Глава 6
Ауссенальстер, Гамбург
Суббота — воскресенье, 8–9 марта 2008 года
Это оказался двадцатифутовый глиссер «крискрафт», судя по всему — тридцатых годов. Удлиненный корпус, низкая осадка. Фонари подсветки легко отключались, и без них катер мог стать на поверхности озера практически невидимым.
Итан вытащил из сумки кусачки и перерезал цепь маленькой лодки, стоявшей ближе к берегу. Тихо работая веслами, он подплыл к глиссеру, перекусил трос, запустил двигатель и подвел судно к берегу. Мэллой и Кейт забросили внутрь снаряжение и забрались сами.
Глиссер был изготовлен из красного дерева и обшит хромированной сталью. Как только они отплыли от пристани, Кейт отключила подсветку. Итан вытащил прибор GPS и стал подсказывать жене путь вверх по реке и каналам.
Когда они добрались до дома Хуго Олендорфа, было уже почти одиннадцать часов вечера. Горел только один-единственный дежурный фонарь на пристани, а в доме было темно. Кейт остановила глиссер в тени напротив особняка.
— Похоже, тихо, — прошептала она.
Итан убрал прибор GPS в карман, встал с сиденья и открыл одну из холщовых сумок. Один «Калашников» он протянул Мэллою, второй взял сам, после чего вытащил еще и шокер.
— Как только мы преодолеем границу владений, — сказал он, забросив автомат за спину, — я возьму на себя собаку. Ти-Кей, вы держите центр двора, пока я вас не вызову. Как только мы вскроем заднюю дверь, нужно будет ворваться в дом с шумом.
— Вдвоем вы произведете отвлекающий маневр, — пояснила Кейт и взяла второй шокер. — А я тем временем начну захват.
Итан достал кувалду и несколько разных кусачек.
— С этого момента, — сказал он, — никаких имен.
Кейт завела мотор и повернула штурвал круто влево. Глиссер описал плавную дугу в сто восемьдесят градусов и подошел к левому борту «бейлайнера», стоящего на приколе у пристани Олендорфа.
В тот момент, когда глиссер ударился о борт яхты, у ворот сработала сигнализация.
— Вперед! — скомандовала Кейт.
Мэллой проворно выскочил из катера и перебрался на яхту Олендорфа. Кейт последовала за ним. Итан перебросил ей кувалду и набор кусачек и принялся связывать глиссер и яхту канатами на корме и носу.
Он завязывал второй узел, когда в доме зажегся свет и взвыла сигнализация. Десять секунд. На миг Мэллою стало страшно. Они все еще находились на канале, метрах в сорока от дома жертвы, от которого их отделяла кованая ограда. Защитная система сработала. Олендорф, вне всякого сомнения, собрался что-то предпринять. Но, несмотря ни на что, Итан спокойно заканчивал свою работу, а Кейт терпеливо ждала.
Наконец Итан перебрался с глиссера на яхту, взял кувалду и спрыгнул на причал. Мэллой прыгать не стал — пожалел коленные суставы — и спустился по трапу. Кейт оставила набор кусачек рядом с якорным канатом «бейлайнера». Ее муж подошел к воротам и замахнулся кувалдой.
Замок сломался с первого же удара, и все трое побежали к дому.
Из темноты бесшумно выскочила немецкая овчарка Олендорфа. Это был вышколенный охранный пес, а не домашняя зверушка. Итан выстрелил в собаку дротиком со снотворным с десяти метров и тут же выхватил боевой нож. Раненый пес пошатнулся, но продолжил бежать, оскалив клыки. Итан, защищаясь, выставил перед собой левую руку. Когда зверь бросился на него, он обхватил его морду согнутой в локте правой рукой, как тисками. Собака взвизгнула и рухнула наземь, словно уличный хулиган, получивший сокрушительный удар в живот. Овчарка дернулась в попытке подняться, но вскоре словно бы утратила всякий интерес к происходящему и сонно растянулась на траве.
Итан поспешил к особняку, остановился недалеко от стены, обернулся и посмотрел на жену. Она побежала за ним трусцой, будто прыгунья в высоту — к планке. Правой ступней она уперлась в согнутую в бедре ногу Итана, левой — в его плечо, оттолкнулась и легко подпрыгнула к окнам второго этажа. Кейт уже двигалась по крыше, и Итан позвал Мэллоя.
Он оказался у дома в тот самый момент, когда Итан взломал дверь.
Хуго Олендорф и его жена лежали в постели и читали, когда услышали сирену и увидели проблески сигнальных фонарей. Жена Олендорфа негромко выругалась и спросила, что происходит.
— Оставайся здесь, — сказал ей муж. — Пойду посмотрю.
Он вложил в книгу закладку, положил ее на прикроватную тумбочку и сел. Из верхнего ящика он вытащил заряженную «Беретту-92FS» с корпусом из нержавеющей стали. Дослав патрон в магазин, Олендорф сунул ноги в шлепанцы и встал.
— Не стоит ли вызвать полицию? — спросила его жена.
— Они уже едут, — ответил бывший прокурор.
Роман Олендорфа с огнестрельным оружием продолжался всю жизнь. Раз или два в месяц он выступал на соревнованиях. Конечно, в свои пятьдесят три года за высшие баллы он бороться уже не мог, но все же считал себя неплохим стрелком. Действительно, предыдущим вечером он посетил свой любимый клуб и стал шестым среди тридцати шести соревновавшихся. Учитывая уровень соперников, результат совсем не плохой, но для Олендорфа не лучший.
Тем не менее держать пистолет ему было как-то неловко. От испуга к горлу подкатил комок. «Ребятишки балуются», — уговаривал он себя и пытался представить компанию подростков, которые, проезжая мимо, что-то швырнули во двор через ворота. Но, увы, чутье подсказывало ему, что это не так.
О таких моментах он, бывало, говорил с полицейскими. Они утверждали, что самое первое чувство, которое возникает в подобных случаях, — животный страх. За ним следует нежелание верить. «Пока, — подумал Олендорф, — все по программе». Он приоткрыл дверь спальни и увидел, что в холле стоит его семнадцатилетняя дочь и вид у нее обескураженный.
— Иди к себе, Мишель, — распорядился Олендорф.
Дочь уставилась на пистолет в его руке.
— Ступай в свою комнату!
Девушка часто заморгала.
— Что происходит?
— Похоже, детишки развлекаются. Пойду проверю.
— Я слышала звон стекла, — сообщила Мишель.
Олендорф не стал спрашивать, из какой части дома шел этот шум. Он повторил еще раз:
— Иди к себе!
Как только дверь за дочерью закрылась, бывший прокурор двинулся вперед по полутемному коридору. Зазвонил телефон. Охранное агентство. Если он сразу не ответит, они вызовут полицию. «Вот и пусть вызывают», — решил мужчина. Руки у него взмокли от страха, сердце сжалось. Разбитое стекло. Это означало, что злоумышленники проникли на территорию его владений. Олендорф почувствовал медный привкус адреналина. Полутемный дом — его крепость, его личное убежище — превратился в жуткое, пугающее место. Олендорфу так хотелось, чтобы здесь поскорее оказалась полиция. Больше всего на свете он желал, чтобы рядом с ним возник спокойный профессионал и сказал, что все хорошо. Но еще десять — пятнадцать минут ему предстояло быть предоставленным самому себе.
Он снова попытался убедить себя в том, что бояться нечего, и прошептал:
— Ребятишки.
Правда, в его воображении на этот раз «ребятишки» стали постарше, крупнее и гораздо опаснее. Олендорф вспомнил, что ему рассказывали друзья, работавшие в полиции. После первого приступа страха, после желания отрицать худшее приходили мысли о том, что будет, если ты пристрелишь безоружного. Или ты начинал гадать: вдруг твои мышцы окоченеют и не станут тебя слушаться. Друзья говорили Хуго, что порой испуганный человек с трудом делает шаг, с еще большим трудом поднимает руку с пистолетом.
Бывший прокурор никогда не испытывал подобного страха и не имел понятия, способен ли его преодолеть. Он остановился в нескольких шагах от двери, ведущей в спальню дочери, и вдруг обнаружил, что не в состоянии дойти до лестницы. Сердце защемило, он весь покрылся испариной. Внезапно Олендорф услышал, как с треском сломалась задняя дверь, и произошло нечто странное. Он ощутил следующую по списку эмоцию: гнев. Да-да, ему так и говорили: порой человека парализует, но иногда он, наоборот, лишается страха и идет вперед только потому, что ему не нравится мысль о том, что кто-то чужой забрался в его дом!
Олендорф встал на одно колено на лестничной площадке, вовсе не помня того, как спустился по ступеням. Он прислонился к стене и посмотрел вниз в щель между двумя балясинами. Бывший прокурор услышал, как в столовой зазвенел бьющийся хрусталь, как с грохотом проскользил по полу отброшенный стул. Он ждал, когда злоумышленники явятся за ним, и думал о практике стрельбы по мишеням. И тут новый страх пронзил его прочную эмоциональную броню, и, надо сказать, учитывая все обстоятельства, это было очень странное чувство. «Мне, — подумал Олендорф, — наверное, придется в кого-то стрелять». Забавно — как на эту мысль отреагировало его тело. Это оказалось совсем не похоже на организацию чьего-то убийства. Когда он занимался таким, он испытывал эротически заряженное чувство собственного могущества. Сказать слово, переправить деньги на счет — и у кого-то отнята жизнь. Порой — у очень важного человека! Но сейчас — другое дело, все должно произойти у него на глазах. Вот-вот он мог потянуть спусковой крючок и увидеть пролитую кровь. А потом придется объясняться с властями и смотреть, как с полицейскими говорят жена и дочь! Никакой анонимности. Что бы ни случилось в ближайшие секунды, ему придется за это ответить.
Снизу снова донесся шум. Судя по звукам — двое по меньшей мере. Один из них показался. С головы до ног в черном, в маске, с «Калашниковым». Увидев оружие, Олендорф растерялся. Из «Калашникова» можно палить со скоростью десять выстрелов в секунду. «Если второй налетчик вооружен таким же автоматом, они сразу поймут, где я нахожусь, стоит мне только один раз выстрелить из моей „беретты“. Десять пуль в секунду на протяжении четырех секунд — этого хватит, чтобы прострелить стену и меня вместе с ней». Оставался единственный шанс — дождаться, пока оба бандита покажутся в поле зрения. Олендорф ждал и надеялся, что ему удастся попасть в обоих, не дав им опомниться. Но вдруг он почувствовал укол в спину. Бывший прокурор попытался обернуться, чтобы понять, что случилось, но у него сразу же закружилась голова. Олендорф завел руку за спину, чтобы прихлопнуть то, что его укусило, но не удержался на ногах и покатился по лестнице.
О первую ступеньку он ударился, пребывая в полусне. О вторую — окончательно лишившись сознания.
Итан увидел, как Олендорф катится вниз по лестнице, и быстро побежал вверх, чтобы перехватить его. Проверив у жертвы пульс, Итан поднял мужчину и взвалил себе на плечи.
— Вперед, герой, — прошептала Кейт, догнав его.
Мэллой вышел тем же путем, каким они проникли в дом. По команде Кейт он остановился посередине двора, чтобы прикрыть их отход. Никто не бросился за ними вслед. Больше ни в одной комнате в доме свет не зажегся. Кейт, добежав до пристани, крикнула в микрофон:
— На борт! Живо!
Мэллой на спринтерской скорости помчался к причалу. Кейт прикрыла его отступление, но в этом не было необходимости: да, свет в доме еще горел, сигнализация все еще звенела, но никто не подумал броситься в погоню за убегающими. Кейт перерезала кусачками якорный трос «бейлайнера» и запрыгнула на палубу. Итан ждал у левого борта яхты, держа на плечах Олендорфа.
— Помогите мне, — проговорил он.
Кейт спрыгнула внутрь глиссера. Мэллой — следом за ней. Они вместе с Кейт уложили Олендорфа на дно катера. Кейт села за штурвал.
— Все в порядке? — спросила она.
— В норме, — ответил ее супруг через наушники с борта «бейлайнера».
Взревели два мотора яхты, и она, сверкая огнями, отплыла от причала, унося с собой глиссер.
Как только они вышли из канала в озеро, Итан положил штурвал «бейлайнера» курсом на юго-восток. В результате через некоторое время яхта должна была врезаться носом в берег. После этого Итан спрыгнул в глиссер и перерезал канаты, которыми катер принайтовили к яхте Олендорфа. Глиссер качнулся влево на волне, оставленной «бейлайнером», но тут же повернул вправо и пересек пенный след, словно темная тень на воде. Через семь минут после того, как сработала сигнализация, Мэллой, Итан и Кейт услышали первые сирены полицейских машин, мчащихся на север по шоссе. Примерно минуту спустя они увидели катер, пересекающий Ауссенальстер вдогонку за «бейлайнером». Еще через три минуты полицейские настигли яхту, а глиссер тем временем тихо подошел к пристани «Альте Рабенштрассе». Кейт и Итан вытащили Олендорфа на причал, после чего Итан отнес пленника к автостоянке. Мэллой пробежал вперед, сел в машину и завел мотор.
Через тринадцать минут после того, как в доме Олендорфа сработала сигнализация, они выехали на шоссе.
Район Санкт-Паули, Гамбург.
Суббота — воскресенье, 8–9 марта 2008 года
Они свернули на тихую улочку и увидели мчащуюся навстречу патрульную машину. Несмотря на бешеную скорость, полицейские не включили ни сирену, ни проблесковый маячок. Мэллой принял вправо, к тротуару. Но когда стало ясно, что патрульные ими не интересуются, он вернулся ближе к середине улицы и посмотрел в зеркало заднего вида.
— Они перекрывают дороги, — сказал Итан.
Подъехав к светофору, все увидели, как на пересечении притормозила еще одна полицейская машина и тут же на большой скорости поехала дальше. И эта тоже без мигалки и сирены. Мэллой выехал на одну из главных трасс, где машин было по-субботнему много. Ближе к Репербану образовались пробки, и Мэллой предпочел свернуть в переулок. После лавирования по лабиринту узких улиц он наконец въехал во двор, на стоянку за баром Дейла Перри.
Кейт схватила обе холщовые сумки, Итан поднял с заднего сиденья Олендорфа и уложил себе на плечи. Мэллой провел их черным ходом в подвал.
Итан усадил Олендорфа на деревянный стул с прямой спинкой, стоящий посередине комнаты, и привязал к нему руки и ноги пленника. Кейт обнаружила в кухне кофеварку и приготовила кофе, а Мэллой включил мобильный телефон и увидел сообщение от Дейла Перри.
— Взяли юриста? — спросил агент, когда Мэллой позвонил ему.
— Только что вернулись. А ты что-нибудь нашел?
— Думаю, да, — ответил Дейл. — Вы где?
— У тебя, внизу.
— Через пару минут буду у задней двери.
Мэллой сказал Кейт и Итану, что у него встреча, и вышел. Прошло почти пять минут, прежде чем к стоянке подъехал «лендровер». Дейл припарковался позади «тойоты», но выходить из машины не стал.
— Мой осведомитель вернулся вечером, — сообщил Дейл Мэллою. — Последние четыре с лишним часа я отслеживаю мобильники.
— Нашел Елену Чернову?
— На самом деле по тому номеру, который дал мне ты, я ничего не нашел, но когда просмотрел звонки с других телефонов в этом микрорайоне, то обнаружил кое-что интересное. Оказывается, за два дня до полицейского рейда в отель «Ройял меридиен» был звонок на сотовый внутри гостиницы. До рейда этот мобильник несколько раз вносили в гостиницу и выносили из нее, а вот после он обосновался в квартирке в Альтштадте, — Дейл протянул Мэллою клочок бумаги. — Вот адрес.
— И что мы знаем про этот телефон? — спросил Мэллой, убрав листок в карман.
— Вот тут начинаются хорошие новости, Ти-Кей. На этот номер поступает один звонок в день — обычно в одно и то же время и всегда с городских таксофонов, но всякий раз с разных. Сотовый постоянно остается в квартире, то есть его владелец из дома не выходит.
— Думаешь, Чернова с Фарреллом засели в норке, а кто-то выполняет их поручения, пока они не выправили себе новые паспорта?
— Похоже на то.
— Что у тебя по счету этого мобильника?
— Активирован локально в то время, когда Фаррелл еще был в Барселоне. Зарегистрирован на Г. Лангера, поддерживается цюрихским банком. Джейн поручила кому-то разобраться с псевдонимом и банком на тот случай, если мы сегодня не возьмем Чернову.
— Квартиру проверил?
— Только проехал мимо дома. Шестиэтажное здание. Судя по всему, по две квартиры на этаже. Вход в дом с южной стороны. В противном случае — только через окна или балкон.
— А мы можем вычислить, в какой она квартире?
— Без программы, отслеживающей местоположение мобильников, — нет. У меня точность в пределах тридцати метров, а по вертикали совсем приблизительно получается. Телефон может находиться и на первом, и на шестом этаже, а я разницы не увижу. Но я покручусь возле этого дома и прихвачу термосканер. Так что пойдем не вслепую.
— Ты понадобишься мне. Будешь руководить людьми, выставленными по периметру дома, чтобы за нами туда никто не прорвался. Ты как?
— Сделаю все, что возможно, — ответил Дейл.
— Агенты ФБР вызвались помочь. Будут следить за окрестностями. Так что, по идее, никаких сюрпризов быть не должно. Сколько времени тебе нужно, чтобы хорошенько осмотреться?
— Почему бы не встретиться на месте через тридцать минут? — предложил Дейл.
— Годится. Я тебе позвоню, как только мы тронемся отсюда.
Мэллой позвонил администратору гостиницы «Ройял меридиен» и попросил соединить с номером Джима Рэндела. Когда тот взял трубку, Мэллой сказал:
— Вам пора выезжать.
Дэвид Карлайл спал, когда зазвонил сотовый.
— Да? — пробормотал он, сев на кровати и пытаясь проснуться.
— Кто-то только что похитил Хуго Олендорфа.
Мужчина запрокинул голову и выругался.
— Когда?
— Незадолго до полуночи.
— Мэллой?
— Полицейские пока выясняют. Подробностей у меня нет. Знаю только, что Олендорф исчез, а куда — неизвестно. А Мэллой только что звонил Рэнделу. Что говорил, не знаю, но Рэндел тут же связался с Саттером и сказал, что пора трогаться.
Карлайл улыбнулся.
— Значит, ждем гостей?
— Буду знать точнее — сообщу.
Мэллой дал знак Кейт и Итану пройти в спальню. Закрыв дверь, он сказал им:
— Возможно, мы обнаружили Чернову и Джека Фаррелла.
Он вытащил из кармана листок с адресом. Итан с помощью навигатора проложил курс.
— Альтштадт, — сообщил он и показал Кейт и Мэллою электронную карту.
Все трое некоторое время разглядывали схему улиц. В зависимости от интенсивности уличного движения, которая в данный момент еще довольно высока, но вскоре должна пойти на убыль, до указанного дома можно добраться меньше чем за десять минут.
— А что мы будем делать с Хуго? — спросила Кейт.
— У нас есть минут пятнадцать — двадцать. Давайте попробуем выяснить, много ли народа здесь работает на Чернову.
— Мало времени, — покачал головой Итан.
— Нам ведь не нужно, чтобы он выложил абсолютно все. Только основное. Теперь слушай, Итан. Если мне будет нужно привлечь его внимание, слегка хлопай его по затылку ладонью или по лбу тыльной стороной руки. Не больно. Надо просто добиться, чтобы он сосредоточился на ситуации. Пусть у него возникнет впечатление, что ты хотел бы ему врезать как следует, но я не разрешаю, — Мэллой указал на Кейт. — Ты у нас темная лошадка. Когда тебе что-то не будет нравиться, начинай ходить по комнате. Проявляй нетерпение. Делай вид, что тебе не терпится ударить Олендорфа, потому что ты знаешь, как выколачивать из людей сведения.
Кейт кивнула.
— Покажись. Потом зайди ему за спину. Оставайся в этой одежде, маску не снимай. Ему необязательно знать, что ты женщина, поэтому не разговаривай без необходимости. Пусть гадает, кто ты, пытается понять, какова твоя роль во всем этом. Когда я тебе велю что-то сделать, не теряйся. Все должно выглядеть так, будто ты сама только того и хотела, о чем я тебя попросил.
Они вышли из спальни. Мэллой сел на стул с жесткой спинкой — точно такой же, как тот, к которому был привязан Олендорф. Почти касаясь коленями коленей Олендорфа, он вытер его лицо полотенцем, смоченным в холодной воде.
— Что вам нужно? — спросил Олендорф по-немецки.
Его кожу покрывал сильный загар. Темные волосы на макушке поредели, на висках поблескивала седина. Для человека, которому немного за пятьдесят, он был в очень хорошей форме. Мэллой не сомневался: в другой обстановке бывший прокурор выглядел бы умным, обаятельным мужчиной. Но в пижаме, в шлепанцах, с выпученными глазами и растрепанными волосами он походил на достойного кандидата для психиатрической лечебницы.
— Кофе хотите? — осведомился Мэллой, употребив берлинский диалект, сдобренный элементами русской интонации. Ему хотелось хорошенько припугнуть Олендорфа.
— Я хочу знать, что происходит!
— Говорите тише, — спокойно посоветовал Мэллой, хотя уровень шума его нисколько не волновал.
Пленник громко выругался. Мэллой бросил взгляд на Итана. Тот шлепнул Олендорфа по затылку и сжал пальцы в кулак, всем своим видом показав, что способен и на менее нежное обращение. Мэллой отрицательно махнул рукой. Бывший прокурор дерзко взглянул на Итана, лицо которого скрывала маска, но промолчал. Его поведение говорило о многом. Он не привык, чтобы ему приказывали, его не так просто было запугать. Всю свою профессиональную жизнь он провел в уголовных судах, общаясь с людьми типа Ксено и Елены Черновой, и, видимо, полагал, что с преступниками разговаривать умеет. Сейчас он явно решил, что первое правило — не выказывать страха.
— Кофе хотите? — снова спросил его Мэллой.
Олендорф на миг задумался и ответил:
— Да.
Мэллой кивнул Итану. Тот пошел в кухню за кофе. В ожидании Олендорф обвел комнату взглядом. Горела только одна лампа, и большая часть помещения скрывалась в полумраке, но достаточно легко было понять, что это не чей-то обычный дом. Уж очень все просто — никаких лишних деталей. В одном углу — узкий диван и кресло, между ними журнальный столик. В другом — письменный стол, на нем компьютер. Рядом стеллаж с книгами и журналами на разных языках.
— Я хочу, чтобы вы уяснили, — сказал Мэллой. — Мы здесь не для того, чтобы пытать вас. Но нам нужна информация, и ради нее мы сделаем все необходимое.
Глаза пленника удивленно сверкнули, но он не спросил, каких сведений от него хотят. Удержался он и от того, чтобы с ходу объявить, что ничего не знает. На время опыт судебного юриста дал ему кое-какую уверенность. Вернулся Итан с чашкой кофе и поднес ее Олендорфу. Тот сделал глоток.
— Еще? — спросил Мэллой.
Бывший прокурор кивнул и отпил еще немного. Итан отошел и поставил чашку на столик. Олендорф посмотрел на Кейт. Впервые в его глазах промелькнуло любопытство.
— Мы хотим узнать о Елене Черновой, — сказал Мэллой.
На краткий миг взгляд пленника стал особенно острым.
— О чем вы? — спросил он.
— Не валяйте дурака, — посоветовал ему Мэллой. — Никто не хочет делать вам больно. Наша цель — Чернова, а не вы.
— Кто вас послал?
— Старый друг одной из жертв Черновой.
Разыгрываемая Мэллоем версия русской мафии возымела действие. Тембр голоса Олендорфа изменился, речь стала более быстрой.
— Я не знаю ее! Понятия не имею, о ком вы говорите!
— Дай ему еще кофе, — распорядился Мэллой.
Пленник ждал приближения Итана с таким видом, словно боялся, что его ошпарят. Когда тот протянул ему чашку, бывший прокурор спросил:
— Что в этом кофе? Почему вы заставляете меня это пить?
Мэллой знаком приказал Итану поставить чашку.
— Нам нужно говорить в другом ключе, герр Олендорф. У меня очень мало времени. Потом… — он выразительно глянул на Кейт, — мы испробуем другой метод. А теперь скажите мне, что вам известно о Елене Черновой.
— Я знаю только одно: вы обратились не по адресу!
— Расскажите мне о Джеке Фаррелле.
— Об американце?
Похоже, упоминание о Фаррелле смутило Олендорфа.
— Помогите мне, — сказал Мэллой. — Я знаю, что имя это вам известно. Мне нужно лишь выяснить, как он нанял Елену Чернову. Полагаю, с этим проблем быть не должно? Не самый трудный вопрос?
— Откуда мне что-то знать об этом человеке?
— Послушайте… никому не хочется читать о том, как пытали и убили известного гамбургского юриста. Это всем очень осложнит жизнь.
— Я не знаю ни Фаррелла, ни эту женщину, про которую вы говорите. Как ее зовут?
Мэллой не стал отвечать. Бывший прокурор со всей искренностью добавил:
— Уверяю вас: вы меня с кем-то путаете.
Кейт, все это время стоявшая у стены рядом с входом в кухню, скрестив руки на груди, вдруг начала ходить по комнате. Олендорф перевел взгляд на нее. Она пугала его тем, что была в маске, с капюшоном. При этом она не произносила ни слова.
— Не получается, — объявил Итан на таком хорошем немецком, что его никак нельзя было принять за американца. — Он нам лжет!
Мэллой поднял правую руку, как бы прося Итана потерпеть.
— Дадим ему еще один шанс.
Кейт снова скрестила руки на груди.
— Я не знаю, чего вы от меня хотите! — вскричал Олендорф. — Повторяю: вы что-то перепутали!
— Расскажите мне, как часто вы встречались с Ксено.
Пленник не на шутку удивился. Несколько секунд он молчал. Похоже, упоминание об этом человеке заставило его задуматься. Наконец он негромко произнес:
— Я не знаю никого по имени Ксено.
— Я спросил, как часто вы с ним встречались.
Олендорф быстро посмотрел на Кейт. Он пытался понять, какова ее роль. Кто тут был главный — она или Мэллой?
— Мы знаем о встречах в Штадтпарке, — сообщил Мэллой.
Эта новость потрясла пленника. Он побледнел.
— Понятия не имею, о чем вы говорите!
— Нам известно, что вы несколько лет являетесь соратником Джека Фаррелла.
— Я не знаком с Фарреллом!
— Вы в одном совете директоров!
— Нет. Я его не знаю.
— Расскажите мне о Елене Черновой.
— Я не знаю ее!
Мэллой встал с показной решимостью и посмотрел на Кейт.
— Хорошо, — согласился он. — Давай. Отрежь ему нос.
Это было произнесено тихо и спокойно — так сказал бы человек, который старался как мог.
— Подождите!
Мэллой поднял руку, словно бы для того, чтобы остановить женщину.
— Как это делается? Как мне связаться с Черновой, если я хочу нанять ее?
Бывший прокурор ответил не сразу. Он тянул время, подсчитывая свои шансы.
— Она не узнает, что вы нам сказали. Поверьте мне. Если вы нам поможете, она исчезнет с лица земли. А вы снова станете свободным человеком.
Этому Олендорф не поверил.
Кейт зашла пленнику за спину и по пути вытащила из ножен боевой нож, утрируя все звуки, чтобы посильнее припугнуть Олендорфа. Как только она исчезла из его поля зрения, Мэллой поднял руку, как бы пытаясь остановить женщину.
— Дай ему еще один шанс. Он хочет что-то рассказать нам.
Олендорф попытался обернуться, но не получилось — связан он был крепко. Пленник с трудом дышал. Куда исчезла его самоуверенность?
— Как мне связаться с ней? — спросил Мэллой.
Кейт поднесла нож с алмазной заточкой к носу Олендорфа и прижала к коже. Тут же появилась кровь, стекла по лезвию, закапала на подбородок.
— Она сама со мной связывается!
— Лжете. Вы договариваетесь о работе для нее!
Олендорф приподнял подбородок, стараясь отодвинуться от ножа.
— Нет! Она говорит мне, чтобы я организовал встречу, и я этим занимаюсь.
Он скосил глаза, пытаясь увидеть, как человек с ножом отреагирует на эти сведения.
— Как она вас находит?
— Через гамбургскую «Цайтунг». Раздел личных объявлений. Если она хочет связаться со мной, то сообщает номер телефона, по которому мне следует позвонить. Номера меняются, но их всегда можно найти в колонке «мужчина ищет женщину». Она публикует три похожих объявления и обязательно использует ключевые слова: «полная, энергичная, ласковая». Последние две цифры номера переставлены между собой во избежание нежелательных звонков.
Мэллой встал и посмотрел на часы. Времени оставалось совсем мало.
— Значит, вы звоните по этому номеру, и что происходит потом? — спросил он.
— Она говорит, что ей нужно.
— Отрежь ему нос!
— Это правда!
Мэллой поднял руку, тем самым дав Кейт знак подождать. Пленник дышал часто и неглубоко. Он вытаращил глаза и стал мотать головой. Перед его лицом застыл нож Кейт. Она встала вплотную к Олендорфу, и он никуда не мог от нее деться.
— Последний шанс, — предупредил Мэллой. — Если хотите, чтобы ваша дочь увидела вас после того, как мы отрежем вам нос, только солгите мне еще раз.
— Я не лгу!
— Джек Фаррелл попросил вас связаться с Черновой?
— Нет! Я понятия не имею, чем он занимается!
— Значит, вы с ним все-таки знакомы.
— Я с ним несколько раз встречался. Но не сказал бы, что я его знаю.
— Когда в последний раз Черновой были нужны ваши услуги?
— В конце прошлого года. Не помню точно… Конец декабря. Кажется, так.
— Расскажите.
— Мне нужно попить. Воды!
Бывший прокурор часто моргал, лихорадочно соображая.
— У вас есть знакомый пластический хирург?
Олендорф зажмурился. Мэллой дал знак Кейт отступить назад, сам зашел за спину Олендорфа, с силой ударил ладонью по затылку, прижал его голову к своей груди и приставил нож к кончику носа.
— Я сделаю это сам, если вы ничего не скажете!
— Она задумала серию убийств. Ей нужны были серьезные помощники! Я связался с некоторыми подходящими кандидатурами.
— Серию? И кого она наметила в жертвы?
— Она не сказала. Я только договариваюсь с людьми, которые ей требуются для конкретного дела. В остальном я не участвую.
Мэллой отпустил голову Олендорфа, обошел его и встал напротив.
— Я вам не верю.
— Что я могу сделать? Это правда!
— Вам известен псевдоним Лангер?
Этот вопрос явно застал врасплох бывшего прокурора. Немного помедлив, он ответил:
— Иногда она пересылает мне деньги от этого имени.
— То есть вы ей не платите? Она платит вам?
— Я оказываю ей помощь. Она платит мне за это!
— Каким банком она пользуется?
— «Сарди и Турго». В Цюрихе.
— Какие у Ксено были отношения с Черновой?
— Он работал на меня. Поставлял ей людей при необходимости, держал для нее несколько конспиративных квартир, снабжал снаряжением, оружием, телефонами.
— Они были любовниками?
Олендорф расхохотался.
— Для нее это слишком низкий уровень! Она вращается в других кругах!
— А в ваших, Хуго?
Олендорф не ответил. Мэллой прижал кончик ножа к внутренней стороне его бедра, близко к паху.
— Иногда! Очень редко!
Мэллой легонько шлепнул его по щеке, чтобы он не отвлекался.
— Сколько человек понадобилось Черновой в декабре?
— Не знаю. Зависит от работы…
— Сколько человек ей понадобилось для работы в декабре, Хуго?
— Восемь. Девять! Восемь в городе. Плюс… еще один.
— Один?
— Один специалист, а остальные… уровня уличных бандитов.
Мэллой зашел за спину бывшего прокурора и отдал Кейт нож.
— Вы организуете ей новые паспорта?
Вопрос удивил Олендорфа.
— Нет. Это… Этим я не занимаюсь.
— Кто занимается?
— Не знаю.
Мэллой снова встал напротив пленника.
— Лжете!
— У нее есть контакты в Испании. Я не имею отношения к удостоверениям и паспортам! Я занимаюсь… Я связываюсь с людьми, которые добывают все, что ей нужно.
— Сколько вам заплатили за убийства в декабре?
— Мне не заплатили.
— Почему же?
— Контракт… открытый. Послушайте, я сделал все, что вы хотели. Вы обещали, что отпустите меня, если я скажу вам то, что мне известно о Черновой.
— Это не все! Вы что-то скрываете от меня, Хуго! Лжи куда больше, чем правды!
— Нет! Я вам все рассказал!
Мэллой вышел из комнаты, чтобы взять из сумки дротиковое ружье Кейт и запасную ампулу. Когда он вернулся, глаза Олендорфа стали огромными от ужаса.
— Что вы делаете? — пролепетал он. — Я же вам все ска… нет, подождите, прошу вас! Подождите!
Дротик попал в цель. Пленник дернулся, попытался заговорить, задрожал, его веки затрепетали. Через несколько секунд он уронил голову на грудь.
— Наденьте на него что-нибудь с капюшоном, — распорядился Мэллой, — и перенесите снаряжение в «тойоту». Когда будете готовы, я жду на улице у входа в бар.
— Что удалось раздобыть, Ти-Кей? — спросил Джош Саттер, когда Мэллой появился в баре.
— Возможное местонахождение Джека Фаррелла.
— Шутите!
— Серьезно. Идем, нам пора.
Рэндела они нашли в машине неподалеку. У дверцы стояла проститутка и пыталась соблазнить фэбээровца. Мэллой сунул ей пятьдесят евро и велел «потеряться». Пятьдесят евро — неплохие деньги. Путана быстро исчезла в толпе.
— Я думал, вам нравятся только девицы-чирлидеры, — пошутил Мэллой.
Рэндел улыбнулся и пожал плечами.
— Ну что тут скажешь? Я здесь минуту не успел просидеть, как мне уже предлагают спецобслуживание.
— Мы считаем, что Чернова прячет Фаррелла в квартире неподалеку отсюда.
В переулок выехала «тойота» и остановилась около Мэллоя.
— Наш выход — через десять минут. Постарайтесь не отстать!
Мэллой забрался на заднее сиденье «тойоты» и позвонил Дейлу. Кейт быстро набрала скорость. Дейл ответил после второго гудка.
— Да.
— Мы едем.
— В трех кварталах к северу от цели, — сообщил Дейл, — есть бензозаправка «Бритиш петролеум», она на ночь закрыта.
Мэллой сообщил Итану координаты, обернулся и посмотрел назад, чтобы убедиться, что Саттер и Рэндел едут за ними. На улице оказалось людно, движение тоже было оживленным, но как только они приблизились к границам квартала красных фонарей, автомобилей и людей стало значительно меньше.
— Что скажете об Олендорфе? — спросила Кейт.
— Думаю, пока он еще выбирает, что нам сказать, а что нет.
— Как вы считаете, на нее действительно работают девять человек?
— Ей нужны люди для мелких поручений — мальчики на побегушках, кто-то, чтобы стоять на стреме, возможно — пара-тройка телохранителей. Когда надо быть начеку двадцать четыре часа в сутки… девять — вполне нормальная цифра. Меня беспокоит специалист. Какая у него работа?
— Я, кстати, об этом тоже подумал, — подхватил Итан, не отрывая глаз от дисплея прибора GPS, и велел Кейт сделать поворот.
— Что общего с киллерами может иметь человек уровня Олендорфа? — спросила Кейт.
— У меня такое впечатление, что он руководит криминальным агентством.
— Думаете, он на кого-то работает? — спросил Итан.
— Может быть… или мы имеем дело с «лигой взаимопомощи». Олендорф за деньги обеспечивает Чернову вольнонаемными гангстерами. Если им нужны фальшивые документы, они обращаются к своему дружку в Испании…
— Лука? — предположил Итан.
— Мы знаем, что Лука приторговывает фальшивыми паспортами. Также известно, что Джанкарло и Джек Фаррелл отмывают деньги. Если Олендорф командует преступниками…
— И все эти люди — паладины, Ти-Кей, — прервал его Итан. — Вот это действительно важно.
— Думаю, ты прав, но все равно у меня множество вопросов к Фарреллу и Олендорфу.
— Берусь предположить, что Роберту Кеньону не понравилось то, какое направление приняла деятельность его коллег, а они решили, что его нельзя просто так отпустить, когда речь идет о таких деньгах.
— В голове у меня не укладывается, — задумчиво проговорил Мэллой, — афера ценой семьдесят пять миллионов. Если у них были сложности, почему Кеньон вложил все, что имел, в сомнительное предприятие?
На этот вопрос Итан не смог ответить.
— Мне самому любопытно.
— Расскажите нам о людях, с которыми придется работать, — попросила Кейт.
Ехать оставалось совсем немного.
— В смысле… они свое дело знают?
— Тот, кто нашел для нас Чернову, — надежный человек. Он в Гамбурге уже почти двадцать лет. С его стороны никаких проблем не будет. Главное, если он начнет задавать какие-то вопросы насчет того, кто вы такие, правду не говорите.
— А те парни, что едут за нами?
— Это двое фэбээровцев из агентства по розыску. Они выслеживают Джека Фаррелла. С большим самомнением, но при этом опытные, тренированные сотрудники, так что, думаю, знают, как организовать прикрытие.
— А они в курсе, сколько законов мы уже нарушили? — осведомился Итан.
— Я не успел сообщить им, что мы похитили и держим в плену местного политика, если ты это имеешь в виду.
Усса-ле-Бен, Франция
Лето 1932 года
Этим летом в гостинице было намного больше постояльцев, чем обычно. Приехало много туристов из Германии. Все они останавливались в «Каштанах» со скидкой и бродили по окрестностям в поисках Святого Грааля и золота катаров. Бахман, как один из главных совладельцев отеля, занимал самый лучший номер и ничего за него не платил. Он проводил много времени с другими немцами. Иногда Ран отправлялся с ними, чтобы показать какие-нибудь пещеры и развалины неподалеку от отеля, но чаще оставался в гостинице и следил за работой персонала.
Эльза часто виделась с ним, но сердечности в их отношениях не было. Они вели себя, словно школьники, весной объяснившиеся друг дружке в любви, а летом обнаружившие, что стали чужими людьми. Они снова перешли на «вы».
— Как продвигается ваша книга? — спросила Эльза как-то раз, когда не заговорить было невозможно.
— Неплохо. Есть некоторые сложности, конечно, но ничего непреодолимого.
Как правило, замечая друг друга, они предпочитали делать вид, что смотрят в другую сторону — лишь бы не здороваться. Эльза не находила писем у себя под дверью даже в те дни, когда Бахман путешествовал. Не было ни совместных прогулок, хотя Ран часто видел, как Эльза куда-то уходит одна, ни долгих ночных разговоров, которые могли бы залечить раны, тревожившие их обоих. Только случайные встречи, да и те почти всегда неловкие.
Бахман спрашивал жену о Ране всякий раз, стоило ей где-то с ним столкнуться, и она поняла, что муж всюду расставил шпионов, следящих за ней. Она боялась видеться с Отто, потому что понимала, что чуть позже Дитер ее обязательно об этом спросит. Как-то вечером Эльза спустилась в бар и увидела там Рана. Он разговаривал с барменом-африканцем о его путешествии в Испанию несколько лет назад. Бахмана в отеле не было: он уехал на одну из многодневных экскурсий. Эльза устроилась у другого края стойки и, как только бармен поспешил к ней, чтобы узнать, что ей угодно, заказала бренди. Потом Эльза сидела, потягивая спиртное, а Ран залпом допил виски с содовой и вышел из бара, даже не кивнув ей в знак приветствия.
Больше никого в баре не было, но об этом вечере Бахман ее тоже спросил.
— В Берлине все не очень хорошо, — проворчат Бахман как-то утром, вернувшись с прогулки с новоприбывшими немецкими постояльцами.
— Опять бунты?
Он покачал головой.
— Гитлера обошли. Он не будет новым канцлером. Его не сочли даже достойным этого!
На Эльзу эта новость никак не подействовала. Какая разница, кто станет канцлером? Ей до смерти наскучила политика.
— Мне нужно слетать в Берхтесгаден, — сообщил Бахман вечером два дня спустя. — Я поговорил с Отто, и он заверил меня, что позаботится о тебе.
— Я сама могу о себе позаботиться!
— Ты понимаешь, что я имею в виду! Увидит кто-нибудь женщину вроде тебя одну и…
— Женщину вроде меня? Скажи мне, Дитер, что я за женщина?
— Я лишь хотел сказать, что одинокая женщина привлекает к себе внимание!
— И ты воображаешь, что я не способна устоять против проявлений внимания?
— Вовсе нет. Послушай, меня не будет всего несколько недель.
— Недель?
— Гинденбург… ну, в общем, очередная неудача. Некоторые из нас встречаются в Берхтесгадене, чтобы кое-что обсудить.
— Я хочу вернуться в Берлин. Я устала от Франции, Дитер! Возьми меня с собой.
— Как только все утрясется и я пойму, как дальше пойдут дела, сразу же отвезу тебя домой. Обещаю. А до тех пор это небезопасно.
— Собираетесь устроить новый путч?
— Не знаю, что мы будем делать. Не знаю.
На протяжении почти целой недели после отъезда Бахмана ничего не происходило. После завтрака Эльза гуляла. Во время послеполуденной жары уходила в номер и читала. Перед ужином выпивала с кем-нибудь из туристов. Всегда садилась ужинать с одной или двумя супружескими парами и была вынуждена слушать рассказы о Гитлере и его окружении. После ужина она возвращалась в номер, ненадолго включала радиоприемник, потом читала книгу. После того как Бахман уехал, чтобы со своими соратниками планировать бог знает какое будущее для Германии, Эльзе стало не по себе. Однажды вечером она вышла подышать свежим воздухом перед очередной бессонной ночью и увидела, что к гостинице идет Отто. Он нес какое-то снаряжение, в том числе альпинистские веревки, ледорубы, фонарь и рюкзак.
— Поднимались в горы? — спросила у него Эльза.
Ран покачал головой и оглянулся назад, на вершины, окутанные тьмой.
— В Ломбриве есть одно ущелье. Мне всегда хотелось в него спуститься. И я наконец набрался храбрости.
— Что-нибудь нашли? — поинтересовалась Эльза.
— Очень много костей, — ответил Ран с улыбкой, немного подумал и спросил: — Все в порядке?
— А что не так?
— Я имею в виду — в Германии. Я слышал, что Гинденбург отказывается предоставить Гитлеру хоть какой-то пост в правительстве.
— Плевать мне на Гитлера! — вспылила Эльза и мысленно добавила: «И на муженька моего».
Ран растерялся. Похоже, он хотел что-то ответить, но беспечная уверенность, так украшавшая его улыбку в прошлом году, теперь угасла безвозвратно.
— Я всего лишь хотел сказать, что, когда Дитер уезжал, он, похоже, был расстроен.
— Какое вам дело до его настроения?
— Я думал о Германии. Там все так… Есть из-за чего волноваться!
— Если хотите знать, что сейчас самое противное, я вам скажу. Самое противное — смотреть, как вы управляете гостиницей!
С этими словами Эльза развернулась, вошла в отель и поднялась в свой номер.
Гораздо позже в ее дверь постучали. Он постучал. Эльза сразу поняла, что это он, и проговорила через дверь:
— Уходите! Повсюду шпионы Бахмана.
Видимо, Ран знал об этом не хуже Эльзы, но не ушел. Он неподвижно стоял перед запертой дверью. Через некоторое время Отто вновь постучал. Эльза подошла и открыла. Вместо того чтобы заговорить с ней, Ран устремил взгляд на нее. Она была в тонкой ночной сорочке и не сразу догадалась, что одежда, подсвеченная сзади, выглядит прозрачной. Эльза прикрыла руками грудь. Взгляд Рана переместился на ее живот. Она отвернулась и поспешила надеть пеньюар, вдруг ощутив себя обнаженной. Ран вошел в номер и закрыл дверь. Запахнув халатик, Эльза спросила:
— Что вам нужно?
И сама удивилась нотке страха, прозвучавшей в ее голосе.
Взгляд Рана смягчился, он понурил плечи.
— Я хотел сказать вам… тебе, что я перестал писать книгу.
— Вы… ты перестал? Когда?
— В прошлом году. На самом деле… с тех пор, как познакомился с тобой. — Он печально покачал головой. — Не имело большого смысла продолжать. Все, что ложилось на бумагу, выглядело так, словно это написано кем-то другим. Я работал ради того, чтобы получить одобрение профессоров — косных и чопорных стариков!
— У тебя прекрасный стиль, Отто.
— Книгу не напишешь так, как пишут письма.
— Почему же?
— Просто она не закончена!
— Ведь ты можешь поступить по-своему. Почему бы не написать длинное, красивое письмо о твоих катарах? А они твои, и ты знаешь это! Не пиши для своих профессоров, потому что их учителя — точно такие же дряхлые старики, которые смеялись над Троей Шлимана, пока не увидели то золото, которое он привез с раскопок! Сделай это для людей, которые еще способны влюбляться! Расскажи о своих рыцарях-трубадурах, о дамах, которых они боготворили. Пусть они дышат, пусть живут, пусть будут полны жизни, как был полон ты, когда говорил мне о них!
— Я больше не могу писать, — пробормотал Ран. — Это… — Он взмахом руки обвел комнату. Эльза поняла, что он имеет в виду гостиницу. — Это убивает меня. Я не бизнесмен, Эльза.
— Скажи Дитеру, что хочешь выйти из дела!
— Не могу! Он считает… Он считает, что это большой успех… На самом деле это вовсе не так… Мое имя вписано в десятилетний контракт… — Эльза поняла, что эти мысли мучают его уже давно. — Я ненавижу это больше всего на свете! А ведь кем я только не работал…
— Но зимой гостиница закроется, а ты сможешь остаться здесь. У тебя появится время для книги. Ты будешь один, никто не станет тебя отвлекать!
Ран опустил голову. Он выглядел как человек, которому сказали, что жить ему осталось несколько месяцев.
— Наверное, ты знаешь: Морис Магре опубликовал новую книгу.
— Дитер что-то говорил. И что же?
— Ты читала ее?
Эльза покачала головой.
— О влиянии буддизма на катаров. Полная дребедень, конечно, как все прочее, что выходит из-под его пера…
— Ты должен закончить свою работу!
Ран пожал плечами.
— Это ничего не изменит. Они были буддистами. Француз высказался! Разве кому-то будет интересно то, что напишу я?
— Не пиши! Ты — трубадур! Ты должен пропеть свой рассказ! А если ты запоешь, все остальные на несколько часов забудут о своих заботах и станут мечтать о тех, иных временах, о восхитительных романах, о любви столь высокой, что для нее не нужны были ни прикосновения, ни поцелуи!
— Но я хочу, чтобы люди узнали, что произошло на самом деле! Крестовый поход Ватикана — преступление, Эльза!
— Он был преступлением семьсот лет назад, Отто. А сейчас это достояние истории. Расскажи о людях… и об этом крае. Это то, что ты любишь. Я вспоминаю первое письмо, которое ты мне прислал, когда я вернулась в Берлин…
Он улыбнулся.
— Ты его помнишь?
— А ты?
— Я пытался описать тебе, как выглядит небо, потому что знаю, какие унылые в Берлине бывают зимы, как тяжело дышится в большом городе. Мне хотелось, чтобы ты думала о солнце и красоте здешних пейзажей.
— Ничего более прекрасного я никогда не читала. С таких слов ты мог бы начать книгу. Давай будем честны друг с другом, Отто. Я для тебя — что-то вроде фантазии.
— Нет!
— Да! Ты любишь эти края. Ты должен любить их, когда будешь продолжать свою работу, иначе твой язык и действительно станет безликим. Пиши точно так же, как мне прошлой зимой. Только ты, ты один останешься на вершине Монсегюра!
— Ты не фантазия, Эльза. Ты та женщина, которую мне суждено было полюбить. Я не могу не мечтать о тебе даже тогда, когда не желаю иметь с тобой ничего общего! А когда я смотрю на тебя… мне хочется только одного: заключить тебя в объятия. Ты словно наложила на меня какое-то заклятие!
— Думаю, тебе лучше уйти.
Губы Рана тронула улыбка. На миг к нему вернулась былая уверенность.
— Прежде я хотел бы увидеть тебя.
— Ты меня увидел. Уходи!. Завтра можешь показать мне, где убили какого-нибудь катарского священника или некий рыцарь не поцеловал свою возлюбленную.
— Сбрось пеньюар. Сними сорочку. Позволь мне взглянуть на тебя, даже если ты никогда не позволишь мне прикоснуться к тебе. Я уже год люблю тебя. Я заслуживаю хотя бы этого!
— Ты знаешь, что я не могу! Я…
Ран протянул к Эльзе руки, чтобы снять с нее пеньюар. Эльза умолкла. Ран словно бы отключил ее. Развязав тесемки на поясе, он сбросил пеньюар с плеч Эльзы. Затем Ран прикоснулся к тонкой бретельке ночной сорочки и нежно спустил ее с плеча.
— Ведь легче этого ничего нет на свете, — тихо проговорил он. — Почему же ты не можешь это сделать?
Эльзе хотелось ответить: «Потому что я так решила», но она не в силах была произнести ни слова.
Ран снял бретельку с другого плеча. Эльза прижала сорочку к груди.
— Нет, — прошептал Ран голосом, полным желания. — Не делай этого. Покажи мне то, чем я никогда не буду обладать. Всего один раз, и я навсегда покину тебя.
Эльза заплакала.
Ран обнял ее и стал просить у нее прощения.
— Я веду себя ужасно, — говорил он. — Я чудовище, настоящее чудовище!
Но Эльза сказала, что плачет не поэтому.
— Я плачу, — пробормотала она сквозь слезы, — потому что это мгновение изменит все, потому что мы оба — настоящие чудовища!
Альтштадт, Гамбург
Суббота — воскресенье, 8–9 марта 2008 года
— Едут.
Голос Черновой был холоден, но Карлайл понимал, что она взволнована.
— Мэллой ведет машину, с ним двое, одна из них — женщина. Агенты следуют за ними.
Карлайл подошел к окну и посмотрел на темные улицы.
— А что с Олендорфом?
— Если он все еще у них, потом мы, скорее всего, сумеем его разыскать.
Кейт подвела машину вплотную к стене автозаправочной станции «Бритиш петролеум». Рэндел остановил свой внедорожник рядом с «тойотой». Дейл Перри припарковал «лендровер» на противоположной стороне улицы и направился к Мэллою, вышедшему из автомобиля. На Дейле было длинное пальто поверх бронежилета. Под мышкой он прятал пистолет-пулемет, а на поясе висела кобура с «глоком» — моделью, выпущенной по заказу правительства.
— Тут все американцы? — осведомился Джим Рэндел.
Наверное, это была шутка, но получилось как-то грубовато.
— В достаточной степени, чтобы поработать на правительство, — заверил его Мэллой и искоса взглянул на Кейт.
Затем он быстро познакомил собравшихся. Мэллой назвал только имена фэбээровцев и Перри, а Кейт и Итана представил Мальчиком и Девочкой. После обмена рукопожатиями Мэллой спросил у Дейла:
— Ты выяснил, в какой они квартире?
— В доме всего пять человек. Судя по всему, они уже легли спать.
Мэллой посмотрел на часы. Без двух минут час.
— А где остальные жильцы?
— Чаще всего в таких домах снимают квартиры с понедельника до четверга, Ти-Кей, а на самом деле люди живут в других районах. Как бы то ни было, из тех пятерых, что сейчас находятся в доме, только двое — в одной и той же квартире. Мужчина и женщина.
— Фаррелл и Чернова?
— Похоже на то. Они на восточной стороне дома, на втором этаже. Вторая квартира на этой лестничной клетке пустая. Еще два человека на четвертом этаже, в разных квартирах, и один человек на верхнем. В большинстве таких домов лифтов нет. Так что если мы сумеем занять лестницу, то изолируем нашу парочку.
— Как насчет наблюдения? — спросил Мэллой.
Он думал о том, что слежка может насторожить Чернову и она вызовет на помощь из-за периметра еще человек пять стрелков.
— С этим хуже всего. Фасадами к главному входу стоят несколько домов, и там очень неплохо все освещено. Так что, входя и выходя, рискуешь попасть под перекрестный огонь.
— А с обратной стороны к дому никак не подобраться? — спросил Итан.
— Это было бы самое лучшее, если есть возможность вскарабкаться на второй этаж. Нижний этаж глухой — ни окон, ни дверей, но потом начинаются балконы, а с них довольно просто проникнуть в квартиру. Улица близко, но в это время ночи там тихо и темно.
Мэллой посмотрел на Кейт.
— Твое слово.
— Мы заберемся в дом через какой-нибудь балкон. Если найдем Фаррелла, можно потом выйти через парадную дверь, но у подъезда нас должен ждать транспорт. Если придется бежать — уходим тем же путем, каким вошли, и уезжаем на другой машине.
— Кто-то должен следить за веревкой, по которой мы заберемся на балкон, — добавил Итан. Это наш путь к отступлению.
— Это я беру на себя, — сказал ему Дейл и указал на агентов ФБР. — А вы, парни, решите между собой, кто в какую машину сядет.
— Я хочу быть первым, кто пожмет руку Джеку Фарреллу, — процедил сквозь зубы Джим Рэндел. — Так что я у подъезда.
Джошу Саттеру, похоже, тоже хотелось встать у парадного входа, но он спорить не стал. Он был членом команды.
Необходимое снаряжение достали из сумок, лежавших на заднем сиденье «тойоты», а все, что осталось, убрали в багажник и заперли его. Саттер и Рэндел, вооруженные пистолетами-пулеметами, которые им одолжил Дейл, внимательно изучили карту маршрута на приборе GPS Итана, после чего разошлись по машинам и разъехались по своим постам. Договорились, что если кто-либо из них что-то заметит, то позвонит Перри на мобильный. А Дейл свяжется с Мэллоем.
Дейл и Мэллой пошли по одной улице. Кейт и Итан — по другой.
— Кто эта англичанка, Ти-Кей? — спросил Дейл.
— Неважно.
— Одна из твоих или сама по себе?
— Мальчик и Девочка принадлежат Джейн. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление, но я не спрашивал. Знаю лишь, что они свеженькие, только что с Фермы. Пару лет крутятся то здесь, то там.
— Если они действительно хороши, я бы про них слышал.
— Возможно, ты прав. Если только они не хороши по-настоящему.
Дейл рассмеялся.
— Джейн только таких и берет.
— И я такого мнения.
Они встретились под балконом пустующей квартиры. Кейт, Итан и Мэллой надели инфракрасные очки и забросили за плечо АКС-74, уже заряженные. Включили наушники, после чего Итан подбросил вверх веревку, снабженную обтянутым резиной крюком. Он надежно зацепился за поручень ограждения балкона.
Первой по веревке полезла Кейт. Быстро перебирая руками, за пару секунд она поднялась метров на десять. Итан последовал за ней, показывая такую же ловкость. Глядя на них, казалось, что это проще простого.
— Пока я в восторге, — прошептал Дейл.
Мэллой покрепче уперся ступнями в асфальт и несколько раз потянул на себя трос. «Сорвусь — разобьюсь насмерть», — думал он, подтягиваясь все выше. Итан и Кейт подхватили его под плечи и подтащили к поручню, но перебраться через него позволили самостоятельно. После этого Кейт смотала веревку и спрятала ее.
За балконом находилась кухня. Здесь были только мусор, мешок с землей для цветов и какие-то инструменты. Дверь со вставным стеклом закрывалась на замок. Итан поддел его монтировкой и без труда открыл.
Не включая фонарики, пользуясь только очками ночного видения, Мэллой и его спутники быстро изучили план квартиры, чтобы понять, как устроена соседняя. Ничего особенного: две комнаты, ванная и кухня. Из прихожей хорошо видны гостиная и спальня. Проход в ванную и на кухню — напротив спальни, рядом с входной дверью.
Осмотревшись, Кейт направила Итана и Мэллоя к кухне.
— Ты пойдешь первым. Быстро и резко. Я войду за тобой и возьму на себя дверь в спальню. Ти-Кей сможет прикрыть лестницу.
— Я беру дверь в спальню, — объявил Мэллой.
— Это «горячая точка», Ти-Кей.
— Ты хоть раз фотографию Елены Черновой видела?
— Не сказала бы.
— А я их прошлой ночью просмотрел несколько сотен. Я возьму спальню. А ты — лестницу.
Входную дверь той квартиры, в которую они проникли, отпереть можно было только с помощью плоского «финского» ключа, но такого как раз не нашлось. Не став тратить время на его поиски, Итан опустился на колени у двери и стал орудовать набором отмычек. Замок был не самый сложный, и через несколько секунд Итан с ним совладал. Как и при взломе балконной двери, шум в тихом полутемном доме прозвучал пистолетным выстрелом. Такие звуки редко заставляют жителей крупных городов просыпаться — они к ним привычны, впрочем, всегда бывают исключения. Елена Чернова, на протяжении двадцати лет скрывающаяся от правосудия, наверняка принадлежала к таковым. Поэтому все трое не стали медлить.
Кейт заняла пост рядом с дверью у подножия лестничного пролета. Итан пробежал по лестничной площадке и ногой открыл наружную дверь. Мэллой поспешил за ним, зорко глядя по сторонам. Слева он увидел открытую дверь кухни и закрытую — ванной комнаты. Прямо перед входом — гостиная, напротив кухни — закрытая дверь спальни. Мэллой, не сбиваясь с шага, постучался в эту дверь пятью очередями из «Калашникова».
Дейл услышал постукивание дамских шпилек в переулке, перпендикулярном улице, на которой стоял дом, еще тогда, когда Мэллой лез к балкону по веревке. Проститутку он разглядел в тот момент, когда она остановилась на тротуаре и закурила сигарету. Огонек зажигалки выхватил из ночной темноты бледное лицо и соломенно-желтые волосы. Она немного постояла, подумала, переходить ли на другую сторону, а потом заметила Дейла, стоящего в тени.
Для обычной женщины этого было бы достаточно, чтобы остаться на той стороне улицы, но проститутке нужно зарабатывать, и она направилась прямо к мужчине. Дейл давным-давно утратил интерес к женщинам, торговавшим собой. Он был близок к мысли о том, что в древнейшей профессии нет ни романтики, ни тайн, а есть в основном лень и низкая самооценка. Иногда — ненависть под маской уступчивости. Иногда — рабство, наркомания. Дело случая. Как ни посмотри на проституток обоих полов — все равно это выглядело паршиво. А эта была уже на середине улицы, когда Дейл разглядел, что под шубой на ней нет ничего, кроме пояса с резинками и чулок.
Несмотря на то, что у Дейла Перри выработался иммунитет против проституток, он все же оставался мужчиной. Он попытался сосредоточить взгляд на лице женщины. Черты лица были видны смутно. Как правило, гамбургские уличные проститутки выглядели так же, как во всем мире: слишком молодыми, не успевшими толком сделать выбор, или слишком старыми, побитыми жизнью и не имеющими возможности позволить себе другой антураж. Но иногда на улицах попадались и очень красивые женщины. Эта оказалась немолода, но явно не дешевка.
Она так покачивала руками при ходьбе, словно шла по канату, а как только ступила на тротуар метрах в десяти от того места, где стоял Дейл, он сразу почувствовал запах перегара.
— Хочешь хорошо провести время, сладкий?
С этими словами проститутка распахнула шубу — на всякий случай, вдруг он плохо рассмотрел ее при свете фонаря. Тело у нее было роскошное, крепкое, и она это знала.
— Тридцать евро ровно. Двадцать, если быстро, один раз. — Она говорила с чуть заметным сельским акцентом, словно была родом из какой-то деревушки под Гамбургом. — Если хочешь — можно прямо здесь. Я не гордая.
— Исчезни, — сказал ей Дейл.
— А ты что тут делаешь-то? — спросила проститутка, приближаясь к Дейлу. Ее тонкие шпильки увязли в сырой земле, и она чуть не упала. — Ты тут с кем? — Стараясь сохранять равновесие, она огляделась по сторонам. — С другом? — Женщина пьяно хихикнула. Вытащила из земли один каблук — второй увяз. — Обоих обслужу за сорок.
Она встала ровнее, но выглядела так, словно ее вот-вот стошнит.
Дейл выругался и шагнул к проститутке. Он твердо решил убрать ее отсюда, но не был уверен, легко ли это получится.
— Ровно тридцать евро, — пробормотала женщина.
Дейл взял ее за руку. Она не стала сопротивляться, но ее рука и тело были словно не связаны между собой. От нее пахло сигаретным дымом. Перегар в смеси с духами дурманил голову.
— Двадцать за… за все, чего пожелаешь.
Она казалась какой-то вялой, едва держалась на ногах. У Дейла было такое ощущение, что это не женщина, а пластиковый мешок с водой. Как она могла позволить себе так напиться?
Услышав внутри дома автоматную очередь, Дейл инстинктивно обернулся. Он держал проститутку за руку, но при этом совсем забыл о ней. В следующую секунду он услышал два выстрела из ружья, затем новые очереди из «Калашникова».
Агент не почувствовал, как напряглись ее мышцы. Свободная рука женщины вдруг метнулась змеей к его шее — и это при том, что у Дейла было полное впечатление, что она вот-вот потеряет равновесие и рухнет на землю. Лихорадочно размышляя о стрельбе внутри дома, Дейл почувствовал, как что-то кольнуло его шею.
Нет. Не кольнуло. Она его порезала!
Первой реакцией был испуг, и Дейл оттолкнул от себя женщину. Но вместо того чтобы упасть на землю, проститутка напрягла мышцы и осталась рядом с Дейлом. Свободной рукой она вдруг с силой сжала его запястье. Только в этот момент он понял, что она совсем не та, за кого себя выдает. Мужчина попытался вырваться, чтобы выстрелить в женщину из «узи», но она держала его железной хваткой и смотрела ему в глаза. Она с радостью наблюдала, как из него вытекает жизнь. Кровь заливала рубашку и бронежилет Перри.
Он силился вспомнить ее имя… этой женщины, которая только что убила его… но в его панические мысли проникало лишь одно слово: «Штази». Спецслужба ГДР уже двадцать лет не действовала в объединенной Германии, но само это слово ассоциировалось с полночными рейдами, пытками, ужасами и убийствами. Падчерица гестапо и КГБ, «Штази» оказалась такой же бессмертной, как последняя организация, такой же эффективной и беспощадной, как первая. Эта женщина явно была одним из последних агентов «Штази». У Дейла подкосились колени. Он никак не мог вспомнить ее имя, в голове шумело. Если бы он хотя бы еще мгновение мог мыслить ясно, он бы подумал о том, как примут известие о его смерти жена и дети… Всю жизнь он провел в подполье, и вот теперь его настиг бесславный конец, а они так и не узнали, что все это служило лишь прикрытием, а на самом деле он был куда более достойным и тонким человеком.
Но у него не хватило времени ни подумать о семье, ни пожалеть о своей жизни, ни вспомнить родину. В его слабеющем разуме вертелось только одно холодное, жесткое и смертельное слово: «Штази».
Из кухни кто-то выстрелил, и пуля ударилась в спину Мэллоя в тот самый момент, когда он обстрелял дверь спальни. Итан развернулся к кухне и выпустил очередь из АКС-74. Он увидел того, кто стрелял в Мэллоя. Противник торопливо перезаряжал оружие. Итан был в бронежилете, но вряд ли бы это помогло…
Прежде чем Мальчик успел потянуть спусковой крючок, он получил выстрел в спину. Рухнув ничком на пол, он понял, что случилось. Пуля пробила его бронежилет и незащищенное правое предплечье.
Тот, в кого он собирался выстрелить, перешагнул через него. Итан резко перевернулся на спину и попытался выхватить нож. Он надеялся увернуться от выстрела. В первый момент он не понял, что автоматные очереди, перекрывающие одиночные выстрелы, — это работа Кейт. Итан увидел куски штукатурки и щепки на полу в кухне. В следующее мгновение за спиной у человека, который был готов его убить, разлетелись на куски кухонные шкафчики, а затем лицо противника превратилось в кровавое месиво.
Итан вскочил на ноги и увидел, что Мэллой не поднялся. Ранен? Мертв? Он не мог понять. Кейт убила женщину, прятавшуюся в гостиной, — ту самую, которая выстрелила Итану в спину. Еще пара секунд — и Девочка ногой открыла дверь. Мэллой поднялся на четвереньки. Кейт вышла из спальни.
— Чисто! — сказала она мужчинам. — Ти-Кей?
Мэллой попытался поднять голову, но это у него получалось плохо.
— Вы ранены? — спросила Кейт.
Мэллой двигался медленно. Куртка у него на спине была разорвана.
— Кажется, я в порядке, — сказал он.
Кейт посмотрела на мужа. Он держался на ногах, поэтому она не сразу поняла, что он ранен, а теперь, заметив это, поспешила к нему.
— Ты ранен!
Итан взглянул на свою руку, но в инфракрасных очках мало что увидел.
— Рукой двигать можешь? — спросила Кейт, наклонившись к мужу.
Итан поднял руку. Она не была сломана, но болела. Мэллой наконец поднялся с пола, но стоять мог с большим трудом. Он получил сильнейший удар картечью по почкам.
— Я в порядке, — ответил Итан, — но мне тоже досталось картечью в плечо.
— Надо убираться отсюда! — сказала Кейт. — Ти-Кей! По веревке спуститься сможете?
Мэллой покачнулся и посмотрел по очереди на Кейт, Итана, мертвого мужчину, мертвую женщину.
— Фаррелл… — пробормотал он.
— Забудьте о нем. Уходим… быстро! Еще раз спрашиваю — по веревке спуститься сможете?
Мэллой по-стариковски, с трудом наклонился, чтобы подобрать с пола оружие, и, распрямившись, сказал:
— Я в норме.
Правда, прозвучало это не очень убедительно.
— Мальчик?
Итан кивнул:
— Порядок.
Они вышли в прихожую, осмотрели лестницу и перебежали в квартиру напротив.
Услышав перестрелку, Джим Рэндел позвонил Саттеру.
— Слышишь? — спросил он.
— Слышу.
— Плохо дело.
— Сиди на месте.
— Я на месте, просто говорю, что дело плохо.
Он прервал связь и огляделся по сторонам. Его пост находился в половине квартала от дома, куда проникли Мэллой и его спутники, но в случае чего Рэндел мог через несколько секунд оказаться у подъезда. На улице пока никого не было, но из-за звуков стрельбы зажегся свет в окне дома напротив. А потом Рэндел, глядя в зеркало заднего вида, заметил какое-то движение позади машины. По середине проезжей части бежала женщина в длинной шубе, в туфлях на высоких каблуках. Вид у нее был испуганный. Рэндел снова осмотрелся. Полы шубы разлетались в стороны, и Рэндел с изумлением обнаружил, что она обнажена. Туфли, пояс с резинками и чулки! Он негромко выругался по адресу германской морали и нравственности, но не удержался и стал наблюдать за женщиной. Через несколько секунд она поравнялась с его автомобилем. Его самого она, похоже, не замечала. Но вот Рэндел услышал, как она окликнула его по-немецки. Он не ответил. Незнакомка, пошатываясь, подошла к машине и, указав в ту сторону, откуда доносились выстрелы, что-то прокричала по-немецки — что-то вроде «шици» или «шицти». Ее шуба по-прежнему оставалась распахнутой, словно это было абсолютно нормально.
Рэндел не совсем понимал, как ему следует поступить, и сделал первое, что пришло в голову. Он опустил стекло на дверце и спросил:
— По-английски говоришь?
Если женщина понимает по-английски, он велит ей убираться, а если нет, он достанет пистолет и прикажет ей исчезнуть. Но пока он решал, как поступить, его шею обожгло что-то горячее. А потом закружилась голова.
Итан первым спустился с балкона. Веревку он перебирал ногами, поскольку не мог нагружать раненую правую руку. Когда его ступни коснулись земли, он увидел лежащего на земле человека и понял, что это Дейл.
— У нас труп! — прошептал Итан, взяв автомат на изготовку.
— Что там? Что случилось? — спросил Мэллой.
Итан быстро подошел к лежащему на земле человеку и перевернул его лицом вверх.
— Это Дейл. У него горло перерезано.
Итан быстро обернулся и осмотрел окрестности через инфракрасные очки. Он разглядел следы женщины, которая подошла к Дейлу, а затем исчезла. Приближалась она явно странной, неровной походкой, а уходила по прямой линии. Итан отступил назад и поднял ствол автомата, контролируя стену дома, вдоль которой по веревке медленно спускался Мэллой. Он был ранен — возможно, серьезно. Кейт, стоя на балконе второго этажа, смотрела вверх. С такой позиции она мало что могла сделать. Как только Мэллой закончил спуск, Кейт перемахнула через поручень и проворно съехала вниз. В тот самый момент, когда ее ноги коснулись земли, что-то мелькнуло на одном из верхних балконов. Итан сфокусировал инфракрасные очки, увидел вооруженного человека и дал очередь по нему. В следующее мгновение послышался шум мотора — это подъехал на внедорожнике Джош. Кейт пробежала мимо мужа, обернулась и несколько раз выстрелила в сторону здания из автомата.
Итан увидел, что Мэллой пытается подтащить к машине тело Дейла.
— Я заберу его, Ти-Кей, — прошептал Итан. — Займись домом.
Он шагнул к Мэллою, поднял мертвого Дейла и взвалил себе на плечи. Труп оказался так тяжел, что Итан с трудом удержался на ногах. К тому же он ощутил жгучую боль в плече. Кейт и Мэллой продолжали вести огонь по зданию; Кейт при этом отступала к проезжей части. Джош ждал их. По внедорожнику стреляли с балкона.
Кейт опустошила обойму и, нырнув в автомобиль, села на заднее сиденье. По машине еще несколько раз выстрелили. Итан затолкал тело Дейла назад и забрался туда же. Мэллой, выпустив последние патроны, головой вперед влетел в открытое окошко и приземлился на сиденье рядом с Саттером. Итан прокричал:
— Вперед!
Но Джош уже нажал педаль газа.
В конце квартала Джош резко повернул вправо, затем сделал еще один поворот, выехал к подъезду дома и в растерянности замедлил ход, не увидев «лендровера» Дейла. Тишину нарушила автоматная очередь, обрушившаяся на лобовое стекло. Джош развернулся на сто восемьдесят градусов, задев при этом задним бампером стоявшую у тротуара машину, но все же успел уйти от обстрела. Кейт указывала дорогу. Машина с ревом промчалась по улице и вскоре подъехала к заправке «Бритиш петролеум». Пока никто не гнался за ними, и все быстро пересели в «тойоту». Мэллой и Итан уложили тело Перри в багажник. За руль сел Мэллой. Он медленно отъехал от бензозаправочной станции — так, словно его ничто на свете не волновало, и в этот момент из переулка, визжа тормозами, выскочила первая полицейская машина и с воем сирены промчалась мимо.
— Звони Джиму, — сказал Саттеру Мэллой, нажав кнопку быстрого вызова на своем мобильнике.
В Штатах наступал вечер. После нескольких гудков Джейн взяла трубку.
— Да.
Она знала, что это Мэллой, а он по ее тону понял, что она ждет хороших новостей.
— Дейл убит, — сказал ей Мэллой.
— Как? — холодно и спокойно спросила Джейн.
Мэллой мог бы подумать, что с ней рядом кто-то есть и она не может говорить свободно, но Джейн всегда была такой. Чем серьезнее игра, тем невозмутимее она становилась.
— Кто-то подошел к нему вплотную и поработал ножом, — Мэллой искоса глянул на Саттера. Рэндел явно не отвечал. — И один человек пропал без вести. Сотрудник ФБР, работающий по этому делу, исчез.
— Кто конкретно? — спросила Джейн.
— Специальный агент Джеймс Рэндел.
— Я дам знать его коллегам. Можешь сказать мне, где его в последний раз видели?
Мэллой назвал адрес дома, возле которого был наблюдательный пост Рэндела, и сообщил, что Рэндел сидел за рулем «лендровера» Дейла. Итан подсказал регистрационный номер «лендровера», и Мэллой повторил его для Джейн, поразившись тому, как Итан в таких обстоятельствах сумел запомнить подобную информацию.
— Разберусь, — сказала Джейн.
— Я увез тело Дейла с места происшествия. Оставлю на конспиративной квартире, в подвале под баром «Звездный свет».
— Где второй агент, Ти-Кей?
Мэллой глянул на Джоша Саттера. Тот выглядел потрясенным и подавленным.
— Со мной.
— Его нужно вывезти из страны сегодня же ночью.
— У меня есть более важная проблема.
— Скажешь мне какая?
— Пожалуй, нет.
— Я могу выслать две команды. Одна подчистит все хвосты по операции Дейла, вторая перевезет агента Саттера в Рамштайн.[34] А с тобой как? Все в порядке?
— Я в норме.
«Похоже, я ранен, — подумал Мэллой, — но Джейн знать об этом необязательно. По крайней мере, сейчас».
— Я хочу, чтобы ты нашел Чернову, Ти-Кей. Она сейчас — «номер один». Учитывая то, что во время розысков погибли двое федеральных агентов, мистер Фаррелл утратил симпатию со стороны средств массовой информации. С этим все ясно?
— Мы ликвидировали какую-то женщину. Это могла быть Чернова, но если нет, поверь мне: она моя.
Как только Мэллой убрал мобильник в карман, Джош Саттер спросил у него:
— Какие шансы, что Джим еще жив?
Он то и дело снова набирал номер напарника и смотрел в окошко, словно ждал, что где-нибудь увидит Рэндела. Мэллой не ответил.
— Думаете, он погиб? — снова спросил Джош.
На этот вопрос ответа не было. Мэллой еще немного помолчал и сказал:
— Думаю, стоит приготовиться к худшему.
Джош Саттер начал набирать другой номер.
— Мне нужно позвонить куратору.
— Все уже в курсе, — заверил его Мэллой, но фэбээровец продолжал нажимать кнопки. — Джош, сейчас ничего делать не нужно. Все под контролем. Этим занимаются.
— Но что же будет с Джимом? Он ведь пропал, Ти-Кей! Мы не можем просто решить, что он погиб!
— Этим займется гамбургская полиция. Перед ними — место происшествия, и номера «лендровера» у них имеются.
— Я должен позвонить Хансу!
— Давай позвони, — кивнул Мэллой. — И получишь от двадцатки до пожизненного как соучастник убийства.
Слово «убийство» отрезвило Джоша Саттера.
— О чем это вы? Какое убийство?
Итан проговорил:
— Если в Штатах вы кого-то убиваете в процессе расследования, разве вас не обвиняют в убийстве первой степени?
Агент ФБР ничего не ответил. Итан добавил:
— Здесь то же самое. Разве что тут нет смертной казни.
— Ханс тебе не друг, Джош, — сказал Саттеру Мэллой. — Больше не друг.
— Нет, Ти-Кей. Это вы мне не друг.
— Сейчас, — ответил Саттеру Итан, — у вас в этой стране трое друзей — те люди, которые сидят в этой машине. Все остальные готовы посадить вас за решетку.
Альтштадт, Гамбург
— Ну и насколько все плохо? — спросил Карлайл.
Джим Рэндел лежал в соседней комнате — связанный, с кляпом во рту, в сознании, но пока не окончательно пришедший в себя. Елена Чернова уже переоделась и застегивала бронежилет.
— В доме никто не отвечает, — сказала она. — Остальные трое ушли до приезда полиции.
— Значит, мы сможем забрать Олендорфа?
Чернова внимательно посмотрела на Рэндела.
— С этим проблем не будет. Нам нужно только уговорить агента Рэндела кое-кому позвонить.
Район Санкт-Паули, Гамбург
— Лучше бы рассказать Джошу насчет Олендорфа, — сказала Кейт, когда Итан вышел из машины и отпер замок на цепи, перекрывающей место на стоянке за баром «Звездный свет».
— Как раз собирался, — отозвался Мэллой и посмотрел на фэбээровца, который совсем притих, осознав, что у него не осталось друзей. — Тот, кто дал нам информацию, в подвале.
— И вы ему еще верите? — хмыкнул Саттер.
Наверное, это была шутка, но никто не рассмеялся.
— И не думали, — ответил Мэллой и въехал на парковочное место. — Когда войдем, сразу проходи в дальнюю комнату, Джош. Он не должен услышать твой голос. Через некоторое время нам придется его отпустить, и я не хочу, чтобы он смог выболтать информацию, которая поможет полиции найти нас.
Мэллой зашел первым, чтобы посмотреть, не спустился ли кто-нибудь в подвал через бар и кладовку. Итан и Саттер вытащили труп Дейла из багажника и внесли внутрь. Кейт захватила холщовые сумки с оружием и снаряжением.
Мэллой провел всех в спальню. Когда они уложили тело Перри у дальней стены, Джош сказал:
— Не можем же мы его вот так бросить.
— До рассвета сюда прибудет команда. Они обо всем позаботятся.
Говоря так, Мэллой имел в виду, что эти люди где-то оставят труп Дейла, чтобы затем его нашли другие. Саттер обвел взглядом спальню. Она выглядела стерильно.
— Он здесь жил?
— Нет. Это одна из его конспиративных квартир. У него была жена и дети, дом… Настоящая жизнь.
Тоска охватила Мэллоя, но он прогнал ее.
Кейт сняла бронежилет, отстегнула пояс с пистолетом.
— Что-нибудь вроде аптечки тут есть?
— В ванной.
— Тогда пойдемте. Хочу взглянуть на вашу спину.
— Займись Итаном, — посоветовал ей Мэллой. — Прежде всего мне нужно хорошенько почистить компьютер.
Супруги вышли из комнаты, и Мэллой обратился к Саттеру:
— Располагайся, Джош. Скоро тебя вывезут отсюда. — Он посмотрел на часы. — Есть и хорошая новость. Часов через восемь ты уже будешь на борту самолета, летящего в Нью-Йорк.
— Я никуда не поеду, пока не узнаю, что случилось с моим напарником.
— Джош, у тебя нет выбора. Если тебя возьмет полиция, тебе предъявят обвинение в убийстве и похищении человека.
Саттер от испуга побледнел. Но мысли о Рэнделе его не покинули.
— Вы говорите… Если полицейские найдут Джима живым…
— В любом случае ничего хорошего, но, по крайней мере, если они его разыщут, он останется в живых и начнет сотрудничать с немцами. Может быть, ему сократят срок.
— Во что вы нас втянули, Ти-Кей?
Мэллой перевел взгляд на мертвое тело Дейла и почувствовал приступ тошноты.
— Не знаю, Джош. Просто понятия не имею.
Мэллой включил компьютер. Все нужные файлы по Черновой хранились у него в ноутбуке, оставленном в гостиничном номере в Нойштадте, но, прежде чем стереть информацию в компьютере Дейла, он решил посмотреть сведения, благодаря которым можно было попробовать поискать ниточки, ведущие к рыцарям Копья. Он набрал в поисковой программе ключевые слова — «рыцари», «копье», «паладины». Никаких результатов. Он просмотрел информацию об Олендорфе и обнаружил немало файлов, в которых, в частности, содержались сведения об известных контактах бывшего прокурора. Мэллой скопировал данные на флеш-карту объемом в два гигабайта и убрал ее в карман. Затем он запустил программу очистки жесткого диска. Компьютер запросил код доступа. Мэллой набрал: «ДЖЕЙН», и файлы начали исчезать один за другим. Пока программа делала свое дело, Мэллой решил осмотреть ящики письменного стола. В одном из них он обнаружил стопку DVD — материалы агентства. Нашел еще один двухгигабайтный USB-накопитель, но посмотреть, что на нем записано, сейчас было невозможно. Диски и флеш-карту Мэллой унес на кухню и привел в негодность. Когда программа очистки жесткого диска завершила работу, Мэллой отнес носитель туда же и разбил молотком. Затем сложил обломки DVD, флешки и жесткого диска в стеклянную миску и залил жидкостью для прочистки водопроводных труб, чтобы ничего не уцелело.
Потом Мэллой постучал в дверь ванной комнаты. Кейт отозвалась.
— Входите.
Итан, раздетый до пояса, сидел на краю ванны. Рядом с ним стояла Кейт. Она зашивала рану иглой, в которую была вставлена хирургическая нить.
— Ну что? — спросил Мэллой.
— Картечью поражено все предплечье. Я, как могла, промыла рану, но вытащить дробинки сможет только врач. А сейчас нужно закончить вот с этим.
Она кивком указала на болтающийся лоскут кожи.
Мэллой заглянул в аптечку.
— А боль ты чем снимаешь?
Кейт отвела взгляд от окровавленного плеча Итана и встретилась глазами с Мэллоем.
— Силой воли.
Мэллой сочувственно посмотрел на ее мужа.
— Больно?
Лицо у Итана было мертвенно-бледное и бесстрастное, как у призрака, но он все же нашел в себе силы ответить:
— Есть немного.
Кейт закончила шов и стала искать в аптечке бинты. Наложив Итану повязку, она сказала Мэллою:
— Теперь ваша очередь, Ти-Кей. Раздевайтесь.
Итан, которого перестали колоть иглой, наконец сумел улыбнуться.
— Помните, как вам раньше было хорошо, когда красивая женщина велела вам раздеваться?
Мэллой снял бронежилет, через голову стащил рубашку. Он ощущал глубокую ноющую боль, будто его несколько раз ударили спиной о стену.
— Брюки спустите, — велела Кейт.
— Может, сначала пообедаем? — ухмыльнулся Мэллой.
— О! — вырвалось у Итана, когда Мэллой из деликатности отвернулся от Кейт. — Что это у вас с грудью?
Мэллой расстегнул джинсы и опустил глаза на собственную грудь.
— Память о Ливане. Первая служебная командировка.
— Выглядит так, словно она могла стать последней.
Мэллой усмехнулся.
— Ребята, которые меня тогда подобрали, потом говорили, что они мне вообще никаких шансов не давали.
Кейт стала ощупывать спину Мэллоя в области почек. Он поморщился от боли. Из глаз самопроизвольно потекли слезы. Ему казалось, что Кейт тыкает его иглой.
— Большие гематомы, но повреждены ли внутренние органы — не могу сказать. Следите, не появится ли кровь в моче. С почками шутки плохи.
— А ранки от картечи есть?
— Тут все в крови, но я промою и наложу повязку. Чем предпочтете дезинфицироваться, Ти-Кей? Солью или спиртом?
— А как насчет демерола?[35]
— Это и есть спирт.
Очистка ран оказалась болезненнее, чем попадание картечи, но все же это была не иголка с ниткой, поэтому Мэллой почти не стонал.
— Как думаете, моя жена поймет, что со мной случилось? — спросил он.
— Вот уж не знаю, — покачал головой Итан. — Это смотря насколько она глупа.
Джош Саттер постучал в дверь ванной и заглянул. Он был бледен. Протянув Мэллою свой мобильник, он сказал:
— Женщина звонит на мой номер. Говорит, разговаривать будет только с вами.
Мэллой посмотрел на Кейт, перевел взгляд на ее мужа, потом все же взял телефон и спросил по-немецки:
— Кто это?
— Хочу заключить сделку, — ответила женщина по-немецки. — А вы?
Мэллой узнал голос. Он слышал его, просматривая прошлой ночью видеозаписи.
— Ваши предложения, Елена?
— Меняю одного агента ФБР на одного гамбургского юриста.
— Мне потребуются доказа…
Его прервал голос Джима Рэндела:
— Ти-Кей! Ради всего святого, помогите мне!
— Такие доказательства подойдут? — осведомилась женщина.
— Дайте мне поговорить с ним.
— В конце Альстерхауссештрассе есть автостоянка — ближе к Ауссенальстеру. Привезете юриста — сможете там побеседовать.
Мэллой повторил название улицы и сказал:
— Найду.
— Отлично. Потому что вам надо добраться туда за двадцать пять минут. Опоздаете — и ваш спецагент Рэндел мертвец.