Ночь. Восьмые сутки Беды.
Звенящий грохот совсем рядом. Вскакиваю ошалелый. Вместе со мной подпрыгивают соседи. Ктото включает нововведение - синие ночники, отчего помещение выглядит совершенно странно. Зато с улицы нихрена не видно, что тут у нас происходит.
- Пулемет с равелина. Очередь на всю обойму. - говорит дежуривший Саша.
Видим отблески - с равелина влупили несколько осветительных ракет.
- Оделись - побежали - командует Николаич.
- Нам как? - спрашивает маленький омоновец.
- На ваше усмотрение.
На пальбу, кроме нас, прибегает свободная смена с разводящим от гарнизона - мы поспеваем чуть позже. Стрелял «Гочкис» с Алексеевского равелина.
- Расчет говорит - лев из зоопарка удрал - встречает Николаича разводящий.
- Расчет этого не говорил - с неудовольствием поправляет пулеметчик, не отрываясь от прицела. Тонкое жало ствола с раструбом пламегасителя мягко ходит из стороны в сторону. Чемто это похоже на сканирование темного пространства с серым снегом и черными деревьями странным прибором.
- Так заряжающий сказал.
- Заряжающий - не весь расчет. Это не лев. Это было человеком. Раньше.
- Прыгало, как лев!
- Ладно, где оно сейчас? Ты по нему попал?
- Попасть - попал. Как повредил - вот вопрос. Деревья мешают. Вырубить надо.
- Что делать будем? - это разводящий у Николаича спрашивает.
- Вам положено по инструкции что?
- Оборонять объект.
- А как?
- Занять места согласно расписанию и приготовиться к ведению огня.
- Тогда занимайте. А мы посмотрим, что тут сделать можно. Эта тварь куда делась после обстрела?
- Влево убежала - уверенно говорит второй номер.
- Влево она дернулась. А ушла вправо - к саперам. - недовольно поправляет первый.
- Мы тогда берем левый фланг равелина - говорит разводящий.
- Хорошо. Посматривайте там.
- В курсе. Есть там местечко, где по стенке забраться можно.
Часовые довольно шустро сматываются. Вместе с ними утекает и второй номер - показать, куда рванул псевдолев. Меня это удивляет, второй номер должен бы остаться, но, похоже, в расчете не все гладко и первый воспринимает исчезновение второго с явным удовольствием. Даже по спине заметно.
Некоторое время проходит в ожидании - Николаич по старомодному полевому телефону связывается с саперами, просит прислать поводыря, сообщает о первом случае прорыва водяного периметра в дежурку, потом ему звонит разводящий - никого не видят, предупредили патрулей о возможном морфе.
Наконец является сапер - невзрачный паренек, обстоятельный и флегматичный. Помоему пацан копирует своего начальника.
- Долгонько ходим - с неудовольствием замечает ему Николаич.
- Как говорил Великий Старинов: Саперы ходят медленно, но обгонять их не стоит! Вы ж собираетесь по минному полю шариться?
- Получается так, что не исключено.
- Так идем. Инструктаж - на месте.
- Эй! Мне напарник нужен. - не отрываясь от пулемета заявляет первый номер.
- Доктор останется. - решает Николаич и команда гуськом идет за сапером.
- Херовата наша вата - говорю пулеметчику.
- В точку. Раньше эта дрянь по льду не бегала. Если скопом пойдут - плохо будет.
Странный акцент у него. Знакомый, но не могу определиться.
- Обойму набей пока. Справишься?
- Нехитрое дело. А мины где установили?
- Прикрыли въезды на мосты.
- А откуда взяли?
- Баржа привезла.
- А ты чтото не слишком хорошо к своему напарнику относишься?
- Молодой, глупый. Ничему учиться не хочет. Говорить с ним не о чем.
- Ну, не всем пулеметчиками быть.
- Пулеметчиком лучше верблюда поставить. Этого балбеса - без толку.
- Ну, невелико искусство! - подначиваю я собеседника.
- Э, шутишь? Эта вещь - Машина Тысячи Смертей, Хан поля боя.
- Однако морф ушел?
- Я в него попал. Ты - не попал бы.
Это вполне вероятно, пулеметчик из меня - никакой. Да я из этих агрегатов и не стрелял никогда. Слыхал, что есть масса тонкостей и хитростей - и без артиллерии, если что, с такой вещугой не справиться.
Пухлые французские патроны встают в зацепы. Готова рамка. Пальцы с латунным запахом. Как в детстве…
- Куда класть?
- В короб. Аккуратно.
- Да уж знаю, бросать не буду.
- А напарничек - бросает. Не понимает, что мятый патрон - беда. Акмак!
- Ты - казах?
- А что, не видно?
- По затылку и шапке - нет. По акценту и по слову «дурак» сужу.
- А! Работал что ли у нас?
- Было дело. Как считаешь - у вас такое же творится?
- Нет. У нас такого не будет.
- Почему?
- Казахи - умный народ. Себя в обиду не даст. Возьми схему ориентиров. Ориентир шесть лева палец - шевеление. В бинокль посмотри.
Бинокль стоит прямо под рукой. Схема ориентиров нарисованная корявенько, но старательно и закатанная в пластик - под биноклем. Прикинув, что ориентир шесть - дерево с корявым легко заметным суком смотрю что там. Точно шевелится чтото. Но явно очень мелкое. Скорее всего… Ага - кот или кошка. Вроде тот - одноглазый.
- Котяра это. А ты я вижу - националист.
- Конечно. Националисты - это нормально.
- А нацисты?
- Нацисты - ненормально. Кретины.
Отрываюсь от бинокля, смотрю на затылок первого номера.
- И какая разница между ними?
Не оборачиваясь, снисходительно отвечает:
- Нацисты считают всех соседей дерьмом. Потом получают от всех соседей. По башке. Националисты считают все народы равными. Но свой народ - чутьчутьчуть лучше остальных. По башке не получают потому. Живут хорошо. И соседи уважают.
У саперов взлетают две осветилки, медленно плывут на парашютиках по черному небу. Тени от деревьев метнувшись вначале, одумываются и медленно и величественно начинают синхронное движение. Гляжу туда в бинокль, нахожу наших - неторопливо идут по бережку.
- След взяли. Видишь?
- Вижу.
- Разговор продолжай. Соскучил по беседе.
- А напарник?
- Он Дом2 смотрел.
Мда, тут не позавидуешь. Правда, знавал я людей, которые и журнал Дом2 выписывали и читали на полном серьезе.
- Ну, так у казахов соседи спокойные.
- Особенно китайцы. Очень спокойные. Только споткнись.
- Зато у вас чеченцев например нет.
Он хмыкает чуть не в голос.
- К нам их сослали. Всех. С мужчинами. Наши мужчины на фронте были. Чеченцы стали свои порядки устанавливать. Наши их поставили на место быстро.
- Это как интересно?
- Просто. Подъезжает к смелому чеченцу мальчонка на лошадке. Аркан на шею и в степь. Выживет - задумается. Не выживет - пишут, что сбежал. Милиция тоже казахи. Горцы в степи непривычны. Сбежал, заблудился. Шакалы объели. Потом наши мужчины вернулись. Тихие были чеченцы. А ваших потом сотнями резали. Никто ничего не сказал. Нет у вас нации, и националистов нет.
- Нацисты же есть. Да и националисты же тоже…
- Националисты? Где тогда их партия? Газеты? На выборы они шли? Смешно. Да ваших националистов трое соберется - не договорятся.
- Ну, прямо.
- Что ваши встали? Видишь?
- Вижу, но что встали - не пойму. Опять пошли.
- Так вот не договорятся. Потому как один считает, что русские - только православные. Другой - что только язычники. А третий - вообще коммунист.
- А нацисты?
- Нет русских нацистов. Нацисты ваши русских ненавидят. Немцев боготворят. Третий Рейх. Какие же они русские нацисты. Опять смешно. Учился я в Германии. Не за что немцев боготворить.
- Непростой ты пулеметчик.
- Люди все непростые.
- И твой напарник?
- И мой напарник. В дураке все непонятно. Чего простого?
- Слушай, а ты кем работал?
- Философию преподавал. - невозмутимо говорит казах.
- Сочувствую. Когда философу и поговорить не с кем - это тяжко.
- Я не философ. Я философию преподавал.
- Ну ладно. А как тогда скинхеды?
- Гопники. Организации нет. Финансов нет. Оружие - ножи. Пока они ерундой занимаются, диаспоры спокойно занимают командные высоты. Власть берут. Финансовые потоки седлают. Берут силу, контроль. Только в газетах шум - на это гопники и годны. Страшный русский фашизм.
- То есть ты их не боялся?
- Чего бояться. Ножом я владею хорошо. Опыт есть. А были бы уличные бои - я пулеметчик. А они в армии не служат, откуда им тактику знать. Несерьезно. У Гитлера в партии почти все фронтовиками были. Те да - сила.
Неожиданно оживает рация. Голос Николаича приказывает положить на лед пару ракет - сразу за «Летучим Голландцем». Первой мажу и она булькает в темную воду, не успев толком загореться. Вторая и третья рикошетами прыгают по льду. Тут же начинается стрельба, и мы слышим, как там сыплются стекла.
Напряженно всматриваюсь в темную глыбу плавучего заведения. Неожиданно оттуда на лед сваливается крупная туша. Не успеваю ничего сказать, а пулемет оживает, лупя туда экономными короткими очередями. Вижу в окулярах брызги льда, взбитые пулями, туша дергается, но ползет к кромке льда.
- Старшой, видим цель - с обратной стороны дебаркадера или как там его.
- Принято.
Три фигурки бегут в сторону по набережной и останавливаются как вкопанные, как только замечают ползущее тело. Хлопают выстрелы.
- Обойму давай!
Спохватываюсь. Я же за второго номера! Хватаю из короба своеручно снаряженную обойму и вщелкиваю ее в бронзовый приемник. Лязгает затвор. Пулеметчик со счастливой улыбкой молотит и молотит.
- Патронов не жаль? Эй?
- Это уйти не должно. Любой ценой. Иначе придут другие следом. Нельзя.
Логика в этом есть. Вторая обойма пустая. Вываливается с другой стороны пулемета. Звякает, упав вниз. Я наготове и третья идет стык в стык со второй. Но на девятом выстреле пулемет замолкает. Три коротких очереди было. По три патрона.
- Сделано. Сейчас пойдут смотреть - бинокль возьми.
Да, вижу что наши по льду добрались до туши.