Глава 26

– В чем там дело? – спросил Линкольн Райм. Он выглядел озабоченным, но, несмотря на переполох, вызванный ее исчезновением, упрека в его голосе не было.

Женева сидела на стуле рядом с ним, на первом этаже его городского особняка. Тут же, скрестив руки на груди, стояла Сакс. Она только вернулась, неся с собой большую кипу материалов из архивов «Сэнфорд фаундейшн», где ей удалось сделать настоящее открытие касательно «Поттерс-Филд».

Сейчас документы покоились на столе около Райма, на время забытые в свете новой неожиданной драмы.

Девушка с вызовом уставилась Райму в глаза:

– Я ему заплатила, чтобы он сыграл роль моего дяди.

– А как же твои родители?

– У меня их нет.

– У тебя…

– …нет родителей, – снова процедила она.

– Продолжай, – мягко сказала Сакс.

Помолчав немного, девушка начала:

– Когда мне было десять, отец нас бросил – меня и маму. Уехал в Чикаго с другой женщиной и там женился, завел себе новую семью. Как я переживала! Мне было так больно и тяжело! Но в глубине души я все-таки его не винила. Наша жизнь была настоящим кошмаром: мама подсела на крэк и не могла уже завязать. Начались ссоры и драки… Она начинала первая. Отец пытался ей помочь, а ее это бесило. Чтобы покупать наркотики, она воровала из магазинов. – Женева не отрываясь смотрела Райму в глаза. – А еще она уходила к подругам, и они приглашали к себе мужчин – ну, вы сами понимаете для чего. Отец обо всем знал. Думаю, он просто терпел сколько мог, а потом не выдержал и уехал. – Она тяжело вздохнула и продолжила: – Потом мама заболела: у нее был ВИЧ, а лекарства она никакого не принимала и вскоре умерла. Я какое-то время жила у ее сестры в Бронксе, но потом та уехала к себе в Алабаму, а меня оставила с тетей Лили. У нее денег тоже не было, ее отовсюду выселяли, так что приходилось жить у знакомых – вот как сейчас. Я для нее была только лишней обузой. Однажды я договорилась с управляющим одного особняка, где мама когда-то подрабатывала уборкой. Он позволил мне поселиться в подвале – за плату. Там у меня есть кушетка, старенький комод, микроволновка и книжный шкаф. В почтовом адресе я указываю номер его квартиры.

– Я заметил, что тебе было не очень уютно в той квартире. Кому она принадлежит?

– Одной престарелой паре. Полгода они живут здесь, а на осень и зиму уезжают в Южную Каролину. Вилли хранит запасной ключ. – После паузы она добавила: – Я оплачу счет за электроэнергию и куплю пиво и все остальное, что Вилли съел или выпил.

– Об этом можешь не беспокоиться.

– Нет, не могу, – отрезала Женева.

– А с кем тогда я разговаривал по телефону вместо твоей матери? – спросил Белл.

– Простите, – вздохнула Женева. – Это была Лакиша. Я попросила ее изобразить мою маму. Она еще та актриса.

– Меня одурачить ей удалось. – Белл ухмыльнулся, думая о том, как умело его надули.

– А твоя речь? – сказал Райм. – Ты говоришь вполне как дочка профессора.

Женева переключилась на уличный сленг:

– В смысле – зубами не лязгаю, как вешалки из местной тусовки? – Она зло усмехнулась: – Я шлифую свой стандартный английский с семи или восьми лет. – Ее лицо погрустнело. – То хорошее, что сумел привить мне отец, – любовь к книгам и чтению. Он, бывало, сам мне на ночь читал.

– Мы можем его найти и…

– Нет! – почти прохрипела Женева. – Не хочу иметь с ним ничего общего. В любом случае у него сейчас есть свои дети, о которых надо заботиться. И я ему не нужна.

– И никто даже не догадывался, что ты бездомная? – спросила Сакс.

– С какой стати? Я ни разу не обращалась в Службу соцзащиты, не просила продовольственные купоны, так что сотрудники социальной службы ко мне не наведывались. Я даже не записывалась на бесплатное питание в школе, иначе бы засветилась. На школьных документах подделала подписи своих родителей, и у меня есть ящик голосовой почты. С этим тоже Киш помогла: надиктовала приветственное сообщение как будто голосом моей матери.

– И даже в школе никто ничего не заподозрил?

– Иногда спрашивали, почему никто из родителей не появляется на собраниях, но большого значения этому не придавали, потому что у меня по всем предметам только «отлично». Нет заявлений в органы соцзащиты, хорошая успеваемость, в полицию не попадала… Если ты не доставляешь хлопот, тебя никто не замечает. – Она рассмеялась. – Знаете книгу Ральфа Эллисона «Человек-невидимка»? Только это не тот фантастический фильм. Книга о том, что значит быть черным в Америке, быть невидимкой. Так вот, я и есть невидимка.

Теперь все встало на свои места: поношенная одежда, дешевенькие часы – совсем не то, чем баловали бы дочурку родители-ученые. Государственная, а не частная школа. Ее подруга – тусовщица Киш – не компания, разумеется, для дочери профессора из солидного колледжа.

Райм покивал.

– Значит, родителям в Англию ты вчера не звонила. А управляющего домом попросила притвориться, что он твой дядя?

– И он согласился… за дополнительное вознаграждение, да. Он предложил мне пожить у него, но ведь это же чепуха. Понимаете, о чем я? Я предложила использовать квартиру Рейнольдсов, пока они все равно в отъезде. Уговорила его снять табличку с их фамилией с почтового ящика.

– Он мне с самого начала показался сомнительным родственником, – сказал Белл.

Женева только усмехнулась в ответ.

– Ну а когда родители так бы и не появились, как бы ты это нам объяснила?

– Не знаю. – Ее голос дрогнул, и на мгновение она предстала беззащитным, растерянным ребенком. Но это выражение быстро исчезло. – Мне приходилось все время импровизировать. Помните, когда я вчера убежала за письмами Чарлза? – Она устремила взгляд на Белла, и тот кивнул. – Я вышла из квартиры через заднюю дверь и спустилась в подвал. Там они у меня и лежали.

– У тебя есть хоть кто-то из родни в Нью-Йорке? – спросила Сакс. – Кроме двоюродной бабушки?

– Никого у меня нету… – В ее глазах сверкнул неподдельный ужас, которого Райм раньше за ней не замечал. И вызвал его не страх перед киллером, а сорвавшееся с языка неграмотное словцо. Она покачала головой. – Нет, больше никого.

– Почему ты не хочешь обратиться в Службу социальной защиты? – спросил Селлитто. – Она для того и существует.

А Белл добавил:

– Ты больше, чем кто-либо, имеешь на это право.

Девушка нахмурилась, ее темные глаза потемнели еще больше.

– Бесплатно я ничего не беру. – Она потрясла головой. – И вообще, заявится ко мне социальный работник и увидит, как я живу, и меня сразу сошлют к тетке в Алабаму. Она живет в деревне с населением в триста человек. Представляете, какое образование я там получу? Или затолкают в приют, в комнатушку с четырьмя оторвами: хип-хоп на полную громкость двадцать четыре часа в сутки, по воскресеньям насильно в церковь… – Она поежилась.

– Поэтому ты пошла работать? – Райм оглядел ее униформу.

– Поэтому и пошла. Меня свели с одним парнем, который подделывает водительские права. По ним мне все восемнадцать. – Она хохотнула. – Знаю, что на вид мне и близко столько не дашь. Но на моей нынешней работе менеджер – белый старик, он и не понял, сколько мне лет. Там я до сих пор и работаю, ни разу свою смену не пропустила. До сего дня. – Вздох. – Когда босс узнает, ему придется меня уволить. Черт! А я на этой неделе и второго места лишилась.

– Ты работала в двух местах?

Девушка кивнула.

– Оттирала граффити. В Гарлеме сейчас все обновляется, чуть ли не на каждом шагу. Большие страховые компании или конторы по торговле недвижимостью ремонтируют старое жилье, а потом сдают его за приличные деньги. Строители нанимают подростков, чтобы отскабливать со стен художества. Хороший заработок. Только меня уволили.

– Из-за твоего несовершеннолетия? – спросила Сакс.

– Нет. Я увидела, как рабочие – три белых здоровяка, которые работают на какую-то риелторскую фирму – травят стариков, которые в том доме всю жизнь прожили. Я сказала им прекратить, иначе позвоню в полицию… – Женева дернула плечами. – И меня уволили. В полицию я все-таки позвонила, только там это никого не интересовало… Делай после этого добрые дела.

– Поэтому ты отказалась от помощи миссис Бартон, школьного консультанта, – заключил Белл.

– Узнай она, что мне негде жить… бац, и меня отправят в приют. – Она поежилась. – Мне совсем чуть-чуть оставалось! Каких-то полтора года, и я подалась бы в Гарвард. И тут появляется этот тип и пускает все под откос!

Женева подошла к таблице, в которой были сведены известные факты о жизни Чарлза Синглтона.

– Вот почему я о нем писала. Должна была доказать себе, что он невиновен. Мне хотелось, чтобы он оказался порядочным человеком, хорошим мужем и отцом. А какие замечательные он писал письма! Каким чудесным языком! Даже почерк у него очень красивый. А еще он был героем войны Севера и Юга, учил детей и спасал сирот от бунтовщиков. У меня вдруг появился родственник – по-настоящему добропорядочный, умный, знакомый с известными людьми. Мне очень хотелось иметь такого, достойного восхищения, не то что отец и мать…

В дверном проеме показалась голова Луиса Мартинеса.

– Он чист. Имя и адрес соответствуют названным. Задержаний и судимостей не имеет.

Мартинес проверил подставного дядю. Райм и Белл на слово доверять никому больше не собирались.

– Тебе, наверное, очень одиноко, – сказала Сакс.

Женева помолчала, прежде чем ответить.

– Отец иногда водил меня с собой в церковь, до того как сбежал, и я помню один госпел, наш любимый: «Некогда умирать». Вот и у меня так же: мне просто некогда быть одинокой.

Но Райм изучил Женеву достаточно хорошо – она блефовала.

– Значит, у тебя тоже есть тайна, как и у твоего предка. А кто в нее посвящен?

– Киш, управляющий домом, его жена – вот и все. – Девушка с вызовом уставилась на Райма. – Собираетесь меня сдать?

– Но ты не можешь жить сама по себе, – сказала Сакс.

– Жила ведь два года, – бросила в ответ Женева. – У меня есть книги, школа. Большего мне и не нужно.

– Но…

– Если вы меня выдадите, вся моя жизнь рухнет. – Затем очень тихо добавила: – Я прошу.

На мгновение повисла тишина. Сакс и Селлитто посмотрели на Райма – единственного среди присутствующих, кого не связывали ни городское начальство, ни полицейский регламент. И он сказал:

– С решениями можно пока не спешить. У нас и так хлопот полон рот – сначала надо взять киллера. Только я считаю, что ты должна остаться здесь, а не на конспиративной квартире. – Он посмотрел на Тома: – Думаю, комната у нас наверху найдется, да, Том?

– Еще бы не найтись!

– Я правда бы лучше… – начала Женева.

Улыбаясь, Райм не дал ей закончить:

– На этот раз вынужден настоять.

– Но моя работа… Я не могу позволить себе ее потерять.

– Об этом я позабочусь.

Райм попросил у нее номер, позвонил менеджеру в «Макдоналдс» и в общих словах объяснил, что на Женеву было совершено нападение и несколько дней она не сможет выходить на работу. Начальник выразил искреннюю обеспокоенность и сказал, что Женева – их самый добросовестный работник; пусть не выходит столько, сколько надо, и не беспокоится насчет своего места. Они будут ждать ее возвращения.

– Она наша лучшая сотрудница, – звучал из громкоговорителя его голос. – Такая молоденькая, а ответственности больше, чем у тех, кто вдвое старше. Таких людей поискать.

Райм и Женева обменялись улыбками.

Тут позвонили в дверь. Белл и Сакс мгновенно посерьезнели и потянулись к оружию. Райм заметил, что Селлитто все еще напуган; он опустил взгляд на пистолет, но рукой не шевельнул. Его пальцы легонько потирали кожу на щеке, словно пытаясь вызвать джинна, который унял бы тревогу на душе.

В дверях показался Том и обратился к Беллу:

– Пришла некая миссис Бартон из школы. У нее с собой какая-то запись с камеры наблюдения.

Женева испуганно замотала головой.

– Нет, – прошептала она.

– Пригласи ее к нам, – распорядился Райм.

В комнату вошла крупная негритянка в лиловом платье. Белл представил ее присутствующим. Она кивнула каждому по отдельности. Как большинство консультантов, которых Райму доводилось встречать, женщина не выказала никакой реакции, заметив его недееспособность.

– Здравствуй, Женева, – сказала она.

Девушка кивнула. Ее лицо застыло в неподвижную маску. Райм хорошо представлял себе ход ее мыслей, ту угрозу, которую для нее олицетворяет миссис Бартон, – алабамское захолустье или детский приют.

– Как твои дела? – продолжила женщина.

– Хорошо, спасибо, – с несвойственным ей почтением отозвалась девушка.

– Тебе, наверно, туго приходится, – сказала миссис Бартон.

– Бывало полегче.

Женева старательно хохотнула. Получилось искусственно. Бросив на женщину взгляд, она тут же отвела глаза в сторону. Бартон сказала:

– Я поговорила с десятком людей насчет того мужчины, который ошивался вчера у школы. Только двое или трое вспомнили, что кого-то видели. Описать его никто не сумел, не считая того, что он цветной, одет в куртку армейского покроя и поношенные рабочие ботинки.

– Кое-что новенькое, – вставил Райм. – Про ботинки.

Том добавил на доску новую запись.

– А вот кассета из нашей службы охраны.

Женщина передала Куперу стандартную бытовую видеокассету, и тот включил просмотр.

Райм подкатился к самому экрану и вгляделся в картинку, чувствуя, как от натуги напряглись шейные мышцы.

Пользы от записи было не много. Камера охватывала только школьный двор, а не прилегающие тротуары и улицы. У самого края кадра можно было разглядеть нечеткие фигуры прохожих. Без особой надежды на то, что удастся вытянуть из нее что-то полезное, Райм велел Куперу отправить кассету в лабораторию в Квинсе для цифровой обработки. Техник заполнил форму доверенности на передачу улики, упаковал кассету и вызвал машину.

Белл поблагодарил миссис Бартон за содействие.

– Все, что в наших силах. – Она помолчала, оглядывая девушку. – Да, Женева, мне очень надо встретиться с твоими родителями.

– С моими родителями?

Бартон медленно кивнула.

– Должна сказать, я разговаривала с несколькими учениками и учителями, и почти все сказали, что твои родители не особенно интересуются школьной жизнью. Никто их даже не видел.

– У меня отличная успеваемость.

– Ну, это мне хорошо известно. Мы очень довольны твоей успешной учебой, Женева. Но суть школы – во взаимодействии родителей и детей. Мне хотелось бы с ними поговорить. У них есть сотовые?

Женева оцепенела.

Повисла давящая тишина, которую нарушил голос Линкольна Райма:

– Должен открыть вам правду.

Женева опустила глаза, стиснула кулаки. Глядя на миссис Бартон, Райм сказал:

– Я только что говорил по телефону с ее отцом. Все, кто был в комнате, уставились на него.

– Так они вернулись?

– Нет, и не вернутся в ближайшее время.

– Как?

– Я сам попросил их не приезжать.

– Да? Почему? – Бартон нахмурилась.

– Я так решил. Чтобы обезопасить Женеву. Спросите хотя бы у Роланда Белла… – Райм бросил на детектива короткий взгляд, и каролинец кивнул – вполне уверенно для человека, не имеющего ни малейшего представления о том, что происходит. – Иногда, организуя защиту свидетелей, нам приходится изолировать их от семей.

– Я о таком не слышала.

– Иначе, – продолжал сочинять Райм, – преступник может использовать родственников жертвы, чтобы выманить ее в удобное для себя место.

Бартон кивнула:

– Логично.

– Роланд, как это у вас называется? – Райм снова одарил Белла взглядом, затем сам предложил ответ: – Изоляция зависимых лиц… Кажется, так?

– ИЗЛ, – кивая, подтвердил Белл. – Именно так и называется. Очень серьезная методика.

– Что ж, спасибо за объяснение, – сказала консультант. – Но твой дядя будет за тобой присматривать?

На этот раз ответил Селлитто:

– Нет, мы считаем, что Женеве лучше пока оставаться здесь.

– В отношении ее дяди мы также решили использовать ИЗЛ, – пояснил Роланд. Из уст полицейского-южанина, с его тягучим произношением, сомнительное заявление прозвучало особенно правдоподобно. – Хотим вывести его из поля зрения.

Бартон приняла все за чистую монету – Райм видел это по выражению ее лица.

Женщина повернулась к Женеве:

– Ну что же, когда все закончится, пусть они обязательно мне позвонят. Ты, похоже, справляешься с ситуацией, но стресс не проходит бесследно. Мы соберемся и все вместе обсудим некоторые вопросы. – Затем, улыбнувшись, добавила: – Нет такой беды, которую нельзя было бы исправить.

Изречение, которое наверняка было запечатлено на табличке или на кофейной кружке в ее кабинете.

– Наверное, – уклончиво сказала Женева. – Там посмотрим.

Когда женщина ушла, девушка повернулась к Райму:

– Не знаю, что и сказать. Я вам так благодарна!

– Я главным образом исходил из собственных интересов, – смущенно пробормотал Райм. – Не могу же я каждый раз, когда у нас возникнет к тебе вопрос, звонить в Службу защиты детства и искать тебя по приютам.

Женева рассмеялась:

– Прикидывайтесь сколько хотите. Все равно спасибо.

Она подошла к Беллу и объяснила, какие книги, одежду и прочие вещи надо забрать для нее из подвала на Сто восемнадцатой улице. Детектив сказал, что взыщет со лже-дяди те деньги, которые она ему заплатила.

– Он ничего не отдаст, – сказала Женева. – Вы его плохо знаете.

Улыбнувшись, Белл добродушно сказал:

– О да, отдаст все до цента. – Из уст человека с пистолетом это прозвучало вполне убедительно.

Женева позвонила Лакише и сказала, что временно остается у Райма, потом отправилась вслед за Томом в комнату для гостей.

Селлитто спросил:

– Эта женщина-консультант, что, если она узнает, а, Линк?

– Узнает о чем?

– Ну-у-у, к примеру, что ты наврал про родителей Женевы, выдумал какие-то полицейские процедуры? Как это ты залепил? ИЗН?

– ИЗЛ, – поправил его Белл.

– А что она мне сделает? – прорычал Райм. – После уроков оставит? – Он резко кивнул на доску с таблицей: – Может, вернемся наконец к работе? По улицам разгуливает убийца, и у него есть сообщник. И еще заказчик, который их нанял. Припоминаете? Я хотел бы выяснить, кто они, черт возьми, такие, хотя бы в ближайшее десятилетие.

Сакс перешла к столу и начала разбирать папки и копии материалов, которые Уильям Эшбери разрешил ей взять из библиотеки фонда – этого «мелкого места преступления».

– Здесь в основном материалы о Холмах Висельника: карты, рисунки, статьи. Еще кое-что о «Поттерс-Филд», – сказала она.

Она по одному передала документы Куперу, который выбрал несколько рисунков и карт района Холмы Висельника и клейкой лентой прилепил их на доску. Райм сосредоточенно их рассматривал, пока Сакс выкладывала то, что ей удалось раскопать. Подойдя к доске, она кончиком пальца ткнула в двухэтажное здание на одном из рисунков:

– Таверна «Поттерс-Филд» находилась как раз вот здесь. – Она пробежала глазами несколько документов. – Похоже, репутация у заведения была дурная, там ошивались всяческие аферисты вроде Джима Фиска, Босса Твида и политиков из «Таммани-Холл».

– Вот видишь, Сакс, какими полезными могут оказаться «мелкие места преступлений»? Ты теперь просто кладезь ценнейшей информации.

Амелия бросила на него наигранно-грозный взгляд, затем взяла в руки лист ксерокопии:

– Вот статья о пожаре. Здесь говорится, что в ночь, когда сгорела «Поттерс-Филд», свидетели слышали взрыв, донесшийся из подвала таверны, и почти сразу все заведение охватил огонь. Подозревался поджог, но никого не арестовали. Обошлось без жертв.

– Зачем Чарлз туда ходил? – вслух размышлял Райм. – Что имел в виду, говоря о справедливости? И что там «навсегда погребено под толстым слоем земли»? Какой-нибудь ключ к разгадке? Какие-то улики, клочок документа, который помог бы ответить на вопрос, кто желает смерти Женеве Сеттл?

Селлитто помотал головой:

– Да, жаль, что это случилось сто сорок лет назад. Сейчас там ничего не осталось.

Райм посмотрел на Сакс. Та перехватила его взгляд, и ее губы изогнулись в улыбке.