Глава 12

— Ты была права. — Бадди Д'Амико, мой старый школьный приятель, возвращается в свой офис в участке. В одной руке у него пластиковая коробка с надписью «улики», где лежит кассета, которую принесла я, в другой — еще одна пленка. — Наш шеф тоже получил запись.

Я закрываю лицо руками.

— Итак, я, мой шеф, Алфред Ройс, мистер Миллар, мэр города…

— Не забудь членов масонской ложи, — со стоном продолжаю я. — Господи, Бадди, я сейчас скончаюсь от стыда.

— Да ладно тебе, Салли, — начинает Бадди с сочувствием и умолкает. Наверное, подумал о том, что не все мужчины, получившие кассету, будут настолько благородны, чтобы выключить запись, едва разобравшись, кто там заснят. Многие с удовольствием посмотрят, да еще и не один раз. — Я найду этого гада, обещаю тебе.

Я отнимаю руки от лица и смотрю на приятеля. Через мгновение он отводит взгляд. Ну да, а чего я ожидала? Конечно, что-то он видел и теперь не знает, как себя вести со мной. Как я вообще буду смотреть людям в глаза!

— Даже не знаю, как сказать матери. Просто не знаю.

Неожиданно на меня накатывает такая удушливая волна гнева, что я с силой бью кулаком по столу, отчего карандаши и ручки раскатываются в стороны.

— Господи, Бадди, ведь это моя частная жизнь! Просто не верится! — По щекам начинают катиться слезы, поэтому я снова закрываю лицо руками.

Запись разошлась по всему городу. Ее получили газета, полиция, офис мэра, школа, городской клуб, даже публичная библиотека. Мне прислали записку, что пленку видели парни в автомастерской — целая компания — и получили огромное удовольствие.

Бедная мама! Как же быть? Я должна предупредить ее раньше, чем она выйдет сегодня из дома!

— Ладно, Салли, — нарушает тягостное молчание Бадди. — Давай разбираться.

Он пытается мне помочь. Надо собраться. Я вытаскиваю из пачки бумажный платок и громко сморкаюсь. Бадди терпеливо ждет.

— Начнем с главного. Где был снят фильм?

— В Нью-Йорке. В квартире Спенсера. — Я снова готова разреветься.

Бадди делает пометку в блокноте и задает новый вопрос, не поднимая глаз:

— Вы сняли это для личного пользования?

— Нет! Я вообще ничего не снимала!

Бадди смотрит на меня удивленно:

— Значит, это Спенсер снял? Без твоего разрешения?

— Не знаю. — Боже, как мне хочется удавиться! — Может быть.

— И он пропал, да?

— Во вторник утром, в Лос-Анджелесе.

— Перед этим вы поругались?

— Да, — киваю я. — И я с ним порвала.

Бадди задумчиво жует нижнюю губу.

— Довольно грубый вопрос, но я должен его задать. Ты бросила Спенсера, он был зол и обижен… он мог разослать запись по городу, чтобы тебе отомстить?

— Наверное, — пожимаю я плечами. — Хотя вряд ли это не его стиль.

Но ведь и предложение покувыркаться в постели втроем тоже не его стиль. Как я могу теперь судить?

— Он же был разозлен. Что, если это его рук дело?

— Тогда где же он? Вчера вечером я была у него дома. Он не появлялся там со дня исчезновения. Как он мог разослать пленку, если даже не заходил за ней?

Бадди снова что-то записывает в блокнот. Наверняка он размышляет о том, как я могла впутаться в отношения с парнем, который вот так взял и исчез и, возможно, даже отомстил мне таким грязным способом, — вот что он думает! В школе Бадди всегда неплохо ко мне относился, даже больше того — я ему нравилась. Но теперь у него жена и дочка — добропорядочный семьянин. А я вляпалась в гадкие неприятности. Аморальная история, вот как это выглядит!

Просто не верю, что оплатила вчера все эти кучи счетов! Какая я дура! Теперь осталась почти без денег, да еще с подмоченной репутацией.

— Ты и сейчас можешь зайти в его квартиру?

— У меня есть ключ.

— Отлично. Завтра утром съездим и поглядим, что к чему. Надо узнать, как отсняли пленку.

— Хочешь сказать, что тоже поедешь? В Нью-Йорк?

— А что такого? — кивает Бадди. — А пока тебе надо съездить к матери. Будет жестоким, если она узнает не от тебя.

— Ты сама смотрела кассету? — У матери спокойный тон. Она неторопливо переворачивает полено в камине. Должен заехать ее приятель, Мак Клири, поэтому мама решила разжечь огонь.

— Да.

— Она очень откровенная? — Губы у матери превратились в одну тонкую линию. Она продолжает так и эдак раскладывать поленья, чтобы чем-то занять руки.

— Да.

На душе очень погано. Мать прожила в Каслфорде более тридцати лет. Половину жизни! Конечно, Харрингтонов часто окружали скандалы — дедушка постоянно становился их объектом, а на старости лет покончил с собой. Но никогда, никогда женщины нашей семьи не оказывались на пленке с раздвинутыми ногами! На пленке для всеобщего просмотра!

— Но ты же не знала, что вас снимают. Это же личное. — Теперь мама просто смотрит на деревяшки в камине.

— Это так.

— Ты делала что-нибудь такое, о чем могла бы впоследствии пожалеть? Я имею в виду, даже если бы тебя не снимали.

Понятно. Была ли я пьяна, или делала что-то совершенно непристойное. Не думаю, чтобы пенис между грудей был для меня чем-то, о чем можно пожалеть. Но ведь все обретает иной смысл, если это смотрит целый город.

— Нет, — медленно говорю я. — Мама, мне так жаль. Мне так нелегко. Я и представить не могла, что Спенсер может со мной так поступить!

— Спенсер? — Голос матери становится резким. Она поднимается и смотрит прямо на меня. — Хочешь сказать, что это он сделал?

— Но кто же, если не он?

Взгляд у матери становится гневным.

— Салли Харрингтон! Уж не хочешь ли ты сказать, что пять месяцев была увлечена человеком, который способен на подобную низость? Человеком, который может так жестоко ужалить тебя и вовлечь всю твою семью в грандиозный скандал? Думаешь, ты оказалась настолько недальновидной?

Я растерянно смотрю на мать.

— Иногда ты такая умная, что действуешь невероятно глупо. — Мама идет на кухню. В дверях она оборачивается и тычет в мою сторону длинным пальцем. — Пораскинь мозгами!

Из кухни раздается цокот когтей — Скотти и Абигейл, встревоженные тоном матери, прибежали посмотреть, что случилось. Мама успокаивает собак. Затем высовывает голову из-за двери:

— Если Спенсер и снял фильм, то только для себя.

— Прости, не совсем понимаю.

Мать смотрит на меня упреждающе, словно ее начинает раздражать моя тупость.

— Если я все верно понимаю, твой Спенсер был джентльменом во всем, что касается женщин. И если он собирался прожить с тобой жизнь, Салли, то вполне мог отснять фильм про вас, чтобы он помогал ему коротать ночи, когда вы не вместе. Вы же иногда расставались надолго, а вокруг столько соблазнов.

Неужели моя собственная мать говорит это? Что Спенсер снял кассету, чтобы иногда помогать себе руками, если я не рядом! Моя добропорядочная мать! Забавно!

Скотти подбегает ко мне, чтобы лизнуть руку.

— Салли! — резко говорит мама. — Подумай сама! Кому выгодно выставить нашу семью в неприглядном свете перед всем Каслфордом? Ведь эта пленка порочит не только тебя, но и меня, и твоего брата!

До меня постепенно начинает доходить.

— О'Харн?

Человек, которого я виню в смерти отца. Его бывший друг Филипп О'Харн! С того момента как я назвала его убийцей с экрана телевизора, он вполне мог возненавидеть меня, маму и Роба. И решил отомстить.

Но разве он мало причинил нам страданий? Смерть моего отца — разве этого недостаточно? Чего еще может желать этот человек без совести?

— Но как он мог сделать запись, мама? Для этого надо попасть в квартиру Спенсера!

— Вот это тебе и предстоит выяснить, — жестко отвечает мать.