1. Плоды победы

Виктор Ахромеев

Я шёл по улице, весело размахивая большим бумажным пакетом с пирожными, мармеладом и прочими сладостями. Ммм… я обожаю сладкое, и Лика тоже. Ей подарок. Я где-то читал, что самой большой популярностью у дикарей на Внешней Земле, после огнестрела, пользовались разные сладости: сахар, шоколад и им подобные. И дело тут не только в приятном вкусе, но и в количестве продукта, которое мог поставить современный человек. Дикому охотнику, чтобы добыть немного мёда, надо ой как попотеть.

Получается, мы в Зелёном Городе все дикари, но только хорошо вооружённые.

Сейчас цены на сахар, да и на всё сладкое, эксклюзивное, на рынке сильно выросли, а по карточкам много не получишь. Но я получил лакомство не по карточкам, а по спецзаказу в кондитерской Администрации. Хотя после разгрома колонны Факторий мне столько золота отдали, что мог бы купить и на свои кровные. Голубев после рейда меня чуть не расцеловал, отдал годовое жалованье плюс премиальные и отправил в отпуск до особого распоряжения. Я его таким счастливым видел, только когда у него близнецы родились.

А кроме всех денег, меня (и всю группу) ещё поставили на довольствие в отделе снабжения для особо важных персон. Нет, конечно, война с Факториями, эмбарго Внешней Земли – введение карточек – всё это сказалось на ценах и торговле. Нескольких особо рьяных спекулянтов публично казнили в Центре. После этого среди частных торговцев воцарилось уныние, их дело медленно, но верно приходило в упадок.

Но это касалось не всех. Я слышал, что Самохин с Голубевым что-то замутили. А вот простому народу стало, конечно, тяжело, но лично мне как-то всё равно: что-то со мной случилось после бунта, люди вокруг стали какими-то чужими. Я их защищал, сражался, рискуя жизнью, а они мне чем отплатили? Как оказалось, многие жители Зелёного Города, если бы бунт удался, одобрили бы перемену власти. Щедрые посулы заговорщиков находили отклик у простых рабочих. Да, Администрация удержала власть, но Проход отменили, цены на всё выросли – словом, ситуация не улучшилась.

Вот и сейчас на улице мне навстречу идут хмурые прохожие. Одеты в невзрачную одёжку, дорогу уступают, но смотрят искоса, на пакет косятся. Да ну их всех. Отец бы, конечно, моих мыслей не одобрил. Он учил меня быть воином, храбрым защитником слабых и угнетённых. Он, вообще, многого бы не одобрил.

Так, стоп! К бесу все плохие мысли. Надо переключаться на позитив: вот погода хорошая, осень в этом году тёплая… А ведь сначала холода начались, все решили, что вот она – зима, на полтора месяца раньше срока, но нет. Антоха Пряхин, кстати, историю рассказывал: когда мы в рейде были, колонну факторцев искали, по городу чистки были, так вот контрразведчики от большого ума трупы бунтовщиков в городской ров сбросили. Это увидел Рогачёв и такой втык Зубарёву за его подчинённых дал, что у того пар из ушей пошёл. Он накинулся на своих дебилов, те бросились ров чистить, а к этому времени уже морозы ударили и ледяной дождь полил. Контрразведчики за ломы взялись, а не следующий день потеплело и полил обычный дождь, В общем, вся Администрация сбежалась посмотреть, что это за запах в воздухе витает. Многие спорили: застрелится Зубарёв на месте или подождёт немного.

Я хохотал, когда эту историю услышал, Лика тоже, когда услышали её от Антона.

С такими мыслями я подошёл к дому и как раз увидел соседку Лену, которая пыталась открыть дверь подъезда, но ей мешали сумки. Я подбежал, помог, спросил, что с Геной, пока мы поднимались по лестнице.

– Не вернулся, – коротко ответила Лена и отвернулась.

Странно, всех наших купцов с товаром задержали в Южной Колонии во время короткого эмбарго. Но после его отмены заложников должны были отпустить.

Вообще, Южная Колония оказалась довольно хреновым союзником. И вашим и нашим, что называется. Например, полностью товарооборот с нашей Колонией южане так и не восстановили, а с факторцами они всё ещё поддерживают торговые отношения. Наверняка хотят выторговать себе дополнительные льготы, в том числе и за счёт заложников. Примерно это я и сказал Лене и добавил:

– Не переживай, Лен, ну, задержался, но ничего плохого с ним не сделают. Я тебе как профессионал говорю.

– Я понимаю, Витя, просто… трудно.

– Может, тебе помочь чем-нибудь, какие-то проблемы?

– Нет, всё в порядке. Я и так тебе многим обязана.

– Не говори глупостей, – я немного повысил голос, – опять наезды?

– Нет, ты что. Просто… правда, тебе должна.

– Будет тебе, Лена, – я погладил её руку, – мы же соседи, обращайся, если что.

– Спасибо, – ответила она и открыла свою дверь, я помог ей занести сумки и пошёл к себе.

– Есть кто? – крикнул я, когда зашёл домой.

– Ага, – донеслось изнутри, – принёс?

– Да, забирай.

Лика выбежала в коридор, когда я снимал куртку. Волосы чёрной волной опали на клетчатую рубашку. Она выхватила у меня пакет и убежала. Я улыбнулся и стал не спеша развязывать шнурки на берцах.

– А чем так вкусно пахнет? – спросил я.

– Завидую твоему нюху, – ответила Лика.

– Ну ещё бы!

– Это мне баба Маша банку соленых огурцов принесла. Вкусные – не могу. Я уже полбанки съела.

– Здорово…

Едва я взялся за второй ботинок, вдруг в голове что-то щёлкнуло.

В одном берце я пулей влетел к Лике в кухню. Ударился ногой о стол, так что тарелки зазвенели, и, запинаясь, пробормотал:

– Ты… пы… эт… ты… это. Ты это, не это?..

Лика посмотрела на меня застывшим взглядом, в глазах – чистый шок, в руке – надкушенный сморщенный огурец. Немая сцена продолжалась полминуты, потом Лика начала смеяться, аж за живот схватилась.

– Что ты ржёшь, я серьёзно!

– Ну ты даёшь! Я просто… просто в шоке, – наконец, сказала оно, запинаясь от смеха. – Как ты мог до такого додуматься? Ты – извращенец хренов!

– Да иди ты… на фиг, – ответил я.

Ну ничего себе стресс, сердце до сих пор колотится.

– Не лезь в женские дела, мальчик, – улыбнулась Лика.

– Ну тебя, дебилка, учительница фигова. – С этими словами я повернулся и хотел выйти из кухни.

– Ах, так! – раздалось мне в спину.

Уловив движение воздуха, я выбросил левую руку и поймал на лету половинку огурца. Тут же забросил трофей в рот, пожевал. Действительно, очень неплохо.

– Иди разуйся, грязь в дом не неси, – вздорно сказала сестра – расстроилась, что не попала.

Когда я снова вернулся в кухню, Лика уже распечатала пакет. Я тут же к ней присоединился, взял что-то песочно-кремово-джемовое. Надкусил. Неописуемо!

– Что жмурился, забрал у меня последний огурчик и доволен, да? – поинтересовалась сестра и попыталась пнуть меня ногой под столом, но снова промахнулась.

– Лика, мой тебе совет, в следующий раз кидай целую банку – так будет надёжнее.

– Ещё чего, тратить на тебя такую хорошую вещь.

Нет, – продолжила Лика спустя некоторое время, точнее – после пары пирожных, – удивляете вы меня, мужчины. Строите из себя невесть что! А сами что вы из себя без женщин представляете? Чуть что, истерика.

– А что женщины без нас?

– А что женщины без вас? Стрелять да пиво дуть – ума много не надо!

– Ты это при случае дикому неандертальцу скажи, – предложил я.

– Ой, и скажу. Своей тэтэшкой. И ты не думай. Между прочим, научно доказано, что женщины морально сильнее мужчин. И по-моему, это действительно так. Так что учись, братик.

– Я не могу, – махнул я рукой, – человек только три года как перестал мешать кокаин с афродизиаками – и уже учит меня жить!

И только потом понял, что сказал.

– Я же просила тебя не напоминать мне об этом, – голос Лики стал тихим и холодным, а взгляд мало сказать, что злой. – Забери свои уродские печенья! – крикнула она, бросила печенье в сторону и рванулась из-за стола.

А я метнулся за ней, схватил её за руку, притянул к себе.

– Прости меня, прости, прости, – зашептал я. – Я мудак, кретин, баран, дебил. Я всё что угодно! Прости меня, пожалуйста. Прости.

– Нет, это ты извини, – сказала Лика, – зря я так.

– Не зря, ты действительно очень сильная, очень храбрая, очень умная. А я идиот.

– Не говори так. Просто… – она прижалась мокрой щекой к моей майке, – ладно. Провались оно всё. Ты садись за стол, я сейчас.

Тут раздался звонок в дверь.

– Кого там ещё принесло? – рявкнул я, но звонящий, скорее всего, меня не услышал.

– Иди, открой, Витя, – попросила Лика, – только придержи их немного. Дай я умоюсь.

Она побежала в ванную, а я пошёл открывать дверь, бормоча разные угрозы гостю.

За дверью оказалась Аглая, одетая не по-осеннему тепло – в красивую белую дублёнку.

– Привет, – кокетливо сказала она, – Лика дома?

– Угу. Лика! – крикнул я из прихожей. – Это Аглая, – и снова гостье: – Давай я за тобой поухаживаю.

Помог ей снять дубленку, повесил на вешалку. Спросил, как дела у папы. Это ведь он ей дублёнку подарил. А Лике, гад такой, шубу – за помощь в спасении дочки. И главное, точно такую же, какую я ей уже выбрал. Ну ничего, я всё равно сестре подарок сделал – кольцо красивое с рубином и кулон жемчужный на цепочке.

Аглая же на мой вопрос об отце небрежно махнула рукой:

– Нормально.

Улыбнулась, сверкнула глазами, когда я помог снять дублёнку.

«А она выросла», – подумал я.

– Лика где? – спросила она.

– Я тут, – донёсся из кухни голос.

Мы вдвоём зашли в комнату. Лика сидела за столом и задумчиво ела пирожное. На лице ни следа произошедшего. Взгляд весёлый, довольный, чуть-чуть ироничный и слегка покровительственный.

– Привет, Аглая, садись. Сладкое будешь? – спросила она.

– Не-не-не, я этого дома объелась, – ответила девушка, садясь на стул, к ней сразу запрыгнул Баська, – у меня хорошие новости.

Я сел рядом. Аглая улыбнулась, положила руки на колени. На ней были тонкие чёрные брючки и красивая белая рубашка с приподнятыми плечами. Деловой стиль. К чему бы?

– У меня хорошая новость, – повторила Аглая, – мы с папой нашли помещение.

– Какое помещение? – не поняла Лика.

– Как, ну для постановки оперы. Мы даже договорились, чтобы туда ток провели.

– Аглая, не надо нам никакого другого помещения. Зачем? Оно у нас есть.

– Лика, ну там же…

– Я помню, что там было. Именно поэтому! Из принципа! – Лика грохнула своим кулачком об стол, точь-в-точь как делал отец, только кулак у него был раза в три побольше. – Я буду петь только в «Спирали». Там, и только там! Не надо нам никакого другого помещения!

– А что остальная труппа скажет? Зрители? Представляешь, как они будут там себя чувствовать?! – спросила Аглая, тоже разозлившись.

– Да плевать мне на людей, пусть тогда идут на другой спектакль!

– А может, послушаешь, что скажут наши ребята, а не только себя.

– Если кто-то струсил, пусть и напишет это у себя на лбу.

– Дамы, дамы, – примирительно сказал я, и обе девушки посмотрели на меня. Каждая искала поддержки и одобрения. – Дамы, – повторил я, поднимая ладони и успокаивая спорщиц, – может, не стоит делать таких поспешных выводов? Лика, конечно, актерам вот так взять и переехать – непросто, а может, и неправильно. Но вдруг помещение, которое нашла Аглая, окажется не хуже, а даже лучше? Ты хотя бы посмотри сначала.

– Отлично, прямо сейчас и посмотрю, – встрепенулась Лика.

– Ага. Давай прямо сейчас и посмотрим, – подхватила Аглая.

Девушки встали из-за стола, сестра на ходу ткнула меня кулаком. Я понял, что мне не отвертеться, вздохнул и тоже пошёл одеваться.