Реликтовое чудище и стратегическое планирование
Мгновенно оценив ситуацию, Егор отдал дежурную – на такой случай – команду:
– Рассредоточиться и залечь в кустах! Приготовить оружие, но стрелять только по моей команде. Выполнять!
Краем глаза, уже падая за огромный еловый кореньвыворотень, он успел заметить, что бойцы отряда выполнили полученный приказ слаженно и чётко. Мало того, и индианка Айна, явно не понявшая ни единого слова, дисциплинированно последовала примеру Ивана Ухова и спряталась за высоким валуном.
Ружейная и пистолетная канонада вскоре стихла, а вот человеческий голос, полный немыслимой тоски и смертельного ужаса, продолжал, постепенно приближаясь, выкрикивать совершенно непонятные для Егора слова и фразы.
«Пошведски, похоже, орёт», – сообщил лингвистически подкованный внутренний голос. – «Только вот интонации очень уж странные, неприятные такие, много говорящие для опытного уха…».
Минуты через тричетыре из молодого ельника, росшего вдоль пропасти, показался неуклюже бегущий гренадёр из отряда капитана Йохансена. Швед бестолково размахивал длиннющими руками, его пшеничные волосы были ужасно растрёпаны, практически – стояли дыбом, а глаза…. Широко распахнутые глаза гренадёра были, безусловно, безумны…
Изза толстого ствола берёзы наперерез гренадёру неожиданно, не дожидаясь приказа, рванулся охотник (второй, который «не Свен»), крича чтото успокаивающее на шведском языке.
Безумец, оказавшись в крепких объятиях охотника, тоскливо и обречённо взвыл – словно матёрый волк, попавший лапой в стальной капкан, резко шарахнулся в сторону, и уже через секундудругую два тела, крепко обнявшись и дружно вопя: – «Ааааа…», – скрылись в бездне…
Егор подбежал к краю пропасти, нагнулся, заглянул вниз, прислушался.
«То, что ничего не видно – оно и понятно», – мысленно усмехнулся хладнокровный внутренний голос. – «Но почему ничего не слышно? В смысле, а где же звук от падения тел – на дно пропасти? Да, у нас стало ещё на два бойца меньше…»
Он обернулся к подбежавшим соратникам и хмуро, со стальными нотками в голосе, изрёк:
– Теперь все поняли, что бывает, когда без командирского приказа лезешь в пекло? Все поняли, мать вашу, или требуется повторить?
Из молодого ельника выскочили ещё два запыхавшихся гренадёра.
Увидев бойцов из соседней разведывательной группы, шведы остановились, бессмысленно оглядываясь по сторонам и безуспешно пытаясь отдышаться.
– Что у вас произошло? – грозно спросил Егор поанглийски. – Извольте доложить чётко и сжато, по установленной форме!
Не дождавшись членораздельного ответа, он повторил вопрос на русском языке, потом – на матросском немецкоголландском. Эффект был тем же: гренадёры только тягуче мычали, изображая своими руками и лицами нечто страшное, ужасное и полностью непонятное…
– Свен, расспросика этих деятелей на родном языке, – велел Егор. – Да не церемонься с ними, можешь и наорать от души – для пользы дела…
Вскоре охотник доложил, непонимающе моргая длинными, яркорыжими ресницами:
– Они рассказывают, что на отряд Йохансена напало неизвестное, очень злобное чудовище. Что за чудовище? Гренадёры не знают. Говорят, что совершенно чёрное, большое, с волчьими ушами. Мол, рычало страшно. Несколько человек сразу же смяло и порвало на мелкие кусочки. Крови, мол, было очень много…. Они здорово испугались, выстрелили по чудовищу из своих ружей и побежали – куда глядят глаза…. Врут, наверное. С испуга, скорее всего, палили не по чудищу, а в белый свет – как в копеечку. Ружей, кстати, у них при себе нет, бросили гдето со страха…
– Все побежали? – уточнил Егор.
– Говорят, что все. Хотя, возможно, капитан Йохансен остался на месте. Он, по их словам, бояться не умеет. Отвязанный такой, слегка ненормальный. В это, кстати, я готов поверить, потому как капитан, действительно, полностью отвязанный. Опять, ктото ведь метал ручные гранаты. Йохансен, больше некому…
На долгие раздумья времени не было, поэтому Егор тут же отдал однозначную команду:
– Следуем на выручку к капитану Йохансену! Всем взять в руки пистолеты и ружья, гранаты держать наготове, разбиться на пары. Первыми идём мы с сержантом Васильевым. Между парами держать расстояние примерно в десять метров…. Свен, а ты проводика гренадёр в лагерь: они совсем ошалели от страха, наверное, даже не понимают, в какой стороне находится океан …
Егор осторожно шёл вдоль кромки пропасти, дулом пистолета отводя от лица в стороны ветви деревьев. Неожиданно до его слуха долетели странные звуки: буквально в двадцатитридцати метрах – по ходу движения отряда – ктото увлечённо и беззаботно чтото напевал пошведски. Причём мелодия была до боли знакомой.
«Очень напоминает финскую польку из двадцать первого века!», – важно объявил внутренний голос, очень даже смутно представляющий, что такое оно есть – музыкальный слух и ноты. – «Помнишь, братец, там ещё есть – в русском переводе – такая замечательная фраза: – «По неведомым тропинкам я к любимому иду…». Помнишь?».
Мысленно произнеся несколько солёных русских фраз в адрес порядком уже надоевшего внутреннего голоса, Егор осторожно выглянул из ельника.
На почти идеальнополукруглой поляне, примыкающей к пропасти, находился обнажённый по пояс драгунский капитан Йохансен. Швед сидел верхом на гранитном валуне, вытянув ноги, облачённые в легендарные ядовитожёлтые ботфорты, в разные стороны, и, невозмутимо напевая под нос нехитрую песенку, усердно работал большим охотничьим ножом.
– Чем это вы так увлечены, капитан? – поинтересовался Егор на английском языке, выходя на поляну.
– О, сэр командор, приветствую вас! – оживился швед, весело и непринуждённо шевеля длинными чёрными усами («Вылитый капитан Крюк из детского мультфильма про Питера Пена!», – обрадовался необидчивый и компанейский внутренний голос). – И вам, сержант Дмитрий, долгие годы провести в славных боях и кровавых сраженьях! Спрашиваете, чем я тут занимаюсь? Да вот, вожусь с боевым трофеем. Полюбуйтеська, господа, на эту красоту!
Йохансен поднял вверх окровавленную по самый локоть правую руку и Димка Васильев выдохнул с непередаваемым ужасом:
– Господи Боже ты мой! Свят, свят, свят…, – принялся мелко и безостановочно креститься, приговаривая при этом: – Изыди, сатана, изыди! Свят, свят, свят…
– Да, бывает…, – уважительно протянул Егор.
Бравый драгунский капитан демонстрировал им на вытянутой руке, крепко ухватившись кистью за густую чёрную шерсть, отрезанную голову неизвестного чудовища.
Из оскаленной пасти монстра торчали широкие и длинные – сантиметров десятьдвенадцать – молочнобелые клыки, уши неизвестного животного были заострёнными и немного напоминали волчьи, только очень большие, вместе с тем в морде чудища угадывалось и нечто обезьянье.
«Помесь гигантского волка и клыкастого орангутанга!», – подсказал невозмутимый внутренний голос. – «Только эти большие, светлоголубые глаза слегка выбиваются из общего образа…».
– У этого гада очень широкие и покатые плечи, а также непропорциональнодлинные передние лапы, – пояснил Йохансен. – Живучая попалась сволочь, можно обзавидоваться! Моито ребята сразу – как завидели чудище – стали разбегаться кто куда. Но ято ему всадил в грудь из двух пистолетов?! А этой твари хоть бы что, прёт себе вперёд, зараза, и прёт! Двух моих бойцов подмял и разорвал, ублюдок…. Я тогда ручную гранату – с зажженным шнуром – под него и катнул. Этот дурачок огоньком заинтересовался, уставился – внимательно так…. Оно и рвануло…. Смотрю, подействовала моя граната, кончается монстр, хрипит, бьётся в агонии. Для окончательной правки я метнул и вторую ручную бомбу. Вот и вся история, собственно…. Голову у чудища я отрезал, чтобы в лагерь отнести и показать – разным трусам. А то знаю я людскую породу: начнут сомневаться, мол, это я выдумал всё, чтобы бесстрашного героя корчить из себя…. Кстати, господин командор, у Светлейшей княгини Александры – на борту фрегата «Александр» – имеются запасы спирта, которые она держит под замком и никому не даёт ни капли. Может, поговорите с супругой? Я эту голову заспиртовал бы в маленьком бочонке, раз под рукой нет подходящей стеклянной тары. А потом, когда уже вернёмся в Европу, продал бы эту редкость – за очень большие деньги – какомунибудь богатому и любопытному чудаку…. Посодействуйте, а? Вам княгиня не откажет…
Вскоре на полянке собрались и все остальные члены отряда, обступили тушу убитого зверя (реликтового чудовища?), восхищённо и чуть испуганно зацокали языками, живо обмениваясь между собой впечатлениями.
– Ньянг! – хладнокровно объявила Айна, осторожно трогая клыки монстра.
Егор подозвал к себе УховаБезухова и попросил:
– Иван, поспрашивайка у своей красавицыжены – насчёт этих ньянгов. Ну, какого они роста, про их повадки, численность, рацион питания, про прочее всякое…
Ванька и Айна отошли в сторонку и вступили в диалог, больше напоминавший классическую пантомиму, так как разных жестов и ужимок в нём было гораздо больше, чем слов. Но, судя по всему, с взаимопониманием у супругов Уховых никаких проблем не было, и уже минут через семьвосемь Иван докладывал:
– Ростом взрослые ньянги бывают с очень высокого человека, то есть – на полголовы выше меня. Но при этом очень широкоплечие и сильные. Питаются они всем подряд: любят мясную пищу, но орехами, ягодами, да и съедобными кореньями не брезгуют. На человека ньянги нападают только вблизи своего логова, где находится детёныш. Если взрослый ньянг вступит в схватку с взрослым же медведемгризли, то совершенно неизвестно, кто из них победит: шансы у соперников будут примерно равны. Ньянги на Аляске встречаются редко, их в десятки раз меньше, чем тех же гризли. Мясо у этих монстров совсем невкусное. Айна пробовала один раз, говорит, что гадость страшная. Зимой ньянги впадают в спячку….
Они добрались до океанского побережья уже на яркомалиновом закате, поэтому Егором было принято мудрое решение – перенести праздничные мероприятия на следующий день.
Ещё через пятнадцать минут в лагере появились индейские воины. Вежливо покивав черноволосыми головами, молодые атабаски молча и слаженно занялись – на указанных им местах – установкой вигвамов.
– Александр Данилович! – обратился Ухов. – Айна говорит, что у атабасков имеются приручённые волки. Если этих волков спарить с нашими лохматыми собаками, то можно получить очень интересное потомство…
– Хорошо, Ваня, разберёмся потом, – устало отмахнулся Егор. – Извини, но я пойду в палатку, спать очень хочется, устал чтото. Это ты у нас молоденький и выносливый, а я свой сороковник уже года два как разменял…
С самого утра на «Александр» и «Орёл» была отправлена шлюпка с приглашением – для всех желающих, кроме судовых вахт – прибыть на берег. Да и всё хмельное хранилось на кораблях. А какой может быть праздник – без глоткадругого русской духовитой медовухи или ямайского забористого рома?
Уже ближе к обеду на берег бухты высадился большой, шумный и весёлый десант, состоящий из всех пассажиров и половинок команд фрегатов. Санька, крепко ухватившись за руку Егора, ловко выпрыгнула из шлюпки на прибрежные камни, звонко чмокнула мужа в щёку, тщательно выбритую по поводу праздника, и возбуждённо зашептала, изнывая от любопытства и неотрывно всматриваясь в сторону семи высоких индейских вигвамов, расположившихся чуть в стороне от светлобежевых русских палаток:
– Саша, что случилось? Мы не воюем с атабасками? Заключён вечный мир? Они вернули нашего УховаБезухова?
– Нет, не воюем! – улыбнулся Егор. – Более того, атабаски теперь наши друзья и союзники, и даже – не побоюсь этого громкого термина – родственники. Видишь ли, душа моя, индейцы вернули нам Ивана, только – ни одного….
– Как это, дорогой? – непонимающе взметнула вверх густые собольи брови Сашенция. – Теперь у нас несколько Ванек, что ли?
– В том смысле, что вернули – вместе с молодой женой….
– Подполковник Ухов, убеждённый и записной холостяк, женился? – присоединилась к подруге Гертруда Лаудруп. – Не может быть такого! Ты, Данилыч, простонапросто издеваешься над нами, доверчивыми дурочками…. Честью клянёшься? Это, конечно же, в корне меняет дело…. Тогда надо срочно познакомиться с удачливой индейской красавицей, взявшую коротким, но решительным штурмом такую неприступную крепость…. Кстати, почему высоких туземных шалашей – целых семь штук? Может, подполковник успел жениться на семи индианках сразу? Так сказать, «огаремился» – в срочном порядке?
Узнав, что в самом высоком и солидном вигваме поселились молодожёны, а в остальных шести строениях обитает три десятка индейских воинов, Санька совершенно предсказуемо нахмурилась, и Егор, не дожидаясь строгих вопросов, поспешил объясниться:
– Я, моё сердечко, уже побывал в этих милых индейских домиках. Там всё чисто и благопристойно: никакой антисанитарии, блохи, вши и прочие вредные насекомые отсутствуют. И, вообще, атабаски очень чистоплотны, и прямотаки обожают умываться – тричетыре раза на дню…
– Хорошо, если так! – недоверчиво прищурилась Сашенция, слегка помешанная на чистоте, и тут же пообещала: – Я потом эти твои сладкие басни, господин командор, проверю! Если всё наврал, то обижусь смертельно и разговаривать не буду!
«Надо её обязательно отвлечь – от греха подальше», – тут же посоветовал внутренний голос, совершенно справедливо опасающийся Санькиного крутого нрава. – «Делом какимнибудь интересным загрузить, чтобы наша Александра Ивановна прочно позабыла про вигвамы…».
При знакомстве с дамами Айна сперва немного смущалась, с нескрываемым восторгом посматривая на Санькину толстую и длинную платиновую косу, переброшенную на грудь (то есть – с гордостью выставленную на всеобщее обозрение), и только робко улыбалась. Но потом, когда женская компания отошла в сторонку, индианка очень быстро пришла в себя и принялась непринуждённо общаться с новыми знакомыми.
Вернее, полноценным общением это можно было назвать с большой натяжкой: барышни обменивались только одиночными русскими словами и короткими фразами, но при этом бодро размахивали руками, и даже по очереди принимались рисовать берёзовыми прутиками на песке разные заковыристые рисунки. Как бы там не было, но от этого процесса, похоже, вся троица получала немалое удовольствие.
Ещё через некоторое время к дамскому коллективу присоединились Катенька, Петька и Шурик Меньшиковы, Лиза Бровкина и Томас Лаудруп. После этого разговор превратился в один сплошной весёлый и бессмысленный гвалт.
– Тётя Айна такая смешная! – громко заявила Лиза Бровкина. – Она мне очень нравится!
– Правильную и красивую жену отыскал себе дядя Безухов! – поддержал её Шурик.
«Вот так оно всегда: одни веселятся и бездельничают, а другим в это время приходиться заниматься неотложными делами!», – возмутился ворчливый внутренний голос. – «Видимо, братец, планида у тебя такая…».
Егор вздохнул и покорно отправился заниматься неотложными и важными делами, поминая про себя недобрым словом эту неизвестную и коварную планиду…
Из дубовых досок (ещё стокгольмские запасы!), доставленных с «Александра», хваткие крепостные мужики соорудили длинные столы и широкие скамейки, используя в качестве ножек толстые берёзовые и сосновые чурбаки.
– Доски крепите только короткими гвоздями! – велел Егор. – Чтобы разобрать можно было легко, не причиняя доскам вреда. Мы их потом потащим к Клондайку, будем использовать при строительстве зимних домов.
«Ты, братец, становишься махровым демократом!», – противно захихикал приставучий внутренний голос. – «Светлейшие князья садятся за один стол с простыми солдатами, и даже – страшно подумать – с подлым крестьянским быдлом?! Неслыханное дело, неслыханное! Интересно, а как наша прекрасная и гордая Александра Ивановна отнесётся к такому повороту? Она же, наверное, уже позабыла, что и сама когдато ходила в лыковых лаптях…».
А вот угощенья изобилием не отличались: на гарнир – вьетнамский рис, в качестве холодной закуски фигурировала слегка пованивающая аргентинская солонина, горячее – всевозможные рыбные блюда, приготовленные из трески и лососей, наловленных на рассвете всё теми же трудолюбивыми крепостными.
Неожиданная помощь пришла со стороны атабасков. Молодые черноволосые воины, одетые в замшевые штаны и длинные рубахи, молча доставили к кухонным столам тушу только что убитой молодой лосихи, несколько связок серых куропаток, куски какогото тёмного мяса – с очень сильным и приятным «копчёным» запахом, а также большую ивовую корзину со слегка недоспелой лесной малиной.
– Тёмное мясо – это копчёная бобрятина! – громко сглатывая слюну, пояснил Ванька Ухов. – Вкуснятина неземная, я уже пробовал – на собственной свадьбе. Александр Данилович, будем разделывать лосиху?
– Разделаем, конечно, – согласился Егор, пробуя остроту охотничьего ножа о ноготь большого пальца. – Кстати, Ваня, мы совсем забыли о молодых индейцах. Придётся срочно удлинять столы….
– Александр Данилович, не беспокойтесь! – попросил Ухов. – Воины прямо сейчас сворачивают свои вигвамы и уходят за Чилкутский перевал, к длинной цепочке озёрам. Дойдут до самого последнего озера, из которого вытекает река Юкон. Кстати, атабаски эту большую реку называют – Юхоо…. Так вот, индейцы встанут там лагерем, будут охотиться на лосей, оленей и бобров, заготовлять мясо впрок, ловить рыбу …. Только у атабасков очень плохо с солью. Дадим им с собой тричетыре бочонка из наших запасов? Ещё они там построят пару дельных коптилен…
– Постой, постой, – перебил Егор говорливого Ваньку. – Я чтото не понял: они припасы будут заготовлять для себя, или для нас?
– И для себя, и для нас. Мы же скоро пойдём вниз по Юкону? В смысле – ято пойду?
– Конечно же!
– Значит и Айна пойдёт со мной! Следовательно, и эти воиныслуги. Вот, пусть сейчас и занимаются созданием зимнего запаса продовольствия….
– Кстати, подполковник, а могут твои воины захватить с собой не шесть, а, скажем, десять вигвамов? Думаю, что на Клондайке эти сооружения и нам могут пригодиться по поздней осени. Они, как мне кажется, теплей и удобней наших армейских палаток.
– Хорошо, Александр Данилович, я поговорю с Айной.
Пока остальные суетились вокруг праздничных столов, хозяйственный Николай Ухов – с помощью привлечённых крепостных мужиков – водрузил на каменистом мысу высокую деревянную мачту. Так что ещё до начала праздника над лагерем гордо реял флаг князей Меньшиковых (или, уже просто всеобщий флаг экспедиции, выражающий, так сказать, её дух и букву?) – чёрная златоглазая кошка на фоне нежной утренней зари.
Наконец, все расселись за праздничными столами. Причём Сашенция никаких признаков неудовольствия – от соседства с грубыми простолюдинами – не выразила и даже ни разу не поморщилась, что Егора откровенно обрадовало.
«Что ж, молодец наша Александра Ивановна!», – с лёгкими нотками удивления одобрил строгий внутренний голос. – «Излишняя спесь – это как перебор со жгучими специями в мясном блюде. И вкус мяса пропадает, да и во рту всё горит нестерпимо …».
Крепостные мужики, впрочем, также не выказывали какоголибо волнения или смущения. Сидели себе спокойненько, о чёмто негромко переговариваясь между собой, и изредка смешливо перемигивались с сидящими напротив них шведскими усатыми гренадёрами.
Первым делом все выпили за достойное завершение долгого и славного плавания по маршруту: Питербурх – Стокгольм – португальский Синиш – бразильские бухточки с крохотными португальскими поселениями – аргентинский БуэносАйрес – Магелланов пролив – чилийское побережье – Новая Зеландия – острова Полинезии – Южный Вьетнам – остров Тайвань – русский Охотск – японская Иокогама – полуостров Аляска.
Дружно покричали, мол: – «Виват храбрым мореходам! Слава великим путешественникам!», прочее всякое. Закусили…
Второй тост был за новый город (город, а не какоенибудь там вшивое поселение!) Александровск и за его основателя – храбрейшего и непревзойдённого Александра Даниловича Меньшикова, Светлейшего князя Ижерского. Это в том смысле, что пошёл государь Пётр Алексеевич – вместе с его идиотским Указом – куда подальше!
Естественно, что после этого выпили и за супругу вышеозначенного Меньшикова – за несравненную и прекрасную Александру Ивановну…
Следующий тост был провозглашён адмиралом Лаудрупом:
– За наших милых молодожёнов! За Ивана и Айну УховыхБезуховых! Горько!
– Горько! Горько! Горько! – дружно подключились остальные соратники и соратницы.
Снова выпилизакусили, после чего Егор попросил:
– А теперь, уважаемый господин подполковник, расскажика нам всем о своей женитьбе: как там у вас всё было, где ты пропадал столько времени…. Давайдавай, не стесняйся, вставай и рассказывай – со всеми подробностями! Видишь, народ уже изнывает от любопытства, даже неземная копчёная бобрятина в рот не лезет…
Ухов, уже слегка захмелевший и раскрасневшийся, и не думал стесняться. Он послушно поднялся со своей скамьи и с видимым удовольствием приступил к рассказу:
– Мне Айна приглянулась ещё при первой встрече: в сердце чтото кольнуло, по позвоночнику прошла тёплая волна. Ну, и я ей сразу понравился…. Всё бы и ничего, только у нас, русских, торопиться в таких важных делах не принято. Надо присмотреться друг к другу, ухаживания всякие, то, сё…. А у атабасков к этим сердечным делам совершенно другой подход, так сказать, прямо противоположный…. Вот Айна мне и заявляет, мол, срочно хочет выйти за меня замуж. Ну, прямо сейчас, немедленно! Я опешил немного от такого стремительного напора, стал ей старательно объяснять, что, мол, у нас так не принято, подождать надо немного. И, вообще, у русских полагается, чтобы мужчина девушке делал предложение, а не наоборот…. А она слушать ничего не хочет, мол, давай жениться, и точка. Короче, разругались, Айна ушла в своё стойбище. Ну, думаю, тут без хитрости не обойтись! Взял я с собой шахматы, прихваченные из василеостровского поместья господина командора, да и пошёл к индейскому стойбищу. Там зазнобе своей объяснил, мол, надо сыграть в эту игру, мол, такой русский обычай: кто выиграет, тот и назначает – срок свадьбы. Айна согласилась, только попросила объяснить ей шахматные правила. Я наскоро объяснил, через два часа сели играть…, – Ванька неожиданно замялся.
– Дальшето что было? – хором заголосили слушатели.
– Что было, что было…. Проиграл я, ясен пень! Вот, собственно, и всё…. Дальше вы уже знаете: пришлось незамедлительно жениться. Как же иначе? За свои слова всегда надо отвечать, так меня отец учил ещё в детстве…
По окончанию этого повествования предсказуемо последовали бурные аплодисменты и весёлый смех. Айна, которая явно не поняла ни единого слова из рассказа мужа, смеялась вместе со всеми и с удовольствием хлопала одной ладошкой о другую.
«Славная барышня досталась Ванькешалопаю!», – чуть завистливо вздохнул слегка подвыпивший внутренний голос. – «Впрочем, всё равно наша милая Александра Ивановна лучше и красивей многократно…».
Один из последних тостов провозгласил юный Томас Лаудруп:
– За бешенное и сумасшедшее золото, которое мы непременно отыщем в самом центре суровой Аляски!
– За золото! Ура! Ура! Ура! – дружно подхватили все остальные.
Вот тутто Егора первый раз и посетила одна очень неприятная, но, вместе с тем, достаточно разумная мысль:
«Бешеное золото – вещь опасная, могущая и разума лишить. Как бы пошлый бунт не приключился…. А что? Все классические предпосылки для этого есть: – «Королю Карлу Двенадцатому надо доставить половину добытого золота? Отдать двадцать пять золотых пудов какимто там самураям? В русскую казну – ещё сто пудов? А, спрашивается, зачем? Кто такой, в концето концов, этот Меньшиков Александр Данилович? Да пошёл он, гнида заносчивая, куда подальше!»…. Действительно, и крепостные мужики, да и шведские гренадёры запросто могут взбунтоваться. Крепостные всегда мечтают о свободе. Тем более – о «богатой» свободе. А гренадёры…. Да любой солдат – потенциальный бунтовщик и революционер, по определению! Тем более что крепостные и гренадёры за время двухлетнего плавания, наверняка, уже крепко сдружились с матросами фрегатов. Потенциальный главарь бунта? Чем на эту должность не годится драгунский капитан Йохансен? Умён, отважен, хладнокровен, среди подчинённых пользуется непререкаемым авторитетом. Да, блин полярный…. Вот оно – золото, вот они – корабли. Осталось всегото и ничего – перебить знать и офицерский состав, вот жизнь и удалась…. Вполне возможно, что заговор уже в самом разгаре, а некоторым доверчивым личностям вдруг приспичило поиграть в демократию…. Айяйяй, как оно всё нехорошо получается! Надо срочно чтонибудь придумать! Иначе потом можно будет – легко и незаметно – нарваться на серьёзные неприятности…».
– Итак, праздник закончился, начинаются суровые будни! – так начал Егор утреннее рабочее совещание. – Буду говорить на английском языке, чтобы все понимали мои слова одинаково. А ты, Иван, своей жене всё потом подробно доложишь, в более спокойной обстановке. Впрочем, мадмуазель Айна у нас девушка сообразительная, она и без слов о многом может догадаться, тем более что у меня и карта имеется. Грубая, конечно, но всё же….
Эту карту он сам нарисовал час назад, руководствуясь сведениями, почерпнутыми когдато в двадцать первом веке, и опираясь на увиденное вчера – с седловины Чилкутского перевала.
Егор расстелил на столе листы желтоватой тайванской бумаги и приступил к пояснениям:
– Вот это – наша бухта, полевой лагерь, перевал, цепь озёр, река Юкон, река Клондайк. Пусть Айна посмотрит, вдруг, да поймёт чтонибудь, подскажет…. Итак, перехожу к главному. В соответствии со стоящими перед экспедицией целями и задачами, нам предстоит временно разделиться на четыре рабочие группы, или отряда, тут уж как кому нравится. Первую группу возглавит Николай Савич Ухов, а под его началом будет находиться девять крепостных мужиков. Твоя задача, Николай Савич, целенаправленно заниматься обустройством Александровска. Считай, что лично ты назначаешься полноправным Городским головой! Необходимо достроить три бревенчатых дома, заложить просторные складские помещения, возвести кузню и коптильню. Собаки, опять же. Надо изготовить парутройку крепких и надёжных саней для зимнего времени. Когда в местные реки и ручьи войдёт нерка, надо будет икру солить в бочках, рыбу коптить. Для охраны Александровска придаются пять храбрых солдат Александровского полка. Впрочем, Савич, можешь использовать этих бойцов и для других целей, на своё усмотрение. Сержант Васильев? Нет, мы его задействуем на другом фронте…. Всё понятно?
– Понятно, господин командор! – заверил Уховстарший. – Всё выполним! Хотелось бы, конечно же, и по горам погулять немного, тряхнуть стариной, да всё я понимаю. Александровск должен стать оплотом нашим, гнездом надёжным…
– Александр Данилович! – вмешался Уховмладший. – Тут Айна мне показывает жестами, что на твоей карте не всё правильно: цепочка озёр изображена неверно, порогов не хватает на протоках, Юкон течёт подругому, не все его притоки нанесены…
– Без вопросов! – улыбнулся Егор. – Потом, после завершения нашей беседы, возьмёшь в моей сумке гусиное перо и чернильницу, научишь свою супругу пользоваться этими нехитрыми причиндалами. Пусть смело правит, подправляет, дорисовывает, я дам ещё пару листов чистой бумаги, пусть творит…. Итак, перехожу ко второй группе. Её возглавит адмирал Людвиг Лаудруп.
– Благодарю вас, сэр! – датчанин небрежно приподнял над головой треуголку. – Рад, что и однорукий калека может быть полезен обществу. Сколько человек будет под моим началом?
– Всего только трое, Людвиг. Зато какие! Лучшие – в своё время – столяры и краснодеревщики во всей Воронежской губернии! Задача перед тобой стоит очень ответственная: оперативно изготовить три надёжных разборных катамарана. Катамараны – это такие хитрые суда для хождения по рекам и озёрам, – Егор достал изза обшлага рукава камзола ещё несколько листов бумаги, бросил их на стол рядом с картой, пояснил: – Эти чертежи мы делали вместе с Александрой Ивановной, пока наша эскадра шла от островов Полинезии к Вьетнаму. Здесь изображен и общий вид судна, и каждая деталь в отдельности. Повторяю, Людвиг, это очень ответственная и важная задача, от которой – в конечном итоге – зависят сроки нашего плавания до устья Клондайка. Дело в том, что озёра, что лежат за Чилкутским перевалом, соединяются между собой бурными протоками, расположенными в глубоких ущельях. А на этих протоках имеются очень труднопроходимые пороги. Понимаешь меня? Да, мы уже разобрали две корабельные шлюпки с «Орла», сегоднязавтра разберём ещё одну шлюпку с «Александра». Доставим их к озёрам, соберём заново, тщательно проконопатим. Но впереди ждут тричетыре серьёзных порога. Перед каждым порогом шлюпки разбирать и обносить по скалам? За порогом заново собирать и снова конопатить? Вопервых, на это уйдёт очень много времени. А, вовторых, шлюпочные конструкции, наверняка, не выдержат такого непочтительного обращения. Конструкция же катамаранов позволяет осуществлять их сборкуразборку оперативно и без всякого серьёзного ущерба для самих плавсредств…. Зачем мы вообще тащим через перевал разобранные корабельные шлюпки? Господа, у нас с собой будет очень много самых разных грузов. Вы даже не представляете себе – насколько много! Работы хватит на всех…. На первом этапе нашего путешествия шлюпки будут трудиться на озёрах, а катамараны – на порожистых протоках. Уже потом все вместе пойдём по Юкону – до конечной точки маршрута.
– Всё я понимаю, сэр командор! – очень серьёзно, без тени обиды, заявил Лаудруп. – Выполним поставленную задачу, не беспокойся! А, что ворчу немного, так это из природной вредности…
Неожиданно Айна, внимательно разглядывавшая чертёж общего вида катамарана, чтото возбуждённо залопотала на атабасском языке и, видя, что её не понимают, стала старательно изображать руками нечто.
«Это, определённо, какието большие мешки», – приступил к объяснениям внутренний голос. – «А вот теперь речь идёт о крупном животном, которое умеет хорошо плавать и нырять…».
– Думаю, что уважаемая Айна хочет внести в конструкцию катамарана существенные изменения, – предположил Егор. – Что же, мы с Александрой Ивановной не страдаем избыточной гордыней, и все дельные замечания и предложения приветствуются. Я считаю, Людвиг, что потом тебе надо будет обязательно потолковать с нашей прекрасной индианкой, используя её мужественного супруга в качестве переводчика.
– Яволь,[117] мой командор! – браво откозырял Лаудруп.
– Похоже, что я уже не единоличная королева в этой честной компании, – тихонько, чтобы другим не было слышно, прошептала Сашенция. – Эта смышленая и симпатичная атабаски настойчиво и уверенно пододвигает меня на троне…. Две королевы единовременно? Нет, это не реально…
Подбадривающе подмигнув жене, Егор продолжил:
– Переходим к третьей группе. Ею командует капитан Йохансен, его помощником назначаю шведского охотника Свен. Помимо командного состава в группу входят…, эээ, да, уже всего лишь двенадцать шведских гренадёр…. Ваша задача, Йохансен, наипростейшая: усердно таскать через Чилкутский перевал – к цепочке озёр – всякие и разные грузы. Первым делом надо перенести к первому озеру, из которого вытекает судоходная протока, две разобранные корабельные шлюпки и там их обратно собрать. Для сборки можешь взять у Николая Савича двух плотников. Параллельно с этим перемещайте к озеру (давайте, чтобы не путаться, так его и назовём – Первое озеро), и другие грузы: дубовые доски, гвозди, скобы, прочий металл, взятый нами в Стокгольме, тюки с тёплой зимней одеждой, соль, вьетнамский рис.… Потом, когда запасы продовольствия постепенно будут пополняться, настанет очередь для бочонков с икрой, рыбой, моржовым мясом и китовым салом. Как только корабельные шлюпки будут собраны и проконопачены, перевозите на них грузы дальше по озёрам, до первого серьёзного порога. Там всё перевозимое надёжно заскладируйте на берегу и дожидайтесь подхода катамаранов. Ничего ведь хитрого нет?
– Ничего хитрого и сложного! – невозмутимо подтвердил Йохансен, флегматично посасывая мундштук своей вересковой курительной трубки. – А что делать с третьей разобранной шлюпкой?
– Её составные части надо доставить – обнося пороги берегом – до озера, из которого вытекает река Юкон. Там разбит лагерь молодых индейских воинов, отправленных туда Айной.
– А, можно, я в тех местах поохочусь немного? – робко спросил широкоплечий гигант Свен. – Я ведь, всё же, охотник…
– Если я разрешу, то и поохотишься! – тут же продемонстрировал свой непростой норов драгунский капитан. – Только ты, господин охотник, сперва заслужи – моё хорошее расположение…
Все вежливо хмыкнули, показывая тем самым, что оценили шутку.
«Сомневаюсь я, чтобы этот Йохансен вообще умел шутить!», – высказал своё веское мнение опытный внутренний голос. – «До сих пор стоит перед глазами картинка, как этот швед бестрепетно отрезает голову у мёртвого ньянга. Руки у капитана тогда были по локоть в крови, а по лицу блуждала очень уж страннодовольная улыбка…. Ты, братец, не доверял бы этому жестокому шведу…»
– Итак, перехожу к последнему отряду, – мысленно трижды сплюнув через левое плечо и постучав по дереву, перешёл Егор к завершающей фазе совещания. – Бойцы четвёртой группы, командование которой я возлагаю на себя, займутся промыслом морского зверя. К этому многотрудному делу я привлекаю супругов Уховых, Фрола Иванова, Дмитрия Васильева, Томаса Лаудрупа, а также определённое количество матросов с фрегата «Александр», на котором мы завтра отправимся на север, к летнему эскимосскому поселению, где у милой Айны, как выяснилось, имеется целая куча родственников.
Гертруда Лаудруп неожиданно нахмурилась и голосом, не сулившим ничего хорошего, задала лобовой вопрос:
– А где же будем находиться мы с княгиней Александрой? Вы что же, высокочтимый сэр Александэр, всерьёз думаете, что мы только для того и годимся, чтобы детские ночные горшки по утрам выплёскивать за борт?
– Всё хорошо будет, подруга! – не оченьто и уверенно подмигнула датчанке Сашенция. – Мы будем там, где и положено быть верным жёнам. То бишь, вместе со своими горячо любимыми мужьями. Так ведь заведено – испокон веков.… Следовательно, Герда, ты будешь усердно строить хитрые катамараны, а я, соответственно, буду бесстрашно охотиться на моржей и китов, – снова перешла на шёпот, слышимый только Егору: – Мы ещё посмотрим, от кого на охоте будет больше пользы: от меня, или от этой шустрой Айны…. Сашенька, любимый. Ну, пожалуйста, возьми меня с собой…