47
Обмен письмами, 1964:
«...Акафист как жанр церковной поэзии уступает канону и еще более древнему жанру кондака. Со стороны содержания он лишен того глубокого богословствования, той проникновенности, какая свойственна древнехристианским гимнам и молитвам с именами Василия Великого, Иоанна Златоуста, Иоанна Дамаскина и других им подобных витий церковных. Это мнение не мое, а авторитетных русских иерархов — митрополита Филарета, который рекомендовал вместо введения акафистов соблюдать совершение положенных уставом служб суточного круга — до повечерия и полунощницы включительно с пением всех положенных на данный день стихир, канонов и прочих песнопений.
Такую же отрицательную оценку акафистов давал архиепископ Антоний Храповицкий. Но все эти рассуждения при всей их бесспорности теряют свою убедительность, как только мы входим в храм, наполненный народом, и слышим, с каким воодушевлением этот народ поет акафист. Вот она, "теплота веры, исполнъ Духа Святаго"! Она-то и восполняет "немощи немощных" — как самого произведения, так, очевидно, и его автора и тех, кто решился заменить уставные службы совершением акафиста».
«Бесспорно, акафисты удовлетворяют молитвенной потребности известной части церковного народа. Тем более важно было бы по возможности исправить тексты акафистов, нередко настолько несовершенные, что следовало бы назвать их непригодными. Не стану подбирать особо отрицательных примеров, приведу один "обычный" кондак из акафиста пред Казанской иконой Божией Матери:
Кондак VIII: Странно и сумнительно маловерным слышати, како от иконы Твоея токи благодати истекают, благоухание животворящее исходит, мы же, веруя слову, ременному Тобою, Владычице, к первонаписанной иконе: "С тобою Моя благодать и сила", уповаем, яко и с сею иконою благодать Твоя выну; темже благоговейно предстояще лобызаем, поклоняемся ю яко Тебе Самей сущей, честь бо иконы на первообразное восходит, и Твоя благодать сею иконою знамения и чудеса содевает всем, с верою притекающим к Тебе и вопиющим Богу: Аллилуйя.
Что это? Это поучение об иконопочитании, обращенное не к маловерным людям, а к Божией Матери. В этом тексте — искусственность и фальшь, немыслимые в молитве. Верно, что вопреки всякой такой «поэзии» благодать Божия действует в сердцах молящихся. Но я-то, Божией милостью священник, могу ли я по совести так на этом и утешиться, успокоиться?...
И потом — всему свое время. Одно дело — акафист для любителей по вечерам после уставной службы. Но совсем другое дело, когда акафист, какое-нибудь бездарное сочинение барона Нольде, вторгается в середину воскресной всенощной. У нас есть соборные храмы, где акафисты непременно включаются в чин всенощного бдения под каждый день воскресный, под каждый двунадесятый праздник, даже под Рождество Христово, даже под Троицын день, даже при выносе плащаницы, даже в дни святой Пасхи, даже при поминовении усопших. Эта акафистомания совсем не духоносна, просто это люди, как говорится, совершенно сбились с панталыку — невежественные, церковно-некультурные люди. Как будто на всенощной или в службах Страстей, Пасхи, поминовения усопших мало воистину благодатных моментов, которые надо бы только не портить, только хорошо исполнять... Но некому нас урезонить, усовестить; и никому до этого дела нет...»
«С каким воодушевлением этот народ поет акафист»... А я сказал бы: горланит акафист. В свое время будущий отступник протоиерей Осипов хвастал, что это он привез из Эстонии такой обычай и этот нудный напев... Есть священники, которые распевают акафисты в состоянии некоей блаженной простоты. И есть священники, которые испытывают отвращение к акафистам, но участвуют в них «из уважения к народу» — лицемерно. Интеллигентный мирянин может не посещать акафистов; может не посещать и всенощных, когда они испорчены акафистом. Но интеллигентный священник принужден будет лицемерить... В других условиях мы объявили бы «забастовку священников» — просто решительно отказались бы от участия в акафистах или в чине Погребения Божией Матери (об этом — потом, ниже). Но что предложили бы мы народу взамен акафиста, скажем, вечером в воскресенье? Не повечерие же и полуночницу... Заменить акафист могла бы торжественная вечеря с антифонно-народным пением, с хорошим учительным чтением — что-нибудь вроде «песенной вечерни» христианской древности.
Пока же высшая церковная власть должна бы изгнать акафисты хотя бы из воскресных и праздничных всенощных. Тут и народ ни при чем, это завели глупые служители, а народ был бы только рад такому вмешательству.