Глава 26

Несмотря на усталость, Саймон почти не спал этой ночью и с первыми бледными лучами тусклого ноябрьского рассвета наконец отказался от борьбы и позвонил, чтобы приготовили ванну. Едва сравнялось восемь часов, когда он обнаружил себя, стоящим в одиночестве на пороге особняка Констанс. У него не было ни единого повода оказаться здесь. Кроме того, еще слишком рано, чтобы наносить визиты, но новые границы в их отношениях, не будучи высказанными, полностью устоялись, и он решился переступить через них. Дальше держаться в стороне было все равно, что морить себя голодом до смерти. Он должен увидеться с ней.

Дворецкий скептически отнесся к требованию Саймона.

– Прошу прощение, господин Коупленд, но вряд ли я могу послать горничную разбудить хозяйку в такой час.

– Тогда я подожду.

Ледяной тон слуги явно свидетельствовал о его неодобрении.

– Очень хорошо, сэр. Если вы подождёте в гостиной, я уведомлю госпожу Пэйл о вашем присутствии.

Не успел Саймон дважды обойти комнату, как влетела Констанс. Эмоции, которые он мучительно сдерживал, угрожали вырваться на свободу при виде ее хрупкой фигурки, облаченной только в шелковый халат с серебряными и синими полосками.

– Что случилось, Саймон? Что-то с Ноэль? Ей плохо?

– Нет, нет. Она в порядке. Извини, Констанс. Я не собирался пугать тебя, явившись в такую рань. Это просто…

– Ты не собирался пугать меня! – едва Констанс двинулась вперед, как полы халата распахнулись, явив льдисто-голубое неглиже.

– Ты наконец превзошел сам себя, Саймон. Как ты смеешь вламываться ко мне посреди ночи. Запугивать моего слугу! Доводить меня чуть ли не до судорог! Я этого не потерплю! Слышишь меня, Саймон Коупленд? На сей раз ты вывел меня из себя. Я требую, чтобы ты покинул этот дом немедленно. – Она указала дрожащим пальцем на дверь. – Тебе понятно?

Досадуя на себя, Саймон усмехнулся. Это была Констанс, которую он так хорошо знал. Мысль, что она вновь превратится в чопорную незнакомку, была непереносима. С намеренной дерзостью он уселся в кресло, положил лодыжку на колено и уставился на Констанс.

– Давай, вышвырни меня.

Боль пронзила Констанс из-за такой привычной властной манеры Саймона. Он сидел перед ней несносный, высокомерный – зеркальное отражение своего сына. Мужчины Коупленды! Один из них, кажется, полон решимости погубить девушку, которую она считает дочерью. Другой разбил ее собственное сердце.

Ее голос дрожал, но взгляд она не опустила.

– Прекрасно. Если ты упорно ведешь себя как бандит, я вынуждена обойтись с тобой как с таковым. – Она потянулась к звонку.

– Не советую, Констанс, если только не собираешься вызвать всех слуг, потому как, предупреждаю тебя, понадобится не один человек, чтобы меня выгнать.

После минуты в безмолвии рука Констанс опустилась.

– Я должен кое-что сказать и не уйду, пока не сделаю этого. – Саймон откашлялся, давая себе время подыскать нужные слова, но они никак не складывались, поэтому он начал с неподходящих.

– Ты не имела права подписывать контракт Куина, не проконсультировавшись со мной, – отрезал он. – Это явное нарушение нашего соглашения о партнерстве.

– Чепуха! Я действовала в пределах моих полномочий, и тебе это известно.

– Юридически, может быть, но никак не нравственно. Ты должна была предупредить меня о своих планах.

– Ладно, Саймон, признаю свою ошибку. Была допущена небрежность. А теперь не будешь ли ты столь любезен, чтобы уйти.

– Нет, не буду! – гневный и разочарованный, он вскочил со стула и подошел к ней, возвышаясь над миниатюрной фигуркой.– Плевать на контракт! На самом деле, я рад, что ты его подписала. Куин должен был стать партнером еще несколько лет назад, но я был слишком упрям, чтобы признать это. Он – лучший кораблестроитель, чем Бен или я когда-либо мечтали стать. – Он решительно погрузил пальцы в шевелюру – седую на висках и темную сзади. – Черт побери, Конни! Я все окончательно испортил. Ты пыталась предупредить, но я не послушался.

– Расскажи, что случилось, – мягко попросила она, садясь на диван, отложив собственные мучения, чтобы разобраться с его.

– Ноэль вернулась вчера вечером. Я даже не представлял, что она так ожесточится. – Он рухнул в кресло с овальной спинкой напротив Констанс. – Не знаю, что именно произошло между ними, пока они были в отъезде, но это не было чем-то хорошим.

– Я пришла к такому же заключению, когда Куин заезжал повидаться. А твоя беседа с сыном прошла неудачно?

– Это была катастрофа. Среди прочего он обвинил меня в совсем не отеческих чувствах к Ноэль.

Констанс теребила жемчужную пуговку под воротником ее халата. Как бы она не боялась ответа, но вопрос следовало задать:

– А каковы твои чувства к ней?

– Ноэль моя дочь, – Саймон не упустил скептическое выражение на ее лице. – О, я не вру тебе, Конни. Признаю, что иногда мне приходилось напоминать себе об этом, но только потому, что она так прекрасна, так благородна. Сомневаюсь, что какой-либо мужчина сможет полностью устоять перед ней. – Он горестно покачал головой. – Ни один мужчина, кроме моего сына. Я был так уверен, что он влюбился в нее! Но он считает, что это она устроила всю интригу, хотя я повинился, что один ответственен за происшедшее. Конни, я на самом деле боюсь за нее. Теперь, когда их брак предан огласке, я не смогу защитить Ноэль от мужа. Куин безжалостен к любому, кто причинил ему вред. Он не умеет прощать.

– Саймон, расскажи, что же произошло много лет назад между тобой и Куином? – Вопрос был импульсивным, но теперь, когда он вырвался, она не пыталась отказаться от него. – Не хочу совать нос в чужие дела, но я слишком многого не понимаю.

Саймон опустил руки на полированные деревянные подлокотники кресла и посмотрел на безмятежную Констанс, сидящую напротив. Удивительно, какой спокойной женщиной она оказалась, несмотря на порывистые манеры. Совсем не суетилась, как многие женщины. Находясь рядом с ней, Саймон ощущал умиротворение. Почему ему понадобилось так много времени, чтобы понять, как сильно он ее любит и как сильно жаждет ответной любви? Теперь она просит, чтобы он содрал тщательно созданные защитные оболочки и разоблачил самую позорную часть своей жизни.

– Я бы выпил кофе.

Напиток прибыл вскоре, едва Констанс вызвала горничную, из чего он заключил, что хорошо обученные слуги предвидели распоряжение. Он выпил большую часть чашки прежде, чем начать свое повествование, и затем рассказал ей все. Даже по истечении столь долгого времени, его боль была острой и неподдельной, и лицо Саймона побледнело, как и лицо Констанс, когда он наконец закончил.

– Спасибо, что доверился мне, – сказала Констанс. – Неприятная история.

– Теперь ты понимаешь, что моему сыну многое придется простить.

– Да, это так. Но думаю, что вряд ли ошибусь, утверждая, что ты давно уже не тот человек.

– Ты слишком добра ко мне, Конни. Особенно с учетом того, как я обошелся с Ноэль.

– Ты – предприниматель. И не можешь отринуть собственную натуру, Саймон. Но ты должен, однако, научиться сдержанности.

– Это не легкий урок. Я привык брать то, что хочу, не принимая во внимание желания других. – Невозможно было ошибиться в том, что подразумевали эти слова, и произошедшее одним прекрасным днем в Сассексе, предстало перед ними. – Именно поэтому я пришел к тебе, Конни. Я больше не могу позволить тому дню стоять между нами. Мое обхождение было непростительным.

Это было совсем не то, что ожидала Констанс.

– Твое обхождение?

– Ну, как я занимался с тобой любовью. Ты женщина утонченная и чувствительная. Бросить тебя на пол посреди дня и наскоком овладеть, – есть, за что меня презирать.

Льдисто-голубой пеньюар мягко зашелестел, когда Констанс поднялась с дивана.

– Саймон, позволь мне удостоверяться, что я правильно поняла. Ты извиняешься не за то, что занимался любовью со мной, а исключительно за место и манеру исполнения?

– Ну, да, полагаю, можно и так сказать.

– И тебя не оттолкнуло, что я отдалась тебе так свободно?

– Оттолкнуло?!

Саймон поднялся из кресла, наконец уразумев свое злополучное непонимание.

– Я люблю тебя, бестолковая женщина! Конечно, я не разочаровался!

И затем Констанс очутилась в его объятьях.

– Ах, мой любимый Саймон! Мой милый, дорогой человек! Ты можешь предаться любви со мной на полу в гостиной или на чердаке, или даже на обеденном столе, где выберешь. – Зеленые глаза, устремленные на него, вдруг наполнились слезами. – Помнишь, как Бенджамин имел обыкновение дразнить тебя, мол, каким прекрасным мужем ты был бы для меня? Он, должно быть, понимал тогда, насколько я не подхожу для вдовства. Сознавая, что я переживу его, он, возможно, пытался приучить тебя к идее занять его место.

– Ты только что сделала мне предложение, Конни? – нежно поддразнил Саймон.

– Ну, да, похоже, сделала. Ты наотрез отказываешься?

Он медленно провел рукой вниз по ее спине, чувствуя позвонки сквозь тонкий серебристый шёлк.

– Я совсем не возражаю.

Дрожь прошла по телу Констанс.

– Саймон, разве ты не говорил, что женщиной утонченной и чувствительной нельзя овладевать наскоком, как в прошлый раз?

Он спрятал лицо в ее душистых волосах.

– Так я и сказал.

– Ну, тогда, – прошептала она, – умоляю, объясни сейчас же, как со мной следует обходиться.

Саймон посмотрел на нее.

– Вот, так, – промурлыкал он, притянул ее тело к своему и нежно поцеловал, надеясь на ответную страсть под пару сжигавшей его.

Он не был разочарован.