Глава шестая
16 ноября, понедельник
Поднимающийся над кофейником пар был похож на приложенный к губам указательный палец, призывающий хранить молчание. Таша сидела, закутавшись в шаль, и позевывая жевала бутерброд. Виктор пытался избавиться от последствий бессонной ночи с помощью чашечки кофе. Он уже жалел, что вернувшись домой раньше Таша, притворился спящим. Если бы он сразу высказал все, что лежало неподъемным грузом на сердце, то сейчас мог бы спокойно смотреть ей в глаза.
А пока он не придумал ничего лучшего, чем заговорить о том, какую карьеру в «Мулен-Руж» сделала Эдокси Аллар:
— Удивительно, как нами иногда играет судьба. А ты знала о том, что она теперь танцует?
Ответ Таша его озадачил:
— У меня не по-лу-ча-ет-ся!
Он вздрогнул.
— Что, прости?
— Не могу я! Не получится у меня! Никогда, никогда, никогда!
— Что не получится?
— Сравниться с ним в мастерстве!
— С кем «с ним»?
— С художником, с которым я вчера виделась, я тебе о нем уже рассказывала — Анри де Тулуз-Лотреком.
Ну вот, она сама призналась. Виктор дрожащей рукой отставил чашку.
— Так это ты с ним встречалась?
— Да, в «Мулен-Руж». Мне в «Жиль Блазе» заказали серию карикатур под названием «Парижская ночь в лицах».
— А я думал… ты мне не…
— Закрой рот, ты похож на рыбу.
— А я-то думал, ты больше не работаешь на эту газету. Ведь иллюстрации к книгам делать гораздо выгоднее. К тому же за квартиру плачу я, а ты недавно продала картину…
— Моя страсть к живописи обходится гораздо дороже, чем твое увлечение фотографией. Рамы, краски… Спасибо, конечно, что ты помогаешь мне. Но деньги за ту несчастную картину, что купили Буссо и Валадон, не покроют всех моих расходов. И вообще, мне нравится вращаться в кругу журналистов. С ними интересно. Скажешь, я неправа?
Виктор не знал, что ответить. Он с трудом уговорил ее принять от него финансовую помощь. Их совместной жизни — точнее, не совместной, а параллельной — постоянно что-нибудь угрожало. Таша отказывалась выходить за него замуж, заявляя, что после свадьбы независимая женщина превращается в маленькую девочку, которой и шагу не дают ступить самостоятельно. А она хотела сама строить свою карьеру. Что на это возразишь?
— Остерегайся этого уродца, говорят, он неравнодушен к рыжеволосым женщинам.
Таша недоуменно вздернула брови.
— С чего ты взял?
— У меня свои источники информации, — ответил Виктор сдержанно.
Таша зарылась лицом в складки шали, и плечи ее мелко затряслись. Неужели плачет? — испугался Виктор, но она подняла голову, всхлипывая от смеха.
— Ой, Виктор, ну какой же ты смешной! «У меня свои источники!» Вылитый инспектор Лекашер!
Она снова расхохоталась. Оскорбленный сравнением с глуповатым полицейским, Виктор вскочил и потянулся за шляпой, но Таша остановила его:
— Да ладно тебе, не сердись, просто я не могу не смеяться, я… — Она опять прыснула, но быстро взяла себя в руки. — Да, это правда, Анри нравятся рыженькие, он даже ко мне клинья подбивал. Надо признать, несмотря на все его уродство, в нем есть своеобразное обаяние. Но даже будь он самим Аполлоном, у него все равно нет ни малейшего шанса на взаимность с моей стороны. Я люблю только тебя. Неужели ты не почерпнул эту информацию из своих источников?
…Жозеф изучал пачку квитанций с заказами. Виктор пытался сосредоточиться на работе, но безуспешно — его мысли вращались вокруг улицы Фонтен. После разговора с Таша к нему вернулось ощущение полноты жизни — казалось, все вокруг вновь пришло в движение. Ее «Я люблю только тебя» и долгий поцелуй вернули Виктору душевное равновесие, и он чуть не признался, что сам был в «Мулен-Руж», но побоялся снова испортить отношения с Таша — ведь она терпеть не могла, когда он начинал расследование очередного преступления. Они поговорили о том, кто теперь займет помещение пустующей парикмахерской, и условились встретиться в мастерской часов в семь вечера, чтобы вместе отправиться в «Ша-Нуар», где Таша собиралась набросать эскиз к портрету какого-то молодого писателя.
— Мсье Легри, я закончил с витриной, выставил там сентиментальные романы. «Это было прекрасно, но немного грустно. Командир отряда пожарных в блестящей каске — и тот не мог сдержать слез», — продекламировал Жожо нараспев. — Все, с меня хватит. — Взяв яблоко и блокнот, он собрался просматривать газеты.
— С таким режимом питания и заболеть недолго, — очнулся от задумчивости Виктор.
— Не волнуйтесь, я отъедаюсь по вечерам! Матушка заботится о моем желудке. И вообще, каждому свое, — вы же дегустируете раков… Я вот что хотел у вас спросить: как вам название «Предательство и кровь»? Так будет называться мой новый роман.
— Броско. Предыдущий вариант был, кажется, «Любовь и кровь»?
— Да, но я передумал его так называть, слишком уж сентиментально получается. Я решил взять несколько не связанных друг с другом фактов и состряпать такую загадку, что любой голову сломает…
— Метод компиляции, — пробормотал Виктор.
— Вот именно! Запутанная интрига. Осталось только решить, что станет ключом к этой загадке. Я делаю ставку на сильные чувства. За точку отсчета возьму убийство на перекрестке Экразе, а убитую девушку назову Золушкой в красном. Добавлю деталей из разных любопытных происшествий, из тех, что давно собираю. С ума сойти можно, сколько всего в Париже случается! Главное — уметь вовремя сориентироваться в обстановке. Вот скажем, сегодня мне попалась настоящая жемчужина. Вы только послушайте: