Таша Рейвен. Гуран

Путь из Торнгарта в Брон леди Рейвен приходилось проделывать неоднократно. И посуху, через единственный торный путь в разделяющей страны горной гряде, и по морю. Морской вариант волшебнице нравился куда больше, но как-то так традиционно сложилось, что посольства всегда двигались по надёжной земле. В море много чего нехорошего может случиться — неожиданно налетевший шторм, ожидаемо напавшие пираты, да мало ли что ещё. Одних привезенных Блайтом известий хватало, чтобы отбить всяческое желание совершать морские путешествия — разве что в сопровождении сильной эскадры, чего как раз делать не стоило, Гуран и так косо посматривает на западного соседа, ожидая любой пакости, которою сможет интерпретировать в свою пользу и припомнить Инталии условия Зорановского ультиматума. Появление у южных берегов (как и у северных) Империи мощного инталийского флота как раз может стать поводом для совершенно несвоевременной сейчас конфронтации.

Поэтому карета госпожи посла, сопровождаемая десятком рыцарей, полусотней воинов охраны и таким же количеством обозников, сначала трое суток уныло пылила по безжизненному песчанику Долины Смерти, затем ещё несколько дней тряслась по изрядно разбитым дорогам Империи, пока не прибыла в Хольм, где предполагалось дать отдых коням и людям. Коням — в первую очередь, ибо рыцари привыкли переносить разного рода тяготы, а несчастным животным не объяснишь, что в тяжёлый и долгий путь их зовёт исключительно долг перед родиной.

В целом, первая часть путешествия не вызвала особых трудностей. Разве что огорчило состояние имперских дорог, некогда гордости Гурана, ныне пребывавших в некотором запустении. С крепостей, перекрывающих выход из Долины Смерти, за колонной возов и всадников наблюдали с некоторым подозрением, но патрули ограничились лишь парой вопросов. Ссориться с белоплащниками было делом вполне богоугодным, пустить светоносцу кровь — так и вообще сам Эмнаур велел, но задевать посла и его свиту никому не хотелось. Кто может предсказать, как оценит это Его Величество — попадёшь под горячую руку, и привет тебе, острый кол на площади перед дворцом.

На западных границах Империи было неспокойно — лихие люди в лесах не перевелись, несмотря на усилия Тайной Стражи, но напасть на столь сильный конвой не решилась бы ни одна шайка разбойников, сколь бы богатым ни ожидался куш. А вот сгоревшие хутора встречались, да и нищих — по сравнению с тем, что Таша помнила по прошлым посещениям этих краев — прибавилось. Следуя указаниям, полученным от Вершителя (хотя и считая это неуместной благотворительностью), леди Рейвен отдала рыцарям приказ проявлять умеренную щедрость. В конце концов, не обеднеет Обитель, и так умудрившаяся выйти из войны пусть и с потерями в людях, но без тяжкого ущерба для казны.

Хольм был достаточно большим городом, несравнимым с Броном или хотя бы с южными портами обеих стран, но уже давно переросшим статус поселения. И храм Эмнаура здесь внушал уважение. Огромный, величественный, удручающе мрачный, он возвышался над одно-двухэтажными постройками, как суровый надзиратель, приглядывающий за непослушной паствой. Сразу по приезду пришлось нанести визит местному жрецу — обязательная дань вежливости, подкреплённая некоторым количеством золота. В отличие от большинства рыцарей и простых воинов, Таше и в прошлом приходилось изображать смирение и «истинную» веру. Выполняя деликатные поручения арГеммита, проще всего было попасть в сферу интересов Тайной Стражи именно в храмах — жрецы Эмнаура замечательно умели чувствовать фальшь. Как и их оппоненты из западных пределов. А не ходить в храм — ещё более верный путь к провалу, обязательно найдутся добрые люди, готовые сообщить куда следует о том, что вон та-де особа ведет себя странно и неподобающе.

Правда, сейчас можно было не скрывать, что лицезрение алтаря тёмного бога — лишь проявление подобающего уважения.

Вообще, путешествовать в сопровождении эскорта для Таши было делом совершенно непривычным. Полагаясь обычно лишь на саму себя, она с трудом свыкалась с тем, что останавливаться на ночлег приходилось, не проделав и половины пути, который одинокая всадница могла легко преодолеть за день. Хлопоты прислуги, устанавливающей обязательный шатер, расстановка караулов, ржание многочисленных лошадей, стук топоров — и время, время, время…

Но приходилось привыкать. И слава Эмиалу, что Ангер — или, как сейчас его именовали, Кайл арШан, полностью взял на себя обязанности распорядителя работ, проявив и немалый опыт, и известную предусмотрительность. По случаю назначения арШана на роль главы телохранителей госпожи посла, ему в торжественной обстановке вручили пояс рыцаря — не может же охранять столь важную особу простой воин. И теперь Блайт демонстрировал рвение где только можно, показывая шпионам Империи (а они наверняка имелись), что намерен полностью оправдать оказанное доверие.

Правда, в этом была и другая, куда менее приятная для Таши сторона — им с Блайтом почти не удавалось побыть наедине. Не то, чтобы отношения между леди Рейвен и бывшим имперским Консулом уверенно перешагнули порог дружбы, но… но Таша явственно ощущала, что ещё немного, и она сама начнёт форсировать события. Присутствие Ангера наполняло её странными, непривычными ощущениями. Чуть было не потеряв его и обретя вновь, она всё ещё пыталась разобраться, что же чувствует к этому совершенно необычному человеку. Любовь? Возможно… Чувство влюблённости посещало её и раньше, пару раз возникало ощущение, что найден ОН, единственный и самый важный — но всё достаточно быстро оборачивалось разочарованием или просто скукой. Сейчас всё было иначе — не так ярко, но…

Альта, сопровождавшая леди Рейвен в этой поездке, поглядывала на наставницу с явным неодобрением. Тайну амулета ей никто доверять не собирался, а потому девчонка искренне считала, что её госпожа положила глаз на молодого рыцаря, пусть и смазливого, но уж точно не выдерживавшего никакого сравнения с Ангером Блайтом. По мнению Альты, данные отношения — а то, что старательно переживала в себе леди Рейвен, как это обычно бывает, было видимо невооружённым взглядом любому заинтересованному лицу — следовало расценивать как самый откровенный мезальянс. И как все дети в столь юном и восторженном возрасте, она считала, что гораздо лучше Таши знает, кто в наибольшей мере подходит в возлюбленные или мужья её драгоценной госпоже.

Ангер погиб — этот факт по-настоящему бесил Альту. Не сам по себе, а тем, что леди Рейвен как-то очень уж быстро переключила внимание на молодого воина. Поэтому она не упускала случая продемонстрировать Кайлу арШану своё презрение… чем очень забавляла и самого Блайта, и Ташу. Но, повинуясь категорическому приказу арГеммита, тайну оба хранили свято. Если бы всё время Альты было отдано этим переживаниям, она, вероятно, могла бы и догадаться о причинах столь странных изменений в поведении волшебницы, ранее относившейся к арШану почти как к мебели, причём к мебели не выбранной самостоятельно, а навязанной Вершителем чуть ли не в качестве соглядатая. В конце концов, ей нельзя было отказать в наблюдательности, а с учётом идеальной памяти и практического знакомства с магией Формы сделать верные выводы она вполне сумела бы. Но…

Вернулись ночные кошмары, повторявшиеся чуть ли не через день. Правда, в последнее время девушка не просыпалась с разрывающим душу криком, всепоглощающий ужас в видениях сменился другими, но столь же неприятными эмоциями. Одиночество… безысходность… тоска… Да и боль никуда не делась, просто стала другой, ноющей, изматывающей. После таких снов не хотелось жить — Альта, вырвавшись из кошмара, подолгу плакала, уткнувшись в подушку и замотавшись с головой одеялом, стараясь не разрыдаться в голос, чтобы не потревожить Ташу. Но та чувствовала, просыпалась и пыталась, насколько возможно, утешить девушку. Почти без результата.

Самым страшным был тот сон, что навалился на Альту после долгого перерыва, в первую же ночевку после отбытия из Торнгарта. В тот раз боль обрушилась сразу, разрывая сознание на части, затопляя его ужасом и отчаяньем. Её скручивало и сминало, рассеивало в мелкие клочья и тут же соединяло вновь — затем недолгий полет во тьме — и снова удар, чудовищный удар о холодный, немыслимо холодный камень… падение в неизвестность в окружении множества каменных обломков… и снова боль… Не имея возможности толком объяснить, она лишь чувствовала, что утратила большую часть себя — как человек, потерявший руку или ногу, ощущает пустоту там, где ещё недавно была плоть. Только её утрата была куда страшнее — столкновение, породившее яростное пламя и каменный дождь, лишило её почти всего — той основы, что составляла её собственное «я». Сбивчиво пытаясь объяснить не на шутку встревоженной наставнице увиденное, дрожа от пережитой боли и горя, Альта не находила слов, не могла в полной мере приложить свои ощущения к хрупкому и слабому человеческому образу. Дня три она ходила, как пришибленная, то шарахаясь и покрываясь потом от резких звуков, то подолгу тупо глядя в стенку кареты, не замечая ничего вокруг и отказываясь от еды. На фоне этого кошмара остальные сны казались почти что избавлением.

Таша терялась в догадках и бесилась от мысли, что Ангер, похоже, уже составил себе определённое мнение насчёт снов её подопечной, только вот что-то не особенно собирается делиться предположениями. Самой же ей всё никак не удавалось построить более или менее связную цепочку рассуждений. Она знала, что такое ночные страхи — многим людям снятся сны, и не все из них наполнены запахом цветов, красотой и умиротворением. Случалось и ей самой просыпаться в поту, лихорадочно пытаясь отыскать мокрой ладонью эфес отсутствующей шпаги. Но то, что сны Альты совершенно необычны, было ясно. Оставалось тайной, что их вызывало.

Вот и этой ночью поспать толком не удалось, несмотря на вызванное долгой дорогой утомление. Альта стонала, временами срываясь на рыдания, металась по постели, превращая толстый, набитый (из уважения к госпоже послу и её ближайшему окружению) гусиным пухом тюфяк в скомканное непонятно что. Угомонилась лишь под утро, пропитав слезами подушку и с головой замотавшись в одеяло.

Глаза слипались, всё тело ломило, и уши, судя по ощущениям, были забиты ватными пробками — а сон, оборванный страданиями соседки по комнате, убрался восвояси. Некоторое время волшебница пыталась провалиться в желанную, но недостижимую дрёму, затем сдалась и принялась одеваться.

Хольм, пусть город и довольно большой, в сферу интересов арГеммита раньше не попадал. Не было здесь ничего такого, что необходимо было разузнать, высмотреть или унюхать. Для лиц, подвергнутых опале, Хольм находился слишком близко от столицы, для приближенных к Его Величеству — наоборот, далековато. И если в вечном Броне жизнь кипела, то здесь — тихо булькала, словно отвар в огромной кастрюле на очень медленном огне.

Деть себя было абсолютно некуда, а потому любопытство леди Рейвен заставило её покинуть гостиницу и отправиться изучать город. Вчера, во время обязательно визита в Храм Эмнаура, осмотреться толком не получилось. Как таковые, достопримечательности волшебницу интересовали мало — да и откуда им здесь взяться, Хольм не так уж древен. Это в Броне или Торнгарте каждый камень мостовой может рассказать многое, каждый дом — посланник давно минувших эпох, каждая статуя окутана флером древности и тайны. Ну не каждая… но всё же прогулка по имперской столице с приличным проводником могла бы оказаться весьма познавательной и, если повезёт, захватывающе интересной. Здесь смотреть было особо нечего. Другое дело — люди. Таша искренне не понимала тех, кто огульно считал всех имперцев врагами. Проповеди жрецов, указы императоров, всякого рода слухи — как имеющие под собой реальную основу, так и тщательно продуманные и выпущенные в жизнь мастерами Триумвирата — всё это, несомненно, оказывало своё влияние, и отношение местных жителей к Инталии вообще и к Ордену в частности было не самым благожелательным. Но не стоит путать неприязнь с ненавистью — ненависть есть чувство сильное, яркое, а потому не всегда уместное. Глупо ненавидеть народы — для этих эмоций куда больше подходят конкретные люди.

Сама она ненависти к имперцам не испытывала. Если положить руку на сердце, то и раньше, когда в очередной раз Консул Тайной Стражи или его подчиненные ловили леди Рейвен и препровождали её к месту заключения, она испытывала целый букет отрицательных эмоций — досаду, раздражение, злобу… но никак не ненависть.

Сейчас ей хотелось не столько пообщаться с местными жителями, сколько понаблюдать. Желательно — оставаясь в стороне. Сделать это из окна посольской кареты было весьма затруднительно, а вот погулять по городу, посидеть в таверне (без эскорта белых рыцарей) казалось занятием весьма интересным.

— Куда вы направляетесь, леди?

В голосе Ангера сквозила некоторая обеспокоенность. Он прекрасно понимал, какую головную боль приобрел в тот момент, когда выслушал предложение арГеммита и не нашел повода отказаться. Возможность вернуться на родину неузнанным и от этого, в какой-то мере, неуязвимым, изрядно щекотала нервы и пришлась Блайту, уже долгое время жившему тихой, скрытной и спокойной жизнью, весьма по вкусу. Другое дело, что получить в подопечные саму леди Рейвен явно не обещало размеренного и беззаботного путешествия.

— Прогуляться.

— Я вызову охрану.

— Ан… э-э… Кайл, скажи мне, если ты хочешь побродить по городу, поискать что-нибудь интересное в торговых рядах, попробовать местную кухню или заняться ещё чем-нибудь столь же безобидным, ты прихватишь с собой десяток рыцарей в тяжёлой броне?

— Если бы я был послом, на которого возложена столь серьёзная миссия, взял бы полтора десятка, — отрезал Блайт. Затем, оглядев леди, смягчился. — Но в данной ситуации я готов заменить эти полтора десятка собственной персоной.

— А справишься? — не удержалась от шпильки Таша, но затем торопливо, чтобы бывший Консул не успел передумать, дёрнула его за рукав. — Пойдем! Ты же наверняка бывал здесь, вот и расскажешь, что тут и где.

Глаза Ангера сверкнули, словно желая припалить спутнице её неуместный энтузиазм и ещё более неуместную невоздержанность по части произносимых фраз.

— Бывал? В Хольме? Что вы, леди, я лишь рядовой воин Ордена… это посольство — первая возможность для меня посмотреть чужую страну.

Мысленно обозвав себя полной дурой, Таша поспешила исправить допущенную ошибку:

— Тем более. Проехав разок по главной улице, много ли увидишь? Пойдём, посмотрим город. И заглянем куда-нибудь позавтракать, кухня в этой гостинице неплоха, но довольно однообразна.

В этом девушка была права. Посольство пребывало в Хольме уже четвертый день, и за это время наименования блюд, подаваемых к столу госпожи посла, можно было пересчитать по пальцам. Создавалось впечатление, что хозяин гостиницы — выходец из Индара, только в этой сумасшедшей стране пища воспринималась не как искусство, а как вещь совершенно утилитарная, имеющая своей целью лишь поддержание жизни человека. Будь на то её воля, посланники Инталии покинули бы город ещё вчера, но и её карета, и несколько возов не лучшим образом перенесли долгий путь через Долину Смерти и теперь нуждались в ремонте. А мастера, особенно востребованные, одинаковы везде — сделал дело быстро, считай, потерял изрядную часть барышей. Кто заплатит хорошие деньги за пару-тройку вбитых гвоздей, десяток ударов молотом и торопливо поменянную ось? А вот если походить вокруг кареты с полчаса, повздыхать, поцыкать зубом, посетовать на «это ж надо так относиться к хорошей вещи, госпожа посол, кучер ваш, точно скажу, дело своё знает похуже многих» — глядишь, заказчик проникнется важностью ситуации да заплатит вдвое. А потом — «ось-то она, госпожа посол, конешна ось, поменять её дело нехитрое, да только разве ж в одной оси дело? Рессоры-то, почитай, никуда не годятся, да и в колесе трещинка. Не видите, госпожа посол? Ну так оно, понятное дело, почти что и незаметно, да только как камень неловко попадётся, так и того…».

В общем, и сегодняшний, четвертый по счёту день, не обещал стать последним. Мастер наверняка начнёт ворчать, что ему-де стыдно перед внуками будет, ежели он госпоже послу карету не починит, как подобает.

Город встретил волшебницу и её спутника неизменным шумом и гамом, утихавшим лишь к темноте. Отчаянно ругались возницы, не в силах развести повозки на узкой дороге, наперебой предлагали свои товары торговцы, не забывая похвалить себя и охаять соседа-конкурента, с воплями носились мальчишки помладше, размахивая палками и изображая из себя непобедимых воинов, легко расправляющихся с трусливыми и жалкими врагами (из их визга сделать однозначный вывод о том, кто определён врагом, сделать было трудно, но и догадаться несложно). Мальчишки постарше уже занимались делом — зазывали покупателей в лавки, торговали незамысловатой снедью или «свежей, как зимний ветер» водой. Где-то горожанка выплеснула в окно горшок с помоями, и теперь в её адрес лился поток брани — какому-то путнику не повезло. Ржание лошадей, грохот подков и тележных колес, стук топоров и молотков, голоса — всё сливалось в непрерывный гул.

К удивлению самой Таши, город ей скорее понравился. В нём не было вычурности Торнгарта, не страдал он и от показного аскетизма древнего Брона. Правда, зелень на лотках торговок показалась слегка пожухлой, выбор мяса и рыбы — довольно скромным, а уж в ювелирную лавку Таша лишь заглянула — и тут же вышла, презрительно поджав губы. С хорошими тканями, благовониями, тонкой работы посудой и иными предметами роскоши в Хольме, как и во всей остальной Империи, дела обстояли не лучшим образом. А вот в оружейной лавке выбор был неплох — особо удивила Ташу висевшая на стене за прилавком, куда не дотянутся руки любопытствующих, стеклянная шпага густо-красного цвета. Насколько волшебница помнила описания — не копия известного «Рубинового шипа», но всё равно оружие редкое и весьма достойное. Правда, хозяин, умело уловив проблеск интереса в глазах гостьи, назвал столь непристойную цену, что девушка лишь фыркнула. Лорд Рейвен мог себе позволить тратить золото на удовлетворение своей прихоти, а вот его дочь и наследница уже вынуждена была думать об экономии.

— Я проголодалась, — сообщила она спутнику. — Здесь найдётся какое-нибудь приличное заведение?

Блайт пожал плечами.

— Смотря что считать приличным, госпожа, — находясь на людях, он обращался к Таше исключительно официально, во всяком случае, когда подозревал, что кто-нибудь может случайно или намеренно услышать его слова. — Мне доводилось слышать, что в Хольме есть одно местечко со странным названием «Катышки»…

— Хм… звучит не слишком аппетитно, — поморщилась Таша.

— Пожалуй. Но хозяин в той таверне подает забавное блюдо. Мелко нарубленное мясо, рыбу, творог или резаную капусту, грибы… в общем, что под руку попадётся, заворачивает в тонкое тесто и варит. Или жарит. Сам не пробовал… — Блайт сделал короткую многозначительную паузу, давая понять, что очень даже пробовал и оценил, — но, по слухам, весьма вкусно. Опять-таки по слухам, многие и рады были бы перенять это умение, только вот всё не так получается. И мясо берут самое лучшее, и тесто делают — не придерёшься, а всё не то выходит. К тому же специй хозяин не жалеет, а в здешних местах перец да травки разные не особо в чести.

Это Таша и сама заметила. Гуранская пища традиционно была напрочь лишена остроты, да и ароматных трав принято было класть совсем чуть-чуть. Удивляться тут было нечему, в Империи пряности, доставляемые, в основном, из Кинтары, считались предметом роскоши и, следовательно, не были угодны Эмнауру. В самом же деле, если обыватель потратит свои гроши на перец, то деньги эти лишь приезжих торговцев обогатят. А жрецы Эмнаура предпочитали, чтобы жители Империи лишние деньги не просаживали на чревоугодие, а несли в храмы.

— Ты меня уже убедил! — рыкнула Таша, чувствуя, как рот наполняется слюной.

Инталия, традиционно, считалась главным потребителем произраставших в Кинтаре специй. Стол дворянина без острых приправ представить себе было сложно, да и в не самых зажиточных домах сдобренное перцем мясо не было такой уж редкостью. Девушка вдруг поняла, что ей до смерти надоела местная кухня и если прямо сейчас она не попробует чего-нибудь эдакого — кому-то точно не поздоровится.

— Правда, — продолжал Ангер, продолжая разыгрывать из себя молодого и мало чего в жизни повидавшего парня, — по слухам, народ там собирается разный. Благородные господа предпочитают еду поизысканнее, для простонародья выходит дороговато.

— Плевать! — хмыкнула она презрительно, понимая, к чему клонит спутник. Если отвести в сторону людей богатых и откровенную нищету, то что можно получить в остатке? Искатели приключений, солдаты, мелкое дворянство, торговцы, чиновники, быть может — безликие или ночные братья. Будет на что посмотреть.

Прославленные «Катышки» нашлись не так быстро, как хотелось бы, хотя Таша была совершенно уверена — Блайт нарочно вел её к вожделенным специям не самой прямой дорогой, продолжая изображать из себя человека, впервые посетившего Хольм. Несколько раз дотошно выспрашивал дорогу (по меньшей мере дважды, как следует расспросив горожанина, вёл спутницу в сторону, противоположную указанной), крутил головой, выискивая нужную вывеску. Вывеска, кстати, выглядела необычно — чаще всего хозяева таверн вывешивают над входом что-нибудь яркое и бросающееся в глаза. Рисунок жирной свиньи, петуха с цветным хвостом и броским гребнем, призывно изогнутую рыбу и так далее — вывеска должна сразу давать понять, что именно здесь путника накормят (попутно изящно облегчив его по части денег, но не рисовать же над входом опустевший кошель). Над широкими дверями «Катышков» было изображено нечто… белесое и бесформенное, правда, украшенное стилизованным изображением дымка — мол, горячее. Впрочем, вывеска — вывеской, а запахи — они сами за себя говорят куда лучше самой старательной мазни.

Внутри хвалёная таверна оказалась неожиданно просторной, двухъярусной — над привычным залом, где посетители отдавали должное кулинарным талантам хозяина, шёл неширокий балкон — то ли для жаждущих уединения, то ли просто для более обеспеченных клиентов, считающих для себя недостойным столоваться вместе со всяким простонародьем. Пусть публика здесь, на первый взгляд, выглядела позажиточней, чем в иных заведениях — всегда найдётся человек, готовый облить презрением окружающих.

Зал, несмотря на ранее время, был почти полон.

У стены слева от входа поглощала знаменитые катышки, обильно смачивая каждый кусок вином, компания из десятка мужчин самого что ни на есть бандитского вида. Если можно было бы вешать людей только лишь за то, как они выглядят, то эти лихие парни явно готовы были свести близкое знакомство с петлёй.

Справа устроилась шумная и уже практически в дым пьяная компания, судя по нарядам — приказчики и старшие слуги из небогатого торгового дома, наверняка местные, поскольку только урожденные гуранцы испытывают стойкий пиетет к коричневым, серым и буро-зелёным тонам в одежде. Словно любая яркая деталь — персональное оскорбление Эмнауру.

Чуть подальше вовсю наливались пивом четверо воинов городской стражи, порядком отекшие морды которых свидетельствовали, что их дежурство окончилось, как минимум, прошлым вечером. Тарелки перед ними давно опустели, а вот здоровенный жбан с пенным напитком, явно не первый и не последний, полностью поглощал их внимание — никто из солдат не оглянулся в сторону вошедших.

Толстый и вызывающе одетый мужчина с окладистой бородой, пронизанной серебряными нитями, вальяжно вкушал шедевры местной кухни, не забывая время от времени прикладываться к кубку — вино ему подливал явно собственный слуга, одетый попроще, но, применительно к господствующему в Империи стилю, всё равно нарочито ярко. После каждого глотка толстяк демонстративно морщился, давая понять, что местное вино с кинтарийским и рядом не стояло, и что он оказывает немалую честь и этому заведению и Империи в целом, раз уж снисходит до дегустации сего приземлённого напитка.

Слуга провел Ташу и её спутника к дальнему столику, поминутно уверяя, что это — лучшее место, лишь по нелепой случайности до сих пор никем не занятое. С точки зрения девушки, парень (судя по роже — та ещё шельма) врал, не краснея, однако Ангер столик одобрил — достаточно далеко от дверей, не привлекает излишнего внимания. А лишние взгляды им сейчас, пожалуй, не так уж и нужны — не дома. Вокруг чужая и враждебная, несмотря на относительный мир, страна.

Поверх тщательно оструганных досок грубого стола тут же развернулась скатерть — ткань явно была из дешёвых, да и новизной не отличалась — но это, безусловно, был знак того, что волшебницу и её спутника оценили по достоинству. Споро расставив миски, плошки с топленым маслом и стаканы из грубого, неоднородного стекла, слуга выслушал пожелания дорогих гостей и умчался на кухню, откуда просачивались в зал ароматы горячего мяса и тушеных овощей, смешанные с изрядной долей дыма. Вытяжная труба здесь явно нуждалась в хорошей чистке.

Заказ принесли быстро. Леди Рейвен с некоторым сомнением взглянула на глубокую миску, наполненную неопрятными комками теста, почти плавающими в золотистом масле, да ещё и присыпанными перцем так, что казались чёрными.

— Ангер, вы уверены, что этот кошмар можно есть?

Тот лишь сделал приглашающий жест. С некоторой опаской Таша отправила в рот первый чёрно-бело-золотистый комочек. Тонкое тесто тут же подалось, лопнуло, высвободив несколько капель горячего мясного сока, наполненного ароматом специй, лука, чеснока и горячего масла. Мясо, укрытое белёсым коконом, оказалось невероятно сочным.

— М-м… — только и смогла выдавить из себя девушка. Второй катышек умчался догонять первого, за ним последовал ещё один, и ещё… Лишь когда миска наполовину опустела, волшебница откинулась к стене и перевела дух. — Вкусно! Спасибо, что привёл меня сюда, оно того действительно стоило.

— Кажется… — медленно процедил Блайт, — я зря вас сюда привёл.

На пороге стояли новые посетители. Семеро — немалая компания для тех, кому хочется просто как следует перекусить. Оружием увешаны так, что должны были звенеть при ходьбе, как телега везущего свой товар кузнеца. Трое — в кольчугах, ещё у одного куртка усыпана металлическими бляшками, да и у оставшихся одежда вполне может сойти за кожаный доспех. Один из мужиков, с суровым обветренным лицом, изборождённым шрамами, явно старший в этой компании, обвёл взглядом собравшихся в зале и, отодвинув в сторону выскочившего ему навстречу слугу, неторопливо направился к большому столу неподалёку от того места, где устроились Таша и её спутник.

— Тебя что-то беспокоит? — шёпотом спросила девушка.

— Сам не знаю. Но это компания мне не нравится.

— Уйдем? — она с некоторым сожалением бросила взгляд в сторону так и не опустевшей миски.

— Если я на их счёт ошибаюсь, — пробормотал бывший Консул, — то мы просто лишимся доброй еды. А если я прав, то… уйти нам не дадут. Таша, если вы не забыли, я, Кайл арШан, не слишком большой знаток магии. А вот вам неплохо бы обновить свои заготовки, возможно, придётся драться.

Гости расселись, получили миски с катышками, поднос с пирогами и две больших глиняных бутыли с вином. На сидящих в углу внимания не обращали, но Блайт, глядя на заказ, лишь утвердился в подозрениях. Вино лёгкое, слабое — если они вольют в свои лужёные глотки хоть по бутыли, это не замедлит их реакции. Зато… зато послужит поводом начать свару.

Он осторожно попробовал, насколько легко клинок выходит из ножен. Если начнётся свалка, придётся действовать одним лишь оружием — жаль, что Кайл арШан не зарекомендовал себя сильным магом. Метиус арГеммит не имел возможности создать для Блайта легенду мастера боевой магии, поскольку его доверенный человек, носивший амулет в период пребывания в Рейвен-кэре, обладал весьма посредственным даром. И странно было бы, проявись этот дар позже — тем более, что заурядных рыцарей-светоносцев, кое-как освоивших простейшие заклинания, зато отменно владевших клинком, достаточно много, а вот мастера уровня беглого Консула — наперечет.

Тем временем, попойка за соседним столом продолжалась. С грохотом сдвигались глиняные кружки, время от времени звучали здравицы, языки (как казалось Блайту — нарочито быстро) начали заплетаться. Если бы можно было покинуть таверну незаметно, Ангер непременно воспользовался бы этим, но увы — путь к выходу перекрыла развесёлая компания, проталкиваться — гарантированно вызвать всплеск негодования.

Внезапно боец со шрамами встал, сжимая тяжёлую кружку, медленно обвел взглядом собравшихся.

— А почему бы нам здесь не выпить за здоровье Его Величества? — проревел он, давая понять, что каждый, отказавшийся разделить тост, будет иметь дело лично с ним. — За Его Величество Императора! За то, что благодаря Его Величеству, инталийские суки и их кобели могут сидеть в наших тавернах, жрать нашу еду и пить наше вино. И мы, истинные воины Империи, не должны-ы указать этим тварям на дверь! Ибо мудрость Его Величества, вне всякого сомнения, превыше любой… ик… другой мудрости.

— Эй, Корбин, тише, — испуганно шикнул на старшого невысокий мужик в кольчуге, одновременно бросив в сторону леди Рейвен столь откровенный взгляд, что только слепой не понял бы, кому адресованы слова «подвыпившего» вожака.

Кто-то из присутствующих отвел глаза, на других лицах полыхнула злоба — инталийцев в Гуране не любили. Да и не за что было — после многовековой череды войн и конфликтов. Толстяк-кинтариец внезапно засуетился, торопливо, залпом опрокинул в себя кубок с вином (не пропадать же добру) и принялся бочком двигаться в сторону дверей, стараясь, чтобы между ним и покачивающимся выпивохой (если бы Блайт не видел, сколько и чего на самом деле выпил этот человек, он бы и сам поверил в то, что тот едва стоит на ногах) находился слуга.

— Вот спрошу я вас, люди, почему мы пускаем орденских шлюх в наши дома? — вопрос прозвучал так, словно каждый из присутствующих не только регулярно пускал в дом упомянутых шлюх, но ещё и устилал им дорожку коврами. — Быть может, наша земля перестала рождать настоящих мужчин?

Его язык заплетался, но слова, явно заранее тщательно подобранные, хлестали собравшихся в таверне, словно кнутом. Взгляды становились злее, кулаки сжимались, ножи, до этого мирно лежавшие на столах или упрятанные в ножны, теперь перекочевали в потные ладони. Изрядно набравшиеся солдаты косо поглядывали по сторонам — вино требовало дать выход эмоциям, а цель указывалась совершенно недвусмысленно.

— И вот эта сука сидит здесь и думает, что теперь Инталия может хозяйничать на нашей земле! — узловатый палец упёрся в Ташу. — Смотрите, ещё и шпагу нацепила. Видать, мужики у Ордена повывелись, раз уж бабы вооружаться начали. И что, эта шваль теперь будет нам указывать, как жить? Да я лучше сдохну, чем…

Быть может, обличительную речь можно было сочинить и позажигательней, но публике в таверне хватило и того. Мимо здоровяка, всё ещё указывающего пальцем на орденскую волшебницу, пролетел, разбрызгивая капли масла, комок теста и… Чисто рефлекторно Таша вскинула руку и катышек, отброшенный «щитком», мазнул по лицу одного из подвыпивших вояк.

В то же мгновение четыре клинка с визгом покинули ножны. Никого уже не интересовал вопрос, чья рука метнула злополучный кулинарный шедевр. Взгляды всех присутствующих скрестились на Таше — девушка тут же вскочила, пинком отправляя скамью под ноги медленно приближающимся к ней солдатам. Спустя мгновение к четверке присоединилось трое слуг с ножами и обрюзгший мужичонка, стискивающий отломанную (когда успел?) ножку стола. А вот товарищи обвинителя демонстративно не сдвинулись с места, что Блайта встревожило — похоже, его подозрения оправдываются, и всё это действо — не просто эффект винных паров, а заранее спланированная и достаточно хорошо продуманная акция.

Неторопливо вынув меч из ножен, Блайт встал рядом со своей спутницей. Особых опасений за исход свалки он не испытывал — из потенциальных противников только семеро, включая притворно пьяного вожака, представляли какую-то угрозу. Городская солдатня, поднаторевшая разве что в отлове воров и в разгоне кабацких драк, в серьёзной схватке конкуренцию мастеру меча не составит. Да ещё если его прикрывает волшебница. И всякую шваль с ножами в расчёт принимать не стоит. Только вот эти семеро непременно вмешаются — как только прольется первая капля крови. А полтора десятка человек против двоих — это много. Просто телами завалят, да и страх смерти их сейчас вряд ли остановит. Если как следует разогреть толпу, а затем указать ей цель — толпа сметёт любую преграду.

И никаких шансов избежать столкновения…

Первая кровь пролилась, как и следовало ожидать, со стороны гуранцев. Солдаты, туго соображая после выпитого, попытались достать ненавистного инталийца тяжёлыми мечами, но силы были явно неравны — Блайт вертелся змеей, отводя в сторону свистящие вокруг него клинки, попутно раздавая противникам пинки или награждая их увесистыми ударами мечом плашмя. Это неуместное благородство настолько раздразнило солдат, что теперь в их глазах плескалась однозначная жажда убийства. Один из воинов попытался ткнуть мечом Ташу — та справилась бы и сама, но Блайт не счёл верным проверять это — сверкнул клинок, на пол упала отсечённая в запястье рука.

В тот же момент семеро вскочили из-за стола, извлекая оружие. И почти сразу Ангер понял, что драться придётся всерьез, драться за жизнь свою и Таши — потому что эти семеро мало чем уступали ему самому. Да ещё умели работать в команде. Даже двое, нападая на одного, часто изрядно мешают друг другу, а уж толпой… но семёрка работала умело, прикрывая друг друга, отводя в сторону меч Блайта и подставляя его под удар. Бывшему Консулу приходилось проявлять всё своё мастерство, чтобы хотя бы уцелеть — на атаки почти не хватало времени. Ему удалось зацепить кончиком меча одного из семёрки — теперь тот переместился за спину товарищей, не пытаясь изображать героя и доказывать соратникам, что рана не стоит доброго слова. Разумный подход, лишний раз свидетельствующий о том, что команда «сыгранная», а не является сборищем великих мастеров, жаждущих в первую очередь личной славы.

Рассчитывая сбить противника с ритма, Ангер рванул со стола скатерть — загромыхала по полу глиняная посуда, жалобно тренькнув, вдребезги разлетелся стакан. Мгновением позже ткань полетела в лицо нападавшему — менее опытный воин был бы накрыт этим импровизированным саваном с головой, давая возможность бывшему Консулу нанести смертельный удар… Но человек, желавший увидеть цвет крови «орденских выкормышей», знал толк в кабацких драках и приёмах, далёких от благородного искусства дуэлей. Точно выверенный шаг назад, уводящий бойца из зоны поражения ангеровского клинка, взмах мечом — и тряпка бессильно падает на пол.

В отличие от Блайта, его спутнице повезло больше — особыми навыками фехтования ни солдаты, ни примкнувшие к ним слуги не владели, поэтому шпага волшебницы уже трижды находила цель, вызывая взрывы воплей и ругани. Один из солдат корчился на полу, пытаясь ладонями остановить поток крови, хлещущей из распоротого живота — кольчуга оказалась дерьмовой. Ещё двое оставались в строю, но лихорадочно искали возможность этот строй покинуть и отправиться залечивать глубокие порезы на предплечьях.

Девушка отразила удар меча незримым щитом, затем сделала длинный выпад — стеклянное лезвие на две ладони погрузилось в грудь последнего целого воина, без труда разорвав кольчужные кольца. Тот отпрянул, наткнулся спиной на топчущегося позади слугу и вместе с ним полетел на пол. Воспользовавшись возникшей сумятицей, волшебница вбила в лицо коротышки с дубинкой небольшой фаербол, заставив того пронзительно взвыть от боли, и тут же наотмашь хлестнула шпагой — приём, более подходящий для зелёного новичка. За подобный удар мастер Ларзен наверняка наградил бы её получасовой лекций о великом искусстве фехтования, которое она, леди Рейвен, позорит своими чудовищными манерами. Но мастер Ларзен учил благородному поединку, а не кабацкой драке не на жизнь а на смерть — а здесь любые средства, способствующие выживанию, были уместны и полезны. Острое лезвие, со свистом рассекая воздух, перечеркнуло горло второго слуги, ударил фонтан крови, нож выпал из внезапно ослабевших пальцев и тело, уже лишённое жизни, но ещё толком не осознавшее этого, начало медленно оседать на пол.

Предводитель наёмников — вряд ли эти семеро были обычными бандитами, слишком уж мастерски владели клинками — убедившись, что никто из присутствующих в зале не намерен влезть в ставшую очень уж кровавой драку, отдал короткий приказ, и трое его подчиненных мгновенно, не сделав ни единого лишнего движения, атаковали девушку. Почувствовав себя лишними, двое раненых солдат, почти волоча на себе третьего, с пробитой грудью, торопливо отступили. Их четвёртый товарищ ещё дёргался в луже крови, но не надо было знать лекарское дело, чтобы понять — никакое лечение уже не спасет неудачника. Мужичок с обожжённым до кости лицом спрятался под столом и пронзительно визжал, стараясь этими дикими воплями унять чудовищную боль.

Таша попыталась парировать выпад нового противника — и вдруг осознала, что дела её плохи. Вспомнился давний бой с Блайтом, когда он, словно играя с девушкой, легко разрушал самые изощрённые её комбинации, в то время как сам мог пробить защиту противницы в любой момент. Мог — но не делал этого. Сейчас ситуация была другой, по глазам троицы, повернувшей клинки в её сторону, девушка однозначно поняла — эти пришли сюда убивать. Не кого-то, подвернувшегося под руку, а именно леди Рейвен. И вряд ли лишь потому, что в здешних местах недолюбливают инталийцев. Так — без лишних эмоций, вдумчиво и размеренно — убивают только за плату.

Создавалось ощущение, что вокруг троих наёмников воздвигнута непробиваемая стальная стена. Раз за разом её шпага пыталась пройти сквозь защиту, и отлетала в сторону. Пока только непрерывно воздвигаемые «щитки» спасали девушку, но, лишённая возможности атаковать, она неизбежно проиграла бы это противостояние. Её уже оттеснили от Ангера на несколько шагов — прижавшись к стене, Таша отчаянно защищалась, пытаясь выбрать момент для магического удара. Пара торопливо брошенных фаербельтов наёмники приняли на мечи — огненные стрелки рассыпались безобидными искрами, оставив незначительные оплавленные следы на металле. Эти парни уже имели дело с магами и не боялись их.

Блайт понимал, что оказался в безвыходном положении. Он уже начал уставать, сказывалось долгое отсутствие практики. Ещё немного, и всё будет кончено… а когда с его мертвого тела снимут амулет… стоит ли беречь тайну сейчас?

Он резко отпрыгнул в сторону, пропуская вражеский клинок над плечом, и выбросил вперёд руку, выпуская заготовку. Невидимая «стрела мрака» вонзилась в грудь вожаку… Это заклинание считалось неотразимым, хотя иногда опытный боец прикрывался рукой, принимая в ладонь магический разряд. В этом случае опытный целитель ещё может помочь — если успеет. Знал вожак это, или нет — осталось неизвестным, поскольку он попытался отразить выпад Блайта клинком. А сталь не способна задержать самого убийственного заклинания Школы Крови.

К явному огорчению Блайта, гибель командира не обескуражила наёмников — напротив, их атаки стали ещё стремительнее. Зато Таша выбрала подходящий момент — голубые разряды «цепной молнии» задели сразу троих воинов, одного неудачно расположившегося зрителя, четыре стола… и лишь чудом не зацепили Ангера. Один из нападавших рухнул, двое других отскочили назад, со звоном упал на пол меч. Воспользовавшись удобным моментом, Ангер рубанул по кисти ближайшего противника, промахнулся, тут же метнул фаербол, расплескавшийся по кольчуге без видимых последствий для владельца, и прыгнул вбок, к Таше, намереваясь прикрыть её собой.

— Что здесь происходит? — ударил от дверей раздражённый голос. — Немедленно бросить оружие! Всем! Приказ Тайной Стражи!

Не выпуская из виду противников, Ангер скосил взгляд в сторону неожиданного подкрепления. В дверях стоял высокий, болезненно худой мужчина в чёрном плаще. Поблёскивала воронёная кираса, высокие сапоги были покрыты пылью, в руках мужчина сжимал тонкий меч. За его спиной в зал проскальзывали люди — много, не меньше десятка. Возможно — ещё столько же находились на улице. Этого мужчину Блайт знал, хотя встречаться лично им и не доводилось. Ансель Дуккерт, нынешний Консул, был человеком не из особо отважных. Раз уж он вмешался в драку, значит, чувствует за собой подавляющее численное превосходство. Только вот что он здесь делает… и не является ли его внезапное появление какой-то тонкой игрой, направленной против инталийского посла? Вполне возможно.

Мечи наёмников медленно опустились. Блайт на это не купился, прекрасно понимая, что эти люди получили деньги за убийство и для них довести дело до конца — вопрос чести. А Таша легкомысленно бросила шпагу в ножны — и тут же чуть было за это не поплатилась — один из наёмников, внешне вполне расслабившийся, среагировал мгновенно — в воздухе сверкнуло лезвие метательного ножа и девушка взвизгнула от боли. Лезвие глубоко вошло в плечо. К счастью, Блайт частично прикрывал свою спутницу и лишь поэтому бросок не оказался для неё смертельным.

— Кажется, я приказал бросить оружие, — прошипел Дуккерт, наливаясь кровью. Он не так давно занимал кресло Консула Тайной Стражи, а потому по-особенному болезненно относился к малейшему неповиновению. — Взять их! Именем Императора!

Он неторопливо, с нарочитой вальяжностью, подошел к скривившейся от боли Таше. Девушка выдернула нож из плеча и теперь шептала слова заклинания, затягивая рану. Воины Тайной Стражи, тем временем, деловито связывали руки обезоруженным наёмникам и выволакивали их наружу.

Дождавшись, пока рана перестанет кровоточить, Таша подняла взгляд на стоящего перед ней человека.

— Разрешите засвидетельствовать вам своё почтение, госпожа посол, — отвесил тот тщательно выверенный неглубокий поклон, в полной мере соответствующий нормам этикета. — По поручению Его Величества, я послан чтобы встретить вас и доставить в Брон.

— Доставить? — губы Таши изогнула ироничная улыбка.

Блайт нахмурился и попытался встать между девушкой и Консулом, вновь накидывая на себя маску недалёкого, но очень отважного рыцаря, готового защищать свою госпожу до последней капли крови от любой, совершенно любой угрозы.

— Простите, я не так выразился, — тут же пошел на попятную Дуккерт, понимая, что фраза прозвучала довольно двусмысленно. — Я имел в виду, что Его Величество… оказал мне честь, поручив быть вашим сопровождающим на оставшейся части пути до столицы Империи.

— Как вы нашли меня?

— В гостинице мне сообщили, госпожа посол, что вы отправились на прогулку, а в этом городе положительно нет иных достопримечательностей, достойных внимания леди, кроме «Катышков». И, разумеется, храма Эмнаура… вернее… я имел в виду, что храм вы, несомненно, посетили, как и подобает, в первый же день по прибытию в Хольм, и раз уж… — Дуккерт несколько натянуто ухмыльнулся, попутно раздумывая, кто из его подчиненных воспользуется случаем и донесет о сравнении Консулом храма с какой-то жалкой таверной. Затем, решив, что никто, кроме инталийских послов, расслышать его фразу толком не мог, успокоился. — Как видите, я сделал ставку — и выиграл.

— Вы удачливый игрок, — кивнула Таша. — В таком случае, возможно, вы продолжите игру и представитесь?

Намеренно или нет, леди Рейвен этой фразой ужалила собеседника в самое сердце. Тот искренне считал, что любой человек, находящийся на территории Империи, должен узнавать Консула в лицо и трепетать. Трепетать — в особенности.

Таша подозревала, кто стоит перед ней, но подозревать и знать — вещи разные. К тому же, существуют же в Гуране хоть какие-то правила приличия?

— Я Ансель Дуккерт, Консул Тайной Стражи, госпожа посол. К вашим услугам.

— Леди Рейвен, полномочный посол Инталии, — тут же ответствовал Блайт, старательно пыжась от гордости, не иначе как в расчёте на публику. Своё имя он не называл — не дело телохранителя обращать на себя излишнее внимание.

— Польщена знакомством, — Таша изобразила поклон, поморщившись от боли в раненом плече. — Когда вы намерены отправляться в путь, Консул?

— Я планировал сделать это завтра на рассвете, — выражение лица у Дуккерта было таким, словно он только что сжевал кислющую сливу. — Но ваша рана…

— Пожалуй, вы правы, — вздохнула Таша, не слишком старательно пытаясь придать тону хоть немного искренности. — Мне понадобится день или два, чтобы полностью прийти в себя. Да, пожалуй, два дня — это самый правильный срок. А теперь вы, уважаемый Консул, не проводите ли меня в гостиницу? Я вижу, на земле Империи далеко не всё так спокойно, как об этом говорят.

Проглотив эту шпильку, Дуккерт снова отвесил поклон.

— К вашим услугам, леди.

Он повернулся к двери и Ангер, улучив момент, ткнул Ташу в плечо, вызвав короткое раздражённое шипение. Намёк был понят правильно.

— И вот ещё что… я думаю, уважаемый Консул, что этих людей надо бы хорошенько допросить. Думаю, что стычка была спровоцирована намеренно.

— Допросить? — Дуккерт выглядел обескураженным. — Но… э-э… леди, к сожалению, это невозможно. Эти люди ослушались приказа Тайной Стражи. Видите ли, подобное не прощается никому. В настоящее время они уже… каются Эмнауру в совершённых грехах.

В первый момент Блайт не поверил собственным ушам. Затем решил, что Дуккерт намеренно лжёт, но… но на выходе из таверны их встретили шесть тел, покачивающихся на импровизированной виселице. Подобной конструкции возле «Катышек» изначально не было, но перекинуть веревку через удобно выступающую балку оказалось делом недолгим. Шустрые помощники Консула уже тянули к петле седьмого, того самого вожака, нисколько не заботясь о том, что собираются вздёрнуть труп. Очевидно, полученный приказ «покарать» подразумевал слепое исполнение. Вешать — так всех… и ладно если владелец таверны не попадёт под эту категорию.

— Прекратите это, консул, — поморщилась Таша. — Этому парню и так досталось.

— Леди, порядок в Империи будет лишь тогда, когда его поддерживают железной рукой, — настоятельно ответствовал Дуккерт, явно не собираясь прекращать «показательную казнь». — Суд Императора, проводником воли которого я имею честь являться, должен настигать преступников вне зависимости от того, здоровы они, больны или мертвы. Покушение на жизнь посла иного государства карается смертной казнью, это закон. И тот факт, что жизнь преступника уже оборвалась, ни в коей мере не препятствует казни состояться так, как положено.

«Во имя Эмиала, какая несусветная чушь, — мысленно простонал Блайт. — Или этот глупец намеренно обрубает все концы, лишая себя и нас малейшей возможности выяснить, кто это так желает смерти госпоже послу?»

Видимо, Таша тоже поняла, что неуместная ретивость Консула выглядит, по меньшей мере, странно. Если не сказать — подозрительно.

— Мне кажется, Консул, — сухо произнесла она, прожигая Дуккерта взглядом, — Его Величество будет недоволен, когда узнает подробности сегодняшнего происшествия. И ваша излишняя поспешность вряд ли сгладит это впечатление.

Консул пожал плечами и отвернулся, словно давая понять, что жалобы в адрес Тайной Стражи — дело привычное и ни к чему полезному не ведущее. В определённом смысле так оно и было — такого рода претензии поступали во дворец ежедневно, и если по каждому устраивать разбирательство, то большая часть воинов и магов Тайной Стражи будут проводить всё отведённое службе время за написанием разного рода отчётов, оправданий, разъяснений и так далее. Если Император и вмешивался — то лишь в тех случаях, когда проблема напрямую и серьёзно затрагивала интересы государства. Интересно, Дуккерт понимает, что это — как раз тот самый случай?

Таша, зримо демонстрируя негодование, направилась в сторону гостиницы, вынуждая Блайта и Дуккерта последовать за нею. И потому никто не обратил внимания на немолодого мужчину, в одиночестве смаковавшего вино за столиком на балконе. На первый взгляд его можно было бы счесть зажиточным горожанином, по неясной причине избравшим этот, ещё относительно ранний час, чтобы промочить горло в тихом и спокойном месте. Но то на первый… стоило приглядеться внимательнее и сразу становилось ясно, что руки этого человека были куда привычнее к мечу, чем к какому-либо инструменту, осанка выдавала воина, а холодный взгляд свидетельствовал о проницательности и немалом жизненном опыте.

Когда началась схватка, мужчина поначалу не проявил к ней особого интереса. Пьяные драки «стенка на стенку», в целом, не были такой уж редкостью, хотя разве что слепой не заметил бы, что вожак наёмников старательно разыгрывал заранее подготовленную партию. Однако, когда зазвенели клинки, мужчина внезапно оставил полупустую кружку с вином — очень хорошим и чрезвычайно, надо отметить, дорогим — и впился взглядом в молодого рыцаря-светоносца, отчаянно и не слишком успешно пытавшегося обороняться. Дальнейшее развитие событий вызвало у мужчины ещё больший интерес — он что-то прошептал себе под нос, но поблизости не было никого, чтобы услышать эти слова. Появление Дуккерта мужчина встретил презрительной ухмылкой — а когда Консул и его прислужники покинули таверну, торопливо засобирался и сам. Бросив на стол пару серебряных монет — удивительно щедрая плата за всего лишь одну кружку, пусть и дорогого вина — он вышел через заднюю дверь, оказавшись у коновязи. Конь, ожидавший незнакомца, также свидетельствовал о том, что тот — человек непростой. Приличная лошадь стоила немало серебра, за породистого боевого коня пришлось бы отдать несколько полновесных золотых монет, а цену этого жеребца и определить-то было сложно. Подобными скакунами могли похвастать немногие…

Слуга, обихаживающий лошадей, проводил умчавшегося всадника удивленным взглядом. Этот человек появлялся в таверне довольно часто, сидел подолгу — когда отдавая должное знаменитым «катышкам», когда ограничиваясь лишь кружкой-другой самого лучшего вина. По большому счёту, этот человек находился здесь на особом положении — все, включая хозяина, старались ему угодить, чем только можно. Кто-то — откровенно побаиваясь, кто-то — рассчитывая на пару монеток (и, как правило, получая их, поскольку завсегдатай был не жаден, мог и серебряш кинуть, а уж медь и вообще не считал).

Но ещё ни разу щедрый господин не покидал таверну в такой спешке. Видать, произошло что-то очень важное.

В небольшом кабинете, стены которого были затянуты синей тканью, было тихо. Невысокий мужчина в простом камзоле без каких-либо украшений занимал кресло во главе стола, неторопливо перелистывая лежавшие перед ним бумаги и, похоже, не особо обращая внимание на аккуратные ровные строки. Красивая молодая женщина расположилась слева от хозяина кабинета и старалась не встречаться взглядом со сморщенным стариком в чёрной, чуть потёртой мантии. Да и пожелай она этого — ничего не вышло бы, старик с преувеличенным вниманием рассматривал собственные узловатые пальцы, словно намереваясь увидеть что-то, ранее неизвестное. Никто из приглашённых не пытался нарушить тишину, понимая, что право первой фразы принадлежит не им.

Дилана, несмотря на явно растущую в синем кабинете напряжённость, особо не переживала. В конце концов, разве она не выполнила приказ? Ну, допустим, Его Величество ожидал иного, но ведь и устранение Блайта рассматривалось как приемлемый вариант развития событий. Упрекнуть себя ей было не в чем… к тому же, доклад о визите в Торнгарт она представила достаточно давно и не сомневалась, что её записи прочитаны со всем возможным вниманием. Пожелай Унгарт высказать ей претензии, он мог сделать это уже не раз. Мысленно волшебница перебрала иные грешки, которые можно было, при должной трактовке, расценить как неуважение или как прямое неповиновение Трону. Кое-что было, службу на благо Империи леди Танжери традиционно понимала по-своему, предпочитая не слепо следовать полученным приказам, а проявлять инициативу, не всегда заслуживающую одобрение но, как правило, приводящую к нужным результатам. За это её и ценил Император… хотя его терпению есть свои пределы. В частности, последняя почти осуществленная ею операция вряд ли нашла бы понимание в глазах Его Величества, если бы подробности стали тому известны — но Дилана положительно не представляла, как бы Император обо всём узнал.

А старика в чёрном балахоне сейчас больше интересовал иной вопрос, ни в малейшей степени не связанный с неуклонно собирающимися над головами присутствующих грозовыми тучами. Весть, принесенная доверенным слугой, заслуживала самого пристального внимания, хотя и, на первый взгляд, не слишком походила на правду. Но годы научили Юрая Бороха простой истине — любую угрозу, не имеющую явных доказательств, лучше принять на веру. Удастся опровергнуть — и слава Эмнауру, окажется реальной — лучше быть заранее подготовленным к неприятностям. Получив приглашение на аудиенцию, он как раз и намеревался обсудить с Его Величеством эту угрозу, пусть и призрачную. Мог бы и сам справиться, но сейчас, когда война осталась в прошлом и влияние Триумвирата, как часто и происходило в мирное время, начало ослабевать, нелишне будет продемонстрировать Унгарту, что верховный жрец — верный его слуга и ничего от своего сюзерена скрывать не намерен. Встретить в кабинете Императора его драгоценную Дилану жрец не ожидал.

На первый взгляд, леди Танжери по-прежнему оставалась верной дщерью Триумвирата… она никогда не носила чеканной маски, но услуги, оказанные ею в прошедшие годы, позволяли Бороху считать волшебницу если и не своим прямым агентом, то, по меньшей мере, доверенным (в меру, в меру, никому Борох не доверял более необходимого) лицом. Но каждый раз, передавая леди свои указания и получая доклады о сделанном, Юрай не мог отделаться от ощущения, что стремление Диланы к независимости постепенно берёт верх над пониманием того, что ссориться с Триумвиратом ещё никому и никогда не шло на пользу.

«Если эта стерва решила, что её невозможно заменить у трона, то придётся малышку разочаровать, — подумал Юрай, по-прежнему не поднимая глаз. — Но стоит признать, её влияние на Императора достаточно существенно и Дилана может стать опасной… если не принять мер.»

Борох чуть заметно усмехнулся — со стороны это выглядело, как болезненная гримаса очень старого и очень больного человека. Да, если полученные сведения истинны, положение леди Танжери может заметно ухудшиться. Воистину, если это лишь пустые предположения, то можно добавить им капельку достоверности. Разве не прямая обязанность каждого истинно верного слуги Императора сделать всё возможное, дабы своевременно выявить и устранить угрозу? А ошибки… что ж, иногда лучше перестраховаться, чем упустить реальную опасность.

— Итак, — Император отложил в сторону последний лист, — приступим. Мне донесли, что некая шайка наёмников решила опробовать остроту клинков на посольстве Инталии. Что вам об этом известно?

— К сожалению, ничего, Ваше Величество, — Дилана изобразила невинный взгляд, столь хорошо ей всегда удававшийся.

— Вот как? — изогнул бровь Император. — А что скажет уважаемый Верховный жрец?

— Мои люди доложили мне об этом… — старик поджал губы, словно пытаясь сдержать довольную улыбку, — об этом прискорбнейшем происшествии. Я бы приказал примерно наказать виновных, но люди Консула, если не ошибаюсь, уже успели провести расследование, вынести приговор и привести его в исполнение.

Его Величество побагровел, захрустела сжимаемая в кулаке бумага.

— Консул Дуккерт в очередной раз продемонстрировал вопиющую некомпетентность. А тот факт, что среди его, как вы, Юрай, выразились, людей не нашлось никого, способного подсказать недалёкому командиру, как именно следует поступить, свидетельствует о том, что Тайная Стража в целом пребывает не в лучшем состоянии. Участники нападения вздёрнуты и теперь нет никакой возможности узнать, кто стоит за этим нелепым покушением.

— Позвольте, Ваше Величество… — Дилана чуть шевельнулась, одаривая Унгарта тщательно отрепетированной улыбкой и верноподданнейшим взглядом, — правильно ли я понимаю, что Консул вообще не стал проводить расследование?

— Правильно, — рыкнул Император. — Этот осёл, провозглашая свой излюбленный лозунг о торжестве имперской справедливости, отправил к Эмнауру всех уцелевших негодяев, не удосужившись задать им ни одного вопроса. Или ты, Ди, считаешь, что это решение было верным?

— Я бы так не сказала, Ваше Величество, — Дилана потупила взгляд, — и всё же… если покушение планировал опытный человек… то он не стал бы лично встречаться с наёмниками, чтобы отдать приказ. А посредник уже наверняка мёртв и ничего не сможет подтвердить или опровергнуть. Но если предположить, что посредник жив или, что маловероятно, допустить возможность личной встречи негодяя с наёмниками, всегда остается возможность применения магии. Опытный маг легко почувствует узор заклинания, но никто не сумеет распознать истинное лицо человека, укрытого «фантомом».

В её голосе явственно сквозила мысль, что в этом кабинете присутствует некто, достаточно поднаторевший в подобного рода операциях. Борох скрипнул зубами — его опередили. Намек достаточно прозрачен и Император вполне может проглотить наживку. Несмотря на то, что Его Величество был не таким уж плохим правителем, во многом он следовал дорогой эмоций. Этим Борох пользовался не раз, умело направляя неприязнь и подозрительность сюзерена на людей, чем-то мешающих или лично Юраю, или Триумвирату в целом. Самому становиться причиной раздражения Его Величества жрецу не хотелось. Не время.

Вопреки опасениям Бороха, хозяин кабинета не бросил и взгляда в его сторону.

— Это верно, — в голосе Императора звенела сталь, — но я хочу обратить внимание здесь присутствующих на личность посла Инталии. Кажется, в недавнем прошлом имели место определённые трения между тобой, Ди, и леди Рейвен. Я надеюсь, ты не станешь отрицать, что имя инталийского посла известно каждой собаке в этом дворце?

— Ваше Величество, — тон Диланы прямо-таки истекал искренностью, — клянусь, я не имею к этому покушению ни малейшего отношения. В прошлом… да, я совершила ряд ошибок. Но вы указали мне на них и я не намерена далее поступать против вашей воли.

— Это не помешает тебе интерпретировать мою волю в нужном тебе ключе, — буркнул Император. — И во имя Эмнаура, Ди, пусть твои слова окажутся правдой. Я уже говорил тебе, что не потерплю подобного своеволия, повторю это ещё раз. Я запрещаю тебе даже думать о том, чтобы причинить хоть какой-нибудь вред послу Инталии… пока она остается послом.

Глаза Диланы победно сверкнули, но тут же угасли, столкнувшись с ледяным взглядом Императора.

— А время, когда я перестану рассматривать леди Рейвен в качестве посла, наступит исключительно по моему желанию.

— Любое желание Вашего Величества — закон, — тут же потупилась волшебница. — Клянусь, я полностью оправдаю ваше доверие.

Внезапно ей пришла в голову мысль, что Блайт, да не будет ему покоя в пещерах Эмнаура, в прошлом оказался именно в такой ситуации. Слова — словами, но тщательно проведённый допрос выявит истину. О, Эмнаур, если бы здесь не было Бороха… старый хитрец наверняка сделал себе заметочку на память и, при случае, не остановится перед тем, чтобы её использовать. Конечно, со временем гнев Унгарта уляжется, и если ему всё-таки донесут, что за неудавшимся покушением стоит именно леди Танжери, последствия могут быть не особо тяжёлыми. Но весь вопрос в том, как и когда подать информацию. Пожалуй, стоит при случае продемонстрировать Бороху своё уважение и преданность, ссориться с верховным жрецом сейчас попросту опасно.

— А ты что думаешь, Юрай?

— Покушение произошло довольно не ко времени, Ваше Величество, — задумчиво протянул жрец, не поднимая глаз. — Но я не стал бы рассматривать это событие как угрозу нашим… хм… добрососедским отношениям с Инталией. В конце концов, как мне донесли, выглядело это обычной ссорой. Что бы ни думала посол на самом деле, ей не в чем обвинить Гуран.

— Она и не станет этого делать.

— В открытую, безусловно, не станет, — согласился Борох. — Посольство прибыло в Брон с определённой целью, хотя пока и не известной мне. Лелеять обиды можно тогда, когда ощущаешь за собой силу. Инталия не готова к войне, но Ультиматум Зорана — меч с двусторонней заточкой, при правильно подобранных аргументах рыцари могут воспринять эту досадную стычку как явную провокацию и поиски повода к столкновению. Круг, следуя за своим лидером, может доставить нам немало неприятностей.

— В таком случае, будет лучше, если посольство увенчается успехом… разве что, леди Рейвен привезла с собой совершенно неприемлемые требования.

— Это мудро, Ваше Величество, — кивнул жрец. — Год, два или пять ничего не решают. От потерь, понесённых в войне, Орден оправится нескоро, а вот северяне уже сейчас тяготятся взятой на себя миссией. Индар веками жил, продавая свои мечи. Сколько понадобится времени, чтобы Круг осознал всю бесперспективность слепого следования Ультиматуму? Будет лучше, если, сохраняя видимость хороших отношений с нашими заклятыми друзьями, мы сосредоточим усилия на… скажем… внесении некоторых разногласий между рыцарями Круга и Комтуром. Если всё будет сделано верно, в предстоящих битвах Индар окажется на нашей стороне.

— АрГеммит это, безусловно, понимает не хуже тебя, — нахмурился Император.

— И я не удивлюсь, если это нелепое покушение — его рук дело, — согласно кивнул Борох. — Пожертвовать собственной любимицей… кто смог бы обвинить Вершителя в подобной низости? Зато гибель посла — прекрасный повод обвинить Гуран в нарушении мирного договора и призвать Круг к исполнению их миссии. Если смотреть с этой точки зрения, Ваше Величество, то торопливость Дуккерта в вынесении и исполнении приговоров в чём-то нам на руку. Виновные казнены, леди Рейвен отделалась лёгким испугом, Император в негодовании… я думаю, не повредит найти какого-нибудь бедолагу из тех, кто слишком много потерял от внезапно утекшей из рук победы. И примерно наказать его, демонстрируя, что Империя не хочет обострения отношений.

Некоторое время Унгарт раздумывал над предложением, понимая, что жрец, пользуясь случаем, попросту избавится от одного или нескольких недоброжелателей. Но, почему бы и нет? Конфликт с Инталией, особенно сейчас, когда каждый третий житель Гурана чуть не боготворил Ульфандера Зорана и его рыцарей, поборников мира и справедливости, был совсем не ко времени. Старый жрец прав, вечно эта благодать продолжаться не может, рано или поздно рыцарям просто станет нечего есть, земля Индара скудна, а предложить своим более богатым соседям что-либо, кроме боевой стали, северяне не сумеют. Победу одержит тот, кто не упустит нужный момент.

— У тебя есть кандидаты? — поинтересовался Император.

— У любого государства найдутся враги, — уклончиво ответил Юрай. — Но и враги могут принести пользу… как в этом, к примеру, случае.

— В таком случае, подготовь предложения, я рассмотрю. И мне хотелось бы, жрец, чтобы доказательства их вины были весомыми. А ещё лучше — неопровержимыми.

«Или выглядели таковыми», — мысленно добавил он, не сомневаясь, что Борох прекрасно умеет слышать недосказанное.

— Я приложу все усилия, Император.

Унгарт сделал короткий жест, давая понять, что более никого не задерживает. Дилана шевельнулась было, но Юрай наконец-то поднял глаза и чуть ли не пришпилил её к креслу жёстким взглядом.

— Есть ещё одна проблема, которую я бы хотел озвучить, Император.

Как обычно, Борох всячески избегал обращаться к Унгарту так, как того требовал этикет. В присутствии посторонних жрец не посмел бы тешить подобным образом своё самолюбие, но сейчас здесь находилась лишь леди Танжери, которую можно было не принимать в расчёт.

— Хорошо… — Его Величество пробарабанил пальцами по крышке стола, затем желчно добавил: — Но будь краток.

— С вашего позволения, я вновь вернусь к этому неудачному покушению.

Глаза Унгарта метнули молнии, в голосе вспыхнуло явственное раздражение.

— Мне казалось, эту тему мы уже обсудили.

— Дело в том, Император, что за этой стычкой наблюдал мой человек.

«Интересно, — мрачно подумал Император, — сколько в стране „твоих“ людей, Юрай, и сколько моих? И каких больше? Проклятье, как не хватает былой силы Тайной Стражи! Триумвират определённо оттянул на себя слишком много власти, да и ночные братья всё чаще пытаются напоминать о древних соглашениях. Блайт, Блайт… объявить на тебя охоту было ошибкой. Верных людей можно пересчитать по пальцам… и даже в моей очаровательной Дилане нельзя быть полностью уверенным.»

— Он заметил что-то интересное?

— В какой-то мере. Дело в том, что… — Борох замялся, что было для него совершенно не свойственно. — Я думаю, вам донесли, что госпожу посла сопровождал телохранитель?

— Да, — коротко ответил Император, давая понять, что его время ограниченно и жрецу пора бы переходить к делу.

— Это молодой орденец, некий Кайл арШан. Происходит из семьи крестьян… это всё, что о нем известно. Мастерством не блещет, хотя лицом довольно приятен и вполне может скрасить скучные вечера леди Рейвен… и её ночи.

— Допустим. И что?

— Мой человек внимательно наблюдал за схваткой и обратил внимание на пару интересных нюансов. Поначалу этот рыцарь дрался мечом, но когда его госпоже стала угрожать реальная опасность, он применил «стрелу мрака». Применил уверенно, немногие из мастеров Ордена, традиционно не жалующие заклинания школы Крови, сумели бы проделать это столь изящно. Об арШане известно немногое, но, насколько я знаю, отточенное владение боевой магией не входит в перечень его достоинств.

— Продолжай.

— Моему человеку удалось заручиться доверием одного из слуг, сопровождающих посольство. По словам этого слуги, арШан, телохранитель леди Рейвен, фактически распоряжался всей охраной. Причём делал это настолько успешно, что заслужил уважение куда более видных рыцарей, составляющих эскорт посла.

— Фаворит, — буркнул Император.

— Да, это многое бы объяснило… кроме магических талантов. После войны у Ордена уцелело не так уж много сильных боевых магов, каждый из них более или менее известен, и имени арШана в этих списках нет. Но дело не в этом… мой человек клянется, что…

Борох снова замялся, словно бы не желая сообщать Его Величеству непроверенные или, скорее, попросту вздорные сведения. Но это было лишь игрой, Унгарт понимал, что заведя этот разговор, Борох пойдёт до конца. Пауза затягивалась.

— Так что говорит ваш человек, отец мой? — в голосе Диланы было разлито столько мёда, что в нем безнадёжно увязли бы все мухи Империи.

Она ещё не знала, к чему клонит жрец, а потому вздрогнула, когда колючий взгляд Бороха коснулся её лица.

— Мой человек готов поклясться, что в фехтовальном мастерстве молодого рыцаря присутствую очень знакомые ему элементы. Этот юноша использует некоторые приёмы, весьма характерные для одного небезызвестного Императору человека. Который когда-то был верным слугой трона. Я имею в виду Ангера Блайта.

— Но ведь Блайт убит? — слова Императора прозвучали скорее, как вопрос, и адресован он был леди Танжери.

— Я лично всадила Блайту стрелу в грудь!

Дилана покраснела от возмущения. Неужели Борох задумал обвинить её во лжи? Странно и глупо, Блайта торжественно сожгли, и Святитель Верлон приложил руку к этому достойному делу. И, проклятье, Дилана не могла ошибиться — она узнала бы Блайта хоть в темноте, хоть за сотню шагов. Чего жрец хочет добиться столь смехотворным обвинением? Вызвать гнев Императора? Или он решил, что в качестве «виновного в покушении» будет выгодно отправить на казнь её, Дилану?

— Я не ошибаюсь, стрела попала в грудь человека, внешне неотличимого от бывшего имперского Консула? — вкрадчиво поинтересовался Борох, продолжая сверлить волшебницу взглядом. — Не так ли, дочь моя?

Женщина ощутила, как холодеют пальцы и испарина выступает на ровном, красивом лбу. Ответом на так поставленный вопрос она если и не обеспечивала себе приговор, то уж, по меньшей мере, расписывалась в собственной некомпетентности. Сейчас ей вдруг стало совершенно ясно, что решение проткнуть Блайта стрелой на виду у всего народа было скорее тягой к красивому эффекту, чем продуманным действием. Уловить признаки «фантома» можно было шагов с пяти, не более. Куда вернее было снова явиться к Блайту ночью — и смерть его была бы не столь легкой, и никаких сомнений не осталось бы.

И ведь подобная мысль мелькала где-то в глубине её сознания… Сама владеющая «фантомом» лучше подавляющего большинства магов Империи, Дилана понимала, что одурачить её вполне могли. Слишком уж всё легко получилось — Блайт, выйдя из орденской резиденции, внезапно остановился, словно говоря — вот он я, твоя мишень, жду, бей.

— Да… так… — выдавила она из себя.

Вволю насладившись произведённым эффектом, Борох снова придал лицу кислое выражение.

— Справедливости ради должен отметить, что моему человеку удалось подобраться к молодому арШану достаточно близко, и он клянётся, что не сумел ощутить никаких следов магии. Ни малейших — а распознать «фантом», признаться, не так уж трудно.

Дилана проглотила и это оскорбление.

— Выходит, — протянул Император с явным оттенком разочарования в голосе, — этот рыцарь не может быть Ангером Блайтом?

— Исходя из того, что нам известно, не может, — кивнул Борох.

Двусмысленность фразы не ускользнула от Его Величества.

— Что ты имеешь в виду, жрец?

— Есть некоторые способы применять магию, не оставляя следов, — Борох снова опустил глаза, словно стесняясь излагать непроверенные, недостоверные мысли. — Я имею в виду овеществлённые заклинания школы Формы. Признаюсь, Император, мы мало знаем об этом искусстве, и мне неизвестна Форма, дающая эффект, сравнимый с «фантомом». Кроме того, «фантом» — заклинание школы Крови, созданное много позже Разлома, в то время как почти вся предметная магия относится к куда более раннему периоду. И нет ни одного упоминания, что до катастрофы существовали аналоги «фантома». Но… но до меня доходили сведения, что во время экспедиции на остров Зор люди арГеммита что-то нашли. Находки, опознанные как овеществленные формулы, были, согласно договорённостям, уничтожены… вот только все ли?

Император молчал очень долго. Он понимал, что слова жреца — в немалой степени — лишь фантазии, попытки объяснить необъяснимое. Другое дело, что Борох отличался звериным чутьем и его предположения, в том числе и самые невероятные, вполне могли оказаться истинными. Если Блайт жив, если он целиком и полностью продался Ордену, то это может иметь весьма печальные последствия для Империи. Убить молодого телохранителя? Это возможно, но… но после покушения на леди Рейвен подобное убийство будет однозначно воспринято как провокация. Проклятье…

— Я принимаю решение, — сообщил он и повернулся к волшебнице. — Дилана, отныне ты будешь проявлять исключительное уважение к госпоже послу. Подругами вам не стать, но твоя задача — войти к ней в доверие настолько, насколько это вообще возможно. И не спускай глаз с арШана, ты достаточно хорошо знакома с Блайтом и сможешь увидеть то, что скроется от глаз менее искушенного человека. Если сможешь — соблазни его. Если убедишься, что это Ангер Блайт… запомни, я запрещаю убивать его. Запрещаю! Что бы ни случилось, Блайт мне нужен живым. И она тоже — насколько я понимаю, сейчас между леди Рейвен и этим телохранителем зреет связь. Это может оказаться полезным… очень полезным. Дилана, я повторю — эти двое должны оставаться в целости и сохранности, пока я не пожелаю иного. Если понадобится — ты будешь их защищать. В том числе, и ценой своей жизни. Это приказ.

Леди Танжери молча склонила голову.

Таша спустилась в обеденный зал, когда Блайт уже начал всерьез подумывать о том, чтобы приступить к ужину, не дожидаясь госпожи посла. Расположившееся на столе блюдо с молочным поросенком уверяло, что дать этой мечте гурмана остыть — не меньшее преступление, чем нарушить протокол и правила приличия.

Длинное белое платье, традиционный наряд посла, уже благополучно исчезло. Леди Рейвен вообще к белому цвету была неравнодушна — в том смысле, что на дух его не переносила, смиряясь с официальными цветами Ордена лишь тогда, когда избежать этого не было никакой возможности. На приёме у Императора она настолько выделялась, что это послужило ещё одним поводом для раздражения. Не самым главным, но достаточным… поэтому, вернувшись в отведенные посольству покои, она первым делом сбросила стелющийся по полу наряд и переоделась в более удобный костюм из отменно выделанной кроваво-красной кожи.

На поясе поблескивала шпага с рубиновым лезвием. Заметив оружие, Блайт демонстративно вздохнул.

— Да, мой дорогой… Кайл, — глаза девушки смеялись. — Узнаёте? Его Величество оказался настолько мил, что повелел вернуть мне некоторые вещи, которые Консул Тайной Стражи уже давно считал законными трофеями. Признаться, подобного жеста я не ожидала.

— Рад, что коллекция вашего отца вновь начинает пополняться, — не удержался от шпильки Ангер. — А то, насколько мне известно, одна очень деятельная особа изрядно проредила запасы стеклянных клинков в Рейвен-кэре.

Волшебница села напротив своего телохранителя и вздохнула.

— Как аппетитно выглядит… но мне совсем не хочется есть.

— Думаю, бокал хорошего вина способен изменить ваше мнение, леди.

— Разве что очень хорошего.

Левое крыло императорского замка традиционно отводилось для гостей, которые по прихоти Его Величества или по иным причинам не имели возможности поселиться в городе. Сейчас здесь в полном составе разместилось посольство Инталии, и дворцовые повара старались продемонстрировать гостям всё своё умение. Каждому во дворце было известно, что Его Величество принял послов предельно радушно, выразив уверенность в достижении полного взаимопонимания. Видя столь явное расположение Императора к гостям, прислуга сбилась с ног, стараясь угодить инталийцам. И если кто-то и бросал в сторону рыцарей и госпожи посла неприязненные взгляды, то лишь украдкой.

Правда, покои, отведённые самой госпоже послу, великолепием не потрясали, роскошь здесь была не в чести, хотя самая лучшая местная гостиница по сравнению с этими апартаментами смотрелась, пожалуй, вовсе убого.

Слуга принес вино. Таша пригубила, довольно хмыкнула.

— Вы правы, Кайл. Дворцовый погреб может и уступает знаменитой коллекции арГеммита, но ненамного. Этот божественный напиток способен разбудить аппетит и у статуи.

— Я смотрю, вы в хорошем настроении, леди?

Улыбка на губах девушки слегка увяла.

— Да, друг мой… наверное, да. И всё-таки меня беспокоит сговорчивость Его Величества. По сути, нам здесь больше нечего делать, а от заверений в бесконечном уважении ко мне и готовности к вечной дружбе с Инталией меня, признаться, уже начинает тошнить. Что бы там ни думал Метиус, но для подобного рода миссии следовало бы найти другого кандидата… или кандидатку. Я предпочитаю ясность — если враг, то без оговорок, лести и прямой лжи. Или вы сомневаетесь в том, что Инталии и Гурану не суждено бежать в одной упряжке, сколь бы значительной ни была цель?

Блайт подал плечами.

— Это политика, моя леди. Воины вроде арХорна, да будет Эмиал милостив к его душе, в любой момент готовы встретить противника лицом к лицу, но, как говорили древние, извлекаемый из ножен меч свидетельствует лишь о плохом владении языком. Тот, кто вчера был врагом, сегодня может стать союзником, завтра — другом… ну а потом, вполне вероятно, снова превратится во врага, если того потребуют обстоятельства, выгода или иные причины. Я думаю, что Вершитель арГеммит не зря выбрал вас для исполнения этой миссии.

— Да уж, — хмыкнула Таша, — Метиус ничего зря не делает.

— Я не знаю, почему Империя столь рьяно высказалась за участие в кампании. Если только не принимать в расчёт тот очевидный факт, что сейчас война невыгодна не только нам, но и Гурану.

— Гуран сильнее.

— Это так. Он сильнее Инталии, сильнее Индара — но лишь до тех пор, пока Орден и Круг не объединятся. А любая попытка конфронтации неизбежно вызовет подобный исход… при условии, замечу, что Зоран сочтёт Империю виновником обострения отношений. Думаю, именно в этом кроется причина сговорчивости Его Величества. Время сейчас гораздо ценнее мелочных амбиций, и время, как ни печально мне об этом говорить, играет в известной степени против вашего… нашего государства. Сколько, по-вашему, лет понадобится Ордену, чтобы довести численность магов и рыцарей до приемлемого уровня? Десять, двадцать? И это лишь в том случае, если отбор в Школу Ордена станет куда менее тщательным. Но и Гуран в эти годы не будет стоять на месте.

— Так чего ждёт Империя?

— Я бы сказал, что это очевидно. Круг Рыцарей Индара солидарен с Комтуром, но вечно ли это продлится? Сила… — Блайт оглянулся, затем покачал головой. — Душно здесь, леди, вы не находите? Удивительно, почему они не проветривают помещение?

Намек Таша поняла совершенно правильно. Спустя несколько мгновений, вокруг их столика воздух зашевелился, сплетаясь в тугие струи и издавая явственное шипение.

— Так лучше?

— Да… пожалуй.

Теперь подслушать разговор за столиком — а в том, что желающих донести до ушей Императора каждое произнесенное здесь слово найдётся более чем достаточно, Ангер не сомневался — было решительно невозможно. Правда, часть свечей в высоких канделябрах погасла и зал погрузился в полумрак, но это не мешало беседе. Зато неплохо скрывало движения губ.

— Так вот, проблема в том, что сила, брошенная на изменение судьбы Зорана, отнюдь не безгранична. Империя, я надеюсь, считает, что причины, побудившие Зорана поступить так, как он поступил, следуют из понимания Комтуром рыцарской чести, предназначения Индара, принципов благородства… в общем, не думаю, что кто-то подозревает о преломлении Клинка Судьбы. Поэтому, если Его Величество тянет время и делает расчёт на то, что рыцари взбунтуются и откажут Комтуру в доверии, то ждать он может очень долго. Сейчас и лучший в мире убийца не способен помешать Зорану идти выбранным путем, магия Клинка защитит его надёжней сотни опытных стражей. Другое дело, что Комтур немолод, а бессмертия новая судьба ему не подарит. И как только остановится сердце Зорана, магия перестанет контролировать умы рыцарей.

— И что случится?

— Скорее всего, начнётся новая война. Гуран сможет предложить северянам то, чего они лишились. Золото. И застоявшиеся в бездействии клинья снова пойдут в бой.

— Насколько я понимаю, вся наша миссия нацелена на то, чтобы не допустить этого.

— Верно. В принципе, мы сейчас пытаемся сделать то же самое, что сделали тогда, три года назад, у стен Высокого Замка. Найти мирное решение этого тысячелетнего противостояния. Не могу сказать, что целиком согласен с Вершителем, но, в целом, его план имеет неплохие шансы на успех.

— Всё-таки я не понимаю… — вздохнула девушка, — допустим, угроза, о которой рассказано в дневнике этого пирата, реальна. Экспедиция состоится, это очевидно, и необходимые сведения будут собраны. Что дальше? Я не верю, что взаимная ненависть исчезнет без следа, как только на горизонте появится какой-то враг.

Блайт лишь усмехнулся. Сам он считал, что прекрасно понимает цели Вершителя, хотя тот ограничился лишь намеками и общими фразами. Если с кем и откровенничал арГеммит, то с магистром Ватере, который был и оставался надёжным союзником Инталии, хотя и не упускал при этом возможности найти выгоду для Алого Пути. Даже с привлечением алых магов, Орден не выстоит в новой войне… следовательно, необходимо сделать так, чтобы воевать стало незачем… или некому.

Он многое мог бы поведать леди Рейвен — в части собственных догадок и предположений — но предпочел многозначительно промолчать. Леди права, ей куда привычнее шпага и боевая магия, чем недомолвки, закулисные игры и тонкие интриги. Своей горячностью она вполне может если и не испортить игру Вершителю (странно было бы предполагать, что Метиус не учел особенностей характера подопечной), то уж осложнить её — наверняка.

— Кто знает, леди. Может оказаться, что взаимная ненависть, так старательно лелеемая тысячу лет, похожа на дерево с гнилыми корнями. Ветер перемен как следует дунет — и ненависть рухнет. Навсегда или достаточно надолго. Между прочим, у нас гости… или, вернее, доверенное лицо хозяев. Я бы рекомендовал утихомирить ветер.

Повинуясь жесту волшебницы, «вихрь» угас. Слуги, издали наблюдавшие за беседой, тут же поспешили вновь зажечь свечи.

От высоких резных дверей к столику, за которым расположились Таша и Ангер, неторопливо шла красивая женщина в богатом платье из чёрного бархата, отделанного серебром. Роскошные чёрные волосы, спускавшиеся до талии, украшала изящная серебряная диадема, усыпанная мелкими рубинами. Длинные серьги, явно вышедшие из рук того же мастера, почти касались плеч. Рука волшебницы скользнула к эфесу шпаги, и лишь яростный взгляд Блайта заставил её медленно убрать ладонь от оружия. Рыцарь тут же встал и склонился в поклоне. Но остался нем — телохранителю не пристало начинать разговор прежде, чем на то будет воля его хозяйки.

— Позвольте приветствовать вас, леди Рейвен, — красавица исполнила реверанс, означавший, согласно правилам этикета, что она признает старшинство госпожи посла. Не по возрасту, по положению.

Прошло несколько мгновений, прежде чем Таша нашла в себе силы изобразить на лице жалкое подобие улыбки и встать навстречу незваной гостье.

— Я…

Она отчаянно искала и не находила слов. Ничто доброе не могло быть адресовано этой змее, бросить оскорбление — недостойно посла и может поставить под угрозу исполнение возложенной на неё миссии. Таша пребывала в замешательстве, мысленно посылая мольбы о помощи Эмиалу, Блайту, арГеммиту — кому угодно, лишь бы выйти из этого ужасного положения. Помощь пришла… но не оттуда, откуда её можно было ждать.

— Вы позволите присоединиться к вам, госпожа посол?

Дождавшись вымученного кивка и невнятного бормотания, которое с явным успехом могло означать и «прошу вас, леди» и «чтоб ты сдохла», гостья изящно опустилась на краешек стула, вполне в духе идеально воспитанных и до приторности жеманных инталийских красавиц.

— Таша… мы не на приёме, поэтому простите мне столь фамильярное обращение, — Дилана на мгновение замолчала, игнорируя яростные блики в глазах леди Рейвен, затем улыбнулась одной из самых чарующих своих улыбок, — но я пришла, чтобы внести кое-какую ясность в наши отношения.

— Это… необходимо?

— Это совершенно необходимо, — кивнула Дилана. — Его Величество поручил мне представлять Империю в будущей кампании, поэтому нам неизбежно придётся достаточно часто встречаться. И я бы очень хотела, чтобы… некоторое непонимание, возникавшее между нами в прошлом, не сказалось на успехе общего дела.

Она помолчала, затем сделала знак слуге — мгновение спустя перед ней появился высокий бокал из тончайшего стекла, наполненный рубиновым, под цвет камней в её украшениях, напитком. Сделав маленький глоток — а скорее, просто омочив губы — леди Танжери продолжила речь.

— Я прекрасно знаю, в чём меня готов обвинить Совет Вершителей и лично вы, Таша. И я не скрываю, что большая часть этих обвинений истинна. Но ситуация изменилась, и на данный момент мы не враги. Долгое время я рассматривала Орден как противника, а Инталию — как поле боя. Я, как, между прочим, и вы, Таша, просто выполняла полученные приказы так и там, где это представлялось наиболее правильным. Приказы… что ж, не всегда это может служить оправданием и в моём прошлом найдётся немало такого, чем не стоит гордиться и о чём не следует рассказывать детям. Признаю. Но сейчас Империя и Орден намерены протянуть друг другу руку, и я бы хотела, чтобы вы, Таша, смогли хоть в какой-то мере забыть прежние обиды…

— Думаешь, это возможно? — почти прошипела леди Рейвен, прекрасно понимает, что она с треском проигрывает эту словесную дуэль. Надо, надо взять себя в руки… ясно как день, императорская убийца пришла сюда не просто так, её послали… и будет большой ошибкой не узнать, в чём заключался полученный леди Танжери приказ.

— Не думаю, — совершенно искренне призналась Дилана. — Не думаю, но ведь можно попробовать? Мы с вами сражались друг против друга, это так. Время войны прошло… Знаете, я могла бы попытаться принести вам свои извинения, за совершённые поступки скопом или за каждый в отдельности. Но не стану. Я выполняла свой долг, а ведь вы, магистр Ордена, прекрасно знаете, что такое долг, не так ли? Иногда человек вынужден совершать нечто такое, что принесёт пользу его государству и его правителю… даже если это иссушает душу и отягощает совесть.

— Хорошо, леди Танжери… — вежливое по форме обращение звучало сейчас как прямое оскорбление, столько яда было вложено в голос Таши, — тогда сейчас самое время облегчить вашу совесть. Если она у вас есть.

— Совесть есть у каждого, — тонко усмехнулась Дилана, — но кому-то удается с ней договориться, а кому-то нет. Моя совесть понимает смысл слова «компромисс». Но я так понимаю, что сейчас вы хотите что-то спросить?

— Да, разумеется. Какой конкретно приказ вы получили от Его Величества?

— Войти к вам в доверие, конечно, — с ответом Дилана не задержалась и на мгновение, словно заранее к нему готовилась. — Приложить все усилия, чтобы в ходе предстоящей миссии с вашей, леди, головы не упал ни единый волос. Его Величество считает, что для упрочения добрых отношений между нашими государствами эта кампания чрезвычайно важна, следовательно, она обязана завершиться успешно. Кроме того, мне приказано оказывать вам знаки внимания, отвечать на любые вопросы… не касающиеся безопасности Империи. Я обязана помогать вам, защищать вас, удовлетворять ваши желания и стать вашим другом… хотя вероятность последнего вызвала у Его Величества изрядные сомнения. При этом, как вы понимаете, леди, я не должна забывать о своём долге перед Империей… Мне отказали в праве вредить вам или кому-либо из вашего окружения. Мне запретили делать то, что я умею лучше многих… или, если говорить без ложной скромности, лучше всех — вести тайную войну против Ордена. Я не могу сказать, что считаю полученные приказы наилучшими… как не могла того сказать, получая приказы в прошлом. Но я умею подчиняться.

Таша молчала, ошарашенная этим признанием и, в то же время, слегка восхищенная тем нахальством, с которым оно было произнесено. Только что Дилана выбила у своей давней противницы шпагу — что толку обвинять эту имперскую суку в двуличности, если она сама только что заявила, что получила приказ быть таковой. Что толку ждать удара в спину, если леди Танжери только что посетовала на запрет этот удар наносить.

— Я бы хотела добавить ещё кое-что, — Дилана откровенно наслаждалась произведённым впечатлением. — Понимаю, что доверять мне в ближайшем будущем вы не станете. Но видите ли, Таша, между нами есть много общего, однако имеется и определённая разница. Вы выполняли распоряжения арГеммита потому, что вам это нравилось.

— Не…

— О, я многое о вас знаю, леди. Вы родились в богатой семье, вы сделали карьеру в Ордене — не выдающуюся, но довольно заметную. Всё, что вы делали, вы делали из врожденного авантюризма, ради удовлетворения тяги к приключениям. Я — иное дело. Я следовала приказам Его Величества потому, что иного выхода у меня просто не было. Никогда. Вспомните вашего старого знакомого, Ангера Блайта, бывшего Консула Тайной Стражи…

Произнося эти слова, Дилана не смотрела в сторону телохранителя госпожи посла, задумчиво разглядывая бокал с вином в своей руке. Но самым краешком взгляда… нет, молодой парень не вздрогнул, стоит как стоял — статуя и то более подвижна.

— Он, как вы помните, служил Империи верой и правдой. Многие годы. Но он допустил ошибку, он счёл, что приказы Императора имеют меньшее значение, чем его собственные желания. И годы верности были забыты. Поэтому, повторюсь, я обязана выполнять приказы Его Величества, согласна я с ними или нет. Когда вы, леди Рейвен, поймёте это — тогда сможете научиться доверять мне. Не навсегда — лишь до тех пор, пока я не получу иных приказов. Но… но одно я могу пообещать — заметьте, лишь потому, что Император разрешил мне дать вам это обещание. Я клянусь, что если получу приказ стать вам врагом, то вы об этом узнаете до того, как я приступлю к исполнению полученных распоряжений.

Таше очень хотелось сейчас спросить эту красивую, богатую и до ужаса опасную женщину, действительно ли она «убила» Блайта. Метиус и его верный квестор в этом не сомневались, но вся их уверенность строилась, большей частью, на разного рода предположениях. Дилана была в Торнгарте, это факт неоспоримый. Но она ли сделала тот выстрел? Или же просто отдала приказ? Или её миссия была иной?

Но она промолчала. Не время и не место для подобных вопросов… а если и спросить — ответ может оказаться и правдой, и совершеннейшей ложью. По признанию Диланы, интересы Империи по-прежнему для неё на первом месте, следовательно, именно этими интересами и будет продиктован ответ.

— Это надо как следует обдумать… — пробормотала Таша, слишком поздно спохватившись, что подобная фраза является просьбой к собеседнику удалиться.

Именно так Дилана реплику и восприняла. Она изящно поднялась, отвесила госпоже послу лёгкий поклон и снова улыбнулась.

— Вы правы, Таша. Обдумайте. И постарайтесь понять.