2

Германия оделась в траур. Остатки разгромленной группировки Паулюса капитулировали. Вместо обычных бравурных маршей из динамиков выплескивались грустные мелодии Шуберта и Баха.

Послушав выступление радиокомментатора генерала Дитерихса, Карл и Эрвин с горя напились до скотского состояния. Все рушилось. Пошли прахом нечеловеческие труды и жертвы. Их вышибли с Волги и Кубани, с Дона и предгорий Кавказа. Лучшие дивизии рейха нашли конец в промерзлых, продутых жгучими ветрами просторах «дикого поля». Карл вспомнил виденные с воздуха во время летнего наступления стальные лавины немецкой техники. Все досталось русским: те пушки, которые делались «вместо масла», «бюссинги» вместе с кургузыми итальянскими «фиатами» и застывшие без горючего, заиндевевшие танки, покинутые экипажами.

— Страшные, невосполнимые потери в людях и в технике, — бормотал Эрвин, расплескивая вино на скатерть и брюки Карла.

— Да, Эрвин, теперь, если мы отправим в металлолом даже Эйфелеву башню и все ночные горшки Германии, нам не хватит стали возместить потерянное под Сталинградом.

Окончательная победа и конец войны теперь казались призрачными и недосягаемыми, как звезды, спрятавшиеся за толстым облачным покровом.