Часть 1

ЗАМЕНА

Если бы человеку, который этим теплым прозрачным утром вел по сонной Шае ослепительно белый катерок, сказали бы, что он, к счастью своему, находится в одном из красивейших уголков русской природы, он бы равнодушно ответил: «Да неужели?!» — или вовсе бы насмешливо фыркнул. Человек прожил здесь всю свою жизнь, красота примелькалась, и он ее попросту не замечал, зная слишком хорошо — и лабиринты речек и речушек, и озера, в гладь которых с невысоких берегов смотрелись березы, и бесчисленные островки, и огромные еловые леса, от которых рассветы казались зелеными, и тишина в них по утрам была древней. Он знал удобные заводи и закоряженные участки, он знал все окрестные ручьи и родники, он знал, где в мае расцветают дикие ирисы, но это ни в коей мере не делало его счастливее. На свой лад он, возможно, любил и Аркудинск, и его окрестности, но ему никогда бы не пришло в голову ими восхищаться. Тем более вслух. Он здесь жил — и все. Поэтому не понимал, почему Толька, друг детства, сам проживший в Аркудинске черт знает сколько лет, то и дело хлопает его по плечу и восклицает:

— Нет, Ромка, ну ты погляди — какая же все-таки тут красота!

— Да, — сдержанно отвечал Роман каждый раз, сосредотачивая свое внимание на реке, и в его глазах не было никакого восхищения. Шая на этом участке была мелководна и таила на своем неровном дне группы старого коряжника, к тому же недавние весенние разливы могли принести немало толстых сучьев, а то и рухнувших деревьев, часть которых будет кочевать от берега к берегу, но большинство осядет ниже по течению, очень далеко отсюда, где Шая, когда-то бывшая сплавной рекой, была забита затопленными стволами, похожими на трупы поверженных великанов. Гонять здесь на приличной скорости мог только сумасшедший или тот, кто отменно знает эти места. Роман, в сущности, был и тем, и другим, чего никогда и не скрывал. В самом начале их поездки Анатолий испуганно ойкал и хватался за все, что придется, но теперь уже пообвык и вовсю смотрел по сторонам. В конце концов, он сказал.

— Почему-то твое «да» звучит как «отцепись».

— Смысл верен, — заметил Роман, — просто говорить «да» гораздо проще. Толька, ты словно из другого мира явился! Тут все те же елки, что и раньше.

— Нет, ну все-таки, как красиво же!

— Да, — Роман сунул в рот сигарету, и Анатолий рассмеялся, почесав намечающуюся на макушке плешь.

— Характер у тебя не изменился. А в этой строительной фирме, из которой тебя турнули, девчонки работали?

— Если всю ту ерунду, которой они занимались ежедневно, можно назвать работой, то да, работали, — с легким раздражением произнес Роман, явно не желая развивать эту тему.

— Готов поспорить, что когда ты уходил, они аплодировали стоя!

— Ты позвал меня на эту прогулку, чтоб поговорить о дурах, с которыми я работал? — поинтересовался Роман, и катер заложил такой вираж, что Анатолия едва не вынесло за правый борт. Он испуганно ругнулся и пихнул водителя в бок.

— Обалдел?!

— Ты мне сказал: «Ромка, я хочу поглядеть, не разучился ли ты управлять. И по-прежнему ли хорошо ты знаешь эти места». Я показал тебе и то и другое, и, думаю, теперь имею полное право знать, на кой черт я тебе понадобился?!

Круглое, добродушное лицо Анатолия выразило озабоченность, после чего он проникновенно сказал:

— Я тебе говорил — у меня бизнес.

— Да, — покладисто согласился собеседник, — у тебя бизнес. Экскурсии, водные прогулки и все такое… но если ты хочешь каким-то краем меня к этому привлечь, то у тебя, кроме бизнеса, еще и тяжелая форма умственного расстро…

— Ты можешь меня выслушать, ничего при этом не говоря?

— Ладно, — Роман бросил недокуренную сигарету в темно-зеленую воду, и она тотчас унеслась прочь и исчезла за кормой в хвосте пены и брызг. Удерживая руль одной рукой, он раздраженно потер согнутым пальцем старый косой шрам на правой щеке, заросшей темной щетиной, и взглянул на приятеля с видом, исполненным бесконечного, хотя и очень мрачного терпения. В этот момент Роману Савицкому, уже три дня экс-сотруднику ремонтно-строительной фирмы «Феникс» исполнилось тридцать два года, но он напрочь об этом забыл. Сейчас он хорошо помнил только одно — что стараниями Лехи Минаева, давнего друга и коллеги, «Фениксу», только-только перешедшему от квартирного ремонта к переделке офисов, грозила долговая ловушка, что Леха приполз к нему на коленях, умоляя помочь и во всех красках расписывая страдания больной жены, а потом самый крупный и выгодный заказ, когда-либо достававшийся «Фениксу» и уже частично выполненный, достался его конкурентам, им же достался и Минаев, на деле все это подстроивший и виртуозно соскочивший, а Роман достался самому себе, вылетев с работы в рекордно короткий срок.

Он не стал ничего доказывать ни генеральному, ни самому себе. Он свалял дурака и хорошо это понимал. Расписался, где нужно, и вышел из офиса, и женская часть коллектива действительно, хоть и не аплодировала, но смотрела ему вслед радостно и облегченно. Он не стал ничего доказывать и Лехе, а просто от души набил ему морду, после чего так же от души напился, а на следующее утро, неся из магазина позвякивающий пакет, встретил Тольку Чернова, который, как оказалось, уже два года как вернулся в Аркудинск — и вернулся отнюдь не бедным человеком.

— Так вот — ты сейчас без работы, — сказал Анатолий, восторженно поглядывая на березы на левом берегу, незаметно сменившие ельник. Многие из них росли косо и сильно наклонялись к воде, и ветер поигрывал их изумрудной листвой.

— Я без работы не останусь! — буркнул Роман, и катер вильнул в сторону, уворачиваясь от задумчиво плывущего топляка, за которым тянулись зацепившиеся веточки роголистника, словно оборванные швартовы. — А то, что я расчувствовался перед чьими-то соплями, отнюдь не значит, что я еще когда-либо сделаю то же самое!

— Аркудинск — не маленький город, — вкрадчиво заметил Чернов. — Но, с другой стороны, это не такой уж большой город. Мой тебе совет — сделай перерыв, не лезь опять в то же болото. Отдохни несколько месяцев. В людях сейчас проснулся патриотизм, их тянет не к пирамидам, а к березкам, у забугорного народа это тоже сейчас модно, а здесь и места шикарные, и условия теперь не те, что раньше… туристическая инфраструктура…

— Если ты о гостиницах, пансионатах и всем прочем, что в последние годы понастроили, то я в курсе, — перебил его Роман, и его взгляд снова стал скучающим. — «Волшебный бор» через несколько домов от моего, и грохот ночных увеселений в нем не дает мне спать. А по Светлому теперь вовсю гоняют на моторках, что раньше было запрещено!.. Ты мне собрался читать лекцию о прогрессивности туризма или что?

— Короче говоря, я уже объяснял тебе, что у нас развита целая сеть водных эколого-исторических маршрутов, для которых мы используем и более вместительные катера-такси, и вот такие… — Анатолий любовно похлопал ладонью по белому корпусу, потом чуть передвинулся на сиденье и поскреб ногтем пятнышко на ветровом стекле. — И я тебе скажу, что не все наши пассажиры любят ездить медленно и печально. Иногда им хочется лихости… — катер дернулся в сторону и разошелся со встречной моторкой чуть ли не впритирку, и с моторки вслед злобно закричали, но крики уже остались далеко позади, — но не мне!.. не мне! Больше так не делай, понял?!

— Да ничего не случится с твоей игрушкой, — Савицкий сбавил скорость и чуть повернул руль, придерживаясь правого берега. — Что же касается твоего…

— Брось, Ромка! Ты же хорошо знаешь озера, реки и водишь прекрасно. Будешь катать экскурсии или арендаторов. С документами я все устрою и с деньгами не обижу. Дальше, конечно, посмотрим, а пока… Соглашайся. Хорошая работа на свежем воздухе…

— Какой из меня, к черту, экскурсовод?! — удивился Роман.

— Экскурсовод?! — лицо Анатолия выразило неподдельный ужас. — Да упаси боже, я тебя к людям и близко не подпущу, а том ты мне весь бизнес порушишь! Экскурсоводы у меня свои, а ты будешь лишь сидеть себе в креслице, да рулить, вот и все. Ну и, там, насчет безопасности.

— Я не таксист, Толя, — с холодком произнес Роман.

— А кто ты сейчас? — вкрадчиво осведомился приятель. Роман почесал затылок и переложил руль на левый борт, обходя длинный песчаный мыс, на котором темнела резиновая лодка и возле костерка сидели двое рыбаков.

— А архитектор тебе точно не нужен?

— Нет. В этом качестве ты, увы, меня не интересуешь.

— Ладно… не знаю. Мне надо подумать.

— Думай, пока не пришвартуемся.

— Мне хватит, — пробормотал Роман, рассеянно глянув на тянущийся по левому берегу березняк, и тут же удивленно приподнял брови.

На невысоком обрыве боком к реке стояла молочно-белая лошадь и, опустив голову, пощипывала зеленые стрелки травы. Верхом же на лошади, держа приспущенные поводья, сидела молодая женщина в черных брюках и черной водолазке, и смотрела на него в упор, и даже с такого расстояния ее лицо показалось Роману отчаянно знакомым, хотя отчего-то это узнавание ассоциировалось с чем-то неприятным. Пшеничные волосы женщины были взбиты, зачесаны набок и подобраны, и из начеса на правое ухо спускалось несколько прядей, отчего прическа напомнила ему старые дворянские портреты. К такой прическе полагалось пышное платье с глубоким декольте, и от этого простая облегающая водолазка на женщине казалась совершенно нелепой. В правой руке женщина держала сигарету, и это добавляло ее облику еще больше нелепости, но, тем не менее, нелепость эта была очень привлекательна.

Роман обернулся к другу, желая узнать, как он истолкует это явление, но, ткнув Анатолия пальцем в плечо и повернув голову, он увидел, что обрыв пуст. Лошадь и всадница словно растворились в прозрачном утреннем воздухе, и на него взирали только бледные безмолвные стволы берез.

— Чего? — Анатолий обмахнул взглядом пустынный берег. Роман покачал головой и нахмурился — отчего-то его вдруг охватило странное чувство предрешенности — как будто кто-то только что одним махом распланировал всю его дальнейшую жизнь — и сделал это далеко не самым лучшим образом. Но чувство сразу же исчезло, оставив после себя пустоту, которая моментально начала наполняться раздражением.

— Да ничего… привиделось.

— Я же говорю — тебе нужна перемена обстановки. Это ж будет не работа, а отдых!

— Да неужто?! — Роман фыркнул. — Может, мне тебе еще и приплачивать тогда?

— Да-а, с тех пор, как я видел тебя в последний раз, твое душевное состояние резко ухудшилось, — скорбно констатировал Чернов. — Ей-богу, ты так скоро совсем пропадешь. Так что встреча наша — это, воистину, перст судьбы!

— После хорошей поддачи ее же коленом. Что ж, сам виноват — ответственность несут исключительно те, кто ставят свои подписи… Сделай одолжение — при следующей нашей встрече не ори на весь город: «Ба-а! и чья же это свежепохмельная рожа?!»

— Не давай повода, — Анатолий снова принялся счищать с ветрового стекла одному ему видимое пятнышко. — Ты думай лучше. Эх, и давно же я не выбирался! Парадокс — у меня полно катеров, а я на них не езжу.

Роман раздраженно пожал плечами, размышляя о том, привиделась ли ему всадница на обрыве или нет? В сущности, в этом не было ничего странного — в окрестностях Аркудинска не одна конная школа и все такое прочее… но почему ее лицо, даже размытое расстоянием, показалось ему таким знакомым — настолько же знакомым, насколько он, в противовес этому, был уверен, что никогда прежде эту женщину не встречал.

Это привело его в еще большее раздражение.

Может, поэтому он и согласился на предложение Чернова намного раньше, чем на горизонте показался город.