LVIII. Значение "городов" у балтийских славян; их отношения к обществу или жупе

Мы видим, таким образом, что за исключением ран, все племена у балтийских славян были раздроблены на мелкие жупы. Каждая жупа непременно имела свой город; связь между жупой и городом была такая тесная, что жупа составляла в глазах балтийских славян нераздельную принадлежность города и как бы в нем подразумевалась (вспомним речь бодрицкого князя). Но, собственно говоря, не жупа, не волость принадлежала городу, как бывало в других землях, а город в полном смысле принадлежал жупе, он был ее общественной собственностью, ее представителем и, можно сказать, воплощением.

Славянский город не имел постоянного населения; то было огороженное, укрепленное, но незастроенное жилыми домами место, в котором народ из окрестных деревень или жупа могла собираться для общественных дел и находить убежище в случае неприятельского нашествия; единственные в "городе" строения могли быть: храм с какими-нибудь пристройками, да княжий двор и, может быть, двор жупана; даже там, где торговля сосредоточивала в одном месте значительное народонаселение, город сохранял вид незастроенной крепости, а торговый люд размещался около этого собственно "города" в предместьях. Но такие города редкость; не насчитаешь их десятка во всей земле балтийских славян; большей частью, и в тех случаях, когда к городу притекали постоянные жители, они строили себе пригородную слободу или деревню и продолжали жить не городской, а сельской жизнью. Таким образом, города у балтийских славян никогда не изменяли своего древнего характера. Была великая разница, — и разницу эту ясно сознавал уже Саксон Грамматик, — между городом славянским и немецким. Славяне были искони градостроители, немцам в древности города были неизвестны; но потом у немцев стала возникать и все более и более развиваться городская жизнь, города явились с постоянным народонаселением, с самостоятельным значением, и, усиливаясь мало-помалу, получили решительный перевес и часто даже полную правительственную власть над деревнями; у славян, напротив, города долго удерживали значение простых сборных мест для сельского народа: они не повелевали деревнями, а совершенно зависели от них, — и в этом положении оставались города у балтийских славян в течение всей их истории.

Понятно, что такого рода город сам по себе существовать не мог. Его строила и поддерживала вся жупа: то была общественная обязанность, и одна из самых важных. Когда учреждались на Поморье монастыри, и князья передавали им разные деревни, то они обыкновенно слагали с этих деревень, в пользу монастыря, прежние повинности их в отношении к мирской власти всегда только с двумя условиями: чтобы монастырские деревни продолжали участвовать в защите страны в случае нападения врагов, и чтобы они, наравне с остальным народонаселением жупы, несли обязанность строить и поддерживать город, в их жупе находящийся. Такого рода условия мы читаем в огромном множестве поморских грамот, и они вполне выказывают значение и характер "города" у поморян. Таким же общественным делом жупы постройка городов была у бодричей и у стодорян, как видно по свидетельствам Гельмольда и грамотам Оттона I. Напротив, когда случалось славянским князьям водворять или разрешать водворение чужих переселенцев в каких-нибудь деревнях, то они всякий раз освобождали их от этой повинности: действительно, переселенцы эти, по гибельному пристрастию к ним князей, знатного сословия и духовенства, исключались из общего земского права славянского и поэтому поставлялись вне славянского общества, вне жупы, которая была проявлением этого общества: понятно, что им не для чего было участвовать в постройке города, принадлежавшего жупе.