на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить




ДРУЗЬЯ И ВРАГИ

Вряд ли кто в эту ночь в Петрограде спал спокойно. Выглядывал в окно и Ванюшкин дед Николай Петрович. Заревом от многочисленных пожарищ отсвечивало сумрачное небо. Трещали выстрелы. Ожесточенная перестрелка не утихала ни на один час.

Наступило серое облачное утро. Как и в предыдущие дни, ни один фабричный гудок не загудел и не задымила ни одна заводская труба.

Утром на двор Скобского дворца принесли из приемного покоя Николаевской больницы бездыханное тело Кузьки Жучка. Был он убит наповал полицейской пулей в тот день, когда вместе с ребятами находился на Знаменской площади.

Лежал он на дворе у ворот на разостланной простыне, крепко сжимая в руках свою шапчонку, и глядел на окружающих застывшими глазами.

Над Кузькой, обливаясь слезами, голосила худенькая простоволосая женщина. Стоя на коленях на мерзлой земле, она нечеловеческим голосом со страшным отчаянием просила:

— Сынок! Родименький! Поднимись! Встань на свои ножки! На кого ты меня спокинул?

Мать совершенно обезумела от горя. Она лежала на снегу, обхватив своими скрюченными руками тело сына. Вокруг, сняв шапки, стояли скобари. Плакали девчонки, и громче всех Фроська. Опустив голову, с суровым, словно каменным лицом стоял Типка Царь. Безудержно плакал, не стесняясь слез, Ванюшка, чувствуя себя больше всех виноватым в смерти Жучка.

Тело Кузьмы унесли в дом. Мать его увели под руки. А ребята отправились опять на улицы. За ними увязался и Цветок. Шли молчаливые и серьезные. Ребят на этот раз вел Ванюшка. Направлялись они на квартиру к околоточному Грязнову. Но опоздали...

У ворот углового дома на Гаванской уже толпился народ. Околоточный Грязнов лежал на дворе у забора, уткнувшись лицом в грязный талый снег. На ровно остриженном затылке его чернела запекшаяся рана.

Молодая женщина, по виду кухарка, в ситцевом платье и в накинутой на плечи плисовой жакетке, скороговоркой, торопливо рассказывала:

— Вывели его на двор, поставили к стенке...

Царь, прищурив глаза, смотрел на своего поверженного врага. Не чувствовал он той радости, которую ожидал.

— С-собака! — пробормотал он и пошел в дом.

Ребята поднялись на второй этаж. В широко распахнутую дверь квартиры околоточного свободно, громко разговаривая, входил народ. Сын околоточного, рыжеволосый Ромка, стоял у постели, на которой лежала с бледным заплаканным лицом его мать. Ромка стоял, низко опустив плечи, и смотрел на всех исподлобья, озлобленно. Встретившись глазами с Ванюшкой, он еще более ссутулился.

«Если победит царская власть, мстить будет», — подумал Ванюшка, выходя на улицу. По-прежнему у него ныло сердце и до слез было жаль Жучка.

С Финского залива дул порывистый, влажный ветер, кружились галки. По заполненному народом Среднему проспекту с грохотом мчались автомашины, на подножках, на крыльях и даже на крышах которых сидели и лежали люди с винтовками в руках. На многих улицах все еще продолжали стрелять. Но всем было ясно, что старая власть доживает последние дни, если не часы.

Вылавливали скрывавшихся городовых, жандармов, царских сановников. Горели разгромленные полицейские участки. Огромные клубы черного дыма окутывали на Литейном проспекте здание окружного суда. Вокруг него суетились люди, бросали в огонь выкинутые из разбитых окон связки судебных дел. Улицы шумели. На всех перекрестках то и дело возникали короткие, бурные митинги. Всюду солдаты и даже казаки братались с рабочими, студентами. Из рук в руки переходили революционные листовки.

Как и накануне, там, где происходила особенно ожесточенная перестрелка, где собиралось больше всего народу, можно было видеть петроградских ребят. Скобари и гужееды ни на минуту не выпускали из виду своего вожака. С ним было сподручнее ходить по улицам. Длинная солдатская шинель Царя с погонами на плечах, его мохнатая черная папаха и «Георгий» на груди всюду открывали дорогу ребятам. Взрослые с Царем считались. Его дружелюбно величали братишкой. Длинный хвост скобарей за ним никого не удивлял.

Царь как магнит притягивал к себе и посторонних мальчишек. Кратчайшим путем через Николаевский мост ребята вернулись к себе на Васильевский остров и попали в самое пекло. На Большом проспекте, не доходя до Косой линии, цепи вооруженных солдат и рабочих, маскируясь в подъездах, за деревьями, столбами фонарей, вели осаду массивного трехэтажного особняка, в котором помещался Суворовский участок.

Засевшие за толстыми стенами полицейские стреляли. Пули то и дело цокали о булыжник мостовой, отскакивали от стен, но на них в пылу боя мало кто обращал внимание.

Озлобленный рев толпы подбадривал атакующих.

— Выкуривай фараонов! Смерть тиранам! — раздавались выкрики.

Метнувшись со скобарями вперед, Ванюшка увидел дядю Акима с револьвером в руках.

— Вперед! — кричал дядя Аким, бросаясь к участку.

Вслед за ним с громовым «ура», то залегая в сугробы, то снова вскакивая, метнулись и остальные. Ружейный и пулеметный огонь усилился. Снег вокруг закипел. От свистящих пуль, взрываясь, закрутились облачка снежной пыли.

«Убьют!» — лихорадочно думал Ванюшка, боясь поднять голову и чувствуя, как на спине разом взмокла рубашка и стало трудно дышать. Но он продолжал ползти вперед. Вокруг падали люди. Впереди, возле опрокинутой скамейки, Ванюшка увидел черневшую на снегу винтовку. От нее тянулся извилистый, кровавый след в заснеженный кустарник. Пули на какую-то долю минуты перестали свистеть, и, сжавшись, Ванюшка бросился к винтовке, оттолкнув кого-то.

— Чур, моя! — закричал рядом Цветок.

Оба одновременно схватились за винтовку. Ванюшка случайно нажал курок. Выстрела не услышал, но его внезапно прикладом так толкнуло в плечо, что он разжал руки. Винтовкой овладел Цветок.

— Пусти! — Ванюшка отталкивал Цветка и вырывал винтовку.

Снова грянул выстрел, и пуля, зашипев, впилась в сугроб. К ребятам подскочил Царь. Выхватив у ребят винтовку, он кулем свалился за сугроб и сразу же, как опытный солдат, стал стрелять в сторону массивного трехэтажного особняка. Напрасно Цветок и Ванюшка то требовали, то просили дать хоть раз стрельнуть, Царь винтовку из своих рук не выпускал.

— Ура-а! — закричали атакующие и бросились на штурм.

Вскоре участок был взят. Народ бушевал. Ломали рамы, били в уцелевших окнах стекла. Выбрасывали на заснеженную мостовую столы, стулья. Кружились в морозном воздухе папки с делами, разные бумаги, карточки, ведомости. Разлетались они по скверу, по мостовой, по истоптанному грязному снегу.

Домой ребята возвращались уже в сумерках. Впереди, как и обычно, окруженный ватагой ребят, шел Царь с винтовкой за плечами. Позади, не отставая друг от друга, плелись Цветок и Ванюшка. Кровная обида на Царя, отнявшего винтовку, сблизила их. Но если Ванюшка стойко и молча переживал свою обиду, то Цветок всю дорогу шипел, бросая убийственные взгляды на Царя. Цветок мог простить Царю все прошлые обиды и огорчения, но только не винтовку, которую он считал своей.

Неподалеку от Скобского дворца, на темной, неосвещенной улице, навстречу ребятам попалась гурьба девчонок во главе с Фроськой. Вели они грузного пожилого человека в барашковой шапке и в черном пальто с поднятым воротником.

— Ж-жига! — мог только произнести Царь, узнав переодетого городового.

— Опознали на улице, — похвалилась Фроська. Она крепко держала городового за рукав, с другой стороны его держала Дунечка Пузина. Настроены девчонки были воинственно.

— Братцы! Голубчики! — слезно молил городовой, пугливо озираясь по сторонам. — Поскорее отведите! Сдайте, кому следует. Мучаюсь весь день. Ведь убьют. Дети у меня...

— Не бойся, не тронем, — пообещали переодетому городовому Царь и Серега Копейка.

Как-никак Жига был «свой» городовой. Особого зла он жителям Скобского дворца и Моторного дома не причинял.

Решив отвести Жигу до ближайшего патруля и сдать для отправки в тюрьму, ребята присоединились к девчонкам.

Только Ванюшка и Цветок направились прямо домой.

— Беглый, — бормотал Цветок, — беспачпортный.

Ванюшка понимал — Цветок бранил Царя.


В ОГНЕ ВОССТАНИЯ | Ребята Скобского дворца | ПЕРВЫЕ ДНИ СВОБОДЫ