© Shelly Crane, 2012

© Перевод. С. Анастасян, 2015

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

* * *

Глава 1. Мэгги

– Послушай, Линн… – Я присела рядом, стараясь не глазеть на шрам у нее на скуле – постоянное напоминание о том, что случилось. Я прекрасно ее понимала, ведь каких-то пару недель назад сама прошла подобное; пережитое было еще свежо у меня в памяти. – Дар почему-то медлит, не может определиться. Калеб ведь тоже своего не знал, пока… ну, сама помнишь. И вы с Кайлом о своих совсем скоро узнаете, точно говорю. Ты прости нас, пожалуйста, что мы все тут закрутились и внимания на вас не обращаем…

Возвышение Кайла и Линн произошло на крыше дворца, за которым последовало и Взаимообладание. Но все мы были так заняты своими проблемами и заботами, что о Кайле и Линн совсем позабыли; а тем временем ни один из них еще даже не предчувствовал своего Дара. Не обратили мы внимания и на то, что у Линн – у человека – на запястье появилась татуировка.

– Нет, ничего, – быстро сказала Линн. – Я и не хочу быть в центре внимания. Просто Кайл… – Она хлюпнула носом, и я поняла: она плакала до того, как пришла ко мне. – Он из-за этого расстроен. Я точно знаю. И как после этого не расстраиваться?

Я улыбнулась, потому что меня саму не раз терзали схожие чувства.

В кармане у меня зажужжал мобильный, но я не обратила на него внимания.

– Мы с Калебом тоже через все это прошли. Мне казалось, что меня обманули, потому что он оказался Асом, а я – нет.

– Да. – Линн кивнула. – Вот и мне так кажется.

Я знала: совсем скоро за ней придет Кайл. Она была так расстроена, что он не мог этого не почувствовать.

– Не волнуйся, Линн. Кайл – большой мальчик. Я тебе точно говорю: как только будете готовы, Дар у вас появится. И наверняка какой-нибудь крутой. А Кайл не расстроился. Я у него в голове, помнишь?

– Вылезай уже из нее! – прохрипела Линн, поднимаясь и краснея. – Его мысли теперь – частная собственность.

– Я имела в виду, что чувствую, когда он расстроен, – пояснила я, пытаясь сдержать улыбку. – Улавливаю настроение.

– Проехали, – буркнула Линн и яростно потерла щеку. – Я из-за всего этого такой нюней стала, ужас.

Я засмеялась, и тут на крышу выскочил Кайл. Он почти подлетел к Линн и схватил ее за плечи.

– Что такое? – Он огляделся в поисках угрозы, но ничего не обнаружил. Потом посмотрел на нас – и остановил взгляд на Линн. Услышав ее мысли, он нахмурился. – Я же говорил тебе, Линн, все будет хорошо.

– Да, но…

– Ага-ага, – перебил Кайл и приложил палец к ее губам. Я улыбнулась, заметив, каким яростным взглядом она одарила любимого. – В нашем клане я не сомневаюсь: Дар приходит тогда, когда ему самое время. И еще я верю в нашу новоиспеченную Прорицательницу. – Он ухмыльнулся. – Эта пай-девочка превращает Вселенную в уголок любви и добра. Такая лапочка!

– Иди-ка ты, Кайл…

– Видишь? – засмеялся Кайл, потом повернулся к Линн, и улыбка его изменилась. Так он улыбался ей одной. – Смотри, какая она спокойная и невозмутимая. Как удав, ей-богу! Может, и ты успокоишься?

Линн вздохнула и закусила губу.

– Успокоюсь, так и быть.

– Правда? Как удав?

– Как удав под транквилизатором, – усмехнулась она.

Кайл широко улыбнулся и обхватил ее лицо ладонями. Затем провел пальцем по шраму и выдохнул:

– Хорошо.

Я слышала его виноватые мысли. Кайл думал, что подвел ее. Он так расстроился из-за Родни, что не смог исцелить ее щеку, и теперь мучился оттого, что из-за него любимая навсегда останется с этим шрамом.

– Хватит, – резко прошептала Линн. – Хватит, Кайл. – Она тоже обхватила ладонями его лицо. – Это не твоя вина. Не ты меня ранил.

– Я должен был тебя исцелить.

– Ты потерял двоюродного брата, – шепнула Линн. – Хватит уже.

Он на мгновение задумался, а потом грустно улыбнулся:

– Кто бы говорил.

Линн шумно вздохнула, поняв, что попала в ловушку, и тихо засмеялась:

– Ладно.

А потом встала на цыпочки и поцеловала его. Я поспешила смыться…

Двинувшись вниз по лестнице, я беззаботно перескакивала ступеньки. Только вчера мы узнали, что Хэддок – мой настоящий отец, а потом – что Джен и Биш запечатлелись… ну наконец-то! Но сегодня я чувствовала себя намного лучше. Чувствовала, что, несмотря на множество нерешенных дел, все с нами будет отлично. Я уже давно не ощущала ничего подобного и теперь наслаждалась этим чувством. Все вставало на свои места.

Я как раз пыталась позвонить Бекки, когда Линн отвлекла меня своей миленькой тирадой. Номер Бекки я набирала несколько раз, но слышала только автоответчик. Она уехала с Ральфом в горы, жутко на меня разозлившись, как только умеют злиться лучшие подруги.

Я перечитала ее эсэмэски: «Как ты могла не рассказать мне, что едешь в чертов Лондон?!», «Почему ты целую неделю не звонишь?» – и, конечно, мое любимое: «Ну когда же ты расскажешь мне грязные подробности о себе и своем студентике? Смотри у меня! Не позвонишь – я тебе задам трепку!»

Вспомнив об этом, я улыбнулась. Я ужасно по ней соскучилась. Она была кусочком «нормального» мира, от дополнительной порции которого я бы не отказалась.

Я услышала за дверью мысли Калеба ровно за секунду до того, как он обхватил меня за талию. Он прижал меня спиной к стене, и я поддалась; и вот они – теплые губы, закрытые глаза и мягкие, но настойчивые руки.

Бедный Калеб. После того как мы узнали о Джен и Бише, Мария решила оставить их наедине и пришла спать к нам. Калеб мысленно вздыхал о том, что и нам не помешало бы уединение, но на одну ночь все-таки уступил.

Почувствовав, как он дразнит пальцами кожу у меня под майкой и пытается еще сильнее мысленно со мной соединиться, я поняла – он старается наверстать упущенное. Рука его коснулась моих волос, и когда он, мягко массируя мне голову, просеял волосы между пальцами, по коже побежали мурашки. Я поежилась, и он застонал. Чуть отодвинувшись, я подняла на него взгляд.

Мой Калеб.

Он самодовольно улыбнулся и радостно на меня посмотрел.

– Ой, миссис Джейкобсон, неужели вы покраснели?

– Скорее раскраснелась, – поправила я и ухмыльнулась в ответ.

– Ну, одна птичка мне тут напела, что оккупанты уже освободили нашу комнату. Не хочешь пойти и… подремать?

Судя по его широкой ухмылке, дремать он не собирался. Я закусила губу и кивнула, мол, показывай путь. Переплетя пальцы, мы двинулись по коридору. Возле нашей комнаты он завозился с дверным замком и снова принялся меня целовать.

Я схватила Калеба за воротничок и приподнялась, стараясь удержаться на месте. Тут кто-то громко захихикал, и мы замерли. Калеб отворил дверь, и перед нами предстали Биш и Джен. Свесив босые ноги с края кровати, они лежали на спине и глядели друг на друга.

Я услышала их мысли прежде, чем успела остановиться. Они смеялись, вспоминая о том, как учились водить. Потом они заметили нас, и Джен смущенно улыбнулась.

– Простите… Мама и Мария задремали у нас в комнате.

– А с твоей-то комнатой что? – спросил у Биша Калеб. Ему не терпелось поскорее избавиться от незваных гостей.

– А у меня своей комнаты нет, – без запинки ответил Биш.

– Ну… – Калеб силился подобрать слова, чтобы повежливее их спровадить.

Я тихо засмеялась и снова ухватила его за воротничок. Калеб коснулся ладонями моей поясницы, лбом – лба.

– Пока мы не вернемся в Штаты, нам не дадут покоя, – заметила я. – Да и потом тоже. Неделю меня будет мучить Бекки, а потом и бабушка начнет суетиться из-за свадьбы, это я точно знаю.

Калеб кивнул, соглашаясь.

– Простите, – повторила Джен, но тут же плюхнулась обратно на кровать, не собираясь никуда уходить. Биш лег рядом, на этот раз поближе к нареченной.

– А меня не прощайте, – шепнул он, а потом поцеловал Джен и прижал ее к груди. Они замерли, будто уснули.

– Может, на крышу? – многозначительно шепнул мне Калеб.

– Фу! – выдохнула Джен. – Имей совесть, братишка, не мурлычь при нас своим похотливым голоском.

– Комната наша, – парировал Калеб и улыбнулся мне своей фирменной улыбкой «Я-счастлив-чем-бы-мы-ни-занимались».

Так он улыбался только мне, втайне от остальных. Я улыбнулась в ответ и повела было его на крышу, но за дверью нас встретил Хэддок.

– Мэгги, Калеб, – поздоровался он и беспокойно переступил с ноги на ногу. Я, само собой, не слышала его мыслей, а потому понятия не имела, чего он хочет. – Нужно поговорить. Пока вы не уехали.

– О чем? – поинтересовалась я.

Я не сердилась на Хэддока и не хотела, чтобы он чувствовал себя передо мной в долгу. Я закрыла дверь в комнату: Биш не должен был нас слышать, ведь он еще ничего не знал. Однако Хэддок заговорил о другом:

– Завтра я вместе с вами поеду в Теннесси. В смысле, в город.

– Что? – громко выпалила я. – Зачем?

Он выпрямился.

– Понимаю, все эти годы я не был тебе отцом, а теперь у тебя есть Джим… что, конечно, здорово… Но когда-то я тебя потерял, даже не зная, что ты у меня есть. И больше терять тебя я не намерен.

Я закрыла глаза и попыталась дышать ровнее. Папа с Фионой, мы с Калебом, Биш с Джен, а теперь еще и Хэддок. Семья растет на глазах…

– Ладно, как хочешь, – вежливо ответила я, стараясь улыбнуться. – Мы что-нибудь придумаем, но я ничего не скажу своему отцу… Джиму. Ты понимаешь, о чем я. Он ничего не знает.

– Понял. – Хэддок улыбнулся. – Увидимся за ужином.

Тут я вспомнила об эсэмэске, прожужжавшей в моем кармане, и, перестав метать молнии Хэддоку в спину, выудила мобильник. Мой телефон теперь был набит номерами всех членов клана. Я попросила написать мне, если кто-нибудь еще запечатлится. Мы с Калебом хотели быть в курсе всего, что творится с Асами.

Я открыла сообщение. Калеб бурчал что-то про Хэддока и «одни неприятности», но тут почувствовал волну моих мыслей и замолк.

Я перечитала эсэмэску раз пять, а Калеб обхватил меня и не отпускал. Затем прижал меня к себе, я уткнулась лицом в его шею, и он проговорил:

– Детка, мне так жаль…

И я поняла, что сообщение от мамы Бекки пришло наяву.

У меня задрожали колени. Калеб отодвинулся и обхватил мое лицо ладонями.

– Едем сейчас же.

Я ощутила всю его любовь и заботу, направленные на меня. Я никогда еще не была ему благодарна так, как в то мгновение. У меня задрожала губа, и я закусила ее. Калеб с состраданием посмотрел сначала на мою губу, а потом – в глаза. Он ничем не мог исправить положение и от этого ощущал бессилие, которое, конечно, не любил. Впрочем, как и я.

– Мэгги… скажи, что сделать, – произнес он с болью в голосе и провел большим пальцем по моей щеке. – Чем я могу помочь?

Я обняла его за шею.

– Ты уже помогаешь, – вздохнула я, стараясь собраться. – Уже помогаешь.

Калеб снова заговорил, но теперь мягко, на ухо, пытаясь еще больше меня успокоить:

– Я пойду скажу папе, что мы уезжаем. А они пусть едут следом. Давай-ка ты… посидишь немного с Джен и Бишем, пока я не вернусь, ладно?

Я кивнула. Он отвел меня в комнату, и все было как в тумане. За последнее время со мной столько всего приключилось (пусть и важного, меняющего жизнь), что я едва находила на Бекки время.

Ребекка. Я никогда не называла ее полным именем, а она – меня.

Я тут же ощутила утрату, сожаление, вину… И тогда же меня покинули тепло и забота Калеба. Я услышала его вздох и оглянулась. Под руки меня держали Биш и Джен; Калеб пытался уйти. Он хотел в это скорбное мгновение оставить меня горевать с братом… но не мог. И я решила: пускай Биш расскажет остальным, что мы уходим и что я потеряла друзей, – он ведь все понимает. А мне нужен Калеб.

Мы одновременно двинулись навстречу друг другу и обнялись. Я услышала, как Биш сказал что-то про папу и самолет, но сосредоточилась на мягкой клетчатой рубашке Калеба: принялась разглядывать ее, гладить пальцами.

И в это мгновение я почувствовала себя девушкой, которой была раньше. Брошенной, одинокой в мире, полном людей и вещей. Но теперь все-таки кое-что изменилось. Стоя возле кровати в своей комнате, я взглянула на Калеба и прочла в его глазах одно-единственное желание – прогнать всю мою боль.

Нет, я больше не была одна.

Однако я потеряла подругу.

Глава 2. Калеб

Ее по-прежнему трясло, но я знал, что ничем не могу ей помочь. У нее умерла подруга, и теперь… теперь я чувствовал, как ее трясет уже минут двадцать и от слез намокает моя рубашка… С каждой минутой острая боль у меня в животе становилась все сильнее. В конце концов я поднял Мэгги на руки и лег вместе с ней на кровать. Мы ждали ответа от родителей.

Я смотрел в потолок и пальцами мягко и, как я надеялся, успокаивающе гладил Мэгги по голому плечу. Она переплела свои ноги с моими и сжала в кулак мою рубашку.

Я старался держать свои подозрения при себе и ненароком не выдать их Мэгги. Я подозревал, что это расплата. Уотсоны из-за нас потеряли Марлу и Дональда; могло так статься, что они напали на наших из мести. Если они убили Бекки и Ральфа, значит, виноват в их смерти я, втянувший во всю эту кашу Мэгги…

Я рассерженно застонал и чуть отодвинулся. Мэгги приподняла голову и посмотрела на меня.

– Чего ты так сердишься?

– Ничего, детка, – заверил я. – Мне просто… тебя жалко.

– Ты злишься, я же вижу. – Она придвинулась ко мне. – Но я слишком устала, чтобы допытываться.

Я тихо рассмеялся.

– Уж за меня не волнуйся. Я о тебе беспокоюсь.

– Со мной все хорошо. – Мэгги всхлипнула, и у меня сжалось сердце. – Жаль, что я не могу еще хоть разок ее увидеть. Она так на меня сердилась… а потом мы приехали сюда и… – Мэгги посмотрела мне в глаза. – Но тел ведь не нашли, верно? Может, надежда еще есть?

– Конечно, есть. – Мне очень хотелось в это верить.

Она облизнула губы и продолжила:

– Может, я смогу их найти. Может… – Она вдруг помрачнела. – Нет, чтобы получить видение, мне нужно к ней прикоснуться, верно?

Я начал было что-то говорить (сам не знаю, что), когда в дверь постучали. Я вздохнул.

– Чего? – спросил я громко.

В комнату заглянула Джен.

– Привет, – нерешительно протянула она.

Заметив, как она мнется на пороге, я скорчил мину, мол, прекращай. Уж она-то прекрасно знает, как Мэгги не любит все эти церемонности.

Джен выпрямилась и открыла дверь.

– Мы забронировали рейс.

– Вы тоже едете? – спросила Мэгги. – Я не хотела срывать вам поездку.

– Да ладно, одним днем больше – одним меньше… Ты как?

Мэгги вздохнула.

– Почему все за меня-то беспокоятся? Еще недели не прошло, как вы потеряли кузена.

– Да, – согласилась Джен и тоже вздохнула. – Потеряли. Но все же.

– Я так… – Мэгги покачала головой. – А как ты?

– И я… – Джен тоже покачала головой и пожала плечами.

Они обе грустно улыбнулись. Мэгги поднялась с кровати и обняла Джен. Долгое время они так и стояли в обнимку. Джен кивнула.

– Какая горькая и сладкая выдалась неделя.

– Мне очень жаль, что я не смогла его спасти, – прошептала Мэгги, и мою грудь пронзила острая боль.

– Хватит, Мэгги, – велел я, вставая с кровати.

Она не поднимала на меня глаз; Джен с недоумением на нас посмотрела.

– Хватит, Мэгги, – повторил я мягче.

Наконец она взглянула на меня – ее глаза блестели.

– Он нас спас. Спас, а я его спасти не смогла…

– Ты ни в чем не виновата. – Я оторвал ее от Джен, но она продолжала говорить, словно не слыша:

– …И его нареченная осталась одна, все из-за меня. А теперь Бекки… Я не спасла и ее… – Мэгги задрожала, и я привлек ее к себе. Она хотела отстраниться, но я ее не пускал. – Нет, не надо меня успокаивать. Это я во всем виновата. – Она посмотрела на меня, и в ее глазах мелькнул вопрос. – Почему же ты не сердишься, что я его не уберегла?..

– Хватит, Мэгги. – Я глубоко вздохнул. – Прекрати.

Прекращать она не собиралась, поэтому я прижал ее к себе. Она хотела меня оттолкнуть, но я обхватил ее крепче. Она никогда еще так мне не противилась.

В следующее мгновение Мэгги перестала вырываться и уткнулась лицом мне в шею. Я обнимал ее так же крепко, как и она меня.

– Прости. – Она заплакала.

Я сделал глубокий вдох, стараясь сдержать собственные переживания. Ее чувства плюс мои чувства плюс предчувствие того, что дальше наверняка будет только хуже, меня убивали. Мэгги коснулась моего лица своими холодными ладошками и заглянула в глаза.

– Прости. Прости меня.

– Детка, – ответил я, – ты не виновата.

– Ты это говоришь, потому что запечатлен. Запечатление не позволяет тебе на меня злиться.

– Нет, я говорю так, потому что это правда, – заметил я твердо. – Ты не виновата в том, что случилось с Бекки. И с Родни. – В горле встал ком. – Мэгги, всякое случается. И иногда происходит такое, в чем никто не повинен и что невозможно было предотвратить.

Мои слова ее, казалось, не убедили; ее пальцы скользнули с моего лица. Она оглянулась на Джен.

– Биш уже собирается?

– Да, ему Мария помогает, – ответила Джен и улыбнулась: – Пока они неплохо ладят.

– Он ее обожает, – согласилась Мэгги. – И она его. – Она посмотрела на меня и кашлянула. – Нам тоже, наверно, пора собираться.

– Все мои вещи тут, – заметил я. – Я уже принес их сверху. Сейчас положу в чемодан.

Мэгги кивнула, и я занялся делом. Они с Джен еще некоторое время разговаривали, а потом Мэгги закрыла за ней дверь и замерла, чего-то ожидая. Я знал, что в последние несколько дней она лишь носит маску. Ради нас она притворялась счастливой и сильной, но то, что случилось с Родни, а теперь еще и с Бекки, стало последней каплей. Однако вела себя Мэгги так, будто совсем не нуждается в моей поддержке.

Может, ощущая свою вину, она пытается себя наказать? А может, и правда думает, что я ее ненавижу, но запечатлен и поделать ничего не могу?

Запихивая охапку футболок в спортивную сумку, я оглянулся и поймал ее взгляд.

– Все хорошо?

Она кивнула:

– Да, просто… – и покачала головой. – Я готова ехать. Хочу поскорее увидеть мистера и миссис Ти.

Я кивнул.

– Постараюсь отвезти тебя к ним поскорее. Из аэропорта заедем к твоему папе, а уже оттуда – к Бекки.

– Спасибо.

Я решил не заострять внимание на возникшем между нами трении и больше о нем не упоминать. Пускай Мэгги все обдумает. Я подожду.

Мы собрались в тишине, и я усмирил отчаянное желание ее защитить. Я взял тяжелые сумки, а Мэгги пошла вперед со своей сумочкой и толстовкой, которую я собирался надеть в самолете.

Мы почти дошли до прихожей, когда из-за угла вдруг выскочил Джонатан. Он врезался в Мэгги, но вовремя подхватил ее под руки. Он, конечно, просто хотел ей помочь, но при одном только виде его прикосновения к ней я пришел в бешенство.

Мэгги резко отстранилась. Не потому ли, подумал я, что почувствовала мою досаду? Или, может, ощутила яростный зуд – из-за того, что до нее дотронулся кто-то другой? Я нахмурился. Сейчас она, правда, не жаждала и моего прикосновения…

Мэгги стрельнула в меня взглядом.

– Неправда.

Черт. Я забыл от нее отгородиться.

– Правда, – мягко возразил я. – Это глупо, Мэгги. Ты не должна себя наказывать.

– Я не наказываю.

– Нет? – уточнил я.

Она на секунду замерла, а потом покачала головой, отказываясь на меня смотреть. Разжав пальцы, я бросил сумки на пол, а затем подошел к Мэгги.

– Это не твоя вина. Ты ни в чем не виновата.

Джонатан просто стоял, переводя взгляд с нее на меня и обратно, будто смотрел волейбол. Я его не замечал.

– Мэгги.

– Признай, я виновата в смерти Бекки и Ральфа, – произнесла она и наконец подняла на меня глаза.

– Нет. Потому что виноват я сам. – Раз уж моя прекрасная маленькая Мэгги хочет поиграть в мучеников, я тоже поиграю. Посмотрим, чья возьмет.

– Нет, – возразила она растерянно. – Ты-то тут при чем?

– При том, что я к тебе прикоснулся и сделал своей. – Это была правда: жизнь Мэгги, мягко говоря, не отличалась безмятежностью с тех пор, как я втянул ее в свой мир.

– Не говори так, – взмолилась она. – Опять ты за старое.

– Чего не говорить? Что если бы не я, ты и твоя семья жили бы в мире и спокойствии, как раньше?

– Калеб… – У нее снова задрожали губы, и я понял, что победил.

Я замолчал и, потянув ее за руки, обнял. Кожа у нее была такой мягкой и так сладко пахла, что я сглотнул. Приподняв пальцами подбородок Мэгги, я заставил ее на меня взглянуть, а другой рукой обхватил за талию, удерживая на месте.

– Мэгги Камилла, – выдохнул я и почувствовал, как у нее перехватило дыхание. – Прекрати сейчас же. Ты виновата в случившемся не больше, чем я. Да, всякое бывает. И да, это тяжко, очень тяжко, но, детка… у меня за тебя сердце кровью обливается. Я бы очень хотел, чтобы все прошло, но ничего не могу поделать. – Я провел большим пальцем по ее нижней губе.

Она всхлипнула и обхватила меня за шею. Когда ее кожа коснулась моей, я выдохнул и крепче прижал ее к себе, избавляя от терзаний. Я был обязан защищать свою Мэгги – даже от нее самой.

Я ощутил ее дыхание у себя на шее и, как всегда, начал терять самообладание. Открыв глаза, я обнаружил, что Джонатан стоит все на том же месте. Я кивнул на прихожую, веля ему уматывать. Он кашлянул и послушно ушел.

Откинувшись назад, я прислонился к стенке, но тут оказалось, что это и не стенка вовсе, а дверь лестничной клетки.

– Черт! – вырвалось у меня, но было уже поздно. Я крепче схватил Мэгги, и мы рухнули на пол: я – навзничь, а Мэгги – ничком на меня. Она захихикала прежде, чем я понял, что случилось. Я тоже засмеялся и отвел волосы с ее лица; повертел прядь между пальцами. Чертовски шелковистая.

– Упс.

Мэгги засмеялась и, коснувшись ладонью моей щеки, села на меня верхом.

– Глупый мальчишка, – мягко сказала она.

Я сжал руками ее бедра и попытался напомнить себе, что Мэгги расстроена. Но она у меня на коленях… Мое запечатленное тело перестало слушаться. Оно ее хотело. Целиком и полностью.

Мэгги чуть посерьезнела и облизнула губы.

– Извини.

– Ты не должна извиняться, детка, в этом все дело. – Я взял в ладони ее лицо. – Это был несчастный случай, а не видение. Ты не могла его предотвратить.

Я ощутил вспышку тревоги, в ее мыслях мелькнуло видение с Бишем и Джен.

– Я знаю, – кивнула она.

– Тебя переполняют чувства, я понимаю. Только не отталкивай меня, ведь я хочу лишь одного: быть рядом.

Она наклонилась и поцеловала меня в подбородок, а я еле сдержал стон. Затем, бросив взгляд из-под ресниц, она поцеловала меня в губы. Мои руки снова потянулись к бедрам Мэгги, и я велел им остановиться. Стойте, руки. Не шевелитесь.

Поцелуй закончился слишком быстро. Я знал, что Мэгги по-прежнему страдает, поэтому погладил ее по рукам, успокаивая и прогоняя мрачные мысли.

Вскоре она согласилась идти. Я помог ей встать, и мы вернулись в коридор, где снова столкнулись с Джонатаном.

– Приятель! – вспылил я.

– Постой, – сказала Мэгги, и в ее мыслях я прочел коварный план. Она деловито схватила Джонатана за руку и выглянула за угол.

Надо признать, из нее вышла чертовски хорошая Прорицательница.

Тут из-за угла с книгой в руках показалась нареченная Родни – та самая девушка, от которой Мэгги узнала о своем предназначении. Девушка была полностью поглощена книгой и взгляда не поднимала. Мэгги замерла и вдруг толкнула к ней Джонатана. Девушка заметила его как раз вовремя и, отскочив в сторону, смущенно хихикнула. Джонатан же, чертов донжуан, схватил под руки теперь ее и не дал ей упасть.

И тут мы увидели, как с дрожью и трепетом началось их запечатление. Мы обнялись, вспоминая, как пережили это сами. Тот самый день, когда я погубил ее, мою Мэгги, и обрел в ней любовь всей жизни.

Тот самый день, когда она стала моей.

Я зашептал ей на ухо, как она восхитительна. Наверное, ей уже надоело это слушать, но остановиться я не мог. Глядя, как ее подопечные обретают судьбу, Мэгги разрывалась между грустью и чувством выполненного долга.

Я обнял ее крепче и ощутил в ответ благодарность.

– Я всегда буду тебя поддерживать, – сказал я решительно.

Она повернулась и притянула меня к себе. И, подчинившись ее губам, я коснулся руками своего любимого места. Ее бедер. И я велел своим рукам остановиться. Стойте, руки. Не шевелитесь.

Глава 3. Мэгги

Мы устроились в самолете. Я уютно завернулась в толстовку Калеба. Перед нами сидели Биш и Джен, а перед ними – Фиона с папой. Питер купил нам билеты в первый класс, и меня за это немного мучила совесть, но намного сильнее было чувство вины за случившееся с Бекки и Ральфом.

Нет, нельзя сказать, что все было плохо. Биш и Джен, например, оставив Марию с Питером и Рэйчел, друг от друга не отлипали. Выглядело это и мерзко, и мило одновременно. Джен сидела к Бишу лицом и, разговаривая, гладила его по волосам. Она рассказывала ему о своей работе и избегала разговоров о том, где они будут жить и что делать в будущем. Пока они поживут с Питером, но после…

Я тоже не хотела об этом думать. Не секрет, что у Биша совсем нет денег, а по традициям Виртуозов именно жених покупает невесте дом, куда приводит ее после свадьбы.

Я вздохнула и прогнала эти мысли. А потом Биш коснулся ее подбородка и поцеловал.

Я отвернулась и, пристегнув ремень, посмотрела на Калеба. Я собиралась проспать всю дорогу и как следует отдохнуть перед встречей с родителями Бекки. Подняв подлокотник, Калеб откинулся в кресле, и я прижалась к его груди. Пальцы Калеба размеренно гладили меня по шее, успокаивая и ободряя…

Выспалась я на удивление хорошо.

Когда я открыла глаза, мы уже были в Теннесси. Я потерла лицо и поморщилась от вопля какой-то женщины, которая громко об этом сообщала. Мы с Калебом двинулись к папе.

У них с Фионой все в отношениях было так же ново, как и у Биша с Джен, только не столь явно. Папа и с мамой всегда вел себя нежно – но только дома. Он не из тех, кого задерживают за развратное поведение, поэтому я не удивилась, заметив, что они с Фионой лишь держатся за руки.

Я улыбнулась папе, и он улыбнулся в ответ. М-да, как же изменилась моя жизнь. Я еду домой даже не с одной, а с двумя парами новых нареченных (и еще одну оставила во дворце).

Жизнь у Виртуозов налаживалась, а у меня болталась вверх тормашками, но я старалась об этом не думать. Я не хотела, чтобы Калеб винил себя и в этом.

Когда мы добрались до папиного дома и я зашла внутрь, у меня отвисла челюсть. Папа убрал все мамины вещицы: снял со стен совместные с ней снимки, оставив лишь наши с ним фото; спрятал светильники с кружевными абажурами и выбросил глупые финтифлюшки. Дом стал обычным, и я была за это благодарна. Папа и правда покончил с прошлым, и, судя по всему, очень вовремя. Вышло бы неловко, окажись Фиона в доме, полном фотографий другой женщины.

Я повернулась к папе.

– Вижу, пока меня не было, ты времени даром не терял!

– Ты же не против? Но кое-что я для тебя сохранил, положил на твою кровать. А вот это, – он указал на большое зеркало, которое они с мамой как-то откопали в антикварном магазине, – мне кажется, ты захочешь оставить… для вашего с Калебом дома.

– Спасибо, пап, – кивнула я. – Я только за. По-моему, давно пора.

Он приобнял меня одной рукой, но мне этого было мало. Я обняла его за талию, как в детстве, и крепко стиснула. Папа тоже меня обнял, как бывало, и прижал к себе.

– Мне очень жаль Ребекку, милая, – прошептал он.

Я кивнула.

– Сейчас пойду к ее родителям.

– Хочешь, мы с тобой?

– Нет, – ответила я. – Мне и в одиночку-то будет трудно смотреть им в глаза. Лучше сходите со мной завтра на службу, ладно?

– Хорошо, как скажешь.

– Заодно вы пока тут устроитесь. – Я покосилась на Фиону, которая стояла в стороне, величественная и молчаливая. – Мы сегодня переночуем у Калеба. – Я не стала вдаваться в подробности.

– А я, думаю, поживу пока с Джен у Питера, – быстро вставил Биш. – Заберу только кое-какие вещи.

– Смотри в обморок не грохнись, когда увидишь их дом, – заметила я. – Он гигантский.

Биш не улыбнулся, но подошел и заключил меня в свои огромные медвежьи объятия, которых мне так не хватало.

– Мэгги… – Он вздохнул, не найдя что сказать.

В его мыслях действительно было пусто: не завалялось ни единого утешающего словечка. Я покачала головой, давая понять, что все хорошо. Он поцеловал меня в щеку и спросил:

– Ты же попозже заглянешь? К Питеру?

– Вряд ли, – ответила я и обратилась к Калебу: – Я хотела переночевать у тебя. Если ты не против.

Тот с укоризной кивнул:

– Само собой.

Я снова повернулась к Бишу и подытожила:

– Так вы и сами устроитесь, и никто вам мешать не будет.

– Как скажешь, – согласился Биш. – Мы придем завтра на службу.

– Спасибо.

Калеб по-прежнему держал в руках наши сумки. Я вдруг поняла, что ехать нам не на чем. Его мотоцикл остался у дяди Макса. Я перевела взгляд на папу.

– А можно, мы оставим вещи и зайдем за ними попозже?

– Конечно.

– Отлично, – кивнула я и сказала Калебу, своему мужественному телохранителю: – Можно идти.

Я потрясла связкой его ключей в переднем кармане толстовки. Они забрякали о кольцо-звездочку, которую ему подарили ребята из «Жаровни», словно напоминая: что бы ни случилось, на свете есть люди, которые любят меня, которым я дорога.

Я думала об этом, пока Калеб, держа руку на моей талии, повел меня на улицу; слышала, как папа и Фиона мысленно обо мне разговаривают. Бедная я, милая я, так много пережившая я. Но что насчет бедной Бекки? И бедного Ральфа? Ведь это они поплатились за мои ошибки.

Мы пошли к дому Бекки коротким путем, и мои кеды зашлепали по дороге. Калеб молчал и просто держал меня за руку, и я была ему за это благодарна. Общаться не особо хотелось, а хотелось лишь одного: чтобы Бекки оказалась жива… Но я знала, что это не так, и все из-за меня. Боже… Она обругала бы меня. Точно бы в клочья порвала.

Я засмеялась, вспомнив, как Бекки на меня однажды наорала. Нам с ней было по двенадцать, и я разревелась, потому что ее посадили под домашний арест. Ее поймали, а меня нет, и теперь я хотела явиться с повинной и во всем сознаться. Однако Бекки меня высмеяла, будто я была полной дурой. «Ну зачем, зачем тебе это делать? Тогда влетит нам обеим! Что за глупость, Мэгз!»

Однако я чувствовала себя такой виноватой, что в конце концов все-таки сама себя выдала. Совесть так меня терзала, что в воображении рисовались плакаты «Разыскивается» с моей фотографией. То было наивное, простое, легкое и совсем иное время в наших жизнях.

Калеб провел большим пальцем по костяшкам у меня на руке, вызволяя из плена воспоминаний. Я подняла голову и поймала его сочувственный взгляд.

Вскоре мы добрались до дома Бекки, и на подъездной дорожке я заметила ее машину. Видимо, уехали они на автомобиле Ральфа. В окне дома мелькнули силуэты родителей Бекки, и боль в груди стала почти невыносимой.

Калеб остановил меня и повернул к себе.

– Постой.

– Я не выдержу, Калеб, – сказала я ему с дрожью в голосе. – Я не смогу…

Его теплые губы прижались к моим, и я замолчала. И не сказать, чтоб я целовала Калеба, но Калеб точно целовал меня. Он прижал меня к себе и целовал, пока у нас не перехватило дыхание. Я сжала пальцы в кулаки, точно из последних сил держась над обрывом, но чем сильнее Калеб меня целовал, тем глубже я падала.

Я почувствовала благодарность за то, что он прогоняет скорбь и наполняет меня спокойствием. Но теперь я невольно попала во власть другого чувства… чувства потребности… потребности в Калебе. Я обвила руки вокруг его шеи, а ноги словно сами собой встали на цыпочки, подталкивая меня к нему.

– Черт, Мэгги, – пробормотал он мне в губы и хищно прижал к себе.

Мне вдруг стало очень жарко в толстовке. Как странно… Я никогда не испытывала ничего подобного. Точно телу надоело идти на поводу и выполнять мои приказы. Ему было наплевать, что происходит вокруг: оно просто знало, что Калеб здесь, что он прикасается ко мне, что он мой.

Все это было уже слишком, но я не могла остановиться. Будто включился автопилот и мной управляло запечатление. Я потеряла над собой власть.

Калеб поднял руки к моему лицу и, резко выдохнув, отстранился.

– Все нормально. – Большими пальцами он успокаивающе погладил мое лицо. – Все хорошо. Со мной с самого начала было точно так же, это нормально. Просто наши тела… устали ждать соединения, вот и все.

– То есть ты все это время себя так чувствовал? – спросила я еле слышно.

– Ну… не совсем так, но иногда приходилось несладко, – усмехнулся Калеб.

– И случай с боксерами?.. – поинтересовалась я.

Он засмеялся и закусил губу.

– Ага. Возглавляет список.

– И что это значит?

– Помнишь, я рассказывал, что большинство нареченных женится в течение нескольких недель после запечатления? Ну так вот, несколько недель прошли, детка. Мы можем подождать еще, но легче нам точно не станет.

Он старался не ухмыляться.

– Ой, ну ты, я смотрю, прямо страдаешь, – поддразнила его я.

Он засмеялся и крепко схватил меня за бедра.

– Может, я и не страдаю, нет. Но ты наконец-то хочешь меня почти так же, как я тебя, а это не может не радовать.

Я добродушно закатила глаза, и тут мы оба поняли, что отдых окончен. Я снова посмотрела на машину Бекки и прошептала:

– Спасибо, детка.

Он улыбнулся слову «детка».

– Я люблю тебя, и ты справишься. Я рядом, помнишь? Я всегда буду тебя поддерживать.

Я обхватила Калеба за талию и позволила сжать себя в объятиях, поцеловать в голову.

Отчасти я злилась, что так от него завишу, но он был прав. Он всегда меня поддерживал, и я должна принимать это как данность, а не отталкивать.

Когда я поняла, что времени у меня больше нет, то повернулась к дому. Тут из дома с мешком мусора вышла миссис Ти. Увидев меня, она заплакала и раскрыла объятия, и я, точно маленькая девочка, какой себя сейчас и ощущала, бросилась к ней.

Она плакала, и я плакала, но в конце концов мы отстранились друг от друга и я сказала, что вернусь завтра. Уже уходя со двора, я не устояла и дотронулась до «Доджа-Неона» Бекки… и тут перед глазами вспыхнуло видение.

Калеб рванул ко мне. Я стояла на месте и смотрела, как Бекки и Ральф едут через горный перевал, смеются и подпевают радио. Но только они добрались до съезда и собрались выехать на шоссе, как машина заглохла. Ральф был вне себя. Он говорил, что бензин закончиться не мог, что в городе они заправились… но стрелка была на нуле, а вокруг – ни людей, ни домов. По этому перевалу ездили редко: только те, у кого неподалеку загородные домики…

(Они живы!)

…И вот они отправились в путь. Но шли дни, у них закончилась вода, еда, и в конце концов они потерялись. Они добрались до маленькой пещеры в горном склоне над долиной. Ральфу пришлось хуже, потому что он отказывался пить воду и каждый раз уступал ее Бекки. Наблюдая видение, я разглядывала лицо подруги – испачканное, грустное и прекрасное, – когда она приглаживала Ральфу волосы; и тогда я поняла: еще есть надежда их спасти.

Я взглянула на Калеба, видевшего то же самое, и он кивнул. Он был готов ехать. Готов отправиться со мной и спасти моих друзей.

Я взяла Калеба за руку, и мы побежали к дому его дяди. Мы не задержались у папиного дома, потому что он попытался бы меня остановить, а Биш вызвался бы пойти с нами. Но я не могла допустить, чтобы кто-то пострадал или умер за меня. Это мои проблемы и моя война.

Ну и Калеба, по умолчанию.

Он посмеялся над моими мыслями.

Мы не взяли с собой ни сменной одежды, ни чего-то еще, а просто запрыгнули в дядин внедорожник. Но мне было все равно: я хотела лишь поскорее доехать до нужного места. Одна дорога занимала несколько часов, а нам еще предстояли поиски.

Я увидела, как мы съезжаем с подъездной дорожки, мчимся по улице и Калеб говорит, мол, нужно кое-что купить.

Все именно так и случилось.

Спустя час мы остановились на маленькой заправке – запастись едой и водой. Еды мы взяли вдоволь, чтобы накормить Бекки и Ральфа, когда найдем их. А я была убеждена: мы их точно найдем.

Мы ехали очень долго. Калеб включил радио на полную громкость и принялся петь, держа одну руку у меня на коленях и теребя мои пальцы. Он ни слова не говорил о Бекки, и я была ему за это благодарна. Я скинула кеды и поджала под себя ноги, потом опустила капюшон толстовки и устроилась поудобнее – нам предстоял долгий путь.

Мое видение было слишком неясным, а потому на последней заправке перед подъемом в горы мы на всякий случай взяли с собой дополнительную канистру бензина. Мы знали, что больше заправочных не встретим, поскольку кричавшая об этом вывеска была больше дурацкого магазинчика, перед которым висела.

Калеб отдал мне свою пластиковую карточку и написал пин-код на моей ладони. Я улыбнулась, еле сдерживая смех. Вот она – любовь: его пластиковая карточка с пин-кодом.

Я снова нацепила кеды и двинулась в туалет, пока Калеб заправлял машину. На обратном пути, когда я взяла нам обоим напитки, в голове у меня послышался голос:

«Захвати еще пару медовых булочек, детка. У меня булочная недостаточность».

Я засмеялась про себя.

«Значит, нужно штук десять. Потому что делиться с тобой я не собираюсь».

«Ой-ой! Ну тогда прихвати еще десять, потому что я тоже делиться не буду».

«Вот и ладно! Прихвачу!»

Я услышала, как Калеб смеется.

«Возьми-ка мне еще пару палочек вяленой говядины, пожалуйста-препожалуйста!»

«Хорошо, любовь моя».

Я выполнила его просьбу, а потом захватила несколько медовых булочек, пачек крекеров и энергетических напитков и вывалила все это перед кассиром. Он недовольно приподнял бровь, и я смущенно кашлянула. Кассир раздосадованно просканировал каждую мою покупку и запихнул все в пакет. Я провела карточкой по считывателю и ввела код. Затем кассир отдал чек, и я схватила добычу и вышла к Калебу, ждавшему меня в машине у самых дверей.

Я забралась внутрь.

– Я написал нашим папам и ввел их в курс дела, – признался Калеб. – Не хотел, чтоб они волновались.

– Спасибо, – ответила я с облегчением. – Я об этом как-то не подумала.

Я вынула из пакета вяленую говядину и протянула ему вместе с жестянкой «Сладкого аризонского чая». Засмеявшись, я указала на банку.

– Видишь, это судьба, что ты поедешь в Аризону.

Калеб улыбнулся, но сдержанно. Я вопросительно на него посмотрела.

– Ничего. Ну… то есть чего, но… Сейчас мы не должны говорить о будущем, помнишь? Тебе не нужно ничего знать до свадьбы.

Я добродушно улыбнулась и откусила кусочек от медовой булочки, пока Калеб жевал свои длинные говяжьи палочки.

Спустя час он свернул на обочину. Он устал и хотел спать.

– Мы что, прямо тут заночуем?

– Отелей здесь нет, детка.

– Я знаю… но…

Он сочувственно мне улыбнулся.

– Понимаю, но мы не можем искать их в темноте. Поспим здесь. Мы, конечно, еще не в долине, поэтому мимо будут ездить, но к нам никто не сунется. А утром встанем и первым делом пойдем искать ребят.

– Никто к нам не сунется, говоришь? А ты смотрел «У холмов есть глаза»? Или «Техасскую резню бензопилой»? Или «Психо»?!

Калеб усмехнулся:

– Да, но я прибью любого, кто к тебе приблизится! Ты же мне доверяешь, правда?

– Конечно.

Он вынул ключи и, выйдя из машины, уселся на заднее сиденье. Потом запер двери и пальцем поманил меня к себе. Я полезла к нему через ручник и почти перебралась назад, как вдруг одна моя кедина соскользнула… и я, хохоча, грохнулась на Калеба.

Он засмеялся – хрипло и весело, – а затем помог мне подняться и усадил верхом к себе на колени. Он улыбнулся и, потянувшись, скинул с меня кеды. Медленно. Они со стуком упали на пол внедорожника, а Калеб, не сводя с меня взгляда, стянул и носки. Я перестала хихикать, таким чувственным было это движение.

Та часть меня, которая недавно так явно проявилась, часть, столь созвучная телу Калеба, каждому его движению, сейчас вдруг очнулась. Он снял капюшон у меня с головы. Тут я поняла, почему кассир в магазине так странно себя вел: он, наверное, решил, что я хочу его ограбить, в таком-то прикиде.

Калеб отвел назад мои волосы и легонько провел пальцами по шее. Я сглотнула.

– Ты не против тут поспать? – спросил он еле слышно. – Мы можем лечь сзади, если хочешь, но…

– Нет, – ответила я.

Я сама удивилась, какой хриплый у меня стал голос. Калеб тоже это заметил.

– Я хочу остаться здесь, – проговорила я.

– Хорошо. Как хочешь.

Я уткнулась во впадинку между его плечом и шеей; затем резко вдохнула и выдохнула. От него прекрасно пахло, и от этого запаха у моего тела начались некоторые затруднения… Оно отчаянно нуждалось в Калебе (во всех смыслах), и это мешало здраво мыслить. Если подумать, мы ведь все равно поженимся, так? Определенно, но я все же хотела соблюсти традицию Асов. И соблюсти свою «традицию». И дело было не в религии, не в старомодности, не в чрезмерной родительской опеке и не в чем-либо другом. Просто я так хотела.

Но когда Калеб провел рукой по тыльной стороне моей ладони, от одного его прикосновения по коже у меня побежали мурашки, так крепко переплетены и созвучны были наши тела. Сердце мое на мгновение замерло, а пальцы сами собой сжали его рубашку.

Калеб склонил ко мне голову.

– Добро пожаловать в мой мир, Мэгги.

Я вздохнула.

– Не могу поверить, что ты все время так себя чувствовал.

– Уж поверь. Это рай и ад одновременно.

Он включил радио, и заиграла песня группы «Свичфут» – «Там, где мне место». Я привстала и заглянула ему в лицо.

– Мы ведь их найдем, правда?

– Пока не найдем – не остановимся, – пообещал он.

– Спасибо, что ты такой… какой есть.

Калеб улыбнулся. Не ухмыльнулся, а именно улыбнулся, одарил меня полной любви улыбкой, которая всегда оставалась моей путеводной нитью. Он наклонился и быстро меня поцеловал. Потом облизнул свою нижнюю губу.

– Знаю, – вздохнула я. – На вкус я сейчас как медовая булочка.

– Детка, – сказал он, глянув на меня из-под приопущенных век, – ты всегда на вкус как медовая булочка.

А потом снова принялся меня целовать.

Я обхватила руками его шею, а он положил ладони мне на бедра и притянул к себе. Руки плавно скользнули с бедер и еще немного меня приподняли. Я задыхалась (в хорошем смысле) и радовалась тому, что он не спросил разрешения. В первый раз. Прекрасный первый раз. Я принадлежала Калебу, а Калеб принадлежал мне. Сама я тоже не собиралась спрашивать у него разрешения, а потому, заметив, как он перестает дышать, когда я чуть приподнимаюсь, продолжила двигаться. Чем больше я теряла над собой власть, тем сильнее дрожали и трещали окна, но мы не обращали внимания.

Вскоре Калеб стянул с меня слишком теплую толстовку и бросил ее рядом на сиденье. Под ней у меня была одна только белая маечка на бретельках, поэтому от неожиданного холода по телу побежали мурашки.

Калеб взял меня за руку и поцеловал пальцы, внутреннюю сторону запястья и локтя. Я закрыла глаза, а губы сами собой приоткрылись. Губы Калеба продолжали двигаться по моей руке и наконец добрались до обнаженного плеча. Калеб опустил широкую бретельку и там тоже поцеловал. Когда же он слегка укусил меня, я вдруг подумала: не может быть, что я его первая девушка, – уж слишком много он во всем этом смыслит! Но его запечатленное тело знало меня как свои пять пальцев; точно знало, как свести меня с ума.

И тогда я решила попробовать то же. Следуя какому-то инстинкту, я принялась покусывать кожу, грубоватую и колючую. Калеб откинул голову на спинку сиденья и сдавленно застонал, крепче сжимая меня в объятиях.

– Черт, Мэгги, – пробормотал он.

И почему у меня всегда сносит крышу, когда он так говорит?

Я переключила внимание на впадинку у него за ухом и услышала совершенно новый звук. Этот звук меня только раззадорил. Тогда я взяла в рот мочку его уха и осторожно ее прикусила.

Звуки стали громче. Я почувствовала себя сильной. Впервые в жизни я управляла своим телом так, будто совсем им не управляла.

Я улыбнулась и спрятала улыбку в поцелуе.

Глава 4. Калеб

Она вытворяла языком что-то невообразимое. Я не мог сдерживаться ни секундой больше. Я знал, что вот-вот сорвусь… во всех смыслах. Я потянулся к Мэгги, и наши губы соединились вновь, а потом ее язык был моим. Но стало только хуже. О, черт возьми, намного хуже.

Это было больше, чем просто ласки или поцелуи… или как там еще говорят. И от странного чувства мое тело точно запело. Мэгги расстроилась из-за подруги, но как только она чуть успокоилась, ее сразу потянуло ко мне с небывалой силой. Позволить ей поступить по его воле было бы неправильно…

Мне тяжело было принять решение, но я в последний раз потянул губами ее губы, а потом отпустил. Я по-прежнему обнимал Мэгги, только губ ее не касался. Заговорил я сразу, чтобы она не поняла меня неправильно.

– Детка, есть граница. Очень четкая граница, и мы на ней стоим. Если мы ее пересечем, я не смогу остановиться. Мне с тобой так хорошо. Твое тело, твои губы, твоя кожа… и все вместе взятое… сводят меня с ума. Поэтому, пожалуйста, давай чуть повременим.

Она замерла, и я, едва дыша, ждал ее ответа.

– А что, если я не хочу временить? – спросила она, затаив дыхание.

Мое сердце будто остановилось на секунду.

– Мэгги.

– Знаю. – Она крепко зажмурилась. Бушевавшая в ее мыслях борьба отражалась и во мне. Я почти чувствовал ее привкус в воздухе.

– Знаю, я всегда думала, что подожду. И в твоем клане принято ждать до брака, но… я просто… я чувствую… Мы же в любом случае поженимся, так? Мы ведь не маленькие. Я знаю, что выйду за тебя, поэтому, мне кажется, неважно, когда мы это сделаем, раз уж нам обоим этого хочется…

Я тупо на нее уставился. На большее мой запутавшийся мозг был неспособен. Потом я наконец произнес:

– Сейчас для тебя это будет чересчур. Твое тело и так слишком сильно отзывается на запечатление… а тут еще Бекки и все, что случилось в Лондоне. Мне кажется, лучше подождать. Но главное, что меня смущает, это то, что мы в горах, пытаемся найти твою подругу и лежим на заднем сиденье дядиного внедорожника. Я решительно отказываюсь вести себя как глупый подросток. – Я попытался улыбнуться, но Мэгги поникла. – Детка, я не хочу, чтобы наше первое воспоминание было таким. А ты?

– Я тоже, – вздохнула она. – Значит, тиран защищает меня… от самой себя?

– Похоже на то, – засмеялся я.

Я коснулся носом ее носа и выдохнул. Но если она готова к большему, то готов и я.

– Есть еще много всего, чем мы можем заняться, не переходя границу.

Ее заинтересованный взгляд вынудил меня вновь стиснуть ее в объятиях.

– Покажи, – взволнованно потребовала она и снова меня поцеловала; губы ее были мягкими, но требовательными.

И я показал. Мои пальцы впились в ее обтянутые джинсами бедра, и я показал ей в точности то, что имел в виду. Я опустил целомудренную бретельку у нее на предплечье чуть пониже, а потом соединил наши сознания. И тогда я понял, как же нам хорошо и легко вместе. Мэгги доверяла мне всей душой, и это не могло не радовать.

Долгое время спустя она устроилась на моей груди, как довольный котенок. Я водил пальцами в ее волосах и массировал кожу головы. Я думал, что после Мэгги уснет… но у нее по-прежнему не было сна ни в одном глазу. Я начал беспокоиться и копаться в ее мыслях, желая убедиться, что она не обиделась и что я не зашел слишком далеко. Но когда я увидел, как она прокручивает случившееся в голове, словно романтический фильм, то понял, что дело не в этом.

Я, хоть и на время, успешно отвлек ее от Бекки, чего и пытался добиться. Миссия выполнена. Я самодовольно улыбнулся.

Тут в окошко кто-то постучал, и мы оба подскочили от неожиданности. Мэгги попыталась спрятать руки и грудь, будто не была по-прежнему одета.

Заметив свет синей мигалки, я вздохнул и опустил окно.

– Констебль?

– Сынок, вы, верно, знаете, что останавливаться здесь запрещено. А целоваться – тем более, особенно в столь поздний час.

– Мы тут спим, а не целуемся. Мы путешественники.

– Неужто? – медленно произнес полицейский и постучал фонариком по стеклу. – А ваши запотевшие стекла говорят о другом.

Мэгги едва слышно вздохнула. Я взглянул на констебля и поморщился от досады.

– Ладно, возможно, немного мы и целовались, но теперь уже спим. Мы завтра в долину поедем.

– Зачем?

– Там отдыхали наши друзья. Они пропали.

Брови у полицейского сошлись на переносице.

– Вы о тех, кого тут до вчерашнего дня искали?

– Да, сэр.

Он поморщился.

– Понимаю, тяжело, когда такое происходит с друзьями, но иногда бывают несчастные случаи. Я вам мешать не буду, но мне кажется, лучше бы вы вернулись домой к семьям. Вы своих ребят здесь не найдете. Мы тут под каждый камень заглянули.

– И мы благодарны вам за усердие, – заговорила Мэгги. – Но если мы сами не попробуем, то до конца жизни будем жалеть.

Полицейский кивнул.

– Я патрулирую вдоль шоссе всю ночь, – заметил он. – Спите. И чтоб никаких шур-мур.

– Есть, сэр, – сказал я и тихо засмеялся, глядя на покрасневшую Мэгги.

Когда полицейский ушел, у меня вырвался смешок. Мэгги одарила меня насупленным взглядом и шутливо ткнула в грудь.

– Не смешно.

– До чертиков.

– Кошмар какой, – прошептала она со вздохом. – Так стыдно.

– Ты как? – спросил я, улыбнувшись. – После всего этого.

– После всего… этого? – уточнила Мэгги застенчиво и тоже улыбнулась.

– Ага.

– Шикарно, – прошептала она. – Прекраснее некуда. Знаю, я как с катушек слетела… Прости. Я была немного не в себе, и ты прав: со мной столько всего творится, а тут еще мое тело… нуждается в тебе. – Она покачала головой. – Спасибо, что не воспользовался, что знаешь меня как свои пять пальцев… и понимаешь, какой я иногда бываю девочкой.

– А мне нравится, что ты девочка, – засмеялся я. – Да, тяга у наших тел сумасшедшая, но моя главная обязанность – защищать тебя. Я не могу тебе навредить.

– Знаю. – Она улыбнулась, вспоминая обо всем, что случилось этим вечером. – И все же я хочу пересечь с тобой черту.

– О, совсем скоро мы ее пересечем… и не только, – прорычал я. – Вот уж точно.

Мэгги захихикала, и, боже мой, как же привлекательно она это делала!

– Ай-ай-ай, Калеб Максвелл… – Она покачала головой.

– Мэгги Камилла, – прошептал я и позволил ей снова улечься. На этот раз мы уснули.

Проснулся я от горячего дыхания Мэгги на шее – она по-прежнему лежала на мне. Улыбнувшись, она приподняла голову, а затем потянулась. Черт…

Я приобнял ее за талию, а она осмотрелась по сторонам. И тут же переменилась в лице: увидела, где мы, и вспомнила, что здесь делаем. Приятная расслабленность улетучилась. Ну ладно. Пора за работу.

Я помог Мэгги встать, и она села рядом, надела носки и кеды.

– Готова? – спросил я, и так зная ответ.

– Готова.

Мы перебрались на передние сиденья и помчались вперед – в долину. Мэгги вручила мне еще одну говяжью палочку, а сама, глядя на горы, впилась в булку.

Шли часы, и вскоре дорога стала ужасно неровной. Домики, к которым направлялись ребята, располагались в горах, на другом конце долины. Для внедорожника подобный рельеф не представлял особой сложности, но на такой узкой дороге мне приходилось быть особенно внимательным. Я начинал сомневаться в нашей затее.

Когда мы наткнулись на машину Ральфа, Мэгги прямо сорвалась с места. Я нажал на тормоза, но не успел остановиться, как она выскочила из машины.

– Мэгги! – выдохнул я.

Я знал, что она волнуется, но не мог же я позволить ей разбиться…

Мэгги побежала вперед, и я выскочил следом. Она распахнула пассажирскую дверь брошенной машины, и лицо ее исказилось, потому что внутри никого не было.

Я потянулся к ней и обнял сзади, удерживая на месте.

– Мы же и так знали, что они бросили машину. Нужно ехать дальше.

– Я просто подумала, может… может, они вернулись.

– Мы не перестанем их искать, – пообещал я. – Пойдем.

Она послушалась и позволила снова усадить себя в машину. Тиран во мне был готов к бою. Я глубоко вдохнул, обежал внедорожник и уселся на свое сиденье. Мы объехали машину Ральфа и двинулись через открытые ворота, за которыми начиналась новая дорога. Мэгги молчала, но я ничего не имел против. Я вновь включил радио, взял ее за руку, и мы продолжили поиски.

Мэгги с молчаливой благодарностью сжала мою ладонь. Затем наклонилась вперед и, опершись на локти, принялась осматривать местность.

Я услышал, как пискнул мой телефон, и вынул его из кармана. Телефон предупредил, что сеть пропала.

Шикарно.

Сейчас нужно быть еще осторожнее, иначе сами здесь застрянем. Хорошо хоть я написал нашим отцам, куда мы едем. Правда, ответных сообщений так и не прочел. Но от отцов ничего хорошего не жди, особенно от Джима. Однако теперь я был главой своего клана и мог повезти нашу прозревшую Провидицу хоть на край света.

Я поморщился, вспомнив о Джиме. Он и так был от меня не в восторге, а после всего случившегося тем более не полюбит. Но Мэгги превыше всего. К тому же я не первый и не последний жених, у которого проблемы с родней невесты.

Я покосился на Мэгги. Она была так сосредоточена, что даже не улавливала моих мыслей. И даже не подозревала о доме, который я решил подарить ей на свадьбу. Я задумал такое, что наверняка и не снилось ни одному Виртуозу. Моя семья, само собой, расстроится и придет в ужас, но чему меня научила Мэгги – так это поступать по своему разумению: как лучше мне, нам.

Я знал, как именно все устрою, – сложность заключалась лишь в том, как провернуть все так, чтобы с наших плеч не полетели головы.

К вечеру пришлось подзаправиться. Больше бензина у нас не осталось. Я не хотел говорить этого Мэгги, но все-таки пришлось: если мы до утра их не найдем, то придется ехать домой. Она понимающе кивнула, но все равно расстроилась. Почему же она увидела Бекки в видении, но найти ее мы никак не можем?

Мы вышли из машины и немного прошлись пешком. Мэгги звала Бекки, а я звал Ральфа. Мы шли вдоль кустов и изгороди, пытаясь найти местечко, в котором мог бы спрятаться человек. А точнее – заснуть от усталости и голода.

Когда опустилась ночь, я повел тихо плачущую Мэгги обратно к машине.

Мэгги чувствовала себя ничтожеством: она ведь Провидица, так зачем ей было видение о Бекки, если найти ее она так и не смогла?.. Я даже не знал, как ее утешить.

На этот раз мы опустили сиденья и легли в заднем отсеке. Я расстелил свою толстовку, лег на нее и поманил Мэгги к себе. Она уткнулась лицом в мою шею, потому что так было удобнее и так она могла спрятаться от всего мира. Я вздохнул и принялся молча гладить ее по волосам. Я умирал от голода. Вяленая говядина давно закончилась, а напитки и крекеры мы решили сберечь для Бекки и Ральфа. Если, конечно, найдем их.

А потом вдруг я увидел то же, что и Мэгги: видение возникло так резко, что ее откинуло на спину. Я заметил в ее мыслях пещеру; Мэгги вскочила, и я понял, что ее повела какая-то посторонняя сила, совсем как раньше. Я молча выбежал за ней из машины.

Прошло минут десять, а Мэгги все бежала, и я уже начинал волноваться. Она спотыкалась о камни…

– Мэгги, – позвал было я, но она продолжила путь.

– Я не могу остановиться, – объяснила она мягко, а потом вдруг ахнула и резко повернула вправо.

Мы оба уставились на ярко-красную туфельку, торчавшую из маленькой пещеры. А потом бросились к ней.

– Бекки, – выдохнула Мэгги, опускаясь на колени рядом со своими друзьями. – Ральф! – выпалила она и потрясла его за руку. – Бекки! – Коснулась щеки Бекки и нежно ее погладила.

Тут глаза Бекки распахнулись, и я, выдохнув, поблагодарил Бога. Мэгги же молча приподняла голову Бекки и положила себе на колени, снова и снова повторяя, что все будет хорошо, все обошлось и мы отвезем их домой.

Я мысленно предупредил любимую, что сгоняю за машиной, и побежал обратно. Когда я возвращался к пещере, внедорожник так подпрыгивал и громыхал на камнях и кочках, что я не переставал морщиться. Потом нужно будет извиниться перед дядей Кеном.

Когда я ударил по тормозам и побежал к Мэгги, в голове мелькали сотни мрачных мыслей. Жив ли Ральф? Ведь видение лишь показало, что они были живы, – может, они вообще не выживут. А если они не выживут… Я и представить не мог, как Мэгги будет себя винить…

Я отбросил эти мысли и присел рядом с ней. Она так и не сдвинулась с места. Я тронул ее за руку, пытаясь привлечь внимание, и она вздрогнула.

– Детка, давай ее мне, – сказал я. – Я ее отнесу.

Мэгги кивнула. Я поднял Бекки на руки и помчался к заднему сиденью машины так быстро, как только мог. Осторожно опустив Бекки, я положил ее ноги на сиденье, а потом обежал внедорожник и открыл задний отсек. Я вернулся к Мэгги и увидел, как она, вся в слезах, гладит Ральфа по волосам.

Черт.

– Он жив, – пробормотала она, прервав мои мысли. – Но едва.

Она посторонилась, и я, нагнувшись, перекинул Ральфа через плечо. М-да… весил парнишка как танк. Дорогу до машины я проделал, тяжело дыша, а потом как можно мягче уложил его сзади. Мэгги забралась к нему, открыла бутылку воды и попыталась его напоить.

«Ты тоже попробуй ее напоить, Калеб. Пожалуйста».

Я открыл дверь и взглянул на Бекки. Потом потянулся за одной из бутылок и увидел, как она приоткрыла глаза. Бекки попыталась приподняться, и я ей помог. А потом она пила, пила и пила. Осушив бутылку, она вытерла рот дрожащей ладонью и спросила, где Ральф. Я указал на Мэгги, сидевшую сзади.

Похоже, именно на это Бекки и надеялась, потому что, увидев, как Ральф пьет воду, не смогла больше сдерживаться. Она схватила меня за руку, чтобы не упасть, и задрожала от рыданий.

Я опустился на край сиденья и приобнял ее. Хорошо, что Мэгги сейчас сосредоточена на деле и не читает их мысли. Я не сомневался: они пережили настоящий кошмар – и не хотел, чтобы Мэгги разделила их ужас.

Бекки плакала, но слез на моей рубашке не оставалось, так сильно был обезвожен ее организм. Я закрыл глаза, радуясь, что мы нашли ребят вовремя. Теперь им ничего не угрожало, а Мэгги не снедала вина. По крайней мере, я на это надеялся.

Бекки снова глянула мне через плечо и на секунду замерла, прежде чем наклониться и прошептать:

– Я видела какой-то свет… Когда вы нас нашли…

Провал.

– Это был фонарик, – попытался соврать я.

– Нет, – покачала головой Бекки и посмотрела на меня взглядом «Не-морочь-мне-голову». – Нет, не фонарик.

Полный провал. Как теперь объяснить человеку, что у Мэгги есть Дар и поэтому от нее исходят потоки энергии? Я поступил как трус и сменил тему.

– Ложись-ка сюда. – Я подвинулся и осторожно уложил ее на спину.

Бекки вздохнула, давая понять, что чувствует какой-то подвох. Я прикинулся дурачком.

– Так что случилось?

У нее задрожали губы. Я склонился и положил руку ей на голову, пытаясь немного успокоить. В руке что-то кольнуло. Так мое тело предупреждало, что эта девушка мне не принадлежит и я не должен к ней прикасаться.

Но я отбросил эту мысль и попытался передать всю свою заботу лучшей подруге Мэгги.

– У нас закончился бензин, – медленно начала Бекки. – Бензинная стрелка была на нуле, и это казалось невероятным. Ральф где-то за час до того заправился… И я сразу подумала – что-то неладно. Телефоны не ловили. Мы ждали-ждали, но когда стемнело, поняли, что за нами никто не придет… решили попробовать кого-нибудь позвать… А потом заблудились и не смогли найти машину.

– Ничего, – прошептал я, мысленно проклиная Маркуса. Я ни капли не сомневался, что без него здесь не обошлось. – Ш-ш. Поспи, ладно?

Она кивнула и устало зевнула.

– Детка, – тихо позвал я Мэгги. Потом обошел машину и уселся на край багажника. – Как Ральф?

– Выпил всю бутылку. – Она с облегчением улыбнулась. – Кажется, с ним все будет нормально.

– Ну хорошо… – Я не знал, как продолжить. – Но мы не можем везти их в больницу. И домой тоже. Ты же понимаешь?..

Она со вздохом кивнула:

– Знаю. Уотсоны не должны знать, что они живы.

– В городе найдем отель, а завтра поедем ко мне. Там и решим, что делать дальше.

– А ты не против? Что мы все к тебе завалимся? – Она прикусила губу. – Я ведь у тебя еще даже не была.

– Шутишь, что ли? Конечно, не против. Жаль, что я не смогу остаться с тобой наедине, но… – Даже я услышал, как осип мой голос.

Мэгги выбралась из-под Ральфа, который вновь потерял сознание, и приблизилась ко мне. Я помог ей спуститься и обхватил ее руками.

– Я с самого начала мечтал о том, чтобы ты ко мне завалилась.

– Спасибо, – прошептала Мэгги. Она подавила всхлип и вздрогнула. – Спасибо, что так добр к моей подруге.

– Не за что, детка. Не за что. – Я коснулся ее затылка и притянул к себе.

Мэгги попыталась меня остановить:

– Не надо, Калеб, я сейчас снова расплачусь. Пойдем уже…

– Сопротивление бесполезно. – Я улыбнулся и поманил ее пальцами к себе, а она еле сдержала улыбку и закатила глаза. – Иди сюда.

Мэгги картинно вздохнула, но когда она сжала меня в объятиях и прильнула щекой к моей груди, это оказалось красноречивее всяких слов. Я знал, что дел у нас много, но Мэгги нуждалась в этой близости. Она нуждалась в моем успокаивающем, живительном прикосновении, без которого не могла бы избавиться от дурных мыслей и помочь друзьям. Я провел пальцами по волосам Мэгги и надел на ее голову капюшон толстовки. – Холодно. Пора ехать. Все хорошо?

– Будет, когда эти двое окажутся в безопасности. – Мэгги крепко зажмурилась. – Она чуть не умерла. А я решила, что все-таки умерла.

– Мы найдем Маркуса, можешь не волноваться, – пообещал я. – И когда найдем, я покончу с ним, как должен был покончить еще очень давно.

Она подняла на меня взгляд. Я думал, Мэгги придет в ужас, но она кивнула:

– А я не отойду от тебя ни на шаг.

Я не стал спорить или соглашаться. Я просто коснулся двумя пальцами ее подбородка и поцеловал в губы. Потом кивнул в сторону машины и забрался на водительское сиденье.

Нужно найти отель на ночь. И нельзя никому говорить о том, что они живы. Пока.

Это было самое паршивое, потому что лицо миссис Ти не выходило у меня из головы. Мама Бекки заслужила правду, но пока нам не следовало раскрывать свой секрет.

Разворачивая машину, я увидел, как Мэгги тянется к Бекки и берет ее за руку, а затем снимает толстовку и укрывает ею подругу. Я включил обогреватель на максимум и попытался не думать о том, как Мэгги мерзнет в своей маечке.

Вскоре она прильнула ко мне и, положив голову на мое плечо, уснула. И тогда я понял, что дело сделано. Ночь миновала, а моя Мэгги спасла друзей. Своим Даром.

Я очень надеялся, что мы сможем списать все увиденные Бекки странности на галлюцинации. А если нет – что ж, значит, у нас неприятности.

Глава 5. Мэгги

Бекки навалилась на меня всем телом, держась из последних сил. Мы поднимались по лестнице отеля к своему номеру. Позади нас Калеб точно так же тащил Ральфа.

После крекеров и энергетических напитков нашим друзьям стало лучше, но они были измождены. Отвезти их в больницу мы не могли, так как не знали, следят ли за нами Уотсоны. Однако сомнений не оставалось: случившееся было их рук делом. Мы с Калебом это нутром чуяли и рисковать не собирались.

Мы приволокли друзей в отель и больше ни на шаг от них не отходили, желая убедиться, что они целы и невредимы. Ходить и говорить они могли… ну, вроде того. Мы решили, что после отдыха им станет лучше, и уложили в постель. Грязными, конечно, ну да ладно. Спустя минуту они уже лежали, и, что самое милое, Ральф шарил руками по простыням в поисках Бекки. А когда нашел ее, то из последних сил приподнял и притянул к себе. И, глядя, как они цепляются друг за друга, я вдруг ощутила небывалое облегчение. На глаза навернулись слезы.

А потом со спины меня обнял Калеб. Убрав в сторону мои короткие волосы, он поцеловал меня в затылок.

– Ты справилась, детка, – шепнул он, и его губы в такт словам прошлись по моей коже. – Ты их нашла. Умница.

Я кивнула и повернулась к нему. Он потянул меня к кровати и прямо в одежде уложил под одеяло. Я скинула свои кеды, а Калеб – свои. Он улегся рядом и обнял меня точно так же, как Ральф – Бекки.

Им больше ничего не угрожало.

Прильнув к груди Калеба, я вздохнула и провалилась в сон.

Разбудило меня шипение душа. Я приподняла голову и обнаружила, что одна в постели осталась. Бекки и Ральф по-прежнему лежали на соседней кровати. Дрыхли без задних ног. Я улыбнулась.

Им ничего не угрожает.

Я обнаружила, что укутана одеялом до самого подбородка. В комнате было необычайно жарко: накануне мы так и не включили кондиционер. Да и пар, проникавший в комнату из-под двери ванной, делу не помогал.

Я выбралась из-под одеяла и включила кондиционер (пора проветрить затхлую комнату!), потом проверила, дышат ли Ребекка с Ральфом (знаю-знаю, это глупо!), и остановилась у двери в ванную. Я задумалась: постучать? ворваться без стука?

Сжав ладонью старую латунную ручку, я вспомнила, что мы с Калебом «стоим на границе», и почувствовала, как краснею – от удовольствия и, признаться, смущения. Для меня все это было столь ново, но так приятно… И мое тело спокойно приветствовало перемену.

Выбрала я нечто среднее: сначала тихо постучала, а затем, не дождавшись ответа, открыла дверь.

– Привет, – сказал Калеб.

– Привет. Не спалось? – Я подошла к зеркалу и вытерла его полотенцем.

– Не-а. Меня папа разбудил своим сообщением. Он вроде как злится.

Стеклянная дверь запотела ровно настолько, что за ней я могла различить лишь неясную тень. Но я поняла, что Калеб моет голову.

– Из-за чего?

– Ну, судя по всему, из-за того, что я один сбежал в горы с Провидицей. А так главе нашего клана вести себя не подобает. – В его голосе послышалась насмешка. Он злился на своего отца, и мне это не нравилось. Я уселась на один из шкафчиков.

– Прости. Ты это ради меня…

– Я не жалуюсь. Просто иногда он забывает, особенно при разговоре по телефону, что мне больше не пятнадцать и не нужно меня постоянно пичкать правилами. Мы же не отдыхать улизнули, а спасать твоих друзей.

– Прости, – пробормотала я снова.

Он высунулся из-за двери.

– Не извиняйся. Ты Провидица, черт возьми, и можешь делать все, что душе угодно. – Калеб расплылся в улыбке. – Кстати, – он закрыл дверцу, прежде чем продолжить, – тут только две зубные щетки. Давай одну поделим мы, а другую отдадим ребятам?

Делиться с ним зубной щеткой? Я никогда еще об этом не думала. А у женатых что, принято чистить зубы одной щеткой?

Сквозь шум воды послышался насмешливый голос Калеба:

– Не парься из-за этого, детка. – Он снова высунул голову. – Мой язык уже побывал у тебя во рту. А твой – у меня. Бактериями мы обменялись. Не велика беда.

– Знаю, – ответила я и усмехнулась, будто вовсе не разволновалась. – Я это знаю.

Калеб рассмеялся и вновь исчез в душе. Я вынула из упаковки зубную щетку. М-да, такой дешевки я еще не видела. Затем почистила зубы и смыла с лица остатки сна и черную крошку туши под глазами.

– Какие у нас планы на сегодня?

– Двинем ко мне, как только все проснутся. Уотсоны наверняка ждут, что мы туда поедем. Надо будет только незаметно провести ребят в дом. А потом решим, что дальше. Я просто еще не понял, что у Уотсонов на уме: следят они за нами или просто балуются, понимаешь?

Я вздохнула.

– Когда же они зарубят себе на носу, что с Джейкобсонами шутки плохи?

Калеб снова засмеялся и выключил воду.

– Дай-ка мне полотенце, детка.

Я бросила ему полотенце. Через несколько секунд Калеб предстал передо мной: по коже стекает вода, а он довольно ухмыляется. Он ждал, что я засмущаюсь, струшу, как во дворце, но во мне что-то изменилось. Теперь верх надо мной брало мое тело. Я больше не защищалась. Я шла в бой. Осторожнее, Калеб, не то окажешься на лопатках.

Я прошла к нему по влажному полу и погладила татуировку-звездочку на его плече.

– А эта к чему?

– М-м… восстание?.. – Он усмехнулся. – Я всегда хотел больше татушек в тему с луной, ну, символом нашего клана. Папа от этого был не в восторге, пускай и самую первую мне подарило собственное тело. – Калеб потер запястье. – Жалость какая. Но он смирился, потому что мама за меня заступилась, а с мамой он долго ругаться не может.

– Еще бы! – Я вспомнила, как Питер шлепнул ее пониже спины в летнем домике. – Спорю, твоя мама умеет убеждать.

Калеб качнул головой на душевую:

– Пойдешь?

Я кивнула.

– Зубная щетка на раковине.

Опять же – если он думал, что я засмущаюсь и попрошу его уйти, то ошибался. Я двинулась к душу, стягивая на ходу майку, а все остальное сняла уже за закрытой дверью и вышвырнула сверху. Боковым зрением я видела, как Калеб, не шевелясь, стоит на месте. Он думал о том, как я изменилась, но перемену эту не понимал, хотя и был ею взволнован; с чего вдруг мое запечатленное тело так настойчиво хотело… то, чего хотело?..

Калеб думал о нашей первой брачной ночи: он ждал, что я перепугаюсь и засмущаюсь, – но вчера, в машине, был приятно удивлен.

Он хотел пойти дальше. Всегда только вперед.

Наши тела, настроенные на один лад, жаждали найти друг в друге утешение и удовлетворение. Я так увлеклась своим прорицательством, что подавляла в себе всякое чувство; но когда забот стало меньше, оно будто вскрикнуло: «О-о, мы снова в деле!»

Я улыбнулась и высунулась из душевой, точно как Калеб.

– Не парься из-за этого, детка, – повторила за ним я и, вскинув брови, закрыла дверцу.

Калеб засмеялся, и я услышала, как он включил кран.

Вскоре я вышла, натянула грязную одежду и покинула ванную. Калеб, стоявший у окна, обернулся.

– Накупалась?

Я кивнула. Он медленно подошел ко мне и обнял за талию. Его лицо было в каких-то сантиметрах от моего, и под пристальным взглядом я задышала чаще. Мягко, почти шепотом, Калеб сказал:

– Я рад, что ты не смущаешься. И рад, что ты готова.

Я не покраснела (счастье-то какое!), а ободряюще улыбнулась. Похоже, улыбка подействовала, потому что Калеб взял мое лицо в ладони.

– Поверь, меньше всего я хотел, чтобы ты боялась. Ожидал этого, – признался он, – но не хотел. Поэтому я счастлив… Счастлив, что ты так же, как и я, к этому готова, – хрипло закончил он, чуть сжав объятия.

– С тобой я не боюсь ничего, – вдруг осознала я.

Вот оно, то самое! Вот что изменилось. Я наконец-то поняла, что Калеб никогда-никогда не причинит мне боли, ни при каких обстоятельствах. Он снова и снова рисковал своей жизнью, пытаясь мне это доказать. И ужасы, пережитые нами в Лондоне, стали еще одним тому подтверждением.

Калеб кивнул, соглашаясь с моими мыслями.

– Я рад, что ты наконец-то это поняла. – Он улыбался с мужественным самодовольством – волнующе, очаровательно и тепло. – Мои ладони могут прикасаться к тебе с одной только нежностью. Если, конечно, ты сама не захочешь другого. – Он приподнял брови, полагая, что я возражу, но я молчала, ожидая продолжения. – Мои руки никогда не станут оковами, но будут обнимать тебя так крепко, как позволишь. Жду не дождусь, когда ты окончательно станешь моей. Каждая твоя частичка принадлежит мне, Мэгги. Мне.

Я кивнула; Калеб по-прежнему сжимал ладонями мое лицо. Потом он подался вперед и прошептал:

– Скажи это.

И я сказала, не сомневаясь ни секунды:

– Я твоя. – А он был моим.

– Так точно, черт подери, – расплылся он в улыбке. Потом притянул меня к себе и приподнял. Его язык скользнул по моему, и я почувствовала вкус зубной пасты. Не отрываясь, я захихикала и обхватила Калеба руками. Он засмеялся в ответ. Его руки сжали меня сильнее, и только я встала поудобнее, как послышался чей-то сонный вздох.

Калеб отстранился. Я облизнула губы и покосилась на часы. Чуть за одиннадцать. Потом повернулась и поймала взгляд Бекки. Она была бледна, а ее глаза – полны слез.

– Это правда? Мне не приснилось, что вы нас спасли?

От этих слов я сама чуть не расплакалась.

– Правда, правда. – Я опустилась на колени и положила голову на ее подушку. – Как ты себя чувствуешь?

– Как будто побраталась с мясорубкой.

– Представляю. – В горле у меня встал ком. – Прости меня за все…

– А тебя-то за что? – Она всхлипнула и внимательнее на меня взглянула. – Как вы вообще нас нашли? И какого черта ты смоталась со своим студентиком в Лондон, а мне – ни словечка?

– Вот она, моя Бекки, – засмеялась я, и подруга попыталась улыбнуться. – За студентика меня тоже прости.

– Об этом мы попозже потолкуем. А сейчас – зов природы… – Она снова вздохнула и попыталась привстать.

Я потянулась ей помочь, но краем глаза увидела Калеба. Скрестив руки на груди, он стоял в ногах кровати. Я встретилась с ним взглядом, и он улыбнулся.

Бекки щелкнула пальцами у меня перед лицом:

– Ау! Не поможешь сестренке? – Я перекинула ее руку через свое плечо. – Я понимаю, сиделкой быть не круто, но все же.

– Умолкни, – засмеялась я.

Я усадила Бекки на унитаз и по ее просьбе включила воду в кране. Потом, опять же по ее просьбе, осталась ждать в комнате. Я спросила, хочет ли она в душ, но Бекки ответила, что без чистой одежды это бессмысленно. Ее вещи были в таком состоянии, что я согласилась. Затем помогла ей вернуться в кровать.

Ральф уже проснулся. Увидев Бекки, он выдохнул:

– Бекс.

У меня затрепетало в груди.

– Привет, милый, – промурлыкала Бекки и коснулась его щеки. – Ты жив-здоров, – заметила она.

– И ты… – Он вздохнул. – Господи, я никогда в жизни так не волновался. Последнее, что я помню, – твое лицо… и ты никак не просыпалась. А потом я очнулся, а ты гладила меня по волосам, и… – Он покачал головой, прижал Бекки к себе и поцеловал в губы. – Я люблю тебя.

Она улыбнулась, но теперь ее щеки не были сухими.

– А до того, как чуть не умер, ты не мог мне об этом сказать?

– Прости, – искренне произнес Ральф.

– Я тебя тоже люблю.

– Пока мы там были, я ни о чем больше не мог думать. Только о том, что умру, а ты никогда не узнаешь, что я все это время тебя любил. С пятого класса, Бекс.

Калеб обнял меня сзади, и я услышала его рокочущий голос. Он обращался к Бекки и Ральфу:

– Мы скоро придем – сходим за завтраком. А вы пока поболтайте.

Они даже не подняли взглядов. Калеб увел меня из комнаты, и мы спустились в кафетерий вестибюля. Я взяла картонную корзинку для напитков и начала было наливать нам всем кофе, но Калеб покачал головой и забрал два стакана. Потом усадил меня за столик и принес нам по тарелке с башенками оладий и сосисок.

– А они, думаешь, там с голоду не умирают? – осведомилась я.

– О да, но с какого! – многозначительно усмехнулся Калеб.

Я поняла, на что он намекает, и пнула его под столом.

– Фу-у-у.

Калеб засмеялся:

– Я не виноват, что вижу то, чего ты, из-за чистоты своего невинного сердечка, видеть не можешь. – (Я, не удержавшись, улыбнулась.) – Но, полагаю, попозже им захочется и оладушек.

– Ты со своими пошлостями, друг мой… – Я покачала головой с притворным возмущением, – развратишь меня.

– А я, думаешь, чем тут занимаюсь? – негромко поинтересовался Калеб и снова переключился на еду.

Я улыбнулась, надкусив сосиску, но вдруг ахнула: что-то ледяное потекло по моей руке. Я резко вскочила и увидела явно смущенную старушку. Она потянулась за салфеткой и начала оттирать апельсиновый сок у меня с руки.

– Ничего… ничего, не волнуйтесь.

– Мне так жаль…

– Правда, ничего страшного.

– Я такая неуклюжая, – посетовала женщина. – Гарольд! – позвала она кого-то. – Помоги мне.

Пожилой мужчина – полагаю, Гарольд – подошел к нам и огляделся. Я к тому времени уже успела вытереться.

– Правда, все нормально. Совсем капля была. Все хорошо.

– Я же сказал, что сам все принесу, Арлина, – вздохнул он. – Зачем же суетиться, милая?

Я улыбнулась нежности, прозвучавшей в его словах. Арлина похлопала своего спутника по руке, а потом поглядела на нас с Калебом.

– А вы, наверное, молодожены?

– Нет, мэм, – ответил Калеб, стиснув мою ладонь. – Пока нет. Но скоро ими станем.

– Ох, ну в таком случае поторопитесь, мой мальчик, – засмеялась старушка.

Калеб, как всегда любезный, благожелательно улыбнулся.

– Есть, мэм. Я над этим работаю.

– Мы с моим Гарольдом, – продолжила Арлина, поглядев на мужа, – вместе вот уже сорок два года.

– Ого, – удивилась я. – Вот это круто!

– Секрет – в любви и уступках, несмотря ни на что. Всегда можно что-нибудь придумать, когда знаете, что вместе до самого конца.

Я кивнула. До меня донеслись мысли Гарольда, не сводившего с нее взгляда. Он беспокоился. У его жены была какая-то форма рака, которую он даже в мыслях не хотел называть.

Я постаралась не дрогнуть лицом, не нахмуриться, но сердце мое сжалось. А Калеб тем временем поинтересовался у Арлины, с чего она взяла, что мы молодожены. Та погладила его по щеке.

– С того, что вы смотрите на нее так, как мой Гарольд до сих пор глядит на меня. – Арлина повернулась ко мне. – Простите, что вылила на вас сок. И хорошего вам отдыха.

Гарольд тоже попрощался и повел жену прочь.

– Ничего страшного! Спасибо! – ответила я.

Калеб смотрел на меня не отрываясь. Он знал, что я услышала в мыслях у Гарольда. Я отмахнулась.

– Пора бы уже привыкнуть, да?

– Легче тебе все равно не станет, – заметил Калеб. Он посмотрел вслед пожилой паре. – Такие милые. Обычные. И человечные. Обычные люди, которые прожили вместе в любви и согласии сорок два года. Раз уж они смогли это сделать, то нам беспокоиться не о чем.

– А я и не беспокоилась. – Я обняла его за пояс. – Никогда.

– Поверить не могу, что ты совсем не волнуешься из-за свадьбы, – пробормотал Калеб задумчиво. – Знаешь, сыграем мы ее, скорее всего, в ближайшие выходные. – Он на секунду умолк. – Родители с бабулей сгорают от нетерпения. – Пауза. – Они захотят побыстрее все это устроить. – Снова пауза. – Мы… на нашем заднем дворе… в окружении моей семьи…

Я засмеялась.

– А вот теперь ты нарочно меня пугаешь.

– Поверить не могу, – повторил Калеб и улыбнулся. – Ну что ж, наверно, мы увидим твою истинную суть, когда ты у всех на глазах затрясешься, как осиновый лист.

Мы снова уселись за столик и продолжили завтракать.

– Калеб, говорю тебе: мое тело очень изменилось. Я готова. И волноваться не буду.

– Хорошо, – пробормотал он и под столом погладил мою ногу своей.

Глава 6. Калеб

Мэгги несла стаканы с соком, а я – коробочки с оладьями. Мы поднимались по лестнице, и я разглядывал джинсы Мэгги. Прожигал их взглядом.

Если она и чувствовала мой пламенный взгляд, то виду не подавала. Потом она рассмеялась, но я решил не соваться в ее мысли и не выяснять почему. Скорее всего, смеялась она надо мной… над чертовыми джинсами… прожженными моим взглядом.

Мэгги засмеялась вновь – уже в полный голос – и на последней ступеньке обернулась. Я остановился чуть ниже, и мы теперь казались одного роста.

– Я поняла, у меня классные джинсы, – пошутила Мэгги.

– Согласен, но я не из-за джинсов тут с ума схожу, – заметил я.

Она улыбнулась и, придвинувшись ко мне, поцеловала в кончик носа.

– Ты всю неделю мне покоя давать не будешь, правда?

– Так точно, мэ-эм, – вздохнул я.

– Веди себя прилично, Джейкобсон!

Вновь подавшись вперед, она поцеловала меня в губы, а затем с улыбкой повернулась к двери и постучалась. Нам медленно открыла Бекки. Бедняге не хватало пары литров воды в организме, что очень на ней сказывалось. Истощенная, она присела на край кровати, взяла у меня оладьи и воскликнула:

– Оладушки! Ты что, прикалываешься? Я же так и расцеловать могу!

– Но не расцелуешь, – заметила Мэгги, изогнув бровь.

– Ну, не прямо сейчас, – засмеялась Бекки. – Я и сон побороть не могу, не то что человека. Так что пока тебе ничего не угрожает, студентик.

Мэгги закатила глаза и отдала подруге сок. Ральф, никого и ничего не дожидаясь, уже вовсю уминал свои оладьи.

– М-м! – простонал он, откусив кусок. – Даже я тебя расцеловать могу. Умираю с голоду.

Я засмеялся:

– Если вы не против, то давайте обойдемся без поцелуев.

– Ну-у, – разочарованно протянула Бекки, но даже не подняла взгляда от своей коробочки.

Мэгги села на кровать, подперев подбородок руками, и с нежной внимательностью стала наблюдать за тем, как друзья уплетают за обе щеки. Я стоял у стены, оклеенной старыми бордовыми обоями, и наблюдал в свою очередь за ней.

Сегодня мы поедем домой. Ко мне домой. Мэгги никогда еще у меня не была, а я давно жду, когда ее голос и запах пронзят мою обитель.

Мэгги наконец взглянула в мою сторону и криво улыбнулась. Потом закатила глаза и вновь посмотрела на друзей. Значит, все-таки подслушивает. Буду знать.

Управившись с завтраком, Бекки сделала именно то, чего я от нее ждал: попросила позвонить родителям.

– Бекки, – медленно начала Мэгги, – ты не должна им пока звонить. Мы… – Она покачала головой. – Мне жаль, но все не так просто.

– Что «не так просто»? – поинтересовалась Бекки, свирепо на нее уставившись. – Почему же я не могу позвонить собственным родителям? Конечно, могу. Да что с тобой такое, Мэгз?

Она потянулась к телефону. Мэгги – к ее руке. И тут все пошло наперекосяк… Мэгги явилось видение, и оно замелькало у всех нас – у Мэгги, меня и Бекки – перед глазами.

Темная улица. В кустах кто-то прячется. Я сразу понял, что это Маркус, но почувствовал замешательство Мэгги, потому что лица видно не было. Она не хотела в это верить. Она думала, что мы ошибались и что Маркус навсегда исчез из наших жизней – но это было не так.

Он встает полубоком, заметив, что по дороге мчится машина, нагибается и, как только она проезжает мимо, выскальзывает из кустов. Неподалеку стоит другая машина. Маркус обходит ее сзади. Опускается на асфальт, опершись на обтянутые перчатками ладони, переворачивается на спину. Потом вытаскивает из кармана складной нож, раскрывает его и, улыбаясь, как самый настоящий ублюдок, прокалывает топливопровод.

Маркус не перерезал его, нет. Он хотел, чтобы бензин вытек медленно и чтобы они узнали об этом не сразу.

Обернувшись, он смотрит, как над улицей занимается рассвет. Скоро Бекки и Ральф отправятся в путь. В его мыслях слышится решительность: он хочет погубить наши жизни, и это только начало.

Он собирался начать с Бекки, потом перейти к Вику, убивая наших друзей одного за другим и зная, что винить в этом мы будем себя. Затем он хотел взяться за Биша и Джен, потом за Джима… Я видел в мыслях у Маркуса пистолет: он представлял, как застигнет его врасплох. То было видение… видение Мэгги… Я с другого конца комнаты услышал, как Мэгги охнула.

Маркус низко надвигает капюшон на лицо и как ни в чем не бывало, присвистывая, идет вниз по улице. Словно он только что не попытался отнять жизнь у подруги Мэгги. Точно он не собирался погубить жизнь моей девочки.

Я вскипел. Прижал руки к бокам и еле удержался, чтобы не пойти и не достать этого эгоистичного…

Видение рассеялось, и Мэгги задрожала. Я оторвался от стены, осторожно взял любимую за руки и коснулся губами ее лица. Я еле сдержал отчаянный вздох; Мэгги выдохнула резко и громко, уткнувшись мне в шею. Затем ее взгляд метнулся к Бекки. Та пятилась с широко раскрытыми глазами.

Черт… нет, только не это, Бекки.

Я с неохотой отпустил любимую, но встал прямо за ее спиной. Мэгги подняла руки в успокаивающем жесте.

– Бекки, это по-прежнему я.

– Что. Ты. Сделал. С моей. Подругой?! – отрывисто и горячо выпалила Бекки.

Она кричала, глядя на меня. Глаза ее сверкали ненавистью. Мэгги развела руки в стороны, словно стараясь меня заградить. Умилительно, конечно, но выбрала она не лучшее время. Я понял, что это одно из тех мгновений, когда лучше держать рот на замке. Пусть лучше Мэгги введет ее в курс дела. Судя по всему, я теперь враг.

– Из-за тебя… я увидела… все это! – пробормотала Бекки и вдруг застыла на месте. – Я знала… знала! Я вчера что-то видела! Я же говорила! Воздух светился или что-то такое…

– Бекки, я могу все объяснить.

– Да уж, пожалуйста. Начни с того, как студентик сделал тебя такой чокнутой!

– Полегче, – встрял я, не успев даже подумать. – Она не чокнутая. Не называй ее так. Благодаря своему Дару она спасла тебе жизнь. Раз уж на то пошло, ты у нее в долгу. А теперь, будь добра, выслушай ее.

Мэгги откинулась, почти упала спиной мне на грудь. Я покосился на Ральфа. Тот, точно громом пораженный, пялился на Мэгги, будто у нее выросла вторая голова.

Проклятие… я так боялся, что с Мэгги случится именно это: ее старая и новая жизни столкнулись.

– Ну? – топнув, потребовала ответа Бекки. – Продолжай. – Она села на край кровати и скрестила руки на груди. – Уж постарайся.

Мэгги растерянно на меня посмотрела. Она не знала, с чего начать. Тогда, усевшись на кровать напротив Бекки, я усадил Мэгги к себе на колени. Я начал с самого начала – со дня нашего знакомства. Я рассказал все. Что я глава своего клана; что о нас не должны знать люди; что стал я главой клана только потому, что мой отец рассказал нашу историю отцу Мэгги; что здесь и сейчас я опять нарушаю правила клана. Но я бы делал это снова и снова, если такова цена за спокойствие Мэгги.

Я рассказал Бекки о запечатлении; о том, что Маркус сделал с Мэгги, о Калифорнии и о том, как к нам приехали; о том, что случилось в Лондоне. Я объяснил, что Мэгги ничего не говорила потому, что это запрещено, и сейчас мы нарушаем древние законы; попросил не сердиться. Я рассказал, что Мэгги стала предводителем нашего народа, поведал о том, каким редким чудотворным Даром она обладает. Именно ее Дар и помог спасти их с Ральфом.

Бекки сидела, неотрывно глядя на меня, пока я не закончил. Потом она посмотрела на Мэгги, и ее нижняя губа задрожала. Бекки встала, нацепила туфли и кивком позвала Ральфа за собой.

Черт.

Ральф поднялся с кровати, и они вместе с трудом прошаркали к выходу. Прежде чем закрыть за собой дверь, Бекки оглянулась, но не сказала ни слова. Я приготовился к волне гнева – ждал, что Мэгги будет злиться на меня за то, что несколько недель назад я вообще к ней прикоснулся.

Несколько недель. После всего, что мы пережили, они казались вечностью.

– Прости меня, Мэгги.

Мэгги покачала головой, и я вдруг понял, что она, видимо, никогда не сможет на меня сердиться. Слишком добра, чтобы меня винить.

Она улыбнулась и снова покачала головой. Вдруг ноздри ее затрепетали, губы сжались и по щекам потекли слезы. И только я сжал Мэгги в объятиях, а она приобняла меня одной рукой, как по двери что-то грохнуло.

Любимая ахнула, вскочила с моих коленей и распахнула ее. На шею Мэгги бросилась Бекки, и обе они сначала заплакали, а затем принялись смеяться, качаясь вперед-назад.

– Я хочу на тебя позлиться, – призналась Бекки, глядя на меня через плечо Мэгги. – И очень хочу тебя ненавидеть.

– Бекки, – воспротивилась Мэгги, отстраняясь, – не надо.

– Дай закончить. Я хочу тебя ненавидеть, но не могу… Потому что я никогда еще не видела, чтобы Мэгги так от кого-то тащилась. Но это ты виноват в том, что с ней стало (что бы это ни было), ты забрал у меня подругу, и я ужас как хочу тебя презирать.

– Он меня не забрал, Бекки. Я здесь.

– Ты здесь только потому, что пришлось. Иначе ты бы мне ничего не рассказала, так ведь?

– Нет, конечно. А ты бы мне поверила?

– Нет! – взвизгнула Бекки. – Я и сейчас-то тебе почти не верю.

– Ну ладно. Мы не просто так все это время тебя избегали. Но я и понятия не имела, что он будет за тобой охотиться… – Глаза Мэгги наполнились слезами. – Бекки, ты представить себе не можешь, как мне жаль.

– Могу, – уставившись в пол, вздохнула Бекки. – Мэгз, я все прекрасно понимаю. Не надо терзать себя за то, что какой-то психопат с комплексом Бога проколол нам топливную трубку. Лучше терзайся за то, что думала, будто сможешь это от меня утаить. – Они уставились друг на друга. – Ты должна была либо лгать мне каждый день, либо оставить в прошлом. Ты хотела потихоньку перестать со мной общаться, жить своей жизнью, а спустя пару лет перестать быть друзьями и считать, что разошлись наши пути? Так, по-твоему, расстаются лучшие друзья?

– Нет. Я просто не знала, что делать. Я не собиралась с тобой расставаться, но хотела быть с Калебом.

– Ну, если любить его значило потерять меня, ты должна была выбрать меня. Я была с тобой раньше!

– Все не так просто, – проговорила Мэгги. – Мы с ним не можем быть порознь. Мы должны прикасаться друг к другу и… – Она покачала головой. – Знаешь что? Нет. Это не тот случай, когда выбираешь между подружкой и парнем, ясно? Я и не должна выбирать. Я собиралась сделать все, что в моих силах, чтобы остаться твоей подругой, но именно так и расстаются друзья. Расходятся, перестают друг на друга полагаться. Когда ты встречаешь того, с кем проведешь остаток жизни, он становится важнее. Все остальные идут следом, так и должно быть. Разве, поженись вы с Ральфом, я не стала бы для тебя второй?

Ребекка фыркнула:

– Мы не обо мне говорим, а о тебе!

Мэгги лишь вздохнула. Я решил воспользоваться паузой и встрять:

– Нам нужно сдать комнату. Можете закончить свою ссору у меня дома.

– Ой, нетушки, мы закончили, – усмехнулась Бекки. – Ждем вас в машине.

Они ушли. Я не видел лица Мэгги, потому что она стояла ко мне спиной, но подозревал, что она плачет. В голове у нее было чисто, как на школьной доске. Но когда она обернулась, лицо ее выражало гнев, а не грусть.

– Как она смеет?

– Мэгги.

– Нет, как она смеет? – Она полностью повернулась ко мне. – Ведет себя так, будто я ее не спасла, а волкам скормила. Я ее защищала! Все делала, лишь бы не потерять, даже с тобой спорила… И это она теперь строит из себя жертву?..

Слова ее отдались у меня в груди.

– А жертва ты?

– Нет, – буркнула Мэгги и посмотрела на меня. По-настоящему посмотрела. – Нет, Калеб, я вовсе не считаю себя жертвой. И да – Бекки пострадала из-за Маркуса, но не из-за меня. – Она чуть ли не бегом пересекла комнату и крепко обняла меня за талию. – Не глупи, Джейкобсон. – Она искренне улыбнулась. – Я всегда гадала, почему мы с Бекки дружим. Мы совсем не похожи. Она сумасшедшая, резкая, грубая, а иногда и надменная. Но она всегда была рядом. А теперь она не рядом. Теперь, когда я нашла тебя, мой жених. Получается, мы больше и не подруги, так? – Она прижалась ко мне сильнее, касаясь своим бедром моего. – Я всегда буду выбирать тебя.

Я кивнул. Она склонила голову набок.

– Почему ты не прочитал моих мыслей? Сам бы нашел ответ.

– Я пытаюсь оставить тебя с собой наедине. Мы не можем торчать друг у друга в сознании все дни напролет – каждый день, до конца жизни. Нужно же сохранить хоть какую-то тайну. – (Она улыбнулась.) – Кроме того, я решил оставить тебя одну хотя бы на время ссоры с Бекки. Раз уж ссоритесь вы из-за меня.

– То есть хотел, чтобы я осталась один на один со своими сожалениями о безвозвратно утерянном прошлом? – укоризненно поинтересовалась Мэгги.

Я, не мешкая, выпалил:

– Да.

– Вот те на… как все обернулось, – насмешливо заметила она, но потом нахмурилась. – Ты сомневаешься во мне? Серьезно?

И тут я уловил все оттенки чувств, все переживания, которые терзали Мэгги в минуты отчаяния: она думала, что не заслуживает меня, думала, что не она мне нужна. Мне стало больно оттого, что она, сидя рядом, страдала, считая, что я считаю, будто погубил ее жизнь… Я понял, как важна для нее Бекки и как тяжело выбирать между нами. Но еще я понял, что она всегда предпочтет меня. Каждый раз. В этом я не сомневался.

Однако мне до чертиков претила сама мысль о том, что ей приходится выбирать. Бекки – человек, а люди любят психовать, когда чувствуют неладное. И тем более когда лучшая подруга вдруг показывает тебе видение.

Вздохнув, я сжал локоть Мэгги и притянул ее к себе. Мое тело буквально вопило, требуя забрать всю ее боль. И вот мои пальцы коснулись ее кожи, и ее ударило волной спокойствия, которую я на нее направил. Я сжал Мэгги в объятиях, отдавая ей все, что мог. Она не противилась. И я надеялся, что это не только из-за даримого мною спокойствия, но и просто потому, что ей хорошо в моих объятиях.

И когда она устроилась поудобнее и стала играть с пуговками моей рубашки, я все понял. Нельзя больше в ней сомневаться. В ней, в этой удивительной девушке, которая любит меня, несмотря на то что потеряла из-за меня лучшую подругу.

И впервые в жизни я по-настоящему почувствовал себя тираном.

Мэгги встала на цыпочки и коснулась своим лицом моего. Не поцеловала, а просто дотронулась щеками и носом до моих щек и носа. Я улыбнулся: она делала то же, что и я делал множество раз, – дожидалась поцелуя. Всего несколько недель назад первый шаг приходилось делать ей. Казалось, с тех пор прошла целая вечность.

Теперь, когда мы поменялись местами, призрачный поцелуй подарил ей я: едва коснулся своей верхней губой ее нижней, а потом еще раз, ох как мучительно. Но мне понравилось, как она отзывается, как подается вперед, желая большего. Я отодвинулся и прошептал:

– Нам пора идти. До моего дома еще несколько часов дороги.

Она вздохнула:

– Ты нарочно меня дразнишь.

– Ага, – ответил я, сжимая ее локоть. – Вместо того чтоб сейчас чмокаться и клеваться, мы можем поскорее поехать домой и снова пошалить «на границе».

Мэгги еле слышно вздохнула и с широко открытыми глазами опустилась на пятки. Потом кивнула, соглашаясь, и поспешно схватила свою сумочку с кровати. Удивленный и довольный, я хрипло засмеялся.

Да-а, эта девушка меня погубит.

Но я и не против. Пусть на гробу у меня напишут: «Он умер от счастья».

Глава 7. Мэгги

Более неловкой поездки у меня еще в жизни не было. Оказалось хуже, чем тогда, когда я застала своих родителей… в неудобном положении. То было как раз перед поездкой в церковь, поэтому в автомобиле, в котором мы добирались до Божьего пристанища, стало кошмар как неуютно.

Но теперь, пока мы шли к дому Калеба, я бы согласилась заново пережить ту памятную неловкость с родителями: Бекки, даже не поблагодарив Калеба за приют, растолкала нас и пошла вперед.

В дом нам пришлось прокрасться. Бекки надела толстовку Калеба, а Ральф – его шапку и чьи-то очки, найденные во внедорожнике. Ребята пошли первыми. Прежде чем следовать за ними, мы с Калебом немного подождали. Потом он отворил дверь, огляделся в квартире, проверяя, все ли в порядке, и впустил нас. Ну вот мы и на месте.

Ральф с сочувствием посмотрел на нас с Калебом.

– Извиняюсь за нее. Спасибо, что приютил нас, приятель. Хотя я, конечно, так и не понял, что здесь творится. – Его вопросительный взгляд обратился сначала ко мне, а потом снова к Калебу.

– Позже обсудим, – пообещал Калеб. Вздохнув, он бросил ключи в стаканчик с эмблемой «Теннесси ВОЛС». – Можете занять последнюю комнату направо по коридору.

Ральф в ответ козырнул и поспешил догнать Бекки. Не сомневаюсь, что это она уже через секунду хлопнула дверью.

Пока Калеб запирал за нами входную дверь, я осмотрелась и подошла к камину. Дом произвел на меня впечатление. Неплохо для студента, хотя убранство и было холостяцкое: на стенах пусто, а в гостиной только диван, журнальный столик и люстра. И все.

Над камином, правда, стояли две фотографии. Одна – с Марией, а другая – со всей их семьей. Калеб на этой фотографии казался таким маленьким… Я взяла ее и погладила его лицо большим пальцем. Пыли не было. И на каминной полке тоже. Значит, у него есть горничная.

– Ага, – отозвался Калеб у меня за спиной. – Ее зовут Роза, и она приходит раз в неделю.

Я поставила фотографию на место и повернулась к Калебу. Он стоял у зеленого дивана, касаясь бедром его ручки, и глядел на меня. Я заметила, как он покусывает губу от волнения, – нервная привычка.

Я сначала растерялась, а потом вдруг осознала: я у Калеба дома. Наконец-то.

Широко улыбнувшись, я прыгнула ему на шею, и мы оба рухнули на мягкие диванные подушки. Калеб удивленно засмеялся, но я тут же накрыла его губы своими. Я согнула ноги, а длинному Калебу пришлось свесить свои с диванной ручки, но он ничего не имел против. Взяв за бока, он притянул меня ближе к себе. Я приподнялась на локтях и прошептала:

– Я в восторге от твоего дома.

Он улыбнулся:

– Ты пока только одну комнату видела.

Я покачала головой, не дав ему закончить.

– Не важно. Она твоя. Ты здесь живешь. Это твой дом.

– Это твой дом, – парировал Калеб. Он медленно покачал головой, а потом потянулся и убрал волосы с моего лица. – Я хотел тебя сюда привести, когда… – Он погладил меня по виску. – Когда все только началось. – В его мыслях замелькали картины: мы у светофора, он говорит обо мне с родителями, встречает меня на следующий день у папы дома. – А теперь ты здесь. – Его голос – хриплый, головокружительный. – Ох… как же я счастлив.

– И я счастлива.

– Мне так нравится, что ты у меня дома. – (Я просто улыбнулась ему в ответ.) – Тебя здесь всегда не хватало, как последнего кусочка мозаики.

Я кивнула, полностью отдаваясь ощущению его рук в моих волосах.

Калеб потянулся и поцеловал меня в уголок рта.

– Хочешь, устрою тебе экскурсию?

– Только не прямо сейчас, – ответила я и снова навалилась на него всем телом. В тот же миг наши губы встретились, будто знали, что делать. Обе ладони Калеба поползли мне под майку и коснулись моих боков. Казалось, чем больше мы друг друга касались, тем сильнее становилась наша связь. Мое сознание соединилось с сознанием Калеба, и он не сопротивлялся.

Но только перед глазами у меня засияли вихри энергии, как что-то щелкнуло. Дверь отворилась. Я приподнялась над диваном в тот же миг, когда в комнату без особых церемоний вошли Кайл и Линн. Кайл с возмущением всплеснул руками, а я, выдохнув, смерила его испепеляющим взглядом.

– Какого черта вы тут делаете? – поинтересовался Кайл. – А, все ясно: обжимашки. Дядя Питер там с ума уже сходит, волнуется за вас. – Он поглядел в коридор и побледнел. – Бекки?

Я вскочила с дивана и расправила одежду.

– Мы их нашли, но домой отвезти не можем. У меня было видение.

Калеб встал рядом и утомленно вздохнул.

– Я позвонил папе и сказал, что с нами все хорошо.

Кайл оторвал взгляд от Бекки, которая, скрестив руки на груди, скучала у входа в гостиную.

– Ну, он просто за тебя волнуется. Мол, ты бы позвонил еще раз. Вот я и решил проведать, тут ли ты, хотя на самом деле мы и не рассчитывали тебя застать.

Из мыслей Кайла я узнала, почему они приехали: дом его заполонили родственники, и здесь он надеялся наконец остаться с Линн наедине. У Калеба в квартире. Наедине.

Братья сердито уставились друг на друга, но Линн, не обращая на них внимания, улыбнулась и взяла меня под руку. Тут Бекки зашла-таки в комнату и, обращаясь ко мне (а может, и к Линн), вопросительно вскинула голову.

– Значит, вот на кого ты меня променяла? На блондиночку-лапулечку, нежную, как зефирка? Ты поэтому больше не хочешь со мной дружить?

Линн от ее слов подскочила на месте и покосилась на меня.

– Нет, – сказала я. – Я тебя ни на кого не променяла. Тебе что, пять лет? И вообще, ты постоянно меня в чем-то обвиняешь и ставишь перед выбором. Я тебе жизнь спасла, если не забыла.

– Ага, – усмехнулась Бекки. – Забудешь тут. Чокнутая.

– Эй! – крикнул Кайл, и мы вздрогнули от неожиданности. – Не разговаривай с ней так. Она же Про…

– Ничего, Кайл, – отмахнулась я, давая понять ему и открывшему было рот Калебу, что мне помощь не нужна. – Бекки сейчас нелегко. – К тому же она не знала обо всех моих провидческих делишках, и просвещать ее я не собиралась.

Пока я говорила, Бекки снова ушла и хлопнула дверью.

– Ладненько, – с досадой продолжил Кайл. – В общем, вы должны вернуться и ввести дядю Питера в курс дела.

Калеб вздохнул и заметил:

– Ну, глава клана теперь я, а не папа, – (тут вздохнул Кайл), – а потому сам принимаю решения. Я должен поступать по совести и не волноваться о том, что скажет папочка.

Кайл поджал губы.

– Да. Я об этом забыл. Прости.

– Есть к чему привыкнуть, – согласился Калеб. – Я сам иногда забываю.

– А вот и неправда. – Я знала, что это чушь собачья. – Ты только об этом и думаешь. – Я отошла от Линн и встала перед Калебом. Выражение лица у него было уязвленное. – Ты не понимаешь только одного: никто, кроме тебя, в тебе не сомневается.

Калеб глубоко вздохнул. Потом покосился через плечо на Кайла. Тот решил воспользоваться случаем и отпустить колкость:

– Ага, правду молвит. Но вы ведь можете ненадолго спуститься со своего пьедестала, ваше величество? Пока мы в гостях. Я ваши приказы выполнять не собираюсь.

– Кстати говоря, – Калеб скрестил руки на груди (что меня всегда выводило из равновесия), – какого черта ты шуруешь в моем доме? Дверь была заперта.

– Ну я попросил тетю Рэйчел сделать мне запасной ключ, а что? – Кайл пожал плечами.

– А что? – Калеб усмехнулся. – Это мой дом! А теперь здесь живет и Мэгги. Мало ли что мы тут делаем!

Кайл лукаво улыбнулся.

– О, кажется, это «мало ли» я уже видел.

Я закусила губу и покраснела. Калеб засмеялся и кулаком бухнул Кайла по руке.

– Заткнись, приятель. – Потом подошел ко мне сзади и обвил руками талию.

– И вообще, – продолжал Кайл, обнимая вернувшуюся к нему Линн, – я думал, что однажды буду здесь жить. Не забыл?

– И сейчас можешь, – встряла я.

Калеб уткнулся носом мне в шею и отрицательно что-то прохрипел.

– Не обижайся, но чего-то я не горю желанием соседствовать с предводителем нашей расы, – съязвил Кайл. Он обхватил руками Линн – точно так же, как Калеб меня, – и принялся покусывать ее шею. – Да и в любом случае, мне кажется, жить нам лучше отдельно.

– Кайл! – Линн возмущенно шлепнула его по руке, но все равно обняла за шею. – Какой же ты балда!

– Тебе это нравится, детка, не притворяйся.

– Нравится, так уж и быть, – хихикнула она.

– Я знаю, – прорычал он и прикусил мочку ее уха.

От их бесстыдства у меня отвисла челюсть. Да, мы с Калебом тоже, конечно, не могли друг от друга отлепиться и не гнушались публичных ласк, но то, что творили эти двое, – уже ни в какие ворота…

Калеб мысленно со мной согласился и сказал:

– Ладно, проваливайте. – Он замахал руками, точно прогоняя назойливых голубей. – Мы только приехали. Я хочу побыть с Мэгги наедине.

– Даже переночевать нельзя? – захныкала Линн. – А мы так хотели сбежать подальше от дома… Без обид, мистер глава клана, но твоя семья меня с ума сводит.

– А что случилось? – спросила я.

Я обожала Джейкобсонов и представить себе не могла, как от них можно устать.

– Бабушка все время заводит со мной неуместные разговоры о сексе! – выпалила Линн.

Мы с Калебом и Кайлом буквально покатились со смеху.

– Ну что-о? – возмутилась она. – Это правда! Она ужас какая любопытная! Все время спрашивает, «осторожна» ли я. Да будет ей известно, что я по-прежнему почетный член клуба невинности!

Я захохотала еще громче.

– Ради всего святого, Линн! Прекрати! – Я ухватила Калеба за руку, чтобы не упасть. – Как же можно не любить бабушку?

– О нет, любить-то я ее люблю, но какая же она ехидна!

Калеб и Кайл тряслись от хохота и уже висли друг на друге.

В конце концов Кайл и Линн признали поражение и рассудили, что не могут остаться на ночь, раз Бекки и Ральф заняли гостевую. Они собрались уходить. Линн крепко меня обняла и предложила в ближайшее время заняться чем-нибудь до ужаса девчачьим, например сходить по магазинам и попить где-нибудь кофе. Я согласилась.

Когда они выходили из дома, Кайл потянулся к руке Линн – и тут они застыли как вкопанные.

– Что это? Кайл! – в ужасе взвизгнула Линн.

Он притянул ее к себе, с обожанием улыбнулся, взял в ладони ее лицо.

– Все хорошо, милая, – с волнением произнес он. – Просто не отпускай меня.

Я почувствовала, как Калеб прижал меня к своей груди, но не могла отвести взгляда от этого удивительного явления: я видела, как все меняется и каждый из них постигает свой дар. Способности у них оказались родственными: у Линн – управление водной стихией, а у Кайла – воздухом (я тут же вспомнила про «Капитана Планету» – любимый сериал своего детства).

Линн пришла в ужас. Она понятия не имела, что делать с этим Даром и как вообще к нему подступиться. А Кайл только и думал о том, сколько всяких шалостей теперь можно учудить. Я начала говорить, пытаясь успокоить их и ободрить, сказать что-нибудь лидерское…

Тут Линн посмотрела в коридор и ахнула. Все случилось так быстро, что мы не сразу поняли, в чем дело. Дар до смерти перепуганной Линн вдруг сработал без ее ведома: пластмассовая крышка от датчика дыма в коридоре отлетела в стену, и на голову Бекки, которая в этот самый миг вышла из гостевой комнаты, хлынула вода. Ворвавшись в сознание Бекки, я почувствовала, как ее оросили брызги. Бекки завизжала и картинно припала к стене, скорее злая, чем напуганная.

Я подняла руку и остановила поток воды. Бекки одарила меня за это полным отвращения взглядом. Я двинулась в ее сторону, а она громко велела мне держаться подальше. Я услышала ее гневные мысли, но свалила их на испуг.

Не тут-то было.

– Не прикасайся ко мне! – крикнула она и, нырнув в комнату, хлопнула дверью.

Я побежала следом и мягко постучалась, но Бекки в ответ приказала проваливать.

Меня разрывало на части. Теперь Линн, как и все Асы, – моя забота. Она тоже столкнулась со сверхъестественным, и я, Провидица, должна ей помочь. Ну а Бекки… Бекки ведет себя как Бекки. Надеюсь, вскоре она меня поймет.

– Линн, – рассеянно позвала я из коридора, куда пыталась выманить Бекки.

Потом вернулась в прихожую и увидела, как Линн ревет, уткнувшись Кайлу в шею, а тот пытается ее успокоить. Калеб, в свою очередь, тоже пытался ее утешить, но безуспешно.

Линн бормотала, что «не хотела» и что ей «очень-очень жаль». Я подошла к ней, но отрывать от Кайла не стала: не самая лучшая затея. Я просто коснулась ее плеча и попыталась объяснить, что все хорошо – с Бекки и вообще… Скоро все будет хорошо.

Разумеется, драматичность Бекки снова победила. Она пронеслась мимо, таща за собой Ральфа, и, свирепо на меня взглянув, сказала:

– Даже не спрашивай, все ли у меня хорошо. У меня теперь ничего не может быть хорошо! Мы уходим. Я не собираюсь торчать в этом доме с тобой, с ним, – она ткнула пальцем сначала в Калеба, а потом в Линн, – и с ней! С меня хватит. Мы останемся в мотеле или еще где, пока не придумаем, как безопасно вернуться домой.

– Бекки, пожалуйста… – начала было я.

– Нет! – взвизгнула она, отпрянув от моей протянутой руки. – Нет, Мэгги.

Она никогда не называла меня просто «Мэгги». Все плохо. Очень плохо.

– Прости меня, – снова попыталась я.

Она усмехнулась.

– Просишь прощения, что врала мне и променяла меня на него?

– Нет, – честно ответила я и мысленно с ней попрощалась. – Прости, что сделала тебе больно.

Она никогда не поймет нас с Калебом. Не смирится с моим Даром. Никогда не свыкнется с той мыслью, что я повзрослела, отдалилась от нее, что мы не можем вечно быть глупыми школьницами. Все изменилось. Да, мне было больно, но я не могла придумать ничего, кроме как отпустить ее, раз она того хочет.

Уходя, она хлопнула дверью, а я просто стояла, ожидая, что случится что-то еще. Но ничего не случилось.

Калеб приподнял мой подбородок.

– Мне жаль.

– Если нам суждено быть друзьями, мы ими и останемся, верно?

Он грустно пожал плечами.

– Да. Но от этого все же не легче. Именно поэтому я и держу Вика на расстоянии.

Я кивнула, сложив губы бантиком.

– Отличная мысль.

– Прости, пожалуйста, – шепотом сказала мне Линн. – Я не хотела. Я не понимала, что делаю.

– Ничего страшного, правда. Она злилась еще до того, как вы сюда пришли. Так даже лучше. – Я кивнула, пытаясь убедить в этом скорее саму себя. – Серьезно.

– Прости…

Я оборвала ее на полуслове, притянув к себе. Линн была до смешного миниатюрной.

– Мы ведь и сами только недавно поняли, что все… ненормально. Помнишь?

Она по-детски кивнула.

– Ну вот, – продолжила я. – И поняли мы это лишь благодаря новым ощущениям и своим нареченным. А у Бекки ничего этого нет. Она человек, поэтому нужно просто смириться с тем, что она… что ей в моем мире не место. – Я покачала головой, отказываясь смотреть на Калеба, рвавшегося меня утешить.

Кайл вновь взял Линн за руку. Я этого ждала: он мог успокоить ее своим прикосновением.

– Ты возвысилась, – напомнила я ей. – И это чудесно, Линн.

– Да, – согласилась она и, всхлипнув, посмотрела на Кайла. Они медленно друг другу улыбнулись. – Да.

Я вздохнула.

– Оставайтесь, – одновременно сказали мы с Калебом. Все засмеялись. – Останьтесь на ночь. Теперь уж – почему бы нет?

– Я закажу китайской еды, – заявил Калеб и, поцеловав меня в лоб, бросился к телефону.

Спустя двадцать пять минут и нескольких историй о бабушке и ее непристойных вопросах приехал курьер. Мы расселись на диване Калеба и принялись смотреть фильм. Конечно же, ужастик. Никому и дела не было до того, что я ужасная трусиха и боюсь кровищи. Калеб пообещал меня защищать.

Все было так… нормально. Мы ели палочками прямо из коробок. Я угостила Калеба своей говядиной и брокколи. Он меня – «курицей генерала Цо».

Я старалась сидеть спокойно: то и дело посмеивалась, притворяясь, что все хорошо, и держала себя в руках до самого конца.

Когда фильм закончился, Кайл и Линн ушли в гостевую комнату, и я мысленно от них отгородилась. Во-первых, чтобы оставить наедине, а во-вторых, чтобы не стать невольной свидетельницей их Взаимообладания (а именно им они и собирались заняться).

Я сказала Калебу, что приму ванну, и он, покопавшись в шкафу, достал мне футболку и белье. Футболка была с концерта группы «Имеджин Дрэгонс». Улыбнувшись, я пошла в ванную комнату, смежную со спальней, и закрыла за собой дверь. Калеб же сказал, что займется делом: звякнет папе и на работу.

Воспользовавшись случаем, я мысленно от него отгородилась, надеясь, что он этого не заметит. Потом залезла в огромную горячую ванну, полную пены, и дала волю чувствам. Подруга, с которой я столько всего пережила… Испорченная, беспечная, легкомысленная – но моя. Та, что жаждала сочных подробностей и разозлилась, когда я умолчала о маминых любовных интригах. Та, что жаждала сенсаций, сплетен, трагедий…

А когда я больше всего в ней нуждалась, когда просила лишь одного – довериться, – она бросила меня без оглядки.

Меня сокрушили боль и тяжесть утраты. Сначала я думала, что потеряла ее в горах, а теперь потеряла по-настоящему: она просто ушла.

Я откинула голову, в пене до самого подбородка, и позволила себе заплакать. Из-за горячего, почти густого воздуха всхлипывала я часто-часто. Я опустила руки на воду и уставилась на роскошный стеклянный потолок ванной.

Мое тело с каждым вздохом напрягалось все сильнее, а грудь вздрагивала чаще. Я едва услышала, как дверь с щелчком отворилась и Калеб зашел в ванную. Я села и, зная, что спрятать заплаканное лицо не получится, прижала колени к груди.

– Позвонил кому надо? – спросила я как ни в чем не бывало.

– На работу пока нет, но с папой поговорил. Все с ним уладил, не волнуйся.

Я кивнула.

– Иди тогда позвони на работу. Со мной все хорошо.

Он вытащил из кармана телефон и бумажник и положил их на один из шкафчиков. Босиком, в штанах и рубашке, Калеб забрался в ванну и сел у меня за спиной.

– Калеб, что ты делаешь? – спросила я, прекрасно понимая что.

Он потянул меня за руки и, устроившись поудобнее, прижал к себе. Вода поднялась почти до самого края. Тогда я позволила ему сделать то, ради чего он пришел, и расслабилась в его объятиях. Потом, повернувшись на бок, схватилась пальцами за ворот его мокрой рубашки. Калеб прижался губами к моему виску и уверенно заговорил:

– Ты ни в чем не виновата, детка. Она просто ничего не понимает. И никогда по-настоящему не поймет, но однажды все-таки смирится.

– Ты все же рад, что она ушла, да? – Я попыталась сдержать всхлип. – Как глава клана ты должен хранить секреты Асов, а не разбалтывать их всем подряд, в том числе подружкам своей девушки.

– Невесты, – поправил Калеб. – Да, теперь это моя забота, но ради тебя я готов на все: нарушу любой закон, любое правило, любой запрет – только бы ты была счастливее.

Я хлюпнула носом.

– Прости. Я не хотела, но она…

– Ш-ш-ш, – утешил он, гладя меня по рукам. – Ш-ш.

Его спокойствие и тепло обволокли меня. Я не стала сдерживать грусть и заплакала, а Калеб крепко меня обнял.

Совсем скоро я успокоилась. Трудно хандрить, когда тебе постоянно мешает твой нареченный, но я была ему благодарна.

– Ты спятил, – пожурила я его и засмеялась. – Залез в ванну в одежде. Но спасибо. Прости, что не дала тебе поговорить по телефону.

– Есть кое-что поважнее. – Он чмокнул меня в висок. – Кроме того, учебный центр уже закрыт, а звонить управляющей слишком поздно. Я позвоню ей завтра.

Я увидела ее в сознании Калеба: это была пожилая и миловидная, но грузная чернокожая женщина (ровесница бабули). Она руководила центром в его отсутствие.

Я нахмурилась: он не был на работе с тех самых пор, как познакомился со мной. Похоже, я рушила всё и вся в его жизни.

Подняв голову, я заметила, что Калеб ухмыляется, – значит, подслушал мой внутренний монолог. Я с улыбкой дотронулась до его щеки.

– Ни у кого, кроме тебя, ничего рушить мне не хочется.

Калеб раскатисто засмеялся и прорычал:

– Так, черт подери, и должно быть. – Затем взглянул на меня и посерьезнел. – Уже лучше? – Он коснулся своим носом моего и замер.

– Так хорошо, как только может быть.

Калеб кивнул. Я наклонилась, притянула его к себе и как следует поцеловала.

Мы сидели так до тех пор, пока вода не остыла.

Глава 8. Калеб

Я проснулся от неистового громыхания сердца Мэгги. Приподнялся, откинул одеяло узнать, в чем дело, повернул к себе и тут увидел ее сон. Я выдохнул.

Ей снилось, как она идет к алтарю и тут видит меня – босого. На лице у нее появляется очаровательная улыбка. И не важно, что алтаря-то на самом деле никакого не будет…

Я улыбнулся своей спящей девочке и осторожно вылез из кровати, стараясь ее не разбудить.

Солнце едва показалось за горизонтом, но я решил встать и собраться. Я многое для нас запланировал, и Мэгги, хотя она того еще не знала, предстояла длинная ночка с моими мамой и бабушкой.

Предсвадебные делишки.

Я боялся, что Мэгги растревожится, что не будет ко всему этому готова, но, взглянув на нее сейчас, убедился, что мои страхи не оправдались.

Я пошел бриться. Сделать это я собирался еще вчера, но, пролежав в ванне, захотел просто лечь в постель, обнять свою девочку и забыть обо всем на свете.

Разумеется, Кайл и Линн в соседней комнате нашли себе занятие поинтереснее. Пока Мэгги мирно спала у меня в объятиях, я, терзаемый тревогой и бессонницей, вынужден был слушать, как эти двое нежничают за стенкой. И вот что: Линн в постели оказалась хохотушкой, а Кайл…

В общем, фу.

– Вижу, ночка у тебя выдалась веселая.

Стягивая футболку, я повернулся к Мэгги. Она растянулась на кровати так, точно нашла свое место в жизни. И она, черт возьми, действительно его нашла.

– Уже оделся?

– Ага. Вставай, красавица. У нас много дел.

– Неужели?

– Угу. – Я скользнул на кровать и навис над ней. Потом чмокнул.

Она расчесала мне волосы пальцами.

– Кому-то пора подстричься.

– А я думал, тебе моя шевелюра нравится.

– Очень, только слишком уж она разрослась, милый мой серфер. – Она широко улыбнулась. – И вообще, ты же хочешь выглядеть сногсшибательно на наших свадебных фотках?

Я замер, ожидая продолжения. Мэгги невинно улыбалась.

– Я знаю, что сегодня ты хочешь сплавить меня маме и бабушке. Вчера, когда ты задремал, мне стало любопытно… – Она засмеялась.

Я ухмыльнулся.

– Ах ты, хитрюга!

– Угу. – Она снова запустила руку в мои волосы. – Пойду оденусь.

– А ты все видела? – спросил я мягко. – Видела, куда мы едем?

Мэгги нахмурилась.

– Нет, куда?

– Одевайся, твоя одежда наверняка уже высохла. А вообще… – начал я и на секунду замолчал. – Вообще нужно привезти сюда твои вещи.

Мэгги попыталась не думать о доме, который я должен был для нее купить, но не сдержалась. Она мысленно боролась с собой, кусая ноготь большого пальца. На ее губах играла слабая улыбка; волосы стояли торчком. От меня не ускользнуло то, что она даже не попыталась их пригладить, настолько уютно чувствовала себя в моем доме.

От одной этой мысли я заулыбался, как болван.

– Мне нравится эта улыбка, – призналась Мэгги, склонив голову набок. Потом ткнула пальцем в мою футболку. – Что это значит? При чем тут утки?

– Ты не знаешь?

Она покачала головой.

– И почему одна из них розовая?

– Не скажу.

Она засмеялась, и я, точно губка, впитал ее веселье.

Выйдя из спальни, мы столкнулись с Кайлом и Линн. Я, не глядя на кузена, спросил, на чем он сюда добирался. Он ответил, что приехал на моем пикапе, потому что машину его отца забрал я. Тогда я сказал, что беру пикап и мы уезжаем.

Когда я бросил Кайлу дядины ключи, он бросил мне мои и, применив свой Дар, остановил их в воздухе над моей головой. Я с досадой изогнул бровь и схватил их в прыжке. Кайл засмеялся. Я взял Мэгги за руку и потащил на улицу, велев брату запереть перед уходом двери.

Пока мы спускались по лестнице, Мэгги по-прежнему надо мной хихикала, но я не обращал внимания. Я позвонил на работу – узнать, кто на месте, и предупредил управляющую, что скоро приеду. Она ответила, что ждет.

– Спасибо, Лапа, – поблагодарил я и нажал отбой.

Мэгги удивленно на меня покосилась, но я закрыл от нее сознание и изо всех сил постарался сохранить серьезную мину.

– Ах, вот она, твоя тачка, – сдержанно сказала Мэгги и провела пальцами по капоту. – У нее тоже есть имечко? Поверить не могу, что Лола позволяет себе изменять.

– Ха-ха, – ухмыльнулся я, открывая дверцу. – А у нее и правда есть имя. – Я взял Мэгги за руку и помог ей залезть в кабину. Признаюсь, пикап у меня и правда огромный. – И Марлана не ревнивая. Она умеет делиться.

Я захлопнул дверцу и пошел к водительскому сиденью, слыша, как хохочет Мэгги. Заскочив в машину, я с облегчением вздохнул. Сто лет уже на ней не катался. Мэгги в ней еще ни разу не ездила. Я скосил глаза и поймал взгляд любимой. Она подобрала под себя одну ногу и склонила голову.

Я сказал:

– Ты такая красивая.

Она улыбнулась и посмотрела сначала на свои кеды, а потом опять на меня.

– У тебя так хорошо это получается.

Я коснулся ее ноги и привлек к себе.

– Что?

Мэгги подняла руку и погладила меня по щеке, улыбаясь. Любимая понятия не имела, как прекрасна в такие минуты. Она сказала:

– У тебя хорошо получается вести себя со мной так, будто я единственная девушка на свете.

Я тихо засмеялся.

– А что, не правда? Так и есть.

Она закрыла глаза и прижалась своим носом к моему.

– Твои слова достойны хорошей свадебной клятвы.

– Совсем скоро ты прочтешь мои клятвы. Они ведь все еще у тебя, так?

– В той самой обсидиановой шкатулке, в которой ты мне их принес. – Мэгги отстранилась и посмотрела на меня. – А вообще это нечестно – давать девушке клятвы, читать которые нельзя.

Я лишь самодовольно пожал плечами.

– Я ведь тоже должна их написать, так? – спросила Мэгги с легкой тревогой.

– Да, но мы не будем читать их на свадьбе.

В ее взгляде мелькнуло любопытство.

– Они для нас одних, – пояснил я. – Мы прочитаем клятвы накануне свадьбы, и никто, кроме нас, их не услышит.

– А что мы будем говорить на свадьбе?

– Мы не станем ничего говорить. – Я усмехнулся. – Свадьба у нас будет нетрадиционной, Мэгги. Как мне объяснили, на ней нам лишь даруют благословение. Она не для того нужна, чтобы мы клялись друг другу в сердечной привязанности. Ведь и так ясно, что запечатленные друг друга любят. Взять хоть тебя: очевидно, что ты от меня без ума…

Она захихикала.

– Свадьбу мы играем для наших семей: так они нас поддержат и порадуют в первый день совместной жизни.

– Звучит прекрасно. А твоя мама… – В голове у Мэгги возникло воспоминание о том, как моя мама показывает ей свою свадьбу. – Твоя мама показывала мне, что у них на свадьбе все стояли кругом. – Она посмотрела мне в глаза и улыбнулась. – Жду с нетерпением… Ох, Калеб, я не могу уже ждать. Давай поженимся хоть завтра.

Я погладил ее по щеке.

– Поверить не могу, что сначала ты меня на смех подняла, а теперь умоляешь жениться!

– Умоляю, – прошептала она. – Я уже так долго жду, когда начнется наша жизнь…

Я кивнул, чувствуя, как ее слова отдаются во всем моем теле.

– Давай сегодня попросим перенести церемонию на выходные?

– Ты ведь у нас главный, значит, ты все решаешь.

– Ну, на самом деле главная ты, – парировал я.

– Тогда я передаю тебе главенство на денечек, – хитро сказала Мэгги.

Я довольно улыбнулся, и она засмеялась.

– Хватит меня отвлекать, красавица. Я пытаюсь кое-куда тебя отвезти.

Она обвила свою руку вокруг моей и опустила голову мне на плечо.

– Вези куда хочешь.

Я вздохнул с облегчением. Держа ладонь у Мэгги между коленей, я принялся разворачивать машину и проклинать Кайла, который совершенно не умеет парковаться.

Мы поехали вперед. Мне было очень важно, что Мэгги готова отправиться со мной хоть на край света; что ей все равно, куда мы едем и почему; что она просто-напросто счастлива рядом со мной.

Спустя какое-то время я заехал на стоянку, едва сдерживая улыбку. Вот оно: мы на месте и сейчас я раскрою карты. Я поцеловал Мэгги в лоб, надеясь, что она любит меня достаточно сильно…

Остановившись в дальнем конце стоянки, я открыл дверь и помог любимой выйти из машины. Она посмотрела на меня с заинтересованным любопытством, но не произнесла ни слова.

Когда я распахнул двери учебного центра, то почувствовал, как Мэгги начинает понимать. Она повернулась и взглянула на меня как раз в ту секунду, когда меня сгреб в объятия один из шестиклашек.

– Калеб!

Тут о нашем приходе узнали и остальные. Я огляделся и заметил знакомые детские лица. Однако были здесь и те, кого я раньше не видел: новенькие меня еще не знали, а потому нерешительно стояли в стороне.

– Калеб!

Я с улыбкой обернулся.

– Привет, Лапа.

Мэгги усмехнулась:

– Это Лапа?

– Это моя Лапа, – пошутил я и позволил управляющей себя поцеловать.

Пожилая женщина засмеялась.

– Ох, не хулигань, Калеб.

– Как у вас дела? – спросил я.

Дети ответили мне хором, прыгая и пытаясь привлечь к себе внимание. И тут один голосок прозвучал громче остальных:

– А кто она такая?

Я улыбнулся, и Мэгги смущенно улыбнулась мне в ответ. Я вопросительно изогнул бровь.

«Ребятишки тебя смущают?»

«Их так много».

«Сегодня их только восемь, детка».

«У них такой вид, словно они убить меня готовы за то, что я тебя украла».

Я покачал головой.

– Ребята, это Мэгги. Да, меня давно не было, и я не знаю, что сказала вам миссис Лапа, но мы с Мэгги женимся!

– Фу-у-у! – заверещали дети.

Мэгги засмеялась. Я тоже засмеялся и притянул ее к себе.

– Совсем не «фу».

– Значит, ты больше нас учить не будешь? – поинтересовался Уилл.

– Ну… – Я покосился на Мэгги. Время пришло. – Вообще-то я никуда не собираюсь.

Мои слова привлекли ее внимание. Я ждал разочарования, беспокойства… или чего-то еще. Да, она знала, что я желаю быть учителем; знала, что мечтаю уехать в Аризону и открыть там учебный центр; знала, что я не хочу работать с отцом. Но ей и в голову не приходило, что я и вправду поступлю ему наперекор.

Мэгги никогда не загадывала наперед и не размышляла, где мы будем работать и как жить. У моей семьи множество традиций, и сам я очень не хочу их нарушать, но должен при этом оставаться главой нашего клана, мужем Провидицы и самим собой. Должен принимать собственные решения, жить своей жизнью. И работа в компании Джейкобсонов в мои планы не входит.

«Прости, что не сказал раньше. Я хотел сначала все это тебе показать, чтобы ты поняла, в чем дело. – Я посмотрел на детей вокруг. – У большинства из этих ребятишек никого нет. Нет семей, которые о них бы заботились и оберегали бы от неприятностей. У одних вообще нет ничего, а у других – просто трудности с математикой. И я могу им помочь. Я хочу…»

«Ты шутишь?»

Я уставился на Мэгги. У нее хорошо получалось опустошать свое сознание, укрывать от меня свои мысли, держать их в тайне.

«Прости. Нужно было давно тебе рассказать, но…»

«Думаешь, я хочу, чтоб ты работал на отца?»

Я резко выпрямился.

«А не хочешь?»

«Я хочу, чтобы ты занимался тем, что делает тебя счастливым».

«Но с этой работой мне… мне придется ездить по всему штату, а может, если все получится, то и по всей стране. И не будет никакого постоянства в доходе и распорядке рабочего дня… Работа переменчивая: иногда дела идут хорошо, иногда плохо. Все может вообще провалиться… Я…»

– Ну что, соскучились по Калебу? – спросила Мэгги, не сводя с меня взгляда.

– АГА! – заголосили дети.

– Хотите, чтобы он перестал к вам ездить? Чтобы перестал помогать?

– НЕТ!

«Я пойду за тобой хоть на край света, Калеб Джейкобсон, пора бы уже это понять».

«Детка, если ты не перестанешь быть такой чудесной, я тебя расцелую перед всей этой ребятней».

«Они тебя обожают».

Мэгги улыбнулась и взяла со стола краски.

– А кто это раскрасил?

– Я! – заулыбалась Молли. – Вам нравится?

– Да, очень! – кивнула Мэгги. Она села за один из столов и взяла зеленый фломастер. – Зеленый – мой любимый цвет, поэтому здорово, что ты раскрасила расписание зеленым.

Молли и несколько других детей сели рядом с Мэгги. Она сразу им понравилась. Я стоял у нее за спиной и смотрел, как она общается с моей ребятней. У меня словно гора с плеч упала. Я не сомневался, что Мэгги желает мне счастья, но опасался, что она попросит меня не нарушать традиций и не расстраивать родных. Думал, предложит взяться за оба дела и нанять кого-нибудь руководителем в учебный центр (но ведь это мои ребята, и я ничем другим заниматься не хотел).

Мог бы догадаться, что Мэгги меня поймет.

– Значит, пропадаешь где-то неделями, а потом возвращаешься обрученный? – Лапа уперла руки в бока.

– Все совсем не так, Лапа, – воспротивился я. – Мэгги классная…

– Я тоже не промах, но меня ты чего-то под венец тащить не торопишься!

– Я с удовольствием – только свистни! – засмеялся я.

Она шлепнула меня по руке и смерила укоряющим взглядом.

– Да что ты, карапуз, знаешь о семейной жизни? У самого-то еще молоко на губах не обсохло.

– Я знаю, что буду делать все необходимое. Не такой уж я и пацан, Лапа. И я люблю ее, потому и попросил за меня выйти. Я справлюсь.

Лапа поджала губы:

– У нее там часом не пирожок ли в печке?

Я усмехнулся:

– Нет.

– А что твоя мамка об этом думает?

– Ждет не дождется, – мягко ответил я. – А папа – особенно. Они полюбили ее с первого взгляда.

Лапа вздохнула:

– Значится, ты все уже и решил, так, что ли?

– Да, мэм.

– Ну, все ясно. А что с нами теперь будет? – Она вопросительно на меня посмотрела. – Искать мне новую работу?

– Нет, мэм. Никто вас не тронет. Кстати, а где все?

– Верно, опаздывают немного, – ответила Лапа. – Сегодня смена у Сейджа и Виолетты. Они готовят малышне математическую пиньяту.

Я рассмеялся:

– Боюсь представить, что это.

Виолетта и Сейдж пришли несколько минут спустя, нагруженные сумками со всякой всячиной. Виолетта, моя ровесница, славилась не только красивым именем, но и своими необычными волосами. Каждую неделю она красила их в новый цвет. А Сейдж, ее парень, сам по себе был яркой личностью, под стать ее волосам.

Нелегко, конечно, запомнить всех детей и работников, но здесь, в главном корпусе, я проводил большую часть времени, потому и знал их.

Я представил Виолетте и Сейджу Мэгги – но мы не успели и глазом моргнуть, как пролетели три часа. Я не хотел уходить, потому что Мэгги веселилась от души, но знал: не приди мы сегодня – завтра бабуля задаст мне трепку.

Когда я открыл дверь, пропуская Мэгги вперед, она пихнула меня в живот и спустилась по лестнице.

– Джейкобсон, у тебя большие неприятности.

– Я так и понял, – подходя к ней, шутливо согласился я. Потом посмотрел ей в лицо и заметил, что она еле сдерживает улыбку. – Полагаю, тебе мои дети понравились.

– Безумно, – призналась Мэгги, теребя подол моей футболки. – Я знаю, ты беспокоишься о том, что скажет Питер…

– Это моя беда. – Я поцеловал ее в кончик носа.

На стоянку опустился полумрак, и я огляделся, проверяя, не подстерегает ли нас кто-нибудь.

– Если кто-то здесь задумает недоброе, я услышу, – заверила Мэгги.

– Наверняка мы этого не знаем, – возразил я. – Может, Уотсоны теперь и люди, но что, если твои способности перестанут на них действовать? Мы пока понятия не имеем, на что они способны.

– Вполне себе имеем, – пробормотала она, вспомнив о том, что случилось с Бекки. – Трусы.

– Все, хватит на сегодня о Уотсонах, – мягко попросил я. – Говорить разрешается только о свадьбах.

– Пойдем уже, а то бабушка тебя прибьет, – улыбнулась Мэгги.

– И папа тоже. Сегодня у меня первое собрание. – Я умолчал о самом важном: что на собрании я впервые выступлю как глава клана. Это мое выступление, мое дело, мое… И хотя я знал, что на собрании будет только наша семья, все равно волновался до чертиков.

Мэгги обняла меня за шею и поднялась на цыпочки так высоко, как только могла.

– Ты прекрасно справишься. – Она поцеловала меня за ухом. – Что такого может случиться?

Я понял, что что-то случилось, в тот же миг, когда мы приехали к папе. Открыв дверь, я увидел его и Бэллу, которая, поджав хвост, выжидающе на меня посмотрела. Папа же поглядел на меня весьма свирепо.

– Ты опоздал.

– Я как раз вовремя, – поправил его я, сверившись с часами.

– Настоящие лидеры не паясничают. Они должны быть примером для остальных.

– Я показывал Мэгги свой учебный центр. По-моему, помогая детям, я подаю превосходный пример.

– Возможно, – вдруг уступил отец. – Но мы за вас волновались. Сегодня в новостях кое-что передали.

– Что… – нахмурилась Мэгги и тут же замолчала, прочитав ответ в его мыслях. – Мама?

Мы оба бросились по коридору. Я потянул Мэгги за собой, потому что в отличие от нее умел лавировать в лабиринтах этого дома. Мы добежали до кухни, где мои мама с бабушкой смотрели телевизор. В новостях говорили об аварии, которая случилась на шоссе. Разбился автобус, и ведущие зачитали список раненых. Мое сердце сильно заколотилось, когда беспомощная Мэгги услышала имя своей матери. Ту увезли в больницу…

Уже во второй раз за неделю с нашими близкими случались несчастья. Неужели это тоже дело рук Уотсонов?..

Глава 9. Мэгги

– В больнице сообщили, что она жива и здорова, – уверил меня папа. – Они сами мне позвонили. Сказали, немного поранила руку. Ей наложили три шва. Ничего страшного.

Я вздохнула. Может, я и не в восторге от этой женщины, но она по-прежнему моя мать.

– Хорошо. – Я поднесла телефон к другому уху. – У тебя-то все нормально?

– Да, все нормально, – ответил папа. Я услышала, как Фиона спросила, не хочет ли он чего-нибудь выпить, и он ответил: – Нет, спасибо, – а затем: – Ну, в общем, ладно. Я слышал, у тебя сегодня важный вечер. – Он прочистил горло. – Так что надо, наверно, тебя уже отпустить… делай свои дела.

– А можно нам заглянуть на ужин? – выпалила я. – Нам с Калебом.

– Конечно, – живо сказал отец. – Я тогда и Биша с Джен приглашу.

– Отлично, договорились.

– Повеселитесь там сегодня. Я рад, что со свадебной чепухой тебе помогут женщины.

– Помогут, пап? – усмехнулась я. – Ты правда думаешь, что бабушка хоть на секунду уступит мне бразды правления?

Он засмеялся:

– Что правда, то правда, но все же.

– Ага.

– Люблю тебя, доча. Увидимся позже.

– И я тебя, пап. – Нажав отбой и повернувшись, я ткнулась носом Калебу в грудь. Обожаю, когда он так близко. Я сунула телефон в карман и позволила жениху себя обнять. – Цела и невредима.

– Знаю, слышал, – ответил он. – Но ты-то как?

– В добром здравии. Нет, в злом.

– В злом здравии? – рассмеялся он.

– Ага. – Я вздохнула и обняла его покрепче.

– Детка, – хрипло произнес он, – мне пора идти, но теперь я не хочу тебя оставлять.

– Все хорошо, – заверила его я. – Честно-пречестно.

Калеб задумался. Он пытался сочинить отговорку и не пойти на собрание, но я покачала головой.

– Ты впервые выступаешь как лидер Джейкобсонов. – Я гордо улыбнулась. – Ты обязан пойти. Показать, кто тут главный.

– Это ты у нас главная, красавица. Мы ведь уже об этом говорили.

– Значит, я тоже могу пойти? – Я вспомнила про нашего «друга», с которым следовало разобраться. – Нужно решить, что делать с Маркусом.

– В следующий раз – пожалуйста. А сейчас у тебя свадебные заботы. Я справлюсь, обещаю. – Он указал на пол. – Все, стой тут.

– Ладно, – согласилась я. – Ну, желаю хорошо провести время.

– Это вряд ли, – пробурчал Калеб. – Все будет очень строго, церемонно и все в таком духе. Я ненадолго. Сегодня мы решили встретиться у Кайла, потому что все наши девочки готовятся к торжеству.

– К нашему торжеству, так? – спросила я, прикусив губу и пытаясь сдержать радостное волнение.

– Ага. Осталось совсем чуть-чуть. – Он коснулся моей щеки. – Скоро ты станешь миссис Джейкобсон, а я стану мистером Провидицей.

Я захохотала. Калеб тоже засмеялся и поцеловал мою улыбку.

– Я люблю тебя.

– А я тебя, – прорычал он и снова меня поцеловал.

Но только я ответила на поцелуй, как рядом возникла бабушка, у которой, судя по всему, были на меня другие виды.

– Перестань сейчас же и уноси отсюда свою задницу!

Мы оба повернулись к ней.

– Я серьезно! Проваливай давай!

Калеб вздохнул и угрюмо на меня взглянул.

– Я чуть позже за тобой приеду.

– Буду ждать, – ответила я.

Я успела притянуть жениха для поцелуя, прежде чем бабушка его прогнала. Она отшлепала его по мягкому месту и выставила за дверь.

– А теперь приступим к делу, – заявила бабушка, по-злодейски потирая ладони.

Я удивленно вскинула брови.

– А Рэйчел мы ждать не будем?

– О нет, она придет с Джен. Они скоро будут. А пока пойдем: я тебе кое-что покажу.

Бабушка взяла меня за руку (ладонь у нее была прохладная и морщинистая). Мы поднялись наверх, в спальню. Бабушка посмотрела сначала на меня, а потом на чемодан в ногах кровати и опустилась перед ним на колени. Я поспешила ей помочь: схватила ее под руку и села рядом. Бабушка улыбнулась, и я поняла, что сейчас она покажет что-то очень для нее важное. Я молча ждала.

– Оно, – начала бабушка, вынимая из сундука белую коробку, – когда-то было моим.

Она сняла крышку и, пошелестев серебристой папиросной бумагой, обнажила лежавшую на дне алую ткань. В тот же миг я догадалась.

Ее свадебное платье.

Я осторожно достала его из коробки и приподняла. Судя по тому, что ткань у меня в руках все струилась и струилась, платье было со шлейфом.

– Оно восхитительное, бабушка.

– Знаю, – сказала она и засмеялась.

Коснувшись ткани, бабушка погладила ее пальцами; вспомнила о том, как впервые его надела и какой красивой себя чувствовала. Я увидела ее воспоминания, увидела, как она идет к дедушке Рэю и как он с открытым ртом за ней наблюдает (выглядело это почти комично).

Бабушка, охваченная воспоминаниями, улыбнулась сквозь слезы. Я коснулась ее руки.

– Вы смотрелись в нем великолепно, бабушка.

Она кивнула.

– Мне его сшила моя бабушка. А теперь я хочу, чтобы его надела ты.

У меня от удивления отвисла челюсть, но прежде, чем я успела ответить, кто-то ахнул. Я обернулась и увидела на пороге комнаты Джен и Рэйчел. Рэйчел улыбалась и странно на меня поглядывала. Не умей я читать мысли, забеспокоилась бы, но оказалось, она лишь представляла, какой красивой я буду в этом платье. А взгляд у нее был остекленелый потому, что она изо всех сил пыталась не заплакать.

Я покосилась на бабушку и увидела, как по щеке ее бежит слеза. А когда вновь обернулась, Рэйчел уже утирала глаза, а Джен всхлипывала.

Вот те на… пора с этим заканчивать.

– Плакать запрещается! – воскликнула я со смешком. – Хватит, девочки! А то я сейчас сама разревусь.

Рэйчел засмеялась, но бабушка посмотрела на меня с досадой.

– И вообще… – Я взяла себя в руки. – Я не смогу надеть это платье, бабушка. – Она мгновенно погрустнела, и я поспешила объяснить: – Потому что его наденет Джен.

Джен улыбнулась так, точно я сморозила глупость.

– Пустяки! Мы обе можем его надеть. Ты – на свою церемонию, а потом я – на свою. И если кому-то понадобится его подшить – подошьем.

– Нет, я имела в виду, что ты наденешь его на мою церемонию.

Она растерянно нахмурилась.

– Потому что я хочу, чтобы вы с Бишем, папа с Фионой и Кайл с Линн сыграли свадьбу вместе с нами.

Все сидели неподвижно.

– Я знаю, это против традиции.

– Так никогда прежде не делали, – сказала бабушка. – Тем более что Фиона в другом клане.

– Я знаю. – Я глубоко вздохнула и мягко продолжила: – Но все эти правила, устои, традиции… Я, конечно, не хочу никого обидеть, но разве не из-за них ваш клан и накликал на себя столько бед?

Бабушка вздохнула.

– Дело лишь в том, что нам сложно менять уклад, который столь давно нам привычен. Мне-то тяжело, а я, как и ты, человек. Представить себе не могу, каково придется Питеру и Совету.

– Но представителей Совета ведь не будет на свадьбе, верно?

– Не будет, но регистрируются браки у них. – Она ущипнула себя за подбородок и улыбнулась. – Ну что ж, думаю, эти простофили смирятся. Особенно если узнают, что предложение твое.

– Я не хочу устраивать переполох, – уверила я ее, закусив губу. – Просто мне кажется, нам пора создавать собственные традиции. – Я поглядела на знак бесконечности на своем запястье. – Ведь в Лондоне мы не просто так бросили вызов; должно же это что-нибудь да значить… И то, что Калеб меня нашел, и то, что я человек, и вся та на первый взгляд бессмыслица, которая с нами случилась… все это должно что-то значить.

– Конечно, значит, милая, – твердо сказала Рэйчел и приобняла меня. – Значит, что ты именно там, где должна быть. И мне твое предложение очень нравится. Отличный способ показать Совету, да и всему нашему народу, что ты не бросаешь слов на ветер. Сказала и сделала.

– Надеюсь, так и есть, – мягко ответила я. – Тогда это платье наденет Джен. Так будет правильнее.

Я приподняла платье, и Джен, прикоснувшись к нему, улыбнулась.

– Боже… Бабуль, ты мне показывала его, когда я была еще крохой. Я всегда мечтала его надеть. – У нее задрожали губы.

«Никогда не думала, что мне все-таки доведется его надеть».

Рэйчел приобняла Джен другой рукой.

– Теперь и мечтать не нужно, зайчик.

Стараясь сдержать слезы, Джен, точно маленький ребенок, обхватила маму за живот. Казалось, вся комната пропиталась какой-то сладкой горечью, смешанной со счастьем… Мне хотелось плакать вместе с остальными.

Джен наконец-то получит то, чего хотела с самого детства. Собственную семью. Долгое время она и мечтать об этом не смела… Потом появилась Мария, и Джен решительно приняла это маленькое чудо, зная, что иначе не получит ребенка никогда.

И вот теперь она стояла на пороге новой жизни. Скоро, совсем скоро ее мечта сбудется – и при виде платья осознание этого словно сбило ее с ног…

Джен улыбнулась, даже не пытаясь скрыть слезы. Она благоговейно провела пальцами по несуществующему узору на ткани, представляя, каким будет лицо Биша, когда он увидит ее в этом платье. Джен надеялась, что будет красива и что он позабудет о тех заботах и трудностях, которые она своим родом и происхождением привнесла в его жизнь.

– Биш никогда не был счастливее, Джен, – заметила я. – С самой первой встречи он без ума и от тебя, и от всего, что с тобой связано. Поэтому за него не волнуйся. Он никогда не придает значения глупостям.

– Наверно, – уклончиво сказала она и всхлипнула. – Просто я знаю, как тебе было сложно свыкнуться с этой жизнью.

– Ну, я ему помогу. И у меня положение было немного другое, – криво усмехнулась я, вспомнив, какая шумиха поднялась оттого, что я первый человек в клане и первая запечатленная за долгое время.

– Ага, наверно, и правда чуток другое, – согласилась Джен.

– Чуток… – Я положила платье ей на руки. – Право надеть его принадлежит тебе. И я бы хотела разделить с тобой свой день, если ты сама не против.

– Конечно, не против, – ответила Джен так, будто я сказала что-то уму непостижимое. – Я знаю, ты не до конца осознаешь важность этой церемонии, но я осознаю, а потому провести ее с тобой и братом для меня настоящая честь.

– И для меня… – Я позволила Джен себя обнять. – Ни о чем не волнуйся, – сказала я и, услышав ее вздох, поняла, что невольно вызвала картину неминуемого будущего. Нам вспомнилось мое видение, в котором были Биш и Джен…

Я отстранилась и еле слышно произнесла:

– Прости.

Она покачала головой и так же тихо ответила:

– Я тебе доверяю.

– Я не позволю случиться плохому. Ни с тобой, ни с Бишем. Обещаю, я не забыла.

– Знаю.

Тут я заметила, как бабушка с любопытством на нас поглядывает.

Джен обхватила меня рукой и пояснила:

– Сестринские делишки.

От ее слов мое сердце на секунду замерло. Джен сжала меня в объятиях.

– Значит, Фиона, Линн, ты и я. Какие же мы все будем красавицы, – пошутила она, тряхнув волосами. – Субботу стоит переименовать в «День красоток», потому что таким она и будет.

Мы с Рэйчел и бабушкой засмеялись, хотя я знала, что Джен лишь пытается отвлечься от видения. Я с облегчением вздохнула.

Я не позволю видению сбыться. Не позволю придурку, возомнившему себя Богом, уничтожить нечто столь прекрасное и необходимое нашим семьям и нашему народу.

Этот ублюдок причинил нам уже достаточно боли, и я не позволю ему отнять у меня и у этой семьи что-то еще.

– Кто тут отколол шутку?

Повернувшись, я обнаружила Марию. И Биша. Боже мой, он весь прямо светился изнутри. Я ему улыбнулась, и он улыбнулся в ответ. Я подошла к нему, почему-то ожидая, что в нем что-то переменилось. Будто бы он должен был стать другим – после того, как сблизился с Джен и в Лондоне увидел меня во всей провидческой красе…

Казалось, ничто уже не будет прежним. Но я поняла, что ошибалась, когда Биш крепко обнял меня и поднял в воздух. Я расслабилась и ощутила не только облечение, но и странную правильность этого мгновения.

Я чуть отодвинулась и заглянула брату в глаза, пытаясь понять, чувствует ли он то же самое. Лицо Биша было тому подтверждением. И тут я услышала его мысли: «Она выглядит такой… такой счастливой и свободной… Вот теперь мне совестно за все мои поступки…»

– Ты мой брат, – заметила я. – Было бы странно, если бы ты за меня не волновался.

– Да, но… я столько всего наговорил Калебу. Останься я с ним наедине – я бы его прибил.

Я засмеялась:

– Не сомневаюсь. Но теперь все позади.

Он коснулся моей щеки.

– Ты не представляешь, как ты прекрасна, когда счастлива. И я понимаю, что это благодаря ему.

Я залилась краской и поджала губы.

– Ага.

Он вздохнул и отстранился.

– Как прошла служба?

– Кхм… нормально.

– Мне жаль, что так все случилось.

– Ничего, – поспешно сказала я и взглянула на бабушку. – А вы пойдете со мной по магазинам? Мне нужно новое платье.

– Черта с два, красотка! – Она смерила меня взглядом. – Я сама тебе его сошью. И Линн с Фионой тоже.

– Вы точно не успеете сшить по платью для…

– Ты во мне сомневаешься? – Бабушка подняла бровь.

– Н-нет, м-мэм, – запинаясь, пробормотала я.

– Хорошо. – Она посмотрела на Биша. – Вон отсюда, пухляш. У девочек много работы.

Биш засмеялся и ткнул в себя пальцем:

– Полагаю, «пухляш» – это я?

– Ну, в этой комнате больше ни у кого руки не торчат из рукавов, как сосиски из теста, верно?

Он снова засмеялся:

– Да, мэ-эм.

Он повернулся к Джен и, вместо того чтобы просто помахать и сказать «пока» (ведь он не из тех, кто любит публично лобызаться!), удивил нас всех: подошел к ней, приподнял ее подбородок и поцеловал. Когда Джен мягко улыбнулась, он сказал:

– Скоро увидимся.

Она кивнула.

Биш взял Марию за руку и вновь повернулся ко мне.

– Мы пойдем в гости к папе. Придешь сегодня на ужин?

– Да, – ответила я. – Как только Калеб вернется с собрания. У папы и встретимся.

Он кивнул и улыбнулся уже всем нам:

– Дамочки, до скорого!

– Пока, – попрощалась Джен, глядя, как он уходит.

Несколько секунд все молчали. Потом я наконец взглянула на Джен – она боролась со слезами. Рэйчел крепко ее обняла.

– Мамуль, – прошептала Джен. – Я больше не гадаю, каково вам с папой. Теперь я знаю.

– Дженна, милая моя, я всегда на это надеялась. – Рэйчел очень женственно всхлипнула. – Я всегда надеялась, что ты это испытаешь. Биш такой…

– Знаю, – подхватила Джен. – Он волшебный.

Я поморщилась.

– Так, давайте только не забывать, что он мой брат.

Все засмеялись, и тут в комнате загремела песня «Имеджин Дрэгонс» – «Радиоактивный». Рэйчел вынула телефон из кармана и ответила:

– Да, зайка… Нет, все хорошо. Мы с Дженной просто болтали… о том, что она наконец-то запечатлелась. – Она улыбнулась Джен. – Да, честное слово. Прости, что напугала.

Я слышала голос Питера у Рэйчел в голове. Он сказал что-то вроде: «Потом получишь по одному месту». Я, не сдержавшись, ахнула. Рэйчел захихикала и сообщила:

– Питер, Мэгги в комнате.

Он с легким смущением засмеялся и попросил передать мне и Калебу, чтобы мы завтра к нему заглянули, и попрощался.

– Хорошо. Люблю тебя, мой сладкий.

Он сказал, что тоже ее до умопомрачения любит. Я улыбнулась и тут же отвела взгляд. Рэйчел прокашлялась.

– Ты же слышала, да?

– Зайти завтра? Да.

– Он звонил меня проведать. Сказал, мое сердце бешено скачет.

– Представляю, – пробормотала я.

Нас перебила бабушка:

– Ну все, хватит уже. Я знаю, мой внучек тот еще мистер Мечта. – Бабушка шлепнула меня по попе. Я уставилась на нее с открытым ртом. – Пора за работу. Раздевайся.

– Зачем это?

– Хочу снять с тебя мерки для платья. Раздевайся!

Рэйчел меня спасла… отчасти.

– Раздевать девочку не обязательно, мама, – вступилась она. – Измерить ее можно и так.

– О, я знаю. – Бабушка указала на меня. – Но посмотри на ее мину! Ха! Эк ее скрючило-то, а? Мечтала это увидеть!

Она продолжила надо мной гоготать, но я не противилась: бабушка есть бабушка.

Несколько следующих часов мы снимали мерки и разглядывали платья в Сети, показывая бабушке, какие нам нравятся. К платью Фионы она решила приступить попозже.

Вскоре вернулся Калеб, и мы поехали к папе.

– Входите! – пропела Фиона, лихо распахивая дверь.

Я пошла вперед, а Калеб двинулся следом, держа ладонь на моей пояснице. Я была приятно удивлена переменами в доме. Судя по всему, Фиона занялась его убранством.

– Ой божечки, Мэгги! Клянусь, ты с каждым разом становишься все красивее!

– Спасибо, – сказала я и обняла ее, пытаясь преодолеть смущение.

Тут пришел папа.

– Крошка моя, – вздохнул он.

Я встала на цыпочки и повисла у него на шее. Он засмеялся, уткнувшись в мои волосы.

– Я очень рад, что ты тоже по мне соскучилась. – Он чуть отклонился и поцеловал меня в лоб. – Джен и Биш уже тут: всех в столовой ждут. Ой, прямо в рифму!

Я засмеялась.

– Я рада, что ты не меняешься, пап.

– Уже не исправишь. К счастью. – Отец улыбнулся и освободил одну руку для Фионы, которая охотно к нему подошла. А потом из кухни прибежала Мария и повисла у него на другой руке. Было видно, что папе с ними обеими хорошо и спокойно.

Я почувствовала, как сердце у меня сжимается от счастья.

– Согласна, – сказала я. – Пойду поговорю с Бишем, а потом приду помочь на кухне.

– Правда? – обрадовалась Фиона. – Я ужасно готовлю. А твой папа говорит, ты отлично делаешь макароны с сыром.

– Это наглая ложь! – объявила я.

Рэйчел засмеялась и повернулась к папе, а потом мы вместе отправились в столовую. Я открыла потайную дверь и застыла на месте. Калеб врезался мне в спину. Я вылупила глаза: Джен сидела на рояле, а Биш стоял у нее между коленей и, точно самый голодный человек на Земле, присосался к ее губам…

Глава 10. Калеб

– Ой-ой! – выпалил я и, отвернувшись, схватился за волосы.

Парнишка усадил мою сестру на рояль и теперь пытался зацеловать ее до смерти. Запечатлены они или нет, но вообще-то она по-прежнему моя сестра. Не хочу я на это смотреть.

Я почувствовал, как моей спины коснулась Мэгги. Похоже, она тоже отвернулась от такого распутства. Меня передернуло от отвращения, и я попытался подумать о чем-нибудь другом. Мэгги захихикала и развернула меня лицом к себе.

– Ну и что тут смешного?

– Да ладно тебе, это смешно.

– Ни капли.

– Ты же знаешь, что мы им в этом деле дадим фору, – сказала она и укусила меня за подбородок. – Правда же.

– Но я тебя терзаю только наедине, – тихо сказал я.

– Эй, – позвал Биш, и мы повернулись к нему. На его лице читалась досада. – Простите. Мы не слышали, как вы вошли.

– В следующий раз попробую чем-нибудь погреметь, – пошутила Мэгги.

– Позовем оркестр, – съязвил я.

Джен тихо засмеялась.

– Заткнитесь. – Она вздохнула, убрала волосы за уши и прибавила: – Вы же понимаете.

– Ага, – согласился я и сжал ладонь Мэгги. – А еще теперь я знаю, что значит быть братом и видеть такое. Биш, приятель, теперь я тебя прекрасно понимаю.

– Ага, – сказал Биш и глубоко вздохнул. – Послушай, Калеб, я знаю, мы начали не с той ноги, и все по моей вине. Теперь я понимаю, каково это – так друг в друге нуждаться и странно себя чувствовать… Беспомощным в собственном теле. Простите меня за то, что я держал вас в ежовых рукавицах. Особенно тебя, Калеб. Не секрет, что ты мне никогда не нравился.

– Да уж. – Я засмеялся. – Да. Не парься, приятель. Я понимаю.

– Все готовы ужинать? – Фиона заглянула в комнату и улыбнулась. – Я приготовила жаркое.

– Да, мэ-эм, – ответил я и потащил Мэгги за собой.

Ужин прошел легко и непринужденно. Все болтали, как обычно: даже не скажешь, что за столом сидят не только особо «одаренные», но и глава клана с предводительницей целого народа. Несмотря на это, все было вполне обыденно.

Мэгги улыбалась, радуясь тому, что все стало как прежде. В целом.

А потом она вдруг огорошила всех своим предложением жениться в один день. Фиона сначала пролепетала что-то про устои и порядки, но в конце концов согласилась, что пора все менять и начать можно со свадьбы. Когда Мэгги сообщила Фионе о том, что бабушка сошьет для нее платье, Фиона вдруг разревелась. Мэгги обрадовалась, увидев, как папа у всех на глазах непринужденно утешает свою нареченную. Он всегда был хорошим мужем. Даже для мамы Мэгги, которая совсем его не ценила.

А потом позвонили в дверь. Я решил, что это Кайл и Линн наведались в гости. Биш сказал, что откроет, и убежал. Но тут в сознании у любимой я услышал мысли нашего незваного гостя.

Мэгги предостерегающе взглянула на отца, а затем вскочила со стула и пошла встретить женщину, разрушившую ее жизнь.

Сердце Мэгги громыхало, как рассерженный барабан. Я сжал пальцами ее запястье, посчитал ее пульс.

Мэгги пошла в прихожую к матери и Бишу. Джим, понятия не имевший о происходящем, по-прежнему сидел за столом, гадая, что же случилось.

Я боялся себе представить, какой переполох учудит Сара, когда встретит Фиону…

Мы повернули за угол, и я взял Мэгги за руку. Перед нами предстала она во всей своей разрушительной красе.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Мэгги. В ее голосе звучал неподдельный холод.

Сара опустила голову.

– Я хотела снова с тобой увидеться, но попала в аварию. В больнице лежала. Врачи звонили твоему отцу, но он не захотел ко мне ехать, – пробубнила она и приоткрыла глаза, чтобы убедиться, что мы слушаем. Выглядело это, признаться, жалко. – Он ведь не сказал тебе, что я там, да? Я же знаю, что ты бы приехала… Вот я и решила прийти сама.

– С чего ты взяла, что кто-то из нас бы приехал? – поинтересовалась Мэгги.

– А почему нет?

– Ну-у, не знаю, – мягко протянула Мэгги. Слишком мягко. – Может, потому, что ты разрушила сначала папину жизнь, а потом и мою? Врала всем напропалую? Изменяла папе и лгала Хэддоку?

Ее мать вытаращила глаза. А потом из-за угла показались Джим с Фионой, Сара уставилась на них. Джим резко остановился. Мэгги мысленно напомнила себе, что Джим не знает, что он ей не отец, а потому надо держать себя в руках, чтобы не сболтнуть лишнего от ярости.

Он покосился на Фиону (она была девушкой умной и сразу догадалась, что к чему), а затем перевел взгляд на Сару.

– Сара, что ты здесь делаешь? – быстро спросил он.

Я увидел, как Фиона морщится от одного ее имени. Я тоже поморщился. Положение, мягко говоря, щекотливое.

Джим прикоснулся к руке Фионы и утешающе погладил ее.

– Прости, – прошептал он.

– Прости? – взвизгнула Сара. – За что? Это мой дом!

– Не твой, мам, – сказала ей Мэгги. Она вздохнула и тут же поникла, что называется, сдалась без боя. Я встал за ее спиной и положил ладонь ей на бок, под майку. Я заметил, как Мэгги вздохнула: ей передалось мое спокойствие. – Мам, ты не имеешь права вот так запросто сюда заявляться!

– Она права, Сара, – заговорил Джим и слегка загородил Фиону от свирепого взгляда Сары. – Ты здесь больше не живешь. Коробки с остатками твоих вещей в гараже. Можешь их забрать.

Она вскипела:

– Ты не можешь отнять у меня дочь! Она еще несовершеннолетняя.

– Мне недолго осталось, – пробормотала Мэгги.

– Хочет Мэгги с тобой видеться или нет – дело ваше, но в этом доме тебе места больше нет.

– Я думала, ты ни с кем не встречаешься, – нахохлилась она.

– Я не… знаешь что? Это больше не твое дело, Сара, – тихо, но строго заявил Джим. – Что ты здесь делаешь?

– Я же говорю. – Сара тряхнула волосами и поморщилась. – Я пришла, потому что вы не пришли. – Она закатала рукав и выставила руку всем на обозрение. – Видали? Мне четыре шва наложили.

– Ого, – с горечью произнес Биш.

Я про него почти забыл. Все повернулись к нему. Джен стояла рядом, держась обеими руками за его предплечье. Она поджимала губы, как делала всегда, когда сердилась. Биш продолжил:

– Целых четыре шва!

Несколько долгих секунд он рассерженно смотрел на Сару, а потом потянул Джен за собой и покинул прихожую. Мне хотелось схватить Мэгги и сделать то же самое. Эта женщина причиняла ей боль.

Я крепче сжал пальцы на боку Мэгги, напоминая ей, что я рядом.

– Зачем ты пришла? – опять спросил Джим.

Сара вздохнула.

– Слушай, на Рождество, когда Мэгги было пятнадцать, я подарила ей платиновый браслет моей тети. Он мне нужен. Мне ведь его тетя подарила. Она бы хотела, чтоб он был у меня.

Мэгги усмехнулась и вышла. Я закрыл глаза и ждал. Я, как, вероятно, и все, прекрасно понимал, что она сейчас сделает.

Совсем скоро Мэгги вернулась и положила браслет на протянутую матерью ладонь.

– А теперь оставь меня в покое.

И на этот раз я увел ее из прихожей. Я не мог больше стоять и смотреть на все это. Тащить любимую насильно не пришлось: она добровольно мне подчинилась.

Как только мы переступили порог кухни, я повернулся к Мэгги и заключил ее в объятия.

– Ох уж эта женщина, – только и смог вымолвить я.

– Ага, – согласился Биш, и я, глянув в его сторону, обнаружил, что он сидит за столом и держит на коленях Джен. Она утешала своего нареченного так же, как и я свою.

– Ох уж эта женщина.

Мэгги покосилась на брата. Она открыла было рот, собираясь извиниться за нее и объяснить, что та не заговорила с ним (снова!) не по его вине… Но потом все же промолчала. Не стала даже пытаться.

– Пустяки, – сказал ей Биш. Он безмолвно похлопал Джен по ноге, чтоб она позволила ему подняться. Потом подошел к Мэгги и взъерошил ей волосы. – Ты у нас всегда была миленькой дочуркой.

– Я ее не понимаю, – сказала ему Мэгги. – Дело вовсе не в тебе, Биш. Правда.

– Не буду я больше об этом переживать. – Он выпрямился и глубоко вздохнул. – А как насчет… – Он замолк, потому что в кухню вошла бледная Фиона. Она оперлась о дверной косяк, будто еле держалась на ногах.

Моя милая Мэгги поспешила ей на помощь.

– Смотри, Фиона. – Она подняла айфон, который я ей подарил, и понажимала пальцем на экран, пока не нашла то, что искала. – Видишь? Правда, чудесное?

У Мэгги в мыслях я увидел сайт с платьями, которые она разглядывала с бабулей. Любимая показала Фионе какое-то платье, и я отгородился от изображения, на случай если это платье Мэгги. Казалось, Фиона была рада ненадолго отвлечься, однако когда в комнату вошел Джим, она сразу к нему повернулась. Джим не стал притворяться, что никакой неловкости и не случалось, а сразу перешел к делу:

– Ну наконец-то мы со всем этим покончили. Кто хочет пирог?

Тем вечером, пока мы ехали в пикапе домой, Мэгги наконец пришла в себя. Она даже на полчаса позабыла об этой женщине.

– Значит, у бабули все прошло хорошо?

Она улыбнулась и погрозила мне пальцем:

– Нет-нет-нет.

Я засмеялся.

– А у тебя как прошло? – спросила Мэгги, но я тут же почувствовал, как она рыщет в поисках ответов, и молча ей поддался.

Она увидела, как мы с папой ехали к Кайлу: папа не мог усидеть на месте и волновался, потому что я стал главой клана; я тоже волновался и не мог усидеть на месте – потому что я стал главой клана… А потом все вокруг улыбались и мило со мной болтали… потому что я стал главой клана.

Каждый раз, когда кто-нибудь хлопал меня по спине и говорил взглядом, мол: «Ты справишься, приятель!» – я чувствовал волнение в груди. Все были во мне почему-то уверены. Никто, кроме меня, не опасался, что я напортачу.

Поэтому я предстал перед своей семьей и начал собрание так, как полагалось: положил перед собой на стол предмет и объявил собрание открытым. Предметом было то, что на церемонии Воссоединения в Лондоне отдал мне отец, когда вынужденно уступил бразды правления. Главы кланов обязаны хранить предмет при себе: это символ, который означает, что они всегда начеку и готовы пойти на все, чтобы защитить свой народ. На собрании предмет служил главе клана напоминанием о его обязанностях. Предмет нашего клана – старая шестеренка.

Пока Мэгги смотрела мои воспоминания, я потянулся в карман джинсов и погладил пальцами грубый металл.

Мэгги наблюдала за тем, как мне рассказывали обо всех наших семейных заботах, требовавших внимания; видела, как я откинулся на стуле и терпеливо выслушивал, что я теперь глава дома и что наконец-то в компании Джейкобсонов работает настоящий мужчина; потом заикнулись было о моей первой брачной ночи…

Тут вмешался папа, но парни успели отколоть пару шуток. Я просто посмеялся.

А потом мы перешли к делу: к тому, где же Маркус и как его искать.

Я схватил пальцы Мэгги и мягко их сжал. Потом рассказал о том, что мы решили.

– Мы его отыщем. Идти будем по очереди – и обыскивать все и вся. Папа уже прочесал дома и весь наш участок. Его нигде нет. И остальных тоже. Мы понятия не имеем, сколько их, но не остановимся, пока всех не найдем.

– Я тебе верю. – Мэгги сглотнула и опустила глаза. – Я лишь надеюсь, что еще не слишком поздно.

– Нет, – уверил ее я. – Я полностью доверяю твоему Дару.

– Мне пока так ни разу и не удалось предотвратить свои видения. Я знаю, знаю, ребята должны были постигнуть Взаимообладание, иначе сошли бы с ума. Но что, если судьбе это только на руку? Что, если мы теперь не сможем ее остановить?

Я поглядел направо, а затем проехал две полосы и остановился на аварийной, не обращая внимания на сигналившие мне вдогонку автомобили. Я поставил машину на ручник и повернулся к ней.

– Если ты веришь в меня, значит, веришь и в себя. Потому что я брошу все силы на то, чтобы то видение не сбылось.

Мэгги кивнула:

– Я так хочу верить, что все будет хорошо. Так хочу… Я попытаюсь…

– Мы найдем Маркуса, да и любого из Уотсонов, кто захочет поиграть, и надерем им задницы. – Я широко улыбнулся, мысленно умоляя ее мне поддаться, дать себя успокоить.

Она покачала головой:

– Ты такой слащавый.

– Тебе моя слащавость нравится.

– Ты мне нравишься в любом виде, – нежно сказала Мэгги, а в ее глазах между тем читалась просьба сделать так, чтобы все прошло.

Я медленно приподнял ее подбородок и на секунду прижался губами к ее губам, а потом к подбородку.

– Хватит уже волноваться, достойна ты или нет, – прошептал я, касаясь ее кожи.

Мэгги глубоко вздохнула.

– Ты была для всего этого рождена: для этого призвания, для этой жизни, для меня.

Любимая чуть отстранилась и взглянула мне в лицо. Она смотрела сосредоточенно, будто очень сильно хотела мне поверить.

– Я была для этого рождена, – повторила Мэгги. – Для тебя.

– Именно так, – подтвердил я, но вырвалось у меня что-то похожее на рык.

Она криво улыбнулась, а это значило, что я и правда зарычал, и ей это понравилось.

– Отвези меня домой, Джейкобсон.

В груди у меня что-то зарокотало. Я свернул обратно на шоссе и погнал к своей квартире. Кайл и Линн решили остаться еще на одну ночь. Мы пожелали им спокойной ночи и сразу же пошли в кровать. И хотя мы оба заснули не сразу, мне нравилось просто лежать, пока пальцы Мэгги рассеянно танцевали по моей коже.

Мэгги думала о том, что должна сделать, о том, как найдет ублюдка, который мешал ей жить. Но как бы ни блуждали ее мысли, она всегда возвращалась к одному…

Я. Она. Босые ноги. Красное платье.

– Я сварила кофе! – прозвенела Линн, когда я вышел в коридор.

Я поглядел на нее и сощурился.

– У тебя никогда, что ли, батарейки не садятся, Линн?

– Не-а, – ответила она и склонила голову набок. – Это моя фишка.

– Похоже на то, – согласился я и, засмеявшись, взял у нее кружку. – А где Кайл?

– В душе. А где наша Провидица? – прощебетала она и ухмыльнулась.

– Тоже. Надеюсь, Кайл не крадет у нее всю горячую воду. – Я глотнул кофе, которым Линн меня угостила, и чуть не подавился.

– Что? – поинтересовалась она. – Я отлично варю кофе!

– Просто горячо, – солгал я.

– Эй! – донесся крик Кайла с другого конца коридора. – Вырубите воду! Вы мне сейчас отморозите всю…

– Мэгги в душе! – перебил я. – Ты в отличие от нее здесь не живешь, так что скажи спасибо, что мы тебя вообще в душ пустили!

– Ого! – проворчал Кайл. – Каким же ты стал зазнайкой! – Он хлопнул дверью, и Линн укорила меня взглядом за то, что я пристаю к ее нареченному.

Она прошла в кухню и достала из холодильника сливочный сыр.

– Булочку? – предложила она и, положив одну на тарелку, пульнула ее ко мне через весь стол.

– Спасибо. Вы что, в магазин сходили?

Она слизнула сыр с пальца.

– Я просто кое-что купила.

– Вы можете пожить здесь до выходных, пока мы не поженимся, – предупредил я, – но потом…

– А что там с домом, который ты купил для Мэгги? Разве вы не туда поедете?

– Все не так просто.

Она замерла и уставилась на меня.

– Но Кайл сказал, что это очень-очень важно! Что иначе даже могут отложить свадьбу. Ты ведь купил ей дом, так?

Я промолчал и посмотрел на Линн.

– Ну все, Линн, хватит. Я все улажу.

Она тут же выкинула из головы мои заботы и вздохнула.

– Я уже не могу ждать. Хочу поскорее увидеть, где мы будем жить. Кайл, разумеется, все держит в секрете, но он пообещал мне розовую кухоньку.

– Розовую кухоньку? – повторил я. – Серьезно?

Она ухмыльнулась.

– Розовый – это цвет неповиновения.

Я засмеялся.

– Хорошо, Линн, как скажешь.

– Ты рассказала ему о розовой кухоньке? – спросил Кайл и, натянув футболку, чмокнул Линн в щеку. – Ему нельзя ничего рассказывать. – Он облокотился на стол, откусил булочку у нее в руке и заговорил с набитым ртом: – Он женится на предводительнице нашего народа. А ты вообще-то не должна ничего знать о будущем доме.

– Ой, да ладно. Он никому не расскажет. К тому же, – в глазах у Линн блеснул лукавый огонек, – у него и своих секретов навалом. Правда, Калеб?

– Ш-ш! – прошипел я, когда Мэгги мысленно мне сообщила, что почти оделась. – Говорю же, я все улажу.

Потом пришла Мэгги. Я улыбнулся. Она надела светло-голубую майку и ожерелье с подвесками, которое подарил ей папа. А еще снова те джинсы, на которые невозможно не пялиться. Ага. Те самые.

Она подошла ко мне и поцеловала в щеку, а потом протиснулась и встала между мной и столом.

– Как делишки? – спросила она у всех.

Семь умножить на два, плюс четырнадцать, минус три, умножить на пять равняется ста двадцати пяти.

Корень квадратный из ста восьмидесяти четырех равняется тринадцати целым пятидесяти шести сотым.

Мэгги поглядела на меня.

– Ты чего это считаешь?

– Ничего. – Восемьдесят девять разделить на шесть равно четырнадцать целых восемьдесят три сотых.

– О чем это вы тут болтали? – спросила она, хотя прекрасно знала о чем.

– Ни о чем, – ответила Линн и поспешно схватила чашку. Потом налила в нее кофе, спросила: – Кофе? – и протянула Мэгги.

– Да, можно. – Мэгги немного отпила, и я поморщился, почувствовав вкус через нее. (Ну вот, пришлось мне дважды пробовать это отвратительное пойло.) – Фу! – вырвалось у нее. – То есть м-м-м!

Линн насупилась, а мы засмеялись.

– Ладно тебе. – Кайл притянул ее к себе. – Я в любом случае терпеть не могу кофе, поэтому со мной можешь об этом не беспокоиться.

У меня зажужжал телефон, сообщая о новой эсэмэске. Я достал его, пока Кайл и Линн омерзительно друг с другом сюсюкали. Сообщение было от папы: «Мама велела привести Мэгги к бабушке на примерку. А ты в это время можешь как раз помочь мне в офисе».

Я вздохнул. Пора ему признаться, что я не собираюсь становиться архитектором. Вообще я хотел подождать и рассказать ему уже после свадьбы, но теперь засомневался.

Я передал Мэгги сообщение. Она предложила Линн и Кайлу поехать с нами, а ей лично – вместе заглянуть к бабушке. У Кайла глаза на лоб полезли, а Линн взвизгнула и восторженно ее обняла.

Кайл спросил у меня, точно ли я не против, чтобы они поехали с нами.

– Конечно, нет, – ответил я. – Так мы сразу покажем, что правила игры меняются не на шутку.

– Наверно.

– Если ты, конечно, сам хочешь.

– Шутишь? – Он положил руку мне на плечо. – Друг мой… – Он улыбнулся и покачал головой. – Разве не об этом мы мечтали с самого детства?

– Ага. – Я улыбнулся. – Когда ты еще запал на ту девчонку из клана Константинов.

Кайл пихнул меня и отошел, усмехаясь.

– Да как ты смеешь!

– Смею-смею! – Я изобразил девичье лицо и похлопал ресницами. – Ох, Кайл, покажи-ка мне снова свои мускулы!

– Заткнись, приятель, или ты покойник! – прогоготал Кайл.

Я обежал стол и спрятался за Мэгги.

– Ох, Кайл!

Он бросился вперед, но я пригнулся, и Мэгги, зажатая между нами, захихикала.

– Я обожаю твои волосы! – продолжал поддразнивать брата я. – А ты отведешь меня на крышу, Кайл?..

Он потянул руку Мэгги за спину, и я почувствовал, каким сильным он стал после Возвышения. Но и я не отставал. Я дернул Кайла в сторону и прижал спиной к стене. Он ударил меня в живот с такой силой, что я охнул, а потом обвил руки вокруг моего живота и попытался повалить.

Пока мы устраивали кухонные бои, девочки над нами хихикали. Столько воды утекло, и только теперь я вновь почувствовал, что Кайл – мой двоюродный брат.

Позже, когда я подбросил Мэгги и Линн к Кайлу домой, где их ждала бабушка, мы с Кайлом отправились в офис к папе и дяде Максу, «поработать». Кайл был вне себя от счастья, а вот я – нет.

Поднявшись по лестнице, я вздохнул и помахал охраннику Рику, тетушке Сью, которая работала здесь секретарем, и другим родственникам. Когда я постучал, папа и дядя Макс над чем-то работали. Папа поднял взгляд и улыбнулся. Черт, как же не хочется его разочаровывать. Я вздохнул.

Ну все, время пришло.

Глава 11. Мэгги

Надо отдать бабушке должное: несмотря на старость и трясущиеся руки, она уколола меня булавками только трижды. Забавно, что после первого раза Калеб тут же позвонил, проверяя, все ли у меня хорошо, а после третьего – заворчал в трубку, чтобы бабуля была поосторожнее.

Позже он спросил, сможет ли Биш отвезти нас с Линн домой, и пояснил, что Питер припахал их с Кайлом разгребать бумаги. С Бишем я договорилась. А еще попросила завезти меня к папе, чтобы я кое-что забрала. К счастью, папы с Фионой дома не оказалось. Отец расстроился бы, заметив, как я уношу свои вещи из семейного гнезда.

Я решила, что, раз уж мне выпала минутка без Калеба, нужно заняться ужином. Я позвонила Рэйчел, узнала у нее рецептик полегче и попросила Биша подбросить меня в магазин за ингредиентами. Линн сказала, что вечером они с Кайлом хотят выйти проветриться. Я же решила провести вечер с Калебом.

Довезя нас до дома, Биш вместе с Джен поехал к Питеру. Я бросила свою огромную, набитую шмотками сумку на стул у Калеба в комнате (ибо понятия не имела, что еще с ними делать) и пошла принять душ. И хотя в одежке Калеба мне было так уютно, будто она меня обнимает, я все же соскучилась по своим собственным тряпочкам.

Как только мы услышали скрип ключа в замочной скважине, Линн понеслась встречать Кайла, а я осталась у плиты – помешивая свое варево.

Вскоре у меня за спиной возник Калеб.

– Ты приготовила ужин? – спросил он, глядя мне через плечо и принюхиваясь. – Пахнет вкусно.

– «Пастуший пирог», – обернувшись, объяснила я. – Рецепт твоей мамы. Она дала мне пару подсказок.

– Уверен, будет объедение, – пробормотал Калеб и поцеловал меня сначала в шею, а затем в губы. – Успела сегодня еще чего-нибудь сделать? Свадебного.

– Бабушка закончила подшивать мое платье, – сказала я и вздохнула. – Оно невероятно красивое.

– Жду не дождусь тебя в нем увидеть, – ответил он хрипло. – А пока хватит и твоих фруктовых шортиков. – Калеб сжал ладони у меня на бедрах. – Значит, сегодня с бананами?

– Ага, – выдохнула я, когда он придвинулся ближе. – Я слышала, ты их обожаешь.

– Если честно, Мэгги… – Он замер, и теперь тела наши разделяли лишь хлопок и джинса. – …Я их и правда обожаю.

А потом ужин был забыт.

Калеб меня поцеловал, поднял меня на руки и понес прямо в кровать. Он даже не снял обуви, а сразу завладел моими руками, прижав их к пледу. Наконец-то я получала то, что хотела.

Я гадала: у всех ли Взаимообладание проходит одинаково? У меня возникало ощущение, будто я тону, а потом резко всплываю на поверхность. И когда я впускала Калеба в свое сознание, позволяла ему поглощать меня изнутри, мое тело начинало петь, по коже ползли мурашки… Мы разрешали своим сознаниям брать над нами верх, но Калеб в это время ни на секунду не отрывал своих губ от моих. Вихри энергии, всегда нами ощутимые, всегда готовые вырваться наружу, теперь кружили вокруг. Казалось странным видеть их в новом месте, наблюдать, как их свечение зажигает окружающие предметы, представляет их в новом свете…

Когда они погасли и мы успокоились, Калеб перевернулся на спину и притянул меня к своей груди, пытаясь восстановить дыхание. Потом причесал мои волосы пальцами.

– Твой план сработал, да? – засмеялся он. – Все у нас теперь по-домашнему, а ты еще и в этих шортиках. О, банановые шорты…

– Ты меня раскусил.

Мы широко друг другу улыбнулись.

– Так как все прошло с папой? – Я вопросительно на него посмотрела. – Все уладили?

– Я ему не сказал. Я хочу поговорить с ним и мамой одновременно, а она сегодня весь день была занята. Завтра к ним поедем. Я в любом случае должен помочь папе с собеседованием. Придет новый охранник. – Калеб сглотнул, и я ему посочувствовала. Бедный Рэндольф. – Не волнуйся. Все будет отлично.

Я кивнула.

– А что, с бабулей все и правда прошло хорошо? Она к твоему мнению прислушалась? Я же знаю, как она любит…

– Все прошло шикарно. – Я подняла голову и взглянула на Калеба. – У нее золотые руки.

Он улыбнулся:

– В детстве она связала мне варежки. Но я все время стеснялся их носить.

Я усмехнулась.

– Она тебе собственноручно их связала, а ты не носил?

– Она вышила на них снеговичка Льдышку, детка. Проклятого Льдышку, понимаешь?

Я попыталась сдержать смех.

– А разве тебе он в детстве не нравился?

– Ну не в четырнадцать же лет!

Тут-то я и захохотала. Он улыбнулся, дожидаясь, пока я успокоюсь.

– Она любит для каждого что-нибудь сделать. Это ее фишка.

– Интересно, какая фишка будет у меня, – задумалась я. – А я еще даже не решила, какую выбрать специализацию в универе.

– «Прекрасной предводительницы народа» в списке нет, уж прости. Тебе достанется что-нибудь пресное вроде биологии или экономики в предпринимательском деле.

Я захихикала и, приподнявшись, чмокнула его в щеку.

– А теперь не хочешь отведать моего превосходного ужина и посмотреть кино?

– Читаешь мои мысли. – Калеб уселся поудобнее, прижав меня к себе и поцеловав в губы. – Спасибо тебе. Если меня каждый вечер будет ждать вот это, я стану самым счастливым человеком на свете.

Я улыбнулась и повела его в кухню. Мы поели и посмотрели какое-то отвратное реалити-шоу, посмеиваясь над его участниками. Последнее, что я помню, – как Калеб нес меня в кровать, как касался щеки своим колючим подбородком, а потом – как меня окружило привычное тепло и я умиротворенно провалилась в сон.

* * *

– Пап! Мы пришли! – прокричал Калеб, открывая дверь. – Бэлла!

Собака вприпрыжку выскочила из-за угла и подлетела к Калебу. Он присел на корточки и замурлыкал:

– Боже мой! Посмотрите на мою девочку! Как ты выросла!

Я наблюдала за ними с удивленным восхищением.

– А у себя в квартире ты держать собак не можешь?

– Могу, но приходится оставлять ее здесь, потому что я постоянно в учебном центре. – Он выпрямился. – А потом кое-кто отнял у меня все лето, поэтому… – Калеб улыбнулся и притянул меня к себе. – Однако, возможно, совсем скоро мы сможем забрать ее с собой.

Он намекал на наш общий дом. Я посмотрела в его голубые глаза, но он не прибавил больше ни слова. Я кивнула, давая понять, что всеми руками за. Потом почесала шею Бэллы и последовала за нареченным.

– Так, – сказал он, останавливая меня в коридоре. – Давай объясню, как не потеряться в коридорах. – Калеб указал на пол в углу. – Видишь плитку?

Я кивнула. Плитка была разноцветной, но никакого узора не составляла: разные оттенки зеленого и коричневого шли вперемежку.

– Смотри, видишь, вон там в углу бежевая плитка? А вон там – зеленая? Бежевые приведут тебя в западное крыло дома, где находятся моя комната и гостиная. Коричневые приведут в заднюю часть дома, где кухня и столовая. А зеленые поведут тебя кругом.

Я с сомнением взглянула на Калеба. Звучало не слишком сложно. Ничего замысловатого – разве что извилистых коридоров больно много: такая на первый взгляд путаная, но на деле – хорошо продуманная сеть.

Калеб повел меня по коридору маршрутом зеленых плиток и, к моему удивлению, вернулись мы туда же, откуда начали.

– Так странно.

– Ага. Папа – гений.

– Точно, – шутливо подтвердил Питер. Обернувшись, мы увидели, что он над нами посмеивается. – Спасибо, что заметили.

– Привет, пап.

– Привет, сынок. – Питер приветливо мне улыбнулся. – Ну что, так и будешь стоять столбом или все-таки обнимешь свекра?

Я засмеялась:

– Неплохое предложение.

– И мне нравится, милая.

Он приобнял меня за плечи и повел по коридорам с бежевыми плитками по углам. Калеб вместе с Бэллой плелся позади нас.

– Так что вы хотели нам рассказать?

Мы зашли в столовую.

– Э-э… – Я покосилась на Калеба. Он вопросительно смотрел на отца.

– Вчера я почувствовал, что что-то не так, Калеб. Я решил, это Мэгги хочет с нами что-то обсудить. Вероятно, по поводу ее друзей. – Он нахмурился. – Но, судя по вашим лицам, нет.

– Пап, а где мама? – мягко спросил Калеб и, взяв меня за руку, усадил рядом с собой на диван.

Я услышала, как Питер мысленно ее зовет и Рэйчел отвечает, что будет через минутку.

– Сейчас придет. Вы там как?

– Все хорошо. Мы просто хотели с вами кое о чем поговорить.

Питер кивнул и погрузился в задумчивость.

На краю стола стояла хрустальная чаша. Гадая о цели нашего визита, Питер еле заметно подвигал пальцами – вперед-назад, и чаша, подчинившись его способности, тоже послушно зашевелилась.

Потом в комнату вошла Рэйчел, и после приветственных объятий и чая Калеб перешел к делу.

Он все объяснил: чем желает заниматься, как собирается открывать новые учебные центры, но не хочет заниматься архитектурой. Питер слушал. Рэйчел с опаской поглядывала то на него, то на сына. Питер молчал, а это ой как странно. Казалось, будто он вообще ни о чем не думал: его мысли точно встали на паузу, сознание словно выключилось.

Но потом оно включилось, и я услышала его ответ прежде, чем он произнес:

– Калеб, ты же знаешь, что я всегда ценил твою предприимчивость. Решение начать такую компанию с нуля заслуживает всяческих похвал. – Тяжелая пауза. – Но я всегда полагал, что это временно. Всегда полагал и хотел, чтобы ты пришел работать ко мне, в нашу фирму. А теперь я узнаю, что ты этого не хочешь, сынок, и я удивлен. Прежде ты ничего мне об этом не говорил.

– Знаю. По правде сказать, если бы я не встретил Мэгги, то почти наверняка остался бы в фирме, – сказал Калеб и поспешил прибавить: – Не потому, что это ее затея или вина, просто она помогла мне осмелиться на то, что я по-настоящему хочу. Теперь решения я принимаю не один, а она верит, что я справлюсь.

– Верю и я. – Питер кашлянул. – Я верю, что ты справишься. Вопрос не в этом. А в том, что работать в фирме – значит соблюдать нашу традицию. Хранить наследие семьи. Я считал, что ты этого хочешь.

– Дело не в том, что я не хочу с тобой работать, пап. А в том, что преподаванием я хочу заниматься больше.

Питер задумался. Мы с Рэйчел молчали. Пускай мальчики разбираются сами.

Наконец Питер негромко заговорил:

– Ты уже мужчина, Калеб, и я не могу указывать тебе, что делать. Не буду лгать: я не в восторге от твоего решения, – но я поддержу тебя, как всегда. Ты никогда меня не подводил. Раз ты того хочешь – так тому и быть.

Калеб вздохнул: гора с плеч…

– Спасибо, пап.

– Что бы я ни сказал, ты бы все равно сделал по-своему, – вслух рассудил Питер и распахнул руки, приглашая жену в свои объятия. Рэйчел перебралась к нему; они несколько секунд смотрели друг на друга, а потом вновь взглянули на Калеба. – Прав я?

Калеб криво усмехнулся:

– Так точно, сэр.

Питер кивнул и улыбнулся.

– Так я и думал. Ты всегда был бунтарем. И та звездочка у тебя на плече… – Он окинул Калеба выразительным взглядом. – Пошел в пловцы, а не в футболисты, ушел у Кайла с выпускного, когда все тебя ждали… – Он вздохнул. – Но, признаю, все у тебя в итоге получилось.

– Да, сэр, – прошептал Калеб и, прижав меня к себе, поцеловал в висок. – Получилось.

«Обожаю твою звездную татушку».

Он широко улыбнулся:

– Знаю.

И глядя на эту улыбку, видеть которую мне хотелось всегда, я кое-что поняла: до свадьбы осталось только два дня!

Два. Дня.

А я не просто не написала своих клятв, но еще даже не начала о них думать! Калеб продолжал улыбаться, оставив меня наедине с моей маленькой истерикой.

Я повернулась к Рэйчел:

– Спасибо за рецепт. Я впервые смогла приготовить что-то съедобное.

Она хихикнула:

– На здоровье. Если хочешь, загляни ко мне как-нибудь, я тебя еще кое-чему научу. Моя мама была отличным поваром. Джен тоже старается, но дел у нее по горло: и работа, и Мария…

– С удовольствием!

Питер улыбнулся мне и спросил:

– А ты уже решила, где будешь учиться?

Калеб откинулся на спинку дивана и, закинув ногу на ногу, устроился рядом со мной поудобнее.

– Я же тебе говорил, пап. В этом семестре Мэгги пойдет со мной в универ.

– И ты этого хочешь? – спросил у меня Питер. – Хочешь учиться в Университете Теннесси?

– Да. Я никогда не думала, что поступлю в универ, поэтому спасибо вам большое, что помогли… Я очень благодарна.

– Не за что. Мне приятно было помочь. А уточнил я у тебя, чтобы убедиться, что ты и вправду туда хочешь. Раз уж Калеб не хотел мне сознаваться про работу…

– Хочу. Спасибо, – искренне сказала я. – Жду не дождусь.

Из коридора вышли Джен и Биш.

– Чего ждешь не дождешься?

– Университета, – ответил за меня Питер. – Занятия у нашей Мэгги начнутся в конце следующего месяца.

Я улыбнулась. Нашей Мэгги…

Биш улыбнулся мне в ответ и покачал головой:

– Там не так прекрасно, как тебе кажется, крошка.

– Не порть мне праздник, – притворно проворчала я.

Джен тем временем присела на диван, а Биш облокотился на его спинку.

– А вы что делали, ребята? – спросила я.

Биш и Джен переглянулись, а потом посмотрели на меня.

– Ну… – начала Джен.

А Биш продолжил:

– Мы квартиру искали.

Я почувствовала, как Калеб напрягся и снова заладил решать в уме примеры. Да что это с ним в последнее время творится?..

Я вопросительно на него посмотрела.

«Все отлично, красавица. Просто в голову мне не лезь».

Подумав об этом, он усмехнулся. Боже, как мило. Я повернулась к брату, пытаясь понять, какое Калебу дело до их квартиры, а Биш тем временем продолжал:

– В общем, кажется, гнездышко мы себе нашли. Осталось только… уладить мелочи.

«И раздобыть где-то две проклятые тысячи долларов для банковского взноса».

Пока Питер и Рэйчел болтали о своем первом доме, Джен, подняв голову, посмотрела на Биша.

«Все будет хорошо, мой сладкий. Мы…»

«Нет, не хорошо. Раз уж купить тебе дом я не в состоянии, то уж хотя бы взнос внесу самостоятельно».

Она вздохнула: «Ладно, если тебе так хочется».

«Мне это необходимо. Дженна, я должен о тебе заботиться, хотя бы ради собственного спокойствия. У меня сердце болит оттого, что я не могу тебя обеспечить».

Джен сглотнула.

«Прости. Я не хотела, чтоб тебя мучила…»

Биш нежно коснулся ее щеки и покачал головой.

«Ты не должна за это извиняться. Я бы ни секунды поменять не хотел. Просто разреши мне самому со всем разобраться, ладно? Тогда боль пройдет».

Она попыталась улыбнуться.

«Ладно».

Биш осторожно чмокнул Джен, а затем выпрямился. Питер как раз замолчал, но им с Рэйчел было невдомек, какая тут только что развернулась сцена.

– Ну что ж, – Питер хлопнул в ладоши, – кто проголодался? Давайте все пойдем в «Маглиз»! Я угощаю.

– Ага, – выдохнул Калеб. – Пойдемте.

Мы все вышли и забились в пикап Калеба. Я села в самой серединке джейкобсонского сэндвича: между Калебом и Питером. Калеб усмехнулся над моей мыслью и покачал головой. Пока он держал руку на моих коленях, а Рэйчел наслаждалась песней «Мьютмас», игравшей по радио, мы доехали до города и вскоре притормозили на стоянке.

Калеб помог мне вылезти из своей огромной машины, и я огляделась. Отсюда виднелись озеро и скамейки. Улыбнувшись, я вспомнила наше первое свидание. Свою первую поездку на мотоцикле. Первый обед в «Маглиз». Вспомнила, как в первый раз ревновала. Как Калеб впервые показал мне видение…

Я вздохнула. Казалось, прошла целая вечность.

– Как я в тебя влюбился, – прибавил к моему списку Калеб, обняв меня и положив подбородок на мое плечо.

Я повернула голову и коснулась щекой его щеки.

– Правда?

– Правда. Когда ты понеслась по настилу и вынудила меня броситься следом. Я понял: пиши пропало.

– Ну, я же легкой атлетикой занималась.

– Потому-то я тебя и не поймал. Но ты ко мне вернулась, как мотылек к огню.

– Потому что ты меня обманул! – игриво заметила я.

– Признай, ты просто-напросто не смогла передо мной устоять, – прохрипел Калеб. – Признайся.

– Еще чего.

– Эй! – окликнул нас Биш с порога закусочной. – Вы идете?

– Идем! – крикнула я. – Тебе просто повезло. Я как раз собиралась предложить матч-реванш.

Калеб засмеялся:

– Ой, да ну! Может, в скорости я тебе не ровня, но реакция у меня как у мангуста.

Когда я потянулась к дверной ручке, Калеб так быстро дернулся вперед, что я моргнуть не успела – а он уже открыл передо мной дверь.

– Позвольте мне, – произнес он, и я улыбнулась.

Калеб повел меня к столу, где сидела наша семья, и вскоре мы уже ели, смеялись и давали Бишу дегустировать свои блюда. И отдегустировал он их хорошенько… Спорю, он в два счета выиграл бы в конкурсе обжор!

А потом я услышала то, что и не думала когда-нибудь снова услышать. Голос – точно ногтями по грифельной доске.

Эшли.

– Калеб, – промурлыкала она. – Приветики.

Мы с Калебом сидели к ней спиной, поэтому обернулись. Впитывая всеобщее внимание как губка, Эшли еле заметно выпятила грудь и задрала подбородок. Я сглотнула, едва сдерживаясь, чтобы что-нибудь не сказать.

– Эшли, – сказал Калеб, и все, кроме нее, поняли, что он ей не рад.

Она улыбнулась и положила руку ему на плечо. Питер при виде этого округлил глаза и взглянул на меня. Наверное, решил, что я ей башку оторву. А я посмотрела на Эшли и, заметив, как она слегка подалась вперед, решила, что именно это сейчас и сделаю. Я собралась было подняться, но тут моей руки коснулась Джен.

«Просто подожди».

Я перевела взгляд на Калеба.

В последний раз он послал ее ко всем чертям только после того, как она меня оскорбила. Неужели он позволит так себя лапать перед собственной…

Он скинул ее руку и поднялся, свирепо на нее глядя.

– Уходи, Эшли.

Она усмехнулась:

– Я здесь со своей семьей.

– Тогда возвращайся к ним.

Эшли так и стояла на месте, будто ждала продолжения, и Калеб прибавил:

– Ты же видишь, что со мной Мэгги. Знаешь, что мы вместе. И я не раз говорил тебе, что между нами ничего не может быть. Ничего. На выходных мы с Мэгги поженимся.

– Ты женишься на ней? – взвизгнула она, а потом, подумав, усмехнулась. – Боже ты мой! Послушай, Калеб, сейчас уже не те времена: если девка от тебя залетела, жениться на ней не обязательно!

Я услышала, как Рэйчел и Питер ахнули. Я больше не могла это терпеть. Мое тело было готово взорваться, так сильно мне хотелось прибить эту нахалку. Я глубоко вздохнула, и тут замерцал свет. Эшли с презрением на меня взглянула и вновь посмотрела на Калеба. Он покачал головой и немного помолчал, пытаясь успокоиться. Все-таки это девушка.

– Эшли, Мэгги не беременна. Я просто ее люблю.

Она поморщилась так, словно учуяла какую-то вонь.

Калеб не отступал:

– Я люблю ее всем сердцем, поэтому прекрати вести себя как ребенок и успокойся уже.

– Отлично! – надулась она. – Женись на этой малолетке, мне плевать! Сдался ты мне! Можешь теперь обо мне забыть, потому что между нами все кончено!

– Ничего между нами не кончено. – Калеб выждал драматичную паузу; Эшли тупо на него глядела. – Потому что ничего и не было!

Она зашагала прочь, тряхнув своими светлыми, как у Барби, волосами. Калеб повернулся ко мне и тут же начал извиняться. Я приложила палец к его губам.

– Хватит, – прошептала я. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, а когда открыла их вновь, то увидела, как Эшли, насупившись, сидит со своей семьей в другом конце зала. Нареченная во мне сказала: «Давай же. Подари ей пару проплешин. Тебе станет лучше», – но я сделала еще один вдох, стараясь успокоиться. – Не надо. Все отлично.

В конце концов, Калеб мой.

Он коснулся моей шеи и погладил костяшками пальцев метку Провидицы. Я сразу же почувствовала умиротворение и тихо выдохнула. На губах у Калеба возникла еле заметная ухмылка.

– Не зазнавайся, Джейкобсон.

– Что? – Он подался чуть ближе. – Я же говорил, какая ты соблазнительная, когда ревнуешь. А какие звуки ты издаешь, когда я к тебе прикасаюсь!.. – прошептал он, прижавшись к моей щеке. – Держите меня.

Я вздохнула со смесью веселья и легкой досады.

– Ой… Значит, вот это ждет меня в будущем?

– Разумеется. И это еще цветочки.

Я наконец расплылась в улыбке:

– Отлично.

Калеб чмокнул меня, а потом уселся поудобнее и закинул в рот кукурузную тефтелину. Я тоже откинулась на сиденье и почувствовала на себе чей-то взгляд. Я покосилась на Рэйчел. Она коснулась пальцем своего уха, чтобы я прислушалась.

«Поверить не могу, что ты не вмазала этой девчонке».

Я резко выпрямилась, услышав ее слова. Рэйчел прибавила:

«Была у Питера на работе одна дамочка, которая безумно по нему сохла… – Я заметила, что Питер улыбается и качает головой, но Рэйчел, выглядывая из-за него, продолжала: – И каждый раз, когда я заглядывала к нему принести обед, просто поболтать или решить какое-нибудь срочное дело, она была рядом: трогала его за руки, облокачивалась ему на стол или звонила по телефону. Фу. В общем, когда я впервые оказалась с этой шлюшкой один на один в лифте, то сказала ей, чтобы она держала свои лапы при себе. Сказала, что я за ней слежу и что этот трудяга занят. – (Я зажала рот руками, чтобы не расхохотаться.) – Поэтому я восхищаюсь твоим самообладанием. Его запечатленным не хватает, особенно когда дело касается их половинок. Я бы по меньшей мере оставила этой дурехе синячок под глазом». – Рэйчел мне подмигнула. Подмигнула!

Я кивнула и улыбнулась.

– Спасибо.

Она потянулась через стол и взяла меня за руку.

– Не за что, моя милая.

Как же по-матерински она это сказала! Я снова улыбнулась и продолжила есть. Вкус у чесночного хлеба оказался неземной и точно плясал на языке. Я покосилась на официанток в миленьких юбочках и сапожках, гадая, как же они ухитряются держаться в форме на этой работе? У меня бы точно начались большие неприятности с чесночным хлебом…

Вернувшись к Питеру, мы все разошлись по своим делам.

Биш отвел меня в сторонку и спросил о свадьбе. Джен рассказала ему, что я хочу сыграть все наши свадьбы в один день, и он хотел понять почему. Я ответила, что это просто логично. Трое членов моей семьи запечатлелись. Это само по себе чудо. А разве можно лучше отметить наш день, чем быть друг рядом с другом и видеть, как все мы полностью отдаемся тем, кого любим? Мне это казалось вполне разумным.

– Знаю, я не говорю, что не хочу, просто… из-за всей этой спешки у меня остается совсем мало времени, чтобы все доделать.

– Ты про квартиру? – догадалась я.

– Ага, – вздохнул он.

– Прости… Слушай, Биш, я понимаю, как тебе тяжело, но на самом деле эта семья счастлива уже оттого, что ты стал ее частью. Все сознают, что ты сделаешь Джен счастливой, а это многого стоит. И даже не спрашивай, откуда я знаю. – Я усмехнулась. – Я мысли читаю, помнишь?

– Знаю, – сказал Биш, не поддаваясь на уговоры. – Просто мне все время кажется, что я отстаю. И в универе… Ну ходил я на занятия по искусству, ну и что мне теперь делать с этим искусством в Теннесси?

– А вот с этим, похоже, помогу тебе я, – прервал нас Питер, подняв руки. – Прошу прощения, я не хотел совать нос в чужие дела, но ненароком вас услышал. Послушай, Биш, нам в фирме очень пригодится искусствовед. Фирма ведь архитектурная, – пояснил он. – Мы гордимся своими смелыми дизайнами и необычными идеями. И мне кажется, ты прекрасно нам подойдешь, если тебя это, конечно, интересует. К тому же Джен уже у нас работает, поэтому вам не придется быть порознь в первые годы семейной жизни.

Биш уставился Питеру на ботинки.

– Без обид, сэр, но вы предлагаете мне эту работу только потому, что я скоро стану вашим зятем.

– Так, черт возьми, и есть. – Питер засмеялся, напомнив мне при этом Калеба. – Я предлагаю тебе работу еще и потому, что ты нареченный моей дочери. Во-первых, вам обоим будет легче, а во-вторых, мы любим вести дела по-семейному. Почти вся моя семья так или иначе работает в фирме. Поэтому пристрастен я скорее буду, если не предложу тебе работу.

Питер понял, что загнал Биша в угол, и в ожидании ответа растянул губы в джейкобсонской усмешке. Я услышала, как Биш обдумывает услышанное. А затем он уступил:

– Вы не представляете, как я вам благодарен, сэр.

– Сынок, – Питер положил руку ему на плечо, – на долю моей дочери выпало гораздо больше, чем на долю других женщин. Своих женщин мы ценим превыше всего, они – центр наших вселенных, и меня, как отца, мучила мысль о том, что Джен ни с кем так не сроднится, не узнает, каково это – в буквальном смысле чувствовать сердцебиение любимого человека в своей груди. Но потом появился ты… – Я закусила губу, глядя, как Питер борется со своими чувствами. – И ты делаешь ее такой счастливой, какой я видел ее лишь однажды: когда родилась Мария. Еще не понимаешь, почему ты нам так дорог? – Он улыбнулся. – Для меня ты теперь сын, и я хочу лишь одного: стать тебе родным. Наконец на мою дочь кто-то смотрит так, как я смотрю на Рэй. А потому ты не представляешь, как я благодарен тебе… сэр. – Питер вернул Бишу его слова и, взволнованно засмеявшись, по-мужски его обнял.

Биш похлопал Питера по спине и, так же взволнованно его поблагодарив, отстранился. Я услышала мысли Джен раньше его: она стояла на пороге дома и гадала, что случилось. Биш оглянулся на нее и расплылся в улыбке. Потом он кивнул Питеру, крепко меня обнял и двинулся к Джен: стиснул в объятиях, оторвал от пола и, хохочущую, понес в дом.

– Спасибо, – сказала я Питеру.

Биш тоже многое пережил, и бедняге не помешало бы успокоиться.

– На здоровье. И это все от чистого сердца. – Питер притянул меня к себе и поцеловал в лоб. – Ну что ж, кажется, твоя карета подана.

Я растерянно на него посмотрела, и он кивнул в сторону гаража. Калеб сидел на мотоцикле, держа под мышкой мой шлем. Я взвизгнула (буквально – взвизгнула!) и побежала к нему. Питер у меня за спиной захохотал, но мне было все равно.

Как только я подбежала к Калебу, он слез с мотоцикла и нахлобучил шлем мне на голову.

– Я так понимаю, ты соскучилась по Лолите?

Я засмеялась:

– Заткнись, и поехали уже, Джейкобсон.

– Есть, мэ-эм, – усмехнулся он в микрофон.

А потом, оседлав мотоцикл, мы покатили по подъездной дорожке. Прежде чем мы выехали за ворота, я замерла, зная, что сейчас услышу…

– Держись крепче, красавица.

Я хихикнула и крепко схватилась за Калеба, а он, смеясь, погнал вперед. Мы оба чуть наклонились, а мотоцикл с каждым поворотом все отчаяннее мчал по дороге. И не важно, что сердце мое бешено колотилось, не важно, как быстро мы неслись…

Я была с Калебом. И на целом свете нет места безопаснее.

Глава 12. Калеб

Я бежал по пляжу… было жарко, и воздух был влажным даже ночью. Она бежала быстрее меня… атлетка, черт возьми… Я пытался ее поймать… Биш и Джен стояли рядом, ничего не замечая… Мэгги потянулась как раз вовремя… остановила пулю… Повсюду была кровь… моя Мэгги… я пытался ее спасти, но не мог… ее уносило прочь… уносило… Она смотрела мне в глаза и мысленно говорила, что все хорошо, но это была ложь…

Она прикоснулась ладонью к моей щеке, и я резко подскочил в кровати. Я весь взмок, а Мэгги пыталась меня успокоить, прижимаясь губами к моей шее – не целуя, а просто прижимаясь.

Моя Мэгги…

Я осторожно усадил ее к себе на колени, обвил руками ее маленькую фигурку и прижал к себе. Я вдохнул запах ее волос, пытаясь убедиться, что она рядом. Она была рядом, и ее всю трясло, и меня всего трясло. Мое сознание только тогда окончательно очнулось, и я откинулся на кровати и коснулся щеки Мэгги, слабо погладил ее пальцами.

– Прости, – сказал я, сам не зная, за что извиняюсь.

– Это просто кошмар, Калеб, – неловко солгала она.

– Нет, и ты это знаешь, милая, – вздохнул я. – Кажется, во сне я позаимствовал у тебя способность. Видение было почти таким же, как то твое, только мое… – у меня перехватило дыхание и я сглотнул, – …мое было намного хуже.

Я притянул ее к себе и коснулся лбом ее лба. Теперь во сне были не только Биш и Джен, но и Мэгги. Нужно что-то придумать… придумать и остановить это видение…

– Остановим, – уверила меня любимая. – Я не успокоюсь, пока не перестану его видеть. После свадьбы я этим займусь. Попробую найти Маркуса… Хотя все это кажется невыполнимым, – вздохнув, пробормотала она сокрушенно.

– Я тоже не успокоюсь. Как и вся наша семья.

– Давай просто поспим. У нас обоих завтра тяжелый день.

– Не думаю, что смогу, – признался я. – Я только что увидел, как погибает моя нареченная.

Мэгги посмотрела на меня, а потом сказала:

– Давай пройдемся.

Я глянул на часы: полчетвертого утра.

– У нас завтра куча дел, детка, – напомнил я ей. – Последний холостяцкий день.

– Завтра никуда не денется, а сейчас – пойдем со мной.

Я кивнул. Ее слово – закон.

Мы оделись, и Мэгги взяла с комода свой телефон и мой айпод. Мы снова уселись на мотоцикл, и любимая попросила меня поехать в ее город. Так я и поступил. Когда мы почти приехали, я услышал, куда она хочет дальше, и, улыбнувшись, свернул на нужную улицу. Оставив мотоцикл на обочине, я взял Мэгги за руку. Мы двинулись по безлюдной улице и остановились у знака пешеходного перехода.

Там, где все началось.

Она натянула капюшон моей толстовки, которую я ей одолжил, потянула меня за руку и усадила рядом с собой на тротуар; наши ноги соприкасались, вылезая на дорогу. Затем Мэгги взяла мой айпод, поделилась со мной одним наушником и, склонив голову на плечо, включила «Прямо у меня на глазах» группы «Кейдж зи элефантс» и принялась постукивать ногой в такт песне. Именно эту песню я слушал, когда она спасла мне жизнь.

Склонив друг к другу головы, мы слушали, как солист с чувством обращается к неизвестной девушке: «Прямо у меня на глазах весь мир перевернулся с ног на голову…»

Боже, как же хорошо, что в тот день я был погружен в свои мысли!

Так мы и сидели – хотите верьте, хотите нет – до самого рассвета.

Потом я повернулся к Мэгги и провел пальцами по ее щеке.

– Уже завтра, – сказал я. – Остался один-единственный день. Поскорее бы ты поселилась у меня. Хочу слушать, как ты поешь в душе и мычишь, когда готовишь кофе, хочу заходить в комнату, когда ты переодеваешься… – (Она засмеялась.) – И чтобы в каждой комнате пахло твоими духами…

– Не волнуйся, – нежно ответила Мэгги и поцеловала мою ладонь. – Я никуда не денусь.

Когда солнце выглянуло из-за домов, она привстала и улыбнулась.

– Ну что, может, пойдем?

– Куда скажешь, туда и пойдем, красавица.

– Тогда давай к папе, сделаем все дела, а потом поедем домой. Можем лечь пораньше. Отдохнем перед завтрашним днем.

– Звучит прекрасно.

– Ты сегодня что-то очень уж податливый, Джейкобсон, – пошутила она.

– Хочу, чтоб твой последний незамужний день стал незабываемым.

Мэгги засмеялась и умилительно сморщила носик.

– Тебе даже не придется раскошеливаться на кольцо, – заметила она. – Дома будет достаточно.

– Есть, мэм.

– Пошли. Возьмем с собой завтрак и разбудим папу с Фионой.

Я вопросительно изогнул бровь, точно зная, что она задумала.

– Ты что, и вправду хочешь повести меня к Большому Джону накануне свадьбы?

– Должен же кто-то убедиться в чистоте твоих намерений, не так ли? – засмеялась она и потащила меня к мотоциклу.

Мы прошли через дверь-вертушку в кафе «Жаровня». Запахи и музыка тут же навеяли воспоминания о том, как я побывал здесь впервые. Я огляделся в поисках Джона и его мясницкого ножа. Их нигде не было видно. Но только я с облегчением вздохнул, как почувствовал у себя на плече огромную, сильную и горячую руку.

– Мотоциклетник.

– Здрасьте, сэр. – Сглотнув, я обернулся и посмотрел в его суровые глаза.

Я, конечно, ценил то, как он оберегает мою девочку, и, разумеется, все понимал. В жизни не видел никого крупнее этого громадины!..

– Би-Джей! – восторженно воскликнула Мэгги и позволила Джону оторвать себя от пола. (Я тем временем окинул его взглядом, пытаясь углядеть оружие, но ничего не заметил.) – Ты что, похудел?..

– Ага, только никому не говори, – просипел он и, опустив Мэгги на пол, прочистил горло. – Умница пристала, мол, на здоровье скажется.

– Ну, – сказала Мэгги осторожно, – ты тут уже давно хозяин, а жареная еда никому не сулит ничего хорошего.

– И ты туда же, – проворчал Джон.

– Без тебя мне здесь будет грустно…

Он вздохнул, а затем вдруг оживился.

– Кстати, о «без тебя», – сказал он и, стрельнув в меня свирепым взглядом, повернулся к Мэгги. – Где ты пропадала?

Она замешкалась, быстро обдумывая, что бы сказать такого правдоподобного.

– Просто… Разбиралась со всякими делами. Ну, с университетом, всякими домашними делами… за папой ухаживала… вот обручилась недавно.

Джон замер, и я вздохнул, зная, что сейчас будет.

– Обручилась? А кольцо твое где?

– Ну, – начала Мэгги, – у меня его пока нет.

Джон весь побагровел и бросил через плечо:

– Умница! Тащи сюда мой мясницкий нож!

Все гости в зале повернулись к нам, недоумевая, из-за чего весь сыр-бор. Мэгги попыталась исправить положение:

– Большой Джон, ничего страшного. Мне оно и не нужно. У Калеба семья очень традиционная… Он мне вместо кольца подарит кое-что другое.

– Что, например? – пробасил он и, подойдя поближе, свысока на меня поглядел. – Кто, скажи на милость, не дарит своей невесте кольца?

– Тот, кто вместо этого покупает ей дом, – тихо ответил я.

Джон нахмурился.

– Это семейная традиция. Кроме того, Мэгги украшений не носит – один только браслет, который ты ей подарил. А как тебе должно быть известно, колец с огромными камнями она не любит.

Джон поджал губы.

– Конечно, известно. Просто странно это все.

– А папа, кстати, тоже скоро женится, – вмешалась Мэгги.

Большой Джон замолк и поглядел на нее, смягчившись.

– Правда?

Она кивнула. Из подсобки пришла Умница и настороженно на нас покосилась. Затем увидела выражение лица и приобняла его, а он притянул ее к себе.

– Вот это новость, горошинка!

– Ага, – согласилась Мэгги. Она уступила дорогу одному из посетителей и встала возле меня. А потом взяла за руку, и я сжал ее ладонь. – Невесту зовут Фионой. Она очень милая.

– Быстренько вы это. Оба.

– Если уверен – чего тянуть, правда?

Джон было нахмурился, но Умница так успокаивающе погладила его по большому животу, что его досада тут же растаяла.

– Ага, – согласился он.

Они приняли у нас заказ, и Большой Джон продолжил меня игнорировать. Я не обижался, поскольку понимал: ему кажется, что я украл у них Мэгги, – а так, по сути, и есть. Будь я на его месте, наверняка сам бы себя невзлюбил.

Прежде чем мы ушли, Мэгги и ее друзья перецеловались и переобнимались вволю, и я при виде этого не мог не улыбнуться. Мэгги пообещала к ним заглядывать, тем более что ее папа по-прежнему здесь живет. Умница заулыбалась и, похлопав меня по спине, сердечно поздравила. Эна-Бена велела мне заботиться о Мэгги и подмигнула на прощание.

Мотоцикл мы решили оставить на стоянке и несколько кварталов до дома Джима прошли пешком. Мэгги ни о чем не жалела, и я, этакий злодей (по мнению Джона), хоть немного приободрился.

Почти сразу, как мы постучались, Фиона открыла дверь. Одета она была в ярко-фиолетовый халат, а волосы ее были собраны в растрепанный пучок на макушке. Когда Мэгги пожелала ей доброго утра и прошла в дом, она сонно на нас уставилась.

– А мы завтрак принесли.

– Вижу. – Фиона закрыла дверь и пошла за нами в кухню. – Не стоило, милая. Знай я, что вы придете, что-нибудь бы приготовила.

– А мы это неожиданно решили, – объяснила Мэгги, доставая посудину с сосисками.

Тут Мэгги остановилась и закусила губу.

«Ой… я же здесь теперь не живу, так? Позвонить, что ли, надо было…»

Фиона заметила неожиданную перемену в ее настроении и подошла поближе.

– Послушай, ты можешь приходить сюда когда захочешь…

– Нет, я все понимаю… – Мэгги принялась заворачивать обратно сосиски и мысленно бормотать о том, какая же она глупая, что решила, будто все будет по-прежнему. – Не нужно было вот так заявляться.

– Мэгги, перестань.

Я удивился ее словам: быстро же она свыклась с тем, что Мэгги Прорицательница.

– Милая, я же не к тому это говорю, что ты мои чувства задела. Твой отец всегда будет твоим отцом, а этот дом – твоим домом. То, что я теперь здесь живу, ничего не меняет. Я просто имела в виду, что если б знала, что вы придете, то не стояла бы здесь в одном пеньюаре и с гнездом на голове! – Она засмеялась, и Мэгги неохотно к ней присоединилась.

– Я не хотела вам мешать, просто подумала, раз уж мы здесь, то можно и завтраком вас угостить, – снова принялась оправдываться Мэгги.

– Ничего страшного. – Фиона посмотрела на меня и смущенно улыбнулась. – Пожалуй, пойду оденусь.

– Хорошо, – сказал я, стараясь не смотреть на нее.

Она выскользнула из комнаты, а Мэгги, повернувшись ко мне, принялась жаловаться, что ужасно сглупила. Тут в комнату вошел ее папа. Он был в футболке и джинсах и выглядел… странно.

– Мэгз, крошка моя, привет! – радостно воскликнул он. Может, Фиона и не особенно ей обрадовалась, но вот отец был счастлив хоть куда. – М-м… сосиски с подливкой?

– Есть еще печеньки, – сообщила Мэгги. – Прости, что мы вот так нагрянули к вам с Фионой.

– Глупости, – отмахнулся Джим и окинул ее взглядом. – Дом был твоим изначально, поэтому можешь приходить когда угодно. Фиона это понимает.

– Ну, я бы не хотела, чтобы так заваливались к Калебу, – сказала она и мельком на меня взглянула. Может, папа и не заметил ее румянца, но от меня он не укрылся. – Как недавно Линн с Кайлом. Я была не в восторге. А сегодня и не подумала об этом…

– Не волнуйся, моя хорошая. – Затем Джим повернулся ко мне, и я с удивлением заметил, что он улыбается, хотя раньше всегда был сдержан. – Здравствуй, Калеб. Как дела, сынок?

Сынок?

Я нахмурился, но тут же спохватился:

– Хорошо, сэр. Мэгги вам и кофе принесла.

Я протянул ему стакан и глотнул из собственного. Джим отхлебнул кофе и довольно что-то промычал.

– Ну тогда, как только Фиона оденется, давайте поедим, а потом…

У меня зажужжал телефон.

– Прошу прощения, – произнес я и взглянул на экран.

Вик. Я улыбнулся, извинившись, вышел в столовую и ответил:

– Здорово, Вик!

– Чего нового, братишка?

Я засмеялся:

– Да так…

– Да так? Ты на сегодняшние занятия-то записался?

Я чуть не хлопнул себя по лбу.

– Черт… я забыл, что они сегодня.

– А сегодня еще и отборочные.

Я вздохнул:

– Ты шутишь?

– Не-а. Так что тащи свою задницу в универ.

– Хорошо. Буду часа через два.

– До скорого.

– До скорого.

Мне захотелось что-нибудь разбить. Значит, Мэгги тоже нужно записаться на занятия сегодня. Я пересказал ей новости, и мы быстро поели. Мэгги пошла переодеться, а когда спустилась, я расплылся в улыбке.

– Какие миленькие джинсы.

– Спасибо. Жаль, тебе не во что переодеться.

– А, ничего. Это же просто универ.

– Просто универ, – пробормотала она. – Ага.

– Да ничего особенного, – заявил я и помахал на прощание Фионе и Джиму, сидевшим на кухне. – Я подскажу тебе, какие уроки – отстой и какие профессора с тебя три шкуры сдерут за опоздание.

Мэгги захихикала:

– Звучит круто. Мой личный проводник, который все это уже пережил.

– Ага.

Дойдя до мотоцикла, мы рванули к Университету и глазом моргнуть не успели, как добрались до него. Я остановился на своем любимом месте – с краю, под деревьями, и помог Мэгги слезть с мотоцикла. Потом пригладил ее волосы, и она улыбнулась. Я повел ее в приемную комиссию. Там Мэгги назвала свое имя, и ей тут же выдали готовенькую папку с документами. Она ошарашенно на меня покосилась и поблагодарила женщину за столиком. Вскоре и я записался на занятия, и, взяв все свои вещи, заполнив все бумажки и преодолев бумажную волокиту, мы получили студенческие билеты и направились в спортзал.

Как только мы в него зашли, со всех сторон послышался свист.

– Ах, значит, вот как Калеб провел лето! – воскликнул Марк.

– Уймись, Бейкер, – засмеялся я и показал Мэгги на Вика, стоявшего напротив бассейна: – Вон и Вик, детка. Постой с ним, пока я переоденусь. И смотри, чтобы эти бабуины к тебе не приставали.

– А-ха-ха, – крикнул Марк и нырнул в воду без единого брызга.

– Хорошо, – согласилась Мэгги. – А ты тоже будешь вот так одет? – Она указала на плавки Вика с эмблемой университета.

Я хрипло рассмеялся.

– У нас такая форма, детка.

Она широко улыбнулась и медленно, спиной вперед направилась к Вику.

– Сгораю от нетерпения.

А потом повернулась спиной уже ко мне и глянула через плечо. Я выдохнул.

«Черт возьми, Мэгги».

Я услышал, как она мысленно засмеялась, а затем поздоровалась с Виком. Он сразу же ее узнал и, обняв, помахал мне – мол, последит за ней.

Я торопливо побежал к двухстворчатым дверям, которые вели в раздевалку. Там я перекинулся с приятелями парой слов. Они не знали, что завтра у меня свадьба, и сообщать об этом я не собирался. Они сразу же спросят, почему я их не пригласил… Нет, они не поймут. Я решил сказать им об этом потом, уже после свадьбы, а сейчас нужно пережить тренировку и закончить все дела.

Я выскочил из раздевалки и обнаружил Мэгги именно там, где ее оставил. Очаровательному Вику удалось даже вызвать у нее улыбку. Я покачал головой и попытался к ней подкрасться. Но она, видимо, так внимательно прислушивалась, что, когда я обхватил ее руками, даже не вздрогнула. Мэгги просто вздохнула и расслабилась в моих объятиях. Тогда я прекратил дурачиться и обнял ее за плечи.

Она окинула меня внимательным взглядом и посмотрела в мои глаза на несколько секунд дольше обычного.

«Прекрати немедленно».

«Что?» – невинно спросила она.

«Сама знаешь что».

«У тебя миленькие трусишки».

«Плавки. Это форма. Обязательная».

«Называй их как душе угодно, Джейкобсон. Они соблазнительные».

«Иди-ка садись на скамейку, а то я сейчас выволоку тебя отсюда».

Она захихикала. Захихикала – надо мной.

«Красавица, ты меня мучаешь».

Мэгги добродушно закатила глаза и пошла к скамейкам позади бассейна. Я глубоко вздохнул и принялся крутить руками, разминаясь. Вик встал рядом, улыбаясь как болван. Пользуясь способностью Мэгги, я слышал каждую мысль в ее голове.

– Заткнись, – буркнул я, прежде чем он заговорил.

Вик засмеялся.

– Она такая милашка, в жизни не видел лучше! Вот что, приятель: парней от нее будешь палкой отгонять, это точно.

– Знаю, – прорычал я в ответ.

– Ты что, на меня только что зарычал? – хохотнул он. – Друг мой, кажется, у тебя большие неприятности!

– Не у меня одного, верно? – Я кивнул на его девушку, которая сидела на трибуне. Рядом с Эшли. Больше я туда не смотрел.

– О нет, Вика не поработили! – воскликнул он и, разминая плечи, шмыгнул носом. – Вика не поработить.

– Кого это тут поработили? – поинтересовался Марк.

Я пропустил его слова мимо ушей и продолжил:

– Можешь говорить о себе в третьем лице сколько угодно, Вик, но от правды тебе все равно не убежать.

Марк засмеялся вместе со мной, а Вик пробубнил:

– Смейтесь-смейтесь, пижоны. Смейтесь на здоровье.

Тренер объявил о начале занятия, и мы все выстроились в ряд. Я слышал, как Мэгги беззвучно меня подбадривает. Я улыбнулся и встал в исходную стойку. Любимая еще ни разу не видела, как я плаваю…

Как же я соскучился по плаванию! Жутко. Оно легко мне давалось. Плавал я быстро и четко.

Когда послышался сигнал, я прыгнул в воду. Мои руки привычно двигались, а сердце усиленно билось. Я плыл и отталкивался от бортиков, не глядя на других пловцов: я не хотел и не пытался ни с кем соревноваться. Я плавал для себя.

Доплыв до финиша, я даже не взглянул, каким пришел по счету. Я просто вылез и схватил полотенце. Мэгги сидела на скамейке, закусив губу и не решаясь подойти, потому что не хотела мешать мне и моим друзьям. Я улыбнулся и кивнул: «Иди сюда, красавица».

Она осторожно приблизилась ко мне и, выдохнув, сказала:

– Это было круто!

– Правда? – Я покосился на табло. Я пришел вторым. Проклятый Вик. Он намеренно меня подначивал и задирал! Я повернулся к нему спиной и услышал, как его смех эхом разносится по залу.

– Я не знала, что ты умеешь так быстро плавать.

– Я это дело обожаю, – признался я.

– Знаю. Но из твоих мыслей мне показалось, что для тебя это сплошное веселье. Ты не осознаешь, насколько крут. Я и понятия не имела, что ты…

Я сглотнул, прочитав восхищение на ее лице.

– Я что?..

– Что у тебя все так превосходно получается, – прошептала Мэгги.

Я стоял перед ней с полотенцем на плечах, и она подалась вперед и поцеловала меня, ухватив губами мою нижнюю губу. И в мыслях у Мэгги я почувствовал вкус воды…

– Матерь божья.

Мы оглянулись и заметили Вика, который с любопытством за нами наблюдал.

Я прокашлялся и принялся вытираться.

– Нам пора идти, Вик.

– Как это? Вы же только что пришли! – пожаловался он и швырнул свое полотенце в первокурсника, который буркнул «Эй!», но ничего больше не сказал. – Чувак, зачем тебе уходить?

– Нам пора, прости. Дел много.

Вик усмехнулся и посмотрел на Мэгги.

– Когда же я снова увижу твое милое личико?

– Когда учеба начнется.

– Зашибись. До скорого, чувак.

Мы стукнулись кулаками. Я помахал остальным ребятам и незаметно повел Мэгги в раздевалку. Это строго запрещалось. Да уж, на что я только не иду ради этой девушки!..

Она уселась на скамейку перед моим шкафчиком, а я наспех сгонял в душ. Я слушал мысли любимой – она в очередной раз проверяла мобильник. Сегодня она уже четыре раза писала Бекки и трижды получала сообщения от Чеда. Чеда…

Судя по всему, он успел заглянуть к Джиму и узнать от него о свадьбе и теперь упорно уговаривал Мэгги встретиться. Наверное, надеялся ее образумить.

Я нацепил одежду и, повернув за угол, увидел Мэгги: она сидела с виноватым выражением, притянув к груди колени и уткнувшись в них подбородком.

– Как же его убедить, что со мной все хорошо и никакая это не ошибка?

– Зачем тебе вообще перед ним оправдываться? – мягко спросил я.

Я сел перед ней на корточки и спустил ее ноги со скамейки.

– Потому что я всю жизнь с ним дружу, и дело не только в его желании меня вернуть. Он и правда считает, что ты меня как-то обдурил. Я вижу, что он и вправду беспокоится.

Я вздохнул. Дело было вовсе не в том, что я ей не доверял или ревновал… Просто я знал, как Чед будет смотреть на Мэгги – будто желая ее у меня увести, – а мое тело этого не выдержит и захочет его поколотить…

– Скажи, что встретишься с ним у папы.

– Правда? – Мэгги слабо улыбнулась.

– Ага. – Я приподнялся и поцеловал ее в лоб. – Для моей девочки – что угодно.

– Я просто не хочу, чтобы он волновался. – Она встала и вновь взглянула на меня с восхищением. – Хочу ему показать, что у меня все отлично. Что с тобой я жива-здорова и счастлива.

– Ладно. Но у тебя сегодня еще куча дел, да и мне надо кое с чем разобраться.

Мэгги кивнула.

– Мне в любом случае нужно забрать у папы кое-какие вещи. Встречусь с Чедом у него, по-быстрому, возьму все необходимое, и поедем по делам.

– Тогда решено.

Мы снова отправились к ее отцу, только на этот раз – чтобы Мэгги поговорила со своим бывшим о свадьбе… О свадьбе, о которой никто не должен был знать заранее.

Я вздохнул и погладил Мэгги по обтянутому джинсами колену; мы катили по городу. Осталось пережить еще только один день: завтра мы будем уже не просто нареченными, а мужем и женой. Официально.

Мэгги станет только моей… Пошли к черту все те, кто вечно требует ее внимания. Она будет моей до тех пор, пока мы не захотим вернуться к повседневности.

Глава 13. Мэгги

Чед сидел на ступеньках крыльца точно так же, как во время нашей последней встречи. В этот раз его ухмылка была более сдержанной, спокойной – но по-прежнему враждебной. Собравшись с силами, я слезла с мотоцикла. Не успел Калеб и рта открыть (спросить, оставить ли нас наедине), как я позвала его с собой.

Да, я любила Чеда. Он всю жизнь был одним из лучших моих друзей; я не хотела его тревожить, не хотела причинять боль. Может, если он увидит нас с Калебом вместе, то поймет, что я не в бассейн с пираньями прыгаю.

– Мэгз, – вздохнул он. – Боже… ты прекрасно выглядишь.

– Спасибо.

Я взглянула на него. По-настоящему взглянула. Он выглядел так же, как и всегда: все тот же худощавый паренек с вызовом во взгляде.

Когда мы, бывало, сидели с друзьями у меня дома, Чед устраивался на диване, а я клала ноги ему на колени. Он очень это любил. В то время мне с ним было хорошо, но теперь я испытывала к нему одну лишь жалость.

– Калеба ты знаешь, – выпалила я.

– Конечно. – (Я думала, они пожмут друг другу руки. Не тут-то было…) – Это тот самый парнишка, которого ты знаешь всего несколько недель, а уже называешь женихом.

– Мэгги решила прийти только потому, что ты ее друг, – жестко, но непринужденно сказал Калеб. – Просто выслушай ее. Вмешиваться я не собираюсь и отвечать на твои подколы тоже. Но если ты хоть пальцем к ней притронешься…

– Пальцем притронусь? – вспыхнул Чед, двинувшись к нам. – Какого чер…

Калеб и глазом не моргнул.

– Я знаю о вашем отчаянном поцелуе, – сказал он.

Я знала, что у него руки чешутся наподдать Чеду, и гордилась его самообладанием.

Чед посмотрел на меня так, словно я его предала.

– Ты ему рассказала?..

– Ну а как еще? Он мой парень, Чед. А теперь еще и жених.

– Я не понимаю, почему ты так…

– Всем привет! – поздоровался с порога папа. Он спустился с крыльца, и я ахнула, заметив вышедшего за ним Хэддока. – Смотрите, кто приехал.

– Хэддок? – глупо спросила я, будто сомневаясь, что это он.

– Мэгги, – с улыбкой сказал он, не заметив моей растерянности. – Рад тебя видеть.

– Что ты здесь делаешь? – осторожно поинтересовалась я, и он ответил так же осторожно:

– Пришел в гости, как и обещал. – Он очаровательно улыбнулся и отвесил короткий поклон.

Я убрала волосы за ухо и посмотрела на них… двух своих отцов. Боже…

– А это что за клоун? – шепнул мне Чед.

Я взглядом велела ему умолкнуть и спросила у Хэддока:

– А ты к нам надолго?

– Ну… у меня здесь дом, а раз уж в Лондоне я никому не нужен, то буду жить здесь. Хотел позвать вас пообедать.

– Откуда он взялся-то? – спросил Чед, коснувшись губами моего уха.

У меня по телу пошли мурашки. В плохом смысле.

– Отойди. От нее, – приказал ему Калеб, притягивая меня к себе. – Правил ты не соблюдаешь.

– Я ее как свои пять пальцев знаю! – фыркнул Чед. – Так ведь, мистер Мастерс?

– Чед, – предупреждающе произнес папа.

– Ты тут мне не приказ! – заявил Чед Калебу. – Хочу я ей шептать на ушко – и буду. Эта девчонка больше трех лет была моей. Пусть сама решит, что хочет. За тем я сюда и пришел: вразумить ее. Чтобы сама все решила. Я не верю, что тебя она выбрала по своей воле. Она иногда такая доверчивая… Небось мозги ей запудрил.

Я фыркнула:

– Хватит, Чед. Я не ребенок. И не нужно за меня думать.

– Ну кто-то же должен!

– Я счастлива, Чед. Разве так сложно в это поверить?

Он скривил губы:

– Со мной ты тоже была счастлива. Да, я напортачил, но мы могли бы все уладить и сойтись снова. Это все твое упрямство: ты даже не дала мне еще одной попытки. И теперь упрямишься. – Он на секунду задумался. – Это все из-за того, что тебя бросила мама, да? Считаешь, что большего не достойна?..

Тут вмешался Калеб, и в его голосе послышалась неподдельная ярость:

– Ты прав, решать Мэгги должна сама. Вот и прекрати ей объяснять, чего она хочет, а чего – нет.

Чед глубоко вздохнул, готовясь к реваншу, но тут у бордюра со скрипом остановилась машина, и из нее неуклюже вывалилась женщина. Она зацокала каблуками по асфальту, а потом пошла по траве, направляясь к нам. Моя мать.

Только я открыла рот спросить, что она здесь делает, как меня опередил папа:

– Зачем ты опять пришла? – Он шагнул вперед. Мать не ответила, и он сжал зубы. – Говорить нам больше не о чем.

– Я не могла просто взять и уехать, – заявила она сердито. – Не могу. Даже если ты не хочешь меня видеть. Мое место тут. Я ее мать, так что прогонять меня ты не имеешь никакого права.

Водитель вышвырнул из машины чемодан и рявкнул что-то на прощание. Мать глянула на чемодан, потом на меня и на отца. И тут глаза у нее на лоб полезли.

– Хэддок? – прошептала она, но мы все ее услышали.

– Сара, – рассерженно сказал Хэддок.

Я покосилась на него. А он за что на нее сердится?

Он поймал мой взгляд и глубоко вздохнул.

«Она забрала у меня тебя, Мэгги. Да, мы не должны были крутить интрижку, я это знаю, и ты себе не представляешь, как мне жаль… Но она тебя забрала».

Я закрыла глаза, стараясь не потерять душевного равновесия. Калеб сжал мое запястье, держа большой палец на пульсе. Тем временем мои родители все продолжали…

– Откуда ты знаешь Хэддока? – спросил папа с подозрением, переводя взгляд с нее на него.

Мама посмотрела на меня, гадая, проболтаюсь я или нет. Я отвернулась и прижалась лбом к подбородку Калеба. Если она ждет от меня помощи, то не дождется.

Наконец она ответила:

– У него раньше был цветочный магазинчик в городе.

– И до сих пор есть, – вставил Хэддок, скрестив на груди руки.

– Ладно, но ты так и не ответила на мой вопрос, – заметил папа. – Что ты здесь делаешь?

– Мне все равно: начал ты новую жизнь или нет, – неискренне произнесла она. Я закатила глаза. Ну полный атас! – А кто-то, может, из кожи вон лезет… Кто-то не может так легко забыть о прошлом.

Папа невесело засмеялся:

– О нас ты позабыла довольно быстро.

– К тому же, – продолжала мать, точно он и не заговаривал, – мне и податься некуда. Деньги закончились, и…

– А где браслет, который я тебе отдала? – с расстановкой поинтересовалась я. В моем голосе не слышалось злобы, но я готова была взорваться. – Та семейная драгоценность, без которой ты жить не могла.

– Худышка или нет – должна же я кушать, Мэгги. И спать. Меня же собственная семья вышвырнула на улицу, как шавку!

Не успела я и слова сказать, как папа взорвался:

– Хватит. Хватит, Сара. Думаешь, с нами так можно? Сначала – без каких-либо угрызений совести – ты на нас плюешь и отправляешься заниматься самопознанием, а потом, когда собственной смекалки уже не хватает, приползаешь обратно?.. Ну уж нет.

– М-да… – тихо буркнул Чед у меня под ухом. – Может, пойдем отсюда и поговорим, а, Мэгз? Они и без нас разберутся. – Я взглянула на него, и он утешающе мне улыбнулся. – Только ты да я.

Меня захлестнуло столько чувств одновременно, что я рассерженно отвернулась. Впервые за долгое время мне показалось, что я не выдержу. Их мысли, мои чувства, их злость, чувства Калеба… а потом моя мать начала перепалку с Хэддоком. Мать оскорбляла его и вопрошала, что он забыл в ее доме. Хэддок же, тоже явно сердитый, стоически выдерживал нападки и пытался ее успокоить. А папа вконец запутался и спрашивал, что происходит. Мой мир рассыпался на глазах, но вернуть все, как было, и спасти его я не могла.

Когда мать с многозначительной вкрадчивостью поинтересовалась у Хэддока, зачем он ко мне пожаловал, тот, догадавшись, на что она намекает, весь скривился от отвращения. Он вскипел:

– Какого черта…

– Она моя дочурка. Посмотри на нее: мы как две капли. И в мужчинах толк знает, – покосившись на нас, усмехнулась она.

Папа перебил ее, и в его голосе прозвучала угроза:

– Не смей так говорить о моей дочери! Кроме внешности, у вас нет ничего общего.

Она подошла к нему и дала пощечину. Пораженная тишина во дворе заглушила мои чувства. Папа не дал ей сдачи: он просто стоял на месте, скованный своей яростью.

– Мам! – крикнула я на нее.

Обернувшись, она свирепо выпалила:

– Заткнись, Мэгги!

Неожиданный всплеск папиной ярости в ответ на ее крик стал последней каплей: мое сознание как закоротило, и я упала. Я знала, что Калеб меня поймает, и он поймал. Я с облегчением освободилась от чужих сознаний и мыслей, злых и жадных до моего внимания. В ту секунду я не хотела ничего, кроме покоя.

Я была у себя в комнате. Узнала ее по привычному запаху. Калеб принес меня сюда после того, как я не справилась со своими чувствами. Я вздохнула. Даже после всего, что мы пережили, я иногда ощущала себя такой беспомощной…

Я почувствовала прикосновение его губ к моему лбу. Открыв глаза, я поймала его взгляд.

– Прости, – буркнула я.

– Все хорошо, – уверил он меня. Лампа у моей кровати была единственным источником света. – Что-что, а заткнуть их у тебя все-таки получилось.

Я услышала, как их мысли доносятся снизу.

– Они еще здесь?

Калеб кивнул:

– Ага. Уходить никто не хочет.

Я шумно выдохнула. Разбираться с ними было неохота. Со всеми. Сегодня же канун моей свадьбы! Я недовольно надула губы. Калеб усмехнулся:

– Какая же ты милашка.

А потом он вдруг глянул на меня виновато и принялся теребить карман моих джинсов и водить пальцем по шву. И проговорил:

– Прости, пожалуйста. Не нужно было подначивать Чеда. Я все испортил.

– Ничего ты не испортил. Я все понимаю.

– Ты можешь сама о себе позаботиться. – Калеб вспомнил, как смело я предстала перед Советом в Лондоне. – Ты не хочешь, чтобы я барабанил себя по груди и кричал, что ты моя, хотя у меня так руки и чешутся… Не хочешь, чтобы я сражался в твоих собственных битвах.

– Ты черты не переступал. Можешь меня защищать – это нормально. Да и Чед действовал тебе на нервы.

– Детка…

– Я не считаю, что, защищая меня, ты пытаешься меня ограничивать. Я знаю – это все из-за любви.

Он приоткрыл рот и удивленно покачал головой.

– Я думал, ты будешь злиться за то, что я наговорил Чеду.

– Нет, я рада, что ты это сказал. Он даже не пытался меня понять.

Я чуть приподнялась на локтях. Голова немного побаливала, и Калеб снова прижался к моему лбу губами, прогоняя боль. Потом я села и облизнула губы.

– Я хотела, чтобы наш последний день был счастливым и умиротворенным, а не суматошным и эмоциональным.

– Знаю, – вздохнул Калеб. – И мне жаль, но все они, там, внизу… может, они плохо это показывают, но они тебя любят. Возможно, как-то по-своему и эгоистично, но любят.

– Чего они там ждут? – спросила я.

– Когда ты проснешься. Хотят перед уходом убедиться, что с тобой все хорошо. Джиму пришлось оттаскивать Чеда насильно, чтобы он за нами не увязался. – Калеб засмеялся.

– Он просто не понимает, – вздохнула я. – Он никогда не признает, что ты не насильно меня увел.

– Знаю, – прошептал Калеб, касаясь моей кожи. Потом наклонился и поцеловал меня в щеку. – Прости.

– Не твоя вина, что Чед ведет себя как козлодой.

Он просиял:

– Козлодой?

– Ага. – Я провела большим пальцем по щетине Калеба и заметила, как он напряжен. И дело было не только в моем самочувствии. – Что такое?

– Ничего, – ответил он слишком быстро и снова принялся считать в уме. – Давай поскорее с ними разберемся и свалим отсюда.

Он сменил тему, но противиться я не стала.

– С удовольствием.

Пока мы шли по коридору, Калеб попросил меня написать сообщение Бишу и спросить, может ли он за нами заехать. Я так и сделала. Биш тут же ответил, и Калеб попросил передать ему, чтобы он не брал с собой Джен. Я непонимающе на него взглянула, но просьбу все равно передала. Следующий ответ пришел не так скоро: «Ладно. Скоро буду». Я почти слышала, как Биш это произносит.

Держа телефон в руке, я решила сразу же написать Бекки: должна же она хоть раз мне ответить, так?

«Где ты? Волнуюсь. Можешь не говорить где, просто скажи, что все ок».

Я запихнула телефон обратно в карман и, когда мы вышли из коридора, сразу же о нем, телефоне, позабыла.

А вот и они: сидят в ряд, точно утки, в гостиной. Моя мать хмурится, словно все ее обижают; мой бывший парень свирепо глядит на руку Калеба, которую я держу в своей, словно в жизни не видел ничего ужаснее; моя новая мачеха не знает, куда деть глаза от неловкости; мой отец и… еще один отец.

Я с усилием моргнула и оперлась на Калеба, прежде чем нашла в себе силы взглянуть на них.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил папа и, подойдя ко мне, утешающе обнял.

У Хэддока лицо стало такое, будто ему больно оттого, что сам он не может меня вот так обнять. Мы с Калебом переглянулись, и жених сочувственно мне улыбнулся. Папа тем временем отпустил меня и предупреждающе глянул на мать, которая уже вскочила с дивана. Она шумно вздохнула и опустилась обратно. Чед просто на нас смотрел.

– Со мной все нормально, – проговорила я.

– Что случилось? – спросил Чед, подняв брови.

– Я просто плохо себя чувствую. А тут ты еще вскинулся на Калеба, а потом появилась ты, – сказала я матери. – Я не выдержала. И не хочу сейчас вникать во всю эту ерунду, ладно?

Я отвернулась и заходила по комнате. Никто не двигался, кроме Хэддока. Он подошел ко мне, и я к нему повернулась.

– Прости, если расстроил тебя своим приходом.

– Ты не расстроил, честно. Просто столько всего навалилось, – прошептала я. – А завтра еще и свадьба.

Глаза у него загорелись.

– Правда? – Хэддок мельком бросил взгляд через плечо и мягко спросил: – А ты не против, если я приду?

Я задумалась.

– А так можно? Если ты не из этого клана.

– Думаю, если правила теперь устанавливаешь ты, то можешь сделать исключение. – Хэддок улыбнулся, но я не ответила на улыбку, и он продолжил: – Ну ничего. Я понимаю. Я буду у себя дома, в двадцати минутах отсюда, поэтому если тебе что-нибудь понадобится – дай знать.

– Хэддок, – остановила его я. Он с надеждой на меня посмотрел. Я надеялась, что принимаю правильное решение… – Было бы здорово, если бы ты завтра пришел.

Он счастливо выдохнул.

– Уверена?

– Уверена. – Тут я подумала: он мог бы помочь нам найти Маркуса. – Вообще я хотела попросить у тебя помощи.

– Я к твоим услугам, – отозвался он, не сомневаясь ни секунды.

– Ты от Маркуса ничего не слышал?

– Нет. Я ни от кого ничего не слышал. А что?

– А я слышала.

Он побледнел.

– Мэгги…

– Поговорим попозже, – пообещала я. – Я позвоню тебе вечером и все расскажу.

Он был недоволен, что я оборвала разговор, но согласился.

– Ладно. Пожалуйста, позвони мне. Я буду ждать.

– Хорошо.

Хэддок кивнул, а затем махнул моему отцу:

– Спасибо, что разрешил мне дождаться Мэгги… Скоро увидимся.

– Не за что, – ответил папа, а затем прижал к себе Фиону и, обняв ее одной рукой, вздохнул. – Ну что ж… – произнес он с неловкостью. – Кажется, всем пора по домам. Завтра, к сожалению, много дел.

– Значит, вытуриваешь нас, да? – вспылила мама, но Чед поднялся.

Он поглядел на меня так угрюмо и раздосадованно, как никогда раньше.

– Давай выйдем и поговорим? На минуту.

Я шумно выдохнула и покосилась на Калеба. Тот закусил губу, но кивнул в сторону дверей и сказал, что не прибьет Чеда, если мы с ним выйдем.

– Ладно, – согласилась я. – Пойдем.

Чед улыбнулся так, словно победил. Как будто я сейчас запрыгну в его «Хонду Аккорд» и укачу с ним в Гейнсвиль, штат Флорида, навстречу закату.

Мы дошли до крыльца, и я закатила глаза.

– У тебя три минуты, Чед.

– Почему? Боишься, что чуть дольше – и я тебя отговорю, Мастерс?

– Две минуты сорок шесть секунд.

Он вздохнул.

– Ладно. Я уже все сказал. Мое мнение ты знаешь. Просто хотел побыть с тобой наедине, без этого болвана.

– Можешь идти, если сказать тебе больше нечего.

– Я хочу, чтобы ты передумала. Не хочешь быть со мной – пожалуйста, как угодно. С этим я со временем смирюсь, но со всем остальным… Выходишь замуж только потому, что так, по-твоему, полагается? Это глупо, Мэгз.

– Я не потому выхожу замуж. Я его люблю, вот почему.

– Сразу видно, что троечница, – поддразнил меня Чед.

Я сжала зубы.

– Ты в курсе, что ведешь себя как придурок?

– Ты не была такой глупой, когда мы встречались! – выкрикнул он. – Полагаю, в этом заслуга твоего нового круга общения.

– Отлично, можешь убираться.

Я было развернулась, чтобы уйти, но Чед схватил меня за руку.

А потом вскрикнул и яростно на меня посмотрел.

– Как ты так делаешь?

– Не важно, – расстроенно буркнула я.

Я почувствовала гнев Калеба, увидевшего в моем сознании, что случилось. Я уверила его, что все хорошо и сейчас я отправлю Чеда домой.

– Иди домой, Чед. Мне жаль, что тебе кажется, будто я погубила свою жизнь, но все совсем наоборот. И однажды ты встретишь замечатель…

– Да неужели? – Он рассерженно развернулся. – «Встретишь замечательную девушку, а обо мне позабудешь»?

– Я имела в виду, что ты встретишь кого-то особенного и поймешь, каково это – хотеть быть с человеком, несмотря ни на что.

– М-да… Ну, видимо, все. Я попытался. По крайней мере, могу сказать, что попытался.

– Похоже на то. – Я сглотнула. – Я и правда надеюсь, что у тебя в жизни все будет хорошо – с учебой и с футболом… и что однажды ты кого-нибудь встретишь.

Чед расстроенно кивнул:

– Прости. Не нужно было всего этого тебе выговаривать. Просто я люблю тебя, Мэгги. И мне будет неприятно, если из-за моего дурацкого поведения твоя жизнь пойдет под откос.

– Не тебе брать ответственность за мои решения, Чед, – мягко ответила я. – И моя жизнь не идет под откос. Если бы все не случилось так, как случилось, я бы никогда не встретила Калеба и его семью, а папа бы так и не вылез из своей трясины. От судьбы не убежишь.

Он странно на меня посмотрел, но потом просто кивнул.

– Пока, Мэгз. Может, еще увидимся.

– Это вряд ли, – сказала я, но беззлобно. Правда ведь.

Чед снова кивнул, уже повернувшись ко мне спиной, и направился к машине. Я почувствовала неимоверное облегчение, слегка запятнанное досадой, и решила постоять еще минутку, прежде чем возвращаться в дом.

Встав у края крыльца, я наблюдала, как по нашему райончику ползут и несутся машины. Моя пожилая соседка, как мне показалось, чистила фасоль, сидя на качелях перед своим домом. Она мне помахала, я махнула в ответ, и тут распахнулась входная дверь. Я услышала мамины мысли: та вынула мобильный и набирала номер. Она была в ярости.

– Хэддок здесь! – прошипела она. – Настоящий папаша Мэгги. И как, скажите на милость, он прознал о Мэгги? А она – как прознала о нем?!

Человек на другом конце линии (мужчина) сказал:

– Сладуля, давай ближе к делу. Вернись-ка ты в Калифорнию и забудь об этих деревенщинах.

– Непременно! – с уверенностью ответила она. – Только еще кое-что доделаю – и поеду.

– Браслет забрала?

– Ага. И стащила пару колец и побрякушек у той дурынды, что теперь с ним живет. – Мать усмехнулась. – Вот вернусь и неплохо на них подзаработаю! А еще я сказала Джиму, что хочу, чтобы Мэгги поехала со мной. Он, ясное дело, и слушать меня не стал. Она тут в какого-то мальчишку втюрилась.

Мужчина засмеялся, а я задумалась: ему-то какой толк от того, что я приеду?

– Ну пускай оба и приезжают. Если угодно – могут вдвоем в ресторане поработать.

– Деньжат у него навалом. Поэтому нанять Мэгги, чтоб пахала задешево, у нас не выйдет. К тому же для физического труда она уж больно красива.

– Ну если она хоть капельку в тебя – значит, объедение, а не девочка.

Я почувствовала тошноту.

– Точная копия, – гордо подтвердила мама. – Короче. Я забрала почти все, за чем приехала, а нам этого на чуток хватит. Жаль, Мэгги сцапать не получится, ну да ладно. Пускай торчит в этой дыре сколько влезет. – Она осмотрела свои ногти.

– А что со страховкой. Она есть?

– У Джима. – Она хмыкнула. – Жаль, развелись – не то я б его кокнула перед уходом. Хоть какой-то от него был бы толк.

Я почувствовала, как иссякли остатки моих дочерних чувств. Глядя, как она уходит, я поняла, что эта женщина никогда по-настоящему меня не любила. Я ощутила странную, тупую боль. Меня точно охватила тоска. Пустота, оставленная матерью, уже давно была заполнена, но все равно чертовски больно видеть, что ей на меня начхать.

Услышав, как Калеб вышел на крыльцо, я стала ждать, зная, что он найдет меня за считаные секунды. Нашел. По его сжатым губам я поняла, что он все слышал. Он потянул меня за локти и погладил по спине.

– Перестань вообще думать об этой женщине, – мягко велел он.

Зажужжал мой телефон. Эсэмэска. Я решила, что это Биш пишет, когда приедет, но ошиблась. Писала Бекки.

Я подскочила и открыла сообщение: «Мы целы. Спрятались в каком-то убежище Ральфа. Перестань писать. Не хочу тебя видеть. Дай знать, когда все успокоится. Мы пока побудем тут».

Я грустно на него уставилась. Я спасла ей жизнь – а она меня и знать не хочет?..

Я захлопнула телефон и взглянула на Калеба.

– М-да! Ну и неблагодарная же она корова.

Глава 14. Калеб

Ой-ой.

Мэгги рвала и метала. И, в общем, не без причины. Бекки вела себя по-детски. Да, люди вообще нас не понимают, но это уже смехотворно. Хотя, может, я небеспристрастен, потому что моей Мэгги больно?

– Мэгги, забудь о ней. Она просто…

– Я просто не понимаю, как можно такими быть… А мама что? И Чед. Сегодня что, у всех конкурс, кто больше меня расстроит? Не должно быть у меня столько сомнений накануне свадьбы…

– Каких сомнений?

– Не свадебных… просто сомнений. Почему все это происходит? – Мэгги всхлипнула, и по ее щеке скатилась слеза, невероятно меня огорчившая и, как я уже понял, далеко не первая. – А ты ни в чем не сомневаешься?

Я взял ладонями ее лицо – ее прекрасное, заплаканное лицо – и посмотрел прямо в глаза.

– Сомневаюсь? Нет, никогда. Только не насчет тебя, не насчет нас и того, что нам суждено совершить.

– Но ведь что-то нам вечно мешает, – возразила Мэгги, однако тут же поникла. Она всхлипнула, сжимая в кулаках мою футболку (то ли осознанно, то ли нет). – Я в нас тоже не сомневаюсь, нет… Просто не понимаю, почему все так сложно…

– Сложно – значит, стоит того, детка. Твои папа, мама, Биш, Хэддок, я… Чед, – с неудовольствием выдохнул я его имя, – все мы не случайно с тобой связаны. Нужно просто подумать, как лучше все уладить… и надеяться, что они друг друга не переубивают, – усмехнувшись, прибавил я.

Мэгги, как я и рассчитывал, улыбнулась и со вздохом согласилась:

– Ага, знаю. Ты прав. – Она скользнула ближе ко мне и обхватила руками за пояс. – Ты в курсе, что ты восхитительный?

– Ты украла у меня слова, моя хорошая, но я готов целую вечность это терпеть. – Я притянул ее поближе к себе. Меня сводило с ума то, как она кусала губы и как ее сердце чуть вздрагивало в ожидании моего поцелуя. – Вечность.

А потом ее губы ухватились за мою нижнюю губу и потянули, и я еле сдержался, чтобы не застонать. Конечно же, Биш появился, как всегда, вовремя: именно в эту секунду он заехал по подъездной дорожке во двор. Мэгги облизнула губы и отстранилась. В ответ на мой взгляд она только усмехнулась.

– Спасибо.

– Пока не за что, – многозначительно ответил я.

Она склонила голову набок.

– Неужели я узнаю, при чем тут вся эта ерунда с математикой?

– Ага. – Я взял ее за руку, и мы двинулись к Бишу.

– Ну что тут? – сказал он непринужденно.

– Кое-что, – ответил я. – Кое-что, что нарушит все правила. Кое-что, что, я очень надеюсь, ты поймешь и примешь. – Я повернулся к Мэгги. – И за что ты, надеюсь, меня простишь.

Она приоткрыла рот.

– Что?..

Я кивком позвал Биша и потянул Мэгги к домику по соседству: размером поменьше, чем у Джима, но поуютнее, – трехспальному, в викторианском стиле. Мэгги было радостно заволновалась, сделав очевидный вывод, поэтому я поспешно объяснил, не желая ее разочаровывать:

– Этот дом я купил не для тебя, детка.

– Нет? – мягко спросила она.

– Нет. – Я повернулся к Бишу. – Его я купил для тебя.

– Чего-чего? – в полной растерянности выпалил тот.

Я вздохнул:

– Ну, жених же должен купить невесте дом и подарить ей в день свадьбы… Пожалуйста, только не надо стыдиться. Я понимаю, как сложно тебе пришлось. Не сомневаюсь: будь у тебя больше времени, ты бы купил этот дом самостоятельно, но времени нет. Так что он твой.

– А как же дом для Мэгги? – протараторил Биш.

Я сглотнул и мельком на нее глянул.

– Для нас я задумал кое-что другое. Не волнуйся. Я о ней позабочусь.

– Но… – начал было он и замолк. – Нет. Нет, я не могу его принять. Это слишком…

– Вовсе и не слишком. Ты подарил моей сестре то, что она всегда хотела. С тобой она и Мария будут живы-здоровы, а главное – счастливы. Теперь ты их защитник. А я уверен, что их счастье гораздо дороже какого-то дурацкого дома. – Я взглянул ему прямо в глаза. – Да, у нас с тобой имелись разногласия, но я дарю тебе этот дом в благодарность за то, что ты все эти годы заботился о Мэгги, а теперь будешь заботиться и о моей сестре. Ей в жизни пришлось очень нелегко… – Я почувствовал, как горло предательски сжимается, и откашлялся. – Он твой. Забирай ключи и начни с ней новую жизнь, зная, что все ваши беды и все ваши жертвы были не зря. Не просто так. – Я залез в карман и протянул Бишу ключи. – Держи.

Через Мэгги я услышал его мысли о гордости, но они быстро рассеялись, и Биш подумал о том, как сильно хочет осчастливить мою сестру. Однако все же попытался возразить:

– Калеб, ну как же так…

– Благодарить меня не нужно, – сказал я. – Забота о Джен и есть благодарность. Пообещай, что будешь заботиться о моей сестре, а я даю слово, что позабочусь о твоей.

Биш посмотрел так, будто сейчас бросится мне на шею. К счастью, он просто пожал мне руку и кивнул:

– Ага. Обещаю. Спасибо тебе, Калеб. Ух… просто спасибо. Я только об этом и мечтал… подарить Джен и Марии дом. – Он улыбнулся, глядя на дом. – И дом по соседству с папой как бы совершенно случайно выставили на торги?

Я пожал плечами:

– А вот об этом история умалчивает.

– Спасибо. Если тебе когда-нибудь что-нибудь…

Я кивнул и посмотрел на свою Мэгги.

– Значит, это ты скрывал? – спросила она.

Я снова кивнул.

– И ты что, правда думал, что я из-за этого расстроюсь?

– Я просто хочу, чтоб ты знала: дома я тебе не купил. Я знаю, что должен был, но у меня на нас другие планы, которые я раскрою попозже. И дом в них не входит.

Биш двинулся в дом, а Мэгги опять всхлипнула – на этот раз от счастья.

– Ты лучше всех! Ты это знаешь?

Я лишь покачал головой.

– Парень терроризировал меня днем и ночью, пытаясь тебя защитить. Как такое не оценить?

– Я люблю тебя в миллион раз больше, чем две минуты назад. Хотя и не думала, что такое возможно… – Она утерла щеки моими большими пальцами.

– Я тоже, – сказал я, прижав ее ладонь к своему сердцу. – Чувствуешь? Миллион раз в минуту. Из-за тебя. – Я улыбнулся, наслаждаясь тем, как ее сердце буквально прыгает от счастья. – Твоя семья – моя семья. И если я могу хоть как-то отблагодарить их за то, что они заботились о тебе до нашей встречи, то отблагодарю.

Мэгги коснулась носом моего носа, потом чуть отклонилась и с трепетом вздохнула.

– Покажешь мне дом?

– Конечно.

Внутри мы встретились с Бишем. Он оглядывал пустые комнаты, которые так и просили, чтобы их уютно обставили. Мэгги пробежала пальцами по оконным рамам и пошла за братом. Она слушала его мысли, а Биш представлял, как завтра, после свадьбы, приведет сюда Джен и увидит ее восторг.

Когда мы дошли до кухни, он повернулся к нам.

– Ого… какой же шикарный дом!

– Да, – согласилась Мэгги. – И места навалом: как раз для Марии… а может, однажды и еще кого-нибудь.

Биш ласково на нее взглянул.

– Только ты так умеешь: я еще не привел сюда невесту, а ты тут уже ребятишек поселила.

– Я это так, к слову.

Брат засмеялся:

– Знаем-знаем, к какому слову. – Потом пожал мне руку. – Я, пожалуй, пойду, пока Джен ничего не заподозрила. Веселенький мне предстоит вечерок!

– Меня спасает математика, – сообщил я.

Он прижал к себе Мэгги.

– И я попробую. Спасибо. Ну что ж, увидимся завтра!

Она кивнула и миленько улыбнулась:

– Обязательно приду!

– Сгораю от нетерпения, – проговорил он, обращаясь скорее к самому себе. – Пока, ребята.

– Пока, – мягко сказала Мэгги.

Затем она повернулась ко мне. В ее глазах читалось обещание – обещание осчастливить меня сегодня.

– Отведи меня домой, мистер Джейкобсон, – попросила она, закусив губу.

– Есть, мэм, – прошептал я и, взяв ее за руку, повел к мотоциклу.

Когда мы вернулись в квартиру, обнаружилось, что Кайл и Линн уже уехали. Я, признаюсь честно, обрадовался, но и удивился тоже.

И несмотря на то что дел было много: завтра нам предстояло сыграть свадьбу, и я для нас кучу всего запланировал (в том числе и последующий отъезд), – я все равно хотел Мэгги… Каждую ночь… каждую минуту.

Как только мы вошли в квартиру, Мэгги стянула с себя толстовку и скинула кеды у дверей. Я улыбнулся.

– Я в душ, ладно? – бросила она.

– Помощь не нужна? – крикнул я вслед, сдерживая смешок.

И услышал, как она хихикнула:

– Завтра ночью твоя помощь мне определенно понадобится!

Проклятие, а ее не проймешь!

Я потер лицо и подумал, чем бы заняться. На столе в кухне я увидел миску Бэллы. Я вздохнул – соскучился по своей девочке. Из-за моих занятий она почти всегда жила с мамой и папой, но теперь все изменится. Они с Мэгги отлично поладили, а потому скоро мы с ними станем маленькой семьей.

Бэллу мой план тоже касался. Мне не терпелось поделиться им завтра с Мэгги, и я надеялся, что он понравится ей так же, как и мне.

На одном из шкафчиков лежала стираная одежда, а значит, приходила Роза. Чтоб скоротать время, я решил убрать одежду в шкаф. Обсидиановая шкатулка, которую я отдал Мэгги, лежала с ее стороны кровати. Я заглянул проверить, на месте ли мои клятвы. Оказалось, на месте и все так же сложены. Я знал, что в этой суматохе Мэгги своих клятв еще не написала, но все-таки хотел, чтобы она прочитала мои сегодня. Ну ладно. Это ведь просто слова, так? Она знает, что я ее люблю.

Когда я закончил с вещами, Мэгги вышла, кутаясь в полотенце, и принялась рыться в своей одежде в поисках чего-нибудь подходящего.

Я пошел в душ и откинул голову, и обжигающая вода полилась мне на шею и спину. Я улыбнулся. Несмотря на все, что случилось сегодня, вчера и позавчера, меня не волновало ничего, кроме завтра.

Мэгги почти уже стала моей…

Глава 15. Мэгги

Пока Калеб был в душе, я слушала его мысли. Он радовался завтрашнему дню и отсчитывал до него минуты. Натянув футболку под цвет серых штанов, я почувствовала себя дурочкой. На футболке было написано: «Ага! Вот так!»

Я закатила глаза, вспомнив, какой была раньше. И дело даже не в том, что я участвовала в группе поддержки (по ней я, между прочим, соскучилась – мне нравилось соревноваться с тамошними девчонками), – просто я была не я. Не настоящая я.

Я оглядела комнату и провела руками по покрывалу.

Вот она я. Здесь.

Я взглянула на маленькую обсидиановую шкатулку на прикроватной тумбочке и заметила, что шкатулка эта слегка повернута в другую сторону. Я бросила взгляд на дверь ванной и вдруг поняла, что совсем забыла написать клятвы. А Калеб, похоже, проверял, прочитала ли я его письмо. Ох, он так вдумчиво подошел к этому делу, а я просто-напросто обо всем забыла…

Я опустилась перед кроватью на колени и бережно положила на нее шкатулку. Бесшумно подняла крышку, развернула хрустящую бумагу.

Почерк у него был самый что ни на есть мужской. Я улыбнулась и начала читать.

Не было такого дня, когда я тебя не ждал, когда бы не мечтал о тебе. Я мечтал всегда – пускай и не зная твоего лица. Представлял, как это будет – к тебе прикоснуться. И ждать было несложно, но меня одолевали сомнения. Я сомневался, существуешь ли ты наяву, гадал, встречу ли тебя наконец.

Зря я сомневался.

Глядя на твое лицо, я с удивлением замечаю на нем отражение своей собственной любви. Твоя улыбка… Я пойду на все – лишь бы ты продолжала так улыбаться. Ты – мое все. Мой мир.

Для меня честь даже просто находиться рядом с тобой, а обладать твоим сердцем – и подавно.

Я обожаю то, как ты смотришь на мой мир.

Я без ума от мысли, что ты – часть моей семьи…

И как тебе удается быть одновременно такой невинной и такой до боли соблазнительной? Как удается быть бескорыстной, чуткой, полной любви – после всего, что с тобой случилось? Детка, я говорил тебе это миллион раз и продолжу говорить до конца своих дней: ты восхитительна.

Завтра ты станешь моей во всех смыслах и навсегда, но я знаю, что, как бы крепко я тебя ни обнимал, я все равно буду жаждать твоей близости; как бы отчаянно и страстно ни целовал, я не смогу насытиться.

Ты моя родственная душа, и для тебя я живу и дышу, моя прекрасная нареченная. Тебе самое место в моих объятиях, в моей жизни. Любовь моя, моя сообщница, моя душа, моя восхитительная девочка!

Выходи за меня. Забери из груди мое бьющееся сердце и поступай с ним как хочешь. Оно твое с того самого дня, как ты спасла мне жизнь. И ты продолжаешь меня спасать. Я люблю тебя, детка. Люблю, и не нужно искать причину (только попробуй!). Значение имеет только одно: наше с тобой завтра, любовь моя.

На глаза мне выступили слезы, и из груди вырвался вздох.

Куда мне до такого… Теперь я должна написать собственные клятвы и попытаться сделать их такими же безупречными и правильными. Это он моя душа! Моя любовь, мое все. Я чувствовала себя ему неровней.

Утерев глаза ладонью, я взяла себя в руки. Нужно сделать это. Я глубоко вздохнула и сосредоточилась на Калебе. Он стоял в черных семейных трусах возле раковины и собирался бриться. Зеркало заволокло паром, вытереть который он еще не успел.

Я решила не ждать и сразу написать свои клятвы. Просто объяснить Калебу, что чувствую сейчас. Не волноваться из-за карандаша и бумаги, не обдумывать мучительно слова. Вот она я, настоящая, живая, любящая. Я решила подать ему себя как есть. Преподнести на блюдечке.

Не открывая глаз, я представила, как пишу слова на запотевшем зеркале, и когда пар заволакивает буквы, пишу дальше – отрывок за отрывком…

Я знаю, иногда ты думаешь, что я сожалею о том дне, когда ты ко мне прикоснулся. Это не так. Я ни о чем не жалею, ни капельки. Ты в корне меня изменил. Когда я была маленькой, я всегда представляла, что вырасту и стану такой же, как и все женщины в городе. Такой, как моя мама, которая без особого усердия решает проблемы и гордится своим статусом, своими крохотными достижениями, которые яйца выеденного не стоят.

Благодаря твоей семье я узнала, что о родных нужно заботиться потому, что ты их любишь, а не потому, что так того требует общество. И я хочу о тебе заботиться. Больше всего на свете я желаю сделать тебя по-настоящему счастливым. Ты меня не подавляешь, а охраняешь, давая свободу. Помнишь, ты говорил, что пытаешься найти золотую середину, что, оставаясь тираном, хочешь позволить мне быть собой? У тебя получилось, милый! Ты так хорошо обо мне заботишься. А то, что ты за меня волнуешься, – даже лучше. Это отражение твоей любви. И я не сомневаюсь, что с тобой буду счастлива. Я только лишь надеюсь, что и ты будешь счастлив со мной.

Мне нравится слышать биение твоего сердца в своей груди и знать, что рядом с ним бьется мое собственное. Я именно там, где мне суждено быть. Жалею ли я о том дне, когда ты ко мне прикоснулся? Когда сделал меня своей? Ни за что, Джейкобсон.

Куда бы мы ни пошли, что бы ни сделали, с чем бы ни столкнулись как предводители рода… Ты восхитительный, неотразимый, забавный, отважный и милый.

Я на все сто готова прожить с тобой всю жизнь.

Калеб появился из ванной в одних боксерах, на его прекрасном мужественном лице было написано восхищение. Он бросился ко мне босиком по паркету, ухватил за бедра, приподнял и, прижав к себе, выдохнул:

– Когда же наступит завтра?..

Я улыбнулась, прижимаясь губами к его губам.

– Почти. Спасибо за эти клятвы. Сказать, что они прекрасны, – ничего не сказать.

– Они от самого сердца. Но клятвы на зеркале… Спорю, никому из Асов таких не писали!

Я пожала плечами и смущенно улыбнулась:

– На ходу придумала.

– Мне безумно понравилось, спасибо, – сказал он моим любимым хриплым голосом и коснулся моей щеки. – Хочешь пошалить на «границе», а, миссис Джейкобсон?

– Больше всего на свете! – пропела я, и он осторожно уложил меня на кровать, а потом накрыл своим телом.

Губы Калеба скользили по моей коже, и от этих крошечных, едва ощутимых прикосновений меня охватывал жар. Вели мы себя прилично и, формально говоря, невинно, но получали удовольствие. Ведь он знал меня как свои пять пальцев, знал мое тело и мысли и понимал, что значит каждый мой вздох.

Синие ленточки энергии, искрившиеся при соединении наших сознаний, уже не были для меня в новинку. Я к ним привыкла, радовалась им и чувствовала, что так все и должно быть. И окутанное свечением лицо Калеба, целовавшего мои плечи и шею, стало самым прекрасным, что я когда-либо видела.

Как невыносимо восхитительно было лежать у него в кровати, переводя дух, наслаждаться близостью друг друга… Какая сладостная мука… Скоро наши миры столкнутся, соединятся. Но я не боялась и не беспокоилась. Я была готова.

Открыть врата! Вперед! Я готова к гонке.

Я очнулась под песню «Мы не будем это терпеть».

Я села так быстро, что у меня закружилась голова.

– Божемойчтоэтотакое, – пробормотала я, а потом огляделась и заметила свой телефон. Он жужжал на тумбочке. Я схватила его и сонно ответила: – Алло?

– Мэгги, Мэгги, Мэгги. Как приятно вновь слышать твой голос.

Я замерла.

Маркус.

– Тебе нравится песенка, которую я поставил на свой звонок?

Он брал мой телефон?.. Он был… был у нас дома…

Я потрясла Калеба за плечо, но он и так проснулся, почувствовав испуганное биение моего сердца, и свирепо уставился на телефон.

– Чего ты хочешь?

– Чтоб ты сдохла. Разве я многого прошу?

– Чего ты хочешь? – повторила я жестче. Я тут же вспомнила о Бекки: что, если Маркус до нее добрался и звонит сообщить о ее смерти?.. Калеб покачал головой, схватил собственный мобильник с тумбочки и набрал ее номер.

– Я просто хотел сказать, что слышал о смерти твоей подружки. Какая трагедия. Ох уж эти треклятые топливопроводы… В общем, ладно. Мои родные, кстати, уже дома. У них теперь нет ничего, кроме общежития. Видела бы ты, какие они жалкие: всё ноют и пытаются найти работу… Но это не по мне, вот уж нет. Я ведь и в колледж-то документов не подал. Был занят, помогал Сайксу с его делишками. А теперь его нет, и Дональда тоже… Мой отец больше всех ноет, ведь Марла была его любимицей. Ты, между прочим, сделала мне одолжение. – Он засмеялся, но я услышала в его голосе надлом, который подсказал мне, что он лжет. – Она всегда была слабачкой и делала все наобум. Хотела, чтоб все вокруг целовали ей задницу и охали, мол, какая красавица, какая умница! – Повисла пауза. – В общем, я сегодня буду по соседству и заскочу заодно к твоему папаше. Тебя что-то не видать, так, наверное, мстить за Ребекку ты мне не собираешься. А я-то думал… Думал, ты не успокоишься, пока не найдешь меня. Ну что ж, придется поймать дичь покрупнее и избавиться от твоего дорогого старикашки.

У меня перехватило дыхание. Калеб вырвал телефон из моих рук и выкрикнул в трубку:

– Держись от нее подальше! Не забывайся, ты теперь человек. Не советую тебе дразнить Мэгги.

Сквозь сознание Калеба я услышала гортанный голос Маркуса:

– О, я хочу не просто ее подразнить. Я хочу смотреть, как она помирает у тебя в руках, а ты ревешь, как девка! Ревешь по своей миленькой Провидице! – Он тихо засмеялся. – Ну что ж. До скорого.

Связь оборвалась.

Калеб снова набрал Ребекку, а я посмотрела на часы. Чуть за семь утра.

Потом Калеб дрожащей от злости рукой швырнул мой телефон на кровать.

– Бекки жива и здорова. Сказала перестать трезвонить и бросила трубку. Короче, с ней все хорошо.

В горле пересохло; я сглотнула.

– Ладно, что теперь?

– Ну… Я хотел… – Он тяжело вздохнул. – Я собирался отвезти тебя в нашу квартиру в Аризоне, но Маркус все испортил.

У меня вновь перехватило дыхание.

– В Аризоне?

Он кивнул и криво умехнулся.

– Я хотел отвезти тебя туда и рассказать о том, что подготовил для нас и моей компании.

Пока я сидела на кровати, он скользнул на пол и опустился на колени у моих ног, накрыл ладонями мои колени и продолжил:

– Я много и долго об этом думал. Я знал, что, если не куплю тебе на свадьбу дом, это кое-кого расстроит (в основном – папу), но еще знал, что у Биша нет денег, а ты хочешь ему помочь. Поэтому я купил дом Бишу, а тебе как свадебный подарок снял квартиру в Аризоне, где начнется наша семейная жизнь. – Он сглотнул. – Я хочу, чтобы ты работала со мной. Хочу, чтобы помогла мне открыть учебные центры в штатах. Я всегда об этом мечтал. Знаю, ты еще не решила, какую хочешь получить специальность, и можешь делать все, что захочешь. Обещаю: я поддержу тебя в любом случае. Но для меня было бы большой честью, если бы ты стала моим партнером и в бизнесе. – Он широко улыбнулся. – Ты была бы вторым директором в компании и путешествовала бы вместе со мной; мы открывали бы новые центры и нанимали сотрудников. Обещаю, как только захочешь – я куплю тебе настоящий дом и мы в нем заживем, но пока, мне кажется, так будет лучше.

– Так и правда будет лучше, – медленно ответила я. – Мне все очень нравится.

– Правда? – с облегчением спросил он.

– Да. А еще я хочу как можно чаще видеться с другими кланами. Работай мы у твоего папы – были бы привязаны к рабочим часам, а так расписание у нас будет довольно свободным.

Он кивнул:

– Именно.

– Какой же ты милый! Твоим детишкам с тобой повезло.

В полумраке мне показалось, что щеки у Калеба даже немного порозовели.

– Ага.

– А что мы будем делать с Маркусом?

– Ну, полагаю, вместо того чтобы ехать в Аризону, мы должны взять твоего папу и на время скрыться. И Биша. И Кайла тоже, раз уж на то пошло. Я забронирую нам пару коттеджей где-нибудь в Виргиния-Бич. Конечно, не такой медовый месяц я мечтал тебе устроить, но…

– Все прекрасно. Медовый месяц все равно состоится, а так мы хоть будем спокойны, что все целы и невредимы. – Я глубоко вздохнула, пытаясь прогнать накатившие вдруг слезы.

Калеб это заметил и внимательно посмотрел мне в глаза.

– Волнуешься?

– Ни капли. – (Он не поверил.) – Просто не верю своему счастью.

Он улыбнулся и обвил рукой мою талию.

– Спорю, Маркус был ужасно доволен, что испортил тебе праздник. Он всегда тебя недооценивает.

– Этот день мне ничто не испортит.

Калеб чмокнул меня в самый кончик носа.

– Нет ничего важнее сегодняшнего дня, моя любимая, – прошептал он мне в волосы.

– А что сегодня такого? – самодовольно поинтересовалась я.

– День, когда ты поплатишься за то, что сказала «да».

Я захихикала – и в следующий миг Калеб уже нависал надо мной на локтях.

– Я с радостью понесу наказание.

– Отлично. – Он поцеловал меня в лоб. – Пойдем, я отвезу тебя к папе, чтобы вы с остальными девочками ко всему подготовились. Кайл сказал, что одеваться мы будем у него. А Биша с твоим папой я привезу. О них можешь не беспокоиться, я за ними послежу.

– Спасибо. – Я попыталась придать лицу бесстрастное выражение. – Волнуешься?

– Еще чего! – Калеб ухмыльнулся. – Пойдем, красавица. Все, что тебе нужно, – у моего папы.

– Ладно.

Мы оделись, и Калеб отвез меня домой к Питеру. У того первый день работал новый дворецкий, который не был ни забавным, ни дружелюбным, как Рэндольф.

Калеб поцеловал меня в щеку и попрощался. Я вылезла из машины и посмотрела на него через плечо. Потом пришел Биш. Он запрыгнул в пикап и, широко улыбнувшись, махнул рукой. Вид у него был такой счастливый, что на глаза мне навернулись слезы радости. Я посмотрела на Калеба и пошевелила пальцами.

«Пока».

«Пока, детка».

Они укатили к Кайлу, а я осталась стоять на широкой подъездной дорожке. Обернувшись, я была готова к тому, что все окажется украшено белым шелком и бантами, но дом выглядел как всегда.

Я прошла через гараж по лабиринту коридоров, пользуясь подсказками, которыми поделился Калеб. Первой меня встретила Бэлла: она принялась кружить вокруг и облизывать мои пальцы. Потом прибежала Мария. Она налетела на меня и обняла за живот. Дальше – Рэйчел, которая спросила, как спалось (я невольно залилась краской), и бабушка, которая сердито на меня зыркнула. Я сделала вид, что ничего не заметила, и проговорила:

– Итак…

– Итак. Трусишь? – спросила бабушка, ухватившись за кудряшку у моего уха.

– Нет. А почему вы спрашиваете? Сами волновались?

– Мне было жуть как страшно. Думала, на полпути к жениху грохнусь в обморок. – Она задумчиво улыбнулась. – Но не грохнулась. А ты чего не волнуешься?

– А волноваться и незачем, – ответила я, но опустила взгляд. – Это ведь Калеб. Я знаю, что он меня любит, а значит, не стоит и переживать.

Бабушка приподняла мой подбородок двумя пальцами.

– Ты говоришь правду, – сказала она удивленно. Я кивнула. – Черт бы меня… А я-то думала, что буду сторожить невесту-беглянку.

Я засмеялась.

– Не нужно. Так чем мы сначала займемся?

– Сначала? – спросила Рэйчел, надевая фартук. Я еле сдержала смех: на нем была нарисована кулинарная лопаточка с надписью «Вот, блин, дает!». – Сначала накормим невест. Оладушки или яйца?

– Оладушки, – хором сказали мы с Джен и засмеялись.

Линн, поглощенная делом, выжимала апельсиновый сок. Я поставила на плиту котелок с кофе. С кофе напортачить сложно, так ведь?

Когда мы закончили с готовкой и завтраком, Рэйчел отвела меня в сторонку и протянула книгу в кожаном переплете. А в ответ на мой вопросительный взгляд кивком велела открыть подарок. Внутри оказалось больше ста страниц аккуратно записанных рецептов, отсортированных по типам. Мой взгляд тут же упал на «Рецепт бабушкиных медовых булочек».

– Это бабушка научила вас печь те божественные булочки, которые вы испекли для нас в Калифорнии?

– Да. Она многому меня научила. В этой книжице много бабушкиных рецептов, а еще тонна наших старых, семейных. Я знаю, что ты хочешь научиться готовить, поэтому решила помочь тебе этим заняться. У меня ушли годы – годы, милая, – чтобы стать хорошим поваром. Но теперь я очень люблю готовить.

– Мне кажется, и я полюблю.

– Но мы еще кое-что для тебя приготовили.

Я ждала, зная, что последует продолжение.

– От нас с Питером. – Рэйчел вручила мне маленькую коробочку.

Я открыла ее и извлекла маленький медальон. Он был один в один, как…

– Это бабушкин медальон.

– Точная копия. – Рэйчел взяла медальон, а потом движением пальцев велела мне повернуться и аккуратно повесила на шею. – Джен мы подарили точно такой же, хотя найти фото Биша оказалось непросто.

Открыв медальон, я увидела неизвестную прежде фотографию Калеба. На ней он насмешливо улыбался.

– Ого… спасибо… правда… – подняв голову, выдохнула я.

Рэйчел выудила из-под блузки собственный медальон.

– Это джейкобсонская традиция, и мы хотим, чтобы вы с Джен ее продолжили.

Я кивнула:

– Спасибо. Он очень красивый.

– Поверить не могу, что этот день настал, – проговорила Рэйчел. Она покосилась на Джен, а потом слабо мне улыбнулась и пошла к дочери. Когда Рэйчел ее обняла, та вздохнула и тут же засмеялась.

– Мам, ну хватит уже реветь.

До полудня, то и дело перекусывая, мы все вместе смотрели старый фильм «Моя прекрасная леди», а потом пришло время одеваться. Я радовалась, что никто не суетится, ведь день свадьбы должен быть не утомительным, а напротив – спокойным и веселым. Таким он и оказался.

Я сидела между Фионой и Джен, и мы смеялись и изображали акцент Элизы Дулитл. Лучше всего он удавался Фионе.

Когда пришло время одеваться, мы принялись за дело. Каждой из нас бабушка сшила по платью. Нам с Линн – покороче, а Джен и Фионе – более традиционные, до пола. Все платья были кроваво-красного цвета, но красивые – глаз не отведешь. Я надела свой новый медальон, а Рэйчел завила мои волосы крупными локонами и вставила в уши бриллиантовые сережки-гвоздики. Так как свадьба у нас была босоногая, Мария взялась накрасить мне ногти на ногах (конечно же, алым лаком).

Затем пришло время идти, и я даже как будто расстроилась: столько ожиданий – и вот этот день настал. А потом я почувствовала спокойствие. Я была готова.

Я в последний раз взглянула в зеркало.

Платье было восхитительным, чуть выше колена, с открытым верхом, изящно оголявшим мои плечи. Рукава длинные и широкие. Красный шелк слегка переливался. Но от чего невозможно было оторвать взгляд – так это от низкого выреза, который подчеркивал медальон у меня на шее. Казалось, платье слетело со страниц модного журнала, а не впопыхах из-под руки ворчливой старушки.

Я готова. Вот и все. В следующий раз, когда Калеб назовет меня миссис Джейкобсон, это будет правдой.

Я не мешкала, не тряслась, не волновалась, хоть и понятия не имела, как все пройдет. Никаких тебе репетиций, примерок – ничего такого не было, но меня это не тревожило.

Я прошлепала босиком по коридору и дошла до двойных дверей, ведущих на задний двор. Сюда мне велела прийти бабушка. Здесь она и оказалась: тоже босиком, в красной блузе и черных штанах. Вскинув руку, бабушка велела мне подождать. Вскоре подошли Линн, Джен и Фиона. Все вместе мы прошествовали во двор: Фиона первой, а я – последней. Когда пришла моя очередь, бабушка махнула мне рукой. Я приблизилась к ней, и она заложила мне за ухо красный цветочек мальвы. Я вспомнила о свадебном воспоминании Рэйчел, у которой был точно такой же цветок. Значит, традиция.

– Кое-кто даже ест эти цветы, – сообщила бабушка, нежно поглаживая кончики моих волос. – Одни считают, что они помогают поддерживать вес, другие – что они лечат ожоги и ранки, а кто-то просто ест их как овощи или добавляет в чай. Это очень нежный и красивый цветок, но растет самостоятельно. Он сам распространяет свои семена, без чьей-либо помощи. Ты – словно цветок, моя красавица. Прекрасная, но сильная. Умелая, но веселая и чудесная. Тебе в твоем деле не нужна ничья помощь, но разве плохо, когда рядом такой красавец мужчина? – Она мне подмигнула, и я засмеялась. – Калеб – чудесный парень. Милый, заботливый, и сам точно цветок, с такой-то милой мордашкой. И хотя он и сам не пропадет, ему не помешает иметь близкого человека. Вы оба, хотя и красивы и сильны по одиночке, вместе – что эта мальва. Уверена, вы отлично уживетесь. Я очень рада, что мой Калеб наконец-то тебя нашел.

Я кивнула и захотела пожурить ее за то, что не успела церемония начаться – а у меня уже слезы на глазах.

По обе стороны от дорожки, по которой мне предстояло пройти, улыбаясь, стояли Джейкобсоны. Со всеми я была знакома. Чем дальше я шла, тем громче становились звуки гитары. Я узнала мелодию: «Прекрасная любовь» группы «Зе Афтерс».

На гитаре играл дядя Макс. Когда я прошла мимо, он широко мне улыбнулся. Все гости стояли так близко, что я касалась их локтями и ощущала ароматы духов. Увидев Хэддока, я поняла, что он единственный из присутствующих (кроме Фионы) принадлежит к другому клану. Он одарил меня улыбкой и, когда я прошла рядом, коснулся моей ладони.

А потом я заметила Питера, которого не видела весь день.

Тут толпа расступилась, и передо мной предстал Калеб. Нас окружили. Гости подошли так близко, что стало тяжело дышать. Но все это не имело значения… Я ахнула, оглядев его с ног до головы. Посмотрела на его босые ноги, на гладко выбритый подбородок, чуть приоткрытые губы, алую рубашку с двумя расстегнутыми верхними пуговками…

Боже… спасибо. Как же он прекрасен!

Калеб преодолел те сантиметры, что нас разделяли, а потом провел большим пальцем по моей щеке. Только тогда я осознала, что плачу. Я вздохнула, ощутив его прикосновение, по которому успела соскучиться за день. Его спокойствие, его любовь и объятия – больше мне ничего не было нужно…

Калеб подался вперед и поцеловал меня в скулу, по которой катилась слеза. Я почти растаяла на глазах у всей его семьи.

Он окинул меня взглядом, коснулся моего обнаженного плеча.

«Это платье такое…»

«Его бабушка сшила», – начала было я, но он и так это знал.

«Я не об этом. Совсем не об этом». – Его пальцы скользнули по моей коже, и я поняла, о чем он. По коже побежали мурашки.

Калеб довольно улыбнулся.

«Ну хватит», – вздохнула я.

А он, обхватив меня за талию, прижал к своей груди. Мы оба повернулись к Питеру. Напротив нас, сзади Питера, стояли папа и Фиона, рядом со мной – Биш и Джен, а рядом с Калебом – Кайл и Линн.

Все мы стояли лицом к Питеру, который оказался в самом центре этого вихря: мы окружили его, словно мантия – ядро, а все остальные члены семьи окружили нас, как земная кора. Казалось, вот он – наш собственный крошечный мир. И все остальное – не важно.

Питер заговорил, глядя на нас с любимым. (Какая тут может быть беспристрастность, если Калеб – его сын!)

– Запечатление – не пожизненный приговор. Нареченные нашего народа живут друг с другом в счастье. Все мы осознаем важность того, что случилось, когда в наших жизнях появилась Мэгги. Четыре пары в нашем круге, чьи сердца мы сегодня соединим, – это доказательство того, что судьба есть и у нее свои планы на каждого. Но нареченные связаны не только судьбой или чьими-то намерениями, но и любовью. Любовь, которую нареченные испытывают друг к другу, – шире любого океана, глубже любого колодца и сильнее любой бури. Закрепление союзов этих нареченных означает, что они не хотят быть ни с кем другим, что всегда будут помогать своим половинкам и никогда друг друга не покинут. Хотя они, конечно, и так это знают.

Со всех сторон послышались смешки. Питер повернулся к Кайлу и Линн.

– Посвящаете ли вы себя своему нареченному?

Кайл заговорил первым:

– Да, душой и сердцем.

А потом Линн, особенно громко:

– Да, душой и сердцем.

Питер улыбнулся и повернулся к моему папе. Глядя, как он принимает Фиону в свои нареченные, я почувствовала, что от счастья щиплет глаза. Папа поймал мой взгляд и улыбнулся во весь рот.

Затем пришла очередь Биша и Джен, и когда Питер задал вопрос своей дочери, то чуть не расплакался. А потом чуть не расплакался и папа – когда Биш ответил, что посвящает себя Джен.

Биш посмотрел мне в глаза и подмигнул. Я улыбнулась и перевела взгляд на Калеба.

Все было достаточно предсказуемо – именно так, как я себе и представляла. У меня перехватило дыхание. Зачарованная, я глядела на Калеба, а он глядел на меня.

Когда прозвучало мое имя, я оторвалась от любимого и посмотрела на Питера. Тот выжидающе замолчал.

– Ой. – До меня вдруг дошло, что он уже задал вопрос. Но даже бабушкино кудахтанье не помешало мне прошептать в ответ: – Да… душой и сердцем.

Я не утирала своих слез, а гордилась ими, словно медалями, кричавшими всем о моем счастье. Казалось, я была так им переполнена, что оно выплескивалось наружу.

А потом Калеб поднял руку, коснулся моей щеки и хрипло и чувственно произнес заветные слова:

– Да, Мэгги. Душой и сердцем.

Я изо всех сил держалась, стараясь устоять на ногах. Питер несколько раз откашлялся, и, посмотрев на него, я увидела, что в глазах у него тоже стоят слезы.

– А теперь, в качестве первого супружеского акта, можешь поцеловать ее и провозгласить своей родственной душой и единственной любовью.

Калеб притянул меня к себе и не мешкая провозгласил…

Глава 16. Калеб

Никогда она не была так восхитительна.

Она полностью мне подчинилась, и я не мог остановиться. Ощущение ее губ, ее пальцев, стиснувших мою рубашку, запах ее вишневого парфюма… Ух… я заставил себя оставить губы Мэгги и, чуть отклонившись, взглянул на нее.

– Я тебе этого еще не говорил, но, черт, выглядишь ты превосходно. И какое же соблазнительное платьице…

– Рада, что оно тебе нравится. Надела специально для тебя, – усмехнулась она. – Всегда пожалуйста.

Я засмеялся, прижался носом к ее носу и глубоко вздохнул.

– Ну хватит, вы двое, – завопила откуда-то сзади бабушка. – Шуры-муры потом! Мы тут все ждем, когда вы перестанете тискаться! Я хочу тортик!

Мы разразились хохотом. Я кивнул бабушке.

– Спасибо, бабуль. Так держать!

– Ты тут мне не паясничай, мальчонка. – Она расплылась в улыбке и, пробравшись мимо моего дяди и разогнав всех на своем пути, подошла к нам. – Ты теперь у нас женатик, – задумчиво протянула она, и глаза у нее так заблестели, что я понял: сейчас она заплачет.

Я опешил. Бабушка плачет? Из-за меня?..

– Ну, бабу-уль… – Я крепко ее обнял, и она уместилась у меня под подбородком, как Мэгги. – Не плачь, перестань.

– Ты так повзрослел. – Она чуть отстранилась. – Ты уже мужчина, с собственной женой, домом, самостоятельной жизнью. А совсем скоро подаришь мне правнучков и…

– Попридержи коней, бабуль, – засмеялся я. Мэгги заулыбалась, но ее румянец говорил лучше слов. – Давай для начала разберемся с тортом, ладно?

– Хорошая мысль. – Она похлопала меня по щеке и засеменила маленькими босыми ножками к Кайлу, наверное, чтобы поздравить и его.

Я повернулся к Мэгги.

– Сначала никакого секса, а теперь – внуки! Эта женщина переключает скорости быстрее, чем спортивный автомобиль!

Мэгги захихикала:

– Она просто счастлива. И я тоже.

– И я, – прорычал я.

Я притянул ее навстречу своим губам и как следует поцеловал. Когда мы наконец отправились в сад, где накрыли стол, я заметил, что все новоиспеченные супруги медлят, не по назначению используя темные уголки сада… Особенно Джим. Так держать, мистер Мастерс!

Мэгги шлепнула меня по руке и закатила глаза.

– Фу-у.

– Что? – засмеялся я.

– Пойдемте со мной, мистер Джейкобсон. – Она пошла спиной вперед и потащила меня за руку. – Давайте потанцуем.

– Нет, – сказал я.

Мэгги сначала удивилась, но потом услышала мои мысли: я сообщил, что хочу сделать ей подарок.

– Какой подарок?

– Такой. – Я забрал гитару у дяди Макса и уселся на его стул.

Деревья во дворе украсили белыми огоньками, похожими на звезды, но больше украшений не было. Я мысленно посмеялся над тем, что Мэгги, как и вся моя семья, ненавидит разнообразные украшательства и похожа на нас и в этом.

Она опустилась на траву у моих ног и посмотрела на меня так, словно я рок-звезда. Я стал играть песню, которую сам и сочинил: медленно и осторожно ударяя по струнам и напевая слова в уме – для одной лишь Мэгги. На эту музыку я переложил текст своих клятв…

Мэгги и так сегодня много плакала, поэтому я не хотел ее снова расстраивать. Но она потянулась и обхватила меня за шею, зажав между нами гитару.

– Спасибо.

– Не за что. – Я откинулся на стуле, отложил гитару в сторону, а потом встал и за локти притянул Мэгги к себе. – Я люблю тебя.

– А я тебя, – ответила она шепотом.

Обняв Мэгги, я взял ее за одну руку, а вторую положил себе на плечо. Я коснулся ладонью ее талии, прижал к себе. Тело мое гудело, велело дотронуться до каждого сантиметра ее кожи. Я пытался отвлечься, пытался удержать свои руки, но они гуляли по ее спине, гладили ее смуглые обнаженные плечи, переплетали пальцы с ее пальцами, – и от этих прикосновений ее кожа трепетала от волнения.

Когда в теплом вечернем воздухе Мэгги бросило в дрожь, я понял, что пора остановиться. Дрожала она не от холода, и я знал, что если не буду держать себя в руках, то попаду в глупое положение.

Пришлось сосредоточиться на том, что происходило вокруг, и отдаться во власть мыслей Мэгги. Она смотрела на своего папу и Фиону и кусала губу, пытаясь опять не расплакаться. Кайл стукнул меня по плечу. Он сжимал в объятиях Линн, которую облепил точно кокон. Он понимающе на меня глянул, будто говоря: «Все образуется».

На Мэгги Кайл посмотрел точно так же, и этот взгляд многое рассказал об их прошлом; о том, как Кайл за ней гонялся, но она ему не поддавалась. И о том, как жизнь расставила все по своим местам, и Кайл отпустил Мэгги.

Я не удивился, когда она оставила меня, чтобы его обнять. Он крепко сжал ее в объятиях, и я услышал его мысли, – услышал, как он благодарен за то, что его молитвы были услышаны. Любить Мэгги он не перестал, но теперь любил ее по-другому. Раньше я завидовал ему за то, что он так много о ней знает, ведь у них было совместное прошлое, но теперь зависть исчезла. Мэгги заслуживала такого друга, как Кайл. Он отличный парень, и муж из него выйдет замечательный.

Когда они отпустили друг друга, Кайл обнял и меня и по-братски похлопал по спине.

– Жаль, что с нами нет Родни, – шепнул он мне на ухо.

Мое сердце сжалось. Боже, как тяжело осознавать, что он не с нами, хотя должен быть…

– Да, – кивнул я. – Уж этот ковбой знал, как оседлать вечеринку.

Кайл улыбнулся:

– Ага.

Неудачная попытка приободриться, но ничего другого нам не оставалось.

Мы танцевали, и все остальные тоже танцевали: Биш с Мэгги, Мэгги со своим папой и с Хэддоком; с Джен. Воспользовавшись Даром любимой, я выяснил, что Джен до сих пор ничего не знает о доме. Молодец Биш – сохранил секрет, за что ему большая уважуха. Я прекрасно знал, насколько это сложно.

Я огляделся вокруг. В следующий раз, когда здесь, во дворике, пройдет свадьба, вести ее буду я как новый глава клана. Но хорошо, что в этот раз церемонию вел папа. Он заслужил.

Потом мы по традиции ели торт и кормили им друг друга. У нас на свадьбах, как правило, так не поступают, но мы решили сделать исключение ради Мэгги, Линн и Джима. Потом мы танцевали традиционный танец Виртуозов.

Начинается он так: невеста (а в нашем случае – невесты) встает в середину круга, а все мужчины, кроме жениха (женихов), ее окружают, берутся за руки, словно защищают. Жених тем временем двигает ногами – сначала левую закидывает на правую, затем возвращает ее в исходное положение, бьет ступней о землю и повторяет… Это старый народный танец наших предков, в котором понемножку от самых разных культур.

Мужчины по очереди выходят из круга – к невесте, танцуют с ней и уступают место следующему. Мне, если честно, эти танцы казались такими же глупыми, как и те, что устраивают на церемонии Воссоединения, когда все меняются женами. Я ведь только женился – и делиться, хоть убей, не хотел.

Но пока я наблюдал, как Мэгги танцует со всеми моими дядюшками, досада рассеялась. Особенно забавно было, когда дядя Майк заставил стебли плюща подползти к Мэгги, обхватить ее за руку и привязать к нему самому. Она хохотала так громко, что ее смех заглушал музыку.

А я только и мог, что стоять и смотреть на свою любимую.

Когда пришла папина очередь танцевать с Мэгги, он поднял в воздух солонки со всех столов и опрокинул их высоко над головами девушек. Соляные песчинки медленно падали в воздухе, будто снег или песок. Слащавенько, да, но Мэгги и остальных девчонок это зрелище заворожило.

Как только мы поужинали и покончили с тортом, гости засобирались, но тут я огорошил всех своими новостями. Как и обещал Мэгги, я рассказал остальным про Маркуса и забронированные для нас домики.

Я велел всем взять свои вещи, подготовленные для медового месяца, и вернуться через час. Заворчал в ответ один только Кайл, но и он нас послушался.

Биш приуныл. Ему не терпелось поскорее рассказать Джен о доме, но он понимал: безопасность прежде всего.

Остальные Джейкобсоны по моему приказу должны были остаться у папы дома. Там они наверняка будут в безопасности: нет места надежнее папиного дома. Никто не стал со мной спорить: Джейкобсоны всегда рады провести время вместе. А мама так вообще пришла в восторг: наконец-то можно для кого-нибудь поготовить.

Мы попрощались. Мама плакала и суетилась – сначала надо мной, а потом и над Мэгги. Никто не швырял в нас рисом, не дарил подарков; и переодеваться мы не стали, только напялили туфли.

Биш и Джен поехали в машине с Джимом и Фионой, а мы с Мэгги взяли с собой Кайла и Линн. Радио пришлось включить на полную, чтобы заглушить их причмокивания, доносившиеся с заднего сиденья. Мэгги это жутко развеселило, и она полдороги хихикала, уткнувшись в мое предплечье.

Я ждал, что Мэгги заснет, но она гладила меня пальцами по руке и кисти. Само спокойствие. Черт, она была даже спокойнее меня! Я слегка опешил, пытаясь понять, отчего же она так невозмутима, и почему-то не радовался, а тревожился.

У маяка недалеко от коттеджей я притормозил. Мэгги коснулась ладонью моей щеки и повернула лицом к себе. Она молчала, но слов и не было нужно. Слабая, открытая улыбка, тронувшая ее губы, сказала мне, что она счастлива… и готова.

Я сообщил хозяину о нашем приезде и раздал всем ключи. Отдавая Джиму его связку, я старался держаться непринужденно. Однако сам Джим предпочел не смотреть мне в глаза. Я едва не вздохнул от невыносимой неловкости: все мы притворялись, будто не понимаем очевидного и не разойдемся сейчас по коттеджам объявлять медовый месяц открытым…

Мы встали возле машин.

– Что теперь будем делать? – спросил Биш.

Джим хмыкнул, а Кайл засмеялся над двусмысленностью этих слов.

– Я не о том… теперь – в смысле завтра, а не сейчас… – смущенно забормотал Биш.

Но сдержать смех было уже невозможно. Сначала захохотал Биш, а потом и все остальные. Успокоившись, я взял Мэгги за руку и сказал:

– Какое-то время переждем здесь. Кредитку отследить нельзя – она папина, как раз на такой вот непредвиденный случай. Сидим тише воды ниже травы, пока не решим, как быть с Маркусом.

– То есть торчать нам здесь с неделю? – поинтересовалась Линн.

Я кивнул:

– Может, и дольше.

– Отпад!

– Ну что ж. Я считаю, нужно время от времени друг друга проведывать – на всякий пожарный. Так что давайте встретимся завтра на ланче? – с небрежным спокойствием предложил я, хотя все прекрасно всё понимали.

– Ага, на ланче, – ухмыльнулся Кайл. – Времени у нас предостаточно.

– Заткнись, Кайл.

Повисла тишина. Неловкость была столь ощутима, что, казалось, ее можно потрогать. Я соображал, что сказать, но казалось, что бы я в тот миг ни делал, во всем папа и брат Мэгги прочтут слова: «Как же мне не терпится уединиться с Мэгги». Поэтому я молчал. Лучше уж неловкая тишина.

Но Кайл, конечно, за словом в карман не полезет…

– Тогда спокойной всем ночки и крепких снов! – пожелал он весело и потащил захихикавшую Линн прочь.

– Увидимся завтра, пап, – сказала Мэгги мягко и обняла отца за талию. – Я очень за тебя счастлива.

– Я тоже счастлив, – ответил он и перевел взгляд на Фиону.

Они друг другу улыбнулись. Фиона стояла в своем красном платье, с сумочкой в руке и, как и Мэгги, не казалась особенно взволнованной.

Я глубоко вздохнул. Не чтобы успокоиться, а просто так.

Чуть раньше, после церемонии, папа отвел меня в сторонку и сказал, что хочет поговорить о Мэгги… и нашей первой брачной ночи.

– Сынок, я просто хочу, чтобы ты был готов. Понимаю, разговаривать со мной о таком неловко…

– Неловко… – задумался я. – Типа того, ага.

Он усмехнулся:

– Послушай, я знаю – твое запечатлевшееся тело само поймет, как… и что надо делать. Тем более, в общих чертах ты знаешь. И поговорить я хочу не о том.

– Не о том? – повторил я.

– А о том, что наши тела не позволяют причинить боль своему нареченному. – Отец многозначительно на меня взглянул. – И если причинить боль мы им не можем вообще, то не сможем и в брачную ночь. Ты об этом задумывался?

Ой-ойушки. Об этом я и правда не задумывался.

– И что это значит? Что мне делать?

– Ну, твое тело само о ней позаботится. Она почувствует лишь толику боли – на одно мгновение, а потом твое тело ее исцелит. Я просто хочу, чтобы ты понял: разговоры о пестиках и тычинках – это все, конечно, правда, но для Асов все равно чуть по-другому.

Все-таки хорошо, что мы об этом поговорили, подумал я с облегчением. А то заволновался бы ночью и все испортил.

– Это все?

– Ну, я в курсе, что о Взаимообладании ты знаешь не понаслышке. – Папа на несколько секунд уставился в пол. – Но если делать все… как полагается, будет немного по-другому.

Так мы и поговорили. Я был благодарен отцу. Нам с Мэгги в этом смысле очень повезло с семьями: что бы ни случилось, отец – даже если сомневался в моих решениях – всегда оставался моим отцом и всячески мне помогал. Я надеялся, что однажды стану хотя бы вполовину таким же достойным человеком, как он.

Мэгги отпустила Джима; он кивнул мне и взял Фиону за руку. Они держались непринужденнее всех. Когда Джим и Фиона неторопливо пошли прочь, Биш и Джен тоже попрощались с Мэгги и отправились в свой коттедж.

Мэгги, слабо улыбнувшись, повернулась ко мне. Она потерла руку, и ее звездный браслет зазвенел в тишине. Ветер, дувший с океана, был теплым, но сильным и напористым.

Я протянул руку, и Мэгги с удовольствием за нее ухватилась. Я достал из пикапа нашу сумку и пошел к коттеджу. Это был закрытый коттеджный городок, где домики располагались прямо на пляже. В нашем положении – самое оно: безопасно, уединенно и в то же время романтично. Лучшее из того, что можно снять в последнюю минуту.

Дверь со щелчком отворилась, и Мэгги зажгла свет в маленькой гостиной. Я бросил сумку в прихожей. Спальня была одна – с призывно распахнутой дверью. Я закрыл входную дверь, пытаясь понять, сколько времени мы будем мяться, прежде чем неловко зайти в эту комнату.

Но я недооценивал Мэгги. Она меня до чертиков удивила, потому что даже не глянула в сторону спальни. Она скинула на пороге кеды (свои конверсы), и я, глядя на них, улыбнулся. Она прижалась к моей груди, взяла за ладонь и приложила к собственной щеке.

Я наклонился и поцеловал ее – медленно и нежно. Я обдумывал, как поступить. Пускай Мэгги и спокойна, но действовать нужно осторожно, чтобы ее не спугнуть. Если струсит она – струшу и я. И при одной мысли о том, что она может струсить, я становился сам не свой. Мое запечатленное тело говорило мне, что я должен о ней позаботиться, убедиться, что чувствует она себя прекрасно…

Мэгги коснулась ладонью моего лица и внимательно взглянула в глаза.

– Хватит.

Потом встала на цыпочки и поцеловала меня в губы; я почти беззвучно засмеялся. Да, это я веду себя как настоящая девчонка. Мэгги улыбнулась, не отрываясь от моих губ, и я чуть отстранился, чтобы сказать:

– Я люблю тебя.

Она по-прежнему касалась моего лица. Я сжал ладонями ее бедра. Вечер только начинался…

– Знаю, ты и так все это понимаешь, но если вдруг захочешь, чтобы я что-нибудь сделал или делать перестал – только скажи…

Мэгги кивнула, и я снова стремительно ее поцеловал. Ее ладони у меня на щеках казались холодными. Когда же она под моим натиском раскрыла губы, все мои сомнения сменились решительностью.

Я мягко подтолкнул ее спиной в сторону спальни. Свет мы зажигать не стали, поэтому понятия не имели, какого цвета стены или кровать, – нам было все равно. Когда мы остановились в ногах кровати, я задумался, как лучше снять с Мэгги платье. Я подался вперед и поцеловал ее нагое плечо. Мои руки приняли решение за меня и, подняв подол платья, смяли его пальцами. Я на секунду замер, желая убедиться, не против ли Мэгги. Она подняла руки, и из моего горла вырвался рык. Я не видел в темноте ее лица, но знал, что она улыбается.

Я осторожно стянул ее платье через голову и бросил за спину. Схватив Мэгги за талию, я снова прижался к ее губам. Она опередила меня и принялась расстегивать мою рубашку – я не стал мешать. Я вынул из кармана штанов предмет нашего клана – шестеренку, которую всегда носил с собой, и положил на тумбу у кровати. А потом Мэгги потянулась к пуговице моих черных брюк, и у меня перехватило дыхание. Они упали на пол. Я переступил через них и шагнул к Мэгги.

Я перестал думать и позволил телу, которое знало ее и хотело, действовать по наитию. У меня в груди, рядом с собственным сердцем, уверенно билось и ее. Счастье и наслаждение наполнили все мое существо. Я тонул, умирал, я готов был задохнуться, только бы не отпускать ее губ!..

Мои пальцы двинулись дорожкой от ее живота до спины, мои губы прильнули к ее шее. Мэгги откинула голову, уступая мне свою кожу, и пальцами впилась в мои плечи. Я скользнул губами к ее шее, а потом еще ниже и поцеловал местечко над лифчиком. Если можно судить по дыханию Мэгги, ей невероятно нравилось то, что я делал.

Мы едва начали – а этот день уже стал лучшим в моей жизни.

Пальцы Мэгги подцепили пояс моих боксеров, а мои губы, как магнит, вновь потянулись к ее губам. Поцелуй был глубоким и долгим, и я хотел целовать ее вечно. Почувствовав, как Мэгги сантиметр за сантиметром опускает мои боксеры, я ощутил волну самодовольства: она хочет меня так же отчаянно, как я ее.

Прижав Мэгги к себе, я попытался расстегнуть лифчик, но застежки за ее спиной не обнаружил.

– Спереди, – шепнула Мэгги.

Я сглотнул, мысленно благодаря того, кто надоумил ее надеть этот лифчик. Застежка спереди почему-то показалась мне в сотню раз соблазнительнее.

Глаза мои привыкли к темноте, и теперь я мог различить не только ее силуэт, но и лицо. Снаружи доносился шум волн, и в комнату вместо света фонарей проникал лишь яркий лунный свет. Я поцеловал Мэгги в нос, поцеловал ее невидимые в темноте веснушки.

Я не отрывал от нее взгляда, пока мои умелые пальцы не нащупали застежку, которой предстояло перевернуть мой мир. Глаза любимой пронзали меня насквозь. Щелкнула застежка – но Мэгги даже не дрогнула.

И с этой минуты поцелуи стали особенно значимыми, прикосновения – иными, а ощущения, от которых трепетала и зудела от удовольствия кожа, – еще более томительными.

Я знал, что Мэгги рядом и хочет того же, что и я, – и чувствует то же самое.

– Я люблю тебя всей душой, – услышал я собственный голос, осторожно опуская Мэгги на кровать и следуя за ней.

– И я люблю тебя, Калеб. – Мэгги выдохнула мое имя. – Как же… – Она охнула, когда мой язык коснулся ее ключицы.

– Помнишь, как-то раз я просил тебя не произносить так мое имя – это слишком отвлекает. – Я засмеялся. – Но теперь я тебя очень прошу… произнеси его еще раз.

Любимая притянула меня к себе и прижалась губами к моему уху.

– Калеб, – шепнула она, куснув меня за мочку.

Я застонал.

– Да… – пробормотал я. – Вот так…

Пока я не ощущал, что она пытается проникнуть в мое сознание, но я этого и не хотел.

– Детка, послушай. Я хочу, чтобы в первый раз мы сделали это в одиночку… – Я поймал ее недоуменный взгляд. – В смысле, давай пока без Взаимообладания. Просто… сейчас я хочу чувствовать тебя, и только тебя.

Мэгги кивнула и ответила:

– Я люблю тебя. Я так тебя люблю…

– Ох, ну а я-то тебя как, детка, – прорычал я.

А потом перестал болтать.

Глава 17. Мэгги

Сердце Калеба застучало у меня в груди в унисон с моим собственным. Никогда я не была так сосредоточена на чьих-либо движениях и мыслях… Все существо Калеба было обращено ко мне, все его устремления. Я цеплялась за него, а он пытался меня успокоить, хотя его сердце отчаянно громыхало.

Его губы, казалось, жили собственной жизнью: они двигались, скользили по моей шее… сводили меня с ума.

– Калеб, – вновь прошептала я, в силах лишь повторять его имя.

Калеб замер и поднял голову. Он ничего не сказал, но взглядом спросил, готова ли я. Между нами не осталось барьеров; мы не могли больше «стоять на границе», как раньше. Да, я была готова.

Я притянула Калеба к себе и ответила на вопрос поцелуем. Его губы коснулись моей щеки и носа, и он прижался своим лбом к моему.

– Ты моя, – ласково сказал он. – А я твой.

– Я твоя, – повторила я.

– Я не причиню тебе боли, Мэгги, – прохрипел он.

– Я знаю, – шепнула я. – Я готова, Калеб.

Калеб шумно выдохнул:

– Я люблю тебя.

И прежде чем я успела ответить, он схватил меня, прижался к губам. Я отдалась прикосновению и потеряла над собой всякую власть.

Я принадлежала ему.

Мое лицо озарил утренний свет. Как же тепло и удобно в этой большой и белой кровати… Я завозилась, устраиваясь поудобнее, и услышала сонное мычание Калеба. Он притянул меня обратно в свой одеяльный кокон и прижал к груди. Я улыбнулась, вспомнив все, что случилось прошлой ночью.

Все.

Одним из напоминаний служила дорожка из раскиданной по полу одежды, да и моя нагота как бы намекала на случившееся…

Я захохотала в подушку.

Я теперь замужем! Законная жена Калеба. Даже не верится! Я стала женщиной и уже ощущала в себе перемену.

Я бросила взгляд через плечо. Н-да… уж кто-кто, а Калеб и во сне выглядит шикарно.

Я перевернулась и, прильнув к нему, погладила любимого по щеке и подбородку. Одну руку Калеб держал под головой, как подушку, а другую – у меня на талии.

На его лице уже проступила легкая щетина. Однако прошлой ночью он был гладеньким и мягким, когда прижимался к моей шее.

Я запустила пальцы Калебу в волосы. Мне ужасно нравилось то, как он всегда при этом начинал урчать. Я подалась вперед и поцеловала его сначала в нос, затем в губы. Калеб повернул голову и нашел мои губы. Я беззвучно засмеялась: он еще даже не до конца проснулся!

Тогда я поцеловала его в щеку, но он тут же снова потянулся к моим губам, и я зажала рот рукой, чтобы не расхохотаться. Потом, конечно, я все-таки поддалась, ответила на поцелуй, и он крепко сжал меня в объятиях.

– Привет, детка, – пробормотал он с сонной хрипотцой. – Доброе утро.

– Доброе утро.

– Как спалось?

Я чуть помедлила для пущего эффекта. Барабанная дробь…

– Отлично, – прошептала я.

Калеб открыл глаза, окончательно просыпаясь.

– Да неужели?

Я медленно кивнула. Он просиял, улыбнувшись своей чисто мужской, нахальной и чертовски соблазнительной улыбочкой:

– Рад слышать, что отлично.

Я засмеялась и прижалась к нему еще крепче. Калеб, чуть приподнявшись на локте, навис надо мной.

– А как нынче утром самочувствие, миссис Джейкобсон?

Я улыбнулась и закусила губу.

– Шикарно.

Он наклонился и нежно поцеловал меня в губы. Затем, приподнявшись, сказал:

– Мне не хватает слов, чтобы описать то, что у меня на душе. Все звучит слишком… банально.

– Можешь ничего не говорить, Джейкобсон. – Я погладила его ладонью по груди, где билось сердце. – Я прекрасно знаю, что у тебя на душе.

– Ну, вообще-то… – начал Калеб и куснул меня в шею, – сейчас мне не слишком хочется говорить.

По моей коже побежали мурашки. Я выдохнула и согласилась:

– Хорошо.

– Ух, как ты сопротивляешься, – пошутил Калеб.

– Заткнись и поцелуй меня. – Я притянула его к себе.

Он замолк и скользнул ладонью вверх по моей ноге…

И вскоре я снова принадлежала ему.

– Нам уже, наверно, пора, – заметил Калеб, не шевелясь. – У нас скоро встреча с остальными.

Он вырисовывал пальцами звездочки на моей спине. Я вновь почти проваливалась в сон.

– Ну во-от.

– Вставай, красавица. И без того тяжко.

Тут послышался стук.

– Вот видишь! – Калеб засмеялся и, вскочив, принялся одеваться. – Все из-за тебя.

Но я его не слушала. Вчера ночью было темно, а теперь посветлело… И глаза закрывать я не собиралась. Я весело наблюдала за тем, как Калеб нагишом натягивает черные штаны, прямо так – без боксеров.

– Небось твой папаня пришел отругать меня за то, что я его дочу не выпускаю из кровати.

Я усмехнулась:

– А я ему поддакну.

Он глянул через плечо и коварно мне улыбнулся:

– Не играй с огнем, детка.

Я захихикала в одеяло, а потом откинула его и побежала в ванную. Там надела халат и тоже пошла встречать незваных гостей. Однако Калеб оказался один. Он принес к кровати поднос с соком и двумя тарелками, полными оладушек с беконом. Тарелки были накрыты прозрачными крышками.

– Ты нам завтрак в номер заказал?

– Не-а, мне сказали, что кто-то другой. Наверно, кто-то в регистратуре узнал, что у нас медовый месяц. Мило с их стороны.

– Ага, – согласилась я, усаживаясь Калебу на колени и снимая с тарелки крышку. – Еда у нас есть, так что теперь можно вообще никуда не ходить.

Пока я жевала бекон, Калеб оттянул мой халат и поцеловал в плечо.

– О ужас, я создал чудовище! – поддразнил он.

– Ну раз так, то я пошла одеваться…

Я начала подниматься, но Калеб меня схватил.

– Не надо. – Он откинул мои волосы и поцеловал в шею. – Я не то хотел сказать. В смысле, это ты создала чудовище.

– Так-то, – пошутила я и вновь опустилась к нему на колени. Потом угостила любимого кусочком бекона и сказала: – Я чувствую себя такой… обычной. Наконец-то мы ведем себя как самая обыкновенная парочка и делаем то же, что и все. Сверхъестественное мне, конечно, нравится, – уверила я Калеба, и он понимающе кивнул. – Но, надо признать, быть нормальным – тоже круто.

– Ага… – Он вздохнул. – Хотел бы я все бросить и убежать с тобой на край света. Не оглядываясь.

Я склонила голову набок.

– Не-а, не хотел бы, – возразила я, и Калеб, пойманный на лжи, улыбнулся. – Ты будешь жутко скучать по Марии и Бэлле.

– Буду, – согласился он. – Я и сейчас скучаю по Бэлле. Она бы стащила у меня весь бекон.

Я засмеялась:

– А жить она будет с нами или с твоими родителями?

– С нами. Ты ей очень уж понравилась.

– Она мне тоже понравилась. – Я глубоко вздохнула, ощущая необычайное счастье и странное спокойствие. – Я так счастлива…

Калеб то ли вздохнул, то ли засмеялся.

– Ты себе не представляешь, как я этому рад.

Он обнял меня за талию и поцеловал, а потом нежно притянул к себе.

Когда мы наконец покончили с завтраком и оделись, время близилось к ланчу. Мы вышли через заднюю дверь и побрели по песку к террасе. Украшена она была как для молодоженов, и белый тюль, под стать тюлю в нашей спальне, трепетал на ветру, укрывая нас от песка.

Вскоре к нам присоединились и остальные, и я тут же отгородила от них свое сознание. Слышать мыслишки об их прошлой ночи и любопытные вопросы о нашей с Калебом мне не хотелось.

Но папа на меня даже не смотрел. Биш тоже. Одни лишь Кайл и Линн вели себя непринужденно: они подтрунивали друг над другом, смеялись и заказывали у официанта холодный чай.

Калеб разглядывал ткань на одном из стульев, точно она была сшита золотыми нитками. А я вдруг захихикала. Мне стало жутко смешно, что все прекрасно знают, кто чем занимался прошлой ночью, но ведут себя при этом так неловко, словно в этом есть что-то постыдное. Калеб тоже тихо засмеялся.

Тогда папа с любопытством на меня покосился, а Биш и Линн, которые уже все поняли, хохоча, повисли друг на друге. Потом и папа смекнул, в чем дело, и с усмешкой покачал головой.

– А теперь давайте успокоимся и решим, сколько здесь пробудем, – с улыбкой предложила я. – Нужно придумать, как быть с Маркусом.

Калеб ответил громко, но так, чтобы его слышали только мы:

– Папа ведет слежку за его семьей. Сам Маркус не появлялся ни у Уотсонов в домах, ни на их территории. А телефон свой он выбросил. Мы понятия не имеем, где он.

Я вздохнула:

– Будь у меня хоть одна из его вещей, я бы ее коснулась и нашла его.

Калеб погладил меня по руке.

– Ничего, детка. Мы его найдем.

– А от Бекки ничего не слышно? – спросил Кайл.

– У нее все хорошо, – кивнула я. – Они в безопасности, но Бекки попросила больше не звонить, так что…

– Ой, Мэгз, сочувствую. Но Ребекка вечно такая упрямица.

– Со мной не упрямилась, – мягко заметила я.

Калеб обвил меня рукой и, притянув к себе, поцеловал в висок.

– Она свыкнется, – утешил меня он, но исходящее от него успокоение я почувствовала не сразу – на миг меня почему-то охватил ужас.

Я посмотрела на Калеба. Он тоже заметил эту задержку и нахмурился.

«Ты, наверно, сильно переутомилась. Я даже не знал, что ты так из-за всего этого переживаешь».

«Я и сама не знала», – покачала я головой и продолжила вслух:

– Мы попозже позвоним Питеру и узнаем, как у него успехи с поиском.

– А пока, – заявил Кайл игриво, усадив Линн к себе на колени, – мы пострадаем на пляже. – Он куснул ее за плечо. – И помучаемся в своем коттеджике. Ох, что же с нами будет?..

– Заткнись, Кайл, – усмехнулся Калеб.

Все засмеялись. Папа притянул к себе Фиону и откинулся на стуле. Она расслабилась в его объятиях. Приятно было видеть его таким, как раньше. С Фионой папа вел себя так же, как мужчины из клана Виртуозов – со своими нареченными. Я была очень рада, зная, что их обоих ждет счастливая совместная жизнь.

– Значит, пока мы ждем новостей от Питера, так? – подытожил папа.

– Я напишу и позвоню другим кланам, спрошу, знает ли кто чего. Может, они слышали что-нибудь важное, но просто не поняли, не придали значения. – Я взглянула на Биша, который уже обернулся ко мне. – У нас нет другого выхода.

Биш сглотнул и крепче сжал ладонь Джен. И взглядом попросил меня любой ценой остановить видение. Я еле заметно кивнула.

Я остановлю видение. Что бы ни случилось, я не дам ему воплотиться в жизнь.

Перекусив и отдохнув, мы решили пойти на пляж и поплавать. Мы с Калебом, Кайлом и Линн взяли напрокат доски для серфинга и пошли кататься, пока Биш с папой, Джен и Фионой загорали на лежаках. Я успела забыть почти все, чему Калеб меня учил, и с трудом держалась на доске. Все мои попытки скользить по волнам заканчивались падением, поэтому я то и дело обиженно хмурилась.

Затем мы с любимым вернулись на берег и улеглись на полотенца, пока Кайл и Линн продолжали кататься… Я принялась водить пальцем по татуировке-звездочке у Калеба на плече, и вскоре он задремал. А потом мы услышали крики Линн. Калеб резко очнулся, и мы побежали к Кайлу, который вынес Линн на берег и опустил на песок.

Положив ее ногу себе на колени, Кайл принялся исцелять порез от ракушки, которая рассекла ступню от пальцев до самой пятки; кровь запятнала песок, и я поморщилась. Остальные тоже подбежали к нам и замерли, глядя на сосредоточенного Кайла. Он вдруг посмотрел на Линн и выдохнул:

– Почему ничего не получается?

Я смотрела на порез, и несколько секунд он и правда не заживал… но потом все-таки зажил. Кайл шумно вздохнул и успокаивающе погладил Линн по ноге.

– Наверно, слишком переволновался, – сказал он вслух, а в уме произнес: «Черт возьми, я уже испугался, что сейчас снова будет, как со щекой…»

Линн села и укоризненно на него посмотрела.

– Хватит, со мной все хорошо.

Он провел большим пальцем по шраму на ее щеке и снова вздохнул.

– Ты прекрасна. Даже с ним.

– Кайл, хватит себя изводить.

Он кивнул, будто соглашаясь, но свои истинные мысли оставил при себе. Я вмешалась:

– Почему бы нам всем не пойти и не отдохнуть? Я, если честно, жутко устала.

– Ага, конечно, – отозвался Кайл, коварно заулыбавшись. – Мы все прекрасно знаем, почему ты пытаешься затащить моего братца обратно в домик, Мэгги Джейкобсон.

Я смерила его свирепым взглядом, а Калеб пихнул в плечо и, покосившись на папу, прошипел:

– Заткнись.

– Мистер Мастерс тоже все прекрасно понимает, – ухмыльнулся Кайл, уворачиваясь от нового удара.

– Кайл! – возмутился папа, закатив глаза. – По-моему, идея хорошая. Я тоже, признаться, утомился. Если хотите, можем собраться на ужин.

Калеб поднял руку.

– Здесь неподалеку есть классный рыбный ресторанчик. Мне рассказали о нем, когда я бронировал домики. Можно сходить туда.

– Да! – воскликнула Джен и умоляюще взглянула на Биша. – А-а, я так хотела настоящих крабовых котлеток!

Он растянул губы в полуулыбке. Биш улыбался так, когда умилялся мной в детстве. Точно так же он улыбался, когда Мария пригласила его потанцевать на церемонии Воссоединения. А теперь – и Джен, потому что, признаюсь, вела она себя и правда очаровательно. Такая счастливая и почти глупенькая… Приятно было видеть ее юной и беззаботной.

Так мы и поступили. Тем же вечером, в ресторане, папа сообщил нам важные новости. Похоже, я была слишком сосредоточена на Калебе и не обращала внимания на чужие мысли, потому что эти новости меня сильно удивили.

– Итак, – начал он, откашлявшись, точно знал, что услышанное нам не понравится. – Я решил ненадолго переехать к Фионе… и пожить с ее кланом.

Биш отозвался первым:

– Но почему? Мы же бу…

Он прервал себя на полуслове, умолчав о том, что будет жить по соседству, и тут же воспользовался мысленным трюком Калеба, чтобы утаить дом от Джен. У него, у меня и у Джен в сознании тут же замелькали мысли о его незаконченном пейзаже. Биш думал о том, как дорисует на холсте деревья и добавит солнечный свет, какой кисточкой будет работать…

Поглядев на него, Джен вопросительно приподняла бровь. Биш просто улыбнулся и хмуро посмотрел на папу.

– Почему ты уезжаешь?

– Ну… во-первых, мне кажется, нехорошо, что она так далеко от семьи.

Фиона вмешалась:

– Говорю же, это традиция. Мы всегда так и делаем. Я буду с ними по-прежнему видеться, только чуть реже.

Папа взял ее за руку.

– Понимаю, но Биш и Мэгги теперь будут жить самостоятельно. И мне пора. Будем путешествовать: погостим недолго у твоего клана, а через месяц-два вернемся. Я в самом деле очень хочу познакомиться с твоей семьей, узнать, с кем ты росла.

Фиона вспыхнула от удовольствия:

– И за это я тебя безумно люблю.

Папа улыбнулся и заявил:

– Поэтому мы уедем. Полагаю, Маркус (или кто там пытается нам досадить?) нас не тронет, пока мы будем с семьей Фионы. Не думаю, что он узнает, где мы. А вы, – повернулся он ко мне, – вы кому угодно надерете задницу, поэтому беспокоиться не о чем.

Я засмеялась. Как бы меня ни расстраивало, что папа уезжает, я понимала, что он прав. И это так мило, что он решил познакомиться с семьей Фионы.

И в эти секунды папа думал о том, что Фиона не должна расстаться со своей матерью так же, как я со своей.

Глава 18. Калеб

– В общем… звони, когда доберетесь, ладно? – Мэгги тихо всхлипнула, и мне захотелось отругать старика Джима за то, что он заставляет ее плакать. Но я его не слишком винил, понимая: он лишь пытается осчастливить свою нареченную.

Джим крепко обнял Мэгги, и она так же крепко обняла его в ответ. Потом он чуть отстранился и коснулся ладонью ее щеки.

– Я люблю тебя, дочурка.

– Я тоже люблю тебя, папуль, – прошептала она.

Джим натянуто улыбнулся, пытаясь сдержать чувства. Потом он подошел к Бишу, а Фиона – к Мэгги.

Она грустно проговорила:

– Ну что ж, Мэгги, прости, что я его у тебя отнимаю.

– Ничего. Я все понимаю, и это очень мило с его стороны. Я рада, что он на это решился, просто не ожидала, вот и все. – Мэгги обняла Фиону, и та еле слышно охнула от удивления. – Присмотри за ним, ладно?

Фиона кивнула:

– Конечно, Мэгги. Обещаю. Спасибо тебе. – Она коснулась плеча Мэгги. – Не волнуйся за него, хорошо?

Она села в такси. Ко мне подошел Джим. Само собой, в последнюю очередь.

– Ну, сынок, – начал он, – думаю, излишне расписывать, что я с тобой сделаю, если с Мэгги что-нибудь случится, верно?

– Так точно, сэр, – ответил я, сунув руки в карманы. – Ее жизнь для меня важнее собственной.

– Хорошо.

А потом он меня обнял. Я сглотнул, гадая, в чем подвох, и ожидая, когда грянет гром. Но он не грянул. Джим подался назад и одарил меня кривой улыбкой.

– Ну, будь здоров, сынок. Я рад, что Мэгги достался именно ты.

Он что, серьезно?

– Спасибо, сэр.

– Джим, – поправил он.

– Джим.

– Пока, Калеб. До скорого, – бросил Джим, забираясь в машину.

А потом они помчались в аэропорт. Биш повернулся к Мэгги.

– Вот и все, сестренка. Мы остались одни, и предки за нами больше не следят. Как бы нам теперь набедокурить?

Мэгги улыбнулась:

– Можем снова выпотрошить кухонные шкафы и напечь печенья. Помнишь, как нам досталось, когда они вернулись домой?

Биш приобнял ее за плечи и засмеялся:

– Святые угодники, в жизни не видал, чтобы кто-нибудь так психовал из-за печенья!

Они двинулись обратно к домикам. Джен встала возле меня, и теперь мы вместе смотрели вслед своим нареченным.

– Ага, – засмеялась Мэгги, – но печенек-то было штук за сто.

– Предки погорячились.

– Они счастливы, – с задумчивым удивлением сказала мне Джен.

– И ты тоже. – Я приобнял ее за плечи. – Наконец-то.

– Я была счастлива, – заметила Джен. – Мария – моя радость.

– Да, но не в этом смысле. – Я кивнул на ее татуировку в виде знака бесконечности и имени Биша. Джен тут же покраснела. – И когда это вы успели Возвыситься?

– Вчера вечером. – Она вздохнула, точно я придавал этому слишком много значения. – Делов-то. Мы решили ничего не говорить, потому что…

– Ты не хотела привлекать к себе внимание, понимаю.

Я замолчал, и мы, слегка покачиваясь, пошли дальше.

Я не отрывал от сестры взгляда. Она сложила руки на груди. А потом наконец не выдержала и улыбнулась:

– Хватит пялиться, чучело.

Я продолжал смотреть, пока сестра не сдалась:

– Чего тебе?

– Сама знаешь. Какая у тебя способность? Скажи, не вредничай.

Джен улыбнулась мне снисходительно, точно ребенку.

– Так и быть. Ну… это. Я вроде как сливаюсь с обстановкой.

Мои брови поползли вверх.

– Сливаешься?

– Угу-у.

– А поподробнее?

– Нет уж, дудки, – усмехнулась она.

– Скажи-скажи, давай.

Сестра секунду помешкала, а потом со вздохом улыбнулась.

– Ладно. Я женщина-невидимка.

– Отпад.

Джен шутливо пихнула меня в живот, и мы засмеялись, а потом поспешили догнать Мэгги и Биша.

Тем вечером, сидя на террасе, мы поужинали бифштексом и свежеиспеченным хлебом с медовым маслом. Нужно отдать должное этому местечку: кормили здесь чудесно. Мэгги все стонала и облизывала пальцы.

Потом пришло время расходиться, и, черт подери, я был безмерно счастлив от одной только мысли, что скоро мы вернемся в свою спальню… Мы шли по песку. Кусая нижнюю губу, я оглянулся посмотреть, где там Кайл и Биш. Они тоже почти добрались до своих домиков. Я повернулся было обратно, как вдруг задел рукой кактус. Я зашипел и выругался.

Я почувствовал, как дрогнуло сердце Мэгги, и она стремительно обернулась:

– Что такое?

– Проклятый кактус. Кто сажает кактусы на пляже?

Она улыбнулась и поцеловала мой раненый палец. У меня от этого кровь закипела. Затем Мэгги потянула меня вверх по ступенькам и на заднее крыльцо, распахнула двустворчатую дверь. Положив руки ей на талию, я повлек ее к нашей большой белой кровати и лег следом. Сквозь белый тюль дул теплый соленый ветер.

Я поцеловал Мэгги в губы, в шею. Мы вертелись в кровати, менялись местами, а потом я снова оказался сверху.

И тогда в моем сознании вспыхнуло видение. Это было одно из тех видений Мэгги в день нашего запечатления: мы идем по песку, проходим через двустворчатую дверь, а потом я целую ее до исступления на большой белой кровати. Мэгги прервала поцелуй и, тоже осознав это, ахнула.

– Уже два. Осталось одно, – заключила она.

Я на секунду задумался. Не слишком ли рано показывать ей мое видение?.. Но, взглянув в ее широко раскрытые пытливые глаза, я решил, что она готова.

– Хочешь посмотреть? – шепнул я.

Мэгги не раздумывала:

– Очень.

Я глубоко вздохнул. Мэгги прижалась ко мне и коснулась лбом моего лба. Видение потекло от меня к ней, и я услышал, как она ахнула.

Мэгги спит. Слышит шум, переворачивается и протягивает руку к будильнику. Потягивается, затем встает и идет в желтую комнату в конце коридора. И в этой комнате я – баюкаю на руках малыша. При виде Мэгги я улыбаюсь. Она приближается и, нависнув над младенцем, целует меня в губы. А после – смеется, потому что недовольный малыш тянется к ней. Мэгги берет его на руки и целует в лоб, и сердце мое тает, как льдинка.

– Милая, он проголодался.

– Он всегда голодный, правда, Родни? – мурлычет Мэгги и улыбается.

И тут из коридора доносится:

– Пап!

И наша дочка – маленькая копия Мэгги – вбегает в комнату… На этом видение рассеялось.

Мэгги трясло, и я крепко прижал ее к себе, коснулся губами ее головы и прошептал в волосы:

– Видишь, детка? Все у нас будет.

Она чуть отодвинулась, вся в слезах.

– Я очень хочу этого, Калеб… Родни…

Я качнул головой.

– Знаю. Я не понимал, почему мы так назвали малыша, пока Родни не погиб. А теперь все встало на свои места.

– Жду не дождусь, – проговорила Мэгги, волнуясь. – Я знаю, мы еще молоды и даже жить толком не начали, но хочу поскорее подержать на руках нашу малышку.

– Подержишь, – пообещал я. – Все у нас будет шикарно.

– Я люблю тебя. Спасибо.

– Я тебя тож… – начал было я, но Мэгги прервала меня поцелуем. Посмеявшись, я сдался. Любимая убеждать умела…

Мы растворились в белых простынях и одеяле. И если раньше в спальне вел в основном я, то сегодня это делала Мэгги. Ее охватила страсть – и она подарила мне невероятное наслаждение… А я лишь обнимал ее и силился не взорваться. Ох, какой же привлекательной и соблазнительной она была!

А мы ведь еще даже не попробовали одновременно соединиться мысленно! Ну и ладно. Мэгги сама по себе прекрасна, поэтому я и так не скучал. Я стянул с нее футболку и охнул, когда она толкнула меня обратно на кровать. Я засмеялся над ее энтузиазмом, а она, нависая надо мной, лукаво улыбнулась.

И совсем скоро я окончательно отдался объятиям своей девочки, ничуть не желая возвращаться.

Утром я почувствовал что-то неладное. Несмотря на то что мы, голые, крепко друг к другу прижимались, я испытывал ломку. Я застонал и сглотнул ком в горле. Мэгги резко очнулась, запустила пальцы мне в волосы, притянула к себе… Наконец спустя долгие, мучительные секунды я ощутил, как меня наполняет энергия от ее прикосновения. Мэгги вздохнула, и я ее обнял.

– Какого черта? – шумно выдохнул я.

– Мне уже как-то не по себе, – проговорила она. – Вчера ведь то же самое было, так?

Я слабо кивнул.

– Интересно, это только с нами такое?

Я перевернулся и потянул на себя Мэгги. Она легла мне на грудь и глубоко задышала. Мы боялись друг друга отпустить.

– Все хорошо, детка. Пойдем посмотрим, как там осталь…

Дверь в комнату распахнулась, и перед нами предстали испуганные Кайл и Линн.

– Чувак, ты хоть стучись! – крикнул я, натягивая одеяло до самого подбородка Мэгги.

– У нас неприятности, – пробасил в ответ Кайл.

– Мы знаем. У нас тоже ломка. – Мэгги привстала и, потянув за собой одеяло, укуталась поплотнее. Мне одеяла теперь не хватало.

– Выйдите, дайте одеться.

Кайл запыхтел:

– Какой же ты…

– Вон! – крикнул я. – Прости, Линн.

– Ничего, – отмахнулась она и потянула его за руку. – Пойдем, малыш. Дай им одеться.

– Тупизм, – проворчал он и вышел на задний двор.

– Он просто волнуется, детка, – заметила Мэгги.

– А ты просто голая, – буркнул я.

– Ага, – согласилась она, а затем откинула одеяло и пошла к чемодану за одеждой. Я на нее вылупился. Несмотря на всю мрачность нашего положения – просто вылупился. Мэгги краем глаза это заметила и с улыбкой покачала головой. Потом швырнула в меня футболку и засмеялась.

– Эй ты, одевайся уже.

Я послушался, а потом мы встретились на заднем дворике с Линн и Кайлом. Они сидели за столом под зонтиком.

– Классные шмотки, – усмехнулся Кайл. – А теперь давайте обсудим то, что у меня с моей нареченной с утра была ломка, хотя я и лежал рядом!

– И у меня! – рыкнул я.

– Ладно, – вмешалась Мэгги и взяла меня за руку. – Ладно. Давайте просто посидим и все обсудим. Что-то случилось. И, похоже, только с нами, иначе мы тут же узнали бы об этом от Питера и остальных, верно?

Я опустился в кресло и усадил Мэгги себе на колени, чтобы постоянно ощущать ее прикосновение.

– Да, – согласился я. – Папа бы позвонил.

– Нужно пойти проведать Биша и Джен, – предложила Мэгги, и в тот же миг мы их увидели: они шли по пляжу.

Мэгги услышала тревожные мысли Биша.

– О нет…

Они подошли к нам и устроились на диванчике. Биш подался вперед, устроив локти на коленях, однако руки Джен не отпустил.

– Значит, не только у нас утро не задалось?

– Да, – грустно подтвердила Мэгги. – Мы пытаемся выяснить, как так получилось.

– Нелепица какая-то, – рассерженно сказал Кайл и тронул Линн за руку. – Сейчас я ее чувствую, как всегда. И всю ночь ее не отпускал. Так почему в один миг у нас ломка, а в другой – все прекрасно?

– Мы не знаем. – Я откинулся на кресле. – Это-то нам и предстоит выяснить. Мне нужно подумать.

– Позвони дяде Питеру, – пристально на меня глядя, посоветовал Кайл. – Когда он был главой клана, он ведь не рассиживался с тетей Рэйчел на коленках, а шел и разбирался, что да как сделать.

Меня охватил гнев.

– Кайл! – прикрикнула на него Мэгги и накрыла мою ладонь своей. – Мы во всем разберемся. Всему есть объяснение. Что-то случилось, нужно лишь понять что.

– Ну вот и займитесь делом, – еле слышно пробормотал Кайл.

Мэгги закатила глаза и взглянула на меня.

«Он ведет себя как осел, потому что волнуется за Линн. Не отвечай ему».

Я глубоко вздохнул, поддаваясь успокоению. Я чувствовал, как оно проникает в мое сознание. Кайл был прав, действительно нелепица – то мы чувствуем друг друга, то нет.

«Он прав».

«Но не о тебе. Ты позаботился о семье, прежде чем уехать».

Я повел плечами. Я не могу уберечь от беды ту, кто для меня важнее всего. Казалось, все идет к развязке… И то видение (или сон), в котором умирает Мэгги… Я боялся, что оно может сбыться.

– Хватит, – отрезала Мэгги.

Биш и Джен сказали, что хотят пойти к себе и отдохнуть. Я согласился. Нужно было кое-кому позвонить, подумать, все обмозговать.

А потом Джен разбила одну из чашек, и стекла разлетелись по полу веранды. Джен, несмотря на заверения Мэгги, что она все уберет, наклонилась их собрать и поранила палец. А потом Биш взял ее ладонь в свои, попытался ее исцелить, и время словно остановилось. Мы все, затаив дыхание, смотрели на ее порез. Однако он все не исцелялся.

– О нет, – еле слышно выдохнула Мэгги.

– Что? – спросил я, вставая. – Что такое, детка?

– Твое успокоение вчера тоже на меня не подействовало, помнишь? И сегодня утром, а теперь вот это. – Она наклонилась к Джен и обхватила ладонями ее лицо.

И тут Мэгги посетило видение, а вместе с ней и меня. Я услышал, как она охнула, и сам едва не вскрикнул… Мы увидели Маркуса. Он был здесь.

Видение началось с подсобки. Швейцар готовится отвезти нам тележки с завтраками. Маркус стоит рядом с ним.

– И привезите им сока тоже. Всем. Пусть всё попробуют.

– А вы желаете оставить им записку, сэр? Чтобы они знали, кого благодарить.

– Нет, – отвечает Маркус. – Это сюрприз, и мое присутствие должно остаться тайной. – Он улыбается. – Просто они всегда были ко мне так добры… что я хочу ответить им той же монетой.

Швейцар улыбается в ответ.

– Как вам угодно, сэр. Я принесу стаканы, и мы все развезем.

– Чудесно. – Маркус следит, как швейцар скрывается в соседней комнате. Потом вынимает из кармана пузырек со светлой жидкостью и подливает ее в каждый кувшин с соком. Их содержимое цвета не меняет.

Маркус сует пузырек обратно в карман, и как раз в это время швейцар приносит стаканы и расставляет по тележкам.

– Спасибо вам.

– Не за что, сэр. Уверен, молодожены будут весьма благодарны.

Маркус расплывается в улыбке.

– Хотелось бы посмотреть на их лица, когда они поймут, что это от меня.

Швейцар ему подмигивает:

– Пока это будет нашим секретом.

Видение рассеялось. Мне захотелось кому-нибудь врезать.

Джен неровно дышала, и Биш помог ей подняться, прижал к себе, коснулся щеки. Они посмотрели друг на друга.

Все мы знали: вот он, коварный план Маркуса, его ход конем… Все наши видения вели именно к нему. И Маркус все это время был на шаг впереди. Он запугал нас, вынудил уехать от остальных… а сейчас наши способности перестали действовать. Он знал, что мы беззащитны, и теперь лишь играл с нами, выжидая нужного часа.

Я задумался, не стоит ли нам уехать – сейчас же собрать вещи и отправиться домой. Но что, если он последует за нами? Тогда не только мы, но и весь клан окажется в опасности.

По сути, я променял безопасность Мэгги, моей сестры и двоюродного брата на безопасность клана. Я сглотнул, при одной мысли об этом чувствуя боль в груди. Но как иначе? Ведь я глава своего клана.

– Ты прав, – вмешалась в мои мысли Мэгги. – Нужно покончить с этим ублюдком прямо здесь – раз и навсегда.

Я распахнул руки и заключил шагнувшую ко мне Мэгги в объятия. Через ее сознание я слышал мрачные и задумчивые мысли остальных. Все мы хотели придумать план, но не представляли, во что ввязались. Один ли здесь Маркус? Когда он задумал ударить? Может, он просто будет наблюдать за нами дни напролет, а потом прикончит всех во сне? Мы не знали.

Вздох Биша привел нас в чувство. Мы увидели, как порез на руке у Джен затягивается, причем так медленно, что я на миг решил, будто это игра света. Но в конце концов ранка затянулась.

Я закрыл свое сознание. Мне хотелось подумать и побыть наедине со своими мыслями. Я больше не слышал ничьих внутренних монологов.

– Биш, хватит… – вдруг прошептала Джен.

Он провел пальцем по ее щеке.

– Я тебя заставил. Ты предупреждала, что это случится, но я настоял на своем… Если бы не я, ты была бы сейчас в безопасности. И видение Мэгги не стало бы явью.

– Оно и так не станет, – дрожащим голосом произнесла Джен. – Не говори так, Биш.

– Нет, это правда, – сказал он резко и качнул головой, с каждым мгновением злясь все больше. – Я во всем виноват! Я хотел тебя, вот и все.

Мэгги повернулась ко мне со слезами на глазах. Она вспомнила о нашем собственном подобном разговоре. Биш вел себя глупо, как и я тогда. Я взял любимую за запястье, стараясь успокоить, и был рад, что у меня получилось.

Хотел Биш того или нет, теперь он был членом моего клана, а потому я не собирался стоять сложа руки и слушать, как он говорит то, о чем пожалеет. К тому же Джен – моя сестра.

– Биш, перестань, – заговорил я, и он обернулся. – Пойдем пройдемся?

Он невесело усмехнулся.

– Думаешь, если я теперь в твоем клане, дорогой глава, значит, я стану тебя слушаться?

– Да, я глава твоего клана, – заметил я, – но еще ты женат на моей сестре. – Я посмотрел на Джен, которая взглядом умоляла меня промолчать. – А ты ее до слез довел.

Биш помрачнел. Он взглянул на Джен, силясь сглотнуть. Она же, как могла, пыталась держать себя в руках. Биш вздохнул:

– Как ты вообще можешь простить меня за то, что я с тобой так поступил? И с Марией.

– Ничего плохого не случится. Мы об этом позаботимся.

– Мы на пляже, – сказал он ей. – Там, где все случится.

– Нет, перестань! – взвизгнула Джен, и Биш притянул ее к себе. Она заплакала, уткнувшись ему в плечо.

– Помоги мне, Боже, – прошептал он. – Прошу.

«Не дай этому случиться. Я должен ее защитить. Она моя. Пожалуйста, не отнимай ее у нашей малышки из-за одного только моего эгоизма. Пожалуйста».

Мэгги, услышав мольбу Биша, тоже принялась всхлипывать у меня в объятиях. Кайл и Линн зачарованно стояли на ступеньках. Злость Кайла ко мне уже прошла. Все мы начали осознавать, что наш медовый месяц обернулся… ловушкой.

Позже Мэгги, сама серьезность, позвонила другим членам клана. За ее спиной я разговаривал с отцом. Мы сидели на кровати: я, опершись о спинку, а любимая – передо мной. Я слышал, как оживление в голосах ее собеседников сменялось тревогой, как только Мэгги спрашивала, не слышно ли чего от Маркуса и остальных Уотсонов. Но никто ничего не слышал. Сообщили только, что еще пара членов клана запечатлелась, о чем нам собирались рассказать по возвращении.

Мэгги всю раздирало от чувств. Она была очень рада новостям. Похоже, хоть с чем-то мы справились, иначе у остальных все шло бы не так гладко. И хотя Мэгги видела наше будущее, она не до конца в него верила, потому что знала, как стремительно могут меняться видения.

Мы очень надеялись, что это видение сбудется, но другое (с Маркусом) – нет. Мечтали об одном и проклинали другое. Пускай смысла в этом было мало, больше нам ничего и не оставалось. Только это нас и держало.

Глава 19. Мэгги

Тем вечером мы ужинали в домике у Биша и Джен.

Ничего полезного от других членов клана мы не услышали, поэтому просто предупредили о своем преследователе сотрудников гостиницы, в том числе и швейцара. Он рассыпался в извинениях и, взглянув на фотографию, признался, что видел Маркуса и тот притворялся нашим другом. На ночь вышли дежурить несколько дополнительных охранников, но мы знали, что погоды они не сделают. Если Маркус здесь, то никакие бугаи с электрошокерами его не остановят.

На ужин мы ели превосходный суп из морепродуктов, но я даже не почувствовала его вкуса. Биша тоже воротило – от мысли, что за нами охотится безумец. Мы снова обсудили, не стоит ли вернуться домой. Однако и там не все было спокойно: из разговора с Питером Калеб узнал, что у них на границе участка то и дело беспричинно срабатывает сигнализация.

Я не понимала, что происходит. Ну, мы сидим на месте. Так чего же ждет Маркус?..

А потом все мы почувствовали ломку… Только взяв Калеба за руку, я ощутила, как слабо возвращается успокоение, однако не успели мы наверстать упущенное, как оно снова иссякло. Руки Калеба я так и не отпустила, потому что, кроме него, у меня ничего не осталось.

Калеб же места себе не находил, а это значило, что все и правда очень плохо.

Он принялся ходить туда-сюда со злым, непроницаемым выражением лица и продумывать ловушку для Маркуса. Размышлял, как бы заманить его к нам и покончить с ним на своих условиях, не дожидаясь, пока он застигнет нас врасплох.

– Стойте! – воскликнула я. – А что насчет бабушки? Почему бы не попросить ее нас исцелить?

Кайл грустно ответил:

– Лечить она может только от сверхъестественных сил, то есть раны от чьих-либо способностей. А это – алхимия.

– А… – Я тоже поникла.

– Давайте просто ляжем здесь спать. Все, – предложил Биш. – Мне будет спокойнее, если мы останемся вместе.

– Значит, я тебе все-таки небезразличен, дубина ты моя стоеросовая! – пропищал Кайл девчачьим голосом.

– Я не за тебя волнуюсь, олух, а за Мэгги.

Я заметила, как Калеб, стоявший ко мне спиной, замер.

– Но не потому ведь, что Калеб не может обо мне позаботиться, верно? – уточнила я. – А потому, что так нам всем будет безопаснее.

– Ага, – оглядевшись, рассеянно согласился Биш. – Здесь точно должны быть еще одеяла.

– Я тут не останусь, – захныкала Линн. – У меня вообще-то медовый месяц! Почему свои последние денечки я не могу…

– Линн, – заметил Кайл, – наши способности все равно не работают. Так что о Взаимообладании, мой зайчонок, можешь забыть.

– Да я не о том! – воскликнула она.

Кайл широко улыбнулся.

– Прости, я просто пошутил. – Он провел рукой по волосам. – Когда я волнуюсь, то сам не знаю, что говорю.

Я решила воспользоваться случаем и попытаться всех успокоить:

– Как в тот раз, помнишь, когда ты устроил в школе маленький мятеж и во время собрания учительские машины обстреляли яйцами?

Кайл удивленно засмеялся:

– Ты это еще помнишь?

– Шутишь? – Я потянула Калеба за руку и усадила рядом с собой на диванчик, потому что он, снедаемый тревогой, все бродил по комнате. – Ты, Кайл, всегда был известным заводилой.

– Шутка и впрямь была что надо, – довольно улыбнулся он. – Наши преподы совсем не умели веселиться.

– А что ты сделал? – спросила Линн.

Я положила голову Калебу на плечо и услышала, как он выдохнул. И не из-за того, что почувствовал мое успокоение, а просто так. У меня заболела спина, но я постаралась не обращать на это внимание. Калеб тем временем положил руку мне на коленки и обратился в слух.

– В общем, – начал Кайл, потирая подбородок, – из школы стали убирать все автоматы с шоколадками.

– У вас в школе были автоматы с шоколадками? – перебила Линн.

– Сосредоточься, зайка, – заулыбался Кайл. – В общем, состоялось собрание, на котором нам сообщили, что автоматы изымут, а мы в ответ сказали, что пусть тогда унесут и автомат из учительской. Как же они взбесились!

– И что они сделали?..

– Отменили собрание болельщиков перед матчем, мол, наказание такое – за плохое поведение. Мы им сказали, что все равно соберемся. Преподы, конечно, приперлись нас разогнать, а мы знали, что они придут, и в это самое время разбомбили яйцами их машины.

– Ого! То есть ты был крутым… типа, школьной суперзвездой, да?

Кайл захохотал.

– Ну хватит, Линн! Не надо подкармливать его эго! – подыграла я.

Я услышала, как Калеб возле меня тихо посмеивается. Биш и Джен, лежа на кровати, качали головами. А потом до меня вдруг дошло…

– Проклятье! Папа!

Пока Биш пытался понять, в чем дело, я вынула свой мобильник.

– Да? – сонно ответил папа.

– Прости. Знаю, что ты спишь, но… как ты?

– Хорошо, Мэгги. Что-то случилось?

– У тебя ломки нет?

Долгое молчание.

– Нет. А что такое?

– Но… – Я не понимала, как так может быть. – Помнишь тот раз, когда вам в домик доставили бесплатный завтрак? Вы его не ели?

– Нет, мы заранее заказали другой, а от того отказались. Что там у вас случилось, Мэгги?

Я выдохнула.

– Ничего. У нас все хорошо. Просто хотела удостовериться, что вы нормально добрались.

– Да, все отлично. Устали только, перелет был долгим. У тебя точно все в порядке?

– Да, все прекрасно, – солгала я и взглянула на Биша. – У всех все прекрасно.

– Ладно, ну… тогда я спать, – засмеялся папа. – Спокойной ночи. Люблю.

– И я тебя, пап.

Он отключил телефон, и я с облегчением вздохнула. По крайней мере папа в безопасности.

Последнее, что я помню, – это как Калеб уложил меня и, вернувшись от Биша с одеялом, лег рядом со мной на диван.

С первым утренним светом я вспомнила, что такое сильная ломка. Я покачала головой и уткнулась Калебу в шею, умоляя свое тело принять его прикосновение.

Не получилось.

Калеб схватил меня за футболку, притянул к себе и только потом открыл глаза и понял, что стряслось. Он хрипло выдохнул:

– Ад какой…

Затем сел и помог сесть мне.

– Может, стоило нам вчера Взаимообладанием-то заняться? – прошептал он, отчаянно прижав меня к себе. – Вполне вероятно, что больше нам такая возможность не представится. Вот так засада.

– Хватит уже, – пожурила его я и пообещала: – Будем все теперь делать вместе. Все.

Я вспомнила о маленьком Родни, которого однажды возьму на руки, и закрыла глаза, чтобы сберечь воспоминание. Калеб последовал моему примеру, и мы просто сидели и мечтали. Кайл как-то раз сказал мне, что судьба – вредная девица, но я очень надеялась, что он ошибается.

Мы просидели так почти весь день: не ели, не спали и почти не шевелились. Биш и Джен не вылезали из кровати, а Кайл и Линн не вставали со своего тюфяка. Мы старались не мучить друг друга нытьем и стенаниями, но думать больше ни о чем не могли. И хуже всего было то, что страданиям нашим не было ни конца, ни края. Как не было и Маркуса: мы понятия не имели, где он и чего ждет.

Тем же вечером, когда почти опустились сумерки, терпеть все это стало невозможно. Мой брат и Джен снова принялись спорить, виноват Биш или нет. Успокоить Джен прикосновением он уже не мог, а потому она встала и, шатаясь, на слабых ногах вышла из домика через заднюю дверь. Несчастный Биш медленно побрел следом.

Я старалась на них не отвлекаться. Я должна была сосредоточиться и понять, что у Маркуса на уме.

Прошло двадцать минут, а Джен и Биш все не возвращались. Калеб пошел их проведать. Я услышала его взволнованные мысли, которые вскоре сменились тишиной. Казалось, его сознание просто выключилось. Я встала и оперлась на кресло, чтобы не упасть, а потом тоже вышла на улицу.

У меня перехватило дух. Солнце будто погружалось в воду, окрашивая песок рыжим светом.

– Калеб? – позвала я.

В ответ – тишина. Дул ветер. Спина у меня болела так сильно, что захотелось тут же опуститься на песок. Но Калеб не отвечал на мой зов, не отзывался на неистовый стук моего сердца. Что-то случилось.

– Калеб! – позвала я взволнованнее и тут, обернувшись, услышала злорадный смех.

Я ахнула в отчаянном ужасе: Калеб лежал на земле, а над ним с бейсбольной битой в руке стоял Маркус. Даже издалека я увидела его злобную ухмылку. Он поманил меня к себе.

Мне не оставалось ничего иного. Я подошла.

Калеб был жив, я это чувствовала, но при виде того, как он лежит на песке, у меня екнуло сердце. «Поднимись, – думала я. – Поднимись и выбей Маркусу зубы».

Но в душе я знала: будь Калеб в сознании, уже сделал бы это. Теперь, что бы ни случилось, он во всем будет винить себя. Эта мысль меня особенно мучила.

Я приблизилась к Маркусу, который почти пританцовывал от нетерпения. И когда я встала всего в паре шагов от него, он заговорил:

– Ну привет, человечек. Ой, нет, погоди. Человек тут я.

Я сглотнула и опустила взгляд на Калеба. Больше всего на свете мне хотелось броситься к нему, но я сдержалась, надеясь, что сумею покончить с игрой.

– Чего ты хочешь, Маркус?

Не дожидаясь ответа, я пробудила свой гнев и ярость и попыталась поднять биту и оглушить ею Маркуса, но она едва пошевелилась. Обессиленная, я сдалась.

Маркус цыкнул.

– Что, Дар барахлит? Так бывает, когда не ощущаешь прикосновения своего нареченного. Вот печалька, правда?

– Чего тебе нужно? – выкрикнула я.

Он склонился ко мне, глядя в глаза.

– Я хочу, чтобы он, – он пнул Калеба по кроссовке, – увидел, как ты умираешь. Медленно.

– Я знаю, – сказала я. – Из видения.

Маркус шагнул ко мне.

– В таком случае ты знала, что я сделаю так…

Он обрушил на меня сильный удар биты. Я успела закрыться рукой, но это было так же бесполезно, как прикрываться перышком от пули. Я почувствовала, как хрустнула моя рука, и потеряла сознание.

Очнулась я неподалеку, на песке, возле кустов. И тут же услышала голос Маркуса. Тот разговаривал с каким-то мужчиной. Я подняла голову и едва не вскрикнула, потому что узнала его. Над Калебом стоял один из тех, кто помогал Уотсонам меня похитить.

Лежа на песке со связанными руками, я сплюнула грязь и песок. Тут враги заметили, что я очнулась, и Маркус расплылся в улыбке.

– Пора начинать представление, крошка Мэгги! – Он присел на корточки. – К твоему сведению, со швейцаром и охранником, что караулил у вашего домика, мы расправились, поэтому никто на этом милом уединенном пляжике не услышит твоего визга.

Маркус поднял меня за руку, но не ахнул и не поморщился. Наверно, потому что мое ослабленное тело его больше не обжигало. Я еле держалась на ногах, а он потянул меня вверх и зашипел, чтобы я стояла ровно.

Я заметила, как Калеб дернулся и открыл глаза. Огляделся. А потом заметил Маркуса и яростно выпалил:

– Ты покойник!

– Ох, счастье! Принц Джейкобсон очнулся! – поддразнил его Маркус. – Добро пожаловать на вечеринку. Мы только начинаем! И если я прав… – Он посмотрел на другой конец пляжа и улыбнулся. – А вот и они! Наши голубки вернулись! Я знал, что они скоро придут.

Я с опаской обернулась, догадываясь, кого увижу. Вдалеке стояли Биш и Джен. Они о чем-то разговаривали и держались за руки, не ведая о том, что происходит… точно как в моем видении.

Я закрыла глаза, пытаясь удержать слезы и чувствуя заслуженную боль. Я их подвела. Я подвела нас всех.

– Нет уж! – злобно рявкнул на меня Маркус. – Глаз не закрывай. Смотри. Смотри, как они дохнут из-за того, что ты не смогла отказаться от своего дражайшего Калеба!

Он схватил меня за футболку и заставил на них взглянуть. Его помощник наступил Калебу на грудь и придавил к земле. Я вскрикнула и попыталась освободиться от хватки, но была слишком слаба, и Маркус оказался сильнее. Он широко улыбнулся и нагнулся ко мне.

– Это твоя вина, знаешь ли. Не только все это, но еще и то, что ваши тела вас не слушаются. А вы ни сном ни духом, что я вам подмешал. Сказать? – Маркус приблизился к моему уху, едва его не касаясь. – Твою кровь. – Он засмеялся. – И мою. Умно, правда? Кажется, что ерунда, пустяки, но кровь помогает нам жить, кормит наши тела, составляет всю нашу суть. Это сильнодействующее средство со множеством применений. Именно ее я против вас и использовал, ею вас ослабил.

Даже в столь слабом состоянии я нашла в себе силы плюнуть ему в лицо.

– Просто убей меня – и покончим с этим.

Маркус утер лицо ладонью и усмехнулся.

– Нет уж, я придумал кое-что повеселее. – Он взглянул на Калеба. – Чуть позже, когда мы убьем твоего брата, беспомощный Калеб понаблюдает, как мы тебя пытаем.

При мысли об этом меня бросило в дрожь. Я не могла даже взглянуть на Калеба, потому что, увидь я его лицо, потеряла бы над собой всякую власть. Я старалась держать себя в руках и обдумывала положение. Заморосил дождь, но поежилась я не только поэтому.

– Продолжим наше представление! – радостно провозгласил Маркус и картинно поклонился своему другу.

Тот улыбнулся и поднял пистолет. Я попыталась вырваться из хватки Маркуса, но безуспешно. Калеб толкал и дергал за ногу второго мужчину, пока тот безуспешно пытался прицелиться. Мужчина пнул Калеба ногой по голове…

…Тут время точно замерло, и сознание мое пробудилось. Я крутанулась и с разворота ударила Маркуса в шею, а потом развернулась было к его другу, однако Калеб меня опередил и врезал ему в то самое место, от удара в которое упадет любой мужчина.

Маркус вскочил и рванул ко мне, но вдруг, точно из ниоткуда, из тени кустарников возник… Хэддок! Он подбежал к Маркусу и, развернув его к себе, вмазал ему в челюсть. Маркус рухнул на землю.

Я вспомнила о сообщнике, но, обернувшись, не обнаружила его. Точно зная, куда он направляется, я повернулась в другую сторону: тот мчался по склону к Бишу и Джен, намереваясь завершить начатое.

– Мэгги, нет! – крикнул Калеб, но я уже рванула с места.

Вот оно. Видение, снившееся Калебу в кошмарах. Меня застрелят, и я умру на этом пляже. Умру – но помешаю убить тех, кто просто хотел быть счастливым, хотел жить и попал под перекрестный огонь на моей войне.

Биш и Джен заслуживали счастья. Я лишь надеялась, что Калеб меня простит и поймет: я должна была спасти его сестру и своего брата. Они не могли из-за меня умереть; я бы себе этого никогда не простила.

Я побежала быстрее, не обращая внимания на жгучую боль в руке (кажется, сломанной). Все это не имело больше значения.

Калеб бросился следом, но мы оба знали, что он меня не догонит, ведь я всегда была быстрее. Он кричал мне в спину – «я не смогу жить без тебя, постой, пожалуйста, прошу тебя, постой…»

Однако я не могла остановиться.

Все случилось молниеносно, но время будто бы замерло.

Помощник Маркуса поднимает руку. Биш и Джен так поглощены друг другом, что по-прежнему его не видят. Я кричу, но меня не слышно: ветер заглушает слова. Уотсон направляет на них пистолет.

И в тот миг я понимаю, что никогда не увижу своих детей, не увижу Калеба на выпускном и на открытии его учебных центров, не смогу соединиться с ним душой и телом, как мы мечтали, и не увижу больше его исступленного взгляда… и прыгаю.

Раздается хлопок, и пуля обжигает мне грудь. Я вижу, как Калеб бросается на мужчину, швыряет его пистолет в воду, – и вот уже подбегает Биш, хватает стрелка за горло… один удар – и тот в отключке.

Я с облегчением закрыла глаза. Я его остановила. Остановила видение. Биш и Джен живы.

Калеб подскочил ко мне и бросился на песок.

– Только не это, Господи. Нет, нет, нет, нет… – Он приподнял мою голову и посмотрел в глаза.

– Я его остановила, – гордо пробормотала я.

– Я не могу тебя исцелить, детка. – Глаза его остекленели. – Пуля… – Калеб посмотрел на рану, а потом снова мне в лицо. – Мое прикосновение не лечит, ты забыла?

– Нет, я знала, – сказала я с надломом в голосе. – Прости.

– Знала, – прорычал Калеб. – Знала, что я бессилен, и все равно подставилась под пулю!

– Я должна была… – Я всхлипнула. – Должна была.

Лицо его скривилось, и он поцеловал меня в лоб. С моих ресниц сорвалась слеза.

– Знаю.

Калеб все равно попытался меня исцелить, делясь последними каплями своей силы, – но тщетно. Потом, отстранившись с отчаянием и ужасом, он оглянулся туда, откуда мы прибежали, и в его мыслях я увидела Маркуса. Тот поднимался с песка.

– Биш, отнеси ее в машину. Вези в больницу. Я догоню.

– Что ты…

– Делай, как говорю! – выкрикнул Калеб. – Я должен кое-что закончить. Это быстро. Если через две минуты не вернусь, уезжай без меня.

Он нежно поцеловал меня в губы.

– Пользы от меня все равно никакой, а я должен завершить одно дело, – прошептал он. – Это мой долг.

Маркус – вот с чем он хотел покончить.

– Я люблю тебя, – сказала я, зная, что не доживу до больницы. Я точно знала.

– Я люблю тебя всей душой, – прохрипел Калеб и, поцеловав меня в лоб, вскочил на ноги. Уже на бегу он бросил Бишу: – Увози ее скорей!

Биш взял меня на руки, и последним, что я увидела, прежде чем тьма меня поглотила, был силуэт Калеба. Он обещал мне, беззвучно обещал, что здесь, сегодня все закончится. Он за меня отомстит, и больше никто и никогда не пострадает от рук Маркуса Уотсона.

Я мысленно его поблагодарила и в последний раз закрыла глаза.

Глава 20. Калеб

Никогда прежде меня не трясло от столь неистовой ярости. Я давно это слышал: с тем, кто мстит за своего нареченного, шутки плохи. Слышал, что месть тебя поглощает и дает силу необычайную, ранее неведомую. И я чувствовал, что не смогу есть, спать, дышать, жить – пока Маркус не окажется в гробу.

Я никогда не имел обыкновения мстить: в моей семье, как и в большинстве других кланов, было принято решать вопросы мирным путем. Но сегодня, казалось, мной управляло нечто сверхъестественное. Я не мог поступить иначе, кроме как прикончить этого ублюдка.

Я мчался вперед. Маркус тем временем поднимался с песка, потирая голову и глядя по сторонам. Когда же он меня заметил, в нем взыграла трусость, и он, увязая в песке, рванул прочь через кусты.

Я прыгнул и приземлился ему на спину, придавив коленом и схватив за рубашку. Затем вжал его голову в песок и тут же ее поднял. Я хотел смотреть ему в глаза, прежде чем отниму жизнь.

Я крепко схватил Маркуса за горло, не обращая внимания на его безуспешные попытки меня оттолкнуть. Я ничего не чувствовал. Мэгги, я думал об одной лишь Мэгги, пока сидел и сжимал его горло. Я молился о том, чтобы она успела в больницу. Теперь, когда Маркус, эта бесхребетная тварь, лишил меня способности исцелять, спасти любимую могли только врачи.

Я сильнее сдавил его шею.

Тут за моей спиной послышался хлопок. Я пригнулся – и как раз вовремя: в меня стрельнул двоюродный брат Маркуса. Пока Маркус сопел и кашлял на земле, тот выстрелил снова. Я откатился в сторону, и в шаге от меня взорвался песок.

Я встал и поднял руки. Маркус тоже встал, но тут же согнулся, хватаясь за горло. В следующее мгновение его кузен опять выстрелил. Мне понадобилась доля секунды, чтобы притянуть Маркуса к себе и прижать к груди, как живой щит. В его глазах я прочел ужас и неверие. Я знал, что поступаю дурно, но все равно смотрел, как дрожат его ресницы и опускаются веки, как он хватает ртом воздух. Прохрипев в последний раз, Маркус обмяк у меня на руках. Я глянул ему через плечо и только тогда дал рухнуть на землю: Хэддок с битой в руке стоял над телом кузена Маркуса. На песке вокруг было столько крови, что я понял: подняться он больше не сможет.

Завыли сирены. Хэддок отшвырнул биту и посмотрел на дом. Потом бросил мне ключи от машины:

– Иди, я разберусь.

Я побежал так быстро, как только мог. Моя машина только-только отъехала со стоянки, и, поднажав, я ее обогнал. Биш ударил по тормозам, и я, распахнув заднюю дверцу, со счастливым удивлением заметил, как Мэгги открывает глаза.

– Она задышала и очнулась минуту назад, – пояснила Джен.

Мэгги потянулась ко мне, и я с радостью ей подчинился, сев рядом и уложив ее к себе на колени. Меня тут же пронзила ее энергия. Джен не поверила своим глазам. Они с Бишем тут же потянулись друг к другу, взялись за руки и хором ахнули, ощутив былую связь.

Это значило…

Я приподнял футболку Мэгги и увидел, как пуля вылезает у нее из груди. Любимая поморщилась и выдохнула, и у меня в груди тоже что-то кольнуло. Я притянул Мэгги к себе, поцеловал в лоб, прижался к нему губами, отдавая все свое тепло.

– Ой, как больно, – пробормотала она.

– Знаю, – хмыкнул я.

– Я так и подумала, – произнесла Мэгги. – Я поняла, когда ты ушел… Маркус ведь сказал что-то про свою кровь и мою кровь… – Она сглотнула. – Он мертв, да?

Несмотря на все те козни, что Маркус строил Мэгги, несмотря на то, как он нас мучил, смотреть, как он умирает у меня на руках, было страшно.

– Да, – прошептал я.

Мэгги обняла меня за шею и, прижавшись к губам, шепнула:

– Я люблю тебя и понимаю, почему тебе пришлось это сделать. Я все понимаю. Он бы никогда не остановился.

Я кивнул и закрыл глаза.

– Посмотри на меня, – сказала Мэгги.

Я открыл глаза и тут же встретил ее взгляд.

– Не смей винить себя за то, что за меня заступился. Маркус сам напросился. Благодаря тебе его злодеяниям пришел конец. – Ее губы дрогнули. – Спасибо. Жаль, что тебе пришлось так поступить, но теперь мне будет спокойнее. Нам не придется больше оглядываться через плечо.

В голосе Мэгги послышались слезы, и я просто обнял ее: притянул к себе, крепко сжал в объятиях (даже, наверно, слишком крепко, но уж очень мне ее не хватало). Услышав хруст гравия, я оглянулся. Пришел Хэддок с полицейским.

– Калеб, ты должен дать показания.

Я взглянул на Мэгги и сжал зубы. Мне не хотелось оставлять ее ни на секунду.

– Сейчас вернусь, – уверил я ее.

Мэгги кивнула, и я подошел к полицейскому и рассказал все, что знал. Я не лгал, объяснив, что в меня стреляли и я прикрылся Маркусом от пули. Это была самооборона.

– Мне жаль, я понимаю, что вы многое сегодня пережили, но персонал гостиницы мертв, поэтому, самооборона или нет, я должен отвезти вас на допрос в участок, – сообщил полицейский нам с Хэддоком.

Я вздохнул и запустил руки в волосы.

– Ладно. – Делать было нечего.

На фоне воя сирен послышался хлопок автомобильной двери. Это Мэгги, услышав, что меня хотят увезти, выскочила из машины.

– Нет! – взмолилась она, обнимая меня за талию.

Я почувствовал укол совести за то, что вновь бросаю ее в трудную минуту. Она подняла на меня взгляд.

– Ты что, ничего не понимаешь?

Я вопросительно изогнул бровь.

«Если бы Маркус выжил, ломка бы не прошла. Понял? Он отравил нас моей с ним кровью. Чтобы разрушить эту кровную связь, один из нас должен был умереть. Либо он, либо я».

И тогда я понял. Вот почему та нестерпимая боль в груди заставила меня за ним погнаться. Его смерть всех нас спасла.

«Именно», – подтвердила Мэгги.

Я сглотнул и кивнул:

– Теперь я понимаю.

– Ладно, – сказал полицейский. – Пойдемте. Надо ехать.

Он повернул меня к себе спиной и заковал в наручники. Биш прижал к себе Мэгги, и я поблагодарил его взглядом. Кайл и Линн бежали к нам с другого конца стоянки, но было поздно. Я пригнулся, и меня затолкали в машину рядом с Хэддоком.

Машина тронулась. Я не отрываясь смотрел на Мэгги.

– Без обид, приятель, но какого черта ты-то тут делаешь? – спросил я.

Мы сидели в участке уже не один час. Допрашивали нас целую вечность, поодиночке. Очная ставка или вроде того. Я рассказал обо всем: о том, как Маркус затаил злобу, как следил за нами во время медового месяца, как убил швейцара и охранника, пытаясь нас подстеречь… В итоге нам велели ждать в камере, мол, скоро вернемся и сообщим о решении.

Это было пять часов назад.

– Мне позвонил Джим, – ответил Хэддок. Потом почесал голову и вздохнул. – Сказал, что у Мэгги по телефону был какой-то странный голос, и попросил вас проведать, раз уж я в городе. Я сразу же сел в машину и приехал. Судя по всему, вовремя.

– Ага, – невесело усмехнулся я. – Это мягко сказано. Спасибо, друг. Я… – Я не знал, что добавить. Он ради меня человека прикончил.

– Ради Мэгги, – поправил Хэддок, будто услышав мои мысли. – Я не мог допустить, чтобы она тебя потеряла. Такое мучение… Я просто не мог.

– Все равно спасибо.

– Мне жаль, что все так вышло. – Он резко откинулся к стене. – Не отдались я от семьи, я бы узнал, что задумал Маркус.

– Не извиняйся за то, что поступил по совести. Этот ублюдок принимал решения самостоятельно.

– Что верно, то верно. Ну ладно. Завтра день рождения Мэгги.

Я не ответил. Он знал, что я в курсе.

– Ей исполнится восемнадцать, – продолжил Хэддок. – Восемнадцать пропущенных мной лет.

– Можно кое-что спросить?

– Валяй.

– Что вы нашли в маме Мэгги? – осторожно начал я. – И ты, и Джим… Когда она бросила Джима, у него вообще чуть крыша не поехала. А вот я не пойму, из-за чего столько шума.

Хэддока, казалось, мой вопрос удивил.

– Ну, она раз в неделю заходила за цветами в мой магазинчик. Вот мы потихоньку и разболтались. Она рассказала о своем злом и жестоком муже, да так, что мне захотелось ему наподдать, честное слово. Я ей поверил, но она оказалась прекрасной актрисой. Тогда я думал, что люблю ее. К тому же запечатления я лишился, а потому, пускай и без него, увидел в Саре надежду на новое счастье. Я решил увезти ее подальше от мужа, сбежать с ней без оглядки. Но, как только я ей об этом сообщил, она заявила, что никогда и не собиралась от него уходить, а просто «хотела поразвлечься». В то время я был по уши в нее влюблен и искренне надеялся, что однажды она тоже меня полюбит, но этого так и не случилось. А потом как-то раз Сара вдруг пришла и заявила, что больше не хочет меня видеть. Теперь я понимаю: тогда она узнала о беременности.

Я задумался.

– Тогда все ясно. Она умеет устраивать сцены.

– Я так ненавидел Джима… А теперь вижу, что все это было вранье. Он… Он стал для Мэгги прекрасным отцом. Девочка выросла чудесная.

Прежде чем я успел ответить, громоздкая белая дверь со скрипом отворилась.

– Можете идти, – сказал полицейский.

– А почему так долго? – спросил я.

– Ну, кое-что в ваших показаниях не клеилось. Например, почему вы так и не позвонили в «Скорую» и откуда взялась кровь на одежде у вашей подруги.

– Жены, – холодно поправил я.

Полицейский пожал плечами.

– А все остальное, в общем, сходится. Пойдемте.

Мы пошли по коридору, и перед нами одна за другой отворялись двери. Вскоре мы миновали последнюю. Биш и Джен спали в креслах, а Мэгги сидела рядом, снедаемая тревогой. Но едва меня завидев, она успокоилась и бросилась навстречу. Она врезалась в меня, и я ее поймал.

– Она тут всю ночь просидела, – неодобрительно вскинув бровь, заметил полицейский. – Мы неоднократно велели ей идти домой.

– Вот он, мой дом, – сказала Мэгги.

Полицейский закатил глаза и ретировался.

Я крепко обнял Мэгги, наслаждаясь охватившими меня теплом и спокойствием. Все и вправду вернулось на круги своя.

– Да, – прошептала Мэгги и поцеловала меня в шею под ухом. – Да…

Я отодвинулся и прижался к ее губам. Губам, которые, как казалось, никогда больше не поцелую. Мэгги тихо рыкнула – рыкнула! – и я, не отрываясь, засмеялся. Она смущенно улыбнулась:

– Прости.

– Никогда за такое не извиняйся. – Я облизнул губы и почувствовал ее вкус. Потом кивнул на Биша и Джен: – А эти кочерыжки что тут делают?

– Они меня сюда привезли, но уезжать не захотели. Биш сказал, ты бы его прибил, если бы он оставил меня одну.

– Это уж точно.

Я только сейчас вспомнил о Хэддоке и оглянулся. Он лукаво улыбнулся.

Мэгги стремительно к нему подошла и заключила в объятия.

– Как ты тут оказался? – спросила она и тут же засмеялась. – Я не жалуюсь, ты не подумай.

– Мне позвонил Джим, – ответил Хэддок и объяснил все точно так же, как мне. – …И вот он я.

– И как я не догадалась, что он забеспокоится?.. – задумалась Мэгги.

– Я рад, что не опоздал, – пробормотал Хэддок, и в его лице, как и в голосе, проступило волнение.

Мэгги вдруг по-другому на него взглянула. Она наконец-то поняла, почему он так хотел с ней подружиться, почему уделял ей столько времени и внимания. Хэддок не просто к ней привязался, что было заметно, но и полюбил ее.

– И я рада, – мягко произнесла Мэгги и, встав на цыпочки, чмокнула его в щеку. – Спасибо.

Хэддок был приятно удивлен.

– Не за что.

Мы подписали бумаги об освобождении, и Биш отвез нас обратно к коттеджам собирать вещи. Хэддок поехал с нами, отказываясь отпускать нас одних после всего случившегося. Я его понимал и был не против.

Как выяснилось, Кайл и Линн проспали всю битву с Маркусом. Они проснулись и выбежали на пляж только тогда, когда услышали последние выстрелы. Но я был благодарен за это ребятам: хотя бы за них не пришлось волноваться.

Вскоре мы вернулись домой к папе. Нас тут же забросали вопросами: почему мы не позвонили по дороге, почему не вернулись домой, пускай бы и остальным тогда угрожала опасность… Почему? Почему? Почему?..

Тогда я объяснил, что я теперь глава клана и, защищая семью, поступаю по своему усмотрению. Мама, конечно, разревелась, бабуля усмехнулась, а папа похлопал меня по спине и, представьте, сказал, что гордится мной.

Потом мы решили известить всех о случившемся. Мэгги позвонила Бекки – сообщить, что опасность миновала, а Бекки в ответ промолчала и просто повесила трубку. Затем Мэгги позвонила Джиму и рассказала все ему. Тот рвал и метал и заявил, что первым же рейсом летит домой.

В тот вечер в новостях на всю страну показали, как Бекки вернулась к своим родителям. Она поведала о том, как они заблудились, а потом чудотворным образом вдруг нашли дорогу домой. Как я понял, теперь пошли слухи, что они с Ральфом просто решили сбежать и по-быстренькому обручиться, но струсили по дороге. Тем не менее показали их по всем каналам. Наверно, потому, что за ними отправили огромный поисковый отряд.

Кроме того, выяснилось, что на очередном собрании Совета было решено, что мы с Мэгги «слишком часто и легкомысленно контактируем с людьми и должны понимать последствия своих деяний». Сплетня за сплетней они прознали о Бекки и крайне расстроились, что мы не только раскрыли ей свои способности, но и прятали ее, человека, от Маркуса. Нам назначили слушание через два месяца. Сказали, Провидица Провидицей, а отвечать за свои поступки должны все. А у меня теперь грозились отнять звание главы клана. Вместе с тем Совет предложил восстановить правило, обязующее его членов проживать во дворце. Так, по их мнению, порядка станет больше, чем сейчас.

При этом все изменилось не так сильно, как мы полагали. Видение Мэгги, в котором мы, повзрослевшие, бок о бок сражаемся с толпой, пока не сбылось; нам еще предстояло его пережить. Ну это ладно. Пока мы вместе, мы будем бороться за перемены в нашем мире, за свой народ.

На следующее утро Джен и Мэгги заявили, что хотят пройтись по магазинам. Я оставил собственные мысли при себе и, когда они ушли вместе с мамой, пошел в свою комнату, чтобы дособирать вещи.

Теперь я женатый человек, и эта комната уже не моя, как бы мама тому ни противилась. Она расстроилась, что я уношу все свои вещи, но пообещала сделать комнату гостевой, где мы всегда сможем остановиться.

Тем вечером Биш наконец повел Джен в их новый дом. Они звали нас с собой, но мы не поехали («Пускай сначала порадуются вдвоем!»).

То был день рождения Мэгги, но я желал лишь одного: отвезти ее домой. Устраивать вечеринок она не хотела, а потому мои родные лишь поздравили ее перед нашим уходом и вручили подарки. А затем мы с вещами и Бэллой (сидевшей рядом с Мэгги на пассажирском сиденье) помчались к моей квартире.

Теперь это место значило для меня намного больше. Я привез сюда свою жену!..

Я вышел из машины и, обойдя ее, открыл дверцу. Бэлла выскочила наружу. Я взял Мэгги на руки и понес к дому, пока она безудержно хихикала. Я поднял ее по лестнице до самой квартиры, затем вставил ключ и было завозился, но Мэгги мысленно отперла дверь с внутренней стороны, и мы вошли.

Судя по всему, любимая витала в облаках, потому что, когда я перенес ее через порог, нас оглушило хором голосов:

– СЮРПРИЗ!

Мы подпрыгнули на месте, и Мэгги так крепко вцепилась мне в шею, будто я мог ее уронить. А потом я увидел Вика во главе толпы.

– Сюрприз, братишка! – засмеялся он. – С чего это ты вздумал жениться и не рассказать об этом мне?

– С того, что мы хотели сохранить это в тайне! – отозвался я, опуская Мэгги на пол. – А тебе-то кто сказал?

Он усмехнулся:

– Неужели ты думаешь, что Эшли умеет держать язык за зубами?

– А… ясно. Но откуда вы узнали, когда мы вернемся?

– От Кайла, – сообщил Вик. – Я попросил его послать мне эсэмэску, когда вы сядете в машину.

Я покачал головой и огляделся. На столе стояли пять арбузов и три бутылки холодного чая. С вентилятора и люстры свисала мишура, под потолком витали воздушные шарики. Меня разобрал смех.

Нам надарили кучу подарков, а мы заказали двадцать пицц, чтобы всех накормить. Мэгги познакомилась со всеми, с кем я учусь: здесь собралась вся моя сборная по плаванию, мои однокурсники, друзья и просто знакомые.

Я и моргнуть не успел, как кто-то включил Ютуб и стал показывать Мэгги наши тренировки. Я вздыхал и ворчал, а девочки, хихикая, всё охали и ахали, разглядывая нашу «форму». Потом Вик принялся подкалывать меня за то, что я всегда прихожу вторым, а остальные вздыхали и смеялись над моим невезением.

Несколько часов спустя все разошлись по домам. Последним остался Вик. Перед уходом он вывел меня за дверь и сообщил, что я спятил, раз решил жениться. Само собой, он спросил, не беременна ли Мэгги. Я сказал, что нет (хотя убедить его в этом было нелегко), и тогда Вик признался, что она милая и добрая и он за меня рад. А для меня это, конечно, было важнее всего.

Когда я вернулся в квартиру, Мэгги прибиралась в гостиной, а Бэлла доедала за кем-то пиццу. Засмеявшись, я обнял Мэгги и оттащил ее от пакета с мусором.

– Что ты…

– Это подождет, – сказал я тихим, не терпящим возражений голосом.

Я старался успокоиться, но знал, что сойду с ума, если не останусь с Мэгги наедине. А теперь мы определенно были наедине.

Она улыбнулась, когда я повел ее в ванную. Я стянул свою футболку и помог Мэгги раздеться. Воду я сделал погорячее, чтобы любимая расслабилась и успокоилась.

Как же много перенесла Мэгги! Только вчера ей довелось взглянуть в лицо смерти… Проведя ладонью по ее коже, я нащупал выпуклый шрам от пули, которая чуть ее не погубила. Я опустился на колени и поцеловал этот след. Мэгги коснулась руками моей головы и замерла. Убедившись, что все это не сон, я поднялся и поцеловал ее в губы, потому что хотел этого сильнее всего на свете.

Мэгги провела большим пальцем по шраму на моем животе и зажмурилась, вспомнив его историю. Я помассировал ей спину и плечи, гадая: верит ли она, что ни оружие, ни угроза смерти не разлучат нас?..

Она еле слышно вздохнула и расслабилась, обмякла, а потом поцеловала меня и застонала.

Я прижал ее спиной к кафельной стенке душа, а мои руки скользнули к ее бедрам и ягодицам. Я почувствовал, как Мэгги стучится мне в сознание, и с радостью впустил ее. Когда дверца душа задрожала, я открыл глаза. Вокруг сияли энергетические ленты. Я понял: ванная вот-вот взорвется, как в Калифорнии. Мэгги виновато закусила губу, но я только рассмеялся.

– Пойдем. – Я потянул ее прочь из душа, укутал полотенцем и прошептал: – Над этим придется поработать.

Мэгги улыбнулась и хихикнула, а я поднял ее, перекинул через плечо и понес в постель. Впервые я не удерживал ее рук, когда проникал в ее сознание. Я позволил к себе прикоснуться и, кажется, даже молил об этом, пока она с радостью проникала в мое сознание. Мы соединились и душой, и телом.

Слухи оказались правдой: заниматься любовью и Взаимообладанием одновременно – ощущение неповторимое, ни на что не похожее, неописуемое. И, что самое главное, при этом мы ощущали безграничную свободу и полное спокойствие. Сгори все вокруг – мы ничего бы и не заметили, поглощенные друг другом, своим счастьем, своим браком. Вот что значит по-настоящему быть нареченными.

Наконец.

Навсегда.

Моя.

Глава 21. Мэгги

– Привет, Фиона. Прости, что сорвали тебе поездку. И опоздали. – Впустив Бэллу в дом, мы вошли следом, и Калеб затворил за нами дверь.

Я все утро приводила себя в порядок, а Калеб сидел за столом с пером дедушки Рэя, записывая в журнал учета имена запечатленных и возвысившихся.

– Ничего страшного, – уверила меня Фиона. – Твой папа от беспокойства был сам не свой. А поездить мы еще успеем.

Тут из коридора появился папа и бросился ко мне. Он так крепко сжал меня в объятиях, что казалось, Калеб вот-вот вмешается.

– Все хорошо, пап.

– Знаю, знаю, – вздохнул он. – Как же хорошо, что я позвонил Хэддоку.

Я кивнула:

– Да уж.

Папа повернулся к Калебу:

– Значит, правду говорят, что ты подарил Бишу дом?

Калеб вспыхнул от смущения.

– Пустяки.

– Скажешь тоже! – Сделав шаг, папа крепко его обнял. У Калеба глаза на лоб полезли. – Спасибо, сынок. Спасибо.

– Не за что.

Когда папа его отпустил, Калеб, пожав плечами, продолжил:

– Он парень что надо и сестру мою любит.

– Что верно, то верно, – кивнул папа и, потерев ладони, спросил: – Ну что, обедать перед своей тайной поездкой будете? – Потом он наклонился и погладил Бэллу по голове. – Ты наверняка будешь, правда, моя девочка?

Я улыбнулась. У нас никогда не было собаки. Мама их на дух не переносила – из-за шерсти. Вот теперь папа и не мог оторваться от Бэллы.

Когда он наконец выпрямился и отвел с лица прядь волос, я вдруг кое-что заметила и выпучила глаза. Папа тут же спрятал ладонь за спину, будто так я забуду об увиденном. Я терпеливо протянула руку. Папа вздохнул и протянул мне свою. Я взглянула на его метку. Вокруг крошечной татуировки в форме листика красовалось имя Фионы. Герб у ее клана был прелестный. Она протянула мне руку, словно знала, что я попрошу. Я почувствовала, как Калеб смотрит мне через плечо. На метке у Фионы было имя папы со знаком бесконечности посередине. Папа смутился из-за того, что я теперь в курсе: они опробовали Взаимообладание. Я усмехнулась:

– Очень красиво, Фиона. Герб у вас чудесный.

– Спасибо, – чуть порозовев, улыбнулась она.

– Ну хватит уже, – вздохнул папа и спрятал руку.

– Пап, расслабься, ты же теперь Ас. Это естественно.

Он сверкнул на меня глазами.

– Ты что, вздумала мне тут лекции читать?

– Око за око, пап, – заулыбалась я.

Папа с неохотой засмеялся, помотал головой, а затем кивнул:

– Око за око. Ладно. Пойдемте уже есть, пока не остыло.

Поев, мы заскочили к Бишу и Джен – попрощаться перед отъездом в Аризону. (Мы решили не лететь, а путешествовать на машине: мы вдвоем да Бэлла – одни на все лето, пока не начнутся занятия.) Биш встретил нас на пороге и впустил в дом. Мария взвизгнула и с разбегу запрыгнула Калебу на руки.

– Привет, коротышка.

– Привет, великанишка! – поддразнила она, и Калеб засмеялся.

Джен была в восторге от дома. Мебель привезти еще не успели, зато с краской для стен определились, а это, по меркам Джен, уже прекрасно. Мария для своей комнаты выбрала светло-зеленый цвет, потому что, по ее словам, розовый и красный – это «типичные девчачьи цвета». Я закусила губу, стараясь не расхохотаться.

Позже, когда мы попрощались и вернулись в папин двор, на подъездной дорожке рядом с нашей машиной я заметила машину Ральфа. У дверей маялась Бекки. Заметив меня, она замерла, и мы уставились друг на друга. Она скрестила руки на груди и сделала несколько шажков навстречу.

– Я просто… хотела это… сказать спасибо. Что спасли нас. Ну и что нас защитили. Защищали. Понятия не имею, что потом с тем придурком приключилось… ну… в общем, спасибочки.

Калеб положил ладони мне на плечи и погладил большим пальцем по шее.

– Ладно, Бекки, – сказала я. – Не за что.

Она засеменила обратно к своей машине.

– И все? Ты только за этим приехала?

Бекки оглянулась. Вид у нее был такой, будто она вот-вот расплачется.

– А ты все еще чокнутая? – спросила она осторожно.

Я вздохнула:

– Бекки.

– Послушай, я хочу себя пересилить, но мне нужно время, ладно? Нужно побыть одной.

– Побудешь. Мы уезжаем на лето в Аризону.

– Уезжаете? – отозвалась она с любопытством. – Зачем?

– Ну, по сути… у нас медовый месяц. Наш предыдущий прервали.

– Медовый месяц! – завизжала вдруг Бекки и бросилась ко мне через весь двор. – Покажи колечко!

– У меня его еще нет.

– Ты замуж вышла… без меня?

– Ты со мной не разговаривала! – напомнила я, хотя ее все равно не пустили бы на свадьбу клана.

– Ну и что. Кто же замуж выходит без лучшей подруги, Мэгз?

– Ой, значит, я теперь снова твоя лучшая подруга?

Бекки попыталась сдержать улыбку. А потом обняла меня.

– Ох, Мэгз! Поверить не могу, что ты раньше меня выскочила замуж! Это я должна была проложить нам дорожку во взрослый мир и найти муженька! – Она протянула руку. На безымянном пальце красовалось кольцо.

– Он сделал тебе предложение? – удивилась я, искоса взглянув на Ральфа, стоявшего у машины. Он махнул нам и пошел навстречу.

– Ага. – Бекки посмотрела на колечко так, словно не могла на него наглядеться. – И ты будешь подружкой невесты. Жаль, конечно, что я тебе на такую роль не сгодилась…

Я решила сказать все начистоту.

– Послушай, Бекки, ты ужасно себя с нами вела. Я тебя нашла, спасла, помогла прийти в себя. Жутко за тебя волновалась… А потом ты назвала меня чокнутой и уехала. Просто уехала. Разве можно так поступить, а потом вернуться и делать вид, что все хорошо, только потому, что я вышла замуж?

Бекки приоткрыла рот от удивления. Ральф обнял ее со спины и сочувственно на меня взглянул. Он знал, какой она бывает.

– Мэгз… меня переполняли чувства, вот и все.

– Я понимаю, но я была твоим другом, а ты бросила меня при первой же неприятности.

– Я боялась.

– Меня? Я хоть когда-нибудь давала тебе повод? – Я почти кричала.

Калеб гладил пальцами мое запястье, пытаясь меня успокоить.

– Я не тебя боялась!

– А чего?

– Того, что ты от меня уйдешь! – выпалила Бекки, заливаясь слезами. – Ты встретила этого парня, – она небрежно махнула на Калеба, – и вся вдруг переменилась. Выглядишь по-другому и ведешь себя по-другому. Вот я и решила, что ты меня бросишь. А после всего, что с нами приключилось… ты… ты стала такой красивой и сильной, что я почувствовала себя мелкой сошкой. Я поняла: рано или поздно ты от меня избавишься, вот и решила уйти первой.

Мне стало стыдно. Значит, такой я ей казалась? Высокомерной?

Бекки усмехнулась:

– Судя по твоему выражению, ты все неправильно поняла. Ладно, скажу, но повторяться не буду. Я завидовала, ясно? У тебя с твоим студентиком такая сахарная любовь… вы никогда не ссоритесь. А еще ты очень красивая, хотя ничего для этого не делаешь. Вот я и решила, что рано или поздно ты решишь, что я тебя недостойна. Что я хуже. Вот.

– Бекки, – укоризненно вздохнула я.

– Я не могла этого допустить, Мэгги. – Она всхлипнула, не глядя на меня. – Не могла допустить, чтобы ты поняла, насколько лучше меня.

Я высвободилась из рук Калеба и прижала Бекки к себе. Противилась она всего долю секунды.

– Мэгги, – прошептала она, – прости меня. Я сглупила. Даже Ральф мне сказал, что веду я себя как дурочка, правда, Ральф?

Тот улыбнулся и пожал плечами:

– Самое главное, что ты все-таки вернулась, верно?

– Не знаю, – пробормотала Бекки и взглянула на меня: – Это самое главное?

Так она просила прощения. Почти кричала об этом мысленно.

Да, Бекки была неправа, но люди ошибаются. К тому же, нужно признать, всю эту сверхъестественную кашу трудновато переварить.

– Да, Бекки, самое главное.

– Я люблю тебя, Мэгги-хохотушка.

Я улыбнулась, и на глазах выступили слезы.

– А я тебя, Бекки-болтушка.

Бекки все крепче сжимала меня в объятиях, и мы долгие минуты просто стояли и обнимались. Калеб и Ральф, одобрительно стукнувшись кулаками, отошли в сторонку и стали о чем-то болтать.

Потом мы с Калебом решили отложить отъезд до позднего вечера и пошли поужинать с ребятами. Отправились мы, разумеется, в «Жаровню».

По возвращении мы высадили Бекки с Ральфом у их машины, и они уехали. Из дома выбежал папа.

– Вы кое-что забыли! – крикнул он, мчась по двору с моей сумочкой в руке.

– Ой, а я и не заметила.

– Я уже решил, что почтой отправлю, – улыбнулся папа. – Хорошей вам поездки. Мы, скорее всего, дождемся осени, пока вы не вернетесь, и только потом поедем к родне Фионы. Я хочу еще разок увидеться с тобой перед отъездом.

– Чудесно, папуль! Ты чего задумался?

Папа думал обо всем, что с нами случилось. И о Хэддоке.

– Ничего, – отмахнулся он. – Просто рад, что ты жива-здорова. – Он сжал меня в объятиях. – Хорошо вам отдохнуть. И поосторожнее на дорогах, ладно?

Я кивнула:

– Ага, обязательно.

Папа пошел обратно к дому.

– Пап! – позвала я.

Он оглянулся почти с неохотой, будто знал, что я спрошу.

– Почему ты попросил Хэддока нас проведать?

– Джейкобсоны бы не смогли приехать, – объяснил папа, переведя взгляд с меня на Калеба и обратно.

– Не поэтому. Ты прекрасно знаешь, что Питер примчался бы по первому зову.

Папин взгляд словно остекленел. Он отчаянно старался о чем-то не думать. Меня охватил страх.

– Пап?

– Я знал, моя хорошая. Я знал, – сдался он наконец.

Я поняла, о чем речь, но все равно спросила:

– Что знал?

Он присел на краешек тротуара и вздохнул.

– Знал, что я не твой настоящий отец.

Меня точно окатили ледяной водой. Я уставилась ему в спину и попыталась вдохнуть. Тут передо мной возник Калеб и обхватил мое лицо ладонями.

– Все хорошо. Дыши, детка. – Я задышала. Любимый поцеловал меня. – Я подожду в машине, ладно? Можете не торопиться.

Потом он ушел, и я присела на бордюр возле папы. Я знала, что не смогу осознать или осмыслить услышанное, а потому не стала терять время и спросила:

– И давно ты знаешь?

– С тех пор, как она тобой забеременела.

У меня екнуло сердце. Вот почему… вот почему он стал таким потерянным после ухода мамы…

– Я не потому сходил с ума.

Я резко подняла взгляд. Папа улыбнулся:

– У меня такой Дар. Мыслей я не слышу, но зато понимаю, что ты имеешь в виду.

Я приоткрыла рот от удивления.

– У дедушки Калеба был такой Дар. У дедушки Рэя.

– Дар отличный, – заметил папа. – Полезный. – Он повернулся ко мне. – Я знал, что ты не моя, потому что мы с твоей мамой всегда были очень-очень осторожны. Когда она сообщила о своей беременности, я за нее забеспокоился. Она странно себя вела, будто все время носила маску. Как-то раз она не отвечала на мои звонки, и я вернулся с работы пораньше… Застал их вдвоем. – Он скривил губы. – Его лица я так и не увидел. В общем, совсем скоро после того случая Сара его бросила. Сам же я не мог от нее уйти. Не хотел, чтобы ты из-за мамашиной гордости осталась без отца. А она не вернулась бы к бывшему. Дурно для репутации. Я просто радовался, что в доме появится ребенок. – Он рассмеялся. – Когда ты родилась, мне даже казалось, что она сможет меня полюбить. Я думал, мы станем хорошей семьей и все наладится. И первые несколько лет так в целом и было. Потом я предложил твоей маме завести еще одного ребенка, но она отказалась. Не готова, мол, снова проходить через это. А через некоторое время принесла какую-то брошюру. Давай, говорит, усыновим ребеночка. Мол, она хочет второго, но тело свое мучить не готова. Она ужасно радовалась Бишу. Всем растрезвонила, что мы усыновляем. Теперь я, конечно, понимаю – это тоже было ради репутации, но тогда искренне верил, что для нее важна семья.

Я переварила услышанное.

– А как ты понял, что Хэддок… – Я замолчала, не в силах продолжать.

– Он странно себя вел, когда ждал тебя здесь. Разглядывал все фотографии в доме. Особенно ту твою детскую, где мы на катке. Да и вообще, когда ты пришла, он в лице изменился. Ну а последней подсказкой стал его цветочный магазинчик. – Папа невесело улыбнулся. – Твоя мама одно время часто приносила домой свежие цветы. В те же дни она с ним и встречалась. Помню, я думал, что их дарит он – и так, собственно, и было. Только я не знал, что он работает в цветочном магазине. – Папа кивнул словно сам себе. – Вот так я и догадался.

– Прости, что я тебе не рассказала. Я сама узнала только в тот день, когда мама пришла к нам перед отъездом в Лондон. Но мне это было не важно. – Я посмотрела ему в глаза. – Не важно, пап. Ты всегда был и останешься моим отцом.

– Именно потому я и растил тебя как родную. Потому что это не важно. – Папа погладил меня по щеке. – Когда мама нас бросила, я во всем винил себя. Думал, что оказался плохим отцом и мужем, и поэтому она ушла. Умоляю, поверь, с тобой это никак не было связано.

– Я верю. Прости меня.

– Нет, это ты прости. – Он обнял меня. – Ты всегда будешь моей девчушкой.

Калеб терпеливо ждал, пока я вернусь. Когда я забралась на соседнее сиденье, он тут же привлек меня к себе и поцеловал в лоб. Машина тронулась.

Всю дорогу из города мы молчали. Я чувствовала какое-то опустошение и завидовала Бэлле, беззаботно спавшей на заднем сиденье. Размышляя о том, как за последние дни все перевернулось, я положила голову Калебу на плечо. Машина все мчалась вперед…

На ночь мы остановились в гостинице; Калеб лежал рядом и безмолвно меня обнимал. Я никогда еще так долго не молчала, но молчание это было сладостным, успокоительным.

Следующим вечером мы наконец прибыли в любимый штат Калеба. Стоило лишь нам пересечь границу Аризоны, как он расплылся в улыбке. Я улыбнулась ему в ответ.

Совсем скоро мы свернули на стоянку перед группой пестрых домиков с общим двором. Местечко это было шикарное. Нашим домиком оказался красный. Я разглядывала его из окна, когда Калеб открыл мою дверцу. Он помог мне выйти, а затем повернулся, приглашая забраться к нему на спину. Я засмеялась, а потом он оторвал меня от земли, и я прижалась к его щеке. Мы поднялись по лестнице ко входной двери, и Бэлла засеменила следом.

– А вещи?

– Потом принесу. – Калеб посмотрел на меня через плечо. – Готова?

Я кивнула:

– Как никогда.

Он отворил дверь, и Бэлла сломя голову бросилась к собачьей подстилке у стеклянной задней двери. Нашим взглядам предстала изысканно обставленная квартира, совсем не похожая на ту, что осталась в Теннесси. Обитая коричневой кожей мебель, желто-коричневые стены, паркет. А кухня – я ахнула – мечта любого повара! Посередине огромный стол – барная стойка с невообразимым множеством электрических приборов и кухонных принадлежностей; над столом – стеклянный люк, из которого льется игривый дневной свет… И что меня добило – плетеная корзина с медовыми булочками на стойке.

Обернувшись, я бросилась Калебу на руки и поцеловала его в губы, не зная, как иначе выразить свой восторг. Он подхватил меня и, смеясь, прижал к себе.

– Рад, что тебе понравилось, – произнес он.

– Я в восторге!

– Поживем тут на каникулах и летом, пока я буду открывать здесь учебные центры. А когда закончим, отправимся в другой штат и заживем там.

Я закусила губу.

– Жду не дождусь. Однажды я смогу по праву сказать, что пожила в каждом штате.

Калеб снова рассмеялся:

– Ну, я на это надеюсь. А как выйдет – посмотрим.

– Верю, что у тебя все получится.

– Знаю, – шепнул он. – И это круто.

Он понес меня в гостиную и поставил на ноги.

– А теперь посмотри сюда.

Калеб показал на фотографию в серебристой рамке. С нашей свадьбы. Я даже не знала, что нас тогда фотографировали…

На фотографии я стояла спиной, едва повернув голову и щекой прижимаясь к груди Калеба. Склонившись ко мне, он одной сильной и загорелой рукой сжимал мои пальцы, а другой касался поясницы. У нас над головами мерцал ореол света, пробивавшегося сквозь кроны деревьев. Фотография была чудесная.

– Как ты умудрился все тут обустроить? – спросила я.

– Секрет фирмы, – хитро ухмыльнулся Калеб.

Когда он пошел к машине за нашими вещами, я коснулась одной вещицы в своем кармане. Признаться, я немного волновалась. Вскоре Калеб вернулся и понес наши сумки в спальню. Я последовала за ним и снова с восхищением отметила, как же прекрасно обставлены комнаты. Но у меня было важное дельце.

Я опустилась на кровать и похлопала ладонью рядом с собой. Заинтригованный Калеб сел. Потом попытался проникнуть в мое сознание и узнать, что стряслось, но я от него отгородилась.

– У меня есть для тебя подарок.

– Подарок, – осторожно повторил он.

– Знаю, дел у тебя было невпроворот, поэтому ничего страшного, если про мой ты забыл. – Я скользнула на пол и уселась перед ним на колени, доставая из кармана кольцо. С внутренней стороны имелась гравировка: «Всей душой». Мы с Джен ходили к ювелиру вчера утром. Кольцо было серебряным, с филигранью. Я поймала взгляд Калеба.

– Я…

Он подался вперед, приподнял меня за локти и прижался к моим губам.

– Я не думала, что ты вспомнишь, учитывая все, что мы пережили…

– Я не забыл. – Калеб взял кольцо, прочел гравировку и странно на меня посмотрел.

– Что?

Любимый помог мне подняться и сесть на кровать.

– Сиди здесь.

Он пошел к чемодану и, расстегнув передний карман, выудил из него коробочку. У меня от волнения дрогнуло сердце. Калеб опустился на колени, точно так же, как это сделала я. Затем открыл коробочку, вынул кольцо и протянул мне. Оно было неописуемо красиво… серебряное, с маленькими бриллиантами по краям.

– Когда ты успел? – ахнула я.

– Мэгги, я… – Он закусил губу. – Я купил его много недель назад.

Я приоткрыла рот от удивления и взяла кольцо. На внутренней его стороне было выгравировано: «Всей душой». Я сжала губы, пытаясь подавить радостный всхлип. Калеб улыбнулся:

– Теперь ты понимаешь, что создана для меня?

Я обняла его за шею, и он стянул меня к себе на колени. Я надела кольцо (Калеб свое уже надел), и мы переплели пальцы.

– Ну что, я справился? – шутливо поинтересовался он.

– В жизни его не сниму.

– Прекрасно сказано.

Калеб обхватил ладонями мое лицо и томно и трепетно произнес:

– Ох, как же я люблю тебя, детка.

Я облизнула губы, скользнув языком и по его губе.

– А я люблю тебя. А теперь поцелуй меня, Джейкобсон.

Он широко улыбнулся:

– Есть, мэ-эм!

И поцеловал меня.

И целовал он меня часами. Днями. Неделями. Месяцами. Годами…

Нам предстояло еще многое вместе преодолеть. Мир Асов, как и любой другой мир, небезупречен. Какими бы волшебными ни казались наши жизни, в будущем нас ждет множество ям и кочек.

Такова жизнь.

Лишь преодолев трудности, начинаешь по-настоящему ценить обыкновенное счастье. Что будет с нами через пять, десять, пятьдесят лет, я представляла с трудом, но в одном не сомневалась: я нашла того единственного, кто наречен мне судьбой, – и мы будем вместе.

Навеки.

Эпилог. Мэгги. Два с половиной года спустя

– Привет, Мэгги!

Я оглянулась и увидела Мисти.

– Привет, подружка. Слушай, а у тебя есть лекции с последней пары мистера Дина? Я провалила экзамен. – Она закатила глаза. – Говорят, этим летом можно пересдать, но он вечно придирается к формулировкам, а у меня, как назло, ноут полетел.

Я улыбнулась:

– Без проблем. Куда тебе скинуть?

– Ой, ты меня спасаешь!..

Мисти продиктовала свою почту, и мы попрощались. Я сощурилась от ударившего в лицо солнечного света, которого не видела с самого утра, как вдруг огромная теплая рука обхватила меня за плечи. Я тут же поняла, кто это.

– Привет, Вик.

– Мэгги, девочка моя! Есть планы на выходные?

– Мы идем на день рождения. Прости. Так что встретиться не сможем.

– У кого праздник?

– У моего… у Хэддока, – смутилась я.

Времени прошло уже много, и мы с Хэддоком очень сблизились, но объяснять, кто он, все равно было сложно.

– Ладно, – протянул Вик. – Пускай Калеб мне звякнет, когда вернетесь. Хочу посмотреть новый фильм про Бонда, а то все, кроме меня, его уже видели.

– Хорошо, я ему передам.

Он чмокнул меня в щеку.

– Ты отпадная, знаешь?

– Ага, – рассмеялась я.

– До встречи!

Я проводила Вика взглядом и пошла по двору. Жара стояла невыносимая. Я позвонила Хэддоку. Он ответил после первого же гудка.

– Мэгги?

– С твоей завтрашней вечеринкой все в силе?

– А вы останетесь на все выходные? – ответил Хэддок вопросом на вопрос, и в его голосе послышалась улыбка.

– Останемся.

– Тогда да, все в силе. Так уж и быть, приходите.

– Придем, – засмеялась я. – Как там Хэзер?

– О, лучше некуда. Ходит по дому и уминает все мороженое, которое только подвернется под руку. – Он рассмеялся. – Ох, староват я, кажется, для младенца в доме.

Я улыбнулась:

– Ты справишься.

Хэддок запечатлелся только на прошлогоднем Воссоединении, а его нареченная (правда, чуть младше его) уже забеременела. Мы никогда не видели Хэддока таким счастливым, а видели мы его теперь часто!.. Он, как и обещал, вернулся в Теннесси, и теперь на семейных торжествах мы проводили время и с ним, и с папой. Хэддок до сих пор не догадывался, что папа знает его секрет, и говорить ему об этом мы не собирались. Хэддока за многое терзала совесть, но он сполна искупил свою вину, когда спас нас.

– Жду с нетерпением, – сказал он с тихой задумчивостью.

– И я. Мы уже почти месяц не виделись. Прости, мы закрутились.

– Ничего страшного. У тебя своя жизнь, и я счастлив, что ты счастлива.

– Я безумно счастлива, – уверенно ответила я.

– И не обращай внимания на Совет. – Голос Хэддока стал строже. – На собрании они тебя помучают, но потом успокоятся. Ведь ты Провидица. Не мешало бы им время от времени об этом напоминать.

– Попробую. Трудновато бывает не перегнуть с ними палку.

– Да, но получается у тебя замечательно. И у Калеба тоже. Он стал им отличным противовесом. Ну ладно, не буду тебя задерживать. До завтра. И будьте осторожны на дорогах, хорошо?

– Обязательно.

– Я люблю тебя, милая.

– И я тебя.

Я сбросила звонок и заметила значок непрочитанного сообщения. Оно пришло утром и было от Кайла. Я прочла: «Не забудьте вечерком к нам заехать. У Линн кое-что для тебя есть».

Я ответила: «Хорошо!» – и спрятала телефон в сумочку.

Стараясь держаться в тени, я подавила смешок: главное не сморщиться под теннессийским солнцем, как печеное яблоко. Тут я услышала Калеба и огляделась.

А вот и он… Я подошла к дереву, к которому он прислонился, – любимый был в джинсах и рубашке с подвернутыми рукавами.

– Какая приятная встреча.

– Ну, – начал Калеб солидным тоном, – я ждал свою красавицу жену, но вы тоже ничего.

Он поцеловал меня в губы, и я, захихикав, обняла его за шею.

– Рада слышать.

– Как прошел последний день?

Он коснулся моих бедер, которые будто для этого и были созданы. Я обожала, когда он так делал.

– Отлично, но я рада, что он наконец-то закончился.

– Ты готова к… пам-пам-пам-па-а-ам… чудесному штату Айдахо? – пропел Калеб и улыбнулся во весь рот.

Я засмеялась.

– Айдахо? Там будут новые учебные центры?

– Ага. Мои ребята постарались. Что думаешь?

– Куда ты, туда и я.

Он улыбнулся – настоящей улыбкой, которая была лучше любых слов.

– Как ты сегодня? Хорошо себя чувствуешь?

– Ну, – я коснулась своей поясницы, – кое-кто меня весь день отвлекал. Еле сосредоточилась.

Калеб скорчил мне мину, а затем опустился на колени. Он поднял мою футболку, коснулся круглого живота и заговорил с нашей дочкой:

– Ты сегодня мучила мамочку, да? Мы же договаривались…

Несколько прохожих засмеялись, и я тоже захихикала. Потом провела ладонью по его волосам.

– Мы же решили: пока мама на занятиях, пинаться нельзя, верно? – Калеб улыбнулся и поцеловал меня в пупок. – Вот умница.

Встав, он с напускной гордостью произнес:

– Все, теперь будет слушаться. Она папина дочурка.

– Так и будет, – пообещала я. – В этом я не сомневаюсь.

– Мы же завтра к Хэддоку, да? – Калеб взял меня за руку и повел к машине.

– Ага. Только отвези меня сначала домой в теплую ванну.

Калеб вдруг остановился, и его лицо приняло мое любимое выражение.

– Вы что, пытаетесь совратить меня во дворике родной альма-матер, миссис Джейкобсон?

– Возможно, – с притворной скромностью ответила я. – А может, я просто хочу поскорее вернуться домой…

Калеб ускорил шаг, и я не удержалась от смеха.

Открыв мою дверцу, он повернулся и посмотрел на меня с гордостью.

– Теперь кричать на выпускном буду я за тебя.

Я кивнула:

– Поскорей бы уже получить этот диплом.

– Поскорее бы уже увидеть тебя с этим дипломом!

Я моргнула.

– Я сейчас заплачу.

– Не плачь, – улыбнулся Калеб. – Просто хочу, чтобы ты знала, как я тобой горжусь.

– Спасибо.

Я притянула его для поцелуя. Одной рукой Калеб оперся о машину, а другую вновь положил на мое бедро. Несмотря на жару, моя кожа покрылась мурашками. Калеб придвинулся поближе и прижал меня к машине. Мои пальцы скользнули ему под рубашку и потянули за пояс джинсов.

– Детка, не играй со мной!

– Тогда поедем домой.

– Будет сделано.

Калеб помог мне забраться в машину и почти бегом ее обошел. Я рассмеялась. Он включил зажигание.

– Готова?

– С самого рождения.

Калеб усмехнулся и выехал с парковки.

– Это правда.

Прошло уже несколько лет, а я все никак не могла им насытиться. Он по-прежнему был моим тираном, главой моего клана. А я была его Провидицей, и вместе мы боролись за добро в нашем мире.

Недаром говорят: не ты выбираешь жизнь, а жизнь выбирает тебя.

Пять лет спустя

– Папуля! – радостно завизжала Мария и запрыгала на месте, прижимая к груди сумочку. – Божтымой! Какая классная! Спасибо, папуля, спасибо тебе! Спасибо, спасибо, спасибо!

Биш заулыбался и поднял ее на руки.

– Не за что, моя хорошая.

Мария бросилась к радостной Джен и, хихикая, повалила ее на диван. Рэйчел тоже рассмеялась. Со слюнявчиком, надетым поверх черной шелковой блузки, она покачивалась туда-сюда и баюкала младшую сестренку Марии.

Елка в доме у Питера была громадной. («Разумеется, – говорила Рэйчел. – У нас столько внуков, что Рождество должно быть сказочным».)

– Теперь твоя очередь, папа-мишка, – пошутила я, вручив Питеру его подарок.

В тот день Питер, нахлобучив праздничную шляпу, играл роль Санта-Клауса и раздавал всем подарки.

– Ой, ну не нужно было ничего мне покупать, – вздохнул он, но упаковку развернул. Это была виниловая пластинка с песнями Джонни Кэша. – Где вы ее нашли?..

Мы с Калебом обменялись довольными улыбками, и я прижалась спиной к его груди. Тут пришла Эйва и забралась ко мне на колени.

– Я ее выбирала, дедуль, – сообщила она.

Я убрала волосы ей за ухо, и малышка, гордая своим подарком, улыбнулась.

Эйве было четыре с половиной. Она была папиной дочкой, да и внешне – вылитый Калеб (пускай он и твердил, что она моя копия).

Он перетащил ее к себе на колени и мягко шепнул на ухо:

– Помнишь, Эйва, с маминым животиком нужно быть очень осторожной? Хорошо, зайка? – Он провел ладонью по моему круглому животу. Эйва повторила за ним.

– Хорошо, я буду осторожно, – прошептала она зачарованно, словно узнала секрет.

Эйва Винифред Джейкобсон. Мы назвали малышку в честь бабушки, которая долго плакала после ее рождения. Дяди, тети и бабушки с дедушками иногда звали ее Винни.

– Все со мной хорошо, – уверила я Эйву. – Твой папуля просто любит волноваться.

Продолжая гладить меня по животу, Калеб улыбнулся.

– Папуля и правда любит волноваться, – сказал он Эйве. – Но вот тебе же нравится, когда папочка за тебя волнуется, правда, девочка моя?

Я закусила губу. Обожаю, когда он так ее называет.

Малыш начал толкаться, и Калеб прижал ладонь сильнее.

– Чувствуешь, Эйва? – Он подвинул ее ладошку, и дочка радостно запищала.

Я поманила Марию. Та села рядом и, взяв Эйву к себе на колени, прижала пальцы к моему животу.

– Ой! – Мария широко улыбнулась. – Круто, тетя Мэгз.

Так оно и было. Я склонилась к Калебу и, когда он поцеловал меня в лоб, невольно закрыла глаза.

– Поскорее бы мой двоюродный братик уже появился, – с трепетом прошептала Мария.

Я почувствовала, как он снова толкается – сильнее и сильнее, и согласилась. Я стала ужасно большой, и время для родов почти пришло.

Совсем скоро мы увидим малыша Родни.

Благодарности

Своей любовью и благодарностью к вам, мои читатели, я бы наполнила целый «Фольксваген». Эта серия – моя самая любимая, и писать ее было сложнее всего. Путешествие Калеба и Мэгги завершилось. Будут ли еще книги о мире Асов? Возможно. Ну а пока – спасибо вам огромное за то, что пережили вместе со мной это приключение. Мне пора. Пойду и в миллионный раз вытру слезы. Я рада перелистнуть эту главу своей жизни, но прощаться с этой серией оказалось так же трудно, как прощаться с дорогим другом. Я буду скучать по героям. Буду скучать по их миру.

Спасибо вам.

Связаться с Шелли можно в социальных сетях и в блоге:

https://www.facebook.com/shellycranefanpage

https://twitter.com/authshellycrane

http://www.shellycrane.blogspot.ru/

Шелли Крейн – автор популярных романов для подростков. Шелли обожает Юг и все, что с ним связано, а родом она из маленького городка в штате Джорджия. Шелли – любящая жена и мать двух озорных мальчуганов, которые не дают ей скучать. Семья живет в самых разных уголках США, путешествуя по стране благодаря работе мужа.

Шелли обожает проводить время с друзьями, жевать ириски, ходить по ресторанам, покупать книжки, изучать достопримечательности в новых городах, слушать музыку круглые сутки и, конечно же, читать.

Идея написать книгу родилась у Шелли случайно, и с тех пор она обожает писать и сочинять истории. Верный спутник Шелли – блокнот, в который она записывает мысли. Она не расстается с ним даже ночью, ведь в это время рождаются самые необычные идеи!

Веб-сайт Шелли: www.shellycrane.blogspot.com