По законам военного времени
Это случилось вскоре после освобождения Одессы от оккупантов. На 8-й станции Большого Фонтана сразу после боев разместилась береговая морская батарея. Начальник батареи капитан третьего ранга Алексей Иглов, видимо, очень хотел быть похожим на героя русско-турецкой войны прапорщика Щеглова. Он то и дело всматривался в морскую даль, словно ожидая высадки вражеского десанта, хотя война уже откатилась далеко отсюда и солдаты союзной фашистам Румынии беспорядочно отступали по своей территории.
Трофейные часы
Дисциплина у Иглова была железная: до 12 часов дня матросы драили пушки, которые, впрочем, и без того находились в образцовом состоянии. Выправка у батарейцев также была отличная. Среди матросов охраны особенно выделялся Семен Нащекин, прошедший фронт морской пехотинец. Он был несколько раз ранен и дослуживал последние месяцы на батарее Иглова, чтобы потом уволиться в запас и уехать в родную деревню на Винничине. Единственным богатством Семена были трофейные часы с боем, которые он носил на руке и всем показывал.
На батарею заходили загоревшие одесские мальчики со Среднего и Большого Фонтана. Они любили дядю Сеню, который подкармливал их хлебом и в оловянной кружке прямо на разведенном костре особым образом готовил мясо со шкварками, которые были излюбленным лакомством детворы. Да и кто мог не любить этого доброго и приветливого человека, которого не ожесточили ни фронт, ни гибель родных в Тростянце!
— Вот приеду домой, — говорил Нащекин, — и прямо возле ставка начну отстраивать родительский дом. Заведу хозяйство, а затем обязательно женюсь, ведь в доме должна быть хозяйка.
Предметом особых мечтаний Семена были козочки, которых он планировал развести дома. У живущей возле батареи старушки Марины было три, и Семен постоянно помогал ей, цедил молоко, косил сено, а также добровольно выгребал отходы из сарая. Служба подходила к концу, и Семен все чаще грустил, чуть ли не ежедневно отправляя письма своему единственному родственнику в Тростянец, где тот работал в обувной мастерской. Оставалась всего одна неделя до отъезда Нащекина из Одессы. Его уже не назначали в караул, но он по привычке вставал в 6 утра и убирал матросский кубрик. Он как-то весь подтянулся, стал очень худым и стройным. С любовью посматривая на часы, Семен ждал того момента, когда по приезде домой он подарит их своему племяннику, которому недавно исполнилось 16, мечтавшему поступить в медицинский институт. В мечтах Семен уже видел племянника местным врачом, работающим в Тростянце и пользующимся уважением у селян.
Происки крысы
На 8-й станции в 1944 году бродили разные люди. Возвратившиеся из эвакуации люди расстраивали свои незамысловатые домики, мальчишки из окрестных мест приходили в только что открывшийся дом отдыха со звучным названием «Госторговля». Здесь же тусовалась и шпана, а также профессиональные бандиты, которые не бросали своего криминального ремесла даже во время оккупации. Один из них, худосочный Саша по кличке Крыса за хитрый оскал лица как-то привязался к Нащекину, любуясь его часами. У него и возникла мысль завладеть ими. Но как ни льнул этот проходимец к Нащекину, как ни уговаривал того продать или обменять часы, ничего не помогало. Нащекин не хотел расставаться со своим богатством, более того, он стал относиться к ним еще более бережно.
В один из дней Крыса пригласил Нащекина выпить кружку пива и потолковать.
— Если будем толковать о часах, — сразу предупредил Семен, — то из этого ничего не получится. Я забираю их домой и подарю племяннику, тем более что в письмах я уже их обещал, и он ждет.
— Нет, что ты, — стал отпираться Крыса. — Я хочу поговорить о шомполах к ружьям. Я знаю, что ты делаешь их, и хочу у тебя купить.
— Но если речь идет о шомполах, — согласился Семен, — то за кружкой пива мы договоримся.
12 октября 1944 года прямо на 8-й станции Большого Фонтана, недалеко от батареи, в лесочке, который, к сожалению, ныне уже не существует, они и встретились. Семен прилег на траву, накрыл землю чистой простыней, поставил на нее пол-литра самогонки, а бандит Крыса принес соленые огурцы, помидоры и буханку черного хлеба. В те годы это была изысканная закуска, и самогон, подкрепленный подобной закуской, производил неотразимое впечатление.
Время тянулось долго. Вначале торговались за шомпола, которые Семен принес сразу в количестве шести штук, а затем разговор зашел и о часах. Крыса вынимал деньги, давал за часы 200 рублей, но Семен был непоколебим.
— Я везу эти часы своему племяннику Шурику, — говорил он. — Парень ждет эти часы, он не видел дядю четыре года. Ты даже не представляешь, как он обрадуется.
Но подвыпивший Крыса почти не слышал слов Нащекина. Его охватил азарт. Воровская, бандитская сущность брала верх над рассудком.
Семена Нащекина любили все, от матроса-новичка до командира батареи. Он прошел фронт, был дважды ранен и контужен, награжден тремя боевыми орденами и шестью медалями. Но это не остановило Крысу, психология которого полностью соответствовала кличке. Ни слова не говоря, он вынул финку и ударил Нащекина в грудь. Нож попал прямо в сердце, и Семен сразу же упал, как подкошенный. Сняв с руки Нащекина часы, Крыса удалился.
Мертвого Нащекина нашли только через два часа после отбоя. Была вызвана милиция, и судмедэксперт зафиксировал смерть от ножевого ранения в сердце. Сослуживцы узнали, что у Нащекина пропали трофейные наручные часы с боем, которыми он очень гордился. Некоторые матросы видели Нащекина и Крысу, которого знали по танцам в доме отдыха.
В деле — дядя Ешта
В течение месяца милиция сбилась с ног в поисках Крысы. Но искал его не только одесский уголовный розыск, но и так называемая «отрицаловка», возглавляемая «дядей Ештой». Этот закоренелый преступник и вор в законе еще с довоенных времен промышлял со своей шайкой как бандит-налетчик и во время оккупации. Будучи евреем по национальности, дядя Ешта избежал участи своих соплеменников. Он продолжал воровать, грабить и убивать немцев и румын, часто при этом помогая партизанам.
Ешта и его подручные — главари бандитских групп Пионер, Жокей, Гриб и другие были тоже возмущены убийством матроса, которого многие знали и даже были осведомлены, кому предназначались трофейные часы. Крыса входил в число воров-карманников самого худшего пошиба. Но тот факт, что он лишил жизни уважаемого всеми, прошедшего фронт матроса, который к тому же на днях должен был вернуться в родную Винничину, особенно возмутил их, и Ешта дал команду искать Крысу.
Вскоре убийца был найден на чердаке дома своей любовницы в Нерубайском. Он был аккуратно «запакован» и предстал перед суровыми очами Ешты.
— Где часы? — грозно спросил Ешта».
— Вот они, — ответил Крыса, дрожащей рукой вынимая их из кармана.
— Как ты посмел убить фронтовика? Ты ведь знаешь наши законы — отнять жизнь у человека может лишь Бог, а ты перешагнул его за эти жалкие часы.
Вскоре три запряженных лошадьми фаэтона повезли бандитов и связанного Крысу на 8-ю станцию Большого Фонтана. Въехав на территорию батареи, Ешта молча последовал за дневальным к Алексею Иглову. О чем они разговаривали минут двадцать, никто не знает. Однако командир батареи сразу же выстроил всех батарейцев. Напротив стояли семеро в штатском и связанный по рукам и ногам Крыса. После этого дядя Ешта на шаг приблизился к строю.
— Нас, наверное, нельзя назвать партизанами, но мы тоже убивали румын и немцев, — сказал он. — Кроме этого, мы грабили склады и брали продовольствие, но не только себе. Мы раздавали его нуждающимся землякам-одесситам. Нас обычно называют «отрицаловкой» за отрицание законов. Однако мы гордимся тем, что мы живем по людским понятиям, которым чужда подлость. Человек по кличке Крыса не просто вор. Он подлый убийца, и наш суд будет судом по законам военного времени.
Узнав, что его приговорили к смерти, Крыса страшно испугался.
— Не губи душу, Ешта, — взмолился он. — Я обещаю всю жизнь кормить семью Нащекина.
— Семью Нащекина мы прокормим сами, — заявил Ешта, передавая командиру батареи часы убитого и в придачу к этому — большую золотую луковицу-часы с золотой цепью, бриллиантовый перстень, заколку, а также три тысячи рублей.
— Все это для племянника фронтовика, — уточнил он. — Ну а теперь твоя очередь, Крыса, получать по заслугам.
С этими словами он трижды выстрелил в Крысу и, когда тот упал, добил его.
После этого помощники Ешты завернули Крысу в одеяло и погрузили в фаэтон. Через 10 минут пролетки покинули территорию батареи.
Эту историю мне рассказал член группировки дяди Ешты — бандит по кличке Гарик. Впрочем, она полностью подтверждена и отставным капитаном 2-го ранга бывшим командиром батареи Алексеем Игловым.