Глава 2.
Правильно говорят, что жизнь – зебра. Только мне, похоже, досталась зебра – гот.
В пещере моргнул свет.
«Рехнулся…! Хотя… нет».
Раз! И нет пещеры. А я стою на кругу в прямоугольной пустой комнате.
«Х… … вам всем», – трехэтажное сложноподчиненное предложение вырвалось из меня абсолютно непроизвольно. (Это то, которое стараются не употреблять в обществе).
«Что суки, взяли?», – в груди растекалась неописуемая радость. «Ушел! Всётаки ушел!».
Обессилено шагнув с круга, я сел в уголке и притих. Несмотря на бушевавшую бурю радостных чувств, внутри, внешне я остался холодным и равнодушным. А что толку бегать и подпрыгивать? Хреново это может кончиться. Многие умирали на таком расслабоне. А я был готов. К чему…? Да пес его знает.
Я перебирал варианты. Мысли быстрыми зайчиками скакали в черепе сталкиваясь, подпрыгивая и веселясь.
«Deus ex machina» – Бог из машины? Почему нет? Может я особо ценный человек? Нее, это я хватил. Ценность моя – это настоль малая… исчезающее малая величина, стремящаяся к нулю. Насчет этого я не обольщался. Так что это версия только в порядке бреда. Говна кусок – вот и вся моя ценность.
Перенесло – это факт. И я пока жив. Тоже – факт. Перенос, портал… голос в голове… фантастика какаято. Читал много раз, но вот в то, что это произойдет со мной… нее... в это не верилось никогда. Но произошло же? И как это объяснить?
«А вот чехи остались с носом», – едва в голове снова промелькнула эта мысль, как в груди опять разлилась приятность, смыв накипь дурацких вопросов.
Анализ обстановки все время прерывался радостью от спасения. Я постарался загнать её поглубже.
«Ну спасся. Ну не станцевал я прощальное танго с девушкой в капюшоне. Заметьте, с прекрасной девушкой».
Я предпочитал думать о смерти не как о старухе с косой. Умереть, когда тебя обнимет прекрасная дева гораздо приятнее, чем в объятьях старухи. Вот такой вот я эстет.
«Один. Комната двадцать квадратов. Двери ни хрена нет, окон тоже. Потолок… метра три. Стены белоголубой пластик. Мягкий на ощупь», – я поколупал стенку пальцем. «Гадать где остальные – бесполезно. Но если они остались там…», – глаза на мгновенье застлала пелена черного бешенства… «…нет. Даже думать о таком не хочу – ещё накликаю. Но если…».
– Да я убью тут всех на хер!!! – пообещал я вслух неизвестно кому.
Вдохвыдох, вдохвыдох… спокойно… перед закрытыми глазами появилась голубая вода горного озера, с отражающимися в ней перышками облаков. Я растворяюсь в этом покое. «На меня снисходит спокойствие….».
– Предварительный анализ закончен. Вам присвоен приоритет «А», – голос женский, явно неживой, хотя и похож.
«Вот сука, прервала на самом интересном месте. Но хоть определенность какаято появилась».
– Ты кто подруга? – лениво задал я вопрос, хотя внутри клокотала их целая тысяча.
– ИскИн тип «Озерта», номер восемьдесят дробь один.
– Офигенно информативно! – я нервно засмеялся. – И чего теперь?
– Вам следует перейти в медотсек.
– Чё, давление хотите померять? – я прикололся.
– Вам следует перейти в медотсек, – голос был все также ровен. – Следуйте за световым указателем.
– Мои спутники где?
– С ними все в порядке.
– Они живы? В безопасности?!
– Живы. В безопасности. Вам следует перейти в медотсек, – голос не изменился ни на йоту.
– Сучья железяка! Где мы?
– Информация будет предоставлена после прохождения процедур.
– Водными займитесь… процедурами, – насквозь фальшиво пропел я из Высоцкого. – Пошли железяка. Кровь будем сдавать?
– В этом нет необходимости. Следуйте за стрелкой.
С легким чмоканием часть стены ушла в сторону. На полу появилась стрелка. Я шагнул наружу.
Стрелка. Забавно… ни подсветка, ни… …хрен его знает, что это? Типа как голограмма. Даа, а коридорчикто неслабый. Я огляделся. Он тянулся в обе стороны… далеко. Концы терялись во тьме. Освещен был только кусок где стоял я. А размерчикто – зашибись. Два грузовика разъедутся. Влегкую.
Шагнув в помещение, куда привела меня стрелка, я огляделся и там.
«Эх, и ни хрена себе «отсек»?», – только и смог изумился я снова.
Мля, это больше походило на самолетный ангар, разбитый на отсеки. Кругом застывшая техника. В полной боевой. Об этом свидетельствовали зелененькие огоньки на них и на многих панелях. А уж техникато… вообще ни на что не была похожа. Никаких андроидов или там человекоподобных роботов. Вона, хрень какаято стоит. Жук, не жук. Паук какойто с многосуставчатыми лапами. Никелированный, как набор хирурга. И лап у него дофигища. Рядом совершенно черная хреновина опутанная проводами и трубками. Она больше всего смахивала на пальму на колесиках. Какието ванны с крышечками… «Гробы на колесах», – кольнула неприятная ассоциация.
– Просьба раздеться, – раздался голос в голове.
Порассматривать инопланетную технику не дали. Теперь я точно был уверен про инопланетян. Скинув барахло на пол, я остался в одних трусах.
– Снимать всё, – последовал приказ голоса. – Теперь пройти вперед, лечь в капсулу.
– Чё? Русский ни разу не родной?
– Пройти вперед, лечь в капсулу.
Сбоку откинулась крышка здоровенного белого гро… штуки. Едва я устроился, как получил укол… если кто думает, что в шею, здорово ошибается. Как всегда со мной сбывается самый мерзкий сценарий. Укол засадили в задницу. И кажется, игла была здоровенная и тупая. Такая же, как и её изготовитель.
«Инопланетяне, мля! А в зад колют, точно как у нас в санчасти…», – это была последняя связанная мысль.
Потом наступила тьма…
Я был велик… я плыл в великой тьме... я лежал под бетонной плитой… я задыхался… я был мал… от меня остался только маленький и беззащитный мозг… или он был безобразно велик?
Перед глазами с невообразимой скоростью лился водопад образов… я болел… я наслаждался… я умирал… меня крутило и бросало… я пытался понять бесконечность…
Жар… холод… вверх… вниз… свет… тьма… тьмаааа…
«Псс», – с тихим шелестом сработала пневматика и с мягким чмоканьем крышка бокса откинулась.
– Процедура восстановления завершена. Просьба выйти, – попросила меня железяка.
«Странные видения. «Если долго вглядываться в бездну, то есть опасность, что бездна начнёт вглядываться в вас...». Както так, – я стал выбираться.
– Ёпть, а скользкото как.
Я поглядел на себя. Весь измазан какимто говнищем. Гель какойто зеленый. И склизкий. И голове чёто холодно. Я пощупал. Мля! И волос на мне нет! Ни на голове, ни на… …в общем – нигде нет. Перед боксом лежал коврик, на который я встал и с удовольствием вытер ноги.
– По стрелке – водные процедуры, – поприветствовал меня голос.
Прошел. Душевая. Из под потолка на меня сначала пролилась какаято фигня, типа мыла. Попадая на гель – она шипела и пузырилась. Когда я размазал это по телу, сверху полилась вода.
«Сервис, ититьколотить».
Потом меня обдуло теплым ветром, почти моментально высушившим кожу. Едва я шагнул наружу, как ко мне подъехала, странная такая тележка на колесах, с четырьмя манипуляторами. На ней запаянная в какойто целлофан лежала черная форма, без знаков различия и белье.
– Обновки? – спросил я вслух, в никуда.
Ответил тот же голос вслух:
– Если вы предпочитаете свою старую одежду, она скопирована и может быть синтезирована в любой момент.
– Остальные где?
– Ваши спутники временно изолированы в гостевых каютах. Они находятся в безопасности и не испытывают неудобств.
– В чужой монастырь со своим уставом не ходят… – полувопросительнополуутвердительно произнес я.
– Вопрос не понят?
– Да это я так. Сам с собой разговариваю. А хозяева твои …где? – задал я самый животрепещущий вопрос, который мучил меня с самого начала.
– Хозяев, в ваших смысловых понятиях, – нет.
– Это как?
– Они давно мертвы. В данный момент активирована особая спаспрограмма. ПЧС.
«Понятно… что ничего не понятно».
– Что такое ПЧС?
– Программа по Чрезвычайным Ситуациям.
– И какая чрезвычайная ситуация – сложилась?
– В доступе к этой информации – отказано.
– А мы где?
– Особая Станция – «Последний Рубеж».
«Да уж – объяснили».
– Последний Рубеж – чего? – попробовал уточнить я.
– В доступе – отказано.
– Я здесь зачем?
– Была проведена экстренная эвакуация по плану "Ноль».
– А что за план?
– Спасение подходящего разумного при смертельной опасности.
– Чем подходящего?
– Информация пока недоступна.
– Значит там, мы бы погибли?
– Ты со стопроцентной вероятностью.
– А мои спутники?
– А остальные – тоже. Цель – спасти тебя.
– И чем это я заслужил такие привилегии?
– Пока в доступе к такой информации – отказано.
– Мля, вот заладила. «Отказано, отказано…». А что разрешено?
– Разрешены тренировки – до уровня «ТриА», разрешены и проведены модификации организма носителя – до уровня «ЧетыреА». разрешена информация – до уровня «ОдинБ» условно.
– Чего это за уровень «ОдинБ»?
– В перечень входит; информация об оружии, ТТХ – кораблей, способы применения шпионских программ…
– Чегочего, там проведено? – до меня только что дошла предыдущая фраза про модификации. – Какие, мать твою, модификации!?
В разговоре наступил пауза.
– Отвечай сука! Ну? Чего ты там модифицировала? А?! – слегка истерично заорал я, зачемто пощупал при этом самое дорогое.
– Это информация уровня «ОдинА». Пока – недоступна.
– Это значит – я тебе зачемто нужен? Так? – я начинал закипать.
– Да. Тренировки будут проходить по ускоренной программе спецов глубинной разведки.
– А если я сейчас разобью себе башку об стену?
– Это невозможно, – с полным равнодушием сообщил голос.
– Это почему?
– Кости скелета, в особенности черепа перестроены и значительно укреплены, для того чтобы усилить возможность переноса гораздо больших нагрузок. Кожа значительно уплотнена. Имплантированные тебе клетки кенира успешно прижились, и теперь плотность кожи является условнодопустимой для начала тренировок. После окончания первого этапа тренировок, тебе будет доступна информация уровня «ОдинА».
– Кенир это кто или что? Эта информация, надеюсь не закрыта?
– Нет. Кенир, иначе – «каменный червь». Червь с планеты МилашкаМэри. Отличается исключительно прочной шкурой. Ночной хищник. Шкуру можно пробить только с помощью лазера. Стандартное пулевое оружие бесполезно. Слеп. Высочайшие регенеративные способности. Мозг дублирован. Чрезвычайно опасен. При обнаружении рекомендовано отступить. Ориентация в пространстве…
– Стоп! На хрен мне твоя лекция?
– В двух словах – у меня что, теперь кожа пуленепробиваемая?
– Нет. Она стала значительно прочнее и может выдерживать значительные ударномеханические воздействия. Регенерация кожи – значительно повышена. Изменения являются положительными и на существование твоего организма влияния не оказывают.
«Хм, а это, пожалуй – здоровенный плюс. Отсюда вывод. Чего у меня там перестроили, я пока узнать не могу, но то, что перестроили, явно помогает выжить. Тренировки какието опять же? Какуюто гадость задумали не иначе».
– Я могу увидеть своих друзей?
– Перемещение по жилым отсекам разрешено без ограничений. По техническим помещениям условно запрещено.
– Условно это как?
– Недостаточный уровень знаний.
– Я могу идти?
– Да. Но желательно это сделать одетым. Там присутствуют некоторые люди, которые могут счесть это оскорблением.
Опа! Я только сейчас сообразил, что все ещё стою голым. Моментально облачившись в черную форму, я двинулся навестить друзей, по дороге обдумывая какие там ещё могут быть люди. Надеюсь это не те миролюбивые ваххабиты прессовавшие нас последний раз. Вот будет «весело», если «спасли» и их.
Действительность оказалась гораздо более изощренной на выдумки, нежели я мог себе представить.
Я, как и знаменитый осел, который перся за морковкой, побрел по стрелкам. Коридор был не очень длинный. Но как оказалось коридор не прямой. Он был круглый или шел по кругу. И вывел он меня бесхозного в помещение.
– Э…Это столовка? – задал я вопрос вслух, ничего умнее в голову не пришло.
– Это каюткомпания. На станциях относящимся к ВКС приняты флотские обозначения.
Голос все время отвечавший мне был невыносимо противен. Он был какойто канцелярский и вызывал почемуто ассоциации с теткой в ЖЭКе. Мне припомнились множество читаной литературы:
– Слушай железяка, а голос ты не можешь сменить?
– Могу.
– Ну так смени. Смысл действия не ясен.
– Чего тебе не ясно? Тембр раздражает.
– Изменения проведены. Такой тембр подходит?
Голосок был глубок, как Марианская впадина и сексуален… вернее жаждал секса, как тетка с рыболовной плавбазы. Помнится, был печальный опыт у ребят с «торгаша». Они рассказывали, что раз не помню уж зачем, отшвартовавшись у плавбазы по переработке рыбы. Простояв неделю, ребята при походе в туалет, долго сквозь щель выглядывали в коридор. Боялись. Смотрели, чтоб женщины не попались, и не подстерегли. Ибо было чревато. Большой коллектив женщин в море, надолго оторванный от мужчин – это очень страшно, можете мне поверить.
– Нет, – категорически заявил я. – Это ты хватила. Таким голосом только безнадежно больных из комы выводить.
– Почему?
– Столбняк замучает.
– Это слово и понятие разные. Отсутствует в моем основном словаре…
От этого голоса у меня по спине пробежали мурашки, и представилась безобразная эротическая сцена, где я присутствовал среди множества подушек и весьма скудно одетых одалисок. И только сейчас я сообразил, что первое слово я произнес порусски.
– Слушай, а на каком языке мы разговариваем?
– Расширенная база общего, была записана тебе на имплантат.
– А остальные как учат?
– Гипноиндукторы – обучение во сне. Обычно сопровождается небольшими головными болями. А что за слово ты употребил… столбняк – это болезнь.
– Столбняк – это не только болезнь. Это сленг, обозначает… неосуществленное мужское желание.
– Не очень понятно…
– Э… Пожелавший секса мужчина способен на разные чудеса.
– Приведи пример.
– Легко! – я развалился на ближайшем, оказавшемся очень мягким и удобным диванчике, стоящем у стены. – Пожелав женщину немного выпивший… мужчина, легко может пробежать стометровку даже со сломанными ногами.
– Это невозможно без применения специальных препаратов. Ответ не понятен.
– Секс и желание – двигатель прогресса, железяка!
– Спорное утверждение.
– Чтоб ты понимала в человеческой психологии! У Алекса Веббера, я както прочитал одну историю. Тебе будет полезно услышать это – для общего развития.
Однажды одна весьма симпатичная женщина, её звали Шелли Мюллер, подвезла мужа к его офису и дабы подзарядить супруга положительными эмоциями, поцеловала его на прощание, ну и в довесок, на секундочку подняла майку, показав ему свою шикарную грудь. В результате сего невинного уличного стриптиза в больнице оказались четыре человека.
Одновременно в местную больницу были доставлены сама Шелли с травмой головы, Тим с легкой контузией, Брайан с серьёзными повреждениями дёсен и некая Памела Клесик без двух пальцев на правой руке.
А хронология этого происшествия, – поучительным тоном продолжил, – примерно такова: в тот самый момент, когда фрау Мюллер обнажила грудь, это всё увидел водитель проезжающего мимо такси Тим Вегас. От увиденного, потрясённый таксист потерял управление и въехал в здание госпиталя. А там в тот момент дантист Памела Клесик осматривала пациента – Брайана Коркорана. От неожиданного и сильного толчка врачиха подпрыгнула и засадила бур поглубже в больной зуб пациента. А тот от боли резко сомкнул челюсти, откусив Клесик два пальца.
– А что случилось с фрау Мюллер? – обалденно сексуальным голосом поинтересовалась… ИскИн.
– Ей тоже досталось на её голову упал осколок от козырька над входом в госпиталь.
– Это трагическая случайность.
– Так вот чтобы такой случайности не случилось и здесь, смени голос на какуюнибудь оперную диву, что ли. Читал я, что у них классные голоса. А то, слушая тебя, в голову только и лезут разные непотребства.
– Выполняю, – голос сменился и стал нормальным женским голосом.
– Воот. Другое дело. Слушай, а зачем я здесь?
– Пока, в доступе к такой информации – отказано.
– Ну тогда в качестве кого я, здесь? – зашел я с другой стороны.
– У вас статус Капитана. «УровеньБ» – условно.
– Это как?
– В данный момент вы являетесь старшим офицером, со всеми правами и обязанностями. Условно.
– Это чего же все здесь обязаны подчиняться мне?
– Люди – да. Я – условно.
– Вот заладила «условно, условно». Чтобы надо чтобы твое условно – стало не условно?
– Пройти минимальную подготовку до уровня «ТриА», сдать тесты на профпригодность и психологическую устойчивость.
– И за что ж это мне такая куча приятностей? – скептически поинтересовался я.
Внутри сидела такая здоровенная и весьма скептически настроенная зеленая скотина, привыкшая во всем искать подвох. Ну не бывает, чтоб все хорошо. Не бывает и все! Особенно в армейских подразделениях – это я усвоил четко. Гдето ждет меня засада. Будет какаято гадость, не может не быть. Спасли, одели, обули – бесплатно. Да ещё и старшим на станции сделали. Пусть и условно.
– Согласно директиве «НольОдин».
– И что это за директива?
– Это информация уровня «ТриА». Пока – недоступна.
– А что доступно?
– Жилая зона, полигон – доступны полностью, оружейка – условно доступна. Система жизнеобеспечении, силовая и техническая часть – недоступны.
– Вот и поговорили…. А сейчасто мне чего делать?
– Отдыхать, знакомиться с вашими будущими подчиненными.
– Эх, и ни хрена себе? – только и смог выговорить я.
– Хотя модификация вашего организма прошла успешно, но возможны кратковременные сбои. Дезориентация в пространстве, кратковременная потеря сознания. Нужно несколько дней для того чтобы все имплантаты вышли плановый уровень разгона.
– Во порадовала?!
Сильно царапнуло слово – «имплантаты». Но судя по всему, зла мне тут пока никто не желает. Скорее всего, проведены улучшения организма. Как к этому относится – я пока не знал. Но все что ведет к моей безопасности – априори хорошо. Ладно, поживем – увидим. Все равно как я понял изменить ничего нельзя.
– Кстати, а где все?
– Спят.
– Сспяат?! – возмутившись, задал я вопрос в никуда и по неистребимой армейской привычке зачемто сразу заорал: – Ну так будии!!!
Мгновенно заревели ревуны, зажглись и стали моргать указывая путь, стрелки из дальнего коридора. По стенам тревожно заморгали красные лампы.
– Погаси иллюминацию – отвлекает.
Я встал, привычно загнав складки назад. «Толстоват ты стал, братец. Худеть тебе надо», – мягко укорил я сам себя.
– Да, и звук тоже можешь отключить.
В голове хмыкнуло… или мне показалось?
– Ититьколотить! – выразил я всю полноту своих чувств.
Первым выскочил здоровенный детина, одетый в какоето ветхое тряпье. Чтото вроде вязаной майки с рукавами и сильно бэушные вязаные лосины, почемуто состоящие из двух половин. Обут он был в раздолбаные сапоги. Я бы конечно посмеялся над таким прикидом. Но мало того, что парнишка был под два метра ростом, в руке у него был здоровенный меч. И чтото, по тому, как он его держал, подсказывало мне, что пользоваться им он умеет.
«В блин! тоже мне «рыцарь – печального образа». Только маньяковреконструкторов мне тут и не хватало».
Вбежав в каюткомпанию, он моментально грамотно сместился влево. Прикрыв спину стеной он молча обежал глазами помещение и начал контролировать пространство.
Следом мелко крестясь и даже вроде как подпрыгивая, влетел... монах… священник… – в общем, ктото обряженный в сильно потрепанную рясу.
Я даже головой тряхнул, отгоняя наваждение.
Монах тоже сразу отвалил в сторону. Состороив постную рожу он, сложил ладони и, возведя «очи горе» начал молится.
Поймав на секунду его острый и внимательный взгляд, случайно брошенный в мою сторону, я понял, что от молитвы он весьма и весьма далек. Может он конечно и монах, но взгляд у него уж больно профессиональный.
Следом за ним за ним ввалилась Юлька в короткой футболке со странной надписью: "Пожертвуйте денег на силикон!". Увидев вид сзади, детина в углу гулко сглотнул и сразу прилип к ней глазами. А Юлька, увидев меня, радостно завизжала и кинулась ко мне.
Обняв меня со всей мочи, она обцеловала мне все лицо. И при этом умудрялась нести невменяемую чушь:
– Я знала… я знала… ты нас спасешь…
Дав чуть выплеснуться эмоциям, я услышал в коридоре голос матерившегося Чики. Он влетел внутрь и не переставая орать комуто невидимому:
– И не хрен меня током бить, я так иду! – на последней фразе он знакомо подпрыгнул, как перед этим монах. – Ааа... Бес! И ты здесь?! Живой! И вижу даже прибарахлился? – Чика жизнерадостно улыбаясь, пошел ко мне поздороваться.
– Прибарахлился.
– А волосы где?
– Чика, ты не поверишь! Пришлось за шмотки рассчитаться! – это я, произнес трагическим театральным шепотом с огромным надрывом.
Чика жизнерадостно заржал. Ухватив меня и Юльку обеими руками, он обнял нас, радуясь.
– Я говорил тебе Юлька, что он вывернется.
– А я верила!
– А если верила, чего ж тогда ревела?
– На будущее… – совершенно нелогично ответила она.
– Это на какое будущее? – возмутился я.
– Нуу… – она задумалась. – А вообще тебе идет. Ты так выглядишь мужественнее.
– Даа – чисто женская логика. – Опа? А это кто?
Не переставая болтать со своими спутниками я, тем не менее, продолжал привычно контролировать периметр.
В зал вошел… Нет, не так. В зал – восшествовал, весьма прикольный персонаж. Он был одет в синий костюм в тонкую красную полоску, белоснежную рубашку со стоячим воротником и в начищенные чернобелые штиблеты. На его голове красовался котелок, а в руках была трость. Персонаж живо мне напомнил двадцатые годы.
Восшествовав в каюткомпанию, он приподнял котелок – здороваясь со всеми, и вежливо поклонился. Причем я могу поклясться, что видел синюю искру разряда, воткнувшуюся ему чуть ниже спины, а он даже сумел не поморщиться. Вот это выдержка!
«Это все, капитан», – прозвучал голос в моей голове. «Знакомьтесь».
– Ладно, постойте пока там, – я отправил своих спутников в сторону. – Начнем, пожалуй, познакомиться с коллективом.
Я поклонился присутствующим.
– Итак, здравствуйте господа. Давайте знакомиться. Я – Андрей Терновский, по кличке – Бес.
Монах неодобрительно уставился на меня.
– Назначен капитаном.
– Джорджет Пасс – дворецкий, сэр.
– Рыцарь – Баярд Пьер дю Террайль, – детина опустил меч и гордо выпрямившись чуть склонил голову – поклонился.
Джорджет с сильным удивлением покосился на него и поклонился ещё раз. Похоже, он его знает.
– Симеон… – поклонился следующим монах.
– Негусто.
Монах развел руками.
– А ты не случаем не Сименон Саровский будешь? – решил приколоться я. Поскольку из Симеонов пока припоминался только этот. Насколько я помню, он был святым.
– Нет. Аз жил в селе Меркушине.
– Это где?
– Верстах в пятидесяти от Верхотурья.
– Симеон Верхотурский… – …святой. Вот бл…, – я прикусил язык. – А поведай мне отче, какой ныне год?
– Семь тыщ сто пятидесятый от Сотворения мира, – не задумываясь, ответил монах. – И почему ты назвал меня святым? – монах строго уставился на меня своими темными глазами.
«Так. 7150 – 5508 = 1642. Значит – тысяча шестьсот сорок второй от Рождества Христова», – моментально пересчитал я, в привычные мне даты. «Сходится. Гдето в это время он и жил».
– Я не силен в богословии, но из всех святых… особенно Симеонов… я помню только двух. Старца – Симеона Саровского... Ты такого не знаешь?
Монах отрицательно покачал головой.
– …или тот был Серафим..? – пробормотал я себе под нос. – Нет? Ну, значит он жил после тебя. Но я точно знаю самого знаменитого до революции святого… – я сделал паузу. – Не догадался?
Монах снова отрицательно покачал головой.
– Святого… Симеона Верхотурского.
Монах слегка впал в ступор. Мне тоже, кстати, было слегка не по себе.
– Откуда ты можешь это знать? – его взгляд уперся в меня. – …Бес, – он так произнес это слово, как плюнул.
– Читал я – придурок, до ху… много, в общем… отче. И разного. А кличка – Бес, у меня не от того, о чем ты подумал. А сокращение от слова – «безбашенный».
Монах смотрел на меня пытаясь переварить мой «сленг». У него совершенно другие ассоциации на это. И к словам он относится совершенно подругому.
– Безбашенный – это… – я вполголоса перебирал варианты синонимов, – .…сумашедший, …юродивый, …безрассудный… О! От слова – отчаянный! Вот от этого такую кличку и дали. Язык у нас очень сильно изменился, отче.
– И бога вы забыли, – с вселенской тоской во взоре, констатировал Симеон. – Совсем. Беда это ваша.
«Ну надо же?! Живой святой! Во претто… и чтото мне подсказывает, что и это ещё не всё. Чувствую, хлебну я… полной ложкой. И чтото подсказывает, что это будет не варенье. Не, ну надо – святой. Скажи кому – не поверят».
– А ты рыцарь, не подскажешь, какой ныне год? – обратился я Баярду.
– Апрель, тысяча пятьсот двадцать четвертого.
– Ты, похоже, тоже знаменит.
– Я достойно сражался во многих битвах.
– В честь тебя даже вроде как один форт назвали – Баярд[1], – поразмышлял я вслух.
– И чем он знаменит?
– Игру в нем организовали.
– Игру?! – рыцарь тоже подзавис.
– У нас это дело сильно развито. Чтото вроде турнира – для черни, – словоохотливо пояснил я.
– Для черни? – рыцарь снова пытался переварить невозможное.
– Да. Смотрит это вся Франция. Ну не вся… миллионов двадцатьтридцать – так точно.
«Всё – завис», – констатировал я, поглядев на его лицо. «Культурологический шок!»
– Ну, и теперь очередь Джорджа. Какой сейчас год?
– Джорджет, с вашего позволения сэр, – неимоверно чопорно поправил он меня. – Сейчас четырнадцатое апреля одна тысяча девятьсот двенадцатого года.
– И где ты находился, перед тем как попасть сюда?
– Мы плыли на пароходе «Титаник», сэр.
«Зашибись! Вот это я попал!».
– Джорджет, а ты, похоже, слышал про нашего спутника?
– Да, сэр. Несомненно.
– Ну тогда просвети меня. А то я в истории не силен.
– Рыцарь – Баярд Пьер дю Террайль, – он ещё раз чопорно поклонился в сторону детины, – без сомнения является одним из самых знаменитых рыцарей в мировой истории.
Рыцарь в ветхом неглиже[2] горделиво выпрямился.
– Он справедливо был прозван – «рыцарь без страха и упрека». Он и его многочисленные предкирыцари, из династии Террайлей, прославились великими рыцарскими подвигами на поле брани.
– Неужели и спустя четыреста лет меня помнят? – весьма изумился Баярд.
– Несомненно, сэр. Именно вас, сэр. В наше время, вы очень знамениты, – он опять чопорно кивнул. – И являетесь синонимом слова – «рыцарь».
«А у него и мозги имеются», – прикинул я. «По крайней мере, считать умеет и выдержка у него ничего. Попал, пес его знает куда, но уже не дергается и не паникует. Даа, вот что значит происхождение и воспитание. Рыцарь – одно слово. Да ещё офигенно знаменитый, если судить по тому, что монах – это обычный святой. Не, нормально это? Уже и святой – обычным стал…» – я мысленно скривился и сплюнул.
– Ну, а это – мои невольные спутники, – я развел руками. – Представьтесь.
– Вениамин Чикин – программист. Но лучше зовите меня – Чика. Так мне привычней, – он тоже поклонился, но у него это вышло несколько карикатурно.
– Юлия Федорова – юрист, – Юлька изобразила книксен. Надо сказать, что в футболке это вышло весьма эротично.
– Чика, сообщи нашим спутникам, какой нынче год?
– Две тыщи двенадцатый. А че?
На него несколько удивленно уставились.
– Предлагаю перейти для дальнейшего более тесного общения за стол, раз уже все мы познакомились.
Мы расселись за большим столом стоящим справа в каюткомпании.
«Эй, железяка. А пожрать тут у вас есть?», – мысленно обратился я к ИскИну.
«Твой спутник – Чика, быстро разобрался с интерфейсом управления. Он интуитивнопонятный. Остальным выдавалась только готовая еда».
Боковая стена внезапно отошла, явив нам эдакий пульт управления. Стол, здоровенный экран, какаято штука вроде микроволновки. Шкаф с дверцей. Большинство присутствующих с изумлением смотрели на это.
– Чика – банкуй. Говорят, ты тут со всем уже разобрался.
– А, фигня! Голосовое и ручное управление. Проще пареной репы. Все на уровне тупых ламеров. Вон экран. На нем пальцем тычешь рыба – мясо – зелень… потом идет раздел, подраздел. Как надумаешь, ткнешь пальцем. В том шкафу появляется готовое. И выбор жратвы – офигенный. Даже посуду можно выбрать, – он направился к экрану. – Смотри…
– Разрешите, сэр я помогу ему накрыть на стол? – с поклоном обратился ко мне Пасс, вставая изза стола. – Это моя работа, сэр, – тут же пояснил он.
– Валяй… в смысле с удовольствием. Чика покажи ему, что тут к чему. Да заодно и тебе у него не грех поучиться.
– Это ещё зачем? – с подозрением спросил он.
– Ну мало ли как жизнь сложится? Сломается комп – сможешь секретаршей устроиться, – с совершенно серьезным видом объяснил я, с трудом сдерживаясь, чтоб не заржать.
Чика пару секунд переваривал мое предложение. Потом до не дошло, что прикалываюсь. Он поджал губы и озвучил свое мнение:
– Да пошел ты…
– Ладно, не обижайся. А то уж больно серьезен ты был. А по правде, тебе действительно можно у него поучиться – он профессионал. Причем высочайшего класса. Где ты ещё такое увидишь?
Чика начал ковыряться с экраном.
– Знаешь кстати, сколько сейчас стоит поучиться в школе для дворецких?
– Ну?
– Несколько десятков тысяч фунтов.
– Врешь…
– Неужели это правда, сэр? – не выдержал и Пасс.
Я его понимаю – сумма по его временам огромнейшая.
– Абсолютно серьезно. Нормальные дворецкие – вымерли…