Глава шестая
Без охоты нам никуда. Кровь и боль…
Неделя.
С момента нашего путешествия по заброшенному оловянному руднику прошла целая неделя. И ничего. Ни малейших тревожных сигналов. Дозорные пристально вглядывались в ущелье, но оно оставалось пустым и безжизненным.
Мое терпение быстро таяло, как и запасы нашего мяса. В холодное время никто не жаловался на аппетит. А сгархи каждый день пробивали огромную брешь в наших припасах. И на восьмой день я не выдержал, к вящей радости охотников и сгархов приказав собираться к выходу. Посылать пусть и бывалых, но все же обычных людей в неизвестность я не пожелал, и пришлось отправиться вместе с ними в качестве сопровождающего. Дожили…
И вот сейчас, стоя на небольшом каменистом пригорке, я, не скрывая изумления, наблюдал за охотой. Нет, я наблюдал за избиением животных, которых было слишком много! А некоторые вообще не должны были бодрствовать в это время. Например, громадный бурый медведь, чья тощая туша безжизненно валялась у моих ног. Медведь-шатун с треском проломился сквозь заснеженную поросль ломких кустов и налетел прямиком на впившиеся ему в морду и грудь щупальца. Я получил некоторую толику жизненной силы и огромное удивление, что с каждым мигом становилось все сильнее.
Больше всего картина напоминала массовое переселение зверей. Либо бегство от стремительно распространяющегося лесного пожара. Куда ни глянь, повсюду звери. От десятков мышей до десятков оленей. И все они двигались в одном направлении – противоположном от реки.
Звери бегут. Что-то напугало их так сильно, что они не раздумывая обратились в бегство. Все подряд. Проснулись даже спящие в глубоких берлогах медведи и присоединились к паническому отступлению. Мои люди и сгархи, ошалев от такого счастья, метались от одного зверя к другому. Звенели спускаемые тетивы луков, ревели опьяневшие от вкуса свежей крови сгархи. Повсюду окровавленные туши крупных зверей. Глава охотников Литас полностью опустошил колчан, досадливо выругался и огляделся по сторонам, смотря на учиненную нами бойню. Оценив размах и количество мяса, он опомнился и, не став дожидаться моего приказа, громко рявкнул, призывая к себе пятерку наиболее молодых охотников. Отдал им короткое распоряжение, после чего заспешил ко мне.
Ожидая, пока он подойдет ближе, я вновь взглянул в сторону реки. Как и ожидалось, я не заметил каких-либо признаков бушующего лесного пожара. Ни запаха гари, ни клубов дыма. Но звери все равно бежали прочь, ведомые инстинктом самосохранения.
- Господин! – раскрасневшийся Литас умудрялся счастливо улыбаться и одновременно тревожно хмуриться. – Видите, что творится?
- Вижу, – кивнул я. – Звери бегут в ужасе.
- Мяса столько набили, что десяток ходок понадобится! – восторженно выкрикнул Литас. – И продолжаем бить! Дозволите?
- Не спрашивай, – хмыкнул я. – Бейте до тех пор, пока рука может удерживать тетиву, а глаз различает цель! Ту пятерку охотников отправь с первой партией мяса к поселению, да с наказом, чтобы еще десяток мужчин Рикар сюда послал. Да ты и сам сообразил.
- Верно, господин! Чем больше мяса сегодня нагребем, тем полнее животы будут! А шкуры! Жилы! Шкуры!
- Про шкуры ты уже говорил, – усмехнулся я, ничуть не чувствуя веселья.
- Так шкуры-то зимние! Одних волков уже десяток полег от наших стрел! Но… от кого ж они бегут?
- От нашего врага, Литас, – жестко ответил я, приходя в движение. – От нашего врага. Продолжайте бить зверя! Раз Создатель послал нам столь добычи, грех ею пренебрегать! Хотя… Создатель ли послал? – последнюю фразу я пробормотал едва слышно и неразборчиво.
- Куда вы, господин? – с тревогой спросил глава охотников.
- На тот холм. Поднимусь повыше. Хочу оглядеться…
Несмотря на чудовищную тяжесть доспехов, я легко поднялся на вершину холма, где и застыл в неподвижности, настороженно и мрачно всматриваясь в серый горизонт. С моей позиции отчетливо различались силуэты животных, двигающихся мне навстречу. Звериная волна шла от реки прямо к Подкове, обтекала ее и уходила дальше, на юго-восток, к морю.
Что за чудовищная сила могла перепугать такое количество животных? Что заставило спящих медведей проснуться и сломя голову ринуться прочь от опасности?
Если не ответ, то прямой намек вскоре последовал, когда я заметил нескольких оленей, внезапно сменивших направление движения и ринувшись прямо на склон одного из холмов. Моим замерзшим светящимся глазам было достаточно пары секунд, чтобы заметить уродливые контуры врага.
Пауки!
В сотне локтей от меня медленно тащились костяные пауки!
Из моего промороженного горла вырвалось глухое рычание. Я буквально источал ненависть, горящим взглядом пожирая проклятых тварей, чувствующих себя столь привольно в нескольких шагах от моего дома! Почувствовавшие мою ярость ледяные щупальца взмыли вверх, застегали воздух.
С глухим лязгом шлем занял свое место, обзор резко сузился, но самое главное я продолжал видеть ясно и отчетливо – мерзкую нежить, невозбранно топчущую мою землю! Заиндевевший меч, казалось, сам собой оказался крепко зажат в руке. Наклонившись, я ринулся вниз по склону холма, с каждым мгновением набирая скорость. Скрежет доспехов, тяжелое топанье ног и яростный рык не могли не привлечь к себе внимания. За моей спиной раздался тревожный крик Литаса, один из пауков рывком повернулся ко мне и пронзительно заскрежетал, поднимая передние лапы, щедро усаженные костяными лезвиями и шипами.
Разделяющее нас расстояние я преодолел очень быстро и, не снижая набранной скорости, вломился в строй плотно сгрудившихся костяных тварей. Меч с хрустом опустился на сочленение костей, удар был настолько силен, что пара лап оказалась отрублена, визжащего паука накренило. Я оказался в самой гуще нежити, но в этом и заключался мой нехитрый план. Обрадованные столь большим количеством жизненной энергии вокруг, мои щупальца рванулись в разные стороны, жадно впиваясь в пауков и выпивая из них все до капли. Несколько тварей успело ударить меня лапами, осветить вспышкой светящихся глазниц, но на этом их успехи закончились, толком не начавшись. Тяжело развернувшись, я вбил лезвие меча прямо в полыхающую мертвячьим светом глазницу и резко дернул в сторону, Скрежет, хруст, кость разлетелась на куски, одно из щупалец радостно впилось в развороченный череп. Пауки, сраженные щупальцами, падали один за другим, превращаясь в мертвые груды костей. А передо мной предстал следующий противник, изначально не замеченный в пылу схватки. Костяные пауки сгрудились вокруг искалеченной киртрассы, громадной твари с раздутым клыкастым черепом, испещренным мелкими трещинками. Гигантский паук обладал лишь тремя длинными лапами, вместо остальных лишь бессильно свисали жалкие обрубки.
- Проклятая тварь! – с ненавистью выдохнул я, делая шаг к неуклюже пятящейся твари.
Чудом переживший устроенную мною бойню обычный костяной паук с пронзительным визгом ринулся мне под ноги, стараясь задержать. Пробежал два шага и рухнул наземь от удара щупальца, моя нога тяжело опустилась на его череп, превращая тот в размозженную костяную лепешку. Я на него даже не взглянул, не отрывая злого взора от ненавистного порождения некромантии. Я еще не забыл, как совсем недавно благодаря подобной твари погибло несколько моих воинов!
- Всех уничтожу! – проревел я, бросаясь вперед. – Всех до единой! Выжгу!
Испепеляющая меня злоба была настолько велика, что мой удар опередил щупальца. Закованная в стальную перчатку рука сомкнулась на переносице гротескного черепа, пальцы сжались, дробя кость, рукоять меча с треском проломила теменную часть, тяжелый сапог шутя переломил одну из уцелевших лап. И только затем последовал удар щупалец, окончательно развоплотивший это исчадие ада. Исторгнув затухающий вопль, киртрасса затихла, огонь в ее глазницах угас. Одним сильным пинком я отбросил ее останки назад, сожалея, что схватка закончилась так быстро.
Перемахнувший через вершину холма Трехпалый разочарованно взревел, сожалея, что ему не удалось принять участие в бою против ненавистных врагов. Сидящий у него на загривке Литас, напротив, облегченно вздохнул и закричал в великом возбуждении:
- Слава Создателю Милосердному! Живы! – развернувшись, охотник замахал руками, успокаивая замешкавшихся: – Все хорошо! Все хорошо!
- Жив, – криво усмехнулся я, убирая меч на пояс и снимая шлем. – Проклятые твари… Литас, кости надо сжечь! Займись!
- Сделаем! – заверил меня охотник, восторженным взором озирая место схватки. – Восемь пауков и один паучище! Вот это да, господин! Будет о чем рассказать!
- Один паучище, – повторил я. – Киртрасса… Откуда их столько взялось за последнее время? Из каких темных нор они выползли? Мерзкие твари… ты только взгляни на ее череп, Литас! Он огромен! Сколько лет этой твари? Сколько десятилетий она убивала все живое?!
- А вы положили этому конец, – флегматично пожал плечами Литас и вновь расплылся в улыбке: – Ох и взбесится Рикар, когда прознает! А кости сейчас же и сожжем. Дело нехитрое, но зело нужное. Благо кремень с кресалом всегда со мной. А что с охотой, господин?
- Продолжаем, – не раздумывая велел я. – Мясо будем запасать до наступления сумерек! Чем больше туш мы положим в ледники, тем спокойней будет у меня на душе. Да! Раз уж все так обернулось, пусть выводят и лошадей! Не только же сгархам все за собой таскать. Опять же, дров запасти не помешает.
- Это да, – согласился Литас. – Печи без продыха горят. Кухарки варят и жарят, да и обогрев, куда без него. Все выполним, господин. Только вы уж так больше не пугайте! Я и вздохнуть не успел, как вы вниз по склону ринулись!
- Медлить было нельзя, – проворчал я, мрачным взглядом осматривая останки киртрассы.
Что-то не давало мне покоя. Что-то я уловил в тот момент, когда гигантский паук уже издыхал. Что-то смутно смахивающее на человеческую речь, на отголоски слов, все еще звучащие в моих ушах. Показалось? Возможно. Возможно…
А это что?
Насторожившись, я нагнулся к невероятно древним костям, заглядывая внутрь клыкастой пасти, где мне почудился тусклый отблеск. Да, там определенно что-то есть. Одним ударом ноги я окончательно разбил череп и, покопавшись среди обломков, кончиками пальцев подцепил непонятный кругляш. За ним потянулась тоненькая потемневшая цепочка.
Уцепив полу черного плаща, я небрежно оттер неожиданную добычу от серо-черного налета и удивленно вздрогнул - медальон. На моей руке лежал медальон. Явно золотой, металл потемнел от времени, но это определенно золото. Полностью покрыт тонкой гравировкой, изображающей растение с распустившимися цветочными бутонами. Очень изящная и дорогая вещь. Неуклюже действуя стальной перчаткой, я с трудом нащупал изящный запор. Щелкнуло, медальон раскрылся, а я вновь вздрогнул всем телом, глядя на два портрета, выглядевших так, словно их нарисовали только вчера. Цвета не поблекли, ни малейшего следа старения. Без столь знакомой мне магии Крепления здесь определенно не обошлось.
На одном портрете молоденькая девушка с тонкими чертами и пышной прической, открывающей высокий лоб. На губах блуждает загадочная и несколько фривольная улыбка. Красивая девушка… Внизу короткая надпись без малейшего намека на титул: «Илизель».
А на втором портрете - светловолосый мужчина столь же молодых лет, с гордо вздернутым подбородком. И тонкая надпись полукругом по нижней части портрета: «Тарис Ван Санти».
С портрета на меня смотрел не кто иной, как Тарис Некромант собственной персоной. Совсем еще юный, почти мальчишка. Тот, чье тело вместе с каменным саркофагом Ильсерой я отправил на илистое дно мертвого озера.
Осторожно закрыв медальон, я убрал его в поясную сумку и двинулся прочь, подымаясь на вершину холма, откуда открывался столь хороший обзор.
- Господин! – вскрикнул Литас, наконец-то рассмотревший мое ледяное лицо. – Никак зацепило вас?
- Я в порядке, – качнул я головой. – Ранений нет. Только пара новых царапин на броне.
- Как же нет-то? Щека! Правая!
- Щека? – переспросил я, прикасаясь к правой щеке. – Я был в шлеме.
- А ну-ка! – подойдя ближе, охотник пристально всмотрелся мне в лицо и встревоженно произнес: – Порез! Кровоточит!
Я лишь глухо рассмеялся. Ледяные статуи не могут истекать кровью. Взглянул на руку, и смех замер сам собой. На стальной перчатке виднелось несколько светло-розовых капель, лишь отдаленно напоминающих кровь.
- Или скорее трещина! – поправился Литас. – Воистину! Щека будто треснула, господин!
С трудом вспомнив, как это делается, я попытался надуть щеки и тут же ощутил давно забытое чувство.
Боль! Я чувствовал слабую, едва заметную, но все же боль! Не глухое ощущение повреждения, а именно боль! Настоящую боль! Кровь и боль… как сладостны для меня эти слова! Бесчисленные убийства шурдов и нежити наконец-то начали приносить ощутимые плоды! По моим промороженным венам вновь заструилась кровь, вернулось ощущение боли…
- Перевязать бы надо, господин! – не унимался перепугавшийся Литас, давно уже отвыкший от вида моей крови.
- Успеется, – счастливо улыбаясь, качнул я головой. – Пусть кровоточит. У меня есть кровь, Литас!
- И она вытекает!
- И пусть течет. У меня есть кровь! Радостную весть ты мне принес!
- Рикар мне голову оторвет, – убито пробормотал глава охотников, обхватывая упомянутую голову обеими руками. – Как пить дать оторвет! С корнем! Не досмотрел я, не уберег!
- Не оторвет, – ответил я, делая первый шаг по склону холма. – Литас, очнись, наконец, и сожги проклятые кости! Да молитву прочесть не забудь! Как-никак останки людские.
- Слушаюсь, господин Корис! – очнулся Литас. – Сейчас все сделаем! Господин, а под доспехами ран не открылось каких? Вдруг вы кровью истекаете!
- А и плевать, – фыркнул я. – Как домой доберемся, так и проверим. Если истекаю кровью… я этому только рад! Поверь, я не собираюсь умирать! Я собираюсь начать жить!
- От оно как! – обрадованно прогундел Литас. – Значит, теперича и под венец можно! Невеста-то ужо заждалась!
- Тьфу! – беззлобно сплюнул я, вновь устремляя взгляд в сторону невидимой отсюда реки, расположенной где-то за горизонтом.
- Илизе-е-ель! – воющий крик разнесся далеко вокруг, заставив темных шурдов затрепетать в ужасе.
Собравшиеся со всех Диких Земель киртрассы присовокупили свой многоголосый крик к воплю господина. Сидящий на станине старого метателя рыжий Риз Детоубийца радостно хохотал, наслаждаясь всеобщим хаосом.
- Илизе-е-ель! – рухнувший на колени Тарис Некромант повторил свой дикий вопль, в ярости ударяя кулаком оземь. – Крошка моя… первенец мой… любовь моя…
При этих словах Риз Мертвящий испытал еще один приступ истерического хохота, перешедший в обессиленное похрюкивание.
- Заткнись! – бешеный крик Тариса привел Риза в чувство и заставил мгновенно умолкнуть. Полководцу Тариса дозволялось многое, и многое прощалось, но сейчас принц был в лютом бешенстве.
Не вставая с колен, Тарис заставил разум воспроизвести переданное умирающей киртрассой видение ее гибели. Видение короткое, обрывочное, но все же кое-что можно было различить среди этого тумана…
…Под отчетливый хруст раздавливаемых костей к киртрассе наклоняется массивная фигура воина, закованного в полный доспех, через узкие смотровые прорези глухого шлема исходит яростное зеленое свечение, за плечами развевается черный плащ, в воздухе размазанные очертания чего-то многочисленного и быстрого…
- Всех уничтожу! – наполненный бешеной злобой рык отзывается в ушах Тариса. – Всех до единой! Выжгу!
Затем все заслоняет когтистая стальная перчатка, с лязгом смыкающаяся на черепе. Слышен хруст, последний крик погибающего костяного паука, и видение обрывается…
- Ниргал? – пробормотал принц Тарис – Ниргал?! Илизель пала от руки ниргала?! Нет… светящиеся глаза… и он может говорить… но этот доспех и бесстрашие… Нет! Не то! Этот голос! Я слышал его прежде! Слышал! Этот проклятый голос… сейчас он звучит немного по-другому, но это точно он! Тот голос, что бесконечным эхом все еще грохочет в моих ушах…
«…Ты виновник всех моих бед! Из-за твоих козней я потерял стольких друзей! Не будь тебя, я бы спокойно спал в своей могиле! Прощай, Тарис Ван Санти, разрушитель и некромант! Прощай, и пусть Создатель будет к тебе милостив!»
- Корис! – прохрипел Тарис. – Корис! Это он, утопивший меня… Убивший Илизель! Его имя Корис!
- Корис? – громогласно повторил Риз. – Что за имя?
- Имя моего врага! – с ненавистью проскрежетал принц Ван Санти.
- А значит, и моего, – бледно усмехнулся сумасшедший полководец. – Прикажете выдвигаться, ваше императорское величество?
- Да… о да! Но помни, Риз! Он нужен мне живым. Живым! До тех пор пока не вылупятся мои малыши, мне нет ходу отсюда, – Тарис взглянул на два громадных мясных кома, ритмично колышущихся посреди огромного ритуального рисунка, вычерченного на земле. – Возьми шурдов, пауков, гоблинов, нескольких киртрасс и доставь мне его! Живым! Ты слышал меня, Риз? Корис нужен мне живым! Его жизнь я заберу самолично и лишь после того, как пресыщусь его криками боли! А потом он восстанет в виде послушного мне пса, готового выполнить любой мой приказ!
Хищно улыбнувшись, Риз Мертвящий легко соскочил со станины метателя:
- Ваша воля будет исполнена, мой император. Я брошу Кориса к вашим ногам!
Едва заметно кивнув, Тарис опустил голову и провел кончиками пальцев по холодной земле.
- Илизель, любовь моя… в тот день тебе стоило обуздать любопытство…
…ничуть не уставший после нескольких бурных часов любовных утех, Тарис откинул шелковую простыню и осторожно встал, стараясь не потревожить заснувшую Илизель. Секунду он любовался сияющими в лунном свете очертаниями гибкого женского тела, ласково провел пальцами по спутанным прядям и тихо прошептал:
- Спи сладко, любовь моя.
Илизель… истинное дитя Западных Провинций. Столь же цветущее и живое, как здешние земли. Гордое и непокорное дитя… Каких трудов стоило добиться ее любви.
Тихо скрипнул отошедший в сторону книжный шкаф, открывая узкий проход и ведущую вниз крутую лестницу. Легко спустившись по ступеням, обнаженный Тарис накинул на тело черный балахон, висящий на вделанном в стену крюке, после чего отворил незапертую тяжелую дверь, за которой скрывался его рабочий кабинет. Место, где он творил чудеса. Место, о котором он не забывал никогда. Место, куда он стремился всей душой… На лице принца Тариса разлилась улыбка предвкушения.
…Он осторожно сделал первый надрез, ободряюще улыбаясь перепуганным глазам привязанной к каменному столу девчушки, способной лишь едва слышно сипеть после нескольких глотков особого травяного настоя. Кожа разошлась, обильно выступила кровь… И именно в этот момент за его спиной раздался испуганный вскрик, а принц Тарис, мгновенно понявший, кто стоит за его спиной, обреченно застонал и медленно обернулся.
Илизель, эта глупышка… Значит, она не спала, значит, она видела, куда надо нажать, чтобы книжный шкаф отодвинулся и открыл проход. Глупая любопытная девчонка…
- Создатель… С-создатель, – дрожащими губами выдавила закутанная лишь в тонкую простыню девушка, неверящим взором оглядывая большую квадратную комнату с тремя каменными столами, к каждому из которых был привязан ребенок. На зажатый в руке принца узкий нож с окровавленным лезвием и сипящую девчушку с разрезанной грудью. – С-создатель! Я… что…
Тарис молча метнулся вперед, обхватил плечи Илизель и, прижимая ее к своей груди, с надеждой прошептал:
- Скажи, ты ведь можешь это забыть, да? Ответь мне, любовь моя…
Он заглянул в широко раскрытые испуганные фиалковые глаза и вновь испустил приглушенный стон…
- Нет. Ты не можешь… ты не можешь….
Илизель молчала, с ужасом глядя на своего любимого принца.
- Ничего, – ободряюще улыбнулся он, хотя по его щекам текли обильные слезы искреннего горя. – Все будет в порядке, радость моя, все будет хорошо, малышка. Я позабочусь о тебе. Ведь я обещал заботиться о тебе. Ты ведь помнишь? Помнишь?
Илизель заторможенно кивнула и попыталась отодвинуться, но принц одной рукой прижал девушку к себе еще крепче, в то время как испачканное в крови острие ножа, зажатого в его правой руке, остановилось у ее позвоночника чуть ниже середины спины.
- Ты будешь жить вечно, Илизель, – пообещал Тарис, медленно вонзая его между позвонков. – Ты всегда будешь со мной.
Запрокинув голову, Илизель закричала от пронзительной боли в спине, но принц тотчас заглушил крик своими губами, жадно припав к ее искривившемуся рту. Короткое движение, нож вонзился еще глубже, и девушка обмякла, неотрывно глядя в лицо принца плачущими глазами…
Несколько часов спустя, весь покрытый запекшейся кровью, принц с белыми дорожками слез, пробивших себе путь сквозь корку крови на обеих щеках, стоя на коленях чуть дрожащими руками вложил опутанный тонкой цепочкой золотой медальон в послушно раскрывший рот клыкастого черепа костяного паука, неподвижно застывшего перед своим хозяином. Мягко провел ладонью по голому черепу новорожденной и самой первой киртрассы, стирая с него кровяные сгустки, заглянул в ярко светящиеся зеленым пустые глазницы и прошептал:
- Я ведь обещал, любовь моя, мы всегда будем вместе. Всегда… я никогда не оставлю тебя.
В темный угол, где в медленно застывающей луже крови лежали ужасные ошметки изрезанной плоти и пряди волос цвета меда, принц старался не смотреть…
Ужасная многоногая тварь сомкнула челюсти, неловко переступила многочисленными ногами и прижалась оскаленным черепом к груди принца Тариса, испустив тихий скрип…
Отступление пятое
Заложив руки за спину, отец Флатис мрачно смотрел вниз. Толпящиеся позади него люди угрюмо молчали, некоторых сотрясала дрожь. Еще трое лежали чуть поодаль, укрытые испачканными в крови одеялами, и ни у кого не было уверенности, что они доживут до заката.
Прямо у ног священника начинался небольшой овраг с пологими склонами. Оттуда курился уже редеющий серый дым, несущий запах сожженной плоти. На его дне дотлевал погребальный костер, устроенный для большей части поселенцев, десятка шурдов и стольких же костяных пауков.
Возглавляемому святым отцом отряду все-таки удалось догнать медленно плетущийся обоз сосланных обживать проклятые Дикие Земли. Но они чуть-чуть опоздали. Буквально на полчаса. И необычно большому разведывательному отряду шурдов этого времени хватило с лихвой. Сейчас о разыгравшейся трагедии напоминали лишь кровавые пятна на снегу да курящееся пепелище.
- Отче… - к священнику робко подошел совсем уж древний старик, подслеповато щуря слезящиеся глаза. – Отче, не покинь детишек, не оставь без защиты. Я-то уж ладно, отжил свое…
- Отжил или нет, то ведомо лишь Создателю, – после продолжительной паузы ответил святой отец. – Мы никого не оставим позади. Всех заберем с собой. Но впереди еще долгий путь.
- Где здесь жить? – с надрывом выкрикнула одна из женщин, безвольно опускаясь в снег и прижимая к себе закутанного в меха ребенка. – Тут кромешная тьма повсюду!
- Ободрись, – отец Флатис впервые за очень долгое время едва заметно улыбнулся. – В этой тьме есть яркий огонек. Там надежные скалы и стены берегут покой и тепло, там всегда найдется миска густой мясной похлебки и угол для сна. Там возносят молитвы не проклятому Темному, а милостивому Создателю нашему. Есть и церквушка светлая, дабы оплакать погибших и вознести молитвы. Туда мы и держим путь, сестры и братья. Ободритесь же, соберитесь с силами, встаньте… нас ждет дорога.
- Да, отче, – всхлипнула женщина, на чью непокрытую голову подошедший священник мягко опустил ладонь. – Да…
Угрюмые лица оставшихся в живых поселенцев и давно уже мрачных братьев-монахов немного разгладились, когда они представили безопасное место и горячую еду. Еще есть надежда…
- Это где ж такое место сыщется в этих распроклятых землях? – удивился давешний древний дедок. – Далеко ли? И как прозывается?
- Далеко, – кивнул священник. – Но мы дойдем. Имя тому месту - поселение Ван Исер.
Над местом разыгравшейся скоротечной трагедии еще не рассеялись эманации поживившейся здесь смерти. Еще плавала в воздухе рассеянная жизненная энергия… и, спрятанный глубоко в заплечном мешке священника в наглухо закрытой шкатулке, запульсировал вставленный в рукоять сломанного кинжала драгоценный камень, сумевший дотянуться, сумевший впитать в себя частичку желанной силы, которой хватило для беззвучного зова…
Далеко-далеко от того места, за много лиг, погрузившийся в воспоминания о былом Тарис Некромант издал клекочущий вскрик, резко вскочил на ноги и, не веря своим глазам, всмотрелся в ярко запылавший камень в навершии рукояти Старшего Близнеца.
- Он здесь… - прошептал Тарис – Здесь… Младший зовет меня!
Крутнувшись на месте, принц бешено взревел, ненавидящим взглядом смотря на два мерно колышущихся мясных кома, чей рост еще не закончился. Оставить их сейчас значит погубить… но зов младшего нельзя оставить без внимания.
И чертов Риз, как назло, слишком поспешно отправился выполнять его приказ…
- Шурды! Шурды! Шурды! – громкий крик пронесся над заснеженной пустошью, и сердца темных гоблинов застучали в два раза чаще. – Гирра! Ко мне!
Тарису не потребовалось повторять дважды. Старый и опытный шурдский походный вождь Гирра Короста уже был рядом и, покорно опустив изуродованную глубокими язвами голову, стоял на коленях перед своим ожившим божеством.
- Возьмешь десяток киртрасс! Сто шурдов! Три десятка пауков! Походным шагом отправитесь вслед за ним, – по неслышимому никому приказу к ногам Тариса подбежал небольшой и совсем еще свежий паук, сотворенный из тела провинившегося гоблиненка.
Крохотный череп, совсем небольшие клыки и едва заметные огоньки, злобно светящиеся в глазницах. Пальцы некроманта погрузились глубоко в глазницы паучка, внутри черепа почти мгновенно полыхнуло настоящее зеленое пламя без жара и дыма. Паук на глазах наливался силой и знанием… Из его широко раскрывшейся пасти раздался режущий уши пронзительный вопль.
- Он покажет вам путь, - принц кивнул на паука. – Он знает направление, и он почувствует, когда вы приблизитесь к искомому.
- Да, повелитель!
- Он укажет дорогу к врагам. Вы уничтожите их без пощады. Всех до единого! Никаких рабов! Никого не брать в плен! Как увидите их – разите! Не дайте сказать и слова, не дайте им прийти в себя!
- Да, повелитель! Мы будем столь же быстры и бес-с-спощадны, как с-с-снежная лавина!
- Даже если среди них будет твоя мать – ты убьешь ее!
- Я уже сделал это, повелитель, – старый шурд показал стершиеся клыки между раздвинувшимися губами. – Голодная была зима… Мы уничтожим всех врагов до пос-с-следнего…
- Поводырь укажет предмет… шкатулку… или небольшой ящичек, скрытый в одежде или мешках. Вы возьмете его и доставите ко мне!
- Все будет ис-с-сполнено в точности, повелитель!
- Если ты не выполнишь мой приказ… - принц Тарис широко и светло улыбнулся, вновь вытянул руку, и его пальцы сжали изъязвленные щеки старого шурда. – Не будем тратить слова, Гирра. Я просто покажу, что сделаю с тобой в случае неудачи. И волью в тебя немного силы - столько, сколько сможет удержать твое старое никчемное тело.
Внутри выкаченных глаз Гирры Коросты начал разгораться зеленый огонь, с каждой секундой становящийся все ярче. Согбенная годами и болезнями спина походного вождя выпрямилась, позвонки с хрустом занимали положенное место, руки наливались силой, а покрывающие его тело язвы становились все глубже и шире… Чтобы без вреда удержать в себе чужую жизненную энергию, надобно долго учиться сему нелегкому ремеслу. Гирра умел, но сейчас в него влили слишком много. Бушевавшая в его жилах чужая сила рвалась наружу, пыталась найти себе применение… Там усиливала, а здесь уничтожала, многократно усугубляя кожную хворь.
- Я выполню вашу волю, повелитель, – хрипло выдохнул трясущийся Гирра, глядя на своего бога ярко горящими зелеными глазами. По его щекам стекали капли сукровицы, вытекшие из углубившихся язв, но походный вождь не замечал столь мелкого неудобства. – Мы найдем. Уничтожим и принесем…
- Так чего же ты ждешь? – бледно усмехнулся Тарис. – Вперед!
- Дар иг наххад! – шурд ударил кулаком себя в грудь, развернулся и огромным прыжком разом преодолел десять шагов. Темного гоблина переполняла жизненная сила! Еще никогда он не чувствовал себя настолько хорошо. Никогда его искореженное тело не было таким легким и послушным!
Любой враг будет повержен!
Но Гирра Короста не мог унять зубовного стука… его челюсти выбивали чечетку. Ибо повелитель сдержал слово и показал походному вождю, что именно он сделает в случае неудачи. Теперь у старого шурда был лишь один приемлемый исход карательного похода – полная победа и шкатулка в руках. Потому как если все сорвется, если он потерпит поражение, то даже смерть не спасет его от ужасного наказания, ибо повелитель Тарис мог дотянуться до его души и в загробном мире.
Протяжно зазвучали барабаны, вождь Гирра метался среди шурдов, пинками и тычками заставляя их пошевеливаться. В нем было столько жизненной силы, что даже не имея гребня «поводыря» на голове, он легко сумел приказать трем десяткам пауков приготовиться. Лишь ворочавшиеся в снегу киртрассы не подумали и пошевелиться. Древние твари подчинялись только и исключительно одному хозяину…
Меньше чем через полчаса большой отряд шурдов вышел в путь. Темные гоблины двигались плотным строем, по сторонам бежали костяные пауки, зорко осматривая окружающую местность. Позади двигались громадные киртрассы, с сухим стуком ударяя лапами по замерзшей земле. А впереди отряда неустанно бежал крохотный паучок, слепленный из останков гоблиненка и напоенный Тарисом силой. Мертвый поводырь вел отряд прямо к цели, не сводя яростно пылающих глазниц с далекого горизонта…