он заметил, что парнишка у машины совершенно растерялся: солдатик залёг и вертел головой то на распахнутый дверной проём, то в сторону выступа вентиляционной шахты, из-за которой слышал выстрелы. В момент, когда майор выглянул, парень как раз пялился на дверь, не зная, что делать. Имей солдатик побольше боевого опыта, он бы давно сообразил добежать до двери и просто расстрелять Алексея и Петра в спины, но, к счастью, такой практики или смекалки у него не оказалось.

Рядом с дверью валялся часовой, которого майор сбил створкой. В него, очевидно, попали и пули второго солдата, когда тот открыл огонь по дверному проёму.

– Брось оружие, парень! – крикнул Гончаров, беря солдатика на мушку.

До гравилёта было метров семь-восемь, и промахнуться майор не мог.

Солдатик аж подскочил и, не вставая, попытался повернуться к майору, нацеливая автомат. Пуля Гончарова взрыла утеплитель, засыпанный на крыше.

– Парень, я не хочу тебя убивать, – снова крикнул майор. – Брось оружие и отойди в сторону.

– М-меня расстреляют, если я оружие брошу, – пролепетал солдатик, но Гончаров его услышал.

«Он же чуть старше Алёшки, – подумал Гончаров. – Проклятые Предтечи, проклятые тарлане, проклятые Сафроновы!..»

Хотя и раньше ему приходилось немало убивать, но то были вражеские боевики, наркокурьеры или просто бандиты, а тут свои, российские парни! Разве когда-нибудь в другой ситуации он, майор Гончаров, стрелял бы в них?!

Времени сожалеть не оставалось.

– Уйди, парень! – ещё раз сказал Александр и, видя, что солдат пытается всё-таки поднять автомат, выстрелил всего один раз.

Из двери выскочили Алексей и Пётр, который сейчас же задвинул засов. Оба оставались, насколько мог видеть Гончаров, невредимы.

Открыв декодером дверь гравилёта, майор пропустил внутрь сына и Домашникова и потом ввалился сам, чувствуя, как кровь уже капает на пол салона.

– «Невидимку», Петя! – прохрипел он, теряя сознание. – Улетаем…

Эпилог

Когда Гончаров очнулся, уже рассвело. Майор лежал на одном из задних сидений, а сам гравилёт стоял под раскидистыми соснами. Через открытую дверь виднелась река, противоположный берег которой высился каменистыми обрывами.

Алексей сидел в кресле пилота, а Домашников давал какие-то пояснения. Гончаров с удовлетворением отметил, что оба они, да и он сам уже были в защитных костюмах. Левая рука болела, но не слишком сильно, и на ней чувствовалась какая-то странно холодящая повязка.

– Эй, черти, – позвал майор, – вы куда меня привезли, на Чусовую, что ли?

Алёшка и Пётр повернулись.

– Ой, папа, ты уже проснулся, – обрадовался Алексей.

Гончаров улыбнулся сыну и сел в кресле, которое стало подниматься вслед за ним. Невольно опершись на раненую руку, майор поморщился.

– Ты аккуратнее, – сказал Домашников. – Заживает быстро, но не мгновенно. Повезло, что кость цела, пуля прошла навылет.

– Чем вы меня перевязали?

– Как чем? Естественно, не парой грязных бинтов, что у нас с тобою были. Авван же говорил про медицинский блок гравилёта – тут и аптечка, и элементарный аппарат для многопрофильного лечения. Ты думаешь, я такой крутой медик? Как бы не так – тут портативный кибердоктор есть. Через денёк у тебя всё будет нормально.

Гончаров кивнул и, выбравшись из гравилёта, покрутил шеей, разминая мышцы. Он чувствовал, что голова немного кружится – сказывалась потеря крови. Алексей тоже вылез наружу, и майор обнял его за плечо здоровой рукой, ощущая радостно-горькое волнение.

– Так куда вы залетели? – повторил он вопрос. – Насколько я понимаю, из этой Зоны вы не выбирались.

– Пока не стали, – кивнул Домашников. – Я просто отлетел подальше в глухое место, чтобы переждать до твоего выздоровления. Сафронов наверняка кинул большие силы к точке входа в Шунт – мы же сами рассказали, что он расположен в центре Зоны. Соваться к Аркам я бы тоже не стал, поскольку Аркаша-диктатор упоминал, что они сразу же поставили там мощные посты с установками залпового огня и танками. Можно было, конечно, подлететь невидимыми и расстрелять эти танки и «катюши» к чёртовой матери, но зачем? Солдатики не виноваты…

Гончаров выругался – люди, стоящие на посту по приказу властолюбцев, не виноваты, но убивать их, к сожалению, приходится.

– Ты рассказал Алёшке о наших похождениях? – спросил он.

– Естественно, – кивнул Домашников. – Практически всё.

– Папа, ну вам и повезло! – Глаза сына горели огнём. – Вы такое увидели!

Майор вздохнул:

– Я, наверное, предпочёл бы и не видеть…

Он достал сигарету и закурил.

– Расскажи, как вы жили с мамой эти годы, – попросил он.

Алексей грустно развёл руками:

– Маму убили в первый год, а с самого начала… Ну, это же произошло рано утром. Загрохотало, тряхануло. Мы чудом живы остались: швы в панелях разошлись, но наше крыло дома устояло, хотя лестница местами обвалилась…

Гончаров курил, присев на тёплый камень и слушал Алёшку. О том, как выбирались из грозящего обвалиться в любую минуту подъезда. О том, как разбирали завалы, слыша крики погребённых там людей и не имея возможности помочь, о том, как хоронили трупы погибших и умерших, о том, как работали, чтобы приготовиться к зиме. О том, как спорили на митингах, и о том, как Надя вступила в созданный Комитет Спасения, а также о многом, многом другом.

Он подумал, что так уж сложилось, что сын испытал больше, чем он сам в таком же возрасте: к восемнадцати годам Саша Гончаров не видел груды трупов и никого ещё не убил сам. Сыну пришлось пройти не менее сложный путь, только куда раньше, чем отцу, да и сколько ещё предстоит увидеть и пройти?

Чтобы постараться оправдать миллионы смертей, чтобы вложить какой-то смысл в нынешнее людское существование. Вполне возможно, что всё это зря, оправдание погибшим и не требуется, а смысла у бытия нет вообще, как такового, но…

Но как же иначе? Зачем тогда это «бытие» в принципе? Неспроста же судьба вернула ему сына – значит, есть в этом смысл! Хотя, возможно, просто повезло?…

Майор затоптал окурок и встал, придерживая побаливающую руку.

– Ребята, давайте подумаем, как действовать дальше.

Пётр и Алексей с готовностью посмотрели на него.

Гончаров молчал, погрузившись в раздумья. Хотя здесь и стояла его полуразрушенная квартира, первая собственная квартира, которую сумел заработать майор, это место без Нади перестало быть «домом», а жену не воскресить. Можно, конечно, вернуться в тот кусок Екатеринбурга, где властвует новоявленный гибрид великих вождей, и, пользуясь техническими возможностями, попавшими в руки, уничтожить негодяя.

Отомстить очень хотелось, и, если бы вчера его не ранили, то в порыве азарта боя так бы и поступил, скорее всего. Но сейчас Гончаров прекрасно понимал, что, уничтожая диктатора, пришлось бы перестрелять уйму народа, по большому счёту мало в чём повинного. И можно было израсходовать весь энергетический ресурс их чудесной машины, и цели не достигнуть или достигнуть, но совсем не той. Ведь не станет Сафронова – кто знает, в какой хаос погрузится эта Зона?

Гончаров вспомнил то, что потянуло его подготовить экспедицию и нырнуть в проём таинственной Арки. Сейчас он мог признаться, по крайней мере сам себе, что в первую очередь им двигало желание найти возможность снова встретиться с семьёй, а никак не пресловутая «жажда открытий».

Хотя сейчас ему уже казалось, что желание понять то, что произошло с их миром, являлось далеко не последней целью. Эта цель по большому счёту пока так и не достигнута – таинственный Авван сгинул без следа, оставив им, правда, неплохое «наследство» для продолжения поиска ответов, кто, как и зачем раздробил Землю и многие другие миры на, казалось бы, хаотично связанные между собой Зоны.

Но сына он всё-таки нашёл и, можно сказать, почти что спас: удайся Алёшкино покушение на главу, майор бы с ним уже не встретился. Конечно, это случай, но случай счастливый, и значит, Гончаров-старший уже не зря жил эти четыре года и совсем не зря пёр на чадящем БТРе через «переходы». Надю не вернуть, но Алёшка найден – теперь он может решать вторую задачу: искать тех, кто устроил эти гнусные «игры», это «Вавилонское столпотворение», как сказал Семён Ефимович.

У Гончарова, конечно, оставался некоторый моральный долг перед семьёй Фёдора – стоило хотя бы убедиться, что у них там всё в относительном порядке и дети не нуждаются в самом необходимом. Для этого нужно встретиться с Черноскутовым. Заодно стоило посмотреть, как развернулся Максим Иванович и что вообще происходит в их бывшей Зоне.

Кроме того, долг предписывал, как-никак, сообщить тем, кто посылал его в экспедицию, о самых общих её результатах. Так что первостепенная задача на данный момент пока состояла в том, чтобы люди узнали, что разведчики не сгинули бесследно. Значит, требовалось вернуться туда, откуда майор ушёл всего-то без малого пару недель тому назад.

Но что он ещё будет делать там, где провёл последние годы, Гончаров уже не представлял. Он понимал, что встретят его с радостью (не считая детей Фёдора, которым будет доставлена печальная весть). Безусловно, его ждут хорошие посты в местной администрации, море нужной организационной работы, которую необходимо проворачивать, чтобы людям стало жить лучше и спокойнее – насколько возможно в данных условиях, – и так далее и тому подобное.

Только какое это могло быть спокойствие, если уже понимаешь, что вся жизнь твоя зависит от какой-то кнопки, каких-то тарлан, играющих с найденными древними сокровищами, как глупый ребёнок с забавной игрушкой, и от такой игры миллиардам существ в самых разных мирах становится тошно? Если ты знаешь, что кто-то, сам того не ведая или, наоборот, – ведая, может разрушить всё, что ты создал или планировал создать, как разрушил в мгновение ока пусть и несовершенную, но ИХ СОБСТВЕННУЮ жизнь, которой они жили до Катастрофы?

Как можно, зная это, что-то создавать и планировать, что-то строить заново?!

Он всю жизнь оставался солдатом, который уничтожал «проблемы», стоявшие перед обществом, были ли это торговцы героином на южных границах государства, некая неурядица, решавшаяся уже «продолжением политики иными способами», война с бандитами, называвшими себя «борцами за свободу» или обезвреживание преступников, захватывающих заложников.

Он был Воином, защитником порядка, и его посылали решать подобные проблемы. Более того, он всегда был готов их решать, даже не всегда понимая, в чём суть проблемы, возникающей перед обществом.

Сейчас же особенность ситуации состояла как раз в том, что по иронии судьбы он понимал в проблеме куда больше самого общества, и тем более политиков, которые обычно и выписывали мандаты на решение подобных проблем.

И потому майор Гончаров решил, что сейчас он сам себе выдаст такой мандат.

Именно это он изложил своему другу и наконец найденному сыну.

– В общем, я намерен сделать вот что, – сказал Александр, вытаскивая новую сигарету. – Предлагаю вернуться и рассказать о том, что мы узнали, семью Исмагилова проведать и всё такое. А потом я двинусь дальше…

Он сделал паузу, затягиваясь и выпуская дым.

– Алёшка, тебя я оставлю на попечение Черноскутова – не хочу, чтобы ты сгинул где-то в этих проклятых Зонах. Не знаю, может, ты будешь возражать, Пётр, но уж прости: я заберу гравилёт, он мне потребуется. Нужно, чтобы ты подробнее разъяснил мне технические детали управления. Я дуну искать Аввана и дальше со всем разбираться. Аввана необходимо найти, чтобы…

– Это почему ты один заберёшь гравилёт?! – вскинул брови Домашников.

Гончаров нетерпеливо махнул рукой:

– Да понимаю я, что ты сейчас скажешь: что его земные учёные должны изучать и всё такое. Нет уж, пусть сами добывают и изучают, а у меня свои счёты с теми, кто…

– Я говорю – «почему ты один заберёшь гравилёт»! Хрен тебе, Саша! Во! – Пётр показал смачную, с шевелящимся кончиком фигу. – Заберём мы его вместе! Я же сказал, что с тобой до конца. До любого конца, а с тарланами или кто там есть, у меня тоже счёты имеются – не у тебя у одного! Мне терять вообще нечего. Парня твоего от греха подальше, действительно, можно определить к Черноскутову, чтобы присмотрел. Поселим его в моём доме, у меня там всё обустроено, а сами отправимся разбираться.

Майор затянулся, прищуривая один глаз, словно едкий дым щипал веко.

– Ну, Петя… – только и сказал он. – Хотел об этом просить, но не мог!

– А тоже мне, дипломат! – махнул рукой Домашников и засмеялся. – Я же тебе пригожусь!

Алексей потрогал майора за здоровую руку.

– Папа, ты что, с ума сошёл?

Гончаров-старший повернулся к нему.

– Неужели ты думаешь, что я теперь куда-то пущу тебя одного? – Голос Алёшки дрогнул, но тут же снова обрёл твёрдость. – Как тебе не стыдно так думать, папа?! Я теперь везде только с тобой! Как ты подумать мог, что я с каким-то Черноскутовым останусь, когда ты потопаешь неизвестно куда?!

Гончаров растроганно посмотрел на Алёшку.

– Подумай, как я могу тебя взять?! Мне будет страшно, если с тобой что-то случится, понимаешь?

– А если я останусь, то со мной ничего не случится? А ты думаешь, что мне будет легко, если ты уйдёшь, и я знать не буду, где ты и что с тобой? Я четыре года верил, что тебя увижу, и я не дам тебе снова уйти одному, папа. Или тогда оставляй меня здесь – я хоть с этим ублюдком разберусь, с Сафроновым!

Алёшка выдернул из лежавшей на сиденье пачки сигарету и нервно закрутил колёсиком самодельной зажигалки.

Гончаров печально смотрел на сына. Домашников встретился глазами с майором и украдкой показал Александру оттопыренный большой палец.

Алексей раскурил сигарету и нервно затянулся, чуть кашлянув – он явно не был привычен к курению.

– Ты чего, куришь?! – удивился Гончаров.

– Балуюсь! – резко ответил сын.

– А вот хамить старшим не нужно, я о твоём же здоровье забочусь, – проворчал майор.

Алексей только дёрнул плечом.

– Да ты не волнуйся. – Пётр потрепал парня по спине. – Думаешь, он сам тебя оставит? Это он так, перестраховывается!

Майор вздохнул и развёл руками, устало улыбаясь уголками рта.

– В общем, господа отцы и дети, – продолжал Домашников, – рванём мы все вместе. Только вот куда? У тебя есть конкретный план, Саша?

Гончаров почесал затылок:

– Всё усложняется тем, что мы не знаем, как заправить гравилёт энергией…

– Ну, собственно, уже знаем, – возразил Пётр. – Мы тут с Лёшей повозились, пока ты спал, и поняли, что питающие элементы вставляются вон там, под пультом. Только их у нас нет. Или можно заряжаться на Базе, но мы пока не там…

Майор кивнул:

– Это почти одно и то же. Всё равно, нужно добыть запасные элементы или попасть на Базу, чтобы зарядиться. Кроме того, нам потребуется дополнительное оружие – ведь не втроём же мы отправимся на такое дело, надо найти добровольцев. Хорошо бы прихватить запасные гравилёты. Поэтому предлагаю сделать вот что: сначала всё-таки прыгаем через Базу Аввана в нашу Зону, к Черноскутову… А, чёрт, нам же нужно будет время, чтобы ты узнал, есть ли туда Шунт!

– Не волнуйся, – скромно сказал Домашников, – шунтирующий канал есть, доберёмся. Я проверил ещё в первый раз.

– Молодец! – похвалил Гончаров. – Если так, то сколько времени потребуется, чтобы с Базы прыгнуть в нашу Зону?

– Это ты к тому, что если нас там ждут? – спросил Пётр. – Буквально секунды две-три, думаю, Авван же объяснял. Но он упоминал и о возможности блокировать Шунты. Если блокировка будет, то это реально задержит ещё на три-четыре секунды…

– Паршиво, но… Если так, то выхода у нас нет вообще – только через другие Зоны выбираться.

– Авван говорил, что плутать можно долго, – напомнил Домашников. – И всё упирается в энергоресурс гравилёта.

– Верно! Поэтому – рискнём. Мы отправимся в нашу Зону, соберём людей. На этой машине с нами могут полететь ещё четверо. Значит, мы, ориентируясь на Базе Аввана по обстановке, вернёмся либо туда и заберём оружие и ещё те гравилёты, что остались, либо рванём в Зону, откуда можно попасть на Базу его подруги, и запасёмся снаряжением там.

– Если оно там есть, – заметил Пётр.

– Естественно, но мы узнаем это только на месте. Рискованно, конечно, снова соваться на Базу Аввана, но что остаётся? Ты как? – Майор посмотрел на сына. – Не страшно?

– Папа, – устало вздохнул Алексей, – я уже сказал: страшнее не будет. Пётр с тобой – и я везде с тобой. Везде – ты понял?

– Ну что ж… – Гончаров кивнул. – Придётся рисковать, мужики.

Он протянул ладонь. Пётр и Алёшка положили на неё свои – трое мужчин, которые если и не думали, что спасут мир, но надеялись, по крайней мере, что им удастся понять, как это сделать.

Конец книги первой


на главную | моя полка | | Игры третьего рода |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 7
Средний рейтинг 4.0 из 5



Оцените эту книгу