Глава 7. Нескладный день
— Льет как из ведра, — выглянув утром в окно, досадливо поморщился Майгонис. — Плакала наша рыбалка.
— Не ной! Давайте лучше устроим турнир по настольному теннису, — предложил Алька.
— Это можно, — успокоился Майгонис. У него было больше всего шансов на победу. Вскоре началась увлекательная борьба. Первый сет выиграл Майгонис, а второй — Алька. Сейчас шла третья, решающая партия.
— Четырнадцать — десять! — ликовал Майгонис.
— Мы еще посмотрим, кто кого! — сквозь зубы выдавил Алька, и, извернувшись всем телом, принял особенно трудный мяч Майгониса. Борьба обострилась. Даже девочки и Вовка прекратили играть в «Цирк», а Гунтис отложил книгу.
— Двадцать — восемнадцать! Жми, Алька!
В этот самый напряженный момент дверь в столовую отворилась и в ней показалась Шульце.
— Это еще что за новая мода! — выговаривала она. — Где дежурный по кухне? Дров не наносили. Вы, может, думаете, что у меня сто рук?
— Сейчас, сейчас иду! — нехотя буркнул Майгонис. — Чуть что — уж сразу ворчать.
Именно в этот момент Алька послал решающий мяч. Двадцать два — двадцать в его пользу, ура! Майгонис отшвырнул ракетку и выбежал за дверь. Он расстроился из-за проигрыша и во всем винил хозяйку.
— Вот вам дрова, — Майгонис с маху грохнул об пол охапку сырого хвороста.
— Ай-ай-ай, кто же так делает! Сложи-ка поровней, — распорядилась хозяйка, — да принеси еще охапки две из-под навеса, там, верно, посуше.
Наносив дров, как ему казалось, по крайней мере на неделю, Майгонис уже собирался уйти из кухни, как Шульце дала ему новую работу.
— Вот возьми повяжи мой старый фартук и почисть котлы.
Она положила перед мальчиком тряпку, стиральную соду и баночку с белым морским песком.
— А когда котлы вычищу, тогда можно уйти?
— Тогда и видно будет, — не обнадежила хозяйка.
Майгонис вздохнул и взялся за работу.
— Янка, чего ты стоишь, как телеграфный столб, бей! — кричали за дверью.
— Ну и мазила, вот так лапша! — громко смеялась Мара.
Игра в настольный теннис продолжалась без Майгониса.
Повариха резала мясо. И она была не в духе: из-за дождя сорвался давно задуманный поход за ягодами с местными кумушками.
— Готово! — сказал Майгонис, подавая хозяйке большущий котел. — Хоть девчонкам в комнату вместо зеркала вешай.
— С боков как будто ничего, — похвалила Шульце, — а дно на что похоже? Кто же дно чистить будет?
— Все равно опять закоптится, — оправдывался Майгонис.
— Рассуждать после будешь. Ты начисть, как полагается.
— Это вы нарочно придумали, чтобы я не играл в теннис, — прошипел он. — И вообще такую работу мы не обязаны делать.
На кухню вошла Вовкина мать.
— Чем ты недоволен? Такой большой мальчик, неужели тебе трудно вычистить две-три кастрюли?
— Пусть мне дадут другую работу, а кастрюли пускай чистят девчонки.
— Ты сегодня дежурный по кухне, значит должен делать все, что велит хозяйка. В лагере такой порядок, — вмешался в спор Гунтис.
— Если хочешь знать, мне этот твой порядок уже вот по-сюда. — Майгонис выразительно провел пальцем по горлу. — Здесь со скуки сдохнуть можно!
— Что ты сказал? Повтори еще раз! — Алька придвинулся к Майгонису.
— И повторю. Думаешь, я боюсь? — Майгонис угрожающе закатал рукава.
— Ты должен сейчас же извиниться перед товарищ Шульце и дочистить котел, — строго сказал Алька.
— И не собираюсь!
— Ладно, — принял решение Алька. — Я извинюсь за тебя. И котлы тоже начищу. Только ты не вздумай жить здесь за чужой счет, паразит этакий!
— Это я — паразит? Я? — Майгонис сгоряча кинулся на Альку.
— Да, ты!
Гунтис бросился между ними.
— Пускай он не обзывает! — кричал Майгонис.
— Сперва извинись! — снова потребовал Алька.
— И не подумаю! Тогда уж лучше в Ригу… — Майгонис схватил плащ и выбежал на улицу.
— Счастливого пути! Смотри не заблудись! — послал ему вдогонку Алька.
— Простудится еще, — забеспокоилась Янкина мать.
— Ничего, небось скоро вернется, — успокоила ее Вовкина мать. — Куда ему деваться. Поезд в Ригу идет только вечером.
Добежав до леса, Майгонис остановился, раздумывая, что делать. Денег на билет нету, а зайцем ехать не хочется — неприятностей не оберешься. Пошел бы пешком, но Рига далеко, засветло не дойдешь. Придется подождать, может быть приедет дядя Криш.
Майгонис свернул с дороги и побрел тропинкой, которая вилась вдоль быстрой речушки. Он обдумывал происшедшее. Надо же было этой Шульцихе встрять как раз в тот момент, когда победа была у него почти в кармане. Загорелось ей котлы чистить!
Так размышлял Майгонис, не замечая, что за ним уже долгое время следуют два индейца. Выждав удобную минуту, когда тропка юркнула в кустарник, они внезапно напали.
— Ага, теперь ты попался, бледнолицый! — ликовали они, скручивая пленнику руки за спиной.
— Разбойники, головорезы, — пытался еще вырваться Майгонис. Но индейцы, не обращая внимания на его сопротивление, продолжали тащить пленника за собой.
Извиваясь и петляя по обширной низине, речка образует здесь заливные луга. Еще со стародавних времен жители Юрмалциемса косили тут сочную траву и построили небольшие сенные сараи. В один из таких сараюшек индейцы и привели Майгониса.
— Эй, вы, лохматые собаки, сейчас же отпустите! — от злости шипел Майгонис. Индейцы плотно закрыли дверь и только тогда развязали ему руки.
— Молчи, или твой скальп будет болтаться у меня на поясе! — приказал Меткий Гарпун. Он был при полном параде: страшно размалеван и в пышном уборе из перьев.
— Рыбаки из племени чилкутов! — торжественно обратился Меткий Гарпун к индейцам. — Совершено еще невиданное преступление в истории нашего племени. Сам предводитель бледнолицых тайно проник в наши охотничьи владения, чтобы найти наш очаг и разорить наши вигвамы. Я все сказал.
— Вождь говорит правду. Пусть бледнолицый объяснит! — изрек тонкий, долговязый парнишка, которого другие называли Хитрый Угорь. — Мы сделали им письменное предупреждение.
Майгонис стянул с головы капюшон и снял плащ.
— Во-первых, в этом предупреждении было шесть ошибок, — перешел он в наступление. — Значит, в вашей стране еще есть неграмотные.
— Это тебе не диктант, чтобы там ошибки искать, — вставил слово Хитрый Угорь.
— Во-вторых, — Майгонис распахнул свою курточку, чтобы все увидели его тельняшку и ремень с пряжкой, — во-вторых, вождей в нашем лагере давно похоронили — у нас теперь демократия. Кроме того, я посоветовал бы предводителю чилкутов Тощей Селедке, или как его там, раздобыть бинокли для своих разведчиков. Тогда, может быть, они сумеют отличить меня, Майгониса Весминя, от командира нашей бригады Альки. — И Майгонис проделал свой неподражаемый номер, — длинно сплюнул в узкую щель в двери.
— Врет он! — заорали мальчишки, которые взяли Майгониса в плен.
— Что вы сказали, рыбьи потроха?
Майгонис готов был ринуться в атаку. Меткий Гарпун осветил его лицо карманным фонариком и поморщился.
— Разведчикам Быстрой Ноге и Зоркому Глазу объявляю выговор! Это действительно не тот экземпляр.
— Когда мы спрятали вещи бледнолицых, он лазил за ними на сосну, — вспомнил Хитрый Угорь.
— Чего же ты сразу не сказал? Мы еще тогда заметили, что из всех рижских слюнтяев ты самый бедовый.
— Ну, ну, — польщенный, осадил его Майгонис. Вся эта история начинала ему нравиться. Совсем другое дело, не то что в лагере.
— Ты думаешь, мы не знаем, что вы там делаете? — усмехнулся Хитрый Угорь. — Мы все подглядели. Утром тра-та-ра-та! — горнист трубит. Все по команде бегом на речку. Один у вас там жирный такой есть, войдет в море — воробью по колено — и уже трясется как студень.
— И на пляже, ой, умора!.. — Меткий Гарпун смеялся, хватаясь за живот. — Загорают по часам! После обеда у них мертвый час — прямо грудные дети!
— Вы бы поменьше зубоскалили, — оборвал его Майгонис. — Думаете, раз мы из Риги, значит — маменькины сынки? Если хотите знать, мы один раз государственного преступника поймали. Лейтенант милиции нам за это воздушное ружье подарил. Лучше бы зашли как-нибудь по-людски поговорить, чем так-то выдуриваться.
— Покорно благодарим, мы к нянькам не привыкли — что хотим, то и делаем. Неохота идти в школу, айда в лес на лыжах.
— А учителя что? — удивился Майгонис.
— Одной двойкой больше или меньше… — махнул рукой Меткий Гарпун. — Мы с Хитрым Угрем уже второй год в пятом классе.
Майгонис тяжело вздохнул.
— У индейских мальчишек — вот это была жизнь! — продолжал Меткий Гарпун. — Мы все книжки Купера и Майн-Рида наизусть знаем, а там нигде не сказано, чтобы ребята ходили в школу или зубрили историю с арифметикой.
— А летом мать придумает разную работу: то огород выполи, то дров наруби, то поросенка накорми, — добавил Хитрый Угорь. — Поэтому мы и решили жить как индейцы — стрелять из лука, выслеживать врага…
— Бледнолицые даже не замечали, что мы за ними наблюдаем, — засмеялся другой индеец.
— Хватит врать-то! — не поверил Майгонис.
— Зачем мне врать, наши разведчики каждый день сидят на большой сосне у ворот вашего лагеря.
— А что ты искал на нашей тайной тропе? — допытывался Хитрый Угорь.
Майгонис медлил с ответом, размышляя, что делать — сказать правду или нет.
— Получилась маленькая неприятность, — неопределенно промямлил он. — Ну, я разозлился и убежал. Поеду в Ригу.
— Что же они, надавали тебе?
— Да нет, — отмахнулся Майгонис, — заставили чистить котлы.
— Ха-ха-ха, не рассказывай басни! — развеселился Меткий Гарпун.
— А что же делает ваша хозяйка?
— Мы ей помогаем, — объяснил Майгонис, — она одна не справляется.
Меткий Гарпун пошептался с товарищами и сказал:
— Если хочешь, можешь когда-нибудь к нам завернуть. Мы тебе такое покажем, что у тебя глаза на лоб полезут. Только остальным бледнолицым ни слова, ясно?
— Ладно, — согласился Майгонис. — А теперь мне пора.
— Я тебя провожу, — вызвался Меткий Гарпун. С минуту они молча шагали по направлению к рыбачьему поселку. — Лодка у вас мировая, — нарушил молчание вождь индейцев. — На такой лодке неплохо по морю прокатиться.
— Может быть, — пожал плечами Майгонис. — Нас не пускают в море.
— Скажи уж лучше, что дрейфишь.
— Это я-то? Послушай, за кого ты меня принимаешь? — Майгонис смерил презрительным взглядом своего проводника.
— Тогда сговоримся как-нибудь и прошвырнемся по морю, идет? Жаль только, что наша лодка без парусов. А на веслах, сам знаешь, возни много, а толку чуть. Вот ваша — это вещь!
— Нашу нельзя. Если кто-нибудь из бригады заметит, то-где мне каюк.
— Знаю, трус. Ладно, что-нибудь придумаем. Когда услышишь — в лесу три раза прокаркает ворона, — на прощанье сказал Меткий Гарпун, — приходи поговорить. Только чтобы твои паиньки мальчики ничего не пронюхали.
И Меткий Гарпун скрылся в кустарнике.
«Вот это был бы номер», — рассуждал про себя Майгонис, шагая по направлению к шоссе. Ни один мальчишка еще не плавал по морю. Он был бы первый. Только надо сделать так, чтобы никто ничего не заметил.
Было как раз обеденное время. Майгонису ужасно хотелось есть. В лагере сейчас все ели картофельное пюре с котлетами и совсем не думали о нем, одиноком, всеми забытом. А еще называются товарищи! Ну ладно, он немножко погорячился. Но зачем же Алька сразу обозвал его паразитом? А может, все-таки пойти и рассказать ребятам про свои сегодняшние приключения? Нет, ни за что! И просить прощения у Шульцихи он тоже не станет, лучше уж тогда в Ригу — к Петеру и другим ребятам. Если бы дядя Криш приехал — у него можно занять денег на дорогу.
По гладкому асфальту мимо Майгониса мчались разные машины, но знакомого зеленого мотоцикла с коляской все не было и не было.
Вдалеке раздался гудок электрички.
«Может, приедет кто-нибудь из родителей», — мелькнула мысль у Майгониса, и он заторопился на станцию. В толпе приезжих он сразу отличил плечистую фигуру полковника Воробьева и метнулся в сторону. Но Воробьев уже заметил мальчика и положил ему руку на плечо.
— Ты что тут делаешь?
— Я… мне… — смешался Майгонис. — Товарищ полковник, вы не можете одолжить мне двадцать копеек?
— Конечно, могу. А зачем тебе деньги?
Майгонис стоял красный и переминался с ноги на ногу.
— У меня зубы болят, — наконец, запинаясь, проговорил он. — Надо съездить в Ригу к врачу.
— А как же тебя отпустили из лагеря без денег? — удивился полковник.
Понурив голову, Майгонис молчал. Полковник догадался, что тут что-то неладно.
— Зачем обманываешь? — Он приподнял голову мальчика за подбородок и заглянул ему в глаза.
— Я ушел из лагеря.
— Как ушел? С чего это вдруг?
— Они обозвали меня паразитом.
— А за что?
Майгонис молчал. Он уже не был так твердо уверен в своей правоте.
— Ладно, пошли! — Полковник взял мальчика за руку. — На месте разберемся и все уладим.
Майгонис не противился.
— Ребята, дезертир явился, — крикнул Янка, завидев Майгониса.
— Товарищ полковник, Майгонис должен понести наказание, — потребовал Алька.
— Правильно, — поддержали остальные. — А то каждый так будет шататься целыми днями неизвестно где, а мы бегай, ищи.
— Пусть Майгонис Весминь объяснит, что он сегодня делал! — официальным тоном потребовал Гунтис.
— Гулял… — упрямо ответил Майгонис.
— Где гулял?
— Чего ты меня допрашиваешь?
— Гражданин Весминь, отвечайте на вопрос!
— Ну, сидел на пригорке у шоссе.
— Целый день?
— Да.
— Ясно.
Ребята с минуту посовещались, поговорили с полковником. Потом Алька подошел к Майгонису и сказал:
— За самовольный уход из лагеря вам объявляется полный бойкот на три дня. Все это время никому не разрешается разговаривать с вами и вы не имеете права покидать территорию лагеря. Вы обязаны извиниться перед хозяйкой за неподчинение.
— Этот приговор согласован с вышестоящими инстанциями и обжалованию не подлежит, — торжественно закончил Гунтис.
Извиняться всегда неприятно, особенно у всех на виду. Кажется, что слова застревают в горле, цепляются за зубы, прячутся за язык, и никак их не выговоришь. Именно такое чувство испытывал Майгонис, стоя перед Шульце.
— Ладно уж, ладно, — благосклонно улыбнулась хозяйка. Гнев ее давно остыл. — В духовке стоят котлеты, ты, верно, проголодался.