СЦЕНА 10
Пеллегрин и те же.
Пеллегрин (про себя). Я ошалел и не понимаю, где я.
Марколина. Ну, так как же, синьор Пеллегрин, есть у вас что-нибудь новенькое?
Пеллегрин. Ничего! (Про себя.) Если я скажу ей, от меня живого места не останется.
Марколина. Вы говорили с отцом?
Пеллегрин. Да, синьора, говорил.
Марколина. А что ему понадобилось?
Пеллегрин. Так… ничего… спрашивал меня… сердитесь ли вы… что вы хотели ему сказать.
Марколина. Ах, бедненький! Есть ли еще на свете такой хороший человек, как вы? Сразу видно, что даже соврать толком не умеете. Говорил он вам о нашей дочери?
Пеллегрин. Как же, говорил и о ней.
Марколина. Говорил, что хочет выдать ее?
Пеллегрин. Говорил, что хочет выдать.
Марколина. Довольно, перестаньте, не заставляйте меня вытягивать из вас слова. Как он сказал?
Пеллегрин. Да вот так и сказал: хочу, мол, выдать ее.
Марколина. А сказал, за кого?
Пеллегрин. Нет, не сказал.
Марколина. А мне кажется, что сказал.
Пеллегрин. Говорю же вам, что не сказал.
Марколина. Поклянитесь, что не сказал.
Пеллегрин. С какой стати я буду клясться? Я же вам опять говорю, что не сказал.
Марколина. Вот видите! Значит, вы лгун!
Пеллегрин. Почему же я лгун?
Марколина. Потому что я знаю, что он вам сказал.
Пеллегрин. Как же вы можете знать? Дверь была закрыта. Говорили мы вполголоса; разве домовой мог вам сказать, а больше некому.
Марколина. Да, синьор, у меня домовой на посылках, и он мне все рассказал.
Пеллегрин. Полноте, бросьте эти сказки.
Марколина. А вот я могу вам, как по-писанному, рассказать, что говорилось и как.
Пеллегрин. Ну, значит, там действительно был домовой.
Марколина. А если я скажу вам то, что знаю, неужели вы будете опять отвиливать?
Пеллегрин. Нет; если угадаете, обещаю во всем признаться.
Марколина. Даете честное слово порядочного человека?
Пеллегрин. Честное слово порядочного человека.
Марколина. Жених, предназначенный моей дочери, это достойнейший Николетто.
Пеллегрин (удивленно). Чорт возьми! Как же вы это узнали?
Марколина (про себя). Увы! Я угадала!
Пеллегрин. Как вам нравится эта новость?
Марколина. Лучше вы скажите, синьор, что вы ответили на это любезное предложение?
Пеллегрин. Ничего; у меня кровь застыла в жилах, язык отнялся.
Марколина. А все-таки надо было что-то сказать. Ведь он, наверное, потребовал ответа.
Пеллегрин. Представьте себе, что там, кроме отца, был Дезидерио и его сын. Ничего нельзя было сказать, хоть тресни!
Марколина. Так, значит, вы промолчали?
Пеллегрин. А вы думаете, я еще не поговорю?
Марколина. Неужели поговорите? Поговорите, когда уже поздно будет. Несчастная я женщина! Неужели мыслимо такое дело? Неужели у меня на глазах возьмут моего ребенка? Нет, этому не бывать! Никогда, слышите вы, разбойники, проклятые собаки, предатели! Нет, нет, нет! Не дам вам на мученье свою плоть и кровь; сумею защитить свое сокровище! Пусть-ка придут, если посмеют, пусть попробуют отнять ее у меня! Я буду змеей, василиском, дьяволом!..
Пеллегрин. Успокойтесь…
Марколина. Оставьте меня…
Пеллегрин. Ну, дорогая…
Марколина. Убирайтесь вон!
Пеллегрин. Не доводите меня до отчаяния.
Марколина. Я в большем отчаянии, чем вы.
Пеллегрин. О я несчастный!
Марколина. О боже, помоги мне!