на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



14

Водопад Виктория находится в Южной Родезии. От Йоханнесбурга его отделяет тысяча восемьсот пятьдесят миль. Но я выяснил, что это огромное расстояние легко преодолеть при помощи авиатранспорта, благо самолеты летают три или четыре раза в неделю. От Йоханнесбурга до Булавайо всего четыре часа лета, а там можно сесть на ночной поезд, который утром доставит вас практически к вожделенному водопаду. Короче, я решил воспользоваться этим заманчивым способом. Должен сказать, что я колебался, ехать ли туда вообще. Меня мучили дурные предчувствия, ведь нередко бывает, что величественные природные явления выглядят куда более эффектными в книжках, нежели в реальности. А так не хотелось разочаровываться!

Перечитывая литературу, посвященную водопаду Виктория, я отметил два факта, которые поразили меня больше всего. Во-первых, этот гигантский водный каскад, чей рев слышен за мили, еще сравнительно недавно был неизвестен европейской науке и отсутствовал на географических картах. Лишь девяносто лет назад Дэвид Ливингстон добрался до здешних мест и, раздвинув ветви деревьев, в благоговейном страхе воззрился на это чудо природы. А во-вторых, меня несказанно удивило, что Сесил Родс никогда не видел главной достопримечательности своей страны. Водопад расположен на реке Замбези в том месте, где ее воды срываются в пропасть глубиной триста шестьдесят футов.

День или два у меня ушли на ознакомление с дневниками доктора Ливингстона и некоторых других европейцев, которым повезло в числе первых увидеть это величественное явление. Выяснилось, что звание первооткрывателя неоднократно оспаривалось у Ливингстона другими путешественниками. Тем не менее я доверяю мнению мистера Ч. Д. Леруа, который в своей замечательной книге «Первопроходцы и спортсмены Южной Африки» пишет: «Много лет я посвятил кропотливому и тщательному исследованию притязаний различных людей на право называться первооткрывателем водопада Виктория и вот теперь спешу доложить, что все же пальму первенства следует отдать Дэвиду Ливингстону. У меня нет оснований сомневаться в том, что именно он стал первым европейцем, увидевшим водопад».

А вторым стал малютка Уильям Чарльз Болдуин, кровожадный убийца львов. В 1868 году во время одной из своих охотничьих экспедиций он случайно вышел к водопаду Виктория и стал первым человеком, который приблизительно измерил его параметры (Ливингстон сделать это не сумел). Затем два года спустя здесь появился Томас Бейнс со своими карандашами и красками. Мужественный англичанин работал в ужасных условиях — терзаемый лихорадкой и осаждаемый назойливыми мухами цеце, — зато ему первому удалось запечатлеть гигантский водопад во всей его красе и величии.

Первая белая женщина побывала здесь в 1875 году. Это была африканерка, жена охотника по имени Джордж Уэстбич.


Самолет доставил меня на аэродром Булавайо. Здесь царил нестерпимый зной. Трава была желтая и пожухлая, земля вся потрескалась, над ней поднимались и вибрировали потоки горячего воздуха. Термометр показывал девяносто семь градусов в тени, но по ощущениям было еще жарче. Местные жители — все как один в белых костюмах и тропических шлемах — согласились, что да, в этом году действительно припекает. И сообщили, что такая погода продержится до самого сезона дождей.

Полагаю, в краю, где дубы за десять лет вырастают в небольшие крепенькие деревца, а персики в тот же срок начинают плодоносить, никого не удивишь молниеносным ростом городов. Но все же было странно думать, что еще несколько десятилетий назад на месте Булавайо стояло всего несколько палаток и жестяных сараев. И вот за невероятно короткий срок здесь вырос большой современный город. Я смотрел и глазам своим не верил. Тем не менее все было реальным: и великолепные общественные здания, и широкие оживленные улицы, вдоль которых стояли цветущие джакаранды, и шикарные магазины, и памятник Сесилу Родсу, и даже плавательный бассейн, достойный Голливуда. В нескольких местах над городом реяли новенькие «юнион джеки», совсем не похожие на те потрепанные и выцветшие флаги, что висят у нас дома.

К вечеру жара стала невыносимой. Я прямо чувствовал, как зной опаляет белки глаз, во рту пересохло, язык стал шершавым, как наждачная бумага. Слава богу, что в городе не было недостатка в напитках — на каждом углу продавали лаймовый сок и газировку.

Вечером я сел на поезд, а утром уже был в двух сотнях миль от Булавайо. Наш поезд проезжал по великому угольному бассейну Банки, занимавшему площадь в четыреста квадратных миль. Говорят, его запасов угля хватит, чтобы обеспечить все человечество на много поколений вперед. Тем временем солнце взошло, и сразу же, без каких-либо промежуточных стадий окружающий мир погрузился в адское пекло. Окружавший меня тропический ландшафт колебался и трепетал в волнах горячего воздуха. За окном проносились туземные деревни. Чернокожие жители сидели в тени своих хижин или под деревьями с крупными листьями, смахивающими на уши слона, и дожидались начала дня.

На подъезде к железнодорожной станции «Водопад Виктория» я выглянул в окошко. Мне рассказывали, будто ветер — если дует в нужном направлении — приносит с собой водяную пыль, которая каплями оседает на стеклах. Но поскольку в то утро вообще не было никакого ветра, то ничего подобного я не увидел.

Крытый переход связывал здание железнодорожного вокзала с современной гостиницей, заполненной мужчинами в белых фланелевых костюмах и женщинами в летних платьях. Если вспомнить, что еще совсем недавно Ливингстон, Болдуин и Бейнс тратили месяцы, чтобы добраться до этих мест, а добравшись, вынуждены были ночевать в палатках, этот роскошный отель — с его великолепной (еще довоенной!) кухней и первоклассным обслуживанием — выглядел просто фантастикой. Так сказать, одно из чудес Африки.

Окна в моем номере выходили на водопад, и я сразу же услышал низкий гул, доносившийся с той стороны. А когда слуга раздвинул шторы, стал виден расположенный в нескольких сотнях футов гигантский экран из водяной пыли, который висел в воздухе. Он был серого цвета, подобно дыму от степного пожара. Поразительная и пугающая картина! Поразительная, так как ничего подобного я в Африке не видел. А пугающая потому, что высота водяного облака и в особенности его ширина (не менее мили), равно как и непрерывный мощный гул, служивший звуковым фоном, — все свидетельствовало о невиданной мощи того, что скрывалось за ним. Я присел у окна, не в силах оторваться от зрелища. Слои серого тумана непрерывно колебались, то подымаясь, то вновь опускаясь вместе с потоками воздуха. Зато рев падающей воды был непрерывным. Я вспомнил, что Ливингстон сравнивал этот звук не то с громом, не то с шумом морского прибоя, и в душе не согласился с маэстро. Лично у меня сразу возникла ассоциация со скорым поездом, несущимся на скорости семьдесят миль в час, с той только разницей, что поезд этот не удалялся и не приближался, а незримо завис где-то в пространстве. Было что-то угрожающее в этом устойчивом, непрерывном гудении, и я теперь понял, отчего чернокожие туземцы во времена Ливингстона отказывались подходить к этому месту ближе, чем на пять-шесть миль. Некоторое время спустя до меня дошло, что к могучему зловещему гулу примешивается еще какой-то звук — более земной и приятный. Я выглянул в окно и увидел чернокожего мальчишку, поливавшего из шланга цветочную клумбу. Вот откуда шло благодатное журчание, ласкающее слух каждого южноафриканца. Мальчишка работал, то и дело бросая через плечо подозрительные взгляды. Мне стало интересно, что он там высматривает.

Я проследил за его взглядом и обнаружил, что за парапетом плавательного бассейна прячется старый седой бабуин. Это был заслуженный ветеран своего дела, поэтому он вел себя очень осторожно — лишь изредка выглядывал из-за парапета и тут же прятался. У бабуина было лицо старого разочарованного пса, но еще более примечательными показались мне его глаза — такие проницательные светлые глаза я встречал только у шотландских редакторов. Наконец, посчитав, очевидно, что подходящий миг настал, бабуин покинул свое убежище и стремительно метнулся к росшему неподалеку манговому дереву. Мгновение спустя он уже возвращался с видом триумфатора: в каждой пригоршне по куче зеленых плодов манго, еще один плод зажат в зубах. И прежде чем бедный парнишка, услышавший треск ломаемых сучьев, успел подобрать с земли камень, старый разбойник уже скрылся за холмом.


предыдущая глава | Южная Африка. Прогулки на краю света | cледующая глава