15

Любому другому нечувствительность к боли казалась бы даром небес, но Цы воспринимал ее как коварного врага, который, стоит повернуться к нему спиной, наносит безжалостный удар. Пока баркас медленно продвигался по каналу, юноша ощупывал свои ребра, пытаясь распознать переломы или ушибы. Он проделал то же самое и с ногами, ощупывая их сначала мягко, а потом тиская что было сил. Левая нога выглядела нормально, а вот правая наливалась тревожно-лиловым цветом. Цы мало что мог с этим поделать, поэтому просто опустил штанину обратно и принялся разглядывать пирожки из сладкого риса, купленные для Третьей. Он представил себе восторженное лицо сестренки и улыбнулся. Весь путь по каналу Цы пересчитывал полученные от Сюя монеты, вновь и вновь убеждаясь, что этого хватит, по крайней мере, на неделю постоя и кормежки.

Вот наконец и гостиница. У дверей хозяин громко спорил с разгневанным постояльцем. Увидев Цы, он жестом велел юноше идти наверх — не до тебя, мол, — и Цы побежал по лестнице, молясь, чтобы девочка оказалась в целости и сохранности.

Третья лежала под большим льняным одеялом и сладко спала, точно кутенок, вдоволь напившийся молока. На губах у нее прилипло несколько рисовых зернышек, и Цы понял, что у девочки был хороший ужин. Он нежно провел рукой по ее лбу. Температура была высокая, но все же не такая, как с утра, и это успокоило юношу. Он ласковым полушепотом спросил, принимала ли она лекарство, и Третья кивнула, не открывая глаз. Тогда Цы растянулся рядом, помолился за своих умерших, не позабыв и батюшку, и наконец заснул.

Следующее утро встретило юношу плохими известиями. Хозяин гостиницы согласился предоставить ему комнату на какой угодно срок, но даже за деньги отказывался брать на себя заботы о девочке. Цы ничего не понимал.

— Да что тут непонятного! — Мужчина не сводил глаз с кастрюли с кипящей водой. — Здесь не место для маленькой девочки. И тебе следовало бы первому об этом подумать, — добавил он.

Цы по-прежнему был в недоумении. Ему показалось, что хозяин гостиницы просто хочет содрать с него побольше денег. Что ж, придется поторговаться.

— Клянусь небесами! Разве в этом дело? Ты видел, что за люди тут толкутся? Если только их вообще можно назвать людьми… Это же берлога, гадючник! Оставив сестру здесь, однажды вечером ты не застанешь ее у себя. Или еще хуже: застанешь с раздвинутыми ногами и с лужей крови под ее «священной пещерой». И тогда ты побежишь меня убивать, и я тебя пристукну. Конечно, твои деньги мне нравятся. Но мне вовсе не хочется тебя убивать и доживать свой век в каталажке. Так что ты понял: комната — да, девочка — нет.

Цы все не верил, пока не увидел полуголого мужчину, выходящего из комнаты на первом этаже; следом вышла и дочь хозяина. И тогда юноша собрал вещи, расплатился по счету и вместе с Третьей ушел из гостиницы.