УЧЕБА

Наконец, через месяц после моего возвращения, настал мой час: мне, Урмиле Чаудхари, в возрасте семнадцати лет разрешили ходить в обычную школу. Как я мечтала об этом моменте! И как часто уже думала, что мне придется навсегда забыть мою самую большую мечту!

Сегодня я отправилась в путь в соседнюю деревню в новой школьной форме: в синей плиссированной юбке и голубой блузке. Уже за несколько дней до этого я повесила их на вешалку над своей циновкой, на которой спала, и с нетерпением ожидала великого часа, когда я наконец смогу их надеть.

И вот наступило долгожданное утро. С двумя тетрадями, карандашом, книжкой по математике и непальскому языку под мышкой я шагала в школу.

Естественно, ни моя семья, ни я сама не смогли бы купить все эти вещи, так что все это я получила от благотворительной организации. К школьной форме, тетрадям и книгам в придачу дали еще пару новых резиновых шлепанцев. Вот так и сомкнулся круг: с пары детских шлепанцев в праздник Магхи началась моя жизнь в качестве камалари — и с парой новых шлепанцев она закончилась и началась новая глава в моей жизни.

Сначала я ходила в подготовительный класс. Там дети, которые до этого времени совсем не ходили в школу или изредка посещали ее, проходили курс подготовки к учебе. Я была намного старше прочих маленьких детей. Стоило им увидеть, как я подхожу к школе, они сразу же начинали насмехаться надо мной:

— Она — не тхару, она — пахади, мы с ней играть не хотим. Посмотрите, какая она большая! А она только сейчас ходит в начальный класс. Она, наверное, и вправду большая дура.

Их насмешки обижали меня. Мне было обидно, что они не считают меня тхару. Однако я держала себя в руках и стойко переносила их издевательства. Это ведь были всего лишь дети, и они были намного младше меня. У них постоянно текло из носов, они вечно измазаны в грязи и вели себя плохо, на их одежде красовались пятна, а сама одежда была рваной. Я только что приехала из Катманду, и мне пришлось снова привыкать к такому окружению и такому обращению. Каждое утро я тайно брала с собой из дома набитую соломой круглую подушку, которую прятала под своей курткой. Чтобы не сидеть прямо на голом холодном и грязном полу в классной комнате.

Странное это было чувство — учиться вместе с детьми, которые были намного младше меня. Я старалась не слишком отвлекаться на них, а сконцентрироваться на учебе. Однако через три дня дети выстроились перед классной комнатой и стали ругать меня:

— Ты не тхару, пошла вон отсюда, ты — пахади, ты не такая, как мы!

Они загородили мне дорогу, стали плевать в меня и не хотели пропускать в классную комнату.

— Почему вы такие злые и гадкие по отношению ко мне? Я такая же тхару, как и вы. Мой отец — целитель из Манпура.

Я отчаянно пыталась прорваться сквозь толпу. И тут из-за угла появилась учительница.

— Пожалуйста, госпожа учительница, скажите им, что я тхару и чтобы они пустили меня в класс.

— Так, дети, прекратите, все идите в класс. Пропустите Урмилу. Прекратите немедленно.

Они оставили меня в покое. Однако в тот день я прибежала домой в слезах. Я была в глубокой печали. Наконец-то я смогла ходить в школу, и тут дети моей же народности смеются надо мной и осложняют мне жизнь.

Целую неделю я не ходила в школу. Я была разочарована и обижена. Может быть, они все же были правы. Может быть, я была действительно слишком стара, чтобы учиться, Может быть, мне нужно было бы с этим смириться.

Амар внес свою лепту, стараясь внушить мне:

— Вот видишь, ты слишком стара для школы. Я же тебе это говорил! Тебе все же лучше вернуться в Катманду, к своей махарани. Там у тебя было бы хорошее место и стабильный доход.

Когда я сразу же отмахнулась от него, он сказал:

— Тогда хотя бы постарайся получить какую-нибудь профессию. Было бы очень хорошо, если бы ты выучилась на закройщицу. Ты бы смогла в скором времени зарабатывать деньги и оказывать помощь семье.

К счастью, в этот раз моя мать взяла мою сторону, иначе я, наверное, позволила бы себя уговорить.

— Оставь ее в покое, Амар. У нее есть возможность ходить в школу — значит, она должна учиться, — защитила меня мать.

Когда я пропустила семь дней школьных занятий, учительница пришла ко мне домой.

— Урмила, где ты была всю последнюю неделю? — хотела знать она.

— Я больше не пойду в школу, потому что все дети слишком злобно относятся ко мне. Я, наверное, все же слишком старая, — извинилась я.

— Что такое? Неужели ты сразу же расстроилась из-за какой-то пары пустяков? Ты в два раза старше, чем они. Если ты действительно хочешь учиться, тебе придется сжать зубы и выдержать все, пусть даже это будет нелегко. Они привыкнут к тебе, так что пообещай мне, что завтра ты снова придешь на занятия. Я сейчас специально пришла сюда, чтобы поговорить с тобой. Значит, я ожидаю, что ты будешь стараться.

— Ну хорошо, — сдалась я.

Мне было стыдно, что я прогуляла школу. Ведь, конечно, я не хотела, чтобы обо мне думали, что я сдалась, столкнувшись с первыми же трудностями.

— Я вернусь в школу, но вы должны мне помочь и сказать детям, что я такая же тхару, как и они.

— Я это сделаю, — пообещала она. — Мы увидимся завтра в классе, хорошо?

— Да, хорошо, — кивнула я. — Я снова буду ходить в школу, и я не дам себя запугать какой-то паре сорванцов.

Учительница повернулась, чтобы уйти. Ее длинная заплетенная коса качалась из стороны в сторону. Через пару метров она обернулась и кивнула мне:

— До завтра!

— Да, до завтра! — пообещала я ей.

На следующее утро я отправилась в школу, твердо решив не поддаваться на провокацию маленьких забияк. С гордо поднятой головой я прошла мимо детей. Я старалась не слышать их насмешек и оскорблений. Про себя я повторяла, словно мантру:

— Я хочу ходить в школу, я хочу учиться. Я хочу ходить в школу, я хочу учиться.

Конечно, бывали и такие дни, когда я возвращалась из школы расстроенная и заплаканная. Но тем не менее я выдержала все.

А затем появилась Чандра, и все стало хорошо. Чандра стала моим спасением. Она была такой же камалари, как и я, и ей было уже шестнадцать лет. Восемь лет она работала у одного помещика недалеко от нашей деревни. Мы увидели друг друга, сразу же подружились и с первого дня стали неразлучными подругами. Наконец-то у меня появился человек, с которым я могла поделиться самым сокровенным. Подруга, которая была такого же возраста, как и я, и которая пережила нечто подобное, что и я. Для меня это было благословением, исполнением мечты.

Чандре я могла доверить все. Она внимательно слушала меня, когда я рассказывала о своей жизни в Катманду, и делилась своими воспоминаниями со мной. До сих пор мы остаемся лучшими подругами, хотя видимся уже не так часто, потому что сейчас поступили в разные школы. Но когда мы встречаемся, то обе радуемся, словно маленькие дети. Мы без умолку говорим, говорим, говорим… Я не знаю, что бы я делала без Чандры!

С того дня как Чандра пришла в класс, мы учились вместе. Сложение, вычитание, умножение, деление — все это было новым для нас. Простейшие задачи доводили меня до головной боли. И с правописанием у меня были очень большие проблемы, потому что я никогда не училась писать по-настоящему правильно. В своем дневнике я попросту царапала то, что слышала, — как произносятся эти слова, так я их и записывала.

Мой младший брат Гуру часто помогал мне делать домашние задания, и время от времени подключался даже Амар когда увидел, что я все воспринимаю всерьез и не даю сбить себя с толку. Лишь читать я умела очень хорошо. Чтение газет у Зиты и Жестокой Мадам было для меня хорошей практикой.

Мне легко давался английский язык. Говорить по-английски у меня получалось лучше, чем у кого-либо в классе. Остальные не могли связать и пары слов. Когда я читала английские тексты, дети постоянно спрашивали у меня, не иностранка ли я.

— Откуда ты так хорошо знаешь английский? Из какой ты страны? — донимали они меня своими вопросами.

Все же годы, проведенные в Катманду, были не совсем потерянными годами. У Зиты и у Жестокой Мадам я часто смотрела новости по каналам CNN и BBC или слушала английские радиостанции. Кроме того, среди множества гостей Жестокой Мадам, которых мне приходилось обслуживать, часто бывали иностранные гости из Сингапура, Индии или Америки, с которыми она говорила по-английски. Кое-что из этого я запомнила и на долгие годы сохранила в памяти некоторые простые предложения и слова.

Нельзя также забывать и о сыновьях Жестокой Мадам: каждый раз, когда они приезжали в гости, они старались научить меня нескольким новым словам и фразам. Я была рада, что, по крайней мере, хотя бы в одном деле у меня были неплохие успехи и я опережала остальных.

Через четыре месяца в подготовительном классе лишь пятеро из нас смогли добиться таких успехов, чтобы нас перевели в пятый класс. Я была на втором месте среди этих лучших детей.

Пятый класс я окончила в Гадхаве как самая лучшая ученица класса и как вторая по успеваемости из нашего выпуска. На протяжении двух месяцев я ходила в шестой класс, а потом меня сразу же перевели в седьмой. Учеба и до сегодняшнего дня является для меня самым главным приоритетом. Я знаю, что если я хочу получить хорошую профессию и что-то изменить в этой стране, то я должна использовать этот шанс.