ПРО МЕДВЕДЕЙ В ФОРМЕ ПРОТОКОЛА
Году эдак в 1986 пришлось мне маленько побегать по Фёдоровым тундрам. Если кто не знает, то это небольшие горы так называются в центре Кольского полуострова, к востоку от города Апатиты. Замечательно красивые места, богатые всем, что разрешено природой в тех краях. Рыбы — навалом, да еще какой! Когда при мне произносят слово "рыбалка", я встаю в стойку и спрашиваю про процесс. Потом расслабляюсь — это не как ТАМ. В Фёдоровых тундрах ловить рыбу не нужно: просто заходите в речку и берете сколько нужно. То же самое с грибами. Но, сейчас не об этом.
Наш маленький коллектив состоял из пяти человек: студентка-практикантка (она же повар), техник, геолог (то есть я), водитель и начальник отряда. Студентка была худа, длинноволоса и склочна, а начальник не в меру толст, туп, завистлив и безнадежен в смысле дальнейшего карьерного роста. Собственно говоря, именно по этим причинам он не принимал участия в собственно работе, а по негласному решению коллектива был при кухне. Типа спал до обеда. Вставал, завтракал, доставал Важные Бумаги с картами, изучал их и при нашем появлении к обеду, начинал объяснять, что и как нужно делать. Мы с техником ели свой обед и жуя, внимали. Потом опять шли в маршрут. Или ехали, если там мог пройти вездеход, который вечно ломался. Соответственно, водитель всегда был при деле — чинил.
И вот однажды… (замерли?) Да. Однажды практикантка громко намекнула начальнику на то, что хорошо бы и ушицы свеженькой сварить к вечеру. А она по нашим наблюдениям слегка клеилась к боссу, поскольку была тупа в той же степени, что и он. Видимо рассчитывала по окончании полевого сезона поиметь в его лице рекомендателя для дальнейшего трудоустройства в блатную геологическую контору за полярным кругом. Босс так далеко смоделировать ситуацию был не способен и принимал её влажные взгляды как должное, считая себя непревзойденным красавцем и сердцеедом. Так вот, он принял намек и предложил коварной фемине вместе прогуляться к ближайшей рыбоносной жиле. Дело шло к ужину. Мы с техником распахивали тундру километрах в двадцати, а водитель чинил. Голубки пошли в одиночестве, но с ведром.
Как уже было отмечено выше — поймать в тех местах рыбки особого труда не составляло. История умалчивает о пикантных подробностях ловли. Когда поздно вечером мы вернулись в лагерь, то застали самый конец произошедшей драмы. Если использовать художественные средства милицейского протокола, то увиденное можно было представить так: водитель с бланшем под глазом бился в смеховой истерике, фуриеобразная практикантка нервно поедала запасы хлеба, сидя на рассыпанной по земле рыбе, а начальник, держась за руку, посылал её без перерыва на три буквы.
Факты были таковы. Наловив ведро рыбы, молодые сбросили с себя мешавшие одежды и решили предаться чистой любви. В это время к реке вышел огромный медведь и грозно зарычал на влюбленных. Те, не долго думая, мгновенно телепортировались на два, по счастью росших рядом, невысоких деревца. Медведь зарычал еще грознее. Ситуация получилась книжно-банальная. В течение двадцати минут мишка рычал, а голубки стучали от ужаса зубами, вцепившись в качающиеся кроны деревьев. Наконец, медведь решил действовать…
Тут я забегу далеко вперед. Через полгода, сидели мы с начальником экспедиции в его кабинете и курили. Обсуждали какой-то проект. Звонит телефон. Шеф снимает трубку. Долго слушает, периодически поддакивая, а потом включает громкую связь. Это звонили из районного суда. Поступило заявление от гражданина такого-то: "… и когда медведь подошёл к её дереву, гражданка такая-то начала ему говорить, что она костлявая и невкусная. Чтобы он шёл и ел меня. Она приказала дикому зверю отстать от неё и подойти к моему дереву. Медведь послушался её козней и полез на моё дерево, которое было тонким и не выдержало моего веса. Я упал на медведя и, сломав руку, прогнал его. Прошу учесть, что только благодаря моему мужеству, свирепый хищник сбежал, а не съел обоих… "