10

Здесь, под землей, просторно, темно и пахнет тленом, как в соборе какого-то давно вымершего города. На поверхности земли было светло и ясно, около полудня. А здесь… Здесь мрак поглощает все на своем пути, здесь время теряет всякий смысл. Человек в черном медленно движется, и каждое его движение отдается эхом, словно в гигантской раковине. Эхо, приплясывая, улетает вдаль и, наверное, повторяется до бесконечности где-то за пределами слышимости. Эта комната похожа на склеп.

— Прекрасно.

Черная вода, которую от ищущего взгляда отделяют добрых двадцать футов, блестит на свету, как кротовый мех. От нее исходит странный запах — смесь бензина и соли. Такой запах висит облаком над реками во время отлива. Вот только эта вода никуда не движется. Она мертва.

И вдруг — какой-то шум сверху. Там живут создания, привыкшие парить в воздухе. Не то птицы, не то летучие мыши, не то еще кто — сразу не поймешь. В воду падает камень, а может, обломок кирпича. Он не просто булькает — скорее погружается со звуком бьющегося стекла; звук настолько резко вспарывает абсолютную тишину, что воздух, кажется, еще какое-то время дрожит. И снова тихо.

Пока человек в черном занимается своим делом, запахи становятся острее. Запахи человеческого тела, уличных наркотиков, парафина — вернее, не запахи, а их тени. Эхо. Сюда уже много лет не ступала нога человека. Много лет никто, наверное, и не вспоминал, что когда-то здесь жили люди.

И все же здесь, под этим каменным куполом, сохранились следы чьего-то пребывания: подсвечник с куцым огарком, небольшая перевернутая печурка, работающая на сжиженном бутане. Люди обустраивали тут себе жилища из картонных коробок, старых занавесок и предмета, похожего на больничную ширму. Они делили это гигантское пространство между собой, обозначали границы своих владений, возводили стены. Эти сооружения почти целиком сохранились. В вытянутом недостроенном коридоре смогут спрятаться человек двенадцать, если не больше.

Потрепанный отрез полиэтилена шелестит, подхваченный внезапным порывом ветра, и шелест его напоминает хруст костей. За этим отрезом полиэтилена есть проход. Человек в черном отодвигает его, делает шаг.

Здесь уже теснее, но так же холодно, влажно и темно. На полу лежит матрас, а рядом даже стоит старый складной стул.

— Прекрасно, — снова шепчет человек. И еще тише продолжает: — Лэйси, а вот и я.